Правила этой дружбы (ЛП) [Джессика Соренсен] (fb2) читать онлайн

Джессика Соренсен Правила этой дружбы Серия: Четвёрка Воронов #2

Переводчик: Юлия Корнилова

Редактор: Анастасия Роскостова

Вычитка: Юлия Цветкова

Обложка и оформление: Анастасия Роскостова

Глава 1

Джекс

Я бегу по темному лесу, лунный свет льется с неба. Мне страшно, я весь в поту, и держу чью-то руку.

Я держу ее руку.

Девушка с длинными темными волосами быстро стала моей лучшей подругой. Ну, если не считать Зея и Хантера. Обычно мы тусуемся вместе, но не сейчас. Нет, сейчас я боюсь за нас обоих.

— Куда мы бежим? — шепчет она, оглядываясь через плечо.

— К мосту, — шепчу я в ответ, скользя взглядом по деревьям, надеясь, что бегу в правильном направлении.

— Где он? Где он? Где он? — бормочу я себе под нос.

Волна облегчения захлестывает меня, когда я замечаю желаемое.

— Давай, — говорю я ей, приближаясь к мосту и таща ее за собой.

Когда мы подбегаем к нему, она замедляет шаги.

— Мы не можем останавливаться. — Тяну ее за руку, бросая взгляд за ее плечо, беспокоясь, что увижу одного из них.

— Я… — Она смотрит вниз на реку, бурлящую под мостом. — Я боюсь воды, Джекс.

Я немного шокирован, но знаю, что должен успокоить ее, иначе она не перейдет через мост. Она такая упрямая. Но еще и храбрая. Ведь она здесь со мной, пытается сбежать. Что это, если не храбрость?

Я встречаюсь с ней взглядом.

— Ты же мне доверяешь?

Она кивает.

— Я обещаю, что не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

— Клятва на мизинчиках?

Я поспешно соединяю свой мизинец с ее.

— Клянусь жизнью.

Она немного расслабляется и позволяет мне провести ее через мост. Кажется, все идет отлично, пока мы не слышим собак. Они несутся на нас так быстро, что мы не успеваем. Мы уже на середине моста, когда они нас достигают.

Хватаю ее руку и встаю перед ней, но собаки сбивают меня с ног, и ее рука выскальзывает из моей. Слышу ее крик, а потом всплеск. Я не вижу, как это происходит. Даже не знаю, как это случилось. Я просто знаю, что она упала с моста.

Ползу к краю, готовясь прыгнуть и либо умереть вместе с ней, либо спасти ее, но собаки начинают рвать меня на части…

Мои глаза распахиваются, и я хватаю воздух ртом, задыхаясь, кожа покрыта каплями пота. Я напряжен, но страх быстро превращается в чувство вины. Прошло много времени с тех пор, как я видел этот сон. Я провел годы, преследуемый им, пока не нашел способ блокировать его. Это работало уже несколько лет, так почему же, черт возьми, мне вдруг снова приснилась ее смерть? Маленькая Уиллоу, единственная девушка, которую я когда-либо любил.

И девушка, которую я убил.

Глава 2

Рейвен

Впервые я поняла, что мой дядя Бен — полный псих, примерно через неделю после того, как переехала в их с тетей дом. До тех пор он почти не обращал на меня внимания, хотя тетя и кузина довольно много говорили о том, как они ненавидят новое дополнение к своей «идеальной» семье.

До того, как я переехала к ним, я встречалась с тетей, дядей и двоюродной сестрой всего два раза. Первая встреча была на похоронах родителей моего отца после их гибели в автокатастрофе. Мой дядя и отец были единственными детьми, поэтому в семье их осталось только двое. Однако, по словам отца, он никогда не ладил с братом. Он редко приукрашивал детали, но я полагала, что поскольку дядя был — и остается — полицейским, он не был поклонником того, что мой отец имел репутацию вора и мошенника.

Второй раз дядя возник в моей жизни за пару недель до убийства родителей. Стоило ему явиться в наш дом, как мама очень расстроилась. Я мало что помню о том, что произошло, пока он был у нас, но моя память всегда была довольно дерьмовой.

Сколько себя помню, в моей голове всегда оставались пробелы, крошечные дыры, которые я никогда не могла заполнить. Я как-то спросила об этом маму, когда была маленькой и не могла вспомнить, как добралась домой после школы.

Она ощупала мой лоб на предмет лихорадки, потом встревожено посмотрела на меня.

— У тебя нет температуры, но, может быть, нам стоит отвезти тебя к врачу, на всякий случай.

Я отрицательно покачала головой.

— Нет, я ненавижу врачей.

Она присела передо мной на корточки.

— А теперь, Рейвен, вспомни, о чем мы говорили. Врачи нам помогают. Нет причин их бояться.

Я знаю, что она, вероятно, права. Моя мама обычно права. Но каждый раз, когда я думаю о том, что увижу мужчину или женщину в одном из этих жутких белых халатов, я чувствую, что меня сейчас вырвет.

— Рейвен! Ты уже встала? — Тетя колотит в закрытую дверь спальни, пугая меня.

Я проснулась еще до восхода солнца, потому что у меня болел бок, и еще я слишком много анализировала вчерашний день.

— Рейвен! — снова кричит тетя. — Просыпайся! Сегодня ты едешь на этом чертовом автобусе, а он приедет уже через двадцать минут.

Я тяжело вздыхаю.

— Ладно.

Она делает паузу.

— И ты даже не собираешься спорить?

— Нет. — Потому что я не собираюсь ехать на автобусе.

Харлоу вчера сказала, что я могу поехать с ней, так что я воспользуюсь предложением. С другой стороны, Хантер, Джекс и Зей как бы намекали, что я могу поехать с ними… во всяком случае, мне так показалось. Честно говоря, я сейчас в замешательстве, нужно ли вообще мне ехать в школу с кем-то из них или нет.

Вздохнув, я сажусь и двигаюсь к краю кровати.

— Черт, что же мне теперь делать? — бормочу я себе под нос. — Я могла бы просто написать кому-нибудь из них и посмотреть, но… — Что, если все это розыгрыш?

Как бы ни были добры ко мне парни и Харлоу, эта навязчивая мысль терзает мой разум. И я не могу не думать обо всех тех случаях в прошлом, когда меня разыгрывали люди, притворявшиеся моими друзьями только для того, чтобы унизить меня.

— Поторапливайся, — не унимается тетя, — а то опоздаешь на автобус. А я не повезу тебя в школу, если ты его пропустишь. Вчера вечером доставили машину Дикси Мэй, так что мне незачем туда ехать. — Она замолкает, и я предполагаю, что она ушла.

Встаю, чтобы выйти из комнаты, воспользоваться уборной и быстро собраться. Чтобы вы знали, я не собираюсь опаздывать на автобус, потому что да, я упрямая и не могу заставить себя написать кому-нибудь.

И когда я открываю дверь, тетя все еще стоит там.

Ее светлые волосы собраны в беспорядочный пучок, на ней штаны для йоги и лонгслив — ее обычный утренний образ.

Она подозрительно оглядывает меня.

— Почему ты так быстро собралась?

Я поднимаю брови.

— Ты хочешь, чтобы я с тобой спорила?

— Нет, — отрезает она. — Но это не похоже на тебя — быть такой покладистой.

— Да, но я от всего этого устала, — бормочу я. Очень устала. От нее. От моего дяди и Дикси Мэй. От необходимости жить в этом доме.

— Наверное, потому, что ты принимаешь слишком много наркотиков, — усмехается она. — Совсем как твоя мать.

Моя кровь закипает под кожей. Мама не была наркоманкой. А даже если бы и была, тетя не могла об этом догадываться, потому что совсем не знала ее.

Мои губы приоткрываются, готовые извергнуть слова, которые вероятно будут высечены на моей плоти, но дядя прерывает меня.

Он открывает дверь комнаты напротив моей и выходит в коридор. Он в форме, застегивает верхнюю пуговицу рубашки.

— Милая, вспомни, о чем мы говорили, — говорит он моей тете.

— Хорошо. — Губы тети кривятся в злобной усмешке, когда она смотрит на меня. — Автобус будет здесь через двадцать минут. Если пропустишь, можешь идти пешком. — Она бросает мне прощальную ухмылку, затем поворачивается и идет к мужу. Приблизившись, она целует его в щеку, но он даже не смотрит на нее, его взгляд, как у ястреба устремлен на меня.

А вот это что-то новенькое. Обычно дядя признает мое присутствие только тогда, когда наказывает меня.

— Завтрак будет готов через десять минут, — говорит ему тетя, а потом шепчет: — Прошлая ночь была потрясающей. — Она бросает на него такой похотливый взгляд, от которого меня тошнит, и с важным видом направляется к лестнице.

— Почему ты так на меня смотришь? — Дядя подходит ко мне, поправляя ремень.

— Я не смотрю на тебя. — Возвращаюсь в свою комнату, пытаясь закрыть дверь.

Он хлопает ладонью по двери и держит ее открытой.

— Тебе лучше начать относиться ко мне с большим уважением. У меня есть целый список слов, которые только и ждут, чтобы быть вырезанными на твоей прелестной нетронутой коже.

Так много слов горит на кончике моего языка, но я проглатываю их, слишком уставшая и сломленная, чтобы давать ему отпор этим утром. К тому же, если я решу помочь Джексу, Зею и Хантеру шпионить за ним, возможно, я смогу отомстить. Звучит неплохо. Хотя я все еще немного опасаюсь, что то, что они сказали мне прошлой ночью, нереально.

— Да, так я и думал. — Он улыбается, но в его глазах сквозит разочарование. Тем не менее, он выглядит чертовски бодрым, когда поворачивается и уходя насвистывает.

Выставив средний палец его спине, закрываю дверь. Потом хватаю подушку, прижимаю ее к лицу и кричу. Кричу, пока мои легкие не готовы разорваться, пока моя грудь не начинает болеть. Кричу, пока во мне ничего не остается. Затем я убираю подушку с лица, поднимаю зад с кровати и начинаю собираться в школу.

Выбираю черную футболку с короткими рукавами, шорты, колготки в сетку и брутальные ботинки. Затем надеваю чокер, кожаную куртку, завязываю на талии клетчатую рубашку и остаюсь довольна своим видом. Я даже не утруждаю себя расчесыванием волос, просто зачесываю их в сторону пальцами. Затем наношу свой обычный минимальный макияж — подводку для глаз и блеск для губ.

Бреду к своему компьютерному креслу, беру сумку и достаю косяк, решив сделать пару затяжек, прежде чем отправиться на автобусную остановку. Надеюсь, это поможет мне расслабиться во время поездки в школу.

Подойдя к окну, я получаю сообщение.

Харлоу: Привет! Я собиралась отвезти тебя в школу, но сегодня утром у меня прием у врача, так что я не смогу. Но не переживай! Я связалась с Хантером, и он сказал, что сможет забрать тебя!

Ладно, значит, меня все-таки подвезут в школу. И хотя Харлоу очень милая, и мне нравится проводить с ней время, я также отчасти рада, что Хантер подвезет меня, ведь я смогу поговорить с ним больше обо всей этой… шпионской истории или о чем-то еще, с чем они хотят, чтобы я им помогла.

Я: Не беспокойся. Ты уверена, что Хантер не против?

Харлоу: Ха, не против ли он? Поверь мне, моя новая лучшая подруга, он просто мечтает тебя подвезти.

Я: Ладно, круто. Спасибо.

Харлоу: Не беспокойся. Но завтра я за тобой заеду!

Я уже собираюсь убрать телефон, чувствуя себя немного лучше, когда получаю еще одно сообщение.

Хантер: Привет, Харлоу сказала мне, что тебя нужно подвезти в школу.

Я: Да, она написала, что ты меня подвезешь, но ты не обязан. Я могу поехать на автобусе.

Хантер: Ни за что! Ты поедешь с нами.

С нами?

Видимо Джекс, Зей и он. Во всяком случае, я предполагаю. Не то чтобы они совсем плохие. Джекс кажется довольно милым. Зей… Я все еще не знаю, как к нему относиться.

Я: Ты уверен? Я не хочу, чтобы тебе пришлось сворачивать с дороги или что-то в этом роде.

Хантер: Ничего страшного. Кроме того, мы уже почти у твоего дома.

Ладно, тогда, наверное, я поеду с ними в школу.

Но теперь я нервничаю по совершенно иным причинам.

Запираю дверь спальни, открываю окно и высовываю голову. На улице холодно, так что мне нужно сделать это быстро. Я вставляю косяк между губами, подкуриваю и делаю глубокий вдох.

Дым клубится перед моим лицом, когда я сажусь на подоконник, держа косяк снаружи и глядя на пейзаж. Дом, который я теперь называю домом, расположен в небольшом районе, состоящем примерно из десяти домов, каждый из которых разделен по меньшей мере пятью акрами, поэтому вероятность того, что кто-то заметит меня, довольно мала. Прямо под моим окном — скошенная крыша, ведущая к крыльцу, а прямо перед ним — грязная подъездная дорожка, засаженная деревьями.

Я делаю третью затяжку, когда замечаю машину, подъезжающую к дому, оставляя за собой след пыли в воздухе. И не просто какой-нибудь автомобиль, а самый красивый Шевроле, который я когда-либо видела.

Мой отец увлекался автомобилями. До самой смерти он ездил на GTO 1969 года, который был очень красивого светло-голубого цвета. Этот автомобиль похожего оттенка, но с черным капотом. Я не уверена насчет года, но думаю, это 68-й либо 69-й.

А если серьезно, то чья это машина?

Я смотрю, как она подъезжает к дому и паркуется рядом с патрульной машиной дяди. Никто не выходит сразу, но я уверена, что это один из новых приятелей моего дяди из полиции. Или, может быть, сосед. Но тут открывается пассажирская дверь, и из машины вылезает Джекс.

Так что, судя по всему, это одна из их машин.

— Господи, у них есть Camaro и GTO, — бормочу я, наблюдая за Джексом. — Вот повезло.

Джекс одет в черную худи с капюшоном и джинсы. Кожаные браслеты украшают его запястья, его лицо освещает солнце, а чернильно-черные волосы падают на глаза. Он не замечает меня, уставившись на нижнюю часть дома. Затем он поворачивается к машине, делает знак пальцами, и Хантер вылезает со стороны заднего сиденья.

Он тоже одет во все черное, но на джинсах по бокам карманы, а из петли на поясе свисает цепочка. На нем футболка с короткими рукавами, на голове вязаная шапочка, из-под которой выбиваются пряди светлых волос. Даже отсюда он выглядит слишком шикарно, чтобы быть реальным.

Я перевожу взгляд от них на водительское сиденье и делаю еще одну затяжку. Окна слишком тонированные, чтобы заглянуть внутрь, но держу пари, что там сидит Зей.

Звонит мой телефон.

Я вздрагиваю, затем двигаюсь, чтобы ответить, замечая, что Хантер прижимает телефон к уху.

Конечно же, имя Хантера высвечивается на моем экране.

— Алло? — отвечаю я.

— Привет, мы стоим у твоего дома и ждем, когда ты выйдешь, — говорит Хантер веселым тоном, и я вижу улыбку на его лице из окна. — Один из нас может постучать, если нужно. Не знаю, насколько строги твои дядя и тетя.

— Я могу просто спуститься, — говорю я ему. — Но почему вы с Джексом стоите у машины?

— Откуда ты знаешь?.. — Он замолкает, его взгляд блуждает по дому. Затем его улыбка становится шире. — О, любуешься видом? Или опять играешь в шпиона?

— Ни то, ни другое. Но я закатываю глаза на твое дурацкое замечание, — язвительно замечаю я.

Он хихикает.

— Так чертовски мило.

— И я снова закатываю глаза. Но на самом деле, почему вы, ребята, просто стоите там?

— Ну, во-первых, мы ждем тебя, — весело отвечает он.

— И в правду. — Мой обкуренный ум делает меня идиоткой.

Я тушу косяк о стену дома.

— И еще, у нас с Джексом возникли небольшие разногласия, — добавляет Хантер.

— И это требует, чтобы вы стояли снаружи машины? — Я ныряю обратно внутрь и выбрасываю косяк. Потом закрываю окно и обливаюсь духами.

— Ну, спор в том, кто сядет с тобой на заднем сиденье, — объясняет он. — Думаю, нам придется сыграть в камень, ножницы, бумага.

— И ты проиграешь, — замечает Джекс на заднем плане.

— И что? Проигравший должен сидеть со мной на заднем сиденье? — спрашиваю я, собирая сумку.

Он делает короткую паузу.

— Нет, вообще-то победитель. — Еще одна пауза. — Эй, Рейвен, я знаю, ты сказала, что ты новичок во всей этой дружбе, но мы действительно хотим быть твоими друзьями. А друзья не играют в камень, ножницы, бумагу, если не хотят сидеть с тобой на заднем сиденье. Это работает совершенно противоположным образом.

Какое-то мгновение я просто стою, пытаясь осмыслить его слова. Тогда я стараюсь быть спокойной и говорю небрежно:

— Хорошо, — как будто это не имеет большого значения, что он говорит все эти вещи о желании быть моим другом.

Но в глубине души это очень важно. И я нервничаю. В то время как я стараюсь быть беспечной, иметь друзей — это совершенно новый статус для меня. Я только надеюсь, что ничего не испорчу.

И я надеюсь, что все это действительно реально.

Глава 3

Рейвен

Когда я спускаюсь вниз, то замечаю, что в доме довольно тихо. Я думаю, что дядя, должно быть, уже ушел на работу, а Дикси Мэй, уехала в школу. Но, проходя мимо кухни, слышу, как дядя что-то бормочет кому-то по телефону.

— Нет, я понимаю, — шипит он. — Нет, я пробовал, но… Слушай, я же говорил тебе вчера вечером, что это, скорее всего, не сработает. Да, наверное, я могу попробовать, но… Я не знаю… Разве наркотики мешают таким вещам?… Нет, у меня все под контролем. Этого не случится… Никто не узнает… Нет, она не помнит, что произошло.

Это заставляет меня остановиться.

Он говорит обо мне и смерти моих родителей?

Я не уверена, и не получаю больше никакой информации, потому что он прощается и заканчивает разговор.

Тем не менее, я не могу не думать о том, что парни хотят, чтобы я помогла им понять, почему о моем дяде, тете, кузине и мне нет информации в сети. Знает ли об этом дядя? Сделал ли это он? Как?

Вздохнув, я спешу к входной двери. Проходя мимо гостиной, я замечаю тетю, которая сидит на диване, прижавшись лицом к окну.

Она что, пялится на парней?

Ну и гадина.

Тянусь к ручке двери, надеясь, что смогу незаметно улизнуть.

Она печально вздыхает и говорит:

— Боже, молодость и ухажеры у дверей. Я так скучаю по этому.

Не знаю, мне ли она говорит или нет, или о чем, черт возьми, вообще она говорит, но вместо того, чтобы ей ответить, я выбегаю через парадную дверь на ледяной холодный воздух.

Черт, как же здесь холодно. Вчера была не такая низкая температура. Наверное, мне не следовало надевать шорты, но я не собираюсь возвращаться в дом, чтобы переодеться. Поэтому смиряюсь и иду вперед, только чтобы снова остановиться.

Дикси Мэй стоит перед Хантером, вся в платье и туфлях на высоких каблуках, с завитыми волосами. Она оживленно болтает, и хотя я не вижу ее лица, уверена, что она кокетливо улыбается.

Хантер слушает ее со странным выражением на лице, которое я не могу расшифровать, а Джекс смотрит в землю, засунув руки в карманы.

На секунду в моей голове проносятся воспоминания о тех временах, когда Дикси Мэй только и делала, что унижала меня перед людьми.

Признаюсь, я почти готова кинуться обратно в дом, но Хантер замечает меня, и клянусь, на его лице отражается облегчение.

— А вот и моя лучшая подруга, — Он спешит прочь от Дикси Мэй и направляется ко мне, чуть ли не подпрыгивая на ходу — такой он бодрый. Приблизившись, он обхватывает меня и крепко обнимает, пугая до чертиков. — Боже, пожалуйста, убери ее от меня, — шепчет он мне на ухо.

Я смеюсь, но смех звучит немного напряженно из-за того, что Хантер задевает руками мой живот в месте порезов.

Он резко отстраняется, и на его лице появляется беспокойство.

— Что случилось?

— Ничего, — вру я, крепко сжимая его плечи.

Он хмурится.

— Ты уверена?

Я киваю и заставляю себя расслабиться.

— Да, просто я не в восторге от того, что сегодня утром мне придется иметь дело с кузиной.

— Значит, нас двое, — соглашается Хантер, когда Джекс подходит к нам.

— Мы можем убраться отсюда к чертовой матери? — шепчет он, бросая взгляд через плечо на Дикси Мэй, которая смотрит на нас с отвисшей до колен челюстью. — Пока ее тявканье не расплавило все мои мозговые клетки.

Когда я хихикаю, Джекс выдавливает самую крошечную улыбку.

Хантер тоже улыбается.

— Да, давайте выбираться отсюда. — Затем он обнимает меня за плечи, что кажется очень странным. Не в плохом смысле, но в незнакомом. Я хотела бы полностью насладиться этим моментом, но голос сомнения тихо шепчет в глубине моего сознания. Что, если все это какая-то шутка?

Это колебание немного притупляется, когда Дикси Мэй продолжает смотреть на нас троих в шоке. Когда мы подходим к ней, ей удается взять себя в руки, украдкой бросив на меня взгляд, прежде чем улыбнуться Хантеру.

— Я не знала, что вы знакомы с моей двоюродной сестрой, — говорит она, покусывая нижнюю губу.

Хантер останавливается перед ней, и, поскольку его рука обнимает меня, я вынуждена остановиться вместе с ним.

— Странно, — говорит он. — Тогда зачем, по-твоему, мы стоим у вашего дома?

Ее улыбка на мгновение исчезает.

— О, я не знаю. Я просто подумала, что, может быть, ты… — Она подбирает слова, а потом расправляет плечи. — Я просто решила выйти и узнать, в чем дело. Представиться, раз уж не удалось вчера. — Она мило улыбается ему.

— Ну да, мы здесь, чтобы забрать Рейвен. — Его пальцы слегка скользят по моей руке.

— Оу. — Дикси Мэй хмурится.

Повисает неловкое молчание.

— Ну, ладно, пока. — Хантер пренебрежительно машет ей рукой и ведет меня к машине. Джекс уже забрался на заднее сиденье, так что я думаю, он выиграл спор в камень, ножницы, бумага.

Как только мы подходим к машине, Хантер убирает руку с моих плеч и жестом предлагает мне забраться на заднее сиденье. Я так и делаю, устроившись рядом с Джексом.

Зей набирает сообщение на своем телефоне и не смотрит на меня. Он сидит на водительском месте, так что я предполагаю, что эта красивая машина принадлежит ему. Как и вчера, на нем черная толстовка с капюшоном, надвинутым на макушку. Его рука лежит на руле, так что я вижу, что костяшки пальцев немного поцарапаны. Раны выглядят свежими.

Интересно, что случилось?

Когда Хантер запрыгивает внутрь и закрывает дверь, Зей убирает телефон.

— Это заняло гораздо больше времени, чем мы планировали.

— Да, я знаю, — Хантер делает громкий выдох. — Чувак, это было чертовски неловко. Серьезно, она не переставала болтать, а я даже не произнес ни слова.

— Еще более неловко, чем быть преследуемым через парковку милашкой Кэти? — шучу я, пристегивая ремень.

Джекс фыркает от смеха, и Зей бросает на меня взгляд через плечо, прежде чем сдать назад по подъездной дорожке. Дикси Мэй возвращается в дом, но все время оглядывается на машину, как будто ожидая, что парни вернутся и предложат подвезти ее.

Хантер поворачивается на сиденье, чтобы посмотреть на меня с игривой улыбкой на лице.

— Эта история с Кэти не была для меня неловкой, потому что за мной гнались. Я никого не догонял.

— Лжец, — издеваюсь я. — Ты выглядел таким смущенным.

— Ничего подобного. — Он кладет подбородок на спинку сиденья. — Я был совершенно спокоен.

— Чушь собачья. Ты фактически втолкал меня в свою машину, чтобы сбежать от нее, — поддразниваю я, откидываясь назад.

— Он втолкал тебя в машину… А? — На лице Джекса появляется замешательство. — Что ж, об этом он нам не рассказывал.

— Это потому, что она преувеличивает. — Хантер ухмыляется мне, потянувшись за ремнем безопасности.

— Неа. Ну да ладно. Мы можем притвориться, если тебе от этого станет легче. — Я одариваю его понимающей улыбкой.

Он изо всех сил старается не улыбнуться, но потом становится серьезным, и я думаю: Ладно, вот оно. Сейчас он спросит меня, участвую ли я в их шпионской или какой-нибудь другой истории.

— Я должен спросить тебя кое о чем очень важном, — говорит он. — И мне нужно, чтобы ты ответила мне честно, хорошо?

— Гм… ладно. — Я смотрю на Джекса, чтобы увидеть, выглядит ли он так же серьезно, как Хантер, но он просто закатывает глаза.

Озадаченная, я возвращаю свое внимание обратно к Хантеру, который пристально смотрит на меня.

— Мне нужно знать, какое твое любимое блюдо на завтрак.

Я моргаю.

— Что? Это так важно?

На его губах появляется улыбка.

— Каждый человек должен знать, какая любимая еда на завтрак у его лучшей подруги.

— Чувак, ты странный, — констатирую я с легкой улыбкой на губах.

Его бровь поднимается вверх.

— Мне казалось, что мы уже установили это вчера. Помнишь? Мы оба согласились, что мы оба странные, и что мы идеально подходим друг другу.

Зей раздраженно вздыхает и выезжает на дорогу.

— Перестань флиртовать с ней, парень, и переходи к делу.

— В этом есть какой-то смысл? — спрашиваю я, отчего Хантер выпячивает губу, а Джекс хихикает.

— В этом есть смысл. Хантер просто не умеет разговаривать, — Зей бросает на меня быстрый взгляд через плечо. — Он должен был спросить, в деле ты или нет.

— Ты имеешь в виду, помогу ли я вам шпионить за моим дядей и выяснить, почему о нас нигде нет информации? — Я перепроверяю свои умозаключения.

Он кивает, внимательно оценивая мою реакцию.

Я беру паузу, но только на секунду. Честно говоря, я только делала вид, что обдумываю их предложение, я была согласна с того самого момента, как они мне это сказали.

— Да, я в деле.

— Ты уверена? — В его глазах читается вызов.

Может быть, это должно отпугнуть меня. Ведь Кэти вчера рассказала мне все эти вещи о парнях, о том, какие они страшные, и что Зей увлекается какими-то действительно странными сексуальными вещами и никогда никого не целует в губы, хотя для меня это не должно иметь значения… Но, в любом случае, ее предупреждение должно заставить меня быть осторожной, но это не так. Кроме того, после вчерашней погони Кэти за Хантером я не думаю, что приму близко к сердцу то, что она мне сказала. И еще я хочу знать, почему сведения о нас скрыты, а это значит, что я должна помочь ребятам добраться до правды. А еще я хочу знать, почему о Хантере тоже нет информации в сети, но не уверена, что готова спросить об этом. Это означало бы рассказать ему, зачем я вообще ее искала. И как странно это прозвучит? Эй, прошлой ночью мне приснился сон, в котором, по-моему, был ты, но я не могу точно сказать, потому что мы были детьми. Потом мне стало не по себе, и я поискала твое имя в Интернете.

Не буду я этого делать.

— Да, я в деле, — уверенно говорю я Зею. — Хотя, все еще не понимаю, почему Хантер спросил, какая моя любимая еда на завтрак.

— Потому что мы забираем завтрак по дороге в школу, — Джекс кладет ногу в ботинке на колено. — Это была просто странная манера Хантера спросить, не хочешь ли ты чего-нибудь.

— Эй, по крайней мере, я спросил, — указывает Хантер, бросая косой взгляд на Зея. — Этот парень просто об этом бы и не подумал.

— Технически, ты предполагаешь, что она априори хочет пойти с нами, — говорит Зей. — И, согласившись помочь нам, она согласилась позавтракать, потому что нам нужно кое о чем поговорить, прежде чем мы начнем.

Пока они подшучивают, я проверяю время на телефоне.

— Честно говоря, как бы чудесно ни звучало предложение позавтракать, — не то, чтобы я могла позволить себе поесть где-нибудь, — разве занятия не начинаются через пятнадцать минут?

Губы Хантера растягиваются в ухмылке.

— Боишься опоздать, милая Рейвен?

Отлично, он дал мне прозвище. И хотя это хорошее прозвище, оно совершенно не подходит.

— Нет, — отвечаю я. — Но в отличие от вас, я не могу очаровать секретаршу, чтобы она дала мне разрешение. И, милая Рейвен? Ты серьезно?

— Что? — Он бросает на меня невинный взгляд. — Я думаю, это вполне уместно.

— Нет, это не так. Так что, если хочешь называть меня как-то иначе, чем Рейвен, придумай что-нибудь получше.

— Хм… — Он потирает губы, стягивая с головы вязаную шапочку, пряди светлых волос торчат во все стороны. — Я постараюсь, но как только что-то застревает у меня в голове, оно обычно надолго там задерживается. Ничего с этим не поделаешь.

Когда я игриво прищуриваюсь, он ухмыляется и поворачивается на сиденье.

— И я могу избавить тебя от выговора за опоздание.

— Как?

— Предоставь это мне, — неопределенно отвечает он. — Мне просто нужно знать, согласна ли ты позавтракать и немного опоздать в школу.

Я пожимаю плечами.

— Я не против задержаться, если не будет последствий.

Он показывает мне большой палец. Затем начинает писать сообщение на своем телефоне.

Зей, кажется, остается доволен тем, что ведет машину в полной тишине, что немного странно. Почему он не может включить радио? Поговорим о неловкости.

— Ты так и не сказала, какая твоя любимая еда на завтрак, — Джекс наклоняется и тихо говорит мне так неожиданно, что я вздрагиваю. — Ты в порядке? — спрашивает он, нахмурив брови.

— Да. Я просто немного странная, вот и все. — Я перематываю назад то, о чем он меня спросил… Ах да, моя любимая еда на завтрак… — Это французский тост. Но я не ела его целую вечность. — С тех пор, как умерли мои родители. Не то чтобы моя тетя не готовила французские тосты. Просто меня обычно не приглашают на семейные завтраки, и мне приходится готовить самой. Знаете, замороженную пиццу и все такое.

Он улыбается.

— Это и мой любимый завтрак. А в заведении, куда мы едем, самые лучшие французские тосты.

Я улыбаюсь в ответ, но внутри меня снова что-то озаряет. У меня нет денег. История моей жизни.

Я бы с удовольствием устроилась на работу, но я не умею водить машину, а мои дядя и тетя не хотят давать деньги на такси. А так как здесь нет общественного транспорта, я в значительной степени пролетаю с работой.

— Тогда мне определенно придется попробовать. — Когда-нибудь, когда у меня будут деньги.

Улыбаясь, Джекс открывает рот, чтобы сказать что-то еще, но мой телефон издает сигнал о сообщении, заставляя его остановиться. В замешательстве, потому что кто, черт возьми, будет писать мне так рано или вообще, я достаю свой телефон из кармана.

Джекс смотрит на него, подняв брови.

— Это твой телефон?

Я киваю.

— Я знаю, что он очень устарел.

— Устарел — это полнейшее преуменьшение, — замечает Хантер, отправляя сообщение на своем телефоне. Он уже видел мой телефон вчера, когда пытался выяснить, кто шлет угрозы с неизвестного номера, так почему же он ничего не сказал тогда? — Тебе действительно нужен новый.

— Эй, он нормально работает, — протестую я. — Это все, что действительно имеет значение.

— Нам нужно купить ей новый, — заявляет Джекс. — Если она собирается нам помогать, то в некоторых обстоятельствах он понадобится.

Я изумленно смотрю на него.

— При каких обстоятельствах этот телефон не сработает? Он принимает сообщения и звонки. Что еще ему нужно делать? Это же телефон.

Он бросает на меня сочувствующий взгляд, который я не вполне понимаю.

— Мы должны быть уверены, что можем безопасно отправлять файлы друг другу, чтобы никто не смог взломать наши телефоны и увидеть их. Для этого нужен телефон, который может вместить довольно большую программу, и я предполагаю, что, — он показывает на телефон, — в нем не так много места для хранения.

Он совершенно прав, но все же…

— Я поняла. Ну, вроде того… Я все еще немного не понимаю, что я буду делать для вас, ребята… В любом случае, это единственный телефон, который у меня есть, и я не могу позволить себе новый прямо сейчас, так что… — Я пожимаю плечами, мол, что с этим делать?

— Никто не просит тебя покупать новый телефон, — говорит Зей, сворачивая на главную дорогу, ведущую в центр города, где находятся все магазины, закусочные и магазины. — Мы сами купим его тебе.

Я отрицательно качаю головой.

— Нет, не надо.

Зей бросает на меня тяжелый взгляд, который, вероятно, напугал бы многих. Но я не из пугливых.

— Это было не предложение, — твердо говорит он. — Теперь ты работаешь на нас, так что мы купим тебе новый телефон.

Мои губы приоткрываются в знак протеста, потому что я не хочу, чтобы мне что-нибудь покупали. Из-за этого я чувствую себя благотворительной организацией, нуждающейся в помощи. Но прежде, чем я успеваю что-то сказать, первым заговаривает Хантер.

— Она вела себя также и со мной вчера за обедом, — говорит он Зею, положив телефон на колени. — Я угостил ее обедом, и она устроила из-за этого скандал.

— Я не просила тебя угощать меня обедом, — протестую я, обхватив себя руками. Я чувствую смущение и дискомфорт, шевелящиеся внутри меня.

— Он ничего такого не имел в виду, — говорит мне Джекс, словно чувствуя, что происходит у меня в голове. — Он просто пошутил. Просто плохая шутка.

— Мои шутки не так уж плохи, — настаивает Хантер, поворачиваясь на сиденье. На его лице появляется улыбка, но когда он смотрит на мое лицо, улыбка исчезает. — О, черт. Я ничего такого не имел в виду. Клянусь, я просто пошутил. И это определенно была очень плохая шутка.

Зей смотрит на меня через плечо, и я вдруг чувствую себя фриком, каким все меня считают.

Вот они, такие милые со мной, а я начинаю защищаться из-за всяких глупостей.

— Все в порядке. — Я опускаю взгляд и начинаю ковырять сколотый лак на ногтях. — Мне просто не нравится чувствовать себя нуждающейся в благотворительности, и когда люди покупают мне вещи, я чувствую себя именно так. Но я слишком остро среагировала. — Я тихо вздыхаю. — Прости.

Когда они ничего не говорят, мне хочется сжаться внутри себя. Потрясающе. Мой первый день с настоящими друзьями, а я уже все испортила.

Я чувствую, как чьи-то пальцы касаются моего подбородка, заставляя меня слегка вздрогнуть и поднять взгляд.

Хантер убирает руку с моего лица и дарит мне самую добрую улыбку на свете.

— Тебе не нужно извиняться. Ты не сделала ничего плохого.

— Я веду себя странно, — замечаю я, — из-за глупостей.

Он ослепляет меня улыбкой.

— Если кто и эксперт по странностям, так это я. И я думаю, ты уже знаешь это, потому что вчера ты назвала меня странным по меньшей мере десять раз.

— Верно. — Я тихо выдыхаю, приказывая себе успокоиться.

— Мы все довольно странные, — добавляет Джекс, привлекая мое внимание к нему. Слабая улыбка трогает его губы.

— Зей хуже всех.

— Конечно, — с усмешкой соглашается Хантер.

Когда я смотрю на Хантера, он подмигивает мне, вызывая у меня слабую улыбку.

Зей, кажется, уже не так удивлен.

— Отлично, конечно. Давайте поиздеваемся над Зеем, чтобы произвести впечатление на новенькую. История моей чертовой жизни.

Я приподнимаю бровь, глядя на Хантера.

— Вы, ребята, проводите много времени, пытаясь произвести впечатление на новых девушек?

— Нет, — Хантер становится серьезным. Ну, серьезным для него. — Честно говоря, ты первый человек, которого мы приняли в нашу компанию.

Хотя Кэти упомянула, что парни никогда никого не пускают в свой круг, это все еще удивляет меня, в основном потому, что я просто предположила, что Кэти сумасшедшая.

Мои брови сходятся.

— Вы никогда ни с кем не общаетесь? Совсем?

Он отрицательно качает головой.

— Не совсем. Конечно, мы ходим на вечеринки и всякое такое дерьмо, и болтаем с людьми, но на этом все.

— Это одно из наших правил. — Джекс закатывает рукава толстовки. — Мы никого больше в нашу команду не берем.

— У нас вроде как проблемы с доверием, — говорит мне Хантер без капли юмора в голосе.

Он говорит совершенно серьезно, и я задумываюсь, почему. Почему бы им не подружиться с кем-нибудь еще?

Но что я действительно хочу знать, так это почему они решили подружиться со мной. Я могла бы просто спросить у них, но, по-моему, я вела себя достаточно странно сегодня.

— Господи, посмотрите на очередь, — замечает Зей, въезжая на парковку у закусочной.

Она выглядит старомодно с шатром и неоновыми вывесками в окнах. В таких местах обычно довольно хорошая еда, по крайней мере, из того, что я помню с тех времен, когда мои родители были живы, и мы часто выбирались поесть. Впрочем, Зей прав: вереница машин, стоящих друг за другом, тянется почти до самого въезда на парковку.

Зей подъезжает к концу очереди, но не спешит ставить машину на паркинг.

— Может быть, нам стоит выбрать какое-нибудь другое место.

— Ни за что, — говорит ему Хантер. — Это наш первый раз, когда мы завтракаем с милой Рейвен, и это лучшее место в городе.

— Не страшно, если мы поедем куда-нибудь еще, — вмешиваюсь я. — Я не так уж и голодна. — Полная ложь. Я не могу позволить себе завтрак, но не собираюсь возвращаться к этому разговору с ними.

Хантер бросает на меня подозрительный взгляд, как будто точно знает, о чем я думаю.

— Это настоящая причина?

— Да, — отвечаю я, не мешкая ни секунды.

Он вздыхает и смотрит на Джекса. Джекс оглядывается на него, и они обмениваются непроницаемым взглядом. Затем Хантер смотрит на Зея, который уже ждал взгляда.

Гм… Что же все-таки происходит? Они телепатически разговаривают?

Затем Зей кивает и ставит машину на стоянку, в то время как Хантер поворачивается на сиденье, чтобы посмотреть на меня.

— Мы хотим заключить с тобой сделку, хорошо? — говорит он. — И я хочу, чтобы ты хорошенько подумала, прежде чем ответить. Ты можешь сделать это для меня, милая Рейвен?

Это уже второй раз, когда он так меня называет за одну минуту, и я хочу ответить на этот вопрос, но он немного сбивает меня с толку.

Я медленно киваю, смущение накрывает меня.

— Хорошо.

Он мягко улыбается мне, положив руки на спинку сиденья.

— Итак, вот в чем дело. Очевидно, у тебя немного не хватает наличных, верно?

Я киваю.

— А у нас — нет, поэтому мы думаем, что раз уж ты будешь помогать нам собирать информацию о своих дяде и тете, то вместо того, чтобы просто делать нам одолжение, позволь нам платить тебе наличными, когда это нужно, и новый телефон, завтрак, обед, ужин — все, что тебе понадобится, пока ты работаешь на нас, мы все достанем. Ну, знаешь, вроде работы… вроде того. — Он выдерживает короткую паузу. — Ну как?

Глубоко внутри, в незащищенных частях меня, это звучит хорошо. Но в своей внешней оболочке я чувствую себя неуютно из-за идеи полагаться на кого-то вообще. Мне приходится полагаться на тетю и дядю в том, чего я не хочу, и с каждой вещью, которую они делают для меня, они стараются показать, насколько это важно. Я ненавижу это чувство — быть в долгу перед кем-то, быть не в состоянии позаботиться о себе, быть обузой для кого-то.

— Это не похоже на работу.

Зей поворачивается на сиденье и смотрит прямо на меня.

— Это работа. Ты получаешь деньги и вещи в обмен на работу на нас. И заметь, это будет нелегкая работа.

Джекс давит на него хмурым взглядом.

— Не пугай ее, парень.

Зей даже не смотрит на него, уголки его губ приподнимаются в легкой ухмылке.

— Да, я почти уверен, что она не испугается.

Возвращаю ему в ответ его ухмылку.

— Если ты имеешь в виду свой вчерашний террор по поводу рассадки в классе, то нет, я не испугалась.

Его взгляд впивается в меня.

— Видишь? Я прав. И это тоже хорошо, учитывая, что наша работа может стать напряженной. — Он поворачивается назад к рулю, когда очередь начинает двигаться.

— Значит, мы едим здесь, — говорит Джекс, когда Зей едет вперед вместе с другими автомобилями.

— Ну раз Хантер обещал вытащить нас всех из заключения, — отвечает Зей, снова останавливаясь.

— Ты же знаешь, что я на это гожусь. — Хантер играет с кожаным ремешком на запястье. — Но мы должны убедиться, что кое-кто в деле. — Он смотрит на меня. Как и Зей с Джексом.

Все трое смотрят на меня, и это очень тяжело. Понимаю, что они не просто спрашивают меня, могу ли я немного опоздать в школу. Они хотят знать, соглашусь ли я на их работу. Я хочу. Боже, как же я этого хочу. Я очень давно хотела работать и зарабатывать деньги. Просто не хочу, чтобы это было одолжением мне.

— Ты обещаешь, что заставишь мою задницу работать без всяких скидок? — уточняю. Я должна чувствовать, что сама зарабатываю себе на жизнь, иначе это будет меня беспокоить.

Хантер хитро улыбается.

— Я могу определенно помочь убедиться, что ты работаешь своей красивой задницей, как следует.

Зей толкает его локтем в бок.

— Полегче с флиртом.

Я, наверное, была бы немного смущена его намеками — думаю, так оно и было, — но я хорошо умею скрывать свои эмоции.

Хантер бросает на него невинный взгляд.

— Я не флиртую. Просто ответил на ее вопрос.

— Ты всегда флиртуешь, — бормочет Джекс рядом со мной, уставившись в окно.

Хантер переводит взгляд на него, но Джекс по-прежнему сосредоточен на окне.

— Итак, мы договорились? — перебивает Зей, встречаясь со мной взглядом в зеркале заднего вида.

Я колеблюсь. Должна ли я это сделать? Должна ли согласиться на эту работу и просто скрестить пальцы, чтобы потом они не вели себя так, будто я им что-то должна? Не уверена.

Затем, как будто судьба решила ударить меня под дых, я получаю сообщение, и оно напоминает мне о том, которое я получила ранее и не сразу проверила, ну вы помните, то, из-за которого начался весь этот разговор о деньгах.

Я быстро смотрю на него, гадая, не Харлоу ли это. Нет. Одно сообщение от моей тети, а другое — от Дикси Мэй.

Тетя: Когда ты вернешься домой, никого не будет. Мне нужно уехать в город на целый день, и я не собираюсь оставлять дверь незапертой только потому, что это нужно тебе. Меня не будет до позднего вечера, а Дикси Мэй будет дома в семь или около того, потому что у нее отборочные. Тебе придется торчать на крыльце, пока кто-нибудь не придет.

Я: А ты не можешь просто оставить мне ключ под ковриком?

Тетя: Как будто я позволю тебе остаться в нашем доме одной. Ты, наверняка, что-нибудь своруешь.

Ее слова немного сбивают меня с толку. Знает ли она о наркотиках, которые я украла у дяди? Потому что я всегда считала, что она даже не подозревает, что он их прячет.

Не зная, что еще делать, я отвечаю:

Хорошо.

Затем перехожу к следующему сообщению.

Дикси Мэй: Ты, должно быть, думаешь, что такая особенная, но я обещаю тебе, что поквитаюсь за то, что ты опозорила меня перед этими парнями сегодня утром. Просто подожди. Я доберусь до тебя, когда ты меньше всего этого ожидаешь.

Это видимо шутка, потому что я всегдажду этого от нее.

— Рейвен?

Вопросительный тон Хантера возвращает мое внимание к нему.

Он выжидающе смотрит на меня, и я не уверена почему.

Я делаю извиняющееся лицо.

— Эм… Извини, я не слышала. Что ты сказал?

Он хмурит брови, переводит взгляд с телефона в моей руке на меня.

— Я спросил, что ты решила?

Ох. Точно. Предложение работы.

После прочтения сообщений я хочу этого сейчас больше, чем когда-либо. Хочу, чтобы в конце концов мне не пришлось так сильно зависеть от этой семьи. А эти ребята, похоже, достаточно хороши. По крайней мере, лучше, чем мои тетя, дядя и дерзкая кузина. Поэтому, скрестив пальцы, чтобы не пожалеть об этом решении, я киваю.

— Да, я в деле.

Глава 4

Рейвен

Несмотря на то, что ребята покупают мне завтрак, выбираю минимум, не желая пользоваться ситуацией. Заказываю французский тост и все. Но Хантер заказывает двойной кофе, а Джекс заказывает картофельные оладьи, и потом они оба пытаются всучить все это мне.

— Парни, вы серьезно? — ставлю коробку с французским тостом на колени. — Опять?

— Да, опять. — Хантер уговаривает меня взять кофе, который он держит. — Если бы ты просто заказала комбо-завтрак, мне не пришлось бы выбирать на свой вкус.

— Тебе никогда не приходило в голову, что, может быть, я хочу только французский тост? — спрашиваю я, когда он выезжает с парковки на дорогу. В одной руке он держит завтрак, а другой управляет машиной. — И, честно говоря, я не привыкла есть так много.

На самом деле я ничего такого не имела в виду, но, по-видимому, они считают, что я вообще не ем. По крайней мере, это то, что я вижу по выражению жалости на лицах Хантера и Джекса.

— Я совсем не это имела в виду, — подчеркиваю. — Я достаточно ем. — Честно говоря, я действительно часто испытываю голод.

Хантер вздыхает.

— Просто возьми кофе, милая Рейвен, или он пропадет.

Теперь моя очередь вздыхать, но я все равно забираю у него кофе.

— Спасибо.

— Пожалуйста. — Его улыбка становится шире. — Видишь? Это было не так уж трудно, правда?

Я колеблюсь, потом качаю головой, хотя вроде бы так и было.

— Хорошо. И теперь тебе будет легче принять еще и оладьи у Джекса, — говорит мне Хантер, затем смотрит на Джекса.

Поворачиваюсь к Джексу и забираю у него оладьи.

— Спасибо.

Он улыбается и открывает коробку, лежащую у него на коленях, отчего в воздухе разносится чудесный аромат французских тостов с корицей.

Открываю свою коробку с едой и вдыхаю аромат.

— Пахнет так вкусно.

— Я не шутил, когда сказал, что это будет лучший французский тост, который ты когда-либо ела, — говорит мне Джекс, открывая контейнер с сиропом. Затем он обливает свой французский тост и протягивает сироп мне.

Наливаю сироп на свой тост.

— Мой папа готовил очень вкусные французские тосты.

Как только я произношу эти слова вслух, тут же останавливаюсь. Это немного не в моем характере говорить об отце так открыто, и я не уверена, знают ли Джекс или Зей, что мои родители мертвы. Что вообще они обо мне знают? Они шпионы или кто-то в этом роде, поэтому, если бы они захотели, то смогли бы многое узнать обо мне.

Черт, а что, если они знают всю мою историю? С другой стороны, если бы это было так, они, вероятно, не были бы здесь со мной, так что…

Сосредотачиваюсь на том, чтобы откусить кусочек своего французского тоста, и, святые угодники, это, пожалуй, лучшее удовольствие.

— О Боже, — стону я, когда вкусовые рецепторы поглощают сладость.

Никто ничего не говорит, но все смотрят на меня.

Я смотрю на них троих по очереди, нахмурив брови.

— Что?

Джекс трет губы, его взгляд скользит от моего рта к глазам.

Думая, что у меня, должно быть, сироп на лице, я хватаю салфетку и вытираюсь, но, похоже, там ничего нет.

Джекс откашливается, почесывая подбородок.

— Я так понимаю, тебе понравилось?

Киваю, все больше озадачиваясь.

— Да, это вкусно. Определенно, один из лучших тостов, что я когда-либо ела.

Улыбаясь, он кладет в рот кусочек своего тоста, но я ловлю его быстрый перегляд с Хантером.

В течение следующих нескольких минут все молчат, пока мы едим наш завтрак по дороге в школу. Когда Зей заканчивает и бросает обертку в пакет, он прерывает молчание, чтобы перейти к делу.

— Итак, вот что я думаю, — он начинает, когда машина сворачивает на дорогу, ведущую к школе, — Рейвен узнает время, когда дом будет пуст, а затем впустит нас внутрь, чтобы мы могли немного поискать информацию. Может быть, установить несколько камер.

— Ты собираешься установить камеры в моем доме? — спрашиваю я, разрезая тост.

Зей бросает на меня взгляд через плечо.

— У тебя с этим проблемы?

Неуверенно пожимаю плечами.

— Все зависит от обстоятельств. Ведь их не будет ни в моей комнате, ни в ванной, верно?

Зей ворчит.

— Нет, мы не извращенцы.

Морщу нос.

— На самом деле я не это имела в виду, но, видимо, это прозвучало так, как будто я намекаю на это?

Он снова смотрит на меня с каплей удивления во взгляде, как будто не ожидал, что я не буду спорить.

— Ага. — Затем переключает свое внимание на окно. — И отвечая на твой вопрос, мы установим их в гостиной и на кухне. Таким образом, никакого риска увидеть то, что мы не хотели бы увидеть.

— Хорошая идея, — говорю это легкомысленно, но правда в том, что я более чем согласна с ним. Не могу себе представить, чтобы кто-то из них увидел, что мой дядя делал вчера вечером. — И, если вы хотите попасть в дом без посторонней помощи, сегодня, вероятно, идеальная возможность, так как тетя собирается уехать на целый день в город за покупками. А дядя будет работать. Хотя дом будет заперт, так что я не знаю, как мы сможем войти.

Хантер и Зей обмениваются удивленными взглядами, в то время как Джекс еле сдерживает улыбку.

— Что тут смешного? — спрашиваю я, после чего кладу в рот еще один кусочек французского тоста.

— Ничего, — говорит Хантер, но улыбается мне так, словно считает меня до смешного невежественной. — Это просто мило, что ты думаешь, будто это проблема для нас.

Мой подозрительный взгляд скользит по ним троим.

— Так вы, ребята, просто хотите вломиться в дом?

— Ну, технически, мы не будем вламываться, так как ты будешь с нами, а ты там живешь. — Хантер делает глоток своего кофе, затем облизывает каплю с испачканной губы. — И мы действительно ничего не тронем. Мы просто откроем замок.

Прыскаю от смеха и чуть не давлюсь французским тостом.

— Не хочу тебя огорчать, друг, но если тетя или дядя поймают меня, когда я войду в дом, пока их не было, они меня арестуют, — говорю я между приступами кашля.

Хантер вопросительно выгибает бровь.

— Твой дядя это сделает?

Я киваю.

— Да. Он не мой поклонник.

— Мы так и предполагали, раз ты так легко согласилась нам помочь, — говорит Зей, когда мы въезжаем на школьную стоянку.

Там довольно пусто, так как занятия уже начались, но есть несколько парней, болтающихся возле своих машин. Одна группа особенно привлекает мое внимание, потому что они чем-то напоминают мне Зея, Джекса и Хантера — все они одеты в темную одежду и стоят вокруг массивного внедорожника с тонированными окнами. Всего пять парней и с ними три девушки.

— Кто они? — Интересуюсь я, пока Хантер паркуется прямо напротив них.

— Кто? — спрашивает Хантер и запихивает в рот почти половину своих оладий.

Я указываю на компанию, которая сейчас смотрит на машину Зея.

— Парни в черном, которые смотрят в нашу сторону.

Хантер ставит рычаг переключения передач в нейтральное положение и глушит двигатель, а Зей отвечает.

— Это одни из наших многочисленных врагов.

— Оу, — я думаю, это не лишено правды, учитывая, как они все сейчас пялятся на машину Зея.

Глаза Хантера весело блестят.

— Ты, кажется, не очень удивлена, что у нас много врагов.

— Ну, учитывая то, что Кэти рассказала мне о вас, ребята, то нет, — говорю я ему. — К тому же, учитывая, каким большим придурком вчера был Зей, когда я села на его место, предполагаю, что у него, вероятно, гораздо больше врагов, чем друзей.

Зей бросает на меня равнодушный взгляд.

— Знаешь, обычно, когда люди говорят со мной так, как ты, я преподаю им урок.

Я ухмыляюсь ему.

— Да, но сомневаюсь, что ты это сделаешь, так как тебе нужна моя помощь.

Он смотрит на меня с некоторым любопытством, как будто не знает, что со мной делать, и проводит зубами по нижней губе.

— Знаешь, что я думаю? — наконец говорит он, не дожидаясь ответа. — Я думаю, ты доставишь нам много неприятностей.

— Об этом можешь не беспокоиться, — говорю я ему. — Я могу справиться с этим.

Он закатывает глаза.

— Я смогу, — настаиваю я, отчасти раздражаясь, что он, кажется, сомневается во мне. — Я очень долго была сама по себе. — С тех пор, как мои родители умерли. Сопротивляюсь острому желанию тяжело сглотнуть при этой мысли и сохранить лицо.

— Знаешь, сколько раз у меня были неприятности из-за того, что я надирала кому-то задницу?

— Наверное, много. И я не сомневаюсь, что раньше ты могла сама за себя постоять. — Зей смотрит мне прямо в глаза. — Однако тогда ты еще не была в Ханитоне. — С этими словами он поворачивается, толкает дверь и выходит.

— Причем тут Ханитон? — спрашиваю я, начиная собирать мусор и складывать его в пакет, в котором была моя еда.

Хантер сминает упаковки от сэндвичей, которые он съел.

— Ханитон… ну, он не похож на обычный город.

Мои брови хмурятся.

— Что именно ты имеешь в виду?

Он колеблется, и у меня в животе что-то бурлит, но я даже не знаю почему.

— Потому что Ханитон намного опаснее любого другого города в стране, — говорит Джекс, хватая пакеты с мусором. — И люди здесь…

— Богатые и жадные до власти, — Хантер заканчивает за него. — Что довольно плохое сочетание. А низкая численность населения и изолированность города только делает его еще более опасным, потому что позволяет этим людям делать то, что они хотят, и выходить сухими из воды. Это одна из причин, почему эти люди заставляют нас искать твоего дядю, они хотят знать, что он за человек и можно ли его купить.

— Да, вчера ты говорил что-то подобное, но, наверное, я просто не поняла, что весь город коррумпирован.

— Не весь город, — бормочет Джекс, убирая телефон в карман. — Но очень многие.

Моя голова кружится от таких слов.

Хантер, должно быть, прочитал это на моем лице, потому что добавляет:

— С нами ты в безопасности, милая Рейвен. — Он улыбается мне, но это выглядит немного натянуто. Затем он толкает дверь, и вылезает, чтобы выпустить меня. Зей делает то же самое со своей стороны, сдвигая сиденье вперед, чтобы пропустить Джекса.

Я выбираюсь и закидываю ручку рюкзака на плечо, держа пакет с мусором в другой руке. Хантер забирает его у меня и бросает в ближайший мусорный бак. Затем он возвращается ко мне и кивает, чтобы я шла за ним в школу.

Когда мы идем рядом, а Джекс и Зей следуют за нами, я признаю, что это немного странно. Не только потому, что я иду в школу с кем-то, но и потому, что я сейчас не под кайфом и у меня нет наушников.

Впрочем, все не так уж плохо. По крайней мере, поначалу. Но тут один из парней, стоящих у внедорожника, кричит:

— Кто ты, новенькая?

Я напрягаюсь, хотя это кажется таким простым вопросом.

— Не твое собачье дело, Портер, — выкрикивает Зей тоном, от которого у большинства людей по спине пробежал бы холодок, но этот Портер только ухмыляется.

Он отталкивается от внедорожника, к которому прислонился, и направляется к нам, его массивные ботинки шаркают по тротуару. У него короткие темные волосы, которые немного длиннее на макушке и зачесаны назад, и несколько металлических пирсингов украшают его лоб и губы. Честно говоря, он выглядит так, как будто мог бы быть другом Хантера, Зея и Джекса, но Зей уже сказал мне, что он их враг, и это стало довольно очевидно, увидев, как они все бросают на него неприязненные взгляды при его приближении.

Затем они медленно останавливаются, напряжение не уходит из их тел.

Портер выглядит невозмутимым, легкая улыбка расползается по его лицу.

— Расслабьтесь, — говорит он, останавливаясь перед нами. — Я просто хочу представиться. — Его взгляд останавливается на мне, когда он протягивает руку. — Я Портер Эверлисон. Мой отец владеет всеми автосалонами в Ханитоне.

Хантер издает мягкий, презрительный смешок, в то время как Джекс закатывает глаза. Зей, однако, кажется еще более раздраженным.

— Всем здесь наплевать, кто твой отец.

— Я не с тобой разговаривал, — говорит он Зею, улыбаясь мне. — Я разговаривал с красивой девушкой, имени которой до сих пор не знаю.

Я отчасти раздражена этим чуваком и отчасти подозрительна не только потому, что он, кажется, пытается быть милым со мной, но и потому, что, похоже, он так вежлив, чтобы досадить парням. Почему — не знаю, но этого подозрения мне достаточно, чтобы не пожать ему руку. Кроме того, кто теперь пожимает руки?

— Ну? — говорит Портер, выжидающе глядя на меня.

— Что? — скучающим тоном спрашиваю я.

Джекс тихо смеется позади меня, в то время как Хантер проводит рукой по губам, я думаю, чтобы скрыть улыбку. Зей просто скрещивает руки на груди, на его губах играет тень ухмылки.

— Полагаю, она не заинтересована в знакомстве с тобой, так почему бы тебе не вернуться к своим друзьям и не избавить себя от еще большего унижения? — говорит ему Зей скалясь.

На мгновение улыбка Портера увядает, в глазах вспыхивает гнев, когда он смотрит на Зея. Затем он приходит в себя, его улыбка возвращается, и взгляд переходит на меня.

— Я собираюсь выяснить твое имя, красавица. Потому что, когда я чего-то хочу, я не остановлюсь, пока не получу это. — Он подмигивает мне так, что мое сердце замирает, и совсем не в хорошем смысле.

— Он только что угрожал мне? — спрашиваю я, когда Портер поворачивается и возвращается к своим друзьям, которые смотрят на него так, словно понятия не имеют, что происходит.

— Нет… Я думаю, это была скорее угроза для нас, — хмуро бормочет Хантер.

Взгляд Зея прикован к Портеру.

— Это определенно было так.

Уголки губ Портера подергиваются, когда он замечает, что Зей смотрит на него.

— Он хочет, чтобы ему надрали задницу, — тихо говорит Зей. Он смотрит на Портера еще какое-то время, прежде чем повернуться и пройти мимо нас, направляясь к школе.

Вздохнув, Джекс спешит за ним с учебниками под мышкой.

— Отлично, кажется это начало новой драмы, — произносит он.

Хантер бросает на меня извиняющийся взгляд.

— Прости за это.

— Тебе не нужно извиняться, — говорю я ему, когда мы снова идем через парковку, холодный ветер жалит мои руки. — Вы, ребята, ничего не сделали. И, честно говоря, я даже не совсем понимаю, что только что произошло.

Украдкой бросаю взгляд через плечо на Портера. Он прислонился к задней части внедорожника, поставив ногу на бампер. Его друзья вернулись к своему разговору, но Портер смотрит прямо на меня, так что, когда я смотрю на него, наши взгляды на мгновение встречаются. Уголки его губ приподнимаются в полуулыбке, из-за которой мое замешательство удваивается, и я отвожу взгляд.

— Дело в том, что один из наших врагов сделал заявление, — объясняет Хантер, доставая из кармана телефон.

— Какого рода заявление? — удивляюсь.

Он читает что-то на экране, затем кладет телефон в карман, его голубые глаза останавливаются на мне.

— Что ты — новая игра.

— Какого черта? — шиплю я. — Какая еще игра?

Он с задумчивым видом посасывает кольцо в губе.

— Ты новенькая, проводишь с нами время, но официально еще не входишь в нашу группу. По крайней мере, так считает Портер, а это значит, что он возьмется за тебя.

Здорово. Я знала, что вся эта история с «запугиванием-в-новом-городе» произойдет, хотя отчаянно этого не хотела.

— Мне стоит волноваться? — спрашиваю я. — Надо мной и раньше издевались, но есть разные уровни, ты же знаешь.

Немного сочувствия мелькает в его глазах, но быстро рассеивается, когда он хмурится.

— Я не имел в виду, что он будет запугивать тебя. Я говорил о том, что он попытается заявить на тебя свои права.

— Права на что?

Он качает головой, впившись зубами в нижнюю губу.

— Ты такая чертовски невинно милая. Я серьезно не знаю, что с этим делать.

Бросаю на него злобный взгляд.

— Я не невинная и не милая, дружище.

Он колеблется, проводя рукой по подбородку.

— Ты определенно симпатичная. А что касается невинности, то в некоторых вопросах ты, может быть, и не такая, но я думаю, что ты определенно невинна, когда дело доходит до парней.

Теперь я просто чувствую себя тупицей, в основном потому, что то, что он говорит, правда. И мне не нравится, что он видит меня насквозь.

— Я пойду в класс, — бормочу я и ускоряю шаг.

Он бросается за мной, легонько касаясь моей руки.

— Прости, если расстроил тебя, — говорит он, мягко останавливая меня.

Поворачиваюсь к нему лицом, ветер медленно кружит листья в воздухе, вынуждая пряди волос танцевать вокруг его лица.

Он такой красивый.

Быстро вытряхиваю эту мысль из головы. Перестань быть странной, Рейвен.

— Тебе не нужно извиняться, — обхватываю себя руками. — Мне просто нужно попасть в класс.

Он слегка улыбается мне.

— Знаю, но я просто хочу убедиться, что ты не злишься на меня. Я не думаю, что ты наивна. На самом деле, я думаю, что ты очень умна. Просто… — Он колеблется. — Послушай, все, что я имел в виду, когда Портер пытался заявить на тебя права, это то, что он, вероятно, попытается заставить тебя общаться с ним.

Я фыркаю от смеха.

— Ты шутишь, да?

Между его бровями пролегает морщинка.

— Зачем мне шутить о чем-то подобном?

Пожимаю плечами.

— Потому что этот парень ни за что не захочет встречаться со мной.

— Почему ты так думаешь? — Он удивляется. — Я не хочу, чтобы ты с ним общалась, но мне любопытно знать, почему ты считаешь, что мысль о том, что он захочет встречаться с тобой, настолько безумна.

Я переступаю с ноги на ногу и пожимаю плечами.

— Потому что он ГС.

Его рот кривится.

— И ты ему не пара?

— Нет, — произношу я.

Полнейшее замешательство бурлит во мне.

— Отношения с ГС не должны иметь значения для тебя, но как твой лучший друг, я должен сказать тебе, что ты прекрасна и абсолютно этого достойна. Я так и подумал, как только увидел тебя в офисе. — Он улыбается мне, и меня охватывает странное чувство близости.

Не могу не думать о том сне, который мне приснился, о светловолосом мальчике и о том, как он напоминал мне Хантера. Но это был всего лишь сон. И даже если это не так, это не значит, что светловолосый мальчик был им.

Потом я понимаю, что он только что сказал мне, и мои щеки начинают гореть. Не знаю, что с этим делать. Я редко смущаюсь, но прямо сейчас определенно двигаюсь в этом направлении.

Я собираюсь сбежать, убежать как ненормальная, ходить по школе и курить, пока не исчезнет румянец на щеках, но опять же, клянусь, Хантер знает, о чем я думаю, потому что он говорит:

— Я провожу тебя до кабинета, хорошо?

Киваю, и меня охватывает облегчение.

Он улыбается мне, и я улыбаюсь в ответ, чувствуя себя немного лучше.

Я хочу, чтобы это чувство длилось подольше, но когда мы заходим внутрь, и я бросаю последний взгляд через плечо, то облегчение, которое я почувствовала, исчезает, когда я обнаруживаю, что Портер все еще смотрит на меня, на этот раз с огромной ухмылкой на лице.

Глава 5

Рейвен

Джекс и Зей ждут нас, когда мы с Хантером входим в здание. Джекс прислонился к стене возле двери в главный офис, но выпрямляется, когда мы входим. Зей уставился в телефон, читая, как я предполагаю, либо действительно неприятную новость, либо сообщение от кого-то, кого он не любит, судя по выражению его лица. Коридоры пусты, и меня это успокаивает. Конечно, примерно через секунду я осознаю, что все равно опоздала на первый урок. И так как эта школа работает по блоковому расписанию, это класс, в котором я никогда раньше не была.

— Дай мне секунду, и я решу вопрос с опозданием, — говорит Хантер и поворачивается ко мне. — В каком классе у тебя первый урок?

— Дай посмотреть. — достаю из кармана свое расписание и смотрю в него. — Английский.

Хантер наклоняется через мое плечо, чтобы тоже посмотреть.

— Ну, хорошая новость в том, что у тебя с Джексом совпадает кабинет.

Это заставляет меня немного расслабиться. По крайней мере, мне не придется опаздывать на занятия одной.

— А Джекс у нас поэт, — сообщает мне Хантер. — Значит, если у тебя плохо с английским, он может тебе помочь.

— Вообще-то я люблю английский, — говорю я. — Книги — это потрясающе.

Мои слова вынуждают Джекса улыбнуться. Но он по-прежнему молчит. Я думаю, он самый тихий из всех троих. А может он просто загадочный… Не знаю, но мне любопытно побольше узнать о парне с красивой улыбкой.

— Я сейчас вернусь, — говорит Хантер, поворачивается на каблуках и неторопливо входит в офис.

Когда дверь медленно закрывается, я слышу, как секретарь говорит:

— Хатингфорд, даже не пытайся заставить меня написать тебе освобождение. Я уже говорила тебе вчера… — Ее голос затихает, когда дверь тихо закрывается.

— Боюсь, что он не сможет избавить нас от наказания. — отрываю взгляд от двери. — Вчера я была в офисе, и секретарь сказала ему, что больше никаких пропусков.

Джекс только улыбается. Даже уголки губ Зея приподнимаются, его взгляд остается прикованным к телефону.

— Он справится, — говорит Джекс, засунув руки в карманы. — Если есть что-то, в чем Хантер хорош, так это очаровывать людей, и получать то, что он хочет.

— Я думал, ты уже догадалась, — Зей засовывает телефон в карман и смотрит на меня напряженным взглядом. — Ведь на тебя это подействовало, верно?

— Не будь мудаком, — говорит ему Джекс.

— Я не веду себя как мудак. Просто констатирую факт, — говорит он Джексу, но не сводит с меня глаз.

— Почему ты так на меня смотришь? — спрашиваю я. — Ты хочешь, чтобы я с тобой согласилась?

В его глазах читается вызов.

— Если это правда, то да.

— Ладно. Тогда да, я согласна, — говорю с вызовом. Высокомерная усмешка начинает появляться на его губах, когда я добавляю — Что ты ведешь себя, как мудак.

Его улыбка исчезает, и Джекс еле сдерживает смех. Зей бросает на него злобный взгляд, но Джекс не обращает на него внимания и тычет кулаком в мою сторону.

— Молодец, — говорит он мне.

Я отбиваю кулаком по его руке, не в силах сдержать легкую улыбку на губах.

Зей пристально смотрит на меня, не так уж и сердито, но и не дружелюбно. Как будто он не может решить, что со мной делать, и это сильно его расстраивает.

История моей чертовой жизни.

Зей медленно подходит ко мне.

— Зей, — предупреждающе произносит Джекс.

Кэти упоминала, что люди боятся его, и я сомневаюсь, что это преувеличение. Может быть, я вот-вот узнаю.

— Ты ведь не боишься меня, правда? — спрашивает он, оценивающе глядя на меня.

— Нет, но я не боюсь многого. — Как я могу бояться, когда страх преследовал меня в течение многих лет? Я так долго испытывала чувство страха, что это просто одна из тех вещей, которые живут внутри меня, но я больше не обращаю на это внимание.

— Да, это я уже понял. Хотя не уверен, хорошо это или нет, — заявляет он, продолжая изучать меня взглядом. Он остается в таком положении в течение нескольких ударов сердца, прежде чем отступить. — Встретимся у моей машины в обед. Мы поедем к тебе домой. — Затем он поворачивается и идет по коридору, сворачивая за угол.

Медленно выдыхаю, не осознавая, что задержала дыхание, затем поворачиваюсь к Джексу.

— Он всегда такой напряженный?

Джекс кивает.

— Обычно да. Но не волнуйся, ты ему нравишься.

— И ты пришел к такому выводу, потому что… — с сомнением поднимаю брови.

Он весело улыбается.

— Ну, для начала, он впустил тебя в нашу компанию, чего не случалось уже… некоторое время. — На мгновение, клянусь, я вижу панику в его глазах, но он быстро стирает ее. — Кроме того, он никогда не позволяет кому-либо говорить с ним так вызывающе, не выходя при этом из себя.

— Он потерял контроль над собой рядом со мной.

— Ну да, возможно.

Его беспечное отношение заставляет меня задуматься, что Зей обычно делает с людьми, которые умничают перед ним.

— Не волнуйся, это хорошо, что ты ему нравишься, — говорит мне Джекс, неправильно истолковывая выражение моего лица. — Тебе понравится, если кто-то вроде Зея будет прикрывать твою спину.

Возможно, он прав. И я думаю, что в каком-то смысле мы с Зеем похожи, в основном своей жесткостью. Просто у меня никогда не было друзей, которые прикрывали бы мою спину, поэтому моя уверенность немного занижена.

— А как же ты? — интересуюсь я.

— Да, ты мне тоже нравишься, — говорит он без промедления, как будто произносит это между делом.

Сжимаю губы, чтобы не захихикать от его заявления.

— Ну, это не то, что я имела в виду, но я рада, что это так.

Теперь он тот, кто поджимает губы. Потом он отворачивается, и я думаю, что, черт возьми, похоже, он немного смущен. И я тут же понимаю, что милые, тихие парни просто очаровательны, когда им неловко. Но все-таки решаю снять его с крючка, хотя мне нравится, как мило он выглядит прямо сейчас.

— Я имела в виду: ты такой же жестокий, как Зей? — поясняю я. — Ну, во всяком случае, для других.

Он тихо выдыхает и смотрит на меня, теребя свой пирсинг в брови.

— А ты как думаешь?

Обдумываю то, что он сказал, разглядывая его.

— По-моему, ты из тех, кто ведет себя тихо и расчетливо. Ты не такой прямолинейный, как Зей, но только потому, что тебе нравится строить планы мести.

В его глазах загораются веселые искорки.

— Вот как ты меня видишь, а?

Я пожимаю плечами.

— Может быть. А может, ты просто стесняешься.

Мои слова вызывают у него смех.

— О, черт возьми, нет. Я просто не люблю разговаривать с людьми, если это не стоит моего времени.

Его замечание заставляет меня задуматься о том, что сейчас он стоит здесь и разговаривает со мной, но я действительно сомневаюсь, что он имел это в виду. Потом он снова улыбается, и я думаю, что, может быть, так оно и было.

Мы все еще улыбаемся друг другу, как пара идиотов, когда Хантер выходит из офиса. На лице у него дерзкая ухмылка, а в руках — несколько розовых бумажек.

— Видишь? Я же говорил, что справлюсь. — Улыбка остается на его лице, но озадаченность заполняет его глаза, когда его взгляд метается между Джексом и мной. — Ладно, что я пропустил?

Я наклоняю голову набок.

— Ничего особенного. А что?

Он останавливается рядом и оценивающе смотрит на меня.

— Тогда почему вы с Джексом улыбаетесь друг другу, как пара ненормальных?

— Если улыбка делает человека ненормальным, то ты самый ненормальный на свете, — язвительно ухмыляюсь я.

Хантер улыбается.

— Туше, подруга.

Я хихикаю, и он одаривает меня лучезарной улыбкой. Я собираюсь спросить его, что случилось, когда его брови хмурятся, скользнув по коридору.

— А где Зей? — спрашивает он, снова глядя на Джекса.

— Он пошел на занятия, — говорит ему Джекс, пожимая плечами. — Не знаю, что он будет делать с опозданием, но думаю, что это его проблема.

Хантер корчит гримасу.

— Да, а я собирался отдать ему пропуск. Последнее, что нам нужно, это чтобы он застрял в школе, пока мы работаем над делом.

Он протягивает нам с Джексом розовый листок и смотрит на меня.

— Ты ведь сможешь встретиться с нами за обедом?

Я киваю.

— Зей уже практически приказал мне.

— Он умеет командовать, правда? — спрашивает Хантер, а потом становится серьезным. — Ты не обязана слушать все, что он тебе говорит. Не думаю, что ты из таких девушек, и я догадываюсь, что Зей будет использовать твою работу на нас, как предлог, чтобы командовать, но ты не должна ему это позволять.

— Я и не собиралась, — уверяю его. — Но я не против встретиться с вами за обедом. Других планов у меня все равно нет.

Улыбаясь, он протягивает руку и слегка дергает меня за прядь волос.

— Хорошо. Я рад, что у меня получится пообедать со своей лучшей подругой, — он начинает пятиться назад и добавляет: — И я смогу немного поработать над тем, чтобы выследить того человека, который посылает тебе оскорбительные сообщения.

Из-за всего, что произошло сегодня утром, я чуть не забыла сказать ему об этом.

— Хорошо, спасибо, — говорю я ему. — Мне снова написали вчера вечером, так что я хотела спросить тебя, можешь ли ты посмотреть телефон.

Он делает паузу.

— В самом деле?

Я киваю.

— Ладно, я посмотрю сообщения за обедом. — Затем он поворачивается на каблуках и почти вприпрыжку бежит по коридору.

Мне нужна секунда, чтобы осознать его последние слова, а потом меня тошнит. Он хочет взглянуть на эти сообщения? Те, которые подразумевают, что я убила своих родителей? Что, если он захочет узнать всю историю?

— Ты в порядке? — спрашивает Джекс.

Звук его голоса пугает меня, и когда я смотрю на него, беспокойство отражено на его лице.

— Я в порядке, — без запинки вру ему. — Просто не люблю опаздывать на занятия.

Он проводит пальцами по волосам.

— Я тоже, но, по крайней мере, мы сделаем это вместе, верно? — Он одаривает меня легкой улыбкой, которая смягчает мою тревогу.

Но затем возникает целый ряд новых забот. А что, если ребята узнают, чем я занималась в прошлом, и бросят меня? Конечно, я едва знаю их, и скорее привыкла обходиться без друзей, чем иметь их, но мне нравится это — иметь кого-то, с кем можно ездить в школу, завтракать, приходить в класс поздно, делиться улыбками и шутливо дразнить. Я хотела бы относиться к этому иначе, потому что позволить себе эти чувства означает подвергнуть себя риску потерять их.

Беспокойство снова искажает красивые черты Джекса.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке?

Я изо всех сил стараюсь успокоиться, чтобы не выглядеть полным психом.

— Да, извини, — говорю ему. — Я действительно не люблю привлекать к себе внимание, а быть новенькой, которая опаздывает, определено к этому ведет.

Он смотрит на меня с нерешительностью, написанной на его лице, и я чувствую, что он хочет что-то сказать, но сдерживается. Потом он вздыхает.

— Нам пора на занятия.

Киваю в знак согласия, скрещивая пальцы, чтобы мы могли проскользнуть незамеченными. Но нет, мы даже близко этого не достигаем. На самом деле нам даже не удается пройти по коридору без происшествий.

Когда мы сворачиваем за угол, то замечаем девушку примерно моего возраста, прислонившуюся к шкафчику. У нее длинные светлые волосы, она смотрит в пространство, скрестив руки на груди и агрессивно жуя жвачку.

— Черт, — ругается Джекс, резко останавливаясь и застывая при виде нее.

Я перевожу взгляд с него на нее и обратно. Выражение его лица говорит само за себя.

— Дай угадаю, бывшая подружка?

— Да… — Он массирует затылок, возвращая взгляд с нее на меня. — Ты не возражаешь, если мы пойдем другим путем? Я бы предпочел не встречаться с ней прямо сейчас.

Я пожимаю плечами.

— Конечно. Мы все равно уже опоздали.

Он благодарно улыбается и оборачивается, но в этот момент девушка замечает нас. Она тут же перестает жевать резинку и выпрямляется.

— Гм… Нас засекли, — шиплю я себе под нос.

Я ожидаю, что Джекс вздохнет и повернется обратно, но он хватает меня за руку и тащит за собой, кажется убегая от нее.

Когда мы сворачиваем за угол, я украдкой оглядываюсь на девушку. Она смотрит нам вслед с обиженным выражением на лице, и мне ее немного жаль. Хотя я не знаю, как они расстались, так что, возможно, она этого не стоит.

Джекс продолжает держать меня за руку, ведя по коридору, который поворачивает в другую сторону. Странно, что он держит меня за руку. Годами никто не прикасался ко мне… ну, в приятном смысле. Но вчера Хантер схватил меня за руку, и теперь Джекс держит меня за руку. Честно говоря, я даже не думаю, что он это осознает.

— Тяжелый разрыв? — наконец спрашиваю я, когда повисает минута молчания.

— Что? — Он моргает, глядя на меня. — А… да… — Он тихо выдыхает. — Честно говоря, я уже должен был бы забыть об этом. Прошло около двух лет. И я с этим покончил. Просто… — Он разочарованно выдыхает, проводя пальцами по волосам свободной рукой. — Это был просто очень тяжелый разрыв, и встреча с ней напоминает мне обо всем, что произошло. — Он опускает руку и встречается со мной взглядом.

— Не надо ничего объяснять. Понимаю, что расставания могут быть тяжелыми. Конечно, я не понимаю этого лично, так как никогда раньше ни с кем не встречалась, но я знаю достаточно, чтобы понять, что это должно быть тяжело. — Серьезно, что со мной сегодня не так?

Его губы приоткрываются в шоке.

— Ты никогда раньше ни с кем не встречалась? Ни разу?

Ну почему, ну почему мне иногда приходится открывать рот?

Я отрицательно качаю головой.

— Нет.

Его взгляд скользит по лицу.

— Как же так?

А?

— А что?

— Как ты никогда ни с кем не встречалась?

Я пожимаю плечами, чувствуя себя немного неловко. Этот разговор становится слишком личным для меня.

— Не знаю. Может быть, потому что я всегда был своего рода социальным изгоем. — Знаешь, это потому, что моя злая стерва кузина говорит всем, что я убийца.

— Я просто… — Его замешательство удваивается. — Я просто не понимаю. Ведь с тобой легко разговаривать, ты забавна и красива; как ты могла никогда ни с кем не встречаться?

Ладно, теперь я точно перехожу в режим неловкости. У меня не очень хорошо получается с комплиментами, и, честно говоря, я просто хочу уйти, потому что чувствую, что вот-вот сброшу защитный слой кожи, и все мои секреты будут полностью раскрыты.

— Прости, если я доставляю тебе неудобства, — говорит он.

— Все в порядке, — заверяю я его. — Просто не умею принимать комплименты и все такое.

— Понимаю, — говорит он искренне и сжимает мою руку. — Я постараюсь быть хорошим другом и перестану делать тебе комплименты, — уголки его губ подергиваются, когда он пытается поднять мне настроение.

Я не могу сдержать улыбки.

Конечно, эта улыбка увядает, когда мы останавливаемся перед закрытой дверью класса.

— Дай угадаю… Это наш кабинет? — спрашиваю с тяжелым вздохом.

Он еще раз пожимает мою руку, прежде чем отпустить.

— Ага. Если хочешь спрятаться за мной, то можешь это сделать.

— Думаю, от этого будет только хуже. — Сделав глубокий вдох, я расправляю плечи. — Нет, я справлюсь.

И на мгновение я в это верю. По крайней мере до тех пор, пока мы не входим в класс, и все не поворачиваются к нам, включая Дикси Мэй. Когда она видит меня, ее глаза сужаются, а на губах появляется ухмылка.

— Ты пойдешь ко дну, — говорит она одними губами. — Пришло время расплаты, сучка.

Не знаю, что она задумала, но, признаюсь, я не хочу ее бояться и не хочу терять своих новых друзей.

Что, если она сделает что-нибудь, чтобы все испортить? Справлюсь ли я с этим?

Глава 6

Рейвен

Несмотря на угрозу, исходящую от Дикси Мэй, войти в класс оказывается не так уж и страшно. Учительница не придает большого значения появлению нового ученика, и мы садимся за парты вместе с Джексом сзади. Но я нервничаю во время занятия, и не только из-за Дикси Мэй. Нет, все пялятся на меня. И когда я говорю «пялятся», я имею в виду «таращатся во все глаза».

Во время короткого перерыва, когда учитель заставляет нас работать над заданием — стихотворением на свободную тему, — я наклоняюсь и шепчу Джексу:

— У вас что, ребята, действительно не так много новеньких здесь?

Он что-то записывает, но останавливается и смотрит на меня. Он немного не в себе, как будто только что отвлекся от своих мыслей.

— Что? — Очнувшись, он осматривает кабинет. Нахмурившись, он возвращает взгляд ко мне. — Да, не хотел пугать тебя в коридоре, но я вроде как предполагал, что такое произойдет. Не только потому, что ты новенькая, но и… Слушай то, что я сейчас скажу, только между нами.

Легкая улыбка касается его губ, но затем она исчезает, когда он тяжело вздыхает.

— Я полагаю, что отчасти это связано с тем, что ты вошла в класс вместе со мной.

Моя бровь удивленно изгибается.

— И что?

Он пожимает плечами, постукивая карандашом по столу, его нога беспокойно подпрыгивает вверх и вниз, вынуждая звенеть цепочку, свисающую с петли ремня.

— Люди не привыкли видеть, как я, Хантер или Зей тусуемся с кем-то вне нашего круга. По крайней мере, пока мы в школе. Так что у меня такое чувство, что из-за этого ты так заинтересовала присутствующих. И добавь факт, что ты новенькая, да еще и… Ну, ты знаешь, что я о тебе думаю… Да…

Он откашливается, его колено еще больше подрагивает.

Не знаю, как отнестись к тому, что он мне только что сказал, но если он прав, то, мне придется найти способ привыкнуть к этому. Или накуриваться по утрам.

— Ты нервничаешь? — заявляю я, не желая больше говорить обо мне.

Он озадаченно смотрит на меня.

— А?

Я указываю взглядом на его подпрыгивающее колено.

— Ты нервничаешь.

Его нога перестает двигаться.

— Дело не в том, что я нервничаю. Просто я тоже не люблю, когда за мной наблюдают. Предпочитаю оставаться в тени.

Он быстро оглядывает класс, и, в отличие от меня, все спешат избежать его взгляда.

— Ну, по крайней мере, они перестают смотреть на тебя, когда ты встречаешься с ними взглядом. — Я морщусь. — Когда я так делаю, они либо ухмыляются, либо просто продолжают таращиться.

Его губы растягиваются в полуулыбке.

— Это потому, что они боятся меня.

— И вправду, — корчу пугающую рожицу, и он смеется. — Честно говоря, я не нахожу вас, ребята, такими уж страшными.

Его улыбка такая разная.

— Это потому, что ты нам нравишься. Если бы это было не так, то мы убедились бы, что ты нас боишься.

Кладу локоть на стол и наклоняюсь ближе к нему.

— И что бы вы сделали?

Он хихикает.

— Я не уверен, но у меня такое чувство, что это бы заняло много времени.

Я указываю на него кончиком карандаша.

— Ты прав, Джекс…Эй, я даже не знаю твоей фамилии, парень. — Хотя Кэти упоминала об этом в прошлый раз, я не запомнила.

Он подмигивает мне.

— Потому что это секрет.

Закатываю глаза, затем наклоняюсь и смотрю на верхнюю часть его тетради, где он написал свое имя. Джексон Капперелли…

Моя улыбка исчезает, когда я вижу слово «ворон» в тексте исписанной страницы.

Он поспешно отодвигает от меня тетрадь, чтобы я больше не могла ее видеть, и на мгновение мне кажется, что я его расстроила, как будто он пишет стихотворение обо мне. Но это просто заставляет меня чувствовать себя тщеславной.

Серьезно, Рейвен, ты думаешь, он пишет стихи о тебе? Не будь идиоткой.

— Я никому не даю читать свои стихи, — объясняет он с улыбкой. — И никто не зовет меня Джексон.

Изумленно выгибаю бровь.

— Даже учительница не читает твои стихи? Потому что это задание, приятель. Как ты собираешься получить оценку?

Он закатывает глаза, но продолжает улыбаться.

— Я никому не позволяю их читать, кроме учителя, мисс всезнайка.

Не могу удержаться от смеха. Однако мой смех обрывается, когда учитель замечает наш разговор. К счастью, он подходит к нашим партам и тихонько ругает нас, вместо того чтобы пристыдить у всех на глазах.

— Джексон, конечно, я ценю, что ты подружился с Рейвенли, но я был бы признателен, если бы ты поработал над заданием во время урока и подал ей хороший пример, — говорит он Джексу.

Я сжимаю губы, стараясь не улыбнуться. Но забавно, что он думает, что мне нужен хороший пример, как будто я сама не понимаю, что мне не положено говорить в классе.

— Извините, мистер Джонсон, — Джекс извиняется.

— Хорошо. Только не забудь закончить свое стихотворение.

Мистер Джонсон поворачивается ко мне.

— Вам нужна помощь с заданием?

Я качаю головой:

— Нет, все в порядке.

— Ладно, тогда приступайте к работе. — Он идет по проходу и возвращается к своему столу.

— Прости, Джексон, что втянула тебя в неприятности, — шепчу я себе под нос, одаривая его улыбкой. — Хотя тебе действительно следовало подать лучший пример.

Он прищуривается, игриво глядя на меня.

— Джексон, да? Так вот как это будет? Ладно, Рейвенли, в эту игру можно играть вдвоем.

Я закатываю глаза, и он злорадно ухмыляется. Обычно я бы волновалась, если бы кто-то так скалился в ответ, но я не знаю… Как бы страшен ни был Джекс для других, я его таким не вижу. Вообще. И это чувство только усиливается, когда мы возвращаемся к нашим стихам, и я краем глаза наблюдаю, как он пишет.

Он чрезвычайно сосредоточен, когда пишет, весь сгорбившись, его взгляд прикован к бумаге, по которой быстро движется рука, пачкая страницы чернилами. Часть меня хочет знать, о чем он пишет, но другая часть просто наслаждается, наблюдая за ним. Но, к сожалению, мне нужно работать над своим собственным заданием.

Оторвав взгляд от Джекса, я смотрю на чистый лист перед собой. И смотрю. И смотрю. И смотрю.

Я смотрю так пристально, что у меня начинают болеть глаза. Черт возьми, я провалю задание.

В конце концов, откладываю карандаш и протягиваю руку, чтобы протереть глаза. В тот же миг кто-то проходит мимо моего стола и бросает на него листок бумаги. Сначала я думаю, что это случайность, поэтому поднимаю его и открываю рот, чтобы позвать человека, который это уронил. Но человек — светловолосый парень в леттермановской куртке — уже сидит на своем стуле рядом с Дикси Мэй, которая ухмыляется мне, касаясь губ концом карандаша.

Стиснув зубы, я разворачиваю бумагу.

Убийца.

Однажды ты получишь все, что заслуживаешь.

Это не почерк Дикси Мэй, а значит, она кому-то рассказала о моем прошлом.

Комкаю бумагу и сжимаю ее так сильно, что ногти впиваются в ладони.

— Тыв порядке? — Голос Джекса перекрывает ярость, пульсирующую в моей голове.

Я моргаю и обнаруживаю, что он смотрит на меня с беспокойством в глазах.

Видел ли он надпись? Знает ли он теперь, кем я могу быть?

— Все хорошо, — Я лгу, выпуская бумагу из мертвой хватки.

Его взгляд останавливается на скомканной бумаге, затем возвращается ко мне.

— Ты уверена?

Киваю, пряча записку в карман куртки.

— Я просто переживаю из-за этого задания. Совсем не умею сочинять.

Не думаю, что он безоговорочно верит мне, но не настаивает.

— Попробуй написать о своих чувствах. Всегда помогает для начала.

Я заставляю себя улыбнуться.

— Хорошо.

Он хмурится, беспокойство в его глазах остается.

Опасаясь, что он может надавить на меня еще сильнее, я сосредотачиваю свое внимание на тетради и заставляю карандаш двигаться по странице, чтобы хотя бы выглядело так, будто я что-то делаю. Пытаюсь последовать предложению Джексона и написать о своих эмоциях, но все, что я чувствую — это ярость, боль и стыд.

Отвращение к себе.

Сломленность.

Страх.

Ненавижу последнее чувство, но не могу избавиться от него. Не хочу терять своих новых друзей. Неприятно это признавать, но это так.

Я больше не хочу быть одна.

И я знаю, что я не особенная. Знаю, что в мире есть масса людей, которые чувствуют себя так же, как я. Чего я не понимаю, так это почему люди, подобные Дикси Мэй делают этих людей несчастными.

Моя рука скользит по бумаге…

Жила-была девушка, сотканная из звездного света и жемчуга.

Она ярко сияла в окутанном смогом мире.

Но этот свет был слишком ярким для некоторых.

Так что каждый день они бросали в нее свои искры мрака и ненависти,

Пытаясь сжечь и заклеймить девушку, которая так ярко сияла.

Потом они отойдут в сторону и будут смотреть, как она горит.

К тому времени, как девушка вернулась домой, она была вся в ожогах.

И когда она посмотрела в зеркало, все, что она увидела…

Тусклость ее света, ожоги, боль,

И это заставило ее собственные глаза полыхать.

Поэтому она принялась стирать следы.

Она терла до тех пор, пока пальцы не начали кровоточить и болеть.

Пока они не сгорели.

Пока все не сгорело.

И пятна, и следы начали исчезать.

И часть ее сияния исчезала вместе с ними.

Или, может быть, ее глаза были просто слишком обожжены, чтобы его видеть.

Глава 7

Рейвен

Несмотря на то, что Дикси Мэй угрожала мне, и какой-то парень подбросил записку на мой стол, первая пара заканчивается не полным провалом. Я лучше узнаю Джекса, и мне удается выполнить задание, которое изначально показалось сложным.

К тому времени, как звенит звонок, я чувствую себя довольно сносно, собирая учебники и складывая их в сумку, включая эту дурацкую записку. Джекс тоже собирает свои вещи. Затем, вместо того чтобы уйти, он ждет меня.

— Ну и? — спрашивает он, как только я беру сумку.

— Ну и что? — не понимаю я.

— Я видел, как ты писала, — говорит он. — Описание своих эмоций сработало?

— На самом деле да, — говорю я ему, когда мы идем к выходу. — Спасибо за совет, о великий писатель. — Я слегка кланяюсь.

Он хихикает.

— Я не великий писатель. Просто люблю писать. — Мы останавливаемся перед группой девочек, выходящих из класса, а затем тоже выходим. — Для меня это терапевтическое средство. — Он засовывает карандаш за ухо, и я ловлю себя на том, что сдерживаю улыбку.

Не писатель, да? Потому что сейчас он действительно выглядит именно так.

Коридор довольно переполнен, но это нормально для старшеклассников между уроками. Что ненормально, так это то, как много пристальных взглядов направлено в нашу сторону. Конечно, на меня и раньше пялились, в основном потому, что Дикси Мэй распространяла потрясающую историю моего прошлого. Но на меня никогда так сильно не таращились, и эти взгляды больше смущенные, чем злые. Это вроде как не имеет смысла, так как записка, которую кто-то бросил на мой стол, явно означает, что она рассказала обо мне людям.

— Значит, все сейчас пялятся, потому что я иду с тобой? — шепчу я ему, обводя взглядом коридор.

Джекс пишет сообщение на своем телефоне и рассеянно поднимает взгляд. Потом он улыбается.

— Возможно. — Он убирает телефон в задний карман. — Извини за это. Мне кажется, ты чувствуешь себя неловко. — Он колеблется, покусывая губу, изучая меня. — Если хочешь, могу предоставить тебе личное пространство. Конечно, я не хочу этого делать, но пойму, если для тебя все это слишком.

Он едва заметно кивает группе девушек, украдкой поглядывающих в нашу сторону.

Я могла бы согласиться. Насколько я знаю, эта маленькая дружба скоро закончится, как только ребята узнают обо мне всю правду. Но опять же, мысль о возвращении к одиночеству мне не нравится.

— Нет, все в порядке. — Заверяю его.

Он заметно расслабляется.

— Хорошо.

Я игриво толкаю его плечом.

— Ты хочешь быть моим другом, Джексон?

Он качает головой, изо всех сил стараясь не улыбнуться.

— Тебе повезло, что да, иначе я преподал бы тебе урок о том, как называть меня Джексон.

Я не могу не думать о том, что Кэти сказала мне вчера, о том, что Джекс был агрессивным засранцем. Помимо нескольких тонких замечаний, которые могут быть немного неловкими, я просто не могу представить его другим.

Почему возникают эти слухи? Это просто слухи? Или в них есть истина?

— Какой у тебя следующий урок? — спрашивает Джекс, отвлекая меня от моих мыслей.

Я достаю из кармана расписание.

— Математика. Ерунда.

— Математика определенно отстой. — Он наклоняется, чтобы посмотреть на мое расписание, так близко, что его волосы касаются моей щеки.

От него приятно пахнет одеколоном и мятой.

Чья-то рука внезапно обвивает мою, когда кто-то подходит ко мне со спины. — Что мы делаем?

Я тут же напрягаюсь, готовясь к тому, что мне придется заново пережить тот случай, когда я оказалась в чулане уборщицы. Затем моя голова резко поворачивается в сторону, чтобы увидеть, кто меня поймал, и напряжение спадает с моего тела.

Хантер рядом со мной, веселый и полный улыбок, как обычно.

— Мы идем в класс, — говорю я ему, продолжая идти по коридору, держа его за руку.

Джекс идет рядом со мной, с другой стороны, и я чувствую себя в безопасности между ними двумя. Хотя, появление Хантера увеличило количество пристальных взглядов.

— Точнее, я, — добавляю. — Не думаю, что у кого-то математика со мной?

— К сожалению, нет, — говорит Джекс, перемещая книги в другую руку.

Вздохнув, я убираю расписание в задний карман, втайне желая, чтобы мне не пришлось идти на занятия одной. Потом закатываю глаза. С каких это пор, я не могу справиться с тем, чтобы ходить на занятия в одиночку? Я делала это раньше много раз.

— Кто учитель? — спрашивает меня Хантер, обходя парочку, целующуюся у шкафчиков.

Ну, по крайней мере, эти двое не пялятся на нас.

— Мистер Джей — Джекс слегка касается меня плечом, когда приближается ко мне, чтобы обойти чирлидершу. Как только он обходит ее, его плечо прижимается к моему.

И вот так я иду в класс под руку с Хантером, и плечом к плечу с Джексом. И к тому времени, когда мы приходим к месту назначения, я чувствую себя довольно комфортно.

После того, как Хантер высвобождает свою руку из моей, он поворачивается ко мне.

— Напиши кому-нибудь из нас, если тебе что-нибудь понадобится, ладно?

Я киваю, стараясь скрыть волнение от того, что иду в класс одна.

Смирись с этим, Рейвен. Ты уже большая девочка.

Поэтому, собрав все свое мужество, я вхожу в дверь, надеясь, что все будет хорошо. И это чувство не покидает меня какое-то время. Пока… пока я не получаю сообщение. Одно-единственное сообщение, но этого достаточно, чтобы испортить мне весь день.

Неизвестный: Я слежу за тобой, Рейвенли, и знаю, что ты сделала. А они уже знают?

Глава 8

Рейвен

К началу обеда я пребываю в мрачном настроении. И волнуюсь. Не только из-за сообщения, но и потому, что беспокоюсь, что, когда Хантер попытается найти отправителя, он увидит текст и может задать вопросы. Или что этот человек, отправивший сообщение, каким-то образом расскажет им все, так как я приняла последнее сообщение, которое он послал, как тонкую угрозу сделать это.

Единственная хорошая вещь — это то, что в сети нет информации обо мне. Конечно, ребята сказали, что нашли какие-то сведения, но я сомневаюсь, что они знают всю историю, например, как меня обвинили в убийстве моих родителей, в каком состоянии я была найдена в тот день, о моем пребывании в психиатрическом отделении. Однако после того, как Хантер посмотрит на сообщения, он может спросить. И что тогда? Я просто солгу или скажу им правду, скрестив пальцы, что они не посмотрят на меня так, как будто я урод?

Убийца.

Неудачница.

Сплошное разочарование.

В довершение всего у меня начинает жутко болеть бок. Я изо всех сил стараюсь не обращать внимания на боль, когда третий урок подходит к концу, и выхожу из класса, чтобы пойти пообедать. Ну или поиграть в шпиона.

Когда я выхожу из класса, то вижу знакомое лицо. Светлые волосы, голубые глаза, в общем женскую версию Хантера.

— Привет. — Харлоу машет мне рукой, практически подпрыгивая ко мне.

Я начинаю думать, что прогулы школы — это семейная черта, так как Хантер тоже этим грешит.

Ее волосы собраны в высокий хвост, на ней крутейшие кроссовки, а на лице широкая улыбка.

— Итак, как проходит твой второй день? — спрашивает она, когда мы начинаем спускаться по коридору, засунув руки в задние карманы.

— Не так уж и плохо. — По крайней мере, можно так сказать, если не считать записки, которую я получила в первой половине дня, и сообщения. Но, честно говоря, это определенно не самый худший день в моей жизни. И это довольно мягко сказано. — Ну, за исключением того, что на математике у меня разболелась голова.

— Почти у всех болит голова на математике, — говорит она. — Мистер Джей такой скучный.

— Это точно, — соглашаюсь я. — Клянусь, я даже видела, как он заснул на секунду, читая свою собственную лекцию.

— О, он уже сделал это однажды. — Она смеется. — Буквально, он всхрапнул, а затем проснулся. Это было так забавно.

Я смеюсь.

— В самом деле?

— Ага. — Она усмехается. — Во всяком случае, я хотела извиниться за то, что не забрала тебя в школу. Совсем забыла о назначенной встрече.

— Все в порядке. — Заверяю ее, когда мы направляемся в сторону моего шкафчика, я все еще пытаюсь сориентироваться здесь. — Ты не обязана меня подвозить.

— Знаю, но я же обещала тебе, что сделаю это, так что теперь мне плохо. В следующий раз я не сольюсь, клянусь. — Она убирает прядь волос с глаз. — Так, а теперь совершенно не по теме, но сегодня до меня дошел слух о тебе.

Напряжение пронзает мое тело, и я чуть не спотыкаюсь о собственные ноги.

— Что? Какой слух?

Она хитро улыбается мне.

— Что единственный и неповторимый Джексон Капперелли был очень дружелюбен с тобой сегодня утром. Он даже проводил тебя до класса, что довольно странно, потому что я думала между тобой и моим братом что-то есть.

Не могу выразить, какое облегчение я испытываю, услышав это от нее. На секунду мне показалось, она собирается сказать мне, что слышала, будто я убийца.

— Они оба добры ко мне, но мы просто друзья. — Как бы. Честно говоря, я не знаю, кто мы. Коллеги? Да, но я не могу сказать ей об этом, — Джекс не провожал меня до класса. У него было занятие в том же классе, что и у меня, поэтому мы вошли вместе.

— Это все равно странно.

— Почему?

— Потому что Джекс почти ни с кем не разговаривает, кроме Хантера и Зея, не говоря уже о том, чтобы ходить с кем-то на занятия.

Жаль, что я не могу сказать ей, что он общается со мной только потому, что я согласилась помочь им шпионить за моими тетей и дядей, я не уверена, что она должна это знать.

— Ну, честно говоря, я думаю, что он сделал это только потому, что мы вместе приехали в школу, и у нас был один и тот же первый урок, поэтому он предложил показать мне кабинет. — Я медленно останавливаюсь у своего шкафчика, мысленно похлопывая себя по спине за то, что смогла его найти.

Она прислоняется к шкафчику рядом с моим, скрестив руки.

— Это все еще очень странно. На самом деле, последняя девушка, на которую он вообще обратил внимание была Лана.

Я набираю комбинацию на своем шкафчике.

— Кто такая Лана?

— Единственная девушка, с которой он когда-либо встречался. Они расстались некоторое время назад, и с тех пор он ни с кем не встречался. Думаю, все считали, что он все еще влюблен в нее. Но сейчас…

Эта девушка Лана, должно быть, та самая девушка в коридоре, от которой сбежал Джекс.

— Что сейчас?

Она бросает на меня вкрадчивый взгляд, и мне требуется мгновение, чтобы все понять.

— Подожди, все думают, что мы с Джексом встречаемся? — удивленно спрашиваю я.

— Не все. — Она возражает. — Но я слышала, как несколько человек говорили об этом.

Я открываю свой шкафчик.

— Просто потому, что мы вместе пришли на занятия?

Она пожимает плечом.

— Назовем это привилегиями маленького городка. Как и дружбу с моим братом и его друзьями.

— Да, насчет этого… — кладу сумку в шкафчик и закрываю его. — Что там с Хантером, Зеем и Джексом? Кэти загнала меня вчера в угол, чтобы сказать мне, что они довольно страшные личности, но мне они не кажутся такими. На самом деле, они были очень милы. И все уставились на нас этим утром, когда я шла по коридору с Хантером и Джексом.

— Ну, лично я не нахожу их страшными, но они сделали кое-что, что создало им такую репутацию. На то есть веская причина. — Она сжимает губы, почти испуганно.

— И что же? — Я интересуюсь.

Она задумчиво трет губы.

— Хантер или Джекс много рассказывали тебе об этом городе и семьях, которые им управляют?

— Семьи, которые им управляют? — Что?

— Так я буду считать, что это «нет». — Она наклоняется, чтобы завязать шнурки. По крайней мере, мне так кажется. — Давай не будем говорить об этом, пока мы стоим на людном месте, ладно? — шепчет она, завязывая шнурки на ботинке. — Тем не менее, если ты захочешь встретиться за обедом или после школы, я могу дать тебе исчерпывающее описание этой адской дыры, которую ты теперь называешь домом. Тогда ты сможешь здесь выжить.

Я хочу спросить ее о многом, но она, кажется, довольно непреклонна в том, чтобы прервать этот разговор прямо сейчас, поэтому я не продолжаю.

Она поднимается и отряхивает руки.

— Итак, может уедем из кампуса и перекусим?

Мне бы хотелось. Мне нравится Харлоу, и было бы неплохо потусоваться с ней, но я помогаю парням, и я действительно хочу им помочь, в основном, чтобы получить ответы для себя.

Я уже собираюсь сказать ей, что не могу, когда к нам подходит Джекс. У него до сих пор карандаш за ухом, что мне кажется забавным, и еще он несет небольшой деревянный ящик.

— Привет, Лоу, — здоровается он и смотрит на меня теплым взглядом, и я задаюсь вопросом, как такой скромный милый парень может вызывать у кого-то страх. — Ты готова идти на обед?

Киваю, потом смотрю на Харлоу.

— Извини, я как раз собиралась сказать тебе, что обещала Джексу, Хантеру и Зею пойти с ними обедать.

— Круто, — говорит она, но я вижу, что она немного расстроена, и мне плохо от этого. — Хочешь, подвезу тебя домой после школы?

Я хочу согласно кивнуть, когда Джекс перебивает.

— Вообще-то, — говорит он нерешительно, — Я собирался отвезти тебя после школы за новым телефоном.

— О, — я чувствую, как взгляд Харлоу впивается в меня.

— Ты покупаешь ей новый телефон? — спрашивает она с легким удивлением. — Интересно.

— У нее действительно старый, — объясняет Джекс, смущенно глядя на нее. — Но почему ты так говоришь?

— Как? — невинно отвечает Харлоу.

Джекса это, похоже, нисколько не трогает, и он, прищурившись, смотрит на нее.

— Не играй со мной, Лоу.

Она бросает в его сторону дерзкую ухмылку.

— Ты меня не напугаешь, Джексон. Я до сих пор помню того застенчивого маленького мальчика, который плакал, потому что случайно убил бабочку.

Он качает головой и бормочет,

— Я плакал не поэтому.

Наверное, мне показалось бы забавным и даже очаровательным, что он плакал из-за чего-то подобного, но у меня появляется странное чувство дежавю.

Маленький мальчик держит бабочку в руке и плачет.

— Я убил ее.

— Все в порядке, — Говорю я, присаживаясь рядом с ним на корточки. — У бабочки много жизней.

Он шмыгает носом и смотрит на меня.

— Обещаешь?

Я киваю, хотя и не знаю наверняка. Но это кажется возможным.

— Бабочки ведь волшебные, верно? Так мне сказала мама. А волшебные существа живут вечно.

Он перестает плакать, но печаль продолжает отражаться в его глазах.

— Я не хочу, чтобы ты умерла.

— Земля вызывает Рейвен. — Харлоу машет рукой перед моим лицом.

Я дергаюсь назад и моргаю.

— А?

Она смотрит на меня с беспокойством. И Джекс тоже.

— Ты в порядке? — спрашивает Харлоу с вопросительным выражением на лице.

Киваю, неровное дыхание медленно слетает с моих губ.

— Думаю, я просто устала. Дерьмово спала прошлой ночью.

Видимо, мой ответ ее удовлетворяет. Джекс, однако, похоже, не купился на это, его взгляд буквально прожигает дыру в моей голове.

— Нам пора идти. — Он перекладывает ящик под мышку. — Прежде чем Зей начнет психовать…

— Зей всегда психует — замечает Харлоу. — Ну ладно, я вас отпускаю. — Она начинает пятиться, потом останавливается. — Помнишь, я тебе вчера написала? Про клуб?

Я киваю, пытаясь сосредоточиться на странном дежавю, все еще преследующем меня. Ну серьезно, что это было?

— Да, помню. И в чем дело?

— Ну, я хочу поговорить с тобой об этом подробнее, — объясняет она. — Однако, поскольку мой брат и его друзья, похоже, думают, что они могут претендовать на твое время, я хотела бы провести с тобой вечер в субботу.

— Пойдем в клуб? — Я проверяю, правильно ли ее понимаю.

— Вроде того. — Ее взгляд скользит по Джексу, потом снова ко мне. — Я напишу тебе больше сегодня вечером, хорошо?

Я киваю, а затем мы машем друг другу на прощание, когда она направляется к кафетерию, а мы с Джексом двигаемся к выходу.

Мои мысли мгновенно возвращаются к образам, возникшим ранее. Не знаю, почему они появились, кроме того, что, возможно, мое воображение работает сверхурочно. Тем не менее, я не могу не думать о том, что все это время я ничего такого не помнила.

Знаю ли я Джекса с давних времен?

И еще тот сон, в котором, как я думала, был Хантер…

— Итак, о клубе, в который она хочет тебя пригласить, — Джекс прерывает мои мысли, открывая мне дверь. — Лоу упоминала, как он называется?

Я делаю осторожный вдох и заставляю себя сосредоточиться на разговоре, качая головой, когда выхожу на улицу.

— Нет, но даже если бы она и сказала, я не думаю, что должна с тобой об этом говорить, — отвечаю ему с дразнящей улыбкой, обнимая себя руками, когда прохладный ветерок касается моей кожи.

Он выходит и закрывает дверь с совершенно серьезным видом.

— Тебе следует быть осторожной в тех местах, куда ты ходишь в городе, особенно когда ты зависаешь с нами. Если ты столкнешься с одним из наших врагов, это может привести к плохим последствиям.

— Ты говоришь так, будто вы мафия или кто-то в этом роде. — Я начинаю смеяться, но затихаю, когда он даже не улыбается моей шутке. — Ты что, в мафии?

Он немного колеблется:

— Нет.

— Ты колебался, — медленно говорю я.

Он снова колеблется, пряди его волос колышет ветром, позволяя мне хорошо рассмотреть его глаза, которые, как я замечаю, выглядят мрачными и настороженными.

— На самом деле никакой мафии, — наконец говорит он. — Мы просто… Я не знаю… — Он вздыхает. — Давай продолжим разговор об этом, когда будем в машине, где никто не сможет подслушать нас?

Он говорит в точности как Харлоу, и мне остается только гадать, что, черт возьми, происходит в этом городе.

Я дрожу от ветра.

— Конечно, но ты заставляешь меня немного беспокоиться.

— Тебе не нужно беспокоиться. Ведь ты с нами, так что будешь под защитой. — Он одаривает меня легкой улыбкой, и я хочу ответить ему тем же, но под защитой? Под защитой от чего?

Затем его взгляд опускается на мои руки, и он хмурится.

— Тебе холодно?

— Немного, — Признаю я. — Там, откуда мы переехали, было намного теплее. Я постоянно носила шорты в это время года, поэтому не придавала этому особого значения, но сейчас я определенно сожалею о своем сегодняшнем выборе одежды.

— Да, в Ханитоне холодает раньше, чем во многих других местах, — говорит он, ставя ящик на землю. — У нас снег идет девять месяцев в году.

Он снимает толстовку на молнии.

Мои глаза округляются.

— Девять месяцев? Вот черт.

Он кивает и набрасывает толстовку мне на плечи.

Мое потрясение от зимней погоды совсем незначительное по сравнению с тем, что он только что сделал. Ни один парень никогда не делал для меня ничего подобного. Никогда. Действительно, никто.

— На самом деле мне не нужна твоя толстовка, — пытаюсь протестовать. — Я выдержу, пока мы не доберемся до машины.

— Ни за что. Ты не привыкла к холоду, а я привык. — Он опускает рукава рубашки, затем наклоняется и поднимает ящик.

Да, бедная моя задница.

— Ладно, спасибо. — просовываю руки в рукава, и затем, чтобы добавить моменту еще ванильности, он застегивает на мне молнию.

Ткань пахнет его одеколоном, и я осторожно вдыхаю его.

— И когда же пойдет снег? — спрашиваю я, пока мы идем через двор кампуса к машине. В отличие от моей старой школы, вряд ли кто-то здесь обедает на улице — это также, вероятно, как сорок градусов прямо сейчас.

Взгляд Джекса скользит по облачному небу.

— Честно говоря, сейчас вполне может пойти снег.

Я смотрю на небо.

— Для снега еще недостаточно холодно, не так ли?

— Температура здесь может быстро упасть, — он объясняет, опустив взгляд, и я тоже.

— Этот город чертовски странный, — замечаю я, когда ветер обжигает мне щеки.

— Так и есть. — Он протягивает руку и натягивает мне на голову капюшон. — Так будет теплее.

— Спасибо. — Я слегка касаюсь плечом его плеча. — Знаешь, Джексон, ты заставляешь меня все больше и больше сомневаться во всей этой жуткой истории про вас.

Он только смеется и качает головой, засунув руки в карманы. Вскоре мы подходим к машине. Зей прислонившись к бамперу, набирает сообщение на своем телефоне, а Хантер стоит с пассажирской стороны с открытой дверью, положив руки на крышу. Я думаю, что он о чем-то задумался, так как просто смотрит через парковку ни на что конкретно. Зей замечает нас первым и отталкивается от бампера, убирая телефон.

— Наконец явились. — Он скрещивает руки на груди. — Какого черта вы так долго? — Говоря это, он смотрит на нас обоих.

Хантер тоже смотрит на нас, и его брови хмурятся, когда его взгляд скользит вверх и вниз по мне.

— На тебе куртка Джекса?

Я киваю.

— Мне было холодно.

Он наклоняет голову набок и с любопытством смотрит на Джекса. Что бы ни скрывалось за этим взглядом, Джекс беспокойно перемещает свой вес с ноги на ноги.

Что за фигня? Неужели это так важно, что я надела его куртку?

— Я могу ее вернуть. — начинаю расстегивать молнию, но Хантер быстро встряхивает головой.

— Нет, не снимай, если тебе холодно. — настаивает он, подходя ко мне. — В этом нет ничего особенного. Просто я веду себя странно. — Затем он проводит большим пальцем по моим губам. — Нам бы не хотелось, чтобы твои прелестные губки замерзли.

— Господи, — бормочет себе под нос Зей.

— Куртка не поможет защитить мои губы, — подчеркиваю я, закатывая глаза.

— Знаешь что? Ты права. — Хантер хитро ухмыляется. — Я лучше поцелую эти красивые губы и прослежу, чтобы они оставались красивыми и теплыми.

Зей издает стон.

И я тоже.

— Дружище, лучшие друзья не говорят друг другу такие пошлости, помнишь?

Хантер ухмыляется.

— Ты никогда не говорила этого раньше.

— Ну, я говорю это сейчас.

— Хмм… — Он потирает подбородок. — Я сделаю все, что в моих силах, но ничего не обещаю.

С этими словами он разворачивается и направляется к машине.

Бросаю взгляд на Джекса.

— Он всегда такой?

— Вроде того. — Он делает небольшую паузу. — Обычно у него короткий промежуток внимания, и раньше он уже бы двигался дальше.

— Мы знакомы всего два дня, — напоминаю я.

— Я знаю, — говорит он. — Для него это уже долгий срок.

Не знаю, что делать с тем, что он сказал, и как скоро Хантер устанет от меня. Конечно, такой флирт заставляет меня ерзать, но мне также втайне нравится, что он шутит о том, что я его лучшая подруга. У меня никогда не было такого раньше, и мне нравится, что теперь есть. Хотя, я уверена, что нам предстоит пройти долгий путь, прежде чем это действительно произойдет.

Стараясь не слишком переживать по такому поводу, я направляюсь к машине. Джекс идет рядом со мной. Так близко, что его рука продолжает касаться моего тела. Или, может быть, он делает это нарочно? Но зачем ему это? Я не знаю.

Зей первым садится в машину, запрыгивая на водительское сиденье. Когда я забираюсь на заднее сиденье, я двигаюсь, чтобы у Джекса было место. Но он не сразу садится в машину, стоя рядом с Хантером. Они говорят о чем-то достаточно тихо, что я не могу услышать.

Зей раздраженно качает головой, потом поворачивается на сиденье, чтобы посмотреть на меня.

— Знаешь, ты доставляешь мне массу неприятностей.

Удивленно указываю на себя:

— Я? Что, черт возьми, я сделала, кроме того, что согласилась помочь тебе?

Он смотрит на меня, его серые глаза изучают меня. Замечаю у него еле видный шрам на брови.

Интересно, что случилось?

— Ты действительно не понимаешь в чем дело? — наконец говорит он.

— Я не такая бестолковая, — отвечаю я. Но на самом деле я понятия не имею, о чем он говорит. Но не собираюсь разглашать это, особенно Зею.

Он потирает губы.

— Хорошо.

— Не такая, — говорю я, защищаясь.

— Я сказал хорошо. — Хотя его высокомерный взгляд полностью противоречит тому, что он говорит.

Моя челюсть раздраженно ходит, когда он полностью поворачивается на сиденье. Затем натягивает на голову капюшон толстовки, и кое-что привлекает мое внимание — его руки. Костяшки пальцев у него ободраны, как будто он недавно их сильно повредил.

Кладу локти на спинку сиденья.

— Что случилось с твоими руками?

Он смотрит на костяшки пальцев.

— Что? Ты об этом?

Я киваю.

На его лице появляется жестокая улыбка.

— Прошлой ночью я кое-кого избил до полусмерти.

— Действительно? — с сомнением спрашиваю я.

— А ты как думаешь? — Кажется, он чуть ли не издевается надо мной.

Неуверенно пожимаю плечами.

— Не знаю. В принципе ты похож на парня, который мог бы провести ночь, избивая людей.

Он оценивает меня.

— И это тебя не пугает?

Я фыркаю от смеха.

— Черт возьми, нет. Мой отец всегда так делал.

Как только слова слетают с моих губ, я прикусываю язык. Почему я так открыто говорю с ними о своем отце?

Чувство вины начинает скручиваться у меня внутри.

Убийца.

— Чем твой отец зарабатывал на жизнь? — удивляется Зей.

Я пожимаю плечами.

— Не знаю.

Он хмурится.

— Ты не знаешь?

Отрицательно качаю головой, мне не нравится направление этого разговора.

— Я уже говорила, что у меня вроде как амнезия.

— Да, но я думал, что ты не можешь вспомнить травмирующий момент в своей жизни.

— В основном это так, но есть дыры, которые уходят корнями в раннее детство.

Он морщит лоб.

— Кто-нибудь знает, чем это вызвано?

— Нет, но никто и не занимался этим по-настоящему.

— Странно, — бормочет он.

— Несомненно. Но что есть, то есть.

— Ты бы хотела узнать то, что забыла?

— Иногда, — Признаю. — Но иногда я думаю, что, возможно, у меня есть на то причина. И какими бы ни были эти забытые воспоминания, возможно, они были действительно ужасными.

Он кивает, как будто понимает, но как он может понять, если у него нет амнезии?

— Итак, куда мы едем в первую очередь? — спрашивает Хантер, садясь на заднее сиденье рядом со мной, а Джекс садится на пассажирское впереди.

Зей немедленно поворачивается на сиденье и заводит мотор.

— Нам нужно заехать домой, чтобы захватить несколько камер и вещей. Мы можем пообедать там.

Хантер морщит нос и тянется к ремню безопасности. — У нас в холодильнике почти ничего нет.

— И кто в этом виноват? — Зей толкает рычаг переключения передач и выезжает с парковки.

— Джекс, очевидно, — говорит Хантер с веселостью, звенящей в его голосе.

— Нет, это была твоя очередь делать покупки, — продолжает ругать его Зей, выезжая на дорогу.

Хантер откидывается на сиденье.

— Ну, я не знаю, почему. У Джекса самые лучшие навыки в толкании тележек.

Я смеюсь и закрываю рот рукой.

Хантер ухмыляется, довольный собой.

— Очень смешно, — ворчит Зей, переключая передачу.

— Хотя вроде так и есть, — говорю я, пожимая плечами.

Ухмыляясь, Хантер протягивает руку вдоль спинки сиденья и обнимает меня за плечи.

— Ты, безусловно, лучшая подруга, которая у меня когда-либо была.

— Даже лучше, чем они? — показываю на Джекса и Зея.

Он кивает, пытаясь казаться серьезным, но его губы дергаются, чтобы изогнуться в улыбке.

— Они мои друзья навек.

Моя бровь изгибается вверх.

— Навек, то есть они твои вечные друзья? Потому что это звучит более интимно, чем лучшие друзья навсегда.

Хантер смеется, щурясь.

— Боже милостивый, их уже двое! — бормочет Зей, качая головой.

Джекс смотрит на нас, и хотя он почти не улыбается, его глаза слегка блестят, так что я думаю, что он находит меня забавной.

— Джекс тоже считает ее забавной, — говорит Хантер Зею. — Так что ты в меньшинстве, старик.

Зей молчит, но крепче сжимает руль.

— Я думаю, ты его разозлил, — шепчу я Хантеру.

— Нет, Зей всегда такой, — говорит он, пренебрежительно махнув рукой.

Зей снова переключает передачу, и двигатель ревет. Я думаю, что, может быть, он замедляется, но вместо этого он нажимает на газ и меняет полосу движения, объезжая медленно движущийся микроавтобус. Он едет быстрее, чем нужно, по виду, наслаждаясь своей машиной. Так мой отец водил машину, как будто участвовал в гонках. И иногда он на самом деле участвовал в гонках.

— Ты что, драг-рейсер? — спрашиваю я Зея, хотя он все еще выглядит немного сердитым.

Поравнявшись с микроавтобусом, он ускоряется, и несется через весь город.

Его взгляд остается прикован к дороге, когда он выжимает сцепление и снова переключает передачу.

— Да… А что?

— Просто интересно, — отвечаю я. — Когда-то так делал мой отец, а ты водишь машину совсем как он.

И снова я говорю о своем отце. Что сегодня со мной не так?

Он бросает взгляд через плечо.

— На чем он ездил?

— Ну, у него был GTO, и еще много других авто, таких как Firebird, — объясняю я. — Он чинил их и продавал, такое у него было своего рода хобби, так что машин было много разных. Но никогда не было Шевроле. Я знаю, что он хотел. Просто… так у него ее и не было. — Потому что он умер.

Может быть, из-за меня.

— Значит, ты увлекаешься машинами? — спрашивает Хантер, придвигаясь ближе ко мне на сиденье.

— Да, — согласно киваю я. — Мы с отцом часами катались. Это было весело. На самом деле я никогда не водила, так что кто знает? Может быть, мне не понравится.

Хантер выпрямляется, а Зей смотрит на меня с удивлением. Даже Джекс выглядит немного удивленным.

— Ты никогда не водила машину? — потрясенно спрашивает Зей.

Я отрицательно качаю головой.

— Нет. У меня никогда не было такой возможности.

— Твои тетя или дядя не пытались научить тебя? — спрашивает Зей.

— Нет. — Язвительность в моем тоне очевидна, и я могу сказать, что они это замечают.

Зей поднимает брови, затем смотрит вперед.

— Кто-то должен научить ее водить.

— Я сделаю это, — предлагает Хантер, и мой желудок делает кульбит от возбуждения.

Они собираются научить меня водить? Ладно, я не из тех, кто принимает чью-либо помощь, но в этот раз сделаю исключение!

— Ни за что, — говорит Джекс, поворачиваясь на сиденье и кладя руку на спинку, чтобы посмотреть на Хантера. — На твоей совести пять дорожных происшествий

— Просто немного поцарапал крыло, — Хантер напрягается, но у него какое-то дурацкое лицо.

— Нет, это не так, — говорит Джекс и переводит взгляд на меня. — Я тебя научу. Я здесь лучший водитель.

— Это даже близко не похоже на правду, — говорит Зей, ускоряя машину.

— Ладно, я здесь самый безопасный водитель, — он оборачивается, поглядывая на него. — И мне хватит терпения.

Зей должно быть соглашается, так как не спорит. Или он просто не хочет учить меня.

— На чем ты собираешься ее учить? — спрашивает Хантер. — На своем внедорожнике? Потому что я едва могу управлять этим чудовищем.

— Мы уже установили, что ты ни хрена не умеешь водить машину, — говорит ему Джекс, вызывая неприязненный взгляд Хантера. Джекс не обращает на это внимания. — Ей будет полезно учиться на нем. Я могу отвести ее в грязевую яму, так что это будет весело.

— А как же сцепление, — указывает Хантер, как будто это должно что-то значить.

— Да, и что? Она должна научиться управлять. — Джекс делает паузу. — Перестань искать отговорки. — Он смотрит на меня. — Ты не против, чтобы учиться водить мой внедорожник?

Незамедлительно киваю.

— Я бы не возражала, если бы меня научили водить что угодно.

— Даже микроавтобус? — удивляется Хантер.

Я киваю.

— Даже микроавтобус.

— Мой автомобиль намного лучше, чем микроавтобус, — уверяет меня Джекс с улыбкой. — Если хочешь, можем начать завтра.

Я снова нетерпеливо киваю, вероятно, выглядя как ненормальная, но в этот момент мне все равно.

— Хочу.

Улыбка Джекса становится шире, и Хантер хихикает, раздражение покидает его лицо. — Ты ведь ни капельки не взволнована этим, правда? — дразнит меня Хантер.

— Я очень взволнована, — отвечаю я, хотя его вопрос был несерьезным.

— Действительно? А? По тебе и не скажешь. — Хихикая, он подталкивает меня ближе к себе рукой, которая обнимает меня за плечи.

— Я хотела научиться водить машину, с тех пор как мне было пять лет, и я впервые поехала с отцом, — объясняю я. — Просто никогда не думала, что это случится.

Затем атмосфера меняется, повисает тяжесть.

— Почему тетя или дядя не учили тебя? — осторожно спрашивает Хантер.

Я поднимаю плечи, теребя кожаные ремни на запястьях, которые скрывают мои шрамы; шрамы, которые я когда-то сама там оставила.

— Не знаю… Просто я им не очень нравлюсь, — снова пожимаю плечами. — Я вроде как заноза в заднице для них.

Не то чтобы это оправдывало все, что они делают со мной, особенно дядю.

Этот человек — ненормальный псих. В глубине души я знаю это, и могла бы рассказать им, но тогда мне пришлось бы объяснить почему. И что я скажу? Он вырезает на моей коже слова, которые соответствуют ненависти, которую я часто чувствую по отношению к себе? Нет, эти слова я никогда не смогу произнести вслух, потому что они все отравят.

Молчание затягивается.

— Поэтому ты нам помогаешь? — Зей въезжает в соседний район с красивыми двухэтажными домами.

— Отчасти, — Я говорю. — Еще я хочу выяснить, почему мы находимся вне сети.

Зей притормаживает и въезжает на подъездную дорожку, прилегающую к двухэтажному дому с черными ставнями, маленьким крыльцом и гаражом на две машины.

— Это здесь вы, ребята, живете? — спрашиваю я, выпрямляясь на сиденье.

— Да. — Хантер садится рядом со мной, его глаза скользят по моему выражению лица. — Не то, что ты ожидала?

Я качаю головой, глядя на дом.

— Нет, вовсе нет.

Хантер убирает руку с моих плеч и отстегивает ремень.

— А что ты ожидала?

— Даже не знаю… — пожимаю плечами. — Честно говоря, когда ты сказал, что живешь отдельно, то просто предположила, что ты живешь в квартире. Это намного больше, чем я себе представляла.

— Если ты думаешь, что он больше, ты должна увидеть дома, в которых мы выросли, — говорит мне Хантер, но его голос звучит немного странно, как будто его что-то останавливает.

— Нет, не должна. — Зей выключает двигатель и толкает дверь. — Никто никогда не должен смотреть на эти чертовы дыры. — С этими словами он вылезает из машины и шагает по подъездной дорожке к парадному крыльцу.

Проходит мгновение тишины, и мои мысли возвращаются к тому, что Харлоу сказала мне раньше. Ну, смутно намекнула мне о семьях, которые управляют этим городом. Это звучало очень по-гангстерски, и Джекс сказал что-то, что тоже звучало по-гангстерски. Если они действительно происходят из семей, которые похожи друг на друга, интересно, каким было их детство. Судя по тому, что Зей только что говорил, скорее ужасным.

Джекс выходит из машины с деревянным ящиком в руках, и Хантер следует за ним. Я тоже вылезаю. Джекс ждет меня, потом закрывает за мной дверь.

Мы следуем за Хантером к входной двери, которая теперь открыта, и Зей уже внутри.

— Итак, что в ящике? — спрашиваю я Джекса, потому что от него исходит звук, будто что-то внутри звенит.

— Я сделал его в столярной мастерской, — говорит он мне, пока мы поднимаемся по лестнице. — И в нем куча вещей Хантера, которые он изготовил в прошлом году.

Хантер останавливается в дверях и смотрит на Джекса.

— В самом деле?

Джекс кивает, когда мы входим в дом.

— Мистер Джонсон велел мне взять их и передать тебе. Сказал, что обычно он просто выбрасывает все, что делают его ученики, но ему показалось неправильным выбросить то, что так хорошо сделано.

Он протягивает Хантеру ящик.

— Он даже пошутил, что ему следовало бы продать кое-что из этого, потому что ты, похоже, не очень заинтересован в том, чтобы сохранить это у себя.

Войдя в маленькое фойе, я оглядываюсь, осматривая лестницу перед собой, деревянные полы, гостиную слева и небольшой кабинет справа. Черно-белые фотографии пейзажей и зданий украшают белые стены, ведущие наверх, а надо мной висит люстра.

Как, черт возьми, три подростка могут здесь жить?

— Честно говоря, я даже не помню, что сделал, — говорит Хантер, направляясь по коридору слева от лестницы. — Думаю, это была куча украшений, которые я технически не должен был делать, но мне было скучно, и мистер Джонсон любил меня, поэтому позволял мне заниматься всяким дерьмом.

Джекс идет за Хантером, а я просто прохлаждаюсь в фойе, гадая, должна ли я следовать за ними. Как бы глупо это ни звучало, я понятия не имею, как вести себя в подобной ситуации.

Когда Джекс замечает, что я просто стою там, он жестом приглашает меня следовать за ним.

Облегчение накрывает меня, когда я спешу за ним. Он ждет меня, а потом мы идем по коридору и заходим в кухню, к которой примыкает столовая. Зей роется в холодильнике.

Хантер ставит ящик на гранитную столешницу и потирает руки.

— Давайте откроем его и посмотрим, что мой всегда такой удивительный ум создал год назад.

Он поднимает крышку и заглядывает внутрь.

— Итак, кульминационный момент.

Джекс проходит мимо него и открывает несколько дверей, ведущих в кладовую.

— Что в нем?

Он пожимает плечами.

— Украшения, как я и говорил.

Он что-то вынимает и осматривает.

— Думаю, это не так уж плохо.

Я пробираюсь к нему через кухню, чтобы получше разглядеть, что он держит. Мои глаза удивленно округляются при виде серебряного кольца, украшенного розами, которые обвивают черный камень, в обрамлении нескольких радужных камней.

— Ты это сделал?

Он сдерживает веселую улыбку.

— Ну как? Ты впечатлена?

— Гм, да. И мне не стыдно в этом признаться. — Я снова смотрю на кольцо. — Оно очень милое.

Он что-то обдумывает, потом протягивает руку и берет меня за запястье.

— Тогда оно твое. — Он надевает его мне на палец.

— Ты серьезно? — спрашиваю я, глядя на сверкающее кольцо.

Он кивает и снова закрывает ящик крышкой.

— Когда-нибудь в будущем я сделаю для тебя еще лучше.

Я действительно не понимаю, как это возможно, так как это кольцо великолепно, но еще я обращаю внимание на кое-какие его слова. Он сказал «в будущем», значит он думает, что к тому времени мы все еще будем друзьями.

Зей так и стоит перед открытым холодильником, но наблюдает за нами. Он смотрит на Хантера, затем медленно переводит взгляд на меня, выражение его лица сложно прочитать. Потом отворачивается и достает что-то из холодильника.

— Я приготовлю сэндвичи с жареной ветчиной и сыром, а потом мы двинемся дальше, — объявляет он. — Хантер, собери камеры. Джекс и Рейвен, помогите мне разобраться с этим дерьмом.

Он закрывает дверь ногой, держа в руках сыр, ветчину и масло. Приподнимает бровь, глядя на меня.

— Если только ты умеешь готовить.

— Я не умею готовить необычные блюда, — обхожу стойку и направляюсь к нему. — Но жареный сыр — мой конек.

Он не выглядит слишком впечатленным, да я и не думаю, что Зей из тех парней, которых легко вывести на эмоции. Он кладет продукты на островок и наклоняется, чтобы достать сковороду из ящика. Хантер уходит по коридору, а Джекс выходит из кладовки с хлебом. Он кладет его на столешницу, закатывает рукава и обходит меня, одаривая легкой улыбкой. Затем он проходит через кухню в столовую и открываетдверцы шкафа. Внутри находится стереосистема, и он нажимает пару кнопок, затем возвращается к нам, вытаскивая телефон из кармана.

Он проводит пальцем по экрану и протягивает мне телефон.

— Хочешь выбрать музыку?

— Конечно. — Забираю у него телефон и пролистываю его плейлист, немного взволнованная этим.

Я искренне верю, что вы можете многое узнать о человеке, глядя на его выбор композиций. Но когда я вижу, что Джекс слушает много той же музыки, что и я, то не знаю, как на это реагировать. Музыка — это моя безопасность; она блокирует шум и уродство мира и помогает справиться с беспокойством. Я выбираю песни, которые говорят с моей душой, которые поют о том, как разогнать мрак вокруг. Значит ли это то же самое для Джекса? Не уверена, потому что не очень много о нем знаю, но мне этого хочется.

Прокрутив несколько песен, наконец, выбираю одну. Когда я нажимаю на нее, музыка заполняет пространство. Оглядываясь, замечаю, что на стенах установлены колонки.

Джекс и Зей уже приступили к жареной ветчине и сыру. Джекс намазывает масло на хлеб, а Зей бросает хлеб на сковородку и добавляет к нему ломтики ветчины и сыра. Когда я направляюсь на помощь, то замечаю, как они двигаются в унисон — все втроем действительно. Как будто они знают, что делать, чтобы все было быстро, и это просто что-то, что они делали уже сотни раз. Они сказали, что дружат уже целую вечность, но сколько времени они провели вместе? Много, я думаю.

Когда я подхожу к ним сзади, Джекс поворачивается ко мне лицом.

— Хороший выбор песни. — Он улыбается и протягивает мне нож для масла. — Держи. Займешь мое место. А я пока разогрею макароны с сыром.

Закатываю рукава, так как на мне все еще толстовка Джекса, а рукава длинные. Затем забираю у него нож, подхожу к Зею и начинаю намазывать масло на хлеб, пока Джекс достает из морозилки коробку замороженных макарон.

Несколько минут никто не разговаривает, и я не возражаю. Музыка играет на заднем плане, и это хорошая песня, я знаю слова. Пою их про себя. Обычно, если бы я была одна, то подпевала бы вслух, но, черт возьми, я не собираюсь делать это здесь.

— Ты не намазываешь масло на углах, — внезапно говорит Зей тем властным тоном, который, я заметила, он часто использует,

— Я делаю это специально, — сообщаю я ему. — Так вкуснее. Хлеб не такой жирный.

Он наклоняет голову в мою сторону.

— Жареный сыр все равно будет жирным.

— Тебе может быть это нравится, но мне нет. — беру еще один ломтик хлеба. — Если хочешь, я могу намазать тебе больше масла.

— Давай. Мне нравится масло. — Он берет лопатку, чтобы перевернуть сэндвичи, которые готовит.

— Ладно, скоро на один сердечный приступ будет больше. — Я намазываю чертову тонну масла на весь кусок хлеба. Он протягивает руку, чтобы взять его у меня, но я убираю руку за пределы его досягаемости. — Подожди. Я пропустила угол. — Мажу маслом крошечное пятнышко, которое пропустила, убедившись, что слой получился толстым.

Зей смотрит на меня равнодушно.

— Ты всегда относишься ко всему столь скрупулёзно?

— Нет. — Я протягиваю ему хлеб. — Ты всегда так серьезно ко всему относишься?

Джекс давится смехом позади нас. Зей бросает предостерегающий взгляд на него, на что Джекс только пожимает плечами. Закатив глаза, Зей возвращается к жареному сыру, в то время как Джекс обменивается со мной улыбкой.

Все еще улыбаясь, я поворачиваюсь и беру еще один кусок хлеба.

Зей перекладывает приготовленные бутерброды на тарелку, чтобы приготовить еще одну порцию.

— Насчет камер, — говорит он, меняя тему, — Нам всем придется проникнуть в дом, чтобы установить их. И пока мы это делаем, нам понадобится кто-то, кто будет следить за камерой, установленной рядом с дорогой, чтобы убедиться, что никто не появится.

— И ты хочешь, чтобы я это сделала? — уточняю.

Он кивает.

— Понимаю, что это твой дом, но ты не знаешь, как установить камеры.

— Все в порядке. — делаю паузу. — Ты же не собираешься ставить их в моей комнате, верно? — знаю, что он уже сказал это, но я хочу быть более уверенной.

— Я же сказал, что не буду.

— А рядом с моей комнатой? — Знаете, достаточно близко, чтобы кто-нибудь из них мог услышать, что происходит в те ночи, когда дядя приходит.

Его взгляд обращен ко мне.

— Я не уверен. — Не сводя с меня глаз, он берет кусок хлеба с маслом, который я держу. — Чего ты боишься, что мы услышим?

— Ну, знаешь, например мой громкий голос, когда я пою в душе, — Я лгу. — Я хреново пою.

Не думаю, что он купится на мою брехню, но это нормально. Я не сломаюсь. Раны и шрамы на моем боку начинают пульсировать под его пристальным взглядом.

— Смущаешь ее взглядом? — Хантер подходит ко мне сзади, чтобы взять бутерброд с тарелки, стоя так близко, что его грудь касается моей спины.

Зей возвращается к готовке, не утруждая себя замечанием о том, что сказал Хантер.

— Ты нашел оборудование? — спрашивает он.

— Да. — Хантер вырывает нож для масла из моей руки и переплетает свои пальцы с моими. — А теперь я пойду проверю телефон этой красавицы и посмотрю, смогу ли я понять, кто, черт возьми, посылает ей эти сообщения, пока вы тут готовите.

Он оттаскивает меня от стойки и, увлекая за собой, ведет обратно по коридору. Я начинаю нервничать, зная, что он будет читать мои сообщения.

Что, черт возьми, я ему скажу, если он начнет задавать вопросы?

Ответа я не нахожу, и к тому времени, как он приводит меня в гостиную, я вся в поту. Когда он отпускает мою руку, стараюсь незаметно вытереть влажные ладони, оглядывая комнату. В ней есть камин, два дивана и кресло, и, как и на стене рядом с лестницей, повсюду висят фотографии в рамах. Я с интересом рассматриваю их, но одна, в частности, привлекает мое внимание. Это старое дерево на вершине холма. Небо затянуто облаками, и дерево уже сбросило листья, которые осыпались вокруг него. Это обычная фотография, но я смотрю на нее не поэтому. Мне кажется, что я уже видела это дерево раньше.

— Где это? — интересуюсь я, подходя поближе, чтобы получше рассмотреть фото.

Хантер стоит рядом со мной, копаясь в коробке, и хотя я не смотрю на него, я почти чувствую, как он напрягается, как будто воздух накаляется так сильно, что потрескивает.

— Это на земле моего отца, — объясняет он странным тоном. — Зей, Джекс и я часто ездили туда, чтобы сбежать от дерьма, происходящего в наших домах, когда мы были слишком молоды, чтобы водить автомобиль. Это было место уединения, пока… кое-кто, кого мы знали не умер. Мы часто проводили там время вместе. Теперь это место напоминает нам о худшем дне, который у нас когда-либо был.

Это было не то, что я ожидала услышать.

Смотрю на него, и на его лице появляется страдание. Этот парень, который был всегда улыбкой и солнечным светом.

Мне хочется спросить его, кто там умер, но я знаю, как трудно говорить о таких вещах. Поэтому вместо этого я спрашиваю,

— Если это дерево напоминает вам о такой боли, то почему вы держите его фотографию на стене?

Он достает из коробки iPad.

— Потому что, хотя на это трудно смотреть, я не хочу забывать ее.

Ее? Возможно, это была сестра или одна из сестер парней.

Опять же, я держу эти вопросы при себе, не желая заставлять его говорить о том, что для него явно болезненно.

— Садись со мной, и я попробую выяснить, кто тебя преследует. — Он направляется к дивану, кивком приглашая меня идти за ним.

Я так и делаю, присаживаясь рядом. Потом неохотно достаю из кармана телефон.

Он протягивает ко мне руку, но я убираю ее подальше. Он, склонив голову набок, смущенно посмеивается.

— Мне нужно взглянуть на твой телефон, милая Рейвен, иначе я ничего не смогу сделать.

— Я знаю. — сжимаю телефон. Понимаю, что, в конце концов, мне придется рассказать ребятам немного о своем прошлом — я знаю это. И с этой запиской, которую я спрятала в рюкзаке, я прекрасно понимаю, что люди в школе, вероятно, уже знают. Добавьте это к сообщениям, и это неизбежно.

Но я не хочу этого. Вообще. Хотя пусть лучше они услышат все от меня. Поэтому, сделав глубокий вдох, я говорю:

— Мне нужно тебе кое-что рассказать, прежде чем ты это сделаешь.

— Ладно, я слушаю.

— Это кое-что обо мне, и это плохое, — добавляю я. Мне нужно подготовить его и подготовить себя к тому, что меня бросят эти парни, которые были мне ближе, чем кто-либо другой в течение долгого времени — даже капризный Зей.

— И, честно говоря, я действительно не хочу об этом говорить, но эти сообщения заставят о многом задуматься. Кроме того, я почти уверена, что кто-то в школе уже узнал об этом, так что тут только вопрос времени, прежде чем вы, ребята, тоже будете в курсе. — продолжаю смотреть на свои колени, потому что не могу смотреть ему в глаза, когда говорю.

— Когда моих родителей убили, меня нашли рядом с ними… с окровавленными руками и без единой капли воспоминаний о том, что произошло… Я все еще не помню этот день. Я стала подозреваемой и была помещена в психушку, пока полиция не прекратила расследование. Потом меня отпустили и передали на воспитание тете и дяде. Но несмотря на то, что меня освободили, нет никаких доказательств, что я этого не делала. Просто нет достаточных доказательств, что я это сделала.

Крепко зажмуриваюсь, красные пятна заполняют мое зрение. Затем я делаю глубокий вдох и снова открываю глаза, желая, чтобы они оставались сухими. Я уговариваю себя посмотреть на него, потому что молчание становится неловким. Но я труслива. Никогда не думала, что это будет проблемой — обычно я более жесткая, — но видимо хорошие парни — это мой криптонит.

Хантер прикасается пальцем к моему подбородку и поднимает голову так, что наши взгляды пересекаются. Странно, но в его красивых голубых глазах нет ни капли отвращения.

— Я уже знал об этом, — тихо говорит он. — Мы заглядывали в ваш архив, помнишь?

Мое сердце грохочет в груди.

— Но ты сказал, что почти ничего не узнал о моем прошлом, что обо мне нет информации.

— Это касается недавнего времени. Но есть информация о том, что произошло с твоими родителями.

Мои губы образуют букву «о», а сердце беспорядочно бьется в груди, пока я жду, когда он скажет, что думает обо всем этом, что он скажет мне, что я виновата, как и все остальные.

Но все, что он говорит, это:

— Никто тебя не судит. У всех нас есть свое темное прошлое. И с нами ты в безопасности. — С этими словами он убирает палец с подбородка.

В далеком, далеком будущем, когда я оглянусь назад, я пойму, что, возможно, влюбилась в Хантера Хатингфорда совсем чуть-чуть именно в этот момент. Хотя я этого не поняла, потому что не знала, что такое любовь.

Он улыбается мне самой доброй улыбкой на свете.

— А теперь я могу взглянуть на твой телефон?

Неуверенно киваю, мое сердце все еще ведет себя как безумное, но уже по другим причинам. Когда я протягиваю ему свой телефон, мои пальцы предательски дрожат, и он замечает это, но не подает виду, просто слегка сжимая мою руку, прежде чем взять телефон и подключить его к iPad.

Тихо выдыхаю и беру себя в руки.

— Как ты собираешься выследить этого человека? Вчера ты сказал, что номер телефона зарегистрирован в городе в Вайоминге, но как ты узнаешь, кто это?

В его глазах плещется веселье, когда он смотрит на меня.

— Ты хочешь знать, как я добываю информацию?

— Да, вроде того.

Улыбаясь, он откидывается на спинку дивана, затем похлопывает по месту рядом с собой, показывая мне присесть поближе. Я на дюйм приближаюсь к нему, но, видимо, недостаточно, так как он мягко хватает меня за бедро и тянет, пока моя нога не прижимается к его. Затем он берет мой телефон и открывает сообщения от неизвестного отправителя.

Проходит мгновение тишины.

— Это то, что он прислал тебе вчера вечером? — спрашивает он, глядя на меня.

Киваю, хотя уверена, что это был риторический вопрос.

— Понятия не имею, откуда у них фотография кулона и почему они считают его важным, но я знаю, что он был у моего дяди. Он пытался его сжечь. Это было еще до нашего переезда, но я вышла и подняла кулон. Увидев его на мне, он испугался и сорвал кулон с меня. Вчера вечером, когда ты за ним шпионил, он сидел за кухонным столом и смотрел на него. Но я понятия не имею, что в нем такого.

Он кивает, словно отвлекшись на фотографию.

— Мы с этим еще разберемся, — бормочет он. Потом моргает и смотрит на меня. — Но сначала я хочу разобраться с этой маленькой угрозой, которую послали прошлой ночью, потому что, черт возьми, я не позволю этому человеку угрожать тебе.

— Я тоже не фанат такого, — соглашаюсь я. — Но как мы можем что-то сделать, если даже не знаем, кто это?

— О, мы выясним, кто это, и разберемся с ними. — Он издает жуткий, почти маниакальный смех, хрустя костяшками пальцев.

Это могло бы напугать меня, но после нескольких месяцев, проведенных в психушке только для того, чтобы быть выпущенной в жестокие руки моего дяди, мне нужно гораздо больше, чтобы меня что-то взволновало.

В комнату входит Зей с тарелкой сэндвичей в руке.

— Что происходит?

Хантер нажимает кучу кнопок на iPadе.

— Что происходит, так это то, что сталкер скоро получит по заднице,

Зей наклоняется к дверному проему.

— Звучит забавно, но сначала нам нужно выяснить, кто это.

— О, я так и сделаю, — уверяет его Хантер, когда мой телефон издает серию звуков.

Хантер погружается в тишину, становясь все более напряженным, щелкая кнопками и бормоча себе под нос. Зей пристально смотрит на меня так, что я начинаю замечать это. И он делает это открыто, словно ему наплевать, вижу ли я.

После нескольких секунд безотрывного взгляда, он отталкивается от двери и пересекает комнату, протягивая тарелку Хантеру. Не отвлекаясь от экрана, Хантер хватает сэндвич и сразу откусывает от него огромный кусок. Затем, неожиданным движением, Зей передвигает ко мне тарелку, чтобы и я взяла.

Я тянусь за одним, но он отодвигает тарелку.

— Только не этот. Возьми из середины.

Затем ставит тарелку обратно перед собой.

— Почему? Ты его отравил? — шучу я, забирая сэндвич из середины.

Он бросает на меня суровый испепеляющий взгляд:

— Нет, всезнайка, это тот, на котором нет масла на углах. Ну, знаешь, менее жирный, о котором ты бредила на кухне.

— О… Тогда спасибо. — Это было очень мило с его стороны — убедиться, что он достанется мне.

По крайней мере, я так думаю, пока он не пожимает плечами и не говорит:

— Никто не захочет его есть. Мы любим пожирнее.

Он присаживается на кресло у кофейного столика перед нами.

— Что ж, тогда вы многое теряете, потому что он самый вкусный. — откусываю большой кусок и слизываю сыр, который капает на ладонь.

Зей смотрит на меня с непонятным выражением, но я предполагаю, что вероятно это из-за моего неподобающего для леди поведения. Но весь этот этикет, на мой взгляд, сплошная глупость. Неужели только потому, что у меня есть вагина, я не могу слизать вкусный сыр с моей руки? Да, к черту это.

Наконец Зей отводит от меня взгляд.

— Сегодня до меня дошли слухи, что одна из семей, возможно, принесет нам неприятности, — говорит он Хантеру.

— История нашей проклятой жизни, — бормочет Хантер, слушая вполуха.

Я замираю на середине укуса.

— Семей?

Зей откидывается на спинку кресла, откусывая от бутерброда.

— Да. Тебе еще никто ничего не рассказывал? Я думал, кто-нибудь уже успел об этом посплетничать.

— Никто не разговаривал со мной, кроме вас, ребята, и Харлоу. — Я кусаю сэндвич и тщательно пережевываю. — Она упомянула об этом сегодня, но сказала, что не хочет говорить об этом, пока мы в школе, и кто-нибудь может нас подслушать. Она, казалось, немного нервничала по этому поводу.

— Так и должно быть, — говорит мне Зей.

— Наши семьи — это не то, о чем можно сплетничать в коридорах.

— Почему ты так говоришь? Как будто они… Я не знаю… освобождены от определенных правил.

Хантер, который до этого момента нажимал на кнопки как сумасшедший, замирает.

Зей смотрит на него, и Хантер поднимает на него взгляд. Между ними вновь происходит зрительный обмен.

— Когда-нибудь нам придется сказать ей об этом. — говорит Зей, как будто они действительно разговаривали ментально. — Она сейчас с нами, а это значит, что она в опасности, если не в курсе происходящего.

Сомнение проскальзывает на его лице.

— Я знаю, но… Мне нравится, что она избавлена от того дерьма, из которого мы вышли,

Взгляд Зея становится ледяным.

— Держи себя в руках.

Хантер свирепо смотрит на него.

— Пошел ты.

Я чувствую себя ужасно неловко и, честно говоря, растерянно. Почему Хантер так злится на него? И почему должен держать себя в руках?

— Зей прав, ей нужно узнать. — Джекс входит в комнату с бутербродом в одной руке и тарелкой макарон с сыром в другой. — Она не будет в безопасности, если мы не скажем ей правду.

Он смотрит на меня, и выражение его лица смягчается.

— Прости, если я напугал тебя.

— Что ты нет, — говорю я ему. — Думаю, мы уже установили, что меня не так легко напугать.

Его губы превращаются в тонкую линию.

— Если тебя что-то и напугает, то только это. И, честно говоря, я бы предпочел, чтобы ты не вмешивалась. Но Зей прав, тебе нужно знать. Это важно, чтобы оставаться в безопасности, пока ты с нами.

— Ты сказал, никакой мафии. — Я окидываю его взглядом. — Но опять же, то, как ты себя ведешь, звучит ужасно по-бандитски.

— Это потому, что так оно и есть, — заявляет Зей. — Джекс просто любит притворяться, что это не так.

Джекс хмуро смотрит на него.

— Я не люблю притворяться. Никто никогда не давал никому официального титула гангстера. Поэтому я предпочитаю видеть все в другом свете.

— Ну да, живешь в своем иллюзорном мире, — бормочет Зей, закатывая глаза.

Джекс раздраженно качает головой, затем ставит тарелку с макаронами на стол, прежде чем опуститься на диван рядом со мной, так что я оказываюсь между ним и Хантером. Я пытаюсь соскользнуть, чтобы освободить больше места для Джекса, но Хантер слишком поглощен телефоном, чтобы понять, что я пытаюсь сделать, поэтому я просто оказываюсь прижатой к нему ногой и рукой. Отклоняюсь в другую сторону, чтобы дать ему немного пространства, но оказываюсь прижатой к Джексу. Я ожидаю, что Джекс отодвинется, так как с его стороны есть место, но он просто откидывается на спинку дивана, держа свою ногу рядом с моей, вместе с его плечом, и вся моя левая сторона оказывается прижата к нему. Его запах снова наполняет мои ноздри, и я осторожно вдыхаю его. В том, как он пахнет, есть что-то знакомое. Не знаю почему, но что бы это мне ни напоминало, внутри у меня становится тепло.

Мои мысли мимолетно возвращаются к тому воспоминанию о бабочке…

— Ну, как бы мы их ни называли, — говорит Зей, возвращая меня к реальности. — Кто-то должен ей все объяснить.

Он смотрит на Хантера, который просто опускает взгляд обратно на экран iPadа.

— Я этого не буду делать, так что не смотри на меня.

— Я могу, — предлагает Джекс, бросая в рот последний кусок сэндвича.

Зей быстро качает головой.

— Ни за что. Вы просто смягчите все углы и расскажете историю, не соответствующую действительности.

Джекс массирует виски кончиками пальцев.

— У меня от тебя голова разболелась.

Зей игнорирует его, сосредоточившись на мне.

— В этом городе есть пять семей, которые контролируют все. Мы трое принадлежим к клану Капперелли, вероятно, самой могущественной семье в городе. Хотя другие семьи скажут тебе обратное.

Капперелли — фамилия Джекса, но не Хантера. И я не знаю фамилии Зея. Но Кэти упоминала, что они двоюродные братья.

— Но как Хантер входит в эту семью, если его фамилия Хатингфорд? — Я удивляюсь. — И я не знаю твоей фамилии, но предполагаю, что ты тоже Капперелли, раз вы с Джексом кузены.

Бровь Зея дотошно выгибается.

— Откуда ты знаешь, что мы кузены?

Я пожимаю плечами, что довольно сложно из-за того, как близко ко мне сидит Джекс.

— Кэти мне рассказала.

— Точно. Маленькая секс-подружка Хантера. — Он бросает взгляд на Хантера.

Хантер ерзает.

— Она не моя подружка. Я переспал с ней один раз.

— Как угодно, — говорит Зей. — Я хочу сказать, что именно поэтому тебе нужно держать свой член в штанах. Ты используешь своих фанаток, которые потом открывают свой поганый рот, как только ты их бросаешь. И теперь нам придется добавить к этому фактор ревности, который вызовет гораздо больше драмы.

Взгляд Хантера поднимается на Зея.

— Фактор ревности?

Зей переводит взгляд с него на меня.

Чтобы понять его мысль уходит секунда.

— Мы с Рейвен просто друзья, — подчеркивает Хантер, почесывая запястье.

— И что? Она девушка из нашей команды, а это значит, что она будет проводить время с тобой, и все эти поклонницы, такие как Кэти, будут ревновать и делать бог знает что. — Недовольный взгляд Зея обжигает Хантера.

Хантер не только раздражен, но и нервничает. Мне жаль его, когда я вижу, как его отчитывает друг.

Так вот на что похожа дружба?

— Если хочешь, я могу надрать ей задницу за тебя, — предлагаю я. — Возможно, она будет держать рот на замке.

Взгляд Зея скользит по мне, огонь полыхает в его глазах.

— Да, я думаю, что она отлично впишется в нашу команду, — бормочет Джекс, постукивая пальцами по колену.

Зей наклоняется вперед, упираясь локтями в колени.

— Ты, кажется, совершенно не против ввязаться в драку?

— Тебя это действительно удивляет, учитывая нашу первую встречу? — кладу в рот еще один кусок сэндвича.

Он внимательно наблюдает за мной.

— Скорее, нет. Полагаю, это даже хорошо, что ты боец, потому что эта адская дыра, которую ты теперь называешь домом, собирается проверить твои боевые навыки.

— Почему? — спрашиваю я. — Почему это имеет значение, разве я обязана сражаться только потому, что в этом городе живут бандиты?

— Они не живут в городе. Они черт возьми владеют им, — подчеркивает Зей. — Всё, что здесь делается, они знают и имеют на это влияние.

— Они контролируют каждого, — добавляет Джекс, его колено подпрыгивает вверх и вниз. Он опирается локтем на подлокотник и грызет ноготь большого пальца. На его губах серебряное колечко, которое время от времени царапает его зубы. Звук похож на стук ногтей по классной доске, поэтому я протягиваю руку, кладу свою на его ладонь и отнимаю его руку ото рта. Он моргает, нахмурив брови.

Одариваю его легкой улыбкой.

— Извини, но твой пирсинг, задевающий зубы, издает ужасный звук. Кроме того, ты не должен кусать ногти.

Странно, но мое объяснение, кажется, смущает его еще больше. Он смотрит на меня почти с отчаянием в глазах, ища что-то в моем взгляде.

— Но в любом случае, — голос Зея нарушает момент. — Не только сила делает семьи опасными. Это соперничество. Каждая семья ненавидит друг друга и всегда пытается свергнуть друг друга. Поскольку Капперелли выше всех, мы больше всего рискуем, но мы также и самые могущественные.

Да, это определенно мафия. А еще…

— Вы ребята учитесь в старшей школе, — говорю я, чувствуя, как Джекс ерзает рядом со мной. Он наклоняется ближе ко мне, положив руки на ноги, и его мизинец касается моего. Сомневаюсь, что это намеренно, но все равно чувствую, как по коже пробегает легкая дрожь. — Почему все это так сильно вас волнует?

Зей кивает немного поколебавшись.

— От нас всегда ожидают, что мы будем уважать имя нашей семьи, даже когда мы отделились от них, как это сделали я, Джекс и Хантер… Ты помнишь Портера? Так вот, его семья постоянно пытается свергнуть Капперелли, и это не очень хорошо, что он уделил тебе так много внимания сегодня утром.

— Но я не Капперелли., — тупо констатирую очевидное я.

— Но ты проводишь время с двумя их сыновьями. И Хантером, хотя его фамилия не Капперелли, его отец — лучший друг отца Джекса, который является боссом.

— Босс кажется очень гангстерским термином, — замечаю я.

Взгляд Зея не отрывается от моего.

— Это потому, что они гангстеры несмотря на то, что говорит тебе Джекс. И его отец — самый страшный ублюдок, которого ты когда-либо встречала.

— Она никогда с ним не встретится, — Джекс отрезает, выпрямляясь.

— Ты же знаешь, что это может выйти из-под твоего контроля. — Зей давит на него взглядом. — Он уже проявил интерес к ее семье.

— Мне насрать, — рявкает Джекс, поднимаясь на ноги. — Она с ним не встретится. Мне все равно, чего он хочет. И если он попытается ее заставить, я сам его остановлю.

С этими словами он выбегает из комнаты. Через несколько секунд я слышу, как хлопает дверь.

Повисает тишина, и мое сердце оглушительно бьется в груди.

— Он прав, — тихо говорит Хантер. — Мы не должны позволить ему увидеть ее. Или любому из наших отцов, если уж на то пошло. — Он громко сглатывает. — Если только мы не хотим, чтобы история повторилась.

Среди них снова воцаряется тишина, и взгляд Зея скользит по изображению дерева.

— Может быть, — произносит он. Потом снова смотрит на меня. — Может, тебе не стоит нам помогать? Я имею в виду, что теперь, когда ты все знаешь, тебе лучше изменить свое решение.

Он спрашивает меня или настаивает? Трудно понять.

— Даже если она это сделает, то все равно будет в опасности, так как они уже ищут ее, — напоминает ему Хантер, кладя iPad на стол.

— Значит… это ваши родители разыскивают мою семью? — спрашиваю я, не понимая, что чувствую по этому поводу.

У Хантера выражение лица «о-черт», как будто он не собирался мне об этом рассказывать.

— Формально ты не должна была это узнать.

Беспокойно накручиваю прядь волос на палец.

— Я никому не скажу. Мне даже некому рассказать.

— Я знаю, ты так думаешь, но есть люди, которые могут вытянуть правду из любого, — говорит Хантер с раскаивающимся видом.

— Например, Портер, — заявляет Зей. — Так что тебе нужно быть осторожной, если ты вдруг окажешься рядом с ним.

Холодок скользит по моей спине, но я остаюсь спокойной снаружи.

— Все будет в порядке. — Хантер смотрит мне прямо в глаза. — Мы будем приглядывать за тобой. Ты не останешься одна.

Хотя я уверена, что он говорит серьезно, мне трудно принять его слова. Я была одна в этой жизни в течение слишком долгого времени.

Телефон Зея внезапно пищит, и когда он смотрит на него, на его лице появляется хмурое выражение.

— Нам пора идти. У нас около тридцати минут до окончания обеда.

Он встает на ноги, не дожидаясь, пока кто-нибудь последует за ним.

Хантер вздыхает, затем поворачивается ко мне лицом, возвращая мой телефон.

— Мы еще поработаем над этим позже, после того как Джекс свозит тебя за новым телефоном после школы. Думаю, что будет проще отследить номер с устройства, которое более совместимо с программами, которые я использую.

— Ты уверен, что Джекс все еще хочет везти меня? — забираю у него телефон и кладу его в карман, прежде чем встать.

— Конечно. — Хантер тоже встает и берет коробку, из которой достал iPad.

— Он казался очень расстроенным.

Он кивает, балансируя с коробкой в одной руке, чтобы другой убрать прядь светлых волос с лица.

— К тебе это не имеет никакого отношения. Есть несколько тем, которые иногда его заводят, но он успокоится через некоторое время.

— Ох. — Я делаю паузу. — Значит, он не любит говорить о своем отце?

Хантер качает головой.

— Не он один. То же самое касается и наших отцов. — Он колеблется. — Джекс, Зей и я очень старались уйти от них. Мы копили каждый цент заработанных денег, чтобы иметь собственное жилье. К сожалению, пока мы остаемся в этом городе, мы всегда будем под их контролем, и они всегда могут заставить нас работать на них, как с тобой и твоей семьей. Но после того, как мы закончим школу, мы уедем.

— Я понимаю. То, что вы хотите уехать отсюда, когда закончите школу. Я тоже это планирую. — Конечно, если смогу найти способ накопить денег. — Почему бы вам, ребята, просто не уехать сейчас? Вы живете сами по себе, так что я предполагаю, что вам всем восемнадцать и вы свободны в своем выборе.

— Нам всем по восемнадцать. И хотя мы хотели бы уехать, мы дали обет оставаться здесь до окончания школы, в основном, чтобы присматривать за Лоу как можно дольше.

Он делает паузу, на его лице отражается целая гамма чувств.

— И есть еще несколько вещей, связанных с этим городом, с которыми не все из нас готовы попрощаться.

И снова его лицо становится непроницаемым, когда он смотрит на фотографию дерева.

Я ловлю себя на мысли, что хочу знать, что произошло. Кого они потеряли, с кем проводили время у этого дерева? Но я не буду спрашивать. Не тогда, когда глаза Хантера так испуганно смотрят. Поэтому я стараюсь выкинуть лишнее из головы, когда мы покидаем гостиную и выходим из дома. Но даже когда мы выходим на улицу, навстречу пронизывающему ветру и облакам, в окружении живописных домов, я не могу перестать думать об этом дереве.

Как будто оно отпечаталось в моем сознании.

Глава 9

Джекс

Когда я впервые увидел Рейвен, меня охватило странное чувство дежавю. Ее глаза… этот дьявольский блеск в них, когда она противостояла Зею… Клянусь, я видел его раньше. Но именно цвет ее волос усиливал это ощущение — черный с оттенками синего и серебристого, как перья ворона. Такой оттенок волос я встречал только один раз.

Уиллоу, девушка, которая была одной из моих лучших подруг. Девушка, которая меня спасла. Девушка, которой я позволил умереть в тот день на мосту. Стараюсь не думать о ней так много, но с кошмаром, который я видел прошлой ночью, и теперь это… Схожу с ума, по коже бегут мурашки, и я не могу усидеть на месте. Поэтому я снова и снова меряю шагами свою спальню, надеясь избавиться от нахлынувших чувств.

Тревога.

Боль.

Чувство вины.

Они плывут по моим венам, поглощая меня, и я не знаю, как от них избавиться. Хотя нет, знаю, но я пообещал Зею и Хантеру, что больше не буду так делать после той ночи, когда я нанес себе порезы, так глубоко, что оставил шрамы на своем запястье. И все же, бросив взгляд на комод, я почти сдаюсь. Все, что мне нужно сделать — это открыть верхний ящик, вытащить бритву, которая там лежит, и сделать небольшой надрез на руке.

Направляюсь туда, не заботясь о том, что могу все испортить, когда в мою комнату входит Зей. Он появляется без стука, и это меня раздражает.

— Что? Ты разучился стучать? — рявкаю я на него, обхватывая себя руками, чувствуя незащищенность.

Я испытывал те же чувства во время первого урока сегодня и не мог усидеть на месте. Даже не знаю, что меня тогда так сильно беспокоило. А может, и знаю, просто не хочу себе в этом признаться.

— Если бы я постучал, у тебя было бы время спрятать свое дерьмо. — Зей входит в комнату и закрывает за собой дверь. Затем он поворачивается ко мне, скрестив руки на груди, наблюдая, как я расхаживаю по комнате. — Ты же отдаешь себе отчет, что это не она, верно? Она не Уиллоу.

— Не произноси ее гребаное имя, — огрызаюсь я, расхаживая по комнате и кусая ноготь большого пальца. Кольцо царапает мои зубы, напоминая о причине, по которой я здесь, черт возьми, схожу с ума. — Она велела мне не грызть ногти, — бормочу я, вынимая большой палец изо рта. — Я о Рейвен.

— Она права, не стоит. Это чертовски отвратительно. — Зей прислоняется к комоду. — Однако я не понимаю, почему ты сейчас об этом говоришь.

Крепче обхватываю себя руками, а потом прячу их под мышки.

— Уиллоу говорила мне это все время, — делюсь я вкрадчивым тоном.

Зей не ожидал, что я скажу это, и изо всех сил старается сохранить нейтральное выражение. Такое редко случается, так что я, должно быть, здорово его шокировал.

— Ладно, не так уж это и странно, — он ухитряется говорить спокойно. — Но я думаю, мы оба знаем, что это не единственное, из-за чего ты выглядишь так, будто вот-вот сойдешь с ума. — Он выдерживает короткую паузу. — Ты слишком быстро привязываешься, Джекс. Тебе прекрасно об этом известно. Ты должен знать, что есть шанс, что наши предки захотят встретиться с ней. Ты должен был знать, что в тот момент, когда мы узнали о ней и ее семье, они захотят вмешаться.

Я снова начинаю грызть ноготь большого пальца — кажется, не могу остановиться. Я это знал, знал. Это не значит, что я хочу этого. И… если есть способ обойти это, я хочу его выяснить.

Зей в отчаянии трет кончик носа.

— Теперь у меня просто голова раскалывается, — бормочет он себе под нос. Затем, с выдохом, он отнимает руку от носа и смотрит на меня. — Знаю, что ты не хочешь этого слышать, но я все равно скажу.

Он подходит ко мне ближе.

— Ты слишком привязываешься к этой девушке, о которой мы ничего не знаем. Она вне сети, а это значит, что она может быть кем угодно. — Он понижает голос до невнятного бормотания. — Насколько нам известно, она может быть шпионкой.

Я отрицательно качаю головой.

— Она не шпионка, и ты это знаешь, иначе ты не принял бы ее в нашу команду.

— Я не брал ее в нашу команду, — протестует он. — Она просто помогает нам с работой.

— Она с нами, — я не согласен. — И, честно говоря, я хочу, чтобы так продолжалось. Она мне нравится. Она забавная, милая, сильная и чертовски красивая.

Мускул на челюсти Зея пульсирует.

— Почему ты так себя ведешь? Такого дерьма еще можно ожидать от Хантера, но не от тебя. Это на тебя не похоже. По крайней мере, после Уиллоу. Но даже с ней было иначе. Уиллоу была… уникальной. — Он с трудом сглатывает. — Но Рейвен… ты даже не знаешь ее.

— Я знаю, — прикусываю нижнюю губу. — Такое ощущение, что я знаю ее уже давно, как будто наши души знали друг друга в другой жизни.

— Не изливай мне это поэтическое дерьмо. Ты же знаешь, я не верю в души. — С этими словами он открывает дверь. — Пойдем, у нас есть работа, и я не оставлю тебя одного, пока ты не в себе.

— Ну спасибо, — ворчу, проходя мимо него и направляясь по коридору.

— И тебе нужно сосредоточиться, — кричит Зей, спеша за мной.

Показываю ему большой палец, зная, что он прав, что быть сосредоточенным во время работы очень важно. Но в тот момент, когда я выхожу на улицу и вижу Рейвен, стоящую рядом с машиной и разговаривающую с Хантером, я знаю, что чертовски облажался.

Один ее вид отвлекает. И заставляет мое сердце снова воспарить. Ненавижу то, что чувствую к ней, чувствую эту мгновенную связь. Я не чувствовал себя так с тех пор, как впервые встретил Уиллоу много лет назад.

Когда мы впервые встретились, мне было всего пять лет, и я выбежал на заднее крыльцо отцовского особняка после того, как он ударил меня наотмашь за то, что я привел домой бродячую собаку. Он сказал мне, что я слишком мягок, слишком добр, и это вызывает у него отвращение, поэтому он ударил меня, пытаясь ожесточить. Он делал это часто, потому что я часто совершал довольно глупое, мягкотелое дерьмо, например, приводил бездомных собак домой, плакал, давал клятву на мизинчиках с девочкой, с которой дружил. Хотя, это случилось уже позже.

— Ты в порядке? — это было первое, что Уиллоу сказала мне.

Кроме того, это был единственный раз, когда кто-то спросил меня, все ли со мной в порядке. Да, Зей и Хантер были моими друзьями тогда, но мы еще не научились понимать, что друг с другом все в порядке. Мы все были эмоционально и физически опустошены так сильно, что были зациклены на этом. Уиллоу научила нас — как убедиться, что друг с другом все в порядке.

Когда я понимаю, что она видела, как я плачу, то поспешно пытаюсь вытереть слезы.

— Конечно, в порядке, — вру я, стараясь казаться невозмутимым, как будто не рыдал только что, как ребенок. — А почему нет?

— Потому что ты плакал, — деловито отвечает она.

— Нет, не было такого, — отрицаю я, чувствуя себя неловко.

Она колеблется, покусывая нижнюю губу.

— Ладно, может, и нет. Но просто чтобы ты знал, если тебе когда-нибудь захочется поплакать, все в порядке. Я тоже иногда это делаю, но я все равно очень сильная.

Я немного смеюсь над этим, и она улыбается.

— Чувствуешь себя лучше? — спрашивает она.

Как ни странно, мне этого достаточно, чтобы слегка улыбнуться. Я уже давно не улыбался.

Неуверенно киваю.

— Да, вроде как. — Я замираю, глядя на нее и гадая, кто она и почему стоит у меня во дворе. Не то чтобы это было необычно, чтобы кто-то бродил вокруг. На самом деле, такое часто случалось. Но я ее раньше не видел.

— Я Джекс, — представляюсь. — А кто ты?

Она делает шаг ко мне. — Я Уиллоу.

— Уиллоу, как ива? — спрашиваю я, и она кивает, улыбаясь мне. (1)

И эта улыбка… она была такая настоящая. Думаю, это была первая искренняя улыбка, которую я когда-либо видел. И в тот момент я понял, что хочу с ней подружиться.

И мы действительно стали друзьями. Очень, очень хорошими друзьями… до того дня на мосту, который до сих пор снится мне в кошмарах.

До того дня, когда я позволил ей умереть.

И это чувство вины останется со мной навсегда.

На самом деле я пообещал себе, что так и будет.

Это мое покаяние за то, что я сделал.

Когда я подхожу к машине, Рейвен пытается поймать мой взгляд, но я отказываюсь смотреть на нее. Не могу. По причинам, которые я даже не могу понять.

Как и когда мы ехали сюда, я ожидал, что Хантер заставит меня сесть впереди, чтобы самому приземлиться рядом с Рейвен. И в отличие от того, когда мы ехали сюда, я не возражаю, полагая, что мне не помешает перерыв. Но пока я жду, что Хантер заберется внутрь, он этого не делает, говоря мне:

— Мне нужно подключить кое-какой штекер, так что можешь сесть сзади? — Он осторожен, как будто чувствует, что я балансирую на краю.

— Я… Конечно. — Сглатываю дрожащий вздох, а затем механически двигаюсь, чтобы забраться внутрь.

— Ты уверен? — Хантер перепроверяет.

Нет, но я все равно киваю и сажусь, оставляя немного пространства между мной и Рейвен, когда устраиваюсь на заднем сиденье. Она тут же сокращает это пространство, двигаясь ближе ко мне.

— Ты в порядке? — тихо спрашивает она с беспокойством в глазах.

Я киваю и отворачиваюсь, прежде чем она сможет прочитать ложь на моем лице.

А потом она делает что-то такое, что чуть не разбивает мое сердце вдребезги.

Она протягивает руку и кладет ее на мою, сжимая. Сегодня я сделал что-то похожее с ней, и я не уверен, поэтому ли она это делает, или просто чувствует, что я вот-вот сломаюсь. Какова бы ни была причина, я ловлю себя на том, что хватаюсь за нее, а не отстраняюсь, как обычно. Даже с Ланой я был закрыт. Это одна из многих причин, почему мы расстались.

Рейвен больше ничего не говорит, сохраняя молчание, когда мы начинаем короткий путь к ее дому, а я сжимаю ее руку. В конце концов, я начинаю расслабляться и переплетаю свои пальцы с ее. Она напрягается, и я ожидаю, что она отстранится, но она этого не делает. Она просто позволяет мне держать ее. И самое страшное, что мне это нравится. Не знаю почему. Почему я чувствую эту связь с ней, это немного пугает меня.

Может быть, Джекс и прав.

Возможно, нам не следовало впускать Рейвен в нашу компанию.

(1)  Уиллоу — Willow — в переводе с англ. Ива

Глава 10

Рейвен

Джекс расстроен, и я до сих пор не выяснила почему. И еще не знаю, почему решила взять его за руку. Может быть, потому что он сделал то же самое для меня раньше? Не знаю…

Какова бы ни была причина, этот жест, кажется, расслабляет его, достаточно, чтобы он придвинулся ближе ко мне и сплел наши пальцы вместе. Он ничего не говорит, только тихо дышит, глядя в окно, пока мы едем к моему дому. Хантер молчит, слишком занятый настройкой устройства. Зей тоже молчит, но я вижу, как он несколько раз поглядывает на меня в зеркало заднего вида. Почему? Я не уверена. В чем я уверена, так это в том, что эти ребята действительно сбивают с толку.

Тишина почти сводит с ума до такой степени, что, когда мы паркуемся рядом с моим домом, я чувствую то, чего никогда не думала, что почувствую в этом месте — радость. Зей паркуется среди деревьев, где машина не видна никому, кто заезжает на подъездную дорожку, но я все еще могу разглядеть дом сквозь деревья.

— Мы готовы идти? — спрашивает Зей Хантера, поворачивая машину.

Хантер кивает, укладывая последние камеры и оборудование в рюкзак, который захватил с собой. Он достает один из iPadов и поворачивается на сиденье, чтобы взглянуть на меня.

— Между тем, я готов отдать это устройство этой симпатичной девушке прямо сейчас. — Он улыбается мне, когда я забираю у него iPad.

Я закатываю глаза.

— И вот ты опять со своими дурацкими шуточками.

— Ой, детка, прости, — невинно говорит он. — Я забыл, что обещал остановиться. — Он хлопает ресницами, глядя на меня. — Пожалуйста, прости меня.

Снова закатываю глаза, но не могу сдержать улыбки.

— Ладно, но только если ты больше не будешь называть меня деткой.

— Я постараюсь, — говорит он с озорной улыбкой.

— Здорово. Это значит, что теперь ты будешь еще чаще называть меня деткой, не так ли? — я морщусь.

Он облизывает губы языком.

— Я думаю, что ты успела изучить мои причуды, не так ли, милая Рейвен?

— Причуды? — спрашиваю я, скрестив руки на груди. — Или отвратительные привычки?

Он хихикает, а Зей вздыхает и толкает дверь.

— Убедись, что она знает, как пользоваться приложением, — говорит он Хантеру, прежде чем вылезти.

Хантер отдает ему честь, его взгляд устремляется на Джекса, который не произнес ни слова и все еще смотрит в окно. Он на мгновение хмурится, но потом снова сосредотачивает внимание на мне.

— Итак, все, что тебе нужно сделать, это держать его открытым. — Он наклоняется, чтобы коснуться экрана iPadа, пряди его волос щекочут мое лицо, когда он приближается.

Нажимая на кнопки, его взгляд натыкается на сцепленные руки Джекса с моими и застывает. Он моргает, и я почти отстраняюсь, но не хочу бросать Джекса. Когда взор Хантера возвращается ко мне, он не выглядит расстроенным, просто любопытным. Он одаривает меня улыбкой, прежде чем открыть приложение.Когда экран становится черным, я смотрю на него в недоумении.

— На что мне смотреть?

— Пока не на что, — объясняет он, поворачиваясь и толкая дверь. — Мы установим камеру на подъездной дорожке, прежде чем войдем внутрь. Как только я включу ее, ты увидишь изображение. Если вдруг появится машина, позвони мне как можно скорее, хорошо? — Он ждет, пока я кивну, затем вылезает из машины и пододвигает сиденье вперед, чтобы Джекс мог выйти.

Джекс выходит не сразу. Нерешительность отражается на его лице, когда его глаза скользят от меня к Хантеру.

— Может быть, мне стоит остаться с ней.

На лице Хантера появляется сочувствие.

— Ты же знаешь, что нам нужна твоя помощь в установке камер. С Рейвен все будет в порядке. Если бы я думал иначе, то не оставил бы ее здесь одну.

Когда Джекс продолжает колебаться, я пытаюсь успокоить его.

— Я буду в порядке. Я знаю, как нанести удар, если понадобится. — Конечно, я не знаю, зачем мне нужно было бы бить кого-то в этой ситуации, но Джекс, кажется, обеспокоен.

Его взгляд встречается с моим, и я хочу отказаться от своего первоначального заявления.

Джекс не обеспокоен. Джекс крайне обеспокоен.

— Мне просто… Мне не нравится, что ты останешься в машине одна, пока мы занимаемся подобными делами, — предлагает он объяснение. — И машина припаркована в лесу.

— Все будет хорошо, — продолжаю пытаться унять его беспокойство, но немного озадачена тем, что конкретно его беспокоит. — Обещаю. — Улыбаюсь ему, надеясь, что это поможет, но после этого его колено начинает подпрыгивать вверх и вниз, как сумасшедшее.

Хантер вздыхает.

— Если хочешь, можешь держать ее на телефоне, — говорит он Джексу. — Таким образом, ты будешь точно знать, что происходит.

Джекс сомневается мгновение, прежде чем кивнуть.

— Ладно, давай так и сделаем. — Он поворачивается ко мне. — Я позвоню тебе, хорошо? А потом буду удерживать тебя на линии. Таким образом, если что-то пойдет не так, я сразу узнаю.

Чтобы поднять настроение, я отдаю ему честь, но мне остается только гадать, о чем он беспокоится, что, по его мнению, может случиться. Ребята сказали, что этот город опасен, как и их отцы, и мысль о том, что я могу встретиться с отцом Джекса, это то, что, я думаю, заставило его выйти из гостиной. Но сомневаюсь, что такое может произойти, пока я болтаюсь в лесу, играя в шпиона… верно?

Хантер улыбается в ответ на мой жест, и даже полуулыбка касается губ Джекса. Но она быстро исчезает, когда он с неохотой выходит из машины.

Хантер наклоняет голову в салон и смотрит на меня.

— Ты в порядке? — он перепроверяет.

Я киваю.

— Да, давайте сделаем это.

Он снова улыбается, но на этот раз улыбка не касается его глаз. Он тоже встревожен, но скрывает это лучше, чем Джекс. Опять же, почему? Почему они так волнуются?

Он пристально смотрит на меня, прежде чем закрыть дверь. Секунду спустя раздается звонок, и на экране появляется имя Джекса. Я отвечаю:

— Так, о чем же мы будем говорить? Или нам нужно просто молчать и прислушиваться к дыханию друг друга?

В трубке раздается тихий смешок.

— Разговор может быть о чем угодно, так как вокруг никого нет.

— Круто. — Я откидываюсь на сиденье. — Итак, о чем ты хочешь поговорить?

— Хмм… Как насчет того, почему на заднем дворе выстроилась целая коллекция жутких гномьих задниц? — он вопрошает веселым голосом.

Я фыркаю от смеха.

— Это коллекция моей тети. И она очень странно к ним относится. Например, однажды она поймала меня на том, что я убираю одного из них с дороги, чтобы полить несколько ее цветов, что, к твоему сведению, она сама попросила меня сделать. Но в любом случае, когда она увидела, что я двигаю его, она испугалась. Сказала какую-то несусветную чушь о том, что у них у всех есть свои правильные позиции во дворе, и я все испортила.

— Серьезно? — говорит Джекс. Похоже, он чувствует себя немного лучше, и я рада. — Как странно.

— Она действительно такая, — я соглашаюсь, мои мысли возвращаются к тому, о чем я часто думаю.

Знает ли она, что мой дядя делает со мной? Иногда мне кажется, что ей все равно. Если так, то она такая же плохая, как и он.

— Может, она думает, что они живые, — кричит Хантер.

— Я тоже задавалась этим вопросом, — отвечаю, а потом спрашиваю. — Я на громкой связи?

— Да, — говорит Джекс. — Подожди. Повиси.

Я слышу приглушенный разговор, а потом Джекс снова берет трубку и спрашивает:

— Ты видишь изображение на iPadе сейчас?

Я смотрю на iPad и, конечно же …

— Да.

— Отлично, — говорит он мне, а потом говорит либо Хантеру, либо Зею, — Все хорошо.

Линия снова замолкает, но я слышу, как один из них говорит что-то неразборчивое.

Наконец, я больше не могу выносить тишину.

— Ребята, вы уже в доме? — интересуюсь я.

— Да, — отвечает Джекс. — Зей устанавливает камеру на кухне, Хантер уже установил в гостиной, а я только что поставил в коридоре у лестницы.

Дерьмо. Одна из камер будет в коридоре наверху? Она может быть достаточно близко к моей комнате, где они могут что-нибудь подслушать. Но я знаю, что если скажу что-нибудь об этом, он начнет задавать вопросы.

— Какая из них твоя комната? — спрашивает он.

Я прикусываю нижнюю губу.

— Хм… А что?

— Мне просто любопытно, как она выглядит, — говорит он. — Ничего страшного, если ты не хочешь, чтобы я туда заходил.

Я немного расслабляюсь.

— Нет, это не так, если ты хочешь туда войти… Вторая дверь справа.

Джекс ничего не говорит сразу, и по какой-то дурацкой причине это заставляет меня нервничать.

— Здесь не так уж много вещей, — наконец говорит он.

— Я знаю… Мои тетя и дядя заставили меня избавиться от многих вещей, когда я поселилась у них. И у меня не так уж много новых, так что… — пожимаю плечами, хотя он меня не видит.

— Тебе определенно нужно больше вещей, — бормочет он, но я не уверена, говорит он мне или сам с собой.

— Все нормально… Мне хотелось бы иметь что-нибудь из моей старой коллекции, например старые пластинки моего отца, но…

— Откуда у тебя эта фотография? — он внезапно обрывает меня, его голос дрожит.

Я совершенно сбита с толку не только его вопросом, но и его реакцией.

— Какая фотография?

— Эта, с мужчиной, женщиной и маленькой девочкой в фиолетовом платье? — Его тон такой же, если не более, дрожащий.

— Это фотография моих родителей и меня, когда я была маленькой, очевидно. Единственное, что у меня осталось от них. Тетя выбросила все остальное, сказав, что мне не нужно зацикливаться на прошлом или на каком-то подобном дерьме. — Слезы жгут мои глаза, когда я вспоминаю, как злилась, когда смотрела, как она выбрасывает все коробки с моими семейными фотографиями в мусорное ведро. Она сказала, что это делает меня слишком эмоциональной, когда я смотрю на них. — Она не знает, что я сохранила одну. Я спрятала ее в обувь. Если бы она увидела, то, вероятно, взбесилась бы. — Делаю короткую паузу, когда внезапная мысль осеняет меня. — Джекс, ты же не думаешь, что она заставила их выбросить, потому что мы все вне сети, не так ли?

— Я не знаю. — Его голос теперь едва слышен, и я не уверена, чем он так расстроен.

— Джекс, ты в порядке? — спрашиваю я, когда открывается дверь со стороны водителя.

Сначала я предполагаю, что это один из парней, так как я не видела, чтобы машина подъезжала к дому, но когда человек опускает голову, заглядывая в салон, я понимаю, что оказалась в глубоком дерьме.

Потому что на незнакомце лыжная маска.

Я немедленно передвигаюсь на другую сторону, чтобы выскочить с пассажирской стороны, но эта дверь тоже открывается, и на втором человеке тоже маска. Паника пронзает меня, когда я прикладываю телефон обратно к уху.

— Джекс, — сиплю я, но ответа не получаю, поэтому открываю рот и кричу, — Джекс.

Человек со стороны водителя ныряет через сиденье и бьет меня по лицу так сильно, что у меня закладывает уши, и я роняю телефон на пол. Я киплю от ярости, торопливо нащупывая телефон, но нападающие уже отодвинули сиденья и хватают меня с обеих сторон. Я устраиваю драку, брыкаясь и крича, нанося удары. Мне удается ударить одного из них по лицу, и он ругается, на мгновение откидываясь назад. Я пытаюсь обойти их, но человек позади меня обхватывает пальцами мое горло, прижимая меня к себе.

До этого момента я не совсем понимала, что происходит, но теперь вполне все осознаю. Кто бы ни были эти люди, они пытаются убить меня. Я карабкаюсь на свободу, но человек, которого я ударила, пришел в себя и забирается на меня. Я пытаюсь пинаться, но безуспешно.

В глубине души я еще гадаю, почему Джекс не ответил мне, когда я звала его по телефону, и хотя мне не хочется думать об этом, невольно задаюсь вопросом, не они ли стоят за этим. Ведь это они оставили меня сидеть в машине. Я не видела, чтобы кто-то подъезжал к дому, а машина стояла в лесу, так как же эти люди узнали, что я здесь? Разве что, это была подстава.

— Шшш… милая, — шепчет тот, кто держит меня за шею. — Никто не причинит тебе вреда, пока Джексон, Хантер и Зейден делают то, что я хочу.

Ладно, может быть, ребята не имеют к этому никакого отношения.

Внезапно человек, сидящий на мне, пихает мне в рот таблетку. Я начинаю выплевывать ее, но они держат мой рот закрытым. Я извиваюсь и мечусь, пытаясь скинуть ублюдка с себя, держа таблетку во рту. Она растворяется, и тогда я начинаю чувствовать легкое головокружение.

Паника нарастает, когда мои руки начинают обмякать и опускаться вниз. Когда это происходит, я чувствую, как мои пальцы касаются телефона, который упал на пол. Собрав все силы, что у меня есть, я поднимаю его и осторожно кладу в карман своей толстовки. Надеюсь, они не будут обыскивать мои карманы, чтобы я могла попытаться позвонить кому-нибудь, когда у меня будет возможность… если только они не собираются просто убить меня.

Может быть, наркотик сделает именно это, — последняя мысль, которая приходит мне в голову перед тем, как меня настигает головокружение.

Потом я теряю сознание.

Глава 11

Джекс

Я стараюсь не волноваться, но у меня не очень хорошо получается.

Фотография, которую я нашел в спальне Рейвен… девочка на ней… она очень похожа на Уиллоу. Нет, не просто похожа. Это она. Хотя прошли годы, я помню ее лицо так же ясно, как свое. Но вот чего я не понимаю, так это почему Рейвен говорит, что девочка на фотографии — это она. Уиллоу умерла в тот день на мосту. Она упала в реку, не умев плавать. Я пытался спасти ее, но приспешники отца схватили меня прежде, чем я успел.

Я плакал, кричал и боролся, чтобы убежать от них и спасти ее. Я обещал, что не допущу, чтобы с ней что-нибудь случилось, и нарушил это обещание самым худшим из возможных способов — позволив ей умереть.

Мой отец сказал мне в тот день, что это моя вина, и то, что я буду чувствовать ее всю оставшуюся жизнь, будет моим наказанием. И так оно и было. Уиллоу была единственным лучом света в жизни Хантера, Зея и моей. Она была нашей лучшей подругой. Она была нашим светом во тьме, которая терзала нашу жизнь. Она была милой, веселой и заботилась о нас, даже когда дела шли совсем плохо, а это случалось очень часто.

Тогда наши отцы заставляли нас делать ужасные вещи, и отец Уиллоу был частью этого. Именно поэтому она и пришла к нам домой. То, что случилось потом… Я заблокировал большую часть этого, за исключением хороших воспоминаний о ней.

— Джекс, ты самый милый мальчик, которого я когда-либо встречала, — поет Уиллоу, кружась вокруг дерева.

Хантер, Зей и я сидим в траве рядом с деревом, и Зей, когда Уиллоу говорит это, смеется.

Я бросаю на него злобный взгляд. А потом, обращаясь к Уиллоу, говорю:

— Нет, не правда.

Она подскакивает ко мне, нагибается и шепчет мне на ухо:

— Лжец. — Потом она целует меня в щеку и смеется.

Зей снова хихикает и начинает дразнить меня, поэтому я притворяюсь, что мне противно, и вытираю щеку. Но, по правде говоря, мне понравилось ощущение поцелуя. Этот поцелуй был настоящим.

Вырываюсь из воспоминаний и опускаюсь на пол спальни Рейвен, дергая себя за волосы и изо всех сил пытаясь дышать.

— Джекс, какого хрена? — Зей входит в комнату, осматривая представшую перед ним сцену и качает головой. — Что ты делаешь?

— Я… Она на фотографии… и я не знаю, что делать. — Качаюсь назад и вперед.

— Какая фотография? — спрашивает Зей, приближаясь ко мне, как пугливая кошка.

— Та… которую я нашел… — смотрю на фотографию, лежащую передо мной на полу. Какая-то часть меня хочет взять ее в руки и рассмотреть получше, но другая часть боится увидеть ее снова, вспомнить.

Зей подходит и поднимает фото.

— Какого черта? — Он бросает взгляд на меня. — Где ты это нашел?

— В вещах Рейвен, — хрипло шепчу я.

Он снова смотрит на фотографию и заметно бледнеет. Видя его реакцию, это становится реальностью.

Это реально.

У Рейвен в комнате висит фотография Уиллоу. И она сказала, что это она. Ну, не такими словами, но все же…

Спотыкаясь, поднимаюсь на ноги и направляюсь к двери, но Зей хватает меня за руку.

— Куда ты собрался? — Резко спрашивает он.

— Я хочу увидеть Рейвен… или Уиллоу — кем бы она ни была. — Дергаю руку, но он не отпускает меня. — Зей, отвали к чертовой матери, или, клянусь, я тебя ударю.

Обычно, на мои угрозы он просто закатывает глаза, но должно быть он увидел что-то на моем лице, что подразумевает, что я не шучу, потому что он медленно отпускает меня.

Я снова пытаюсь выйти из комнаты, но он делает шаг назад и выставляет передо мной руку.

Сжимаю руки в кулаки и скриплю зубами, готовый наорать на него.

— Успокойся, — говорит он, поднимая руки перед собой. — Ты должен выслушать меня, хорошо? Я знаю, что ты хочешь пойти туда и выяснить, не она ли это. — Он громко сглатывает, выглядя немного измотанным, что очень непохоже на Зея. — Но подумай об этом. — Он опускает руки по бокам. — Если, по какой-то странной случайности, Рейвен… это Уиллоу, она, вероятно, этого не знает, если только она не лжет о том, что у нее амнезия, и не играет с нами. Оба сценария не очень хороши. Если она не помнит, и ты расскажешь ей, ты либо вызовешь ее забытые воспоминания, либо расскажешь ей все, что произошло, что… — Дрожащее дыхание срывается с его губ, когда он смотрит на пол и скрещивает руки. Морщинка появляется между его бровями, затем он поднимает взгляд на меня. — Ты действительно хочешь сделать это с ней? Рассказать ей, что случилось в этом чертовом доме?

Сжимаю губы и качаю головой.

— Нет.

Он выдыхает.

— А если она все знает, то явно нас разыгрывает.

— Зачем ей это делать? — шепчу я. — Уиллоу… Рейвен, она не такая.

— Она не была такой, — подчеркивает Зей. — Но мы не видели ее уже много лет, и за это время многое могло измениться.

— Знаю. — Я вдыхаю и выдыхаю, пытаясь успокоиться. — Почему наши родители сказали нам, что она умерла?

Мускул на челюсти Зея пульсирует.

— Кто, черт возьми, знает? Это может быть частью одной из их многочисленных игр, или они, возможно, просто хотели отнять у нас единственное хорошее, что когда-либо было у нас.

Тишина повисает в воздухе, и я слышу, как мое сердце колотится в груди.

Рейвен может быть Уиллоу.

Уиллоу могла быть Рейвен.

Возможно, Уиллоу жива.

— Что, если Рейвен действительно она? — шепчу я.

— Что, если Рейвен действительно кто? — в дверях появляется Хантер, его взгляд скользит между Зеем и мной. Он шагает в комнату. — Почему вы оба выглядите так, будто только что встретили привидение?

— Потому что это действительно похоже на то, — я говорю, а затем забираю фотографию у Зея, чтобы показать Хантеру. Но меня прерывает крик, доносящийся из телефона, который я даже не заметил, что уронил на пол — Черт. — Я бросаюсь и поднимаю его. — Рейвен? — Мой голос дрожит. — Рейвен, что случилось?

Кроме тишины я ничего не слышу. Во всяком случае, сначала.

Потом кто-то говорит, и это не Рейвен.

— Ты помнишь игру? — говорит парень в трубку.

В этот момент рядом со мной стоит Хантер.

— Что, черт возьми, происходит? — шипит он.

Я отодвигаю телефон от уха и включаю громкую связь.

— Какую игру?

— Да ладно тебе, Джексон, я думал, что из вас троих ты самый умный. — Парень по телефону цыкает на меня. — Такое разочарование. — Он затягивает паузу. — Помнишь ту игру, в которую наши предки играли друг с другом? Ту самую, которая объясняет, почему твой отец считается самым могущественным человеком в Ханитоне? Что ж, я решил восстановить справедливость.

Сердце бешено колотится в груди. Я часто слышал истории об игре в их разговорах. Мой отец много хвастался этим. Когда он и некоторые из ныне действующих семейных лидеров учились в средней школе, они играли в эту игру — безжалостную игру, в которой они пытались саботировать, разрушать и даже причинять боль друг другу. Мой отец и его друзья, они же отцы Зея и Хантера, были самыми жестокими, вот почему они здесь самые могущественные — потому что все их боялись. Кое-что из того, что они делали с другими семьями, было чрезвычайно запутанным, но я никогда не удивлялся этим историям, учитывая, через что мне пришлось пройти в детстве.

— К черту все это дерьмо, — бормочет Зей, затем разворачивается и выбегает из комнаты.

— Кто это, черт возьми? — рычу я в трубку, следуя за ним, а Хантер бежит за мной. — И почему у тебя телефон Рейвен?

— Я уже говорил тебе об этом, — говорит он. — Я и некоторые другие члены нашей семьи решили начать игру. Увидел возможность, когда заметили, как ты гуляешь с новой девушкой. Она, знаете ли, слабое звено. Но вот что я действительно хочу знать: почему вы трое решили взять ее в свою маленькую команду? Ты никогда раньше никого не приводил, так что же в ней особенного?

Мое тело дрожит, когда волна ярости обрушивается на меня. Добираюсь до черного хода, собираясь выйти наружу. Зей уже бежит через задний двор туда, где мы оставили машину, и мы с Хантером спешим за ним.

— Если ты дотронешься до нее хоть пальцем…

— И что ты сделаешь? — издевается голос в трубке. — Извини, Джексон, но я просто не верю, что ты так же страшен, как твой отец. Думаю, я скоро это узнаю, когда ты попытаешься отомстить.

Линия щелкает отключаясь.

— Твою ж мать! — кричу я, когда добираюсь до деревьев и вижу машину. — Пожалуйста, пусть она будет там. Пожалуйста, скажите, что это все шутка, — бормочу я в полголоса.

Зей уже рядом и проверяет заднее сиденье. Затем он испускает множество проклятий, встает и кладет руки на голову. Я точно знаю, что Рейвен исчезла. Покинула нас. Снова.

Хантер выглядит так, будто его вот-вот стошнит, когда он подбегает к машине и садится на пассажирское сиденье, оставляя дверь открытой. Затем он наклоняется к заднему сиденью и забирает iPad, который был у Рейвен, и начинает возиться с ним.

Я бросаюсь к нему.

— Что ты делаешь? Нам нужно найти ее.

Он нажимает несколько кнопок.

— Некоторые приложения и программы, которые я поставил на ее телефон, когда пытался отследить неизвестный номер, имеют трэкер, поэтому, если он у нее, мы сможем отследить, где они ее держат.

Я задерживаю дыхание, пока он проверяет. Чувствую, что вот-вот взорвусь, и испытываю острое желание, чтобы в моей руке прямо сейчас оказалась бритва. Но сейчас я не могу думать о том, чтобы нанести себе раны. Мне нужно сосредоточиться на поиске Рейвен.

Хантер громко выдыхает.

— Ладно, я думаю, он у нее… По крайней мере, маячок показывает, что она движется.

Зей перестает ходить и опускает руки.

— Тогда пошли за этими ублюдками.

Крошечное облегчение просачивается сквозь меня, когда я запрыгиваю на заднее сиденье. Зай забирается внутрь и выезжает из нашего укрытия, выруливая вниз по дороге.

— Как ты думаешь, кто это сделал? — спрашиваю я, пока Зей разгоняет машину. — Портер?

— Держу пари, — произносит Зей, сильнее вдавливая педаль газа и мчась по дороге, обрамленной деревьями. — Я знал, что это плохая идея — приблизить ее к нам.

— Мы не просто взяли ее в нашу группу, — говорит Хантер, не отрывая взгляда от карты на экране. — Она уже давно в нашей группе.

— Мы не знаем этого наверняка, — возражает Зей, крепко сжимая руль.

— Поверни налево прямо здесь, — инструктирует Хантер, а затем возвращается к прерванному разговору. — Может быть, мы не знаем этого наверняка, но нам нужно это выяснить.

— Я знаю. — Зей делает еще один резкий поворот, когда Хантер приказывает ему остановиться.

Мое сердце, которое билось в груди как сумасшедшее, каким-то образом умудряется ускориться.

— Почему это выглядит так, будто мы направляемся к… мосту?

Они оба замолкают, когда нас осеняет осознание.

Кто бы ни похитил Рейвен, он отвез ее к мосту. Мосту, на котором, если бы она была Уиллоу, она якобы умерла. Это просто совпадение или…

— Может кто-то знает, что она может быть Уиллоу? — высказываю свой страх вслух.

Никто из нас ничего не говорит, но нашего молчания достаточно, чтобы я понял, что мы думаем об одном и том же. И когда наш автомобиль сворачивает на грунтовую дорогу, ведущую к старому мосту, по которому мы с Уиллоу когда-то пытались сбежать, мой худший кошмар начинает исполняться, когда я замечаю Рейвен, стоящую на выступе этого моста с человеком в маске прямо за ней.

Чувствую себя так, словно мне снова шесть лет, и я вот-вот увижу, как умрет один из моих лучших друзей.

Я не думаю.

Я просто действую.

Выскочив из машины, я бегу к реке, как будто моя — ее — жизнь зависит от этого.

На этот раз я не позволю этому случиться.

На этот раз я спасу ее.

Глава 12

Рейвен

Я нахожусь в большой комнате с массивным куполообразным потолком и огромной люстрой, украшенной кристаллами, свисающими с нее. Испытываю благоговейный трепет, когда оглядываю все вокруг — картины на стенах, мебель, воздух, пахнущий корицей.

— Это место такое большое, — говорю я отцу, поворачиваясь и осматриваясь.

Он кивает, рассеянно глядя на телефон.

— Да, я знаю, что это так, Рейвенли.

Он трижды называл меня Рейвенли с тех пор, как мы прибыли в этот странный дом в глуши, и ни разу не обмолвился, почему мы здесь. Здоровенные парни, встретившие нас у входа, провели нас в эту комнату, прежде чем уйти, приказав никуда не уходить.

Я больше не видела мальчика со шрамом, которого один из мужчин назвал Кидом, когда мы вошли в дом. Честно говоря, я не видела никого, кроме отца с тех пор, как мужчины оставили нас здесь. И ничего не слышала.

В этом месте пугающе тихо.

Я грызу ноготь большого пальца.

— Сколько нам еще здесь оставаться?

— Я не знаю. — Он хмурится еще больше, читая что-то на экране, беспокойство написано на его лице.

— Папа? — спрашиваю я, начиная по-настоящему волноваться. — Что случилось?

Он смотрит на меня, его лицо очень бледное.

— Рейвенли, мне так жаль, что это… — Он замолкает, когда в комнату входит высокий темноволосый мужчина. Потом он с трудом сглатывает.

Что-то не так.

— Я рад, что ты решился на это, — говорит мужчина моему отцу, а затем смотрит на меня так, что у меня мурашки бегут по коже.

— Неужели у меня действительно был выбор? — раздраженно ворчит папа.

— Нет, но некоторые люди в твоем положении могут сделать какую-нибудь глупость, например, сбежать, — отвечает мужчина. — Рад видеть, что ты не один из них. Сегодня мне не особенно хотелось кого-то преследовать. — Он снова смотрит на меня с любопытством.

Желая, чтобы он перестал разглядывать меня, я прячусь за отца.

Тень улыбки скользит по губам мужчины, как будто мое движение забавляет его.

— Она боится меня, — замечает он. — Умная девочка.

Когда по моему телу пробегает холодок, я хватаю отца за руку.

— Папа? — Шепчу я. — Почему он хочет, чтобы я его боялась?

Он крепко сжимает мою руку в успокаивающем пожатии.

— Не беспокойся об этом. — Его слова звучат совершенно противоположно.

В воздухе повисает тишина, когда мужчина погружается в молчание, глядя на меня, как на сложную головоломку, которую он отчаянно хочет разгадать.

— Мы должны это сделать, — наконец говорит он, посмотрев на моего отца. — Оставь девочку здесь и присоединяйся ко мне в моем кабинете, выпьем. Я прикажу привести Кида.

Я понятия не имею, что происходит, но отчаянно хватаю отца за руку.

— Не оставляй меня здесь, — умоляю его.

Он смотрит на меня с раскаянием в глазах.

— Мне очень жаль, Рейвенли. — Затем он вырывает мою руку из своей. — Оставайся здесь, — приказывает он холодным тоном, которого я никогда раньше от него не слышала.

Слезы жгут мне глаза, когда он начинает уходить.

Заметив, что я вот-вот заплачу, он вздыхает, возвращается ко мне и присаживается так, чтобы его глаза были на одном уровне с моими.

— Смирись, Рейвенли, — говорит он тихим, но твердым тоном. — Плач делает нас слабыми. Ты хочешь быть слабой, или ты хочешь быть сильной, как твоя мама и я?

Качаю головой и шмыгаю носом, пытаясь проглотить слезы.

— Сильной.

Он одаривает меня легкой, но грустной улыбкой.

— Хорошая девочка. — Затем он встает и уходит, не оглядываясь.

Я смотрю, как он уходит, мои пальцы сжаты в кулаки, а желудок скручивается в узел, но глаза сухие.

Как только мужчина и мой отец выходят из комнаты, я сажусь на диван, не зная, что мне делать. Но прежде, чем успеваю устроиться, дверь открывается, и входит женщина с длинными рыжими волосами. На ней черное платье, куча блестящих украшений, а волосы уложены так, будто она собирается в какое-то шикарное место. К тому же, она не одна.

Грустный мальчик со шрамом плетется за ней, мальчик, которого все называют Кидом. Он выглядит еще печальнее, чем раньше, что даже кажется невозможным.

Когда женщина с рыжими волосами подходит ко мне, она смотрит на меня с любопытством, как будто я какое-то странное существо, которого она никогда раньше не видела.

— Так ты и есть та маленькая девочка, из-за которой все так суетятся? — Она останавливается передо мной и наклоняет голову. — Честно говоря, я не понимаю, в чем тут дело. Ты даже не похожа на нее. Это наталкивает на мысль, действительно ли ты она, если он просто всех обманывает. У него и так репутация лжеца.

— Как и у тебя, Диана, — говорит мальчик, качая головой.

Ее губы раздраженно дергаются.

— Ах ты, маленький засранец… — Она замолкает, натягивая приторно-сладкую улыбку. — Знаешь что? Можешь говорить обо мне все, что хочешь. По крайней мере, я не чудовище.

Парень сжимает губы, его взгляд перемещается на меня, и я клянусь, что в его глазах читается раскаяние.

— Что происходит? — подаю я голос. — Кто Вы? И где мой отец?

Внимание женщины возвращается ко мне, улыбка все еще на ее лице.

— Что происходит, так это то, что ты собираешься заплатить долг своей распутной матери.

Гнев горит под моей кожей, когда я сжимаю руки в кулак.

— Не называй так мою маму!

Женщина ухмыляется при виде моих сжатых кулаков.

— Ты серьезно думаешь ударить меня? Ты всего лишь ребенок.

Я делаю шаг вперед и бью ее кулаком в живот.

Она охает, ее лицо искажается от боли.

— Ах ты, маленькая соплячка, — бурлит она и бросается на меня.

— Диана, — кричит Кид. — Если ты прикоснешься к ней, боссы будут в бешенстве.

Она резко останавливается, яростно дыша, глядя то на меня, то на Кида.

— Пошел ты, — она сплевывает, но больше ко мне не приближается.

Боссы? Что это значит?

Я собираюсь об этом спросить, когда женщина внезапно расслабляется, напряжение покидает ее тело.

— Знаешь что? Я не обязана выслушивать это дерьмо. Мне велели привести тебя сюда, и ничего больше. — Она поворачивается, стуча каблуками по каменному полу, и начинает уходить. — Ты знаешь, что делать, — говорит она, проходя мимо мальчика, и он заметно напрягается.

Ухмыляясь, она выходит из комнаты и закрывает за собой дверь.

Тишина повисает между нами, пока Кид просто стоит засунув руки в карманы и пристально глядя в пол.

Наконец, я не могу больше выносить тишину.

— Тебя ведь зовут Кид, верно? (2)

Качая головой, он поднимает взгляд на меня.

— Нет.

— О. — Я так запуталась. — Но тебя все так называют?

— Я знаю, — говорит он спокойно.

— Почему тебя так называют, если это не твое имя?

Он пожимает плечами, не говоря ни слова, просто смотрит на меня.

От вновь воцарившейся тишины мне становится не по себе, и я пытаюсь придумать, что бы ему сказать.

— Меня зовут Рейвенли, — говорю я. — Но почти все зовут меня Рейвен.

Мгновение он изучает меня.

— У меня есть домашний ворон.

— Правда? — спрашиваю я, подходя к нему. — Как тебе удалось заполучить одного из них в качестве домашнего животного?

Он пожимает плечом.

— Я поймал его.

— Это действительно круто. Он здесь? Может быть, ты мне его покажешь?

Он отрицательно качает головой.

— Он у меня дома.

— А это не твой дом? — спрашиваю я, и он снова мотает головой. — Чей он?

Он хмурится.

— Босса.

— Кто это, черт возьми?

Он, кажется, начинает нервничать, почесывая затылок.

— Поверь, ты не захочешь этого знать.

— Ммм. — я теряюсь. — Ты знаешь, почему я здесь?

Он тяжело сглатывает, не отвечая мне. Снова становится тихо, и печальный взгляд возвращается на его лицо.

Честно говоря, он не выглядел грустным только тогда, когда говорил о своем питомце вороне.

— Как зовут твоего ворона? — спрашиваю я, надеясь, что он снова расслабится и, возможно, расскажет мне, какого черта я нахожусь в этом доме.

Он пожимает плечом.

— Я не назвал его.

— Ну, ты должен, — говорю я. — Каждому питомцу нужно имя.

— Давая имена вещам мы становимся слабыми, — машинально бормочет он.

— Ни за что, — не соглашаюсь я, делая шаг к нему. — Давать имена действительно весело, особенно домашним животным, потому что ты можешь назвать их практически как угодно. Однажды я назвала бродячую кошку Кошкой. Хотя на самом деле она не была моим домашним животным. Она просто иногда забредала к нам на задний двор.

— Ты назвала кошку Кошкой? — спрашивает он.

Я пожимаю плечами, слегка улыбаясь. — Мне это показалось смешным.

— А тебе нравится быть смешной? — Он, кажется, смущен этим.

Я снова пожимаю плечами.

— Мне нравится быть разной, и даже смешной иногда… Почему тебя это так смущает?

Он приподнимает плечо, глядя на меня так, словно сильно озадачен.

— Просто ты… Даже не знаю… Ты выглядишь… счастливой?

— И это сбивает тебя с толку?

Он снова пожимает плечами.

Мальчик очень любит пожимать плечами.

— Что ж, иногда я бываю счастлива, — сообщаю я ему. — Точно так же, как бываю грустной иногда. И злой. И напуганной. Это совершенно нормально.

Между его бровями появляется морщинка.

— Не в моем мире. — Потом он грустно вздыхает. — Слушай, я не могу назвать своего ворона как-нибудь, иначе мой отец на меня разозлится.

— Да? — спрашиваю я, и он кивает. — Тогда твой отец очень строг.

— Да, это так, — глухо соглашается он.

У меня такое чувство, что его отец действительно злой парень. Неудивительно, что он все время выглядит таким грустным.

Я ловлю себя на том, что хочу сделать его счастливым.

И тут мне в голову приходит идея. К тому же довольно потрясающая.

— Ну, может быть, ты сможешь дать ему имя без его ведома, — я предлагаю. — Например, как я назвала свою кошку Кошка.

Он бросает на меня странный взгляд.

— Ты думаешь, мне следует назвать своего ворона Вороном? — спрашивает он. — Как тебя?

Я невинно пожимаю плечами, делая вид, что это только что пришло мне в голову.

— Ну, тебе действительно не обязательно называть его в мою честь. Это может быть просто странное совпадение, что у нас одно и то же имя.

Он снова замолкает, бросая на меня подозрительный взгляд. Но потом он исчезает.

— Я подумаю об этом.

Киваю, улыбаясь. На какую-то секунду мне кажется, что он тоже улыбается. Но улыбка быстро исчезает и взгляд наполняется паникой, когда в комнате щелкает интерком.

— Кид, перестань валять дурака и делай то, что должен, — раздается из динамика мужской голос.

Кид тяжело сглатывает.

— Прости, — шепчет он и делает шаг ко мне.

Мое сердце начинает учащенно биться, и я не знаю почему. Затем он касается моей руки, и я слышу звук крыльев.

Мои веки распахиваются, когда я вырываюсь из воспоминаний. Поначалу я не могу понять, что меня так встряхнуло, мой разум совершенно дезориентирован. Затем я чувствую, как порыв холодного воздуха ударяет мне в щеки, и я внезапно просыпаюсь. Хотя мне бы хотелось, чтобы это было не так.

— Пожалуйста, пожалуйста, я хочу досмотреть сон, — бормочу я, разинув рот и глядя на металлическую балку, на которой стою и которая тянется через реку. — Какого черта? — Я оглядываюсь и замираю.

Я на мосту.

И кто-то стоит позади меня, держа мои руки за спиной.

Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.

— Отпустите меня. — Дергаю руками, но человек только крепче сжимает их.

— Ты такая дерзкая. Я не удивлен, — шепчет мне на ухо парень.

Это тот же самый парень, который засунул мне таблетку в горло, и я думаю, что он собирается столкнуть меня с моста. И, возможно, это было бы не так ужасно, так как река выглядит достаточно глубокой, чтобы я могла справиться с падением, не коснувшись дна. Единственная проблема…

— Я не умею плавать, — бормочу я, мои ноги начинают дрожать. И я ненавижу это. Ненавижу, что выгляжу слабой. Ненавижу, что у меня вообще есть слабость.

— Быстрее! — кричит кто-то. — Здесь так холодно!

— Кажется, я видела, как подъезжала машина! — кричит девушка. — Поторопись, пока нас не поймали!

Отлично, не только этот парень пытается меня убить, у нас еще есть зрители.

Парень, держащий меня, колеблется.

— Она говорит, что не умеет плавать! — кричит он кому-то.

— Она лжет! — кричит в ответ девушка. — Кто не умеет плавать к семнадцати годам?

— Это она лжет, — шепчу я, и меня пробирает дрожь, когда холодный воздух проникает под кожу. — Пожалуйста, не делай этого. Если я уйду под воду… Я не смогу выбраться. Пожалуйста, не делай этого…

Он так крепко сжимает мою шею, что я не могу дышать.

— Заткнись к чертовой матери. Ты не имеешь права голоса. Ты всего лишь пешка.

Я чертовски нервничаю и начинаю извиваться в попытке вырваться, но он только крепче сжимает меня. Ну, на долю секунды. А потом он отпускает меня… и толкает вперед.

Я падаю. И падаю. И падаю.

Слышу крики, что-то о том, чтобы поскорее убраться отсюда, что кто-то бежит по дороге. Но затем слова исчезают, мое тело мгновенно замирает, когда я начинаю тонуть.

Черт возьми, от холода у меня перехватывает дыхание. Мне также кажется, что тысячи игл пронзают тело. Но с этой болью легче всего справиться. Она похожа на боль, которую я испытывала, когда слова появлялись на моей коже.

Уродка.

Неудачница.

Убийца.

Уродка.

Неудачница.

Убийца.

Уродка.

Неудачница.

Убийца.

Девушка, которая убила своих родителей.

А теперь я буду девушкой, которая убила своих родителей и поплатилась за это, когда опустилась на дно реки и замерзла насмерть.

Это будет моя могила.

Но как только мои ноги касаются дна, мои инстинкты срабатывают, и я пытаюсь выплыть на поверхность.

— Просто работай ногами, Рейвен, — пытается подбодрить меня папа, стоя рядом со мной в бассейне, помогая держаться на воде и пытаясь научить меня плавать. — Ты можешь это сделать, милая. Ты сможешь сделать все, что угодно, если включишь голову. Ты должна научиться плавать. Если ты этого не сделаешь, то будешь в опасности.

Когда холод воды обжигает мои мышцы, скручивая их в узлы и делая бесполезными, я снова начинаю тонуть, темнота берет верх. И я позволяю этому случиться…

Кровь на моих руках.

— Спрячься, Рейвен, — умоляет мама. — Спрячься и не выходи. Ты поняла?

Я отчаянно мотаю головой.

— Нет. Я не могу оставить тебя.

Она хватает меня за плечи и смотрит мне в глаза.

— Ты должна. И ты должна пообещать забыть о том, что сейчас произойдет. Обещай мне.

Я снова качаю головой, слезы жгут глаза.

— Нет, не буду. Я остаюсь с тобой. Мне не будет больно.

Чьи-то руки обхватывают меня, а потом меня тянут вверх на поверхность. Я мертва и иду вверх. Но этого не может быть.

Нет, когда я умру, и если есть рай и ад, я определенно не попаду наверх.

Вы все неправильно поняли.

Я иду не в ту сторону.

Мне нужно вниз.

Я задыхаюсь, когда оказываюсь на поверхности воды, затем кашляю, когда воздух обжигает мои легкие.

— Я держу тебя, — выдыхает Джекс, держа меня в своих объятиях, и мы плывем к берегу, а вокруг нас бурлит вода.

Я хочу ответить ему, хочу спросить, как он нашел меня, но я слишком сильно потрясена, чтобы составить связные слова.

Мои веки начинают опускаться, когда вода стекает по лицу.

— Не засыпай, — говорит он, вытаскивая меня на берег. — Делай, что хочешь, но не закрывай глаза.

Моя одежда насквозь промокла. Все кажется тяжелым, даже дыхание.

— Уиллоу, пожалуйста, останься со мной, — умоляет Джекс, выплывая из воды.

Я слабо киваю. По крайней мере, мне так кажется. У меня такая тяжелая голова.

Через несколько мгновений меня укладывают. Я приоткрываю веки и пытаюсь пошевелиться, но мои руки — бесполезные куски замороженной плоти. Так что я просто падаю на землю.

Джекс что-то бессвязно бормочет себе под нос, паника охватывает его, когда он смотрит на меня, вода капает с его лица.

— Что мне делать? — бормочет он, когда его взгляд скользит по мне.

С облачного неба начинают падать снежинки.

— Ты был прав… Сегодня выпал снег, — шепчу я, совершенно выбившись из сил, когда поднимаюсь и провожу пальцами по губам Джекса.

Великолепное лицо Хантера появляется в моем видении, прямо рядом с лицом Джекса, его кожа бледна, как снег. На самом деле он выглядит больным.

— Срань господня, — шепчет он. — Нам нужно… — Он задыхается, присаживаясь рядом со мной. — Нам нужно отнести ее куда-нибудь в теплое место.

Джекс просто смотрит на меня, словно застыв в каком-то трансе, вызванном ужасом.

— Джекс! — приводит его в чувство Хантер, поднимая меня. — Мы должны отнести ее в машину, пока не наступило переохлаждение. И тебе тоже нужно согреться. — Хантер встает, прижимая меня к себе. Капля тепла начинает просачиваться ко мне, когда тепло его тела охватывает меня, но холод быстро берет верх.

Я чувствую онемение.

Я ничего не чувствую.

Невесомость.

И это какое-то блаженство.

Джекс выходит из транса и тоже встает. Потом они спешат… куда-то. Я не уверена, куда именно, так как все становится размытым. И я бы спросила, но мои губы слишком замерзли.

— Я бы вызвал скорую, но с такой медлительностью они доберутся сюда, наверное, через полчаса, — говорит Хантер. — Мы вытащим ее отсюда быстрее.

— Почему? — шепчу я хриплым голосом.

— Что почему? — спрашивает Хантер, в замешательстве глядя на меня.

— Почему?.. Почему Джекс спас меня? — Вопрос может показаться простым, но в глубине души я знаю, что это гораздо сложнее, чем он, вероятно, думает. Что хотя я могу быть озадачена тем, почему и как Джекс оказался здесь, чтобы спасти меня, я ко всему прочему немного разочарована тем, что он это сделал.

На мгновение я была готова к тому, что эта адская жизнь закончится.

Жалость наполняет глаза Хантера, когда он смотрит на меня сверху вниз, как будто он может видеть сквозь трещины в моем сознании, видеть секреты, скрытые в них.

Он не отвечает. Вместо этого он ускоряет шаг.

Я поворачиваю голову к его груди и закрываю глаза.

От него идет такое тепло…

Я могла бы раствориться в нем …

Вернуться к тому умиротворению, которое почувствовала на доли секунды, когда тонула…

— Рейвен, посмотри на меня, — говорит Хантер, выдергивая меня из оцепенения.

Мои глаза закатываются, когда я пытаюсь сделать то, что он сказал.

Головокружительно. Все кружится. Но кажется я уже нечувствую холода.

— Черт возьми, открой глаза, — приказывает он с ноткой гнева в голосе. — Мне нужно, чтобы ты сейчас же открыла глаза.

Я пытаюсь открыть их, но безуспешно.

— Черт возьми, — чертыхается он, ускоряя шаг.

Я продолжаю теряться в сознании, пока Хантер не опускает меня. Это пугает меня настолько, что я заставляю свои веки открыться, чтобы увидеть, где я нахожусь… лежу на заднем сиденье машины Зея, вся мокрая и дрожащая.

— В багажнике есть одеяла? — Голос Джекса доносится откуда-то издалека.

— Да, — говорит Хантер. — Я их достану. Ты садись в машину. Тебе тоже нужно согреться, иначе ты получишь переохлаждение.

Наступает мгновение тишины, и мои веки снова закрываются.

— Так что же мы будем делать? Завернуть ее в одеяла? — спрашивает Зей. — Это сработает?

Проходит мгновение тишины.

— Мы… сначала мы должны снять с нее одежду, — наконец тихо говорит Джекс, и в его голосе слышится сильный дискомфорт.

Снова становится тихо, и паника поднимается во мне, смешиваясь с холодом.

Подождите… Они собираются снять с меня одежду?

Нет, это не должно произойти.

Я пытаюсь перевернуться, чтобы выползти с сиденья и выбраться из машины. Дверь открыта, а сиденье выдвинуто вперед, так что все, что мне нужно сделать, — это просто сдвинуться. Тогда смогу вываливаться и… Я действительно не знаю, куда мне деться. Но я должна выбраться отсюда.

Каким-то чудом мне удается перевернуться. Но когда я подтягиваюсь к краю сиденья, фигура Зея возникает перед открытой дверью.

Его толстовка снята, а короткие темные волосы покрыты снегом. Его глаза округляются, когда он видит меня. Я начинаю сползать обратно на сиденье, чтобы попытаться выбраться с другой стороны машины. Это движение, кажется, выводит его из шока, и он забирается на заднее сиденье вместе со мной. Затем закрывает дверь и пытается снять с меня мокрую рубашку.

Я хочу пошевелиться, меня охватывает паника. Черт возьми, когда я замерзаю, двигаться чертовски сложно, так что я едва успеваю куда-нибудь добраться, прежде чем Зей хватает меня за рукав клетчатой рубашки.

— Я просто помогу тебе, — бормочет он, усаживая меня и подтягивая к себе. Он вздыхает, как будто я ему мешаю. — Рейвен, если мы не разденем тебя, ты можешь замерзнуть до смерти.

Наверное, я вроде как понимаю, что он говорит, но если я сниму свою одежду, они увидят…

Все мои грехи и тайны.

Я пытаюсь оттолкнуть его, но мои конечности так тяжелы, что я едва касаюсь его.

Он вытягивает руки перед собой и нерешительно смотрит на меня.

— Тебе придется успокоиться, пока я буду это делать. Не борись, иначе это все усложнит.

— Н-нет, — я выдавливаю.

Он вздыхает и медленно тянется ко мне.

— Я просто хочу помочь. — Он делает паузу, затем медленно начинает снимать с меня рубашку. Я поднимаю руку и прижимаюсь к его груди, но он просто убирает мою руку и выдергивает из меня промокшую ткань, отбрасывая ее назад. Затем он тянется к моей футболке.

Я пытаюсь сопротивляться, но не могу даже открыть глаза. Я чувствую, как он колеблется, его пальцы задерживаются на подоле. Мысленно я сопротивляюсь, но мое тело не сотрудничает с моими мыслями, и трясущимися пальцами я стягиваю футболку через голову.

О Боже, это действительно произойдет… Он это увидит.

Я заставляю себя открыть глаза и смотрю на Зея, молча умоляя его остановиться. Но он не смотрит на меня. Его взгляд прикован к моему телу. Я знаю, на что он смотрит, и ненавижу это. Ненавижу, что он видит все это уродство во мне. Ненавижу, что он вообще меня видит.

Моргая и качая головой, он наклоняется и стягивает с меня ботинки. Я откидываюсь на спинку сиденья, мои веки опускаются, когда я поворачиваюсь к выходу.

Зей работает над тем, чтобы снять мои колготки, а затем движется к моим шортам. Вот тогда я действительно начинаю чертовски волноваться. Его пальцы будут рядом с тем местом, где вырезаны эти слова.

— Остановись… Остановись… Остановись… — Я наклоняюсь в сторону, впиваюсь ногтями в край сиденья, пытаясь оторваться от него и направиться к двери.

— Боже ты мой, — Зей выдыхает. — Ты должна позволить мне закончить. Все так ужасно, что ты едва можешь держать свои чертовы глаза открытыми!

Качаю головой, хватаясь за ручку двери со стороны водителя, но дверь распахивается сама. С другой стороны появляется Хантер с охапкой одеял, вокруг него падает снег. Заметив меня, он хмурится и переводит взгляд на Зея.

— Почему ты еще не снял с нее всю одежду? — спрашивает он. — Тебе нужно побыстрее закончить, Зей. Я знаю, что у тебя есть проблемы с этим дерьмом, но держи себя в руках.

— Я пытаюсь снять с нее одежду, — ворчит Зей. — Но она старается держаться от меня подальше. Не знаю, о чем она думает, но она явно не понимает всей серьезности ситуации.

Хантер качает головой, затем снова смотрит на меня, и выражение его лица смягчается.

— Я знаю, что это ужасно, но ты должна позволить нам раздеть тебя и согреть, прежде чем у тебя случится переохлаждение. — Должно быть, он тоже что-то видит, потому что наклоняется, смотрит мне прямо в глаза и берет мое лицо в ладони. — Никто не причинит тебе вреда, обещаю.

Мне хочется еще поспорить, но тут я просто сдаюсь. Холод очень сильный, И, честно говоря, я просто хочу спать. Так что просто киваю.

Немного расслабившись, он спрашивает:

— Ты можешь сама снять шорты?

Я пытаюсь подвинуть пальцы к пуговице, но не чувствую даже кончиков пальцев. Поморщившись, я качаю головой.

Хантер неохотно забирается в машину рядом со мной и переворачивает меня, кладя мою голову себе на колени.

— Я сниму их, хорошо?

Он ждет, пока я кивну, затем тянется к поясу моих шорт и расстегивает пуговицу, не сводя с меня пристального взгляда. Я едва чувствую движение, когда Зей стягивает мои шорты вниз по ногам.

Как только они заканчивают, Хантер протягивает руку и гладит меня по щеке.

— Это будет самая трудная часть, хорошо? Чтобы согреться, тебе придется разделить тепло тела со мной и Джексом, пока Зей везет нас обратно в дом.

Я качаю головой и выдавливаю,

— Не могу…

Его взгляд не отрывается от моего.

— Я знаю, что это страшно и неудобно, но это лучший способ уберечь тебя от замерзания.

Я вообще не хочу этого делать, и какая-то часть меня думает о том, чтобы просто позволить себе замерзнуть до смерти. Но тут во мне просыпается инстинкт самосохранения, и я киваю.

— Л-ладно.

Он вздыхает с облегчением и смотрит через мое плечо на Зея.

— Дай мне раздеться, — говорит Джекс у меня за спиной. — Вот еще несколько одеял.

Видимо, пока я была без сознания, Зей и Джекс поменялись одеждой.

Хантер забирает у него одеяла, затем снимает с него рубашку, в то время как я откидываюсь на заднее сиденье, едва в состоянии держать глаза открытыми. Как только Хантер снимает рубашку, он разворачивает одеяло.

— Я собираюсь прислонить тебя к себе, — объясняет он, выдерживая мой взгляд. Джекс прижмется к тебе с другой стороны. Потом я заверну нас в одеяла.

Даже обрывки одежды, которые у меня остались, не дают мне ощущения безопасности. Хуже того, Зей забрался на водительское сиденье, так что теперь все трое в машине.

Это так чертовски неудобно.

Зей включает обогрев, включает дворники на лобовом стекле и снова бросает на нас взгляд.

— Я могу ехать?

— Да, — отвечает Хантер, наклоняясь, чтобы поднять одеяла.

Зей смотрит мне в глаза, и, клянусь, я улавливаю малейшее беспокойство. Затем он отворачивается и едет вперед.

Хантер тянется ко мне, осторожно обнимает меня и притягивает к себе, пока моя грудь не соприкасается с его. Возможно, мне даже удается смутиться из-за этой ситуации, но потом тепло его тела просачивается в мою кожу.

Тепло.

Я думала, что никогда больше не почувствую этого.

Никогда не думала, что когда-нибудь снова буду так близка с кем-то.

Я так замерзла за последние несколько лет …

— Заверни нас в одеяла, — шепчет Джекс, обнимая меня за талию и прижимаясь голой грудью к моей спине. В отличие от Хантера, ему холодно.

Я дрожу, прижимаясь к нему.

— Прости, — шепчет он, касаясь губами моего уха. — За все.

Его слова не имеют особого смысла, но я не могу подобрать слов, чтобы спросить его, что он имеет в виду. Я чувствую, как бьется его сердце.

Как сумасшедшее. Так быстро. Либо у него в крови слишком много адреналина, либо он просто с ума сходит.

Но что могло его напугать?

Его кожа касается моей спины, и еще больше тепла разливается по мне.

Мои веки опускаются, когда я вдыхаю это ощущение, желая заснуть.

— Просто держи ее, пока мы не доберемся до дома, — говорит Зей. — Хотя, если ее состояние не улучшится, нам, возможно, придется отвезти ее в больницу.

— Кажется, она начинает согреваться. — Хантер проводит руками вверх и вниз по моему боку. — Джекс, ты в порядке?

Джекс теснее прижимается ко мне и кладет голову мне на спину.

— Да, — шепчет он. — Ты видел, кто это с ней сделал?

— Нет, — отвечает Зей с раздражением в голосе. — Я попытался догнать их, но не смог поймать ублюдков до того, как они прыгнули в свою машину. Все они были в масках, так что я не видел ни одного лица, а у машины не было номера. Все, что смог увидеть то, что они ехали на черном внедорожнике, возможно, это был Кадиллак, но я не подошел достаточно близко, чтобы быть уверенным.

— Так что, по сути, все, что мы знаем, это то, что они ездят на черном внедорожнике и что они из одной из семей, — раздраженно заявляет Хантер. — Отлично, это сужает круг подозреваемых до тех, кто является частью семьи.

— Ставлю на Портера, — отвечает Зей. — Он видел нас с Рейвен сегодня утром и тонко угрожал.

— Согласен, но мы не можем мстить, пока не узнаем наверняка, — напомнил Хантер. — Даже если формально мы не являемся частью семьи, мы все равно должны следовать правилам, иначе окажемся в глубоком дерьме.

— Я знаю, как работают правила, — огрызается Зей. — Мне не нужно напоминать.

— Не огрызайся на меня, парень, — говорит ему Хантер. — Это не я тебя обидел.

— Я знаю, — ворчит Зей. — Я просто взбешен… Мне не нравится, когда кто-то берет надо мной верх.

— Никто из нас от этого не застрахован, — голос Джекса отяжелел от усталости. — Но мы не пострадали. А она да. — Он крепче прижимает меня к себе и утыкается лицом мне в шею.

Все вокруг только и говорили, как страшен Джекс, но все, что я видела, это его милая, мягкая сторона, так что я действительно не понимаю.

— Знаю, — Зей давится этим словом и быстро прочищает горло, голос падает до жуткого, мрачного тона. — Мы выясним, кто это сделал, и тогда эти ублюдки заплатят. Они хотят сыграть в игру, поэтому давайте покажем им, как играть. Мы все можем ненавидеть семью, и все это знают, но они забыли, что, хотя мы и отделились от них, в течение очень долгого времени нас преследовали самые страшные ублюдки, которых когда-либо знал этот город. Мы знаем правила, и я думаю, что тот, кто сделал это с ней, глупо забыл об этом.

— Я полностью согласен, но еще хочу отметить, что сейчас ты говоришь очень проникновенно, — замечает Хантер с намеком на насмешку в голосе.

— Заткнись, черт возьми, — огрызается Зей. — Я просто злюсь, и я… — он затихает.

Когда они замолкают, усталость, с которой я боролась, наконец побеждает.

(2) Кид — от англ. Kid — ребенок

Глава 13

Джекс

Мое колено подпрыгивает вверх и вниз, пока я сижу в кресле в нашей гостиной, кусая ноготь большого пальца. Если бы Рейвен была здесь, она, вероятно, сказала бы мне остановиться, и я знаю, что должен. Но я в полном беспорядке.

— Она уже должна была проснуться, — бормочу я, нервничая.

— Она проснулась. Она просто была немного не в себе. — Зей стоит перед камином и пьет виски из стакана. — Тебе нужно успокоиться.

Сжимаю запястье. — Я пытаюсь, но ничего не получается. — И не думаю, что что-то сработает, пока Рейвен полностью не очнется, и я пойму, что она в полном порядке, или пока лезвие не прикоснется к моей коже.

Вздохнув, Зей пересекает комнату и протягивает мне стакан. Я допиваю остаток, затем возвращаю ему стакан, алкоголь обжигает горло и приглушает мою тревогу.

— Мне нужно, чтобы у тебя была ясная голова. — Зей ставит стакан на стол. Затем он опускается на кофейный столик передо мной. — Если эта игра действительно была начата снова, мы не можем допустить, чтобы ты опустил руки. Нам с Хантером нужно, чтобы ты прикрывал нас. — Он на мгновение сжимает губы. — И Рейвен тоже.

Зная, что он прав, я делаю глубокий вдох и выдох, пытаясь успокоиться.

— Ты говоришь это так, будто наконец-то принимаешь ее в нашу команду.

— Был ли у меня когда-нибудь выбор? — Он выгибает бровь. — Вы с Хантером сделали этот выбор за меня, когда решили подружиться с ней, зная ее всего пару дней.

— Но разве мы знакомы с ней всего несколько дней? — бросаю я вызов, думая о фотографии.

Эта навязчивая фотография.

И этот образ Рейвен, падающей с моста. Это было так похоже на то, что случилось с Уиллоу. Только на этот раз все закончилось по-другому. Я спас ее. Кинулся за ней так быстро, что Зей даже не успел остановить машину, прежде чем я прыгнул в воду. Я думаю, Хантер побежал за мной, в то время как Зей преследовал парня, толкнувшего ее с моста. Впрочем, для меня это не имело значения. Все, что имело значение, — это то, что я спас ее, не подвел ее, как в прошлый раз.

Сначала я не мог ее найти, но потом почувствовал, как ее пальцы коснулись моих. Она тянулась ко мне, и я держал ее изо всех сил.

Он трет губы.

— Мы до сих пор не знаем этого наверняка.

— Разве? — с сомнением спрашиваю я, наклоняясь вперед и кладя сцепленные руки на колени. — Она похожа на нее, знаешь ли. Не знаю, что ты о ней помнишь, но волосы у нее были того же цвета. Я заметил это в первый момент, когда встретил Рейвен, у нее были волосы, как у Уиллоу.

Он ничего не говорит сразу, и тогда я понимаю…

— Ты ведь тоже так подумал, правда?

Он отрицательно качает головой.

— Но даже если бы и так, какое это имеет значение? Просто потому, что у них один и тот же цвет волос, это не значит, что это один и тот же человек.

— А что насчет фотографии?

— Я не уверен, но, возможно, Рейвен не та, за кого мы ее принимаем. Возможно, она играет с нами.

— Мы не знаем, кто она, да и она этого не знает.

— Она могла солгать насчет амнезии.

— Могла бы, но я так не думаю. — Когда он открывает рот, чтобы возразить, как он почти всегда делает, я перебиваю его. — Послушай, я понимаю, что ты настроен скептически, и понимаю. И я знаю, что нам нужно хорошенько разобраться в этом деле, но… С того момента, как я познакомился с ней, у меня было такое чувство, что я ее знаю. Оно появилось из ниоткуда.

— И я знаю, что ты не веришь в родственность душ или что-то в этом роде, но я верю. И я действительно думаю, что это чувство исходило из моей души, потому что оно помнило ее. Уиллоу… она была моей лучшей подругой, моей второй половинкой, и я сделаю все, что нам нужно, чтобы выяснить ее прошлое. Но не говори мне перестать верить этому душераздирающему чувству, что единственная девушка, которую я любил и думал, что убил, никогда не умирала. — К тому времени, как я заканчиваю, мое сердце колотится так сильно в груди, что клянусь, оно скоро вырвется.

Зей некоторое время молчит, обдумывая то, что я считаю контраргументом. Поэтому он поражает меня, когда говорит,

— Она была не только твоей лучшей подругой. Я имею в виду Уиллоу. Она была нашей подругой. И мы все сыграли свою роль в том, чтобы позволить ей умереть, не будучи рядом с ней и замышляя этот глупый побег.

— Я знаю, — пытаюсь понять, к чему он клонит. — Значит, ты считаешь, что Рейвен — это она?

Он пожимает плечами.

— Честно говоря, я не знаю и не позволю себе думать об этом, пока не буду знать наверняка. Я не такой, как ты — у меня нет души, я не верю в эту чушь, поэтому я опираюсь на знание, которое у меня есть, и его не так много.

— Но мы собираемся выяснить это, — в комнату входит Хантер, его волосы торчат во все стороны из-за того, что, когда он нервничает, то часто проводит рукой по волосам. — Мы должны это сделать.

— Я знаю, — соглашается Зей, поворачиваясь к нему на столе. — Мы все равно уже искали на нее информацию.

Хантер прислоняется к стене, скрестив руки на груди.

— Для наших отцов. Это, однако… Они не должны знать, что мы думаем, что она Уиллоу.

— Он прав. — Я откидываюсь на спинку стула. — Хотя, интересно, они уже знают… или подозревают. Если она жива… они должны знать, поскольку именно они инсценировали ее смерть.

— Не факт, — говорит Зей. Когда я бросаю на него озадаченный взгляд, он добавляет: — В тот день, когда она упала в реку, я подслушал, как отец Уиллоу говорил с каким-то парнем о плане побега. Я думал, что он говорит о себе, если полиция сорвет операцию, но я не знаю… Тот факт, что Уиллоу умерла в тот же день… Иногда мне кажется, что он инсценировал это, чтобы вытащить ее оттуда.

Я сжимаю пальцы в кулаки, вонзая ногти в ладони.

— Почему ты никогда не говорил об этом раньше?

— Не хотел давать тебе ложную надежду, — говорит он, проводя рукой по голове и вздыхая. — И это все равно ничего не значит.

— Нет это много что значит. — Качаю головой, злясь и все же… надеясь? Да, думаю, именно это я сейчас и чувствую. Прошло много времени с тех пор, как я это чувствовал. Чертовски много.

Следующие несколько минут мы все молчим, погруженные в свои мысли. Мои мысли сосредоточены на Рейвен. Видимо, у Хантера тоже, потому что, когда он нарушает молчание, то говорит о ней.

— Ребята, вы видели шрамы на ее боку? — спрашивает он, нахмурившись.

Сквозь весь этот хаос я почти забыл о том, что видел на теле Рейвен, и это напоминание вызывает во мне тот же гнев, что и тогда, когда я впервые увидел эти отметины на ней.

— Я видел их, — говорю я ему. — И почти уверен, что кто-то сделал это с ней.

— Я тоже их видел, — произносит Зей. — Как ты можешь быть так уверен, что она не сделала этого сама? У нее могут быть те же проблемы, что и у тебя. — У него виноватый взгляд.

— Может быть, и так, — говорю я, — но, учитывая, под каким углом они вырезаны, ей было бы очень трудно сделать это самой.

— Но тогда это означает, что кто-то сделал это, — заявляет Хантер, ужасаясь.

— Знаю, — говорю я.

Мы трое молчим. Я не уверен, что они чувствуют, но серия эмоций пронзает меня

Ярость.

Сострадание.

Боль.

Честно говоря, все, чего я действительно хочу, это обнять Рейвен.

— Мы узнаем, что случилось, — внезапно заявляет Хантер. — И во всем разберемся.

Зей кивает, тихо соглашаясь, и я тоже.

Соглашение никогда не произносится вслух, но я уже знаю правила. Это правила, которые мы установили друг для друга, когда стали друзьями.

1.) Мы всегда прикрываем друг друга;

2) Если один из нас причиняет боль, то и другие тоже;

3) Если кто-то обидит кого-то из нас, он заплатит за это.

Рейвен теперь одна из нас, так что правила распространяются и на нее.

Кто бы ни сделал это с ней, он заплатит за это.

— Нам нужно как можно скорее купить ей новый телефон… Я думаю, что она уронила тот, что был у нее в реку, — заявляет Хантер, нарушая молчание. — Ей он нужен не только для того, чтобы я мог продолжать выслеживать того психа, но и, если какой-то тупица затеял дурацкую игру, я не хочу, чтобы она была уязвима. — Он перемещает свой вес. — Я беспокоюсь, когда она одна, например, когда идет домой. — Он проводит пальцами по волосам. — Я хочу иметь возможность следить за ней двадцать четыре часа в сутки.

— Ну, мы установили камеры в ее доме, так что у нас будет такая возможность, — говорит Зей, а затем быстро добавляет: — Понимаю, к чему ты клонишь, и я думаю, что это глупая идея.

— Откуда ты знаешь о чем я? — удивляется Хантер. — Когда я еще ничего не сказал?

— Ты собираешься предложить Рейвен пожить с нами какое-то время. — Его брови поднимаются вверх. — Я прав?

Хантер корчит недовольную гримасу.

— Да… Но это хорошая идея.

— Нет, это не так, — настаивает Зей, качая головой.

— Ты можешь так думать, но я — нет. — Хантер смотрит на меня. — И держу пари, что Джекс на моей стороне.

Зей смотрит на меня.

— Это так?

Я ненавижу оказываться между двух огней, но не собираюсь быть посредником.

Уверенно киваю.

— Да.

Губы Зея раздраженно дергаются.

— Ладно, делай что хочешь. Но когда все усложнится, не приходи ко мне плакаться.

Он не уточняет, что это за осложнения, но уверен, что его слова связаны с тем, что мне нравится Рейвен. И Хантеру тоже. Впрочем, это не имеет значения. Я уже давно ни с кем не встречался и не собираюсь этого делать. Так что мы оба можем остаться друзьями с Рейвен. Это должно быть непросто, вот только Рейвен может оказаться не какой-нибудь девчонкой. Она может быть той самой девушкой. Девушкой из нашего прошлого.

Может быть, Зей и прав. Может быть, все может усложниться. Но я не собираюсь менять свое решение.

Глава 14

Рейвен

Теплая кровь покрывает мои руки, когда я смотрю на своих родителей. Кровь повсюду, покрывает их одежду, их волосы.

Почему так много крови? И почему она у меня на руках?

— Мама, — шепчу я, падая на колени.

Не помню, как я сюда попала. Не могу вспомнить, откуда взялась кровь. Все, что я помню, — это крики. Так много криков.

— Рейвен! Нет! — умоляюще кричит мама. — Беги!

— Прости, — шепчу я.

Она кричит.

Мои веки распахиваются, и я хватаю ртом воздух. Ненавижу, когда у меня возникают такие воспоминания, которые, как мне кажется, я едва пережила. Обычно они появляются раз или два раза в несколько месяцев, но сегодня у меня их уже три. Но последнее возможно из-за того, что случилось со мной.

Словно в дурмане. Меня накачали наркотиками.

Потом я упала с моста, и Зей, Джекс и Хантер спасли меня.

Но что произошло потом?

Где я?

Мой желудок скручивает от тошноты, когда я оглядываюсь… ну, я не совсем уверена, где нахожусь. Из увиденного можно сделать вывод, что я лежу в большой кровати с множеством подушек и одеял вокруг.

Спальня, в которой стоит кровать, окрашена в темно-синие цвета с фотографиями на стенах, и наталкивает меня на мысль, не в комнате ли я Хантера. Но как я сюда попала?

Когда я медленно сажусь, то вижу, что на мне чужая рубашка, и мое тело чувствует себя так, будто его переехал грузовик. Или как будто оно врезалось в ледяную реку…

Когда воспоминания о том, что произошло, постепенно всплывают на поверхность, я сбрасываю одеяло с себя. Потом хмурюсь. Мои ноги ничем не прикрыты.

— Черт, — выдыхаю я, вспоминая, как Хантер держал меня, пока Джекс стягивал шорты.

Сначала я запаниковала, но потом поняла, что они просто пытаются помочь мне не умереть от переохлаждения. И все же мне немного не по себе от мысли, что они видели меня без одежды.

Они, наверное, заметили мои шрамы.

Судорожно сглотнув, я начинаю подкрадываться к краю кровати, чтобы понять, что произошло и где я. Но дверь в спальню открывается прежде, чем я успеваю ступить на пол.

Мгновение спустя, хлопнув дверью, входит Хантер. Он удивленно моргает, когда замечает меня, и на его лице появляется облегчение.

— Слава Богу, ты действительно проснулась, — говорит он, и напряжение в его мышцах спадает.

— Действительно проснулась? — смущенно спрашиваю я. — Неужели я притворялась, что проснулась раньше?

Он колеблется, проводя пальцами по волосам.

— Ты уже какое-то время приходишь в себя и снова теряешь сознание.

— О, — я заправляю прядь волос за ухо. — Где именно я нахожусь?

Он входит в комнату.

— В нашем доме. Это моя спальня.

Я прикусываю нижнюю губу, теребя подол рубашки, который скрывает шрамы на моем боку, так много вопросов вертится в моих мыслях.

— Как я это сделала?.. Я имею в виду, как я надела эту рубашку?

Хантер отслеживает движение.

— Я надел ее на тебя. Клянусь, я был осторожен, не смотрел и не позволял себе лишнего… — Он кажется смущенным. — Но я кое-что видел, пока мы снимали с тебя одежду в машине. И не хочу, чтобы ты чувствовала себя неловко, но то, что я… Джекс и я увидели, нас беспокоит.

Мои щеки горят, когда я чувствую себя такой беззащитной.

— В этом нет ничего особенного. — Пожалуйста, пожалуйста, не спрашивай меня, откуда они у меня.

Жалость льется из его глаз.

— Нет, милая Рейвен, это очень важно. Большое, огромное дело. — Глубоко вздохнув, он садится рядом со мной. — Я тебе кое-что покажу. Это то, что никто не знает, кроме Зея и Джекса.

Он распрямляется и делает неровный вдох.

Он нервничает.

Почему он нервничает?

Когда он приподнимает подол футболки, у меня есть ответ.

Длинные, тонкие, но глубокие шрамы покрывают его бока, грудь и талию.

— Черт возьми, что случилось? — спрашиваю я, поднимая глаза, чтобы встретиться с ним взглядом.

Он опускает футболку, и дыхание срывается с его губ.

— Моя мачеха… — Он скрещивает руки на груди, пряча ладони под мышками. — Она сука, которая получает удовольствие от применения своей силы на людях, которые слабее ее. И когда я был моложе, я был намного слабее ее. И она часто проворачивала со мной всякое дерьмо… И в том числе оставляла эти метки.

Он не уточняет, что это за вещи, но по тому, как он их разглядывает, я догадываюсь. И меня от этого тошнит. И злит. Не на него, а на его мачеху и на то, что нам приходится жить в мире, где взрослые могут причинить боль детям.

Но я не знаю, что ему сказать. У меня никогда не было никого, кто был бы связан со мной чем-то настолько личным. И я чувствую себя не в своей тарелке, настолько, что я вроде как хочу уйти. Но он сидит рядом, еле заметно дрожа, вероятно, от страха перед воспоминаниями, связанными с этими шрамами, и вид этого вызывает воспоминание о том, как я дрожала в постели, в то время как мой дядя склонился надо мной и вырезал первое слово на моем боку. В первый раз, когда он сделал это, я была в ужасе. Но потом быстро научилась отключаться.

— Мне жаль, — говорю я, решив начать с этого. — Что это случилось с тобой.

Он быстро качает головой.

— Это не твоя вина. И я просто хотел показать тебе, чтобы ты, смогла поверить мне и сказать, откуда у тебя эти шрамы на боку. — Он расцепляет руки, его глаза ищут мои. — Они были похожи на слова.

Я плотно сжимаю губы.

— Они… Они просто… — Я не могу заставить ложь слететь с моих губ.

Это не мое типичное состояние, но это был чертовски травматичный день.

День, который я, возможно, не пережила бы, если бы не Хантер, Зей и Джекс.

— Можешь не говорить, если не хочешь, — мягко говорит он. — Я просто хочу убедиться, что с тобой все в порядке. Но если ты хочешь поговорить об этом, то знай, что можешь мне доверять.

Доверять? Когда я в последний раз кому-то доверяла? Я даже не могу вспомнить. Но он доверяет мне достаточно, чтобы показать свои шрамы. И он спас меня. Ему, Зею и Джексу не нужно было делать то, что они сделали. И, к сожалению, многие люди были бы вполне довольны, проигнорировав ситуацию. Поверьте мне, у меня достаточно опыта, чтобы знать, что люди предпочитают смотреть в другую сторону, когда происходит нечто подобное.

Итак, дрожащими пальцами, прежде чем успею передумать, я тянусь к своей рубашке и поднимаю ее, выставляя на его обозрение все свои шрамы и свежие раны. Одеяло все еще прикрывает мои ноги, так что один бок скрыт.

Как только воздух касается моей кожи, по телу пробегает дрожь.

— Господи, — шепчет он, протягивая руку и осторожно касаясь моей кожи. Он начинает сверху, прослеживая каждую букву кончиками пальцев, медленно продвигаясь вниз. Добравшись до свежей раны, он останавливается, его взгляд поднимается к моему. — Кто это сделал с тобой? — спрашивает он, впиваясь в меня взглядом.

— Я… — Просто назови его имя, Рейвен. Просто скажи правду хоть раз в своей проклятой жизни. Перестань так его бояться. — Это был мой дядя. — Святое дерьмо, я не могу поверить, что сказала это вслух.

Он не выглядит слишком удивленным.

— Твой дядя сделал это с тобой — шериф сделал это.

Я неуверенно киваю.

— К сожалению, да.

Он смотрит на мои шрамы.

— Он все это сделал один? — Он не убирает руку, держа ее на моих шрамах под рубашкой.

Снова киваю, стараясь не дрожать, когда он касается моих отметин, на этот раз дрожь вызвана не страхом, а непривычностью его прикосновения.

— Он начал это делать много лет назад. Он делает это, когда мои поступки выбешивают его. Хотя, чем старше я становлюсь, тем чаще это происходит. Но может быть потому, что теперь у меня больше неприятностей, чем раньше. — Я вонзаю зубы в нижнюю губу, дрожа. — Не знаю. Он вроде как… увлекается этим, так что, может быть, ему просто нравится это делать.

Он хмурит брови.

— Что именно ты имеешь в виду?

— Что ему, кажется, нравится делать это со мной. — Пожимаю плечами, чувствуя себя немного подавленной из-за этого. — В последний раз, когда он сделал это, я думаю, он пошел и занялся сексом с моей тетей. По крайней мере, именно об этом она говорила на следующее утро… так что…да… — я снова пожимаю плечами, мои щеки горят.

Он молчит какое-то время, прежде чем заговорить,

— Звучит так же хреново, как с моей мачехой. — Он смотрит на меня со складкой между бровями. — А как же твоя тетя? Она знает?

Я глухо смеюсь.

— Если и так, ей все равно. Поверь мне, она ненавидит меня.

— Извини. — Он заправляет прядь моих волос за ухо. — За все.

— Почему ты извиняешься? — удивляюсь я. — Ты ни в чем не виноват.

В его глазах отражается раскаяние.

— На самом деле виноват. По крайней мере, в том, что тебя сбросили с моста.

Мои брови начинают хмуриться в замешательстве, пока слабое воспоминание не щекочет мой разум. Человек, который затолкал таблетки мне в горло, сказал что-то о Зее, Джексе и Хантере.

— Я помню, как они говорили о вас, ребята, и хотели чего-то от вас… Вот почему они столкнули меня с моста, — говорю я. — Но причину так и не назвали.

— Мы все еще пытаемся понять, что к чему, и полагаем, что речь идет о игре, которую начали некоторые дети из семей, противостоящих друг другу. Но нам все равно нужно разобраться в этом подробнее. — В его глазах появляется чувство вины, когда он протягивает руки и обхватывает мое лицо ладонями. — Мне чертовски жаль, что мы втянули тебя в эту историю, но я клянусь Богом, что мы не допустим, чтобы с тобой что-нибудь случилось снова. Мы защитим тебя. Не только от того, кто это сделал, но и от твоего дяди… Мы… Джекс, Зей и я говорили об этом, и хотим, чтобы ты переехала сюда на некоторое время.

Мои глаза расширяются.

— Что? Нет… Я не могу этого сделать.

Он хмурится.

— Почему нет?

— Потому что… Я не хочу быть обузой, — тихо говорю я. — К тому же, не думаю, что тетя и дядя мне позволят. — Хотя этот факт меня волнует меньше всего.

— Мы придумаем способ убедить их… Джекс, Зей и я можем быть очень убедительными, когда хотим. — Он говорит это таким мрачным, зловещим тоном, что заставляет меня задаться вопросом, не хотят ли они причинить боль дяде.

Не то чтобы меня это действительно волновало. Что это говорит обо мне, я не знаю.

— И ты не будешь обузой. Ты наш друг, и мы хотим — должны защитить тебя от неприятностей, в которые мы тебя втянули. — Он проводит большим пальцем по моей скуле, глядя мне прямо в глаза. — Пожалуйста, позволь нам это сделать.

Я хочу сказать «да». Как я могу, черт возьми, не хотеть этого, однако…

— Может, я могу заплатить или еще что-нибудь, — говорю я. — И быть как соседка по комнате, чтобы я не жила здесь бесплатно.

Уголки его губ кривятся.

— Если это то, чего ты хочешь.

Меня охватывает облегчение.

— Это то, чего я хочу.

Он смотрит на меня какое-то мгновение, затем проводит подушечкой большого пальца по моей нижней губе, и напряженность поглощает его выражение лица.

— У тебя когда-нибудь возникало чувство, что, возможно, мы знаем друг друга…

Его прерывает стук в дверь.

Он вздыхает.

— Наверное, это Джекс хочет посмотреть, все ли с тобой в порядке. — Он еще раз проводит большим пальцем по моей губе, прежде чем опустить руку. — Просто предупреждаю, он может немного взбеситься… То, что с тобой случилось… Когда ты вот так оказалась в воде… Он вроде как испытывал нечто подобное раньше. — Я уже собираюсь спросить его, что случилось, когда он зовет: — Можешь заходить, старик.

Дверь открывается, и входит Джекс. Его глаза мгновенно находят мои, и на его лице сразу же появляется столько эмоций, что это немного обескураживает. Честно говоря, его вид пробуждает эмоции и во мне.

Он спас меня. Прыгнул в воду и не дал мне утонуть. Я думала, что никому не будет дела, если я умру. Но он это сделал.

— Ты в порядке, — говорит он, входя в комнату и пристально глядя мне в глаза.

Я киваю, затем встаю, одергивая подол рубашки, которую ношу.

— Я хотела поблагодарить тебя.

Он делает еще один шаг ко мне.

— Не нужно благодарить меня. Это мы виноваты, что ты оказалась в такой ситуации.

— Не вини себя, — говорю я, желая хоть немного смягчить боль в его голосе. Интересно, через что он прошел, чтобы испытывать такие эмоции? — Честно говоря, если бы я умела плавать, ситуация, вероятно, не закончилась бы так плачевно. Но я ненавижу воду, поэтому обучение плаванию никогда не работало.

Почему-то его дыхание учащается. Начинаю беспокоиться, что мои слова, могли вызвать в нем какую-то панику, когда он подходит ко мне, его взгляд не отрывается от моего.

— Можно тебя обнять? — тихо спрашивает он.

Это не то, что я ожидала от него услышать, и я не привыкла к тому, чтобы меня обнимали, но он выглядит так, будто отчаянно хочет, чтобы я дала согласие, поэтому согласно киваю.

— Д-да. — Не знаю, почему я заикаюсь.

— Ты уверена? — он дважды проверяет.

Я киваю, приказывая себе успокоиться. Это всего лишь объятие. Но в тот момент, когда его руки обнимают меня, я осознаю, что это нечто большее. Это ощущение комфорта, защищенности и, как ни странно, чего-то знакомого.

Неужели все объятия такие?

И почему мне все время кажется, что я знаю этих парней?

— Я больше никогда не позволю никому причинить тебе боль, — шепчет Джекс мне на ухо, крепко прижимая к себе.

Вдыхая, я обнимаю его в ответ. Я думала, что мне будет неловко обнимать кого-то, но это не так. По крайней мере, в данной ситуации.

— Спасибо, что спас меня, Джексон, — шепчу я, положив голову ему на грудь, где колотится его сердце.

Он крепче прижимает меня к себе, и его тело начинает трястись. Мне кажется, он сейчас заплачет. Я думаю о словах Хантера, что он уже переживал нечто подобное случившегося со мной. Должно быть, это было ужасно. Мне жаль, что он чувствует эту боль. Я хочу отнять ее у него, но не знаю как. Поэтому делаю единственное, что приходит мне в голову. Обнимаю его крепко в ответ, позволяя ему плакать.

Позволяя ему выплакаться от боли.

— Ты в порядке, брат, — слышу я голос Хантера у себя за спиной.

Джекс кивает, затем делает глубокий вдох и делает шаг назад. Он торопится и вытирает глаза рукавом рубашки, прежде чем посмотреть на меня.

— Извини, — смущенным тоном говорит он.

— Все в порядке, — пытаюсь я его успокоить.

Потом протягиваю руку и сцепляю свой мизинец с его.

Не знаю, почему я это делаю, но это движение заставляет его нахмурить брови. Затем он переглядывается с Хантером.

— Что такое? — Я удивляюсь.

Он мотает головой, возвращая взгляд на меня, легкая улыбка касается его лица.

Хантер подходит ко мне и обнимает за плечи.

— Как насчет того, чтобы принять душ, а потом мы придумаем план, как вытащить тебя из этого дома?

Я киваю, паника начинает потихоньку шевелиться внутри меня, когда я задаюсь вопросом, расскажет ли Хантер Джексу, что мой дядя сделал со мной. Но потом я думаю о том, как Джекс только что плакал у меня на плече, и решаю, что он не осудит меня.

— Ладно, да, душ звучит неплохо. — То, что я хочу сказать, но не говорю, — это то, что все это звучит слишком хорошо.

Я просто надеюсь, что все так и останется.

Глава 15

Хантер

— Ты в порядке? — спрашиваю Джекса, когда мы оставляем Рейвен в ванной, чтобы она могла принять душ.

Он кивает, прерывисто вздыхая, пока засовывает руки в карман.

— Думаю да. — Он делает короткую паузу, его взгляд блуждает по закрытой двери ванной, где находится Рейвен. — Хантер, я действительно думаю, что это… Она кажется такой знакомой. И то, как она сцепила свой мизинец с моим… Уиллоу часто так делала.

— Я знаю, — соглашаюсь, мое сердцебиение учащается от осознания этого. — Нам нужно вытащить ее из этого дома, но, судя по тому, как она себя вела, и по некоторым ее словам, я думаю, что ее дядя сделает это довольно трудной задачей.

Он выпрямляется.

— С ней что-то случилось?

Я не уверен, хочет ли Рейвен, чтобы я все рассказал Джексу, но думаю, что он должен это знать…

— Он причиняет ей боль, Джекс. Я думаю, что это похоже на то, что было с нами.

Гнев вспыхивает в его глазах, его пальцы скручиваются в кулаки.

— Тогда этот ублюдок за все заплатит.

Хотя Джекс обычно спокойный человек, у него бывают моменты, когда он теряет хладнокровие. И на этот раз я его прекрасно понимаю.

— О, я уверен, так и будет, — Я согласен. — И мы защитим ее от всего, как я и обещал. Нам просто нужно придумать план.

Зей появляется в конце коридора, скрестив руки на груди.

— Я уверен, что смогу придумать хоть один.

— Серьезно? — спрашиваю я. — Я думал, что ты против того, чтобы она переехала к нам?

Он только пожимает плечами.

— Ты же знаешь, что я всегда готов разрушить чью-то жизнь, кто этого заслуживает.

Он такой лжец. Я знаю, что он питает слабость к Рейвен. Как и мы с Джексом, что может стать очень проблематичным, если мы не будем осторожны. Нам нужно просто оставаться друзьями, как я и планировал с самого начала.

В глубине души я знаю, что это будет еще труднее сделать, если мы будем рядом с ней. Но, по крайней мере, у меня есть куча дерьма, на котором нужно сосредоточиться, например, выяснить, кто такая Рейвен, кто похитил ее сегодня, нужно защитить ее и вытащить из этого дома.

— Так что, мы все согласны с этим, — спрашиваю я. — Что мы собираемся ей помочь?

Джекс кивает, а затем, немного поколебавшись, и Зей тоже.

Затем, чтобы скрепить сделку, я протягиваю руку. Зей закатывает глаза, положив свою руку на мою, и Джекс кладет свою поверх руки Зея. Мы не делали этого с того момента, как Уиллоу не стало. Я просто надеюсь, что эта клятва между нами будет крепче, чем предыдущая.

И я сделаю все возможное, чтобы это произошло.

Несмотря ни на что, я буду защищать Рейвен.

Никто больше не причинит ей вреда.

КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ

ПРОДОЛЖЕНИЕ ЧИТАЙТЕ В ГРУППЕ ДЖЕССИКА СОРЕНСЕН

Оглавление

Джессика Соренсен Правила этой дружбы Серия: Четвёрка Воронов #2

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15