Любовь зла или Как полюбить козла (СИ) [Наталья Алексеевна Мусникова] (fb2) читать онлайн

Любовь зла или Как полюбить козла

Пролог

Если кто и заслуживал почётного звания козла в нашем городке, то это, без сомнения, сын господина градоправителя. Этот "милый" мальчик не только получил от своего папочки тёплое местечко начальника стражи, давшее возможность безнаказанно грабить людей и вообще творить любой произвол, какой только пожелает извращённая фантазия, но ещё и возомнил себя неотразимым кавалером, перед которым травой должна стелиться любая девица. Когда во время празднования свадьбы дочери гильдии пекарей с сыном старейшины мельников я имела дерзость отказаться танцевать с начальником стражи, от которого разило хуже, чем из винной бочки, меня громогласно объявили дурой, не способной оценить свалившегося на неё счастья. Кстати, действительно свалившегося, так как блестящий кавалер запутался в собственных ногах и рухнул почти на меня. Почему почти? Да всё просто. Когда я поняла, куда будет падать бренное тело, я резво отпрыгнула в сторону. Вот за свою проницательность и поспешность я и получила звание дуры. И плевать, мнение начальника стражи, равно как и его папаши, волновало меня в той же мере, как и мнение лягушек, пускаемых на декокты от запора. Одно плохо: кавалер, как и положено настоящему козлу, оказался упрямым и кое-как обретя равновесие, добрёл до меня, клещом вцепился в руку и потащил танцевать. Я упиралась как могла, но высокие каблучки новомодных башмачков не позволяли мне в прямом смысле слова слиться с землёй.

- Пошли-ик, - бормотал начальник стражи, волоча меня как раб валун из каменоломни, - не кобенься, дура, ик, такое счастье не каждый день бывает!

- И слава богам, что не каждый, - прошипела я и, плюнув на приличия, задрала подол и прицельно пнула кавалера в колено.

От воя начальника стражи у меня заложило уши. Мамочки, вот это голосок! Да ему бы сиреной, что о бедах да напастях возвещает, служить, или в маяке сидеть, во время тумана моряков о близком береге предупреждать. Я отпрыгнула в сторону, опять не пожелав стать пресловутой соломой для рухнувшего на землю кавалера, метнула под ноги особо ретивым дружкам и прихлебателям господина градоправителя колючие зелёные молнии и сжала в кулаке амулет быстрого переноса, в самый последний момент прихваченный из дома в качестве симпатичной подвески, подходящей к платью. Кто бы мог подумать, что мне придётся им воспользоваться по прямому назначению, я же шла на свадьбу к друзьям, наивно понадеявшись, что козлик и его папа проигнорируют столь "плебейское" развлечение.

Амулет, многажды проверенный, не подвёл и в этот раз, переместив меня прямиком в родной дом. Я сбросила туфли, босиком пробежала проверила запоры на ставнях и засовы на двери. Уф-ф-ф, всё в порядке, за время моего отсутствия никто не пытался ко мне вломиться. Ворья с появлением нового начальника стражи расплодилось просто ужас сколько, они даже меня, потомственной ведьмы, не боятся! Уже пару раз особо обнаглевшие покидали мою лавку магических зелий и амулетов в виде крысиной братии, а всё неймётся! Так и норовят то зачарованную брошку стянуть, то из котелка хлебнуть, то бронзовый кубок утащить. Не понимают, идиоты, что простых вещей у меня нет и быть не может по определению, я же ведьма, причём потомственная!

- Чаво так рано пришла? - проворчал чёрный кот, зевая и выгибая спину дугой. - Да ишшо и амулетом воспользовалась. Натворила что?

- А, козла по копытцу ударила, - небрежно отмахнулась я. - Он пьяный до изумления, завтра и не вспомнит ничего.

- Сам не вспомнит, добрые люди р-р-раскажут, - промурлыкал кот, с наслаждением царапая когтями ножку деревянной лавки, доставшейся мне ещё от бабушки.

- Морда, - прицыкнула я, в очередной раз сокращая витиеватое имя Черномор до короткой и обидной клички, - хорош лавку драть, я кому специальный коврик купила?!

Кот сердито сощурил жёлтые глаза:

- Это ты про тряпку, на которой мышь сдохла? Да такой р-р-распоследний нищий побр-р-резгует, я об неё все лапки испачкаю!

Я шикнула на распоясавшееся животное, но он лишь ухом презрительно дёрнул. Вот зараза, и когда я его так избаловать успела?!

Я стянула нарядное, специально под торжество купленное платье, щелчком пальцев отправила его в шкаф, распустила волосы и, выбирая из густой, карамельного цвета волнистой шевелюры костяные и деревянные шпильки, подошла к массивному овальному зеркалу в тускло поблескивающей бронзовой раме. В гладкой чуть мутноватой от времени блестящей поверхности отразилась фигуристая невысокая девушка, с блестящими зелёными глазами и роскошными (моя гордость!) длинными рыжими волосами, плащом окутывавшими фигуру до самого пояса и даже немного ниже. Я повертелась, придирчиво изучая себя со всех сторон. Бёдра, конечно, узковаты, талия, наоборот, широковата, зато грудь превосходна. Недаром все неженатые мужики на свадьбе при взгляде в глубины моего декольте слюну пускали. И не только неженатые, если уж на то пошло. Удовлетворившись осмотром, я отбросила волосы за спину, подбоченилась и кокетливо спросила, барабаня пальчиками по зеркальной раме:

- Свет мой зеркальце, скажи...

Отражение мигнуло, потом стекло заволокло светло-серым туманом, из которого проступило очертание сморщенного, как печёное яблоко, старушечьего лица. Маленькие чёрные глазки в сетке глубоких морщин близоруко сощурились, но я-то знала, что у Духа Зеркала никаких проблем со зрением нет и быть не может. Совести не хватает, это факт, а со всем остальным полный порядок.

- Ой, да хто ж это? - сварливым старческим голосом задребезжало Зеркало. - Чаво надо? Будять, спать не дают, ночь на дворе!

- Ещё ночная стража не прошла, - возразила я понимая, что похвалы свое красе сегодня не услышу.

- Ой, да этим балбесам волю дай, они вообще ходить не будут, - отмахнулась старушка, распаляясь ещё больше. - Как начальника стражи сменили, так о порядке и вовсе забыли. Вот помню при твоей прабабушке покоенке...

- Зеркало, я тебя вообще-то не о прекрасном прошлом спрашивала.

Я нетерпеливо переступила с ноги на ногу, по полу сквозило, босые ножки мёрзли и всё сильнее мечтали о мягкой кроватке и тёплом одеяльце.

- А чаво ты хотела-то, милая? – отражение прислонило ладошку к уху, наклонилось ко мне. – Я, вишь, стара стала, на ухо туга. Уважь баушку, повтори вопрос.

Да, комплиментов я сегодня не услышу. Обидно. Я вздохнула, как мушка потёрла ногу о ногу, чтобы хоть немного их согреть, откашлялась и, чётко произнося каждое слово послушно повторила:

- Свет мой зеркальце, скажи…

Старушка блаженно улыбнулась и прикрыла глазки, явно собираясь погрузиться в сон. Вот только зеркального храпа для полного счастья мне и не хватало! Я шлёпнула ладошкой по раме, чуть не сверзив зеркало на пол:

- Эй-эй, не спи! Не спать, я сказала!

- Молодёжь, - проворчало зеркало, недовольно почмокав губами, - никакого угомону не знают. Какая тебе, по большому счёту, разница, красавица ты али нет, ежели от кувалеров чисто кобыла отбрыкиваешься?!

Я даже задохнулась от праведного негодования.

- Это каких ещё кавалеров? Козла того напыщенного?! Да я на него даже в голодный год в качестве жаркого не обзарюсь!

Старушка в зеркале укоризненно покачала головой:

- Ну и зря. Мужик в хозяйстве вещь полезная, а для одинокой ведьмочки жизненно необходимая. Полочку там приколотить али на жертву пустить. Эх, молодёжь, ну ничего-то вы в жизни не понимаете!

Отражение подёрнулось туманом, скрывая старушку. Мда, вот и послушала хвалебных слов. Мало того, что красоту не воспели, так ещё и дурой в очередной раз выставили. Нет, избавлюсь я от этого зеркала, видит тьма, непременно избавлюсь! Я фыркнула сердитым ёжиком, круто развернулась, с досадой выплюнула попавшие в лицо волосы и пошла спать. Как в таких случаях говорила бабушка: утро вечера мудренее.

Новый день приветствовал меня звонкими птичьими трелями, ласково погладил солнечными лучами. Я с наслаждением потянулась, с трудом сдвигая одеяло вместе с развалившимся на нём Черномором.

- Уже пр-р-роснулась? – промурлыкал кот, широко зевая и сворачивая язык трубочкой. – Покор-р-рмишь?

- А куда я денусь, - я шутливо потянула Черномора за хвост, - тебя не покорми, так ты своим ором всех соседей перебудишь.

- Они и так уже давно пр-р-роснулись, - кот принялся лениво вылизывать бок. – Они же люди пр-р-ростые, встают с пер-р-рвыми петухами. В отличие от некотор-р-рых…

- Мне можно, я же ведьма, - я быстро заплела косу и затянула поясок на халате, - а где ты видел хоть одну уважающую себя ведьму, встающую на рассвете?

Не успела я положить котофею в миску рыбки и гусиных потрошков (Черномор, Морда этакая, опять не смог определиться, чего желает на завтрак), в дверь коротко и испуганно бухнули. Ну вот, не успела умыться, а уж трудовой день начался. Нет, пожалуй, я-таки разорюсь на табличку, извещающую, что к господарыне ведьме раньше полудня соваться не стоит! А, с другой стороны, вдруг что серьёзное? Лихоманка, роды тяжкие или чары шальные? Конечно, целитель у нас есть, но он придерживается правила, что если человек не в силах оплатить лечение, то и жить ему на свете не стоит. Вот те, кто победнее да поотчаяннее ко мне и идут. Мол, терять-то всё равно нечего. Я вздохнула, поспешно запахнула так и норовящий обнажить все мои прелести халатик и звонко щёлкнула пальцами, открывая дверь. Ну-с, посмотрим, что за раннего гостя утренний ветер прислал.

На пороге переминалась с ноги на ногу, испуганно шмыгая покрасневшим от слёз носом и лиловея кровоподтёком на пол-лица, соседка Малийка. При виде меня девка бухнулась на колени, звучно впечаталась лбом в пол и заголосила так, что её вой радостно подхватили все псы в округе:

- Господарыня ведьма Семицвета, к милости Вашей взываю!

Я почистила мизинцем ухо, покрутила головой. Да уж, зов получился весьма впечатляющим, вон Черномор, весь вздыбившись, под печь юркнул, мало ухват не своротил. Да и зеркало со стены чуть не навернулось.

- Чего случилось-то? – я тоскливо отметила появившуюся после мощного удара об пол трещину, вспомнила, что доски меняла буквально месяц назад и тоскливо вздохнула. – Помирает что ли кто? А целитель без денег помогать отказывается?

Малийка взмахнула рукой так, словно решила стать птицей и взмыть в небо:

- Да кабы дело только в этом было, я бы в жисть не стала Вас, господарыня ведьма, беспокоить! На целителя, кровопийцу этого, деньжата у нас завсегда припасены!

Так-с, ясно, платить мне, похоже, никто не собирается. Нет, правы были всё-таки ведьмы на ежегодном совете нельзя добрые дела делать, а ежели делаешь, то плату бери как за родовые проклятия. Иначе по миру пойдёшь со свей добротой, и никто тебе даже краюхи чёрствой не кинет. Ну, ладно, сначала узнаю, чего у соседушки случилось, а потом и об оплате потолковать можно будет.

Малийка, как назло, замолчала, судорожно переводя дыхание и часто помаргивая круглыми, как у птицы, глазами. Я ещё раз посмотрела на её кровоподтёк, вздохнула и пошла к полке с отварами, готовить примочку. Честно хотела подождать с вопросами, да не стерпела, едва вытащила горшок и холщовую тряпицу спросила:

- Так что у тебя приключилось?

Малийка хлюпнула носом, вцепилась в волосы так, словно выдрать их решилась и проскулила побитой собачонкой:

- Батюшка меня замуж выдать хочет.

Я честно попыталась проникнуться трагизмом момента и не смогла. Помнится, до прошлого месяца соседка у меня ни о чём другом и говорить не могла.

- И что в этом плохого?

Малийка опять всплеснула руками:

- За кузнеца Марка, а он уже двух жён схоронил!

Мда, откровенно говоря, женишок так себе. Я крякнула, заплела и расплела косу, лихорадочно прикидывая, что тут можно сделать. Малийка, едва успевшая подняться, опять грохнулась на колени, вцепилась в мой халатик с такой силой, что ткань угрожающе затрещала и взвыла так, что у меня в ушах зазвенело:

- Господарыня ведьма, всеми святыми молю, помогите!

И вот что мне с ней, такой несчастной, делать прикажете? Это сейчас она замуж за Марка не хочет, а стоит мне только начать ей предлагать пути избавления, как тут же начнёт мяться и отказываться, я это уже сто раз с другими невестами проходила.

Я кашлянула, расправила плечи, стараясь придать себе наиболее грозный и судьбоносный вид. Судя по тому как расфыркался Черномор, лицедейство мне не удалось, ну и ладно, в конце концов, я не для кота и стараюсь.

- Есть у меня зелье тайное, - зашептала я, старательно подражая голосу ведьмы наставницы по пакостям и козням, - оно от любого неугодного человека избавит…

Зелья такого у меня нет и не было никогда, потому что терять свой магический дар из-за использования тёмных чар я не собираюсь. Я потомственная ведьма, мне подвластен язык трав и камней, я могу повелевать силами природы, способна с помощью отваров исцелить любую хворь и поднять человека даже со смертного ложа. Особенно, если перепутаю зелья и напою больного сильнодействующим слабительным, как случилось во время практики. Он тогда не то что поднялся, подлетел и к выходу рванул с такой скоростью, что ему сам ветер обзавидовался. Я кашлянула, прогоняя неуместные воспоминания, и покосилась на застывшую с открытым ртом Малийку. Девица смотрела на меня широко распахнутыми глазами и сколько я ни старалась, узреть в них хоть крупицу разума так и не смогла. Ой, а я, случайно, не перестаралась?

Я переступила с ноги на ногу, потянула на себя халатик, пытаясь вызволить его из пальцев соседки. Угу, с тем же успехом можно у градоправителя сундук с золотом выдирать или у голодного хищника добычу.

- Ну так как, дать тебе зелье чудесное? – прошипела я, чувствуя, что живот уже начинает бурчать от голода. – Средство верное, никогда не подводило.

Ха, ещё бы не верное, я им никогда не пользовалась и впредь использовать не собираюсь! Мне моя чистая совесть дорога как память о предках.

Малийка пару раз беззвучно открыла и закрыла рот, неуклюже переступила с ноги на ногу и промямлила, сконфуженно отводя взгляд:

- Так ведь Марк не так и плох, чтобы зелье на него редкое переводить. Скуповат, конечно, подраться любит, особенно если выпьет, а так-то ведь мужик хороший. И кузнец отменный. Господарыня ведьма, а как-нить иначе свадьбы избежать можно? Ну, чтобы греха на душу не брать.

Я потеребила прядь волос, задумчиво изучила паутину на потолке:

- У тебя милый есть? Или свободно сердце девичье?

Малийка зарделась, словно маков цвет, потупилась, прошелестела чуть слышно:

- Есть…

У меня закралось нехорошее подозрение, что о свадьбе с Марком родители соседки не на пустом месте заговорили. В самом деле, для единственной-то дочери могли бы жениха и поприглядней выбрать, а не молчаливого мужика, вогнавшего в гроб двух жён! Я щелчком пальцев задвинула засов на двери, подплыла к побледневшей Малийке и медовым голоском, от которого у нагло подслушивающего Черномора шерсть на загривке дыбом встала, пропела:

- А скажи-ка мне, милая, а что ж ты со своим любым к родителям не пришла, в ноги им не кинулась и о благословении не попросила?

Будь у соседки хоть капля магии, она бы точно стекла через щели пола вниз, а так лишь ногой зашаркала да косу затеребила так, что мало волосы клочьями не полезли. Ой, как мне это всё не нравится-я-я…

- Меня господин начальник стражи на прошлом весеннем торжище приметил, - прошелестела Малийка, и я не сдержалась, плюнула под ноги и даже молнию крошечную из глаз пустила. Вот ведь козёл похотливый, под каждую юбку норовит заползти! И девки дуры, верят его обещаниям, хоть бы учились на горьком примере других дурёх, коих отцы вожжами со дворов гнали!

- Он тебя соблазнил, твой отец узнал об этом и решил прикрыть грех свадьбой, так? – я уже даже не спрашивала, а так, уточняла. Повторюсь, история в нашем городе была отнюдь не первая. И что-то мне подсказывает, что и не последняя, ведь начальник стражи красив, подлец, да и язык у него подвешен ловко.

Малийка печально вздохнула, по щеке побежала слеза.

- Вот только сырости мне тут и не хватало, - я вытащила из кармана халата платок и протянула его соседке. – Утри слёзы, сейчас нам не рыдать надо, а решать, что дальше делать. Скажи: ты совсем замуж не хочешь или тебя только Марк не устраивает?

Малийка смущённо затеребила краешек передника. Я скривилась и решила сразу очертить границы возможностей, а то фантазия девичья удержу не знает, уже сколько раз убеждалась в этом. Предложишь помощь, а тебе потом всем семейством с друзьями и знакомыми на шею сесть норовят.

- Учти, начальника стражи я тебе привораживать не стану. И просить бесполезно.

Соседка посмотрела на меня как лань на бессердечного охотника, целящегося в неё из арбалета, скорбно вздохнула и кротко спросила:

- А почему?

- Наведённая любовь до добра не доводит, - буркнула я уже набившее оскомину объяснение. Вот же козёл смазливый, как меня забодали его похождения любовные! Может, испортить мордочку? Так меня тогда его папаша со свету сживёт и разбираться не станет, каждой собаке в городе известно, что господин градоправитель за своего сыночка ненаглядного любому голову назад повернёт и будет утверждать, что так оно всегда и было.

Малийка опять вздохнула, помялась и тихонечко прошептала:

- А за Карла ювелира ты меня тоже сосватать не можешь?

Я даже крякнула от неожиданности, век бы не подумала, что у этой девицы губа не дура! С виду вся такая тихая и скромная, а женихов выбирает самых завидных!

- Карла и привораживать не надо, я ему и так нравлюсь, - зачастила Малийка, опять вцепившись в мой много страдальный халатик. – Вы бы только с моими родителями поговорили, чтобы они меня за Марка не отдавали, да притираний мне дали, чтобы кожа изнутри светилась, да масочек целебных, чтобы волосы густые стали и шелковистые, да ещё крем тот чудодейный, что ручки нежными делает, ещё…

Черномор, до этого с жадным урчанием пожиравший рыбу, от такой наглости поперхнулся и расфыркался, даже зеркало перекосило на стене.

- Стоп, - я повелительно вскинула вверх ладонь, - ты, милая моя, меня с Зимним дедом, что подарки приносит, случайно не перепутала? Уж больно много просишь, у тебя никаких денег не хватит со мной рассчитаться. Значит так: с родителями твоими я поговорю, исключительно по-соседски, притирание дам в качестве подарка на свадьбу, а если тебе ещё чего нужно, то милости прошу в лавку, - я зевнула, прикрыв ладошкой рот, - аккурат через час открою.

Соседка застенчиво улыбнулась, кокетливо заправила локон за ухо:

- А тогда через час за маской для волос приду. Благодарствую, господарыня ведьма!

Девушка рванула к двери, я еле успела сунуть ей в руку обещанное притирание. Как же всё-таки мало надо человеку для счастья…

День выдался насыщенным и немного суматошным, как и всегда после свадьбы, когда мужики косяком, словно рыба на нерест, шли лечить больные головы, а незамужницы всех мастей и возрастов приходили за чудодейным средством, благодаря которому Талька, Малька, Зара и прочие невесты благополучно выскочили замуж. К обеду у меня уже гудели от усталости ноги, я с нетерпением посматривала на часы в ожидании того момента, когда смогу, наконец, закрыть дверь лавки и хоть немного отдохнуть. И вот, когда до желанной передышки осталось всего десять минут, дверь в лавку широко распахнулась, чуть не слетев с петель. Я резко повернулась, едва не выплеснув на себя едкий раствор, который хорошо применять для чистки оружия и котелков, и с трудом удержалась от проклятия. На пороге, заложив большие пальцы за широкий ремень и покачиваясь с пятки на носок стоял начальник стражи. Ещё и не один, а в компании трёх головорезов, которым больше подошёл бы заброшенный тракт в дремучем лесу, нежели освещённые улицы города. А этим-то с-с-сударям чего здесь надо?! Я-то думала после того, как я их слезогоном угостила, и они рыдали три часа без перерыва, они ко мне навек дорожку забудут.

- Ну, здравствуй, ведьма, - начальник стражи усмехнулся и с ленивой грацией вышедшего на охоту хищника двинулся ко мне, - как поживаешь? Много народу своими ядами на тот свет отправила?

- Я ядами не торгую, - я поставила бутылочку с раствором на прилавок и тщательно вытерла руки платком. – Чем обязана?

Начальник стражи, которому излишне любящие родители дали красивое и звучное имя Огнецвет, хищно блеснул глазами:

- Что, ведьма, стареешь, память подводить начала? Или ты её всю своими ядами порушила? Забыла, что сегодня день сбора налогов?

День сбора налогов? С чего бы это вдруг? Я нахмурилась, недоверчиво взглянув на деревянную дощечку, заменявшую мне календарь, но никаких особых пометок на ней не увидела. Так-с, что-то мне подсказывает, что меня самым наглым образом обманывают. Я медленно выдохнула через плотно стиснутые зубы и ослепительно улыбнулась, промурлыкав самым нежным тоном, на какой только была способна:

- Значит, за налогами пришли?

- Именно, - Огнецвет небрежно подхватил с полки прозрачный пузырёк изящной гномьей работы, отколупал пробку, принюхался и, вот паразит, брезгливо поморщился, гадливо передёрнул плечами и поставил пузырёк на место.

И ладно бы поставил аккуратно, так ведь не дотянулся до полки на добрых две ладони, и тонкий пузырёк рухнул на пол, разлетевшись на куски. Ароматное притирание из самых нежных лепестков эльфийских серебристых роз и чистейшей росы, собранной в самую сладостную пору утренней зари, выплеснулось на пол, моментально впитавшись в доски. Лёгкий аромат цветов, приветствующих начало нового дня, разлился по всей лавке, стражники жадно запыхтели, а по лицу Огнецвета медленно расплылась ехидная улыбка, которую можно было смело вместо крысиного яда продавать:

- Ой, какая жалось, пузырёк разбился.

Я скрипнула зубами, но усилием воли сдержалась и процедила:

- С вас три золотых.

Брови начальника стражи взмыли вверх, словно я ему невесть какую удивительную новость сообщила:

- Это за что же?

- За притирание.

Огнецвет демонстративно огляделся по сторонам, простодушно пожал плечами и протянул мне свои ладони:

- А я ничего не брал. Видите, у меня нет ничего.

Я глубоко вдохнула и медленно через нос выдохнула, как делала всякий раз, когда какая-нибудь девица настойчиво требовала самый мощный приворот для чистой и настоящей любви. И бесполезно ей, идиотке, объяснять, что настоящая любовь от приворота не появляется.

- Вы разбили пузырёк с притиранием, поэтому с вас три золотых.

Взгляд у начальника стражи стал как у голодного тигра, к которому пришёл миссионер, призывающий к кротости и милосердию.

- Ах, во-о-т, оно что… А с чего вы взяли, что это я пузырёк разбил? Он же сам упал. Правда, мальчики?

«Мальчики» дружно загыкали, уверяя, что пузырёк рухнул самостоятельно без всякой посторонней помощи. Вот просто так взял и упал, только осколки в разные стороны брызнули.

- У вас в лавке вообще полки гнилые, - Огнецвет не отрывая от меня насмешливого взгляда, провёл рукой по ближайшей полке, смахивая её содержимое на пол и топча сапогами, - видите, ничего не держится.

- Ага, - с готовностью подхватили головорезы, в свою очередь бросая склянки и пакетики с других полок, - вообще ничего!

Моё терпение лопнуло, из глаз вылетела короткая молния, ударившая в пол рядом с ногой начальника стражи. Я, вообще-то, прямо в ногу целилась, да этот козёл её отдёрнуть успел. Ещё и хохотнул, довольный, что сумел-таки меня взбесить.

- Вот что, гости дорогие незваные нежданные, - звонким от едва сдерживаемой ярости голосом отчеканила я, так стискивая кулаки, что костяшки пальцев побелели, а ногти посинели и заныли, впиваясь в ладони, - проваливайте-ка вы отсюда подобру-поздорову. Зелий вы разлили много, трав рассыпали и того больше, как бы от их смешения какого-нибудь шального проклятия на случилось.

Огнецвет грудью навалился на прилавок, придвинулся так близко, что я чувствовала его дыхание на своём лице и прошептал:

- Мне кажется, или ты мне угрожаешь?

Я залихватски тряхнула головой, пустила из глаз ещё одну короткую молнию, в этот раз угодившую прямо в щёку начальника стражи, заставив его испуганно отпрянуть и хлопнуть ладонью по начавшим шаять щегольским усикам:

- А хоть бы и так!

В лавке повисла напряжённая тишина, казалось, даже гомон на улице стих и боязливо отодвинулся подальше. Лишь отворилась дверь в жилую часть дома, и в лавку с зажатой в зубах упитанной мышью вальяжно просочился Черномор. Огляделся по сторонам, щуря круглые жёлтые глаза, выплюнул мышь, предусмотрительно придавив её лапой и промурлыкал:

- И что это у нас тут такое пр-р-роисходит? Что за шум, а др-р-раки нет?

- Скоро и драка будет, Черноморушка, - с удовольствием наябедничала я, - сам видишь, эти вот всю лавку мне разгромили.

Кот выгнулся, распушив хвост и оттянув зад, с наслаждением заскрипел когтями по половице, краем глаза наблюдая за мышкой, которая успешно прикидывалась кусочком пыли и грязи и никаких признаков жизни не подавала.

- Морда, - прицыкнула я на обнаглевшего котяру, - сто раз просила не таскать мышей в лавку! Они же грязные!

Черномор сел, изящно обернув хвост вокруг лапок и посмотрел на меня с видом невинно обиженного праведника:

- Между пр-р-рочим, здесь тоже бар-р-рдак. И кр-р-рошечная мышка ничуть не мешает и смотр-р-рится очень даже уместно.

Я смущённо покраснела и отвернулась, не в силах выдерживать этот полный скорбной укоризны взгляд. Даже про начальника стражи с его сворой забыла, а зря. Огнецвет терпеть не мог, когда обращали внимание на кого-нибудь, кроме него.

Носок мягкого, из щегольского светло-песочного цвета кожи, сапога легонько ткнулся Черномору в бок. Кот от неожиданности мявкнул, вздыбился и тут же был крепко схвачен за загривок сильной рукой.

- Отпусти его!

Я рванулась на выручку своему питомцу, но стражники, похабно ухмыляясь, перекрыли мне дорогу.

- Не рыпайся, киска. Ничего твоему побитому молью воротнику не будет. Огнецвет поиграет немного и отпустит.

Я окончательно взбесилась, перед глазами поплыл багровый туман, в ушах набатом забухала кровь, ладони запекло от рвущейся наружу силы.

- Пошли вон, - прохрипела я, раскидывая руки и выпуская два сине-серых смерча, - убирайтесь отсюда, козлы плешивые, чтоб духу вашего здесь не было!

Подхваченные стихией, Огнецвет и стражники вылетели из лавки и, пробороздив носом дорожную пыль, со смачным плюхом рухнули в канаву, в которую все соседи регулярно сливали помои. Когда облепленный грязью начальник стражи, жутко сквернословя и отплёвываясь выбрался из канавы, вид у него был настолько жалкий, что все, кто в это время был на улице (а уж можете мне поверить, собрался почти весь город), не удержались от смеха. Огнецвет вытер лицо, выпрямился во весь рост и, пристально глядя мне в глаза, холодно отчеканил:

- Ты мне заплатишь, ведьма. За всё.

Я никогда не была трусихой, ведьм вообще напугать довольно сложно, но от этой спокойной ярости мурашки галопом пронеслись по спине, точно на меня пахнуло холодом из склепа. Я передёрнула плечами и со стуком захлопнула дверь в лавку. Ничего он мне не сделает, не посмеет. А даже если и посмеет, всё равно у него ничего не выйдет, я смогу себя защитить. Только вот сердце трепетало заячьим хвостом, отказываясь верить словам.

Глава 1

После того, как я выкинула из лавки начальника стражи и его подпевал, есть мне не хотелось совершенно, но тем не менее я тщательно заперла дверь и принялась накрывать на стол. Как любила говорить бабушка: единственной уважительной причиной для того, чтобы не обедать, может быть только смерть. Да и то сначала было бы неплохо перекусить, а уж потом помирать. Она, кстати, именно так и поступила.

- А мняу? – Черномор, чёрной тенью следовавший за мной по пятам всё то время, что я накрывала на стол, мягко потёрся о мои ноги. – А мня едау?

- Подожди, - на очередном повороте я споткнулась о кошака и чуть не рухнула на пол. – Морда! Кому сказала уберись из-под ног!

- Гур-р-рбиянка, - обиделся кот, демонстративно отвернулся и принялся вылизываться. – Вот и помяугай ей после этого.

Мне стало стыдно. И ведь не первый день с Черномором живу, все его уловки наперечёт знаю, а всё равно каждый раз ведусь! Ну не могу я спокойно смотреть в эти большие скорбные, словно всю родню похоронил и даже последнюю мышку оплакал, глаза. А уж когда Морда ушки к голове прижмёт, тут и вовсе себя распоследней сволочью чувствуешь.

- Ладно, сейчас я тебе молочка налью, - я неохотно слезла со стула и потопала к миске, как обычно из угла выползшей на самую середину комнаты. – Морда, я сто раз просила миску не двигать.

Кот с наслаждением поскрёб лапой за ухом, прикрыв глаза до еле заметных щёлочек, затем завалился на бок, нервно стуча хвостом:

- Я проусил не называть меняу Мордой. Это оскор-р-рбительно.

Я показала кошаку язык, благо, стояла к нему спиной и видеть моё лицо он не мог.

- А язык показывать не краусиво.

Ну ничего себе, это что же, у моего питомца новый дар открылся?! Я резво повернулась и заметила с любопытством наблюдающее за нами зеркало. Ага, теперь понятно, кто это меня котишке сдал.

- А я чаво, я ничаво, - зеркало подёрнулось испариной, точно я его в бане держала, - слышу: кричат, гремят, вот и выглянула посмотреть, чаво тут у вас.

- Бардаук тут у нас. И большие непр-р-риятности.

Мне и хотелось бы сказать, что Морда напрасно нагнетает обстановку, да ведьминская чуйка в голос кричала, что меня ждут большие, просто гигантские неприятности. Я отодвинула уже остывший обед, всё равно аппетита нет и не предвидится, и пошла наводить защитные заклинания. Как говорится, у осторожного и беды победами становятся.

После обеда в лавке воцарилась непривычная тишина и спокойствие, посетители обходили мой домишко по большой дуге. Я их не осуждала, связываться с начальником стражи было себе дороже, все знали, что Огнецвет злопамятен и мстителен. Обидно, конечно, после свадеб всегда наплыв клиентов, ну да ладно, денёк другой пошугаются, а потом всё равно не выдержат и ко мне придут. Во-первых, за зельями, а во-вторых любопытства ради.

Дверь приоткрылась так осторожно, что даже не потревожила висящий под притолокой бронзовый колокольчик.

- Господарыня ведьма Семицвета, - раздался приглушённый шёпот Малийки, - вы тут? Я вам блинков с медочком принесла.

Я чуть не расплакалась от такой неожиданной заботы и внимания. Мне-то казалось, что ко мне теперь дня три как минимум никто зайти не посмеет, а тут гляди-ка, Малийка. Век бы не подумала, что у меня такая смелая соседка!

- Вы, господарыня ведьма, не сомневайтесь, мы все как один на вашей стороне, - девушка проворно выставляла на стол пышные блины, золотистый медок в небольшой глиняной мисочке, а к ним ещё запотевший глиняный кувшинчик. – Начальник стражи поступил очень плохо. Может, его околодовали, а? Должность у него ответственная, мало ли, может, злодеюке какой хвост прищемил, вот она на него такую злобность с подлостью и напустила.

Я с умным видом покивала, едва не до крови прикусив язык, чтобы не сказать, что самое главное проклятие Огнецвета – он сам. Ещё, пожалуй, можно смело добавить проклятие родительской любви и вседозволенности. Мальчишка страшно избалован, творит, что левая нога вздумает, а по рогам за свои подвиги не получает. Я вспомнила погром в лавке, и ладони даже запекло от рвущейся наружу ярости. А может, не сдерживать себя, выпустить силу? То-то бы начальник стражи попрыгал! Я прислушалась к клокотавшему внутри гневу. Нет, срываться нельзя. Во-первых, сила слишком большая, я после того, как её выпущу, дня два пластом лежать буду, у меня такое было пару раз. Во-вторых, ударит не только по начальнику стражи (его не жалко), но ещё и по тем, кто с ним рядом окажется, могут пострадать ни в чём не повинные люди. Мало ли, может, Огнецвет девице какой голову сейчас крутит, не страдать же бедной девочке из-за того, что она рядом с распоследним козлом оказалась. И в-третьих, такие вот срывы не поощряются ковеном ведьм, по каждому случаю проверка приезжает, ведьму выпустившую силу чуть ли не по косточкам разбирают, а если что не то, не дай матушка природа, обнаружат, могут и магии лишить. Или вообще пеплом развеять. Одним словом, как ни крути, а выпускать гнев на волю никак нельзя.

- Приятственного вам аппетиту, - Малийка поклонилась и, опасливо проверив, не видит ли кто, как она выходит из моей лавки выскользнула на улицу.

Я шуганула Черномора, с самым деловым видом вспрыгнувшего на стол, и присела к блинам. Руки сами собой обмакивали угощение в тягучий медок, а в голове заплутавшей мухой гудел один и тот же вопрос: что делать.

- Ну не прощать же его!

- Мур-р-рлосердие тут неуместно, - поддакнул кот, меховой лентой обвивая мои ноги. – Р-р-равно как и жадность. Угости блинком, они же такие замур-р-рчательные!

- Тебе нельзя, ты и так толстый.

Я отправила в рот остатки блина и, наплевав на воспитание, облизала пальцы.

Черномор обиженно нахохлился:

- Дур-р-ра, я пушистый.

Я подхватила кота на руки, чмокнула в холодный мокрый нос, начисто игнорируя брезгливо сощуренные глаза и общее недовольство, отчётливо отразившееся на пушистой мордочке:

- Ты самый лучший. А поможешь месть для Огнецвета придумать, я тебе к блинам ещё и сметанки дам.

Кот завозился на руках, настойчиво намекая, что хочет на пол. Я поцеловала питомца между ушек и послушно отпустила, помня о том, что если мягкие уговоры и намёки не помогают, Морда может и когти в ход пустить. Черномор гулко опустился на все четыре лапы, небрежно мазнул хвостом по моим ногам, с самым деловым видом направляясь к полкам с зельями. Я заинтересованно двинулась следом за ним. Котик у меня, конечно, самый замечательный ласковый и послушный, но при этом и пакостник редкостный, его хлебом не корми, дай какую-нибудь шкоду совершить! Черномор запрыгнул на полку, прошёлся по ней с грацией великой танцовщицы, потом присел, поелозил задом и перепрыгнул на другую полочку.

- Морда, я вообще-то по полкам ползать не разрешаю.

Кот посмотрел на меня как на мышь, устроившую купание в кошачьей поилке, но я решила придерживаться образа строгой хозяйки. А вдруг, мне однажды повезёт, и Черномор и правда поверит в то, что я его хозяйка, а не кормушка-чесалка-подставка для сна?! А что, бывают же чудеса на белом свете!

Мне едва ли не в лоб прилетела увесистая бутылочка из непрозрачного тёмного стекла, я еле успела подхватить её, при этом непостижимым образом заехав себе ладонью по носу.

- Морда, ты что творишь? Можно подумать мне тут без тебя погрома мало!

Кот обиженно повернулся ко мне задом, буркнув:

- Вот так всегдау, помогаешь, помогаешь, а вместо благодаурности сплошные упрёки и укоры. Одно слово: ведьма!

Я фыркнула, поднесла склянку к глазам, придирчиво изучая её на просвет. Стекло тёмное, на просвет ничего не видно, запечатано обычной деревянной пробкой, у меня таких много. Мрак, ну надо было всё-таки себя заставить и подписать каждый пузырёк чтобы не мучиться, вспоминая! А я, дура наивная, всё на память свою расчудесную надеюсь: мол и так всё помню, зачем лишний раз себя утруждать! Вот и гадай теперь, чем эта бутылочка так Морде по сердцу пришлась.

- Вода так заговор-р-рёная, - буркнул Черномор, разваливаясь на полке и небрежно вылизываясь. – О прошлом годе к тебе кикимора из Гнилого болота приезжала, так оставила. Сказывала, шибко чудодейная водица, другой такой на всём свете не сыщешь.

Я с трудом отколупала пробку, принюхалась и тут же с брезгливым приглушённым возгласом отстранилась, чуть не выронив пузырёк. На меня пахнуло самым настоящим могильным смрадом, даже глаза заслезились. Фу, гадость!

- Подлей этой водички начальнику стр-р-ражи, он от тебя и отстанет, - Черномор перевернулся на спину и стал сосредоточенно шкрябать когтями верхнюю полку.

Да уж, после такого «угощения» Огнецвет с горшка дня три точно слезть не сможет. И это в лучшем случае. В худшем же наш начальник стражи отбросит копыта, и меня отправят на костёр как отравительницу. Я зябко передёрнула плечами, вспомнив, как три года назад, уже осенью, проводилась показательная казнь немолодой женщины, обвинявшейся в отравлении целого почтенного семейства. Только много позже просочился среди жителей шепоток, что семейка отравленная сильно мешала господину градоправителю, а сожжённая просто удачно подвернулась под руку. Конечно, долго порочащие честь градоправителя слухи не продержались, сплетников вычислили, выпороли, особо ретивым подрезали языки, на том дело и кончилось. Лично я из всей этой истории сделала два вывода: во-первых, не знаю, как в других городах, а у нас привит сила, основывающаяся на практически безграничной власти. И надеяться на такие высокие материи как благородство и справедливость глупо. Второй же вывод логично следовал из первого: если хочешь чувствовать себя хотя бы в относительной безопасности, нужно в полной мере овладеть ведьминским искусством. Я училась, при каждом удобном случае хватаясь за старинные трактаты, варила зелья, хрипя и кашляя от дыма и едких паров, колдовала до головокружения и чёрных мушек перед глазами. Через год специально собранный ковен подтвердил, что я стала признанной ведьмой, стражники перестали меня задирать на улице, даже начальник стражи старался лишний раз ко мне не соваться. А полные смертельной усталости измученные болью глаза казнённой женщины вижу во сне до сих пор…

Я передёрнула плечами и, задумчиво покачав склянку в руке, решительно закрыла её и со стуком поставила на стол:

- Нет уж, ничего Огнецвету подливать я не стану. Мерзко это

- Зр-р-ряу, - недовольно мявкнул кот, со стуком спрыгивая на пол, - он тебя жалеть не станет, всенепременно отыграется.

Мрачное пророчество Черномора начало сбываться уже вечером. Стражники, в кои-то веки раз совершавшие обход, угодили в какую-то лужу и, не долго думая, сгребли за шиворот бедолагу, у дома которого эта злосчастная лужа находилась, растянули его по плетню, спустили порты и всыпали двадцать горячих на потеху охочим до дармовых развлечений зевакам. Выскочившей из дома на защиту супруга жене изодрали платье и изваляли в грязи, щедро награждая пинками. Во время расправы женщина визжала так пронзительно, что у меня чуть стёкла в окне не полопались. После очередного вопля моё терпение с треском лопнула, я ногой отодвинула ведро, расплескав мыльную воду, и со шваброй наперевес бросилась к двери. Черномор угрожающе заурчал, тигриным прыжком преодолевая расстояние от кресла, на котором лежал, развалившись и выпятив брюшко до двери и так сверкнул на меня глазами, что мне на миг стало страшно. Я растерянно опустила своё грозное оружие, но тут на улице раздался очередной вопль, и я опять воинственно вскинула швабру:

- Морда, пусти!

- Не пущ-щ-щу, - кот опять сверкнул глазами, распушил хвост, - не понимаешь разве, дур-ра, что они специально тебя провоцир-р-руют?! Или хочешь под суд попасть за нападение на стр-р-ражников? То-то у Огнецвета р-р-радости будет, ведьма сама попалась, делай с ней, что хочешь!

Я скрипнула зубами, отшвырнула швабру в угол и стиснула голову ладонями так, словно это был орешек, который мне нужно было раздавить:

- И что мне делать? Прятаться, как крысе в углу?

Висящее в комнате зеркало ожило, в его гладкой поверхности отразилось печальное сморщенное старушечье лицо:

- Поверь мне, милая, отступление далеко не всегда ожидает поражение. Пушшай начальник стражи отыгрывается на тех, кто смеялся над ним сегодня днём, придёт время, и ты ему за всё заплатишь от всей щедрой ведьминской души.

Я опустилась на пол, обхватила руками колени и тихим эхом повторила:

- Придёт время…

Черномор подошёл ко мне, боднул мохнатой головой, нагло напрашиваясь на ласку, потом нахально ввинтился башкой в мою ладонь, гладь, мол. Я машинально принялась почёсывать кота, слушая постепенно нарастающее гудение, словно внутри Черномора завёлся большой сердитый шмель. Тоска постепенно проходила, из осколков отчаяния медленно но верно выплавлялась решимость во что бы то ни стало наказать обнаглевшего начальника стражи. Как там кот сказал, нужно водицы Огнецвету в питьё плеснуть? Да запросто! За то, что он и его люди творят, я вообще весь флакон вылить готова, а то и несколько для пущего эффекта! Я встала, смахнула выступившие на глаза слёзы злости и обиды и, подхватив Черномора на руки, принялась почёсывать его за ухом, обдумывая план отмщения. Не так-то это и просто нагадить влиятельному человеку так, чтобы ему небо с овчинку показалось, а на тебя даже лёгкого подозрения не падало! Но я же умница, я обязательно что-нибудь придумаю.

Я стряхнула разомлевшего и громко мурчащего кота на кровать, а сама подхватила платок, закуталась в него так, чтобы лица было почти не видно, и направилась к выходу.

- Ты куда енто собралась на ночь глядя? – сварливо осведомилось зеркало, близоруко прищуриваясь. – Неприятности длинным подолом собирать, мало их за сегодняшний день было?

- Прогуляюсь немного, - я потянула дверь, но она даже не шелохнулась. – Морда, ты что творишь?! А ну, открой дверь немедленно!

Кот широко зевнул, сладко потянулся, перекатился с бока на спину, потом на другой бок, и когда я уже готова была снять с него шкуру, лениво мявкнул:

- Р-р-размечталась. Я с тобой пойду.

Перед моими глазами всплыл заголовок одной старой, в буро-коричневых пятнах книги: «Сто рецептов блюд из кошек по вкусу и простоте приготовления не уступающим мясу молодого кролика». Хм, в этом определённо что-то есть…

Черномор спрыгнул на пол, вальяжно проплыл до двери, которая моментально распахнулась перед ним, словно только его и ждала.

- Ну, пошли, выгуляю тебя, раз уж так приспичило, - муркнул кот, брезгливо переступая порог.

Мне страшно хотелось придать обнаглевшему котяре ускорения в виде мощного пинка под хвост и звучно захлопнуть дверь, закрыв её на две задвижки, но… Во-первых, у меня всего одна щеколда, отодвинуть которую Морде не составит никакого труда, во-вторых, мне действительно нужно прогуляться, кровь бурлит, как котёл на огне, заснуть сейчас точно не получится. А под охраной кота гулять спокойнее, он если и не защитит, то хоть внимание на себя отвлечёт, чтобы я защитные заклинания вспомнила и сплела. Я поплотнее закуталась в платок и выскользнула на улицу.

Я люблю ночь и предшествующий ей вечерний сумрак. Ослепительное солнце, безжалостно выставляющее напоказ все недостатки, растравляющее раны и распаляющее душу скрывается за горизонтом, амилосердный вечер набрасывает на всё умиротворяющий полог темноты. Под этим покровом прячутся от нескромных и завистливых глаз влюблённые пары, текут слёзы боли и отчаяния, которые весь день жгучим ядом растравляли душу, даются клятвы, о которых, порой, только темнота и помнит. И знакомые до последней мельчайшей чёрточки предметы в полумраке становятся загадочными и таинственными, обретают манящую глубину, о какой раньше и не мечтали. А самое главное, темнота сбрасывает маски, обнажая истинную сущность людей, наверное, именно поэтому ночь и считается опасной колдовской порой. Не каждый готов без страха посмотреть в глаза самому себе, встретиться лицом к лицу со своими страхами и признать, что далеко не так идеален, как хотелось бы.

Городок, в который я приехала сразу после учёбы и получения почётного звания ведьмы, ночью словно бы вымирал. Собаки и те старались спрятаться в будки поглубже, чтобы даже кончик хвоста наружу не торчал. Первое время меня, привыкшую к ночным прогулкам, шабашам и полуночному веселью, такая тишина жутко нервировала и даже немного пугала, я даже засыпала с трудом. Потом ничего, привыкла, оценила прелесть пустынных улиц и пронзительную тишину спящего городка. И сейчас я медленно брела по тихим безлюдным улицам, жадно вдыхая свежий до мурашек по коже и пощипывания кончиков пальцев ночной воздух. Черномор бесшумно вынырнул из чернильной темноты и боднул меня в ногу, чуть слышно уркнув:

- Тебя куда-то конкретно несёт или вообще, так сказать, по лунному лучу?

Я запрокинула голову, мечтательно глядя на крупные, с мою ладонь, не меньше, звёзды, щедро рассыпанные по чёрному бархату неба.

- Знаешь, было бы просто чудесно найти сейчас начальника стражи.

Кот распушив усы фыркнул, недвусмысленно намекая, что он в корне не согласен с моим представлением о чудесах:

- И на кой он тебе сдался? Влюбилась что ли?

- Типун тебе на язык и заворот в кишки, - я поспешно начертила знак, отгоняющий беду, - чем в такого влюбиться, лучше сразу утопиться! Проследить хочу за ним, чтобы прикинуть, когда лучше водицей волшебной его напоить.

Кот ожесточённо поскрёб за ухом, помотал головой, и снова стал яростно вычёсываться. Блоху что ли ошалелую поймал? Надо будет его дома осмотреть как следует, а то мало ли, ко мне сегодня стражнички во главе со своим начальником приходили, могли и какую-нибудь заразу принести. Черномор опять тряхнул головой, потянулся, растопырив лапы и распушив хвост и милостиво протянул:

- Ладно уж, пошли, покажу, где наш герой-геройский развлекаться изволит.

Я послушно отправилась за пушистым проводником, напоминая себе, что у Черномора врождённый дар поиска, он кого и что угодно отыщет, хоть за тридевять земель. Если захочет, разумеется.

Долго идти не пришлось, мы быстро свернули на узкую слабо освещаемую светом звёзд тропинку, пересекли какой-то пустырь, который уже год как собираются превратить в изысканный парк, достойное место отдыха для горожан и вышли к стене чистенького белокаменного домика под щегольской красной крышей. Хм, что-то я слышала про дома с красными крышами, но что и от кого уже не вспомню. Да это и не важно, наверное, вряд ли в таком доме обитает кто-то по-настоящему страшный, Огнецвет отнюдь не храбрец, если не сказать ещё жёстче.

Черномор запрыгнул на карниз и осторожно заглянул в окошко, мягко светящееся в густых сумерках. Интересно, почему обитатели дома не закрыли ставни? Мало ли, какая гадость может польстится светом и прибрести или прилететь к дому. Как это чаще всего и бывает, стоило лишь подумать о ночных хищниках, как тут же появилось ощущение, что за мной кто-то наблюдает. Я обернулась, но естественно, никого не увидела. Мда, Семицвета, мнительная ты, а для ведьмы это очень скверно. Я тряхнула головой, успокаивая разыгравшееся не в меру воображение (не надо было всё-таки во время обучения на спор с соседкой сборник жутких историй читать, они действительно очень жуткими оказались!) и чтобы отвлечься, заглянула в окошко. А что, хозяева сами виноваты, ставни не прикрыли, а любопытство, как известно для ведьмы не порок, а врождённый дар, вот! То, что я увидела в окне, заставило меня отчаянно покраснеть и по щиколотки погрузиться в землю от смущения.

В небольшой комнатке, освещённой мягким светом стоящей на прикроватном столике лампы, были двое, но по девице я лишь взглядом скользнула, как по пустому месту, всё внимание устремив на начальника стражи. Огнецвет небрежно развалился на широкой, занимавшей почти всю комнату кровати, пламя лампы мерцало на его блестящей от пота коже. Игра света и тени как нельзя лучше подчёркивала атлетическое телосложение начальника стражи, у меня неожиданно даже ладошки зазудели, так захотелось провести рукой по обнажённой груди, ощутить её пьянящий жар или, наоборот, дарящую умиротворение прохладу. Нет, наверное, всё-таки жар.

- Ты челюсть-то подбер-р-ри, - мявкнул Черномор, шлепая меня лапкой по лицу, - а то нер-р-ровен час затяуряется в потёмках, искать придётся.

Я с трудом сглотнула, чувствуя странную слабость в коленях и тянущий жар в низу живота. Во рту пересохло, сердце колотилось как бьющийся в истерике пленник, а платье в груди стало почему-то тесным. Что это со мной, может, съела чего-то не то? Я крепко зажмурилась, но Огнецвет словно калёным железом впечатался мне в память, я видела его даже через плотно стиснутые веки. Нет, без магии тут явно не обошлось, ведь полуобнажённых, да что там, даже полностью обнажённых мужчин мне и раньше доводилось видеть, нам полный курс целительства преподавали, мы там и мужчин, и женщин во всех видах и состояниях изучили. Мне не только смотреть, даже прикасаться приходилось, и ничего, никаких особых волнений не было, а тут один взгляд на обнажённый торс и всё, я готова позабыть обо всём и предаться животной страсти. И тут я вспомнила, что обозначают дома с красной крышей: их обитатели практикуют любовную магию. Причём чем ярче цвет крыши, тем сильнее магия у чародейки, которая в этом доме живёт!

Я отступила от дома на пару шагов и посмотрела на крышу. Ого, судя по огненно-красному заметному даже в темноте, цвету тут живёт очень сильная чародейка. И как это мы с ней раньше не пересекались? А впрочем, может, и пересекались, только я на неё внимания не обращала, ведьмы на любовных чародеек всегда свысока смотрят. Нам-то подвластны все силы природы, а они что, только любовью играют. Слабачки, одно слово. Я надменно, копируя супругу господина градоправителя, вскинула голову и, расправив плечи, опять подошла к окну, непрестанно повторяя, что я сильная ведьма, и любовные чары надо мной не властны. Не властны, я сказала!

Я заглянула в окно с твёрдым намерением внимательно рассмотреть чародейку, не обращая никакого внимания на начальника стражи. И первые пару минут у меня всё получалось, я успела заметить, что девушка стройна, пожалуй, даже худа. Широкие с разрезами рукава простого бледно-розового платья обнажали тонкие бледные руки, свозь нежную кожу которых просвечивали голубые жилки. Личико тоже было худеньким, щёчки впали, под большими томно-голубыми глазами залегли тени. Похоже, красавица колдует не жалея себя, часто обращаясь к внутреннему неприкосновенному резерву, а если судить по бледности кожи, из дома она выходит редко. Теперь понятно, почему мы с ней ни разу не встречались.

Я вздохнула, бездумно заскользила взглядом по комнатке, прикидывая, чем могу помочь чародейке, и опять-таки увидела Огнецвета, на этот раз стоящего ко мне, точнее, к окну, спиной. Ой-ёй, а я раньше и не замечала, что у начальника стражи такой, кхм, фасад привлекательный. Я застыла на месте с широко распахнутыми глазами, позабыв обо всём на свете и мечтая лишь о том, чтобы Огнецвет повернулся и увидел меня. В ушах набатом гремело сердце, руки запрыгали от волнения, грудь стала тяжёлой и горячей, колени превратились в кисель, краем сознания я даже удивилась, что всё ещё стою, а не стекаю на землю, как тающий под солнцем снеговик.

Резкий хлёсткий удар, от которого моментально защипало и засаднило щёку, заставил меня вздрогнуть, вскрикнуть и испуганно отпрянуть в сторону.

- Ты что творишь, - прошипела я, прижимая ладонь к пульсирующей от боли щеке и чувствуя как между пальцев просачивается кровь, - Морда, ты меня поцарапал!

Кот вздыбился, увеличившись в размерах раза в два, не меньше, угрожающе зашипел и так сверкнул глазами, что мне стало не просто страшно, а по-настоящему жутко, я даже отступила на пару шагов:

- А что мне ещё оставалось, если ты была готова прямо в окно к нему сигануть?!

Я так и взвилась, даже про боль и страх позабыла:

- Неправда, он мне даром не нужен!

Черномор зашипел, нервно колотя хвостом по стеклу:

- Дур-р-ра!!!

- Сам дурак!

Я резко развернулась и бросилась в темноту, позабыв обо всём на свете и сама толком не понимая, куда меня несёт. Обида, гнев и какое-то странное детское разочарование подхлёстывали меня почище кнутов, по щекам ручейками стекали солёные слёзы. Та часть меня, что отвечала за здравомыслие, в глубоком шоке взирала на всё происходящее из самого тёмного уголка сознания, запинанная туда разбушевавшимися ни на шутку чувствами. Истерика чуть схлынула после того, как я со всего размаха врезалась во что-то тёплое и относительно мягкое, а уж когда меня обняли, помогая удержаться на ногах, сильные руки и знакомый до отвращения голос начальника зазвучал над ухом, я уподобилась ледяной статуе. Всё, на что меня хватило – это глупо хлопать глазами и хватать ртом воздух в тщетной попытке произнести хоть что-нибудь.

- И куда же ты так бежала, словно за тобой все силы тьмы неслись? – Огнецвет приподнял мне за подбородок лицо (терпеть не могу этого покровительственного жеста!) и воззрился на меня так пристально, что я мигом ощутила себя карманным воришкой пойманным, как говорится, «на горячем».

Я дёрнулась было в попытке вырваться, но с тем же успехом могла пытаться пинком сдвинуть гору.

- Тише, не бейся, словно попавшая в силок птица, - начальник стражи чуть наклонил мне голову что-то пристально изучая, - лучше скажи, откуда у тебя такая расчудесная царапина на щеке? Надеюсь, это не метка оборотня и не знак сделки с тёмными силами?

Чёрт, царапина, а я о ней совсем забыла!

- Не твоё дело, - рыкнула я, пытаясь применить тот же приём, что избавил меня от домогательств Огнецвета на свадьбе.

Только то ли начальник стражи быстро учится, то ли у него трезвого скорость реакции в разы выше, но меня крепко обвили ногами, лишив возможности пинаться.

- Пусти, - зашипела я не хуже Черномора.

Угу, с тем же успехом я могла призывать тёмных магов к милосердию или известного на всю округу своей скупостью купца Августа к щедрому пожертвованию, так меня и послушали, как же! Уж не знаю, да и знать не хочу, что там о себе возомнил начальник стражи, но он явно решил, что моё сопротивление всего лишь любовная игра, не более. Самовлюблённый козёл!

- Знаешь, - в голосе Огнецвета зазвучали обольстительные бархатистые нотки, - а я раньше и не замечал, какая ты красивая.

- Можешь продолжать оставаться в этом блаженном неведении и дальше, - пропыхтела я, извиваясь всем телом. Мрак, мне бы только руки высвободить, хотя бы одну, чтобы я могла если не заколдовать, так хоть оцарапать!

Начальник стражи хохотнул, масляно поблёскивая глазами:

- У тебя волосы пахнут прогретыми солнцем луговыми травами. Интересно, а губы на вкус сладкие как земляника?

Хватка немного ослабла, но не успела я обрадоваться и рвануться на свободу, как меня опять стиснули в крепком кольце рук, на этот раз весьма недвусмысленно запрокидывая голову. Боги, да что же он такой непонятливый-то?!

- Пус… - начала я, и тут рот мне запечатали поцелуем.

Я замычала, задёргалась, призывая на голову Огнецвета все мыслимые и немыслимые кары или, в крайнем случае, Черномора. Кстати, куда пропал этот несносный кот?! Когда не надо, так вечно под ногами вьётся, а как действительно нужна помощь, так его и нет!

Недаром старики говорят: «Вспомни заразу, появится сразу», Черномор словно мысли мои прочитал, вынырнул из темноты, взлетел мне на плечо и с оглушительным мявом впился когтями в Огнецвета.

- Ах ты ж… - начальник стражи грязно выругался, отбрасывая меня в сторону, словно грязную тряпку и завертелся волчком, пытаясь отодрать кота от лица. – Мерзкая тварь, да отлепись ты!

Упала я неудачно: неловко подвернув руку и едва не влепившись головой в камень, а потому и не рвалась помогать начальнику стражи. Пусть его Черномор как следует когтями украсит, глядишь, в следующий раз думать будет, прежде чем с поцелуями лезть. Жаль только, что я недооценила Огнецвета, он перехватил кота за гордо и сдавил так, что мне даже хруст шейных позвонков померещился.

- Не смей! – я подлетела к начальнику стражи и принялась молотить его кулаками по всему, до чего дотягивалась. – Отпусти его, козёл!

Обалдевший от боли и удушья Черномор махнул лапами, попав разом и по Огнецвету (так ему паразиту и надо), и по мне. Начальник стражи заорал от боли и, отшвырнув кота куда-то в темноту, повернулся ко мне, пылая жаждой мести. Я попыталась ускользнуть, но меня поймали за руку и так рванули к себе, что чуть не выдернули руку из тела.

- Попалась, ведьма, - прохрипел Огнецвет, подтягивая меня к себе, словно баржу к причалу, - сейчас ты у меня за всё заплатишь.

Я судорожно зашарила рукой по карману плаща в надежде отыскать хоть что-нибудь в качестве оружия. Мрак, ну почему я, подобно благородным дамам не завела себе небольшой кинжалец? Убить такой безделушкой нереально, а вот порезать и отвлечь очень даже можно. В крайнем случае, сгодился бы какой-нибудь пузырёк, желательно побольше и потолще, да ещё и с легко открывающейся крышкой, чтобы можно было его содержимое в лицо начальнику стражи выплеснуть, а саму посудину о голову расколотить. Госпожа Удача, вообще-то не часто балующая меня своим вниманием, в этот раз снизошла до моих мечтаний (или мольба у меня вышла уж очень пылкой и искренней?), и я нашарила-таки пузырёк, причём именно такой, о каком мечтала: достаточно большой и прочный. Отлично, это именно то, что мне и нужно! Я выхватила флакон, мельком отметив, что это то самое зелье, которое Черномор предлагал Огнецвету в питье налить. Интересно, а если я его в лицо выплесну, зелье сработает? А, некогда гадать, нужно действовать, а там видно будет, кого и как закапывать станут, целиком или по частям.

Я отодрала пробку и, воспользовавшись тем, что начальник стражи навис надо мной подобно утёсу в штормовом море, аккуратненько так, почти ласково, вылила всё зелье Огнецвету в лицо. Боги надземного и подземного мира, как же он заорал! У меня моментально заложило уши, да что там, чуть кровь носом не пошла от такого вопля! Вот уж глотка лужёная, ему бы глашатаем стать, без всяких магических усилений до любого уголка города с балкона доораться бы смог, даже до площади идти не надо бы было.

- Чего встала, бежим, - вывернувшийся мне прямо под ноги Черномор, впился в меня когтями, возвращая из оцепенения. – Или ты хочешь дождаться, когда он проорётся и будет подобно ночному охотнику жаждать крови? Извини, дор-р-рогая, но лично я слишком молод, чтобы умяурать!

Вот за что всегда любила своего кота, так это за благоразумие. Я припустила прочь с такой скоростью, что даже дыхание сбилось и в боку закололо. Выскочив на поросшую короткой затоптанной травой тропинку я на миг присела, прижав ладонь к земле и пробуждая силы природы и лихорадочно зашептала:

- Тропка сестричка, уведи погоню в леса тёмные, болота топкие, сбей со следа, не дай меня настигнуть! Травами опутай, камнями ноги исколи, сором глаза запороши!

Колючая пыльная травка заколола ладони, камушки подкатились к самым пальцам и стали тереться о них, словно маленькие котята. Порядок, моя мольба услышана! Я поднялась на ноги и опять побежала, в очередной раз давая себе зарок всенепременно начать заниматься пробежками каждое утро. Вот прямо с завтрашнего утра непременно и начну. Права была наставница по пакостям: ведьме без умения бегать и прятаться долго не прожить, уж больно люди вокруг суровые и шуток не понимающие.

Глава 2

До дома я добралась грязная, усталая и как никогда похожая на злобную колдунью, призванную пугать маленьких детей. Кстати, как показывает практика, маленькие дети ни капли злобных колдуний не боятся, доводя их до белого каления бесконечными вопросами, а также попытками сожрать всё, что не приколочено и не убрано на недосягаемую высоту. Помню, попросила меня как-то ткачиха Марта посидеть с её двумя очаровательными детишками, пока она с мужем на ярмарку в соседний город съездит. В благодарность мне посулили отрез ткани на платье, да золотых ниток, вот я и согласилась. Ещё отказывалась, мол, дети у тебя хорошие, приглядеть за такими никакого труда не составит, а брать плату ни за что я не приучена, я же не начальник стражи. Марта тогда только рассмеялась, но объяснять ничего не стала, на телегу села, рукой помахала и уехала. Мы с детьми махали ей вслед до тех пор, пока телега за поворотом не скрылась, а потом домой пошли. Ко мне, разумеется, я же наивно предполагала, что от двух маленьких детей моей лавке никакого вреда не будет. Угу, как же! Малышка в первые же полчаса так затискала Черномора, что он от неё на улицу сбежал и дверь на засов задвинул, чтобы она за ним следом не увязалась. Мальчик же, как настоящий мужчина деловитый до невозможности, вместо хвороста в печь подкинул мои травы сушёные, мол, дверь не отворяется, хвороста не принести, а трава сухая тоже горит хорошо. Из печи вылетел клуб синего дыма, принявший форму жуткого волка, который с оскаленной пастью бросился на детей. Пока я лихорадочно соображала, что за травы сгорели и что мне теперь делать, волк был зацелован, зачёсан едва не до дыр и валялся кверху пузом, лениво дёргая лапой. На одном ухе у него красовался кривой бант, а туловище опоясывала перевязь с деревянным мечом. Мои попытки оторвать детей от волка были встречены таким оглушительным дружным рёвом, что я махнула рукой и отступилась, решив, что столь горластая парочка вполне заслужила право на самостоятельность. И как только Марта с ними справляется?

Как всегда, вспомнив про Марту и её детей, я рассмеялась, позабыв обо всех невзгодах. Право слово, есть о чём печалится, можно подумать, первый раз с начальником стражи лбами столкнулась! Конечно, так-то сильно мы раньше не бодались, ну так козёл, он и есть козёл, с какой стороны избы не привязывай, а дурной дух всё равно просочится. И вообще, Огнецвет теперь в болоте с лягушками, глядишь, присмотрит там себе какую-нибудь царевну, женится на ней, то-то смешная пара получится: лягушка с козлом! Интересно, а детки у них какие пойдут? Надеюсь, в матушку, лягушка-то хоть после поцелуя человеком становится, а Огнецвет безнадёжен. Посмеиваясь и насвистывая себе под нос бравурный мотивчик послушанный как-то у охотничков, а может, и разбойничков, поди разбери среди этих бородатых рож насколько они законопослушны, я быстро ополоснулась, запихнула испачканную одежду под печь и тихим стоном наслаждения растянулась на кровати. О, матушка природа, как же на самом деле мало надо для счастья, была бы еда да отдых натруженным ногам, а всё остальное суета, рождаемая глупостью да гордыней!

Черномор, дождавшийся когда я начну засыпать, прицельно прыгнул мне на живот, затем с громким блаженным мурчанием протоптался по ногам, после чего стал так яростно намываться, что меня едва из кровати не вытряхнуло.

- Морда, спи уже, - проворчала я, делая героическую попытку выдернуть себе хоть кусочек одеяла из-под кошачьей тушки. Угу, с тем же успехом я могла попытаться свернуть гору, нет, завтра же ограничу котяру в еде, пусть худеет!

Прикидывая, каким образом лучше будет закрывать горшки и миски со снедью, я сама не заметила, как уснула, а разбудил меня резкий грохот, прозвучавший, как мне показалось, прямо над ухом. Я резко села в кровати, испуганно вытаращившись в окружающую меня со всех сторон непроницаемую темноту. Сердце бешено билось где-то в горле, пальцы затекли, судорожно стиснув одеяло у груди. Праматерь-ведьма, что вообще происходит?! Неужели обещанный уже несколько лет назад конец света всё-таки наступил? Мрак, как же не вовремя!

Тишину ночи разорвал истерический грохот в дверь, сопровождавшийся сдавленными поскуливаниями и повизгиваниями. Не поняла, это что ещё за оборотень буйствует, неужели полнолуние наступило? При мысли о том, что я пропустила заветную ночь, во время которой можно пополнить запасы трав, меня прошиб холодный пот. Я резко спрыгнула с кровати, чуть не наступила на хвост сжавшемуся в комок Черномору и резко отдёрнула занавеску на окне, чуть не сорвав её. Уф-ф-ф, хвала праматери-ведьме, полнолуние ещё не наступила, не опоздала! Так, а раз это не взбесившийся оборотень ломится ко мне среди ночи в страстном желании сделать меня своей парой, значит, кому-то из соседей совсем худо.

Словно в подтверждении моим выводам из-за двери долетело приглушённое, чуть слышное за всхлипами:

- Отворите, господарыня ведьма, всеми богами молю, откройте!

Голос гончара Крабата я узнала без труда, а потому решительно, не теряя больше ни песчинки времени, распахнула дверь. Как оказалось, гончар был не один, к его боку жалась зарёванная конопатая дочка, ещё одна, чуть постарше, боязливо выглядывала из-под тятенькиной руки.

- Господарыня ведьма, - медведем попавшим в капкан взревел Крабат, с таким пылом грохаясь на колени, словно я его в благородные рыцари посвящать собиралась, - помогите! Любые деньги отдам, что пожелаете исполню, только спасите!

Я осторожно огляделась по сторонам, но никаких преследователей, от коих нужно было бы спасать почтенного отца семейства не заметила. Присутствия тёмных чар, каких-то проклятий или других признаков скорой и неминуемой кончины я также не увидела, а потому позволила себе чуть приподнять брови и строго спросить:

- И что случилось? Только говори прямо и кратко, да не ори, соседям о твоих бедах знать не обязательно, пусть и дальше спят.

Гончар всхлипнул, затёр массивным кулачищем скупую мужскую слезу (судя по заляпанности щеки отнюдь не первую) и, с трудом совладав с прыгающими губами, кое-как едва разборчиво прошептал:

- Жена у меня рожает.

Пфе, тоже мне новости! Да я супругу Крабата только в двух состояниях и видала: на сносях да сразу после родов, у них детишек в доме уже на целый полк наберётся. Одно плохо: лишь девки рождаются, не везёт гончару на сыновей, хоть ты плачь.

Я зябко передёрнула плечами, щелчком пальцев набросила себе на плечи платок и не сдержав зевка уточнила:

- И что? Насколько я помню, это далеко не первые роды у твоей жены.

- В этот раз сын будет, - Крабат довольно улыбнулся и тут же сник, с такой силой стиснув голову в ладонях, что я побоялась, как бы у него череп не треснул. – Только что-то не так пошло. Целитель сказал, робятёнок как-то не так лежит, выйти не может, Августа криком кричит, извелась уже вся, а толку мало.

Мда, тяжёлый случай, от таких родов мать с ребёнком и помереть могут. Я звучно хлопнула в ладоши, подхватывая прямо из воздуха корзинку, в которой держу запасы зелий, трав, чистых тряпиц, игл и прочих необходимых предметов для срочных и особо тяжёлых случаев, кивком приказала гончару и его дочкам следовать за мной и уже только на середине пути сообразила, что Крабат упоминал целителя.

- Крабат, я правильно понимаю, что у вас в доме целитель? – шаг я не замедляла но вся так и сжалась в ожидании ответа. Не нравится мне наш городской лекарь, вот что хотите со мной делайте, а он мне не нравится. Мерзавец он, почище начальника стражи. Тот просто глупый и избалованный козёл, а этот змей подколодный. Напрямую пакостить не станет, но за спиной любую подлость совершит и не поморщится.

Гончар устало махнул рукой, походя сунув за щёку устало захныкавшей дочери кусок сахару и потрепав по всклокоченным льняным кудрям другую:

- Да какое там… Как Августа рожать-то начала, так прибёг, мы его даже и не звали. Закомандовал сразу, весь дом на уши подал, полотенце ему самое лучшее да чистое принесите, воды нагрейте, ножницы приготовьте, а то мы, право слово, сами не знаем что да как! Чай не первенец у нас, опыт уже имеется.

Ну да, не зря ведь Августа самая наилучшая в городе повитуха, все бабы да молодые жёнки всегда к ней бегают советоваться что да как делать.

- Значит, целитель сейчас у вас?

Мне было крайне необходимо получит чёткий и внятный ответ, ведь от него зависело: надо мне ставить защиту на себя, или не стоит силы тратить, лучше целиком сосредоточиться на роженице и её младенце.

- Сбёг целитель, - авторитетно заявила конопатая девчушка, звучно шмыгнув носом. – Как мамынька шибко кричать стала, да кровь пошла, он побледнел весь, засуетился, мало Марту из зыбки не вывернул, да и сбёг. Ишшо полотенечко пушистое прихватил…

- Клара, - Крабат укоризненно покачал головой, - нельзя влезать в разговоры взрослых. И плохо говорить о господаре целителе тоже нельзя, некрасиво.

- Но я сама видела, как он полотенце в котомку свою сунул, - широко распахнула глаза вторая дочь. – Я аккурат Марту укачивала, она звонко так кричала.

Если бы меня кто-нибудь особенно талантливый попытался вывернуть на пол из висящей почти под потолком зыбки, я бы тоже орала. За звонкость, конечно, не поручусь, но вопила бы от души.

- Уже почти пришли, господарыня ведьма, - прошептал Крабат, прислушиваясь к царящей на улице тишине и с робкой надеждой добавил, - а можа, разродилась уже? Вон, как тихо вокруг, даже шепотка ветра не слышно…

- В любом случае, проверить нужно, - я поплотнее закуталась в платок, дав себе зарок одеваться в следующий раз потеплее, если ночью на улицу позовут.

Едва мы подошли к двери, как раздался такой оглушительный вопль, что земля ощутимо дрогнула у меня под ногами, а ручка двери, к которой я прикоснулась, испуганно сжалась, словно досадуя о том, что не может вырваться и убежать прочь от этих страшных криков.

- Мамынька, - дружно пискнули девчушки, размазывая по лицу слёзы – ой, мамынька родненькая-а-а!!!

- Да тише вы, - прицыкнула я на девчонок, - без вас в ушах звенит. Крабат, проследи, чтобы твои дочери мне мешали. Ну, чего глазами хлопаешь? Живо!

Я бросилась к извивающейся на скомканных мокрых простынях роженице, а гончар поспешно и бестолково, словно неопытная несушка, заприметившая коршуна, принялся собирать своё многочисленное семейство. Ой, матушка природа, как бы самую малую и правда из зыбки не вытряхнули, возись с ней потом.

- А ну, тихо всем! - рявкнула я, для пущего эффекта пуская из глаз пару колючих молний. – Девочки, берите папу и идите…куда-нибудь. Да, самая старшая пусть принесёт чистых тряпок и горячей воды.

Я склонилась над Августой, мягко ощупала вздувшийся словно каменный живот. Мда, худо дело, травы и простые заклинания тут уже не помогут, придётся резать. Я вздохнула, вытаскивая из корзинки острый серебряный нож.

- Пощадите, господарыня ведьма! – пронзительно взвизгнули у меня над ухом, я чуть нож не выронила от неожиданности. – Смилуйтесь, не убивайте мамыньку!

Да что же это такое, в самом деле, я кому сказала, чтобы все убирались?!

Я резко повернулась к старшей дочери кузнеца и грозно сверкнула на неё глазами:

- Пошла вон, дура, пока я тебя в жабу не превратила!

Девушка шмыгнула носом и тихо, но упрямо произнесла:

- Не уйду. Я мамыньку в обиду не дам.

Вот что мне с ней делать, идиоткой?! Я глубоко вздохнула и нежно проворковала:

- Пойми, девочка, твоей маме нужна помощь… - Августа слабо застонала, - твой братик сам выбраться не может, я должна ему помочь.

Девица набычилась, упрямо выдвинув вперёд подбородок:

- Я с вами останусь.

- Да ради всех богов земли, - я передёрнула плечами, вынимая склянку с едким, убивающим заразу, зельем. – Только от кровати отойди, когда тошнить станет.

Девица запыхтела как целое ежиное семейство, сердито посверкивая на меня глазами, но мне её неприязнь была как начальнику стражи проповеди о благородстве и милосердии. Я выудила из сумки флакончик с сонным зельем, щелчком пальцев переместила себе стоящую на столе щербатую глиняную кружку и чуть шевеля губами принялась отсчитывать капли. Зелье очень сильное. Одной каплей больше нальёшь и всё, Августа никогда не проснётся и никакие поцелуи самых распрекрасных принцев не смогут её разбудить, тем более, что Крабату вряд ли понравится, если его жену начнут целовать разные принцы. Отсчитав ровно двадцать девять капель, я долила воды, шепча заклинание, и когда зелье стало прозрачно-синего цвета, протянула чашку Августе.

- Выпей, это поможет заснуть.

Женщина слабо улыбнулась, протянула дрожащую руку, но удержать чашку не смогла, чуть не вывернув питьё на кровать.

- Тише, тише, - я мягко придержала руку Августе, - не спеши и не бойся, всё будет хорошо. Ничего с тобой и твоим сыном не случится.

Я продолжала тихонько ворковать разную успокаивающую чепуху, а сама внимательно наблюдала за женщиной, отсчитывая время. На пятнадцатой, самое большее, семнадцатой песчинке она должна уснуть. Десять… А если не уснёт? Да ну, бред, зелье многажды проверенное, оно не подведёт. Тринадцать… Ну же, хорош таращиться на меня, как на путеводную звезду, засыпай! Пятнадцать… Мрак и все его приспешники, не заснула! Неужели я перепутала флакон? Я взяла чашку, якобы для того, чтобы переставить её на другое место и принюхалось. Нет, запах правильный, значит с зельем я не ошиблась. Семнадцать… Ну же, давай, засыпай, иначе резать придётся по-живому, а это не только больно, но ещё и опасно!

Августа слабо улыбнулась, чуть заметно вздрогнула и застыла. Ну слава первой лесной ведунье, от которой, согласно легенде, и пошёл весь род людской!

- Мамынька, - всхлипнула старшая дочь Крабата, о которой я успела благополучно забыть, - мамынька, что с тобой?!

- Не ори, она спит, - прицыкнула я на девицу, решившую продемонстрировать мне всю силу и мощь своего голоса.

Сражённая, как птица, на самом взлёте своего вопля, девушка опять сердито засопела, пытаясь пробудить во мне то, что я оставила дома в тёплой постельке: мою совесть. Нет, я просто обалдеваю от этих людей: как сама лезет под руку и спорит с ведьмой, так ничего, а стоило мне только призвать её к порядку, тут же начинает обижаться и смотреть на меня как охотник на зайца, который вместо того, чтобы убегать, пренебрежительно повернулся спиной и дёрнул ухом. Вот сразу чувствуется, что старшая из детей, всех норовит повоспитывать!

Я зло дёрнула плечом и резко выдохнула через плотно стиснутые зубы, возвращая себе спокойное сосредоточение. Если я сейчас потеряю концентрацию, то могу угробить и мать, и не родившегося пока ещё сына, а он-то точно ни в чём не виноват. Я тщательно обработала нож, монотонно и размеренно, как того требовал ритуал, шепча заклинания. Лично мне всегда казалось, что этот монотонный речитатив призван не столько оберегать от зла и привлекать удачу, сколько успокаивать ведьму, по крайней мере меня он всегда вгонял в состояние транса, когда голова мыслит чётко и холодно, а чувства отсутствуют напрочь.

- Эритра, - выдохнула я последнее слово речитатива и полоснула Августу ножом по животу, отворяя врата в наш мир для нового человека.

Сопящая над ухом девица всхлипнула, зажала рот рукой и поспешно отпрыгнула в тёмный угол, откуда долетели характерные булькающие звуки. Ну вот, а я о чём, хорошо хоть, ума хватило в угол отбежать, а то мне для полного счастья тут только её, скажем так, выделений не хватало. Я бережно достала крупного большеголового младенца, чью шейку шнурком обвивала пуповина. Вот тебе и здрасьте, мало мне неправильного его положения, так тут ещё и удушье! Я поспешно освободила шейку, перевернула младенца вниз головой и шлёпнула по попке. Ну же, давай, дыши! Ты столько перенёс, столько вытерпел за сегодняшний день глупо сдаваться, когда все испытания остались позади! Комок тёмной слизи упал на пол, малыш открыл мутные круглые глаза, вращающиеся независимо друг от друга и запищал. Уф-ф-ф, хвала всем богам разом, я это сделала!

- Принимай братишку, - я протянула грязного скользкого младенца оправившейся, но всё ещё бледной до зелени старшей сестре, - что с ним делать, думаю, ты и без меня знаешь. А я пока с мамой закончу, тут немного осталось.

Девушка послушно (вот, давно бы так!) кивнула и выскочила из комнаты, что-то нежно сюсюкая плачущему и судя по нарастающему звуку уже входящему во вкус младенцу. Мда, судя по громкости плача, о здоровье младенца можно не волноваться. Я старательно намыла руки, протёрла их едким раствором, зашипев сквозь зубы, когда зелье попало на крошечную царапину, достала из корзины катушку ниток и иглу и основательно наполоскала их в зелье. Как говорила ведьма-наставница: первая профилактика любой болезни – это тщательное соблюдение чистоты рук и инструментов, которыми вы будете работать.

Закончив последний стежок, я устало выдохнула и вытерла рукавом пот со лба. Мрак, такое впечатление, словно я сама рожала, честное слово! Во рту пересохло, в носу щиплет от мерзкого металлического запаха крови, руки дрожат, поясница разламывается, а ноги гудят так, словно на мне вся королевская охота скакала без остановок. В таком состоянии я даже до дома не дойду, упаду от усталости в ближайшей канаве. Может, попроситься на ночлег, благодарный гончар всяко не откажет в такой малости, мне ведь много не надо, я, если что, и на сеновале поспать могу. Я присела на краешек кровати, прикусила губу, обдумывая, насколько разумно изменять своим же собственным правилам и хоть раз заночевать вне родного дома, и тут же ощутила, как сердце острой иголочкой кольнула тревога. Нет, здесь мне оставаться не стоит, нужно идти домой, причём срочно. Позабыв про усталость, я решительно поднялась, чуть поморщившись от боли в пояснице, и, проверив состояние Августы, бесшумно покинула комнату, плотно закрыв за собой дверь.

В коридоре топтался Крабат, который при виде меня грохнулся на колени и придушенным шёпотом возопил:

- Господарыня ведьма, да как же мне и благодарить-то вас?!

Я слабо улыбнулась, вяло махнула рукой:

- Кувшины мне для зелий сделайте, три штуки, и всё, больше ничего не надо.

Гончар с таким пылом бухнул лбом об пол, что даже гул пошёл:

- Сделаю самые наилучшие из заповедной звенящей глины и каждый золотом доверху наполню!

Угу, а то я не знаю, что даже для одного кувшина золота потребуется столько, что мастеру придётся месяц, не разгибая спины, за кругом гончарным сидеть, а всему его семейству корки сухие жевать и водой запивать! И это ещё сильно повезёт, если о накоплениях начальник стражи не пронюхает, уж он-то церемониться не будет, враз всё себе заграбастает!

- Не надо золота, - я перешла на таинственный шёпот, - мне, ведьме, его много вредно, дара могу лишиться. Чародейство уйдёт, коли я его на золото менять стану.

Это, конечно, ерунда полнейшая, но по-другому унять прямо-таки раздувающегося от благодарности Крабата у меня вряд ли получится.

- Ну, коли золота не надо, давайте я вас хоть до дома провожу, - гончар дёрнулся в угол, где висел его потрёпанный плащик, - по ночам гулять небезопасно, особенно такой красивой девушке.

Кхм, приятно, конечно, что меня красивой назвали, только я ведьма и нападать на меня вряд ли кто-то рискнёт, даже с очень большого задору или сильно пьяный. А вот многодетного папашу могут и обидеть, лихой народец почему-то свято убеждён, что гончары, как и кузнецы, в золоте буквально купаются. И если нападать на дюжих кузнецов всё-таки не рискуют, одинокий гончар может привлечь нехорошее внимание. Им, беззаконникам, не объяснишь ведь, что у мастера семеро по лавкам, и весь его доход на прокорм да содержание семьи уходит.

- Не надо меня провожать, - я легко повела рукой, наводя на Крабата сонливость, - я же ведьма, никто меня не обидит.

Гончар сладко зевнул, устало потёр глаза, но не отступился, упрямо пробурчал:

- А порядок быть должок. Квестка, а ну, слетай живой ногой за кожевником Карлом, пусть он господарыню ведьму Семицвету до дому сопроводит.

Отмахаться от провожатого в лице кожевника Карла я так и не смогла, поэтому всю дорогу до дома чувствовала себя арестантом, конвоируемым в тюрьму. Нет, сам по себе кожевник был очень даже неплохим соседом и отменным мастером, но при этом слыл самым большим угрюмцем в городе. От него никто и никогда не слышал больше трёх слов за встречу, правда, встречались счастливчики, утверждавшие, что смогли развести Карла на целых пять слов, помимо традиционных «здр», «ну», «пока» ещё и «ого», и «бр». Я к таким счастливчикам не относилась, в моём присутствии кожевник замокал намертво, не смея даже дышать излишне громко в компании господарыни ведьмы. Сначала меня это раздражало, потом смешило, а потом я привыкла и стала относиться к молчаливости Карла философски. Ну и что, что молчун, зато мастер самый лучший, и травы в мешочках из его кожи усиливают свои свойства в два раза. Правда, на тёмной улице, борясь со стремительно нарастающей паникой, причину которой я так и не смогла понять, молчание спутника усиливало беспокойство, заставляло всё убыстрять и убыстрять шаг. Последний грязный проулок до дома я вообще бежала, совершенно неприлично задрав юбку аж до колен. Да и ладно, кто меня в такой темноте увидит-то? Карл если только, так он на меня и не смотрит.

Я хватанула ртом воздух (нет, надо было всё-таки бегом заняться, ох, надо!) и закашлялась от дыма. Дыма?! Я замерла как замороженная, настороженно принюхиваясь и не замечая, что стою в луже, и вода просачивается в башмаки. Откуда запах дыма, кому это приспичило среди ночи печь топить? Сердце опять сжала ледяная рука близкой беды. Пахло отнюдь не терпким дымком печи, к нему всегда примешивается аромат свежего хлеба, печёной картошки или сбежавшего из чугунка варева. Этот дым был жирным, бесцеремонно щекочущим горло, выжигающим слёзы из глаз, дым неукротимого огня, вырвавшегося на свободу и теперь уничтожающего всё и всех на своём пути. Я заполошно всплеснула руками и припустила во весь дух к своему домику, отчаянно гоня мысли о том, что это именно он попался разгулявшейся огненной стихии. Быть такого не может, никакого открытого огня я не оставляла, у меня просто нечему гореть!

Едва я выскочила на родную улочку, как меня с радостным рёвом и гулом встретили языки пламени, отплясывающие какой-то дикий танец на крыше моего дома. Нет, этого не может быть, так нельзя, у меня же там Черномор! И зеркало! Я заслонилась рукавом от жара и бросилась к дому, но была перехвачена могучей соседкой, матерью Малийки.

- Куды, дикая, - прогудела баба, легко удерживая меня в своих поистине медвежьих объятиях, - не вишь, чё деется? Мужики пытались пламя погасить, да оно от воды только пуще разгулялось.

- Пусти, - я отчаянно рванулась, чувствуя себя бабочкой, попавшей в паучьи сети, - пусти, у меня же там кот! И зеркало!

- Котик ваш, господарыня ведьма, выбрался, я сама видела, - Малийка переплела пальцы на правой руке, подтверждая искренность своих слов.

- А зеркало чё, безделушка, - прогудела продолжающая меня удерживать мамаша, - из-за него жизней рисковать не стоит.

Из моих глаз, разъеденных дымом и опалённых жаром, помимо воли потекли слёзы. Я всхлипнула, утыкаясь в мягкое плечо как единственное спасение от всех бед и напастей этого мира:

- Вы не понимаете, это зеркало не простое, оно живое, волшебное.

- Ой, - Малийка испуганно прижала руки к щекам, - мамынька, милая, может, сказать мужикам, пусть попробуют…

- Спятила?! – могучий бабий рык заглушил даже рёв огня и треск начинающей оседать крыши. – Вон, крыша уже просела, скоро рухнет, за ней и стены посыплются, в такое пекло соваться, только смерти искать.

Грохот, сопровождавшийся роем колючих искр, подтвердил правоту женщины. Объятая пламенем крыша рухнула, погребая под собой последний призрачный шанс на спасение зеркала. Зеркало… Семейный артефакт, трепетно передаваемый из поколения в поколение от бабушки к самой сильной и талантливой внучке, мой защитник и советник, всегда готовый поддержать весёлой шуткой или взбодрить острым словом. Я зарыдала в голос, вспомнив ехидную старушку, с которой так часто спорила, которая сердила меня, не желая отвечать на глупые суетные вопросы, но при этом давала мудрые советы и щедро делилась накопленными поколениями предков рецептами.

- Ну, милая, не плачь, - прогудела соседка, тяжёлой рукой неуклюже гладя меня по голове, - дом мы тебе всем миром новый справим, травок ишшо насобираешь, лето-то, хвала богам, токо начинается. Да и посудин для твоих зелий мы быстро наберём, всем миром-то долго ли плошек да чашек найти.

Огонь наконец-то стал стихать, стоящая вокруг толпа зашевелилась, зашепталась, ревматически протяжно заскрипел колодезный ворот, заплескалась вода, сердито зашипело заливаемое ей пламя. Там и тут зазвучали грубые окрики стражников, призывающих разойтись по домам и не создавать толкучки. Нечего тут, мол, смотреть, спать надо идти.

- Глядите, в кои-то веки раз стража вовремя пожаловала, - Малийка удивлённо покачала головой, нервно теребя кое-где опалённую косу.

- Та они тут ишшо до пожару околачивались, - ехидно протянула сухонькая горбоносая старушка, первая сплетница города, от прищуренных маленьких глаз которой ничто и никто не мог укрыться. – Я вот думаю: а не они ли домишко подпалили?

На меня словно ведро ледяной воды выплеснули, слёзы моментально высохли, грудь стиснул шипастый обруч, чьи колючки достали до самого сердца. А ведь действительно, чего это стражнички, которых и не дозваться, когда они нужны, тут такое служебное рвение проявляют? С чего вдруг? Я обвела взглядом толпу и почти сразу встретилась с дымчато-серыми, в темноте кажущимися почти прозрачными, глазами начальника стражи. При виде моей несчастной, зарёванной физиономии Огнецвет победно усмехнулся, гордо выпячивая грудь. Это стало последней каплей в моей и так-то переполненной чаше терпения. Ладони обожгло рвущейся наружу силой, глаза на миг заволокло багровой пеленой, из горла вырвался придушенный рык, заставивший стоявших рядом соседок с испуганным квохтаньем шарахнуться в разные стороны. Что ж, тем лучше, значит, никто сторонний не пострадает.

Твёрдо чеканя шаг, я двинулась к Огнецвету, наблюдающему за мной со снисходительной усмешкой. Стражнички было дёрнулись мне наперерез, но по ленивому взмаху руки своего начальника замерли, перебрасываясь грубоватыми шутками и сально поблёскивая на меня глазками. Зря ты,Огнецвет, свою свору отозвал, ох, зря…

- Ты, - выдохнула я, остановившись прямо напротив начальника стражи, - это ты мой дом сжёг?!

Огнецвет окинул меня пренебрежительным взглядом с ног до головы, презрительно фыркнул в усы:

- А хоть бы и так, что с того? Что ты мне сделаешь, слабительным напоишь? Так твои помои на меня не действуют.

- Козёл, - выдохнула я, выпуская на волю всю боль, ненависть и обиду, бушевавшие у меня в душе, - козёл проклятый, ненавижу тебя! Будь ты проклят на веки веков, чтоб всё племя твоё поганое вымерло, чтоб даже следа твоего на земле не осталось!!!

Ядовито-зелёный магический смерч с угрожающим гулом двинулся на Огнецвета, стоящая вокруг толпа испуганно охнула и загомонила, стражники подскочили ко мне, выхватывая мечи и, старательно пряча страх, закричали:

- Развей чары, ведьма, иначе умрёшь!

Я зло отмахнулась от стражничков, и они закувыркались по земле, теряя оружие, истошно вопя и сквернословя. Смерч охватил Огнецвета, скрыв его от наших глаз.

- Го-господарыня ведьма Семицвета, а может, не стоит его убивать? - робко проблеял оказавшийся неподалёку от меня ювелир. - Конечно, начальник стражи – человек весьма своеобразный, а всё же живая душа, жалко его.

- Нет у него души, - припечатала я, силясь разобрать хоть что-нибудь в сполохах силы, - и не было никогда. Козлам душа не положена.

- Так-то оно так, - вздохнула молочница Анхелика, сама такая же белая и пышная, словно молочная пенка, - только ежели вас исказнят, кто нас лечить будет?

Что верно, то верно, отправляться на костёр мне не хотелось. И ладно бы отстаивала идеалы, как великие учёные или чародеи, даже в гуле пламени возвещавшие истины, в которые верили, а то из-за Огнецвета. Да он не то, что жизни моей, самой малюсенькой слезинки не достоин. Я вскинула руку, но не успела произнести впитывающее силу заклинание, как смерч с громким хлопком лопнул, бросив в лица мелкий мусор.

- Ах ты-ть едрить-колотить все енти чародейства, - закашлялся кто-то за моей спиной, но я даже не обернулась, во все глаза глядя на стоящего передо мной Огнецвета.

Начальник стражи был абсолютно целым и невредимым, даже щегольски повязанный шейный платок не измялся и не запачкался. Чётко очерченные губы Огнецвета дрогнули в насмешливой улыбке:

- Ну что, ведьма, я же говорил, что твоё шарлатанство на меня не действует.

Я растерянно посмотрела на свои ладони, на которых медленно таял чародейский узор. Нет, заклятие было совершено по всем правилам. Я выпустила силу души, так почему же она оказалась бессильна?

- Ты шарлатанка, - звучно отчеканил начальник стражи, явно наслаждаясь всем происходящим, - а за то, что ты посмела на меня напасть, ты будешь наказана плетьми. Эй, стража, всыпьте этой полоумной двадцать горячих, чтобы впредь думала, на кого ворожбу свою дурную напускает!

Ретивые приспешники, стремясь выслужиться перед хозяином, моментально заломили мне руки за спину и поволокли в сторону торговой площади, в центре которой стоял позорный столб.

- Да что же это?! - заголосила Анхелика, всплёскивая руками. - Бабы, милые, да что же енто деется-то? Огнецвет, родненький, да пожалей ты девчонку, она ить сама не своя, у неё дом сгорел, вот она маленько в уме-то и повредилась.

- И правда, Огнецвет, отпусти девчонку, - поддержал молочницу ювелир, - беда у неё, всё как есть погибло: и дом, и лавка. От такого любой осатанеет.

- А хочешь, мы её выкупим, - прощебетала Малийка, протискиваясь поближе ко мне и кокетливо посматривая на начальника стражи из-под длинных ресниц.

- И то правда, - оживился каменотёс, у которого деньги дольше одного дня не водились, - откупим нашу ведьму, что скажете, соседи?

- Откупим, всенепременно откупим, - солидным баском подтвердил хозяин трактира, - у меня через месяц сестрица рожает, нам ведьма понадобится.

У меня помимо воли из глаз брызнули слёзы. Я всегда знала, что соседи у меня хорошие, но даже и не подозревала, на что они ради меня готовы.

Огнецвет вальяжно подошёл, за волосы поднял мне голову и провёл ладонью по щеке, вытирая слёзы. Я брезгливо дёрнулась, пытаясь освободиться, но начальник стражи лишь крепче стиснул мою шевелюру. Бр-р-р, гадость какая, при первой же возможности голову в семи водах наполощу и лицо зельем едучим протру, благо оно у меня в сумке есть.

- Запомни, ведьма, - прошептал Огнецвет так близко придвинувшись ко мне, что его горячее дыхание защекотало кожу, - крепко запомни сегодняшний день.

Да я его до самой смерти не забуду! А ещё постараюсь, чтобы ты, козлик мой ненаглядный, его тоже не забыл. Открытый бой ничего не дал, что ж, перейдём к тайному противостоянию, у меня по козням и пакостям круглые пятёрки были.

- Пять золотых до утра с каждого дома, и мы отпустим ведьму, - громогласно возвестил начальник стражи и демонстративно взглянул на небо. – Время пошло.

Кто-то досадливо крякнул, кто-то вздохнул и тайком смахнул слезу, кто-то коротко хохотнул, негромко помянув новую коняшку, с покупкой которой теперь придётся повременить. И тем не менее все, кто сгрудился у пепелища, как один человек зашевелились и направились по домам. Искренне надеюсь, что за деньгами, а не от греха и глаз стражников подальше.

- Не беспокойтесь, господарыня ведьма Семицвета, - Малийка несмело тронула меня за локоть, - мы сейчас деньги принесём, а потом вас к себе заберём. Не на улице же вам ночевать, право слово!

Я прикусила губу, глотая непрошенные слёзы, и благодарно кивнула. Огнецвет протяжно зевнул, с наслаждением потянулся и прикрикнул:

- Пошевеливайтесь, ни я, ни солнце ждать не будем!

Я открыла было рот, чтобы сказать вконец обнаглевшему начальнику стражи что-нибудь памятное и ласковое, но тот лишь усмехнулся, так одобрительно глядя на меня, словно я ему вынесла все свои деньги в качестве безвозмездного дара:

- Давай, давай, не сдерживайся, смело говори всё, что думаешь. Только помни: за каждое слово твоей пламенной речи твои разлюбезные соседи заплатят ещё по пять золотых. Подчёркиваю: за каждое слово!

Я так поспешно закрыла рот, что даже прикусила кончик языка. Гад! Боги, какой же он гад и козёл! Ну почему, почему на него даже проклятие от всего сердца не подействовало, ведь я так старалась!

Глава 3

Соседи сдавали золото да самого рассвета, хромой горбун Ганс, известный на весь городок ворчун и буян, от которого помощи я не ждала вообще, пришёл вместе с первым лучом солнца и с приглушённым брюзжанием протянул начальнику стражи два золотых и массивный браслет покойной супруги:

- На, нет у меня денег, вчера в трактире прогулял. Енто на опохмел оставил, да ведьме оно нужнее, она-то, чай, завсегда подлечить сможет. А, ведьма, поможешь страждущему, отдавшему за тебя последнее?

- Конечно, помогу, - я быстро зашептала заклинание, снимающее неприятные последствия весёлой попойки, и щёлкнула пальцами, приводя чары в действие. – Благодарю, от всего сердца благодарю!

- Хех, - Ганс пренебрежительно сплюнул на землю, - нужна мне твоя благодарность, как дохлой блохе волчья шкура. Ладно, прощевайте, соседи дорогие, коли боги помогут, я ваши рожи ныне боле не увижу, а то от ваших умильных морд пиво киснет и глотка сохнет. Эй, Лютий, открывай трактир, у мужиков после пожара во рту пересохло и брюхо от голода свело!

- И то правда, - хозяин трактира вытер лоснящуюся от пота плешь, - пойду я, пожалуй. Господарыня ведьма, может, ко мне пожалуете на постой? Много я с вас не возьму, так, заговор на процветание да ещё от грызунов защиту.

- Нет, господарыня ведьма идёт к нам, - матушка Малийки решительно задвинула меня за свою широкую спину.

- И охота вам привечать эту шарлатанку, - усмехнулся Огнецвет, позванивая собранными золотыми монетами.

- Господарыня ведьма никакая не шарлатанка, - Крабат, который традиционно поспел лишь к шапочному разбору, а точнее, залитому пепелищу, сурово нахмурился, строго посматривая на начальника стражи.

Уж ему-то, признанному мастеру, чьи кувшины, а особенно тонкие прозрачные тарелки, пользуются спросом при самом королевском дворе, можно было не бояться гнева зарвавшегося мальчишки.

- Да во имя всех богов, - усмехнулся Огнецвет и фамильярно мне подмигнул, - будь здорова, ведьма! До очередной твоей глупости.

Да чтоб ты шерстью покрылся и копыта отрастил, козёл проклятый! Я зло плюнула на землю и устало поплелась к дому Малийки, чуть не наступив на вывернувшегося мне под ноги грязного, вонючего и чуть дымящегося Черномора.

- Морда! – я подхватила кота на руки, потёрлась щекой о жёсткую от грязных колтунов и в подпалинах шерсть и звучно поцеловала кота в насупленную мордашку. – Ты жив, как же я рада тебя видеть!

- Была бы ур-мной, не пряушлось бы сейчас на улице тискаться, - уркнул кот, выворачиваясь из моих рук. – Говор-р-рил я тебе, не надо было ночью ходить никуда, спали бы спокойно в тёплой постельке…

- И сгорели бы заживо, - подхватила я, не сдержав тоскливого вздоха, - как зеркало.

Черномор замолчал, что случалось с ним не так уж и часто, он даже во сне мявкать и во время еды муркать ухитрялся.

- Господарыня ведьма Семицвета, - Малийка отвесила мне поясной поклон, добро, что хоть на колени посреди пепелища не бухнулась, - явите милость, пожалуйте к нам в дом. Гостьей дорогой будете.

- А за дом не переживайте, - Крабат осторожно положил мне руку на плечо, - мы всем миром пепелище живо разберём и новый домик справим. Не на старом месте, понятное дело, а рядышком, чтобы и вам не пришлось далече перебираться, и обычай древний, запрещающий на пепелищах строиться, соблюсти. Верно я говорю, мужики?

Мужики дружно загмыкали-заугукали, перемежая слова смачными зевками. И то правда, время позднее, вечер выдался насыщенным, денёк и вовсе чумной, самое время на покой отправляться. Я провела рукой над обгорелой землёй, без слов прося у неё прощения за людскую глупость и подлость, искалечившие её покров, и решительно повернулась к Малийке:

- Благодарю за привет, соседушка, буду рада стать твоей гостьей. Только не одна я, с котом, не станем ли мы твоему дому обузой?

- Ха, да в нашем доме ишшо три таких пары поместить можно, - усмехнулась матушка Малийки, звучным шлепком по заду поторапливая дочь, - идёмте, а то уж вставать скоро, а мы ещё и не ложились. От ведь ночь-то выдалась, сберегите боги да помилуйте от второй такой же!

Я вежливо улыбнулась, решительно поворачиваясь спиной к обугленным обломкам прошлой жизни. Что ж, нам, ведьмам, частенько приходится начинать жизнь с чистой вывески нового дома в незнакомом городе. Добро, коли имя удаётся сохранить прежним. А начальнику стражи я найду способ насолить, мы, ведьмы, не злопамятные, просто злые бываем и память у нас прекрасная. Надо будет ещё завтра с утра постараться хоть малый живой осколочек зеркала отыскать, вдруг столичный чародей многоопытный сумеет из него опять целое зеркало сделать?

Я надеялась, что после безумной ночки утро наступит где-то в районе обеда, а то и ужина, но как говорится: «Хочешь рассмешить богов, расскажи им о своих планах». Я проснулась от оглушительного грохота и толком не разлепив глаза сразу же захлопала руками вокруг в поисках корзинки, которую всегда беру с собой на срочные вызовы. Мрак и все его приспешники, да что же опять приключилось?!

- Да говорю же, спит она, - рычала мама Малийки, медведицей заслонив вход в дом. – Знамо дело, намаялась, бедная, чай, ведьме-то тоже отдых нужен.

- Пусти, дура, - голодным комаром зудел кто-то невидимый для меня, - кому говорят, пусти, а то худо будет! Под плети всей семьёй пойдёте!

- А ты рискни, - женщина недобро усмехнулась, выразительно упирая руки в бока, - посмотрим, кто где раньше окажется: я под плетями али ты на погосте.

- У меня приказ градоправителя! – перешёл на истошный поросячий визг нежеланный посетитель.

Мама Малийки звучно плюнула, выражая тем самым отношение как к визитёру, так и тому, кто его послал. Нет, надо всё-таки отдирать себя от кровати и выходить к спорщикам, пока дело действительно до драки не дошло.

Кряхтя, постанывая и зевая так, что мне обзавидовались бы все лягушки и прочие большеротые твари, я выползла в коридор, споткнулась о Черномора, с опаской выглядывающего из-за угла, и с приглушённым воплем рухнула прямо под ноги хозяйке дома. Недовольно топчущийся на пороге невзрачный тощий мужичонка, которому удивительно подошло бы прозвище глиста в камзоле, испуганно взвизгнул и поспешно осенил себя защищающим от тёмных сил знаком. Хе-хе, милый, на ведьм такие знаки не действуют, да и голодный ночной кровосос им вряд ли проникнется.

- Разбудил-таки, ирод, - недовольно прогудела гостеприимная хозяйка, смеривая мужичонку таким пристальным взглядом, словно мысленно прикидывала, сколько холста ему на саван пойдёт.

Глист в камзоле брезгливо поджал губы, словно бы невзначай отойдя от порога на пару шагов, и повелительно пискнул:

- Ведьма Семицвета, тебе приказано незамедлительно явиться к градоправителю! В случае твоего сопротивления мне разрешено применить силу.

Я с новым интересом посмотрела на мужчину, пытаясь разглядеть в нём скрытый силовой потенциал. Глист в камзоле грозно свёл брови и надул щёки, став удивительно похожим на защемившего хвост ужика.

- У меня приказ от господина градоправителя, - мужичонка потряс выхваченным из-за пояса свитком.

Хм, а я думала, это бумага на случай экстренного посещения одинокого домика неизвестного строителя.

- Ладно, показывай свою грамотку, - я небрежно протянула руку и опять широко, звучно зевнула. Вот ведь напасть, не подождать им пару часов, экие нетерпеливые!

Посланник, который явно напрашивался на то, чтобы его отправили навестить всю нечисть в болотах, неодобрительно поджал губы, всем своим видом буквально вопия о том, как его нежную душу оскорбляет моё пренебрежение к господину градоправителю. Ха, милый, совесть мне по призванию не положена, я же не жрица культа Чистейших, давшая обет всепрощения и безграничного милосердия, а ведьма! Видимо, доблестный слуга пришёл к такому же выводу, потому что перестал кривиться, тяжело вздохнул и протянул мне грамотку с таким видом, словно был разнесчастным сиротинушкой, у которого на большой дороге отбирали последний ломоть:

- Вот, возьмите.

«А не подавлюсь», - усмехнулась я, разворачивая послание.

Ничего нового, вроде известия о присвоении мне титула, вручении замка и прилагающихся к нему земель или единовременной выплаты солидной суммы в связи с потерей имущества на пожаре, не было. Через весь большой гладкий до шелковистости лист шла корявая надпись, хорошо хоть без ошибок: «Сразу по получении грамоты не мешкая явиться к градоправителю!»

И вот как обычно: ни приветствий, ни хотя бы краткого описания того, на кой я вообще понадобилась, да что там, даже имя моё нигде не указано, так что я могу без зазрений совести передать сию грамотку гонцу и сказать, что он ошибся адресом. Я задумчиво покусала губу, прикидывая последствия подобного демарша. Нет, интуиция упорно подсказывает, что если я не приду сама, меня притащат силой, причём не факт, что за руку, могут и за ноги как падаль приволочь или вообще за волосы. Я почесала шевелюру, с неудовольствием отметив, что она похожа на воронье гнездо, и решительно сунула послание гонцу:

- Подожди немного, я переоденусь и выйду.

- Приказ явиться немедленно, - насупился посланник, на всякий случай нашаривая на груди амулет, отводящий всё дурное (на тёщ и прочих злобных родственников не действует, проверено многократно).

- Прямо в таком виде? – съехидничала я, разводя руками и поворачиваясь, дабы показать всю прелесть своего утреннего недопробуждения.

- Прямо в таком виде, - отчеканил гонец, непреклонно скрещивая руки на груди.

Да ради всех богов, ещё не хватало спорить с исполнительным дурнем! Я фыркнула, взбила волосы, превратив воронье гнездо в логово неопрятного дракона, лёгким щелчком пальцев заострила нос, вычернила зубы и ослепительно улыбнулась:

- Ну тогда пошли. Только под руку меня возьми, а то мало ли, я бежать надумаю.

Мужчина гулко сглотнул, однако противиться не стал, брезгливо взял меня за руку кончиками пальцев, точно протухшую рыбину держал. Ах, ты так? Ну что ж, каков привет, таков и ответ! Я опять щёлкнула пальцами, окружая моего спутника стойким ароматом давно не чищенной канавы. Гонец побледнел, икнул и приоткрыл рот, тяжело дыша, как выброшенная на берег рыбина. Ещё и шаг прибавил, паразит такой, а я, между прочим, в домашнем платье, которое так и норовит на груди распахнуться! Да и тапочки мои для бега по улицам не предназначены, у них подошва тонкая. Я с размаху наступила на острый камешек, зашипела от боли и попыталась затормозить, но мой спутник с такой силой рванул меня вперёд, что я едва на ногах устояла.

- Одурел? – прошипела я, пуская из глаз короткие, колючие молнии.

- Не задерживаться – буркнул гонец, - у меня приказ.

- А у меня обувь тонкая, - огрызнулась я, мстительно спелёнывая ноги гонца липкими стеблями одолень-травы, способной разрушить даже камень, - она для бега не предназначена, я уже все ноги исколола!

Посланник, которого я уже готова была голыми руками разорвать на мелкие клочки и в таком виде отправить в гости к мраковой бабушке, возмущённо трепыхнулся, пытаясь разорвать траву, затем зло зыркнул на меня и заорал так, что у меня чуть кровь из ушей не потекла:

- Эй, стража, ведьма лютует и не подчиняется закону! Схватить её и доставить к градоправителю! Это приказ!

Я прочистила мизинцем ухо, укоризненно глядя на горлопана. Это я-то лютую? Милый, да ты ещё не знаешь, на что я способна! Я обдумывала небольшую, но весьма эффективную пакость, когда подошедший со спины стражник без лишних слов напялил мне на голову мешок, а кто-то, надо полагать, второй страх, простите, страж порядка стянул мне руки верёвкой так, что я моментально перестала чувствовать пальцы. Эй, а полегче нельзя, мне руки ещё пригодятся! Меня грубо перебросили за спину, словно мешок овощей, и поволокли куда-то. Искренне надеюсь, что к градоправителю, а не на костёр или в болотный бочаг.

Скажу прямо, болтаться вниз головой, постоянно врезаясь животом в жёсткое мужское плечо и ощущая потные тяжёлые лапы на ногах, а порой и выше, удовольствие сомнительное. Комок тошноты становился всё плотнее, перед глазами истерически метались чёрные точки, а сердце колотилось как безумное, в стремлении вырваться на свободу. Я задыхалась, судорожно разевая рот в тщетной попытке глотнуть хоть немного свежего воздуха. Мрак и все его обитатели, да когда же кончится эта пытка?!

Не знаю, боги ли вняли моей истовой, пусть и не очень благочестивой мольбе или же силы тьмы пришли мне на помощь, но в скором времени меня бесцеремонно опустили вниз, почти швырнули, точно мешок с грязной одеждой. Я вскрикнула от боли, но вместо сострадания и сочувствия получила лёгкий пинок и грубой окрик:

- Давай, поднимайся!

Ну всё, красавчик, ты сам напросился, я тебе такого наворожу, весь совет мудрейших и старейших магов снять не сможет! Ты будешь первым в истории однокрылым синим лягушонком с развесистыми рогами. Мои коварные планы отмщения прервал насмешливо-грубоватый голос супруги градоправителя:

- Развяжи её.

Мне наконец-то развязали руки и стащили с головы мешок. Я с жадностью сделала глубокий вдох и отчаянно, до тошноты раскашлялась, выталкивая забившую грудь пыль. На свои несчастные ручки я благоразумно старалась не смотреть, прекрасно понимая, что зрелище мне не понравится.

Супруга градоправителя, господарыня Августина, взирающая на всех со снисходительным презрением, подошла ко мне звучно цокая каблучками.

- Оставьте нас, - Августина небрежно махнула рукой, даже не взглянув на стражников, - не люблю, когда кто-то сопит над ухом во время беззаботной девичьей болтовни. Ведь у нас же будет просто милая болтовня, верно, моя милая?

Я пожала плечами. Лично мне разговор с супругой градоправителя напоминал встречу с ядовитой змеёй, но делиться своими наблюдениями я не спешила, вряд ли Августина сумеет оценить по достоинству мою наблюдательность и богатую фантазию.

- Итак, - женщина изящно процокала к окну, грациозно опёрлась рукой на какую-то декоративную завитушку, кокетливо поправила причёску, каждым своим жестом подчёркивая своё превосходство надо мной, - признаюсь, я никогда не верила в твои магические способности.

Я опять пожала плечами, считая ниже своего достоинства доказывать что бы то ни было этой надутой курице. Ничего удивительного, что её сынок вырос козлом, было бы странно, если бы он оказался нормальным человеком!

Августина пренебрежительно поджала губы, побарабанила тонкими пальчиками по подоконнику и подплыла ко мне, выразительно покачивая бёдрами:

- Ты меня удивила, девочка.

- И чем же? – я вопросительно приподняла брови.

Хм, вроде бы ничего невероятного я этому «почтенному» семейству сделать пока не успела… Но обязательно подумаю, как хоть немного сбить спесь с их избалованного сыночка, он уже давно напрашивается на изысканную ведьмину месть.

- Как у тебя получилось превратить Огнецвета в это мерзкое животное?

Громкий срывающийся на визг голос Августины вырвал меня из сладостного планирования мести. Нет, куры так не вопят, это, скорее свинка. Наглая жирная свинюшка, никогда не получавшая сапогом по хвосту... Что она сказала, я превратила начальника стражи в какое-то животное, я не ослышалась? Как же так, такие прекрасные новости, а я не в курсе!

- Простите, что вы сказали? Я вас не понимаю, - я была сама кротость и деликатность, просто жрица культа Чистейшей.

Августина сердито махнула рукой:

- Ой, вот только не надо притворяться, я этого не люблю. На пепелище своей развалюхи ты проклинала Огнецвета, называла его козлом, тому есть тьма свидетелей.

При упоминании о сгоревшем доме и погибшем зеркале я закипела как котелок, оставленный нерадивой хозяйкой на огне:

- То, что вы называете развалюхой, было моим домом! И там оставалось зеркало, живое зеркало, мой друг и советник!

- Какая драма, - Августина желчно рассмеялась, - девочка, да тебе на подмостках театра блистать надо, ты прирождённая лицедейка!

Честное слово, не хотела я пускать молнию, она сама вырвалась, только вот до противной тётки не долетела, развеявшись в паре шагов!

- А на меня твоя магия не действует, - Августина демонстративно покачала кулон из бело-жёлтого камня, поглощающего чары ведьм, - благодаря этому амулету. У Огнецвета был такой же, но, видимо, что-то пошло не так, может, камень испортился или что-то ещё, не важно. Важно, что ты заколдовала моего мальчика, превратила его в козла.

Я польщённо зарделась, принимая столь неожиданный и незаслуженный комплимент. Это же надо, сколько в одной короткой фразе хороших новостей может быть: и ведьмой-то меня могучей признали, и Огнецвет наконец-то принял истинный облик, магия прародительница мои мольбы услышала, не иначе.

- Чему радуешься, дурёха? – Августина усмехнулась, недобро глядя на меня круглыми глазами. – А я вот как прикажу тебя сей же час на костёр отправить, будешь знать! Или на суд в столицу отправлю как чёрную ведьму, там с тебя шкуру лоскутами сдирать будут, тогда, чай, не до смеха будет.

Я приуныла. Разъярённая женщина пострашнее голодного хищника будет, тому-то кусок мяса бросишь, он и успокоится, а госпожу градоправительницу абсолютно довольной да счастливой никто ещё не видел. В гневе же она пострашнее чёрной смерти, да и злопамятна как ядовитая болотная квакша, способная своего врага месяцами выслеживать. А ну, как и правда на костёр отправит?!

- Помрачнела, - Августина улыбнулась, лениво качнула висящий на груди кулон, - это хорошо, значит, головой думать начала. А теперь слушай меня внимательно, девочка: что хочешь делай, как угодно изворачивайся, но чтобы мой сын снова человеком стал. Сроку тебе даю три месяца, к нему потом невеста из столицы приедет, мы о свадьбе целый год договаривались, сегодня вот ответ положительный пришёл. И я не позволю, слышишь, не позволю какой-то пустоголовой девчонке, безмозглой шарлатанке, всё испортить! Если через, крайний срок, три месяца мой сын не станет снова человеком, я тебя, дрянь такую, лично на костёр затащу! Ты всё поняла?!

Я неохотно кивнула. Ей, видите ли, надо, чтобы я Огнецвета человеком сделала! А ничего, что это именно она с супругом своим сына таким козлом воспитали? Только, как обычно, свои ошибки признавать не желаем, с больной головы на здоровую перекладываем всё!

- Идём, - Августина глубоко вздохнула, выравнивая дыхание, - я тебя к сыну отведу. Мы его в комнате заперли, чтобы от позора спасти, а то эти слуги такие болтливые! Простолюдины, что с них возьмёшь. Да, забыла предупредить: если пойдут разговоры о том, что наш сын заколдован, я тебе язык вырву. И всем, кто об этом болтать станет, тоже. Надеюсь, ты меня хорошо поняла?

Я опять кивнула, изображая образец кротости и послушания. Поняла, всё я поняла, не извольте беспокоиться господарыня.

Супруга градоправителя фыркнула, недовольно дёрнула плечиком и поплыла к двери, распахнувшейся ровно в тот момент, когда господарыня до неё добралась. Восхититься высоким уровнем бытовой магии я не успела, сразу у входа заприметив тощего слугу, склонившегося в три погибели в почтительном поклоне. Ну да, всё правильно, магические амулеты очень дороги, за ними уход нужен достойный, а слуг можно при желании менять даже чаще, чем перчатки, щедро суля золотые горы и выплачивая ровно столько, чтобы душа всё-таки оставалась в теле.

Августина величественно шествовала по коридору, а я бодро топала следом, с интересом вертя головой по сторонам и иногда останавливаясь у картин или же изящных безделушек, выставленных специально напоказ по всему дому. Мда, о тонком вкусе градоправитель и его супруга, скорее всего, даже не подозревают, иначе ни за что бы не поставили рядом безвкусную подделку под скульптуру великого мага камня и шедевр прошлого столетия Хрустальную девочку, изваянную из чешуйки стеклянного дракона. Я остановилась у пёстрой до кругов перед главами картины в массивной золотой раме пытаясь понять: очередной ли это шедевр художника, творящего по принципу «главное вдохновение, а всё остальное фигня» или же мне выпала честь лицезреть каляку-маляку Огнецвета. Я отошла на пару шагов, прищурилась, склонила голову набок.

- Неужели ведьма что-то понимает в живописи раннего драконьего периода?

Августина, о которой я успела позабыть, смотрела на меня с интересом пахаря, случайно обнаружившим на пашне поблёскивающую золотом глыбу и пытающимся быстренько прикинуть, какие неприятности идут в комплекте со столь приятной находкой. Как показывает лично мой опыт, золото всегда приносит больше горя, чем пользы, именно поэтому я предпочитаю получать в оплату серебро. Оно не столь ценно и в случае нападения взбесившегося оборотня или же прочей нечисти его можно использовать как оружие.

- Идём, - господарыня повелительно махнула рукой, - мой мальчик и так заждался.

Ну да, присутствие козла в комнате скрыть проблематично, он же блеет, топает, да ещё и воняет сильно.

В полном молчании мы прошествовали до комнаты, расположенной в самом конце длинного, как дорога на эшафот, коридора, сплошь увешанного изображениями красоток разной степени обнажённости. Хм, если Огнецвет по несколько раз в день вынужден был ходить по этому коридору, я понимаю, почему он столь женолюбив, даже меня сии шедевры завели, вызывая щемящее томление в груди и жар в низу живота.

- Все вон, - повелительно приказала Августина слугам, которые толклись у комнаты Огнецвета как мошки, предвещающие хорошую погоду, - если хоть один из вас останется здесь к тому моменту, как я открою дверь, все получат по пять плетей.

Слуги, рванувшие прочь, едва не сбили меня с ног, я вынуждена была уцепиться за косяк, чтобы устоять на месте.

- Какая ты неуклюжая, - фыркнула супруга градоправителя, - неудивительно, что до сих пор не замужем.

- Насколько мне известно, ваш сын тоже пока не связан узами брака, - невинно заметила я, простодушно хлопая ресницами.

Августина метнула на меня сердитый взгляд, но спорить не стала, глубоко вздохнула, нацепила на лицо блестящую улыбку и резко распахнула дверь, словно хотела попасть мне ею по лбу. Не получилось, я бдительности не теряла и успела отойти подальше, сохраняя простодушно-безмятежный вид, который, как показывает практика, сильнее всего бесит недоброжелателей.

- Огнецвет, мальчик мой, посмотри, кого я привела, - промурлыкала Августина, крепко вцепляясь мне в руку и буквально волоча меня за собой.

Я закашлялась от тяжёлого козлиного духа с неумолимостью выплеснутых на пол помоев пропитавшего всё вокруг. Фу, гадость, слугам придётся как минимум неделю проветривать и начищать всё вокруг, чтобы избавиться от этой вони!

- Да входи же ты, - прошипела Августина, рывком втаскивая меня в комнату, - чего встала, как соляной столп!

Я споткнулась о высокий порог, взмахнула руками, пытаясь удержаться на ногах, уронила себе на голову какую-то тряпку и с грохотом рухнула на пол.

- Б-б-бе-е-е, - прозвучало надо мной и на мою нежную несчастную ручку с размаху опустилось раздвоенное копыто.

Я взвыла, резко отпрянув в сторону и с такой силой врезавшись головой во что-то твёрдое, что у меня искры из глаз посыпались, и зашаяла закрывавшая лицо тряпка.

- Бе-е-е-е, - буквально захлебнулся восторгом козёл, которого мне страшно хотелось превратить не в человека, а в жаркое.

Я сдёрнула тряпицу, с ненавистью глядя на рогатую морду, которую ласково начёсывала между ушек господарыня Августина. Козёл жмурился, нервно прядая ушами и чуть подрагивая коротким хвостом. Как бы сыночка любимой матушке в подол чёрных зёрнышек не насыпал, хотя, мне-то что? Не мне потом это платье отстирывать.

Я прищурилась, настороженно поглядывая на внушительной комплекции козла с тёмно-рыжей почти бурой шерстью. Интересно, с чего вдруг он так порыжел, Огнецвет же блондин? Или это моя магия на нём так отразилась?

- Итак, через три месяца, - Августина поцеловала козла в покатый лоб, вызвав у него недовольное подёргивание ушей и угрожающее покачивание коротких, не больше моей ладони, но широких и острых рогов, - подчёркиваю: максимум через три месяца ты должна вернуть моему мальчику человеческий облик. Если ты не справишься, попытаешься сбежать или ещё как-то обмануть меня, тебя сожгут на костре как ведьму. И не надейся, что у тебя получится скрыться, твой магический след выдаст тебя, где бы ты ни находилась.

Я приуныла, вспомнив, что в последний год учёбы у нас действительно брали отпечаток магического следа, пафосно заверяя, что это для нашей же безопасности. Я тогда, дура наивная, даже поверила и порадовалась тому, что нас, ведьм защищают от суеверия и невежества. О том, что любая палка имеет два конца, а доброе намерение может привести к мраку и безысходности я даже не подумала.

- Ты меня хорошо поняла?!

Судя по звенящему от напряжения и плохо скрытого раздражения голосу Августина спрашивала меня уже не в первый раз, а повторять супруга градоправителя непривычна. Ничего, всё когда-то происходит впервые!

Я вздохнула, откашлялась и вежливо, дабы не обострять и так-то не сильно радужные и дружеские отношения, подтвердила:

- Не беспокойтесь, я вас поняла. А вы уверены, что это Огнецвет?

Женщина фыркнула, выразительно закатив глаза, мол, кто ещё, кроме матери, способен узнать сыночка в любом облике? Тоже мне, провидица доморощенная!

Я подошла к козлу, наклонилась, пытаясь поймать взгляд раскосых желтоватых глаз, но рогатая зверюга недовольно заблеяла и повернулась ко мне задом, выразительно намекая, куда именно мне надлежит отправиться. Ах ты зараза! Я подняла ладонь, чтобы шлёпнуть упрямую скотину, но выразительное покашливание со стороны господарыни Августины напомнило мне о том, что выдержка увеличивает не только стоимость вина, но ещё и продолжительность жизни одной конкретной ведьмы.

- Мне нужно посмотреть ему в глаза, - я подавила раздражение и даже выдавила вежливую улыбку, по ощущениям больше похожую на болезненный перекос лица.

- И чего ради, – передёрнула плечами Августина, - вы что, мне не верите? Думаете, я не в состоянии узнать собственного сыночка, которого родила, выносила и выкормила? Милочка, запомните, своего сына я узнаю всегда и везде, вы меня поняли?!

Светлые силы, какой пафос, у меня даже в носу защипало от умиления! А ещё я красочно представила, как пытаюсь придать человеческий облик самому обыкновенному козлу, который даже в самом страшном сновидении и представить не мог, что в один ужасный день лишится рогов, шерсти и встанет на две ноги, разом потеряв весь свой многочисленный гарем. Нет, что бы там ни говорила наша наимудрейшая, а я обязана удостовериться, что это действительно заколдованный начальник стражи, а не чья-то, вполне возможно и самого Огнецвета, дурная шутка.

Я обошла козла, но стоило мне только наклониться к его морде, как эта скотина опять повернулась ко мне задом. Я рыкнула, ухватила зверюгу за шерсть на загривке, и меня тут же попытались лягнуть. К счастью, неудачно, но я всё равно поумерила свой исследовательский пыл, решив продолжить без надзора любящей мамочки. А то вон как она сопит, словно ёжик, у которого все яблоки на червивые огрызки заменили.

Я выпрямилась, смахнула упавшие на лицо волосы и медовым голосочком пропела:

- Если вы не возражаете, господарыня Августина, я заберу козл... – проклятая скотина опять лягнулась, и в этот раз я увернуться не успела, застонала, потирая разбухающее от боли колено.

- Осторожнее, моя милая, - голос Августины так и сочился ядовитой насмешкой, - Огнецвет очень не любит, когда его называют козлом.

Кто есть, тем я его и называю! Я красочно представила, как заполучив в свои коварные и мстительные лапки Огнецвета, первым делом брею его налысо, затем крашу шкуру в весёлые яркие цвета, давая волю крепко спящему где-то в глубине души художнику. Затем бывшего начальника стражи нужно будет обязательно посадить на травяную и капустную диету, а потом (хе-хе, моё коварство не знает предела) выгулять его мимо всех козочек, каких только сумею найти в нашем городке. И красивых молоденьких девушек тоже, пусть поймёт, чего именно он лишился. Вот она: самая изощрённая месть, даже не сомневаюсь, что на конкурсе коварных проделок она бы стала абсолютным победителем! По моим губам скользнула коварная усмешка, которую я поспешила скрыть, чтобы Августина не передумала отдавать мне Огнецвета. Начальник стражи, вместе с козлиным обликом получивший неожиданную прозорливость, протестующе заблеял, тыкаясь головой в живот матери. Моя ты умничка, раньше надо было думать, когда погром устраивал и дом мой жёг!

- Ну-ну, мой хороший,- Августина ласково потрепала сына по ушам с лёгкой брезгливостью глядя на рога, - не переживай, всё будет хорошо, мы обязательно расколдуем тебя!

Мы? Ух ты, а я и не подозревала, что супруга градоправителя будет мне помогать снимать чары! Хотя, судя по характеру, она прирождённая ведьма, причём избравшая путь тьмы, а не безобидное целительство. Огнецвет, кстати, матушке не поверил, продолжая громко протестовать и косясь на меня желтоватым раскосым глазом.

- Всё, мой хороший, - женщина решительно повязала на шею бунтующему козлу свой шёлковый пояс, - не спорь со мной. Мамочка лучше знает, что для тебя лучше.

Я недоверчиво хмыкнула, Августина бросила на меня злой колючий взгляд и протянула мне конец пояса:

- Забирай его и помни: у тебя ровно три месяца. И гореть тебе в огне, если ты не расколдуешь моего мальчика!

Козёл протестующе заблеял, но матушка на него даже не взглянула, брезгливо передёрнула плечами и вышла из комнаты, звонко стуча каблуками. Мда, как-то я себе по-другому представляла любящих родителей, искренне заботящихся о своём чаде…

Пока я предавалась размышлениям о тонкостях воспитания, Огнецвет решил потихонечку скрыться, правильно почувствовав сгустившиеся над своей рогатой головой тучи. Вот был бы таким сообразительным в человеческом облике, и не пришлось бы копытами стучать да рогами мотать. Я ловко ухватила козла за конец пояса и, несмотря на громкое протестующее блеяние, подтащила его ближе, чувствуя себя каторжником, ворочающим тяжёлые глыбы.

- Не ори, - пропыхтела я, с трудом удерживая рвущегося на волю козла и напряжённо следя за его рогами и копытами, - мне нужно всего лишь посмотреть тебе в глаза, чтобы убедиться что ты… - проклятая зверюга достала-таки меня рогами, я крикнула от боли, но пояс не выпустила, - козёл проклятый! Можно подумать, с тебя убудет, если я точно буду знать, кто ты!

- Бе-е-е!!! – заорал козёл так, словно я его шерсть по волоску выдирала.

Я зло плюнула на пол и звучно щёлкнула пальцами, шепнув заклинание окаменения. Надолго его, конечно, не хватит, сил оно жрёт немерено, но в глаза посмотреть я успею. Козёл так и застыл с перекошенной мордой и приоткрытым ртом, испуганно вытаращив глаза. Отлично, это именно то, что мне и нужно! Я поспешно ухватила зверя за рога, наклонилась и пытливо уставилась ему в глаза, силясь узреть истинную суть. Так, отголоски мыслей, переживаний и прочей ерунды, которой забита эта мохнатая башка, меня мало интересуют. Я прищурилась, чувствуя себя легендарным принцем, которого бедовая фантазия сказителя заставила продираться через колючие кусты к замку прекрасной (предположительно) принцессы. Мама милая, да какая же каша у этого козла в голове, вот уж воистину: сто дураков сидят и каждый руководит по-своему.

По руке, которая крепко сжимала рога, пробежали зеленоватые искорки. Мрак, заклинание развеивается, а я так и не добилась успеха! Я обозлилась, представила себя маленькой рыбкой и отважно юркнула в водоворот чужих мыслей и чувств. Меня с головой захлестнула тошнотворная спесивость, на глазах выступили слёзы от оглушающей горечи, лицо опалила волна гнева, затем всё тело сковал холод одиночества и потаённой усталости. Первая ведьма прародительница, как бы мне насовсем не застрять в чужой голове! Красочно представив своё бездыханное тело, я активнее заработала плавниками и наконец-то заметила тёплый огонёк, маленькое солнышко истинной сути, манившее меня к себе и обещавшее покой и отдых. Ура, наконец-то добралась! Я рванула вперёд и чуть не расплющилась о прозрачную защитную стену, возведённую из острых осколков рухнувших надежд, сломанных воздушных замков и потерявших крылья благих порывов. Мрак! Выходит, правильно ведьма-наставница говорила, что в каждом из нас есть стена незримая, за которой прячем мы думы свои сокровенные. Только мне-то сейчас что делать, как до сути истинной этого козла добраться? А вдруг это всё-таки не Огнецвет, а другой кто-то, что же мне, непонятно из-за кого жизнью рисковать?! Я прижалась к стене, насколько позволяли острые осколки, и с приглушённым воплем отпрянула в сторону, попав прямиков в водоворот гнева. Мрак! Мрак! Мрак! Чужой гнев трепал меня, как обезумевшая волна жалкую щепочку, колотя о булыжники погребённых в глубине души обид. Я захлёбывалась от горечи, чувствуя, как мои несчастные плавнички постепенно теряют подвижность, и меня всё быстрее затягивает на дно чужой души. Как там говорится, чужая душа потёмки? Так вот, официально заявляю, что мне чужие потёмки совершенно не нравятся, мне и своих чертенят в тихом омуте души хватает!

Я отчаянно барахталась, понимая, что выбраться никак не получится, когда меня мощным пинком вышибло из водоворота гнева. В темноте (или у меня от усталости в глазах потемнело?) на меня сердито сверкнули светлые глаза Огнецвета, и в ушах отчётливо прогремел его голос:

- Соберись, дура, мне твоя душа не упокоенная без надобности!

Я отчаянно, до тошноты, раскашлялась, распахнула глаза, судорожно переводя дыхание. Козёл, уже освободившийся от заклинания, смотрел на меня с нескрываемым презрением, нервно подёргивая хвостом и пережёвывая пояс с видом гурмана, пытающимся понять: мерещится ему в поданном дорогом блюде привкус тухлой кошатины или всё-таки нет.

- Не смей, - я шлёпнула козла по боку, - ещё подавишься, лечи тебя потом. И вообще, я тебя так на поясочке и поведу, как невинная дева из старинной легенды единорога водила.

Козёл фыркнул и повернулся ко мне задом. Я опять шлёпнула упрямую зверюгу по боку, пытаясь его развернуть, но с тем же успехом могла поворачивать горы или хромого Ганса от трактира. Мрак, как же невинная дева из легенды с единорогом справлялась, он ведь в два раза крупнее козла! Я сердито сдула с лица потную прядь, ухватилась за поводок и потянула, но проклятый козёл лишь шире расставил копыта и оглушительно заорал, мстительно выстреливая в мою сторону россыпью мелких чёрных горошин.

- Да что ты творишь-то, - пропыхтела я, пытаясь взвалить козла себе на спину, - какого мрака упрямишься, неужели нравится козлом быть?!

- Бе-е-е, - заорал козёл, прицельно шарахнув меня копытами по спине, - ме-е-е, бе-е!

Мда, что-то мне подсказывает, что вера в мои магические способности у Огнецвета так и не появилась, а жаль. Сопротивление клиента, как учила нас ведьма-наставница, сжирает половину магических сил и существенно ослабляет любое заклинание.

Я с размаху опустилась на колени, притянула к себе морду козла, впервые в жизни по достоинству оценив рога, и прошипела:

- Послушай, нравится тебе или нет, но никто, кроме меня, ближайшие три месяца тебя расколдовывать не станет. А наведённый облик, да будет тебе известно, с каждым днём становится всё крепче и роднее, так что перестань кобениться, иначе так козлом и останешься! Да, я тебе не нравлюсь, ты мне тоже, но гореть из-за тебя на костре я не собираюсь. И вообще, наши жизни связаны: если что-то случится со мной, то тебе тоже мало не покажется. Умереть, может быть, и не умрёшь, но мучиться будешь долго и сильно. Я понятно всё объяснила или ещё раз повторить?

Бывший начальник стражи фыркнул, брезгливо выворачиваясь из моих рук и с безмятежным видом, который придаёт козлиной породе удивительно философичный вид, направился к выходу из комнаты. На пороге ещё и мекнул нетерпеливо, мол, чего копаешься, шевелись давай. Вот ведь паразит, можно подумать, это я тут истерику закатывала! Помянув негромким искренним словом всё козлиное семейство, начиная с господина градоправителя, не сумевшего нормально сына воспитать, я отправилась следом за своим подопечным, назло мне припустившим во весь дух. Я честно попыталась догнать козла, но четыре ноги бегают быстрее двух не особенно тренированных ножек, апотому выскочив из дома градоправителя я не заметила даже облачка пыли, по которому могла бы определить, в какую сторону рванул Огнецвет. Мрак, мне его ещё только потерять не хватало!

Я опустилась на землю, прося матушку природу показать, в какую сторону ускакал рогатый неслух. Понесло Огнецвета в сторону трактира, ну, оно и понятно, наверняка это самый излюбленный путь нашего начальника стражи. Тихо шипя сквозь зубы и насылая на одну бедовую козлиную голову все кары небесные, я отправилась следом за беглецом. А если этот паразит опять убежит? Я досадливо дёрнула головой и ускорила шаг. Ещё не хватало, бегать за этим паразитом по всему городку на потеху жителям!

К моему искреннему облегчению, Огнецвет от трактира никуда не убежал. Да оно и понятно, кто же в здравом уме от квохчущего вокруг цветника побежит? Супруга трактирщика и две её пышнотелые дочери суетились вокруг козла, усиленно его почёсывая, подсовывая лакомые, даже сок капает, кусочки фруктов, а то и целуя прямо в морду. Огнецвет откровенно млел, изредка лениво подёргивая ухом, в раскосых хитрющих глазах светилась смесь торжества и блаженства. Вот ведь бабник, даже в козлином облике девицам головы кружит! Я усмехнулась, подхватила с земли сухую веточку и с озабоченно-деловым видом подошла к живописной группе, с лёгким злорадством отметив, что Огнецвет при виде меня вздрогнул, напрягся и вскочил на ноги, выставляя вперёд рога. Ух ты, против меня как против волка ополчаются, можно подумать, я начальнику стражи что-то плохое сделала!

- Здравы будьте, господарыня ведьма, - супруга трактирщика, Медвяна, дама дородная и степенная поклонилась мне, дёрнув дочерей, чтобы не мешкали с приветствиями, - явите милость, зайдите, морсу холодненького отведайте, его Каролинка самолично делала.

При упоминании о холодном морсике, да ещё и приготовленном самой Каролинкой, обладавшей лёгкой кухонной магией, мой рот наполнился слюной. А может и правда, посидеть немного, отдохнуть, с мыслями собраться? Ага, а матушка Малийкина меж тем народ взбаламутит и штурмом дом градоправителя возьмёт, вызнавая, куда они такие-сякие-немазаные-сухие меня подевали. Я красочно представила чуть дымящиеся развалины, пятна крови, над которыми с довольным гудением кружатся крупные синеватые мухи и зябко передёрнула плечами. Нет уж, не надо мне такого счастья.

Я низко поклонилась радушной Медвяне, с чуть приметным вздохом ответила:

- Благодарствую за привет, да недосуг мне пока морсом угощаться. Питомца моего обиходить нужно: почистить, покормить да на постой определить.

Трактирщица всплеснула руками:

- Так это ваш козлик? А мы-то с девочками думали-гадали, чей такой красавец? Ох, и хорош, за один раз, поди, козочек двух, а то и трёх покрывает?

Огнецвет ошарашенно посмотрел на хозяйку, на всякий случай отступая от неё подальше, а то мало ли, вдруг она на практике пожелает проверить любовный пыл молодого самца. Я зажевала улыбку и виновато развела руками:

- Не знаю, господарыня Медвяна, не сводила я его ещё с козами-то.

В глазах Огнецвета отчётливо читалось: «только попробуй», но трактирщица, не имеющая ни малейшего представления о разумности этого парнокопытного, добродушно усмехнулась и покачала головой:

- Да рази можно брать козла и не знать, каков он с козами? От него же никакого проку: мясо жёсткое, шерсть, даже в семи водах вымытая, всё равно воняет так, что хоть из дома беги, а орут так, что уши закладывает!

- Бе-е-е-е!!! – не стерпел Огнецвет, не привычный к открытым оскорблениям.

Медвяна почистила ухо и удовлетворённо кивнула:

- Вот, а я о чём. Только и корысти с козлов, что они козочек покрывают, поэтому первое, что нужно узнать самца рогатого приобретая, каков он с козами.

Я поспешно зажала рот рукой, маскируя смех кашлем. В глазах парнокопытного начальника стражи отчётливо проступила жажда крови, разобиженный не на шутку Огнецвет готов был стать первым в истории плотоядным козлом. Я поспешно ухватила зверюгу за завязанный кокетливым бантом поясок и притянула к себе, вежливой скороговоркой выпалив:

- Благодарю за совет, господарыня Медвяна, однако, пойду я, дел много.

- Я у соседей поспрашиваю, у кого козочка в пору вошла, чтобы козла проверить можно было, - звонко крикнула мне в спину трактирщица.

Вот ведь, душа добрая, не знаешь, куда от её благих намерений деваться! Огнецвет обиженно мекнул и резко повернулся ко мне, всем своим видом выражая протест против настойчивого вторжения в его личную жизнь.

- А чего ты на меня уставился?! – у меня сегодняшнее утро тоже оказалось не розами усыпано, а потому добродушие стремительно сменялось сварливостью и вспыльчивостью. – Можно подумать, это я про коз разговор начала!

- Ме-е-е, - фыркнул Огнецвет, сердито подёргивая хвостом.

- Вот сам бы и объяснял, что ты весь из себя такой энергичный и у девок отказа не знаешь, - буркнула я, резко дёргая козла за привязанный к шее поясок.

- Бе, бе-бе-бе, - пробурчал козёл, гордо вскидывая рогатую голову.

- Сам дурак, - огрызнулась я, - и вообще, не хочешь стать признанным специалистом по части козлиных прелестей, становись человеком.

Огнецвет встал, бухнул передними копытами, как раньше хлопал ладонями по столу, угрожающе нависая над несчастным, чем-то не угодившим начальнику стражи и едко, не скрывая злой насмешки проблеял:

- М-м-ме-е?

Что значит, как? Можно подумать, я специалист по возвращению козлам человеческого облика! Я сердито дёрнула щекой, ухватила зверюгу за рога и прошипела, проникновенно глядя в раскосые светлые глаза:

- Значит так, если хочешь снова стать человеком, во всём меня беспрекословно слушаешься, это раз.

Огнецвет фыркнул, попытался тряхнуть головой, но я держала крепко.

- Во-вторых, мне не пакостишь и дурой меня перед соседями не выставляешь.

- Бе-б-бе, - буркнул козёл, мол, ты и так дура, чего зря стараться.

- И в-третьих, - я задумалась, чего бы ещё пожелать, - и в-третьих, ты… - я прикусила губу, - когда ты снова станешь человеком, при всех поцелуешь меня и назовёшь самой могучей ведьмой со времён первых волшебников!

По морде козла промелькнула ехидная усмешка, я была готова поклясться, что Огнецвет уже нашёл как минимум сотню способов обойти каждое из моих условий, но, тем не менее, мне величественно кивнули рогатой башкой и торжественно протянули лапу для скрепления сделки рукопожатием. Я посмотрела на пыльное раздвоенное копыто, брезгливо смахнула сухой веточкой подозрительного вида чёрный катышек и крепко пожала лапу. В воздухе с треском сверкнула ветвистая зелёная молния, скрепляя наш договор магией. Ну всё, теперь мы с Огнецветом связаны друг с другом крепче, чем брачными узами, мы даже сбежать друг от друга не сможем.

- Ну всё, - я вздохнула, отбрасывая упавшие на лицо волосы, - теперь ты просто обязан меня слушаться.

- М-м-ме-е, - козёл издевательски качнул рогами.

- Попытаешься нарушить договор, пожалеешь, - я зябко обхватила себя за плечи, вспомнив чадящую кучку пепла, в которую в единый миг превратился попытавшийся обмануть ведьму купец, - магия обмана не прощает. И за непокорство карает жестоко.

Не знаю, обострилась ли у Огнецвета в зверином облике интуиция, или же я была просто невероятно убедительна, но спорить со мной больше не стали, да и ехидная усмешка с морды сошла. Козёл посопел, угрюмо понурившись, а потом чуть толкнул меня в бок, мол, пошли, чего застыла. Праматерь ведьма, вот уж не думала, не гадала, что у меня хоть раз в жизни получится в чём бы то ни было Огнецвета убедить! Восторг окутал меня пушистым солнечным облаком, от избытка чувств я чмокнула Огнецвета в покатый лоб и ласково почесала за ушком. Только вот козёл моего порыва не оценил, мекнул от неожиданности и плюхнулся в пыль, ошалело тараща на меня светлые глаза. Вот ведь гад, а!

Я сердито фыркнула и устало махнула рукой:

- Пошли уже, горе моё, пока матушка Малийкина весь город по камню не разметала, меня от лютой беды-напасти спасая.

Огнецвет судорожно сглотнул, неуклюже поднялся на ноги и послушно потрусил рядом со мной, время от времени опасливо посматривая по сторонам. Я-то думала, начальник стражи ничего и никого не боится, а оказывается, и на него управа нашлась. Учтём на будущее.

Глава 4

Будь в целости и сохранности мой дом, в крайнем случае, уцелей во время пожара хотя бы зеркало, и я без труда смогла бы снять причудливое проклятие, придавшее Огнецвету его истинный козлиный облик. Но поскольку я была самой настоящей погорелицей, приходилось полагаться на девичью память, которая, как известно, по коварству превосходит всех шпионов и клеветников, а по неуловимости весь выводок синих птиц. Я твёрдо помнила, что нам рассказывали, как снять проклятие с царевны, превращённой в лягушку, как облегчить первую трансформацию оборотня, но вот как вернуть человеческий облик козлу, хоть убей, припомнить не могла.

«И ведь убьют, что печально, - уныло подумала я, машинально обрывая лепестки ни в чём не повинной ромашки, неудачно подвернувшейся мне под руку. – Матушка Огнецвета так и сказала, мол, в самом крайнем случае любое заклятие разрушается со смертью мага, его сотворившего».

Я передёрнула плечами, вспомнив вечно задыхающуюся от астмы круглолицую тётку, способную одной фразой и с приветливой улыбкой смешать с грязью кого угодно, не взирая на чины, награды и возраст. Такая лично на костёр затащит и никакими угрызениями совести терзаться не будет. Я задумчиво побарабанила пальцами и потеребила за ухом свернувшегося калачиком на столе Черномора. Я не разрешаю наглому котяре ползать по столам, но Малийка и всё её семейство буквально очарованы котофеем и позволяют ему абсолютно всё. Что-то мне подсказывает, что Черномор не сильно обрадуется возвращению домой, мда…

- Эй, Морда, - я потянула кота за ухо, но добилась лишь недовольного подёргивания кончика хвоста, - Морда, хорош дрыхнуть, всё на свете проспишь!

Кот лениво приоткрыл глаза и зевнул так широко, что я, будь таково моё желание, без труда смогла бы изучить весь его пищевой тракт до самого брюха, а то и ещё дальше.

- Чауго тебе?

- Морда, ты знаешь, как Огнецвета человеком сделать?

Кот задумчиво почесал за ухом, затем старательно намыл лапу, уделив особое внимание когтям и фыркнул, опять сворачиваясь клубочком и поворачиваясь ко мне своей филейной частью:

- А бить не пробовала?

Бить?! Я представила, как гоняюсь за Огнецветом с хворостиной, а он улепётывает от меня во все копыта, устилая свой путь мелким вонючим горошком. Да, такого мне точно никогда не забудут и не простят, что особенно неприятно, я всё-таки не планирую покидать этот город, нравится мне здесь, тут люди хорошие.

- Господарыня ведьма, - Малийка деликатно постучала по косяку, словно была не у себя, а у меня дома, - вы простите во имя богов, что я вмешиваюсь в ваш разговор с этим умнейшим котом, - Черномор раздулся от гордости и замурчал, - только я, кажется, могу вам помочь.

Эх, милая, если кажется, то лучше знак оберегающий сотворить да три раза через левое плечо плюнуть. А ещё сменить наливочку на молочко или вообще водичку, тогда и казаться перестанет, проверено личным опытом во время гуляний студенческих. Эх, было же время, ну да ладно, не о том я сейчас. Я ласково улыбнулась, вопросительно приподняла брови:

- Так чем ты мне можешь помочь?

Покрасневшая Малийка так затеребила передник, что оборка угрожающе затрещала. Я поспешила ласково прижать руку девушки, пока она окончательно не испортила себе передник, а то и всё платье.

- Понимаете, господарыня ведьма, - таинственным шёпотом, каким только сказки в ночном походе баять можно, произнесла Малийка, трагически округлив глаза, - есть у нас книга заветная-заповедная, в ней вся мудрость людская прописана.

Ух ты вот прямо-таки вся людская мудрость? Заманчиво!

- А можно мне эту книгу посмотреть? – я молитвенно прижала руки к груди. Да, жест дурацкий, но ничего с собой поделать не могу, привычка у меня такая.

Малийка расцвела, словно я ей персональное долго и счастливо нагадала и быстрее вихря выскочила из комнаты:

- Да, конечно, сейчас я её принесу!

В коридоре что-то загремело, зазвенело, заскрипело, ухнуло, крякнуло и просело. Мамочка милая, она там хоть не дом по брёвнышку раскатывает, чтобы до схрона потаённого добраться?! Пока я лихорадочно придумывала оправдание излишне ретивой подружки для её строгих родителей, Малийка вернулась. Грязная, с наливающейся жаром царапиной на щеке, всклокоченными волосами, в которых запуталась паутина и толстенным фолиантом под мышкой, завёрнутым в серую покрытую вековыми залежами пыли тряпицу. Ух ты, судя по результатам поиска книги, она действительно очень старая и секретная, по крайней мере, часто ею не пользовались.

- Вот, - девушка с таким гордым видом протянула мне книгу, словно это была голова дракона вместе с рукой и сердцем принцессы, ещё и пара молодильных яблочек к ним прилагалась, - возьмите, господарыня ведьма Семицвета.

Я с тайным трепетом приняла фолиант, тихонечко охнув от его весьма внушительной тяжести. Не знаю, как там по части чародейской мудрости, но как оружие нападения и защиты его вполне можно использовать, да что там, для тренировки воинов эта книга тоже сгодится! Её можно давать таскать новичкам, чтобы привыкали к тяжести доспехов, а то пару раз был конфуз, когда молодые стражники просто-напросто падали в полном боевом облачении и не могли подняться. Как тогда Огнецвет ругался, от его витиеватых высказываний даже ворона с ветки упала, ну, не совсем от его слов, я немного поколдовала, зато какой эффект был незабываемый, до сих пор вспоминают!

Я хихикнула и, уютно разместив книгу на столе, открыла её, с лёгким волнением вглядываясь в причудливо-витиеватые буквы чуть скашивающихся книзу строк. Так, и что тут у нас? О, оглавление, отлично, не придётся туда-сюда страницы ворошить, они вон какие пожелтевшие от времени, даже уголки от старости крошатся. Я склонилась над страницей, заплутавшим грибником продираясь через многочисленные завитушки текста. Гр-р-р, руки бы оторвать тому, кто так пишет! И гнилой черенок от граблей вместо них вставить!

- Мау? – Черномор потянулся, отставив зад и чуть не попав хвостом мне в рот. – Ты чего сопишь, словно опять страужники за налогами пришли?

- Мрак знает, что тут написано, - я в сердцах шлёпнула ладонью по книге, подняв столбик пыли. - Каракули сплошные, ничего не понятно!

Кот фыркнул, выразительно намекая на то, что уровень моей грамотности оставляет желать лучшего, грациозно, явно рисуясь, прошествовал к книге и жадно с сопением и свистом принюхался, после чего сел прямо на страницу, изящно обернув хвост вокруг лапок и принялся с деловым видом вылизываться.

- Морда, ты не обалдел?! – я смахнула кота на пол, игнорируя его возмущённо-обиженный мяв. – Книга, вообще-то, не моя!

- Тур-р-ра, - буркнул кот, старательно намывая осквернённый моей рукой бок.

- Чего?! – я угрожающе привстала, выразительно стягивая с ноги башмачок. Ещё не хватало терпеть оскорбления от кошака, можно подумать, мне Огнецвета мало!

- Я говор-р-рю, тебе нужна турнадцатая страуница, - муркнул Черномор, примирительно натирая бока о мою ногу.

Турнадцатая? Это какая, интересно? Я нахмурилась, пытаясь понять, в каком же языке существует столь оригинальный способ нумерации и звучно шлёпнула себя ладошкой по лбу. Мрак, как же я могла забыть, Черномор панически боится числа тринадцать и всячески его искажает, чтобы не навлечь беду! Я с азартом моли, попавшей в платяной шкаф принцессы, зашебуршала страницами, благодаря всех богов разом за то, что номера, в отличие от букв, были вполне узнаваемыми. Так, десятая, одиннадцатая, вся в потёках словно над ней рыдали, двенадцатая с угрожающим бурым пятном, о, а вот и тринадцатая! Я прищурилась, разбирая заголовок, написанный выцветшими от времени красными чернилами. Так, что тут у нас: «О тварях земных, лишённых облика человеческого и способах возвращения им истинного обличья». Ну что ж, вполне подходит, и Огнецвет та ещё тварь, и облик человеческий ему вернуть нужно. Я, правда, не уверена, что он истинный ну да ладно, авось, какой-нибудь из способов, описанных в книге сработает, их тут вон сколько! Я азартно потёрла ладошки и приступила к изучению первого способа, обозначенного большой и даже чуточку рельефной цифрой один, высокомерно вздёрнувшей нос, словно гордящейся тем, что она стоит во главе списка. Первый совет был прост и незатейлив, в отличие от букв, которыми был написан: дабы вернуть человеческое обличье, нужно, чтобы заколдованный трижды перекувырнулся через спину. И всё, по крайней мере, автор фолианта ничего больше не добавлял, пафосно утверждая, что способ многажды проверенный и особенно действенный для лёгких проклятий и мороков. Гм, будем надеяться, что это как раз наш случай, я ведь никаких обрядов не проводила, прокляла в сердцах, и всё. Тут и делать-то ничего не надо: перекувырнулся трижды, и чары спали! Воодушевлённая я бросилась в сарайчик, который Малийкина матушка от щедрот своих выделила для моего новоявленного питомца, к Огнецвету, уверенная, что уже вечером смогу с гордым видом представить скорбящим родителям их ненаглядного сыночка и потребовать заслуженную награду. И ничего, что про награду во время моей памятной встречи с супругой градоправителя даже не упоминали, любой труд должен быть достойно оплачен!

Скажите, вы кувыркающихся козлов давно видели? А пытающихся перекувырнуться через спину? Я вот до сего дня ни разу, соседи, как оказалось, тоже, а потому на невиданное зрелище прибежал полюбоваться едва ли не весь город, впору было деньги за погляд собирать. Нет, сначала всё было очень даже неплохо: Огнецвет без раздумий согласился на предложенный мной способ, любезно вышел во двор, как раз ровный и большой, повернулся спиной к воротам, до которых было добрых пять шагов и… Ну, собственно, на этом везение и закончилось, любезно уступив место неприятностям. Первая попытка кувыркнуться закончилась тем, что Огнецвет запутался в собственных ногах, зацепился рогами за землю и рухнул с грохотом скатившегося с горы валуна. А я всегда подозревала, что начальник стражи у нас толстый, только мне не верил никто, во всеуслышание заявляя, что я ничего не понимаю в мужской красоте!

Не успела я отдышаться от приступа громогласного хохота, как Огнецвет предпринял ещё одну попытку кувыркнуться. В лапах, умница, быстро учится, не запутался, но ухитрился как-то прищемить хвост, споткнуться о собственные рожки и улететь в пышные кусты крапивы, призванные отгонять от Малийкиного дома излишне любопытных соседей и не в меру ретивых поклонников.

- Господарыня ведьма, - Малийка осторожно потянула меня за рукав, смахивая с глаз выступившие от смеха слёзы, - до чего же козлик у вас забавный! А чего это он делает-то, а? Уж не карачун ли его бьёт?

Судя по брошенному в мою сторону полному бессильной ярости взгляду бить полагалась меня, причём долго и сапогами. Я замялась, пытаясь ответить так, чтобы и правду сказать, и трепетную душу начальника стражи не обидеть, а вот Черномор терзаться угрызениями совести не собирался, сладко потянулся, запрыгнул на плечо Малийке и жарко выдохнул ей прямо в ухо:

- Кур-р-выркнуться он пытается.

Кот сладко зевнул, нервно подёргал хвостом и безжалостно припечатал:

- Неумело.

- Бе-е-е!!! – заорал взбешённый козёл и бросился на Черномора. Тот весь распушился, став похож на обозлённый клубок шерсти и безжалостно хлестнул врага лапой по морде. Из распоротого носа потекла кровь, собравшиеся кругом горожане ахнули и загомонили, бурно обсуждая произошедшее. Женщины сердобольно жалели козлика, мужчины уважительно одобряли кота.

- Морда, прекрати немедленно! – рявкнула я, одной рукой отпихивая разбушевавшегося ни на шутку кота, а другой пытаясь ухватить жаждущего отмщения Огнецвета. – А ну, замерли все!

Заклинание сработало именно так, как я его произнесла: застыли все, включая пролетавшую мимо муху и деловито волочащего украденный кусок мяса бродячего пса. Последнего я пожалела и щелчком пальцев расколдовала, пока нерадивый хозяин украденного мяса не очнулся и не поднял вопль на всю улицу. Горожане застыли в разных, некоторые весьма колоритных, позах, в обращённом на меня взгляде Черномора читалось праведное негодование, Огнецвет же смотрел на меня взором сиротки, у которого последнюю корку хлеба из рук вырвали, плюнули на неё и в сточную канаву бросили. Я досадливо прикусила губу, а при виде кровавой царапины на носу и вовсе ощутила себя последней сволочью, издевающейся над ни в чём не повинным человеком, ещё и заколдованным, по моей злой воле.

Я присела перед козлом на корточки, провела рукой по тёплой мягкой, хоть и пыльной и свалявшейся колтунами от неудачных кувырканий шерсти. Огнецвет напрягся, но разрушить заклинание не смог, а я чуть подула на царапину, шепнула исцеляющее заклинание и выдохнула прямо в воинственно прижатое звериное ухо:

- Я обязательно сниму с тебя заклинание, обещаю. Поверь мне.

Козёл фыркнул, неприязненно качнул башкой. Вот ведь, упрямь рогатая, ну никак не хочет с моими магическими талантами считаться!

- Дур-р-ра, - обиженно пропыхтел Черномор, старательно потягиваясь каждой лапой и оскорблённо вылизываясь, - да ещё и неблаугодарная.

- Нравится тебе или нет, но Огн… - я споткнулась, зыркнула на выжидательно притихших горожан, готовых перейти от комедии козлиных кувырканий к трагедии разборок с котом и поспешно исправилась, - Огонёк будет жить с нами.

- Мм-ме-е? – опешил козёл, от столь вольного обращения со своим именем чуть в копытах не запутавшийся. – Ме-ме-ме?

Я развела руками коротко кивнув в сторону горожан. Нет, мне, конечно не жалко, я могу и во всеуслышание заявить, что моего козла зовут как нашего начальника стражи, но оно ему надо, такая популярность? А если у моей смелой задумки ещё и последователи найдутся, и через недельку, а то и меньше, у нас по всему городу будут скакать разномастные тёзки Огнецвета, звонко мекая и бодая всё, что движется? Козёл, скотина неблагодарная, моего благородства не оценил (как всегда, впрочем), звучно фыркнул и ушёл к себе в сарайчик с видом отправленного в изгнание, но не отказавшегося от своих убеждений, правителя. Силы света, помогите будущей супруге этого типа, дайте ей божественной мудрости и бесконечного терпения! Только силы не давайте, а то скоро у неё вместо супруга будет меховой коврик в ногах или свежевскопанная грядка в саду, зависит от того, примет ли Огнецвет после смерти свой истинный облик козла или же останется позорить род человеческий.

Я зло плюнула и махнула рукой соседям:

- Всё, расходитесь, на сегодня выступление шутов закончено.

- А завтра будет? – пропищала конопатая девчушка с двумя торчащими вверх лохматыми паклями, условно именуемыми косичками.

Стоящий рядом с девчушкой трактирщик отвесил ей звучный подзатыльник, а затесавшийся поблизости Крабат вытащил из кармана покрытый пятнышками глины кусок сахара и протянул девчонке:

- Возьми, милая, не надо плакать.

- Избалуешь девчонку, - недовольно прогудел трактирщик.

- Зато она будет знать, что в мире и добрые люди есть, - отбрил гончар.

Ну вот, всё вернулось на круги своя, а значит, мне тоже пора вернуться к магической книге и испытывать второй способ возвращения Огнецвету человеческого облика. Искренне надеюсь, что кувыркаться больше не придётся.

- Что?!! – пронзительно визжала я через каких-то полчаса, стискивая кулаки так, что побелели костяшки пальцев. – Я что, этого козла поцеловать должна?!!

Черномор вальяжно прогулялся по странице, всматриваясь в завитушки букв:

- Ну, почему сразу ты? Тут сказано: поцелуй красавицы, ты-то здесь при чём, о тебе ни слова не упоминается.

Я взвыла попавшей в капкан волчицей и шлёпнула несносного кошака. Точнее, отбила ладонь о стол, Черномор улизнул за минуту до того, как я успела его коснуться и из-под стола сварливо проскрипел:

- Хор-роушо, можешь козлёночка и сама поцеловать, мняю не жалко.

- Да не собираюсь я его целовать, - рявкнула я, пиная ножку стола. Стол, как и следовало ожидать, удар выдержал со стойкостью истинного героя и даже не дрогнул, а я зашипела от боли, неуклюже прыгая на одной ноге и сердито смахивая с глаз слёзы:

- Я его и в человеческом-то облике на дух не переношу…

- Угу, конечно, - пробурчал Черномор быстро запрыгивая на стол и разваливаясь прямиком на книге, - а то я не помню, как ты чуть слюной не захлебнулась, когда в окошко на начальника стражи таращилась!

У меня даже искры из глаз посыпались, я ухватила кота за шкирку, поднесла к самому носу и отчеканила:

- Это было влияние любовной магии, ясно?!

Черномор вяло отмахнулся от меня, нервно подёргивая хвостом:

- Да мне-то что? Я слишком умён, чтобы вмешиваться в глупые ритуалы людей, тем более, связанные с материей хрупкой и запутанной: любовью.

Я опустила кота на пол и опять впилась глазами в витиеватые, чуть выцветшие от времени строки книги. Нет, всё правильно, никакой ошибки нет, второй способ возвращения человеческого облика – это поцелуй красавицы. И что мне теперь, по всему городку и его окрестностям девок собирать? Я красочно представила, как упрашиваю очередную красотку, да вон, хоть ту же Малийку, чмокнуть в морду прибалдевшего от восторга козла, как грозно сопят у меня над ухом родственники опозоренной (вряд ли я смогу доказать, что поцелуй с козлом высшее благо, самое невероятное чудо на свете) родственники девушки и меня передёрнуло. Нет, привлекать других девиц неразумно тем более что я обещала матери Огнецвета, что сохраню козлиность её сыночка в тайне. Так что же, мне самой его целовать? Нет, конечно, ведьмы – народ отважный и небрезгливый, мы всё-таки не хрупкие и ранимые феи, над сломанным цветочком чахнущие, но даже нашей стойкости есть предел. Может, попробовать третий способ? Я склонилась над книгой, но проклятый фолиант подёрнулся туманом, страница «поплыла», скрывая написанное, а потом проступила кроваво-красная надпись: способы использовать по очереди, именно так, как они записаны, дабы превращаемый никаких неудобств не испытывал.

Мне вот страшно интересно: составитель сего опуса был нормальным человеком или всё-таки не очень? Сразу ясно, что мужик книгу писал, их, паразитов, хлебом не корми, лишь бы поцелуй без всяких обязательств вырвать! Я недовольно тряхнула головой, воинственно одёрнула юбку и провела чуть подрагивающей от едва сдерживаемого раздражения рукою по волосам. Нравится мне или нет, но пока я этого проклятого козла не поцелую, другие способы снятия наложенных на Огнецвета чар не откроются. Ну что ж, значит, будем целовать. Я представила мохнатую козлиную морду и подавила волной подступившую к горлу тошноту. Вперёд, Семицвета, когда-нибудь о твоих подвигах легенды сложат! Я торопливо сплюнула через левое плечо и начертала в воздухе ограждающий от бед символ: не дай свет моим деяниям в легенды войти, особенно этому…

Пока я терзалась нелёгкими раздумьями лобызать или нет, Огнецвет пытался приспособить свою вскормлённую на свежайшем парном молочке и нежнейшем мяске душу к сухому сену, которое радушная хозяйка выделила козлу прямиком из соломенных матрасов. Милосердная Малийка положила поверх колючей даже на вид травы сочного клевера, капустных листьев и большую морковку, которую несколько портили налипшие тут и там комочки земли.

- Ме-ме-бе-е-е, - поспешил нажаловаться наводивший ранее трепет на весь город начальник стражи и поспешил ко мне, звучно цокая копытами, - бе-бе-бе!

Я ничего не поняла, козлиному языку нас не обучали, в отличие от кошачьего и вороньего, поскольку ни одна ведьма со времён сотворения первого чародейства никогда не заводила себе в качестве помощника и советчика козла, предпочитая более миниатюрные и менее вонючие варианты. Огнецвет, возмущённый моим равнодушием, приподнялся на лапах, положил мне копыта на грудь и продолжил самозабвенно жаловаться на несправедливость этого мира.

- Ну, чегоу застыла, лобызай давай, - мявкнул Черномор, бесшумной чёрной тенью появляясь за моей спиной, - такой мурмент превосходный, он сам тебе на шею бросился!

«Мурмент»-то, может, и был превосходный, но у меня при виде мохнатой пахучей морды губы категорически отказывались складываться трубочкой.

- Давай, чего же ты? – кот боднул меня пушистой головой. – Не р-р-робей, краусотка, твой козлик просто жаждет твоего поцелуя!

Я с трудом сглотнула. Ну же, давай, Семицвета, Морда прав, глупо упускать такой шанс, когда ещё Огнецвет сам, по доброй воле, ко мне приблизится! Я опять сглотнула, глубоко вздохнула, как перед прыжком в ледяную воду, а потом крепко ухватила опешившего от неожиданности козла за рога, трусливо зажмурилась и звучно чмокнул зверюгу. Не уверена, что в губы, скорее просто в морду, но открывать глаза и проверять, куда именно попал поцелуй я не стала. Да и какая разница, самое главное я это сделала, я поцеловала Огнецвета! Я его поцеловала, а значит, заклинание снято!!!

- Ты что, ошалела?! – услышала я в подтверждение своему триумфу чуть хрипловатый и донельзя возмущённый голос начальника стражи. – Совсем до мужиков оголодала, уже на парнокопытных кидаешься?!

От незаслуженного оскорбления я вся вспыхнула и распахнула глаза. Ой… Мой триумф покрылся плотным слоем пыли и рассыпался на куски, словно над ним прочитали заклинание моментального старения. Да как же так-то?

- Нет, оно и понятно, - продолжал возмущаться Огнецвет, в такт словам гневно подрагивая коротким хвостом, - сама сидишь в своей лавке как сычиха в лесу, парни городские, поди, и не знают, что ты вообще в природе существуешь…

Я машинально стискивала прохладный чуть шершавый козлиный рог, за который продолжала удерживать Огнецвета и бессмысленно хлопала глазами, беспрекословно выслушивая льющийся на меня поток оскорблений. В голове молоточками стучало: не сработало... не сработало… не сработало… Как же так, я же всё сделала, как в книге написано: собралась с духом, поцеловала… Да меня чуть не вырвало от отвращения, а этот козёл как козлом был, так козлом и остался!

- Ты козёл, - промямлила я, скорбно шмыгая носом.

Огнецвет на миг умолк, ядовито фыркнул и деланно удивился:

- Да ты что?! Если бы ты не сказала, ни за что бы сам не догадался!

Вот гад! Я отпустила рог, жалея, что не хватит сил оторвать его себе на память, желательно вместе с пустой башкой хозяина, и брезгливо вытерла руки передником. Выходит, никакая я не красавица, раз поцелуй не сработал, так, страшилка болотная. Я опять хлюпнула носом, чувствуя, как глаза заволакивает предательская влага.

- Ты чего с поцелуями-то полезла, дура?

То ли голос Огнецвета, до этого пропитанный ядом, как клыки синего дракона, прозвучал неожиданно мягко, то ли дала знать усталость, но я всхлипнула и осела на земляной пол, прижимая ладони к лицу и только что не воя от обиды и разочарования. Черномор, ненавидящий воду во всех проявлениях, расфыркался и убежал, а вот Огнецвет, наоборот, подошёл поближе и чуть боднул меня рогами:

- Хорош голосить как волчица в брачный период, к нам сейчас все оборотни свататься прибегут. Что случилось-то?

Не будь мне так паршиво, я бы ни за что не рассказала этой рогатой зверюге о своих печалях, но тот факт, что поцелуй не сработал, ударил меня в старательно заращиваемую и всё равно чрезвычайно болезненную рану. Я горестно хлюпнула носом, звонко икнула и промямлила, не отнимая ладоней от лица:

- Я некрасивая.

Ну вот, сейчас на меня хлынет поток ядовитых насмешек и злорадного смеха. Я сжалась в комок, готовясь к самому худшему, но Огнецвет лишь недовольно тряхнул головой, опять боднув меня рогами, и мекнул:

- Ничего не разобрал. Хорош мямлить, выплюнь шерсть изо рта и скажи нормально, по какому поводу ты решила устроить великий потоп, предрекаемый уже третье столетие подряд вкупе с глобальным пожаром и прочими катастрофами.

Я размазала слёзы по щекам, стараясь не думать о том, что с покрасневшим носом и заплывшими от слёз глазами выгляжу ещё хуже, чем прежде, и уныло спросила:

- А почему шерсть?

Огнецвет переступил с ноги на ногу, что в человеческом облике, наверное, подразумевало пожимание плеч:

- А с чего ещё ты вдруг стала мямлить? Каши тут нет, воды тоже, выходит, тебе во время поцелуя моей шерстью рот забило. Так что давай, чисти рот и с чувством, с толком и без лишних эмоций рассказывай, что у тебя стряслось.

Ладно, чему быть, того не миновать. Я откашлялась, глубоко вдохнула и выпалила:

- Заклинание не сработало потому, что я некрасивая.

Огнецвет посмотрел на меня так, словно у меня рога выросли, причём не на голове, а на плечах, да ещё и три пары сразу. Я вызывающе вскинула голову, выдерживая его тяжёлый как вывороченный непогодой еловый пень взгляд. Плевать, мне совершенно наплевать, что думает обо мне этот козёл, он сейчас, между прочим, тоже не…

-Ты что, дура?

Я опешила. Нет, я, конечно, ждала оскорблений, но не таких же! Я была уверена, что Огнецвет начнёт издеваться над моей внешностью, скажет что-нибудь вроде: есть девушки красивые, а ты, судя по физиономии, умная. Даже очень умная.

- Радуга… - начал Огнецвет, но я его перебила:

- А почему Радуга?

Козёл тяжело вздохнул, мученически поднимая глаза к небу. Вот гад!

- Меня зовут Семицвета.

Огнецвет фыркнул, тряхнул коротким хвостом:

- Я помню. Но во время моего первого визита в твою лавку ты сказала, что терпеть не можешь, когда тебя называют Цветиком.

И правда, было дело, правда, давно, больше трёх лет назад. Начальник стражи тогда вломился ко мне ближе к вечеру, я уж закрывалась, шлёпнул меня по заду и обозвал Цветиком, за что был поцарапан Черномором и обрызган глистогонным средством, которое я собиралась выплеснуть в канаву из-за стойкого запаха спирта, коего быть в этом отваре ну никак не должно. Собственно говоря, после этой первой встречи и зародилась наша лютая с Огнецветом «дружба». Он не упускал возможности сделать пакость мне, а я ему. Только я никак не предполагала, что начальник стражи запомнил, что мне не нравится фривольное сокращение моего имени.

- У меня профессионально хорошая память на всевозможные мелочи, - Огнецвет гордо вскинул голову, снисходительно глядя на меня раскосыми светлыми глазами. – Я же начальник стражи, если ты помнишь.

- Такое забудешь, - буркнула я, с тоской вспоминая сожжённый дом и погибшее Зеркало. Не сберегла я семейную ценность, памятку от прошлых поколений ведьм.

- Я не жёг твой дом.

Мне показалось: воздух даже зазвенел, как перед грозой, когда малейшее неосторожное движение может испепелить всё вокруг.

- Что? – пролепетала я, с трудом шевеля пересохшими губами.

Огнецвет досадливо мотнул головой, но повторил, старательно выделяя каждое слово, словно я была глухой и могла лишь читать по губам:

- Я. Не. Жёг. Твою. Лавку.

Я приоткрыла рот, растерянно хлопая глазами. Знаю, что вид у меня при этом совершенно безмозглый, но шок слишком глубокий, чтобы выражение лица отслеживать. Огнецвет же продолжал меня удивлять, вместо того, чтобы сказать какую-нибудь гадость, лишь вздохнул, мотнул хвостом и мекнул:

- Ладно, чего уж теперь пепел прошлого ворошить, лучше объясни, с чего ты решила, что некрасивая.

Вот же блин горелый, а?! И как я могла забыть, что начальник стражи носит у торговцев почётное прозвище Клещ, потому как однажды вцепившись в жертву ни за что не отпускает её, пока своего не добьётся! Я обиженно засопела, кончиком башмака ковыряя земляной пол.

- Радуга, я жду.

Тон Огнецвета был таким, что я сразу поняла: отмолчаться не получится, козлик жаждет моей крови, точнее, моего признания. Ну что ж, будем каяться.

- В книге так написано, - пробурчала я, чувствуя, как глаза опять запекло от горьких слёз обиды. Мрак и все его выползни, я уже давно сильная и успешная ведьма, а не та тощая девчушка, которой красавец маг на танцах сказал, что с мышами не танцует!

Огнецвет нетерпеливо переступил с ноги на ногу, почесал рог о балку и ровным тоном продолжил допрос:

- И что за книга?

- Магическая, я по ней тебя расколдовываю.

Козёл нехорошо сощурил глаза, вспомнив позор публичного кувыркания. Я зачастила, понимая, что над старинным трактатом нависла нешуточная угроза уничтожения, а что, я сама несколько раз видела, как козы книги жевали!

- Понимаешь, в книге сказано, что поцелуй прекрасной девушки сможет вернуть тебе человеческий облик. Я тебя поцеловала, но ты остался… - я споткнулась, понимая, что вряд ли начальнику стражи понравится напоминание о том, что он не грозный волк, а вонючий козёл, и быстро исправилась, - заколдованным. Вот я и догадалась, что способ не сработал, потому что я не красавица.

Огнецвет длинно, протяжно фыркнул, выражая глубокое презрение к магии вообще и этому трактату в частности. Я буквально вскипела от неприкрытого пренебрежения по отношению к трепетно любимой мной магии:

- Ты просто в волшебстве ничего не понимаешь!

- Да уж где уж нам уж там уж, - мекнул козёл, в этот миг мерзкий как никогда, - мы люди серые, от высоких таинств чародейских далёкие…

- Дурак!

- Сама дура. Была бы умная, давно бы поняла, что ко мне дар речи вернулся, а значит, твоё сумасбродное заклинание всё-таки сработало, пусть и не так, как ты ждала.

Я прикусила губу. А ведь действительно, Огнецвет заговорил, значит я всё-таки смогла его расколдовать? А почему он человеком не стал? Нет, понятно, что он как козлом был, так им и остался, но всё-таки? В ушах зазвучал трескучий, словно хруст старой ломающейся лесины голос ведьмы наставницы: «Для того чтобы чары развеялись полностью, должны быть выполнены все, подчёркиваю, все условия».

- Радуга, хорош в облаках витать, как показывает практика, больше всего глупостей девицы совершают именно после серьёзных размышлений, - Огнецвет ухватил меня за юбку и потянул к выходу. – Пошли, покажешь свой бесценный трактат шарлатанской мудрости, по которому ты меня расколдовывать пытаешься.

Я нахохлилась, но, спасая юбку, всё-таки пошла за игриво помахивающим хвостом козлом. Наверное, со стороны наше шествие выглядело очень умиротворяюще, копошащаяся в цветнике Малийка восторженно ахнула и прижала вымазанные в земле ладошки к щекам, а греющийся на солнышке Черномор пренебрежительно фыркнул и повернулся к нам задом. Огнецвет как бы случайно протопал в опасной близости от кошачьего хвоста, а потом якобы случайно оступившись тюкнул копытом пушистый кошачий бок.

- Безур-р-рбразие! – Черномор вскочил, зло сверкая глазами и утробно урча. – Под ноги смотр-р-ри, мешок с рогами!

- А ты не валяйся на дороге, - не остался в долгу Огнецвет и попытался боднуть Черномора, - а то как наподдам, улетишь дальше облака!

- А ну, тихо оба! - я шлёпнула козла по боку, а Черномора исхитрилась и дёрнула за кончик хвоста. - Хватит ругаться, учитесь уживаться друг с другом, иначе выгоню… - я глубоко вздохнула и выпалила, - обоих!

Судя по звучному презрительному фырканью, я была недостаточно убедительна. Ну и ладно, главное, что меня услышали и выводы сделали, а правильные или нет – покажет время. Я ухватила Огнецвета за рог и потянула его в дом, но по пути поймала суровый взгляд выглянувшей из какой-то хозяйственной пристройки матушки Малийки, ойкнула и, быстро шепнув: «Жди здесь и без глупостей», оставила козла и быстрее ветра метнулась за книгой. Фолианта на столе, где я его оставила, не было.

- Да как же…

Я растерянно озиралась по сторонам, заглянула под стол и лавки, даже в печь глянула, но книги нигде не было. Да что же это, неужели Малийка убрала?

На окошко с глухим стуком прыгнул Черномор, развалился, подрагивая кончиком хвоста и лениво подбивая лапой занавеску, и муркнул:

- Потер-р-ряла чего?

- Книга пропала, - пожаловалась я в сто первый, не иначе, раз заглядывая под стол, - как сквозь землю провалилась!

- Вот как? – кот перевалился на другой бок, стал сосредоточенно вылизываться.

Я внимательно посмотрела на хитро поблёскивающего глазами питомца:

- Морда, это ты книгу взял?

Ни ответа, ни привета, а, как известно, молчание – знак согласия.

- Отдай немедленно.

Кот зевнул, потянулся, сощурил жёлтые глаза:

- А попр-р-росить?

Ах ты, муфта несчастная, да я тебя на воротник пущу! Я пустила из глаз колючую молнию (она даже не долетела до котяры), скрипнула зубами (не убедительно) и попыталась метнуть лёгкое парализующее заклинание. Морда фыркнул, сверкнул глазами, и чары полетели в меня, я еле увернуться успела. Мрак, вот вредный котяра, нет, я точно из него муфту сошью! Нет, варежку, и плевать, что только на одну руку!

- Попр-р-роси, - мяукнул кот, лениво переваливаясь на бок, - с козлом-то ты своим вон как нянчишься.

Я ошеломлённо уставилась на кота. Мама милая, мне кажется или Черномор меня ревновать вздумал?

- Морда, ты что, ревнуешь?

Кот сморщился, словно я ему слезогон под нос сунула, фыркнул недовольно:

- Надо больно. Козёл коту не кон-мур-рент.

Точно, ревнует. Ах ты, моя пусечка! Я сгребла кота на руки, напрочь игнорируя нарочито сердитое мяуканье, и принялась начёсывать за ухом, периодически звонко целуя между ушек и воркуя всевозможные нежности. Черномор хоть и отмахивался от меня хвостом и вяло отпихивался лапами, но делал это крайне неубедительно, уж я-то точно знаю, что силком моего котика удержать почти невозможно.

- Ты мой сладенький, - сюсюкала я, наслаждаясь минутой нежности, - ты мой пушистик, котик мой котик, бархатный животик.

Черномор замурчал. Сначала тихо, потом всё громче и громче, уверенно набирая обороты и то выпуская, то обратно втягивая когти. Я прижалась лицом к тёплому кошачьему боку, но тут за окном раздалось нетерпеливое козлиное блеяние, вмиг разрушившее всё умиротворение кошачьих нежностей:

- Радуга, ну где ты там?! Провалилась что ли или уснула?!

- Козёл, - фыркнул Черномор, решительно выдираясь из моих рук и прыгая на пол, - не зр-р-яу ты его заколдовала.

- А теперь, чтобы он от нас отстал, мне нужна книга, - я состроила умоляющую мордочку, округлила глаза, надула губки и старательно захлопала ресничками. – Черноморушка, хороший мой, ну будь лапочкой, ну отдай книгу.

- Можешь же, когда хочешь, - мявкнул польщённый кот, выдирая у себя из шерсти что-то небольшое и плотное и выбрасывая это нечто, похожее на зёрнышко, на стол.

Праматерь ведьма, он у меня что, блох подцепил? Где и умудрился-то, я же специально шерсть ему отвсевозможных паразитов зачаровывала?! Не успела я запаниковать по поводу гнуса у кота и представить реакцию матушки Малийки на блох (вот интересно, она только Черномора на улицу выкинет или и меня заодно?), как тёмное зёрнышко стремительно увеличилось в размерах, став книгой. Я восторженно захлопала в ладоши, подхватила толстенный фолиант, крякнув от его тяжести, и натужно просипела:

- Спасибо.

- На здор-р-ровье, - Черномор отвернулся, хищно сверкнувшим взглядом наблюдая за неосторожно присевшей на подоконник птичкой.

Я бухнула книгу на стол, спугнув потенциальную трапезу кота, которая улетела, громко костеря мою неуклюжесть, смахнула волосы со лба и устало пропыхтела:

- А может ты мне поможешь книгу на улицу вынести?

Кот потянулся, с наслаждением царапая стол когтями, и лёг, философски глядя в окно. Мда, а ведь может быть таким милым, когда захочет…

- Огнецвета попр-р-роси, у него сила точно есть, - Черномор сладко зевнул и ехидно закончил, - потому что ума нет.

- Его в дом не пускают.

- Вот я и говор-р-рю: ума нет. Был бы умным, пр-р-ридумал бы, как…

Закончить Черномор не успел, за дверью раздался стук, грохот, дверь от мощного удара распахнулась, явив встрёпанного и недовольного Огнецвета, воинственно нагнувшего голову и выставившего вперёд рога.

- Тебя только за смертью посылать, - проворчал козёл, внимательно осматриваясь и по-прежнему воинственно топорща рожки, - аккурат вернёшься к тому моменту, когда жить надоест. Ну что, нашла свою книгу?

Я молча ткнула пальцем в фолиант.

- Отлично, тогда крепи её к моей спине и валим отсюда, пока господарыня Сладислава меня не заметила.

Я с нескрываемым удивлением уставилась на Огнецвета. Вот век бы не подумала, что он знает имя Малийкиной матери!

- Радуга, - рявкнул Огнецвет, не больно, но чувствительно толкая меня рогами, - оживай давай, а то нас засекут, и тогда тебя из дома в один миг вышибут.

Я потёрла бок. Блин, всё-таки больно, мог бы и поосторожнее рогами своими орудовать, чай, не с горшком из печи дело имеет!

- Между прочим, тебе тоже не поздоровится, - я подхватила фолиант, опять крякнув от его тяжести, и попыталась пристроить книгу на спину козлу. Ой, ведьма-путеводительница, как бы не раздавить Огнецвета такой махиной!

- Давай быстрее, - прошипел козёл, нервно встряхиваясь.

Фолиант с грохотом рухнул на пол, чудом не угодив мне на ногу.

- Стой спокойно, - рыкнула я, отрывая от подола ленточку и лихорадочно зачаровывая её на увеличение и прочность, - книга не держится, когда ты отплясывать начинаешь. А тягать её вверх-вниз, знаешь ли, удовольствие на любителя!

Огнецвет длинно, протяжно вздохнул, мученически подняв глаза вверх, но, хвала свету, от замечаний воздержался. И правильно, я и так, кажется, пару раз в плетении заклинания ошиблась, а если бы мне ещё и под руку мекали, вообще бы мрак ведает что наворожила. И Черномор, паразит такой, убежал, вместо того чтобы помочь. Он начальника стражи и в человеческом-то облике терпеть не мог, а к козлу и вовсе люто ревновать начал, будто мне делать больше нечего, только увеличивать количество питомцев! Я, между прочим, тоже не в восторге от компании Огнецвета, только мне деваться некуда, я должна снять это мраково проклятие, иначе меня господарыня Августина со свету сживёт и после смерти в покое не оставит.

- Твою ж магию, Радуга, совсем ошалела?!

Яростное, но при этом какое-то сдавленно-придушенное козлиное меканье вырвало меня из нарастающего подобно снежному кому уныния. Я вздрогнула и прижала ладонь к губам, изумлённо глядя на длинную ленту, споро, словно гигантский удав, заворачивающую отчаянно брыкающегося Огнецвета.

- Сделай же что-нибудь, - прохрипел козёл, выплёвывая ленту изо рта, - чего глазами хлопаешь?!

Я не люблю, когда на меня кричат, сразу теряюсь и начинаю делать глупости. Вот и сейчас вместо того, чтобы развеять чары, я ухватилась за кончик ленты и что было силы дёрнула её на себя. Освободить пленника не получилось, зато обезумевшая верёвка обратила внимание на мою скромную персону и в считанные секунды обвила меня с ног до головы, сделав похожей на тряпичную куклу.

- Радуга, - голос Огнецвета смело можно было разливать по флаконам и продавать как смертоносное зелье, гарантированно истребляющее всё живое на три деревни окрест, - предполагалось, что ты меня освободишь, а не разделишь мою скорбную участь. Тоже мне, верная супруга, готовая быть рядом и в горе, и болезни!

- И в горе, и в радости, - пропыхтела я, тщетно пытаясь освободить руки.

- С такой удачницей, как ты, о радости можно забыть, - фыркнул Огнецвет, делая попытку презрительно отвернуться.

Лента моментально перехватила горло козла и сдавила так, что он отчаянно захрипел, беспомощно тараща глаза и нервно прядая ушами. А вот не буду ему помогать, пусть сам выбирается, раз такой умный! Я попыталась гордо отвернуться, но проклятая лента, словно только того и дожидаясь, обвила моё горло и стиснула так, что у меня в глазах потемнело. Я отчаянно забилась, пытаясь вырваться на свободу, сделать хоть крошечный глоток воздуха, но лишь сильнее затягивая на себе путы. Помогите, эй, кто-нибудь, освободите меня, я жить хочу!!! Сознание всё-таки явило милость и оставило меня, подарив напоследок полное скорбной горечи понимание того, что Огнецвет всё-таки был прав. Паршивая из меня ведьма…

Глава 5

Очнулась я от щедро выплеснутой мне прямо на лицо воды, хотя, если учесть, что на щёку мне шмякнулся картофельный очисток, а в волосах запуталась морковная ботва, скорее всего, это были помои. Ведьма прародительница, неужели мой труп просто сволокли в канаву, не заморачиваясь даже самым элементарным, без обрядовых песнопений и погребальной трапезы, захоронением?

Кряхтя как столетняя бабка, о которой позабыли все, включая смерть и даже некромантов, я кое-как разлепила ресницы и сделала героическую попытку осмотреться по сторонам. К моему тихому ужасу первое, что я увидела, были пронзительные светлые глаза и острые рога, моментально пробудившие в памяти воспоминание о Райшаве, злом демоне, встречающем после смерти души самых злых колдунов и безжалостных некромантов. Мамочка милая, да за что же меня к этому демону-то?! Я же и не делала ничего плохого… почти, наоборот, старалась помогать всем, кто ко мне обращался!

Я тоненько завыла от страха и попыталась бежать, но острые копыта демона больно вонзились мне в грудь, пригвоздив к земле.

- Мама, - затравленным крольчонком пискнула я, трусливо зажмуриваясь.

- Да, Радуга, знатно же тебя приложило, - раздался насмешливый и до омерзения бодрый голос, который я рядом с собой и при жизни-то не особенно слышать хотела, - меня по-разному девки называли, но чтобы мамой…

Так, секундочку, что-то Огнецвет слишком жизнерадостный для покойника, по чью грешную душу пришёл демон! Я осторожно приоткрыла глаза, стараясь, подобно героиням приключенческо-романтических книг, посмотреть через завесу ресниц, но то ли ресницы у книжных героинь длиннее и гуще, то ли начальник стражи наблюдателен просто до неприличия, но мой манёвр разгадали. Острые копыта опять испытали на прочность мои рёбра, а ухо опалило жаркое дыхание:

- Хорош дохлой прикидываться, если горожане решат, что их ненаглядную ведьму убить хотели, они же бунт учинят. А я не в том состоянии, чтобы народные волнения усмирять, да и стражники вряд ли поймут моё блеяние.

- Можно подумать, ты раньше часто бунты усмирял, - прокряхтела я, кое-как приподнимаясь на локтях.

- А кто, по-твоему, прекратил гонения на парфюмеров, когда от вони нестерпимой по всему городу птица дохнуть начала и дети заболели?

Я не ответила, у меня были заботы важнее, чем продолжение бессмысленного спора: я пыталась встать и не рухнуть лицом в грязь.

- Очнулась, - вешним громом пророкотала у меня над ухом Сладислава, и меня стремительно рванули вверх, словно морковку из грядки. – Хвала силам света, очнулась болезная! Эй, бабы, хорош голосить, тащите ведьмочке нашей молочка парного да укрывальце потеплее! А вы, мужики, креслице принесите, то, моё любимое, дубовое, да скамеечку под ноги найдите, чай, господарыне Семицвете тяготно сейчас на ногах-то стоять. Малийка, а ты давай, живой ногой к булочнику за творожниками. После таких потрясений самое оно, пирожков с молочком поесть.

Вокруг меня словно волшебный вихрь завертелся. Я и охнуть не успела, как уже сидела в массивном кресле, завёрнутая в пушистое лёгкое покрывало, в одной руке у меня исходила парком большущая кружка молока, а в другой был зажат золотистый от масла хрустящий творожник. Огнецвет, вымытый, причёсанный и заглаженный мало не до проплешин, вольготно развалился рядом, лениво, по одной, скусывая с кисти крупные тёмно-красные виноградины, страшную редкость, за которую на рынке в базарный день платят полновесным золотом.

- Вот, господарыня ведьма, - мне на колени бухнули магическую книгу, кокетливо перевязанную ленточкой, - книжица ваша в целости и сохранности, даже не сумлевайтесь. Страницы почищены, обложечка протёрта.

При виде ленточки я невольно передёрнула плечами и потёрла всё ещё саднящее горло. Да, правильно наставница по пакостничеству говорила: нельзя отвлекаться во время волшбы, иначе можно и костей не собрать. Я задумчиво погладила книжный переплёт и решила, что Огнецвет вполне потерпит, пока я буду наслаждаться молоком и пирожком. Когда как, но в данный момент у начальника стражи не должно быть никаких претензий к своему козлиному облику. Только вот сам Огнецвет считал иначе. Он проглотил ещё одну виноградинку, сыто зажмурился, почёсывая бок рогом, а потом тюкнул меня копытом по ноге:

- Давай, показывай свою книгу, из-за которой ты нас чуть не угробила.

Я так и ахнула:

- Я чуть не угробила?!

- А кто ещё? Кошака твоего в комнате не было, я колдовать не умею, не сама же эта лента треклятая взбесилась и душить полезла.

Я открывала и закрывала рот, от возмущения и праведного негодования не в силах выдавить из себя ничего путного:

- Это ты меня отвлёк!

Козёл разразился презрительным блеянием, за что моментально получил каблучком по боку. А вот нечего меня за шарлатанку необразованную держать, вон горожане как меня чтут и любят, только что ковром цветным под ноги не стелются! Я обиженно поджала губы, но Огнецвет жалобно застонал, и во мне пробудилась, казалось бы, давно и безнадёжно погребённая совесть. Начальник стражи, конечно, козёл, но ногой его пинать всё-таки не стоило, ему и так досталось, чуть не погиб. И да, по моей вине. Конечно, сам он тоже виноват, отвлекал, но колдовала-то я. Я посопела, мысленно пытаясь забить совесть лопатой, но то ли она оказалась живучей, как истинная ведьма, то ли я оружие выбрала неподходящее, только ничего у меня не вышло. Минуты не прошло, как я в прямом смысле слова плюнула на гордость и обиды, как реальные, так и надуманные, и бросилась к лежащему у моих ног козлу.

- Эй, ты жив?

Я попыталась на глаз определить состояние Огнецвета, но этот паразит, кажется, вообще не дышал. Я сделала героическую попытку проверить биение сердца, но безнадёжно запуталась рукой в густой пахучей шерсти. Ну замечательно, теперь от меня ещё и козлом пахнуть будет! Кое-как выдрав руку, я наклонилась над Огнецветом, прислушиваясь к дыханию. Мрак, ну ничего не слышно, как-то я раньше и не замечала, что у нас в городке днём такой гомон стоит. Я склонилась ещё ниже, буквально припав щекой к козлиной морде. Как оказалось, именно этого Огнецвет и добивался. Едва я прижалась щекой к его щеке, как этот… козлина резво повернул голову, моментально переставая прикидываться покойником, и смачно чмокнул меня в щёку.

- Ну вот, теперь мы квиты, - довольно проблеял Огнецвет, по-кошачьи ловко извернулся, поднимаясь на ноги, и шустро отпрыгнул в сторону, подальше от меня. – Давай, показывай свою книгу магическую.

Я прижала ладошку к щеке, пытаясь понять, что вообще произошло и как мне на всё это безобразие реагировать.

- Радуга, отомри, - Огнецвет, всё ещё благоразумно держащийся от меня на расстоянии семи шагов, мотнул рогатой башкой. – Ты поцеловала меня, я тебя, теперь мы точно знаем, что поцелуй не работает. Может ты что-то напутала?

Хм, вполне возможно, что и напутала, книга написана так, что все тёмные маги шею свернут, пытаясь продраться сквозь многочисленные завитки и закорючки. Я взяла книгу, безошибочно открыла её на нужной странице и обличающе ткнула пальцем:

- Вот, смотри. Видишь: поцелуй прекрасной девы…

Козёл оттёр меня в сторону, сощурил светлые глаза, всматриваясь в строки.

- Гля, бабы, у господарыни ведьмы козёл-то, никак, грамотный! – воскликнула за моей спиной первая городская сплетница Фрея.

- Ну, а ты чего хотела, - разумно заметила Сладислава, хозяйской рукой поправляя висящую на плетне ветвь хмеля, - чай не пастушка какая, сама господарыня ведьма. У неё все звери учёные, один кот чего стоит.

- Да ну?! – ахнула Фрея, и я с грустью поняла, что стала темой обсуждений на эту неделю, а то и две следующие.

Ну что ж, зато никто больше не обращает внимания на Огнецвета и его совершенно не звериные повадки, а это очень даже хорошо, ведь я обещала господарыне Августине, что никто не узнает, в чьей шкуре довелось бегать её мальчику.

- Всё ясно, - с видом мудреца, постигшего-таки на закате лет смысл жизни, изрёк Огнецвет и тюкнул копытом в книгу. – Я так и думал.

Ну, давай, поделись истиной, которую я, презренная, не смогла постичь.

- И что тебе ясно?

- Ты не дочитала, поторопилась скорее всего. Вот, смотри: не просто поцелуй прекрасной девы, а поцелуй истинной любви, подаренный прекрасной девой.

Я прищурилась, разбирая заковыристые завитки, и досадливо прикусила губу. Вот же зелье испорченное, как же я раньше-то не заметила!

- Поцелуй всего лишь одна составляющая, - с видом профессора на лекции продолжал Огнецвет, - второй является любовь. Причём не телесная страсть, не увлечение, а именно истинная любовь, о которой так горазды выть менестрели да ещё кошаки по весне.

Мда, красавицу, готовую полюбить козла, мне придётся искать долго. Очень долго. Пожалуй, стоит признать, что этот способ нам не подходит, и перейти к следующему. Я уже закрыла тему поцелуя и всего, что было с ним связано, но Огнецвет решил прояснить вопрос до конца, вот ведь клещ, а!

- Поскольку ко мне вернулась человеческая речь, значит или ты некрасивая, но искренне меня любишь… - я замахнулась, и козёл поспешно отскочил поближе к колющей дрова Сладиславе, - или ты красавица, но я тебе безразличен.

- Бесишь ты меня! – рявкнула я так, что Малийкина матушка вздрогнула, неловко опустила топор, и полено полетело в мою сторону, чуть не угодив мне в лоб. – С самой первой нашей встречи, будь она проклята.

- Знаешь, ты тоже не подарок, - проворчал козёл, упрямо выставляя рога и топая копытом, - вечно меня то опоить, то отравить, то вообще перед стражниками унизить пыталась. А мне в их глазах авторитет ронять нельзя, иначе слушаться перестанут.

- Ещё скажи, что они тебя слушаются, - проворчала я, незряче глядя в книгу. Мрак, ну вот как так у него получается меня виноватой выставлять, а? Можно подумать, сам весь из себя такой праведник, жертва, блин, злобной ведьмы!

- Сколько раз после того, как я стал начальником стражи, улицы ходили стенка на стенку? А людей из города выгнали?

Крыть мне было нечем. Я слишком хорошо помнила, как при прошлом начальнике стражи на центральной площади горела на костре красивая девушка, единственной виной которой было нежелание делить ложе со старым купцом. И как лавки громили во время городских баталий, когда жители одной улицы шли боем на обитателей соседнего тупика, я тоже запомнила, исключительно магией свою лавчонку и смогла спасти. А на следующую ночь пришлось из города бежать, на меня, как на ведьму, самую настоящую охоту начали. Вернулась я только после смены градоправителя и начальника стражи, но не признавать же правоту Огнецвета!

- Зато при тебе ворья расплодилось.

Козёл презрительно сощурился, мотнул рогатой башкой, но спорить не стал, потянулся к книге:

- Есть ещё какие-нибудь способы расколдовать меня? Только надёжные, чтобы без поцелуев и кувырканий.

Я быстро разглядела выделенный жирной красной краской номер три, вчиталась и расплылась в улыбке:

- Есть такой способ. И я уверена: он обязательно сработает!

- Уже страшно, - проворчал Огнецвет, на всякий случай выставляя вперёд рога и покрепче упираясь копытами в землю, словно пеший воин, готовящийся отразить нападение конника.

Ха-ха, козлик мой, да если бы рецепт этого зелья стоял под номером один, ты бы уже давно стал человеком! Я придвинула к себе книгу, нахмурилась, разбирая украшенный всевозможными виньетками текст. Так-с, отлично, полный список трав имеется, осталось только их собрать, сварить, дать настояться, затем процедить, и всё будет готово! Я широко улыбнулась, провела рукой по книге, с помощью простого заклинания закрепляя рецепт на ладошке, и решительно отодвинула книгу:

- Завтра к полудню ты станешь человеком.

Огнецвет, паразит такой, недоверчиво фыркнул, упрямо тряхнув рогатой башкой. Ну и ладно, плевать, я-то точно знаю, что права и у меня всё получится.

- Со мной за травами пойдёшь или здесь подождёшь?

Козёл задумчиво почесал рогом бок, переступил с ногу на ногу и пробурчал:

- Да разве можно тебя одну оставлять, ты же непременно в какую-нибудь неприятность вляпаешься. На волков голодных нарвёшься или медведя бешеного встретишь, а то и оборотня обезумевшего.

Ух ты, мне кажется, или обо мне заботятся? Хм, приятно. Я кокетливо заправила за ухо выбившуюся прядь, насколько смогла, обольстительно улыбнулась и промурлыкала:

- Тебе небезразлично, что со мной будет?

По канонам романтических книг, которые я пусть и изредка, но читала, Огнецвет должен был упасть на одно колено, прижать руки к трепетно вздымающейся груди и прерывающимся от волнения голосом поведать мне о своей неземной любви, разгоревшейся в нём подобно скоротечной чахотке… ой, простите степному пожару. Вместо этого козёл сощурил светлые глаза, тряхнул башкой и насмешливо проблеял:

- Если у тебя, Радуга, начались провалы в памяти, которыми так славится девичья память, то я тебе напомню: ты должна вернуть мне человеческий облик. И пока ты этого не сделаешь, мне будет действительно не всё равно, где ты и что с тобой. Но только до тех пор, пока я не расколдован, понятно?

Вот гад, нет, всё-таки козлиный облик ему гораздо больше человеческого подходит! Можно подумать, убыло бы с него, если бы он мне что-нибудь приятное сказал! А я вот как возьму, как перепутаю травы, как сварю вместо этого зелья эликсир от запора, вот тогда-то он, голубчик, у меня побегает! Я красочно представила, как Огнецвет мечется по кустам в поисках уединения, и кровожадно усмехнулась.

- Варево своё сама первой пробовать будешь.

Огнецвет в очередной раз доказал, что, когда не надо, может быть очень наблюдательным. Нет, не зря я его всё-таки заколдовала, искренне жаль, что придётся человеческий облик возвращать, недостоин он его. Пыхтя от досады как целое семейство разгневанных ёжиков, я хлопнула в ладоши, набрасывая на себя магическую защиту. Самую простую, призванную уберечь от гнуса, который словно только и ждёт, когда я выйду в лес или поле за травами. И чем этим комарам да мошкам так моя кровь нравится, нападали бы, вон, лучше на Огнецвета, ему полезно кровососов кормить, глядишь, лишняя дурь выветрится. Я посмотрела на смирно стоящего рядом козла, принюхалась и брезгливо сморщила нос. Да уж, пахнет козлик отнюдь не розами, надо бы его по возвращении из леса искупать, а то от его вони скоро глаза слезиться начнут, да и господарыне Сладиславе вряд ли понравится, если её сарай испорчен будет. Она там, насколько я успела заметить, кое-какие корма держит.

- Ладно, пошли, - я одёрнула юбку, торопливо заплела волосы в косу, чтобы в лесу за ветви не цеплялись, и прищурившись посмотрела на солнце, определяя, который сейчас час. – Пока до леса дойдём, как раз и наступит пора сбора трав.

- Хочешь сказать, мы до осени идти будем? – мекнул Огнецвет, подёргивая хвостом.

Я глубоко вздохнула, сосчитала до десяти и ровным тоном ответила:

- Да будет тебе известно, травы лучше всего собирать ближе к вечеру, когда они соком полны. А в жару да солнцепёк только ветки для веника хорошо брать.

Огнецвет переступил с ноги на ногу, махнул хвостом и с таким беззаботным видом потопал к дороге, словно я его в трактир на чашку чая пригласила. Ничего, что сам только что меня оборотнями и прочими хищниками пугал?! Я героическим усилием победила подленькое желание оставить всё как есть, чтобы потом, если Огнецвет пострадает, а то и вовсе сгинет в лесу, удивлённо хлопать глазами и разводить руками, мол, не знаю, как всё это случилось. Нет, пусть он и козёл, но всё-таки не настолько мерзкий, чтобы его беззащитного в лес тащить.

- Подожди, - я попыталась сотворить защитный кокон прямо на ходу, но споткнулась о камешек и чуть не вспахала носом землю, - да постой же ты!

- Чего ещё? – Огнецвет остановиться не пожелал, лишь бросил на меня пренебрежительный взгляд, словно на побирушку, дерзнувшую ухватить благородного господина за полу богато расшитого плаща.

- Я на тебя защиту не набросила, - я из последних сил старалась говорить миролюбиво, хотя мысленно уже ощипывала обнаглевшего козла по шерстинке.

Огнецвет разудало тряхнул рогами:

- Это, моя милая, ещё спорный вопрос, кто кого защищать будет.

Да во имя магии, породившей всё живое, не стану я опускаться до спора! Если козлик хочет поизображать из себя героя, мешать не стану! Я фыркнула, гордо вскинула голову, расправила плечи и прошествовала к калитке, даже не посмотрев в сторону Огнецвета. Козёл моими стратегическими манёврами не вдохновился, громко мекнул и поскакал впереди меня, задрав куцый хвост и смешно выбрасывая вперёд ноги. У соседнего дома Огнецвет повернулся ко мне (я демонстративно отвернулась в другую сторону), легко перемахнул через ворота и, судя по стремительно нарастающим крикам, принялся резвиться в цветочной клумбе, любовно разбитой прямо под окнами. Вот ведь гадёныш! Я метнулась к дому, взмахом руки распахнула ворота и рухнула на землю сбитая с ног довольным до неприличия козлом.

- Да что же это ваш козлик творит, господарыня ведьма! – заверещала хозяйка изувеченной клумбы, вцепляясь в меня покрепче голодного клеща. – Он же мне, скотина такая, все благоцветы лазоревые истоптал!

Я застонала. Благоцветы, да ещё и изысканного лазоревого окраса, - цветы редкие, каждая луковка оплачивалась золотом, и никому и в голову не приходило жаловаться на дороговизну. Один аромат этих нежных цветов исцелял от многих болезней, отводил от дома беды и лихих людей, способствовал обретению счастья и достатка в семье… Перечислять можно было до бесконечности, благоцветы помогали практически всегда и во всём, входили в состав самых редких и дорогих зелий, обеспечивали моментальное восстановление магических сил и даже дарили способность к предвидению. А Огнецвет, скотина такая, целую клумбу загубил. Мне же век за истоптанные цветы не расплатиться, даже если я буду работать без сна и отдыха, всё до последней монетки отдавая хозяйке уничтоженных цветов.

- Люди добрые, да вы только посмотрите, какая беда у меня приключилась, - продолжала голосить разъярённая женщина, собирая охочую до чужих невзгод публику. – Жила – не тужила, благоцветы разводила, а тут на-ко, козёл ведьмин все цветы истоптал, испоганил, да ещё и нагадил посреди клумбы!

И главное, когда и успел, паразит такой, у него же на все про всё минут пять было, не больше. Правильно говорила наша преподавательница по пакостям: дурное дело не хитрое, на него времени много не требуется.

- Прежде, чем ты начнёшь плеваться огнём, аки легендарный дракон, присмотрись к цветочкам, - мекнул у меня над ухом Огнецвет и тут же благоразумно отскочил подальше, уворачиваясь от моего кулачка. – Если ты и вправду ведьма, а не шарлатанка, быстро поймёшь, что к чему.

Я метнула в обнаглевшую зверюгу пару колючих молний, удовлетворённо улыбнулась, заметив дымящиеся подпалины на козлином боку, и, немного успокоившись, посмотрела на клумбу. При виде растоптанных и растерзанных цветов моё сердце сжалось от боли, я часто заморгала, прогоняя слёзы. Вот ведь гад, такую красоту уничтожил! Я горестно хлюпнула носом, присела на корточки, гладя растоптанный лепесток, да так и застыла, недоверчиво уставившись на поникшие, местами вывороченные с корнем растения. С лекций по травоведению я твёрдо помнила, что сок благоцвета розовый, с нежным перламутровым отливом, стекает крупными каплями и быстро загустевает, становясь цветочным жемчугом. Эти жемчужинки ценились ещё дороже самих цветов, за них платили уже не золотом, а драгоценными камнями, и, естественно, позволить себе хотя бы одну могли лишь очень и очень богатые люди. Так вот, цветы на развороченной клумбе никакими камнями не истекали: ни драгоценными, ни даже обычными булыжниками. Я недоверчиво взяла в руки измятый, поникший лепесток, поднесла его к носу. Чарующий аромат благоцвета пропал бесследно, цветок пах сырой землёй, козлом и… лиловым колокольчиком. Самым обычным, какие любят расти по краям канав и у рачительных хозяек считаются назойливым сорняком вроде крапивы.

- Ну что, всё поняла или ещё понятнее объяснить? – раздалось у меня над ухом торжествующее козлиное блеяние.

Я подняла голову, растерянно глядя на довольного, чуть ли не приплясывающего на месте от непонятного мне восторга Огнецвета:

- Это же не благоцвет…

- А я о чём, - козёл торжествующе фыркнул, вздёрнув увенчанную острыми рогами голову, - эта тётка не поскупилась, купила у заезжего мага мощную иллюзию, набросила её на самые обычные, сорняк сорняком, цветы и стала чуть ли не лопатой грести деньги. Ловко придумано, правда? Я её уже несколько месяцев за руку поймать не мог, уж больно иллюзия сильная, не чета твоим жалким заклинаниям.

Нет, ну вот как так у него получается, а? Не успею я порадоваться тому, что Огнецвет в общем-то не такой уж поганый, как он моментально козлиную сущность напоказ выставляет, словно не хочет, чтобы к нему нормально относились!

- Как ты вообще об обмане узнал, если иллюзия такая мощная?

- Жалобы стали поступать, причём не откуда-нибудь, а прямиком из королевского дворца, такие мимо ушей пропускать смерти подобно. Ну, я по городку нашему славному походил, с людьми потолковал, да и понял, кто на обман такой способен.

Я решительно поднялась, отбросила лепесток в сторону, отряхнула колени. Хозяйка порушенной клумбы, войдя в раж и позабыв обо всём на свете, продолжала голосить на всю округу, жалуясь на тупость козла и нерадивость его непутёвой хозяйки. Честно говоря, мне было её даже жаль немного, страшно представить, что с ней сделают королевские гвардейцы. Это не наши стражники, от них так просто не откупишься, они и кожу вместе с одеждой снять могут.

- Эй, почтеннейшая, - я похлопала завывающую тревожным колоколом даму по плечу, - давайте с вами наедине парой слов перемолвимся.

Женщина проворно повернулась ко мне, воинственно смахнула волосы, прилипшие к вспотевшему от беспрерывного крика лбу, и уткнула кулаки в бока:

- А мне честных людей, милостивых соседей стыдиться нечего, это не моя зверюга тупая урон нанесла, в убытки неоткупные ввела!

Ах, вот ты как! Что за народ пошёл, прямо в глаза ведьме лгут, никакого, понимаешь, трепета перед магическим высшим образованием! Я сверкнула глазами, пуская короткие колючие молнии, заставившие тётку испуганно отшатнуться и наконец-то замолчать, цепко ухватила скандалистку за плечо и угрожающе прошипела в ухо:

- Вот про убытки неоткупные мы с тобой и потолкуем. А ещё про цветы дивные, которые ты даже в королевский дворец поставляла, гвардейцы давно-о-о ими интересуются. Даже награду за имя цветочницы обещали.

Про награду я сочинила на ходу для красного словца, чтобы не выдавать Огнецвета. А то мало ли, найдутся не в меру любознательные, начнут допытываться, что, мол, да откуда узнала, да кто поведал. А так всё сразу встало на свои места, к ведьмам гвардейцы частенько за помощью обращаются, особенно когда с чародействами сталкиваются. Королевская гвардия, уж не знаю, почему, придворных магов не жалует.

Услышав про гвардейцев, тётка побелела как изысканный воздушный крем и стиснула зубы так, что ей любой охотничий пёс, поймавший добычу, обзавидовался бы. Отлично, меня услышали и поняли. Ведьма-прародительница, как же я люблю разговаривать с позиции силы, невольно начинаешь верить в собственное обаяние! Однако расслабляться пока рано, даже издыхающая крыса, загнанная в угол, начинает отбиваться, а эта дама на издыхающую отнюдь не похожа.

- Мы с тобой у всех на виду шептаться станем или в дом пройдём?

Тётка с трудом сглотнула, облизала пересохшие губы:

- В дом пройдёмте, господарыня ведьма, в дом.

- Не ходи! – рявкнул Огнецвет, бросаясь ко мне, но мясник Вальдер ловким привычным движением перехватил его за рог. – Не ходи, дура, ты с ней не справишься!

Хо-хо, ты меня плохо знаешь! Я гордо расправила плечи, улыбнулась и величественно кивнула мяснику:

- Присмотри за моим питомцем, у него сегодня игривое настроение.

- Идёмте, господарыня, - хозяйка порушенной клумбы склонилась в земном поклоне, гостеприимно распахивая передо мной дверь, - прошу.

Меня острой иголочкой кольнуло предчувствие беды. Честно говоря, практикумы по предвидению мне никогда не удавались, ни одна из предсказанных мной катастроф, слава всем богам света и тьмы, так и не сбылась, но я всё равно старалась прислушиваться к ведьмовской чуйке.

- Ну, чего же вы, - нетерпеливо поторопила меня женщина, медведицей переминаясь у входа в дом, - сами же не хотели, чтобы толки промеж соседей пошли.

Что верно, то верно, ни ей, ни мне сплетни и пересуды не нужны. Я тряхнула головой, приветливо улыбнулась и решительно вошла в дом.

- Взвару брусничного не желаете ли? Али, может, сливочек с ягодками?

Я честно попыталась отказаться, в доме врага, как известно, горек хлеб, только как можно противиться, если тебе сливки предлагают? Да ещё и с сочными наливными ягодками, от кисловатой сладости которых приятно пощипывает язык, а рот наполняется слюной! Я сглотнула, собираясь с духом, чтобы отказаться от угощения.

- Вот, отведайте-ка, - дама, мрак, как же её зовут, всё время забываю, со стуком поставила на стол две глубокие миски, одну до краёв полную густых желтовато-кремовых сливок, а другую с крупными тёмно-красными ягодами клубники. – Уж не побрезгуйте, сделайте милость.

Меня опять кольнула иголочка тревоги. Хозяйка, словно почувствовав мои сомнения, подхватила из миски ягоду, до черенка окунула его в сливки и отправила прямиком в рот, смачно причмокнув. А-а-а, была не была, на меня, как на ведьму, яды всё равно не действуют. Я цапнула клубничину, прицельно выбрав самую крупную и сладкую, густо обмазала её сливками и сама не заметила, как проглотила. Кажется, даже вместе с зелёным хвостиком, который, вообще-то, следовало выплюнуть.

- Вот и славно, - улыбнулась хозяйка, усаживаясь напротив меня и по-бабьи подпирая щёку кулаком, - кушайте, господарыня ведьма, благостного вам аппетиту.

За первой клубничиной последовала вторая, потом другая, потом ещё одна, а потом я и сама не заметила, как забыла о своих подозрениях по отношению к этой радушной и приветливой хозяйке. Я позабыла обо всём: и о толпящихся на улице людях, и о сожжённом доме, даже об Огнецвете, который сейчас казался мне милым и весёлым парнем. Да что там, я была готова подарить ему поцелуй любви, чтобы он снова стал человеком и повёл меня в танце! Я блаженно улыбнулась, ничуть не удивляясь тому, как оказалась на выпускном балу, том самом, на котором меня обозвали, назвав некрасивой… Или не назвали? Точно, никто меня не обзывал, я самая прекрасная и обворожительная, все мужчины в зале, включая преподавателей и даже давно и благополучно женатого ректора готовы упасть к моим ногам и жизнь отдать за один мой взгляд! Я звонко рассмеялась, подарила россыпь золотистых воздушных поцелуев всем, кто был в зале, и двинулась вперёд, навстречу кружащей голову музыке.

- Радуга, - меня крепко ухватили за руку, не пуская вперёд, туда, где кружились пары и в воздухе витали блестящие разноцветные искорки.

Что такое?! Я резко повернулась, отчего голова неприятно закружилась, а во рту появился тошнотворный травяной привкус. Меня повело в сторону и чтобы не упасть, я припала к широкой груди, затянутой в белоснежную шёлковую рубашку. Боги, какой приятный запах! Я вжалась в грудь, жадно вдыхая пьянящий аромат, от которого подгибались колени, а в жилах начинала закипать кровь.

- Радуга, - меня тряхнули за плечи.

Я подняла голову, впившись взглядом в самые волшебные губы на свете. Праматерь-природа, давшая жизнь всему живому, я и не знала, что есть на свете такое совершенство! Чудесные губы шевельнулись, но слов я не слышала, их заглушал грохот сердца и щемящая мелодия вальса. Поцелуй, мне нужен поцелуй!

- Если не поцелуешь, умру, - выдохнула я и, наплевав на все правила приличия, первой коснулась этих дивных губ.

Поцелуй выжег у меня весь воздух из груди, я позабыла обо всём, пылая в огне страсти, какой никогда прежде не знала. Платье мешало мне, вызывая почти физическую боль, я нетерпеливо застонала, пытаясь сорвать постылые тряпки, но проклятая шнуровка уворачивалась от пальцев, словно была живой. В отчаянии я рванула одежду, раздался треск, и моей пылающей кожи коснулся прохладный воздух, на краткий миг подарив облегчение.

- Люби меня, - прошептала я, выгибаясь дугой, - люби…

Хлёсткая пощёчина, от которой голова мотнулась в сторону, а во рту появился металлический привкус крови, привела меня в чувство похлеще ведра колодезной воды. Я распахнула глаза, тяжело дыша и пытаясь понять, где я, что происходит, и почему я в разодранной одежде валяюсь на полу под стоящим надо мной Огнецветом. Щека пульсировала огнём, голова болела так, что перед глазами то и дело вспыхивали огненные круги, да ещё и тошнота то и дело подкатывала к горлу. Что и говорить, пробуждение просто изумительное! Если бы легендарная спящая красавица очнулась с такими симптомами, разбудивший её принц вылетел бы в окошко башни, не успев даже рта раскрыть и маму позвать!

Я закопошилась на полу, пытаясь одной рукой стянуть разорванную одежду на груди, а на другую опереться, но у меня ничего не получалось.

- Слушай меня внимательно, - проскрежетал Огнецвет, словно был не козлом, а голодным и разгневанным бобром, - сейчас ты, с моей помощью, доползёшь до ведра и выпьешь его. Полностью. Ты меня поняла?

Я мутным взглядом уставилась на стоящее на приступке ведро, оценила его объём и вяло покачала головой. Нет, на такой подвиг я даже в полном здравии не способна.

- Не спорь, идиотка, - рявкнул Огнецвет, вызвав очередной всплеск мучительной головной боли, - тебе нужно избавиться от отравы, иначе сдохнешь!

Как говорила наша деканша, зато разом от всех проблем избавлюсь. Мне было так плохо, что даже мысль о смерти не пугала, в конце концов все там будем…

- Да твою ж мать, - взвыл Огнецвет, отскочил в сторону, со всей дури шарахнул рогами по висящему на стене зеркалу, а потом основательно пропахал носом упавшие на пол осколки.

Я устало прикрыла глаза, не желая смотреть на этот приступ безумия. Козлик, он же начальник стражи, сошёл с ума, какая жалость. Боль постепенно уходила, сменяясь манящей мелодией вальса. Я опять переместилась в бальный зал, где проходил выпускной. Мимо меня проносились в танце яркие пары, похожие на волшебных бабочек, озорные волшебные искорки опустились мне на волосы, озарили всю мою фигуру чарующим сиянием.

- Так на чём мы остановились? – раздался рядом со мной низкий бархатистый голос, от которого по всему телу разлилась жаркая пьянящая истома. – Кажется, на этом?

Моих губ коснулись поцелуем. Лёгким, невесомым, дразнящим, пробуждающим безрассудную страсть и превращающим тело в пылающий вулкан. Я застонала, зарылась пальцами в густые шелковистые волосы и припала к губам с пылом заплутавшего в пустыне странника, чудом отыскавшего свежий прозрачный родник. Я пила поцелуй, с каждым мигом всё отчётливее ощущая солоноватую кровь у себя на губах. Я застонала, дёрнулась, пытаясь освободиться, и дивное видение в тот же миг лопнуло, точно мыльный пузырь. Я лежала на жёстком, усыпанном зеркальным крошевом полу в неприлично разодранной одежде и с задравшимся подолом, до бедра обнажившим ноги. Но самое страшное было в том, что я страстно обнимала Огнецвета, закинув одну ногу ему на спину. Более того, я целовала его, пылко, жадно, как самого желанного мужчину на свете, осушая кровь, сочащуюся из порезанной осколками зеркала морды.

- Тьфу, - я оттолкнула козла, проворно одёрнула платье и шустро отползла в наиболее чистый угол, как можно дальше от распоясавшейся скотины. – Тьфу, мерзость, какого мрака ты ко мне с поцелуями полез?!

- Я полез?! – Огнецвет негодующе тряхнул головой. – Да ты сама на меня кинулась как безумная, чуть не изнасиловала!

- Ещё скажи, сама на себе одежду изодрала, - проворчала я, озираясь в поисках хотя бы глотка воды. В горле страшно першило, язык был жёсткий, словно пересохшая кожа.

- А кто ещё, - фыркнул козёл, звонко ударив копытом по стоящему на приступке ведру. – Нет, я, конечно, не в убытке, у тебя есть на что посмотреть, но я, знаешь ли, не сторонник экспериментов и категорически против скотоложества.

- Я тоже.

Я, кряхтя и постанывая, кое-как приподнялась на жалкие подпорки, которые категорически отказывались быть моими ногами, доползла до ведра и сама не заметила, как осушила его полностью.

- Только ведро далеко не убирай, - деловито заметил Огнецвет.

Спросить почему, я не успела, меня швырнул на колени мощный спазм. Я скорчилась в три погибели, непослушными руками цепляясь за ведро, как утопающий за призрачный шанс на спасение. Длинные рыжие волосы упали на лицо, моментально перемазавшись, попали в рот, усиливая рвоту.

- Давай помогу, - Огнецвет, как мог, подхватил мои волосы, ничуть не гнушаясь тем, что они грязные и воняют. – Ты давай, трави, не стесняйся, нужно, чтобы вся дрянь из тебя ушла. Может, ещё водички принести?

- Лучше добей, - прохрипела я в перерывах между двумя приступами.

- Ага, конечно. А в человека меня кто расколдовывать будет?

- Смерть… ведьмы… разрушит… чары…

- Воздержусь от столь сомнительных экспериментов.

Когда приступ рвоты закончился, на меня накатила такая слабость, что я чуть не рухнула головой прямиком в ведро. И опять Огнецвет не растерялся, подхватил, удержал, пусть и больно дёрнув за волосы, на себе оттащил к окну и сбросил так, чтобы меня обдувало ветром из крупных щелей. Я безвольно лежала на спине, чувствуя себя лягушкой, которую терзали-мучили, а потом, решив, что для декоктов не годна, и эксперименты больше не выдержит, просто выкинули. Ушибленная щека болела, во рту стоял омерзительный привкус рвоты, руки и ноги заледенели и почти потеряли чувствительность, но я не могла заставить себя даже моргнуть. Дышала и то через раз, такая смертельная усталость на меня накатила.

- Горе луковое, - вздохнул Огнецвет, потоптался рядом, а потом лёг, согревая меня своим теплом, - тоже мне, ведьма квалифицированная, сама забудь-травы налопалась так, что чуть навек в мире грёз не осталась. Кстати, я-то думал, ты вся такая правильная, скромница-разумница, а видения-то у тебя о-го-го какие!

Я поморщилась. Да уж, ситуация глупее не придумаешь. Огнецвет и раньше меня шарлатанкой считал, а теперь, наверное, и вовсе, как только человеком станет, из города выгонит. Но кто бы смог устоять перед сочной клубникой в облаке свежих сливок!

- Эй, ты там не померла ещё? – козёл приподнял голову, зацепив меня рогом, - ой, прости, я не хотел.

Я разлепила спёкшиеся губы, прохрипела, чуть шевеля языком:

- Как… ты…

- Понял, что ты забудь-травы наелась?

Я вяло мотнула головой из стороны в сторону. Нет, это-то как раз понятно, если у человека стеклянный взгляд, неподдающееся объяснению поведение, а то и струйка слюны из уголка рта. Любому ясно, что он в мире видений.

- Тогда чего? – Огнецвет положил голову мне на грудь, пытливо глядя в глаза. – Эй, ты не замолкай и глаза не закатывай, тебе сейчас спать нельзя, можешь не проснуться. Так что давай, спрашивай, можешь даже облаять меня как обычно.

Что?! Да что этот козёл себе позволяет, да когда я на него лаяла?! Он первый всегда начинает: то шарлатанкой обзовёт, то лавку мою разгромит, потом вообще дом сжёг!!! Возмущение придало мне сил, я даже приподняться смогла и грозно нахмуриться. Хотела ещё молнию пустить, да магический резерв у меня на нуле, теперь до купания в лунном свете колдовать не смогу.

- О, воскресла, - оживился Огнецвет, насмешливо глядя на меня раскосыми светлыми глазами, - а то такая дохлая лежала, холодная, чисто нежить, которую поднять успели, а оживить забыли.

Ну спасибо на добром слове, нежитью меня даже в самые паршивые минуты никто и никогда не называл! Будь мне не так плохо, я бы привычно пропустила слова парнокопытного начальника стражи мимо ушей, но сейчас мне было паршиво как никогда, хотелось заботы, тепла, сладких уверений, что я самая-пресамая, и у меня непременно всё будет хорошо. А что я получила? Воняющего козла под боком и град оскорблений, которые совершенно точно не заслужила. Я горестно хлюпнула носом и разрыдалась, да что там, завыла в голос, пожалуй, даже громче, чем на пепелище своего дома, когда оплакивала погибшее зеркало.

В отличие от большинства жителей нашего города, Огнецвет слёз девичьих не испугался, наоборот, с самым довольным видом понаблюдал за моими рыданиями и изрёк с видом придворного целителя:

- Отлично.

Слёзы моментально высохли, словно кто-то невидимый плотину возвёл или вообще перевёл поток в другое русло. Я хлопнула слипшимися ресницами и пропищала:

- Тебе нравится, что я плачу.

Козёл с невозмутимым видом почесал рогом бок:

- Ага. Со слезами уходят остатки дурмана, так что рыдай, не останавливайся. Тебе ещё минут десять поплакать надо, чтобы наверняка.

Я возмущённо трепыхнулась, порываясь вскочить, Огнецвет прыгнул на меня, всем своим немаленьким весом прижимая к полу:

- Объясняю для особо одарённых девиц, мнящих себя могучими ведьмами: вставать тебе нельзя. Во-первых, дурман не выветрился, во-вторых, всё равно ввертикальном положении не удержишься, а ловить тебя удовольствие сомнительное.

- Пусти, - прошипела я, отчаянно вырываясь, - пусти немедленно, не нужна мне твоя помощь, сама справлюсь!

- О боги, за что вы связали меня с этой дурой?! – простонал козёл, молитвенно вскидывая рогатую башку вверх.

Я опять попыталась сбросить с себя тяжёлую зверюгу, но с тем же успехом могла двигать гору. Отожрался на начальственных харчах, скотина!

- Радуга, ты мне одно скажи: ты совсем дура или в этой смазливой головке есть хоть крупица разума?

- Сам дурак, - пропыхтела я, кусая губы, чтобы удержаться на краю безобразной истерики. – Слезь с меня, раздавишь!

- Значит плакать ты не будешь, - Огнецвет недовольно дёрнул ухом, - ладно, не хочешь по-хорошему, будет по-моему.

Я и пикнуть не успела, как мне на плечи забросили увенчанные копытами лапы, а к губам прижалась мохнатая козлиная морда. Я возмущённо замычала, пытаясь вывернуться, но держал Огнецвет меня крепко и целовал так, словно вознамерился досуха выпить. Я закрыла глаза, скатываясь в желанное забытьё. Мама милая, век бы не подумала, что погибну во время поцелуя с козлом…

Глава 6

Острая боль опалила щёку, вытряхивая меня из нежного, пахнущего луговыми травами сна. Я застонала, прижимая ладонь к болячке и в очередной раз пытаясь понять, где я и что со мной. Мрак, это уже становится недоброй традицией! - Очнулась, спящая красавица? – Огнецвет выглядел до отвращения бодрым и полным сил.

– Отлично, тогда давай, выползай к добрым людям, пока они дом по брёвнышку разбирать не начали в стремлении спасти ненаглядную господарыню ведьму. Я осторожно потянулась, покачала головой, разминая шею и определяя, насколько мне паршиво и хватит ли сил на то, чтобы встать на ноги. К искреннему облегчению, дурман забудь-травы выветрился окончательно (мамочка милая, это же сколько я спала?!), и чувствовала я себя очень даже неплохо

. - Давай, поднимайся, хорош валяться, - Огнецвет толкнул меня рогами в бок, сразу же отскакивая в сторону, - говорю же: народ волнуется. А народные волнения, моя милая, очень легко могут перерасти в мятеж, который, если закончится удачей, называется революцией. Что такое революция, я думаю, тебе объяснять не надо, не маленькая, сама понимать должна. Я осторожно поднялась на ноги, морщась от вони и боли в щеке, отбросила за спину слипшиеся в тошнотворные колтуны волосы:

- А что у меня со щекой? Огнецвет опустил голову, избегая встречаться со мной взглядом:

- Я тебя в чувства пытался привести, рогом ударил. Прости, мне в тот момент не до кодекса благородного мужчины было, тебя всё глубже в видения затягивало. В голове мелькнул какой-то смутный обрывок воспоминания, щёки опалил то ли запоздалый стыд, то ли последний отголосок затухшей похоти. Ведьма-прародительница, какое счастье, что я ничего не помню! Я присела на корточки перед настороженно насупившимся козлом и ласково погладила его по грязной, свалявшейся шерсти:

- Спасибо, что спас. Огнецвет фыркнул, нетерпеливо выворачиваясь и по-прежнему низко опустив голову, словно прикрываясь от меня рогами:

- Не за что. Поздно, бурые потёки и рваные царапины, исполосовавшие нос, я успела увидеть, а потому резко ухватила козла за рога и притянула к себе: - А царапины у тебя откуда? Огнецвет издал что-то среднее между нетерпеливым фырканьем и утробным рыком: - Боль помогла, ты вынырнула из видений, но дурман по-прежнему опутывал разум. Нужно было срочно приводить тебя в чувство, а лучшее средство от любой напасти…

- Это тёплая кровь находящегося в расцвете сил мужчины, - машинально закончила я накрепко вызубренное правило из учебника по магическим ядам и противоядиям.

– Боги, Огнецвет, ты меня из такой беды вытащил! - Угу. А теперь давай вы… Закончить мой рогатый спаситель не успел, дверь с треском слетела с петель, чуть не зашибив нас, а на пороге, закупорив выход, активно пихались локтями сразу трое горожан, чьи оскаленные лица меня изрядно напугали.

- А ну, разошлись! – услышала я рык господарыни Сладиславы, от которого печально задребезжала слюда в окошке, - живо, пока пинков не надавала! Угроза была более чем серьёзная, а потому мужиков как ветром сдуло. Малийкина матушка вошла в дом, пригнувшись в дверях и неодобрительно наморщив нос от вони. Под тяжёлым, как могильная плита, взглядом женщины мне разом стало стыдно за свой непотребный внешний вид, перемазанного и всклокоченного козла, а также за кавардак вокруг. Я растерянно замерла, лихорадочно соображая, что лучше всего сделать: бежать, умываться или отмывать всё вокруг.

- Господарыня ведьма, - прогудела Сладислава, упирая руки в бока и по-медвежьи покачиваясь с ноги на ногу, - сами-то как, живы? Я кивнула, глядя на женщину как кролик на волка.

- А козлик ваш? - М-м-ме-е-е, - вздохнул Огнецвет, неуклюжее опускаясь на пол, - м-м-ме-е-е. Я ахнула, всплеснула руками и позабыв обо всём бросилась к Огнецвету. Нос у козла оказался сухой и горячий, глаза закатились, а дыхание, вырывавшееся из приоткрывшейся пасти, было затруднённым. А как же иначе, он же остатки дурмана через поцелуй в себя втянул, вот его и скрутило! - Эй, Крабат, бери козлика господарыни ведьмы да неси ко мне, - прогудела Сладислава, чуть повернув голову.

– Малийка, а ты живой ногой лети за целителем, да живо у меня, а то так высеку, неделю стоя спать будешь! Карл, ты тихохонько бери на руки господарыню ведьму, её тоже ко мне надо отнести. Я попыталась возразить, что могу и сама дойти, но от моих возражений отмахнулись одним ленивым движением брови. Малийкина матушка руководила спасательной кампанией и никому не собиралась уступать своей полководческой роли.

- Так, Анхелика, хорош вопить, запасайте с бабами хворост, спалим к едрене матери это паучье логово. Ганс, а ты держи крепче эту змею подколодную, пока стражнички тут ентот, как его, обыск проводить будут. И живо мне все, да не галдите как вороньё на кладбище, я шуму не люблю. Вокруг вмиг воцарилась тишина, только раздавалось лёгкое «шур-шур» деловито снующих тут и там жителей города. Даже пойманная несостоявшаяся, спасибо Огнецвету, душегубица тихо сидела у плетня и даже дышать старалась не очень шумно и через раз. На меня женщина лишь бросила быстрый взгляд и тут же поспешно отвернулась, впрочем, я тоже не готова была вступать с ней в беседы. Где она взяла забудь-траву, стражники и без меня узнают, а если нет, я с огромным удовольствием пожалуюсь господарыне Августине на злодейку, которая её сыночка чуть не извела.

И совесть меня мучить не будет! Успокоив себя кровожадными планами справедливого возмездия, я стала обдумывать способы лечения своего рогатого героя. Насколько я помнила с занятий по травоведению, забудь-трава для козлов и прочих травоядных неопасна, если только живот прихватит в случае переедания, но в том-то и дело, что Огнецвет не обычный козёл. Точнее, совсем не козёл… То есть, козёл, конечно, но не травоядный… Я в сердцах плюнула, окончательно запутавшись, за что удостоилась удивлённого взгляда от Карла, который как раз бережно вносил меня в дом. Я виновато улыбнулась, смущённо пожала плечами и пробормотала: - После этой отравы во рту вкус такой гадостный. Кстати, почти не солгала, привкус во рту стоял действительно мерзкий, губы пересохли, а язык и вовсе отказывался шевелиться, требуя воды. Кожевник бережно сгрузил меня на лавку, сунул в руки запотевший кувшин, пряно пахнущий домашним квасом, мимоходом поладил по спине Черномора и вышел, плотно притворив за собой дверь.

- Чаго-о-оу стр-р-мяу-слось? – муркнул Черномор, запрыгивая ко мне и брезгливо щурясь. – Ты воняешь как кр-р-рыса из канавы, - кот принюхался и уточнил, - дохлая и успевшая испор-р-ртиться. Утешил, называется! - Спасибо на добром слове, - я смахнула кошака на пол, жадно допивая квас. Черномор опять запрыгнул ко мне на колени, потоптался, больно цепляя меня коготками и выразительно посматривая на кувшин у меня в руках. А вот не буду делиться, мне, потомственной ведьме, положено быть не только вредной, но и жадной!

- Да-а-ауй, - мявкнул Черномор, стуча лапкой по кувшину. Я с блаженным вздохом поставила опустевший кувшинчик на стол и откинулась к стене, прикрыв глаза. Боги, как же на самом деле мало надо для счастья, вот в такие моменты и постигаешь, что такое истинные ценности!

- Жа-ау-дина, - фыркнул Черномор и со стуком спрыгнул на пол, - эгоистка бессердечная, я тут мяу-ста себе не находил, а ты… Я прекрасно знала, что меня самым наглым образом используют, но, тем не менее, в который уже раз поддалась на провокацию, с тихим стоном подхватила наглого кошака на руки и принялась задумчиво почёсывать его за ушком. Морда блаженно сощурил глаза и сначала тихо, а потом всё громче и громче стал мурлыкать, то выпуская, то втягивая когти. Я откинулась к стене, чувствуя, как на меня неудержимо накатывает дрёма. Лёгкий, чуть слышный стон подействовал как ведро холодной воды. Мама милая, как же я могла забыть про Огнецвета?! Я вскочила на ноги, уронив недовольно мякнувшего и зашипевшего Черномора на пол, и бросилась туда, откуда долетел стон.

Ведьмы-прародительницы, прошу вас, помогите мне, не дайте ему погибнуть! Я покраснела, вспомнив своё яркое видение, в котором… Усилием воли я прогнала неуместные, вгоняющие в краску воспоминания и склонилась над безвольно лежащим козлом. Тот даже не шевельнулся при моём появлении, так и лежал, закатив глаза и запрокинув голову, чуть высунув кончик тёмно-красного языка.

- Огнецвет, - я прижала ладошку к грязной шерсти, ловя редкие, как капли прошедшего дождя, удары сердца, - держись, всё будет хорошо! Я и сама не верила в то, что говорю, даже не очень хорошо понимала, что лепечу, лихорадочно смешивая травы, разбавляя их микстурами, которые от спешки плескались куда угодно, кроме нужной мисочки. Впопыхах я пару раз наступила Черномору на хвост, смахнула локтем глиняный кувшинчик, порезалась в попытке расщепить корень исцеленя болотного, добавив в приготовляемое зелье собственной крови. Надеюсь, хуже оно от этого не станет, ведь девичья кровь ничуть не хуже мужской, её часто используют в чёрных запрещённых ритуалах… ой, что-то я ни о том сейчас.

Я старательно перемешала зелье подхваченной сама толком не помню где деревянной ложкой и метнулась к козлу. - Я надеюсь, ты меня не собираешься поить этой дрянью, от которой обуглилась деревянная ложка? – подозрительно осведомился Огнецвет, неохотно приоткрывая один глаз и делая вялую попытку отползти от меня подальше. - Это зелье поможет… - начала я, но меня перебили:

- Отбросить копыта. Спасибо, я не тороплюсь в иной, пусть и лучший, мир. Я в сердцах стукнула и правда обугленной ложкой упрямого козла по лбу. Огнецвет обиженно мекнул, за что моментально поплатился: я воспользовалась удачным моментом и вылила зелье в приоткрывшуюся пасть, а потом крепко обхватила морду козла, чтобы этот паразит не выплюнул лекарство.

- Огнецвет, миленький, ну потерпи немножко, - лихорадочно шептала я, целуя козла в выпуклый лоб, - тебе скоро станет легче, ты выздоровеешь. Судя по тихому бешенству в глазах моего принудительного пациента, легче ему могло стать лишь в одном-единственном случае: если бы он смог вырваться, измолотить меня острыми копытами в пыль и замести эту пыль хвостом под половичок. Я снова поцеловала Огнецвета, потёрлась носом о его вонючую комковатую шерсть, страстно зашептала прямо в нервно подрагивающее ухо:

- А как только ты проглотишь зелье, я тебя помою, хочешь? А потом ещё и причешу частым гребнем, чтобы твоя шёрстка стала мягкая и шелковистая. Огнецвет наконец-то сглотнул и мотнул головой, высвобождаясь из моих цепких рук. Я осторожно, каждый миг готовясь снова повторить свой хватательный манёвр, разжала руки и пытливо уставилась на своего пациента. Что радует, отбрасывать копыта он не спешил, выглядел хоть и вялым, но вполне себе живым. Огнецвет осторожно прокашлялся, задумчиво почмокал, почесал рогами спину, тяжело вздохнул и выдал:

- Ну что тебе сказать… Целительница из тебя паршивая. Вот тебе и здравствуй, утро светлое! Я его, паразита, от беды спасаю, себя не щадя заклятие с него снимаю, а он… Я обиженно шмыгнула носом, но козёл на мою показную обиду даже ухом не повёл, хвостом коротким дёрнул и продолжил:

- Мда… Пациентов ты спасаешь вопреки их собственному желанию, денег за лечение не берёшь, болячек лишних не находишь, да и зелья твои, хоть и дрянь полнейшая, а всё-таки помогают. Одно слово, паршивая из тебя целительница, не умеешь ты на хвори людской деньги делать. Вот ведь паразит, а! И похвалит-то каждый раз так, что и не знаешь, гордиться и благодарить или же обижаться и колотить. И что он там про деньги говорил? - Неужели можно на людской хвори деньги делать? Целители же в день выпуска клятву дают особую. Огнецвет посмотрел на меня как правитель на блаженного, призывающего бросить всё и отправиться зимой в странствие голым и босым:

- Милая моя, к твоему сведению, большинство целителей, наш городской в первую очередь, именно так и поступают! А клятву легко обойти, достаточно не называть своего имени и вообще хоть как-либо себя определять. Например: клятва даётся помогать всегда и везде, не искать выгоды, ко всем своим пациентам относиться одинаково и так далее. Вот и всё. Формально ты клялся, а с точки зрения магии просто констатировал факт, клятва ведь даётся не только тобой, а всем выпуском, ты сам как бы и не при делах.

Я присвистнула. Ну надо же, а мне-то всегда казалось, что эти целители такие добрые, всем помогают, а среди них паразитов ничуть не меньше, чем среди профессиональных пакостников! - Кстати, - Огнецвет опять поскрёб рогом спину, тряхнул головой и резво поднялся на ноги, - ты обещала меня вымыть и причесать. Я готов. Я с тоской посмотрела на изгвазданного, словно им весь город мели и сточные канавы чистили, козла и тоскливо вздохнула. Ну что ж, раз обещала, слово нужно держать, мы, ведьмы, в этом принципиальны. Господарыня Сладислава, узнав о том, что мы с козликом хотели бы вымыться, одобрительно кивнула головой и прогудела:

- И то правда, чистой-то и жить, и помирать приятнее. Баня-то у меня уж давно истоплена, да не на простых дровах, а на яблоневых полешках. Вы, господарыня ведьма, идите, парок-от уже давно приспел. Угу, я намоюсь, а потом буду Огнецвета отмывать и наверняка вся снова измажусь. Нет уж, сначала я его быстро наполощу, а потом и сама, не торопясь, наслаждаясь каждой минуточкой, помоюсь.

- Я сначала козлика помою, - я виновато улыбнулась, неловко указывая на Огнецвета, - он у меня испачкался весь

. - Дивный козлик у Вас, господарыня, - матушка Малийки задумчиво покачала головой, - на вид так обычный рогач, каких много, а присмотришься, а он словно разумен. И помощь, когда та злодеюка Вас потравила, именно он привёл. Я вот тут подумала: а может это и не козлик вовсе? У Огнецвета от неожиданности даже задние лапы подкосились. Я с трудом сглотнула, пришибленно втянула голову в плечи и прошептала:

- А кто? - Принц зачарованный, коего отвергнутая колдунья прокляла и заворожила. Вздох облегчения разом вырвался и у меня, и у Огнецвета. Не знаю, как там с отвергнутыми колдуньями, у нас в городке я ни одной не встречала, но принцем этот рогатый герой точно не был, насколько мне известно, представители королевских семей предпочитают странствовать по миру в поисках приключений на свою пустую голову, а не служить в крохотных городках начальниками стражи. Огнецвет же горделиво выпятил грудь и вскинул увенчанную острыми рогами голову. Ещё бы, чай, не угольщиком или дровосеком назвали, а принцем, да ещё и таким, на которого колдунья польстилась! При мысли, что у парнокопытного начальника стражи мог быть роман с какой-то неведомой волшебницей, меня кольнула острая и тонкая иголка ревности. Я резко, пожалуй, даже слишком резко возразила: - Не было у него никакой колдуньи. И вообще, он не принц. Господарыня Сладислава смерила меня таким взглядом, словно прикидывала, сколько мне потребуется савана для погребения, и пожала плечами:

- Вам, господарыня ведьма, виднее, кто кого и за что проклял. Идите в баньку-то, она уж давно вас дожидается. Я, довольная, что царапучий, словно кошачья лапка, разговор закончен, согласно кивнула и направилась в сторону невысокой, пыхающей дымком приземистой баньки. Козёл звонко зацокал копытами рядом, благоразумно помалкивая. Нет, вот всегда бы таким чутким да понимающим был бы, так цены бы ему не было! Я потрепала Огнецвета по свалявшейся шерсти и потянула на себя низкую, сколоченную едва ли не из половин брёвен дверь. С тем же успехом я могла бы тащить морские ладьи по суше. Я досадливо крякнула, двумя руками ухватилась за железную ручку, присела и потянула дверь на себя, чувствуя себя ломовой лошадью, впряжённой в перегруженную телегу.

- Давай быстрее, - мекнул Огнецвет, нетерпеливо переступая с ноги за ногу и бодая меня острыми рогами, - чего ты копаешься? - Вот сам бы и открывал, раз такой умный, - сердито пропыхтела я, смахивая пот со лба, - проще камень на гору затащить, чем эту дверь отворить.

- Недотыкомка, - огрызнулся Огнецвет, повернулся в сторону дома, состроил умильную мордочку и жалобно замекал. Плач скорбящего не остался без внимания, на него откликнулась самая сердобольная обитательница дома – Малийка.

- Что случилось, козлик? – девушка присела, так что её декольте оказалось как раз на уровне глаз довольно прищурившегося Огнецвета, и ласково стала почёсывать наглое создание между рогов.

– Кто тебя обидел? Я решила проявить легендарную ведьминскую вредность и нарушить эту идиллию, пока кое-кто с рогами слюни не начал в платье Малийки пускать. - Да никто его не обижал, просто я дверь не могу открыть. Сил не хватает. Малийка удивлённо покосилась на меня, но потом пожала плечиками (не иначе, решила, что такая у меня, ведьмы, причуда), тактично оттеснила меня от двери, одним рывком распахнула её и низко поклонилась:

- Входите, господарыня ведьма. А я пока, если Вы не против, козлика вашего повыгуливаю, на луг клеверный его свожу. Я кое-как подтянула отвисшую от изумления челюсть и вяло возразила:

- Я его искупать хотела, а то он… мы такие грязные… Девушка опять поклонилась, коснувшись кончиками пальцев земли: - Как пожелаете, господарыня. Я Вам тогда сейчас одёжу для перемены принесу да гребень частый, волосы прибрать. Я милостиво кивнула и вошла в баню, с наслаждением вдохнув плотный, пахнущий яблоками банный дух. Цокающий рядом Огнецвет зафыркал, мотая головой:

- Да у них уже прямо тут париться можно, какая же в самой бане жара? Они нас что, сварить решили? Или сжечь по примеру древних борцов с ведьмами? Я снисходительно усмехнулась. Вот ведь дурында, простых вещей не понимает! Каждый же малыш-несмышлёныш, ещё на ногах нетвёрдо стоящий, знает, что по банному пару определяют, насколько гость почётен и дорог хозяевам. Чем больше жару и пару, чем дороже дрова, коими топят, тем дороже человек, для которого эту баню топят. А в холодную, еле вытопленную распоследних бродяг пускают, которых просто прогнать совесть не позволяет. И как можно простых вещей не понимать? Последний вопрос я задала вслух, ранив тем самым трепетную душу Огнецвета. Козёл обиженно фыркнул, воинственно вскинул голову, чуть не впившись намертво рогами в низкую притолоку, и пробурчал:

- А кто мне это хоть раз объяснял-то? У нас дома, между прочим, купальня специальная устроена, я в бане последний раз лет десять назад мылся, ещё студиозусом. Я удивлённо покосилась на парнокопытного. Век бы не подумала, что он хоть где-то учился, мне всегда казалось, что он классический «золотой мальчик» с домашним образованием, полным отсутствием даже элементарных правил приличия и до седых волос не спешащий покидать пышные матушкины юбки. Огнецвет мой взгляд заметил и понял правильно:

- Да, представь себе, я тоже учился и все прелести студенческого бытия знаю не понаслышке. И до сих пор могу приготовить пять блюд из остатков вчерашней каши и обгрызенной завядшей морковки, чудом откопанной на полке. Я споткнулась о порожек, чуть головой вперёд не улетев в горячее ароматное нутро бани, обдавшей горячим паром, от которого стало тяжело дышать.

- И в банях нас никто заживо сварить не пытался, - упрямо прохрипел Огнецвет и закашлялся, тряся головой и нервно прядая ушами. Я с трудом перевела дыхание. Да уж, господарыня Сладислава явно не поскупилась на выражение почтения, я бы не возражала, если было бы чуточку прохладнее. А что, если…

Я щёлкнула пальцами, прошептала короткое заклятие, призывающее лёгкий луговой ветерок, но то ли от духоты, то ли от слабости что-то напутала, и вместо ветра баню наполнил стылый болотный туман, мигом пробравший меня до костей. Да что же сегодня за день-то такой! Я стала энергично растирать плечи, со стуком переступая босыми ногами, чтобы хоть немного согреться, и пытаясь отыскать в тумане Огнецвета, не растворился же он в самом деле в стылом воздухе! Козла нигде не было видно, зато рядом со мной угрожающе шевельнулось что-то большое и тёмное.

Недолго думая, я метнула в это нечто небольшой огненный шар, решив, что проще извиняться и оправдываться, чем выслушивать упрёки от многочисленной родни, которая меня встретит в ином, загробном, мире. Последовавший за броском шара грохот и сдавленные проклятия показали, что я попала в цель, хотя во время учёбы носила почётное звание криворучки и кривоглазки.

- Ошалела что ли?! А вот и Огнецвет отыскался, только что-то он в тумане как-то разросся, слишком крупный для козла.

- Совсем ополоумела?! – Огнецвет, тряся подпалённой и местами всё ещё дымящейся шевелюрой, вышел ко мне из тумана, а я застыла, пытаясь понять, каким чудом смогла разрушить проклятие и вернуть начальнику стражи его человеческий облик.

– А если бы ты мне в глаз попала? Или в другую дорогую мне часть тела?! Я машинально перевела взгляд на упомянутую часть тела и, стыдливо охнув, быстро отвернулась, в самый последний момент удержавшись и не закрыв лицо руками:

- Ой, ты же голый! - Можно подумать, ты…

- Огнецвет осёкся, видимо, лишь сейчас заметив изменения в своё облике, - как ты это сделала?! - Не знаю. Я хотела ветерок лёгкий призвать, чтобы прохладнее стало. Повисла очень выразительная пауза, которую разрушило короткое и обидное:

- А я всегда знал, что ты шарлатанка. Вот гад! Нет бы порадовался тому, что человеком стал, так он опять обзывается, паразит такой! - Зато ты как козлом был, так им и остался. Честное слово, я ничего плохого не хотела, просто ответила колкостью на колкость, оскорблением на оскорбление, только вокруг Огнецвета заплясали зелёные искры, а когда они сменились обычным паром, я увидела… чудовище. Да-да, жуткого монстра, при виде которого у меня заледенели ноги и руки, а волосы поднялись дыбом. Я не заорала и не убежала лишь по одной простой причине: у меня начисто пропал голос, а ноги вросли в пол, причём в прямом смысле слова!

- Радуга, ты чего? – вопросило меня жуткое чудовище голосом Огнецвета, и я с чувством выполненного долга грохнулась в обморок. Всё, меня нет, я в домике, до конца кошмара просьба не беспокоить. Очнулась я не от сладкой серенады и не от нежного поцелуя, как прекрасная принцесса из легенды, а от банального ведра воды, хорошо хоть чистой и не очень холодной. Глаза распахнулись сами собой, хоть моё ведьминское чутьё и подсказывало, что торопиться не стоит, слишком велика вероятность того, что увиденное мне не понравится. Чуйка, как всегда, не подвела, при виде жуткой оскаленной морды, нависшей прямо надо мной, я оглушительно завизжала и попыталась сбежать.

- Радуга, ошалела что ли?! – рявкнул монстр голосом Огнецвета. – Совсем ополоумела, своих узнавать перестала? Я честно попыталась успокоиться, но получалось плохо, меня трясло как в лихорадке, на нервной почве даже икота привязалась.

- Радуга, - меня тряхнули так, что в голове что-то неприятно щёлкнуло, - Радуга, посмотри на меня, это я, твой личный кошмар… Ох, Огнецвет, в кои-то веки ты абсолютно прав, только вот, сильно подозреваю, тебя такая правда не устроит!

- Радуга, Цветик, девочка моя ненаглядная, ведьмочка моя непослушная, наказание моё рыжее, чудо волшебное, - успокаивающе бормотал Огнецвет, мягко поглаживая меня огромными когтистыми лапами. Я горестно хлюпнула носом, отвела взгляд (и виновато, и потому, что смотреть на чудовище было по-прежнему жутковато) и прошептала:

- Прости меня. Опять повисла выразительная пауза, во время которой Огнецвет изучал моё лицо, а я усилием воли сдерживала нарастающую панику. Мама милая, теперь начальник стражи меня точно убьёт, а если сам разделаться не успеет, его мамаша меня прикончит. Как увидит, в какое чудовище я превратила её ненаглядного сыночку, так голыми руками растерзает, даже с костром заморачиваться не будет.

- И что ты опять натворила? – мягким тоном, показавшимся мне страшнее самого жуткого рёва, произнёс Огнецвет, не спеша выпускать меня из своих огромных лап. Я обречённо вздохнула, зажмурилась и скороговоркой выпалила:

- Ты стал монстром, прости, я не хотела. Ну вот я и призналась, теперь осталось стойко принять гибель. Да, что и говорить, паршивая из меня ведьма получилась, а ведь была одной из лучших студенток! Я настолько погрузилась в пучину жалости к себе, что не сразу услышала короткий смешок и провокационно-насмешливое:

- Поцелуешь, прощу. Что-что? Не поняла, на меня не сердятся? Как же так, я себя уже мысленно оплакала и похоронила, а меня, похоже, никто даже не собирается убивать?!

- Ну, чего застыла, неужто я настолько омерзителен, что ты предпочтёшь смерть моему поцелую? – продолжал насмешничать Огнецвет.

– А как же легендарное: «Ты встань, пробудись, мой сердечный друг, я люблю тебя как жениха желанного»?

- Ты не спишь, - пробурчала я, пытаясь понять, почему меня не спешат карать. Неужели бывший парнокопытный просто не поверил в то, что я опять его заколдовала? Неужели я настолько пала в его глазах, что он вообще разуверился в моём профессионализме? Блин, честное слово, даже обидно!

- Радуга, - меня осторожно тряхнули за плечи, - не углубляйся в раздумья, для тебя это очень опасно, так как приводит к плохо прогнозируемым глупостям. И вообще, я всё ещё жду законного поцелуя, который ты мне должна в качестве оплаты за совершённую магическую ошибку. Учти, пока не поцелуешь, я от тебя не отстану. Я вздохнула, признавая, пусть и неохотно, правоту Огнецвета. А раз он прав, надо целовать. Я опять вздохнула, зажмурилась, чтобы в решающий момент не испугаться и не передумать, и звучно чмокнула… ну, наверное, щёку.

Что-то громыхнуло, обдав меня запахом тины и сухих еловых веток, заскрежетало, а потом затихло. Ведьма-прародительница, чего я опять натворила?! Я опасливо приоткрыла один глаз, готовясь визжать и удирать во весь дух, но ничего страшного, к счастью, не заметила. На меня с укором в раскосых светлых глазах смотрел козёл, нервно прядая ушами и время от времени облизываясь.

Уф-ф-ф, хвала всем богам, всё вернулось на круги своя! Я взвизгнула от восторга, обняла опешившую животину за шею и расцеловала в морду, в порыве чувств даже не замечая мерзкого козлиного запаха. Огнецвет, кстати, никаких возражений по поводу столь бурного проявления чувств не предъявил, наоборот, блаженно зажмурился и с видом пророка изрёк:

- А знаешь, я начинаю верить в волшебную силу поцелуев. Может, для закрепления эффекта, ещё раз меня поцелуешь? Я протёрла рот от налипшей шерсти, морщась от неприятного запаха, и отрицательно покачала головой:

- Нет, поцелуев на сегодня хватит, давай лучше просто помоемся, пока баня совсем не остыла и льдом не покрылась. Козёл выразительно фыркнул, намекая, что появления льда придётся ждать как минимум несколько месяцев, но спорить не стал, наоборот, пожалуй, впервые за всё время нашего знакомства, кротко кивнул и повернулся ко мне боком.

- Эм? – я озадаченно посмотрела на подставленный мне бочок, пытаясь понять, что мне с ним делать: укусить, как в детской песенке, или оседлать, словно легендарной героине, спасшей свою страну от нашествия варваров. Огнецвет шумно вздохнул, закатил глаза, но от ядовитых комментариев из серии «волос долог, да ум короток», воздержался, переступил с ноги на ногу и ангельским кротким голоском вопросил:

- Ты меня намоешь или мне самому попробовать? Учти, копытами грязь оттирать будет не очень удобно. От непривычной мягкости и кротости парнокопытного начальника стражи мне стало стыдно, я поспешно плеснула в таз воды, подхватила пук мочала, щедро полила его специальным раствором на основе мыльного корня и принялась шоркать козлиный бок со всем усердием, на какое хватало сил.

- Осторожнее, - прошипел Огнецвет, нервно подрагивая боками, - ты же всё-таки не отхожее место после народных гуляний отмываешь, не дёргай так. - Прости, козлов мыть не обучена, - привычно огрызнулась я. В ответ мне должно было прилететь что-то вроде «да что ты вообще умеешь», но Огнецвет лишь мекнул, мотнул головой и сдержанно попросил: - Если несложно, будь осторожнее, пожалуйста. .

Вот это «пожалуйста» меня окончательно добило, я поняла, что что-то необратимо изменилось во всей простой и понятной системе мироздания. Чтобы Огнецвет сам, без всякой магии и принуждения вежливо попросил, да ещё и «пожалуйста» сказал, нет, никогда такого не было!

- Ты заболел? Я лихорадочно перебирала в памяти все известные мне хвори парнокопытных. Мрак, что же я во время учёбы так мало интересовалась магией животных, глядишь, узнала бы что-нибудь полезное!

- Радуга, - в голосе Огнецвета отзвуками прошедшей грозы скользнуло раздражение, - как показывает опыт, наши с тобой ссоры до добра не доводят, поэтому предлагаю закончить битву и заключить перемирие сроком на пять лет.

- А почему так мало, всего пять лет? – я обиженно надула губы.

– Мог бы и побольше срок назвать, а то и насовсем помириться. Так сказать, заключить вечный мир.

- Ты сначала эти пять лет попробуй со мной не лаяться, - хмыкнул Огнецвет, почёсывая рогами спину. Кто, я?! Да я сама кротость и послушание, если меня не злить, я слова худого никому никогда не сказала, а если и пакостила, то исключительно во имя восстановления попранной справедливости, так-то.

- Давай, голубица сизокрылая, заканчивай раздуваться от собственной кротости и отмывай меня,

- Огнецвет подмигнул, смягчая ядовитость слов, и протянул на манер бездомного сиротки, - пожа-а-алуйста. Мда, пожалуй, пятилетний срок перемирия самое оно: вполне реальный, в отличие от вечного мира, достаточно длительный и при этом не сильно обременительный. Хм, в который раз убеждаюсь, что Огнецвет не так глуп, как я привыкла считать, кажется, с ним будет довольно приятно общаться без обмена острыми насмешками.

Я подхватила мочало, взбила пену и принялась натирать козлиные бока, стараясь при этом не сильно тянуть и дёргать шерсть. Когда Огнецвет с моей помощью закончил водные процедуры, он без всяких просьб и принуждения вышел из бани, напоследок пожелав мне душистого пара. Напомните, я говорила, что он может быть очень даже милым?

Надо бы поосторожнее, так недалеко и до влюблённости, мы, ведьмы, мужским внимание не избалованные, добросердечные, нам много не надо для того, чтобы полюбить. Я тряхнула головой, плеснула в таз горячей воды, почти кипятка, и принялась старательно отмываться, до красноты натирая кожу, вместе с грязью вычищая и лишние размышления. Право слово, у меня забот и хлопот в жизни хватает и без любовных переживаний, и вообще, я терпеть не могу стоять в очереди и предпочитаю быть единственной, а не очередной! А целуется рогатый начальник стражи очень даже хорошо, да…

Я скрипнула зубами, выплеснула грязную воду и тут же снова наполнила таз, опять почти крутым кипятком, хотя предпочитаю воду прохладную, она для кожи полезнееэ

Глава 7

Мне понадобилось около четырёх тазов кипятка, чтобы избавиться от липких, как варенье с розовыми лепестками, романтических размышлений о начальнике стражи. Максимум, на что я могу рассчитывать в отношениях с Огнецветом, – это дружба. И то не факт, ведь, как известно, стражники и ведьмы ладят плохо, а конкретно этот повелитель стражей порядка в нашем городке наредкость избалованный мальчишка.

Я вспомнила, как Огнецвет спасал меня от действия коварной забудь-травы, и зябко передёрнула плечами. Нет, избалованный мальчишка не стал бы рисковать своей бесценной персоной, это поступок, достойный настоящего героя, в которого и влюбиться не грех. Тьфу, мрак, да когда же эта проклятая романтическая дребедень выветрится у меня из головы?!

Ведь жила себе тихо-мирно, никого не трогала, за событие был вызов среди ночи на роды, а теперь неприятности сыплются, словно горох из прохудившегося мешка! И всё из-за Огнецвета, не сожги он мою лавку... Стоп, я отчётливо помню, что рогатый начальник стражи отрицал свою причастность к поджогу. Может, конечно, и врал, чай, не в первый раз лапшу на уши девушке художественно развешивать, только чего ради? Из страха? Я вас умоляю, Огнецвет и суда посмертного не боится, а меня и вовсе ни в грош ломаный, на дорогу брошенный, не ставит.

По привычке? Вариант, но… нет, не убедительно, не вяжется с дальнейшими действиями моего козлика. Моего?! Я высунула язык и скосила глаза. Боги, в кого я превращаюсь, ещё немного, и при виде Огнецвета начну смущённо краснеть и теребить косу как Малийка или другие романтичные красотки, свято верящие, что великий чародей, сказочный принц, в крайнем случае, богатый купец, уже седлает верного скакуна и сегодня, в крайнем случае, завтра приедет свататься.

Я выплеснула на себя ковшик холодной воды и принялась яростно растираться полотенцем, жалея, что нельзя также стереть беспокойные, тревожащие ум и сердце мысли из головы.

Из бани я выходила с гордо поднятой головой и вежливой улыбкой, за которой привыкла прятать всё: от презрительной гримаски до бурного восторга.

- С пр-р-риятным пар-р-ром, - мявкнул Черномор и бросился ко мне, вскинув хвост, словно победное знамя над поверженной крепостью.

- Ну, наконец-то, - Огнецвет тоже поскакал ко мне, ненавязчиво стараясь шугануть с пути кошака, - я уж замаялся тебя ждать.

- Так и не ждал бы, никто тебя об этом не пр-р-росил, - фыркнул кот, сердито сверкнув глазами и воинственно горбясь.

- Тебя забыл спросить, что мне делать, - огрызнулся Огнецвет, самым кончиком копыта задевая Черномора по спине.

Кошак такого глумления не потерпел, зло взвыл и прыгнул на козла, вцепившись в него всеми когтями. Начальник стражи и в козлиной облике не растерял боевые навыки, резво упал и покатился по земле, норовя расплющить кота или хотя бы сбросить его.

- А ну, прекратили немедленно!

С тем же успехом я могла призывать к милосердию известного душегуба Жана-кровопийцу, к всеобщей городской радости повешенного месяц назад. Козёл и кот, рыча, фырча и самозабвенно завывая, мутузили друг друга так, что пыль стояла столбом, а шерсть клоками летала по двору. Праматерь-ведьма, какая муха их обоих укусила?! Не придумав ничего умнее, я звучно хлопнула в ладоши и призвала на головы буянов ливень с градом, только вложила в призыв слишком много сил, и вышедшая из-под контроля стихия хлынула на город, беспощадно губя цветы в любовно лелеемых хозяйками клумбах. Да что же сегодня за день-то такой?! Я топнула ногой, и земля, подхватив мой гнев, затряслась и пошла трещинами. Умница, Семицвета, ещё землетрясение устрой, то-то соседи рады будут! Окончательно рассвирепев, я призвала ураган, который разметал не только драчунов по разные стороны двора, но ещё и поломал заборы, обрушил часть соломенной крыши жалкого домишки горбуна Ганса и испортил то, что уцелело после града и землетрясения. Да уж, ведьма в гневе – страшная разрушительная сила, в первую очередь для окружающих.

- Боги милостивые, – прогудела Сладислава, выскакивая из конюшни и круглыми глазами глядя на царящий вокруг хаос, - это что же такое тут творится, а?!

- Да вот, - я виновато шаркнула ногой, - козлика своего с котиком разнимала, они у меня подрались.

Мрачный Черномор воинственно фыркнул, оскорблённо вылизываясь на надломленной ветке, куда его закинуло ураганом, а Огнецвет кое-как выкарабкался из сточной канавы, тоскливо оглядел измазанные, в колтунах и ошмётках грязи бока и обиженно мекнул:

- Ты что, обалдела? Трёх часов не прошло, как я мылся!

- Думать надо было, прежде чем в драку лезть, - огрызнулась я и, заметив торжествующее подрагивание кошачьего хвоста, припечатала:

- Ночуете на улице, оба. Нечего вам делать в приличном доме, вести себя не умеете!

Слушать вопли оправдания и возмущения я не стала, вышла со двора и принялась успокаивать растревоженным осиным роем гудящих соседей, клятвенно обещая всё исправить. Да, прямо сейчас. Конечно, цветы искренне жаль, но я совершенно точно смогу вернуть их к жизни, я же ведьма. Нет, я не взбесилась, у меня питомцы подрались. Нет, коврики для нужника из них делать не стоит, они хоть и дурные, да живые. Разумеется, клумбы и огороды тоже жалко, растения на них тоже живые, но воскрешать животных я не умею, это в компетенции некромантов, а я всё-таки ведьма. Нет, на растения сил у меня совершенно точно хватит. Нет, никаких катастрофических последствий от моих заклинаний больше не будет, обещаю. Да, я точно уверена, что справлюсь. Нет, это не опасно, я хорошо контролирую свои силы, особенно, если меня никто не злит. Да, лишние разговоры отвлекают, поэтому я была бы просто счастлива, если бы мне дали возможность колдовать без, так сказать, посторонней помощи. Нет, из-за заборов подсматривать тоже не стоит. Нет, мне не жалко, это простая предосторожность. Да, я помню, что обещала, что больше ничего страшного не произойдёт, но осмотрительность лишней не бывает.

Я тихо сатанела, понимая, что скоро самым эффективным моим заклинанием будет: «Да чтоб вы все провалились», когда мне на помощь пришла Малийкина матушка. Женщина обвела гомонящих соседей тяжёлым взглядом разбуженной среди зимы медведицы и тихим голосом, от которого мурашки понеслись по телу, а сердце грохнулось в обморок, попросила:

- Соседи дорогие, замолкните.

Тишина воцарилась такая, что слышно стало, как смачно вылизывается Черномор на ветке. Никогда раньше не подозревала, что он так хлюпает при умывании!

Я благодарно кивнула господарыне Сладиславе, прикрыла глаза, постаралась максимально очистить разум от суетных мыслей, мелких обид и повседневных хлопот и плавно подняла руки вверх, представляя, как нас учили, что это не руки, а крылья.

- Ас-с-а вир-ранта люэста холля, - выдохнула я, опуская руки.

Во рту стало горько, голова закружилась, а колени подломились, отказываясь держать ставшее неподъёмным тело. Я вяло улыбнулась: симптомы правильные, значит, заклинание восстановления, выкачивающее все ведьмины силы до последней капельки, сработало так, как надо. Теперь главное доползти до дома и как можно скорее лечь спать, с каждой минутой бодрствования сейчас я трачу силы из неприкосновенного жизненного запаса. Через три часа резерв опустеет так, что ведьмины силы не вернутся уже никогда, поэтому плевать на всё и всех, я отправляюсь домой спать.

- Бабоньки милые, гляньте-ка, - прогудела Сладислава тревожным колоколом прямо у меня над ухом, - ведьма-то наша сама не своя! А ну-ка, милая, давай я тебя отнесу, ни к чему тебе сейчас ноги трудить.

Я не возражала, благодарно моргнула и провалилась в сон, уютно прижавшись головой к необъятным размерам груди радушной хозяйки. И приснилось мне, будто стою я на залитом солнечным светом лугу за городом, том самом, на котором каждый год сенокосные баталии идут. Травники визжат, что нельзя луг трогать, на нём растения редкие целебные произрастают, а мужики орут, что скотина без трав зимой копыта отбросит, и никакие отвары её не спасут. Я с наслаждением опустилась в густую траву, раскинув руки и подставляя лицо ярким лучам солнца. Вот оно, настоящее блаженство, жизнь в каменных домах, даже богатых, украшенных росписями и вызолоченных, с ним не сравнится. Моё блаженное уединение было прервано, причём весьма грубо: две дамы, неспешно шедшие по лугу, едва не наступили на меня.

- Эй, а поосторожнее нельзя? – я поспешно села, сердито сверкнув глазами на нарушительниц спокойствия.

И что это за свинки золотые щетинки? Праматерь-ведьма, да одна-то никак господарыня Августина, матушка Огнецвета! Век бы не подумала, что сия дама снисходит до столь низменных развлечений как прогулка по лугу. Хотя, с другой стороны, змеи травы высокие очень уважают, может, у супруги градоправителя память предков пробудилась? Я хмыкнула и присмотрелась к спутнице господарыни Августины. Хм, на мой взгляд, ничего особенного, обычная расписная кукла: глаза большие синие, волосы длинные, завитые по плечам, до пояса спускаются, талия тонкая, грудь… Хе-хе, у меня-то побольше будет! Кожа белая, даже, пожалуй, бледная, словно эту красотку всю жизнь в сыром подвале держали и она до сего дня даже блика солнечного не видела. А вообще, стоит признать, девица хороша, наверняка против её чар и Огнецвет не устоит, он вообще женолюбивый, мда… Вспомнив о начальнике стражи, точнее, о его неукротимом темпераменте, я приуныла и решительно поднялась, чтобы уйти, пока эти две дамы-мадамы меня не заметили. А то наверняка гадостей наговорят, а у меня и так настроение паршивое.

Я успела сделать три шага, когда у синеглазой красотки порывом шаловливого ветерка сорвало с плеч шарфик и отнесло в мою сторону. Будучи девушкой благовоспитанной, я, естественно, попыталась вещицу поднять, чтобы вернуть хозяйке, но пальцы прошли сквозь ткань. Не поняла, это ещё что за фокусы? Я снова и снова пыталась зацепить непослушный шарфик, но он просачивался как вода сквозь пальцы. А тут ещё его хозяйка целеустремлённо так протопала сквозь меня, словно я была не человеком из плоти и крови, а пустым местом! Пустым местом? Хм, секундочку…

Я прикрыла глаза, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Ох ты ж, зелье недоваренное, да как же меня только угораздило в душу к Огнецвету пролезть, в самые его заповедные подозрения провалиться?! И, самое главное, что мне теперь со всем этим делать-то? Я прикусила губу, машинально наматывая локон на палец. С одной стороны, как благовоспитанная особа (а что, кто-то в этом сомневается?) я должна немедленно покинуть эти подозрения, поскольку меня они никаким боком не касаются, и вообще, неприлично подсматривать и без разрешения лезть в душу к человеку, тем более заколдованному. Его и так магией обидели, не хватало ещё больше ситуацию усугубить. Это с одной стороны. А с другой, страшноинтересно посмотреть, о чём же таком эти две дамы договорятся, ведь не просто так они вдвоём на луг выползли, сразу же понятно, что что-то мерзкое затевают, причём против Огнецвета. А он, между прочим, временно находится под моей защитой и покровительством, так что всё, что касается его, касается и меня. О, как завернула, аж самой понравилось!

Успокоив свою совесть, точнее, привычно взяв её в долю, я подошла поближе к дамам, в целях проверки (да-да, исключительно для того, чтобы убедиться в своей невидимости) я от души показала мадам Августине язык и прислушалась к разговору. Мда, было бы что слушать, право слово. Девица эта синеглазая соловьём разливается о своей неземной любви к Огнецвету. Бе-е-е, меня даже заподташнивало от приторной сладости, ну нельзя же быть настолько фальшивой! Право слово, это даже неприлично, такую манерность даже продажные девки, по клиентам стосковавшиеся, себе не позволяют. Я скорчила блондинистой заразе рожу и тут услышала полный нескрываемой издёвки голос господарыни Августины, которая тоже не прониклась щебетом девицы:

- Итак, моя милая, вы утверждаете, что обожаете моего сына.

Блондинка прижала ручку к груди и приподняла бровки в тщетной попытке придать своей мордашке хоть крупицу возвышенности:

- Да, господарыня Августина, мы с Огнецветом любим друг друга и обязательно поженимся! Уверена: мы будем счастливы!

Августина фыркнула, похоже, потенциальная невестка пришлась ей не по вкусу.

- Значит, вы планируете стать женой моего сына?

Девица кивнула, улыбаясь так восторженно, что у меня даже коготки зачесались от желания стереть эту глупую улыбку с её слащавой физиономии.

- И вас не пугает постоянное одиночество? Нехватка денег? Множество врагов, ведь недовольство Огнецветом неизбежно перейдёт и на вас?

С каждым новым вопросом личико блондинки всё больше и больше вытягивалось, похоже, красавица относилась к тем девицам, которые в своих мечтах дальше алтаря не заглядывают, наивно полагая, что после свадьбы всё само собой сложится как в волшебной сказке.

А господарыня Августина продолжала давить, она это мастерски умеет делать:

- Итак, моя милая, вас не пугают тяготы жены стражника?

- На-начальника стражи, - пролепетала невеста, машинально теребя кружева, в три ряда украшающее очень смелое декольте платья.

- Нет, моя милая, именно стражника, - ядовито возразила Августина, - не стану скрывать: мне вы не нравитесь, я против вашей с Огнецветом свадьбы, а потому, если вы всё-таки обвенчаетесь, то мой сын станет простым стражником. И жить вы будете не в нашем доме, а в комнатушке, выделенной в общем зале для стражи. И жалованье у Огнецвета будет самое обычное, так что вам, моя милая, придётся пойти работать!

- Работать? – пролепетала блондинка, и её пухлые губки обиженно задрожали. – Как же так, я не хочу… Я не готова… Я не умею…

- Придётся научиться, - жёстко усмехнулась господарыня Августина, - в крайнем случае, в борделе никаких особых навыков от девок не требуют, а с вашей смазливой мордашкой вы туда без проблем устроитесь.

Девица вспыхнула, гордо вздёрнула носик:

- Я девушка приличная!

- Угу, конечно. А то я не видела, как ты моему сыну приворот подливала. Только напрасно старалась, никакие зелья на Огнецвета не действуют. Впрочем, ты это и сама быстро поняла, потому и приличия твои быстро в постельную плоскость перешли.

Блондинка ловила ртом воздух как вытащенная из воды рыба.

- Что клювом-то щёлкаешь? Думала: я дура слепая, ничего не вижу и не понимаю? Эх ты, нельзя противника недооценивать, это верный путь к поражению. Ну да ладно, таких как ты учить – только портить, а потому слушай меня внимательно: если хочешь выйти замуж за Огнецвета, выходи, только помни: сказки не будет, это я тебе гарантирую. Станешь горбатиться от зари до зари, чтобы ноги с голоду не протянуть. Есть другой вариант: могу тебя пристроить во дворец, король вдовый страсть таких смазливых красоток любит. Если повезёт, фрейлиной принцессы станешь, а то и фавориткой тебя сделают. Ну, решай, что выбираешь: сына моего или дворец?

- Дворец! – выпалила блондинка, даже не задумываясь.

Вот крыса! Я от души плюнула в смазливую физиономию, жалея, что моего плевка эта стерва белобрысая даже не почувствует. Жаба бездушная, да разве можно живого человека, Огнецвета, на дворец менять? Конечно, Огонёк – парень не без недостатков, но ведь и не мразь последняя! Он умный, сильный, с юмором опять же… Так, стоп, Семицвета, что-то тебя совсем не туда заносит. Ты ещё влюбись в этого начальника стражи парнокопытного! Я поспешно сплюнула через левое плечо, зажмурилась, круто повернулась на каблуках, отводя беду. Не надо мне такого счастья, помимо достоинств у Огнецвета и недостатков полным-полно, одна матушка чего стоит.

Я открыла глаза и не удержалась от тяжкого вздоха, сопровождавшегося не совсем приличным высказыванием. И было из-за чего позабыть о правилах приличия, ведь я по-прежнему блуждала в воспоминаниях Огнецвета! Вот объясните: на кой мне сдались все эти подозрения, печали, обиды и прочие жучки-паучки-таракашечки, скрытые в голове парнокопытного начальника стражи? Мне с самой собой разобраться, куда уж на чужую дурную голову замахиваться! Я с досадой огляделась, пытаясь понять, куда меня занесло на этот раз. Ага, судя по аромату роз, так щедро разлитому в воздухе, что у меня враз заложило нос, а на глаза навернулись слёзы, я в доме любовной чародейки. Ну как же, помню-помню, захаживал к ней Огнецвет, сама видела. Только что тут может быть сокровенного, обычный мужской блуд, смотреть на который мне ничуть не хочется.

- Так чем я могу тебе помочь? – словно в ответ на мои мысли прозвенел серебристый голосок чародейки.

Мне-то? Да, пожалуй, ничем, я свои проблемы привыкла сама решать, а уж в личную жизнь и вовсе никого пускать не намерена, тем более чародейку. Мало ли, что она мне наворожит, ей-то колдовства на пару часов, а мне с этим потом всю оставшуюся жизнь жить.

- Помоги забыть.

Голос Огнецвета, полный глухой тоски попавшего в капкан зверя, заставил меня испуганно вздрогнуть и так резко повернуться, что я едва на ногах устояла. Мамочка милая, это же надо, как его та стерва блондинистая приложила, парень сам не свой ходит, а я и не замечала. А ещё гордилась тем, какая я внимательная да наблюдательная!

Чародейка негромко вздохнула:

- Забыть несложно, только поможет ли это?

- А что поможет?! – разлетелся по комнате привычный мне рык. – Что?!

Волшебница помолчала, нерешительно покусывая губки, а когда заговорила, меня бросило сначала в жар, а потом в холод:

- Есть одно средство. Слышал пословицу: «Клин клином вышибают»?

Огнецвет устало опустился на лавку, усмехнулся одной половиной рта:

- Да я на девок и смотреть не могу, в каждой светловолосой её вижу, за каждой синеглазой как пёс бродячий тянусь, всё надеюсь: вдруг она, вдруг передумала, вернулась, поняла, как сильно я её люблю.

Решено. Я найду эту курицу блондинистую, где бы она ни была, и по волоску выщиплю всю её косу, а потом раздену, измажу в смоле и изваляю в пухе, чтобы знала, стерва, как над людьми куражиться! Я стиснула кулачки так, что поранила ладошки, от боли немного успокоилась и включила голову. Конечно, мы, ведьмы, - известные поборницы справедливости, но не слишком ли близко к сердцу я принимаю любовное разочарование Огнецвета? Не выстелю ли я себе благими намерениями дорогу в персональный ад безответной любви?

Пока я терзалась этими не самыми радужными размышлениями, чародейка подплыла к Огнецвету, запустила тонкие пальчики в его шевелюру (руки прочь от чужого парня!), приподнимая голову, и проникновенно промурлыкала:

- Так и быть, поставлю я тебе стену ледяную, сердце выстужающую, боль запирающую, только помни…

Голос чародейки упал до чуть слышного шёпота. Сгорая от любопытства (вот зараза, нашла время тихариться да шептаться, интересно же!), я подошла поближе, обо что-то споткнулась и рухнула прямо на Огнецвета, больно впечатавшись в него носом.

- Радуга, обалдела что ли?! – рявкнул Огнецвет.

Я изумлённо моргнула, потом недоверчиво потёрла глаза, пытаясь понять, каким образом меня вынесло из тёплого дома и мягкой постели на улицу.

- Только не говори, что ты ещё и сноходец, - продолжал ворчать козёл, быстро осматривая меня на предмет повреждений.

Я всерьёз прикинула, стоит мне обижаться или нет, но потом вспомнила убитого начальника стражи из своего видения и полную ядовитого сарказма реплику заменила обиженным ворчанием:

- Я не сноходец.

- Тогда какого голодного дракона ты тут делаешь?

- Тебя решила проведать.

Упс, судя по выпученным глазам Огнецвета, с ответом я явно промахнулась. Мрак, надо было сказать, что Черномора искала!

- Ну, то есть я Черномора искала, - промямлила я, сама поняла, что опоздавшее оправдание звучит жалко и неубедительно, и мучительно покраснела.

Огнецвет молча смотрел на меня, буквально буравя взглядом, я даже плечами передёрнула и взгляд на грудь опустила, проверяя, не появилась ли там пара дырок, а потом вздохнул, дёрнул ухом и равнодушно мекнул:

- А чего его искать, к нему тут рыжуха пушистая приходила, так что, если кошак твой в мужском плане не калечен, до утра не появится.

- Тебе тоже козочек подогнать обещали.

Я хлопнула себя по губам, но вылетевшие слова назад вернуть было невозможно. Вот ведь дура, сама приползла, разбудила, теперь ещё и цепляюсь, как репей к шкуре! Видимо, последствия отравления всё ещё сказываются.

Огнецвет переступил с ноги на ногу, задумчиво почесал рогом бок и выпалил:

- Радуга, скажи, только честно, ты меня не можешь расколдовать? Сил не хватает, да? Может, есть резон к какой-нибудь опытной ведьме за помощью обратиться?

Блин, ну вот как всегда, хорошо хоть, в этот раз прямым текстом шарлатанкой не называет! Ну почему, почему он никак не хочет поверить в то, что я опытная ведьма?!

- Завтра прямо на рассвете в лес за травами пойдём, - рявкнула я и улетела в дом быстрее выпущенной из арбалета стрелы.

Нет, и всё-таки он козёл! И плакать из-за него я не стану! Я зло смахнула слезинки со щёк и упрямо тряхнула головой. Не стану, я сказала, не стоит он моих слёз!

Глава 8

Утро было сумрачным, под стать моему настроению, даже дождик мелкий моросил, заставляя господарыню Сладиславу озабоченно хмуриться, тяжело вздыхать и качать головой. Да, что и говорить, пора для сырости самая неприятная: сенокос начался, от такой промозглой хмари сено может испортиться.

- Господарыня ведьма, - Малийка просительно глянула на меня снизу-вверх, - а вы можете явить милость и прогнать тучи? Вы же могучая чародейка.

- Только Огнецвет в это не верит, - пробурчала я, сумрачно глядя в кружку кваса.

Сладислава удивлённо приподняла брови:

- А при чём тут начальник стражи? Его уже, почитай, несколько дней никто не видел, люди бают: сбёг мальчонка, тошно ему у нас, тихо больно, да и девки пригожие под родительским строгим призором.

Угу, можно подумать, это хоть раз кого-то останавливало. Я посмотрела на зарумянившуюся Малийку, на серую хмарь за оконцем и поняла, что совершенно не хочу возвращать Огнецвету человеческий облик. Не заслужил он его, козёл похотливый.

- А вы, господарыня ведьма, никак интерес к начальнику стражи имеете? – прогудела Малийкина матушка, пытливо прищурившись.

Я так и вспыхнула, точно факел зажжённый:

- Да нужен он мне, козёл!

Малийка хихикнула, под суровым взглядом матери потупилась и поспешно выскочила из-за стола, якобы посуду мыть. Сама господарыня Сладислава вздохнула, головой покачала и прогудела:

- Вам, конечно, господарыня ведьма, виднее, только лично мне кажется, что распоследнее дело саму себя обманывать.

Я вскочила, больно ударившись о лавку и уронив на пол миску с недоеденной кашей, и выпалила, покраснев так, что мало одежда не зашаяла:

- Благодарствую за угощение, только мне идти надо, травы собирать. Самая пора сейчас, они аккурат в полный сок вошли.

Я уже закрывала дверь, когда до меня долетел укоризненный смешок хозяйки:

- Угу, травы. Ох, девки, выходит, даже к самым мудрым да разумным можно ключик подобрать.

- И что же теперь будет, маменька? – прощебетала Малийка.

Я затаилась, ожидая ответа.

- А чего будет? Ежели умные, объяснятся да договорятся, а ежели дурни, так и будут друг от дружки бегать, а потом в старости вздыхать тяжко: было-де счастье рядом, да смелости не хватило руку протянуть, чтобы ухватить его.

Во двор я вышла полная решимости снять с Огнецвета заклятие, вернуть ему расчудесный человеческий облик и отправить на все четыре стороны, пусть живёт, как совесть позволит, а меня оставит в покое. Я ему не забава на вечер! Встретившийся на пути Черномор при виде моей решимой физиономии распушился, став больше в два раза, зашипел и сиганул в сторону, мало до потолка не добежав. А я и не замечала, что кошак у меня нервный такой, надо бы его мятой попоить кошачьей, а то ещё, обороните боги, лысеть начнёт на нервной почве, над ним потом все соседские коты смеяться будут.

Мелкие бытовые размышления успокоили меня, я даже вспомнила, что выскочила из дома без корзинки. Вот растяпа, не в руках же мне травы нести, да и список нужных травок для зелья освежить в памяти нужно. И платок стоит взять, чтобы никакой мусор во время прогулки по лесу в волосы не сыпался, а то прошлый раз я в город вернулась с двумя сухими веточками, торчащими как оленьи рога. Огнецвет тогда, помнится, до самого дома меня сопровождал, насмешничал, а я ему в отместку каменные башмаки наколдовала. Те, что не снять, пока в порошок не сотрёшь. Правда, уже на следующий день начальник стражи в новой обуви щеголял, надо будет у него спросить, как он от моих ботиков избавился.

- Огнецвет, а как ты каменные башмаки снял?

Козёл, который жадно лакал молоко из глиняной миски (не иначе Малийка расстаралась, маменька-то её вряд ли бы такую справную миску зверю, пусть и очень умному, отдала), раскашлялся и недовольно повернул ко мне перемазанную мордаху:

- Чего?

Ой, а я и не замечала, что начальник стражи глуховат, мда, неловко получилось. Я откашлялась, постучала себя по груди, накладывая чары громогласности, и крикнула:

- Как ты каменные башмаки снял?!

От моего голоса с печальным треском покосился сарай, осыпалась в воду крыша колодца, вместе с листьями снесло с деревьев возмущённо каркающих ворон, которых ничуть не прельстила возможность полетать кверху лапами и вперёд хвостом, а Огнецвет кубарем покатился по земле до уже знакомой канавы. Громкий плюх, сопровождавшийся сочными витиеватыми ругательствами, в которых все слова были исключительно приличными, а потому вдвойне обидными, уведомил меня о том, что начальник стражи опять принимает грязевые ванны. Между прочим, очень даже целебные. В иноземных королевствах, я слышала, за такие купания полновесным золотом платят, а я его бесплатно по старой дружбе пользую, а он ещё, козёл такой, вместо благодарности костерит меня почём зря. Я хотела было обидеться и какую-нибудь пакость учинить, да опять вспомнила полный неизбывной тоски взгляд Огнецвета из моего видения и устыдилась. Вот же, блин горелый, мне только угрызений совести не хватало! Да ладно бы за свои провинности, так ведь нет, из-за проныры блондинистой, которую я и не знаю, более того, и не хочу знать, не стоит она того! Я досадливо фыркнула, хлопнула в ладоши, оживляя кусты, которые проворно вытащили Огнецвета, заботливо отряхнули от грязи и даже причесали и рожки отполировали.

- Надо же, какие нежности, - пробурчал козёл, недовольно зыркнув на меня светлыми раскосыми глазами, - можно узнать, с чего вдруг?

Я смущённо потупилась, машинально заплетая волосы в косу, даже ногой шаркнула, словно сиротка какая-нибудь, у которой купец попросил яблочка наливного. Мама милая, да что это со мной? Отрава, которой меня опоили, уж давно выветриться должна, а мне всё хуже и хуже делается.

Огнецвет, что для него несвойственно, допытываться не стал, выбрался из кустов, стараясь не помять ни одной ветки, встряхнулся и нарочито бодро вопросил:

- Ну, и какие у нас планы на день?

- Выуспаться, - мявкнул вылизывающийся на крыльце Черномор, - а то кое-кто рогатый полночи не спал, ворочался да на луну вздыхал, словно не начальник стр-ражи, а поэтишка худосочный.

Я удивлённо вскинула брови, а козёл зло зыркнул на кота, топнул копытом и повернулся к нам спиной, словно что-то интересное в канаве увидел:

- Холодно было, вот и не спалось.

Черномор согласно покивал, блаженно жмуря нахальные жёлтые глаза:

- Угу, а ещё, после дождика распогодилось, потому как ты всё время радугой любовался. Радовался ей, чисто дитё малое.

Козёл развернулся так резко, что мокрая земля под копытами посыпалась, хорошо, кусты среагировали и удержали парнокопытного начальника стражи, а то не избежать ему внеочередного приёма грязевых ванн:

- Я… У меня… Яд просто не выветрился до конца, вот!

- Мр-р-ряу, - Черномор выгнулся дугой, озорно морща нос, - а что ж так? На тебя же зелья и пр-р-рочие ведьмины чар-р-ры не действуют.

- Шарлатанские чары на меня не действуют, - огрызнулся Огнецвет, выходя на дорогу подальше от канавы.

Всего каких-то пару дней назад я бы непременно обиделась, а сейчас лишь звонко расхохоталась и прощебетала:

- Мальчики, я за корзинкой для трав и платком, а вы, пока я отсутствую, постарайтесь не убить друг друга.

Настроение у меня, вопреки серой хмари, оседающей на одежде и волосах мелкими капельками, было просто изумительным. Я потёрла ладошки, активируя заклинание хорошей погоды. Пусть косцы солнышку порадуются, не дело в сенокосную пору такой серой пакости царить.

Черномор с нами в лес отправиться не пожелал, заявив, что ему, как коту учёному, более подобает изучать старинные трактаты, а не комаров да мошку в чащобах кормить. Судя по насмешливому блеянию Огнецвета, он тоже приметил пушистую рыжую киску, с рассеянно-мечтательным видом прогуливающуюся у дома господарыни Сладиславы. Вот интересно, когда от этих научных трудов котята пойдут, мне хозяева рыжухи счёт не выставят? И куда я, скажите на милость, котят девать стану? Нет, всё-таки, пожалуй, стоит собрать болотник душистый с тимьяном луговым и сварить один чудный отварчик, что пользуется особенным спросом у солдат и моряков, вынужденных по долгу службы длительное время обходиться без общества прекрасных и легкодоступных, что особенно важно, дам. А то в нашем городке через годик-другой все котята станут чёрной масти.

Я звонко рассмеялась, скинула обувь, позволив шелковистой траве и прогревшимся на солнце камням ласкать мои ступни, направилась в сторону леса.

- Ты ещё напевать начни и корзинкой беззаботно размахивать, - ворчливо подсказал Огнецвет, - и будешь точь-в-точь как та маленькая девочка из сказки.

- Ага, а ты будешь серым суровым оборотнем, - я комично надула щёки, изображая угрюмого злодея, - того самого, который сначала хотел съесть бедняжку, а потом влюбился без памяти и сделал своей избранницей.

Козёл фыркнул, пренебрежительно дёрнул хвостом:

- Насколько я знаю оборотней, они испытывают к своему ужину исключительно пищевой интерес.

Я показала Огнецвету язык и дёрнула за кончик уха:

- Эх ты, ничего-то ты не понимаешь в настоящей любви!

- Ну почему, понимаю. Настоящая любовь – эта та, в которой ты успеваешь продать или предать партнёра раньше, чем он тебя.

- Дура была эта блондинка синеглазая, - выпалила я прежде, чем успела толком понять, что именно болтаю, - да она сто раз пожалела о том, что натворила… ой…

Я звучно шлёпнула себя по губам, но вылетевших слов назад это не вернуло. Молодец, Семицвета, ты мастерски умеешь хранить секреты, разбалтываешь их не из-за страха или денег, а просто так, по доброте душевной!

Огнецвет так резко встал, что его копыта полностью зарылись в землю.

- Откуда ты знаешь Селестину?

Хм, красивое имя у этой блондиночки, звучное и благородное, только вот душонка под ним скрывается мелкая и подлая.

- Радуга, я задал вопрос.

Ну вот, началось утро новое с птичьего пения! Не успела я порадоваться благостным изменениям в поведении Огнецвета, как на тебе, опять пробудился дурной норов. Нет, правильно говорят, что от дурных привычек проще всего избавиться вместе с жизнью, надёжнее будет.

- Радуга, я по-прежнему жду ответа.

Вот привязался, пиявка болотная! И не отстанет, пока своего не добьётся, вот что особенно печально. Даже с места не сдвинется, ишь, как окопался, чисто разбойник в лесу в период весенней ярмарки.

- Я в твои воспоминания провалилась, - я увидела неподдельный интерес на козлиной мордахе и поспешно добавила, - чисто случайно, ничего лично!

- Ну разумеется, - мягко проблеял Огнецвет и игриво толкнул меня рогами, - пошли уже, ведьмочка любопытная, а то ночь наступит раньше, чем мы трав в лесу насобираем.

Я независимо вскинула голову и, кокетливо повиливая бёдрами, двинулась к лесу. Правда, не успела я и десяти шагов сделать, как мне в спину прилетел насмешливый вопрос, сопровождающийся сдавленным фырканьем:

- Радуга, а чего это у тебя с утра пораньше ноги заплетаются? Ай-яй-яй, а такая приличная ведьмочка!

Вот зараза рогатая! Я повернулась, в очередной раз от всей души показала парнокопытному начальнику стражи язык и пританцовывая направилась дальше. Что бы ни происходило между мной и Огнецветом, видят боги, мне это нравится! И не только мне, вон, и солнышко ласково пригревает, и берёзки с осинками на краю леса весело шепчутся о чём-то своём, древесном. Я низко поклонилась лесу, приветствуя его и прося разрешения войти.

- Ты чего застыла? – прошептал Огнецвет, как настоящий горожанин, далёкий от природы и связанных с ней обычаев.

- Жду, пока лес позволит нам войти, - сквозь зубы ответила я, стараясь сохранить необходимую для общения с обитателями леса концентрацию.

- И долго ждать?

Я пожала плечами. Настрой на лес исчез, я перестала чувствовать не только обитателей чащоб, но даже деревья у себя перед носом. Не поняла, это ещё что за происки охотников на ведьм?

- Радуга, меня уже комары заели, пошли, чего зря стоять, - Огнецвет ощутимо ткнул меня в бок и бодро поцокал по тропинке. – Не бойся, я никому тебя в обиду не дам, обижать тебя – исключительно моя привилегия, я ни с кем делиться ей не собираюсь.

Держите меня семеро под руки, а то ноги подгибаются, мне кажется, или передо мной героя изображают? Хм, приятно…

Лес, похоже, тоже проникся прелестью момента и пропустил нас беспрекословно, заинтересованно поглядывая на нас крошечными глазами прячущихся в кроне деревьев пичужек и белочек, шныряющих по кустам зайцев и деловито топочущих за нами по пятам ёжиков. Боги, как же хорошо в лесу, надо было раньше сюда выбраться! Полная искристого, кружащего голову воодушевления, я ласково погладила шляпку высунувшегося из травы гриба, сорвала крупную спелую земляничину и протянула её на ладошке Огнецвету:

- Будешь?

Козёл недоверчиво обнюхал угощение:

- Ты что её отравила? Или плюнула на неё?

- Дурак ты, - я засунула ягоду в рот, зажмурившись от щекочущей язык лёгкой кислинки, - я, между прочим, от чистого сердца предложила.

Огнецвет насупился, воинственно выставив вперёд рожки:

- Вот только жалеть меня не надо.

От неожиданного заявления я замерла на месте, силясь подтянуть отвисающую челюсть. Нет, и это нас, женщин, обвиняют в абсурдности мыслей! Скажите на милость, с какого перепугу я должна жалеть сильного, здорового парня, у которого есть всё в этой жизни?! Ну да, его девушка бросила, так он далеко не один такой, и девушек у него после этого перебывало столько, что из них вполне можно дворцовую гвардию собрать.

- А с чего я должна тебя жалеть? Чары я развею, здоровьем ты не обижен…

Я замолчала, лихорадочно вспоминая все слышанные ранее сплетни о начальнике стражи, а вдруг я чего не знаю, не ведаю? Огнецвет же посопел, буравя меня подозрительным взглядом, словно карманника, на базаре за руку пойманного, а потом встряхнулся, дёрнул ушами и деловито потопал по дорожке, невнятно буркнув:

- Спасибо.

Мне кто-нибудь объяснит, что творится в этой рогатой башке? Сам обиделся непонятно на что, сам же и поблагодарил опять-таки непонятно за какие заслуги. Интересно, а Огнецвет-то сам себя понимает или живёт, как барышня капризная, не думами, а чувствами, что захотелось, то и наворотил?

Мы, ведьмы, страх как не любим всяких неясностей и загадок, а потому я взмахнула рукой, перекрывая тропку густым колючим кустарником, воинственно ткнула кулачки в бока и звонко вопросила:

- Не хочешь объяснить, что произошло? Какая муха тебя укусила?

Козёл досадливо почесал бок рогом, задумчиво потыкал копытом кустарник, проверяя его на подлинность, после чего вздохнул и неохотно ответил:

- Ты меня не жалеешь, хотя знаешь, что Селестина меня на должность при дворе променяла.

Я пожала плечами:

- Так ты далеко не первый, кого бросили. Вон, Карла первая жена отравить пыталась, вторая изменила в день свадьбы, а третья всего имущества лишила и на улицу выставила. И он ничего, жив, только пьёт сильно, хотя, люди говорят, он и до первой свадьбы к бутылке прикладывался.

- А почему ты не замужем?

Ась? От неожиданного вопроса я опешила, вытаращившись на Огнецвета и пытаясь понять: это прошлый яд ещё икается или он уже новую заразу где-то подцепить ухитрился. А может, время такое особенное, меня-то, вон, тоже на романтику пробивает.

- Радуга, - Огнецвет переступил с ноги на ногу, заинтересованно склонив рогатую голову, - отмолчаться не получится, не надейся.

Да знаю я! Я фыркнула, закатила глаза и самым противным тоном, каким ведьма-пакостница лекции читала, ответила:

- А зачем мне оно?

- Чтобы любили, берегли, на руках носили.

Ответ последовал так быстро, словно Огнецвет специально текст разучивал. А может, так оно и есть, наверняка редкая красотка не заводила с ним разговоров о свадьбе. При воспоминаниях о многочисленных красотках, пиявками висящих на начальнике стражи, меня неприятно кольнула, ну да, глупо врать самой себе, ревность. Вот мрак, и когда я успела втрескаться в Огнецвета? Выходит, правду нам говорили на факультативном курсе по любовной магии: для зарождения нежных чувств необходимо, чтобы пара как можно больше времени проводила вместе. Следующим пунктом шли испытания, их у нас тоже оказалось более чем достаточно, а потом… Я прикусила губу, лихорадочно вспоминая, каким же было третье обязательное для любви условие. Что-то связанное с тёмной магией, а, вспомнила, жертва! Чтобы интерес и симпатия окрепли, превратившись в любовь, кто-то, а лучше оба из пары должны чем-то пожертвовать во имя второй половины. А чем я готова пожертвовать во имя Огнецвета?

- Радуга, так мы за травами идём или как? – Огнецвет весьма чувствительно боднул меня в ногу. – Хорош грезить, провидицы никогда и ничего хорошего своим клиентам не предсказывают. Да и расплатиться за пророчество я пока смогу только натурой.

Что-о-о?! Я вспыхнула, красочно представив, как Огнецвет производит натуральный обмен, кровь в жилах забурлила, кончики пальцев стали горячими, трава вокруг меня вымахала до колена, сплетаясь в причудливые и неприличные фигурки.

- Я вообще-то шерсть имел в виду, - парнокопытный начальник стражи обошёл травяные украшения с видом столичного критика, - хотя, признаю, твой вариант мне нравится больше. И кто бы мог подумать, что скромная ведьмочка обладает столь изощрённой фантазией!

Чтобы хоть как-то заткнуть насмешнику рот, я метнула в него травяной холмик, прямо вместе с пригревшейся в нём бурой склизкой жабой, возмущённо запротестовавшей против незапланированных полётов. Огнецвет от снаряда увернулся, жаба плюхнулась на землю и ускакала, громогласно проклиная всю мою родню до десятого колена.

- Пошли уже, шутничок, - я развеяла травяные скульптуры и вдохновлённая успехом попыталась убрать и кустарник, но он оказался на удивление крепким и магии не поддавался. Блин, придётся или обходить по корягам, или продираться, оставляя клоки одежды и кожи, что и говорить, заманчивая перспектива!

Поскольку я от внутреннего напряжения, проступавшего красными пятнами на щеках, только что искрить не начинала, Огнецвет предложил пересечь кустарник по примеру принца из старинной легенды: напрямик. И я, в кои-то веки раз, с предложением начальника стражи беспрекословно согласилась. То, что я сглупила, хотя позвольте, почему я, мы, идея-то не от меня исходила, стало понятно почти сразу. Проклятый кустарник растягивался, как тетива эльфийских луков, почти не ломался и с изощрённой жестокостью вонзал свои мерзкие шипы во все защищённые и незащищённые участки тела. И Огнецвет, на которого я уже была готова обрушить совсем не мифические громы и молнии, опять меня удивил, да ещё как! Коротко буркнув: «Следуй за мной», козёл воинственно выставил рожки, зажмурился, прижал уши и… двинулся вперёд, своим телом тараня путь через колючие заросли. На шипастых ветках повисли клоки серо-белой шерсти, с поломанной ветки на меня упала крупная капля крови, а я не отрываясь смотрела на Огнецвета, уверенно, словно поисковый пульсар, увидевший цель, двигающегося вперёд.

- Ты чего застыла? – рыкнул козёл, повернувшись и увидев, что я даже шажочка вперёд не сделала. – Учти, эта дрянь живуча, как крысы в лавке целителя, если продолжишь изображать соляной столп, тропинка снова зарастёт. А я второй раз протаптывать её для тебя не стану, даже не проси.

Я хотела сказать, что и первый раз не просила мне помогать, но увидела кровавый след на обломках веток и промолчала. Мы, ведьмы, не склонны терзаться угрызениями совести, предпочитая сразу делать её слепоглухонемой пособницей всех своих проказ, но сейчас мне стало стыдно. Я покраснела и припустила по тропинке, не замечая, как отрастающие ветки колют и царапают ноги. Огнецвет кивнул, опять зажмурился и продолжил свой нелёгкий путь первопроходца. Бедолага всю шкуру попортил, надо будет помимо трав для зелья ещё подорожника, сластоцвета и бегуна обыкновенного собрать, чтобы из них примочки для героя сделать. Героя? Я споткнулась и чуть не рухнула лицом в колючки, осознав, как именно я назвала Огнецвета. Нет, с одной стороны, всё правильно, а с другой… С другой же такое восхищение может усугубить зародившуюся симпатию, а я совсем не уверена, что мои чувства могут оказаться взаимными. Не получить бы очередной плевок в душу от того, к кому успела прикипеть сердцем. Я вздохнула, вспомнив золотое правило ведьмы: «Не попробуешь – не узнаешь». Мы, ведьмочки, дамы сугубо практические, всё на собственном опыте постигаем, потому и лечим гораздо эффективнее целителей, которые свои отвары, порошки да пилюли на животных да добровольцах испытывают.

Мои размышления прервал отчаянный вскрик, похожий на плач ребёнка. Я замерла, лихорадочно пытаясь понять, откуда в лесу взялся младенец, а потом звучно шлёпнула себя ладошкой по лбу. Блин горелый, как же я сразу не сообразила, это же козлиный крик! Узнавать причину, по которой Огнецвет так истошно завопил, я опять-таки решила опытным путём, а потому припустила по протоптанной тропиночке во весь дух. Только вот с каждым шагом кустарник становился всё гуще, хищно выставляя мне навстречу свои длинные острые шипы. Правой рукой я закрыла лицо, а левой отважно отодвигала преграждающие путь ветви. Ладонь запекло и задёргало от боли, локоть, которым я прикрывала лицо, стал липким от крови, но я яростно продиралась вперёд.

- Глупая девчонка, - прогрохотал надо мной незнакомый голос, - ну куда ты лезешь?! Поворачивай назад, пока мои кустики тебя на клочки не порвали.

А вот фигушки, я Огнецвета не брошу! Я показала невидимке язык, выдернула из него вонзившуюся колючку, сплюнула кровь и продолжила упорно продираться вперёд, орудуя уже двумя руками. Главное, чтобы глаза уцелели, а царапины до свадьбы заживут. А учитывая, что я замуж пока и не собираюсь, времени на восстановление у меня предостаточно.

- Успокойся, дурёха, - продолжил увещевать меня незнакомый голос с характерными каркающими интонациями, выдающими ведьму, использующую тёмное волшебство, - ты ничем не сможешь ему помочь. Зачем рисковать собой ради этого козла, он не достоин твоих мучений. Вспомни, сколько бед он тебе причинил.

Передо мной вспыхивали картины наших многочисленных с Огнецветом столкновений, разгромленная лавка, испорченные снадобья, а потом охваченный пламенем дом, в котором с отчаянным звоном корчилось от нестерпимого жара Зеркало. Каждое воспоминание сопровождалось приказом: забудь, отступись, он того не стоит.

- Может и не стоит, - прохрипела я, вытаскивая из тайного кармашка на нижней юбке острый шип голубой розы и вонзая его себе в руку, - но он гораздо лучше и честнее многих! И я его не брошу! Арр-ра-са-ноэль!

Заклинание внутренней силы, сметающее всё на своём пути, не подвело и в этот раз, кустарник развеяло хлопьями пепла, моментально забившего мне нос и рот. Яростно кашляя и отплёвываясь, я выставила защитный воздушный щит, готовая отразить любое нападение, но вокруг царила подозрительная тишина. Я поспешно протёрла лицо, огляделась по сторонам и озадаченно нахмурилась. Вокруг, как говорится, царила тишь да гладь, как на лубочной картинке. Берёзки белоствольные беззаботно кокетничали с кряжистыми дубами, горделиво возносящими свои сучковатые ветви ввысь и едва не цепляющими ими кудрявые облачка, похожие на трогательных пушистых барашков. Ни единого следа Огнецвета я, как ни пыталась, найти так и не смогла, он словно в воздухе растаял, самым тщательным образом прибрав за собой всё до малейшего пятнышка крови, легчайшей шерстинки и мимолётного аромата. Поскольку я точно помнила, что магией парнокопытный начальник стражи не владеет, да и аккуратностью особой не отличается, вывод напрашивался один и весьма печальный: Огнецвета похитили. Причём сделала это сильная ведьма, не чурающаяся использовать тёмные заклинания, а значит, договориться с ней полюбовно вряд ли получится. Вот же блин горелый, и что мне теперь делать?!

Для начала я честно отыграла образ прекрасной девы, попавшей в беду, то есть пометалась меж берёз, издавая нечленораздельные восклицания и заламывая руки. В идеале следовало ещё и слезу пустить, жалостным голосом умоляя небеса о ниспослании мне бравого защитника, но тут возникало два препятствия: во-первых, именно защитника у меня и похитили, а во-вторых, плакать я не люблю. Искренне считаю, что столь бесценную влагу (согласно легенде, ведьмины слёзы способны разрушить самый прочный камень и даже обратить время вспять) нужно тратить лишь в самом крайнем случае, когда хуже уж и быть ничего не может. Сейчас же ситуация была средней степени паршивости, а потому я решила прекратить заниматься ерундой и начать сражение с неведомой ведьмой на равных. В конце концов, что бы там ни думал про меня Огнецвет, а я самая настоящая дипломированная ведьма и на многое способна.

Я припала к земле, щедро делясь с ней своей магией и умоляя взамен показать путь к Огнецвету. Матушка природа услышала меня, более того, снизошла до того, что появилась передо мной в образе пышнотелой русоволосой женщины в изумрудно-зелёном сарафане, расшитом полевыми цветами, и венке из ветвей берёз, венчающем голову наподобие короны.

- Зачем он тебе, девочка? – женщина присела напротив меня, глядя по-матерински ласково и чуточку печально. – Забудь его, не стоит он тебя. Ничего этот молодец, кроме слёз, тебе не принесёт, он вообще никого не способен сделать счастливым.

Мда, кажется, я поторопилась в этой даме Матушку природу узнавать, ведьма она сама обыкновенная. Или подсыл луговой, что путникам головы кружат и с пути сбивают. Я сжала висящий на простом кожаном шнуре амулет, защищающий от отвода глаз, но женщина не исчезла и не изменилась. Хм, странно, Природой она тоже не могла быть, та вообще советы давать не любит, а уж настаивать, чтобы девушка бросила парня, и вовсе не станет. Ей такое даром не надо, она от любви во всех её проявлениях цвести и крепнуть начинает, а эта незнакомка готова меня за шкирку, как нашкодившего котёнка, прочь из леса тащить, лишь бы помешать мне найти Огнецвета. Ну что ж, если меня обманывают, то и мне глупо быть честной. Я похлопала ресничками, стараясь казаться наивной простушкой, и прощебетала:

- Вы совершенно правы, только, - я скуксилась и хлюпнула носом, - меня матушка Огнецвета со свету сживёт, если с её сыночком что-то плохое произойдёт.

Незнакомка расплылась в улыбке, мягко прикоснулась к моей руке:

- Не волнуйся, дитя, с Огнецветом ничего плохого не случится. Вон он, видишь?

Я проследила за пухлой рукой и действительно увидела начальника стражи, причём не козлом, а человеком. Интересно, и когда он успел чары развеять? И главное, кто ему помог, сам-то он, повторюсь, магией не владеет. Я прищурилась, определяя подлинность Огнецвета. На первый, не обострённый магией взгляд, всё было просто замечательно: начальник стражи, вернувший себе человеческий облик, сидел под берёзой, то ли наслаждаясь погожим деньком, то ли задремав. При виде столь пасторальной картинки я невольно поморщилась и быстро шепнула заклинание Прозрения. Не люблю его, уж слишком редко показываемые им истинные сути оказываются приятными, но сейчас выбирать не приходится.

Хлёсткий удар по щеке нарушил концентрацию, заклинание развеялось водяными, с запахом мелиссы, каплями, я отпрянула в сторону, прижав ладонь к лицу, а лицемерная стерва укоризненно погрозила пухлым пальчиком:

- Ай-яй-яй, непослушная девочка, я не разрешала использовать магию.

Я вскочила на ноги, выплетая защитный щит и укрепляя его землёй и ветвями:

- Очень мне нужно твоё разрешение.

Женщина моментально растеряла всю свою сахарную приторность, даже облик подёрнулся дымкой, треща под напором ярости, пока ещё сдерживаемой:

- Не груби, девочка, я этого не люблю.

Не беседуй я до этого с господарыней Августиной, непременно стушевалась бы от полного холодной ярости предупреждения, но теперь я была ведьмочкой закалённой, а потому высунула язык и скорчила обидную мордочку. Да, знаю, поступок детский, но серьёзного отношения эта чародейка и не заслуживает. И вообще, чем скорее я её доведу до белого каления, тем быстрее она явит своё истинное лицо, а чем раньше я пойму, с кем имею дело, тем больше шансов успеть помочь Огнецвету. Так что, да здравствует ведьминская пакость, самая изощрённая и неукротимая!

Пока колдунья, непривычная к тому, что её не боятся, отходила от шока, я быстро выплела нужные заклинания и украсила волосы тётки дивными крапивными побегами, а носик превратила в очаровательнейший свиной пятачок. На мой взгляд, моя волшба придала слащавому облику чародейки пикантности, сделав его реалистичнее и привлекательнее, но красотка явно не обладала тонким вкусом, а потому заверещала, словно свинья, попавшая под нож мясника. Фи, некоторые особы совершенно не умеют себя вести, неудивительно, что избегают городов и предпочитают ютиться в глухих лесах!

Мой щит отразил град разномастных заклинаний, а я, воспользовавшись тем, что противница выдохлась и временно не способна к магической атаке, дополнила крапивные побеги развесистыми рогами, такими большими и пышными, что все лоси ближайших лесов сошлись бы в яростном поединке за право обладать подобными, а победитель скопытился бы на месте от восторга. Яростный вопль, исторгнутый начисто лишённой чувства прекрасного волшебницей, сопровождался болотного цвета и запаха брызгами разрушенного заклинания наведённого облика. Бр-р-р, до чего же мерзкая, оказывается, бабища, не удивительно, что прячет свою наружность. И, кстати, мои добавления её ничуть не портят, крапива и рога на тусклых жидких волосёнках смотрятся очень даже эффектно, а свиной пятачок всяко был лучше длинного, покрытого бородавками носа. А я-то думала, что художники, изображающие ведьму, губящую себя тёмным колдовством, преувеличивали уродства. Мамочка милая, да они, наоборот, преуменьшали, сохраняя от излишних потрясений трепетные студенческие души.

- Ты, - прохрипела ведьма, тряся подбородком и брызгая жёлтой, наверняка ядовитой, слюной, - мерзкая девчонка, я убью тебя!

Я медленно выдохнула, проверяя магический резерв и готовясь к серьёзной битве. Ни одна женщина не простит, если кто-то обнаружит её недостатки, а уж если эта женщина ведьма, да ещё и тёмная, месть не заставит себя долго ждать. Блин горелый, правильно мне говорили преподаватели, не умею я просчитывать последствия до конца, всегда останавливаюсь на самом приятном варианте!

Удар, что и следовало ожидать от тёмной ведьмы, последовал быстрый и с вывертом, к заклятию чёрной смерти было прикреплено проклятие, да ещё и не одно. И в тот момент, когда я разделалась с последним, эта мерзкая ведьма опутала меня паучьей сетью. Я забилась точь-в-точь как бабочка, попавшая в паутину, ведьма с гнусным хихиканьем вскинула руку, готовясь метнуть в меня болотно-зелёный шар медленного окаменения (жуткая вещь, от которой человек погибает в страшных муках, постепенно превращаясь в каменное изваяние), и тут на поляне появился ещё один персонаж, точнее, даже два. Городской целитель, которого я недолюбливала из-за высокомерия и откровенно разбойничьих цен на пилюли и декокты, которые приносили облегчение лишь кошелям пациентов, тащил на плече связанного, точно окорок на продажу, Огнецвета. Голова козла безвольно покачивалась в такт шагам, насмешливые раскосые глаза были закрыты, я даже высунувшийся изо рта кончик языка приметила. Первая ведьма, наделившая нас, своих последовательниц, своим даром, что они с ним сотворили?! Позабыв о собственной участи, я подалась вперёд, силясь понять: жив Огнецвет или уже умер.

- Матушка, он опять сбежать пытался, - пропыхтел целитель, устало сбрасывая козла с плеча и мстительно пиная его ногой, - замаялся я его ловить, давай сразу прирежем.

Отвлёкшаяся ведьма растерянно опустила руку, не использованное заклинание сердито зашипело и брызнуло в разные стороны обжигающе-ядовитыми брызгами, я поспешно зажмурилась, спасая глаза. Как он сказал? Матушка? Конечно, так могут обращаться и к незнакомой, заслуживающей уважение женщине, но эта мерзкая старуха явно не подходит под такое описание. Значит, целитель – её сын?! Ну ничего себе новости, и кто бы мог подумать!

- Идиот, - прохрипела ведьма, поднимаясь с земли после мощного магического отката, - весь в своего папашу идиота, тот тожепостоянно лез под руку, за что и поплатился. Сто раз тебе, идиоту, говорила, чтобы ты не отвлекал меня, когда я колдую!

- Прошу прощения, матушка, - пролепетал испуганный целитель, чьё круглое, всегда болезненно-румяное лицо стало пепельно-серым, - я думал, что вы уже закончили.

Ведьма разразилась хриплым каркающим смехом, ехидно подбоченившись:

- Разуй глаза, сынок, я ить, чай, не молоденькая уже! На тебя-то моя магия не действует, ты меня должен такой, какая я есть, видеть.

- Вот то-то и оно, что совсем из ума на старости лет выжила, - пробурчал целитель, рукавом вытирая струящийся по лицу пот, - обещала его извести, а вместо этого в козла превратила. Майся теперь с этой скотиной, а у него рога, что пики, как шарахнет, света белого не взвидишь!

Так вот кто Огнецвета заколдовал! Теперь понятно, почему мои попытки вернуть начальнику стражи его истинный облик постоянно заканчивались полным провалом, я же все заклятия на себя подвязывала, я же не знала про эту чокнутую семейку!

Ведьма с кряхтением потёрла спину, чуть слышно охнула и поковыляла к трухлявому пеньку, вылезшему из-под земли по мановению её руки:

- Между прочим, сынок, я всё слышу. И зелья на этого козлика не действуют не потому, что я силы лишилась, а потому, что магией созданные от чар защищены.

От этих слов матери целитель подпрыгнул так, словно ему в штаны целый муравейник высыпали:

- Какой магией созданные?

Я была полностью солидарна с этим вопросом, но в милые семейные посиделки не вмешивалась, занявшись восстановлением магического резерва. Ежу же понятно, что от Огнецвета помощи мне ждать не приходится, а значит, нужно спасаться самой, да ещё и рогатого начальника стражи вытаскивать. Так что пусть весёлое семейство беседует, хоть всех жителей города обсудит, мне от их разговоров двойная польза: и освободиться сумею, и много нового и полезного узнаю.

Ведьма меж тем подхватила порхавшую прямо перед носом неосторожную стрекозу, закинула себе в рот, смачно похрустела, точно это кренделёк был, и с усмешкой поведала:

- Матушка Огнецвета хоть и корчит из себя приличную, а по гадостям сотворённым многих опытных ведьм переплюнуть сможет. Ещё в пору юности вбила она себе в голову, что нужен ей непременно этот, ну, супруг её теперешний. У него на ту пору краля была, так она, Августина-то, купила у меня полушалок заповедный да подсунула его сопернице под видом подарка от ухажёра. Та, дура, набросила на себя подарочек, да враз в чудовище неприглядное и обернулась, её потом преследовали, собаками травили, а как поймали, привязали к высокой сосне да подпалили. Ух, как она кричала, как выла, до сих пор, порой, её крик слышу.

Ведьма передёрнула плечами, повернулась неловко, с тихим вскриком схватилась за поясницу и продолжила:

- Августина меж тем времени не теряла, избранника своего обихаживала, а тот на неё даже и не смотрит, всё ту свою кралю забыть не может. Хе-хе, сколько тогда я приворотов продала, сколько зелий любовных наварила, потом год смотреть на эти снадобья не могла! Короче, околдовала Августина своего избранника, до койки дотащила, а на следующее утро пристала мало не с ножом к горлу, мол, надругался над девицей невинной, теперь женись. Ну он, лопух, женился, благородство у него, дурня, в одном месте взыграло.

Целитель презрительно сплюнул прямо на Огнецвета, ткнул его ногой:

- А как же тогда сынок у них родился? От наведённой любви детей не бывает.

- Так я опять подсобила. Ради такого дела даже со светлой ведьмочкой с даром жизни стакнулась, наплела ей сказку скорбную про пару несчастную, проклятую, что детишек хотят, а завести не могут, та, дурында, и поверила. Разжалилась, помочь пообещала, а мне только того и надо было. Отдала я её жизнь в жертву за жизнь вот этого поганца, думала, сынок в мамашу пойдёт, а он, козёл эдакий, в папашу своего уродился. И никакой нам с тобой от него пользы окромя вреда: меня в лес выжил, тебя притеснял всё время, вопросы глупые задавал, мол, почему пациенты так часто мрут, да отчего девицы после визита сохнуть и бледнеть начинают.

- Он у меня чёрную магию подозревал, - со смесью гордости и обиды заявил целитель, опять пиная безжизненную тушку. – Давай из него рагу сделаем, а? Нельзя его в живых оставлять, не даст он нам покоя!

Я дёрнулась, точно это меня на рагу пустить собрались, и тут же скривилась от боли: выпущенная из-под контроля магия, по крупицам просачивающаяся через паучью сеть, больно уколола меня, покарав за невнимание. Так, спокойно, Семицвета, тебе сейчас в первую очередь о спасении думать надо, причём не только своём, но ещё и Огнецвета. Я медленно выдохнула, успокаиваясь, и опять принялась собирать магию, истово молясь всем богам разом, чтобы целитель ещё хоть немного поотвлекал свою мамашу. Пусть они планы коварные построят, в кровожадности посоревнуются, в крайнем случае, кулинарную книгу в поисках самого изощрённого рагу из козлятины полистают.

То ли небеса были сегодня на удивление благосклонны к моим молитвам, то ли ведьма желала покрасоваться перед поверженной (как ей казалось) конкуренткой, но метать в меня смертоносные заклинания она не стала, разразилась дребезжащим, словно ржавый лист железа на ветру, смехом и даже кокетливо подбоченилась:

- Ишь, какой ты у меня кровожадный! Нет, сынок, убивать этого козлика сразу мы не станем, зачем же таким бесценным материалом почём зря разбрасываться. Мы хитрее поступим: выкачаем из него и его подружки-глупышки все силы, волосы, ногти, кожу на ритуалы пустим, а оставшееся мясо оборотням подарим, они охочи до свежатинки, особенно сейчас, в брачный период.

Ух ты, у оборотней уже брачный период начался, а я была уверена, что они в загул уйдут не раньше, чем через неделю. И Черномор, зараза такая, ничего не сказал… При мысли о коте я прикусила губу и сдавленно застонала. Вот же варенье из калины прокисшее, как же я сразу не догадалась, что котик у меня в загул пустился! Сначала Огнецвета ко мне ревновал, потом, похоже, получив достойный отпор от соперника (ах, мечты-мечты!), на кошечек переключился. Мда, не гораздо котик у меня романы крутить начал, сейчас его помощь была бы весьма кстати. Ну да ладно, придётся выкручиваться своими силами, чай не в первый раз.

Я быстро проверила резерв, убедилась, что он полон, и пошевелила руками, перенаправляя паучью сеть на ведьму. Конечно, развеять паутину было гораздо проще, но упускать возможность нагадить мерзкой старухе через её же собственные чары я не собиралась. А что, пакостничество нам тоже преподавали, и экзамен по нему я, между прочим, на «премерзопакостно», высшую отметку, сдала!

Не ожидавшая с моей стороны ничего, кроме, может, слёз и мольбы о пощаде, ведьма оказалась не готова к маленькому неприятному сюрпризу, а потому паутина безнаказанно и добросовестно оплела её с ног до головы. Я резво бросилась к Огнецвету, предусмотрительно связывая топтавшегося рядом с козликом целителя травами. Конечно, торжество моё длилось недолго, озверевшая ведьма в мгновение ока разрушила паутину и тут же, вопя от бешенства, наслала на меня смертоносное проклятие. Я выставила воздушную защиту, самую надёжную, но при этом очень сильно опустошающую резерв, и принялась распутывать зачарованную, лишающую сил, верёвку, которой связали начальника стражи. Разрезать, разорвать или каким-либо ещё способом уничтожить этот мерзкий магический артефакт было нельзя, только развязать, вот я и билась, шипя сквозь зубы ругательства и стараясь не думать о том, что с нами будет, если я не успею освободить Огнецвета. Впрочем, какая от него может быть помощь, кроме моральной поддержки? Он же не маг…

- Радуга, быстро скажи какую-нибудь гадость, - прошептал Огнецвет, едва я сдёрнула с него волшебные путы, - а то, глядя на твоё бледное личико, я решу, что у нас очень серьёзные проблемы.

Я вяло улыбнулась, пытаясь быстро определить, что хуже: снять воздушную защиту и оказаться с наполовину опустошённым резервом против разъярённой ведьмы и её сынка или держать защиту до последнего, чтобы минут через двадцать или тридцать рухнуть без сил, не имея возможности даже глаза открыть?

Козлик, кряхтя от боли и пошатываясь от слабости, кое-как поднялся на ноги, осмотрелся и протяжно присвистнул:

- Мда, дела… Ладно, разрешаю сменить озабоченную серьёзность на восторженное восхищение. Сейчас я нас спасать буду.

Ого, у кого-то, похоже, ум за разум зашёл. Оно, конечно, и понятно, потрясений на долю начальника стражи выпало немало, а мужчины, как нам преподаватели вещали, к неординарным ситуациям болезненнее относятся, вот Огнецвет и того… свихнулся. Я уже собралась мягко успокаивать больного, когда козёл расставил ноги пошире, вскинул голову и рявкнул так, что с деревьев посыпались листья, птицы взвились вверх, на все голоса проклиная горластого недоумка, а все легендарные воины, чей глас перекрывал звуки самой громкой битвы, потупились и смущённо зашаркали ножками:

- Матушка природа, лес батюшка, солнце красное, ветры буйные, всё живое окрест, помогите извести ведьму проклятую, тьмой жизнь губящую!

Моя челюсть со стуком рухнула вниз. Вот тебе и избалованный мальчишка, не знающий даже основ магии! Интересно, кто поведал ему о самом сокровенном заклятии, никогда не дающем сбоя? И главное, я-то, растяпа, хороша, даже не вспомнила об этом призыве, а ещё гордилась тем, что дипломированная ведьма! От угрызений так некстати пробудившейся совести меня спас опять-таки Огнецвет, со всей дури ткнувший меня рогами в бок и прошипевший:

- Чего застыла, как столп соляной, ногами шевели, пока есть возможность на своих ногах из этой каши выкарабкаться.

А каша, надо сказать, заваривалась знатная. Не знаю уж, какими-такими заслугами отличился начальник стражи перед обитателями этого лесочка (а может им просто соседство с чёрной ведьмой надоело до невозможности?), но на его зов откликнулись все. Трепещущие от негодования круглыми листочками осинки взяли в плотное кольцо старуху ведьму и её сыночка, беспощадно хлеща их гибкими ветвями, целое ежиное семейство численностью в полтора десятка голов с воинственным пыхтением притопало к нам, свернулись в колючие клубки и по приказу старого ежа атаковали наших обидчиков. Птицы, истошно крича и обильно прямо на лету осыпая помётом ведьму и её сынка, ринулись с неба, словно пернатый град. Шум, крики, визг и вопли стояли над поляной такие, что у меня моментально разболелись уши, я даже испугалась, как бы из них кровь не пошла. Огнецвету галдёж тоже не нравился, он нервно дёргал головой, норовя прижать уши как можно плотнее и явно сожалея о том, что не имеет возможности закрыть их руками, лапы слишком короткие.

Мы бежали по лесу сломя голову, я пару раз весьма болезненно спотыкалась о коряги, а один раз подвернула ногу так, что мало искры из глаз не посыпались. От боли я взвыла и остановилась, пытаясь определить, что проще: вылечить или оторвать, чтобы не болело. Не заметивший моей остановки Огнецвет продолжал нестись вперёд, ловко огибая или перепрыгивая встречающиеся на пути препятствия.

- Подожди! – я баюкала больную ногу, лихорадочно шепча снимающий отёк заговор. – Огнецвет, погоди, я ногу подвернула!

- У нашей Агаши что ни суп, то каша, - с нескрываемой досадой проблеял Огнецвет, тем не менее, останавливаясь и нервно принюхиваясь. – Нашла время, а главное, место ноги калечить!

Я огляделась по сторонам. И чем ему, спрашивается, место не угодило? Очень даже милый соснячок, прохладный и сумрачный, но при этом не такой беспросветный, как ельняк. В ветвях самозабвенно кукуют кукушки, ожесточённо долбит сухое дерево дятел, рядом со мной, в корнях растопырившей ветви сосны деловито копошатся муравьи, расширяя свой муравейник. А вон там, в глубине, стремительной серой молнией проскочил заяц. Ой, нет, по-моему, для зайца эта зверюшка несколько крупновата… Я чуть привстала, всматриваясь в лесную чащу.

- Радуга, если у тебя уже всё хорошо, может, домой пойдём? – Огнецвет нервно подёргивал хвостом, то выставляя рожки вперёд, то закидывая голову вверх и принюхиваясь к редким порывам ветра. – Я, знаешь, как-то не горю желанием повторить скорбную участь козлика из детской песенки.

Я озадаченно нахмурилась, пытаясь понять, о какой песенке идёт речь. Когда я была маленькой, меня укачивали под рецепты сонных зелий, утешали пением коротких бытовых заклинаний, а наказывали начарованными мелкими пакостями, на которые все женщины в нашей семье были большие мастерицы.

Огнецвет моё замешательство понял верно, фыркнул укоризненно:

- Эх ты, темнота, простой песенки не знаешь: «Остались от козлика…»

- Рожки да ножки, - коротко рыкнули из густых смородиновых кустов, и к нам вальяжно выбрался большой серебристо-серый волк с коротким рваным шрамом на морде. – Надо же, какая интересная пара: молоденькая светлая ведьмочка и оборотень в обличье козла! Эй, стая, сюда!

Под слишком осмысленным для простого зверя тяжёлым буравящим взглядом серо-жёлтых глаз мне стало очень холодно и неуютно. Ведьма-прародительница, неужели мы на оборотней напоролись?!

- Влипли, - прошептал Огнецвет, медленно отходя ко мне и пригибаясь, выставляя вперёд своё главное оружие – рога.

Вышедший из кустов волк меж тем, начисто игнорируя козла, направился прямиком ко мне и с видом гурмана, перед которым поставили новое изысканное блюдо, принялся обнюхивать. Я замерла, старясь даже дышать не очень громко и глядя на скользящие по лесу в нашем направлении серые тени.

- М-м-м, - волк распахнул пасть, явив крупные белоснежные клыки, и смачно облизнулся, - какая вкусная девочка. И без пары.

- Неправда, у неё есть пара.

Я прикусила губу, сдерживая крик. Вот кто Огнецвета просил лезть с бесценными возражениями?! Если бы волки думали, что я одинока, они стали бороться друг с другом за право назвать меня своей самкой, а мы бы, глядишь, под шумок смогли бы убежать. Так нет, нашему парнокопытному начальнику стражи, не иначе, приключений захотелось! У него, блин горелый и зелье протухшее, честность в одном месте проснулась!

Волк, естественно, пропустить слова Огнецвета мимо ушей не мог, заинтересованно склонил голову набок, став до забавного похожим на шкодливую собаку, только мне вот ни чуточки смешно не было, наоборот, спина от волнения взмокла, а руки заледенели.

- Вот как? И кто же пара этой вкусной ведьмочки?

Я рванула к козлу, чтобы силой закрыть ему рот, но не успела. Парнокопытный самоубийца гордо вскинул голову, расправил грудь и отчеканил как отличник на выпускном экзамене:

- Эта ведьма – моя пара.

Я обречённо сникла, понимая, что дело пахнет не просто неприятностями, а очень большими бедами, пожалуй, даже катастрофой. Огнецвет же продолжал благородное дело по забиванию гвоздей в крышку нашего с ним гроба:

- И я брошу вызов любому, кто посмеет посягнуть на мою пару!

Глава 9

Как любит говорить Черномор, если ума нет, то это надолго, как минимум на всю жизнь. Нет, Огнецвет, конечно, оказался очень даже ничего таким парнем, как я его получше и поближе узнала, я даже, было дело, целовалась с ним, да что там, порой и о супружестве задумывалась. Но я точно помню, что никогда не мечтала о любви до гроба, причём чтобы этот гроб нашёл меня сразу после зарождения любви! Я хочу стать невестой Огнецвета, супругой, а не вдовой, причём минуя две ранее названные стадии!

Волчара со шрамом, вожак стаи, не иначе, обошёл вокруг нас, так тщательно обнюхивая, что меня мало не сдуло от поднятых им порывов ветра. Следом за вожаком потянулись и остальные оборотни, самые молодые и нахальные выразительно облизывались, глядя на Огнецвета и победным знаменем вскидывали хвост, приближаясь ко мне. Я в ответ на эти неуклюжие заигрывания морщила нос и приподнимала верхнюю губу, обнажая зубы, что на языке оборотней означало: не подходи, ты мне не нравишься. Волки, как и положено настоящим самцам, мою реакцию игнорировали, уверенные в своей неотразимости. Эх, мне бы сейчас охапку полыни, два десятка осиновых веточек да пук сочной крапивы, я бы этим дохам блохастым такое устроила, у них бы тяга к самкам на месяц пропала! И Огнецвету, герою моему рогатому, наглядно бы показала, что умение вовремя промолчать – самый бесценный дар, которым, к сожалению, наделены немногие.

Когда вся стая самым тщательным образом обнюхала нас, вперёд опять вышел вожак, сел точно напротив Огнецвета, вскинул морду к небу и завыл так, что моё сердце спешно собрало дорожную торбу, подхватило за руку смелость и экстренно переехало в левую пятку. Надежда на лучшее какое-то время ещё посопротивлялась, но получив могучий пинок от отчаяния, кубарем скатилась вниз, для разнообразия в пятку правую.

- Дерзкий не из нашего племени, заявивший права на эту ведьму, - рыкнул закончивший распевку вожак, - своё право пары ты должен доказать в поединке!

- Я готов, - Огнецвет шагнул вперёд с таким невозмутимым видом, словно его на прогулку в городской парк, вот уже год существующий исключительно на бумагах, в воображении градоправителя и светлой памяти горожан, пригласили.

Волчара клыкасто усмехнулся:

- Жить надоело?

- Больше жизни я всегда только жизнь любил, - ответил парнокопытный начальник стражи словами легендарного богатыря, одного из немногих, кто в бою полагался не только на грубую силу, но ещё и смекалку, - а теперь жизнь люблю пуще прежнего, ведь у меня есть пара.

Несмотря на всю напряжённость момента, я не сдержала глупой счастливой улыбки. Как же всё-таки приятно осознавать себя не подружкой, о которой вспоминают лишь тогда, когда помощь нужна, не грелкой в постели, подкатывали ко мне и с такими предложениями, а избранницей, возлюбленной, парой. Единственной и неповторимой, за которую жизнь отдают не поморщившись и не сетуя на дороговизну. И словно бы подхваченная порывом свежего ветра, я шагнула к Огнецвету, положила руку ему на холку и звонким от волнения голосом отчеканила:

- Он моя пара. И сражаться мы будем так же, как и жить, бок о бок, вместе и до конца!

Короткая судорога прошла по телу Огнецвета, он упал на землю, но не успела я даже толком испугаться, как козёл превратился в начальника стражи. Моё признание, готовность связать наши жизни развеяли чары, вернули Огнецвету человеческий облик, но мрак и все его приспешники, как же это было некстати!

- И кто тебя вечно за язык тянет, Радуга, - вздохнул Огнецвет, поднимаясь на ноги и отряхивая прилипшие к телу сосновые иголки. – Подождала бы до возвращения в город, не пришлось бы на мой голый зад любоваться.

Я машинально перевела взгляд на названную часть тела и закраснелась, как невинная девица, впервые в жизни увидевшая доброго молодца без штанов.

- И ты по-прежнему будешь утверждать, что являешься квалифицированной ведьмой, прошедшей обучение? – усмехнулся этот невыносимый тип, который совершенно заслуженно, пусть и в результате ошибки, был наделён козлиным обликом. – Ну-ну.

Я покраснела пуще прежнего и открыла было рот, чтобы высказать своё честное, пусть и весьма обидное мнение о некоторых начальниках стражи, для которых истинным удовольствием является глумление над ведьмочками, когда наш уютный, почти семейный, междусобойчик грубо нарушили. Оборотни, о которых я, чего греха таить, немного позабыла, окружили нас плотным кольцом, опасливо зыркая на Огнецвета, а их вожак подошёл ко мне и с усмешкой, от которой у меня мурашки пробежали по коже, а волоски на руках встали дыбом, проурчал:

- Так значит ведьмочка ещё и образованная? Знатная добыча для нашей стаи!

Рука Огнецвета стальным капканом обвилась вокруг моей талии. Я взвизгнула и затрепыхалась, но не потому, что мне было неприятно его прикосновение, а из-за того, что я с детства боялась щекотки.

- Это моя пара, - отчеканил Огонёк, чуть сдвигая руку вниз и располагая её во фривольной близости от той части тела, которая, в силу наличия двух полушарий, очень часто заменяет голову.

Волчара оскалился, поднимаясь на задние лапы и частично трансформируясь в человека. При виде этого чудовища, словно вышедшего прямиком из ночных кошмаров, я зажмурилась и плотнее прижалась к Огнецвету, героически пытаясь подавить тошноту. Мамочка милая, да я теперь неделю спать не буду, и никакие отвары не помогут!

- Право на пару тебе придётся доказать в битве.

Этот воротник, молью обгрызенный, что, совсем обнаглел?! Огнецвет даже без одежды, про оружие я и не говорю! Я решительно сунулась вперёд, намереваясь высказать этим детям природы всё, что я о них думаю, но меня решительно задвинули за спину, ещё и по бедру хлопнули, помолчи, мол.

- Я готов к поединку.

Волки коротко взвыли и расступились, образуя круг. Два серо-коричневых зверюги, чуть меньше и стройнее остальных, сели по обе стороны от меня, нервно прядая ушами и скалясь при каждом моём движении. Ах вы, воротники невыделанные, да я вам такое наколдую, вы до конца дней не забудете!

- Скажи ведьме, чтобы вела себя смирно, - рявкнул вожак, мотнув лобастой башкой в мою сторону, - иначе мы нападём на тебя всей стаей.

Огнецвет выразительно покосился на меня, я в ответ сердито фыркнула и развела руками, мол, стою спокойно, чего ему ещё надо? А то, что эти щенки-сеголетки меня боятся, так претензии не ко мне, а к излишне мнительной страже!

- Успокой ведьму, - упрямо повторил волчара, - пусть она смирит свою силу, иначе поединка не будет.

О, первая чудесная новость после превращения Огнецвета! Я вдохнула поглубже, намереваясь как можно сильнее распалить в душе уголёк гнева и страха за одного безрассудного начальника стражи, но мой благой порыв срубили под корень, словно сухое дерево к празднику зимнего солнцестояния.

- Радуга, если поединка не будет, на нас бросится вся стая, - прошептал Огнецвет, мягко гладя мои руки и перебирая пальчики.

Я окинула собравшихся волков быстрым оценивающим взглядом. В принципе, если действовать быстро и решительно, то у нас есть неплохой шанс не только уцелеть, но ещё и парой шкур разжиться. Дело-то к осени идёт, тёплый мех не помешает. Конечно, мой магический резерв будет вычерпан полностью, возможно, придётся даже жизненные силы задействовать, но это не так и страшно. Главное, волкам этим обнаглевшим хвосты накрутить.

- Здесь собрались лишь взрослые самцы, получившие право сражаться за самку, но ещё не создавшие пар, - словно прочитав мои мысли, прошептал Огнецвет, продолжая ласкать мои руки. – Вожак исключение, у него может быть столько самок, сколько он сам пожелает. Остальные волки, а также волчицы и детёныши, ещё не заслужившие право поединка, прячутся за деревьями и ждут результатов поединка.

Я не удержалась, нервно огляделась по сторонам, но ничего не увидела.

- С чего ты решил, что они пришли не одни? Я никого не вижу.

Огнецвет коротко дёрнул уголком рта, ответил неохотно:

- Стражник один рассказывал. Он из оборотней.

Оборотни стали защищать человеческие законы?! Одно из двух: или Огонёк о чём-то умалчивает, или эти оборотни наредкость сознательные! Я посмотрела на снисходительно усмехающегося вожака, на жадно облизывающихся самцов, не сводящих с меня плотоядных взглядов, и вздохнула. Как говорил наш преподаватель по основам боевой магии: если разговор перешёл в драку, все законы сменяются правом сильнейшего. А я, к сожалению, догадываюсь, на чьей стороне это право в данный момент.

- Радуга, - Огнецвет привычным жестом приподнял мне голову за подбородок, - поверь мне и не вмешивайся, хорошо? Иначе нам точно несдобровать.

Угу, всё ясно, начальник стражи решил умереть героем. И о нём, конечно, сложат легенды, которые будут распевать по трактирам и площадям многочисленные барды и трубадуры, выжимая деньги и слёзы у доверчивых горожан. Ну что, обеспечим и себе местечко в песне об отважном воителе. Я привстала на носочки, поцеловала своего героя в щёку и напевным речитативом, изрядно смутившим не только Огнецвета, но и волков, произнесла, пафосно отставив руку в сторону:

- Иди, мой герой, я верю в твою победу, пусть верный… - я осеклась, сообразив, что ни верного меча, ни коня у моего защитника нет, а значит, нужно срочно выкручиваться, - своему делу ты станешь неуязвим для когтей и клыков наших врагов!

Ох, даже слёзы на глаза навернулись. Огнецвет, вон, вообще лицо в ладонях спрятал и плечами завздрагивал, рыдает, наверное. Ещё бы всхлипы были менее оптимистичными, цены бы ему не было. Я, между прочим, для потомков стараюсь! Кстати, не знаю, как к моей речи отнесутся те, кто будет после нас, но слушающие прямо сейчас оборотни прониклись. Сидящие справа и слева от меня молодые самцы заскулили, прижали уши к голове и вскочили на ноги, виновато поджимая хвост, но услышав недовольный рык вожака, опять сели, перебирая лапами, словно опустились на горячие угли.

Огонёк немного успокоился и, пряча смех в уголках глаз, поцеловал меня в щёку, чуть слышно шепнув:

- Умница, Радуга, в лесу твоё выступление тоже оценили. Только не переигрывай, оборотни чутки к фальши.

Да знаю я, знаю! Только, боги, как же страшно отпускать своего героя на поединок, более похожий на изощрённое убийство! Ведь у вожака клыки и когти, а у моего Огнецвета ничего, даже одежды и той нет.

- Вождь, - рыкнул молодой роскошного серебристо-серого окраса оборотень, почтительно поджимая хвост и низко наклоняя морду к земле, - поединок за самку должен быть честным, так гласит закон племени!

Вожак недовольно сузил хищные жёлтые глаза:

- Ты решил поучить меня законам?

Волк почти лёг на землю, испуганно прижимая уши к голове и чуть подрагивая задом, но не отступился. Видимо, дурной пример непокорства, продемонстрированный мной и Огнецветом, как всегда оказался очень заразительным.

- Не сочти меня дерзким, вождь, но у голокожего тонкая шкура и совсем нет клыков и когтей. Ему нечего тебе противопоставить, а значит такой бой нельзя считать справедливым. Биться могут равные.

- Я знаю закон! - рявкнул вожак так, что с сосен градом посыпались сухие иголки, а задремавшая в ветвях ворона неуклюже поднялась в воздух, на все лады проклиная всех, кто ходит по земле. – Урх Быстроногий, принеси нам оружие голокожих, мы будем биться с этим скорбным телом на равных.

Волк с испещрённой шрамами мордой и разорванными ушами стремительно бросился в кусты. Интересно, у него живот прихватило или он спешит исполнить приказ вожака? Ответ я получила быстро. Не прошло и пяти минут, как из кустов вышел кряжистый, весь в шрамах, седой как лунь, но при этом отнюдь не старый мужчина. В руках он сжимал два тяжёлых даже на вид боевых ножа и короткие заострённые деревянные щиты, пользующиеся трепетной любовью у лесных разбойников. Больше ни в руках, ни на теле мужчины ничего не было, но его нагота, похоже, никого кроме меня не смущала. Боги света и тьмы, что же вы не наделили оборотней при перевоплощении в людей хоть какой-то одеждой!

Вожак, блох с лишаем ему в шкуру, заметил моё смущение, клыкасто усмехнулся и пророкотал, медленно и явно красуясь перетекая в человеческую ипостась:

- Смотри, самка, любуйся нашими телами, не пройдёт и часа, как ты будешь принадлежать одному из нас.

Угу, как говорится, спешу и падаю. Я села на землю, обхватила руками колени и с самым невозмутимым видом принялась разглядывать верхушки сосен и бегущие по небу облака. Вожак досадливо рыкнул и провозгласил:

- Да начнётся бой!

Я поспешно закусила сорванную травинку, смотреть на сцепившихся, словно цепные псы, не поделившие кость, мужчин было не так-то и просто. Сидящие в кругу волки одобрительным воем, рычанием и лязганьем клыков подбадривали поединщиков, причём мне упорно казалось, что симпатии были не только на стороне вожака. Ножи взлетали и опускались, небольшие щиты надёжно защищали своих хозяев, самоотверженно принимая на себя мощные, способные молодого телка на колени повалить, удары. Кровь ещё не пролилась, но ведьмино чутьё упорно шептало, что это ненадолго, противники пока всего лишь изучают друг друга. Когда первая тёмная маслянистая капля шлёпнулась у моих ног, вызвав самый настоящий переполох в стае, я тоскливо вздохнула, машинально так стискивая кулачки, что, сама не заметив, вырвала по целому клоку травы.

Поединщики разошлись, тяжело дыша и вытирая с лица пот. Я подалась вперёд, с тревогой глядя на Огнецвета и с замиранием сердца ожидая увидеть страшные кровавые раны. Хвала всем богам разом, их не было, дело ограничилось несколькими порезами, которые хоть и слабо сочились кровью, но существенного вреда не причиняли. Вожак, к сожалению, тоже выглядел до омерзения бодро и решительно, полученные царапины лишь ещё больше распалили его, пробудив звериную жажду крови.

- Ты достойный противник, - нехотя признал вожак, разминая шею и поводя плечами, - мне будет приятно убить тебя.

А мне вот это будет ни капельки не приятно! Я категорически против подобного произвола, я не собираюсь становиться вдовой, не познав всех радостей супружества! И плевать, что Огнецвет мне предложение не делал и не факт, что сделает.

- Я тоже могу убить тебя, вождь, - негромко заметил мой защитник, возомнивший себя бессмертным или неуязвимым, не иначе. – И тогда всё твоё племя, и все твои самки достанутся мне.

Та-а-ак, а вот с этого места поподробнее, пожалуйста! Я тут, понимаешь, волнуюсь за него, можно сказать, места не нахожу, а он на чужих самочек заглядывается?! Группе мохнато-зубастой поддержки такое заявление Огнецвета тоже не понравилось, самцы зло ощерились, намекая, что власть диктатора продлится недолго, а самки горестно взвыли и заскулили, впервые выдав себя отчётливым шебуршением в кустах. Самые трусливые, похоже, вообще побежали детёнышей прятать, а значит, принудительная смена власти имела место быть, причём неоднократно.

Вожак зло оскалился и вскинул нож, готовый продолжить поединок, когда к нему из кустов степенно вышла молочно-белая волчица, таща за шкирку совсем молоденькую красивую серебристо-белую самочку. Выплюнув чуть заметно дрожащую красавицу, волчица для надёжности прижала её лапой и коротко провыла:

- Вождь, я, Ир-р-ралла Белоснежная, принесла тебе самую красивую самку нашего племени, Серру Серебристую. Пусть она и весь её род на веки станет твоей добычей, только откажись от поединка с этим голокожим, мы не хотим даже думать о том, что он может стать нашим вожаком.

Вожак помолчал, глядя на трясущуюся всё сильнее добычу, затем поднял подарок за шкирку и поднёс к лицу, жадно принюхиваясь. Молоденькая волчица заскулила, испуганно сжимаясь в комочек и изо всех сил поджимая хвост. Её большие, цвета самого чистого солнечного камня глаза налились слезами, одна уже сорвалась и прочертила по шкурке длинную дорожку. Все оборотни застыли, не сводя полных немого обожания глаз от своего вождя.

Вожак наклонился и медленно, смачно лизнул ещё больше сжавшуюся волчицу, затем больно, бедняжка даже взвизгнула, но и попытки не сделала, чтобы вырваться, укусил её за ухо и сыто проурчал:

- Мне нравится эта самочка, она молода и покорна, не то, что ведьма, которую придётся очень долго учить послушанию и трепать, обучая обычаям нашей стаи. Я принимаю дар племени и отказываюсь от поединка.

Я не успела облегчённо выдохнуть, как эта доха недобитая хищно сверкнул глазами и пророкотал, зло щерясь:

- Пусть сражается другой самец.

- Позволь мне, вождь, - огромный, чуть меньше бычка-трёхлетки волчара с мордой, полностью лишённой благородства и разума, сунулся вперёд, хищно клацая клыками. – Я обожаю укрощать неразумных волчиц.

- У тебя умерли уже три самки, - недовольно нахмурился вожак.

- Неразумные были слишком медлительны и недостаточно услужливы, я всего лишь учил их по обычаям наших предков.

Меня замутило от отвращения, горло тонкой петлёй охватил липкий животный страх. Если это чудовище победит, мне лучше умереть прямо на месте, чем стать жертвой этого зверя. Я напряглась, поспешно собирая магическую энергию, сидящие рядом волки, естественно, почувствовали это, но к моей тихой радости ничего не сказали, наоборот, сели так, чтобы закрыть меня от вожака. Я чуть заметно улыбнулась своим неожиданным союзникам, стараясь ничем не выдать своих действий и чувств.

Вожак, глядя на мучителя-воспитателя, неодобрительно покачал головой, я даже дыхание задержала, а вдруг он откажет этому садисту в поединке, но увы, чуда не произошло. Господарыня Удача в очередной раз прошла мимо, не удостоив меня даже взглядом. Мрак, и почему я такая невезучая?!

- Хорошо, сражайтесь. Но помни: ты должен оставаться голокожим.

- Я не подведу, вождь, - рявкнул волчара, бросая на меня плотоядный взгляд и хищно скаля крупные жёлто-белые зубы.

У меня от тяжёлого хищного взгляда даже мурашки по спине побежали, а сердце заколотилось так, словно решило проломить грудную клетку и драпать прочь от этого места как можно дальше.

Огнецвет нового противника воспринял спокойно, окинул внимательным оценивающим взглядом, крутанул нож в руке, поправил щит и встал, чуть пригнувшись и широко расставив ноги. Ну прямо воин на арене, я читала, в древние дремучие времена были такие, развлекали богатых людей поединками. Волчара моего героя не оценил, пренебрежительно дёрнул хвостом, медленно, явно рисуясь, перетекая из звериной формы в человеческую. Меня от такой гадости откровенно замутило, я поспешно опустила голову, стараясь полностью сосредоточиться на концентрации магии. Тьфу, мерзость, неудивительно, что оборотней принято считать условно разумными! У этого волчары, по-моему, вообще никакого разума нет и не предвидится.

- Да начнётся бой!

Клич вожака хлестнул меня словно плетью. Как, уже?! Я беспомощно посмотрела на Огнецвета, кусая губы, чтобы не разреветься как маленькая беспомощная малышка, у которой дворовый задира отобрал леденец. Праматерь ведьма, ну какая же я дура, зачем только во время учёбы так легкомысленно относилась к занятиям спортом, нас же, идиоток наивных, предупреждали, что бывают в жизни моменты, когда нужно дать врагу отпор, а магия или не действует, или заблокирована, или полностью исчерпана! А мы, дурёхи, ещё смеялись, мол, стращают учителя, никогда мы, такие все из себя квалифицированные, без магии не останемся! Теперь же, пожалуйста, получите и распишитесь. Пришла беда, отворяй ворота!

Пока я терзалась запоздалыми угрызениями совести, битва разгорелась нешуточная. Огнецвет, умничка, держался блестяще, чем неимоверно злил своего врага. Волчара утробно рычал, с его заострившихся, уже еле помещающихся в обычный человеческий рот, клыков капала слюна, черты лица тоже плыли, то перетекая в волчью морду, то снова возвращаясь в искажённое яростью лицо.

- Дер-р-рись как должно, тр-р-рус, - рявкнул волчара, когда его нож опять, в который уже раз, вместо плоти рассёк со свистом воздух, - что ты увор-р-рачиваешься, как трусливая самка!

Огонёк, дайте ему все боги разом здоровья, а мне терпения, покосился на вожака, сладострастно обнюхивавшего подаренную ему волчицу:

- Разве я делаю что-то не так?

Вожак, недовольный, что его отвлекли от весьма приятного занятия, недовольно оскалился, принюхался, насторожил уши и пренебрежительно мотнул лобастой башкой:

- Всё хорошо, дерись, как считаешь нужным. Оружия лишнего у тебя нет, способностей и амулетов тоже.

Оскорблённый отсутствием поддержки со стороны вожака и остального племени, волчара совсем обезумел, в прямом смысле слова потерял человеческий облик, превратившись в мерзкое, покрытое шерстью чудовище с огромными когтями и клыками, и с хриплым утробным рёвом бросился на Огнецвета. Я вскинула руки, все накопленные силы вкладывая в защитный щит, на который эта мерзкая тварь и обрушилась всем своим немаленьким весом. Что меня особенно порадовало: выставленная защита устояла и спружинила, отшвырнув чудовище к высокой корявой сосне, о которую он и приложился со смачным шлепком и треском. Правда, не успела я порадоваться крепости своего щита, как он замерцал радужной плёнкой и лопнул с тихим шипением, словно мыльный пузырь. И резерв, чтоб его, опять оказался пуст…

- Ты использовала магию! – рявкнул вожак, обличающе ткнув в меня лапой.

Батюшки, ну спасибо, отец родной, просветил меня, сама-то я бы в жизни не догадалась, что сделала!

- Твой волк нарушил правила и потерял человеческий облик, - Огнецвет уже привычно закрыл меня собой, вызывая гнев вожака на себя.

Волчара зло раздул ноздри, горбя спину и чуть приседая, подошёл к нам и ткнув мордой в мою сторону коротко провыл:

- Твоя ведьма нарушила правила!

- Она бы этого не сделала, если бы твой волк дрался честно!

Кхм-кхм, мальчики, я вам не мешаю, нет? Знаете, как-то не привыкла быть безголосой темой для обсуждения, чем-то вроде бегущих по небу облаков или порхающей над цветами бабочкой. А у оборотней самки, похоже, даже рта раскрыть без позволения своих покровителей не смеют. И как они их, бедняжки, терпят?

- Голокожий прав, вожак, - подал голос волк, тот самый, благодаря которому Огнецвет получил щит и нож, - Аргх Кровожадный перестал быть голокожим, но и не стал волком, он превратился в косматого, а такие подлежат уничтожению…

- Я знаю наши законы, - рявкнул вожак, - не тебе учить меня, щенок!

Волк припал к земле, чуть повиливая хвостом, но не умолкая:

- Я не собирался учить тебя, вождь, нужно быть безумцем, чтобы решиться оспаривать твою великую мудрость и справедливость. Я всего лишь напоминаю правила сеголеткам и чужакам, не знакомым с законами нашего племени.

Угу, будь я не ведьмой, а обычной горожанкой, даже поверила бы, наверное, в такое объяснение. А так всем ведьминым чутьём понимаю, что не пройдёт и десяти лет, как этот волк бросит вожаку вызов и, если победит, сам встанет во главе племени. Надеюсь, этому серебристому умнику повезёт, с ним хорошо будет не только оборотням, но и случайным путникам на волчьих тропах.

Вожак, даже если и не поверил объяснению, оспаривать его не стал, дёрнул мордой и провозгласил, повернувшись к почтительно замершим волкам:

- Аргх Кровожадный проиграл бой, я отступился. Кто ещё желает вызвать голокожего на поединок за эту ведьму? Ещё один бой покажет: останется ли ведьма у нас в племени или уйдёт с голокожим. Кто вызовет на бой её самца?

О, надо же, Огнецвета уже признали моим самцом! Да и волки не спешили бросать ему вызов, переглядывались, рычали коротко, перебирали лапами, словно застоявшиеся скакуны, прядали ушами и встряхивали лобастыми башками. То-то, касатики, в другой раз сто раз подумаете, прежде чем нам с Огнецветом дорогу переходить! Я не утерпела, послала своему герою заслуженный, полный неприкрытого восхищения, взгляд и улыбнулась. Подумала, посмотрела на смущённых волков и чуть слышно шепнула:

- Мой герой.

Огнецвет вместо того, чтобы обрадоваться, укоризненно покачал головой. Не поняла, ему что, неприятна моя похвала?

- Я брошу вызов этому самцу! – выступил вперёд, чуть не запутавшись в лапах, какой-то лопоухий с проплешинами волчара, удивительно похожий не на благородного хищника, а на крысу, обитающую в сточной канаве.

Вот же блин горелый! Нет, прав Огнецвет: не умею я молчать, вечно меня за язык тянет, причём в самый неурочный час. Подождала бы со славословиями своему герою, глядишь, не пришлось бы ему опять биться. А если этот плешивый ему заразу какую-нибудь через укус передаст? Я пристально посмотрела на поединщика, пытаясь быстро определить, какими именно недугами он изувечен и насколько они опасны. От моего взгляда волчара опять споткнулся, чуть позорно не плюхнувшись на хвост, и жалобно заскулил, вытягивая морду к вождю:

- Вождь, яви милость, прикажи ведьме опустить, как и положено самке, очи долу или завяжи её колдовские глаза!

Вожак не скрываясь фыркнул, другие волки тоже коротко зарычали, зауркали, и даже самый дружелюбно настроенный слушатель не смог уловить бы в их рыке уважения к собрату. Праматерь-ведьма, и этот побитый молью воротник решил стать моей парой! Да я его и сама бы одолела, причём голыми руками и без всякой магии! Огнецвет, словно прочитав мои мысли, пристально посмотрел на меня и упрямо сжал губы. Да помню я, милый, помню, молчание – не только прекрасное украшение любой девушки, но ещё и проверенный залог долгой и счастливой жизни!

К моему искреннему изумлению, в человеческом облике плешивый неуклюжий волчара оказался весьма внушительным. Нет, плешь осталась, но под потной кожей перекатывались очень даже рельефные мышцы, да и в движениях появилась характерная для всех оборотней смертельная стремительность. Я прикусила губу, скрестила пальчики на удачу и опять, в который уже раз, принялась восстанавливать магический резерв. Изрядно надоевший процесс осложнялся тем, что для наиболее эффективного забора магии мне требовалось хотя бы руками шевелить, а как это сделаешь, если вожак с меня глаз не сводит! Я скрипнула зубами, отчего мои стражи нервно дёрнулись и испуганно покосились на меня. Умница, Семицвета, давай, растеряй всех сторонников, пусти прахом по ветру всё, чего смог добиться Огнецвет!

- Не бойтесь, я вас не трону, - я даже не шептала, выдохнула, почти подумала, но к счастью, меня услышали, причём именно те, к кому я и обращалась.

Волки взбодрились, переглянулись и не сговариваясь подтянулись и старательно заслонили меня собой от проницательного тяжёлого взгляда вождя. Уф-ф-ф, слава всем богам, мои союзники меня не подвели! Я стала тихонечко шевелить пальчиками, словно перебирая шелковистую травку, а на самом деле концентрируя магическую энергию и впитывая её. Конечно, Огонёк одолеет поединщика, я в этом даже не сомневаюсь, но магия лишней никогда не бывает. Да и кто знает, что ещё могут придумать вожак и его прихвостни! Тем более что ведьмино чутьё шепчет, что просто так нас не отпустят.

Третий поединок, последний, если верить словам вожака, оказался неожиданно самым тяжёлым. Я-то надеялась, что после вождя и кровожадного волчары, вызвавшегося вторым, Огнецвет без труда одолеет третьего поединщика, ведь тот никак не походил на опытного воина, но мои надежды развеялись пеплом по ветру. Плешивый воин оказался не так самоуверен как вожак и не так ослеплён кровожадной злобой как его предшественник номер два, нападать не спешил, тщательно обдумывал каждое своё действие, а потому его броски, быстрые и точные как у гадюки, каждый раз заставляли меня обмирать от страха. К счастью, мой герой прошёл отличную подготовку (а я и не знала, что у нас так основательно готовят начальников стражи!) и атаки противника, пусть и не без труда, но отражал. Держись, Огнецвет, я с тобой! Я машинально слизнула с губы солёнуюкапельку и только тогда осознала, что от волнения в кровь искусала губу. Ерунда, до свадьбы заживёт, лишь бы закончился этот сматывающий нервы в клубок поединок.

Господарыня Удача, дама ветреная и капризная, в очередной раз решила показать свой стервозный характер. Уходя от очередного броска, Огнецвет споткнулся о выпиравший из земли корень и спиной вперёд полетел на землю. Я подавилась криком, глядя, как плешивый волчара с хищной улыбкой прыгнул на начальника стражи, метя ножом ему прямо в сердце. К счастью, Огонёк не растерялся, метко пнул противника ногами в живот, отчего тот отлетел на несколько десятков шагов назад и звучно впечатался в ствол сосны. Уф-ф-ф, пронесло! Я дрожащей рукой смахнула пот со лба, лихорадочно шепча все знакомые мне с детских лет молитвы. Огнецвет же, паразит такой, вместо того, чтобы пристально следить за соперником, ожидая от него очередной пакости, повернулся ко мне, лихо подмигнул, да ещё и воздушный поцелуй послал! Нет, мне, конечно, очень приятно, я Огонька тоже люблю, но мне было бы гораздо приятнее, если бы кое-кто как можно скорее закончил красоваться, попутно издеваясь над моей хрупкой ведьминой психикой. Я, между прочим, за него, паразита, переживаю!

- Рраргх Малошёрстный, ты будешь продолжать бой? – тоном, только попробуй отказаться, вопросил вождь.

Плешивый помотал головой, размял плечи и холодно улыбнулся, почти оскалился:

- Разумеется, вождь. Мы ведь только начали.

Я закусила кулачок, тоненько заскулив от нарастающей паники. А может плюнуть на всё и устроить маленький (на большой всё равно сил не хватит) ураган? Или грозу, можно даже локальный конец света, который неустанно предрекают которое десятилетие. Огнецвет, даруйте ему боги здоровья, а мне терпения, словно прочитав мои мысли, повернулся ко мне и отрицательно покачал головой. Не смей, мол. Я обречённо закрыла глаза, но моё распалённое воображение, словно сорвавшись с цепи, стало рисовать такие жуткие картины, что я с тихим вскриком распахнула глаза, предпочитая суровую реальность ужасам бурной фантазии.

Реальность, и правда, была невесёлой. Противники схлестнулись как два зверя, сплелись плотным клубком, и я, как ни старалась, не могла определить, кто из них Огнецвет. Мамочка милая, как же страшно! Вокруг царила напряжённая звенящая тишина, прерываемая лишь сдавленным рычанием и тяжёлым дыханием сражающихся. Окружающие меня волки застыли каменными статуями, лишь в дрожащих от напряжения кончиках хвостов и жадно вбирающих запахи мокрых носах таилась жизнь.

Вот тишину разорвал чей-то короткий вскрик, в воздухе разлился тяжёлый приторно-сладковатый запах крови, клубок из тел вздрогнул и распался. Я подалась вперёд, пытаясь понять, кто же пострадал, но от волнения перед глазами всё плыло, в ушах предвещающим беду набатом гудело сердце, и я никак не могла понять, осознать, что же именно вижу. Широко распахнутыми от волнения глазами я смотрела на обнажённое тело, из груди которого торчала рукоять ножа, на пошатывающегося от усталости мужчину, с трудом поднимающегося на ноги и зажимающего рану на боку, и никак не могла понять, кто же победил, а кто остался лежать поверженным.

Тёплая ладонь чуть коснулась моего плеча, я взвизгнула, отпрянув, и тут же услышала усталый, но полный привычной насмешки голос:

- Радуга, ты чего, засиделась и своих узнавать перестала?

Жив! Боги, он жив! Я всхлипнула и с размаху повисла у Огнецвета на шее, рыдая во весь голос и то вознося хвалы, то браня своего героя.

Огнецвет крепко обнимал меня, терпеливо пережидая первый всплеск истерики, а потом тихо, чуть слышно шепнул:

- Радуга, а давай, ты теперь мне голову на другое плечо положишь, а?

Я хлюпнула носом, кое-как разлепила слипшиеся от слёз ресницы и пробурчала:

- А зачем?

- Ну, правую половину ты мне всю слезами вымыла, осталась левая. Да и глухим быть удобнее на оба уха, а не на одно.

Вот паразит, да я ему сейчас такую глухоту пропишу! Я шлёпнула своего героя кулачком по плечу, тут же вспомнила, что видела у него на боку рану, и всполошилась:

- Ты ранен? Сильно? Нужно срочно перевязать!

- Не волнуйся, ты её уже слезами девичьими горючими обработала, - усмехнулся Огнецвет, не спеша разжимать объятия. – А они, как известно, первое средство от всех ран душевных и телесных.

- Вообще-то, они считаются проверенным средством против мелкой нечисти вроде полуночных кровососов, - авторитетно заметила я, с содроганием вспомнив, как три раза ходила на пересдачу по Нечистиведению.

- Знаешь, Радуга, как показывает мой служебный опыт, рыдающую девицу харчат с не меньшим аппетитом, чем визжащую, - Огнецвет поцеловал меня в лоб и отстранился. – А вообще, предлагаю продолжить наш научный диспут в другом месте, здесь, между прочим, прохладно и комары летают. Вождь, я ведь отстоял свою пару в честном бою?

Вожак скривился, словно ему вместо свежей зайчатины кочан капусты на обед предложили, окинул взглядом почтительно ожидающее его решения племя и медленно склонил лобастую голову:

- Ты отстоял свою самку, голокожий, вы можете идти.

Не успела я порадоваться, как волчара хищно усмехнулся и добавил:

- Когда ты упадёшь без сил, мы с удовольствием прикончим тебя, а твоя ведьма от нас никуда не денется.

- Не дождётесь, - холодно бросил Огнецвет и, взяв меня за руку, твёрдой поступью двинулся прочь от стаи.

Глава 10

Огонёк шёл так уверенно, что у меня язык не повернулся сказать, что мы идём в противоположную от дома сторону. Ладно, сейчас скроемся от глаз этих противных оборотней, я своего героя перевяжу, мы немного отдохнём и пойдём домой.

- Радуга, - вырвал меня из приятных раздумий голос Огнецвета, - ты только не вопи.

Спросить, почему должна не вопить, я не успела: Огнецвет споткнулся, неловко взмахнул руками и рухнул как подкошенный на землю. Нет, я не стала вопить, я же ведьмочка послушная и со своим героем не спорю, наоборот, охотно выполняю его просьбы. То, что я издала, больше походило на рёв огромного дракона, с большим трудом утащившего пленницу к себе в горную пещеру и лишь на месте обнаружившего, что это не принцесса, а её престарелая нянька, сразу руками, ногами и остатками зубов вцепившаяся в похитителя. От моего вопля градом посыпались на землю с деревьев хвоя и шишки, а всё живое на несколько тысяч шагов окрест разбежалось, разлетелось, уползло или прикинулось мёртвым. Вырвавшаяся магическая сила (и откуда у меня столько, я-то была уверена, что магии осталось на одно простенькое заклинание, не больше) ураганом пронеслась по лесу, словно спички ломая столетние ели и с корнями выворачивая молодые деревья.

Так, стоп, Радуга, успокойся. Я стиснула зубы так, что у меня даже скулы заныли, и, сделав глубокий вдох, медленно выдохнула. Снова вдох, задержка дыхания и выдох, опять вдох. Паника постепенно проходила, магический ураган исчез, оставив после себя хаос и разруху, а я нашла в себе силы наклониться над Огнецветом и даже почти бесстрастно рассмотреть рану на его боку. Кровь, хвала всем богам разом, не хлестала рекой, не брызгала, щедро орошая кровавыми каплями всё вокруг, а лишь чуть сочилась. Что ж, это уже хорошо, скорая смерть от кровопотери Огнецвету не грозит, значит я успею его спасти. Успею, я сказала! Я прицыкнула на маленькую перепуганную девчонку, бьющуюся в истерике в глубине души, и споро содрала с себя нижнюю юбку. Ну да, с точки зрения чистоты это не самый лучший вариант, не тряпица мягкая, в специальных травах полтора часа вываренная, но, как говорится, на безрыбье и рак рыба. С помощью зубов, ногтей и праматери ведьмы, которую я ежеминутно поминала, я разодрала юбку на лоскуты и быстро перевязала рану. Так, теперь нужно собрать травы целебные и в идеале найти ручеёк, чтобы была возможность травы и рану промыть, да и настойку быстро приготовить. Огонь-то развести для меня не проблема, да и подобие чаши наколдовать я тоже могу. Вон, как раз и камушек подходящий имеется. Я звучно хлопнула в ладоши, топнула ногой и, сунув два пальца в рот, свистнула. На мой призыв откликнулся, трусливо прижав ушки к голове и припадая к земле, толстенький серый зайчонок, нервно подёргивающий розовым носиком и непрестанно шевелящий верхней раздвоенной губкой. Уй ти, мой сладенький!

Я присела на корточки перед затрясшимся осенним листом на ветру зайчонком, погладила его по тёплой спинке и прошептала:

- Не бойся, малыш, я тебя не трону. Жених мой ранен, помощь нужна.

Заяц стрельнул взглядом в сторону лежащего без сознания Огнецвета и вопросительно приподнял одно ушко. Я скороговоркой прошептала названия трав, которые мне нужны. Мой пушистый помощник, с каждым моим словом всё больше успокаиваясь, солидно кивал, прижав передние лапки к груди. Точь-в-точь купец столичный, приехавший к нам в городок на торжище!

- Да, ещё воды надо и котелок, желательно деревянный или каменный. Я его, конечно, и сама сделать смогу, но если найдёшь, буду очень признательна. Ещё корень мартилоры альгейской, что сил придаёт, и семь, нет, лучше девять листов живоглота колючего…

- И полцарства в придачу, - прошептал Огнецвет, с трудом открывая глаза и вяло улыбаясь мне. – Радуга, неприятно тебя разочаровывать, но ты, как истинная девчонка, совершенно не соотносишь свои желания с возможностями своего помощника.

Вот язва, не успел глаза открыть, как тут же насмешничать начал! Я прожгла героя негодующим взглядом и сердито нахмурилась:

- А тебе говорить вредно, нужно силы беречь!

Огнецвету мой гнев был как рыбе купание, даже бровью не повёл. Завозился, устраиваясь поудобнее, а потом улыбнулся зайцу, выразительно кивнув в мою сторону:

- Видел, как она с героем, её от оборотней отбившим, разговаривает? Ну никакого почтения к супругу!

Супругу? Я на всякий случай покосилась на правую руку, но там никаких символов супружества не было и в помине. Ещё и заяц, паразит такой, укоризненно зацокал, неодобрительно качая головой. Вот его-то бесценного мнения мне для полного счастья и не хватало!

- Марш за травами! - рыкнула я на зарвавшегося пушистика, а сама метнулась к Огнецвету, проверяя повязку и пытаясь определить: румянец на его щеках вызван начинающимся жаром или чем-то иным, менее страшным.

- Ох, и сурова же ты, Радуга, - укорил меня мой герой, впрочем, совершенно беззлобно. – Зайчонка мало до смерти не напугала.

Угу, напугаешь его, как же, а то я мало знаю это породу ушастую! Я фыркнула непреклонно и приложила ладошку ко лбу Огнецвета. Мне кажется, или он действительно горячий? Эх, ну почему я не взяла с собой в лес ничего, кроме корзинки для трав, да и ту потеряла, растяпа! Я коснулась губами лба Огнецвета, пытаясь определить, нет ли у него жара, и тут же услышала добродушно-насмешливое:

- Радуга, неприятно тебя разочаровывать, я понимаю, мысленно ты мне уже саван погребальный вышиваешь, но я пока ещё жив. И прощаться со мной рано. Можешь посидеть рядом, трепетно сжимая мою сильную руку своими нежными пальчиками.

Мои щёки запылали так, что на них вполне можно было воду вскипятить. Вот ведь язва языкастая! Он и на смертном одре зубоскалить будет! Я на всякий случай сотворила отгоняющий беду знак, чтобы смерть не услышала моих неосторожных мыслей и не появилась за новой жертвой, отдавать которую я была не намерена.

- Огнецвет, ты можешь серьёзно сказать, как ты себя чувствуешь? – я упрямо продолжала цепляться за видимость того, что полностью контролирую происходящее. И вообще, я опытная ведьма у изголовья больного.

Любимый попытался устроиться поудобнее и поморщился:

- Если серьёзно, то…

Я затаила дыхание, готовая ловить каждое слово, слетевшее с губ Огнецвета. Где там этот грызун ушастый ползает, мне травы нужны!

- Так вот, если серьёзно, - Огнецвет перешёл на значительный тон, каким ярмарочные лицедеи наделяют заговорщиков и героев в минуты смертельной опасности, - если серьёзно, то я…

Я не выдержала, взвыла, обхватив любимого за плечи:

- Что ты? Перед глазами плывёт? В ушах гудит? Во рту пересохло? Огнецвет, миленький, родной мой, ну не тяни, скажи, где болит? Рана, да? Печёт сильно? Или щиплет? А может тянет, словно заноза глубоко засевшая?

Я ждала описания недуга, хоть малюсенького симптома, по которому смогла бы определить состояние Огнецвета и прикинуть пути исцеления, а этот паразит рассмеялся, обнял меня и прижал к себе, горячо зашептав:

- Ну, наконец-то, я и родным стал. Выходи за меня замуж, Радуга.

Я пытливо посмотрела в глаза начальнику стражи, страшась увидеть в них привычную насмешку или холодный расчёт, но ставшие за эти дни родными светлые глаза светились чем-то очень похожим на любовь и нежность. Или я обманываю себя и вижу то, что мне больше всего хотелось бы узреть?

Пока я пыталась разобраться в нахлынувших чувствах, на губах Огнецвета вспыхнула широкая улыбка, как у воина, после трудной битвы вернувшегося в родной дом.

- Отлично, ты согласна.

Я опешила. Нет, я, конечно, согласна, только он-то об этом как узнал? Может я слова для вежливого отказа подбираю!

- Молчание, Радуга, знак согласия, это во-первых. И во-вторых, если бы ты хотела отказать, то сразу бы нет сказала, а не любовалась бы моими выразительными глазами.

Я открывала и закрывала рот, силясь выдавить что-нибудь вразумительнее придушенного мышиного писка, а Огнецвет продолжал, не давая опомниться:

- И поскольку мы разобрались в наших чувствах, самое время заняться моим лечением. Благо заяц и всё его ушастое семейство уже принесли всё необходимое.

Перед нами, выстроившись полукругом и деликатно прижав ушки, чтобы не подслушивать, выстроилось заячье семейство количеством около пятнадцати голов. Два крупных самца гордо держали старый проржавевший, но ещё вполне себе годный для использования котелок. Три очаровательные заюшки с пушистыми белыми манишками на груди держали в лапках берестяные туески, влажно поблескивающие мокрыми бочками, разновозрастные и разномастные малыши трепетно прижимали к себе пучки трав. Самый маленький зайка от волнения и осознания собственной значимости нервно обгладывал свой пучок, и в лапках у него топорщились уже полностью голые, лишённые даже шершавых и терпких листочков, стебельки. Я только по запаху определила, что малыш держал берестянику плакучую, отвар которой придаёт сил и возвращает румянец.

- Спасибо, вот сюда всё положите, пожалуйста, - я кивнула на заранее присмотренный вытоптанный пятачок, на котором виднелись следы давнего костровища.

Пушистики послушно сложили свою добычу, самый крупный заяц вопросительно посмотрел на меня. Я поднялась, тщательно отряхнула колени, отвесила пушистикам низкий поклон и нараспев произнесла:

- От всего сердца благодарю вас за оказанную мне помощь. Если вам понадобится защита от хищника или кров в непогоду, или корм в худой год, милости прошу ко мне в гости. Я и сама вам помогу, и своим внукам-правнукам завещаю вам всевозможные милости оказывать за ту помощь, что вы нам оказали.

Самцы дружно зацокали, одобрительно кивая друг другу, заюшки с писком бросились обниматься, а малышня от восторга заскакала уморительными пушистыми мячиками. Я пожала главе заячьего семейства лапу, после чего самец повернулся к своим, цокнул, пискнул, и зайцы бросились прочь. Не прошло и пары минут, как они исчезли, словно их никогда и не было.

- Радуга – повелительница зайцев, - Огнецвет коротко хохотнул, - ну что ж, по крайней мере, даже в самый недобрый год мы всегда будем с мясом.

Я показала умнику язык и захлопотала, пытаясь одновременно развести костёр, подготовить травы и наполнить котелок водой. Руки от пережитых испытаний и волнения за Огнецвета у меня тряслись так, что вода из одного туеска вместо котелка выплеснулась в костровище, залив чахлый язычок пламени, травы рассыпались, упав в грязь, а на корне болегона я вообще поскользнулась и чуть не упала, в попытке удержать равновесие до слёз подвернув ногу. Взвыв в голос от собственной неуклюжести, я толкнула котелок, выплеснув из него воду и окончательно загубив не только костровище, но и несколько трав, к счастью, встречающихся и на месте нашей вынужденной стоянки.

- Радуга, - Огнецвет позвал меня чуть слышно, но его голос, ставший таким родным и желанным, я бы услышала и сквозь завывание вьюги.

Я горестно хлюпнула, смахнула непрошенные слёзы и неохотно откликнулась, не спеша поворачиваться, чтобы не показывать зарёванного лица и наверняка покрасневшего и распухшего носа:

- Что?

- Иди сюда.

Я строптиво дёрнула плечиком, но тут проснулась совесть и набросилась на меня голодным драконом. А вдруг ему плохо, вдруг Огонёк на пороге смерти и призывает меня, чтобы проститься?! Ой, мамочка милая, ему, наверное, и так плохо, из последних сил держится, а тут я ещё рычу, как пёс цепной. Я бросилась к Огнецвету, сметая всё на своём пути и начисто позабыв про больную ногу, шмякнулась на колени, ссадив кожу и даже не заметив этого, выдохнула:

- Что? Что случилось? Тебе плохо, да?

Любимый чуть слышно рассмеялся, привлёк меня к себе, ласково целуя в макушку и поглаживая плечи:

- Всё хорошо, расслабься.

Угу, конечно, хорошо. Да лучше всех, блин! Огнецвет ранен, за нами по пятам идут оборотни, господарыня Августина ещё как-то встретит…

- И матушки моей не бойся, я знаю, что нужно делать.

Я опять хлюпнула носом (мрак, неужели простыла?) и ворчливо осведомилась:

- Хочешь предложить мне её уморить? Или помочь тело прятать?

От моего мрачного ведьминского юмора Огнецвет аж поперхнулся, закашлялся, стараясь не стонать слишком громко и зажимая рану ладонью. Ну что я за дурёха бесчувственная, ему и так плохо, а тут ещё я со своими дурацкими шутками! Конечно, господарыня Августина не подарок, но Огнецвету всё-таки матушка. И любит его, наверное… Да нет, точно любит, мать же всё-таки. Я честно попыталась представить Августину любящей и заботливой мамочкой и не смогла, фантазия категорически отказалась сотрудничать в таких нервных условиях.

- Радуга, - Огнецвет между тем взял себя в руки и продолжил поцелуйное лечение моей перепуганной души, - матушка хочет, чтобы я женился.

Да это-то я как раз знаю, только вряд ли господарыня Августина мечтает о невестке ведьме, пусть и дипломированной.

- Так что выходи за меня замуж.

Я даже не сразу поняла, что мне предложение сделали, так естественно и непринуждённо оно прозвучало. Ни тебе смущённого сопения-кряхтения-потения, которое красочно описывали все выскочившие замуж подружки, ни тебе пафосных речей часа на полтора как в романах, даже обстановку романтичной назвать нельзя, мы оба грязные и измученные, Огнецвет вообще без одежды.

- Радуга, - жених у меня явно привык к тому, что любое его предложение встречается бурным благодарным визгом, - ты что, от восторга дар речи потеряла?

Я вздохнула и озвучила самую очевидную, для меня, препону к нашему семейному счастью:

- Твоя матушка будет против.

- Так ведь я тебе предложение делаю, а не ей.

Я постучала пальчиком по виску, но Огнецвет лишь улыбнулся и продолжил ставить меня в тупик своими неожиданными вопросами:

- А тебе этот город сильно дорог?

Я прикусила губу. Вообще мы, ведьмы, народ вольнолюбивый и легко срываемся с места, да и Огнецвет, наверное, не оставит меня, поедет со мной. Только…

- Твоя матушка тебя не отпустит.

Огнецвет усмехнулся, беззастенчиво пристраивая меня к себе на колени:

- Наоборот, она бегом побежит нас провожать.

- Зелья, дурманящие разум, запрещены законом, - напомнила я очевидный факт начальнику стражи.

Любимый бархатисто рассмеялся, наклонился, прижавшись ко мне, и торопливо зашептал мне свой план, щекоча ушко своим горячим дыханием. Конечно, я немного поспорила, из врождённой ведьминой вредности, но в общем и целом план мне понравился, а потому, согласовав детали, я со спокойной душой отправилась варить зелье.

Глава 11

Домой мы вернулись только утром, Огнецвет рвался в город, спеша, с его слов, как можно скорее провести брачный обряд и тем самым окончательно и бесповоротно привязать меня к себе, но я благоразумно заметила, что ночные блуждания по лесу до добра не доводят, а приключений лично мне и так хватило. Тем более, что и заброшенная избушка лесника (или лесного духа, поди разбери, кому приспичило в чаще селиться) как нельзя кстати обнаружилась. В прежние времена начальник стражи стал бы спорить, а то и презрительно проигнорировал бы мнение шарлатанки, сейчас же, немного повредничав, всё же согласился, выпросив в качестве оплаты за своё послушание поцелуй. Я, дурёха наивная, согласилась, и как-то так получилось, что одним поцелуем дело не ограничилось.

Проснулись мы в обнимку на душистом стожке сена, заменившем нам постель, точнее, меня разбудил ласковый поцелуй, от которого пробудилась бы и самая разборчивая принцесса. Этот сладкий поцелуй развеял пеплом остатки девичьего смущения, я потянулась ласковой кошкой, только что не мурлыкая от удовольствия.

- Подъём, Радуга, - Огнецвет чмокнул меня в нос, - нас ждут великие дела.

Я с интересом осмотрела приютившую нас избушку. Хм, а тут очень даже миленько, а если порядок навести да отмыть как следует, и вовсе жить можно.

- И не мечтай, - меня легонько щёлкнули по подбородку, - я не собираюсь всю жизнь прятаться в этой развалюшке. И супруга моя достойна гораздо большего и лучшего.

Я сначала расцвела в улыбке, всё-таки приятно, когда тебя женой называют, но тут же помрачнела, вспомнив о том, что в городе нас будут ждать не только друзья, но ещё и господарыня Августина. И не факт, что нам удастся её обмануть.

- Не бойся, я с тобой, - Огнецвет встряхнул пыльные, серые то ли изначально, то ли от времени и грязи штаны, удручённо покачал головой, но тем не менее стал их натягивать, брезгливо морща нос.

- Фу, где ты выкопал эти тряпки? – я потянулась, чтобы отобрать это рубище, каким распоследний нищий бы побрезговал, но меня мягко остановили, насмешливо фыркнув:

- Предпочитаешь, чтобы я в город вернулся без одежды? Нет, я, конечно, не против, особенно если ты будешь настаивать, но…

Я представила реки желчи, исторгнутой девичьей завистью, и судорожно замотала головой. Нет уж, я, конечно, мечтаю о любви до гроба, но всё-таки хотелось бы, чтобы между любовью и гробом расстояние было лет в сорок как минимум. Да и примерять на себя венец мученицы тоже как-то не хочется, лучше уж плат венчальный.

- А ничего другого тут всё равно нет, - Огнецвет критически осмотрел свой наряд и вздохнул, - так что выбирать не приходится.

Наше появление в городе хоть и не произвело фурора, но уж точно запомнилось надолго всем, кто имел неосторожность встретиться нам на пути. Тощая конопатая девчушка, длинной хворостиной выгоняющая гусей, при виде нас засунула в рот грязный пальчик и застыла, пытаясь понять, бежать ли ей к стражникам с предупреждением о разбойниках или же, наоборот, домой за подаянием. Я улыбнулась малышке, щелчком пальцев украшая её голову цветами. Девчушка присела от неожиданности, недоверчиво подняла руки к голове и пока пыталась понять, что её украсили не развесистые рога и не венец смертельного проклятия, а всего лишь цветы, мы уже скрылись из виду.

Ганс, который уже утром где-то смог набраться так, что с трудом сохранял равновесие на четвереньках, при виде нашей живописной пары стремительно протрезвел и, издав хрип, с чувством выполненного долга рухнул лицом в пыль. Ой, можно подумать, сам щёголь столичный, у самого одежда ничуть не лучше! Я обиженно фыркнула, прикидывая, какую бы маленькую пакость сотворить, но Огнецвет бдительно подхватил меня под руку:

- Радуга, а ведь он последнюю монету за тебя не пожалел. Помнишь, когда я выкуп за тебя назначил?

Я прикусила губу. Из песни слов не выкинешь, было такое. Кстати…

- А зачем ты тогда за меня выкуп назначил?

Начальник стражи, с возвращением в город снова вернувший себе что-то нахальное и неуловимо-вредное, беззаботно пожал плечами:

- А почему бы и нет? Если люди готовы платить, зачем мне их останавливать?

Нет, всё-таки не зря, совсем не зря он в козла превратился! И что-то мне подсказывает, что полностью козлиная сущность из него не выветрилась. Я уже подняла ладошку, чтобы шлёпнуть одного зарвавшегося героя, но тут из-за угла вывернул встрёпанный, словно воробей, которого кошка по двору гоняла, стражник и, не замечая нас, поплёлся куда-то к торговой площади.

- Почему не приветствуешь своего начальника, Норд? – пророкотал Огнецвет, опять неуловимо меняясь и превращаясь из озорного нагловатого парня в сурового начальника стражи. – И почему с утра в столь неподобающем для стража виде? Что, ревнивый муж вернулся раньше запланированного часа?

Норд судорожно сглотнул, с видимым трудом фокусируя на нас норовящие разбежаться или, наоборот, съехаться к переносице глаза. Мда, ночка, похоже, у него удалась на славу…

- Го… - стражник опять сглотнул, собираясь с мыслями и тщательно пытаясь связать отдельные слова в целое предложение, даже взмок бедолага от усердия, - господарь Огнецвет, вы ли это?!

- Я что, так сильно изменился за то время, что меня в городе не было, раз ты меня узнавать перестал?! – рявкнул Огнецвет.

У стражника подкосились ноги, он с размаху сел прямиком в лужу, по непонятным причинам не пересыхающую даже в самое засушливое лето, и судорожно затряс головой:

- Нет, что вы… Просто ваша маменька говорила… А народ шептался… И кривой Доррин сказал… А служанке лавочника заявила сестрица, та, которая в доме у ваших родителей служит…

Ну всё, теперь я знаю, каким образом в нашем городе рождаются сплетни. Вот интересно, теперь все в городке знают, что Огнецвет козликом скакал, или есть ещё непосвящённые? А в другие города и сёла весть уже просочилась? Скорее всего, в письмах-то, поди, только это и обсуждалось.

- Меня не интересует, кто и что сказал, - ледяным, у меня даже волосы зашевелились и мурашки по всему телу забег устроили, голосом отчеканил начальник стражи, сердито похлопывая ладонью по бедру. – Я спросил, почему ты в неподобающем для стражника виде? Распустились тут без меня!!!

Ой, пойду-ка я домой, мы, ведьмы, народ миролюбивый, а тут дело явно пахнет кровопролитием, причём в особенно циничной форме. Я дёрнулась было в сторону, но Огнецвет крепко ухватил меня за руку, крутенько развернул к себе и громогласно возопил, у меня даже в ушах зазвенело:

- Ведьма! За совершённые тобой пакости я приговариваю тебя к изгнанию из города! До заката ты должна покинуть наши земли, иначе тебя будут судить и, поверь мне, я сделаю всё, чтобы окончательным приговором стало сожжение на костре!

Нет, вот ведь знаю, что всё это часть тщательно разработанного плана, мы же всё до малейших деталей обсудили, но, глядя в эти ледяные серые глаза, как-то не верится, что Огнецвет играет. Очень уж он убедителен, пожалуй, даже слишком. А вдруг и правда решил от меня избавиться? Я прикусила губу, подавляя невольно вырвавшийся всхлип, гордо выдернула руку, развернулась и ушла, запрещая себе останавливаться и оглядываться. Назад я посмотрела лишь когда дошла до поворота, но Огнецвета уже не было, он ушёл. Мамочка милая, праматерь ведьма, родные мои, почему же так больно-то? Отчего роем злых лесных ос закружились вокруг сомнения и жалят, жалят, убивая веру, любовь и надежду. Я всхлипнула, зажала рот рукой и бросилась к Малийкиному дому, где меня ждали друзья. По крайней мере мне бы очень хотелось в это верить.

К моей тихой радости дома меня действительно ждали. Малийка с визгом повисла на шее, её матушка что-то одобрительно заворчала и ушла накрывать на стол, Черномор мохнатой лентой завертелся у ног, громко мурлыкая и ежеминутно тыкаясь в меня холодным мокрым носом. Я растроганно захлюпала носом, подхватила кота на руки и поспешно спрятала лицо в его шёрстке, чтобы никто не увидел моих слёз.

- Ты чегоу это мной лицо вытир-р-раешь? – подозрительно осведомилась наглая кошачья морда, не спеша, впрочем, вырываться из рук. – Обидел что ли кто?

Я прикусила губу, не зная, как ответить: честно или вежливо, чтобы обойтись без кровопролития и волнений в городе.

- Р-р-раудуга, - Черномор когтистой лапкой коснулся моего плеча, встревоженно заглядывая в лицо, - а ну-ка, давай, р-р-расказывай, почему жар-р-ркое из козла без меня съела? Могла бы и угостить, между прочим.

Я запылала так, что о мои щёки вполне можно было лучины для костра запаливать. Нет, Морда совсем обнаглел, людоедкой меня обозвал, паразит ушастый! Я возмущённо запыхтела, а кошак довольно заурчал, с наслаждением массируя меня острыми коготками. Нет, всё, моё терпение лопнуло, сейчас сорву пышный пук крапивы и отхожу одного мохнатого проходимца по тому месту, из которого у него хвост растёт!

- Зато р-р-реветь перестала, - мявкнул Черномор, изящно выбираясь у меня из рук, встряхивая лапкой и намываясь, - а то взяла моду мной, словно рушником, лицо утирать.

Тоска посмотрела на меня полными слёз глазами, горестно вздохнула и растаяла, прихватив с собой терзающий меня рой сомнений. Ну, Морда, ну, паразит хвостатый, вот что мне с ним делать – убить или наградить?!

Кошак закончил приводить себя в порядок, выгнулся, распушив хвост, затем сел и изящно обвил хвостик вокруг лапок:

- Ну, р-р-расказывай, что у вас с Огнецветом пр-р-роизошло?

- Господарыня Семицвета, кушать идите, - громогласно окликнула меня господарыня Сладислава, - еда на столе, родичи за столом, только вас дожидаемся.

- Поздр-р-равляю, ты всё-таки дозр-р-рела до публичной исповеди, - фыркнул Черномор, провожая хищным плотоядным взглядом скачущую по дорожке птичку.

Я тоскливо покосилась на калитку, понимая, что добежать-то, возможно, и успею, но тогда мне нужно будет спешно покидать город без права возвращения:

- Котик, а давай, ты со мной позавтракаешь, а? Сказки нам расскажешь…

- Ещё скажи, песенку споёшь, - фыркнул кот, прыгая и прижимая птичку лапой, - нет уж, попалась, теперь не отвертишься.

- Птицу отпусти, живодёр. У тебя на перья аллергия.

Черномор хотел возразить, но я щёлкнула пальцами, и наглый кошак звонко чихнул. Потом ещё раз и ещё. Помятая птичка выбралась из когтистой ловушки, расправила маленькие крылышки и поспешила от беды подальше улететь.

- Будь здоров, - ехидно пожелала я возмущённо чихающему коту и юркнула в дом. А что, меня, между прочим, завтракать позвали, а опаздывать, как известно, некрасиво!

То, что Малийка и её многочисленная родня меня уважает, я поняла, когда за завтраком обсуждались лишь мелкие бытовые дела да безобидные новости вроде отелившейся Пеструшки, снёсшей первое яйцо Рябухи да привезённого соседом целого воза берёзовых чурок. К основательным расспросам приступили лишь после первой выпитой чашки травяного взвара, когда я окончательно успокоилась и даже твёрдо уверилась в том, что ничего рассказывать и не придётся. Угу, я знаю, я наивная. Даже очень, что для ведьмы вообще-то нехарактерно.

Господарыня Сладислава отставила в сторону глиняную чашку с чуть дымящимся взваром, по-бабьи подперла щеку ладошкой и мягко произнесла:

- А ещё, сказывают, сегодня утром Огнецвета видели. Растелёханный весь, словно его дракон голодный гонял, из одёжи порты одни непотребные, на груди повязка замызганная. Чего это с начальником стражи сдеялось-то, не знаете, господарыня ведьма?

Я уставилась в свою кружку с таким вниманием, словно пыталась будущее прочесть по варёным листочкам на дне. Эх, ну почему я не способна к прорицанию, сейчас бы живо прочла, что будет да чем сердце успокоится.

- Господарыня Семицвета, а козлик-то ваш где? – прощебетала Малийка. – Господарыня Медвяна для него двух козочек привела, уж такие хорошенькие, слов нет!

Эх, жалко Огнецвет не слышит, что ему рогатых невестушек нашли! Надо будет ему обязательно сказать, а потом постараться запечатлеть на холсте перекошенную безграничным счастьем физиономию.

Малийка, непоседа из непосед, только ротик открыть, чтобы снова что-нибудь спросить или рассказать, как входная дверь мало парусом от мощного стука не выгнулась. Не поняла, это ещё что за шутки, неужели кому-то срочно помощь ведьмы потребовалась? Господарыня Сладислава решительно подошла к двери и рявкнула так, что лакавший молоко Черномор от неожиданности мордой в миску ткнулся, расфыркался возмущённо и угощение расплескал.

- Кого боги несут?!

От прозвучавшей в вопросе угрозы тому, кто стоял за дверью, следовало тихо и быстро исчезнуть, в крайнем случае начать длинно и витиевато извиняться, но вместо этого в ответ прозвучало не менее громкое и решительное:

- Открывай, если не хочешь, чтобы дверь высадили!

Как говорится: вспомнишь заразу – появится сразу. Огнецвет собственной персоной пожаловал, и что-то мне подсказывает, что не свататься точно.

Малийкина матушка насупилась и повернулась ко мне:

- Господарыня ведьма, открывать али мужиков с дубьём кликать?

Вот только волнений в городе мне для полного счастья и не хватало! Я решительно поднялась, готовая, если будет нужно, и магию применить, причём исключительно в мирных целях.

- Открывайте, господарыня Сладислава. Пойманному за руку вору и то слово для оправдания дают, даже осуждённому на смерть в последнем желании не отказывают.

- То-то и оно, что последнему, - хмыкнула женщина, но дверь открыла, окинула столпившихся за порогом стражников во главе с начальником неприязненным взглядом и сумрачно буркнула. – Чего вам?

Огнецвет, явно красуясь, сделал шаг вперёд, картинно отставил ногу и, обличительно ткнув в меня пальцем, провозгласил, словно ярморочный зазывала:

- Ведьме Семицвете, уличённой в гнусных злодеяниях и мерзопакостных кознях, направленных против почётных жителей города, приказано покинуть город до наступления сумерек! В противном случае вышеозначенная ведьма предстанет перед судом и будет приговорена к смерти через сожжение на костре!

Честное слово, если бы Огнецвет был более серьёзным, я бы даже поверила и расстроилась. А так я точно знала, что Огонёк играет, паясничает, дурачится, как мальчишка, выделывающийся перед понравившейся девчонкой. Я прикусила губу, изображая оскорблённую невинность, а мой герой выпятил грудь, сурово сдвинул брови и приказал, явно копируя собственную матушку:

- Подойди ко мне, ведьма, я передам тебе приказ!

Я покорно шагнула к начальнику стражи, помня, что вместе с приказом мне должны передать записку с подробными инструкциями, что и как мне надлежит делать, но путь мне решительно перекрыла господарыня Сладислава. Вот же, душа добрая, простая, с неё станет и бунт в городе устроить, дабы меня оправдать, и Огнецвету самолично шею свернуть. А я как-то не планирую вдоветь прежде супружества.

- Не спешите, господарыня ведьма, - прогудела женщина, бросая на моего героя такие взгляды, словно уже подготовила могилу и саван и дело осталось за малым – организовать труп. – Чтой-то больно многонекоторыеволи забрали.

- Думай, что мелешь, дура, - вызверился один из стражников, угрожающе бряцая оружием (а может, собственными костями, уж больно тощий).

Малийкина матушка побагровела, открыла рот, собираясь так обругать стражника, чтобы даже его внуки запомнили и правнукам передали, как нужно общаться с данной господарыней. Я поняла, что ещё немного, и вспыхнет такой пожар, по сравнению с которым вечное пламя, терзающее самых лютых злодеев, покажется уютным домашним очажком, и поспешно взмахнула руками, выпуская заклинание замораживания. Все, кроме меня, Черномора и Огнецвета застыли в тех позах, в каких настигло их заклинание, Малийка вообще на одной ножке замерла, к матушке бежала. Огнецвет вошёл в дом, крепко прижал меня к себе и жарко зашептал:

- Слушай меня внимательно, Радуга. С Пересветой, девицей, что мне матушка подобрала, я договорился, она ждёт тебя за городом, у корзинщика Плуга. Мешкать не стоит, Пересвета ждать не любит. Тебе нужно срочно, понимаешь, срочно покинуть город.

- А как же ты?

Знаю, вопрос глупый, а шевельнувшиеся в душе подозрения, что от меня хотят избавиться, и вовсе абсурдны, но любовь и здравый смысл очень плохо сочетаются, даже у ведьм, славящихся своей разумностью.

Огнецвет словно мысли мои прочитал, взял мои ладошки, поцеловал их и нараспев произнёс слова древней клятвы, связывающей жизни:

- На всех землях, во всех мирах, куда бы ни забросила нас судьба, я буду твой, а ты моя. И само время не сможет нас разлучить.

У меня от умиления даже слёзы на глаза навернулись, я судорожно вздохнула и прижалась к своему герою, который, к счастью, не растерялся и принялся осыпать поцелуями моё лицо. Я закрыла глаза, растворяясь в ласках, становящихся всё горячее, но с небес блаженства меня ринуло на землю недовольное фырканье Черномора:

- Мняу, конечно, всё р-р-равно, желания людей пер-р-ременчивее ветрау, но если одними постельными игрищами ваши намерения не огр-р-раничиваются, стоит спешить.

- Радуга, а давай мы его на воротник пустим, - с ноткой безнадёжности прошептал Огнецвет, неохотно выпуская меня из своих объятий, без которых мне моментально стало холодно и неуютно.

Я обхватила себя руками за плечи, покосилась на сердито распушившегося котяру и с сожалением вздохнула:

- Шкура у него слаба, вылезет быстро.

Черномор зло сверкнул глазами, припал к земле, яростно колотя хвостом и вытягивая когти, больше похожие на миниатюрные кинжалы.

- Да ладно, блохастый, не переживай, не тронем мы тебя, - Огнецвет протянул руку, чтобы снисходительно потрепать кота по загривку и едва успел отпрянуть в сторону, уворачиваясь от мелькнувшей в воздухе когтистой лапы.

- Морда, - прицыкнула я на кошака, - прекрати немедленно!

Заклинание замораживания с тихим плеском развеялось, Малийка приглушённо вскрикнула и упала на пол, господарыня Сладислава издала могучий, способный оборотня в глубокий обморок загнать, рык и двинулась к Огнецвету, не успевшему выйти из дома.

- А ну, пошёл вон, разгильдяй несчастный!

Блин горелый и зелье протухшее! Я поспешно перегородила разъярённой женщине путь и выпалила, молитвенно складывая ладошки:

- Господарыня Сладислава, прошу вас, не стоит так шуметь. Приказ составлен по всем правилам, и я вынуждена ему подчиниться.

Женщина мягко отодвинула меня в сторону, словно я была выпавшим из гнезда птенчиком, и спокойно, без всякой угрозы, пообещала:

- Не волнуйтесь, господарыня ведьма, сей миг никакого приказа не будет.

Я растерянно посмотрела на нахмурившегося Огнецвета, на посуровевших, приготовившихся к бою стражников, на бледную Малийку, безмолвно умоляющую меня о помощи, на предельно собранную, готовую, если будет нужно, и убивать Сладиславу, и решила из двух зол выбрать меньшее.

Заклинание избранной заморозки само собой слетело с моих губ. Стражники и Малийка застыли неподвижно, но господарыня Сладислава этого, похоже, даже не заметила, продолжая надвигаться на Огнецвета с неумолимостью лесного пожара.

- Господарыня Сладислава, стойте, - я взяла женщину за рукав, не столько пытаясь удержать (всё равно бесполезно), сколько привлекая к себе внимание. – Послушайте меня, буквально пара слов…

- Пары слов тут, Радуга, явно будет мало, - Огонёк вздохнул и взъерошил шевелюру.

Я замолчала, послушно уступая любимому право первой скрипки и искренне надеясь, что музыка в конце концов окажется свадебной, а не погребальной. Огнецвет мой манёвр понял, улыбнулся, кашлянул укоризненно, а потом выпалил без всяких предисловий:

- Радуга будет моей женой, а чтобы матушка моя не мешала, обвенчаемся мы тайно.

Господарыня Сладислава охнула и грузно осела на пол, прижимая ладонь к груди. Вид у неё был как у человека, поймавшего магическую молнию или стукнутого пыльным мешком из-за угла.

- Да что же ты творишь, дипломат несчастный, - прошипела я, бросаясь к Малийкиной матушке и похлопывая её по щекам, дабы привести в чувства.

- Ты же сама всегда говоришь, что самый короткий путь – прямой, - беззлобно огрызнулся Огнецвет. – И вообще тебе уже идти пора, Пересвета ждать не любит и не умеет, с неё станется плюнуть и уехать. Где мы её потом искать будем?

- Думаешь, эта невеста у твоей матушки одна на примете?

Огнецвет присел передо мной на корточки, положил руки мне на плечи и абсолютно серьёзно, без тени иронии отчеканил:

- Такая – одна. К ней матушка ни с расспросами, ни с претензиями сунуться не рискнёт, поостережётся.

Мне стало страшно. Это какой же воительницей нужно быть, чтобы господарыне Августине трепет внушить? И как же можно на такой бабище единственного сына женить?! Конечно, господарыню Августину сложно назвать идеальной матерью, но всё-таки… Тем более, что главным чувством, которое испытывают жених и невеста друг к другу, является равнодушие.

- Радуга, - Огнецвет тряхнул меня за плечи, - хорош грезить наяву. Приводи эту трепетную розу в чувства и пошли, время не терпит.

- Дать бы тебе в лоб за неуважение к старшим, - прогудела господарыня Сладислава, с кряхтением усаживаясь и буравя нас тяжёлым взглядом, - да увечить тебя не хочу, господарыне ведьме, чай, муж здоровый нужен. Учти, обидишь Семицвету, самолично тебя найду и закопаю.

Огнецвет отвесил женщине подчёркнуто-изысканный поклон:

- Я буду терепетно хранить ваши слова в самой глубине моего сердца, незабвенная господарыня Сладислава.

- Баламут, - сплюнула Малийкина матушка и повернулась ко мне, - и нужен он вам такой? Чай, с вашими-то талантами да пригожестью и позавидней жениха сыскать можно, не такого шалапута, да простят меня боги.

Я обняла Огнецвета, поцеловала его в щёку и твёрдо ответила:

- Только он и нужен.

Господарыня Сладислава гулко всхлипнула и отвернулась, поспешно смахивая выступившие на глаза слёзы и бросая на застывшего супруга полные безграничной нежности взгляды, столь непривычные для могучей женщины, способной выдержать не дрогнув любое испытание.

- Радуга, не сопи, у меня платка нет, - прошептал Огнецвет, выводя меня из мечтательной слезливости, более подобающей романтичной девице, а не профессиональной ведьме.

Я встряхнулась, одарила своего ненаглядного лучезарной улыбкой и насмешливо протянула, накручивая локон на палец:

- Что же это за кавалер такой, у которого даже платка нет?

Огонёк вызов принял, расплылся в ответной улыбке:

- А на кой мне платки таскать? От меня девицы не плачут.

Я хихикнула, но меня звонко шлёпнули по попке и строго, уже без тени улыбки в голосе приказали:

- Соберись,Радуга. Ранний смех может привести к поздним слезам. Я пойду, а ты тут чары снимай, собирай и рысью лети к Пересвете. Всё, люблю.

Огнецвет коротко кивнул и вышел, решительно закрыв за собой дверь.

- Какой мужик, - мечтательно вздохнула господарыня Сладислава и одобрительно покачала головой. – Повезло вам с ним, господарыня ведьма, берегите его.

Глава 12

Из города я уезжала с подобающей моменту скорбной мордашкой невинно оболганной святой, хорошо хоть горожане мне чахлую коняшку выделили, а то пришлось бы ногами пыль дорожную месить. Ведьмы не плачут, поэтому слёз у меня не было, проклинать никого я тоже не стала, а то мало ли, приключится какая-нибудь напасть после моего отъезда, и по моим следам пустят увешанных с ног до головы защитными амулетами стражников, которые сначала скрутят меня как торговка фунтик, потом попинают, а лишь потом приволокут на суд к градоправителю. И все наши планы пойдут прахом, развеявшись пеплом на осеннем ветру.

Я поспешно нарисовала на юбке отгоняющий беду знак. Суеверие, конечно, но как говорила бабушка, в любви и на войне все в магию начинают верить. И я, полюбив, стала суеверной, хоть и оставалась опытной дипломированной ведьмой.

Едва городские ворота скрылись из виду, я сбросила опостылевшую мне маску безвинной страдалицы, расправила плечи и глубоко вдохнула напоенный надвигающейся вечерней свежестью воздух. Боги, хорошо-то как! Я звонко рассмеялась, положила лошадке ладонь на шею, вливая в неё новые силы, и чуть стукнула каблуками. Коняшка звонко заржала, вяло взбрыкнула, неубедительно изображая богатырский скок, и потрусила по дороге, помахивая куцым, словно обгрызенным, хвостом. Такими темпами через час-полтора я буду уже у корзинщика Плуга, где ждёт меня неведомая Пересвета, готовая поменяться обликом, чтобы я могла законно, по всем правилам и обрядам, обвенчаться с Огнецветом. В голову опять закралась подленькая мыслишка, от которой стало зябко, и всё вокруг заволок гнилостный туман сомнений: а ну, как не захочет эта Пересвета нам помогать? Да и, спросить на милость, с чего бы ей от Огнецвета отказываться, парень он видный, за такого любая девка не то, что пойдёт, бегом побежит к алтарю. Я потрясла головой, крепко сжала виски ладонями, стремясь выдавить ревность, развеять окружающий меня туман.

«На всех землях, во всех мирах, куда бы ни забросила нас судьба, я буду твой, а ты моя. И само время не сможет нас разлучить», - услышала я негромкий уверенный голос любимого, и с души словно камень упал. Право слово, что это со мной, Огонёк же любит меня, он дрался с оборотнями, доказывая своё право на меня, к чему эта глупая ревность?!

Я вздохнула и тут же стала яростно принюхиваться. Нет, лёгкий гнилостный дымок мне не примерещился. Я остановила лошадку, которая благодарно махнула хвостом и тут же принялась звучно хрумкать травой, слезла с седла, морщась и потирая непривычную к длительным верховым прогулкам часть тела, на которую столь часто в последнее время сыплются неприятности, и подошла к обочине. Так и есть, болиголов дурманный зацвёл, он-то, паразит колючий, и пробуждает в человеке его тайные страхи. Я сердито фыркнула, мстительно плюнула на коричневого цвета шишечку и снова полезла в седло. Ох, чует моё сердце, после такой «прогулки» я долго сидеть смирно не смогу, а мазь от мозолей у меня закончилась, мда…

Я покачивалась в седле, размышляя, не набрать ли мне трав для того, чтобы приготовить мазь от мозолей, когда над моей головой что-то звучно свистнуло, а потом чей-то громкий неприятно тонкий голос крикнул:

- Какого лешего плешивого бродят по охотничьим местам, дичь пугают?

- А ничего, что сейчас охотиться нельзя, звери жирок к зиме нагуливают, а магические вообще детёнышей выкармливают?! – огрызнулась я, спрыгивая с лошадки и укрываясь за её тёплым, пахнущим навозом боком.

Ветки угрожающе закачались, сухостой звучно затрещал под чьей-то тяжёлой пятой, и на дорогу вышла невысокая коренастая девица, из тех, глядя на которых невольно задумаешься: её проще обойти или перепрыгнуть.

- И кто тут такой умный? – сварливо поинтересовалась девица, звучно шмыгая грязным сливообразным носом и воинственно утыкая крепкие кулаки в бока.

Выходить хотелось не очень, наоборот, в душе трусливо шевельнулась мыслишка, что лучше бы мне отсидеться за лошадиным боком, а ещё лучше начертить пентаграмму да переместиться от греха подальше сразу к корзинщику Плугу, но я решительно вскинула голову и вышла из-под защиты лошадки.

- Я ведьма этих мест, всему зверью в лесу заступница.

Конечно, я немного, совсем чуть-чуть преувеличила свою значимость для обитателей леса, чай, лешие и дриады никуда не делись, а забота о животных их наиважнейшая обязанность, да и ведьмой этих мест я уже, благодаря приказу Огнецвета, не являлась, но девице-то об этом знать не обязательно. Незнакомка между тем заложила большие пальцы за широкий ремень, особенно трепетно любимый у охотников и наёмников, покачалась с пятки на носок, длинно сплюнула на землю и деловито уточнила:

- Это ты что ли ведьма Семицвета?

Я удивлённо приподняла брови. Такой знакомой у меня не было, за это я была готова ручаться даже собственной головой, но спорить с безумцами опасно, а потому я осторожно уточнила, стараясь держаться от девицы на безопасном расстоянии:

- А вы, простите, кто?

Девица опять сплюнула, шмыгнула носом и криво улыбнулась:

- Так Пересвета я.

- Невеста Огнецвета? – ахнула я, отказываясь верить собственным глазам. Мамочки, неужели господарыня Августина своего единственного, подчёркиваю, единственного сына за подобную девицу сосватала?!

- Его самого, - девица поковыряла мизинцем в ухе, с интересом изучила результаты раскопок и широко зевнула, не трудясь прикрыть рот. – Папаша у меня, на мою беду, богат безмерно, а вот положения нет, да и связей маловато. У Огнецвета же, наоборот, с деньгами напряг. Ну, точнее, мамка его жадна не в меру.

Это да, господарыня Августина деньги любит, это все в городе знают. Но всё равно, продавать собственного сына… Это мерзко, в конце-то концов!

- А мне замуж нафиг не надо, я договорилась с Одноглазым Даверем, что он возьмёт меня в свою команду, мы пойдём северные земли осваивать. Если же я замуж выйду, меня папаша дома закроет, да Даверем и сам не возьмёт, он с семейной связываться не станет. Так что мне эта свадьба нужна, как волку парша.

Содержательный рассказ, ничего не скажешь. Впервые в жизни вижу девицу, больше на парня похожую, точнее, на наёмника, место которому лишь в сумерках на большой дороге. Даже жаль её немного, честное слово, хотя сама Пересвета, надо полагать, ни о чём не жалеет. И слава богам, пусть будет счастлива.

- А ты, стало быть, замуж рвёшься? – Пересвета почесала голову, звучно сощёлкнула что-то. – Дело доброе. И Огнецвет мужик неплохой, с бабами своими дело всегда добром решал, я бы, будь иначе-то, и не стала бы ему помогать. Я, красава, козлам да подлецам не руку помощи тяну, а шеи сворачиваю. Без них мир только чище становится.

Я кашлянула, некстати вспомнив, что какое-то время Огнецвету пришлось бегать в козлиной шкурке. Лишь бы не прознала ненароком, тьфу-тьфу.

Пересвета звучно высморкалась, вытерла руки о кожаные засаленные штаны и нетерпеливо потянула меня за рукав:

- Слышь, ведьма, давай уже обликами меняться, замаяло меня без дела сидеть.

Я облизала пересохшие губы, окинула девицу внимательным изучающим взглядом, от которого она нервно поёжилась и набычилась. Мда, что и говорить, объект для колдовства не самый удачный: тело крепкое мускулистое легко противостоит чарам и любому другому внешнему воздействию, душа молодая за свою телесную оболочку тоже цепляться будет, искажая заклинание, плюсом к этому идёт сниженная восприимчивость к магии из-за постоянных боевых тренировок и общей мужественности. И долго ждать Пересвета тоже не будет, наверняка станет меня торопить, а заклинание смены облика требует полной концентрации. Чуть ошибёшься и предсказать результат будет уже невозможно, останется только молить все силы разом, чтобы обошлось без мощных разрушений и невинных жертв.

Я ещё раз посмотрела на Пересвету, вздохнула и, вытащив из котомки любимый котелок, передающийся в нашей семье из поколения в поколение, протянула его девушке:

- Водички принеси, пожалуйста. И костерок разведи, только постарайся ветки красной сосны не добавлять в огонь, она магию замедляет.

- Сделаем, - буркнула Пересвета, с любопытством осмотрела котелок, гулко угукнула в него, а потом неожиданно быстро и бесшумно покинула поляну, словно испарилась, растаяла, как снег по весне.

Такое бесшумное исчезновение что-то царапнуло у меня в душе, пробудив какие-то воспоминания из студенчества, но предаваться ностальгии не было ни времени, ни желания. Я поспешно вытаскивала из котомки заранее припасённые травы, ритуальный серебряный ножичек, порошок из когтей летучей мыши и цветы папоротника, собранные с тщательным соблюдением всех правил.

- Стоко хватит?

Передо мной плюхнули наполненный до верхнего края котелок, вода из которого охотно выплеснулась мне на ноги, замочив и башмаки, и даже край юбки. Да уж, как говорится, спроси студентку провидицу на экзамене, всё живое уморит. Ладно, не будем придираться к мелочам, уровень воды в котелке можно регулировать щелчком пальцев, что я и сделала, оставив водички строго до середины котелка.

- Костёр какой разводить? – деятельная Пересвета уже несла охапку хвороста размером со среднего кабанчика.

Я удивлённо захлопала глазами. Лично для меня костёр был один, ну, ладно, три: сигнальный, в него добавляют радужные деревья, обычный и ритуальный, о которых непосвящённым никогда не рассказывают, во избежание нежелательных магических экспериментов. Когда я только начинала учиться, один умник обольстил ведьмочку, узнал у неё секрет ритуального костра, развёл его и вызвал тёмного некроманта прошлого, который потом с огромным удовольствием стёр с лица земли три деревни и два городка, предварительно свернув шею вызвавшему его умнику.

Пересвета хмуро посмотрела на мою удивлённую мордашку, длинно сплюнула себе под ноги и начала монотонно перечислять:

- Костры бывают потаённые, там один, редко три язычка пламени, бездымные, дымовые, сигнальные на случай нападения магов, сигнальные для стражей в городе, сигнальные для тех, кто заплутал в лесу; зазывные, чтобы дозор мимо привала не прошёл, отпугивающие зверей, отпугивающие разную магическую гнусь…

Я замахала руками, понимая, что классификация костра может затянуться надолго:

- Всё-всё, хватит, я всё поняла. Мне нужен такой костерок, чтобы можно было воду в котле вскипятить и гнус отпугнуть, а то зажирает, пакость крылатая.

Перехвета хекнула, глядя на меня как волкодав на домашнюю собачонку, решившую поучить его охоте, потом вытащила из кармана комок склизкой, издающей резкий гнилостный запах, грязи и протянула мне:

- На.

Я покосила на подношение, не спеша брать его в руки, наоборот, даже подальше отошла, чтобы не уляпаться:

- И что это?

- От гнуса, - охотно пояснила Пересвета, - намазываешь, и ни одна тварь не подлетит.

Охотно верю, я тоже постараюсь держаться от этой дряни как можно дальше. Я прихлопнула присосавшегося к руке комара и мило улыбнулась:

- Спасибо, не надо. Не так уж сильно и кусают, быстро привыкаешь.

- И то верно, - охотно согласилась Пересвета пряча гадость обратно в карман, - она едкая, зараза. У меня-то шкура дублёная, а твоя нежная холёная кожица враз лоскутами бы пошла, могли и язвы кровавые образоваться, замаялась бы их потом выводить, от них ещё и шрамы остаются, знающие люди сказывали.

Я с трудом сглотнула. Да уж, после таких ужасов о концентрации приходится только мечтать, мрак закусай эту богатую фантазию, в красках рисующую то, что даже грубым наброском представлять не следует!

- Пересвета, я сейчас буду зелье варить, ты погуляй пока, - я распустила пояс, сняла башмаки, развязала завязки на рукавах, подумала немного и сняла куртку. – Процесс рискованный, не хочу, чтобы ты пострадала.

Девица кивнула и бесшумно исчезла из виду. Хорошая из неё наёмница получится, мрак, да что же именно я слышала про такие вот исчезновения?! Я потрясла головой, расплетая волосы, выпуская магическую силу, настраиваясь на связь с этим местом, всей природой, а через неё и самой жизнью. Во рту стало сладко от сока незамеченных лакомками-ягодницами земляничин, ноги зазудели от упорно пробивающегося к солнцу молодняка сосен, глаза засияли, вобрав в себя свет солнца, луны и звёзд. Я развела руки в стороны, порывом ветра изгоняя остатки суетных дум, а потом принялась медленно, по одной кидать в закипающий котелок травки. Древние слова заклятия шептали деревья, повторяли птицы, нужные цветы и веточки сами вспрыгивали мне в ладони, подчиняясь немому призыву, матушка-земля вобрала в себя костёр, чтобы он не коптил, не дымил, а как надо зелье кипятил.

Когда зелье сменило цвет, став из серо-коричневого изумрудно-зелёным, я негромко окликнула Пересвету, зная, что каким бы тихим не был мой голос, она всё равно меня услышит. Мой зов донесут до неё птицы, шелест ветра, шёпот травы и даже назойливое зудение гнуса над головой. Не прошло и нескольких минут, как я услышала шаги Пересветы у себя за спиной, повернулась да так и застыла, не в силах поверить собственным глазам. Грубая наёмница пропала, словно её никогда и не было, передо мной стояла симпатичная, смущённо улыбающаяся девушка с остреньким курносым носиком, смешливыми карими глазами и толстой, с руку в обхвате, косой тёплого медового цвета.

- Ты кто? – выдохнула я, поняла, что вопрос прозвучал до невозможности глупо, откашлялась и спросила иначе. – Как же так?

Девушка тяжело вздохнула, отбросила косу за спину, смущённо одёрнула костюм наёмницы, как нельзя выгоднее подчёркивавший все прелести точёной фигуры:

- Понимаешь… Ты только не сердись… В общем…

Пересвета замялась, стыдливо колупая башмаком землю. Не поняла, убила она, что ли кого-то и теперь за подменным обликом скрывается? Учитывая, что с Огнецветом знакома, вариант, кстати, не такой уж и бредовый. Ладно, не будем гадать, спросим прямо, как известно, самый короткий путь – прямой, пусть его и редко можно назвать приятным.

- Пересвета, - я мягко взяла девушку за руку, проникновенно посмотрела в глаза, - пойми, не из праздного любопытства, а исключительно ради пользы дела, мне нужно знать, зачем ты на себя иной облик наложила. Поверь, я ничего и никому не скажу, осуждать тоже не стану…

Девушка забавно дёрнула носиком, опять принялась колупать башмачком землю и неохотно ответила, стараясь избегать моего взгляда:

- Это испытание такое…

Испытание? Я вопросительно приподняла брови, досадуя, что не умею читать мысли. Кажется, разобраться, что творится в этой миловидной головке без телепатии будет непросто, интересно, Пересвета сама-то себя понимает?

- Какое испытание?

Девушка махнула рукой и зачастила, захлёбываясь и путясь в словах:

- Понимаешь… Ты вот умеешь в сердцах людских читать и вообще, очень умная, тебя сладкими речами не запутать, внешней обходительностью не соблазнить… А у меня матушки рано не стало, папенька всё время в делах торговых, не до меня ему… Я на книгах любовных выросла, с подружками о любви мечтала… А Янинка, эта самая сокровенная моя подруженька, сказала, что, мол, богатой да красивой истинную любовь познать трудно, мол, не на мордашку, так на деньги все позарятся, а думы в голове да мечтания сердечные девичьи мало кому интересны…

Я согласно вздохнула. Что верно, то верно, богатой невесте в сердце не заглядывают, у неё и разум-то признают неохотно, мол, и так хороша невеста, в свет вывести не стыдно, приданое хорошее. А то, что девица своё разумение имеет, родителей и женихов мало беспокоит. Огнецвета-то, поди, тоже не сильно спрашивают дома, чего он хочет.

- Янинка мне и предложила испытание для женихов провести, чтобы они меня, а не мою пригожесть и богатство полюбили.

Ой, что-то настораживает меня столь трепетная забота, а не стоит ли за ней обычная зависть с ревностью?! Не специально ли подруженька девушку изуродовала, чтобы повысить свои шансы на персональное долго и счастливо?

- И как, много женихов ты уже отвадила?

Пересвета просияла солнцем майским и так гордо кивнула, словно как минимум в сражении за королевство победу одержала:

- Пятерых. Огнецвета не считаю, с ним другая история.

Угу, у героя моего всегда история другая, он, поди, и родами поперёк шёл, Огонёк мой ненаглядный! Я трахнула головой, прогоняя накатившую морской волной нежность и продолжила ласковый допрос:

- А подружка твоя замуж вышла или выбирает пока?

Пересвета вздохнула, помялась, а потом неохотно призналась:

- Вышла, за Фрея, он самый первый ко мне сватался, но потом, как я облик сменила, приходить перестал совсем. Видимо, кроме красоты моей ему ничего и не надо было. А потом и вовсе Янине предложение сделал! Уж я её от этого лицемера отговаривала, а она лишь отшучивалась, мол, ворон ворону глаз не выклюет.

Мои подозрения окончательно утвердились и окрепли, словно горюн-камень, что питается людскими бедами. Ай да Янина, ловко она подружку провела и кавалера её себе забрала! Сначала доверчивой дурёхе голову истинной любовью заморочила, потом в страшилище превратила, а потом и парня увела. Ему-то она, небось, напела, что так он Пересвете постыл, что она, дабы за него не выходить, облик свой исказила.

- А Янина говорила, что твой облик только настоящая любовь снять сможет? – я внимательно посмотрела на девушку, опасаясь запоздалого прозрения и последующей за ним истерики.

Вопреки моим опасениям, девица опять просияла майским солнышком:

- Так мне ведь только это и надо! Я хочу, чтобы меня полюбили такой, какая я есть, душу мою оценили, сердце верное.

Мда, правду говорят, что благими намерениями выстилается дорога в самый непроглядный мрак. И что мне теперь с этой дурёхой делать? Жалкое её, но и помочь нечем, такие чары ведьмина магия не пробьёт. Ой, горюня непутёвая, связалась с магией сильной, да ещё и радуется! Ну, ладно, при первой же возможности свяжусь со своими бывшими преподавателями, может, они что-нибудь придумают, а пока надо обликами меняться, чтобы своё собственное счастье не порушить.

Я взяла Пересвету за руку, пристально посмотрела в глаза:

- Готова обликами со мной поменяться?

Девушка согласно кивнула. Отлично, настрой хороший, можно проводить обряд.

- Тогда повторяй за мной: свой облик отдаю, чужой принимаю, была берёзка белоствольная стала сосенка точёная, как вода течёт меняется, так и облик мой искажается. Не на веки вечные, а на три денёчка да три ноченьки, как только солнце четвёртый раз взойдёт, тут мой облик назад ко мне и придёт.

Пересвета послушно повторяла за мной все слова, ничего не искажая и не путая. И слава богам, потому что в этом заклятии каждое слово важно и значимо, что скажешь, то в итоге и получишь, магия шуток не любит и глупостей не жалует. Когда было произнесено последнее слово, зелье в котле вскипело и с шипением выплеснуло из котелка. Всё вокруг заволок густой едкий туман, выжигающий слёзы из глаз и щекочущий горло. Ну, Пересвета, ну, умница, тебе спасибо за «блаженство», если бы ты, душенька, магически чистая была, смена обликов прошла бы легче и проще. А теперь нужно терпеть, стиснув зубы, потому что кашель, да что там, любое движение или громкий звук могут всё испортить. Я крепко сжала руку девушки, без слов умоляя её потерпеть и не делать глупостей. К счастью, Пересвета оказалась редкой умницей (и я сейчас не издеваюсь), во время обряда делала лишь то, что я ей велела, а в тумане затаилась мышкой, не смея даже дышать и героически подавляя кашель. Мамочка милая, да когда уже это издевательство закончится, я же долго не выдержу!

К счастью, всё рано или поздно заканчивается, туман тоже рассеялся, а мы с Пересветой наконец-то смогли прокашляться и прорыдаться. Вот теперь я очень хорошо поняла, почему наставники нас предупреждали, что с магией шутки плохи!

- Господарыня ведьма, - хрипло прошелестела Пересвета глядя на меня так, словно у меня три пары рогов развернулись, причём далеко не все на голове.

Я опасливо потрогала голову, рогов не нашла (хвала всем богам разом!), поднесла руки к лицу, настороженно разглядывая незнакомые тоненькие пальчики. Пожалуй, стоит ещё раз возблагодарить всех богов, мы поменялись истинными обликами, заклятие Пересветы мне не передалось. Отлично!

- Господарыня ведьма, - голосок Пересветы задрожал, глаза наполнились слезами. Не поняла, это ещё что за новости, всё же прошло хорошо, почему тогда вместо радости тоска неутешная, горе океаном-морем?

- Что случилось? – я принялась гладить девушку по голове, успокаивая и ободряя, при этом стараясь не думать о том, что утешаю сейчас саму себя. Да, жутковатое ощущение, словно душа покинула телесную оболочку, тьфу-тьфу-тьфу.

- Я такая глу-у-упая!!! – взвыла Пересвета так, что на её вопль откликнулись все волки и даже оборотни. – Мне жаль моего облика-а-а!!!

Ну что ж, как говорится, лучше поздно, чем никогда. Я мягко обняла Пересвету за плечи, проникновенно заглянула в глаза и, тщательно выделяя каждое слово, произнесла:

- Послушай, Пересвета, я обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы развеять наложенные на тебя чары…

Девушка горестно хлюпнула носом и устало покачала головой:

- Не надо. Сама справлюсь.

Я досадливо прикусила губу, отвернулась, скрывая раздражение и тут заметила выглядывающего из кустов волка. Хм, знакомая морда, уж не тот ли это борец за справедливость, что усиленно помогал нам с Огнецветом во время поединков? Я мысленно потянулась к волку, тот откликнулся неожиданно быстро, спросив, что опечалило сладкую девочку. Хмм… Я побуравила волка взглядом, посмотрела на утирающую слёзы Огнецвету, а потом выложила всё, что услышала, о чём успела догадаться и что пока только предполагала. Волк насмешливо фыркнул, сверкнул белыми клыками и прорычал:

- Стр-р-рой своё счастье, о её я сам позабочусь.

Я чуть в ладоши не захлопала, но тут же подозрительно уточнила:

- А ты её не обидишь?

- Её – нет, - лаконично ответил волк, и я поняла, что волноваться действительно не о чем. Привязка у оборотней формируется быстро, пожалуй, даже очень быстро. И на внешность избранницы оборотню будет откровенно плевать, ведь для него важен аромат и отпечаток ауры, а его исказить невозможно, даже если очень сильно будешь стараться.

Я уже собиралась возвращаться в город, досадуя, что топать придётся пешком, выделенная мне коняшка испугалась оборотня и унеслась раньше, чем я успела это заметить, когда Пересвета, до этого успешно изображавшая соляной столп, отмерла и бросилась ко мне с писком придушенного крольчонка:

- Подожди!

Ну вот, сейчас начнётся истерика на тему я боюсь этого страшного серого волка, забери меня отсюда.

- Ты приданое оставила и коня тоже.

Приданое? Конь? А девонька-то, похоже, основательно к встрече с женихом готовилась, дивно, что со мной обликом поменяться надумала!

- Меня же папенька основательно готовили, согласно договорённости с господарыней Августиной, - пропыхтела Пересвета, не без усилий приподнимая солидный кожаный мешок, притороченный к седлу статного рослого жеребца, каким и на королевском дворе не побрезговали бы. - Кстати, после свадьбы милости прошу в наш город, он у самого моря, там так красиво! – девушка восторженно зажмурилась.

Угу, всенепременно, как только захочется отвечать на неудобные вопросы из серии: а как так вышло, что у вас, сударыня, в мужьях чужой жених.

Пересвета, между тем, проявляла чудеса наблюдательности (всегда бы так):

- Ты не волнуйся, папенька мой Огнецвета и в глаза-то никогда не видывал, кого я ему своим мужем представлю, тому и обрадуется.

От неожиданности у меня самым вульгарным образом отвисла челюсть, даже спокойный и сдержанный оборотень расчихался и расфыркался от неожиданности.

- А что ты так удивляешься, – Пересвета невинно затрепетала ресничками. –ты же мой подменный облик помнишь?

Я заторможенно кивнула.

- Ну вот. Когда папенька отчаялся мне у нас да по ближайшим городам жениха найти, дабы связи расширить, он отчаялся и кинул клич по магическому вестнику. Господарыня Августина на этот зов и откликнулась, сказала, что у неё сын есть, согласен жениться.

- А Огнецвет был согласен? – вяло пролепетала я.

- А его никто и не спрашивал, как и меня, в общем. Родители всё решили, обо всём сговорились, облики же будущих супругов их ни одного не заинтересовал, потому и не спрашивали. Так что, и сама не переживай, и Огнецвету скажи, чтобы ни о чём не беспокоился. А после свадьбы милости прошу к нам, я буду рада таким друзьям.

Окончательно всё уложила по полочкам я лишь выехав на дорогу, ведущую в город, а при въезде в него полностью успокоилась, голову задрала, чуть с коня не кувырнувшись, плечи расправила (до синевы ногтей в поводья вцепившись) и даже заулыбалась.

- Кто такая?! – проявил несвойственную обычно бдительность привратник

- Передайте господарыне Августине, что приехала невеста её сына, - звонко отчеканила я, несказанно радуясь тому, что ни капельки не солгала. Обожаю говорить правду, мы, ведьмы, особы просто невероятно честные!

- Пожалуйте, господарыня, - привратник склонился мало не до земли, - вас сейчас проводят к градоправителю с супругой. Карлуша, проводи господарыню!

Неуклюжий увалень Карлуша, которого чаще доводилось видеть в кабаке, чем на службе, посмотрел на меня заплывшими чёрными тусклыми глазками, вяло пробурчал что-то в равной степени похожее и на приветствие, и на пожелание провалиться и медленно, нога за ногу, поплёлся к дому градоправителя. Я с трудом сдерживалась, чтобы не пустить коня галопом, ведь мне, согласно легенде, знать город не полагалось. И к жениху рваться тоже, я же его как бы и в глаза-то никогда не видела. Чтобы немного отвлечься я вертела головой по сторонам, изображая живой интерес от повседневных, знакомых до мельчайших деталей, хлопот города. Хм, создаётся такое впечатление, словно некоторые жители к переезду готовятся. Вон, Малийка побежала куда-то с большой корзинкой да остановилась поглядеть на наше скорбное шествие. Я с трудом подавила желание подмигнуть девушке. Эх, а ведь я буду скучать по своим друзьям… Надеюсь, Огнецвет заберёт Черномора, в пылу любовной горячки я начисто позабыла об одной наглой кошачьей морде. Ох, и влетит же мне за это…

Вот так, то с любопытством наблюдая за странным шебуршением в городке, то раздумывая о Черноморе, то сладко замирая от предвкушения свадьбы, я и добралась до дома градоправителя. Во дворе нас встретили не только всё благородное семейство в полном составе (лицо у Огнецвета было столь равнодушным и отстранённым, что у меня даже холодок по спине пробежал), но ещё и несколько влиятельных персон нашего города, с которыми я пересекалась крайне редко, а ещё переносной алтарь и служитель в парадном облачении. Да уж, ничего не скажешь, быстро всё обставили. Интересно, мне позволят с коня сойти или прямо на нём обряд проведут?

- Добро пожаловать, - промурлыкала господарыня Августина и толкнула сына в бок, - мы рады вас видеть.

Огнецвет заторможенно подошёл ко мне, протянул руки, помогая слезть с коня. Мама милая, что это с ним? Опоили дурман-травой, погружающей в грёзы наяву? Или слабосилом пупырчатым, убивающим волю? Я с тревогой посмотрела на любимого, пытаясь понять, какая напасть с ним приключилась, но глаза у него были ясные, незамутнённые, а на глубине их плескалось предупреждение: молчи, так надо. Паяц, ёжиков ему под бок, по нему театр плачет! Ладно, составим достойную пару непризнанному лицедею.

Я послушно слезла с коня, торжественно вручила мешок с деньгами господарыне Августине, покорно встала рядом с Огнецветом перед алтарём и словно истинная паинька беспрекословно повторяла слова брачного ритуала.

- Объявляю Вас мужем и женой, провозгласил служитель, и я прикусила губу, чтобы не завизжать от радости.

Огнецвет предостерегающе сжал мою руку, коротко поцеловал и опять застыл каменным изваянием.

- Согласно воле моего батюшки, - пролепетала я, тщательно изображая скромницу, - мы с супругом жить будем у нас. И отправляемся в путь, как батюшка и приказал, сразу после свадьбы. Так что, всего вам самого наилучшего…

- Да как же так, - попытался было возмутиться градоправитель, но господарыня Августина цепко сжала его руку:

- Всё в порядке, дорогой, так надо.

Мужчина растерянно похлопал глазами, с виноватой улыбкой развёл руками:

- Ну что ж, раз надо, значит, надо…

Вот змея подколодная, погубила мужчину! Я сама не заметила, как взлетела в седло, Огнецвет молча вскочил на спину подведённому ему скакуну, и мы покинули двор даже не оглядываясь. Ну вот и всё, я замужем. Мама милая, я же замуж вышла! От неожиданного испуга я чуть с коня не слетела, хорошо Огнецвет поддержал, словно бы случайно оказавшись рядом. Я уже открыла рот, чтобы спросить, что за суматоха скрытая твориться в городе, но мой муж прижал палец к груди, коротко мотнув головой. Ну да, всё правильно, сначала нужно уехать и как можно дальше, разговоры подождут.

- Ты Черномора забрал? – прошипела я и, получив утвердительный кивок, расслабленно улыбнулась. Котик не брошен, а всё остальное вполне может подождать до привала, а то и ещё дольше.

Привал был объявлен лишь после того, как мы добрались до небольшой деревушки, пользующейся пылкой любовью со стороны контрабандистов, мелких мошенников и магов, славящихся пренебрежением к общепринятым законам. Огнецвет снял меня с коня, крепко прижал к себе, поцеловал и выдохнул:

- Ну вот, теперь я тебя никуда не отпущу. Ты моя.

Я ласково провела рукой по растрепавшимся от ветра и долгой скачки светлым волосам:

- А ты мой. И знаешь, я люблю тебе.

- А я тебя, - Огнецвет расплылся в добродушно-насмешливой улыбке, - выходит, права народная мудрость, любовь зла, можно полюбить и козла?

Я совсем уж по девчоночьи хихикнула, пряча лицо на груди любимого.

- Радуга, у меня для тебя сюрприз, - прошептал Огнецвет, - и брачный подарок.

Ух ты, как здорово! Я с интересом посмотрела на мужа, он топнул ногой и… полог невидимости, страшно дорогой, а потому практически бесценный, рухнул, открывая длинные накрытые всевозможными яствами столы, за которыми восседали все мои друзья, ставшие родными жители нашего городка и многие другие, о встрече с которыми я порой не смела и мечтать. Напротив нас восседал Черномор, неодобрительно буравя нас жёлтыми глазами. Морда кота была перемазана сливками.

- Поздравляем!!! – вопили гости, поднимая бокалы, чаши, кружки, а кое-кто и небольшие бочонки. – Долгих лет и наследников как можно больше!!!

Я завизжала от восторга, целуя мужа, а он с блаженной улыбкой отвечал на мои поцелуи. Мы позабыли обо всём и только недовольный громкий мяв Черномора вернул нас с небес на землю:

- Ты подар-р-рок забыл.

- Ах да, - Огнецвет отошёл к большому валуну, служившему жителям деревушки чем-то вроде ворот, наклонился и вытащил из-за камня зеркало. Да не простое, а самое настоящее, говорящее, волшебное!!!

- Оно будет переходить в нашей семье из поколения в поколение, - прошептал муж, протягивая мне подарок.

Я замерла, боясь спугнуть счастье, а вот гости молчать не стали. Вы спросите, что они закричали? Да то же, что и на всех свадьбах:

- ГОРЬКО!!!

КОНЕЦ

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12