Удельный князь (СИ) [Яр Серебров] (fb2) читать онлайн

Удельный князь

Глава 1

Тропинка извивалась между мелкими балками и овражками. Казалось, она ведёт на небо, прямо к багровому диску заходящего Солнца, окрашивающему золотистую степь красными сполохами. Поднимающиеся от раскаленной земли потоки воздуха подергивало поволокой.

Самый краешек Дикого Поля зацепили, а степь огнём дышит, аки у горна стоишь.

В седле держался уже более-менее. Сказывалась мышечная память и то, что с весны время от времени практиковался. В конном бое не уверен, но при не быстрой езде на меня уже не косились, как на огородное чучело. Не только перед собой смотрел, как ранее, но и вокруг поглядывал, а посмотреть тут было на что.

Небольшие островки леса сменяли обширные участки степи, нет-нет да и попадались невысокие курганы, похожие на остроконечные шапки кочевников. За тысячи лет в этой бескрайней степи рождались, жили и исчезали самые разные этносы — скифы, сарматы, чёрные клобуки, печенеги, половцы. Волнами прокатывались, оставляя за собой курганы, а при них часовых времени — каменных баб.

Степь ещё не распахана. Куда не кинь взор — заповедник. Под порывами ветра лунным серебром переливается ковыль, разбавленный цветными вкраплениями. То спят засохшие цветы: тюльпаны и фиалки, пионы и горицвет. Представляю, каково тут весной…

Сухой степной воздух, словно пряностями, наполнен ароматами сотен трав. Пейзажи великолепные. Останавливайся в любом месте и рисуй картину. Приходилось сдерживать восторженные возгласы, порывы спрыгнуть, сорвать на память какой-нибудь редкий цветок или диковинную травку.

И дичи видимо невидимо. В высокой траве снуют лисы и мыши полёвки. Суслики, замерев на невысоких кучках, провожали наш отряд, поворачивая вслед головы. На привалах, гридни ненадолго отлучались на охоту и каждый вечер баловали свежей дичью. Обычно, вертели на огне жирную куропатку или фазана. Впрочем, не брезговали вои и дроздами. Последние считались у местных изысканными деликатесами, особливо, ежели их запечь правильно.

На третий день неспешного путешествия, миновав пограничную речку Любавша, отряд ступил на земли княжества Елецкого.

Воргол жил вольготно, умело лавируя между большими «дядями» из Карачева, Новосиля и темниками Крымского улуса,[i] совершенно не оглядываясь на номинальных хозяев. Князь Андрей Федорович, что кормился с этой земли, по большей части «тусовался» у своего дяди, в Киеве, а реальным правителем степной «Тортуги» был тысяцкий Гвидон.

Имечко то каково, а! Тот самый случай, когда верно выражение — как корабль назовёшь, так он и поплывёт. Гвидон построил «бизнес» на живом товаре, ничем не гнушался, подлец. Не только беглецов из Орды ловил. Тати опрошенные с пристрастием, те, что мой «Пират» на абордаж хотели взять, в один голос твердили — Гвидон с размахом скупает вольных отовсюду, куда его ручки загребущие дотягиваются. Разбойничьи шайки, орудующие по Оке, на сей торг от самой Коломны живой «товар» свозят.

По слухам, в голодные годы гости Гвидона дают неимущим и погорельцам в рост жито и резан. Осенью же, тех кто не смог оплатить грабительский процент в холопы определяют цельными семьями. Не брезговал он и старыми холопами[ii] да закупами, что стоили на Руси вдвое дешевле, чем в Орде.

Тут в чём тонкость. Холопы, да пусть и кабальные, не совсем рабы. Правоверная церковь, как и князья, имеют негласную договорённость о запрете продажи как закупов, так и холопов. Оно и понятно, людишек маловато. «Великая замятня»,[iii] при которой население Руси выросло едва ли не вдвое ещё не наступила. И нет покуда в русских городах полноценных рынков холопов. Они появятся только при Иване III, а наивысшего апогея достигнут при его внуке. Процесс закабаления свободных крестьян только-только начался. По моим оценкам, среди землепашцев и служилых доля холопов не превышает десяти процентов. Много, но, если сравнить с временами Ивана Грозного или доброй «матушки» Екатерины, плюнуть да растереть.

И всё же подпольная торговля холопами цветёт и пахнет. В жизни не поверю, что про темные делишки тысяцкого здесь не ведают. Хотя и сами князья дурным делом не брезгуют. Нет-нет, да и продают хлопов, когда мошна дно покажет. Правда сие не афишируется, как и то, что кое-где платят выход[iv] в людях. Но чтобы открыто? Нет, не было такого.

Почему же Гвидона терпели. Почему крылышки не подрезали? Да фиг его знает. По слухам, Гвидон отстегивал дерюге Елецкому, Новосильскому и Карачевскому, Октаю. Если так действительно дело обстоит, то всё ясно как божий день.

* * *

Купеческие ярлыки на деревянных дощечках, выданные Новосильским тамгой, работали не хуже паспорта. Пограничный разъезд Елецкого князя, проверив «документ» и получив малую мзду, приветливо ручкой помахал, пожелал доброго пути и показал короткий путь к Ворголу. Пришлось самому в город двигать, ибо всех доверенных лиц или загрузил работой по полной программе, или отправил на край земли.

С того момента, как очнулся с посохом в руках минуло две недели. Артефакт из неизвестного материла каким-то образом привязался ко мне. Стоило его отпустить или вложить обратно в руки мумии он мгновенно «потухал» и прекращал «трансляцию» рун. То, что он выдаёт код очевидно. Посох, каждый час одинаковые комбинации рун транслировал. Пару дней в гробнице проторчал, пытаясь нащупать команды управления. И тёр его, и дул, и пальцами по гладкой поверхности водил пытаясь углубления нащупать. Пустое...

Полагаю, без знания рун загадку не решу. Перерисовал и сочетания, и руны с самого камня в тетрадь и отложил дело до лучших времён.

Подчистил малость усыпальницу. Извини старик, но загробные дары мне нужней. Масло оливковое перелил в бочки. Пойдёт на олифу, глицерин и олеиновую кислоту, а железный и бронзовый инвентарь, оружие и прочие предметы культа продать рука не поднялась. Упаковал в ящики и перевёз в тайное место. Если сложится, будет зачин для исторического музея. Кое-какие старинные вещицы скупаю и откладываю, не забросил старое дело. В помощники взял Горына. Для мутных дел ушкуйник лучше прочих подходит, ибо устойчив к религиозным предрассудкам. По нынешним временам редкое качество.

Крышку саркофага задвинул обратно, а яму прикрыл деревянным щитом. Замаскировал вход, чтобы никто не наткнулся.

Заёмщика, не болтающего без меры, отрекомендовал Ипат, он же и поручился за меня. Млад давал в рост чужим гостям под пятнадцать процентов мзды, а своим только под десять. Терпимо. Одно плохо, залог сильно в цене резал. Тонкую работу греческих мастеров родовитый купец не оценил, а считал чистый вес злата по курсу четырнадцать к одному.

Золотые украшения с мумии, кувшин и статеры потянули на восемь кило с копейками. На килограмм больше, чем в захоронке Власа, но в пересчёте на рубли вышло поменьше.

Никак не могу к грабительскому соотношению серебро-золото привыкнуть. Жаба протестует, требует немедля прогрессорские дела бросить и копи серебряные «замутить». Змеиная гора далековато, а месторождение серебра в Конгсберге в самый раз. Норвегия, в плане логистики, немного ближе Алтая.

Сто двенадцать рублей не такие большие деньги, чтобы значимо поправить положение, но благодаря им я смог куда основательней подготовить экспедиции.

Усилил охрану доспехами, добавил товаров. Ящики, палатки, разборные арбы и модульные телеги, галеты и пеммикан, скипидарные фонари и прочий инвентарь путешественников вкупе с геологическим инструментом серьёзно подняли шансы на благополучное возвращение. Более того, свалившихся на голову монет хватило на «резервные» направления.

Большое звено «геологов» отправил вокруг стройки проверить места на нашей стороне Легощи глины, песок и мергель. Их нашли быстро и команду разделил на две части. Первых отправил в верховья Неручи разведать сапропель, торф да глины тугоплавкие и лёгкие. Остальных к Должанке. Будут готовить инфраструктуру для доставки-разведки каолина и мела и малость по Быстрой Сосне пробегутся. Что-то у нас беда с абразивами, а вдоль этой реки выходов кварцевого песчаника хватает.

Где и что залегает представление имею. Полагаю с поиском недорогих и важных ресурсов проблем не возникнет. Партию числом в три батрака откомандировал в Козельское княжество. Рассудил так. Коли есть грамота от князя на добычу песка, чего добру пропадать? Можно подумать кто-то в сортах песка разбирается. Повыше Козельска протекает неприметная речушка с неблагозвучным названием Сектец, почти писец...

Ничем не примечательная речушка, кроме того, что в верховьях залегают фосфориты. Не буду врать, лично не бывал, но помню что карте там были обзначены глауконит-содержащие пески. Участи обширные, залегают на поверхности, разве плохо? Пусть фосфора там три копейки, от двух до пяти процентов, но сам по себе глауконит уникальное комплексное удобрение: плюс сорок процентов к урожаю, очищает и улучшает почву и кратно повышает устойчивость к заболеваниям, стимулирует развитие корневой системы растений и полезной микрофлоры. Если водными вытяжками из такого песка обработать семена, всхожесть будет ого-го какая. Однозначно, стоит того, чтобы направлением плотно заняться.

Семь человек отправились в славный град Одоев. Город основали на мысе, образованным впадением в Упу, Сухой Хлевенки не так давно. Да какой город, одно название. Расцветёт он аккурат после разорения Новосиля Мамаем, когда в него переедет княжеский двор и вскоре станет центром одноимённого княжества. Но это в другом мире, надеюсь в этом варианте истории до набега дело не дойдёт.

Одоев известен своей игрушкой что делали из синей глины, которая после обжига приобретала белый цвет. Из одного куска можно легко вылепить целую скульптурку добиваясь красивых по пластике, выразительных форм.

Тема интересная и пригодится, но сейчас меня быльше интересует другое богатство Одоева, алуниты. В окрестностях города залегает единственное в Европейской части России месторождение. Нет, есть и ещё но это уникальное. Процент оксида алюминия в породе не уступает гвинейским бокситам. Один минус, глубина залегания двадцать два метра. Чтобы добраться до "плюшек" придётся бить шахту типа сруб в срубе. Но это решаемо. Батраки получили на руки чертежи шахты и мастера, что строил аналогичную по конструкции шахту на Туровце.

Место же с ценным минералом хоть и невелико , но приметно и расположено в истоке речки Сухая Ватца. Вызнал, есть здесь такая, а значит там и без моей помощи справятся. Тем более Одоев куда ближе, чем Козельск. Аккурат седмицу по Оке и Зуше идти.

При каждой группе бур геолога, переделанный в вороток с лафетом и центрователем. Взявшись за рычаги, мужики вращали его по кругу, а чтобы получить необходимое осевое давление сверху одевали железную муфту. Хотя конструкция не хватала звёзд с неба и с глубинами до восьми метров справлялась на раз. Найдут чего али нет дело десятое. Главное, керны мне в целости доставить, а там уж разуберусь.

* * *

Более сложную задачу поставил Лоренци. Через волок венецианеу должен спуститься в притоки Быстрой Сосны и по этой реке идти до Дона. Далее, вниз по вольной реке до самой Венецианской Таны. Путь по извилистым южным речкам по рассказам ходивших по ней гостей занимает от трёх недель до месяца, что приемлимо. Парень имеет хорошее шансы вернуться до холодов.

Ох и упрямый. Ни в какую не хотел ехать. Долго пришлось уговаривать. А что делать? Больше и оправить некого. Чужих эти прожжённые торгаши как липку обдерут. Да и не пустят венецианцы русских купцов в свою факторию. А где прикажите брать сурьму, ртуть и свинец? Их ведь и в Сарай в основном из Европы и везут.

Имелась и вторая причина. Хочу получить несколько тонн бесхозного ториевого песка. Его каждый год в изрядном количестве намывает на северные берега Азовского моря. Знаю где в Таманском заливе один пляж с чёрным песочком. В изрядном количестве наличествуют гранаты и циркон, а в качестве вишенки на торте ильменит с высоким содержанием церия. Все минералы пущу в дело. Да и торий при верном подходе имеет массу точек приложения: тигли огнеупорные, катоды ламп, пигменты и калильные сетки.

Лоренцо дал с собою товара ходового, маленько серебра и Тихоню в охрану, а ещё и мальца-контролёра, для пущего присмотра.

И наконец, третье соображение, не менее важное чем остальные: согласитесь, было бы странным не использовать знания грядущего. Дозированно, само собой, во избежание ненужных эксцессов. На первый раз ограничился точечными «уколами» по ленте времени.

Радиму, наказал доставить письмо Александру Михайловичу Тверскому. В документе в красках изложил великому князю своё видение узла интриг, что заплёл вокруг него его соперник, Калита. Намекнул на бегство, как на отличный вариант, на болезнь и скорую смерть великого князя Московского и его покровителя, хана Узбека. Поверит и сделает верные выводы, сможет избежать казни. А не поверит — хозяин барин. На нет и суда нет. В этом случае я умываю руки и совесть моя чиста будет.

Второе «вещее» письмо предназначено князю Роману Михайловичу Белозёрскому, союзнику Александра, что играет с ним в партии против Калиты и так же будет казнён в Сарае. Планы на этого князя, а точнее на его княжество большие.

Не забыл и про дальнее зарубежье. В Европе ныне обстановка нервная, как никак столетняя война идёт уже два года. Конечно, пока её так не никто не называет, потому как участники ни ухом, ни рылом, что она затянется на целый век. И на этой самой войне очень и очень скоро произойдёт весьма известное событие, с которого можно и нужно получить хорошие связи, а может и профит в золотишке.

Как историк подноготную войны знаю досконально. Расходы на содержание войск и Англия, и Франция покрывали за счет займов у флорентийских домов, среди которых главными были банковских дома Барди и Перуцци. В Британии ушлые флорентийцы обнаглели до того, что взяли под контроль государственные и церковные налоги. Сделались, в сущности, эдаким дублёром министерства финансов. Дошло до того, что король, королева и двор получали фунты на личные нужды по заранее составленному списку!

К началу столетней войны внешний долг Англии достиг астрономической цифры в почти два миллиона флоринов![v] А это, на минутку, шесть тонн золота!

Из-за колоссальных долгов король Эдуард третий объявил войну Шотландии и вскоре заявил претензии и на корону Франции. А что ему ещё делать? Деваться то некуда или банкротство, или победоносная война. Естественно, все войны велись за счёт флорентийских кредитов. И это при том, что ежегодный доход казны составлял шестьдесят тысяч фунтов стерлингов.

Англии, для погашения долга, потребовалось бы несколько столетий или… серия победоносных войн.

По всей видимости, дедушка Барди плохо учил историю. Забыл, ЧЕМ закончилась аналогичная история с тамплиерами, а зря. Английский король, впрочем, как и его французский коллега в следующем 1340 году откажутся от невыполнимых обязательств. А может Барди, как Страшиле, солому в мозги набили? Не знаю.

В любом случае его судьба незавидна. От объявленного дефолта у старика прихватит сердце, и быстро он отправится в мир иной. Банковские дома Барди и Перуцци и более тридцати связанных с ними компаний объявят о банкротстве, что станет началом конца, крупнейшей финансовой катастрофой за всю историю Европы. За крушением домов последуют «дефолты» папской курии, Неаполитанского королевства, Кипра и других стран, опутанных «золотой сетью».

Биржевой крах 1929 года по сравнению с масштабами будущих событий, цветочки. Для Флоренции и всего христианского мира Европы потери от разорения окажутся кратно тяжелей всех войн, вместе взятых. Проценты ссуд взлетят в разы. Все, абсолютно все нобили, что держали средства в «облигациях» банковских домов разорятся. Во городах и весях Европы воцарятся голод и страх. И когда на финансовую катастрофу наложится чума… Финита ля комедия, больше трети населения, словно корова языком слижет, а экономика на целый век войдёт в крутое пике.

Понятное дело, катастрофы уже не избежать, слишком всё запущено. Однако! Если парочка влиятельных семейств успеют вовремя вывести активы, будут кое-какому князю обязаны. Мне то это ровным ничего не стоит, разве что подарков. Но сие мелочи по сравнению с рынками куда я потенциально смогу получить выход.

С помощью Лоренце написал на латыни витиеватое письмо его двоюродному дяде, главе дома и по совместительству патриарху венецианскому Николо I. Морозини знатный и плодовитый род. Входит в число двадцати четырёх семей «Сase Vecchie» — древнейших родов Венеции. Оказывается, наш пострел птица высокого полёта.

Второе послание предназначено герцогу Эджидио Бокканегра, больше известному современникам как Чёрная Борода, а мне как предок Мигеля Сервантеса. Весьма занятный персонаж, доложу я вам. Корсар, авантюрист до мозга костей и… выходец из очень богатой и не сильно знатной семи. Первый Капитано дель Пополо Генуи, что в прямом переводе пафосно звучит как лидер народа Генуи. О как! Лидер народа. Один в один, как у нас.

На деле, странная должность обеспечивала баланс между старой аристократией и народом. Читай между строк, купцами, что с каждым годом обретали всё больше и больше влияния. Не последний человек в Генуе. Кстати, его родной брат, Симоно, всего через год станет первым дожем Генуи.

Борода отличный адмирал, и у меня для него подготовлена эксклюзивная информация. 4 апреля 1340 года в окрестностях испанского города Альхесираса произойдёт эпичное сражение, в ходе которого флот Берберского султаната умножит на ноль флот кастильский. Собственно, задача Бороды правильно донести информацию до короля Альфонсо XI. Поверит или нет дело десятое. В любом случае после этой битвы Эджидио, за «скромные» полторы тысячи флоринов в месяц пригласят возглавить морские силы Кастилии в войне против марокканских мавров, коих он успешно многие годы будет гонять ссаными тряпками.

Правда, перед этим славным событием Борода впишется в ещё одну «разборку».

24 июня 1340 года объединенный франко-генуэзский флот в сражении при Слуисе наголову разгромят англичане под личным руководством короля. Борода в «той» истории и без мой подсказки улизнёт от англичан, прихватив по пути пару их судов, а с ними точно проделает всё ещё эффективней. Или вообще не станет связываться с сомнительным наймом, пусть сам решает. В общем, если генуэзец доверится, не пожалеет.

Парадный воронёный доспех и каталог товаров с образчиками отправил обеим адресатам. А если успею, может и что-то эксклюзивное перепадёт, из оптики. Надеюсь, нобили оценят мой «инсайд» по достоинству и прислушаются к советам «друга семьи».

И всё де большая часть вырученных средств пошла на волжские экспедиции. Четыре насада и струг объединил в караван, что пойдёт по Оке-реке и далее, по Волге. Организационные вопросы брал на себя Игнат. Гость успел «порешать» вопросы с обельными грамотами, землями под базу и арендой под посевы-покосы и охотно взялся возглавить караван в низовья Волги, отрабатывая свою часть ряда.

Найм команды обходится в Новосиле в четыре-семь рублей за сезон, более чем приемлемо. Товара же насад брал на борт, до пятнадцати тонн. Жито на прокорм команды взяли из запасов Игната. Рыбы, овощей и баранины из Ельца и сами насушили с избытком, хватило на все направления.

Цель номер один — гипс. Около града Булгар стоит Камско-Устьинский гипсовый рудник. Искать с фонарями его не нужно. Любому гостю, кто хоть раз ходил по Волге, известно, что в Юрьевской пещере бел-камень добывают лет четыреста, со времён Булгарского царства.

Задача Игната взять гипс непосредственно на руднике. Цены на него в поволжских городах, а особо, на Руси кусаются. Тем более, нам и обломки сойдут, кои там за товар не считают.

Игнат говорит, знает мол людишек, что булгарским гипсом в Рязани торгуют, обещался выкупить и их. Хорошо бы. Гипс нужен как воздух для кислоты и серы. Где только можно скупаю и всё равно не хватает. В Новосиле ценного камня нет, от слова совсем. Отчего так, фиг его знает. Уж чего-чего, а гипса в княжестве хватает. Например, на месте будущей Калуги, что в моих «владениях». Однако тот сперва требовалось разведать и бить глубокую шахту в обводнённом горизонте, а на это нет ни времени, ни средств. Да и качество волжского гипса получше нашего будет.

Игнат же знал правильных людей в Булгар аль-Джадиде. Город сей на Руси сейчас называют Новым Булгаром. Удачное географическое положение на пересечении торговых путей, соединяющих Восток и Запад, и разорение древней столицы Волжской Булгарии ханом Бату привело к бурному росту этого, некогда захолустного поселения, что спустя век станет столицей Казанского ханства.

Так вот, в Новом Булгаре второй год к ряду, в зиндане, сидит хороший человек, Новосильской гость Улеб. Хочу выкупить страдальца за пару ламп из серебра-злата с бочкой скипидара. Ипат сказывал, муж сей не раз ходил к башкирам на Каму-реку и хорошо знает тамошние места. Ну не знаю. Вряд-ли Улеб хаживал в нужные мне места, но одно знание башкирского языка даёт ему огромное преимущество.

Впрочем, путь в нужные мне места удобный и проходит сплошь по широким рекам: по Каме вверх до реки Белая, далее по её правому притоку Сим, до реки Инзер. По ней же вверх идти буквально капелюшку. Аккурат до горы Карагай, что в землях башкирского племени куваков. Места там не то, чтобы дикие, всё-таки территория тюмена Башкорт больше века под плотной опекой ордынских властей. Но ярлык-ярлыком, а всякое в пути может случиться. Посему, помимо воев, отправил подарки племенным вождям.

Саткинские магнезиты, а именно они залегают на северо-восточном склоне горы отличаются высоким содержанием оксида магния, стабильным составом и малым количеством примесей. Как огнеупоры для литья стали и варки стекла незаменимы. Минералы с белым или голубовато-серым цветом, крупным зерном и радиально-лучистыми и звёздчатыми текстурами спутать с известняками очень сложно даже далёким от геологии людям, а у моего ходока с собой и образчик имелся. Надыбил на торге. Окатанные камушки магнезита в Средние века нередко окрашивали и продавали под видом куда более дорогой бирюзы, вот и приобрёл обманку на торге Новосильском.

Даст бог и кварц жильный найдут. В идеале хочу с местными вождями добром договориться, чтобы они сами магнезит до Укека сплавляли. Нашёл гостей восточных на торге, которые помогли на тюркском языке уйгурскими буквами письмо составить, а на монгольском, продублировать. Не знаю какая у башкир сейчас письменность, но авось разберутся.

Чудное письмо, право. Буквицы сверху вниз пишутся, а столбцы слева направо. Всё не как у людей. Бумагу на грамоту дал самую хорошую, использовали золотые и красные чернила. Сургуч на печать поставил синий с мелкими чешуйками золота, а свиток уложили в богато украшенный сканью бронзовый тубус. Вложили в резную из морёного дуба и красной вишни шкатулку.

На востоке такое любят, надеюсь оценят. Рассчитываю, в ответ пришлют посла или, на худой конец, захудалого родственника вождя. А мы уж его встретим как положено. Накормим напоим и подарим гребной циклопед. А чего? Всем выгодно. Мне магнезит, башкирам полезные товары против течения тянуть.

Млад молодой, но опытный гость потерявший товар где-то в среднем течении Волги не раз ходил по великой реке. Струг под его началом пойдёт ещё ниже. Недалеко от столицы крупного тюмена, града Укек, в излучине Самарской Луки предстоит «переоткрыть» Серную гору, на которой во времена Петра I нашли крупные запасы кристаллической серы. Имеются в тех местах и залежи алунитов.[vi]

Радовало одно, когда показал карту, и гость наш в ней разобрался, сразу ткнул в нужное место и заявил:

— Тю, а чего её искать-то. Сие гора Сокол. Привязка лоцманов перед Жигулёвскими вратами.

Полагаю, с помощью Горына, нанятых в Нижнем Новгороде батраков и штатного «геолога» с инструментом и печью для выплавки серы третья экспедиция успеет до ледостава наполнить трюмы. Слишком многое в моём плане на шестнадцатый элемент завязано. И вулканизация каучука, и пороха, и кислоты, да ультрамарин тот же

Оставшиеся насады пойдут в Хаджи-Тархан, там и расторгуются. В низовьях Волги Нурек наймёт морское судно до Баку, а Игнат начнёт скупать соль в близлежащих озёрах, а успеет до зимних штормов, сплавает в Кара-Богаз-Гол за глауберовой. Много мне её не требуется, струга, другого за глаза. Всяко дешевле, чем соду из подсмольной воды выгонять или по заоблачным ценам на торге покупать. Хотя и её поспрашивают. Слышал что во времена Белой Орды в низовьях Волги всё ещё оставались «неразграбленные» содовые озёра.

Игнат же оставит людей караулить персидских торговцев селитрой. Уж мимо Хаджи-Тархана те точно не проплывут. Весной же, дождавшись сына, он встанет на обратный путь, а вот Нурека ранее следующего года не жду. Его путь куда сложней и извилистей.

Здесь же, в дельте Волги высадят последнюю нашу экспедицию, сухопутную. Темир, освобождённый от татей купец из Узгена, отправится по северной ветви Шёлкового пути в Чагатайский Улус, что брала начало в Тане и шла через Хаджи-Тархан, Сару, Сарайчик и Ургенч и далее сквозь всю Среднюю Азию — Отрар, Бухара, Самарканд и далее через Синьцзян в Ханбалгасун, он же будущий Пекин и столица монгольской империи Юань.

Хочу заполучить почтовых голубей из Бухары где их с незапамятных времен разводили эмиры. Впрочем, там не только голуби и вкусный плов, а много полезного: хлопок, киноварь, свинец и медь, шерсть и шёлк. Однако, сей товар наказл покупать по остаточному принципу и на обратном пути.

Темиру предстоит идти по Великому Шёлковому Пути на юго-восток, в области где сейчас свирепствует чума. Там, на крутых склонах Сырдарьинского Каратау растёт одно полезное растение, тау-сагыз. Издревле его корни используются местными жителями в качестве жевательной резинки и известны как «горная жвачка». После долгого разжёвывания из застывшего млечного сока можно выдувать небольшие твердоватые и липкие пузыри. А в старых корнях тау-сагыза содержится до трети настоящего каучука!

Чтобы не промахнутся к рисунку приложил высушенный козлобородник, тот очень похож на тау-сагыз. А что ещё делать? Гутта из бересклета бородавчатого имеет узкую сферу применения, а добывать каучук из корней одуванчика, где латекса менее процента, мазохизм. На собственном опыте убедился.

По пути через Ферганскую долину люди Темира заглянут на месторождение Актепе, что расположено в восточной, высокогорной части Кураминского хребта. В тех местах довольно много самородного серебра, а вместе с ним встречаются арсениды никеля и кобальта в виде минералов раммельсбергита и саффлорита. Их сероватый, жирный металлический блеск с радиально-лучистыми светлыми звёздочками хорошо различим невооруженным глазом.

Идея проста как три копейки. В городе Чуст у Темира имеются старые торговые партнёры. Мой гость сам никуда не пойдёт. Однако обещает что без труда найдёт желающих попытать счастье в поисках серебра. Условия простые. За ценную информацию искатели должны привести минералов в пять раз больше добытого серебра и за свой счёт в Хаджи-Тархан доставить. Геолога лучшего отправил, с картами порядок. Бывал на том месте как-то раз и потому воспроизвёл довольно подробно, а Волек подправит. Всем будет выгодно, если Темир правильно дело поставит, а он поставит. На деле мужик жёсткий.

Меньше всего мне хотелось, чтобы люди погибли от чумы или, не дай бог, притащили её раньше времени. Поэтому к противостоянию с опасной заразой людей основательно готовил. Пошили всем противогазы и противочумные костюмы из плотной парусины пропитанной карболкой.Объяснил и про очки, и про респираторы угольные, про то, почему руки спиртом надо протирать и не останавливаться на постой в чумных домах. Отправил в дорогу и лучшего «санитарного инспектора» из «пионеров», выкупленного ради такого случая из холопов. От сердца можно сказать оторвал. Толковый паренёк. Помимо контроля поручил Захарке сбор заморских семян и особое дело, о котором прочим знать не следовало от слова совсем.

Темир не горел желанием возвращаться на родину, да только деваться ему некуда. Он, помимо того, что получает не самый маленький процент, имеет все шансы избавиться от долгов. Правда, сына купца при себе оставил. Письменный договор хорошо, но не дурак гостям серебро и злато под честное слово отдавать. Продумал финансовую часть по уму. Серебро распределили и упрятали внутри досок, тщательно высверливая их с торцов. Поди попробуй найди. Более того, сколько всего серебра я выдал, не знал ни один из участников похода. Ага, оно-самое, распределённое хранение.

И так по всем партиям. Помимо «гостей» резаны выдал контролёрам, поехавшим с купцами под видом помощников. Ребята грамоте и счёту обучены, а в торговле простолюдины с младых ногтей смыслят. Сходить на торг и разузнать что-где, почём разве проблема? Заодно, возложил на них мониторинг цен на всём протяжении маршрута.

Простой перекрёстный контроль и двойная запись[vii] при правильном подходе творят чудеса. Хочет гость купить товар? Будь любезен сообщи в какую он цену, малец с рекомендациями Прохора сверится и добро даст или не даст. Гридней особо предупредил: «Мои, мол, ребята, в некоторых вопросах приоритет имеют».

Сработает или нет подход время покажет. Понятно, прожжённые купцы мальцов, при желании, легко вокруг пальца обведут. Однако, лишним не будет. Независимый источник информации по ценам в городах Золотой Орды с лихвой окупит затраты.

В итоге, истратил «прилетевшие» средства подчистую. Накладное всё же дело торговые караваны отправлять. Оставшегося серебра хватило чтобы нанять артели на пробивку шахтного ствола и организовать дублирующий источник поступления руды из болота неподалёку.

Начали строить фундамент и регенераторы для домны, кричную печь и в литьё чугуна вложились основательно, такие дела.

* * *

Завечерело. Кони вывели к узкой, врезанной на глубину каньоно-образной долине. Знакомое место, Воргольские скалы… Цель путешествия где-то рядом.

Речка Воргол, извиваясь меж холмов разделяет границы удельных княжеств Елецкого и Воргольского. Интересно, что по соседству стоит ещё один Воргол, на реке Клевань и не далеко от столичного Глухова. Но это другой город. На Руси такое нередко встречается, несколько городов с одинаковыми именованиями.

Отвесные скалы обрамляют поочередно то левый, то правый склон, формируя на изгибах русла грандиозные обнажения белоснежного известняка. Причудливого вида «столы», «щиты» и «руины замков» навечно застыли в каменном хаосе на берегу поросшим лиственным лесом.

Подъехавший Никита отвлек от созерцания красот, принявшись нашёптывать на ухо:

— Княже, разумею, не надобно тута на постой вставать. Место недоброе. Брод, вона, — Никита махнул рукой, показав на небольшой перекат. — До Воргола рукой подать. Если поспешаем, дотемна успеем. Блуд, дом добротный в посаде снял. Сам посуди, в тепле то всяко лучше, чем на сырой земле ночевать.

— Добро, ежели так. Едем, — согласился я с его доводами.

В итоге, в пригород прибыли глубокой ночью. Долго ещё петляли по узким и кривым улочкам прежде, чем выехали к дому, окруженным со всех сторон высоким тыном.

Блуд, едва завидев отряд выбежал встречать к воротам в одной рубахе. Поклонился в пояс:

— Здрав буде, Прохор!

— И тебе не хворать, Блуд! — ответил, спрыгнув с коня.

Откуда не возьмись появились бородатые, зверообразного вида мужики в шрамах, помогавшие расседлать коней и принимать тюки с товарами, что мы везли на заводных лошадях.

— Горына люди?

Блуд кивнул в ответ:

— Выкупил на прошлой седмице, аккурат как товар от тебя поспел.

— А с моими что?

Блуд побледнел. Запнулся:

— Прости, княже. Обманул меня Гвидон, чтоб ему змею подколодному пусто было! Три дня взад отдал десяток твоих воев Батбаяру, баскаку Ольговскому, а за прочих цену поднял. Не взыщи. Не раз тебе в грамотках писал, что воевода дурной без меры. Беда будет коли резан не привезти вовремя.

— Без тебя сие ведаю! — огрызнулся я, взбешённый таким раскладом. — Думаешь, резаны аки блины пеку? Како набрал, тако и привёз. Так... Сколь мзды Гвидон спрашивает за оставшихся?

— Две сотни рублёв, — ответил Блуд и сжался.

— Да он ума лишился! Завтра же самолично пойду. Из этого хряка всю душу вытрясу!

— Не след того делать, княже, — едва слышно прошептал гость. — У воеводы под рукой полсотни кованой рати и городовые гридни. Ко всему, он с Батбояром на короткой ноге. А отца он твоего хорошо знавал.

— И что?

— Как что! Ты на него аки две капли воды похож. Узрит и разом два на два сложит. А значит, что?

— Что?

— Известно что. Куда более мзды запросит. Всем ведомо, что не любит Гвидон Новосильских князей, ибо дед твой, у него сорок поприщ земель добрых отобрал.

— Н-да… Пожалуй прав ты. Не стоит клопу покуда на глаза показываться. Сколько говоришь у тебя серебра осталось?

— Аккурат двадцать пять рублей и в товаре кой-чего. Тако же, залога у воеводы на тридцать два рубля, — мгновенно откликнулся Блуд.

— Хорошо. И я не с пустыми руками. Привёз сургуча, красок да канители.

На дубовый стол со звоном брякнулись плотно набитые кожаные мешочки.

— Тута златом сто десять рублей. Прочее подаришь, как уговаривались.

— Фряжского вина да чернёну кольчугу из плоских колец?

— Верно. Сказывай ему вот что. Дескать Прохор хотел боевых холопов взять по доброй цене, а по таковой они ему и даром не надобны. Требуй залог взад. К бабке не ходи воевода начнёт крутиться аки червь, потому как наверняка деньгу растратил. А ты не теряйся. Предложи, половину мзды не серебром, а товаром.

— Не возьмёт!

— Возьмёт! Треть от цены сбрось и возьмёт.

— Дык, как можно то! Разорение одно. За таковую цену я его в Ельце разом отдам.

— Блуд! Не зли меня. Он ведь тоже самое подумает. Разыграй дурака. Заломи руки, кричи, что разорён. Проси холопов из отроков в компенсацию. Глаголь мол Прохор, грозит судом княжеским, ибо залог то его, а не твой. Не мне тебя учить. Что хошь делай, но к вечеру вои мои тута должны стоять! — после чего так топнул, что пыль взлетела до колен. — Понял сие?!

Блуд тяжко вздохнул и кивнул.

— Да грамоты выкупные честь по чести оформи. Однако проси не одну, а две разом.

— Зачем же сие потребно? Тако дороже встанет.

— Блуд! Cызнова, глупые вопросы задаёшь, —я добавил в голос угрозы. — Сказывай, вторая мол грамота для Прохора.

— Завтра же поутру займусь, — зачастил в ответ Блуд. — Из кожи вылезу, но сделаю как сказано.

— Так-то лучше. Заодно вызнай, где баскак на постой встал.

— Дык нетути ужо его, — искренне удивился Блуд. — Он ведь проездом был. На торге баяли караван из-под самого Укека гонит. Хлопов купил и дальше отправился. Что ему в ентой глуши ешо делать то? Два дня ужо, как съехал.

— Куда погнал то?

— Известно куда, к себе в вотчину, в Ольгов.

— Вон оно что, — я задумался, прокручивая в голове несколько вариантов действий. — Вызнай-ка, сколь у него воев в караване, да почём он моих воев купил у Гвидона.

Блуд ссутулился, отмахнул рукой:

— Гиблое дело. Подходил ужо. Жаден без меры. Резан запросил втрое, против воеводы. Никакого серебра нам не хватит.

— То не твоя забота.

— Ах вона как. Понял, чай не дурак. Усё разузнаю.

Закончив разговор, развернулся и пошёл к себе. Но на пороге, вспомнив кое-что важное окликнул Блуда. Когда тот подошёл, прошептал на ухо:

— Воям то покуда про меня не сказывай.

[i] Крымский улус — Родовые тюмены Джучидов Мауца, Крым и Картана были объединены в Крымский улус в процессе административных реформ хана Узбека начала 30-ых годов XIV века. Узбек казнил старую знать, а их тюмены росчерком пера превратил в провинции с назначаемыми из Нового Сарая и преданными ему лично эмирами. Некоторым Джучидам бросали кость, как собакам, оставляя темниками-управляющими в их бывших вотчинах.

[ii]Старые холопы — На Руси ими назывались те невольники кто был рождён от родителей холопов.

[iii] Великая замятня — Период гражданской войны в Орде с 1359 по 1380 год. За это время на престоле сменилось более 25 ханов, а многие улусы попытались стать независимыми. Кое-какие земли отпали от Золотой Орды. Другие, в том числе русские княжества получили больше самостоятельности из-за ослабления митрополии.

[iv] Выход –название нескольких типов налогов, платившихся русскими княжествами в Золотую Орду.

[v]Флорин — чеканился из чистого золота. По весу флорин составлял 1/96 флорентийского фунта (3,39 г). На аверсе флорентийского флорина был изображён цветок лилии (герб Флоренции) на реверсе — Иоанн Креститель, покровитель города.

Фунт английский приравнивался примерно к 350 граммам чистого серебра.

[vi]Алунит— квасцовый камень, от латинского названия квасцов — alumen, «горькая соль» — произошло название алюминия во многих языках (фр. alunite — квасцы) . Двойной сульфат алюминия и калия. Обладает сильным антисептическим и кровоостанавливающим эффектом, закрывает, но не закупоривает поры, затягивает мелкие ранки и порезы, успокаивает кожу. Снимает отечность и зуд, являющиеся последствием укусов насекомых, средство после бритья. Балансирует выработку кожного жира и уменьшает потоотделение. Алунит абсолютно гипоаллергенен. Палочки из минерала используются для лечения молочницы, герпеса, вагиноза. Алунит используют в стоматологии, в частности, для лечения заболеваний десен. Способен устранять резкие запахи чеснока, лука, рыбы, отбеливателей и прочей химии.

В промышленности используют для выделения квасцов, калиевых солей и глинозема, как сырьё для производства алюминия. В кожевенном деле минерал применяют в качестве дубильного вещества. Применяется он и в красильной промышленности, в консервировании, производстве бумаги, для пропитки древесины.

[vii] Двойная запись — Способ ведения бухгалтерского учёта, при котором каждое изменение состояния средств организации отражается по крайней мере на двух бухгалтерских счетах, обеспечивая общий баланс. Способ уже известен и широко применяется в казначействе Генуэзской республики.

Воргольские скалы

Магнезит

Алунит

Раммельсбергит

Саффлорит

Тау сагыз

Флорин

Глава 2

Новосиль бурлил третий день кряду. На месте заброшенного пустыря заросшего крапивой в два человеческих роста, того что меж скотными рядами и складскими амбарами, за седмицу подняли малые палаты. Оттудова на торг проторили дорожку из белой, аки снег гальки. Со стороны пристани уложили бревенчатую гать, а по той катали малые тележки едва доходившими бабам до колен. Чудные на вид они были очень крепки и выдерживали столетние дубы не уступавшие в охвате опорам привратной городовой башни.

Не по обычаю плотницкому те палаты ладили. Взбаламутили сим гонористых огородников что аки вороньё слетелись на стройку с язвительными советами. Но их вои Богдана под зад ногой выперли, народу на потеху. Порадовали люд. Проучили задир что держали себя много выше прочих.

На столбы значится, брёвна навроде решётки для насеста укладывали, опосля полы да крыши стелили. Да не на крюки и курицы аки у всех, а били шипы да скобы железные! Столбы же белой известью укрыли да украсили узорами чудными, червлёного цвета! На крышу, поверх досок плинфу положили, что вовсе невиданно.

Заправлял тама Богдан, что житом да укладом торговал. Пускали в палаты не всех скопом, а по очереди. Многие шли не только на товары чудные глазеть, а наняться к Богдану на стройку что он устроил недалече, на Легощи — реке. За палатами же токали топоры, там ещё строили навесы и длинные амбары из чудного бревна.

В соседние врата непрерывно тянулись мелкие торговцы с крицами, репой, лесной грушей и прочим добром что в изрядном количестве скупал Богдан. Однако получив резан и каких-то, странного вида, пластин торговый люд не тянулся назад, а занимал место в очереди в торговую палату.

— Видали?! Махнул плюгавый мужичок с куцей бородкой в сторону реки. — Сызнова насад что ведовством черным по реке тянут, явился. Народ, колыхнулся и переместился к краю обрыва с охами и ахами наблюдая как небольшой, причудливого вида кораблик тянет против течения несколько внушительных плотов с деревом.

— Глядика-ка, а весел то и впрямь нет!

Мужики что сидели на плотах помахали рукой и что-то прокричали. Им ли или нет, непонятно. Но люд отпрянул от края як от чумного и схватился. Кто за амулеты, а кто за крестики.

— Чего ты мелишь Архип. В дело вступил дородный вой, что стоял на входе. — Какое тако ведовство!Вчерашним днём самолично на сим насаде бывал. Глаза то разуй! Али не видишь что тама мерин колесо водяное крутит.

Народ снова к краю перебрался.

— Ишь ты. И впрямь лошадь стоит.

— Вона и колеса водяное. Не удержавшись, прокричал молодой парень.

Люд загомонил, а те кто помоложе не удержавшись побежали вниз. Прочие вернулись обратно к вратам. Разбегаться не стали, Богдан пообещал каждому, даже кто самую малость купит, подарок. Кому свистульку, кому иголку, а кому и калач малый, завёрнутый в кусочек бумаги доставался. Кто же от такого откажется?

— Шурин мой на Легощи камень бьёт. Вновь завёл разговор заросший по самые брови дородный мужик.

— Бает в острожке сим чудес не счесть. Журавли выше врат городских громадные камни да дубы ворочают. Телег же таких. — Мужик показал на небольшую платформу что грузили мешками с зерном. — великое множество и таскают те лошади, да токмо не сами. На телеге они стоят и цепи тянут, навроде той что на водоходе.

Он показал рукой на реку.

— Брешешь!

— Правда сие, вот тебе истинный крест. Говоривший истово покрестился.

— Звенислава, супружница моя с отроками в тех местах малину да орех собирает. В разговор вступил широкоплечий мужик невысокого роста похожий на гнома.

— Поведала будто вечерами в остроге огни горят червленые да зеленые, як на кладбище! Аки светляки в воздухе висят.

Гомон стих, люди прислушивались к разговору.

— Вчера же мерина видала. Чёрного, аки смоль. Тот над полем летел. Низенько! А с под копыт, свет бил. Страху набралась… Едва жива возвернулася.

— Так на кой сюды пришёл то,коли в коленях слаб.

— Бабы они, и не такое расскажут. У страха глаза велики.

— Глаз то разуй. Вона гляди. Мужику показали на лампы, висящие на столбах. — Бочонки сие медны, да с оконцами слюдяными, а не волховские огни. Пояснили мужику технически более продвинутые горожане.

Мнения о том, что происходит в острожке Ипата сложились диаметрально противоположные и люд ожесточенно спорил. До хрипоты.

— Бают острожек сей не Ипата вовсе, а гостя из Новгорода. Прохора. Бают и то, что ликом гость сей сильно похож на прежнего князя, только волосы аки вороново крыло.

У женщины преклонного возраста со следами былой красоты что стояла рядом говорившим глаза азартно блеснули. Не удержавшись, та язвительно ответила.

— Красна весна цветами, а осень — снопами. Сергей Александрович покойный ни одной поневы мимо не пропускал. Бистрюков наплодил видимо-невидимо.

— Дык и дед такой же был. Одного поля ягода. Царствие им небесное! Картинно перекрестился седой, как лунь дед. Разговор после этих слов перешёл в другую плоскость.

Попав в палаты люди видели выложенный на белых столах и хитро сбитых коробьях из гладкой доски товар заповедный: лампы медные что светили много ярче церковных свечей, нити из злата и серебра, окна слюдяные изукрашенные лепо. Ещё боле имелось такого, о чём люд черный и не слыхивал вовсе.

Выставил Богдан и привычные товары: топоры чернёные, иголки и шила, ножи да прочий скраб из добротного уклада. Рядом с каждым дощечка, а на ней прикреплена вощёная бумажка где цена буквицей и латинской цифирью намалёвана. Разный у Богдана товар. Те же иголки много дешевле чем у златокузнецов, а топоры не в пример дороже но и куда лучше, прочих.Торговаться приказчики Богдана отказывались напрочь, а сам он выходил лишь к знатным боярам да гостям что пускали в палаты без всякой очереди. Покупателей усаживали отдыхать на широкие скамьи и чудного вида пни на тонких ножках, угощали люд квасом чёрным и морсом добрым, из клюквы да голубики.

* * *

Богдан не привык работать по новому. Его то и дело и тянуло подскочить к покупателю да начать азартно торговался. Отродясь такого не было, твёрдую то цену назначать. Если например гость иноземный, али сын боярский у которого в калите резан куры не клюют.. Таковым покупателям завсегда две, а то три цены назначали. Коли гость опытный с ним торговались крепко, свои цену знали, а с прочими как придётся. Прохор же по плечу ударил и глаголит.

— Мне твоё время дороже, чем резаны что сторгуешь. Сам посуди. Покуда с одним торгуешься пятеро мимо пройдут. А ежели не сладится, что тогда делать? Потому и дощечки навесили и листы с ценой раздаём тем, кто грамоте обучен. Кто же не обучен показываем лист где резаны, алтыны али гривны кружками нарисованы и прямо на листе их сосчитать можно, так-то. Помощников ко мне приставил, пять отроков. Бегают по торгу да выспрашивают что у кого есть да по какой цене, мне ж сие потом на листе в виде таблицы рисуют. Оттого ведаю в точности сколь на торге жита, уклада и прочего товара. Да по какой цене его отдают.

После того как отец с князем ряд составил наказали мне продавать склады, да хлебно место на торге. Зачем сие не пояснил. После, князь растолковал. Сказал, — мы с тобой торг Новосильский растрясём. Спрашиваю, как так торг растрясти? А он только улыбается.

Договорились с дерюгой на торге о том, что человека своего даст, а мытарям мзды положили за причал семь рублей. Князь разом пять десятков батраков отрядил на стройку оттого и вышло споро.

Украсили не хуже чем дом гостевой. Полы дощатые, пиленые. Лампы медны на скипидаре. Особливо стоит красна изба для знатных гостей. Князь назвал её чудным словом — переговорная. Вроде наше, а вроде и нет. Расчистили, да отсыпали дорогу на торг, тын крепкий поставили, да плетень. От помоста до пристани лежни уложили по которым на телегах тянули зерно, древо и прочий товар. Выходит много быстрей, чем тащить их по узким городским улочкам. Бояре да гости уже спрашивали меня за ту дорогу. Не дураки они, тако же хотят чтобы их товар тянули, да на склады ставили что мы тута устроили. Князь же сказал покуда не торопится, дабы чего не вышло.

* * *

Прохор.

Поселили меня в горнице с балконом выходящим прямо во двор. То и дело одолевали дурные мысли. Планируешь-планируешь, схемы и графики всякие чертишь, а потом бац и всё собаке под хвост. Закинув на завтрак овсяной каши решил развеяться, поглядеть чем живёт славный град Воргол. Кони обхожены, намыты и накормлены. Свисти только, мигом выведут.

Верховые поездки на лошадях не только статус, скорей необходимость. В самом Новосиле и то не имелось настилов, чего говорить про Воргол. Впрочем, картина везде похожая. По весне, узкие улички утопают в грязи, а летом задыхаются в пыли. Серой субстанцией наносимой ветром из степи, въедавшейся в мельчайшие складки здесь покрыто абсолютно всё. Словно из распылителя поработали. Кафтаны, лапти с армяками, лица и руки городских отчего прохожие чем то напоминали персонажей фильмов про зомби-апокалипсис, только белки глаз видны.

А вот наверх пыль долетала в куда меньших количествах. Ко всему фирменным ботинкам не грозили мины — лошадиные, коровьи прочие. Отсутствие канализации давало знать специфичными запахами. Да и сами горожане отнюдь не «Vetiver Frozen» благоухали. Зимой как-то на запахи внимания не обращал, тем более на базе в сфере гигиены и санитарии у нас полный порядок. Летом же, проняло … Хоть топор вешай. Непривычен я к таким "ароматам".

Воргол оставил гнетущие впечатление. Пыльный и унылый городок из перекосившихся, серых мазанок жавшихся к рву с нечистотами. Посад кольцом окружал частокол отделяя черный город от белого. В центр вели откидные ворота с деревянной решёткой усиленной стальной полосой. Сами же стены туиют ещё ниже, чем в Новосиле.

Белый город находился на небольшой возвышенности и окромя верхушек яблонь и деревянной церкви более ничего и не видно. Почти…

— Никита, а что вон тама за образина торчит? Я показал кнутом на нелепые строения с покатыми крышами и столбами аляписто украшенными красной и золотой краской что возвышались в самом высоко месте детинца.

— Известно место. Усмехнулся он. — Терем воеводы Гвидона.

— Вот оно как. Хм… Точь, в точь замок цыганского барона. Никита бросил на меня недоуменный взгляд, но промолчал. Привык что частенько чудные словечки выдаю.

Торг здешний и близко с Новосильским не стоял. Потому и задерживаться не стал, прямиком отправился на холопий. Город навскидку порядка десяти гектаров. На лошади обойти полчаса от силы, а если бы не сплошные лабиринты мазанок, и того меньше.

На Руси сейчас функционируют два крупных центра «легальной» работорговли. Близ Новгорода, есть некий Холопий Городок и Робье озеро. В эти городки ушкуйники свозят живую добычу. В основном взятые на копьё финно-угорские народы— черемисы, мещёра, весь, сумь, емь, корела, ижора и прочие. Горын, хоть и неохотно, но поведал о тёмной стороне «народной демократии». Как два года с колодкой на шее побегал, сразу мозги в правильную сторону повернулись.

Второй же центр, южный, Воргол.

Рабов на Руси в значимых масштабах принялись продавать ещё с IX века. Сразу после христианизации базилевсы дали «бизнесу» зелёный свет. Именно в это время и появилась широко известная оптовая база "двуногого скота" Riva degli Schiavoni ставшая одним из источников процветания Венеции. Второе дыхание торговля живым товаром обрела пятьдесят лет назад, султан Байбарс заключил с Михаилом VIII Палеологом договор о провозе рабов приобретенных в Золотой Орде через проливы.

Лоренци сказывал что в Венеции славянских рабов немного. Тюркских и кавказских невольников куда больше. Охотно верю. Апогей торговли наступит лет через двести, при «великом» Иване Грозном.

Холопский торг Воргола раскинулся на площадке размером с пару футбольных полей. Невольников, на первый взгляд, шесть-семь сотен, а может и вся тысяча буде. Трудно сказать. Представлены все страты. Молодые мужчины и женщины, малые дети и даже, глубокие старики. Покрытые вездесущей пылью босоногие невольники в обносках сидели на земле с отрешёнными лицами смирившись с нелёгкой судьбой. Женщины, большей частью связанные петлями на шее, содержались в загонах для скота. Мужчины покрепче сидели в деревянных колодках на шеях скреплённых так, чтобы пленник не мог дотянуться руками до рта чтобы поесть или испить воды.

Погромный ясырь, или пленных воинов держали в цепях, кое у кого сквозь челюсть или сухожилия продеты кожаные верёвки. Другие, неуклюже косолапили на краях стоп. Похоже, несчастные попытались сбежать. Слышал я про сей изуверский способ. Татары пятки разрезают и насыпают в рану рубленный конский волос, а после тщательно смотрят чтобы они хорошо вросли в кожу. После зарастания при попытке нормально наступить ступней боли, адские.

Купленных невольников предъявляли мытарю, а тот уже записывал в писчую книгу «в рожу и в приметы». Здесь же платили головщину, десятую часть от цены «товара».

За детей просили пятьдесят резан, за взрослых от рубля до двух. Воины и ремесленники строили существенно дороже, а про по юных девственниц и не говорю. Цена до ста рублей доходила. Увидев русское лицо пленники оживали, с надеждой смотрели на меня. Многие в ноги бросались, просили выкупить. Ехать в Каффу, Египет или далёкий Сарай не хотел никто.

Торговцы в восточных одеждах, с высокими тюрбанами на головах деловито осматривали товар. Ощупывали мышцы, смотрели зубы, дергали за волосы и отчаянно торговались с продавцами, с русскими…

Маленькая девочка лет пяти с копной волос пшеничного цвета с петлей на шее сидела на земле и держала за руки неподвижно лежавшую на земле девушку, скорее всего её маму. Заплаканные глаза василькового цвета смотрели на меня с немым укором. Будто говорили ну что же ты… Не смог…Не уберёг. На глаза навернулись слёзы, а к горлу подкатил комок. Где до в глубине душе зажегся холодный огонёк ненависти. К Орде, к Гвидону, ко всей этой братии что крышует торговлю живым товаром и вгоняет бедных людей в долги вынуждая родителей продавится в холопы самим и продавать малых детей.

— Ненавижу. Едва слышно процедил сквозь зубы. — Посадить бы всю эту братию что дифирамбы поёт про благотворное влияние Орды на развитие государственности в колодки, да в жару. Хотя бы на денёк.

— Глаголешь чего? Али послышалось. Спросил идущий вслед Никита. — Шумно тута.

— Держи. Бросил я бывшему десятнику кошель с серебром.

— Выкупи дитя вместе с матерью, ежели та жива. — Указал, повернув голову к девочке.

— Нездоровится мне чего-то. Поеду обратно, в терем.

Реалии рынка рабов подействовали как холодный душ. Прочь сомнения. Хрен этому баскаку, а не выкуп. Пока дожидался Блуда, хряпнул перцовки, успокоился и окончательно решил как буду действовать.

Спустя час вернулся Никита с девочкой , а за ними ручейком потянулись выкупленные из неволи. Блуд решил не играть с огнём, поработал на отличино. Худые как скелеты, измождённые, больше похожие на тени люди со следами от колодок и верёвок едва волочили ноги.

Раз, два, три… двенадцать. Всего двенадцать. Пройдя во двор они без сил опускались на землю. Ушкуйники притащили бочонок воды, каравай и котёл исходящий мясным паром.

Вскоро и Блуд заявился с гомонящей толпой отроков, а следом за ними привезли перекинутые через седла тела. Идти сами или сидеть в седле те не могли.

Плюс семь! Дети наполнили двор веселым гомоном и суетой. И мз настроение передалось всем. Бывшие невольники перевязывали раны и сбившиеся в кровь ноги, примеривали одёжи и обувь, жадно набрасывались на еду. Царила всеобщая радость от того что их выкупили свои и везут домой, на Русь.

Блуд, закончив давать распоряжения и сияя аки блин с маслом поспешил в мою горницу.

— Княже! Княже! Сработала твоя задумка, уступил Гвидон.

— Скольких выкупил то?

— Девятьнадцать душ. Один вой не дожил, преставился. Блуд демонстративно перекрестился и продолжил тараторить. — А за порушенный уговор, сторговал с Гвидона аж три десятка отроков и девок малость.

— Хвалю. Грамоты взял. Не запамятовал?

— Вона. Блуд развернул пергаментный свёрток с вислой свинцовой печатью на шёлковом шнурке.

— А вторая?

— Как можно. Тута она. Блуд достал свиток из кафтана, а я взяв из рук переложил в свою суму.

— Цельных два рубля взяли. У-у тати!

— Окупятся. Успокоил я гостя. — Всё истратил, али чего осталось?

— Семьдесят два рубля есм.

— Изрядно. Половцам чего должнв за меринов да баранов?

— А. Блуд махнул рукой наотмашь. — Заповедным товаром отдам, вчяко дешевле выйдет. Ох. — он ударил себя ладонью по лбу.

— Запамятовал совсем. Блуд подбежав к ларцу, принялся перебирать связку ключей пытаясь отыскать нужный.

— Обельные грамоты на мел, да землю белую по Должанке-реке.Усё как оговорено вымучил. — Торговец протянул пергаментные свитки с деревянными, вислыми печатями.

— За сию землицу в Ельце меньше, чем в Новосиле, запросили. Больно по душе пришлась тиунам бумага да сургуч рудный.

— Ещё бы не пришлась. На халяву то.

— Прости княже. Иной раз не разумею в силу умишка малого речи твои дивные.

— Не валяй дурака Блуд. Всё ты разумеешь.

— Азии и грамоту на лес выкупил. Авось, пригодится. Нам то всяко причалы да избы рубить. Продолжил он.

— Верно. Про лес то я и запамятовал. Значится так. На оставшиеся, выкупай деток малых и отроков, обоего пола. Разумею, много не запросят.

— Княже. Дык как же так! Прорву серебра на детей малых… Может лучше мужиков? А. Бают, на днях из под Карачева холопов крепких подвезут.

— Блуд…. Сызнова начинаешь!

— Молчу. Молчу.

— Так-то лучше. Покуда тута сиди и про меня ни слова! Воев же наших предупреди. Не было в Ворголе Прохора. Внял сие?

— Внял.

— Вот и отлично. Про баскака то выспросил?

— Обижаешь. С ним два десятка воев, а в добрых доспехах лишь пятеро. Остальные погонщики. Вахлаки, окромя палок и кнутов за душой не зги. Гонят же полон, по Ливенскому гостинцу.

— Добры вести. Ступай Блуд. Опосля позову, а сейчас кликни Вадима.

— Енто азм мигом. И Блуд сверкая пятками сбежал вниз.

Благодаря дядьке и Радиму я многое узнал о «своей» если так можно выразиться, дружине. При тушке князя, старшей дружины было с гулькин нос. Двенадцать воев, и то для изгоя это очень жирно по нынешним временам, у других то и того не имелось. Прочих же Мстислав Сергеевич нанял в малых городах по Оке-матушке. По большей части в Рязани. Не он сам, наймом Владислав Мечиславович и Радим занимался. Брали не гридней, а пасынков и детских, то бишь пацанов в возрасте до 15 или до 20 лет что составляли отдельный класс от старшей дружины. Вроде как при князе числятся, а вроде вольные. Им то, только на еду отсыпали резан, а вот на оружие, или лошадей фигу. Крутись как хочешь.

Ежели повезёт, наберёшься опыта воинского, доспех добрый и коня с боя возьмёшь, тогда на довольствие поставят. А до того иди в охрану караванов, или к князьям-изгоям как мой Мстислав Сергеевич, за три копейки или долю в добыче.

А с другой стороны князей понять можно. За что платить то? Драной топор да рогатина, доспех кожаный с кое где нашитыми пластинами из дрянного железа. Хорошо если из железа, видал и с деревянными. Про шлемы и не говорю. Добро, если подбитая войлоком шапка с худыми пластинами. Дорог ныне хороший доспех, ой как дорог.

Потому в «армии» бомжей что шла на Белёв с приличной броней была только старшая дружина. Остальные, пушечное мясо на сезон. Таких можно и не выкупать. Можно, но репутацию с рязанскими князьями я подмочу, а оно мне надо? Терять единственных союзников.Так или иначе из старшей дружины уцелело семеро, среди которых старший был, десятник, Вадим что остался под Белевым «отход» князя прикрывать.

Дверь приоткрывалась. В отсветах пламени от свечи я рассмотрел сухое волевое лицо. Посеребренные сединой виски, ключица выпирает аки сухая палка, многочисленные следы от плети по всему телу … и горящий синевой взгляд. Волевой дядька. Жаль , вот остались от него кожа да кости. Один в один узники Освенцима.

Мужчина сперва удивился, но после взяв себя в руки чинно поклонился.

— То-то я гадал что за Прохор! Здрав буде княже. Не думал что свидимся… А ты ушёл значится. Не зря выходит мы кровушку проливали.

— Не зря. Гвидон вас там совсем что ли не кормил? Вадим вымученно улыбнулся.

— Мыслю тако. Из опаски в чёрном теле держал. На лебеде, да воде колодезной. Дабы не сбежали.

Подойдя ближе, обнял Вадима. Похлопал по спине.

— Ответит за сие злодейство Гвидон, ответит. Слово в том даю. Полной чашей ему ваши мучения отольются.

— А дядька то как? Уцелел али нет.

— Жив. Отбил из полона по весне. Его, да побратима. Держали старика в порубе боярском, в Новосиле. Недужил тяжко и долго, а ныне пошёл на поправку. Даст бог свидитесь.

— Камень с плеч. Выдохнул с облегчением Вадим. — Вот уж порадовал так порадовал. Мы с Владом аки братья. Отроками у твого деда начинали когда он ещё в Глухове сидел. Воев не всех видал, знаешь куда …

— Знаю. Перебил его, тяжело вздохнул и отмахнул рукой. — Серебра более не осталось. Нечем баскаку за полон платить.

— Не кручинься. А серебром тута не поможешь. Наслышан я про того баскака. Тать он. Резаны возьмёт, а полон не отдаст. Надобно, по иному, решать.

— Ужо решил. Хочу его на копьё взять, да воев отбить.

— Иди ты! Вадим не на шутку испугался.

— Одумайся князь, то же баскак! Ежели прознают, беда будет. За него с тебя живьём шкуру снимут. Попомни моё слово. Ты молод ешо, а я помню что было когда в Твери убили Щелкана[i]. Озбек, за сие полгорода в полон угнал. Землю Тверскую разорили хуже чем при Бату-хане. А что Новосиль супротив Твери. Тьфу!

— Не узнает никто ежели языком не молоть. Одёрнул я его. — Лучше поведай на кого из гридней положиться след.

— А сам то что разумеешь.

Я обернулся, заголили затылок и показал воину уродливый шрам.

— Ушёл то я ушёл, да прежде побили меня крепко. Аки очнулся, так не помню ни зги. Ни отца родного, ни матери. Ни-кого-го. Про воев и глаголить нечего. Оттого и Прохором назвался. Про себя и то лишь весной вызнал.

— Вона как … Вадим закинул голову назад и почесал её. — И всё едино за мной пришёл. Добре. А память то что.

Не страшно.

И хуже видал. Подскажем како было, остальное кровь подскажет. С баскаком то точно решил. Не отступишься?

— Не-а.

— Тады азм с тобой. Он ударил сжатым кулаком правой руки себе в грудь и с прищуром посмотрел на меня. — У меня к басурманам личное дело, а то треба кровью смывать. Сказывай что удумал.

Рассказал, в общих чертах. Без подробностей. Проблема одна, в таком деле нужны проверенные люди, а кому, кроме Никиты, можно доверять? Из «бывшей» дружины подошли сам Вадим и Млад но они едва на ногах стоят. Пришлось звать ушкуйников, хотя и не хотел. А что делать, обстоятельства вынуждают.

Шестеро здоровых мужиков самого что ни на есть разбойного вида с завидной скоростью поглощали жаренного на вертеле порося, да бочонок браги уже показывал дно. Крепкие мужики. Пусть не богатыри, но хватка чувствуется. Мышцы какие никакие присутствуют, явно не лебедой кормили. Пока ребята уплетали угощение. Присматривался, оценивал их поведение.

-Благодарствуем Прохор за выкуп. Токмо ты не красна девица, понятие иметь должен что мы люди вольные, в холопы не годимся ибо работать в поле невместно.

— Да-да. Загудела ватажка. Третьяк, хитроватый мужик с прищуром Ильича и рваным ухом похоже являлся лидером «гоп-команды»

— Серебро отработаем. Не обидим. Товар, ежели надо, сопроводим. А коли дашь резан в дорогу до Новгорода, возвратим и более.

— Вдвое. Добавил молодой парень с едва пробившимся усами и бородой. Дядька мой в золотой сотне[ii] пошлым гостем состоит.

— Гривн вам дать на дорогу?

-Ага. Мы слово своё, держим.

— А может ещё ключ от ларя с серебром? Чего вам отдашь ужо не воротишь, али иди ищи ветер в чистом поле. За дурака меня не держите. Ты Третьяк, вищу битый калач. Подумай, на кой ляд азм вас выкупил. Зачем мне холопы что на первой же стоянке сбегут.

— Что же ты хочешь от нас, мил человек?

Махнув рукой на его кривляния, передал записку с закорючками что начертал Горын перед отплытием.Третьяк, выхватив листок переменился в лице. После передал молодому парню, тот, по видимости, умел читать и начал что бубнить под нос.

— Откуды про Горына ведаешь? Обратился ко мне Третьяк.

— Выспроси лучше, кто сиб весточку чертил. Горын буквиц сроду не знавал. Добавил мужик с рыжей бородой.

— Письмецо Горын самолично рисовал, обучили богатыря вашего грамоте мои люди. Он же сказывал и о том как вас в Нижнем Новгороде бояре обманом пленили, как с соляных копей бежали и в полон к воеводе Елецкому попали.

— Значится выжил Горын. Подытожил Третьяк.

— Выжил. Ответил я. — Зимой в Новосиле подобрал. Долги оплатил да на службу к себе взял. Ныне он одет, обут и на полном довольствии. Доспехи то мои видали?

— Добрый. Ответил ушкуйник. — Не у всякого князя есм твкой.

— У Горына не хуже.

— Иди ты!

— Вот что ушкуйнички. Обещался азм Горыну выкупить вас при случае. И како видите слово держу. Даст бог и прочих, что на солёном озере у Старого Сарая мучаются, возверну.

— А с нами то что решил?

— В Новосиль аки возвернёмся, отпишу вольную. Но! Ежели желаете отблагодарить за добро и у Горына в долгу не остаться. Есм до вас дело…

Непростое. Добавил, прежде выждав паузу.

— Не томи гость. Глаголь что потребно.

— Не скажу. Прежде, клятву на крови дайте что про сие никому сказывать не станете. Потому ежели проболтается кто. И он, и родичи живота лишатся.

— Не. На кой таковой риск!

— Пошто за дело ? Душегубство поди.

— А ну тихо! Третьяк ударил кулаком о стол.

— Правда ли что братов из полона выкупишь?

— Истинная. В червень отослал гостей в Старый Сарай. Поспрашивают тамошних мытарей. Ежели не в это, в следующее лето выкуплю.

— С Горыном сочтёмся … Пробасил дородный рыжий мужик. Не зачем попусту животом рисковать.

— Нет Бокша, тако не пойдёт. Мы друг за дружку в ответе. Не след Горыну за всех отдуваться.

Третьяк обернулся ко мне

— Ежели в сим поклянешься, за нами не заржавеет. Говори, что за дело. Не томи.

— Мыслю баскака Ольговского на копьё взять, да холопов отбить. Обманул он меня в Ворголе.

— Баскака говоришь. Глаза Третьяка блеснули азартом. — Добро. Давай так. Полон твой, а хабар наш.

— Не пойдёт. Хабар тако же мой. И не дай бог хоть виверицу али колечко малое схороните.

— Нет! Тако не пойдёт. Мы своим животом отвечаем. Загомонили в голос ушкуйники.

— Хабар азм возьму, а долю вашу отдам полновесным серебром. Но не сразу. Понимаете, зачем сие?

— Да ужо не дураки.

— Вот и отлично, я потёр ладони.

— Одно не пойму. Вступил в разговор Третьяк. — Зачем тебе полон? Он аки корзина без ручки. Продать не сможешь, а при себе его не оставить. Тако браты?

— Самолично видывал как приметы купленных холопов и воев княжьих в грамоту писали. Ответил молодой парень с русым, завитым в кудри, волосом.

— Упрячу я полон, ежели вы в том поможете. Новгородское княжество велико, леса густы и беглых тама и с огнями не сыскать.

— Ты зубы то не заговаривай. Поясни об чём речь.

— Ведаю, начал я подпустив в голос загадочности, Место на Онеге-озере где есм богата медная жила.

— Тьфу ты. То же мне тайна. У Шуйского острога сие место. Карелы тама многие лета на медь руду плавят. Каждый малец о сим в Новограде ведает. Заявил тот же парень.

— И как. Много плавят то? Пошто тогда ваши гости медь у ганзейцев за серебро покупают? Чего молчите то. Карелы, медь в земляной яме плавят, а мы будем в печи, а с той пять сотен пудов токмо в одно лето можно взять!

Установилась тишина.

— Сказки то. Нету на Онеге стокмо руды медной.

— Ежели по старине рудный камень на земле собирать то нет. А коли жилы медные в камне бить и поболее выйдет. Парировал в ответ

— Дык кто-же тебе его бить будет? Окромя карелов и вепсов там и не живёт никто. Они же зверя промышляют да травы с грибами собирают. Хлеб, и тот у нас на меха да каменья меняют. Работать они не приучены совсем, мрут быстро в неволе.

— Верно сие. Забасили бывшие пленники. Мы получше тебя енти места знаем.

— Потому и хочу вас на землю посадить. Положу двадцать рублей новгородских да корм добрый. Поставлю избу и дам броню чернёную. Каждому.

— Аккурат как у тебя? Не выдержал Третьяк.

— Почти. Ответил я усмехнувшись в усы. — Коли не обманете. А коли будете нести службу справно, долю от продажи меди положу. Чай взрослые мужи, хватит вепсов, да чудь обирать.

— Пять сотен пудов…

— И в какую цену ныне медь?

— Пять, а то и шесть сотен резан за пуд. Ответили ему.

— Иди ты?

— А ежели она красна аки рудна ягода, то и поболее берут.

Ушкуйников возбудили перспективы Нью -Васюков.

— Прохор, а велика ли наша доля?

— Сие ужо от вас будет зависеть.

[i] Восстание против Щелкана иди Чол-хана — Тверское восстание 1327, Антиордынское выступление жителей Твери против бесчинств баскака. От­ве­том на убийство стал ка­ра­тель­ный по­ход ( Фе­дор­чу­ко­ва рать), ор­га­ни­зо­ван­ный зи­мой 1327/28 ха­ном Узбеком. В акции при­ня­ли уча­стие 5 «тем­ни­ков ве­ли­ких» и ряд русских кня­зей во гла­ве с московским великим кня­зем Иваном Ка­ли­той. В ре­зуль­та­те по­хо­да пол­ней­ше­му опус­то­ше­нию под­верг­лись города Тверь, Ка­шин, другие го­ро­да Твер­ско­го княжества, в том числе богатый Торжок.

[ii] Купеческое братство во времена Новгородской республики при храме святого Иоанна Предтечи на Опоках в Новгороде. Они же: Иванова сотня, Новгородская Первая Гильдия, отсюда и пошло выражение купец первой гильдии, то есть купец «высшего разряда». Устав общества разработан князем Всеволодом Мстиславичем в 1135 году. Золотые гости ( пояса ) среди всего новгородского купечества и имело особые права. Пять старост Гильдии вместе с тысяцким вершили суд во всех спорах заморских (иноземных) купцов с новгородцами. Для того, чтобы стать «пошлым» (то есть полноправным) членом сотни требовалось внести 50 гривн серебра в само товарищество и 30 гривен пожертвовать на церковь.

Разорение Твери после убийства баскака Щелкана

Глава 3

Вадим и Млад из моей дружины, Никита, ушкуйники, со мной вместе десяток. Ушкуйников не только долгом перед товарищами и благодарностью попрекал, барышами заинтересовал. Если сдержат клятву, в точности выполнят указания, то я не двух, а сразу трёх зайцев убью. Освобожу дружинников, завяжу на себя ушкуйников и полон к делу пристрою.

Главная задача близ Онеги закрепиться. Впрочем, если правильно выстроить «рекламную компанию» может и вкладываться не придётся. Медь нужна, но не так чтобы срочно. Графит, полевой шпат, жильный кварц и ванадий, что рядом с медью залегают для меня много важней. А там и тальк недалече, и никель, и кобальт. Не имею дурной привычки яйца в одну корзину складывать. Вернётся Нурек или нет ещё вопрос, а Карелия будет как подушка безопасности. Резервный вариант, если забугорные экспедиции не выгорят. А больше и выбирать не из чего, Урал я не потяну, по логистике может то на то и выходит, но с сточки зрения безопасности, Онега сто очков вперёд даст. А больше и выбирать нечего. Среднерусская равнина далеко не Южная Африка и не Кавказ, особо не разгуляешься.

Пока витал в облаках наполеоновских планов, Блуд проявлял чудеса дипломатии. Под под видом демонстрации товара лицом изымал доспехи у моей и своей охраны. Скандал ещё тот поднялся. Брань аж на второй этаж «залетала». Броня обещана далеко не всем и не скоро, а до того она как бы Блуду принадлежит. Ой как неохотно народ с нашей продукцией расстаётся, приятно.

Шестерых «раздели», три комплекта байдан и шлемов привезли с собою. Придерживал, как заначку на черный день и подарки. Так что отряд, с грехом пополам, одели.

Ни о какой боевой слаженности, речь не идёт. Больше рассчитываю на внезапность нападения и качество брони. Ушкуйники, как показали первые схватки, не самые плохие бойцы на фоне младших дружинников. Но как только дело доходит до людей с правильно заточенными руками, вся их боевитость сразу сдувается. Чего далеко ходить то. Млад, будучи в крайне истощенном состоянии под «орех» молодых разделывал. Правда такие лютые бойцы исключение Честных середнячков среди воев маловато. Или увалень, или профессионал экстра -класса. Вот такие сейчас качели.

Едва стемнело сборный отряд покинул город. Подстраховался. Ушкуйников, переодели в бродяг и вывели подворотнями, а остальные выехали в телегах, накрытые снопами сена. Оружие и доспехи, прочий припас в условленное место свезли ещё днём. Никто не должен видеть, что я покинул дом Блуда. Всем хороши доспехи, но слишком много внимания к себе привлекают. Плащ что ли пошить из всякой ветоши? Даже и не знаю. Оставил резан на корчму оставшимся, чтобы те «светились» по полной программе, имитировали наше присутствие.

По Ворголу, ещё до полуночи, спустились к Коршеву[i], а от него на вёслах уже пошли вверх по Сосне. Натоптанный тракт шёл параллельно, по правому береги до реки Ливенки, а где-то за ней по броду уходил на другой берег вливаясь в Муравский шлях. Всего-то около полусотни километров. Думаю, по реке их быстро нагоним.

Ага разогнался…

Сосна причудливо извивалась между зажатых скал, и нам приходилось выкладывается по полной программе чтобы преодолевать стремнины и участки с быстрым течением. Альпийский пейзаж и это в сердце равнин и степей! Каньоны, извилистые, скальные ступени высотой до сорока метров. Отвесные известковые скалы выходят поочередно то к правому, то к левому склону. Скорость течения амба. До трёх метров в секунду местами, а дно каменистое, карстовое. Хватает и опасных водоворотов.

Потому торговцы и экономили. Ведь куда быстрей своим ходом идти. Да и дешевле, на найму бурлаков и гребцов уйма серебра уходит. А вот вниз по течению суденышки шли то и дело. В верховьях, их на сезон строили, обилие корабельной сосны по берегам позволяло такие фокусы. От сосны речка и взяла вторую часть своего имени. Быстрой же её прозвали, как вы поняли, из-за течения. Ага, открываю потихоньку для себя секреты Полишинеля, заодно прикидываю маршруты к месторождениям каолина и мела.

Три пары гребцов и развитые паруса позволяют связникам проходить до двадцати пяти километров в день. Вдоль берегов Сосны, Дични и Тима строим базы подскока. Ничего особенного: широкая пристань, изба с печью и баней, инструмент и материал для починики. Ставим и стапель с блоками чтобы вытягивать и сматривать модули на предмет течей и поломок. У модулей всё же имеется жирный минус. Днище то плоское, вот углы о каменья и обивает, хотя они и окованы.

Грузоподъёмность малого модуля порядка тонны, большого — четыре. Одноконный циклопед тянет шестнадцать тонн, три водохода с учётом кормов, тонн сорок полезной нагрузки. Считаем дальше. По Дичне до Быстрой Сосны шесть десятьков километров, по Сосне, вверх по течению, до устья Тима тридцатка, а по этой речке до самой Должанки ещё сорок. В оба конца двести шестьдесят километров. Как-то так. Туда-обратно за месяц обернемся. Нормально…

Полон нагнали на третий день и то лишь потому что он плёлся как беременная черепаха. Тракт местами проходил вдоль берега и пыльный столб от « товара» заметили загодя. Утром, едва живого деда подобрали. Старика, недолго думая бросили умирать в кустах, когда тот вывихнул ногу. Вызнали у него кое-что про караван.

В день невольники проходили пять— семь километров и нам не составляло труда вести разведку. Ушкуйники по маскировке не хуже пластунов работали и вы знали что при баскаке всего семь человек охраны в тяжёлой броне. За полоном же присматривают десяток погонщиков в «ватных» халатах с дрянными саблями, дубинками и кнутами. Эти нам не соперники. Невольников же не меньше сотни. Трудно сосчитать, ведь вместе с караваном гнали баранов и верблюдов. Мулы тащили арбы с с мешками, а холопы покрепче, здоровые кули, на своём горбу. Внушительная процессия.

Тракт на Ольгов был довольно оживлённым и это создавало проблемы. Баскак на ночь останавливался в караван-сараях. И не один. Всегда кто-то рядом был. Тьфу ты!

Свободное время использовал с умом. В фельдъегерской службе уже числятся три лодки по четыре гребца и три всадника со сменными лошадьми. Благодаря фонарям матросы могли идти ночью, посменно, опираясь на устроеные базы что позволяло держать связь как с Блудом, так и с батраки что спускали стройматериалы к базам на Тиме со стороны Легощи.

Пока ребята работали вёслами, плотно занимался с документами. Подделывал. Благо опыт имелся. В советское время ведь не было компьютеров. Персональных, а заводские громадины для печати не использовались.

Бывало, много дней готовишь чертёж или отчёт какой-то. Бац и клякса. Не понесёшь же порченный документ начальству, а переделывать кому охота. Так что подчистить печать или чернила вывести каждый чертёжник умел, да и не только они. Рецептов смычок много знал, вплоть то выведения туши тараканами. Благо, до такой крайности не дошёл, да и с тараканами здесь не густо. Подготовил реагент из того, что под руками нашлось. Воду, соду и этиловый спирт смешал в правильных пропорциях. Сперва тонким лезвием аккуратно подчищаю толстый слой туши, после окунаю палочку с хлопком в растворитель и кропотливо стираю остатки туши время от времени пропитывая грамоту бумажным полотенцем. Получалось на заглядение. Печати и знаки таможенные не трогал , лишь имена и приметы подчищал.

Три дня пролетело незаметно.

После реки Ливенка, Сосна круто забирала на юг. Северный берег считали Новосильским, а южный уже относили к Елецкому княжеству. На деле границы вилами на воде писаны. В Ливнах из всех представителей власти лишь единственный мытарь. Жук сей выкупил в городе право обирать лодки, сплавляющиеся по Дичне и прочим притокам в обход «официальных» погран-переходов.

Выше городка имелся брод, по которому гости и прочие путешественники переправлялись на противоположный берег. Сколько можно сидеть на попе ровно? Неделю ужо считай караван пасём… Прибыли заранее, подготовили засаду. Заточенных колышков навтыкали в ямки, мусора всякого да коряг.

Караван подошёл, но всё пошло-поехало наперекосяк. Сперва лошадь с охранником ногу подломила. Из -за устроенных завалов проводники ошиблись с местом и баранов вывели на глубину, а там их течение подхватило. И началось. Надсмотрщики орут, сталкивают хлопов, чтобы баранов ловили, те то меж собой связаны очень быстро всей вереница и валились. В неразберихе кто-то из пытался сбежать и его начали ловить, что добавило жару.

Батбояр, пузатый дядька в роскошных доспехах с жидкой бородёнкой, орал, как свинья резанная, причудливо перемешивая тюркские и монгольские ругательства.

— Убуштэй сэбэршье худари бай!

Удары толстого кнута полосовали без разбора и пленников и нойонов. Лицо темника стало красным от гнева:

— Убуштэй оозгой!

Его тяжёлый конь продавливал путь в людском море и создавал ещё больший хаос. Погонщики, пытаясь отыграться орали на холопов:

— Хурай[ii] хуц! Хурай!

Кнуты раз за разом опускались на спины обессиливших людей, оставляя на телах кровавые рубцы но это лишь усиливало хаос.

Баскак пьяный что ли? Что он там творит то? Лишь во второй половине дня погонщики навели порядок и караван двинулся в степь. Полдня они на броду потеряли, но и мы не решились напасть ибо появились лишние глаза, мостов на Сосне нет и места переходов людное место.

Пленников то дело подгоняли, устроив кросс-поход. Пытаясь сократить проводник увёл караван с гостинца в обход. А это стало ошибкой. Рабы и без того едва ноги предвигали, а после колючек и жесткого кустрника их и удары кнутом не пронимали.

К вечеру же небо затянуло серыми облаками, заморосил мелкий дождь. Караван Батбояра встал на постой в мелком овражке с весело журчащим ручьём. Вроде как спрятались… Ну-ну.

А у нас все было готово. Зачернили лезвия, накидки ветками закамуфлировали. Ушкуйники и воины за неделю обтесались и отработали сигналы жестами и флажками. Последние, лично изготовил. Фосфорной мазью знаки-стрелки подновить и можно начинать.

Свербело в одном месте, но хорошенько подумав, решил лично в бою не участвовать. Не вижу нужды при таком раскладе. В качестве координатора куда больше пользы принесу. Дело то не простое, следует всё обставить дело так, чтобы караван «растворился» в степи не оставив следов. а иначе... Нет, никого нельзя упустить! И фортуна, в кои то веки, неплохие козыри подкинула.

Попав в привычную среду, люди баскака расслабилась. Сказалась усталость от дороги и тяжёлая переправа . Не суть важно. Сняты тяжёлые доспехи, шлемы пристроены к сёдлам. Оставили двух дозорных, а лошадей стреножили и отправили пастись к пойменным лугам близ Сосны, за три с гаком километра от стоянки.

— Попались. Теперь уже никуда голубчики не денутся!

Баскаку поставили юрту. Он не успокоился и к вечеру набрался ещё. Шатало его, как шайтана на трубе. Едва на ногах стоял. Выходил то и дело из юрты, гортанно кричал на тюрксом, кому то грозился и саблей размахивал.

К юрте то и дело таскали девиц, но они надолго они не задерживались. Спустя некоторое время, хан выгонял красавиц от души потчуя кнутом. Мазохист не расставался с хлыстом даже ночью. Охранники посмотрели-посмотрели на непотребство, решили: «А чё! Так можно что ли?» и загудели. Варили мясо в котле, доводя себя до кондиции перебродившим кумысом. В процессе готовки так же вытягивали девок, из тех, кто помоложе, в кусты.

Оставшиеся, комментировали истошные крики сальными шутками и ждали своей очереди. Погонщики на другом конце лагеря готовили деликатес. Отловили жирного барана, выпотрошили и быстро сняли шкуру. Быстро это у ребят получается, я так точно не смогу. Раз-два и готов. Раскалив в костре камни, они укладывали их в завязанную шкуру, добавляя туда мясо, воду и какие-то корешки. Ба! Знакомый рецепт. Приходилось в семидесятые похожее блюдо в Туве дегустировать. Дай бог памяти, хорхог. Угу, точно. Хорхог.

Буряты говорят, будто бы это любимое блюдо Чингиз-хана. Всё может быть, это блюдо задолго до "отца монголов" было знакомо. Раскаленные камни придают мясу неповторимый вкус, аромат и главное, экономят время готовки. Разгрёб угли, вырыл яму и закапывай бурдюк с горячими камнями. Сверху его углями присыпал и готово. До самого утра никакого присмотра не нужно. В кус, ум-м-м. Пальчики оближешь.

Лишь под утро лагерь забылся мёртвым сном. Едва забрезжил рассвет, дал отмашку.

Первая стрела со визгом сорвалась с тетивы. Никита не подвёл. Схватившись за оперение, молодой дозорный не веря глазам смотрел на стрелу, пробившую его шею аккурат в яремной ямке. Захрапеть и то не смог, едва слышно шипел и словно в замедленном кино, повалился. Второй, отошёл отлить в кусты и оттуда не вышел. Ага, вона и флажок два раза дёрнулся. Третьяк сработал. Главарь ушкуйников с ножом лучше прочих управлялся. Дозорные в минус. Меняю флажок и подаю новую вводную. Чёрные тени с двух сторон рванули в лагерь. Ушкуйники, слово свиней вырезали тройку подогретых погонщиков у костра. Млад и Вадим работали с охраной в дальней от меня части лагеря. Тьфу-тьфу-тьфу. Вроде бы и у них обошлось без шума.

Сам же поднялся на край овражка чтобы контролировать лагерь и западный гребень овражка. Никита, держал под прицелом с восточный. Выбегающих со стоянки он словнокурей в тире отстреливал. А чтобы своих не задевал, на руках бойцов повязали белые повязки пропитанные фосфорной мазью.

Профессиональный лучник, я вам скажу, это что-то! Особенно на такой дистанции. Не хуже Леголаса ордынцев отстреливает. Красиво со стороны смотреть, попкорна с пивом не хватет...

Часть каравнщиков поняв что дело пахнет керосином прикинулись ветошью. Не помогло. Холопы проснулись и быстро сложили два плюс два. В буквальном смысле на куски разорвали надсмотрщиков.

Первого беглеца я на гребне подловил. Тяжёлый арбалетный болт не шутка. Если попал, неважно куда, гарантированно злодея в царство Аида отправит. Едва перезарядился слышу кто-то внизу, в камышах шуршит. За ночь глаза к темноте адаптировались, увидел и приголубил болтом, а после вскрика ещё один. Подошёл ближе и контрольный. В этот раз без геройства буду, ну его нафиг. Успеется ещё.

Когда к лагерю вернулся уже рассвело и я застал яростную схватку кипевшую у юрты баскака. там кто-то из нойонов пытался оказать сопротивление.

Да только без брони, с одной саблей против одоспешеных… Гиблое дело, минуты не прошло, как охрану ушкуйники на ломти искромсали, а баскак похоже так и не понял, что произошло. Выскочил голый из юрты, а ему сразу топор прилетел. Прямо в лоб. Впрочем, я не расстроился. Пленных, по плану, не предусматривалось. Взвился флажок с тремя полосками.

Дело сделано!

После короткого, яростного штурма лагерь гудел словно улей. Ушкуйники сбивали с пленных колодки, снимали верёвки и дружески хлопали по плечам, поздравляя с освобождением от басурманского плена. А после завтрак мужики получили в руки лопаты. Ручей перегородили и отвели в сторону. К обеду прокопали длинную, извилистую канаву, куда скидывали трупы. В неё же полетели юрты, оружие и многое-многое другое, что решил не брать, вы бы видели лица ушкуйников... Станиславский отдыхает. Столько добра впустую попортить: добротные ткани, оружие и доспехи. Оставлял то, что идентифицировать невозможно или затруднительно. Шерсть, соль, несколько тюков кож, с которых прежде срезали клейма, рулоны войлока. Долго думал брать или не брать чугунные ступицы. Маленькие круглые, средние с четырьмя и большие с шестью гранями-ступорами. Все они имели конусовидную форму, так делают чтобы предотвратить заклинивание колеса на оси повозки, да и из формы их извлекать куда проще.

Взял в руку, завесил. Хм, тяжёленькая! Наклонился и с трудом приподнял арбу с ними за дышло.

— Ого, да в неё килограмм двести! Интересно, где он их взял, уж точно не Ворголе на рынке. Может заказ из Сарая? Да чего гадать то, так и быть, возьму на переплавку, не помешает.

Драгоценности и монеты пересчитали в моём присутствии и передали на ответственное хранение, под опись. Всё как договаривались сделали. Не густо , добра хорошо если рублей на девяносто. Разве что именная золотая пайзца порадовала.Поистратился видно баскак, поистратился.

Однако, очень скоро я убедился в обратном. В одной из телег Влад нашёл БОГАТСТВО и сразу же отогнал посторонних. И было из-за чего. Четыре объёмных мешка лаврового листа, а рядом остро пахнувшие вёдерные бочонки: кориандр, семена горчицы и… настоящий черный перец! В ящичках, замотанных в несколько слоёв хлопковой ткани спрятаны гвоздика и корица.

Японский городовой… Ну на хрена! Закопай немедля обратно, хотел было крикнуть. Да поздно … Это же сколько они стоят?! За такие фокусы меня и самого закопают…

По понятной причине в дело решили никого не посвящать, так всем спокойней будет. «Своих» дружинников отделил, а холопам о конечной цели никто и не говорил, не их ума дело. Ушкуйники поняли пожелания Прохора правильно и заметали следы преступления против ордынской администрации по полной программе. Срезали пласты травы чтобы закрыть проплешины от костров, таскали бурелом и сухостой. Обильно пересыпали следы грязью и камнями аж от самого брода. Народу полно и к вечеру яму закопали, а ручей вернули в прежнее русло. Сам же целый день крючкотворством занимался, работал с холопами. Спрашивал имя, приметы особы, кто-откуда родом и в грамоту тщательно заносил.

Полона, не считая моих, сто восемнадцать душ обоего пола! По большей части мужики и отроки, но и женщин с девушками хватало. Были и малые дети. Как прикажите сию «орду» вести через границу? Где размещать, что с ними делать дальше и где на всё это брать гривны? Ох и создал на свою голову проблем. Рассчитывал человек на тридцать-сорок, а тут…

Благо, небольшой флот из водохода и плавучих модулей прекрасно подошёл для перевозки орды. Не только все пленники поместились, оставили место под припасы и полсотни баранов. Хозяйственные селяне освежевали лошадей и верблюдов. Шкуры просолили, а мясо пошло на солонину. Благо, баскак две арбы доброй соли тащил, хватило.

По Сосне дошли до третьей базы, откуда заранее всех попросили. Причал то стоит в устье Дични, Ливны под боком, только ныне это ещё не город, а деревушка в два десятка домов. Мытарь Ливнеский у нас частенько ошивается, контрабандистов ловит. Поэтому, присматривавший за стройкой нашей, Блуд с ним контакт наладил, подмазал и тот на короба плавучие глаза закрыл. Проследили, чтобы никого не было и ночью неспешно потянули вверх . Благо и гребцов хватало, помогали водоходу здорово и с огоньком.

Так и шли, ночами. Спустя шесть дней измученный переходами отряд достиг лагеря близ рудника. И здесь , в самой чащобе, я смог вздохнуть спокойно.

На удивление, отход прошёл как по маслу. Никакой погони, рейдов, проверок на дорогах и всякого другого детектива, что себе навыдумывал. Даже ясырь на пленных ни разу не показывал. Видно, шума по поводу исчезновения баскака не подняли. Пока не подняли. Уверен, пропажу пряностей на тормозах не спустят.

* * *

После разгрома лагеря баскака сделал финт ушами. Доспехи снял и отправил с посыльными в Воргол. Написал записку Блуду. Наказал ему с выкупленными накануне невольниками и охраной идти в Новосиль своим ходом, по старому тракту. Через недельку другую дойдут.

Планы накрылись медным тазом, а проблем скопилось выше крыши. Может оно и к лучшему. Ведь базу на реке Тим только-только начали строить.

Первоначально планировал холопов, с дружиной с глаз долой отправить. Когда же дошло до дела, всплыл ряд трудностей. Больших трудностей, потому и сижу второй день, обложившись графиками. Корректирую планы развития пытаясь скрестить ужа с ежом. То бишь хочу и стройку не останавливать и экспедиции на Онегу и Должанку готовить.

Начнём с того, что в Новосиле банально не осталось свободных стругов, сам последние и выгреб. Пришлось слать гонцов в Любутск и Тарусу. Местные гости заверили, в вересень[iii] нанять струги с командой там дешевле. И деньги, опять нужны деньги,.

Много. Очень много. Серебро и злато баскака переплавлю, но они проблему не решат. Драгоценные каменья и пряности припрячу от греха подальше, а остальное… Хорошо если хватит на пропитание разросшейся орды работников хватит.

Сейчас товар продаю по минимуму, коплю про запас. В конце августа, в Новосиле, открывается большой хлебный торг. Богдан говорит, придет множество гостей иноземных, подтянутся и местные купцы из приокских городов. Каталоги и прайсы сделали своё дело, да и сарафанное радио, думаю, сработает. Даст бог, расторгуемся.

Вот только хватит ли гривн на задумки? Только экспедицию треба заложить шесть сотен рублей! Охрана, контролеры и геологи, с холопами на круг человек двести. На год им одного жита не меньше сорока пяти тонн вынь да полож Три струга... И пшеницу надо здесь покупать, ибо в Новгороде цена на неё в два-три раза выше.

По-хорошему, взять надо тонн сто зерна и с выгодой продать али сменять на меха и припасы. Овощей-ягод и молока насушить треба, хотя бы в дорогу. Капусты и огурцов засолить, клюквы и мёда… Одежду и обувь подготовить. Онежское озеро суровое место. Смысла развивать сельское хозяйство не вижу. Разве что самую малость, овощи и чесночок для поддержания штанов. Злаковые-бобовые нет, точно нет.

Главные расходы, инструмент: топоры, пилы, котлы и это не считая дробилок, мельниц и прочих механизмов. Плотину по весне чем-то им надо строить, печи медеплавильные складывать. Оружия и брони дружине и ушкуйникам. Мужикам топоры-сулицы сковать, по минимуму. Дабы было чем супротив карелов али разбойников оборонятся, а то и местным боярам зубы показать. Обучить с инструментом работать, арбалетами орудовать, печи ставить… И всё это за неполный месяц. Может плюнуть, оставить их на зиму? Нет, никак нельзя. Не удержу просто, а если просочится информация. Всё, можно на прогрессорстве жирный крест ставить. Хорошо если ноги унесу. Нет, экономить никак нельзя. Люди мне нужны живые и здоровые, а не в виде окоченелых тушек. Буду крепко думать.

* * *

На второй день после прибытия, собрал людей пир. Вроде как победу отметить. Закололи ради такого дела молодого бычка, поставили стоялой медовухи и вина из запасов баскака. Не удержался, перелил в меха из пузатых кувшинов. По вкусу один в один сухое грузинское, уж и не знаю какими путями оно к баскаку попало, но выливать такое богатство у меня рука не поднялась.

Праздновали с размахом. Ушкуйники понимали здравницу за Прохора, а я в ответных тостах отвечал им тем же. Когда же клиенты дошли до кондиции гридням своим подал знак. Дружинники навалились по двое на каждого и повязали едва «вязавших лыко» коллег. Кое-кто вяло сопротивлялся, но не долго. Лайф-хак по новомодному, маленько спирта плеснул в мёд. Хотя и без того у непривычных к алкоголю людей со стоялого мёда ноги отнимались, а пили они, дай боже!

Бах и все связаны. Многие и не сразу поняли, что произошло. А как поняли разразились гневными тирадами.

— Тако ты гостей привечаешь!

— Змий подколодный!

— Иуда!

— Хлеба преломили, из единой братины пили! На крови клялся, а сам пошто! Измену затеял? Измену лютую. Белугой взревел Третьяк.

— А я тебе не присягал. Посему и измены не было никакой. Вы покуда холопы мои, посему делать с вами могу, что захочу.

— Братцы, како же так? Неужто сызнова в Орду? Не на шутки испугался рыжий и посмотрел на меня. Я лишь ухмыльнулся и продолжил медленно потягивать вино.

— Да ужо какая Орда то. В здешнем лесу и прикопает, — Третьяк сплюнул мне под ноги. — Нелюдь ты Прохор. Как есть нелюдь. Чужими руками жар загребаешь.

— Прикопаю али нет, видно будет. А вот кто и кому изменил мы сейчас проверим. Хравн, тащите-ка клещи кузнечные да угли горячие.

Подло? Да подло, а что делать. Что делать? С волками жить по волчьи выть. Был у меня один червячок и так и сяк думал. Не выходило по-доброму закравшиеся сомнения разрешить.

[i] Коршев — Древнерусский город стоящий при слиянии рек Воргол и Быстрая Сосна.

[ii] Хурай— Вперёд. ( Вперёд бараны)

[iii] Вересень— Сентябрь

Глава 4

Человек я широких взглядов и в целом, людям доверяю. Не всем и не всегда, но доверяю. И всё же, всё же я дитя века XX и уже в советское время такое понятие как «верить на слово» было уделом весьма малого числа людей. Наверное, недоверие та причина, по которой в этом времени я никогда не стану своим. Контролёры, всякие хитрые пункты в договорах, бумаги, проверки и перепроверки. Нет не спорю, может оно и лишнее, местами. Да только я столько лет прожил и понял одно — люди по сути свой одинаковы в любые времена. Потому клятва клятвой, а табачок врозь.

Дружину, ту часть что из полона вытащил, прикармливать начал. Приодел, местным резан выдал, чтобы родичам отправить, аккуратно... Всё же не дети. Понимают, они далеко не новгородские ушкуйники. Бежать некуда, а случись чего потащат на дыбу вместе со мною. Потому сразу после освобождения в сторонку отвёл и политику партии на пальцах разъяснил. Если не дураки будут держаться за меня руками и ногами. Да и без того уважение появилось. Отбить, и у кого, у самого баскака нанятых на сезон воев. Поступок, что ни говори. Поступок с большой буквы.

А вот разбойнички-ушкуйнички ребята себе на уме.

— Прохор ежели долю отдаст серебром хорошо, а ежели нет? А может сгинет где али обманет? Потому клятва-клятвой, а злато лишним не будет.

К бабке не ходи наверняка чего-нибудь, да припрятали. Вятко, первым делом определил следить, да и дружинники присматривали за «коллегами». И усмотрел наш парень, как рыжий ушкуйник узелок в лесу схоронил. Потому и связал, а по-иному как? Можно подумать они по своей воле разрешат по штанам шарить.

Перевернули всё вверх дном, но ничего не нашли. Удивительно, признаться на большее надеялся. А-а-а. Всё одно их надо к ногтю прижать. Утром, как проспались, в избу вернулся да вывалил находку с монетами и ожерельями жемчужными.

— Что скажешь, Третьяк? А… И не дураки вроде. Не один год разбоем промышляли. Ужель не понимаешь, ЧТО будет коли найдут сие? Поди не гостя заезжего на копьё взяли, не мытаря али боярина захудалого. За баскака с твоих ребят шкуру живьём спустят да в яму с гадами ядовитыми определят.

Насупившись, Третьяк громко засопел:

— Наговор усё. Не нашенское злато. Со своих спрашивай али с полона. За всеми не уследишь.

— Не уследишь, верно. Да только воев своих первым делом проверил, а полон ещё у реки до портков раздевали. Али запамятовал?

— Лжа то. Навет. Не брали мои люди злата! — продолжал упорствовать Третьяк.

— Вижу, разговор у нас, не клеится. Лады, тады на себя пеняйте.

Взяв раскаленные докрасна клещи, усмехнулся и поводил ими перед собой. С кого начнём то? Может с тебя. Лицо рыжего дёрнулось сильней прочего, а глаза чуть из орбит не вылезли. Действо не осталось незамеченным.

— Богша! Ужель за старое взялся?! Тварь! Наизнанку выверну! — Третьяк рванулся так, что затрещали верёвки.

— Нет. Что ты, что ты! Словом истинным, клянусь. Не брал! — начал оправдываться севшим голосом рыжий.

— Да что ты говоришь, а кто вчера утром в лес с узелком бегал? — спросил я его с ехидной улыбкой.

— Тако по нужде, — Богша ещё больше сбледнул с лица.

— Живот с непривычки прихватило.

— Ох и чудны у тебя браты, Третьяк. Златом да серебром серят. Видать нутро у вас, аки у сороки. Всё что блестит к себе в роток тянете. Не пужайтесь, не стану умучивать хоть и клятву порушили, но и дел с вами боле иемть не желаю. Мыслю, за таковую долю, в Новгороде очередь ко мне из сынов боярских выстроится.

— Твоя взяла, Прохор, — процедил сквозь зубы главарь с ненавистью смотря на соратника. — Отдадим виру.

— Какую виру то? Ежели в такой малости дурите благодетеля, того кто из полона басурманского выкупил. Како верить можно?

— Слаб человек нутром. Ежели правда то. За поруху чести Богша животом ответит. Тако браты? — спросил Третьяк у остальных ушкуйников.

— В круге все клялись, значит нам и ответ держать, — уверенно ответил кучерявый парень с лицом изуродованным ударом сабли.

— Прохор, одно прошу. Дай промеж собой сие дело решить, опосля и нас рассудишь.

— Добро, решайте.

Перерезал веревку на руках Третьяка, оставив нож и вышел из избы. Ждал недолго, вскорости дверь отворилась. К навесу, где я попивал квас, подтащили безжизненное тело и швырнули под ноги. После и Третьяк подошёл. Присел рядом:

— Прохор, мыслю из тебя гость, како из меня искусник по меди. Слыхал я, что вои меж собой шептали. Знаем тайну. Да и без того норов у тебя больно крут. Разве гость решится баскака на копьё брать? Он от страха в штаны напустит. Отчего пояс свой скрыл не моё дело, но вот тебе наше слово. Клятву, что давали сохраним живота не жалея, а ежели кто нарушит вольно али невольно, за то одно наказание — смерть! За обман Богши круг решил виру отдать долей, что нам положена. Возьмешь ли?

— Ежели тайну сохраните, тако и быть, возьму, — ответил я, сдерживая радость. Ведь на самом деле искать какой-то другой вариант совершенно не было времени, а ушкуйники не лучше, но и не хуже других. Время такое не… Не проживёшь.

— Значится и дело с медью в Онеге-озере в силе?

— В силе. Но отныне каждый из вас со мной ряд подпишет, — утвердительно заявил я, ударив кулаком по столешнице.

— Как так подпишет? На бумаге? — ошарашенно переспросил Третьяк.

— И с печатью вислой! — подтвердил я свои слова. — Так что ходу назад не будет, коли во второй раз обманите. Спрошу полной мерой. Согласные на то али нет?!

— Согласные мы! — Третьяк рубанул ладонью. — Ты хоть и молод князь, но воля твоя тверда аки оцел. Да и Горын абы кому служить не стал бы, не тот у парня норов. Сказывай, что за ряд. Токмо учти, грамоты мы не разумеем.

— Ништо. Сие дело поправимое, словами обскажу.

В лагере жизнь бурлила. Поставили избы из бревна фрезерованного, которое привезли из цеха, дружине, ушкуйникам и под «детский сад». Остальных, поселили в шалашах и землянках, что потихоньку приводили в божеский вид. Припасы в лагерь доставляли регулярно, а четверо контролёров взялись наводить «орднунг» основанный на трёх китах: дисциплина, гигиена, обучение, из которых проистекало качество, контроль и производительность. Конечно, в том виде, насколько это возможно для людей что многие годы собирали в полоне кизяки и месили глину.

После решения вопроса с ушкуйниками собрал общий сход. Толпа людей в драных одеждах выстроилась на широкой поляне полукругом. Бородатые мужики с мрачными лицами нервно мяли в руках колпаки, женщины цепко держали малых детей, так и норовивших вырваться. Лишь отроки и юные девы улыбались и были полны безмятежности. Потому как не знали, убийства баскаков на Руси бывали, редко, но бывали. И всегда, повторюсь всегда за такое «чудачество» следовала кровавая расплата. Баскак олицетворение власти хана, а его убийство прямой вызов ордынской власти.

За примером далеко ходить и не нужно. С момента подавления тверского восстания прошло двенадцать лет, а кровавые подробности до сих пор в людях ходят. Десятки ям полных зарубленных жителей Твери, повешенные, посаженные на кол… Шёпотом в корчмах подробности обсуждают. За век ордынского ига татары селян запугали до крайности, а великая замятня, при которой вырастет целое поколение не знающее кнутов и рабских ошейников ещё не произошла. Для многих обывателей баскак фигура сакральная, как и князь.

Как мне им объяснить, что сравнивать Чол-хана или Щелкана, как его прозывали на Руси, с каким-то Батбояром всё равно, что навоз с златом. Первый, на секундочку, двоюродный брат самого Узбек-хана. Баскак крупнейшего русского княжества. Наш же клиент не баскак вовсе. После уничтожения конкурентов на трон Узбек провел две реформы, в результате которых изменился административно-судебный аппарат Орды и была сведена к минимуму власть удельных Чингизидов. Потихоньку, хан заменял их на лично преданных ему наместников, чем и заложил основы будущей «великой замятни».

Золотая Орда ныне поделена на четыре больших улуса Сарай, Хорезм, Крым и Дешт-и-Кыпчак и семь десятков тюменов, каждый из которых возглавляют эмиры, входившие в состав дивана. Скорее всего Батбояр наместник какого-то эмира, поставленный следить за бывшим тюменом Картана, он же «Курское баскачество» с городами Ольгов, Коршев и окрестностями. Место малонаселённое, совершенно не оправившееся после южнорусского похода Бату. Не того масштаба птица мой клиент, чтобы карательный поход из-за его пропажи затеивать. Правда, полону от этого не легче. Искать всё одно будут крепко, а они, как не крути, соучастники. Погонщиков убивали? Убивали. Яму копали и людей баскака хоронили? Хоронили.

Случись чего, вздернут за такие фокусы гарантированно. Дилемма. Вот и хожу туда-сюда. Наконец, решился толкнуть речь.

— Слыхал ваши разговоры. Дескать, Прохор токмо хуже вам сделал. Слыхал. Понимаю, боязно. И мне боязно, да сделанного взад не воротишь. Страх, он, почитай хуже смерти. По пятам за неправдой ходит да силу отнимает. Разве не по правде я гнуса ентого на копьё взял?! А? Али не видали, как он девок силой брал. Разве не полосовали вас кнутами аки скотину? Пошто глаза то опустили! Старика, старика то помните, что аки пса бродячего умирать бросили? Молчите?! То-то же. Кто вы для них? Скот бессловесный!

Отхлебнув из рога воды, продолжил ораторствовать:

— Одно не пойму, ужель в охоту кизяки собирать до скончания века? Али мыслите, что кормить будут не костями да отбросами, а как детей боярских? Нет? Так пошто яко псы шелудивые трясётесь? Мести за баскака спужались! Да плюнуть и растереть! — продолжил я распаляться, пристыживая трусоватых чернецов. — Али мало вас в полоне умучивали! Али горы злата да серебра у вас за душой, а не портки рваные?

— Верно сие, Прохор!

— Верно!

— Лучше вольным день прожить, чем всю жизнь с клеймом ходить!

Поддержали меня ушкуйники и мужики из холопов, те, кто были посмелей были.

— Меня держитесь! — продолжил с напором. — И мужики, и бабы, и вои добрые. Открою вам тайну. Батбояр не в Ольгов вас гнал. Продать хотел в царство мамлюков тамошнему султану. А места тама гиблые. Ой-ой-ой. Песок да болота бездонные с гнусом проклятым. Течет тама река большая, не меньше нашей Волги, Нил прозывается, а в реке той звери водятся страшные, зелёные. На гадюк нашенских похожи, только размером с дуб столетний и вот с такими с зубами, — показал в ладонях сантиметров тридцать.

— Ох-ох! — первыми не выдержали бабы.

— Быка и то, за раз под воду утащат. Люди же тамошние черны аки смола оттого, что Солнце в тех землях жжёт много сильней, чем у нас в самую жару. И тако, круглые лета. Зимы же нет вовсе.

— Иди ты! — на этот разу удивились мужики.

— Год, а те из вас, кто покрепче, два протянут. Не боле. Нашенские там долго не живут, непривычны мы к пеклу адскому, — продолжил запугивать народ.

В разговор вступил Фрол, здоровенный мужик с бородой пшеничного цвета. Бывший кузнец, он стал неформальным лидером у пленников:

— Ежели так. Поклон тебе от общества поясной. Век за таковое служить будем. Мыслю, не спроста нас в лесу укрыл.

— Спрятал по доброте душевной, — тут же отозвался я. — Изгои вы отныне в княжествах на Оке-реке. За баскака искать будут крепко, а кого найдут, не пощадят, лютой смертью уморят. Под корень род изведут! — замолчал, почесал для вида затылок и подложив правую руку под щёку сделал как можно более задумчивый вид. — Что с вами делать покуда не решил. Отпустить не могу, а живота лишь рука не поднимается.

— Как же быть то, защитник?

— Куды нам таперича податься?

Раздались и другие выкрики.

— Тако и быть. Ежели раз выручил и второй не брошу. Помогу, чем смогу. Последнюю рубаху сниму, чай мы с вами одного роду племени. Вот вам мой сказ. Грамоту выведу, что куплены вы честно и следуете в Обонежскую пятину земли Новгородской.

— Ужель в само Заволочье? — вскрикнул, не на шутку испугавшись, белобрысый парень. Фрол, отвесив ему подзатыльник, поправил:

— Куды дале, дурень. На Белом море-окияне сия земля.

После заголосили бабы, зашумели мужики, испугавшись мифической земли, про которую ходили на Руси самые нелепые слухи.

— А ну тихо! — гаркнул я. — Много ближе места те. Треба мне на Онеге-озере медь добывать. Места хоть тама и дикие, но зато тиуны княжеские да дерюги татарские в жизнь не найдут.

— Како же мы на Онегу попадём? — спросил кто-то.

— Туды и за год не добраться! — поддержали его из первых рядов.

— Как белый люд, на струге пойдёте. Отсель по Оке, дале по Волге-реке и Шексне до самого Бела-озера. Оттудова уже до Онеги рукой подать. Серебра не пожалею, жита да прочей снеди положу на цельное лето! Топоров да инструмента дам, избы ладить. Кольчугу крепкую, да рогатин мужикам. Одёж теплых, ибо студёные на озере сим зимы. Людишек знающих отправлю, дабы научили вас уму-разуму и защитили, — выждал паузу и продолжил. — Медь плавить научат, плотины ставить. Жить станете аки вольные люди. За работу же… Положу мужикам семь новгородских рублей в лето. Бабам три, а кормить будут без платы.

— Как так без платы?! — вскрикнули одни.

— Где-то видано, чтобы бабам да цельну прорву резан платить?! — возмутились прочие мужики.

— А чегой то нам не платить. Не меньше некоторых работаем! — взвились в ответ кумушки.

— И впрямь, за жито резан не возьмёшь?

— А много ли мзды запросишь за сие?

— Чую, за коврижки сии усю жизнь в холопах ходить придётся!

Фрол, поднял руку и дождавшись пока люди умолкнут, забасил:

— Больно гладко стелешь, Прохор. Люд верно глаголит. Велика ли мзда за благо твоё? Батюшка бывал в молодые лета на Ладоге. Сказывал места тама дикие.

Поднялся шум, заголосили бабы. Мужики поддерживая Фрола пересказывая друг другу байки одна, другой страшней. Я же молчал и только слегка ухмылялся. Пусть пар выпустят.

— Что ж вы такое несёте?! — не выдержал кто-то из ушкуйников того потока чуши, что «прогоняли» селяне.

— Места у нас добрые, и люди такие же аки тут живут. С руками да ногами. Леса, да дичи куда больше, а ягод и грибов видимо-невидимо. Ежели с спозаранку выйдешь, к вечерне короб в свой вес наберешь!

— А то и два! — поддержал его коллега и продолжил. — Рыбы же столько, что за день дубовку[i] до краёв набирают, — слова он сопроводил активной артикуляцией.

— Иди ты?!

— Тихо всем! — ударил я колотушкой по пню. — Повторюсь! Мзды за жито же не возьму! Но прочее, без платы, давать не стану. Ежели руки не из зада растут, долг за три лета погасите. Кто же буквы да цифирь латинскую выучит, кто работать будет крепко и людей моих слушать аки отца родного, тем долю от продажи меди положу.

— Сумеем, чай не вахлаки какие. Работаем крепко. Да мужики?

— Ешо бы знать, как ту медь плавить, — пробубнил под нос Фрол. — А велика та доля? — спросил он же.

— Велика. Три, а то и пять десятков рублей за одно лето! — продолжал я распалять народ, исподволь наблюдая за реакцией ушкуйников.

— О-о-х! Столь серебра мы за всю жизнь не видали…

— Думай, люд чёрный. Крепко думай. Родичам поможете, али из холопства выкупите. Гривны заработанные гости в целости родичам вашим доставят при нужде, пошлют весточку, что вы живы здоровы. Более того, как выучите азбуку, сами грамоты отпишите о том, како устроились. Через пять летов всем вольную дам, после и возвернуться сможете.

— Коли как говоришь будет, токмо дурак назад возвернётся.

— Верно-верно, — загомонил сызнова народ.

Кнут и пряник сработал. Лица просветлели, людей прорвало. Посыпались вопросы, связанные с родственниками и оплатой. Условия выспрашивали дотошно. Более того, с каждым, заключили ряд сроком на пять лет. Холопы «подписывали» отпечатанный бланк с типовым договором, ставя вместо подписи отпечаток большого пальца. Ознакомил и с суммой расходов на дорогу, на каждого, отчего уважение ко мне выросло кратно. Объяснил доходчиво: от того, как новым инструментом и технологиями овладеют, будут зависеть не только мои инвестиции, куда больше, их собственные жизни! Вечером общество выбрало Фрола старостой и все дали мне клятву круговую, что не сбегут, как без неё то. Ряд на бумаге в реалиях XIV века, приложение к словам, а не наоборот.

* * *

Восемь десятков мужиков и отроков при правильной организации труда — сила. Все, кого смог забрать с главной стройки, работали на проходке шахты и скважины били, потому на плотины в верховьях трудовых ресурсов не хватило. На этот фронт их и брошу, а если успеют ещё и одноколейку через водораздел Легощь-Туровец прокинут. С учётом будущего подтопления, от причала до причала всего три с половиной километра.

Переполненная людом стройка идеальное место, чтобы спрятать «беглых» холопов. Кто-то уходит, кто-то приходит. Текучка сплошная, трудно за каждым новым усматривать, тем более беглых в лесу оставлю. Клейма, а они были далеко не у всех, сведём али замотаем. Самых приметных спрячем, рванину заменим и готово. Человек двадцать из тех, у кого голова лучше прочих варит, отправлю на сборку станков и кладку печей. Прочих же до осени можно многому научить: пилами-косами пользоваться, заплоты и избы ставить и лес, по-новому, валить.

Решив вопросы с полоном, рьяно взялся за дела стройки, а они, прямо скажу, буксовали. Шагали мы настолько широко, что штаны порвали не только на заднице, но и спереди. Развернув листы, раз за разом пересматриваю план-графики и мрачнею всё больше и больше.

Шестеро молодых ребят, отроки от четырнадцати до восемнадцати, стояли на вытяжку и ели начальника глазами. Контролёры понимали отчего я недоволен и стояли, вжавши голову в плечи. Не стал им разнос устраивать, Не истерик я по натуре, как известный русский царь, тем более сам в лужу сел. Гладко рисовал на бумаге да забыл про овраги. Не просчитал как должно ресурсы и логистику и получил, что получил.

После возвращения из Козельска, когда стала кристально ясна реальная производительность по каждому виду работ, едва за сердце не схватился. Упростил проекты, урезал осетра и всё равно потребные ресурсы вызывали оторопь.

Хвои сухой, глины, песка речного, извести на бут и обжиг, щебня тысячи… и не пудов, тонн! Но эти цифры меркли на фоне потребности в древесине.

Вздохнуть, выдохнуть. На график смотреть страшно. Нет лучше стопку хряпну… Двадцать шесть тысяч кубометров. А-а-а-а!!!

Двести двадцать лесовозных вагонов по пятьдесят с хвостиком тонн каждый, четыре китайских состава… Безумное количество леса, которое предстоит рубить, распиливать, кантовать и вывозить. Вызывайте дурку попаданцу. Приехали. И сократить цифру никак нельзя. Все, абсолютно все проекты на древесину завязаны, как на дешёвый материал. Если заменить на камень или кирпич, только хуже выйдет по затратам.

Благо, с весны позаботился и лес имелся, с избытком, высушенный на корню. По грамоте Богдану отвели под порубки земли от оврага Поганый до реки Легощь. Две сотни гектар за несколько рублей ухватил! Лес смешанный, ель и сосна процентов на шестьдесят. Прочее широколиственные: дуб, липа, ясень и осина с берёзой.

В XXI веке в Европейской части России с гектара можно получить, в зависимости от породы и густоты, от девяносто до ста сорока кубов. Не так много, правда? Если валить вековой лес, выйдет в три раза больше. Четыреста пятьдесят кубов. Заповедные леса в полном расцвете с деревьями возрастом два, а то и три века выдадут тысячу и более кубов с гектара! Вот такая нехитрая арифметика. В реальности цифра меньше, потому как мы не ведём сплошную рубку. Неохота за собой пустыню оставлять, тем более на склонах. Самые молодые и самые старые экземпляры оставляем. В среднем «снимаем» с гектара от четырехсот до восьмисот кубов кругляка.

Подходящие участки в оврагах и склонах ещё в апреле присмотрел. Указал диаметры бревна и породы, дальше городники сами разобрались. Получше меня знают, как деревья выбирать. На «уморивание» ударили по рукам с артелью Прокла, прочие не соглашались в силу религиозных заморочек. Работа не сложная: найти дерево подходящее, пробраться сквозь заросли, снять не меньше, чем полтора метра коры кругом. Трудоёмкое дело. Если ельника за день сотню стволов лесоруб может и окорит, то про дуб, клён, берёзу и прочие деревья с толстой и цепкой корой говорить нечего. Тем более с ними не всё так просто, кору снимают не сплошным кольцом, а надрезают узкими кольцами, после оголенную часть мажут глиняной болтушкой. Коли по-другому делать, трещины в стволе пойдут. Аартель Прокла за день три-четыре сотни «губила», темпы черепашьи.

Прокл видя мой кислый вид от таких цифр заявил:

— Не кручинься, Прохор. Помогу. Дерев множество надо, аки на кремль, а серебра мало?

— Считай нет его, — отвечаю хитрому городнику.

— Ежели своим топором расчёт дашь, много ли древа за таковой уморить попросишь?

Ему и ответил, в шутку:

— Тысячу!

А Прокл возьми и согласись, да ещё с хитрой улыбочкой. Когда же, после Козельска, вернулся. Оказалось, помимо оговорённой оплаты должен прохиндею сверху пятьдесят пять топоров! Уел меня Прокл. Целую операцию с подростками и житом провернул. Поначалу думал врёт. Отправил контролёров. Ан нет. Проверили, да избирательно подсчитали. Двадцать восемь тысяч кубов. Плюс-минус тысячу, около семидесяти тысяч деревьев от десяти сантиметров до метра в диаметре включительно…

Оставалось решить вопрос, как сие богатство быстро валить. Минимальная дневная норма ГУЛАГа при рубке топором два кубометра в смену. Куб, примерно пять-семь сосенок, которые требуется срубить, обрубить сучья, распилить на бревна. На деле выполнить практически нереально. Однако я рассчитываю на куда большую производительность и вот почему. Наш валочный топор хоть и уступает по качеству стали ЗГЗ[ii] но за счёт закалки, и правильной формы, а также благодаря тому, что вес клинка равен весу топорища, он рубит получше. Валочный инструмент — клинья, захваты, лопатки и секачи для сучьев из стали не самого плохого качества. Мелочи вроде крючьев, поясов и полиспастов свой плюсик дают. Не даром в эти плюшки две сотни рублей ввалил.

Горячее питание, регулярная ротация и разделение труда вносило немалую лепту. Валка, работа с сучкорезами, трелёвка и погрузка — все эти операции разделены. Глубже разделение труда, выше производительность, аксиому никто не отменял. Следующий фактор, гравитация. Лес стоит на склонах оврагов и холмов, что кратно облегчает транспортировку. Не меньшую роль в производительности играет и объём древостоя. Ведь чем старше дерево, тем выше выхлоп в кубометрах с условного человеко-часа. С дуба диаметром ствола метр выйдет кубов тридцать, против десяти, если валишь малые деревья аналогичные ему по площади сечения.

Лес до полуметра пилим лучковой пилой, и делает это один человек. Полотна наловчились ковать из «рессорного» уклада. Пару раз полотно прокатывали, скорее равняли на экспериментальных валках. После, просекали зубья молотом на штампах. Полотна получались узкие, качество железа оставляло желать лучшего, только за счёт закалки в соли и старения вывозили. Нет, всё же здороволесопилки одноконные и торцовочные станочки выручают, только благодаря им и живём.

А уже сколько суеверий вокруг пил, сколько мозг выносили… Не счесть. Пила дескать хитрит и работает нечестно. Нечестно Карл! Видишь-ли та позволяла достигать результата без применения твёрдой руки и мужской силы. Ей и женщина могла работать. Селяне до усёра страшились зубьев похожих на зубы диких животных, боялись, что инструмент порчу наведёт. Однако, всё это происходило в мягкой форме и до той волны «анти-пильной» истерии, что сформировалась в XVI веке и докатилась аж до века XIX, было далеко. Дыхание развитой Киевской Руси, в которой и пил хватало, и никто на них особого внимания не обращал, ещё ощущалось.

Пиленные доски, как это ни странно, в Новосиле продавали, и мастеров, что промышляли этой профессией, именовали «тертичники», от слова тереть. И ножовки у тех приличные имелись, до сорока сантиметров с семидесяти шестью разведёнными зубьями. Лучковые пилы опять же, встречались. Другое дело сфера применения пиленных досок специфичная. Лари сундучки, шкатулки, пилили они так же камень и кость на всякие украшения.

А вот в массовой постройке, как и в заготовке бревен, пила не использовалась вовсе. Потому как любой плотник ведает, что пиленая древесина подвержена увлажнению и загниванию, а доски тёсанные, куда добрей. Поры как бы закупориваются под ударами топора и становятся менее гигроскопичными. Каждый второй уму разуму учил, да глаза открывал на сию прописную истину по доброте душевной. Порой и не сдерживаю себя, ругаю доброходов по-всякому, Буратинами обзываю. А-а-а, да чего им объяснять то!

Рынок решал, и бревна на Руси предпочитали не пилить, а аккуратно раскалывать на доски, что шли на насады, струи и дома богатых людей и стоили ДОРОЖЕ бревна, из которого их изготавливали. Потому и не покупал их, жаба душила. Из целого бревна хорошо если две доски выйдет, да и то не всегда. И колотых досок ВСЕГДА дефицит. Потому как гости дорогие увидали сколько на лесопильных рамах Прохора досок режут и руками те пощупали, пропику видели и мгновенно начали подкатывать на предмет:

— А не замутить ли нам уважаемый, товарищество.

Мигом стервецы предрассудки про пилы забыли. Легенда про лесопилки беспроигрышная, у немцев подсмотрел. И не соврал ни капли. Первая механическая пила, работающая от водяного колеса, появилась аккурат семнадцать лет назад в 1322 году, в Баварии. Правда в реальной истории она добралась до Руси лишь через триста лет. Но ничего, мы сие недоразумение уже поправили.

На валке обычные лучковые пилы не лучше двуручной или топора. Однако, если применять особую, М-образную форму зуба, а-ля ласточкин хвост, дело круто меняется. Вооруженный новой пилой батрак обгонял по объемам заготовленной древесины двух с половиной лесорубов. Мало кто знает, ленточные пилы с таким зубом завезли в СССР канадские лесорубы, приехавшие к нам на заработки в годы великой депрессии. И распространялись по стране они довольно медленно, во всяком случае, в своём детстве я их не припомню.

Следующий фактор, трелёвка и дороги. Лесовозные арбы катят по ленточным щитам с колеёй. Скатать такую в рулон или сложить на телеги, чтобы перевести на новую делянку, дело пары часов. Не меньшие силы экономят трелёвочные линии. Без них об объёмах и крупномере можно было бы забыть. Система состоит из мачты, канатно-блочной системы и лебёдки. В качестве мачт обычно использовали высоченные ели со спиленной на высоте двадцати метров вершиной. Привезли двойной привод, сняли с платформы и можно приступать. Генератор на минималках. Крупномер или пачку хлыстов тянут через блоки и двухбарабанную лебёдку. Если не нашли подходящего древа, ставили бревно на шип. Имелась и сборно-разборная ферма на оттяжках и болтах-пластинах, но в единственном экземпляре. Очень дорогое удовольствие.

Однопролетные подвесные установки просты по конструкции и от канатных дорог и лесоспусков отличаются тем, что обеспечивают трелевку непосредственно от пня до вагона. Особенность их работы состоит в том, что бревно, находясь далеко от мачты, перемещается волоком. По мере приближения его к мачте, под действием вертикальной составляющей натяжения грузового каната, передний конец поднимается над опорой. В этом положении оно и перемещается к мачте. При трелёвке лесоматериалов с приподнятым концом уменьшается сопротивление движению и отсутствует лобовое сопротивление, так как подвешенный конец, встречаясь с препятствиями, отклоняется в сторону. Прописную истину мужики и без меня знали, однако одно дело тащить дерево на телеге или санях, а другое, тянуть канаты через блоки. КПД сильно разное. Потому такой нехитрой помощи радовались словно дети, вполне искренне.

Одновременно с установкой мачт и натяжкой тросов участок разбивали на прямоугольные засеки и после этого артель приступала к работе. Валят, начиная от подошвы склона, в направлении вниз по склону так, чтобы их вершины ложились параллельно продольной оси пасеки. Трелёвку соответственно ведут к подошве склона, укладывая хлысты параллельно тупику лесовозной дороги. Над тупиком из бревна собирают небольшой козловой кран с блоками и ниткой троса. Рядом с ним складывают хлысты, пилами распускают их на брёвна, а когда подходит поезд подцепляют и грузят на их на платформы. Наша трелёвка в мощности здорово уступает машинным и захватывает участок всего двести на пятьдесят метров. Чтобы увеличить площадь, устанавливаем дополнительные мачты, а в качестве грузовой каретки для волочения используем усиленные арочные арбы. Конфигурации трелёвки, щитов с колёсопроводами, арочных-арб и телег закрывали потребности в транспортировке бревна до трёх тонн включительно по всем типам рельефа.

Новации привели к тому, что тридцать четыре батрака выдавали на-гора, учитывая все операции до погрузки хлыстов, сто девяносто кубов кругляка за двенадцать часов. Пять с половиной кубометров на одного, что всего вдвое меньше механизированных бригад с бензопилами. И есть куда расти, ведь валочными лопатками, крюками, лучковыми пилами и прочим инструментом батраки ещё учатся пользоваться, а многие ещё и рубить толком не умеют.

Валка ещё ничего, а вот дороги это да, узкое место. Столярный цех выдаёт в день по платформе, в неделю два «циклопеда». Темп в принципе, неплохой. Стандартизация позволила оптимизировать «зоопарк» узлов. Тяжёлые, средние и легкие отличаются типом колёс и количеством шпилек. Размер же платформ, метр на три. Хватает за глаза, чтобы устанавливать на них всякие навесы, механизмы, стойки...

Передачи стандартизированы: фрикцион, плоско-ременные из кожи, зубчатые из гуты и цепные штампованные. Ролики и звёздочки под них литые в кокиль, чугунные. Пекут как горячие пирожки. Подшипниковых узлов девять размеров. По большей части точёные из клёна и дуба, на добротной колёсной мази.

Для станков и прочих механикусов бронза-чугун с центробежной заливкой баббитом. Делаем их разъёмными, каждый представляет собой втулку, разрезанную пополам. Соединяясь друг с другом по плоскости разъема два вкладыша, образуют подшипник, добавили и масляные канавки.

На циклопеды, водоходы и некоторые путевые машины ставим реверс-редуктор. Взял кинематику от своего снегохода «Буран» и маленько упростил: корпус, три подшипника, пальцевая муфта, две шестерни приводных валов, два сателлита и две оси. Кроме осей, усё чугуний.

* * *

Возвращался верхами. Люблю, знаете ли, обозревать лагерь с господствующей высоты. Кстати на верхотуре тоже стройка идёт, две. В глубине вовзводят временную наблюдательную башню, а на самой верхушке расчищают площадку для спиральной. Сердцем острога будет ангар, а вот чтобы он заработал нормально, необходима водонапорная башня и дымовая труба поширше, да повыше. Ангар мы заложили ниже вершины холма на сорок метров. Башню же хочу поднять до тридцати двух метров, тогда и высота для вытяжки будет достаточна и давление водяного столба для механикусов солидное, семь атмосфер.

Планируемый объём водяного бака двести кубов, а это ни много ни мало двести тонн. Бетона не напасёшься, остаётся вариант древний, как мир — спиральная винтовая башня, она же вавилонская. Широкое основание и семь витков позволят использовать вместо кирпичей тяжёлые саманные блоки и засыпку грунта. Подведём к основанию лежнёвку, наладим массовый выпуск самана и вперёд. По центру пробиваем шахту — сруб шесть на шесть, в ней проложим трубы для воды и дымоходы, подведём их под землей, через штрек по выборке известняка. На вершине башне сложим кольцевой бак, обустроим наблюдательный и оборонитеоьный пункт, а грунт для засыпки и саман будем затягивать по узкоколейке, верёвками через блоки. Там делов три копейки, не сложней пирамиды. А-ля минарет в Самарре, на минималках. Диаметр основания сорок метров, верхушки с баком, восемь. Объём засыпки шестнадцать тысяч кубов, а для крепости через каждые пять метров высоты устроим бетон-глинитовый пояс и свяжем ярусы "спирали" армированными балками. Прочность хватит с избытком и запас останется если захочу повыше поднять "сооружение".

Но первы делом ангар, а он куда дороже выходит, стервец.

* * *

У южной стены в июне вырос длиннющий навес с линиями обработки древесины, сие сердце стройки. Сорок процентов личного состава аки пчелки трудятся не покладая рук на благо «отечества».

Вона, поезд с кругляком неспешно заезжает на парапет. Бородатые мужики споро выбивают клинья, и бревно само скатывается к линии окорки, там у нас трудятся дамы и подростки. По двое берутся за бревно и чистят меньше, чем за минуту, потому как шкурят не абыя чем, а лопатками Максимова[iii] Изобретение XX века в три раза легче топора, а производительность вдвое выше. Жаль, с вековыми деревьями такой фокус не "прокатит". С них кору снимает цепной окорочный станок[iv] с двойным приводом.

Обработанный материал грузят на малые платформы и тянут по окованным полосой рельсам, что установлены в уровень с рабочими столами и потому опускать-поднимать лесоматериал не требуется. Звёзд с неба не ловили, рабочие диаметры бревна от десяти до семидесяти сантиметров. После окорки кругляк скатывают в яму с глиняной болтушкой, на пропитку.

Навес сушильного склада сбит из «крупнокалиберного» бревна. Балки перекрытия легко выдерживают три параллельных бруса, они же пути кран-балки. При высоте восемь метров и длине сто, объём помещения восемь тысяч кубов. В реальности меньше, ибо треть высоты съедают цепные траверсы. Складируем параллельными рядами, между которыми помещают две-три линии прокладок. Бревно подхватывают клещами и катят в дальний конец. Отроки, снующие на штабелях словно обезьяны, подкладывают под сырой лес сухие рейки, разжимают клещи и следят за состоянием древесины.

Под складом проходят глубокие и узкие, частью перекрытые бревном, канавы. Воздух туда поступает из целиком перекрытых траншей, что выкопаны ниже по склону. Ток воздуха из эрзац— продухов сильный, а сухость обеспечиваем вязанными из плетня корзинами, набитыми галькой, что работают как конденсаторы влаги. Эдакая естественная сушилка на минималках, позже ещё и цеолита гранулированного добавим. Склад заполнен на три четверти, оборотных запасов не хватает потому цикл подсушки длится всего месяц. За такой срок дерево как следует не досушить, но это куда лучше, чем под открытым небом древесину держать. Здесь же брус и доски досушиваем. Благо, жара стоит и из древесины хорошо тянет влагу.

* * *

Планировал с лежнёвкой обойтись малой кровью. По земле брёвна кинули всё. Ага, размечтался. Как всегда, про овраги подзабыл. Под тяжёлыми вагончиками дорога то и дело расползалась, а отсутствие земляного полотна оборачивалось просадками грунта. В конце концов понял, сопли. Без хорошей основы не осенью, так весной путевое хозяйство поплывёт. В июне, когда ещё ручками рубили пазы и укладывали звено, путей уложили с гулькин нос. Чтобы таким темпами успеть запланированное до зимы пришлось народа раз в десять больше нанимать. А на что? Потому и влили всё что можно в механизацию.

Проведённые весной испытания показали: по соотношению трудозатраты на производство, в человеко-часах, скорость укладки и расходы на эксплуатацию звена из бруса вне конкуренции. Минус один, сборка звена на месте сложна и трудоёмка, да и качество…

Остановились на механизированной укладке и сборке звеньевой восьмиметрвой решётки, в цехе. Долго думал, какую колею ставить, остановился на 700 мм. Для наших задач хватит Второй размер, для цехов и кантовки бревна 350 мм, аналогичная «колея» у подвесных путей. В общем, ни вашим, ни нашим.

Для временных путей быстрого развёртывая служил короткий нагельный щит, что сбивали на плоские нагели и клей. Щиты соединяли пальцами в ленты и укладывали параллельно друг другу формируя устойчивые лесовозные усы. Конструкцию мягкого пути срисовал с лесовозной ленточной дороги типа ЛД-5[v].

Бывал на такой как-то. Впечатлило. Покрытие лёгкое, металла минимум, а выдерживает тяжелый грузовик. Гибкую гибкую ленту легко скрутить в барабан. Привёз такую на место, раскатал и готов путь. А если укладывать сегменты на стыковочные шпалы с фрезерованными гребнями, получим жёсткий путь с ещё большей нагрузкой. Сборные жесткие щиты пошли под тупики, развороты, пути для кранов. Мягкие же, под трелёвочные и временные дороги где требовалось что-то быстро построить и запустить, а цена не играла решающего значения. Жаль, везде такой путь не уложишь ибо при всей своей лёгкости и удобстве сборки, ленточные пути втрое дороже звена из бруса. Пилить-строгать слишком много приходится, а на пилорамы уже очередь на месяц вперёд.

* * *

Цикл обработки древесины хорошо развит. Подсохший материал из сушил сгружали на тележки и толкали к линиям, распускающим бревно на доски и брус.[vi] Батраки зацепив тележку, подталкивали её к раме и затягивали под прижимные вальцы. Постав, на две ленточные пилы, отрезал верхний и нижний горбыли. Полученный полубрус на новой тележке катили на соседнюю линию, где подрезали, формируя брус прямоугольного сечения, что будет будущим рельсом. Не стал с фрезеровкой заморачиваться, слишком затратное дело. Медленно, к тому же сдвоенный привод с быками для такой операции требуется ибо мощность и масса местных меринов оставляет желать лучшего. А быки работают мало и устают, на восемнадцатичасовую смену требуется три-четыре пары волов. Нет, в большей части приводов лошади повыгодней будут.

На раме с циркуляркой брус кантовали, формируя вырез и превращая его тем самым в Г-образную уголковую рельсу. Принципиальной разницы с плоским рельсом нет, как и угрозы схода, а движение и так, и так, в двенадцать раз легче чем по грунтовке. Разве что засорение, но оно всяко меньше, чем в желобчатом U-пути.

На брус, для пущей твёрдости, набивали кленовую доску. Колёса вагонеток полосой железной окованы, а ель в два раза мягче, клёна. Мало того, что износа на порядок меньше, так и по кленовой доске поезд тянул на четверть больше груза! Первый раз как измерил, малость в осадок выпал от цифр. Тем не менее, факт. От железных полос будет ещё круче выход, но для нас она пока фантастика. Хотя внутри цехов, как только прокатный стан запустим, планирую рельс полосой обить.

Шпалы выпиливали из того же бруса, но резали торцовочной пилой на отрезки по полтора метра, а после, переправляли на раму, где бешено вращались два циркулярных диска, выпиливающих паз под «рельс». Брус из запила выбивали вручную, широкой стамеской, а после паз фрезеровали начисто.

Операций кантовки и схемы движения в цехе настолько причудливы, что роль конвейера играет целая артель с логистом во главе. Цех стоит малость под уклоном и тележки (вот здесь то рельс окован) с заготовкой катятся вниз под собственным весом. Гравитационный конвейер. Управление флажковое. Человеку со стороны непонятно ничего. Поднимают и опускают какие-то красные и зелёные флажки, кричат стоп, тележки цифрами подписаны. Работает на твёрдую тройку, Оптимизация технологических операций дело такое… Работа не на один день.

Под крышей цеха режут все типы пиломатериалов: для заплотов и шахт, и ленточных путей. Черновую доску и брус в столярный цех. Долбёжными станками бьют пазы для колонн изб и ангаров Post Beam, собирают путевую решётку и прочие, не менее важные изделия.

В следующем отделении брус и доску пропитывают защитной смесью негашёной извести и соли, а после просушки перекатывают в сборочный цех, где стоит агрегат, он же сверлильный станок с общим приводным валом и плоскими косозубыми передачами на каждое сверло. Рама ездит по рельсам, а вал приводит в движение конный привод, через ремённую передачу. Поднимают и опускают раму, вручную, блоками и она идеально высверливает разом десяток отверстий. Да не цилиндрических, а конических, что куда крепче держат.

Нагели вытачивают в особом станочке, а после, канавки прорезали. При сборке нагели на клей сажают. Все размеры проверяются шаблонами, допуски минимальные. Штрафы за брак до сорока резан доходили.

Быстро приучил народ к ответственности. Своё никто не хочет за так отдавать, тем более накосячить ещё умудриться надо. Кругом шаблоны и ограничители, по два раза в день инструктаж проводят, вколачивая нехитрые правила трудовой дисциплины и правила безопасности. Плакаты развешаны. Благо, опыта оформления инструкций и организации лекций понятных местным батракам накопилось изрядно.

Так вот, рельс и шпалы соединяют на шип в полдерева, на конические нагели и клей. Щитовые пути, в отличии от железнодорожного звена, стыкуют в разбежку. Правый «ус» рельса заходит на гребенчатый стык шпалы следующего звена, а гребней в стыковых шпалах два.

Что и не говори, а сложностей хватало. Жалею ли, что ресурсы перекинул на строительство цеха и дорогу? Нисколько. Укладка с вырубкой пазов мужиками, с укладкой ручками на сплошной бревенчатый настил обходилась в двадцать две тысячи человеко-часов на километр, а механизация укладки, пилорамы и цеховая сборка звена уменьшила сумасшедшую цифру в двенадцать раз, и это не предел.

Всё что можно и нельзя механизируем. Тот же щебень, по первой, намывали на бродах. Два десятка мужиков ноги морозило и всё одно его не хватало, а как запустили черпалку, всё как по маслу пошло. Понтонная черпалка[vii] при работе в три смены полностью закрывала потребность в балласте. Для классификации щебня по фракциям поставили на неё сетки, отсекать крупные камни. Отбуксируешь снаряд к наносам щебня и только успевай лодки под лоток подставлять. Если хорошая быстрина, на ней только за счёт водяных колёс можно работать. Красота! Аналогичный механизм на болото руду черпать отправили.

— У-ф-ф-ф, — послышалось сзади знакомое сопение. — На самую кручину забрался. Насилу сюда поднялся.

— Здрав буде!

Раскрасневшийся Богдан слегка поклонился в ответ.

— Как обстоят наши дела? Поставил палаты без препон?

— Всё как ты говаривал вышло. Весь Новосиль почитай седмицу на ушах стоял. За подарками да диковинами до сих пор очереди. Больше глазеют, но и покупают изрядно.

— Добро!

— За дорогу сызнова гости спрашивают, что решать то будем?

— А нечего решать. С тех, кто сырьё да прочие припасы нам возит и с оптовых покупателей мзды не бери.

— И за причалы?

— И за причалы тако же. С прочих же, по резану за тележку.

— Маловато.

— Нормально. Покуда репутацию и связи нарабатывай. Сегодня ты им поможешь, завтра они нам.

— А склады? Мытарь от дерюги и гостиное может брать и побережное. Договорились по-свойски, — Богдан масляно улыбнулся.

— Не торопись. Кто в граде гостиный двор держит?

— Боярин Твердислав.

— Вон с ним прежде и решай вопрос.

— Дык как же? Мы у него хлеб и так и сяк забираем. Ужо пытался красного петуха пустить, чёрных людей к нам подсылал народ баламутить. Всякие небылицы про механикусы распускает. И не он один. Многие бояре Новосельские недовольны, что им мзды не платим. На прошлой седмице тиун княжеский приезжал. Тебя выспрашивал.

— А ты что?

— Како уговаривались отвечал. Токмо он не угомонился. Ругался дурными словами, грозился виру наложить. Леса говорит много берёте, да каменьев из реки.

— Ясно всё, — я зло сплюнул. — Сколь мзды вымучил?

— Семь гривен, — Богдан покраснел, опустил лицо к земле. — Ты же знаешь, не силен я с мытарями разговоры вести.

— Ничего, научишься. К отцу Лаврентию обязательно загляни. Пожертвуй рублей пять на церкву да попроси освятить тута всё. У Андрейки мытаря выспроси откудова ветер дует. Дыма без огня не бывает. И не трясись так. Найдём мы на бояр укорот. Найдём.

Парень немного успокоился, и я продолжил:

— Зятю своему ещё по весне отписал. Даст бог возьмёт нас под свою руку, а покуда плати. Только не много. Больше подарки давай и на отца ссылайся. Дескать продал он сию землю, а ты только за стройкой присматриваешь. Отчёты принёс?

Богдан протянул несколько листов с таблицами.

— Добре! До вечера побудь тута. Не уезжай. Есть до тебя ещё разговор.

* * *

Острожек батраки прозвали Лещиново. Вокруг видимо невидимо ореха лесного, ведь база наша втиснута аккурат в треугольник между реками Легоща и Неручь, а с юга ограничена высоким холмом. В моё время его не было, срыли в шестидесятые годы при добыче известняка. А вот в детстве я его хорошо помню. Пятьдесят пять метров высшая точка. Место, с точки зрения обывателя не самое удобное. Вот только кто его спрашивать будет-то, обывателя ентого.

Начинаем разрабатывать карьер известковый, он аккурат на территории острога. Осадочный чехол меньше метра. Пусть не флюсовый известняк, но на известь и цемент в самый раз. Не зря на этом сырье столько лет наш цементный завод работал.

Местами и вовсе белоснежный камень попадается, а по фактуре он плотный и крепкий. От удара молотком не рассыпается, а пилится на отлично. Износостойкость на твёрдую четвёрку. Поверхность известняка шероховатая, а форма частиц, образующихся при дроблении, кубовидная. Слабых пород он содержит мало и его прочность хороша, порядка М 1000-М 1200[viii]. Нет, не зря решил строиться. С таким сырьём горы свернуть можно. Хочешь пили-коли, хочешь дроби на балласт или бут. Известь и логистика, истинные причины выбора места. Хотя чего юлить, источники воды не меньшее значение играют. При этом отрожек стоит высоко, ровно настолько чтобы не подтапливало. По мне отлично, а городники только знай себе бубнят, кто мол на косогоре дома ставит, родника нет, дурит сызнова Прохор.

Единственный минус холма — доминирует над местностью, что с точки зрения обороноспособности не есть хорошо. А вот с этим ничего не поделаешь. Забираться на верхотуру не позволяет высокая круча. Получилась пусть и не крепость Вобана, но я-то знаю, как это вылечить: форд на вершине и шесть выступающих углами бастионов для контроля периметра. Говорю плотникам:

— Изломы сии надобны, дабы лучникам было удобней оборону держать.

А они в ответ только пальцем у виска крутят. Хочет мол Прохор дерево изводить впустую, да и бес с ним. А что им ещё сказать? Рановато вопрос с порохом поднимать. При площади городка в двенадцать гектар периметр стен со всеми изломами-бастионами уходит за тысячу триста метров. По местным меркам полноценный детинец и не боярский. Странновато рабочие на Прохора посматривают, шушукаются недобро.

Вона, кранами очередной брус опускают. Работаем потихоньку. Плетень планомерно заменяем нормальными стенами, что ломаной каплей вытянутся вдоль будущего шоссе на Верховье. Начали их поднимать с месяц назад. Траншеекопателем и ручками выбирали траншею, а в ней, каждые восемь метров, бурили ямы под опорные столбы из дуба. После установки, опоры выравнивали диагональными распорками и заливали «буто-бетоном» на глинитовом цементе. О двойных стенах с клетями и засыпкой речь даже не шла, слишком жирно. А главное, какой в них смысл? От огня делаем пропитку бруса в глиняной болтушке, местами, пропитываем антипиреном на основе моноаммонийфосфата[ix]. Как фосфорный песочек подвезут такой пропиткой по всей стене пройдёмся, да не по разу.

Нет, если рассматривать конструкцию с позиции прочности — хлипковата. Но разве я планирую тараны к стенам подпускать? Хотя если и прозевает кто, её c бухты барахты не пробить. Каркас то, жёсткий.

Напротив вертикального столба, отступив четыре метра в глубину, ставим аналогичный и соединяем их параллельными и перпендикулярными связями, формируя перегородки ярусов. На высоте метра, опоры первого, на четырёх метрах, опоры под основной настил. Самый верхние связи послужат каркасом односкатной крыши. И получаем… Крытую штурмовую галерею по всему периметру. Перекрытий, ес-сно, не стелили за неимением досок. Но как только, так сразу. Уложить их большого ума не надо, было бы что укладывать.

Из-за пересечённого рельефа высота стен гуляла от семи до девяти метров, при толщине бревна тридцать сантиметров. Пространственный каркас усилил общую жёсткость, а бревно перекрытий легко выдержит вес пушек с лафетами. В качестве бонуса получаем девять тысяч квадратных метров складов. Неплохо, да? Одно это все затраты окупит.

Схема сборки сегмента стены на одном листе уместилась: опиленное с двух сторон и слега с торцов бревно опускали в пазы толстых опорных столбов кранами-журавлями, а каждый третий ряд, для вещей прочности, пробивали шипами. Проёмы под бойницы и пазы под петли выпиливали в цехе. Сборка а-ля «ЛЕГО» шла очень и очень шустро, упираясь лишь в материал. Известная аксиома: девять десятых работы на любой стройке перемещение строителей, материала, инструмента. На погонный метр стены, без настила, уходит три куба бревна. Опорные вертикальные столбы заметно толще горизонтальных, по полметра.

По генеральной смете под стену зарезервировано три с лихом тысяч кубов. Если считать с настилами ярусов, четыре, что сопоставимо с лежневкой. Много, но экономить на обороне? У бабке не ходи, хлебное место попытаются «отжать», и очень скоро.

Параллельно, тянули одноколейку. По ней платформы с бревном тянули, лошадьми ес-сно. Циклопедов дефицит, они лишь на доставке леса и отсыпке-постройке путей курсируют. Стену укладывают два мастера при шести батраках постоянно работающих на кранах. Сборная конструкция стен позволяет натаскивать и тех и других перед постройкой более сложных ангаров, и чем больше молодых через этустрйоку прогоним, тем больше кадров на осень.

За смену поднимаем две-три секции. Можно и быстрей, но не хватает бруса, ведь у проекта постройки стены приоритет жёлтый. Как бы то не было, триста пятьдесят метров уже осилили. Быстрей не выходит. Не влиятельный князь, сгонять на стройку тысячи подневольных крестьян. Про Ивань не забывали: поле с базой огораживали из аналогичных заготовок и потому поток грузов в обе стороны плотный, разве что стену там ставили пожиже, по высоте.

Хм, а ведь после страды Иван Калита начнёт строительство «нового» Кремля из дуба. Пусть он поменьше, чем итальянский Ивана III, но втрое больше, нынешнего. Если память не изменяет сейчас территория Кремля всего четыре гектара с копейками.

Цитадель с толщиной стен от двух до шести метров будут класть из дуба толщиной в аршин, то бишь из бревна семьдесят сантиметров диаметром! Вот это я понимаю, масштаб. Тысяча семьсот метров стены, да башни и ворота. По самым скромным прикидкам на всю крепость восемнадцать тысяч кубов дуба... К бабке не ходи, загодя лес несколько лет готовили. Небось все дубравы под Москвой подчистую вывели. В голове не укладывается, что Кремль построят за четыре месяца без всяких машин и механизмов. Мне бы такие возможности…

В связи с этим один пикантный момент вспомнил. Калита то разрешение на стройку крепости у Узбека многие лета цыганил. Платил мзды изрядно, потратился на подарки. У нас же, вполне крепостная стена по местным меркам идёт по документам как тын. Боюсь, не поймут меня и на толщину не посмотрят. При периметре, немногим меньшим, чем в Москве, я всех окрестных князей гарантированно переплюну. Скажут, невместно какому гостю заезжему добрый детинец под рукой иметь… Баскак Новосильский может нервно среагировать, а резан то… Сто процентов захочет срубить. Куда не плюнь везде какие-то запреты. Ладно… Будем решать проблемы по мере их поступления.

Курьян вона, опять кому-то лещей отвесил. Научил его вымерять углы методом египетского треугольника[x], а он и вошёл в раж. Проверяет всё подряд: навесы, избы, бани. Коллеги не понимают, что и как старшина считает, а Курьян и рад. Ходит, задрав от важности нос. И пусть. Главное, чтобы кошка мышей ловила, а стены и углы он уже качественно выставляет. С математикой на Руси не так уж плохо, знают городники, как считать площади квадратов и круга, как углы размечать, но делают всё непосредственно на стройке, расчерчивая палочкой взрыхлённый песок.

Приучаю заранее чертежи смотреть и вникать. В штабе строительства висит большой лист генерального плана, на нём подписано, что и в какой последовательности строить. Второй точно такой же под навесом, доступен для всеобщего обозрения. Вся документация открытая, что хочешь смотри и спрашивай.

Помимо арабских цифр ввожу точки и запятые для разделения, а заместо обычных и архаичных шестнадцатеричных, продавливаю десятеричные. Дроби уже известны на Руси как доли и ими активно используются, но кто во что горазд. Например, одну вторую именовали полтиной, одну четвертую — четь, одну восьмую — полчеть, одну шестнадцатую — полполчеть. Завернут что-нибудь типа:

— А отсель стену отложить в полтину на большой локоть, да на полполчети пяди с кутыркой.

А я стою, рот открываю, как рыба на берег выброшенная. Никак не получается их тарабарщину осилить. Десятеричные, что ни говори, удобней. Да и считать быстрей, тем более процент, один из видов десятичной дроби. Процент, в вольным переводе с латыни, сотая часть.

В Европе точек и десятичных дробей не знают, а вот в Китае они известны больше тысячи лет и применяются при расчёте веса и объёма. Ничего, будем и в этом пионерами.

Авдейка, в арифметике продвинулся больше Курьяна. Разметкой осей трассы промышляет на уровне практиканта. По схеме пути отыскивает оставленные по весне колышки на вершинах углов поворота и производит вешение прямых участков эклиметром[xi], методом из середины[xii]. Помощники шустрят словно веники, выставляют нивелирные рейки и визирки[xiii]. Прямые участки закрепляют створными кольями и закапывают их в землю. Не абы как, а по уровню. Каждую точку пути закрепляют двумя кольями, а вершины углов поворота — четырьмя. Науку парень схватывает на лету. По приезду научил парня измерять правые, по ходу, углы одним приемом[xiv] На лету схватывает, видео по душе сия наука пришлась.

По ходовым визиркам его помощник и натягивают шнуры, после чего Авдейка осуществляет контрольное "нивелирование". Шнуры вдоль дороги как раз показывают, на какую высоту делать насыпь, на путеукладчике даже специальные визиры есть, чтобы на нить ориентироваться. Авдейка с укладчиками крутится и в оба глаз следит. Бывают визирки задевают, шнуры, провисают. Заодно плотность земляной призмы проверяет, методом режущего кольца.

А вот на косогорах с уклонами пришлось самому поработать. Рановато парню такие расчёты доверять. Разбивал кривые и хорды методом прямоугольных координат от тангенсов на открытой местности и полярными, на косогорах[xv].

В Лещиново царство песочных часов. Они всюду: в цехах, на путевых машинах и поездах, на причале и лесосеках... Их клепают десятками из двух половинок и склеивают сургучом. Концсы штампованные из глины, качество глазури и геометрия поверхности на высоте, а вот соединительный конус ( калибр) отливаем из бронзы. Чаши часов изнутри покрыты чёрной глазурью с белыми кольцами. По ним то смотрят время. В часах и минутах. Моделей десяток: от пяти минут, до двенадцати часов. Конструкция часов с метками позволяет гибко регулировать продолжительность тех-операций, а для засыпки разных по обёму часов есть мерные ковши. Время мы буквально взвешиваем и это работает наглядно. Минуты, секунды и часы батраки на зубок выучили и других поучают, а мне больше и не надо. Самораспространяющееся знание основа прогресса.

Длительность средних солнечных суток и всякие там високосные секунды не считал. В лоб замерили время от полудня до полудня и разделили как положено. В некоторых часах дырочки оставлены, в них вклеивают кусочки прозрачной слюды чтобы то и дело не заглядывать сверху. При всех часах парочка дощечек. Цикл закончился, взял новую, закрыл горлышко часов и ловко перевернул. Не так удобно, как со стеклянными, но работать можно, малость побольше внимания и норм.

По острожку и на основных строительных объектах стоят экваториальные солнечные часы. Равные угловые промежутки между соседними часовыми делениями, как на циферблате обычных часов, и перпендикулярность гномона кадрану являются их преимуществами над горизонтальными и вертикальными часами. Однако недостаток таких часов в том, что они работают только от дня весеннего равноденствия до дня осеннего. Но этот изъян легко устранить, если сделать кадран в виде пластины, нанести часовые деления и на верхнюю, и на нижнюю поверхность диска. Хотя и вертикальные солнечные часы повсюду стоят, для общего развития.

На склоне холма строим амфитеатр, где и провожу всякие массовые митинги и собрания, вроде как плац. Там то и установлены маятниковые часы Гюйгенса с бронзовыми шестернями, цепью и гирьками[xvi]. Фанерный циферблат белый, а цифры бронзовые. Размер солидный и выглядит конструкция красиво. Механизм открытый, подходи, смотри как всё тикает-двигается. Эдакое локальное чудо света, без боя и всяких чудес, стрелки только минутные и часовые. Даже по меркам XIV века часы так себе, в том же Страсбурге поставили башенные часы, били куранты, отмечая части суток, праздники церковного календаря, Пасху и зависящие от неё дни. В полдень же, перед фигуркой Девы Марии склонялись фигурки трех волхвов, а позолоченный петух кукарекал и бил крыльями. Правда по точности хода, за счёт трубчатого маятника и двойного трехпозиционного спуска, наши били немецкие, как бог черепаху. Первый в мире точный хронометр!

* * *

На земляных работах задействованы три бригады. При необходимости их усиливают. Фронт работ широкий: копка траншей под стены, дренажные канавы и трубы, выборка грунта под фундаменты, бурение ям под столбы, забивка свай подпорных стенок и путей в болотистой местности и прочее. Подготовкой земляного полотна занимается прицепной грейдер[xvii] с разным диаметром колёс. Он словно Франкенштейн весь в пластинах, шпильках и раскосах. Бабы его боятся до одури, особенно когда на нём фонари зажигают.

Под наклонной рамой закреплён поворотный круг с отвалом и кованным ножом. Вид неказистый, но основные функции взрослой машины работают: подъём отвала и его поворот вокруг вертикальной оси, опускание отвала от среднего положения в левую или правую стороны, поворот плоскости ножа.

В зависимости от крепости грунта, за проход снимаем полосу грунта в десять-двадцать сантиметров. В махину редко впрягают быков, мощи не хватало. Поэтому в паре с грейдером работает лебедка с механическим зубчатым редуктором. Трос длинный и протягивают грейдер шустро, благо трассу готовили: кустарник и траву измельчали молотковой косилкой, грунт подрезали плоскорезом Когейна[xviii], а пни вытягивали лебёдкой, прежде подрубив корни. Пробовали и известкование грунта. Вскопанное рыхлителем полотно проливали известковым молоком и укатывали большим катком. Массовое внедрение упирается в нехватку извести, но в будущем… Заказы на грейдер на месяц вперёд расписаны, хотя вчера смотрели на него, как баран на новые ворота.

В бригадах наличествуют краны-журавли, сваебойные установки, конные скребки-лопаты и малые грейдеры. На удивление компактным вышел цепной траншеекопатель. На сдвоенный привод подцепили толстую цепь с наварными зубьями и за счёт малой толщины (четыре сантиметра) он резал даже слежавшуюся землю с вкраплениями маленьких камней со скоростью до семидесяти метров в час. На самой высокой передаче и скорость плотна достигала восьми метров в секунду. Малые траншеи резали двумя цепями, надставляемыми на вал. Большая же пила позволяла делать «пропил» на полтора метра, а траншею резали в два захода, выбирая ослабленный грунт лопатами, впрочем, точно так и малые траншеи выбирали.

Взялась за работу и новая артель, ямобурная. Ям то под столбы потребовалось ого-го-го. Сотни и сотни. Для опор стен до два с половиной метра бурили, при диаметре шнека семьдесят пять сантиметров. Копать такое лопатами прикажите? Да вы что! А малых же ям нам бурить на порядок больше.

Изготовление дисковых буров из двух плоских лопастей наладили давно, а вот со шнеками побольше целая история случалась. Спираль на трубы навивали больше, ко всему они двухзаходные,[xix] потому как обычными тяжело проходить каменистую земельку острожка. Сложное изделие, ко всему кроме Добрына ковать его, никто не берётся. Взялся как-то ради интереса, и хрен чего вышло. Поди попробуй лопасть к трубе нормально привари. Молот не сварочный инвертор, с ним сноровка и умение нужны. Дороговато шнеки и штанги обходятся, до ста человеко-часов. Только выбора нет. Аппетиты растут, а людей больше не становится.

Работают споро: подъехали к нужному месту на телеге с лафетом[xx], подсоединили рычаги и начали крутить, прежде подсоединив рычаг на хомут лошади. В столярке «допилили» конические метчики и навострились нарезать штанги без всяких извращений и вставок, так что с наращиванием труб проблем не было. Трое батраков за смену забуривали до двадцати больших ям, в девять раз быстрей прежнего! Такая арифметика меня только радовала.

Надоело ждать серу, а гипса двести пудов привезли из Рязани. По процессу Бекетова получали серу и серную кислоту, кровь химии. Разом дело закрутилось да так что, плотно подвиснув в цехе за неделю здорово продвинулись, наделав всякого полезного добра: растворов кислот, эфиров, ингредиентов каучуковых смесей, смазок и прочего.

Серная кислота мигом вызвала цепную революцию, ведь технологические карты для разного рода плюшек готовил загодя. С января в неё всякие рецепты писал: травление, омеднение, золочение, анилин, смазки всякие разные и конечно красители, из которых важнейшей была берлинская глазурь.

Эфиры пошли на дистилляцию масла эфирного из растительного и животного сырья. Сменили и процесс изготовления мыла, теперь качество много лучше старого. Заодно отгоняем из жира кислоты и глицерин, а из их смесей свечи отливаем. Воска то тю-тю и нет больше, а с его отбеливанием целая проблема. Свечи из жира в восемнадцать раз дешевле выходят, а качеством лучше. Причем делам их золочеными, серебреными, разноцветными… С блестящими кусочками слюды и ароматизированные. Фитиль пропитыввли и свивали из несколткз нитей отчего свечи стали больше и стабильней гореть. На рынок свечей плотно нацелился и даже сделал партию фосфорных, самозагорающихся свечей с регулированием времени загорания. Как работает? Внутри обычной свечи залит фосфорный стержень, а в него перед представлением, вручную впрессовывают восковый колпачок с замедлением на пять минуть, десять или пятнадцать. Отправлю партию Лоренци с водоходом и новыми товарами, пускай рынок прощупает. В Новосиле такое продавать нельзя, проблем не оберешься.

Побаловавшись с пропорциями яичного желтка, канифоли и церезина получили водооталкивающую пропитку. Про покрытие ей ткани она оставалась проницаемой для воздуха — сочетание свойств, характерное для натуральной кожи. Ага, та самая кирза от Михаила Михайловича Поморцева. Единственное, ткань коноплянвюая что неплохо показала. С кожами прямо скажу, напряг.

Делаем и коленкор, многослойную ткань, пропитанную крахмально-каолиновым аппретом с добавками местных пигментов, что придавали материалу жесткость, делая похожими на клеёнку. Из коленкора многие десятилетия делали обложки для книг и тетрадей. Он ведь не истирается и хорошо воспринимает тиснение фольгой и печать трафаретными и переплетными красками. В конце XIX века данный материал начали покрывать слоем латекса, поэтому он стал не только более прочным, но и водостойким. Материал пошёл на плащи-чехлы и палатки всякие разны. Делаем покуда для собственных нужд, но уже подкатывали засланные казачки от гостей Новосильских на предмет покупки.

Собираем потихоньку новую валяльную машину. Если на торге шерстью разживёмся будут и валенки с галошами и тёплые чехлы-одеяла. В любом случае, выхлоп от химического цеха уже неплохой[xxi]. Для серебрения и золочения зеркал почитай всё готово. Потихоньку возимся с глюкозой из крахмала, ждём жмыха виноградного от Лоренце.

Приятно, что прогресс в области химии, обновление станочного парка основной шло и без моего непосредственного участия. Ведь вариантов действия у попаданца всего три. Копаться самому разрабатывая процесс или изделие от и до, а после долго и нудно сидеть над душой батраков, обучая и вылавливая кучу тараканов. Второе попроще, рассказать про паровик и телеграф местному бомонду, отобрать самых толковых мужиков и, сев на печь, дожидаться лавров победителя и изобретателя. По мне самый завиральный вариант, потому как даже если у каждый второй батрак Ломоносовым будет, всё одно ни шиша не выгорит. Нет базового образования и нет технологической среды, оттого и примитивные мелочи не поймут, как верно реализовать. Всё равно, что кучу радиоламп с паяльником аборигенам Австралии высыпать, а после, на полном серьёзе надеяться, что они рабочий приёмник соберут.

Однако, есть и третий путь, где не требуется ни базового образования, ни технологической среды. И не то, чтобы я велосипед тут изобрёл. Технологические карты в начале двадцатых годов коммуны и артели широко применяли, в веке XXI веке нечто похожее внедряют компании, работающее в третьем мире. За несколько месяцев обучают папуасов водить огромные машины и работать диспетчерами на металлургических заводах.

Самый яркий пример ликпункт[xxii], всего за три месяца, занимаясь по два часа в день дремучих мужиков и баб обучали: читать печатный и письменный шрифты, делать краткие записи, необходимые в жизни и служебных делах, читать и записывать целые и дробные числа, проценты, разбираться в диаграммах и схемах и прочие премудрости. Своими глазами видел методички, составленные лучшими царскими учителями, настоящими зубрами своего дела! Один деревенский букварь «Красный пахарь» чего стоил. Вот уже, где люди работали головой.

Составил букварь на современном русском языке без ятей благо падение редуцированных[xxiii] уже случилось и язык XIV века куда больше похож на современный русский, чем век-другой назад. Готовы методички по основам построения карт, диаграмм и графиков, ориентирования и условных знаков. Доведены до ума учебники логики, математики, геометрии, физики, химии, ТРИЗ и естествознания.

Составлял учебники на базе советских двадцатых, середины тридцатых годов издания. Школу то закончил с золотой медалью, а на память я никогда не жаловался. Потому особо ничего не выдумывал. Разве что шрифты побольше делал и добавил инфографики, картинок и карт мышления всяких. На уровне восприятия второго-третьего класса. Плюс решебники, проверочные тетради, наглядные пособия, всякие шишечки-палочки-фигурки и главное, методики проверки знаний.

Перекрёстные между собой и для контролёров. Систему обучения строил не иерархическую типа ученик-учитель-директор, а распределённую, не зависящую от воли одного человека или наличия-присутствия учителей как таковых.

Чтобы технологические карты заработали, потребовалось внедрить эталоны, внятные цифры и математику на уровне второго класса, понятную каждому батраку систему поощрений и наказаний, качественное питание и научную организация труда и отдыха. Создав базис к началу лета, двинул прогресс дальше, кнутом и пряником внедряя начальное образование для каждого. Причём не важно сколько батрак будет работать день или год. Вои следящее за лагерем, на занятия порой и мужиков со стороны загоняли, что сено или снедь возили, вот до чего дело дошло.

Пряником служили повышенные оклады и интересные книжки в формате самоучителя: плотничное ремесло, спутник механика, поделки из сучков, как и из чего делают кирпич и прочие простецкие книжки, что без букв, не поймешь. Бонусом к книгам и расширенным инструкциям по сборке шла возможность недорого купить всякие элементы и пользоваться без оплаты рабочими местами и инструментом, что без хлопот позволяло лично собрать нужную в хозяйстве вещь: маслобойку, сушилку, табуретку, бочок или ящик какой, до десяти раз дешевле. Ко всему можно пойти глянуть, как другие эту вещь делают или у мастера совета без всякой мзды спросить. Такое обучение заходит куда лучше, ведь халява — двигатель прогресса. А мужики деревенские прижимистые тут, что не удивило ни сколько, кажется, у нас на Руси во все времена было так, по-другому и не выжить.

Все организованные структуры: от цехов до медицинского или образовательного пунктов работали автономно, по гибко составленному графику и «заточены» на непрерывное развитие и совершенствование. Периодически устраивал изощрённые стресс-тесты и корректировал, корректировал и ещё раз корректировал главную палочку-выручалочку — технологические карты.

И дело двигалось. Медленно, со скрипом, но двигалось. Всё же у русских мужиков мозгов поболее будет, чем у папуасов и китайцев, в силу природной смекалки и эволюции языковой семьи, ушедшей от последних на пять тысяч лет вперёд.

Карты пронизывали все сферы жизни, начиная от готовки и заканчивая кинематическими схемами операций токарных станков. Цех учебных пособий и технической литературы, что копировал и частью компилировал генерируемый мною поток информации, разросся до шестнадцати человек. По концентрации бумаги на человека мы, верно, переплюнули библиотеку Ватикана. Потому как бумажка или табличка не только на рабочем месте висела, у каждого батрака имелась, да и не одна: правила гигиены, арифметические таблицы, безопасность труда и прочие. Мастера и контролёры, с папками, носились высунув языки. Помимо непосредственных обязанностей они учитывали затраты ресурсов, человекочасы, производительность и прочие атрибуты.

Систему выстроил так, что ко мне не обращались непосредственно, а сам я ничего не делал, даже промежуточные этапы НИОКР и те, не проверял. Главная прелесть системы в том, что работникам, понимания технических процессов НЕ требуется. Поймут селяне, что именно делают хорошо, а нет так и нет. Не критично, от слова совсем.

Моя задача внятно составить карты процессов, отдать их мастерам цеха и координаторам, а после проверять финальный результат. Если ничего не получилось, а такое бывало, беру их за шкирку идём вместе по цепочке исправлять косяки. Правлю «мозги», карты при необходимости переписываю, а вот батраков, тех, меняю в крайнем случае.

Генеральная цель такая: хочу, чтобы все, не только контролеры и мастера, пользовались работающей как часы системой управления, основанной на технологических картах и грамотной технической документации.

Что-то не так? Вина Прохора на девять десятых: непонятно объяснил, криво организовал сам процесс, очевидного «буратина» поставил на сложный участок...

Планомерно отсекал лишнюю работу, себе оставляя роль свадебного генерала. Вона, изготовили детали, а из них собрал механические часы. И то потому, что карту сборки часов рисовать куда сложней и дольше, чем самому ручками скрутить-свинтить.

Помимо карт, за мной по-прежнему чертежи новин, сложная математика, учебники и специализированные обучающие пособия. Если в процентном соотношении взять, корректировка карт это шесть десятых всей работы, чистой воды бюрократия. Но как под иному внедрить массив инновацией, хоть и простецких, не представлял.

Ни паровиками, ни с электричеством или сложной химией пока не работал. В общем никаких изобретений кроме того, что ЖЕЛЕЗНО работает и сам хорошо знаю да ручками не раз щупал. В лоб считаю соотношения выхлоп в серебре — сложность реализации — трудозатраты новинки, а после принимаю решение делать то или нет.

* * *

Призма и балласт лежневки это не только карьеры, это перемещение семьдесят тысяч тонн... Если грунт омшь телегами тягать себестоимость доставки тонны — двенадцать резан. При механизации укладки, в СТО раз меньше, а затраты на дорогу составят вменяемые сорок рублей. Если же телегами… Лишь на плату батракам вынь дя полож две тысячи рублей, а корм лошадям, а питание? Цифру можно увеличить раза в два, ну его нафиг такую арифметику.

Координаторы получили карты управления процессами описывающие алгоритм работы на каждом этапе, рекомендации как избежать простоев, дублирования и пересечения операций. Контролеры, карты на входной контроль и операционный, проводимый в процессе обработки с целью проверки качества выполнения операций и приёмочный.

Финт с картами позволил высокими материя в цехе химии промышлять, а не носится по стройке с выпученными глазами. Из текучки… Провожу выборочные проверки, потихоньку разрабатываю методики учёта рабочего времени, шаманю с логистикой и… всё.

На каждый участок стройки имеется план действий с графиками сгорания задач, диаграммами Ганта и прочей полезной инфографикой. Самый примитивной. Что нужно в первую очередь, а что во вторую. Сколько машин и людей потребно и какой профессии. По каждому проекту жесткие сроки, этапы, вложенные в проект задачи и сети связей для его эффективной реализации .

Проекты, как и изделия, получили цветовые приоритеты красный — высокий, зеленый — стандарт, жёлтый — низкий. Генеральный план стройки в свою очередь отражал приоритеты, очерёдность и сроки исполнения вложенных в него древовидных локальных проектов.

Для оперативного контроля и корректировки каждое утро провожу планёрку. На ней собирается цвет общества в лице координаторов и старшин бригад-артелей. Разница между последними имеется. Бригады работают по плану под жёстким контролем и сидят на фиксированной плате, а артели трудятся сдельно, нередко «нарезают» сами себе объёмы работ и обладают более широкими возможностями по привлечению рабочей силы, лошадей и механизмов. И там, и там, группы трудящихся небольшие, от четырёх до двенадцати человек, чтобы проще учёт рабочего времени и производительности вести.

Стараюсь, где только можно, уходить от иерархических систем управления. Артели на Руси развиты, так зачем их губить? Наоборот, всемерно развивать надо. Примитивная обезьянья пирамида гасит здоровую инициативу на корню отсутствием объективных инструментов контроля «лидера». В сложном производстве любая дурость старшин легко приведёт к катастрофическим последствиям. Фактически, выстраиваю химеру из линейно-штабной и бригадной системы управления. Бригады, артели и машины координаторы сортируют, словно колоду карт, выстраивая оптимальную комбинацию для наилучшего решения текущей задачи. И волки сыты и овцы целы. Батраки обучаются и увеличивают эффективность труда, получая больше резан, а координаторы буква в букву исполняют план доброго дядюшки Прохора.

[i]Дубовка — одно из названий весельной лодки долблёнки в Новгородском княжестве.

[ii]ЗГЗ — Топор лесорубный 1936 года производства Запорожского завода.

[iii]Лопатка Максимова — окорочная лопатка предложена в тридцатые годы советским рационализатором Максимовым. Лопатка имела ширину лезвия 200 мм, была шире и легче применявшейся до того шведской. Хронометражные наблюдения показали, что производительность при окорке шведской лопаткой оказалась … от 30 до 50 % от лопатки Маскимова. Лопатка у женщины или подростка должна быть более легкой и широкой, приспособленной для окорки отрезов с тонкой корой, а у мужчины — более тяжелой, приспособленной для толстой коры.

[iv] Окорочный станок — в варианте Прохора станок работает от двойного конного привода. Работает на повышенной передаче и вращает кривошип, соединенный осью с кованным игольчатым барабаном протяжки бревна. Справа и слева мини-линия подачи по восемь ребристых конических рольганов (с каждой стороны), проталкивающих бревно, рольганы объединены цепной передачей и протягиваются от второй звёздочки привода на малой скорости.Сверху на вращающееся от барабана бревно опускают очень тяжёлую крышку с резцом что по спиральной траектории снимает кору. Давление на резец регулируетсяувеличением-уменьшением груза на крышке. Строго говоря это не окорочный, а оцилиндровочный станок, но настоящий окорочный станок Прохор пока не потянет ни по мощности, ни по металлу. https://www.youtube.com/watch?v=5_Y26jH47gU

[v] ЛД 5 — Ленточное покрытие, разработанное в СевНИИ. Представляет из себя два колесопровода из деревянных щитов размером 0,7Х X 1,1X0,12 м, шарнирно соединенных между собой в ленты. Через 20 метров ленты связываются поперечным соединительным щитом (3 X 1 ,1 X 0 ,1 2 м). Щит обеспечивает необходимое расстояние между колесопроводами. Щиты изготовляют из четырехбитных брусьев хвойных лиственных пород, соединенных металлическими хомутами с кронштейнами и пальцами для соединения щитов. За счет зазоров в шарнирах покрытие можно укладывать на кривых радиусом свыше 100 м, при меньших радиусах вводится дополнительное соединительное звено. На 1 км покрытия расходуется 240 м3 брусьев и 27,8 т металла. Под такие пути можно применять грунтовое основание или из хворостяную выстилки толщиной 15—20 см. На заболоченных участках основание укрепляют продольными лагами. Укладку, перевозку пути осуществляют в барабанах ёмкостью двадцать метров.

Прохор внедрил вариант почти без металла, ведь нагрузки на его пути в десять раз меньше оригинальной ЛД5. Вместо скоб использовал точёные пальцы из дуба, вываренные в олифе (окованные шляпки). Сегмент пути 0,5 X 1,4X0,12 м. Ёмкость барабана 18 метров ленты. Вес метра погонного такихпутей в два раза меньше типового звана— решётки.

[vi] Лесопилки, дорога и прочие станки Ивани. https://author.today/reader/242031/2178867

[vii] МодульнаяЗемлечерпалка — https://author.today/reader/242031/2178870

Планируемая к постройке водяная башня

[viii] М 1000— 1200 — Марка прочности — обозначается буквой "M" и измеряется в кгс/см. кв, отвечает за средний показатель в прочности. Для испытания из материала делают кубики и давят их на прессе. Получается, усредненная кубиковая прочность данного известняка 1000-1200 кг на см квадратный. Для примера, марка прочности среднего кирпича М50-М150, исключение составляет лишь клинкерный кирпич, прочность которого может доходить до М500.

[ix] Прохор получал диаммонийфосфат нейтрализацией концентрированной ортофосфорной кислоты разбавленным раствором аммиака. Для получения ОФ-кислоты использует термический способ который заключается в сжигании фосфора до оксида фосфора(V) и реакции последнего с водой ( в вариант TVA-процесса где сжигание фосфора и поглощение оксида фосфора(V) проводится в отдельных реакторах)

Фосфор и воздух подаются в стальную камеру сгорания с водяным охлаждением, после чего продукты сгорания через верхнюю часть камеры подпадают в камеру поглощения, где и образуется отрофосфорная кислота.

Антипирен— диаммонийфосфат: скипидар: вода — 25: 3: 72. Данным антипирен древесину достаточно обработать два раза.

[x] Древние египтяне использовали в разметке участков под строительство правило, которое позже стало известно как теорема Пифагора — в прямоугольном треугольнике квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов, где катеты — отрезки, образующие прямой угол.

На практике знание позволяет убедиться в правильности проведенной работы и при нужде подправить разметку. Когда две стороны уже построены, рекомендуется проверить угол. Например, в плане ваш дом имеет стороны 9 и 12 м. Возведем эти величины по отдельности в квадрат (81 и 144), сложим, и из суммы (225) извлечем корень. В результате получим теоретическую длину диагонали 15 м. Если длина шнура по диагонали совпадает с вычисленным значением, значит, угол получился прямым. В противном случае необходимо сдвинуть один из крайних колышков до пересечения с правильной диагональю. Следует знать, что длины сторон прямоугольного треугольника относятся друг к другу в отношении 3, 4 и 5. Если соотношение выполняется, треугольник всегда будет прямоугольным.Для местных городников столярный цех изготовил большие треугольники с нужными пропорциями.

Помимо метров и линеек и уровней Курьян и помощники применяли механические квадранты для начертания прямых углов с отвесами которые проводить перпендикулярные прямые.

Диоптр — треугольный инструмент, к которому подвешивалась нитка со железным грузиком. Использовался для установки направления на объект. Прохор уделял строительное геодезии серьезное внимание и готовил простейшие пособия с рисунками так как острожек стоял на косогоре, да и пути по большей части петляли между холмами-овражами, прямых участков было не густо.

[xi] Эклиметр от греч. ekklíno — отклоняю. Геодезический инструмент, служащий для измерения углов наклона местности с точностью до десятых долей градуса. Эклиметр Авдейки состоит из сегмента с двумя шкалами, нанесенными на одной стороне стрелки отвеса с грузом, узла аретирования, прицельной линии и прицельных мушек. На измерительном сегменте нанесены шкалы с метровыми отметками и оцифровкой. Отсчетным устройством служит стрелка-отвес, свободно скользящая по шкалам сегмента. Под действием груза нулевой отвес занимает горизонтальное положение независимо от положения стрелки. Последовательно наводя эклиметр на нивелировочные рейки, установленные в разных точках, и производя отсчет, вычисляют превышения. Помощники Авдейки используют деревянные нивелирные рейки сечением 10 X 2 см длиной 2 м.

С помощью эклиметра определяют высотные отметки во время разбивки земляного полотна для переломов местности, продольного профиля и других. Активно применяют три Т-образные визирки, одна из которых имеет затемнённую полосу Высота всех визирок, не считая черной полосы, метр. Визирку с полосой ставят на дальний, а вторую — на ближний колышки, установленные по эклиметру. Третью визирку устанавливаю в промежуточных точках так, чтобы верхняя горизонтальная кромка двух визирок совпадала с нижней кромкой черной. Проектные отметки закрепляют колышками. Второй прибор Авдейки эккер, он служит для разбивки на местности горизонтальных углов 45 и 90 градусов, он представляет собой восьмигранник с диоптрами в каждой грани.

Эклиметр

Эккер Авдейки

Прохора ( зеркальный)

Эккер состоит из трехгранного металлического корпуса 3, к граням которого с внутренней стороны под углом 45° прикреплены колодочки с зеркалами 1 и 5. Угол между зеркалами регулируют винтами 6 и 7. Над зеркалами вырезаны окна 2 и 4. К коробке эккера привинчена ручка 8. При построении прямого угла наблюдателю необходимо центрировать ручку эккера над точкой. Для этого на ручке есть кольцо 9, к которому крепится нитяной отвес.

Метод трёх колец применяется для грунтов, поддающихся резке ножом: глин, суглинков, супесей и песков. Выкованные кольца пронумерованы заранее и имею подписанный объём, в комплекте есть металлические пластины, номерованные и взвешенные. Кольца смазываются воском и взяв образец грунта, зачищают и выравнивают плоскость ножом. На ней устанавливают кольцо и вручную вдавливают его в грунт, фиксируя границу образца для испытаний. После этого грунт обрезают на 5-10 мм ниже режущего края кольца, формируя столбик диаметром на 1-2 мм больше наружного диаметра кольца. Постепенно кольцо заполняется целиком, лишний грунт удаляют, а поверхность зачищается вровень с кромками кольца. Концы закрывают пластинами. Затем кольцо с грунтом и пластинами взвешивают и вычисляют плотность по формуле: ρ=(m2-m0-m1)/V.https://clck.ru/339iZY

[xii] Геометрическое нивелирование –метод определения превышения с помощью горизонтального визирного луча и нивелирных реек, в данном случае Авдейка использовался эклиметр. Прибор устанавливается горизонтально и по рейкам с делениями, стоящими на точках А и В. Первым определяют превышение h как разность между отрезками а и b: h = а — b. Длины отрезков, а и b в геодезии называют отсчетами. Эклиметр устанавливается по отвесу для придания визирной оси строго горизонтально положения. Между точками А и В, где устанавливают нивелирные рейки с нанесенными на них делениями.

Для определения превышения h между точками А и В. В этих точках отвесно устанавливают рейки и берут отсчеты а («взгляд назад») на точку А и b («взгляд вперед») на точку В. Превышение между точками А и В равно h = a — b. Если превышение h оказалось положительным, то это означает, что передняя точка В расположена выше задней точки А и, наоборот, при отрицательном значении превышения h передняя точка расположена ниже задней. Таким образом, превышение передней точки над задней равно разности отсчетов «взгляд назад» минус «взгляд вперед». Если известна высота. На задней точки А, то вычислив превышение, легко определить высоту Нb передней точки В по формуле Hb = Ha + h. То есть высота передней точки равна высоте задней плюс соответствующее превышение. Высота последующей точки может быть также определена через горизонт инструмента прибора, а он равен высоте точки плюс «взгляд на эту точку». Тогда высоту передней точки В легко определить по формуле: Hb = Hi — b. Высота точки равна горизонту инструмента минус «взгляд на эту точку».

[xiii]Визирка— рейка Т-образной формы, применяемая для разбивки земляного полотна или проверки его ровности на небольших участках.

[xiv] Мензула приводится в положение «круг вправо». Закрепляется лимб горизонтального круга. Встав лицом к измеряемому углу и вращая теодолит по ходу часовой стрелки, выполняется наведение на правое направление. При этом наведение сначала выполняется грубо вручную, не глядя в окуляр зрительной трубы, используя визирное устройство, а затем, закрутив закрепительный винт алидады и визира выполняется точное наведение с помощью наводящих винтов и берётся отсчёт. Перед точным наведением необходимо добиться чёткого изображения визирной цели с помощью кремальеры.

Так как от качества фокусировки визирной цели значительно зависит точность измерений, необходимо сделать контроль. Для этого, глядя в визир глаз слегка перемещается влево и вправо от центра окуляра. Если при этом нить (Прохор использовал в приборе тонкие серебряные) не меняет своего положения по отношению к визирной цели, значит, фокусировка выполнена качественно. Если же сетка перемещается относительно визирной цели, то необходимо более тщательно выполнить фокусировку визирной нити и визирной цели.

[xv] Способ прямоугольных координат является наиболее точным и простым. Он применяется в открытой равнинной местности. В этом случае положение точек на кривой через равные промежутки определяются прямоугольными координатами х и у; за ось абсцисс принимают линию тангенса, а за начало координат — начало или конец кривой. Достоинством данного способа является то, что положение каждой точки кривой определяется независимыми промерами и при переходе от одной точки к другой и погрешности не накапливаются.

Полярный способ (способ углов) применяют на косогорах, насыпях и в полузакрытой равнинной местности. Способ базируется на положении геометрии о том, что угол с вершиной в какой-либо точке кривой, образованный касательной и секущей, равен половине соответствующего центрального угла. Положение точек кривой на местности определяют линейно-угловыми засечками. Для этого теодолит устанавливают в начале координат и от направления тангенса откладывают последовательно углы. Отложив рулеткой по направлению первого визирного луча отрезок 1, закрепляют на местности точку 1. Из точки 1 протягивают рулетку до пересечения отрезка 1 со вторым визирным лучом и закрепляют точку 2 и так далее.

[xvi] Часы маятниковые— https://author.today/reader/242031/2178870

[xvii] Грейдер — прицепная машина для планировки и профилирования площадей и откосов, разравнивания и перемещения грунта или сыпучих строительных материалов.

[xviii] Плоскорез — экстрипатор Когейна— прицепное устройство с режущим органом типа треугольник на всю ширину дороги. Экстрипатор происходит от латинского extirpateur, вырывать с корнем. Вид лапчатого культиватора, применяемого для глубокого рыхления почвы и уничтожения сорной растительности. Другие названия — земледельческий подрез, скоропашка. Устройство для уничтожения сорной растительности, которое снабжается ножевидными лапками, подрезающими корешки сорняков.

[xix]Двухзаходный шнек –шнек, начальная часть которого имеет не одну спиральную полосу (реборду), а две отдельных спирали, отстоящие друг от друга на расстояние, равное половине целого шага витка. Шнеки сваривали по оправке, а прежде варили трубу под них методом спиральной навивки прутка. Спираль приваривали к трубе секторами, поочередно, снизу вверх. Боковые поверхности шнека слегка заходила друг на друга и приклёпывались. Листы шнека гнули прессом на оправке. Фланцы в буровых трубах шнеков шестигранные, ГГ такие соединения повсеместно внедряет ведь сила сцепления у них выше. Размеры шнеков: d=108 мм, L=800 мм; d=180 мм, L=1800 мм; d=500 мм, L=1400 мм: d=300 мм, L=1400 мм. Малые буры d=25-155 мм сменные и накручивались на трубу в связи со сложностью производства последней.

[xx] Буровой лафет собран на укороченной раме, для удерживания шнека в строго горизонтальном положении на раме два центрователя с накладными губками. Два рабочих (для больших шнеков лошади) взявшись за длинные ключи-рычаги, закрепленные на воротке выше лафета (рычаги деревянные (клеёный брус) окованы кольцами) вращают шнек.

Наращивали трубу в верхней точки лафета, а не как в современных буровых с электро и гидравлическим двигателями, где наращивание буровой колонны идёт наоборот. При ручном вращении штанги сохранение длины рычага важнейший фактор. В верхнюю часть штанги шнека при наращивании трубы (вкручивался-выкручивался) вертлюг типа петля. По мере заглубления, шнек поднимали для удаления грунта через полиспаст что имелся в каждой артели. На шнеки диаметрами 1 метр и 75 см одевали тяжёлые кольца из «буто-бетона» с окалиной и шлаком. чтобы создать необходимое осевое давление. Такой лафет можно использовать и для бурения, до глубин 30 метров, а шнековое бурение где-то в три раза быстрей ударного и скважины выходят аккуратей.

Малые отверстия бурили раскладными треногами, без центрователя с откидными поворотными рычагами (под треногой расположены, с батраками)

[xxi] Химия https://author.today/work/242031/edit/content

[xxii] Ликпункт — пункт ликвидации безграмотности.

[xxiii] В современном русском языке буквы ъ и ь, звукового значения не имеют. Но в языке наших предков редуцированные гласные ъ, ь были самостоятельными фонемами: а) они противопоставлялись остальным гласным; б) выступали как слогообразующие звуки; в) с течением времени на месте редуцированных гласных [ъ] и [ь] в определённых условиях возникли гласные [о] и [е].

Если не считать особой краткости, то гласный [ъ] был в древнерусском языке близок по произношению к [о], а [ь] — к [е]. В зависимости от положения в слове звучание редуцированных гласных в древнерусском языке было неодинаковым. В одних случаях они произносились с большей долготой, в других — меньшей. В зависимости от этого различают сильную позицию (или сильное положение) редуцированных и слабую позицию (слабое положение).

Примерно во второй половине XII века в древнерусском языке произошел глобальный фонетический процесс, перестроивший всю языковую систему — процесс падения редуцированных [ъ] и [ь]. Суть этого процесса заключалась в исчезновении [ъ] и [ь] в слабой позиции и переходе их в [о] и [э] полного образования в сильной позиции.

Падение редуцированных произошло в результате комплекса причин, возникших в системе языка и в речевом потоке. До падения редуцированных гласные произносились одинаково и в ударной, и в безударной позиции; ударение резко отличалось от современного: оно было музыкальным, то есть ударный гласный произносился с повышением тона голоса и с большей силой, долгота же звука оставалась прежней.

К XII веку в результате развития отношений с Византией, с европейскими государствами, развития экономики произошло убыстрение темпа жизни и, соответственно, темпа речи. В убыстренном потоке речи гласные стали произноситься короче: гласные полного образования сокращались до редуцированных, а редуцированные в слабых позициях совсем исчезали: дьверь — дверь, съна — сна, кънига — книга. Но в определенных позициях [ъ] и [ь] переходили в гласные полного образования: под ударением (например: сънъ — сон, дьнь — день) и в безударном положении перед слогом со слабым редуцированным; этот слабый редуцированный исчезал, но свою вокальность он передавал предшествующему редуцированному, который прояснялся до гласного полного образования: шьльстъ — шелест, пъпьрьць — перец.

Падение редуцированных вызвало коренную перестройку всей фонетической системы древнерусского языка: потерял свою абсолютную значимость закон открытого слога, в русском языке появилось огромное количество закрытых слогов: дом, кот, конь, муж, князь — слова односложные, чего в предыдущие периоды не наблюдалось. В слове появилось «нулевое окончание»: кот, князь (ранееслова имеливполне материальновыраженное окончаниекот-ъ, княз-ь, мыш-ь); в результате«нулевое окончание»стало явлениемграмматическим, в том числе в словах, где этимологически не было окончаний ; появились аффиксы, состоящие из одного согласного звука: пис-а-л,ход-и-л, чит— а -ть, кош-к-а, руч-к-а. Также появились однозвучные слова — предлоги с, в, к (ранее — съ, въ, къ) и под.

Появился новый сложный вид позиционной мены — беглость гласных — чередование О//∅и Е//∅в разных формах одного словаили в родственных словах: сон — сна, день — дня, мох — мшистый, месть — мстить. Действие этого закона оказалосьнастолько сильным, что «беглый О или Е» восстанавливается там, где его этимологически не было: розетка — розеток, танец — танца (эти слова появились в русском языке много позже после падения редуцированных.

В результате падения редуцированных в древнерусском языке появилось большое количество слов с неудобопроизносимыми сочетаниями согласных. Эти сочетания упрощались путем выпадения согласных или с помощью различных ассимилятивно-диссимилятивных процессов: *сьдѣсь -здесь; *объвлако — *обвлако — облако; мазъло — масло; осльпа — оспа; дъщанъ (от дъска) — *дщан — *тчан — чан; горньчаръ (от гърньць «горшок»)— гончар и под.;

Появился новый вид позиционной мены: оглушение звонких согласных в конце слова и в конце слога перед глухим и озвончение глухих перед звонким: садъ [сат], лодъка [лотка], молотьба [маладьба], косьба [казьба]. А в результате оглушения [в] появился исконно русский звук [ф]: ръвъ — ров [роф], лавъка — лавка [лафка]. До этого [ф] встречался только в заимствованных словах, таких как философ, Феодор, просфора, фонарь, София.

Глава 5

Если стен огрызок, то двухпутная узкоколейка тонкими линиями уходит за горизонт. Начинаясь у причала на Неручи она тянулась вдоль северной стены до депо с тупиками. Оттуда, короткие отрезки разбегались к линиям переработки леса, пожарному пруду и карьеру по добыче известняка. Вторая ветка заворачивала к баракам, шахтным печам и творильным ямам, цеху пудлингования и котловане будущего ангара.

Поворотных-разворотных кругов нет, а их заменяют криволинейные "рельсы" набитые на щиты. Никакой механики, щит двигают рычагом, вручную, по смазанным жиром полозьям и фиксируют клином. Аналогично и циклопеды с пути на путь "разворачивают" у них ведь реверс редуктор, без разницы в какую сторону состав тянуть. Для телег с поворотным дышлом всё ещё проще. Выборка паза устроена ближе к внешнему краю рельса что позволяет легко заезжать на «рельсу», ведь между-шпальное пространство до "краев" заполнено укатанной мелкой галькой. Лежнёвка выходит двойного назначения, а как по другому то? Большая часть подвижного парка вагонетки на конной тяге. Правда по перевозимому тоннажу циклопеды их опережают, но всё же.

Намедни, инспектировал семафорную службу. Движение, слава богу уже налажено, а поначалу масса несуразиц и аварий случалось. Хорошо хоть подушку из мягкой осины ставили.

Собрать пробку при архитектуре путей типа ёлочка, элементарно. Особенно, когда туда-сюда снуёт масса вагонеток с меринками. Пользователей у дороги уже образовалось порядком. Батраки на удивление быстро распробовали её преимущества, вот и обрастаем средствами автоматизации. Чтобы вовремя с путей убраться когда «литерный» циклопед на скорости прёт телеге-вагонетке положено иметь накатные башмаки для съезда с путей. Без них на линию не выпускают, вот так то.

График движения каждый день корректирует логист, он же глава артели регулировщиков. Семафоры ставим двукрылые, на столбах. Впрочем, вместо столбов порой живую ель али сосну использовали, развее что самую малость опиливали. Днём, стрелки за километр видно, а ночью на крылья подвешивают скипидарные фонари с красным или зелёными стёклами. Для лучшей видимости в сумерках крылья подмазывают фосфорной краской ведь составы с супесью до позденего вечера курсируют, случается, и в ночь работают. Посему и на них прожекторы ставят, штатно, отчего висящие в воздухе «волховские» огни и бесовские "поезда" порождали массу небылиц.

Картина маслом: идут вечерком мужики с рыбалки и видят огни, мигающие в воздухе, а то вовсе небывалое, лошадь вроде как в темноте над землёй скачет, а под копытами у неё огни… Слухи то, слухи какие поползли. И за забором как в Ивани не спрячешься. В день по два-три десятка селян и гостей товары, да снедь вскую привозят.

Маслица в огонек подливали необычные для местных паруса. Причём их ставили не только на поезда и вагончики. Тачки и велодрезины не избежали рационализаторских идей Прохора, за чтто меня батраки за глаза называли крохобором. При попутном ветре четыре метра в секунду, парус площадью всего два квадрата выдаст мощность в 40 Вт. С учетом долговременной мощности среднего человека 70-80 Вт — неплохая прибавка. Ветерок у нас свежий, шустро сбегает меж верхушек холмов к реке. Направления он почти не меняет, так сто ловить его сможет и ребёнок. На всех платформах штатно установлено шестиугольное «гнездо» под вставную мачту и гайки для вкручивания уток и блоков для крпеления такелажа. Парус ставили джонковый, ведь он то куда проще в освоении и лавировке, чем бермудский.

Во Вторую Мировую, в СССР на дрезины некоторые особо хитрые рабочие ставили паруса. И не только рабочие, и не только во Вторую Мировую, и не только в СССР. Для хилых лошадок циклопедов тридцать-сорок процентов дармовой добавки не помещают, вот только парусов с галькин нос. Ткань дефицитный товар: на мешки и спецодежду идёт, на стеганки, на плоские тросы и процеживание всякого… Станки ткацкие простаивают и работают периодически, конопли и льна нема….

Рядом с семафорами есть и ещё кое-что. Весёлые таблички на портальных мачтах, они же децентрализованные узлы передачи данных, а-ля панельный телеграф Эделькранца[i]. Пять рядов дощечек на оси с противовесом на петле. Потянул за такую, панелька поднялась. Нажал педаль, та опустилась. Примитивнее и надежнее некуда, и в каменном веке можно «запилить». Телеграф не игрушка, не дурь Прохора, а тренажер для обучения связистов пяти-битному коду Бодо. Дощечки работали в режиме телеграфного кода и оптического телеграфа передавая важную информацию для артелей: время, опасность, обед, конец рабочего дня, SOS и прочее.

И это не всё. Вышка, что аккурат за мной стоит, с гелиографом! Принимает солнечные зайчики. Собирали ту из бруса цехового производства на шипы и шпильки. На месте разве что сваи вбить, работы на пару дней, не более. Высота четырнадцать метров, крыта дранкой и закамуфлирована дабы не сильно выделяться. Вышка то двойного назначения: передача сигналов оптического телеграфа и контроль окрестностей, разведка. Ясно как дважды два, рано или поздно острожек попытаются прощупать за "вымя". Поставили да ретранслятора на господствующих высотах. Первый в Кулиге, аккурат над тем местом в «лошадке» ночевал, второй, на высоком берегу Зуши, на месте «старого» немецкого бункера. Последний, на крыше гостевого дома в Новосиле, но он мобильный, на треноге.

И не одними вышками живы, многое для обороны делаем. Клепаем арбалеты по упрощённой схеме, на ватники всякое нашиваем. От штамповки полно отходов остаётся, изделия порой весьма причудливой формы. Пробить по краям, кое что подрезать и готова пластинка, а кольца байдан и вовсе, без счёта раздаём. Мужики, в свободное время, споро склёпывают пластины, а после, кумушки и вдовушки нашивают их на стёганки. Дёшево и сердито.

Арбалетов, в силу сложности и затратности, собрали три десятка. А вот болтов к ним куда больше. Некоторые кованные да и свинца для «нелетальных» вариантов болтов не жалел. Зачем потенциальных разбойников в расход пускать, коли у нас дефицит рабочей силы?

Более того, поделил шкуру неубитого медведя склепав из штампованных элементов наручников, ручных и ножных. Без всяких изысков и замков но c регулируемыми по размеру запястья! Получше будут чем куда более сложные в механике Darby. Правда они не застегиваются, а закручиваются винтом с потайной головкой через отверстия в секторе браслета. Но это ерунда, пальцами или палочкой их все равно не раскрутишь. Крепление браслетов жёсткое, двухзвенное. В пластине пробиты отверстия, чтобы с ножными браслетами соединять или с соседним кандальником, или и то и другое. В общем, как временный вариант годно вполне.

Браслеты сами по себе широкие, с мягкой подкладкой. Легким движением руки выкрутив гайку можно убрать винт и заклепать намертво или, сменив цепь, превратить наручники в кандалы. Цепь хоть и круглозвенная, но усиленная приваренным стержнем по центру звена. Вот так запросто, даже очень сильный человек не порвёт. Для работ и конвойного варианта, пояс добавили. Вышло дороже веревок, но… Паковать пациентов при должной сноровке куда быстрей, а травматизма у пленных на порядок меньше, плюс возможность работать в режиме— кандалы-наручники. Сборку вполне понятного местным изделия отдали на удалёнку. Цеховые кузнецы загружены выше крыши. С учётом того, что рассчитывались с подрядчиками собственным укладом, «почти» бесплатно вышло.

Из оружия наладили массовый выпуск кортиков, используя два сорта уклада. Заготовки лезвия и хвостовика высекали горячей штамповкой, а после выковывали на оснастке добиваясь плоской формы, с утолщениями в определенных местах. Скосы пробивали по секциям, от грани вверх, а не наоборот. Обработка грани по отношению к возвышающейся линии вверх давала возможность смещать больше стали и лучше контролировать процесс.

Шаманим со ступенчатым закаливанием и старением. Нашупали, наконец-то! Идеальный баланс по температурным режимам. На выходе — прямой, двухлезвийный кортик с долами с обеих сторон длиной в сорок сантиметров. Из прочих деталей: литая чугунная втулка с крестовиной и рукоятью из эбонита[ii]. Однако, лезвие такое накладно по человеко-часам выходило и дабы использовать клинок по полной, приваривали к нему винт, что накручивали на втулку рукояти клинка, рогатины или алебарды.

Боевые топорища на порядок технологичней, чем лезвия кортиков и втрое дешевле, чем лесорубный топор, а про бердыш и говорить нечего. Сковал ради интереса пяток и понял, не то, что доктор прописал, не то. Штампованных элементов аккурат два серповидных отростка, плавно переходящих в крюк. Сварить их со втулкой два часа времени не самого квалифицированного кузнеца. На выходе, отличная поздняя ( средневековая) абордажная алебарда с обратным топорищем-полумесяцем. Древка два с половиной метра, на обухе острый крюк , а веса всего ничего, четыре кило. Как не крути, алебарда самое эффективное, не огнестрельное, оружие против конницы. Три в одном: копьё, длинный топор и крюк для сбрасывания всадника. При должной выучке и против пехоты сыграет в одну калитку.

Испанскую терцию из мужиков не сделать, во всяком случае за такое короткое время. Алебарда же, другое дело ибо облегчена максимально и удобна в хвате. В топорище и крюке отверстия просекли молотом. Видок правда ещё тот… Воронёный полумесяц рогами наружу в дырках больших и малых, словно сыр вызревший, плавно переходит в хищно загнутый крюк-клюв.

Древко из ясеня точили на станке, а для уменьшения веса с торца высверливали глубокое отверстие. Древко во время отвественной операции удерживали в особой оснастке и соосность гуляла самую малость. По аналогичной технологии точили древка рогатин и рожон[iii], обосновано рассчитываю на десяток тяжёлой кавалерии. Не густо, но и то хлеб.

Из батраков сформировали десятки и вечерами отрабатываем самые простые команды: толчок, удар наотмашь, крюк, взмах. Орудовать топором здешние мужики умеют, дело им привычное. Многие и мне фору дадут, а основы строя и без меня есть кому вбивать. Гридням выдаю денежку малую за обучение батраков. Работников же заинтересовал дополнительной платой и пообещал отдать домой любой инструмент, на выбор, коли в строю ходить научатся и основные команды выполнять. Поплевались поначалу, а как учение с всадниками провели сразу сообразили, что к чему. Не XVII век на дворе. Оружие и обычные пахари-ратаи любят и уважают. Всё же у человека с боевым оружием ныне статус повыше чернеца-землепашца будет. Доложились уже, на какой ТОПОР мужики наши нацелились в качестве бонусного "инструмента".

Дисциплинка трудовая жёсткая, так что прогресс со строем неплох. Во вторую линию в качестве массовки хоть завтра ставь.

Про основную дружину, не забывал. Потихоньку одевал воев в полные комплекты байдан с широкими пластинами. Ковали гридням рогатины и мечи, но не прямые франкские, а кавалерийские английские палаши образца 1908 года. Почему английские? Да потому как таковой имелся в мой коллекции и я его с закрытыми глазами повторить мог.

Клинок стальной, узкий и прямой, однолезвийный длиной восемьсот восемьдесят пять миллиметров. Боевой конец копьевидный, двухлезвийный, с единственным узким ложковидным долом на большей части и широким прямым обухом. Довольно сложный в ковке, но с оправками не намного дороже меча. Гарда образована D-образной дужкой, соединённой с головкой и плавно переходящей в объёмную защитную перфорированную чашку корзинного типа, по внешней линии которой выполнена окантовка для усиления жёсткости. Отлита из бронзы, соединена с лезвием винтом в торце рукояти.

По своей сути, палаш — продолжение эволюции меча, а с мечами на Руси напряг. Хороших мечников раз-два и обчёлся. Дружинники больше топорами и рогатинами промышляют. Вот и решил, пускай сразу к палашу привыкают ибо не за горами и пистолет.

Пробовали ковать кончар, тот был уже известен на Руси, от монголов. Использовался в качестве «запасного» копья всадниками для силового протыкания вражеской брони. Трёхгранное сечение позволяло усилить прочность лезвия. Более поздний вариант, что я заказал, благодаря длине позволял всаднику оставаться вне зоны поражения оружия врага. Пудлингованная сталь, правильный отжиг и закалка в солях помогли кузнецам Добрына сковать лёгкий, сбалансированный клинок. При длине сто шестьдесят сантиметров он весил всего килограмм. Жаль, цена в человеко-часах в три раза выше чем у палаша, так что пока выковали пяток. Всадникам ещё предстоит выработать технику боя, а вот в этом я им помочь не могу.

Из стреляющего, покупали на стороне составные луки. Особо славные делали в Ельце, а вот расходники уже собственного производства. И не на коленке делали, организовали полный цикл.

Штамповали срезни и бодкины, двузубые игловидные и прочие наконечники общим числом моделей восемнадцать. Точили из ясеня и акации древка на станке[iv] куда запускали квадратную плашку, а на выходе получали готовое древко. Оперенья и хвостовки штамповали из эбонита, цельным блоком. Спиралевидное оперение заставляет стрелу вращаться в полете и добавляет стабильности, что делает её менее восприимчивой к силам бокового сопротивления воздуха, которые могут оттолкнуть от курса. Главная фишка такого хитрого оперения чрезвычайно беззвучный полёт стрелы.

Никита неплохо поработал в качества консультанта. Если всё хорошо пойдёт, к началу октября закончу перевооружение дружины. Поговорил по душам с «дядей». Частично выложил карты и заработал в плюс несколько очков. Мысль натаскать гридней на работу в команде с помощью флажковой азбуки и одеть в единообразные качественные доспехи пришлась Владу по душе и он наконец согласился натаскивать дружину.

Кто и зачем выкупил гридней, покуда держали в тайне. Но сие секрет Полишинеля, долго не удержать. Обстоятельно обсудив личные и профессиональные качества воев, троих отправили по домам, наказав не болтать лишнего и выдав по два рубля, а четверо усилили охрану лагеря. Остальные, по мнению Владислава Мечиславовича, умели держать язык за зубами. Их то, скопом и поселили в устроенном в лесу лагере. Будет наш скрытый резерв. Правда воёв прежде откормить надобно да и привлекать внимания к ним не след. Если их открыто в Лещиново оставить проблем с боярами не оберёшься, ибо добрая часть бойцов основного составе родом из округ городских. Перебежали с дядей из полка, когда меня маленьким из Новосиля вывезли. Коли увидят, непременно донесут. Про самого дядю и говорить нечего. Слухи про чертей, наведавшихся по весне в усадьбу боярина Олега, до сих ходят. С массой, самых невероятных подробностей.

На откупные, плату дружине и поминки погибшим ушли пять десятков рублей. Ну что ты будешь делать! Серебро утекает, словно вода сквозь пальцы. Проводим ограниченные учебные тревоги, отрабатывая нападение малое, набег и полную эвакуацию.

А ещё бракованные звенья роликовых цепей, а их хватало, склепали и теперь можно перегораживать реку в случае атаки с воды. Сколачиваем лёгкие, фанерные и большие, дощатые щиты. Последние предполагаем ставить на телеги, превращая те в вагенбурги[v]. Учитывая, сколько платформ наклепали, солидно огородить-загородить получаеться.

Продукция двойного назначения у нас в приоритете. Взять те же тачки. Ящик на них быстросъёмный, на винтах. Коли объявили тревогу, ящик скручивай, опосля щит прикрепил и перекатывай куда босс показал. Стыкуются щиты крюками и цепями, формируя сплошной, жёсткий забор. Окошки смотровые с откидной заслонкой, не дырки. Подставки опять же, для арбалета. Одним словом, продуманные конструкции. А чтобы конницу угостить, скручиваем чеснок железный и делаем деревянные ежи. Как прокат катанки запущу, обязательно колючей проволоки накручу чтобы метров триста спирали Бруно было в запасе.

Дозорные вышки позволили связать Новосильской двор Богдана, цеха Ивани и Лещиново, плотно контролировать ближайшие участки Зуши и Неруча. Более того, сигналы оптического телеграфа мог принимать лагерь с воинами, лагерь с беженцами и бригады работающие на проходке шахты и прокладке просеки волока Легощь-Туровец.

Если какой злодей на струге подойдёт от башенки, в острог сращу сигнальчик. А кроме нашего острожка выше по Неручи и нет поселений. Мелочь одна, погосты по пять-шесть домов. Спрашивается, а к кому плыть в гости, как не к нам?

Гелиограф днём от солнечных лучей питается, а ночью, от скипидарных фонарей. Параллельно азбуке обучаю связистов морзянке, что здорово повысило связность баз. Количество писанины и курьеров сократилось кратно, выросла скорость исполнения заказов. Флажковую азбуку внедряем и как средство автоматизации: на линиях опиловки, складах и загрузке-разгрузки грузов. Машинисты учат указатели уклонов пути, таблички с расстоянием от базы и прочую "инфографику".

* * *

На укладке пути всего работает пять составов по восемь вагонов каждый и несколько дорожных машин. Девять десятых перевозок супесь, ей отсыпаем призму земляного полотна, плотинки. Остальное по нисходящей: лес, щебень, глина, песок и рельсовая решётка.

Нашли близ острожка отличный склон с тяжёлой супесью. Крупные частички глины и песка образуют как бы скелет, что армирует более мелкие, пылевидные частицы. Под нагрузкой, супесь с высокой связностью расползается кратно хуже, чем земля, а при увлажнении отлично трамбуется.

Для быстрой добычи супеси в склон «врезали» центральную траншею, а к ней со склонов подвели отростки. В траншею тросом затягивали вагончик, а супесь скатывали с боковых ( под конус копали) , быстро его заполоняя до краёв. Позже, добавили переставные щиты с откидным люком и решётки для отсева камней. Погрузка стала ещё быстрей, состав грузили минут за десять— пятнадцать.

Тянет одноконный циклопед не меньше грузовика, восемнадцать тонн! В типовую тяжёлую вагонетку влезает полтора куба супеси, после чего везут грунт к «многорукой» путевой машине.[vi] Она у нас и жнец, и жрец и на дуде игрец: грейдер, путевой струг, балласто-распределительная машина, укладчик пути, кран и каток.

Толщину призмы земляного полотна закладываем сразу под чугунку, а сверху балласт из щебня отсыпаем. Лопатами, я вам доложу, накидывать сотни кубов удовольствие не из дешёвых. Потому своих денег укладчик стоит, хоть и выглядит причудливо. Называется, я его слепил из того, что было. А ведь работает пепелац и неплохо.

Пространственная рама жёстко связана с платформами, на двух колеях, из нижней, передней части выступает рама для перемещения шнека дозатора. Её подпирают ножки с винтовыми опорами, а для пущей жёсткости она перевязана с раскосами глагольного типа ( по ним катают траверсы).

А-ля кран-балка навыворот, портальный фрезер чем-то напоминает. Тяжёлую вагонетку по наклонной эстакаде вверх на машину затягивают, подают на сдвижную ( вправо-влево) платформу под которой установлен буферный ящик. Днище вагонетки откидывают и протягивая, ссыпают грунт. Буфер заполнил и рычагом опрокинул в подвижный дозатор, а вагонетку со второй «линии» под зад ногой обратно, но уже театра вторые пути. Потому как на первых новый вагончик своей очереди дожидается, конвейер.

Получается вот что: гружёные вагонетки циклопед в укладчик толкает носом, а обратно тянет как положено, головой. При такой схеме подачи подъездные пути всегда свободны, разъездов и тупиков минимум, а разгрузка состава занимает пятнадцать минут.

Призму отсыпают послойно, протягивая дозатор и после, увлажняя насыпь из дюз. Каждые двадцать см призмы уплотняют встроенным в машину катком. Последний слой — балласт из щебня. Укладчик неподвижно стоит на участке отсыпки, а вся движуха внутри машины происходит. Управление частично автоматизировано, на рычагах шаманят два мелких оператора.

Насыпь, маневрирование и уплотнение грунта — девять десятых всей работы, а само путевое звено укладывают минут за пять: вагонетку завели, зацепили шпальную решётку клещами и опустили так, чтобы «ус» аккурат на гребень соседнего звена попал. После киянкой заколотили, готово! Артель в этом руку набила любо-дорого смотреть.

Думаете всё? Не-а. Последняя операция, засыпка межшпального пространства мелким щебнем. А что делать? Поездов конных не всё напасёшься. Большую часть вагонеток тянут лошадки, к тому же засыпка защитит рельс от гниения и устойчивость пути увеличит.

Меж рельс получались прочные и аккуратные дорожки. Ими и кони, и люди с удовольствием пользуются. Огромное преимущество в том, что дорожная техника может легко передвигаться по земле. Застрять невозможно в принципе ведь на борту лошади, крюки встроенные в раму, краны и лебёдки.

Поезда и дорожные машины оснащены щёточным очистителями колёс с приводом от задней оси. В отличии от железной дороги, где с головки рельса всё ветром сдувает, в уголок бывает всякого мусора ссыпается. Не так как в паз, но всяко хуже, чем на плоском рельсе. Плакаты повсюду на съездах.

Не сори на дороге!

За сутки, артель укладывает восемь-девять звеньев двухколейного пути, включая земляную насыпь и балласт. И если в июне на укладке лежневки корпело ажно сто двадцать батраков, то сейчас всего восемнадцать и укладывают они... в двадцать пять раз больше. Прогресс налицо!

На километр двойного пути уходит шестьсот кубометров леса, пять с половиной тысяч грунта и тысяча четыреста кубов щебня. Глаза боятся, а руки делают. Уложили три с половиной километра на две колеи и четыре с копейками, одноколейки. Да тяжело, да дорого, но лежневка действует на инфраструктуру острожка, не хуже чем живая вода на тяжело больного.

Лесовозные пути обходятся аодешевле, но на то они и одноколейные. Звенья кладут на четыре продольных бревна, через них то и передаётся основная нагрузка на грунт. Ещё корешки хорошо решётку держат, так, самую малость землицы подсыпать подравнять. Их вообще лучше лишний раз не трогать, проблем с распутицей меньше будет.

Где корешков нет, в ход идёт хворостяная выстилка с грунтовой засыпкой. Метра два с половиной ширины выкладываем, сверху сантиметров десять грунта и катком разок пройтись. Такой пирог, местами, известковым молочком проливаем, для прочности. На заболоченных участках, прежде хворостин укладывают продольные лаги, на которые стелют поперечный настил, а на него опять хворостяную выстилку.

А вот сплошной, бревенчатый больно дорого выходит. Его кладут лишь там, где нога по щиколотку, или глубже, в б болото проваливается. Непростая и трудоёмкая операция. Сперва продольно уложить брёвна-лежни, засыпать их грунтом, после, под углом сорок пять градусов укладывать бревна сплошняком, не забывать нагелями прихватывать. Будете смеяться, но двухколейная дорога с земляной насыпью в два раза дешевле сплошного настила под "лежнёвки".

* * *

Глину покуда добываем на карьере будущего кирпичного завода. От этого места прокинули до берега Неручи одноколейку. Засыпали песок в карьере в плавучий модуль, до реки на платформе докатили, скинули и на другой берег тросом тянем. С парапета на аналогичную платформу по роликам скатываем и никакого тебе крана. Гравитация рулит.

Вокруг типовой платформы уже целая инфраструктура выросла. Жидкости перевозят в цилиндрических или конических бочках внутри типовых рам, контейнерв на малые средние и большие деревянные и мелкие ящики и мягкие мешки аккурат рассчитаны под них рассчитаны. На памятке грузчика таблица соответствия что куда и сколько влезает и весит.

Без моста ой как трудно. Осень, к бабке не ходи, глины не будет. А если начать строить высотный мост через Неручь? В половодье, уровень реки метра на три поднимается, а длины надо заложить метров сорок. А оно мне надо? Проще лежневку продлить, в агусте дотянем двухпутку до песчаного карьера, в сентябре, до глиняного. От него одноколейку кинем до карьера с мергелем. Сие чрезычайно полезный минерал, топовая добавки к известт при общиге на роман-цемент[vii]. И до весны баста, а то по миру пойду.

Вопрос с водой так же решили. Для нужд цехов построен водопровод и ручные шестеренные насосы внешнего зацепления, а для прочего есть водяное колесо.

Ну не совсем колесо и не совсем водяное, на спицы накручена спираль из склёпанных трубок. Спираль попеременно захватывает то воздух, то воду и вся фишка в том, что чем больше её длина, тем на большую высоту насос закачивает воду. И ни одной подвижной части! Питает диковинный спиральный насос[viii] два роторных водяных колеса, мощность то приличная. Подает он шестьдесят пять литров воды в минуту на высоту тридцать метров. То бишь за сутки девяносто три тонны, чего хватает сполна.

Для местных пепелац вещь в себе ибо непонятно по принципу действия. Мужики там вечерами собираются и сидят словно бандерлоги около Каа, глазами едят чудной «гипнотический круг».

Песок покуда добываем в реке, а это много-много ручной работы. Приходится тщательно промывать, просеивать и высушивать. Из карьере он так же не бесплатный, но зато почище будет, добывать можно круглый год и сухой. Единственное,карьер залегает на равнине и схитрить, как с супесью, не выйдет. Отрывать же котлован… Ой-ой. Там шесть метров осадочный чехол… Сижу, ломаю голову как цену разработки карьера снизить. Прямо садись за чертежи «шайтан-экскаватора». А…и сяду. Потом как-нибудь, но точно сяду.

В целом машины, работающие на хозяйстве спроектированы без НИОКР и положа руку, работают потому что ломаться нечему и кинематика не сложней топора, а уж запас прочности.... От души закладывал. А с экскаватором, такой фокус уже не пройдёт. У него мощности другие, надобно по десять раз рассчитывать-пересчитывать на что совершенно нет времени, у меня ни на что его нет.

Грустно окинул стройку. Н-да. Не густо, а уж и лето на исходе. Не считая цеха распилки— фрезеровки и десятка печей ничего из масштабного. Жилые навесы, бани, кухни и избы «администрации». Мелочь. С другой стороны, если большой ангар до морозов все же осилим, остальное, в тепле достроим. Повторим, так сказать зимний фокус в больших масштабах.

Потихоньку, но разрастемся. На базе трудятся триста двадцать два рабочих, не считая тех, кого пригнал из степи, а в Ивани вдвое меньше. На столько ртов серебра баскака хватит лишь до осенних торгов. Ещё и Блуд привезёт семь десятков отроков, а с ними пятьсот голов баранов, да лошадей несколько десятков. И … маловато будет. Всего маловато, и людей, и лошадей. Последних не хватает катастрофически. А ведь на днях страда, а у нас сорок процентов гужевой силы в аренде... А мерины ведь не только для приводов, паромов и поездов надобны: патрулирование, связь, разведка и караваны.

Нет, кое-что всё же делаю в этом направлении. Потихоньку поступают из Ивани дрезины с педальным ременным приводом, через кривошип. Благо, детали унифицированы, а педальный узел делаем поточно, для малых станочков. Без беговой дорожки такой пепелац выходит куда дешевле, а мужикам будет на чём сено и хвою таскать, да на работу ездить. Удивляют люд чукуду[ix] и деревянные велосипеды. В конструкции последнего всего шесть деревянных деталей, из более сложного шкворень передней вилки, регулировка уровня высоты сиденья и подшипники, куда без них то. Модель, с дальним заделом, в брус опоры сидения в перспективе можно вставить педальный узел. А пока, полноценных велосипеда четыре, а остальные пускай в режиме самоката Карла Дреза ездят перебирая ножками, заодно научатся равновесие держать.

Прочности дорожек в острожке тачкам, арбам, двухколёсным тележкам хватает, а вот пропускной способности, увы нет. Потому заранее соломки подкидываю. Для малых колёсных средств укладывают U-колеи из остатков бруса, а меж путей двухколейки желобок бетонируют.Тележкам, эрзац-велосипедам и самокатам переросткам на скатах самое раздолье, с ветерком катаются.

До жёлтого списка руки всё ещё не доходили, а там столько всего: заготовка хвои и кормов, котлованы под печи и ангар, зерновой склад, навесы под саман и сушки новые ставить пока дожди не зарядили. Большую шахтную печь на известь пора строить, благо нажгли кирпича в достатке.

Малая шахтная не того качества известь даёт, да и занята под шамот. Ладно… Подождёт. Без личного присмотра класть сию громаду дурная идея. Как вернусь с Должанки, тогда и возьмёмся всем миром.

Пора князюшка сворачиваться и дуть в Ивань, пора. Закрутить гайки, увеличить смены? Вряд ли поможет… Низкая производительность линии фрезеровки упирается в недостаточное число пилорам, а произвести их много невозможно из-за дефицита полотна пил. Расход досок и бруса растёт в геометрической прогрессии, а мы и близко не приступали к основной стройке.Смотреть тошно сколько бревна на всякую ерунду уходит. Нужен прокат нужен, ой как нужен.

Благо с крицами вопрос благополучно разрешился и работы по прокатному стану разморозили. Проект сорок четыре, а-ля каталонский горн. Вона в дальнем углу дымит да грохочет. В какой-то момент железо приказало долго жить и приход даже десятой части планируемого расхода не покрывал. Учитывая неизбежные потери тепла в горне шлак в сыродутном горне образуется в жидком виде. А шлак как раз состоит из оксидов железа, ведь крица раскислённый ком восстановленного железа с прожилками и пузырями шлака, плюс огромное количество железа, что в виде шлака и осталось в горне и унеслось в небеса с отходящими газами. Низкие температуры зоны горения, хреновая теплоизоляция печи, прерывистость процесса вот и на выходе высочайший уровень потерь железа.

Математика сыродутного горна и кузнечного передела ужасающая. Чтобы из сидерита получить тонну уклада, потребуются девять тонн криц или сорок пять тонн руды... Угля же на всё про всё, сто восемьдесят тонн, то бишь приняв во внимание КПД ямного углежжения получим безумную цифру в четыреста пятьдесят кубов… Нет слов.

Чего далеко ходить, из Козельского княжества перепало четыре тонны криц не самого худшего качества. И где они? Пусть мы и вдвое больше выхлопа с тех криц получали… Лукьян же просил передать, до зимы криц больше ждать, а что мне прикажите делать? Эмпирически подсчитав возможности селян по обработке и добычи руды выяснил нехорошее, такие объёмы люди не «вывозят» . Зимой в какой-то мере повезло что на складе Ипата запас криц имелся и сезон был. А ныне лето, и не сезон… плавки.

Летом селяне готовятся, активно. Добывают руду в раскопах лесных болот и вдоль берегов ручьёв. Собирают в корзины рыжеватую землю и корни растений. Ещё пару месяцев, в самую жару, набранную массу будут просушивать, выжигать и провеивать, выделяя драгоценные окатыши минерала. Одновременно приходиться заготавливать древесину, а после пережигать ту на уголь в покрытых дёрном ямах. Процесс трудоемкий и длительный, до месяца занимает. И только зимой, по снегу, всё подготовленное непосильным трудом перевезут к местам выплавки. Годовой цикл добычи, чтоб ему пусто было.

Выхода не было, потому взялся организовывать свой цикл добычи-переработки включающий кричный передел. Плотно "поработали" с поставщиками Богдана, те подсказали хорошие места, где мужики заготавливали добрую руду. Отправил геологов разведать что к чему и вскоре ребята вышли на «богатое» болото в пятнадцати километрах выше Лещиново где на малой глубине обнаружился сидерит, он же железный шпат. А в его составе до пятидесяти процентов оксида железа и почти нет серы и фосфора. Сказка!

Мужики, как там руду добывали. Рожном (палка с железным концом) нащупывали концентрацию окатышей, до метра толщиной «заросли» попадаются, после опускали сруб и жижу грязевую вычерпывали. При необходимости, операцию повторяли. Ратаи сии мне ещё похвалялись, смотри мол Прохор, в соседнем погосте вахлаки жижу корзинами черпают на верёвках, а нас вона как!

Признаться, поплохело от такого нововведения. Здорово, что имеется решение получше. На болото отправил черпалку с решётчатыми черпаками. Благо, остался при постройке Драги дублирующий комплект. Ставр, на каждую новую модель завсегда два комплекта элементов готовил, мало ли что. Вот и пригодилась.

По болоту накидали фашин и брёвен, а по ним узкоколейку. По жидкой грязи до зеркала воды колею пробили, а контейнер-лодку оснастили широкими носами отчего она на торпеду сделалась похожа.

Вычерпанную грязь с рудой пропускали через промывочный шлюз и грузили в контейнер. Тот тянули по грязевой колее канатом, через ролики и блоки, к причалу, где перегружали добчу в вагонетку и катили то до самой речки Скворки, что несёт мутные воды аккурат в Неручь. Не самое лучшее решение. Но худо-бедно двадцать пять-двадцать восемь тонн в седмицу набегало. Запасов сидерита не густо, но до заморозков должно хватить. Вроде бы… Ничего, шахту закончим и гематит массово пойдёт, уже кой-чего по ходу пробивки ствола наковыряли.

На этом же болоте и ряску добывали. По пищевой ценности и содержание белка болотная травушка-муравушка сопоставима со злаковыми. В сухой ряске белка в пять раз больше, чем в картошке, а жиров, в десять! Ценными аминокислотами ряска много богаче риса и кукурузы будет и до кучи содержит целый кладезь витаминов, микроэлементов и флавонидов[x].

Ряску, граблями, в плавучие боны из поплавков собирали и, заведя концы верёвок к черпалке, цепляли на ось и затягивали. На понтоне и промывали, прежде, сменив решето. И по объёмам, ряски выходило не меньше руды. Будем сушить и гранулировать, ценная прибавка к кормам не помешает.

Промытую руду сплавляли на базу где её дробили на пружинных дробилках, подсушивали и малость обжигали в шахтной печи. Мелочевка и пыль тако же в дело пошла, а для окомкования рудной мелочи был собран тарельчатый гранулятор. Зачем добро терять то?

Местные добытчики плавили крицы зимой, в низких сыродутных горнах типа реннофен, он же печь с «бегущим» шлаком. А нам зачем повторять такой примитив? Пошли другим путём, построили из кирпича каталонский горн закрытого типа с небольшими плюшками от Прохора[xi]. Вышло немногим больше местных домниц в плане ресурсоёмкости, но в отличии от последних, Каталонский горн работает в режиме постоянно подгружаемой шихты и интенсивного дутья.

Параллельно с огнеупорами решили вопросы. Глины малоархангельского месторождения, даже искать не пришлось, новосильские гончары-игрушечники подсказали. Партия геологов добытчиков спустила десяток плотов синенькой глины из верховий, а технология обжига шамота уже бы откатана на тиглях[xii].

Глину тщательно подготавливали и, подсушив, нарезали на стружку. Её перекладывали углём и обжигали в той же шахтной печи. Обожжённый шамот дробили и сортировали на порошок трёх фракций, вот его то и использовали для формовки огнеупорного кирпича. По самой простой схеме получали, добавляя в зависимости от вида огнеупора уголь или песок. На три десятка плавок футеровки хватало, и то хлеб. Ведь век местных домниц недолог, пять-шесть плавок с обязательным промежуточным ремонтом и на слом.

На дутьё поставили конный привод с улиткой-воздуходувкой, воздух же подогревали в малой регенераторной печи. При объёме чуть больше кубометра Каталонский горн на порядок меньше штукофена[xiii], а по производительности не уступает. На выходе получем здоровенную крица в сто двадцать, сто сорок кило.

Если горн служил для получения криц, а аналогичная, по вместимости, муфельная печь, чем-то смахивающая на мартен в миниатюре, для плавки криц на чугун, «доварки» криц и пудлингования.

Продуманная система регенерации, отличное качество угля и флюса, предварительный обжиг руды, подогрев дутья дали синергетический эффект. Не зря каталонские горны продержались аж до середины XIX века. Знаменитые испанские доспехи — это оно самое, из горнов качество стали происходит.

Извлечение железа из руды в крицу достигало восьмидесяти процентов при расходе древесного угля два килограмма на килограмм крицы, что в два раза меньше сыродутного горна. Главное же, шлака в крице стало кратно меньше, а это словно тягач потянуло за собой целую технологическую цепочку. Две с половиной тонны криц с низким содержанием шлака хватало на тонну уклада, а количество циклов проковки кратно снизилось. Из пуда новых криц уклада мы теперь получали не в десять раз меньше, как ранее, уклада, а в два! Итог: расход руды на тонну уклада упал в четыре раза, а угля в двадцать пять!

В неделю варим две тонны криц и чугуна, что перекрывало расходы на мои "прожекты" с запасом. Огнеупоры и научная организация труда сила. Себестоимость конечного металла упала кратно и составила пять резан за пуд! А это, на секунду, в пятнадцать раз дешевле местного, Новосильского уклада и в четыреста двадцать персидского, при сопоставимом с ним качестве. Вот такие пироги, братцы.

И чего раньше не догадался! Мучились с этим шлаком столько. Вот где денежка то зарыта!

Половина криц шла на переплавку, а чтобы из них добрый чугун получался, склепали из полос активный миксер[xiv]. Подогреть, помешать и паром продуть. Аккурат то, что доктор прописал. Порой выходит прилично с первой плавки и без спектроскопа, хотя и в этом направлении плотно работаем. Однако, как только посчитал, сколько металла потребуется на прокатный стан, даже в микро-варианте резко поплохело. Не менее двадцати тонн! Да и на прочее в общей сложности не меньше на круг выходит. И если по руде и углю я ещё как-то мог справиться, то с чугуном дело обстояло печально. Выхлоп каталонской печи триста килограмм… В день, в лучшем случае. Явно не то, что нужно.

Хотелось много чугуна, пусть и самого поганого качества и очень, очень быстро, и дёшево, и без всяких окатышей и обжига. Старая добрая кусковая руда и уголь… И какие варианты? А нет вариантов. Вот не хотел через голову прыгать и класть домну, а пришлось. Благо, опыт плавки имелся После войны поработал на Урале укладчиком печи, горновым, верховым и самую малость, мастером. Времена такие были, специалистов подвыбило вот и затыкали молодым дырки, а мне приходлось усиленно учиться...

Фундамент готов, кирпича наработали и уже кое-что из приборов и клапанов-насосов в наличии. Так почему бы и не попробовать запустить одноразовую плавку, заодно испытаю крепость выстроенной управленческой структуры. В итоге решил класть гибрид современной бразильской микро-доменной печи на эвкалиптовом угле и домницы, времён Строгановых. Профиль то ещё во время путешествия в Козельск рассчитал, а профиль половина успеха. Домна заложил закрытую, с подогревом дутья доменным газом и рекуператором Калугина, а также двойным рядом фурм питающихся от кольцевого воздухопровода.

Регенератор и очистные устройства укладывать уже к июлю закончили. В красном режиме поставили сруб четыре на четыре дабы набивку держать и собственно, укладывали стенки домны. Параллельно, монтировали воздухопроводы, контрольные приборы и клапаны, поднимали насыпь для узкоколейки, для загрузки шихты. Шахту и колошник футеровали кирпичом с добавкой шамотной крошки, а горн кварцевым шамотом.

Управились за неделю.

При высоте всего девять метров, объём полезной зоны печи — девятнадцать кубов. Пять суток кладкупросушивали, после, уложили пирог из угля, руды и извести и потихоньку раскочегарили. Работа под давлением и прочие ухищрения позволили догнать производительность до тонны на кубический метр в сутки. Говоря человеческим языком, за двое суток мы переплавили все запасы руды и угля прежде, чем г-но футеровка приказала долго жить. Прямо скажу, повезло здорово. Рассчитывал, в лучшем случае, на сутки, а оно вона как вышло.

Провернули плавку так быстро что и пронырливый тиун не просёк в чем подвох. Домна коптила самую малость, а выдала на-гора ажно сорок семь тонн чугуна. После плавки немедля взялся кроить «металлургический комплекс». Каталонский горн разобрали, а емц на замену запустили вагранку. Для синтеза раскислителей сложили муфельную печь, а кричный горн переделали в пудлинговую печь. Добавили в литейный цех миксеров, а в кузнечном и начали готовить элементы томасовского конвертора.

Чугунное литьё «взлетело». Благо, химики навострились получать из баритоцелестина карбонат стронция. Бочонок с голубыми, играющими на солнце кристалликами в начале июля пришёл от группы, работающей на проходке шахты цеолитов с вопросом, нужен ли?

Спрашивают ещё! Вот уж кого не ждал не гадал, так это стронция. Хотя знал, в нашей области содержащих его минерала хватает. А вкусностей у этого металла масса, особо, для варки стекла.

Перегрев чугуна, добавки карбоната стронция, раскисление феросицилием и сицилокальцием, легированием медью и продувка паром… Десятки плавок по программе Прохора, многие из которых шли с весны и вуаля. Мы имеем неплохие серые и белые чугуны. Они,прямо с "колёс" пошли на кокили, колосниковые решётки, дверки печей, подставки для работы в горячей зоне, а также наковальни, шестерни, ролики и оснастку прокатных клетей. Чугуна стало вдосталь и цеха, до того экономившие каждую весовую гривну железа, принялись активно навёрстывать отставание от планов.

Общий прогресс в химии сказался и на качестве литья. Довели до ума магнийфосфатные самотвердеющие смеси, продвинулись и со смесями на основе жидкого стекла. По технологии центробежного литья начали отливать много разного, начиная от ступиц и заканчивая валками прокатных станов и ребристыми корпусами для автоклавов и химических реакторов. Продвинулось и литьё с подпрессовкой в формы с питателями переменного сечения что позволило отливать тонкие и чистые заготовки.

Так и подмывает металл продавать, но… Боюсь. Инициатива, сто пудов, боком выйдет. К бабке не ходи, набегут и отожмут нажитое непосильным трудом. Если только отпускать через третьи руки или гостям заграничным? Можно из-под полы с ратаями бартер вести, но не более. Прежде чем пушек на стенах не будет в достатке и думать нечего на что-то большее замахиваться.

Ничего-ничего, покуда на себя поработаем. Вопрос один. Дотяну ли до открытия цеха и нормальной домны или обанкрочусь и лопну как пузырь мыльный? Ох, как не хочется козыри вскрывать раньше времени, ох как не хочется.

О! А кто это к нам плывёт? Ухают натужно, а струг по самые борта в воде сидит, едва бортами не черпает. Сбежав к пристани, рассмотрел на носу улыбающегося во все зубы Деяна.

— Привёз песок чертёнок! Привёз! — обняв на радостях парня, принялся новости выпытывать. — Много ли груза струг взял?

— Тысячу пудов! — Деян выпятил грудь колесом и приосанился. — У Мценка токмо пришлось малость бурлакам тянуть. Не сдюжили на вёслах, оттого и задержка вышла. В Ивани ужо сгрузил шесть десятков мешков с корнями, да пять бочек соли древесной. По три четверти!ю ы каждой.

— Порадовал, вот молодец. Моих батраков случаем не встретил?

— Перехватил. Аккурат перед отплытием. Проводника дал, да отроков пару в помощь. В письме ты указал, что они будут нам песок с Ясенки свозить. Верно ли?

— Верно. Ты же сей песок со своим вместю ко мне вези.

— Сделаю. Разгружай ужо и три рубля готовь, поутру обратно двину. Песка с избытком накопали. До первого льда хочу дважды обернутся. Нанял, — Деян звонко ударил по борту струга, — на цельное лето.

— Не торопись. Прежде механикусы надобно забирать и отвезти в Болхов. Тама заберут.

Деян сник.

— Болховский песок не менее твоего потребен. Одно дело делаем, — подбодрил я парня.

— Долго сие.

— Нормально. Седмицу потеряешь не боле. Не убудет. За то, дам тебе водоход на два мерина. Он по Оке и два струга утянет. Не надобно более на гребцов и бурлаков тратится.

— Водоход! — глаза Деяна зажглись от предвкушения. — Правда отдаешь?

— Правда, — успокоил я парня. — Глаголь чего ешо надобно, али есть всё? .

— Дык, у меня цельный список, — Деян достал из-за пазухи небольшой блокнотик и принялся зачитывать. — Лопат больших аки совок десяток, штыковых пяток. Да не простых, а тех, что с зубьями. Хороша удумка, здорово корни режут, А ешо лопат малых, складных. Тачек пять штук, журавль малый с мешком. Ну, как его? Бабуг, ну, тот, что с дыркой.

— Понял я, понял.

— Дорог из досок две сотни метров. Ефим такое же просил топоров и стругов, и поболее. Ох, — Деян хлопнул себя по лбу ладошкой. — Едва не запамятовал. В Козельске тиун у себе кликал. Наказал передать тебе письмо от князя Василия Пантелеймоновича, лично в руки.

— Чего ждёшь то, передавай коли наказали.

Иллюстрации

[i] Телеграф Эделькранца https://author.today/reader/242031/2181970

В сборе

[ii] Эбонит— от др.-греч. ἔβενος, ebenos — чёрное дерево. Высоко-вулканизированный каучук чёрного цвета. Прохор получал эбонит из смеси гутты и каучуков из одуванчика. Производство его аналогично каучуку, но доля серы составлял 35 % в расчёте на массу каучука. 5 процентов сажи обеспечивали черный цвет, наполнитель цеолит. Подробней техпроцесс описан в главе химия.

[iii] Рожон — рогатина, для конного боя имеющая массу наконечника около килограмма.

[iv] Станок представляет собой втулку работающую от приводного ремня, в переднюю часть которой вкручивается круглая фреза которая и формирует необходимый диаметр древка стрелы-копья, болта или нагеля.Прохор активно применял такие станочки для нагелей разных диаметров. https://www.youtube.com/watch?v=7DMqnooMGck

Для лучшего и чистого реза стрелу последовательно пропускают через две фрезы. Для конических наконечников стрел и копий формируют пакет косых фрез, которые затачивают круглую стрелу словно точилка карандаш, только в нашем случае точилка вращающаяся. Мощности одиночного конного привода хватало на 2-4 станка питаемых от общего вала. Для прямой нарезки цилиндрических и конических нагелей последние пробивали через пакеты зубчатых звездочек.

Древка алебард (длина 2.4, диаметр 40-50 мм) после станка и конусной заточки отправляли на косые шаблоны, где нижнюю и верхнюю часть древка проходили рубанком формируя 8-ми гранное сечение удобное для хвата и насадки втулки. После этого заготовки шли на торцевое сверление. Прохор использовал шнековое сверло с насадками и сверло Форстнера для рассверливания. На первом этапе торец высверливали сверлом 10х600 мм для получения "направляющего отверстия", чтобы избежать ухода по оси, биения и закусывания основного сверла в дальнейшем. После работали большим сверлом Форестера 20х1400 мм. Сверление горизонтальное, сверлили станочком типа копира для оружейного ствола, древко было неподвижно закреплено. https://www.youtube.com/watch?v=zvZvF4XuWXg.

Процесс сверления занимал около часа и чтобы минимизировать смену сверл, партию прогоняли сперва малым сверлом, после большим. Торцевое сверление древка обходилось в три раза дешевле, чем выклейка, древко было крепче, а спецы из столярного цеха не требовались. На станке работал один батрак. Похожие станки имелись и в Ивани, но с меньшими глубинами высверливания.

На огранённое древко первой одевалась втулка с топорищем, она имела две полосы стянутые полукольцами и заходящие на древко на 40 см и склепывались, (перед установкой втулки на верхнюю часть древка (60 см) надевали нагретые кольцевые граненые сегменты защищающее древко от перерубания, нижний ( высверленный) торец древка закрывали железной шляпкой.) Таким образом вся верхняя половина древка алебарды былы хорошо защищёна от перерубания. Совокупная длина алебарды составила три метра и пять см.

Украшения черчение и серебрение по шаблону. Бердыши пошли рынкам князя и были более богато украшены ( гравировка, черчение, золочение, серебрение )

* * *

Рукоять гарды палаша рифленая, Общая длина — 1150 мм. Длина клинка с рукоятью — 1120 мм. Длина клинка без рукояти — 890 мм. Ширина клинка у пяты — 25 мм. Длина ножен — 930 мм. Вес 1. 5 кг. Клинок воронённый. На пяте клинка с правой стороны выбито клеймо в виде воронов Хугина и Мунина сидящих внутри шестерни ( знак качества высший) Товары Прохора обычнооо качества клеймились советским знаком качества вписанным в шестерню. И номер оружия первые три цифры которого обозначили номер мастера, а следующие номер плавки.

Рукоять получила форму, близкую пистолетной, с косой насечкой по всей поверхности и широкой впадиной для большого пальца у крестовины. Округлая металлическая головка соединена винтом с хвостовиком клинка. Гарда образована дужкой, начинающейся от головки и плавно переходящей в объёмную защитную, перфорированную звездочками, чашку.

Ножны палаша фанерные, обтянуты тонкой Хромированной кожей с набитыми полосами из бронзы и развитой узорной гравировкой ( звериный стиль) набитыми на клепки через равные промужутки, с расширенным устьем и парой неподвижно соединённых с ними портупейных колец, расположенных близ устья друг напротив друга.

Клинок имеет травление единого с ножнами стиля. ( травление, золочение, черчение с изображением нового герба Мстислава Сергеевича)

Кончар

[v] Вагенбург — вагонфорт с перевода с немецкого, он же русский гуляй-поле. Передвижное полевое укрепление, составленное из повозок или щитов из толстых дубовых досок на колесах или полозьях, применявшееся в осадной и полевой войне, в XV — XVIII веках.

На месте такие щиты скреплялись друг с другом крючьями и петлями и разворачивались в прямую линию, круг или полукруг; при необходимости из них можно было составить своеобразную крепость нужного размера и формы. Прочные щиты обеспечивали защиту от лёгкого стрелкового оружия, а вся конструкция помогала отразить атаку противника. В особенности вагоны играли против атак тяжёлой конницы, которой пехота почти не могла противостоять.

[vi] Путевая машина https://author.today/reader/242031/2181985

[vii] Роман-цемент — (римский цемент) Вяжущее получают из доломитизированных и чистых мергелей, в составе которых присутствует более 25% глинистых включений (Мергель — естественная смесь глин и углекислого кальция. (у ГГ известковый мергель)) обожжённых при температурах, не доводящих сырьё до спекания. Роман-цемент может обжигаться в шахтных печах простой конструкции при температурах от восьмисот до тысячи градусов. После печной обработки материал подвергают тонкому помолу. Вяжущее выпускается трех марок прочности — М25, М50, М100. Смеси на основе романцемента превосходят по свойствам составы на базе гидравлической извести в условиях повышенной влажности или при поочередном намокании и высыхании поверхности, но уступают им в сухих условиях. ГГ обжигает в шахтной печи роман цемент, известково-шлаковый цемент, известково-глинитный цемент и известково-зольный цемент.

В глинит-цементе активной минеральной добавкой является глина, которая должна содержать не менее 14% глинозема. Воздухостойкость цементов, получаемых путем смешения извести и активных минеральных добавок, тем выше, чем больше в них глинозема. Известково-глинитный цемент делится в зависимости от механической прочности на две марки: М 50 и М 100 что через 7 суток должны такую же прочность. Технология не отличается от романа цемента, но глину предварительно обжигают и измельчают в порошок.

Растворы и бетоны на известково-шлаковом цементе после необходимого срока твердения приобретают высокую водо— и солестойкость, по характеризуются пониженной морозостойкостью. Известково-шлаковые цементы применяются для подземных и подводных сооружений, а также для изготовления строительных камней с применением тепловлажностной обработки. Качество известково-шлакового цемента повышается с увеличением тонкости помола. Известь и шлак должны быть при этом более тщательно смешаны. Известково-шлаковый цемент является медленно схватывающимся цементом. Начало схватывания обычно наступает через 5—6 час., конец через 12— 30 час. При мокром приготовлении на бегунах прочность шлакового цемента достигает М150.

Прохор так же запусти обжиг ( в шахтной печи) на известково-зольный цемент что выгодно отличается от известково-глинитного тем, что зола не требует обжига и нуждается лишь в помоле. Известково-зольный цемент — медленно схватывающееся и медленно твердеющее вяжущее вещество которое содержит больше глинозема, чем известково-пуццолановые цементы, а потому такой цемен более стоек при хранении на воздухе. Однако и его прочность при этом постепенно уменьшается. Для достижения воздухостойкости извести в известково-зольном вяжущем должно быть не менее 30%. Зольный порошок в растворе служит пластификатором. После его добавления бетон получается пластичным, поэтому может наноситься на основания, подверженные усадке. Также, у готовой строительной смеси повышается водоудерживающая способность. Зола усиливает схватывание раствора с основанием и разобрать кирпичную кладку с таким цементом в дальнейшем будет очень трудно. В зависимости от механической прочности известково-зольный цемент делится по стандарту на две марки: М25 и М50.

Прохор использовал очажные остатки кирпичеобжигательных печей, представляющие собой золу, полученную от сжигания топлива, с некоторым количеством боя кирпича. После их измельчения совместно с известью получается известково-очажный цемент с более высокой прочностью, чем обычный известково-зольный цемент, особенно, при тонком помоле.

[viii] Насос https://www.youtube.com/watch?v=owh8CGXj550. Чем больше диаметр спирали, и чем больше витков спирали тем на большую высоту насос поднимает воду, так как в каждом витке насос захватывает половину воды и половину воздуха, то там создается столб воды равный внутреннему диаметру спирали. Высота подьёма равна диаметру спирали умноженному на количество витков. Объснения от автора https://www.youtube.com/watch?v=xOeYsjdoyhg

[ix] Чукуду (Chukudu) изобретены в Восточном Конго в 1970-ые годы и получили там широкое распространение. Чукуду представляет собой сделанный из дерева огромный самокат и используется в основном для транспортировки грузов.

[x] Флавониды— класс растительных полифенолов. С химической точки зрения, флавоноиды представляют собой гидроксипроизводные флавона. Флавоноиды играют важную роль в растительном метаболизме и очень широко распространены в высших растениях.

Ряска содержит 17-20% клетчатки, до 25% протеина фитостерины, флавоноиды, дитерпеноиды, каротиноиды, ароматические и жирные кислоты, фософолипиды, азотосодержащие соединения и дубильные вещества. В ней есть полисахариды, сульфолипиды, а также витамины С, Е, PP, витамины группы В. Растение способно накапливать соли йода и брома, фосфор, кальций, кремний, магний, медь, железо, цинк и ванадий.

Экспериментальные исследования подтверждают антибактериальную и антимикотическую активность ряски малой, а также ее антипротозойные свойства, ими же обладает и ряска горбатая. Ряска малая может выступать в качестве жаропонижающего, противовоспалительного, общеукрепляющего и антигельминтного средства. Обладает слабым желчегонным и обезболивающим действием. Прохор будет сушить и гранулировать ряску.

[xi] Каталонский горн— низкая сыродутная печь для выплавки железа из руды, работающая в режиме постоянно подгружаемой шихты и интенсивного дутья. Заклепка про печи и домны https://author.today/reader/242031/2181999

[xii] Шамот — заполнитель шамотный — огнеупорная глина, обожжённая до потери пластичности, удаления химически связанной воды.

[xiii] Stückofen — высокий сыродутный горн, распространённый в средневековых Альпах. Название «штюкофен» от немецкого «штюк» — крица и «фен» — печь, т. е. «печь, в которой выплавляется крица».

Изобретены штукофены в Индии, в начале первого тысячелетия до новой эры. В начале нашей эры они попали в Китай, а в VII веке вместе с «арабскими» цифрами арабы заимствовали из Индии и эту технологию. В конце XIII века штукофены стали появляться в Германии и Чехии (а ещё до того были на юге Испании) и в течение следующего века распространились по всей Европе.

[xiv] Миксер — технологическая ёмкость для временного хранения ( и модификации ) жидкого чугуна с целью усреднения его химического состава и температуры.

* * *

Чукуду оснащен тормозом на заднем колесе в виде куска гутты которую можно прижимать ногой через рычаг, бабитовыми подшипниками. Подкладка под колено делается из кожи, на ободу некоторых колес( для движения вне путей)наваривается гутта. Грузоподъемность чукуду достигает 700 кг ( по фрезерованным дорожкам и путям до 1100 кг). Чукуду толкают, когда дорога идет вверх ( у нас чукуду часто цепляются к проходящим вверх циклопедам и вагонеткам, как к трамваям ) и катятся на нем вниз, причем с немалой скоростью. На косогоре где стоит острожек ситуация часто требует транспортировки грузов сверху-вниз и чукуду идеально дополняет вагонетки и тачки. Для стабилизации груженных чукуду и избежание завалов ставили съемные боковые колеса (стабилизаторы) как в детском велосипеде.

Велосипед:

Рама выпилена из лисвто фанеры ( ольха-клён на бакелите) и свинчена из половин на на болты (через шайбу). Велосипед имеет малые типовые колеса с железной ошиновкой или ошиновкой из кож или гутты (однако спицы . Сидение кожаное на металлической основе из полос, подрессорка двойная, типа ( см. ниже) крепится и регулируется тремя винтами с шестигранной головкой.

Баббитовые подшипники запрессованы в стальную ступицу, установка колёс аналогично тележным, на винты. На шину, для внедорожной модели наварена гутта. Вместо спиц использованы восемь ромбов из фанеры стянутых винтами между собой, диаметр 65 см.

В грузовом варианте, от рамы под углом 45 градусов отходит брус жестко связанный с держателем сидения и образующий основание сидения.Вес велосипеда 85 кг, Нагрузка до 400 кг. Для поездки по путям в режимы дрезины в ступицах предусмотрены крепления для установки бокового стабилизатора с малым колесом, чтобы легко переделать велосипед в велодрезину.

Велосипедов без цепных передач 18 штук, с ними 14. В коробке передач три звезды, комплектация по образцу конного привода, смена передач ручная ( см. ссылки в главе 19 первой книги ), регулировка натяжной звёздочки винтом , подробности про коробку см глава 19 часть первая в ссылках. Педальный узел, литая ступица из обезуглерожнного чугуна на баббитовом подшипнике ( аналогичный педальный узел идёт на катамаран, аквапед и типовую велодрезину на два человека)

Шатуны отливаются заодно с передней звездой, ось педали вкручиваются в шатун типовым болтом с шестигранной головкой. Подшипник педали — втулка сталь по бронзе, накручивается на головку оси. Педаль литая чугунная с шипами, тип-бабочка.

Одноосные тележки стандартизированы под колею, а по габаритам соответствуют немецкой Infanteriekarren IF8. Телеги имеют укороченную платформу на которую можно устанавливать: сетку, борта обычные и усиленные, бочки, полевую кухню и так далее. Оси и колёса взяты от типовой лёгкой платформы, поэтому тележка выдерживает до 300 кг. Для транспортировки лошадью есть прицепное дышло. Штатно ставят гнездо под мачту, крюки спереди и сзади для буксировки в сцепках.

Грузовые тачки https://yalink.ru/h4A Отличие от конструкции по ссылке, применение вместо шурупов, крепление болт-гайка, откидные ножки и крабовые салазки для ящика тачки.

Велосипед от Прохора ( компоновка рамы)

Велосипед Карла Дрезе ( от этой модели узел багажника)

Грунторез-лопата

Лопата для корчёвки

Глава 6

Из приземистого здания, стоящего в самом углу острожка, валил густой сизый дым, да не из-под крыш, как это обычно бывало, а из высокой трубы чудного вида. Была она сложена из плинфы, но да того ладной и красивой, что многие только языком цокали, не стесняясь проходили да оглаживали чуть шершавые края. Что делалось внутри не ведали, хотя по шуму, доносящемуся из-за стены, было ясно. Бил молот, да такой огромный, что и десяток ковалей не осилят. Бил так, что боялись крепко, потому вокруг Прохор поставил двойной тын чудного вида, да промеж стенок хвоей засыпал и вроде как стихло, попривыкли.

Бурислав.

Многие лета я плавил крицы. Цельную осень семь соседских родов из погостов Калинов исток и Рыбежня свозили во двор добытую тяжким трудом руду, уголь да бел камень. Сам же укладывал домницы под малым навесом, цельный ряд.

В лютовей, когда прочих дел по хозяйству не было, призвал двух сыновей с семьями и всем миром мы крепко трудились. Внуки раздували уголья, сыновья закладывали руду да бел камень и деревянным бабами выколачивали шлак. Многие лета сим занимался и почитался в погосте за искусника. Хотя у нас многие рода плавили крицы на уклад, мои завсегда лучше прочих выходили, потому как глину особую знавал и домницы из дикого камня сложенные не один как у прочих, а по два, а то и три раза в дело шли.

В червень, заявился к нам гость молодой с Погоста на море-окияне и всё вокруг гнилого болота, где руду брали, крутился, а после и во двор заявился. С вежеством. Подарки малые внучкам дал, сынам по ножу, а мне топор справный. Попросил показать хозяйство. А мне пошто скрывать то. Иди да смотри домовины. Прохор, так его звали, значится, походил и по печам постучал. Глинку пощупал, да в руках ту покрошил. Добрым словом о моей работе отозвался. Потрапезничал, не побрезговал, а после пригласил в острожек свой гостевать.

Подарки богаты. Почему бы доброго человека не уважить? Тем более недалече, до Легощи реки всего два десятка поприщ. Плыли на лодке чудной, не с веслами та, с колесом, что воду бьёт! И колесо то кони крутят через цепь деревянную. А как в острожке оказался, цельный день с открытым ртом ходил, токмо мух ловил. Отвёл Прохор и в избу великую, где крицы били молотом, механическим. «Ты, — говорит, — Буреслав, искусник справный. Крицы почитай два десятка летов варишь, плавкой руды не боишься и у люда уважение имеешь. Мне же треба искусник в цех новый, тама будем крицы варить, но не таковые, како у тебя, а по восемь пудов».

По первой дурака высмеял. Где-то видано, таковые крицы варить. Кто с такими громадами управится то? А сколь угля потребно? Прохор же в лишь в кулак улыбнулся да мёда пригласил испить. Поговорили по душам, да и согласился. А как отказать то, он то посулил десяток резан, в день! Да говорил, что самому работать не надобно. «Ты, — говорит, — старый, приглядывай за печью да батраками».

Ударили по рукам. Азм втрое меньше за зиму зарабатывал, а у гостя молодого каждый батрак своём место знает, а Прохора такой же руки из верного места растут. Да опять же, интерес появился. Недели не прошло, как поставили домницу. Немногим больше, чем мои, но клали ту из плинфы особой, а рядом с нею поставили малую печь свиное железо плавить да в обе трубок да дудок видимо невидимо. Прохор, вестимо, разъяснял что к чему, да всё одно боязно. Больно дорога печь. В ней одного уклада на двадцать рублей, у меня на него глаз то намётан здорово.

Первые плавки вместе с Прохором вели. Сыпали уголья да руду, подбирали доли верные. Он его порошки сыпал, да малые фигурки в печь укладывал. Ох и чудные, от жары они кланялись до самой земли и како такое случалось, значится всё, хватит жару поддавать.

С печью рядом стоит колесо деревянное, да не простое. Воздух оно по кругу гоняет, а крутит его тот же конь, через цепь, аккурат как на водоходе. И до того сильно дует, что жару на две печи хватает. Воздух тот сперва по трубам в печь заделанным проходит, нагревается значится, а после уже и в печь попадает. А Прохор всё же надул меня здорово, ведь домницы сии на наши не похожи вовсе, он бает сие гишпанскй горн. Во!

Горн сей и день и ночь работает, без передыха, а всё потому, что плинфа особая и е жару привычна. Оттого меняем раз в седмицу.

После, на старые крицы уголья навалить и уколачиваем плотно. На уголи же батраки ставят доску из уклада, а в промежуток между трубками дутьевыми сызнова угля сыплют. После доску сию убираем и в горне остаются «стенки», угольная да рудная. Хитро…

Сверху же сызнова слоями сыплем руду, да уголья, а сие дело знакомо. Правда не руками. Бадья ездит по рельсу и ту аккурат над угольями крюками открывают. Прохор говорит, тако куды сподручней. Что за человек неугомонный, что ни день то выдумывает новину. Вона, давеча бабу крепкую на рельс подвесил, на хитро гнутый крючок, оттого держать её руками не надобно вовсе, а трамбует она пирог она куда крепче.

Уголья и руду каждый раз, по-разному. Крицу эн плавим куда дольше, чем нашенские , по шесть часов кряду! Часы у нас имеются, два горшка с песком да оконцами, а внутри круги черные, по ним то и смотрим время. Ранее и слова таково не ведал.

Работа тяжкая, жарко. Крицу то и дело ворошить приходится. Однако же, стоит тута бочка, а из неё труба с дырками торчит. И в бочке той завсегда водица прохладная. Дабы батраки не сомлели, они к ней подходят, да нажав палку водицу отворяют, что малыми струями льётся. И откудова он сие ведает то?

Есм у нас и второй мастер, да как мастер, во внуки годится. Смотрит за второй печью, где крицу на свиное железо плавят. Ходит важный, аки боярин. Тыкает батраков в нос грамотами что зовётграфиками. В той то печи и куда больше премудростей. В ней же свиное железо на уклад варии. Ох и намучались втроём с этими шестами проклятыми. Больно тяжко воровать налипший уклад.

Вышли, опосля, с Прохором на свежий воздух. Присели испить квасу ледяного. Он значится усы утёр, по спине мне хлопнул и глаголит:

— Мазохизм енто пудлингование, мастер. Будем цепной миксер ставить.

Какой такой мазохизм, что за миксер? То и дело Прохор слова чудные изрекает. С виду вроде наш, а как послушаешь, вроде и нет. Чудной он.

* * *

После инспекции гайки закручивать не стал. Работа в цехах и без того шла в жёстком режиме, относительно менталитета средневекового крестьянина. Постоянно трудится по двенадцать часов в день люди не привыкли. Восемь, и то далеко не все осиливают, несмотря на контролёров и авторитет старшин.

Разобравшись с текучкой, пришёл к Ставру в цех и говорю.

— Чертежи новой пильной рамы привёз. На детали труда на треть меньше , а уклада вполовину, супротив прежней.

— Добро, — ответил глава цеха, цепко рассматривая набросок.

— По первой, сладим малую модель, дабы уразуметь кинематику. После и в серию запустим. Продолжил он. Ставр всё активней пользовался словечками из моего лексикона.

— Сразу делайте, времени нет на модели. Глянь, сколько всего ещё надобно! — Протянул я мастеру обновленный план для цеха.

— О-о-o-х ты же! Двенадцать пильных рам, да приводов вдвое больше! Шесть станков для фрезеровки, да четыре пазы бить. Возмутился Ставропольского от души завидев цифры.

— Осилим?

— Мы тута не пироги печём. Прочие работы как же? Не успеем усё. Аки пчёлы трудимся в п и всё одно не успеваем.

— Надо, Ставр, надо. Без станков сильных не сдюжим острожек и цеха. Брус и доски нам потребны аки воздух.

— Усё на пути твои идёт, аки в пропасть бездонную.

— О том и толкую. Надоьно сделать так, чтобы доски и бруса у всех в достатке было.

— В достатке говоришь? — Ставр повернулся, достал из выдвижной полки листок. — Подсчитал намедни, — протянул листок с перечнем станков.

Я присвистун.

— А то! Но коли осилим, людишек у меня изрядно освободится. Только пустое всё, — Ставр скривился и тяжело вздохнул, — где столь меринов возьмёшь, а особливо пил кованных? Их и без того не хватает. Вона, — отмахнув рукой показал аккуратно уложенную гору из брусков и досок. — Сколькокомплектов пильных дожидается, не поспевают ковать.

— Меринов Блуд с Ельца гонит, а с пилами разрешу вопрос не сегодня-завтра.

Я ведь действительно вернулся на базу, чтобы вернуть давно презревший проект.

— Выходит, бросать усё и делать рамы да дорожки конные? Спросил Ставропольского.

— Выходит так, — и добавил следом, — А как у нас дела с сорок шестым проектом?

— Сорок шестым? — Ставр деловито повернулся к высокому открытому шкафу. Крякнул. По цифре нашёл нужную ячейку и вытащил оттуда папку. — На три четверти готов. Руки не доходят, он то зелён.

— Уже нет! — взяв лист, уголок закрасил красным карандашом. — Сроку вам седмица, но коли выйдет раньше, с меня не заржавеет.

— Ужель уклад катать будем аки полоски медные?! Помнится кто-то в травень грозился запустить сию машину.

Не найдя, что ответить, развёл руками. Ставр же взял обратно мои бумаги и продолжил рассматривать наброски.

— Гляжу новый механикус удумал? А говорил, с новинами обождем до зимы.

— Зарекалася бабка не болтать…

— Лады, — Ставр махнул рукой. — Понятие имею, не разорваться тебе. Лучше разъясни, что ента за рама с полозьями. И кривошип с колесом в маховую сажень... Зачем? Ужель дубы вековые на доску пускать?

— Штрипсовый.

Ставр выпучил глаза, чего за ним редко водилось и тихо заговорил:

— В нашенском цехе, Прохор Михайлович, дурными словами не ругаются! Сам за то штраф, в двадцать резан положил.

— Что? — я не сразу сообразил, а как понял, от души рассмеялся. — Механизм то! — озорно отвечал ему. — Камень режет. Видишь, какие пилы тонкие, они водою с песком смачиваются дабы не сломаться. Штрипс, по-нашему, лента.

— Не по-нашему, а по-твоему. По-нашему очелыш то. Что ни день, то слова чудные записываю и всё одно тень на плетень наводишь, — недовольно буркнул Ставр. — А песок, значится, заодно камень режет. Ишь ты. Хитро удумано, а не велик маховик то?

Ставр удивлял, по-доброму. Кинематику и узлы схватывал мгновенно, а чертежи проверял дотошно и найдя недостатки радовался как ребёнок. Как и многие мастера идеями фонтанировал изрядно, но иной раз такое бывало, хоть стой, хоть падай. Прирождённый механик. Ему бы базовое образование и азы сопромата, цены не было!

Жаль, в проектировании прокатного стана он не помощник. Сложное дело, и сам, признаться, в этом деле «шарю» немногим больше чем свинья в апельсинах. Разбирал, понятия имею по типам приводов и ремонтировал кое-какие узлы. Правда, ещё в «Чёрной металлургии» почитывал статьи. Но чтобы формулы помнить специфичные или графики натяжения валков строить. Нет, не мой уровень.

А делать всё одно пришлось. Прокат, ключевой элемент развития и к процессу проектирования подошёл ответственно и даже НИОКР организовал, насколько, это вообще возможно в моих условиях. Катать сталь не то же самое, что олово или медь. В это дело куда больше знаний и усилий вкладывать надобно.

Знаете, сколько времени прошло между появлением первых станов для проката цветных металлов и аналогичных, для железа? Три столетия! Пытались в старину катать железо, и не раз, но не выходил каменный цветок. В конце концов решили — железо прокатывать нельзя, ибо оно слишком быстро остывало от соприкосновения с валками и не поддавалось раскатке !!!

Ошибались, ибо не знали один мудрый вещь. Для проката стали скорости вращения валков и усилия нужны куда большие, чем для меди или того же, свинца. А всякие там рисунки в учебниках истории про мужиков, что вручную вращают валки рядом с доменной печью не что иное как не понимание азов металлургии иллюстраторами.

Первым, еще до поездки в Козельск, поставил экспериментальный стан. На нём контролёры выясняли: скорость проката, коэффициент вытяжки, силу давления на валки, а главное, тестировали калибры и ровняли кованные вручную полотна пил. А как ещё прикажите рассчитать форму ручьёв или уширение металла «неизвестной марки». Да хоть ту же вытяжку? Только ручками, Solidworks Simulation на торге не продают, а то бы золотом за него отсыпал.

Забегая вперёд, скажу, сочетание шестеричного зацепления валков, ящичных калибров и обжатия типа «квадрат — шестиугольник — квадрат» показало наилучший результат. Параллельно к испытаниям готовили станины и прочие детали прокатной линии не требующие особых расчётов.

Заготовки валков отливали и закаливали на отбелённый чугун. В слесарном цехе их шлифовали и полировали, доводя до ума плоские и ящичные калибры.[i]

Фундамент с закладными элементами из бутобетона построен на месте будущего цеха и пока работает под навесом. Станина сборная, из чугуна, с заливкой из щелочного цемента. На безрыбье и рак рыба. Никакой дуб не удержит валки по два центнера каждый. К тому же малый сегмент куда легче отлить и закалить, чем целиковую станину. Элементы клети стягивали на винты, а после, заливали в пустоты безусадочный цемент с порошком гематита. Для кратного снижения усадки в цемент добавляли раствор гуттаперчи и по два процента от веча хлорида кальция и сульфоалюминатного клинкера.[ii]

В станине веса, больше пяти тонн из которых на чугун приходилось меньше трети. Клетей, аккурат три штуки. Старые добрые, линейные двухвалковые станы. Верхняя подушка с вальцами опускалась в пазы, навроде кассеты, а после стягивалась с нижней. Понятно, ни о какой непрерывной линии проката речи не шло. Мы применяли валкование, или смену кассет с валками.

Ящичные калибры лучше прочих подходят для «примитив-проката». Во-первых, нет необходимости прижимать верхний валок к нижнему, во-вторых, через них можно пропускать несколько «калибров», ведь каждый из них имеет площадь поперечного сечения меньше, чем у предыдущего. Само собой, у ящичного калибра гибкость не столь значительна, как у плоского, но кое-какая имеется. Хватит, чтобы прокатать несколько раз, выставляя зазор перед каждым проходом. При ширине валков шестьдесят сантиметров в низ размещалось от четырёх, до восьми калибров, в каждом из которых можно прокататывать до двадцати двух проходов!

Первые валки играли роль обжимного или чернового стана и позволили разгрузить ковочный молот на восемьдесят процентов. Метровые, кое-как откованные батожки сечением десять на шесть сантиметров, протягивали до шести десятков раз. Прутки, неоднократно меняли форму граней, вытягивались, трансформировались, теряя в процессе большую часть шлака. Даже из чужих г.. криц выходил неплохой металл.

Прокатывали последовательно, полоску пропускали по роликовому столу и сбрасывали в печи, стоящие по обе стороны от линии, чтобы не остывало. Когда прокат полосы заканчивали, на коробке приводного вала изменяли вращение на противоположное и прутки толкали по направляющим обратно, в валки. После проходки всех калибров, винты поджимали и цикл повторялся.

Несмотря на значительную долю ручного труда, выходило шустро. Запас прутков, что нарабатывали два месяца, прокатали за несколько дней, вот это я понимаю!

Валкование вели с помощью подвесных путей. Кассеты по полтонны каждая, откручивали, цепляли крюком и откатывали на место хранения, на её место ставили новую. Второй комплект валков раскатывал заготовки в плоские для листового проката, круглые для проволоки или треугольные заготовки. Третий и четвёртый комплекты , под чистовой прокат, пятый, под холодный.

Привод валка цепной, через коробку и кардан, он соединён с выходным валом привода, так что никаких шестерней заумных. Через редуктор, от двух быков, на валок прилетало усилие в тридцать лошадок, а валков два, да каждый в свою сторону крутит.

Литые шестерни и цепи, массивные валки и мощный привод давали и усилия обжатия, и скорости вращения. Разные, ес-сно, для каждой из мини-линий. В черновой клети мощность выше, а обороты медленней. В третьей паре валков, редуктор работал на скорости триста оборотов в минуту и выдавал полотно шириной двести миллиметров, толщиной полтора миллиметра, со скоростью три метра в секунду. Копейки, даже по меркам XIX века. Но если сравнивать цифры с ручной проковкой, всё меняется волшебным образом. Во сколько более в пятьсот или в тысячу? И считать не буду, несопоставимые величины.

Валки охлаждали тряпицами с холодным маслом, благо льда оставалось с запасом. Низкие скорости позволяли катать холодную сталь да не трястись с регулированием режима нагрева для горячей. Плюс линии был в том, что как только металл появится в значимых количествах, её элементарно масштабировать, ы лоб нарастив число клетей.

Задержка как раз с чугуном была, весь прокатный стан и модернизация фильер обошлись в пятнадцать тонн. Половину руды успели до затопления из шахты получить, половину с болота взяли.

Проковали зацепные шестерни, изготовили подшипники, но… Шестерни гнулись, а подшипниковые узлы вырывало из дубовой клети, через рез понижающий редуктор на них нагрузки ого-го-го! Пришлось отливать сдвоенные шестерни и подушки. Во взрослых клетях, подушка, обязательная часть подшипника и позиционирует положение валков, заодно удерживает их при передаче усилий прокатки на станину. Деталь тяжёлая, сложной формы и выковать руками такую феерический мазохизм.

Потому и ждали когда цикл добычи сидерита выйдет на полную мощь, а после и с отжигом валков возились потому как белый чугун для нагруженных деталей не годится, при нагрузках словно кирпич колется. А после, решил и саму клеть отливать. Чугуна не так уж уж много по сравнению, с валками , особенно с заливкой пластобетоном.

Методом проб и ошибок довели до ума технологию отжига на ковкий или чёрный чугун.[iii] Май, июнь, июль… загибал я пальцы. Да, где-то так. Три месяца мастера с ним возились, а я возился с мастерами закалочной печи и литейщиками.

В отжиге всё элементарно, но видимо не для всех.

Белый чугун потому и белый, что углерод в нём в связанном состоянии в виде цементита, что на изломе имеет металлический блеск. В сером же, углерод, по большей части, в виде графита и в свободном состоянии. При отжиге белого чугуна и ОЧЕНЬ медленном охлаждении цементит переходит в феррит годный на редукторы и всякие ударные поверхности, а при быстром в перлитовый чугун, из него, например, можно отливать звенья роликовой цепи и тормозные колодки. И графики цветные, и альбом с микроструктурой чугуна составили. Объясняю диаграмму железо-углерод, не понимают. Объясняю второй раз. Не понимают! В третий раз объясняю. Сам уже понял. А они всё одно не понимают!

Ничего, как до босса на второй месяц дошло и остальные усвоили. Научились время закалки и выдержки сносно подбирать. Всё же дорогое дело, ковкий чугун. От трёх до семи суток заготовки выдерживать надобно. И всё же, наладилось дело. Вона, отбелённые чугуны без моего участия, сами, научились отливать. Лишь по одной диаграмме отжига! Не зря значит им плешь проедал. Не зря.

Отливали всякое: подушки и нажимные винты для стана, шнеки прессов, ролики, ступицы и узлы подшипников, помольные шары, косозубые передачи. С литьём чугуна за лето серьёзно продвинулись. Помимо кокилей учились сбивать литьевые ящики, подбирать для литья в песок годные смеси формовочные. Здесь то здорово песочек из Козельска пригодился. Да и поташ тверских купцов в дело пошёл. Сплавили его с кварцевым песком получив калиевую силикат-глыбу, что распускали в автоклаве на жидкое стекло.[iv]

Цех проката в стадии активной достройки. Собираем кассеты для холодного проката уголков и U-образного профиля шести размеров, заканчиваем монтаж роликов и подвесных путей для монтажа кассет, ставим ножницы гильотинного типа для резки лент и прутков, а для чистовых клетей, намоточные и размоточные барабаны, ибо на последней паре вытягивает ленту до десяти метров длиной.

По аналогичной технологии решили отливать станины для фильер, заодно старые мощности по бронзе подновили, там же фильерные доски аналогично сделаны, кассетного типа, на винтах. Открутил, вытащил и ставь на новое место. Только линии разные, у катанки более низкая пластичность, а фильер для протяжки потребуется вдвое больше, чем для бронзы или меди. И формы они другой, ко всему оборудованы водяным холодильником, да и со смазкой пришлось повозиться.[v]

Мастера и подмастерья не понимали, зачем нам проволока и полоса в ТАКИХ количествах. Проводил агитацию, пояснял, но… не всегда удачно. Спрашиваю:

— Какова главная задача у искусника?

— Уклад добрый варганить. Что ещё то?

— И что с крицей делать надобно при сём?

— Как что? Бить крепко да в углях держать докрасна, — отвечали возмущенные подмастерья.

— А зачем сие?

— Как то зачем?! Говорим тебе в который раз, уклад добрый варганить.

— А-а-а-а, блин!!! Вы молотом что делаете? Крицу мнёте, аки гончар глину, а греете ту дабы легче сие делать. Так или нет? — перехожу на крик.

— Верно сие, — кузнецы малость напряглись.

— Железо от сего действа становится мягче и крепче. Ежели посмотрим внутри, — показываю зерна внутри крицы и хорошо прокованного уклада, — зёрна да кристаллы плотней становятся. Сама суть крицы мнётся, аккурат повторяя форму поковки, оттого уклад и выходит тяжелей криц.

— Да сие каждый дурак ведает, — отвечают грамотеи.

— А-а-а-а! Дык какая разница, кто мять сие железо будет молот али валик? И так, и сяк выйдет добро.

— А, вона что! Дело добро, — вновь загомонили работники.

— Смотри, Добрын, — показываю на шустро выползающую из валков красноватую полоску, — сия наша победа великая! Много важней, чем самоков.

— То твоя победа, — ответил мрачный кузнец. — Не моя. Дурни же радуются оттого, что у них голова пуста, аки бочка из-под мёда.

— Ты-то чего не весел? Какая муха тебя укусила?

— Не куёт железо молот, куёт коваль. Аки белый свет ясно, зачем тебе столь полос надобно. Сия клеть, — Добрын сжал губы и ударил кулаком по дубовому брусу, отчего тот жалостливо скрипнул, — всех бронников Новосильских без работы оставит. И не токмо их. Како мне людям то в глаза после смотреть то?

— Ах, вот ты про что. Чудак всё же ты, Добрын. Когда тебя из ряда кузнецкого погнали взашей, где те люди были? Запомни одно, ежели руки на месте, бронникам добрым завсегда у нас работа найдётся, а с лентяев какой спрос, — хлопнул кузнеца по плечу, подошёл ближе. — Что бронь то, ерунда! В машинах вашего труда сколь сотен часов? Не хуже меня ведаешь. Пилу малую и ту два дня до ума доводите. А винты, а гвозди да пластины?

— Верно то, помощь от таких вальцов велика. Но нити тебе из уклада зачем потребны? Небось на кольца кольчужные пустишь?

— Какие кольца? Окстись. Вот вернусь с Должанки, поведаю как булат из сих нитей варить.

— Из нитей?! — настроение кузнеца мгновенно переменилось. Будто маленькому мальчику показали шоколадку.

— Верно из нитей, и ужо поверь, куда лучше, чем у твого деда выйдет.

— Обещаешь?

— Я тебя хоть раз обманывал? Заканчивай ужо ныть. Собирай своих мастеров, да айда трапезничать. Вона, чуешь дух какой!

— Бобров запекли?

— Ага, пошли, — дружески хлопнул кузнеца по плечу. — Столы от яств ломятся.

Запуск линии отметили с размахом. Не пожалел бочки стоялого мёда. Да и самому надо отвлечься. Мне эти расчёты по ночам снятся… Надо что-то с этой математикой решать.

До поздней ночи гуляли, а утром разбудили. Блуд объявился. Не один. Плоты, что тянули водоходы, словно мухи облеплены оборванной детворой вперемешку с баранами и мешками.

— Ты сколь чад малых накупил? Чудила!

— Не гневись. Скопом отдали. Не отказываться же. Ещё и серебра на дюжину справных мужиков хватило, — начал оправдываться Блуд.

— Ладно, сколь всего, сказывай?

— Шесть десятков мальцов, да девиц с сотню. Грудничков не брал.

— Хоть это ума хватило, — только и пробубнил под нос.

Вот Блуд! Удружил так удружил. Хотя, сам виноват. Эмоциям в последнее время поддаюсь. Странно, не замечал раньше за собой такого. Тело пациента влияет? Не знаю. И куда прикажете всю эту орду девать? Ладно. Они много есть не просят, найдём им работу по рукам. Будут синилку, хвою и корешки всякие разные собирать. Да уж, дожил, детей малых работать заставляю. Хотя нет, смотри-ка. Там и подростков хватает, они там все худенькие и маленькие. Кожа да до кости.

— Княже, княже! — Блуд дёргал меня за рукав и протягивал исписанный лист. — Тута список люда, да товару, что с Ельца привёз. Меринов же, верхами гонят. Резан бы… Поиздержался.

— Разместим сперва, после и твою мошну обсудим. Не обижу. Броню, как вижу получил?

Блуд кивнул головой:

— Как оговорено сделал. Воев в ту одел, а после через Воргол в ней прошли. Многие видали.

— В дороге то как? Все дошли али нет?

— Добро шли, токмо пять холопов богу душу отдало, — он наклонился ближе и зашептал. — У Новосиля разъезды татарские. Грамоту на полон смотрели. Приметы проверяли дотошно. Бают, караван самого темника как в воду канул.

— Да ты што?!

— Вот тебе истинный крест, — он перекрестился, но в его глазах играли озорные огоньки.

Подробно обговорили тему. Баскака ищут, но ничего страшного пока не произошло. Шерстят все караваны из Елецкого и Воргольского княжеств, да гостей заграничных. Будем надеяться, что пронесёт.

* * *

Не только запуском стана занимался, со стеклом возился. Опять выручил баритоцелестин, а выделить из него барит не составило труда. Как наполнитель белой бумаги, он куда лучше каолина, а ещё это огнеупор и топовая добавка в стекольную шихту.

После прибытия из Козельска небольшая группа «стекловаров» занималась НИОКР по плану, пытаясь сварить простейшее оптическое свинцовое стекло по рецепту XVII века, без перемешивания шихты. Но то ли я чего напутал, то ли шихту плохо чистили. Короче, результаты никакие, а барит унылое дело развернул на девяносто градусов.

Одно время баловался стеклодувным делом на пенсии. Варил художественные стёкла, вот и вспомнил годный рецепт крона[vi] на основе оксида бария и пятиокиси фосфора. Более того, с баритом свинцовое стекло до ума довели. Плюнул на простые решения и, использовав тигель с мешалкой, добавил в шихту карбонат бария, благо оба рецепта не требовали запредельных температур, и готово!

Стекло варили в шамотных тиглях в небольшой регенераторной горшечной печи. Процесс шёл гораздо быстрей варки натриево-силикатного стекла, которое пробовали параллельно, главное, ингредиенты этой шихты много проще чистить, чем песок.

Горшечная печь хороша тем, что за один цикл в ней можно самые разные составы варить, лишь бы места хватило. Этим и пользовались по полной, проводя за сутки до сорока варок. Замахнулся разом на восемь сортов оптического стекла, включающих кроны и флинты, да и про обычные стёкла не забывали, чего-нибудь, да получится.

Годные пропорции нащупали быстро, оставались технические сложности с пузырями и свилями, которые «мастера» не могли побороть. Да и с закалкой не всё гладко. Но это дело наживное, самому недосуг, слишком занят на базе. У стекольщиков всё больше набегами бываю. Написал инструкцию, отправил заказы для отливки из чугуна форм для прессовки линз и хватит пока. Если не справятся, вернусь и доведу до ума. Главное, стекломасса прозрачная на выходе пошла, с правильным коэффициентом преломления.

Стёкла из оксидов фосфора и бария выходили очень дорогие, да и свинцовые не сильно дешевле. Однако, по технологической простоте они сто очков форы давали силикатным оптическим стёклам, да и учиться варить стекло на такой шихте одно удовольствие.

* * *

Большая часть работы на базе, административная текучка. В этом мне целая бригада контролёров помогает: производственный учёт, составление библиотек выпускаемых деталей и узлов и сбор данных для таблиц наценок, то бишь на торге вызнают цены и настроения. Все цены разбиты на три категории.

Себестоимость подсчитывалась по упрощённой схеме и складывалась из закупочных цен на сырьё, усредненных расходов на питание человека и человеко-часов, а этих самых часов аж шесть категорий, что привязаны к тарифной сетке. Меньше всего платим подросткам и женщинам, половинка резаны в смену. Опытным мастерам бывает перепадает по десять-двенадцать. Но их немного. Стараюсь иметь дело с неквалифицированной рабочей силой. Не из-за экономии, молодых и неавторитетных проще обучать и гонора в них меньше.

Вторая категория цен, в баллах, внутренняя. Балл приравнен к резане и начисляется за человеко-часы, умножается на повышающие и понижающие коэффициенты: нормы питания, уровень знаний, штрафы и поощрения, лояльность. Получается, чем лучше работаешь и учишься, тем больше баллов. Баллы можно переводить в резаны, но покупать за серебро собственный товар не выгодно. За баллы продают на десять процентов ниже оптовой цены, в многие позиции вообще за деньги не продаются. Более того, за баллы отдаём заготовки и полуфабрикаты, которые разрешалось доделывать-собирать с использованием нашего инструмента в нерабочее время.

Зерно и овощи отдавали по оптовой цене, с минимальной наценкой. Чего далеко ходить, на рынке Новосиля железный топор стоил в среднем сорок резан, а наши, из хорошего уклада в пять раз дороже и всё равно уходили словно горячие пирожки. Своим же они обходились в сотню баллов. На баллы до половины платы переводили, и цифра с каждым месяцем росла, что и спасало. Выгодно сие и мне и рабочим.

Последняя категория, рыночная цена. Крупный опт, средний и розница. Составлена подробная таблица «Товары-Спрос» для Новосильского и Карачевского княжеств, там указано наличие и ассортимент товара на рынках, сезонные колебания цен, объём спроса и предложения. В таблице ресурсов, отражены запасы сырья и расходы на инвестиции в производство. Накладывая таблицы друг на друга легко увидеть балансы распределения продукции и сырья между цехами, отследить продажи и внутреннее потребление и вообще, получить массу чрезвычайно полезной информации.

И тревожные звоночки звенели набатом. Проблемы с припасами, с резанами и ресурсами для дальнейшего развития нарастали словно снежный ком. По всем проектам ежедневные расходы на еду, зарплату и прочее превысили девять рублей, в среднем по больнице, четыре резана на каждого батрака. Прихода же от продаж, менее пяти. Без железа в лужу сажусь.

До торгов, склады всё же решил не тормошить. Ордынские денге и браслеты переплавил в гривны, лично. Никому не доверил. Но серебро быстро по рукам разошлось. Блуду двадцать рублей за стадо мелких татарских лошадок в сорок семь голов, ну и как обычно за еду всякую разную.

Делать нечего, опять отправился на поклон к знакомому Младу-ростовщику. Оставил в залог меч и богато украшенный доспех. Толстяк их оценил всего в двести сорок гривен. Грабёж среди бела дня! В Москве али Рязани, за такое много больше дали. Да только где я, а где Москва?Пришлось соглашаться. Надо ловить момент пока фрукты-овощи идут. Табун Блуда не решит вопрос. Меринков и быков самую малость, по три десятка и тех и тех. В страду цены и арендная плата за тягловый скот только вырастет, а уж про экспедицию на Онегу и говорить нечего. Не представляю, на что её собирать, серебро словно в топку улетало.

В городе слухов разных нахватался про то, как ордынские разъезды лютуют, про татей на Оке, про то, что у князя внук родился и окрестили его Романом. Гости баяли, что великий князь Московский Иван Данилович выслал отряд в пятьсот человек, чтобы схватить Василия Давидовича Ярославского, но он вместе с дружиной отбился и благополучно прибыл в Орду вместе с союзником, великим князем Тверским Александром.

Значит что? Радим не успел передать письмо, или Саша не поверил. Хотя… не важно уже. Если он в Сарае, живым оттуда его не выпустят. А вдруг кто узнает про письмо? Хорошо, что не подписывался… Ох, сдаётся, благородной порыв может закончится не плюшками, а кое-чем иным.Рановато в интриги против Москвы вписываешься, съедят тебя и не заметят.

Нет, вопрос с финансами следует решать в первую очередь. Тем более крупный торг на носу.

Вот балда! Проволока считай в кармане, а значит что? Иголки, вот что! Если цену не задирать, с руками отрывать будут, плюс гвозди. Кольца кольчужные опять же, это коваль верно подметил. Только сами их клепать не будем, это такое дело, не механизируешь. Отдадим в виде полуфабриката Новосильским кузнецам, чтобы не окрысились, только бунта луддитов не хватало. Ещё и полосу добавим. Не за так, в обмен на нужные изделия сложной формы, что ковать затратно. А чтобы ещё больше умаслить, подарим наковальни из серого чугуна и всякие фасонные подложки. Вопрос только надо с главой цеха обмозговать, а то действительно что-то разбежался без оглядки на окружающих.

Нет, всё же прокат сила!

Радостно потираю руки в предвкушении. Наделаем полотен для пил, полоски и уголки всякие для платформ-механизмов, лопаты и полосу на автоклавы-печки-реакторы-бочки. А на продажу…. Я задумался. Лампы клепать. Конечно! Воронёные, с механической чеканкой и дальнейшей ручной заделкой бронзовой-серебряной проволокой. Давно чертёж новой модели своей очереди дожидается. Чисто скипидарные, с ручной подкачкой. Да светит раз в десять ярче старых. Ещё и самовары попробовать можно. Как статусный предмет свою нишу найдёт даже за большие деньги. Надо только над узорами и формой хорошенько поработать, да инструмент чеканщикам покрепче сделать.

А опоры и треноги ламп лучше из чугуна лить. Почему нет, легко. Он то у нас, жидкотекучий и всякие мелкие детали получаются великолепно. Ювелирное дело освоим: кольца, брошки, цепочки, амулеты. Зачернить или покрыть чугун для шика серебром-златом-бронзой на выбор, и готово.

Попробуем лить печную фурнитуру, печки, жаровни, треноги, казаны-котлы и сковородки. Снимем сливки с рынка и заодно поглядим, что лучше пойдёт. Думаю так. На свиное железо власть имеющие не будут так нервно реагировать, как на сталь. Конкурентов среди местных нет, а китайский чугун запредельные деньги стоит.

Единственное, кокиля для ходовых позиций потребуются потому как в песок лить трудоёмкая и затратная операция. Благо опыт кое-какой имеется. В чугунные разъёмные формы льём: шестерни, винты прессов и фланцы, корпуса и кольца подшипников, ступицы и корпуса насосов, запорную арматуру и трубки для реакторов химических.

Потихоньку разобрался с новинами, скорректировал мощности «сборочных» цехов, подготовил нового товара для Лоренци. Изучив очередные керны из Одоева, дал добро на постройку алунитовой шахты, а после завершения дел отправился в верховья с экспедицией. Отставание от графика две недели. Жнивень, то бишь двадцатое августа на дворе.

[i] Прокат https://author.today/reader/242031/2182678

[ii] Прохор готовил расширяющую добавку на базе сульфоалюминатного клинкера, со стабилизаторов в виде спиртового раствора гутты. Расширяющая добавка содержала смесь стеариновой и олеиновой кислоты в массовом соотношении 2:4. Клинкер получали совместным помолом мергеля, обезвоженного гипса и отмученной глины при следующем массовом соотношении портландцементного клинкера, гипсового камня в пересчете на триоксид серы и указанной расширяющей добавки 100: 2-4:1,5-4.

Способ изготовления: совместный помол с последующим смешением, обжиг до спекания сульфоалюминатного клинкера осуществляют в восстановительной среде при 1200 градусах в шахтной печи.

Прохор делал и более дешёвый безусадочный цемент с добавкой 5-10 процентов негашёной извести, линейное расширение после 28 суток, не более 0.3 процента. Прохор готовил рецепт с минимальным водоцементное отношением, станину заливали частями, с тщательной трамбовкой-вибрацией каждого элемента стойки.

[iii] Ковкий чугун — вид мягкого и вязкого чугуна, получаемого из белого чугуна отливкой и дальнейшей термической обработкой. ( ковать нельзя, подробности в заклёпке про чугуны)

[iv] Жидкое стекло — водный щелочной раствор силикатов натрия Na2O(SiO2)n и (или) калия K2O(SiO2)n ( подробности в заклёпке прокат)

[v] Проволока см заклёпку прокат

[vi] Стекло https://author.today/reader/242031/2182663

Литейные смеси https://author.today/reader/242031/2186452

Глава 7

Самые населённые места княжества лежат в долинах Зуши и Оки, всё что выше столицы, а особо бассейн Неручи заселены слабо. Места здесь неспокойные, всё же граница Руси со степью, оттого и людей не густо. По берегам заброшенных погостов и весей масса. Не восстановился край после того, как Бату по Черниговскому княжеству катком прошёлся. Побежал люд на север, в Московское и Тверское княжества. Леса за век восстановились и полны живности: лоси, кабаны, зайцы и олени. В камыше и тростнике возятся бобры, выдры и норки. Заливные луга и поймы заросли викой, клевером, люпином и особо, белым донником. И никаких тиунов, осваивай сколько душе угодно.

Планирую плотно развивать сельское хозяйство ведь верхнее течение Неручи идеально для покосов. Кое-что готовил загодя, с весны. Многие батраки, что прошли через наши цеха, не обладали талантами столяров или кузнецов. Не справились или руки не из того места растут. Всякое бывает. Если человек честный и к торговому делу предрасположен, а здесь это каждый второй, предлагал им заработать в другой сфере.

На городском рынке оптовики, вроде Богдана, скупали жито у мелких торговцев. Те, в свою очередь, выкупали его в погостах по всему княжеству осенью. И после всех этих перекупов цена вырастала вдвое-втрое. Идея брать зерно напрямую, без всяких посредников напрашивалась. Богдан растолковал, что не всё просто в его бизнесе, есть масса подводных камней. Корыстные гости-перекупщики делятся серебришком не только с тиунами и мытарями, но и со старостами, ко всему связи на торге наработаны. Но мы торговать житом не собираемся, а значит всяким мытарям на дорогах-перекрёстках можно не платить. Кто это проверить сможет то?

Набрав два десятка отроков, провёл, совместно с Богданом, экспресс курсы и нарезал участки от Новосиля, до Мценска. Ребята взялись за дело с огоньком ведь помимо небольшой фиксированной платы представители «торгового дома Прохора» получали семь процентов от сделки, а при должном усердии сумма набегала ого-го-го. Лодки и резаны на питание-дорогу предоставляет фирма, была и страховка на случай татьбы али наезда тиунов. Идеальные условия для «стартапа». В погостах, за долю малую «агенты» договаривались со старостами чтобы те собрали народный сход. Там селянам на пальцах объясняли — мешки, топоры, серпы, иголки и прочую мелочь, выгодней купить по бартеру, чем платить резаны. У каждого с собою имелись образцы товара и лепый «прайс» с рисунками и «обменной» ценой. Понравился селянину топор за сто резан, ему сразу — с тебя дорогой пять пудов ягод или грибов, али корней лопуха двадцать пять

Скупали сушёные лесные и луговые ягоды, фрукты — овощи, рыбу да грибы, в том числе «дурные» — иванчики, сморчки да строчки, опята и шампиньоны, их здесь телегами собирать можно в связи полным отсутствием спроса.Выдавали подряды на целебные и красящие растения, синилку, чагу, кору липы, корни тростника и аира… Всего двести шестьдесят семь позиций включая зерновые, коноплю, скотину крупную и не очень, птицу и рыбу.

Услуга прямого обмена быстро набрала популярность. Оно и понятно рядовому ратаю попасть на городской рынок с мелкими партиями продуктов нереально. Место на торге стоит прилично и в довесок необходимо платить массу мелких неприятных налогов по дороге. В совокупности препоны составляли питательную среду посреднической торговли. Чем-то девяностые года напоминало, если за тобой силы нет, мигом обуют. Поэтому селяне из дол и весей и с большими партиями зерна не заморачивались, через старосту всё продавали. А заезжие гости знали куда продать, кому сунуть резан, как мытницу объехать и массу прочих нюансов. Плюс риски по доставке н брали и могли позволить охрану, то бишь у них банально организованность выше.

Залезли мы на эту «поляну» аккуратно. Давали соль «без платы», тару и орудия труда: лопатки малые, ножи, лукошки-корзинки, сетки складные для сушки да бочонки для засолки. Оставляли на «время» маслобойки чтобы стимулировать выработку ценного продукта. Если маслицо подсолить, оно куда дольше хранится.

Простор для выбора позиций широкий. Производи-собирай, меняй али серебром бери. Для нас все варианты хороши. Бродячие «агенты» селянам мелкие услуги оказывали: считали на счётах, вести сказывали из столицы и дальних погостов, писали и передавали записки берестяные соседям. Агенты, заодно статисткой занимались, считали сколько людей в деревне, чего сажают, название и кроки накидывали, кто научился.

При случае оказывали и медицинскую помощь. Самую простую, известную им в пределах общего курса подготовки, а набор бинтов и средств дезинфекции агентам выдавали в обязательном порядке. Главное услуги сии без всякой мзды оказывали что сразу сказывалось на репутации агента. Своим то, селяне завсегда дешевле отдавали.

Нехитрые схемы маркетинга с рисунками и обменным прайсом выстрелили. Благообразные отцы семейств, пошушукавшись меж собою, запрягали в дело жён и детей в надежде на халяву получить заветный предмет: лопату, топор или нож добрый. Иногда и сами работой не брезговали. Одной из самых выгодных позиций были рябина, синилка, корни лопуха и одуванчика. Жаль одно, в отличии от кок-сагыза в корнях последнего содержание каучука в десять раз меньше, от одного до двух процентов, от сухой массы корня.

С гектара собирали порядка полтора-двух тонн. Вроде и велика цифра, а на деле хорошо если тридцать кило латекса из корней выварим. За короб, по прайсу, платили резану. Полян с одуванчиками, в округе, пруд-пруди. Мужик с корчевой лопатой и парой-тройкой детишек в помощниках за день легко пять-шесть корзин наполняет, а если большой семьёй выйти и все пятнадцать будут, а это уже приличные денюжки.

Начал приносить плоды и проект за номером, девятнадцать.

По весне, когда большую часть молодых работников разобрали родственники, им отдавали инструмент — железные наконечники на соху, вилы, топоры и плоскорезы для удаления сорняков. Не за красивые глаза, плату брал работой. Давал на посадку купленные на рынке семена горчицы, моркови, лука, чеснока и прочих овощей, что были редки или дороги на торге. Та же репа и капуста стоила в три раза дороже пшеницы, а чеснок и морковь куда больше. Про горчицу и цикорий и говорить нечего. Беда прямо с семенами. На торге нет, а по погостам крохи скупаем. Не очень-то охотно их продают.

Овощи, в отличии от зерновых, у люда здешнего отчего то не пользуются популярностью. Видимо это явление связано с тем, что многие до сих живут дарами природы и не видят большой нужды специально выращивать овощи и травки. Кому нужна та же кинза и петрушка, когда в лесу полно бесплатной зелени что идёт в супы и похлёбки: лебеда, лопух, подорожник.

С однолетних растений осенью возьмём семена, а с двухлетних — моркови, свёклы, капусты и прочих маточники. Присматривали и хорошие яблоки, груши и вишни. Закупим с них плодов и из семян вырастим, а где получится саженцы купим. Осенью заложу селекционный центр.

* * *

На Неручи хватает быстрин, но наши буксиры с новыми гребными колёсами те не чувствуют, резво тянут за собой кавалькаду из плавучих модулей. Если же справится не получалось, поднимались сами и бросив якорь работали в режиме заводного судна наматывая канаты на вал привода. Плоты из модулей под завязку загружены всякой всячиной: косилки, ульи, телеги инструмент. И всё нужно. Прежде чем доберусь до глин, надо разбираться с заготовительными делами. От выкопки лопухов, до заготовки торфа и косьбы крапивы. Проектов по заготовке вагон и маленькая тележка, а те, что с весны заложены, начали давать выхлоп.

Проект номер девять, рыбка. С рамованными сетями работают шесть артелей. Грамоты на лов вымучили у тиунов в глухих, заповедных местах. Вместе с сетями рыбакам выдаём соль и сборно-разборные сетчатые сушилки на рамках, которые собираются на крючках буквально за несколько минут. Дороговато, но я буду спокоен за качество. Вероятность подхватить какую-то бяку от личинок мух и прочей летающей пакости при сушке в клетках кратно снижается. Артели, что в верховьях Сосны промышляют, ещё и коптильни переносные получили, железные. Осётр и сом, в них очень вкусные … Пальчики оближешь! Рыбаков завозим на отведенный участок реки и раз в месяц завозим им припасы и забираем рыбу. Все довольны.

Проект номер двадцать семь, заготовка кормов. Грамоты на покосы обходились в два десятка резан, а я их взял пять штук… Чтобы было. Тиуны не представляют, сколько я планирую трав заготовить. И не надо, а то сердечко прихватит. Легкосилосующихся донника и клевера вдоль реки сотни гектар, а зачем лишняя возня с сушкой и укладкой в снопы? Накосил, в силосную яму накидал и утрамбовал как следует. Скотины всякой разной ближе к зиме за тысячу голов перевалит, да и продать корма выгодно. Вона, како зимой удачно вышло.

К покосу луговых готовились с ранней весны. Даже НИОКР небольшой по лезвию устроил. Не такое простое дело. На каждое полотно до тридцати кузнечных операций приходится. С оснасткой закалкой и углами отбивки кос пришлось повозится. Бог весть какой по счёту вариант с усиленной шеей пошёл в «серию». Покрепче делали, в расчёте на дурака. У мужиков то дури выше крыши, машут косой аки оглоблей. Не умеют, потому как косьба пока не мужское дело. В нашем княжестве и горбуша то почиталось за редкость, траву большей частью убирали серпами. Жнецами, как правило, работали девочки и девушки, и работа эта была очень и очень тяжёлой. Неудобное полусогнутое положение на протяжении целого дня вызывало боль в пояснице и руках. Именно от страданий, от тяжелого труда в жатву появилось и слово «страда», а сам август в народе нередко называли, серпень.

При скашивании травы горбушей косарю приходится сгибаться при каждом взмахе, потому что у неё короткая ручка. Фактически это серп на длинной ручке, потому и косили горбушей лишь лесные лужайки да болотистые поляны. Луговые травы, как и хлеба срезали серпами. Адский труд доложу вам. Отсюда и немилосердная цена на сено и нежелание крестьян заготавливать вдоволь кормов на зиму. Умрёшь на поле, а выхлоп получишь копеечный.

Учить работе с новой косой начал по весне. Набрал троих толковых мужичков и вперёд. Хитростей хватает: ноги правильно ставить, подсекать справа налево по небольшому радиусу и косить в два захода. Главное понять, что движения надобно вести не руками, а всем корпусом, да пятку и носок ножа постоянно держать параллельно земле. Наказал чтобы клёпку косы вели каждые четыре часа непрерывного покоса, а правильно отбивать… Ох, целое искусство! Но решение для буратин нашлось, косоотбойник типа «fox»,[i] на порядок облегчает труд отбойщика и не требует специфичных навыков. Одел на отбойник боёк-колпачок с выверенным углом заточки и аккуратно проходи лезвие молоточком, акромя внимательности ничего и не треба.

Косу мужики собирали сами, из готовых элементов так что с настройкой клина проблем не было. Спустя месяц и затачивать навострились, а кое-то и новичков обучал. Для меня что главное? Правильно. Как можно быстрей переложить обучение на плечи батраков.

Русская техника косьбы всем хороша, но требует выносливости и длительного обучения. Не наш случай. Решил вернутся к истокам и поставить на австрийский тип косовища. Косят им, в отличии от литовки, держась за верхнюю ручку, как триммером. Как известно, коса-стойка, более-менее похожая на современную, впервые появилась в Австрии. Именно «штрийские» косы пытался внедрить Петр-I. Забыл правда о том, что хлеб частенько полегает — стебли стелются почти горизонтально по земле и срезать их косой невозможно, с чем и связано засилье серпов. А вообще-то у нас высокие косы были известны задолго до Петра, как минимум с XV века. Так что, ничем местных я не удивил. Гости с северов, едва завидев высокую «горбушу» в руках батрака, не моргнув глазом называли ту новгородкой, но малость чудной.

Австрийские косовища, в отличии от русских, имеют две жёсткие ручки, отнесённые от рукоятки, а литовка ручку-лучок. Кстати, прозвали её так, от завода в Вильно, что в конце XIX века завалил недорогими косами Российскую империю. На ручках ушлые фабриканты здорово экономили, что и определило технику косьбы на век вперёд.

Наше косовище добротное, в цехе его клеили из ясеня. Волокна у него длинные, ко всему ясень обладает высокой ударной вязкостью и гибкостью. Сломать такое, о-о-о! Ещё постараться надо. По центру высверлены отверстиями для фиксации ручек деревянными винтами, а для удержания лезвия косы, добавили металлическую пластину и уплотнитель из гутты. Сами же косные кольца винтами зажимали, под шестигранник.

На борту полный набор кос: трёх размеров для луговых трав, косы-горбуши и серпы для работы на сильно пересеченной местности, кустарниковые косы-секачи и серпачи для удаления кустов и жёстких сухих стеблей сорняков. На стройке ножи кос обломали-обкатали не по разу. Уклад на лезвия шёл самый лучший, закаливали лезвия в соли по типу Q‑n‑P. Получилось сбалансированное, средне-жёсткое полотно с глубокой вогнутостью по всей длине. Режет траву словно нож масло. Сказка! И в тридцатые такую косу бы с руками бы оторвали, а здесь народ не мнее хваткий. Быстро распробовали.

Артель из десятка косарей за день скашивала три гектара полей, получая около десяти тонн зелёной массы. Но этого мало, очень мало. Одними косами не справится, хоть ты лопни. Только на Онежскую экспедицию, вынь да положи двести тонн кормов. И не обычных. Чтобы скотина доехала до пункта назначения живой да злоровой, потребуется силос, сенаж, гранулированная зелёная мука, овощи, подкормки и твёрдые корма. Всего же на следующий год необходимо заготовить не меньше тысячи тонн. А если расширимся? На продажу и обмен кой-какой запас нужно оставить, оттого и тысяча шестьсот по плану щалодено. А вот осилим али нет такой объём, вопрос.

Механизация спасла, как и всегда. Решил ставить на поток конструкцию из головного модуля на основе типовой арбы и прицепных: косилки, измельчители, ворошилки, грабли и пресс-подборщик и прочих, что будут ближе к весне. На арбу воткнули сидение и крюк-шарнир для прицепного устройства, вот тебе головной модуль. Куда дешевле, чем ваять кучу специализированной техники. Модуль заложен с избытом прочности, хоть восьмёрку лошадей в него впрягай. Предусмотрена и возможность установки рычагов и катушек для управления прицепными модулями, колея же стандартная.

Устройствосельскохозяйственных машин знаю на отлично. Чинил собственноручно не раз и не два. Дед родной, Сергей Петрович, занимался ремонтом и доработкой жаток, косилок сеялок-веялок и прочего, с охотой рассказывал о достоинствах и недостатках каждой конструкции. У него и патент имелся, так-то. Бабка не раз повторяла мол внук мой весь в деда пошёл, такой же прожектер.

Пожалуй, из всех машин в истории человеческой цивилизации лишь жатки и косилки имели великое разнообразие кинематических схем, порой весьма причудливых. Жатки первыми выдумали галлы. Задолго до того, как к ним на огонёк заглянул Гай Гаевич, ну тот, что любовник Клеопатры. А уж какой «зоопарк» решений за XVII-XIX века накопился! Сердце любой жатки-косилки механические передачи, они кратно поднимают обороты колеса. Именно по этой дорожке пошла европейская и американская эволюция. Правда, первые шестеренные и конические шестерни, сделанные в кузне на коленке, очень быстро выходили из строя.

У нас, как это обычно бывает, пошли своим путём и сосредоточились на устройствах с минимальным количеством железных частей, без всяких передач. Взяли за основу архаичную жатку Огля-Брауна, а от неё плясали. В жатках русской конструкции два рычага, работающих от нарезных зубцов ходовых колёс, попеременно толкали кривошипы, передающие движение ножевому полотну. Главный минус такого решения, малая скорость оборотов вала. Ведь для передачи возвратно-поступательного движения ножу на нормальной скорости лошади требуется шестьсот, а то и восемьсот полных качаний в минуту. Чтобы всё это хозяйство заработало придётся или ставить колёса огромного диаметра, или довольствовать микроскопической производительностью. Поэтому ни классика, ни альтернатива нам не подходила. Долго ломал голову, пока не осенило. Фрикцион!

Коническое бесступенчатые фрикционные передачи давно ставили на полировальные и плоскошлифовальные станки. Валы передачи деревянные, вытачивали их из клёна. Корней бересклета доставили уже малость, а серы гости из Рязани привезли. Поколдовал немного с вулканизацией,[ii] и в дело пошли прокладки котлов, клеи, пропитки транспортерных лент и приводных ремней и покрытия фрикционов для лучшего сцепления. Фрикцион имел хорошее сцепление и работал равномерно, без всякого шума и скрежета. При превышении нагрузки, просто проскальзывал не вызывая поломок. Один сделали и вот незадача! Громоздкая слишком вышла передача и как только ковкий чугун поспел, на косилки начали ставить литую косозубую передачу из обезуглероженного чугуна закалённого в солях.

Чтобы косилка[iii] работала как должно «внедрили» аж три вида передач. Цепная увеличивала обороты и «запитывалась» от вала колеса, косозубая преобразовывала вращательное движение и передавал его на кардан, на оси которого сидела звёздочка, а через зубчатый ремень передавали момент силы эксцентрикам, связанным с режущими ножами.

Несмотря на изящность решения, косилок не так много, как хотелось, мешала сложная конструкция ножевого полотна. В итоге плюнул на то и дело отваливающиеся пальцы, собрал альтернативную конструкцию из цельного нижнего и верхнего сегментных ножей, где ножи двигаются в противофазе и совершают половинчатый ход, от пальцев.

Плюсов у такого решения масса. Загибаем пальцы, конструкционная простота рамы. Вибрации считай нет, срез получается куда чище, так как работает принцип ножниц. Нагрузки снижены и саму ножевую раму можно делать деревянной, а с однопальцевыми ножами такой фокус не прошёл.

Испытания показали. Шайтан машина косит полеглые и истоптанные травы, даже прошлогодние! Режущий аппарат не забивается травой, мусором или почвой. Ход ножа три сантиметра, а так как инерционные силы прямо пропорциональны квадрату скорости то нагрузки на привод и подшипники в четыре раза меньше. А главное, скорость хода кривошипа в два раза меньше, чем в пальцевой. Значит что? Верно! Частоту вращения можно уменьшать, ведь нагрузку от резания принимают оба ножа, а не один и делят ту пополам. Стачивание металла минимальное, предел прочности на поломку удваивается. Да и при встрече с пнём или камнем ничего фатального не происходит, ибо имеется предохранитель.

Зазубренные ножи торцевого типа использовали и для трав, и для жатки. Ножевые, для жёстких волокнистых стеблей и кустарника. Одну косилку вообще поставили на плавучую платформу, и она рубила-молотила тростник, только в путь. Испытания показали, что производительность новых косилок эквивалента пятнадцати-двадцати косарям или сорока жнецам, а жил в зависмости от поля от полутора до четырех гектар.. в час.

И всё же цена, цена в человеко-часах косилки великовата. Для заготовки силоса, а его по плану в кормах львиная доля, использовали втрое более дешёвую роторно-молотковую косилку, похожие приблуды ещё на стрелы-манипуляторы ставят. Ими трактора откосы дорог и дренажные канавы окашиыают от кустарника и бурьяна.

Скопировали её с модели что уже работала на расчистке поймы и путей под конки ю: привод цепной, два быка. На железный вал-ротор приварены сорок Y-образных ножей, равномерно перекрывающие площадь среза. Аппаратик хороший. Под ноль и кустарник, и буераки, и древесную поросль сбривал.

«Силосная» модель пожиже ес-сно и рассчитана на пару лошадей. Тем не менее при ширине ротора метр двадцать, ножи играючи резали даже толстенные лопухи. Трава по транспортёру от приводного барабана поступала в бункер с небольшими отверстиями в дне для стекания сока. По производительности те же три-четыре гектара. Единственное, трава сильно порубленная, но нам то какая разница? . На силос же, не на сено идёт.

Прочие прицепные модули не требовали ничего, кроме малой модели и чертежа. Цикл уборки включал несколько проходов. После ножевой косилки на поле выпускали сеноворошилку[iv] на четыре роторных колеса, которая могла формировать и валки. Их в свою очередь прихватывали полотняно-транспортные подборщики с кривошипным механизмом прессования.

Плотность прессованного сена в три раза выше обычного, объём кратно меньше и логистика при таком раскладке здоров «взлетает». Массу на силос забирали ещё проще. Едва бункер наполнялся, к косилке сбоку платформу подвозили и бункер по деревянным роликовым направляющим перекатывали словно ящик стола. Бункером же служил типовой контейнер объёмом чуть больше куба. Тары хватало аккурат на оборотную транспортировку, до плотов.

Плоты же сборные, из дюжины модулей, а по бокам ещё надставные борта ставят. Зелёную массу проливали консервантами: соляным раствором с уксусной кислотой и самодельной молочно-йогуртовой закваской. Благо уходило их всего ничего. Той же соли не более трёх килограмм на тонну силоса, а уксусной кислотыти так полно, чего её считать то? Всё это хозяйство сверху накрывали деревянными щитами и глиной промазывали.

Без консервантов и ящиков нам никак. Это в совхозе силос часа за три можно на тракторе до ямы довезти, а наш цикл доставки несколько дней, а то и неделя. За это время силос окислятся и сгниет подчистую, тогда все труды псу под хвост.

Понтоны с силосом сплавляли до Лещиново. На причале, его перегружали в вагонетки и везли в отделанную бутом и глиной траншею. Перекрывали в два слоя, первым плотно прокатанной известкованной и подсолённой соломой, а после торфом посыпались и катком прокатывали. При необходимости добавляли консервантов муравьиной или щавелевой кислоты коих у нас было с избытком. Кислотность и содержание сахаров химики измеряли, хоть чему-то я этих дураков научил.

А вот сенажом дело малость сложней. На сенаж пошли богатые поля козлятника, люцерны и клевера. Для силосования они не годятся, впрочем и сено из них рискованно заготавливать.

В отличии от силоса, сенаж содержит меньше влаги и в три раза больше, сухих веществ и он куда ближе к зеленой траве по составу, а главное сохраняет питательную ценность при длительном хранении. Эдакие зелёные консервы в которых имеются сахара, протеины, каротины, витаминчики и прочие вкусняшки. Скот поедает сенаж с охотой, а благодаря низкой влажности он не замерзает в зимнее время. Ключевой фактор для будущей экспедиции, а иначе зачем со всем этим начал возиться?

Заготовка сенажа может идти в любую погоду, но так как травы многолетние, необходима плющилка. Ведь самый важный критерий при заготовке сенажа — влажность. Шаг вправо, шаг влево расстрел, прыжок на месте провокация. На жаре обезвоживание до нужной кондиции идёт часов за пять-семь, в пасмурную погоду часов двадцать и смотреть за процессом надобно в оба глаза.

Основным консервирующим фактором у сенажа является не кислотность, а так называемая физиологическая сухость. Простыми словами, чем богаче растения белками и пектиновыми веществами, с высокой гидрофильностью, тем больше они содержат влаги в состоянии недоступном бактериям. При провяливании до влажности в пятьдесят-пятьдесят пять процентов влагоудерживающая сила, то бишь разница между количеством влаги и ее парами достигает пятьдесяти пяти атмосфер. А максимальная сосущая сила микроорганизмов полсотни атмосфер. Что происходит? Верно мыслите. Зверюшки всякие не размножаются в сене. Правда если не угадаешь с процентом, консервирование массы пойдёт по типу силосования. Говоря простыми словами всё сгниёт на хрен.

Объясняю батракам и не по разу:

— При влажности сорок пять процентов у растений скручиваются листья. При пятидесяти пяти стебли и листья становятся мягкие, но не обламываются. Если их сжать в руке он станут влажными, но сока не выделяют, а при отпускании масса не рассыпается. Если же листики растереть между пальцами, то они в трубочку скатываются в трубочку и та не разрушается.

Бесполезно… Нет в народе традиции вот и косячили валяльщики с влажностью. Пришлось химиков и контролёров с цеха эталонов подключать для определения влажности вычислением разности между влажным и сухим весом сена. Ездили по полю с аптекарскими весами, гигрометром и песочными часами… Справились, не велика наука.

Проект сорок один, завязан на хлебушек. Целый комплекс строений и машин для его обработки сам собой образовался. В лето 1339 года намечался богатейший урожай зерновых, что само по себе проблема, а приметы кричали, август будет дождливым. Торговцы-осведомители сообщали: в одних погостах поля хлеба полегли, в других пересушены, в третьих — зерно осыпается.

В XIV веке среднее крестьянское хозяйство высеивало куда больше зерна, чем в XVIII-XIX. Восемь-двенадцать гектаров белой пашни или пять чёрной. Последняя пал или подсечно-огневое земледелие. У нас правда оно княжеским домом не приветствовалось, наказывали за пал очень жёстко. Потому как юга, суховато, а леса давали князю доход не меньший, чем мзда от продажи зерна.

Как бы то не было, убрать полегшие хлеба на таких площадях средней величины семье своими силами невероятно трудоёмко. Точнее, срезать и потом обмолотить колос с осыпающимися как перезрелый виноград зерном можно, но сие пустая работа. Потери выйдут запредельными. Зерно из перезрелых колосьев высыпалось на пыльную землю, а копны до недели стояли на поле, прежде чем до них доходили рука и их увозили на обмолот. Все эти лишние движения наносили непоправимый урон урожаю, а в итоге приводили к голоду и сумасшедшему расплоду мышей, жиреющих на халявном зерне. Не зря народ говорит: «Недород и богатый урожай одного поля ягода». И никто бедолагам не поможет, своё бы убрать. Никто, кроме Прохора и всего то, за скромные шестьдесят пять процентов урожая или за треть, но то для своих и по хорошему полю, или если поля ровные и большие. Варианты всякие имеются.

Начиная с июля торговые представители Прохора плотно работали с аборигенам, выкупая лежалые хлеба на корню за копейки, да и на базах не меньшая кадровая работа шла. В отличии от более северных княжеств уборка урожая на наших югах начинается во второй половине июля, окно жатвы десять-двенадцать дней. Если учитывать хранение на поле, перевозку до погоста, обмолот, помощь соседям и родственникам… Минимум месяц. Если на самотёк пустить дело, опять три четвери батраков разбегутся, зеркально повторится весенний обвал и наполеоновские планы останутся на бумаге. Ещё лошадей с быками заберут. Не надобно мне такого счастья.

Зачем вообще мужиков отпускать по домам если мы сами можем приехать и убрать добро? Им самим и соседям. Ведь если жаткой хлеба убирать, зерна на треть больше сохраняется по сравнению с жатвой серпами. Мужики поначалу бучу поднимали, многие и не соглашались. Таких возили на соседние поля показывать процесс вживую. Для понимающих людей демонстрация вопросы снимала, а с дураков чего взять то?

В основе жатки ещё со времён галлов лежит принцип внедрения гребня в стеблестой. Щели между зубьями гребня рассчитаны так, чтобы через них свободно проходил стебель, но застревал колос. У известной жатки Ридла[v] колосья обламывал не человек, как в гальской, а битер. Заодно частично вымолачивал из колосьев зёрна, и в бункер уже ссыпался ворох из зерна, половы, соломы и сорных семян.

Жатку Ридла и взял за основу, но по заведённому обычаю малость «подлечил». Не до комбайна, но всё же. Битер опускной, с регулированием скорости оборотов в зависимости от урожая и культуры. Сменные лезвия-гребёнки ножевого типа для работы как в режиме стриппера, так и в режиме жатки. Для засыпки зерновой массы в бункер поставили шнек и скребковый транспортёр из пропитанного гутой полотна. Цепные-ременные приводы и баббитовые подшипниковые узлы здорово облегчили конструкцию и добавили мощи. Лошадки тянули её бодро, по пять-шесть гектар за десять часов только в путь жали.

Работал «механикус» за восемь десятков дам с серпами, а жит поболее чем у конного калифорнийского комбайна конца XIX века! Американского гиганта тянули три десятка лошадей и обслуживали семь рабочих, а вес составлял дикие, пятнадцать тонн. Что там за гений его проектировал то?

Вон, в нашу то жатку, впрягали аккурат две лошадки. Оператор один, на головном модуле сидит словно барин. Зонтик от солнца, сидение подрессоренное… Даже держатель-охладитель для фляги имеется. Рессоры из дерева мы на вагонетки обычно ставили, но и жатке перепало, ей то нужней. В столярном цехе хорошо навострились делать полоски из березовых или ясеневых плашек, проклеенных тканью и «клепали» быстро. Оператор за рельефом приглядывает, рулит да сигнал флажком подаёт, едва бункер заполняется. Ведь механизм забора готовой продукции у него точно такой как у косилки.

На ровных полях жатка себя показала отлично. Плохо одно, ровные, не заросшие сором поля селяне и без всякого комбайна уберут. На такие и не очень охотно наши артели приглашали. Охотно предлагали всякий мусор: полёгшие и спутанные стеблестои, сильно засорённые сорняками поля на пересеченной местности. Руководствуясь принципом на тебе боже, что нам не гоже.

Ещё один минус жатки состоял в том, что она не справлялась с сидератами и коноплёй. А я хочу многополье — пяти или семи, а кое где и девяти… Сажать по весне придётся много, а ручками собирать семена люпина, донника, клевера, конопли и прочих. О-о-о-о да на такое никаких батраков не хватит. Не работала наша жатка с такой спецификой и всё тут. Из влажных трав хорошо если кукурузу или подсолнечник осилит, да где их взять?

Можно, конечно, собрать простецкую лобогрейку, но она с льном, клевером и коноплёй не справится, да и по цене не дешевле. Требовался всеядный пепелац чтобы и жнец, и жрец и на дуде игрец и без ножей. Покумекал малость и вспомнил про появившуюся, в конце девяностых, оригинальную конструкцию роторных жаток, однобарабанную. В них плоского ножа нет вовсе, а вместо битера используется лопастная очесывающая жатка с ножами. Она подороже деревянного битера , но зато плюшек выше крыши и особо переделывать жатку не нужно. Повозились малость со барабаном и шнеком, но результат того стоил. Добавка питателя позволила поднимать с земли полеглые растения. Жатка брала спутанные хлеба, в том числе влажностью более двадцати процентов! Жала она клевер, донник, лён и прочее непотребство играючи. Механизм подъёма барабана цепью позволили обрывать колосья, бобы или метелки растений на высоте от десяти сантиметров до полутора метров. При уборке зерна получаем девяносто процентов чистого зерна, всяко меньше мусора таскать. И по производительности не хуже, только успевай бункеры подвозить. Про реакцию на это чудо-юдо и говорить нечего. Футур-шок.

Работали комплексно, за жаткой обычно шла ножевая косилка, а замыкал цикл уборки пресс-подборщик . Комбайн на минималках или, правильней , комбинированные машины. Уже собрали три жатки с барабанами и столько же с битерами, все их распределили по выездным артелям.

Благодаря нехитрым механизмам в последний момент на подножку поезда заскочил, избежал массового ухода рабочих на уборку урожая. Честно заработанное зерно везли на базу, где ударным темпами строили остальную инфраструктуру: веялки, молотилки, сушилки шахтные, классификаторы и зернохранилища[vi].

Вона, при проходке лесной дороги нашли поле, оно чуть ли не до горизонта лопухами заросло. Листья на силос, до двенадцати тонн с гектара и до трех, корней… Репой кормить скот дороговато. Для добычи богатства расщедрился, выдал добро на сбор пары трехколесных, двухкорпусных плугов с рыхлителями, аккурат чтобы корень подрезать. Пока лето, хочу как можно больше всякой халявной зеленушки заготовить: крапивы, веников из акации, клёна и берёзы, свежей хвои.

Не забывал и про продукты длительного хранения для людей. Занимались сырами опробуя в закваске козий сычуг, крутили макароны, сушили на порошок молоко, валяли сухие колбасы. Большей частью сунджук, бастурму и сыровяленные сальсиччу и соппрессату, рецепты которых знал и не раз лично крутил. Мясорубка теперь мощная, на цепном приводе и резво справлялась и прокруткой любого мяса. Кое куда кладу маслоть чёрного перца, но в основе, местными пряностями обходились: ягоды можжевельника и брусники, рута, душица, тмин, чеснок и семена петрушки. Не хуже выходило.

И с консервантами работали. Прежде всего, качественно соль чистили.

Селитра не самая полезная добавка, но для длительного консервирования полноценной замены ей не нашли. Она не только цвет и вкус «колбасности» придаёт, но препятствует развитию в мясных продуктах бактерий, которые вырабатывают ботулотоксин. Благо, цех химии под боком. Написал технологическую карту и готово. Смешивая селитру со свинцом, а после, выпаривая порошок из высаженного раствора получали куда более безопасный нитрит натрия, да чистили ещё. Фракционной перегонкой получали танин из коры дуба, а сорбиновую кислоту из сока черноплодной рябины. Работали и с пищевыми красителями, и с эфирными маслами и салацилом, хватало консервантов.

Лаврушку частью в ход пустил, тем более лист и до случая с баскаком покупал. Он «всего то» по весу серебра идёт, что по сравнению с прочими пряностями копейки. Солонина в классическом виде довольно позднее изобретение и классический рецепт с поливкой и выдержкой в холоде пока неизвестен. А вот мы делаем солонину из говядины, свинины и козлятины. Ну и сало само собой, с перчиком и лавровым листочком. Красота! Тем более солит проверенный человек что болтать лишнего не станет. Пробуем в разных условиях ферментировать колбасы, ведь «заплесневевшие» колбасы обладаю более ярким, сочным что ли вкусом. Вроде бы получается. Некоторые «колбаски» уже покрыты густой белой «шубой» из пенициллиновых культур.

Начали консервировать тушёнку в керамических горшках, а когда лужение наладим будем в жести закрывать. Но и керамика хорошо держит. Прокладка между керамической крышкой и горлышком резиновая, а зажим-фиксатор проволочный, двойной и довольной жёсткий. После стерилизации крышку воском заливаем и вощёной бумагой оборачиваем. Уже пару месяцев первая партия стоит в тепле, полёт нормальный. Собаки живы здоровы и прибавки просят.

Упор на самое дешёвое, например на классические галеты английского флота из смеси ржаной и пшеничной муки. Секрет их длительного хранения в том, что они выпекались за четыре раза. Галеты укладывали в ящики из липы, оборачивали вощёной бумагой и ставили на досушку. Бумага, кстати неплохая. Хорошо на торге шла, ибо удобна для всяких дорогих товаров типа восточных сластей и пряностей.

Готовим галеты всякие-разные. Овсяные, гречневые, с полезными витаминными добавками из травок и сухими ягодами, гороховые с грибами и жаренным луком. Остальное не в таких масштабах, но ощутимо: норвежский армейской пеммикан с добавкой овсяной муки и сушёных овощей, фудбары, подслащенные мёдом и ягодами, сухари и пряники с глазурью. На кухне трудятся три артели, они же обе базы едой снабжают. Мясо в основном идет на консервирование, а вот из субпродуктов варят холодец, хаш, готовят кровянку. В день иногда бык уходит и мелкой живности порядком. Хорошо рыбка выручает да барашки елецкие, а так… Надо бы уже думать над стойлами и фермами, придётся ангар удлинять...

Суп да каша пища наша, только овощей да мяса в них у нас куда больше и народу это нравится! Ради богатого харча и на прочие чудеса глаза закрыть можно. По лежнёвкам курсируют три полевых кухни, развозящие горячую еду в самые дальние уголки стройки. Обед, завтрак и ужин для каждой группы строго по расписанию и к хорошему быстро привыкают, а то, что в душ утром и вечером загоняют, подумаешь, ерунда. Всем известно, Прохор с придурью. Кто ещё мог додуматься в яме, отделанной кирпичом, купаться, когда река под боком?

Что у меня ещё? Ах вот… из экзотики проект пятьдесят девять. Кроличья ферма вольерного типа. Ушастых наловили, да десяток съёмных маточников и кормушек сбили. Живы здоровы, размножаются активно. Ближе к зиме посмотрим, что выйдет. Чувствую, проблем с ними не оберёшься. Крольчатину вроде как есть запрещено святой церковью, так как мясо считается нечистым, а с другой стороны, на торге их охотно продают. Может пронесёт? Религиозное мракобесие силу наберёт лет через двести. Эх… Не знают люди, что Прохор на червей серьёзно нацелен, вот с ними точно веселье будет.

Проект двадцать четыре: селитряные реакторы. В первом варианте: с золой соединяем торф, проливаем массу селитряной водой и ждём месяц созревания. Во втором: смешиваем зелёную массу донника и мочу КРС. Стойла на базе с уловителями и этого добра за лето набралось изрядно. Осталось перевести их в нечто полезное, а вот сколько зреть будет, понятия не имею. Сравниваю трудозатраты на тёплый и холодный режим созревания. С селитряными реакторами ещё работать и работать, но уде выход ценного продукта десятки кило в день. Да и не оставлю я реакторы на морозе, потихоньку переношу в подвал ангара, поближе к биореакторам, чтобы и зимой они на дядю Прохора работали.

Проект тридцать шесть: грибная ферма по выгонке опят на пнях и бревне в подвале. Те же грабли, но вид сбоку. Любые грибы, кроме рыжиков, груздей и белых, селяне считают мусором, свинской едой. Ишь, какие привередливые. Ну и хрен с ними. Опята я страсть как люблю, а селян обману как и всегда, не первый раз. Порошок грибной сделаю и хрен кто догадается.

Проект номер семнадцать, пасеки, куда масштабней прочих. Привычного нам мёда здесь нет и естественным путём он появится не скоро. Бортевой с кусочками воска, перги и подвоя на любителя, а цена кусается. Ульи ставить нам сам бог велел, медоносов вдоль реки… Мама не горюй! Не скажу, что крупный специалист, но дюжину ульев до последнего времени содержал. А сосед мой, Антип Петрович, царство ему небесное, вот тот действительно потомственный пчеловод с громадным опытом. Помню, частенько с дедом засиживались. Сам он человек нелюдимый, но за стаканчиком перцовки секретами охотно делился.

В мае, сбили десяток ульев-лежаков для обучения и роеловушки на восемь рамок. Сработали на все сто процентов, потому как знаю верный секрет приманки. А заселить улей элементарно. Переставить рамки из ловушки, да вытряхнуть пчёл оттуда, вот и вся наука. Дымари в слесарном цехе сделали, костюмы пошили. Показал «пчеловодам» основные принципы работы с пчёлами и косяки с роением. У ульев-лежаков вместимость хорошая, работать с такими начинающим одно удовольствие. До конца сезона ребята малость увлеклись. Когда вернулся из Козельска, они сами ловушек наделали и поймали хренову кучу роёв. И что прикажите делать? Чтобы добро не пропало столярный цех поработал ударно и собрал две с лишним сотни многокорпусных ульев Рута.[vii] По два корпуса на семью. Пока хватит, а при необходимости добавим.

Изготовили и вощину, ну не привык я без неё работать. В природных условиях пчелы самостоятельно строят соты и тратят своё время и силы. Подачку воспринимают спокойно и начинают активно строить из воска соты и процесс этот идёт в несколько раз быстрей, чем в природе, что благоприятным образом влияет на развитие семьи и сбор нектара, снижает роение и обеспечивает здоровый приплод. Простая пчела живёт недолго, сколько ей километров надо налетать чтобы набрать столько воска? Для прокатки вощин отлили пчеловодческие валки, поставили сборку рамок на поток.

Места под пасеки в верховьях Неруча нашли отменные: липовые рощи и заливные луга с мелиссой, вереском и донником. В среднем, за сезон, пчелиная семья собирает около тридцати-сорока килограмм. В минус пишем неопытность «пасечников» и молодые семьи. Плюсов куда больше: тёплый сезон и изобилие медоносов. Рамки Гофмана легко превращают обычные ульи в кочующие. Пробуем всякие хитрости, вроде объединения роёв и подсадки двух маток в один корпус. Варим подкормки из хвойного экстракта и белковые, дымы правильные пускаем.

Главный же бонус, отсутствие адского клеща Varroa destructor. Ведь начиная с восьмидесятых каждую пасеку следует априори считать заражённой гадом. Он как у нас в Союзе появился, здорово ударил по популяции этих полезных насекомых. Эдакий пчелиный колорадский жук. И самое гадкое не сам клещ, а вирусы которые он переносит. Их там целая когорта: кашмирский, острого паралича, какуго, мешотчатый и хренова куча не менее гадких. Из-за всего этого ужаса волей-неволей нашим пасечникам пришлось пчёл химией и антибиотиками заливать. А тут его нет вовсе!

Вангую, тонн десять-двенадцать мёда до зимы соберём. Хотя… Не буду загадывать. С моим графиком из косяки проверять времени нет. Технологические карты имеются, но в пчеловодстве ты картинками сыт не будешь. Чем дальше в лес, тем хуже без учебников. Вкчной обязательно плотно учебой батраков займусь. Может при дать второго контролёра? Или заказать Ставру безрамные пчёлопакеты для наглядного обучения? Подумаю.

После выгрузки ульев, осмотрел болота у речки Дернов Колодец. Запасов торфа там изрядно, причём как верхового, так и низового. Обговорили с местными цену добычи, лопат дали, тройку модулей. Справятся, будут их тянуть по канаве, волоком до реки, а мы на обратном пути подхватим. В принципе с местными мы неплохо ладим. Потихоньку к прогрессу будем приучать.

Дальше шли без остановок до самих верховий, где сам Неручь здорово сужается. Извилистое русло то и дело перекрывали завалы из брёвен, перегораживали наносы песка и глины, смываемые с обрывистых берегов. Погостов и в мои времена здесь не густо, а ныне нет вовсе. Глушь полная, а всего то восемь десятков километров от базы отмахали и то, по кривой.

Здорово на стремнинах выручал водоход. На малых глубинах и речках с быстрым течением и массой корней, коряг и мелей классическое гребное колесо работать не будет, от слова совсем, и в итоге, сделал что-то похожее на MARSHRIDER[viii] в варианте гребного полукатамарана. Даже корпус не стали делать, скрученные большие модули формировали нос, а два малых присоединяли сзади. На всё про всё двадцать шесть винтов, а держится всё очень крепко. На задние понтоны можно поставить одну или две дорожки, а по ширине на него свободно умещался и двойной вариант дорожки. В такой конфигурации мы сохраняли все плюсы кормового колеса: короткие цепи от вала конного привода экономили ресурсы и КПД, а удерживать и поднимать раму с колесом легко обычными штифтами. Два руля на корме и один носовой для лучшего руления, стоят блок ролики для разворота и маневрирования, уключины с упорами и волногаситель, четыре якоря.

Из всего «фарша» главное, опускное на цепях кормовое гребное колесо. Оно с лёгкостью преодолевает любое встреченное препятствие, даже по болоту здорово гребёт. Регулируя колесо, добиваемся максимальной упорной силы и увеличиваем скорость. В верховьях то и дело пузом по дну скребём, поэтому колесо стоит так, чтобы лишь краешек воды черпало. Фишка в том, что кормовое колесо в условиях ограниченной осадки создаёт упор в пять раз превышающий упор гребного винта. Большая сила тяги с места, важнейшая вещь для буксировки. Привод стандартный, на четыре скорости. На пониженной тянет и против очень сильного течения. Если не выходит, включаем режим водохода и суда сами себя лебёдкой подтягивют по заведённому якорю.

Тяга одноконного варианта четырнадцать тонн, против течения понятно поменьше. По Неручи если вверх идём, больше десятки не цепляем. В максимальном варианте, с четырьмя быками, водоход развивает мощь порядка шестнадцати лошадиных сил, что уже сравнимо с первыми пароходами. По спокойной воде такой «понтон» потянет тонн триста пятьдесят легко, а для быстрины есть пониженная передачу. То бишь всего три больших водохода легко утянут всю Онежскую экспедицию в полном составе.

О-о-о. Приплыли!

Высадились на свеженьком причале и осмотрелись. Никого. Безымянный ручей ещё не почистили, хотя если подниматься выше, километра три выйдет, вряд ли больше. Команду оставил разбирать водоход, а сам рванул напрямки к водоразделу, густо поросшему малинником. Здесь, в царстве узких крутых овражков и балок, изобилующих выходами известняков, задержался.

«Геологи» мои не нашли лёгких глин, не нашли сапропеля, но я и не думал ругаться. Ребята обрадовали большим. О том, что мелкие линзы доломитов в XIX добывали в Орловских каменоломнях, знал. Читал и про их выходы где-то в Елецком районе. Но где именно, да масштабы… Никакой конкретики у не было, и потому на ТАКУЮ находку не рассчитывал. Скорее всего численность батраков сказалась, особенно когда дюжина людей копают в правильном направлении. Нацеливал их на флюсовый известняк, но оно вон как вышло, куда лучше.

При обследовании очерченного мною района "геологи" малость напутали и усердно изрыли водораздел Неручь-Быстрая Сосна шурфами и скважинами. Ошиблись в кои-то веки в лучшую сторону и нашли доломит в известковом обрыве. Пласт около пятидесяти сантиметров ширины и в глубину уходит под крутым углом, а до кучи скрыт известняками и суглинками. Но, как говорил мой дед, ты или бери, или мимо проходи. Проходить мимо не будем, будем ковырять до последнего и рядом посмотрим.

* * *

Целью «третьей местной» экспедиции являлись малоархангельские тугоплавкие глины. Благо, где находится месторождение знал точно. Более того, гончары из погоста Верхние Гнилуши, он как раз в этих местах стоит, продавали в Новосиле горшки и свистульки из «синей» глины. Каюсь, подчистую скупал их сделанные с душой безделушки и переводил на шамотный порошок. Горшечники держали места добычи глины в тайне, но всё имеет свою цену. Два рубля и наш проводник был куплен с потрохами. Ему оставалось геологам место показать, а местечковые выходы глин на поверхность нам не интересны. Пусть и дальше её из-под корней ковыряют.

Нам, малость поглубже. Туда, где спрятаны тугоплавкие аптские глины нижнего мела с огнеупорностью до полутора тысяч градусов! Ещё и лечебные ко всему. Нашли быстро, но... под десятиметровым слоем песка и супеси. Площадь залегания порядка шести десятков гектар, а мощность пласта до десяти метров местами. Неплохо.

Девяносто процентов печей требуют шамота, а малоархангельские глины для этого порошка идеальны. Каолины с Должанки подойдут ещё лучше, но с ними всё в логистику упирается. Тащить глину чёрти откуда, обогащать ещё. Золотыми изделия из такого шамота выйдут. Нет, оттуда сырьё если и таскать, то только на тигли и фарфор.

Спустившись к реке Сучья, ну и названье, а! Осмотрел место будущего карьера, где месяц копались батраки, и крепко задумался как сподручней глину на базу доставлять. Сучья впадает в Быструю Сосну, а если сырьё по ней сплавлять до Дични, а по той уже вверх идти до волока на Легощи. Тянуть по всем петлям-меандрам? Ой-ой! Крюк в полторы сотни километров, да по чужим и пограничным землям… До Неручи же всего два, если запрудить ручей нормально и выйти к озеру на водоразделе. Хорошо бы конку прокинуть, но… не потяну, пупок развяжется. Лучше пробить просеку, клети через овражки, запруды ставить, малость лёгких путей привезем, а лучше бруса фрезерованного. Бревна же батраки сами уложат, от просек много добра останется. Пока начнём таскать телегами, а как ударят морозы зимник уложим и большую часть добытой глины по нему отправим. От озерца, до доломитовой линзы одноколейку прокинуть можно. Шесть телег, больше не смогу оставить. И что набежит за месяц? Три-четыре ходки в день реально делать, а это тонн четыреста в месяц, маловато. Надо считать и думать, думать да считать.

Опробовал в деле плавучий модуль с колёсами[ix]. Первоначальная идея крепить их прямо к корпусу модуля-контейнера оказалась неудачной. Чтобы проезжать лесные тропы и буераки требовались двухметровые колеса, а уместить такие в узкий модуль невозможно, ко всему трудоёмкость изготовления колес растёт пропорционально диаметру.

Поступили вот как. Изготовили разборные стойки с колесом. Два жесткие стойки сзади, а передняя вилка с осью, поворотная и для них рама на которую легко поставить плавучие модули или контейнер. Грузоподъёмность по пересечённой местности...шестьсот кило, а сборка элементарна. Несколькими ударами вбили в пазы стойки, перевернули, затянули болты и трёхколёсный буер с дорожным просветом в метр готов к походу. Крепи контейнеры на замки-лягушки или стяжным ремнём с храповым механизмом затягивает бревно.( храповики давно штампуем для нужд стройки.).

Наметив план работ и "геологов" разделил. Половину при мне буду , а прочих отправил выше по Неручу, до озёр. Глины поискать «пропавшие» и обустроить волок на реку Литобеж, всего то два -три километра. По этой речке спустмся в Оку, а оттуда поднимемся в её левый приток, Бударин, где в свою очередь оборудуем малый волок до Турейки что относится к бассейну Днепра. Всё это буквально в шаговой доступности, в квадрате семь на семь километров. Ежели вниз идти по Турейке выйдем аккурат на Свапу, правый приток Сейма где и стоит славной город Рыльск. И в этом самом Рыльск назначен час Х с первой экспедицией, той, где выкупленный из ямы Ждан верховодил.

Задумка проста, зачем Ждану крюк в восемьсот километров делать и идти через волоки у Смоленска, когда мы его прямо тут встретим, тем более все это в границах княжества находится. Устроим просеки, составим карты подробные и если с глубиной порядок в следующем году волоки с коньками устроим. Речки запрудить, одноколейку кинуть и вуаля, у нас выход на Днепр, а там много плюшек и помимо марганца. Карту временную набросал, проводников и отправил народ.

Сам же задерживался отправился на юг взяв помимо «геологов», пятёрку воев под началом Никиты и пару связных. Пошли по Сучьей и тем же вечером на просторы Быстрой Сосны вышли. С гребным колесом шли, а в верховьях Сосна и без того шустро бежит, название как бы намекает. На отдельных участках до двадцать кило в час разгонялись. Более того, местами и ночами шли, не жалел скипидара и так с походом припозднился.

К причалу под номером пять, его поставили в устье Тима, вышли на третий день. По этой река пока не стали пониматься, и на то была веская причина, впрочем, как и обычно… Н-да. Пара «геологов» что с июня работали по Сосне вывалили гору всякого. В основном ерунда, однако имелось в куче и кое-что любопытное. Например, вот этот тёмно-красный камень с необычайно мелким зерном. Красота! Берейские кварцевые арениты[x] на минималках.

Попробовал на топоре. Что сказать? Камень доводит лезвие, как мелкозернистый алмазный круг. И второй экземпляр в тему, тоже песчаник, но цвета топлёного молока и крупнозернистый. Нам же для грубой шлифовки такого и не хватало. Сегодня у меня праздник какой-то! Ведь помимо прочего среди десятков проб песка, что они сюда натаскали обнаружился, крупнозернистый, формовочный. Такой песок однородный и за счёт острых граней хорошо сцепляется между собой и практически не поддается разрушению, грани позволяют «избавляться» от избыточного воздуха и газов, которые образуются при заливке.

Комбинируя пески с глинами и прочими добавками, получим разные марки литейных песков. Очень крупные и просто крупные пойдут на чугунные отливки массой более тонны, средние — для мелких и средних отливок из чугуна и стали, мелкие и очень мелкие — для тонкостенных чугунных и стальных отливок и для отливок из цветных сплавов. Работы правда предстоит ого-го: подбор пропорций, классификаторы нормальные сделать, но хоть есть с чем работать.

Находки сии очень важны для нашего производства. Абразивов то с гулькин нос, по-хорошему у нас был один среднезернистый песчаник, пусть и неплохой. Готовить же искусственные, на медной, бакелитовой или керамической связке, накладно. Хмыкнул, вспомнив про песчаник весёлую историю. Он ведь нам жульническим путём достался. Продавали жерновой камень на торге и в Новосиле, и в Ельце. Покупали, по первой, честно. Проблема в том, что малые размеры точильных камней нам не подходили, а за жернова цену ломили конскую. Блуд к продавцам и так, и сяк подкатывал, а они ни в какую. Сколь не предлагали, отказывались показывать, где камень точильный били и точка. Блуд же наш не промах. Выкупил все заточные камни, да новые заказал. Гости обрадовались и рванули за новой партией, а наш пройдоха отправил за ними людей проследить. А как выведал те места, грамоту обельную на камень выправил. Будет кое-кому сюрприз...

Песок был поблизости, а вот песчаники залегали не так близко и лишь за тройку дней удалось обернутся. Полноценными эти месторождения не назовешь, но на год-другой хватит. Может и на продажу останется, ничем брезговать нельзя.

* * *

Тим неглубокая речка, пусть в неё и впадают многочисленные притоки. Из-за каменистых перекатов не всякие лодки пройдут, а если струг залётный попробует пройти. Ох... Сразу пузом на дно сядет. Водоход прошёл испытание достойно, не зря столько ночей на гнутые лопатки гребного колеса убил. По сравнению с деревяшками земля и небо. Малые модели колёс целый месяц испытывали, оптимальные углы посадки искали. А как ещё прикажите? На деревянных дощечках многое не потянешь, а лошадей дефицит. Трёх человек на НИОКР выделил, вот и результат годный. Больше мы только над стеклом и гуттой работали.

Колесо толкало по мелкой стремнине и водоход, и понтоны с грузом. На быстринах неспешно преодолев перекат и став на якорь, цепь ослабляли и на вал через тройной блок наматывали канат. Ни разу на берег не сошли, так что скорость поддерживали приличную. Бурлаки местные, видя такое непотребство только губу от злости закусывали.

По заведенному обычаю пока народ трудился, Прохор занимался творческим созерцанием окрестностей.

Широкая и плоская равнина раскинулась по обе стороны от Тима. По правому нет-нет, да и попадались стада скота и медленно бредущие караваны из десятков волов с телегами и рабами. При перегоне тысяч голов скота по одному и тому же маршруту в течение столетий происходит постоянный засев почвы семенами съеденных трав, а это ведёт к формированию специфической растительности. Цветом и структурой «зелёнки» гостинец[xi] «Муравки» заметно отличался от окружающей его первобытной степи.

Оказавшись напротив Должанки на третий день, встали на ночёвку. К меловому карьеру, он находился выше течения Тима, не пошли. Зачем? Место известное. Белый камень в здешних местахдобывали издревле. А нам его много и не требуется. Тонны три за глаза хватит.

Потому с раннего утра начали пробираться на восток по заросшей тростником протоке. Поработали ребята изрядно, мы то и дело натыкались на следы расчистки: камыш и тростник вырублен, по берегам лежат чёрные топляки, вытащенные из воды. Молодцы! Научились уже техникой пользоваться. Не зря добавил в экспедиционный комплект ковши-скребки, донные грабли и кошки. Циклопед через блоки, до двенадцати тонн тяги выдавал. Хватало чтобы дерево вытянуть или дно граблями почистить. Пожалуй, стоит в комплект цепную мини-драгу и роторную косилку добавить.

По мелким ручьям и верховьям на веслах идти сложновато. Не хватает ширины, так что аквапед[xii] с винтом получше будет. Педальный узел, дифференциал и коробку передач мы полукустарно производим, а остальное, дело техники. Азм уже чертежи набросал. Аквапед, он и вперед, и назад без разворота ходить умеет. Ручьев вокруг видимо-невидимо, а реки куда глубже чем в ХХI веке Как вернусь, доделаю тех-карты на одно и двухместные аппараты, пригодятся на Онеге.

От раздумий оторвал мерный перестук топоров. Похоже, наши! Больше некому.

* * *

Несмотря на то, что припозднился на месяц, каолин так и не нашли. Думал всё на мази, а здесь и конь не валялся! Хорошо хоть место не перепутали. Со мной девять «геологов» и под раздачу попали все. Поорал вволю и забегались, закрутились словно ужаленные.

Здесь уже лесостепь, хилые деревца лишь вдоль ручьёв и балок растут и видно как на ладони. Такие условия для геологоразведки условия идеальны, тем более глубина залегания глин на Должанке копейки. Рукава засучил и за работу: набросал кроки, разбили квадрат пять на пять километров на участки и начали проверять его широкой полосой, последовательно, пробивая шурфы в шахматном порядке. Две малых установки ударно канатного бурения, шесть буров геолога вот и весь инструмент. Вечером образцы ко мне свозят, на анализ и корректировку карт. Про то что Прохор ищет белу-глину знали все без исключения и работали на совесть так как пообещал артели что первой найдёт глину золотую гривну.

Удача улыбнулась лишь на одиннадцатый день. В сорок шестой скважине на шнек батраку намотало жирную бело-серую глину. Сюда и перенесли усилия. Сетку более частую нарезал, но вскоре объявил отбой. Геологов собрал и отправил обратно, на Неручь. Толщина пласта семь метров, на кой ляд весь пласт оконтуривать? И того, что под ногами лежит за три года не вывести. Батракам осталось котлован выкопать, да возвращаться с победой. Не срослось…

Никитаворвался в лагерь словно вихрь:

— Беда, Прохор! Татары! Облавой идут, без разбору чернецов арканами треножат.

— Этого нам ещё не хватало! Много ли?

— Сотня, кабы не боле. Уходить надобно.

Послышалось уханье, гортанные крики. На горизонте показались всадники в остроконечных шлемах что охватывали стоянку широким полукругом.

— Поздно….

Обходили нас грамотно, отсекали все подходы к лесистым балкам и методично отлавливали разбегающихся, как тараканы, работников.

Вскочив в седло, рванули с Никитой в сторону реки, но не прошло и пяти минут как нас нагнали. По спине пролетело несколько неприятных ударов. Как я навернулся с коня, так и не понял. Полетел вперёд головой, но среагировал и успел сосредоточиться. Удар встретил в кувырке, чем маленько смягчил падение. Вышло удачно или случайно, пёс его знает. На ногах оказался и на автомате выхватил меч.

Со стороны, наверное, красиво смотрелось. Прямо-таки трюк каскадерский. Жаль, на этом лимит везения закончился. Плечи опоясал аркан, а следом второй прилетел. Пытался крутиться-вертеться, вот только ничего это не дало. Разве что удерживался на месте и умудрился срезать пару узлов. Похоже, низкорослым степным лошадкам не хватало сил, а скорее всего тянули разом, несогласованно.

Закончилось ожидаемо, кто-то из степняков гортанно прокричав, поддал коня и меня вырвало как репку. Второй раз подняться мне не дали. От души колотили короткими палками с грушевидными наконечниками. В ходе свалки что-то прилетело по шлему и дальнейшее помню, словно в густом тумане. Волочили по земле. Вроде бы…

Провал и очнулся уже от того, что задеваю носом сухой ковыль покачиваясь в такт лошади. Снова чёрный провал… В этот раз отчётливо ощущаю противный вкус тёплой и затхлой воды. Пытались напоить? Может и так. Окончательно пришёл в себя от скрипа тележного колеса. Открыл глаза.

Лазурное небо без единого облачка, от дороги поднимаются едкая дорожная пыль. В нос ударил резкий запах сухой степи с горькими нотками полыни. Где я? Куда везут? Жив и на этом спасибо судьбе скажи. Попробовал пошевелиться, в ответ на это действо тело отозвались болью.Ещё и голова немилосердно раскалывалась. Ощущения такие, словно неделю грушей проработал в тренированном зале. И тренировались ни разу не перворазрядники. Ещё и связан.

Приехали.

Ничего не оставалось как разминать руки и вслушиваться в обрывки незнакомой речи. Сморило, а в чувство привёл грубой тычок чем-то крепким:

— Эй, урус, вставай. Баран дадим воды дадим.

Перед глазами появилось раскосое лицо, лыбившееся выщербленными зубами. Н-да улыбка ни разу не голливудская.

— Темник наказал доставить тебя живым. Если урус умрёт Хулагу накажут. А у Хулагу три жены. Кто их кормить будет?

Преодолев боль, приподнялся и сел облокотившись на край арбы. На татарине запахнут цветной хлопковый халат, с пояса свисает кривая сабля в изукрашенных ножнах. Рядом с ним кучковались двое оборванцев, одетых в рваные халаты и такие же рваные, кольчуги. Внешностью не обольщался, крепкие коренастые и смотрят цепко, удерживая в руках копья. От таких не сбежишь.

— Кто таков? Почто татьбу учинил? — начал речь в привычной манере, с небольшого наезда.

— Ха-ха-ха. Урус хорошо насмешил. Тебя сам темник Берди ищет! Спросить хочет, кто людей Ольговского баскака побил.

— Кто ты таков? — медленно растягивая слова, повторил вопрос.

Татарин подтянулся, глаза зло блеснули:

— Урус, ты кто таков, что словно хан говоришь? Почему перед нукером главу не склоняешь? Твои люди говорят, что ты гость. Ай. Не верю! — он обернулся и бросил несколько слов на тюркском воинам и они усердно закивали в ответ. — Видишь? — он указал кнутом на воинов. — Десятники тоже не верят.

— Мне в третий раз спросить или ответишь? — спросил я с нажимом.

— Сотник азм, урус. Долго тебя искал. Хорошо спрятался, — добавил воин после небольшой паузы.

— Прячутся жабы на болоте, а я бел камень искал, на что есм грамота от тиунов князя Елецкого.

— Ай какой князь, урус. Какая… грамота?! — татарин рассмеялся. — Кизяков не хватает, давай её сюда буду огонь кормить, — после переменился в лице, прищурился и спросил, — степь на ушах стоит много ночей. Баскака Батбояра живота лишили. Ведаешь ли про то, а урус?

— Мало ли кого живота лишили, азм тута причём?

— Темник разберётся причём.

Сотник коротко отмахнул. Воины, вытряхнув мою тушку из арбы, развязали. После, тыча в спину копьецом сопроводили к общем котлу. На первый взгляд в караване около сотни людей, а из них полона не меньше половины. Опознать несчастных не составило труда по петлям на шее и оборванному виду. Заприметил несколько своих батраков и одного из воинов, а вот Никиты не увидел. И это радовало, давало надежду что не всё потеряно.

На облаву похоже. Вот блин, заварил кашу. И чем думал когда возвращался? От лагеря то место три десятка километров, если не меньше. Понадеялся… Доломит нашли, зачем сюда то попёрся? Пусть бы искали. На крайний случай осенью поздней сюда заглянул, когда стихло.

Налили какой-то бурды, да мутной воды. Первую отдал первому попавшемуся бродяге, а вот воду процедил через рубаху. Поглазел малость по сторонам, но долго расхаживать не дали и вскоре оттолкали назад, к арбе.

Следующие дни со мной почти не разговаривали и развязывали вечером и то лишь затем, чтобы отвести к общему котлу. Одно не пойму. Зачем меня в таком состоянии связывать? Ноги еле передвигаю, не говоря о том, чтобы бежать куда-то. Один плюс в положении, не тащусь со всеми под палящим солнцем, а еду как белый человек, на колёсах.

Гнали полон по Муравскому шляху, куда-то на юг. Земли здесь, на удивление, населённые. Частенько показывались облезлые юрты, стада баранов и ямы,[xiii] похожие на цыганский табор, где вся печальная процессия остановилась на ночлег.

На третий день вошли в малый городок из красноватых глинобитных домов что на фоне окружающих его облезлых юрт смотрелся как Бурже Халиф рядом с хрущевками. У торговой площади, тычком копья, попросили покинуть транспортное средство.

Так себе место. Зелени не густо, а пыли как бы не больше, чем в Ворголе. Долго вели лабиринтами и вскоре я совсем потерял всякое направление. На одной из улочек открылась узкая дверь вю и меня подтолкнули через неё. Заступив в двор и пройдя пару десятков метров столкнулся с грузным, невысоким мужчиной с одутловатым лицом. В глаза бросилось что он одет… в нашу « подарочную» байдану с характерным рисунком из посеребренных колец. И я блин, знаю кому её подарили. Гвидон…. Чтобы ему пусто было!

Зыркнув невидящим взглядом и что-то зло бормоча сквозь зубы, бородач прошёл мимо, жёстко толкнув плечом напоследок. Обойдя белоснежный глинобитный дворец по берегу малого пруда сперва попали в абрикосовый сад и пройдя тот насквозь спустились в округлое, полуподвальное помещение. В нос шибанул тяжёлый дух заживо гниющих тел. Из ям, перекрытых осклизлыми решётками, слышались стоны и неразборчива бормотание.

Глаз не успел толком привыкнуть к темноте как уже втолкнули в какую-то каморку папы Карло с чадящим факелом. Сидящий у стены мужик со скрещенными по турецкому ногами и аккуратной бородкой на татарина походил как я на балерину. Вылупив на меня глаза, бросил несколько фраз на тюркском стражникам и те, поддав для верности под дых тупым концом копья потащили меня к колоде.

Раз и готово. Отверстие оказалось маловато для моей шеи и дышать стало тяжело да и головой не покрутишь. Смотреть можно лишь в одном направлении, прямо. И то что я увидел, мне очень не понравилось.

Низкий столик. Плошка облитая тушью, какие то обрывки пергамента. Клещи, молоточки, цепи и прочий инструмент недвусмысленно намекали о роде деятельности нехорошего гражданина.

— Вот что, Прохор. Начал шепелявить мужик на русском, едва мои руки заковали.

— Лучше разом повинись и вопрос добром закроем. Лукавить не буду. Отсель тебе одна дорога, на тот свет. Живым да здоровым и не мечтай уйти.

Глядя на нездоровые выражение лица и затуманенный взгляд нисколько не сомневался. Маньяк, чистой воды маньяк.

— И чем же азм пред тобой провинился добрый человек. Спросил я его как можно мягче.

— А то не ведаешь? В глазах палача заиграли злобные огоньки.

— Не ведаю. Ответил я, попытавшись изобразить искренне недоумение.

— Темника Ольговского кто умучил то. Не твоих рук дело?

— Ужо все уши прожужжали с темником. Как на духу отвечаю. В глаза не видывал. Какое тама умучил.

Он встал из-за столика, размял пальцы громко хрустнув при этом костяшками и подошёл ближе, слегка наклонившись.

— А Блуда хоть знаешь. Али тоже не слыхал.

— Блуда знаю. Он мне товар из Ельца да Воргола возит. Ответил нисколько не лукавя.

— Вот! Палач жадно потер руки. — Гридней княжича Мстислава кто у намедни сторговал.

— Было дело, выкупил два десятка. Токмо княжеские они али нет, мне без разницы. Купчая есм у меня, мыто уплачено. Езжу по делам торговым опасными гостинцами, потому и надобна охрана из воев.

— Угу-угу. Покивал «собеседник» и принялся деловито разжигать угли в небольшой печке. — Гладко стелешь, токмо у меня не отвертишься сказками. Блуд на тебя показал. Подойдя к столику, палач поднял пергамент и потряс перед моим носом.

— В ябеде сей, оюв крамоле сознался. Слабоват в коленях оказался гость твой. Не выдержал да штаны напустил принявшись соловьём заливаться.

Он хищно ухмыльнулся, подошёл вплотную и прошептал.

— Боязно, да? Вижу, яко в лице переменился. Распрямившись с силой пробил в печень и следом, жёстко добавил боковой, в скулу.

— Навет то. Ответил я, сплюнув на землю кровью.

— Сейчас усё яко на исповеди поведаешь. И про то аки Батбояра умучил, и про уворованный товар. Птахою запоёшь. И не таких обламывал. На сей дыбе богатыри, не чета тебе бывали и все аки дети малые горькими слезами умывалися.

Палач подал знак и подручные, подцепив колоду сноровисто подвесили её на крюк да так неудачно что пришлось напрягать все силы чтобы не задохнуться. Что было дальше не видел но очень скоро почувствовал. Ногу прижгло так, что слёзы из глаз брызнули и сдержать крик не было сил. И пришла … боль, нет БОЛЬ!

Палач что-то спрашивал я отвечал невпопад. Хрипя, с натугой. Вопросы повторялись по кругу сопровождаясь новым болезненным уколом или тычком раскаленного прутка.

— Где темника умучил… Кто с тобою был… Куда полон подевали…

Спасало что отвечать не мог, толком. Всю волю сконцентрировал чтобы удерживать шею. Но это не могло продолжаться долго, после каждого «вопроса» удерживать внимание было всё трудней и трудней. А палач, видя что ничего толком не выходит ярился и прижигал сильней , и в какой-то момент я не выдержал, отрубился провалившись в спасительную темноту.

Ссылки

[i] Косоотбой значительно облегчает труд отбивальщика и не требует специального навыка. Он снабжен специальным буртом для опоры корпуса при отбивке косы и проточкой для удержания бабки косоотбоя в корпусе. Рабочим органом является боек конусообразной формы. Косу устанавливают горизонтально нижней стороной на рабочую поверхность бабки. Горизонтальное прилегание обеспечивают перемещением косовища по упорам горизонтальной стойки. Отбивку косы, как и в других, ранее описанных случаях, начинают с пятки косы. Левой рукой берут нож со стороны обушка и подводят лезвие ножа под боек, прижимая его к бабке и на себя к корпусу косоотбоя. https://www.youtube.com/watch?v=oZyNTCqs4yM

Коса точится только мелкозернистыми брусками-лопаточками. Для заточки косу берут правой рукой за пятку, левой за косовище и углубляют острым концом в почву с левой от косаря стороны. Затем в правую руку берут точильный брусок и проводят по лезвию, описывая дуги направо и налево. Чтобы лезвие не было стерто в одну сторону, бруском водят ровно с обеих сторон. Брусок держат в руке не слишком крепко и по лезвию водят с легким нажимом. Опытные косцы в период кошения брусок оставляют в воде с добавлением в нее уксуса. Лезвия от использования такого бруска становятся острее, но вместе с тем и быстрее тупятся.

[ii] Гутта кожеподобный продукт белого или желтоватого цвета. Она способна, как и каучук, вулканизироваться серой.

[iii] Конная косилка — привод цепной от колеса на кардан передаточное число двенадцать, привод номер два трёх ремённой, передаточное число два, оборотов 520 на выходе. Два кулачка-эксццентрика приводят в движение ножевые полотна.

Брус данной косилки легок, так как нет в ней тяжеленых пальцев. Зазор регулируется болтами, между сегментами зазор регулировать не нужно, особенно когда ножи притрутся друг к другу. Во время работы косилки сок трав выполняет функцию смазки между ножами. Прижимы удерживают верхний нож от подъема, нижний прижат, так как на нем лежит верхний. Под тягу установлен рычаг, который, как и тяга косилки при подъеме меняет свой угол относительно горизонта. Это изменение угла рычага и вытягивает брус через цепь, продетую через ролики. Механизм подъёма веревки, ролики и рычаги соединяются с соответствующими точками на головном модуле. Для полёгших трав запрягали быка и ставили питатель, поднимавший траву, его же запрягали и для покоса жесткого бурьяна.

https://www.youtube.com/watch?v=a7ttFrwx7sY

https://www.youtube.com/watch?v=n-h6oNnE_rk

[iv] Сеноворошилка — валкообразователь представляет из себя раму с двумя регулируемыми шифтами лапами из бруса на конце которых закреплены два диска с полосками ( главный элемент подшипниковый узел) . Грабли используются для сгребания провяленной и скошенной травы из прокосов в валки, ворошения её в прокосах и оборачивания валков. Используются как для уборки сеянных трав, так и трав естественных сенокосов при влажности массы от 25 до 80%.

Привод рабочих колёс осуществляется за счёт сцепления их с почвой. При движении граблей по прокосу она за счёт сцепления с почвой вращаются. Благодаря расположению пальцевых колёс под углом к направлению движения и вращению их, провяленная масса, захваченная первым колесом, перемещается на величину захвата этого колеса. Затем оно подхватывается вторым, третьим и т.д. колёсами. Таким образом, после прохода всех колёс образуется валок. Процесс ворошения производится за счёт изменения положения секций граблей, когда каждое рабочее колесо, перемещаясь и вспушивая массу, не подаёт её в зону действия следующего колеса. При движении секции вдоль валка — последний сдвигается в сторону и оборачивается. Рабочие операции— сгребание и ворошение сена, оборачивание валков, а также сдваивание валков. Производительность при сгребании от одной лошади 2.5 гектара в час. Ширина сгребания, 3 метра Ширина ворошения, м 3,6Рабочая скорость, 5 км/ч Ширина образуемого валка, 1.2 м. а Длина, 2, 5 м ширина, 3. 5 Высота,1.5 масса 280 кг.

Пресс формовщик с постоянной камерой прессования представляет собой прицепной модуль с деревянным подборным валом с металлическими пружинными зубьями. При движении ( привод транспортёра цепной ) сено вал поднимает к шнеку который и подаёт сено в прессовальную камеру прямоугольного в сечениясужающююся к выходу. В камере движется деревянный поршень приводимый в действие шатуном кривошипно-шатунного механизма. Шатун запитывается от махового колеса закреплённого заодно с ходовым и связанны с поршнем кривошипом.

Вязальный механизм отсутствует. Второй рабочий прикрепляет к выходному отверстию камеры сетку на крюки и та плотно забивается сеном формируя тюк, после набивки, петли сетки снимают, сено отрезают гильотиной, сетку завязываюти скидывают в поле. На деле это довольно быстро и можно вести операции не останавливая подборку.

Сетки оборотные и служат только для транспортировк, а не для постоянного хранения.

Производительность 1. 5 тонны в час, 2 лошади в мвшине. У Прохора всего две машины.

Остальное сено собирают в скирды конными граблями, для их подпресовки служит камера перемещаемая на телеге с ручным кривошипом-рычагом и далее в тюки. По мере готовности тюки свозят на плоты, а сетки снимают снимают в сено хранилищах Лещиново и возвращают в оборот.

Плюсы прямоугольных тюков: потеря полезных веществ минимизируется в 2.6 раза, усилие прессования выше чем в рулонных, плотность выше. Общие потери сена не превышают 2% от общего объема. Простая транспортировка, хранение, за счет компактных габаритов. Сниженные потери при раздаче корма животным. Удобство кормления скота за счет небольшого веса тюков, варьирующегося в рамках 25-30 кг (их легко поднимать и загружать) , ах да Прохор не может сделать рулонный подборщик в силу технологической слабости и выбирать особо не приходится. Всего на заготовке трудятся пять бригад, которые работают меняя прицепные модули в зависимости от технологической операции.

https://www.youtube.com/watch?v=-EhfH2fZcAs

https://www.youtube.com/watch?v=0MVPpDdRLbI

[v] Жатка Ридла — представляла собой не двух, как у галлов, а четырехколесную повозку, задние колеса были поворотными, управляемыми. Жатка была, по сути, большим ящиком для сбора колосьев что толкал вперёд упряжка из двух лошадей. На передней кромке повозки был закреплен металлический очесывающий гребень. Он состоял из зубьев, параллельные кромки которых образовывали щели. Зубья имели сужающиеся вперед носки, но их боковые кромки не были заостренными, как в галльской жатке. Над гребнем в закрытом цилиндрическом кожухе был установлен лопастной битер, который обламывал колосья, вымолачивал из них часть зерна и сталкивал обломанные колосья с очесывающих зубьев в короб. Он вращался в подшипниках с помощью привода от колеса очёсывателя. Управлять уборочным агрегатом мог один человек. Очесанные колосья без потерь собирались в закрытый, довольно объемный короб-накопитель. Оттуда их затем выгружали, домолачивали, а зерно отвеивали. Очесывающая уборочная машина Джона Ридли за день убирала до 4 гектаров зерновых, заменяя труд десяти косарей и работала очень эффективно.

На раме однобарабанной очесывающей жатки от Прохора смотирован очесывающый барабан и шнековый транспортер. Гребенки сменные, разные для определенного вида трав.

При поступательном движении жатки, зубья вращающегося ротора прочесывают растения снизу вверх, и отрывают колосья от стеблей. Очесывающий барабан выполняет функцию непосредственного очесывания растений на корню. Шнековый транспортер выполнен в виде фанерного вала с витками из жести и предназначен для транспортировки хлебной массы к траспортерру пот которому через сита ссылается в типовой контейнер. У Прохора однобарабанная жатка типа https://www.youtube.com/watch?v=SUiXaRpe8vI 2.16 Гребни.

Кинематика узла шнек-барабан.

Похожая кинематика и устройство https://www.youtube.com/watch?v=A1OIByqC61U

Принцип действия жатки состоит в обмолоте растений на корню путем их очеса гребенками, расположенными на очесывающем барабане жатки. При этом стебель растения захватывается гребенками и протягивается сквозь щель между их зубьями, освобождаясь от зерна (семян). Образующаяся таким образом хлебная масса, на 80% состоящая из свободного зерна (семян), под действием сил инерции перемещается к шнековому транспортеру и подается в транспортёру поднимающего массу в типовой сменный модуль.

Гребенки ниже в варинте травяной жатки, сам барабан склепан из проката, шнек фанерно-железный. Грбенки креплятся болтами в пазы.

[vi] Зернохранилище https://author.today/reader/242031/2186478

[vii] Медок https://author.today/reader/242031/2186509

[viii] Водоходы https://author.today/reader/242031/2186497

[ix] Малый плавучий модуль в вариации трансформации под колёсный ход имел размеры 2,6 на 0.9 метра и весил около ста пятидесяти килограмм, собран на раме с большим запасом прочности. В раму и вставляли три неразборные короткие стойки в узле с колесом. Задние, V-образного типа, устанавливали в пазы модуля и фиксировали шпильками на превращая ТС в арбу. (имелись и рамы отдельно, на них ставили не усиленные модули)

Под передней частью устанавливали разборное колесо-стойку, она связывалась с опорным брусом модуля через подушку хода с отверстием для шкворня. Оглобли с тяжами для дуговой запряжки вставляли в нижний поворотный брус стойки.

Все три стойки вставлялись в пазы через подушки из гутты для амортизации, из неё же были сделаны заглушки и прокладка верхней крышки модуля. Плоские ступицы и разборные конструкции вышеперечисленных элементов рамы занимали в модуле пятую часть объёма.

Задние колёса были диаметром 1 метр, переднее 75 см.При маленьких передних колесах, (в данном случае колесе) ось передних колес расположена ниже, ближе к земле. Это увеличивает угол тяги лошади относительно горизонта. Больший угол тяги создает большую подъемную силу на переднюю ось, что облегчает преодоление колдобин на дороге. А большие задние колеса уменьшают тряску. Конструкция типа трицикл позволяла уменьшить трения качения и при этом снижала нагрузку на лошадь, то есть сочетала преимущества арбы и телеги.

[x] Berea — городок в штате Огайо. С 1842 года до начала 20-го века был крупнейшим поставщиком точильных жерновов и камней в мире, тем самым прославив это поселение. Берейские кварцевые арениты (песчаники) являются одними из самых однородных и чистых в мире. Содержание диоксида кремния более 97%.

[xi] Большие дороги, по которым на Русь приходили гости (чаще всего — торговцы) назывались гостиницами (гостиньцами), но и слово дороги уже вовсю использовалось. В будущем эта дорога станет известна как Муравской шлях.

[xii] Для геологов Прохор планирует запустить аквапед. (не путать с велокатамараном) Движется он за счет мускульной силы одного или двух человек, располагающихся на сиденьях. Усилие от ног с помощью педального привода, клиноременной передачи и редуктора сообщается движителю — трехлопастному гребному винту диаметром 270 мм. Передаточное число клиноременной передачи — 1:3,9, редуктора — 1:2. Таким образом, за один оборот педального привода гребной винт проворачивается вокруг своей оси почти восемь раз. Этого вполне достаточно для того, чтобы аквапед двигался с приемлемой скоростью — около 7 км/ч. С двумя операторами до 12 км/ч.

Двигается как назад, так и вперед. Чертежи готовы, сборка в процессе. Будет вариант на одного и два человека. Прохор установит задний дифференциал, лебедки+ крюки для буксировки заводного троса. Подробней

https://velo.moy.su/publ/akvapedy/katamaran_delfin/4-1-0-67

http://patlah.ru/etm/etm-14/katamaran/akvaped/akvaped.htm

[xiii] Ям — Ямы были учреждены в период Золотой Орды для её связи с окраинами. После распада Золотой Орды ямская система в России сохранилась и использовалась для связи между российскими городами. Слово «ям» происходит от татарского «дзям» — «дорога» или от чагатайского «jаm» — «почтовая станция. О слова ям произошло слово «ямщик», созвучное тюркскому «ямчи» — «почтовый смотритель» и персидскому «ямджик» — «гонец» которые видимо тоже возникли во времена господства Орды.

В 1267 году впервые упоминается специальный ямской налог, который собирался со всего населения русских территорий, входивших в состав монгольской империи, за исключением православного духовенства.Как правило ямы небольшие деревушки вдоль трактов, жители которых были обязаны поддерживать дорогу, мост или собирать корм для лошадей за что их освобождали от прочих налогов и тягла.

Сеноворошилка https://www.youtube.com/watch?v=ELxTSc4A-9E

Сгребатель рядов https://www.youtube.com/watch?v=b217E-YzDn0

Вал мульчера

Косилка плющилка кинематика аналогична косилке, но в отличии от машины ниже у Прохора траву на сенаж плющило не одна, а три машины, травы косила косилка, далее шел одноконный валкователь и за ним плющилка с длинной валов метр и ребристыми поверхностями. Валки пустотелые чугунные, приводная шестерня ведущего вала работает от цепной коробки передач головного модуля. Плющилка ключевой элемент загтовки сенажа без неё ничего не выйдет.

Глава 8

Белёв. Усадьба знатного боярина.

Берислав который день изнывал от жары. Он был излишне полон и уже немолод, потому и старался лишний раз не показываться на солнце в такие дни. Когда становилось невмоготу, боярин спускался в подпол, единственное место в усадьбе, где он мог найти спасительную прохладу.

Несмотря на уверения Фрола червячок в душе ворочался. Ни одной ночи, стервец сей покоя не давал. И пусть холопы, посланные по погостам, вернулись с пустыми руками, что с того? А вдруг, где меч всплывёт? Уж больно приметный. Бериславу не привыкать плести интриги, но в этот раз ставки слишком велики. Княжича погубил, а как иначе? Неча ему в моём граде делать. Разумею, дядя от сего в расстройство не впадёт, ещё и спасибо мне скажет.

Коли прознают, что дружина не тысячника, а моя? Недобро будет. Спросят, а кто из Рюриковичей на лишение живота добро дал и что им отвечать? Да и с человечком рязанского князя нехорошо вышло. Намедни, вона опять ходоки заявились. Благо, на этот раз удалось общий язык найти и решить дело миром, к общему удовольствию.

Сверху раздался шум, дверь приоткрылась, а свежий ветерок едва не затушил свечи. Берислав надулся от злости, схватился за рукоять кнута. Он не любил, когда его уединение грубо нарушали. По ступеням слетел запыхавшийся белокурый отрок в худом зипуне и не удержавшись упал на пол, но вставить с колен и не подумал. Боярин, было занёсший кнут для удара, остановился.

— Орех, ты что ль?

— Прости, боярин, ты сам велел явиться, как только вести будут.

— Вставай ужо, — Берислав помахал кнутом, приглашая слугу встать, а сам сел обратно на ларь, укрытый мягким ковром.

Орех встал и склонив голову то и дело мял в руках колпак, не решаясь заговорить.

— Из тебя что, клещами слова тянуть надобно али ждёшь покуда кнутом угощу? Говори немедля! — рявкнул на него хозяин погреба.

— Значится, всё аки ты говорил делал, — затараторил отрок. — Устроился к сыну Ипата гостя Новосильского на полный кошт да три седмицы отработал.

— Сказано было до грязня работать!

Орех не успел среагировать и удар кнута больно ожог плечо.

— Я бы и работал, да ты же сам велел. Ежели чего важное вызнаю, немедля возвернутся, — с обидой в голосе ответил отрок.

— Ну, не томи ужо, сказывай!

— По первой, поставили на телегах глину таскать. Кормили вкусно, — Орех невольно облизнулся. — Телеги у Богдана не такие як у нас. Много крепче и глины на них зараз сотню пудов с лихом укладывали.

— Иди ты! Брешешь поди? — Берислав невольно подался вперёд корпусом, поставив ладони на колени.

— Не лгу, боярин! Вот тебе истинный крест — слуга несколько раз старательно перекрестился, заставив слегка поморщиться хозяина.

— Самолично те телеги наполнял. Хитрость в том, что не по земле их катят, а по бревну.

— Аки на волоке что ли? — уточнил Берислав.

— Ага, только тама сбоку особливые канавки для колёс выпилены. В три пальца глубиной, — Орех наглядно продемонстрировал их боярину. — Отчего телегу тянуть легче и никуды та с бревна не денется.

— Выпилены? Ты ври, да не завирайся! Богдан хоть и молодой гость, но счёт резанам ведает. Голова у тебя пустая, яко вот эта бочка, — Берислав постучал по ёмкости, отчего раздались глухие звуки

— Ты пилу ту, хоть в глаза видал? Знаешь сколь времени надобно чтобы в цельном бревне таковые полоски сладить. Месяц али более, — не удержавшись Берислав еще раз перепоясал слугу кнутом.

— Прав ты боярин, но и неправ тако же.

— Орех, ты здоров? Тебе тама чего в главу залили, мочу ослиную что ль? Что таковое несёшь, холоп?!

— Не вру я, боярин, — стушевался под его напором слуга. — Не веришь, пошли ешо кого проверить. Я за свои слова отвечаю, а лжу пред тобой наводить токмо дурак будет.

— Так ты и есть дурак. Полный… Коли околёсицу такую несёшь.

— Механикусы то бревно режут, не люди. Сам то видывал. Они и на плотах стоят и телеги тянут. Внутри лошадь она, — слуга замялся, не зная, как правильно сказать, — яко белка у скоморохов на торге ходит, да цепи малые вращает, а то колесо тянет. Не разумею, как сие верно сказывать, умом не вышел.

Слугу невольно сжался в ожидании удара, но его не последовало. Берислав успокоился и отхлебнул из ковша пахучей медовухи.

— Слыхал про то, не токмо от тебя. Иначе бы не поверил. Но ты же не засим оттуда сбежал. Да?

Слуга усердно закивал и продолжил.

— Блуда тама приметил. Он у Богдана вроде как в помощниках ходит.

— Наш шельмец, везде поспел. Понятно откудова на нашенском торге зеркала да златы нити взялись. Без моего дозволения торг вздумал вести! Нешто, устрою ему сладку жизнь.

— Прости, хозяин, но не Богдан на стройке заправляет и не отец его, — перебил его слуга.

— Прохор, из погоста на море? Тю, — Берислав отмахнул рукой. — Слыхал. Мастер сей диковины и механикусы Ипату мастерит за серебро, тако гости наши мне сказывали.

— Лжа то, — едва слышно ответил слуга. — Прохор, вот кто настоящий голова. Ему и мастера, и сам Богдан в рот смотрят, — холоп запнулся, а после продолжил. — Токмо никакой это не Прохор.

— А кто? — глаза у Берислава заледенили, он сжался словно пружина.

— Княжич…

— Чегось? Чегось ты там шуршишь аки мышь амбарная. Громче глаголь! — прикрикнул на холопа.

— Княжич Мстислава Сергеевич то. Я его как тебя, своими очами видывал.

Берислав не удержался, вскочил, схватил хрупкого отрока за грудки и начал трясти как тряпичную куклу:

— Кто?! Кто?! Да он в зиму душу богу отдал. Да нет его ныне на белом свете! — боярин едва не задыхался от накатившей злобы.

— Он то. Только волосы зачернил, да на глазе тряпицу носит, — упрямился Орех, сжатый в медвежьих объятиях.

— А кто из городских примечает, что Прохор, на старого князя похож и болтает то кому попадя, немедля к нему гридни подходят и по душам беседуют. Да так, что потом все рёбра болят.

— Вот оно как.

Глаза боярина потухли, он отпустил слугу и залпом допил ковш. Осел тяжело, словно куль и несколько минут молчал, уставившись в угол. А после заговорил, зашипел да таким голосом, что у слуги аж мороз по коже побежал.

— Хитёр змей, но и я не лыком шит.

— Немедля сюда Игната кликай, а сам беги Фрола искать. Нет… Стой! К тысячнику беги, передай, чтоб ко мне немедля явился. Немедля! — голос Берислава сорвался на визг и холоп, спотыкаясь об ступеньки, словно пробка выскочил из подпола.

Побережье Азовского моря.

Венецианская Тана.

Стоя на пристани Лоренци рассматривал высокие стены Генуэзской Таны, поднимавшиеся из тумана на противоположном берегу рукава Дона. Как несправедлив мир! Ведь на благословенную землю Танаиса венецианцы пришли первыми. После падения Константинополя Генуя, словно коршун была сильна как никогда, они основали эту проклятую крепость. Второй раз им повезло, когда они первыми примчались в Каракорум выбив у Темучжина привилегии на торговлю, а великая Венеция на целый век оказалась отброшена и торговала лишь через посредников.

Слава деве Марии! Уже шесть лет как всё изменилось. Консул сумел выкупить вожделенный фирман в Сарае и во сколько дженовино[i] ему это обошлось, один бог знает. Padre nostro che sei nei cieli![ii]

Сколько времени упущеноа ведь Тана не обычная колония, это путь, ворота в бескрайную Золотую Орду и далекий Сун! Начало Шёлкового пути. Шёлк и специи, шерсть и рабы…

Эх. Флоренция, бискайские и каталонские купцы. Даже карликовая Пиза поставила здесь Порто-Пизано, но не мы. Ничего, скоро Венеция всем покажет, кто здесь хозяин!

Но что же мне делать? Как выполнить поручение князя так, чтобы не смотрели косо соплеменники. Между республиками сотни лет вражды и хотя Миланский мир ещё в силе, но стоит вспыхнуть искре и всё! Особенно здесь, где наши противоречия особо сильны. И видит бог, я не хочу стать этой искрой.

Стой! А зачем самому идти к генуэзцам? Что я потеряю, если отправлю письмо дяде. Уверен, он и сам заинтересован в хороших связях с с семьей Бокканегаре. Какая Мстиславу разницу, КАК его письмо попадёт к адресату?

— Прохор… — Лоренце усмехнулся и невольно выразился на родном языке, — Mettere la pulce nell'orecchio![iii]

С самого перового дня он понял, Прохор не тот, за кого себя выдаёт. Гость, который знает алхимию, мореходное дело, механику и рисование куда лучше ученых Венеции! Не смешите. И где? В варварской стране склавинов! После того, как я помогал ему писать письма, в голове всё окончательно перемешалось. Мстислав пишет лучше меня, но по-другому строит фразы. И это не высокая латынь. Нет… Бог мой, кто, ну кто ему рассказал про кухню дома Барди? Про все эти безумные ссуды английскому королю? То, что флорентийцы сумасшедшие, мне известно. Но не настолько же!

А ведь дядя может не поверить. Мстислав, лишь лесной барон, потерявший право на свою землю. Но что мы теряем? У главы рода достаточно влияния, чтобы проверить эти слова и если дело обстоит так… Лоренце невольно схватился за крестик и зашептал слова молитвы:

— Pater noster, qui es in caelis;

sanctificetur nomen tuum;

adveniat regnum tuum;

fiat voluntas tua, sicut in…..

Дядя Марк и отец надолго потеряют сон. Они вложили в дом Барди половину средств рода. А если не половину, если больше? Бог мой, это катастрофа. Непременно отправлю и своё письмо. Мстислав не тот человек, чтобы говорить пустоту. В нём загадок больше, чем репьёв на собаке.

Караван галер из Венеции придёт осенью, а мне надо успеть сплавать за чёрным песком и продать товары, набрать жмыха винограда. Где-то в Тавриде найти гота, знающего письмена северных варваров, какие-то растения…. Лоренце невольно схватился за сумку, где хранился гербарий и грамота с непонятными каракулями.

Каждый раз его мысли возвращались к одному, дюжина отделанных серебром светильников, что светят ярче десяти свечей. За них Лоренце предлагали столько, что положенная ему доля окупит потери от его неудачного похода. Гранённые серебряные и бронзовые нити, цветной сургуч и золотая краска. Таких товаров нет нигде в Европе.

Только не торопиться. Festina lente.[iv]

Эксклюзив семье. Незачем давать зарабатывать другим домам, им пойдет товар попроще. Вчера обменял бочку с колёсной мазью на свинец по весу три к одному! Деньги ещё есть, а если не хватит наш консул не откажет в ссуде знатной семье.

Около причала показался мужчина с аккуратной бородой. На нём был одет наполовину зашнурованный колет, на ногах пестрели красные шоссы в синюю полоску.

— Ага, вот ты где, чёртов пройдоха! — вскрикнул Лоренци.

Сбежав вниз, он здорово припустил за ним и лишь молчаливый Тихоня не отставал ни на шаг, слово тень приклеился.

— Альберто. Accidenti![v] Долго мне ещё ждать галеру? Я что прошу тебя пересечь Великое море? Мне нужно в Матрегу[vi], а это всего два дня пути. Понимаешь болван? Или опять идти к консулу?

Где-то к югу от Ельца.

Первое, что почувствовал, смрад. Отвратительный, мерзкий от которого буквально выворачивало наизнанку. После, пришла пульсирующая боль от ожогов. Казалось, боль шла из всех точек тела одновременно и жгла, и кусала как стая голодных москитов.

С трудом разлепил глаз, один. Второй не пожелал открываться. Тьма кромешная, сырость и осклизлый глиняный пол. Когда зрение адаптировалось, различил слабый отсвет и жерди, перекрывающие яму. Ого, до верха метра четыре! Хотя, какая к чёрту разница. Будь эта яма хоть метровая, всё одно, по осклизлым стенам не выберусь, нет сил. Палач знатно поломал, да и старые раны побаливали сильней прежнего.

Если Блуд сдал, дело труба. Но нельзя исключать второй вариант, на понт берут. Доигрался ты, Серёжа. Не уделял должного внимания разведке вот и получил плюху. Есть надежда на Никиту… призрачная. Положа руку на сердце, признайся, при таком обвинении тебе никто не поможет. Отрицать всё? Отличная идея, но не с эти палачом. Не проболтался только оттого, что толком говорить не мог в полузадушенном состоянии. Не досмотрели, бывает. Наивно во второй раз рассчитывать на подобный исход. Что делать то? Что-что, любыми путями к темнику Берди подходы искать, пока меня в отбивную не превратили, а признаться. Признаться, всегда успею.

Размышлять долго не дали, сверху спустился стражник подцепил цепи крюком и меня вытянули наверх. Глазом не успел моргнуть, как снова подвешен оказался, но в этот раз без колодки.

— А-а-а-а, к нам сам Прохор пожаловал! — заговорил с ехидцей отвратительный палач.

— Не скажу, что рад тебя видеть, — выплюнул я сквозь зубы.

— А я вот заждался. Ты как? Созрел али опять упрямиться станешь?

Он неожиданно развернулся посмотрел на столик, где стоял исходивший мясным духом глиняный горшочек.

— Повиси покуда тута. Трапезничать буду, — палач облизнулся, словно кот пред крынкой со сметаной.

— Погоди с трапезой, милейший.

— Како ты меня назвал? — вскипел палач. — Ты у меня смотри! Видать в прошлый раз мало огоньком угощал, ну дык я сие сегодня поправлю.

— Как же мне тебя называть, ежели имени твого не ведаю?

— А тебе зачем оно? Небось хочешь, коли выйдешь живым, живота лишить? Не ты един такой хитрый, многие моей погибели жаждут. Токмо руки у вас коротковаты.

— Мне и даром не надобна твоя погибель. Чай не дурак. Вижу человек ты подневольный, а искусники всякие бывают. Златом хотел отдариться за то, что бережёшь меня аки зеницу ока, что даёшь хлеба свежие да сласти чагатайские.

Палач после таких слов, подвис. Словно не веря протёр глаза и подошёл вплотную:

— Умом случаем не повредился, а Прохор? По главе вроде не бил? — он начал внимательно осматривать рану. Потом встрепенулся, — али блаженным решил прикинуться? Одно не учёл, второй десяток летов тута сижу, и не таких хитрецов видывал.

— Нет надобности в сим. Коли обману, вона, — показал на клещи в дальнем углу, — отыграешься.

— И то верно. И где же твоё злато, а? Сюды без ведома хозяина ни единая душа не попадёт.

— Не об хане речь то веду. Назовись. А коли не хочешь, тако трапезничай да опосля за инструмент берись, а я подожду покуда.

Окончательно сбитый с толку палач опешил, помялся для вида.

— Мироном меня кличут, тархан темника Берди. Ну, — глаза его торжественно зажглись, — и где злато?

— Не торопись, Мирон. Будет тебе злато. Моё слово крепче персидского уклада. Прежде токмо следует цену обсудить.

— Какую такую цену! — Мирон окончательно запутался. — Азм ужо имя назвал.

— Как какую, а за что тебе злато платить? Имя то азм, для вежества выспросил, а ты что подумал?

— А-а-а. Ясно. Не выйдет. Не приму от родичей мзды. Берди лютый, так что пустой сие разговор. Ты, коли не заметил, на цепи висишь. За жизнь твою ныне и половины алтына не дадут, а всё чего-то сторговать хочешь. Нет, всё же ты гость.

— Родичей звать не надобно. Злато тебе отдам, и немедля. Ибо кудесничать умею.

После этого Мирон ощутимо напрягся, видимо слух о странном купце и его механизмах дошёл до него в каком искажённом виде, как это обычно бывает при сарафанном радио. Палач долго мялся, а после спросил c некоторой опаской:

— И что ж ты знать хочешь? Токмо учти, помочь тебе не в моей власти.

— Ведаю сие. Потому прошу немного. Расскажи, куды меня свезли, кто таков Берди и весточку ему дай, что Прохор с ним говорить хочет. А ежели не выйдет и жечь сызнова начнёшь сделай чтобы крови было много, а боли да увечий мало. Ты вижу опытный в своём деле, чай управишься.

— Ох и хитёр, ох и хитёр и чего током не выдумает люд, дабы пытки избежать. Ну ништо кудесник, азм тебе покажу, како мне дурь всяку в голову задувать, — Мирон, развернулся и затрусил к очагу.

— Пыток твоих я не боюсь вовсе, — крикнул в след. — А лукавить с измальства не приучен. По первой злато отдам, а после дело за тобой.

Мирон остановился, развернулся и внимательно посмотрел мне в глаза:

— Прямо сейчас?

— А как же, но коли обманешь не взыщи. Мужской силы лишу!

Мирон закусил губу, глазки забегали, на лице отразился мучительный выбор. И хочется, и колется.

— Лады!

— Договор?

Он кивнул.

— Свечу ко мне тащи, да не медли, — тут уже я начал давать указания.

— Зачем сие? — на этот раз, Мирон казался по настоящему удивлённым.

— Ты злато хочешь али нет?

Мирон развернулся и припустил бегом к столу, вытащил покрытую копотью сальную свечу.

— Зажги, — крикнул в след, — и факел погаси. Ведовство, дело такое, лишних глаз и ушей не любит.

— Теперь что? — происходящее явно заинтересовало Мирона. — Чудить не вздумай! — он показал нож, зажатый в руке.

— Не буду, — ответил я.

— Ближе подойди.

Мирон с опаской приблизился.

— К устам свечу то поднеси.

Мирон подчинился, но его руки его слегка задрожали.

— Vita nostra brevis est,

Brevi finiētur.

Venit mors velocĭter,

Rapit nos atrocĭter,

Nemini parcētur!

Принялся я напевать гимн на латыни, напуская загадочности в голос. От каждого слова пламя колыхалось и откидывало причудливые тени что плясали на стенах темницы. Мирон побледнел и ощутимо струхнул, однако, свечу не убрал.

— Таперича трижды вокруг моей правой ноги свечой обведи.

После проделанного Мирон поднял ко мне лицо со свечой.

— Немедля задувай, дурак, а иначе живота лишишься, — прошептал я испуганным голосом.

Мирона проняло, дунул так усердно, что жир со свечи до меня долетел. Комната погрузилась в тьму. Выждав паузу, нормальным голосом продолжил.

— Сделано дело. Зажигай факел.

— А злато где?

— Как где? В сапоге. Сымай его да смотри. Палач, не медля ни минуты стащил сапог и взялся ковырять его ножом.

— В каблуке, — уточнил я.

Последовал примеру князя и сделал качественный тайник, куда вложил два десятка венгерских дукатов, доставшихся от заезжего гостя. Причём двойной, сначала простенький тайник куда серебро заложили, его, кстати, вскрыли, а вот с золотом спрятал куда надёжней.Последний резерв, около шести рублей на нынешние деньги. Длячиновника средней руки приличная сумма, годовой доход за пару лет. Вбиты монеты под стальной супинатор, и чтобы их извлечь придётся каблук изрезать, вона как пыхтит.

— Я свое слово сдержал, за тобою ход, Мирон.

Пересчитав монеты, палач привстал, прежде опробовав каждую монету на зуб и спрятал за пояс.

— Во втором то нет ничего, али как? — спросил он с хитринкой в глазах.

— Проверь, коли хочешь, но прежде сказывай, что обещал.

— Добро, слушай тады, — Мирон, прежде сбегал к двери и прикрыл её на засов. — Привезли тебя в городище эмира Яголдая. Сам то он в диване при царе Озбеке сидит. Редко тута бывает, а заместо него тута, значится, Берди заправляет.

— Яголдаев городок? Точно?

— Ни сумневайся.

— А причет тут Батбаяр, коли мы в другом тумене?

— Глупый ты, как-то причём. Наместника убили, а кто вместо него? Эмир Сархан тако же в новом Сарае сидит и оба они ходят под крымским улус-беком Могул-Бугой, да друг за дружкой присматривают.

— Чего-то ты задурил меня. Кто таков этот Батбояр? Разъясни. Баскак что ли?

— То у вас баскаки, а у нас даругабек. Наместник он темника и родственник самого эмира Укека! — Мирон поднял указательный палец вверх. — Оттого и буча по степи поднялась. Понял сие?

— Понял, кажись. Он аки Берди выходит? Важна птица.

— Об чём и толкую, — Мирон несколько раз перемигнулся с ноги на ногу.

— Одно в толк не возьму, я тута при чём? — при этом скорчил недовольное лицо и покрутил затекшую шею.

— А при том, что на тебя Гвидон указал, — прошептал Мирон заговорщицким тоном. — Воев ты купил княжеских, а прочих темник забрал.

— И что с того то?

— А то, что окромя тебя никому енти вои даром были не надобны, об чём Гвидон Берди и поведал. Но чур, я сего не глаголил, а что до прочего, наместника покуда нет. Ежели появится, так и быть, замолвлю словечко. Но согласится выслушать, али нет, не ведаю. А до того, — Мирон оскалился, — уд и очи, тако и быть не трону.

— Покуда кудесничать не могу, — перебил я его, — но коли ешо чело и руки в покое оставишь, вдвое больше получишь.

— Ежели живой останешься, — тут же ответил Мирон. — Твоё слово, против слова Гвидона ништо. Он наместник Воргольский, а ты кто?

— Найду, чем темника умаслить, а ты всяко не потеряешь, — добавил я споро. Перспектива стать калекой как-то не вдохновляла.

— Твоя правда, — согласился со мной палач. — От меня не убудет. А помимо чела, много чего у тебя есм, — ухмыльнулся он, кровожадно снимая клещи с крюка.

[i] Средневековая золотая монета Генуи. Аверс содержал изображение ворот замка, реверс — крест. Весовые характеристики дженовино идентичными своему флорентийскому аналогу, около 3,5 грамм золота.

[ii] Отец наш на Небесах,Пусть прославится Твоё имя,Пусть придёт Твоё царство...

[iii]

[iv]Спешите медленно

[v] Свинья.

[vi] Матрега— средневековый город, отождествляется со средневековыми слоями городища в дельте реки Кубань на территории нынешней станицы Тамань, Краснодарского края.

В античное время его на месте располагался греко-синдский город Гермонасса.

В тюркско−хазарский период (VI—X вв.) город именовался Тумен-Тархан;

В период Византийского владычества — Таматарха.

В позднехазарское правление (IX—X вв.) — Самкерц.

В древнерусский период (X—XI вв.) — Тмуторокань, Тмутаракань.

В XII—XIII столетиях — Матарха.

В период Золотой Орды (середина XIII — начало XVI вв.) — Матрика.

В пору расцвета генуэзских колоний (XIV—XV вв.) — Матрега.

В период турецкого правления (XVI — конец XVIII вв.) — Таман.

Примерный перевод того что наговорил палачу Прохор.

Давайте же радоваться,

Пока мы молоды!

После веселой молодости,

После тягостной старости

Нас примет земля.

Где те, кто прежде нас

В этом мире были?

Ступайте к небесным богам,

Перейдите в царство мертвых,

Кто хочет их увидеть.

Наша жизнь коротка,

Вскоре закончится.

Смерть приходит быстро,

Хватает нас безжалостно,

Никому не будет пощады!

Глава 9

Малая лесная прогалина целиком закрыта зелёной сеткой, с повязанными на неё тряпицами и веточками, и место прикрывает от ненужных взглядов, и тень хорошую даёт. Третьяк часто приходил сюда отдохнуть. Прохладно, печь под боком на которой всё шкворчит да варится. В полоне то одни кости да хлеб гнилой вкушали, а у Прохора ушкуйники едали от пуза.

Любава взглянула аки рублём одарила и поставила на стол дымящийся горшок со щами.

— Отведай хлебова доброго Третьяк Белославович. Тут крапива мододая, репа да барсучатина с груздями, — бывшая холопка наклонилась и томно зашептала в ушко. — Ешо добавила малость дафнии[i], для вкуса, да листа петрушки како ты любишь, а тута. Она пододвинула горшок, — плошка с простоквашею.

Ох и хороша баба! Всё то при ней. Пора бы остепениться, да на землю сесть. Хватит ужо по чужим краям мотаться. Забелив супчик, размешал грибы да лучок, ложку ко рту поднёс. Не успел. Невзор, дозорный, аки вихрь влетел. Вона, дышит словно лошадь загнанная, да глаз пучит.

— Пошто такой перепуганный. Ужели врана увидал? — пошутил Третьяк над младшим, показав указательным пальцем на верхушку дерева.

— Да ужо какие враны! Татары! С башни то и дело передают, набег-набег-набег.

— Ты тама случаем ништо не попутал?

— Залезай сама да гляди, коли не веришь. Три точки, да три полоски аккурат, и тако много раз кряду. Вона, смотри.

Невзор показал Третьяку картонку с расшифровкой сигналов, что выдавали дозорным, разведке и старшинам артелей.

— Говорил вам ешо когда князя в полон взяли, уходить надобно. Не послушали! А теперича усё. Сызнова соляной камень копать станем.

Третьяк, помешав суп, всё же не удержался, навернул пару ложек, а затем ответил:

— Смотрю на тебя, Невзор, и диву даюсь. В бою хорош, не раз на весь да мордву ходили. Многие лета друг дружку знаем, а ума тако и не прибавилось. Голова, аккурат как ентот горшок, — Третьяк постучал ложкой по чугунку, отчего тот издал глухие звуки, — пустая. Ну сам посуди, ежели у князя про тайное место выпытали? Нас бы ужо на арканах тащили. Не дури! Бери коня и немедля отправляйся в Лещиново. Чернецов же не по реке уводи, а оврагами да балками лесными. А коли удумаешь клятву порушить, отхожу так, что мать родная не узнаёт!

— Да я чего, я и не думал, — стушевался парень. — Понял усё, я мигом.

И тут же припустил к лошадям. Отправив ходоков к волоку и шахте, Третьяк, вскочив в седло, отправился на плотину, где работала большая часть холопов. Князь к делу подошёл добротно. Каждому чернецу выписал грамоту разом на двух языках и всюду имя указал иное, даже по отцу. Кто откуда родом заставил учить, да не только себя, но и соседей. Запугал тако что-то и сами черноногие в ту сказку поверили, а мы значится проверяли их, да выспрашивали, по-хитрому. Где мол в Новгороде, али Муроме торг стоит, как тама князя именуют и прочее. Перекрестный допрос, сие князь называл. Коли стушевался или проговорился батрак, без ужина оставался, а нам за то резан отсыпали. Свели и клеймо холопское, да так хитро, что вроде то удар сабельный али ожог. И всё же князь приказал хоронится. Оно и понятно, коли холопы в умелые руки попадутся разом усё посыплется.

Невзор скакал верхами по изученным на зубок тропкам да перелескам. Коня едва не загнал, а всё же не успел. Дюжина поприщ, не шутки. Быстрей никак не вышло. Сердце его сжималось потому как видел, что всадники в остроконечных шапках, отороченных мехом, отовсюду сгоняли батраков к большой яме под пруд. Вокруг неё площадь, что крыта еловой доской, как у нас в Новгороде, а по краям, аккурат на склонах, лавки чудные. Князь сие место именовал по византийски, амфитеатр. Тьфу ты, и не выговоришь. И был ентот театр так велик, что тама все батраки разом умещались. И ныне там стояли не старшины огородные, а степенные бородатые гости с намотанными на голову белыми тряпицами, в руках они держали листы пергаментные. По их указке вои выталкивали батраков по одному. Гости их осматривали, да после расспрашивали. Обстоятельно, кого-то и палками потчевали. Заметил Невзор и воев князя Новосильского, мытаря с торга а тако же Богдана что стоял ни жив, ни мёртв. На набег не похоже, а вот на сыск… Сердце Невзора ушло в пятки.

— Невзор, Невзор! — его окликнул Вячко, один из мальцов, что служил князю и знал о тайном месте, где они остановились.

И как подобрался то! Настоящий тать, хоть и ростом с вершок.

— Ратаев ужо свезли к седьмому пути, тама за тупиком овражек есм, где они надёжно укрыты, — зашептал он споро, при этом не выходя из-за кустов. — Обождите тама покуда. Аки стемнеет можешь батраков к себе уводить. Татар полным-полно в окрестностях, беглых холопов ищут. С Воргольского торга гостей для смотру привезли. Смекаешь?

— Ох ты же… — выругался Невзор и хлестнув мерина и припустил назад.

* * *

Еголдаев городок.

После устроенного палачу шоу, его отношение поменялось. Раз в два дня, насколько могу судить по биологическим часам, поднимали к палачу. Мирон особо не лютовал и боль была скажем так, терпимая. Пытать жестко он видимо опасался, и лишь когда к нему поднимался худой как хлыст тюрок, он брался за меня в полную силу, но всё же не калечил. Расщедрился и подарил страшно вонючею мазь, да и хлебушек иной раз подкидывал. Ведь ту бурду, что кидали в яму, я есть не мог совершенно.

Другим страдальцам, судя по наполненным болью крикам, приходилось куда хуже, а в какой-то из дней про меня и вовсе забыли. Лишь иногда скидывали в яму подгнившее зерно да обглоданные собаками кости.

Когда немного отлежался, попытался выбраться и смог, цепляясь за стенки, подняться к краю ямы. Жаль, жерди оказались слишком крепкие, и всё на что мне хватило сил — выломать прут и немного подкопать край. Неудачное падение и открывшиеся раны не оставили шансов на вторую попытку. Зато с помощью обломка избавился от гнусного запаха, прикопав нечистоты и основательно почистив плесневые стенки ямы.

Чтобы отвлечься от чувства голода, принялся за упражнения для ума, в качестве которого выступил проект цепного экскаватора продольного копания. Выводил щепкой наброски кинематических узлов, царапал заумные формулы, номограммы и считал, считал и ещё раз считал пиковые усилия на узлах. По большей части в уме, потому как слабый отсвет, появившийся в результате неудачной попытки выбраться, освещал стену ямы лишь пару часов. По отсвету смог отсчитывать пришедшие дни, ставя каждый раз черту. Так вот, аккурат на девятый и вытащили меня из ямы. Только поволокли не к Мирону, а на свет божий.

Дневное солнце слепило, и я невольно зажмурился. Когда же начали усердно обливать водой и тереть душистой травой, стало очевидно поведут к темнику или шишке не меньшего калибра.

Стратегию разговора прокручивал в голове не раз и не два. Из обрывков информации, что вытянул из палача, уяснил, держат меня в личной тюрьме хана, а сам Яголдаев городок — центр соседнего тумена и стоит на реке Оскол, не так уж и далеко меня увезли.

Очевидно и то, что Блуд на меня не показал. Не знаю уж, что им наплел Гвидон, но ясно, что я оказался не в том месте и не в то время. Потому как знай они что-то конкретное, мне бы не поздоровилось.

Имя Берди мне ни о чём не говорило. Как-то Мирон обмолвился, что он из Чингизидов, а с Батбояром у них были натянутые отношения, близкие к враждебным. Вот кто знал, что этот толстяк племянник самого улус-бека? Балда! Не мог всё как следует разузнать и поторопился. Ругался я на самого себя не по одному разу.

В саду, распушив цветастый хвост у фонтана, дававшего спасительную прохладу, выхаживал павлин. Вычурный кипчакский орнамент проходил по самому низу белоснежной стены дворца. Пол крыт узорчатой плиткой, а мягкий ворс искусно вышитых ковров приятно щекотал стопы. Достаточно деталей чтобы составить представление о уровне богатстве хозяина.

Крепко связав руки, меня провели анфиладой комнат в тенистый внутренний дворик. Под его решетчатым сводом, увитым виноградной лозой, в небольшом бассейне, отделанным диким камнем, нежился молодой мужчина с изящными чертами лица и аккуратно выбритой бородкой рыжего цвета.

Бросив меня перед ковром, довольно далеко от бассейна, надсмотрщики, пятясь задом и без конца кланяясь вышли. А их место заняли богато одетые воины с саблями наголо.

Открыв глаза темник посмотрел на меня, как на пустое место, и бросив несколько слов, поднялся. К нему подскочили наложницы накинули шёлковый халат с вышитым золотом журавлями и пагодами. Пройдя к топчану мужчина сел, скрестив по-турецки ноги, и взял в руку фарфоровую пиалу, время от времени пригубливал её. Я хорошо рассмотрел утончённые, в кой то мере благородные, черты лица. Изумрудный цвет глаз контрастировал с густой рыжей шевелюрой и лишь лёгкий раскосый разрез выдавал его отношение к монголоидной расе.

Хан пил и внимательно и с интересом смотрел... каталог. Предметы, что лежали рядом с ним мне были хорошо знакомы: мензульный комплект, походный светильник, компас, папка с чертежами.

Допив чай, темник оторвался от просмотра и выкрикнул пару фраз. Меня рывком подняли, развязали руки. Размяв руки, выпрямился и присел, подобрав колени стараясь не смотреть на уставленный яствами столик.

— Всё упрямишься урус? — наконец заговорил хан. — Глупо! Мои люди были в твоём городке. Всё вызнали. Холопов беглых нашли, огнём жгли. Все рассказали, — на русском Берди разговорил сносно, немногим хуже Мирона. — Винись и проси пощади! — голос его буквально зарычал. — И тогда! Смерть твоя, будет лёгкой. А будешь упрямиться, — хан грозно свёл брови, почему-то это особенно хорошо получается у восточных людей, — повелю снять с тебя живого кожу и набить её соломой, а тело брошу шакалам на съедение. Мои палачи сделают так, чтобы ты долго остался живой. Ты уже с ними хорошо знаком? Не так ли.

Берди взяв плеть, указал ею на многочисленные ожоги и рубцы, оставленные палачом.

Я ухмыльнулся в ответ, краешком рта, что ещё остался подвижным после пыток, покачал головой:

— Палачи у тебя хороши, спору нет. Не зря свой хлеб едят, усе жилы живьём вытягивают. Седмицу ешо подожди и признаюсь.

Берди изобразил недоумение:

— Признаешься?

— Обязательно! На что укажешь, в том и признаюсь. И в том, что папу римского руками голыми удушил, и в том, что султана мамлюкского зубами загрыз.

Берди подался вперёд, положил руки на бедра и внимательно посмотрел прямо в глаза.

— Шуткуешь? А ведь ты не похож на гостя, урус. Отчего не валяешься в ногах? Отчего пощады не просишь! — с напором продолжил темник.

— Потому как не вижу в том смысла. Всё на свете имеет начало и конец, а коли судьба распорядится, чтобы с жизнью расстался, так тому и бывать.

— Много лишних слов. Отвечай, зачем хотел меня видеть?!

— Ворон ворону глаз не выклюет.

— Мзды хочешь предложить?

— Нет, — ответил я хану.

— Что? — бровь на его лице взмыла вверх. — А-а-а. Будешь оправдываться, кричать, что невинен, что напраслину возвели? Или признаться надумал? А, урус?

— Много лишних слов, хан.

Берди перекосило от злости, он вскочил и, подбежав ко мне, выхватил саблю, замахнулся, но… бить не стал. Аккуратно прижал острие к шее. На коже выступили алые капельки крови.

— Хитрый урус. Захотел лёгкой смерти. Да?

— Дураки токмо смерти хотят, а мне ешо пожить охота. Казнить же всегда успеешь, прежде выслушай. Кто на меня напраслину возвел, без интереса. Одно скажу, есть у меня товар подходящий. Жизнь на жизнь сменяю.

— И чью жизнь ты хочешь на свою поменять? — ехидно поинтересовался у меня хан.

— Догадайся с трёх раз.

— Пугать меня вздумал, урус. Ха! — он поднял кончиком меча мой подбородок. — В глаза смотри! Что видишь?!

— Дурака вижу, что слову не хочет внимать.

Глаза хана загорелись, ноздри разулись, а лезвие сабли протянулось глубже, оставив за собой кровавую полоску.

— Выслушай прежде. После, решать будешь, — я решил немного сдать назад.

— Говори, — прошипел хан словно ядовитая змея.

— Тайна сия велика безмерно. Лишние уши, — я кивнул на стражников, — и тебя, и меня в могилу сведут.

— Даже так?! Любопытно, урус. Но если лукавишь! — Берди сделал страшное лицо. — Казнь твоя будет ужасна.

Не дождавшись от меня ответа, хан выкрикнул стражникам несколько коротких, рваных приказов. Сам вышел следом, но вскоре вернулся в тончайшей серебристой кольчуге и усевшись на прежнее место, положил перед собою арабскую саблю из дамаска. Боится. Можно попробовать загрызть, но не факт, что получится, а если и получится, то пути назад уже не будет. Ноги ещё связали скоты…

Слуги поставили чайник, принесли широкий серебряный поднос с восточными сладостями и фруктами, ушли, а за ними следом нас покинули стражники.

— Угощайся, — Берди показал на столик.

Сдерживаясь, чтобы не наброситься, налил чай хану, а после себе, выразив уважение.

— Не буду ходить вокруг да около, — начал я, прежде, отщипнул халвы и отпив несколько глотков чая, — болезней дурных у тебя нет, как и сглаза.

— Урус, я начинаю терять терпение!

— У нас на Руси говорят, прямо ехать — живым не быть, направо ехать — женатым быть, налево ехать — богатым быть. Хочешь тайну поведаю, а ты меня за то отпустишь добром, хочешь мзды заплачу и за то ты меня опустишь, а хочешь, решим дело миром и оба уйдём богаты.

— Говоришь как китайский мудрец, урус. Ничего не понятно!

— Всё имеет свою цену, хан. Скажу тебе тайну, а ты не поверишь. Скажешь, лжа то. Где моя выгода?

— Какая выгода, урус? Опять голову дуришь! Ты в моей власти, и я буду решать, что с тобою делать. Тайну говори, мзду плати и делай, а делай так, чтобы мы богаты были, — Темник рассмеялся своей шутке.

— Можно и так, но тогда всего понемножку, — ответил я с серьёзным видом.

— Ай, урус. Ай, опять насмешил.

Ничего не ответив, отломил кусочек персикового щербета и медленно смакуя во рту нежный вкус, сделал крайне смятенный вид.

— Давай начистоту, я помогу тебе, ты мне.

— Боишься — не делай, делаешь — не бойся, — ответил хан старой монгольской мудростью.

— Сказывали люди, ты Чингизид?

— Верно. Мой род идёт от самого Орда-Ежена! — глаза у хана загорелись, он приосанился. — И тюмен сей, мой по праву крови, а потому, — хан замолчал, поняв, что сболтнул лишнее.

— Вот и я об том речь веду, — воспользовавшись моментом взял нить разговора в свои руки. — Узбек хан всюду своих слуг эмирами ставит. Сколь под Джучидами улусов да тюменов ныне осталось? А сколь царевичей он живота лишил? И сколь ещё лишит? — я смотрел прямо в глаза Берди.

— Не заговаривайся, урус! Хан Узбек велик. Пусть живет долгие лета! Да хранит его аллах и тэнгрии. За эти слова тебя будут варить живьём в котле с маслом, и азм буду подбрасывать кизяки в огонь.

— А-а-а, — отмахнулся я рукой, — ты не на диване, хан. Нету тута никого. Тем боле после твоего палача, я котёл с маслом за родниковую воду почитать буду. А слова говорю тебе верные. Хан Узбек порушил яссу великого Темучжина и посему не гурии в раю Эллаха будут его встречать. Нет. Душу отступника под Черный хребет утащит сам Йолдыг-Аза и веки вечные мучить станет!

Вот тут-то Берди пробрало, потому как никакой гость особенностей монгольской религии знать не может, тем более табуированных персоналий загробного мира. Золотая орда приняла ислам меньше пятнадцати лет назад, да и то номинально. Ведь религия со стороны верное средство укрепить власть казнив неугодных Джучидов. На Руси три века назад тоже самое провернул, великий князь Владимир.

Узбек медленно, но верно ковал из рыхлого феодального образования жесткое централизованное государства, где никто и никогда более не будет выбирать ханов на курултае общим голосованием. Рисковал я, нажимая на больную тему? Несомненно, но в разговоре с властными людьми главное ошеломить, держать нить разговора в своих руках. Подпустив загадочности в голос, продолжил:

— Дар у меня вещий, от бабки достался. Ведаю, что век Узбека царя недолог. Через одну весну покинет он этот мир, в день, когда зацветет вишня. И скажи великий хан, кто сядет на белый ковёр после него?

Берди очнулся после оцепенения и немного помедлив, ответил с выдохом:

— Тинибек.

— И это твоя первая ошибка, великий хан. Потому как следующим летом улус Чагатая постигнут страшные беды, на земли его придёт чёрная смерть и распадутся они, аки зипун у нищего на паперти на лоскуты малые, и что будет делать эмир эмиров? Разве упустит Узбек возможность оторвать кусок от владений старого недруга. И в поход он отошлёт?

— Своего старшего сына, — добавил за меня хан. — Ай, урус, это похоже на сказку для маленьких детей!

— Если то сказка, может неча сказывать её?

— Нет, урус, продолжай! — требовательно заявил хан. — Дослушать хочу.

— А слушать тама нечего, одно ведаю не сидеть Тинибеку на белом ковре. Зимой ко мне прибился тать из Нова-града, у нас они зовутся ушкуйниками. Был он бос да худой, аки жердь. Спас я его от смерти голодной. Кров дал, да работу справную. А за то, поведал он вот что. Бежал он из полона князя Елецкого, а до того был в Сарай ал-Джедиде и тама долгие лета в рабстве пребывал прежде, чем его на копи соляные определили. Как-то раз он ямы копал да навоз возил в персиковый сад. В тот, что при ханском дворце. Человек он к языкам способный и выучил не токмо тюркский, но и ваш язык, но о том помалкивал, — прихватив валяный урюк, я пережёвывал тот, сделав нерешительный вид, и, прервав рассказ, переспросил, — хан, ты хорошо подумал. Уверен, что хочешь узнать тайну? Учти, дороги назад не будет.

— Говори! Берди не боится глупых сказок шаманов.

— А то не сказки. На жаре его сморило, прикорнул он в густых кустах, а надсмотрщики позабыли про него. Очнулся же оттого, что разговорил услышал. А когда понял об чём речь, сидел ни жив ни мертв, даже дышать боялся.

Темник немного напрягся, вцепившись рукой в подол халата. А я продолжил:

— И вели тама речь об том, сколь эмиров готовы Тинибека живота лишить. Ясур-хан, Есун-Тува, Кутан-хан, Хаши-хан, Асутай-хан… Муж сие говорил, одетый в шелка да златые одежды. А вот слушала его, женщина. Та молчала, лишь головой кивала. Ни слова в ответ, вроде бы она ту не причём.

— Дальше, урус! — вскричал хан.

— Кто сей муж, он не ведает, а женщина была в возрасте и на правую ногу прихрамывала, на главе же у неё обруч одет, а в нём сапфир с голубиное яйцо. Когда же она из сада того вышла, нукеров вокруг появилось, аки пчел вокруг горшка меда.

— Змея! — зло выплюнул хан и надолго замолчал, задумавшись. — Посидишь у меня два лета. Прав будешь, отпущу. Обманешь, казню немедля. Проверю урус, настоящий ли ты шаман.

— Имеющий уши да услышит, имеющий глаза, да увидит. Хан ты так меня и не понял. Вот скажи, что тебе до Батбояра? Он ведь тебе козни строил да наушничал, добра меж вами не было. Ежели я его живота лишил, ты мне спасибо сказать должен.

Хан торжествующе улыбнулся:

— Я знал, урус, что это твоих рук дело. Знал! Какой же тать такое удумать мог?! Под воду и людей, и коней и добро прятать. Шайтан! Хорошо спрятал, долго искал. Гостей Воргольских опросили мои нукеры, а после наведались и в твой острожек. И знаешь, КОНЯЗ, где ты промашку ты дал. Смотри! — Берди торжествующе улыбнулся и кинул на стол пучок листов лавра. — Нашли захоронку то! Холопов беглых огнём жгли, и они на тебя показали, да сказывали кто ты таков на деле… Мистислав Сергеевич! — заявил Берди язвительно, при том цепко следя за выражением моего лица.

А мне стоило больших усилий его сохранить. Не от испуга, от радости. Ни хрена то он не знает! Потому как лаврушку и перец я лично спрятал. И ни одна живая душа не знает, где я пряности храню, а значит фарс можно продолжить. Берди тем временем упивался обличительной речью:

— Батбояр, сам не ведая того, полонённых воев купил на торге. Себе на погибель. За то, ты его на копьё взял, ибо Гвидон договор ваш порушил. Не всех воёв твоему гостю продал. Как там его?

— Блуд, — подсказал я хану.

— Верно, урус, Блуд! Видишь, как просто. Хан Берди — умный хан!

— Очень умный, — подтвердил я. — Жаль, в это раз пальцем в небо попал. Бывает. Глянь-ка, — я наклонил голову и показал отросшие, русые, корни волос. — Ведаешь, отчего волосы в воронов цвет крашу, да на глазе тряпицу ношу? Не сказывали про то чернецы? Ну так послушай. Прав ты, я действительно сын старого князя Новосильского, Сергея Александровича. Вот только не князь я, а байстрюк. Князь Мстислав, что зимой под Белевым cгинул, брат мне по отцу, и при том я его в глаза не видывал. Мать, перед тем как богу душу отдать, исповедалась. Рассказала всё как на духу.

Знаешь ли, хан, что отец мой, князь Сергей Александрович, охоч был до девиц красных. Ни одной поневы мимо себя не пропускал. Матушка же была краше прочих, оттого князь частенько к ней заходил. Жена же у него ревнивая была, жуть. Как проведала, извести нас пыталась. Потому и отправил нас князь от греха подальше, с глаз долой из сердца вон. На край света, в Обонежскую пятину земли Новгородской, в погост дальний на самом студёном море. Тама и вырос, а когда мать схоронил, подался в Новгород Великий. Послонялся без дела да нанялся матросом на корабль ганзейский. Многие лета по белу свету плавал да уму разуму учился. На Русь же вернулся, через Царьград и море Хвалынское. Перед смертью матушка наказала мне край проведать, привести на могилку землицы родной. Сам то я мал был, когда из Новосиля увезли, не помню ничего по малолетству.

А когда приехал в княжество и дела торговые вести начал, выяснил, что братец мой не в чести у дяди. А я на отца нашего, ликом страсть как похож. Видать кровь сильна Рюрика! Не перебьёшь ничем. Сам посуди. Где князь Мстислав никто не знает. Может жив, а может и нет. Врагов у него уйма, а холопы да чернецы меня за него то и дело принимают. Ведь к старому князю до сих пор многие приязнь питают, люб он был чернецам, куда более нынешнего. А сие опасно, оттого и батогами хлопов гонял и бивал, чтобы не болтали попусту. Ох… на беду, я в родные края вернулся и чего делать и не знаю.

— Хан, а чегой-то ты лаврушку кинул? — спросил как можно более беспечным голосом. — В чём дело то, растолкуй. Я ведь завсегда её на торге покупаю. В гишпанских землях пристрастился, множество хороших блюд ведаю с сим листом, а холопы от таковых куда добрей работают.

Хан нервозно дёрнул рукой, показав мне чтобы замолчал:

— Хорошо говоришь, урус. Красивая сказка. Спрашиваешь, что делать? Тебе ничего не надо, я буду делать. Хороших палачей пошлю проверить твои красивые слова. Откуда ты взялся, кто помогал, где столько серебра взял. В городок твой не десяток, две сотни нукеров отправлю! Пусть смотрят, пусть холопов и слуг КРЕПКО спросят. Добрый план а, урус?

— План добрый, спору нет. Только он ни мне, ни тебе не нужен.

— Тебе понятно, но отчего мне? — Берди был озадачен ответом.

— Потому, что ежели мой городок разоришь, а меня казнишь, сам себя накажешь.

— Дальше, урус.

— Прежде сказывай, что Батбояр вёз, ежели ты степь Елецкую на дыбы поставил. В жизнь не поверю, что из-за десятка воев, что Гвидоном мне обещаны. Ну сам то посуди! Пусть взял я баскака на копьё… И каким дураком надобно быть, чтобы в те же места возвращаться. Ноги моей не то, что в степи, в Новосильском княжестве не было бы.

Берди внимательно выслушал меня, самую малость изменился в лице и, поглаживая рукой бороду, задумался, прикрыв глаза.

— Темник вез товар Могул-Буга. Очень дорогой товар. Понимаешь, урус. Очень!

— Понимаю. Коли так дело обстоит, как не крути, надобно татей найти. Любых….

— Нет, урус, надо татей найти и вернуть товар. Понимаешь, кто такой Могул-Буга?

— Улус-бек крымский.

— Нет, урус, вижу не понимаешь. Он не просто улус-бек, он родной брат любимой жены Узбека, Тайдуллы, а если сюда приедут её нукеры, то ты! Да-да, ты! За всё ответишь, потому как тати такого с темником не могли сотворить, а вот ты запросто.

— А следом и с тебя спросят, — я здорово блефовал, но, когда описывал женщину, похожую на Тайдуллу, не думал, что одно к одному выйдет. Узбек на самом деле щемил Джучидов со страшной силой, раздавая должности родственникам и родовой знати низкого происхождения. Интриги такие, что игра престолов нервно курит в сторонке. Прямо в точку попал, вона как хан в лице переменился.

— Ольгов не мой тюмен, урус. Не забывайся.

— А зачем ты в него полез?

— Не твоего ума дело, урус! — вскричал взбешенный Берди.

— Не моего, спору нет. Однако всё же полез. Может и по службе, не знаю я ваших порядков, а может и по корысти. Захотел товар сей себе присвоить.

— Не забывайся, урус! — Берди покраснел и опять схватился за саблю.

— Ай! Мне, хан, до того нет дела, лично я в чести твоей сомнений не имею. О другом речь веду. Ежели я задаю сей вопрос, значит и другие спросят. А не спросят, так подскажут. Разве нет у тебя врагов? Разве никто не хочет место твоё занять? Дело твоё благородное так могут повернуть, что бежать придётся, а то и хребет переломят. Потому и предлагаю тебе в третий раз. Жизнь за жизнь меняю. Тебе что надобно, чтобы на белом коне остаться и тюмен за собой удержать? Татей казнить, раз, — я начал загибать пальцы. — Товар вернуть, два. Подарки богатые отправить Могул-Буге и Тайдулле, три. Татей ты и сам найдёшь, — я усмехнулся самым краешком рта, — а с остальным подмогну. Что тама за товар был, сказывай?

Хан встал, отошел к краю комнаты и вернулся с листом пергамента, протянул мне.

Интересный документ, навроде розыскного листа. Писан на тюркском и кириллице. Я пробежал по списку товаров глазами и несколько раз хмыкнул. В листе пряностей было указано побольше, чем их было, и вернул свиток.

— Самое дорогое пряности и китайский чугун? Хорошо знаешь цены? Сколько урона в серебре, небось ужо считал?

— Две сотни на сорок тысяч данг, — угрюмо пробурчал хан в ответ.

— Ого! — я присвистнул. Учитывая, что вес данга Узбека в разных монетных дворах сильно колебался, а в среднем составлял одну целую четыре десятых грамма, выходит триста тридцать шесть кило серебра. На наши деньги, тысяча шестьсот рублей с хвостиком. Вот блин. Золотыми мне эти специи встанут.

— Пусть будет двести пятьдесят, — ответил я небрежно словно речь шла о мелочной покупке, и отправил в рот ещё один урюк. — Многие важные люди пострадали, надобно их порадовать.

Берди вскочив на ноги, вскрикнул:

— Урус, откуда у тебя такие деньги?!

— Разве я говорил, что отдам деньги? Прежде дай слово молвить, а после решай, согласишься али нет.

Берди кивнул, дав понять, что выслушает меня.

— Есм у меня товаров дивных великое множество, а в числе прочих, уклад и добрый чугун. Ладим мы из него ступицы, казаны и прочий товар,а выходит лучшк чем китайский. Разумею, сам можешь сие проверить. Твои нукеры чай не оставили в стороне мои повозки.

— Смотрел твою арбу, урус. Хорошо катит, много везёт. Не врёшь, — коротко прокомментировал Берди.

— Верно то, Прохор завсегда своё слово держит. Вижу зрел мой каталог?

— Каталог?

— Список сие, по-гречески.

— А-а-а. Интересный у тебя список, урус. Много чудных вещей увидел. Мой отец говорил мудрый слова. Брюхо можно насытить, любознательность — никогда.

— Твой отец так же мудр, как и ты. Одно скажу это, — я постучал по кожаной обложке каталога, — старые списки и половины в них нет, что ныне ладим. Льём котлы большие и малые, ладим лампы, что светят ярчке ста свечей и ладим великое множество доброго товара, что можно вдвое, а то и втрое дороже продать в Сарае. Отдам тебе его заместо серебра, а эмиры за то тебя отблагодарят. А чтобы ты крепко в тумене стоял… Тебе и нукерам дам брони добры и стрелы калёны.

— Видел твою доску, урус. Хороша. Из персидского уклада варена?

— Нет, хан, доску сию сами варим и оттого, она в цену велику. Однако дам десяток, а к ним в две тысячи стрел каленых.

— Десяток?! — лицо хана просветлело.

Берди не понаслышке знал цену доспехов и размер взятки его приятно удивил.

— Тебе же и Могул-Буге доски златом и серебром украшу, да так лепо, что у самого Узбек-хана таковых нет. Царевне же положу зеркала волшебные, лампы и дивные кувшины. Похожие, в книжице есм. Сканью зовутся, но сделаем куда краше. И коли на такое согласен, слушай и мой интерес. Траты на товар будут велики безмерно, оттого войду в крайность велику. Буду в долгах аки в шелках. Понимаешь ли сие?

— Ей, урус, за дурака не держи хана. Серебра не дам.

— Коли не поможешь, не выйдет у нас ничего. А злато-серебро мне без надобности, иной товар у попрошу.

— Чего же хочешь, урус?

— Власть.

— Власть? — не на шутку напрягся Берди.

— Надобен один ярлык золотой, да пять серебряных.

— Ах это, — хан повеселел. — Ярлык можно.

— Вот что выспросить хочу, тама, — махнул рукой на север, — где твои нукеры меня в полон взяли, чья земля?

— Степь велика, урус, — ответил нехотя Берди. — Новосильский коняз считает её своей, елецкий с ним спорит, а темник Батбояр, — он усмехнулся, — думал то его кочевья.

— Мне то всё одно, чья та земля, однако...

Разговор вошёл в стадию торга, и я при этом активно освобождал поднос со сластями. Понятно, при любом раскладе меня обдерут как липку, однако банальный грабёж хану не даст нужной суммы, ибо столько денег у меня нет, физически нет. А дорогой товар поди найди, если только Богдана пытать, но не думаю, что до этого дошло. Берди и князь новосильский одного уровня чиновники и вот так запросто залезать в огород к соседу ему никто не даст. При правильном подходе смогу массу плюшек получить, как минимум окупающих расходы, а как максимум, обеспечу себе решение массы административных вопросов.

— От наших князей обельные грамоты на право брать оттуда землю белую есм, а ты сделай от эмира, да ещё одну, на зелёну землю в твоём тюмене.

— Зелену землю? Не слышал про такую. Зачем она тебе, урус?

— Я же не спрашиваю, хан, кому, и сколько ты будешь отдавать серебра с моих товаров. Хотя тайны в земле сей нет. Коли хочешь, поехали покажу, недалече она лежит. Тако же грамоту выведи, что мол сыск провел добро, а гость Прохор с погоста на море и люди его, не виновны. Эмирам Яголдаю и Сархан от меня отправишь подарки. Дерюге Новосильскому тако же подарки отвези, потому как строю я острожек малый со стенами из бревна доброго, а на то оказывается надобно его разрешение.

— И насколько велик твой тын, что тебе от дерюги разрешение надобно? — заинтересованно спросил хан.

— Три тысячи локтей в длину, да шестнадцать, в высоту.

— Урус, а ты точно не коняз? Знаешь, сколько мзды попросит за «МАЛЫЙ острожек» этот шельмец, Октай?

— Откуда? Но зато разумею, что тебе это выйдет куда меньше, чем мне.

— Не всё так просто, урус. Баскаку ещё подарки нужны, то его степь.

— Сделаем, коли нужны. Всё это связи хан и не только мне они треба. Ты делаешь услугу за мой счёт, а получаешь связи себе. Тем более всё одно в Сарай поедешь.

— Что-то ещё, урус? — раздражённо спросил Берди. Ему явно не нравился стиль разговора как с равным.

— Письмо князю Дмитрию составить, что гость Прохор под твоим покровительством состоит. Лён, коноплю крицы, да руду, что есть у тебя отдавай и вези до причала, что поставил я на реке Тим, оттудова заберу. Волок малый сам сделаю, дай тако же на него своё добро. Платить буду цену справную, но не более того, чем люд чёрный выручит на торге в твоём городке. Понимаешь?

Берди кивнул.

— Надобны шерсть, верблюды, волы, бараны и лошади из твоих кочевий во множестве великом, а тако же холопы. Отдавай сии товары, как своему самому близкому родичу и будем оба богаты, ибо за таковые подарки быть тебе в великой чести у улус-бека и его сестры Тайдулы.

Берди задумался, подвис словно старый компьютер, но через некоторое время глаза его загорелись.

— Чем платить будешь?

— Серебра у меня нет. Но, — открыл каталог и ткнул пальцем в первый пункт прайса с крупнооптовой ценой, и развернул страницу к хану, — тебе отдам на четверть дешевле.

— По рукам, урус! — вскричал темник. Видимо жук давно ознакомился с ценами. — У меня много верблюдов и железа. Ты получишь, что попросишь и клянусь, отдам недорого, как родному брату!

— Добро, хан. Только прежде, вели казначею договор составить. Сам же клятву дай именем Тенгри, что отдашь ВСЕХ моих людей, а тако же резаны, инструмент да прочие вещи, взятые на реке Должанке и моих городках. Сие ломаные резаны для тебя, а мне нужны крайне, ибо без них не осилю обещанное.

Хан, немедля ни секунды выкрикнул несколько гортанных слов. Прибежали слуги, поставили на стол кумыс и ломти запечённого барашка, от чего я чуть слюной не захлебнулся. Сам же Берди достал кривой нож и подойдя ко мне, разрезал верёвки.

— Теперь ты мой гость, Прохор! — он хлопнул меня по плечу и, наклонившись к уху, спросил, — Сколько времени надо, чтобы сделать МОЙ товар?

— Если пригонишь в помощь своих холопов, да криц в достатке будет, три седмицы, — ответил не задумываясь. На самом деле могу быстрей, чугуна ещё в достатке, но сие хану знать не следует.

Хан, усевшись обратно на место, поднял пиалу с кумысом и отсалютовав, отпил.

— Вчерашнее яйцо сегодня птенец. Сделаешь, что обещал, в долгу не останусь. Будут тебе холопы, бараны и кони добрые. Помогу договориться с дерюгой вашим. Только быстро делай товар, урус. Очень быстро.

Хан потянулся за засахаренным в мёде инжире.

— Нукеры видели множество дымов в твоём городке на Неручи. Небылицы сказывали, будто бы мерины сами себя там на телегах возят. Говорили и то, что плавают там лодки с колесами. Правда ли сие?

— Всё правда, хан.

— Брат мой служил, в Сун. Говорил, видел там лодки с колёсами, но те вращали рабы, а не лошади как у тебя.

Хан надолго замолчал.

— Ты мне нравившись, урус. Много чего хочу знать, но прежде дело. Пошлю с тобой нукеров, чтобы смотрели. Дорогому товару нужна хорошая охрана, а то вдруг, опять пропадёт. Да, урус? — и не дождавшись ответа, порядком захмелевший хан продолжил, — не стесняйся. Кушай баран, урус. Мало-мало. Темник показал размер указательным и большим пальцами. — Не хочу, чтобы гость дорогой умер, маясь животом.

— Как скажешь хан, — ответил я, отламывая баранью лопатку. — Только не забудь пригнать быков и баранов, чтобы было чем кормить, твоих храбрых нукеров.

— Ай, урус! — Берди, разительно засмеявшись, поднял указательный палец и быстро-быстро затряс им. — Никакой ты не коняз, ты настоящий ортак[ii].

[i] Старорусское название лаврового листа.

[ii] Ортак— Категория привилегированных купцов в Золотой орде, работающих по поручению ханов и отличающиеся особой циничностью, например ортаки собирали дань на Руси до появления баскаков и была она намного тяжелей.

Глава 10

Укек

Караван сарай, где они остановились богато украшен изразцами белого и голубого цветов, покрыт стеклянной глазурью и сусальным золотом, растительный и геометрический орнаменты чередовались с красивыми закорючками. Лепота! Стены украшены мозаичными и майоликовыми панно с позолотой, полы устланы изразцовыми кирпичами красных и зелёных оттенков. Парадный зал, комнаты отдыха с холодным воздухом от ветровой башни, ванные… Прямо как у Прохора. А во дворе то! Фонтаны, благоухающий сад и птица, то и дело распускающая хвост.

Волек и Захарка впервые видели большой город. Каменные стены, сотни насадов и стругов, загружающихся на пристанях. Караваны из и причудливых коней с двумя горбами, Темир называл их верблюдами, степенно покачиваясь, несли на себя разноцветные тюки и пузатые кувшины. Вместо привычных изб бесконечные ряды глинобитных домов, образующие причудливые лабиринты, и все они вели в одно место — на городской торг.

А он был огромный! Аккуратные ряды прилавков под сферическими крышами раскрашены в незнакомые буквицы. Шум, споры и гам тысячи людей создавали гул, похожий на жужжание пчёл. Непривычные к такому ребята, растерялись.

— Захарка, яко нам бытъ то? Аки наказ Прохора исполнить? Торг сей поболее Новосиля будет, его и за седмицу не обойдём.

Ребята были одеты в рубахи, похожие на гимназистские, со стоячим воротником и блестевшими на Солнце пуговицами. На рубахе карманы-клапаны, головы крыты панамами-афганками. Белоснежный верх из отбелённой хлоркой ткани контрастировал со штанами бардового цвета, заправленными в высокие ботинки. Штаны — знак принадлежности к контролёрам, и ребята ими гордились не меньше, чем значком с шестерёнкой, на котором помимо надписи «контролёр» был выбит личный номер.

Темир не решился отпустить подопечных одних, и за их спинами маячил одетый в чернёные доспехи, огромный словно медведь Белян с топором и щуплый толмач, татарин Давлет. Необычный внешний вид ребят, а особенно круглые солнцезащитные очки вызывали неподдельное удивление даже у привычных к чужестранцам жителей Укека.

— Приоритет соблюдать надобно, — Захарка поднял вверх указательный палец и строго посмотрел на Волека.

— А-а-а, значится по первой идём ягоды да клубни земляные искать.

— Угу, — подтвердил Захарка и, повернувшись, что-то прошептал толмачу.

Свернувши с богатого торга, они углубились в какие-то трущобы, оказавшись в конце концов в рядах, торгующих овощами и фруктами.

— О-о-о! Гляди-ка какая хруща, во век таковой не видывал!

Повернув к торговцу, одетому в лохмотья, они одним своим видом привели несчастного в полуобморочное состояние. Волек достал планшет, а Захарка прежде взял с прилавка большую грушу и достал штангенциркуль.

— Ну-с-с, голубчик, — Захарка совершено не понимал смысл этой фразы, но он старательно копировал многие слова у Прохора. Не глядя на торговца, он замерил грушу, а после достал из сумы небольшие лабораторные весы:

— Сколь денга за десяток хруш запросишь?

Белев. Боярская усадьба.

Фрол уже распрощался жизнью. Налитые кровью глаза Берислава не ему сулили ничего хорошего. Пытал его люто, с какой-то изощрённой, восточной жестокостью. А ведь он пришёл к боярину по добру, по здорову. Своими ногами, а его вона как встретили. Руки заломили, в подпол сунули да на дыбе растянули. И кнутом секли нещадно, и огнём жгли. А всё из-за чего? Кто же знал, что князь живым объявится. Не я один, вся ватажка видала, как его Ждан с Нечаем под воду спускали. Да и после, в Кулиге порядком кружили, прежде чем развернулись. Не можно быть таковому. Не можно. А что ежели?

В голову Фролу запала дурная мысль,что Ждан мог пояс обережный к рукам прибрать и тогда беда! Водяной такого в жизнь не простит. Может помог нечистый князю погибели избежать? Но како быть с тем князь за речку Смородину отправился, в навий мир! Не дышал он. Не живут с таким порубом на белом свете!

Берислав, закинув ногу на колено, выставил напоказ изогнутый нос новомодного татарского сапога, голенища которого были оторочены златом, осыпаны жемчугом речным.

Хрустнул сладким яблоком, потянулся и взгляд упал на штаны из червлёна шёлка, что из самого Катая свезли, зацепился за малое пятнышко крови.

Боярин вскипел, схватился за кнут, с оттягом ударил узника.

— У-у-у, гнус! Порты закровил. Ведаешь ли, что они боле чем жизнь твоя стоят?! — вдарил ещё раз, да так крепко, что пленник застонал через кляп. — Пошто мычишь то? В болото свести тебя, да и дело с концом! Время токмо зря теряю…

Боярин запугивал пленника, но не спешил приводить угрозу в жизнь, ждал служку, что заправлял его делами в Новосиле.

Дело нечисто, думал Борислав, люди из ватажки Фрола как один показали, княжича умучили да в Неручь спровадили, когда тот дух испустил. Может проворонили, может хмелем залились по самое горло да не углядели, что жив? Борислав пожил много и не такое видал. А то, что Мстислав чужими именем назвался, подумаешь, эка невидаль. И прежде князья под чужой личиной хаживали. Смутило другое… Орех глаголит, видали его за черной работой! А такое быть не можно. Это какая поруха княжеской чести выходит. Тем более кто? Мстислав?! Ольгович?! Стервец с родовитыми боярами через губу говаривал, а уж про черный люд и говорить нечего. Яки на грязь под ногами смотрел.

Берислав вспомнил последний разговор с князем, и тот человек совершенно не походил на описание Прохора. Со слов Ореха выходило, что он батраку мог подсобить не только словом добрым, но и трудом. Да за такое его дядя родной мигом в холопы определит. А чем леший не шутит? Может и впрямь быстрюк объявился, князь Сергей Александрович известный гулёна был. Тогда тем более надобно добро к рукам прибрать.

От раздумий боярина отвлёк запыхавшийся Орех:

— Путята во дворе!

— Не ори аки оглашённый, — поморщился боярин, — кликай сюды. Невелика птица самолично подыматься.

Вскоре зашуршало, послышались глухие шаги и в подпол протиснулся дородный мужик в кафтане, похожий на колобок, он был с куцей бородкой и заметной плешью.

— Ну, — насупившись, словно сыч спросил Берислав. — Видал его?

Путятя, помявшись для виду, ответил:

— Князь то.

— Не бистрюк?

— Нет.

— Видал аки тебя. Волос чернит, а когда повернулся, вот тута, — Путятя показал область шеи, — След от поруба приметил. Сам знаешь, глаз у меня цепок.

Берислав его уже не слышал, сидел с остекленевшим взглядом.

— Он то, — продолжил недовольной тем, что его не слушают служка. — Хоть и виду не подал, что меня ведает. Вокруг князя много непонятного да дурного творится. Ведёт себя не только невместно, вообще, не по-нашенски. Не кручинься так. Сорока на хвосте давеча принесла, Прохора, — Путята хмыкнул, — в полон татары взяли, и ныне он в Еголдаевом городке сидит в яме. Бают туда татей со всего Елецкого княжества собрали и крепкий спрос чинят людишки Берди-хана.

Берислав встрепенулся.

— Кого ищут?

— Того, кто темника из Ольгова живота лишил да цельный воз пряностей в калиту припрятал, — ответил служка и взяв яблоко, потёр то об штанину.

— А что?! Князь и не такое мог учудить. Меня! — Боряин возвысил голос, — грозился на древе разложить да на четверти разорвать! Тьфу! — Берислав злобно сплюнул. — Чем бог не шутит, может сгинет тама.

— Может сгинет, а может и нет, — ответил Путята. — Ведаешь ли кого, мой человек в Лещиново видывал?

— Кого? — боярин, привстал и подошёл к служке вплотную, нависнув нам ним как гора.

— Владислава Мечиславовича! Вот кого! — с вызовом ответил Путята.

— Ох ты же б… Так и знал, что это его рук дело! Ох и хитёр, ох и хитёр. А вы мне про чертей заливали!

В разговор неожиданно вступил Орех:

— Прости, боярин, запамятовал сказ один, — дождавшись разрешения, холоп продолжил, — батраков, как и велено, угощал мёдом, да опрашивал невзначай. Всякое сказывали, а среди прочего, поведали вот что, когда княжич зимой в Ивани объявился, дом себе снежный построил. При доме же том купель ледяная, а в ней он в самый мороз окунался.

— Иди ты?!

— А ещё глаголили, будто в лютень, на Неручи прорубь бил. В прорубь же ту лично нырял к царю водяному. Да не с пустыми руками, а с гостинцем. А тот ему отдарился значится, рыбой. И рыбы той было десяток возов!

— Ты, Орех, бреши, да не заговаривайся! — вскричал боярин.

— Не вру я, в Ивани об сим каждый ратай ведает, — взмолился холоп.

— Правда сие, — неожиданно поддержал холопа Путята. — Богдан рыбой той на торге Новосильском цельную седмицу торговал.

— Вот оно как?! Выходит, сговорились за моей спиной!

— Выходит так, — поддержал его колобок.

— Ништо! — Берислав встрепенулся, словно принял для себя важное решение. — В сырой земле похороним али сожжём да прах по ветру развеем. Посмотрим ешо, чья возьмёт! Значится так. Ты, Путята, возвращайся в Новосиль к шурину моему да грамоту передай. Пусть, немедля дружину собирает. Ты же, — Берислав развернулся к висевшему на дыбе Фролу, — своих возьмёшь, да наймёшь в округе люда лихого. И поболее! Рублей на то вволю отсыплю. Коли не оплошаешь, быть тебе сызнова в чести.

Боярин сорвал тряпку с лица разбойника, пытавшегося ему ответить.

— Усё, как велишь сделаю! — залопотал разбойник.

Берислав нажал кнутом на рваную рану, отчего Фрол скривился:

— Будет тебе зарок.

— Не оплошаю, самолично сделаю! — заорал Фрол.

— То-то же, — Борислав погрозил ему пальцем и развернулся к холопу. — Ты же, Орех, беги к тысячнику и вот что ему передай…

Еголдаев городок.

После разговора с Берди-ханом обратно в зиндан не повели что здорово подняло настроение. Ну да, профукал, всякое бывает. В конце концов деньги всего лишь деньги. Не хватит чугуна, отдам берлинской сини, а лучше, ультрамарина, ибо каолина гора. На крайний случай достану заначку из ванилина. Обходился он мне в три копейки, на него только пероксид да гречишная солома уходили. И хотя всё наработанное уже отправил Лоренце, за прошедшее время батраки кой чего синтезировали ежели цех химии не разбежался…

А коли сложится удачно, ситуацию к своей выгоде разверну. Ведь что ни говори, а хан — выход на крупные городе Золотой Орды — Укек, Сарай Старый и Новый, Хаджи-Тархан. Последний хоть и самый малый из всех, но выхода платит больше, чем все русские княжества вместе взятые. И конечно, такого провала больше не допущу. Пора уже порохом вплотную заняться, пора. Пару пушечек со шрапнелью, десяток мушкетеров и гуляй-город, и я бы эту сотню по степи размотал. Хотя нет, прежде всего разведка и дружина, и поболее и того, и другого. Увлекся понимаешь ли заклёпками всякими, а про безопасность позабыл.

Поселили в лачуге при дворце и в тот же день стали людей вовзращать. На некторых без слёз не взглянешь… Пальцы поломаны, ноздри вырваны, двоих и вовсе притащили без сознания. Выяснил, что со мной вместе прихватили восьмерых рабочих и двух воев.

В плену двое умерли от пыток, один не сегодня завтра к предкам отправится. Остальные же здорово смахивали на инвалидную команду и потому весь день и половину ночи без перерыва шил, собирал переломы и снова штопал рваные раны, накладывал мази на ожоги и поддерживал своих людей добрым словом, потому как многие были на грани помешательства.

Вернули почти все и даже больше. Судя по вещам, нойоны на обеих базах покопались изрядно. Нашлись малые бронзовые зеркала и медикаменты с мазями, походный набор хирургического инструмента. Берди не дурак. Сложил два плюс два и понял, со мной лучше дружить. Проверил ли, нет, дело десятое, главное наживку захватил. Ведь «отжатые» вещи и двадцатой доли требуемого не стоили. А товары вот они, только руку протяни, и зачем спрашивается ему такая мелочь?

Ранним утром заявился казначей и весь день с ним грамоту писали, кто, что и кому должен. Решил упор на чугун сделать и ради сего в обеденный перерыв в город отпросился. В обедню попросил торг показать, хотел размеры чугунков да котлов мерить. Да знать, что у Берди полезного в городке имеется, не помешает. Не отказали, но и одного не отправили. Берди беспокоился за товар, что уже считал своим и в сопровождение аж пять нойонов выделил, не самых худших, судя по доспеху. Ну и пусть. Охрана не помешает, ковыляю ныне не быстрей дряхлого деда.

Еголдаев городок далеко не Новосиль по размерам, но поболее того же Воргола будет. Руды же в здешних местах видимо-невидимо. Оскольский железорудный район, самый жир, гематито-сидерито-мартитовые руды повсюду. Ко всему городок стоит аккурат в сердце Курской магнитной аномалии, уж чего-чего, а железа здесь во все времена хватало. Ведь до монгольского нашествия по местным рекам и речушкам проходила южная граница Черниговского княжества. Сюда бежали от княжеской власти непокорные вятичи, чья ассимиляция длилась два долгих века. Осев в этих местах, они промышляли добычей россыпной руды и плавкой криц. До нынешних времен дошли названия погостов и деревушек, связанные с добычей руды.

Рудный край… Когда-то богатый, а ныне прошедший в полное запустение. Однако, оказалось ещё живы поселения ковалей: Красная Рудня, Ковали, Сваргово городище и прочие. Например, те же легендарные Углы располагались всего в трёх поприщах от столицы тюмена. Казначей мне без утайки рассказывал, где добывают руды, сколько родится баранов и лошадей, что здешние люди продают и покупают. Без утайки информацией по «налогооблагаемой» базе делился. Видать Берди-хан крепко ему хвост накрутил.

Главным богатством тюмена Картана были бараны, лошади верблюды, обожжённая руда и… чугун. Ага он самый. В Золотой Орде до великой замятни чугунное литьё было хорошо развито. Плавили чугун во всех крупных городах, а особо славились центры литья в Укеке и Тане. Искусство литья чугуна принесли в Хамаг Монголын[i] хорезмийские мастера, захваченные в среднеазиатской компании монголов. Богатейшие города Бухара, Хорезм, Мерв оказались стёрты с лица земли, а лучшие из искусников навечно попали в неволю.

Прошло больше века и высокое искусство было частично утрачено. Ныне ордынский чугун приличными словами не назовёшь. Мастерские были около торга, и я решил взглянуть на процесс своими газами.

По дороге меня схватила за руку какая-то нищенка, но её тут же отогнали сопровождающие меня нукеры… а вот малый клочок бумаги в руке никто не заметил. А я сделал вид, что ничего не было.

Грязные, в дыму, мастерские вызывали лишь усмешку. Большая часть изделий ступицы телег, треноги и котлы. Последние лили из полуформ. Верхняя часть была трехсоставной, а разъёмы играли роль своеобразных каналов для удаления воздуха, паров и литейных газов. Изделия тут такие, что руки оторвать мало: трещины, сплошные и поверхностные щели и углубления, подтеки и недоливы. Обильная газовая пористость и недолив металла в литник приводили к образованию сквозных отверстий в днище! Литейщики, не мудрствуя лукаво разобрали форму и заливали сей брак жидким чугуном, тот, застывая на поверхности котла формировал натуральные заплатки.

Малые и средние котлы все как один с грубым швом и огромным количеством включений шлака. Взял осколок и внимательно посмотрел сквозь лупу на скол. Хм. Полно сульфидов, да и фосфора излишек. Всё понятно как дважды два. Низкая газопроницаемость форм и отвратительные литейные свойства белого чугуна усугубляет обилие шлаков. Брак сплошной гнали из-за невозможности получить высокую температуру. Чугун недостаточно жидкий выходит и остывает ещё до заливки в форму.

Без слез не взглянешь. А вот китайский чугун, тот совсем другое дело. Правда, и стоит в третью часть от своего веса, в серебре! В десять раз дороже местных. А наш чугун на вид не хуже китайского, а про закалку и механические свойства и говорить нечего. Ясно, отчего хан на моё предложение согласился, прекрасно знал, что его мастера «льют».

Вернувшись, продолжили считать да пересчитывать с казначеем китайцем, торгуясь за каждую денгу. Заодно прояснил массу полезного. Лошадь на торге стоила от шестидесяти до двухсот данг, средний доход на человека в год составлял где-то сто данг, на содержание одного человека в тюрьме хан тратил ажно тридцать данг. Ага так я и и поверил, воруют, как и везде. Просветили и насчёт финансов. На тридцати восьми монетных дворах Орды чеканили в среднем восемьсот пятьдесят тысяч дангов в год. Прямо скажу, не густо. Однако, как и на Руси, богатые люди хранили деньги в слитках, называемых сомами — ладьеобразный слиток серебра весил в среднем двести грамм и сильно смахивал на Черниговскую гривну. Сом единица крупного опта и равен пяти венецинским золотым дукатам.

Улучив момент, посмотрел записку. Никита объявился! В городке он, и отписал через какого гостя связаться. Закончив же дела, сперва заглянул к палачу, подтвердив свои слова.

Вечером опять вызвали к хану. Угощали сластями и запеченным дрофами. Поначалу, разговор сместился в практическую плоскость. Берди определял, кто поедет за мной присматривать, обсуждали мелкие детали договора.

Вымутил, по-другому и не скажешь, ярлык именной на себя и людей. Берди обещался не сегодня завтра тамгу на глины и белый камень выправить и тарханный ярлык[ii]. Когда темник захмелел принялся рассказывать интересные истории про житие Европы, по ходу дела прояснял назначение непонятных Берди вещей, навроде того же компаса и в целом, полагаю, оставил о себе хорошее впечатление, потому как на следующий день ни мне, ни моим людям препятствий не чинили.

Единственное, перемещался с солидной охраной, что, впрочем, очень даже способствовало сговорчивости местных гостей. Весь день мотался, аки ссаный веник и посетил десятки потенциальных торговых партнёров, среди которых «случайно» оказался и гость из Ельца, что передал весточку моим людям. Благо особо никуда бегать не пришлось, ведь в городском постоялом дворе, в караван-сарае заключались все оптовые сделки. Для розничной же торговли имелся сук или по-персидски базар, где тоже крутились денюжки. На сук приезжали купцы и странники со всех сторон света. Здесь можно было совершить сделку, узнать последние новости, узнать предсказание своего будущего, воспользоваться различными услугами. На базарных площадях городов Орды провозглашались указы правителей и выступали с представлениями бродячие артисты, велись казни.

А вечером, при возвращении во дворец Берди, меня ожидал Никита, одетый на местный манер. Показав ему следовать за собою, отвёл в выделенную мне комнату и откинул накидку с лица. На лице бывшего десятника сменилась целая гамма чувств.

— Княже! Как же так?!

— Тихо дурень. Прохор я, и не вздумай более проговориться, — зашептал я, опасливо озираясь по сторонам.

— Яко же изверги с тобою сотворили!

— Чего сделали взад не воротишь, заживёт.

— Я, — Никита замялся.

— Не кори себя, — я похлопал воя по плечу. — Правильно сделал, что ушёл. Много ли от тебя было толку, коли бы и тебя в полон взяли? Сказывай давай, что тама у нас? Не томи.

— Како на тебя навалились, шёл до Должанки галопом, а далее ложбинками да овражками малыми утёк. Места сии изучил добро. Обхитрил.

— Из воев кто жив остался?

— Беляя зарубили в сече, да с ним холопов пару. Прочие же, разбежались. Да и не ловили их татары особо. Добро забрали и по гостинцу восвояси отправилися. Подо мною коня убили, азме и поруб от стрелы получил отчего Здрава отправил за полоном следить, издалеча. Сам же так рассудил. На татей татары не похожи, а значится по известному делу за тобою явились. Собрал оставшихся батраков и Хотена поставил старшим. Велел белу землю копать да к реке носить, как и было тобою велено. Сам же меринов взял и в Новосиль, степью, напрямки. Не успел! Самую малость не успел! Татары раньше меня к острожку поспели.

— Многое порушили? Пожгли чего?!

— Не. Токмо привезли гостей с торга Воргольского, а те приметы чернецов проверяли. Товары крепко смотрели, но считай ничего сверху обычного не взяли. Богдан вовремя с мытарями и воями князя подоспел. Блуд после сказывал, откупились. Он то как узнал про то что его ищут, едва от страха не обделался.

— В сам то он где, небусь сбежал сразу.

— Нее… На Дичне, у ушкуйников вроде схоронился. Азм же долго не засиживался тама. Взял воев у дядьки, Богдан собрал усё, что в казне, сорок пять рублей и обратно.

— Значится Блуд на месте и у нас не нашли ничего?

— Нет. Усех беглых припрятали. Сработал твой телеграф световой как надобно! Добра задумка.

Никита замолчал, но вскоре продолжил:

— Мы тута ужо три дня обитаемся. Ратаев видали на торге холопском, а где Прохора держали так не выведали. А когда слухи по граду Еголдая поползли, что вскорости казнь будет, грешным делом, на тебя подумали. Готовились отбивать.

— Не убоялись?

Никита посмотрел в ответ, обиженно:

— Как можно, княже! Азм ведь тебя с младых лет знаю. Како дядьке в глаза смотреть буду?

— Ладно, — я хлопнул лучника по плечу, — сказывай имена воев, пойду к людям хана, ярлыки вам выправлю.

— Выходит сговорился? Не вызнали нечего, железом калёным, — спросил он едва слышно.

— Сговорился…

* * *

Утром же, взяв сопровождающих, отправился на месторождение бентонитовых глин. Если уж занесло меня в степные места, можно и плюшки местные собрать. Тем более, они поблизости лежат, аккурат вверх по речке Осколец до места, где будет в будущем стоять город Губкин, а оттуда самую малость на юг. Полдня пути, переменным аллюром от городка Еголдая. Да и искать их особо не нужною. В отличие от должанского месторождения, там я бывал, и не раз. Конечно, сейчас здесь степь заповедная, а не сплошные поля подсолнечника. Но в этих местах вроде как не рыли, не копали особо и заводов не строили, найду.

И действительно, покружив пару часов, нашёл знакомую господствующую высоту и по ней уже привязался. После же всё как по маслу пошло. Пробили желонками скважину и на восьми метрах дошли до жирной, голубовато-зелёной глины с жёлтыми прожилками.

А ведь я не рассчитывал на него, так как ни в Новосильском, ни в Козельском княжествах бентонита и близко нет. Идти же в эти места специально не планировал от слова совсем. Пригодится при окомковании рудной мелочи, бурении и промывки скважин. Плюс связующее для песчано-глинистых форм литья чугуна и стали. Не считая того, что на его основе легко получить катализатор для перегонки нефти на масла, использовать в керамике, для осветления всяких растворов и добавлять в корм скоту. Про всяческие адсорбенты и парфюмерию помолчу. Ко всему, сия глина дешёвая замена клею ПВА, компонент шпатлёвок, грунтовок и бетонных смесей на водной основе. Не правда ли, это стоит того, чтобы волок Тим-Оскол организовать?

Заодно будем по рельсам тягать известняк флюсовый. Кислоты, обычный чистить я не напасусь, а с флюсовым известняком совсем другое дело. Если доломитизированный известняк в смеси с известью пойдёт на доменное производство, то флюсовый же на конверторы и феррославы. На раскисление стали не так много его надобно, на тонну, килограмм пятьдесят. Соду из такого легко получать без дополнительной чистки, и как добавка в шихту для плавки стекла он неплох, ведь флюсовый известняк более крепкий, чем обычный, и не образует мелочи и пыль при плавке. Главное же то, что по химическому составу он хорошо выдержан и содержит не менее пятидесяти процентов оксида кальция, и не более пяти, оксида магния. Фосфора же, серы и прочей грязи в нём на порядок меньше, сотые доли процента.

Все эти преимущества перевесили желание как можно скорей вернуться в Лещиново. От скважины пошли на юг, до бассейна реки Орлик. Ведь насколько я помню это месторождение прямо на берег реки выходит. Искать выходы известняка не пришлось. Местные грязнули подсказали дома кузнецов, что били бел-камень для варки уклада, а те не смогли отказать грозным нойонам темника Берди.

Литейщики Еголдая имея под руками флюсовый известняк не пользовались этим скоровищем. Уму непостижимо! Им, видишь-ли далековато до городка таскать. Ага, а лить ужасные по качеству котлы, нормально…

В итоге, в город вернулись лишь на третий день. На торге порешал накопившиеся дела с поставщиками, но обратил внимания, что людей как бы это сказать… Маловато. Спросил через толмача, что, мол, случилось? Ответили, что сегодня казнь состоится. Тама люд весь.

Ясное дело. Для местных, казнь развлечение и повод поглазеть и себя показать. Подорвавшись, решил посмотреть кого там хан в преступники определил. И действительно, скопление людей началось задолго до главной площади и с глиняным минаретом. Прошли мы их, как нож сквозь масло. Оборванцы, завидев нойонов хана и моих ладно одетых воев, быстро расступались, пропуская нас вперёд. Никто не хотел получить нагайкой по спине.

На лобном месте стояло пятеро босых, полураздетых мужиков в рваных одеждах. Чтобы не свалиться держались они друг за дружку, и как у них это получалось было решительно непонятно. На телах людей живого места не было, от слова совсем. Пленники, а они, судя по внешности и остаткам одежд, наши, русские, были окружены кольцом стражи.

На высоком топчане, прямо за ними, сидел Берди-хан. Увидев меня, он коротко кивнул. Справа и слева от темника муфтий и судья. Последний и зачитывал длинную витиеватую речь на тюркском, из которой я мало что понял. Закончив лопотать и поучительно трясти пальцем, судья вопрошающе, взглянул на босса. Народ заволновался, раздались выкрики, а Берди помедлив для виду, дал отмашку.

Мало что соображающих мужиков толкали вперёд и кривой саблей, по очереди, рубили голову. После, подняв её на руки проходили круг показывая всем, от чего степняки приходили в неистовство и распаляли сами себя. Последний пленник с заплывшим глазом и окладистой, русой бородой гордо и молчаливо созерцал происходящее, и лишь когда пришла его очередь, Бородач сплюнул в сторону хана и, вскочив с колен, напрягшись, разорвал путы, а после закричал, обратившись к нам:

— Люд русский! Прощевайте! Лихом не поминайте и передайте, что азм, Игнат из Ельца, сын Рада татьбы не чинил, оговорён попусту басурманами к лишению живота!

На большее его уже не хватило, только и успел перекреститься прежде, чем снова скрутили. Повалив на колени, занесли меч, а Игнат, гордо подняв голову, смотрел мне прямо в глаза, а я ему. Смотрел и не мог отвернуться от его вопрошавшего, пронзающего насквозь взгляда.

Смотри Серёжа, смотри! Захотел мечом помахать, да удаль молодецкую показать? Пожадничал! Сколько уже народу под плаху подвёл? А сколько ещё подведёшь? Прогрессор хренов. А если бы на самом деле набег учинили? Век прожил, а ума так и не нажил. Повёл себя аки юнец безусый.

Очнулся от оцепенения от воя толпы, когда голову несчастного нанизали на копьё и пошли с тою по кругу. А хан то всё время на меня смотрел. Вона, чёрт, щурится да салютует пиалой.

[i] Самоназвание империи монголов до феодальной раздробленности.

[ii] Тарханные грамоты давали право их владельцам на освобождение от уплаты налогов, податей, повинностей. Тархан — привилегированное сословие тюркской знати. Титул использовали тюрки, монголы и другие степные народы. Вместе со званием тархана, человек получал особый ханский ярлык (грамоту). Их владельцы пользовались большими правами: земля и другое имущество тархана были неприкосновенными. Он освобождался от повинностей с виноградников, амбарных пошлин и от платы за гумно и от ясака с арыков. Ярлык запрещал требовать пошлины, весовые, плату за дорогу, «плату в караулы» с тархана. Он был свободен от подводной гоньбы, квартирного постоя, от поборов, чрезвычайных налогов и от всякого притеснения. Тарханы беспрепятственно могли входить к хану. В данном случае Прохору дадут скорее всего «урезанную версию» так как строго говоря полноценным ханом Берди считаться не мог, так как пока единственный настоящий хан, Узбек.

Денге

Глава 11

Самарская лука. Горын

Высокая скала из бела-камня с плоской вершиной, круто обрывалась супротив устья реки Сок. Вид на Волгу отсюда, как на ладони. Лодку малую не пропустишь, чего уж говорить про струг. На гору Сокол через дремучие леса ведёт тропа, и ныне забраться на вершину проще, чем в липень. Путь потихоньку торили, ко всему, по осени буйна зелень отступила, а землицу толстым ковром укрыл золотой и червлёный лист.

Крутые склоны Девичьих гор, обращенные к Волге, спускаются к широкой террасе. Вона и Усельская гора видна и Стрельная, а в глубину змеями уходят Холодный и Кальянов овраги. Лепота! Ажно дух захватывает. Доброе место я подобрал для сторожи.

Всем здешняя земля хороша. Татар нет, а рыбы и дикого зверя видимо-невидимо. Одно плохо, больно много татей тута гнезда свили. Без счёта. Словно коршуны выискивают добычу карауля одиночные струги и небольшие рыбацкие лодки, имевшие несчастье появиться вокрестностях Разбойничьих гор. Не зря, ох не зря сторожку поставил и людей выделил, чтобы день и ночь за рекою следили. Ни разу не пожалел.

От Нижнего шли с караваном гостей. Два десятка стругов великая сила, а тати не дураки в лоб переть. Путь до Укека скатертью вышел, а после ужо пошли одни. Не стали большого каравана дожидаться, ибо задержались изрядно. Седмицу Ипат к ханским бекам да визирам хаживал, решая торговые и прочие дела. Товар лицом показывал и продавал за добрую цену. Разумею, оттого и ввёл в искушение людишек разбойных. Говорил ему, не надобно мошной светить. Не послушал!

Далеко не ушли. Поджидали нас у Усельской горы. Благо, князь наказал подальше от берега струги ставить, дабы как с Пиратом не вышло. Выдал на струг аж по два якоря. И не абы каких, а кованых, из уклада! Повезло что глазастый дозорный на втором струге гостей незваных приметил и сигнал подал, тревога! Насады у татей невелики, но уж больно густо люду на них собралось. Сразу понял, что дело скипидаром пахнет. Сотня! Никак не меньше, а у нас и два десятка воев не будет. Пусть и броня добра и арбалеты есм, но всё одно свалки не избежать, а оно нам надобно, со смертью в прятки играть то.

Достал немедля из ларца железного водицы вонючей, зелье волховское, что князь на крайний случай оставил. Пропитал шашку зельем, на стрелу одел да к гостям её отправил. Прежде чем тати до нас добрались, половину пожёг. Прочих же стрелами да болтами побили крепко, уравняли шансы. Добрый бой , потому как у нас токмо трое преставились и те из батраков что в Нижнем взяли. Здорово помогла броня. Многие тати потонули, но лишь один насад ушёл. Добыча же знатна, полонили четыре десятка татей, взяли серебра и два струга, малых.

Татей Ипат мне оставил. Так и сказал: «Что хошь, то с ними и делай, хоть в реке топи». Дык зачем же добро топить? Тем более третья часть наши. Уж кто-кто, а я-то знаю как с «братишками» общий язык найти. Князь много добра выдал, а в числе прочего, колодки железные на руки да на ноги, в них и заковали.

Собрал тогда всех и напрямую сказал: «Хоть вы и душегубы, но в Сарай продавать не стану, ибо сам многие лета с колодой бегал. Вот вам моё слово. Клятву на крови давайте, что служить будете два лета и коли будете усердно работать отпущу на все четыре стороны. А коли сбежать вздумаете, не взыщите, на корм рыбам отправлю.

Вот так и прибавлюсь батраков. Гипс нашли на второй день, а место побогаче с кристаллами вы ведали когда рубили сторожку у вершины ладить. В щель, что близ верхушки горы, батрак свалился, едва ноги не переломал.

Если с Младом, воев у нас осьмь, есть кому за полоном присматривать. А как двух беглецов поймали да повесили для острастки, притихли тати, поняли, с огнём играют. А кандалы хороши, вот так, запросто без доброго кузнеца от них не избавишься. А ещё две дюжины батраков в Нижнем наняли, да из Ивани пять мужиков. Сила!

Попервой поставили причал и избы, после сторожку после и взялись штольню бить. Гипс с серою таскали к железным бочкам, их мы с собою привезли. В первую, воду наливали да пар крутой от огня получали, а во вторую значится, дробленый гипс грузили, а из-под низа от жару великого сера жидкая стекала в формы железные. Никакой хитрости, даже и дурак осилит

Белый гипс и гипс прозрачный аки слюда собирали на соседней, Белой, горе. Рудознатцы князя их нашли и товар сей на ладьи грузили. Ловили осетра и били диких гусей, так что коптило и день и ночь в работе. У подножья Белой горы нашли и пещерку ледяную, а лёд в Укеке в цене изрядной, да и самим пригодится. Добром этим струг загрузили и отправили Млада в город, дабы продал и нашёл гостей со стругами, что серу князю доставят.

Работа кипела. Половина татей дрова собирали для котлов, прочие же в штольне гипс били и в корзинах в лагерь спускали. Поставили вокруг изб тын крепкий вовремя. Тати прознали про нас, в гости наведались. Оно и понятно, дым то с горы за десятки поприщ видать. Но и мы не лыком шитом, встретили крепко.

После боя пятеро батраков прибавилось да три мерина, дородных. Трижды нас на зуб пробовали, да только пустое всё. После каждого боя нам лишь холопы и добро оставалось. Потому как у любого батрака есм арбалеты, шеломы и байданы. Помогали они нам здорово.

Пора ужо сворачиваться, а то на Оку до холодов не успеть. Серы наплавили изрядно, восемь сотен пудов! Не менее, ибо и весы имеются. Две трети струга заполнили кирпичами серы, нагрузили сверху сто с лишком пудов осетра копченого и икры черной, да не меньше кристаллов голубых что после промывки остались, а их князь велел собирать коли встретим.

Мал же с воями и полоном в зиму останется. Гость сей не дурак, на вырученные в Укеке денге нанял дюжину воев. Даст бог справятся. Самых бестолковых татей мы подвыбили, а те, кто поумней на поклон пришли. На днях столковалися. Товар такой им без надобности, а три гривны невелика цена за покровительство. Не обеднеем, зато жизни батраков сбережём. А то, что троих ватаманов выпустил, то ничего. Не скоро они силу наберут то. Да и грех жаловаться, кормили их из общей кошмы, лечили добро и усех без разбора. Ни к чему тута войну затевать. Ни к чему. Зубы показали и хватит, а далече видно будет.

Прохор

С неделю ещё топтались на водоразделе Тим-Оскол. Истоки рек близко подходят друг к другу и ножками топать, дай бог пару километров. Но до чего же место для волока неудобное, перепад высот приличный и много мелких балок да овражков. Волей-неволей пришлось топосъёмку вести, чтобы понять, где заплоты ставить и волок торить.

Как не крути, вложиться придётся, а какая альтернатива? Разве что Муравский гостинец. Дык, а много ли по нему увезти можно и в какую цену руда встанет? Нет, всё же водный путь выгодней. Оставлю на Осколе реке экспедиционный водоход, а на Тиме второй, он будет курсировать до Сосны.

Дойдя до Должанки остался доволен работой. Не разбежались и около сорока тонн каолина подняли и доставили к пристани. Хватит пока. Две третьих из тех, кто остался, распределил по новым местам . Кого отправил волок обустраивать, а кого шахту бентонитовую бить. Работ там хватало, а глины мне бы через пару недель хотя бы тонн пять, на шнуры и подкормку.

Заказал дешевой руды, а вот криц брать не стал, дороговаты. В здешних местах с углём проблема, привозной он. А вот баранов, лошадей и верблюдов, а также шерсти взяли на всё оставшиеся. И даже несмотря на то, что часть возвращенного товара продал, на хлопов серебра не хватило. Однако, хан пошёл навстречу и четыре десятка мне отрядил дабы известняк бить и вести прочие работы по обустройству волока и рек. Часть из них отправили на базу с моими выжившими, по Муравскоему гостинцу. Правда он их мне не подарил, а как бы в аренду дал. И на том спасибо. А ещё Берди-хан со мною делегацию отрядил для контроля «инвестиций». Восемнадцать нукеров на заводных конях и казначея с двумя помощниками, вишь какой хитрый.

И с рудой он решил вопрос в лоб. Обязал продавать добытое по фиксированной цене два денге за батман. Хм… Довольно интересная весовая единица. Применялась она в Орде сразу в нескольких весовых значениях: для взвешивания соли батман приравнивали к четырём килограммам, для взвешивания мёда к полутора пудам, как мера зерна к четырём, а как мера руды, к двадцати пяти пудам, то бишь тонна руды обходилась где-то в пять резан. С доставкой будет подороже, чем на шахте, однако не помешает и главное послужит прикрытие чтобы шахту не светить. На том всё и строю, что мол нет у меня много руды и посему чугун кровью и потом достаётся.

Домой, настолько привык, что без всякого лукавства уже называю острожек домом, вернулся лишь двадцать второго сентября. И уборку урожая, и осенний торг пропустил. Благо хоть Богдан с Блудом порадовали. Продали товара на фантастическую, для местных реалий, сумму в шестьсот девяносто рублей!

Жаль от них мало живых денег осталось, ибо закупили пшеницу и прочих зерновых-гороховых. Триста сорок оков, то бишь порядка двухсот восьмидесяти тонн, разом «обнулив» крупнейший зерновой хаб юга Руси. Только на эту операцию ушло триста семьдесят рублей. Помимо жита покупали лён, коноплю, лошадей, овощи-фрукты, кожи. Рассчитывались с батраками и субподрядчиками. Девяносто рублей ушло через собственную торговую сеть. Запасы жита, полученные от «сельских» агентов и заработанные своим артелями, превысили двести тонн. И по кормам план перевыполнили. Суммарно заготовили две тысячи сто тонн сена, силоса и сенажа. Зерно уже вовсю сушат и калибруют, круглые сутки работают два гранулятора производя корма и травяную муку. Крестьяне же закончив страду рьяно взялись за чудные заказы Прохора. В итоге серебра на найм стругов для Онегина не осталось вовсе. Ну и хрен с ними, со стругами, своими силами управимся.

А стройка и не думала останавливаться. Три фактор вместе сошлись. Прокатный цех полноценно заработал и дал «стране» полосы, катанку и всякого прочего добра разных калибров. На цех столярный обрушилось изобилие металла, а простецкие малые токарные станки позволили снять батраков с ручной накатки болтов и шпилек.

Цех Ставра закрыл собственную потребность в станках и активно наверстывал план, ведь станины ещё с лета копились, так что собирали всё споро. Отработка процессов, технологические карты и примитив-автоматизация в виде лекал, шаблонов и подвесных путей, позволили привлечь к работе подростков. Более того, количество человеко-часов на изготовление того же циклопеда за счёт механизации и оптимизации уменьшилось в два раза, а себестоимость упала до десяти рублей. Великолепный показатель.

Сыграло на руку и то, что «кадровики» набрали народу на недостающие участки. Отставание от плана даже сократили, а ресурсно-продовольственный кризис был полностью преодолён.

Пошли и первые тонны мёда. Рыбы три грузовика насушили. А ещё грибов, ряски и прочего непотребства. Калорийность питания выросла, а разнообразие увеличилось. Котлетами и сосисками с макаронами уже никого не удивишь, а гороховый суп со свининой стал частым гостем на столах батраков. Глюкоза и та в дело пошла на соленья, компоты и варенья.

Вид базы изменился кардинально. Стены протянулись на километр, а кое-где и доску на втором ярусе кинули. Построили три обжиговые печи для керамики и муфельную, для варки стекломассы, а к ней в помощь закалочную. Гвозди, а многие из них были с накатанной резьбой шли потоком. Пластины, брус и уголок позволили закончить массу подсобных помещений раньше срока. Возвели и торец ангара. Наконец то! Уже и кран-балку монтируют. Одно плохо, саманных блоков не хватает. Срочно, ещё вчера надобно вскрывать карьер с глиной и песком, иначе зимовать будем на улице. Блин, как не торопился, как ни гнал народ… Всё одно не успеваем. Октябрь месяц на дворе, а только-только до строительства ангара добрались что ни в какие ворота...

А вот по инфраструктуре нареканий никаких. Дорогу двухколейную дотянули до глиняного карьера и остановились, ныне укладывают одноколейку до месторождения мергеля. Ближние лесовозные пути уложили и артели уже заканчивают второй путь на волоке Туровец-Легощь и отвод к гематитовой шахте. С шахты всех снял и строители начали бить колодцы под тромпы у нижних плотин.

Плотин, тех что в низовьях, отсыпано три. Тело сформировано утрамбованным грунтом, но заработают они лишь когда вода поднимется до переливной горловины.

Пару плотин в верховьях построили со шлюзами, без всяких турбин и колёс водяных. Там то воды маловато, дай бог на шлюзование хватит.

Ударно отсыпают шестую и седьмую плотинки на Туровеце. Все переволока — два шлюза, совмещенных с прудами со стороны Дични, далее лодки вытягивают на колею и два с половиной километра тянут до Легощи и тама опять же через два шлюза своим ходом до третьей плотины близ базы где стоит причал с краном для перегрузки лодок и контейнеров на конную дорогу. Шлюзы и вся водная система Легощь-Туровец рассчитана под глубину полтора метра. Правда для сего речки эти чистить и чистить, но до нового сезона думаю успеем. Камеры шлюзования однотипные, набиты из дубовых свай. Затворы, они же деревяные щиты скреплены стальной полосой. В закрытом состоянии воротины опираются друг на друга опорными подушками створных столбов образуя угол с острой вершиной, направленной в сторону верхнего бьефа. Вода как бы шлюз запирает, а для открытия, при каждой воротине стоит лебёдка с цепным полиспастом. Для волока мелких лодок уложена одноколейка.

Всего плотин и дорог полторы сотни душ снял и с чистой совестью можно отрядил на стройку ангара-фалансера. Однако, пришлось всё же графики все перекраивать. Ведь до конца октября нужно не только заказ хана выполнить и отправить надсмотрщиков восвояси, но и закончить две большие машины, достроить универсальную шахтную печь, восстановить домну и провести хотя бы одну плавку. При этом умудритсья выдерживать темпы стройки и перевода оставшихся в Ивани мануфактур, выпуска водоходов, станков и прочего добра для Онежской экспедиции. Плюс подтянуть пошив теплой одежды и палаток-шатров. Товара опять же произвести на обмен и продажу в Новгород и Хаджи-Тархан, ибо отправленных летом маловато.

Чтобы успеть всё в срок ввёл красный режим сроком на месяц и двенадцати часовый рабочий день. И… понеслось.

Сам же взялся разгребать накопившиеся административные, технические и логистические вопросы. В порту вона, цельная пробка из лодок и стругов.

Колоритные казачки ожидали мзды за помощь с доставкой груза марганцевых сланцев. А сам Ждан где-то в верховьях Неручи всё ещё перетаскивал ящики с рудой. Прибыли два струга с гипсом с Устьинской каменоломни. С ними рядом ещё три наших: с песком Козельским, цеолитами и алунитами из-под Одоева.

Геологи мои нашли в верховьях Неручи «потеряшки» — лёгкие керамзитовые глины и красноватые черепичные, которые в совокупности с местными, коих шесть видов в округе Новосиля, каолином и синими тугоплавкими архангельскими полностью закрывали потребность в керамических смесях. Да и про литейные пески и абразивы с Быстрой сосны забывать не след, кровь из носу до зимы привезти надобно. Откладывать нельзя, вопрос с утеплителем и крышами в преддверии дождливой осени стоит остро, одной шлаковой ваты нам не хватит. И керамзит надобен, и черепица…

Раскупорив резервную кубышку, рассчитался с поставщиками. Сотню рублей отправил в Еголдаев городок для покупки всякого и опять на бобах. Перезанял, благо Мал в этот раз взял в залог наш товар.

Постоянная нехватка серебра бесила невероятно, но ничего сокращать не стал, справимся. Найду чем с батраками расплатиться, а кому не нравиться, могут гулять на все четыре стороны. Таких «шоколадных» условий с бесплатной едой, добротной одеждой и обувью, обучением и всякими плюшками они нигде не найдут. А вот зеркал и стекла всё же наделаю и красок всяких разных. Если не продам, хотя бы пойдут как залоговый актив.

Больше обрадовало что вернулся Радим. Боярин привез новости и нужного человечка с письмецом от рязанских родственников, но главное серы с гипсом что Млад отправил в Рязань с попутным насадом. Всего, две сотни пудов, но им обрадовался больше остального. Сера расходовалась с ужасающей скоростью, а перед экспедицией на Должанку и вовсе приказала долго жить. Получать же её по процессу Бекетова накладное дело, куда дешевле природную добывать.

Что до человечка нужного, с ним порядок. Парень княжеского рода, пусть и не сильно именитого. У нас м статус одинаковый, изгои. Весной то Радим не только письма да подарки повёз, он должен был решить проблему с протекающей "крышей" и решил.

Ведь собственность сама по себе ныне ничего не стоит. Едва начав строить городок я получил массу проблем с мытарями и боярами . Ещё везло что они аккуратно пробуют нас на зубок, можно сказать нежно пощипывают. Думаю, не отжали острожек по одной причине. Ждут покуда дострою чтобы взять готовое. Вовремя сообразил что номинал, пусть и виде богатейшего Новосильского купца не сработает. Купечество пока мало что решает, а вот боярский статус… Дело другое, а лучше княжеский да не простой, а от более сильного в военном плане, соседа. С таким, и мытарей и бояр родовых легко отшить.

Понятно, особого выбора у меня нет. Или к дяде на поклон, или к зятю. И я выбрал последнего, пообещав долю, в обмен на покровительство. Когда же согласие было получено наказал Ипату зайти в Рязань и переписать грамоты на нового номинала, князя Рогволда Ростиславовича. Было парню всего шестнадцать годков и зять без всяких терзаний сплавил худого родственника. Вон, вместе Радимом стоят да рты открывают на чудеса глядючи.

Коротко поздоровавшись с князем, он мялся и не знал, как себя вести себя со мной, отправил провожатых показать «новые» владения. Сам же взял Радима под локоть и отвёл «пошуршать» в беседку срубленную в "сказочном" стиле дополнившую новый гостевой комплекс.

Только на днях закончили. Здесь всё как люблю сделано: толстенные дубовые брёвна, кованные элементы, крыша из крупной черепицы, искусная резьба на столбах. На залаченной половой доске стоят плетёные круглые кресла с белыми подушками из замши, под ногами шкуры крашенные под зебру, а часы и лампы сработатаны в стиле стим-панк. В углу камин типа костровая сфера создавала домашний уют.

По центру же большой стол обеденный, в углу столик малый с бронзовыми ножками и стеклянной мозаичной столешницей. С ним рядом висит большое,овальное зеркало обработатное пескоструем. Пыль в глаза от этих фишек столь густая и забористая что гостей наповал сражает.

Интерьер дополняли чугунные торшеры и подставки для горшков с серебряной насечкой. От шумной стройки беседку отделяла зелёная изгородь из хмеля, а уютный дворик диковинами заполнен: пни с незабудками, шары-габионы с молодыми пихтами и галькой в сетке, гипсовые и деревянные фигуры, клумбы всякие и альпийские горки. Под гостевой дворик отвёл двадцать соток, но из запланированных строений пока стоит изба-времянка, банька с малым бассейном и эта самая беседка. В Ивани уж на что богато оформили, но здесь сам себя переплюнул. Не всё же время в чертежах сидеть, эдак и умом двинуться можно. Не чужд и я чувству прекрасного.

Не переборщил случаем? А то вона побратим, словно зомби уставился на своё отражение.

Официант в крахмально-белом костюме, с шитыми красными нитями узорами в стиле половых Москвы XIX века выставил тарелки с закусками и ажурные хрустальные бокалы на витых серебряных ножках и позолоченый поднос с виноградом, грушами и персиками и Еголдавева городка.

Посуда вся из стерлингового серебра — литьё, чеканка, оксидирование в сказочном стиле, красиво и со вкусом. Всякие плюшки— рюшки: кувшин под вино узорчатый, салфетница-нимфа, солонка-тыква, столовые приборы с элементами скани.

Стол соответствует: крымское вино, нарезки сухих колбас, балыка и языков: лосиных да говяжьих, мягких козьих сыров. Икорка чёрная и заморская морковная с луком и пряностями, не хуже кабачковой между прочем. Хлебушек зерновой из печи с пылу с жару. Салат из раков, солёных огурцов, сельдерея и грибов белых. Жульен из подосиновиков, огурчики свежие и солёные, зелень и репа фри с перцем. Рыбные палочки из щуки в панировке и обсыпке из куркумы. На десерт инжир и грецкие орехи в меду, пастила и чипсы из груши.

Не обижал себя, знал, от качества питания зависит креатив так сказать да режим работы ненормированный. Потому могу буржуйские послабления позволить, капелюшку самую.

— Пошто аки на красну девицу смотришь? Сказывай как у нас дела обстоят. Твоё здоровье! — не дожидаясь, когда Радим ответит залпом опорожнил бокал и принялся накладывать еду. Восстанавливался я хорошо, аппетит зверский и даже глубокие шрамы заживали как на собаке.

— Ты это, — Радим обвёл вокруг своего лица, — крепко пытали то?

— Терпимо.

— Никак поверить не могу. Как же ты не убоялся баскака в ножи взять?

— Так уж вышло. Позже обскажу, а покуда пей, да закусывай. Не стесняйся. Может меду стоялого?

— Не, — Радим взялся за бокал всей пятерней и решительно опрокинул бокал.

— Добро вино. А вот это всё, — Радим обвёл стол и беседку взглядом, — откуда?

— Отсюда! — я постучал пальцем по виску. — Как сестра?

— Изяслава с князем тебе в гости зазывают. Просила передать, подарки по душе пришлись.

— Коли зазывают, приедем. Отчего не уважить родню? — облокотился на стол и подался к Радиму. — Мзды узнал сколь и кому должен?

— Угу. Князю сто девяноста рублей московских, да гостям из Переславля-Рязанского шесть десятков.

Я откинулся назад в кресле, выпил залпом бокал красненького и оглаживая бороду произнёс:

— Могло быть и хуже.

— Да куда уж хуже то? Где такую прорву серебра возьмём то? — боярин проговорил последние слова как-то неуверенно, косо погладывая на серебряные приборы.

— То не твоя забота.

Помявшись, Радим снова заговорил.

— Три десятка рублей азм у тебя в тот раз взял. Родичам и брату отправил. Отдам. Честью рода клянусь, — решительно добавил Радим.

— Забудь. Считай сие подарком за добру работу. Лучше сказывай, грамоты на дуб мореный взял?

Радим кивнул в ответ.

— А в Тверь успел обернуться?

— Успел.

— И как тебя Александр Михайлович встретил?

— Как гостя дорогого. Палаты богаты выделил, посадил близ себя на пире. Однако, едва письмо прочёл, ходил черней тучи да вино пил крепко. А на утро же велел передать тебе на словах, что поклон земной шлёт за заботу о нём и его роде. Однако же, что ты ему поведал он и сам знал. Но отказаться от поездки, тем паче бежать хвост поджав не вместно для влиятельного князя. Так говаривал: «Ежели убегу, то, что будет с детьми моими? Все узнают, что я выбежал из княжения и умер на чужбине, а дети через то будут лишены своего княжества».

— Можно подумать оттого, что его в Орде зарежут что-то изменится. Это всё?

— Шубу ешо подарил.

— Угу-угу. Хозяин барин. Сына то, с собой потащил на убой али как?

— Не. Оставил. Они после твоего письма с Фёдором крепко ругались. Едва до рукоприкладства не дошло.

— Ну хоть что-то сообразил. Ладно. Сказывай, как до Бела-озера добрался?

— Так я и не поехал туда.

— Как так не поехал?

— Дык князь Роман Михайлович тако же в Твери был.

— И?

— Письмо прочёл обстоятельно. Меня поблагодарил да зазывал в гости. В Сарай же не поехал. На следующий день сказался больным, а вскоре домой возвернулся.

— Сообразил. Молодец Радим. Отличная работа. Я хлопнул побратима по плечу.

— Коли приглашал князь в гости, езжай, прояви вежество. Подарки в дорогу соберу добрые, не с пустыми руками отправлю.

— Зачем же сие, княже? К чему так торопиться то? Может вместе наведаемся?

— Нет, ащм позже приеду, зимой. Сейчас же слушай внимательно, да не перебивай.

Обстоятельно поведал побратиму свою историю с Берди и пряностями ничего не утаив. Белоозеро, ключевой город ибо стоит на втором по значению волоке, что идёт на Онегу и далее на Ладогу и Волхов, в Великий Новгород. Хорошие отношения с князем белозерским важны для нас чрезвычайно. Экспедиция большая, много ценного с собою берём. Соблазн пощипать «жирных» клиентов возникнет у многих, причём татей меньше всего опасаюсь.

Радиму наказал сперва идти на Белоозеро решить вопросы с волоками и пошлинами, после поспешить в Новгород дабы землю под острожек купить и мыта: на рубку леса, плавку меди и железа. В теории это можно сделать и в Тихвине, что является «столицей» Обонежской пятины. Полагаю, земли в этой глуши отдадут за копейки. Главное, подход к тиунам и Путиным боярам найти, для чего не гости и ушкуйники надобны, а тяжелая артиллерия в лице родовитого боярина. Может Радим не особо родовитый, но боярин точно, а родовитости ему солидная бумага от меня добавит.

Заодно наведается к местной власти в Шуйский острожек дабы контакты наладить. Если не медлить, успеет до ледостава, а медлить он не будет. Я за этим лично прослежу. Завтра же отправлю Радима восвояси. Лучше раз заплатить и на узаконенное место селиться, чем с местными феодалами после бодаться. Такую орду как у нас, в кармане не спрячешь. Экономить не стану, дам воев с бронью справной и скоростной средний катамаран-водоход для связи и разведки, и денег, рублей сто ... ох уж эти расходы.

Планирую острожек ставить на месте Кончезёрского медеплавильного завода, того самого что в XVII веке Петр I основал. Аккурат на живописном перешейке, отделяющем Кончезеро и Пертозеро. Места тамошние знаю великолепно, в шестидесятые года в экспедициях по Карелии мотался, карты не хуже, чем здешние отрисовал.

Как Радима обработал, послал и за Рогволдом. Втроём до глубокой ночи выпивали и трапезничали, заодно политику партию парню разъяснял. Сколько ему серебра от щедрот наших перепадёт и что вообще от него треба. Номинал работа полезная, при правильном подходе. Главное, спеси не увидел. Думаю, сработаемся, коли в бутылку лезть не будет. А он не полезет, потому как прямо сказал. Коли пару лет будешь на попе ровно сидеть, землицу прикуплю и подарю. Вот только бедноват он. Приодеть бы надобно и бронь подобрать, прежде чем к служилому князю Дмитрию с письмом отправлять. Поутру и займусь.

Самарская лука виды

Целестин с серной горы.

Гидроузлы от Прохора были длиной от двадцати до сорока метров, при ширине три, все створные элементы, ковкий чугун. Переливание трубы, литые из шлака.

Гранулятор https://author.today/reader/242031/2208665

Элементы рутария

Габион

Элементы стиля используемые в оформлении беседки

Глава 12

Новосильский кремль

Стоявшие у входа в палату вои услышали глухой удар в дверь, а за ним ещё один. Молодой гридень было хотел войти да проверить, но его удержали старшие товарищи.

— Ты куды прёшь, Володша, али не видишь, князь не в духе ныне? Али на орехи захотел?

— Видать, не добры вести посланник темника принёс, — пробасил вой с сединой на висках. — Давно в таком гневе его не видывал.

В дверь прилетело что-то тяжёлое и она жалобно заскрипела.

Князь Дмитрий неиствовал и, находясь в гневе великом, крушил всё вокруг себя. По палатам летали византийские кубки и ажурные ковши, подносы медные и даже новоприобретённое на торге резное кресло не избежало печальной участи.

— Яко же азм проворонил то! Он то как под боком появился сразу взялся воду мутить! Прохор! — Дмитрий зло сплюнул. — Кудесник заморский! Ух, скрутил бы его в бараний рог то, ух скрутил! Зимой ешо докладывали про чудачества "Прохора". Андрейка сказывал и про дом изо льда, и про удумки бесовские без счёта выделанные. Посмеялся... Отчего вовремя не упредил? Отчего не вывел ржу из свого княжества? Надо было выродка в яму определить сразу как тот на торжище палаты лепые устроил! Ишь, острог на Легощи реке устроил! Кремль аки у Князя Великого и без моего на то дозволения! Бояре да гости, вереницею идут с жалобами. Люд чёрный дымами да механикусами пугает.

— Никола! Тиунов Андрейку, Всемила и Берёзу ко мне. Немедля! Ужо я им покажу како мзду брать. И мытарей с торга также кликайте!

Князь тяжело опустился на ларь, кулак его кровил, а сам он тяжело и натужно дышал. Попусту, всё попусту. Ушло ужо время. Хитёр Прохор аки змей подколодный и бумаги верные выправил, и мзды платит как должно.

Слухи о том, что гость с погоста на море бистрюк князя Сергея Александровича уже летом по Новосилю поползли. И что с того то? Их то, бистрюков, с десяток будет, если не более. Потому и рукой махнул, а зря.

Три дня назад явился во двор князь Рогволд Ростиславович с купчей на острожек Ипата и грамоткой от сына удельного князя Пронского где с вежеством просил не чинить препятствий родственнику и его доверенному гостю, Прохору с Погоста на Море. Сам Иван Александрович не велика птица, однако, его двоюродный дядя Короткопол, великий князь Рязанский, а просьбу таких соседей игнорировать не можно. Союзников у нас раз два и обчёлся… И спрашивается кое князю дело до сего бистрюка?

А бистрюк ли? Посланные людишки как один твердят, Прохор, будь он неладен, словно две капли воды на княжича Мстислава ликом похож. А ежели так, то всё на свои места становится. Ведь сестра Мстислава замужем за сим князем. А коли это и в сам деле княжич, к чему хорониться? Отчего острожек под моим боком ладить тайно ладить. Ох беда-беда.

Ещё и чернь воду мутит. Слухи в городе поползли, что мол под старым князем им куда лучше жилось. Мзды дескать меньше брал да попусту на городовые работы не гонял. И ладно бы чернецы, в собственной дружине не ладно! В лицо говорят что воев из старой дружины княжича видали одетых в брони добрые. И те, куда лучше, чем у бояр знатных, а ты мол князь одеваешь нас в рванину да железо худое. Как такое стерпеть можно?!

Откуда всё пошло то? И гадать нечего. Силою не вышло. Хитростью и лжой хочет Мстислав Новосиль забрать обратно в вотчину. А теперече вона, новый… подарок! Дмитрий с ненавистью кинул на стол тончайший пергамент, исписанный тюркскими и русскими буквицами с ненавистной тамгой на шёлковом шнурке. Темник ордынский, Берди, за Прохора просит. Да намекает открыто стервец. Ежели чего с гостем недоброе выйдет эмир Яголдай и улус-беки Могул-Буга и Джаяту-Буга недовольны будут и спросят с меня полной мерой. А вот это худо, совсем худо. Кто я таков, чтобы с ближниками Узбека царя тягаться? А проверять соврал темник али нет, неохота. Ой как неохота.

Делать нечего, придётся коней седлать да гнать верхами в Глухов. Пусть тесть решает, како с «Прохором» поступить. Чтоб ему под землю провалиться. А что, ежели через митрополита на него управу найти? С нами они ещё за куплю Алексина не рассчитались, а про Прохора слухи ходят будто он с нечистым связался. Подскажу дяде, пусть Феогносту в Москву грамотку отпишет, лишним не будет.

Лещиново

После разрешения текучки плотно взялся за очередную вундерваффе, цепной экскаватор поперечного копания, ведь в плену досконально просчитал все узлы. Будете смеяться, но я даже в яму спускался чтобы на бумагу эти каракули перенести.

Кинематическая схема аналогична цепной драге. В основе рамы лежат тележки путеукладочной машины, масимум типовых узлов от других механизмов и при сборке мы поставили своеобразный рекорд. Всего за неделю "экскаватор" вышел на испытания. На платформе установлено четыре пары сдвоенных быковых дорожек. Вал, через цепную коробку питает звезду ковшового барабана. Ковши ес-сно открытого типа, плоские, без стенки. Такие легко режут грунт боковой стенкой и передней кромкой, а закреплены через одно звено. Оцениваю мощь на цепи в солидные 170 кВт*ч.

Скорость цепи порядка метра в секунду, объём ковша двадцать пять литров, а глубина копания достигает пяти метров. Ковшовая рама одним концом стоит на платформе, вторым же подвешивается к укосине, цепями. Регулирование глубины отбора подъёмом— опусканием рамы. Для передвижения махины служат аж две колеи. Механика, проще пареной репы. Минимум передаточных узлов, а производительность двадцать два куба...в час. Огромная черепаха медленно ползла выбирая ров, а по мере продвижения батраки передвигали щиты-колесопроводы.

По производительности нехитрый механизм заменял… четыре сотни батраков! Никак, не меньше, а по деньгам не дороже грейдера. С ноля лишь цепь делали и ковши, остальное из резерва. Учитывая, что машину обслуживает оператор и двое рабочих, сказка. Тестировали отрывая подвал близ ангара. Спустя седмицу вскрыли пустую породу песчаного карьера, а после подтянули его на постоянное место работы, в глиняный карьер.

Пока трудился в поте лица, казначей Берди, Лю Вэй в наших цехах крутился. Китаец этот умный не в меру. Про таких говорят без мыла в задницу влезет. Быстро сообразил, стервец, чем загружаем домну. Понял и про пудлинговую печь, а из прокатного цеха днями не вылезал чиркая свои каракули. Ныне, в цехе химии обитается. И чего ему там делать? Его дело котелки чугунные считать, а не совать нос в чужие дела. За технологические секреты особо не опасался, а вот то что он Берди лишнего взболтнёт, факт.

К бабке не ходи Лю уже сложил два плюс два и понял то, что я обещал хану, копейки по сравнению с имеющимся здесь металлом, а это может быть превратно воспринято. Подумает темник, что его надули с ценой и потребностями в руде, а оно мне надо?

Есть простой путь... Казначей шёл-шел, а потом поскользнулся и упал с летальным исходом, однако вариант отбросил, так как последствия могли быть самыми непредсказуемыми. Берди у нас отличался умом и сообразительностью, словно птица Говорун. Поэтому, прежде чем предпринимать радикальные действия, решил Лю подкупить. Мы выедь уже многое из из новин сладили, есть что показать.

Довели техпроцессы и чистоту шихты для плавки обычного стекла до удовлетворительного уровня добавив диоксид марганца как осветлитель и стеклобой. Плавили за два присеста. Сначала получали черновое стекло в поде газовой муфельной печи куда за раз грузили четыреста килограмм шихты. Полученное мутноватое пузырчатое стекло разбивали, дробили в пыль и добавляли четвертую часть в финальную шихту для тигельной плавки.

Плавили стекломассу в тиглях по три пуда, в них проще малость контролировать температуру. Стекло с колёс шло на лабораторную посуду, квадратные и круглые стаканы, тарелки и прочие изделия, что легко прессовать, четвёртая часть на бусины трёх размеров что получали на вращающихся в противоположные стороны шнеках. Запустили и мини-установку горизонтального вытягивания стекла, самого архаичного вида. Ну и что. Зато работает как часы.

Процесс то нехитрый. Стекломассу выливали в малую ванну, далее с зеркала расплава вытягивали ленту на небольшую высоту, где её захватывал промежуточный валик и изгибал на ровно девяносто градусов после чего ленту вытягивали в горизонте тремя парами валков.

С первого раза не вышло и пришлось маленько копаться с водо-охлаждающими валками, но справились. Благо, графитовая смазка имелась, мы уже штамповали стекло второй месяц как никаких. Один минус, лист на выходе волнистый и толстый, четыре миллиметра, а в отходы до трети при закалке шло. Однако, ширина в пол-метра с лихвой окупала сии недостатки. Пробуем режимы выдержки подбирать, но это дело такое, не быстрое.

Заготовки под зеркала шлифовали и полировали с лицевой стороны, а на окна и так сойдет. Наши "габариты" куда больше , чем самые дорогие куски слюды, и прозрачней, а волнистость… ну кого это волнует. Листы резали алмазным резцом на круги и прямоугольники, для зеркал практиковали гальваническое латунирование, серебрение и золочение. В качестве источника тока был хлор-серебряно-магниевый элемент, в первую очередь из-за стабильности напряжения, высокой энергоплотности и простой технологии изготовления[i].

Помимо прочего, цех химии выдал на-гора пигменты, мыла и разнообразную косметику. В совокупности со старыми товарами, бомба!

По мере знакомства с технологиями китаец изменял отношение ко мне и не раз подходил с массой специфичных вопросов. Естественно, я его динамил под самым благовидными предлогами, однако, сколько верёвочке не виться, время расставить точки над и, пришло.

Говорил Лю Вэй на русском бойко. Однако, когда попал в гостевой домик мгновенно замолчал и маска надменного чиновника впервые дала трещину. Ненадолго, надо признать он быстро взял себя в руки.

— Лю, не будем тень на плетень наводить. Прямо скажу, желаю, дабы разговор сей остался меж нами.

Бровь китайца слегка взлетела, он степенно взял стеклянную пиалу за толстое донце, сделал глоток чая с шиповником:

— Мудрый человек требует всего от себя, а ничтожный червь — всего, от других. Десять лет назад я был важным мандарином при императоре Ин-цзун. Хотя он и был монголом по крови, император получил конфуцианское образование, а одним из его учителей был ваш скромный слуга. Взойдя на престол, Ин-цзун принял буддизм и взялся прививать диким монголам конфуцианство, основал академию литературы и боготворил каллиграфию. Хорошие черты для правителя, но лучше бы он изучал Сунь-Цзы. Мы слишком поздно поняли свою ошибку. Император закончил свои дни в яме, а весь его двор вынужден был бежать. Мне досталось не самое плохое место. Хотя Берди мстительный правитель на хлеб хватает. Ради чего подставлять спину под батоги?

— Речь не об обмане Берди.

— Неужели? Или ты думал, я не догадаюсь, ЧТО ты плавил вон в той огромной печи? — Лю Вэй развернулся и показал на копошившихся людей.

— Ах вот оно что. Скажи, Лю, во сколько ценишь халат из синего шёлка? — я показал на его одежду.

— На ваши деньги? Пятнадцать рублей.

— А ежели взять токмо цену краски и труд мастериц?

Он лишь развёл руками.

— Ничего, я подскажу. Меньше рубля.

— А как же поколения мастеров что сотни лет доводили великое искусство покраски шёлка до совершенства. А секреты красок и выделки тончайшего шёлка, а труд мастеров?

— Видишь, ты и сам ответил на вопрос. Ежели разумеешь как плавить чугун в большой печи, иди и плавь. Я ничего и не от кого, не скрываю.

Реакция Лю Вэй была неожиданной. Он встал и прижав руки к груди поклонился.

— Простите за неучтивость, Прохор. Не знаю, кто вы на самом деле, но это и не важно. Все они, — Лю Вэй обвёл рукой вокруг, — не понимают, ЧТО ты им подарил. Я знал лучших алхимиков Юань, знал мастеров, что льют ажурный чугун, кузнецов в чьих руках молот творил летние цветы. Но все они по сравнению с вами неумелые подмастерья. Кто вас обучал? Откуда в столь юном теле мудрость Конфуция?

— Не преувеличивай, Лю.

— Наоборот, я приуменьшил. Мой учитель всегда повторял. Лю Вэй не бойся, что не знаешь — бойся, что не учишься. Что вы забыли в этом богом забытом месте? Род Лю силён и плодовит, на нас работают десятки тысяч крестьян. Мы будем платить вам золотом столько, сколько вы весите каждый год! А здесь вы, Прохор, варите курицу в котле, предназначенном для быка.

— Благодарю за предложение, но я и сам могу заработать. Этой зимой у меня в калите была лишь сотня рублей, а ныне я за одну седмицу трачу куда больше. Но хватит вилять, словно хвост собаки. Как смотришь на то, чтобы я через тебя вёл торг с империей Юань?

— Со всей империей?!

— И немножко с Золотой Ордой.

— Мудрое решение. Я знаю в Сарае и Хаджи-Тархане много гостей из Юань и они меня знают. Жаль, что ныне плохое время. В улусе Чагатая который год бушует чёрный мор, отчего перекупщики и проводники во много раз подняли цены. Никто не хочет умирать, а путь через Индию и Персию долог и куда дороже.

— А если азм скажу, что ведаю как победить чёрный мор?

— Что?! — Лю едва не всклочил с места и начал заикаться. — Если бы я не видел, что вы делаете в цехах, счёл бы гнусным лжецом! Лучшие врачи империи сотни лет ищут лекарство, но… — Лю лишь развёл руками.

— Азм не могу лечить мор. ПОКА не могу.... Однако у меня есм лекарство, что может вылечить три четверти людей, если его пить, сразу как заболеют. К сожалению, оно дорого и меньше, чем за сорок флоринов за гривенку его не отдам. Однако, есм лекарства куда дешевле, благодаря коим гости смогут не заболеть мором в чумных землях.

Прежде всего имел ввиду недавно синтезированный «стрептоцид». В переводе сие слово означает «убивающий стрептококки». В начале XX века его широко применяли при лечении чумы, холеры, дифтерии и прочих опасных заболеваний. На тот момент от стрептоцида у большинства бактерий отсутствовала устойчивость и эффект от лечения был поистине чудодейственным. А антисептиков на основе спирта, карболки, масла хвои, уротропина, зелёного мыла, дёгтей куча. Причём, как в виде косметики так с флакончиками растворов спирта, серебряной водички, первомура, марганцовки и борной кислоты. Не думаю, что сделаю на медицине и дезинфекции большие деньги, но попробовать стоит потому, что мне и так и сяк направление развивать. Пусть лучше богачи оплачивают лекарства беднякам.

— По весне послал караван в Хоканд и дал таковые пилюли своим батракам, — продолжил я разговор. — В знак уважения дам немного пилюль сих без оплаты. На пробу, ежели с тобою сговоримся по прочему товару.

— Обязательно сговоримся, уважаемый. И благодарность цинских купцов будет очень, очень велика! — Лю говорил с придыханием и едва дышал.

— Добро. Тады остались детали. Берди хороший воин, но он слишком держится за старые обычаи. Мир меняется, и как говорят у вас в Юань, тот кто ближе к огню, тот первым и сгорает. Лю, подумай хорошенько, что может произойти с ним и с тобой, захоти вы завладеть всем этим. Я обвел пальцем около головы. Волков всегда больше, чем мяса. Разумею, лучше поймать синицу на земле, чем ловить журавля высоко в небе. Не так ли?

— Вы мудры не по годам, уважаемый. Обещаю. Берди не узнает больше того, что написано в грамоте. Общие дела всегда крепче кровных клятв.

— Рад, что ты это понимаешь.

Ударив колокольчик, подал знак, чтобы в беседку заносили образцы.

Оконные рамы за полгода цех Ставра довёл до совершенства и в беседке выставили десяток образцов. Глухое — из двух половин с обвязкой из дуба, покрытого блестящим лаком. Аналогичное, но из ясеня и с форточкой. Дешевое филенчатое из сосны, покрашенное в белый цвет. Самые дорогие, стеклопакеты. Глухой и двухстворчатый на оцинкованных направляющих с цеолитовой засыпкой и герметиком из каучука. Полный фарш: усиленные петли, бронзовая фурнитура, водоотливные шины на раме и оконной коробке. Стекла трёх типов: шлифованные и полированные с двух сторон, необработанные и рифлёные. Последние прокатывали на сменных валках. Для топовых образцов применяли пескоструйную обработку, через шаблон. Морозные узоры, снежинки или… китайские пагоды с журавлями для дорогого гостя из Юань.

Лю внимательно осмотрел модели и не удержавшись, спросил:

— Отчего в окне два стекла?

— Видал небось, какие на Руси окна ставят. Мыслишь ли, отчего они такие махонькие?

— Дорого?

— Ужо поверь, у бояр хватило бы мошны. Холодно у нас. Зимы суровые, а через большие оконца всё тепло на улицу уходит. Здесь же, — постучал по стеклопакету, — меж стекол воздух, он то холод в дом и не пускает.

— Разве такое может быть? Как воздух может греть?

— Коли не веришь, пошли в погреб со льдом.

Но внимание посланца уже переключилось. Внесли нечто более интресное — глухие, цветные и прозрачные пластины и шарики. Цветное стекло мы только-только начали варить, но тем не менее кое-какие партии получались неплохо. А всё благодаря многоступенчатой чистке шихты и бисерной мельнице.

Тёмно-красный цвет, он же медный рубин. Чтобы добиться этого оттенка в шихту добавляли медь в виде коллоидных частиц. Ещё более интенсивную окраску давал сурьмяный рубин. Коллоидное золото — красно-фиолетовый и пурпурный цвет, а серебро — жёлтый. Оксид меди в известково-натриевом стекле придавал мягкий голубой цвет, оксиды марганца красно-фиолетовый окрас, а в свинцовом стекле сине-фиолетовый. Оксид свинца в шихте здорово усиливал любой цвет и давал особенно сочные и яркие оттенки, впрочем, как и борная кислота. Оксиды железа давали богатые оттенки синего и зелёного цвета, а марганец, чёрного. Выбор не сильно велик, но что есть то есть. Во всяком случае Лю был впечатлён.

До вечера «тестировали» и нюхали-щупали наработанное химиками: мази, духи, жидкие и твёрдые мыла, шампуни, крема, помады, румяны, тушь, лак для ногтей, цветочную воду и одеколоны. В качестве моделей — вдовушки за тридцать, они у меня подопытными кроликами работают. Для испытаний мазей и кремов одну часть тела мазали, другую нет, дабы эффект оценить. И он был налицо.

С рецептами духов не мудрствовал. Всё-таки вкусы у женщин из разных веков разные. Составлял простенькие композиции из трёх, пяти ноток: от пяти до двадцати процентов эфирной композиции, примерно восемьдесят частей спирта, остальное вода. Отдельно представил эфирные масла. Парфюм получил достойную тару — гладкие, витые или гранёные флаконы-роллеры нескольких размеров. Штампованные и без горловин, но с надписью бронзовыми или золотыми чернилами и притёртыми стеклянными крышками, на верхушку которых припаивали шарик, кубик или листочек. Те, что подешевле, разрисовывали через трафарет, а крышки прессовали из цветного эбонита.

После, осмотрели гипсовые, чугунные и деревяные безделушки, раскрашенные в разные цвета и покрытые лаком. Лю особо приглянулись матрешки, шкатулки и прочеме мелочи расписанные в стиле Палех, Хохлома и Гжель, номерованная шахматная доска и компас.

Самое вкусное оставил на вечер: пигменты и красители для тканей с образцами, бусы из галалита чёрного, нежно-кремового и розового цветов, янтарь искусственный. Ультрамарин и зеркала, серебряные и золотые. Просмотры, испытания и обсуждение цен затянулись до полуночи. Обговорили, что можно показать Берди, а что не стоит и пришли к полному согласию по этим вопросам.

Естественно, у Лю Вея и близко не было ТАКИХ денег. Тем не менее я решил отдать китайцу товар, на реализацию. Не так много и далеко не всё, но максимально широкий ассортимент. И дело не в том, что многие товары в новинку для местных и обладают непонятным потенциалом. Цену откуда прикажите брать? C потолка что ли.

Главная задача Лю сделать широкому спектру нашей продукции громкую рекламу. За качество уверен, а если раздать по символической цене подарки богатым гостям, чиновникам и женам прочих важных людей, к следующему сезону все будут знать мой знак качества. Закинул и идею, что готов продавать с ингредиентами рецепты дубления кож и покраски,прочие полуфабрикаты для сборки на месте.

В первую очередь нужны объёмы и связи. Как и кому продать те же зеркала, чтобы ко мне завтра не наведались очередные проверяющие от баскака? Лю же имел влияние среди китайских торговцев в Хаджи-Тархане, Сарае и Укеке, где у них были свои кварталы. Из Поднебесной хочу всего и много — бамбук, шёлк, чай, алмазы, сандал, пряности, красное рисовое вино, фарфор и прочее.

Обозначил Лю нижнюю цену и недвусмысленно намекнул про главное условие — я должен знать ВСЮ цепочку наценок. Кто, где и кому, а уж за сколько продавать его дело. После реализации посмотрю маржу и решу, интересно ли через него вообще продавать. Подход с точки зрения средневекового купца необычный. Но разве у Лю был выбор? Я его с потрохами купил зеркалами и красками. Шутка ли? Полторы тысячи рублей отдаю без всяких гарантий. Хотя клок шерсти с этой овцы выдрал, и не малый. Договорились и о курсах обмена руды, шерсти, верблюдов и лошадей на чугун и полосы. Правда пришлось и на прокат соглашаться. Лю в него словно клещ вцепился. Вот только полосу и проволоку я твёрдо решил отдавать только за серебро или что-то стоящее, например холопов, ведь у Берди их много.

Что же до основной суммы выкупа, товар был готов. Сегодня на водоходах отправили первую партию ящиков со ступицами, треногами и казанами с котлами. Последние партии отливали из полноценных чугунов марки СЧ10. А всё благодаря тому, что пришёл пиролюзит и его пустили на ферромарганец.

Плотно поработали с электричеством из гальванических элементов получив магниты, лампы Яблочкова и ряд электрических приборов, что позволило сделать телеграф, охранную сигнализацию и спектроскоп.[ii] Мы, наконец то! Получили возможность определять процентное соотношение вредных примесей и подбирать шихту для модификации чугуна не методом тыка, а с умом.

Чугунный кокиль давал возможность отливать качественные русские и тюркские талисманы и узоры на крышке, а на по верху самого казана пустить орнамент. У Лю, когда он проверял партию перед загрузкой, аж глаза горели. Готовые казаны отжигали горелкой, после прокаливали на сухую с солью, во второй раз, с конопляным маслом. В ящике их пересыпали стружкой и холщовый мешочек с пеноцеолитом оставляли, а ящики сургучом опечатывали и клеймо прижигали. К упаковке серьёзно отнеслись, любо-дорого посмотреть.

Часть узоров покрыли бронзовой краской, несколько десятков котлов сделали в варианте пароварки, с ручкой-прижимным винтом и двумя клапанами. Рабочим, а-ля винт гайка для стравливания пара и аварийным тарельчатым. Мы в похожих тушёнку делали, а котёл — типовой автоклав. Спрашивается, а чего кокилям простаивать? За неделю и второй караван соберём, после чего всю эту чёртову братию отправлю восвояси. Надоели, хуже горькой редьки.

Прошедшие переговоры малость вымотали, а после ещё и в цехе химии подвис. Спать отправился часа в два ночи, наказав не будить утром.

Не вышло.

Среди ночи раздались пронзительные звуки паровых гудков. Боевая тревога?! Но по плану она через две недели. Накинув куртку, стремительно выскочил на улицу и спустя несколько минут оказался в сторожевой башенке.

Дозорный принял сигналы из Новосиля и Ивани и объявил тревогу, по Зуше поднимались три струга, а им навстречу из города ещё два и вот на них батраки Богдана углядели одоспешенных воев.

Началось?

Ужели князь Дмитрий решился нас за вымя пощупать? Хотя, зная его осторожность… Вряд ли. Он ничего на делает без дядиного дозволения, а уж тем более после получения писем от Берди и Ивана. Да и к чему ему ночью атаковать? Сил городового полка и дружины за глаза хватит, чтобы и днём тёпленьким взять. Тогда кто?

Бояре недовольные, вполне может быть. Особенно, учитывая, что каждая собака в городе знает, сколько у нас жита да уклада доброго. Как гайки не закручивай, всё равно информацию на сторону уходит.

Если шустро пойдут, часа через два-три у нас будут. Х-м-м. Не иначе хотят на восходе взять, сонными. Ну-ну. Посмотрим ещё кто кого брать будет.

В люке показалась голова запыхавшегося Вячко:

— Прохор, я енто. Ну! —махнул рукой, чтобы адъюнкт замолк и развернулся к дозорному. — Отправляй сигнал «боевая тревога».

— Угу, — дозорный кивнул и, перейдя на другую сторону, подкачал ногой воздуха, после взял в руки огниво и, чиркнув по кресалу, поджёг тампон, пропитанный скипидаром, запалив горелку. Достал табличку, сверяясь с ней и начал попеременно открывать и закрывать шторки отправляя шифр в сторону леса.

Хорошая вещь, рукоять из казеинового пластика с солями фосфора и малость светится в темноте, а вот сам стержень прессуют из микро-порошка марганца и железа. Батраки огнива расхватывают на ура, даже на продажу не остаётся.

Обернулся к Вятко:

— Беги к нашему китайскому другу и глаголь, Прохору треба нукеры хана. А после, по старшинам дуй, накажи, что сбор в штабе через двадцать минут.

— Енто, я мигом, моргнуть не успеешь, как обернусь.

— Стой, — я придержал рукой паренька, — вона у пристани какой-то дурак огни разжёг. Дуй по первой туда, да распорядись, чтобы его кнутом от души угостили.

Острожек просыпался.

Одни мужики, вывалившись из сараев, зажигали малые фонарики и тихо переругиваясь натягивали самодельную броню. Другие, доставили из ведёрок со скипидаром "аварийные фонари", палки, обмотанные тряпицей с фосфорной пропиткой. По сценарию тревоги огни, без особого на то разрешения разжигать запрещали.

Побежали первые ходоки за оружием, что хранили в оружейных избах, кроме охраны и гостей никому из батраков не разрешалось носить холодное. Хватило уже пары прецендентов.

Особого недовольства не было, ведь по деньгам то неплохо выходило. За каждую тревогу не только штрафы и батоги раздавал. Если всё по уму делали, премии, до полтины включительно выдавали. Получить же всего за несколько часов столько, сколько за три-четыре дня тяжёлой работы? Да вы что?! За такую халяву половина батраков удавится. Маленько коварства добавляет коллективная ответственность. Но как посмотрю, новичков в этот раз выпихивают куда шустрей, да ещё тумаками да тычками подгоняют. Чем бог не шутит, может и уложатся в норматив. В прошлый раз всего двенадцати минут не хватило.

Если считать с учебными тревогами уже четвертый раз репетируем. Имелась вероятность, что сие пустышка, но лучше перебздеть чем недобздеть. И тем более пять стругов! Не шутка. Пусть на каждом всего по двадцать-тридцать гридней будет. Да ну. Если не подготовиться нас в тонкий блин раскатают. А заранее … совсем другое дело. Чем встретить гостей незваных найдётся и без пороха…

[i]Хлорсеребряный источник тока https://author.today/reader/242031/2212679

[ii]Спектроскоп — производное спектр и др.-греч. σκοπέω — смотрю. Оптический прибор для визуального наблюдения спектра излучения. Используется для быстрого качественного спектрального анализа веществ в исследованиях по химии, металлургии и другим наукам. Разложение излучения в спектр осуществляется оптической призмой.

https://author.today/reader/242031/2212669

Экскаватор цепной https://author.today/reader/242031/2214737

Глава 13

Венецианская Тана октябрь 1339 года

Холодный туман в гнилом протоке неохотно отступал под утренними лучами Солнца. Ватажка из нескольких юрких лодок неторопливо набирала ход, решив раньше прийти в уловистые места. Конкуренция мать её за ногу. Жаль, что на великой реке не так много покупателей рыбы. Разве что мелкие городки на Северном Донце и богатый торг близ Каменного Коня. Но это многие и многие дни пути вверх по Дону, городок стоит ажно в устье Красной Мечи, чуть ниже Лебедяни.

Азак же другое дело. Раздолье. Малые городки поставили венецианцы, генуэзцы, пизане, франки, веронцы, греки и евреи, и всем требуется свежая и копчёная рыба в великом множестве. Река несла навстречу рыбакам не только тонны ила и грязи. С верховий до поздней осени шли ладьи и насады полные пушнины, пшеницы, льна. Воск в колодах, дёготь и мёд, шерсть, сало и прочие товары без счёта из Руси и Орды. Тана часть великого шёлкового пути и перекрёсток миров, где пересекались пути гостей из Китая, Индии, Египта и даже далёкой Испании.

Раздавшийся впереди шум насторожил. Многое видели рыбаки, но такого… На них быстро надвигалось нечто непонятное. Широкий плот перегородил половину протоки и шёл, поднимая буруны, аки камень в стремнине.

— Берегись! — крикнули с необычного судна, да куда там. Рыбаки, побросав весла, открывши рты, смотрели на водяные колёса поднимающие шум и брызги, на упитанных меринов, что, натужно храпя, скакали по широкой деревянный цепи, оставаясь на одном месте, на огни и ряды домиков, ящиков и связки брёвен, стремительно проносившихся рядом. Чудной плот шёл очень быстро, а волна едва не опрокинула их утлые лодочки. Не успели рыбаки справиться с качкой, как корабля и след простыл. А не морок ли водяной царь навёл? Не почудилось ли после вчерашней бражки…

Лоренци любил хорошо поспать, ему снился сон, что приезжает он в родную Венецию и одевшись в шелка и золота идёт на Рива дельи Скьявони, с ним здороваются самые уважаемые люди города, а навстречу неприступная красавица Фабианна Контарини. Сон он не досмотрел. Две огромные руки возникли в небе и, схватив Лоренце как маленького щенка, вытащили его из иллюзорного мирка.

— Вставай, лежебока! Ужо весь город на пристань сбежался, а ты тута без задних ног дрыхнешь.

— Варвар! — Лоренци заколотил руками по груди богатыря. — Сколько раз я тебе говорил! Так нельзя будить благородных господ. Стой! А почему весь город сбежался на пристань?

— А потому, соня, что князь нама товару прислал на водоходе и ежели не поторопишься, то…

Лоренце не дослушал верного помощника, спасшего его от пиратов в Матреге и в одной рубашке выбежал из гостиного дама. Место, где он остановился на постой, всего в сотне пасси[i] от воды, но попасть на причал оказалось не так-то просто. Людей в цветных одеждах собралось столько, что яблоку негде упасть. Лоренце так и не смог протиснуться, если бы не вовремя подоспевший Тихоня, он словно галера расталкивал собравшихся постоянно приговаривая:

— Посторонись, посторонись! Тама нашенский струг. Посторонись, а то зашибу.

И хотя мало кто из присутствующих знал русский язык, компактные и сухие венецианцы предпочитали расступиться, чтобы не попасть под раздачу закованного в броню богатыря. Двигаясь в фарватере, Лоренце наконец увидел тот самый водоход, что князь показывал ему на чертежах. Правда он оказался куда, больше и малость иной по конструкции. Но колёса, вон они, на месте.

Речные пристани Таны оказались слишком малы для такого судна, и оно встало на якоря с самого края. Отроки отпаивали лошадей водой, исходящей паром, натирали бока ароматными травами, сыпали овса в кормушки. На борту высились бочки, стопы досок и ящиков, перевязанных меж собой бечёвками. Их сноровисто распутывали моряки, одетые в жилеты и штаны с множеством карманов. Белые рубахи в синюю полоску с коротким рукавом и ремень с блестящей пряжкой привлекали не меньшее внимание публики, чем диковинный водоход.

— Глеб! — Тихоня сиганул на борт с разбега, от чего понтонный водоход даже не шелохнулся, и крепко обнял воя, немногим уступавшим ему в габаритах. — Вот уж не думал, что свидимся.

Лоренце не расслышал, чем закончился разговор, к нему подобрался один из помощников князя и, потянув за рукав, зашептал:

— Прохор наказал сразу же возвращаться, дабы во льды не попасть. Пять дней не более на торг дал. Зови немедля Олеся да пошли товар по описи принимать.

Допоздна Лоренце с молодым помощником проверяли и пересчитывали прибывшее богатство. Помимо старых позиций: добрых досок, смолы, сургуча и витых нитей, пришло много нового товара. Да такого, что Лоренце побоялся показывать коллегам, потому, как несмотря на его фамилию, живым ему не дадут уйти.

В который раз он открывал ящик и любовалася на овальное зеркало размером с ладонь. Отражение а нём было чисто, словно они смотрел в горное озеро. Зеркало из Фландрии, он как-то раз видел его у дяди, было тусклым и мутным, а стоило в цену золота по весу.

Невероятно! .Лоренце не находил себе места и нервно грыз ногти. Сорок малых зеркал и три больших, в локоть длины каждое. Обычные и золотые, а ещё краски в бумажных свёртках: фиолетовая, синяя, пурпурно-красная и золотая…. Лоренце приподнял ящик. Тяжёлый. Здесь, новые лампы, что светят в три раза ярче старых. Чернёное серебро и бронза. Оконца же не из слюды, а стеклянные. Украшены лампы серебряными и золочеными нитями, цветками да завитками, "словоной костью", янтарём и нежно-голубыми каменьями. Не сапфиры, но дивно хороши!

Нет, это показывать нельзя. Как только Лоренце понял, что ему "подогнал" Прохор, немедля ни минуты отправил подручного к компаньону дяди. Слава деве Марии, его пузатая галера ещё не успела отплыть от пристани.

Но и тех позиций, что видели горожане при разгрузке, хватило чтобы в Тане поднялся ажиотаж. И такой, что консул, Андрео Дзено пригласил его на семейный ужин. Удивительная прозорливость, учитывая, что пять богатейших семейств города, впечатлённые «китайским» кораблём, сделали аналогичное предложение несколькими часами ранее. Завтра устрою показ и торги, там на всех хватит.

Ящики полны ароматных духов. Жидкие и твердые мыла, нежные крема, позолоченные безделушки из гипса и дерева, шарики и стаканы из стекла и… Девяносто пудов котлов и прочей посуды из чугуна, по сравнению с которым генуэзские и китайские — жалкие поделки, а ещё ... окна с прозрачным словно утренная роса стеклом.

Нет, консулу отказывать не стоит. Cacio è sano; se vien di scarsa mano![ii] Дзено древний род. И пусть его семья не такая влиятельная, как моя, и давно не вхожа в Большой Совет, но всё же прадед консула, Раньеро был дожем, а самому Андрео покровительствует нынешний дож за его заслуги. В Тане он царь и бог, а мне нужны здесь крепкие позиции и ссуды.

Мал говорит, что водоход князя может тянуть тритысячи пудов! Немногим меньше Galere da mercato[iii]. Хорошо! Очень хорошо! Не буду больше ломать голову, как вести жмых винограда и чёрный песок. А новый список товара, что велел купить, князь не уступает старому. Две убористые страницы, где указан не только объём, но и приоритет. Лоренце раз за разом перечитывал список. Молодые рабы, медь, олово, ртуть. Всё это понятно, но зачем Мстиславу по пять сотен пудов водорослей и морской соли, да не меньше осетра и кефали? А ещё князь прислал шесть десятков пустых бочек и велит готовить в масле жирную скумбрию, сельдь и султанку. Дева Мария, но где взять столько оливкового масла? Стой… Лоренце, где твоя голова? На новый товар ты легко обменяешь не только масло, но многое, многое другое. Венецианская Тана всего одна десятая от общей торговли Азака, а я знаю кого заслать к конкурентам.

Лоренцо потёр ладони. После ужина с консулом он непременно пойдёт к Джулиано. Этот прохвост не упустит своего, а его свинец и олово отправится в более подходящее место.

Утром, кошмар повторился. На этот раз здоровяк окатил его холодной водой.

— Figlio di puttana! Опять!

— Вставай ужо, — беззлобно пробурчал Тихоня. — Плыть надобно за околицу града.

— Куда? Зачем? Что вы опять выдумали?

Лоренце заметил и Олеся. Парень вцепился в деревянный тубус с двумя печатями мертвой хваткой и смотрел на него как на врага народа.

— Пришла тебе посылка. Но… Прохор велел вскрывать сие только в нашем присутствии, да не в городе. О-о-о. Да тебе, как я погляжу, совсем худо, — Тихоня протянул итальянцу ковш с мутноватой водицей и плавающими в ней кусочками льда.

— Захватил по случаю. Пей! Рассол сие добрый. Из кислой капусты. Верное средство опосля вина али браги. Ужо поверь.

— Точно?

Любопытство пересилило, и Лоренце, приведя прежде себя в чувства, оправился на пристань. Поплыли они почему в верх по течению Дона, а дойдя до колючих зарослей, потянулись по едва заметной тропке, курто забирающей наверх. Ругаясь нехорошими словами на то и дело ухмыляющегося Тихоню, итальянец тяжело дышал, пыхтел, плевался, но всё же тащился на крутую горку, время от время прихлебывая воды из фляги.

На самой вершине холма мальчишка, шедший впереди, остановился. Воровато оглянувшись, развернулся и, достав из ларца лист бумаги, поставил корявую подпись, после, аналогичную операцию проделал Тихоня.

— Как это понимать?

— А тебе понимать и не треба ничего. Ставь подпись, что о зрительной трубе никому сказывать не станешь.

— Зрительная труба?

Тихоня махнул рукой и передал письмо с описанием. Лоренцо бегло пробежал описание. Мстислав не очень хорошо писал по латыни, но отличные рисунки и иконки говорили куда больше текста. Открыв продолговатую изукрашенную коробку из красного дерева, Лоренце извлек бронзовую трубу с чернёными контурами дивных рыб и осьминогов. Поднёс к глазу. Какая то муть. Нет, похоже не так. Перевернул трубу узким концом к глазу и навёл на город и едва не выронил трубу из рук.

— Uffa! Non ci posso credere! Uffa! Non ci posso credere![iv] — только и повторял Лоренци, то и дело прикладывая прибор к глазу, а после опуская.

— Чегой то ты там лопочешь? Дай-ка сюды! — Тихоня взял трубу, приложил к глазу. Почти сразу опустил, настроил резкость, покрутив шершавое колёсико объектива, и во второй раз смотрел подольше. — Добре. Добре, — только и бормотал он. — Ишь ты, аки живой. Одна-два-три, — что-то считал великан.

Лоренце, опомнившись, вырвал трубу и в этот раз долго не отпускал направив объектив в сторону моря.

— Олесь, иди-ка погуляй покуда, — Тихоня оттащил итальянца в сторону. — Грамотку от князя прочёл?

— Угу.

— Чего угу то? Вона как глаза зажглись. Ты смотри у меня, — Тихоня поднёс к носу Лоренце пудовый кулак. — Не вздумай трубу сию себе оставить али продать. Князь просил инструкцию сию, — он потыкал в бумагу, что Лоренци заложил за пояс, — переписать верно на латынь и отправить сам ведаешь кому. Обе!

— Ты ведь знал? Ты всё знал?!

— Знал да не всё. Князь перед отплытием сказывал, что зрительную трубу ладит, и будет она работать аки малая, да только навыворот. Не уменьшать, значится, а увеличивать. Внял? А успеет али нет, не ведает. Выходит, успел диковину сладить. И вот ещё, — Тихоня вытащил из-за со спины внушительный мешок и протянул Лоренцо. — Князь велел сказывать что сей порошок треба продавать аки пряность и добавлять в хлеба сладкие. Вона и рецепты. — Тихоня сунул в нос список листов.

— Порошок? — Лоренце размотал горлышко. По поляне поплыл пряный, амбровый дух, напоминающий густой ликер. Хм. не знаю, не знаю. Ох. Итальянец ударил себя по лбу и попытался бежать. Но не далеко. Шустрый Тихоня его нагнал, схватив за шкирку.

— Куды собрался то?

— Куды-куды, — передразнил его Лоренцо. — Галера дядина с часу на час уйдёт! Торопиться надобно, коли хочешь наказ исполнить.

— А-а-а! Дык чего стоим.

Великан обернулся, окрикнул Олеся и, подхватив Лоренцо, рванул к Дону.

Лещиново

Неручь перед самой пристанью образовывала крутую петлю, именно в основании петли я решил заложить цепные боны. Ширина реки в этих местах едва достигали двенадцати метров и много цепей не потребовалось, зато они прочные, толстые и усиленные в центре звена сварной перемычкой. Прорвать такую цепь струг не сможет даже с разгона, хотя какой разгон то супротив течения? Цепные башни разместили в густых кустах, да так, что с берега их было не видать. Подъём цепей осуществлялся через полиспасты основательно заглублённых в бутобетонные блоки. Сначала хотел одной обойтись, но, когда штурм Козельска воочию наблюдал, передумал и решил и вторую добавить. На случай если большой набег случится она поможет флот противника на части разделить. Про цепи те считай никто и не знал, потерялись на фоне прочих работ.

Струги неспешно поднималась по реке. Двигались рваным темпом, пару раз останавливаясь на короткий отдых. Весла синхронно поднимались и опускались, на палубах слышалось сопение и тихая ругань. Неручь это не Зуша. Неспешное течение частенько сменялось быстринами, выматывающими все силы. Сильных всего три, но уж очень противные. Первая, сразу за Кулигой, вторая, чуть выше брода у деревни Гвоздяное и, третья, аккурат перед этой петлей, напротив крутого склона густо поросшего орешником. И хотя при добыче щебня мы основательно углубили броды, а фарватер от устья до острожка почистили от мусора и поваленных деревьев донными граблями, проблема не ушла. И этот факт на руку нам сработал, потому как подошли струги не ночью, а на рассвете. Плотный молочный туман растёкся над рекой и поймой, укутал деревья недолговечной изморозью и… окончательно спрятал от противника наши передвижения. Одни вои, стоявшие на носу лодей в полной броне, тщательно вглядывались вперёд, другие же, держа луки со стрелами наготове, в оба глаза смотрели по берегам. В звенящей тишине отчётливо слышались их разговоры, долетало и кукареканье петухов из острожка.

Хотя процессия растянулась, головное судно почти достигло первой цепи. Медлить было нельзя. Кивнул Вячко, и тот, чиркнув огнивом, поджёг сигнальный патрон, красная «ракета» стремительно умчалась вверх и, почти достигнув крутого верха кручи, рассыпалась фейерверком.

Затрещал полиспаст. Из-под воды стремительной змеёй поднималась цепь, перекрывая русло Неручя. А на судне никто её не заметил, не предупредил кормчего ибо густой туман доходил до самых бортов. Струг жёстко рвануло, над рекою раздался противный скрежет срываемой обшивки, стоявшие на носу и бортах вои всем скопом повалились в воду.

Струг по инерции развернуло вбок, часть весел попавших между цепью и бортом вырвало из уключин вместе с гребцами, да и тем, кто успел их отпустить, досталось не меньше. Несколько воев, не поняв, что случилось, принялись беспорядочно обстреливать берег.

— Суши вёсла!

— Топляк!

— Топляк тама громадный!

— Суши говорю!

Корабль, ударившись о цепь, отпружинил словно мячик и, потеряв ход, начал медленно дрейфовать обратно по течению. Вот только порядок они восстановили на удивление быстро. Кого-то успели подхватить из воды и сумели избежать столкновения со вторым стругом, но похоже так и не поняли, что произошло.

Сигнальный патрон не только дал команду на подъём цепи. Батраки взялись наматывать лебёдку на втором берегу, что тянула ща собою вереницу понтонных модулей. Перекрыв реку, модули жёстко соединили перемычками получив понтонный мост по которому на противоположный берег отправилась всадники. Вслед за ними потянулись телеги с которых сгружали щиты защищающие переправу от обстрела с воды. Появились и первые пленные, их выловили из реки. Оглушенные и мокрые они сидели на берегу, спиной друг к другу, с кляпами во рту и широко открытыми глазами наблюдали за интенсивным движением по неизвестно откуда взявшемуся мосту.

А вот то что было дальше, я не видел. Не медля ни минуты вскочил в седло и верхами понёсся к началу петли. В этом месте широкая полоса земли, густо поросшая ивняком, не давала рассмотреть, что происходит на другой стороне . Не зря запретил вдоль берегов ивняк и лещину вырубать, и сейчас это сработало на руку. Лучшего камуфляжа, чем заросли плотно сросшейся травы и кустарника и не придумать. Минуты медленно тянулись, но вот последний струг наконец минует цепь, и я даю сигнал поднимать ту.

Попались голубчики! Осталось только скушать добычу. Как бы не подавиться.

Чтобы обеспечить связность облавы, за цепью собрали второй понтонный мост. Между изгибами меандра аккурат двести метров поэтому горлышко петли было перекрыто частью плетнём, а частью, вагенбургами. Зелёнка вычищены, здесь же защенные позиции для стрельбы устроены. Противоположную сторону прикрыл аналогично, только дым пожиже и труба пониже. Берега топкие, а заросли гуще, и в то, что туда полезут, я не верил.

Существовал риск, что нападающие высадятся не доплывая до засады, но в этом случае мы бы отступили в острожек. Но сработало же! Специально башен с арбалетами у причала не строил. Берите мол, ежели сможете.

Жаль, второй раз такой фокус не прокатит. События между тем набирали оборот. Солнце разогнало туман, и нападавшим всё стало очевидно. И хотя боновых цепей на Руси не знали, они без труда поняли назначение этого нехитрого приспособления. Два струга, развернувшись, пошли было обратнл но были обстреляны с понтонов.

Силы у меня хоть и невеликие, но поболее, чем гридней на стругах. Сто тридцать четыре одоспешенных батрака, собранных в шесть отрядов, три десятка вагенбургов. Дружина семнадцать воев, два десятка нукеров Берди, отряд охраны и отряд ушкуйников , не считая тыловое обеспечение. Позиция выигрышная, плечо снабжения короткое, вона и завтраки горячие привезли и перебрасывать резервы в любое место высадки. Главное же с кручи координировать действия легко, особенно, при наличии подворной трубы и флажковой азбуки.

Вои со стругов трижды высаживали «десант» на оба берега, прощупывая оборону, но каждый раз подвергались массовому обстрелу и от упали от плетня, поверхность которого ещё и спираль Бруно пустили.

К девяти утра в нашем распоряжении было одиннадцать пленных которые выдали весь расклад.

Три струга собрал Берислав, а ещё два его шурин и мой заочный знакомец боярин Олег Бериславович. Хм. А я на дядю и новосильских бояр грешил. Ситуация, конечно, неоднозначная, получается вроде как я на них напал. Хотя, с другой стороны, ныне средневековье, кого волнуют все эти тонкости, но зафиксировать на бумагу лишним не будет.

Однако потенциал боярские дружины сохранили и наши слабые места так же прощупали. Пять стругов сгрудились, а десятники, перейдя на боярский струг вели совет.

— Значится, так! — закричал я в большой рупор. — Сие острожек князя Рогволда Ростиславовича. Выведали мы, что шли вы к нам с недобрым делом, в ножи хотели взять и добро княжеское присвоить.

— Лжа то! — закричал какой-то здоровый мужик с чёрной как смоль бородой. — Мы люди боярина Берислава и шли по Неручи в Хвостов погост, а вы на нас напали подло. За то составим ябеду князю Новосильскому.

— Ты ябеды сии, своей жене на печи сказывай. Воев ваших с десяток ужо полонили, да усё выведали. Пять стругов полных воев одоспешенных, в какой-то погост с тремя избами на опушке?! Пошто околесицу несёшь, смерд?

Нам отвечали всякое, нехорошее, но дабы не вступать в пререкания, заглушил их голоса пользуясь техническими средствами, переорал:

— Вот вам мой сказ. Воев у меня три сотни. Из них сотня конно и оружно, и в бронях добрых. Со всех сторон окружены вы, не выбраться. Бросайте мечи да палицы и сдавайтесь. Слово даю, живота лишать не стану.

— Азм боярин Олег, а ты кто таков? — вскричал богато одетый вой с широкой как лопата бородой в варяжском шлеме.

— Ты и сам знаешь, кто я таков.

— Бистрюк! За мною князь Дмитрий и вся боярская вольница Новосильская! За татьбу сию тебя на судилище отправлю!

— На… я вертел вашу вольницу! — ладно, отдаю рупор дядьке. — Бесполезно усё, поговори ежели хочешь.

— Пошто трепаться попусту. Сил у них ешо покуда хватает. Прежде чем зубы не обломим, не успокоятся.

— Пожалуй, прав ты. Коли не хотят по-хорошему, будем по-плохому.

Не поверили. Решили, что хорохорюсь и слабость проявил, потому как приказал особо не обстреливать. Да стоит мне руку поднять и в три минуты сожгут к чертям собачьим весь этот «флот» боярский. Не буду ес-сно. Струги крепкие, пригодятся, как и холопы. Вона какие лбы, не меньше меня.

Тянуть резину они не стали. Часу не прошло, как струги выстроились в ряд перегородив Неручь поперёк. Прикрывая друг друга щитами гридни, переходя со струга на струг по доскам начали спрыгивать на берег и под градом стрел формировать стену щитов. И выходило это у них неплохо, красиво. Правда, на крайнем корабле, решили действовать по собственному плану. Целая орда разбойников с кистенями, одетых кто во что горазд, рванула на другой берег. Там были нукеры хана и отряд охраны острожка, справятся.

Выстроившись черепахой, отряд под командованием боярина Олега решил нанести удар в самое уязвимое место, прямо у кромки воды. С его точки зрения, уязвимое, но с моей…

В первый раз в жизни оказался в бою с холодным оружием, а выглядело это впечатляюще! Не меньше сотни неплохо одетых дружинников взревев бросились в атаку. Никой предварительной стрельбы, оно и понятно, с самого утра шли вялотекущие перестрелки, запасы стрел приказали долго жить.

Батраки откровенно струхнули, попятились. Выкидываю красный флажок. Сигнал дублируют горнисты. Алебардисты организованно отступают за телеги и поднимают щитами прежде, чем их настигает волна атакующих.

Время сжимается, как тугая пружина.

Перекошенные от ярости лица, десятки топоров, врубающиеся в щиты, и щепки, летящие от яростных ударов. Кто-то пытается сходу перелезть через высокий откидной щит, кого-то перекидывают через щиты соседи. Японский городовой, прямо как ниндзя. Но таких попрыгунчиков мало, очень мало. Их быстро забивают и порыв захлёбывается. Сколько можно стоять перед стеной под три метра высоты, когда из -за неё то и дело в тебя летят тяжелые арбалетные болты, а в щели то и дело тыкают рогатинами на длинном древке? Риторический вопрос.

Не прошло и пяти минут и волна атакующих схлынула, оставив за собою десятки убитых и раненых. Едва не обделавшие от страха батраки взревели от восторга и рванулись за отступающими воями… Почувствовали вкус крови и победы, мать их за ногу.

— Стоять! — рявкнул я в мегафон, что есть мочи.

Меня знали хорошо и боялись крепко, очень крепко. Чёрный, отделанный серебром, тяжёлый доспех с латным нагрудником и тяжёлый штурмовой шлем савойяр с личиной усмехающегося гротескного демона нагоняли жути не только на врагов, особенно с рупором.

— Десятки с первого по шестой, построение!

Ребята из второго и четвёртого отряда стояли в резерве, как самые подготовленные в плане выучки и одоспешенные.

— Построение по три!

Мало, очень мало. Но для деморализованного неудачным штурмом отряда и этого хватит, должно хватить. Затягивать смерти подоьно. Донесли уже, от Новосиля к нам городовой полк шёл, а встречаться с ними я не планировал вовсе.

Смотри-ка. Выстроились батраки ровно и выглядят браво. Экие молодцы!

— Алебарды на пле-чо. Вперёд!

Не зря с ними работал по отдельному плану. И конницей давили, и дядькина дружина психическую атаку устраивала. Но кровь и реальная битва, другое. Здесь всякое может произойти.

— Держать строй сукины дети! Ровней, ровней! Второй десяток! Я кому сказал ровней?! — погрозил Митрохе латной рукавицей. — Стоп! Алебарды наклонить. Пошли вперёд! Пошли!

Дружинники, откатившись обратно к реке с опаской смотрели на ощетинившейся непривычного вида рогатинами, строй.

Шаг. Второй. Третий. Не став дожидаться неизбежного, гридни, разогрев себя криками бросились на амбразуру. Попытались. Потому как шесть десятков алебард, выступающих вперед на два с лишним метра, это не то, что следовало атаковать короткими рогатинам, мечами и топорами.

Широкое острое лезвие, одинаково удобное для того, чтобы резать, рубить и колоть, насаженное на толстое двухметровое с копейками древко и окованное у места соединения, имеет перекладину чтобы застревать в теле противника, лишая его любых шансов на выживание. Воронёный полумесяц, вывернутыми рогами для страшного обратного удара. Даже при такой слабой выучке как у нас, у противника было мало шансов.

— Упереть древка!

Первый ряд упирает алебарды в землю. Мужики к этому привычные, многие с рогатиной на косолапого ходили и потому приём давался легко. Противник не успевает остановиться перед частоколом алебард, как сверху ему прилетают подарки, два ряда смертоносных лезвий.Благодаря длинному древку, как бы разгоняющему удар, алебарда пробивает кольчугу, словно бумагу. Рана получается глубокая, широкая и кровоточащая. Страшное оружие!

Один удар и готов гридень, почти сразу следующий наносят, словно швейная машинка "Зингер" частят. Только кровь во все стороны летит. Молодцы.

— Сено-солома! — истошно ору, подбадривая мужиков. — Сено-солома! Не останавливаться, жми их ребята!

Железная газонокосилка планомерно превращала противника в фарш. Боярские десятки медленно, нехотя, вязко откатывались под градом непрерывных уколов и ударов. Вот только ожидаемого эффекта не вышло, больно крепкие ребята нам противостояли. Всё же умеют русские люди воевать, не отнять. И не сказать, что деморализованы, но бегут без оглядки.

Мы всё же их прижали к берегу. Почти… На деле выдавили в центр меандра. Не хватило маленько людей, а боярин видно командир толковый. Перестроив гридней в клин нацелился в единственное уязвимое место, на правый оголенный фланг отряда. Народа на полноценный строй у меня ведь маловато, ко всему здесь балка и ямы. Поняв, чем это грозит новоявленным алебардистам немедляпустил зленую ракету «SOS». Сухо выкрикнул команды:

— Отступить на пять шагов! Разворот на четверть! Уплотнить ряды!

Нет, не успевают, сомнут. Не задумываясь выскочил вперед, чтобы сдержать порыв и дать хоть какое-то время на перестроение.

Время замедлилось. Здоровый детина с выпученными глазами набегает и едва не сносит меня щитом. Едва уворачиваюсь от удара топором, провернувшись на месте, но при этом умудряюсь сделать ему подножку. Отбиваю малым щитом удар топора слева, правой провожу аккуратный, но очень жёсткий укол мечом, пробивающий шнурованный колонтарь. Следом, получаю мощный удар по спине, словно кувалдой пудовой приложили. Ещё один. Падаю на колено, перекатываюсь, уходя из-под удара и подсекаю кого-то щитом. Ха, а меня в такой скорлупе оказывается не так-то просто свалить!

Верчусь ужом, то приседая, то привстав стараюсь собрать вокруг себя как можно больше противников. Удар-уворот-укол-снова падение с перекатом. Всё смешивается в какой-то безумный калейдоскоп, и я действую интуитивно, на автомате. В какой-то момент град ударов прекращается, и через щели шлема наблюдаю, как боярского дружинника откидывает грудью коня, словно тряпичную куклу. Всё… Нет впереди врагов, закончились.

Поднимаю личину, оборачиваюсь и вижу позади себя просеку с кашей из людей и кустов, а у самого берега наших конников, завязших в грязи и пытающихся развернуться для повторного удара. Вот только некого бить. Конный таран словно каток вмял остатки боярских дружин в прибрежную грязь. И как я самое интересное пропустил?!

На этом мои полномочия всё, заканчиваются. Поеду лучше посмотрю, что у нас на другом берегу творится. Здесь организованное сопротивление как таковое сдулось, а моя дружина займётся своим любимым делом — загонной охотой на беглецов.

[i] 1 miglio = 1000 пасси = 1738,67 м

[ii] Сыр хорош, если взять немного (аналог русского выражения всё хорошо в меру).

[iii] В 1333 году, спустя четверть века после заключения первого контракта на перевозку коммерческого груза на борту генуэзской галеры-триремы, Officium Gazarie Генуи, то бишь Торговая палата, установила максимальные размеры для вновь строящихся в Арсенале легких торговых галер предназначенных для торговли: длина 40,11 м, ширина на миделе — 5,03 м, глубина трюма — 2,07 м. (отношение длины к ширине 7,97:1 стандарт галер взят на основе стандарта римской галеры). К означенному времени на флоте сохраняется множество военных галер, которые по-прежнему широко использовались для перевозки товаров. Сейчас Венеция переходит на систему формирования караванов, несколько вновь построенных торговых галер охраняет одна-две военные галеры. В Черное Море и широкий регион Византии в целом, постоянно ходят 10 галер,и никак не менее 5 из них посещают Тану ( не обязательно для своей колонии груз возят ), однако Лоренце хотя и называет галеру торговой подразумевает всё же грузоподьемность военных галер на одной из которых и приплыл компаньон его дяди.

[iv] Ух ты! Я не могу в это поверить.

Прохор передал Лоренце ванилин, как пробный шар.

Глава 14

Сарай-аль-Джазид. Ханская тюрьма

Великий князь Александр Михайлович Тверской висел на колоде. Тело его носило следы множества пыток, а завтрашняя казнь не страшила, несказанно радовала. Дверь со скрипом отворилась. В низкий проход с трудом протиснулся боярин, в высокой собольей шапке.

— Ты? — с трудом прохрипел князь.

— Я, я. Вишь, как оно повернулось. Сколько раз тебе Калита твердил, не иди поперек. А ты что? Своевольничал. Хотя чего ужо, пустое усё. Смотри-ка, что у меня есм, — Боярин показал пленнику небольшой черный флакончик. — Зелье то, византийское. Выпьешь и до утра богу душу отдашь. Казни мучительной минуешь, страдания прервёшь тела бренного. Завтра ведь четвертуют, пожалел бы себя.

— Дай, — едва слышно прошептал князь.

— Но-но-но. То, что ты Новгород подбил нам «чёрный бор»[i] не платить, мы проведали. Другое спрошу. Мне тута сорока на хвосте принесла, что давеча у тебя на пиру боярин какой-то был, Новосильский. Шушукались вы с ним, после чего ты сына свого в Твери оставил, а Романчук взад, на Бело озеро вернулся больным сказавшись. С чего бы то? Не поведаешь?

— Тьфу, — сплюнул князь кровью. — Пшёл вон, пес смердящий. Прав был князь, ой прав. Не по обычаю вы себя ставите. Не по обычаю. Рюриковичей, родичей своих по крови, уделов лишаете, выкупая долги, в кои сами их и вгоняете. Делаете князей родовитых, служилыми, а земли нам по праву от отцов и дедов доставшиеся лжой забираете.

— Поговори мне ешо тута! — Боярин с размаха ударил князя под дых. — Ишь ты! Лжой забираем. Меньше пировать надо было, да варежку разевать.

Князь говоришь…

Ну-ну. Выходить он тебе письмецо через боярина своего передал? Азм тебя как облупленного знаю. Ты в жизнь с малохольными боярскими сынами не ручкался, а этого за стол посадил. Пошто зыркаешь то, аки волк. Знай, твой сынок надолго тебя не переживёт. Казнят тебя, а после и за ним ходоков отправим. Мы твой род под самый корешок выведем, а с шельмеца, что тебе помочь захотел, спросим полной мерой!

* * *

Гудим всё лето трудился у Прохора в городке и работой сей, был весьма доволен. Не понимал отчего другие воду мутят и спорил с ними отчаянно. Разве трудно по нужде ходить в отхожее месте, а не за угол ближайший? А то, что душ ентот новомодный, да баня через день дык разве худо? Никогда он грязнулей не был. «Посуди сам, — говаривал новым, — рубах да портков стирать не треба, харчей кладут от души, а не трясутся над каждой плошкой хлебова. А еда то, какая добрая еда! Иди поищи ещё таку. Тута многие мяса первый раз попробовали. А буквицы и цифирь латинская пригодятся. Выучат, не переломятся!»

Силушкой он был не обижен и работал в древесном цехе. Ворочал хитрыми крюками брёвна всякие, да лебёдки крутил с тележками прицепными. В работе сей не только сил изрядно треба, но и сноровки немало, вот его и приметили. Предложили в десяток топорщиков записаться. А почему и нет? За сверху обычного работу платили изрядно, да и обещанный топор в хозяйстве лишним не будет. Тем более гости Прохора без платы в погосты серебро заработанное батраками возили, и посылки, а обратно весточки от родных. Ни разу не бывало, чтобы обманули кого.

Алебардой оказалась рогатина, а к ней топор навыворот приделан, в дырках. Прохор глаголит сие потребно для снижения веса. Топор Гудиму понравился, а когда п он понял зачем инструмент сей нужен, с куда с большой охоткой взялся за учёбу. Увидев его в деле воеводы пригласили десятником и он без раздумий согласился. Разве худо, к своим восьми резанам ещё столько же прибавить?

Когда же в ночь тревогу объявили, думали сызнова Прохор блажит, а оно вона как. Бояре да тати задумали на копьё острожек взять.

Что бы случилось с батраками, напади дружина внезапно, Гудим старался не думать, за счастье ежели бы в холопы продали.

По первой, когда гридни боярские попёрли, страшно было. Ажно сердце в пятки ушло. Однако Гудим в молодые годы бывал в походе и кровушки попробовал, потому и десяток свой подбадривал. Говорил дурням: «Чего боитесь то? Доспех на вас крепкий, рогатина в косую сажень. Прежде чем вороги доберутся, всех за реку Смородину спровадим!» Тако и вышло, его десяток оказался на самом острие удара. Прохор здорово помог, да чего ужо говорить то. Смяли бы нас без помощи, вои попёрли резко а мы перестроиться не успевали. Мои мужики с понятиями. Прорубились, понимали, что выручить благодетеля надобно. А после и конники наши подоспели, аки серпом колосья ворогов смяли. Подчистую.

После, ешо с порубами плнников возились. Бинтами кровушку останавливали, прижигали, полоски особливые, тянущие сверху ран стягивали крепко. Зачем сие непонятно. Но ежели Прохор сказал, надо делать. Он богато резан за выживших обещался отсыпать, потому до самой ночи беглецов ловили. Были у нас кандалы с ключом хитрым на ноги да на руки, ими и стреноживали, а после в острожек отправляли. Такие дела братцы.

Прохор

С подошедшим городовым полком вопрос разрешил дядька. Отношения к нападавшим они не имели, но и спустить на тормозах битву, разгоревшуюся у самого города, не могли. Новосильский тысяцкий Василий Градиславович дядьку с детства знавал. Поручкались словно добрые соседи, пошептались и разошлись миром. Князь Рогволд показал полон, бумаги с показаниями и вопрос был снят.

От души отлегло. Сотня кованной рати, последнее с чем бы мне хотел столкнуться. Н-да… Вопрос с порохом надо бы ускорить.

К вечеру картина нападения прояснилась. Пожаловало в гости аж-но сто двенадцать гридней бояр Олега и Берислава, а с ними и три десятка татей. У ворога погибло сорок два человека, ещё десяток не сегодня-завтра на небеса отправится. У меня из дружины никого. Батраков и охранников семь человек и три нукера Берди. Не самых худых воев нашёл Берислав, многие оказались крепкими орешками. Размен не самый лучший, но, учитывая качества подготовки контингента, приемлемый. Ладьи уже оприходовали и отбуксировали на пристань, а острожек возвращался к привычному ритму.

Ночью провел множество операций, шил и резал, резал и шил. И своих, и чужих, последних с переменным успехом, но на ком прикажите медиков ещё натаскивать? Спасли многих. Первое, у нас имелся наркоз и морфин. Во-вторых, перевязочные средства спирт, фурфурол, серебряный карандаш и куча всяких разных мазей. Плюс новинки, трубки дренажные для ран, скобы позолоченные, кетгут. Опробуем на тяжелораненых — физраствор и глюкозу. Если бы ещё сумел сделать плазму крови, было бы совсем хорошо, но чего нет, того нет. И так выживаемость на порядок выше, в сравнении с местными эскулапами. Рецепты просты — правило золотого часа, санитария и обезболивающие. Но все когда-то заканчивается, а сутки без сна здоровья не прибавляют. Перед сном решил кое с кем из полона по душам побеседовать. Интересовал меня прежде всего боярин Олег и некий ватаман Фрол, и я догадываюсь, кто это может быть.

* * *

Тучный мужчина с перебинтованной головой и мясистым носом дышал тяжело. Повязка кровила. Золоченая доска, под ним кольчуга из колец двойного плетения, шлем немецкий. Это давало преимущество, вот и выжил, хотя и не без потерь. Вона, правая рука перебинтована и плетнем висит на перевязи, а левой же он был прикован к крюку.

— Ты?! — вызверился на меня боярин.

— А ты кого ожидался узреть, чёрта рогатого?

— Празднуешь поди? Погоди. Княжеские вои явятся и тебя за татьбу на лобно место определят. По правде, Ярослава всем градом спросимт. Бистрюк! Боярин со злостью сплюнул на пол.

— Может хватит дурака строить да глаза пучить. Ужо ты то прекрасно знаешь, кто я таков. А я ведаю, отчего вы по мою душу пожаловали. И ты мне не ровня! — я ударил руками об стол и с вызовом посмотрел в его глаза. — Ты на ус себе накрути. Коли будешь с Рюриковичем тако речи вести, велю язык укоротить, да высечь публично. Как холопа! Внял?

Олег, испугавшись не на шутку кивнул.

— Вот и добре. А насчет тысячника не переживай. Был он тута, князь ему грамоту ябеду на татьбу передал.

— Князь?

— Гляжу, не ведаешь ничего. Сиди ровно и не балуй, а то я тебе вторую руку на повязку повешу. — потянулся к руке, отвинтил ключ наручников. После, положил перед боярином две копии грамот от пронского князя князю Глуховскому и ему же, но от Берди. — Прочти внимательно, да крепко подумай, прежде чем сызнова рот откроешь.

Сам же взяв из сумы сырокопчёную колбасу и хлеб нарезал бутербродов, достал сыру и яблочного сидра на запивку и с аппетитом принялся за еду. Со вчерашнего утра во рту маковой росинки не было.

— Не буду юлить, мои люди твою усадьбу по весне навестили. Нчал я после того как он прочтя записи вопрошаюше смотрел на меня. Боярин яростно взглянул на меня, но промолчал.

— И тебя, дурака, этим от смерти спасли, потому как ты бояр родовитых, аки свиней в хлеву держал. После твого полона дядьку едва выходил, и заметь! Татьбы не чинили, терем не спалил и воев живота не лишил, на свою беду. Дурилка, ты зачем влез то в дела княжеские? В калашный ряд со своим свиным рылом? Мне ведь ни до тебя, но до Берислава дела не было. И захвати я Белёв, вашему кошелю урона не было. Наоборот, расцвели аки цветы весной. Как ты видишь, — я показал ножом на письмо Берди, — темник Еголдайский с недавних пор благоволит мне, а ты выходит на его добро покушался. А он такового не любит. Или думал, гривны на острожек азм с ясного неба взял? Али у бояр новосильских в голове заместо мозгов глина? Может тебя Берди отдать? Али объявить, что боярин Олег крепко сражался, но поутру умер от ран тяжких?

— Не губи, — пересохшими губами прошептал Олег. — Выкуп дам, богато. Не знал азм ничего, — он кивнул на письма. — Берислав во искушение ввёл.

— Знаю, потому ты и не в яме покойницкой, а со мною речи ведёшь. Человек в Новосильском боярстве ты не последний, многих ведаешь. Не хочу с вами ссориться, и с дядей тоже не хочу. Ни с кем не хочу. Когда за рекой Смородиной побываешь, взгляды на жизнь меняешь. Не надобен мне ноне ни Белёв, ни Новосиль.

— Что же ты хочешь от меня, князь?

— Сиди на попе ровно, да никуда не рыпайся. Боярам сказывай, что мне до них дела нет, но ежели кто попытается МОЁ на копьё взять, отвечу жёстко. Хотят торговать, пусть торгуют, а коли нет, палки в колёса вставлять не дозволю! — я с силой ударил кулаком о стол. Тебя, стало быть, отпущу в знак доброй воли. Но коли опять начнёшь воду с мутить, да слухи пускать дурные... Не обессудь, живота лишу без раздумий. Покуда же посиди и подумай над моим предложением. Утро, оно завсегда мудрёней вечера.

— Стой! Согласен я! — вскричал боярин. — Буду аки рыба молчать. Что с дружиной моей?

— Не съем. Русский люд в Воргол, как некоторые, — я внимательно посмотрел на Олега, — Продавать умысла не имею. Поработают на меня три лета, кабаны здоровые. Али выкупай кого хошь. За воя попрошу два мужика работящих али баб пригожих, можно и отроков юных, но тех вдвое больше. Слыхал, под тобою два десятка погостов и холопов больше сотни, авось не обеднеешь. За побитых же батраков и нойонов Берди отдашь полсотни гривн. Возьму и землей али лесом.

— А струг?

— Струг так и быть верну. Он мне без надобности. Думай, — ударив ладошкой по столу, поднялся и пошёл в соседнюю «камеру».

Персонаж, что здесь находился был не только в браслетах, но и крепко связан верёвками. Борода с рыжиной, несколько шрамов, ожог от сведённого клейма и до кучи нос перебитый. Колоритный тип, что ни говори. Кастинг на роль главного злодея вне конкурса бы прошёл. Зелёные глаза смотрели на меня с ненавистью.

— О-о-о, кто тут у меня висит. Фрол полагаю?

— Выжил-таки! А я до последнего не верил, — прошипел в ответ разбойник.

— Ага, точно, ты. Узнаю голос. А я вот тебя искал-искал, а ты возьми и сам мне в руки приплыви. Прямо аки золотая рыбка.

— Какая ужо рыбка то. Делай за чем явился, — угрюмо пробубнил Фрол. — Как знал, что в последний путь ехал, в груди болело.

— Чуйке верить надобно. Не послушал и попал с корабля на бал, аки кур в котёл.

— Смейся-смейся, князь. Ничего про Берислава не скажу. Тако режь.

— Зарезать тебя дело нехитрое. А про Берислава мне и без твоих слов ясно. Твой подельник Ждан, очень жить хотел и потому и про тебя, про и нанимателя вашего много интересного поведал. Не отнекивался, — кинул перед ним исписанную пачку листов с допросами. Подвинул и стул поближе. Сел, закинув ногу на ногу, и посмотрел ему прямо в глаза. — Знаешь, Фрол, а ведь я тебя люто ненавидел. Кровью на кровь хотел ответить. Голыми руками задушить, повесить али связать да в реку кинуть, посмотреть выплывешь али на корм рыбам отправишься. А ныне вот что разумею. Получается, своим попустительством ты мне жизнь подарил, а кто я таков чтобы с судьбой спорить? Потому, коли не будешь дурить, подарю тебе жизнь.

— Что сделать надобно? — мгновенно оживился, разбойник.

— Многое. Понимаешь ли, твой наниматель все границы перешёл, а ведь я ему мстить не собирался. А ныне он выхода мне не оставил. Коли не отвечу, вороги и друзья сие за слабость примут. В листопад, отправлю караван на Бело-озеро и пойдёт он аккурат мимо Белёва...

— На копьё детинец Берислава хочешь взять?

— А разве не должен?

— Ты в своём праве.

— В своём. Загвоздка в том, что Белёв мне и даром не нужен. Не с руки ныне с дядей ссориться. А ты и твои тати град аки свои пять пальцев знаете.

— А мои люди что с того получат?

— Жизнь и свободу, может и долю малую от мошны Берислава. Посмотрю, на поведение. Завтра татей твоих на работы погоню. Мне, знаешь ли, многое успеть надобно. Бежать не вздумайте. За одного, скопом ответите. У меня знаешь, есть одна яма, с говном. Батраки в неё кости гнилые да падаль скидывают, сдаётся, кое-кому тама самое место. Найдён! — окликнул я одного из воев. — Покажи-ка гостю нашему биореактор.

Фрола, потрепал по плечу и, помахав ладошкой на прощание, отправился отсыпаться:

— Уверен, тебе понравится.

* * *

Посовещались с Лю, решил два призовых струга отправить с его людьми в Укек напрямую, а не через Еголдаев городок. Сам же «визирь» отправится в тюмен Берди с последним караваном. После того, как я заинтересовал Лю, поступление товара волшебным образом возросло. Овцы, шерсть верблюдов, лошади и флюсовый известняк. Каждый день с волока спускали десятки больших и малых лодок с этими и прочими полезными ресурсами.

Валяльная машина для изготовления широких войлочных листов работала круглые сутки, да и ткацкий цех не оставил вниманием. По мере переезда артелей в острожек в Ивани оставалось масса пустующих площадей. Ткань всё еще не являлась источником дохода, наработанное целиком уходило на собственные нужды: ремни, одежда и бельё для батраков, фуфайки и телогрейки, паруса и фильтры. Выкупил урожай льна и конопли на корню, везли их к нам отовсюду, от Ельца до Коломны.

Со скрипом, со скрежетом, но материальная база Онежской экспедиции обретала плоть. Новые скипидарные лампы[ii] со стеклом спроектировал на основе легендарного советского примуса Шмель-2. Эту конструкцию я хорошо помнил и малость изменил, добавив калильную лампу избыточного давления и прочие мелочи. Лампа включала горелку Арганда, кольцеобразный фитиль Хьютона, систему внутренней и внешней подачи воздуха и перфорированный распределитель пламени. Поработал над элементами плотно и раз эдак в десять раз, увеличил светимость. Приятным бонус служило то, что детали этой лампы можно было использовать при сборке примуса.

Второй вариант лампы без ручной подкачки топлива, а третий, фонарь свечной. Печи ещё делали, сборные на винтах из листового проката и литые из чугуна. Щепотницы малые. Печи походные с зольником и дверцами массой от тридцати до стадвадцати килограмм. Гнули лыжи и стойки на циклопеды, шили из ткани палатки утеплённые и навесы, готовили каркасы сферические из треугольников и обычные. Десятки прочих мелочей производили, вплоть до средства от гнуса в баллонах.

Хорошенько взвесив за и против, решил взять в экспедицию доски и брус, в виде сборочных комплектов стропил, дверей стоек для жилых и подсобных помещений. Основное средство передвижения плоты, а зачем гнать за тридевять земель пустое бревно, когда можно заменить его полезной нагрузкой? Да и по льду Онеги эти комплекты можно перевезти за два присеста. Лишний груз, но зато сразу несколько вопросов закрываем. Меньшее количество дорогих плавучих модулей строить, быстрое возведения строений на месте и колоссальная экономия времени на запуск базы.

На неделе, масса дел навалилась: закончили обустройство шахты по добыче железной руды и завязали с добычей сидерита. Свою роль болото на все сто десять процентов отработало. Черпалку же, отправили на новое место, добывать сапропель, найденный в озерце близ правого притока Неруча. Запустили очередной долгострой, одношахтную перегородчатую печь квадратного сечения для обжига известняка, доломита, цемента, цеолита, керамзита, каолина и шамота с вихревыми горелками и противоточной циркуляцией газа. При высоте девять с половиной метров, производительность (по извести) составила пять тонн в сутки, а расход угля уменьшился в три раза, до двухсот килограмм на тонну. Перегородки, устроенные в шахте, формировали полые каналы для обжига, это позволяет использовать генераторный газ, опилки или дрова. Класс!

Известняк ведь не только на гашёную известь уходил. Закладывали камень как бут для глин и бетонов, расходовали на подсыпку дорожек и прочее-прочее-прочее. В какой-то момент извести стало не хватать, а увеличивать добычу бесконечно наращивая количество батракво не вариант. Пришлось вложиться в последний немеханизированный участок стройки. Ранее артельщикам мог дать не так уж много: клинья из лучей стали с прокладками нескольких типов, кайло и кувалды. За летние месяцы рабочие стесали приличную площадку, сформировав откос в теле холма пять на пять метров.

А сейчас все звёзды в одном месте сошлись. Перекинул освободившиеся ресурсы на долгострой, проект за номером тридцать два — дисковая стенорезная машина[iii]. Спроектировал её давно, но наш станочный парк тогда оставлял желать лучшего.

Примитивно, громоздко, требует бригаду для обслуживания, но «батут» работает и без всяких нареканий. Метр тоннеля за сутки! Известняка же стало не только на обжиг, но и штрипосовый станок[iv]. Добавилась возможность гашёную известь, плитку и блок известковый продавать на сторону. А цена на сей товар ого-го какая. Спрос не только на Руси, но и в богатой Орде хорош. Это вам не краски и сургуч, тута объёмы...

Накопились запасы руды и угля, за ними и вторая плавка подоспела. За время, когда с восстановлением кладки домны возились, обновили миксеры, добавив к ним поршневой насос для откачки газов и закончили малый томасовский конвертор на семьсот килограмм,[v] что немедленно опробовали в деле. Малая инновация сняла с пудлингового процесса два десятка батраков, а саму печь пустили в расход, на шамот. Много мучились и с домною. Учитывая косяки первой плавки, пришлось кардинально переделывать загрузочный узел и регенераторы, менять часть фурм и клапанов. Использование нормального шамотного кирпича для футеровки горна, кварцевого шамота для кладки лещали и чугунные холодильники, как говорится, «сыграло» и во время плавки серьёзных аварий не произошло.

Плюс девяносто тонн чугуна… Чувствую себя игроком в Эпоху Империй.

Благодаря металлу в течении недели завершили сборку трёх паровых котлов и парового молота,[vi] что полностью закрыло потребности в паре и позволило освоить крупные штамповки и поковку массивных деталей и… сделал ещё один шажок к индустриализации.

[i] Черный бор — чрезвычайный (нерегулярный) налог, собиравшийся великими князьями Московскими в Новгородской республике в первой трети XIV — третьей четверти XV века в связи с необходимостью платить увеличенный ордынский выход.

Чёрный бор взимался с земли (с «сохи по гривне») и с промыслов, причём к сохе как единице обложения приравнивался чан кожевнический, невод, лавка, кузница, а ладья и црен — к двум сохам. В 1341 году сборы с одного только Торжка составили 1000 рублей. К примеру, в 1390 году общая сумма ордынского выхода с Великого княжества Московского, Галицкого и Дмитровского княжеств, Великого княжества Владимирского составляла 5000 рублей.

[ii] Конструкция лампы включала насос в топливном резервуаре, который создает давление воздуха, в результате чего топливо подается вверх по топливной трубке. Трубка подачи топлива проходит через перевернутую калильную сетку в смесительную камеру, в которуювоздух поступает через радиальные отверстия. Из смесительной камеры смесь воздуха и топлива подается на сопло жиклера, расположенного внутри калильной сетки. Искривленный испаритель расположен вокруг горелки и соединялся с трубкой подачи топлива, которая располагалась вне лампового стекла, внутри которого находилась горелка и калильная сетка, пока из карбида кремния и солей стронция. В конусе горелки располагался кольцеобразный выступ, за которым находится перфорированный перевернутый наконечник распределителя пламени. Между конусом горелки и внешней трубкой фитиля добавлена перфорированная перегородка благодаря которой часть внешнего воздушного потока подавалась на открытую поверхность фитиля, а вторая — на основание калильной сетки.

Опорная часть калильной сетки и сопло горелки заменяемые , а сама сетка крепится в центре проволочной петли, нижние концы которой закреплялись на двух диаметрально противоположных точках конуса Конус горелки, крепится к самой горелке при помощи байонетного соединения. Перевернутая U-образная петля, в центре которой закреплялась калильная сетка, обеспечивает соответствие осей горелки, сопла, трубки фитиля и самого фитиля. Горелка имела конический перфорированный верх, по бокам которого проходили прорези для равномерного распределения воздуха к пламени и к сетке. На внешней поверхности верхнего конца внешней трубки фитиля — выступ. В верхнюю часть калильной сетки вставлено бронзовое крепление, по форме повторяющее отверстие для выхода продуктов сгорания, для того, чтобы сохранить концентрическую форму сетки и ее соосность с конусом горелки, трубками фитиля и самим фитилем

Горелка сборная из 18 элементов. П-веная артель — 12 батраков, 44 шаблона. Цилиндрический фитиль ткут на микростанке и он имеет два бронзовые вкладки для сохранения формы(внутренная и внешеяя с штифтом для подьёма) и очиститель. Последний состоял из вращающегося цилиндрического кольцевого наконечника что предназначался для удаления углеродных отложений и фиксировал верхушку фитиля под определенным углом к оси его остальной части.

На нижней части лампы находится резьба, которая сцепляется с резьбой цоколя при вращении лампового стекла ( стекло в виде пластин в бронзовой оправки) и фиксирует его в нужном положении. Для регулировки длины фитиля с противоположных точек устанавливались две распорки, поддерживающие укрепленный фитиль. Распорки соединялись с храповиком и механизмом шестеренок и служили для регулировки высоты фитиля. Это приспособление предотвращало поломки или искажение фитиля, которые часто случались в прежней конструкции лампы. Дело в том, что прежний механизм регулировки высоты фитиля состоял из шестеренки, крепившейся непосредственно на волокнах фитиля. Благодаря новому механизму верхушка фитиля фиксировалась в горизонтальной плоскости, что способствовало созданию правильной формы пламени, совпадающей с калильной сеткой.

В результате тестирования эта лампа показала силу света, равную 62 свечам.

У лампы был защитный фланец, необходимый для уменьшения силы воздушного потока, который в противном случае мог погасить или как-то иначе негативно воздействовать на пламя в верхней части фитиля. Дополнительная перегородка, соединенная с основанием лампового стекла была перфорирована для поступления холодного воздуха. Поскольку дополнительная перегородка не была связана с внешней трубкой фитиля, получаемое ей тепло не доходило до трубок фитиля и передавалось на другие элементы горелки, от которых рассеивалось.Перед эксплуатацией горелки фитиль опускается, и масло на его верхушке поджигается. Сразу после этого можно увеличивать высоту фитиля и получить пламя максимальной интенсивности. Секрет конструкции заключается в том, что большой участок фитиля защищен от воздушных потоков, поэтому одновременно достигается высокое пламя и максимальное свечение калильной сетки.

Съемный верх горелки состоит из кольца, снабженного петлей для крепления калильной сетки и кольцевого фланца с внутренней стороны горелки. Кольцо сконструировано таким образом, что оно не деформируется от нагрева, а в его вертикальной части предусмотрены отверстия для входа воздуха. Кольцо не соприкасается с нижней частью конуса горелки, а вставляется во внутренний паз перфорированного цилиндра. Благодаря зазору между нижним конусом и кольцом в этой конструкции тепло от кольца передается перфорированному цилиндру, а не трубкам фитиля. Таким образом, полностью исключается перегрев трубок и избыточное испарение топлива.

Лампа Прохора включает поршевой бронзовый насос в топливном резервуаре, который создает давление воздуха, в результате чего топливо подается вверх по топливной трубке. Трубка подачи топлива проходит через перевернутую калильную сетку в смесительную камеру, в которую воздух поступает через три радиальные отверстия. Из смесительной камеры смесь воздуха и топлива подается на сопло жиклера, расположенного внутри калильной сетки. Для периодического очищения отверстия жиклера от нагара в конструкции предусмотрен шип. В основании трубки подачи топлива расположена кювета со спиртом и шнур. Таким образом комбинируюя типовые элементы Прохор получал Примус типа Шмель работающий на спирте-скипидаре, кальную лампу, калильную лампу давления. Цена продажная 3.5, 5 и 8 рублей.

Поджиг https://www.youtube.com/watch?v=LE8L0MWo56I

Шмель — http://scher.narod.ru/Stove/Review/shmel/man.htm

https://www.youtube.com/watch?v=5twzGz7gWhE

https://oillamp.ru/info/literature/207/proiskhozhdenie-i-razvitie-kerosinovoy-kalilnoy-lampy/

[iii] Стенорезная машина https://author.today/reader/242031/2225080

[iv] Штрипсовый станок https://author.today/reader/242031/2225080

[v] Конвертор https://author.today/reader/242031/2220758

[vi] Паровой котёл и молот. https://author.today/reader/242031/2220696

Каркас как обычный деревянный на болтах, так и сферический — квадросферы из доски с железным креплением на болты, на землю укладывали щиты типовые дорожные

https://www.youtube.com/watch?v=ZCeDDRBauuo

Просто каркас палатки

Щепотницы трех размеров высекали из проката, остальное чугун, сборные на винтах, в том числе и булериан который собирали из секций. Трубе же из жести, с засыпкой пеноцеолитом.

Конструкция перегородчатой шахтной печи Высота 9, 6 метров ( заглублена чтобы попасть под крышу ангар) , диаметр шахты 82 см. Керн, перифирийные горелки вихревые. Выгрузка с нажами скребками от быкового привода, загрузка шихты по подвесным путям. Статью про печь сделаю позже, это действительно интересная конструкция.

Глава 15

Глухов. Палаты князя

После того как зять принес недобрые вести из Новосиля, великий князь Михаил Семёнович места себе не находил. Да, этот город не был столицей, но он приносил основной доход в мошну, и его потеря была сродни катастрофе. Седмицы не прошло и на тебе новые вести да куда черней прошлых.

Тиуны и ключники в углах прятались, по стенке тенями ходили, лишь бы не попасть под горячую руку великого князя.

— Дык куда он запропастился? Поутру же велел явится! — неистовал Михаил Семёнович.

— Княже, — к нему, угодливо согнувшись, подошёл волостной тиун Милон, — аки ты приказал, азм сразу гридней отправил за Дмитрием Глебовичем.

— И где его черти носят?

— Тиуны глаголят, на охоту в Вороноксий лес отправился, а куды не ведаем. Азм у Гнилой Опушки да на Чёрном броду вестников оставил.

Договорить тиун не успел, дверь распахнулась и в богато украшенные хоромы князя ворвался широкоплечий мужчина с осанистым лицом и кучерявой, аккуратно подстриженной бородой. Богатый щегольский кафтан из византийской парчи пропах костром, а сапоги были густо забрызганы грязью. Было видно, что он торопился. Коротко поклонившись надутому князю, он с ожиданием замер.

— Явился, не запылился!

— Прости, князь, коли прогневал. Далековато зверь увёл, аки получил весть, к тебе изо всех сил поспешал.

— Вон все пошли! — прикрикнул князь на слуг. — А ты, зятёк, присаживайся да вина плесни. Ведаешь ли, что покуда ты в лесах моих охотою забавлялся, едва удела не лишился?

Дмитрий вскочил, едва не выронив узорный кувшин. Князь же положил руку ему на плечо, похлопал и усадил обратно.

— Поздно спохватился.

— Не томи, князь, сказывай что в Новосиле случилось?

— Ежели не считать того, что твой «Прохор» боярские дружины разбил, ничего, — после вскипел, повысив голос. — Аки так вышло, голубь мой сизокрылый, что под стенами моего града бучу устроили? Кто такое дозволил?! Видать вовсе нюх потерял! Распустил боярску вольницу. Ну да пёс с ними, с боярами. Кто говаривал, что у Прохора воёв нетути? Не ты ли? Интересно, а кто тады полторы сотни добрых воев разбил? Святой дух верно?

— Княже! — Дмитрий вскочил. — Честью клянусь, не было у Прохора столько гридней. Дай бог, полтора десятка острожек сторожили. Следил самолично.

— Хреново видать следил.

— Прохор…

— Какой ужо Прохор? Охолони! Мне тысяцкий отписал, что самолично ручкался с дядькою племянника.

Дмитрий побледнел и тяжело присел на скамью. Ослабил кафтан на горле. Это не прошло незамеченным. Великий князь злорадно ухмыльнулся:

— Спужался? Боишься, что выгонит из Новосиля аки пса шелудивого? А и верно, — князь с удовольствием отхлебнул терпкого гишпанского вина, зацепил ножом ломтик прозрачной на свету осетрины. — Варежку не надобно разевать. Ишь ты, Прохор. Гость! Ты где таких гостей видывал, что детинец более чем у САМОГО Калиты закладывали? Да в едино лето отстроили! Седой волос в главе, а ума як у дитя малого.

Дмитрий снова вскочил:

— Дай дружину, князь! С моею будет семь сотен кованой рати! Да городовой полк. Азм его острожек огнём выжгу, азм хлопов его в полон возьму, а Мстислава в цепях тебе приведу и в ноги брошу!

Князь откинулся на меха, наклонил голову и закачал ей из стороны в сторону:

— Ох дурак, ох дурак. Не хвались, идучи на рать, а хвались, идучи с рати! Городовой полк, як же. Как бы он супротив нас не встал.

— Дружины боярские…

— Окстись! Он всех воев, слышишь, всех до единого в полон взял. Ни одного не ушло! Бояре Новосильские аки псы побитые до следующего лета под лавки забьются и выжидать будут чья возьмёт.

— Что же делать то?

— Не боись, в обиду не дам. Но и дружину не получишь. На границе с Брянском ныне беспокойно. Никак не можно оттудова воев убирать. Больно хитёр племянник стал, аки змей. Воев из городового полка, что бояре златом сманили, отпустил без мзды, как и боярина Олега. А ты подумал, откуда он столько злата взял? Где мастеров нанял иноземных?

— Рязань?

— А кто же ещё? Они давно на наше княжество зуб точат. Берди же с ними заодно, а супротив такой силы мы не сдюжим. Острожек Мстислав уже достроил, сам ты его взять не сможешь. Ко всему грамоты на землю ты самолично подписал, дурень, — князь, не удержавшись, отвесил зятю подзатыльник. — Коли на копьё его возьмём, лицо потеряем.

— Дык накой мне это кубло змеиное под самыми стенами? — искренно возмутился Дмитрий.

— Азм не думаю, что ему Новосиль треба ныне. Словно подменили племяшку. Знаю его с младых ногтей аки облупленного, токмо одни бабы на уме были. А тут гляди-ка! Гостем назвался, едва ли не лично за лавкой гостевой стоит. Вот что, немедля возвращайся в отчину и отпиши мне, что тама к чему. Вызнай всё, в гости к «Прохору» заявись да выведай, что ему надобно. Острожек покуда не трогай. Чую, нечисто дело. Сам же отпишусь Калите, да Гедимину.

— Гедимину?!

— Пошто уставился то? Али не ведаешь, что Ольга Всеволодовна смоленская княжна его жена вторая, царство ей небесное, моя сродственница? А на тумен Еголдаев он давно зуб точит.

— Волка зовём овец пасти, — пробурчал в ответ Дмитрий.

— Брось, я с ним завсегда договорюсь. И вот ещё. Насчёт митрополита ты верно подметил. Отпишу, однако, грамоту сию надобно по уму стряпать. Пусть её епископ Глуховский от всей земли Новосильской выведет. Дескать колдун Прохор не даёт люду правоверному жития машинами бесовскими и дымами вонючими.

— Дык нет у него дымов больших. И на церкву он серебро богато жалует.

— А митрополиту зачем об сим знать? Вот ещё, ты давече писал, будто гости видали, что племяшка мой чёрной работы не чурается и с хлопами своими ручкается. Так ли?

Дмитрий кивнул в ответ, после залпом опорожнил братину.

Глаза собеседника зло сверкнули.

— Добро. Ежели Мстиславу невместно князем называться, тако и быть. Посодействую. Удела лишил и за честью родовой дело не встанет. Посмотрим, аки выкрутится.

Последняя мысль так понравилась князю, что привела его в самое благодушное настроение.

Фрол

Рев гудка вырвал Фрола из сладкого сна. Вскочив с нар, споро спрыгнул на пол и рванул к умывальнику. Почистил зубы, а после принялся собираться. Князь требовал много чудин, и им волей-неволей пришлось подчиниться. А после всё это незаметно вошло в привычку.

Перед выходом на улицу им одевают кандалы на ноги, ведут на занятия с латинской цифирью. Затем завтрак. Неплохой. Бывает, и маслицу в кашу добавляют и сухих ягод. Вчера вона, медком побаловали, но не всех.

По первой то многие из наших бежать пытались. Да куды там! Вои княжеские то и дело на конях рыскают, а далеко ли ты убежишь с тяжёлой цепью на ногах? Наказание было суровым. Не только палками угощали. Сажали на колодную цепь тяжеленный чугунный шар да сами колоды на ночь не снимали. Мучение сплошное.

Однако же с ямой не сравнить. Знамо дело, держали нашего брата под присмотром. С утра до вечера лес валили да пни корчевали. Но сама работа не то, чтобы тяжела. Потому как инструмент справный. Куда не плюнь механикусы хитрые, крюки да повозки. Здорово они помогали, жилы с многопудовыми брёвнами не рвали вовсе.

Захворавших лечили без платы, раненых выхаживали, а такой богатой и справной еды разбойные люди с детства не видывали вовсе, отчего к Прохору было неоднозначное отношение. Ещё бы. Он за работу ещё и платил и так, бывало, говаривал: «Вы без платы работает за татьбу свою аккурат восемь часов, а коли кто хочет серебро в калиту, работайте больше да крепче, чем прочие батраки».

И что ты думаешь? Платил. И не только за работу, но и тем, кто быстрей прочих цифирь да буквицы выучил. Правда не звонким серебром, а бумажками какими-то. Но на те в лавке можно еды доброй взять, сапоги справные али зипун…

В обеденный перерыв, спустившись к пункту отправки леса, пленные тати кучковались вокруг полевой кухни. Приехавший по конке отрок открыл крышку большого бака, выпустив порцию ароматного пара.

— Пошто за хлебово чудное то?

— Гуляш по-угорски, — ответил подросток и налил в подставленный общий котелок наваристый суп, а после выдал из тёплого короба и огненных, прямо из печи ржаных караваев. А заместу чая из трав в термос налили тягучего и сладкого киселя из малины и смородины.

Едва расселись под навесом из лапника и стали трапезничать как Фрол заявился. Да не с пустыми руками. Положил аппетитный окорок, выставил пузатый кувшин хмельного мёда. Вытащил из-за голенища нож, принялся деловито нарезать одуряюще пахнущие подкопчённые пласты с нежно розовыми прожилками.

— Откель такое богатство? — спросил, бросив ершистый взгляд на нож, всегда мрачный Некрас. У него была своя ватажка и в Белеве, где он пользовался не меньшим авторитетом, чем Фрол у своих.

— Прохор передал, — не моргнув глазом ответил Фрол, продолжая резать вепря.

— Не спроста ведь.

— А ты як думаешь? Али красных девиц, где увидал?

— Не крути, Фрол, — зверообразный Михей оторвал добрую четверть от каравая, потянулся за мясом. — Говори-сказывай, чего ему надобно от нашего брата?

— Предлагает дело верное. Коли возьмёмся, да сладим как должно, отпустит восвояси.

— Фрол! Тень на плетень то не наводи. Прямо говори, кого живота лишить надобно?

— Берислава.

По рядам татей пробежался шёпот, зашумел люд перебивая друг друга:

— О-х-х-х…

— Дык как же так?

— Не сдюжим мы, у боярина вона сколько гридней.

— Справимся, все его гридни вона, на соседней просеке лес валят.

— У него сам тысяцкий с рук ест.

— Да они нас с потрохами сожрут.

— Гиблое дело.

Некрас поднял руку, дождался тишины и обратился к ухмыляющемуся Фролу:

— Ужель Прохор не понимает, не сдюжим мы.

— Усё он понимает. У него и свои вои есм. Они-то дружиной боярской и займутся. Сами видали како нас встретили. От души угостили.

— Вовек не забудем, — угрюмо пробубнил Некрас, — троих из своей ватажки лишился.

— А я пятерых и что с того? — прикрикнул Фрол. — Удача птица капризная, хвостом махнула и в полымя смахнула.

— Ты тута на меня не ори! — Некрас с силой ударил жбаном по столу, отчего квас расплескался, и встал. — Кто нам горы серебра да злата обещал? Кто хлопов да девиц чернобровых сулил? И где твоё серебро? Где?! Заместо богатств цепи кандальные да батоги. Он ударил ногами, зазвенев цепями.

— Верно, Некрас! — Загудели его люди, поддерживая главаря.

— Об чём речь то, браты? — Сдал назад Фрол.

— Ужель я сбежал? Ужель не бился со всеми? Берислав, боров жирный меня подвёл. Обманул. Он сие сказывал, а я через него, вам. Да и сила с нами крепкая была. Разве не так? Кто знал, что оно так выйдет. Прохор просит в граде помочь не силою. Просит места да проходы тайные показать.

— А ежели он Белёв пожжёт? Да и можно ли ему верить? Обманет, а после в расход пустит.

— Этот не обманет! — С нажимом продолжил Фрол. — Тако и быть, поведаю вам тайну, — Фрол понизил голос. Прохор, не гость Новгородский вовсе, а князь Мстислав Сергеевич.

За столом установилась тишина.

— Как же так?! Я же его собственноручно…

— Заткнись, — зашипел змеей Фрол на Ждана, — али клянусь, азм прямо тут тебе нутро выпущу! — после вновь обернулся, — отчего он лукавит, не велика тайна, но то не нашего ума дело. А слово он держит крепко, у любого чернеца спросите. Да и нас покуда не обманывал.

— Князь говоришь? Тогда ему Белёв и впрямь ни к чему жечь. Ведь сие его удел.

— Об чём и говорю. Нама какая разница, кто во главе будет. Мы люди маленькие.

— Я с тобою, Фрол, — пробубнил Михай с набитым ртом. — Всяко лучше, чем тута три лета лес валить.

— А слово то даст, али как? — спросил Фрола какой-то тать.

— И слово даст и грамоту коли надо выпишет. Принуждать вас не хочет, а кто не пойдёт. Прежний уговор в силе.

— Добро ежели так. Князю я поверю, а вот тебе, — Некрас показал на Фрола пальцем, — ни в жизнь. Думаешь не ведаю, что ты у Берислава аки пёс цепной, который год обираешься.

— Обирался, — Фрол встал, скинул с себя зипун и, повернувшись, показал покрытые уродливыми шрамами торс и спину. — Глядите, как он меня за верну службу наградил…

Прохор

Стройка ангара в самом разгаре. Городники, наконец-то навострились работать с козловым краном и флажковой азбукой, только и слышны команды:

— Стоп! Поднять крюк! Трави-трави потихоньку.

— Кузьма, а ну-ка протяни-ка вперёд. Протяни, твою мать!

Зазевавшийся мастер поднял красный флажок, показал растопыренную пятерню. Батраки отпустили тормозные рычаги, переключили передачу на ход и хлестнули лошадей. Со скрипом сдвинулись обе опорные платформы, а когда встали, к узкоколейке опустился клещевой захват которым подхватили бревно. На правой платформе заработал барабан, наматывая трос и поднимая бревно на попа. Последовала новая команда и консольная тележка с «сосиской» двинулась по балке. Несколько крепких рук подхватили колонну, насадили на шип и зафиксировали. А тележка тем временем вернулась за поперечиной. И таких тележек на кране имелось две, отчего поначалу возникала путаница с командами.

Всё, что делал последние полгода, все эти бессонные ночи так или иначе были завязаны вокруг этого сооружения. По меркам века XXI средней паршивости ангар. По меркам Руси XIV века нечто запредельное. А для меня квинтэссенция всего, что смог добиться в области механики и логистики и… стресс-тест для системы управления который едва не свёл её в могилу.

Проект, отрисованный в марте месяце, претерпел значительные изменения и ангар протянется вдоль северной стены острожка на триста двадцать метров.

Стройку разбили на этапы: подготовка котлована, устройство прилегающих путей, возведение подпорных столбов. После завершения этих работ шли следующие: сборка каркаса, укладка стен, стропильная система, отделка и коммуникации. Строительство вели последовательно, сегментами по семьдесят метров. Как это обычно бывает что-то быстрей делали, а что-то медленней. Если подъездные пути и фундамент возвели в июнн, то с крышей и стропильной системой мы основательно буксовали.

С капитальным ленточным фундаментом решил не связываться. Там такая куча проблем, что начни я его делать, сразу можно ставить жирный крест на стройке. Трудоёмкий больно, столбчатый — наше всё.

Под опорные столбы заливали опоры, заглубляя их ниже точки промерзания грунта. Нагрузка будет ого-ого какая, поэтому прежде отсыпали песчано-щебневую подушку, проливая каждый слой известковым молочком. Опалубку из дощатых щитов сбивали на клинья. Смесь из щебня и глинит-цементного раствора, армированного кострой, перемешивали в миксерах с приводом от водяного колеса. Готовый раствор грузили в бадьи и везли по узкоколейке на стройплощадку, открывали люк и заливали. По ходу пьесы интенсивно штыковали раствор.

В самом конце устанавливали вишенку на торте — чугунную отливку, которая являлась шипом для колонн. Столб пропитывали грунтовкой и изолировали жидкой смолой в два слоя. Учитываю ширину опор и качество смешивания, запас прочности мы перекрывали вдвое. Перестраховывался, потому как хрен его знает, как себя самодельный цемент поведёт.

Между столбами, на ленту укладывали мелко-заглублённый фундамент из саманных блоков с гидроизоляцией и отсыпкой щебнем. При ширине ангара шестнадцать метров, высоты хватало чтобы использовать подвал не только как склад, но и как логистический узел. Пять тысяч с хвостиком квадратов на дороге не валяются.

По генеральному плану укладываем в центру две линии узкоколейки и полы для складов, стойл. Протягиваем дымовые и воздушные каналы, местами подвесной путь. По всей длине ангара дорожки: велосипедные и пешеходные.

Узкоколейки внутри обеспечивали стройку материалами, а щитовые линии справа и слева от него служили путями монструозного козлового крана. Опоры «ног» двухбалочного монстра восемь тяжелых вагонеток.

Если что, я в курсе, что таких конструкций не бывает. Как и то, что обычные козловые краны на два рельса рассчитаны. Но у нас случай особый, изготовить сварную ферму нет возможности, а аналогичная деревянная ферма нагрузок не выдержит и сложится, поэтому нагрузки и распределяем.

Расчёты, расчётами, но всё равно построили копию в масштабе один к трём. На образце проблемные узлы и прощупали, подкорректировали проект и оставили на возведении изб и подсобных строений. Малый козловой кран приглянулся городникам больше, чем «журавли». С ним то быстрей сборка изб шла, а значит и заработок выше.

Большого брата собрали шустро. Подогнали платформы, журавлем подняли «ноги» , зафиксировали узлы на шпильки, и перевязали диагональными связками. Без проката не обошлось, не меньше двух тонн на кран ушло! Треть резерва словно корова языком слизала.

Для опор тележки использовали проверенное решение — усиленную балку Деревягина из бруса сбитого на пластинчатые нагели. Располагая бруски один над другим, можно добиться чтобы несущая способность балки возросла в четыре раза! Да, дороговато, но уж извините, восемнадцать метров пролёт. При том, что вес некоторых столбов из дуба превышал три тонны… Не всякий двутавр осилит.

Грамотная, слаженная работа сборщиков из разных цехов и готово! Сборка крана ещё раз продемонстрировала, я нахожусь на верном пути и пора переходить на следующий уровень, понимание.

Мотивировало что за время вынужденного сидения в яме у Берди, у нас ничего не развалилось. Вернувшись, засучил рукава и продолжил "тренд" на автономность, координаторрв и тех-карты и результат не заставил себя ждать.

По балкам тянули две консольные тележки. Приводные циклопеды с барабанами установлены внизу, на платформах. Тросы плоские, ни разу не стальные. Растягиваются, запутываются. Посему дополнительные тормозные механизмы и блоки имелись и на верхней платформе, там, где в «кабинку» посадили оператора. На подпружиненном кресле, с навесом, да ещё печурку добавили. Холодновато на высоте всё же. Узлы протяжки тележки и тросов отзеркалили с путевой машины, никаких проблем. Задачи крановщика слушать команды и умело работать рычагами, фиксируя груз, дополнительно страхуя основной механизм спуска.

Затратный кран вышел, но лепить более сложный в кинематике и расчётах башенный, в дереве! Да вы что, не дай бог. К тому же козловой работал за двоих — подавал бревно на межэтажные перекрытия и помогал маленьким собратьям в подъёме досок, бруса и поддонов с саманом. А учитывая, что объём стройматериалов исчислялся сотнями кубов, работы ему хватало и сборка шла на ура.

Сложных узлов, уникальных шипов и распорок «в клин» коими изобилуют современные конструкции Post Beam у нас нет. Уровень буто-глинитных опор проверен нивелиром и водяным уровнем, только успевай столбы подавать.

Колонны доставляли по одноколейке, цепляли клещевым захватом. Для первого яруса потолще брали, до метра двадцати в диаметре. На такие легко устанавливать колонны второго яруса без всяких манипуляций с разводкой. Обходились минимумом скоб, кованных уголков и шурупов. Никаких архитектурных изощрений, элементарно как арбуз и с хорошим запасом прочности.

Длина стандартного пролёта четыре метра, балки перекрытия — восемь. Высота колонн первого и второго яруса по три с половиной, подконькового чуть меньше. Батраки, по первой, откровенно трусили работать на высоте пятиэтажного дома. Пришлось подавать личный пример.

После перекрытий шла очередь отделочников. Семнадцатая и двадцать первая артель укладывали саманные блоки. Над совершенствованием технологии самана работали всё лето, в качестве армирующей добавки использовали камыш, резаную солому и стружку, вымоченную в подсмольной воде. Однако, их не хватало и тогда выручали хвойные и сосновые иголки. Для уменьшения усадки добавляли к смесям сеянный и керамзитный песок, мелкий щебень. Для водостойкости и ускорения твердения подсыпали известь и цемент. Столярный клей и жидкое стекло — пластификаторы.

Типовые блоки 25X25X60 см сушили в огневых сушилах. На стену же шёл лёгкий саман в виде тёплого блока который укладывали на фрезерованный брус, что разделял перекрытия этажей. Цифры такие: один батрак укладывал в смену три куба, плюс минус лапоть. При толщине в полметра только на внешние стены потребуется где-то три тысячи кубов. Артели, по семь человек в каждой с этой работой за месяц справятся.

Припозднились правда малость. Кладка самана осенью, когда температура ночами к нолю подбирается, вынужденное решение. Но и на этот случай у нас имелось противоядие. В заморозки блоки укладывали на известковом растворе с добавками — микрокремнеземом и отмытой золой.

Параллельно укладке основной стены поднимали вент фасад, частью из бракованного кирпича. Печей то для обжига с запасом заложили, а с выхлопом годного кирпича проблемы. С основной стеной связывали прутками, а фасад штукатурили смесью на основе тяжелой глины с добавкой извести. Затем грунтовка, покраска извёсткой с дальнейшей росписью через трафарет орнаментом под Гжель. Ультрамарин стены в конфетку превращает, впрочем его и для отбелки добавляеют в известь.

Внутренние стены и перегородки штукатурили составами с добавками гипса, костры или цеолита. Проёмы под будущие окна и двери, закрывали соломенными блоками до лучших времен. Если саманных блоков не хватало, в ход шла технология «глиночурки». Межэтажные перекрытия щитовые, на шурупах, но их покуда не хватало. В целом получалось красиво и нарядно. Если бы не крыша… С ней то возникли проблемы в плане ресурсов, а именно, досок и бруса.

То, что чердак необходимо делать холодным, было ясно с первого дня, как бы я не хотел обратного. Согласно законам термодинамики подогретый воздух всегда стремится вверх, а холодный вниз. Плохо утеплив крышу, мы будем отапливать Галактику. В XXI веке имеется такой замечательный материал, как пароизоляционные мембраны, позволяющие утеплять саму крышу. Жаль, мембраны на здешнем рынке не встретил, а то бы купил. А так влага будет благополучно проходить через утеплитель и испаряться в пространство чердака. Частично влагу будет поглощать саман, цеолит и опилки в составе блоков засыпки.

Новосильские, и не только они, крестьяне оставляют чердак холодными не с бухты барахты. Холодный чердак позволяет крыше домов накапливать определенное количество снега, который и становится утеплителем. Если городники посоветовали правильный уклон, удастся добиться нулевой температуры на чердаке даже если за «бортом» будут свирепствовать лютые морозы.

В чем фокус? Вступает в игру один из лучших природных изоляторов — запертый на чердаке воздух. Им, кстати, легко управлять в зависимости от поры года, закрывая либо открывая установленные во фронтонах оконца. Само собой оконца нам ни к чему, мы будем клапаны использовать, вентиляционные. А с учётом того, что стропила усилили на контробрешетку в итоге решили укладывать лёгкие пеноблоки.

Хотя проблема не в утеплителе, а в доске. Изначально планировал класть черепицу, но, когда подсчитал необходимое количество и энерго-трудозатраты на обжиг чегой-то резко поплохело. Прикинул сколько труб потребно и окончательно забросил идею. Трубы и кирпич важней, а производительность печей и запасы угля сильно ограниченны.

Оставались традиционные крыши. Соломенные отметаем за неимением самой соломы, тёс слишком трудоёмкий, значит, верно, дерновые! Ага, они самые. Зелёные, дышащие крыши. Последний писк моды у нас в XXI веке и предмет насмешек над бедняками здесь, в XIV. На насмешки мне болт положить, но как быть с технологией? Под дёрн небогатые селяне укладывают бутерброд из десятка слоёв бересты, да каждый сезон добавляют новые, заменяя подгнившие. А мне оно надо? И где прикажите сотни тонн бересты взять? Ободрать все берёзы в радиусе двадцати километров. Фантастика, ненаучная.

Хорошо, что всё вовремя понял и серьёзно усилил стропильную систему так, чтобы она выдерживала вес не только сплошной обрешётки и утеплителя, но и дёрна с дренажом и глиной. Затратно чрезвычайно, но других вариантов не видел. Повезло ещё, что по опорам двухкратный запас прочности заложил, не иначе проведение сработало.

Доски обрешётки пропитывали болтушкой и антипиренами, после просмаливали, дважды окуная в чан с жидкой смолой. Цех химии неплохо потрудился над отработкой этой технологии. Настройками режима перегонки и добавками омыленной древесной смолы, торфяного воска и скипидара ребята получали качественную смолу, формирующую, при проходе валиком, слой всего в два миллиметра.

Доски фиксировали на шипы, конопатили угольной замазкой и готовый участок кровли проходили валиком с горячей смолой два раз. На осмоленные и подсохшие скаты накатывали рулоны из очень жирной глины, а в держатели устанавливали перфорированные планки, формируя ромбы георешётки. В её ячейки засыпали щебень мелкой фракции, формируя дренажный слой, а поверх — почвосмеси с песком, цеолитом и торфяной крошкой, обогащённой золой, серой и гуминовыми удобрениями. Последний штрих: шаблонами-пауками[i] заделывали дражированные семена трав. Дёрн то с травами подготовить не успели, вот и пришлось изворачиваться. Слава богу с помощью комбайна успели семян собрать. Щучка дернистая станет травяной основой. Украсим ту чабрецом, вереском красным, овсяницей, добавим лаванду, колокольчиков, барбарисов и ирисов, и всяких папоротников-кустиков. Если уж вынуждены такую крышу содержать, надобно сие как положено сделать, а не пускать на самотёк. Ведь более того, помимо эстетики и защиты от влаги, она в холод ангар утеплит, а в жару охладит, работая аккумулятором энергии.

Прочих мелочей хватало. Оставляли заглушки под световые колодцы и навесы, укладывали рельс для подвижных лестниц крыши, вбивали крюки под системы полива и слива, выкладывали саманом и кирпичом фронтоны. Под коньковую доску шёл «настоящий» рубероид: рогожу из ивового лыка пропитывали густой смолой с добавками гутты и талового масла и мелким песочком посыпали.

Забивали паклей все щели, мастикой конопатили. Очень и очень серьёзно подошли к гидроизоляции.

Недавно вон, по мнению батраков, Прохор учудил очередную дурь. По полу мансарды приказал укладывать одноколейку и парапет, в торце, строить. А по мне, прекрасная идея. Оставить без применения чердак в восемь тысяч кубов было бы преступлением. Вона, скирды под открытым небом стоят. Зерно, семена… Да те же дрова подсушить и прочий материал. Перекрытие то прочное, и не такое выдержит.

Причуды «Прохора» с крышей обошлись в шестьсот сорок кубометров доски и бруса, три тонны проката, пятнадцать смолы и это только стропильная система. А всего же на ангар и подвал ушло более пяти тысяч кубов дерева, десяти тысяч, самана, пятнадцать тонн проката и двадцать два чугуна… Всё, что нажито непосильным трудом, всё, что откладывал на чёрный день, в стройку ухнул. Экспедиция и ангар словно пылесос вытянули мои и так не сильно богатые резервы.

На фоне аврала не заметил, как сломал систему с вершками-корешками. На стройке, да и в целом по производствам, батраки уверенно перешли на метрическую систему и арабские цифры. Не менее усердно «топил» за внедрение артельного кодекса для звеньев артелей. В нём отражались вопросы оплаты, нормы выработки и неписанные взаимоотношения в микро-коллективе.

В октябре наконец-то одел батраков как положено, как считал правильным. Спецкостюмы, халаты, теплые ватники, шапки ушанки и штаны. С обувью лишь осталось поднажать. По сапогам и ботинкам закрыл вопрос лишь на тридцать процентов. Пока лаптями с обмотками и железными накладками на онучи спасаемся.

Девяносто процентов батраков переместилось из холодных бараков в недостроенный ангар. На неделе заканчивается переезд из Ивани последнего цеха. На старом месте остаются ткацкий и канатный центры. Станки в них обновили и добавили новые, для плетения рогож, трепальные и чесальные машины и мялки костры[ii].

На сегодня, 15 октября, построено двести десять погонных метров ангара. К началу ноября каркас закончим, к десятому — стены, к двадцать второму — крышу. Такие дела. Ставру, Добрыну с сыновьями и десятку мастеров, что переехали сюда с семьями поставили срубы с черепичными крышами шесть на восемь. С резным балконом и крыльцом. Прочим семейным выделили комнаты на втором ярусе.

Батракам же отошли «помещения» с трёхъярусными нарами. При высоте потолков три с половиной метра воздуха хватало. Правда живут аки куры на насесте. Нет ни перегородок, ни перекрытий межэтажных, ибо щиты дороговаты. Про двери и окна, не заикаюсь, не до жиру. К нарам ведут «тропинки» из пары досок, да кое-какие островки для перекуса. Ничего, вона лазают как обезьяны и в ус не дуют. Никто не ворчит. Понимают, прежде надобно крышу над головой ставить.

Интересная тенденция намечается. Чем больше времени человек у нас трудится, тем меньше у него желания домой возвращаться, на родные пеньки и земляные полы с печами по-чёрному. К хорошему быстро привыкаешь и потому всё больше и больше вопросов. А как бы сюда семью перетащить…

* * *

Разгром боярских дружин, солидные запасы кормов, скота, жита и завершение постройки стен острожка сильно качнуло градус общественного мнения. Только в острожке на стройках и производствах трудится четыреста шестнадцать человек, десятая части от населения Новосиля! Серьёзный трудовой ресурс, а если посчитать тотальную механизацию…

И всё же, даже с такими силами работы по отделке непочатый край. Дай бог к весне коммуникации закончим. После окнами-дверями и внутренней отделкой займёмся.

То, что я решил сделать называется фалансер. В учении утопического социализма Шарля Фурье сие дворец особого типа, являющийся центром жизни фаланги — самодостаточной коммуны трудящихся вместе для взаимной выгоды. Однако, настораживает, что все реально построенные фалансеры провалились. Во всяком случае в том виде как из их задумывал Шарль. У нас в России похожее сооружение один социалист-утопист своим крепостным построил. Осчастливил, так сказать. Жаль мужики не поняли порыв души барина. И месяца не простоял, сожгли к чертям собачьим.

В Советском Союзе так же свои фалансеры имелись, коммуналки звались. Фалансер ведь чистая физика. Множество людей, собранных в одном месте, расходуют меньше энергии на отопление. Плотность и этажность выше, кратно падают расходы на коммуникации. У Троцкого в двадцатые была хорошая идея построить дом-комбинат с интегрированной промзоной, то бишь промышленный фалансер. Но после провала трудовых армий, к «прожектам» демона революции уже не прислушивались, а зря. При правильном походе была бы «бомба».

Вот только человек не насекомое, чтобы ему голый улей строить. Не было тогда знаний социальных, не было опыта и понимания. А без этого идея была обречена на провал.

С точки зрения теплотехники и многоквартирный дом фалансер. Однако жильцы в нём социально разобщены, не умеют даже самим себе организовать элементарное обслуживание и, в результате, платят втридорога паразитам в лице жилищных компаний, которые не только в два раза накручивают ценник, но и общественные зоны по своему разумению используют.

Нет, с ресурсной экономикой у нашего фаланстера всё хорошо. Типовая новосильская изба на четыре человека имеет площадь двадцать пять, тридцать квадратных метров, а значит, нам бы пришлось строить нехилый городок на сто двадцать строений. Суточный расход дров в избушке при морозе минус двадцать пять порядка пятидесяти, а то и семидесяти килограммов. Проверено! То бишь, за сутки в небо улетит десять тонн дров. За отопительный сезон в топке сожжём… стену острожка.

А вот в ангаре, для отопления условной единицы площади потребуется ровно в три раза меньше тепла. Потому как на единицу тепла, большая печь кушает в три раза меньше дров, чем маленькие, индивидуальные. И вообще, нет смысла считать тепло, потому как оно у нас будет бесплатное, от промышленных печей и охладителей.

Когда их с весны начали строить, то располагали аккурат на нужном месте, а козловой кран собирает над ними навес. Треть ангара имеет общее «пространство» прямо от уровня земли. Справа налево идут: доменная печь и регенераторы, шахтная печь, газогенератор, сектор утилизации газов номер один, литейный сектор, кузнечный, с особо крутой звукоизоляцией и пошли цеха в два яруса столярный, слесарный… Со стороны Легощи: сектор утилизации газов номер два, сектор с биореакторами, сектор сухой перегонки дров, сектор керамики, стекольный, химический, насосная, кухня…

Подвал отделан по минималке. Сняли грунт и дёрн на полметра, выровняли и потихоньку отсыпаем песком с нового месторождения. Чес-слово спокойно выдохнул с запуском экскаватора. Больно смотреть было на мужиков в ледяной воде.

Под скотник уложим осмоленные глинитбетонные полы с чугунными щелевыми решётками и торфяноцеолитовыми перегородками для улавливания запахов и лишней влаги.

Вообще то, я ради домны «мега-стройку» затеял. Хочу плавить железо как белые люди, круглый год. Мало кто знает, в стародавние времена доменные печи работали сезонно. Зимой дрова на уголь пережигали и лишь когда теплело домну запускали. Современные печи работают без перерывов. Стены печей окружает капуста из десятков слоев теплоизоляционных материалов, и они не боятся холода. А ты попробуй, рассчитай тепловой баланс для голой кирпичной домны в крепкий мороз. Глазом моргнуть не успеешь, как козла схватишь. А как в ливень будешь шихту подавать, как с охлаждением в минус сорок работать? Да не. Ну её нафиг, плавку на морозе. А что касается универсальной шахтной печи, то в ней с зимним обслуживанием ещё больше заморочек. Обслуживающие печи батраки по своей наивности и неопытности не догадываются и не задумываются об этом явлении, потому как у Прохора имеется такой убойный козырь как послезнание.

Плюсов масса. В тёплом ангаре мы тратим меньше энергии на разогрев печи и с умом распорядимся даровым теплом. Утилизированное тепло по воздуху или воде переправим в цеха и на верхний ярус. Кстати, наверху, помимо жилых зон разместим массу не сильно грязных промыслов: живопись, сборочные цеха, парфюмерия, чеканка и скань, упаковка, сувенирка. Там же детский сад, школа, обучающий центр, бани и прочие общественные зоны. Тепла и на подвал хватит, и на чердак. Может быть ещё бассейн для утилизации тепла городить. Пока отопление ангара воздушное, а за зиму-весну протянем водянку. Отходящие дымовые газы и тёплую воду из систем охлаждения направят в чугунные экномайзеры с воздуховодяными и воздуховоздушными регистрами.

Два дутьевых вентилятора будут продувать сквозь них забортный воздух. Каналы для дымовых газов, тёплого и холодного воздуха строим из кирпича и самана, утепляем сухими песком и керамзитом. Задвижки чугунные. Поставим и приборы измерения скорости потока газов, влажности, вентили, манометры, чтобы в ручном режиме управлять потоками тепла и холода. По весне добавим пассивные ветровые башни для кондиционирования здания. В морозец же заполним хранилища ледяными блоками, получив пассивный аккумулятора холода для кондиционирования и хранения продуктов в жару.

Ах да! Дренаж по всему периметру отрыли… с пескоуловителями, перфорированными керамическими трубами и решётками. Параллельно острожку продолжили линию сушил,которую будем использовать уже как подвалы. Свяжем их с «нижним» ярусом ангара закрытыми отводами с путями. Траншею семь на семь прошли экскаватором меньше, чем за неделю. Укладку стен и перекрытий вели эрзац-козловым краном, что куда примитивней, чем его ангарный коллега. Всего три метра высоты, считай по земле ездит. Высоты хватило, чтобы сгружать биг-бэги, брёвна и саманные блоки, да и ладно.

На полы пошёл тёплый «бутерброд» — песок, щебень крупной фракции, щебень мелкой фракции с проливкой известковым молочком. В разравнивании здорово помогает грейдер, а сама работа уже освоена и понятна многим артелям. Стены подвала двойные, с перевязкой и ребрами жесткости. При толщине метр, половина объёма карманы, заполненные сухим песком. Ели влаги не будет, он не хуже пенопласта будет работать. А влаги не будет, ибо наружные блоки не только из тяжёлого самана на жирной глине, но и просмолены основательно. Дренаж присутствует на всякий пожарный, как без него. А так-то место сухое, грунтовые воды аккурат на десяти метрах начинаются.

С перекрытиями не мудрили. Укладывали на стены просмолённые бревна сплошным слоем, а чтобы уменьшить нагрузку на свод, грунтом тот не засыпали. Перекрывали прессованной палой листвой, хвоей, опилками. Ближе к поверхности органику изолировали жирной глиной, под почвосмеси тоже дренаж. По весне поверх травы и кустарники посадим, цветники разобьём и никакой нагрузки. Погонный метр подвала, двадцать два куба полезного пространства! Коли сто сорок метров осилим, хватит и на лёд, и на припасы, и на грибы с червями.

Канализация в ангаре простецкая. Чугунные трубы с естественным сливом в зону биореакторов для сушки и утилизации, сифоны и чаши Генуя. Будет трубопровод холодной воды и пожаротушения, трубопроводы для горячей воды и отопления типа Паук, гравитационная, без всяких насосов. Трубопроводы для подачи воды под увеличенным давлением для гидромоторов. Трубопроводы для генераторного газа в цеха и сжатого воздуха. Будут…

Потом, потому как столько труб нет, физически и пока закладные для них монтируем. Чтобы исправить ситуацию, собрали «кристаллизатор» высотой четырнадцать метров. Ну как кристаллизатор, рама из чугунных секций, частично заглубленная. Прикрепили сборную водо-охлаждаемую форму под трубы. Сверху, через воронку, заливают расплавленный чугун, параллельно проливают «форму» водой. По мере опускания металла происходит затвердевании металла и вытягивание отливки из формы под собственным весом. Непрерывным литьем сможем получать трубы диаметром от ста до тысячи миллиметров и длиной до пяти метров, со скоростью метр в секунду! Кстати, на такой установке легко и рельсы лить, было бы из чего.

Изюминка всего проекта система вентиляции и утилизации тепла отходящих газов, что и теплом обеспечит, и чистым воздухом. Магистральные и отходящие воздуховоды заложены с возможностью доступа и чистки. Поставим принудительные вытяжки, фильтры, клапаны, организуем зоны с разной кратностью обмена воздухом, воздушный душ, завесы с подогревом и без. Говоря доступным языком, сформируем участки, где воздух будет двигаться с рассчитанной скоростью и температурой, так называемые оазисы.

В общей сложности, стоимость коммуникаций, включая железные провода для телеграфа, выйдет не менее стоимости ангара. Но экономить… Да ну, это как самому себе серпом причинное место отсечь.

Знаете, в чём главная причина провала фалансеров? Почему в каждой первой общаге-коммуналке возникают нездоровые, зачастую крысиные отношения? Причин вагон и маленькая тележка: недостаточная площадь на человека, сомнительные бытовые удобства, общие кухни, запахи и около нулёвая звукоизоляция. Но главное, отсутствие права собственности. Что фалансер для крепостного, что коммуналка для пролетария нечто чужое, не своё. Отсюда и отношение.

Проектов домов-комбинатов, городов-садов пруд пруди, но к моей реализации ближе всего стоят задумки утописта Говарда. Его идеи заключались в общественном характере самоуправления и коллективном характере собственности на недвижимость. Функционировать город-сад должен был на основе самоуправления жителей. Рабочие добровольно вступали в члены жилищного товарищества, становились его пайщиками, а затем, погашая долг, превращались во владельцев, и, тем самым, из нанимателей в собственников. В конечном счёте, весь поселок становился полной собственностью самих рабочих. При этом все руководство процессами функционирования поселения осуществлялось за счёт общественного самоуправления — все важнейшие вопросы решались общим собранием, в котором на равных правах участвовали все собственники.

Нечто похожее хочу реализовать и здесь, с той лишь разницей что батраки получат права на нечто поважней жилища, на средства производства. И уж поверьте, за своё они кому угодно горло перегрызут. Осталось пройти между Сциллой природной прижимистости и Харибдой невежества. Рассчитываю, что в этом нелегком деле поможет социальный статус. Я его планирую визуализировать, в виде нашивок, элементов одежды и балльной системы и коечто уже работает.

Прочее, наживное… Материалы строительные, площади, средства роскоши и гигиены, отделка и мебель. Ими сами себя рабочие обеспечат. Они и без меня прекрасно справляются с гонкой «кто-кого переплюнет» в средствах «роскоши». Потреблению никого учить не нужно, только пример покажи.

Извечная жажда потребления приматов при верном подходе мне только на руку. С помощью инстинктов и врождённых биологических моделей поведения можно не только бабло качать, но и общество в нужно русло направить. Общие дела и интересы сплотят людей куда крепче, чем любые агитсобрания и листовки с пропагандой мировой революции.

Посмотрю, куда эксперимент сей заведёт. Впрочем, я не собираюсь сюда всех подряд селить. В будущем семейные получат дома, а ангар оставим под производственно-обучающий кластер и общагу для новичков. Ох-хо-хо. Когда это ещё будет…

Разрешив основные вопросы, благо уже не приходилось скакать между базами аки горный козёл, взялся за огнестрел. По правде говоря, составами занимался давно и уже к началу августа подготовил линию, рассчитанную на производство сорока кило шоколадного или бурого пороха в день. И как только пришёл струг с серой, запустил её на полную.

На текущий момент наработаны приклады и капсюли, детали ударных механизмов. Прутки под стволы прокатаны, нарезаны и высверлены под калибр двенадцать целых семь десятых миллиметра. Осталось их отшлифовать, пройти хонинговальным станком[iii], а после, им же резьбы нарезать. Если с нарезкой и размерами не накосячим, заправим мушкеты пулями Петерса[iv]. Что нам давало нарезное оружие? А дает оно очень много! Имея прицельную дальность в тысячу метров, бойцы получать возможность прицельно обстреливать противника все те двенадцать-пятнадцать минут, пока он сближается для рывка в рукопашную.

К сожалению, свёрла и дорны пока под один калибр. Значит что? Верно. Ассортимент, расширим, отрезая стволы нужной длинны. Под пистолет хватит сто восемьдесят миллиметров, под дробовик и обрез пятьсот миллиметров, а под нарезной мушкет — метра. В казённую часть мушкета установим небольшой металлический стержень так, чтобы он оставлял точно выверенное место для порохового заряда. Пулю ведь необходимо забивать, а стерженёк треба дабы с усилием не переборщить. Пулька в него упрётся и расплющится под ударами шомпола.

Больше волнует вопрос, кого обучать огневому бою? Ещё при Иване Грозном огнестрельное оружие считалось нечистым, недостойным настоящего воина, хотя уже как лет двести было широко известно. Ушкуйников и мужиков посмекалистей, больше некого. Проблема с дружиной на пустом месте точно не нужна. Пусть лучше инициатива от них исходит, а я им лекцию задвину про то, что пращуры наши лук за нечистое оружие почитали. Посмотрим, как вывернутся.

Упор делаю на бомбы и гранаты Stielhandgranate[v] с тёрочным запалом. Они, без дураков, на коленке делаются. Таких трудностей, как со стволами, не имеется. А вот на пушки замахиваться не буду. Не успею я их просчитать и опробовать. Да нет у нас лишней бронзы. Так что мортирки клепать сам бог велел, самое то для водоходов и телег по весу и силе отдачи.

Разве сложно сбить рамы, в каждой по три ствола? Сменные кассеты, поворотный станок на лафете. Две такие рамы друг на друга поставь и суммарный залп любого неприятеля с палубы аки мусор «сдует».

О…о! Делаю пометку довести до ума дробелитейную установку с дождевым литником[vi]. Ещё в августе начали делать, но не успели, по понятным причинам. Не камнями же стрелять, а свинец жаба душить тратить. Благо, аналогичная аппаратура имелась, изготавливали на ней шары для мельниц.

Чтобы избежать глубокого сверления, стволы мушкетов раскатывали на валках из заготовок и получалось это настолько ловко, что я немедля решил провести аналогичный финт с мортирками. Правда для них заготовки не высверливали, а сваривали из полосы шестнадцатимиллиметровой на паровом молоте и вытягивали за несколько проходов трубу калибром пятьдесят пять миллиметров длиною шестьсот сорок миллиметров. Цельные трубы шли под походные мортирки или бомбомёты типа ФР-58. Распиленные на две части, для ручных мортирок.

Стволы накручивали на короткий стволик, сидевший в мушкетном ложе с типовым замком. В нём, в замке, всего восемь деталей и много-много ручной работы. Исходя из реальных возможностей слесарки, рассчитываю на шестьдесят бомбард, четыре десятка гладкоствольных пистолетов и обрезов и дюжину нарезных мушкетов. Последних, конечно хотелось побольше, но в брак при расточке уходит две трети.

Испытания мортирок вели в овражке, правда, звуки выстрелов доносились далеко и мощь внушала! Калибр и не самый плохой шоколадный порох генерировали такую отдачу, что после первого выстрела жёстко отсушивали плечо. Пришлось срочно добавлять подпружиненный шток и амортизирующий затыльник, из резины.

Стволы двенадцатимиллиметровые шли на пистолеты, обрезы и трубки для навинчивания мортирок (чтобы не мутить отдельный механизм заряжания). Обучать народ взялся с двухкратным запасом, надо ведь людей и в острожке оставить. А оружие с порохами и без меня наработают. Поставлю ка главным по военной части дядьку, нет уже смысла его прятать. После последнего нападения всем и всё очевидно. А Берди? Утрётся наместник, коли мошна дорога. Уходит время купца Прохора. Зиму отыграю и баста.

Порохов двести пудов наработали, много ушло на обучение и испытания. В красном режиме хорошо если центнеров пять осилим, но вряд ли больше. Разумею огневого припаса хватит от нехороших людей отбиться, а вот на крупное сражение вряд ли. К тому же и поселенцам надобно кой-чего оставить.

И дымный порох далеко не всё, что припасено в рукаве. Имеются станковые арбалеты, сигнальные ракеты двух цветов, дымовые шашки и куда лучше старых. Начинок для гранат помимо осколочных наделал изрядно: картечные, пожарные, дымовые, светозвуковые, осветительные, травматические, химические и зажигательные. Последние, на основе белого фосфора, в том числе в виде насадок на стрелы луков и арбалетов. И с шашками вопрос решил, организовал мини линию производства цеолитового динамита. А что делать? Одним кайлом и зубилом, батраки до морковного заговенья карельские граниты будут дробить. Не хочу обратно с пустыми руками возвращаться. Из-за меня цену на медь гости городские вдвое подняли! Негодяи какие, а! Рынок, будь он неладен.

Наработал пару пудов октогена и кордида для сильных гранат и «специальных» метательных зарядов. Не зря прорву серебра в химию ухнул и вот он, результат.

Помимо обучения огневому бою, здорово отвлекала возня с пасеками и осенняя вспашка. Крестьяне называют сей процесс подъёмом зяби. Пашут в зиму обычно в августе, после чего землю оставляют зимовать на морозах — зябнуть.

Благодаря вспашке под зиму в почве естественным путем происходит множество полезных процессов. На поверхности вместе с комьями земли оказываются личинки различных вредителей, которые от холода погибают, а подземные ходы грызунов разрушаются. Уничтожаются всходы сорняков, разрушается их корневая система. Вспашка понижает солевые горизонты и активирует почвенную микрофлору. Почва успевает накопить много влаги и питания для проростков перед посевом.

Естественно, весной полевые работы по такой землице пройдут куда легче. Тут тебе и плодородие, и повышение урожайности. Однако, пахота — большой труд и крестьяне пахать два раза в год позволить себе не могут. Тяжело и дорого. Главное же нет обычаев, знания. Положа руку на сердце. Массово под зиму пахать начали лишь в тридцатых годах с появлением тракторов. Но я-то знаю, что под зиму пахать выгодней, как и то, что можно это делать до самых морозов. И даже после, если тяги хватит.

Исходя из данных соображений сразу после уборки зерновых и трав переключил заготовочные артели на озимую вспашку и прочие работы, включая расчистку подходов и дорог, корчевание пней, разбивку полей на адекватные по площади участки, а не на клочки и полянки. Палить старались минимум, а если и поджигали, то после вырубки, дабы золу запахать. Здорово выручали корчевальные машины, потому как пней было как грибов после дождя.

И новые прицепные модули подоспели ко времени: самоочищающийся сдвоенный плуг собрали целиком из металла на достойном уровне: колёсики, зубчатый регулятор глубины погружения, лемехи на стальной раме. Долотообразная форма ножа прекрасно подошла для сорных почв с небольшими камнями. Плуг, до двадцати сантиметров целины брал! Что вызывало разрыв шаблона у селян ратаев с их слабенькой сохой. Вторым, «склепали» чизельный культиватор на четырнадцать зубьев, затем плоскорез под нулевую обработку. Святая «троица» позволила закрыть обработку всех типов почв. Ставка на головной модуль и прицепные себя оправдала и здорово сэкономила ресурсы и время проектирования.

При обильной трехразовой кормёжке с высоким содержанием зерна, с подкормками и горячим питьём, с лёгкими попонами и нормальной упряжью две лошади проходили в день двадцать пять-тридцать километров, вырабатывая порядка гектара целины. Учитывая, что им выделили восемнадцать пар лошадей получалось солидно.

Даст бог, до заморозков запашем девять квадратных километров. Кое-что сажали под зиму: чеснок, лук-севок, зелень всякую, свеклу и прочие корнеплоды. Для этого дела использовали одиннадцатирядную конную сеялку с лапками для заделки проводимых анкерным сошником рядков. Причём двух сеялок, за глаза хватило. Посадили озимую рожь как сидерат и на зерно. Немного пшеницы.

Можно было и больше, да рисковать не хотел. Слишком часто рано проросшие семена гибнут при первых морозах. Нет, мы то сеяли как положено. Сухими семенами и мульчировали, но всё же климат тогда и климат сейчас разный. Нужны наблюдения, а у меня массива данных не имеется. Тем более сейчас набирает обороты малый ледниковый период и какая зима в этот год будет, хрен его знает.

Зато с яблоней, вишней, сливами и малиной никакого риска. Покупные и собранные в лесу деревца высжавали около острожка вызвав очередной виток слухов. Сажать специально и что! Малину, когда её в лесу выше крыши. В голове у батраков такая дурь не укладывалась. Хех. Посмотрю ещё, как на коноплю, ревень да клевер по весне отреагируют.

Собрали и шнековый распределитель удобрений шириной три метра, им разбрасывали золу, хвою, опилки, шлак и цеолиты с добавками. При необходимости проливали почву известковым молочком или настоями золы, трав, верхового торфа с подсмольной водицей.

рH почвы измерили и даже карты почв составляли. Ещё бы сапропель, но тот прежде выморозить требуется, так что на весну много отложили. Всение удобрений под зиму проба пера, не более, ибо с логистикой не всё гладко.

На зиму-весну выстроен заглублённый в холм, утепленный вегетарий Иванова[vii]. Своды прямые, рейки и решётки закрыты не размокающей пергаментной бумагой на таловой канифоли. Рассчитан на выращивания рассады и зимней зелени. Уже поставили печку, проложили трубы для вентиляции и обогрева почвы. Опробуем схемы движения воздуха и без ветиляторов и на будущий год посолидней вариант выстроим, со стеклом.

* * *

Берега Неручи близ причала постепенно заполняли десятки вытянутых плотов необычной формы. Сердцевину их составлял брус и толстая доска, соединённые на шипы, а по краям деревянные коробки обшивались тонкой, хорошо просмолённой доской. На метровом «бутерброде» из древесины устанавливали дощатые щитовые надстройки, крепили рули и уключины под вёсла. Каждый плот рассчитан на пять тонн груза и десяток поселенцев. Места много, можно и пару быков впихнуть, ширина позволяет. Помимо гнёзд для паруса и лыж, закладывали втулки под сцепные шарниры. Связки между плотами будут жёсткие и двойные, но сохранится возможность быстро расцепиться. Достаточно вытащить предохранитель и выбить палец. Шарниры расположены в глубине так, что имеется возможность фиксировать штангу на необходимый угол.

С «операторами» плотов плотно велись занятия. Плавали на сцепках вверх по Неручи и обратно. Учили ставить паруса, пользоваться флажками, фонарями, сигнальными ракетами и жестяными рупорами. Выяснили, что оптимальная связка для водоходов пять-восемь плотов, больше не тянут.

Водоходы повезут самый ценный груз — зерно, инструмент, станки, железо. Плоты: кирпич для печей, прочие припасы, скот и запасы корма. Всё что можно взять с собой, решил брать, включая торф для туалетов. Ежели нигде не станем останавливаться, чем чёрт не шутит, может и успеем проскочить до Онеги прежде, чем реки встанут. Мёд, также берём на питание и продажу-обмен. Жаль собрали не так много, всего одиннадцать тонн, из коих четверть оставил на подкормку и половину в резерве, в острожке.

Лю подсказал координаты знакомых ему мытарей в Ярославском княжестве, передал и верительные грамоты от темника Берди. Не наобум плыл. Послал заранее гостей, знающих как решить вопросы с мытом и быстрым проходом каравана. Заодно и рынок прощупают, кой-чего продадим по пути, коли через всю Русь матушку пойдём.

Расчёт такой: ныне, вся торговля вокруг городов построена. И попав на торг ровным счётом ничего не продаш, коли не предъявишь уплаченную, как положено, тамгу и мыто. На это и расчёт. Плати все мыта по пути и скостят тамгу. А нет, обдерут словно липку.

В теории, можно таможенные посты мимо проплыть помахав ручкой. Правда на торге тамга такой счёт выставит, что и рад не будешь. Сознательная политика Орды, душить торговлю вассалов и развивать всемерно собственную. Но разве наших людей проведёшь такой мякиной? Каждый первый гость работает по принципу кручу-верчу обмануть хочу. А как иначе? Без хитрых схем ларь пшеницы из Новосиля, попав в Новгород поднимется в цене, в три с половиной раза. О какой торговле может идти речь то? Даже «святые» девяностые с их сто двадцати пятипроцентными налогами отдыхают. Здесь же, каждый мелкий удельный князёк хочет из «потока» зачерпнуть поболее, а ордынские жулики не отстают. А ещё говорят, есть такие места по Оке, где татям платят чуть ли не официально. А вот им я точно дулю покажу, ничего не обломится. Впрочем, и тамги «пролетают» над гнездом кукушки. Активно ничего продавать не планирую, разве что напрямую, гостям правильным, с борта.

Новосильскими мытарями уплочено полной мерой. Тарусу ночью проскочим, так многие делают. В Рязани вопросы с родственниками решим полюбовно, а вот дальше… Дальше Терра Инкогнито. Где можно проскочить и не платить, а где этого делать не след. А может и вовсе платить не стану. Сила то за мной приличная, в общем, посмотрю по ходу пьесы.

В поход отправятся три сотни с гаком люда, включая поселенцев и мастеров. Последних, понятно, обратно заберу, они печи помогут ставить и малый фалансер. По военным расклад следующий: из дружины беру четырнадцать воев, их усиливаю дюжиной знатных бойцов из полона, что сагитировал себе послужить. А что? Приметил ребят, которые отличились отчаянной стойкостью, подлечил прикормил. Берислав то им и не платил оказывается ничего, посулил богатую добычу и расчёт потом. А я же пообещал серебра, доспех и то, что через год отпущу на все четыре стороны. Никто и не отказался. А через год они и так моим с потрохами станут. Прибавим ушкуйников, «теневых» дружинников и четыре десятка алебардистов. Последних, набрал из десятков, что хорошо показали себя в бою при Неручи. Эти ребята ещё и резерв рабочей силы. На постройке поселения ты дружинников работать особо не заставишь. Белая кость… Правду енту кость мы ещё проверим на крепость.

Разбойничков также прихвачу, но до Белёва. Не думаю, что тати откажутся от «щедрого» предложения Прохора. А в острожке они мне и даром не нужны, только воду мутят.

Из стреляющего готово: 86 стволиков для мортирных батареек и бомбомётов, четырнадцать тяжёлых арбалетов и три десятка лёгких. Дюжина мушкетёр и обрезов с пистолетами три десятка. 45 ручных бомбардиром в процессе, дай то бог успею алебарды «конвертировать. Я их на стрельбы через день гоняю. Натаскиваю не боятся дыма и грохота выстрелов и целиться как положено, а не закрывая глаза и отворачивая голову. Так что отряд пусть и малый, но весьма зубастый. У-у-у не завидую татям, ой не завидую.

Грузов же потянем, не менее тысячи трёхсот тонн! В основном брус, доска, жито, шамотный кирпич и корм в виде прессованного сена, сенажа и гранулированной травяной муки. Помимо оборудования всякого везём полсотни лошадей, столько же быков и коров, четыре сотни мелких барашков, а коз и птах без счёта.

Флагман «Пират». Разведка и связь — катамаран надувной, весельно-педальный — одна штука. Педальный катамаран с плоскими фанерными поплавками и гребным колесом, однооконь, четыре штуки, для разведки.

Скоростные связные водоходы-катамараны мощью две лошадиные силы. Дорогие больно, ибо добавили вёсла, здорово уменьшили вес корпуса за счёт широкого использования фанеры и «пенодерева». Сами корпуса сборно-разборные, усиленные, дабы устанавливать на волоках железные стойки, с колёсами. Всего сделано три, но один Радиму отдал. Рассчитаны на восемь гребцов, осадка полметра. Функция-связь и дальняя разведка. Тягачи: три больших водохода и шесть, средних. В общем всё, что успели в экспедиционный и «зимний» варианты «переобуть», то и забираю. Впрочем, и остальные пойдут, но до устья Нугри, где заберут цеолиты и назад. Всё одно до Белого озера им не дойти, ширина проток не позволит. Да и грузы из верховий в острожек кто-то возить должен. С собою и пяток Новосильских гостей зацепим. Не возражаю, вместе всяко веселей идти.

Ангар — https://author.today/reader/242031/2227066

[i] Шаблон из галалита и латексных трубок по форме советующий размеру дренажной ячейки (ячейка георешётки) https://www.youtube.com/watch?v=IyLUKa8lmPc

[ii] Ткацкие станки обновили добавив к конструкции челнок самокат Кея, что в два раз подняло их производительность. К типовому челноку добавили четыре ролика, при помощи которых он катился по рельсу (склиз), длиной около 2,7 м, прикрепленной к лопастям батана станка. По бокам добавили две челночные коробки, в каждой из которых находились ракетки (погонялки), соединенные шнурами с общей рукояткой. Склиз размещён внизу лопасти батана: нижняя полость основы при образовании зева ложиться на дорожку, а челнок — катиться поверх этой нижней полости.

Слева и справа от станка направляющие по которым скользят погонялки соединенные с пружинами и соединены шнурами с рукояткой. Дергая за правый шнур, ткач приводил в движение правую погонялку, и челнок прокидывался сквозь зев справа налево. Пружина , через рычаг возвращала погонялкув исходное положение. Прибив бердом проложенный уток, ткач нажимал на педаль, чтобы ремизки поменялись местами и образовался новый зев. После этого ткач дергал за левый шнур, и челнок отправлялся левой погонялкой в обратный "полет".

https://www.youtube.com/watch?v=H-GXcm8Xd90

Прохор малость усложнил схему добавив два колеса и рычаги. Дергать за шнуры батракам не приходилось,они были связаны с колёсами и всё работало от педали. Он также синхронизировал педаль с движением колеса и рычагов тянущих шнур) Когда количество станков достигло четырёх ( 2 ткацкий и два для для рогоза) На вал педалей добавили звездочки и цепь, запитав от общего вала с конной передачей. Таким образом 4 станка обслуживал 1 механик и 1 циклопед. На станок Жаккара времени Прохору уже не хватило, наброски он берёт с собой.

Также Прохор пытается воспроизвести кинематику станка Робертса ( ткацкий) который заменит всю архаику что он налепил.

Вязальный станок 159 игл и 160 крючков https://rukodelnik.su/knitting_machines/vyazalnaya-mashina-chernivchanka/

Простая модель

Собрана одна шлихтовальная машина и одна сновальная ( для подготовки нитей).

Трепальная машина для конопли-льна

Льномялка с чугунными вальцами

привод конный

Чесальная машина для шерсти новая

два вида игл посаженные с разной частотой.

Та же машина использовалась ( сменяли только барабаны с иглами) для чесания льня и конопли.

Мини линия ленточно-ровничная для вытяжки длинного конопляного волокна

Первый переход ровничных машин, на которых лента с последнего перехода ленточных машин утоняется, скручивается в ровницу и последняя наматывается на катушку.

Горсти чесаного льна вручную вынимают из колодок льночесальной машины и раскладывают внахлест на полотно раскладочной машины. Таким образом образованный слой поступает в зажим питающей пары валиков и попадает на поле падающих гребней, двигающихся со скоростью питания. Гребни, дойдя до вытяжной пары, опускаются, возвращаются назад и вновь поднимаются, прокалывая слой волокна. Из гребней лента поступает в зажим вытяжной пары, состоящей из металлического цилиндра и сильно прижатого к нему упругого деревянного нажимного валика. Скорость вытяжной пары в 20 раз больше скорости гребней, и выходящие из нее волокна приобретают вид непрерывной ленты. Про ткани и машины для обработки конопли и льна будет отдельная глава.

Некоторые машины использовались для частичного получения волокна из крапивы, соломы, кипрея, лопуха, из сосновой хвои, донника, хмеля и вереска.

Помимо прочего были собраны ( для плетения матов и рогож из лыка, мочала) простые кулерогожные станки, навойно-катушечные, ткацкие для рогожи. Основная кора ива, липа, береза,ольха, осина. Материал для изготовления рогожи, канатов, малярных кистей для побелки, подвязок для растений, мочалок для мытья. Всего на заготовке и обработке коры и лыка работает 12 батраков с периодическим усилением.

Канатно-верёвочно-ткацкий цех имеет штатный состав в 46 батраков.

Станок для канатов из рогоза и прочего

Станок для матов https://www.youtube.com/watch?v=4VNiRcM1gQM

https://www.youtube.com/watch?v=XPs6TqV_zgs

Станок для циновок https://www.youtube.com/watch?v=aZfs3JX9w0s

[iii] https://www.youtube.com/watch?v=ou8nNBn5Cbs — станок для хонингования и расточки мушкетных стволов ( у варианта от Прохора поступательное движение от кривошипа). Вариант хонинговального станка для мортирок и стволов пистолета ( ручное хонингование, вращение дорна от полуперёкрестной передачи) https://www.youtube.com/watch?v=HQfh6AZxL08

[iv] Коническая пуля с острым концом и тремя круговыми бороздками в нижней части, развитие пули Минье. Пуля Минье — пуля для первых дульнозарядных винтовок, которая имеет коническую выемку в задней части. Особенностью данной пули является то, что при выстреле её хвостовая часть расширяется и обеспечивает надёжное зацепление пули с нарезкой ствола винтовки. Пуля Минье имеет сзади коническую выемку, в которую вставляется коническая железная чашечка, не доходящая до дна выемки. При выстреле чашечка, будучи значительно легче пули, получает большее ускорение и доходит до дна выемки, расширяя пулю и вгоняя её в нарезы ранее, чем пуля продвинется по каналу на весьма малое расстояние. Внизу наружной части пули устраивались желобки для большей стабилизации пули в полете.

Главной проблемой этой пули была сложность и дороговизна ее изготовления, а именно железный вкладыш. В 1852 г. в Бельгии Петерсом и в дальнейшем Тиммергансом было выяснено что при надлежащих размерах гнезда цилиндро-стрельчатых пуль чашечки Минье не нужны и достаточно действия одних пороховых газов для расширения пули и вжатия ее в нарез, этот вариант и делает Прохор.

Про оружие подробности.

Ложа деревянная, с длинным цевьём. Приклад с прямой шейкой. Спусковая скоба из бронзы, округлая, составная, с антабкой. Спусковой крючок С-образный. Ствол крепится к ложе винтом через хвостовик и двумя ложевыми кольцами, на передней из которых укреплена антабка (деталь оружия, приспособление для крепления и передвижения ремня). Наконечник цевья с гнездом для шомпола. Шомпол стальной, с цилиндрическим наконечником и навинтованным задним концом. Ремень кожаный, с пуговицей, бронзовой пряжкой и охватывающей кожаной петлей. В отделке используется чернёная кожа, дуб мореный, вишня, бронза, фосфатирование черное ствола и металлических элементов замка.

Прицел секторный, имеет криволинейную поверхность, по которой движется хомутик прицельной планки. Планка описывает в пространстве некоторый сектор, за счет чего изменяется высота прорези прицела. Нарезана из расчета стрельбы на 1000 метров, реальная прицельная стрельба для начинающих 280 метров.

В ствол вкручена ( шестигранник) бранд трубка с углублением где сделано отверстие под капсюль , там же небольшой сосокоподобный выступ (наковальня). При выстреле боек ударника бьёт по капсюлю таким образом, что находящийся в нем инициирующий состав соприкасался с наковальней, воспламенялся сам и воспламенял пороховой заряд внутри ствола.

Материал прутка: модифицированная ( в миксере) кальций-стронций-бариевой лигатурой пудлингово-тигельная сталь: углерод 0,47 — 0,55; Si 0,17 — 0,37; Mn 0,5 — 0,8 следы фосфора, мышьяка и меди по 0.02-0.03.

Прохор попытался повторить, на доступном ему уровне, советскую оружейную сталь 50А.

Поэтому Прохор уделял много внимания стволу, к сожалению глубокое сверление, успешно внедренное при производстве пушек еще в XVIII в., в случае ружейного ствола калибра 10-20 мм и длиной около метра является значительно более сложной задачей и требует высокоточных станков и специальных ружейных сверел с принудительной подачей смазывающе-охлаждающей жидкости. И главное это очень и очень долго, особенно учитывая что нормальный станок всего один.

Тогда Прохор обратил внимание на метод изготовления бесшовных стволов, впервые внедренный в Америке в 1840-х гг. Этот метод состоит в сверлении короткой заготовки и ее последующего вытягивания.

Для мушкетного ствола достаточно заготовки диаметром 50 мм и длиной 260 мм. В заготовке сверлится отверстие диаметром 26 мм. Просверленная заготовка нагревается в горне надевается на оправку и пропускается через 6-8 ручьев прокатных вальцов, с промежуточными нагревами и сменой оправки на более тонкую.

В процессе заготовка вытягивается в 3-4 раза, а внутренний диаметр уменьшается примерно в 2 раза, причем на всю операцию требуется всего лишь несколько минут. После этого остается отрихтовать ствол, обработать разверткой и сделать отпуск для снятия напряжений. Аналогичным образом Прохор решил катать и стволы мортирок. Для этого пришлось отливать новый комплект валков, но дело того стоило. Ведь прокатать, или раскатать, стволы можно было за день. Для таких стволов заготовки не рассверливались, а сваривались из полосы толщиной 16 мм на паровом молоте ( размеры «кольца» 240Х100 мм, что в разы быстрей рассверливания сплошной заготовки.

Ствол мортирки для батарей имел калибр 55 мм и длину 640 мм, почти 11 калибров, толщина стенок 3.5 мм. Механизмов спуска не имелось, заряд взрывался в зависимости от конфигурации огнепроводного шнура что закладывался в «кассету» либо одновременно, либо раздельно. Кассета включала три-пять стволов установленных на сосновом брусе. Подъёмный механизма из двух винтов, с фиксацией пальцем. Для типовых телег и малых водоходов кассета одна, для усиленных три, по пять в ряду. Для больших водоходов ставили 1 или 2 кассеты друг на друга и помещали на "поворотный палец". Для быстрой заряда кассет служил шаблон из фанерных трубок в которые заранее засыпали нужное количество пороха, а затем засыпали картечь или ядрышко. Фитили для каждого ствола и общий пороховой шнур проложенный по хитрой траектории служили для синхронного выстрела, поджигание тёрочное, с каждого конца кассеты для 5 ствольных батареек и одна "терка" для трех ствольных. Каждая кассета поджигается отдельно, резким рывком запала. Обслуга орудия 2 батрака.

.

Бомбомёт состоял из чугунной станинки с углублением для казенника и тела бомбомёта. Снизу станинка усилена ребром,в станине есть лодыги для закрепления цапф. Тело бомбомета соединялось со станком посредством оси, пропущенной через отверстия в лодыгах станинки и канал казенника и закрепленной двумя гайками, навинченными на ось; Сверху в середине основания сделан вырез для станка. Станинка соединена с основанием( подушка на телеге) четырьмя болтами. Основания состоит из двух сосновых брусьев размерами 915x180x180 мм. Снизу основание оковано листовым железом; Подъёмный механизма из двух винтов. Отвес служит для придания углов возвышения; Деревянные колеса с железной шиной и каучуком, диаметром 306 мм; Зарядов два — чугунная мина ( с рубашкой ) весом 28 кг с зарядом 250 грамм пороха и химический. Дальность стрельбы 400 м. Поджигание тёрочное. Масимальный угол возвышения 75 градусов. Бомбочки одеваются на ствол.

Для полного заряда, бомбомёт с платформой ( 85 кг) снимали с телеги. Половинным зарядом можно бить даже во время движения. Обслуга орудия 2 батрака.

Ручная мортирка калибр 55 мм Длина основного ствола 330 мм.

Прохор сделал раскладной приклад раскладной похожий на РГС 50 ( на рисунке видим амортизатор)

Азотирование заготовок вели в цианате калия ( см. главу чугуны) , далее стволы подвергали холодной закалке и цикличной обработке — многократное размораживание-замораживание.

Досверливание вели на станке с ручной подачей ствола на неподвижное, вращающееся сверло, станина чугун-латексный полимербетон заливка. Нечто похожее на https://www.youtube.com/watch?v=zvZvF4XuWXg 1.24 но в более современном исполнении

Этапы.

Обрезка по шаблону. Обточка ствола на «улучшенном» токарном станке и балансировка. Обдирка сверлом с алмазами ( сплав камней с бронзовым порошком ) Хонингование. Разверстка. На рассверливание ствола уходит порядка суток. Плоскости направляющих станков за июнь-июль довели до приемлемого уровня ручной шлифовкой методом трёх плит с помощью эталонов.

Ствол имеет правую резьбу и четыре нареза. Нарезы прямоугольные, постоянной крутизны, длина шага нарезов 240 мм, глубина 0,12-0,15 мм. Дульный среза ствола, сферический. Толщина стенки ствола 2,5 мм.

Помимо пуль Петерса Прохор заказал изготовление травматических пуль в виде свинцового сердечника и оболочки из «торфяной резины». Для мортирок это диски весом сто грамм с высоком останавливающей силой — даже в кольчуге и то ребра на раз ломало и дух выбивало. Для пистолетов, обрезов и мушектов это пули типа степпер 12X90 оболочка гутта-каучук с графитовым наполнителем и стальным сердечником, вес пули 18 грамм. Цвет коричневый.

https://www.youtube.com/watch?v=Xk_zOPat6so

Диаметр картечи — 5 мм; 7 мм, охотничий вариант. 12 мм боевой вариант и начинка гранат.

Сплав для пуль и картечи — свинец — 90%, олово — 5%, сурьма — 5%. Чугунная картечь только для больших мортирок применяется. Дробь для свинца плавили полукустарным способом через раскаленный диск ( фильеры) и колодец глубиной 12 метров. https://www.youtube.com/watch?v=8Vun6VGHm5o с дальнейшей калибровкой, шлифовкой и нанесением слоя графита в мельнице.

[v] Stielhandgranate — немецкая осколочная противопехотная наступательная ручная граната с деревянной рукоятью. Граната состоит из металлического корпуса, внутри которого находится заряд черного пороха 160—180 грамм, капсюля-детонатора и полой, закрывавшейся снизу завинчивающейся крышкой деревянной рукоятки с размещённым в ней воспламенительным механизмом тёрочного типа состоящим из дистанционной трубки с капсюлем, стаканчика с тёрочным составом, чашечки стаканчика, проволочной тёрки со свинцовым шариком и шнура с кольцом. Деревянная рукоятка на обоих концах имеет резьбовые втулки. Верхняя втулка служит для крепления в ней терочного устройства, а также навинчивания корпуса гранаты. На нижнюю втулку навинчивается предохранительный колпачок. Внутри, рукоятка имеет сквозной канал, в котором помещается вытяжной шнурок терочного механизма. В варианте Прохора ручки и гранаты хранятся отдельно. Капсюль вкладной.

Применение: Открутить предохранительную крышку гранаты, вложить капсюль в верхнюю часть рукояти, закрутить рукоять в гранату. Снять нижнюю крышку рукояти и вытянуть из неё шнур с кремическим кольцом, энергично дёрнуть и немедленно бросить гранату в цель. При выдёргивании шнура, соединённая с ним проволочная тёрка, завитая в спираль, проходя через отверстие в стаканчике выпрямлялась, создавая трение и воспламеняя тёрочный состав. Пламя тёрочного состава зажигало пороховую мякоть замедлителя, которая горела около 4,5-5 секунд. Огонь от пороховой мякоти передавался капсюлю-детонатору, взрыв которого вызывал детонацию взрывчатого вещества заряда гранаты. Длина гранаты с рукоятью 360 мм, самой гранаты 75 мм, диаметр ... Вес 570 гр. Вес больше так как использовались толстенные паянные цилиндры с нарезанной резьбой ( а не штамповка как в оригинале)

https://www.youtube.com/watch?v=Qjyg_GVuQyQ

* * *

Граната для ручных мортирок имела вес 300 грам. Дальность метания 120-150 метров при угле возвышения 30-45 градусов. Корпус гранаты представляет собой картонный цилиндр, внутри которого помещаются заряды пороха и чугунной дроби и замедлитель в виде порохового столбика. Усечённая коническая головка ( прессовка из галалита) является оживальной частью корпуса гранаты. Металлическая воронка установлена на дне цилиндра и воспринимает давление пороховых газов при выстреле, медная частично перфорированная втулка заполняется «хранилищем» столбика пороха замедлителя, втулка выступает за «днище» гранаты на 3 см ( перфорированная часть) . При выстреле мортирку заправляют половинным зарядом пороха, трамбуют (особой трамбовкой оставляя углубление под «фитиль-втулку»), вкладывают гранату и поднимая оружие осуществляют выстрел ( малость усложненный вариант стрейкбольной гранаты). Радиус поражения 15-20 метров.

Варианты гранат ( как метательных, так и для мортирок) отмечены цветными кольцами маркерами на корпусе — осколочные, зажигательные, светозвуковые, дымовые два типа, усиленные с добавкой октогена, сигнальные, химические с адамситом противопожарные, заполненные порошковым составом, осветительные. Черными прерывистыми кольцами ( 1-2-3 кольца) помечены ( на рукояти выжиганием для метательных и наклейкой для мортирных) составы с разным временем горения ( эрзац-замедление). Подробнее о составах гранат в главе химия. Корпуса спец-гранат для мортирок жестяные.

Ствол ручной мортирки накручивался на отрезок стального ствола калибром 12 мм ( под замок). Приклад имеет бронзовую накладку сзади, ствол прикручен на четыре винта. Механизм гашения отдачи — штоковый, в виде бронзового цилиндр и витой стальной пружины установленной внутри + амортизирующий затыльник, из резины. Для более крепких муиков делали стволы в 550 мм.

Мортирная батарейка вид. У Прохора есть возможность задавать угол каждой кассеты мортирок, противоткатные башмаки, раздвижный лапы и фанерный, окованный жесть щит защиты заряжающих с оконцем. Поджид через фитиль и зарядный шнур от терочного запала.

Тип лафета для водохода, вместо колесика штырь в гнезде, деревянную раму с установенной кассетой (1-2) мортирок разворачивают вручную, в нужную сторону. Опорные ножки железные. Кассеты упираются в платформу, угол задается винтом поднимающих кассеты, относительно деревянной рамы. На ножки можно ставить колесики для траспортировки или стрельбы с суши.

Капсульный замок

https://www.youtube.com/watch?v=5T4YktYHNTo сборка

принцип https://www.youtube.com/watch?v=FUHT4uMbONw

Прохор сделал нечто похожее на замок Августина

Общий вид

На данном замке установлено гнездо для капсюлей что сверху накрывается крышкой с наковаленкой. Курок бил по наковаленке. Да, это усложнение конструкции, но зато капсюль от посторонних воздействий укрыт очень хорошо и его можно было носить постоянно, я не судорожно вкладывать перед стрельбой.

Уровень технологичности https://www.youtube.com/watch?v=TjHf1DPSn0w

https://www.youtube.com/watch?v=qNly8LGT3Zs ( тут показана приспособа для пружины)

Цена замка 8 рублей. Затраты 110 человеко часов на замок. Штамповка, литьё, мехобработка по шаблону с двойным контролем. Замками занимается 5-8 батраков ( каждый специализируется на своей детали, а-ля полуманифактура) . На доведение до ума капсюльного замка у Прохора ушло около месяца ( в человеко-часах — 18 часов Прохора и 1210 ч-часов батраков изготавливающих прототипы по его чертежам и подсказкам)

Мортирки https://www.youtube.com/watch?v=neAyTk05J7c

Доработанный за полгода вариант спускового механизма арбалета https://www.youtube.com/watch?v=TdgMNfdopyM

[vi] Дробелитейная установка с дождевым литником noopener noreferrer">https://www.youtube.com/watch?v=wjMhaDd_AaY для литья картечи и дроби из чугуна или свинца. На струю металла направляют струи воды под давлением, а она уже распыляет её на малейшие шарики. Дробь пошла и на шаровые мельницы.

Дело в том, что под пули Петерса и дробь Прохор отдал весь резерв свинца, около четырёх пудов. Но это явно мало ( тем более большая часть на пули пойдёт) В качестве резерва для гладкоствола ( обрез, пистолет,мортирки) Прохору и потребовалась калиброванная чугунная дробь. Однако её применение быстро убивает ствол, а ствол дорогой товар. Поэтому чугунную дробь освинцовывают окуная сито с мелкой чугунной калиброванной дробью в расплав свинца с дальнейшим шлифованием и полировкой. Дороговато, но выбора нет. Со свинцом беда. Есть надежда купить его в дороге и наделать в дороге для чего взяли с собой соответствующее оборудование .

В картечных гранатах порох перемешивался с чугунными картечинами. Чугунная картечь имеет диаметр 23 мм средний вес: 46 гр. Имелся вариант травматической гранаты ( на ручную мортирку) с чугунной картечью вулканизированной в «торфяном» каучуке. Форма вулканизации — "орешница" на двести картечин.

Для транспортировки пороха готовят деревянные бочки с обвязкой из тростника и обручами из черёмухи, плотной крышкой ( прокладка резиновая) грузоподъёмностью 60 кг. Под патроны, динамит и гранаты ящики.

Прохор наладил производство динамита ( см глава химия ) и имеет на текущий момент 700 килограмм шашек кои планирует использовать в народном хозяйстве и для подрыва стен конкурентов. Однако в оружии его применение чрезвычайно ограничено.

Минусов у динамитов много, максимальный срок хранения составляет всего лишь год. Сберегать его необходимо в хорошо проветриваемом помещении, без доступа солнечных лучей, при температуре от +10 до +22 градусов. Если столбик термометра падает ниже отметки + 8 градусов, то чувствительность этой взрывчатки повышается еще больше, что может вызывать самопроизвольный взрыв динамита. При повышении температуры до +30 из взрывчатого вещества начинает выделяться нитроглицерин, что также чревато катастрофой. Замерший динамит нельзя ни ломать, ни резать, ни подвергать любому иному виду механического воздействия. То бишь имеет смысл лишь организованное и подконтрольное использование динамита, особенно в условиях низких температур. Тем не мене у Прохора есть незамерзающие динамиты с добавкой нитрогликоля в соотношениях с нитроглицерином 10:50 — 50:50.

Прочие ВВ: Пентрита 7,5 кг; Октогена 18 кг; Кордида 56 кг ( распределены по порохам, гранаткам, детонаторам и шнурам); Химии 230 кг, Пожарных гранат 320 кг.

По заказу Прохора в столярном цехе собирали пулелейки для пуль Петерса и газыри из бронзовых колпачков в нашивных нагрудных кармашках, выполняющих роль патронташа. Помимо кармашков шьют пояса и сумки, готовят мерки для навески пороха, пороховницы. Отдельный «цилиндр» служил для хранении капсюлей, в хранилище-цилиндре они подпружинены, разделены бумажными дисками-прокладками и достаются движением большого пальца, как пули из пистолетного магазина.

[vii] Солнечный вегетарий — изобретение учителя физики А. В. Иванова, реализовавшего в нем идею максимального использования солнечной энергии в теплице. Конструкция позволяет поддерживать температуру, влажность и состав воздуха в теплице без сложных и дорогостоящих систем.

Плуг— долотообразный лемех имеет «носик», выступающий вниз на сантиметр и на половину сантиметра в сторону почвы, что позволяет инструменту быстрее заглубляться. Этот тип деталей применяют на суглинистых и аналогичных почвах. С выдвижным долотом или зубчатый лемех подходит для обработки каменистых наделов и вспашки глинистых, суглинистых почв.

Чизельный плуг

корчеватель

Бороздрез

Безотвальный плоскорез

Сеялка от Прохора https://www.youtube.com/watch?v=1H4AAOH7pBY( у деда была похожая)

Разбрасыватель удобрений https://www.youtube.com/watch?v=O4U4oG0baas&t=45s

Глава 16

Минуло три дня, как ушёл последний плот, а я ещё в острожке отираюсь. Уезжаю надолго, многих мастеров забираю, вот и приходится в аварийном режиме ресурсно-производственный график править. Требовал особого внимания и новый цех керамики, где потихоньку осваивали технические фаянсы и фарфоры.[i] Заодно опробовали давно обещанные комбинации дамасков,[ii] от которых Добрын пришёл в полный восторг.

На зиму же планов, только успевай пальцы загибать: заказы по красному списку выполнить, ангар и стены закончить, ров выкопать, к севу весеннему и закладке садов подготовиться и достроить тромпы и чёртову башню. В строительном угаре с данных направлений уйму народа сняли. А результат? И на четверть от планируемой высоты не подняли. А с тромпами дело ещё печальней.

Ладно, чувствую уже по кругу повторяюсь. Справятся, тем более систему управления малость улучшил. Присяду лучше на дорожку, а после на всех парах дуть в Козельск. Князь Василий ещё летом отписал, что взял Карачев и дядю своего того. Ну, сами понимаете, в рай отправил. Однако, намедни заезжие гости доложились, что в княжестве какая-то муть происходит. Пантелеймоныч из столицы обратно в удел вернулся не солоно хлебавши. Что там конкретно произошло, никто не знает. Однако, слухи ходят, будто бы князь в Орду собрался бежать.

Зачем? Почему? Неопределённость сильно напрягает, особенно учитывая, что Козельское удельное княжество в «плане покорения природы» играет ключевую роль, гораздо большую, чем этот острожек.

Задумал я у сродственника выкупить землицу дабы без оглядки развернуться прежде, чем у дяди вотчину «отжимать». Присмотрел небольшой городок Залидов, с окрестностями. И цену справную давал, и князь Василий с радостью согласился, а тут на тебе. Сюрприз. Н-да.

Придётся самому ехать. Но прежде, с Бериславом разобраться. Чувствую, житья этот клоп не даст, обязательно будет гадить. Честное пионерское, не хотел ведь трогать это говно, да выбора не осталось. Если с рук злодейство сие спущу, рязанские родственники не поймут. А без их поддержки туговато будет.

О… Вона морячки руками машут. Обещался с утра отбыть, а уже за полдень Солнце перевалило.

Иду уже, иду. В окружении неказистых, потемневших от времени ладей «Пират» смотрелся словно неземной корабль в Шереметьево. Белоснежною краской борта выкрасили и синим орнаментом прошли, такелаж бронзовый.

На носу и корме платформы с мортирными кассетами. На парусе золотой канителью вышит новый герб: ворон на фоне пера, перекрещённого с мечом. Не по канону, но смотрится убойно. Буду наводить порядок мечом и пером. Знак сей на щиты и накидки дружинников нанесли, а стиль вооружения и одежды под единый канон подогнали: пряжки, пуговицы, клапана карманные и прочие мелочи.

Палубу дважды прошли нитролаком, а в каюте «евроремонт» замутили с закосом под русско-скандинавский стиль: иллюминаторы, резная мебель из осветленного дуба со вставками стекла и бронзы, кресла. Потихоньку, помаленьку поднимаю статус. Вот дошла очередь и до одёж. Бытующие ныне княжеские наряды мне не нравились своей вычурной разлапистостью и цветами вырви глаз. Это ведь не наше, напускное. Из Византии пришло, а значит и даром не нужно. Пускай другие князья в попугаев рядятся. Сшили парадно-выходной комплект совсем из другой оперы.

Стильный кафтан из чёрного шёлкового вельвета расшит серебряной и красной нитью с вкраплениями мелких сапфиров. Аккуратный стоячий воротничок и разрез на груди буквой V. Украшений минимум. Вышитый в тон, объёмный кельтский орнамент по бортам и манжетам. Серебряные застежки в виде глав воронов, развернутых клювами друг к другу.

Серьёзно доработали воинский пояс, преобразовав его в парадно-тактический, нагрузка то здорово увеличилась. Пояс удерживает воинские знаки, кобуру с пистолем, шашки и сигнальную ракету, фляжку и украшенные сканью ножны, из которых выглядывала голова медведя — навершие кортика.

На груди центральный элемент —орденская цепь с грифонами, головами коней, огневиками и гербом. Эдакий синтез русско-скандинавского стиля с элементами позднего барокко и фантазийного стиля из сериала Игра Престолов.

Низок — тактические штаны болотного цвета с ширинкой, карманами-клапанами на бёдрах и нашитыми наколенниками. Высокие шнурованные ботинки из кожи крокодила, неведомыми путями попавшей на торг, вышиты в стиль одежды серебром. Шпоры, крючки для шнурков и всякие рюшки навроде рифлёной, каучуковой подошвы подбитой, по периметру, молниями. Любому металлисту сто очков вперёд дам.

Завершает картину дублёнка из чернёной, лосиной замши. По канту вышита тем же серебром, а вот карманы на молнии. Изнаночный мех и отворот — чёрный соболь. Замшевое дубление технология на Руси пока неизвестная и вызывает неподдельный интерес. Дополняла образ шапка мурмолка с лопастью в виде пары отворотов из соболя, пристегнутых к синей тулье петлями. Хотя иллюстраторы очень любят изображать древнерусских сказочных царевичей в этом головном уборе, появился он на Руси лишь в XVII веке. Не наряд, а ходячая реклама технологий кожевенного цеха. Ух... Чувствую, как в боевом «раскрасе» покажусь, у батраков моих случится разрыв шаблона.

А и ладно, имидж дело напускное. Удивил-победил. Одно радует, пока между баз носился, обучил команду самостоятельно под парусом ходить, а значит, не буду отвлекаться на управление и смогу плотно заняться прожектами. Меня ждут занимательные квесты по восстановлению эталонов электрических измерений, будь они не ладны. Двигатель то хрен с ним, а вот искровое радио и телефон нужны как воздух. Лучше всего их прямо в пути и сделать, благо есть из чего. За последний месяц мы хорошо продвинулись по электрике, подготовив базу для широкого внедрения телеграфа.

***

Шли споро. На ночь не останавливались, а всё же плоты догнали лишь на третий день, на подходах к Лободину.

Из надстроек плотов валили клубы дыма. Лёгкий ветер доносил ароматы свежеиспеченного хлеба и мясного варева. Ревели быки, громко ржали лошади, подвешенные под пузо на широких ремнях. Рулевые, завидев «Пирата» приветливо размахивали руками и радовались словно малые дети игрушке, народ меня уважал.

Связки плотов и водоходов растянулись по Оке на добрых два километра. В голове и хвосте разведочные водоходы. Их можно было отличить по развитому парусу и по блестящим на Солнце кассетам. Первым к нам устремился «Банан», так в шутку прозвал скоростной весельно-педальный катамаран из шести гребцов и четырёх аквапедистов, выдающий на-гора до двадцати километров в час. И паруса а-ля джонка. Десятки парусов. Сорок восемь плотов, девять водоходов, такого каравана на Руси ещё не видывали. Зеваки из погостов округ реки выбегали на берега Оки и открывши рты смотрели на чудные плоты с избушками ладно идущие вниз.

По внешнему виду водоходы не очень и отличались от плотов. Немудрено, водоходные колёса и конные дорожки спрятаны в надстройках и не бросаются в глаза. Кто, кого и куда тянет решительно непонятно. Скорость течения порядка трех километров в час, пять-семь добавляли паруса и десятку гребные колёса. Даже со всеми поворотами старицами честная пятнашка выходила, а это на минуточку, триста шестьдесят километров в сутки! Понятно, такая скорость достижима лишь на идеальных, прямых участках. В среднем по больнице, хорошо если десятка набегала. Но я обоснованно рассчитываю скорость поднять после впадения Угры, там уже Ока разливается вширь. Народ потихоньку набирается опыта со снастями и парусами. И на ночь мы останавливаемся, плаванию при фонарях нам ещё только предстоит учиться. И всё же, такая скорость втрое быстрей местных.

Догнав головной тягач, на нём располагался штаб каравана, собрал старшин и командиров. Никиту назначил головным воеводой, под его началом основная дружина, двадцать четыре воя. Вадима с Третьяком оставляю на Онеге, у них под рукою двадцать гридней. Алебардистов возглавил Гудим, а всю артиллерию, мушкетёров и прочий люд с обрезами — Данила. Месяц назад снял с его ноги болты и скрепы. С тех пор сын кузнеца пришёл в форму, рьяно взявшись за натаскивание мушкетёров. А куда ему деваться? К конной службе он не пригоден, а тут новый вид войск и пожелание князя, которому он жизнью обязан. К тому же Данила выстрелов не боялся, не жмурился и мушкеты освоил быстрый прочих, да и стрелял уже не хуже меня.

Позвали и Фрола.

— Завтра в полдень прибудем в Белёв, — обратился я к нему. — Однако, твоих в ночь на водоходе отправят в пригород. Что мне от вас надобно, знаете.

Он коротко кивнул, а я продолжил:

— Никита и Вадим, ваша задача около врат крутиться. Коней в ночь выдам, так что заранее гридей собирайте. В Белёве городовой полк полсотни, не более. Они ворота сразу закроют, как нас приметят, вот и пускай сидят взаперти.

— Отвлекать, значится, будем.

— Верно. Гудим и Данила со мною за пристанью выходят. Будем ждать вестей от Фрола и готовить подарки Бериславу.

— У боярина своя дружина поболее городового полка будет, — возразил Никита.

— Ты хотел сказать была?

— Он и половину воев к нам не отправил.

— Верно то. Но Берислав не дурак и из-за стен вылезать не будет, да и трусоват он по нутру свому.

— Что же ты затеял князь?

— Накажу Берислава, да письмо дядюшке любимому передам, что город сей мне не надобен…

Обговорив прочие детали, отправился к себе в каюту. На водоходе под мои нужды оборудована лаборатория и палаты княжеские. Ведь «Пирата» на Онегу я не потащу. А завтра, завтра мне предстоит легализация не только перед жителями Белёва, так что как следует выспаться на матрасе, набитым конским волосом, не помешает.

* * *

— Княже, Княже! — теребил за плечо Никита. — Ох горазд ты спать. Вставай ужо. Подплываем!

Позавтракав, высадился на берег и вскоре нашёл господствующую высоту, откуда можно было рассмотреть защитные сооружения, через подзорную трубу...

Белёв стоял на высоком, обрывистом берегу. Ока делала крутой изгиб, и добротная крепость нависала над водной артерией. Городская стена около шести метров высоты шла поверх глубокого рва. Я хорошо изучил архитектуру русских крепостей и здесь, я вам доложу, всё сделано по последнему слову техники, а не то, что в острожке слепил.

В поперечном разрезе валы несимметричны. Передний склон более крутой, а тыльный — более пологий. Он не только крут, но ещё и плахами облицован. Впрочем, как и глубокий ров, куда без труда можно спрятать двухэтажный особняк.

Тыльный склон ко всему окаймлён мощёной камнем, ступенчатой террасой, позволявшей защитникам легко передвигаться вдоль вала в нужное место. Для подъёма же городням и гребню служили десятки лестниц, вырезанных прямо в насыпи.

Стена внешне походила на Новосильскую и имела ширину около трёх метров при высоте четыре с копейками, но в отличии от последней была оборудована боевым ходом в виде галереи, проходящей с внутренней стороны стены и прикрытой снаружи бревенчатым бруствером с бойницами.

Причём бруствер или, как его называли на Руси, заборало, более продвинутый. Немного выступает вперед, за плоскость стены. Чем-то походит на европейские машикули и позволяет стрелять не только вперед, но и вниз, к подножию стены. А крыша ещё и густо поросла травой. Вот так запросто, не поджечь.

Крепкий орешек, очень крепкий. Не знаю, чем князь думал, когда с полусотней бойцов хотел Белёв на копьё взять. Без огнестрела тут ловить нечего. Или Орда нужна как у Бату хана с таранами и требушетами, или измором брать.

Богата боярская вольница, коли такие стены отгрохала. Козельск, по сравнению с этим великолепием аки жалкий родственник.

Долго не задержался. Подкорректировал карту укреплений (люди Блуда работали в этом направлении с лета, на всякий пожарный), перепроверил высоты нивелиром и вернулся обратно, на «Пират».

И на этот раз, никаких осад и кровавых штурмов. Правда, никто из воев про это не знает. Будучи опытными бойцами, они прекрасно понимают, имеющимися силами нам тут ловить нечего. Шептались, ясное дело, про дурь княжескую, однако же дело своё знали крепко.

Пристань размерами не менее, чем вдвое превосходила «столичную». Де факто Белёв был второй торговой столицей Глуховского княжества, только в отличии от Новосиля не житом богател, а жирел на транзитной торговле. Десятки пирсов были забиты стругами со всех концов Руси-матушки, малыми и большими лодками. Причалить плотам негде, и водоходы, миновав город, начали разворочать руль чтобы их прибило к берегу ниже по течению. Остальную работу доделали мужики. На каждом плоту по шесть-восемь вёсел, рассчитанных на два человека, что в совокупности с парусом позволяло неплохо маневрировать.

Раз, и десятки плотов начали синхронное движение.

Два, и уткнувшись носами в заросли тростника, с плотов откинулись щиты. Достаточно крепкие, чтобы выдержать не только всадника в полном «обвесе», но и лёгкую телегу-вагонетку, с помощью которых и грузили добро.

Три, и резво взяв с места с озорным ржанием на берег рванули всадники при параде. Свалившиеся с неба пять десятков закованных в чёрную броню воев собрались вместе, словно капли ртути, и резво пошли к городским воротам…

Самую малость не успели. Наверх через посад вела извилистая дорожка, да и в дозоре варежку не разевали. Заметили нас сразу и успели поднять мост. Полетели и первые стрелы. Правда, били они кто во что горазд, так как на стенах творилась какая-то лихорадочная суета. В посаде заголосили бабы и народ начал стремительно разбегаться, как тараканы. Получалось не очень. Торг оказался зажат между городской стеной и причалом. Куда податься то? С юга всадники, что обошли град по кругу, а с севера высаживались и высаживались десятки чёрных воев, похожих на рогатых жуков, что сгоняли диковинными топорам люд обратно, к торгу.

Ну что же, начинаем план «Б».

Один из причалов оперативно освободили от посторонних плавсредств, раскатали длиннущую красную дорожку с вышитым золотом орнаментом. В центре торга сбили обитую тканью трибуну, выставили флаги… Десяток.

«Пират» неспешно, величественно причалил. У помоста меня ожидало шесть рынд, их отобрал из младшей дружины. Длиннополые белые кафтаны по фасону, немного напоминающему мой, расшиты серебром, золочеными цепями перепоясаны крест на крест. В руках искусно гравированные чёрненые топоры-бердыши, на ногах красуются красные татарские сапоги с загнутыми носами, а головы воев венчали высокие «боярские» шапки из горностая с васильковым верхом.

С ними рядом, опустивши трубы, стояли горнисты. Одеты ребятишки попроще, но под стиль и выглядят достойно. Признаться, весь это маскарад с закосом в одежды, что появятся лет через двести, обошёлся в копеечку.

Народ, как инопланетян увидел, мигом смолк, выпучив глаза на неведомые одёжи, а уж когда горнисты, приложив трубы, продудели нечто похожее на горн награждения почётного солдата и вовсе в осадок выпал. Инструмент сей прост как три копейки, вот и отрабатывали сигналы. Тем более горнистов из рожечников набрал, а они ритмы сразу схватывали, слух абсолютный. С музыкальными инструментами у нас чисто утилитарные отношения. Горн и барабан отлично дополнили флажки, гудки и сигналы военного и гражданского управления.

О… Закончили дудеть. Мой выход. Натягиваю пренебрежительную маску, иду медленно, с ленцой, посматривая на облака, не замечая сотни взглядов горожан, впивающихся в каждый элемент модного прикида. Отчего то это у меня легко получалось, видимо надменность от старого тела досталась в наследство.

— Кня…язь Мстислав Сергеевич! — затянул глашатай, словно заправский ринг-анонсер. Голосища у него дай боже каждому, не хуже, чем у Левитана, а уж с рупором и вовсе оглушает. — В-о-о-лодарь Белёва и Воротынска, а тако же северных Отчичь и Дедичь наследник.

Молчание затянулось. Люди, непривычные к такому шоу, лишь глазами хлопали, в том числе и мои. Ведь сам то ещё мало кому открылся, а большая часть мастеров и работников имела со мной весьма вольные отношения. Не панибратские, но уважительные, как к хорошему мастеру. А тут, на тебе бабушка Юрьев день, князь. Статус другой совсем.

— Влад, — обратился я к глашатаю, — бери воев и дуй к воротам. Зачитай обращение к тысячнику.

После забрался на трибуну и обратился к горожанам и гостям заезжим:

— Здравы будьте, жители Белёва! Дед мой Алесандр Мстиславович оставил град ваш мне в удел. А что опосля случилось и сами ведаете. Но не об сём ныне речь. Пришёл я с миром и град на копьё брать не буду, петуха красного по дворам не пущу и прочим не позволю. А коли кто из моих воев озорничать будет… Подходите к тиунам и ябеду глагольте, в обиду не дам.

— Зачем же ты явился, князь, коли град наш без надобности? — выкрикнули из толпы.

— А затем, что доносят мне ябеды будто бояре ваши люд чёрный прижимают и жития не дают. Так ли сие?

— Тако и есм.

— Правда!

Из толпы что-то ещё неразборчиво кричали, но их быстро заткнули. Воцарилась тишина.

— Боитесь? Хм. Прижали, аки псов безродных. А ведаете ли вы, что людишки боярина Берислава, который хозяином града себя кличет, давеча хотели острожек мой на копьё взять, однако биты были? За то, — я возвысил голос, — пришёл азм судить татя по Правде Русской, а не по кривде ! Развели у себя гнездо разбойников!

Хотя чего с обычных горожан взять. Это я так, больше для острастки, чтобы не расслаблялись.

— Значится так, кого Берислав и людишки его обижали да в долги неподъёмные лжою вогнали, подходите к тиуну и сказывайте аки на духу, коли не слабы в коленях, — добавил с усмешкой и сразу же покинул собрание, стоявшее с открытыми ртами.

Тысячник, ожидаемо, не явился и ворота не открыл, а вот Фрол сдержал обещание и вернувшись выложил полный расклад по воинам городового полка и дружины Берислава. Как я и рассчитывал, большую часть воев он отправил на стены, оставив в своём имении десятка три — четыре.

Имелось небольшая вероятность, что Берислав, а то, что именно он «рулит» Белёвым сомнений не было, сделает вылазку. Бойцов то у меня поменьше будет. Но я счёл риск оправданным, тем более боярину наверняка доложил обстоятельства боя при Неручи. А зачем ему лезть на рожон, коли можно за стенами отсидеться? И тем не менее соломки подстелил, сведя вероятность вылазки или таранного удара конницы к нолю.

Перед городскими воротами, под прикрытие щитов, алебардисты Гудима оперативно забили крючья и заблокировали подъёмный мост. Аналогичную операцию проделали и со вторыми воротами, с теми, что со стороны леса. Вторым рядом развернули деревянные сборно-разборные ежи и протянули спирали Бруно.

Вагенбургов в дорогу много не взять, а вот разборные ежи для защиты лагеря само то, дёшево и сердито. Вот и опробуем ныне. Непосредственно за ежами водрузили мортирки, снятые с водоходов. Коннице же отвёл роль пугала, что маячило то в одном, то в другом месте стен, парируя потенциальные вылазки.

Походный лагерь разбили напротив самой крутой части стены со стороны реки. Подтащили железные сегменты лестниц, скрутили и под прикрытием щитов спустили в ров, сделав ступени на обе стороны скатов.

Глазом не успели моргнуть, как стемнело и лагерь задымил кострами. Батраки подогревали доставленную с плотов снедь. Вои затянули песни, показывали кураж в танцах с копьецом в присядку и обменивалась сальными шуточками с защитниками стен. Ничего из ряда вон выходящего. Осада обещала быть долгой…

А тем временем за городскими стенами тысячник Мирослав Андреевич вёл разговор с серым кардиналом Белёва, что кряхтел и злился, так как едва влез в старые доспехи.

— Чего за стенами сидим то?! Выводи поутру дружину. Мы их в блин раскатаем. Воев у нас втрое больше. Не первый раз то, — Берислав ухмыльнулся. — Усех разом в Воргол спровадим.

— Воев у нас и впрямь больше. Да токмо ты видал, какая у княжьих гридней бронь?

— Черненая, и что с того то? Эка невидаль.

— Бронь та у ВСЕХ добрая, понимаешь. У всех! У них мерины, и те кольцами железными укрыты. А ты хоть раз видал, чтобы опосля обстрела порубов не было? Срезни калёные от досок аки орехи отскакивают. А ешо эти пешцы с топорами...

— Какие из них вои?! Мужики то, чёрный люд. Затопчем.

— Ага, затопчем. У них топоры в косую сажень да с рожном в локоть. Азм поболе твого в бранном деле смыслю. Мало, что сии «мужики» на Неручи сотворили?! Не дам городовой полк загубить! И медны трубы сии не по нраву, слыхал у фрягов таковые есм и бьют огнём крепко.

— Брехня то, — отмахнулся боярин. — Лучше сказывай, чего тама скоморохи Мстислава кричали.

— Знамо чего, тебя требовали на суд выдать. На вот, читай. Свиток округ стрелы обернули.

Берислав жадно схватил бумагу, развернул и чем больше ту читал, тем красней становилось его лицо.

[i] Фарфоры

[ii] Дамаски

У Прохора когда то был трофейный немецкий кортик , с него и сделал копию — Длина клинка с рукоятью –39 см, Длина клинка — 25 см, Ширина клинка у основания — 1,8 см, Длина ножен — 29,6 см. Клинок стальной ( дамаск) , прямой, двулезвийный, шестигранного сечения с ребром жёсткости по всей длине. Украшен гравировкой и серебрением, герб и надпись — княжеский дом Мстислава Сергеевича.Эфес кортика состоит из изогнутого по дуге перекрестья (сталь, серебрение), рукояти из кизила и навершия-головки (сталь, серебрение) в виде головы медведя с гайкой, скрепляющей рукоять с хвостовиком клинка. Рукоять светло-коричневого цвета, уплощённая, с продольным ребром и расширенной средней частью

Ножны кортика черная бронза, украшенная сканью серебро и золото. Состоит из устья и наконечника, закреплённых на ножнах парными торцевыми винтами; наконечник имеет стреловидное завершение. С левой стороны устья крепежное ушко с продетым в него портупейным кольцом для подвеса.

( Черная бронза— ( медь, 8.8 % серебра 7 % золота), дополнительно патинирован в чёрный цвет. ( помещали в раствор, состоящий из одного литра воды и 20 граммов сернистого аммония) Похожие ножны Прохору изготовили и для меча.

Глава 17

Едва перевалило за полночь на стены и в ров полетели дымовые гранаты, десятки, очень скоро в сплошном дымном мареве рассмотреть что-либо даже с помощью факелов стало решительно невозможно. Обстрел со стен, начавшийся при первых выстрелах, быстро сошёл на нет.

Две пятерки бойцов, одетых в противогазы, принялись действовать. Забравшись по лестницам к подножию стены прибили к бревнам по динамитной шашке, зажгли фитиль и тут же обратно на дно нырнули. Спустя минуту раздались два глухих взрыва. Чтобы не акцентировать внимание на участке прорыва, бомбардиры пошумели справа и слева, заметно взбаламутив стражу. Шума прибавилось, как и народу на стенах. На возню внизу внимание никто не обратил.

Малого заряда хватило с избытком, чтобы вырвать изрядный кусок бревна. В образовавшуюся дыру вставили бур и принялись вращать. Засыпка клетей в наших крепостях обычно велась уплотнённой землёй и глиной, а камни если и попадутся, то случайно. Знаю, проверял сие весной. Не прошло и получаса как докопались до центра крепостной стены и заложили динамит. Конечно, проще было под стену заряды поднести, но она такая толстая, что я опасался. Да и спускать попусту, с таким трудом наработанный запас ценного вещества не хотелось.

Связки шашек пропихнули палками, а детонационные шнуры вывели на дно рва и закидали мусором, а вскоре и дым рассеялся.

Сделано дело.

Противника ожидают два «подарочка» по сто десять килограмм каждый. Нехило да? Корректируемая мина от «Тюльпана» имеет заряд ВВ 60 кг и в грунте она формирует воронку диаметром десять метров, а глубиной шесть. В стене, понятное дело, грунт покрепче, но и тротиловый эквивалент у нашего «снаряда» повыше.

И никакого ночного штурма, пусть ребята выспятся. План прост как три копейки. «Белый город», элитный район Белёва, располагался на самом высоком месте, прямо под защитой стен. Никаких хибар и трущоб. Пару улиц, крепкий тын и пять-шесть проходов. Прямо за стеной начиналась Торговая слобода, а по ней до усадьбы Берислава всего метров триста.

Бабах! Фланги перекрываем и спокойно, словно консервную банку вскрывает логово жулика. В теории, а как оно завтра выйдет фиг его знает.

* * *

Движуха началась сразу после рассвета. В точке прорыва собрались все мои невеликие войска и мужская половина экспедиции в качестве подсобной силы. Перед воротами лишь небольшие заслоны оставил. Ночью мы здорово пошумели, и то, что партия обороны не выспалась, нам только на руку.

Пора.

Сел за стол пред стеной, заварил цикорий с молочком и, похрустывая медовым хворостом, дал сигнал напряжённому Даниле:

— Поджигай!

Детонационные шнурки — удовольствие дорогое, так в целях экономии к ним привязали простецкую, пропитанную селитрой верёвку. Горела она неплохо, но очень медленно, но и мы никуда не торопимся. Воев отвел подальше и то, что будем зельем пороховым стену рвать они знали, как и то, что нужно делать после. А тем временем огонёк дополз до шнура и побежал уже куда быстрей.

Бум!

Широкая стена раздулась словно бочка, задержалась на мгновение и разошлась во все стороны. Клубы пыли причудливо взлетели на десятки метров, закрыв небо, и сформировали нечто похожее на ядерный гриб на минималках. Столетние дубы в охват разлетались словно спички, кувыркаясь в полёте не хуже палочек жонглёра и обрушиваясь на крыши близлежащих домов с диким грохотом. Те, кто предусмотрительно не открыл рот, оглохли. Ударная волна опрокинула даже мой столик напоследок, густо припорошив земляной крошкой.

Пыль медленно оседала. Хм. Похоже переборщил… Расчёт силы взрыва никогда не был миом коньком. Фрагмент стены сдуло полностью, а в земляном валу зияла чудовищная воронка в форме развёрнутой розы, густо утыканной поломанными остатками бревна. Про состояние людей и говорить нечего, глубокий аут.

— Пошто стоим? — закричал я дурным голосом на горнистов, с ног до головы покрытых пылью. — Трубить немедля атаку!

Скинув оцепенение, ребята отыграли горн кавалеристов, но первыми в пролом пошли не они. Надел шлем и, не дожидаясь алебардистов, бежавших десятками (выучил-таки основам строя), лично ворвался на стены. Ну как ворвался, вполз, так будет правильней. Внизу попал в мешанину земли, бревна и камней и по ним, утопая в пыли и трухе, полез вверх, карабкаясь словно обезьяна.

— Второй и третий десяток на стены. Остальные за мной! — скомандовал, едва осмотревшись и вылезши из зоны разрушений.

План то и без этого знали, но поддержка всяко не помешает, тем более после такого. Сам же с рындами, одетыми по такому случаю в боевой комплект, сходу устремился к боярской усадьбе.

Бомбардиры, матерясь на все лады, карабкались на остатки стен. От них, и только от них зависит успех дела. Прежде чем развивать активные действия, необходимо занять обе боковые башни, чтобы обеспечить себе фланги и свободу маневра. Городовой полк и дружина Берислава скорее всего сильно не пострадали, а значит, могут неприятно контрактовать наши позиции вдоль линии вала, где никаких домов нет и в помине.

Следующей волной в яму ввалились поселенцы и дружинники, вперемешку. Последние заняли позиции вдоль вала, а мужики, охватывая бревна веревками и крюками, принялись те растаскивать, разбирая завал сразу с двух сторону. Раз, и откинули в ров обломок, два, и лошади, заржав от натуги, стягивают вниз засевшее бревно, а где-то и блоки подключали, с ними наши батраки уже наловчились работать.

По плану, на разбор стен отводилось пятнадцать минуть. По факту, вышло вдвое больше. Пришлось закидывать ров, укладывать поверх хаоса щиты и скреплять. Половина батраков остались на разборе, а остальные, прихватив ежи, шипы и спирали Бруно, в авральном порядке перекрывали подходящие к слободе проходы и улочки, а вои их прикрывали. Первые, оправившиеся после шока всадники попытались атаковать нас с южного направления.

Попытались и откатились, потому как к тому времени я вернулся на стену, и флажками руководил боем и постройкой баррикад. Отсюда же всё как на ладони, а роль свадебного генерала, первым поднявшимся на стену, я уже отыграл.

Залп картечи из десятка мортирок в узком проходе, да ещё стрелами то и дело поливают... С лошадей садили всех, без исключения. Сыграла роль и егоза, и обильно разбросанные в проходах шипы, и приказ стрелять в лошадей. Воевать с городовым полком в мои планы не входило. А со стороны стены им ловить нечего, мы их зачистили на триста метров в обе стороны.

В общем, поезд ушёл далеко. Если бы воевода сразу попытался с нескольких мест прорвать «язык», может чего и вышло. А на деле гридни сами перекрывали проходы ожидая от нас дальнейшего продвижения к центру города, как это обычно бывает при штурме.

Два часа спустя и всё было закончено. Завалы расчистили, а улицы и усадьбу боярина перекрыли так плотно, что и мышь не проскачет, образовав нечто вроде колбы. Ввели и десяток конников, больше и не требовалось.

На стене появился тысячник:

— Князь, — крикнул он мне. — Пошто землю родную зоришь? Дядя за такое с тебя семь шкур спустит.

— Дядя далеко сидит, не до Белева ему ноне. А ты близко и коли голову на плечах сохранить хочешь, не лезь, — потом прокричал уже в рупор, — вои славного града Белева! Пришёл я не дома ваши взять, а за судом праведным. Град на копьё брать не буду и вскоре уйду, коли у вас ума хватит не идти поперёк. А коли не послушайте, не обессудьте. Сила за мной велика, сами видали. Захочу, от вас мокрого места не оставлю.

— И впрямь уйдёшь? — спросил воевода.

— Слово князя. Завтра ноги моей тута не будет. Ты токмо детин своих попридержи. Не хочу крови вашей на душу брать.

— А с Бериславом что сделаешь?

— Об сим писал тебе ужо. Судить буду на торге. Хочешь, приходи.

— Не вправе ты судить боярство родовитое. Сие только князь великий может, Михаил Семёнович.

— Сие не твоего ума дела тысячник! Дяде письмо передам о том, что отрекаюсь от прав на Белёв и более на град ваш ходить не буду.

— Тоже мне услуга. Особливо после того, аки ты диавольским зельем стену порушил.

— Так то стена, не врата. За седмицу отстроитесь. А мог бы врата. У тебя не горшок на плечах. Думай, отчего азм твоих воев живота не лишаю. И вот ещё. Полон тебе отдам, в знак доброй воли.

Тысячник с прищуром посмотрел на меня, кивнул и развернувшись поспешил назад.

Усадьбу Берислава обложили плотно, заодно зачистив дворы соседей. И к тому времени, когда я вернулся на позиции всё было готово к штурму. Отмашка и небольшой взрыв выносит крепкие ворота. Точней, взрывов было три, синхронно. И в каждый пролом ринулось по десятку бомбардиров. Но не наобум, прежде картечью прошлись. Шоколадный порох давал на так много дыма, поэтому и вся кутерьма, что творилась во дворе, была видна как на ладони. Пока боярские от шока отходили, их уже травматическими зарядами принялись угощать, разом с нескольких сторон. От такого калибра прилетало неслабо даже в кольчуги со стеганками, ребра на раз ломало.

Три десятка бомбардиров и столько же дружинников, а ещё ватажка ушкуйников. Шансов у обороняющихся не было. Тем более глашатай то и дело объявляет: «Кто оружие опустит, князь восвояси отпустит!» Хм, учитывая, что вчера на площади наговорил, к бабке не ходи, слухи и сюда дошли, и работали. Работали слухи, умирать за боярина вои не горели желанием. Без куража сражались, а у нас же напротив, адреналин от быстрого взятия стены зашкаливал.

Пока я там бегал, суетился, уже и терем зачистили, да вот беда, Берислава в нём не оказалось. Утёк, негодяй, через подземный ход в подполе, что выходил на свет божий аж за городской стеной, в заросшем бурьяном овражке.

Вот чёрт! А и ладно. В любом случае после такого погрома, ему долго не подняться.

Усадьба оказалась богата. Кипы шелков и хлопка, меха и кожи, казна. Очень богатая казна, одного серебра пятнадцать пудов! Тысяча шестьсот рублей. Считай экспедицию окупил… Настроение резко поползло вверх. В амбарах нашелся и живой товар, по всей видимости копили на продажу. Четыре десятка забитых холопов, не считая малых детей.

Ключник, после того как ему пару фаланг щипцами кузнечными откусили, заливался соловьём. Не только расписки долговые выдал, но и прочие тайники босса. Добра оказалось столько, что пришлось возвращать поселенцев. Одних лошадей, две дюжины. Меда стоялые, соления, зерно, ряды закопчённых окороков и полный подвал вина. Берислав словно паук, годами стягивал добро из вотчин в логово.

Ничего, поработают в ночь. Не переломятся. Оставить столько ништяков, жаба не позволит. Часть добра в Лещиново отправлю, мы то до кучи аж четыре струга боярских на пристанях отжали и прочих лодок, без счёта. А не хватит, найдём желающих подсобить за серебро.

Оказалось, свой лимит везения на сегодня я ещё не исчерпал. Фрол явился не запылился.

— Княже, — разбойник переминался с ноги на ногу и держался за окровавленный бок. — недобро вышло. Ты сам, без нас дело сделал, а боярин выходит ушёл.

— Ништо, всякое бывает. Азм свое слово держу. Вольны, аки птахи в небеси.

Он посмотрел на меня странно, вроде как кивнул сам себе и подошёл ближе:

— Ведал я про ход тайный, а как ты стену порушил да вотчину Берислава обложил, сразу понял, что сбежит он. Потому своих людей в то место заранее повёл.

— Не тяни.

— У нас боярин!

— А я-то гадал, куда злато да каменья из пропали.

— Тута они, — заявил, немного помявшись Фрол.

Он окликнул дружка, и тот с трудом поставил на стол тяжёлую котомку, звякнувшую характерным перезвоном.

Я внимательно посмотрел ему в глаза:

— Похоже, не все были согласны с твоим решением, так? — и показал на кровящий рез на рубахе. — Правильно сделал, Фрол, — одобрительно хлопнул ему по плечу. — По первой сходи к лекарям, пусть поруб посмотрят, а после к казначею дуй. Он злато сие оценит и половину вам отвесит. Заслужили! Боярина же тащи сюда, немедля.

* * *

Третий день листопада выдался прохладным, но это не остановило горожан, которые прибывали и прибывали на городской торг Белёва. Люди князя выставили на торги чудные товары, да и сами покупали немало. Водились у них резаны, но сие не главное. Шутка ли, сам князь Мстислав, о котором давно забыли явился с крепким войском! Огнём и ведовством тёмным порушил городскую стену и взял на копьё детинец Берислава. Ладно бы просто взял, то обычное дело, он решил его судить. И за что, за татьбу! Да бояре воруют аки дышат. Как же так-то? Удивлялись горожане и тем не менее вставали в длинную очередь, дабы подать ябеду на боярина. Хитрец этот окутал долговой сетью весь город и жил на чужом горе.

Я же, глядя на устроенный цирк, только усмехался в кулак. Кипа бумаг увеличивалась с каждым часом. Зачистив усадьбу, вои свернули периметр, собрав и щиты, и ежи, и колючую проволоку. Расклепали и городские ворота.

Ярко красные плащи, накинутые поверх чернёных байдан, гравированные шлемы салад, вышитые золотом гербы — бомбардиры были словно на параде. Выстроенные в квадрат бойцы огораживали площадку, где находились столы тиунов и трон. Настоящий, из морёного дуба. Высокую спинку образовывали головы коней, смотрящих в разные стороны, подлокотники — головы волков, справа и слева на уровне плеч сидели вороны. Прозрачный намёк на Хлидскьяльв. Скандинавский орнамент украшен серебром, чернью и галалитом. Постарались резчики знатно, артель две седмицы трудилась. Дополняли композицию два торшера с кованными сферами в коих были спрятаны карбидные горелки.

С парадным великолепием контрастировала одиночная виселица и сидящей в грязи, прикованный цепью за шею, изрядно побитый Берислав, с кляпом во рту. Поняв к чему дело идёт, народ стал кидать в осужденного огрызки, мусор и камни. А уж сколько новых бранных слов я услышал. У горожан прямо крышу сорвало.

Суд растянулся. Начали с зачитывания многочисленных жалоб горожан, перешли к торговле людьми, в том числе малыми детьми, ес-сно, с демонстрацией освобождённых, что ещё больше раззадорило публику. Зачитали показания татей, выступили несколько семей колонистов, эмоционально рассказав, как им «помог» боярин ссудой, и как после этой «помощи» они всей семьёй на Воргольском торге оказались. А в самом конце, было про нападение на мой острожек с зачитыванием показаний, отрепетированными речами и даже парой очных ставок. Боярство и тысячник стояли в стороне и помалкивали, прекрасно понимая, что здесь происходит. Только глазами сверкали. Самому Бериславу слово не давали, а зачем? Всё что нужно я и так знал. Только время терять.

Последним на трибуну вышел глашатай.Развернул свиток, поправил рупор:

— Кня-я-язь Мстислав Сергеевич проведал ябеды людей града Белёва и окрестностей! Проведал и о том, что боярин Берислав творил бесчестие и лжу великую. Что люд правоверный поганым продавал на погибель, а тако же учинил татьбу, напав град Лещиново и множество людей добрых побил и живота лишил.

Берислав как-то умудрился вытащить кляп и заорал истошно:

— Виру выдам за усё! Не можно меня живота лишать! Не по правде русской сие! Нет такового права у князей, бояр живота лишать! А вы что молчите, воды в рот набравши? — обратился он к боярам. — Сегодня меня, а завтра вас на правище потащат.

Договорить не успел, ему ловко заткнули рот. Воспользовавшись заминкой между бомбардирами, прорвалась тучная, густо намазанная белилами женщина в шубе и бросилась в ноги:

— Не губи, князь! Дети у нас малые, — и дальше что-то неразборчивое, заливаясь слезами.

— Жена, — подсказали мне.

— А ты об сих дитятках подумала? — я показал ей на нескольких детишек из свидетелей, что грелись у костра. — Сколь твой муж душ невинных погубил, сколь в рабство басурманское продал? Сколько слез материнских пролил?! Уберите сию дуру с глаз долой! Микитка, проследить дабы отправили в Новосиль, к дочери, со всем семейством. Чувствую, не доживут они до утра, коли на самотёк дело пустим.

Нежданно подал голос настоятель городской церкви:

— Прав Берислав. Ты князь не Правде Русской судишь, а по корысти. Боярин не ангел, но и не хуже прочих. Не закону божьему за смердов да холопов родовитых судить.

— Верно, Патрикей, — поддержали его городские бояре. — Нет у тебя права бояр живота лишать. Даже у дяди твого, великого князя Глуховского нет. А ты и вовсе пришлый, у тебя и уделасвого нет.

— Изгой! — крикнули откуда-то из глубины толпы.

— А вы значится не знали, что он творит, да? Али не слушали вовсе! По Правде Ярослава тако и есм. Не могу бояр живота лишить. Да смотрю запамятовали кто вас из мужиков в бояре поставил?! Но ничего, ныне напомню, — поднял руку. Рынды жалобщиков оттеснили. А я, поднявшись на помост, заговорил, — азм князь Мстислав Сергеевич рода Рюрикова за бесчестие великое отрешаю боярина Берислава от пояса и разжалую в смерды!

Несколько бомбардиров в красных кафтанах споро подбежали к боярину. Сорвали шапку и шелка оставив в одном исподнем. После, отрезали ножницами бороду и поставив на колени, поднатужившись, разломили фамильную саблю над головой. Последним же сорвали родовой пояс и втоптали в грязь вызвав волну охов и ахов.

Все шесть наличествующих барабанов выдали соответствующую случаю, дробь.

— Смерда Берушку за татьбу и разбой приговариваю к повешиванию. А вотчины и погосты его забираю на поток и разграбление, дабы виру справедливую взять.

Бывший боярин только глаза пучил, те едва из орбит не вылезали. Впрочем, не только у него. Потому как я такую отсебятину нёс, что это ни в какие рамки феодального права не лезло.

Подтащив грузного, отчаянно брыкавшегося толстяка к табурету. Палач в красном балахоне повесил на шею табличку с надписью «тать и разоритель земель русских», после накинул верёвку и ударом ноги выбил последнюю опору бывшего боярина. Желающих выступить палачами оказалась с избытком. Слишком многим, делец Белёвский оттоптал мозоли. Немного подергавшись и обделавшись, тело обвисло.

Установилось гробовая тишина.

Сойдя с дорожки, я подошёл к оцеплению и обратился к тысячнику словно добрый товарищ:

— Мирослав Андреевич, прошу уважить и передать грамоту дяде моему, великому князю Глуховскому и Новосильскому.

Отдаю ошалевшему от случившегося воеводе богато украшенный тубус. После, подошел к боярам кучкующимся отдельно от прочих.

— Пошто спужались то? Не трону никого боле. Через край ваш Берислав зашёл. На нас! На Рюриковичей руку поднял. За то и поплатился. Собаке, собачья смерть! По Правде Ярослава вотчины и погосты мои, вы про сие и сами ведаете. Однако заберу токмо хлопов и скотину. А земли отписал на град Белёв, они мне без надобности, — протягиваю бумагу, — разберётесь промеж собой, что с ними делать.

От меня не укрылось, что во многих глазах зажглись алчные угольки. Хм, на то и расчёт. Главные богатства не расписки и гривны, а земли. Махнул рукой тиуну и он, подбежав, вытряхнул из сумы целую кипу долговых расписок. Выбирая те наобум, принялся громко зачитывать.

— Стрига — сорок пять рублей, боярин Радомир Патрикеевич — тридцать два рубля, Гаврила сын Алексеев — сто десять рублей, боярин Фома Никифорович…. Вы бояре белены что ли объелись? Все в долгах аки в шелках ходите. Сей смерд, — показываю на висящего боярина, — град Белёв аки паук сетью долгов опутал, а вы его ещё и защищаете? Ума у вас нет.

Облив расписки спиртом, чиркнул огнивом и те занялись ярким пламенем. Люди, не веря глазам смотрели на огонь. А когда поняли, что произошло мертвую тишину разорвал торжествующий рёв. Причём бояре, а особо, богатые гости, не отставали от чернецов. Сжечь живые деньги? Да вы что! Такого в голове обывателей не укладывалось.

— Тако верней будет, — продолжил я. — А коли кто из вас надумает мзду от имени Берислава требовать, — с трудом перекрикивая возбужденный гомон толпы, обратился к боярской верхушке в длиннополых шубах, — повешу рядом! — показываю рукой на тело. — Не взыщете.

Выискал взглядом священника:

— Ты же святой отец зайди к казначею. Дарую на нужды церквы городской сто десять рублей московских. Коли тебе так люб был боярин, отмаливай его грехи перед господом. Этого татя, — показываю тысячнику на повешенного, — дозволяю снять через седмицу. Не ранее!

Затем махнул рукой своим сопровождающим и, развернувшись, поспешил к «Пирату». Данный пункт в «книжке» можно закрывать.

На причале меня догнали заметно поредевшие, с момента последней встречи, разбойники, которых привёл Фрол для напутствия.

— Злато вы получили, как и волю. Ежели кто захочет мне служить, приму добром, не обижу. А нет, идите с миром. Одно скажу, коли сызнова приметесь за старое на моих землях, повешу аки боярина. Так что думу думайте, — и развернулся.

— Князь! — окликнул меня Фрол. — А какие твои земли то?

— Какие… Хм. Пока лишь Глухово-Новосильские. А дале видно будет!

Белев современный

Карта событий

Хлидскьяльв— в скандинавской мифологии трон бога Одина.

Оригинал

Современное творчество

https://hugesound.ru/raznye-zvuki/zvuki-kazni/282-zvuk-udarov-v-baraban-pered-kaznyu.html

Боярин ( в 14 веке шапки были вдвое ниже, значимость покуда не выросла)

Рында

Глава 18

«Пират», не дожидаясь отплытия каравана, на всех парусах рванул вниз по Оке. Хотелось не только дойти до Козельска, но и на потенциальную покупку глянуть, а это время, которого с гулькин нос. Поэтому и шли днём и ночью, активно подсвечивая водную гладь друмондовым светом. А что, могу себе позволить. На плотах карбидные или скипидарные прожекторы стояли. Они куда дешевле но и не такие яркие поэтому под парусами ходить опасно, не ровен час налетишь на коряги или берег протаранишь.

Прожектор собрали из горелки Бунзена и отражателя с линзой Френкеля. Калильную сетку пропитыввли солями магния с добавкой оксидов марганца, стронция и алюминия. Горючем же выступил очищенный биогаз. Прожектор постаили на шесте, закреплённом на носу и ночью «Пират» отбрасывая на берега причудливые тени напоминая глубоководного удильщика в глубине океана.

Жути нагонять здоров, но люменов хватало, чтобы идти с хорошей скоростью. А на слухи про бесовской огонь которые шли за нами по пятам плевать. Неизбежная плата за технический прогресс, ничего тут не поделаешь.

В бою при взятии Белёва караван потерял убитыми всего двух поселенцев, пятеро получили ранения средней тяжести. По местным меркам ничего. У дружины и бомардиров потерь не было , видимо сыграли роль добрые доспехи и направление удара. Доставшиеся лёгкой ценой ресурсы не на шутку вскружили мне голову, и всю дорогу я находился в приподнятом настроении.

Даже половины добычи с избытком хватало на завершение строек и прочих проектов. Недостаток рабочей силы, вот генеральная проблема, красной нитью пересекающая все мои начинания. Берислав, сам того не желая, подарил жирненький джек-пот, а я его на все сто двадцать шесть процентов реализую.

Спустя три дня подошли к столице удела. Козельск уже оправился от летнего разорения и жил бурно, весело. Осенний торг захватил его прибережную часть и расползся до самых городских стен. Веселый гомон, перестук топоров, запахи солений, падшей листвы и осенних яблок формировали какой-то особый, специфичный шарм, производивший на гостей неизгладимое впечатление.

Мытарь, приметив «Пират», рванул в противоположную сторону со скоростью спринтера. На причале же встретил Деян с тверскими гостями. Стараюсь, загодя вестников отправлять. Если интересантов в одном месте заранее собирать, дела куда легче идут и быстрей, проверено.

— Здрав буде, Про... — осёкся Деян.

Встречающие вылупил глаза на парадную одежду и сопровождающих воев с золочёными бердышами. Горнистов с собою не взял, а вот парочку рынд прихватил для солидности. Они производили неизгладимое впечатление на местный люд, а обновленный «Пират» лишь прибавлял жару.

Подскочив к парню, обнял по-отечески и, увлекши за собою, попросил отвести к складу у пристани, арендованному для временного хранения песка. Мы шли по посаду и всюду были следы летнего пожара. Жалко выглядели ряды курных клетей, сложенных абы как, на добром слове. Посад активно строился, повсюду лежали груды смолистых брёвен.

Деян развернул дело масштабно, и накопленные запасы песка меня только радовали, а вот с поташем дела шли ни шалко ни валко. Золу и частично дрова гости скупали в мелких весях по Жиздре, но возможностей устроенных печей для выпаривания поташа не хватало. Думаю, лучшим вариантом стала бы артельная организация труда на местах добычи золы, а для этого дела потребны кристаллизаторы. А их, ранее весны всё одно не отдам. Про дела князя Деян толком ничего не ведал, как и большая часть люда городского. Князь Василий куда-то намылился и собранное по осени тиунами жито усердно грузит на струги, что и порождало противоречивые слухи. Обсудить дела толком не успели, заявившиеся от князя посыльные очень настойчиво, но вежливо пригласили в детинец, и я решил не откладывать разговор в долгий ящик. Пора расставить все точки над «и», нагонять караван с крюком до Козельска я минимум на неделю отстану.

Проследовав за гриднями козельского князя, верхами прошёл оружейный посад, где лихорадочно работали бронники, секирники, ножевники, стрельники, лемешники, удники, собирая дружину князя. Вскорости оказался у терема, где меня встретил тиун, и поднялся с ним по витой лестнице на второй этаж. Василий, встретил на широком балконе-гульбище, выходившим во внутренний двор с яблоневым садом.

Приложив руку к сердцу, обозначил лёгкий поклон:

— Здрав буди, Василий Пантелеймонович.

Князь отсалютовал серебряным бокалом и попытался встать, но не удержался и плюхнулся обратно, на густую медвежью шкуру, накинутую на лавку. Похоже мой клиент изрядно набрался.

— И тебе не хворать, — увидев необычные, богатые одёжи и цепь, взгляд его прояснился, а брови взлетели вверх. — И как ныне тебя величать прикажешь? Сызнова Прохором?

— Уехал Прохор в Погост на Море и будет не скоро, — ответил я с ухмылкой.

После, не спрашивая разрешения, подошёл к грубо сбитому столу и, усевшись напротив, взялся за копчёного рябчика. Немедля подбежавший чашник попытался налить густого византийского вина.

— Не-не, азм сладкое не желаю. Дозволь, княже, своим угостить?

Василий коротко кивнул страже и на балкон пропустили моего служку, что поставил пред нами ажурные хрустальные бокалы и пузатый кувшин с вином. Князь, взявши бокал, принялся крутить его, дивясь переливами света, проходящего сквозь снежинки стенки.

— И где ты сии диковины берёшь, а?

— Разве это диковины?

Рынды с трудом занесли искусно окованный сундук с подарками, а служка тащил следом за ними чернёный латный доспех, украшенный серебряной и золотой насечкой. Князь вскочил и восторженно цокая языком принялся примерять подарок. Размеры узнал ещё в прошлый раз, а кончар, рогатина и фанерный щит послужили приятным дополнением. В сундуке же князя ожидали лампы, шубы замшевые женские, всякие там крема и косметика и прочая приятная взору мелочь.

Вдоволь наигравшись с доспехом и кинув беглый взгляд на богатстве в сундуке, он взялся за рынд. Щупал кафтаны, простукивал броню и даже сбегал за бердышем, что вои оставили при входе. Взявшись за рукоять, сделал несколько выпадов, оценил баланс и вес, пару раз лихо прокрутил топор.

— Добре, добре. Хм, — князь наконец вспомнил о моём существовании и во второй раз цепким взглядом пробежался по деталям одежды и украшений. — Пешцев супротив конных выходит выставил. Не по обычаю то дедовскому.

— Если ты про дело при острожке моём, то ратаи не такими топорами махали, а рогатиной особой. Неждан! — обратился я к своему вою. — Дуй на «Пират» и Ратшу веди, да чтобы при броне был.

Князь подобрался, от дурмана не осталось и следа.

— Врана пошто на щит и стяг взял? Ужель сокол Рюрика не мил?

— А то и не сокол вовсе. Рюрик, пращур наш, из династии Скъёльдунгов, князей датских, что род ведут от сына Одина, Сигрлами и вран знак их, вековечный. Рюрик ведал про то, а Владимир дабы грекам не перечить взялся знак соколом именовать, ибо митрополит поведал ему, что птица сия служит предвестником несчастий, символизирует сатану и грех.

— А разве не так?

В ответ я пожал плечами и отпил глоток терпкого вина:

— У страха глаза велики. Нам ли несчастий боятся и слушать предрассудки византийских чернецов?

Князь прищурился, взгляд его блеснул сталью:

— Опасную игру ты затеял, сродственник. Про бой у острожка наслышан, да, в своём праве был. Однако же, утром донесли про то, как ты Белёв на копьё взял. Ведовством чёрным! — повысил голос князь.

— На холопов своих орать будешь! — не остался я в строне и взял тон повыше. — Прежде чем чернь слушать, спросил хотя бы. Ужель не слыхивал про зелье огненное? Порохом оно зовётся и варят его из индийской соли, угля и серы. Оно почитай сотню лет известно монголам, да и фряги с франками вовсю им пользуются. Зельем сим и подорвал стену. Тебе ли не знать, что стены Белёва куда круче, чем у прочих градов. Так на кой попусту дружину класть, обжигался ужо.

— Да не про стены речь. Ты што с боярином сотворил? На копьё его детинец взял, твоё право. Но судить и повесить! Да прирезал бы где, и все дела. Ужель не понимаешь, ты боярство родовитое супротив себя настроил. А они наша надёжа, руки наши.

— Ваши.

Князь уставился на меня непонимающе.

— Ваша говорю надёжа и руки, не мои. Мне бояре без надобности.

— Как так без надобности? А кто же холопами будет володеть, кто дружины в бой поведёт?

— Дружины в бой воеводы и головы сотенные ведут. Бояре, может и были ранее ратниками добрыми, ныне зажрались и токмо о мошне думают. А холопы мне без надобности, не будет у меня холопов вовсе.

— Мстислав! — вскричал князь. — Не разумеешь, что глаголишь! Не можешь ты бояр судить! Ты князь изгой ныне, а права такого и у великого нет. Поперёк Правды Ярослава идёшь!

— Пошто взбеленился то, Василий? Будто твоего боярина казнил. И не боярина я казнил вовсе, а холопа и татя, коего от пояса отрешил.

— Как так отрешил? — Василий Пантелеймонович растерялся, вся его напористость куда-то сдулась. — Кто же тебе таковое право дал.

— А кто им вотчины давал? Кто их из обычных воев в боярство жаловал? Не мы ли? Как дали, так и заберём.

— Не можно такого. Не можно.

— Да брось, — я махнул рукой. — Пращуры наши всегда, коли треба, по-свойски вопросы с ними решали. А за то, что сделал, мне ответ держать перед дядей, не тебе. Лучше сказывай, как тама наши дела. А то, знаешь ли, слухи идут, будто ты бежать собрался.

Князь залпом выпил стакан, плечи его опустились, рукою обхватил лицо замахав головою.

— Ужель не знаешь ничего?

— Откуда мне знать, азм с князьями да боярами давно не общаюсь. Всё больше в острожке сижу. Ко всему сказывал ешо в прошлый раз, что памяти от поруба лишился.

Он откинулся к стене и, закатив глаза, начал рассказ:

— После смерти отца моего, дядья Андрей Мстиславич и Тит Мстиславич поехали в Сарай, а тама лжой и наветом вымучили у Узбека ярлык на Козельское княжество, что отец мне оставил. Понимаешь, МНЕ! Разве хотел я взять стольный град? Нет. Разве право на стол княжеский оспаривал? Нет. Аки пса хотели выкинуть, а в корм дать малый град Мощин. И како такую поруху стерпеть можно?

— Постой, князь, а разве Узбек царь ярлыки на уделы даёт? Разве, не старшего князя сие право?

— Подлость в том, что Козельск они в список градов вписали по подлогу, будто и не было удела вовсе, будто бы отец не оставил град сей с окрестностями мне в корм и володение.

— Ужели подлогом удела лишили?! Сие есмъ злодейство великое.

— Об чём и толкую. Ужо от дядей такого свинства не ожидал. А дальше что было, и сам ведаешь. Козельск отбил, а после пошёл на Карачев и в честном бое дядю Андрея Мстиславича живота лишил.

— А чего же ты в Карачеве не остался?

— Остался, да токмо Тит побежал с ярлыком к баскаку, а тот пригрозил, что приведет две тысячи кованой рати да коломенский полк Калиты. А супротив такой силы…

Василий ссутулился ещё больше опрокинул залпом ещё фужер:

— Беда не приходит одна, князь. Когда дядин детинец брали, вои мои по дурости стрелою побили Елену, жинку его.

— Бывает.

Он поднял ко мне вымученное лицо:

— Ужель не ведаешь, что она дщерь Гедиминова, а муж сей такого не спустит с рук. Меж двух огней попал азм, окромя бегства с родной земли и не осталося ничего.

Я не стал отвечать князю и крепко задумался. Расклад для меня нарисовался не лучший, и по всей видимости, вопрос с покупкой вотчины накрылся медным тазом. Хотя серебра хватало прикупить какой-нибудь завалящий городишко и в другом княжестве, но именно Залидов был кровь из носу нужен. Прежде всего в его окрестностях расположено Воротынское месторождение бурого угля, а ещё это идеальная точка, чтобы отбить свой удел, потому как град Залидов стоял правом берегу Угры и охватывался землями Новосильского княжества с юга и севера. Я-то дурака не валял и тщательно собирал информацию про свой удел, не жалел гривн. На удивление, он оказался не завалящим огрызком земли вокруг Воротынска, а вполне приличным по площади, княжеством.

Начинаясь от впадения Жиздры в Оку, его южная граница удела шла от Перемышля до Волконы, огибая Любутский эксклав, что дядя за три копейки продал Брянскому князю. На западе же, ограничивался рекой Суходрев. Северная граница волостей пролегала по реке Протва от Лужи до самого Оболенска. По площади, добрая четверть Новосильского княжества, не считая нескольких удаленных волостей в окружении Смоленского и Московского княжеств. Очень жирный кусок, и уступать я его не намерен. Вот только покупать град у князя, что с чемоданами сидит, идея так себе, рискованно. А была не была! Отобьёмся. И коли так карта легла, буду сродственника выжимать по полной…

— Дела твои, княже, печальны, спору нет. Однако есть у меня одна мыслишка справна. Сказывай, аки на исповеди и тогда, быть может, помогу в твоём горе.

Князь очнулся и вопросительно посмотрел на меня:

— Выспрашивай.

— Сколь у тебя хлопов в княжестве, да не абы каких, а твоих лично.

— Тысячи две то будет, коли не боле.

— А много ли, князь, у тебя ныне серебра да жита?

— Девяносто оков мытари ныне в житницу свезли. Казны же, хорошо ежели три сотни рублей наберу. Поистратился на дружину, а в Карачеве невелика добыча оказалась. Так что нечем мне за броню платить, не взыщи.

— А вот здесь ты ошибаешься князь. Бежать тебе надобно, верно. Но не с пустыми руками. Продай мне, как и уговаривались град Залидов с окрестностями на пятнадцать поприщ округ. За что положу три сотни кольчуг с досками добрыми, полсотни шеломов да осемь тысяч стрел калёных и припасов прочих. А ещё отдавай хлопов усех, за что положу аж четыре сотни рублей московских.

По мере того, как я говорил, глаза у Василия становились всё больше и больше.

— Серебро же не трать понапрасну. Отбери дружину добру и плыви с нею в Сарай град. Но не к Узбеку царю иди, а к человеку моему, циньскому гостю Лю. Он у баскака Еголдаева тюмена Берди в казначеях ходит. Передаешь ему письмо, а он подскажет, како твоему горю помочь и во сколько гривн сие обойдётся.

Василий хотел было возразить, но я приложил палец к губам, показав, чтобы он не прерывал меня:

— Разумею, у тебя тама свои люди есм, но Лю знает дерюгу, что на саму царевну Тайтуглы-хатун может выйти. И придёшь ты не с пустыми руками, а дружиной доброй и грамотами.

— Какими такими грамотами?

— Выправлю подложные письма о том, что Гедимин дядей твоих Андрей и Тита под свою руку зазывал.

— Так он и зазывал! — вскрикнул князь.

— Вот и добре. А ты сказывай, что Карачев взял не оттого, что ярлык хана хотел порушить, а потому, как крамолу сию узнал и Гедимина не хотел в град пустить.

— Не поверят!

— Злата в мошну верным людям отсыплешь и поверят. А коли не выйдет, всё одно при своих останешься. А теперь главное, ты с дядей моим в каких отношениях?

— Михаил Семёнович зла на меня не держит.

— Да не с этим, — я невольно скривился при упоминании царственного родственника, то дело ставившего мне палки в колёса.

— Михаил Всеволодович? Князь Устивский? — вопросил собеседник. Я утвердительно кивнул.

— Да мы с ним с измальства росли. Обрадованно продолжил князь.— При дворе отца! Он у меня аки кот за пазухой живёт, ни в чём не отказываю.

— Вот и отлично! Ему и предложи престол Карачевский.

— Не бывать тому! — Василий Пателеймонович вскочил с места и схватился за меч. — Чтобы мы, Мстиславичи удел свой, да кому… князьям Глуховским! — он едва не задыхался от злости.

— А что, князь, разве у прадедов наших, Мстислава и Семёна отцы разны? Да, из дяди такой же князь Глуховский, как из меня пахарь. Ваш он, четвёртое колено на твоей земле живёт. Тебе князь не о чести родовой думать надобно, а том, как удел за собой сохранить. Не хочешь дяде моему, брату Дмитрию проси ярлык, сам решай.

— Хрен ему, а не ярлык!

— Хм, азм так мыслю, ежели себе будешь ярлык вымучивать, то вся наша история с письмами подложными по швам затрещит. Дядя али братья тебе сие с рук не спустят. Али бояр в Сарай пришлют, али сами приедут с ябедами. Дядя же мой, за сие обязан тебе будет без меры. Ну, что ты теряешь, князь? Ведомо ли что Озбек-хан хворает тяжко и в следующее лето, не позже, сгинет от болезни. Верные люди мне сие донесли. А ты к новому хану…

Князь хотел было возразить, но крепко задумался:

— А коли всё будет по-твоему, хлопов вернёшь ли?

Я покачал головой:

— Ежели снова в Козельске сядешь, добавлю малость серебра али брони. Сам понимаешь, азм не меньше твого гривнами и животом рискую.

— Хитёр ты не по годам. Одного в толк не возьму, купчую ведь Тит Мстиславович не признает, выгонит тебя из Залидова взашей.

— Кто кого выгонит мы ещё посмотрим.

Василий, прищурив глаз, пристально посмотрел на меня:

— А ты не прост, князь... Не в отца пошёл, в деда. Думу буду думать над словами твоими.

— Думать тут неча, князь, азм шкуру неубитого медведя покупаю. Или продавай или мимо проходи. А ждать звини не буду, завтра же в полдень отплываю.

— А град без хлопов не возьмёшь ли?

Я лишь покачал головой и, поднявшись, поспешил на выход.

* * *

До последнего князь ждать не стал. С утра за мною служку послал и до позднего вечера с князем и его мытарями составляли массу интересных документов. Хапнуть за здоров живёшь столько холопов оказалась та ещё морока. Составляя всего пятую часть от пахотных людей княжества, холопы давали до трети жита, так как с них брали куда больше мзды, чем с вольных. Две тысячи двести холопов князя, триста с гаком Берислава… Надо брать пока мне по рукам не дали, если по всем правилам считать с семьями, я в четыре раза дешевле беру, даже если всех переселить не успею, половины хватит вакантные места в Лещиново закрыть, а остальных в новый град близ Залидова поселю, сами же и построят, по весне. Оформим пока в найм, а по весне видно будет.

Думаю, Василию пришлась по душе идея подложить его любимому дяде большую свинью. Заодно и продал по доброй цене жито, лошадей, льна и прочего добра, которые он физически не сможет утащить, а я пользовался слабостью, безбожно занижая цену. После бурного торга все остались довольны, посчитав что каждый из нас надул другого. Обычное дело промеж князей. После отплыли на «Пирате» к граничному Озёрску, где и стоял водоход с товарами для Василия Пантелеймоновича. Ящики с наконечниками стрел, шайбами байдан, пластинами брони и новомодными шлемами, здесь же были макароны, тушёнка, мёд, сухое молоко и галеты для долгого плавания. Князь, не веря привалившему счастью, сидел перед ящиками, запустив руки в кольца байдан, то дело набирал их горстями, спуская вниз сквозь пальцы.

— Дам трёх мастеров и инструмент с лекалами, они твоим людишкам подскажут, како наши кольчуги собирать. Кузнецов для сего не надобно, любой вой и за седмицу справится.

Василию в придачу к доспеху достался лепый доспех боевого коня — шанфрон (защита морды), критнет (защита шеи), пейтраль (защита груди), круппер (защита крупа) и фланшард (защита боков), и он находился в состоянии близком к эйфории. Тепло распрощавшись, оставил своих гостей и контролёров принимать купленное на «халяву», сам пошёл по Угре вниз. К вечеру вышли на Оку, а к обеду следующего дня, идя на всех парах, нагнал караван, что дожидался нас в устье Выссы.

Речушка сия ничем неприметна, кроме одного, на ней стояла столица «моего удела». И хотя городок упоминается в Ипатьевской летописи в связи с событиями 1155 года, это был не тот Воротынск, а старый, он же городище Воротынцево, близ Новосиля. Тут всё просто, именование, связанное с воротами, как бы намекает на его охранную функцию поселения. Малая крепостица была стёрта с лица земли в мае 1238 года возвращающимися из-под Козельска туменами Бату, а большая часть люда из посада бежала на север княжества, где и основала Новый Воротынск.

Городишко находился километрах в десяти выше по течению и смотреть там решительно нечего. Две сотни домов от силы, даже полка городового нет. Дружина взяла городок сходу, да и что могли противопоставить тяжелым конникам полтора десятка обленившихся стражников, застигнутых со спущенными штанами. Рта не успели открыть, как их повязали, а дружина очень хотела отличиться после Белёва, там ей негде было развернуться. Отставить город себе без дозволения дяди я не решился, но кое с кем по душам поглаголить мне ничего не помешает.

Разрешив все дела со старшинами водоходов и навестив плавучий госпиталь, куда поместили не только наших, но часть пораненных воев Белёвского полка, сошёл на берег. У разлапистого дуба сидел закованный в цепи городской тиун. Щуплый мужичок с куцой бородкой, острым носом и животиком, чем-то похож на грушу на тонких ножках. С обреченным видом он смотрел на сук, через который уже сноровисто прокинули верёвку с петлей и едва слышно подвывал.

Завидев меня с рындами, повалился на колени и пополз, то и дело кланяясь в грязь.

— К-к-княже, не г-г-губи! — от страха он страшно заикался, и я едва мог разобрать его спутанную речь. — Д-детки малые, у меня.

Подойдя ближе, поставил начищенный ботинок на камень, прямо у лица тиуна:

— Усе як под копирку глаголите, шельмы, да про детей малых вспоминаете. А ну сказывай холоп, где мой корм за три лета?! — рявкнул я так, что у тиуна едва обморок не случился.

— Не моя вина то, княже, великий князь наказал не слать боле корма тебе.

— И где же на то грамота?

— Сотник Мирослав на словах сие передал.

— Ах на словах! — повернувшись, дал знак и тиуна потащили к импровизированной виселице.

— Не губи! Не лишай живота! Усё отдам до последней резаны! Княже...

Когда его подтащили к полену и накинули петлю, на штанах выступило мокрое пятно. Хм... видимо слухи о случившемся в Белёве и сюда дошли, в глазах у мужика реально, паника.

— Ладно, азм сегодня добр. Тащите шельму в штаб.

Штабом называл водоход, где была оборудован каюта и проходили советы старшин, туда и притащили проворовавшегося тиуна. Что там было на самом дела три года назад хрен его знает. Вообще непонятно зачем Рязанские князья давали денежки на заведомо провальное дело и чего они этим добивались, лишь после того, как я воочию увидел стены Белёва всё и стало ясно. Единственное, что напрашивается на ум, опутать долгами и посадить марионетку на трон соседнего княжества, чтобы потом прибрать его рукам, ведь сейчас апогей Великого Княжества Рязанского, оно едва ли не вдвое больше Московского и уступает лишь Новгородскому. Радим и за корм прояснил, после первого штурма Белева в 1336 году серебро «мне» более не слали и задолжали ажно двести десять рублей.

Дробн сидел ни жив ни мёртв покорно ожидая своей участи, а я всё никак не мог решить что делать дальше. Казнить?Тогда окончательно с дядей отношения испорчу, а это мне без надобности.

— Слушай внимательно, тиун, и на ус мотай, повторять дважды не буду. Ты дышишь покуда азм разрешаяю. Внял?

Он усердно закивал в ответ.

— То, что ты тама уворовал, мне без надобности, да и нет у тебя столь серебра в казне. Отвечай аки на духу, сколь хлопов ныне в моём княжестве?

— Вдачей, старых, кабальных али заложных? — оживился тиун.

— Усех, окромя служилых.

— Не упомню, княже, но сотни четыре, пять будет всяко.

— Добро. Вот что дяде отпишешь, сказывай Мстислав Сергеевич был в гневе великом и за то, что корм ему не платили три лета забрал холопов и покуда они долг сей не отработают, у себя их оставит. А ежели, дядя решил корма меня лишить, пусть о том грамоту составит и тебе отправит, ибо сказывай, что князь не верит в навет сотника.

У тиуна от подобной чуши глаза на лоб полезли, но он усердно семенил головой.

С тобою тиунов оставлю, им усе грамоты показывай усердно, сколько у меня ратаев и бояр на земле сидит, сколь люда в градах и погостах малых. Сколько дымов, житниц, ловищ и мест заповедных. Ныне азм прикупил град Залидов, но и со своих земель будут брать столько, сколько надобно и об сим тебя не спрашивать! Выведешь моим людям заповедны грамоты на землю и лес, на лов и покосы и прочая. Тиунам же и мытарям сказывай, что коли люди со знаком моим идут, — ткнул тиуну в нос новый герб, — не то чтобы мзды какой испрашивали, даже косо не смотрели! А за то с тебя спрошу полной мерой. Дядя мой далеко, а сук дубовый во-на, близко. Помни сие, коли жить хочешь. Уразумел?!

— Усё сделаю, аки укажешь, главой отвечаю. Не пожалеешь, токмо не губи!

* * *

Задержавшись на пару дней чтобы накрутить хвосты тиунам двинулся дальше. Пошёл не вниз по Оке, а по Угре, вверх к Залидову. Новые владения глянуть и наметить работы в зиму. Где бить шахту на уголь, где лес в зиму, место дабы ставить избы, навесы и причал. Прямо говоря сам пограничный городок, контролирующий расположенную по близости переправу через реку, без надобности. Но не буду же истинную цель покупки князю расказывать. Мне малость поближе, в то место где шахтёрский поселок Куровское. От устья всего то двенадцать кило. На одной стороне Угры мой удел, а на другой как раз вотчины бояр Залидовских.

Правый берег полог, сплошь утыкан малыми болотцами и заливными лугами, а левый же, наоборот полон песчаных круч и зарос сосновым лесом. Куровские шахты открыли в 1958 году и активно добывали уголь до конца восьмидесятых. К этому времени уже сдулся весь Подмосковный угольный бассейн, уступив пальму первенства кузбасскому углю.

Да обводнён, да много серы и довольно глубоко, но бурого угля десятки тысяч тонн! А я знаю как его «конвертировать» в приличный кокс и полукокс. Основа любого технического прогресса энергия, энергия и ещё раз энергия. Вырубать на уголь квадратные километры девственных лесов затратно и нехорошо. Здесь же его море! Руда Легощи и Куровской уголь станут моею опорой в борьбе с ворогами, а посему нарекаю острожек громко и пафосно — Стальград! И как только, так сразу перенесу сюда сложные производства, оставив в Лещиново керамику и подготовку руды.

За неделю разрешили вопрос и с тиунами Залидова ( решил местных не трогать) и с острожком, что решил ставить на живописной речке Козлица. В одном из красивейших мест национального парка «Угра». Постараюсь эти красоты сохранить, хотя бы частично.

Пробили и первые шурфы. Пласты бурого угля жирные, толщиной аж до семи метров, но уж больно много серы. Ничего и ей найду применение. С угольной шахтой до весны можно не гнать. Куда важней собрать побольше данных, я то карту шахты видел мельком и ничего не запомнил, а значит, придется скрупулёзно разведывать пласты… Куровские шахты непростой рудник. С подземными водами здесь сущий ад твориться и без паровых насосов ловить нечего…

Съездил и к погосту Калужка рядом с ним располагается Плетнёвсское месторождение гипса. Глубина пласта «всего» семьдесят метров. До весны тридцатку шахты брусом пройдем, типа сруб— в срубе, а после чугунные тюбинги будем лить. По "пути" вниз всретится масса чего интересного: полевые шпаты, меловые и диатомовые опоки.

Жители погоста промышляют добычей мраморовидного известняка и ловлей рыбы, а чуть ниже стоят Любовецкие каменоломни, с коих тиун мой получает долю малую. Бизнес крышуют их Тарусские бояре которые со всей Руси сюда хлопов и татей свозят. Говрят тама три с половиной сотни душ. Хотел и на эту контору руки наложить, но не буду плаа. С козельскими бы «подарками» разобраться. Нет, пока удел не получу, своевольничать не буду. Но на обратном пути пожалуй заскочу и посмотрю, как там на моих землях рабочих эксплуатируют.

Кстати, камушки здешние хороши. Нежно кремовый цвет с белыми прожилками напоминает тигриную шкуру. Известняк этот в XIX веке был известен как Кваньский мрамор. А ещё ведаю одно местечко, где лежит мрамор, Шамординский. Вот пр о него местные не знаю так открыли тот в XVII веке. Понятное дело это всё тот же мраморовидный известняк. Только в отличии от Кваньского белоснежный, с голубыми прожилками чем то голубой мрамор напоминает. До войны его использовали в отделке станций метро, Киевского вокзала и в домах номенклатуры партийной. В после уже всё, выработали красоту подчистую. Много минералов тут залегает, но пока ограничился одной партией геологов. После будем разведывать.

Сам же порядок работ определял и составлял запросы на базу. На задуманное требовалось очень и очень много. Своих мастеровых оставил два десятка, да и обещанных холопов люди князя начали свозить. Не хватит, местных наймём, с недавних пор у меня денежка лишняя завелась.

Разрешив «Козельские дела» отравился догонять своих. Идти буду на всех парах в Переславль-Рязанский, там у нас очередная точка рандеву с караваном.

Глава 19

После впадения Угры, Ока раздаётся вширь, и идти по водной дороге можно без всякой опаски, ведь многочисленные перекаты и быстрины остались позади. Нос «Пирата» весело зарываясь в кипящие пеной буруны освежал меня водяной пылью.

Золотая осень вступила в свои права и погода стояла на загляденье. По обеим берегам Оки раскинулся ярким золотом осенний лес. Стоящие по правому берегу берёзки и осины были одеты в жёлтые листья, а дубы по левому в красные одеянии .

Осенний лес на реке красив, словно в сказке, и буйствует яркими, весёлыми красками. В воздухе пахнет грибами и последними осенними цветами. Солнечные лучи легко проникают сквозь поредевшую листву и по стволам деревьев игриво скачут неуловимые солнечные зайчики. Лаская ветви, легонько дует тихий, свежий ветерок.

Места округ дикие, на берега то и дело выходят олени и лоси, а порой и хозяин лесной наведывается полакомиться рыбкой

Мои вои неизбежно приветствовали появление косолапого шутками и прибаутками. Пронзительная синева неба и бегущие кучевые облака, смахивающие на непослушные кудри, отражаются в зеркальной глади Оки. Каменистое дно видно, словно сквозь стекло, и лишь стремительные силуэты щук, гоняющихся за мелочёвкой, напоминают, всё вокруг живое, настоящее, а не нарисованная картинка высокого разрешения.

Предзимнее солнце всё ещё слепит глаз, но уже едва греет землю. Покосившиеся избы вдоль рек со всех сторон тянут дымами, малыми струйками исходящими через волоковые окна и соломенные крыши.

Никак не могу привыкнуть к отсутствию труб, так и хочет порой крикнуть: «Пожар, крыша горит!»

Движение здесь куда оживлённее, чем в нашем княжестве, то дело обгоняем гружённые житом насады и лёгкие струги под прямоугольными полосатыми парусами с изящными носами, украшенными головами коней и сказочных птиц. И те и другие неизменно приветствовали нас уханьем и восторженными криками. Герб такой на Руси был в новину, а червлёные паруса могли себе лишь князья ставить и не абы какие, а великие. Понятное дело, нигде такое не прописано, впрочем, как и сотни мелочей, определяющих саму суть феодального общества.

Миновав каменоломни, прошли мимо Любутска и Алексина. Эти когда-то наши города дядя был вынужден продать сильным соседям, чтобы усидеть на троне.

В Таруссе же «Пират» попытался нагнать какой-то струг с мытарями, но куда им…

Мелькали знакомые и не очень названия градов — Лопасня, Кашира, Коломна, Ростислав, Перевицк. Все как один с укреплёнными детинцами, весёлым, задорным торгом и грозно нависающими городнями, украшенными прапорами[i] князей и знатных бояр. Шли мы и днём, и ночью, дабы успеть догнать убежавший вперед караван и, судя по тому, что на пристанях наших плотов не приметили, прошли добро. Не зря взял с тяжёлую артиллерию в виде четырех сынов боярских и князя Рогволда Ростиславовича. А что? Он мне в круглую сумму обошёлся, пусть через мытарей «авторитетом» давит.

Сам же отдыхал душою. Наслаждался осенним воздухом и свежим ветром, бьющим в лицо. Мне было отчего-то очень хорошо и заставить себя разбирать ворохи технических карт и проектов было выше всяких сил. Всё же малость загнал себя, вот организм и брал своё, напрочь отказываясь чего-либо делать.

То что малость почудил в Белёве и Воротынске не очень-то и беспокоило, потому как действовал не наобум, а целенаправленно, принимая во внимание, в каком непростом положении находятся северные волости Глухово-Новосильского княжества.

Взять тот же Белёв. Как и Мценск город сей княжеский номинально, а по факту, пользуясь выгодным положением, «рулят» в нём боярские верхушки, отстёгивая князю оговорённую мзду. Крыша больше относится к плате выхода ордынского, а в военной силе они особо и не нуждались, потому как боярские дружины были многочисленней и городового полка и малочисленных княжеских дружин, оставленных при тиунах. Эдакие Новгородские вольницы в миниатюре, такие при первой смене ветра перекинутся к новому хозяину.

И именно так, произошло в реальной истории, когда Мценск и Белёв первыми, без всякой осады переметнулись под крыло к Ольгерду. Разгром Белёва выгоден дяде, и коли тысячник не оплошает, он вернут нормальную власть над городом. А за это мне и Воротынск простят. А чего не простить? Казну городскую не грабил, воев побитых подлечил, а убитым оставил богатые поминки. Намёки более чем прозрачные, а учитывая письмо в котором имелось предложение, от которого невозможно отказаться, буду сильно удивлён, ежели дядя не вцепится в него словно клещ.

Новосильское княжество банкрот. Дядя не на двух, а разом на трёх стульях пытается усидеть, заигрывая с Москвой, Литвой и Ордой. Должен "выход" дерюге и не «вывозит» большую дружину так как бодается с куда более сильным, Брянским, княжеством. Всё что можно наскрести сосредоточено у него на юге, а дикий и малонаселённый лесной север тихой сапой «дербанят» соседи — Тарусское княжество, Смоленское и та же Рязань. Пока их тиуны набегами собирают мзду, но ещё лет пять-шесть и эти волости из состояния оккупации де-факто, перейдут в статус де-юре. Да я запросил в удел много волостей, но ни одного крупного города, что с точки зрения средневекового феодала выглядит сущим идиотизмом.

Если же дядя не оправдает ожиданий, есть план «Б». Стены острожка крепкие, ворота окованы сплошной полосой металла. После достройки ангара доска с лесопилок пойдёт на штурмовые галереи, где заодно устроят микро-колейку для тяжелого огнестрела. Месяц, другой и, чтобы взять острожек штурмом, княжеской дружине придётся кровушкой умыться.

Хотя вряд ли до этого дойдёт. Покуда острожек под «крышей» Пронского князя не посмеют, да и Берди показательно четыре сотни нукеров прогнал у южных границ, давая прозрачный намёк дорогому дядюшке. Аки старый еврей со всех сторон подушками обкладываюсь. А что ещё делать остаётся? Чувствую, скоро от любителей пощипать жирный кусочек отбоя не будет.

Задержался здесь не только из-за хлопот по Стальграду, была и более важная причина. Не дурачок всё же дарить удельному князю прорву серебра за красивые глазки. Василий в поте лица отрабатывал свою часть сделки, носился по уделу с выпученными глазами без разбору хватая холопов. Пусть не две, пусть полторы тысячи соберёт, а к ним прибавим холопов Берислава и собственных, из волостей в округе Воротынска, то бишь ещё пять-шесть сотен. Учётом что хлопов считают по мужчине, а у них нередко и семья имеется.

По самым скромным оценкам с детьми и стариками выходит на круг четыре-пять тысяч. А это такой жирный кусок, что я в него руками, ногами и зубами вцеплюсь. Ведь решится главная проблема: сезонность и зависимость от наёмных батраков! Я уже всё прикинул и пребывал в радостном предвкушении. Размеров нового ангара более чем достаточно, чтобы сей ораве перезимовать. На крайний случай в стенах поселим. Зерна до лета хватит, но на всякий пожарный, докуплю. Благо, цена на продукт первой необходимости до первого снега божеская, а мы всю Русь-матушку по кружному пути объедем прежде чем на Бело-озеро попасть.

Осилим и тогда хватит люда и на цеха новые, и на Стальград и на сотни три пешцев с мушкетёрами, да на артели сельскохозяйственные останется. Качество холопов скорее всего ниже плинтуса, ну и хрен с ними. Пусть треть отберу, остальные в артелях отпашут и сим затраты окупят. Это шанс!

Шанс, который упускать нельзя несмотря ни на какие последствия. Потому как столько батраков никто и никогда мне боле не продаст. Нет, в теории можно в Орде сброда купить, но оно мне нужно? Вавилонское столпотворение то, мне русских подавай!

* * *

— Княже! — раздался голос Мала. — Нашенские насады кажись!

Дозорным отдавал свою зрительную трубу, и они зорко следили вокруг, днём во всяком случае, что нас несколько раз здорово выручало.

Караван встал на постой в излучине Оки, не доходя пару вёрст до столицы рязанского княжества.

Переславль-Рязанский, в сравнении со встреченными ранее городами был огромен. По площади, раз в пять превосходил Новосиль, да и по населению. Неудивительно, всё же крупнейший город Поочья и третий, по Руси.

После разорения Рязани Батыем, старая столица пришла в запустение, и рязанские князья перенесли свой стол в Переяслав, на полсотни верст отстоящий от опасной степи. И хотя старый город возродился на короткое время, вскоре, из-за набегов его окончательно забросят. Так или иначе Переяслав и есть современная мне Рязань, а именование сие она получила лишь при Екатерине. Слишком уж сильна в памяти народной была гибель многих тысяч родичей.

Правда, задерживаться в городе не собирался и рассчитывал новости узнать у старшин.. .

Узнал,..

И они мне не понравились. Ну что за невезение! То полоса белая, то черная, нет бы ровно. . В Рязанском княжестве давно тянулась известная всем жителям города Санта-Барбара, впрочем, как и во многих других русских городах.

Великийкнязь Иван Иванович, он ныне сидел на престоле, прозванный за манеру носить западные кафтаны Короткополом (я уже боюсь представить, как меня наши люди обзовут), приходится двоюродным братом удельному пронскому князю Александру Михайловичу. Он же основатель династии пронских князей и отец моего зятя, князя Ивана Александровича.

А случилось вот что,

Александр повёз в Орду дань. САМ! Да ещё объявил себя великим князем Пронским! То бишь захотел провернуть то, что мой дед пытался сделать, выделить свой удел в княжество. Иван Иванович про то прознал и на обратном пути из Орды, где-то в Нижнем, со свою дружиной перехватил братца, заодно обчистив его казну. С неделю назад Иван привёз пленника в столицу и заточил в темнице. Слухи ходят, будто Корткопол брата казнить собрался, а сыновья Александра Михайловича, Иван и Ярослав, дружины собирают отца выручать.

И если я прямо сейчас отправлюсь в Пронск, неизбежно попаду в эту локальную войнушку. А выступать прямо против Ивана Ивановича нежелательно, потому как его отец Иван Ярославич вместе с моим отцом и дедом, и князем тверским были скопом казнены в Орде тринадцать лет назад. У-ф-ф-ф. Держите меня семеро. Шарики за ролики с этими интригами заезжают.

Но и не ехать не могу. Обещался в письме, а в таких обстоятельствазотказ будет воспринят как трусость. Вот что решил. Караван разделяю. Большую часть отправлю в Нижний, благо многое определилось по мыту. А под Переяславом спрячу ударную группировку — тяжёлую конницу, половину мортирок и пять бомбомётов.

Основную дружину усилил, наняв девять воев из полона, взятых в усадьбе Берислава (боярин подбирал себе народ опытный и грамотный) и семнадцать из Козельска. Князь Василий далеко не всех с собою в Сарай брал, тех кто не вытянул счастливый билет я и нанял за три копейки, частью отправив к дядьке. Ныне под моей рукою пять десятков кованой рати, два — бомбардиров-алебардистов, дюжина мушкетеров и тридцать два тыловика с арбалетами. Зубастый отряд. Брони взяли с запасом, так что новичков одели на наш манер.

На случай если от похода отвертеться не удастся, послал в Переяслав ходоков-диверсантов прощупать стены и подходы, планы Кремля и стен отрисовать и «подарки» занести. По плану похода, в Переяславе мы на недельку останавливались.

Дух перевести, починить понтоны и водоходы пред рывком до Нижнего. Главное же торговля. Переяслав крупнейший торговый пул юга Руси не усыпающий в богатстве самому Новгороду. Работали с оптовиками, раздавая большие и малые прайсы, поставили и торговые палатки. Сборный, на винтах, деревянный каркас, формирующий шатёр или сферу, поверх натягивали белоснежный брезент с червлеными или синими узорами, а на землю щиты дорожные. Три часа и готово. В павильоне печка буржуйка, труба вытяжная, скипидарные лампы. Из большого бронзового самовара люд угощали Иван-чаем и чаем заморским, взварами. Детишкам доставались сладкие петушки из фруктозы , а прочим мелкие сувениры— листок бумажки, иголка, свечка малая, моток ниток или кусочек ароматного мыла.

Даже туалетную кабинку поставили, окончательно порвав шаблон переяславцам. Фурор, что творился в первые дни в Новосили, повторился здесь в куда больших масштабах. А фиксированная цена никоим образом не повлияла на длину очередей у трёх больших шатров на отшибе торга.

Ведь люд шёл не только товары глазеть, но и свою удаль показать. Шоу которые мы устроили помогали привлечь внимание.

Поставили высокий, намазанный жиром столб с подарками для молодых, карусель для деток и взрослых, качели и лошадки на пружинах. Аниматоры вели нехитрые игры: круги Луллия, шашки, дискобол, борьба на руках и ногах, броски мяча в корзины, установленные на разной высоте, зооскопы, дартс и городки. В отличии от лапты играя эта на Руси ещё неизвестна, а так в нашем остроге всё это активно использовалось в досуге. Батраки, находясь в центре внимания, разъясняли недалеким горожанам правила «заморских» игр. И всюду за победы небольшие призы.

Главное же чудо разворачивалось ближе к вечеру. Праксиноскоп![ii] С объективом и ртутной лампой транслировал волшебные картинки разевавшим рты простакам. Из наборов — геометрические иллюзии, плывущие рыбки, всадник с копьём и морские котики, бросающие носами мяч. Одних иголок два ящика уже продали, не говоря про свечи. В один из вечеров показали и диафильм по мотивам сказания Добрыня Никитич и Змей Горыныч. Сорок две стеклянные пластинки расписанные акварельными красками с закадровой озвучкой из рупора и фырчаньем «змея» произвели фурор в рядах столичных зрителей, что немедленно сказалось на продажах, в том числе сувениров по мотивам диафильма.

За сами аттракционы платы не брали, но... в зависимости от суммы покупок люди получали талоны, которые и гасили получая право занять лучшие места и участвовать в развлечениях без очереди.

* * *

Упускать возможности совместить поход на Онегу с торговым турне я не стал, и основательно подготовил направление сознательно отделив от себя видимую часть торговли. Невместно же!

Лучшие торговые агенты, выращенные за весну-осень разделены на категории: продажники, те, у кого язык подвешен хорошо и ликом пригож, закупщики, ими были мужики тёртые и хорошо знающие цены и сам товар, и последние, контролёры, нередко выступающие тайными покупателями, оценивающие качество «услуг» и возможное воровство первых трёх категорий. Доставкой же занимались логисты, которые и сложные вопросы с тамгой и мытом решали. Дело поставлено как и прочие производства, и не требует постоянного присмотра. Задачи поставил и «сдернул» из города.

В общем, дело такое… с учётом расходов на новоприобретённых холопов, придётся закупать лён, шерсть, шкуры, коноплю и кожи в астрономических количествах. Прибавьте затраты на усобицу, в которую меня с большой вероятностью втянут. Не хватит заначки Берислава, а массово продавать железо и зеркала открыто? Да вы что, смерти моей хотите.

Срочно нужна легенда. Нечто такое, что стоило бы дорого, хорошо продавалось и не вызывало желание более сильных соседей немедля это отобрать у владельца. И я знал, что нам поможет, дуб.

В смысле, растение. За неимением пластика, драгоценные породы дерева играли роль статусных вещей, будучи элементами массы изделий народного и не очень, промыслов.

На рынки Золотой Орды из Кавказа и Средней Азии везли кизил, орех, хурму, самшит, но они были дороги и их, не хватало. Про тик, красное или чёрное дерево даже не говорю, они разве что эмирам доступны. Поэтому, роль элитной древесины в Орде выполнял морёный дуб, что в массово шёл в Сарай с берегов Оки и Камы, и цена этой древесины напрямую зависела от степени выдержанности и «черноты». Самые дорогие сорта из выдержанных дубов цвета воронёного крыла, да с серебристыми прожилками возрастом V-VII тысяч лет доходили до третей части серебра по весу!

Впрочем, и в мои времена такой дуб немногим дешевле, пятьдесят тысяч евро за куб легко. Незаконная добыча «черного золота» в Рязанской области возникла в семидесятых годах, и ваш покорный слуга принял в этом деле непосредственное участие. Пару сезонов отработал на «халтуре» и хорошо помню в каких болотцах лежат сами «жирненькие» дубы, от пятнадцати тонн. На серебро же сами пересчитаете.

К моменту прихода человека на Рязанщину, заливные просторы Оки были отнюдь не лугами. Они имели вид непроходимых дубрав. Реки на протяжении веков то и дело меняли русло подмывая берега и могучие многовековые дубы постепенно оказывались в воде. Шло время, песок замывал и стволы, и ветви многометровым слоем. Любое дерево в подобных условиях обречено на полное уничтожение, но только не дуб. Царь деревьев только начинает свою вторую жизнь. В его коре и древесине содержится большое количество дубильных веществ — таннидов, которые прекрасно растворимы в воде и легко окисляются. При соединении с солями железа, содержащимися в воде, дубильные вещества дают тёмно-синюю окраску, в результате чего древесина с годами приобретает чёрный с тёмно-синим отливом и благородными седыми прожилками цвет.

И как раз по пути. Не доходя полусотни километров до Пронска, в Проню впадает небольшая речушка, Молва. Найти её довольно легко по характерному меандру да и проводники про ту речку ведали.

Вдоль берегов заросших мрачным лесом шли: «Пират», пара экспедиционных водоходов и разведка с малою дружиной на боте ( на тросе).

Аккурат через четыре дня был на нужном месте, неприметном болотце, откуда вытекала река Марьинка, правый приток Молвы.

Радим не зря летом выправил заповедные грамоты на чёрен дуб. На Руси ещё не знают слово «мореный», оно пришло в «золотой» век Екатерины и происходило от французского слова «marais» — болото. На Руси же мастера, работающие с этой древесиной, назывались черны тесляры, а позже «чернодеревщиками». Чем мне нравятся тиуны здешние, за серебро любое разрешения тебе выправят, хоть на разведение колорадского жука, только бабки плати.

Ничего сложного и сверхъестественного в поиске морёного дуба нет. Рожном в болото тыкали, пытаясь нащупать твердый ствол, причём гнилушу какую или свежий топляк довольно легко определить по силе нажатия. Рожон то заострён и свинцом утяжелён, а я ещё и собственный лайф-хак использовал в виде зазубренного острия. Если его с силою воткнуть и после вырвать, по застрявшим кусочкам древесины легко определить, что у нас на дне лежит. Первый день прошёл впустую, а вот на второй, попёрло!

На водоходах уже запасли блоки, цепи и… водолазный костюм с медным шлемом, трехболтовкой. Погода стояла холодная и нырять в торфяное болото без сухого гидрокостюма удовольствие на большого любителя. Костюм мне пошили из двухслойной прорезиненной ткани, под ним шерстяное бельё на молнии и никакого экстрима, за исключением самой среды погружения. Одни батраки поняв к чему дело идёт впали в панику и утверждали, что болотник за такое непременно всех утопит, а другие, напротив сказывали, что князь прежде был в хороших отношениях с водяным, а тот, как известно, с болотником дружбу водит. И дело дошло до того, что пришлось вмешиваться и обещать, что мол болотнику подарок отправлю, дабы он никого не утопил, чем ввёл в ступор обе спорившие стороны.

Надевши костюм, проверил выпускной клапан, подачу воздуха и цепь на карабин к поясу пристегнул. Воздух прокачивал поршневой насос с приводом от циклопеда и его было в достатке. Момент запоминающийся. Чудо-юдо в медном шлеме и буро-зелёной «коже» с шлангом, цепью и караваем подмышкой, изображая поклон, прыгает в торфяную жижу…

Шланг, с водой если что. Он не только увидеть помогает, но и размыть торф, чтобы сподручней ствол цепью обхватить. Два часа на дне возился, периодически подёргивая верёвку, мол жив здоров, всё в порядке. Дуб то попался с охватом в четыре руки, тонн на двадцать! Чем его вытаскивать прикажите? Водоходом в две тонные весом? Не смешите. Место подходящее найти, зацепить как следует, узлы завязать и всё это боновой цепью, что сняли с реки, ибо ничего похожего по крепости и близко нет.

Два раза дернул на себя и начали поднимать. Надо было видеть лица моих батраков… Не удержался, съязвил:

— Болотник жив здоров. Здравницу передаёт. Сказывал, топить никого не будет, коли ссать в болоте перестанете.

О… смотрю, кому-то поплохело. Ох и чудаки.

Остаток дня и следующий тащили «бегемота» из болота. Заанкерились к крепким пням и через тройной полиспаст лебёдкой вытягивали. Лебедку на двадцать тонн взяли, самую мощную в "линейке", с двухступкнчатым зубчатым редуктором и ручками-колесами, что разом три мужика крутили. Само собой, противоттяжки были, их лебедками водохолов вытягивали. В команду взял опытных корчевщиков, так что когда вытянули дуб на из жили они и без меня управились. Ну а сам отправился дальше нырять и на следующий день "накопал" аж два ствола малость поменьше, но более "чёрные".

У морёного дуба капризная древесина, загубить её элементарно. Поднятый ствол очищали и тут же распиливали на колоды. Пока в в дубе много влаги он куда легче поддаётся распиловке. А вот с его сушкой целая проблема.. Мама не горюй. Сушить дуб и в советское то время не умели, гробя за несколько недель ценный материал. При естественной сушке выхлоп товарного дерева со ствола дай бог пять процентов, впрочем, как и ныне, поэтому и цена немилосердная. Но я знаю и как сушить, и как доставить!

Повезло не только с размером, но и с качеством древесины— чёрный антрацит с фиолетовыми оттенками и платиновыми прожилками. Высший сорт!

Водоходы, переоборудованные в «лесопилки», распускали колоды (стволы до поры хранили в ямах с торфяной водой) на слебы[iii], помещали в осмоленные контейнеры с герметичной крышкой и пересыпали пеноцеолитом. Не хватит гранул, зерно засыплем, оно тоже хорошо влагу тянет.

Жаль, спрятаться так не удалось. Аккурат на пятый день нашли Пронский родственники. Припекло их так, что аж целую делегацию из родовитых бояр выслали, среди которых был и отец побратима. Уболтали.

До столицы княжества дошёл за день, там всего то полста кило по Прони.

***

Сам Пронск располагался на высоком береговом мысе левого берега, Покровском бугре, с юга огибался лукой реки Прони, с востока — течением реки Пралии. На севере мыс круто обрывался над заболоченным оврагом. Два вала и два рва располагались с западной стороны. На искусственной земляной насыпи, окружавшей мыс со всех сторон и стояли деревянные стены Кремля.

С пристани поднялись по улицам к детинцу. Улицы Пронска, в отличии от большинства русских городов, располагались радиально, что обеспечивало быстрый и беспрепятственный доступ населения к крепостным стенам и башням в момент опасности. Оно и понятно, город то основали как пограничный. Повсюду чувствовалось дыхание надвигающийся войны. На пристанях лодки и малые струги сгружали припасы и бочонки. В городских кузнях стоял звон молотов, а улицы были полны оружных людей, стекавшихся со всех сторон княжества.

Изукрашенный богатой резьбой княжеский терем размерами и отделкой били хоромы Василия Пантелеймоновича по всем статьям, да и сам Пронк побольше Козельска будет.

Во дворе встречал молодой широкоплечий мужчина с копной русых волос и окладистой бородой, в вычурном зелёном корзно накинутом поверх кафтана, по всей видимости князь Иван Александрович. Хорошо что заранее собирал описания внешности от ходоков, чтобы лицом в грязь не ударить.

Встретил на крыльце. Не у ворот — рылом не вышел, но и не в дверях. Тем самым статус обозначили не как изгоя, а как удельного князя. Всё же кое-что уже смыслю в этикете.

— Здрав буде, Мстислав Сергеевич! — низко пробасил князь, обозначив поклон. — Добрые лета тебе и твому роду!

— Добрые лета, кня…

Договорить не успел, на меня налетел вихрь — курносый, веснушчатый и косой толщиной в канат.

— Мстиша! — красавица с соболиными бровями и иссине-голубыми (один в один как у меня) глазами повисла на шее и, уткнувшись в плечо, принялась реветь навзрыд, легонько ударяя кулачком по груди. — Дурак! Пошто напугал то! Сказывали, будто тебя живота лишили, будто за реку Смородину отправился. Извелась уся.

Она что-то ещё говорила неразборчиво, а я, обняв её, почувствовал искреннюю любовь и сопереживание. Что-то вспомнилось из детства приятное, пахнувшее свежескошенной травой и парным молоком.

Сестрёнка... Изяслава.

— Жив азм. Меньше слухай сплетен дурных. Приехал како и обещался и подарков добрых привёз. Тебе и Олегу Ивановичу. Где он кстати?

— Тута где-то бегает, шельмец. Олежка! — закричала она и отбежала.

— А про меня то не забыл? — с улыбкой спросил, спустившийся с крыльца князь.

— И тебе привез, только подарки на струге не уместились, на Оке-реке тебя дожидаются.

— Дядька!

— Белобрысый карапуз, от силы четырёх лет от роду бежал вот мне через двор, отбросив деревянный меч. Подхватив, я высокого подбросил его и засмеялся.

— Ого! Како вырос то. Чем же ты его кормишь?

Когда подарки собирал вызнал, оказывается у меня есть племянник и ни кто иной, как будущий великий князь, Олег Иванович Рязанский, главный соперник Дмитрия Донского, что лишь через десять лет родится на белый свет. Или нет? Слишком уж основатель но муть навожу в реке времени…

[i] Прапор — древнерусское название флага.

[ii] Праксиноскоп— прибор состоит из открытого цилиндра на внутренней стороне которого размещена полоса с 16 миниатюрами. В центре цилиндра размещена зеркальная призма, число боковых сторон которой соответствует числу миниатюр. Внутренний радиус призмы составляет половину радиуса цилиндра. При этом каждая миниатюра отражается в соответствующей грани призмы таким образом, что отклонение грани при вращении компенсирует смещение изображения, обеспечивая его неподвижность между сменами. За счёт такой оптической компенсации при вращении цилиндра возникает анимационный эффект плавного движения. В варианте от ГГ прибор дополнен съёмными лентами и объктивом что позволет наблюдать анимацию без заметных неудобств обоими глазами одновременно.

Аппарат напоминал театр Рейно, прохор заменил цилиндр аппарата лентой, на которой были укреплены стеклянные пластинки размером 4х5 см. Эти картинки через помещенное в центре зеркало отображались на экране демонстрируя рисованные сюжеты. Декорации передавали отдельно от персонажей с помощью второго "волшебного" фонаря.

[iii] Слеб— плоская заготовка, спиленная вдоль ствола дерева, своеобразная плита толщиной ( в данном случае) 120 мм. Длина колод три метра.

1 — рым; 2 — котелок; 3 — передний иллюминатор; 4 — боковой иллюминатор; 5 — гнездо телефона; 6 — болт; 7 —манишка; 8 — гайка

Глава 20

До вечерней братчины[i] успел одарить многочисленных родственников. Женской части достались парфюм, зеркала и бусы, а мужской — гравированные кортики и палаши. Князьям Ивану и Ярославу Александровичам латные доспехи, подогнанные аккурат под фигуру, с лета готовили. Удивил, не то слово. Сумма моего долга по цене, как одна такая броня будет, отчего братья то и дело бросали на меня озадаченные взгляды.

Детишкам всякой мелочи досталось изрядно, а уж когда Олежке начал диафильм про Добрыню показывать, плюнув на вместность к проектору сбежалась вся семья князя. Слухи о том, что Мстислав Сергеевич учудил на Переяславском торге, уже достигли Пронска и в торговом шатре даже князья побывали. Досталось семейной паре и новых подарков — ламп, хрусталя и окон, сделанных под размер проёмов терема. На круг за пять сотен расходы ушли. По продажной цене ес-сно. Если взять себестоимость, цифру смело нужно делить на десять.

Княжеская братчина это, можно сказать, своеобразный штаб. Здесь решают войны и мир, союзы и планирование военных походов, снабжение. Степенные бояре с окладистой бородой, сотники и воеводы срывая голос предлагали варианты прохода дружин к Переяславу. Ведь идти по Проне долго, впрочем, как и кружными лесными дорогами. По обычным же гостинцам опасно. Великий князь Рязанский не слепой и не глухой, оставляли и засеки, а сторожки усиливал малыми дружинами.

Вопрос быть или не быть походу даже не стоял, поэтому я молчал, больше налегая на вепря с брусникой, чем на вино, льющееся на пире рекой. А когда пришло время приватного разговора в узком кругу, я вспомнил, чем закончилась в реальности эта история. Их отца казнили зимой. Был ли поход сыновей или нет история умалчивает, но после смерти Узбека, Ярослав получил ярлык у нового хана и выгнал дядю взашей, после чего его, дядю, где-то в лесах прибили. «Неизвестно где, кем и как» так кажется в летописи было. Однако, было одно жирненькое «но». Тогда у Ярослава был ярлык на княжение, дружина московская и татарские, усилившие его войско. Сейчас же ситуация диаметрально противоположная. Тысяча ордынцев или около того при дворе дерюги и как-бы действующий ярлык. Бунт-с.

Иван и Ярослав мужики молодые, всего лет на пять меня старше, и горячие. Запросто могут дров нарубить. Во всяком случае, разумных доводов своих воевод они не слушали.

— Мстислав, ты с нами али нет?! Прямо говори, — не удержавшись начал Ярослав, едва мы расселись за столом в светлице.

— Али подарками богатыми откупить хочешь? — добавил Иван с хитрым прищуром.

— Ага, видать сызнова к себе на болото спешит. Не вместо князь чёрною работой промышлять и торг презренный вести! Наше дело честное, в бой с открытым забралом идти и ворогов побивать!

Подперши рукою бороду с разочарованием, помахал головой, смотря на князей. Ну что за нелепые провокации, детский сад какой-то:

— Подарки азм дарил вам без умысла. Мзды же готов вернуть хоть завтра. Ты, князь, — я обратился к Ярославу, — ежели ларь со златом и лалами червлёными пойдёшь откапывать, будет ли сие вместно? Али я тебе предъявлю, что ты лопату взял в руки и честь родовую порушил чёрной работой.

— Не, это другое, — стушевался князь. — Бояре нама донесли, будто ты самолично древо из болота тянул.

— И с нечистым якшался, — добавил Иван.

— Слышали звон ваши бояре, да не знают где он. Холопы мои, то древо тянули механикусами, сам же искал и лишь потому, как сие необычное древо, а черен дуб, что пять тысяч летов в болоте лежал и силу набрал велику! Не дастся он чернецу в руки и боярину тако же. Только тому, у кого в жилах кровь Рюрикова течёт.

— Иди ты?! — Ярослав наклонился ближе и ударил ладонями по коленям.

— Сам гляди, — я достал из-за голенища отполированную дощечку и предал Ярославу, а Ивану показал грамоту, выданную Переяславскими тиунами, потому как, строго говоря, это была не их земля.

— Супротив дяди вашего азм не желаю идти. Сами ведаете, отцы наши с ним в одну могилу в Сарае легли. Коли пожелал бы, мимо прошёл. Сестру жалко, останется одна с малым дитём.

— Отчегой ты нас раньше времени хоронишь то?

— Дык ума у вас нет. Воевод старых не слушаете и своё гнёте.

— Отца нашего полнил! Казну уворовал, честь родовую порушил, и чтоб мы ему сие с рук спустили? Не бывать тому! — рявкнули синхронно братья.

— Бывать али нет, но токмо без меня вы Переяслав не возьмёте, — я взял со стола яблоко и громко хрустнул. — Нету у вас пороков. Ни больших, ни малых. А дружины не хватит на всё. Не сегодня, завтра подойдут к Переяславу дружины из Перевицка, Шумани, Михайлова и уйдёте вы от стен городских не солоно хлебавши. Азм же не дурак, понимаю, зачем меня охаживаете. Донесли верно, как я Белёв взял.

— Не пойдешь значится? — мрачно вопросил Иван.

— Отчего не пойду, пойду. Узнал я, что отца вашего Корткопол мучает люто и до рождества умертвить хочет, а сие злодейство велико. Оттого и приехал помочь. Добра рода вашего не забываю.

— Тать! — братья вскочили и схватились за мечи. — Гореть ему в аду за такие злодейства! Мстислав, богом прошу, помоги! Серебра дадим, дружину. Поможем на стол Глуховский сесть.

— С дядей я и без вас разберусь. Вам же помогу, лишь когда на кресте поклянётесь, что всё по-моему будет. Поймите! За Иван Ивановичем ныне вся Орда стоит. Коли его живота лишить Узбек по Рязанской земле огнём и мечом пойдет да одни головёшки оставит. И мне ещё на орехи достанется.

— Согласные мы! Помоги дядю полонить и стены Переяслава порушить и дадим тебе целование крестное, что обета не нарушим. Что хочешь? Говори.

— Ничего особого. Коли выйдет князя полонить, живота его не лишайте. Договариваетесь полюбовно. В Орду же за ярлыком покуда не езжайте. Тайну велику открою. Царь Озбек недужит сильно. Не этим, так следующим летом умрёт. А вы к тому времени гривн накопите и у нового хана ярлык на Переяслав вымучайте.

— Пусть так, — согласился Иван. — Выбора у нас всё одно нет. Одного не разумею, какой в сей твой умысел?

— А вот об сим, княже, поговорим позже.

* * *

Во время короткого путешествия до Пронска, сложив плюсы и минусы, решил поддержать братьев. Не потому, что Короткопол за время своего княжения настроил против себя массу влиятельных и не очень людей. Не потому, что он лицемер и интриган, каких поискать, нет. Через пару лет Ярослав, а за ним Иван сядут на престол по ряду объективных причин и припомнят отказ отца выручить. Тем более их отец покровительствовал мне и при дворе держал, подкидывая на хлебушек с маслом. Не говоря о том, что мину с острожком могут сотворить, легко. А бабка почившая, по отцу, князю этому тётей двоюродной приходилась. У Рюриковичей куда не плюнь всюду в родственников попадешь. Семейка Ольговичей такая «дружная», слов нет.

Братьев сразу же осадил, продавил план собственного изготовления. Столица и при мне войсками насыщалась, а за прошедшее время их точно меньше не стало, да ещё этот дерюга… не пришей рукав.

Узбек ведь сквозь пальцы смотрел на грызню князей. Более того, сам её искусно раздувал. К несчастью для чингизидов, с упрямыми урусами у них не заладилось с самого начала нашествия. Сперва десятки лет непрерывных восстаний и партизанщины с огромным трудом подавленными такими деятелями, как Александр Невский, прозванный в народе «кровавым», и как результат перевод из статуса улуса, в статус данники. После, усиление князей и вынужденный уход баскаков. Слишком жирный кусок, который не лез в горло, который не давал денег, но зато давал кучу проблем. Узбек был вынужден держать на западной границе Орды пару отборных туменов, которые могли бы в корне переломить затяжной конфликт с Чабанидами. Отсюда и драконовские пошлины, политика увода опытных ремесленников. Вся структура торговли на Руси выстроена, чтобы исключить какую-либо связность земель бывшей Киевской Руси, плюс прогрессивные налоги на товары с высокой добавленной стоимостью… Что-то мне это сильно напоминает, ага времена Борьки-алкаша.

В общем это я так, пугал больше. Ничего им не будет, даже если они дядюшку укоротят на голову, главное, на престол без разрешения Узбека не садиться и дерюгу с нойонами не трогать. От этого и плясал. Лицо того мужика до сих пор перед глазами стоит, а попустить новый набег из-за непродуманных действий хотел меньше всего на свете.

По-хорошему, год-другой интенсивного развития и орду смогу в тонкий блин раскатать в генеральном сражении, но что это изменит? Сколько раз Тохтамыша Тимур разбивал в пух и прах, а Орда словно птица-феникс возрождалась, хотя была куда слабей, чем ныне.

Кто защитит десятки мелких городов, тысячи весей и погостов от набегов мелких ханов и эмиров? Возводить циклопические валы, как при Алексее Михайловиче? Пупок развяжется. Нет, с наскока Орду мне не взять. Надо медленно и упорно развивать систему управления, выращивать войско, строить дороги и изменять саму суть жизненного уклада русичей, а это такая морока…

* * *

Князья отобрали лучших. Четыре сотни кованой рати с заводными лошадьми, пошли малыми дорожками через Лужки и Киселево, а я своих спрятал у погоста Шевердино близ Переяслава и вернулся обратно водным путём, по Проне.

Встретились с братьями под стенами столицы княжества. Их высота доходила до десяти метров, и сбиты он покрепче Новосильских или Коломенских. Эдакой Белёв, но раза в два «толще». Переяслав был основан в XI веке, на высоком естественном холме при слиянии двух рек — Трубежа и Лыбеди. Сердцем города ялялся Кремль с деревянными стенами и двенадцатью башнями, под защитою которых располагался белый город — великокняжеский двор и дома наиболее состоятельных горожан. К кремлю примыкал острог — внешнее укреплённое кольцо из частокола и сторожевых башен. Здесь располагались многочисленные постоялые дворы, трактиры, торг и деревянные церкви.

И обе линии городской обороны кишмя кишели воями Ивана Ивановича и его бояр. Великий князь рассчитывал, что Пронские приведут под стены не меньше тысячи кованой рати и поэтому большую часть войска разместил на берегу Трубежа и внешнем кольце стен. Мы же зашли с другой стороны.

Мои водоходы десять дней уж как покинули город, прежде, сделав всё, что наказал дядюшка «Прохор». Двести килограмм динамита контрабандой перетащили, сбили штурмовые лестницы, ежи и кучу прочих мелочей, что не использовал при штурме Белёва. В этот раз никаких манипуляций со стенами, арендовали клети и аккуратно заложили между вековых стволов шашки. Надеюсь, стена сложится куда аккуратней.

Всего под рукою князей собралось до пяти сотен, плюс мой полтинник против двух тысяч Короткопола и пяти-семи сотен нойонов дерюги или его наместника (поди разбери это хитросплетение), выполняющем при городе функции то ли посла, то ли надсмотрщика.

Развели костров, раза в три больше своих сил и городовые дружины сразу ушли под защиту стен. А зачем им открытый бой, даже если они сильней. Время такое, каждый дружинник на счету был, ибо дорогой был неимоверно. Иван и Ярослав, приняв мой план и придя сюда малыми дружинами, здорово рисковали, но с моими доводами согласились. Участок для штурма был выбран чтобы кратчайшим путём выйти к Глебовой башни, а водные преграды не пересекать. Башня — это самое защищённое место Переяславского Кремля и её штурм, в лоб, пронские воеводы посчитали безумием. На этом и сыграю, не они одни так думают.

В предрассветный час собрались с князьями у стен.

— На тебя вся надёжа, Мстислав, не подведи.

— Ты сотни свои попридержи покуда, — напутствовал я Ивана Александровича в который раз. — Како увидишь зеленый огонь в небе, значит взяли башню.

— Понял ужо. Какой раз толкуешь, аки дитю неразумному.

— Ярослав, ты ведаешь, что делать.

— Помню, помню. Пешцев твоих прикрывать надобно.

— Тогда с богом! — вложив заряд, запустил красную ракету. — Рты отройте, — бросил я братьям.

— Невместо нам.

— Как хотите, не пеняйте опосля.

Раздавшийся взрыв был не такой мощный, как в Белёве, но куда более жидкую стену острожка вынес намного эффектней. Ударная волна вырвала вековые дубы из клетей играючи, вместе со всею массой земли. Бах! И огромный язык из земли и щепок «плюнул» в сторону рва целиком заполнив его. Внутренняя же часть стен взлетела эффектным земляным фейерверком, припорошив посад целым градом каменьев и щепок.

Клубы пыли не успели рассеяться. Князья и дружиники всё ещё стояли в оцепенении, не веря своим глазам, а первая рота бомбардиров уже устремились в разлом. По приставным лестницам «топорщики» ловко взлетели на уцелевшие участки стен, начав теснить ещё не пришедших в себя противников. Остальные с натугой покатили в проём каркас из бруса в два десятка метров, а на другой стороне их встречали, зацепили щит цепью и лебёдкой затягивали. Пока крепили да анкерили, поверх уложили щиты-колесопроводы, сделав добротный путь для конницы.

По нему сотни Ярослава и начали просачиваться в посад, а мои тыловики уже выставляли заграждения. Всданики князя сбрасывали им кольца егозы, связки палок для ежей и мешки полные «чеснока». Город вои хорошо знали и каждый нёс груз в строго оговоренное место, обычно на пересечение улиц, именуемых на Руси концами. Пригодных для прохода конников мест в набитом домами посаде не много и «кишку» огородили довольно оперативно, и получаса не прошло.

Гораздо больше времени заняла борьба с занявшимися от головешек пожарами, но и с ними справились с помощью противопожарных гранаток, оставляющих после взрывов густые облака белой взвеси.

Ежи, обильно рассыпанный чеснок, спирали Бруно не оставили коннице противника шансов на прорыв. Сотни Ярослава частью остались на периметре страховать моих ребят, а часть устремились к Кремлю. Однако к этому времени шок прошёл и воеводы смекнули — Пронские, прорвались в посад и рвутся в Белый город, и сразу выдвинули к Глебову мосту лучшие силы.

Ну вот куда Ярослав полез, куда?! Говорил же, не торопись, возьмём ворота. Нет, решил с наскока брать да удаль показать. На мосту разразилась жёсткая сеча. Ржание коней, лязг мечей, маты и красный плащ князя Ярослава в самой гуще. Из Глебовых ворот валили всё новые и новые гридни, оттесняя сотни князя. Многие ближние князя полегли, а сам Ярослав с обвисшей плетнём рукой с трудом обивался от троих насевших мечников. Мои два десятка резерва на одоспешенных меринах (лучших отбирал), набрав разбег, врезались во фланг переяславцев. Успели мы в последний момент и, пройдя их как нож масло, рассеяли, спасая тем самым обескровленную дружину Ярослава. А ведь не хотел своих в эту мясорубку бросать…

— Гудим! — истошно закричал я. — Торопись!

Подтянувшиеся перебежками десятки топорщиков выстроились в линию и начали теснить конников к мосту со стороны Лыбяди. Тыкали алебардами, крюками, стягивали зазевавшихся всадников, умелыми ударами подсекали сухожилия лошадей. Не сплоховали, вспомнили мужики, чему их учили, и совместными усилия мы оттеснили противника к началу моста.

За рядами пешцев ставили ежи, а за ними мортирки на станках усиленные по пять стволов в «кассете». Заряды были наготове, и как только выстроили «артиллерию», протрубил отход. Приём сей отрабатывали не раз и не два, но в этот раз с нами были чужие всадники. Возникла кутерьма, заминка, лошади не шли меж рогаток. Впрочем, она ни на что не повлияла. Через ежи и алебарды всё одно никто не прорвался.

Три коротких свистка и десятки Гудима как один, плюхаются на мост. Прямо над головами, в сгрудившихся толпою всадников со свистом и скрежетом полетела картечь. Бух-Бух-Бух! Первые кассеты выстрелили синхронно. Станочек на арбе не струг, одновременный залп пятнадцати стволов её запросто опрокинет, а кроме противооткатных башмаков и раздвижных лап нет никаких средств гашения отдачи, поэтому кассеты стреляют по очереди. Порох хоть и малодымный, а всё одно, мост заволокло марью. Ни видать не зги. Глазом моргнуть не успел, последовал второй залп, за ним третий.

— Зарядить кассеты!

Мужики доставали шаблоны из фанерных трубок и на стволы их одевали. Всё же артиллеристов гоняли жёстче прочих огневиков. За ручку взялись и поршнями туда-сюда несколько раз прошлись, заряды трамбовали. Пока один порох в шаблон набивает, второй картечь отмеряет. Кассеты «пробили», короткие фитили вставили и к ним шнур зарядный через хитрые петли протянули. Шнур то не обычный, с добавкой пентаэритрита поэтому горит шустро, а поджигают его с двух сторон, что вкупе с траекторией петель обеспечивает синхронные выстрелы. Мортирщики с перепугу от творящегося трэша норматив переплюнули. За минуту перезарядились и выдали в стену дыма второй залп, а когда дым рассеялся стало понятно, третий нам уже не понадобится.

Глебовский мост до самых ворот был завален какой-то шевелящейся массой. Вои, сперва не поняли, что это такое, а когда рассмотрели, сделались бледней покойников. Одни схватились за обереги, другие неистово крестились, повторяя без перерыва свят-свят-свят.

Два пуда картечин, выпущенных в упор, превратили сотню Великого Князя Рязанского в кровавое месиво из людей и лошадей. Жалостливое ржание умирающих лошадей, стоны придавленных людей крупами, разорванные в лоскуты кольчуги и кровь… очень много крови.

Ох, Серёжа, проклянут тебя за такое и от церкви отлучат. Точно отлучат. Но из всех присутствующих я один не терял головы. И не такое в Будапеште видал. «Флориан Гайлер»[ii] тогда в прорыв пошёл, а наши соколы эсесовцев ПТАБАми накрыли. Тысячи полторы, дай бог памяти… вот там месиво, так месиво, а это так, детский утренник.

— Пошли! Пошли! Пошли!

Прохожусь, жестко пошлепывая алдебардиство по спине и выводя их из оцепенения, кому-то и поджопник отвесил, а после и сам бросился на мост, увлекая за собою десятки:

— Скидывай усех в ров! Конникам чистим гостинец! Быстрей! Быстрей!

Простите ребята, сейчас не до раненых. Успеть бы пока врата не закрыли. Не успели, самую малость не успели. Всё же много трупов набралось, а за это время гридни в башне очухались и закрыли ворота, оставив около десятка неудачников, что мои топорщики в капусту порубили, буквально.

Начала прилетать ответка, с башни. Очень серьёзное сооружение. Три яруса, нависающие галереи, внутренние и внешние ворота с простреливаемым со всех сторон двориком. Да и со стен перца добавили.

— Отход! — дублирую приказ свистками, а разгоряченные боем мужики, сформировав черепаху, неохотно отступают назад, прикрывшись щитами.

В начале моста нас встречает всклокоченный Ярослав, в бинтах. Вырвался-таки из рук лекарей! Схватившись руками за лицо, князь горестно машет головою:

— Не успели! Усё напрасно!

— Не ссы, — успокоил я его, — считай дело в шляпе.

— В какой шляпе то?! — отчаянно вскричал князь.

— Сейчас увидишь. Вячко, — кликнул я парня, помогающего в организации связи, уж больно ловок шельма, — план «Ы».

— Ы?

— Угу.

— Понял, я мигом!

Разворачивающиеся действо больше всего напоминало орка, несущегося с бомбой к стене Хельмовой Пади, вот только «Лёхи», чтобы завалить «шахида» у князя не нашлось. Везла наша телега три пуда динамита в чугунном корпусе, больше всего напоминающем гоблинскую ядерную бомбу из известной игрушки. На крыше, защищающей от обстрела ещё и дымарь подожгли, отчего мост и округу заволокло сизым, вонючим дымом. Заряд дымовой коптил словно паровоз ИС-20, и мужики, толкающие это чудо-юдо, как один были одеты в противогазы. То ещё зрелище.

Подкатили «подарок» к воротам, закрутили меж плахами сваи малые и бегом обратно, разматывая за собою шнур с катушки. Всё это заняло какое-то время и когда огонёк добежал до заряда, дым полностью расселся, а озорное осеннее солнышко подсветило происходящее зрителям.

На этот раз к привычному бабах добавился металлический звон, что неприятно резанул уши. Импровизированная чугунная линза в три центнера с лихом, вырвав сваи и захватив в «полёт» телегу, низенько прошла над мостом и ушла куда-то сторону посада.

Э-э-эх! Не вышел каменный цветок, то бишь направленный взрыв. Или нет? Взрывной волны, что отразилась от откосов ворот и «фокусирующей линзы» всё же хватило, чтобы вырвать с корнем главные ворота. Они в свою очередь выбили внутренние, словно пробку шампанского и, собрав по пути неудачников, тяжело врезались в стены стоящей за башней темницы, частью обрушив фасад.

— Ничего себя… шляпа, — только и успел промолвить Ярослав, переведя дух.

— Погоди малость, — придержал я руку князя, он уже хотел вести за собою дружину, — Опосля удаль покажешь. Башню азм возьму, опосля и берите Бел-город. Выстрелив зелёною ракетой, подал сигнал сотням Ивана, просочившимся в посад и заполонивших Волосову слободу. В башню же, вновь пошли десятки Гудима строем, чеканным шагом и это не осталось незамеченным.

— Справны пешцы, — только и промолвил он, глядя на марширующие по мосту десятки.

Следом за ними шли штурмовки под рукою Вадима. Всего десяток, но зато какой! Набрал в «элиту» не черни, а сынов боярских и дружину младшую. Служба в пешцах была невместной и согласились последние с огромным трудом. Ито не за резаны, а за право в прочих делах военных ездить верхами. А ну и пусть, мне то какая разница? Других всё равно негде брать. Ведь для штурма и сечи требуется дух и умелые рубаки, такие как Олесь или Тихоня. Одел их не в байданы, как топорщиков, а в кирасы миланского типа и латные юбки. Ох уж эти юбки, сколько мне за них выговорили прежде, чем я продавил этот элемент! Бургиньот типовой дополнили нижней полусферой, сделав полностью закрытым. Обновленный доспех обошёлся втрое дороже, но он того стоил.

Закованные в чернёную броню с золотой птичкой на кирасе «рыцари» с палашами и короткими бердышами легко опрокидывали оглушенных защитников башни, а сзади десяток топорщиков подпирал, сменивший алебарды на бомбарды. Лестницы приставляли, гранатами двери сносили, а картечью — стойкие группы противника. Десять минут и башня, а также примыкающие участки стены, были зачищены.

Ушла желтая ракета и конные сотни князей бурным потоком ворвались в Переяславский Кремль, рубя вся и всех на своём пути.

Свою часть сделки я отработал и участвовать в мясорубке более не желал. Единственное, отправил два десятка конных и мушкетеров Данилы присмотреть за Иваном Ивановичем, чтобы князюшку не пришибли, по ходу «пьесы».

Не успел выдохнуть как снова этот прохвост, Вячко, явился:

— Беда, княже! У Плотницкого конца татары!

— И что с того то?

— Тьма! Спешились и давят наших. Без края и без счёта татар! Усе концы окружные заполонили.

Вячко в трусости замечен не был ни разу, а сейчас в его глазах паники было как фантиков у дурака. Не шутки. Сорвался и велел резервы в то место стягивать, а когда я прискакал туда, мне реально поплохело, потому как, ни о какой тысяче речи не шла и близко. Все улицы вокруг пресловутого Плотницкого конца до «горизонта» были заполнены татарами в остроконечных шапках. Спешившиеся степняки заняли первый ряд рогаток и под непрерывными обстрелом с руганью, с матом, погоняемые кнутами своих десятников лезли на второй, густо замотанный «егозой». Многие через крыши спрыгивали нам тыл, отчего то и дело вспыхивали короткие схватки со всадниками пронских князей, оставшимися поддерживать наш фронт.

Откуда тут эта орда? И вдруг, словно нить в голове лопнула. Вспомнил! Ведь Иван Иванович, когда захватил брата, возвращался из Орды. А на эту зиму Узбек планировал большой поход, чтобы наказать Смоленск, переметнувшийся на сторону Литвы и отказавшийся платить выход. Хан послал свои тумены, приказав присоединиться к походу всем войскам данников, прежде северо-восточной Руси, самыми сильными из которых и были Иваны, Калита и Короткопол. Понятно, войска Орды прибывали на Русь разными путями и целого тумена в Переяславе быть не может, но нам половинки хватит, не говоря о том, что мои планы разом накроются медным тазом. Огромадным таким тазом.

Это жопа, полная, расплата за отсутствие разведки. Ясно как дважды два, Короткопол дружины собирал вовсе не для разборок с родственниками. Он к походу на Смоленск готовился! Ох и балда, ох балда! Знал же, помнил, да с чертежами этим совсем из головы вылетело.

Боржоми пить поздно. Думать надо. Удержать проходы долго мы не сможем, пороху не хватит. Я ведь не рассчитывал на ТАКОЕ. Ноги бы унести. Что же делать? Бросать своих и князей на растерзание? Что мои резервы то, копейки, надолго не хватит!

Дал команду стягивать всё, что можно к прорыву, залез на крышу и нервничаю. Ногти грызу и то дело в трубу зыркаю.

О-о-о! Среди «моря» степняков медленно ползла внушительная делегация из тяжелой монгольской конницы в богатых, крепких доспехах. А по центру вона какой павлин, в шелках и золоте. По ходу какая-то важная шишка,может сам дерюга! Решение пришло мгновенно. Опробую один фокус, а не выйдет, хоть передышка в пару часов будет.

Поначалу бомбардиры, накрученные не бить татар, старались бить жёлтыми, светозвуковыми и травматическими коричневыми, но они быстро закончились и уже вовсю лупили картечью и осколочными. А за то, что нас ещё не смяли стоит поблагодарить гранаты и бомбомёты, последних всего пять, но суммарная масса их залпа переплёвывает остальной огнестрел вместе взятый. Да бомбарды с мортирками не остывали, в упор дробью лупили. У ежей и егозы завалы целые трупов образовались, а подоспевшие мушкетеры Данилы аккуратно выбивали травматическими дисками богато одетых нукеров, командиров. Свинец в резиновой оболочке не убьёт, но ребра или руки-ноги поломает точно, а это минус боец и неразбериха, что нам только на руку.

— Зелёные доставай, — крикнул я Малу, отвечающему за артиллерию.

Зелёные снаряды у нас химические, 10-хлор-5,10-дигидрофенарсазин, он же адамсмит, что синтезировали конденсацией хлористого мышьяка с дифениламином. Противника он не убьёт, всего то на несколько часов сделает овощем. Подходи, вяжи такого голыми руками обоссавшегося, проблевавшегося, катающегося по земле и визжащего словно свинья. У них и через десятилетия от слабейшего запашка арсинов будет приключаться истерика. Детям будут рассказывать, как вдыхали дьявольский огонь. А вместо пороха серанит, смесь аммиачной селитры и серы дающая при сгорании серный ангдрид. Клубы этого соединия с едким запахом вызывали жжение в дыхательной системе. В совокупоности с адамситом адская смесь, буквально выворачивающая наизнанку. Прекрасно понимаю, чем это мне аукнется, но выбора нет. Если устрою нойонам бойню, с рук мне это не спустят.

— Угол сорок семь! Огонь!

Бомбочка с начинкой под два пуда вместе с ВВ при взрыве образовывал мелкую взвесь, которая накрывала около ста квадратов.

Взлетевшие пузатые бочонки с хвостиками медленно плюхнулись куда-то в гущу степняков и вскоре дали о себе знать ядовито-зленым дымом. Пять залпов, потом ещё пять и ещё, да бомбардами обработали тех, кто у колючки кучковался и подождали малость.

Через пять минут начался первый «приход». Большинство получит лёгкое отравление — боль в горле, чихание, жжение в носу и носоглотке и обильное слезотечение. Часа на два они не противники, а там, где прилетело побольше, всё куда хуже. Целыми кучками накрыло, рвота спазмы, удушья.

Старались подарки отправить к делегации поближе, но по концам ветерок здорово гуляет, и всю дрянь довольно быстро растащило. Даже до нас дошло, благо своих сразу подальше оправил, оставив лишь три десятка в противогазах.

Первыми повязали тех, кто был у рогаток, после принялись вытаскивать на свежий воздух всех подряд, заодно и зону поражения перекрыли. Газ вскоре рассеялся, так что обычная повязка с активированным углём и очки защищали нормально. Народу прибавилось и хапали зараз многих, а прежде, чем нам стали оказывать хоть какое сопротивление девять сотен нукеров и большая часть пожаловавшей на смотр «делегации» оказались в плену. Нукеров передавали по «цепи» оттаскивали к лагерю, устроенному на Трубеже, под защиту ежей и вагенбургов. Брали тех, кто поближе и самых тяжелых, чтобы минимизировать летальный исход. Едва живым давали подышать противодымной смесью[iii], тем кому было «полегче» промывали глаза и лицо, сорвали одежды, заодно и местным помогали, что попали под раздачу. Пока мы занимались реанимацией, окончательно запутав противника, Рязанский Кремль был взят на копьё. И по контролируемому коридору в лагерь возвращалась очень странная процессия. Коробочка топорщиков, по бокам мои конники, а в центре, под руки тащили богато одетого мужчину в крайне некондиционном состоянии. Избит он был так что и врагу не пожелаешь.

— Ох ты же б….

Наперерез выскочил Никита. Он лихо соскочил с коня и, подбежав, приложил кулак в груди и коротко поклонился.

— Прости, княже. Едва успели Короткопола отбить! С князьями повздорили. Едва до рубки дело не дошло.

— Он хоть живой? — кивнул, показывая на висевшего плетнем на руках топорщиков, так их у нас прозвали, князя.

— Выберется, крепкий он.

А следом показались Иван с Ярославом, что тащили на руках своего отца и выглядел он куда хуже Короткопола.

— Понятно.

И в следующий час я играл роль пожарника, потому как братья дядю за такое непотребство были готовы разорвать, как тузик Британский флаг, и лишь непосредственная угроза применения силы в виде мортирок и топорщиков сдерживали их горячий норов. Отходя из города, мы плавно сворачивались, забирая имущество, и если татары ещё находились в нирване, то Переяславские воеводы вывели за стены все наличные силы. Ведь большая часть войска была сосредоточена в посаде и разгром дружин белого города их не коснулся, а у нас полно раненых и полона. Разделив князей и послав к обеим медиков, отправился на переговоры с воеводами, собиравшими ударный кулак, чтобы одним махом покончить с наглыми захватчиками.

Выехавшие мне навстречу на холеных конях тысячник и воеводы были одеты справно и вид имели решительный. Сразу видно, калачи тёртые. Лица в шрамах, седина на висках, держатся в седле уверенно, с ленцой.

— Князь Мстислав Сергеевич! — представился я, гарцуя на коне, которому передалось царившее напряжение.

— Да ужо знаем, кто ты таков, — заявил тот, кто постарше.

— Наслышаны, — ухмыльнулся второй, в отделанном златом колонтаре.

— Добро, коли так. Вижу на сечу нацелились? Отговаривать не буду. Однако, ежели погодите пару дней. Слово даю, князя Ивана отдам. А ежели не послушаете, вот что будет. Округ сторожи ежи и телеги сплошным кольцом, сих колючек, — показываю им «чеснок».

— Бесовская придумка! — не выдерживает тот, что постарше.

— Верно. И разбросано их с десяток пудов, а за ними трубы с огненным зельем. И не три аки у Глебовой башни, а десяток и вои с топорами, а нужно будет сызнова дымов пущу, да куда больше прежнего! Короткопола же немедля племянникам отдам, а что они с ним сделают сами ведаете. Ежели не жалко воев в сыру землю сотнями класть, идите!

После, развернулся и назад поскакал.

— Стой, — окрикнули меня. — Князя точно отпустишь?!

— На кресте коли надо поклянусь. И князя, и дерюгу отпущу, даже ежели Иван Иванович с братом не столкуется.

— Да ты не дерюгу то в полон взял. Дурак!

— А кого?!

— Ближника Узбекова, воеводу Товлубея! — оба воя посмотрели на меня с прищуром и рассмеялись.

— Два дня тебе даём, не боле! И не думай водою уйти, Трубеж ужо плотами перекрыли.

Вид на Глебов мост в 16 веке ( в 14 башня деревянная)

Типичная гордская усадьба

[i] Братчина — (братщина, братшина) — вид пирования на Руси, совершаемое в складчину в определённое время и на котором могли решаться внутренние вопросы сельского или городского общества, в данном случае княязей. Словом братчина назывались также сельская общинная, или городская ремесленная (цеховая) корпорация. У каждой такой общины или корпорации имелся свой покровитель ( языческий или христианский) и годовой праздник. Участники братчины назывались ссыпцами, вероятно, от того, что в старину каждый жертвовал на варение пива и браги зерном. Для разбирательства возможных ссор и драк, из числа участвовавших на пиру-братчине, избирались братчинники. В данном случае братчину собрали княжеско-боярскую, для обсуждения предстоящего похода.

[ii] Флориан Гайер 8-я кавалерийская дивизия СС, получила Флориана Гайера (1490—1525), руководителя армии времён Крестьянской войны, известного по песне https://www.youtube.com/watch?v=XGhdSeKr4TM Означенный Прохором факт был разгрома дивизии случился ночью 12 февраля 1945 года.

[iii] Противодымная смесь — в её состав входит эфир и хлороформ по 40 мл, спирт-ректификат 20 мл и 10 капель нашатырного спирта.

Глава 21

После получения грамоты из Белева, Великий князь Глуховский и Новосильский отъехал в Новосиль с малою дружиной и лично осмотрел острожек племянника. Едва живого от страха Богдана таскали за ним за шкирку и тот бессвязно бубнил, отвечая на вопросы. Владислав Мечиславович смотрел волком, но всё же поперек не встал, а чернецы работали и, признаться, делали это на совесть.

Михаил Семёнович не подал виду, что удивлён ладным волокам, по коим таскали телеги с глиною и песком, острожком и хоромами не меньше дворца Узбека, где плавили уклад, жгли угли и плинфу да жили сами холопы. Князь был далёк от искусников и чёрной работы, но не настолько чтобы не заметить, что у Мстислава уклада поболее, чем во всём княжестве, а это неизбежно ставило его супротив могущественного клана московских князей. И хотя служки племянника одарили зеркалом, тысячей стрел калёных и очень дорогим доспехом, осадочек остался. Потому как Мстислав не держал чернь в рукавицах ежовых, одеты они были добротно, сыты и вели себя дерзко, хотя и в пояс кланялись. Холопов надобно держать в чёрном теле! Дабы не умыслили недоброе, это ему ещё дед говаривал, да и сам он немало пожил, чтобы усвоить эту прописную истину. Заигрывание с чернью до добра не доведёт, одна у нас опора — дружина, боярство и служилые князья. Мстислав же старину порушил, набрав в дружину пешцев из ратаев, а значит? Верно, ставку на простаков сделал оттого и ручкание с чёрным людом.

Вернувшись в палаты наместника Дмитрия, князь долго сидел в задумчивости, а зять не смел нарушить тишины. Служки тем временем поставили угорского вина, молочного поросёнка в белых грибах с горохом и белорыбицы. Отпив терпкий напиток и взбодрившись, Михаил Семёнович заговорил:

— Про Белёв то слыхал?

— Поведали гости. Ишь ты, Cеверных Отчичь и Дедичь наследник! — князь сплюнул. — Одного не пойму, пошто он в Белёве не сел?

— Сам не пойму. Он ещё опосля в Воротынск наведался и Залидов прикупил, у князя Козельского.

— Залидов?!

Михаил Семёнович небрежно кинул на стол украшенный серебром тубус, откуда, звякнув металлом, вывалился список на добротной, белёной бумаге.

— Ишь, ты! Печать из злата, с враном. Аки князь великий.

— Ты не печать зри то, грамоту читай.

Пока Дмитрий Глебович то краснея, то бледнея читал письмо Мстислава, Великий Князь расстелил присланную племянником карту в два локтя размером, где были обозначены грады и сторожи княжества, веси и малые погосты, волости бояр, заповедны земли, бобровые гоны, бортницы и прочее, прочее, прочее. Не считая непонятных буквиц и завитков что, он не разумел. И сделан сей чертёж был столь гладко и пригоже, что виденные им в Сарае китайские, супротив этих, аки каракули горьких пьяниц.

— Да как он смеет?! — едва не задыхаясь от злости вскричал Дмитрий.

— Смеет, смеет, — осадил его тесть. — Видал небось брони воев, что при его острожке остались?

Дмитрий пренебрежительно фыркнул.

— А зря, у него иные чернецы получше твоих гридней одоспешены, — после, князь вновь вернулся к карте. — Нет, ну ты посмотри, аки отрисовал лепо! Каждо деревце, озерцо, ручеёк малый и тот вывел, — восторженно поцокал князь, глядя на карту. — Учись!

— Тесть! — Дмитрий непонимающе уставился на князя. — Ужель собрался ему удел вернуть? Надобно острожек брать и дружину по весне собирать, встречать...

— Экий ты всё же остолбень![i] Он же Белёв мне под руку вернул. От прав на Ржавец, Жеремин, Белёв, Жабынь и Лободин отказывается на веки вечные! Обещался и Мценск взять, ежели нужда будет.

— Он боярина родовитого аки пса подзаборного повесил! — вскрикнул Дмитрий.

— И правильно сделал! Давно их к ногтю надобно прижать! Бояре токмо при князе должны быть, а не вольницу себе устраивать. Знаешь сколь мы дерюге Октаю должны за пять летов? А сколь дружина стоит и жизнь твоя красива! Мстислав, вона обещается половину от выхода платить и гривн даёт на сие за четыре лета вперёд!

— Вон оно как, — сразу же сбавил тон Дмитрий. — Тады отдавай, не медли. Дружину в броню добру оденем и затем вернём своё, с лихом. Пусть покуда строится

— Вернём то оно вернём. Но не так, а по уму. Смотри, — князь склонился над картою, показывая границу. — На севере, за Окою, сил у нас считай нет. Тиуны Тарусские, Московские да Рязанские, аки волки земли рвут. Ежели сродственник наведёт там порядок, мне сие только на руку. А вот Залидов пустая трата, Тит Козельский в жизнь купчую Василия не признает!

— Говорят гости, он ещо и холопов своих продал Мстиславу. Вчера вона, два струга пришло. Черни же на тех аки кур в клетку набито, — вставил слово Дмитрий.

— Ох и племяшка! Палец в рот не клади. А… и пусть свозит! Нама всё одно останутся. Значится так, просит он себе все волости северные по правому брегу Оки от Воротынска, а по левому, по Упе-реке на север.

— До самой Крапивны?

В ответ Михаил Семёнович кивнул, отпив ещё вина.

— Да… — выругался Дмитрий. — Сие же куда больше его удела!

— Молчи! — притопнул князь. — Отдадим. Земли всё одно худые. Ещё и Стародуб отпишем, чем столкнём его с Рязанцами. И волости южные Любутские. В Брянске неспокойно ныне, а ерохвост[ii] мой непременно попытается на них руку наложить. Смекаешь?

— Умён ты, князь, не зря великим зовёшься! — восхищенно посмотрел Дмитрий. — Мстислава в драку со недругами втянешь, через что обеих ослабишь. А чего уж, — Дмитрий отмахнул рукою. — Мои Заберегу и Брагин Холм тако же отписывай. Через сии волости, мы с Вяземскими его столкнём!

— Молодец! — Михаил с азартом ударил зятя по плечу. — Разумеешь, коли захочешь!

* * *

Переяслав-Рязанский

Известие о том, что в наши цепкие лапки попался Товлубий, выбило из колеи. Персонаж этот известен тем, что лично возглавил казнь Александра Тверского, за что Узбек назначил его предводителем карательного похода против Смоленска и формально, Короткопол и Калита ему подчинялись. Но в том и дело что формально, потому как больших сил за воеводой не было. Орда вела тяжелейшую войну в Чабанидами, съедавшую все ресурсы. Всего три с половиной тысячи Товлубий привел в Переяслав, а ещё столько же должны идти по Клязьме через Владимир и соединиться с ним у Москвы. Вот только в той истории Смоленск не взяли, вряд ли и ныне возьмут, потому что Калите совершенно не выгодно усиление группировки, стоящей за Товлубеем, а сам «полководец» падок на золото. Калита как обычно выступил посредником между воеводой и Смоленским князем Иваном Александровичем. Дали Товлубию взятку и пограбив окрестности вся орда вернулась по домам. А если Калита с ними договорился, почему я не смогу?

Но прежде следовало найти точки соприкосновения между братьями, чем и занялся. Сперва, отправился к Александру Михайловичу. Его уже привели в чувство и обмазанный зеленкой, шитый-перешитый князь лежал в палатке под капельницей с физраствором.

— Здрав буде, дядя. Не болят ли порубы? — я взялся осматривать, что с ним сделали тактические врачи и в целом нашёл швы удовлетворительные.

— А, Мстиславушка, — говорил он еле-еле, так как не отошёл от наркоза и большой потери крови, поэтому с трудом осознавал, что вокруг происходит. А это не годилось, поэтому дал команду приводить его в чувство. Поили гранатовым соком, чаем из крапивы и шиповника, давали цитрат железа и гематоген из лосиной крови, а в конце малость кислорода подышать и укольчик кофеин-бензоат натрия[iii].

А пока он «реабилитацию» проходил, отправился в соседний шатёр, к Короткополу. Когда жизнь на волоске висит, человек становится удивительно сговорчивым и вменяемым. Поначалу губы дул и качал права, но как только показал сотни пленных степняков и объяснил, что произошло, мнение изменил мгновенно. Гнева Узбека он боялся куда больше амбиций своего двоюродного брата, а из «жопы», которую я заварил, мы могли выйти лишь совместными усилиями.

А вот с Александром Михайловичем разговор давался тяжело и уламывал я его куда больше.

— Пойми же, — в очередной раз говорил князю, — Узбек не будет разбирать кто прав, а кто виноват. Скопом накажет, ежели поход сорвётся, а он сорвётся, потому как всё войско Ивана, вона за леском стоит. Кому выгода от того, русские вои друг дружку побивают?

— А казна? Како с нею быть то?

— Забирай свою казну, а прочее на поминки Товлубию отдадим. Нет у нас более выхода.

— Пусть так, а на какие шиши Иван рать в поход поведёт? Четыре по ста поприщ, да по снегу.

— Всю рать он уже не поведёт, посему с ним Ярослава с тремя сотнями отправь. Лежи, лежи, — я едва удержал князя, попытавшегося в гневе вскочить. — Ежели воев отправишь, супротив тебя в ставке хана никто слова не скажет. Подумаешь, по случаю схлестнулись в темноте. С кем не бывает. Тем более про болезнь Узбека и Калиты уже сказывал. Иан Данилович только из Орды вернулся, а ему снова в поход. Зимой! Хворый он, в годах. И гадать не нужно, по весне непременно отойдёт.

Князь успокоился, кивнул мне и надолго задумался.

— Сыновья тебе на кресте поклялись с Иваном уладить спор миром. Быть посему, пойду на мир на два лета! Ну а како с твоей долей быть? Ты меня считай дважды с того света спас, — он показал на трубки. — Жизнь в жилы вдохнул. Поистратился небось на свои задумки заморские.

— Поистратился, дядька, но не след ныне мошну считать. Землю Рязанскую спасать надобно, а долю свою отдам Короткополу.

Он с прищуром посмотрел на меня, кивнул:

— Не забуду добра. И за младшого отблагодарю. Поведали ужо про сечу на Глебовом мосту, — он положил руку на мою ладонь и похлопал.

— Ступай, Мстиша, к Товлубею, а ко мне Ивана ведите. Не будем медлить. Верно глаголишь, не след ныне кровь проливать, сочтёмся опосля.

С татарского воеводы уже сняли наручники и привели в чувство. Арсины то максимум пару часов действуют, и, если вовремя реабилитационные мероприятия провести, большого урона здоровью не будет. Держали его в сфере-шатре и уже одели в китайские шелка, коими в числе прочих товаров, расплатился Лю. Товлубий «ожил» и степенно попивая перебродивший кумыс вернул себе былую надменность. Я ворвался к нему словно вихрь и сразу взял быка за рога.

— Ох и плохи наши дела воевода.

— Э-э-э, урус, это у тебя плохи дела. Злые духи напустил, много храбрых нукеров живота лишил! Многие сотни в полон взял! Он показал указательным пальцем на пленных за шатром. Через сетку, виды на север и юг были колоритные. Сплошные ряды связанных степняков, словно ростки уходил к городским стенам, создавая впечатление, что я полонил если не всех, то большую часть войск темника. Схитрил малость, специально в «фокусе» нукеров рассадил, чтобы на воеводу надавить.

— А вы будто трав злых не пускали? Вспомни Урген, Калку, Нишапур.

— Нам можно, тебе нельзя. За сие ослушание хан Озбек с тебя кожу снимет и, переломав кости, оставит гнить в степи.

— Не сомневаюсь, а после и тебе хребет переломят за то, что поход на Смоленск сорвал. Донесут, что войско твоё могучее неполная сотня князя изгоя полонила.

Лицо Товлубея покраснело от гнева:

— Хан всех ханов три тюмена пошлёт! Переяслав и Пронск с лица земли сотрут, а Новосиль я лично на нож возьму!

Отвечать не стал. Спокойно сел в кресло, отпил содовой и с удовольствием раздавил во рту несколько крупных виноградин.

— Мне до сих земель дела нет. Изгой азм, ежели подзабыл. Отъеду в Литву и ищи-свищи ветра в поле. Ко всему угрозы твои пусты. Нет у Озбека трёх тюменов, а те, что есть, за Шемаху бьются. Вскорости вы и с Чагатаями схлестнётесь, тогда вовсе не до Руси станет. Вона, ныне и тюмена не набрал. О себе лучше подумай, воевода, о том, кто тебя на Смоленск с малым войском послал и зачем. То, что ты с нукерами сидишь в Переяславе я не ведал. Тебе же прежде, чем в усобицу княжескую лезть, следовало послов слать.

— К тебе?! — от души возмутился воевода.

— Не дури! Думаешь, одного меня виновным сделают? Не враг я тебе, Товлубий, и пришёл добром договариваться. Знаю, как дело обставить, дабы все с прибытком вышли.

— Говори, конязь.

— С князьями обо всём договорился. Ивана на стол вернём, а Александр с дружиной в Пронск вернётся, тебе же дадим поминки богатые. Заместо убитых нойонов Пронский князь даст три сотни кованой рати.

Глаза Товлубия жадно сверкнули:

— А велики ли те поминки?

— Триста рублей, усё, что в казне осталось, — несколько раз хлопнул в ладоши и, не давая воеводе ответить, продолжил, — понимаю, сие мало, дабы обиду смыть, и посему дозволь от себя поминки вручить.

У меня с собой был подарочный, восточный вариант брони, сочетающий традиционный монгольский ламеллярный доспех и более поздний турецкий, с зерцалом и латными посеребренными элементами, покрытыми золотой арабской вязью и украшенными персидскими яхонтами, искусственным янтарём, голубоватым целестином, всё, что было из драгоценных камней, всё сюда и прилепил.

— Сия броня достойна такого бесстрашного воеводы как ты, — добавил я в голос елея. — Посмотри и на эти удивительные зеркала, — внесли большое и три малых зеркала в восточном исполнении, с золочением орнамента через трафарет. — Таких нет у самого Ухагат-кагана.[iv] А здесь же, — открыл большую шкатулку с бусами и кремами, — поминки твоим жёнам и наложницам.

Товлубий оказался жаден без меры, так что пришлось открывать кубышку и полон подлечивать. Любыми способами стоило загладить инцидент. Сыграло на руку и то, что из сотников и тысячников никто не погиб, а простых нукеров… ну кто их считать будет. К вечеру позиции сторон в целом были согласованы, и мы встретились вчетвером, чтобы обговорить детали.

* * *

С отъездом всё же задержался. Обменивались пленными со всеми предосторожностями. И хотя Пронские зазывали к себе отпраздновать победу, отказался. График похода и так летел в тартарары.

До Нижнего Новгорода практически не выходил на палубу. Помимо кабинета со столом и шкафом, где находились копии всех технологических карт, на водоходе располагалась малые химическая и электротехническая лаборатории. Конденсатор, угольный микрофон, поляризационное реле, резистор — мелочи, но в совокупности всё требовали внимания и времени. Вез с собою и некоторые модели станков и машин, слишком много идей сырых, и время от времени взглянуть на них свежим взглядом лишним не будет. По пути порой встречали гостей, что нанимали в штабе для перевозки товара и припасов в Лещиново, и через них узнавали новости о самом караване. Чтобы узнавать такие суда, их мачты повязывали зеленой тряпицей. И каждый раз отправлял «почтой» откорректированные технологические карты. Многое следовало изменить, чтобы переварить такой поток людей.

Несмотря на то, что свою долю отдал Короткополу, кое-что нам всё же перепало. Свинец, олово, медь из казны выгребли подчистую, заплатив чисто символическую цену. Овёс и горох, коими славилось Рязанское княжество, обменяли на элементы брони и заготовки шлемов по хорошему курсу, да и предметов роскоши Короткопол не чурался. Но главное же, все мои суда и гости на два года полностью освобождались от мыта.

Муром проплыли без препятствий, ведь там сидел Василий Александрович, третий сын Пронского князя, что поспел со свою дружиной уже к шапочному разбору. А вот дальше начиналась зона влияния Калиты. Чтобы усилить свою власть, московский князь устраивал браки местных князей с представительницами своей фамилии, назначал в княжества собственных наместников и, самое главное, скупал земли для себя, а когда это было невозможно, оформлял купчие на бояр-номиналов. Его старшая дочь Мария была за князем Константином Васильевичем ростовским, Феодосия — за князем Белозерским, а Евдокия — за князем Ярославским.

Нижегородское же княжество было дано отцом в удел Борису Даниловичу, брату Калиты. А после его смерти, через целый ряд пертурбаций также перешло под прямое управление Ивана Калиты, оно и понятно. Нижний, стратегический город в торговле с Ордой и Персией. Через него Москва и черпала значимую часть дохода. Калита выступал главным агентом Узбека по доставке в Орду выхода, официальным решалой, который не только собирал дань, но и произвольно назначал её размер, вгоняя прочих в долги. В Костромском княжестве сидит дальний родственник Калиты малолетний Андрей Федорович, коему дядюшка купил ярлык. Понятно, что и там Москве в рот смотрят, а вот дальше, в Ярославе буча.

Василий Давидович, хоть и был женат на дщери Калиты, под каблук не лез и всеми силами противился ползучему проникновению московских бояр, отчего и мутил дела с Тверским князем. Этим летом Калита, опасаясь очередного заговора князей, выслал большую дружину чтобы схватить зятя, но князь Ярославский отбился и благополучно прибыл в Орду. Сковырнуть его Калите никак не удавалось, ибо бабка Давыдыча из Чингизидов, а сам князь двадцать лет служил при дворе Узбека и густо оброс нужными связями.

дурак [i]

[ii] Задира

[iii] Кофеина-бензоат натрия 20% — лекарственное средство в форме раствора для инъекций, содержащее в 100 мл в качестве действующего вещества кофеин-бензоат натрия 20 г и в качестве вспомогательных веществ натрия гидроокись и воду для инъекций. Содержит кофеина 43,7 % и бензоата натрия 56,7 %.

[iv] Тогоонтөмөр, тронное имя Ухагату-каган— последний император монгольской империи Юань который сейчас сидит в Даду (он же Ханбалык, современный Пекин)

Глава 22

Волга, где-то в районе Городца

На надстройке плота стоял молодой, крепко сбитый мужчина, укрытий от моросящего дождя брезентовой накидкой и широкополой шляпой, и внимательно всматривался в утопающие в тумане берега.

В последнее время с Буяном приключилось столько, что хватило бы и на всю его жизнь. Урожай позапрошлого года сгнил на корню и многие из их погоста были вынуждены идти на поклон к ростовщикам, чтобы посеяться весной. А после случилось страшное и небывалое ранее, летом, жито пожгли на корню… И не только у Буяна. Он догадывался, кто мог сие сделать, но кому его догадки надобны? Боярами округ всё схвачено, без толку…

А когда по осени в погост заявились гости Берислава, только и успел жинку с дитями малыми в лесу упрятать. Многих охолопили тогда… Седмицы не прошло, а его уже на торг Воргольский выставили. Буян, скрипя зубами, вспоминал как ощупывали его крепкое тело, как смотрели зубы и даже волос дёргали, аки у скотины…

Выкупил его, в числе прочих, Ольговский баскак, и погнали их степью на чужбину. Каждый день он просил богов ниспослать свободу, и его услышали, а может помог Стрибогов оберег, что ему дед перед смертью передал. Налетели коршунами вои гостя Новгородского Прохора. Живота лишили и баскака, и нойонов, и гостей Ордынских. Оставив в живых лишь холопов. А когда около сторожи упрятали, объявили что отныне им одна дорога, на Онего-озеро, Он не спужался, наоборот духом воспрял. Ведь Прохор обещался платить справно и серебро родичам передать, али вовсе тех с собою взять, коли захотят. Многие к гостю приходили, в том числе и Буян. Поведал он Прохору своё горе. Просил не серебра, не злата, а хотя бы пяток пудов жита отправить дабы кровинушки в зиму не сгинули. При воспоминании о невольно оставленных семерых детях и жене у него тогда слезы наворачивались. Прохор же слушал внимательно, записывал усё в книжицу и обещался помочь и весточку доставить.

И взялся тогда Буян работать за семерых. Потому как знал, под лежачий камень вода не течёт, а так глядишь и приметят приказчики. По первой валил лес и ставили с мужиками заплоты. Позже таскали землю от ямы большой, Прохор называл её шахтою, буквицы и цифирь учил. За них то баллы давали, а те меняли на зерно али снедь, с доставкой. Буяна приметили, он то куда лучше прочих работал и поставили в дом, где уклад плавили. Вот тогда он в первый раз в острожек явился, понится цельный день с открытым ртом ходил, потому как столько придумок не видывал и не слыхивал ранее. А Прохор то не прост оказался, всякое про него мужики Новосильские сказывали. И не смотри, что ликом молод. Умён не по годам. Да и к чёрному люду с вежеством относится, а ежели кому батогов перепадало, то за дело.

В Листопад же Буяна назначили плотским старшиной и велели учиться крепко. Плоты гнать верно, сигналы учить тайные, стрелять зельем персидским из малой ручницы и мортирки. Прохор своё слово сдержал — одел нас добро, жита вдоволь запас и не только. Видимо-невидимо товара и скотины взяли с собою. И печи из уклада, и травы молотой да сжатой в палочки малые, а сами плоты из срубов собирали. Говорю же, голова! В Лободине же семью мою на плот подсадили, вона Забава улыбается аки солнышко ласковое.

В Белёве же выяснилось, что Прохор не гость вовсе, а князь цельный! Стену городовую зельем огненным порушил, а мы значится, воям княжим помогали. Стену порушенную расталкивали да нитями из уклада улицы перегораживали, а они с колючками. Ежели зазеваешься, разом руки раскровишь. А когда Берислава, злыдня эдакого аки собаку повесили и сожгли поминки о мзде закладной душою взгорел от радости великой!

После же видел Прохора, тьфу ты, княжича Мстислава Сергеевича в Переяславе. Он спрашивался о здоровье, о том хорошо ли кормят и ещё талоны нам раздал на представления. У детишек столько радости было! Более же я князя не видел. Шли мы хорошо. Мы, значится, при шестом водоходе, он разом осемь плотов тянет при двух старостах. По первой на ночь становились, а как на Волгу матушку вышли и ночами шли, при фонарях. Оно и понятно, всё же супротив течения медленей шли. Но у нас меринов, и быков в достатке, по утру их обычно меняли. Быки на плотах ремнями под пузо подвешены, а на водоходе кран есм что их цепляет ловко. Правда, раз в три дня скотину всё одно выгуливают. И кормят добро и горячей водой обмывают, вона, даже зерно проращиваем и ростки малые, значится, тому же скоту идут, отчего он и не дохнет, даже молоко дают кормилицы.

И люд не хуже устроился. На плоте один-два десятка поселенцев, но опосля Белёва ешо прибавилось. Живём аки в избе. Есм окна и двери, а в клетях сетка подвешена, на которой и спят мужики, по очереди. Бабам же и деткам, полати положены деревянные. Есть и печка железная, а вот еду не готовим. При каждом водоходе своя кухня имеется, от неё то кошт всем и развозят. Шли бойко, весело с песнями. Каждый своё место знал. Ветрилом навострились орудовать, нехитро дело. Знай себе шоблу по ветру держи, да веревки вовремя тяни. Мыта проходили споро, а татей и вовсе не видала. Не дураки на такую силищу лезть.

От благих мыслей Буяна отвлекло какое-то движение у берега. Один-два-три-четыре. Они считал множащиеся точки и очень быстро понял на кого они нацелились. Волга здесь круто изгибалась и тати напали аккурат когда половина каравана с охраной скрылась из вида. Вскоре он увидел и новые лодки

— Накаркал! Ох же выпоротоки!

— Буян, ты на кого лаешься то? — выспросил его кормчий.

— Тати! только и крикнул. Схвативши "ракетницу" рванул что есть силы шнурок и «стрела», отставляя за собою ярко-зеленый свет, дугой взмыла в небо, а вскоре такие же взлетели и с других плотов. Закусив от волнения губу, Буян сбежал вниз, окликнув по дороге мужиков и закричал истошно, — Мортирку на правый борт! Быстрей! Быстрей! Ящики в сторону. Экие вы неповоротни!

Поднатужившись, Буян схватил третью кассету и припустил. Мужики же, подбежав к станку, выдернули шкворень и на колёсиках потянули его на другой борт. Там разом опустили в гнездо, а Буян надставил сверху кассету. Взглянул в крестовину прицела, винтом поднял платформу и запалил фитиль. Бахнул пристрелочный, одним стволом. Промазал, но по всплеску он поправил прицел и на это раз дал залп целой кассеткой, тремя стволиками.

Бух... и на малом насаде упало несколько разбойников, раздались крики. Ход на этом замедлился, но прочие стремительно сближались.

Буян на автомате зарядил стволы, дёрнул запал и снова выстрел. На этот раз картечью, полноценный со всех трёх кассет по очереди. Бум-бум-бум и разлетевшиеся конусом картечины снесли с лодки большую часть разбойников. Немудрено, они ведь вплотную подошли, а на таком расстоянии промахнуться только спьяну можно.

— Буян! Буян! — закричали ему, — Ракетки! Ракетки пустили. Одна червлёна, а друга зелёна.

В горячке боя Буян не сразу понял о чём речь, а когда сигнал продублировали мигом сообразил и приказал открывать ящик с красной полоской где хранились гранатки с хвостовым оперение. Достали те, что с двумя полосками, насадили на ствол и в дело. Он такими всего разок стрелял в Лещиново и прекрасно знал, что произойдёт дальше, а Прохор, тьфу ты, князь, наказал не болтать до поры и сии гранатки лишь при нужде крайней ставить.

Бух, и с тихим шипением бомбочки неспешно взмыли в небо, издавая отвратительный, режущий слух звук. Словно комар какой, около уха вьётся. Описав в небе широкую дугу, они разорвались сотнями горящих капель, которые, оставляя дымящий след, обрушились на нападающих. Падая в воду, капли дымились и шипели, плевались огнём, словно Горыныч змей.

— Дожьбоговы стрелы, — шепотком, с придыханием, произносили мужики, ошарашенные необычным зрелищем.

Два ближних насада, облепленных огнём, вспыхнули практически мгновенно. Объятые пламенем фигуры татей в отчаянии бросались за борт, но в воде вспыхивали ещё сильней.

— Глядика. Вода горит аки дрова в печи!

— Заговоренное зелье то, оттого и горит аки огонь небесный.

Поселенцы, позабыв про свои обязанности, открывши рты, смотрели как москитный флот волжских разбойников пылал и чадил густым, чёрным дымом. Буян ведь не один стрелял, с соседних плотов добавили, а на тех, где не было мортирок, обязательно один-два бомбардира сидели и они также по сигналу отстрелялись. Поэтому даже те лодки, коим досталась одна-две капли зелья не затухали, ведь тати их тушили по привычке водою, а фосфор от этого лишь сильней ярился. Да и на горящие пятна зелья плавающего по воде, то и дело натыкались.

Буян очнулся от шокирующего зрелища и начал раздавать пинки мужикам:

— Не стоим. Плоты расцепляй! Никон, Глеб, Немил, на вёсла! Шустрей, мать вашу за ногу, вона вишь, на нас огонь сносит!

Сам же побежал за высыпными огнетушителями в красных баллонах.

* * *

Ивашка скакал по московскому погосту из последних сил, второго коня ужо загнал. Но вот и Москва! Из расступившихся окрест лесов бежали разделённые кривыми улочками боярские хоромы, избенки, церквушки, сбиваясь у стен в тугие кучи и распадаясь вдали от них на отдельные маленькие островки. Вся эта родная картина, прикрытая от солнца синей утренней дымкой, наполнила его какой-то неизъяснимой радостью. Объехал стены Андронникова монастыря, опоясавшие холм на левом берегу Яузы. Там уже зазвонили к заутрене — ветер доносил слабые, по чистые звуки колоколов.

Лошадь скакала по тракту, закусив удила, по краям которых уже выступила розоватая пена, и сам Ивашка держался из последних сил. Правее Замоскворечья на высоком холме виднелся Московский кремль, наполненный токанием топоров и звуками рожков плотницких старшин. Миновав Чертольскую слободу, Ивашка почти доехал до моста через ров куда отводили Неглинку и там, обессилев, свалился. Гридни, завидев знакомца, тотчас его подхватили.

— Браты, к боярину Остафию тащите, дело господарево, — только и прошептал Ивашка из последних сил.

Московский Кремль, палаты Великого князя

Ивану Даниловичу шёл уже пятьдесят второй год и выглядел он не очень. Морщинистые руки, тяжелая одышка, кашель. Крепкое некогда здоровье подорвали бесконечные поездки в Орду. Но всё же князь не унывал и был крепок духом. Грандиозное зрелище стройки радовало до глубины души. Тысячи мужиков, согнанных со всех концов княжества, рубили стены нового Кремля, что будет куда больше старого, доставшегося от отца. По волокам тянули вековые дубы, клети, заполняли землей из рогож, кузни варили полосу для врат. Обновляли и валы со рвами. Мало кто знает чего ему стоило добиться ярлыка на Кремль, сколь серебра и злата роздано...

Не взять такую крепость ни лихим набегом, ни длительной осадой. Но что Кремль то. Главное, ярлык сызнова в руках и завещание где он оставлял волости сынам, Узбеком одобрено, а значит, Москва будет и дале расти, шириться, подминая под себя прочие княжества. Что мне братец Юрий оставил то, смех один! Ныне же под рукою Кострома, Суздаль, Ростов, Владимир, Нижний…

Сзади подкрался тиун, ссутулился едва ли не до земли, зашептал:

— Княже, боярин Остафий Олексич прибыл. Принять просит срочно, ругается аж-но.

— Зови, — небрежно кинул князь холопу. Сам же сел на отделанный золотом и каменьями трон и принялся массировать виски. В последнее время голова болела постоянно.

Степенный боярин в ещё мокром от дождя кафтане шумно ввалился в палаты. Обозначил поясной поклон.

— Беда, княже! Переяслав, пронские князья взяли.

— Дык какая же беда то?! Радость велика! — вскрикнул князь. — С Тверью разобрались и ныне у нас токмо один противник, рязанцы. Посему пусть бьются промеж собою до последнего воя! Немедля вина неси франкского да белорыбицы с груздями! — крикнул Калита уже чашнику.

— Так оно так, да не так. Ежели бы они по старине град взяли одно дело, а тута сызнова ентот чёрт ввязался!

— Ты про кого? Вот что, присаживайся. В ногах правды нет, и обскажи всё в подробностях.

Переведя дух Остафий обстоятельно поведал Московскому правителю историю падения Переяслава во всех подробностях, и чем больше он говорил, тем мрачней становился Калита.

— Мстислав Сергеевич говоришь. А ни сродственник ли он Александру Мстиславовичу?

— Он самый, владыко. Внук.

— Вражье семя! Ужо сколько крови его дед у меня попил, и этот весь в него пошёл.

— Об том и речь веду. Прохвост сей, когда в Белёве на торге в люд вышел, знаешь аки объявил себя?

— Ну?!

— Северных Отчичь и Дедичь наследник! А кто к северу от Верховских то?!

Иван Данилович не выдержал, с силою бросил изукрашенный яхонтами византийский кубок в стену:

— Азм ему покажу, кто тут наследник! Изгой! — зло сплюнул князь.

— Не скажи. По отцу он прямой потомок Михаила Черниговского, а по матери из Мономаховичей будет, Михаил Ярославич Хоробрит ей дедом родным приходится. А ешо мне птичка нашептала, что Мстислав в Глухов грамотку отписал, что мол от Белёва отказывается и просит удел вернуть и за то, половину выхода обещается платить.

— А что Михаил Семёнович?

— Думает.

— Ага, думает! Штаны он полны наложил. Глуховские завсегда с гнильцой были, — успокоившись заявил князь. — Силу за спиной племянника увидал и разом назад сдал. И нашим, и вашим угодить желает. А как про Переяслав прознает, разом сдуется. У него то на севере воев считай нет, отдаст. Не сомневайся.

— На тебе боже, что нам не гоже.

— Вот-вот, верно сказано, Остафий. А через то и нам, и тарусским князьям свинью подложит, мы то считай ужо эти земли промеж собою поделили. Кто же ему столь серебра отсыпал то? Ишь ты, и зелье огненное, и брони аж у меринов, и пешцы франкские с рогатинами.

— Пронские? — вопросил боярин.

— Да нет. Не потянут они. Чую из Орды кто-то мне козни строит.

— Может и так, князь. Слухи ходят, будто темник Еголдаев, Берди, благоволит некому гостю Прохору, а Мстислав под этою личиной, опосля того, как его побили, хоронился.

— Постой! — встрепенулся князь, — помнишь давече в Сарае ты сказывал, будто у Тверского князя на пиру некий Новосильский боярин сидел и шушукались они меж собой, и что мол он какую-то грамоту от князя передал, опосля чего Александр сына оставил, а Романчук на Бело-озеро аки ужаленный умчался. Не он ли тот князь?

— Он. Ходок тот Радим, из бояр Пронских. Они с Мстиславом при дворе пронского князя с отрочества росли. Побратим.

Калита помрачнел ликом, надолго замолчал задумавшись.

— Не было невзгоды. Принесло же нечистого на наши земли! Выходит, зельем сим ведовским он любые врата открыть сможет.

— И стены, — добавил боярин, — даже каменные. Опосля того как слухи про Белёв до меня дошли, мы людишек князя подкараулили и вона смотри что, — боярин выложил на стол грубоватый обрез, газыри и пороховницу. — Тюфяк то, только малый. Людишки те многое сказывали, добро пыточники мои их калёным железом потчевали. Сие дробовиком, зовут. У Мстислава есть и длинные мушкеты, и малые трубы, пистоли. А те, что на колёсах и водоходах стоят, мортирками кличут. Главное же, зелье, прахом его кличут. Он ссыпал малую горсть на стол и, поднеся свечу, поджёг, отчего та вспыхнула яркими искрами и густо задымила. Калита невольно закрыл глаза.

— Сим зельем и рушит стены. А про ведовство сказки. Чернецы сие выдумали. Доносили воеводы, что на войне меж франками и англами таковой прах сыплят в трубы железные и стрелами бьют, крепко.

Глаза у Калиты зажглись. Он вскочил и схватил боярина за грудки:

— Остафий! Что хошь делай, но сие зелье добудь! Мы с ним такое устроим!

— Княже, княже, нету в нём тайны. Воеводы сказывали, что в Булгаре и в Хаджи-Тарахане видали такие трубы. Зелье же сие делают из серы желтой, угольев и соли индийской, что персидские купцы два десятка летов через наши земли в Новгород возят. Вот только у Мстислава зелье куда крепче персидского и на просо похоже, а тама мякина. Видать искусника большого завёл. Может и из самой Юань.

— Что хошь делай, но искусника сего мне доставь! Не выйдет у Мстислава, у персов выспрашивай. У нас тама трое бояр баклуши бьют попусту, вот пусть и разузнают.

— Сделаю, княже, — Остафий открыл было рот, но говорить не стал и глаза опустил.

— Чего мнешься аки девица на выданье. Сказывай!

— Людишки те ешо сказывали, будто у Мстислава в острожке уклада доброго видимо невидимо не сотни, не тысячи, десятки тысяч пудов! Механикусы огромадные, в коих десяток быков брёвна из уклада крутят тянут нити из железа аки ковали из злата, молоты огромадные бьют кольца кольчужные, полосу и прутки во множестве великом! Ежели так то многие тысячи воев с того уклада одоспешить можно. Укладом же сим Мстислав не торгует, но с чернецами меняется на жито, рыбу и прочую снедь.

— Что-о-о-о!!! — Калита вскочил, откинул трон назад и схватился за меч.

Боярин схватился за руку, удержал князя:

— Иван Данилович, богом прошу. Успокойся, может сказки то, может пронесёт ешо. Надобно людишек в его острожек заслать, проверить прежде, а после и думу думать.

Калита тяжело дышал, разом опрокинул в себя кубок вина и тяжело опустился на скамью, ослабив ворот.

— Душно мне что-то, Остафий.

— Эй! Ставни откройте! И водицы колодезной несите. Немедля! — крикнул боярин слугам. — Испей водицы холодной, володарь, — бояринподнёс братину с родниковой водой. — Невелика птица, найдём мы на него управу.

— Да плевать мне на ту птицу! На Переяслав плевать! Но ежели он моё железо перебьёт… Понимаешь, что будет то?! Усё, что многие лета собирал, усё, что сынам оставил, собаке под хвост пойдёт. Москва стоит на зерне суздальском, ярлыке великом и укладке персидском, а последний куда важней. Так! — князь встрепенулся. — Куды, говоришь, его насады идут?

— На Онего-озеро, надёжа.

— А что ему тама надобно?

— Не ведаю.

— Не иначе Новгород подбивать будет... В Нижний ужо не успеем, в Ярославле зятёк всё одно назло сделает, — Калита поморщился. — Вот что, в Кострому гонцов шли. Вели караван Мстислава дотошно смотреть, мыта взять втрое больше и главное, зелье ищите с трубами…

— Не круто ли забираем?

— В самый раз.

В палаты вошёл ещё один ближник Калиты боярин Протасий Фёдорович и в пояс троекратно поклонился. Калита кивнул чашнику и всем разнесли вина.

— Добры ли вести принёс, Протасий?

— Ужо и не знаю, князь. Боярство московское бурлит. Вотчинники на дыбы встали. Тарусские донесли весть, будто князь из глуховских, Мстислав Сергеевич от пояса родовитого Белёвского боярина Берислава отрешил. Усадьбу пограбил, а самого аки пса помойного повесил на торге, ещё и хоронить седмицу запретил.

Калита глянул на Остафия. Тот пожал плечами и ответил:

— Прежде сказывал тебе про то.

— В просинец[i] хотят собрать в Звенигороде большой Боярский сход.

— Боярский сход? — искренне удивился Калита. — Такого со времён Бату не случалось, — он вопросительно посмотрел на Остафия.

— Верно, батюшка, так и есть.

— И чего же они хотят?

— Известно чего, дружины собрать и князя извести, ибо не бывало такового на Руси прежде.

Иван Данилович усмехнулся, повеселел:

— Ишь, как их скрутило. Гоголем ходили, а як жареный петух в зад клюнул, разом заголосили, сход-сход! А вот что, езжайте как вы на сей сход и Терентия Ртища с собою берите. Главное, поболе слухов пускайте про то аки Мстислав боярскую честь порушил. Особливо елея вотчинникам лейте в уши, а служилым и МОИМ боярам наказывайте на сходе том быть, но воев не давать.

Оба боярина ошарашенно посмотрели на Калиту:

— Как же так, кормилец?!

Кремль времён Калиты

[i] Январь

Неповоротень— старинное слово. Медленный, мешковатый и неуклюжий.

Листопад, он же грязень, он же свадебник — октябрь.

Выпороток — Недоношенный детёныш, вынутый из утробы самки, второе значение ругательство к детям — "недоносок", маленький, но дерзкий мальчик, третье значение ругательство — неполноценный человек, эквивалент слова дебил. Аналог слова Вымесок — он же выродок.

Петух — символ огня, пожара. Дома строились деревянные, пожары были большим бедствием. Смысл поговорки в том, что человек не заботится о чем-то заранее, пока не случится беда. Только тогда он хватается и начинает спасать положение. Красный гребень петуха символизировал пламя. В русском языке еще существовало такое выражение: пустить петуха, т.е. устроить пожар. Рассерженные петухи вообще больно клюются, а уже если его зажарить, то он будет особенно сердит. К тому жареный ― это не обязательно зажаренный, здесь скорее имеется ввиду что петух остался жив, но при этом очень напуган и зол. То бишь это поговорка не новояз и не то что вы подумали изначально.

Михаил Ярославич Хоробрит — четвёртый сын Ярослава Всеволодовича от второго брака с Ростиславой-Феодосией Мстиславовной, младший брат Александра Невского. Великий князь Владимирский и Московский князь (до Даниила) . То есть "Прохор" при правильном "подводе" в теории имеет права и на Московское княжество.

Карта северо-восточных княжеств Руси близкая к означенному периоду и путь каравана Мстислава Сергеевича.

Глава 23

С натугой подняв затвор, мужики открыли путь воде, и она с весёлым журчанием пошла в трубу, а следом загудело, затарабанило диковинное колесо, стоявшее в избе чуть ниже плотинки. Всю силу Легощи в эти трубы спрятали, и силы с лихвой хватало крутить большую дробилку для бела-камня. Вторую запустили, а вот третью навряд-ли пустим, уж больно велика последняя запруда, хорошо ежели к весне заполним.

Последние дни Богдан спал больше урывками, и под глазами образовались тёмные круги. Он по-прежнему отвечал за торг, Курьян был старшиной цеховых артелей, а Владислав Мечиславович остался за воеводу. И работы хватало всем. Из Белёва и Козельска шли и шли струги с холопами, житом, льном и прочим добром. Полями и перелесками гнали скотину и меринов.

Князь отписал, готовьте места с запасом, на пять тысяч батраков! Зиму мол переждут, а после частью расселим, а частью в новый острожек на Угре отправлю. Легко сказать, зиму пережди, вона — не протолкнуться уже. Почитай целый град разместить надобно.

Делать нечего. Баб и детишек в артельном доме селили, а мужиков в стенах. Бревна на перекрытия хватило, а вот на стенки нет, нам ведь ещё ангар достраивать. Долго думу думали старшины и решили стену вторую из чурок класть, тако куда быстрей выходит и обрезков у нас множество. Холопам двуручные пилы раздали и пусть себе работают. Выходит так. С одной стороны стена, поверху потолка сено уложили, для пущего тепла, а с тына значится эти самые чурки на глине. Без окон и дверей вестимо. В подполе канаву прорыли дабы идти можно было не сгибаясь и колейку малую кинули. Подпол тако же, чурками закладываем и от печей под пол тепло отводим. Перегородки же из рогоза. Холопы по лестницами аки кури по насесту поднимаются. Зато тепло!

За день три, а порой и четыре десятка метров отстраиваем и потихоньку, помаленьку расселяем люд. Дабы люд и раствор не мерз у стены раму ставим а на неё брезент с оконцами из бумаги. Раму ту с печурками и турами по рельсу двигую, аккурат как в ангаре сделано только поменьше. От хлада и дождя добрая защита.

А холопы и такому жилью рады — полы дощаты, доску дают стол и кровать сбить, фонарь свечной. Бани вона новые устроили. Одеваем всех в лапти с галошами, штаны теплые и телогрейки. Слово чудное, но хитрости в этой одеже нет. Из Еголдавевой тьмы свезли много шерсти бараньей и верблюжьей. С сосновыми нитями ту мешали и набивали зипуны, опосля полосками прошивали. Сермяга же не проста, выткана пестрядью[i] и пропитана особо, отчего даже под дождём не мокнет. Пуговицы черны, накладки кожаные на локтях, карманы, пояс, номерок. Да для холопов — сокровище! Многие сюда босы пришли, окромя хламовища и портков за душой ни зги. И где такую прорву голытьбы нашли то! Сплошное разорение, без счёта на них серебра уходит.

Поставили мельницу новую жито молоть и пекарни, а мясорубка, та и день и ночь в работе. Самих же холопов сразу к делу пристроили — лес валить, потребности цехов закрыть и прочие работы ускорить, башню отсыпать али шахты у Легощи бить. Неча им баклуши бить. А тех же, кто оставался на поля отправляли, пни корчевать под весенний сев. Князь то не ведает ещё, что к нам уже две сотни батраков семьи перевели опосля Покрова[ii]. Но ничего. Самое тяжелое уже позади, справимся с божьей помощью. Вои порядок батогами навели, а старые работники помогают холопам освоиться с чудинами и порядки наши уразуметь. Бабы их рогожи на рамах уже ткут и одёжи из шерстяных нитей, и на малых машинах вяжут, мужьм телогрейки и штаны мастерят. Детишек же за ягодами-грибами каждое утро возят по реке али дороге конной. Многое в лето собрать не успели, вот и наверстываем до снега.

По торгу же дела обстоят добро. Многие гости в острожек едут с грамотой где указано, сколько им надобно товара и какого. Листки сии опросники зовутся и в клетку разрисованы, их раздают заранее, по пути, а к нам значится с копией ходоков заранее шлют. Когда же купцы приезжают с гривнами товар собран и торговаться не надобно вовсе. Удобно, что ни говори, хоть и не по-нашему. Сижу вона читаю новую книжицу князя для гостей «Воронка продаж[iii]». Что за воронка, покуда не разумею, но интересно. Много дельного писано и картинки лепые, цветные.

* * *

Элементы электротехники начали с сентября собирать: слюдяные дроссели, катушки, капсюли телефоные, индукторы, конденсаторы, проволочные резисторы и прочее[iv] и взяли их с запасом. Сейчас же, в лаборатории, игрался с этими "радиодеталями" устанавливая их гетинаксно-эбонитовые монтажные платы на барашки и винты соединяяя проводами со штекером. Нечто вроде детского радиоконструктора получилось, для тестирования отличная вещь. Ещё до подходов к Нижнему сборал три телефона и оборудовал линию между дежурным и лабораториями. Улучшил сигналку, сделал дуплекс-телеграф, наушники и приёмник кристадиновый на паре халькопирит-алюминий и лишь искровой разрядник пока не поддавался. Хотя я представление имел о искре, руками щупал. В нашу школу неведомыми путями попала немецкая аэропланная радиостанция образца 1918 года. Её то и разбирали до винтика в кружке радиодела, лампы нам не доверяли.

Первоначальную идею соединить телеграфной линией Лещино и Стальград отмел, едва подсчитал количество кабеля, триста километров! Разорюсь, а прокладывать подвесные железные провода по чужим землям дурная идея. Вот будет свой удел, тогда и будем думать над проводами, а пока только радиотелеграф, без вариантов. Искру через недельку возни с врающимся разрядником и катушкой Румпкофа я всё же получил. Передатчик бил всего то на километр, ну да ничего, у меня ещё вся зима впереди.

Не радио единым. Работал и с химиками, и с механиками, делал наброски узлов модульного катамарана. Чем больше сверяю баланс, тем очевидней. Ресурсов нищей Руси мне не хватит и торговое турне в Европу, а лучше заодно в Америку и Китай, жизненно необходимо! По факту, единственный вариант что может кардинально поправить торговый баланс. Годы медленного раскачивания рынков не для меня, скушают по «пути» и не подавятся. Мне, в прямом смысле, нужны тонны золота, хорошие лошади, урожайные культуры, вроде того-же амаранта, фасоли, картофеля и топинамбура для рывка в сельском хозяйстве, пряности, металлы и образованные люди…

Очень и очень многое можно взять, не считая фантастических барышей от прямой продажи собственных товаров без хапуг-посредников. И всё упирается в одно, в годный корабль. Галеру мне никто не продаст, да и не горю как то желанием покупать эту каракатицу. Уж больно неудобное судно для длительного плавания совершенно негодное для океана. Для галер, Средиземное море потолок. А ближайшие каракки в Португалии. Строить их только-только начали, суда имеют массу детских болезней, и попытка пересечь Атлантику на таком пепелаце скорее всего приведёт к печальному результату.

Нет, нужен свой корабль, спроектированный с чистого листа. Парусный клипер? Великолепно, но у меня ни порта, ни знаний для такого сложного проекта. Впрочем, нет и лишних денег на эксперименты с формой корпуса и плавучестью. Надо нечто такое чтобы было надёжное как топор, не перевернулось в крутой шторм, выдерживало отдачу осадной мортиры и было лояльно к косякам такого «великого» кораблестроителя как Прохор.

Тримаран ес-но. А можно подумать есть другой вариант. В проект заложил движитель с гребным винтом для маневрирования и штромов, усиленные корпуса. Так и сяк прикидывал и вышел на следующие параметры: сорок два метра длина, двадцать ширина из которых три метра боковые корпуса и 4.6 центральный, три палубы, восемдесять шесть независимых отсеков для повышения плавучести, опускные шверты. Осадка: чуть больше двух метров. Парусное вооружение: Грот 390 квадратов, Геннакер 420, Генуя 210. Высота мачты 48 метров, водоизмещение пятьсот двадцать тонн и площадь отсеков ... 2000 квадратов. Шпангоуты, флоры и бимсы и прочий корпусной набор — стальной, обшивка корпуса двойная, доски и рейка, оклейка: конопляная ткань пропитанная эпоксидкой и бронзовый лист прошитый по днищу.

Немного, но и такие ныне не строят. Главное для меня возможность трансформации, ведь аналогичное однокорпусное судно невозможно будет протащить по волокам и малым рекам. Поэтому корпуса закладываю под пропускную возможность шлюзов и то, по осадке не пройдут. Придётся подводить под них плавучие модули и по Сосне до самого Дона тянуть водоходами.

Идея довольно простая. На третьем водохранилище уже заложили крытую верфь и до весны её должны построить. Собираем корпуса тримарана, перегородки, переборки и прочие крупные элементы. Всё это дело скопом на водоходах спускаем к Тане и окончательно в судно превращаем. Столярный цех и стенки, и модули потянет и самое сложное что остаётся — мачта и движитель. Паровик, времени на отработки прочего нет. Однако, где уголь Зин? Дрова сухие и то не везде найдёшь, а нам путешествовать вокруг всей планеты. Поэтому, обязательно гранулятор и реторты углевыжигательные.

А вот привод винта однозначно гидромотор, ну его нафиг все эти валы и лишнюю машинерию. Армированный шланг кинем и готово, тем более гидро-линия много ещё где пригодится. Прибавим: надувная лодка желательна с электромотором, лафет для пушек секторный, лёгкий пеллетный котёл, мортира, циклоалифатическая эпоксидная смола на основе ризорцина для фанеры и эмали, сварка алюминия, мачта секторная… Одно тянет второе, пятое-восьмое и в итоге, двадцать три проекта нарисовалось, кои за зиму предстоит перевести в технологические карты. Отдохнул называется…

Хорошо хоть пушки время не крадут. Хотя стволы мы и не отливали все остальные элементы изготовили и взяли в поход. Оно и понятно, каждый раз тратить уйму дорогой взрывчатки на подрыв стен перспектива сомнительная а возможность загодя рассеять конницу, кратно превосходящую числом собственное войско, многого стоит.

Звёзд с неба не хватал, заложил пушку а-ля Паррот без виноградин и прочего обвеса. Калибр сто миллиметров, длина ствола двадцать один калибр, снаряд девять с половиной кило при массе порохового заряда девятьсот грамм. Километра на полтора такая пушка всяко бахнет и веса не так много, в тонну уложусь. Элементы лафета разборные, благо ни с колёсами, ни с осями проблем не было, ведб конструкцию с противооткатными башмаками и раздвижными лапами детально проработали для мортирок. Для пушек же, лафет масштабировал и пружины добавил.

Ствол гладкий, без нарезов. Поэтому и кокиль, и оснастку для его вращения с водяным охлаждением также с собой везём. После отливки на ствол наденем горячий стальной обруч, а затем ещё и полосой закрепим, спиралью, и сварим, заодно приделав стержни для цапфы. Лента удержит и ствол от разрыва, и вес снизит. Я бы и в острожке такое сделал, да где столько меди взять? Из чугуна же лить не решился, про сталь и говорить нечего. Не готовы мы ещё к таким объёмным отливкам.

Заряжение с казны. На горячую, вставим патрон с секторной резьбой под цилиндрический поршневой затвор. Орудие разборное, состоит из двенадцати частей. Перевозка возможна как на возках, так и в тюках, для чего требуется аккурат пять лошадей: для ствола, переднего лафета, заднего лафета и колёс, а также щита. Максимальный угол подъёма тридцать семь градусов, считай гаубица. Имеется прицел, винт вертикальной наводки и запас ядер, картечи и пороха. Остаётся лишь ствол отлить и поэкспериментировать с формой каморы. Комплектов шесть. Два орудия поселенцам составлю, а остальные обратно заберу. Пушки закроют последний сегмент контроля дальней дистанции и послужат для дешёвого «вскрытия» стен-ворот, мощи на такое им хватит.

Раздался звонок, вернувший от возвышенных мыслей, в мир земной.

— Княже, — в трубке раздался голос дежурного, — водоходы наши в трубу видать. Токмо без плотов они.

— Как без плотов?!

Выбежав на палубу, сразу выдвинулся к судам, что схоронились в тихом затоне и то, что мне поведали старшины, сильно не понравилось. В Кострому караван прибыл две недели назад и как обычно, плоты встали за городом на пару дней чтобы расторговаться. Беды ничего не предвещало. А в ночь перед отплытием костромская дружина, скрытно подобравшись атаковала лагерь. Особых сил противостоять воям не было. Я ведь сам запретил старшинам вступать в прямое противостояние с властями. Поэтому оставшаяся дружина и часть поселенцев организованно отступила к водоходам, где и хранились самые ценные товары. Мы их вообще в лагере не держали, лишний риск. Костромские пытались преследовать, но всё закончилось сожжением струга.

Люд же наш согнали в город, а старшин в холодную определили и предъявили кучу всего — неуплату тамги, мыта всякого и прочих поборов, коих выкатили на несусветную сумму, шестьсот рублей! Костромские там что, белены объелись? Да всё это княжество в год меньше выхода платит. Успокоившись и посоветовавшись с знающими гостями пришёл к однозначному выводу, сами по себе тамгу коломенские срывать не решились и единственный, кто мы мог их прикрыть, Калита. Вот только где я дорогу перешёл влиятельному князю, ума не приложу. Разорение Переяслава ему на руку. Железом если торгую, то лишь из-под полы… Не понимаю.

В любом случае спускать с рук такое нельзя, уважать сразу перестанут. Не простые ведь гости шли, под стягами княжескими.

По воям расклад такой: в Переславле погибло трое дружинников, ещё двое отправились в Лещиново — не бойцы, прочих же выходим. Вся эта свалка у моста и далее вдоль улиц дорого стоила, но тем не менее к удачливому князю, а скорее всего к богатым доспехам которыми вои похвалялись, выстроилась очередь и выбор имелся. Лучших взял с собой, средних отправил на проверку к дядьке. Взял бы и больше, но лошадей вдоль реки не пустишь. На уздечке за собою не прицепишь словно плот. В итоге, вместе со старыми у меня под рукой семьдесят восемь всадников, условно разделённых на тяжелую и лёгкую кавалерию. На Руси, со времени Батыева погрома не было специализации конницы, каждый сам по себе и жнец и жрец и на дуде игрец. А я вот, ввёл.

Конные стрелки одоспешены полегче, лошадки пошустрей и луки очень хорошие, составные. Елецкие, лучшие, что смог купить. Аж по семь рублей за штуку, и то оптовая цена, а на торге такие меньше, чем за десятку не найдёшь. Впрочем, мне скидку не только за красивые глазки сделали, а я им клей «подогнал». Влагостойкий, а влага как известно главный противник степного лука, отчего он дальше Руси и не пошёл в Европу. Помимо стрелков было и два десятка конных арбалетчиков, кои стреляли как с земли, так и с коня. Никита дело свое знал хорошо, и всю осень его подопечные провели на стрельбище, отчего залп выходил слитный, ну, почти, все же нам ещё работать и работать. В арбалетчиках молодые ребята в основном. Вместность, будь она неладна. У некоторых ещё и дробовик в чехле торчит, ведь за владение огненным боем приплачивали полтину в месяц, а это очень хорошие деньги. А ещё вместо салад на голове капеллина, она же шапель, которая обеспечивала хороший обзор и заодно защищала всадника от навесной стрельбы из луков.

Тяжёлые рыцари помимо защиты коней и более длинных копий, получили рыцарские седла в варианте венгерского седла. Лошади ныне на Руси вовсе не богатырские, а классические рыцарские седла весят до тридцати кило. Венгерское же не лежало на спине лошади, а как бы стояло на ней, опираясь на спину лишь двумя своими деревянными полками. Полки эти соединялись между собой двумя деревянными изогнутыми перекладинами — луками: передней и задней. Между луками натягивалась полоса из кожи — сиденье. Вместо попоны и пуков использовались листы овечьего войлока, так называемые потники с кожаными крышами. Всё это обошлось в копеечку хотя, признаться, я и не видел перспектив в развитии таранного удара. Как только огнестрельная компонента будет развита, ребята отправятся на пенсию или в другой род войск.

Добавим десяток штурмовиков и четыре десятка, алебардистов. Большая часть костромского полка ушла к Москве, на встречу с войсками Калиты и нам противостит не более сотни-полутора. Даже без огневой компоненты шансов у них нет. И дело не в качестве доспехов, кои само собой служили хорошей приманкой для наёмников, и не в организации флажковой азбуки, не в ракетницах или рупорах. У нас был очень хороший тыл. Полевая кухня обеспечивала лошадям горячую воду и кормили их как на убой. Гранулированная травяная мука, пророщенное зерно, кормовая сера и прочие витаминки. Зерно хорошо, но постоянно им кормить лошадок вредно, это как человека на сникерсах держать. Какое-то время можно, а потом наступают всякие нехорошие последствия. Поэтому все наши лошади бодрячком, как летние. Подковы с гвоздевыми желобками, отворотами и шипами из хорошей стали да сами лошадки недешевые. Лучших выбирал. При каждом десятке кузнец и врач, централизованное снабжение качественной горячей едой, прибавим совершенно другой уровень медицины. Всё это в купе с флажковым управлением нивелировало слабую сработанность дружины. Качество и наполнение у нас примерно уровня кавалерии конца XIX века и короткая стычка на Глебовом мосту продемонстрировала, я на верном пути и главное, у меня вои заряжены на победу, а это считай, половина успеха.

* * *

Василий Взолмень многие лета тянул военную лямку. Боевое крещение получил ещё в битве при Ирпене и с тех пор поменял множество князей, оказавшись на старости лет далеко на севере от родных краёв. Вместе с молодым гриднем сторожил восточную стену Костромского острожка, и, когда рог сыграл тревогу, они были начеку. Одели шеломы и спрятавшись за бойницу в оба глаза наблюдали за ворогами. Старая рана в боку неприятно тянула — не к добру, верная примета. Когда седмицу назад брали на копьё гостей Новосильских, то же самое было. Не пошёл на струг тысячника и верно, потопили тот огнём. Ему вообще вся эта история не нравилась, уж больно необычны насады с конями и видно было, не хотели они воевать, а тепереча вона за своим вернулись.

Широкие плоты, уткнувшись в пологие берега, опустили щиты с крюками, аки врата городские прямо, и с каждого неспешно высаживались по пять-шесть всадников в доброй черненой броне. Взолмень не жаловался на остроту зрения и хорошо рассмотрел лошадей. На тех была броня! На главе, заду и груди… Ну да! Так и есть, броня. Следом высаживались пешцы в причудливых шеломах с огромадными, в косую сажень топорами с рожнами на концах, катили ним и татарские телеги с железными трубами. Он никогда прежде не видал такого оружия, но интуиция так и кричала — беда! Отчего и без того хреновый настрой ушёл в минус. Вторак же наоборот гоношился и, туго натягивая тетиву, посылал одну стрелу за другой.

А Взолмень внимательно наблюдал и приметил, как калёные срезни отлетают от брони пришельцев, словно сухой горох от стены.

— Дядька смотри какие вои пожаловали, в колпаках из уклада, аки пугала огородные! — Вторак озорно рассмеялся. — А вона смотри ещё! Мужики в понёвах!!! Ох…..ть, эй Новосильцы! Пошто баб на бой взяли да в брони одели?! Али мужиков не хватило? Так ведите их сюды, мы их тута приласкаем! По всей стене раздался смех, молодые вои подтрунивали над необычным видом противника и азартно переругивались. А вот Василию было не до шуток, только и буркнул напарнику.

— Енти бабы, все как один саженного роста, каждый поперек себя шире. Гляди как бы они тя самого не оприходовали.

— Шапками закидаем.

— Уймись, дурень! Не мельтеши попусту. Вишь стрельники изготовились.

— А луки, то а луки каковы. Аки игрушки детские крутят, — не унимался первогодка, воспринимая войну, как веселое приключение.

— Сие не луки, остолопень. Самострелы франкские. Вона вишь какие болты толстые, из уклада кованы, — договорить Взломень не успел. Услышав знакомый звук, хищный свист множества стрел, инстинктивно бросился вниз, а следом за ним свалился Вторак… с остекленевшим взглядом. Толстый болт навылет прошил и кольчугу, и стеганку парня, выйдя со стороны спины. — Вот тебе и бабы…

Стрелы шли стеною, словно ливень и не давая голову поднять. И перебежать меж городнями не выходило. — Да что же они так лупят то! Взломень и ещё несколько уцелевших старожил на пузе ползли к угловой башне. Немного не успели. Земля под ним разверзлась, ноги взлетели над головою вместе брёвнами, а после наступила темнота…

***

Высадка пошла как по маслу. В этот раз я не стремился сходу взять ворота и давал защитникам время среагировать. Если есть хоть один вариант мирного решения, надо пробовать. Кровь пролить всегда успеется. Окружили десяток воев около плотов, повязали, а к своему хозяйству отправил ревизоров, оценить масштабы хищений.

Костромской кремль стоял в устье реки Сула и спускался к Волге длинным языком, таких монументальных стен как в Переславле здесь и близко не стояло. Оно и понятно, хоть княжество и обширное народу тут живёт не так уж и много. Неспешно подойдя к пологому сектору стены, всадники и мушкетеры сконцентрировали огонь, заставив попрятаться защитников. Когда девять десятков стрел и болтов каждые тридцать секунд прилетает на малейшее шевеление, такое к обороне не располагает. Подтянули пару зарядов к стене и далее повторилось то, что произошло в Белёве и Переяславе, но в меньших масштабах, вследствие хлипкости самих стен, что и до пяти метров недотягивали.

Сейчас на меня работает такой фактор как взрыв. Век назад при штурме русских городов монголы использовали камнеметы, запускающие огромные валуны, и жители городов видя причиняемые разрушения просто опускали руки, сдавались, подавленные технической мощью, которой ничего нельзя было противопоставить. Поэтому города, даже укрепленные брали быстро за три, пять дней, а вот с тем же Козельском, куда осадные машины банально не успели, Бату копался три недели и лишь, когда подошли тумены Кадана и Бури со «спецтехникой» злой город пал. А от динамитных шашек эффект по круче будет, чем от камней. Естественно, через какое-то время страх притупится, но сейчас психический фактор работает, и хорошо.

Бабах, и целый сектор стены красиво влетает куда-то в перекрестья улиц. Скилл растёт потихонечку, динамита меньше, а эффект лучше. Опыта набираюсь, к тому же в Переяславе с базы перед отплытием ещё три центнера порохов привезли и Горына встретили. В задержке свои плюсы нашлись.

В этот раз в пролом никто не ринулся. Демонстративно перегородили и остановились. А как пыль осела, к воротам выдвинулись горнисты и протрубили сигнал, привлекая внимание. Глашатай с рупором пригласил руководство города на переговоры с подробным описанием того, что случится если они моё вежливое обращение проигнорируют. И пару фосфорных стрел отправили, для острастки и демонстрации намерений, что бояр подстегнуло не меньше, чем снесенный напрочь кусок Кремля. Они ведь их по привычки начали тушить, водой, а оно как плюнет во все стороны.

К полудню боярская верхушка в полном составе была в моих шатрах на другом берегу, вместе с городовым священником и малолетним князем. Столы, стулья и богатая закуска наличествовала.Сам же встречал гостей, сидя на троне в окружении рынд. Не переломятся, переживут.

— Здрав буде, Андрей Фёдорович! — князю едва стукнуло двенадцать лет и похоже парень не очень-то понимал, что происходило. Но смотрел грозно, хорохорился. — И вам, бояре, не хворать. Добавил, обратившись к остальной делегации.

— Калита тебе сие с рук не спустит! — сходу начал качать права дородный боярин в высокой шапке из чернобурки с серебряной жилой и богатой шубе.

— Московский боярин Дмитрий Лукинич, — зашептал на ухо тиун. — Он тута всем заправляет, а прочие бояре и служилые ему в рот смотрят.

— Аки тать напал, стену городскую порушил и воёв ешо добрых побил! Сила ныне за тобою, но знай, гонцов в Москву ужо отослали!

Я покивал головой, соглашаясь с его доводами и, взяв бокал, пригубил сок, а после ответил:

— И скоро ли твои гонцы в Москве будут? — встал и, подойдя ближе, посмотрел на боярина сверху вниз, в глаза, он считай на голову ниже. — Али думаешь, Калита ваших воев обратно отправит, порушив обещание Узбеку-царю?

Лукинич что-то хотел ответить, но стушевался.

— В ногах правды нет, — жестом приглашаю всех к столу. — Присаживайтесь, угощайтесь чем бог послал. Разговор нам долгий предстоит.

После чего демонстративно сел за стол, а вскоре и остальные присоединились. Повара постарались и помимо перепелов, осетра и стоялого мёда, хватало новин — стейков, шашлыка и всякого рода овощных и рыбных котлет с пряными соусами. А стеклянные фужеры и полированная серебряная и бронзовая посуда с массой непонятных для местного бомонда столовых приборов, окончательно порвало шаблон. Клевали в общем, но без фанатизма с опаской поглядывая на московского боярина, который демонстративно не ел, даже за стол не сел. Раздражает он меня что-то и игру портит, делаю знак и рынды, прихватив боярина под руки-ноги, выносят тушку из шатра.

— Тихо! — прервал я поднявшийся гвалт, ударив для острастки кулаком по столу. — Не трону его, пусть покуда посидит в холодной, вежеству поучится. Вы, как я погляжу, мужи степенные, жизнью битые, раз до седых волос дожили. Верно знаете, кто я таков, да и весть про Переяслав дошла. Сказывайте, кто вас надоумил мой товар зорить, а хлопов в полон брать? На что рассчитывали то?! Я ведь к вам с подарками шёл, по добру по здорову хотел вопросы решить и выгодное дело предложить. А вы что? Аки тати себя ведёте!

Многие опустели глаза, другие же наоборот смотрели с вызовом.

— А мы тута не причём, то московские воду мутят, — ответил сухенький боярин с длинной седой бородой. — Говорил ведь, — он обратился к группе богато одетых гостей, сидевших вместе, чуть в стороне, — до добра не доведёт ваша задумка. Не дай бог спалит Мстислав Сергеевич Кострому, а вам то что? Хвостом махнули и нету. А нама тута жить.

— Вот что, други мои любезные, — вклинился я в разговор. — Жечь Кострому не буду, и виры с вас не возьму, коли по-моему сделаете.

— А что надобно-то?

— Мы завсегда согласные.

— Оказия то, навет.

— Мы тута не причём, князь, — загалдели костромские бояре, обрадованные возможностью легко съехать со скользкого вопроса.

— Добро, коли так. Слушайте мой сказ. Уворованные товары и прочее вернуть немедля, а коли чего не найдётся, серебром али житом отдадите. За побитых воев виру возьму полста рублей, за каждого холопа убиенного, пятерых. Мыт же уплаченный вернуть! И два лета с моих гостей его не брать вовсе! Даже на торге. И не галдите! Торговаться всё одно не буду. Коли не сговоримся, град ваш на копьё возьму и своё возьму всяко.Думайте. Крепко думайте бояре, и время вам на то аккурат два часа. Вона, — я выставил большие песочные часы. —Как последняя песчинка упадёт, вои мои в проход пойдут и усадьбы ваши жечь будут огненным зельем, а вас же, — посмотрел на них гневно, с прищуром, — судить буду аки татей!

После чего встал, небрежно промокнул рот шёлковым платком и отправился за стенку, туда, где дожидался связанный московский боярин.

— Слыхал усё? Кивни коли понял.

Тот услужливо покивал, видимо не привык к такому обращению, вот и сдулся. Ребята то ещё пару раз ему печень как следует «помассировали».

— Ну что, Дмитрий Лукинич, поговорим? — Я вытащил кляп и дал ему водицы испить, после, похлопал по плечу. — Вижу ты человек подневольный, сказывай, что тебе тама в письмеце Калита начертил?

— Не было никакого письма!

— А, ну отлично, значится, я тебя без опаски могу сегодня же казнить.

— Не посмеешь! — Лукинич не на шутку испугался, взбледнул с лица. На лбу выступила крупная испарина. — Ты слово князя дал, когда на переговоры зазывал!

— А я разве отказываюсь? Отпущу, но вечером мы с тобою сызнова свидимся. Али думаешь словно Берислав улизнуть? Навряд-ли выйдет, Дмитрий Лукинич.

— Всё одно не посмеешь! Азм ближник самого Калиты! — ответил он с вызовом.

— И что с того? Кто мне твой Калита?

— Он... он...он... — боярин словно захлебывался, никак не мог подобрать нужных слов.

— Может водицы ещё? Я ведь с верховских княжеств, а у нас, знаешь ли, дерюга другой. Пальчиком погрозят, пожурят и всё. Ежели надо поминки занесу. А Калита твой что? Думаешь, войною за тебя пойдёт? Как бы не так. Князь плох. Вона, донесли опять занедужил и Семёна заместо себя в Смоленск отправляет. До весны доживет ли? Бог знает, — после чего наклонился и заглянул ему прямо в глаза. — А коли Калиты не будет, мы сызнова всё делить будем. Внял то?

Он нехотя кивнул.

— Не взыщи, Лукинич, но кто-то за татьбу должен ответить. Держись, — я похлопал по его руке. — Ребята тащите боярина за мной, кино буду показывать и прочих зовите, а то они долго там совещаются.

Чтобы направить мысли бояр в нужную сторону, выстроил десяток конных и алебардистов, чтобы оценили качество брони, после осмотра продемонстрировал залп мортирки, что в труху размолола несколько десятков шестов, а напоследок приберег главное представление: около Городца на нас совершили массированное нападение и если бы не фосфорные припасы, что сожгли большую часть «флота» потрепали бы изрядно, а так наоборот полный струг «холопов» на базу отправили. На горячую взяли и базы татей, а вот заводил и прочих, на которых клейма ставить негде было после допроса с пристрастием, с собою взяли, потому как живота по Правде мог лишать либо князь местный, либо его тиун. В исключительных случаях другой князь, так что дюжина татей у меня была, решил совместить два в одном. И татей проучить, и волжских и бояр в чувство привести, подготовил необычное — плавучую виселицу. В реальной истории они впервые появились на сцене при подавлении Донского восстания Петром I, но у нас много чего раньше времени. А разбойнички тут такие, ни разу не гуманные, всех свидетелей на корм рыбам отправляют. Четыре плота, по три виселицы на каждом. Завели разом, табличку подвесили и из-под ног скамью выбили. После чего плот на течение вывели и отправили в свободное плавание. Волга тут широкая, так что идти им до самого Нижнего.

Шокирующие зрелище ввело верхушку города в натуральный ступор.

— Тати то, — пояснил им. — Хотели мой караван в ножи взять, когда азм в Переяславе бился, — я хрустнул яблоком и, поглядывая на бояр, подал знак на последний «заход». Вы то умысла на татьбу не имели. Верно? По недоразумению вышло?

— Тако и есть, батюшка! — загомонили бояре.

— Московские подбили!

— Так-то мы всею душой! Завсегда гостям рады.

Ну-ну. Взяв под локоток Дмитрия Лукинича, отправился обратно.

— Ну надумал чего, друг любезный, али нет?

— Вспомнил, отец родной. Вспомнил! Было письмецо то, было!!! — неистово закричал боярин. — Не мог азм володаря ослушаться. Отписал Калита дабы мыта с тебя взяли втрое, дабы товар крепко смотрели, просил зелье огненное найти и трубы железны, коими ты рязанцев побил.

— Вона что. Зелье захотел значится. Ну-ну.

Я задумался, в принципе порох особым секретом уже не является. Ну пропорций точных покуда не знают и что, а так-то всё работает. А вот гранулировать его ещё долго не научатся, поэтому отправлю ему бочонок-другой, хуже не будет. А так глядишь и успокоится, тем более в Коломне у нас пропало звено поселенцев с дробовиками и с большой вероятностью они у Кошеля в итоге оказались.

— Князь, — по-своему истолковал боярин моё молчание, — одно прошу, живота лиши, но от пояса не отрешай. Не вешай аки пса. Усё как на духу поведаю. Трубы твои у меня и зелья малость. Отдам и письма и всё до единой гривны, что в казне — а тама, двести сорок рублей! Злато, шубу, меринов — всё что есм, токмо не позорь!

— Не надобны мне гривны, да и жизнь твоя ни к чему. Есть у меня одно разумение, как тебе у Калиты в чести остаться и предо мной вину искупить.

— Глаголь, князь! — глаза Дмитрий Лукинича загорелись надеждой.

— Не смотри, что у меня борода коротка, ума побелее, чем у некоторых будет. Твоё здоровье! — я махнул фужером и отпил сока гранатового, а он по цене подороже греческого вина выходил да и не хотел я пить вовсе, больше реноме поддерживаю, ведь такой сок от вина не отличишь. Вообще люди здесь простоватые. Стратегия хороший полицейский — плохой полицейский работает безотказно. Наезд покруче, затем обещание подарков и человек твой, с потрохами.

— Ужо понял, промахнулись мы.

— Тады начнём с плюшек.

— Прости, князь?

— А.. не важно. Сласти то, батракам своим пеку.

— Сам?!

— А что там вам нашептали ещё? — я усмехнулся. — Дури всякой поменьше слушай про меня, целей будешь. Калите и митрополиту передашь от меня грамоты и подарки. Сказывай князю, что вымучил заместо мзды две бочки зелья огненного и три пистоля. Отдам и ларь бумаги — показываю большим пальцем на сундук. Белёной! Ему и митрополиту.

Боярин натурально охает:

— Это же сколь серебра…

— Да уж куда боле той мзды что хотел с меня взять. Последнему ещё и ларь свечей жалую. Дам и прочих подарков — ламп, зеркал, бус из стекла червленого и прочего добра для баб и чад. Семёну Ивановичу броню отдашь, но не при всех, а прочим сыновьям — кончары. По щелчку пальцев передают Лукиничу один из подарочных образцов.

— Харалуг!!! — боярин восторженно цокал языком, глядя на причудливые узоры, проявившиеся после травления и многократной перековки скрученного троса, ведь в дамасках больших секретов нет и против той же закалки в солях, наука та детский лепет. Успели отковать пару десятков мечей и кинжалов что планировал пустить на подарки.

— В Кострому, как понимаешь, я далеко не всё привёз, — небрежно кидаю шероховатую замшевую папку с тисненым золотым гербом. А в ней четыре десятка листов с продукцией и три колонки. — Подарок сие. Ты вижу муж разумный, разумеешь что от сего можешь получить, —пальцем несколько раз тыкаю в крайнюю, оптовую, колонку. — Калите передай, города его зорить умысла не имею, с ворогами сговариваться не желаю и наветам на меня верить не след. Впрочем, мне всё одно. Надумает воевать дам такой отворот, мало не покажется. Так и скажи, со мною лучше дружить! После езжай ко мне в острожек и посмотри, как там всё устроено ладно. Письмецо на то тебе дам. Ежели ум есть, — несколько раз тыкаю ему пальцем по лбу, — поймёшь на чьей стороне сила ныне. Треба мне в Костроме и Москве товары, не так много. На тысячу рублей, — боярин снова охает. — И брать их могу через тебя.

— И что же за сие сделать надобно? Душу диаволу продать?

— Людишек моих устроишь, сведёшь с боярами нужными. Сказывать будешь, кто из бояр и за кого стоит, что затеяли, куда воев ведут и прочее.

— Ябедником хошь сделать?

— Дурак ты, Дмитрий Лукинич. В одно ухо слово влетает, а из другого вылетает. Ещё раз говорю, ко мне гостем езжай и смотри, что старшины покажут да на ус мотай крепко. Отныне сила не за Калитой, не за Короткополом, не за Узбеком, — добавил я чуть тише. — Имеющий глаза да увидит, имеющий уши, да услышит. Азм руку лишь раз протягиваю. Тебе решать, брать её али нет.

— Понял, княже, усё понял, — боярин не на шутку испугался перемены настроения. — Усё сделаю с прилежанием.

Заигрывая с московскими боярами, сознательно делал ставку на их природную жадность и хваткость. Ведь игры Калиты с выходом и банкротством князей лишь верхушка айсберга. В школьном учебнике пишут красиво, мол Калита дал Руси передышку от ордынских нашествий на сорок лет. Да дал, но не всей Руси, а лишь своему княжеству. Сейчас бы его стратегию назвали — политика управляемого хаоса. Инициируя большие и малые походы на конкурентов, разорял земли чужими руками. Бояре оставались без данников и холопов и были вынуждены идти из вотчинных бояр, в служилые. Под «крышу» дяди Вани. Бежали в Москву и обычные люди из Твери, Рязани, Смоленска и разорённых земель, а Московское княжество жирело, увеличив вдвое численность населения. При Калите сложилась своеобразная боярская корпорация из нескольких группировок служилых бояр, что вынуждено противостояли природным «вотчинникам» свободно менявших хозяев по своему разумению. В реальной истории такие «отъезды» целыми волостями лишь при Дмитрии Донском прекратились. Эта конфигурация, как ни странно, сыграла в дальнейшем Москве на руку. Иван II Иванович Красный правитель был никакой, а его сын Дмитрий и вовсе оказался на троне в девятилетнем возрасте и несмотря на сказки про жёсткую руку митрополита, реально правили воинские корпорации и служилые бояре, которые и делали «политикус». В дальнейшей истории Руси это пригодилось для всех малолетних наследников Даниловичей и Романовых. Во всяком случае ранее, до Калиты они бы и «А» не успели сказать, как были бы или в яме дядьями притоплены, или если повезёт, в удел дальний высланы.

А что нужно служилым боярам? Деньги и ещё раз деньги, ведь в отличии от вотчинников они зависели от руки кормящей. А у меня есть что им предложить. Самого Калиту и его наследников я не опасался, не успеют они ничего сделать ещё как минимум год-другой. А вот с боярами надо играть уже вчера, хотя бы частично переманивая служилых на свою сторону. Если широко шагать можно легко получить против себя коалицию князей, бояр и орды, кои раздавят меня как клопа. Придётся делится, хотя этого я страсть как не люблю…

* * *

Далеко не все бояре отправились на переговоры, вот и Силантий остался. Он, не раз бывавший в подобных передрягах понимал, город не устоит. Стены считай уже нет, а у князя не вои, волки лютые. На городских же стенах оставили стариков и молодых, а толку с них как от козла молока. Лучшие то в Москву ушли.

А что он увидел. Сперва бояр в шатры завели, потом вывели за деревья и вскоре страшное случилось — на Волгу плоты начали выводить, а на них люд висит в петле. Бабы в голос запричитали, гвалд поднялся. Понятное дело, не разглядеть со стен кто тама в исподнем висит, но оно и так ясно. А слова то что?! Пустое. Можно подумать до того князья честь блюли. Обманывали, ещё как обманывали. Уж ему то не знать.

Силантий ждать не стал и пока город ещё не пал отписал Калите грамотку, а после отправил и поручного.

[i] Любая ткань что была не так выткана, не привычным на Руси полотняным переплетением. Прохор внедрял на станках саржевое плетение, которое не ограничивалось раппортом 3/1. В саржевом плетении уточная нить перекрывает сразу три нити основы, ныряет под четверную и перекрывает следующие три. Каждый последующий ряд сдвигается на одну нить основы. Характерная особенность тканей, созданных на основе саржевого переплетения — выраженный диагональный рубчик на лицевой стороне. Ткани, созданные на основе саржевого плетения более мягкие и пластичные.

На его станках возможно ткать: ломаная саржа (обратная), ломаная со сдвигом (обратно-сдвинутая), ромбовидная, крестообразная, зигзагообразная, теневая.

Подробности:

Классика.Нить наклонена в правую сторону (общее направление вправо). Диагональные линии характеризуются равной одинаковой шириной.

Обратная. Наклон в данном случае противоположен классическому варианту. Линии получаются будто «ломаными», на поверхности образуется некрупный рубчик.

Усиленный вариант. (диагональная) этот вид саржи обладает более выраженной диагональю.

Сложная. Диагональные линии обладают различной шириной.

Зигзагообразная. Наклон поочередно, в виде зигзага обращен в разные стороны.

Теневая — На рисунке ниже показана теневая саржа, построенная на базе саржи 1/5, с постепенным усилением основных перекрытий. Кроме этой схемы возможны и другие: «от тени к свету», «от света к тени и опять к свету» и другие. При выборе схемы теневой саржи учитывают, что при расположении полос вдоль ткани требуется большое количество ремизок (для саржи на рисунке требуется 30 ремизок). При расположении полос поперек ткани число ремизок равно раппорту базовой саржи. Ширина полос может быть любой, но число нитей в полосе обязательно должно быть кратно раппорту базовой саржи. Из саржи шили любые виды спецодежды, мешки, рукавицы, крепежные ремни, обивки для мебели, текстиль (штора, подушки, обивка матраса, скатерть, постельное белье). Повседневная легкая одежда для женщин и мужчин, детская одежда, головные уборы и стеганки для воев. Был доступен широкий спектр пропиток.

[ii] Покров — древний праздник славян, означавший конец осенних хороводов, начало зимних посиделок. Считалось, что Сварог покрывает Землю павшим листом да кличет Светлых Богов на Небо (в Сваргу). С введением христианства этот праздник стал отмечался в честь пресвятой Богородицы.

В народной традиции в этот день отмечалась встреча Осени с Зимой, и корнями этот праздник уходит очень глубоко. Само название народные верования связывали с первым инеем, который «покрывал» землю, указывая на близость зимних холодов. День Покрова совпадал с полным окончанием полевых работ и серьезной подготовкой к зиме. Примерно с этих дней начинали топить в избах: начинали работать пряхи и ткачихи.

Считалось, что в этот день Домовой спать укладывается, и в связи с этим, был связан ритуал «Запекания углов». Домового просили хранить тепло дома зимой, пекли специальные «блинцы» — блины небольшого размера, а первый блин делили на четыре части и разносили по углам избы как подношение, чтобы дух дома был сыт и спокоен. Девушки же просили Ладу о замужестве (во время христианства стали просить Богородицу). Именно с этого дня начинались регулярные девичьи посиделки.

[iii] Воронка продаж — маркетинговая модель, описывающая предполагаемое «путешествие» будущего покупателя от первого знакомства с предложением или товаром до реальной покупки. В базовом варианте использует осведомлённость— клиент осведомлён о существовании продукта или услуги; интерес— активное проявление интереса к группе товаров или продуктов; желание— стремление, направленное на бренд или продукт; действие — шаг к покупке выбранного товара. Прохор заточил «воронку» пока под реализацию товаров средней ценовой категории для Руси и сегмента премиум класса в целом.

Модель связана с оценками оценка эффективности продавцов и позволяет наглядно оценить результаты работ по продажам за определённый промежуток времени. При аналитике построенных воронок можно легко найти слабые места, улучшить их, тем самым увеличить продажи. Методика позволяет анализировать количество покупателей, проявивших интерес к рекламируемым товарам, если интерес низкий, корректируем рекламные тексты, корректируем цену иди демпингуем. Качественно проведенная работа по выстраиванию воронки продаж, её аналитика и внесение исправлений с течением времени ведет к увеличению прибыли.

Основная задача — выявить слабые места, доработать их и провести наибольшее количество по воронке к финальному этапу — совершению покупки. Воронка интегрирована с технологическими картами по торговле, тестами контролёров, прайсами, опросниками, рекламными буклетами и плакатами. Для вывода на рынок новых товаров в условиях религиозных предрассудков вещь крайне полезная. Детализированная воронка включает — затраты на рекламу по княжествам (включая шоу и сарафанное радио), детализированные продажи по регионам, оценка социального статуса покупателей, оценка реакции церкви и официальных органов власти, оценка уровня налогов по княжествам детально)

Также Прохор ведёт факторный анализ: цена товара зависит от затрат, а выручка, в свою очередь, зависит от цены и объёма реализации. Понимание этой и других зависимостей необходимо для проведения факторного анализа. Составляя подобные цепочки, Прохор выявлял факторы, которые оказывают влияние на продажи. Контрольный анализ: цель — сравнить фактические показатели продаж с запланированными. Пример факторного анализа в деревообработке.

Метод ABC: цель — выявить долю товара с наибольшим спросом. Метод позволяет увидеть, какие направления приносят наибольшую выгоду гостю и проработать ассортимент. Для этого берут определённый продукт или группу товаров, показатели по прибыли или выручке. Анализ производят по принципу Парето: 80 % выручки дают 20 % реализованных товаров. Рассчитывают долю продаж в процентах и присваивают товарам группу А, В, С, где:

А — двигатели торговли — до 80 % прибыли.

В — товары с высоким спросом — до 15 % прибыли.

С — нерентабельные товары — до 5 % прибыли.

Само собой всё это в самом простом виде с учётом средневекового рынка, Прохор вообще старается не залезать на чужие поляны, но не всегда это получается. Те же иголки, янтарь, железный инвентарь имеют неслабое лобби в лице городовых ремесленных корпораций. Для отображения цен конкурентов он использует «японские свечи» — один из самых простых методов отображения рыночных данных. График в виде последовательности «свечей» придумал торговец рисом Хомма Мунэхиса для наглядного изображения ценового максимума и минимума в течение определённого периода, а также цены на начало и конец данного периода (цена открытия и цена закрытия соответственно). на основании графиков можно с достаточной степенью вероятности предсказывать будущий спрос и поведение цены. Пока свечи используется для моделирования цен на рынок зерновых и скотины, но мере накопления информации его можно расширить. https://www.youtube.com/watch?v=8HOLY6WgbUk

В графике используют зелёный цвет свечи для роста цен и красный — для снижения. Помимо свечей для себя Прохор выстраивает вееры Ганна и Фибоначи, линии и сетки Ганна чего ему с избытком хватает для анализа рынков, там ведь на деле не так много позиций.

Геннакер — парус с высоким шкотовым углом, его галсовый угол крепится к палубе на носу яхты или бушприту. Такой парус хорошо работает в широком диапазоне курсов — от галфвинда до фордевинда, от нидерл. voor de wind) или по ветру — курс, при котором ветер направлен в корму корабля

Битве при Ирпене — сражение, в котором литовское войско под предводительством Гедимина разгромило дружины киевского князя Станислава и его союзников. 1324 год.

https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/0/02/Points_of_sail_Ru.svg

[iv] Прохор сделал сплав с чрезвычайно малым изменением электрического сопротивления в диапазоне комнатных температур содержащий 84 % меди и 13 % марганца и 2 процента алюминия (проволоку нескольких калибров) . Для снижения ТКС и снижения изменения удельного электрического сопротивления манганиновую проволоку подвергали отжигу при температурах 550—600 в вакууме с последующим медленным охлаждением. Такая проволока может сохранять свои электрические свойства при температурах до 400. Изготовленные резисторы дополнительно отжигаются при температуре 200 гр. Прохор сделал в пути эталонные катушки и магазины сопротивлений что здорово помогло для проверки и калибровки измерительных приборов. В качестве основы резисторов использовал керамические трубчатые каркасы из радиофарфора (в состав массы вводится углекислый барий и исключается полевой шпат и кварц). Также на основе проволоки был сделаны синусно-косинусные потенциометры для регуляторов параметров громкости звука, мощности, выходного напряжения и подстройки внутренних характеристик цепей аппаратуры (подстроечный резистор) есть однооборотные кольцевые и многооборотные потенциометры.

Кондесаторы слюдяные и и бумажные. Применик кристадиновый на паре халькопирит ( золото дураков) -алюминий.

http://radiobooka.ru/radio_nach/kak_sdelat_kondensator.phtml

Дроссель https://www.youtube.com/watch?v=L1Naow1jvqU

Станиоль — сплав олова со свинцом ( 5 процентов свинца и по 1 меди и железа)

Примерно такой набо без ламп http://rw6ase.narod.ru/index1/konstr/rk_mnog_funkc/per_lab.html Подробности будет в заклепке Искровое радио.

Кондёр слюда-серебро. ( корпус герметичный, эбонит)

https://www.youtube.com/watch?v=4qMcj--e_1g

https://95.216.20.8/misc/the_crystodyne_principle.html?__cpo=aHR0cDovL3RoZS1tb3N0bHkucnU

Кристадин

Потенционометр

Резистор http://electricalschool.info/main/electroremont/364-kak-namotat-provolochnyjj-rezistor.html

Телефон — для контроля тока в верхней части аппарата встроен гальваноскоп. Под ним установлены два контакта: к левому подключается провод линии, к правому — заземленный провод. В нижней части аппарата находятся три контакта для подключения батарей. Выше них расположены две коммутационные кнопки. Левая с надписью «вызов» предназначена для вызова абонента, правая с надписью «разговор» — для включения микрофона. На передней панели аппарата гнездо для наушников с микрофоном или трубки. Микрофонный капсюль состоит из металлической коробочки с коробочкой войлочной наполненой угольным порошком к которой прижимется спрессованная графитовая мембрана. Внутри электромагнит+зуммер для звука.

Микрофон состоит из корпуса с контактом, капсюля и амбушюра. Его корпус имеет мембрану — кружок, вырезанный из мягкой листовой жести . Корпус капсюля латунь. На дне капсюля изоли рованно от него прикреплена угольная колодка, окруженная снаружи войлочной прокладкой. Прокладка разделена на перегородки. Она укладывается в углубление угольной колодочки. После укладки прокладки образуются ячейки, в которые и насыпают микрофонный угольный порошок. Сверху на угольный порошок кладут мембрану, которую закрепляют кольцом. Одним полюсом микрофона служит корпус капсюля, непосредственно соединенный с мембраной, а вторым — винт, которым угольная колодочка прикреплена к корпусу капсюля. Винт изолирован от корпуса прокладками.

Телефон содержит в постоянный магнит с полюсными наконечниками из мягкой стали, на которые надеты две катушки с обмоткой которые соединены последовательно и их свободные концы выведены наружу. Вся магнитная система помещена в круглую коробку, сделанную из галалита нa края которой наложена круглая мембрана которая расположена близко к полюсным наконечникам, но не соприкасается с ними. Мембрана закрыта круглой раковиной.

Под действием притяжения магнита мембрана всегда несколько вогнута в середине. Если через обмотку телефона пропустить постоянный ток, то он будет создавать некоторое дополнительное намагничивание полюсных наконечников. При одном направлении тока это дополнительное намагничивание увеличит магнитный ток между полюсными наконечниками и середина мембраны прогнется сильнее. При обратном направлении тока магнитный поток между наконечниками уменьшится, а мембрана несколько выпрямится при этом ее середина удалится от наконечников.

1,3-электроды, 2 — угольный порошок, 4 — мембрана стальная тонкая, 5 — латунный корпус,6 — основание,7,8 — крышки,9 — влагозащитная прокладка (бумага),10 — изолирующая втулка ( эбонит), 11 — контакт.Электрод 1 изолирован от корпуса шайбой и втулкой. Электрод 3, выполненный из тонкой латуни в виде пустотелой чашечки, укреплен в центре легкой металлической рупорообразной мембраны, края которой закреплены кольцом. Электрод (золотой) 3 погружен в угольный порошок (поверхность электрода, соприкасающаяся с угольным порошком, покрыта слоем палладия). Сверху мембрана завальцована крышкой с отверстиями для прохождения звуковых волн. Над крышкой 8 находится вторая крышка 7, которая задерживает влагу.

Если через обмотки телефона пропустить переменный ток от вторичной обмотки трансформатора, то мембрана будет колебаться с той же частотой, с какой колеблется мембрана микрофона, то есть будет воспроизводить такие же звуки, какие действуют на микрофон. Величина звукового давления, создаваемого мембраной телефона, приблизительно пропорциональна величине переменного тока, идущего через телефон, или величине переменного напряжения, которое получается на обмотке электромагнитов телефона.

Сопротивление угольного микрофона зависит от следующих величин: ток питания, длительности прохождения ток питания, размеров и формы зерен угольного порошка, положение микрофона в пространстве, например, угла наклона. За счёт звуковой волны образуется давление на мембрану которая приводит в колебательное движение подвижный электрод в результате чего, угольный порошок начинает то сжиматься, то разжиматься при этом его сопротивление или увеличивается, или уменьшается. В цепи через неподвижный электрод начинает протекать пульсирующий ток в виде формы синусоиды.

Угольный порошок под влиянием звуковой энергии меняет свою плотность. При большом звуковом давлении он уплотняется и сопротивление току уменьшается, при уменьшении величины звукового давления сопротивление вновь увеличивается.

Для нормальной работы угольного микрофона требуется ток 30 мА. Минимальное значение тока в линии составляет около 15 мА, что соответствует сопротивлению около 4000 Ом, и дает возможность обслуживать абонентов на расстоянии около 10 км с приемлемым качеством передачи сигнала. Для больших расстояний используется повышенное напряжение электропитания.

Максимальный ток, допустимый в микрофоне, равен 60 мА. Дальнейшее увеличение тока может привести к "спеканию" угольного порошка в сплошную массу и выходу микрофона из строя. Поэтому, чтобы ограничить максимальное значение тока в цепи микрофона, на станции в цепь электропитания включают две обмотки реле с сопротивлением по 500 Ом каждо

Чтобы каждый из пользующихся телефонной связью мог говорить и слушать своего собеседника, на каждом конце линии связи включаются микрофон с батареей и трансформатором и телефон.

Передача телеграфного кода производилась телеграфным ключом, включенным в первичную цепь питания выходного колебательного контура. Контакты ключа для уменьшения искрообразования изготовили из золота. С целью снижения бросков тока при замыкании ключа в первичную цепь повышающего трансформатора был включен дроссель. На вторичной обмотке трансформатора развивалось напряжение 5000 Вольт которое обеспечивало нормальную работу разрядника Вина. Сам разрядник представлял собой жесткий блок из одиннадцати медных дисков, разделенных слюдяными прокладками толщиной 0,1 мм. Разряд происходил при сравнительно напряжении пробоя около 900 Вольт. В работе звуковой усилитель, построенный на реле для кратного повышения силы звука и ввывода колонки.

Разрядник Вина https://www.youtube.com/watch?v=8GDokJxJ5z4 http://sergeyhry.narod.ru/rv/1929-3/rv1929_19_14.htm

Реле электромагнитное https://tehnojuk.ru/tehno/fotorele/64-samodelnoe-jelektromagnitnoe-rele.html

Волномер жезловый Слаби — три катушки индуктивности на стеклянных трубках, индикаторы напряжения в виде полосок бумаги, покрытых кристаллами соли бария, светящимися в электрическом поле, металлический щуп, соединенный проводом с заземляющим диском. Прочее по волномеру http://sergeyhry.narod.ru/rv/1929-1/rv1929_06_12.htm

Сборка из Юного Техника 1956 года http://zhurnalko.net/=sam/junyj-tehnik-dlja-umelyh-ruk/1956-18--num3

Прохор внедрил антипаразитный контур: Микрофон ВМ1, телефон BF1, балансный контур Zб и линия Zл связаны между собой обмотками трансформатора Т1: линейной I, балансной II и телефонной III. Во время разговора, когда сопротивление микрофона изменяется, разговорные токи звуковой частоты протекают по двум цепям: линейной и балансной. Из схемы видно, что токи, протекающие через обмотки I и II, суммируются с противоположными знаками, поэтому ток в обмотке 111 будет отсутствовать в том случае, если токи в линейной и балансной обмотках равны по величине. Это достигается соответствующим выбором элементов балансного контура Zб, параметры которого зависят от параметров линии Zл. Сопротивление линии содержит активную и емкостную составляющие, поэтому балансный контур выполняют из резисторов и конденсаторов.

Использовался и гетинакс: электроизоляционный слоистый прессованный материал из 18 словев бумаги пропитанных фенольной смолой.

В процсее громкоговоритель и колонка с мембранами.

Приёмник https://www.youtube.com/watch?v=3DmXvn3sHs8

Приемник детекторного типа с выходом на гарнитуру и колебательным контуром, который настраивался вариометром ( прибор для настройки колебательного контура. Обмотка разделена на две последовательно соединённые секции: статор и ротор. Индуктивность равна сумме индуктивностей секций и взаимной индуктивности между ними, изменяющейся в значительных пределах поворотом ротора на 180 градусов).

Параллельно контуру подключен кристаллический детектор из халькопирита с прижимной пружинкой. К кристаллу подведено постоянное напряжение от ХИТ. Благодаря особым свойствам (падающий участок вольтамперной характеристики), кристалл обладает отрицательным сопротивлением. При его подключении к колебательному контуру в последнем происходит компенсация потерь и повышение добротности. В результате усиливается принимаемый сигнал. Принятые извне и усиленные сигналы при сложении с генерируемыми образуют «биения», которые после детектирования передаются на головные телефоны. Приемник собран в деревянном корпусе, с расположенными на передней панели органами управления: ручкой настройки, соединенной с вариометром входного контура, и ручкой реостата, которой можно менять напряжение, подаваемое на кристалл. Генерирующий кристалл помещен в отдельный маленький ящик, обитый войлоком для предохранения его от механических сотрясений.

Портативная искровая станция

Передатчик состоял из искрового разрядника и антенного контура. Разрядник включал три последовательных искровых промежутка. Антенный контур содержал катушку индуктивности, намотанную поверх корпуса передатчика, и конденсаторы.

Катушка Румпкофа

напряжение на первичной обмотке 100 В;средний ток в первичной обмотке около 5 А;напряжение на вторичной обмотке до 200 000 В;частота прерываний 10—20 Гц; сердечник — длина 75 см, диаметр 4,5 см;первичная обмотка — 430 витков провода диаметром 2,1 мм (два слоя);вторичная обмотка — около 24 000 м провода диаметром 0,15 мм (80 секций по 300 м провода). намотка — намоточный станок с датчиком намоток ( првод серебро). Спираль использовалась для питания искрового разрядника передатчика импульсным током высокого напряжения. Первичная и вторичная обмотки были намотаны на цилиндрическом сердечнике из железных пластин, помещены в деревянный корпус и залиты канифолью. В основании корпуса располагался блокировочный конденсатор с бумажным диэлектриком. В проекте альтератор с велосипедным приводом.

Разрядник представлял диск с зубцами, вращающийся между неподвижными электродами. Разряд происходил в моменты сближения зубцов и электродов.

Прохор делает волномер для измерения длины волны радиопередатчика. Он представлял собой колебательный LC-контур, который с помощью конденсатора переменной емкости настраивался в резонанс с частотой выходного контура передатчика.

Реостат использовался для регулирования силы электрического тока в цепи первичной обмотки спирали Румкорфа. Обмотка была выполнена манганиновым проводом на изолированном металлическом каркасе и помещена в металлический перфорированный кожуж.

Катушка антенного контура передатчика беспроволочного телеграфа использовалась для плавной подстройки его частоты. К катушке колебательного контура подключен отвод с возможностью подключения конденсатора переменной емкости (настройка на волну) или детектора к части витков катушки ( громкость).

Резонатор входил в состав входного контура приемника беспроволочного телеграфа и осуществлял автотрансформаторную связь с антенной.Обмотка резонатора была выполнена многожильным медным проводом, намотанным в один слой на деревянном цилиндрическом каркасе.

Изолятор антенный служил для электрической изоляции антенной сети от антенной мачты. Состоял из эбонитового цилиндра с отверстиями на концах, конуса из фибры, отрезка конопляного каната

Телеграфный ключ служил для замыкания цепи первичной обмотки спирали Румкорфа при передаче сигналов кодом Морзе. Во избежания обгорания контакты ключа были зашунтированы тремя последовательными искровыми промежутками.

Указатель напряжения использовался для оценки работоспособности передатчика беспроволочного телеграфа. Он состоял из бескаркасной катушки индуктивности и искрового разрядника с микрометрическим винтом, соединенного параллельно с катушкой. Во время измерения указатель напряжения включался в разрыв цепи заземления спирали Румкорфа. При этом ток, проходящий по катушке, наводил в ней ЭДС, достаточную для искрового разряда в разряднике. С помощью микрометрического винта разрядника добивались максимальной величины искры, после чего по делениям винта определяли приблизительную величину напряжения. По окончании замера указатель напряжения закорачивался коммутаторо

https://www.youtube.com/watch?v=8GDokJxJ5z4

https://www.youtube.com/watch?v=8GDokJxJ5z4

https://www.youtube.com/watch?v=Dq7aSYWIToU

https://www.youtube.com/watch?v=2TbOMgaLxKA

https://www.youtube.com/watch?v=5eZJdJUWlvA

То что мутит Прохор https://www.youtube.com/watch?v=1x8m6C8niq0

Самое сложное изготовление умформера https://www.youtube.com/watch?v=FbP6rD1EnKI

Приёмник

Глава 24

Возвращение Дмитрия Лукинича, который немедленно начал топить за меня, смотр войск и казнь разбойников живительным образом воздействовали на бояр. Княжича же и вовсе никто не спрашивал, измеритель не вырос покуда. Впрочем, часть из запланированных подарков я ему всё же отдал, а просмотр диафильма вовсе привёл пацана в восторженное состояние. По всем пунктам договорились быстро, а задержка была связана с тем, что решали кто тамгу платить будет, ведь эта поляна всегда была вне зоны влияния князей и бояр, так что мои пояснения, что мыто касается лишь местных налогов, а тамгу мои гости и сами оплатят, окончательно разрешили последние неровности.

Два дня городская верхушка лихорадочно носилась словно наскипидаренная. У нас то всё по описи было, с номерами, даже личное имущество, а уворовали они за неделю прилично, особенно железно-скобяных изделий. Само собой всего вернуть не вышло и вместо серебра князь милостиво согласился взять льном, два полных струга. Ещё столько же выкупил, отдав вперёд половину. Товар заберу на обратном пути весной, ибо тащить такую прорву «пядей» на санях накладно. Лён традиционная культура княжества. На костромских почвах он хорошо растёт до полутораметровой высоты и цветёт красивыми голубыми цветами. Его собирали голыми руками, а вся работа сопровождалась приговорками, песнями и обрядами. Девочек с детства учили ткать — первую прялку юные мастерицы получали в шесть лет. И качество было на высоте, отчего ткани из Костромы не только по Руси расходились, покупали их гости из далёкой Голландии, Англии, Самарканда и Бухары.

А чтобы вырастить лён-долгунец с добротным волокном одних почв маловато будет. Семена должны прорастать при температуре плюс десять градусов, а для развития стебля и волокна до фазы «ёлочка» требуется тепло на пару градусов выше, а ко времени цветения ещё плюс два. Для дальнейшего роста и развития благоприятной является температура восемнадцать градусов, не выше! Если Новосиль конопляная столица Руси, то Кострома была льняной. Поэтому демонстрация ткацких станков, мялок и прялок мгновенно вызвала интерес бояр, которые крышевали данное направление. Дал им добро на посещение своего ткацкого цеха и время до весны на подумать. Если договоримся поставим кластер полного цикла по выращиванию и обработке льна. И не только на ткани и утеплители лён пойдёт, ведь при должной обработке бездымный порох, полученный из льняной целлюлозы, ничем не уступает привозному хлопку. Вопрос лишь в долях и количестве серебра, которое готовы выложить местные воротилы за механизацию. Наброски бизнес-плана с графиками прибылей накидал, крючок так сказать с наживкой кинул, пусть переваривают. Здесь не мои земли, без бояр всё равно ничего не решишь.

* * *

До Ярославля дошли аккурат за сутки, лошади хорошо отдохнули за время вынужденной стоянки и рвались показать силушку. Миновать этот богатый город я не мог, тем более князь ярославский Василий Давидович загодя послов заслал и на пир зазывал. Не иначе приглядывал за соседями. Межу городами всего ничего поприщ, за день, со сменными лошадьми доскакать можно.

Рубленый или малый город — древнейшая часть в форме треугольника стояла на высоком мысе при слиянии рек Волги и Которосли. Берега обеих рек здесь крутые и удобные для защиты, а с севера кремль защищал глубокий Медведицкий овраг с малою речкой, по берегам которой ютились настоящие трущобы из изб.

Стены состояли аж из трёх рядов клетей, а со стороны не примыкавшие к крутым берегам, были защищены рвом глубиной около шести метров. Крепкий орешек! При общей схожести традиций русские деревянные крепости обладали собственными изюминками и формировали уникальный образ города.

Над городом разносился малиновый звон, ведь церквей здесь куда больше, чем в соседней Костроме. Бывал я в Ярославле и прежде, но город не узнал, тем более в Кремль не пошёл сразу, а велел передать князю, что буду к вечеру. Не мальчик на побегушках, по первому щелчку бежать. Бояре, понятное дело надулись, но явных признаков неудовольствия не показывали. К тому же хотелось торг местный посмотреть и как дело ведут собственные торговцы. А торг тут богат, да и город поболее Новосиля!

Ярославль был главным центром рыбной торговли на Руси, и повсюду шла буйная торговля. Рыбные лавки располагались в три ряда: в первом продавалась свежая рыба, во втором мелкая. А третий ряд назывался «просольный», как понятно из названия, там рыба была соленая.

— Белуга Ярославская да Семга Переяславская! — кричал степенный мужик, зазывая народ.

— Куды твоя белуга то, вона у меня воевода-Осётр из самого Хвалинского моря!

— Эй! Не тот товар что лежит, а тот, что бежит! Окольничий Сом, судные мужики Судак да Щука-трепетуха! Подходи, покупай вкусно аки каравай! Рядись не торопись, а после не вертись!

Очень много свежей рыбы, летом её перевозил преимущественно по рекам. При этом шла она своим ходом в специальных лодках, называвшихся «прорезями». Средняя часть лодки, отделенная от кормы и носа непроницаемыми перегородками, называлась гуслями и выполняла роль садка для рыбы. В садке сделаны специальные прорези, через которые циркулировала вода.

Поэтому пойманную осенью рыбу ярославцы сохраняли живой до зимней торговли. Для этого её помещали в небольшие озерца, садки из прутьев. Лишь только вода покрывалась льдом, рыбу вылавливали и морозили на льду. Такую живьем замороженную рыбу называли «пылким товаром». Предназначенную для перевозки на дальние расстояния рыбу, например, из Белого моря и Новгородских погостов морозили особым способом. Живую рыбу закалывали, обмакивали в ледяную воду и обваливали в снегу до тех пор, пока не обледенеет полностью. Главное же богатство — стерлядь, коих тут имелось два вида: стерлядь волжская — бледная и тонкая, во вкусе тощая, в ухе ненавариста и стерлядь шекснинская — желтая, толстая, нежная на вкус, с янтарным жиром и куда большего размера.

Рыбкою мы затарились хорошо, а учитывая, что взяли вихревой холодильник, который частью занимал третий водоход, прямо тут стерлядь и морозили, благо цена на неё была копеечная — пятнадцать резан за пуд. А вот солёная семга в бочках стоила куда дороже, полтину. Имелась краснорыбица подешевле — кимжа и лосось, что везли с Онеги. Ярославль платил Москве выход не только серебром, отдавали белорыбиц, больших средних и малых стерлядей шесть тысяч пудов в год.

До вечера провёл время с пользой, еще и обедню в церквушке отстоял, а то всякие слухи про меня пошли.

На пир заявился в хорошем настроении. Князь с женою хоть и встретил у крыльца, спустился споро и относился с вежеством. А как по-другому, давил авторитетом жёстко — барабанщики, горнисты, малые фейерверки. Помимо рынд в сопровождение взял три десятка всадников и столь же алебардистов. Одеты они у меня были с иголочки, доспехи начищены, на солнце блестят, и идут на абы как, а строем, ещё и песню поют. Ага, ту саму из фильма «Иван Васильевич меняет профессию», которую на местный лад переложил:

Зелёною весной

Под старою сосной,

С любимою Ванюша прощается.

Кольчугою звенит,

И нежно говорит:

«Не плачь, не плачь, Маруся-красавица».

Маруся молчит и слёзы льёт,

От кручины болит душа её.

Кап-кап-кап, а из очей Маруси

Капают слёзы на рожон.

Кап-кап-кап, а из очей Маруси,

Капают горькие, капают, кап-кап,

Капают прямо на рожон.

Пели её мужики с душою, громко и город гудел. Людям нравилось, и они собирались округ, сопровождая выход князя Воротынского и его диковинных воев, другая часть городских на торге собралась, где вовсю разворачивались представления и конкурсы, отчего создалось впечатление, что приехал Князь Великий, не меньше. Я ведь ещё и монет раскидывал, самых худых, но серебряных, чем окончательно шаблон порвал.

Вои княжеские и бояре напряглись. На Руси не было принято с такой свитой в гости идти, но, когда большую часть оставил у ворот при тереме, успокоились. Тем более после здравниц началась самая приятная часть, вручение подарков. Набежала куча сродственников — двоюродные и троюродные дяди по матушке, кои задрав нос оттесняли прочих. Князю досталось зеркало и латный доспех (я их для всех князей по дороге по штуке заказал и тройку запасных) Боярам ножи из дамаска и шапки-мурмолки, отороченные кроличьим мехом «под соболь» и вышитые золотой канителью, верхушка из синей замши, а заколка украшена большим искусственным янтарём. Для меня дишманский вариант, а для бояр и такой предмет одежды моментально стал поводом для гордости и зависти для тех, кто его не получил.

Женская часть получила бус цветных из галалита, янтаря и стекла, зеркал малых, кремов великое множество и прочей косметики в виде подарочных наборов. Молодые девицы, кои отвечали у меня за это направление, прилагались для овладения. Как ни странно, но косметикой на торге мужики бородатые торговали, а я посчитал это неправильным и готовил торговых агентов-демонстраторов из прекрасной половины.

Резная берестяная коробочка из набора включала: зеркальце, духи, шампунь и бальзам для волос, мыло обычное и жидкое, лак для ногтей с шаблонами, зубная паста и щётка, два крема, помада в выдвижном флакончике, пудра, тушь с щеточкой, румяна ароматизированные четырёх оттенков. Вроде ерунда, а на деле совершенно другой уровень по сравнению с тем, что есть, тем более все наборы разные, отчего дамы немедленно начали обмениваться друг с дружкой.

Некоторые получили пяльцы-рамки с барашками, кои можно крепить на любой стол, вращать на триста шестьдесят градусов и накручивать ткань на ролик, а к ним нити цветные с иголкой, ножницы малые, добрый отрез белёной ткани с цветными нитями и канителью, напальчник и шаблоны для вышивки. Были и держатели для круглых, овальных или квадратных рамок, похожие на робота-манипулятора, мы такие приспособили для столярного цеха на потоке делали. Станочки для вязания, цветные шерстяные нити в клубках и спицы алюминиевые!Это было в новину, ведь их на Русь начали завозить лишь при Петре I из Венеции.

Фурор в женской части творился не меньший, чем в мужской. Повезло, что подарки «тиуны» раздавали. Хотя статус мой был многим неясен, но сам факт, что молодой князь не женат давал широкий простор, и бояре, как бы невзначай, показывали своих кровинушек и многие из которых были очень даже ничего. Косы в руку толщиной, брови соболиные и высокие, все как на подбор. Всё же хорошее питание на протяжении поколений давало о себе знать. Хотя прямо в лоб со сватовством не подкатывали, изучали больше реакцию.

И хотя пир традиционно проходил в мужской половине, за пределами палат женщины ходили где хотели, что меня, честно говоря, удивило. По всей видимости более строгие разграничения домостроя появились по мере усиления правоверной церкви и соответствующего закручивания гаек в гендерных отношениях. А пир? Пир прошёл как обычно, хотя по изобилию рыбных блюд и количеству-стерлядей он переплюнул всё, что здесь видел. Ещё и блюда объявляли, торжественно:

— Караси в сметане, стерлядь верчёная и фаршированная репой, щуки валяные, солёные, бочковые...

Сам же князь был пузат, малого роста и болтал без умолка, похваляясь без мер. Против Калиты публично он не бузил, но в светлице же, оставшись наедине, немедленно вылили на меня целый ушат жалоб на тестя и его бояр. Не думаю, что открыл Америку, но каждый первый князь тоже самое мне расскажет. Калита за время своего правления настроил против себя всех соседей. Князь выспрашивал и про зелье, и про воев, и что с Костромой я решил делать, аккуратно между тем зазывая в союз с Тверью и Новгородом. На что я ему кивал, соглашался, что Калита плохой дядя, но ничего конкретного не обещал, сославшись на то, что покуда с дядей не урегулировал вопрос с волостями, ни с кем воевать не намерен. Говоря в двух словах, отделался туманным двусмысленными намёками, ибо ни в какие союзы и лезть не хотел. Нет смысла, вот когда Калита и Узбек с Гедимином с карты сойдут, там и посмотрим. Распрощались добрыми друзьями, а прочим своими поступками показал — со мною лучше решать дела добром.

В Ярославле остались ещё на день, а после без остановок шли до Усть-Шексны, время то здорово поджимало. Все эти перипетии сбили график. Ныне девятое ноября и ночами водоходы порой прихватывал первый лёд, а впереди самая тяжёлая части пути. Успеть бы до Бела-озера прежде, чем Карачун реки схватит.

* * *

В Усть-Шексне затарились рыбой по полной и двинулись по Шексне вверх. В низовьях река довольно широка, потому шли споро, и не только мы. Движение в обе стороны было оживленное, осложнённо тем, что реку то дело перегораживали стерляжьи канаты — местная приспособа, которую кроме как на Шексне более нигде не встречал.

Брали рыбаки ветки черемухи, в три пряди и крутили их с помощью деревянных крюков с одного конца и деревянного барана, завивающего все три пряди вокруг, с другого. Канат закидывается следующим образом: один конец его прикрепляется к берегу, другой с деревянным якорем о трех рогалях, между которыми опутаны каменья для груза, завозится в реку и погружается на дно перпендикулярно течению. Затем, на черёмуховых же поводках, скрученных в две пряди, прикрепляются к канату кужи большие с обращенными внутрь горлами кувшины, сплетенные редкою вязью из ивовых прутиков. Таких куж на каждый канат десяток навивается, и чтобы поплавок не тонул, под горло закладывали его камнем. Быстриною кужи прибивает ко дну плотно, и стерлядь, идущая против течения, заходит туда. С одно такого каната до сорока пудов стерляди рыбаки собирали, лично видел!

По Шексе в старой жизни я плавал и не раз, но после войны, когда реку уже запрудили, сформировав Рыбинское водохранилище, чем здорово спрямили путь, с скрыв многочисленные перекаты, мели и пороги. Название реки происходит от вепского sohein — «болотная трава», потому что в низинах Шексна течет по болотистой местности.

Берега Шексны состоят преимущественно из глины и ила, плотно осевшего слоями и окрашивающегося то в черный, то в темно-синий, то в бледно-зеленый и красный цвет, местами с тончайшими прослойками железняка. В этих илистых массах шекснинских берегов зарождается множество речной живности и планктона, служащих пищей для рыбы, этим и объясняется высокое качество шекснинской стерляди. Личинки местные обитают в круглых норках, прорытых ими горизонтально по направлению к воде, а весною вылетают прямо из берегов в виде мухи, и Шекснинские мужики дали этому насекомому, в несметном количестве бороздящему просторы, название метлицы, по сходству с зимней метелью.

Утро было тихое, свежее. Над водою клубился туман. Откуда-то доносилось глухое бормотанье тетерева, и весьма часто поднимались с реки стада кряковых уток. Чайки галдели на озерах. Водоход неспешно огибал Ягорбский мыс. По обоим берегам лежали подернутые инеем заливные луга, окаймленные ольховым лесом, растущим по торфяному болоту. Казалось всё будет хорошо.

Подобно своей сестре Мологе, Шексна текла замысловато, извилисто. Пойма изобиловала великолепными заливными лугами. Скорость течения в сочетании с глинистым грунтом придавали воде мутный, бурый цвет. В некоторых местах сочилась красноватая вода с голубым или зеленым отливом, признак близкого залегания железных руд.

Около погоста Борок река формировала крутой изгиб в тридцать километров, возвращалась и снова текла в юго-восточном направлении. По берегам стоял дремучий, первобытный лес, откуда порой выходили олени, встречалась много куниц, медведей и даже росомах. Глухие тетерева и рябчики сидели под каждым пнём, а конники, обычно спешивавшиеся в старицах чтобы размять своих скакунов, охотились на них и доставляли на водоходы по пять-шесть десятков этих красавцев каждый божий день.

В погостах вдоль Шексны дома выходили к реке рядами, ступенями, не формируя каких-либо улиц. Места древние, именно здесь проходил путь «из варяг в греки». Восточная ветвь: из Ладожского озера по реке Свирь в Онежское озеро, затем по Вытегре к волоку на Ковжу, а далее через Белое озеро по Шексне в Волгу. Я ведь карты кладов лично составлял, в здешних местах их десятки, в основном арабских дирхемов и европейских денариев.

Сильна здесь и мистическая составляющая. По давним представлениям русского народа, у каждой большой реки, у каждого большого озера был свой хозяин — водяной. В разных местах на Руси показывался он людям в разных обличьях: то увидят, бывало, его в виде седого старика, то в виде голой бабы, которая, сидя на камне посреди реки, чешет себе гребнем длинные волосы, из которых неудержимой струей бежит вода, то пригрезится в сумерках рыбакам водяной в виде человека огромного роста с зеленой бородой, с телом, поросшим мхами и травами…

В Пошехонье, в глухих погостах люди верили, будто водяной содержит целое хозяйство, а особенно любит он разводить коров, а коровы те у него все как на подбор чёрные да комолые. Ночами коровы выходят из реки попастись на пойменных заливных лугах, и если кому-то из селян удастся отогнать одну такую речную корову из стада, то ждет его удача — никогда на его столе не будут переводиться молоко и масло. Многие хотели попытать ночью счастья на приречных лугах, да немногим оно выпало.

В Шексне водяной обитал у погоста Омут, всего в двух верстах от слияния ее с Волгой, там была самая большая яма, сколько ни пытались местные мужики нащупать дно шестом, так и не удалось. А то было, шест из рук выскользнет, уйдет под воду, да так обратно и не покажется: водяной балует, говорили и крестились мужики.

В этом погосте мы проводника и наняли. Хороший Борщ мужик, то и дело меня сказками потчует:

— Раз в год, значится, — начал он свой сказ, — водяной вверх по Шексне идёт до Бела озера, угодья свои проведать. В щуку-рыбину огромадную перекидывается аккурат с ваш водоход. Голова аки бочка бездонная, бока мхом поросшие, а заместо очей красны огни! Мелкая рыбешка при приближении такого чуда врассыпную, в малые реки прячется. А вы ему наперекосяк идёте, да колёсами шумите! Кабы беды не было.

— А ты не переживай, Борщ, князь наш с водяными дружбу водит. Коли надобно, к вашему в гости с гостинцем заглянет. Гляди-ка! — мужики показали проводнику водолазный костюм, кучей лежащий в углу. — В сим зипуне и ходит к нему в гости.

— Свят-свят-свят! — Борщ перекрестился, боязливо посмотрел на меня и отошёл подальше от тусклого шлема. — С нашим не сговорится, тот нашего брата не жалует, — только и ответил он. — Он по пути сети крепкие рвёт, проламывает отверстия в езах аки медведь, а ежели кто ему по пути попался. О-о-о! Утопит и под водою такого дурака в кабального холопа обернёт. Заставит переливать воду али перекладывать песок с места на место, — пугал Борщ кормчих. — Однако азартен он без меры. В репку[i] с волжским бьётся, но всегда проигрывался в пух и прах. Расплачивался же завсегда своим главным богатством — рыбой. Сам видал! Седмицу назад из Шексны в Волгу шли косяки разной рыбы три дня к ряду, цельну тьмы рыбы проиграл!

— Иди ты!

— Врать мне ни к чему, у любого с нашего погоста спроси, — через некоторое время Борщ не утерпел и снова подошёл ко мне. — Правда нырял?

— Правда.

— А-а-а. У нас тако-же было. Опосля Купалы пошли нашенские погулять, от баб, значится, отдохнуть на бережок. Голуб как водится медку лишнего выпил, убрёл в сторону от костра, заблудился спьяну в густом приречном ивняке и заснул аки младенец на травке. Проснулся же ночью от сырости — роса выпала. Было светло аки днем. Ночи то белы, да и полон месяц батюшка светил. Слышит значится он какое-то плескание недалече, в реке, ауканье да дивные песни на чудском говоре. Стал он на эти звуки по кустам пробираться и вышел-таки на зелёный лужок. И ведь сказывала ему Марфа, бабка его про «русальную неделю», когда из рек выходят на сушу русалки на игрища, водят хороводы по молодым травам, качаются на ветках деревьев, соблазняют парней да мужиков, зовут жить к себе на дно речное, а не верил! — Борщ эмоционально потрусил пальцем.

— И что дальше то?

— Известно что. Собственными очами хоровод русалочий увидал. Бабы молоды и вот с такими грудями! — Борщ обозначил размер. — Его заприметили и распростерши руки, побежали к нему, смеясь схватили мертвой хваткой и вытащили на луг. А под утро мы его едва живого нашли. С того дня стал Голуб нелюдимым и неразговорчивым, отчего то тянуло его к реке, так и бродил лунными ночами по приречным лугам, все будто искал кого-то или чего-то…

За Белым озером пошли густые леса, где вперемежку росли ель, осина, береза. Лес стоит стеной по берегам реки, почти касаясь бортов ветвями. Берега стали покруче, но Шексна всё также несла мутные воды между низменными зелеными берегами, обтянутыми вплоть до самой воды густым ракитником. Солнце тускло просвечивало сквозь густой туман, бродивший над водою. Около левого берега местные батраки тянули лодки, из-за мыса показался очередной погост. И эту благую пастораль водоходный флот рассекал словно танк глухую деревенскую просеку. Вклиниваясь озорными шутками-прибаутками, скрипом колёс и ржанием лошадей.

В среднем течении Шексны начался ад. Нет, АД. Волосова река один за одним преподносила подарки — пороги, перекаты, каменный гряди и мели. Почему Волоса река спросите? Дык потому как по течению стоят мольбища Велеса, торговые места, где ранее, да и сейчас местами, скупали пушнину и рыбу. Причём и русские, и меряне язычники. Ближайшая церковь в Бело-озере. Не случайно последнее крупное языческое восстание 1071 года в этих местах давили. Княжеские тиуны и греческие церковники устроили суд, и волхвы показали — Велес сидит в бездне, есть такой омут на Шексне.

Вроде бы крещенный проводник перед каждым порогом шептал что-про себя, кидал в воду горбушку и малость медка лил. Люди прежде чем преодолеть опасные пороги усердно молились и приносили жертву богу Велесу, ведь животные фаунистические названия велесовых порогов как бы предупреждали странника об опасности: Собачьи Пролазы, Заяц — в этом пороге массивные плоты и водоходы кидало словно зайцев, в разные стороны, Баран — огромная бочка, которую следовало правильно проходить, Филин, Волосовы горки — по степени крутости не уступали американским, мы разбили на них два плота, Оленьи рога — два огромных валуна, что лежали на дне реки.

Около погоста Черный яр, а яром на Руси звали деревеньки, что ставили на вогнутых, обрывистых берегах стало легче. Миновали крохинские пески, по преданию, место казни волхвов, Святое озеро, Новолок боярский, Ивачевский перекоп. Наволоки от волоков отличались тем, что тянули ладьи через старицу, срезая петли и мы им не пользовались, как перекопами — малыми канавами, что местные прокапывали и обхаживали в дальнейшем. У каждого порога обязательно кто-то из местных обирался — бурлаки, либо частные хозяева мыта зачастую самовольно собирающие. Мы никому и не платили. Достаточно было показаться десятку воев на одоспешенных конях и все вопросы разом отпадали.

Самое тяжёлое началось за Порожским погостом. Если Власовы горки прошли нормально, то Иванова голова кровушки попила вдоволь. Водоходы частью разгружали, с натугой тянули лебедками на низшей передаче и, если бы не окованные полосой днища, с водоходами можно было попрощаться. Мы ведь не в сезон шли и тем более с такими габаритами. По Шексне струги не ходят вовсе, насады средние по весне и малые, в осень.

Порог Кузнец — струи воды молотили по корпусам так, что если бы не усиленные перегородки судам пришёл бы писец … Щепицы, узкий… Чертовы острова… Болтун течение на пороге то и дело меняло направление, и вода швыряла суда в разные стороны, словно в стиральной машине. На опасных порогах обычно заводили загодя трос и протягивалм «Банан». Он то вообще порогов не чувствовал. Разведчик заводил экспедиционный водоход, а тот в свою очередь обычные и все вместе, плоты.

Сам же страховки вместе со всеми растягивал, жилеты на всех одеты — хорошо, что подготовился, а то бы даже не представляю, сколько народу утопло бы. По пояс или по грудь в воде, с рупором... Грозот от воды страшный стоит.

А на последнем пороге, Кривец вообще водоход перевернуло… Охренеть! Я даже не представлял с чем столкнусь, и ливни, как назло, зарядили. Вот здесь и пригодился водолазный костюм. Ничего, справились, правда одна лошадь ноги переломала, но мы её в котёл определили, а сам водоход быстро починили, запчастей с лихвой взяли. Как знал. Шли и днём, и ночью при свете факелов, чем едва не довели Борща до сердечного приступа. И всё же на Шексне две недели оставили, хотя частью и обустроили русло. По-хорошему, в обустройство порогов вкладывать и вкладывать.

К Бело-озеру вышли аккурат в сезон штормов. Вообще оно довольно глубокое, имеет чистую воду и каменистое, по большей части глинистое дно. Белая глина во время штормов смешивается с озерной водой и окрашивает её в белый цвет, от этого и название.

Любопытное явление можно наблюдать здесь после заката: небо над озером черное, а вода словно со дна светится фосфоресцирующим светом, сначала слабым, затем разливающимся по всей поверхности, белым, мерцающим, переливающимся…

В озеро впадает около шестидесяти рек и ручьев. В многоводье их бывает и больше, но немалая их часть к концу лета пересыхает. Единственная судоходная из всех этих рек — Ковжа. А вытекает из Белого озера лишь Шексна. Озеро приличное, до сорока километров в диаметре, но глубина небольшая: до семи метров, есть ямы до пятнадцати и даже до двадцати метров. Откуда частица «до» Разве нет точных величин? Нет. Границы озера… меняются. Берега низкие, грунты илисто-песчаные, у берега почти на километр — мелководье, поэтому Белое озеро то разливается и расширяется, то опять сужается.

За счёт протяженного мелководья у берегов озера образуются очень высокие волны, а ветра здесь сильные и затяжные, особенно осенью. Кораблям к берегу подходить неудобно, спрятаться от ветра и волн негде — бухт и заливов по берегам нет, поэтому судоходство на Белом озере очень рискованное: сколько стругов и насадов затопило в шторма никто не знает, сколько рыбачьих лодок разбило в щепки — не сосчитать! Десятками гибли, поэтому городок стоит на правом берегу Шексне, там, где впадает речка Васильевка. Несколько судов встали в посаде, а основной караван погнал вдоль берегов на Ковжу, благо понтоны и водоходы катамаранного типа могли выдерживать опасные шторма без опасности затонуть, чего не скажешь о местных судах, они словно сельди набились у пристани.

Княжество Белозёрское молодое, ему только сто лет стукнуло. Интересно прежде всего той же рыбой и торговлей. У Белого озера есть особенность: зимой здесь не происходит заморов рыбы, то есть она не гибнет от кислородного голодания. Поэтому здесь водятся чувствительные к аэрации вод рыбы — снеток и ряпушка. В Белом озере полно стерляди и осетров, иногда заплывают сюда и белуги. В водах ловится рыбка подешевле — судак, снеток, щука, лещ, берш, синец, чехонь, ерш, плотва, окунь, уклея, налим, жерех, красноперка, ряпушка, язь, карась, линь, голавль, густера, елец, пескарь.

Рыбка куда дешевле, чем в Ярославе и её много, но у нас места хватит, прикупим. Сменяем её на Новосильскую и Козельскую пшеницу, её здесь за лакомство почитают. Рыбы много. Питаемся хорошо. Батраки бока округлили на деликатесах, мясные консервы сберегли, а собаки наши до чего привередливы. От костей рыбьих и требухи нос воротят, мясцо им подавай.

Князь здешний Роман Михайлович по прозвищу Романчук родом из Ростовских князей и праправнук Чингисхана, через свою бабку, дочь хана Сартака.

Место бойкое, сюда сходятся волоки на Белое море, Сухону, Обь, Онегу и потому прибыльное и рыбка та же. Не зря Калита выкупил у Узбека право собирать здесь дань и дочкой подстраховал. Правда два года назад Узбек-хан ярлык отнял, испугавшись усиления данника и передал его зятю Калиты, князю Роману Михайловичу. Несмотря на отсутствие ярлыка ползучей колонизации он не прекратил, отчего Романчук связался тверским и Новгородским князем и гнить бы ему сейчас в степях по Сараем, если бы не добрый дядюшка "Прохор".

На пристани встречал Радим и белозерские бояре, прознавшие о большом караване, что поднимался по буйной Шексне. А мой парадный выход приятно поразил встречающих.

— Здрав буде, Радим! — я по дружеским обнял парня.

— Выходит, не хоронишься уже, Мстислав Сергеевич? — оробевшим голосом спросил боярин.

— Нет нужды. Пошли ко мне, посидим. А вы бояре князю передайте буду непременно, но позже.

Шатры уже разбили, утеплённые, и мы расположились около небольшого очага в форме костровой чаши. Подали шашлыки из осетрины и горячий глинтвейн.

— Порадуешь меня али нет?

— Сторговал добро. Отдали берега Онеги от Шуйского до Шуньского погоста на сорок поприщ. Опосля, как и наказывал, грамоты заповедны вымучил на железо, медь, свинец белый и черен, уголья, древа и прочее. Отдал же сто сорок рублей новгородских, с бумаги сими в Тихвинский погост явился опосля и сюда, две седмицы уж дожидаюсь. Бояре Обонежской пятины за дурака меня посчитали. Ладно бы на юге взял, а тама севера, глушь. Одни корелы живут. А точно медь есть? А то зазря такую прорву серебра отдать…

— Не сомневайся. Помогли людишки Ипата?

— Есть немного. Да больного много мытарей в Новгороде. Дивились на карты твои лепые, одно же всё одно ободрали, хотя за бумаги и благодарили душевно. Помог больше гость из Золотой сотни Путислав Носович, сродственник ушкуйника, что со мню ездил. Товар наш взял по доброй цене, купил подворье рядом с Готским двором и обещался поспособствовать в приобретении землицы на Котлине и торге городовом. Так глаголил: «Зерно, нити, лампы — усё везите, разом за них серебро отдам, медлить не буду». В книжицу же твою аки клещ вцепился и просил более ту никому не показывать.

— Добро коли так, может и наведемся в зиму в Новгород.

— Ты только боле меня не отправляй никуда. Торг не моё, не сдюжу боле. Так и хотелось этим кровопийцам кишки выпустить. Насилу сдержался. И вообще я на тебя в обиде! Меня, значит, в Новгород сплавил, а усю славу себе забрал?

— Какую славу то?

— Кто Александра Михайловича из полона освободил и Глебову башню порушил!

— Ну не совсем, только ворота.

— А Товлубия тоже не ты полонил! Азм когда услышал, ушам не поверил. Русь уся на ушах стоит. Люд душою возгорел! Говорит можем бить татар, можем. Чернецы за тебя здравницы в тавернах подымают…

— Этого ешо не хватало.

— Мстиша, не понимаешь ты своего счастья! — он озорно толкнул меня в плечо. — Девки все твои будут! Вои под прапор станут, только свистни. Мы ведь прежде не бивали татар.

— Да ладно, а как же Дмитрий Переславский, Бортенева битва та же.[ii]

— Да это не то, тогда грызня была и силы малые, а ты, говорят, цельный тюмен разбил.

— Да не было там никакого тюмана! — возмутился я. — Полонил девять сотен, неполных.

— Не прибедняйся. Ох, Мстиша, не следишь ты за слухами народными, а ведь про твой острожек молва и в Торжке, и Новгороде идёт.

— И что же чернецы сказывают?

— Всякое. Про чудины, про лошадей, что сами себя по воде и земле тянут. Про то что люд простой у тебя живёт приваючи, аки до Батыги царя.

— Не было печали…

Посидели с Радимом допоздна. Бумаги изучали, новостями обменивались, а после и к князю отправились в слегка поддатом виде. А у него ещё добавили, всё же хотелось снять напряжение после экстремальных порогов.

Подарки и князь, и Радим вместе получили, отчего радовались как деты малые. Мужей хлебом не корми, дай только какую игрушку-убивашку ножик добрый, меч или самострел. Поговорили о том, о сём и в целом я обозначил Роману Михайловичу, что ни в какие союзы не пойду и посоветовал ему год-другой сидеть на попе ровно. За спасение от смерти князь пожаловал триста пудов осетров и освобождение от мыта моих гостей на три лета. Причём сам предложил, видимо весть о Костромском «деле» и сюда дошла. Мы всё-таки шли медленней малых лодок.

Калита дело так поставил, что Роман Михайлович при любых раскладах банкрот. Никто в Сарае ведь не будет разбираться в прибыльности торговли какого-то захудалого угла, а давать в долг смысла нет.

— Ты, Роман Михайлович, — выдал я ему очередное откровение из будущего, — не о Калите нынче думай. Не сегодня завтра старик отойдёт и что будет?

— Буча.

— Верно.

— А как та буча на княжество твоём отразится? Новгород с Москвой сцепились. Сам знаешь, Калита истратился в Сарае. Тамгу на Кремль получил, ярлык великий детям выправил. А где серебра взять, вот и объявил запрос царёва в две тысячи рублей. Новгород платить отказался и злобу затаил. И что по твоему после смерти Калиты они сделают?

— Что?! — князь подался вперёд.

— На Устюжну пойдут и твоё Бело-озеро.

— А я тута причём?

— А при том, что новгородцы земли сии московскими почитают, а на ваши с Калитой дрязги плевать им с высокой колокольни. Вече большое соберут и потребует отчины взад вернуть.

— Какие отчины?! — вскричал князь. Бело-озеро завсегда Ростовским было, причём тута Новгород?

— Ну не всегда допустим. При Рюрике здесь Синеус сидел.

— Да когда это было то!

— Успокойся, успокойся, князь, — я схватил Романа за рукав и усадил обратно.

Он залпом опрокинул фужер и весь скуксился:

— Ежели Новгород хотя бы тысячу конных выставит, мне не устоять. Веришь, в казне двести рублей. Ох беда-бедовая.

— Ранее весны Новгород на тебя не пойдёт. А до того помогу. Есть у меня четыре тысячи срезней, пять сотен топорищ и рожнов столько же. Колец круглых, — показываю ему кольцо от байданы восемь оков, хватит одоспешить пять сотен пешцев.

— Да где их взять, то пешцев и чем с тобою рассчитаться?

— Ты моих то видел? Я их из ратаев набрал и прочего чёрного люда. Дай мне в зиму тысячу мужиков посохи. Пусть у меня на Онеге до цветня поработают. За то обучу их супротив конников стоять и брони шить. Воев добрых из них не выйдет, но град оборонить али в чистом поле супротив устоять смогут.

— Тысячу говоришь. До цветня… Малолюдное княжество у меня и холопов считай нет.

— Ратаев бери и сказывай корм будет добрый. Доспех пообещай, не жадничай и мыта скости. Целей будешь. Жито с меня так и быть, дичь у корел сторгуем, а с рыбой поможешь. У тебя в амбарах её полно.

— Ежели так, по рукам князь!!! Растрясу ради такого бояр.

Реконструкция Ярославля

Городецкий и Никитский погосты на Шексне 1909 год

Шторм на Бело-озеро

Ночью на Ковже

[i] Репка-старинная русская игра.

[ii] Первый эпизод касается событий 1285 когда Андрей II (князь городецкий) приводит из Орды карательный отряд ордынцев во главе с одним из сыновей хана. Однако Дмитрию I ( Переяславскому) удается успешно и быстро разбить этот отряд.

Пояснения:

Сын Александра Невского, Андрей II Александрович, князь Городецкий, пригласил ордынское войско против своего родного брата Дмитрия I Александровича и его союзников. Это войско организуется ханом Туда-Менгу, который одновременно отдает Андрею II ярлык на великое княжение, еще до исхода военного столкновения. Вообще сыновья «великого» Александра ( не только эти) почудили куда больше папы инициировав 14 больших карательных походов и 7-8 десятков малых, чем сократили населено северо-восточной Руси минимум на 40 процентов, что вдвое больше чем урон от походов Бату 1338-1339 годов.

Таким образом первая «победа» русских войск над регулярными ордынскими войсками была одержана в 1285 г., а не в 1378 г., на р.Воже, как обычно считают. Однако если подходить строго, то это всё же феодальные столкновения князей с участием ордынских войск ( коих относительно княжей рати была не больше половины, скорее речь идёт о сотнях) , а «Прохор» как бы чисто насекомил злодеев, а эти тонкости местные очень хорошо подмечают.

Бортеневская битва — сражение, произошедшее 22 декабря 1317 года у села Бортенево, в котором тверской князь Михаил Ярославич разбил объединённое войско московского князя Юрия Даниловича и темника Золотой Орды Кавгадыя, вторгшееся в пределы Тверского княжества.

К этому времени практика использования одних князей против других уже не представлялась универсальной перед лицом возможных неконтролируемых "ручными князьями" народных восстаний. При Калите наступает перелом. Крупные карательные походы (нашествия) в центральные районы Северо-Восточной Руси с непременным разорением населения прекращаются.

Вместе с тем кратковременные набеги с грабительскими (но не разорительными) целями на периферийные участки русской территории, набеги на локальные, ограниченные участки продолжают иметь место и сохраняются как самая излюбленная и наиболее безопасная для Орды тактика. Сюда же относятся набеги инициированные Калитой на приграничные княжества. Надо отдать должно кошель всё же выкупал большую часть полона оставляя захваченных людей в качестве холопов. По сравнению со дядьями-людоедами Калите ангел во плоти и это без дураков. Ведь довести откуда нибудь из под Смоленска захваченный полон в Сарай, зимой… В лучшем случае один из десяти доедет, а тут дядюшка Кошель всех скопом купит.

Ордынские войска уже не действовали против держателей ярлыка, но многократно вторгались на территорию соседних княжеств. Калита инициировал : Федорчукову рать ( карательная акция против Твери 1328 год, в 1333 году набег на Новгородскую землю, отказавшуюся платить дань в повышенном размере и впервые в истории принявшую литовского князя, в 1334 году вместе с Дмитрием Брянским — против Ивана Александровича Смоленского, в 1340 году во главе с Товлубием — снова против Ивана Смоленского ( участвуют Рязань, Брянск и княжества подконтрольные Калите), вступившего в союз с Гедимином и отказавшегося платить дань Орде.

Глава 25

В палаты великого князя московского Иван Даниловича ворвался гонец:

— Беда, князь! Ох какая беда! Мстислав Сергеевич, будь он неладен, Кострому сжег. Бояр доверенных обманом выманил и аки псов помойных повесил.

— Как повесил?

— Скопом. Троих на древо разом, опосля на плоты поставил и пустил по Волге всем на посмешище.

Глаза князя налились кровью. Калита схватился за кинжал, рванул из ножен и закричал, что есть мочи:

— Живота лишу!!! Паршивец.

Накатило, в горле от злобы и ненависти спёрло, а потом словно жила в сердце оборвалась. В глазах князя потемнело, и он, натужно ухнув, свалился на пол без чувств. А в это самое время, во Владычных палатах митрополит Феогност второй раз заслушивал грамоту Глуховского епископа о том, что близ Новосиля появился гость Новгородский, который вводит добрых христиан во искушение.

— Замечены за гостем сим зелейничество, нотворы, и прочие чародеяния, — нудно зачитывал служка. — Пускает дымы и серу жжёт без счёту, механикусы удумывает, что силою диавола повозки двигают, а в церкву не ходит вовсе! Пишет епископ и о том, что Прохор держит множество волшебных, чародейных, гадательных и прочих от церкви возбраняемых книг и писаний. Пригрел в острожке своём гудельников и гусляров треклятых и учит чёрный люд буквицам и цифири еретической, тако же потворствует игрищам и гульбищам бесовским. Замечен и в сношениях с бабами-чародейками, строил дом изо льда, в коем батраков живьём морозил, водил дружбу с водяным и самолично к нему под воду нырял, об чем есть свидетельства добрых христиан Пахомия, Бориса и Василия Рыбака.

Странное дело, подумал митрополит. И за десятую долю от такого сжигать надо немедля, однако, епископ его не только от церкви не отлучил, но и ябеду состряпал со свидетелями.

— Иаков, — обратился Феогност к архимандриту, — слыхал, чего про гостя с Погоста на Море, что в Глуховских землях поселился?

— Да, Владыко. Сие известный прохвост и кудесник.

— Так отчего он ешо не на костре? Епископ Климент про него такое пишет! — митрополит небрежно кинул свиток на стол.

— Дело непросто, Владыко. Епископ случаем не отписал тебе, на чьих санях ездит то, а?

— Какие ещё сани?

— Лепые. Воронёным укладом, нитями из злата и кожами яловыми отделаны. Оконца из слюды, дверцы аки в избе, печка из уклада кована, колокольцы серебряны на дугах звенят и лампы малые светят, аки звезды Вифлеемские.

— А по чину ли епископу таковы сани?

— Не почину, Владыко. Однако сани те он у игумена Духовской церквы вымучил, а тот у свого протодиакона.

— И причём тут Прохор?

— А при том, что гость этот сии сани сотворил и этому самому протодиакону подарил. Гость сей хоть и чудит, однако же церкви нашей изрядно свечей и серебра жалует. Лампы чудные, те, что у тебя в палате, — служка кивнул на не так давно купленные на торге новины, — его рук дело и нити из злата, и свечи витые да обсыпные, бумага белёная и особливая смола для печатей. Больно много у Прохора нужных нам товаров.

— У других купим. Не след ради мирского бесовщину на Руси терпеть. Собери дружину малую и вели Прохора ко мне в цепях доставить. Посмотрю на сего колдуна лично.

— Не торопись, Владыко, — архимандрит понизил голос, — малую дружиной не обойдёмся. Он дружину Новосильских и Белевских бояр в лето разбил. Бают на торге Московском, что Прохор не гость вовсе, а князь, и под чужою личной от ворогов хоронился.

— Князь?

— Угу.

— И чьих кровей он? Ведаешь ли.

— Говорят, будто Мстислав Сергеевич, из глуховских…

— Кто-кто? Уже не тот ли, что боярина Белевского повесил, Переяслав на щит взял и Товлубия полонил?

— Он самый, Владыко.

— Ох и не было печали, прости меня господи. Вот что, бери ка пяток послушников и езжай в его острожек. Разузнай, что тама к чему и проверь всё что в письмеце сказано дотошно, ибо ежели Прохор и князь одно лицо у нас беда. Большая.

— Отчего же?

— Оттого, что князь сей у дяди удел запросил, мне об том Калита сказывал намедни.

— И в чём же тута подвох, Владыко, вразуми?

— В том, дурень, что мы Алексина можем запросто лишиться. Михаилу Семёновичу я за него трети заклада не отдал. Чую, отпишет град племяннику али заложит, и тогда пиши пропало.

— Не… Не можно такое. Святой город на копьё взять…

— Глуховские то? Запросто. Поспешай. Змею надобно давить, покуда она не выросла.

* * *

Вдоль пути из Белого озера к Онего тянется цепочка поселений, удалённых друг от друга на тридцать, сорок километров что соответствует дневному переходу на лодке. Поселения эти занимали ключевые участки древнего пути известного ещё с эпохи мезолита. Так и шли от погоста, к погосту. Жаль что чуда не произошло и Ковжа окончательно встала. Головной водоход спешно пришлось переделывать под «ледокольный» вариант — утяжелять камнем, защищать борта и пристроить склёпанную из железа носовую часть расположенную под углом двадцать градусов по отношению к килю. Обновлённое судно наползая на лед, взламывало его всей своей тяжестью. Ледокол толкали четыре сдвоенных быковых водохода, выдавая на пониженной достаточно мощи чтобы взламывать крепкий лёд. Скорость снизилась, но не критично и к Бадожскому погосту, где брал начало Немчин волок, мы подошли через два дня.

Волок отходил от правого притока Ковжи, Ваткомы и заканчивался Вытегорским погостом, стоящим на одноимённой реке. Называли его Гостин Немецкой. Немцами на Руси всех иностранцев звали, скопом. Производное от слова немой, неспособный говорить на понятном языке. Здесь неподалёку есть и красный волок, что тянется меж двумя Ухтомами — Белозерской и Вожеозерской и длёт на Белое море. Бадожский погост состоял из группы селений, расположенных вдоль реки. Место оживленное, эдакий локальный перевалочных хаб. Добротные, рубленные из векового леса избы, амбары на столбах, в которые сгружали хлеб и товары, масса купцов, прибывших в Новгородские земли со всей Руси, озорной торг и… мытари, куда уж без них.

Большая часть гостей предпочитали перепродавать здесь свой товар новгородским коллегам. У них здесь всё было схвачено ибо плотно работали в связке с местными мытарями и крепко держали в узде цены на перевозки санями и малыми лодками. Без ни никак, ведь чтобы выти на Вытегру сперва требовалось как-то попасть на Матко-озеро. В Бадожском погосте товар разгружали с насадов в сани или малые лодки, а их уже волочили по лежням. А тут на тебе, пожаловали в Тулу со своим самоваром. Возмущению местных первозчиков не было предела.

Напыщенный от важности мытарь, одетый в добротную кунью шубу, деловито пересчитывал наши плоты, облизывался на зерно, железо, ткани и прочие богатства, словно кот на сметану. Подоспевшие к нему коллеги усердно прессовали сопровождающих караван купцов и старшин.

— Сие волок боярина Данила Юрьевича. Треба в гостином дворе тамгу и товар предъявить, опосля ужо волоком идти.

— Не надобен нам ваш волок. Вона, виш какие насады у нас, лёд носами ломают. Поприщ десять ешо поднимемся и оттудова до Маткоозера и.

Добре. Тады платите мыто водяное, побережное и полозовое. Однако ежели на наших санях тянуть…

— Не надобны нам сани! У наших насадов лыжи есм.

— Как так не надобно?

— Какие осьм, Кузьма, — тут же поправил коллегу соседний мытарь. — Сорок бери за насад. Вона какие агромадины, под тысячу пудов. Посаженное с древа по векше за штуку. Костки и прогону до Вытегорского погоста по три гривны, с насада коли сами тянуть хотят. Мытарь злорадно ухмыльнулся.

— Какой прогон то ! Побойся бога. Не надобен нам ни гостинец ваш, не пристань. Явку заплатим на торге и усё. Отвечали мои старшины.

— Како это усё! У вас семь десятков насадов. Одного мыта водяного на две по ста рублей…

— Двести рублей?! — здесь я уже не выдержал, влез в спор. — Ты холоп случаем не мухоморами в обедню закусывал?

— Никак не можно меньше брать, княже. Насады ваши больно велики и товар положено предъявить к осмотру.

— Я тебя верно понимаю? Хочешь, чтобы я пред вам свои товары выкладывал к досмотру?

— Верно. Товары и древа учесть треба и гостинцем нашим след идти , никак иначе. Мы люди малые, что боярин нам сказывает, то и делаем.

— Да мне болт положить на вашего боярина!

— Какой такой болт?

— А, — посмотрел вправо-влево. Увидел ухмыляющиеся рожи мытарей и зажравшихся гридней и понял, кое кого тут банально разводят на бабки. И похоже княжеский статус «не катит» ни разу. Хотя про этот «специфичный» таможенный пост предупреждали. И суммы мыта, и порядки знал от Ипата, но так как наша делегация мало смахивала на торговый караван, предупреждения о непомерной жадности местной «мафии» мимо ушей пустил, а зря. Драли они в три шкуры тем более у нас на воях богатые доспехи в сотню новгородских рублей! Горы зерна и рыбы, выделанное железо, да и сами поселенцы с иголочки одеты. А мытарей на это глаз намётан вот и заряжают по полной программе. Нет, объяви они нормальную цену одно дело, но они счёт выкатили словно на таможне Генуэзской, а не в жопе мира.

— Никита, — обращаюсь к сотнику, — мытарей связать и по двадцать плетей всыпать каждому за неуважение к князю, опосля путь в холодной малость посидят.

— Сделаю, княже! — не без удовольствия подтвердил бывший стрельник и сам едва сдерживавший гнев.

Мытари и рта не успели открыть, как их повязали на глазах очумелых гостей, оголили зад и начали пороть, довольно жёстко. А заодно и стражникам досталось, они ведь никакого сопротивления дружине оказать не смогли по причине малочисленности. В Новгородском княжестве работала очень хитрая схема дани. С каждых десяти вёрст дороги брался «прогон» — своеобразная плата за использование подвод или саней, и он составлял гривну кун, формируя в итоге совершенно неподъёмную сумму для зарубежного гостя. Со своих ведь этого налога брали куда меньше, те по большей части отделывались небольшими взятками. Торговая республика прочно стояла на страже интересов своих боря и купцов. К тому же прогоны имели хитрые механизмы аккумуляции и если захочешь провести товар отсюда в Новгород лично, то к последнему погосту прогон возрасте до трёх гривн… Мои сани мытари оценили в сорок подвод и насчитали какие-то совсем уж фантастические суммы. Впрочем, плевать на их подсчёты и влажные мечты с высокой колокольни. По этим "дорогам" идти никто не будет. Вся эта байда под названием ям появилась ровно сто лет назад, при Бату. Китайские чиновник постарались. Ямской голова записывал в особые «загонные» книги имена путешественников, их число, проезжие грамоты, количество подвод и заплаченные прогоны.

В Бадожском надолго не задержались и поднявшись выше по Ковже встали на стоянку где разбирали водоходы и санями тянули их на Матко-озеро. С лыжными «модулями» не успевали. Сложив два плюс два решил сделать ставку на одноколейные сани. Мы ведь их ещё прошлой зимою строили и к осени довели конструкцию до ума, убрав поперечный брус и оковывая полоз полосой. Сани не то, чтобы дешевы: семьдесят пять металлических деталей, около тридцати килограмм металла на каждую тонну груза, и весили они ого-го, полторы тонны при грузоподъёмности в двадцать... И саней таких сделали восемь десятков, плюс три снегохода, в которых ставили большое заднее колесо и натягивали металло-резиновые гусеницы. А когда масса груза «внезапно» выросла на порядок, стало ясно, никакими модулями объёмы не вытянуть. Вот и решил ставить на поток старые добрые однополозные сани. У них ведь сопротивление сдвигу на порядок больше сопротивления движению. Порядка двенадцати кило на тонну, то бишь до шестидесяти кубов грузов вполне себе тянули две лошадки. Не по снегу ес-но, по льду, для чего формировали ледовую дорогу: первым, шёл снегоочиститель состоящий из треугольника для расчистки снега, каток, за ним следом утяжеленный колеерез с заглубляемым ножом запряжённый четверкой лошадей и последним, циклопед-снегоход, в передней лыже которого сделана топка которая нагревая железо окончательно формировала ледяную колею.

Из озера этого вытекает Вытегра. Наименование реки, как и многое другое в этих краях тесно связано с культурой викингов. Если перевести с древнеисландского языка на русский: «видр» — «лес» и «вегр» — «путь», а в целом — «Лесной путь». Интересно, что это слово перекликается с другим древним скандинавским названием — Нордвегр или «Северный путь», легшим в основу современного топонима Норвегия! Так вот, Вытегра уже промерзла хорошо, течёт до Онего почти без извилин, и машины укладки ледового пути сразу пустили в дело. Ширина дороги семь метров, что вдвое шире саней. На поворотах понятное дело больше, а глубина колеи достигала двадцати сантиметров, так что попытки местных ей воспользоваться оканчивались плачевно.

Отсюда до Онего сорок километров, но учитывая просеки, время на сборку саней и укатку трассы ушла вся неделя. Колею, через день, проливали из цистерны с водой и уже к началу декабря она сделалась гладкой и прочной. За это время поселенцы собрали сани и погрузили первую часть грузов. Да-да даже столько саней не смогло за раз вместить накопленное непосильным трудом. Будем перевозить в два захода.

Выработался и порядок разведки местности. С конницей не по разу отрабатывали фланговое и боковое охранение каравана, отдельная группа с местными проводниками занималась проверкой прочности льда и выбором оптимального маршрута.

Если с одной стороны волока стоял Бадожский погост, то с другой Вытегорский и последний являлся крупным торговым центром Новгородской республики. Здесь имелся свой торговый двор где останавливались не только русские купцы, но и «немцы» в основном, представленные ганзейскими купцами. Как такового ганзейского союза ещё нет, но корпоративные объедения купцов вовсю цветут и пахнут.

Покупали зарубежные гости беличьи шкурки разных сортов в колоссальных количествах, до полумиллиона в год… Наиболее ценные меха, навроде соболя и бобров считались штуками, иногда «сороками», а белки — сотнями, тысячами и бочками, куда входило двенадцать тысяч шкурок. Я когда эти бочки с белками увидел едва в осадок не выпал, жесть. Мехов прикупили по дешёвке, тем более мытари Вытегорского погоста, наученные горьким опытом соседей, проявили к князю необычайную лояльность и по всем видам налогов мы договорились полюбовно, закрыв глаза и на размер груза, и на его содержимое, что обошлось мне «всего» в полсотни рублей. Мог бы и «швырнуть» но решил не обострять и хоть что-то заплатить, моим поселенцам через эти «посты» ещё товары возить.

Помимо шкурок продавался и воск, кругами. Каждый из них имел строго установленный вес, равный берковцу или что-то около ста шестидесяти четырех кило. Воск различался по качеству, а ещё на круг мытарь ставил официальную печать — «товар божий», то есть не фальшивый, изготовленный «по божьей правде». Продавали и смолу, кожи, зерно и прочие товары. Рынок здешний по большей части оптовый и это здорово обрадовало. В этом уникальном месте сходились два пути, два течения. С одной стороны доходили торговцы из восточных стран Золотой и Синей Орды, Персии, Китая и даже Индии, а с другой из Европы — от Польши до Португалии. Надо ли говорить, что наши товары произвели фурор и, несмотря на высокие цены, мы без труда обменивали их на медь, свинец, олово, ткани и пушнину. Купили товаров, не встречавшихся в прочих городах: рубинов и алмазов, ртути в пузатых кувшинах, мумиё, шелка и десяток столитровых бочек селитры, что в пересчёте на зеркала, лампы и филигрань обходились в сущие копейки...

У корел же и чуди обменивали зерно на дичь, клюкву и грибы, бересту и шкуры. Подвис на торге надолго и на вместность забил. Заодно договорились поставить поблизости десяток «изб — накопителей» для прибывающих из Белозерской земли мужиков. Князь Белозёрский перед отъездом грозился за две седмицы собрать всё «посоху». Было бы неплохо, хотя на этих мужиков я не рассчитывал, но с дармовой рабочей силой смогу реализовать гораздо больше запланированного.

Каждый день отправляли сани по «дороге жизни». В клети размером с хорошую избу кранами-журавлями грузили и контейнеры, и модули с грузом, и это зрелище привлекало многих. Одни гости пальцем у виска крутили, дураки мол как же мерин такую прорву леса свезёт? Вторые дивились саням с одним полозом и гадали сколько пудов железа на них пошло, третьи, завистливыми взглядами сопровождали богатые товары. Отчего то именно здесь я почувствовал, ход истории необратимо изменился. Товары из Легощи полетели по всему Старому свету, как и слухи. Немало ходило и надутых новгородских купцов, бросавших на наши товары злобные взгляды и, если бы не внушительное сопровождение, неизвестно чем всё закончилось. Бизнес я кое-кому порушил знатно, особенно хорошо шёл искусственный янтарь и белоснежный галалит, составляющий прямую конкуренцию речному жемчугу. А уж как бесились продавцы стеклянных бус.

* * *

Выйдя на Онего, вздохнул с облегчением. Дошли! В первые дни декабря вдарил крепкий мороз и если центральные области озера ещё не промерзли, то вдоль берегов сформировался прочный ледовый панцирь, выдерживающий сани и очистные машины. Хотя именно они и не очень и понадобились на голом льду. В устье Вытерги разбили второй промежуточный лагерь, где на полозья саней набивали ножи, а боковые лыжи заменяли на металлические коньки. Вкупе с парусами получался полноценный буер в грузовом исполнении, позволяющий идти по льду с хорошей скоростью.

Китайский парус имеет массу преимуществ по сравнению с бермудским вооружением, он куда более эффективно работает на попутных ветрах. В отличие от бермудского вооружения, где парусу мешает стоячий такелаж, китайский можно полностью открыть для максимального использования ветра. А острыми курсами нам ходить ни к чему. У саней-буеров лавировочный угол около ста градусов, это конечно немного, но вполне сравнимо с катамаранами. Обычные паруса быстро растягиваются, а китайский служит десятилетиями без всякой потери эффективности. Управление осуществляется с корпуса саней и необходимости выходить на нос нет. Простота управления парусом снижает нагрузку как на экипаж, так и на узлы крепления мачт. Легкий вес гика, а также то, что он расположен выше человеческого роста, снижает риск получения травмы поселенцами.

Взятие рифов занимает секунды, требуется лишь потравить фал, подтянуть шкоты и парус сам сложится насколько это нужно. Система проводок шкотов устроена таким образом, что нижние реи паруса просто прижимаются друг к другу. Поселенцы за время пути здорово навострились управляться с бегучим такелажем, так как это действо требовало минимум физических нагрузок.

Главное преимущество паруса в том, что он идеален для штормовых условий Онежского озера, оно ведь соседствует и с Балтикой, и с Белым морем. На этом обширном «перекрестке» сталкиваются и соперничают атлантические и арктические массы воздуха. Относительно теплый и влажный атлантический воздух орошает озеро дождями, приносит ненастье, оттепели, а холодный сухой арктический воздух — жестокие зимние морозы. Столкновение этих разнородных воздушных масс и образует жесткие штормовые ветра.

Так как рифление занимает секунды, всегда можно подобрать нужную площадь паруса, то бишь уменьшать площадь парусности вплоть до десяти процентов и никаких тебе плясок с бубном на носу со спинакер-гиком в качестве оттяжки стакселя, сказка! Не нужны нам сменные паруса, не страшен неконтролируемый поворот фордевинд[i]. Старшины порой ставили у руля полных чайников на попутных курсах и ничего, за день приноравливались. Даже если рулевой косячит, парус без проблем перекидывается на другую сторону без всяких рывков. Джонковый парус по сути своей сути автоматический, то есть не требует работы со шкотами при лавировке.

Короче, никаких сакральных знаний, присущих гоночному бермудскому снаряжению. Всё интуитивно просто и понятно. Ну и ремонт само собой, постоянная головная боль для обычных парусов. Малейшая дырка — весь парус сразу надо снимать и ремонтировать, а руками шить грот доложу вам дело долгое и малоинтересное. А наш парус совсем другое дело! Ему не страшны дырки и разрывы парусины. Порванный парус может эксплуатироваться дальше. Чтобы его отремонтировать достаточно отвязать порванную секцию. Соседние рейки связываются, парус при этом уменьшается в площади, но не теряет своей функциональности. Несмотря на свою «дубовость», парус очень гибок в плане настроек. Две специальные веревки, передняя и задняя «подтяжки» позволяют парусу перемещаться вперед-назад относительно мачты, смещая тем самым центр парусности. Сами же паруса не так просты по сравнению с классикой, широко использующейся сейчас в Китае. Полотнище шили с учетом профиля, что давало больше тяги и возможность идти более острым курсом, а сам парус имел прорези, увеличивающие аэродинамику и лавировочный угол. Площадь парусности всего тридцать квадратов, чего недостаточно чтобы при слабом ветре тянуть сани, но зато помочь лошади тянуть груз самое то, а при сильном ветре и тяговую единицу распрягали и привязывали следом, а то и вовсе на сани «закидывали».

Помимо снегоходов, дюжины модулей переделанных под лыжный ход и саней-буеров караван включал четыре лёгких разведочных буера построенных по классической схеме из фанеры и рассчитанных на два-три человека. Большая площадь парусов позволяла им развивать скорость до ста двадцати километров в час. А вот на них как раз ставили бермудские паруса.

Первый отрезок пути в сорок пять кило от устья Вытегры до Рыборецкой бухты, где устроили третий промежуточный лагерь, пересекали по прямой. Далее, до Петрозаводской губы шли на небольшом отдалении от берега, это ещё плюс девяносто километров. При хорошем ветре за два-три часа к любой части берега проехать можно. Однако мы не торопились. По пути устраивали знаки, а ночами зажигали скипидарные фонари. Нет-нет да попадались большие полыньи, и их разведка съедала приличное время, но главное конечно телеграф.

Места то вокруг дикие. Дорога на Новгород начиналась от «Нимчинова» гостинца и шла гораздо южней Онеги через Мегорский и Остинский погосты. Огромное озеро со всех сторон окружают леса, покрывающие холмистую, сильно пересеченную местность. Высокие гряды (озы и сельги) чередуются с речными долинами, то узкими и глубокими, то широкими. И как прикажите связь держать? Ставить десятки сигнальных башен? Разоришься. Вот взял с собой «немного» стальной бронзированной[ii] проволоки для телеграфа. На километр аккурат сорок килограмм уклада, плюс лёгкие штыревые стеклянные изоляторы и железные крюки. Линию телеграфа укладывали вдоль берега, вкручивая крюки прямо в живые деревья и, лишь когда не оставалось выбора, рубил лес на телеграфные столбы, представляющие собой бревна, сбитые скобами с подпорками.

Работало на трассе разом шесть артелей, каждая из которых включала геолога-геодезиста и необходимый инструмент: секторные лестницы, топоры на длинной ручке, лебедки, высотный секатор с храповым механизмом, пики-древолазы и прочее страховочное оборудование. Блестящую проволоку на базе укрыли темным лаком чтобы убрать желтый блеск. Места хотя и безлюдные, но надеется на то, что аборигены наши нити не заметят было бы наивно. Однако, время чтобы наладить отношения с местными у нас будет, надеюсь, ибо заметить тонкий провод не так и легко. Артель за одну смену укладывала около двух-трёх километров провода, так что за месяц рассчитываю протянуть линию: Аннековский погост в Белозерском княжестве — устье Вытегры — Рыборецкий мыс — Шуйский погост — Пертозеро общей длинною триста километров. Если привезут ещё провода, протянем ветки до Пудожского острога, северного берега Ладоги и Бела-озера.

Провод провешивали в глухих лесах, в двух-трёх километрах от береговой линии и заодно поставилидозорные вышки, контролирующие подходы со стороны Свири и Вытерги, частично выполняющие функции оптического телеграфа. Всё это заняло время и к Кондопожской губе мы вышли лишь двадцать второго декабря. Встав на буере во весь рост, осмотрелся.

Каменистые берега Онеги искрили и бликовали под солнечными лучами, воздушные шапки снега укрывали кроны высоких сосен. Приложив трубу к глазу, разглядел скалистые берега острова Суйсари. На берегу дымила небольшая карельская деревушка, а где-то в глубинах острова спрятаны кварц, халцедон и агаты, за ними и приехал. На другой стороне залива виднелся Кижский погост. Знаменитой на весь мир церкви там ещё нет, а сама деревушка, кроме чудом сохранившегося языческого капища, ничем не примечательна. Погост то вепский. Проникновение русских в эти края только началось и какого-то заметного смешения населения ещё не произошло.

День стоял солнечный, озорной и свежий ветер бодро толкал десятки парусных саней. Выстроившись друг за другом словно, перелетные птицы они неспешно тянулись на север. Путь петлял меж ледяных торосов, напоминавших сказочные замки, и высокими наносами снега у берегов. На «палубе» вовсю дымили печурки, а детвора перебивала озорными криками мертвенную тишину и редкие крики птиц.

Красота! Окружающая природа создает ощущение небывалой мощи, которая практически граничит с эйфорией. Честное слово, я бы тут жить остался. Но не сейчас, может быть потом, когда закончу задуманное. Проводив взглядом последние сани, мы развернули буер и отправились к шуйскому острогу, прежде всего следовало познакомится с соседями.

К вечеру были на месте. Погост стоял на одноименной реке, таких на Руси с десяток. Шуей на Руси обычно именовали левые притоки рек, и это именование восходит к древнерусскому ошую, то бишь слева. Так что, если правильно перевести фамилию Шуйский, это будет звучать так — Левый. Ха-ха. Здешний острожек частный и с потрохами принадлежит Внезду Твердиславовичу, боярину Прусской улицы, входившему в число высшей аристократии республики, ага, тех самых трёхсот золотых поясов. Именно у него Радим и сторговал часть наших земель. Однако, подойдя к невысокому тыну нас не пустили даже после официального представления, более того и стрелы полетели. Хотя с чего?Со мною всего два десятка всадников, но видимо в такой глуши и эту горстку за войско почитают.

Хотел применить проверенный приём, снос сегмента стены, но Третьяк уговорил подождать. Сам он бывал здесь не раз и хорошо знал местных повольников, свозивших в острожек дань с окрестных корел. Чего он гридням наговорил, непонятно, но часа не прошло, как они под руки-ноги вынесли мне посадника. Наглеть я не стал и отблагодарив ребят серебром приказал развязать посадника и позвать в разбитый у стен походный шатёр. Удивил попрощавшегося с жизнью мужика дорогими подарками и заморской едой.

— Вот что, Порфирий, вижу не со зла ты врата мне не открыл. Ошибся в темноте.

— Истинно так, княже. Глаза ужо подводят на старости лет, слеп аки крот. На Онеге лихих людей хватает, а в погосте нашем аккурат два десятка воев не считая повольников.

— Добро. Зла на тебя и боярина твоего не держу. Однако же ребят, что тебя притащили не обижай. Они и тебя, и острожек от большой беды спасли.

— Благодарствую спаситель! — наместник бросился в ноги, и я едва успел его перехватить. Всё же порой репутация хорошая вещь, а…

— На надобно. Мы с тобою, Порфирий, теперь добрые соседи и по законам божиим полагается жить в мире и помогать друг дружке. Верно ли?

— Аки с языка снял.

— Запомни, Порфирий, старую истину. Не имей сто рублей, а имей сто друзей. Серебро что тлен, его заработать можно завсегда, а вот настоящих друзей за рубли не купишь. И поэтому со мною лучше дружить. Боярину же передай, что привёл я с собою сотню кованной рати и столько же пешцев, да полторы тысячи посохи.

От подобных цифр Порфирий сделался белей мела и едва снова без чувств не свалился.

— Супротив Новограда лихих мыслей не имею, — поспешил я исправить положение. — Однако же и обижать себя и людей своих, не дам. По весне же уйду. Так и передай. Здесь же, — передал наместнику список, — потребные мне товары. Приглашай своих гостей к нам на торг, мзды я с никого брать не буду, но и моих у себя не обижай.

— Сделаю, усё сделаю. Встретим хлебом солью.

— Добро, коли так. Ну, наместник, не хворай. Поеду я.

— Оставайся князь, лучшее место в тереме выделю. Семужку свежую намедни с бела моря свезли.

— Не-не-не. Время деньги, Порфирий, а у меня его очень мало…

[i] При повороте через фордевинд буер пересекает линию ветра кормой. Такое поворот во время свежего или тем более штормового ветра небезопасен: при неумелом управлении буер может перевернуться. Во время этого поворота буер спускается под ветер, что крайне нежелательно при лавировке. На буере

старшина подает команду

— как только корма буера пойдет на ветер — «Фок травить» (3);

— когда буер увалится за линию галфвинда — «Кливер травить» (4);

— при подходе кормы к линии ветра (на 30—20°) — «Фок к мачте» (5).

Исполняя последнюю команду, помощник подбирает сектора уменьшая таким образом площадь паруса. Если этого не сделать, ветер может резко перебросить фок на противоположный борт и перевернуть буер или сломать мачту.

[ii] Для бронзирования проволоки в острожке была организована микро-линия, включающая химическое омеднение проволоки, промывку и химическое бронзирование. Данная процедура необходима для защита стального провода от коррозии.

Этапы п-ва: размотка проволоки диметром 2.5 мм — корректировка поверхности проволоки валками— нагрев в печи — промывка горячей водой — водяное охлаждение— щелочная очистка -кислотное травление -промывка водой — бронзирование— промывка горячей водой — водяное охлаждение травление фосфорной кислотой— промывка водой -мыление — намотка проволоки. Охлаждение вели в водном растворе сульфата меди, осуществляемого после нагрева, но перед травлением в водном растворе ортофосфорной кислоты. Высокая температура проволоки после нагрева обеспечивает высокую скорость осаждения меди из указанного раствора и моментальную ее дополнительную диффузию в бронзу через микропоры в поверхностном слое оксидов латуни. Резкое охлаждение проволоки после диффузионного нагрева способствует размотчик проволоки катушечного типа.

Линия включает — выпрямляющее устройство— печь соляной закалки— резервуар для водяного охлаждения клепанный из стали в виде лотка— резервуар кислотного электрохимического травления-резервуар 3-х этапной промывки в воде — резервуар для химического бронзирования алюминиевой бронзой— резервуар 3-х этапной промывки в воде— резервуар для травления слабой щелочью, волока, резервуар 3-х этапной промывки в воде-резервуар промывания горячей водой — камера сушки-резервуар нанесения лака из резорциновых смол — сушка— намотчик проволоки катушечного типа-резак. Лотки стандартные длиной 8 метров стоят в ряды, проволока протягивается поэтапно через поворотные ролики. Всего изготовлено за 2 месяца 340 км провода, на который ушло 13.5 тонн стали, 280 кг меди и 40 кг алюминия, 360 кг смолы.Стоимость линии 220 рублей. Изоляторы типа РФ-10 штамповались из бракованной стекломассы (слабощелочное стекло) вес каждого 160 грамм + 40 грамм колпачок, одеваемый на клей на железный крюк. При планируемой длине пролётов 80-100 метров было взято 3200 крюков и изоляторов (640 кг). Провода соединялись между собой медными трубками соединением типа орех. Траверсы и уголки дубовые, пропитаны антисептиком и просмолены. Шайбы, болты, глухари для дерева, крюки, накладки, пластины и прочая фурнитура 8.5 тонн. Столбы ошкуренные бревна формирующие полуанкерную П образную опору, укрепленную подпорами на общей платформе рамного типа, скрепление скобами. Такие «столбы» сбивались в месте снабжения (вправо и влево от него расходились группы укладчиков) и на полозьях по снегу доставлялись к нужному месту. Второй вариант крестовина (для одиночного столба) что также на санях доставляли. При невозможности доставки конструкции столбы рубили на месте или устраивали ряжи — корзины, наполненные землей и камнями. Никакой забивки столбов не производилось, в редких случах землю проходили буром (для опор ряжевого типа) предварительно растопив костром. Шую и Свирь проходили протягиванием кабеля по дну. Бригады имели амперметр-прослушку на соленоиде для прозвона линии и определение места обрыва, а также телеграфный аппарат для связи. Отводы для связи делали каждые два километра и поэтому связи сними была постоянная. А сама линия однопроводная, А в качестве второго провода выступала земля. ( через 10 кило забивали штыри с отводами )

Барочный гвоздь

Глава 26

Русь всегда жила торговлей и даже небольшие, с точки зрения Прохора, интервенции заповедного товара стремительно меняли её рынок. Кто-то из торговцев сказочно обогатился, а кто-то, наоборот, вошёл в большие убытки. Среди последних и оказался Новгородский боярин Колыван Вышатич, бывший выборщиком от Плотницкого конца и по совместительству тысячником. Будучи одним из богатейших людей города и неформальным лидером промосковской партии он шёл к должности посадника напролом, подкупая «избирателей» и прочих бояр направо и налево. По-хорошему Колывану было плевать и на Москву, и на Калиту, но он хорошо чувствовал силу и всегда держал нос по ветру. Его путь к вершинам власти был тернист и полон скелетов в шкафу, а порой и крупных неудач. Вот и сейчас во дворе его терема разворачивалась нелицеприятная сцена. Выхватив из-за сапога кнут, он неистово порол степенных гостей, вернувшихся с зимнего Вытегорского торга с пустыми руками.

— Ведомо ли сколь злата прусам за сей илектрон[i] отдал! А, смерд? — удар кнута оставил на холщовой рубашке провинившегося очередной кровавый след. Схватив второго за бороду, боярин подтянул и его. — Знамо ли сколь уклада доброго и жита корелам за скатень[ii] Онежский отдано! Без счёта! Где моё серебро?! Где шелка персидские?! Где, я тебя спрашиваю.

Не удержавшись, хозяин от души врезал служке в рожу, да так, что отбил кулак. Оба гостя, опасаясь ещё большего гнева нанимателя, синхронно повалились ему в ноги.

— Не губи, батюшка!

— Не губи, отец родной! Нет в сим нашей вины вовсе. Гости ярославские да московские на торг не явились. Фряги же, немцы и персы илектрон и скатень брали у людей Воротынского князя Мстислава Сергеевича.

— Верно Велен глаголит, Колыван Вышатич, нет в том нашей вины! — подтвердил второй. — Вона гляди, — торговец достал из-за пазухи несколько бусин искусственного янтаря и галалита.

Боярин их жадно схватил и начал разглядывать.

— Дык сие и не скатень вовсе, хотя и похож. И илектрон чудной какой-то. Тяжёл больно, — боярин подбросил шарик в руке, после, взял нож и провел полосу отчего камень начал крошиться.

— Батраки бают, будто камень сей варят из смолы и дурного илектрона, потому как они у нас два пуда этого добра сторговали. Многие гости Новоградские у разбитого корыта осталися. Илектрон то Новосильские, супротив нашего, вдвое дешевле отдают.

— Более не продавать им нечего. Вняли?! — закричал Колыван дурным голосом. Он не любил терять деньги и подобные казусы выводили его себя.

— Сделаем. Однако же у гостей князя илектрона дурного видимо-невидимо. Велен цельный ларь видал, а сколько их всего, один бог ведает.

— Цельный ларь? Да ты брешешь, пёс!

— Вот тебе, Колыван, истинный крест! — второй виновник несколько раз с усердием перекрестился. — Гореть мне в пекле, коли соврал.

Боярина отпустило. Первый гнев схлынул, и тяжело осев на медвежьи шкуры, он крепко задумался. Осенью, как и обычно его люди ездили к пруссам, где основательно вложились в янтарь и то, что он остался с носом, здорово подпортило планы. А решить проблему обычным способом нельзя. Коли молва не врёт, князь Мстислав неполной сотней Переяслав-Рязанский взял, походу разбив тюмен татар. Про тюмен враки, понятное дело, но дружина у него хороша. Дыма без огня не бывает. Идти супротив такой своей малой дружиной гиблое дело. Вече собирать? Нет, всё одно городовой полк не дадут…

И тут Калыван вспомнил про жалобу ближника, про письмо Калиты, и план действий в голове сразу сложился. Боярин питал слабость к многоходовкам с двойным дном, а медлить в делах, касаемых прибыли не привык, и ещё раз всё взвесив, набрал полные сани подарков и отправился в вечевую избу.

* * *

На балконе княжьего терема, укутавшись в меховое покрывало, сидел молодой мужчина. Стол перед ним был украшен верчеными перепелами, Хвалынским осётром и беломорской сёмгой, запеченной с рыжиками сметане. Однако ни богатая закуска, ни гишпанское вино не могли развеять мрачное настроение князя. Он по прежднему рассеяно взирал на проходящие по Волхову суда, мысли же его были далеки он Новгородской земли.

У Гедимина четырнадцать внуков и рассчитывать, что после смерти деда ему достанется что-то серьёзное не приходится от слова совсем. Шесть дядьёв, двадцать четыре внука среди которых он не числился любимчиком. Да и при самом дворе у отца дела обстоят не лучшим образом. Его коалиция с Евнутием сдаёт позиции перед союом а Кейстута с Ольгердом, эти дядья в последний год набрали большой вес. Всё это откладывало его мечту обзавестись собственной дружиной и крупным городом в кормление на неопределённый срок, если не навсегда.

В свои семнадцать лет молодой князь уже познал вкус власти. Несколько лет назад новгородцы отдали в кормление его отцу Наримунту Ладогу, Орешек, Корелу и половину Копорья. Не за красивые глазки, а по причине давнишнего конфликта Новгорода с Калитой. Но тем не менее. Земли обширные, но небогатые. С корел кроме шкурок и холопов брать нечего, вот и посадил его отец на стол. Три лета он кормился в Орешке, собирая дань. Шестьсот рублей в год неплохое подспорье... для отца. Ему же из потока серебра перепадали крохи, а после того, как Литва отказала в помощи против короля Магнуса бояре корм уменьшили вдвое, а его из Орешка вежливо попросили. Русские торгаши вышвырнули его словно нашкодившего щенка! Если бы не дружина отца, то и наместника не оставили. Но семь сотен конных сила. Сила с которой нельзя не считаться. Жаль, отец не может оставить воев ему навсегда, очень жаль. Он бы со строптивыми новгородскими боярами разговаривал по-другому.

Айдас, старший воин дружины подошёл и коротко поклонившись встал рядом.

— Чего тебе?

— Боярин Колыван Вышатич принять просит.

— И что опять треба этому московиту?

— Не ведаю, но сума у него велика, — воин усмехнулся и развел руки в стороны.

— Велика говоришь, — князь оживился, — зови, коли так.

Вошедший угодливо согнулся, снял шапку и в пояс поклонился.

— Добрые лета тебе и твоему роду, Александр свет Глебович! Азм яки проведал что ты во град наш явился, сразу к гости явился. Поминки привёз богаты и привет сердечный от Олеси Ростиславовны, — боярин масляно улыбнулся. — Привести?

— Сам зайду, — отмахнулся князь. — А ты смотрю не торопился, боярин. Я уж седмицу в Кремле кукую и сколько ещё пробуду в вашей дыре одному богу известно.

Александр Глебович русский знал с детства, от матери, что происходила из рода Волынских князей, и какого-то перевода специфичных выражений боярина ему не требовалось.

— Дык по делам торговым ездил. Постой, а тебе что, выходит, корма не собрали? Ой-ой-ой! — наигранно покачал головой боярин. — Руку на отсечение дам, сие бояре Людина конца воду мутят.

— А ты тута не причём?

— Побойся бога, Александр Глебович! Азм к тебе завсегда со всей душою. Глянь-ка, что привёз.

Колыван был опытным разводилой, и обвести вокруг пальца семнадцатилетнего юношу с горящим взором, мечтающего избавится от папиного надзора, не представляло труда. Польстить, подложить красивую девицу, подарить кинжал или меч, а то маленько серебра подкинуть. Колыван прекрасно знал, что князь «картофельный», что без дружины папы и советников ничего из себя не представляет. Однако, именно сейчас дружина у него была, а значит, следовало подвести его к нужному решению.

— С Калитою каши не сваришь, да и немощен он ныне, — подливал в свою речь елея боярин. — Тебя же зрю князем посаженным и крест целую, что за то на вече голосовать буду. Однако, надобно чтобы помимо слов за тобою и сила была.

— Ты к чему клонишь то, а Колыван? Не хуже меня ведаешь, по весне дружина к отцу отъедет.

— Знаю, знаю, княже, — боярин замахал руками. — О другом речь веду. Проведал я, где можно взять две тысячи рублей, хлопов и доспехов ладных во множестве.

— Две тысячи!!! — князь подскочил с лавки и подошел к Колывану вплотную.

— А может и боле!

— Говори!

— Князь удельный явился в княжество наше с неполную сотней, Мстислав Сергеевич из Глуховских, — продолжил говорить Колыван, отойдя от близко подступившего князя. — Говорят, что у него пять сотен холопов, скота и птах тьма, уклада доброго три тысячи пудов, жемчугов и товара прочего, заповедного, на Руси не виданного, осмь десятков саней. Да непростых, каждые по тысяче пудов везут!

— Брешешь!

— А ты иди, на торге Новгородском выспроси брешу я, али нет. В Ярославе же князь сей серебро чёрному люду горстями из бочки в два окова разбрасывал, а хлопов своих одел не хуже иных боярских сынов! — Колыван понизил голос подпустив в него загадочности. — Бают и то, будто бы он с нечистым якшается, и за то ему клады заговоренные открываются, клады вековечные. Видели и то, аки он в омуты нырял и трясины, опосля же оттудова с прибытком выходил. Ну сам то подумай. Отчего он кон порушил и велел мытарей новгородских пороть, едва они заикнулись о том дабы товар к смотру предъявить.

— Ишь ты. Ужель и в самом деле злато везёт?

— Не сомневайся, злата у него куры не клюют!

— Хорошее дело, Колыван, но ежели до деда весть дойдёт что я Глуховским князьям татьбу учинил, он с отца за то спросит, а тот с меня.

— Тю! Князь сей изгой и у дяди своего в опале, к тому же якшался с опальным Козельском князем Василием Пантелеймоновичем, что твою тётку родную умучил. Дед тебе за то слова не скажет. Тута вот ещё какое дело, бояре, из тех, что от твоего наместника корм утаивали, продали давеча князю Мстиславу вотчины у Шуйского острога без твоего на то дозволения.

— И зачем им моё дозволение, коли их вотчины в Онежской пятине.

— Тебе ведь мы в корм дали Корелу со всей Карельскою землей. Так ли?

— Верно.

— А на севере Онего корелы и живут! Выходит, они и твои данники.

— Всё это вилами на воде писано Колыван. Обдумать сие надо с наметником и с отцом посоветоваться. Слухи бродят будто у князя Мстислава дружина хоть и малая, но крепкая, а отец с меня за каждого побитого воя спросит.

— Брось. Лжа то. Всем известно, что Переяслав Пронские взяли, а он так, рядом стоял. Там и дружины то, с гулькин нос. Полсотни конных собраных с миру по нитке и пешцев из чернецов столько же, смех один. А ты пойдёшь не с татьбой, а с делом честным, Новограду угодным.

— И что за дело ты удумал. Сказывай!

— Верное дело. Боярин Даниила Юрьевич давеча отписал в вечевую избу ябеду о том, что его людишек по указке Мстислава на торге Бадожском секли нещадно. Гости же его положенного мыта не заплатили. За такую поруху тамга повелел виру и промыта взять на две тысячи рублей. Грамоту на то в приказе уж состряпали. Вона, смотри, — Колыван протянул князю грамоту с вислой печатью городского тамги. — Я ужо и выкупил её. За малым дело осталось, стребовать долг. Коли добром не отдаст, ты князя сего, самозванного своими сотнями в пух и прах разобьёшь! Злато и товаров заповедных в мошну положишь. У него одних хлопов прорва! — усердно нашептывал искуситель в уши поплывшему от таких цифр князю. — Полсотни рублей ешо от себя добавлю и жита, жита доброго двести пудов для меринов. Корма недостающего помогу собрать и в путь иди. До Онего аккурат две седмицы идти, а далее гостинец идёт ладный, по льду деланный. Попрошу же всего ничего. Илектрон весь, что найдёшь, отдай и тамге десятую часть от серебра.

— И всё?

— Не о мошне одной разумею! Коли станешь князем Новгородским, мы с тобою такого накрутим! Боярскую вольницу укоротим, Псков под руку возьмём! Всем ты хорош, князь. Умён, отважен и лицом пригож. Одного не хватает, злата и серебра. А будут они, остальное само в руки придёт. С дружиною крепкой бояре завсегда считаться будут, а без неё ты прости, аки тень, одно имя отцово…

* * *

Взолмень пришёл в себя на плоту. Голова была обвязана тряпицами вонючими, слышал он худо, и голова болела так, словно огрели пудовой булавой. Поначалу думал, что в плен попал, но за ним особо не присматривали и разрешили выходить на палубу, а там уже мужики растолковали. Князь, выходит, стену хоть и разбил, но с боярами костромскими договорился полюбовно, поэтому воев, от диавольского зелья пострадавших, с собою забрал на излечение и таковых со мною вместе набралось семь. Кормили нас добро, лекарь тряпицы менял каждый божий день и давал пить водицу горькую, отчего сил прибавилась, и, когда пошли пороги по Шексне, он уже помогал тянуть канаты и разгружать плоты.

В погосте при Немчиновом торге со всеми оправившимися сам князь речи вёл. Не юлил, прямо сказывал. Люди вы мол вольные, силком держать никого не буду. Ежели хотите в Кострому возвращаетесь, а прочих к себе в дружину возьму до первоцвета[iii]. Платить серебром буду справно, а кто проявит себя лучше прочих, ещё и доспех подарю. А доспехи у княжих воев такие, что наши гридни и без платы за это богатство весь год готовы работать. Кормили же тута справно. Щи, али борщ с мясом через день, рыба добрая, котлеты и прочая вкусная диковина. Хотя на торге было немало гостей, дураков идти взад не нашлось. Где ещё таких диковин взять то? Потому, собрав малый совет дали ответ — до весны служить будем, и на том крест целовали.

Определили меня с Мироном в третью артель что занммалась чудным, нити из уклада по веткам тянула округ Онеги. Зачем сие надо сперва не разумел. После же, догадался. Волхование! К нитям сим ящики малые прикладывают с очельем на уши и вроде как писк мышиный оттудова слушают, после чего пишут в грамоту черты и ризы. Язык тайный, навроде того, что вои в дальнем дозоре меж собой умышляют, но токмо куда хитрей.

Работали так: в ночь трое больших саней грузят нитями в мотках, доской и бревном тёсанным, крюками, горшками и прочим добром, поутру к берегу едут, оттудова в лес ешо версты три. Одна артель вправо идёт, вторая, значится, влево. Мужики белозерские просеку валят и рубят ряжи со столбами, кои мерины по снегу за собой тащат. Нити те проводом зовутся и наматывают их на горшок малый, стеклянный! На древа высокие ставили доски, тертые с крюками. Бывало, крепили такую к одному древу, а бывало и меж двух или на столб. Обычно всё же старались нить упрятать так, чтобы снизу не видать и между тем ветками при ветре не зацепило. Брали с собою туры и лапы железные. С ними молодые мужики забирались на древа и лапник срезали. Имелись лестницы козловые и раздвижные, ножницы, топоры на длинной ручке и иной инструмент.Однако же, ничего хитрого тута не узрел Взломень. Расчистив десяток пролётов, провод подтягивали к крюку. После чего на него наматывали просмоленную паклю и вкручивали горшок, округ которого, в свою очередь, фиксировали проволоку.

При каждой артели шатёр с печкой железной, сокачий[iv] и лекарь. При артели есть хлебово горячее и сбитень, хлеб и крутой кипяток, а что ешо для работы надобно? Коли треба можно заночевать и в лесу и даже по нужде все батраки ходили в малую кибитку, что поразило Взломеня до глубины души. Ладно руки мыть, но ставить печурку-щепотницу в отхожее место? В его голове это не укалывалось.

Возвращались на Онего затемно и утром всё повторялось заново, а ежели чего случится, на то имелась коробка с трубкой ведовской. Поначалу Взломень её спужался, думал духи али демоны какие сидят в коробке и голосами человечьими разговаривают. Однако-же мужики Новосильсике растолковали, что сие телефон, ромейская удумка и будто бы она голос человечий по проводам передаёт. Как он работает никто не ведает, но коробки сии князь мастерит самолично. Непрост князь оказался, ох не прост. Сани удумал, что под парусами ходят, зелье огненное. Про брони крепкие и то говорят, что его мол его рук дело.

Отношение же к князю разное. Одни болтают, будто он колдун и знания тайные из болот да омутов черпает, а вторые что князь хоть и молод, но уже побывал в гишпанских землях, где набрался мудрости великой. Как бы то не было Взолмень мгновенно смекнул великую пользу от телефона и спустя неделю не чурался им пользоваться. Взяв трубку, докладывал старшине обстановку и единожды упредил набег карел, за что получил от князя премию в целый рубль!

Поначалу при укладке хватало заминок, князь по два раза в день являлся. Показывал, как провода правильно крутить, а по большей части заставлял батраков нити перевешивать, ведь главное, чтобы нити не провисали сильно и дерево какое гнилое али ветка со снегом не задела при ветре. А мужикам денежку терять страсть как не хотелось и слушали князя со всем прилежанием. Сам он не буянил, не кричал, кнутом не порол и относился с вежеством даже к холопам. Появлялся у нас он всё реже и реже, разве что по телефону справлялся сколько метров прошли. По дороге срубили три дозорные башни, по сорок локтей каждая! Просеку же лыжники разведывали загодя, а старшины в штабе решали, куда сколь люда давать, отчего дело двигалась бойко и к концу Грудня мы выши к Шуе.

* * *

Поднявшись вверх по Кондпожской губе, вошли в устье реки Суна, по ней самую малость до Коштозера, от которого и свернули в леса. Тама заменили коньки обратно на лыжи и до самого Кончеозера били просеку, восемь километров, что заняло три дня. Буераки сплошные.

Резоны для выбора столь мудреного маршрута имелись. Петрозаводская губа была занесена наносами и заторошена, хватало в ней и прорубей. Более того, несколько крупных трещин расползлись от одного берега до другого поэтому рисковать не стал. Тем более путь по Шуе и озёрам изобиловал опаностями. Разведали уже. Там наносы вообще по два-три метра, такие только бульдозерами разгребать и ледяные торосы. А мы уже по открытому льду приноровились идти. Если буря какая сразу останавливались и протягивали до замыкающих саней телефонный кабель. Самих аппаратов собрали порядком, так что их хватило и на обслуживание проходчиков телеграфной линии, и на контроль каравана. Порою зажигали огни. Это помогало разведке не сбиться с пути, а когда ветер стихал, вперёд выдвигался поезд из снегоочистительных машин. Он вообще работал круглые сутки, посменно, что позволяло держать хороший темп укладки и расчистки. Люди и лошади отдыхали, из сил никто не выбивался, так что сказки про ужасный острог Карачуна и превратившихся в лёд рыбаков быстро сошли на нет. Всё ж не северный полюс, терпимо, да и температура пока не опускалась ниже минус двадцати, в самый раз. Тем более не мы одни такие умные. Местные рыбаки и сами ставили на лыжи лодки пределывая их в буеры на которых ездили ближе к центру озера, туда где рыбки побольше. Обидно, а. Куда не плюнь всё уже изобретено. Не такие уж предки и дураки.

Вторая причина, административная. Выход к Онего со стороны Кончеозеро запирал Шуйский острог. А зачем мне лишний раз конфликтовать с боярством? Всё равно на озере нам и так, и сяк строить пристани, а это делать лучше на своей земле. На днях плотно изучал договор и не мог нарадоваться. Бояре Новгородские с географией не дружат и и нарезали мне кусок в три с лишним тысячи квадратных километров, о куда больше моего удела. Рано или поздно поймут что облажались, но я им фиг чего отдам. Как ни странно, Новгород, при всем его гоноре, в военном плане представлял из себя довольно рыхлое образование. Городовой полк немногочислен, а боярские дружины редко собирались вместе. Шведская, Московская и Литовская партии тянули одеяло, каждая на себя.

Уж на что Онего красиво, но Кончеозеро бьёт его по всем статьям и поражает своей красотой за счёт обилия островов. Если память не изменяет, только крупных сто десять штук и все мои… Жаба довольна. Одни похожи на бараньи лбы, без какой-либо растительности. Там любят гнездиться чайки и летом туда лучше не подплывать, пикируют словно бомбардировщиками. Другие же поросли вековым корабельным лесом. Но всё же главное достоинство этого уникального места — перешеек шириной пятьдесят метров, который служит естественной плотиной, удерживающей воду в Пертозере на восемь метров выше уровня Кончеозера. Достаточно пробить протоку и вуаля, пошла бесплатная энергия для пилорам, воздуходувок и прочих полезных машин. Петр Первый не был дураком. Проезжая в 1704 году места где корелы издревле добывали медь, приметил перешеек речкой и выделили средства на строительство медного завода. Ведь медной руды в округе, словно у дурака фантиков, особенно на южных берегах Пертоозера.

27 декабря встали на реке Викше. Аккурат в том месте, где планируем ставить плотину с отводом воды к турбинам, последние в разобранном виде везли. План будущего острожка у старшин был на руках и работа закипела сразу. Как водится, начали с инфраструктуры. Расчистка места, корчевка и устройство протяжённой, западной просеки до Ладоги. Прямо к Питкярантскому рудному району где помимо меди нас ждали жирные тела магнетитового, медного, цинкового, оловянно-цинкового и оловянного оруднения. Не считая висмута, кварцитов, флюорита, графита, редких металлов и прорчих плюшек по дороге, главной из которых был вольфрам.

Сани же после разгрузки отправили обратно, на юг. Требовалось забрать посоху и вторую часть груза из лагеря у Матко-озера. Ещё две артели ушли на восток, торить дорогу по озеру к погосту Кижи и далее, к устью Тубы и чуть-чуть на восток к Аганозёрскому месторождению что порадует нас никелем, платиной, палладием, титаном, ураном, молибденом и хромом. Всего то сто кило, из которых лишь тридцать просеки. Буду ли ладить там лежневки, вопрос, но уж для саней сам бог велел путь торить. Тем более от устья тянуть нить в Повенецкую бухту по любому, там у нас асбест, соль и слюда — стратегические минералы. Без дорог мне никак нельзя, иначе до весны ничего из задумок не успею, а так много хочется ухватить. В шаговой доступности шунгит, базальт, хлорит, кварц, барит и к ним желательно дорожки пробить, но это задачи второй очереди.

От самого острожка тянули четвертую, малую, лежневку вдоль южного берега Петрозеро до реки Мунозерка где планируем заложит шахту, прямо на месте "будущего" рудника Надёжа. Место богатое, относительно, понятное дело. Тонн двести меди снять можно легко. По моим старым меркам копейки, а по нынешним временам наклевывается фантастическая сумма в пятьдесять тысяч рублей, что сравнимо с годовым бюджетом всех русских княжеств. А скорее всего ещё больше, технологии обогащения и добычи у нас получше будут, чем в XVII веке. А не хватит, ха, да тут совсем рядом ещё одно месторождение меди, Сенькина яма. За зиму много всё одно меди не осилить, но тонн на пятнадцать-двадцать рассчитываю.

Отправил ходоков к вождям местных корельских родов с подарками. Хочу наладить с аборигенами хорошие отношения. Предложу им охрану линии взамен на отказ от сбора меховой дани. Так как земли мои, то урока, то есть налога мехового я плачу в казну республики втрое меньше. Посмотрим, как роды охотников на моё предложение отреагируют. В любом случае, я в выигрыше останусь. Карелы как не крути шкурки ко мне принесут в обмен на зерно, бусы и железо.

Несмотря на то что купольных навесов с волоком везли с избытком, их хватило лишь на жилье. Для сборки деревянных конструкций решили ставить снеговые ангары. Благо, соответствующую оснастку не выкинули. Наоборот, приумножили допилили и взяли с собой.

Циклопеды с ходу включились в работу в качестве приводов пилорам и сваебойных установок. Различные склады и навесы под материал ставили из зимнего леса. Фрезер тот же поставили сразу и местный лес пошёл в дело, с колёс. В округе оказалось много уникального материала — кело. Это уснувшее, высохшее на корню дерево благородного серебристо-серого цвета, очень прочное и стойкое к заражению, растрескиванию и загниванию. С момента естественной «смерти» дерева проходят десятки лет, в течение которых ствол постепенно высыхает в естественных условиях, набирая поистине каменную прочность. Поры, со временем старения дерева, стягиваются, влага уходит, и тепло просто не может проникать в помещение либо уходить оттуда. К тому же кило является очень податливым материалом, легко пилится и колется. Корелы отчего то такое дерево игнорируют, считают мёртвым и опасным, ну а мне на их предрассудки плевать с высокой колокольни. Порадовало и аномально большое число карельской березы в лесах окружных.

Избы рубили в курдюк. Наши городники с важным видом поучали рубке Белозерских мужиков что разевая рты смотрели на диковинные шаблоны, циркули и рулетки.

— Ты в оба глаза то смотри. Вона, вишь какие углы хитрые. Через курдюк никакой ветер не продует, к тому же сруб конопатить каждое лето не надобно.

— Иди ты?! — удивлялись белозерцы.

— Мы тако-же в прошлую зиму не верили, когда Прохор с Погоста на море, — при этом они опасливо косились на меня, — по первой вруб показывал. Теперь только так и делаем, с курдюком изба крепче.

В отличие от прошлой зимы фрезер взял на себя самую сложную и трудоёмкую работу, выстругивание продольного паза бревна. Трапециевидная форма, в отличии от практикуемой посюду полукруглой обеспечивала уплотнение и непродуваемость сруба. Межвенцовые швы замазывали глиняно-саманной смесью с добавкой бентонита и жидкого стекла. Герметик и конопляный уплотнитель в рулонах здорово экономили время. Добавим добротный инструмент, типовые проекты домов с крыльцом, скобы и болты, механизацию труда, козловой кран, избыток рабочей силы и знающие своё дело мастера. Для подсобных строений и навесов использовали более простые врубки: в охряп, и в седло. Слава богу такие не вызывали проблем у Белозерских подсобников. Время ныне такое, каждый мужик на Руси умеет хорошо орудовать с топором. Главное же, соскучившиеся по работе люди горели задором и трудовым азартом. Энергия хлестала через край, а чтобы её поддержать решил порадовать люд и с помпой отпраздновать Новый год.

Официально сейчас первым днём года считается первое сентября, а началом летосчисления 5509 год до н. э., дата сотворения мира и новый 1340 год именовался 6848. Для меня это было жутко неудобно и вольным решением ввел Григорианский календарь с длительностью невисокосного года — 365 суток, а високосного — 366. Ну да, малость продвинул прогресс. Папа римский Григорий XIII родится равно через сто шестьдесят лет, боюсь не дождусь. А неофициально селяне празднуют Новый Год весной, и привязка к церковному календарю займёт ещё долгих четыре века. О церковных тонкостях я не задумывался и чтобы не ввязываться в религиозные диспуты привязал летоисчисление не к сомнительному рождеству Христову, а к достоверно датируемой находке, табличке из Киша[v], то есть к году создания протописьменности. А вот месяцы оставил славянские, разве что кодифицировал, убрав дублирующие названия и добавив новые ибо их ныне их девять... Ввёл и семидневную неделю. Опять сейчас в неделе девять дней: Понедельник, Вторник, Третейник, Четверик, Пятница, Шестица, Седьмица, Осьмица и Неделя. Последний день выходной и с праславняского ne dělati так и переводиться, в лоб, «не делать». Ну и по мелочи: год обозвал годом, а не летом. Месяцам и неделям цифры присвоил.

Тридцать первое декабря совпало с Щедрецом или Овсенем, старинным народным праздником. Его ещё праздновали на Руси простые люди. С утра готовили поросёнка, он на Руси традиционно символизировал плодородие земли и плодовитость скота. На стол выложили: пироги, колбасу, мясо, блины, кутью, кашу. Народ наш приговаривал — «Мороз, иди кутью есть. А летом не бывай, хвостом не виляй, а то буду пугой сечь». Выкатили бочонки вина и мёда с краниками и понеслось.

Утром водили шуточно тура и медведя. Тянули хором щедровые песни с незамысловатым напевом: «Го-го-го, коза» или «Го-го-го, медведь». Появились и ряженные, но в этот день в отличии колядарей они не одевали маски. Есть у нас девка одна пригожая, Лада, вот её то и нарядили берегиней Щедрой. С девкой сей кумушки ходили по жилым сферам. Щедра желала здравниц и оставляла обережные фигурки из теста. Молодые парни в обедню собрали игровую дружину и устроили пляски в обрядовых костюмах из соломы и причудливых масках из дерева, перьев и меха, изображающих козла или быка. Ближе к вечеру и мужики постарше одевши страшные маски и костюмы и вышли на ритуальный обход, неся с собой благословение и пожелания о здоровье, удаче, плодородии и благоденствии каждой семье поселенцев.

Тогда же и куриная баба объявилась — мужик, одетый в женское платье, на голове — соломенная корона с колокольчиком, вплетенным в середину. Его спутник, типа муж, одет был в кафтан из соломы и кожух, перевязанный лубяным поясом. Солому из нарядов они отрывали и клали в гнездо курам для того, чтобы они хорошо неслись в предстоящем году. Ещё и кнутами ходили щелкали, но зачем это я не понял, а расспрашивать было невместно. Праздник в моё время не сохранился и всё происходящее было мне в новину. Только и успевал говоры да частушки в книжку записывать.

Пока народ развлекался по полной, снимая напряжение я готовил хороший сюрприз, даже сюрпризы. В центре будущего острожка оставили живую ель которую с утра украшали разноцветными стеклянными шарами обсыпанными серебряной или золотой пудрой. Накручивали на ветки дождь и мишуру из латунной или серебряной фольги, вешали бусы, стеклянные. Игрушки по большей части склеены из обычной, цветной и золочёной бумаги: шары, снежинки, фонарик, елочки, фракталы и коловраты. Вешали на ветку бронзовые колокольчики, украшенные шишки и поделки из них, ритуальные фигурки из стекла, фарфора и соломы. Благо всю эту красоту заготовили загодя, в Легощи.

Под ёлку уложили мягкие игрушки: животных, колобки и домовых всяких разных. На верхушку водрузили советскую пятиконечную звезду из рубинового стекла с электрической лампой. Вокруг прожекторы скипидарные и фонарики на столбцах, зажгли и костровые сферы. Малые стеклянные и бумажные фонари с цветными свечами повесили на ель, она у нас большая и высокая. Нарядно смотрелось, особенно когда стемнело поэтому иллюминация вышла на все сто процентов.

В поте лица работали повара радуя честной люд сосисками-гриль, пловом, шашлыком бараньим и стейками из стерляди. Пекли фигурные блины, душистый травяной чай заливали кипятком из дымящих самоваров увешенных связками бубликов и баранок.

Не меньше хлопот было у аниматоров. Полюбившиеся народу игры, диафильмы и конкурсы здорово подогревали праздничную атмосферу и распаляли люд. Малым детям отстроили снежный городок, а в общей сложности они вели четыре десятка игр и номеров. У нас и скоморох свой имелся, а к нему в помощь два гусляра и рожечники, они же горнисты. Ещё и барабанщики показывали товар лицом, так что с музыкальным сопровождением всё было тип-топ. Рынды при полном параде и десяток алебардистов в общем шалмане не участвовали, следили за порядком. Кое какой опыт в охране представлений у них уже имелся. Знали как народ разделять, как работать с ограждениями, поэтому свалки удалось избежать.

После того как дети водили хоровод и спели адаптированную для XIV века песенку «В лесу родилась ёлочка» настал мой выход. Переоделся классическим Дедом Морозом с синей, расшитым серебром и "жемчугом" шубой, нацепил кудрявую белую бороду с париком. В руки взял очень крутой декор: в большой посох из галалита украшенный стеклом, драгоценными камнями и канителью вставил свой собственный,из гробницы. От греха подальше решил взять его с собой. Не знаю почему, но в последнее держал посох при себе. Он мне вроде как сил придавал. Глупости конечно, но хрен его знает что это такое.

Появление деда в синей шубе из шёлка расшитой серебром и белых замшевых сапогах с гнутыми носами шокировало публику. Карачун, с которым ассоциировали этого персонажа селяне считался кем угодно, но не добрым дедушкой. Устроенное представление со Снегурочкой, богатырём Елисеем, волком, лисой, колобком, говорящей вороной и злодеями: кикиморой, лешим, "глазом" "живой пень" и "летающим" ведуном Черномором с длинной бородой воспринималось батраками без всякой наиграности, вживую. Особо поразило люд колдовство с использованием катушки Тесла. Змеящиееся молнии в руках колдуна, цветные дымы и чудовищные звуки из пнематических баллонов с насадками вызывали обмороки у слабого пола и вскрики с закусыванимем кулака, у сильного. Маслица в огонь подлили: Вячко в образе Вазовски из "Корпорации монстров", фосфорные фонарики и тряпки, заходы в зал злодеев и вскрики подставных... По итогу штаны намокли не у одного батрака. Оно и понятно. Занавес, смена декораций, диапроектор. Вывалить такое на людей которые ничего страшней окручной маски в жизни не видели было явным перебором. Но что сделано, то сделано.

Через час наступает хэппиэнд и спасённые от злодеев подарки я вместе с добрыми персонажами начаю раздавать зрителям: нити, иголки, зеркальца, топоры и ножи, шапки и прочее нужное в хозяйстве добро в цветных картонных коробках или расшитых морозными узорами мешочках. Детишкам леденцы, конфетки, матрешки, бирюльки… Люди "разогреты" и готовы к чуду и оно не заставило ждать. Нехитрое чудо.

Ближе к полуночи к ёлке притащили часы. Всего мы их взяли три штуки, но в этой модели добавил бой курант и небольшой фокус... По отмашке нажимаю на педаль и ажурные дверцы ящика установленного на часах, открываются. По рельсу въезжает покрытый золотом искусно выколоченный из латуни петушок. Распрямляет крылья, закидывая голову вытягивая шею и открыв клювик кукарекает.

Установилась тишина, у многих аж подарки из рук повыпадали. Картина Репина «Приплыли».

— Глядика ка. Обережный птах.

— Ишь ты! Чудо-чудное. Диво-дивное!

— Заговорённый, из злата деланный.

— А очи то, очи из яхонтов. Коготки же чистый изумруд.

— Велесов служка...

— Вона и хвост поднимает! Аки живой.

Простейшая механическая игрушка произвела фурор больший чем Новогоднее представление. А ведь я петуха с часами не связывал, слепил из того что было.Механику и звук ес-сно сам мастерил, а элементы фигуры и крыла загодя сковали златокузнецы Новосильские, по бумажным шаблонам. Управление движением тросиками, аниматор легко с этим справляется. Жаль кукарекает он как-то неестественно, кажись со звуком налажал малость. Но эти мелочи никого не волнуют, главное громко.

Заряд пневмтического баллона иссяк. Крылья птицы складываются и петушок заезжает обратно, в ящик. Вокруг... мертвенная тишина. Поднимаю бокал с медовухой:

— Здравы будьте люди. С Новым вас 4840 годом!

Толкаю короткую поздравительную речь и после, по знаку тайному закрутились огненные колёса. То в одном, то в другом месте разгораются цветные римские свечи из которых снопами вылетают искры. Бабы визжат от страха, детишки от восторга. Мужики пока сохраняют молчание, поэтому аниматоры раздают им бенгальские огни и поджигают. Одни бросают палочки от страха на снег, а другие радуются словно дети которые нашли цветок папоротника в ночь на Купалу.

Следом пошли цветные петарды, заглись зелёные и красные файеры. Спустя десять минут "просыпается" вулкан, он всего один, но эффект колоссальный. Восторженно кричат уже и дети, и взрослые. Под ноги батракам аниматоры кидают бешено вращающихся "жуков". Бабы с визгом разбегаются, даже алебардисты не на шутки струхнули и дружно подали назад, но ополся всё же сообразили что зелья мало и если бахнет, то не сильно.

Даю вторую отмашку и поджигают фитили, идущие к мортиркам со стволами, задранными в небо. Внутри каждого, по пиротехнической ракете.

— Бах-бах-бах. Поселенцы, раскрыв рот видят как светящиеся шары, достигнув верхней точки, взрываются красными и зелёными огнями. Заряды рассыпаются в звездную пыль. Новые залпы меняют свой облик, становятся похожими на красные ветви пальмы, и рассыпаются серебряной пылью освещая всех белым светом. Ну вот и всё. Огнями осыпался последний заряд, а люди всё ещё заворожённо смотрят в небо. Праздник удался. Я подарил всем немного сказки, а себе проблем. С нами то купцы увязалась всякие-разные. Не возражал, всё одно ведь про острожек узнают. Но момент с представленим не продумал. Наплетут как обычно, бес знает что.

[i] Древнерусского название янтаря произошедшее от греческого ἤλεκτρον. Слово «янтарь» (в форме «ентарь»), заимствованное из литовского языка лишь в XVI веке.

[ii] Жемчуг. На Руси жемчужный промысел был широко распространен в реках Кольского полуострова и Карелии, а также в реках Южного Беломорья.

[iii] Одно из названий апреля.

[iv] Повар

[v] Табличка из Киша — табличка из песчаника, обнаруженная при раскопках, Телль аль-Ухаймира в провинции Бабиль, Ирак, где ранее находился шумерский город Киш. Табличка датируется около 3500 г. до н. э.

Глава 27

Небольшой подмосковный городок никогда не видел такого числа красных людей. Цена на постой взлетела в разы. Гостиный двор и корчмы заполнили десятки шуб и высоких соболиных шапок, а на фоне хорошо вооруженных дружин бояр, городовой полк и вовсе выглядел мальчиком для битья. Вотчинный боярин Порей Лукинич, серый кардинал разворачивающегося действа, не зря выбрал Звенигород. Несмотря на то, что город был отдан в корм сыну Калиты Ивану Красному, реал-политикус тут делали бояре. Впрочем, как и во многих мелких городках Руси. Пока князья столетиями грызлись за столичные города, тут мы, вотчинники, копили силу и капиталы. Казалось, так будет вовеки веков. Князья марионетки будут сидеть на престолах, а мы править. Но нашла коса на камень. Калита оказался скользким, словно змея, хитрым, циничным и совсем не как старые князья. Негодяй, пользуясь связами в Орде, не одних лишь удельных князей умучивал, вотчинников в служилых бояр переводил, а иных и в землицу сырую.

Ныне же и вовсе составил такое завещание, чтобы Москва не делилась и завсегда за главой оставалась, а вот это уже поруха лествичного права. Задумал стол и двор не братьям своим отдавать, а сынам. Посмотрев на него и другие под себя начали грести — Рязанский, Тверской, Брянский... Династии… Королевские дома… Разделяй и властвуй… Порей много поездил по миру, читал ромеев и фрягов и прекрасно понимал, чем всё закончится. О вольнице можно было забыть. Поэтому, усиление князей, вот истинная причина схода. А казнь боярина лишь предлог и… разрешение личных проблем. Тем более Мстислав ему оскорбление нанёс. Многие из присутствующих ведают, что Берислав подо мной ходил. А Мстислав не только его позорно казнил, но и порушил всю южную схему вывоза холопов, огнём и мечом прошёлся по цепочке посредников и исполнителей, которую мы долгие годы выстраивали и лелеяли.

На городовой площади поставили длинные столы с белорыбицей, бочонки меда и вина из Тавриды. Тянуло дымком и мясными ароматами. Служки с утра крутили на вертелах глухарей и быков. Бояр съехалось много. Считай две с половиной сотни — Верховские, Московские, Суздальские, Владимирские и прочие.

Первыми слово взяли сыны боярские. Молодые потчевали сказками про то, как князья и мытари их прижимают, как рушат в грязь боярскую честь потихоньку разогревая люд. Бояре постарше высказывались куда осторожней, больше напирая на сложности при отъезде к другому князю. Порей подал знак и вынесли новых медов, а к ним печеных лебедей. Наконец и сам взобрался на помост:

— Здравы будьте бояре служилые да родовитые! Женам вашим желаю родить сыновей крепких, амбарам зерна, а мошне серебра!

— И тебе не хворать, Порей!

— Здравницу!

— Здравницу Порею!

Бояре подняли братины и выпили. Нечасто приходится собираться вот так, вместе. Чувствовать себя равными, а не вилять хвостами перед князями. А уж про большой боярский сход все лишь от дедов слыхивали. Происходящее действо пьянило, давало ощущение безграничной власти — море по колено было каждому второму. Потому как полно молодых. Многие рода не прибыли, но послали младших сынов уважить общество. Порей усмехнулся, он знал эту публику как свои пять пальцев. Большие любители рыбку ловить в мутной воде и на двух скамьях сидеть, или на трёх, если брать Орду.

— Правы вы, бояре. Ох как правы. Прижимает нас Рюриково семя, ибо жадны без меры до серебра и земель наших. Коли дашь мытарям локоток, те руку откусят. По плечо. А дружины подавай им!

— Верно, Порей!

— Не в бровь, а в глаз.

— Однако, без князей и нас не бывати. Кон вековечный рушить не след. Но место указать им треба непременно. Размякли мы. Грызёмся аки псы шелудивые за брошенную под стол кость с пира богатого. Всем вам ведомо, что Глуховский княжич Мстислав Сергеевич с моим ближником сотворил, — многие закивали, поднялся гомон. — Живота лишил, — возвысил голос Порей. — Терем и казну забрал на поток и разграбление. Житейское дело, случается. Хотя сим он и мне обиду смертельную нанёс, обиду вековечную. Но сие дело моё и рода моего. Не стал бы я его на правище боярское выносить. О другом ныне речь веду. Он боярина от пояса отрешил!!! Боярина! — гул стих, на площади установились мертвенная тишина. — Не бывало такого никогда в прежние времена! Знатного человека и в чернецы… Ежели ему сие с рук спустим, прочие князья начнут кривду творить и кон вековечный рушить. Не покажем зубы, моргнуть не успеем, в холопской колоде окажемся.

— Верно глаголишь, Порей!

— Спускать такое невместно!

— Казнить его тако же!

— На четверти его порвать!

— Колесовать али вздернуть также, аки он Берислава.

— Речи мужей взрослых слышу. Око за око, зуб за зуб! Коли дадим слабину съедят нас, вотчин лишат и по миру пустят. Однако, выродок Глуховский силён. Дружина у него мала, но одета в брони черны, в брони богаты из уклада калёного. А такие и иным князьям не по карману. Гнусной лжой и обманом он грады на щит берёт. Стены рушит и воев справных жжёт зельем диавольским, зельем нечестным. Травит воев дымами вонючими. Нет в нём ни духа, ни чести родовой!

— Слух идёт будто он пешцев из черни набрал!

— Набрал, верно. Сам тех пешцев видал.

— А ешо он добрым оружием брезгует. Не видали его и с дружиной в конном бою.

— Да ты што?! Как же его вои терпят?

— А у них и самих чести нет, за мошну одну и служат, а некоторые юбки бабские носят, из уклада.

Порей поднял руку призывая к тишине:

— Князь обратно пойдёт по Волге-реке. Злата и товаров заповедных похххвезёт десятки стругов! У одного Берислава полторы тысячи рублей серебра взял. Да и Короткопол разумею не меньше отдал выкупа.

Поднялся шум, гвалт. Глаза у многих загорелись, а хмель разогрел алчность. Однако, далеко не все были согласны с боярином.

— Мягко стелешь, Порей. Смотри, умоет он вас кровушкой. Мстислав Сергеевич орех крепкий, шапками его не закидаешь. А Берислав твой и впрямь все берега попутал. А коли у него головы на плечах не было, мы тута причём? Князь в Белеве сказывал, что супротив родовитого боярства ничего не имеет. Бояр более не тронул, хотя мог бы мошну растрясти. Долговые грамоты сжег и мзды ни с кого не стребовал. Град же на щит не взял и серебра дал на стену им же порушенную.

— Верно глаголишь, Влад, — поддержал говорившего один из Костромских бояр. — Не враг он нам. Дружина у него мала, однако же в бронях добрых, коих стрелы калёны не берут вовсе! У него бой огненный и зелье пороховое. Он дымами Товлубия с татарами потравил. Вы ума лишились, бояре?! Крепче татар себя возомнили?

— Молчи бздун! У страха глаза велики. Обделались, когда князь татей вздёрнул и град без боя сдали.

— Как так без боя? — но разгоряченные люди его уже не слушали и схватив за кафтан сдернули с помоста, добавив тумаков.

Порей снова взял слово:

— Сила солому ломит! Да брони его хороши, слов нет. Каждая в две сотни рублей!

— Ох ты же б…

— Это где ж удельный князь столько злата взял?

— Враки…

Порей поднял руку и снова перебив говоривших, продолжил:

— Полсотни конных у него, часть на Онего оставит. Ежели загодя ловушку устроить и всею силой ударить. Так, чтобы разом в труху, в пыль дорожную растолочь! Выйдем пятнадцать супротив одного и никакие брони не спасут. Верно ли, бояре?

— Верно, Порей!

— Твоя правда.

— Отомстим же братья за Берислава. Отомстим за честь боярскую, порушенную по навету. Порушенную неправедно и нечестно. Порушенную лживо!

Порей был великолепным оратором и легко увлёк публику. Его здорово удивили московские бояре, что не перечили как обычно, а наоборот поддакивали и подначивали молодых. Подумал и забыл, ибо сказанного уже не воротишь без потери лица. Спустя час боярский сход большинством голосов порешили честь боярскую отстоять, а зарвавшегося князя живота лишить пустив имущество на поток и разграбление.

Вотчинники выделяли не так много бойцов. Обычно сын боярский вёл пяток гридней и столько же холопов боевых. Те, что побогаче, выставляли один-два десятка, а такие как Порей сотню и даже больше. Сказки о Новосильском караване полном злата, серебра и уклада будоражили и молодые умы, и почтенных глав родов. Поэтому споры затянулись до поздней ночи. Обговаривали, где сторговать жито и сено, как верно расставить сторожи. Особенно жаркие споры разгорелись, кто и как будет ставить воевод и сотенных голов. Обычно вопросы по родовитости разрешали князья, но тут их не было. Во всяком случае таких, которых бы послушали.

* * *

Этот город был ненавистен ему с самого детства. Победы над пизанским флотом, а затем и над нашим , при Курцоле, возвысили Геную над прочими итальянскими городами. Республика кичилась своим могуществом, и это проявлялось даже в мелочах. От Порто-Антико до дворца Сан-Джорджо, превращённого сейчас в тюрьму двести шагов. Восемьдесят лет назад его построили из камней посольства Венеции в Константинополе. Благодарность Михаила VIII Палеолога за помощь в борьбе против Латинской империи и Венеции. Какое унижение… Прямо за ненавистной стеной мучаются его друзья, а хороший знакомый отца, знаменитый путешественник Марко, оставил в сырых казематах своё здоровье. И самое смешное, что он прямо сейчас идёт к родственникам того самого человека, который её построил. Марчелло здорово рисковал, прибыв инкогнито, но что поделаешь. Деньги такая субстанция, которой не ведомы чувства и границы.

Он постучал молотком в решётку мрачного трёхэтажного дома, расположенного на площади Карикаменто, как раз напротив тюрьмы. Никакой реакции. Повторил ещё раз, на этот раз ударив куда сильней.

— Эй, как ты смеешь?! — слуга хотел добавить слово покрепче, но... Незнакомец одет богато, а пару наёмников за спиной с холодными взглядами убийц и внушительными копьями, напрочь отбивали желание грубить. Недовольная гримаса слуги мгновенно сменилось, когда прислужник незнакомца кинул венецианский дукат и прошептал на ухо несколько слов.

Бокканегру редко встречались в семейном гнезде. Симоно большую часть времени пропадал в магистратуре, а Эджидио последнее время рыскал по Средиземноморью в поисках нанимателей на военные галеры семьи. Хороший домашний ужин. Телятина с изысканным соусом, сардины и сладкое сицилийское вино с козьим сыром. Что ещё нужно для тёплой встречи?

В двери постучали.

— Антонио! Ну что тебе, прохвост? — недовольно отозвался глава дома. Он только подцепил на вилку жирную рыбку и уже собирался отправить её в рот.

— Простите, мой господин, — отозвался согнувшийся в поклоне слуга. — Лишь чрезвычайные обстоятельства заставили меня нарушить ваш покой. Слуга положил свиток с печатью и тихонько добавил, — мне кажется это какой-то венецианец, знатный.

— Кто?! — Симоно подавился и закашлялся. Сграбастал свиток, он сорвал печать и буквально впился взглядом в письмо.

— Неожиданные вести, брат? — Эджидио лапал за зад молодую служанку и что-то шептал ей на ушко.

Симоно поднял лицо и пристально посмотрел на брата:

— Весьма. Интересно, а когда ты успел помириться с нашими врагами?

— Симоно, тебе вино в голову ударило? Что ты, чёрт побери такое несёшь!

— Не знаю, как ты объяснишь что у наших ворот Марчелло Морозини! И он просит встречи с тобой! — Симоно повысил голос до крика.

— Что?! — взревел Эджидио и выхватил меч.

— Успокойся, успокойся, братец. Этого действительно не может быть. Марчелло не самоубийца, и не дурак. Происки мои врагов, что же ещё.

— Хотят дискредитировать перед выборами? — Симоно кивнул в ответ брату. — Только прикажи и я доставлю этого лжеца в тюрьму. Если уж он сам явился под её стены.

— Всегда успеем. Предлагаю взлянуть этого человека и спросить где он взял фамильные печать Морозини. Ты не возражаешь, если я буду присутствовать?

— У меня от тебя нет секретов.

— Нисколько в этом не сомневался, брат, — Симоно хлопнул его по плечу. — Все вон! Антонио, веди нашего гостя, но, через черный ход.

Слуга кивнул и скрылся за ширмой. Спустя несколько минут Симоно увидел гостя.

Узкое волевое лицо, вьющиеся черные волосы, красная куртка, имеющая разрезы на боках и золотую шнуровку на груди, из-под глубокого выреза ворота проглядывала синяя шелковая рубашка.

— Так это и правда ты?!

— А ты ждал кого-то другого, Симоно. Сколько же мы с тобой не виделись, двадцать лет?

— Двадцать три… Как ты осмелился появитьсся в этом доме!

Собеседник пожал плечами и ухмыльнулся:

— Я, знаешь ли, не горел желанием, но обстоятельства не оставили мне выбора.

— Даже так? Хм. Слушаю.

Марчелло достал отделанный золотыми и серебряными нитями тубус с печатью и, развернувшись к Эджидио, с легким полупоклоном передал.

— Это ему. Не тебе.

Симоно пристально посмотрел на Марчелло.

— Что здесь происходит?

— Я всего лишь посланник.

— Посланник. Так я тебе и поверил.

— Симоно, мне нет смысла тебя обманывать, — Марчелло подошёл ближе и посмотрел будущему первому дожу Генуи прямо в глаза. — Не в этот раз. Ты не возражаешь, если я перекушу. У вас такие паршивые забегаловки в порту, что я не рискнул пить даже воду. Там всё пропахло дерьмом и рыбьими потрохами. Как вы живёте рядом с такой помойкой?

Симоно хотел возразить, но остановился.

— И что же случилось, что знатный нобиль стал курьером? Луна свалилась на Землю или тебя сам Папа Римский попросил об этой услуге?

— Не угадал. Всего лишь лесной барон из Ругии.

— Чтобы какой-то бедный барон заставил тебя ко мне явиться? Не смеши мои сандалии.

— Положим барон не бедный. К тому же это не совсем барон, скорей отпрыск короля, утративший права на землю. Знаешь, Симоно, я не совсем разбираюсь в хитростях наследования ругов и к тому же он меня лично ни о чём не просил. Скажу больше, я его в глаза не видел. Видишь ли этот барон спас моего младшего сына от разбойников и отправил его в Тану, чтобы он передал через купцов письма нашим братьям. Ох, совсем запамятовал, — Марчелло ударил себя по голове. — Барон передал вам богатые дары. Хотя, признаться, мы долго думали передавать ли вам некоторые из них. Вели позвать моих слуг…

Братья Бокканегру стояли над сундуком полным сокровищ и глаза их, горели.

— Сорок соболей черных как уголь и сорок белых, словно снег на вершине Монблана. А вот золотая лампа, которая светит ярче сотни свечей. Прикажи закрыть окна, и вы увидите настоящее чудо! Канитель, компас и богатый чёрный доспех, в него Эджидио сразу вцепился. Большие и малые зеркала, прозрачные стёкла. Марчелло, словно заправский фокусник, доставал всё новые и новые подарки, разжигая интерес и чего уж греха таить, жадность собеседников. Между делом вещал о корабле странного барона и прочих чудесах, что видел на Руси его сын, Лоренце.

— Эджидио, думаю, это письмо следует прочесть твоему брату.

— Ты его вскрыл?!

— Ну что ты, Симоно. Как можно! Просто мой сын помогал его написать. Барон, видишь-ли плохо владеет латынью.

— Почему он написал Эджидио? Зачем ему потребовался король Альфонсо?

— Откуда мне знать? — вспылили Марчелло. — Я его в глаза не видел. Или ты подумал, что я явился к тебе чтобы передать дары? Прочти письмо внимательно и после, продолжим.

Марчелло взял Эджидио, который находился в глубокой задумчивости, под локоть:

— Покажешь гостю, где ту у вас балкон? Хочу посмотреть на Генуэзский залив. В последний раз я был здесь в шесть лет и, знаешь ли, мало что запомнил. Смотри-ка, что у меня есть для тебя.Нобиль достал из-за пазухи тубус, украшенный морскими чудища и осьминогами.

— Что это?

— О-о-о! Это мечта любого капитана. Барон назвал этот чудесный инструмент зрительная труба.

— Какая труба?

— Пойдём, Эджидио. Пойдём. Не будем мешать Симоно. Это надо видеть, словами не объяснишь…

Спустя час все трое вновь собрались в зале. Симоно был взволнован и нервно кусал губы.

— И ты ему веришь, Марчелло?

— Такие вещи не принимаю на веру. Дома Барди и Перуцци имеют триста лет истории. Что против них слово какого-то лесного барона.

— Но вы всё же проверили?

— Как я говорил, это очень необычный барон и его товары уникальны. Поэтому брат сразу поехал в Ватикан и умаслил нужных людей в окружении папы Бенедикта.

— И?

— Слова барона подтвердились! — Марчелло взорвался. — Эти идиоты всё наше золото ссудили франкам и англам! — Марчелло со злости ударил руками по столу. — Мы очень вежливо, мягко попросили Барди вернуть семь тысяч флоринов. Всего лишь жалких, семь тысяч.

— Вам отказали?! — Симоно побледнел, но лицо его осталось недвижным.

— Да, чёрт побери! Не знаю сколько твоего золота в банках Медичи и Барди, но клянусь, мы можем быть друг другу полезны. Пока ещё не поздно.

— Всё так запущено?

— Не то слово.

— Это очень дорогие вести. Почему наш род? Мы ведь враги бог знает сколько лет.

— Потому, что деньги не пахнут, Симоно, и потому, что наш общий друг предупредил. — Если много болтать, дерьмо флорентийцев вскроется и фиаско неминуемо. И я с ним полностью согласен! Расскажи я своим, всё сразу выйдет за пределы Венеции и тогда, никто не выведет деньги. А у тебя есть свои люди во Флоренции и галеры, чтобы доставить войска. Дом Морозини готов выставить тысячу пехоты и триста всадников.

— Даже если я соглашусь, наших сил не хватит, чтобы захватить Флоренцию.

— Но хватит, чтобы взять за зад толстяка Барди!

* * *

Январь пролетел незаметно. Мы трудились как папа Карло и к концу месяца пожинали первые плоды. Дотянули телеграф до базы и решили вопрос с ледовыми дорогами.

Толщина льда на озере достигла полутора метров и центральные области Онего уже полностью промёрзли. На маршруте установили сорок маяков, двести дорожных знаков, обустроили десятки разъездов и стоянок. Трассы обслуживало три артели и восемь снеговых машин. Они по графику расчищали её от снега до льда, формируя по сторонам снежные валы с вершинами разваленной формы, защищавшие пути от снежных наносов. Путь по озеру занимал не неделю, как раньше, а два-три дня. Это позволило держать оперативную связь с погостами на юге Онего и бы только привозить поводу и многочисленных гостей.

Проторили путь и до Повенецкой губы. Полторы сотни кило... И хотя путь не чистили, вехи и знаки установили и там. Построили семь причалов, строили лежневки и вовсю ими пользовались для вывоза леса. Шесть кило до медного рудника и девять, до причала на реке Суна.

Леса в округе хватало и, несмотря на наличие болот и снега, укладывали её споро. Проходчики торили просеку, расчищали снег, корчевали пни и растапливали кострами землю, а путейщики укладывали слани — продольные лежки из хлыстов, на которые проволокой или вываренными в смоле еловыми корнями крепили поперечные брёвна.

На укладке лежнёвок трудилось три сотни мужиков и кле какая механизация имелась. Поперечные бревна обрезали торцовочные пилы, работающие от циклопедов, а брус для колесопровода с выемкой резали в острожке и на место работ везли вагонетками. Вручную же лишь шкурили, стесывали горбыли и высверливали воротками отверстия под шипы для «рельс». Для валки применяли малые трелевки и и корчевальные машины. Всё это в совокупности позволило проходить до километра в день. Опыт, безграничные лесные и людские ресурсы и вуаля у нас всё «на мази».

Потихоньку м троили и стену острожка по отработанной в Легощи технологии. Зря что ли через всю страну тащили станки и пилорамы. Рубили малые ангары а-ля Post Beam: цех деревообработки, цех плавки меди, столовая, школа, сушило для дерева глины и породы, цех углежжения, цех обжига кирпича, цех обогащения, скотник, конюшню, птичник, амбары для зерна. Ударно-канатным бурением били скважины. Начали отсыпать дамбы на Викше, отрывать канавы под водоволы и котлованы под ледники.

Рядами, словно грибы после дождя, росли избы поселенцев. Избами их не величали, терем княжий! Не иначе. Восемь на девять, мансардный этаж с балконом — сто сорок четыре квадрата площадей! На вырост, с заделом на большую семью .

Леса то с избытком, вот и не экономили. Терема ставили на обоженных столбах. Нижний пол сплошной, бревенчатый, а верхний, дощатый, с засыпкой сухим торфом. Проёмы закрывали глино-еловыми и соломенными блоками, перекрытия стелили не полностью. местами. А на крышу шёл следующий пирог — тонкие бревна, пропитанные жидким стеклом, засыпка же торфяная, сверху доска пятнашка. Последней не хватало, катастрофически. Все пилорамы работали на лежневки и ангары, а материал что с собой притащили, разошёлся быстро. Поэтому её по старинке закрывали, еловыми ветками на глиняной болтушке. Как одноразовый вариант дотянуть до лета, приемлимо. А толщины стен хватало, чтобы в доме держалось тепло в самый мороз.

Лишь с печкамм дела были печально. Глину нашли и кирпич начали жечь, но он , без остатка уходил во вновь возводимые цеха. Туда же из тесных сфер и снеговых домов перебираясь белозёрская посоха. В такие дома ставили буржуйки и батраки радовались словно дети.

Трудились они на совесть, самоотверженно, потому что качестве морковки маячил дом с отделкой. Именно такие собрали для меня гостей — черепица, перекрытия, водяной бак, ванная и душевая с парной, унитазы с канализационными трубами и септиком во дворе. К каждому дому прилагалось четырнадцать соток, беседка и подвал с баней.

Наличествовали двери с замками и окна, печь лежанка, камин, приточно-вытяжная системы из жести и часть, бронзы.

Полный комплект мебели — двуспальные и двухярусные детскиекровати, шкафв, кресла, столы и стулья, на полу ковры шкур из верблюжей шерсти. Особенно поражали люд витые лестницы и окна — распашные двухкамерные и глухие декоративные, цветные стеклоблоки и световые колодцы. Далеко не всё достанется батракам — больше для рекламы сделано, но шанс имелся, было бы желание.

Декор уникальный — кадки с елями, резные наличники для окон и дверей, позолоченные петушки-флюнеры, коньки и курицы. Резные, а местами и витые подпорные столбы. Картины и чеканка, детская комната и малые столики. Освещение — стеклянные внизгорящие биогазовые лампы с калильной сеткой полностью исключающие возгорание — баллоны бронзовые, скрытые.

Уж что-то, а пыль в глаза я пускать умел хорошо. А запустить потребительскую гонку верный способ работать без ленцы.В выставочные дома ходили словно в музей, словно в сказку, то и дело восторженно цокая языком и приговаривая:

— Лепо, ой лепо.

У мужиков белозёрских от скорости возведения роскошных домов (и для кого, для холопов!) машин чудных и прочей машинерии случился разрыв шаблона. Стены то не абы какие, до метру в диаметре. Поди попробуй руками таких гигантов укладывать.

Спасибо, малый козловой кран помог. С его помощью собрали сорок домов из ста десяти по плану, По две избы в день клепали. Ну как в день, в сутки. Кран то и ночью работал, лишь задержки в заготовке бруса и фрезеровке сдерживали аппетиты городников, а ты и больше ставили. К осени отправим поселенцам сборную мебель, окна и сантехнику. Прочее и без нас осилят. Благо, в шаговой доступности залежи кровельного сланца.

Медную жилу начали ковырять после Нового года. Богатая, кварц-карбонатная, мощностью полметра она уходила глубоко в массив скалы.

Треть, от объёма, медный колчедан, а он свою очередь состоял из 34 процентов меди и халькозина[i]. При обогащении породы получали сфалерит и слюдоподобный стильпномелан — минерал сложного химического состава, включающий титан и марганец. Буду ли с ним работать дальше не знаю, а вот цинковую обманку заберу. С этим металлом у нас катастрофа.

После того, как до рудника дотянули лежневку, добыча руды кратно ускорилась, а породу взялись разрушать зарядами из самодельного пороха.

Был и такой. Часть серы, добытой Горыном с собой захватили , угля и так жжем множество, а селитры хватит. Бочки для помола и сита имелось, жаль что гранулировать не на чем. А и ладно! Чего расстраиваться то. Пороховая мякоть рвёт колчедан, как тузик грелку. А дефицитный динамит лучше поберегу для пород покрепче.

Темп хороший, за месяц накрошили сто сорок тонн! Частично благодаря пороху и добротному инструменту, а прочее обеспечило использованию разрывной силы льда — воду в мороз заливали в трещины. Не хуже динамита рвало.

Большие куски породы дробили пружинными колотушками и размалывали в стержневой мельнице, после складировали. До обогатительного цеха руки ещёне дошли. По плану его запуск намечен на конец февраля.

С "геологами" успел "открыть" местные шунгиты и базальты. Съездил к Повенецкой губе за асбестом и солью. Неделю проторчал около Аганозера, обозначая границы поисков для летних экспедиций. Бурить в этом месте придётся серьезно, но делать это зимой, имея за душой всего две буровые машины — глупость.

Самое сложное было пробивать просеки. И дело не в том, что сугробы двухметровые, поросль и вековые стволы по полтора-два метра, а множество ручейков и мелких рек, овражков, через которые нужно было строить мостики. Болот, незамерзающих тоже хватало, пришлось укладывать гати. В итоге темпы черепашьи — семь десятков мужиков при лошадях, лебёдках и корчевальных машинах, разбитые на артели, торили в день три, редко четыре километра просеки, до того же Аганозера шли две недели. А до Ладоги и половину пути ещё не осилили. В лучшем случае к Питкярантскому рудному району усиленные подойдем через месяц.

Посоху по полной эксплуатирую. Причина — поселенцы такой объём работ банально не "вывезут". А мужики на меня не в обиде, я им приплачиваю и кормлю как на убой. Грех на такое жаловаться.

С обещанной боевой учебой не всё ровно, но работа идёт плотно. Посоха разбита на десятки и сотни. Инструкторы из алебардистов учили селян элементарным командам — держать пики, держать строй, слушать и чётко исполнять команды десятников и сотников, которых обучали по отдельной программе. По вооружению расклад такой, топоры мужики имели свои, хотя многие покупали у нас боевые полегче и на более длинной окованной рукоятке, как и ножи. Обещанные князю пики и алебарды собрали быстро, а вот с байданами мучались. Мужики к вечеру едва ноги передвигают, куда им ещё кольца клепать? Особенно те, кто просеки бьют. К тому же байданы необходимо дополнять кольчужными сегментами, а с проволокой возни куда больше.

Выручили карелы. За железный нож или иголки их подростки готовы работать хоть целый месяц, лишь бы кормили. Благо скоро мы нашли с аборигенами полное понимание. Не сразу, ес-сно, а после двух карательных экспедиций и показательной демонстрации огневого боя. Договорились и об обмене, и об охране железных нитей. Несколько попыток обрыва линии случились, но все произошли на оживленных участки около Новгородских погостов. Основную линию, тьфу, тьфу, тьфу, ещё не трогали. Хотя обрывов и там хватало, то дерево после снегопада упадёт, то зверь какой заденет. И ничего с этим не поделаешь, пока просеку не сделаешь со столбами.

Будущих бойцов обмеряли , готовили шаблоны для вязки. Работы привязав к общему графику работ. Уверен, к концу февраля байданы для посохи[ii] соберут.

Более серьезная проблема состояла в том, что одной лишь байданы недостаточно для ведения боя. А отправлять народ на убой не в моих правилах. Всё в чём заявилась ко мне посоха для боя не годились от слова совсем. Тигеляй, даже самый простой с прокладкой из пакли в смеси с ватой тоже стоил денег. Романчук отправил с ними некоторое количество льняной ткани, но её и на четверть поддоспешников не хватило. Зато мы купили по пути стопки кож, из которых начали кроить штаны, шлемы и сапоги. Усиленные, с нашитыми шайбами и пластинами. Эрзац понятное дело, но уж куда лучше, чем лапти или онучи. Но холстины нам уже не хватило и эту проблему помог решить рынок, собственный.

Торг стал одной из первых построек в составеострожка. Вынесли за стены, поставили крытые ряды с прилавками, склады и гостевой дом, где гости платили лишь за дрова и еду, то бишь задаром считай. Между рядами уложены дощатые настилы, оборудовали тёплые туалеты, хранилище льда и водопровод — все удобства какие только возможно. Приезжай торгуй сколько душе угодно и никаких поборов. Вообще! Весы бесплатно, имеются эталоны весовые и мерные, как наши, так и местные.

Свободную экономическую зону задумал загодя. Но то, что она со старта рванёт, не рассчитывал. Предполагаю это случилось вследствие того, что желающих попасть к нам гостей с нужным товаром мы сажали на попутные сани с парусом без всякой мзды, причём в обе стороны. Закономерно, что часть гостей с Вытегорского и Пудожского торгов перекочевала к нам. Резаны у поселенцев и посохи водились, а если есть спрос будет, будет и предложение. Запасов заповедного товара ещё хватало и на наш торг с каждым днём прибывало всё больше и больше купцов из разных земель. Зачистили корелы, они везли дичь, рыбу, шкуры лосей, сухие грибы-ягоды, меха соболей, лисиц и куниц. Цену за припасы и продукты наши снабженцы давали хорошую и дикарей, в отличии от хитрых новгородцев, не обманывали.

Шубы нужны поселенцам? Нужны. Одеяла, да те же ткани для тигеляев. Идея свободной торговли без налогов и поборов нашла живейших отклик в душе русского человека и решила назревающие проблемы с продовольственным снабжением. Почти, мы всё же организовали две артели для подлёдного лова.

Ткани и кожи обходились мне не то, чтобы дорого, но отдавать их посохе задаром я не стал. То, что достаётся бесплатно, как известно, не сильно ценится. А свой доспех они должны любить и лелеять.

Мужикам объяснил доходчиво — работать надо ещё больше и лучше, а ещё придётся задержатся на месяц, до середины апреля. Кто не хочет, сдавай байдану и скатертью дорожка. Отказавшихся не было. Понимали, что это копеечная цена за подобные вещи, пусть и не в люксовом исполнении. Тем более с посохой я особо не церемонился и явных лентяев, а также не способных к обучению по причини глупости, тупости или иных предрассудков, отправлял восвояси.

Основным оружием пехоты стала пика длиной пять метров. Было сформировано пять отрядов по двести человек и еще полсотни алебардистов. Работать с массами плохо обученной пехоты было не просто, но это был хороший опыт и для меня, и для десятников. По возвращении домой хочу аналогичные курсы молодого бойца для мужского населения острожка организовать.

Заодно и дружину в тонусе держал. Разделенные на отряды белозерцы со своими боярами (приехали от князя с десяток) проходили ротацию и периодически попадали на жесткий трехдневный тест-драйв.

Программа интенсива включала перестроение на пересечённой местности, организованный отход, флажковую и сигнальную (горн) азбуку, работу с щитами и вагенбургами, интенсивный обстрел и лобовое столкновение с конной лавой. Причём всадники не только в лоб били, активно маневрировали, атакуя шеренги то с тыла, то с флангов. Через курсы прогоняли не только белозёрскую посоху, но и поселенцев, алебардистов и огневиков, то есть артиллеристов. Испытывать основную дружину чёрной работой не пришлось и ребята занимались, чем положено. Не квасили и постоянно находились в тонусе. Не мудрено, в день всадникам приходилось выдерживать по три-четыре игровых боя, что здорово подняло управляемость и слаженность.

Тренировки в полном боевом доспехе, вкупе с ежедневными упражнениями с пикой и теоретической работой, почему в бою всегда следует держаться вместе, а не разбегаться словно тараканы, закономерно привели к тому, что уровень посохи ощутимо вырос и мужики уже не выглядели толпой баранов на заклание. Хотя положа руку на сердце, с ними ещё работать и работать.

Потихоньку ставил и разведку. Один из постов располагался близ устья Свири, где стоял небольшой погост и сходились сразу три Новгородских гостинца, формируя эдакий локальный хаб. Имея подзорную трубу отслеживать путешественников, не составляло труда и каждый день в штаб приходила информация о том, кто, куда и в каком количестве следует.

Вячко, вылупив глаза, бежал с красным флажком в одной руке и телеграфной лентой, в другой:

— Беда, князь! На Свири заметили конные сотни Новгородцев!

— Сколько?

— Без счёта!

— Опять двадцать пять! Пошли уже, я вам покажу без счёта.

* * *

К тому времени, когда они вышли на лёд Онего, мы узнали что идут на нас пятьсот сорок всадников двуоконь, шесть десятков саней с обозом. Самое поганое, что это были не новгородцы. Литва. Посаженный князь Александр Наримунтович вёл свою орду к острожку и на любые расспросы купцов реагировал агрессивно. Узнали лишь что он воям сказывал, — идём мол бить корелу и емь за убийство мытаря. Врет конечно.

Где я ему поперёк встал, не понимаю.

Вопрос где давать генеральное сражение стал ребром. До этого все битвы происходили на моих условиях, в узких городских улицах, где я намеренно сводил на нет преимущества конницы. Посоха к битве в строю не готова от слова совсем. Алебардистов не хватит, поселенцев жалко. Выставлять конную дружину, при более чем десятикратном перевесе противника, попахивает шизофренией. Особенно, учитывая что против нас не увальни из боярской дружины, а матерые волки которые кому угодно могут дать прикурить. Противопоставить в открытом бою на гладком как каток озере, нечего.

Заманивать в леса и устраивать партизанскую войну? Получится, но я потеряю уйму народа и время. Стена не достроена, укрыться негде. Острожек то меж двух озёр стоит. Куда ни кинь — всюду клин. Требовалась ловушка, изощренная. И что бы её подготовить врага необходимо задержать. Убрать знаки с дороги, с буеров обстреливать, пакости мелкие устраивать. После того как зарубили одного из моих посланцев стало ясно, миром дело не решить.

[i] Халькозин (др.-греч. χαλκός — медь), он же медный блеск, минерал из класса сульфидов, сульфид меди(I). Химический состав — Cu2S. Содержание меди (Сu) составляет 79,8 %, серы (S) — 20,2 %. Встречается в виде зернистых и плотных выделений. Цвет свинцово-серый до черного. Обогащается аналогично медному колчедану. (он же халькопирит— минерал меди, двойной сульфид меди и железа с формулой CuFeS2)

[ii] Диаметр колец байданы — 24 мм, ширина — 4,5 мм, толщина — 3 мм. Концы каждого кольца соединены внакладку. Длина среднего шаблона — 71 см, ширина с рукавами — 106 см, ширина в подоле — 62 см; вес — 6,15 кг. Кольца байданы изготовлялись путём штамповки, в результате чего получалась незамкнутая шайба с перехлёстом концов в концах которой делали отверстия, чтобы при плетении закрепить эти концы заклёпкой.

Глава 28

Китайский квартал. Сарай ал-Джедид.

Товары, которые привёз Лю, произвели эффект разорвавшейся бомбы и, хотя большая часть его соотечественников поспешила выкупить эксклюзивные вещи напрямую, были и те, кто остался у разбитого корыта. В таком деле, как торговля, обычно есть победители и проигравшие и последние не готовы сложить лапки и сдаться на милость победителю. Среди недовольных оказались купцы, торгующие чугуном, сталью, стеклом, косметикой, мазями и лекарствами. Последних возглавил Цзинсун, личный врач хана Узбека. Ну как личный врач, один из многих, кто пытался его лечить. Его главное преимущество состояло в другом, Цзинсун поставлял средства поддержания красоты и молодости для Тайтуглы-хатун и жён эмиров и дерюг. Влияние его не было огромным, однако, вставить шпильку через представителей слабого пола он мог легко, чем и пользовался время от времени.

Поначалу Цзинсун не воспринимал Лю как угрозу. Подумаешь, ещё один шарлатан. Но этот негодяй действовал хитро, словно ручная крыса, он вкрадывался в доверие к эмирам. Его лживый язык не знал покоя ни днём, ни ночью, и вскоре Лю начали приглашать в дома, которые обслуживал Цзинсун. Лю ударил его ниже пояса. Хитрец не продавал лекарства. Нет. Он безвозмездно дарил крема и мази. Лекарства у проходимца выглядели куда лучше его невзрачных горшочков и самое страшное, были эффективней. Цзинсун когда-то учился на врача и знал Нэй цзин[i] наизусть, поэтому врать самому себе не привык.

Он выкупил часть лекарств, начал интриговать против Лю, однако этого было мало. Лю естественно не говорил, где купил пилюли против чумы, хотя их продавал за безумные деньги. Не говорил и про мыла, про духи и лекарства. А не зная поставщика, бороться с Лю бесполезно. Тогда Цзинсун подкупил одного из людей конкурента, и тот всё ему сдал. Всё. Подчистую. И то, что он узнал, ему не понравилось.

Получается какой-то дикий урус сам делает лекарства?! Хм. Тогда, даже если Цзинсун займёт место Лю, это мало что изменит. Уж ему ли не знать, что деньги целители делают не на травках или корешках, нет. Их любой торговец может довести из Юань. Главный доход составляют личные секреты врача, уникальные знания пропорций и ингредиентов, известные только одному человеку. И тогда Цзинсун начал действовать. Первым делом наведался к Алтан, старшей жене дерюги Октая…

* * *

Весть о смерти Калиты пришла в Новгород утром, а уже к вечеру город напоминал бурлящий котёл. Конфигурация сил, сложившихся в последние два десятка лет, рассыпалась словно карточный домик. Одни бояре бежали из города, а другие, бывшие в опале, наоборот брали силу. Усугубил ситуацию уход войска посаженнного князя Александра Глебовича . По слухам, тот отправился давить мятеж корелов где-то на восточном берегу Ладоги. Ко всему весть о взятии Смоленска Товлубием круто ослабила позиции Литвы.

На Ярославом дворище с раннего утра начали собираться выборщики от всех концов великого города.

Бум! Бум! Бум! Тяжелый звук вечевого колокола ухо горожанина хорошо отличало от звона церковных. Обычно вече собирал посадник или тысяцкий, изредка князь. Впрочем, иногда, особенно во время борьбы партий, вече созывали и частные лица, стихийно. Но на деле частные лица не совсем частные. За ним обычно стояли кошельки золотых поясов.

Колыван, спровадив внука Гедимина, не успокоился и подрывную деятельность продолжил с утроенной силой. Лев умер, и он хотел оторвать от его наследства самый жирный кусок. Труда в этом не было вовсе. За время своего владычества Калиты бесконечными штрафами, поборами и лжой он обидел всех без исключения горожан. Анти-московские настроения в Новгороде и без того зашкаливали. Шутка ли, Калита за время своего правления выкачал из Новгорода сорок пять тысяч рублей выхода! Трижды черный бор объявлял. Ко всему гостей своих продвигал, затирая новгородские торговые и ремесленные гильдии. Многие промосковские бояре, поняв куда ветер дует, умотали ещё утром, а зазевавшихся молотили от души, отводя на них скопившуюся злость. Участь несчастных была незавидна. Многих, раздев до исподнего, тащили к Волхову и спускали под лёд.

— Гнать московских из Новгорода взашей!

— Вотчины брать на поток и разграбление!

— С гостей московских так же спросить полной мерой!

— Кровопийцы!

— Иуды!

Колыван подсуетился, выкатил перед мужиками Людинова и Плотницких концов огромные бочки с брагой. Он всегда оставался в стороне и предпочитал забирать жар чужими руками, вот и сейчас стоял в сторонке наблюдая, как его люди увлекли разгоряченных горожан в сторону гостиного дома. Пограбить под шумок конкурентов, что может быть лучше!

Ярославово дворище стояло между Немецким и Готским дворами. С севера вечевую площадь окружали гостевые дома, многие из которых принадлежали московским торговцам. Формально само собой, потому что реал-политикус в Москве делали вотчинные и близкие к Калите, служилые бояре. Жулики нацелили клювик свой на жирную долю в Новгородском торге и немало в том преуспели, за последние годы.

— Накуся выкусите теперь! — Колыван не удержался и показал фигу в сторону их рядов.

На московский двор и подконтрольные ему гостиныедома пришёлся главный удар. Ничего не соображающих мужиков, вытаскивали на снег и били жёстко. Потчевали кнутом и батогами. На снегу уже валялось и несколько бездыханных тел приказчиков. В голос кричали бабы.

Лавки и абмары его люди грабили с умом. Сперва вычищали, подчистую забирая себе самое ценное и бросая объедки черни, а после пускали красного петуха. Те, кто поумней, бежали к Колывану отдавая всю мошну до остатка, и он милостиво соглашался их отпустить, проводив через беснующийся город.

Разгромив в ноль всё, что хоть как-то было связано с ненавистной Москвой, горожане снова собрались на вечевой площади.

— Лжою и обманом Калита уворовал у господина великого Новгорода серебра и злата без счета! Ужель сызнова это попустим!

— Не попустим!

— Мзды!

— Мзды с Москвы взять надобно!

— Верно! А посему до сева треба дружины собрать и взять вотчину нашу исконную, Рюриком Новгороду заповеданную. Бело-озеро!

— А-а-а-а! — восторженный рёв заглушил последние слова боярина.

Колыван решился подкорректировать ход событий. Если Новгород всей силой навалиться на Бело-озеро, город возьмут без всяких сомнений. Однако, это будет болезненным, но не смертельным ударом Москве, а вот железо, другое дело. Тем более он в этом бизнесе имел свой интерес, возил на продажу уклад из Швеции. Люди Колывана стянули оратора и боярин, пыхтя, забрался на помост.

— Верно разумеете, Новгородцы! Но разве там сила Москвы? Разве в Белом озере их кощеева игла укрыта? Устюг-Железный, вот куда бить надобно. Москва зерном Суздальским и железом Устюжским сильна. Пять тысяч душ, семь десятков дворов ковалей сотни пудов уклада день и ночь правят. А супротив кого? Супротив кого пойдут рожны да срезни устюжан? Супротив нас, супротив новгородцев! Вот моё вам слово. Не на Бело-озеро, на Устюг-Железный идти треба!

— Верно, Колыван Вышатич!

— Быть посему!

Споры разгорались жаркие, до драки доходило. Седые старцы за бороды друг друга таскали. На вече шла борьба различных группировок и у каждой был свой интерес. Решили ни вашим, ни нашим. Городовой полк и часть боярских дружин отправят брать Устюг-Железный, а ополчение и основной войско бояр пойдёт на Бело-озеро.

На следующий день после того, как вечевые балаболы утихли, в Кремле собрались истинные хозяева города — Совет Господ. Архиепископ Василий Калика, он же владыка и хранитель казны, тысяцкий, кончанские и сотские старосты, старые посадники и тысяцкие, а также вотчинные бояре, среди которых был и Колыван.

Вчера на вече был выбран новый посадник Остафий Дворянинец, близкий человек Колывана, и он посоветовал ему первым делом кинуть кость конкурентам, согласившись изгнать из Торжка московских сборщиков дани. Торжок имел для Москвы не меньшее значение, чем Устюг-Железный. Не зря Даниловичи отжали крупнейший торг и важнейший волок Руси.

Когда этот вопросы и прочие обсудили, Колыван попросил слова.

— В чём сила Новгорода господа? Разве в вече, разве в городниках и искусниках? Сила наша в торге и волоках. Покуда мы их держим, нас не сломить! А упустим, бери голыми руками.

— Не наводи тень на плетень, Колыван. Не перед чернью. Прямо сказывай.

— Добро. Княжич Глуховский, Мстислав Сергеевич давеча мытарей наших батогами да кнутом потчевал, через что обиду нанёс всему Новгороду. Ежели каждый…

— Колыван, пошто воду мутишь. Ты же грамоту на промыт выкупил. Али думаешь, не ведаем, кто молодого Гедиминовича с дружиной на Онегу отправил?

— И через то, вам всем помог, Литву всемерно ослабив.

— Ужель думаешь, что побьет Мстислав нашего князя?

— Ты в своём ли уме?

— Лжа!

Колыван ухмыльнулся и ответил:

— Побьёт он Александра али нет, мне неведомо, но Новгород при любом исходе выиграет.

— Наговариваешь. Князь тебе илектрон перебил, вот ты и взъелся. Ни к чему нама с Глуховскими в тяжбу вступать.

— Не в иликтроне дело. Не смотрите, что он молод. Вот что я вам скажу, Калита супротив него аки дитя. Знамо ли вам бояре что князь сей торг без нашего дозволения устроил?

— Эка невидаль. Он же на своей земле устроил его, не на нашей.

— Так-то оно так, вот только он тамгу не смотрит и сам ту с гостей не берёт! Не берёт ни мыто сухое, ни водяное, а тако же посаженное, полозовое, головщину, явку, осьмничее, гостинное, порядное и прочея.

В горнице после его слов установилась гробовая тишина.

— Знамо ли Совету Господ, что мехов в Шуйский корелы уже не свозят? Что половина гостей с Бадожского погоста к нему на Онего перебралось? — Колыван повернулся к архиепископу. — Владыко, Мстислав свои меры завёл с цифирью латинской. Оковы, бочки, весы и гири не клеймены. Мерины, скот и холопы без пятна ходят!

— Что же ты такое глаголишь, Колыван?! — встрепенулся святой отец. — Об таких грехах я и не слыхивал, не видывал. Не разумел, что христианин добрый такое непотребство сотворить способен.

— Ентот и не такое способен. Плевал князь Глуховский и на церковь святую, и на Новгород Великий, и на самого царя Озбека!

В наступившей тишине отчётливо раздался звук от упавшей из рук служки братины.

— Вороны вы глухие! — поднял голос Колыван. — Тать на наших землях торг самолично устроил, а вы тута сидите клювами щёлкаете! Ежели не задушить его, он чернь городскую супротив нас, господ, поднимет! Не слыхали, что про него в корчмах черных треплют? А зря.

— И что же?

— Пришёл мол спаситель сирых да убогих! Обережник люда черного супротив татар и бояр безбожных. Байки сказывают одна другой краше. Кормит мол служек вдоволь. Мясо и рыбы подают через день на красну скатерть. Батраков не порет зазря, аки отец родной лелеет. Сказывают про терема, кои он хлопам строит. На столбах те стоят, двукровные да камнем чёрным крыты. Окна же не из льда али пузыря бычьего, а из стекла прозрачного в два локтя ширины.

— Сказки то!

— Брехня! Не бывает такого стекла.

— А вот хрен тебе, Вышата. Мой ходок в том доме гостевал. А стекло у него не ромейское, не персидское, а свойской выделки.

Колыван имел информацию из несколько источников и довольно точно описал ситуацию, сложившуюся в острожке, чем вогнал Совет Господ в полный ступор. Подобного непотребства Калита умыслить не мог даже во сне. Нет, отжать хлебное место, своего человека поставить — это было понятно и ясно. Бояре, окажись на его месте действовали точно также. Но подрывать сами основы, делая волоки, дороги бесплатными, не собирая налогов!!! Разрыв шаблона был глубок.

Итогом бурных обсуждения стало решение на Бело-озеро идти, но прежде зорить дотла торг самовольный и самого князя с острожком. По ходу пьесы, напуганный Колываном Совет, отозвал все выданные мытной избой документы: купчую на землю, обельные грамоты на добычу меди, свинца и прочих плюшек.

* * *

Александр был довольно образованный человек для своего времени. В совершенстве владел греческим и латынью и читал про своего тёзку, великого полководца Александра Македонского, который в его возрасте начал покорять мир. Того же хотел и внук Гедимина. Славы и власти. Власти и славы, а эти субстанции обычно требовали денег. Много денег. Князь не бросился наобум и проверил слова Колывна, к его удивлению, они подтвердились. Во многом. Хотя были и те, кто его отговаривал от «лёгкой» добычи. Послушавшись наместника, он решил не рисковать и взял в поход всю дружину, сняв даже воев с Орешка. Почти шесть сотен двуоконь! Такой силы под его рукой ранее не было. Сила пьянила, словно крепкое вино, словно медовый поцелуй красавицы в майскую ночь.

Под лучами зимнего солнца бликовали острия копий, мерно покачивались наконечники шлемов. Укутавшись в плащи от злого ветра, его сотни нескончаемым маршем уходили за горизонт по накатанной санями колее. Дорога была диво как хороша. Два, а то три всадника в ряд шли. Прозвучал рог!

Около передового отряда мелькнул красный парус самоходных саней. Раздался едва слышный хлопок и один из воев свалился бездыханным.

— Kad tave perkūnas nutrenktų![ii] Не выдержал князь и выругался на родном. Опять чёрное ведовоство! На что он рассчитывает? Глупец! Жалкие обстрелы лишь злят воев, но они уже готовы к кровавой тризне.

Несмотря на бахвальство, проблем неуловимые стрелки доставляли изрядно. Вои не сразу сообразили, чем именно губили дружину, а когда же нашли маленькую и толстую стрелку, возмутились до глубины души низкому и нечестному оружию. Убивало оно и лошадей, создавая заторы, подло зажигали огненное зелье прямо под ногами скакунов, отчего те целиком уходили под лёд. Но самое поганое, что вои этого князя, уходившего от честного боя, воровали дрова! Не зерно, не припас, а именно дрова. А если не выходило, их попросту поджигали и так, что потушить их не могли ни вода, ни сырые шкуры. Всё это привело к тому, что вместо двух дней он шли шесть. Мерины едва передвигали ноги от усталости, многие вои замерзли и слегли от горячки.

Петляя между малыми островами Кондопожской губы, санный тракт упирался в устье реки Суна, где дымил малый погост Янушполе, что в переводе с карельского языка означало «заячий край». Уж чего-чего, а ушастых вэтих местах хватало. И дальше им хода не было. Меж северным берегом Онего и безвестным островом фалангой вытянулись пешцы князя с копьями и топорами наперевес.

Перед ровным, словно нитку натянули, строем гарцевал десяток всадников в латной броне. Фланги же прикрывали мортирки и пузатые бомбарды.

— Четыре сотни. Не больше, — воевода намётанным глазом, сходу определил число противостоящим им пешцев.

— И дюжина конных, — задумчиво добавил князь. — Где-то схоронили остальных.

— Если и так , какой с этого толк? Супротив нас всё одно не сдюжат.

— Может дозоры отправить?

— Не след того делать, князь. Место они с толком подобрали. Окрест снега наметено по пузо лошадям. Не обойти никак. Брег же зубами каменными усыпан и чащобою порос крепко. Они-то небось тута кажду тропку ведают. Порубят попусту нашу сторожу. Загудел рог и князь Мстислав, распустив алый прапор скакал им навстречу. На половине пути он остановился и слез с лошади.

— Поспешай, князь, — Айдас похлопал воспитанника по плечу. — Может и добром дело разрешим, без крови.

Ударив шпорами в бока, Александр устремился вперёд. Вид Мстислава его удивил. Высокий, куда выше его, с золотистым волосом цвета спелого пшена он был в черной как смоль броне, украшенной золотыми и серебряными узорами. Доспехи сидели как влитые, а по центру кирасы рельефно выпирал личный греб — вран с мечом и пером. Не меньше изумили доспехи богатырского размера коня, что не уступали княжеским в убранстве. Не соврал Колыван то, подумал Александр. Одной брони на полтыщи рублей будет! А за такого красавца он две сотни выручит, никак не меньше!

Князь посмотрел на него пристально. Кивнул вроде как самому себе и заговорил:

— Здравия желать не буду. Пришёл ты ко мне аки тать и людей моих, что с добром шли, живота лишил. Однако же крови не хочу меж нами, потому один раз говорю, забирай своих воев и возвращайся с миром.

— Ха-ха-ха. Видал азм наглецов всяких, но таковых, как ты, не встречал! Ты и впрямь пешцами супротив меня собрался биться?! Уж лучше в полон сдавайся, дурень, целей будешь.

— Кто из нас целей будет большой вопрос, — Мстислав презрительно глянул на доспех Александра, отчего тот взъярился, но вида не показал.

— Пришёл я не с татьбой, а по делу господина Новгорода Великого. Мзды и промыта с тебя взять! Он швырнул под ноги Мстиславу вечевую грамоту.

Однако тот не побрезговал и, подняв её, внимательно прочёл то и дело ухмыляясь.

— Быстро, гляжу, торгаши подсуетились. И как на самом деле было, тебе вижу не интересно знать.

В ответ Александр презрительно хмыкнул.

— Я так и думал, — Мстислав кинул письмо к ногам Александра. — Сей грамоткой можешь себе зад подтереть. Ишь ты, две тысячи рублей мыта захотели. Губа погляжу не дура.

Александр схватился в гневе за топор. Никогда прежде его так не называли. Но под цепким взглядом князя, державшим в руке какую-то трубку всё же отпустил оружие. Только и процедил:

— Стопчу!

Развернувшись, он лихо запрыгнул в седло и, поддав шпорами коня, рванул к дружине. Ожидание надолго не затянулось. Затрубил рог и конные сотни литовцев пришли в движение. Лава шириной в три десятка всадников с каждой секундой набирала скорость. Разгорячённые лошади хрипели, пена срывалась с уздечек. Страшное зрелище: огромная монолитная масса конницы, сносящая всё на своем пути. Триста метров, двести и лощади переходят в галоп. И пешцы не выдержали, побежали!!!

Раздался торжествующий рёв сотен людей. Князь поднял фамильный серебряный топор, украшенный козлом, и выкрикнул родовой клич. Казалось сейчас враг будет растоптан, но… что-то пошло не так.

Александр не знал что время рыцарской конницы уходило. Тридцать восемь лет назад, в1302 году произошла знаковая битва при Куртрэ. Сражение примечательное, обычно его рассматривают в качестве вехи, знаменующей окончание главенства конницы и начала пехотной революции. Уже случились битвы при Арке и Монс-ан-Певеле, где организованная пехота также показала себя достойно, хотя она имела в общем то обычные полутораметровые копья. В Восточной Европе об этом знали, но всерьез пока не воспринимали. А про знаменитые баталии швейцаров, кроме городов-государств северной Италии и в самой Европе никто н сном ни духом так как эти ребетя ещё не выработали свою победную тактику.

Пикинеры стояли коробочками десять на десять, усиливали их строй алебардисты-бомбардиры. Если кто и мог выдержать удар конницы, то они.

Пехота моя бежала притворно. Отступила по сигналу горна, в самый последний момент, обнажив сотни вмороженных в лёд колышков. Небольших и добротно присыпанных снегом, отчего их никто не заметил. Более того, когда первые лошади начали падать, массы конницы всё еще стремились вслед за противником. «Подлое» поле было сделано в шахматном порядке и было шире, куда шире полосы атаки. Но агрессорам это пока не было известно.

Инерция разогнавшегося коня со всадником чудовищная, сила удара копья достигает триста Джоулей, в пять раза мощней удара бетонолома. На упавших налетали мчавшиеся следом. Те же, кто успевал затормозить, сворачивали и попадали в боковые «минные поля» и в итоге опять же оказывались сброшенными на землю. Образовалось чудовищная каша из людей и лошадей. Бомбардиры сразу начали разряжать в эту кучу-малу гранатки с дробью и рубленными гвоздями увеличивая хаос.

Ужас охватил воинов литовского князя. Взрывы, дым, разоравшиеся кишки и кровь повсюду. Жару добавляли бомбарды и десяток мушкетеров, каждый выстрел которых попадал в цель. Но далеко не все всадники попали под раздачу, задние сотни успели среагировать и остановиться, а после развернуться. Они сразу же попытались прорваться, обойти нас справа, но внутри сугробов их ждал неприятный сюрприз. Ежи, связанные из кольев, сотни ежей, которые перекрывали весь восточной и западный фас залива. Оставив на кольях десяток коней, литовцы откатились в центр ледового поля.

А тем временем прозвучал сигнал к атаке, нашей сторонв. Первые два ряда держали пики на правую руку, на уровне груди и живота, алебардисты отошли в третью шеренгу и били алебардами рубящие или колющие удары сверху, добивая уцелевших. За ними стояло два ряда посохи, не имевших нормальных доспехов. Они держали пику на левой руке, на уровне живота и груди. Ощетинившийся рогатинами и алебардами строй работал подобно мясорубке не оставлял за собой ничего живого.

И тем не менее о полном разгроме речи пока не шло. Литовский воевода собрал в кулак уцелевших и, добавив две резервные сотни, восстановил управление. Разогнавшись во второй раз, строй всадников атаковал выдвинувшихся пешцев. Нам на руку играло три фактора — усталость, торосы и страх. В это раз пики не прятали. На всю длину выставили. Жесткие тренировки дали о себе знать и команды десятников выполнялись с рекордной скоростью.

— Пику опустить!

Левая нога осталась на месте, правой же ряд посохи сделал пол шага назад. Пятка встала почти на линии с левой ногой. Пики синхронно опустились. Левая рука на уровне груди, а правая сжимает пятку пики. Лошади вклиниваются в лес пик и останавливаются. Раздался треск дерева, жалобное ржание коней и матерные крики. Одного из слетевших воев пронзали сразу несколько и пик и его безуспешно пытались стянуть с них. Образовался завал из лошадей, по которому спешившиеся литвины попытались проникнуть внутрь построения. Ничего хорошо из этой затеи не вышло. Длинными топорами их буквально изрубили на куски топорщики из третьей шеренги, главная задача которых непосредственная поддержка пикиниров.

— Коли! — командую через рупор. — Коли! Коли!

Мужики перекладывают вес на левую ногу и колют. Со всей дури колют, со всего накопившегося страха! Беспрерывно, быстро, понимая, что от этого зависит их собственная жизнь. Расправившись с пешими, топорщики возвращаются в строй и ссаживают крюками всадников вниз, на лёд, где у них нет шансов. В кровавой свалке, затянутой дымом слышно лишь сопение уставших мужиков, стоны раненых и беспрерывные удары наконечников о брони и щиты. Словно в цехе с промышленными швейными машинками.

Бум-Бум-Бум.

Бум-Бум-Бум

Бум-Бум-Бум

Баталия работала! Работала черт побери! Шеренги сменяли друг друга. Мортирки на санях и бомбарды гасили крупные группы всадников, пытавшиеся обойти строй с флангов, и мы медленно, но неотвратимо выдавливали противника, его напор слабел с каждой попыткой. Да и толку атаковать, когда не можешь ничего толком сделать. Рискуя каждое мгновение попасть под множественные уколы, рискуя быть стянутым с лошади. Как не хороши были вои князя, к такому они оказались не готовы.

Попытки просочиться через ежи и взобраться на обрывистые каменистые берега Онего пресекала уже моя, конница. Отдохнувшая, накормленная и полная сил. В коротких и яростных схватках, закипевших по всему периметру «котла», они неизбежно одерживали вверх за счет локального перевеса и на куда лучшей защиты, в том числе и защищавшей коней.

Радиму, вон, запретил удаль показывать. Парень, закусывая от злости губы, примерил на себе роль сотника и, наблюдая в трубу за противником, отправлял конные десятки на перехват, концентрируя силы в нужном месте и в нужное время. С ними взаимодействовали поселенцы с обрезами и десяток рейтар. Да выходило криво и косо, но и противник уже бежал куда глаза глядят. Вот только бежать было некуда.

От Онего до полуострова Мережнаволок меньше километра и сразу после первой атаки этот проход перекрыли шесть десятков саней с навешенными щитами, эдакое гуляй поле на лыжах. За щитам собрались четыре сотни посохи и поселенцы с обрезами и гранатами. Далеко не у всех имелись доспехи, но и сражаться в строю здесь не требовалось. Сомкнуть щиты, собраться в строй при перестроении "стен" и колоть через окошки. Здесь же была большая часть лучников и арбалетчики .

В сражении задействовал восемь сотен посохи и пять, наших, считая дружину и поселенцев. О полной блокаде литвинов конечно речи не шло. Четыре километра перекрыть такими малыми силами невозможно и на слабо прикрытый северо-восток, в сторону Матгубы по одному или группой уходили беглецы. Но далеко ли уйдут? О сражении заранее предупредил карелов, а они к литовцам имели, мягко говоря, вопросы, предвзято относились и «любили» не больше ушкуйников.

Сколько у них воинов, я не знаю, но окрестные леса эти лесные люди знают куда лучше нас. Для корел всадник ходячий клад с железом, имеющим здесь огромную ценность. За пленных и лошадей обещаны наперёд хорошие награды и тотального геноцида скорее всего удастся избежать.Дороги по озеру мы перекрыли, в лесу сугробы громадные. Не пройти.

Сражение стихло само собой с наступлением темноты. Глеб Александрович, оказавшийся в первых рядах, погиб, а это означало лишь одно: меня ждут серьёзные проблемы и с Новгородом, и с Великим Княжеством Литовским.

[i] Трактат Жёлтого императора о внутреннем — древнекитайский текст, являющийся основополагающим для традиционной китайской медицины.

[ii] Чтоб тебя Перун поразил.

двукровные — двухэтажные, этаж слово французское и пришло только в 18 веке, раннее этаж называли кров, жильё или жило. Например У него домъ о-два жила.. У него дом въ два жилья.

Глава 29

В отличии от сонных погостов в округе, жизнь в иннограде князя Мстислава била ключом. И не просто била, безжалостно перемалывала размеренный уклад пришлых холопов. Рабочий день начинался звуком паровозного гудка, в семь утра. И пошло-поехало — зарядка, гигиенические процедуры, завтрак, учеба общая, обучение специализированное, обед, работа и далее по списку, включая производственную зарядку, физкультурные минутки и микропаузы активного отдыха, логические и стратегические игры, заточенные на сплочение команды. Разве что сорокаминутный сон после обеда оставили из прежней жизни, а чтобы уследить, каждый батрак получил "графическое" расписание с картинками и не абы какое, индивидуальное.

Поначалу было тяжело, очень. Случались и побеги, чаще неудачные, но в целом к январю месяцу большая часть новичков была переварена отчего в разы скаканула производительность труда в целом. Во многом это было связано с грамотностью. К началу весны сто процентов постоянных жителей Лещиново освоило латинскую цифирь и новую азбуку "Прохора" без ятей, со знаками препинания, пробелами, дефисами, двоеточием и прочими придумками, что сами по себе должны возникнуть в результате естественного развития языка ой как не скоро. То бишь батраки научились читать ясный печатный и письменный шрифт, читать и записывать целые и дробные числа, проценты, складывать, делить и умножать в уме, разбираться в диаграммах и схемах нескольких типов. Ликбез существенно отличался от советского варианта двадцатых годов. На подготовку было отведено не два, а три часа интенсивного треннинга в день, а сами занятия были разбиты на временные отрезки и совмещались с отдыхом. Помимо букв (каллиграфия была строго обязательна) и цифр батраки учились строить и читать интеллект карты и графики, зубрили азы геометрии, механики, химии, военного дела, астрономии и географии.

Имелись и факультативные занятия — основы рисунка и перспектива, нотная грамота, минералогия и топография, естествознание, тюркский, греческий и латинский языки, технология, экономика. О полноценных учебниках речи ещё не шло, но уровень ествознания пятого-шестого класса был достигнут. Главное же что люди посещали занятия не за одно лишь серебро, зачастую из интереса и общей высокой оценки.

А всё дело в том, что для проверки знаний князем была введена двенадцатибальная экзаменационная система и группа оценочных тестов, в том числе типа IQ и ЕГЭ. В конце обучения высчитывалась и средняя оценка для всей группы, они, кстати, были разбиты по половому и возрастному признакам. Учитывая то, что за хорошие оценки платили, а за плохие соответственно штрафовали и потчевали палками, коллективная ответственность дополнительно подстегнула дисциплину и успеваемость. Оценивали и итоговое портфолио, включающее оценки за основные и дополнительные занятия, победы в конкурсах, викторинах, соревнованиях и даже работу в кружках — чеканка, скань, резьба по дереву и кости, лепка, холодная ковка и филигрань, а также спортивные достижения. Всем этим делом верховодили аниматоры и координаторы, но никак не учителя которых полностью освободили от каких-либо оценок и проверок-отчётов. По причне того что их было мало, а зачастую и вовсе отрывали ценных специалистов от производства.

Про такие мелочи как точное время, хронометраж и говорить нечего. Часы, календари, доски почёта и позора, расписания занятий, агитационные плакаты, наглядные пособия и механизмы а-ля "LEGO" наглядно объясняющие принципы работы станков и циклопедов окружали батраков двадцать четыре часа в сутки. И в итоге, вчерашний холоп оказывался умней зажиточного городского ремесленника, а порой "учёных" боярских отпрысков и лиц духовного сана, что неизбежно вело к потенциальному конфликту. В Новосиль то люд наш частенько наведывался, а разница в одежде, осанке и словарном запасе была налицо, а порой и вовсе вопиюща. Всё это дело усугублялось традиционной русской привычкой поучать «недалеких», отчего горожане начали копить злобу.

Новосиль был ближайшим городом, и он де первым попал под "раздачу" технического прогресса. Как ни старался князь, но целые династии и ремесленные корпорации теряли рынки сбыта, разорялись, что не прибавляло очков пришельцам. В той же кузнечной слободе дела обстояли неоднозначно. Бронники, щитники и шеломники за князя "топили", им то в беспроцентную рассрочку доставались пластины и кольца, а вот изготовители иголок, котлов и топоров доживали последние дни.

Это ещё не война луддитов, но зубы у многих скрежетали. Частью из-за зависти, частью из-за банальной неграмотности. Больше прочих пригорало у духовного сословия. Оно и понятно, под боком по мановению волшебной палочки вырос город и там ни одной церкви, ни одного прихода, лишь жалкая часовня… Правда на бурление в торговой столице известной субстанции инноград не обращал внимания от слова совсем. Как говорится собака лает, караван идёт. И на то были свои причины.

Стена к началу марта была собрана полностью, включая дощатый настил штурмовых галерей. Шли работы по обустройству трёхярусных, выступающих за границы стен, угловых башен. Нависающие уступы с установленными мортирками и крепостными арбалетами, пузатые бомбомёты на стенах и добротно организованная гарнизонная служба не оставляли шансов на взятие города штурмом, а свидетельства очевидцев о взятии Белёва и Переяслава остудили последние горячие головы в воинской городовой корпорации.

А тут ещё воевода Владислав Мечиславович перевел дружину в казармы и время от времени постреливал прахом, устраивая показательные учения. Полсотни дружины, столько же огневиков и тысяча посохи в доброй броне. Идти на такое? Да вы что! Вот и сидели Новосильские полки на попе ровно, выжидая решений сильных мира сего.

Была и вторая причина. Поток серебра от торговой слободы князя превысил поступления от Новосильского торга. Торговые и ремесленные городские корпорации сплелись в клубке противоречий, а мытари и тамги сидели на прикорме отнюдь не у служилого князя и потому "топили" за мир во всём мире.

Да и прочие работы шли с опережением графика, порой весьма значительным. После провала, вызванного необходимостью обустроить и одеть переселенцев, графики производства потянулись вверх. Впервые были заполнены на все сто процентов штаты ключевых цехов — химического, кузнечного и столярного, впрочем, как и других, пожиже масштабом.

Работали экскаваторы в местах добыче глины, песка и мергеля. Сеть дорог пополнилась санно-ледовыми путями уходившими в леса на десятки километров. Массивы леса особо и не вырубали, ширины просек "за глаза" хватало на текущую потребность в древесине. В ангаре и подвале отделочные работы шли опережающими темпами. Производство щитов перекрытий увеличили на двести процентов и в марте второй этаж был перекрыт целиком. Запущена в полном объёме установка вертикального литья чугунных труб разных диметров и острожек стремительно покрывался их переплетением, напоминая дикую смесь традиционного русского зодчества и стимпанка. В подвале, вона, наморозили чудовищное количество льда — сто пятьдесят тысяч пудов, да и прочего добра не меньше запасли. Рубили хворост, вымораживали глину и сапропель накопившиеся ещё с прошлого года, впрочем, и зимой их добыча не встала. Прибавку в людях на себе ощутили и точки добычи полезных плюшек, от алунитов до цеолитов включительно. Оставшихся не у дел холопов как пылесос высасывала расчистка и подготовка полей и главные стройки "века" — водонапорная башня и тромпы.

Расчистка полей дело нехитрое, но больно затратное. Дело в том , что наделы селян века XIV соверешенно не походили на современные бескрайние поля. Клочки, спрятавшиеся в лесных чащобах, по шесть-семь соток нередко мотыгами рыхлили. Собственная лошадка слишком дорогое удовольствие, она далеко не у каждого рода имеется. К тому же лесах коли повезёт можно и от мытаря поле утаить сэкономив малость серебра в кошеле. Что же касается «взлёта на холмы», это явление только-только набирало силу и то, преимущественно на северо-востоке. В бедном людьми Новосильском княжестве масса сельхозугодий по-прежнему жалась к многочисленным речкам и ручьям.

Рельеф местности по большей части ещё сохранился. Леса и поляны княжества пересекали множество балок, оврагов и овражков, а из под земли повсюду били ключи. И князь решили сохранить воду, главное богатство края. Его " геодезисты" выбирали наилучшие места в плане рельефа местности, а снабженцы брали в аренду или выкупали по бросовой цене. Земли то на водоразделе Оки и Дона считались худые. В целях обеспечения связности к югу юг и к северу, от Неручи, и на запад всю зиму рубили просеки длиной по пятьдесят километров, каждая. От этих хребтов-магистралей весной принялись отводить отростки-одноколейки в сторону полей, пасек и пастбищ, формируя сеть фрактального типа, а-ля ёлочки, охватывая площадь в сто сорок квадратных километров. Более чем достаточно для всех сельхоз-проектов, даже с учётом расширения посадок.

Основной массив земель располагался на водоразделах где лугов и открытых участков степей хватало с избытком. Если брать совокупно, батраки рубили не более десятой части от площади угодий. Мелочь и подлесок по большей части жгли на золу, а крупняк вывозили или оставляли на месте. Ну и на инфраструктуру тратились, ведь поля получались весьма причудливой формы. Подбор шёл чтобы разбите их на южных склонах и защитить лесом или балками, от северных ветров. Гнались не за площадью, а за связностью и логистикой ведь сделать подпорную стенку, перекинуть мостик из бревна куда легче, чем засыпать овраги и формировать поля от горизонта до горизонта.

Нет на такое тракторов, а главное у классического промышленного земледелия имеется масса минусов. А в варианте расширенной лесной делянки плюшек нарисовалось столько, что расходы на лесопосадки и инфраструктуру окупятся за год-другой. Начнём с того, что в зимнее время леса накапливают и сохраняют на полях снег, а в период вегетации благоприятствуют росту и развитию культурных растений. Природный лес формирует особые микроклиматические условия, прежде всего режимы тепла, влаги, ветров. У высаженных в лесах культур формируется повышенная, как у лесов, способность к саморегуляции и самоорганизации систем полевых культур, проявляющихся в повышении устойчивости культур, иммунитета и повышения урожайности в два с половиной, три раза по сравнению с открытыми участками. Недостающие лесополосы формировали лещиной, яблоней, рябиной и прочими полезными растениями, в том числе фитоциндными. В этом варианте ведения сельского хозяйства остаётся неизменной главное богатство — микрофлора почв, включая микологическое и бактериальное разнообразие и водозадержание. Единственный минус в ограды и водоудерживающие сооружения придётся изрядно вложиться.

Основной упор сделали на решётчатые конструкции живой изгороди и ивняк в фашинах. Последний заготовили ещё осенью в количестве... тысяча кубометров, при расчитке затопляемых долин Легощи. Свежий ивняк приживаясь так укрепляет корнями возведенные фашинные сооружения, что они не поддаются разрушительному действию дождей и течения, а ремонт нехитрых этих сооружений прост, дешёв и со временем становится не нужным если всё сделано по "фен-шуй". Хворост из кустарников и ветвей деревьев лиственных пород — дуба, ясеня и орешины шёл в соновном на нижние слои фашин — подземные или подводные. Ивовый же, предназначался для верхних и хворостных покрывал и для прочих частей что должны по весне пойти в рост. Для такой ограды достаточно вбить ивовые колья и переплести их свежим, гибким, способным прорастать ивняком. Из фашин делали много всего: запруды, струенаправляющие плотины, водостеснительные дамбы, траверсы, продольные и поперечные плотины и прочие береговые и полевые укрепления. Для борьбы с эрозией ручьи и овражки выстилали ивовыми матами, стянутыми верёвками из виц и фиксировали колышками.

На участках покруче ставили хворостяные клетки предупреждающие оползание и подмыв откосов. Конструктивно они представляли из себя слоёные конструкции из камней и каменной мелочи. Щебнем заполняли пространство клеток, а сам массив подпорок делался таким образом, чтобы он восстанавливал естественное очертание овражков. Порой укладывали каменную отсыпку с прорастающими кольями из ивняка. Разрастаясь он пустит ростки и корни а колья, со временем сформируют переплетающиеся клетки с мощной анкерующей корневой системой. При укладке гатей "живая" тюфячная кладка из ивняка служила дренажом но и становилась местом обитания сообщества микроорганизмов, одноклеточных водорослей, грибков здорово поднимая качество воды. И главное, никакой грязи вдоль дорог и полей, эдакий естественный грязевой фильтр.

На склонах укладывали решётчатые конструкции с растительной арматурой, а для обеспечения устойчивости ещё кольями и камушками пригружали. Внутреннее пространство клеток засаживали проросшими тычками ивы или семенами многолетних трав. Аналогично засаживали и габионы двух десятков конструкций заполненных камнем и землёй.

Живые дренажи, живые продольные дамбы, живые направляющие стенки из двух рядов кольев, в промежуток между которыми укладывается и хорошо утрамбовываются ветки. Ивовые ветки, забитые в пространство, через год другой превратят такую стенку в очень устойчивую изгородь. Все эти решения вылишившиеся в два десятка инструкций и толстый справочник изначально предназначались для устройства лежнёвых дорог, однако, вследствии того их легко воспроизвести на месте из подручных материлов практику распространили на благоустройство полей и пастбищ.

В последние кстати, вкладывали не меньше, чем в поля. Князь решил внедрить не только шестилетний пастбищеоборот, но и загонно-порционную пастьбу. Она предусматривала собой деление пастбищного участка на загоны, травостой которых стравливают скоту по очереди. Сперва скот пасут в первом загоне, а когда растительность стравлена, перегоняют во второй, третий и так до тех пор, пока не будут использованы все загоны, после чего скот снова переводят в первый. Второй цикл стравливания начинают в порядке очередности загонов.

Хитрость в том что ежели из года в год пасти скот в одном месте, выпадают наиболее ценные в кормовом отношении растения которые заменяют сорняки, а продуктивность пастбищ резко снижается. Нехитрая наука о которой все нынешние крестьяне знают, однако борются недостатком методом тыка. По проекту типовое пастбище будет разбито на одинадцать загонов, из которых ежегодно семь используют под выпас, два — под сенокошение и два — под улучшение почв. В течение одинадцати лет каждый загон будет использован семь лет под выпас, два года в качестве сенокоса и столько под ускоренное залужение. По сути своей пастибища и поля включат в единую систему "умного" землепользования.

При загонном выпасе по сравнению с бессистемным, возможно прокормить на одном гектаре вдвое больше скота, значительно повысив его продуктивность. Пастбищный корм более равномерно стравливается и полнее используется , сокращается излишнее передвижение скота по участку, формируются условия для «отдыха» загона после стравливания, благодаря чему растения могут дать хорошую отаву. Когда ты сам выбираешь в какой стадии вегетации скармливать траву тут тебе и прост массы, и надоев. Минимум на треть, и высокая питательная ценность, и поедаемость куда выше обычной.

Ну ещё и плотность,травы, играет. Если она недостаточна, животные начинают метаться по пастбищу как умалишённые, делая стежки, вытаптывая траву и плохо её поедая. Число загонов и их площадь будем подбирать опытным путём, но и без этого всё сыграет как должно. Одна только ограда, пахота и посадка сидератов поднимут урожайность трав на недосягаемый для местных ратаев уровень. Вся эта наука называется луговодство и кое что из неё князь знал неплохо. В идеале скот должны привозить по лежнёвке и выпускатьв первый загон, а затем перегонять в последующие до конца сезона. Причём за коровами и лошадьми будут пускать овец и коз, а за ними вслед кур и гусей. Причём срок пребывания животных на одном участке не более пяти суток.

Такая система не требует пастухов и избавлена от вытаптивания и троп которые "съедают" до десяти процентов от пастбищ. До кучи ещё и совместим премущества лесных и культурных пастбищ. Ежедневная потребность дойной коровы в зеленых кормах составляет 60—65 кг, а суточная поедаемость травы на лесных пастбищах всего 20—25 кг при сравнительно низкой питательности. Однако изгородь и леса защищают животных от ветра, высоких и низких температур не менее важным фактором является наличие у травостоя лесной луговой поляны сложного букета вкусовых и ароматических веществ, привлекающих животных. От этого и очень высокое качество молока и ненужность... антибиотиков, иммунитет на лесных травах ого-го-го какой и посему часть лесных полян оставим в нетронутом виде или распашем частично. Плюс те же пасеки здорово влияют на урожайность, известкование и подкормки всякие разные. Поля готовили комплексно — избы ставили для сезонных рабочих, загоны-накопители и поилки для скотины, раздельные короба для сбора камней и корней, бочки для воды с удобрениями, компостеры, накопительные мини "био-пруды", дровишки и печки для готовки, навесы для сена и подкоромок и массу прочей мелочёвки что вроде бы незаметна глазу, но на деле серьёзно облегчает нелегкий труд крестьян.

если взять на гора острожек, на добрую треть от общей производительности работал на многочисленные сельхоз-проекты. Параллельно ледяной колее укладывали хлысты брёвен для лежневки которую ударными темпами вялись строить сразу после схода снега, благо запасов звеньев пути накопилось с изрядным запасом. Ведь их производство никто не останавливал. Готовили удобрения и подкормки, сортировали зерно и семена сидератов, клепали корчеватели, цепные траншеекопатели, сельхоз-модули включающие плуги, бороны, дискорезы для целины и прочее, прочее, прочее.

Головной проект, башня росла ударными темпами. Если на момент отъезда князя её высота составляла пять метров, то в уже апреле месяце она достигла тридцати пяти, а до конца мая её планировали поднять ещё на дюжину что уже на треть выше заложенной в проекте. Чтобы защитить стены от расползания, блоки тяжёлого самана обкладывали стенками в кирпич-полкирпича и связывали стенки спирали железобетонными балками. Грунт для засыпки брали на поле неподалеку формируя изктлованов пруд и кратерный сад. Однако главное таинство творилось внутри сооружения. Штрек из известковой шахты пробили горизонтально, на полторы сотни метров, под самое основание. Причём били его с двух концов, настречу друг другу. От поверхности шахтные стенки формировал следующий пирог: до десяти метров — дубовый сруб из бруса типа колодец в колодце с заливкой бутобетоном, ниже сложили кирпичное кольцо на цементе, а на глубине двадцати метров батраки крепили железобетонные тюбинги с бентонитовым шнуром, для лучшей герметизации.

Сами тюбинги отливали в чугунные формы, пропаривали и выдерживали в тепле месяц. Вес каждого тонна, так что тяжёлые вагонетки брали их по две штуки, за рейс. Тюбинги подвозили в штрек, а затем поднимали журавлями, позицинировали и стягивали с соседними болтами. Стенки в грунте усиливали стальными трубами которые пробивали через отверстия в тюбингах, в них же при нужде нагнетали цементный раствор. Всё это очень недешево обходилось но это был единственный способ усилить стены шахты. Дело в том, что в армокаркас тюбингов сарзу закладывали крепления под дымовые трубы что должные пройти внутри шахты, а это нагрузки в десятки тонн...

Тюбингов отливали с изрядным запасом. Под это дело даже цех новый открыли, литья из бетонов. Там же отливали балки для башни, винтовые сваи, сегменты и плиты для станин и балки планируемого высотного моста через Неручь. Да и сами тюбинги то не только для башни потребовались. Не меньше уходило для отделки тропм и угольной шахты Стальграда. В последний по Зуше уже отправили первую партию изделий. Тромпы же благодаря тюбингам удалось углубить с изначально заложенных двадцати пяти, до сорока двух метров! И шли те их с хорошей скоростью, до метра в день. Оно и понятно, ведь в прочных известняках закладывали шурфы для динамитных шашек. Бах, и готово. Только успевай завал разгребать.

* * *

Владислав Мечиславович сидел в кабинете, расположенном на втором этаже ангара за широким столом, в большом и удобном кресле. Глухое панорамное окно открывало отличный вид на Неручь. По реке шёл ледостав и треск ломающегося льда долетал даже сюда. Переговорная… С паркетом, яркими лампами, часами и большим аквариумом оказывала должное впечатление и одновременно демонстрировала достаток принимающей стороны. Напротив, расположился его знакомец, по-настоящему друзьями они никогда не были, Глуховский воевода Улеб Данилович.

— Великий князь Михаил Семенович, — начал тот торжественно, — готов пожаловать Мстиславу твому земли в удел запрошенные.

Владислав в ответ ухмыльнулся:

— Яко же, пожаловать. Улеб, бросай прах то в глаза пускать. Почитай три десятка годков друг дружку знаем.

— Лады. Князь Мстислав за грамоту на удел серебра обещался дяде отсыпать.

— Коли обещался, отдаст. Воспитанник мой слов на ветер на бросает, в отличии от некоторых.

Улеб вспыхнул, но сдержался.

— Вот значит как! По первой серебро давай, опосля грамоту получите.

— Не пойдёт так, — Владислав покачал головой. — Сперва грамота, опосля серебро.

— Хм, ежели наперёд отдам всяко может выйти. Слово великого князя, не воробей. Вылетит не поймаешь.

— Всё то ты по себе судишь, Улеб. Али моего слова мало будет? — Владислав подпустил в голос обиды. — Показывай грамоту и карту. Ежели усё писано верно серебра немедля выдам.

Он нажал кнопку и спустя пару минут два богатыря пыжась от натуги затащили сундук. Владислав, подойдя к нему откинул крышку, обнажив перед гостем россыпь серебряных монет, перемешанных с гривнами.

—Ты такового богатства и видывал верно, а? Аккурат девять пудов. Усё как обещали.

Воевода, не отрывая взгляд от сокровищ достал из-за пазухи грамоты…

А в это же самое время в часовне близ причала происходила беседа архимандрита Иакова с десятником князя, из старой гвардии. Сам он со служками прибыл в острожек больше двух недель назад и многое разведал. И здесь, в Новосиле, и в Духовской обители. И не сказать, что новости пришлись ему по душе. С юридической точки зрения в острожке комар носу не подточит, на механикусах крестики малые выбитые, машины и станки освещают как положено. Хождению черни в церву препятствий не чинят. Чин по чину, да только в этом ли дело?

Стены острожка крепки, дружина велика и в воинском деле зубы съела. О возможности побить воев князя одною лишь дружиной митрополита и думать нечего, особенно в свете событий округ дружины князя. Местное духовенство, как не прискорбно, куплено с потрохами и бузить супротив князя не желает, тем паче вести суд церковный. Игумен Духовский хоть невелик чином, но вот так запросто его не сковырнуть даже человека митрополита. Он, через богатые дары приобрёл великую силу и нацелился на место Глуховского епископа Климента. Глупцы! Дальше своего носа не зрят. Не разумеют в силу скудости ума, что князь крамолу великую несёт на Русь, о злате и серебре думы одни токмо. Иаков вырос в Византии, знал шесть языков и был весьма образован для своего времени, но то, что он услышал на уроках не лезло ни в какие ворота.

Особенно поразило его занятие по астрономии, где богохульники утверждали, что земля мол, круглая и вращается округ Солнца. Он тогда не выдержал, вскочил и закричал, что сие ересь! Ещё преподобный Косма Индикоплов отверг бесовскую гипотезу о шароподобности Земли и всю систему Птолемея. В Священном Писании говорится — ангелы по Втором пришествии будут созывать трубным звуком народы «от конец небес до конец их». Если небо «кругообразно» и, следовательно, не прикасается краями к земному шару, то как же тогда люди при всеобщем воскресении будут всходить от земли во время Второго пришествия?

И что вы думаете? Холопы его засмеяли! Чернь! Начали ему рассказывать про созвездия, про длину теней, про то, что чем выше поднимешься, тем дальше земли можно видеть.

— Если бы мол Земля была плоской, вы бы святой отец имели одинаковый обзор независимо от вашего возвышения… Про гравитацию какую-то заворачивали. Ох свят-свят-свят. Всё это закончилось тем, что с уроков его выставили как нашкодившего кота.

Ох, лучше бы князь ворожил с жабьими костями. Просвещать чернь нельзя! Итог всегда един — бунт бессмысленный, беспощадный и кровавый. Учить, и кого? Хлопов высоким материям, языку еретиков, гностицизму! Да тут в набат надо бить, особенно ежели учесть, что церквы в граде нет и не планируется.

Иаков кусал локти, но отступать, нет. Не в его правилах. Среди жителей еретического града оказалось множество добрых христиан, вот с ними он и начал работу, проповедь основном. Оратором Иаков был от бога и оперировал цитатами из святого писания легко, словно жонглёр шариками. Поселился священник при часовне, где проводил церковные таинства — крещение, отпевание и прочие. Главное же, через исповедь узнал много такого, от чего волосы вставили дыбом. Выбрав несколько ключевых фигур, он начал их плотно окучивать.

— Князь ваш аки змей искуситель, прельщает речами сладкими, речами крамольными, — говорил он десятнику.

— Как же так! Он же обо все печётся аки отец родной. У холопов вона, бока округлились, живут добро и в тепле, батогами считай не почуют.

— Через что вводит он вас во искушение! Сын мой, — священник огладил голову Алексея. — бедность — это богатство для меня, а немощь Господа — моя сила. Сокрушение сердца, смирение ума, освобождение души от гнева, скорби и забот, и прочих пагубных страстей, могут ли они иметь место при жизни в богатстве? Блажен, кто помышляет о бедном! В день бедствия избавит его Господь от страшного суда. Умертвите земные члены ваши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть и любостяжание, которое есть идолослужение. Разве ты ослеп? Разве не зришь, что сребролюбие и любостяжание есм служением маммоне, а князь ваш первый слуга ему, что через латинскую ересь и земные богатства губит бессмертие души правоверных…

* * *

Запорошённый снегом Хаджи-Тархан спал. Обычно оживленный торг был непривычно пуст, а глинобитные караван-сараи занесены снегом. Бураны в бескрайних казахских степях всё ещё лютовали, не пуская новые караваны из Чагатайского улуса. А вот на пристанях наблюдалось явное оживление, десятки топоров стучали по льду, вырывая из ледового плена вмёрзшие корабли.

Несмотря на непогоду Ипат решил брать быка за рога. Нанял лучшие корабли и опытных кормчих для проводки. После того как к нему пришли новые водоходы с пиленым белым камнем, стеклом и прочими заповедными товарами в закромах набралось пять больших бочек серебра, хватало средств. Никогда прежде Ипат не держал столько денег в руках и не раз поминал князя добрым словом. Осень и зиму скупал ходовые товары для перепродажи на Руси. Для князя — свинец и медь, холопов, коптил осетров и белуг. Одно плохо, обещанной горькой соли так и не привёз. Легкие деньги вскружили голову, позабыл про строгий наказ, а с Мстиславом шутки плохи. Слухи о страшном взятии Переяслава дошли и до этих берегов. А князь в письме ещё и напомнил...

Самая южная протока дельты Волги была затянута ледовой кашей. Опасное место, но и кормчие у него не промах. Виртуозно обходя крупные льдины и торосы, к вечеру все двенадцать нанятых насадов вышли на открытую воду. Много дней корабли крались вдоль берегов, прячась от бурных волн Хвалынского моря в небольших бухтах. Миновали Шемаху и Дербент, а затем, обойдя загнутый носом старухи полуостров Апшерон, пред взором Ипата показались россыпи глинобитных домов и богатые дворцы. Легендарный Бака… Город утопал в персиковых садах, а многие улицы мощены камнем. Вечером же площади и белый город освещали фонари с земляным маслом! Всё это было в новину.

Встретив сына, он не был здесь с осени, купец узнал от него последние вести. Нурек давно уехал, а его сын выходов на владельцев колодцев с земляным маслом в нужном количестве не нашёл. Эту информацию никто не горел передавать иноземным гостям, ведь Бака жил земляным маслом и солью. В округе выкопано множество глубоких колодцев, из которых с помощью колодезного журавля черпали масло, а иной раз и батраки спускались, если он был неглубок. Вместо ведра обычно использовали винный бурдюк. Набирали бурдюков полную арбу и везли ту на городской торг.

Иноземным гостям строго-настрого было запрещено покупать масло вне города, за этим тщательно следили, и Ипат понимал почему. Земляное масло называли «нафта», и оно использовалась для освещения и лечения больных. За его добычу, декханам, холопам по-нашему, облепленным с головы до ног вонючей жижей платили сущие гроши. Однако на торге за бурдюк чёрного, жидкого масла, куда едва входило два пуда, просили двадцать денге, за густую аки глину уже семьдесят, а за белое масло из Сурахан полтину! И это в зиму, не в сезон! Летом считай вдвое больше. Хотя колодцев было много, нафт набирался в них медленно и его копили, чтобы летом, караванами отправлять в Персию или Сарай. А князь просил ни много ни мало, три тысячи пудов…

Ипат не стал покупать масло на торге, а по своему обычаю нашёл местного мытаря, что собирал денге за масло, пообещав ему хитрую схему вознаграждения, напрямую зависящую насколько дешево он найдёт масло. Ну и на дюжину хозяев колодцев, найденных сыном, вышел, чем снизил цену нефти в восемь раз. Ведь ни бурдюков, ни арбы ему не требовалось. Земляное масло переливали в большую бочку и на собственной повозке везли на корабль. Эти торгаши ешо посчитали, что его надули! То, что самое дорогое в «бизнесе» оборотная тара Ипат, в отличие от сына, просёк сразу. Второй фактор, который играл на руку, он прибыл не в сезон и многие колодцы были полны маслом и вычерпав его сейчас, к лету они будут полны, а владельцы ничего не потеряют. А князь то не дурак, не зря весь товар в контейнерах заставил везти. Слово чудное, давалось Ипату тяжело, но он уже уверенно его произносил. Впрочем, и про остальное не забывал. На городском торге брал розовую соль, свинец, сухие фрукты и шёлк, что был здесь куда дешевле, чем в Сарае.

В Баку Ипат надолго не задержался и подгадав момент, когда бури стихли оставил заботы о покупке масла на сына, объяснив, с кем и как работать. Сам же отплыл на трёх насадах в залив Кара-Бугаз, что находился аккурат напротив Бака, на другом берегу Хвалынского моря. Тюркские гости сказывали, будто там есть глубокая дыра, которая поглощает воды Хвалынского и все заплывшие корабли, посему туда из местных никто не плавал. Боялись жутко и называли это место ловушкой чёрта. Князь же сказывал, сказки усё. Залив тот воду сосёт не потому, что тама див сидит, а оттого, что он ниже моря Хвалынского, и вода туда сама собою заливается.

Пройдя узкию горловину залива, он действительно тянул корабли со страшной силой, они оказались в большом озере, со всех сторон окруженным бескрайней пустыней. Ничего страшного Ипат не увидел, разве что вода солёная дюже. Один из холопов, упавших с палубы, не утонул как это бывает, а долго на пузе барахтался, чем всех рассмешил. В Баку ему сказывали, будто бы здешняя вода размывает даже железные гвозди парусных кораблей. Эта взвесь придавала Кара-Бугазу тяжёлый свинцово-серый цвет. Однако Ипат не боялся. Корабли никуда не засосало, железные гвозди густо смазаны смолой, а пресной воды и дров для дистиллятора с запасом. Разомлев от жаркого Солнца, Ипат разделся до рубахи.

Чудные всё же места. На Руси ныне лютень стоит, плюнешь и слюна льдом обернётся, а тута жара. Горькую соль они нашли на следующий день и бросив якоря, купленные в Хаджи-Тархане, русские холопы принялись собирать лопатами соль в боьшие бурдюки с карманом снизу. Полные мешки лодками тянули к насадам и, подцепив журавлями, ссыпали прямо в нутро насада. Отдельную партию на лодках отправили вдоль берегов с «химиками» искать бишофит и сульфат натрия, что этакое Ипат не знал, но воев в охрану дал.

Онего

Итоги сражения меня откровенно взбесили. Шутка ли, потеряно двухсотыми двадцать шесть пикинёров в основном из посохи, семь всадников и двенадцать, поселенцев. С раненными вообще завал, три дня не могли разобраться. И со своими, и с чужими. Не скажу, что победа прямо уж пиррова, но довольно близко к этому термину подобралась. Отборные сотни за здорово живешь не сдавались и дрались отчаянно, зачастую предпочитая смерть плену. Поэтому здоровых пленных было мало, по большей части в руки попадали оглушенные, раненые и пойманные карелами. Три четверти личной гвардии Наримунта полегло на Онего и, хотя истинный масштаб разгрома был ещё никому неизвестен, с выкупом решил я притормозить. Хотя и выкупать особо некого. Вместе с князем Александром в отчаянных атаках сгинула большая часть литовских бояр и старшей дружины. Один воевода Вилкас уцелел и то, его состояние под вопросом. Вой всё еще висел между смертью и жизнью в одном из полевых госпиталей. Осколочные ранения в живот, здоровья не прибавляют.

Пришли неутешительные вести из Новгорода от доверенных людей. После смерти Калиты случился бунт против Москвы и, судя по подробностям, куда жестче, чем в моей истории. События, что я невольно инициировал, привели к тому, что Калита умер не весной, а после рождества. Новгород же, собрав Вече, постановил идти на Устюг Железный и Бело-озеро. А в связи с тем, что у нас произошло, к бабке не ходи и ко мне заглянут на огонёк. Вот только Новгород легко может собрать и полторы тысячи, и две! И пусть качество воев будет не такое как у литовского князя, нам и этого хватит. Посему в угадайку решил не играть и бросил все силы на обогатительный цех и отливку пушек, ничем другим большую массу конницы остановить было невозможно.

В правильном решении убедился спустя три недели. К нам в гости явился доброход от боярина Путислава Носовича, того самого, что помогал бумаги выправлять передал полный расклад. Нет, не так. Он сдал новгородцев с потрохами. Передал покрут, то бишь копии списков людей по отечеству, куда входили бояре служилые, вотчинные и путные, окольничие, дворцовые, гридьба (профессиональные вои), купцы. Городовые полки Торжка, Ладоги, Корелы, Пскова… Кто и от каких концов Новгорода покручен (набран), брони и кони. Воеводы, сотники и десятники. Уникальный документ. Посланник божился, что на Свири новгородцы будут не ранее первой декады марта, а местом сбора назначили Тихвин, он же столица Обонежской пятины, в юрисдикции которой я и нахожусь. Оно и понятно «об», значит сейчас «вокруг», и «Онежье», соответственно производное от Онежского озера. Само собой в Тихвин сразу же отправились соглядаи, потому что пускать такое на самотёк чревато, особенно с учётом тех особенностей про тайный Совет Господ, что поведал Путислав.

Шестнадцатого февраля запустили обогатительный цех, двадцать третьего, медный конвертер, двадцать пятого пошли первые отливки, а к семнадцатому марта, когда войско господина Великого Новгорода подошло к Свири, у нас было чем угостить незваных гостей. И не только про пушки-гаубицы речь идёт. После поражения Александра у нас появилось девятьсот с копейками лошадей! Совершенно безумное число, ведь помимо коней дружины обоз взяли с хлебной и денежной казной. Четыреста рублей уже не бог весть какая сумма, но… с ними я смог нанять больше мужиков, чем здорово ускорил работы. Причём не новгородцев, а ту же белозерскую посоху. Ну и здоровых пленных привлёк к хозработам, благо средства усмирения у меня имелись. Хотя пару десятков гордецов всё же показательно голодали, но недолго.

Тут как дело, обстоит. В третье декаде января наконец добрался до нас санный караван из Легощи. Помимо вестей и кучи бумаг привезли: по два десятка пистолетов и ружей, аж три тонны шоколадного пороха, проволоки телеграфной, колец для байдан и прочего добра, что я заказывал посыльными. Это позволило довести телеграфную линию до северного берега Бело-озера и практически в режиме реального времени общаться с князем Романом Михайловичем. Наладили и транспорт, пробили просеку вдоль волока вокруг Бадожского погоста и далее санную дорогу по Ковже и озеру до столицы княжества, что позволило сократить и время в пути до пяти, семи дней, против месяца раньше!

О победе и трофеях князь узнал почти сразу, хотя и приватно. Приехал ко мне сам, не поленился и ту же начал цыганить лошадей, это ведь огромная ценность даже при средней цене в пять рублей. Кони боевые, а ещё доспехи, порой добротные. Посоха умытая кровью обзавелась шлемами, мечами, топорами. Решился тяжёлый вопрос с кольчужными сегментами, и я наконец обмундировал посоху получив четыреста пятьдесят алебардистов, пятьсот семьдесят пикинеров и сотню легкой конницы в довесок.

Почему народу вышло больше? Так пополнение прибывало. Возвращающиеся в бронях мужики и информация от послужильцев князя Романа всколыхнула Белозерское боярство. Шутка ли? Лапотников за чёрную работу одевают лучше иных воев, да что воев, бояр. Иной раз добрый доспех и за десять лет службы не вымучаешь, заработав десятки порубов, а тут на тебе. За одну зиму получили. Потянулись то один, то второй. А гридня мне зачем? Работать не могут, денег нет. Расстраивать всё же не стал и, крепко подумав за чашкой мёда, выработали схему, устраивающую обе стороны.

Поместная система, включающая государевых людей, несущих службу на рубежах, была известная на Руси уже лет триста, c XI века. На время службы люди наделялись землёй — поместьем, а их основной обязанностью становилась служба не отдельному феодалу, а государству в целом во главе с великим князем. Другое дело, что система работала плохо, князья менялись словно перчатки, а механизма, ограничивающего перевода такого поместья в вотчины не сложилось. Такие люди назывались вольные бояре и как ни странно местами они кое-где сохранились. Калита и здесь приложил свою руку, во время его правления всех вольных бояр и слуг сменили закрепощённые служилые люди. Это были уже несвободные люди на военной и административной службе, которые звались знакомцы или послужильцы, а по сути холопы великих и удельных князей, а также, богатых бояр.

Впрочем, роли это не играло. Основой кормления и вольных, служилых и даже вотчинных бояр было податное население. В том же Белозерском княжестве с поместья в сто шестьдесят четвертей выставляли одного конного вооружённого воина — «на коне в доспехе в полном, а в дальний поход о дву-о-конь»

Собственно, четверть, мера площади пахотных земель, на которую делилась соха. А с этой мерой не всё так просто, сколько это в лоб, в гектарах сразу не скажешь. Начнем с того, что четверти разные — служилая, церковная, чёрная. Тяжесть обложения падала на «чёрные сохи», то есть крестьянские, которые при одинаковом качестве земли были обложены вдвое больше служилых и в полтора раза больше церковных. Четверть или четь — это пространство земли, засеянное четвертью ржи, то бишь мерой объёма, равной двести десяти литрам или четверти окова. Площадь, засеянная двумя четвертями зерна, равнялось десятине. Московская большая соха равнялась десяти новгородским, называемым обжами и составляла около восьмисот четвертей земли или двести, двести пятьдесят гектар, ведь размер сохи зависел ещё и от качества самой земли, и от типа зерна. На тех же югах она считалась по пшенице. В среднем по больнице на корм для работника меча и топора работало от пятидесяти до ста человек, которые с полусотни гектар отдавали треть добавочного продукта «дяде» в броне на прокорм.

Система муторная, в плане подсчёта, но служилые люди в отличие от меня её на зубок знали, как и количество зерна, что им обязаны выдать. Далее в схему включаем стоимость брони и получаем, что если человек пять-семь посохи Мстиславу Сергеевичу на год в услужение отдать, то выгодно будет всем, включая чёрный люд. И хотя народ был свободный, многие ратаи под влиянием озвученных факторов и того, что они своими глазами видели, соглашались. Тем более на подобные рокировки сам князь добро дал. Вот потихоньку и обменивал людей на коней и бронь, но уже не на три месяц, а на год, что для меня было кратно выгодней и позволило закончить просеку до Ладоги к началу марта.

Глупости скажите. Всю зиму бить просеку, чтобы к концу месяца она в кисель превратилась? А вот и нет. Помимо широкой просеки мужики уложили двадцать кило гати и фашин, срубили сто сорок шесть малых и средних мостов, уложили три сотни труб деревянных и двадцать каменных, на цементном растворе. Поставили четыре дозорные башни, совмещенные с оптическим телеграфом, навесы и дома отдыха, столбы под будущую телеграфную линию. И это, не считая таких мелочей, как дорожные знаки, разъезды и километровые столбы. Ширина просеки позволяет уложить рядом лежнёвку и, если поработать с фашинами, песком и галькой озерной за год другой просеку в конфетку превратим. А грязь чего, и по ней сани тянут, ничего невозможного.

Триста рублей ушло на просеку, но она того стоила. У меня то половина артелей геологов работало на Питкярантско-Кительском рудном поле и, если считать с начала января и с помощью карты они нашли массу вкусного: графит, кварц, флюорит, микроклин, рокезит — индий, содержащий сфалерит, до ста грамм на тонну, что прямо скажу, очень жирно. Основная добыча хлориты с включениями минералов олова и цинка близ рудника Магнетитовая ломка. Места эти знал как свои пять пальцев и даже снег не стал помехой, всё же три года в округе ошивался. Здесь ведь ещё и магнетит залегает, великолепного качества. Нежданной находкой стала жила с высоким содержанием серебра, висмута и теллура. Главное же тут все полезности компактно залегают, в радиусе пятнадцати километров от базы, и на поверхности. Например около того же Аганозера, кроме бедного хромшпинелида и титаномагнетитов с оксидами ванадия и не нашли ничего.

На Ладоге, в пике, работало около сотни посохи и это позволило выйти на приличный объём. Поставили небольшой острожек, пристань и обогатительную линию где добытую породу измельчали в шаровых и стрежневых мельницах и обогащали по схеме: концентрационный стол, массив винтовых сепараторов, центробежный концентратор. Это позволяло разделить минералы олова и цинка, меди, свинца, магнетита и серебра. Концентраты сушили, грузили в биг-бэги и… в сани. К началу марта Ладога давала порядка пяти тонн концентратов... в день который отправляли по ледовой дороге в Медное, так прозвали люди наш главный острожек. Организация микро-обаготительных цехов в местах добычи полезных ископаемых кратно снизила объёмы перевозок пустой породы и освободило полсотни работников.

В Медном, сульфиды перво-наперво обжигали и затем отправляли на пенную флотацию, прочие минералы обходились без этого этапа. После флотации, обогащенный концентрат перевозили в паровую сушилку и далее на плавку или склад, где уже начали копиться первые плоды нашей тяжёлой работы.

Несмотря на отлаженные процессы и кучу помощников работы и мне хватало. Разделение флотацией сульфидов меди и цинка оказалось совсем не детской задачей. Активатор медный купорос, с регуляторами и вспенивателями проблем не было, мы хорошо отработали составы на баритах, а вот с собирателями жопа, полная. Я взял с базы немного бутилксантогената калия который получали взаимодействием бутилового спирта с гидроксидом калия с последующей обработкой сероуглеродом, но его не хватило и работал он, скажем так, не очень. В полевой лаборатории удалось наладить получение этилксагенатов натрия и калия из этилового спирта и соответствующей щелочи и долго и упорно подбирать оптимальные пропорции реагентов для каждого типа минералов. Благо, собирателя уходит несколько десятков грамм на тонну и запасов химии нам хватило. Дальнейшее было делом техники. Для той же меди процесс выглядел так: после флотации, оставался концентрат, содержащий до тридцати пяти процентов металла, его и обжигали в печи. Сульфиды окислялись, а содержание серы в медной руде уменьшалось вдвое. Обожжённую руду плавили в шахтной печи получая штейн — сплав из сульфидов меди и железа. Расплавленную массу металла заливали в малый вращающийся конвертор, рассчитанный на тонну, и обдували воздухом.

Продувка штейна — главный окислительный процесс необходимый для получения черновой меди и здесь меня ждало много подводных камней, главный из которых был подбор флюсов. В присутствии кварцевого, происходило интенсивное окисление сернистого железа с образованием закиси железа и сернистого ангидрида. Далее, закись железа соединялась с кремнеземом кварцевого флюса и образовывала шлак, а сернистый газ улетучивался. Из-за различия в удельных весах и ограниченной взаимной растворимости конверторного шлака и обогащенного медью штейна они, при остановке конвертора, разделяются по слоям и сливаются. Реакция шла за счет экзотермических реакций, никаких дров и угля не требовалось. Первые две плавки запорол, ведь прежде я не имел опыта плавки меди в конверторе. Она, как назло, окислялась куда быстрей, чем сталь и расчеты по чугуну не годились. Лишь провозившись неделю со шлаками, формой фурм и давлением наладил плавку.

Последнюю фазу, огневое рафинирование вели с добавкой флюсов из смесей солей фосфора, селитры, соды и флюорита. Для восстановления окислённой меди металл перемешивали березовыми палками, дразнили. В итоге флотация позволила извлекать из медной руды примерно на треть больше металла от обычной плавки на "костре", а огневое рафинирование получать металл высокого качества, не электролитического, но для пушек и телеграфных проводов медь подходила идеально.

Универсальные собиратели позволили получить богатые концентраты минералов серебра, цинка, олова и свинца кои чистили в тех же ковшах и лишь для возгонки цинка мы поставили отдельную печь. Концентраты, содержащие вольфрам, ванадий, хром и образующийся при плавке шлак не трогали. Заберу с собой, извлечь ценные металлы в кустарных условиях Онего было невозможно.

Пушки отливали из оружейной бронзы, в отличии от колокольной она содержит вдвое меньше олова. Остановился на следующем составе: восемьдесят семь частей меди, девять олова, остальное цинк и алюминий с микродобавками марганца, фосфора и кремния. Благо, стилоскоп позволял точно контролировать проценты добавок.

Отливали аккурат два типа орудий. Гаубицу калибром сто двадцать миллиметров, с длиной ствола восемьдесят пять сантиметров и горную пушку калибром поменьше — семьдесят миллиметров, но с длиной ствола метр. Поначалу хотел орудие побольше калибром, монументальное. Ну знаете, такое, чтобы с первого выстрела выносить ворота. Однако, хорошенько покумекав, отказался от гигантизма. Чего далеко ходить то? Проломная пищаль «Инрог» времён Ивана Васильевича весила семь с половиной тонн... А калибр то не особо крутой, 210 мм. Тратить недели на доставку этого монстра по бездорожью? Да его нафиг, такое счастье. Требовалось мобильная пушка которую легко тянуть двойкой и обслуживать небольшим расчётом. От этого и плясали в расчётах.

Орудия разбирались на две части — ствол и лафет. Гаубичный весил сто восемьдесят килограмм, щиток и лапы съёмные, четыре пуда и зарядный ящик центнер. Итого на орудие всего три человека обслуги. Две лошади для тележного передвижения и пять, в варианте вьючного. При этом сто двадцать миллиметров это не пукалка детская, серьёзный аргумент с дальностью до тысячи триста метров, углами возвышения до сорока пяти градусов и весом «подарка» в семь кило. Калибр позволял использовать чугунные гранаты, заряд шрапнели в полторы сотни пули и картечь в жестяной оболочке[i]. И не смотрите, что гаубица дульнозарядная, этот карапуз любому врагу запросто фитиль под зад вставит. Подъёмный винт, прицелы и сами снаряды были ес-сно привозные.

Чтобы увеличить изностойкость и точность стрельбы в разогретый ствол (его отливали центробежным литьем) запрессовывали тонкостенную трубу, а-ля лейнер. В отличи от образцов конца XIX века наш был без нарезов и несъёмный. После установки трубы расточки не требовалось вовсе, а небольшие геометрические неровности убирали хонингованием. Перед испытанием, стволы обязательно осматривали артиллерийским зеркалом. И всё... Благодаря нехитрому лейнеру орудия получили возможность снаряжаться как черными, так и бездымными порохами.

Пушка малость сложней гаубицы, но ненамного. За прототип взял австрийскую Gebirgsgeschütz M 75, но затвор сделали поршневой, с нарезами. Для усиления пушки на ствол со строны казны в горячем состоянии одевали стальную трубку, а в лейнере была резьба для захода поршневого затвора. По внешнему виду пушка напоминала орудия Паррота с одним отличием, бронзовый ствол был заключен меж двух стальных трубок, что позволило повысить прицельную дальность до двух тысяч двести метров на бездымном порохе и до тысячи семьсот, на шоколадном. Скорострельность удалось поднять до трёх выстрелов, в минуту.

В лафетах встроена противооткатная пружина. Не гидравлика, но и такое решение здорово уменьшило время повторного прицеливания. Само собой все технологичные плюшки, включая прицелы[ii] и литейные формы были привозные. Гаубица и пушка закрыли сегменты средней и дальней дистанции сделав разгром конного войска противника делом техники.

Для основной дружины отлили десять гаубиц, прозванных с моей лёгкой руки Единорогами. Оставшиеся четыре оставим в гарнизоне Медного. Из пушек дюжина отошла моим огневикам, шесть, поселенцам. Радовало и то, что всё это удовольствие обошлось в четыре тонны меди. Сказка! Красного металла к сегодняшнему дню выплавили девять тонн с копейками и больше двух, олова. Заодно разрешилась дичайшая проблема с дробью и пулями Петерса, свинца для этих целей было в избытке. Последние дни командиры усилено натаскивали расчёты орудий. По два на каждое, готовлю задел на будущее.

Стреляли мужики много и часто. Причём и пороховой мякотью, и гранулированным порохом. Дело нехитрое а количество рано или поздно переходит в качество, благо большой науки в стрельбе нет. Запал им привычный, тёрочный. Заряды заранее в конопляные картузы насыпаны, ничего отмерять не требуется. Расчёты учились банить стволы, правильно прицел брать, стрелять с упреждением и проливать раскаленные орудия уксусом. С бронзой то беда, быстро нагревается. Пушкарей освободили от всех работ да и набирали не абы кого, лучшие расчеты мортирок и бомбомётов. На учениях потихоньку таблицу стрельб составляли. Плотно работали с азами топографии чтобы стрелятк по карте. Нет нет, а уже накладывая стеклянные транспортиры высчитывая углы и рассчитывая расстояние до основного орудия от трех точек на местности.

* * *

Получив известия о выступлении новгородцев сразу-же отправил телеграмму князю Роману и тот выступил навстречу собрав три с половиной сотни конной рати. Благодаря саням и обсуживаемому зимнику они прибыли на неделю раньше что позволи отдохнуть лошядям и всадникам, надалить координацию. В совокупности с моими, войск уже хватало чтобы дать генеральное сражение без всяких хитрых ловушек. Противника решили встретить на подходах к бухте Деревяная, не давая ему тем самым соединиться с силами близ Шуйского острога. Мне в общем на них плевать, но пусть думают, что боюсь. По данным разведки на нас шла тысяча семьсот конных двуоконь, обоз в пятьсот саней и тысяча посохи тылового обеспечения. Хм, Господин Великий Новгород не поскупился на снабжение «группировки».

Крепкий лёд метровой толщины, чистая, без наносов снега и торосов гладь Онеги создавала идеальные условия для таранного удара конницы, во всяком случае это было очевидно для новгородских воевод, что ещё не были знакомы с богом войны. Я выставил на полпути от берега всех конников и четыре сотни пикинеров. Остальные пешцы в резерве. Шли они тайными тропами и дремучими лесами, держась телеграфной линии. Соглядаи новгородцев наводнившие округу то и дело рыскали вдоль берега высматривая засады. Мы же смогли противопоставить карты местности, сторожки, подзорные трубы и телеграф. Конные с Радимом держалась позади пикинеров, а с флангов их прикрывали конные сотни белозёрцев. Последние, новгородцами за достойного противника не считались. Лёгкая победа, вот какие настроения там царили. Аккурат то, что доктор прописал.

* * *

Буян поглаживал блестящую на зимнем солнце «Рапиру», так прозвал князь пушку. В отличии от «Единорога» с более коротким стволом, она позволяла стрелять по прямой и куда дальше последней, на три тысячи локтей! За время прошедшее с памятного штурма жизнь Буяна снова сделала крутой разворот. Первые недели работы он помнил смутно, по его мнению, округ творился полный бедлам. Его бросали из артели в артель затыкая дырки. Сегодня он валит лес, завтра жжет костры чтобы добраться до голубой глины, через неделю кирпичи от печи таскает. А потом раз, и наладилась жизнь. У него то восемь детишек, а многодетных в терема в первую очередь селили. Помниться попав туда впервые, забрался на мансарду и обрадовался словно дитя. Против его старой избы места тута, втрое больше. А когда ему, дураку, растолковали что первый этаж не для скотины, а для людей и что детям аж-но три клети отведено едва не заплакал.

Оказалось, вот что, выданную поселенцам птицу и скотину держали в общих скотниках. Хочешь сам работай вечером, а нет так приплачивай. Найдется кому покормит кур или подоить корову. Это не укладывалось в его голове и вечерами, с соседями читали артельный кодекс и подолгу обсуждали, приживётся ли заморская затея князя али все передерутся меж собою.

Вместе с женой определили в цех сушки. Мудреного в работе ничего, знай себе следи за паром и вентиль прикручивай. Доски и брус помещали в кирпичные камеры, а туда пар и аккурат за седмицу выходило доброе дерево, такое что иной раз и за три года под навесом не выйдет. В шкафах с железными сетками сушили щепу, медный порошок и прочую землю. В ангаре тепло, светло, повсюду светильники с маслом древесным. А подвесные пути в цехе устроены хитро, ежели присмотреться, рельсы шли с небольшим наклоном. Посему больших усилий чтобы тянуть десятипудовые мешки не требовалось.

Когда случилось дело с Литвою о нём снова вспомнили и поставили на мортирки. И он опять не сплоховал. Огневиков то, в отличии от посохи, не топором учили обращается. Раз в неделю вели обязательные стрельбы на точность, в мишени и пугала да усё в таблички писали. Учили мы команды, типы припасов и таблицы хитрые, для стрельбы. У Буяна с математикой всё было хорошо, да буквы он уже выучил и мог, хотя и с трудом, но читать инструкции. После битвы ему достался добротный доспех и шелом, в хозяйстве прибыло два мерина. А потом, потом его с прочими огневиками собрали у князя, и он увидел «Рапиру». На первый взгляд та же мортирка, но куда больше. Однако, чем больше он узнавал орудие, тем больше понимал это другое. Била труба за две версты и кучно. На стрельбах укладывали ядро в круг не больше ста локтей. Порох же засыпали не через дуло, а с казны. Пробку откручивали и снарядик туды с пыжом катили, опосля картуз с прахом огневым.

Спрашивать князь особо никого не стал, сказывал так. Будем мы не обычными огневиками, а пушкарями. Работать не надобно вовсе, а жалования положу тридцать резан в день заряжающим и полтину, голове расчёта. И вновь пошла тяжелая работа, а коли так вышло, Буян решил и тут стать лучшим. Князь усердие его приметил и вскорости поставил головой над всеми пушкарями, разбитыми на две батареи, по девять орудий в каждой. Последнюю седмицу палили без перерыва каждый день, потому как на них шёл сам господин Великой Новгород. Ранее, услышь такое он бы бежал без оглядки. Знал, без доброй брони и умелой руки на поле не выжить. А ныне, ныне Буян не поставит на новгородцев и ломаной резаны. Главное не оплошать, не ударить в грязь лицом перед князем.

Протрубил рог. Пикинеры начали споро отходить, оставляя их перед несметной силой. От края до края гладь Онего заполнили всадники в бронях. Буян чувствовал, как под под копытами сотен коней вибрирует лёд, как набирает силу грозный крик — Хур-ра. Заметил и как трясутся поджилки у молодого заряжающего, далеко не все участвовали в битве с литвой. У самого о сердце колотило так, что едва из груди не выскакивало. Но в какой-то момент отпустило, Буян понял, что некого ему бояться.

Впереди рогатки в сугробах укрыты, не пройти коням. За спиною сотни посохи и дружина князя, что прикроют спину если отходить придётся. Где-то в лесу укрыта засада с главными силами пешцев. А пушки все на санях. Коли надобно, мигом на другую позицию уйдём, а таковых у нас было три и все пристрелены. По полю расставлены палки, а на тех фигуры — круги, треугольники, квадраты. Сие привязки для точной стрельбы. Мы то, на такой же глади учились. По первой я не понял, зачем сие, но после Данила растолковал. Он над всеми огневиками главный не за красивые глазкие, сооброжает коё-чего. А вчера вона, люди князя знаки сии по доске инженерной установили тута.

Всё ближе и ближе новгородцы. Давно уж пора стрелять, достанем. Однако ждём, рано. Князю видней он какой-то огненный мешок готовит. Что за мешок не разумею, посему промолчал, ему видней. Но вот и горн сыграл — атака. Данила отмахнул флажком. Мои "Рапиры" позади, впереди "Единороги", а у самых ежей мортирки. Пушки нацелены, снаряды в стволе.

— Огонь!

— Огонь!

— Огонь!

Команда Буяна слилась с соседской. Заряжающие рванули шнурки запалов и тридцать два орудия синхронно выплюнули шрапнель. Орудия заволокло дымом, но никто и не думал останавливаться. Натренированные расчёты откручивали затворы, вторые номера банили стволы. Им предстояло выложиться по полной и за три минуты выдать десяток залпов. А с прицелом то был порядок, полный. Пружины здорово гасили отдачу, но сани малость всё же толкало. На снегу очерчены красные полосы и их шустро возвращали на место. Не совсем точно, но нама не в воробья палить. По таковой куче конных не промахнёшься.

* * *

Колыван Вышатич никогда не жаловался на зрение и прекрасно рассмотрел что случилось с конной лавой новгородцев. Выступив единою массой, по мере приближения к пешим сотням она разделилась, охватывая противника с флангов. Воеводы хотели захватить полон. В упор не обращали внимания на невольные окрики Колывана и выставленные во все стороны копья. Раз, и пешцы князя отступили обнажив многие десятки больших и малых огневых труб. Минуты не прошло и те, окутавшись сизым дымом, грохнули залпом.

— Так и знал, что нечисто дело! — вскрикнул боярин.

В острожке Мстислава у него было несколько «агентов», один из которых служил в батраках. Он то и поведал о страшном поражении литовцев, а затем, как искусники князя льют из меди многие десятки труб, из коих прахом огненным денно и нощно стреляют, распугав усех птах на Онего. Недобрые были вести, но господам из Совета о них знать не след, в его голове сложился новый план. По мере приближения к Онего всё больше и больше слухов о разгроме Александра Глебовича достигала ушей сотенных голов и воевод. Кляузников не жаловали, за подобные разговоры и плетями могли взогреть, но шила в мешка не утаишь. Войско таяло. Вольные бояре, ватажки повольников, а то и обычные городовые тихо исчезали в ночи или намеренно отставали. Для дружин вотчинных бояр такой фокус провернуть было очень трудно, но Колыван знал как решить дело. Заплатил воеводе Миките Негочевичу, чтобы тот отослал его отряд «защищать» Тудозерский погост от белозёрцев. Сам же боярин с малым отрядом на заводных конях решил поглядеть, чем всё закончится…

В сплошной массе конников то тут, то там раздавались хлопки, после которых формировались настоящие воронки из трупов и раненых. Раз, и десяток на земле, только кони ногами дрыгают. И чем ближе подходила лава к пешцам, тем больше таких хлопков смешивающих цельное войско в кучу-малу. Однако всадников было больше тысячи, а фронт атаки широк и, хотя добрая половина конных потеряла скорость и управление свежие сотни смешались с передовыми и надавили. Вал по инерции всё ещё катился и почти добрался до огненных труб, но именно почти. Последовал залп из малых труб, звавшихся мортирками и бомбомётами, в упор. А когда дым рассеялся Колыван увидел сплошной завал из лошадей и людей, лежавших вперемешку…

* * *

Несмотря на вдвое большую численность (против литвы) ополчения новгородцев я не опасался от слова совсем. Сработанные полки ушли к Торжку и Устюжне, а немногочисленные боярские дружины погоды не делали, тем боле прочухав про разгром «крыши» они частично растаяли в пути. В сборном войске дисциплинка, мягко говоря, оставляла желать лучшего и, хотя новгородцы не раз побивали норвежцев и шведов, на фоне дружин московских князей, куда чаще практиковавшихся в военном деле, они выглядели бледно. Это особо ярко показала Шелонская битва, в которой москвичи «расчехлили» Вольную республики в пух и прах при соотношении войск шесть к одному, в пользу последних.

Никаких хитрых засад, войска ни много мало. Аккурат чтобы разогреть интерес к быстрой и решительной победе, вот и весь рецепт. Место битвы пристрелено загодя, так что расстрел конной лавы стало вопросом времени. После того как отбили первую атаку дело пошло не плану. Никаких повторных атак, обходов и маневров. Новгородцы сразу дали дёру. Возможно, это связано с высокими потерями. До трети войска было рассеяно или уничтожено. То что для Великой Отечественной норма, для реалий средних веков катастрофа. Вот и решили воеводы отступить чтобы сохранить войско. Может быть хотели отступить чтобы попытаться атаковать позже да только кто же им это даст.

Вся стратегия и замысел боя были построены на том, что противник побежит. И как только это произшло ловушка захлопнулась. Из всего комплекса причин, которые привели нас к победе порох далеко не на первом месте стоит. Дисциплина-Логистика-Связь именно в таком порядке я бы расставил эти слова. До половины учебного времени занимали различные перестроения, уходы и обходы. Работа с флажками, горном. Беспрекословное повиновение командиру. С этим было туго, очень туго. Больше половины воев, так или иначе набранных в дружину, были отсеяны именно по этим параметрам. Показывали гонор, не слушали команды, не хотели учится, не занимались физподготовкой и далее по списку, причин хватало.

Речь о вышколенной коннице времен Фридриха Великого не шла, но основные азы управления десятники уже усвоили. А противник наш представлял собой неповоротливую массу тяжелых всадников и лошадей, производивших атаки маленькой рысью и частично занимавшихся обстрелами противника из лука. Надавят, противник развернётся. Побежит, остановить преследование невозможно, про добычу и говорить нечего.

Я же плясал от обратного — никаких самостоятельных движений, очень высокая плата, доспехи, расходники и кошт за мой счёт и… никаких трофеев, от слова вообще. Никакой больее десятины князю. Само собой трофеи остаются, но отныне их распределяет лично князь, после битвы, и по своему усмотрению или выдаёт эквивалентную долю в серебре. При этом параллельно действует система штрафов и наказаний и уставы: артиллерийской службы, кавалерии и пехотный. Немногое, что освоил из запланированной литературы.

Дорогу мы держали под полным контролем, со стороны берега действовало восемь крупных засадных отрядов, которые держали связь через телеграф. Прибавим подзорные трубы, отряды карелов в лесах и сани, которые перевозили лошадей, теплые кибитки, припасы и дрова. Помимо логистики вся артиллерия также была поставлена на лыжи, благодаря чему мы могли перебросить в нужное место необходимо количество орудий.

В штаб в режиме реального времени стекалась информация о нахождении противника и его численности, а в ответ мы решали куда и какие силы отправить на перехват. Согласитесь, когда лошадка в тепле ночь привела, да ещё её и привезли в нужное место она куда больше выдаст мощи чем драпающий своим ходом по морозцу супостат. Преследование и избиение новгородцев длилось около недели, здорово отточив технику таранного удара и атаку рейтар. К тяжелой кавалерии для понтов прикрепили золотые крылья а-ля крылатые гусары, но полностью из металла и обеспечили всадников кончарами, что вкупе с высоким седлом сделало их удар устрашающим, во всяком случае два десятка моих тяжелых рыцарей не по одному разу прошивали неплохо подготовленные боярские сотни.Понятное дело что у нас имелась арт поддержка, а противник ослаблен и деморализован. Но фактор численности то никто не отменял. Те не менее стычки в проходили по плану и под нашим контролем, за мелкими исключениями.

После днеого преследования, в ночь, перемещали войска и арту на юг, а уже оттуда снова теснили новгородцев на север — северо-восток выдавливая к центру Онего. А куда им ещё деваться, западный берег озера кишмя кишел пехотой и карелами, туда ходу не было. Нехватка питания для лошадей и морозы привели к тому что на пятый день какое-либо организованное сопротивление прекратилось. Примерно восьмая-десятая часть войск вторжения прорвалась на восток, откуда пришлось уходить кружными путями. Прямые гостинцы на юг то, перекрыты. В течении недели посоха на санях без боя заняла Бадожский, Вытегорский, Тудозерский, Оштинский, Мегорский погосты отрезавлюбое снабжение и оккупировав торг, волок и всё южное подбрюшье Онего, до устья Свири включительно, где был оставлен заград-отряд из двух сотен пешцев и сотни кавалерии.

Учёт своих и чужих потерь вели дотошно и в этот раз я мог порадоваться. Всего два десятка погибших, а пленных привалило в разы больше чем ранее. Если с посохой брать, за две тысячи, и порядка тысячи трёхсот лошадей! И это ещё учитывая что во время преследования многие пали от бескормицы. Добро не пропало, загтовительные отряды сразу пускали их на консервы. Учитывая трофейные зерновой и рыбный обозы, добавка не будет лишней. Такая орава мне все резервы на ноль умножит. А с другой стороны ладони потирал от удовольствия. Будет, будет кому волок Ковжа-Вытегра строить! Отправил и весточку в Новгород, пусть бояре думают быстрей. Начало мая крайний срок, а большая война с вольным княжеством в планы не входила.

Примечания и иллюстрации.

Кратерный сад — искусственно созданная зона с особо благоприятным для растений микроклиматом. В ней подразумевается присутствие пруда, глубокого котлована, в котором он находится, и ярусное расположение растений вокруг водоема.

Полезные ископаемые Карелии https://vedlozero.ru/karelia/maps/pi

Винтовые сепараторы ( футеровка гуттой с графитовым наполнителем)

цех с бункерами

Грохот гидравлический с питанием от конного привода

Неподвижный колосниковый грохот

https://www.youtube.com/watch?v=R_NOhq0F_vQ https://www.youtube.com/watch?v=hq_W5UD80vA

Центробежный концентратор содержит горизонтально расположенную рабочую камеру с улавливающим покрытием на её внутренней поверхности, приводимой во вращение приводом циклопеда , инерционный дебалансный вибратор и корпус, установленные на опоре посредством амортизаторов на торфяной резине, загрузочное и разгрузочное приспособления. Вибратор размещен в плоскости центра тяжести концентратора и выполнен в виде вращающегося пустотело вала с набором грузов, смонтированных на нем с возможностью регулировки своего положения относительно о центра тяжести концентратора.

Принцип действия концентратора заключается в принудительном разделении обрабатываемого материала на две фракции: «тяжелую» и «легкую» в центробежном поле. Процесс сегрегации по плотности становится более интенсивным, благодаря горизонтальному положению оси вращения ротора за счет силы тяжести с частотой вращения ротора создаются слабые колебания минерального слоя, в радиальном и осевом направлениях. В результате частицы материала с удельным весом больше определенной величины («тяжелая» фракция) под действием центробежной силы движутся на дно рифлей конуса, навстречу потоку промывочной воды, и там осаждаются. Частицы материала с меньшим удельным весом («легкая» фракция) вытесняются на внутреннюю поверхность конуса и с потоком воды уходят на слив через край ротора. Постепенно за счет замещения легких частиц тяжелыми происходит изменение структуры осадка, накопление тяжелой фракции. Эффективность процесса зависит от угловой скорости, давления промывочной воды, класса крупности и соотношения жидкое / твердое в питании. Производительность по твердому осадку две тонны в час, по пульпе 8 кубов в час, расход промывочной воды 8.2 куба в час, максимальная крупность подаваемого материала 1-3 мм., содержание твердого в пульпе не более 75 процентов, масса 200 кг.

При небольших размерах концентратор имеет колоссальную эффективную интенсивность переработки руд, и, соответственно, высокую удельную производительность машины. Кроме того, достигается высокая эффективность извлечения даже тонких частиц металла за счёт того, что разделение происходит в центробежном поле, в котором удельная масса минерала увеличивается в десятки раз, соответственно и разница между массами менее плотных и более плотных частиц существенно увеличивается, что и позволяет металлу более эффективно конкурировать с пустой породой. Эффективен для обогащения кварцевых, убого сульфидных и окисленных руд.

https://www.youtube.com/watch?v=mP2t-w4LnHI близкий к проекту Прохора концентратор https://findpatent.ru/img_show/707354.html

Красные и черные стрелки на карте, действия войск Мстислава и Новгородцев при их отступлении.

[i] Шрапнель — чугунная граната длиной в 260 мм, масса ВВ — 200 г пороха. Общей массой 3.8 кг содержит 156 пуль. Главный герой сделал к ней столбиковую дистанционную трубку. Такая трубка имела головку с четырьмя запальными каналами и корпус с четырьмя продольными каналами и петардой. Продольные каналы набивались порохом на разную длину, что обеспечивало время горения соответственно дистанциям 500, 800, 1000 и 1200 м. Выходные отверстия продольных каналов замазывались мастикой. Перед выстрелом вынимали пробку из запального канала и удаляли мастику долотом из выходного отверстия того канала, время горения которого соответствовало требуемой дальности стрельбы. Также он использовал диафрагму для большей надёжности. Шрапнельных снарядов сорок пять.

Картечь была упакована в жестяную оболочку ( поддон также жесть) и заряд имел массу 4 кг., длинну 300 мм и содержал 200 чугунных пуль диаметром 19 мм и массой по 25,6 г. ( два типа картечи) Трубки для картечи конические, спресованны из бумажной массы, вставляемые в очко снаряда. Перед выстрелом в канал втулки вгоняли свинцовую гильзу, набитую порохом, обрезав её предварительно по длине соответственно дистанции стрельбы, трубки откалиброваны 10 и 20 секундные.

Горная гаубица вела огонь ядрами, снарядами и картечью. Полевой лафет был стальным, коробчатым с двумя короткими станинами без сошников (чтобы орудие могло откатываться на колесах). Горизонтальное наведение обеспечивалось поворотом всего орудия. Вертикальное наведение производилось винтом, находившимся под казенной частью. Максимальный угол возвышения составлял 38 градусов, наибольшее склонение — 16 градусов. Скорострельность в полевых условиях не превышала 3 выстрела в минуту. Если требовалось корректировать прицел и менять цель, то между выстрелами могло проходить до 5 минут. Меняя заряд и угол наклона, можно было использовать одно орудие и как пушку, и как гаубицу. Масса ствола пушки 102 кг. Масса ствола гаубицы 94 кг.

[ii] У пушки имелся подъёмный механизм из двух винтов с обратной нарезкой, ввинчивающихся: наружный вращающийся — в матку, а внутренний не имеющий возможности вращаться — в наружный винт. Это здорово ускоряло изменение углов возвышения — оба винта одновременно или ввинчиваются, или вывинчиваются в зависимости от направления вращения рукоятки. На храповом круге подъёмного механизма закреплено кольцо с делениями, отмеченными крупными выступами со штрихами. На станине станка укреплялся указатель. При повороте на одно деление круга угол пушки изменяется на столько же, на сколько он менялся бы при изменении на одно деление (1 линию) прицела, уже наведённой в какую-то точку пушки, это также увеличивало скорострельность и убиралась необходимость отжатия зажимного винта прицела, выдвижения прицела вручную, зажатия винта прицела,наведения поворотом рукоятки подъёмного механизма. Линия прицеливания вынесена вперёд что позволяло наводить орудие в процесее заряжания, в орудии гнездо для прямого прицела в полке на левой стороне ствола пушки расположено впереди казённого среза так, что наводчик мог наводить орудие и во время заряжания. Кроме того, прицел устанавливали не руками, а подъёмным механизмом прицела.

Мушка— двурогая, что позволило прицеливаться точней. Для гаубиц изготовили упрощенную реплику миномётного прицела МП-82-УС включающую коллиматор, угломерный механизм и прицел. Эту конструкцию главный герой неплохо знал и повторил довольно точно ( без оптики) https://info.wikireading.ru/h8Z4dckHaT

Элементы взятые из австрийской пушки ( сошка сдвоенная)

Лафет из стали, элементы литые + частично болтовое соединение. Оси трубчатые.

Подъёмный механизм.

Тип поршневого затвора ( часть с нарезами приварена к лейнеру трением в Легощи)

Орудие Паррота. Здесь мы видим стальное кольцо на каморной части ствола, Прохор использовал аналогичное + несъёмный лейнер в виде тонкостенной стальной трубы что позволило при снижении масса ствола увеличить навеску пороха и кардинально улучшить геометрию ствола при выстреле и следственно ТТХ орудия. ( напоминаю лейнер несменный, вставляется на горячую и не требует запредельной точности обработки основного ствола, ц-б литья хватало за глаза)

Пружинный откатник ( колеса у "Рапир" полностью железные )

Санный лафет ( колеса снимаись и станина со стволом и сошниками помещалась на деревянный поддон установленный рельсы составляющие часть каркаса саней, между поддонов и рельс установлена вторая противо-откатная пружина из фосфористой бронзы)

Вьючный и прицепной вариант

Пост хороший про картечь https://author.today/post/345701

Прицел гаубицы типа МП 82

Глава 30

Во времена расцвета Римской империи на берегу реку Арто было основано поселение ветеранов, получившее название «Флоренция», что на латыни означает «цветущая». Солдатские женушки и вдовушки очень любили сажать цветы. За прошедшие полторы тысячи лет в этих местах мало что изменилось. Разве что население, по которому катком прошлись остготы, византийцы, лангобарды, франки…

Благодаря развитой промышленности и доступным ссудам, город находился в фазе активного роста и его численность превысила сто двадцать тысяч. Флоренция уверенно входила в топ десять городов Европы по этому параметру. Начали развиваться капиталистические отношения, возникла прослойка наёмных рабочих и мануфактурное производство. Как следствие богатство и олигархия, что в свою очередь потянуло за собой культуру. На фоне не утраченных до конца византийских и готических традиций, стали появляться черты нового искусства — будущего искусства Возрождения, периода, что в будущем назовут проторенессансом. Флорентийский университет расширялся с каждым годом, творили Джованни Боккаччо, Петрарко, и казалось, всё будет хорошо, и было бы, не переполоши устой соседей некий «доброход» из далекой Ругии.

По утопающим в цветах долинам Ардо маршировали необычные войска — латники Бокканегра соседствовали с всадниками дома Морозини. Войска подпирали швейцарские наёмники с пиками наперевес в рваных одеждах и щегольские одетые арбалетчики из Пизы. Пикантности ситуации добавило и то, что дома принадлежали к противоборствующим партиям гибеллинов и гвельфов и юридически находились в состоянии войны.

Барди и Перуцци многие годы выступали совместно в особо крупных и не очень компаниях, сформировав некое подобие картеля. Причём, привлеченные сладкой парочкой средства не входили в основной капитал компании и на них не распространялось распределение прибылей —Барди и Перуцци своим авторитетом гарантировали стабильный доход по депозитам в размере восьми процентов годовых, и до поры это устраивало вкладчиков. В прошлой истории не всё было так однозначно, реальных сумм ссуд никто из вкладчиков не знал, и тот же дом Барди продержался на плаву целых три года, выплатив вкладчикам порядка тридцати семи процентов обязательств. Оно и понятно, все эти адские мошенничества со схемами финансирования столетней войны в полном объёме вообще вскрыли лишь в начале XX века поэтому конкретные цифры что, где, кому и когда, по секрету сообщенные другом семьи, стали настоящей бомбой и отнюдь не замедленного действия. Ведь по факту в хранилищах Барди сейчас было менее семи процентов активов, считай ничего. Но кто об этом мог знать?

В совокупности Барди и Перуцци могли выставить куда больше войск, чем коалиция, однако, времени на сборы и найм им попросту не хватило. Да и не думали они о таком, погромы филиалов конечно случалось, но нападения на доминион… нет такого никто из барыг не предполагал. Ведь дома находились под опекой Флорентийской республики. Однако что-то пошло не так. Сама республика готовилась выпускать билеты государственного займа для борьбы с неурожаем, на которые начислялось семнадцать процентов годовых, а зачем им конкуренты?!

Об этом, конечно, ни Барди, ни Морозини не знали. Поэтому решение республики закрыть глаза на разборки влиятельных домов стало для первых неприятным сюрпризом, а для вторых наоборот. В ожесточенной битве, разгоревшейся среди цветущих полей лаванды, пикинёры, нанятые по совету князя в Швейцарии, встретили элитную кавалерию Перуцци и… устояли. А затем с флангов по латникам Барди ударили арбалетчики. Всадники Морозини возникали словно чертики из табакерки — в нужное время и в нужном месте. Князь ведь вместе со зрительной трубой услужливо передал небольшие советы по её применению в бою, чем представители домов пользовались по полной программе, обеспечив себе стратегическое преимущество. Ближе к закату Солнца долина Ардо было завалена трупами и залита кровью, а передовые отряды Эджидио уже взламывали окованные сталью двери главного хранилища Барди в пригороде Флоренции…

* * *

Лоренце прибыл в Лещиново в самом конце ноября. Едва успел. По Дичне, покрывшейся льдом, их провёл усиленный ледокол, целиком зашитый железом, с тяжёлым чугунным носом. Миновав диковинные плотины с воротами, их насады спустились по Легощи до конной дороги, где водоход разделили и погрузили на платформы состава. Диковины произвели неизгладимое впечатление на его гостей. По наказу князя, он нанял в Азове грамотных людей, владеющих тюркским, греческим и латинским языками, а также арифметикой и геометрией. Последних нашлось немного, поэтому должность согласились занять несколько венецианских купцов. Приехавших с ходу взяли в оборот и, подтянув язык до уровня твой моя понимай, назначили преподавать цифирь батракам. Учебник арифметики "Прохора" изобиловал рисунками и примерами, изложение шло от простого к сложному, в новой теме всегда было повторение прежней, а само обучение изначально предметное, привязанное к привычным для людей вещам, и лишь после усвоения происходил перевод в абстрактные понятия. Такой подход был необычен для итальянца, а многие разделы вроде отрицательных чисел и уравнений, где неизвестные представлены буквами и вовсе были в новину. Да и методика преподавания была странной, на корню отличной от европейской. Учитель здесь выполнял роль независимого консультанта. Батраки самостоятельно добывали информацию, учились ставить цель и пользоваться обучающей литературой, сравнивать данные и делать выводы. Часть занятий вовсе велась в форме игр, на других же Лоренце создавал проблемную ситуацию и подводил учеников к разрешению противоречия, но не давал им готовый ответ. Все это дело сочеталось с жёсткой зубрёжкой аксиом, таблиц умножения и квадрантов, формул сокращённого умножения и вычисления площадей и объёмов фигур. После каждого занятия шло обязательное практическое закрепление знаний в цехах и повседневной жизни.

На занятия всё чаще приходил чернец с выпученными словно у жабы глазами. Он называл Лоренце еретиком и отступником и жаловался на засилье латинян в острожке. Но на него итальянец внимания не обращад, занятий было много — рисование, латынь, арифметика, а ещё работа в цехе пособий. Времени и сил считай не оставалось. Лишь иногда он заглядывал к Хилдефонсу, готскому жрецу в варварских татуировках которого он купил его за большие деньги на невольничьем рынке Таны. Старик хоть и учил русский язык, с посторонними не разговаривал и не выпускал из рук рисунок с рунами, который показал ему Лоренцо, подыскивая тех из готов, кто знал тайный язык. Мерно раскачиваясь в такт часам, жрец постоянно бормотал что-то себе под нос, вызывая сомнения в правильности решения. Может быть, это обычный сумасшедший что тронулся умом в неволе?

* * *

Господа из Великого Новгорода раскачались лишь к началу мая. Тянули, понимаешь, до последнего. Сперва тщетно ожидали спасшихся, после, пытались назначить стрелку в Новгороде, и лишь когда полностью осознали масштаб катастрофы, засуетились словно наскипидаренные. Оно и понятно, эпический провал вышел у господ по всем фронтам. Из Торжка новгородских мытарей выгнала взашей дружина сына Калиты, Семёна Ивановича, возвращающаяся из Смоленска. Устюжну городовой полк новгородцев так и не взял, хотя окрестности городка они пограбили изрядно. К этим бедам добавилось и то, что в Новгород, явился лично Наримунт Гедиминович с вопросом. А куда это подевалась моя дружина со старшим сыном?

Несмотря на распутицу, ледовый путь всё ещё функционировал, хотя и не так эффективно, как в зиму. Лёд то для колеи морозили с еловыми иголками ветками, формируя пайкерит, а в самые лужи бревна подкидывали. Восьмерка лошадей за пару дней бодро дотянула княжеские сани с амортизатором, диваном и кроватью до Ладожского озера. Линия оптического телеграфа работала как часы, а шесть баз «подскока» обеспечивали быструю смену выбивающихся из сил лошадей, благо с недавних пор их было в достатке. От пристани пошли на усиленных водоходах, поэтому льдины и весенние шторма не стали для нашего посольства серьёзным препятствием. Десяток конных и два бомбардира, штурмовики и рынды, солидная артиллерийская составляющая — мы были готовы к любой заварушке. Мало ли, всякое может произойти.

Вдоль восточного берега озера дошли до устья Волхова, а по реке до крепости Ладога, где и была назначена встреча. Там всего десяток кило вверх по течению. В отличии от деревоземляных укреплений большинства русских городов Руси, Ладога была сложена из плитняка на известковом растворе и впечатляла монументальностью. Стены достигали в высоту восьми метров и опирались на земляной вал шириной около двадцати метров в основании. На такого мастодонта и динамита не напасёшься, мощь! Верхнюю часть стен венчал боевой ход, а для осуществления погрузки и разгрузки товаров, на восточной стороне располагался торговый люк. Ладога служила ключом к Новгороду, поэтому крепость не раз и не два пытались взять штурмом. Получалось не очень, вона, два года назад шведы ушли отсюда не солоно хлебавши. Однако в саму крепость я не пошёл, успею ещё. Настоял на том, чтобы встреча прошла на противоположном берегу Волхова, в моих шатрах и с собственным коштом. А как иначе то? Только отравления не хватало. В Новгороде какой только экзотики не встретишь, а не успеешь сказать, как от отравы скрутит в три погибели.

Зевак на берегу собралось великое множество. В основном родственники захваченных в плен горожан, по Волхову от Новгорода аккурат день плыть. Торжественный выход с рындами, знаменосцами, звуками горна и рожнов дополнил малый салют и чеканный шаг бронированной конницы. Порадовали ребята. Шли, чеканя шаг, в линию. Расшитые серебром попоны, юбки штурмовиков и крылья всадников усилили фурор. Его дополнили мелкие штрихи: литые из бронзы верёвочные и чупрунные шесты[i], красная дорожка, вышитая золотом. Работа по усилению имиджа потихоньку шла, а помимо мужчин на штрафы попадала и прекрасная половина, вот и вышивали дамы объёмным орнаментом канитель по шаблону, оттачивая новые навыки.

Столы ломились от заморских яств, но гости, соблюдая вежество к еде не прикасались. Пока бояре зачитывали торжественное приветствие-оправдание мой бирюч[ii] по делам Новгорода, Ратишка, шептал на ухо, показывая головой на степенно стоявших бояр.

— Посадник Остафий Дворянинец, новый тысячник заместо Колывана, Аврам Ольферьевич, архиепископ Василий Калика…

На переговоры явился Совет Господ в полном составе, старосты концов и представители всех трёхсот золотых поясов. В реальности здесь трёх сотен и близко не было, число это они озвучивали больше для красивого словца, так, пыль в глаза пустить. В пояса входило ровно тридцать шесть самых богатых и влиятельных родов, которые контролировали вече, чуть более чем полностью. Оно и понятно, на вечевой площади могли разместиться четыреста, ну пятьсот человек максимум, а значит, участие в голосовании принимали далеко не все бояре. Элита заявились на переговоры по единственной причине, основу их дружин составляли младшие сыны из этих самых родов и родов младших, зависимых от них.

— В ногах правды нет, присаживайтесь, бояре. Угощайтесь чем бог послал! — начал я речь и, обойдя стол, сел на трон. — Росписи полона у вас есм, а я не привык ходить вокруг да около. Обиду вы причинили великую, слово своё порушили, грамоты отозвав, и посему отныне вам нет веры.

— Так то Колыван воду мутил!

— Мы тута не причём!

— Наговор то!

— Обманули нас!

Я поднял руку чтобы все замолчали:

— Коли баба не захочет, мужик не вскочит. Не досуг ваши сказки слушать, бояре. Есть у вас аккурат три пути. Первый, ежели не договоримся таков: азм иду на Новгород и беру всё, что мне надобно.

Поднялся гвалт, шум.

— А что вы супротив меня сделаете то? Войска у вас нет, ворота городские за день зельем порушу, а вас из града выгоню али повешу за крамолу. Чернь за то мне только спасибо скажет. На престол к вам не сяду, и не зовите. Не надобно мне такого счастья. Может Литве Новгород отдам, а может… Москве, — я с ленцой хлебнул вина и вцепился зубами в печёного рябчика. В шатре повисла мертвенная тишина. Такого расклада гордые новгородцы не ожидали. — Второй путь, виру платите. Пятнадцать тысяч рублей.

Понялся шум и гвалт, бояре буквально взорвались от недовольства, приводя всё новые и новые аргументы, почему они не могут заплатить столь огромную сумму. На что я лишь усмехался.

— А третий путь?

— Да, князь, каков третий то?!

— Третий? Третий, для мошны городской в самый раз, — по моему знаку боярам разнесли проект договора с картой и те немедленно взялись его читать, кто буквы знал, само-собой. Далеко не все из них были обучены грамоте. — Куплю на землю и мыта Онежские оставляете в силе. За обиду же сверх того жалуете мне землицу на Ладоге-озере от Сердовольского до Соломенского погоста, да землицу на Терском брегу Белого моря от погоста лопарей Кандалакши до Мурманова моря на севере и до свейской землицы, на востоке, включая волости Тре и Коло. На торге Новгородском и острове Котлин по три десятины земли тако же даруете. Главное же… Мзды с моих товаров не берёте пять летов да всем миром принимаете коны об свободном торге на моём гостинце, да об защите нитей, из уклада катаных!

И чем больше читали документы бояре, тем кислей становилось выражение их лиц.

— Сделаете сие? Так и быть полон отпущу без выкупа, а за брони и коней половину мзды запрошу. Из тех что остались, — добавил я едва слышно, с лёгкой улыбкой.

— Как же так, князь?! Ежели не станем с торгов мзды брать, то в разорение войдём великое! Не согласные мы.

— Ты ослеп что ли? Писано там, что на земле поставлю всего два торжища, кои от мзды освобождаются токмо на пять летов.

— Об том и речь! За те лета с Бадожского и Немчинова торга к тебе все гости перебегут!

— И что с того? У Новгорода торгов с два десятка. Не убудет с вас. А коли не по нраву, виру платите. Гости не холопы кабальные. Они птахи вольные, где захотят тама и торг вести будут. Азм никого неволить не буду. Смотрю я на вас, бояре, и диву даюсь. Вроде мужи жизнью битые. А на грамоту мою смотрите и видите фигу. Ведомо ли вам, — я повысил голос, добавив твёрдости, — что по волокам моим можно цельну ладью тянуть с товаром?

— Без перевалки?!

— Без перевалки и людин не ссаживая! Заместо двух седмиц, день един уся переволока займёт. Цена доставки пуда товара в сорок раз упадёт! В сорок! У вас голова на плечах для чего? Вино хлестать али думу думать! Али не можно сосчитать сколь серебра заполучить в мошну свою сможете? Насады Новгородские на Волгу пойдут. В Укек, в Сарай и Хаджи-Тархан, а может и за само Хвалынское море, в Персию! А коли по нраву придутся волоки мои поставлю такие же в Волочке, через них куда более товара вашего идёт. Думайте. Крепко думайте, бояре.

Обсуждение условий затянулось на три дня. Да только выбора у них не осталось. Запрошенной суммы в бюджете города не было от слова совсем. Вся наличность ушла на выкуп Москве, а новые законы есть не просят. Самое смешное, бескрайние земли Мурманского берега из всех пунктов договора новгородцев волновали меньше всего. Оно и понятно, на Кольском полуострове ещё нет ни одного постоянного русского погоста. Одни ушкуйники-сборщики дани шастают с переменным успехом. Границы с Норвегией и Швецией толком не определены и саамов обирают все кому не лень. Порой два, а то и три раза за год. А уж до Новгорода и вовсе крохи доходят.

За бронь и коней, а также оставшихся в живых дружинников Литовского княжества Новгород обязался выплатить умеренную мзду в две тысячи рублей серебром, холопами или работой посохи. Закон об охране телеграфной линии включал выдачу вора мне, князю Мстиславу, в холопство вместо со всей семьёй. Закон о волоке и свободной экономической зоне отдавал просеку шириной в версту под моё, так сказать, покровительство. Экстерриториальность, вот какое словечко ввернул в договор. Получается вот что, земля под просеки изымается из-под действия местного законодательства сроком на пять лет, и мытари местные ничего брать с гостей не могут от слова вообще. Планируемый гостинец частично дублировал трассу будущего Мариинского канала. Начинаясь у Бела-озера он проходил по Ковже, Вытегре до Онего, далее вдоль восточного берега озера параллельно телеграфной линии до нашего острожка откуда сворачивал к Ладоге, вливаясь в уже построенную нами гать. Вторая же ветвь гостинца шла от острожка Медный прямиком на Кольский полуостров, в район Мурманска.

В общей сложности, на круг, выходит около тысячи километров. И после устройства дороги на Ладогу я таких цифр не боялся. Чего далеко ходить. Знаменитая осударева дорога — сухопутная трасса, проложенная от пристани Нюхча на Белом море к Повенцу на Онежском озере по приказу Петра I, была устроена всего за полтора месяца, пятью тысячами крестьян без всякой механизации. При длине двести шесть километров и шрине шесть метров, себестоимость версты составила порядка семи тысяч человеко-часов. У нас правда дорожка куда основательней Петровской гати: дренаж, мостки и мосты, габионы. По болотам двойной настил, но и механизация какая-никакая в наличии — катки, грейдеры, корчеватели, пилы и топоры из доброй стали, поэтому в человеко часах втрое меньше обходится. На Онего привезли новинки — цепные траншеекопатели с тягой от «гусеничного» циклопеда. Главная изюминка конструкции — режущие цепи. Их здесь не одна, а две штуки, что позволило за проход выбирать обе стенки канавы, исключая второй проход. На лёгких почвах после выборки корней и камней ещё и роторным колесом проходили. На тяжёлых, плоскорезом работали чем основательно снизили трудоёмкость выборки. А дренаж в болотах Карелии, доложу я вам, самое главное. Наша Ладожская гать в сравнении с новгородскими гостинцами, превратившимися по весне в кисель, земля и небо. Грязи и жижи на порядок меньше, особенно там где дренаж уже устроили. От острожка уже взялись одноколейку тянуть, а это на порядок снижало транспортные издержки. При схема гать-лежневка себестоимость дороги будет не более пяти рублей, за километр. Нормально. Года за два осилим дорожку к морю-окияну.

Март-апрель прошёл в активной работе. Закончив плотину на Викше, подпёрли Петроозеро, увеличив перепад высот до десяти метров, что позволило запитать гирлянду мини-турбин. Питались они от чугунных труб, соединённых через фланцы на болты, и общего утеплённого напорного водовода, сложенного из кирпича на цементном растворе. При диаметре трубы два метра, расход воды составлял солидные пять кубов, в секунду.

Турбинывсе ковшовые, в чугунном корпусе и просты словно топор. С радиально-осевыми по КПД и близко не стоят, дай бог полтинник наберётся. Скорости вращения на низком напоре не ахти, но нам не генераторы тока от них питать. Все недостатки этих турбин компенсировали их достоинства: возможность лёгкой регулировки числа ковшей и отсутствие отсасывающей трубы. В этой конструкции вода на лопасти поступает не непрерывно, а при прохождении ими зоны действия напорной струи. Внутри сопла находится игла на резьбе, перемещением которой регулируется площадь выходного сечения сопла, а, следовательно, и расход потока. К тому уже рабочее колесо вращается в воздухе, при нормальном давлении, в отличие от осевых и радиально-осевых турбин, работающих только под водой.

Водовод забирал воду ниже точки промерзания льда Петроозера, то бишь будет рабоать и в зиму. Рядом с забором устроена система сброса воды и льда, отстойники. Всё это потребовало от нас немалых усилий и съело оставшийся запас цемента, но на выходе… На выходе поселенцы получили энергию для работы многочисленных мешалок, дробилок, лесопилок и прочих механизмов. Крутящий момент регулировали как иголкой, так и через цепные приводы, варьируя мощность в пределах одного-пятнадцати Киловатт. По мере подключения новых турбин беговые дорожки возвращали на водоходы и главная задача похода — реализация энергетического узла Петроозера была, в целом, выполнена. Ах да, слева от плотинки поставили малую тромпу что обеспечивала воздухом медный конвертер и цех обжига кирпича.

Львиная доля усилий всё ещё шла на гостинцы. В стороне от Немчинова волока уложили двухколейную лежнёвку длиной восемнадцать кило, в обход Матко-озеро. Дорога напрямую соединяла Ковжу и Вытергу и уже позволяла перетащить большую ладью, вот только как ей туда было попасть? Работ по расчистке русла рек непочатый край — возводили четыре гидроузла на Ковже и два, на Вытегре. На Шексне же их планировалось заложить, шесть. И дай бог за лето успеть. За весну же на Шексне самые противные камни на порогах подорвали и прокопали двенадцать переволок меж старицами. Это и близко не Волго-Балт, но дней сорок и уйму каторжного труда при проходке буйной речки себе и гостям дорогим, считай сэкономили.

Белозерский князь «подарил» мне за избавление от угроз новгородцев земли, дублирующие Красный волок на участке меж Волоцким и Долгим озёрами. Там всего-то четыре километра посуху, поэтому лежнёвку, пересекающую водораздел Каспия и Белого моря закончили уже к середине апреля открыв экспедиционным водоходам путь к Северно-Ледовитому океану, где столько вкусного. У-м-м.

И прочего по мелочи набралось немало. На Ладоге нашли бериллы и Usnea barbata, лишайник, содержащий усиновую кислоту[iii]. Карелы его собирали и сушили, а мы принимали, в тюках. Не мог обойти и такой вкусный источник дохода, как соль. В Новгороде, соль один из ключевых источников пополнения бюджета и до прямого военного столкновения с Новгородской республикой лишний раз дергать тигра за усы я опасался. Но тигр оказался бумажным, так что руки оказались развязаны. Солеварни уже широко встречались на берегах Онежского озера, рек Онега, Северная Двина, Мезень, Печора, Кама, Вятка… Названиях старинных русских городов: Соликамск, Сольвычегодск, Усолье прямо намекают на своё происхождение. С солью в русском языке связано много метких выражений и особых примет: уйти ни с чем — «уйти не солоно хлебавши», чтобы лучше узнать человека — «пуд соли надо вместе съесть», рассыпать соль — к ссоре (учитывая её дороговизну ныне, такой проступок трудно себе представить без скандала). Дорогих гостей на Руси всё ещё встречают по старинному обычаю: торжественно подносят хлеб и обязательно соль, символы славянского гостеприимства и радушия.

Выварка соли из вод соляных источников и подземных рассолов называлась в Новгороде «ключевкой». И цена грамоты на варницу начиналась от пяти рублей что врочем меня не остановило, ведь радим в числе прочих взял и эту "лицензию". На Онеге соляных источников было ещё мало, но кое где соль уже варили. Здесь этого добра полно. Прмяо под нами, на двухкилометровой глубине, залегает ста восьмидесяти метровый пласт соленосной толщи палеопротерозойского периода. Между прочим, самая древняя каменная соль из когда-либо обнаруженных на планете. Бурить понятное дело не стал, карелы подсказали солёный источников прямо на берегу Онего, близ Великой губы. Там их несколько било, а мы выбрали тот где поблизости залегал шунгит, бесплатное топливо. Выпаривать соль на Солнце или в сковородах чугунных в мои планы не входило. Зря что-ли полгода с выпарными аппаратами возился?

Мануфактура состояла из двух параллельно подключённых трёхступенчатых выпарных кристаллизационных установок[iv] и парового котла. Работал принцип «термосифона» — циркуляция упариваемого раствора организуется за счёт разности плотностей, вызванной различием температур раствора в выносной циркуляционной трубе и греющей камере. Аппарат с естественной циркуляцией в сутрйостве и сборке проще пареной репы. Выносная топка и центробежный пароотделитель соединены трубками с ловушками в виде короба с вертикальными боковыми стенками дугообразной формы, внутри ловушки дугообразные перегородки, а верхняя стенка перфорирована. Обычными словами, из четырёх тонн раствора мы получали тонну соли, затрачивая на выпарку полторы тонны пара и семьдесят пять кубов охлаждающей воды. После обкатки за день получали с "точки" порядка двух с половиной тонн соли. Берём самую малую цену на соль в Новгороде, тридцать резан за пуд, на выхлопе — двадцать четыре рубля в день или восемь, тысяч в год. За такие деньги здесь голыми руками удавят, а мне их давал котёл и пару паровых насосов при пяти батраках обслуги.

Хмм, учитывая что соль на юге или в Москве дороже, особенно чистая, белоснежная, в бумажных пачках … Вангую она за полсотни резан, за пуд, влёгкую уйдёт. Аппараты, кстати, на месте склепали, из пищевой бронзы, которая по химической инертности даст фору медицинской нержавейке. Подобно Плюшкину набрал в поход всякого оборудования, в том числе волочильни и шесть малых прокатных клетей. Для бронзы и меди их мощи за глаза хватило. Помимо проволоки для телеграфа, на них последних ленту что по большей части шла на консервные банки. Их паяли серебряным припоем, по шаблону. Серебришко то плавили потихоньку. Ну как потихоньку, уже семь пудов и набралось вот и отдавали часть на припой. В банки закатывали привозную сёмгу и разнообразную дичь в изобилии водившуюся в округе — кабанину, лосятину, оленину и диких гусей. Формировали запасы на обратный путь.

Соль понятное дело не давалась бесплатно. Энергия, вот её цена. Для выварки пуда соли соседние варницы обычно расходовали от куба до полкуба дров, да и у нас расходы на пар не меньше. Поэтому и ставили варницу рядом с месторождением шунгита, куда от берега первым делом протянули лежнёвку. Шунгит образовался из органических остатков примерно два миллиарда лет назад. В те времена атмосфера уже насытилась кислородом и жизнь, еще примитивная, сине-зеленые водоросли, бактерии активно осваивали океаны. На месте Карелии тогда плескалось мелкое, тёплое море, где слой за слоем накапливались песок и глина вперемешку с органикой. Минули миллионы лет, и древнее море оказалось погребенным под более поздними породами. Углеводороды, из которых состоит органика, превращались в газ и нефть, проникали сквозь поры в пластах и скапливались в подземных ловушках. А шунгиты, шунгиты — это презревшая нефть. Запасы его огромные, а использование широко. И не только как топливо — пигменты, фильтры, наполнитель резины, замена кокса при плавке качественных сталей и чугунов. Шунгита требуется меньше, чем дорогого кокса, а сталь получается куда более высокого качества. Понятное дело, много шунгита с собою не утащу, но в перспективе, обязательно здесь домну поставим. Поэтому железную руду чистили наравне с прочими минералами и после обжига, складировали.

На Ладоге начали добычу зеленого гранита и вермикулита. На Онего асбеста, габбро-диабазов и Шокшинского кварцита, плотного камня редкого малинового оттенка из сцементированных зёрен кварца. Если добавить асбест, полевые шпаты, шунгит, кварциты, концентраты, соль и редкие породы деревьев плюшек набралось больше, чем мы могли себе позволить вывести за один раз.

Плотную работу с военными сменила не плотная, с геологами. Людей на такую ответственную работу старался набирать молодых, с горящими глазами и незашоренными мозгами. В апреле помимо инструкций по буровым установкам с приводом от циклопеда, закончил учебники по геодезии, картографии и геологии с основами геохимии. Без этого тут им ловить нечего. А ещё с собой минералку возьмём. "Живая вода" — так бренд назвал. Тут вот какое дело. В километре от медного рудника имелся незамерзающий родник. Открыт он был во времена Петра и уже тогда получил широкую известность. Петрушка лично здесь бывал, и не один раз. Пытался "отец русской государственности" излечить многочисленные хвори нажитые невоздержанностью в питие потому как вода здешняя и сульфидно-иловая грязь обладают воистину волшебными свойствами. На сём и стоит санаторий Марциальные воды где сам лично дважды бывал. Посему и не стал ничего менять, прямо на месте разбил небольшой коплекс включающий бани, спа, грязевые ванны. Голубая кембрийская глина из скважины у Ладоги, аромотерапия, соляная комната, ванные с минералкой, бочки с опилками и шунгитом — всё шло в дело. Лучшие работники получали бесплатные билеты на эти процедуры, как и батраки, работающие на тяжёлых работах. Из прочих развлечений активно внедрял катание на коньках, хоккей и буерные гонки. Весной организовали детям и взрослым спортивные площадки с тренажёрами и верёвочный парк, открыли магазин и что в плане развлечений Медное уже не уступало Лещиново.

И про себя не забывал, построил богатый гостевой комплекс при санатории совмещенный с резиденцией. После принятия грязевой ванны испытываешь непередаваемое ощущение легкости, свежести, блаженства . Горячие минеральные источники, густой чистый воздух, звенящая тишина зимнего леса отлично успокаивали расшатавшиеся нервы. Кожа после этих процедур становилось бархатная, словно у младенца. Энергия через край била, ключом. Короче зоровье на источниках я поправил, но всё хорошое рано или поздно заканчивается, вот и моё время пришло. Двенадцатого мая Онего окончательно освободилось ото льда, спорные вопросы с Новгородом улажены окончательно. Закон о «свободном гостинце» после бурного обсуждения с рукоприкладством приняли на вече Новгорода, но по условиям договора до момента, когда будет произведено межевание земли в Новгороде, Котлине и Кольском полуострове полон оставался в моём полном распоряжение. Не весь само собой. Старших дружинников и боярских сынов отпустил восвояси. Всё ровно толку от них, как от козла молока. Гордые, голодали, но не работали. Невместно им видите ли. Когда начали грузить отремонтированнеы за зиму водоходы которые пришли из Вытерги я с частью дружины и ценным металлом отправился в обратный путь. Сопровождать груз не стал так в этом не было смысла, огневой мощи уже хватало с избытком. Более того, артиллерию разделил оставив часть орудий при основном караване.

* * *

Волок вокруг Матко-озера бурлил. На "стройке века" трудилось не меньше семи сотен мужиков, включая пленных новгородцев и посоху из Белоозера. Халявная рабочая сила позволила выстилать сплошной бревенчатый настил в два слоя с пригрузкой, а поверх ещё и брус крепить. Последний круглые сутки фрезеровали лесопилки, доставленные сюда из Медного начале апреля. Две параллельные узкоколейки и три разьезда позволят наращивать обьёмы перевозок. Вороты и две платформы из уголка и двутавра на усиленных осях заказаны в Лещиново и к осени будут на волоке позволив перевозить до сорока тонн груза, за рейс. А мелкие лодки кораблики и циклопед потянет, достаточно поставить брус на четыре тяжёлых платформы раму из бруса …

По графику, к началу августа закончим и прочую речную инфраструктуру, включая гидроузлы в верховьях Шексны и Ковжи что позволит открыть сквозное движение для больших двадцати— двадцати пяти тонных ладей, в том числе морских, по маршруту Балтика-Новгород-Ладога-Свирь-Онего-Вытерга-Волок-Ковжа-Бело-озеро-Шексна-Волга-Каспий. Насады, понятное дело, приятный довесок, тоннаж то я под свои большие водоходы рассчитывал. Но одно другому не помешает, верно?

В Бело-озеро надолго не задержался. Проинспектировал уже обустроенный Красный волок, обсудил с Романом Михайловичем перспективы сотрудничества и рванул на «Пирате» вниз по Шексне, наводя по пути шороху на строительные артели. Через неделю был в Костроме, где получил причитающийся лён, а вот оттуда вниз по Волге не пошёл. Наоборот, поднялся обратно до Ярославля, откуда решил идти посуху. Разбитые весенними ливнями веси Руси-матушки отличный способ протестировать слаженность войск и прочность телег. К тому же обстоятельства сложились так, что мне следовало как можно скорей попасть в Москву. Около города лагерем встали войска Короткопола и Товлубия, вернувшиеся из Смоленского похода.

Водоходы же и тыловые службы со всяким барахлом отправил кружным путём, через Тверь. По притоку Волги, Шоше они попадут в Ламу, на которой стоит град Волок-Ламский. По местному волоку караван переправится в Волошню, приток реки Рузы, впадающей в свою очередь, в Москву-реку, где и встретится сомной. Нехорошо, что и без того невеликое войско пришлось дробить, но малость соломки всё же подстелил. По уговору с белозерским князем «арендовал» у него две сотни посохи. Само собой, в эти отряды отобрал лучших. В свете того, что нас где-то караулит боярская дружина так себе вариант, но выбора у меня не было. В очередной раз своими необдуманными поступками я потоптался по истории аки слон в посудной лавке.

Смоленск пал ещё в январе, и всё зиму отряды захватчиков опустошали княжество. Иван Александрович и его сын Святослав пали в ходе жесткого штурма, а сам город сожгли дотла. Про размер взятого Товлубием полона ходили слухи одн другого краше, до пятнадцати тысяч. А кто во всём этом безобразии виноват? Кто не просчитал последствия?

Кто мог подумать что две бочки пороха отосланные в Москву умаслить старика были использованы Калитой по прямому назначению и использованы сразу, с колёс. В этот раз некоронованный володарь Руси не довольствовался ролью посредника. За помощь во взятии города он не только своего попугая попку на трон княжества посадил но и стребовал у Товлубия часть Смоленских городов, которые отошли к его свату, вяземскому князю Фёдору Святославичу. Последний же за это не только перешёл на службу Москве но получил земли на правобережье Оки, выкупленные намедни у тарусских князей и… внезапно, отписанные мне дядей Любутские волости. Две бочки, всего две бочки заложенные под городские ворота Смоленска качнули колесо истории так, что непонятно как это всё разгребать. А ведь наверняка доложат Гедимину, кто подарок Калите преподнёс. А Смоленское княжество это не соломинка, это толстенное бревно на спину литовского верблюда. Шутка ли, такой кусок из под носа увести. Дед до кучи и внука «невинно убиенного» припомнит, и мутные дела с кровником, Василием Пантелеймоновичем. Калита ещё и в Брянске сумел поднасрать, устроив бунт черни в ходе которого убили старого князя, Глеба Святославича из смоленских Ростиславичей. На его место они посадили брата Глеба, Дмитрия. Последний ещё зимой отметился в Москве на свадьбе своей дочери и сына Калиты, Ивана Ивановича Звенигородского, он же будущий Иван Красный. Охо-хо-хо. Чем дальше в лес, тем толще партизаны. Слабоват я интригах супротив местных, и как быть пока не понимаю.

Дорога, ведущая из Москвы в Переславль-Залесский и Ярославль, сформировалась уже в XII веке и в народе именовалась Переяславским гостинцем — по более близкорасположенному к Москве Переславлю-Залесскому. Когда-то она была частью важнейшего пути от Киева и Смоленска до Ростова Великого и Суздаля и повидала на своём веку многое, от конных дружин Ярослава Мудрого до орд Батыя. Но ныне потеряла былое величие. В лету и зиму по трассе везли в Москву железо, меха и соль, с берегов Онего и Белого моря — белую и красную рыбу, из Вологды — грибы, мёд, ягоды, из Ростова — овощи. Дорога относилась к великим гостиницам и ям, то бишь дорожных станций, обслуживающих ордынскую администрацию, на ней хватало. Каждые полсотни километров причитающуюся мзду собирали.

Миф о том, что дремучей Руси монголы, мол, принесли цивилизацию, в том числе дороги, расселся быстро. Мощеная деревом и хлыстами дорога имелась, местами, правда тянулась она обычно пару километров до и после выхода из города, а затем обрывалась и превращалась в обычную, грунтовую. Причём без всякого дренажа, фашин, указателей и прочих изысков. В России нет дорог — только направления и дело это тянулось сквозь века вплоть до моего рождения. Так и здесь по весне, вместе с тающим снегом исчезали накатанные в зиму санные колеи. Талая вода размывала колеи, превращая гостинец в полосу препятствий почище иного кэмал-трофи. Купцы, всадники и обычные селяне в грязевые топи старались не соваться и лишь сани с широкими полозьями, запряженные четвёркой лошадей, рисковали бросить вызов генералу Грязь.

А я что, я ничего, меня грязью не испугать. И похуже видали, особенно по осени где-нибудь под Корсаково. Крепкие оси, окованные колеса и дорожный просвет в полметра сами по себе давали неплохие преимущества. Но уж коли застрял, помогут соседи, зацепив канатом, пропущенным через лебёдки. В экспедиционном варианте они штатно стояли на каждой платформе, а у главного босса вообще вундерваффе — гусеничный циклопед при двух быках служившей палочкой выручалочкой. С криками, с матами, утопая в жидкой грязи, шесть десятков телег ползли в грязи словно маломощные танки наматывая версту за верстой. Для особо запущенных случаев имелся запас фашин и дорожных щитов, а малые речки и болотца помогали преодолевать ящики-контейнеры с положительной плавучестью. Темп как не крути черепаший. Пятнадцать, край двадцать кило в день. Однако, это было куда быстрей грязевых саней местных бояр. Пеших в нашем обозе не было вовсе поэтому такое путешествие позволяло людям отдыхать и не болеть. Ведь при каждой телеге коптила небольшая печка, а от непогоды защищали дуги с натянутым брезентом.

Лагерь готовили загодя. Полевые кухни обеспечивали посоху горячим питанием, а в ночь по направлению следующего участка пути уходили ходоки и прицепные грейдеры, которые готовили пути. Не всегда и не везде получалось. Мощи быкам явно не хватало, но и то хлеб. Обоз нш сопровождало полноценное охранение — фланговое, авангардное и тыловое. По десятку в каждом, плюс разведка и такая структура перемещения здорово помогали и не раз спасали от неприятных встреч. Вона, под Ростовым Великом дружину князя Константина Васильевича о всеоружии встретили и тот сразу назад сдал. Шёл мол дорогих гостей встречать… Ага, так я ему и проверил. Впрочем, прощупывания друзей-конкурентов за «вымя» дело среди князей обыденное и не только на Руси.

* * *

Порей Лукинич сидел на верном коне мрачней тучи. С момента памятного боярского схода в Звенигороде минуло много времени и, казавшийся поначалу прочным союз дал к весне глубокие трещины. У кого-то свои дела нашлись, другие же, заслышав вести про разгром новгородцев, «сливались» под самыми благовидными предлогами. Но нет худа без добра. То и дело походили новые боярские сыны, прельщенные богатой добычей. Новгородцев за добрых воев никто не считал, а слухи о огромном выкупе, заплаченным князю крупнейшим городом Севера кружили голову не меньше, чем отделанные серебром доспехи и франкский конь-великан глуховского княжича. В итоге, к весне желающих стало даже несколько больше, но вот качество. Качество брони и самих воев оставляло желать лучшего. А его главная надежда — вотчинные боярские роды Хована и Андрея Ивановича Кобылы заняли выжидательную позицию.

Когда ходоки, оставленные на Бело-озеро донесли весть, что князь с малой дружиной возвращается, он собрал совет, а на нём Порея ждал сюрприз, неприятный. Желающих идти на князя оказалось немного. Большинство хотели дождаться возвращения богатого каравана из насадов с лошадьми, что шёл следом. Затем новые вести пришли — в Ярославле, обоз снова разделился, и князь с малой дружиной пошёл посуху по Переяславскому тракту в сторону Москвы, аккурат в тех местах, где раскинулись вотчины многих участников схода. И когда в итоге боярское войско разделилось на три неравные части, Порей мытьём, катаньем и подкупом отобрал к себе отряд лучших воев и опытных дядек-воевод. И место для засады он загодя подобрал. У брода на Дубне леса дремучие, а погостов нет вовсе. Упрятать в тамошних балках войско в пять сотен конных не составит труда, тама и тысячу легко сокрыть.

[i] Флагштоки

[ii] Глашатай, в более широком смысле представитель по делам дипломатии.

[iii] Основным способом получения усниновой кислоты является экстрагирование лишайников органическими растворителями и последующие осаждение из экстракта или его перекристаллизация. Усниновая кислота хорошо растворяется в хлороформе и ледяной уксусной кислоте. Высушенный лишайник подвергают предэкстракционной механохимической обработке на шаровой мельнице в присутствии сильной щелочи.

Полученный порошок экстрагируют 50%-ной водно-этанольной смесью в соотношении 1:20 по массе в течение 14 суток при температуре 20-25 градусов. Экстракт центрифугируют, надосадочную жидкость фильтруют для удаления нерастворившейся взвеси и сливают в отдельную емкость. Получают в итоге антибиотик— усинат натрия. Из кило лишайников примерно выходит 10 грамм усниновой кислоты.

https://www.youtube.com/watch?v=cVqGLjMkhd4 микроковшовая турбина у ГГ Чугун+кованые лопасти-чашки на винтах

[iv] Соль в линии ГГ получали в трех параллельно подключённых трёхступенчатых выпарных кристаллизационных установках, путем выпаривания воды и превышения растворимости части соли. Затем соль, (в основном NaCl и KCl), частично отделяют и растворяют повторно, путем приготовления горячего раствора. В результате получается высокоочищенная поваренная соль. Аппарат — непрерывного действия; свежий раствор через штуцер поступает в трубное пространство греющей камеры, где он подогревается до температуры кипения за счет тепла пара, подаваемого в межтрубное пространство. Кипящий раствор из трубок попадает в коническую часть сепаратора, где от раствора отделяется вторичный пар. По циркуляционной трубе раствор опускается и, смешиваясь со свежим, снова проходит трубное пространство. Вследствие разности плотностей упаренного и свежего растворов происходит его непрерывная циркуляция.

В аппарате циркуляционная труба не обогревается, следовательно раствор в ней не кипит, и парожидкостная смесь не образуется. Разность плотностей парожидкостной смеси в кипятильных трубках и раствора в циркуляционной трубе больше, чем в аппаратах с центральной циркуляционной трубой, поэтому кратность циркуляции и коэффициенты теплопередачи выше. Повышение скорости движения парожидкостной смеси в кипятильных трубках уменьшает возможность отложения солей, которые могут выделяться при концентрировании растворов. 1 кг воды требуется приблизительно 1 кг греющего пара.

В качестве греющего источника в межтрубное пространство первой испарительной ступени подавали свежий пар. В последующие испарительные ступени поступает вторичный пар, полученный на предыдущих ступенях. Установка работает под разрежением (вакуумом) при температуре кипения концентрируемого раствора от 50 до 95 гр. Циркуляция раствора происходит вследствие разности плотностей раствора в циркуляционной трубе и паро-жидкостной смеси в кипятильных трубах. В результате обеспечивается естественная циркуляция, улучшающая теплопередачу и препятствующая образованию накипи на поверхности теплообмена. Естественная циркуляция раствора усиливается, если раствор на опускном участке циркуляционного контура охлаждается в выносных циркуляционных трубах.

Выпаривание. Упаренный в испарителях раствор через промежуточную емкость насосом подаётся в кристаллизатор, где происходит дальнейшее упаривание раствора до образования водно-солевой суспензии. Нагрев стоков до температуры кипения обеспечивается в испарителе, в межтрубное пространство которого подается вторичный пар после рекуперации и первичный свежий пар для компенсации теплопотерь. Нагретые до температуры кипения стоки из испарителя поступают в сепаратор, где и происходит собственно кипение — разделение на паровую фазу и рассол, пересыщенный по содержанию солей. При упаривании за счет удаления части воды начинают формироваться кристаллы солей. Вторичный пар собирается в верхней части сепаратора, а упаренные стоки циркуляционным насосом вновь направляются в трубное пространство испарителя. В нижней конической части сепаратора выпадают крупные кристаллы солей, жидкая суспензия частично осветляется. Часть мелких кристаллов вместе с рассолом циркулирует по контуру аппарата.

Конденсация. Из верхней части сепаратора вторичный пар поступает в конденсатор (трубчатый теплообменник), где конденсируется на наружной поверхности труб при охлаждении водой, поступающей в трубное пространство конденсатора. Подачу охлаждающей воды обеспечивает ручей самотёком. Неконденсирующиеся газы откачиваются из конденсатора водокольцевым вакуумным насосом. Образовавшийся конденсат поступает в промежуточную емкость и в напорном режиме отводится из установки. В эту же емкость поступает конденсат из межтрубного пространства испарителя кристаллизатора. Таким образом получают конденсат (дистиллят) — обессоленную воду после установки выпаривания.

Кристаллизация. Кристаллизация смеси солей начинается в нижней части сепаратора, откуда сгущенная суспензия поступает самотеком в сборник упаренного раствора.

Обезвоживание солей. Из сборника суспензия насосом направляется на обезвоживание в мешочный фильтр, где кристаллы смеси солей отделяются от маточного раствора. Для дополнительного снижения влажности солей их продувают нагретым воздухом. Маточный раствор через промежуточную емкость направляется на повторное выпаривание — в сборник упаренного рассола перед кристаллизатором.

Выпарной аппарат состоит из выносной греющей камеры 1, отделителя пара 2, соединенных циркуляционными трубами 3 и 4. На дне установлена ловушка 5, причем ее боковые вертикальные стенки 6 и 7 имеют дугообразную форму, а внутри ловушки установлены перегородки 8, верхняя поверхность 9 ловушки 5 выполнена перфорированной, патрубки 10, 11.

Работает выпарной аппарат следующим образом. Исходный продукт подается в выносную греющую камеру 1. Закипая в ней, парожидкостная смесь через циркуляционную трубу 3 попадает в отделитель пара 2, где в процессе кругового движения происходит отделение пара от жидкости и удаление их через патрубок 10.

Жидкость захватывается ловушкой 5, ограниченной вертикальными стенками 6 и 7, и в виде нескольких потоков, разделенных дугообразными перегородками 8, поступает в циркуляционную трубу 4 и возвращается в греющую камеру. Затем цикл повторяется. Сгущенный продукт удаляется через патрубок 11. При движении продукта внутри ловушки 5 продолжается отделение пара, который через отверстия в верхней поверхности 9 ловушки 5 попадает в пространство отделителя пара и вместе с остальным вторичным паром удаляется из него. Поскольку вращающаяся жидкость образует параболоид вращения, отношение высоты стенки 7 к высоте стенки 6 равно квадрату отношения радиусов расположения начальных точек стенок на входе продукта в ловушку.

Смешение потоков, движущихся с равной скоростью, происходит непосредственно на входе в циркуляционную трубу 4, что не снижает скорости циркуляции.

Выпарной аппарат ГГ с естественной циркуляцией, состоит из выносной греющей камеры и центробежного пароотделителя, соединенных циркуляционными трубами, и имеющий установленную на дне отделителя ловушку в виде короба с вертикальными боковыми стенками дугообразной формы, внутри ловушки установлены дугообразные перегородки, а верхняя стенка ловушки выполнена перфорированной. Похож на https://findpatent.ru/patent/229/2292935.html

Гвельфы — политическое течение в Италии XII—XVI веков, представители которого выступали за ограничение власти императора Священной Римской империи в Италии и усиление влияния папы римского. Получили название от Вельфов, герцогов Баварии и Саксонии — соперников германской династии Штауфенов. К этой партии по большей части принадлежало купечество, торговцы и ремесленники, хотя среди них было немало и аристократов.

Гибеллины — враждовавшая с гвельфами политическая группировка, приверженцы императора. Название «гибеллины» пошло от от боевого клича Hie Welf, Hie Waibling, во время сражения при Вейнсберге в 1140 году между Конрадом III и Вельфом VI. К этой партии по большей части принадлежала феодальная знать. Борьба между гибеллинами и гвельфами проходила на фоне борьбы между папством и империей за господство на Апеннинском полуострове.

Глава 31

Мерно покачиваясь на Буцефале, фризской лошади угольно-черного цвета без единого белого пятнышка, с удовольствием вдыхал наполненный ароматами цветов весенний воздух. Лошадку свою приобрёл ещё в зиму, на Бадожском торге. Голландские гости везли неведанную на Руси экзотику в Персию, какому-то вельможе, а здесь я нарисовался с большими зеркалами. Устоять против такого заморские гости не смогли, и громадный конь, вдвое превышающий в холке местные породы, надолго обосновался в моём хозяйстве. Зиму Буцефал переживал с трудом, часто болел, но опытные конюхи выходили. Откормили красавца хлебом, зерном пророщенным и яблоками. Времени хватило чтобы кузнецы сладили броню, Буцефал легко перевозил полный латный доспех и немалый вес своего нового владельца. А выносливость и сила для лошадей критические параметры. По моему настоянию дневные переходы совмещали с тренировками, и как минимум половина дружины всегда была одета в полную бронь, вот и я подавал пример действием. Ну а что поделать то? Нет ещё обычая в броне ездить. Ни люди, ни лошади не справляются. Перед боем это да, святое. Поначалу вообще всех заставлял, но куда там… А вот по пять-семь часов люди и лошади вполне себе выдерживали, а в остальном телеги спасали.

Нет, всё же хорошо весной! Тугие почки уже превратились в нежные зеленые листья. На солнечных лесных полянках раскинулись яркие россыпи цветов: ярко-желтые примулы, лиловые крокусы, голубые колокольчики, красные дикие тюльпаны. В белом и розовом дикие яблони, вишни и груши, боярышник и черемуха. Весенний лес наполнился заливистыми птичьими голосами. Переяславский гостинец вилял словно хвост собаки, повторяя причудливые старицы Дубны. Несмотря на название, дубов в округе росло мало. Насколько я помню название реки происходило от балтского слова dubus, которое имеет значение «глубокий», «глубокая река». А она здесь и впрямь глубока, потому и шли к броду, чтобы не тратить силы на переправу. До села Яузское Мытище, где встал Товлубий, осталось всего ничего. Примечательно, что балты в Московском княжестве ещё сохранились, но уже утратили родной язык и находились в стадии активной ассимиляции. Ой — чего только в голову не лезет.

В полдень, достигнув брода, встали на берегу малым лагерем и сходу начали переправу. Дозор из двух десятков конников во главе с Радимом перейдя брод ушёл вперёд, на разведку. По самое пузо шли-то! Тьфу ты, и на кой хрен крюк такой давали, один чёрт телеги с пушками не пройдут. А проводники обещали, что тута, мол, по колено. Брехуны, мать их за ногу. Хотя мог бы и сам сообразить, что вышедшая из берегов Дубна сюрприз доставит. Мужики, кряхтя слезали с телег. Сперва разбирали поклажу. Затем, сняв дуги, киянками загоняли в выемку крышку с прокладками и закручивали её болтами. Готовые «контейнеры» спускали на воду, цепляли, тянули на противоположный берег в Московское княжество.

Место здесь какое-то мрачноватое. То и дело оборачиваюсь, кидаю взгляды на заросший склон за спиной. Вроде бы и тишина, а червячок в душе всё одно ворочался. Высокая круча правого берега Дубны заросла ельником с густым подлеском из колючей малины. Разведчики сунулись туда, да куда уж! Человек тама руки-ноги переломает, не то что лошадь. Решили склон не прочёсывать, разведав кручу лишь поверху.

— Данила, дуй-ка к сотенным головам и вели воев в брони одевать.

— Ужель учуял что?! Радим всю округу аки гребнем прочесал.

— Учуял али нет, но лишним не будет.

Парень, ударив шпорам коня умчался к телегам, оставив меня с десятком рынд. Прозвучал рог, взметнулись флажки и посоха, мгновенно побросав погрузку, принялась натягивать байданы, завязывать поножии наколеннки. Выходило это действо споро и гладко. Уж к чему-чему, а к дисциплине я приучил всех и к моему удовольствию приказы командиров выполнялись посохой без промедления, потому как учебные тревоги по пути не по одному разу устраивали. Последними мужики одевали бацинеты типа хундсгугель, они же собачьи капюшоны с сильно вытянутым вперёд конусовидным забралом. Эти шлемы в раскрое выходили вдвое дешевле бургиньотов и хорошо защищали от ударов копья.

Убедившись, что пешцы пришли в движение, подошёл к речному склону и приложил к глазу трубу. Вот только ничего я не рассмотрел. Не успел.

Загудел чужой рог, а следом в спину словно кувалдой замолотили — один-второй, третий. Ещё и Буцефал взбрыкнул, отчего я не удержался и вылетел из седла. Малыш у меня под полсотни пудов и потому вылетел знатно. Ещё и доспех инерции добавил, отчего я катился словно бревно и остановился в какой-то грязи у самой кромки воды. Ничего страшного вроде бы не произошло. Руки-ноги целы, разве что ушибы. Единственное, забираться обратно пришлось, по круче… В полном латном доспехе, это, доложу вам это не самое приятное и быстрое занятие.

Минут семь ушло, не меньше. Пыхтя, словно паровоз, проломив кусты вернулся на поляну. Буцефала рядом не было, как и моей десятки рынд.

Осмотрелся.

Основной удар неприятеля пришёлся на север, встык берега и ограды лагеря, прямо туда, где стояли мортирки и телеги тылового обеспечения. Часть посохи конные посекли, но остальные успели рассредоточиться между телегами ощетинившись пиками, не пуская конных в лагерь, где они могут дел натворить.

С..ка, ну как же так можно то! Со спущенными штанами застали. Мортирки похоже всё же успели дать залп, потому как иначе вал трупов у первого ряда телег объяснить нельзя. Три десятка наших конных сдерживали орду с юга, дав время посохе построиться и одеть полный доспех, а десяткам Радима переправиться обратно. Вон он, в первых рядах в воду зашёл, едва не загнав гнедого с ходу врубился в ряды неприятеля.

Грянул одинокий залп Единорога, и я невольного повернулся, чтобы посмотреть в какую сторону он палит.

Японский городовой! Десяток рынд кружил в метрах пятистах восточней с трудом отбиваясь от наседавших на них всадников и если бы не крепкие доспехи, то... Додумывать было некогда, второй конный отряд двигался аккурат на меня, галопом. Среагировал инстинктивно, забрало закрыл и развернувшись припустил в обратно, к реке. А я что? Супергерой с мечом наперевес конную лаву встречать? А копьё, да хрен знает где копьё. Против лошадей моя скорость черепашья и спустя минуту почувствовал, как в бронь десятки стрел прилетают. А и плевать! На мне калёная в солях вязкая сталь. Местами в три миллиметра толщиной, ещё и с рёбрами жесткости. Хрен булавой пробьёшь, не то что стрелой. Самую малость не добежал. Мощный удар в спину подкинул тело словно мячик для пинг-понга, метра на два. Ничего фатального. Успел перед падением сгруппироваться и правильно перекатиться и, если бы не проклятый пенёк, ушёл непременно. Жаль, почти в бою не считается…

Невеликой лошади от удара в стального человека за полтора центнера весом видимо поплохело. Краем глаза заметил, что протаранившая меня коняшка вслед за мной перевернулась, смачно воткнув всадника головой в землю. Через несколько мгновений на доспех посыпались удары копий. Неприятно. Попробуйте кастрюлю наголову одеть и постучать по ней с разных сторон. Однако, шансы выжить у меня были куда выше, чем у рядового воя. Стёганка и подшлемник сшиты из двадцати слоёв шёлка, пропитанного каучуковым клеем. Поддоспешник силу удара гасит великолепно. Дорого, но уж извините, на себе не экономил. В какой-то момент смог подняться и, ухватив кончар поудобней, закрутился волчком под градом ударов, то и дело раздавая тычки лошадям, стараясь попасть в незащищённый живот или в ноги. В ходе боя смог отойти к толстой иве, обретя тем самым надёжный тыл.

Внезапно град ударов ослаб. Я даже расслышал похабные шутки и предложение сдаться подобру-поздорову. Пререкаться с боярами не стал, а сразу решил воспользоваться последним шансом. Потянулся рукой к сумке на ноге. Их вообще то было у меня две, но куда вторая ушла, без понятия. Открыть жестяную крышку, вынуть гранату и резко потянуть на себя шнурок — никто из противников так ничего и не понял. Двести грамм пластида это вам далеко не черный порох. Рвануло так, что десяток сгрудившихся в кучу всадников разом оказались на земле. Большую часть осколков приняли на себя лошади, но и людям перепало от души. Не самые богатые вои на меня напали. Худые кольчуги, шлемы, на которые без слез не взглянешь... Потому и последствия для вышли плачевные. Добрая половина контузию получила, а вот мой доспех осколки на себя принял. Дым ещё не рассеялся, а я рванул вперёд что есть мочи нанося короткие, рубящие удары и уколы в незащищённые места — лицо, ноги, подбрюшье. Главное не убить, главное, вывести противника из строя. Большая часть лошадей разбежалась от близкого взрыва, многие встали на дыбы ссадив людей и те из них, кто оказался на земле стали для меня лёгкой добычей. Кончар для собачей свалки не подходил, пригодилась полуметровая фальката с обоюдоострой заточкой. В ближнем бою она была на порядок результативнее длинных мечей, так как вогнутое лезвие в нижней части и выпуклое на верхней распределяет вес таким образом, что фальката способна наносить удар с импульсом топора, сохраняя при этом режущие свойства клинка. Короткие, жесткие удары. Очень качественная сталь и у кольчуг не оставалось никаких шансов.

Особо не увлекался и снова намеривался дать дёру, но в этот момент раздались близкие выстрелы. Оставшиеся впереди всадники, понукая лошадей разворачивались прочь. Оставшись в одиночестве и подняв забрало, увидел своих рейтар. Стреляя с двух рук, они планомерно ссаживали боярских сынов полностью рассеяв напавший на меня отряд. А битва, битва уже подходила к концу. У страха глаза велики. Не так уж много на нас напало боярских сынов. Пять сотен от силы, причём как минимум треть уже отправилась в иной мир…

Мушкетеры при поддержке пикинёров опрокинули конных у телег и теснили их к лесу. Последние решили оторваться, чтобы нанести удар в другом месте, но после этого судьба их была предрешена. Десяток близких выстрелов картечью и порядки противника смешались в фарш. Уходить? Куда? К обстрелу неприятеля уже подключились пушки и гаубицы с другого берега, а ко мне… Ко мне, вслед за рейтарами, мчались рыцари с золотыми крыльями за спиной с длинными копьями наперевес…

* * *

Несмотря на быструю победу, я ходил черней тучи. И хотя на людей не орал, под горячую руку лишний раз вои старались не попадаться. Оно и понятно, князя одного оставили. А я разве за себя переживал?! Два десятка посохи, звено огневиков и конных дюжину посекли. Хотя, положа руку на сердце, что я мог сделать? Бояре, будь они неладны уж слишком хитрожопые оказались. Загодя на склоне чуть ли не окопы в полный профиль нарыли, тщательно упрятав лошадей. Была бы воздушная разведка, тогда другое и агентура… Агентура нужна кровь из носу.

Хитрая засада сыграла и с боярскими сотнями злую шутку. Уйти обратно в чащу не смогли, а Переяславский тракт полностью простреливался «Рапирами». Про брод и говорить нечего. Все эти факторы привели к тому, что полона, считая с ранеными, мы взяли под две сотни. Но и у нас людей с порубами хватало, в том числе среди сотников. А вот сам отделался лёгкими испугом и синяками, хотя народу накрошил мама не горюй. В ходе жёстких экспресс-допросов, на боярский статус после подлого нападения никто внимания не обращал, выяснилось, что Владимирский боярин Порей Лукинич, а именно он затеял против меня сие мутное мероприятие, скрылся, хотя вроде как был серьёзно ранен. Ну и прочие подробности узнали про дружины, что отправились караулить мои караваны к Твери и Городцу.

Что делать с этими персонажами непонятно. Буянят, через губу разговаривают и чувствуют себя едва ли не победителями. Брать с собой и вести переговоры о выкупе? На это нет времени, да и не факт, что после слухов о «подлом» оружии стреляющим «прахом» старшины боярских родов пойдут на уступки. Ну и злой я был на них без меры. Меня чуть не убили, народу подготовленного и обученного накрошили, а я значит опять лебезить. Ну уж нет! Баста. Собрав на четвёртый день «сынов боярских», способных стоять на ногах, поимённо переписал и суд устроил, с показаниями и свидетелями. Без доспехов, изрядно помятые, в кандалах на руках и ногах выглядели «победители» не очень. Многие, после голода и пыток и вовсе сдулись.

— Вот что, бояре и сыны молодшие боярские. Вы тута мне бумагой своей в нос не тыкайте. Нет у вас власти над Рюриковичами и быть не может. Ежели бы вы были моим боярами, дело одно. Вы же под чужими князями ходите и в чушь Порея поверили. Пошто на честной бой меня не вызвали? Пошто грамоту свою лично не предъявили? Молчите! Ну так вот вам моё слово. Не честь боярскую вы защищать шли, нет. За златом и серебром моим. За солью, за железом. За бронями и хлопами! Да только хрен вам. Я скрутил фигу и показ её боярским сынкам.

Напавшие на меня и людей моих без княжьего дозволения, без объявления войны есм тати! А значит судьба у вас одна. Лишения боярского достоинства и виселица. Вона вишь сколь петлей для вас изготовили. Я показал на ближайшие деревья, ветви которых были густо обвешаны петлями.

— Не можно! Не можно тако делать!

— Лучше живота лиши оружием честным!

— Нету у тебя такого права! Нет!

— Князья наши тебя за такое живота лишат!

— Молчать! — заорал я дурным голосом. — Где ваши князья были, когда вы на лишение живота моего грамоту составили? Пошто смолчали? Не князья, а вы самолично ответ держать станете, и выкупа за сие злодейство азм не возьму!

Поднялся шум и гвалт, бояре и их сыны наперебой спорили, что-то предлагали, качали права. Развалившись на троне с бокалом вина в руке, с удовольствием наблюдал творящийся бедлам. То, что я задумал, окончательно проведёт жирную черту между мной и родовитым боярством. Этого мне не простят. Никогда. С другой стороны, остальные будут бояться и прежде, чем на меня лезть, сто раз подумают. А что касается князей, хм. Эти смолчат, ещё и похвалят за глаза.

Ударил горн, призывая к тишине. Тех, кто не успокоился вои потчевали палками и затыкали рты кляпом.

— Чести боярской тако и быть, лишать не стану, — я усмехнулся. — Вы же не мои бояре. Однако веры вам, татям нет. Посему и клятв от вас не приму. Того из вас, кто в следующий раз супротив меня пойдёт живота лишу без всякого выкупа. Хоть с отцом али родом своим, хоть с князем, хоть с самим царём Озбеком!

— Не по правде сие, князь!

— А нападать подло по правде? Товар мой зорить и людишек холопить по правде? У ромеев в стародавние времена воев, что бежали с поля битвы али вели себя недостойно, аки вы ныне, подвергали особливому наказанию, децимации. Посему разделю вас на десятки, по жребию. Опосля тяните грамоту и тот, кто проиграет. Хм, его казнят девять товарищей.

— Как так казнят?

— Дубинами забьёте. А коли откажитесь. Вона, арбалетчики мои. Сигнал дам и весь десяток положат. Они на вас злые, рука не дрогнет. Не сумневайтесь.

А дальше началось нечто. Зрелище тяжёлое, но необходимое. Я малость смухлевал и децимацию в чистом виде, конечно, не стал устраивать. Боярских сынов разбивали на десятки, старясь разделить родственников и близких друзей. Саму чёрную метку кому следует подсовывали, я всё же не злодей отца с сыном сталкивать, да и раненых добивать не комильфо. В процессе многие не выдерживали, ломались, падали на колени скулили аки псы побитые. Были и те, кто мужественно себя вёл. Когда в клетку вывели первый десяток, руки воям развязали, поставили дубинки с булавами и положили на столик десяток бумажек, одна из которых была с черепом. Рында поставил минутные песочные часы, но, никто из приговоренных не решался тянуть лотерею.

— Грамотки берите. Ежели не успеете, аки песок ссыплется, — я махнул рукой. Стрелки, взведя арбалеты, навели стальные болты на бояр, — усе сгинете! Время пошло!

Под угрозой расправы бояре расхватали листки быстро, но едва дело дошло до казни молодого воя, что стоял ни жив ни мёртв, стушевались. С сожалением проводив последние песчинки кивнул арбалетчикам. Стальные тетивы зазвенели, отпуская тяжелые болты в короткий полёт. Минуты не прошло и весь непокорный десяток был утыкан болтами словно ёж иголками. Ещё не стихли крики умирающих, а я снова подошёл к клетям с полоном.

— Думаете шуткую? Око за око, зуб за зуб! Второй раз повторю. Ежели кто убивать не будет, поляжет весь десяток. Вам решать, кому жить, а кому умирать. Вытаскивайте мертвых, — обратился уже к дружинникам. — И следующих в клеть заводите.

Истыканные болтами тела оказали живительное действие и с прочими «проигравшими» товарищи по боярскому расправлялись быстро и жёстко. Песок и до половины не успевал уйти, как дело было закончено. На седьмом десятке проигравший дородный мужик первым схватился за булаву и пока его «палачи» варежку разевали оприходовал добрую половину своего десятка. С оставшимися у него завязался тяжелый бой, где огромный, словно медведь боярин показывал чудеса изворотливости. Он был тяжело ранен, левая рука перебита, на правую ногу прихрамывал… Пощадил его, такую волю к жизни не везде увидишь. Следующая заминка вышла уже на девятнадцатом десятке. Кучерявый парень, который вытащил череп, побледнел, а косматый, дюжий мужик бросился наперерез, закрывая паренька своим телом.

— Князь! — истошно закричал он. — Богом прошу не губи! Племенник сие мой! Дозволь заместо него смерть принять. Не смогу сестре опосля в глаза смотреть.

Я, повернувшись посмотрел на Радима, а тот лишь пожал плечами. Бывает мол, ошиблись. Встав, подошёл к клетке и убрав часы показал наказанным чтобы отошли. После подозвал смелого мужа.

— Сродственника спасти дело богоугодное. Кто таков?

— Суздальский боярин Козьма Ярунович.

— А не убоишься смерть лютую принять, Козьма Ярунович. Уверен?

— Хошь на крови поклянусь, хошь на кресте! От чистого сердца сие, без умысла дурного, — взмолился он в ответ.

— Коли так, быть посему, — и я собрался отойти.

— Постой, князь, — Козьма прильнул к клетке. — Есм у меня кой чего, за што и свою жизнь выкупить.

— Говори, — я усмехнулся, — тако и быть, послушаю твои байки.

— Не байки то! Скажу, да не тута. За сие весь род мой под корень пустят, — добавил он шёпотом. — Князь, ну что ты теряешь? Ежели совру, азм в твоей власти. Уморить меня завсегда успеешь.

— И то верно. Вот что, Кузьму с племянником ко мне ведите. Прочих в сторону и последних заводите. Не тяните. Сказал я стражникам.

Дождавшись окончания децимации, набрался вина и отправился в шатёр. Разговаривать более не хотел, слишком тяжёлым выдался этот день. А Кузьму всё же вызвал. Поначалу думал боярин изворачиваться будет, дабы казнь отсрочить. А на дале персонаж сей поведал эксклюзивную информацию, что владимирские бояре схватили кнжича Фёдора Александровича, сына убитого в Орде великого князя тверского Александра, и с женою, тайно везут в Москву, через Переяславль. И вроде как везут их по нашей дороге.

Информация ценная, но нужна ли она мне вообще? Торговаться с Даниловичами обменивая жизнь князя на нужные города я пока не готов. Мутить против Москвы заговоры, сейчас? Нет, не в моём положении. С другой стороны, попади Тверской князь к Семёну Ивановичу в руки участь его будет предрешена, это и ежу понятно. А что, если упрятать хорошо до поры, до времени. Увезу его Европу, будет мои интересы представлять, а года через три глядишь и пригодится… Позвал Радима, посовещались и решили брать. При наличии подзорной трубы проверить слова боярина легко, а если всё подтвердится, обставить дело как нападение татей труда нам не составит.

Наутро, выживших сынов боярских отпустил сознательно, понимая, какая буча после случившегося начнётся. И не только в мою сторону прилетит, я хитрым ходом меж бояр вражду посеял кровную. Ведь кто кого убивал известно и запротоколировано, а я схитрил, подсовывая чёрные метки нужным людям. Листки все номерные и вой брал лишь тот, что перед ним положили. А как иначе? К чему кровников лишний раз плодить. Пусть лучше бояре меж собой враждуют. Броню и коней себе оставил. Не настолько я богат, чтобы такими вещами разбрасываться. Захотят выкупят, а нет, найду куда это добро пристроить.

Оставив в засаде отряд Радима, двинулся к Москве и спустя три дня вышёл к селу Яузское Мытище, где воочию увидел «плоды» своих дел — тысячи и тысячи несчастных босых людей в обносках, связанных веревками в длинные, уходящие за горизонт «нити» живого товара. Товлубий с князьями всю зиму 1340 года грамотно «обезжиривали» Смоленское княжество. Полон собирали в крупных городах и сёлах пережидая морозы, а по весне, отдельными отрядами гнали к Москве. Дело транспортировки полона за сто лет монголами было поставлено на широкую ногу, загодя запасали провизию. Женщин, детей и мужчин разделяли по физическим данным и даже особые лекарские палатки имелись. Человек товар дорогой, а главный воевода хана Узбека умел считать своё серебро.

Караваны пленных подходили к огромному лагерю Товлубия, разбитому на правом берегу Яузы, с разных концов. Ни конца ни края. Плач женщин и детей, удары кнутов надсмотрщиков, запах крови и нечистот создавали удушливую, нездоровую атмосферу. Небольшая речка была полна малых ладей. После отдыха, полон свезут на Москва реку, где посадят на большие насады, что отправят на рынки рабов по всей Золотой Орде. Словно голодные волки кружились округ шатров татарских мурз десятки богато одетых купцов из Орды, Новгорода, Таны и других крупных центров торговли живым товаром. Оно и понятно, купить желанный товар подешевле, с хорошим дисконтом можно было только в этом месте. Разведка насчитала от пяти до семи тысяч полона и только в одном лагере! А я знал, что были другие, пусть и не такие большие как этот.

Боярин Порей

https://www.youtube.com/watch?v=wBr-EJFDSRA

https://www.youtube.com/watch?v=hQRCvqGwe5g

Один из эпизодов сражения на броду у Дубны.

Глава 32

Бояре преподали нам хороший урок и к организации лагеря мы относились уже со всей тщательностью. Сборные палатки из треугольников, обычные двускатные домики-палатки с подпорками из палок и большие шатры из брезента окружили телеги с откидными щитами, ощетинившиеся пушками и гаубицами. Лагерь поставили на вершине холма, возвели высокую дозорную башню а лес в округе основательно почистили. Далеко не римский военный лагерь, но и беззащитной такую стоянку уже не назовешь. Потребность в воде закрыла скважина ( с собой везли мобильную буровую) а запасов провизии хватало на месяц полноценной осады. Особые меры предосторожности были связаны с неоднозначным отношением Товлубия и новых московских князей.

После смерти Калиты, ордынский воевода словно духом воспрял и превратился из юридического главы похода, в реального потихоньку прибирая в свои руки бразды правления. Мои бирючи загодя просили у него «аудиенции», но ответа не было. Даже богатые «проминки» не сдвинули дело с мёртвой точки что выглядело очень странно. Плюнуть и уйти с пустыми руками я не мог, требовались люди для новых земель и как можно больше, а Товлубий единственный кто решал вопросы массовой закупки полоны. Его доверенные купцы наотрез отказывались обсуждать любые вопросы с моими приказчиками что меня напрягало. Не иначе злобу затаил, хотя с чего? А кто его от опалы спас и Смоленск помог взять, косвенно. Уж кто-то, а этот толстяк прекрасно понимал откуда у Калиты взялся порох.

В пустых переговорах минула неделя. Войска Товлубия и полон прибывали, а у меня сил не прибавлялось, как и припасов коими мы делились с пленниками. Как то раз по тракту близ лагеря гнали очередной караван, детский. Подростков и даже пятилетних малышей в нём не жалели, связали верёвками наравне со взрослыми. Изможденные лица, худые как спички руки и молящиеся о спасении глаза. Взрослые вои их взгляда не выдерживали, стыдливо отводили глаза, а вот я смотрел. И какой-то момент не выдержал.

— Данила, прикажи остановить.

— Князь! Не дури. Сие Товлубия добыча, а нама сним не с руки сорится.

— Ведаю про то. Два рубля дай сотнику. Сказывай осмотреть полон желаю. Заодно жито и хлебово дитям раздадим, опосля пущай идут.

Сотни одетых в добрые брони воев и злой князь не та сила супротив который можно катить бочку трём десяткам степняков одетых в тряпье и дырявые кольчуги. Сотник из охраны каравана это прекрасно понял и проявил благоразумие устроив внеочередной привал. Как действовать кашевары и врачи уже знали: споро раздавали бульон и сухари изголодавшимся, бинтовали раны, фурункулы и потёртости от верёвок, поили витаминными настоями. Сам же, спешившись решил осмотреть и подсчитать полон. Среди полона хватало молодых женщин, их брали что присматривали за малыми детьми, своими или чужими и немного мужиков что тащили на себе скудные припасы каравана. Увязавшийся следом сотник стараясь угодить то и дело вытаскивал красивых девушек и поднимая кнутом лицо или подол показывал «товар».

— Смотри коняз. Черны брови. Ноги крепкие, бедра широки. Груди крепкие. Добрая наложница. Купи, не прогадаешь.

О моих отношениях с Товлубием сотник был не в курсе, не того полёта птица и воспринимал меня как очередного богатого покупателя коих в округе немало ходило. В конце концов сотник мне надоел и рынды оттолкали его подальше. А потом, потом я увидел девушку. Она кормила нашими сухарями ребенка лет четырёх от роду. Высокая, с осиной талией и длинными ногами. Эталоном местной красоты она в нормальной форме не являлась, а уж после голода кожа да кости остались.

Когда-то длинные волосы цвета спелой пшеницы были коротко обрезаны, лицо замазано грязью. Нехитрый прием чтобы избежать насилия в дороге. Но у меня глаз намётан дай боже. Грязь, рванина и неестественная худоба не скрыли природной красоты и изящества этого чуда природы. А когда девица подняла свои бездонные голубые глаза цвета зимнего неба, словно пыльным мешком по голове огрели. Едва рот не открыл. Идеальные черты лица, чуть вздернутый носик. Густые, длинные ресницы и густые соболиные брови. Ни грамма, косметики. Словно удар ниже пояса пропустил. Молодой организм князя мгновенно отозвался гормональной бурей и восставшим естеством и хотя я справился, сие событие не прошло незамеченным для сотника Гучугура.

— Как звать то тебя, краса?

— Олесей кличут. Из верви Извалки. Ответила девушка ангельским голосом. — Под Рославлем то. Добавила она видя что название погоста мне ни о чём не говорит.

—Далече. Процедил я. — Держи сласть. Достал из сумы глазированный батончик с фруктозой, фундуком и сухофруктами, он входил в сухой паёк всадника. Олеся выхватив из рук подарок сразу отломила половинку спрятав ту в тряпьё, а в оставшееся впилась жемчужными зубками.

— Отчего же ты такая худая. Ужель не кормили?

— Кормили. Ответила та с набитым ртом. Кашею из лебеды да берёзы. Бывало и жита перепадало. Со вздохом продолжила она. — Токмо я его дитям малым отдавала. Тяжко им. Почитай осмь седмиц ужо гонят. На стоянке оболонь драть разрешают. Обираем вдоль гостинца крапиву молодую да почки с оболонью, тем и спасаемся. Олеся прекратила жевать, уставилась на меня бездонными глазищами.

— Берём девку. Бросил я Никите. Неожиданно Олеся рванула вперед, но сил невеликих не рассчитала и рогатка на шее откинула её назад.

— Делай что хошь боярин, хоть в наложницы бери. Прохрипела она ослабляя впившуюся верёвку. — Одно прошу, вызволи сестёр молодших и братца.

— Посмотрим. Ответил я перерезая верёвку на рогатине.

— Она резво вскочила, топнула ногой. Схватила мальчика и прижал его к себе. Без братца не пойду!

— Ишь какая. С норовом. Никита цокнул языком и вопросительно посмотрел на меня.

— Пройдешь с нею сестриц, пусть покажет. Негоже сродственников разлучать.

— Конязь. Неожиданно в разговор встрял сотник. Полон не продаётся. Сим ортаки в лагере великого Товлу-бея заведуют.

— А разве я его покупаю? Сказывай Товлубию что князь Мстислав Сергеевич поминки себя взял, а ежели тот чем недоволен, где меня найти знает.

— С огнём играешь конязь! В ответ я махнул рукой и сев на подведенного коня, рванул в лагерь.

Небольшая провокация послужила триггером который сдвинул дело с мёртвой точки и тем же вечером из лагеря татар прибыл вестник от воеводы с приказом! Прибыть под ясны очи темника. Тоглу-бай, он ж Товлубий не был чингизидом по крови и происходил из монгольского рода бахрин. Род сей относился к правому крылу, то бишь кочевал в европейских степях. Собственно знание языка и реалий Руси, собачья преданность хану Узбеку дали ему неплохой шанс в карьере. И с первым своим поручением, казнью тверского князя Александра Михайловича он справился отлично. Интересное дело, чем больше изучаю этого бея, тем больше понимаю что Тоглу-бай действовал не сколько против Литвы, сколько в угоду Калиты. И последний скорее всего приложил руку и золото чтобы во главе карательной армии был поставлен не чингизид, не представитель куда влиятельного рода, например из кийят, а никому неизвестный персонаж. А из истории понимал что мой противник жёсткий интриган. Именно при его участии молодой Мамай из рода кийят стал беклярибеком и ханским зятем. Именно по его приказу будет убит заболевшего хана Джанибека. История чем-то походила заговор и убийство Павла I. Товлубий тайно вызвал из Тебриза наследника хана Бердибека, но когда тот приехал, чтобы сесть на трон отца, Джанибек внезапно выздоровел и заподозрил заговор. Как назло, он поделился страхами с главным заговорщиком Товлубием, и тот, испугавшись последствий, приказал своим людям убить хана. Но пока, пока влияния у него мало, а репутация изрядно подмочена известным фактом к коему я приложил руку.

В лагере раскинувшимся на большом поле моих конных и бомбардиров окружили сотни бея заняв выгодное положение.

— Засада! Радим схватился за меч.

— Не время. Я положил свою руку на его. Действуем аки договаривались. Он взглянул на меня, кивнул коротко.

— Уверен брат?

— Бог не выдаст, свинья не съест. Что делать надобно, ведаешь.

Меня с рындами повели сквозь лагерь татар к большому золотому шатру что был украшены цветным полосами шёлка. Перед входом обыскали и вежливо попросили сдать оружие, а рынд оставить. Переступив порог юрты, прикоснулся правой рукой к притолоке полога показывая мирные намерения.

— Здрав буде великий воевода Тоглу-бай, победитель Смоленска! Многие лета тебе и твоему роду.

Хозяин лагеря в шёлковом халате с изрядно покрасневшим лицом сидел на высоком помосте из красного дерева чьи ножки были украшены серебром и золотыми листками, а верх усыпан бирюзой и драгоценными камнями. При моём повелении его советники собрались и покинули шатёр, осталась лишь охрана. Богатырского вида нукеры с круглыми щитами и саблями наголо что истуканами стояли справа и слева от темника. Сам воевода здорово набрался молочной водки, архи, и пробормотал в ответ что неразборчиво кивнул головою, указывая мне место за низким и широким столом. Мгновение спустя слуги поставили блюдо с бараниной, в пиалу налили перебродивший кумыс.

— Многие лета, урус. Многие. Товлубий улыбнулся вымученно, одними уголками губ.

— Не побоялся явиться урус.

— А пошто мне тебя боятся то.

— Пошто мой полон зорил, а урус!

— Потому бей, что по иному не попасть к тебе. Помог я тебе в Переяславе, помог и в Смоленске, передав через Калиту огненное зелье. Разве не так? Так пошто на меня взъелся то. Пошто гостям моим полон не продаёшь?

Глаза бея сузились в щели, пальцы сжимавшие пиалу побелели.

— Не забывайся урус! Переборов злость, воевода снова прищурился и фальшиво улыбнулся, словно змея. А… бери себе девку, у меня таких много. Забудем распри. Давай выпьем за здоровье хана Озбека. Бей приподнял пиалу и вопросительно посмотрел на меня. Я взял пиалу в руки, покрутил, разгоняя по кругу густую молочную жидкость… и поставил на место. Прекрасно понимаю, ЧТО это значит. Отказаться от такого тоста нельзя, от слова вообще плюс оскорбление хозяину неслабое. Но соглашаться принять нечто из рук Товлубия, да ну его нафигтакую латерею. У меня имелся антидот от ртути и мышьяка, но хрен его знает что мне подсунут. Какой ни будь экзотический растительный яд и всё, пиши пропало. Тем более монголы не раз и не два травили русских князей, порой весьма им лояльных. Да чего далеко ходить то. Тот же Ярослав Всеволодович и его сын Александр, тот что Невский с огромной долей вероятности погибли от китайских ядов медленного действия, о чём прямо говорил Джованни да Плано Карпини. Во мне же лояльности с чайную ложку и то на словах.

— Живот малость скрутило. Второй день недужу. Не можно мне питие принимать и явства. Товлубий вскочил, направил на меня свой толстый палец унизанный перстнями и заверещал дурным голосом.

— Как смеешь ты, ничтожный червь! Здравницу не принять за ханов ханов, великого султана Гийас ад-Дин Мухаммеда. Царя монголов, того в ком течёт кровь самого Тэмуджина, покорителя Вселенной!

— Вряд ли можно назвать потомком Тэмуджина того, кто предал веру отцов. Того, кого назвали тюркским именем. Того кто набирает шакалов на службу и казнил две сотни своих братьев. Товлубий сперва побледнел, потом покраснел и начал задыхаться от нахлынувшего негодования….

Чаша из рук служки упала, разрушив воцарившуюся тишину.

— Аны ал! Крикнул бей нукерам. Нечто подобное я и предполагал когда провоцировал его и поэтому подготовился. Да и тюркский язык здорово за зиму подтянул и уже мог нормально понимать собеседников. Тюркский язык довольно прост и легко мне давался. Возможно это связано с тем фактом что все русские князья его с детства учили, как в своё время дворяне XIX века французский.

— Токта![i] Пистолет пятидесятого калибра заряженный свинцовой картечью приправленной смесью пентрита и октогена убойный аргумент, особенно с близкого расстояния. Воины, сделавшие несколько решительных шагов в мою сторону, остановились. Они прежде не видели пистолет, но его необычная, хищная форма и слухи о огненном зелье князя сработали как надо. Я остался сидеть, но чёрное дуло смотрело прямо в лоб хозяину шатра. Обыскать то меня обыскали но непонятные трубки за оружие не посчитали.

— Отзови своих псов! Ещё шаг и прах из сей трубки отправить тебя и твоих бесстрашных слуг к гуриям. Не дожидаясь ответа, выстрелил из второго пистолета, сквозь войлочный покров сбоку от себя. Из-за ширмы, спустя мгновение вывалился одетый в броню лучник превращённый залпом в дуршлаг с мясным фаршем. Мои осведомители не зря ели хлеб и место тайной засады в шатре хана выкупили за десять рублей. Между прочим, большие деньги для степняка.

— Токта! Снова крикнул я на людей бея. — Товлубий, не дури. Не хочу тебя живота лишать. Слово князя! Отзови нукеров и поговорим с глазу на глаз. Без лишних ушей.

Бей, оглушенный выстрелом махнул головой сбрасывая оцепенение и гортанными отрывистыми командами отправил из шатра личную охрану, осадил и тех кто пытался вломиться сквозь проход. Неуловимым движением я вскочил и оказался сбоку от хана, приставив к его животу пистолет.

— Сказывай заодно дабы воев моих не трогали покуда, а не то худо усем будет. Он покорно кивнул и снова прокричал. Минут через пять, когда всё успокоилось бей отошёл от шока и заговорил.

— Коняз, понимаешь что наделал! Большая беда будет. Живым не уйти тебе.

— Ну ежели я живым не уйду, то и тебе света белого не видать боле. А коли ты про Озбека царя речь ведешь то умысла супротив я не имел. Желал тебя проверить и како видишь, вышло добро. Али думаешь не догадалсячто ты в питие подмешал!

— По себе судишь коняз. Наши законы гостеприимства священны!

— Ага, особливо для неверных. Так тебе и поверил, бей. Предупреждал ведь тебя в Переяславле. Не играй с огнём! А ты что. Самым умным себя посчитал. От меня избавиться захотел. Ну-ну.Ходить вокруг да около не буду.Войско моё хоть и невелико, однако труб огненных у меня ныне куда более, чем в Переяславе. Войско Литовцев я побил, а вслед за ними две тысячи новгородцев и при сём потерял своих воев пять десятков. Ужель о сём тебе не ведомо было.

— Ведомо урус. Недовольно пробурчал Товлубий. — За мною четыре тысячи батыров. Каждый из них стоит десятка трусливых новгородцев! Москва выставит три тысячи конных по моему первому слову. Рязань, две! Мы тебя растопчем! Не поможет тебе огненное зелье, колдун!

Я посмотрел на него словно на маленько дитё.

— Товлубей ты ведь взрослый муж. Ужель за дурака почитаешь меня. В лагере у тебя аккурат тридцать две сотни. Из них много воев побитых и больных, каждый второй в дряной броне. Это один мой вой десятка твоих стоит. Боярскую рать в добрых бронях мои вои на Дубне разогнали аки баранов. Одних труб огненных больших и малых у меня семь десятков, дымов аки под Переяславом дюжина телег. На весь твой лагерь хватит. Две тысячи моих воев идут вниз по Волге. Пять сотен, по Москве реке!Цифры я безбожно завышал, но слухи вокруг моего войска ходили всякие, в том числе и про его огромную численность. Распускались их новгородцы и Литва чтобы хоть как то оправдать своё постыдное поражение, но я тому не препятствовал.

— А Москва тебе помогать не станет. Продолжил я давить полководца. — Зачем ей сие. Ты ведь Семёна части добычи лишил, лучших людей в полон забрал. Москва в стороне постоит, посмотрит, а Рязань. Хм… Не находишь что Короткопол мне жизнь свою должен, а Ярослав Пронский и вовсе на мою сторону встанет. Один ты супротив меня останешься, один. И в этот раз азм жалеть твоих воев не буду. Ни один из них домой не вернётся. Дымами потравлю, огнём жечь буду.

— Ты не посмеешь! Одно слово урус и тебя проткнут сотни стрел!

— Не проткнут. Я постучал по толстому доспеху.Одно неверное слово и ты умрешь, а я ещё поживу. Сигнал дам людишкам красными огнями, опосля меня с боем выведут, а весь твой лагерь огненным зельем сожгут да дымами вонючими, что куда крепче старых окурят. Но ты сего уже не узришь, аки не узришь позор и гибель рода свого.

— Хан Озбек отомстит. Три тумена на Русь пошлёт. В Новосиле и уделе твоём ни хлопа не останется, ни горожанина.

— У хана ныне нет трёх туменов, а один я уж как ни будь разобью. Да, сие будет не просто, но я справлюсь. Обещаю. Четыре лета тому назад два ваших тумена поляки разбили у Люблина. Спустя лето они же, четыре на Висле. Вы уже не те бесстрашные монголы что внушали страх всему миру. И ежели бы не прах мой, ты бы и Смоленска не взял. Размякли вы, разжирели аки сытые евнухи. А хочешь расскажу как всё будет на самом деле? Кто ты таков Товлубий? Ты Чингизид, али ты ближник Узбека, али ты эмир чтобы за тебя вся степь встала. Ты никто и за двенадцать тысяч рублей кои я привезу хану на откуп меня и пальцем не тронут.

— Двенадцать тысяч! Глаза Товлу-бея азартно зажглись.

— А ты думал с чего на меня Великий Новгород ополчился.

— Что же ты хочешь, коняз.

— Вот, другое дело. Запомни бей, со мною дружить надобно и более того повторять не буду. Полона у тебя неполных четырнадцать тысяч. Жита сорок тысяч пудов и скота большого и малого, без счёта. Сие и продашь, скопом.

— Мало!

— Много. Полон ныне за полтину у тебя в лагере отдают. А много ли из них до Сарая доедут? Кожа, да кости одни осталися. Детей полно, да баб немощных. А коли доедут, усе рынки рабов, от Таны до Укека цену на люд снизят. Дай бог, ежели тысяч пять тебе останется.

— Откуда у тебя столь серебра, а конязь!

— Серебра у меня столько нет, зато есм медь. Есм чугун и уклад добрый, а тако же великое множество товаров дивных, в Сарае невиданных. Неча тянуть бей. Сказывай батырам что азм твой друг добрый и идём мы ко мне в гости, тама и ряд с тобою подпишем. Заодно покажу новые трубы огневые в деле, дабы за пустобрёха меня не держал.

Товлубий задумался, на его лице отражалась вся гамма чувств. От страха за свою жизнь, до жадности. Ведь сумма которую я ему предложил за полон была фантастической и равнялась годовому выходу со всей Руси.

— Коняз, сие будет непросто. Многим влиятельным людям придётся отказать, залог за полон вернуть. А твоих грязные слова про хана слышали многие уши.

— Залог говоришь? Добро. Восемь сотен рублей серебром у меня есть, разумею хватит сего с избытком. А ушам что слышали то, чего не положено достаточно подрезать языки. Тако и мне, и тебе спокойней будет.Ну так что, по рукам? Бек всё ещё колебался.

— Дам твоему роду колец кольчужных и срезней калёных. Узбек царь болен, сие ты не хуже меня ведаешь. А коли у тебя будет серебра вволю и воев в доброй броне ты завсегда себе место у трона найдешь.

— А зелья огненного дашь ли?

— От тебя зависит, бей. Коли не увижу боле от тебя обмана, и я своё слово сдержу.

— Добро коняз. По рукам!

— По рукам! И я убрал пистоль от его бока.

* * *

Образцово показательные учения прошли ровно через два дня. Имелся риск что Товлу-бей получив свободу немедленно атакует лагерь, но укреплённые за неделю стены и желание посмотреть действие огненного зелья охладили его пыл. Как и понимание того, что нукеров он положит уйму. Ещё больше чашу весов склонили ортаки, доверенные купцы при войске воеводы что занимались вопросами снабжения и продажи добычи. Я забросил этим упырям добротный крючок в виде третьей колонки обновленного прайса и очень привлекательных цен на медь и соль. По финансам вышло следующее: чуть больше трех тысяч рублей привезли из Сарая люди Лю и Ипата, двадцать две тонны меды и три, олова ортакам отдавал за семь двести, на тысячу триста наплавил серебра. Медь было жалко, но я и не думал хитрить. Металл дело наживное, увеличить его добычу можно легко, а человека в пробирке не вырастишь. Денег хватало, почти. Тратить ресурсы подчистую я не мог, средства было необходимо на закупку еду, земель, кож… Вот и брал большие предзаказы на ходовые товары — чугун, стекло, канитель и косметику. Выставил часть броней боярских и новгородских за коих уже выручил немалую сумму.

Задержка была связан с тем, что я хотел убить разом три зайца и ожидал прибытия на учения великого князя Рязанского Ивана Ивановича Короткопола и московского княжича Ивана Ивановича Красного. Его старшего брата, князя Семёна в Москве давно не было. Сразу после смерти его отца основные русские князья выехали в Орду, к Узбек-хану. Кошель наш не только новгородцев успел обидеть, он купил ярлыки на Ростовское, Углицкое, Дмитровское, Галицкое, Белозерское княжества, разорил Тверь, пытался отобрать у суздальского князя Нижний Новгород, взял в плен ярославского князя, переманивал на свои земли как бояр, так и простых людей. Все без исключения князья Владимирской Руси ненавидели Калиту лютой ненавистью не желая воцарения наследника— Симеона Ивановича, — предлагали хану выдать ярлык на великое княжение Владимирское Константину Васильевичу Суздальскому, старшему по лествичному праву.

Пока шли тёрки в Сарае в Москве вспыхнула крупная рознь меж боярами, вызванная смертью московского тысяцкого Протасия Фёдоровича. Этот дядя был тысяцким при Данииле Александровиче и Юрии и Иване Данииловичах. Эдакий серый кардинал Москвы на которого Калита здорово опирался. В Москве быстро сформировались две основные боярские группировки. Старое боярство возглавил сын умершего, Василий Протасьевич Вельяминов. Служилое — Алексей Петрович Хвост Босоволков, сын рязанского боярина, который изменой в 1301 году своему князю Константину Рязанскому обеспечил себе высокое место в московской боярской думе. А дело тут такое что сей князь умученный в Москве Юрием Даниловичем, старшим братом Калиты является двоюродным дедом братьев Ивана и Александра коих я мирил по осени. Вот такая Санта Барбара.

Имелась в Московском княжестве и третья группировка бояр, вотчинных, во главе с Пореем, но после поражения у Дубны она потеряла значимую долю влияния. Приглашенные на показ Иваны ненавидели друг друга заочно и вели словно кошка с собакой, но общие приличия соблюдали, впрочем как и главы боярских коалиций Москвы. Обеим князьям требовались деньги и много, поэтому переговоры о продаже их доли полона и добычи со Смоленского похода шли параллельно с ортаками Товлу-бея. Третьим же приглашенным был хорошо мне знакомый Ярослав Александрович Пронский, родной брат моего зятя. Сложилась уникальная ситуация в которой я мог быстро и относительно недорого набрать людей не опасаясь нападения.

После устроенного пира с рыбными дарами Белого моря гости переместились на трибуны укрытые от жаркого весеннего солнца навесом. Сквозь колотый лёд подавали воздух, его направляли к креслам по составным бронзовым трубам. На льду же стояли ажурные бокалы с вином и малиновым морсом, тарталетки со сливочным маслом и чёрной икрой, с белыми грибами и сыром. Князья и Товлу-бей получили подзорные трубы, для лучшего обзору происходящего действа так сказать.

Первыми маршировали пикинёры из белозёрской посохи. Черные шлемы похожие на вытянутые волчьи рыла поначалу вызывали лишь усмешку у сопровождающих высоких гостей воев, но после того как они увидели чеканный шаг и слаженное выполнение команд горнистов улыбка сползла с их лиц. Для учебных столкновений на копья конных бойцов и пикинёров ввинчивались окрашенные наконечники из липы. Они хоть и недолговечные, но здорово снижали риск возникновения травм.

Лучшие всадники Радима устроили рыцарский турнир, благо десяток доспехов со шлемами типа « Жабья голова» для этих адреналиновых наркоманов сковали что позволило получить хорошее зрелище без риска потерь ценных боевых юнитов. Последовали соревнования по стрельбе из луков, боевых арбалетов и мушкетов наглядно демонстрирующих прицельную дальность стрельбы и урон от этих орудий. Иваны, не выдержав побежали к мишеням одетым в трофейные брони чтобы своими глазами увидеть дыры оставленные в тех свинцовыми шариками.

В финале конница, разогнавшись попыталась нанести таранный удар в строй копейщиков. Короткая рубка с эффектным поднятием на копья сброшенных всадников и демонстрация действия «швейной» машинки строя сделали лица гостей и их военных советников совсем кислыми. Но финал приберёг бога войны. Вставил зеленую ракетку, выстрелил. Пешцы, похватав заранее заготовленные чучела из фашин и соломы расставили первую сотню на ближнем поле, нарядив в кольчугу и шлемы.

Первые ряды чучел расстреляли бомбардиры, снеся в ноль все расставленные цели. Второй ряд мишеней снесли мушкетеры с рейтарами. Разгром бутафорского войска завершили мортирки и гранаты, их метала та же посоха. Втору партию мишеней расставили за километр, с гаком. Батарею Рапир, расположили справа от трибун.

— Смотри бей, смотри внимательно и на ус мотай. Взмахом руки дал отмашку и изготовившиеся пушкари дал залп. Сразу за ним последовал ещё один.

-Бум.

-Бум.

Непривычные к грохоту и дыму гости заволновались, многие вои схватились за мечи и нательные крестики. А когда грохот прекратился и едкий дым расселся присутствующие узрели что поляны заполненной «людьми» не осталось. Не удержавшись, вскочив на лошадей, сотники и князья узрели лишь клочья кольчуги да разбросанную по полю, солому и щепу. Ни одного целого манекена, вообще.

Сделавшись черней тучи, ругая на чём свет стоит огненных прах и нечестивое оружие малые дружины возвращались к бочкам с медом и закуске. Всё что хотел, показал и даже больше. Оставив за скобками лишь гаубицы и бомбомёты. Продемонстрировал и стрельбу ядрами, Рапира с одного выстрела пробивала кирпичную стенку и дюжину сосновых щитов из досок поставленных друг другом. Более чем прозрачный намёк присутствующим что их крепости более таковыми для меня не являются. Заодно и грамоту на удел продемонстрировал от дяди, и договор с Новгородом о уступке мне Мурманового брега и земель по озёрам Онего и Ладоге что совокупно с владениями в Веховских землях превышало площадь Московского княжества… в двенадцать раз. Эти документы и демонстрация военных возможностей оказала на гостей самое что ни на есть, живительное действо в результате которого все спорные пункты были улажаны в течении дня.

— Иван Иванович. Обратился я к Короткополу и взяв его под локоть повёл пожилого мужчину в шатёр. Нам бы с тобой последний вопрос обсудить, треба. Наедине.

— Мстиславушка мы вроде усё по полону решили полюбовно.

— Не об полоне речь веду. Я расстелил перед Короткополом карту. — Пращур твой, Роман Ольгович. Отобрал у нас земли исконные, земли вековечные.

— Какие земли!? Переяславский князь сделал непонимающий вид.

— А вот эти. Я водил пальцем по карте. — От реки Суходрев, до Протвы на севере. На восток же до реки Нары. От села Фоминское, до Оки реки.

— На то купчая есм! По кону усё сделано.

— И где та купчая? Азм что-то не нашёл. Ты Иван Иванович не кипятись. При Менгу-Темуре сила за Рязянью была, а ныне она за Москвой и… мною. Городов тама не много, не обеднеешь.

— Как так не много! Боровск, Верея, Луга, Вышгород, Кременец… Сёл и погостов без счёту!

— А чье те города то? Твои ли. Московские бояре тама который год заправляют, не твои. Долгов города те накопили без счёта. А много ли тебе оттуда мыта перепадает, а?

— То не твоё дело!

— Нет, то моё дело! Потому как тебя я ещё могу стерпеть на севере, всё же сродственники, а Мономашичией уже нет. Нет у тебя сил края дальние удержать, нет серебра в казне и воев маловато. Не сдюжишь ты супротив Москвы. Год, другой и сломают через колено. Верею отдашь за резаны ломанные как Серпухов и Коломну, как Лопасню и Каширу. Окстись, Москва Смоленск подмяла, Брянск, Вязьму. Думаешь ярлык Владимирский Константину Суздальскому отдадут! Хрена-с два! Я показал ему дулю. У Московских бояр в Сарае усё схвачено. Тверь сломали, а следящий по счёту град Переяслав твой.

— Не бывати тому!

— Бывать не бывать, не тебе сие решать. Уходят ужо старые времена и порядки. Ныне каждый князь под себя гребёт. Тако и быть, дам тебе две тысячи рублей, а коли откажешься от спорных земель по Упе до Дона прибавлю ешо шесть оков колец кольчужных и осмь тысяч, стрел калёных.

— Мстислав, ладно Верея. Дикое поле к чему тебе потребно! Тама Товлу-бея кочевья.

— Тама ныне ничья земля, а ранее наша была наша, Черниговская. Посему лишней не будет. Тебе на неё всё одно сил не хватит.

— Нет!

— Нет так, нет. Тогда стрелы и броню отдам Пронским, они посговорчивей будут. Дам им трубу огненную. Один раз твои Глебовы врата мы взяли, возьмём и второй.

— Ты не посмеешь! Ты клялся.

— Тебе что ли клялся? Азм тебя спас от поругания и смерти, а ты решил двумя пудами свинца откупиться. Не, тако не пойдет Иван Иванович. У Пронских я просил два года мира для тебя, а не для себя. Прощай князь. Жаль, не сговорилися по пустяку.

— Постой, Мстислав. Иван Иванович поймал меня за руку. — Не горячись. Согласен я.

[i] Взять его.

Стоять!

Обновленные границы княжества Мстислава Сергеевича ( синим ) Москва,красным штрихом.

Границы земель у озёр ( красным) , планируемые водные пути и существуещие гати (синим).

Нурманский берег ( синий)

Эпилог

Ферганская долина.

Жемчужина Средней Азии выглядела словно вернулись страшные временя покорителя Вселенной. Темир медленно шёл по знакомым с детства улицам и на его глаза наворачивались слёзы. Брошенные дома и зияющее черными провалами окна, над городом стояла дымка от пожарищ закрывающая Солнце. Дома добрых людей подвергались нашествию мародёров, а тех стариков кто ещё оставался там безжалостно лишали жизни. Чумные трупы валялись повсюду. Никакое врачебное мастерство не помогало, правда и болезнь не проходила одинаково. Сколько он уже видел смертей! Некоторые, неспособные сопротивляться, умирали в тот же день, иные и через несколько часов. Тех же, кто сопротивлялся два или три дня, сначала охватывала жестокая лихорадка, и в таких случаях болезнь переходила в голову... У других, черное зло нападало не на голову, но на лёгкие, и тотчас же начиналось воспаление, причинявшее очень острую боль в груди. Мокрота выделялась вперемешку с кровью, вместе с отвратительным запахом изнутри. Обожженные горло и язык чернели и наполнялись кровью... На плечах и предплечьях возникали гнойники, у некоторых на челюсти, а у немногих на других частях тела... Показывались черные волдыри. Самые слабые покрывались черными пятнами по всему телу; у некоторых пятна были малочисленными, но очень заметными. Пытавшие лечить черную смерть лекари вскоре сами становились её жертвой никто и ничто не мог остановить её страшную поступь.

Следуя советам князя Темир и его люди пили лишь чистую воду пришедшую через много слоёв шерстяной ткани с порошком серебра. Руки и ноги покрывала плотная ткань плотно хватывающая лодыжки запястья. На привале костюмы меняли на новые, а старые долги кипятили в чане с кипятком куда его молодых помощники наливали вонючую жижу. На лицах его людей были одеты колпаки со стёклами к которой прикручивались малые тарелки пропитанные вонючей ватой. Руки облегали плотные перчатки. Темир каждый вечер благодарил аллаха что он дал ему в дорогу таких упрямых помощников. Если бы он не настояли, если бы не заставили одевать в жару на себя всё это он был бы мёртв, а так. Так появилась надежда не только забрать отсюда родных, но и вернуться к сыну. В соседнем городе, Чусте, он нашёл старых друзей что быстро собрали караван в Кураминские горы. С них верблюды и батыры, с него батраки. Полсотни оборванцев обошлись в три сома,в разоренном крае хватает желающих работать за еду. Ему же предстоит дальняя дорога на север, в горы Каратау, а сейчас искать место для привала…

Когда караван становился на ночлег Захарка стараясь не показываться Темиру на глаза брал железный ящик со льдом и колбой серебра. Он заранее находил самый черный труп умершего от чумы с большими гнойниками на руках и ногах. Он брал особый нож и аккуратно разрезал эту гадость откуда вытекало много-много дурно пахнущего гноя... Захарказахватывал эту гадость особой ложкой и помещал в стеклянный флакон, затем несколько раз протирал его крышкой и прятал в колбу. Князь сказывал ему что сие потребно чтобы сделать лекарство от чумы, а скрытно следует то делать дабы за колдуна порчу наводящего не приняли. Но сие Захарка и без него понимал, поэтому друг его всегда страховал, как и сейчас ….

* * *

Прыгнув выше головы я умудрился истратить почти все деньги заработанные зимой-весной, но ни капли не жалел о содеянном. Семнадцать с копейками тысяч душ от рабства спас! Четыре полнокровных римских легиона. Прибавим Воротынский удел, часть земель Козельска, Дикое поле где тоже люди жили и самое главное, богатый городами регион южного Подмосковья в. По самым скромным оценкам не меньше ста тысяч селян под мою руку попало, а может и все сто пятьдесят, перепись покажет. Боровск и Верея жирный кусок вырванный прямо изо рта московского боярства и Даниловичей. Вопрос удержу ли? Где брать средства на дороги, на новые города и на постоянное войско. Что делать с сотнями бояр и гридней сидящих на новых землях? Про неоднозначное отношение князя Мстислава к боярству каких только слухов не ходит, а ещё децимация маслица в огонь подольёт.

Где найти грамотных управленцев? Как оборонять причудливо вытянувшиеся в форме песочных часов земли с периметром границ за полторы тысячи километров и площадью…. Ещё раз глянул на карту.

Прилично. Никак не меньше сорока тысяч квадратных километров, но слишком много изгибов, чёрт бы их побрал. Ещё и Тарусское княжество вдавшееся в земли уродливой кляксой картину портило. Огня добавило и то, что новообразованное княжество попадало сразу под три налоговых «тьмы» с дерюгами. Непонятно как в Орде отреагируют на такое образование. Тот же Калита давно бы купленные с потрохами княжества прибрал к рукам, если бы не политика хана Узбека. Де-факто владей, плевать, а вот де-юре, низя. Русских княжеств должно быть много и они должны грызться меж собой как волки в голодный год. Исповедовал старый как мир принцип— разделять и править, править и разделять.

Заключив ряд с Короткополом мы договорились придержать информацию о продаже его земель чтобы дать время подготовиться и расселить полон. От Мытищ, с основной дружиною я пошёл к Верее где обойдя новоприобретённые города спустился по реке Наре к Лобынску, небольшому городку недалеко от Серпухова что стоял на берегу Оки. Дождавшись водоходов спускавшихся по Москве-реке, продолжил путь домой.

Хорошенько раскинув мозгами принял решение основать два новых городка где планировал расселять полон. Первым восстановлю старинный Дедославль, он же Тула, а ныне безвестная сторожа рязанского князя. Само собой Тайдуле никто ничего дарить не собирается, а значит городу оставим прежнее название. Место сие имеет стратегическое значение как узел обороны и промышленный центр, огнеупорных глин и руды в окрестностях полно. Чернозёмы и логистика опять, же. Остальных отправлю в Стальград, в нём будет сосредоточена вся наша тяжёлая промышленность. Немного в Лещиново, острожек продолжу развивать как крупный агарный центр и в Лобынск — этого «клопа» планирую сделать крупным центром речной торговли, эдаким русским Порто-франко.

Когда я миновал Тарусские земли и вновь достиг своих границ первым делом навёл шороха в Любовецких каменоломнях. Компромат на здешних дельцов тиуны ещё в прошлом году собрали, а руки до них дошли только сейчас. Номинальные хозяева «объекта» лежали в шатре, в коружении кандальников для которых и был устроен циркус. Подписанной мною грамоты на добычу бела-камня у них не имелось, как и каких либо документальных подтверждений о уплате мыта тиуну Воротынска. Зато записки, кому и сколько камня они продали у них изъяли. Дробн в осень жуков этих с потрохами сдал, они даже ему копейки платили. Оно и понятно все купоны стригли тарусские бояре что хозяйничали в этих местах как у себя дома.

Заканчивая читать длинный список прегрешений, бирюч вопросительно посмотрел на меня и дождавшись кивка продолжил.

— Гости из Тарусы Тишило и Возгарь за три лета утаили промыта на осьмсот рублей московских, осьмничего шесть сотен, весчего четыре, протамги же три с половиной сотни. Один из купцов от таких сумм в обморок свалился, сразу же. За составление подложных грамот на добычу бела-камня кня…язь Воротынский Мстислав Сергеевич назначает виру в тысячу рублей!

И главное ничего не выдумывал, не поленился и все причитающиеся к выплате налоги за три года подсчитал.

— Ну што гости дорогие, есм у вас серебро, али нет!

— Не гу-у-уби княже. Оба купца ползали у меня в ногах то дело моля о пощаде. — Нету у нас таковой горы денег.

-Мы тута приказчики. За сей каменоломней боярин Фома Неревин стоит, а за ним сам князь тарусский, Юрий Всеволодович. Нама что говорили, то мы и делали.

— Кто за кем стоит, на то мне плевать. Сие моя земля, а вы тута мой камень крали за что вас по уму треба в холопы отдать.

— Не губи. Гости снова ударились головою в пол.

— Повелеваю! Имущество Тишило и Возгаря забрать на поток и разграбление в уплату виры и мзды. Всыпать за лиходейство каждому по двадцать батогов, а самихиз княжества моего взашей выгнать. А коли те сынова тута объявятся, забрать в холопы кабальные на веки вечные. Так и пиши! Указал бирючу.

Вчерашние хозяева жизни только подвывали скулили когда их потянули на скамью. А и по делом» Как можно то в таком скотском состоянии народ держать.

Известняк здесь били круглый год самымпримитивным способом— разбивали кайлом основу, а затем заваливали вали плоские глыбы известняка. Зимой же, по ледовым колеям их спускали к Оке откуда по весне развозили заказчикам. Вольных у них не было. Три сотни с гаком мужиков в кандалах трудились в адских условиях и мерли словно мухи. Кабальные и старые холопы, тати и разбойники вех мастей, специфичная публика. Кожа да кости, руки в струпьях ходя словно тени отца Гамлета. Сопливые все как один. Но ничего, за прошедшие дни мы их отмыли, подлечили, накормили и «переобули» в человеческие кандалы.

Перед отходом собрав кандальников. Походил вперёд-назад пред ними, посмотрел в глаза строго и задвинул речь, навострился уже на местный люд трепету напускать.

— Отныне азм, князь Воротынский ваш Володарь. И вот вам моё слово. Дарю три седмицы отдыха!Кормить отныне станут добро, мясом и рыбою. Трижды в день! Батогами и кнутом потчевать без меры не дам. Из острожка моего, летом механикус привезут в помощь. Он камень аки нож масло режет, а тако же кайла и клинья из доброго уклада. Работать отныне осмь часов, не боле! И не без платы. За день плачу десять резан. Больных лечим. Раз в седмицу, отдых положен. Те же, кто работать будет добре, словно на отца родного через три лета отпущу восвояси. А тех же из вас кто буквы и цифирь латинскую выучат, тем долю от продажи бела камня положу. Избы поставлю добрые и семью верну. Али выкуплю коли они в холопах ходят.

— А ежели не по душе камень бить?

— Кто таков?

— Рябой, Втораком кличут.

— Неволить не буду. Коли руки к другому лежат найдём куда пристроить. Работы у меня много, а люд не жалится.

— Слыхали про то князь.

— Храни тебя господь. Неожиданно, толпа пришла в движения и все они отвесили глубокий, поясной поклон.

Несмотря на то что каменоломни были прямыми конкурентами Лещиново я решил оставить всё как есть. Стальграду требовался цемент и камень, а возить его за тридевять земель не самая лучшая идея, заодно одну из моделей артельного права опробую. Экспериментирую, смотрю где и как люд реагирует чтобы вывести идеальную формулу устраивающую обе стороны.

***

После каменоломен заглянул на гипсовую и угольную шахты в Стальгорне. Они были пробиты, но до конце не отделаны, така как арматура армирования тюбингов приказали долго жить. А вот стены городка на Угре росли как на дрожжах. В мае закончили древо-пильный цех и фрезерованное бревно, а также брус и доскуизготавливали на месте. На острожек новый козельский князь Тит, не нападал. То ли вестей из Новгорода испугался, то ли прибывших из Лещиново мортирок. Как бы то не было козельское направление пока спокойно, хотя я прекрасно понимал что это не надолго. Литве, что благоволила новому Карачевскому князю пятки я оттоптал изрядно.

В Лещиново вернулся лишь седьмого июня и городок свой не узнал . Со штурмовых галереей сквозь оконца отблескивали стволы мортирок. Крыши галерей и достроенного ангара покрылись морем синих и красных цветов, а пузатая спиральная башня утопающая в зеленой траве превращая острожек в какой-то инопланетный арт-объект. Голубым отблескивали заполнившиеся плотины Легощи, пропали многочисленные петли и меандры. Речка раздалась в ширину, выпрямилась и по ней, словно по трассе канала сновали большие и малые лодки под парусами. А рядом с пристанью, где вырос крытый ангар под корабль, малые кораблики и плавучие контейнеры журавлём грузили на платформы. Паруса! Красные, синие, белые. Они были повсюду, словно это не суша а какой портовой город. В движении судов и поездов чувствовался добротный порядок и крепкая рука.

Встречать с хлебом-солью нас вышел весь город. В первых рядах дядька Владислав, Рогволд, Ставр, Фрол, Добрын. Как же я соскучился по этим бесхитростным людям! Интриганы московские и ордынские поперёк горла уже сидят. Ну не моё это, не моё. Среди встречавших был Лоренце и Ипат, гость дорогой неделю назад вернулся из Хаджи-Тархана, Юлуд, Лю и много прочих знакомых , и не очень гостей со всех концов Руси. Хватало и бояр что неведомыми путями узнали о смене собственника и поспешили высказать лояльность, заодно прояснив статус.

До глубокой ночи не смолкали рассказы за столом, а на следующий день засучив рукава взялся разгребать накопившиеся завалы. Кто бы мог подумать что я, соскучусь по административной работе?! А косяков, косяков набралось изрядно даже несмотря на то, что всё это время поддерживал с цехами удалённую переписку.

С раннего утра заявился на наш главный энергетический объект, башню. Она была достроена вчерне ещё в мае, однако, внутри ещё шли отделочные работы. Устроенные в основании и на вершине, кольцевые накопительные камеры для воды отделывали плиткой. Четыре двухметровые дымовые трубы окутанные лесами подняли выше среза башни уже на десять метров, а по завершении постройки их общая высота, с учётом глубины шахты, должна достичь внушительных ста метров чего за глаза для металлургического цеха и прочих производств. Каждая из труб, в плане расхода железа очень дорого нам обходится. Кольцевая арматура прокладывается в каждый четвертый ряд кирпича, по высоте. Добавим вертикальное армирование стальными стержнями, добавим что что снаружи все трубы охватываются защитными стальными кольцами с шагом один метр которые защищают их от теплового разрушения. Ко всему они стягиваются уголками крест накрест с друг другом для устойчивости, как в шахте башни, таки вне её. А по другому никак, они нас не конические, а цилиндрические и к ветру не очень устойчивы.

Собственно, задумка моя проста как три копейки. Бесконечно увеличивать число конных приводов накладно — кони требуют жратвы, они дороги, они болеют и устают, приводы циклопедов занимают много места, дороги в изготовлении, металлоёмки, неудобны и всё это возводится в квадрат в ограниченном пространстве цехов. Любая попытка масштабирования производств требует громоздкой кубатуры, протяжённых приводных валов, пятиметровых ремней и далее по списку. А с местом прямо скажу, после осенней «интервенции» Козельского люда у нас стало кисло. Где же брать энергию? Электричество — ну да, ну да, очень смешно. Паровики? Из той же оперы. Каждый котёл мне в вагон и маленькую тележку серебра обходится. Добавим никакую техническую грамотность и опасность работы с паром, сложность проектирования и невозможность напрямую подключаться к существующим мельницам и станкам. В сухом остатке остаётся гидравлика и пневматика. Скажем так псевдо-гидравлика, на воде. О возможности полноценно работать с маслом при высоком давлении можно лишьмечтать и карандаши в губы закатывать.

В конце XVIIIвека в бедных колониях Англии которые не могли себе позволить покупать паровики развивалась альтернативная энергетика основанная на различных вариантах ковшовых турбин. Всё что требовалось турбина, её любой кузнец мог сделать, труба и хороший напор воды. Напорный трубопровод позволяет подводить поток к любому станку. Игла, регулируемое число ковшей, размер турбин и вариаторы. И перед тобой готовый рецепт открывающий бесконечное число вариантов регулирования мощности и числа оборотов гидродвигателей с минимальным затратами на мех обработку. Нижний кольцевой бак расположенный в основании башни объёмом тысячу сто кубов обеспечит давление для работы инфраструктуры ангара и городских построек в пределах 3.5— 5 атмосфер, зависит от высоты на которой находится цех. Собственно, это первый контур. Водопровод и на таком давлении могут спокойно работать довольно много мелких станков врезанных в трубу в виде цельного модуля. Второй бак, в триста сорок кубов, тот что на вершине, обеспечит более солидное давление в 7— 8.5 атмосфер для более мощных машин. Так я как задумал это довольно давно, турбины в виде модулей отрабатывали с начала осени, то необходимые узлы и расчёты у нас имелись в высокой степени готовности. Более того, ковшовые турбины прошли обкатку и испытания на водоводах Медного и показали отличный результат.

Только в отличии от Онеги, здесь воду необходимо поднять на высоту восемь десятковметров для чего применим самый примитивный насос — паровой, одноцилиндровый, двойного действия. Цилиндр и всё для его обработки в наличии и отработан, тот самый, от паровоза Б-2 что я использовал в паровом молоте, у нас и клапаны на такой имелись. Производительность не так чтобы велика — порядка 45 кубов в час. Тем не мнее пару-тройку насосов на первое время, с учётом работы ночью, закроют все текущие потребности города в энергии. Собственно, часть инфраструктуры включающей трубы уже готова, как и насосы с котлами — осталось лишь всё это хозяйство собрать и подключить и как понимаете без меня, батраки этого сделать они не могли.

Дополнительный источник энергии — пневматика. Воздух подступающий из ресиверов двух строящихся тромп под давлением 8.5 атмосфер планирую использовать в небольших станках требующих высокие обороты и пневматическом инструменте столярного и слесарного цехов, а поимо этого в окраске и при добыче извести пневмо-отбойниками. Чугунные трубы для подачи воздушно-водяной смеси уже установлены и сейчас идёт отделка выходных шахт и подземных ресиверов. С металлом прямо скажу, беда. Гости ждут новых товаров, а цеха в апреле последний чугун подобрали — провода, прокат, арматура. А чего у нас по осени оставалось то, копейки, тонн сорок. Кое-что зимой плавили в тиглях, но это так, копейки.

А с рудой наоборот, полный порядок. Двести тонн магнетита привезём с Онего, плюс шунгит.Основной рудник Кровавый, том что в истоках Легощи, вышел на полную мощность. Вливания в инфраструктуру и безграничный людской ресурс привёли к тому, что на складах острожка скопилось две тысячи восемьсот тонн гематита и более трёх с половиной тысяч, древесного угля. Ещё и флюсовый известняк из тумена Берди привезли, сказка! А самое главное третья версия мини-доменной печи была достроена!

Девять скрученных на болты чугунных секций формировали рубашку защищающую кладку, водохлаждаемые каналы, доработанные насосы, рекуператоры, новые приборы контроля и колошник…. Подойдя к серой чугунной стенке домны, провёл рукой по её холодной поверхности, цокнул и покачал головой. Сколько труда, сколько бессонных ночей съела у меня эта конструкция.

Стоящий рядом Бурислав от волнения от скомкал шапку и переминался с ноги на ноги, контролёры же вовсе по углам забились, как тараканы.

— Усё по бумагам твоим делали. Сам болты и затяжки проверял, не по разу. Не томи княже. Много накосячили то, а? Али обойдётся.

Я озорно хлопнул деда по плечу. — Не ссы, прорвёмся. А коли накосячили, исправим. На там нам голова и руки даны.

Два дня тщательной проверки выявили массу блох, но слава богу, ни одной серьёзно. С кладкой и закладными порядок, швы лещали аккуратные, а шамотные кирпичи светлые и однородные.Остальное мелочи, Пару клапанов не в то место воткнули, краны подачи холодного воздуха не отрегулировали, трубки Пито…. По ходу проверки недостатки оперативно исправляли с тыканием в них носом мастеров и корректировкой технологических карт. Тянуть не стали и начали предварительный обжиг кладки, заодно ускорили футеровку дымовых труб на которые направил усиленные наряды. Доработанный профиль домны, охлаждение стенок и правильное утепление вкупе с огнеупорами позволяло рассчитывать на выход в сутки до 25 тонн чугуна, а всего. Всего, до следующего межремонтного периода рассчитываю ( с учётом текущей добычи) на 2200 -2400 тонн чугуна что кардинальным образом изменит баланс сил в регионе потому как сие величина минимум в два раза больше чем совокупная плавка уклада на Руси.

Неделя до начала плавок прошла интенсивно. Проверял новые станки, металлообрабатывающие. Станины для них месяц старили в печи и ещё два, шлифовали по эталонам. Цех химии получил детальные карты тех-процессов для производства бисфинола и глицидилового эфира ризорцина — эти вещества требовались для эпоксидной смолы и карты реагентов необходимых в желатиносеребряном фотопроцессе и производстве винила. Всё же, кое-что наработал в походной лаборатории.

В сжатые сроки провели телеграф и телефон в цеха и жилые зоны. Чертежи и карты рабочих процесс для ключевых компонентов я направил сюда аж в январе и сейчас оставалось лишь связать всё воедино, в эффективно работающую сеть. Запустили обогащение и флотацию ториевых песков что привёз Лоренцо, обсудили вопросы с Ипатом по ткацкому цеху и его новой поездкой в Сарай. В загашнике ныне столько всего скопилось. Голова идёт кругом — нефть какая хошь на выбор — глауберова соль, бишофит, магнезит и прочее, прочее, прочее. Рассудив здраво новые материалы решил не пускать в оборот, прежде чем не отлажу старые проекты. А их было столько что и карты не помогали, нити контроля то и дело из рук ускользали.

Потихоньку разобрались с гостями и заказами, выгнал надоевшего священника от митрополита, с боярами встретился. Решил пока ничего менять так как сил и ресурсов на это не имелось. Будем кушать слона маленькими порциями. Начиная нововведения со своих городов и артелей под патронажем князя. Ломать устоявшиеся устои через колено, ещё не время. Задумка с башкирскими вождями сработала и вместе с магнезитом отправили одного сыновей местных вождей. Булат за время ожидания нахватался всякого и увозил домой не только водоход полный подарков, но массу впечатлений о необычном городке урусов. Разобрав накопившиеся завалы собрал новый штаб, из молодёжи. Поставил задачи — организация строительства новых городков, закупки продовольствия и расселение полона. Я откусал очень жирный кусок и чтобы его освоить всем придётся крутиться словно белка в колесе.

По грубой оценке под моей рукой девяносто тысяч населения. Сможет оно прокормить двадцать тысяч новых горожан и четыре тысячи постоянного войска, из которых не менее тысячи конных?

По существующим технологиям, однозначно нет. Значит что? Верно, следует увеличить производство хорошего сельхоз-инструмента и вложиться в агротехнику что недёшево и не быстро. Княжество большое, малонаселенное, границы как таковой нет. И первое что необходимо сделать — провести межевание. Второе, прямо завтра, начать отсыпать хордовую одноколейку совмещённую с дорогой и телеграфом по трассе Лещиново — Новосиль — Дедославль ( Тула ) — Любутск -Лужа— Верея с ответвлениями на Стальгорн и Лобынск. А это уже неслабая цифра в пятьсот кило. В плюс идёт то, что местность трассы не сильно лесистая. В минус, мы заходим на Дикое поле и капитальные мосты через Оку и Угру в не самых узких местах, а всего мостов до двадцати. Впрочем, как времянка сгодятся и понтонные. Загвоздка в другом. Циклопеды на такие расстояния не эффективны, им требуется развитая сеть для обслуживания и сотни лошадей коих мне взять негде. Тех, что с собою притащили уже расхватали и работы с ними на две недели вперёд расписаны. Что неудивительно ибо пока вся промышленность на живой силе работает.

Паровозы? Не смешите мои тапочки, это ещё дороже, ещё сложней и вообще. Не сделаю я паровоз, во всяком случае сейчас. Одно дело цилиндр выточить, другое спроектировать с ноля целую экосистему из сложных механических приборов. Не-не-не. А что остаётся?

Есть у меня одна экзотическая идея, духоход Барановского. Это папа знаменитого конструктора артиллерийских орудий, если кто не знал. Так вот этот дядя занимался компрессорами и пневматикой и спроектирован ни много, ни мало пневматический локомотив. Запас воздуха у него хранился в отельной вагоне, в обычных заваренных трубах и был копеечный, часа три но мне и этого за глаза хватит. Причём он конструктивно не сложней циклопеда и главное, можно оставить наши типовые платформы. Остаётся вопрос с рельсом. Шпальная деревянная решётка дороговата, не дешевле ли выйдет отожжённый чугунный рельс типа Р 11.

Давай прикинем. Вес погонного метра 12 кило, плюс путевой костыль 12X12 это где-то шесть центнеров на километр, итого металлоёмкость километра пути с учётом мостов 28 тонн или 14 000 тонн. Ох мать моя женщина! Откуда столько чугуния взять? А ведь его ещё обжигать требуется. Нет, уж лучше полоской стальной на брус обойтись. Я только пальцы загибать начал, а уже железо закончилось. Ну что ты будешь делать, а! И урезать этого осетра никак нельзя.

Как среагирует Литва я не знаю, как среагирует Москва, Орда? Без дорог меня как клопа раздавят, только за счёт численного преимущества. Раздувать армию возможности нет, так населения с гулькин нос. И дорога далеко не всё. Нужны дозорные башни через каждые 50-40 километров границы с гелиографом или радио. Нужны базы подскока, агенты, хотя бы пяток воздушных шаров и десятка два змеелётчиков. Профессиональное смешанное войско со званиями, единой формой и системой команд. Резервистов из посохи, ну хрен с ними, хотя бы тысяч десять обучить и одоспешить. Добавим речную инфраструктуру, как минимум ещё одну домну, волок Шат-Иван Озеро-Дон обустроить, пару городков построить, про развитее агросектора….

Где деньги, Зин?!

Придётся резать. Основательно резать, кроме дорог. Ох, ну что будешь делать! Ни хрена чегой то прогресс не клеиться как надо. Феодализм всё тянет и тянет одело на себя, квадратного сантиметра лишнего не отдаст. Итак что ту нас в остатке — двадцать две лесопилки вынь да положи, второй комплект валков на полосу, стан для прокола труб а к нему шестерённый гидронасос насос атмосфер на двести…

Размышления прервал стук в дверь и какая-то возня в приёмной.

— Князь?! Excusate?!

— А Лоренце это ты что ли? Ратишка, пущай чужеземца. В кабинет зашёл одетый в изрядно помятый шелковый камзол итальянец. На груди его висла цепь украшенная камнями, да чулки какие не обычные, нарядные.

— Я не хотел отвлекать. Но я был записан на приём и ждал больше часа! А он, он не пускал.

— Не обижайся, занят был. Запамятовал. Ты куда так вырядился то?

— Сегодня особенный день, князь. Мой дядя прислал вам письмо. Лоренце протянул дорого выглядевший свиток пергамента с шелковым шнурком и малой печатью.

— И что там?

— Не знаю. Это личное послание.

— Брось, Лоренце. У меня нет от тебя секретов. Вскрывай.

— Я польщён. Он быстро срезал печать и начал торжественно зачитывать витиеватую речь дяди изобилующую словами благодарности. И чём больше я слушал письмо, тем кислей становилось выражение лица.

— Лоренце, хватит. Я более не хочу слушать эту благообразную чушь. Ты отправил людей за черным песком? В этом году я готов купить ещё три галеры.

— Три галеры?!

— Какие проблемы?

— Нет-нет, князь. Тот час же отправлю человека чтобы зафрахтовал судно Адриано.

— Вот и отлично, но вернёмся к нашим баранам. Как я понимаю твой род и Боканнегре вырвали золото из лапок толстяка Барди?

— Исключительно благодаря вам, и мой дядя спрашивает чем бы мы могли отблагодарить вас. Помо товаров что вы мне отправили. С этим не сомневайтесь. Осенью в Тану придут все галеры нашего семьи, а если…

— Не забудь про художников и Паоло Догомари. Мне нужен либо он, либо кто-то из его учеников.

— Я помню, князь.

— Есть ещё кое-что, Лоренце. Венеция недавно закончила новый Арсенал.

— О… князь, это настоящее чудо. На нём можно строить за раз восемь десятков галер, до сорока метров. Каждая!

— Очень хорошо. Я похлопал венецианца по плечу. — Ваш род имеет там свою долю? Лоренце смутился.

— Не очень большую, но мы в хороших в отношениях Контарини. И если нужно.

— Нужно Лоренце. Очень нужно. Мне требуется построить три корпуса для кораблей и отправить к вам своих мастеров. Дам инструмент, мачты и паруса.

— Это не так просто, князь. Наши мастера не приемлют чужих людей. Полагаю что у вас будет отличная от наших галер конструкция.

— Само собой, иначе я бы просто купил галеры.

— Князь у нас очень жесткие стандарты или. Лоренце несколько раз щёлкнул пальцами в воздухе. Как там у вас говорят, а вот, вспомнил. Поточная технология.

— Лоренце повторю. Мне не нужны ваши мастера, своем не нужны. Мне нужны верфи и рабочие. Обеспечьте доступ на верфи Арсенала и мы будем в расчёте.

— Я понял, князь и немедленно отпишу дяде. И как вы просили я привёл Хилдефонса.

— Он уже разговаривает по нашему? Оживился я.

— В пределах разумного, князь. Лентяй. Не любит учится, больше на часы смотрит.

* * *

Странноватого готского то ли жреца, то ли предсказателя похожего на ушедшего в транс любителя грибов я принял e;t в своем доме, плотно закрыв двери так диковинный посох давал свечение отбрасывающее тени далеко за пределы пространства положенного законами оптики.

— Ведаешь что тута писано?

Гот коротко наклонившись бросил на листок с нарисованными рунами и снова принялся мерно покачиваться.

Понятно. Хилдефонс. Я наклонившись посмотрел ему глаза. — Если будешь и дальше молчать, я отправляю тебя обратно, на рынок рабов. Ноль эмоций, то же мерное раскачивание.

Хорошо, я достал из спины посох что от прикосновения немедленно начал наливаться непонятными значками и положил его на стол, перед ним. Жрец словно током ударило, он отпрыгнул от посоха и глаза сделали похожими на блюдца, он начал трясти головой войдя в транс то и дело бормоча фразу.

— Clue Imdr

— Clue Imdr

— Clue Imdr

— Clue Imdr

Хилдефонс, я жестко встряхнул его за плечи. Что ты бормочешь я не понимаю на готском ничего!

В глазах его появилось понимание, а потом он словно в первый раз меня увидел меня и схватив за руку упал на колени и снова принялся бормотать, но уже другое.

— Ansila

— Ansila

В этот раз ему помогли прийти в себя пару крепких пощёчин которые я ему отвесил.

Хилдефонс или ты говоришь, или я велю всыпать тебе плетей!

Ты ничего не знаешь! Да!

— А что я должен знать.

Это. Жрец показал на посох. — Ключ Индр. Его может взять только верховный жрец или потомок богов. –Крючковатый палец жреца нацелился на меня. — Всех остальных ключ убьёт.

— Точно? Гот несколько раз мелко кивнул.

— А что такое Индр.

— Богиня, мать Хеймдалля.

— Постой-ка. Того самого? Светлейший из асов, хранителя Мирового древа и сын Одина. Жрец снова отрывисто кивнул.

— И ты ведаешь тайные руны.

— Ведаю. Он принялся водить по непонятным рунам. — Nyd, Is, Ger…

— Мне нужен перевод.

— Я знаю что это. Вход во врата Индр, а чтобы туда попасть тебе нужен ключ.

— Но нас есть ключ. Я показал ему посох.

— Он неполный. Не знака как правильно сказать по русский. Доля?

— Часть?

— Да, часть.

Когда Индр ушла из нашего мира она оставила несколько ключей и лишь тот кто соберёт их вместе сможет пройти сквозь врата.

— А врата вот это? Я показал ему рисунок рунного камня. Но в ответ он лишь пожал ключами.

Остаток вечера Хеймдалля изучал значки и руны на посохе, а после схватив меня за руку провел по рунам после чего я смог ими управлять! Двигать, вверх, вниз и даже закручивать по оси. Хеймдалля поднял на меня глаза. Нужно время конунг и я пойму как найти второй ключ.

— А мне нужен перевод текста и рун, а также то сочетание знаков которой позволяет. Я задумался пытаясь найти подходящие слово… Крутить руны. Ну ты понял. Завтра придёшь снова и мы с тобой сходим в одно место. Ступай, уже поздно.

— Конунг. Жрец схватил меня за руку. Смерть ходит округ. Носи ключ Индр, носи всегда! Он спасёт, он покажет путь из Хельхейма твоей душе.

— Старик ты устал. Ступай отдохни. Ступай-ступай. На последние слова я внимание не обратил на полном основании посчитав это бреднями человека не совсем от мира сего, а зря…

Спустя два после памятного разговора я отправился на водоходе в верховья Неруча, необходимо было осмотреть пасеки и вообще всё, что нагородили наши геодезисты с агрономами в весеннюю страду.

Радим, Горын, Никита, Тихоня, Данила и даже сотники все они были отправлены следить за доставкой полона или охранять места под будущие острожки. Рынд я отправил с ними, так здесь они мне были не нужны.Временным начальником охраны дядька назначил Милона, богатырского вида мужика из старой дружины, а за прочими я особо не следил так как моя голова была забита совсем другим. Ну ходят пятерка за мной и ходит, лица то помню, а как и кого зовут уже нет. Иногда его вроде Алексей подменял, десятник с перспективой из старой дружины. Он был в числе тех кого выкупил Блуд у Гвидона.

Малый водоход исправно молотил лопастями нагоняя сон. Мы возвращались с левого притока Неручи, Жертвинки, где я осматривал только отстроенный волок на Рыбницу. По этой речке путь к цеолитам сокращали вдвое. Устроившись поудобней на носу теребил в зубах карандаш пытаясь вспомнить правильное устройство прошивочного стана, трубы по прежнему самое узкое небо.

Боли не почувствовал. Только холодный укол в ключицу и после, по груде и спине поползли липкие потоки горячей крови. Сознание шатнулось, но крики привели меня из тумана. Явстал и развернулся. Один из охранников валялся на палубе с ножом. Батраков оставшихся на судне убивали. Холодно, расчётливо и делали это мои вои! Тех же кто спрыгнул в реку, добивали из лука, воде.

Снова пошатнулся. Правая рука не ощущалась, а левой я нащупал рукоять с крестом. Стилет сидел в ключице по самую гарду. Я увидел знакомый доспех поблизости.

Алексей!

Искаженно яростью, залитое кровью лицо десятника повернулось ко мне.

— Ешо жив! Верно про тебя отец Иаков глаголил. Бесам ты душу продал. Бесам!

— Ты же на крови мне в верности клялся. Ответил я слабеющим голосом.

— Пошто кровь то, тьфу. Главное, душу бессмертную сберечь.

— Верной брат Алексий. Душа, она самое главное у нас грешников. Пробасил подошедший к вою дородный мужик с мясистым носом и черной, словно смоль густой бородой. И точно такой как во мне стилет, с навершем в виде крестика, вонзился в сочленение доспехов. Алексий захрипел, из уголка рта потекла струйка крови, а глаза закатились.

— За что…

— Мгновенная карма. Вырвалось у меня на автомате.

— Пошто тама лаешь, колдун. Какая ешо карма. Ишь, какой живучий. В первый раз вижу чтобы опосля моего удара не токмо на ногах стояли, но речи вели. Подойдя ближе, бородач рванул стилет из раны. Земля ушла из под, я словно подкошенный на землю рухнул. Вяжите его ребята, надобно тело отцу Иакову показать. Всё это слышал уже в туманеи остатков сил хватило на чтобы оттолкнутся от настила и перевернуться через бортик, в воду. Доспехи потащили вниз, но у дня тело перехватило холодное течение и потащило вперёд. На Неручи такое в порядке вещей, родник на роднике сидит. Ни рук ни ног я не чувствовал, лишь слабое пятно света исчезающе где то в высоте. А нет ещё кое-что. Посох, за спиной всё сильнее и сильней жёг спину не давая погрузиться сознанию в вечный сон.

Духоход — варианты реализации

https://www.youtube.com/watch?v=BllFzJMHDDc

Глицидол получали эпоксидированием аллилового спирта пероксидом водорода на катализаторе ( ванадий) Винил получали дегидрохлорированием 1,1-дихлорэтана спиртовым раствором гидроксида натрия при нагревании. Бисфинол— методом конденсации фенола с ацетоном в присутствии соляной кислоты. Подробнее про реагенты и реакции в главе химия-8

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Эпилог