Тайный наследник.Том 1 и Том 2 (СИ) [Алекс Хай] (fb2) читать онлайн

Тайный наследник (Балканский гамбит)

Том 1. Тайный наследник. Глава 1

Как же я ненавидел эти сборища.

По всей территории генеральской дачи разносился аромат шашлыка, смешанный с благоуханием майских цветов. Уже принявшие на грудь гости хохотали в беседке. Мне же приходилось улыбаться этим большим шишкам и их дочерям, украдкой поглядывая на часы.

Особенно меня раздражали эти девицы: ничего, кроме ювелирки, айфонов и поездок на Мальдивы, их не интересовало. Очередные «случайные» смотрины, будь они прокляты.

А я ведь просто заехал взять машину отца на пару дней, пока моя в ремонте. Но метнуться кабанчиком не вышло — приехал в разгар застолья.

Я уже всерьез подумывал о том, чтобы добавить этой вечеринке огоньку. В прямом смысле. Но хуже всего было то, что батя опять завел свою вечную шарманку.

— Пап, мы уже сто раз об этом говорили, — раздраженно бросил я. — Не пойду.

— Зря ты, Коля, — вздохнул отец. — Виктор Петрович давно желает видеть тебя в Штабе. Сколько раз зазывал. Пусть ты теперь и...

— Говори прямо, пап! Теперь негоден для нормальной службы. Все приглашения от твоих знакомых — это попытка оказать тебе любезность. Но мне не нужны ни жалость, ни помощь. Справлюсь сам.

Еще в госпитале, когда хирурги собирали ту мешанину костей, сухожилий и мышц в некое подобие моей правой ноги, я смирился с тем, что жить теперь придется иначе. Не получилось из меня достойного продолжателя генеральского рода. А перекладывать бумажки в Штабе я не хотел.

Этот взрыв лишил меня здоровья, но не сломил волю. Я просто выбрал другую жизнь.

— Понимаю, ты боишься, что все заслуги тебе станут приписывать только из-за твоей фамилии, — отец задумчиво глядел на огоньки катеров. — Хочешь жить сам, без отцовской протекции. И я это уважаю. Даже горжусь. Но все же есть одно предложение, которое может тебя заинтересовать... Не от Штаба. Сегодня заедет Лидушин. Помнишь его?

Я едва не выронил пустой шампур.

— С какого перепугу старые знакомые всплыли? Он же теперь в мэрии?

— Да, замгубернатора. Визит частный, о встрече не болтай.

Странно это все. Когда-то они с отцом учились на одном курсе, но пути разошлись. Батя продолжил службу, а вот Лидушин вовремя ушел и оброс нужными связями. Поговаривали, имел много друзей в Кремле. На самом верху...

Так какого ляда ему понадобилось от моего отца? Батя у меня прямой как шпала, в интриги никогда не лез.

— Вам бы познакомиться поближе, — невозмутимо продолжил папа. — Но обо всем позже.

Отец как раз бросил окурок в пепельницу, когда со стороны забора к нам вышел один из помощников отца.

— Петр Михайлович, господин Лидушин прибыл.

— Коля, встреть его и проводи в дом, — внезапно попросил меня генерал. — Я пока извинюсь перед гостями.

Опираясь на трость, я последовал за помощником. Да уж, вечер переставал быть томным. Глухие стальные ворота как раз раздвинулись, и на мощеную площадку начал медленно въезжать навороченный «Ленд Крузер». Хм, не «Порше» и не «Бентли» — уже хорошо.

Сам Лидушин вышел раньше, и парковался его водитель. Невысокий, но крепкий мужик лет под шестьдесят был одет как обычный дачник. Камуфляжные штаны, футболка, кепка... Если бы я не знал замгубера по фотографии, то ни за что бы не сказал, передо мной был столь влиятельный человек.

Не увидев отца, Лидушин чуть приподнял седеющую бровь, но, приглядевшись ко мне, улыбнулся.

— Николай? Неужели ты, парень?

— Да, Евгений Яковлевич, — я перехватил трость в левую руку и захромал ему навстречу. — Давно не виделись.

— Да уж... Здорово ты изменился, возмужал! — он крепко пожал протянутую ладонь так, словно и правда был искренне рад меня видеть. — Хорошо, что ты здесь. Сразу и приступим к делу...

Ворота начали медленно закрываться. Я скользнул взглядом по улице, и вдруг что-то дернуло меня внутри, как тогда... когда все это произошло. Словно ударило током и окатило ледяной водой одновременно.

Я еще не понял, в чем было дело, но волна скручивающего спазмом ужаса уже поднялась где-то в животе... Внутренний голос перешел на крик.

— Ложись!

Инстинкты сработали мгновенно. Отбросив трость, я потянул Лидушина на землю. Не было времени перекатываться и отползать, да это бы и не помогло. Потому что я заметил его.

На противоположной стороне дороги, на обочине — так, что из-за ворот напрямую не просматривалось, стоял автомобиль. Какая-то неприметная серая иномарка. И с капота этой машины на меня глядело дуло «Шмеля». Если еще и с термобарическимзарядом, то... Без шансов.

Доля секунды, один вздох — и мир вокруг взорвался, утягивая меня в пекло.

* * *

— Думаешь, получилось?

— Понятия не имею. Я такого еще ни разу не делала.

Сперва мне показалось, что эти голоса — последняя иллюзия цепляющегося за жизнь мозга. Кто-то мне говорил, что в агонии человек способен видеть и слышать всякую чертовщину. Умирая, организм сходит с ума.

— Когда станет понятно?

— Когда он, чтоб тебя, откроет глаза и заговорит! Не торопи меня, Вальтер!

Странно, но боли не было. Лишь отголоски собственного крика в голове и звон в ушах. Более того, я даже нормально чувствовал каждую мышцу в больной ноге. Словно в этот бесконечно долгий миг перед смертью исполнилось мое заветное желание — снова ощутить себя здоровым и юным. Только ощущение это почему-то было совсем иным, словно я оказался не в своем побитом осколками теле, а в инородной оболочке, которая, ко всему прочему, была мне не по размеру.

— Ты точно все верно рассчитала?

Наконец-то голоса стали четче. Один, плохо скрывавший нетерпение, принадлежал мужчине. Второй — низкий, с чувственной хрипотцой — женщине. И эти голоса казались мне незнакомыми.

— Провались ты в Катакомбы, Макарыч! — дама явно злилась. — Я сделала все ровно так, как написано. И применила те артефакты, что ты принес. Если не доверяешь мне, на кой черт вообще было меня в это впутывать?!

— Пожалуйста, можно на полтона ниже? — с трудом шевеля губами, выдохнул я. — У вас очень красивый голос, но слишком уж громкий...

Повисла пауза. Такая тяжелая и напряженная, что я чувствовал это кожей.

Глаза. Открыть глаза. Я хочу видеть их. Я просто хочу видеть...

— Я же говорила, что нужно время, — сказала женщина чуть спокойнее и явно склонилась надо мной — щеку щекотнул локон волос, а в нос ударил аромат дорогих духов. — Просыпайся, малыш.

Она положила прохладную ладонь мне на глаза.

— Что бы ты ни увидел, что бы ни почувствовал, знай — это нормально, — добавила женщина. — Сейчас для тебя все должно быть странным. Открой глаза.

Я распахнул глаза и уставился на свою... Нет, это точно была не медсестра.

Женщина лет тридцати с небольшим. Красавица... Платиновая голубоглазая блондинка в алом костюме с брошью на лацкане, напоминавшей герб какого-нибудь дворянского рода. В неглубоком, но соблазнительном декольте утопала цепочка с бриллиантовым кулоном.

— Ну здравствуй, господин Бринский, — улыбнулась дама. — Откуда бы ты ни явился.

Я отшатнулся. И тут же пожалел о резких движениях: казалось, тело и правда меня не слушалось, словно меня затянули в гидрокостюм, который никак не хотел садиться.

— Кто вы? — я выставил руки перед собой, инстинктивно готовясь защищаться. Или атаковать — как дело пойдет. — Где мой отец? Где Лидушин? Где я вообще?

Это место было мне незнакомо. Не больничная палата, а какой-то старый дом. Когда-то наверняка считался богатым, но все вокруг обветшало. Сантиметровый слой пыли, паутина, выцветшая ткань обоев...

— Отвечайте, мать вашу! — рявкнул я и дернулся, но не тут-то было. Что-то держало меня, что-то холодное и скользкое, и при этом оно словно пульсировало, затягивая меня сильнее, когда я пытался пошевелиться. Как змея.

Я бросил взгляд вниз и заметил, что вокруг меня обвилась какая-то странная полупрозрачная веревка. И она была словно живая...

— Все в порядке, — предупредила красотка и уверенно шагнула ко мне. — Это просто страховка. Мы не знали, как ты отреагируешь, когда очнешься.

— Где. Мой. Отец, — отрывисто произнес я.

— Который?

— Чего?! В смысле, который? Генерал Бринский, дома у которого я был, когда в нас выстрелили.

Женщина в красном переглянулась с мужчиной в черном плаще.

— А, прежний отец, полагаю, — красотка вздохнула. — Понятия не имею. Полагаю, остался в прошлом мире. Но это уже не имеет значения. Все, что было до твоего пробуждения, уже не имеет значения.

Да что ж такое?! А начиналась-то агония вполне ничего так... Я снова попытался вырваться, женщина опять возвела руки в предупредительном жесте, странная нить затянулась вокруг меня, но...

По моим голым рукам пробежала волна... Не электрического тока, но чего-то очень на него похожего. Яркие оранжевые искорки... Веревка вспыхнула и растворилась в воздухе.

— Проклятье! Сила просыпается, — женщина отпрянула. — Не давай ей выхода. Контролируй эмоции.

Но я ее почти не слышал. Внутри меня поднималась волна праведного гнева — и она питала эти странные искры, что срывались с моей кожи. Вот они начали формироваться в шар...

Мужчина, что все это время просто наблюдал за мной, выпрямился и сделал какой-то странный жест. С его пальцев вылетели два светящихся серпа. Один рассек мой шарик из искр, а второй... Я ощутил, что к моему горлу прикоснулось что-то холодное и острое. От него веяло силой, я физически ее ощущал. Необычное оружие.

— Молодой человек, я очень рассчитываю на ваше благоразумие, — устало проговорил мужчина. — Вы не представляете, на что нам пришлось пойти, чтобы вы очнулись здесь и сейчас. Поэтому прошу вас как благородный благородного — умерьте пыл и не делайте глупостей.

— ДА КТО ВЫ, БЛИН, ТАКИЕ?!

— Тсссс! — блондинка приложила наманикюренный пальчик к губам. — Тихо, юноша. Мы все объясним. Обещаю. И мы не причиним тебе вреда. Мы бы не стали идти на такой риск и спасать тебя, желай мы твоей смерти.

Логично.

— Ладно, — я поднял ладони вверх. — Давайте разберемся.

Странное ощущение у моей шеи исчезло, а женщина провела рукой в воздухе, и нас накрыло что-то вроде купола или некой полупрозрачной пелены. За его пределами стены и старая мебель словно потеряли краски.

— Лично вас мы не знаем, — вмешался мужчина. — Но мы знаем того, чье тело теперь занимает ваш дух.

Я замотал головой.

— Не понимаю.

Незнакомец вздохнул. Он выглядел невероятно устало и даже мрачно, особенно на контрасте с роскошной дамочкой. Темноволосый с сединой на висках, грубыми чертами лица и темными, почти черными, бездонными глазами. Скрипнув кожаным плащом, протянул мне какой-то маленький предмет. Зеркальце. Карманное, женское.

— Взгляните — и поймете, что мы говорим правду, — сказал незнакомец.

Продолжая недоверчиво коситься на эту странную парочку, я быстро нажал на кнопку, и зеркальце распахнулось.

— Твою мать...

— Рекомендую впредь воздержаться от подобных выражений, особенно на публике, — сказала блондинка. — Князю так изъясняться не пристало.

Но я пропустил ее слова мимо ушей, пялясь на физиономию, что глядела на меня из зеркальца. Нет, вроде похож... Но как троюродный брат или другой дальний родственник, с которым у нас были общие предки.

Я осторожно дотронулся до своей щеки. Этот парень в зеркале был моложе меня лет на пять, лет двадцать с хвостиком на вид. Никаких следов подростковых угрей, что мучили меня в четырнадцать. Не было шрама, что я получил на первом курсе. Черты лица — да, фамильные, Бринских. Высокий лоб, прямой нос, хорошо очерченные скулы. Нас всегда считали симпатичными. Волосы темно-русые, но стрижка другая. И глаза... Чуть темнее моих.

Я уронил зеркало на колени и поднял взгляд на мужчину в плаще.

— Что все это значит?

Парочка обменялась многозначительными взглядами.

— Объяснить будет непросто. Если кратко, мы призвали ваш дух из другого мира в это тело... Особая форма родовой магии.

— Так, зовите анестезиолога. Этот наркоз слишком забористый.

— Лучше послушай внимательно, — сверкнула льдинками глаз красотка и наклонилась ко мне. — То, что мы сделали, не приветствуется законом. Но мы были вынуждены, поскольку прежний обладатель этого тела — единственный человек, способный решить одну важную и крайне деликатную проблему. И говоря о проблеме, я имею в виду вопрос международного масштаба. Черт, будет куда проще с тобой разговаривать, когда ваша память сольется.

Я торопливо замотал головой.

— Так. По порядку. Какие еще другие миры? И кто вы вообще такие?

— Наши имена тебе пока что ни о чем не скажут, — ответила женщина. — Я — Матильда, а это — Вальтер. Сейчас тебе кажется, что это страшный сон, но это не бред. Это твоя новая реальность. Заключается она в том, что в этом мире тоже есть род Бринских. И ты переместился сюда потому, что твой Род пожелал отправить сюда именно твой дух.

Так, получается, после смерти существует другая жизнь? Я хотел было послать эту странную парочку куда подальше, но что-то меня остановило. Было нечто в глазах этой Матильды, что заставило меня ей поверить. То, как серьезно она относилась к происходящему. И то, что она, кажется, и правда чего-то боялась.

Я проглотил подступивший к горлу ком. Либо у моего мозга и правда такая больная фантазия, либо... Да какая разница? Если это последнее в жизни видение, пусть оно будет ярким.

— Расценивайте это как второй шанс, — сказал Вальтер. — Шанс, что почти никому и никогда не выпадает. И, должен отметить, со стартовыми позициями вам повезло.

Блондинка нахмурилась.

— Не обнадеживай его раньше времени. За все милости придется платить, и он должен это знать.

Почему-то мне вдруг стало легко на душе. Может состояние аффекта, может еще что. Но эта ситуация начинала меня забавлять.

— Так выкладывайте все карты на стол, господа, — широко улыбнулся. — Допустим, вы подарили мне новую жизнь. Чем возьмете плату? И с чего решили, что я буду вам помогать?

Дама в красном лишь сокрушенно покачала головой, словно осуждала мое легкомыслие. А ты подорвись на гранате и воскресни хрен знает где, я на твою реакцию погляжу.

— Как вас зовут? — спросил человек, которого звали Вальтером.

— Николай Петрович Бринский.

— Хорошо. Что вы о себе помните?

— Да все. Всю биографию. Только...

Только вот к моим собственным воспоминаниям начали примешиваться другие. Не мои. Словно две разные старые кинопленки порезали на куски и склеили в случайном порядке.

— Не только ваши, верно? — улыбнулся Вальтер.

— Да. Есть что-то еще. Чужие...

— Значит, все прошло гладко. Вашему сознанию нужно время, чтобы перестроиться. Это займет пару недель.

— Так чего вы от меня хотите? — настаивал я. — Давайте, жгите напалмом, что уж теперь.

Вальтер снова обменялся взглядами с Матильдой и шагнул ближе ко мне.

— Хорошо. Начну сначала. В начале двадцатого века в одной православной славянской стране царствовал государь. Правил он скверно, с каждым годом все сильнее теряя поддержку своего народа и аристократии. Еще меньше любили его супругу. Но государь женился на ней по большой любви, не послушавшись ни отца, ни матери. Советы супруги были для государя важнее, чем мнение министров и опытных вельмож. И вот однажды бунтовщики потеряли терпение, взяли да и зверски убили монаршью чету...

Я нервно усмехнулся.

— Вы что, собираетесь преподать мне урок истории Российской империи?

Мужчина слегка улыбнулся и наклонился ко мне, сверкнув странным кулоном в виде хрустальной сферы.

— А если я скажу, что это случилось не в 1918 году, как в одном из известных нам миров, а в 1903-м? И не в России, а на Балканах. И что вы, Николай Петрович, на самом деле никакой не князь Бринский...

— Ну с тем, что не князь, согласен, — криво усмехнулся я.

—...а Николай Петрович Обренович, наследный представитель свергнутой династии, правившей Королевством Сербия? И единственный наследник из рода...

Он не успел договорить. Матильда резко вскинула руку.

— Тихо! Я что-то чувствую.

Она вмиг убрала странный купол. За дверью послышался топот. Кто-то не просто шел — он бежал к нам со всех ног. В следующий миг дверь грохотом распахнулась. На пороге стоял парень в странной военной форме. Такую я раньше не видел. И в руках он держал настоящий меч — только светился он ярким фиолетовым светом, да и сам тоже был полупрозрачным, словно соткан из чистой силы.

— Вторая волна! — крикнул воин. — Их больше, гораздо больше. Машина на заднем дворе. Уходите, мы вас прикроем!

Я услышал странный звук. Не то хрипение, не то булькающее ворчание, откуда-то издалека, словно на море поднимался шторм. И отдаленный грохот, словно что-то тяжелое волочили по земле. С каким-то шипением... Отвратительный звук, нечеловеческий.

Но еще хуже было то, что моя чуйка на трандец опять сработала. Внутри снова поднялась волна чего-то ледяного, сковывающего...

— Что за вторая волна? — шепнул я.

Вальтер и дама переглянулись.

— Это по твою душу, — бросила женщина.

— В смысле?

— Твари. Они уже добрались до тебя, но мы успели вовремя тебя найти и принесли сюда. Потому и потребовался ритуал — дух покинул тело, но ты был нам нужен. Но...

— Они никогда не бросают надкушенный кусок, — хмуро сказал Вальтер и задрал рукава своего плаща. По его рукам пробежали изумрудные искры, а через мгновение все его тело окутала полупрозрачная зеленоватая вуаль. — Они питаются нашей силой, нашей кровью.

В следующий миг дом тряхнуло так, что мы все повалились на пол. Рухнули ветхие полки стеллажей, разбился старый пыльный графин, треснули оконные рамы.

— Что это было? — осторожно подняв голову, прохрипел я.

Матильда приподнялась и уставилась в окно, выбитые стекла которого немного посекли ей лицо.

— Наш эвакуационный фургон, полагаю.

Глава 2

Матильда изрекла поток такой забористой непечатной лексики, что в более спокойной обстановке даже у меня бы свернулись уши.

— Нет времени, поднимайся!

Вальтер метнулся ко мне и одним рывком поставил на ноги. Мир вокруг закачался, но я удержал равновесие. Не знаю, что было с этим телом раньше, но ощущения были такие, словно меня до этого ввели в тяжелый наркоз. Руки-ноги слушались с трудом, голова кружилась, по телу разливалась слабость. Как не вовремя.

— Кто — «они»? — хрипло спросил я. — Что это за твари такие?

Сколько я ни пытался вытащить хоть какие-то воспоминания о чудовищах из того калейдоскопа, что сейчас бушевал в моем мозгу, вспомнить ничего не вышло. Видимо, воспоминания проявлялись в хаотичном порядке.

— Шляхта, — бросил Вальтер, словно одно слово должно было все мне объяснить. — Матильда, забери артефакты.

Чего? Какая еще шляхта?

Из уроков истории я помнил, что шляхтичами вроде как назывались польские дворяне. Зачем им меня убивать? И откуда им вообще взяться в двадцать первом веке?

Но в двадцать первом ли? Хотя стоп. Они только что говорили про машину, про эвакуацию. Значит, времена должны быть более-менее близкими к моим. Значит, мир параллельный?

Пока женщина в красном торопливо запихивала в сумку какую-то книгу, несколько небольших кожаных мешочков с непонятным содержимым и искаляканные какими-то символами и записями бумажки, Вальтер выглянул в окно. С улицы до нас доносились звуки боя.

— Да, шляхта. Позже расскажу, — бросил колдун в плаще и уставился на меня. — Сейчас от тебя требуется только выжить. Не лезь на рожон и держись за моей спиной, если нападут. Понял?

Может еще изобразить из себя агнца на закланье?

— Ну, допустим, — проворчал я.

— Сейчас не время геройствовать. Даже если тебе очень захочется с ними сразиться, лучше этого не делать. Ты еще не контролируешь свои способности и своим ударом только перетянешь их внимание на себя. Напомню, что предыдущего владельца этого тела шляхта прикончила, а уж он с рождения учился пользоваться своим даром.

— Да понял я, понял, — проворчал я. Вальтер говорил дело. Впрочем, у меня все-таки чесались руки понять, что же за сила такая бурлила и кипятила мне кровь.

Но этот мужик в черном был прав: не зная инструмента, лучше пользоваться им аккуратнее. Или вообще сперва отыскать инструкцию. Целее будешь.

Вальтер выставил что-то вроде полупрозрачного силового барьера, отделяя нас от полуразрушенной стены, за которой сражались люди и чудовища. Я слышал только крики, лязг зубов, скрежетание когтей и какой-то нечеловеческий вой. От этой жуткой какофонии волосы на затылке становились дыбом.

Но странно — ни единого выстрела. Я ожидал услышать короткие очереди, единичные залпы. Нет, ничего. Битва велась иным оружием. Оружием, природы которого я вообще не понимал.

— Сюда! — безымянный воин с сияющим мечом схватил меня за плечо и потащил прочь из комнаты. Впереди нас уже торопливо шла Матильда — окутанная сиянием заклинания, с двумя подрагивавшими на пальцах яркими огненными шарами. Замыкал Вальтер, и мне почему-то было приятно, что позади шел именно он. Не знаю, откуда, но я нутром чуял, что к нему можно было повернуться спиной.

Место казалось странным. Вроде бы старинный и богатый дом, но одноэтажный. У нас так не строили. Мебель дорогая, на заказ, но очень ветхая, да и слой пыли на ней говорил о том, что здесь давно не жили. Мы торопливо прошли в следующую комнату, и я скользнул взглядом по валявшейся в углу книге.

Странный язык. Латиница, но некоторые буквы странные. «L» перечеркнутая...

— Где мы вообще? — озадаченно спросил я.

— Между Люблином и Краковом, — отозвалась Матильда.

— Польша?

— Царство Польское. Едва успели вас перехватить, пока вы не пересекли границу.

Мы? Со мной кто-то еще был?

Но, судя по всему, время для вопросов закончилось.

Деревянная стена перед нами просто рухнула в один момент, и на нас вывалилось отвратительное месиво из рук, ног, когтей и жиденьких волос. Оно ворчало, клокотало, шипело... Только сейчас я заметил, что когда-то эти твари были людьми.

Почуяв меня, чудовища начали жадно втягивать воздух длинными острыми носами, оскалили полные зубов пасти и потянули ко мне неестественно тонкие руки... На одном из когтистых пальцев я заметил перстень с печаткой.

«Дворянская», — пронеслась у меня в голове словно чужая мысль. Не мысль — воспоминание. Чужая память подсказала, что эти люди когда-то были аристократами.

— В сторону!

Это крикнул Вальтер. Не успел я отскочить, как силовой меч воина в форме уже отсек руку вместе с перстнем, а изумрудный всполох испепелил оставшуюся тушу. Бледно-серое тело твари вспыхнуло колдовским огнем, растопырив тонкие, как на средневековых картинках, ручки и ножки. Матильда тут же возвела плотный полупрозрачный барьер, чтобы сдержать остальных.

— Одно хорошо: чем дальше, тем тупее они становятся, — сказала женщина и отправила целую связку смертоносных острых светящихся серпиков поверх барьера. — Прут напролом.

— Но их слишком много, — отозвался воин, орудовавший мечом на краю барьера и рубя хаотично перемешанные головы и конечности. — Силы закончатся быстрее, чем шляхта. А одна капля нашей крови для них... Матильда Карловна, уводите князя. Хотя бы подальше отсюда, а оттуда уже можно будет вызвать помощь. Вы же сами говорили, его жизнь в приоритете.

Дама в алом скрипнула зубами. Нет, она точно не хотела оставлять своих людей на растерзание этой нечисти.

— Осторожно! — я успел предупредить Матильду ровно в тот момент, когда барьер треснул под натиском шляхты. Щелкая зубами, хлюпая носами и скребя когтями, они ввалились в залу, и здесь начался настоящий ад и хаос.

Где-то позади что-то крикнул Вальтер, но вопли тварей заглушили его голос. Одна из них — некогда она была хорошенькой женщиной — потянула ко мне тонкие пальцы с черными коготками и растянула темные губы в подобии улыбки.

— Иди ко мне, дорогой...

Я шарахнулся от нее и натолкнулся спиной на другую тварь. Она тут же развернулась ко мне, зашипела... И я не нашел ничего умнее, как зарядить ей по харе старым добрым кулаком. Инстинкт, привычка. Правда, кулак сам собой зажегся оранжевым сиянием, и удар по челюсти твари пришелся настолько сильным, что шляхтич перевернулся в воздухе вверх тормашками и шлепнулся на старый пол.

В этот момент кто-то сильно рванул меня за руку. Мир скользнул перед глазами, а секундой позже я столкнулся лицом к лицу с Вальтером.

— Болван! Я же просил не делать этого!

И только сейчас я понял, почему. Все — все до единого твари теперь глядели только на меня. Пялились своими маленькими светящимися глазками и медленно напирали. И со всех сторон они лезли и лезли, через окна, выламывали деревянные доски... Этот ветхий дом превратился в ловушку.

— Барьер бесполезен, — заключила Матильда. — Прикрой мальчишку.

— Мотя, не надо!

Но женщина даже не обернулась на крик Вальтера.

Мне показалось, что ее ноги оторвались от пола, и она зависла в воздухе в каких-то тридцати сантиметрах от земли. Ее тело неестественно изогнулось, словно его скрутил ужасный спазм, а мгновением позже она расставила руки в стороны, растопырила пальцы и с криком закрутилась вокруг своей оси.

От этого звука у меня самого чуть не разорвало внутренние органы. Шляхта на миг остановилась, затем двинулась теперь уже на Матильду, но стоило им подойти ближе, чем на шаг, как этот странный вихрь крошил тварей на куски.

— Ложись! — Вальтер потянул меня вниз и прижал головой к полу.

Матильда завертелась сильнее, из ее рук выросли длинные, похожие на лезвия, силовые шипы, и она пронеслась по комнате, уничтожая оставшихся тварей. Она была похожа на алый смерч, и а остатки стен вмиг окрасились темно-красным.

Большинство положила... А затем рухнула на пол без сознания.

— Проклятье!

Вальтер отпустил меня и бросился к женщине, на ходу выставив над ней уже знакомый мне барьер в виде купола. Сам же мужик, взметнув полы плаща, резко крутанулся вокруг своей оси, считая оставшихся врагов.

Я поискал взглядом парня с мечом — но ни меча, ни самого парня не увидел. И лишь спустя несколько мгновений я заметил обутую в высокий ботинок ногу, торчавшую из-под горы порубленных на куски тварей. Кажется, он шевелился.

— Меч, — прохрипел воин. — Дай мне меч...

Я озадаченно искал взглядом оружие. Но ничего светящегося и фиолетового среди обломков не было.

— Рукоять, — сдавленно подсказал воин. — Черная рукоять...

Я увидел ее. На ум почему-то пришло воспоминание о джедайских мечах. Вероятно, эти действовали по похожему принципу: есть только рукоять, а вот сам клинок — силовой.

Нужно было действовать. Выпрямившись, я увернулся от выпущенного Вальтером заклинания и подполз к находке. Затем обошел один из барьеров и потихоньку, пригибаясь от свистевших над головой заклинаний, добрался до горы мертвых тварей.

Крики на улице почти стихли — кажется, схватка подходила к концу. Скользкая кожа упырей — или как их можно было назвать — расползалась под моими пальцами, когда я разгребал завалы шляхтичей и выискивал воина.

— Просто потащи меня

Зажав меч в зубах, я нащупал его вторую ногу, схватил за обе, потянул на себя...

— Отойди оттуда!

Но было поздно.

Что ж они не предупредили, что эти сволочи могут кусаться, даже если их порубить на три части?!

Одна из почти лысых голов внезапно распахнула светящиеся глазки, оскалилась не то в улыбке, не то в предвкушении крови и от души впилась острыми зубами мне в руку.

— Мммммааааа!

Я отпустил воина и долбанул башку наотмашь со всей силы. Кулак снова заискрился оранжевым, и на этот раз с моих пальцев даже сорвались всполохи настоящего пламени. Башка оторвалась от остального тела, вспыхнула пламенем и с визгом отлетела в стену, где обратилась в прах.

А в следующий миг что-то ярко-зеленое ударило прямо в гору этих тварей и взорвалось.

Меня отбросило назад. Зубы клацнули о зажатый меч так, что челюсть хрустнула. Перекувырнувшись в воздухе, я с удивлением обнаружил, что упал, но как-то странно отпружинил от пола. Словно приземлился не на гору обломков и мусора, а на батут или что-то мягкое. И лишь потом заметил, что мое тело охватило полупрозрачное янтарное сияние.

Кажется, активировалось заклинание, которого я не знал. Видимо, тело помнило, что следовало делать в таких случаях.

— Цел? — спросил Вальтер.

— Да, но... — Я уставился на то место, где только что были воин и твари. Ничего. Обугленное пепелище. — Вы что сделали, мать вашу?

— Что должно, — сухо отозвался человек в плаще и поднял с пола рукоять меча. — Он был не жилец. И лучше приканчивать их до того, как они обратятся.

У меня по спине пробежал холодок, я потер укушенное запястье, и это явно не укрылось от Вальтера.

— Цапнули?

Я ничего не ответил. Просто молча на него глядел, пытаясь предугадать, что будет дальше.

— Покажи руки, — велел он.

— Там ничего серьезного, — ответил я. — Он даже впиться как следует не успел. Сухожилия и вены в порядке.

— Покажи.

У моей шеи снова очутилось силовое лезвие не то косы, не то серпа. Я смотрел на Вальтера и понимал, что одно мое неловкое движение — и оно полоснет меня по горлу. Это ж насколько они боялись этих тварей, если сейчас человек, который только что меня спасал, теперь был готов хладнокровно меня убить?

Ладно, без резких движений. Может, еще обойдется. Я молча протянул поврежденную руку. Рана от укуса даже почти не кровоточила, только горела.

— Это скверно, — Вальтер помрачнел еще сильнее, хотя, казалось, с его рожей дальше было некуда. — Очень, очень скверно. Проклятье, ты даже не понимаешь, насколько...

Глава 3

Эти твари что, зомби? Или вампиры? Я не был фанатом фильмов ужасов, но все же кое-что смотрел. Обращение всегда происходило по одному сценарию: тебя кусают, и ты становишься таким же чудовищем.

А потом тебя убивают. Свои же.

Я пялился на свою руку. Нет, быть не может. Укус вполне себе обычный. В детстве меня собаки и похлеще кусали, а любимый котяра папиной домработницы и вовсе на ремни мог ногу порвать. Здесь же была просто аккуратная дуга зубных отметин с особенно яркими точками от клыков... Почти не кровоточила.

— Ну и что делать будем? — с вызовом спросил я.

Вальтер явно был в замешательстве. Что ж, это своего рода достижение — вывести такого мужика из равновесия. Силовой серпик все так же пульсировал у моего горла и светился изумрудным светом. Я было подумал, что Вальтер собирался с мыслями, чтобы попытаться меня прикончить и уже даже начал концентрировать силу в руках, чтобы отбиться... но на полу застонала Матильда.

Купол, что защищал ее, исчез — видимо, женщина сама его сняла. Блондинка приподнялась на четвереньках, затем выпрямилась.

— Черт... Все?

— Кажется, да, — пожал плечами я.

Ухватившись одной рукой за явно разболевшуюся голову, а второй за остаток стены, Матильда уставилась на нас. От эффектного брючного костюма дамы остались лишь грязные лохмотья.

— Ты что задумал, Макарыч? — хрипло произнесла она. — Какого дьявола? И думать не смей.

Вальтер даже не обернулся, продолжая сверлить меня тяжелым взглядом.

— Его укусили, — тихо, словно сам боялся своих слов, ответил он. — Сама знаешь, что нужно делать в таких случаях.

— И похерить все, что мы сделали? Просто перечеркнуть все труды? Ты в своем уме?

— Он обратится! — крикнул Вальтер. — Они всегда обращаются. Нельзя допустить, чтобы зараженный попал в город. Ни в один из городов.

Что ж, в этом мире у меня появились резвые здоровые ноги, но обстоятельства явно не складывались в мою пользу. Не успел очнуться — и получи новые проблемы, Коля.

Ну уж нет, я со своими конечностями и всем к ним прилагающимся так просто не расстанусь! Если это и правда второй шанс на полноценную жизнь, я буду бороться. Пусть даже если придется отбиваться от этих двоих. Не факт, что получится, но точно попробую.

— Может, сперва объясните мне, что это за инфекция такая, а уже потом будете думать, как меня прикончить? — осклабился я.

— Не инфекция, — отозвалась Матильда и выглянула на улицу. Кому-то кивнула, знаком показала, что все было в порядке. Спорное утверждение.

— Мы называем их шляхтой, потому что они действительно были польскими шляхтичами, — не снимая меня «с прицела», пояснил Вальтер. — Шляхтичами, которые очень хотели обрести магическую силу и были готовы ради этого на все. В нашем мире ты обладаешь даром лишь в двух случаях: если твой род владеет Осколком или же если принадлежишь к очень маленькому проценту семей, обладающей древнейшей родовой силой. Таких очень мало. Вся аристократия с конца восемнадцатого века владеет именно силой Осколков.

— Что за Осколки?

— Долго объяснять, потом сам вспомнишь — этому даже в земских школах учат. У рода Бринских тоже есть свой небольшой Осколок, вам по статусу положено. Оттуда и твоя сила.

— Но не только, — добавила Матильда.

Вальтер кивнул.

— Не только. Родовой силой ты тоже обладаешь, пусть и в меньшей степени — благодари свои сербские корни. Осколок — самое ценное из всего, чем может обладать аристократ, ибо он дает могущество. Дворцы, земли, титулы — все это можно приобрести и за деньги, и через брак. Но Осколок определяет саму сущность аристократа. Дар — вот что делает элиту элитой. И получить Осколок можно только по праву рождения или за выдающиеся заслуги перед Отечеством. И только лично из рук государя. Таким образом, не всякий дворянин — одаренный, но всякий одаренный — дворянин.

Я слушал Вальтера очень внимательно и потихоньку сопоставлял его слова с тем, что увидел. По всему выходило, что и он, и Матильда, и даже тот безымянный бедолага с мечом, которого аннигилировал этот мрачный мужик, были носителями дара. А значит — аристократами. Той самой элитой из элит.

А еще, судя по разноцветному свечению их заклинаний, эти люди явно отличались либо по силе своего дара, либо по... не знаю, характеру применения, что ли. Вряд ли они выбирали любимый цвет — в бою было как-то не до этого.

— Но Осколки не бесконечны, — продолжил Вальтер. — Их жаловали далеко не всем дворянам еще в девятнадцатом веке, а сейчас и подавно. Так что заслужить такую награду дорогого стоит.

Кажется, я начал понимать, к чему вел Вальтер.

— И, конечно, нашлись те, кто захотел схитрить и получить силу альтернативным способом, — предположил я.

— Именно. Шляхтичи, которым не досталось Осколков, но которые очень хотели обрести могущество, вступили в сговор с исследователями из Австро-Венгрии и Пруссии. Пару лет назад они смогли заполучить несколько Осколков и начали проводить различные эксперименты с их силой. Многие страны давно облизывались на наше сакральное оружие и хотели понять его природу. Итог ты только что видел. И прочувствовал на себе.

А ведь я тогда не придал значения его словам, когда он говорил, что тварям нужна сила. Видимо, она была для них своего рода маком. Они тянулись к нему, как насекомые к свету фонаря.

— Теперь юго-запад Царства Польского превратился в ад, — продолжила Матильда. — Мы уничтожаем их, но они как проклятая гидра. Убьешь одного — завтра будет три. Эта зараза проникла не только на нашу территорию, но и на часть Австро-Венгрии, и потихоньку идет на юг. Они обращают всех — и одаренных силой, и обычных людей. Бедолаги-простолюдины становятся их пехотой, пушечным мясом. А вот бывшие шляхтичи... Что ж, в какой-то степени свое желание они исполнили. Получили силу. Только стали от нее зависимы. Поэтому теперь им необходимо питаться.

— Нами, — кивнул я.

— Жизнью. Жизненной силой. Но мы для них — истинное лакомство.

Что ж, и правда почти зомби. Видимо, пехота была совсем тупой, а вот шляхтичи могли нести остатки разума. А с учетом того, что они еще и обладали силой, враг из них и правда получался опасным.

— Постойте, Матильда. Но вы ведь говорили, что твари уже убили меня? Дух покинул тело, все дела... Значит, я уже тогда должен был обратиться?

Женщина покачала лохматой головой, и ее платиновые волосы рассыпались по плечам.

— Не совсем так. Тебя... Скажем так, тебя успели прикончить те, кто тебя сопровождал. Вы пытались пересечь границу и добраться до вольного Кракова. Но не успели и нарвались на шляхту. Когда на вас напали и окружили, твоим сопровождающим стало понятно, что силы не равны. Каждый одаренный знает, что ни в коем случае нельзя сдаваться шляхте. Этот закон един для всех, ибо все понимают последствия. Так что...

Вот как. Последняя пуля, значит, для себя. Миленько. Либо меня прикончили, либо мой предшественник сделал это сам.

— Кто меня сопровождал?

— Тебя похитили, — коротко ответила Матильда. — Мы не единственные, кому ты понадобился. Но единственные, кто действительно хочет тебе добра.

Я снова взглянул на свою руку, а затем перевел взгляд на заклинание у шеи.

— Ну да, я вижу.

— Это безопасность, — прорычал Вальтер. — Через несколько часов ты сам будешь умолять тебя убить. Если еще сохранишь сознание.

— Это возможно остановить? — спросил я. — Хоть как-нибудь? Выжечь или, не знаю, руку отрубить?

— У нас ни разу не получалось обернуть заражение вспять, — тихо сказала Матильда. — Эта дрянь быстро захватывает тело даже одаренного аристократа. Быть может, у тебя будет чуть больше времени, поскольку родовая сила наверняка вступит в конфликт с этой искусственной заразой, но... Полагаю, исход неминуем. Разве что...

— Даже не думай об этом! — предупредил Вальтер. — Ни за что! Это риск!

— А что нам терять? Либо так, либо все будет напрасно.

— И обе наши башки слетят и весело покатятся по ступенькам Зимнего! За то, что мы приведем эту дрянь в Петрополь!

— Но это может помочь. Вальтер. Ведь и правда можно попробовать... Пусть это риск, но мы сможем защитить невиновных. И получим шанс...

Я совем не понимал, о чем они спорили. Но болел за Матильду — судя по всему, ей куда меньше хотелось меня убивать.

— Ало, я здесь вообще-то! — я замахал обеими руками, привлекая их внимание. — Мне так-то тоже совершенно не улыбается так быстро снова отойти в мир иной. Судя по всему, у нас с вами есть один общий интерес — мы все хотим, чтобы я выжил и не превратился в лысую зубастую тварь, которая еще будет фигачить в вас фаерболами. Так что если что-то можно сделать, давайте пробовать.

Вальтер вздохнул.

— Легко сказать.

— Сколько у меня времени?

— У тебя пятый ранг силы, — прикинула Матильда. — «Восьмерка» в среднем сопротивляется часов десять-двенадцать до полного обращения. Ты сильнее. Возможно, сутки. Или чуть больше, если родовая сила попытается бороться.

— Значит, примерно сутки, — кивнул я. — Что ж, немало.

Вальтер покачал головой.

— Суток не хватит, чтобы доставить его в Зимний.

— Хватит, если поторопимся, вызовем подмогу и предупредим кого следует.

— Тогда мы его рассекретим, — сопротивлялся Вальтер.

— А, ну тогда, конечно, лучше оставим секретный труп!

Мне начинало казаться, что эти двое были не просто коллегами. Наверняка друзьями, если не больше. Кто они вообще такие? Блондинка казалась в этой обстановке совсем уж неуместной: холеная красавица, которая явно привыкла тратить на жизнь целые состояния. Все в ней от кончиков волос до кончиков ногтей кричало о достатке. И что такая светская дама забыла на границе империи среди упырей и заброшек? Впрочем, ее боевые навыки не вызывали у меня сомнений, так что недооценивать Матильду я бы не стал.

Вальтер же был похож на бывшего служивого. Военная выправка, отточенные движения — ничего лишнего. Бесконечная усталость в глазах, какая бывает у человека, который давно тяготился своей службой, но не мог ее оставить.

И я. Не Бринский, а Обренович. Забавно, а ведь папа рассказывал мне о том, что наша дальняя родня жила в Югославии. Значит, и правда сербские корни...

— Хватит спорить, — проигнорировав пульсацию лезвия у шеи, я двинулся вперед. Риск, но терять сейчас было особо нечего. Силовой серпик коснулся моей шеи, и я ощутил, как по ней потекла струйка горячей крови. — Давайте действовать. Что я могу сделать? Чем я могу помочь?

Вальтер и Матильда переглянулись. Мне показалось, что дама в грязном алом костюме даже улыбнулась. И только сейчас я заметил, что ее губы были все так же идеально накрашены, как в первый миг, когда я ее увидел. Как странно.

— Вот видишь, Вальтер, — в голосе женщины звучали победные нотки, да и сама она заметно расслабилась. — Я же говорила, что все получится...

— Вы сейчас о чем?

— О том, что в отличие от твоего предшественника, у тебя внутри не хлебный мякиш, а нечто, похожее на стержень.

На меня внезапно навалилась слабость. Голос Матильды — приятный и хриплый — почему-то начал от меня ускользать. Неужели зараза так быстро распространялась? Вальтер продолжал пристально глядеть на меня, словно изучал под лупой и хотел увидеть, как я себя поведу.

Пошатнувшись, я хотел опереться о стену, но руки поймали только воздух. Кажется, поздно. Неужели тело так ослабело, что яд того проклятого шляхтича распространился так быстро?

— Спокойно, Николай Петрович, — Вальтер двинулся на меня и вытянул одну руку. — Спокойнее, ваше сиятельство. Так будет лучше.

Я не успел отвернуть голову, и он все-таки дотронулся до моего лба. Холодные пальцы, просто ледяные.

— Так будет лучше, — повторил он, и мир вокруг меня погас.

Глава 4

— Ааааррррх!

Я жадно хватал ртом воздух, но его все равно не хватало. Словно меня засунули под воду и держали, пока не потеряю сознание.

— Спокойно!

Я вращал невидящими глазами и пытался ухватиться руками за опору. Все вокруг казалось размытым, словно мне в лицо плеснули масла. Какие-то блики, тени, цветные пятна...

Кто-то схватил меня за руку, и это было ошибкой.

Тело отреагировало мгновенно. Руки инстинктивно сжались в кулаки, по спине и плечам прокатилась волна электрического разряда, а в следующий миг я услышал короткий женский крик.

— Ай! Угомоните его!

— Прикончить меня вздумали?! — рявкнул я, продолжая вертеть головой и моргать. — Не дамся!

— Тихо, ваше сиятельство!

Голоса... А знакомые. Кажется, вот этот, последний, принадлежал Вальтеру.

Я увидел перед собой большое черное пятно.

— Ты что со мной сделал, подонок? Какого черта я ничего не вижу?

Снова прикосновение ледянойруки ко лбу.

«Успокойся, Николай».

Я вздрогнул. Голос звучал прямо в моей голове. Потихоньку зрение начало восстанавливаться, и теперь я уже мог различить светлое пятно лица Вальтера и черные точки его глаз.

— Это еще что за чертовщина?

«Ментальный канал связи», — снова сказал прямо у меня в голове мужчина. — «Все закончилось, выдыхайте, Николай Петрович. Сейчас зрение к вам вернется».

На этот раз меня не удерживали магические путы, но и сил у организма явно не осталось. Потратив все на резкое пробуждение и, видимо, шмальнув по кому-то силой, я сейчас чувствовал себя совершенно разбитым. И ощущения были немного другими. Не такими, как там, в том старом доме.

Что-то было не так. Точнее, иначе.

— Закрой глаза и посиди так пару минут, — передо мной скользнула тень, и я ощутил прикосновение теплой женской руки. — Так будет полегче. Все страшное позади, Николай, можешь расслабиться. Здесь ты точно в безопасности. Побудь в покое, а я пока займусь твоими травмами.

Я прислушался к чуйке — молчала. Судя по акустике, это была комната. Несколько голосов переговаривались шепотом, а где-то вдали, как мне показалось, журчала вода — видимо, кто-то забыл закрыть кран. Явно было открыто окно: меня обдувал свежий весенний ветерок, и он же принес аромат цветущей сирени.

— Сейчас резко станет очень холодно, а затем окатит жаром. Так и должно быть, не пугайся, — сказал незнакомый женский голосок. Приятный, к слову. Молодой, мелодичный.

— Хорошо, — отозвался я, не открывая глаз.

Девушка не солгала. Сперва я вздрогнул, когда все тело пронизало резким, почти болезненным холодом, словно в меня впилась тысяча острых сосулек. Но не успел я даже ойкнуть, как девушка положила свои ладони на мои руки, и по ним начало разливаться уютное, умиротворяющее тепло.

Это было очень приятно, словно я лежал на лугу под ласковым летним солнцем, и оно прогревало каждую мою косточку...

— Ну как?

— Что бы ты ни делала, не останавливайся, — почти промурлыкал я.

— Ты погляди на него, — усмехнулась Матильда откуда-то из-за моей спины. — Губа не дура. Почуял, видимо, кто им занимается...

Девушка отняла руки, и поток тепла прекратился. Но мне и правда стало гораздо лучше.

— Можешь открывать глаза. Сейчас все должно быть в порядке.

Возвращаться в жестокий мир из этого уюта не хотелось, но что поделать. Я медленно разлепил веки и увидел перед собой...

Сначала мне показалось, что это была Матильда. Но нет, не она. Похожа — тоже блондинка, тоже фигуристая, но этой девушке на вид было лет двадцать, и светлые волосы ее отливали золотом. Симпатичная, даже очень. И еще у нее были очень, очень странные глаза. Иссиня-черные со множеством мелких сверкающих искорок. И они действительно переливались...

Девушка обернулась к ожидавшему у стены Вальтеру и кивнула.

— Готов. Крепко же ты его приложил, Пистолетыч. Хорошо хоть, что меня позвали. Он едва не ушел.

— Куда ушел? — тряхнул головой я.

— В глубокие слои родовой структуры.

Девушка глядела на меня, словно чего-то от меня ждала. Чего именно? Что я ее вспомню? Узнаю? На ее губах играла лукавая улыбка.

— Извините, мы знакомы? — спросил я.

Все трое — и девица, и Матильда, и даже хмурый Вальтер прыснули, а девчонка и вовсе расхохоталась.

— Ну, вы уж точно должны меня знать, ваше сиятельство. Раз уж оказались в моей спальне...

Я аж подпрыгнул.

И правда — комнатка-то была явно женской. Более того, комнатка не простая — это была настоящая женская половина, какие бывали раньше во дворцах знатных людей. Я лежал на ворохе подушек на кушетке, рядом стоял низкий столик и несколько кресел — видимо, это была гостиная. Но двери по обеим сторонам комнаты вели и в другие помещения. Я увидел край огромной кровати в спальне и кусок массивного стола в кабинете...

Да и убранство этих покоев свидетельствовало о том, что их хозяйка, мягко говоря, женщина очень богатая.

— Извините, я действительно вас не помню, — ответил я, надеясь, что не задену самолюбие девушки. Она мне все же помогла, и грубить не хотелось.

Продолжая улыбаться, девица указала пальчиком на одну из стен. Я проследил за ее взглядом и замер.

— Твою... Эмм, прошу прощения...

Девчонка указала на портрет в золоченой раме. Самая настоящая картина, написанная маслом. И на ней была изображена та же самая девушка, только в парадном платье на старинный манер, с орденами на ленте и короной на белокурой головке.

Цесаревна Ирина Алексеевна. Наследница императора.

Это ты, конечно, в штангу врезал, Коля.

— Еще раз прошу прощения, ваше императорское высочество, — надеюсь, я правильно подобрал обращение. — Увы, память меня подводит.

Но цесаревна не разгневалась а, наоборот, как мне показалось, постаралась держаться так, чтобы мне было комфортнее.

— Я знаю, что с вами произошло, Николай Петрович, — она села в кресло напротив меня. — И должна принести извинения от имени моих подданных за то, через что вам пришлось пройти.

— Боюсь, я не совсем понимаю. Если я помню все верно, то, наоборот, я должен благодарить вас за спасение моей жизни.

— И да и нет, ваше сиятельство. Ваш дух действительно перенесли в умирающее тело наследника рода Обреновичей. Но все, что случилось после... Скажем так, это была ментальная проверка. Испытание. Ничего этого на самом деле не было.

Я едва не уронил челюсть. Так. Стоять.

— Но шляхта...

— К счастью, шляхта бесчинствует на границе империи, а вы сейчас в Петрополе. В столице.

Ирина Алексеевна указала на окно. Я увидел кусочек Дворцовой площади. Петербург. Они называют его Петрополем. Ну, допустим.

А затем меня пробрала злость. Проверка? Серьезно? Сразу после того, что случилось? Я ведь по-настоящему умер!

— Это было необходимо, Николай Петрович, — вмешался Вальтер, увидев ярость в моих глазах. — Вам предстоит исполнить крайне серьезную роль. Согласно ритуалу, Род должен был прислать сильный дух в это тело, но нам все же следовало в этом удостовериться. То, что вам предстоит сделать — огромная ответственность. От вас будут зависеть судьбы и жизни. И, разумеется, вас могут ожидать большие риски и серьезные противники. Мы должны были понимать, насколько устойчиво ваше ментальное поле.

— Ну и как, — процедил я. — Удовлетворены?

— Более чем, — сухо, даже по-деловому, отозвался Вальтер.

А я уставился на Матильду.

— Хорошо сыграла, красотка. Мои аплодисменты.

Ирина Алексеевна только усмехнулась.

— Ничего, вот вернется к вам память — вспомните, через какие испытания это тело уже проходило в Аудиториуме. Это наши высшие магические учебные заведения, и вы, судя по вашему досье, окончили одно из них. Быть может, кофе поможет вам взбодриться, Николай Петрович? Или приказать принести вам обед? Рекомендую подкрепиться, поскольку нам нужно обсудить ваши планы на дальнейшую жизнь.

А, точно. Нормальные люди же еще едят и пьют. Особенно едят. У меня с прошлой жизни во рту маковой росинки не было. Впрочем, сейчас от одной мысли о еде меня затошнило.

— Только кофе, пожалуйста, — хрипло проговорил я и беспардонно откинулся на спинку кушетки. В конце концов, раз я им так нужен, пусть потерпят мою невоспитанность. Заодно хорошо бы выяснить, чего они вообще от меня хотят и что готовы за это дать.

Эта Ирина Алексеевна, судя по всему, была нормальной девицей. Без хлама в голове. Одевалась и красилась скромно, хотя такую красоту слишком разукрашивать — только портить. Держалась просто — без фамильярностей, конечно, но в ее обществе находиться было приятно. При этом я ни на миг не мог забыть о том, что передо мной была будущая государыня. Она ничего для этого не делала — просто от нее прямо «фонило» каким-то недосягаемым могуществом.

Цесаревна даже не позвала слуг, но через пару минут безмолвная фрейлина внесла в гостиную поднос с кофейником и чашками. Я пригляделся к Матильде и Вальтеру — оба выглядели измотанными. Видимо, они принимали самое непосредственное участие в той иллюзии, что на меня навели. И это их вымотало.

— Итак, Николай Петрович, — цесаревна сама разлила кофе по чашкам и придвинула ко мне сливочник. — Полагаю, вы понимаете, что вопрос крайне важен, раз вы оказались здесь, в Зимнем.

— Разумеется. Догадываюсь, что это как-то связано с моими корнями.

Ирина Алексеевна улыбнулась.

— Вы бесконечно проницательны. — Язвишь, цесаревна! — В вашем мире существует Королевство Сербия? Или королевство Югославия?

Я едва не подавился кофе.

— Буду честен. История Балкан — не мой конек. Но после Второй мировой войны Югославия стала социалистической республикой.

— А фамилии Обренович или Карагеоргиевич вам о чем-нибудь говорят?

Фамилия Тито мне о чем-то говорила. Ну вот про Обреновичей сегодня узнал...

Я покачал головой.

— Что ж, я, если честно, и не надеялась, — Ирина Алексеевна сделала глоток кофе и отложила надкусанную конфетку на блюдце. — Ничего страшного, у вас будет немного времени на восполнение пробелов в образовании. Тогда расскажу ситуацию в общих чертах.

Цесаревна вышла в кабинет и быстро вернулась оттуда с большим атласом. Открыв его на нужном развороте, девушка развернула карту ко мне.

— Это текущая политическая карта Европы, — сказала она. — Сильнейшие державы — Российская империя, Австро-Венгрия... Османов почти выдавили, но они сохранили свое влияние...

Я завороженно разглядывал очертания государств. Какие-то казались мне почти не изменившимися, но восточная Европа, юг... Черт, там даже названия были другие! Вместо Румынии и части Болгарии была Дакия. Вместо Греции — Новая Византия со столицей в Константинополе. Не Стамбуле — Константинополе! А Османская империя была выдавлена на юг Черного моря...

— Нас интересуют Балканы.

— Они всегда всех интересуют, — задумчиво отозвался я.

— О, как вы правы! А конкретно — ваша старая родина, Сербия.

Я снова уставился на карту. Югославией здесь и не пахло. Зато пахло Австро-Венгрией, которая вплотную подошла к Белграду. Именно по Белграду и шла граница. Все, что севернее — австрияки. Хорватия, Босния — тоже их. Отдельным кусочком у моя стояла Черногория. Видимо, независимая. Албания была покрашена в цвета Османов и называлась Османской Албанией. Собственно, сама Сербия была относительно небольшим островком посреди этого имперского господства и включала в себя Македонию. Незавидное положение.

— Ну, соседство не сказать, чтобы доброе, — ответил я, изучив карту. — Хотя это зависит от политики Австро-Венгрии...

Вальтер, о существовании которого я едва не забыл, кивнул.

— Именно в этом и проблема, ваше сиятельство. До недавнего времени ситуация на Балканах была стабильной. Ну, насколько она вообще может быть стабильной на Балканах. Однако в последние годы мы ощутили резкий разворот сербского короля Александра Карагеоргиевича в сторону Австро-Венгрии.

— Почему вас это удивляет?

— Это нарушение договоренностей. Возможно, вы когда-нибудь вспомните, что династия Карагеоргиевичей пришла к власти после убийства королевской семьи Обреновичей. Это был самый настоящий кровавый переворот в начале прошлого века. Обреновичи занимали проавстрийскую позицию, Карагеоргиевичи — пророссийскую. После смены власти одному из ваших предков удалось уцелеть, и он бежал сначала в Астро-Венгрию, затем в Царство Польское. Там сменил громкую фамилию и дал начало роду Бринских.

Я удивленно приподнял брови.

— И вы ничего не сделали, когда королевскую семью просто вырезали?

— Сделали, — сказала цесаревна. — Уберегли тех, кто смог спастись. Дали вашему роду укрытие, новое имя, княжеский титул и даже Осколок. Мои предки не ожидали такой жестокости от Карагеоргиевичей.

Ага. Но продолжили с ними сотрудничать. Политика-с...

— А сейчас, когда текущая династия решила повернуться лицом к австриякам, вы, значит, решили достать Бринских из старого чулана? — усмехнулся я.

Ирина Алексеевна пропустила мою издевку мимо ушей. Какая воспитанная, хоть и молодая.

— Внутри самой Сербии назревает кризис, ваше сиятельство. И кризис весьма опасный — от этого пожара могут полыхнуть все Балканы. Карагеоргиевичи политически устраивают не всех. Есть знать, которая желает видеть на троне черногорских Петровичей, поскольку они давно были связаны с вашим родом и имеют влияние в обществе. Есть древние княжеские династии, еще со средних веков — и они тоже могут претендовать на власть. Есть даже кандидаты от Османов, которые стремятся вернуть влияние на Балканах. Но все они пока что не учитывают одного.

— Меня, — я понимающе улыбнулся.

Мне показалось, что глаза цесаревны вспыхнули.

— Вас, Николай Петрович. Никто из них пока не знает, что здесь, в России, остался последний Обренович, который может спутать карты всем.

Глава 5

Ну ни хрена ж себе!

Я озадаченно почесал все еще плохо слушавшейся пятерней затылок. Карта Балкан и голос цесаревны словно загипнотизировали меня. Вот, значит, ради чего были все эти усилия. Они хотели возвести на сербский трон своего ставленника.

Снова политика, чтоб ее.

— Давайте начистоту, — строго сказал я, оглядев по очереди Матильду, Вальтера и цесаревну. — Чем вас не устраивал предыдущий носитель этого тела, раз вы провели какой-то архисложный ритуал и вытащили меня? Между прочим, из-за вашего колдунства дома погиб не только я.

— Это не так, — покачала головой Ирина Алексеевна. — Вам было суждено погибнуть именно в тот день и час. К вашей смерти мы руки не прикладывали. Ритуал работает иначе: когда тело погибает, дух или, как вам привычнее, душа отправляется в Род. Род — это единое межмировое энергоинформационное пространство, хранящее общую для всей семьи память и силу. Всех поколений, с самого начала... Также там находят покой уже ушедшие души. Мы просто сделали так, чтобы вместо того, чтобы отправиться в это родовое хранилище, ваша душа переместилась сюда.

— А мой предшественник? Вы его, получается, изгнали?

— К великому сожалению, он тоже почти погиб. Несчастный случай.

— Это нам еще предстоит выяснить, — вмешался Вальтер. — Если истинное происхождение его сиятельства стало кому-нибудь известно, инцидент могли и подстроить. Опять же, с учетом прошлого семьи Бринских... Вы не единственный из своей семьи погибли при загадочных обстоятельствах.

Вот оно как. То ж, с каждой минутой все интереснее.

Только сейчас я понял, кого этот мужик мне напоминал. Старого сыскаря с прошлым служаки. Со взлохмаченными темными волосами, в накинутом на плечи черном кожаном плаще, он походил на разозленного ворона. Только этот ворон ко всему прочему умел не хило так колдовать.

Я залпом допил кофе.

— Хорошо, обвинения в бесполезных смертях с вас снимаются. Но почему вы считаете, что я справлюсь лучше, чем тот, кто водил это тело до меня? Я не принц, а простой русский парень. И воспитывали меня не так, как принято в царских семьях. Мой-то предшественник был настоящим князем, как я понял. И уж точно должен был понимать, что к чему.

— Ваш предшественник ничего не знал о своем происхождении, — ответила цесаревна.

Матильда кивнула.

— И к лучшему. Поскольку проявил он себя не как самый надежный человек. Слишком доверчивый, склонный к авантюрам. Едва получил наследство и только принял титул, как едва не запятнал свою репутацию одной крайне сомнительной сделкой. Нетрудно представить, каких бед он мог натворить, знай он свой истинный статус.

— Но почему, по-вашему, я буду лучше? — я продолжал настаивать.

Ирина Алексеевна пожала плечами.

— Потому, что для вас это шанс прожить настоящую другую жизнь, Николай Петрович.

Странно, что даже имя и отчество у меня здесь остались теми же. С другой стороны, удобно — меньше шансов попасть впросак.

Я широко улыбнулся.

— И вы рассчитываете на абсолютную благодарность и покорность с моей стороны в обмен на этот шанс?

— Мы предлагаем вам то, чего больше никто не способен предложить, — цесаревна сменила тон и резко посерьезнела. Даже странно видеть такое выражение лица у столь юной особы. — Сомневаюсь, что в старом мире вам предлагали занять трон какой-нибудь страны. Это непростая операция, и она сопряжена с множеством рисков. Но у вас есть то, чего раньше не было — молодость, сила, особые способности и наша полная поддержка. Если наша общая миссия завершится успешно, все будут в прибыли.

Что ж, рассуждала цесаревна здраво. Разумеется, было бы глупо доверять ей в полной мере, но пока сделка казалась честной. Если они посадят меня на трон и если мне удастся на нем удержаться, что ж, они будут рассчитывать на то, что получили ручного королька-марионетку. Мне же предлагалось сперва рискнуть, а затем почивать на лаврах.

Как тебе перспектива носить корону на башке, а, Коля?

Только вот рассказанная моими новыми знакомыми история показывала, что чем знатнее в Сербии башка, тем меньше у нее шансов удержаться на плечах.

— А если я откажусь? — спросил я, пытаясь понять, как они себя поведут в ответ на провокацию. — Если не захочу выполнять то, ради чего вы меня сюда притащили.

Ирина Алексеевна только загадочно улыбнулась.

— Не откажетесь.

— Почему вы так уверены?

— Потому что иллюзию, в которой мы вас проверяли, наводила я. Я довольно могущественный менталист, и у меня было время как следует поблуждать по закоулкам вашего разума. Вы, Николай Петрович, человек не совсем честолюбивый — нет, на показной статус и золотые эполеты вам наплевать. Но у вас есть внутренний стержень и непреодолимая тяга к порядку. Вы склонны упорядочивать вокруг себя все, что попадает в вашу зону ответственности. И мне действительно очень жаль, что в старом мире ваша судьба сложилась так трагично — вы могли бы многого достичь.

Я медленно повернул голову и впился тяжелым взглядом в странные глаза цесаревны.

— Так вы знаете? Знаете, кем я был?

— Я увидела достаточно. И я действительно считаю, что вы справитесь с возложенной на вас миссией. И весомых причин отказываться от нашего предложения у вас нет, согласитесь. Впрочем, если вам уж так интересно, чем же обернется ваш отказ, — она вздохнула. — Что ж, мы не можем позволить себе оборвать династию Обреновичей... Найдутся другие методы достичь нашей цели.

Она не угрожала и даже не пыталась. Лишь хладнокровно констатировала, что найдет способ меня прижать. И я в это поверил — обязательно найдет. Вон какую правдоподобную иллюзию навела и заодно покопалась в моей памяти. Не удивлюсь, если эти менталисты могут и вовсе переписывать сознание. Тогда они просто запудрят мне мозги, и я вприпрыжку побегу исполнять все, что прикажут.

Цесаревна не была мне ни врагом, ни другом — у птиц столь высокого полета во главе всего стоят даже не их собственные интересы, а потребности целой страны. И ей делало честь то, что сперва она решила попробовать со мной договориться.

— Хорошо, — ответил я. — Считайте, что мы друг друга поняли. Я согласен на сделку.

Ирина Алексеевна ласково улыбнулась, а Матильда выдохнула с таким облегчением, словно и правда болела за меня душой. Интересно, почему? Может, она какая-нибудь родственница? Или просто шкурно заинтересованное лицо?

— В таком случае я даю благословение на подготовку, — цесаревна поставила кофейную пару на столик и поднялась. — В ближайшие пару недель вы останетесь моим гостем во дворце. Я хочу лично следить за вашей подготовкой. Вам выделят покои, и все это время вас будут сопровождать мои верные люди. Они введут вас в курс дела и обеспечат необходимыми знаниями и навыками.

Две недели? Серьезно? Они собирались сделать из меня принца за две недели?

— Скоро увидимся, — улыбнулась на прощание цесаревна и вышла из апартаментов.

В комнате остались опять мы втроем: Матильда, Вальтер и я.

— Да, с воспитанием придется что-то делать, — покачала головой блондинка, едва за Романовой закрылась дверь. — И не поймешь, с какого конца браться...

Вальтер кивнул.

— Что ж, все, что по светской части, останется на тебе, — сказал он. — С меня — непосредственная подготовка по задаче.

Я откинулся на спинку кушетки и скрестил руки на груди.

— Может вы все же представитесь как подобает? А то уже неудобно получается.

Женщина в том же самом алом брючном костюме улыбнулась и поправила идеально накрученную прядь волос.

— Баронесса Матильда Карловна фон Штофф, ваше сиятельство, — отрывисто произнесла она. — Фрейлина высочайшего Двора.

Она аккуратно прикоснулась к броши, что была прикреплена к левому лацкану ее жакета. Вот что это было — фрейлинский шифр, особый знак, которым царствующие особы отмечали своих дам. Я пригляделся — на фоне голубого банта красовалась бриллиантовая буква «И». Значит, фрейлина самой Ирины Алексеевны.

Только, мне казалось, что во фрейлины брали незамужних девушек. Выходило, что эта красотка Матильда была свободна...

— Рад знакомству, Матильда Карловна, — кивнул я.

— Корф, — сказал ее спутник. — Вальтер Макарович. Глава управления по контролю за применением Благодати при Тайном отделении.

Я едва не поперхнулся слюной.

— Благодати?

— Так у нас называют дар Осколков, — невозмутимо ответил Корф.

Да уж, шутники... Интересно, как на это попы смотрят? Вроде же колдовство... Хотя раз все это официально и служит во благо, видимо, Синод, или что там у них, одобрил.

— В надежных я руках оказался, — усмехнулся я. — Фрейлина ее императорского высочества, важная рыба из Тайного отделения...

— Это ты еще своего третьего наставника не видел, — отозвалась Матильда и взглянула на часы. — Собственно, пора бы ему уже и появиться...

Я даже не успел открыть рта, чтобы спросить, о ком шла речь. Все произошло в следующую секунду.

Дверь распахнулась, и в покои вошел молодой человек, примерный ровесник моего нового тельца. И только взглянув на него, я ощутил, как внутри меня начала подниматься и бурлить моя собственная сила.

Руки сами собой вспыхнули оранжевыми искрами, и незнакомец озадаченно на меня уставился.

— Эй, потише, княже, — насмешливо улыбнулся он.

Но мою силу было трудно остановить. Не знаю, какого черта она так вскинулась на этого парня. Вся моя воля уходила на то, чтобы сдерживаться и не дать искоркам превратиться в настоящие огненные всполохи.

— Я стараюсь... Что со мной происходит? Я не понимаю...

Матильда и Корф, кажется, сами не понимали, в чем было дело. Но понял этот новый парень.

— Так, все отошли от него на несколько шагов, — распорядился он и сам направился ко мне. — Спокойно. Это, полагаю, нормально. Просто особенность твоей родовой силы. Ух, сильно же от тебя фонит.

«Фонит» — какое странное слово. Точнее, странно слышать его от человека из этого мира, да еще и дворянина.

Я непонимающе уставился на незнакомца. Рослый, хорошо сложен, русоволосый, с приятными чертами лица. Но с умным и глубоким взглядом, словно для своих лет он повидал слишком много.

— Не спеши, дай им познакомиться, — сказал парень. — Тут главное не торопиться. Все получится само собой.

— А что должно получиться-то?

— Одна родовая сила признает другую, обе поймут, что не опасны друг для друга и... Сможем наконец-то предметно пообщаться о том редком даре, носителем которого ты являешься.

Опаньки. Значит, третий, вот этот парень, должен был научить меня обращаться с родовой силой. Той самой, сербской, еще от праотцов. А не молод ли он для таких фокусов?

И он словно прочитал мои мысли.

— Что, думаешь, я слишком молод для преподавания? — подмигнул он. — Все так думают. Просто абсолютное большинство не знает, что когда-то я был призван в этот мир так же, как и ты.

И в этот момент сила вырвалась из-под моего контроля.

— Все вон! — рявкнул парень.

Глава 6

Упрашивать Матильду и Вальтера не пришлось. Странно, но они беспрекословно слушались этого паренька в скромном костюме. Блондинка и «чекист» бросились врассыпную как раз в тот момент, когда сноп янтарных искр сорвался с моих рук и полетел прямиком в нового знакомого.

— Дыши глубоко! — велел он и первым делом накрыл нас уже знакомым мне по иллюзии куполом. Цвет его магии был белоснежным, и почему-то каждое проявление этой силы до ужаса раздражало и бесило мою.

— Я пытаюсь! Оно не слушается.

Действительно, руки словно действовали отдельно от меня. У меня внутри все бурлило, кипело, я чувствовал непонятную чужеродную ярость, природы которой понять не мог. Может, был какой-то старый родовой конфликт, и теперь это так проявляется?

В моих руках снова вспыхнули янтарные светящиеся шары и полетели в паренька. Тот легко отбился, разрубив их белоснежным мечом, сотканным из чистой силы. Судя по всему, уровень магии у него был повыше, чем у меня. Ну или просто он мастерски ею владел.

— Стой! — крикнул он. — Закрой глаза. Просто закрой и делай все точно так, как я говорю.

Усилием воли, наверное, последним, я все же заставил руки опуститься по швам. Сила сопротивлялась, клокотала и требовала выхода.

Я закрыл глаза. Купол и правда был непроницаемым, поскольку теперь я не слышал ничего, кроме голоса незнакомца.

— Слушай меня. В тебе сейчас борются две силы. Одна — от Осколка. Вторая — нечто более глубокое и древнее. И она у тебя отравлена.

— Это еще как? — не размыкая век, спросил я.

— Так бывает, когда в роду находятся те, кто совершил преступление или иначе насрал вам в карму.

Я против воли усмехнулся. Ну и лексикон у товарища. Очень странный для стен Зимнего дворца. Подозрительно знакомый мне.

А он начинал мне нравиться, несмотря на то, что сила внутри мня отчего-то желала его прикончить.

— Твоя задача сейчас погасить ту старую силу. Ты бьешь в меня силой Осколка, янтарной. А какого цвета твоя родовая, мы пока не знаем. Но именно она пытается захватить контроль. Ты должен ее успокоить.

— И каким, блин, образом?

Я и правда едва сдерживал ее. Даже зубы заскрежетали от напряжения, хотя со стороны могло показаться, что я просто стоял столбом.

— Потянись к ней. Поймай образ, который предстанет перед глазами. Это может быть что угодно. Но как только картинка станет четкой, собери внутри себя всю эту силу и... отправь туда. А потом резко оборви видение. Это самый простой способ.

Простой, говоришь? Ну да, ну да.

Но по рукам снова побежали разряды силы. Мне и правда нужно научиться успокаивать это дерьмо, иначе я стану опасен даже для себя. Жаль, что воспоминания предшественника так и не вернулись — сейчас мне бы очень помог его опыт.

— Давай, действуй, Николай! — торопил меня этот гуру родовой магии.

Я плотнее зажмурился. Что он сказал — потянуться к этой силе? Да как это, блин, сделать-то?

Сила-силушка, родовая, сербская... Я думал об этой силе и вспоминал рассказы отца про Югославию. Он по молодости даже туда съездил, еще до того, как на эти земли полетели натовские ракеты. Что папа рассказывал? Белград, говорил, очень странный... Говорил, там было высокое здание, состоявшее из двух высоких частей, которые соединял переход на самом верху. А еще выше был круглый вращающийся ресторан, как на телебашне в Останкино... я вспомнил открытку с фотографией этого здания. Башня «Генекс» — так оно называлось.

Я показывал образы этой силе, старался отвлечь ее, заинтересовать... Это же твое, родное, из тех краев... Только я не знал, была ли здесь, в этом мире, та башня.

Но сила, кажется, схватила наживку. Дрожь в руках чуть ослабела, а ноги стали держать меня чуть прочнее. Я вспомнил другие рассказы и образы — изящные босоножки на каблучках, которые папа привез маме, огромную игрушечную пожарную машину — мечту всего детского садика...

И, наконец, пришел другой образ. Образ, которого я раньше не видел. Это точно было не мое воспоминание.

Маленький городок у подножия не очень высокой, но древней зеленой горы. Много маленьких домиков с крышами из красной черепицы. В центре городка — роскошный парк, над которым возвышается старинное здание с окнами в виде арок. В центре три этажа, по краям — два, и к дому ведет красивая каменная лестница.

Но образ увел меня дальше, вглубь парка. Там, под сенью деревьев, притаился маленький павильон. Выкрашенный в желтый, со странными круглыми окнами. Я оказался внутри павильона — и передо мной оказалась большая чаша. Это был фонтан, из которого била вода.

Не знаю, откуда, но я знал, что эта вода необычная. Целебная. И очень важна для...

Не для меня. Для Рода.

«Верни отнятое!» — прогремел чужой незнакомый голос — вибрирующий, полифонический, словно это был хор сотни других голосов.

— Что вернуть?

Но мне не ответили. Я так увлекся увиденным образом, так погрузился в него, что едва не забыл о том, что меня просили сделать. Я обратился к силе, собрал ее в комочек... Но она сама исчезла. Просто ушла. Растворилась.

Я открыл глаза.

— У тебя получилось, — улыбнулся незнакомец.

Образ все стоял у меня перед глазами. Пришлось тряхнуть головой, чтобы отогнать наваждение. Оно меня не отпускало. Словно это не я пытался отвлекать силу воспоминаниями, а это сила сама достучалась до меня, чтобы показать нечто очень, очень важное. Понять бы еще, что это за место, существует ли оно на самом деле и что конкретно нужно вернуть? И кому?

Роду?

— Кажется, мне лучше присесть.

Гуру родовой магии кивнул, и я плюхнулся в кресло. Да уж, успел навести немного бардака в комнате: видимо, ветер, который подняли мои заклинания, разметал бумажки, сдул карту на пол. Даже кофейная пара словно отодвинулась от меня.

— Теперь это будет со мной постоянно? — спросил я.

— Не могу утверждать точно. Родовая сила тем и сложна, что у каждого рода она своя. Это формируется столетиями, влияет очень много факторов. Но для меня уже хороший знак, что она у тебя вообще проявилась. Значит, не все потеряно.

У меня в ушах все еще звенело. Но, кажется, наконец-то отпустило. Теперь я полностью владел телом и, кажется, даже начал лучше его чувствовать.

— Вы сказали, что ваш дух тоже призвали, —сказал я, когда мой визави уселся напротив.

— Да. И мне тоже пришлось поработать на свой род. До сих пор работаю. Но моя ситуация была совершенно иной. Твоя, Николай, куда сложнее. Я получил свою силу потому, что мой род оставался верен законам и обетам.

— Что это за законы?

— Не предавать клятв и обещаний, не убивать ни в каком случае, кроме защиты себя или рода, не допускать братоубийства и убийства собственной родни... Словом, жизнь, максимально близкая к праведной, насколько это возможно. Как ты понимаешь, в аристократической среде, да еще и наделенной могуществом дара, соблюдать все эти требования непросто.

Я кивнул.

— Даже и без могущества... Иные семьи похожи на ведро с крабами.

— И твоя — не исключение. Я немного подготовился к встрече с тобой, так что обладаю ключевой информацией по твоему роду. И, должен отметить, это вообще чудо, что сила у твоего рода осталась, пусть и отравленная. Кстати, забыл представиться, — он протянул руку. — Великий князь Михаил Николаевич, супруг той хорошенькой девицы, которая подбивала тебя на государственный переворот.

Я опешил.

Призванный дух рода — и великий князь?! Да еще и муж будущей императрицы? Что ж, тогда становилось понятнее, почему эти люди решили рискнуть с призывом. Если у этого парня все получилось, они решили попробовать снова...

На языке вертелось множество вопросов, но я заставил себя проявить вежливость и пожал протянутую руку.

— Николай Петрович Брин... Обренович, видимо.

Великий князь понимающе улыбнулся.

— Теперь, вижу, у тебя в голове кое-что уложилось. Откуда явился-то?

— Из Санкт-Петербурга.

— О, земляк. Ну наконец-то у меня появился кто-то, с кем можно поговорить об альтернативном развитии нашей родины и чтобы при этом меня не сочли сумасшедшим. — Казалось, этот парень просто забавлялся. — Но если серьезно, Коля, то лучше о призыве помалкивать. В империи почт не осталось семей, обладающих родовой магией. Да и вообще предмет этот темный, загадочный и мало поддающийся изучению. Из всей аристократии, пожалуй, только я могу что-то подсказать. Но, как я уже говорил, у каждого Рода свои секреты и законы. Поэтому первое правило — не обсуждать, что ты был призван, ни с кем, кроме тех людей, которых уже видел. Они надежные, прошли с нами огонь и воду. Но сверх этого — никому. Это ясно?

— Кристально, — кивнул я.

— Теперь дальше. Ирина Алексеевна у нас завидует политикой — она с отцом обсуждает все нюансы. Я же больше по прикладному применению способностей, и моя задача — понять, как восстановить твою родовую силу.

У меня перед глазами снова встало то видение.

— Кажется, мне дали наводку. Если я все сделал правильно, то Род вышел на связь.

— Это замечательно, — он указал на медальон, что висел у меня на шее. — Значит, не зря старались и добывали эту штуку аж из Белграда.

Странно, я раньше не обращал внимания на эту подвеску. Привык, что на шее болтался крестик — как подарили, так и не снимал. Но это было что-то другое. Я осторожно снял цепочку и уставился на медальон. На золотом овале был отчеканен образок Николая Чудотворца.

— Святой покровитель династии Обреновичей, — подсказал Великий князь. — Эта вещь принадлежала вашему роду. Она была необходима для проведения ритуала призыва, но мне показалось, что она должна навсегда остаться у тебя. Это не артефакт в чистом виде, но вещь настолько старая и намоленная твоими предками, что обязательно должна тебе помочь в будущем.

Я осторожно прикоснулся к лику Святого Николая. И правда, было в ней что-то родное, но необъяснимое. Что ж, пусть будет. В конце концов, мы тезки. Получается, и мой покровитель. Вдруг поможет...

— Спасибо, — тихо отозвался я.

— На здоровье. Оно тебе еще ой как пригодится, ибо в ближайшие недели гонять тебя будут хуже, чем на испытательном полигоне Аудиториума. Но об этом позже. Скажи, что тебе показали? Какой образ?

Я сомневался, стоило ли рассказывать об этом Михаилу. Прислушался к чуйке — молчала. Но здравый смысл подсказывал, что этот паренек, хоть его романовская родня и попытается использовать меня в хвост и в гриву, но все же был ближе мне по духу. И он мог помочь мне разобраться с этой родовой загадкой. Сейчас мне был нужны союзники, врагами всегда успею обзавестись.

Я кратко передал образ города, парка и источника. Великий князь кивнул.

— Что ж, это хорошая зацепка. Так, где-то у Ирины был альбом...

Он вышел в кабинет и вернулся оттуда со здоровенным фолиантом. Сперва мне показалось, что это была старая книга, но когда Михаил открыл ее, я увидел, что книжка была рукописной. Много вклеенных фотографий с подписями.

— Что это?

— История вашего рода, которую мы собирали по крупицам. И здесь же все места, поместья, которыми владела или которые основала ваша династия. Так, род Обреновичей молод. На самом деле имеет смысл его отсчитывать с Милоша Обреновича, так что начнем с него...

Он принялся перелистывать страницы, и я заметил, что на них рассказывалась вся хронология правления предка. С фотографиями, рисунками или репродукциями картин. Где были, что делали, что строили, кого назначали... Полная история правящей фамилии.

— Ищи похожее, — Михаил протянул книгу мне, и я принялся медленно изучать страницы.

Я перевернул еще несколько, а потом мой взгляд зацепился на круглые окошки на одном небольшом строении. Вот же оно! Место, где был тот фонтанчик.

«Павильон Князя Милоша», — гласила подпись. — «Город Аранжеловац».

— Кажется, мне надо сюда, — сказал я и ткнул пальцем на картинку.

Глава 7

— Проснитесь и пойте, ваше сиятельство!

Хрипловатый голос Матильды вырвал меня из сладкого забытья. А в следующий миг на меня обрушился ушат ледяной воды.

Сволочь!

— Да вы с ума сошли? — крикнул я, вскакивая с кровати. — Что творите-то?

— Шесть утра, подъем!

Матильда стояла надо мной — с идеальной укладкой и макияжем, в красном брючном костюме, подчеркивавшем все достоинства отличной фигуры. Я заметил, что одежда была украшена изящной серебряной вышивкой. Крой деловой, но явно создан для пребывания во дворце. Видимо, придворная форма.

Я встрепенулся, ожидая, что сейчас в стороны разлетятся брызги, но... Ничего не было. Иллюзия?

— Заклинание, — подсказала фрейлина. — Пора бы тебе начинать вспоминать все, чему учили твоего предшественника. Через пятнадцать минут завтрак. Слуга проводит. Пошевеливайся.

Я лишь мельком взглянул на часы, а Матильды уже и след простыл. Как, блин, ей удавалось свежо выглядеть в такую рань? Она вообще спит хотя бы иногда? А вот я уже позабыл кадетскую юность и отвык просыпаться рано. На гражданке обычно вставал в половину восьмого и все успевал. И все равно без двух чашек кофе оставался не самым приятным собеседником.

За чашку кофе в такую рань я сейчас был готов пойти на любое преступление.

Окончательно продрав глаза, я уставился в окно. Никакой Дворцовой площади видно не было — мои апартаменты располагались вдали от государевой семьи, и вид у меня был на внутренний двор. Весьма симпатичный садик, к слову. Распахнув окна, я впустил побольше холодного воздуха, вдохнул до предела легких... Рядом была Нева, с реки тянуло свежестью и рыбой. Где-то внизу, на ветках сирени, устраивали громкие разборки воробьи.

— Что ж, пора собираться.

Я поплелся в ванную. Постоял под горячим душем сколько смог, а когда вышел, обнаружил уже идеально застеленную кровать и приготовленную одежду. Строгий костюм-двойка темно-синего цвета, белая рубашка, серебристый галстук. Начищенные туфли сверкали так, что в них можно было смотреться как в зеркало. Все было подобрано точно по моему размеру. Вот это сервис, вот это я понимаю. А можно мне так каждый день, а?

— Благодарю, — отозвался я, — кем бы ты ни был, о мой благодетель.

Облачившись, я уставился на часы. Шесть тринадцать. А не растерял сноровки собираться быстро. Как раз заканчивая с галстуком, я услышал стук в дверь.

— Ваше сиятельство, разрешите войти.

— Пожалуйста.

На пороге появился невысокий мужчина в странном костюме. Судя по гербам и вензелям на сюртуке, он был дворцовым служащим, причем не самого низкого ранга.

— Владимир Андреевич Нестеров, — представился он. — Счастлив быть полезен вашему сиятельству. Ее императорское высочество поручила мне оказывать вам всяческое содействие во время вашего пребывания во дворце. Если у вас возникнут нужды — любые нужды, прошу, смело обращайтесь ко мне.

Я кивнул.

— Спасибо, Владимир Андреевич. Не покажете ли, где меня сегодня ждут на завтрак?

— Разумеется, ваше сиятельство.

Меня каждый раз передергивало, когда ко мне так обращались. Ну что ж, пора привыкать. Может еще и величеством кличать начнут. Нестеров отворил передо мной дверь и пропустил вперед.

— Прошу следовать за мной.

Это крыло, видимо, предназначалось для размещения таких вот залетных гостей вроде меня. Убранство было скромнее, чем в парадных залах Зимнего, но давало понять, что здесь тоже не в лаптях ходят.

Я ожидал, что меня проводят в какую-нибудь общую столовую для гостей. Все же трапезничать со слугами князю было не по статусу, да и светить меня явно не хотели лишний раз. Поначалу думал, что еду мне и вовсе будут приносить в покои.

И каково же было мое удивление, когда Нестеров повел меня прямиком в «государеву» часть дворца. Пройдя по роскошным коридорам, мы оказались перед закрытыми дверями, возле которых дежурили двое гвардейцев.

— Вас ожидают в Помпейской столовой, — сказал слуга. — Прошу, ваше сиятельство.

Гвардейцы отворили передо мной двери, и я медленно шагнул внутрь. Черт, до сих пор не верилось, что все это происходило со мной! Даже короткий сон не уложил в голове события прошедших суток. Я — и вдруг оказался в самом сердце Зимнего дворца, в императорском Петрополе...

Чужая память услужливо подсказала, что Петрополем Петербург стал называться в правление Екатерины Великой. Когда она осуществила свой амбициозный греческий проект и отбила Константинополь у турок. После этого карта Европы здорово изменилась. Османов отодвинули на юг, а освобожденные земли, включая греческие, стали называться Новой Византией. Правили ею тоже Романовы, и эта линия шла от внука Екатерины Константина. Тогда и Петербург переименовали в Петрополь, на греческий манер.

А еще примечательным было то, что именно эта война с османами и возвращение Константинополя стало причиной появления магии в этом мире. В подземелье собора Святой Софии был найден огромный камень, что нес в себе великую силу. И Осколки, которыми теперь владели местные аристократы, были частью этого камня...

Что ж, хоть что-то в голове начало проясняться. По крайней мере, я не удивился тому, что люди в столовой говорили между собой по-гречески.

Их было трое — цесаревна, ее муж-попаданец и Матильда. Увидев меня, они тут же перешли на русский.

— Доброе утро, Николай Петрович, — великий князь поднялся, чтобы меня поприветствовать. — Прошу, присоединяйтесь к нам.

— Большая честь для меня, — отозвался я.

Нет, ну правда же. Да и пора было начинать вести себя в соответствии с ожиданиями.

Столовая не зря называлась Помпейской. Здесь преобладали мотивы древнего Рима: на стенах стилизованные под древность фрески и мрамор, античные вазы и чаши... Я расположился за круглым каменным столом — там, где меня уже ждали приборы.

— Доброе утро. Завтракаем мы без изысков, — предупредила Ирина Алексеевна. — Вот вареные яйца, вот хлеб, вот масло и варенье. И кофе, конечно. Угощайтесь, ваше сиятельство.

На самом деле еды на столе было гораздо больше — и нарезка из сыра и мяса, и салат, и десерты. Отбросив всякое стеснение, я налегал на угощение и жрал в три горла. Извините, я с прошлой жизни толком нормально не завтракал.

— Прекрасный у вас аппетит, — отметила Матильда, параллельно поправляя вилку в моей руке. — Вот так, ваше сиятельство. Это изящнее. То, что аппетит вернулся — великолепно. Это значит, что вы успешно освоились в этом теле.

Я кивнул, поскольку жевал. Даже простолюдин вроде меня знал, что говорить с набитым ртом было невежливо. Тем временем великий князь разлил ароматный кофе по чашкам и подал одну мне.

— Итак, ваша подготовка начинается сегодня, — сказал он. — Программаплотная. В нее войдут образовательная часть — вам необходимо обладать достаточными знаниями о своей родине. Также будет практика по применению силы Осколка. И, разумеется, попытаемся кое-что вытащить и о вашей родовой магии. Впрочем, этот вопрос — не первостепенный. Я рекомендую вам сначала в полной мере овладеть даром Осколка.

Я как раз закончил есть и взялся за чашечку. Тончайший фарфор был настолько хрупким, что мне было страшно лишний раз сжимать пальцы на ручке.

— Можете описать в общих чертах план действий? С подготовкой мне все более-менее понятно. Но что будет потом?

— Этот вопрос еще согласовывается с нашими агентами в Белграде, — отозвалась Матильда. — Однако вам совершенно точно придется отправиться в Сербию. Путешествие будет долгим, придется пересечь границу Австро-Венгрии. Дело в том, что Белград непосредственно с ней граничит. Поэтому в целях конспирации некоторое время вам придется провести в Земуне. Это город на противоположном берегу Белграда. Там вы встретитесь с нашими агентами и своей свитой. Мы не оставим вас в одиночестве, не беспокойтесь.

Ага. Иными словами, будете контролировать каждый мой шаг, да? Неудивительно — раз уж они вписались в столь рискованный проект, то будут оберегать свой главный актив в этой многоходовочке.

— Не думайте, что прямо с момента появления в Сербии вы тут же заявите о своих правах, и все падут пред вами ниц, — добавила Ирина Алексеевна. — Политическая ситуация слишком сложна, и придется подготовить почву. Поэтому какое-то время вы будете оставаться инкогнито. Точнее, под своей текущей фамилией. Впрочем, и князь Бринский непременно привлечет к себе внимание белградского света. Русские аристократы традиционно пользуются там большой популярностью, и к этому вам тоже следует быть готовым.

— Особенно среди дам, — улыбнулся великий князь.

Он поставил чашку на блюдце и подался вперед.

— Есть одна наиважнейшая задача, которую следует решить, прежде чем вы откроете миру свое истинное имя. Вам нужно найти свой родовой источник и привести в порядок связь с вашим Родом. С текущим состоянием вашей силы нормально пользоваться ею невозможно. Сперва нужно произвести очистку.

Легко сказать. Если бы я еще хоть что-нибудь понимал...

— И как это сделать? — спросил я.

— У каждого рода есть свое сакральное место. Так называемое место силы. Род старается держать его в тайне, чтобы враги не смогли добраться до него и уничтожить. Место силы может быть чем угодно — старым деревом, которое посадил один из предков, камень в родовом поместье, озеро или даже гора. Но чаще всего это и правда нечто старое или даже древнее. Главное, что это место — своеобразный выход родового древа в наш мир. В месте силы гораздо легче выйти на контакт с Родом, проводить сложные ритуалы, просить у Рода силу...

Мне на ум снова пришел тот образ. Фонтанчик в павильоне в городе Аранджеловац. Ну не зря же сила показала мне его при первом контакте! И, видимо, великий князь думал о том же...

— Я попросил помощников найти информацию о том месте, на которое вы указали, — продолжил Михаил Николаевич. — Что ж, это вполне может быть вашим местом силы. Аранджеловац — это небольшой городок в сербской Шумадии недалеко от Белграда. Находится у подножия древней горы и был бы ничем не примечателен, если бы не... Минеральные источники. Местная вода обладает целебной силой, и по забавному стечению обстоятельств первый курорт там организовал ваш предок — князь Милош Обренович.

Вот оно как! Значит, видение было правдивым. Выходит, мое место силы — источник в самом прямом смысле этого слова.

— А сейчас что там находится?

— Все тот же небольшой городок, только теперь там несколько лечебных центров и завод по производству минеральной воды. К слову, ее даже экспортируют заграницу.

Великий князь, словно фокусник, достал из-под стола небольшую бутылку из зеленого стекла.

— Предлагаю проверить нашу гипотезу, — лукаво подмигнул он.

— И что мне с ней делать? Выпить?

— Ну, для приема минеральной ванны объема точно недостаточно, — язвительно заметила Матильда и подала мне стакан.

Великий князь одним движением повесил над столом непроницаемый купол, а фрейлина ловко откупорила бутылку минеральной воды под названием «Књаз Милош».

Я озадаченно пялился на стоявшую передо мной минералку. Нет, ну до чего же по-идиотски все это выглядело. Сюрреализм какой-то. С этикетки на меня кричал девиз: «КЊАЗ НИJЕ ВОДА, ТО JЕ НАШ ПОНОС!»

Понос?

Я не смог сдержаться и прыснул.

— Уверены, что это обязательно пить?

— «Понос» по-сербски означает «гордость», — назидательно заметил великий князь, хотя сам едва сдерживался, чтобы не заржать. — Пейте-пейте, ваше сиятельное днище эта водица точно не выбьет.

Ну и лексикон у супруга цесаревны, конечно. От меня не укрылся укоризненный взгляд Матильды, брошенный на Михаила Николаевича. Хотя наверняка он просто пытался разрядить обстановку, чтобы я чувствовал себя комфортнее.

Я заполнил стакан наполовину. Водичка была прохладной, пузырьки плясали на стенках хрусталя, так и маня поскорее выпить и освежиться. Одна капля попала мне на руку, и я ощутил странное жжение. Не как кислотой, нет. Просто кожа в этом месте словно запульсировала.

Хм, интересно.

Я осторожно поднес стакан к губам. В нос ударил острый запах, каким всегда пахнет минералка. Первый неуверенный глоток... Пузырьки взорвались у меня во рту легкой кислинкой.

— Вкусная, — сказал я. — Даже...

Мое горло словно обожгло ледяным огнем. Странное ощущение. И не сказать, что неприятное. Наоборот, словно эта вода разбудила что-то внутри меня. Где-то в районе солнечного сплетения словно что-то взорвалось, и энергия растекалась по всем конечностям. Хотелось еще...

Я принялся жадно глотать воду, а когда она закончилась, схватил бутылку и принялся пить прямо из горлышка.

— Нет, ну вы посмотрите на это, — покачала головой Матильда. — Возмутительные манеры.

Но я ее не слышал. Для меня сейчас не существовало ничего, кроме этой прекрасной, по-настоящему живительной воды... Внутри меня поднималась такая буря силы, настоящий ураган могущества, и это чувство было великолепным. Словно я наконец нашел недостающую часть себя...

А затем бутылка разлетелась на тысячу осколков прямо у меня в руке.

Глава 8

— Гаси! — крикнул великий князь. — Гаси ее!

Но было поздно. Если раньше сила выходила из моих рук, то сейчас мне казалось, что солнечное сплетение вот-вот взорвется от напора энергии. В голове пронеслась мысль, что сейчас я развоплощусь на атомы и аннигилирую вместе с собой этот замечательный дворец...

Я попытался действовать, как учил Михаил Николаевич. Снова обратился к силе — непокорная, она желала разрушать. Как унять стихию? Как спорить с ветром? Так и эта сила — что-то первобытное, древнее, рвалась в этот мир, чтобы посеять смерть.

Она точно желала разрушения — я это знал. Я и сам едва не стал ее жертвой.

Почему-то я почувствовал, что она хочет отомстить. Месть — вот, что отравило силу. Понять бы еще, почему? Что же такое случилось в прошлом? Хотя Корф ведь говорил, что последнего короля Обреновича жестоко убили...

— Гаси, пока не началось! — повторил Михаил. — Иначе я тебя сам щас вырублю!

В ответ на угрозу сила только больше раззадорилась. Я с трудом удержался на ногах и обратился к оранжевым искоркам, которые бегали по моим рукам — к силе Осколка. Ну, дорогие, не подведите. И хотя я не вспомнил ни одного заклинания, просто попытался управлять даром усилием воли.

Клетка. Нужно создать клетку для родовой силы внутри меня. Заточить ее туда, пока я не разберусь с источником.

Когда-то я был впечатлен статьей об открытии графена. Первый известный человечеству двумерный кристалл, обладающий огромной прочностью. Что ж, это идея. Я не был физиком, но мог хотя бы попробовать...

— Что ты делаешь? — крикнула Матильда. — Просто совладай уже с ней наконец!

Но я ее не слышал — думал только о том, как правильно расположить искорки.

Я начал выстраивать их в особом порядке, словно кристаллическую решетку. Одна к другой, они начали образовывать сетку, что покрывала меня с ног до головы. Сначала руки, потом ноги, тело, шея, голова... Я весь покрылся сверкающей сеткой.

Матильда недоверчиво глядела на меня, а ее руки уже светились от сконцентрированной в них силы — фрейлина была готова в любой момент атаковать меня, чтобы защитить свою госпожу.

И только Ирина Алексеевна, казалось, осталась безмятежной. Девушка продолжала спокойно попивать кофе, изредка бросая на меня косые взгляды.

Почему она не боялась этого? Почему вместо того, чтобы шарахнуться в сторону, она разглаживала складки своего розового платья и изучала рисунок кофейной гущи на чашке?

А потом я понял.

Поставив чашку на блюдечко, она поднялась, обошла стол и встала за моей спиной. Ей стоило лишь прикоснуться ко мне, как вдруг буря внутри меня стихла.

— Интересное решение, — сказала цесаревна, осмотрев мою «клетку». — Немного недоработанное, но идея хорошая. Смотрите, лучше построить вот в таком порядке.

Она визуализировала в воздухе несколько искорок и построила из них узор. Да, так сцепка получилась бы прочнее. Я пытался изобразить решетку графена по памяти, но, конечно, ошибся. Тот вариант, что показала цесаревна, оказался надежнее: я тут же перестроил искорки в другом порядке, плеснул на руку остатки минералки — и на этот раз «клетка» выдержала.

— Спасибо, — выдохнул я. — Ну и водичка...

— Это не считается, — тут же сказала Матильда. — Вы помогли ему, Ирина Алексеевна!

Цесаревна лишь мягко улыбнулась.

— Я подсказала. Но он сделал все сам. И додумался сам. К тому же придумал настолько нестандартный подход... Он ведь заново изобрел «Берегиню», только вывернул ее наизнанку.

— Что это такое?

— Защитное заклинание. Не волнуйтесь, скоро вы его вспомните.

Михаил Николаевич взял супругу под руку.

— Главное — мы подтвердили гипотезу, — заключил он. — Род Обреновичей имеет особую связь с источником в Аранджеловаце. И это означает, что вам нужно любой ценой им завладеть. Что будет непросто. Но мы попытаемся. Точнее, вам, Николай Петрович, придется это сделать. Уже на месте.

«Клетка» растворилась, а Ирина Алексеевна так же невозмутимо вернулась на свое место.

— Времени мало, — сказала она. — Николай Петрович сильнее, чем мы ожидали, и сила растет. Увы, в негативном ключе.

— Я заметил, — хмыкнул ее супруг.

— Значит, придется ускорить события. Я не намерена полагаться только на обратную «Берегиню».

А, значит, все это, по их мнению, было еще медленно?

Матильда покачала головой.

— Я бы вообще не хотела выпускать его сиятельство из страны, не убедившись, что он не разнесет, например, свой поезд.

— Вариантов нет. Точнее, все варианты, которые мы предложим, временные, а потому ненадежные — отозвалась Ирина Алексеевна. — Миша, пригласи к нам Аннушку и свою старую рыжеволосую знакомую. Придется им взять срочный индивидуальный заказ для нашего протеже.

* * *

Итак, подготовка началась тем же утром. И моему преподавательскому составу наверняка позавидовал бы любой студент.

Первой в мои апартаменты пришла Ирина Алексеевна в сопровождении Матильды и еще двух дам. Обе как на подбор молоденькие и хорошенькие. Очень разные. Одна темноволосая с коротким каре, а другая с роскошной огненной косой. Одна сухощавая, спортивного телосложения и с очень длинными ногами, вторая — сочная и фигуристая. Единственное, что было между ними общего — это строгая черная форма со знаками отличия, которых я не знал. Хотя даже эти знаки у них были разными — у одной две полосы на шевроне, у второй — одна и другого цвета. Темноволосая представилась Анной, а вот рыженькая и фигуристая имени не назвала. Стесняшка.

— Ну показывайте ваш самородок, Ирина Алексеевна, — ухмыльнулась Анна. Судя по всему, девушка была давно знакома с цесаревной. Анна мне понравилась больше — было в ней что-то дерзкое, бунтарское. И ей великолепно шла эта форма.

Цесаревна указала на меня.

— Вот, пожалуйста. Николай Петрович Бринский, носитель древнего наследия, которое нам было бы неплохо припрятать от посторонних глаз до поры до времени.

Анна внимательно на меня уставилась.

— А с первого взгляда и не скажешь. Обычный такой княжич. Впрочем, мы уже давно поняли, насколько обманчивой бывает внешность. — Она подмигнула цесаревне. — Да, Ирина Алексеевна?

Нет, у этих двух молодых дамочек точно была какая-то общая история, и теперь Анна подкалывала старую знакомую.

— Ранг родовой силы определили? — поинтересовалась рыженькая. У нее был очаровательный едва заметный польский акцент.

— Двойка с перспективой на единицу, — ответила Ирина Алексеевна.

Рыжая поперхнулась.

— Серьезно?

— Нет, я здесь с вами шутки шучу. Девчонки, соберитесь. Я понимаю, что задача, мягко говоря, нетривиальная. Но нам действительно нужно что-то, что сможет заглушать его силу. По крайней мере, на время. И если для создания понадобится мощь Великого осколка, считайте, допуск у вас в кармане.

Я озадаченно слушал диалог трех девиц. Честно говоря, оказаться в таком цветнике я даже не рассчитывал. Ирина Алексеевна — ладно, тут даже претендовать не стану. Мне хватило всего пару раз заметить, как они с великим князем смотрели друг на друга. Это даже не любовь, а что-то большее. Полное взаимопонимание, единение душ.

На безымянном пальчике темновласки Анны тоже красовалось увесистое обручальное кольцо с бриллиантами. А вот рыженькая явно была свободна. Даже удивительно — с такими данными, будучи вхожа во дворец — и не обратила на себя внимание какого-нибудь аристократа? Они что здесь, ослепли, что ли?

Так, Коля, девушки — это хорошо. Но давай сперва решим более насущный вопрос. Впрочем, имя рыженькой я бы все же хотел узнать...

— Что вы задумали? — спросил я у цесаревны, пока приглашенные девицы что-то полушепотом обсуждали между собой.

— Попытаемся создать для вас индивидуальный артефакт, который снизит активность вашей силы. К сожалению, полностью заблокировать мощь столь высокого ранга не получится, но даже если удастся снизить фон вдвое, это уже будет замечательно. Вам станет проще контролировать эти всплески, а окружающие... В Сербии ситуация обратная нашей. Здесь родовая магия — большая редкость, зато полно обладателей Благодати. А вот в Белграде у вас гораздо больше шансов встретить именно носителя древнего родового дара, нежели обладателя Осколка. Как вы уже сами заметили, родовые силы способны чувствовать друг друга...

— И вы опасаетесь, что я себя раскрою, если на мне не будет «глушилки», — кивнул я.

— Даже если в вас не опознают Обреновича, сильный носитель дара может многих заинтересовать, — пожала плечами Ирина Алексеевна. — Вам же пока что лучше придерживаться образа богатого русского князя, которому захотелось балканской экзотики. Местная знать не должна почувствовать в вас угрозу.

— Понятно.

Девушки наконец-то закончили совещаться, и рыженькая шагнула вперед.

— Можно попробовать. Мы придумали два способа. В обоих случаях понадобится сила Великого Осколка: при создании столь мощного артефакта, всегда нужен источник силы выше, чем у той, что мы собираемся блокировать.

Так, понятно. Великий Осколок, значит, был самой большой вундервафлей в империи. Интересно, какого он размера? Или размер значения не имел?

Ирина Алексеевна вытащила из-под скромного воротника длинную цепочку, на которой висел красивый серебряный ключ.

— Значит, займемся этим прямо сейчас. Прошу за мной. И вы, Николай, тоже.

Этот мир не переставал меня удивлять. Мне порой казалось, что я смотрел кино с собой в главной роли — ну невозможно же такое представить наяву! Но оно было, и было прямо здесь и сейчас.

Нам пришлось пройти по тем частям дворца, которые я, еще в старом мире, посещал в составе экскурсии. Даже тогда меня восхищала вся эта царственная роскошь, но от Эрмитажа уже давно веяло музеем. Здесь же Зимний дворец жил по-настоящему, в нем сохранился тот самый царский дух.

Свернув из парадной части в один из боковых коридоров, мы оказались перед входом в сад. Точнее, это была оранжерея. Огромное помещение со стеклянным куполом утопало в зелени и цветах самого экзотического происхождения. Здесь были и фруктовые деревья, и цитрусовые заросли, и кусты с огромными, с две ладони, розовыми цветами. И с ветки на ветку здесь порхали маленькие яркие птички, а кое-где даже резвились бабочки с пестрыми крыльями.

Словно в сказку попал.

— Нам дальше, — сказала цесаревна, когда я немного сбавил шаг, чтобы оглядеться. — Здесь ничего интересного.

Ну кому-то и жемчуг мелкий, ага. Тем временем Ирина Алексеевна жестом велела страже удалиться, а сама принялась спускаться по белоснежной мраморной лестнице. Там, в окружении нескольких фонтанов с фигурами, в самом центре импровизированного озера с кувшинками...

Сиял, переливаясь всеми оттенками, излучал свет и искры, огромный камень. Мне даже было сложно определить его цвет, настолько он был полон силы и энергии. Я осторожно направился к Великому Осколку, завороженный его силой и сиянием.

— Ближе лучше не подходить, — предупредила Ирина Алексеевна. — Он кусается, если тронуть без спроса. И раз уж мы с вами здесь оказались, то я предпочту решить две проблемы одним махом.

— Не понял.

— Ну, девочки займутся созданием артефакта, а я... Что ж, я постараюсь привести ваше сознание в порядок. Мне будет гораздо проще делать это, используя силу Осколка. К тому же я нахожусь с ним в постоянном контакте и являюсь его хранительницей.

Теперь все окончательно встало на свои места. Значит, Романовы являлись не только политической силой, но и владели этой громадиной. Ирина Алексеевна казалась мне слишком молодой для такой ответственности, но, судя по ее движениям, она явно знала, что делала.

— Давайте начнем с нас, — сказала Анна. — Нам все равно потребуется больше времени на работу.

Рыженькая достала из саквояжа какие-то заготовки и инструменты, о предназначении которых я мог лишь догадываться. Там еще были какие-то порошки, палочки, склянки... Настоящая походная лаборатория.

— Они артефакторы, — подсказала цесаревна. — Занимаются созданием магических вещей.

Я задумчиво кивнул. Тем временем приглашенные артефакторши уже все подготовили и вопросительно взглянули на цесаревну. Ирина Алексеевна прошла по узкому мостику к самому подножию Осколка и, прикрыв глаза, дотронулась до него. От ее прикосновения каменюка низко завибрировала — даже листья в оранжерее задрожали, словно по залу пронесся ветер, а птицы перестали галдеть.

Цесаревна медленно подняла руку и пошевелила пальцами — и от сияния Осколка отделилась тонкая сверкающая нить. Держа эту нить в руках, Ирина Алексеевна прошла по мостику и подошла к артефакторшам.

— Где подпитать?

— Сюда, пожалуйста, — указала Анна. — Спасибо. Дальше мы сами.

Было заметно, что девушки тоже были взволнованы. Анна побледнела, а вот ее рыжая коллега раскраснелась от напряжения. Ну еще бы — не хотелось ударить лицом в грязь перед наследницей трона.

— Подойдите ко мне, Николай, — позвала цесаревна и уселась на бортик бассейна. — Садитесь рядом, я тоже поработаю.

— Что вы будете делать?

— Немного подогрею ваше сознание. Сейчас в вашей голове роятся три типа воспоминаний: ваши собственные из прошлого мира, обрывки воспоминаний личности предыдущего владельца тела и остаточные воспоминания и образы, переданные Родом. Все это нужно структурировать, выстроить по порядку. Это как уборка в кладовке: гораздо проще что-то найти, когда все разложено по своим местам и подписано. Все могло бы выстроиться естественным образом, но на это требуется много времени, а у вас его нет.

— Точно не будете внушать мне свою волю? — улыбнулся я.

— В этом нет никакого смысла. Вы же согласились. Поверьте, я сама некогда была жертвой внушения. И несмотря на то, что я могу это делать, предпочла бы никогда этим не пользоваться.

Я сел на прохладный бортик бассейна. Оказывается, в этом фонтанчике плавали золотые рыбки.

— Что мне нужно делать?

— Ничего. Просто закройте глаза, дайте мне руку. Постарайтесь расслабиться и впустите в свое сознание. У каждого сознания есть ментальные блоки — врожденные и надстроенные. Мне будет проще работать, если вы снимете защиту.

Ага, знать бы еще, как...

Но ладно, посмотрим, что из этого получится. Я закрыл глаза и ощутил, как к моей руке прикоснулись прохладные пальцы цесаревны. Приятно журчала вода, птицы снова начали петь. Почти медитация.

А затем голова взорвалась такой болью, что я не выдержал.

— Ау! Черт!

— Это блоки, — шепнула Ирина Алексеевна. — Все в порядке, просто расслабьтесь и слушайте мой голос.

Она что-то говорила, точнее, шептала по-гречески. Я не понимал языка, но звучало красиво, как ритмичный напев. От ее голоса я и правда едва не погрузился в транс. Тело почти не ощущалось, а сам я витал где-то над поверхностью земли...

А потом пошли образы.

Я видел нападение турецких янычар на сербских князей — почти всех вырезали. Они устроили резню, хотели обезглавить сербскую аристократию, но убили не всех... И те, кто выжил, подняли восстание.

Я видел битвы, видел пытающие стены Белграда, который захватили восставшие. Видел мирные переговоры. Видел, как нарастали споры и противоречия между союзниками.

Я видел двух мужчин — предводитель восстания Карагеоргий, он же Черный Георгий, которого так нарекли османы за жестокость. А рядом его сподвижник — воевода Милан Обренович. Быстро росла популярность воеводы Милана, славно он воевал и отличился так, что молва говорила о нем не меньше, чем о Карагеоргии. Люди начали к нему тянуться... И я видел, как Черный Георгий пристально наблюдал за союзником.

Видел Милана Обреновича в Бухаресте, столице Дакии. Он отправился туда, чтобы собрать добровольцев для помощи повстанцам в Сербии. Я видел, как российский император Александр Первый награждал воеводу Милана саблей...

И я видел яд. Яд, который поднесли Милану в чаше вина. Восстание еще не окончилось, но он был уже слишком значим. Слишком много внимания перетянул на себя воевода, и предводитель не смог с этим примириться. Там, в Бухаресте, я видел, как страдает, погибая, воевода, что прославил мой род, род Обреновичей. Видел, но ничего не мог сделать.

Я только знал, что приказ отравить отдал Карагеоргий. Тот, чьи потомки сейчас восседали на троне Сербии. Тот, чьи потомки уничтожили и мою родню.

И я услышал зов силы. Род требовал мести. Род требовал убить их всех.

Глава 9

— Ја сам кнез Николај Бринскиj из Русије. Живео сам у Петропољу, али имам имања у Пољској и Финској. Сада сам заинтересован за куповину властелинства у Београду и спреман сам да спонзоришем занимљиву производњу...

А сербский язык оказался проще, чем мне казалось. Не знаю, что именно повернула в моих мозгах цесаревна, но работать голова стала как швейцарские часы. После того странного сеанса у подножия Великого Осколка я вышел обновленным человеком. Все воспоминания упорядочились, и я стал схватывать новые знания на лету. По крайней мере, простые предложения мне уже более-менее удавались.

Сложнее было разбираться с падежами и временами, но мысль, что я заинтересован в покупке имения в Белграде и вложении средств в промышленность, я донес верно.

— Все еще сильный акцент, ваше сиятельство, но уже гораздо лучше.

О, это мой новый цербер. Верица Добриевич — представительница обрусевшего сербского рода, культуролог-балканист и по совместительству та еще заноза в заднице.

Этакая каноничная училка — платье ниже колена, туфли без каблука, жемчужные бусики, очки в толстой оправе и зализанные в пучок волосы. Это при том, что она была молода — лет двадцать пять максимум, хотя выглядела старше из-за этого нафталинового образа. Серая мышка, но со стальными зубками. Потому что гоняла она меня по своим предметам в хвост и в гриву.

— Уморио се сам, — ответил я. — Я устал. Нет, правда. Четвертый час занимаемся. Аймо на кафу?

— Потом кофе попьем. Нужно выучить все фразы, — настаивала Верица. — Не представляете, насколько вам поможет знание языка.

Я был бы рад от нее избавиться, но в поезде надолго отвязаться не получится. «Балканский экспресс» на полной скорости нес меня и мою новую свиту в Букурешт. Там, в столице Дакии, мы должны были пересесть на поезд до австро-венгерского Земуна.

Меня поначалу удивил такой кривой маршрут — можно ведь спокойно проехать через Польшу и Австро-Венгрию. Но память услужливо напомнила про бесчинства шляхты. Этот уродливый результат экспериментов с силой, существовал на самом деле. Досталось и Австро-Венгрии, и немцам, и самим полякам — то есть и Империи. Проблема была настолько острой, что на период зачистки пораженных земель запретили пускать поезда.

Так что теперь мы тащились в объезд через места, которые я знал в своем родном мире как Молдавию и Румынию. Ну как тащились — путешествовали с большим комфортом, просто долго.

— Пожалуйста, повторите последнюю фразу, ваше сиятельство, — не унималась Верица. — Местное общество воспримет вас гораздо теплее, если вы будете говорить с ними на родном языке.

— Белградская знать в большинстве своем прекрасно говорит по-русски, — отозвался еще один спутник из моей свиты. — И по-немецки. И по-венгерски... Сложная у них жизнь, приходится учить все имперские языки, ибо никогда не знаешь, какая из империй обретет большее влияние.

Андрей Васильевич Столыпин — мой главный сопровождающий. Из рода тех самых Столыпиных. Высокий, широкоплечий, около тридцати, с горящим взором — фотографию такого можно было сразу ставить на агитплакат. Столыпин трудился несколько лет при посольстве Российской империи в Белграде и теперь понемногу вводил меня в курс дела. Одаренный, он обладал аналогичным моему Пятым рангом Благодати. Только, в отличие от меня, не имел козыря в рукаве в виде родовой силы. Зато прекрасно знал обстановку.

Я украдкой прикоснулся к артефакту-глушилке. Подружки цесаревны постарались на славу, и теперь на моей руке красовался тонкий серебряный браслет с небольшим прозрачным камнем. Насколько я понял, в этот маленький камушек заключили частичку силы Великого Осколка — и она каким-то хитрым образом подавляла мой родовой энергофон, при этом не проявляя себя. Словом, заморочились дамы. Но все пока что отлично работало — родовая сила фонила не выше, чем мой «осколочный» ранг.

— Я закажу кофе сюда.

Столыпин поднялся и, продемонстрировав офицерскую выправку, направился к выходу из купе. Путешествовали мы, надо сказать, по-княжески. С самолетами в этом мире была беда, зато всевозможные экспрессы разной степени элитности рассекали по всей Европе.

В «Балканском экспрессе», что следовал от Петрополя до Константинополя, было все для отдыха самых взыскательных аристократов. Я к таковым не относился, но сервис оценил.

Например, мое купе занимало половину вагона. Господская спальня и небольшая гостиная, несколько купе для прислуги, хранилище для багажа. Собственная ванная комната с настоящей, блин, ванной! С гидромассажем. В поезде.

Что ж, раз за все платили Романовы, я был не против. В конце концов, это их проект.

— Николай Петрович!

Jeбо те... Это я вслух озвучивать не стал — вряд ли госпожа Добриевич обрадуется тому, что мои познания сербской лингвистики несколько вышли за рамки приличной лексики — за это, кстати, спасибо Столыпину.

Я повторил всю фразу быстро и без запинки — лишь бы она от меня отстала.

— Замечательно, ваше сиятельство.

В этот момент в купе зашел Столыпин, а следом за ним продефилировала красотка-проводница с подносом.

— Кофе прибыл!

Ай да Андрей Васильевич, ай да мой спаситель. Теперь мы наконец-то могли прерваться. Впрочем, по мнению бывшего атташе, лучший отдых был сменой деятельности, поэтому он тут же принялся гонять меня по светской жизни.

— Пожалуйста, перечислите всех членов королевской семьи, — попросил он, добавляя сахар в кофе. Извращенец. Его здесь варили просто божественно, а сахар сыпать — только продукт портить. — Вы будете представлены королевскому двору, поэтому нужно готовиться уже сейчас.

— Династия Карагеоргиевичей... Король Петр, — начал перечислять я. — Правит уже пятнадцать лет. Женат на Милене Черногорской. Имеет четверых детей: наследный принц Александр, принцесса Катарина, принцесса Елизавета, принцесса Мария. Младший брат короля Петара — принц Томислав. Женат на Анне Дакийской, дальней родственнице нововизантийских Романовых. Имеют троих детей: Николу, Филиппа и Милицу.

— Прекрасно, — кивнул Столыпин. — Очень хорошо. Теперь вспомните ключевые аристократические династии. Начните с войны королей.

А вот это было уже немного сложнее.

Карагеоргиевичи и Обреновчи были двумя вечно конкурировавшими королевскими родами. Как я позже вычитал из истории, мое видение у Осколка было правдивым. Черный Георгий и Милан Обренович вместе сражались при Первом сербском восстании. Но Карагеоргию мешала популярность соратника, и тот дал приказ его отравить. Содеянное хотели скрыть, но не вышло.

Поэтому сводный брат Милана — Милош, который позже стал князем Сербии и дал имя минералке, решил отомстить. Не будучи родным Милану по крови, он взял себе фамилию Обренович, и это обновило род. Только обновило не в самом лучшем ключе.

Ибо Милош желал мести и осуществил ее. Карагеоргий был убит людьми Милоша.

— С этих пор началась борьба за власть между династиями Карагеоргиевичей и Обреновичей, продолжавшаяся более 100 лет, — заключил я, описав истоки конфликта.

А род Обреновичей вместо мучеников стал такими же грешниками. Впустил в себя разрушительную энергию, отравил силу. И в последующие годы Карагеоргиевичи и Обреновичи занимались тем, что свергали друг друга с трона. Иногда убивали. Ну а чем все это закончилось, известно. Карагеоргиевичи победили. Почти.

— Пусть вы и обладаете информацией в общих чертах, но принято. Придворные династии, ваше сиятельство.

А вот эту часть я ненавидел пуще всего прочего. Одно хорошо — Сербия маленькая, и аристократических родов там тоже куда меньше, чем в Империи. Итак, погнали.

— Ненадовичи, — вздохнул я. — Возведены в княжеское достоинство после Восстания.

— Хорошо. Еще.

— Миловановичи, Петровичи, Стойковичи...

— Это все новая аристократия, — отозвался Столыпин. — А старые рода?

Эх... Как же вы меня достали.

— Бранковичи, — сказал я. — Потомки старых царей, утратившие политическое влияние.

— Спорное утверждение.

— Вы поспорить хотите или чтобы я перечислил фамилии? — я начинал закипать.

Верица покачала головой, но ничего не сказала. И на том спасибо.

— Продолжайте, ваше сиятельство.

— Также к древним родам относятся Воиновичи и Балшичи. Еще известны Милорадовичи, Зоричи, Адамовичи, Черноевичи, Живковичи... Кроме этого, в Белграде ведет активную жизнь австро-венгерская аристократия, а также хорватские и черногорские дома. И, разумеется, есть представительство Османской империи. Теперь я могу спокойно выпить свой кофе?

Столыпин кивнул.

— Да, ваше сиятельство. Разумеется.

Ну спасибо! Кофе-то уже остыл. Я залпом выпил холодный напиток и уставился в окно. Мимо проплывали живописные пейзажи — холмы, поля, деревеньки в отдалении. Поезд несся с огромной скоростью — как «Сапсан», что гонял в моем мире между Москвой и Питером.

— Нужно начинать собираться, — взглянув на часы, сказал Столыпин. — Мы уже в Дакии. Через три часа будем в Букуреште.

Собственно, вот они, Балканы. Почти-почти...

Мне так не сообщили детали плана. Сейчас главное — добраться до Земуна, снять там какие-нибудь княжеские апартаменты и начать демонстративно прожигать деньги. Пока Столыпин будет осторожно дергать за ниточки своей агентуры, что должна была подготовить все необходимое на противоположном берегу реки Савы. И уже потом — Белград.

Я не понимал, к чему была эта сложность с Земуном. Как по мне, это вообще лишнее. Приехал сразу в Белград, поехал в Аранджеловац — а там разберемся. Но люди цесаревны предпочитали перестраховываться на каждом шагу, не считая нужным посвящать меня в детали. Это бесило.

Впрочем, кажется, настало время приоткрыть завесу тайны. Я не позволю вести себя на убой. Если они хотят моей помощи, пусть рассказывают все.

— Госпожа Добриевич, если мы закончили, не желаете ли вы пока собраться?

Да, стерва, это я так вежливо пытаюсь намекнуть тебе, чтобы ты убиралась из моего купе.

Судя по всему, намек дамочка поняла, и, гордо вздернув носик, удалилась. Столыпин заинтересованно на меня взглянул.

— Хотите поговорить наедине, ваше сиятельство?

— О да, — улыбнулся я. — Очень хочу.

Он не ожидал от меня такой прыти. Одним резким движением я сотворил заклинание «Плеть», но конфигурировал его так, чтобы оно не хлестало противника, а несколько раз обернулось вокруг атташе и сковало его тело.

— Что... Что вы творите? — Прошипел он.

Больно, знаю. «Плеть» — штука неприятная. Хорошо, что я все вспомнил.

— Заткнись и слушай меня внимательно, — я навис над столом, глядя Столыпину прямо в его небесно-синие вдохновенные глазки. — Сейчас ты расскажешь, зачем мы делаем крюк и останавливаемся в Земуне. Какого хрена мы вообще будем делать в стане врага?

— Агентура... Сбор данных. Господи, уберите эту штуку. Должен напомнить, что хоть я и ниже вас по титулу, но имею право применить силу в ответ на нападение.

— Ага, попробуй, Андрюша. Нет, ты даже можешь меня ранить. Только вот если я тебя прикончу, мне за это ничего не будет — я слишком ценный экземпляр. К тому же мы уже далеко. А вот тебя заменить просто — пришлют кого-нибудь другого. Поэтому давай, выкладывай все, пока я не полез к тебе в голову.

Вот здесь я немного блефовал. Нет, ментальные заклинания я знал и хорошо помнил, как ими пользоваться. Но менталистика не была моей специализацией. Я был боевиком. Как и Столыпин, к слову. Только вот положение у меня было повыгоднее.

Я просто использовал эффект внезапности: все эти дни вел себя тише воды ниже травы и усыпил их бдительность. Но сейчас настало время показать зубы.

— Я буду вынужден включить этот инцидент в отчет, — сопротивлялся Столыпин.

Я ухмыльнулся и чуть сильнее затянул «Плеть».

— Если вспомнишь об этом.

— Проклятье... Я не имею права!

— А жить ты хочешь? Или готов стать овощем, если я случайно что-то нарушу у тебя в мозгах? Будешь пускать слюни в лечебнице и раскраски разрисовывать.

Он сдался. Из Андрея Столыпина словно вышел весь воздух. Что ж, настала моя очередь слушать удивительные истории.

— Давайте, Андрей Васильевич. Видит бог, я не хотел переводить наше знакомство в такое русло. Но я должен понимать, на какие пушки меня бросает ваше руководство.

— Это задание от Тайного отделения! Они это курируют, — едва слышным шепотом произнес Столыпин. — Я сам многого не знаю. Моя задача — сопровождать вас в Белграде. Но на встрече в Земуне настоял Корф.

Опаньки. Дружище Вальтер Макарович, он же Пистолет Пистолетыч — с легкой руки Великого князя-попаданца. Ну и на кой черт я понадобился ему в Земуне?

— Я знаю лишь то, что в Земуне мы должны поселиться в определенной гостинице. Там под нас уже зарезервированы комнаты, — продолжал Столыпин. — Полагаю, один из вашей свиты — агент Тайного отделения. Но даже я не знаю, кто. Может, кто-то из горничных, может секретарь... Они нередко используют даже неодаренных. Словом, я думаю, что в Земуне должна состояться встреча агентов Отделения. Возможно, обмен информацией или получение артефактов...

Я едва-едва прикоснулся к сознанию Столыпина. А он был хорошо защищен: крепкие природные блоки, плюс явно рукотворные щиты на ментальном плане. Или сильный артефакт, или хорошо умел защищаться. Я наверняка мог бы пробить эту защиту, но не видел смысла. Столыпин мне не лгал. Трудно объяснить, но я это отчетливо почувствовал.

Как и то, что идея с Земуном вызывала недоверие у него самого.

Я деактивировал «Плеть», и не ожидавший этого Столыпин рухнул на стул, едва не повалив его.

— Благодарю, Андрей Васильевич, — сказал я. — Сразу бы так. Ничего же страшного не случилось. Зачем было утаивать?

— Я бы не утаивал, будь я уверен. Но пока это лишь догадки. Я лишь услышал пару фраз, связал одно с другим. Да и какой смысл сеять смуту и недоверие к членам свиты? Каждого из них подбирали для вас специально.

Ага, именно это мне и не нравилось. Столыпин из всей этой братии был мне наиболее понятен. Да, рожа плакатная, но он не был тупицей. Его задачей было именно что водить меня за ручку по Белграду и сопровождать на встречах. При этом ежу было понятно, что он будет слать отчеты в Зимний.

Слуги? Мы с ними почти не пересекались. Всего их было четверо: двое мужчин и две девушки. Причем если Федор и Лука выполняли обязанности камердинеров, но с девицами был вопрос. Иногда мне казалось, что их подсунули просто на случай, если мне захочется утолить мужские потребности. Потому что я еще никогда не видел таких симпатичных горничных. Ну прямо модели — что блондиночка Татьяна, что ее полная противоположность Дина. Их бы в вечерние платья нарядить — и можно втроем идти в казино. Так что не зря мне их подсунули, ох не зря...

Еще у меня было двое секретарей: старший Никита и его помощница Вера. Эти заведовали цифровой коммуникацией от моего имени. Дело в том, что одаренные в этом мире не могли пользоваться цифровой техникой. Все сгорало от нашей ауры. Поэтому в свите каждого аристократа был штат доверенных простолюдинов, которым поручалось все подобное взаимодействие.

Короче, было на кого думать. Агентом мог оказаться любой из них. Даже эта серая мышь Верица.

— Ладно, оставим пока этот вопрос между нами, — сказал я. — Вы не против, Андрей Васильевич?

Столыпин все еще потирал место на руке, где его хлестнула моя «Плеть».

— Только ваша травма оправдывает все случившееся. — Он что, реально обиделся на меня?! — Иначе это была бы дуэль. К такой грубости прибегать нельзя. Вы — представитель высшего общества, лицо Империи в другой стране — и ведете себя так по-варварски.

А, ну да. Они же все думают, что я такой странный, потому что пострадал от инцидента в лаборатории при создании индивидуального артефакта. Разумеется, никто им не сказал, что я призванный дух. Вот и пригодилась легенда.

— Извините, — буркнул я.

— Все в порядке, ваше сиятельство.

— Но ваши слова действительно заставили меня задуматься. Если мы разрешили конфликт, предлагаю обмениваться наблюдениями.

Столыпин задумался. Он старался вести себя предельно вежливо, но от меня не укрылось, что атташе сомневался. Размышлял, мог ли мне доверять. Но, подумав с пару мгновений, он все же кивнул.

— Договорились, ваше сиятельство.

Я хотел было протянуть ему руку, чтобы окончательно уладить все рукопожатием, но в это время поезд резко затормозил. То ли кто-то дернул стоп-кран, то ли еще что.

Чашки полетели вниз со столика. Столыпин все же рухнул назад вместе со стулом, а я инстинктивно активировал «Берегиню» — то самое защитное заклинание, когда сила окутывает тебя мягким облачком и оберегает от повреждений. Я отпружинил от стены, оттолкнулся от противоположной — и только тогда поезд перестало мотать.

— Что происходит? — кряхтя, поднялся Столыпин.

— Вы меня спрашивает?

— Сейчас разберусь.

Андрей развернулся, чтобы проведать остальных и поискать проводника, но я ухватил его за плечо.

— Постойте. Вы ранены. У вас голова рассечена.

— Ничего страшного. Даже не болит.

Он порывался все же пойти на разведку, но я усадил его и принялся перебирать в голове целебные заклинания. И в этот момент дверь купе распахнулась.

Перед нами стояли трое людей в форме. Иностранной. Не военные. Скорее, жандармы. Или пограничники. Из-за их спин выглядывали озадаченные лица моей прислуги.

— Николай Петрович Бринский, — произнес стоявший впереди всех жандарм с сильным акцентом. — Князь Николай Петрович Бринский?

— Да, — ответил я. — В чем дело?

— Мы снимаем вас с поезда. Вам необходимо пройти с нами.

Глава 10

— И почему же, почтенные?

Я совершенно равнодушно взирал на непонятных служивых. Ну давайте, попытайтесь задержать русского князя. Будет крайне интересно на это посмотреть.

Но одно из первых правил, которые в меня вбивала Матильда Карловна фон Штофф, гласило, что истинный аристократ никогда не станет демонстрировать свое превосходство тем, кто ниже его по статусу. Этакая игра получалась: все знают, что ты принадлежишь к высшей касте, и расшаркиваются, а ты ведешь себя одинаково уважительно со всеми сословиями. Правда, насколько я знал, следовали этому правилу далеко не все. Газеты пестрели скандалами с участием молодых аристократов.

— В чем дело, господа? — Столыпин быстро сам залечил свою рану и сейчас преградил дорогу незваным гостям. Защищал меня, с ума сойти. Интересно, он действительно думал, что мне требовалась защита, или просто хотел повыпендриваться? А что, образ героя подходил его физиономии как нельзя лучше. — Я уполномоченный представитель князя Бринского. Можете обсудить вопрос со мной, дабы не утомлять его сиятельство.

Ну да, я так утомился... Сидел в вагоне и трещал по-сербски три дня. С перерывами на кафу, разумеется.

Старший жандарм горделиво вскинул подбородок. Казалось, он даже приосанился и выпятил грудь для пущей убедительности, отчего черно-белый мундир с красными пуговицами едва не треснул.

— Нам очень жаль, но вопрос касается непосредственно его сиятельства, — а акцент-то у него был не румынский. Австрийский. — Дело в том, что князь Николай Петрович Бринский объявлен в розыск на территории Австро-Венгерской империи.

А вот это было занятно. Любезная улыбка вмиг сползла с лица Столыпина. Интересно, почему меня забыли предупредить о том, что я разыскивался австрийскими властями. И, главное, за какую провинность?

— Не припоминаю, чтобы у меня был конфликт с представителями вашего государства, — ответил я. — Более того, в последнийраз я бывалво время университетских каникул на этой территории еще на третьем курсе. И тогда все прошло вполне спокойно...

Если не считать пары пьяных выходок, которые предыдущий носитель моего тела устроил после посещения пивных. Студенчество, дело молодое. Но в моих воспоминаниях не было ничего про задержания или последствия.

— Это не имеет никакого значения, — ответил Столыпин. — Ваши службы уполномочены производить задержание только на территории Австро-Венгерской империи. А мы на данный момент находимся в Дакии. Здесь ваш закон не имеет власти. Однако вы можете обратиться в посольство или направить официальный запрос...

Жандарм улыбнулся так хищно, словно настал его звездный час. Как кот, схвативший мышь и предвкушавший забаву. Отточенным движением — репетировал, что ли — он извлек из внутреннего кармана какую-то бумагу.

— Доношу до вашего сведения, что с первого мая текущего года установлена новая форма отношений между Австро-Венгерской империей и Дакией. С указанной даты Дакия более не препятствует выдаче преступников обратившимся властям. Аналогичный документ, к слову, подписан и с Российской империей, и с Новой Византией, и с...

А сегодня... Пятое мая.

Дальше я его не слушал. Все и так было понятно.

Как люди цесаревны проморгали такую оказию? Хотя могли ли они знать? Если запрос ранее не подавался в посольство, то и информации о нем не было. Как же некстати, черт возьми. И так долго перлись, а теперь еще и с австрияками разбираться.

Хотя меня начинали терзать смутные сомнения, что этот арест мог вовсе и не быть случайным.

Мы быстро переглянулись со Столыпиным, и я понял, что он думал о том же.

«Мне все это очень не нравится, ваше сиятельство», — я услышал в голове его голос и только чудом не вздрогнул. Никак не мог привыкнуть к ментальной связи. — «Здесь точно что-то не так».

«Согласен», — ответил я.

«Это может быть ловушка. Повод заставить вас уйти из безопасного поезда».

Ну само собой. Только мне было интересно, кто за всем этим стоял. Цесаревна утверждала, что о моем происхождении никто не знал. Что Бринским после их спешного «обрусевания» даже придумали отдельную легенду. Значит, это было не совсем так? Кто-то все же знал?

Что еще могло быть?

Выкуп. Дакия — место неспокойное. Страна была создана искусственно как буфер между Россией, Австро-Венгрией, Сербией и Новой Византией. И нравы здесь царили весьма своеобразные. Конституционная монархия была сильно ограничена. По сути, король не решал ничего, а просто был красивой куклой для праздников. А вот в парламенте рубились не на шутку партии, за каждой из которых стояла одна из империй. И потому никакого порядка толком не было. Если еще прибавить то, что и состав у Дакии был, мягко говоря, многонациональный, то и бытовых конфликтов избежать не удавалось.

Короче, не самое приятное место на земле. Но раньше оно было привлекательно тем, что не выдавало преступников — такой вот парадокс. Так что и похищения богатеев здесь нет-нет да имели место. Сейчас эту лавочку, судя по бумажке в руке жандарма, прикрыли.

«Давайте им подыграем», — предложил я. — «Выслушаем, какой повод для задержания они придумали. Отправимся с ними. А дальше посмотрим».

Столыпин сверкнул глазами.

«Ни за что! Это риск!»

«А что вы предлагаете? Я все же хочу знать, нелепая это случайность или чей-то план. И если это и правда план, то вам бы тоже было неплохо выяснить эти новые вводные и попросить цесаревну ударить кого надо по башке».

Столыпин не успел ответить, как я отстранил его и вышел к жандармам.

— У меня нет ни малейшего желания портить свою репутацию перед уважаемыми властями Австро-Венгерской империи, — я проговорил это так сладко, что чуть сам не подавился. — К тому же у меня остались самые приятные воспоминания о вашей стране. И, разумеется, я готов сотрудничать. Однако мне будет гораздо проще это сделать, знай я повод, что послужил причиной нашей встречи.

А все-таки умел я чесать языком, когда мог! Батин коллега из Штаба, кстати, давно эту особенность за мной заметил. Может потому и зазывал к себе? Длинным языком лизать задницы вышестоящих удобнее...

Казалось, жандарм немного успокоился. Может, он ожидал, что я начну играть мускулами, а то и вовсе шмальну даром. А тут такой лапочка — никакого развлечения, да? Вот и пригодился мой талант.

Ничего, еще поиграем. Мне и правда стало интересно, на кой ляд князь Бринский сдался австриякам.

— Эмм... За вашим сиятельством числится целый ворох нарушений. Неуплата парковки, несколько штрафов за превышение скорости, нарушение режима тишины в жилом квартале, участие в пьяной драке со студентами Венской консерватории...

Я насмешливо приподнял брови.

— И все? Ради этого стоило останавливать целый поезд, да еще и в Дакии?

— Боюсь, не все, ваше сиятельство, — жандарм ну прямо упивался моментом. Это ж насколько нужно влачить жалкое существование, чтобы годами ждать такого момента, чтобы... Что? Наконец-то ощутить власть над власть имущим?

Я начинал терять терпение.

— Продолжайте.

— Ордер на ваше задержание выдан императорской канцелярией. Вам надлежит прибыть в Вену на заседание Дворянского суда, на котором будет рассматриваться дело о поругании чести и достоинства Элеоноры фон Герберштейн, младшей дочери графа Людвига фон Герберштейна.

Кого?!

— Должно быть, это какая-то ошибка, — ответил я, стараясь скрыть раздражение. — Не уверен, что мы знакомы с этой, без сомнения, достойной женщиной.

Так, Коля, напряги память. Может, цесаревна случайно тебе что-то стерла? Что это за Элеонора такая?

— Однако фройляйн Герберштейн утверждает иное. Ее отец намеревался устроить помолвку дочери с одним из австрийских баронов, однако девушка утверждает, что три года назад во время вашей поездки в Вену вы познакомились с ней и, после совместно проведенного времени обещали на ней жениться. По нашим, имперским, законам такой шаг приравнивается к помолвке, ибо слово князя приравнено к слову герцога. И это слово аристократа.

Столыпин уставился на меня испепеляющим взглядом, а я, признаюсь, впервые немного растерялся. Даже обладание строптивой силой и волшебство Осколка не вызвали у меня такой озадаченности.

— Мне нужно побеседовать с князем наедине, — тут же отчеканил Столыпин. — Как его юридический представитель, я имею на это право.

И, не дожидаясь ответа, он вытолкал их из купе и захлопнул дверь. Над нашими головами тут же возник непроницаемый купол.

— Какого черта мы не знали об этой истории?! — набросился он на меня громким шепотом. — Вы в своем уме умалчивать о таких приключениях?

— Да не знаю я никакой Элеоноры! — рявкнул я. — Все перерыл в воспоминаниях — не представляли меня герцогу и его дочерям! Хотя постойте...

Кажется, я наконец-то сложил картинку. Твою мааааааман...

Было! И правда ведь — было.

Мы, точнее, первый Коля, с приятелями-однокурсниками ходил в оперу. Быть в Вене и пропустить такое мероприятие — для аристократа самоубийство. Там блистало много австрийской знати, но, поскольку визит был частный, а постановка — регулярной, но нужды представляться официально не было.

Важно то, то спустя пару дней, когда мы отдыхали уже в куда менее формальной обстановке, захотелось студентам познакомиться с местными девицами. Пошли в какой-то невероятно пафосный не то клуб, не то ресторан. Там я, точнее, первый Коля, познакомился с симпатичной юной девицей. Познакомился с коротким, но ярким продолжением.

Только вот девица представилась не Элеонорой фон Герберштейн, а просто Норой Герберт. Говорила, училась на художницу в местной академии, а в клуб пришла отдыхать с подружками. Тогда первого Колю не смутило то, что простая студентка могла себе позволить отдых в столь пафосном месте. Она, кстати, и правда хорошо рисовала — привлекла «мое» внимание тем, что буквально несколькими росчерками изобразила мой портрет на салфетке мокрой трубочкой от коктейля...

Она была не единственной «моей» спутницей за те каникулы, и все же только эта псевдохудожница приходила на ум. Псевдоним уж больно созвучный. Да кто ж знал...

— Проклятье, — вздохнул Столыпин, когда я выложил ему все, что удалось вспомнить.

А еще у нее были потрясающе красивые ноги и аккуратная грудь, но об этих воспоминаниях я умолчал.

— Клянусь, не знал! Вот вам крест!

— Да верю... Так, если девушка не назвала вам своего настоящего имени и намеренно утаила свою личность, да еще и воспользовалась вашей, скажем так, излишней раскрепощенностью, вызванной алкоголем... Что ж, у нас есть все шансы очистить ваше имя. Дело можно развалить.

— Ага, только для этого придется заехать в Вену, — я покачал головой. — Нет, сейчас я этим заниматься не готов. Нас ждут к определенному сроку в Земуне.

К слову, тоже в Австро-Венгерской империи. Могли бы и подождать, пока мы сами попадем в их руки. Но, видимо, у графа Герберштейна сильно пригорело. Интересно, как эта история вообще всплыла?

— Спорить не буду, это кардинально меняет наши планы...

— Значит, сделаем так, что это обстоятельство их не изменит, — резко оборвал я Столыпина. — Я не сверхумелый менталист, но все же мы можем поработать с памятью этих жандармов.

— Это не поможет. Сотрете этим — в Земуне задержат другие. Если вопрос стоит настолько остро, что вас хотят снять с поезда в Дакии.

Да, это проблема. Впрочем, стирать память было не обязательно. А вот заставить их меня отпустить и выдать бумагу...

— Я сам с ними разберусь, — сказал я Столыпину и деактивировал его купол. Андрей Васильевич не успел ничего возразить.

За дверью купе уже слышалось нетерпеливое сопение. Я натянул любезную улыбку и распахнул дверь.

— Прошу в купе, господа, — хозяйским жестом я пригласил всех трех жандармов и захлопнул двери перед прислугой. Тоже мне, нашлись зеваки. В следующий миг я активировал непроницаемый купол по периметру всего купе.

Жандармы напряглись.

— Не хочу, чтобы кто-то подслушал, — легкомысленно отмахнулся я, продолжая играть роль законопослушного болвана. — Прошу, присаживайтесь, господа.

Жандармы переглянулись, но, видимо, их главарю уж слишком сильно хотелось задержать аж целого князя, да еще и русского. Поэтому он первым плюхнулся на обитый бархатом диванчик.

— Могу я взглянуть на ваши документы? — попросил Столыпин. А, все же решил мне подыграть.

Я метнул на него быстрый взгляд.

«Я займусь главным, а вы вырубите двух остальных. Пока просто вырубите».

Надо отдать должное Андрею — он сохранял хладнокровие. Ни единым жестом или мускулом не выдал себя.

«На счет три. Раз... Два...»

Все случилось почти мгновенно. Оправдывая специализацию боевика, Столыпин мгновенно оказался за спинами двух младших жандармов. Синхронный взмах обеими руками — и оба уже сползали на ковер. Наверняка видели какие-то глубокие сны, поскольку вырубил их атташе ментальным ударом.

Я же воспользовался моментом и перехватил обе руки жандарма.

— Шьто вы...

Он крякнул, когда я резко взломал его ментальные щиты. Неодаренный, на ним явно поработали — повесили дополнительную защиту. Правда, очень слабую. Либо старая, либо ставил кто-то низкорагновый.

Я погрузил жандарма в транс. Затем медленно вошел в его сознание и принялся перебирать воспоминания. Да уж, тот еще шалунишка — сколько натащил в кладовку конфискованных журнальчиков пикантного содержания... Только это меня не интересовало.

Времени было немного, а действовать требовалось аккуратно. И хотелось выяснить, откуда он получил такой приказ, но сейчас важнее было другое. Поэтому я начал осторожно менять воспоминания и восприятие. Заложил новый диалог, образы. Ирина Алексеевна учила, что важно помнить обо всех ощущениях и органах чувств, чтобы интегрированное воспоминание выглядело достоверным. Пусть ему будет очень жарко и тесно в этом мундире, пусть его дразнит запах кофе, что остался у нас на столике...

Менталистика — одно из самых рискованных направлений работы с Благодатью. Одно неосторожное движение — и человек может остаться инвалидом. Ни мой предшественник, ни я не отличались особыми талантами в этой специализации, поэтому я немного нервничал. Пусть этот жандарм и был неприятной личностью, но превращать его в овоща мне не хотелось.

— А теперь повторите то, о чем мы с вами договорились, — ласково сказал я, глядя в его мутные глаза.

— Вы обязуетесь прибыть в Вену в течение одного месяца после получения информации о дворянском суде, на который вас вызвал граф Людвиг фон Герберштейн, — медленно проговорил жандарм. Забавно, что сейчас никакого акцента у него не было. Говорил на чистом русском, только медленно и заплетающимся языком. — Вы подпишете бумагу о своем обязательстве, и мы позволим вам продолжить путь. Также мы выдадим вам распоряжение об отсрочке...

Он потянулся к сумке-почтальонке, что висела у него через плечо. Достал оттуда лист серой гербовой бумаги, перьевую ручку и принялся выводить каллиграфическим почерком что-то на немецком.

Столыпин наблюдал за моими действиями и никак не комментировал их. Скорее, следил за тем, чтобы я не навредил жандарму. Закончив, тот поправил свой мундир и протянул мне бумагу.

— Этот документ даст вам право перемещаться на территории Австро-Венгерской империи. Однако я должен предупредить вас, что по истечении месяца он утратит свою силу, а вы будете значиться лицом, уклоняющимся от императорского правосудия...

Я схватил бумагу и сунул во внутренний карман своего костюма.

— Благодарю, господин...

— Штейнмеер, — подсказал Андрей.

— Благодарю за понимание, господин Штейнмеер.

Столыпин осторожно дотронулся до лба каждого из младших жандармов, а я аккуратно покинул сознание старшего и напоследок решил улучшить ему настроение. Пусть покинет поезд в отличном расположении духа.

— Николай Петрович, у нас проблема, — атташе тронул меня за плечо. — Один не просыпается.

Глава 11

— Проклятье!

— В чем дело? — Взволнованно произнес жандарм. — Что вы сделали с моими коллегами?

«Держите старшего на прицеле и не дайте поднять шум», — обратился я к Столыпину.

Попробую разобраться, что к чему. Ну почему, блин, мне постоянно приходится заниматься вещами, которые не предусматривает моя специализация?

Я присел на корточки возле молодого мужчины, на которого указал Андрей. Блондин лет двадцати пяти спал богатырским сном и ни в какую не желал просыпаться. Я осторожно коснулся его сознания Благодатью.

Понятно. Столыпин переусердствовал. Этот парниша был неодаренным, но к тому же имел очень слабые от природы защиты. У Столыпина тоже не было времени рассчитывать силу удара, поэтому он вломил импульс по первое число. И ментальный план несчастного просто этого не выдержал.

Иными словами, Столыпин ввел молодого жандарма в подобие комы. Только теперь этот бедолага блуждал по закоулкам своего бессознательного и не мог найти дорогу обратно. Что ж, нехорошо. Утешало, что не один я в нашей свите косячу, но все-таки дело требовалось уладить.

Вообще-то применение Благодати в поезде было запрещено. Наверняка мне еще аукнется, но протекция Романовых позволит замять вопрос. И все же до международного скандала доводить не хотелось. Так что давай, Коля, засучи рукава — и вперед. Все по заветам цесаревны-менталистки. Не зря же она провела со мной почти целый день, посвящая в тонкости своего искусства.

— Сейчас все поправим, — пообещал я и дотронулся до лба молодого жандарма. — НЕ беспокойтесь, с ним все будет в порядке.

Мне и самому в это верилось с трудом. Башка — штука тонкая, а работать с таким ментальным слабаком — и вовсе большой риск. Но я должен был завоевать безусловный авторитет в глазах Столыпина. Мне нужно превратить его из надсмотрщика в преданного товарища. А он явно был из тех, кто верил не словам, а делам.

Я сосредоточил небольшой импульс силы в руках и медленно, по капельке, начал проходить сквозь грубо проломленные щиты. В голове тут же визуализировалась картинка — кстати, это тоже была подсказка цесаревны. Используя визуальные образы, работать было куда проще.

Сейчас передо мной оказался лес. Настоящая такая тайга. И где-то вдалеке скользил между деревьями огонек сознания молодого жандарма.

— Иди на свет, — сказал я и запустил небольшой светящийся шар. — Иди сюда, я тебя выведу.

Его дух был бесплотным — лишь контуры человеческого тела. Он не сразу понял, чего я от него хотел. Пришлось повторить трижды.

А затем, когда он начал пробираться через лабиринт тропинок, я вышел ему навстречу и осторожно повел за собой.

— Вот так, нам сюда.

Я оставил его на пороге на несколько секунд, и за это время решил подлатать пробитую защиту. Все же негоже служителю правопорядка ходить в таком состоянии — так его обладатель любого, даже самого слабого артефакта, облапошит. Срастив природную защиту, я накинул еще один щиток сверху. Так, для надежности. Не благодарите.

А затем аккуратно вывел дух наружу и сам вышел из его ментального плана.

Молодой жандарм тут же открыл глаза и взволнованно заговорил по-немецки, указывая на меня.

«О чем он вещает?» — спросил я Столыпина. Он, в отличие от меня, хорошо владел языком.

«Говорит, не понимает, что с ним случилось. Но сейчас чувствует себя гораздо лучше».

«Всегда пожалуйста».

Старший жандарм перебросился парой фраз со Столыпиным, а затем... Просто пригласил младших коллег на выход.

«И все?» — удивился я. — «Никаких последствий?»

«Пока вы работали над пробуждением юноши, я заложил в его память скорректированное воспоминание. Его коллега просто упал в обморок. Ведь в Дакии нынче так душно...»

Меня окончательно отпустило только после того, как поезд снова тронулся. Столыпин вышел поторопить слуг со сборами, а я вытащил гербовую бумагу.

Что ж, месяц отсрочки у меня есть. Но явиться в Вену все равно придется. Неплохо было бы подыскать себе адвоката. Потому что австрийцы точно попытаются сделать из этого сенсацию. Я прямо видел заголовки венских газет: «Русский князь обесчестил дочь графа!», «Самая странная помолвка года!» и так далее. Ну на фиг, не хочу я в этом участвовать.

И о чем думала эта Элеонора? Я, кстати, не припоминал, что обещал на ней жениться. Было хорошо — да. И, к слову, невинность она явно утратила задолго до того, как встретила симпатичного русского княжича.

Столыпина не было долго, но вернулся он с двумя чашками кофе. Поставив их на стол, он выудил из своего саквояжа украшенную гербом флягу и водрузил на столик. Я кивнул в ответ на его немой вопрос, и в мою черную, по-балкански вырвиглазно-крепкую кафу отправилось несколько капель коньяка.

— Отличная работа с сознанием того парня, — сказал он. — Не знал, что вы такое умеете. Или в Аудиториуме сменилась программа обучения?

Я устало улыбнулся. Работа с менталом вытянула из меня все силы. Точнее, не столько сама работа, сколько нервотрепка, с ней сопряженная.

— Спасибо, Андрей Васильевич.

— Можете называть меня просто Андреем, ваше сиятельство. Разумеется, вне официальной обстановки.

Я протянул ему руку.

— Что ж, тогда я — просто Николай. Вне официальной обстановки. Терпеть не могу все эти формальности.

Это вызвало улыбку у атташе.

— Я тоже, хотя умудрился выбрать едва ли не самую формализованную службу. Тем не менее, приятно встретить похожего на себя человека.

Видимо, недавний инцидент был забыт окончательно. Столыпин проникся ко мне симпатией.

— Вы ловко придумали с документом об отсрочке, Николай, — продолжил атташе. — Однако это всего лишь отсрочка. Проблема никуда не денется, и мне понадобится подключить свои связи в Белграде.

Я кивнул.

— Не собираюсь бегать от правосудия. Это не по-княжески. Лучше решить вопрос раз и навсегда. Но я не хотел нарушать наши планы на Земун. Поэтому придумал такой поворот.

— С этим обвинением мы непременно разберемся, — пообещал Столыпин. — Главное — избежать скандала, хотя я сомневаюсь, что удастся. Единственный вопрос, который сейчас меня гложет — случайное ли это стечение обстоятельств? Или же кто-то намеренно решил утопить вашу репутацию?

* * *

— Станция — город Земун, Австро-Венгерская империя, — провозгласил динамик. — Остановка — тридцать минут. Просим путешествующих подготовить документы.

Женский голос повторил это же не только по-русски, но еще и по-сербски, по-венгерски, по-немецки, по-румынски и даже по-гречески. Странно, что османов обидели.

— Ну, ваше сиятельство, пора на выход, — сказал Столыпин и подхватил свои чемоданы.

Этот поезд был куда проще знаменитого «Балканского экспресса», зато летел с такой же скоростью. Всего полдня — и мы оказались в Земуне. Сидя в вагоне первого класса, я перечитывал путеводитель, составленный для меня сотрудниками канцелярии Ее императорского высочества.

Пока все пассажиры столпились в очереди у дверей, я невозмутимо продолжал читать. Никогда этого не понимал. Ну зачем ломиться в еще закрытые створки, топтать друг другу ноги и пыхтеть в затылки? Всех обязательно выпустят.

Наконец, двери открылись, и толпа самых нетерпеливых высыпала на перрон. Это был даже не вокзал, а, скорее, станция. Но симпатичная.

Перрон украшали бронзовые колонны, поддерживавшие изящный, в стиле ар-нуво, стеклянный навес. Там же стояли турникеты: подданным Австро-Венгрии требовалась только быстрая проверка документов, а нас ждал полноценный «красный коридор».

Столыпин вызвался улаживать вопрос с таможенниками, пока мои слуги и секретари выволакивали наш объемный багаж. Быть князем — значит не иметь возможности путешествовать налегке. Гардероб и прочее, техника секретарей, артефакты, кое-какой скарб слуг... Словом, барахла хватило бы на небольшой обоз.

— Прошу, ваше сиятельство, — Столыпин указал дорогу. — Мы с вами идем первыми, после — секретари, затем остальные.

— Хорошо.

Пройдя через турникет, мы оказались в относительно небольшом стеклянном павильоне. Здесь уже толпились подданные других государств, ожидавшие своей очереди на проверку документов. Но нас, кажется, решили встретить по первому разряду.

— Князь Бринский, — к нам вышла приятная темноволосая женщина в форме сотрудника погранслужбы. — Прошу за мной, ваше сиятельство.

Столыпин кивнул, показывая, что все было в порядке. Я неторопливо последовал за женщиной. Вскоре мы оказались в отдельном кабинете, где, судя по стальному столу и прочему оборудованию, проходили личные досмотры.

— Ваше сиятельство, обратилась ко мне дама на скверном, но все же понятном русском, — Мы должны прояснить одно обстоятельство...

Я кивнул и, предвосхищая ее вопрос, достал из внутреннего кармана гербовую бумагу и подал ее вместе с документами.

— Я получил право отсрочки, — сказал я. — Но не уверен, что документ успели внести в базу. Пожалуйста, взгляните.

Дама нахмурилась и, надев очки, принялась изучать документ.

— Выписан австро-венгерской полицией, но... Когда вы успели?

— В Дакии. Меня едва не сняли с поезда.

— Вот как, — казалось, пограничница удивилась. — Это очень странно.

— Я тоже удивлен. Тем не менее, уважаемые жандармы вошли в мое положение и предоставили право явиться в Вену позже.

Пограничница что-то проворчала себе под нос по-венгерски.

«Кажется, нам повезло, ваше сиятельство», — прозвучал в моей голове голос Столыпина. — «Земун — традиционно венгерская часть империи. И далеко не все венгры, особенно из этих земель, жалуют австрийцев. Если эта госпожа проникнется к вам симпатией, проблем не возникнет».

Наконец, дама вернула мне бумагу и оставила у себя лишь документы. А затем, пересев к компьютеру, принялась заводить файл. Мы со Столыпиным отошли подальше, чтобы не создавать помех технике.

— Цель вашего визита?

— Ознакомительная. Признаюсь, основная моя цель — Белград, там я намерен присмотреть недвижимость. Однако я не мог отказать себе в удовольствии познакомиться с Земуном, — улыбнулся я. — Ведь это преступление быть так рядом и не посвятить вашему городу несколько дней...

Давай, Коля, включай режим соловья.

Пограничница удивленно приподняла брови.

— Значит, культурная поездка. И что вы намерены осмотреть в Земуне?

Ха! Проверять меня задумала, хитрюжка. Ну я тоже не лыком шит, не зря путеводитель перечитывал.

— Очень хочу увидеть своими глазами Башню Тысячелетия на холме Гардош. Также меня интересуют рыбные рестораны на Дунае. Кроме этого, я хочу посетить церковь Святого Николая, это покровитель моей семьи. А также я бы встретился с руководством вашей гимназии — возможно, мне есть что предложить выпускникам...

Я сделал все, чтобы у нее сложилось верное впечатление. И рыбка клюнула.

— Что ж, вижу, ваш интерес неподдельный, ваше сиятельство. И это, безусловно, большая честь для нас, — она протянула мне паспорт, на страничке которого красовался свежий штампик. — Добро пожаловать в Земун, Николай Петрович. Будьте готовы к тому, что приезд русского князя в наш маленький город — это настоящее событие. О вас станут писать в газетах. Хотя, полагаю, вам не привыкать...

Мне показалось или дамочка все же мне подмигнула? Намекала на мою приятную внешность? А, ну да, у нее-то в базе вся моя подноготная. Молодой, двадцать три года — а уже князь. Холост. Хорош собой. Богат...

— Благодарю за предупреждение, госпожа, — я подарил ей самую приятную из своей коллекции улыбок. — Уверен, что не буду разочарован в вашем гостеприимстве.

Столыпин вывел меня в зал ожидания, а сам занялся сопровождением моих секретарей. Я же тем временем присел на мягкий диванчик и снова открыл путеводитель.

Итак, Земун. Крайне своеобразное место с не менее интересной историей.

В двенадцатом веке Белград был завоеван венгерским королём Иштваном II. Камни разрушенного Белграда использовали при возведении стен Земуна.

В Средние века Земун был отдельным городом на южной границе венгерского государства. Однако расположенный на противоположном берегу Белград всегда превосходил его по значению. Подобное распределение ролей сохранилось и в составе Османской империи. Позже Земун стал пограничным и таможенным городом Австро-Венгрии, находясь на границе с Османской империей, а позже с Сербией. Таким он оставался и сейчас.

Так что Земун и Белград издавна стали соседними городами, но под властью разных правителей. Как вечные соседи, что постоянно конкурируют друг с другом и перекрикиваются через улицу. Только здесь города разделяла река Сава.

— Овде нема шта да се гледа.

Я поднял голову на приятный женский голос. «Здесь не на что смотреть».

Передо мной стояла девушка. Невысокая, но на каблуках. Стройная, черноглазая и смуглая, она была одета в яркое платье. И с копной роскошных смоляных волос. Мне сначала показалось, что это был такой пышный парик, но нет, девушка явно выиграла в генетическую лотерею. На ее руках и шее звенели крупные украшения.

— Молим? — переспросил я.

— Эво, да ти си рус, — улыбнулась девушка и тут же перешла на русский. — Боюсь, вы ошиблись городом, богатый господине. Земун — дыра, а Белград — на другом берегу реки. Но если богатый господин захочет, я смогу подсказать ему самые лучшие места в Земуне. За небольшую плату. А если господин захочет переплыть реку, то можно незаметно сделать и это.

Понятно. Тебе, Коля, повстречалась первая цыганка. Точнее, их здесь именовали ромалами. Эта, правда, явно была из работников высокой категории. Ромальские девушки никогда не предлагали платную любовь — строй у них сохранялся традиционный, и мужчины строго блюли честь своих дочерей. Зато развести на деньги богатенького туриста — это пожалуйста.

Насколько я понял, здесь ромалы занимались примерно тем же, чем и везде: брали то, что, как им казалось, плохо лежит, фокусничали и обманывали, выступали с песнями и танцами, торговали на барахолках и, в общем-то, не особенно напрягались.

Впрочем, если мы могли быть друг другу полезны, почему бы не завести знакомство.

— Как тебя зовут? — спросил я.

— Лала, господин рус.

Я улыбнулся. «Лала» по-сербски означало «тюльпан». Что ж, в своем красно-зеленом платье с пышной длинной юбкой она и правда напоминала цветок. Красивая, зараза!

— Я Николай.

— Что ж, господине, да ли вас занимају добра места у Земуну?

Достав небольшую купюру, я вложил ее в руку девушке.

— Расскажи.

Словно по волшебству, деньги исчезли из рук девушки. Не понимаю, как она это провернула — только что денежка была в руках, причем в рукава она ее убрать не могла — они едва доходили ей до локтей. Фокусница. С такой надо держать ухо востро и кошелек прятать понадежнее.

Лала присела на диванчик возле меня и по-хозяйски вытащила из моих рук путеводитель. Перелистнула несколько страниц и бросила в сторону.

— Досада!

То есть скука.

— А шта није досадно? — улыбнулся я. Интересно, как бы она себя повела, узнай, что перед ней был целый князь? Но меня эта ситуация даже забавляла.

— Эво! Господин говори српски, — хмыкнула Лала. — Добро, добро...

— Лоше, — я покачал головой. Плохо.

Ромалка улыбнулась.

— Знаю немного русский. Моя мама пела и танцевала у русов в Петрополе. Русы любят ромалов, русы платят хорошие деньги в ресторанах. Только пристают... Но мы все равно любим русов.

Это да, в столице до сих пор сохранились заведения, где выступали цыганские труппы. Этакий элемент отдыха вне моды. Молодежь туда захаживала не так часто, а вот старшее поколение любило поужинать под хорошее выступление.

— Так куда посоветуешь сходить в Земуне?

Девушка хитро прищурилась и протянула руку.

— Дай еще, господин.

— Я уже дал достаточно.

— Мало! Дашь немного — расскажу не только это, — она приблизилась ко мне, и я ощутил аромат ее волос. Какое-то масло, что-то древесное. Сандал? — Если дашь еще, я расскажу, кто за тобой следит.

Глава 12

Вот же чертовка! Всегда они знали, как привлечь внимание и заинтересовать. Волшебный народ, эти ромалы.

Первой реакцией было вежливо послать девицу куда подальше. Но если она и правда что-то знает? Ладно, свои сбережения у меня и так имелись, а на такие развлечения можно потратить и «командировочные» от Романовых. Я выудил из внутреннего кармана еще одну купюру — на этот раз достоинством побольше.

— Ну, драга, рассказывай.

Вместо ответа девушка вытащила из складок своей пышной юбки колоду карт. Ну началооось... Болван ты, Коля. Неужели подумал, что она и правда расскажет тебе что-то путное?

— Э, господине, погоди сердиться, — сказала Лала. — Знаю, вы много грязного о нас слышали. Что-то правда, что-то — нет. Но я и правда хорошо гадаю. Когда тебя увидела, украдкой вытащила пару карт. Хотела знать, кто ты такой. Мне попались лилии — ты уважаемый человек. И книга. Это тайна. И Змея. У тебя есть тайный недруг, который еще не проявился. Ты о нем не знаешь. Но он следит за тобой.

Я, блин, князь! Разумеется, у меня есть и завистники, и недруги.

— Этого мало, — отмахнулся я. — Такое скажет кто угодно.

— Но я знаю, кто ты. Ты важный человек. И ты тоже полон тайн. Тайны свои ты бережешь. Но от Лалы они не укроются, потому что Лала в пятом поколении гадает. Этим занимаются все женщины нашего рода. И чтобы ты мне поверил, так и быть, я расскажу тебе кое-что еще.

Девушка принялась ловко перемешивать небольшие карты. Колода была не просто потрепанная, но и очень странная. Я думал, там будет обычная игральная или, например, Таро. Но нет, это было что-то иное. На каждой карте был изображен символ — сердце, кораблик, ключ, а еще номер и маленькая картинка игральной карты.

— Что это у тебя за колода такая интересная? — поинтересовался я. — Никогда таких не видел.

Лала лукаво улыбнулась.

— Французская. Эти карты только для гадания. Их придумала мадемуазель Ленорман. Она предсказала судьбу императору Наполеону и многим другим важным людям. Наполеон не поверил, а потом было поздно.

Она перемешала карты и протянула мне:

— Сними мизинцем левой руки к себе, господине.

Я немного замешкался, но сделал, как просила девушка. Лала тут же убрала снятую часть карт вниз, на миг прикрыла глаза и начала выкладывать карты в ряд прямо на диванчике.

Мне показалось, или я и правда ощутил небольшой всплеск Силы?

Она открывала карты одну за другой, а я завороженно пялился на символы.

— Коса и Гроб... — она подняла на меня глаза. — Это сочетание падает на смерть. Ты недавно был при смерти, господине?

Опаньки! Кажется, еще немного — и я начну верить цыганским гаданиям.

— Допустим.

— Дерево... Всадник. И Ребенок. Новый член семьи появился? В роду пополнение.

Да твою же дивизию! Если так дальше пойдет, она может меня рассекретить. Понятное дело, что Лала не могла знать о ритуале призыва духа. Но даже Дерево выпало не просто так. Родовую структуру всегда изображали в виде древа.

— Предположим, — сухо ответил я.

Лала хмыкнула и принялась вытаскивать новые карты.

— Корабль — это путешествие. Крест — очень важное. Жизненно важное. Дом. Домой? Странно. Ты что, отсюда, господине?

Да что ж такое! А девка сильна. Ух, как сильна. Не знал, что у ромалов тоже сохранилась родовая магия. Этой девушке точно передалась сила. Ну не могла она всего этого знать!

— Кое-какая родня из Сербии.

— Тогда понятно, — Лала улыбнулась и выложила еще карты. — Сад, Башня и Лилии. Тебя ждет встреча или прием на самом высоком уровне, господине. Только вот...

Она замялась.

— Что там такое?

— Змея, Гора и Луна. Кто-то не хочет тебя видеть там, куда ты стремишься, господине. Это и правда скрытый враг. Он умеет ждать и наблюдать. И он готовит для тебя Плеть.

— Это еще что значит?

— Скандал, ссора, драка. Но тут такие карты, что все это исподтишка. Интриги. Одно вижу — тебе будут чинить большие препятствия. У тебя есть цель поездки — и вот именно в этом будут помехи.

Ну кто бы сомневался. Я и не ожидал, что все пройдет гладко. Тем временем Лала выложила еще несколько карт. Такими темпами на диванчике оказалась половина небольшой колоды.

— Берегись трех женщин и одного мужчину. Двое мужчин тебе помогут, и еще две женщины встанут за тебя. Но за врагами больше силы. Береги голову и никому не открывай планов. А еще силу ты получишь от воды. Не знаю, что это значит...

Зато я знал. Отлично знал.

— И еще...

Но в этот момент к нам подлетели разъяренные мужчины в ярких шейных платках и старомодных костюмах. Они принялись отчитывать девушку на незнакомом языке, а Лала мгновенно сгребла карты в кучу. Я услышал только одно знакомое слово — «княз». Девушка побледнела и вытаращилась на меня во все глаза.

Что ж, эффект был достигнут, но впечатление вышло смазанным.

— Иди! Иди! — поторопил ее старший мужчина, искоса поглядывая на меня. С опаской. — Доста! Где jе била твоja глава?

Они исчезли так же стремительно, как Лала оказалась возле меня. А я остался сидеть на диванчике с очень странным чувством. Девушка обладала даром, несомненно. Многого о будущем она не открыла — все и так было очевидно, но вот если попросить ее рассказать детали... Черт, нужно хоть выяснить, как ее найти.

Я выбежал на улицу и огляделся по сторонам, но ни Лалы, ни ее церберов уже нигде не было. Зато я недосчитался еще одной купюры. Уж не знаю, как девица умудрилась ее стянуть, но я не был в обиде.

* * *

— Вот здесь для нас должны были подготовить апартаменты.

Такси остановилось возле двухэтажного особняка на главной улице Земуна. По занятному совпадению улица так и называлась — Главна. Легко запомнить.

Особняк с арочными окнами был выкрашен в светло-желтый цвет и явно был построен лет двести назад. Здание старой эпохи. Наши слуги отправились первыми и сейчас хлопотали над размещением скарба.

— Мы занимаем весь второй этаж, — добавил Андрей. — Вам апартаменты наверняка покажутся не такими просторными, но лучше сейчас в Земуне не найти. Увы, начинается сезон.

— Сезон чего? — усмехнулся я. — Насколько я понял, это та еще дыра.

— Сюда приезжают те, кто не может позволить себе отдых в Белграде, ваше сиятельство. Реки те же, природа та же... Венгры и австро-венгерские сербы так экономят...

Что ж, разумно. Правда, я до сих пор не понимал, что же делать в таком маленьком городке. Нет, свое очарование у него, определенно, было. Но это было обаяние старой провинции. Одно— и двухэтажные домики, красные черепичные крыши, утопающие в зеленых парках церкви... Рынок, на котором шла бойкая торговля местных и набережная Дуная, на которой лебедей было больше, чем самих людей.

— Надеюсь, мы здесь пробудем недолго, — добавил Столыпин. — Но на всякий случай апартаменты сняли на неделю. Желаете пообедать, ваше сиятельство? Время подходит.

Я еще как желал! Но сначала требовалось освежиться с дороги.

Первый этаж здания занимали два ресторанчика. Один предлагал местную кухню, а второй модную нынче итальянскую. Я сразу нацелился на первый и уже предвкушал, как попробую разрекламированную гурманску плескавицу.

Пройдя через парадный вход, мы оказались в прохладном холле с мраморной лестницей. Старая — на ней было заметно, как тысячи ног продавили и стерли камень за столько лет. Но мне нравилось. Не дворец, а наверняка бывшее жилище богатого купца.

На втором этаже нас встретили три двери.

— Налево — вход в господские покои, — пояснил Столыпин и дал мне ключ. — Пусть у вас будет на всякий случай. Центральный вход — для гостей. Он выходит в общую зону для приемов. А справа — половина слуг и хозяйственные помещения.

Что ж, умно. Никто друг другу не мешает. Я тут же принялся открывать свою дверь. Но, к моему удивлению, атташе пошел за мной.

— Я живу на вашей половине, ваше сиятельство, — немного виновато улыбнулся он. — Также при в вашей половине разместятся секретари, поскольку могут понадобиться вам в любой момент.

— Хорошо, — кивнул я. — А ванная отдельная здесь есть?

— На этой половине — целых две.

Живем.

Не знаю, как для Столыпина, а для меня квартирка оказалась в самый раз. Никакой тесноты — это товарищ глав еще в наших хрущевках не бывал. Мне в личное пользование достались три комнаты: спальня с собственной ванной, кабинет и что-то вроде малой гостиной.

Секретари жили вдвоем в одной комнате, что примыкала к кабинету. А Столыпин — в двухкомнатных апартаментах на противоположной стороне коридора. Никто не жаловался.

«Общая» часть представляла собой большую гостиную и отдельную столовую. Причем в гостиной можно было дать небольшой домашний бал, а в столовой легко накормить человек двадцать.

Я из любопытства зашел к слугам — там тоже все было вполне прилично. Двое в комнате, большая кухня, всякие кладовки и прочее.

— Кстати, кухарку бы следовало нанять, — сказал я.

Столыпин кивнул.

— Арендодатель предоставит. Только она начнет работать с вечера. Пообедать придется в ресторане.

— А слуги?

— Закажем для них еду в ресторане. Принесут наверх.

Что ж, с таким сервисом кухарку можно было и не нанимать. Но у богатых свои причуды. Мне подумалось, что слугам так будет проще — можно в любой момент подойти и что-то перекусить. Еда — святое. Я не собирался держать свою свиту голодной.

Приняв быстрый душ, я облачился в неброский серый костюм и повязал скромный галстук. Не хотелось пока что привлекать к себе излишнего внимания. Брошь с княжеским гербом я не прикрепил, а просто положил во внутренний карман. На всякий случай.

Столыпин тоже привел себя в порядок, и вместе мы спустились на первый этаж.

На улице стояла почти что настоящая жара. Градусов двадцать пять для петербуржца в костюме — это уже серьезное испытание. Ресторанчик местной кухни назывался «Гладни вук», то есть голодный волк, и мне это понравилось. Вывеску украшала волчья морда. Столыпин открыл передо мной дверь, приглашая вперед.

Внутри оказалось прохладно — старые каменные стены не давали жаре проникнуть внутрь.

— Добар дан! — поприветствовал нас официант. — Изволите!

— Здраво! Потребан нам је сто за две особе, — распорядился Андрей.

Конобар — так здесь называли официантов — предложил нам несколько свободных на выбор. Зал был наполовину пуст, но подходило время обеда, и посадка ожидалась полной.

Мы выбрали столик возле окна и принялись ждать официанта с меню.

— Так, вам нужен небольшой экскурс по сербской гастрономии, — Столыпин пододвинул к себе пепельницу и достал портсигар. — Первое, что вам следует знать — сербы кормят на убой.

Я улыбнулся.

— Это мне нравится.

— Нет, вы меня не совсем поняли, Николай. Порции здесь не просто большие. Они гигантские.

— Замечательно. Я как раз гладан као вук. Что порекомендуете из национального сербского, чтобы точно наесться до отвала?

— Да что угодно, — отозвался Андрей. — Земун — город австрийский, но все же большинство населения здесь сербы. Так что и кухня сербская очень распространена. А сербская кухня — это мясо. Очень много мяса. Чаще всего это роштиль — то есть жареное на открытом огне. Самое популярное блюдо — плескавица. Рубленая котлета. Ее подают с кромпиром — это картофель, особым мягким сыром каймак и салатом.

— Звучит как именно то, что я хочу.

— Только заклинаю вас, Николай. Никогда не берите гурманску плескавицу.

— Почему же?

— Слишком большая порция. Даже взрослый мужчина с непривычки не способен ее доесть. А здесь принято доедать, иначе хозяин заведения может расстроиться или и вовсе обидеться.

— Зачем же ее подают, если никто не может ее доесть? — удивился я.

— Местные — могут, — улыбнулся Столыпин. — Это особый навык сербов — есть огромными порциями и при этом оставаться стройными.

Но я уже все решил. Едва конобар подошел к нам, чтобы взять заказ, Столыпин тут же попросил какую-то караджорджеву шницлу и две медовачи ракии. Конобар одобрил выбор и уставился на меня.

— А ви, господине?

— Гурманску плескавицу с каймаком, молим вас, — широко улыбнулся я.

Вот и проверим, насколько крепки мои сербские гены. Что ж я за наследник престола такой, если не могу съесть национальное блюдо?

Конобар удивился.

— Сигурно?

То есть пытался понять, уверен ли я в своем выборе.

—Наравно! — ответил я. — Конечно.

— А, ви сте рус! — официант расплылся в улыбке. — Ми смо волим Русиje. Добро дошли!

Приятно, когда тебя рады видеть просто потому, что ты приехал из определенной страны. И хотя Земун принадлежал Австро-Венгрии, сейчас я начал понимать, что город оставался сербским.

Столыпин как раз затянулся сигаретой, а перед нами уже возникли две рюмки прозрачной желтой жидкости.

— Медовача ракия для господ русов, — официант разве что не поклонился. — Из запасов для самых дорогих гостей. Изволите попробовать као апперитив.

Вместе с рюмочками на наш стол отправились два стакана воды.

— Хвала пуно! — улыбнулся я.

Официант снова широко улыбнулся и удалился. А я поднял рюмку.

— Стоп! — Шикнул на меня Столыпин. — Ракия — не водка. Ее здесь не принято пить залпом. По глоточку во время беседы...

— Понял, — я поднял свою. — Ну, за приезд.

Это был нектар богов! Прости, пиво, но теперь у меня другой любимый напиток. Медовача была самогоном, настоянным на меду. Не очень крепкая — чуть выше тридцати. Но безумно вкусная. От одного глотка я почувствовал, как по телу разлилось приятное тепло, а желудок потребовал наконец-то поесть чего-то нормального.

— Божественно, — улыбнулся я и украдкой бросил взгляд на стойку. Судя по всему, там конобары делали ставки на то, доест ли рус свой заказ. Ну что же, придется поднапрячься.

Мы спокойно попивали ракию в ожидании еды. Андрей рассказывал много интересного о сербской кухне и указывал, какие пункты меню были обязательны для пробы. Но идиллия нарушилась, когда в ресторанчик завалилась шумная кучка молодых людей. Явно мажоры — одеты по-щегольски, вели себя немного вызывающе и всячески демонстрировали достаток.

Столыпин лишь нахмурился, когда эта компания заняла большой стол по соседству с нашим. А еще они говорили по-немецки, что явно удивило завсегдатаев заведения. Здесь в основном в ходу были сербский и венгерский.

— Далековато их забросило, — сказал я. — Интересно, зачем?

Андрей пожал плечами.

— Быть может, едут в Белград. Как и мы, транзитом. Белград — нынче модное место у молодежи.

Компания с ходу заказала аж две бутылки ракии. Вели они себя как студенты на каникулах, словно наконец-то дорвались до развлечений и не знали меры. Я был готов простить им этот шум, но когда они едва не сбили с ног официанта, что нес мой заказ, потерял терпение.

— Можно немного потише, господа? — сказал я.

Компания мигом умолкла. Официант с тихим стуком поставил мою гигантскую тарелку на стол. Аромат и вид у блюда был божественный, но я не мог в полной мере им насладиться. Потому что десять пар австрийских глаз взирали на меня с... ненавистью и презрением.

— Russische? — сказал один из них и перешел на ломанный русский. — Мы просто отдыхать. Но если это вам не нравится, ви можете выбрать другой заведение.

Я медленно повернулся к ним всем корпусом.

— Вам не приходило в голову, что это ваши манеры неуместны в данном заведении?

Официанты опасливо переместились за стойку.

«Николай, не нужно провоцировать», — ментально сказал Столыпин. — «Нам лучше не привлекать к себе внимания!»

Но было поздно. Один из компании — высокий светловолосый парниша чуть меня помоложе — поднялся из-за стола и направился ко мне. Я выпрямился, и мы встретились глазами.

— Ваше имя, господин, — потребовал он.

— Зачем? От этого вы станете вести себя приличнее?

— Я хочу знать, кто видит себя вправе делать мне замечания.

Я улыбнулся. Ну хорошо.

— Князь Николай Бринский, — спокойно ответил я.

— Какой везение. Я Фридрих фон Альтанн, — отрывисто проговорил парень, криво мне улыбнувшись. — Какой удачный встреча. Ведь именно благодаря вас моя помолвка с Элеонорой фон Герберштейн все еще не состоялась...

Глава 13

Так-тааак...

Вот, значит, главный оскорбленный. Австрийский аристократ, самая голубая кровь. И как же его занесло в Земун, интересно мне знать? Сдается мне, кто-то слил господину Альтанну, что я здесь буду. А он решил встретить меня лично.

Тогда понятно, почему вся эта пестрая компания завалилась в простой сербский ресторанчик. Нет, обслуживали здесь отлично, но атмосфера уже была больно далека от гламурной. Я еще сначала удивился, какого рожна эти щеголи здесь забыли.

А забыли они меня.

— Рад за вас, — буркнул я. — Теперь я намерен все же пообедать.

— Шьорта с два! — рявкнул Альтанн. — Вы нанесли мне оскорбление своим грубым обращением. Вы уже дважды меня оскорбили! С первым будет разбираться дворянский суд, но я не намерен прощать ваши выходки.

Ути какой злой. Боюсь-боюсь.

— И что же вы собираетесь делать? — ласково спросил я, глядя на молодого аристократа как на дитя малое.

— Я назначаю вам дуэль!

Я повернулся к Столыпину.

— Он самоубийца, да?

Андрей покачал головой и перешел на ментальный канал связи.

«Николай, не стоит реагировать поспешно. Австрийские законы суровы насчет дуэлей — за это можно лишиться дворянства».

«В Австро-Венгрии», — ответил я. — «На меня это не распространяется».

«В Империи, если вы помните, за дуэль кара тоже суровая. Дворянства не лишат, но отправить в ссылку».

«Прошу прощения, а Земун — это что? Курорт?»

«Не передергивайте. Вы все поняли».

Ага. Понять-то понял, только вот спускать выходку этой выскочке я не хотел. Думал, если он на территории своего государства, то можно вести себя по-свински? Не знаю, что там наплела эта Элеонора своему батюшке и женишку, но я во всем этом участвовать точно не хотел. А они буквально втягивали меня за уши в этот скандал.

Но Столыпин прав — оскандаливаться мне сейчас не с руки. У возможного наследника престола должна быть предельно чистая репутация. Хватило уже моей родни Обреновичей — через одного они марали себя такими выходками, что удивительно, как родовая сила у них вообще осталась. Разводы, измены, убийства.

Я на фоне всего этого смотрелся просто невинным ягненком даже с учетом претензий австрийцев.

— Ви принимаете визов? — распаленный адреналином, Альтанн двинулся на меня. — Ви должны ответить немедленно!

— Сначала я пообедаю.

Я как ни в чем не бывало уселся за свое место, где меня ждала уже остывающая плескавица. Только ты и я, моя долгожданная котлетка. Только ты и я...

Что-то пролетело мимо моего лица — я инстинктивно отшатнулся, активировав «Берегиню». Из-за стойки раздались охи и причитания. А, ну да. Они же одаренных редко видели.

В следующий миг большая тарелка с бережно разложенными овощами, мясом и картошкой разлетелась на куски, а ее содержимое полетело на меня. Хвала «Берегине», снедь отпружинила и не запачкала мой костюм.

Я поднял глаза на Альтанна.

— Весьма опрометчиво с вашей стороны.

— Ви ответите немедленно!

Нет, он точно нарывался. Ладно этот — молодой придурок, но куда глядела его родня? У них тут сыночка-корзиночка на выданье, а они за ним не приглядывают.

Я спокойно улыбнулся, а боковым зрением высматривал что-нибудь, что могло мне помочь. Опа! Несколько высоких пластиковых бутылок минералки «Милоша», моей любимой.

И в моей голове созрел план. Хулиганский и безобразный, но на идиотов, судя по всему, действовала только сила. Даже если эти идиоты носили приставку «фон» к фамилии.

Я резко поднялся — стул покачнулся и, кажется, опрокинулся. Усилил свечение «Берегини» и тут же шагнул к Альтанну. Тот не ожидал такой прыти — да-да, заклинание еще и скорость увеличивает — и отпрянул. Как раз к столу, на котором стояла минералка.

Я потянулся родовой силой к бутылкам. Там была вода, наша особая вода... Одна секунда — и все пять бутылок взорвались, окатив задиру и его прихвостней холодным душем.

— Охладитесь, господин Альтанн, — невозмутимо сказал я. — Вы ведете себя неподобающе для аристократа и позорите свой род. Дуэль — древняя привилегия знати. Я считаю ниже своего достоинства сражаться на дуэли с человеком, который позорит свое сословие.

Альтанн пялился на меня со смесью удивления, ярости и стыда. Стыдился он явно своей компании, которая уж точно еще долго будет припоминать ему унижение. Скажи спасибо, что это была всего лишь минералка, а не какой-нибудь ягодный сок, который хрен отстираешь. Впрочем, откуда тебе знать о том, как тяжело отстирываются пятна, мальчик?

Он стоял передо мной — руки сжаты в кулаки от бессильной ярости, с мокрых волос стекали шипящие струйки воды. Весь его щегольский костюм потерял вид. Остальная его компашка хранила молчание и не спешила заступаться за товарища. Ну да, у них, в отличие от этого Альтанна, были глаза и они поняли, что иметь дело с одаренным чревато.

— Убирайтесь, — велел я ему. — И прихватите с собой мусор, что вы оставили.

Один из компашки подошел к Альтанну и тихо затараторил что-то по-немецки. Этот мамкин мститель еще пытался сопротивляться и возражать, но товарищи почти что вынесли его прочь из ресторанчика.

Я с сожалением уставился на разбросанную по столу и полу еду.

— Пообедал, называется...

А затем за моей спиной раздались аплодисменты. Я осторожно обернулся — возле стены за небольшим столиком на четверых сидели трое мужчин, всем в районе пятидесяти. Они подбадривали меня по-сербски, а затем подозвали конобара и что-то у него заказали.

Наш официант тоже материализовался почти сразу же.

— Изволите пересесть за другой столик, господа, — он указал на тот, что был в тени небольшой каменной ниши.

— Поновите, молим вас, — я указал на погибший обед.

— Наравно, господине!

Я деактивировал «Берегиню» и перебрался вместе со Столыпиным за другой стол. Обед Андрея тоже пострадал — его едва начатую шницлу забросало осколками фарфора. Так что придется ждать нового заказа вместе.

Несколько расторопных служащих быстро убрали следы недавнего происшествия, и уже через пять минут в зал ресторана вернулась полная идиллия. Из динамиков доносилась национальная музыка в современной обработке.

— Это для вас, господа, — официант принес графин с медовачей.

— Но мы не заказывали...

— От господ, что за соседним столиком, — улыбнулся конобар. — Они впечатлены тем, как ловко вы поставили на место зарвавшегося австрияку.

Я ухмыльнулся.

— А их здесь у вас не особо жалуют, да?

— Земун — не Австрия. И не Венгрия. Земун — это Земун!

Вот как... Что ж, от подарка было грешно отказываться, да и мне не мешало чутка успокоить нервишки. Мы разлили медовачу по рюмочкам, а я повернулся к господам:

— Хвала вам лепо! Да ли желите да се придружите?

Столыпин нахмурился.

«Заче вы их приглашаете? Благодарности достаточно».

«Потому что мы им понравились. А они нашли путь к моему сердцу».

— Добро!

Мы споро сдвинули столы, благо официанты не возражали.

— Пеџо сам, — представился тот, кто велел конобару принести нам выпить. Педжо. Интересное имя. — Власник овог ресторана. А то je Милан и Ненад, моjи добри другари.

Мы с Андреем переглянулись. Так, судя по всему, нас ждет обед за счет заведения. Ибо мне посчастливилось устроить перформанс перед хозяином ресторана и его друзьями. Судя по всему, представление они оценили.

Графин медовачи быстро опустел, а новые знакомые начали засыпать нас вопросами. Отвечал по большей части Столыпин, поскольку мои познания сербского пока недалеко ушли от сугубо бытовых.

Но я понял, что Андрей старался не афишировать лишний раз цель нашей поездки. А вот сербы пялились на меня во все глаза, словно увидели чудо.

— Они впервые встретили одаренного русского аристократа, — пояснил атташе. — Спрашивают, как вы взорвали те бутылки.

Ага, прям щас я и расскажу. Но я отболтался, сказав, что немного переконфигурировал одно из простейших заклинаний для водной стихии. О моих фокусах с минералкой не должен знать даже Столыпин.

— Добро, добро! — откуда-то появился еще один графин, и я начал опасаться за свое состояние завтрашним утром. — Будем, господине!

А затем принесли ее...

Эта была еще больше предыдущей. Источавшая дивный аромат дымка, сочная, с таявшим кругляшом каймака, эта плескавица манила меня и одновременно пугала. Теперь я понял, что имел в виду Столыпин, когда предупреждал меня о сербских порциях. А тут еще был хозяин ресторана.

В котлетке было минимум полкило, а сверху еще щедро навалили салата и печеного картофеля. Так, я здесь задержусь надолго.

Хозяин хитро подмигнул и посесал коротко стриженную бороду.

— Чујеш, рус? Ако поједете цео тањир, кунем се да ћу вас стално хранити бесплатно.

«Он предлагает пари», — перевел Андрей. — «Если вы съедите всю тарелку, то он обещает кормить вас бесплатно каждый раз, как зайдете».

Князь Бринский в деньгах не нуждался, но, черт возьми, пари-то было заманчивым. Не ради выгоды, а ради победы. Не хотелось ударить лицом в грязь перед добродушными хозяевами, да и проголодался я...

— Едну шливу, — потребовал я под рукоплескания. — Настало время тяжелой артиллерии.

Столыпин лишь покачал головой.

«Я вас предупреждал, ваше сиятельство. Видит бог, предупреждал...»

Я широко улыбнулся хозяевам. Те и правда начали скидывать купюры, ставя на то, сможет ли русский князь одолеть сербскую котлету. Я сам не заметил, как теперь к нам было приковано внимание всего ресторана. Ну, Коля, жги напалмом!

Половину плескавицы я съел, едва проглатывая — настолько проголодался. Но не учел одного обстоятельства: с каймаком она оказалась еще сытнее, и вскоре мой желудок запротестовал. Дескать, несколько дней питался какими-то изысканными плевками на тарелках в «Балканском экспрессе», а тут без объявления войны решил пуститься во все тяжкие.

— Хайде, кнез!

— Хайде! Хайде!

Это они меня так подбадривали. И правда, теперь весь ресторан болел за меня. Люди позабыли о своей еде и напитках и наблюдали за моим сражением с плескавицей как за спортивным матчем. До чего же азартный и душевный народ. Еще и дня не пробыл в Сербии, а в сербов уже влюбился.

— Jош едну шливу, молим! — потребовал я, собираясь с силами. — И «Милоша».

Так, сначала мясо с салатом — зелень неплохо его проталкивает. Шливу — то есть сливовую ракию, национальную гордость — мелкими глотками. А вот с «Милошем» я решил немножко схитрить. Когда я активировал силы, ресурсы моего организма расходовались быстрее. Если просто использовать минералку для активации силы без внешних проявлений, мой метаболизм разгонится примерно в два раза... Лишь бы на картошку силы остались.

— Хайде! Хайде!

— Добар кнез!

— Сто на кнеза!

— Двесто на плескавицу!

Они продолжали тотализатор. Даже конобары «подвисали» возле нашего столика. Я бы не удивился, увидев, что к окнам ресторанчика припали зеваки и тоже болеют или делают ставки.

Еще четверть плескавицы и половина салата отправились внутрь. Желудок запротестовал и начал угрожать отправить непрошеные яства обратно. Так, пора... Я открутил крышку минералки и налил полный стакан.

«Лучше этого не делать», — предупредил Столыпин. — «Это лишнее».

Ну Андрей-то не знал о моем маленьком секретике... Поэтому я бахнул целый стакан под улюлюканье. Сила тут же вскинулась внутри меня, почуяв родную водичку. Я замер на несколько мгновений, усиливая блокировку браслета. Главное — искрами не сыпать, а остального местные наверняка не заметят. Может, что-то заподозрит Столыпин, но портить мое выступление не станет.

Все внутри меня завибрировало, минералочка активировала силу. Я направил ее под ноги, в землю. Так проще утилизировать излишек потенциала. Минута, другая... И я снова захотел есть. Теперь я набросился на еду, закусывая остатки мяса не только салатом, но и картошкой.

И заметил, что у хозяина удивленно округлились глаза.

— Второе дыхание открылось, — улыбнулся я Столыпину, и тот перевел местным.

Мужики взирали на меня с неподдельным интересом и явно не верили своим глазам. Я же продолжал сосредоточенно уплетать содержимое своей тарелки, даже почти не притрагиваясь к шливе.

Наконец я закончил, взял кусок лепешки, вытер сок и отправил финальный аккорд в рот.

— А сада треба ми кафа, — заключил я, победно улыбнувшись.

Зал ресторанчика взорвался криками и аплодисментами. Я сам не заметил, как меня подхватили вместе со стулом и закружили под потолком. Вот это они зря — теперь силу пришлось тратить на то, чтобы от этой тряски не отправить все обратно.

— Ай да рус! Ай да кнез!

Когда меня наконец-то вернули за стол, хозяин протянул руку:

— Сећам се свог обећања!

«Он подтверждает условия пари. Вв выиграли, ваше сиятельство, и теперь можете рассчитывать на бесплатную трапезу в этом заведении».

Я широко улыбнулся. Ну да, совсем немножко схитрил. Но ведь родовая сила — это тоже часть меня... Так что не сказать, что это был прямо уж обман.

Празднование моей героической победой над гурманской плескавицей потихоньку стихало. Конобары вернулись к работе, гости занялись обедом. А я наслаждался крепчайшим черным кофе и званием грозы котлет.

Педжо с друзьями попрощались и разошлись каждый своей дорогой, и Столыпин наконец смог мне все высказать.

— Это вы так не хотели привлекать внимание, да, ваше сиятельство?

— Само получилось...

— Я имею в виду не еду, а Альтанна. Одно хорошо — теперь мы знаем, кто решил сделаться вашим врагом. Я смогу навести справки.

Я допил кафу и кивнул.

— Было бы полезно. Сдается мне, этот болван так просто не отстанет.

— Быть может, есть резон предупредить его род? — предложил Столыпин.

— Да, хорошая мысль. Пусть приструнят свой молодняк.

На том и порешили. Я прихватил с собой недопитую бутылку «Милоша» — на всякий случай, и мы попросили счет. На что получили категорический отказ брать с нас какие-либо деньги.

— И не мислите! — замахал руками конобар.

Но я все-таки оставил немного купюр под блюдцем в качестве компенсации за учиненный беспорядок. А вот за еду для слуг я заплатил и распорядился принести наверх через час.

Оказалось, мы провели в ресторане около двух часов. Солнце потихоньку клонилось к горизонту. Только сейчас я понял, что все же устал с дороги, да и организм требовал прилечь после сражения с плескавицей. Не без труда я забрался по лестнице, проклиная сербские порции. Зато ракия оказалась волшебной: несколько рюмочек — и ни в одном глазу.

Я достал ключи, чтобы сразу отправиться на свою половину, но Столыпин осторожно тронул меня за рукав.

— Погодите, ваше сиятельство. Разрешите, я пойду первым.

— В чем дело?

— Перед уходом я поставил на нашу дверь несколько маленьких ловушек. Точнее, не ловушек, а регистраторов. Если кто-нибудь войдет, они зафиксируют. И кто-то заходил через эти двери.

— Наверняка слуги, — отмахнулся я.

— Слугам и секретарям запрещено проходить через эти двери. Они проходят через центральные либо правые, — отозвался Андрей. — Давайте я все же пойду первым.

Нет, меня продолжал забавлять этот его героизм. Он уже видел, на что я способен, и все равно продолжал вести себя как странная смесь моего учителя и охранника. Этакий стойкий оловянный солдатик. Ему б на службу в армию пойти с такими героическим замашками, а не в аналог местного МИДа.

Столыпин немного повозился возле двери и кивнул.

— Смотрите. Открыто.

Мы оба одновременно активировали «Берегиню», и я предоставил Андрею право идти первым. Дверь и правда была взломана, причем очень грубо и торопливо. Кто-то вообще не думал о секретности.

В небольшой прихожей горел свет, но никого не было. Столыпин сконцентрировал силу в правой ладони, словно готовился атаковать гостей заклинанием. Но я не чувствовал чужого присутствия. Нет, они уже ушли.

Но то, что они оставили после себя, заставило меня выругаться самыми непечатными выражениями.

Глава 14

— Согласен, — рассеянно кивнул Столыпин моему матерному монологу. Надо же, даже не скривился.

В квартире царил полный хаос. Словно внутри стен прошелся настоящий шторм. Вещи, бумаги были вывалены и разодраны. Портьеры сдернули с карнизов, опрокинули мебель. Даже посуду вытащили из серванта и... разбили. А еще воняло гарью.

— Найди слуг, — сказал я, забыв об обращении на «вы».

Столыпин коротко кивнул и исчез на другой половине апартаментов. Я же принялся внимательно осматривать беспорядок.

На первый взгляд могло показаться, что нас решили обчистить. Вывалили все ценное и не только в поисках ценностей. Но только на первый взгляд.

Нет, это было что-то другое. Я вернулся в спальню и уставился на разбросанные предметы одежды. Пиджаки, брюки, сорочки — все было разрезано и разорвано. Банные принадлежности опрокинули, а парфюм и вовсе вылили на кровать и... подожгли. Пожар, к счастью, не занялся.

И они не взяли ничего ценного. Часы, золотые и серебряные запонки, даже кое-какие артефакты — все было на месте. Значит, не ограбление. Это была показательная акция.

Я начал догадываться, кто приложил к этому руку.

— Николай! — позвал Столыпин. — Сюда!

Я бросился на зов. Не приведи Господь, они что-то сделали с моими людьми...

На половине слуг бесчинствовали не так сильно — то ли их спугнули, то ли хозяйственные помещения не представляли интереса. Зато обнаружилась Верица — с разбитыми очками в руках и гигантским кровоподтеком на скуле.

Ну все...

Нет, Добриевич была той еще стервой. Но ударить женщину?! Я не заметил, как с моих ладоней посыпались искры, и только голос Столыпина вернул меня к реальности.

— Она ранена. Позовем лекаря или сами справимся?

— Сами, — сказал я и, погасив вспышку Благодати, присел возле училки на корточки. — Говорить можете?

Верица кивнула, но она явно была в шоке. Теперь я рассмотрел ее внимательнее. Черт, одна нога босая, длинная «стрелка» на колготках, словно она за что-то зацепилась. Порванный воротник блузки, и на ней же недоставало нескольких пуговиц. Волосы, которые раньше я видел только убранными в пучок, спадали длинной темно-русой волной до локтей.

Она была гораздо симпатичнее без этого своего старперского образа. Но сейчас было не время об этом думать.

— Обопритесь на меня, — я осторожно подхватил ее за тонкую талию, и она, обвив мою шею руками, смогла выпрямиться.

Столыпин поставил опрокинутый диванчик в гостиной, и я усадил ее туда.

— Ракии, — первым делом потребовала училка. — В шкафу на кухне. Первый справа.

Ничего себе замашки. Впрочем, в стрессовой ситуации люди ведут себя по-разному. Я кивнул Андрею, и тот отправился исполнять поручение раненой дамы. Верица тем временем забралась на диван с ногами и обхватила голову руками.

— Простите, ваше сиятельство. Я пыталась помешать им, но их было слишком много для моего слабого дара... Я в порядке, это просто ссадина. Мне не причинили серьезного вреда.

Может и так, но приложили ее знатно.

— Расскажите с самого начала, пожалуйста.

Я присел на корточках возле диванчика. Тут как раз подоспел Столыпин с пузатой бутылкой без этикетки. Верица буквально выхватила ее из рук атташе, зубами вытащила затычку и, выплюнув ее в сторону, сделал несколько щедрых глотков.

Вот и блюстительница нравов, называется...

— Когда вы ушли обедать, слуги быстро справились с работой. Вещей у вас не так много, и в дороге все хорошо сохранились. Не нужно было ничего чистить — только развесить и разложить. Но все проголодались. Секретари и камердинеры отправились на разведку по улицам — проголодались, а горничные хотели пройтись по магазинам. Вдруг понадобятся нитки и булавки, чтобы подшить одежду, например.

— А вы? — спросил Андрей.

— Сначала я ушла с девушками, но возле швейной лавки мы расстались. Я увидела книжный магазин и решила зайти туда, поискать подходящую литературу для вашего сиятельства. А горничные отправились дальше. Кажется, им захотелось купить что-то в пекарне. Так вышло, что я вернулась быстрее всех... Простите...

— Что вы!

— Нет, у меня есть кое-что для вас.

Верица приложила руку к груди и смущенно отвернулась. Мы с Андреем поступили так же: видимо, дама спрятала что-то... возле самого сокровенного.

— Вот, — выдохнула балканистка и протянула мне что-то небольшое и сверкающее. — Я смогла сорвать это с лацкана пиджака одного из них.

Я уставила на вещичку. Гербовая брошь, символ принадлежности к роду. Я показал ее Столыпину.

— Австрийская геральдика, — мгновенно заключил он. — Что ж, у нас не осталось сомнений.

— Они и не прятались, — отозвалась Верица. — Я застала их в самый разгар бесчинств. Сперва подумала, что они были ворами — так жестоко они все громили. Я хотела быстро улизнуть, чтобы вызвать жандармерию, но они меня заметили. И они не дали мне убежать. Я только повернулась и принялась бежать по лестнице, но кто-то схватил меня и потащил назад. Я сопротивлялась, отбивалась. Но затем удар — и вот, я очнулась здесь, в квартире... Но я успела добыть хоть что-то. Надеюсь, это вам поможет...

Признаюсь, в этот момент я взглянул на Верицу Добриевич другими глазами. А она оказалась храброй, эту девушка. Пока она говорила, я осторожно прощупал ее ментальный план. Нет, щиты не тронуты. Никто не лез ей в голову и не пытался проломить защиту. Либо это должен был быть менталист высокого ранга, которого, как я полагал, в свите нашего австрийского бандита не было.

У австрийцев вообще была большая проблема с одаренными. Крайне редко среди их аристократии появлялись обладающие Благодатью: для нашей, имперской, аристократии одаренные были слишком ценны, чтобы выставлять их на рынок женихов и невест. Вместо этого в Империи предпочитали устраивать браки с себе подобными, преумножая силу и корректируя распределение специализаций внутри рода.

Впрочем, во всем, что касалось специализаций, сохранялась та еще лотерея. У двух боевиков мог спокойно родиться лекарь, а от союза артефактора и менталиста вполне получался боевик...

— Вы сказали, что ваш дар слишком слаб для сопротивления, — отозвался я. — Но я не знал, что вы вообще принадлежите к одаренным. Мне вас не представили в этом контексте...

Верица печально улыбнулась.

— Это старые следы родовой силы, ваше сиятельство. Ведь мои предки отсюда, из Сербии. Переселились еще в восемнадцатом веке, спасаясь от бесчинств османов. А когда матушка Екатрина отбила от них Константинополь, выросло уже два поколения на русской земле. Мы решили не возвращаться. Наш патриарх рассудил, что отказ от связи с родовой силой стоит безопасного будущего для потомков. С тех пор это даже не дар, а его призрак... Но среди нападавших был точно один одаренный. Не тот, с кого я сорвала брошь, другой.

Мы со Столыпиным переглянулись.

— Подлечите госпожу Добриевич, а я, с разрешения, разумеется, хотел бы считать образ этого человека.

Верица дернулась как ошпаренная.

— Простите, ваше сиятельство... Но без этого никак?

— В чем дело? Это же стандартная процедура, скажем, для Тайного отделения, — удивился Андрей.

— Все дело в моем даре, — виновато улыбнулась Верица. — Он очень строптив. Силы у меня нет, и боевик из меня никакой. Но вот природная защита такая, что.... В общем, если иначе никак, то, конечно, вы можете это сделать. Но я могу напугать вас своей реакцией. Это очень больно.

Я не хотел мучить девушку сверх меры. Ей сегодня и так досталось. Пусть немного придет в себя. Столыпин пока что занялся исцелением ее раны. Для женщины носить след удара, наверное, и вовсе невыносимо. К черту косметику — Верице она не нужна. Так подлатаем, будет как новенькая.

Она подслеповато щурилась, пока атташе проводил быстрые лекарские манипуляции, а я пялился на значок, пытаясь вспомнить, видел ли я его на лацкане Фридриха фон Альтанна. Вроде нет. А на остальную его свиту я, балда, толком и не обратил внимания — их предводитель слишком уж выеживался.

Что ж, у нас как минимум есть улика, но жаль, что в свите не было толкового артефактора. Была среди имперских властелинов амулетов особая категория специалистов, которые могли считывать образы с вещей. Но таковые сейчас находились за тысячу километров от нас. Значит, придется работать по старинке.

— Я желаю вызвать жандармерию, — сказал я Столыпину, когда он закончил с Верицей и осторожно уложил ее на диванчик отдыхать. — Не хочу, чтобы слуги притрагивались к этому беспорядку. Пусть сотрудники все зафиксируют и оценят масштаб. Дело нужно предать огласке.

— Согласен, но...

Он резко замолчал, и мы одновременно повернули головы на шум, доносившийся от входной двери.

— Кажется, наши слуги пожаловали, — я поднялся.

И действительно, нерасторопная компания секретарей, горничных и камердинеров застыла на пороге, с ужасом взирая на бардак.

— Что... что здесь случилось? — пролепетала красотка Татьяна. — Господи, какой ужас...

— У нас были гости, — хмуро отозвался я. — И удивительным образом они не застали дома никого, кто бы им попытался помешать.

Камердинеры и горничные побледнели. Я не запрещал им отлучаться, но, право слово, не думал, что они так быстро решат познакомиться с красотами Земуна. Будь здесь полный штат слуг, шансов разгромить апартаменты у австрийцев было бы куда меньше.

Младшая секретарша Вера нервно заложила за ухо прядь волос.

— Я вызову полицию. Точнее, жандармерию.

— И свяжитесь с посольством, — добавил Столыпин. — Пусть предоставят контакты всех одаренных в радиусе ста километров от Земуна. Нам может понадобиться помощь.

Слуги принялись суетиться — хотели все прибрать, но я настрого запретил им прикасаться к беспорядку и согнал на кухню, чтобы поменьше наследили. И, словно издевка небес, в этот момент в квартиру зашел нагруженный пакетами с ресторанными блюдами курьер.

— Эво... — смутился он, оглядев наш бардак. — Княз в гневе?

Я велел Дине проводить его на кухню. Правда, сейчас всем резко стало не до трапезы. Курьер, в котором я узнал одного из официантов «Гладного вука», внимательно осмотрел бардак.

— Аустрийци? После инцидента?

Я коротко кивнул.

— Jебо те...

— Прошу прощения, нам сейчас нужно ждать полицию, — Андрей аккуратно, но настойчиво выпроводил любопытного официанта и захлопнул за ним дверь. — Черт, теперь весь Земун будет знать о произошедшем. Он всем расскажет.

Я пожал плечами и зло улыбнулся.

— Вот и пусть судачат. Чем больше грязи выльется на Альтанна, тем нам лучше.

— Выйду на перекур, — отозвался Андрей. — Если я сейчас вам не нужен. Хочу немного проветриться. Буду на балконе.

Я отпустил Столыпина и принялся разглядывать брошь, которую оставил себе. Вернулся в прихожую и увидел полупустую бутылку «Милоша» — черт, я совсем о ней забыл.

А ведь это была мысль... Правда, я понятия не имел, насколько сработает. Впрочем, нередко оказывалось, что даже самые дурацкие идеи в этом странном мире имели успех.

Я бросился на кухню.

— Миску мне! Срочно!

Открывшая было контейнер с салатом Татьяна вскочила как ошпаренная

— Ваше сиятельство...

— Или кастрюлю! Ну шевелитесь!

Видимо, мое лицо так перекосило, что слуги рассыпались по всей кухне, ища подходящее. Я схватил первую протянутую емкость. Металлический ковш. Сойдет. Диаметра хватит.

— Все брысь к окну! Князь колдовать будет.

Дважды просить не пришлось. Мне было плевать, станут ли они подглядывать. И плевать, что даже если у меня все получится, то никакой юридической силы эти сведения для австрийского законодательства иметь не будут. Я хотел докопаться до истины.

Сорвав крышку с бутылки, я вылил всю минералку в ковш. Чуть подвыдохлась, ну и ладно — мне не пить. Хотя... Затем я положил на дно ковша находку — брошь тускло блеснула.

И погрузил ладони в воду.

Как там учил князь-попаданец? Обратиться к роду? Сейчас моим проводником была вода из источника. Род знал и видел куда больше. Может и сейчас подскажет? Если справлюсь, конечно.

«Они угрожали моим людям. Людям, за которых я несу ответственность», — обратился я к... не знаю, к кому. Просто говорил. — «Они хотят причинить мне вред и очернить мое имя. Я хочу их найти. Найти и наказать».

Не успел я договорить, как руки обожгло вспенившейся водой. Брошка на дне задвигалась, заходила ходуном и стала биться о стенки ковша.

«Покажите мне, где они», — потребовал я. — «Покажите, как до них добраться. Никто не уйдет от возмездия».

Я немного хитрил. Знал, что Род отравлен жаждой мести и обращался именно к этому. Раз пока я не мог его исцелить, что ж, буду пользоваться тем, что есть.

И Род показал.

Я увидел лица подлецов — и первой мне показали озлобленную рожу Фридриха вон Альтанна. За его спинами были еще люди. Двое держали Верицу, пока она была в отключке. Кажется, один даже успел ее полапать... Ничего, его лицо я тоже запомнил.

Затем картинка сменилась. Я увидел, как дорогое такси сворачивало с Главной улицы на прилегающую. Старый квартал, рядом высился шпиль церкви. Такси подъехало к утопавшему в зелени четырехэтажному дому с колоннами. Вывеска отеля. Хорошо, значит, как минимум один из них жил в гостинице. Я запомнил это место.

Потом мне снова показали лица нападавших — уроды победно смеялись, словно школьники, только что одолевшие другую футбольную команду.

Видение пропало, и минералка угомонилась. Мои руки сжимали брошь так сильно, что она уколола палец, и теперь вся вода окрасилась в розовый цвет.

— Что с вами такое было, господин? — Дина ошарашенно на меня пялилась.

— Колдовал.

— Свечение... Вы светились, как лампочка.

— Привыкай, — бросил я и, вытащив брошку, выплеснул воду в раковину.

Я сунул улику в карман и облизал кровоточивший палец. Что ж, теперь я знаю немного больше. И это можно использовать.

Жандармерия не спешила. Старший секретарь Никита оборвал все телефоны, а Столыпин уже едва не орал на диспетчера, дублируя свое неудовольствие на немецком и сербском языках. Наконец, когда я уже подумывал о том, чтобы спуститься в ресторан за кофе, служители правопорядка соизволили явиться.

— Серьезно? — я кивнул на вошедших. — Андрей, они над нами издеваются?

— Похоже на то, — шепнул Столыпин.

Эту парочку можно было выставлять в музее карикатур — иначе не назвать. Долговязый и худой как жердь безусый юнец в болтавшемся мундире укомплектовывался дубинкой и... низеньким колобкообразным старшим товарищем с огромным пузом и тремя подбородками.

Они нормативы по физподготовке здесь вообще сдавали? Если да, то как этот второй их прошел?

А хуже всего то, что это, кажется, было единственным, на что мы могли рассчитывать.

Жандармы перебросились парой фраз со Столыпиным и лениво прогулялись по разгромленной квартире. Взглянули на Верицу — и явно не впечатлились. Я не понимал их разговоров на адской смеси сербского, немецкого и венгерского, но Андрей горячо поддерживал беседу.

Наконец, жандармы направились к выходу. Я вздохнул с облегчением. Ну наконец-то нам пришлют нормальных.

Однако Андрей моих чаяний не разделил.

«Эти господа не заинтересованы в расследовании инцидента», — ментально сказал он. — «Ничего не пропало, никто не пострадал».

«А Верица?!»

«Я указал им на то же. Но они сказали. Что не видят следов побоев, а очки она могла разбить сама».

«А квартира тоже сама разгромилась?»

Черт, все это попахивало не просто ленью — лень прекрасно нивелировалась моим положением и титулом. Нет, это была старая добрая коррупция.

Столыпин остановил жандармов на выходе, а я решил показать им значок.

«Спросите их, знают ли они, кто это».

Андрей кивнул, протянул им трофей, и при одном лишь взгляде на него жандармы побледнели и вытянулись по струнке. Затем тихо, совсем шепотом, что-то сказали атташе на ухо. Тот помрачнел пуще прежнего и кивнул. Жандармы воспользовались моментом и вылетели за дверь.

— Я так понял, заявления у нас не примут, — сказал я. — Что похоже на издевательство.

Столыпин покачал головой.

— Я вполне их понимаю. Мы здесь — гости. Сегодня есть, а завтра нет. А вот им здесь еще жить и жить, и проблем они не хотят. Потому что брошь, которую сорвала наша Верица, принадлежит роду градоначальника Земуна.

Глава 15

— А кто у нас здесь градоначальник?

Я прислонился к стене, размышляя, что делать дальше. Что ж, ситуация вырисовывалась не в нашу пользу. Очевидно, в свите Альтанна затесался один из родственников городского главы. А раз так, этой австрийской шобле был выдан полный карт-бланш. Посольство Российской империи далеко, и никто нам здесь не поможет. В лучшем случае все просто спустят на тормоза. В худшем... Что ж, Альтанн явно пытался воспользоваться ситуацией.

Только Фридрих этот был болваном. Ему бы спокойно дождаться суда и попробовать расквитаться со мной юридически. Ну, попытаться уничтожить мою репутацию и все в таком роде. Но он решил действовать силовыми методами. Только вот зачем? Зачем нарывался на дуэль? Ведь эта выходка явно была направлена на то, чтобы сильнее меня разозлить и заставить принять вызов.

— Барон Леон фон Куффнер, — чуть погодя ответил Столыпин. — Насколько мне известно, его род давно правит Земуном. Несмотря на то, что городок совсем небольшой, место прибыльное.

— Потому что граница, — кивнул я.

— Именно. Таможня, контроль ввоза и вывоза... И здесь у Куффнеров все схвачено. К величайшему для нас сожалению. Я должен подать официальный запрос в посольство...

Дальше я не слушал. Нет, ну что за дерзость. Что они вообще здесь о себе возомнили? Апеллируют к некому священному дворянскому суду в Вене и тут же устраивают погром, словно сами не аристократы, а настоящая гопота. Впрочем, теперь было ясно, почему Альтанн вел себя так развязно. Он думал, что я не стану идти против городского головы. Думал, у меня кишка тонка.

А я стану. Потому что это ни в какие ворота не лезет.

— Вызовите мне такси, — распорядился я, заглянув к секретарям. — Попросите недорогую и неприметную машину. Никакого пафоса.

Столыпин непонимающе на меня уставился.

— Что вы задумали?

— Вам не понравится, Андрей. Поэтому я предпочту не делиться с вами своими планами.

— Но...

— Прикажите слугам убрать здесь все к моему возвращению. А пока пишите свои отчеты куда надо. Я ненадолго.

Я проверил внутренние карманы. Так, наличные при себе были, документы — тоже. Пригодиться не должно, но на всякий случай буду иметь при себе. А вот часы и запонки я заменил на самые простые. Потому что неплохо представлял, куда ехал.

— Машина будет через пять минут, ваше сиятельство, — доложила Вера. — Желаете ли, чтобы вас сопровождал один из...

— Нет, — бросил я и выскочил на лестницу. Меньше знают — крепче будут спать. Особенно Столыпин.

Я только успел спуститься, как столкнулся нос к носу с Педжо возле входа в ресторанчик. Тот вышел насладиться свежим воздухом в компании чашки кафы.

— Како сте, кнез? — спросил он, указав наверх. Понятно, до него уже дошел слушок о погроме, и теперь владелец ресторана желал знать, как все прошло с полицией.

— Добро, — ответил я. Не хотел вдаваться в подробности.

Педжо лишь усмехнулся в роскошные усы и покачал головой.

— Знам, шта ниje добро. Треба ли помоч?

Да чем ты мне поможешь, добрый человек?

— Не, хвала, — я улыбнулся как мог любезно и поблагодарил случай за то, что в этот момент к подъезду как раз подъехало такси. — Видимо се!

Но я еще долго чувствовал затылком тяжелый взгляд Педжо. Чего этот серб так ко мне прикипел? Нет, понятно, настоящий князь, но все же. Мне показалось, что он что-то знал и намекал на то, что мог быть полезен. Или я ошибался?

— Изволите? — обернулся ко мне таксист, когда я, вопреки традициям, плюхнулся на переднее сидение.

Да уж, машинка оказалась как из анекдота. Деревянные массажные накидки на креслах, набалдашник коробки переключения передач в виде залитой в эпоксидную смолу красной розы, целый иконостас на торпеде... Самое то для финальной точки моего маршрута.

— К ромалам, — распорядился я. — Табор.

Таксист вытаращился на меня во все глаза. Наверняка подумал, что ослышался.

— Молим?

— К ромалам, — повторил я и жестом поторопил его. — Брзо.

Колоритный мужик быстро понял, что причин своей странной поездки я раскрывать не буду. Для пущего спокойствия я сразу выложил несколько купюр на торпеду, и водитель тут же спрятал их в карман.

— Лоше место, господине...

Не знаю, что он себе надумал, но я ехал к цыганам за информацией. Они знали все про всех. Их «сотрудники» окучивали все злачные места, сновали по всему городу и уж точно могли подсказать, где подкараулить нужных мне людей.

А еще Лала что-то говорила о возможности незаметно и, по-видимому, незаконно пересечь Саву и попасть на территорию Сербии. Нужно на всякий случай проработать и этот вариант. А то мне уж совсем не нравилось происходящее в Земуне. Словно меня здесь поджидали и готовили ловушку. Я в нее лезть не хотел, но чувствовал, что вокруг меня словно сжималось кольцо окружения. Нельзя оставаться под юрисдикцией австро-венгерского законодательства. Сербское пока что было более лояльным.

Но и оставить выходку Альтанна безнаказанной я тоже не мог. Свои не поймут. Это был как раз тот случай, когда жесткий ответ был необходим.

Черт, если бы не эти секретные мутки Тайного отделения...

— Десет минут, — сказал таксист и ударил по газам. Не успели мы отъехать, как он уже врубил на магнитоле какую-то заводную песню с национальными мотивами.

Мы довольно быстро выехали из центра города. Особняки аристократии и купцов плавно перетекли в кварталы для среднего класса, позже пошли уж совсем простые домишки. Дорога свернула ближе к берегу Дуная, и я увидел огни костров. К этому моменту совсем стемнело.

Водитель остановил автомобиль.

— Рус?

— Да.

— Дальше сам иди. Я туда не поеду.

— Плачу вдвое больше, если дождешься.

Таксист покачал головой.

— Пет минут — и нема колес! Десет минут — и нема авто! Не, не, не!

— Подожди в квартале отсюда, — я протянул ему еще несколько купюр. — Мотор не глуши. Я быстро.

— Петнаест минут. После уеду, — предупредил водитель, но деньги все же взял.

Ну что, Коля, придется метнуться кабанчиком.

Я вышел из машины и уставился на огоньки. Чуйка подсказала — за мной уже наблюдали. Я не видел их, но они мгновенно срисовали меня и уженаверняка размышляли, как бы поэффективнее обчистить залетного туриста.

Ну уж нет, ребятки, даже не думайте. Я активировал «Берегиню» и дал легкое свечение заклинанию. Оно мгновенно окутало меня, давая понять, что я был одаренным. А затем медленно, внимательно вглядываясь в тени, я пошел на огни костров.

Квартал ромалов располагался у самого берега Дуная. Хотя кварталом это в привычном смысле и не было: так, странные постройки различной степени ветхости. Любили они роскошь, но относились к ней весьма своеобразно. Я видел, что на древних, почти что насквозь проржавевших автомобилях красовались новенькие хромированные диски колес. Несколько мужчин в лохмотьях носили золотые украшения. Внутри одной из ветхих халуп, где даже двери не было, стоял новый холодильник. Хотя электрические провода здесь были проведены кое-как и держались на соплях.

— Ко си ти? — двое крепких парней перегородили мне дорогу.

— Где Лала?

Парни переглянулись.

— Зашто?

— Карте, — я судорожно пытался подобрать слова. Пусть думают, что я пришел за гаданием. — Карте, живот, судьба.

Они внимательно на меня пялились, и явно без удовольствия. Ну да, такой лакомый кусочек сам приперся, а ограбить нельзя — чревато. Наконец, один из них кивнул и махнул в сторону, приглашая идти следом.

Мы медленно шли через... Наверное, это можно было назвать лагерем. Никаких удобств, люди грелись у костров, там же играли на аккордеонах и жарили мясо. Когда я проходил мимо, старшие женщины жестом велели девушкам прикрыть лица. Ага, и это еще нас называли патриархальными варварами. Ага, ага.

— Овде je Лала, — сказал парень и указал на шатер. — Треба лаве.

— Имам, — кивнул я. В смысле есть у меня деньги, но тебе они не достанутся, дружище.

Мой проводник первым вошел внутрь. Я услышал быстрый разговор шепотом, затем что-то зашебуршало, зашелестело, завозилось.

— Иди, — парень вылез из шатра и придержал для меня полог.

Я сунулся внутрь и тут же закашлялся. Здесь жгли какие-то благовония или еще какую-то гадость. Запах был таким резким, что у меня заслезились глаза.

— Опа, кнез, — улыбнулась черноволосая девушка. Она была все в том же цветастом платье, только теперь на ее голове и плечах лежала тяжелая шерстяная шаль. — Здраво, господине!

Она была здесь не одна. В шатре сидел хмурый мужчина, который тогда, на станции, и отругал девушку. Рядом с ним медленно тасовала карты старуха в черном. Недобро покосившись на меня, она все же кивнула. Разрешила зайти. Мне показалось, что бабка едва дотронулаьс до меня силой и решила не лезть. А интересный табор...

Да и Лалу здесь явно берегли. Еще бы, такой дар.

— Зачем пришел? — в руках гадалки появилась та странная колода. — Поверил мне? Хочешь знать будущее?

Я опустился на косую шатающуюся табуретку напротив красотки. Она сидела за столом, покрытом тяжелой темной скатертью. Коптили жирные свечи, курились мерзкие благовония. И даже хрустальный шар — неизменный атрибут всех ярмарочных гаданий — тоже был на месте.

— Хочу знать настоящее, — сказал я. — Я пришел не за гаданием, а за точной информацией. Мне нужно кое-кого найти, а знакомых у меня здесь не так много.

Лала нахмурилась.

— Значит, ты хочешь услугу.

— Да.

— Это стоит денег. Иногда не только денег, господине.

— Это не проблема.

Девушка резко спрятала карты и обернулась к мужчине. Что-то протараторила ему на странном диалекте — я ни черта не понял. Дядька тоже нахмурился и пристально на меня уставился. А затем что-то спросил у Лалы.

— Он интересуется, можно ли тебе верить, — перевела гадалка.

— А чего вы боитесь?

— Мы боимся, что русский князь оказался здесь далеко не просто так. Если у господина проблемы, у нас тоже могут быть проблемы, если мы поможем господину.

Я улыбнулся.

— Господин никому не расскажет. Слово дворянина.

Лала снова что-то перевела мужику. Они принялись спорить, и градус явно нарастал. Судя по всему, девушка уговаривала выслушать меня, а старший отказывался. Но вдруг Лала вскочила, что-то выкрикнула ему — и мужик умолк. Переглянулся со старухой, и только после этого они наконец-то кивнули.

— Иди с ним, — сказала гадалка. — Он отведет тебя к нашему барону.

Не многовато ли с меня баронов на сегодня? Но раз заварил эту кашу, надо хлебать до дна.

Меня вывели из шатра, и мы направились к самому центру лагеря. Там возле огромного костра сидел пожилой мужчина в окружении более молодых людей. Увидев меня, он приподнял брови и молча велел сесть на пустую скамью. Не удивился — значит, уже предупредили.

Барон оказался примерно таким, каким я его себе и представлял. Непонятного возраста — от пятидесяти до семидесяти, в старомодном и некогда щегольском костюме, с ярким шейным платком и всклокоченными седыми волосами. Пальцы обеих рук украшали массивные перстни с драгоценными камнями. Каждый тянул на небольшой домик в центре...

— Мне сказали, ты рус, — обратился ко мне на довольно чистом русском барон. — И не просто рус, а целый князь. Это так?

Я кивнул.

— Николай Бринский.

— Здесь ты просто чужак, так что особого обращения не жди. Мне сказали, что ты ищешь кого-то. Расскажи.

— Тоже верно. Я хочу узнать все о том, что в Земуне делает Фридрих фон Альтанн и с кем из рода градоначальника он состоит в дружбе. Еще я хочу знать, как их найти.

Барон криво улыбнулся, обнажив ряд золотых зубов.

— Зачем?

— Личные счеты.

— Говори прямо, князь Бринский. Мы уже знаем, что тебе нанесли оскорбление. И знаем, кто это сделал. А еще мы знаем, как его найти. И не просто найти, а как организовать встречу таким образом, чтобы ты отомстил за нанесенную обиду.

Как же, черт возьми, быстро, в этом городе разносятся слухи. Нет, отсюда точно нужно сматываться в Белград — там чуть проще вести дела.

Я оперся локтями о колени и взглянул на старика.

— Я хочу не только этого. Мне нужно выяснить кое-что большее. Но вы правы — сперва было бы неплохо встретиться с искомыми лицами в каком-нибудь глухом месте.

— Это возможно, — ответил старик. — А что за это будет ромалам?

— А чего вы хотите?

Барон расхохотался.

— Чего я хочу — тебе не по силам, князь. Или все же по силам?

Я пожал плечами.

— Излагайте — попробуем договориться. Услуга за услугу, так сказать. Мне будет приятно, если мы окажемся друг другу полезны.

Один из людей барона жестом попросил разрешения высказаться, и тот благосклонно кивнул. Как же меня бесило, что я не понимал, о чем они разговаривали. Потому что это явно не была пустая болтовня: все внимательно слушали, кивали. Кто-то качал головой, словно был готов поспорить. Но все ждали решения барона.

Старик протянул руку, словно чего-то требовал, и через мгновение в его ладонь вложили уже дымящуюся трубку. Густо пахнуло вишневым табаком. Кажется, где-то я уже слышал похожий вишневый запах...

— Что ж, князь, — барон подался вперед. — Есть одно дело, которое нас давно беспокоит. Но дело непростое. Мы не рискуем подставить себя под удар, чтобы его решить. А ты — носитель дара и умеешь такое, что десятерым моим бойцам недоступно. Если согласишься помочь нам, мы поможем тебе. И не просто поможем, а сделаем так, что из Земуна ты исчезнешь незаметно. Мы знаем, как.

Так, кажется, только что ставки сильно подросли...

— Чего вы хотите?

— В какой-то степени одного и того же, — сверкнул зубами барон. — Мы хотим другого градоначальника. И у нас есть кандидат, который устроит и ромалов, и сербов, и венгров. Нам лишь нужно, чтобы барон Леон фон Куффнер вместе со всем своим родом... Например, срочно вернулся в свои австрийские владения. Или канул в небытие — тебе решать. Главное — городской глава должен оставить свой пост и убраться из Земуна навсегда. Что скажешь, князь? Согласен?

Глава 16

У меня не получилось сдержать кривой улыбки.

— Я правильно понимаю, что вы хотите моими руками избавиться от австрийского вельможи? Вы серьезно?

Барон пожал плечами.

— Что конкретно вас смущает? — улыбнулся он во все драгоценные зубы.

Нет, старый ромал точно надо мной издевался. А ведь должен был прекрасно понимать, что на подобную глупость я не пойду. Либо это было тотальное непонимание ситуации, чего от цыганского барона я не ожидал, либо — проверка. Но слишком уж... странная.

— Почтенный, полагаю, вы ошиблись, — сдержанно ответил я. — Я князь, а не наемный разбойник. И не собираюсь марать имя своего рода в грязном деле, которое вы мне предлагаете.

Барона, казалось, вообще ничего не смущало.

— Боюсь, вы уже запятнали свою репутацию в Австро-Венгрии, — отозвался он. — Если, конечно, слухи не лгут.

— И уж тем более не собираюсь топить ее дальше. Ваше предложение неприемлемо. Если вы согласны предоставить нужную мне информацию лишь на этих условиях, прошу простить за беспокойство.

Я развернулся, чтобы уйти прочь, но барон меня окликнул.

— Если вы поможете нам, перед вами откроются многие двери в Белграде. Я ведь знаю, что вам нужно попасть на другой берег...

— Предпочту открыть их сам.

Я медленно двинулся к выходу из лагеря, ощущая на спине пристальные взгляды. На всякий случай сконцентрировал побольше силы близко к коже, чтобы активировать «Берегиню» в любой момент. Я не знал, чего ожидать от этого табора и немного корил себя за поспешность принятого решения. Впрочем, я не ожидал, что барон на голубом глазу предложит мне устранить мэра.

Идиотская ситуация. Почему в этом городе все с самого начала пошло не так?

Ромалы, к их чести, ничего не попытались сделать — просто шли за мной, провожая до границы своих владений. Не оборачиваясь, я взглянул на простенькие часы: еще одна минута — и мой таксист уедет. Нужно торопиться.

Я как раз вышел за пределы лагеря и поежился от ветра — с воды тянуло холодом. Ромалы оставили меня в покое и ушли, а я поспешил в конец улицы.

И когда я проходил мимо какого-то старого дома, какая-то тень выскользнула из темной арки и потащила меня.

Я не издал ни звука. «Берегиня» мгновенно активировалась — я даже не успел об этом подумать. А в следующий миг я уже занес искрящуюся чистой силой руку и... Тут же опустил.

— Ты? — я уставился на Лалу. — Чего тебе надо?

Девица воровато огляделась по сторонам и потянула меня за собой в темноту.

— Помоги мне, княз, — затараторила она. — Только ты можешь мне помочь. Я знаю, где тебе найти австрийца, и скажу адрес. Но и ты помоги мне.

— Чего ты хочешь? Денег?

Она тороплива замотала головой.

— Забери меня с собой. Я хочу выбраться из Земуна. В Белград. Или еще куда дальше. Мне все равно, куда. Я не могу здесь оставаться. Я скажу тебе адрес. Ты сделаешь то, что задумал. И заберешь меня с собой.

От такой наглости я даже немного опешил. Но девушка выглядела совершенно серьезной и... напуганной. Не нужно было подключать силу — все было написано у нее на лице.

Не дожидаясь моего ответа, она сунула мне в руку бумажку.

— Я написала, где найти самого богатого. Это гостиница. Там он с несколькими дружками снимает комнаты.

— Откуда ты знаешь? — спросил я, но тут же спрятал бумажку.

— Наши из табора там поют два дня в неделю. Рассказывали о молодых австрийских господах. И это самая дорогая гостиница в городе — больше им поселиться негде. Они никогда не снимают квартиры, как русы. Только гостиницы. Ты убедишься, что я говорю правду. А потом вернись за мной. Помоги мне сбежать.

Вообще, это было довольно редкое явление — чтобы ромалская девушка хотела уйти из табора. Насколько я знал, их могли изгнать с позором — и тогда жизнь такой дамы становилась крайне сложной. Но сами они почти никогда не уходили. Тем более было странно для Лалы, которую явно оберегали.

Хотя, может, дело было именно в этом? Может, ее дар использовали не так, как она хотела?

— Хорошо, — кивнул я. В конце концов, Лала с ее талантами в свите не помешает. Оденем, причешем по последней моде — и можно даже придумать ей какое-нибудь другое происхождение. Я лишний рот прокормлю, а вот ее дар видеть всякое по картам может стоить гораздо, гораздо большего. — Я приду завтра. Обсудим.

— Не приходи сюда, — шепнула гадалка. — Приходи днем на главный рынок. Я буду ждать.

Она исчезла так же внезапно, как и объявилась. Просто растворилась во тьме арки. И шагала так бесшумно, что я не понял, куда именно она отправилась.

Но теперь у меня был адрес Альтанна. Предположительно.

Я снова вышел на улицу. Никого. И таксист, зараза такая, уехал, так меня и не дождавшись. Что ж, придется прогуляться. Снова натянув «Берегиню», я сконфигурировал заклинание на увеличение скорости — направил силу в ноги и потопал по разбитой брусчатке. Райончик был не очень, и даже одаренному здесь все равно быстро становилось не по себе.

Я брел на огни центра города и вскоре оказался возле кладбища. Романтично, блин. Затем свернул и, удивив своей скоростью нерасторопных горожан, деактивировал заклинание. Снова захотелось есть — ненадолго хватило плескавицы. И когда я остановился возле пекарни, владелец помахал мне рукой, приглашая зайти.

— Попуст на све! — Он продемонстрировал наполовину пустой прилавок. Готовился к закрытию и распродавал товар со скидкой. — Хлеб, бурек, кифле...

— Кафу, бурек и йогурт, молим, — попросил я.

— Овде?

В смысле, здесь ли я буду есть.

— Да.

Что ж, буду прикидываться своим — надо же когда-то начинать. В путеводителе писали, что местные обожают выпечку, да и пахло в заведении так вкусно, что я не смог отказаться. Да и попробовать знаменитый бурек — традиционный пирог с мясом — было делом обязательным. Ели его, к слову, всегда запивая йогуртом. Правда, чаще все же на завтрак. Ну и кофе — для бодрости.

— Изволите, господине, — продавец с улыбкой выдал мне заказ, а я достал деньги. Еще одна особенность, к которой мне было сложно привыкнуть. Здесь даже в простом магазинчике сначала получаешь товар, а потом платишь.

— Извините, — я развернул бумажку от Лалы. — Да ли знате где je ово место?

Продавец лишь скользнул взглядом по адресу и рассмеялся.

— Све зна! Господска улица. Идете до театра, следача улица.

— Хвала, — я кивнул и, забрав пирог, уселся за маленький столик у окна.

Господска — это знакомое название. Она была перпендикулярна Главной, на которой я жил. Значит, прогулка будет быстрой. В Земуне было одно хорошо — везде недалеко. А где находился театр, я заметил еще в такси.

Бурек оказался что надо. Мне все больше нравилась сербская кухня: сытная, вкусная, много мяса. И без йогурта было бы не то: все же пирожок жирный, а так — то, что доктор прописал. Я быстро справился с выпечкой и теперь медленно пил кофе, наблюдая за посетителями пекарни.

Горожане спешили по домам и забегали в лавчонки: вот выстроилась очередь в мясную лавку на противоположной стороне улицы. Мужчины заходили в недорогую кафану, чтобы пропустить по рюмочке перед возвращением домой. Пекарню вынесли почти подчистую, и я порадовался, что успел прихватить еды.

Город, который сперва показался мне уж совсем сонным, немного ожил к вечеру. Но меня сейчас это не особенно трогало.

Я думал, что делать с Альтанном. По-хорошему, следовало сидеть и не рыпаться. Подать официальную ноту через посольство и спокойно дождаться разбирательств. Да, ужасно неприятно. Да, Альтанн по глупости наломал дров, вряд ли понимая, с кем вообще связался. А мне следовало быть выше и умнее.

Но было сложно удержать себя в руках. Не будь я князем — все закончилось бы старым добрым мордобоем. А тут — репутация на кону. Одно неловкое движение — и все станет еще хуже. А я даже до Белграда еще не добрался.

— Господине, може jош jeдан? — окликнул меня продавец.

— Не, хвала, — улыбнулся я. Еще один в меня не влезет. И правда сытно.

Я допил кофе, отдал торговцу посуду и попрощался.

Все-таки меня не отпускало ощущение, что Альтанн действовал слишком уж глупо для аристократа своего круга. Да, он был юн и горяч, но должен был прекрасно понимать последствия. Его поведение было каким-то... нелогичным. Слишком уж провокационным. Зачем так подставляться?

Именно поэтому я решил выяснить о нем побольше. Хотел увидеться с ним еще раз не для того, чтобы начистить рожу. Нет. Я хотел попробовать залезть к нему в голову. Хоть немного заглянуть на его ментальный план и посмотреть, что там вообще творилось. Ибо мне начинало казаться, что Альтанн мог выполнять чужую волю.

По-хорошему, для такой манипуляции нужен был действительно высококлассный менталист, но в моей свите таких не было. Цесаревна посчитала, что мне будет полезнее боевик-Столыпин. А вот сейчас мастера-мозголома ой как не хватало. Значит, придется вспоминать все, что мой предшественник проходил в Аудиториуме и... импровизировать.

— Цветы! — кричала торговка на углу Главной и Господской. — Свежие цветы для ваших дам!

В театре давали какое-то представление, и я видел слуг в ливреях, дожидавшихся своих господ. Моя же дорога лежала в гостиницу. Ничего, посижу, попью водички в фойе, погляжу по сторонам. Может, чего и нарою.

Отель под названием «Дунав» очень старался быть пафосным, но у него скверно получалось. Весь лоск, позолота и мрамор отдавали провинциальной неумеренностью. Ну и ладно.

Перед входом я прикрепил к лацкану пиджака свою гербовую брошь — опытный лакей мгновенно поймет, что она из подлинного золота и драгоценных камней — и решительно шагнул в уже распахнувшиеся двери.

— Добро вече, господине, — поприветствовал меня швейцар.

Я кивнул и прошел внутрь. Холл оказался небольшим, но, как ни странно, уютным. Сам отель тоже имел весьма скромные размеры, но оно и понятно — в Земуне редко бывали богатые туристы. Однако, судя по всему, номера были забиты под завязку — в холле царило оживление.

Не привлекая лишнего внимания, я подошел к барной стойке, что разделяла помещение ресторана и холла, заказал кофе и «Милоша», а затем, взяв австрийскую газету, расположился в кресле. Очень удачно — мне было видно и лестницу, по которой поднимались гости, и парадные двери, и часть улицы. Если Альтанн появится, я его замечу.

За барной стойкой сидели две симпатичные девицы в обтягивающих коктейльных платьях. Эти явно «работали», но их общество стоило очень недешево. И туфельки, и сумочки, и прически — все было подобрано с расчетом понравиться обеспеченным покровителям. Даже драгоценности настоящие, пусть бриллианты и были мелковаты. Одна из этих девушек скользнула по мне заинтересованным взглядом, мгновенно «срисовала» герб и улыбнулась мне. Я сдержанно улыбнулся в ответ и приподнял газету, давая понять, что сейчас не был заинтересован в обществе. Надув губки с театральной тоской, девушка потеряла ко мне интерес и занялась своим коктейлем.

Кстати, вот эти барышни могли кое-что знать о гостях своего отеля. Стоило взять на заметку. Если Альтанн окажется просто назойливым тупицей, то, быть может, получится нарыть какой-нибудь грязный компромат.

— Есть что-нибудь интересное?

Я опустил газету и увидел перед собой невысокую стройную девушку. Симпатичная, а ее лицо словно было мне отдаленно знакомо.

И только потом я понял, что незнакомка спросила меня по-немецки. Я скверно знал язык, а вот мой предшественник, спасибо ему огромное, неплохо читал, и в памяти многое отложилось.

Я пожал плечами.

— Пишут, что новая постановка «Травиаты» произвела фурор в Вене.

— Могу я присесть?

— Пожалуйста.

Незнакомка опустилась в кресло напротив меня, и я смог оценить ее привлекательность. Явно аристократка — она держалась с тем естественным достоинством, которое прививалось с самого раннего детства. Но не кичилась им и выглядела скромно. Белокурые были волосы убраны в простую прическу, на шее и в ушах — подобающие вечеру маленькие бриллианты. Она явно вышла поужинать, но не собиралась покидать отель. Иначе оделась бы более роскошно. Единственное крупное украшение — перстень с гербом Рода. Не российского, разумеется.

Следовало представиться — раз уж дама сама завела беседу, было невежливо отвергать внимание. Но ее компания не входила в мои планы. Ладно, возьму карточку, потом отправлю цветы — и, если что, вопрос уладим.

Девушка тем временем пристально и выжидающе на меня глядела. Что ей... Черт! Балда ты, Коля. У австрийцев принято, что первым всегда представляется мужчина.

— Князь Николай Бринский, — наконец сказал я, и девушка изумленно приподняла брови. Она сделала это почти незаметно и хорошо справилась с удивлением. Но я это считал.

— Из России, — кивнула девушка.

— Разумеется.

Мне показалось, она смутилась. И даже как-то занервничала.

— Могу я угостить вас чашкой кофе, — предложил я, чтобы не показаться невежливым, — госпожа...

Она смущенно улыбнулась и протянула мне руку с перстнем.

— Лилия фон Альтанн, ваше сиятельство.

Глава 17

От неожиданности я едва не выронил газету. Мне показалось, что ее тихий голос прогремел на весь холл.

Альтанн? Родственница? Да чего ж мне так везет-то?!

Постаравшись не показывать удивления, я улыбнулся новой знакомой и жестом велел бармену приготовить еще два кофе. Что ж, вечер обещает стать еще интереснее...

— Альтанн... Мне знакома ваша фамилия. Кажется, я слышал о том, что ваш родственник находится здесь.

Лилия с готовностью кивнула.

— Фриди, да. Мой брат. Собственно, я здесь проездом — собираюсь в гости к дальней родне в Белград. А вы, Николай?

Если ты его сестра, то не надо разыгрывать тут передо мной спектакль. Эта Лилия должна была прекрасно знать мою фамилию. Возможно, даже подсела не случайно — узнала в лицо. Если ее братец Фридрих так помешался на моей персоне, то остальные члены семьи должны были быть в курсе.

Тем не менее, меня забавляла эта странная игра. Оба делали вид, что ни черта друг о друге не знали, и просто ждали, кто первым проколется.

— Тоже проездом, — отозвался я и отложил газету на край стола. — И так же намерен в скором времени отправиться в Белград. Решил осмотреть Земун, раз выдалась такая возможность.

Сколько ей было лет? Восемнадцать? Девятнадцать?

— И как вам городок? Как по мне, ужасно тоскливый и не стоит внимания, — девушка разочарованно вздохнула. — Я заехала сюда только ради брата — это единственный шанс увидеться в ближайшие пару месяцев. Я буду проходить практику в Белграде, а Фриди скоро должен вернуться в Вену. Так что пришлось заехать сюда. Единственное удовольствие — увидеть, как он удивится моему появлению...

А вот это уже было гораздо интереснее. Выходит, Фридрих не знал о появлении своей сестрицы здесь? Что ж, это давало некоторый простор для фантазии...

Официант поставил перед нами две чашки кофе и безмолвно испарился.

— Городок вполне милый, — отозвался я. — Если не выходить за пределы центра. И вам я этого точно не посоветую. Разве что в сопровождении.

— О, я буквально на пару дней. Зато в Белграде можно как следует развернуться и утолить все чаяния. Что ведет вас в Сербию, Николай?

Так я тебе и сказал.

— Собираюсь присмотреться к местному климату. Ненавижу зимы в Петрополе, — улыбнулся я. — Ну, сами знаете, слякоть, промозглый ветер, серое небо... Подумываю о том, чтобы купить имение в Сербии. Будет куда убегать от балов и приемов.

Лилия вон Альтанн звонко рассмеялась.

— На вашем месте я бы на это не рассчитывала, ваше сиятельство. Король много сделал для того, чтобы Белград стал одним из центров светской жизни на Балканах. Разумеется, балы и приемы не отличаются такой пышностью, как, скажем, венские или петропольские, но... Приглашения вы будете получать часто. Имейте в виду. В Сербии не так много князей, чтобы игнорировать такого молодого и видного, как вы.

Что ж, болтала она вполне мило, и беседа даже могла принести некоторую пользу. Но я специально тянул время и старался разговорить девушку. Она явно скучала и хотела убить время. Мне же лучше.

— Что ж, непременно учту, — ответил я. — Вы сказали, что собираетесь проходить практику в Белграде. По учебе?

— Да, — улыбнулась Лилия и немного смущенно поправила прическу. — Моя семья всегда стремилась давать детям высококлассное образование. Но дочерям оно чаще всего пригождается лишь в светских салонах. Я решила пойти дальше. Учусь в университете Будапешта, просто свободно посещаю занятия. И сейчас работаю над проектом по социологии. Я изучаю благотворительность и ищу способы сделать эту работу эффективнее. Если все сладится, мои поездки в Белград станут чаще, и мы, быть может, еще не раз увидимся на приемах. Лишь бы отец поддержал мою инициативу...

Мне показалось — или она и правда пыталась так ненавязчиво со мной флиртовать? Трогала волосы, стреляла глазками... Нет, я, конечно, на внешность не жаловался — Бринским с этим повезло. Или же это был такой тонкий ход, чтобы усыпить мою бдительность?

Ну нет, девочка. Я так просто на это не куплюсь. Но она мастерски играла — ни словом, ни жестом не дала понять, что была наслышана обо мне. Ей бы не в социологию, а на съемочную площадку.

— Что ж, от всей души желаю вам удачи, — улыбнулся я и плеснул себе минералки в стакан. — Но почему вы не сообщили брату о своем приезде?

Лилия печально улыбнулась.

— Потому что иначе он снова попытался бы от меня отделаться. Фриди... Не подумайте, он хороший юноша. Мы всегда были дружны, и я очень его люблю. Просто в последнее время мы стали уже не так близки, как прежде. Дороги расходятся, у каждого началась своя жизнь. Иногда мне кажется, что я скучаю по нему сильнее, чем он по мне. Так что, вот, я здесь, в Земуне. Пью кофе с русским князем, жалуюсь ему на жизнь и жду, когда мой братец вернется из театра...

Да уж. Вот так ты, Коля, сам того не предполагая, оказался втянут перипетии одного славного австрийского рода. Эта молоденькая Лилия уже почти вызывала у меня симпатию, и я даже немного пожалел о своей паранойе. Судя по всему, девчонка не особо-то и в курсе того, что творит ее братец.

Я как раз допил свой кофе и хотел велеть принести еще, но в этот момент швейцар распахнул двери отеля, и в холл завалилась уже знакомая мне компания. Только неполная — половины не хватало.

Я замер в предвкушении, как кошка, готовящаяся прыгнуть. Они еще меня не заметили — они вообще, кажется, не глядели по сторонам и упивались лишь собственной неотразимостью. Принарядились в театр-то: фраки, часики, начищенные туфли. Двое сразу пошли в ресторан, а вот Фридрих с еще одним товарищем — тем самым, который буквально вынес его из ресторана — остались в холле.

— Ваш выход, госпожа, — улыбнулся я Лилии. — Но, прошу, не привлекайте лишнего внимания. Не бросайтесь ему на шею с причитаниями. Сделайте вид, что все именно так, как должно быть. Дайте брату сполна прожить этот миг удивления.

Лилия заговорщически мне подмигнула и тут же приняла чуть задумчивый и отстраненный вид. Полуоборот причесанной головки, пристальный взгляд — достаточно долгий, чтобы Фридрих его почувствовал.

И вот оно!

Фриди фон Альтанн точно не поверил своим глазам. На меня он даже не взглянул — таращился на сестрицу как на приведение и едва не уронил челюсть. Я рассеянно постукивал пальцами по стакану с минералкой и выжидал. Альтанн тряхнул головой, шагнул к сестре, и было заметно, что он искренне обрадовался.

А затем напоролся взглядом на меня.

— Добрый вечер, господин Альтанн, — сдержанно улыбнулся я. — Какая неожиданная встреча.

Парня мгновенно перекосило и скособочило. Он остановился как вкопанный, переводя взгляд с сестры на меня и обратно.

— Что все это значит? — наконец процедил он.

— Фриди, не будь грубым! — Лилия наконец-то поднялась и обняла брата. — Этот приятный господин — русский князь. И он любезно занял меня беседой, пока я тебя ждала. Познакомься, это...

— Мне известно, кто это, — нахмурившись, шепнул Фридрих и шагнул ко мне, пряча сестру за спиной. — Какого черта, Лилия?

Я пожал плечами.

— Так получилось. Но вообще-то я ждал вас.

Лилия глядела на нас, хлопая пушистыми ресницами. Альтанн тут же достал из кармана ключ и передал сестре.

— Жди меня в номере.

— Но...

— Иди в номер. Нам с князем нужно поговорить, — он жестом попросил своего товарища проводить девушку. Тот скользнул по мне равнодушным взглядом, словно забыл, кто я такой.

— Фриди, я не понимаю...

— Все в порядке, Лилия, — улыбнулся я. — Благодарю за приятную беседу. Польщен знакомством, госпожа Альтанн.

Едва друг и сестра Фридриха покинули холл, он рванул на себя кресло и плюхнулся напротив меня.

— Что ви здесь делаете, господин Бринский? Что все это значит?

— Примерно такой же вопрос я хотел задать вам после того, как вы устроили разгром в моих апартаментах. Что вы творите, Фридрих? Вы осознаете, что чем дальше, тем глубже копаете себе яму?

— Шьто? Я не понимаю...

— Однако я пришел не затем, чтобы читать вам мораль.

Быстрым движением руки я активирован над нами непроницаемый купол. Теперь нас не подслушают, хотя я этого и не опасался — вся работа будет проходить ментально. Мне лишь нужно было сделать так, чтобы Альтанн орал потише.

Потому что в следующий миг я схватил руку Альтанна и, не дав ему опомниться, сунул в полный минералки бокал. Хорошо, что у горлышко было широким. Мне нужно было лишь, чтобы вода его коснулась.

— Какого... Охрана!

Я не дал ему договорить и вломился в сознание, снося щиты.

— Расслабься.

Он попытался сопротивляться, но у него ничего не вышло. Я лишь дал ему слабый импульс, не полноценную иллюзию — в просто заставил слышать красивую песню и наслаждаться ею. Еще один фокус, которому обучали в Аудиториуме на базовом курсе менталистики. Кажется, заклинание называлось «Сирин» — в честь сказочной птицы.

Теперь, когда Фридрих был нейтрализован, а со стороны казалось, что он просто о чем-то крепко задумался, я убрал бокал и схватил его мокрую руку. Вода — мой проводник силы. Нужно лишь ее дозировать, поскольку мой Род был зол на этого подлеца.

— Так-так, что у нас с защитами...

Я принялся перебирать его менталку. Ну, от природы все было вполне неплохо — для человека, обладавшего лишь призраками силы. Видимо, роду Альтанн не особо повезло, и одаренных Благодатью среди них не было давно. Несмотря на довольно крепкие естественные щиты, пареньку сделали и «ставленную» защиту. Первый раз вешали в детстве, второй... О, а вот это было недавно. Совсем недавно.

— Потерпи, парень. Хотя... Тебе сейчас все равно.

Глотнув остатки кофе, я запил минералкой и, подавив первый импульс, принялся изучать ощущения и воспоминания парня.

Черт, слишком мало практики для такой сложной работы, и я чувствовал себя слоном в посудной лавке. Вот театр — какая-то скучная постановка, и Фридрих больше украдкой пялился на местных девиц в ложах, чем на сцену. Вот какая-то вечеринка... Нет, стоп. Это должно было быть раньше.

Казалось, из памяти Фридриха просто вырезали целый кусок. Я знал, что менталисты умеют стирать воспоминания и даже заменять их новыми. Но это требовало большого мастерства. И не просто мастерства, но еще и дара. А даром этим владели преимущественно мои соотечественники.

— Неужели показалось?

Я начал заново. Торопился, нервничал, но пошел по порядку. Все то же самое, плюс мелкие детали. Не было ничего про погром в моей квартире. И даже про ресторан — ничего. Зато была ненависть к моей персоне — он точно знал, кто я. И он верил в ту историю с опороченной невестой.

Хрень какая-то. Не мог он этого забыть. Такие свежие воспоминания не стирались. Их можно было только извлечь и стереть.

Так что, получается, над менталом этого придурка поработали мои же?!

— М-да...

Я откинулся на кресло и задумчиво уставился на недавнего врага. Никакой он мне не враг. Просто чей-то инструмент. Кто-то попытался избавиться от меня, ну или хотя бы спровоцировать, его руками. Но работа была сделана довольно грубо, раз даже я довольно быстро обнаружил несостыковки. Этот кто-то либо сильно торопился, либо не обладал достаточной квалификацией. Зато это объясняло, почему приятель Альтанна в холле тоже меня не узнал. Видимо, затерли всем.

Но самое главное — этот некто владел Благодатью. Был связан с силой Осколка. И это придавало делу совсем неприятный оборот. Кому же я так не нравился, а?

— Очнись, — я деактивировал «Сирин», и Фридрих взглянул на меня чуть более осмысленным взглядом. — Сиди тихо. Нужно кое-что прояснить. Ты помнишь нашу встречу в ресторане?

Альтанн посмотрел на меня как на идиота.

— Мы с вами никогда не встречались, ваше сиятельство. Тем не менее, я хорошо знаю, кто вы и что вы сделали.

Ну начинается... Ладно, зайдем с другой стороны. Кажется, Верица говорила, что среди нападавших был один одаренный. Уж не его ли работа — внезапные провалы в памяти у этого несостоявшегося дуэлянта?

Я уставился на него немигающим взглядом.

— Кто из твоих знакомых обладает силой? Мне нужны имена.

Глава 18

Фридрих вон Альтанн приосанился и наградил меня презрительным взглядом.

— С чего вы решили, что я стану отвечать на ваши вопросы?

Опять двадцать пять... Я осторожно взмахнул рукой, рассыпав по столу сотню силовых искорок. Они не жгли — так, декоративный эффект. Но парня, кажется, впечатлило.

— С того, что при особом желании я могу заставить вас рассказать историю всей своей жизни, начиная с младенчества. Фридрих, не глупите. — Я подался вперед, уставился ему прямо в глаза и понизил голос. — О том оскорблении, которое я, якобы, нанес семье Герберштейн, можно поговорить позже. Куда важнее сейчас то, что кто-то пытается столкнуть лбами два наших рода и вызвать международный скандал. И вам, Фридрих, конкретно так подправили сознание. Вам, черт возьми, влезли в голову! Сегодня вы пытались вызвать меня на дуэль и после моего отказа разгромили мою квартиру. Вы вели себя как полный идиот и нарывались на смерть. Разумеется, у меня есть свидетели ваших деяний. И даже потерпевшие. Я смогу все доказать.

Я ожидал, что Альтанн бросится на меня с кулаками, требуя взять свои слова назад. Но, к моему удивлению, он взял себя в руки и отреагировал... Почти адекватно.

— Мое сознание непросто сломать, — отозвался он. — У меня очень крепкая ставленная защита.

— Увы, разочарую. Для одаренного менталиста это не защита. Так, небольшое препятствие. Даже я только что смог без труда проникнуть на ваш ментальный план. И сделал это не зря. Жаль лишь, что опоздал.

Фридрих фон Альтанн выглядел растерянным — гордый профиль поник, на лбу пролегла складка. Судя по всему, он даже не мог представить, что кто-то попытается использовать его так дерзко. Он рассеянно выпил несколько глотков минералки из моего стакана.

— Нет, это невозможно... — бормотал он. — Хотя... Я ничего не помню. Я и правда не помню ничего из того, что делал. Это было сегодня, да? Вы говорите, есть свидетели?

— Если моего слова вам недостаточно, господин Альтанн. Но я здесь еще и потому, что не хочу войны и скандалов — ни между аристократией, ни между нашими государствами. Кто-то использовал вас, чтобы задеть меня. Уверен, для вашего рода это оскорбительно. Но я одаренный, и у меня есть способы найти виновных. Мне лишь нужна ваша помощь.

Фридрих действительно казался сейчас другим человеком. Более рассудительный, ни следа былой горячности. Он внимательно меня слушал, хмурился и много думал.

— Конечно, я помогу вам, — наконец, кивнул он. — Это даже не обсуждается. Вопрос в репутации моего семейства, а мой род дорожит благородным именем. Если меня действительно... околдовали, я желаю найти виновного и призвать его к ответственности. Разумеется, через Дворянский суд. Не могу поверить, что я вызвал вас на дуэль. В Австро-Венгрии очень строгие законы на этот счет. Я бы никогда не пошел на подобную глупость...

Что ж, уже гораздо лучше. Может, была права его сестричка, что Фридрих — не самый плохой человек. По крайней мере, с этим уже можно работать.

— Тогда предлагаю начать с вашей свиты, Фридрих, — я достал из внутреннего кармана ручку и пододвинул к австрийцу салфетку. — Пожалуйста, напишите мне имена всех, с кем вы общались за последние пару дней.

Насколько я знал законы менталистики, такое внедрение в сознание не всегда могло продержаться долго. То есть чем ближе к «часу икс» запрограммирован объект, тем выше вероятность, что он будет вести себя соответственно воле менталиста. Были, конечно, мастера уровня цесаревны — но я сомневался, что к Альтанну приложил руку специалист такого класса.

Альтанн кивнул и принялся царапать на салфетке список. Я тем временем заказал два виски — парню явно нужно было выпить после таких новостей. Сейчас мне даже стало его немного жаль.

— Прошу, ваше сиятельство, — он протянул мне салфетку. — Это те, кого удалось быстро вспомнить. Если кто-то еще придет на ум, я вам сообщу.

— Благодарю.

Он протянул мне свою карточку.

— Я живу здесь, в «Дунаве», в номере три-один-один. Если я вам понадоблюсь, можете просто позвонить мне в отель, нас соединят.

Я в ответ протянул свою карточку — этикет следовало соблюдать. Правда, карточка была еще петропольская, и я написал на ней сверху свой земунский адрес.

— Прошу, Фридрих. Вы можете звонить в любое время. Увы, номера я не знаю, но он точно есть в справочной. Мои секретари всегда на дежурстве.

Официант как раз принес два стакана с янтарной жидкостью и чашу льда. Я предложил один Альтанну, и тот не стал отказываться.

— Я должен принести вам официальные извинения, ваше сиятельство, — смущенно сказал он. — Это было вне моих намерений. Я даже не знал, что вы будете в Земуне! Я ведь приехал сюда для работы с гимназистами в составе студенческой группы... Более того, я и вовсе не человек боевого склада. Мои интересы — история, литература... Как такое вообще могло случиться? Боже, какой позор...

Так, кажется, до парня наконец-то дошел масштаб проблем, которые он мог устроить себе и всему своему высокородному семейству. Что ж, раскаяние, особенно искреннее — это уже показатель.

— К счастью, почти никто не пострадал, — ответил я и поднял бокал. — Но могу сказать одно точно — воздействовали не только на вас, но наверняка и на некоторых ваших друзей. Ничего, разберемся. Но будьте внимательнее.

Альтанн выпил свой виски залпом и поднялся.

— Благодарю за визит, ваше сиятельство. И еще раз прошу прощения.

— Извинения принимаются. Жду от вас звонка.

Мы расстались. Альтанн поднялся к себе в номер, а я покинул отель и побрел по почти опустевшим улицам в квартиру. Из «Гладного вука» доносилась задорная балканская музыка — кажется, музыканты играли живьем. Окна в моей квартире горели желтым вечерним светом. Надеюсь, Столыпин был дома.

Я поднялся по лестнице и вошел в центральные двери.

— Ваше сиятельство! — бросилась ко мне младшая секретарша. — Наконец-то вернулись! Мы уже начали беспокоиться...

— Кто-нибудь звонил, Вера?

— Вам — нет. Только атташе. Он в кабинете. Уже три часа не выходит...

— Как Верица?

— Спит, ваше сиятельство. Разбудить?

— Нет, конечно. Будьте на связи, мне могут позвонить.

Вера кивнула, а я направился прямиком к Столыпину. Заметил, что слуги не теряли времени даром и вылизали всю квартиру до блеска. Даже паркет пах свежей мастикой. Увидев меня, Столыпин поднялся для приветствия. Я заметил, что одно его ухо раскраснелось от постоянного прижимания к телефонной трубке.

— Слава богу, — выдохнул он. — Где вас носило, Николай?

Я прикрыл дверь и повесил купол.

— Есть новости. Много интересных новостей.

Пересказав все, что удалось нарыть, я положил на стол атташе салфетку.

— Нужно начать с этого списка. Также нужно проверить всех одаренных в Земуне. И я бы также проверил тех, кто прибыл сюда за последние три дня. Это может быть кто-то из приезжих.

— Я уже над этим работаю, Николай, — Столыпин указал на рукописные списки. — Пришлось поднять все старые связи, чтобы нарыть хоть что-то. Но работа малоэффективна, поскольку местное правительство не особенно идет навстречу. Впрочем, кое-какие интересные имена появились в списке. Разумеется, я в первую очередь обращаю внимание на соотечественников.

— Как много одаренных среди подданных Австро-Венгрии? Сколько их вообще? Десятки? Сотни?

— Единицы, Николай, — атташе устало опустился в кресло, а я устроился напротив. Столыпин выглядел скверно. — Российские законы запрещают наследным обладателям Осколков переходить под подданство других государств. Причины, думаю, объяснять не нужно.

Я молча кивнул.

— Исключение составляют ненаследные дочери. Поскольку в случае замужества дочь переходит в другой род, она, по сути, оказывается, отсечена от своего родного рода. Есть даже специальный ритуал отрезания от рода, и его используют также в случае рождения бастардов. Истории известны случаи, когда этой процедурой пренебрегали — тогда сила Осколка могла передаться потомкам такого человека. Но с каждым поколением она слабела, поскольку связь с Осколком становилась все тоньше и тоньше.

Значит, круг поисков довольно широк. Это могли быть и перебежчики в Австро-Венгрию, которым удалось привезти с собой Осколок. Это могли быть не отрезанные от рода потомки. А еще это могли быть вполне себе действующие подданные Российской империи, которые решили вступить в странную игру.

— Я провел анализ и выделил несколько имен, — Столыпин передал мне исписанный быстрым почерком лист бумаги. Несколько фамилий были обведены несколько раз.

— Чарторыйский, Федорова, Зайчинский, Воронцова, Ланге, — я перечислял фамилии. — Кто они?

— Князь Валериан Чарторыйский, был здесь проездом из Букурешта. Владеет домом в Белграде, однако бывает в Сербии не чаще раза в год. Предпочитает проводить время на своей вилле в Черногории. Елизавета Федорова — его фаворитка. Бывшая кафешантанная певичка, признанная красавица, модница. Роман не скрывают, и Федорова сопровождает князя в поездках на отдых.

Князь должен был обладать высоким рангом Благодати — обычно им доставались силы не выше шестого ранга. Чем меньше номер ранга, тем сильнее уровень Благодати. Я перебирал в памяти все, что мог помнить мой предшественник про Чарторыйского. От политики далек, признанный меценат и любитель искусств. Имел супругу и двоих детей, но жили князь и княгиня порознь. Словом, ничего особенного дляаристократа.

— Барон Зайчинский, Кирилл Витовтович, — продолжил Столыпин. — Из старого польского рода, еще во времена Алексея Михайловича перешедших под российское подданство. Мой бывший коллега. Был транзитом по дипломатической визе. Место назначения — Белград.

— Ваш коллега? — уточнил я. — Он мог знать о нашей операции?

Андрей покачал головой.

— Сомневаюсь. Он — служащий средней руки, звезд с неба не хватает и, признаться, Сербию не особенно любит. Не думаю, что он вовлечен в значительные операции. Зайчинский сопровождает графиню Воронцову. Недавно овдовевшая петропольская красавица Наталья Дмитриевна...

А вот про Воронцову память выдала много интересной информации. Родовитая, богатая, в девичестве — княжна Троицкая. Поговаривали, внебрачная внучка самого императора, но свечку никто не держал. Тем не менее, замуж ее выдали удачно — она получила и известную фамилию, и титул, и сильный род. Правда, овдовела довольно скоро: всего три года — и свобода. Теперь, когда траур был снят, занялась путешествиями и блистала во многих европейских дворах. Видимо, теперь решила обаять сербскую аристократию.

— И Ланге, Эдвард Карлович, — закончил список Столыпин. — Темная лошадка. Я почти ничего не смог о нем нарыть. Ланге — старый немецкий род, но давно приняли православие. Сыновья преимущественно делали военную карьеру. Восьмой ранг Благодати у конкретного Эдварда Карловича.

Что немного. Но хватит подчистить кому-нибудь память. Особенно если специализация — менталистика.

— Среди них есть менталисты? — спросил я.

— Воронцова, — тут же отозвался Андрей. — И... Ланге.

— Нам бы с ними пообщаться. Вы сможете добиться аудиенции?

Столыпин покачал головой.

— Боюсь, Воронцова уже в Белграде. Она пробыла в Земуне меньше одного дня — транзитная виза позволяет находиться на территории Австро-Венгрии не больше суток. А Ланге... Я пока не смог найти, где он остановился. Но он еще в Земуне, поскольку мне не дали информации о его выезде.

— Значит, начнем с него.

Но все дороги все равно ведут в Белград.

Столыпин кивнул.

— Разумеется, ваше сиятельство. Мне нужно немного времени. Хотя бы найти его фотокарточку...

— Проголодались, Андрей?

— Сейчас не до этого.

— Бросьте. Я закажу в ресторане. Все принесут сюда.

Столыпин уставился на меня пустым взглядом.

— А, знаете, вы, пожалуй, правы. Мне нужно сделать перерыв. Не возражаете, если я сопровожу вас в ресторан?

— Только за, — улыбнулся я. — Идемте.

Атташе убрал все бумаги в папку, папку сунул в ящик стола, запер на замок и сверху повесил какое-то мелкое заклинание. Перестраховывался. Впрочем, после всего случившегося я не считал эти меры лишними.

Мы спустились, и на нас тут же обрушился веселый шум «Гладного вука». Да уж, умели здесь отдыхать. Казалось бы, ничего необычного — но люди просто познали искусство расслабляться и радоваться каждой приятной мелочи.

Официанты-конобары встретили нас как старых друзей.

— Господине! — один из них приветливо помахал нам рукой и пригласил к стойке. — Пить или есть?

— Заказать с собой, — ответил я.

— Эво, ну зашто так себя гробите? Все работаете?

— Служба такая... — отозвался Столыпин.

— Служба службой, а в гробу ракии не нальют! — К нам подошел Педжо, владелец ресторана. — Како сте, господа? Желите медовачи? Самое то для службы.

Я непонимающе взглянул на Андрея. Тот кивнул и показал на пальцах две штуки.

— Только по одной.

— Балуете вы меня, господин советник, — хитро прищурился я.

— Работа работой, а культурно обогащать вас нужно, ваше сиятельство.

Я тем временем выбрал пару блюд из меню, затем Столыпин сделал заказ, и мы решили подождать внутри. Нравилось мне наблюдать за людьми. Такие... простые, счастливые, безмятежные. Хотелось поймать самому это ощущение, но сейчас было нельзя. Впереди работа. И, судя по всему, нам со Столыпиным придется не спать всю ночь.

Нам быстро принесли две медовачи и кафу.

— Комплимент от заведения, — улыбнулся Педжо.

Я попробовал кафу и чуть не подавился. Мало того что горячая как лава, так еще и крепкая настолько, что у меня глаза чуть не выпрыгнули из орбит.

— Черт!

Увидев мою реакцию, Педжо расхохотался.

— Это моя утренняя. Чтобы проснуться. Каждый день такую варю.

Наверное, местные лекари делают огромные деньги на лечении тахикардии. Но кофе свою задачу выполнил — я позабыл о том, как спать. Взбодрило мгновенно. Кажется, в кофе еще положили какие-то специи. Возможно, даже перец...

Педжо вызвался сам забрать пустую посуду и ненароком приблизился ко мне.

— Сегодня вас здесь искали, княз, — шепнул он мне на ухо. — В ресторане.

Я покосился на него, стараясь не привлекать лишнего внимания.

— Кто?

— Он не представился. Невысокий, худой, в костюме. Очень вежливый, но явно не местный. У нас на входе камера — осталось видео, я сниму кадр. Пришлю вам с курьером, когда еда будет готова.

— Спасибо, Педжо.

А этот серб, оказывается, очень неплозо говорил по-русски. Чего раньше меня мучил?

Я кивнул, вежливо улыбнулся, словно в благодарность за напиток, и Педжо исчез в подсобном помещении.

«В чем дело?» — спросил Столыпин, от которого не укрылся мой с Педжо разговор.

«Объявился некто неизвестный, кто сегодня меня здесь искал. Хозяин предупредил. Сказал, есть фото».

«Хорошо».

Мы договорились, что заказ принесет курьер, и вышли на улицу. Вечер был прохладный, но Столыпину явно хотелось подышать. Он достал портсигар, а я тем временем медленно двинулся к нашему подъезду.

— Ваше сиятельство! — Окликнули меня со знакомым немецким акцентом. — Николай!

Я обернулся.

Из тени действительно вышел несостоявшийся дуэлянт. И выглядел он встревоженным: волосы взлохмачены, сорочка фрака расстегнута, да и сам фрак был мятый. На правильной, почти арийской, физиономии красовался свежий кровоподтек, и руки у парня были в крови.

— Фридрих? Что случилось? — спросил я.

Столыпин тем временем выбросил только начатую папиросу и направился к нам.

— Господин Альтанн? Что вы здесь делаете?

— Мы можем поговорить внутри? — нервно озираясь по сторонам, спросил Фридрих. — У нас проблемы. На меня напали. И, кажется, меня хотели убить.

Глава 19

Мы с Андреем переглянулись. Атташе медлил с ответом, но по напуганному лицу незваного гостя было ясно, что дело серьезное.

— Конечно, — кивнул я и распахнул дверь подъезда. — Прошу наверх. Кстати, где ваша сестра?

Альтанн резко обернулся.

— В этом и беда. Лилия пропала. Я боюсь, что ее могли похитить, чтобы... Не знаю, может, ради выкупа? Ваше сиятельство, вы говорили, что обладаете нужными ресурсами... Мне нужно найти сестру!

Я осторожно подтолкнул Фридриха к лестнице.

— Не здесь. Поговорим внутри.

Мы провели гостя прямиком в левую дверь — в нашу со Столыпиным половину. Альтанн был встревожен, но все же бросил несколько заинтересованных взглядов по сторонам. Да уж, память ему хорошо подчистили, раз он даже не узнал квартиру.

Я выгнал секретарей и закрыл дверь, а Столыпин повесил купол.

— Рассказывайте все по порядку, — попросил атташе.

— После нашей встречи в холле я отправился к себе, — торопливо начал Фридрих. — Но Лилии в номере не было. Сначала я подумал, что она могла уйти в ресторан или еще куда-нибудь, но ее вещей тоже не было!

— Ваша сестра сказала, что сняла отдельный номер.

— Это я позже сам выяснил, — кивнул Фридрих. — Но едва я оказался в номере — даже переодеться не успел — меня атаковали. Это была магия, ваше сиятельство! Он бил по мне силой.

Я покачал головой.

— В таком случае странно, что вы еще живы.

— Повезло, — отозвался все такой же бледный Альтанн. — Пусть австрийские аристократы не одарены, но нас учат сражаться с одаренными. Ну как сражаться... Спасать свою жизнь. У меня в номере был артефакт-детектор силы. Едва он вспыхнул, я просто... Выпрыгнул в окно.

Я едва не присвистнул. Ну и ну.

— И сразу же бросился прочь. Добежал до телефона на улице и хотел позвонить в отель — предупредить сестру. Но портье ответил, что Лилия... выехала. Заехала и выехала одним днем.

Столыпин уставился на меня.

«Ваше сиятельство, нам бы с вами поговорить наедине. Слишком много странностей за один день. Мне это не нравится».

— Фридрих, — я деактивировал купол и, бережно приобняв австрийца за плечо, подтолкнул его к выходу, — нам с советником нужно посовещаться. Вы не могли бы подождать нас в гостиной? Я велю секретарям принести вам кофе.

— Кофе не нужно, спасибо. Я просто подожду...

Хорошо, что Альтанн был так ошарашен произошедшим, что даже не стал настаивать. Едва я его выпроводил, Столыпин снова активировал нашу «антипрослушку».

— Уверены, что нам стоит помогать этому юноше, Николай?

Я пожал плечами.

— Откровенно говоря, я сам не в восторге, но разобраться стоит. Мне удалось превратить Альтанна из врага... если не в друга, то в возможного союзника. Хотя бы на время. И лучше бы укрепить связи. Он чтит кодекс аристократов и будет благодарен за оказанную услугу. Тем более что наши интересы частично пересекаются.

Столыпина явно что-то смущало, но он внимательно подбирал каждое слово.

— Знаете, сегодня, когда вы рассказали о результатах своих поисков, я сперва убедился в том, что у вас появился тайный враг. И даже был готов срочно вывезти вас в Белград, наплевав на поручения Тайного отделения. Но после того, как Альтанн заявился сюда... Николай, мне начинает казаться, что настоящая цель — не вы. Я не готов это подтверждать, поскольку это лишь версия. Я запросил кое-какие данные и сейчас их ожидаю.

Он что, хотел сказать, что целью были Альтанны? Лилия или Фридрих?

— Допустим, не я. Но зачем было приплетать меня?

— Вы удобны австрийской стороне. Сами подумайте.

А ведь Андрей мог быть прав.

На меня подали в австрийский дворянский суд. Пусть дело и развалится, но мое имя в венских газетах явно обрело нехорошие ассоциации. Затем Альтанну, который намеревался жениться на учинившей скандал девице... пудрят мозги и заставляют почти что о меня самоубиться. Причем делают это таким провокационным образом, что замажется и сам Фридрих, и я.

— Cui bono? — процитировал я латинский афоризм.

— Хороший вопрос, ваше сиятельство, — задумчиво произнес Столыпин. — Над этим я сейчас работаю. Но если я прав...

Он не успел договорить. А я... Я заметил это слишком поздно.

Яркая вспышка на улице — и в следующую секунду оконные стекла рассыпались на тысячи осколков. Меня обдало волной жара и отбросило — лишь «Берегиня» защитила от гибели. Столыпин отлетел в дверь — удар был такой силы, что окутанный защитным заклинанием атташе просто вынес обе створки. На нас обрушился град обломков, стекла, камня, дерева...

Снова странный свист. Черт, как жаль, что из-за купола я его не услышал. И снова дом тряхнуло. Нас, черт возьми, обстреливали. Из обычного такого простолюдинского оружия!

Сгруппировавшись по привычке, я бросился в коридор. Столыпин не школьник — сам справится. А вот остальные даром не обладали.

— Фридрих! Вера! Никита!

Второй удар пришелся на гостиную. Все разнесло, в комнатах занялся пожар. За мной уже бежал Столыпин.

— Выводите слуг! — крикнул я и бросился в огонь.

— Николай! Не...

Пошел к черту. Я усилил «Берегиню» и огляделся по сторонам. Фридрих лежал ничком под обломками серванта. Вера пыталась вытащить своего начальника Никиту, но секретарь был без сознания.

— Выходи, — я поднял ее, тряхнул и толкнул к двери. — Бегом на лестницу.

— Но Никита... Гость...

— Я сам. Пошла!

Девчонка застыла на пару мгновений — черт, ну не тупи же! Затем все же взяла себя в руки и выбежала, кашляя от дыма.

А дыма было много. Тяжелые портьеры пылали, ковры занялись... Огонь лизал все вокруг, и я понял, что смогу сделать только одну «ходку». Что ж, придется попотеть.

Я усилил заклинание на максимум — пусть стану медленнее, зато смогу унести двоих. Сначала взвалил на одно плечо Фридриха. Тот вырубился подчистую, а еще у него из головы хлестала кровь. Нужен лекарь. Затем поднял Никиту — угораздило же секретаря так разъесться...

Судя по крикам с улицы, посетители ресторана уже эвакуировались. Кряхтя, я выволок мужиков в коридор и закашлялся. Все было в жирном дыму, а я неплохо так его глотнул. Набрав остатки воздуха в легкие, я выбил ногой центральную дверь. Сейчас некогда было идти в обход.

Лестница, лестница... Одна ступенька, вторая... Черт, надышался. Я одаренный, но не бессмертный, блин! Голова начинала кружиться, но я пер ношу, пока не рухнул вместе с ними на кафельную плитку первого этажа.

— Николай!

Столыпин. Подоспел, молодец ты мой. Атташе мигом очутился возле меня и подхватил Никиту. Я поднялся на четвереньки, выпрямился и, пошатываясь, взял Фридриха. Впереди маячил прямоугольник освещенной улицы...

— Живы! — крикнул кто-то из толпы. Я уже не понимал, на каком языке. — Князь жив!

Нас тут же подхватили чьи-то руки — забрали Фридриха, а меня самого отвели подальше от подъезда. Вдали уже орали сирены огнеборцев. Наверное, я мог бы попробовать потушить пожар самостоятельно, но уже просто не видел в этом смысла. Огонь успел поглотить многое.

— Андрей, все живы?

Столыпин кивнул.

— Все в порядке, всех вовремя эвакуировали. Никто из слуг не пострадал. Только гость и секретари.

Вокруг Фридриха суетились посетители ресторана. Сам Педжо носился, с телефоном. Официанты вытащили сейф — очевидно, с документами и выручкой. Хотя, на первый взгляд, «Вук» не пострадал.

Надеюсь, здесь было принято страховать имущество...

— Пульса нет, — обеспокоенно донеслось из толпы, что обступила Альтанна. — Черт, нудно качать...

Я поднялся. Пошатнулся, но удержал равновесие. Хвала моей силе, организм очищался быстро. Несколько глубоких вдохов — и стало гораздо легче. Увидел Верицу.

— Что с Верой и Никитой? — спросил я.

— Живы, целы. Просто контузило.

— Хорошо.

Значит, критично досталось только Фридриху. И я направился прямиком в ресторанчик.

— Куда вы? — крикнул Столыпин. — Николай, вы в своем уме? Здание горит!

— За водой.

Растолкав зевак, я бросился внутрь. Вон он, холодильник у стойки. Электричество успели отключить — молодцы какие. Но мне это было безразлично — я просто схватил три двухлитровые бутылки «Милоша» и выбежал назад.

— Все разошлись! — рявкнул я. — Андрей, ко мне!

Столыпин мигом оказался возле меня. Он непонимающе уставился на минералку.

— Как это поможет...

— Объяснения — потом! Я хреновый лекарь, у вас лучше получается. Работать будем вместе. Я — батарейка, вы — конфигуратор.

Я жестом попросил Педжо убрать зевак. Ресторатор, спасибо ему, тут же отрядил своих конобаров в подобие оцепления.

Сорвав крышку, я присосался к бутылке. Столыпин не стал задавать вопросов — умный мужик. Лишь приготовился работать.

— Сделаю «Живую воду», — обозначил он заклинание.

— Добро.

Выхлебав полбутылки разом, я схватил Столыпина за оба плеча. Это относительно новый прием и использовался он редко — много рисков. Не у всех сила хорошо гармонирует, поэтому иногда передача чистой энергии дара грозит превратиться в катастрофу. Мне пришлось уповать только на самоконтроль — все силы я тратил на то, чтобы перераспределять потоки двух даров внутри меня и передавать Столыпину нужный.

Атташе дернулся, когда я прикоснулся к нему. Поморщился, кажется, даже зашипел от боли.

— Ну у вас и дар, ваше сиятельство...

— Работай. Времени мало.

Он тут же начал конфигурировать целебное заклинание. Над телом Фридриха загорелось нежно-золотистое сияние.

— Диагностика, — пробормотал Столыпин. — Черепно-мозговая, открытая рана. Серьезное повреждение... Нет, сначала «Мертвая вода».

Он принялся сотворять «мертвянку». Принцип был примерно как в народных сказках. Это заклинание получилось густым, тягучим и сосредоточилось вокруг головы Альтанна.

— Готово, — прохрипел Столыпин. — Даю «живчика». Добавьте энергии, ваше сиятельство.

Я осторожно поддал силы. Атташе дернулся, словно его ударило током, но мышцы быстро отошли от спазма, а сияние вокруг его рук усилилось. Почти на «четверку» вышел... Вокруг нас охали и вздыхали люди, никогда не видевшие применения Благодати на практике. А я же думал только о том, как не разнести Столыпина на атомы неверной дозировкой...

Наконец, сияние под руками Андрея погасло он развернулся ко мне... и я увидел его взгляд.

— Ложись!

Руки сработали быстрее. Вместо того, чтобы упасть, я перенаправил силу в сотворение барьера. Причем умудрился возвести его так, что под его защитой оказались посетители ресторана. И в следующую секунду яркая вспышка ударила в мое заклинание. Полупрозрачная стена запульсировала, я увидела всполохи огня — и в следующий миг барьер рассыпался, выполнив свою задачу.

Сильный удар — барьеры рассыпаются только в миг, когда их потенциал полностью выработан. В него шмальнули чем-то не слабее гранаты.

— Боже!

— Что это было?

А я проследил за направлением снаряда. И увидел, как на крыше дома на противоположной стороне темная фигура что-то швырнула и бросилась бежать...

— Останьтесь здесь, — сказал я и, подхватив минералку, активировал «Берегиню». — Я за ним.

— Николай!

Да иди ты к черту, нянька хренова.

Бросив большую часть силы в ноги, я со всей дури оттолкнулся от мостовой — кажется, после этого осталась вмятина — и прыгнул на крышу низкого флигеля. Вон он! Темная фигура бросилась наутек и сейчас скакала по старинным крышам.

Не уйдешь, тварь!

Я хотел было шмальнуть по нему «Колобком» — так мы в Аудиториуме называли сильное боевое заклинание — но здесь было слишком много линий электропередач. Не долетит, попадет куда не надо и вызовет новый пожар.

Дотянуться ментально я не мог — для этого нужен был телесный или хотя бы зрительный контакт. Пришлось скакать по крышам вслед за ним.

А он быстро бегал, зараза такая. Возможно, обзавелся несколькими усиливающими артефактами. На черном рынке такие продавались даже за пределами России — и особенно были популярны вне ее. Но стоили очень дорого, ибо продукт штучный, а порой и вовсе делался индивидуально под заказчика.

— Стой!

Я перемахнул через высокую трубу и увидел, как негодяй ловко перемахнул с одной крыши на другую. Расстояние — метров пять, а внизу был переулок. Точно артефакт или дар — обычный человек так не может.

У меня в ушах свистел ветер, а сердце бешено колотилось. И почему-то проснулась охотничья жажда — это отравленный Род подогревал мою кровь, желая возмездия. Я лихо перемахнул через пропасть и приземлился, рассыпав вокруг себя искры дара.

Беглеца нигде не было.

Черт.

Я погасил «Берегиню» и выровнял дыхание. Любой звук — что угодно — лишь бы найти направление. Оглядевшись, я понял, что он мог либо попытаться спрыгнуть с крыши на соседнюю — на два этажа ниже. Либо ушел дальше, но тихо.

И в этот момент что-то просвистело мимо моего уха.

Ах ты тварь! Отстреливаться вздумал?

Пуля? Против одаренного?

В следующий миг я услышал грохот и бросился на звук, усиливая заклинание. Что ж, этот бой будет интересным. Но сначала я загоню тебя в угол.

Я увидел его — тонкая тень выскользнула из укрытия и метнулась к спасительной крыше соседнего дома. Ну уж нет! Я оттолкнулся и... полетел. Почти. Доли секунды казались вечностью, пока я летел, гадая, верно ли рассчитал траекторию.

И я не ошибся.

Я врезался в беглеца, ударом выбив из него дух. Сдавленный хрип — и вот мы уже летели прямиком на балконы жилых домов. Он ухватился за меня, саданув спиной о балюстраду — пытался забраться сверху, зараза такая. «Берегиня» защитила, и я оттолкнулся от стены, а мгновением позже мы оба рухнули на мостовую в темном дворе.

Поганец быстро поднялся. Нет, на нем точно была навешана куча артефактов. И хотел было броситься в подворотню, но в этот момент я сначала ударил «Жар-птицей» — огненное заклинание осветило весь двор ярко, словно днем.

— Ааа!

Что, глазкам больно? Я усмехнулся, предвкушая победу. Темная тень заметалась, а я уже конфигурировал в пальцах «Колобок». Нет, ты мне нужен живым. Только живым. Будет долгий разговор...

Я выпустил заклинание в спину беглецу, но оно... просто рассыпалось, едва коснувшись его тела.

— Ублюдок, мать твою! А ну иди сюда!

Сейчас было не до условностей. Он снова бросился бежать, вылетел за угол, а я — за ним. Пришлось на ходу обновить «Берегиню» — падение почти разрушило заклинание. А этот подлец отлично подготовился. Он точно знал, куда шел и на кого. Сколько же денег ушло на все приготовления?

Он пытался бежать в сторону Гардоша — дорога шла на подъем, и его скорость немного снизилась. У меня силы тоже иссякали, но в кармане плескалось немного минералки в бутылочке. Я остановился, сделала несколько глотков, а затем...

Плеснул остатки в воздух и превратил воду в оружие.

Да, оказывается, я и так умею.

Минералка вспенилась и с шипением обратилась в сотню силовых стрел. У тебя, дружок, защита от Благодати. Но не от древней мстительной родовой силы.

Не дождавшись результата, я бросился вперед. Несколько силовых стрел долетели до беглеца и тот, взвизгнув по-бабьи, рухнул на мостовую.

— Вот и славненько.

Я медленно подошел к неудачливому киллеру. Тот лежал, не шевелясь. Странная одежда. Нижний слой — обтягивающий, а верхний — бесформенный, подобие балахона. Плотный капюшон... Костюм странный, но, видимо, удобный. На ногах — добротные высокие ботинки. Ниндзя хренов. А еще я ощутил следы силы — значит, он точно пользовался артефактами.

Вдруг он резко подтянул ноги, перегруппировался и попытался оттолкнуть меня на землю. Мимо меня пролетело несколько... молний? Я не понял, что это было. Одна угодила в «Берегиню», и защита застонала. Мощная штука.

— Да иди ты на хрен с такими фокусами!

Отскочив, я со всей силы долбанул по нему «Колобком». Видимо, артефакт не был рассчитан на такой мощный удар. Заклинание угодило в цель, и противник высоко взвыл.

— А теперь мы поговорим, — сказал я и обошел пытавшегося отползти беглеца.

И грязно выругался, когда снял с него капюшон.

Глава 20

— Ты?!

Я отшатнулся, когда из-под капюшона на меня взглянули ярко-синие глаза-блюдца... Лилии фон Альтанн. Девушка застонала, но упрямо продолжала отползать.

— Какого черта?

Она прошипела что-то по-немецки. Яростно. Злобно. Сорвала с шеи, видимо, ставший бесполезным артефакт.

— Дай мне уйти, — наконец сказала она. — Просто дай уйти. Если поклянешься, что никто ничего не узнает, я смогу оказать тебе много ответных услуг.

— Ага, щас.

Я довольно бесцеремонно поднял ее за плечи — девушка была сильно ниже меня ростом, и ее ноги оторвались от земли. Затем пару раз встряхнул... И едва увернулся от плевка в лицо.

Какая упорная! Она даже сейчас пыталась сопротивляться. Молотила кулачками, дрыгала ногами, но все это не имело смысла. Я был сильнее, и она это понимала.

— Отдохни пока, — я сорвал с нее остальные амулеты и, увернувшись от очередного пинка, шарахнул неудачливую киллершу ментально. — Засни.

Это был не совсем сон — скорее, глубокий гипноз. Да и плевать. Главное — теперь она не пыталась сопротивляться, а я спокойно взвалил девицу Альтанн на плечо и огляделся.

Да уж, далековато я забрел с этой погоней. Да и возвращаться, собственно, особо и некуда... Я потянулся ментально к Столыпину, пробрасывая тоненький канал связи.

«Андрей, прием!»

«Николай! Где вы, черт возьми?»

«Догнал нашего артиллериста. Организуйте место, где можно допросить. Без лишних ушей. Но нашему гостю Фридриху это тоже будет интересно».

«Пять минут», — я почти почувствовал, как Столыпин кивнул, и ментальный канал оборвался.

Лилия слабо застонала, когда я перекинул ее поудобнее и побрел в сторону центра, стараясь игнорировать взгляды встревоженных шумом жильцов квартала.

Ну и ну! Интересная история получается, а? Выходит, Столыпин был не так уж и не прав в своей гипотезе. Получается, главной жертвой и правда мог быть Фридрих, а я... То ли просто случайно подвернулся под руку, то ли должен был сделать всю грязную работу, сам того не зная.

А нравы у благородных австрийцев, надо сказать, весьма средневековые. Ладно, разбужу нашу красну девицу — и поговорим по душам. Только надо запастись минералкой и немного восстановиться. Больно уж мощные у нее игрушки оказались — даже меня с непривычки проняло.

Я как раз вышел в переулок и теперь двигался параллельно Главной улице — не хотел привлекать к себе внимание экзотической ношей. И в этот момент меня нагнал голос Столыпина.

«Ваше сиятельство, господин Альтанн любезно предложил нам разместиться в своем номере. Вас устроит это место?»

«Он уже пришел в себя?» — удивился я.

«Да, почти как новенький».

Что ж, приглашение в «Дунав» надо принимать. Как будто у нас, блин, был выбор поздней ночью в Земуне! Это же не Петрополь и даже не Белград. Провинциальный городишко, в котором жизнь после девяти просто замирала. Хрен кто срочно сдаст нам новые комнаты. Надеюсь, хоть в отеле пара лишних номеров найдется...

«Хорошо, встретимся у холла», — отозвался я и обновил «Берегиню», сконфигурировав заклинание на скорость. — «Буду через пятнадцать минут».

Одно хорошо: эта девица была относительно миниатюрной и весила не больше пятидесяти. Заклинание вдвое снижало нагрузку, и тащить Лилию мне было вполне комфортно. Но литр «Милоша» бы не помешал...

Я прошел мимо стоянки таксистов, и все трое странно на меня посмотрели. Да уж, представляю, как это сейчас выглядело! Молодой чумазый парень в рваном костюме, охваченный магическим сиянием, тащил на себе вырубленную девку в костюме ниндзя. Нет, мужики, даже не спрашивайте. Все равно не поверите.

— Господине, треба ли помоч? — обратился один из них. Видимо, любопытство оказалось сильнее.

— Не, хвала.

Они продолжали молча курить и смотреть мне вслед, а я тем временем перешел дорогу и встретил возвращавшуюся с места пожара машину огнеборцев. Значит, все уже потушили. Хотя я был уверен, что почти весь наш скарб погиб. Одно хорошо — большинство наших сбережений мы все же хранили на нескольких счетах в разных банках.

Неудобно, но не смертельно. Как говорится, если проблему можно решить за деньги, то это не проблема, а дополнительные расходы. Хорошо все же быть князем под патронажем императорской фамилии.

Я свернул с Главной на Господскую и увидел огни отеля. Перед входом уже толпилась моя свита: Столыпин привел всех. Секретарь Никита снял побитый огнем пиджак и укутал в него свою помощницу Веру. Секретарши ютились на скамеечке, а камердинеры как раз добыли где-то горячий кофе и сейчас несли свите по два стаканчика в каждой руке. Столыпин о чем-то оживленно беседовал с Фридрихом. Австриец вполне пришел в себя и активно жестикулировал, явно споря с атташе. Верица Добриевич рассеянно протирала подолом юбки запасные очки.

— Доброго вечерочка, — я улыбнулся во все зубы. — Счастлив доложить, что поймал нашего злодея.

Я шлепнул все еще пребывавшую в отключке Лилию на газон. Да, не по-джентльменски, но и дамочка у нас вела себя не как леди. Трава все равно смягчила падение.

Шапочка, которая убирала волосы горе-убийцы под капюшоном, слетела, и по траве разметались белокурые локоны. Девушка дышала ровно и глубоко, но никак не отреагировала на падение.

Фридрих и Столыпин склонились над моей добычей. Атташе озадаченно поскреб пятерней затылок, а Альтанн уставился на меня во все глаза.

— Это шутка, ваше сиятельство? Где вы ее нашли?

— На крыше. Когда убегала, бросив оружие, которым разнесли мою квартиру. А еще при ней было много интересных артефактов стоимостью в половину вашего родового замка. Итак, Фридрих, мы нашли и вашу сестру, и нашего предполагаемого виновника.

— Только неожиданно, что это — одно лицо, — отозвался Столыпин.

Австриец был в шоке. Застыл, словно истукан, пялился на родную кровинушку и отказывался верить своим глазам.

— Что вы с ней сделали? — наконец прошептал он. — Она ранена?

— Все с ней в порядке. Просто погрузил в транс, ибо сестричка у вас дюже боевая.

Альтанн наконец-то стряхнул с себя оцепенение и кивнул в сторону отеля:

— Идемте, господа. Пока вы можете расположиться в моем номере. К счастью, у меня люкс. Я поручу портье подыскать комнаты для ваших слуг. Не думаю, что это окажется проблемой с учетом вашего статуса и предшествующих событий.

Я подхватил Лилию на руки. Фридрих пошел первым, с ним — Столыпин, а следом за мной поплелась вся наша свита. Верица молча шла со мной рядом.

— Как вы? — спросил я, отметив, что запасные очки шли ей куда больше. Тонкая оправа гармонировала с ее изящными чертами лица.

— Я в порядке, ваше сиятельство. Но погибла моя библиотека — я подобрала для вас несколько редких и полезных книг...

Кто о чем, а вшивый — о бане! Нет, эта Добриевич была неисправима. Нас всех чуть на кладбище не отправили, а она оплакивала книжки.

— С книгами вопрос решим, — пообещал я. — Позже.

Хорошо, что в холле отеля почти никого не было. Хотя вокруг нас тут же засуетились все свободные служащие. Даже девицы-спутницы у бара оживились, спрыгнули со своих насестов и посеменили к нам, стуча шпильками.

— О боже, — одна из них открыла сумочку и вытащила пакетик салфеток. — У вас кровь, господин...

Не спрашивая разрешения, она принялась вытирать мне лицо. Мне было настолько не до того, что я даже не отстранился. Интересно, чья кровь? Не помню, чтобы меня сильно ранило. Может, вымазался, когда лечил Фридриха? Из его раны хлестало...

— Господа, пожалуйте за мной!

К нам вышел не дежурный портье, а целый консьерж. Все как полагается: идеальные манеры, форменная ливрея, золотая брошь в виде скрещенных ключей как знак принадлежности к высшей касте сферы услуг. Консьержи были ангелами-хранителями постояльцев, обладали превосходными навыками решать любые вопросы, впихивать невпихуемое, отыскивать сокрытое... И сохранять при этом полную конфиденциальность.

Такой человек как раз и был сейчас нам нужен.

— Мое имя — Бранко, господа, — он поклонился и устремил на меня лучистый взгляд. — Рад принять вас в «Дунаве», ваше сиятельство. Меня уже оповестили о случившейся трагедии, и от лица руководства отеля я буду счастлив оказать вам и вашей свите гостеприимство в этих стенах.

— Благодарю, господин Бранко, — сдержанно кивнул я. — Пожалуйста, позаботьтесь о моих людях. Мы с моим помощником пока что будем у господина Альтанна.

— Как пожелаете, ваше сиятельство. Прошу прощения, если вопрос вам покажется некорректным, но не считаете ли вы уместным вызвать полицию?

— Позже, — сухо ответил я.

Консьерж не настаивал. Он повел мою свиту вверх по лестнице, а мы с Фридрихом и Столыпиным направились к лифту. Лилия на моих руках продолжала безмятежно дрыхнуть, и я в какой-то степени ей завидовал. Черт знает, когда мне теперь удастся как следует поспать.

— Прошу сюда, — выйдя из лифта, Альтанн направился к номеру «три-один-один».

К моему удивлению, третий этаж занимали только два номера. Каждый из них был «герцогским» люксом. А Фридрих шиковал!

Перед дверями дежурил служащий. Узнав постояльца, он отпер двери и распахнул обе створки перед нами. Альтанн вытащил из внутреннего кармана пару скомканных купюр и протянул служащему.

— Пожалуйста, организуйте побольше закусок, большой кофейник и бутылку шнапса в течение пятнадцати минут. Все запишите на мой счет.

— Будет исполнено, господин!

Служащий едва ли взял под козырек и испарился за дверью. Альтанн включил свет, и я едва ахнул от открывшегося передо мной вида. Всю стену гостиной занимало панорамное окно. С которого открывался роскошный вид на реку и старинные здания.

— Вы бы шторы задернули, — тут же разбил романтику Столыпин. — Мы здесь как на ладони.

— И то верно, — кивнул я.

Альтанн нажал на кнопку пульта, и бронированные роллеты принялись медленно опускаться.

— Теперь мы почти как в бункере, — устало улыбнулся он. — Хорошо, что слуги прибрали беспорядок. Мне и так безумно стыдно за сложившуюся ситуацию... Прошу, присаживайтесь, господа. Лилию можете положить... Да хоть на диван. Она точно не очнется?

— Нет, пока я не разбужу ее, — ответил я.

— Хорошо. Потому что несмотря на то, что мне безумно любопытно, пока что я намерен говорить только с вами, господа.

Я опустил Лилию на диван, затем снял пришедший в негодность пиджак и, вытащив все из карманов, сразу отправил его в мусорную корзину. Такие повреждения восстановить невозможно. И завтра, кажется, придется обновить гардероб.

— Могу я воспользоваться ванной? — попросил Столыпин. — Хочу хотя бы отмыть руки от сажи.

— Разумеется! — Фридрих вскочил и тут же повел нас в ванную комнату. Размером она была с целый бассейн, и вся отделана настоящим итальянским мрамором. — Даже не спрашивайте разрешения, господа! Вы под моей защитой и под защитой моего имени! Сейчас мой дом — это ваш дом.

Я удивленно взглянул на Столыпина. Атташе переменился в лице.

— Большая честь, господин Альтанн...

Я понял, что только что произошло нечто очень важное. Словно была принесена какая-то клятва. Мне даже показалось, что воздух вокруг как-то поменялся, как будто случился небольшой всплеск силы. Хотя Альтанн не был одаренным...

«Что это значит, Андрей?»

«Фридрих фон Альтанн только что воззвал к старинной средневековой традиции. Он, выражаясь более привычным нам языком, активировал свою родовую защиту и распространил ее на нас. Назвал нас почетными гостями и полностью принял в свой дом. Это почти как если бы нас на время приняли в чужой род с правом пользоваться всеми его привилегиями».

Я озадаченно мыл руки в теплой воде.

«Но как это возможно? Ведь он неодаренный. И его род не обладает силой...»

«Время — вот их сила. Альтанны — древний аристократический род. Даже неодаренный, он имеет силу — слова, репутации. Да, они не могут конфигурировать заклинания, но имеют особую связь с родной землей и накопили кое-какой капитал в родо-информационной структуре. Все старые знатные семьи обладают подобным».

Я кивнул и вытер руки мягким полотенцем. Забавно, что самому Фридриху это не помогло. Не защитил его род. Или все же защитил, вовремя подкинув встречу со мной?

Мне хотелось залезть в душ и как следует отскрести гарь, копоть и пот, но сейчас было не до того. Когда мы с Андреем вернулись из уборной, служащий как раз вкатил в номер столик с... Ну да, это они называли закусками. Несколько здоровенных тарелок со всевозможными лепешками, хлебцами, соусами, нарезками... К счастью, рядом с кофе и шнапсом красовались несколько стеклянных бутылок моего любимого «Милоша».

— Благодарю, — Альтанн дал еще одну купюру. — Пожалуйста, не беспокойте нас в ближайшие пару часов.

— Разумеется.

Двери закрылись, и Фридрих сразу схватился за шнапс.

— Не знаю, как вы, а я от стресса всегда хочу есть и пить.

Я устроился в кресле и взял первую тарталетку.

— Пока трапезничаем, расскажите нам, как так вышло, что собственная сестра объявила на вас охоту. Судя по вашей довольно сдержанной реакции... Вы этого ожидали?

Альтанн махнул первую порцию и закусил бутербродиком.

— Не ожидал, — покачал головой он. — И я, признаться, в ярости. Просто в один момент осознал слишком многое. Ведь были тревожные звоночки... Я должен был сложить все в одну картину раньше, но в упор отказывался в это верить. У меня до сих пор, если честно, в голове не укладывается, что Лилия...

— Это у вас вообще распространено? Ну, среди австрийской аристократии?

— Разумеется, нет! — оскорбился Фридрих. — Мы же не Медичи и не Борджиа! Да и на дворе не шестнадцатый век! Тем не менее, в последний год моя сестра действительно начала вести себя странно. С тех пор, как выбила у отца разрешение учиться в Будапеште. Я думаю, она не сама это спланировала. Возможно, кто-то внушил ей эту идею.

— Сомневаюсь, что и здесь имело место ментальное воздействие, — отозвался Столыпин. — Слишком большой срок. Либо ваша сестра должна была постоянно ему подвергаться.

Фридрих виновато улыбнулся.

— Боюсь, я неверно выразился. Я имел в виду не магию, не вашу силу. Полагаю, Лилия могла попасть под чужое неблагоприятное влияние. Оказаться в дурной компании, например. Я ведь помню ее совсем другой девушкой. Ласковой, доброй... Она никогда не терпела насилия. Впрочем, как и я. Родители воспитывали нас в традициях гуманизма и сострадания.

Ага. Но что выросло, то выросло. От осинки родилась апельсинка. Либо мы чего-то не знали.

— Какие тревожные знаки вы заметили, Фридрих?

Австриец налил мне минералки и подал стакан. Весьма своевременно, спасибо. Я как раз хотел. Алкоголя не хотелось совершенно, но меня мучила дикая жажда.

— Лилия отстранилась. Раньше на все каникулы рвалась к семье, а тут начала искать любые предлоги, чтобы... Остаться в Будапеште или отправиться в путешествие.

— Ничего необычного, — пожал плечами я. — Девица повзрослела и хотела свободы.

— И я так подумал. Она начала тратить деньги. Много денег. Но я не заметил, чтобы ее шкатулка пополнилась дорогими драгоценностями, а гардероб — платьями. В какой-то момент я даже попросил отца проверить ее траты, но отец... Она его единственная дочь, наша младшая сестра погибла в раннем детстве. Нас осталось только двое. Поэтому отец души в Лилии не чает. Он даже не стал меня слушать. А я не понимал, на что уходили такие суммы.

— Теперь понимаете, — я указал на девушку. — Как одаренный, могу смело утверждать, что артефакты ей делались индивидуальные. Они почти что превратили ее в одаренную, а это очень дорого стоит.

Фридрих рассеянно кивнул.

— Теперь и я это вижу. Но траты были более значительные. Еще я выяснил, что Лилия сняла еще одну квартиру в Будапеште. Мне это показалось странным. Зачем ей две квартиры? Тогда я попросил своего поверенного установить слежку. Но мне доложили, что Лилия почти там не появляется, не чаще раза в пару недель. Но, что интересно, появляется она там не одна. Собственно, я и выбил эту поездку в Земун, потому что человек, который наведывался на эту квартиру, живет здесь...

Глава 21

Мне все сильнее начинал нравиться этот, нормальный, Фридрих фон Альтанн. Теперь, когда я видел его в «истинном» виде, пока что мог сказать о парне только хорошее. Да, не боевик. Да, представитель аристократии страны, с которой у России уже более века были весьма напряженные отношения. Но этот юноша имел стальной стержень, но что еще важнее — умел думать и не рвался действовать сгоряча.

Правда, именно это его едва не сгубило.

— Полагаю, Лилия поняла, что вы под нее копаете, — сказал Столыпин. — Ведь не зря же она так срочно сорвалась в Земун.

— Да, — кивнул австриец. — Либо сама выяснила о моей поездке, либо ее предупредили. Второе более вероятно. Здесь, признаюсь, я сглупил. Возможно, следовало нанять частного сыщика или еще кого-нибудь, но... Я решил сделать все сам. Вопрос слишком личный.

— Так за кем вы сюда приехали, Фридрих?

Альтанн бросил печальный взгляд на сестру.

— Даниэль фон Куффнер. Младший сын барона Леона фон Куффнера, который является...

— Градоначальником Земуна, — хором выдохнули мы со Столыпиным.

— Именно. Нанятый мной человек в Будапеште смог его опознать.

Я едва не присвистнул. Ну и ну! Клубочек-то распутывался весьма интересным образом. Кажется, ты, Коля, попал в замес серьезной аристократической интриги. И попал совершенно случайно. Черт его знает, до чего распутаем...

— То есть ваша сестра тайно встречалась с баронским сыном, так? — я пытался разложить все по полочкам. — Вроде ничего удивительного, вы ведь даже принадлежите к одному кругу. Почему тогда Лилия и этот Даниэль решили все скрывать?

— Сомневаюсь, что мой отец согласился бы на их брак. Впрочем, наверняка Лилия смогла бы его уговорить. Куда важнее то, что Даниэль фон Куффнер — младший сын. Он не унаследует титула, да и его наследство составит малую долю. В то время как род Альтаннов очень богат. Для моего отца такая партия была бы невыгодна. Тем более что основной наследник — я, и Лилия не получит титул и майорат.

А вот сейчас, судя по всему, начиналось самое интересное. Я украдкой взглянул на мирно дремавшую девушку.

— Думаю, пора ее будить, — сказал я. — И сразу предупрежу, что придется воздействовать на вашу сестру ментально. Она отчаянно сопротивлялась задержанию и вряд ли сейчас пойдет на сотрудничество.

Было заметно, что Фридриху стоило больших усилий взять себя в руки и разрешить мне это. Он любил ее — и это было очевидно. Даже сейчас он с трудом мог поверить, что сестра пыталась его убить. А может просто боялся услышать правду.

— Прошу, ваше сиятельство, — наконец кивнул он. — Разбудите ее.

Столыпин напрягся, и я ощутил исходящий от него всплеск силы — сосредоточил Благодать поближе к коже, готовясь в любой момент сотворить заклинание. Я подошел к девушке и, активировав «Берегиню», положил ей руку на лоб.

— Подъем, красавица, — шепнул я так тихо, что никто не мог меня расслышать.

Лилия тихо застонала и очнулась не сразу. Потянулась, разминая затекшие мышцы — видимо, мне удалось погрузить ее в какой-то приятный сон.

А затем она резко распахнула глаза и вскочила на кровати, одной рукой пытаясь вытащить из-за спины нож.

— Это ищете? — я кивнул на столик, на котором лежали ее артефакты и другие вещи. — Не стоит, Лилия.

Она зло что-то прошипела по-немецки, а затем... Встретилась взглядом с братом. На миг застыла, осознав свой крах, бросила взгляд на Столыпина — над его ладонью покачивался в воздухе маленький силовой «Колобок».

— Здравствуй, сестрица, — спокойно проговорил Фридрих. — Имею ли я право так называть тебя после того, что ты устроила?

А девка была упряма! Мгновенно оценила обстановку и, перемахнув через диван, бросилась к выходу. Поняла, что стекло и ролеты окна выбить не сможет, но все равно решила попытаться ломиться в запертые двери. Глупо.

Я активировал «Плеть» — силовая нить метнулась вслед беглянке и, хлестнувее по спине, обвилась вокруг тела и ног. Девушка издала полный отчаяния крик — душераздирающий, почти животный — и рухнула на ковер.

— Восхищен вашим упрямством, госпожа Альтанн, — я подошел к ней и, взвалив ее на плечо, снова отнес на диван. Не хочет по-хорошему, будет сидеть связанная.

— Будьте вы прокляты! Будьте вы все прокляты!

Мы со Столыпиным переглянулись.

— А вы, кажется, говорили, что у вас были теплые отношения... — атташе погасил «Колобок» и уставился на девушку. — Госпожа Альтанн, сейчас только стены этого номера отделяют вас от оглушительного скандала. Прошу вас сохранить благоразумие и рассказать все как есть. Пока что это можно оставить исключительно внутрисемейным делом... Если его сиятельство князь согласится не предавать вопрос огласке...

Не светиться было и в моих интересах — сейчас чем меньше упоминаний моего имени, особенно в австрийской прессе, тем лучше. Поэтому я кивнул.

— Конечно. Однако в обмен на правду.

Лилия истерично расхохоталась. Я даже подумал, что она сама могла быть под ментальным воздействием, либо у нее просто слегка поехала крыша на почве стресса.

— Я что, дура? Закапывать себя еще сильнее? — отсмеявшись, сказала девушка. — Ничего я вам не скажу.

Я взглянул на Фридриха. Тот молча кивнул.

Что, девочка, не ожидала, что я умею проделывать кое-какие фокусы с сознанием? В досье на меня наверняка значилась только боевая специализация. Вот ты и подумала, что у меня на все одно решение — шмальнуть деструктивным заклинанием, а после разбираться. Что ж, тебя ждет много интересного и удивительного.

Отхлебнув пару глотков минералки, я направился к Лилии. «Плеть» продолжала сковывать ее, и девушка старалась лишний раз не шевелиться — чем активнее жертва сопротивляется, тем больнее жжет заклинание. И все же лилия принялась отчаянно дергаться, когда я к ней приблизился.

— Не посмеешь!

— Да ну?

— Убери руки! Вы не можете...

Она резко умолкла, когда я дал ей щелбан. Да, можно было просто дотронуться до лба, но ее истерика начинала меня раздражать. Сама заварила всю кашу, пусть теперь расхлебывает. Щелбан получился слабенький, но вот заложенный в касание ментальный импульс мог пробить крепкую ставленую защиту. Голова девушки откинулась назад, и я прижал ее к подушке.

— Так, что у нас тут, — я принялся перебирать щиты. — Должен отметить, артефактор у нее посильнее, чем менталист.

Защиты были поставлены профессионально. Одна беда — слабые. Не сильнее седьмого ранга, но ближе все-таки к восьмому. И работали не родовой силой, а Благодатью. Прямо образцовая лабораторная работа с третьего курса Аудиториума. Я легко снес их, стараясь пробить, но не убирать полностью природные. Даже у неодаренных есть природная защита — ее лучше не трогать. Может быть опасно.

Девушка взвыла, когда я разбил щиты, несколько раз дернулась и затихла — я погрузил ее в подобие легкого гипноза. Мыслить и говорить сможет, но двигаться не получится.

— Ты не можешь и не хочешь мне сопротивляться, — тихо сказал я. — Для тебя будет лучше, если ты расскажешь, зачем пыталась убить брата и меня. Никто не причинит тебе вреда, ты сейчас просто спасаешь себя...

Внушение подействовало, хотя пришлось затолкать поглубже родовую силу, что требовала мести и крови. А у меня уже гораздо лучше получалось ее контролировать! Может и хорошо, что прошел такую «практику» перед Белградом — меньше шансов спалиться.

— Я расскажу, — отстраненным голосом сказала Лилия. — Я все расскажу. Дайте мне воды.

Я плеснул в стакан немного минералки и поднес к губам девушки. Она жадно выпила все до дна. А я ощутил, что теперь могу управлять ею еще легче. Это вон как получается! Если напоить кого-то водичкой из того источника, можно даже управлять и таким образом... А это открывало массу новых возможностей!

Лилия расслабилась на диване, я передал стакан Столыпину и начал допрос. По-хорошему, наверное, следовало предоставить это право Фридриху или Андрею — у атташе наверняка больше опыта в развязывании языков. Но я уже имел плотный контакт с менталом девушки и решил ничего не менять.

— Зачем ты приехала в Земун? — Задал я первый вопрос.

— Даниэль связался со мной и сказал, что сюда приехал Фриди. Даниэль был напуган — мы подумали, что нас раскрыли. И что Фриди приехал, чтобы требовать сатисфакции у барона Куффнера. Но когда я приехала, то узнала, что Даниэль уже нашел способ устранить Фриди...

— Какой?

— Он нанял менталиста из России. Организовал Фриди встречу с ними. Менталист внушил Фриди, что они с Даниэлем добрые друзья. Пришлось исправлять воспоминания не только Фриди, но и его одногруппникам. Тогда Даниэль узнал, что через Земун в Белград едет князь Бринский. И мы решили воспользоваться этим. Фриди добивался помолвки с Элеонорой фон Герберштейн, но случился конфликт из-за князя Бринского. Мы подумали, что будет идеально избавиться от Фридриха чужими руками...

Наш австриец смертельно побледнел, слушая сухой рассказ сестры. Ее ровный и бесцветный голос сейчас только усиливал впечатление. Фридрих замотал головой, все еще отказываясь верить этой истине.

— Но зачем? — воскликнул он. — Зачем тебе от меня избавляться, Лили?!

— Я хочу выйти за Даниэля. Нам нужны деньги. Я знаю, что отец бы ничего мне не оставил, реши мы пожениться тайно. Он бы не стерпел такого оскорбления. И отец Даниэля тоже будет против. Нам нужны деньги... Я долго сомневалась и не хотела идти на такой шаг. Но потом, когда ты приехал в Земун, я перепугалась. Поняла, что ты вывел нас на чистую воду. Нужно было действовать.

И ведь почти получилось, надо сказать. Удивительно, как столь поспешный план едва не увенчался успехом. Зато теперь становилось понятнее, почему бездействовала жандармерия : один звонок этого Даниэля — и авторитет папочки не позволил задавать лишних вопросов. Просто побоялись.

— Откуда у тебя эти дорогие артефакты? — спросил я. Все складывалось, но только не история с этими дорогими игрушками. Артефакты не просто стоили дорого, их еще нужно было умудриться заказать на черном рынке и дождаться готовой работы. Выходит, сестричка Фридриха готовилась заранее?

— Увлеклась ими в Будапеште. Сначала заказывала невинные — на усиление привлекательности, на защиту. Как у всех. Потом Даниэль предложил заказать боевые...

Фридрих резко подался вперед.

— Чья была идея убить меня? Отвечай! Кто это придумал?

Лилия даже не отшатнулась. Под гипнозом она была словно живая кукла. Устремив на него равнодушный взгляд, она ответила:

— Наша общая. Убрать тебя было бы проще. Ты от меня этого точно не ожидал, да и наследство больше. Мы не собирались делать это так быстро. Я была готова ждать. Но когда зашел разговор о твоей женитьбе, мы с Даниэлем поняли, что у нас мало времени... Но связи Даниэля помогли нам. У него был доступ к оружию. Он нашел менталиста. Все должно было получиться, но мы не ожидали, что князь проявит такую активность. Князь Бринский спутал нам все карты. Мы рассчитывали, что он просто убьет тебя на дуэли. Даниэль сделал все, чтобы его спровоцировать. Но вместо этого князь начал копать. Тогда пришлось менять план и пытаться убрать вас обоих.

Фридрих спрятал лицо в ладонях.

— Не могу поверить. Я не могу поверить...

Я не знал, как его утешить. Ситуация ужасная. Не знаю, как бы я отреагировал, оказавшись на его месте. Но Фридрих еще неплохо держался.

— Она сможет все это повторить при необходимости? — спросил австриец.

— Разумеется. Когда я сниму гипноз, Лилия будет помнить о своем признании. С учетом того, что сделала она это при свидетелях, отпираться бессмысленно.

— Погрузите ее в сон, — почти взмолился он. — Пожалуйста. Я не могу смотреть ей в глаза.

Столыпин украдкой кивнул мне, и я дотронулся до лба девушки.

— Спи.

Она мгновенно погрузилась в забытье. Я деактивировал «Плеть» — все равно эта горе-киллерша сама не проснется. Фридрих тем временем щедро плеснул себе виски и подошел к телефонному аппарату.

— Междугородную линию, пожалуйста, — попросил он по-немецки. Затем набрал номер. Ждать пришлось долго — на часах было почти три ночи. Наконец, ему ответили.

Столыпин молча курил, пока Фридрих разговаривал с отцом. Несомненно, это был он. Разговор получился долгий и эмоциональный: старший Альтанн отказывался верить новостям, как и Фридрих ранее.

— Хорошо, жду звонка, — наконец сказал парень и положил трубку на рычаг.

Я устало потер глаза.

— Что дальше?

— Ничего хорошего, — Альтанн устало обрушился на диван, едва не расплескав выпивку. — Замять не получится. Будь это идея одной только сестры... Что ж, мы бы нашли способ с ней справиться. Домашний арест, работа с психологами. Возможно, даже подключили бы связи в России и попросили бы о ментальном воздействии на Лилию. Все можно было бы проделать, не привлекая лишнего внимания...

— Но вы хотите наказать Даниэля, — кивнул я.

— Я хочу, чтобы вся эта история оказалась страшным сном! — вспылил Альтанн, но тут же взял себя в руки. — Прошу прощения, господа, я действительно на взводе. Я уверен, что именно Даниэль фон Куффнер подбил мою сестру на эту жуткую авантюру. Она слишком юна и неопытна, чтобы придумать такой план.

Я покачал головой.

— В тихом омуте...

— Ей только исполнилось девятнадцать! Она всю жизнь была тепличным цветочком. Жила в замке, играла на рояле, читала романтическую прозу! Лилия — не криминальный талант.

— Она влюбленная девица, — ответил Столыпин. — Влюбленная впервые и страстно. Это первое чувство способно лишить рассудка. Что, собственно, и случилось.

Фридрих залпом допил виски.

— Допускаю. И хочу надеяться, что это помешательство на почве влюбленности. Но Даниэль? Это явный расчет. Он понимал, что ему мало что светит из отцовского наследства. А тут влюбленная госпожа Альтанн... Молодая, богатая и с именем. Разумеется, он понимал, что мы не одобрим их отношения. О деяниях семьи Куффнер уже давно ходили странные толки. Но после сегодняшнего случившееся замалчивать нельзя. Нужно устроить разбирательство. Связи с черным рынком, коррупция, оружие, наконец! Куффнеры возомнили себя царями на границе, попрали все правила и кодекс чести. За это барон и его сын должны ответить. И отвечать они будут не только перед моей семьей, но им перед императором!

Признаться, Альтанну с его ораторскими талантами можно было делать публичную карьеру. Стройно говорил, умел вызывать эмоции. Правда, знавал мой мир одного блестящего оратора-автрийца... Ну на фиг. Пусть лучше и дальше сидит да в исторических книжках копается.

— Что ж, звучит как план, — я поднялся за бутербродом.

— И мне понадобится ваша помощь, — добавил Альтанн. — Я буду добиваться дворянского суда для Куффнера. Мне понадобится ваше свидетельство. Могу ли я рассчитывать на эту честь?

Мы со Столыпиным переглянулись.

«Еще один повод побывать в Вене, да?» — усмехнулся я.

«Соглашайтесь, ваше сиятельство. Это хорошая возможность».

«Знаю».

— Конечно, — улыбнулся я Фридриху. — Вы можете рассчитывать на наши показания.

Мне не дал договорить звон телефона. Альтанн бросился к нему и торопливо снял трубку.

— Да, это я... Что?! Нет... Невозможно! Мы же буквально только что... Да, конечно... Я выезжаю утром.

Австриец побледнел и, казалось, даже пошатнулся, когда положил трубку.

— В чем дело? — спросил Столыпин.

Он не ответил. На ватных ногах подошел к окну и уткнулся лбом в холодное стекло. Мне показалось, что его плечи задрожали. Неужели плакал?

— Фридрих? — я поднялся и направился к нему. — Что произошло?

— Простите, господа... Простите. Слишком много всего свалилось за один день. — Он выпрямился, и я заметил, что его лицо ожесточилось. — Только что я узнал, что стал новым графом Альтанном.

Глава 22

— Примите мои соболезнования, Фридрих. — Я не нашел, что еще можно было сказать в такой ситуации. Что ни скажи, а горя это не уменьшит. — Уверен, ваш отец был достойным человеком, раз смог воспитать такого сына.

Австриец рассеянно кивнул.

— Спасибо, ваше сиятельство... Господа, это будет долгая ночь, и мне многое нужно успеть сделать. Понимаю, что не вправе просить вас об услуге, но...

Я решительно мотнул головой.

— Мы поможем, Фридрих. Если, конечно, это в наших силах.

— Благодарю.

Нет, мне определенно был симпатичен этот парень. Как быстро он взял себя в руки, заставил голову соображать. Уверен, у него в душе разразилась настоящая буря, но Фридрих не просто держал лицо. Нет, он в тот же момент принял на себя полную ответственность за будущее своего рода. И держался соответственно. Всем бы так уметь.

— Так чем мы можем вам помочь? — спросил Столыпин.

— Лилия. Я хочу увезти ее с собой, но опасаюсь, что она может натворить глупостей. Попытается сбежать, например.

Ага, а если о случившемся узнает этот прохвост Даниэль, то может сравнять весь центр Земуна с землей, пытаясь вырвать последний шанс на наследство для своей марионетки Лилии. Судя по всему, баронский сыночек решил взвить ставки до небес, и сейчас я был готов ожидать от него чего угодно.

Я многозначительно уставился на Столыпина.

«Я бы предложил ему охрану. Что скажете, Андрей?»

«Полностью поддерживаю. Но Фридрих фон Альтанн теперь имеет право запросить имперскую гвардию для обеспечения личной безопасности. Ему нужно лишь подать запрос в канцелярию. Они обязаны обеспечить сопровождение».

«Да, но пока они доедут...» — сомневался я.

«Пока его сможем защитить мы. Если, конечно, это входит в ваши интересы».

Конечно, это входило! Да, будет странно, что русский одаренный князь записался в телохранители австрийскому графу, но... Отчаянные времена — отчаянные меры. Даже если отбросить личную симпатию, связи в нейтрально-враждебном государстве мне не помешают, тем более с учетом моей основной миссии.

Да и просто уже не хотелось бросать Фридриха. Зря, что ли, уже через столько прошли?

— Можно погрузить вашу сестру в контролируемый гипноз, — предложил я. — Это подавит волю к необдуманным поступкам. Вывести можно будет либо кодовой фразой, либо же заклинание само потеряет силу через определенное время. Артефактов, увы, у меня нет.

— Я бы предпочел кодовую фразу, — ответил Фридрих.

Хотелось пошутить про стоп-слово, но это было неуместно. Новоиспеченный граф хотел все контролировать, и было трудно его за это винить.

— Кстати, а подобные манипуляции вообще законны в вашем государстве? — Озадачился я. — Насколько помню, есть ряд строгих ограничений...

— Убивать братьев тоже незаконно, — отрезал Альтанн. — Проблем не будет, ваше сиятельство. Не волнуйтесь.

Что ж, успокоил. Хотя мне, если честно, было все равно.

— Тогда начну работать над нашей подругой.

Пока я устраивался возле Лилии и осторожно ковырял ее ментал, Столыпин проявил себя во всей красе. Теперь было понятно, почему атташе отправили со мной: помимо весьма эффективной боевой специализации, он обладал поистине великолепными менеджерскими способностями. И, к моему удивлению, даже кое-какими связями в Вене. Сегодня пригодилось все.

Сейчас Андрей взял на себя роль помощника юного графа. Выудив из внутреннего кармана испорченного пиджака записную книжку, он засел за телефон.

Через час у Фридриха был полноценный план действий. А я, закончив с Лилией, устроился полулежа на диванчике и боролся со сном.

— Итак, в десять утра должен прибыть отряд гвардии его величества, — перечислял Столыпин. — Ваше заявление на Куффнера зарегистрировано, и вместе с гвардией прибудет дознаватель из Дворянской коллегии. Куффнера возьмут под стражу. Они также настаивают на том, чтобы задержать госпожу Альтанн...

— Исключено! — воскликнул Фридрих.

— Увы, это вне моей власти. Я лишь помог ускорить процессы и избежать бюрократии. О содержании вашей сестрицы вам лучше договариваться напрямую с дознавателем. Тем не менее, скоро для вас этот кошмар закончится, — Столыпин взглянул на часы. — Почти пять утра. Осталось пять часов. Я бы рекомендовал вам поспать, господин Альтанн.

— Я не смогу уснуть.

Я печально усмехнулся.

— Ой ли?

— А вы и это можете...

— Я даже могу создать для вас сон. Иллюзия будет не очень натуральная, поскольку я не специализируюсь на менталистике. И все же есть варианты.

— Можете просто погрузить меня в сон без сновидений? — попросил австриец. — Мне нужно поспать три часа. Не больше.

— Конечно.

Фридрих даже не стал готовиться ко сну — просто плюхнулся на диван. Я заметил, что у него чуть тряслись руки и подергивался левый глаз. Стресс, напряжение. Парень тщательно пытался это скрыть, но нервы сдавали. Ему и правда стоило прикорнуть.

— А вы...

— Мы подежурим до приезда гвардии, — шепнул я. — Спите, Фридрих.

Я осторожно дотронулся до его лба и послал слабый импульс. Этого было достаточно — расшатанная нервная система, недавно пробитые блоки — все это позволяло войти в ментальный план парня быстро и легко. Да и усталости в нем накопилось столько, что следовало всего лишь угомонить мозг.

Через тридцать секунд граф Фридрих фон Альтанн спал как младенец. А я повернулся к Столыпину.

— Вы вообще спите, Андрей? На чем сидите, признавайтесь. Я тоже так хочу.

— Ни на чем, — улыбнулся атташе и спрятал свою записную книжку. — Мне просто с юности нужно очень мало времени на отдых. Такая особенность организма. Правда, и расплачиваться за это приходится быстрым расходом резервов силы. Но вам это не грозит с доступом к минеральной воде, правда, Николай?

Я на миг замер. Просек фишку, зараза. Ну еще бы — Столыпин наблюдательный, а я не особенно и скрывался.

— Предположим, — уклончиво ответил я. — Настолько очевидно?

— Одаренному — заметно. Не хочу задавать лишних вопросов. Я уже понял, что это связано с вашей родовой силой. А это вне моей компетенции и зоны ответственности. Лишь хочу предупредить, чтобы вы были аккуратнее в Белграде. В Сербии есть старые семьи, которые обладают родовыми дарами. И вам лучше не раскрывать перед ними карты. Чем меньше они знают, тем лучше. Пока что.

Только что Столыпин тоже получил от меня десять очков к репутации. За то, как отнесся. Все понял, но не стал лезть дальше и продолжил выполнять свою работу — оберегать меня. Что ж, можно сказать, с окружением мне скорее повезло.

— Буду осторожнее. Спасибо, Андрей.

— Поспите, ваше сиятельство. Минералка минералкой, а у организма тоже есть свой ресурс. Если есть возможность, нужно отдыхать и копить силы. Я пока что подежурю.

— Давайте два через два часа, — предложил я.

— Хорошо.

Мне не пришлось даже стараться заснуть. Едва голова коснулась мягкого подлокотника кушетки, как я провалился в сон. Почему-то всплыла сонная мысль о погибшем гардеробе — наверное, потому, что от меня все еще воняло гарью. Завтра, точнее, уже сегодня, сюда прибудет целая венская делегация, а тут такие красавцы в лохмотьях...

* * *

Утро началось... с кофе! И с завтрака. Хорошего балканского завтрака, а не с этой континентальной хрени в виде пары плевков на тарелке.

Наконец-то нормальное человеческое утро, блин.

Столыпин, спаситель мой, успел заказать еду в номер перед тем, как я его сменил. Поэтому к тому моменту, как я вышел из ванной, нагло экспроприировав один из халатов, уже знакомый мне служащий вкатил в номер тележку. Взяв со стола купюру, я дал ему чаевые.

— Желает ли господин, чтобы я сервировал завтрак на обеденном столе?

— Спасибо, не нужно.

Мы, русские варвары, едим прямо со сковородки. Особенно если эта сковородка чугунная, а на ней шкварчит яичница с колбасками.

На десять минут я выпал из реальности. И, соорудив себе бутерброд к кофе, наконец-то проснулся окончательно.

Альтанны дрыхли без задних ног, сон Столыпина был более чутким. Я двигался тихо и старался не шуметь, чтобы не потревожить атташе. На часах была половина восьмого, когда в наш номер тихо постучались.

Я активировал «Берегиню» и сосредоточил силу в руках. Черт его знает, кого там могло принести.

— Кто?

— Это Никита и Вера.

Я приоткрыл дверь и вышел к ним.

— Доброе утро, ваше сиятельство.

Вот чем меня не переставали восхищать секретари, так это тем, что были бодры и свежи в любое время дня и ночи. Понятия не имею, как им это удавалось. Стать личным помощником одаренного аристократа было мечтой многих умных ребят-простолюдинов.

Некоторые юные аристо нанимали себе штат уже в Аудиториуме — пользоваться цифровой техникой и другими благами мы не могли, только аналоговыми устройствами, да и то не всегда. Секретари становились нашими глазами, ушами и руками, нашими возможностями. Работа ответственная и требовала не только безоглядной верности, но еще и знания этикета, острого ума, находчивости. Оплачивалось это тоже по высшему разряду, поэтому конкурс на место всегда был высоким. Некоторые секретари служили аристократическим семьям поколениями.

— Доброе, — шепнул я и прикрыл за собой дверь. — Там все еще спят. Как вы? Удалось отдохнуть?

Глядя на Веру и Никиту, нельзя было сказать, что вчера им хорошо досталось. Умытые, причесанные, в тщательно вычищенной и заштопанной одежде. На девушке — легкий макияж. Они даже умудрились каким-то чудом постираться — воротники их рубашек сияли белизной.

— Нас прекрасно разместили, — улыбнулся Никита. — Большое спасибо, ваше сиятельство. Остальные уже спустились на завтрак. Нам выдали карточки для пользования всеми услугами отеля.

Что ж, моя благодарность консьержу. Нужно будет выразить ее в твердой валюте.

— Рад это слышать, — кивнул я. — С чем пожаловали?

— Мы подумали, что вам потребуется кое-что из одежды. Ведь вы с господином Столыпиным приняли на себя основной удар... Здесь рядом есть улица с магазинчиками. Если не возражаете, мы могли бы выбрать для вас что-нибудь подходящее на смену. Мы хотели согласовать траты с господином Столыпиным и получить чек...

— Разумеется, если вы не возражаете, ваше сиятельство, — добавил Никита. — Вере можно доверить это поручение. У нее хороший вкус.

Вера — отдельная песня. В отличие от Никиты, она была потомственной «секретаршей» и работала на род Бринских уже в третьем поколении. Правда, в Петрополе оказалась уже после того, как я выпустился из Аудиториума — прежде служила моей матери. Но после гибели родителей — к слову, тоже весьма загадочной — перешла ко мне по наследству вместе с особняками, землями и счетами в банке. И мне порой казалась, что Вера слегка стыдилась своего условно провинциального происхождения. А комплексы скрывала под идеальным внешним видом как под броней.

— Минуту.

Я вернулся в номер и отыскал чековую книжку. Быстро выписал сумму в пятьсот рублей — деньги, мягко говоря, немалые. Затем вышел к секретарям.

— Возьмите по два готовых костюма для меня и для Столыпина. Размеры знаете?

Вера хитро улыбнулась.

— У меня глаз — алмаз, ваше сиятельство. Подберу лучшее из готового. Хотя, конечно, лучше попросить консьержа прислать портного, чтобы подогнать все точно по фигуре.

— Сейчас не до этого, — отмахнулся я. — Если останутся деньги, а они должны остаться, нужна обувь. У меня сорок третий размер, у Столыпина — сорок второй. И белье. По два комплекта. Словом, Вера, я вам доверяю и полагаюсь на вас. Мне сейчас некогда об этом думать. Если получится доставить все сюда до половины десятого, будет замечательно.

Никита и Вера переглянулись. В глазах обоих секретарей горели огоньки азарта от брошенного вызова.

— Будет сделано, ваше сиятельство.

— Спасибо.

Секретари удалились, тихо и весело перешептываясь между собой. Мне начинало казаться, что отношения у них выходили за рамки рабочих. Но пока это не мешает делу, я не против. Я же тем временем вернулся в номер и взглянул на часы: пора будить Фридриха. Я заказал горячий завтрак в номер и побольше кофе, а затем осторожно вывел юного графа из сна.

— Доброе утро, ваше сиятельство, — улыбнулся я. — Пора завтракать.

Фридрих не сразу очнулся — была такая особенность у ментально наведенного сна. Но, осознав себя и вспомнив все случившееся ночью, едва не подпрыгнул под потолок.

— Тихо, Фридрих. Все в порядке. Никто нас не атаковал. Дежурство проходит спокойно.

— А? Ага...

— Идите в душ, скоро привезут ваш завтрак. Только постарайтесь не будить моего помощника.

— К-конечно...

Фридрих долго плескался в ванной комнате, а когда вышел, я невольно усмехнулся. Намечалась банная вечеринка — все в халатах и тапочках. Как раз подали еду, и бедняга набросился на нее так, словно не ел пару дней. И лишь за кофе он разговорился.

— Я очень благодарен вам, Николай. За все, что вы для меня сделали. Я у вас в долгу.

— Будьте осторожнее с долгами одаренным, — отозвался я. — Клятва долга в нашей среде имеет особую силу.

— Но ведь я вам и правда должен. Вы не раз спасли мне жизнь, помогли выявить заговор и даже сейчас защищаете... Как я могу вам отплатить?

Хороший вопрос. В идеале бы оставить его без ответа, поскольку эквивалентной услуги Альтанн пока что не мог мне оказать. Но жизнь — штука интересная.

— Пока никак, — пожал плечами я. — Но я рассчитываю на крепкие дружественные связи наших родов.

— Это даже не обсуждается!

— Тогда я доволен.

Фридрих молчал, явно перебирая в голове варианты благодарности. Наконец, он налил себе и мне еще по чашке кофе.

— Как долго вы планируете оставаться в Земуне, Николай?

— Пару дней. Возможно, дольше. У меня здесь кое-какие дела.

— В таком случае я буду счастлив оплатить ваше проживание и проживание всей вашей свиты в этом отеле. Это мизерная часть из того, что я могу для вас сделать.

Хм, а это хорошо. Не придется напрягать секретарей с поиском квартиры. Отель меня полностью устраивал.

— Благодарю.

— Сегодня я выезжаю из этого номера, но буду рад. Если вы согласитесь его занять. Это один из двух лучших номеров «Дунава». И, разумеется, я оплачу услуги консьержа для вас на все время вашего пребывания.

Я поднял чашку в молчаливом тосте. А в следующий миг на кушетке зашевелился Столыпин.

— Я слышу аромат кофе, — простонал он.

— Присоединяйтесь.

Фридрих занялся сборами — было удивительно, что он притащил с собой в Земун аж четыре чемодана! Я положил было глаз на пару его костюмов, но все же комплекция у нас отличалась — мне они были бы маловаты. Столыпину, возможно, как раз, но я не стал клянчить у новоиспеченного графа гардероб.

Я не стал ложиться — выпил слишком много кофе и шлифанул сверху «Милошем», усталость как рукой сняло. Пока то да се, стрелка часов перевалила за девять утра. И вскоре в дверь номера постучались мои секретари.

— Заказ доставлен, ваше сиятельство! — торжественно провозгласила Вера.

Дверь распахнулась, и служащий внес гору бумажных пакетов. Секретарша протянула мне деньги:

— Здесь цены существенно ниже, осталось...

— Разделите между собой и слугами, — распорядился я. — У всех погибли вещи если не в огне, то от воды пожарных.

Вера покраснела.

— Спасибо, ваше сиятельство...

— Пока отдохните. Через полчаса вы мне понадобитесь. У нас будут гости.

Секретари удалились, а я рассортировал барахло и отдал пакеты Столыпина ему.

— Нашу репутацию только что спасли. Переоблачаемся.

Едва мы успели одеться, как в номере Фридриха зазвонил телефон. Альтанн снял трубку и сухо проговорил несколько фраз на немецком, а затем обернулся к нам.

— Дознаватели желают встретиться со всеми нами. Они уже поднимаются.

Через пару минут служащий впустил двоих мужчин в штатском. Однако эти господа явно обслуживались у портного — работа с аристократами обязывала. Не исключено, что и сами эти следователи принадлежали к мелкой аристократии.

— Георг Пульзе, Андраш Банфи, — представились они с поклоном. — Дознаватели Имперского Дворянского суда. Господа, мы вынуждены сообщить, что дело приняло новый оборот этим утром. Даниэль фон Куффнер тайно покинул Земун.

Глава 23

Приезд венской делегации устроил в Земуне настоящий переполох. Фридриху стоило немалых усилий сдержаться, когда дознаватели настояли на заключении Лилии фон Альтанн под стражу.

— Смею уверить ваше сиятельство в том, что содержание госпожи Альтанн будет на высочайшем уровне. Она аристократка, и обращаться с ней будут в соответствии с ее статусом, — убеждал разозленного Фридриха господин Пульзе.

Эта парочка следаков была наглядной демонстрацией Австро-Венгрии в миниатюре. Коренной австриец Пульзе был среднего роста, светловолос, с выразительными, но немного неприятными светлыми глазами и резкими чертами гладко выбритого лица. Его коллега Андраш Банфи казался его полной противоположностью — чуть полноватый венгр с темными курчавыми волосами, карими глазами и аккуратной бородкой. Впрочем, лишний вес Банфи не портил а, наоборот, словно придавал ему немного солидности.

Пока Пульзе убеждал Альтанна отпустить с ними его сестрицу, венгр внимательно осматривал мирно спящую Лилию.

— Вы дали ей какое-то лекарство? — с мягком акцентом спросил меня он.

— Нет, пришлось применить Благодать. Заклинание.

— Это не навредит девушке?

— Нисколько. Она просто спит. Господин Альтанн знает, как ее разбудить, я дал ему все инструкции.

Банфи подошел ко мне и слегка понизил голос.

— Понимаю, что ситуация экстремальная, и благодарю от имени Дворянского Суда вас за помощь, однако должен напомнить вашему сиятельству, что применение Благодати запрещено на территории Австро-Венгерской империи. Впрочем, к вам не будут применены никакие санкции, поскольку вы сами подверглись нападению. Наш закон допускает применение аристократией любых средств самозащиты.

— Что ж, рад это слышать.

— Также я должен напомнить, что суд по вашему делу назначен на первое июля, ваше сиятельство. Я должен убедиться, что вы осознаете серьезность вопроса.

Опять двадцать пять...

— Разумеется, — кивнул я. — Как и обещал, буду. Скрывать мне нечего.

Банфи вздохнул с видимым облегчением.

— Благодарю, ваше сиятельство. Меньше всего мне хотелось бы настаивать.

Ага, попробуй заставь. Все прекрасно понимали, что я мог послать их куда подальше. Ну, теоретически. Это бы навредило моей репутации, в Россию была бы направлена нота протеста, и императорская канцелярия все равно вынудила бы меня явиться на этот треклятый суд. Но это могло занять многие месяцы, ибо бюрократия. Я бюрократию ненавидел и предпочитал решать вопросы как можно быстрее. Тем более, теперь будет у кого погостить в Вене...

Наконец, Лилию все же передали гвардейцам, и один из них вынес ее, все еще безмятежно спящую, на руках. Выглядело это странно. Словно она была принцессой из сказки, а не преступницей. Но кем бы она ни была, оставалась аристократкой — а это означало особый протокол.

— Что ж, господа, — Пульзе присел за обеденный стол и открыл папку с бумагами. — Не смею сейчас задерживать господ из России. Подпишите, пожалуйста, первичный протокол. В дальнейшем мы вызовем вас в суд для дачи свидетельских показаний. Либо направим к вам нашего сотрудника для выяснения подробностей.

Я доверил просмотреть бумаги Столыпину. Прекрасно читавший по-немецки, он кивнул.

— Все изложено верно.

Поставив размашистый росчерк, я вернул одолженную ручку Пульзе.

— Что вы намереваетесь делать с Куффнерами?

Дознаватели переглянулись. Пульзе помрачнел.

— Мы не вправе оглашать всех деталей расследования, но, безусловно, поступок Даниэля фон Куффнера неблагоприятно скажется на всей его семье. Кроме того, подключатся и другие службы дознания — таможенная, финансовая... Что до самого Даниэля фон Куффнера, то он объявлен в розыск на территории Австро-Венгрии.

— И логично, что он постарается покинуть ее пределы, — отозвался я. — Если уже не покинул.

Пульзе устало потер глаза. Видать, бессонная ночка выдалась не только у нас.

— Мы предполагаем, что он мог тайно пересечь Саву, — сказал он. — Наша служба уже отправила запрос в полицию Сербии, но проверка потребует времени. Тем более, Земун — благодатное место, чтобы перебраться на другой берег инкогнито. Уверен, сейчас Даниэль фон Куффнер в Белграде.

— Но он может двинуться и дальше, — добавил Столыпин. — Вглубь Сербии, в Черногорию. А оттуда — в Италию, например. Или решил попытать счастья в Дакии, что видится даже более предпочтительным вариантом. Несмотря на то, что у вас договор о выдаче преступников, затеряться в том же Букуреште гораздо проще.

— И это обстоятельство в контексте сложившейся ситуации безмерно нас печалит, — заключил Андраш Банфи. — Однако, смею заверить, отныне это не ваша забота, господа. Мы непременно найдем господина Куффнера.

На том и порешили. Подошло время прощаться — вопреки этикету, Фридрих фон Альтанн крепко обнял меня, ошарашив своим поступком дознавателей.

— Спасибо за все, Николай, — шепнул он. — Знайте, что любой из моих домов отныне открыт для вас и вашей свиты. Приезжайте в гости, как будет возможность.

Столь сильный душевный порыв чопорного австрийца, признаться, меня даже растрогал.

— Благодарю за приглашение, Фридрих. Непременно заеду.

Итак, вся делегация отбыла, оставив нас со Столыпиным в этом гигантском многокомнатном люксе. И словно черт из табакерки появился служащий отеля. За его спинами уже выстроилась армия горничных.

— Господа, не возражаете ли вы провести время за одним из развлечений нашего отеля, пока наша служба подготовит номер к вашему комфортному пребыванию?

Намек понятен. Уборка.

Я взглянул на Столыпина.

— У меня есть планы поинтереснее местных развлечений.

* * *

Земунский рынок, он же Велики Трг, оказался особым миром. Настоящий город в городе, маленькое независимое государство со своими, только местным понятными, законами. Среди строгой австрийской архитектуры здесь раскинулся шумный балканский базар. Украшенные вывесками лавочки, притулившиеся на нижних этажах зданий магазинчики, расстеленные прямо на тротуарах и мостовой тряпицы, на которых торговцы выкладывали нехитрый товар.

Казалось, здесь можно было купить абсолютно всё: от домашней ракии, сыров и мёда до антикварной фарфоровой посуды, вышедшей из моды одежды, сломанных игрушек и прочего барахла. Над всем этим буйством возвышался старый католический храм с острой башенкой, а по всему периметру площади на нас смотрели фасады множества старинных домов. Благодаря этому Великий Трг выглядел точь-в-точь как в городах центральной Европы. Наверное, особенно красиво все это смотрелось зимой, во время рождественской ярмарки.

Мы как раз прошли ряды магазинчиков и кафешек на Главной улице и сейчас глядели на церковь, стараясь держать все ценности поглубже в карманах.

— Это просто рай для воришек, — сказал я и двинулся между рядов, где фермеры торговали продуктами.

Мне в нос ударили ароматы острого сыра, свежеиспеченного хлеба, копченого мяса. Дородная торговка в белоснежном чепце зазывала всех попробовать луговой мед. Я целеустремленно брел, выискивая глазами Лалу, но даже меня проняла атмосфера этого места.

— Обычно здесь не так людно, — сказал Столыпин. — Сегодня суббота, традиционный рыночный день.

Ромалов тоже было много. Дети сновали между рядов, выискивая оставленное без присмотра. Женщины продавали всякие безделушки и предлагали гадание — соседство с храмом никого не смущало. Мужчины пили кафу чуть поодаль.

— А они что делают? — спросил я, кивнув на группу хмурых ромалов.

— Присматривают за порядком. Здесь свои законы и своя стража.

Наконец я заметил Лалу. Красотка сменила платье на ярко-синее с вышитыми гигантскими цветами. Ее роскошные волосы были покрыты алым полупрозрачным покрывалом, что нисколько не скрывало ее красоты, а, наоборот, интриговало. Ну прямо Эсмеральда!

Лала сидела прямо на ступенях одного из зданий и тасовала карты. Возле нее робко переминалась с ноги на ногу девчонка лет четырнадцати. Ромалка увидела меня и, встретившись со мной взглядом, едва заметно кивнула в сторону — дескать, зайди за угол, там увидимся. Я огляделся — в том доме была мясная лавка.

— Давайте съедим по плескавице, — предложил я Андрею.

— Но...

«Просто следуйте за мной. У нас будет встреча».

Столыпин наградил меня подозрительным взглядом, но спорить и задавать вопросов не стал. Это уже прогресс — после моего горе-расследования, которое, тем не менее, привело к результату, атташе начал больше мне доверять.

Мы встали в разношерстную очередь и взяли себе местный фаст-фуд: в свежеиспеченную лепешку клали сочную котлету, заправляли все это соусами по желанию и овощами. Аромат дивный! Получив по порции, мы свернули за угол, и я указал на подворотню. Здесь было тише.

Через пять минут во дворе скользнула тень. Лала. Девушка помахала мне рукой, приглашая следовать за собой.

«Цыганка?» — удивился Столыпин. — «Та самая?»

«Ага. И она мне помогла. Настала наша очередь».

Тонкая фигурка девушки скользнула в деревянные двери — здесь не было принято запирать подъезды.

«Мне это не нравится», — сказал Столыпин.

Но моя интуиция молчала. Поэтому я решительно вошел в полутемный подъезд.

— Наверх! — шепнула Лала. — В квартиру. Быстро!

Скрипнула дверь, и мы с Андреем взлетели вверх по лестнице. Лала ждала нас в проеме и, пропустив внутрь, тут же захлопнула за нами дверь. Мы оказались в небольшой бедненькой квартирке. Явно обитаемой, но сейчас в ней никого не было.

Лала сорвала с головы покрывало. Ее лицо изменилось — ни следа веселости и напускной интриги, которую она разыгрывала перед клиентами на площади. Сейчас девушка была серьезной и казалась старше.

— Княз, господин Столыпин, — кивнула она. — Хорошо, что вы оба здесь. У меня мало времени, говорить буду быстро. Мне нужна ваша помощь.

— Это я уже слышал, — кивнул я. — Ты хочешь выбраться из Земуна. Хочешь сбежать из табора?

Я несколько раз прокручивал в голове ту ее просьбу. Думал, может, ее хотели выдать замуж, а она пыталась избежать этого брака? Насколько я слышал, в ромальской среде мнением девушек относительно жениха не особо интересовались. Тем более таких ценных, как Лала. Наверняка она была на карандаше у самого барона.

— Это не мой табор, — огорошила гадалка. — Я ромалка только наполовину. Но это сейчас не имеет значения. В вашей свите должен быть человек, которому следовало встретиться с агентом. Этот агент — я.

ЧЕГО?!

Я вытаращился на Лалу во все глаза.

— Ты это серьезно?

— Нет, черт возьми, пошутить захотелось! — прошипела она. — Это же так весело — подвергать свою задницу постоянному риску. Слушайте меня внимательно. В вашей свите есть связной Тайного отделения. Мужчина. Я должна была встретиться с ним и передать сведения по обстановке в Белграде. Но он себя скомпрометировал — мои люди заметили его в компании представителя тайной канцелярии австрийцев. Есть опасения, что он скомпрометировал и меня. Нам всем опасно оставаться в Земуне. Нужно уезжать как можно скорее!

Глава 24

Скажу честно — в тот момент я удивился так, что едва не выронил из рук еще горячую плескавицу. Лала — тайный агент? Да в жизни бы не подумал. С другой стороны, именно потому они и тайные, эти агенты...

А она была великолепной актрисой, эта гадалка. У меня даже мысли не возникло, что она не та, за кого себя выдавала.

— Объясни подробнее, — потребовал я. — Кто из нашей свиты — изменник?

— Брэээ, погодите вешать эпитеты, княз! — ромалка замахала руками. — Я сказала, что он скопрометирован, но не говорила, что он изменник. Он просто встретился с человеком, который служит австрийской Тайной канцелярии. Никто их не подслушивал и запись его разговоров не вел — было невозможно это организовать. Но сам факт такой встречи компрометирует его как агента. Я не могу с ним встречаться.

— КТО?! — почти заорал я.

— Тише, княз. Место тут надежное, но голосить не надо. Рус это, в сером костюме-двойке, с жиденькими волосиками, очки у него еще такие... немного старомодные. Короче, клерк обычный. Но я его сразу узнала по предоставленному описанию. Имени мне не сказали. Только пароль.

Мы со Столыпиным обменялись мрачными взглядами. Сомнений быть не могло. Никита, мой секретарь.

Ах он сучий потрох! Был ведь при мне, то есть еще при старом князе, с самого Аудиториума. Хорошо же служил, душевно. Даже выпивку нам в вуз тайком проносил, деньги всегда под расчет отдавал — ни копейки себе не забирал свыше жалования. Порядочным человеком казался. Какого черта... сейчас?

— Когда вы должны были встретиться?

— Сегодня вечером, — выдохнула Лала. — Но мои помощники следили за каждым из вашей свиты еще от самого вокзала. И хорошо. Потому что в первый же день, едва вы только заселились в комнаты, слуги разбрелись. Секретари тоже разделились. Девчонка просто бродила по магазинам и записывала адреса — видимо, собирала базу контактов на случай нужды. Короче, ответственная секретарша. А вот ее спутник в один момент решил выпить кофе и отстал. И в кафане к нему подсел агент Тайной канцелярии. Такие дела, господа.

Столыпин внимательно выслушал ромалку и задумчиво кивнул.

— Что ж, хорошо, что вы с ним еще не встретились. За ним могут следить на постоянной основе. И за всеми нами.

Лала улыбнулась.

— Сейчас за нами слежки нет. Отрезали еще у собора. Сведения я передам лично вам, но вынуждена просить вашего содействия при срочном отъезде из Земуна. Ромалы не смогут прикрывать меня вечно, да и навлекать на свою агентуру церберов Тайной канцелярии я не хочу.

Что ж, теперь кое-что становилось понятнее. Лала сотрудничала с самим бароном. Он обеспечил ей защиту и даже наверняка выдавал людей. Ромалы в Земуне были вездесущими призраками, и лучшей агентурной сети, чем они, было трудно представить. А уж на каких условиях они сотрудничали... Не мое дело. Все равно не расскажет, да и нужно уважать дамские тайны.

— Тогда мы уезжаем сегодня, — решил я. Так даже проще — поедем налегке и обзаведемся нужным скарбом уже в Белграде.

— Не гоните коней, сиятельство, — ответила Лала. — Это вам пересечь границу легко и просто, а я... Можно сказать, в розыске на территорииДакии. Из-за нового закона об экстрадиции преступников это проблема.

— Проблему можно решить, — многозначительно сказал я и зажег в воздухе небольшой огонек «Жар-птицы».

Лала покачала головой, и ее массивные сережки с монетками тихо звякнули.

— Проблем лучше избегать, ваше сиятельство, — возразила она. — И не светиться. Особенно таким, как я. Вы осядете в Белграде и будете себе спокойно по приемам таскаться, а мне на Балканах еще работать.

О, дорогая моя, знала бы ты, чем я буду заниматься в Сербии...

— Ладно. Какие варианты?

— Мои соплеменники мне помогут, но нужно сопровождение.

Девушка взглянула на книжный шкаф и, пробежавшись пальцами по корешкам книг, выбрала одну. Когда она ее раскрыла, я понял, что это был аналог телефонного справочника, только тонкий, земунский. На форзаце размещалась карта Земуна с пригородами. Я увидел реки, служившие естественной границей. И край Белграда.

— Подойдет, — шепнула Лала и указала точку на карте. — Видите этот остров?

— Велико Ратно, — ответил Столыпин. — Знаю его. Это заброшенная территория.

— Условно. Формально она австрийская, солдаты туда летом купаться да на рыбалку плавают. Мостов там нет, перемещение только на лодке.

Я изучал остров. Он находился на самом слиянии Савы и Дуная. Немаленький такой островок. Место козырное.

— Болото там, — ответила на мой немой вопрос Лала. — Ничего основательного не построишь. Только кабаны да птички живут. Но оттуда можно по Дунаю добраться до Карабурмы. Это район Белграда.

Ее палец скользнул дальше по реке на восток и остановился на северной окраине Белграда. Вроде бы отдельный район города, но какой-то малонаселенный...

— Это довольно пустое место, там живет всякий сброд, — пояснила Лала. — Раньше, еще при Обреновичах, там и вовсе людей казнили, поэтому место считается нечистым и люди там до сих пор не селятся. Но там топкие берега и мало лишних глаз. Даже сербские пограничники не особенно туда суются. Так, наблюдают издалека.

— Если план составлен и все кажется схваченным, то зачем мы?

— На случай, если сербы все-таки решат добросовестно исполнять свои обязанности. Взятка может не сработать. Мне нужно, чтобы вы... помогли убедить их.

Я чуть не расхохотался. Цыганка просит меня помочь убедить кого-то в том, что ей нужно. Иронично получалось.

— Я передам вам сведения сейчас, — девушка без стеснения подняла юбки своего пышного платья, и Столыпин по-джентльменски отвернулся.

А я не стал отводить взгляда от стройных загорелых ножек — не настолько еще проникся благородным воспитанием. Да и молодость, гормоны у тела играли... Под юбками — между нижней сорочкой и основным платьем — болталась небольшая плоская сумочка. Лала вытащила из нее пакет.

— Это очень важные сведения, господа. Стоило больших трудов и рисков их добыть. И если они попадут не в те руки... Но я поняла, что вам можно доверять, княз.

— Откуда поняла?

Лала печально усмехнулась.

— Кое-какой дар у меня все же есть, ваше сиятельство. И я знаю о вас чуть больше, чем вы сами готовы рассказать. Вверяю судьбу этих документов вам. И помните, что на них уже пролили кровь, и крови может пролиться гораздо, гораздо больше.

Я бережно принял пакет. Небольшой, довольно легкий. Бумаги.

— Для кого они предназначались, эти документы?

— Полагаю, для агента в Белграде. Но если все так, как я думаю, он выйдет на вас сам. Не исключаю, что на самом деле этот пакет предназначается вам.

— Могу взглянуть?

Столыпин с сомнением на меня уставился.

«Может не стоит, ваше сиятельство? У нас своя миссия, незачем впутываться в игры Тайного отделения».

«Напомню, что наша миссия подготовлена при непосредственном участии этого тайного отделения», — отрезал я. — «И если меня в это втянули, я должен знать».

— Считаю, теперь вы имеете на это право, — ответила Лала. — Хотя это огромный риск. Австрийцы убьют меня уже только за то, что я держала это в руках. А вас... Теперь от вас не так просто избавиться.

Да к черту! Я развернул сверток, и мне на руки упали... Пара пластиковых бочонков, в каких хранили негативы пленок, какие-то письма. Черт, почти все по-немецки.

— Андрей!

— Я не уве...

— Надо! Мы в одной лодке. Прикончат меня — прикончат и вас.

— Справедливо, — вздохнул атташе и уставился на переписку.

Чем дольше он читал, тем круглее становились его глаза.

— Пленка проявлена?

— Конечно, — кивнула Лала.

Значит, не засвечу. Можно смотреть. Я открыл первый бочонок и развернул пленку ближе к свету. Черт, все слишком мелко! Какие-то люди — то ли вечеринка, то ли прием. Танцы, много женщин. Какое-то мельтешение... Драка? Другим планом, уже поближе — кадры какой-то целующейся парочки и другие более пикантные подробности. Я взял еще одну пленку — там были сфотографированы какие-то мужчины и женщины. Заседание? Какая-то тайная встреча? Все мрачные, решительные. Черт, нужно было лучше учить портреты государственных деятелей и знати.

— На других пленках все красноречивее и веселее, — сказала Лала. — Особенно если знать, кто на них изображен.

Столыпин резко опустил бумаги и торопливо сложил их как было.

— Боюсь предположить, какой ценой вы все это добыли, госпожа, — севшим голосом сказал он. — Это... Это компромат на сербскую королевскую семью. И не только.

— А я о чем, господин Столыпин. Мне нужно убираться, пока это не попало в чужие руки. И вам — тоже. Потому что если кто и желает получить эти сведения, то это австрийцы.

Ага. По понятным причинам. Инструмент влияния. Рычаг. И сдавалось мне, что изображенная эротика была самой невинной забавой из всего этого компромата.

Столыпин снова убрал все в пакет и протянул мне.

— Вы сильнее. Выше шансы, что защитите информацию.

Но я протянул пакет к Лале.

— Столыпин останется со слугами. Я сопровожу вас в тайной поездке. Пусть пока что будет при вас. В Белграде мы сможем встретиться.

«Николай, вы в своем уме?! Невозможно!»

«Спокойно. Отвезу ее в Карабурму тайно и вернусь в Земун. Потом официально перейдем границу. Потрясите своих друзей в Белграде, чтобы встретили ее и взяли под охрану. Других вариантов не вижу, чтобы не привлекать лишнего внимания.

— Николай!

— Вы сами сказали — я сильнее. Я смогу доставить девушку и быстро вернуться в Земун. Это не обсуждается.

Лала наблюдала за мной со странным выражением лица. Словно оценивала и сверялась с какими-то своими мыслями. Интересно, сколько ей было лет на самом деле? Так, навскидку, не дашь больше двадцати. И это когда же она начала работать на Отделение? Откуда все эти навыки? Да уж, подбросила судьба попутчицу...

«Все будет в порядке, обещаю», — сказал я Столыпину ментально. — «Справлюсь. В конце концов, меня сюда бы не отправили в составе столь малой свиты, если бы думали, что я ни на что не годен, верно?»

«Господь с вами, Николай. Я против, но помогу все устроить».

«О, голубчик, для вас у меня будет отдельное важное задание...»

— Где встречаемся? — спросил я Лалу.

— В час ночи на пристани. Земунский кей, старый причал.

— Буду.

— Теперь уходите, вас хватятся, — Лала торопливо вернула книжку на место и открыла перед нами дверь. — Спускайтесь в подвал. Он тут большой. Идите по коридору прямо до конца, потом сверните направо. Выйдете на другой улице.

Я кивнул.

— Не прощаюсь.

— И я.

Мы спустились, на всякий случай окутав себя «Берегиней». В подвале было темно и сыро, как в склепе — пришлось зажечь небольшой магический огонек. Выяснилось, что местные использовали его для хранения всякого ненужного барахла, а в старые времена тут наверняка держали бочки с вином и продукты. Свернув по указанному направлению, мы вышли на другую лестницу в другом подъезде. До нас донесся шум дороги — и правда, от рынка это было дальше.

«Что теперь?» — спросил Столыпин, когда мы слились с праздно гуляющими людьми.

Даже хорошо, что костюмчики сейчас у нас были магазинные — привлекали меньше внимания. Опять же, испортить не жалко. А то я как представлял суммы, что уходили у аристократии на портных, так содрогался. Все же ментально я еще не был богатым князем, хотя и пытался его играть.

«Теперь мы идем в отель, Андрюша», — я недобро улыбнулся. — «Нам с вами предстоит долгий и увлекательный разговор с моим секретарем».

«Мне готовить тазик с бетоном?» — огорошил шуткой атташе.

«Извольте пояснить, на каком это спецкурсе Аудиториума учат столь витиеватым развлечениям?»

«Я сейчас серьезно, ваше сиятельство», — тон Столыпина действительно стал строгим. — «Если Никита замешан в донесениях, если, не дай Бог, успел что-то передать... Вы же понимаете, что арестовывать его здесь некому? Придется от него избавиться. Чтобы не брать грех на душу, можно лишить его воли, подвергнуть серьезному ментальному воздействию и... Например, посадить на поезд до Империи, и там его уже встретят нужные люди. Я бы мог отправиться с ним сам, но не хочу бросать вас в Белграде».

Экий ты кровожадный, Андрей Васильич! То в бетон ножками, то изнасиловать ментально... Можно было, например, просто его загипнотизировать и в состоянии блаженного перевезти в Белград. А там, например, сдать в посольство — пусть вызывают конвой и шевелятся. Впрочем, Столыпину было виднее. Правда, порой мне его взгляд на вещи казался излишне уж трагичным.

Впрочем, может, он был и прав...

Мы как раз зашли в отель и не успели сделать даже пяти шагов, как к нам бросилась Вера. Младшая секретарша была бледна как лен, прическа растрепалась, а ошалевшие глаза выдавали отчаяние.

— Ваше сиятельство! Николай Петрович! Андрей Васильевич! Беда!

От такого напора эмоций я остановился и схватил Веру за плечи.

— Что случилось? Вера?

Девушка была в ужасе. И только сейчас я заметил, что манжеты ее белой рубашки были в чем-то красном...

— Никита! Никита...

— Да что с ним? — Столыпин немного грубовато встряхнул ее, но сейчас так было нужно. Девчонка была вне себя от страха. — Успокойся!

— Никиту отравили, — шепнула она и разрыдалась.

Глава 25

Проклятье! Опоздали...

Вера все рыдала и рыдала, от нее ничего нельзя было добиться. Я уже подумывал о том, чтобы долбануть ее ментально — мне сейчас нужен был свидетель в трезвом уме. Но на счастье из-за стойки в нашу сторону уже направлялся консьерж Бранко.

— Ваше сиятельство, ваше благородие, — он быстро кивнул каждому из нас, продемонстрировав знание верных обращений к русской аристократии. — Прошу следовать за мной.

— Конечно.

Столыпин взял за плечи рыдающую Веру. Секретарша совсем расклеилась. Но был и плюс — она позволяла себя вести и даже не думала сопротивляться. Мы пересекли холл, и консьерж распахнул перед нами дверь в служебный коридор.

— Нам лучше обсудить все у меня в кабинете, — пояснил он. — Не возражаете?

Я отрицательно мотнул головой. Бранко отворил перед нами нужную дверь и пропустил всех вперед. Мы оказались в небольшом, но уютном кабинете. Шкаф с книгами и папками, большой письменный стол с несколькими телефонами, два монитора компьютера, множество каких-то гроссбухов. Но нашлось место и гостям: диванчик на две персоны, пара кресел и чайный столик.

— Прошу, располагайтесь, — Бранко взглянул на Веру, покачал головой и направился к письменному столу. Вытащив из ящика какую-то склянку с жидкостью, он накапал немного в стакан, плеснул воды и протянул Вере.

— Госпожа Козлова, примите это, пожалуйста. Вам станет легче.

Секретарша уставилась невидящими глазами на стакан. Столыпину пришлось помочь ей. Он осторожно вложил лекарство в ее руку и поднес к губам.

— Пей, пей моя хорошая. Так нужно.

Она послушно допила лекарство до дна. Видимо, это было подобие корвалола или валерьянки — очень резкий медицинский запах. Андрей забрал пустой стакан из ее рук и поставил на стол.

Мне было странно видеть столь бурную реакцию Веры. Нет, девчонка она еще молоденькая, но всегда отличалась сдержанностью. А тут такое. Что же она увидела?

— Все произошло у нее на глазах, — пояснил консьерж. — Точнее, на глазах у всего ресторана. Господа Сидоров и Козлова пришли на ланч. Но только они заняли столик, официант еще даже не успел принести господам меню, как внезапно у вашего секретаря хлынула кровь горлом. Ужасное зрелище.

— Почему вы решили, что это отравление? — спросил Столыпин. — И где сейчас Никита? Он вообще жив?

— Господин Сидоров сейчас в госпитале. К счастью, карета скорой помощи приехала почти мгновенно. Прибывшие врачи заподозрили отравление. Госпожа Козлова уверяла, что у него ни на что нет аллергии и никаких специфических средств ваш секретарь не использовал. Разумеется, медики не могли понять, что это за яд, поэтому вкололи ему лошадиную дозу поддерживающих средств и отвезли в госпиталь святой Маргариты. Это единственное место в Земуне, где есть отделение токсикологии. Город у нас маленький, сами понимаете...

У меня немного отлегло. Жив. По крайней мере, Никита был жив, когда его забрали...

— Бранко, нам нужно туда, — сказал я. — Поможете?

— Конечно, ваше сиятельство. Надеюсь, врачи успели его спасти. По крайней мере, мне еще не поступало никаких новостей из госпиталя. И это скорее обнадеживает.

Я уставился на Столыпина.

«Если он еще жив, я могу попробовать его вытащить».

«Но вы сами говорили, что вы не лекарь. Впрочем, можно попробовать повторить ту схему, когда мы лечили Фридриха Альтанна...»

«Именно! Поторопимся».

— Нам нужен адрес, — я поднялся, готовый сорваться с места в любую секунду.

Бранко улыбнулся.

— Он вам не понадобится, ваше сиятельство. Вас отвезет один из наших штатных шоферов.

— Хорошо. Я могу попросить вас присмотреть за Верой?

— Не стоит волноваться, — снова мягко улыбнулся Бранко. — Ваша помощница скоро заснет. Я распоряжусь, чтобы ее проводили в номер. Полагаю, ваши слуги за ней проследят. Но если вы настаиваете, я приставлю своего человека.

— Нет, этого будет достаточно. Спасибо.

Консьерж сделал один короткий звонок по внутренней линии, сказал несколько быстрых фраз и положил трубку.

— Водитель ждет вас перед выходом. Желаю удачи, господа.

* * *

Австрийский седан представительского класса рассекал по узким дорожкам Земуна с такой скоростью, что даже мне захотелось помолиться. Я уже отметил особенности местной езды: казалось, правил дорожного движения здесь вовсе не существовало, а каждый водитель автобуса приходился внебрачным сыном Шумахеру. Машинка имела очень мягкий ход, но на спидометр я старался не смотреть...

Впрочем, поездка завершилась быстро — всего через десять минут наш водитель затормозил перед массивными чугунными воротами.

— Госпиталь святой Маргариты, господа, — с сильным венгерским акцентом сказал он. — Я буду ждать вас здесь.

Госпиталь оказался старым трехэтажным зданием в классическим стиле. Мы быстро прошли по аллее и оказались у главного входа.

— Пойдем напролом, — сказал Столыпин.

Я не был против. Напролом — это хорошо. Сейчас было не до расшаркиваний.

Внутри мы тут же столкнулись нос к носу с дежурным старичком в форме охранника.

— Мы ищем привезенного сегодня русского подданного, — обратился к нему Андрей. — Никита Сидоров, доставлен из отеля «Дунав».

Дедок поправил очки, уставился на нас выцветшими слезящимися глазами и отложил сканворд.

— Кем приходитесь? Родственники?

— Ответственное лицо, — сказал Столыпин. — Он служит этому господину.

Старик развернул здоровенную тетрадь.

— Документы. Мы записываем все посещения.

К черту! Это затянется надолго, ибо дед, при всем моем уважении к возрасту и жизненному опыту, будет разглядывать наши паспорта и все переписывать до второго пришествия. Так что я просто шагнул к нему, перегнулся через разделявший нас турникет и дотронулся пальцем до его сморщенной руки.

— Просто впустите нас, — сказал я, надавливая на его ментальный план. — На обратном пути мы обязательно все заполним. Но сейчас нам нужно торопиться. Пожалуйста.

Я давил не сильно — того и гляди, старичка кондрашка хватит. Но этого хватило, чтобы он нажал на кнопку. Турникет открылся, и мы тут же скользнули через него.

— Где токсикология?

— Второй этаж направо.

— Спасибо!

Я почти побежал к лестнице. Столыпин не отставал.

— Но на обратном пути обязательно! — крикнул он нам вслед. — И халаты! Обувь!

Что ж, приятно видеть, что даже в другом мире и в другой стране все еще существуют места со столь родными и близкими мне порядками. Не хватало еще уборщицы, которая бы взревела: «Куда, б*, по помытому?!» — и будет полное погружение в ностальгию.

— Не думали податься в менталисты, ваше сиятельство? — пропыхтел за моей спиной Андрей, пока мы поднимались по высокой каменной лестнице. — У вас великолепно получается. На вашем месте я бы задумался о получении второй специализации.

— Учту, спасибо.

Мы повернули направо — на дверях отделения тускло блестела медью большая табличка с названием отделения. Но, едва мы вошли, как наткнулись на сестринский пост.

— Кто? — строгая женщина средних лет в белоснежном халате и шапочке оторвалась от записей. — Куда?

Она говорила по-сербски, но Столыпин решил, что мое корявое блеянье здесь не поможет, так что разговор вел сам. Все объяснил — кто, куда, зачем. Строгая дама смерила нас оценивающим взглядом.

— Княз? Тот самый, которого взорвали?

— Как видите, не до конца, — улыбнулся я.

— Да, знаю. Вас, русов, трудно убить. Как и нас, сербов.

Казалось, дама немного смягчилась, хотя точно не собиралась давать мне скидку на мой высокий статус. Здесь, в больнице, были свои боги и ангелы — врачи, сестры, санитары. Здесь вершились судьбы. И я это уважал. Не то место, где следовало выеживаться.

— Сейчас уточню, — сказала дама и куда-то позвонила.

Я нетерпеливо ждал. Одно радовало — судя по всему, эта дамочка согласится нас пропустить.

Наконец, она повесила трубку.

— Сидоров в палате интенсивной терапии, — сказала она. — Посещения пока запрещены.

— Ну а с врачом поговорить можно?

Дама указала рукой в угол.

— Надевайте халаты и чехлы на обувь. Врача найдете в кабинете два-семь.

— Спасибо.

Мы быстро облачились по форме и отправились искать нужный кабинет. Отделение было разделено на несколько частей, и кабинеты докторов оказались в ближайшей части. На табличке было написано имя — «Ненад Стефанович», профессор чего-то там.

Столыпин вежливо постучал.

— Господин Стефанович?

Из недр кабинета донеслось ворчание, стук чего-то металлического обо что-то стеклянное. Но нам открыли.

На пороге стоял мужчина лет сорока пяти-пятидесяти с огромными темными кратерами под глазами. В руках он держал здоровенную кружку с кофе. Судя по пару, только что заварил.

— Вы те самые русы, о которых меня предупредили, полагаю, — сказал он на чистом русском. — Прошу, господа.

Профессор едва передвигал ноги от усталости. Не церемонясь с нами, он прошел на свое место, устало рухнул на стул и ленивым взмахом руки пригласил нас занять свободные места.

— Прошу прощения, я только закончил с вашим случаем, — сказал он. — Должен был закончить дежурство сегодня утром, но жизнь вносит свои корректировки. Итак, вас интересует юноша. Должен сказать, случай интересный.

— Жить будет? — выпалил я.

— Будет.

— Поговорить с ним можно?

Профессор Стефанович тихо рассмеялся.

— Ну, вы-то с ним поговорить можете. Только сомневаюсь, что в ближайшее время он сможет вам ответить. Сидоров ваш только после процедур. Как выражается молодежь, в полной отключке. И будить его я сейчас не советую — организм молодой, но ему здорово досталось. Пусть все идет своим чередом. Впрочем, раз уж вы здесь, господа, я хочу воспользоваться случаем и кое-что прояснить.

Я кивнул.

— Конечно. Нам сказали, что Никита был отравлен. Это так?

Профессор слабо улыбнулся и сделал щедрый глоток кофе.

— Это как раз и интересно, господа. Должен сказать, подобный случай я прежде изучал только в университете, еще в Москве, где проходил одну из практик. Ваш секретарь случаем не увлекался средневековой историей? Не проводил никаких экспериментов?

Мы со Столыпиным удивленно переглянулись.

— С чего бы ему? Вроде нет...

— Тогда вам будет интересно узнать, что господин Сидоров был отравлен классическим средневековым ядом. Рицином.

Рицин, рицин... Беладонну я знал, стрихнин еще. Мышьяк. О рицине как-то мало слышал.

— Что это за яд?

— О, классика! Рицин — это токсичное вещество природного происхождения. Он содержится в семенах клещевины и является побочным продуктом при производстве касторового масла. Этот токсин смертельно опасен для животных, так как нарушает белковый синтез, и организм не может нормально функционировать. Признаюсь, я о нем поначалу даже не подумал, однако мы провели все тесты, что входят в протокол диагностики. И удача была на нашей стороне! Дело в том, что у рицина есть одна важная особенность — он провоцирует иммунный ответ организма, запуская производство антител. Для обнаружения этого токсина достаточно сделать иммунопробу. Найти рицин гораздо проще, чем многие другие виды ядов...

Глаза профессора горели огнем страсти, какой бывает у ученого, наконец-то обретшего предмет своих долгих поисков.

— Что ж, слава Богу, — отозвался я. — Могло быть и хуже. Но как Никиту вообще могли отравить? Угрожает ли опасность остальным членам моей свиты? Может, нам подбросили какой-то предмет... Или письмо...

Стефанович снова отпил из кружки и замотал головой.

— Нет, через бумагу так серьезно отравить не получится. Летальность рицина сильно зависит от пути попадания в организм. В отличие от нервно-паралитических веществ, рицин не проникает через кожу, так что прикоснуться к ядосодержащему порошку не так опасно, как вдохнуть или проглотить его. Однако при проглатывании и вдыхании рицин не оказывает такого сильного токсического эффекта — нужны большие дозировки, — профессор понизил голос и подался вперед. — Между нами, реши я отравить кого-нибудь рицином, то попытался бы сделать ему инъекцию. Или уколол бы... Рицин эффективен, попадая в кровь. И это подтверждает протокол осмотра. Сестры заметили свежую рану на пальце вашего слуги.

Столыпин внимательно слушал профессора, но вопросов не задавал. Видимо, пытался сопоставить все детали.

— Раз это вещество растительного происхождения, выходит, его не так сложно достать, верно? — предположил я.

— Относительно. Но из всех видов химического и биологического оружия он самый легкодоступный. Сырье, то есть семена клещевины, а также оборудование и реагенты для извлечения рицина широкодоступны и законны. Рицин легко можно сделать в подпольной лаборатории. То есть знающий человек с этим справится.

— И много ли таких знатоков? — криво улыбнулся я.

— К сожалению для всех, достаточно. Но я действительно давно не слышал о применении рицина, господин. Кто бы это ни сделал, он неплохо сбил всех с толку.

Но следы в итоге не замел. Точнее, не пригляди за Никитой люди Лалы, у нас не было бы никаких ниточек. Может, именно поэтому и выбрали такой яд — хотели отвести подозрения от тайных служб Австрии? Или мы еще чего-то не знали?

Тоже мне, филиал Солсбери на выезде. Тьфу. А нам теперь все это разгребать.

— Благодарю за информацию, это повод задуматься, — кивнул я. — Но что скажете о самом Никите? Какие прогнозы?

Профессор залпом допил остатки кофе и с громким стуком поставил чашку.

— Буду откровенен — прогнозы расплывчатые. Отравление рицином сложно поддается лечению. Нарушения белкового синтеза, вызываемые ядом, необратимы. При этом рицин обладает замедленным действием, так что его эффект может сохраняться в течение многих дней... Все, что мы сейчас можем — оказывать активную и качественную поддерживающую терапию. Если наш пациент переживет первые несколько дней после попадания вещества в организм, при должном медицинском уходе у него хорошие шансы. А должный уход у господина Сидорова будет — этот случай на моем особенном контроле.

Ну да, конечно — такая загадка. Профессор, быть может, на этом очередную научную работу создаст. Вот только у меня не было нескольких дней. И я не хотел бросать ситуацию на произвол судьбы.

Поэтому я крепко схватил доктора за запястье — так сильно, что он вздрогнул от боли и неожиданности.

— Что вы... — его глаза заволокло пеленой.

— Отведите нас к Никите, — велел я. — Немедленно.

Глава 26

Профессор Стефанович покорно кивнул, когда я отдал ему приказ.

— Конечно, ваше сиятельство. Но должен предупредить — юноша без сознания... Его сейчас категорически нельзя будить. Это станет для пациента сущей пыткой!

— Я здесь не для того, чтобы его пытать, а чтобы ему помочь, — отрезал я. — Быстрее, доктор.

Видимо, я действительно стал лучше управляться с ментальной силой. Ментальное давление на Стефановича получилось просто эталонным: он возражал с точки зрения здравого смысла, но при этом не сопротивлялся приказам. Это — высший пилотаж работы. Человек не может тебе отказать, но сохраняет способность к критическому мышлению. Может, прав был Столыпин? Стоит заняться ментальной магией плотнее...

Мы вышли из кабинета, и профессор повел нас прямиком в палату. Здание было старым, с высокими, метра по четыре, потолками. Больничный коридор был отделан деревом, а смотровые окошки в палатах тоже имели деревянные рамы. От этого места так и пахло духом старины. Но все было чистенько и опрятно, хотя и заметно, что лишнего финансирования этой больнице не давали.

— Прошу, господа, — Стефанович остановился возле широкого окна палаты, где разместили четыре койки. Но занято было лишь две. — Вот ваш Сидоров, справа.

Я увидел его силуэт. Казалось, парень сбросил не меньше десяти килограмм. Бледный, даже какой-то сероватый, синюшные губы и пальцы. Ужасное зрелище. К Никите были подключены аппараты слежения, капали какие-то лекарства...

— Выведите его из палаты. Мы не хотим навредить второму больному.

— Но что вы собираетесь...

Над моей ладонью вспыхнул магический огонек.

— Если мы начнем работать там, то вся ваша аппаратура сойдет с ума. Дальше объяснять?

— Нет-нет, я все понял. Господи, у меня ведь совсем вылетело из головы, что у вас почти все дворяне колдуют. Но, господа, какова вероятность успеха вашего лечения?

— Выше, чем вашего, — выдохнул Столыпин. — При всем уважении к вашей квалификации. Не оскорбляйтесь, просто мы работаем с другими субстанциями.

Но Стефанович и не думал обижаться. Наоборот, его, казалось, захватила мысль, что сейчас он окажется свидетелем магической работы по исцелению. Любопытство ученого, понимаю.

— Но, прошу вас, позвольте сделать ему тесты, когда вы закончите. Я должен убедиться...

— Хорошо. Но сейчас просто выкатите его... Да хоть сюда, в коридор. Нам без разницы, где работать.

Наша беседа уже привлекла внимание нескольких медсестер. Они направились было к нам, но Стефанович передал им наш приказ. Конечно, без пререканий не обошлось. Пришлось снова продемонстрировать способности. Убедил.

Вблизи Никитка выглядел еще хуже. Да, парню крепко досталось, реально ведь болтался между небом и землей. Я чувствовал очень слабое биение жизни в нем. Доктор был прав — первые несколько дней были решающими, и в случае Никиты перелом еще не наступил.

Не сговариваясь, мы со Столыпиным сбросили пиджаки и закатали рукава. Стефанович и медсестры отошли подальше и с любопытством ожидали наших действий. Правда, я услышал, что профессор велел одной из сестер принести на всякий случай реанимационный набор.

— Готовы, ваше сиятельство?

— Да.

На этот раз я был без допинга в виде минералки, но силы во мне было хоть отбавляй. Действовали по старой схеме. Столыпин производил лечебные манипуляции, а я работал батарейкой.

Только вот эффект и светомузыка на этот раз были другими. Когда Андрей активировал «Мертвую воду», выяснилось, что яда в организме Никиты оказалось слишком много. И чтобы его выгнать, пришлось задействовать ресурсы самого организма. К счастью, куда надо был воткнут выводящий катетер.

— Ничего себе... — прошептал Стефанович, завороженно глядя, как отрава начала стремительно покидать тело больного. — Невероятно...

В этот момент Никита задергался — начались судороги.

— Ничего не предпринимать, — предупредил Столыпин. — Так нужно. Это нормально.

Секретаря потрясло с полминуты — он так и не пришел в сознание, а затем затих.

— Так, почти вся вышла, остальное уйдет по инерции, — отчитался Столыпин. — Запускаю «Живчика».

«Живая вода» окутала все тело Никиты теплым мягким светом. Это заклинание было куда проще. На «Мертвой воде» на втором курсе с первого раза не заваливались только единицы. «Живчик» же представлял собой равномерное накачивание энергией пораженные области, а затем приведение оных в первозданный вид. Впрочем, учитывая масштаб бедствия Никиты, Столыпину пришлось возиться с ним долго.

Наконец, сияние стало медленно угасать. Андрей рухнул от усталости — в прямом смысле. Я едва успел разорвать энергетическую связь и подхватить атташе.

А через несколько мгновений Никита зашевелился — сестры вытащили у него из горла трубку для дыхания. Пока он кашлял и приходил в себя, я занялся Столыпиным.

— Что ж вы так себя не бережете, а голубчик? — я подпитал его немного силой. — Зачем сначала свою израсходовал, дурень?

— Торопился... Не рассчитал...

Медики суетились вокруг почти что воскрешенного секретаря, а я привел Столыпина в порядок. Помог встать, накинул пиджак на ему плечи, убедился, что атташе снова функционировал нормально.

— Что ж, господа, отличные новости! — К нам подошел Стефанович. — Судя по всему, вам удалось. Блестящая магическая работа! Кровь забрали на срочный анализ.

— Нам нужно с ним поговорить, — хрипло сказал я. — Это срочно и очень важно.

Профессор быстро сориентировался.

— Палата два-шестнадцать пустует. Отвезем пациента туда. Но мы должны удостовериться...

— Все с ним нормально. Через час бегать будет так, что догнать не сможете.

Растолкав медсестричек, я сам взялся за каталку. Столыпин открыл передо мной нужную дверь, и безмолвствовавший до этого Никита вздрогнул.

— Вы...

— Говорить будем, — сухо сказал я. — Андрей, попросите воды для парня. Ему всю глотку той трубкой расцарапали, пока вытаскивали.

— Сейчас.

Никита пытался говорить, но ему и правда удавалось с большим трудом. Пришлось немного подправить магическим образом, но пить парень все равно хотел отчаянно — залпом выдул два стакана. Столыпин запер дверь палаты и остался у порога, а я сел на каталку и уставился на секретаря.

— Догадываешься о предмете нашего разговора?

Он молча кивнул.

— Сам все расскажешь или мне тебе в голову залезть?

— Сам. Сам, ваше сиятельство.

— Ну тогда излагай. С самого начала. Когда тебе дали задание в Петрополе.

Все еще красные глаза секретаря расширились не то от удивления, не то от ужаса.

— Вы и это знаете...

— Я теперь слишком много знаю. Рассказывай свою версию. И не пытайся лгать — я проверю.

Возможно, это было излишне сурово, но мне сейчас было не до сюсюканий. Никита вздохнул, набрал в легкие побольше воздуха, и тихо заговорил:

— Они сами меня нашли в Петрополе. Тайное отделение. Вышли на меня. Сказали, есть приказ, дело важное и тайное. Нужно было просто встретиться в условленный день в Земуне с их человеком.

— Зачем?

— Я должен был забрать посылку. Но я не знал, что в ней. Мне настрого запретили заглядывать внутрь. Да и, если честно, не было желания. Вы же понимаете, это Тайное отделение... Им нельзя отказывать.

Столыпин кивнул.

«Это правда. Если Отделение о чем-то просит, отказы не принимаются. У них есть рычаги давления на всех, даже на неодаренных. Поможешь — милость. Откажешь — кара».

Это я и сам уже прекрасно понимал. Могущественная структура. Но интересно было то, что Никита понятия не имел, что должен был забрать. Значит, его исплользовали как курьера. Что логично — в составе свиты знатного господина меньше шансов нарваться на дополнительные проверки. Выше вероятность, что груз окажется в сохранности — ну, мне так казалось.

— Хорошо, ты согласился забрать посылку. Что ты должен был делать дальше?

Никита растерянно пожал плечами.

— Мне сказали, в Белграде меня сами найдут. Их человек. Наверное, агент. Мне просто дали два пароля — для Земуна и для Белграда. Я должен был просто передать посылку, ваше сиятельство! Святым крестом клянусь!

— Допустим, верю, — кивнул я. — Расскажи о случайной встрече в кафе в день приезда.

Секретарь плюхнулся обратно на каталку. Из глаз потекли слезы.

— Он мне угрожал. Он не знал о посылке, как мне кажется. Он говорил только о вас, Николай Петрович. Ему были интересны вы...

— Что именно?

— Он хотел, чтобы я следил за вами. Передавал информацию о ваших передвижениях и встречах.

— А ты что?

— Я... Я испугался. Хотел сразу отказаться, но побоялся. Сказал, что не всегда бываю при вас, и это правда. Это ведь правда! А потом он... Он показал мне фотографию моей семьи. Не знаю, как он ее добыл. Назвал имена родителей. Сказал, что пока я буду предоставлять сведения, с ними все будет в порядке... Он ушел, не дожидаясь ответа. А сегодня утром я встретился с ним у отеля, когда вы ушли на рынок. Он спросил, что я решил.

— И?

— Я отказался. Я отказался, Николай Петрович! — воскликнул Никита. — Тогда он просто протянул мне фотографию. Сказал, на память. И в этот момент, когда наши ладони встретились, меня что-то укололо. А через пятнадцать минут...

Значит, так его и отравили — все, как сказал профессор. Но мне было этого мало. Если Никита действительно не согласился на подкуп, то его следовало как следует наградить за все, что пришлось пережить. И позаботиться о безопасности его близких. Но мне нужна была уверенность.

Я подошел к нему и дотронулся до покрытого испариной лба. Ох ты ж черт... Да, парня реально вывернуло наизнанку на всех плоскостях бытия. Даже ментал пострадал — был неровный, мерцающий, местами рваный.

— Больно...

— Надо, Никит. Надо.

Я осторожно залез в его воспоминания. Если с Никитой встречался агент австрийцев, то вряд ли он был одаренным. И стереть ему память или заменить воспоминания не мог. Даже артефакты не обладали таким эффектом. Память была ровная — никаких швов. Зато я увидел этого человека.

Среднего роста, худощавый, в легком пальто, накинутом поверх летнего костюма. Светлая шляпа и темные очки... Но он снял их тогда, в кафе. Лет тридцать пять-сорок, вытянутое лицо, один глаз светло-карий, второй — темно-карий. Но сама рожа ничем не примечательная — таких пол-австрии. А еще он хорошо говорил по-русски, хотя и с сильным акцентом.

Я оторвался от Никиты и, как мог, наскоро выровнял ему ментал.

— Ты герой, парень. Правда.

— Они хотели меня убить, да?

— Да, Никит. За то, что ты не согласился. И они хотели замести следы, — я крепко сжал его холодные пальцы. — Но у них ничего не получилось, парень. Ничегошеньки у них не вышло. Тебя спасли, ты сделал все правильно, а я теперь знаю в лицо этого ублюдка. И будь уверен, что так просто я это не оставлю.

— Николай Петрович, я знаю, как все это выглядело... Но, клянусь...

— Да видел я уже все, что нужно. Не оправдывайся больше. Гордись поступком. Мы забираем тебя в отель и больше в обиду не дадим, понял?

Никита торопливо кивнул.

— Д-да...

Мы со Столыпиным осторожно помогли ему подняться. Секретарь сделал несколько нетвердых шагов босиком по кафельному полу, но вскоре уже сам выпрямился и стал идти уверенно.

— Это же вы, да? — обернулся он. — Вы спасли меня Благодатью? Вы оказали мне честь?

Блин, он издевался, да? Я — честь ему оказал тем, что попытался спасти его верную задницу? Как мне на самом деле повезло со слугой. Он ведь и правда пошел за меня на верную смерть, пусть и не знал этого...

Нет, Сидорову точно причитается. И много.

— Только не увольняйте меня, пожалуйста...

Я взглянул на Столыпина поверх плеча Никиты.

«Он блаженный, Андрей? Он что, действительно не понимает, что сделал? Мы не могли что-нибудь навредить у него в голове при лечении?»

«Ну, в голову это вы у нас к нему залезали, ваше сиятельство. Но должен отметить, что парень просто... Предан вам. Он вас любит — беззаветно и безоглядно. Просто потому, что вы есть. Как верный пес. Цените его дороже золота».

Мы торопливо распрощались с отделением токсикологии, а Столыпин накинул несколько купюр сверху — так сказать, за срочность и прочие неудобства. Отельная машина все еще ждала нас у выхода, и, сев в нее, Никитка расплылся на мягком заднем сидении. Только когда мы тронулись, я понял, что забыл забрать его одежду. Ну и черт с ним, купим ему другое барахло. Посолиднее, а не эту серенькую синтетику. И очки закажем человеческие.

— Ваше сиятельство, — шепнул мне секретарь, когда мы тронулись. Столыпин сел на переднее пассажирское, а мы с Никиткой оказались на заднем. — Что же теперь делать с посылкой?

— Не беспокойся об этом. Все улажено.

* * *

Ну или мне так казалось на тот момент.

После хорошего обеда от шеф-повара, релаксации в джакузи герцогского люкса и пары часов сна Никитка стал огурчиком. Кстати, кажется, вместе с ядом Андрей выгнал из него и лишние жиры — так что секретарь посвежел и действительно начал выглядеть здоровее. Пора патентовать метод.

Вера была вне себя от счастья и, схватив деньги, побежала одевать своего благоверного. Столыпин же оставался при Никите неотступно в качестве охраны, параллельно руководя сборами. Решено было переходить границу следующим утром.

Я же, немного отдохнув, для вида прогулялся по местным магазинчикам, построил глазки местной знати и богеме на Главной улице и даже угостил пару симпатичных дам шампанским за ужином. Словом, сделал все для поддержания репутации легкомысленного русского князя и любителя сорить деньгами. А заодно обеспечил себе псевдоалиби — мы со Столыпиным великолепно разыграли сценку «барин наклюкался в зюзю» в ресторане отеля.

И сейчас я брел по темному Земунскому кею, выискивая Лалу. Андрей остался со слугами, а я... А я вписался в очередную авантюру.

— Княз! — я резко остановился, услышав шепот. Голос принадлежал Лале. — Сюда! Вниз!

В дальнем конце причала, где оставались только рыбацкие лодки, болталась на волнах темная скорлупка. Лала махнула мне рукой и жестом велела торопиться. Я быстро спустился и оказался перед девушкой. Сейчас ромалка выглядела совсем иначе: темный обтягивающий костюм, волосы убраны в пучок, на голове капюшон. Куда она спрятала пакет с документами, я старался не думать.

— Садись в лодку.

В посудине нас уже дожидался молчаливый сгорбленный человек. Вместо приветствия он просто кивнул мне, и я забрался внутрь. Лала оттолкнула нас от берега и быстро взлетела последней. Шли на веслах, что для Дуная было довольно тяжело.

— Он забросит нас на Велико ратно, — шепнула Лала. — Там пересядем на другую лодку. Придется пройтись.

— Хорошо.

Я в каждую секунду ожидал, что вот сейчас-то уж загорятся прожекторы и раздастся голос, велящий нам развернуться. Но нет — берег был темным и тихим, и я не слышал ничего, кроме плеска воды и свиста ветра. До острова плыть было всего ничего — метров двести-триста. Но это время показалось мне сущей вечностью.

Лодочник пристал к топкому берегу и кивнул — дескать, проваливайте. Не успели мы толком сойти, как он уже отчалил.

— Куда дальше?

— Через остров на северную часть. Здесь есть тропа. За мной.

Судя по всему, Лала хорошо подготовилась. Хотя прогулка по заброшенному острову все равно не ощущалась приятной. Почти весь остров зарос густыми деревьями, и лишь малая его часть, что была ближе к Земуну, имела песчаный пляж. Наверняка рукотворный — неоткуда здесь было песку взяться.

Ботинки похлюпывали в грязи, но вскоре тропа стала чуть суше.

— Не сворачивай никуда, — предупредила ромалка. — Там блато.

Я молча кивнул. Говорить лишний раз не хотелось — только сделать дело как можно скорее и... Как вернуться, я уже для себя решил, но Столыпину говорить не стал.

Над нами нависали кроны деревьев, ночь стояла безлунная, и почти ни черта не было видно. Лала знала дорогу, и лишь это нас спасало. Наконец, мы прошли почти весь остров. Ромалка остановилась, сошла с тропы, вглядываясь в темноту.

— Нас ждут. Идем.

Мы вышли на берег — тоже топкий, но все же поприятнее, чем на другой стороне острова. У причала стояла лодка, и в ней сидел человек. То ли он нас не услышал, то ли не обратил на нас никакого внимания.

Лала огляделась по сторонам и двинулась вперед. Она не успела сделать и трех шагов, как меня окатило ледяной волной ужаса.

— Стой, — я бросился к ней, пытаясь утянуть назад. — Что-то не так.

— Откуда...

И в этот момент из зарослей на нас вышли четыре темные фигуры.

Глава 27

Лала тихо прошипела какое-то замысловатое ругательство. Темные фигуры медленно приближались, и я заметил, что они были вооружены. Огнестрел — пистолеты. Но еще от них веяло слабым фоном силы. Артефакты. Сукины дети хорошо подготовились.

— Бегом к лодке! — сказал я и толкнул Лалу вперед. А сам возвел барьер между нами и незваными гостями.

Увидев вспышку магии, они притормозили, переглянулись...

— Быстрее! — Зашипел я на Лалу. Она бежала впереди, я прикрывал, пятясь боком, как краб.

Я ожидал, что барьер остановит их. Да, заклинание несовершенно — его просто можно обойти. Но потребуется потратить драгоценное время. А нам оно было нужно. Чтобы просто добежать до лодки и отчалить.

Лала уже добралась. Толкнула лодочника и тот... повалился набок и рухнул в воду, едва не перевернув лодку. Пришлось придержать ее.

— Черт! — выругалась ромалка. — Мертв. Это засада. Но кто мог...

— Заткнись и греби!

Я оттолкнул лодку от берега, а Лала тут же взялась за весла. Но в этот момент мой барьер... Просто рухнул. Один из «гостей» дотронулся до него ладонью, и защитное заклинание рассеялось.

Я тут же возвел еще один —тоже на скорую руку, тоже немного дырявый — но надежный. Чтобы развеять такой, потребовалось бы разрядить всю обойму.

Но пара секунд — и он перестал существовать.

Ничего ж себе у них артефактики, если Благодать Пятого ранга снимают на раз-два. Дерьмо!

— Греби! Я их задержу.

— Но княз...

— Документы. Ты должна сохранить документы. Плыви дальше, выбери другое место. И найди меня в Белграде.

Она хотела что-то мне ответить, но не успела. Я сконцентрировал побольше силы в руках и со всей дури оттолкнул лодку. Посудина врезалась в толщу воды и подняла волны. Вдогонку я быстро сотворил небольшой охранный купол вокруг лодочки — этакая смесь барьера и «Берегини». От шальной пули защитит.

А сам развернулся к гостям. Теперь потянуть немного времени, чтобы вывести лодку из-под прямого обстрела.

Они шли на меня, и я узнал одного из них. Тот самый человек, что едва не прикончил Никитку. Тот, кто угрожал его семье. Тот, кто хотел заставить его на меня работать.

— Брать живым, — коротко приказал он по-немецки и поднес ко рту рацию. — Догоните лодку.

Забавно, что он даже не пытался со мной заговорить. Только дело. Это я уважаю. Что ж, судя по всему, подготовились они серьезно. Кто-то все же сдал Лалу. Или она предусмотрела не все. Как бы то ни было, с обеих сторон острова наперерез лодке ромалки вышли два катера.

У Лалы не было шансов уйти. Весла против моторов...

— Что, думаете, артефакты вас защитят? — Я криво улыбнулся и шагнул им навстречу. — Думаете, ваши дешевые цацки сильнее силы, которую вы даже не в состоянии понять?

— Вы совершили большую ошибку, князь Бринский, — спокойно ответил австриец. — Вы даже не представляете, что стоит на кону. Отойдите в сторону, позвольте нам задержать преступницу — и обещаю, мы замнем дело. Вы просто покинете страну и забудете обо всем.

Ага, конечно. Так они и замнут. Если они знают, ЧТО везла Лала, то никого не оставят в живых. Даже князя. А мою гибель спишут на... например, месть опозоренного градоначальника. Ему-то теперь все равно дорога на нары. Могут всех подряд собак повесить, никто не будет копать.

Нет, Коля, тут только один путь — вырваться из их лап. И не дать им заполучить посылку.

— Не нужно применять силу, ваше сиятельство, — добавил австриец. — У нас есть способы нивелировать действие вашей Благодати.

Я криво улыбнулся.

— А кто сказал, что я буду использовать Благодать?

Сорвав с руки серебряный браслет, я выпустил на волю родовую силу. Словно с души спали оковы. Сила — древняя, могучая, истосковавшаяся по свободе — хлынула в мою кровь так мощно, что я едва устоял на ногах. Какие-то странные датчики, висевшие на лацканах каждого австрийца, бешено замигали и затрещали.

— Господин, он...

— Вижу, — процедил их главарь. — Вижу...

Трое из них попятились, чувствуя, что сейчас запахнет жареным. Я рассмеялся, поддавшись влиянию своей отравленной силы. Мне сейчас было все равно. Они пришли убить меня. Последнего Обреновича. И они получат возмездие, какого не ожидали.

Ибо лишь возмездия требовал мой погибший род.

Я припал к земле и ударил по ней обеими ладонями. Болотистая почва вздыбилась, из нее вылетели куски грунта, ила вырванные с корнями растения. Я поднял все — грязь, землю, воду — и отправил на них. Все закружилось в безумном вихре, как маленький, но смертоносный смерч.

— Бежим!

Ахаха, поздно спохватились! Взмахнув рукой, я поднял старое упавшее дерево и метнул вслед самому шустрому беглецу. Тот тихо вскрикнул, когда сухая древесина огрела его по спине и упал плашмя в глубокую лужу.

Еще двое бросились в разные стороны. Один хотел обойти меня с фланга и подкрасться со спины. Ага, удачи. Я пустил в него сгусток силы в виде копья — описав красивую дугу, оно догнало горе-убийцу и угодило тому прямиком между лопаток. Он молча рухнул, выронив оружие. Пистолет булькнул в воде.

— О, и ты иди сюда.

Еще один, смекнув, что ничего хорошего его не ожидало, припустил от берега в сторону леса. Я воздвиг перед ним барьер, и он со всего размаху врезался в твердую силовую конструкцию. Один «Колобок» — и дело было сделано.

Я быстро оглянулся на реку. Два катера отрезали Лале путь к Белграду и сейчас пытались оттеснить обратно к нашему острову. Проклятье, надо здесь заканчивать и помогать девчонке.

— Ваше сиятельство...

Главарь-отравитель шагнул ко мне. Рожу-то как перекосило, любо-дорого смотреть. И куда подевалась его самоуверенность? Где тот снисходительный взгляд?

Такого поворота этот австрияка явно не ожидал. Все его артефакты были бесполезны против родовой силы, да еще и столь мощной. Сейчас я работал на чистом Втором ранге, если классифицировать по шкале Благодати. А Второй ранг — это высшая ступень для всех, кто не был Романовым и не обладал силой Великого осколка. Я мог уничтожить весь этот остров вместе с половиной Земуна. Я мог заставить Дунай кипеть. Но нельзя было оставлять лишних следов и подозрений. Нельзя давать волю жажде разрушения.

— Ваше сиятельство... Мы можем договориться. Лично против вас мой наниматель не имеет никаких помыслов...

Я шагнул к нему и схватил за грудки.

— Кто?! Кто твой наниматель? Говори, или башку размозжу.

Он замотал головой.

— Я не вправе. Я дал клятву. Клятва служения... Вы не понимаете, я...

— Отвечай, мать твою! Кто? Тайная канцелярия? Что они ищут?

— Он не один, — быстро сказал отравитель. — Это не Тайная канцелярия. И не правительство. Они... Они выше. У них нет названия, но у них есть все. Связи. Огромные деньги. Влияние на политиков и даже на королевские дома. Их... Их много. Но я всех не знаю. Я служу человеку, который служит им. Но я знаю, что если не выполню это задание, меня самого убьют. И не только меня. У этой девки есть что-то такое, ради чего они были готовы убить даже вас, князь. Но я не знаю, что. Я просто должен забрать и передать это. Любой ценой. Но я не знал. Мне не передали, что вы... Что вы обладаете такой силой. Мы не были к этому готовы.

Проклятье!

— Имена! Мне нужны имена!

— Я не...

Да чтоб тебя!

Я вломился к нему в голову — грубо, слишком быстро и неаккуратно. Он взвыл в моих руках — от боли и страшной муки. А хорошие у него щиты стояли — работал профи. Такие просто так не снять. Но я попытался. Начал пробивать — один, другой...

— Ааааа!

Когда оставался последний, отравитель забился в судорогах. Я снизил давление, но ничего не произошло — его продолжало колотить, глаза закатились, изо рта пошла розовая пена.

Ах ты ж гад! Отравился... Сам отравился...

Я быстро переконфигурировал силу, достал остатки Благодати и попробовал остановить процесс. Но было поздно. Яд, казалось, подействовал мгновенно. И это точно был не рицин. Отравитель грузно осел на мокрую землю. Все было кончено.

— Что ж, теперь не только я знаю вашу страшную тайну, — сухо сказал я. — Теперь и ты узнал обо мне то, что никому знать не следует. Но никому не расскажешь.

Подхватив браслет, я застегнул его на цепочке, на которой носил родовой артефакт — так не потеряю. И, активировав «Берегиню», бросил всю силу на ноги. Как там было в песне «Наутилуса»? «Гулять по воде, гулять по воде, гулять по воде со мнооой...»

Хорошо, что этого не видел никто из селян, иначе некоторые вопросы были бы обеспечены. Объятый сиянием мужик бежал по волнам, как по беговой дорожке в парке. Только делал это быстро, очень-очень быстро.

«Берегиню» я направил таким образом, чтобы силовой слой позволял мне отталкиваться от воды. Сделать такое непросто, и пришлось потренироваться в джакузи. Но это был мой план возвращения из Белграда в Земун. Пришлось применить его чуть раньше.

Один из катеров уже вплотную приблизился к скорлупке Лалы. Лодку брали на абордаж — один мужик в темном пытался прострелить защитный покров, что я установил, а второй готовился схватить девчонку.

— А ну пошли на хрен оттуда!

Я ударил «Колобком» в катер, и его отнесло метров на десять от лодки Лалы. Но поднялась волна, и я едва успел подхватить и девчонку, и посудину, чтобы их не перевернуло.

Меня окатило градом выстрелов — я едва успел окутать нас с Лалой барьером посильнее. Заклинание трещало, слабея от каждой очереди. Они поливали нас из автомата, молодцы какие. И на фига было тогда скрытничать и дожидаться нас на острове, если можно было сразу устроить перестрелку.

В этот же момент на берегу Земуна начали запускать фейерверки. Ай вы конспираторы мои, ай умнички! Подготовились, сволочи. Отвлекали внимание. Ничего, мне же теперь проще.

— Княз, это пи...! Забери документы.

— Сиди тихо, брэ! Надеюсь, ты их упаковала?

— Я ж не совсем дура! Герметично, конечно.

— Отличненько. Сиди и береги.

Я развернулся, сконцентрировав силу одновременно в обеих руках. Вот это будет непросто, но надо. Оттолкнулся от лодки, взлетел над защитным барьером... И, крутанувшись в воздухе, отправил несколько смертоносных связок «Кос» на каждый из катеров.

На несколько секунд стрельба прекратилась, но вскоре они начали поливать меня снова — правда, уже слабее. Я снова отпружинил от воды, завис в воздухе и ударил «Колобками» — катера отнесло от нас, но они продолжали стрелять. А хорошая у них защита, надо сказать. Не поскупились.

— Все. Достали, — я обернулся к Лале. — Работай веслами, живо! Брзо, к Београду!

Девчонку не пришлось просить дважды. Не знаю, откуда взялась сила в ее тонких ручках, но гребла она от души. Ну, жить захочешь...

Видит бог, я не хотел устраивать шоу. Специально же выбирал чисто силовые, а не стихийные заклинания. Но раз они сами перешли эту черту, чего уж теперь.

Я спрыгнул с лодки, чуть подтолкнув ее вперед, прочь из зоны поражения. Затем в третий раз оттолкнулся, параллельно обновляя многострадальную «Берегиню». И теперь ударил «Жар-птицей». Боевое и очень разрушительное при должной конфигурации заклинание огненной стихии. Пущенное в водные транспортные средства, которые работают на бензине...

Жахнуло так, что вода в Дунае вмиг стала почти кипятком. Где-то вдали я услышал встревоженный крик Лалы. Две вспышки пламени озарили воду от одного берега до другого — и все это на фоне красивого разноцветного салюта в небе. Да уж, с помпой развлекаюсь...

А в следующий миг я рухнул в воду.

«Берегиня» окончательно разрушилась, приняв на себя последний удар тепловой волны. Одежда стремительно намокала и утягивала меня ко дну. Черт...

— Княз?

Лала искала меня.

— Княз! Никола!

Но я уже скрылся под водой. Черт, почему сила закончилась в такой неподходящий момент? Я попытался поскрести по сусекам, наковырять хотя бы на слабенькую «Берегиню», но ничего. Ничего. Я опустошил оба резерва. Мокрая одежда тянула меня ко дну, а здесь было достаточно глубоко, чтобы остаться в Дунае навсегда.

Я пытался выплыть, барахтая руками и ногами. Но силы оставляли. Так всегда — после выработки ресурса на все сто процентов у одаренного наступает такой отходняк, что усталость мешает даже открыть глаза. Но я боролся. Точнее, пытался. Каким-то чудом сбросил ботинки и попытался плыть на свет, к воздуху. Ноги путались в водорослях, словно русалки пытались затащить меня к себе... У меня не осталось воздуха, ноги путались, я начал хлебать воду...

Надо мной все резко потемнело. Небо над водой, что освещали фейерверки, стало черным. Все, отрубился? Или...

Чьи-то руки врезались в толщу воды, схватили меня за шиворот и потянули наверх. Тонкие, цепкие, но сильные руки...

— Jебо те, княз! Пугать меня вздумал? Я те утону, шутник, брэ, русский!

Не знаю, каким чудом, но Лала втащила меня в лодку. Я уже нахлебался воды и начал отключаться. Девчонка затащила меня корпусом к себе на колено, сделала несколько нажатий — и вода хлынула из меня в лодку.

— Аххрррр!

— Тихо, все закончилось, — сказала она, повалив меня набок. — Ты прав, в Карабурму сейчас нельзя. Если нас выследили на острове, значит, и там могут ждать.

— Куда тогда? — прохрипел я, хлюпнув в воде на дне лодки. — Запасной план есть?

— Конечно. Плывем в Вишницу. Это дальше от Белграда, но тоже по реке. Но там есть надежный человек. У него можно отсидеться. А потом... Я все улажу. Главное — добраться до Вишницы.

Я попытался сесть, но вместо этого рухнул обратно на дно лодки. Черт, как же меня размотало. Я почти не чувствовал своего тела — только бесконечную усталость, тяжесть и неумолимо надвигающийся сон. Нет, нельзя засыпать. Ни в коем случае. Дело еще не сделано...

— Мне надо... Мне надо вернуться сегодня, — с трудом выговаривая слова, сказал я. — Мои люди меня ждут, Лала.

— Какое на хрен вернуться? — Проворчала Лала. — Ты себя видел? Ты ж пустой, княз. Обратно на лодке уже не доберешься — не хватит ни сил, ни времени. Да и после того, что здесь случилось, на воду лучше вообще не соваться...

Я не смог дослушать ее. Сон обрушился на меня так же мощно, как еще четверть часа назад я обрушивал заклинания на наших врагов. И я ничего не смог сделать.

Нельзя бороться с законами рода и родовой силы...

* * *

Казалось, мне снился сон. Или то было видение — я не мог понять, еще не разбирался. Но я видел Аранджеловац, тезку нашего русского Архангельска — его гору, его источники целебной воды, его тихий парк с красивым старинным домом. И я чувствовал себя как дома. Несравненное ощущение, словно после долгого, изнурительного путешествия ты наконец-то возвращается туда, где должен быть. Это был... Покой. Казалось, я был на своем месте. Словно меня там ждали годами.

А затем меня резко выбросило в реальность.

— Давай, очухайся уже, Никола! Мы добрались! Я не смогу тащить тебя на себе в гору. Работай ногами!

Лала не нашла ничего умнее, чем плеснуть мне дунайской водой в лицо. А водичка здесь была, прямо сказать, не байкальская...

Я с трудом разлепил веки. Лала склонилась надо мной — уже начал светать.

— Давай быстрее, нужно схорониться до рассвета. Идем.

Я попытался встать самостоятельно, но получилось хреново. Силы покинули меня, но со второй попытки получилось нетвердо шагать. Лала подхватила меня и помогла подняться в гору по старой каменной лестнице. Берег здесь был высокий, даже скалистый — я видел древнюю каменную породу.

— Куда мы идем? Кто твой друг?

— Сейчас увидишь. Он тебе понравится.

Ладно. Надеюсь, она знала, что делала. Мы преодолели лестницу — правда, пару раз я чуть не сверзнулся, но ромалка проявила чудеса внимательности, хотя сама наверняка выбилась из сил. А когда мы поднялись, я застыл от удивления.

— Серьезно?

Перед нами возвышалась... церковь. Совсем небольшая, но явно старинная. Белая краска кое-где облупилась, но кресты ярко сияли в первых лучах солнца.

— Серьезно, княз. Или, думаешь, я безбожница?

— Я уже вообще не знаю, что о тебе думать.

— Думай что хочешь. Главное — здесь нам помогут, — она постучала пальцем по образку святого Николая, что висел на моей груди. — Все, кончилась Австро-Венгрия. Это Сербия, княз. Тебе не тебе откажут в церкви твоего покровителя.

Она оставила меня перед дверями церкви, а сама, перекрестившись, постучала в двери. Через полминуты к нам вышел священник. Еще молодой, лет тридцати. В простой черной рясе, живыми глубокими глазами и роскошной темной бородой.

— Лалица? — удивился он. — Как же...

— Укрой нас, отче, — взмолилась девушка. — В беде я. И навлекла ее на доброго человека. Помоги нам.

Священник не задал ни единого вопроса. Лишь оглянулся по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, открыл двери церкви.

— Заходите.

Лала помогла мне подняться и проводила до скамейки. Мне в нос ударил запах ладана — сладковатый, дымный, очень приятный.

— Что с ним? Ранен?

— Дар у него, отче. Дар особый, который в Константинополе русы нашли.

Священник резко к ней развернулся.

— Ты втянула русского аристократа в свои игры? Лала, ты в своем уме?

— Сам втянулся. Долгая история.

Видимо, дышать ладаном мне пока что было рановато. Голова снова закружилась, меня повело, и я медленно сполз со скамейки на пол.

— Господи! — поп и девушка бросились ко мне. — Воды ему!

Лала убежала, а священник попытался избавить меня от мокрой одежды. Но в какой-то момент застыл, пораженный. А затем обратился в сторону алтаря и перекрестился трижды.

— Нет, Боже... Как же это... Невозможное сотворил, Отец наш небесный?

Ромалка уже прибежала со стаканом воды и протянула его священнику, но тот продолжал смотреть на меня и на мою грудь. На мой золотой образок.

— Лала, — севшим голосом обратился он. — Ты знаешь, кого сюда привела? Ты хоть понимаешь, кто это?

Глава 28

Лала перевела непонимающий взгляд с совершенно ошарашенного священника на меня.

— Что это значит? Не понимаю...

— Водички-то можно? — прохрипел я.

Она спохватилась и протянула мне стакан.

— А, да, конечно.

Я забрал его и выпил залпом. Ледяная, ух! Сила внутри меня тут же заворочалась от странного ощущения. Словно вступила в конфликт с другой...сущностью?

— Ты что, святую воду мне дала? — догадался я.

— Ну... — Лала замялась. — Что первое под руку попалось, там же целая бочка.

Тогда понятно. Благо святая вода не несла угрозы для моей силы, потому ограничилось недовольным ворчанием. А вот браслетик-то стоило надеть обратно. Я присел, привалившись спиной к скамейке, снял тонкий серебряный обруч с цепочки и застегнул на левом запястье.

За все это время священник не сказал ни слова. Пялился на меня как на призрака. И медленно пятился назад, явно готовясь осенить себя крестным знамением.

— Лала, кто это? Кто этот человек?!

— Это, отче, князь Николай Бринский, — пожала плечами ромалка. — Из России. Он надежный. Ему можно доверять. Иначе я бы его сюда не привела. Он спас меня.

— Ты уверена?

— В чем именно? — удивилась девушка. — В том, что можно верить?

— В том, что он — тот, кем себя называет!

— Я уверен, — отозвался я, подняв на него глаза. — Все знают меня как Николая Петровича Бринского.

Поп осторожно шагнул ко мне и указал на мой образок.

— Откуда у вас эта вещь, князь? — строго, даже обвиняюще, спросил он. — Вы знаете, что это?

Ааа, вот оно что. А интересный священник живет на окраине Белграда... Много знает.

— Это реликвия рода Обреновичей, — невозмутимо ответил я. — Святой Николай. Также мой святой покровитель и святой покровитель рода Обреновичей.

— Откуда она у вас? Как... Как вы посмели надеть эту реликвию?! Вы хоть знаете, что она из себя представляет? Кому она принадлежала...

Лицо священника ожесточилось. В глазах пылал праведный гнев. Наверняка он подумал, что богатенький князек купил красивую старинную безделушку, ценности которой не осознавал. Но, видимо, для сербов, тем более для священнослужителей, это был не просто золотой образок. Это был символ.

Почему-то люди цесаревны не посчитали нужным меня проинформировать о том, какую реакцию может вызвать этот артефакт. Что ж, буду в Петрополе — настучу по башке.

Я уставился на ромалку.

— Лала, насколько ты ему доверяешь?

— Как себе, — тут же отозвалась девушка. — Отец Феофан — мой старинный друг. Даже больше. Как... брат или дядя. Он очень давно меня знает и всегда мне помогал. У него... У него свои причины помогать мне и моим друзьям.

— Вот как, — я устало улыбнулся и встретился с темными глазами священника. — Тогда я скажу, что эта реликвия принадлежит мне по праву, ибо она всегда принадлежала моему роду. Я не Бринский. Я Обренович. Никола Обренович. И я приехал домой.

Отец Феофан попятился.

— Не может быть... Как же это...

— Может. Долгая история. Если кратко, тогда Карагеоргиевичи вырезали не всех. Часть моего рода укрылась в России не без помощи императора. Мы жили под чужим именем и вымышленной легендой, опасаясь за свою жизнь. Я сам лишь недавно узнал, кем являюсь на самом деле.

— А сила... Сила...

— Владею и могу продемонстрировать. Но и здесь все непросто.

— Владеет, — подтвердила Лала. — Спасая меня, такое устроил, что Дунай из берегов чуть не вышел...

— Молчи, девчонка! — грубо оборвал ее поп. — Это... Немыслимо...

Он переменился в лице и теперь смотрел на меня как на ожившее божество. А затем рухнул передо мной на колени и схватил меня за руки.

— Господь услышал молитвы! Господь спас потомка мучеников... Хвала ему! Прав был старец Фаддей! Прав!

Я остолбенел, не зная, как реагировать. Передо мной еще не преклоняли коленей — ну, разве что в прошлой жизни и в спальне, но там ситуация была совершенно иная. Здесь же происходило настоящее таинство. Кажется, своим признанием я открыл ящик Пандоры. Лишь бы этот добрый человек сейчас не помутился рассудком...

Но почему отец Феофан так бурно отреагировал? Если откровенно, то какая ему разница? Та резня произошла больше столетия назад. Да, чудовищное и кровавое событие. Но... Неужели простым обывателям до сих пор было до этого дело?

Или я не знал чего-то еще?

Священник тем временем начал тихо молиться. Пошатываясь, я встал сам и помог подняться Феофану.

— Отче, я рассказал вам это лишь потому, что меня убедили в том, что вам можно доверять, — проговорил я, глядя ему в глаза. — Но это тайна. Большая тайна и очень опасная, вы понимаете?

— Конечно, понимаю, князь, — в глазах Феофана стояли слезы. — Вы не представляете, что ваше появление значит для Сербии. Неужели пророчество святого старца наконец-то сбывается?

Я непонимающе уставился на священника.

— Что за пророчество?

— Последнее наставление Святого Фаддея Витовницкого. Ах, да вы, должно быть, о нем даже не слышали... — внезапно поп спохватился. — Скоро придут люди, будет служба. Воскресенье же... Я укрою вас в своих личных покоях. Но пока у нас есть немного времени. Вы, наверное, голодны? Лала в двух словах рассказала, что вы для нее сделали. Идите за мной, прошу. Жена как раз печет гибаницу. Позавтракаете.

Я переглянулся с Лалой.

— Я ничего не скажу супруге, — добавил Феофан. — Будьте спокойны. Я понимаю, в какой вы опасности, Никола. Только застегните рубашку — образок видно.

Он повел нас через боковой выход, и мы оказались на маленьком церковном дворе. К забору примыкал небольшой двухэтажный домик, по двору важно вышагивали курицы, а на крыльце дремал, подставив морду солнцу, кот. Крупный беспородный барбос подбежал к хозяину, вопросительно глянул на нас и на всякий случай тихо гавкнул — дескать, не зря косточки отрабатываю.

Феофан потрепал пса по загривку и отправил сторожить ворота.

— Старый он уже, почти глухой. Но службу несет исправно. Прошу в дом.

Мне показалось, что в один момент переместился лет на пятьдесят, а то и на сто, назад. Домик прямо-таки дышал стариной, словно ты заехал в гости к дедушке. Стены были выкрашены в белый, деревянный настил приятно согревал мои босые ноги. А у настоящей дровяной печи суетилась стройная молодая женщина в платке и переднике.

— Гостей привел, Елена. Найдется, чем накормить?

— Лала! — хозяйка узнала мою сообщницу и бросилась к ней с объятиями и поцелуями. — Кого привела? Неужели наконец момака себе нашла? А что, славный дечко, — она оглядела меня с головы до ног и беспардонно покрутилась вокруг меня, хватая за плечи и мускулы. — Статный, лицом хорош... Только, видимо, слишком уж любит плавать. И ты б его приучила носить обувь

— Не мой он момак! — надулась Лала, прямо как девчонка-подросток, что вызвало у меня смешок. — Просто друг.

— Добар дан, — я поцеловал даме руку. — Драго ми je. Никола.

— Опа! Еще и жентльмен! Идите, идите за стол, сейчас накрою и кафу поставлю.

Феофан жестом пригласил нас за накрытый клетчатой красно-белой скатертью стол. Елена сняла с печки большую сковородку с яичницей и колбасками, разложила тарелки, принесла блюдо с овощами... Через пару минут на столе оказалась и гибаница — слоеный пирог с яйцами и белым сыром. Традиционное сербское блюдо.

— На йогурте готовлю, — гордо сказала хозяйка. — Так нежнее... Ладно, вы пока завтракайте, а я на дворе похлопочу.

Лала одарила ее благодарным взглядом. Суета Елены показалась мне немного напускной: наверняка она знала, чем занималась ромалка. Или догадывалась. Но великолепно разыгрывала полное неведение.

— Спасибо, святой отец, — выдохнул я. — Право слово, не ожидал такого приема.

— Это меньшее, что я могу сделать для своего господина.

Я покачал головой.

— Никакой я вам не господин. То, что вы знаете мою тайну...

— Вы не понимаете, князь Никола, — улыбнулся Феофан. — Пророчество святого старца — это не просто слова. Архимандрит Фаддей Витовницкий действительно слышал посланников Господних. И много знал. Гораздо больше, чем говорил... Он уже двадцать лет как скончался, но даже при жизни к нему за советом обращались многие люди Сербии. Он и правда видел. Видел то, чему суждено быть.

— Значит, он предвидел мое возвращение?

— Мы тогда этого не поняли. Точнее, какие мы... Я тогда мальчишкой был босоногим. А вот учитель мой к нему не раз ездил. Он-то и пересказал пророчество, его многие знают и чтят. А гласит оно то, что из-за гор придет блудный сын и смоет старую кровь священной водой. Будет этот сын молод и юн и принесет с собой силу, что забыла наша земля. Старец говорил, что ежели послушаем этого сына, то принесет он мир, какого ранее не было, и примирит старое и новое.

— Ну, при всем уважении, звучит это пророчество весьма расплывчато, хотя и обнадеживает.

— А еще архимандрит сказал, что этот блудный сын явится из воды, будет он одет как нищий, но нести будет то, чего не могут позволить себе и богачи, — Феофан указал на мой воротник, под которым я спрятал образок. — А вот это уже ближе, Никола, согласитесь.

Лала все это время сидела молча, с поднесенной ко рту вилкой, словно «зависла». Таращилась на меня своими огромными карими глазищами — точно так же, как и священник четверть часа назад. Не верила своим глазам и ушам.

— Что ж, пророчество интересное, — уклончиво сказал я. — И все же у меня пока мало причин верить тому, что в нем говорится именно обо мне.

Феофан мягко улыбнулся.

— А вам и не нужно верить, князь Никола. Главное — мы все это время верили. И ждали. Вера — это то, что у человека так просто не отнять.

Я молча кивнул. Что уж тут скажешь? Если человек хочет во что-то верить, кто ж ему запретит?

— Устали мы от войн, князь, — Феофан вытер остатки йогурта с бороды. — Венгры, турки, австрийцы — уж сколько лет все хотели растащить наши земли по кускам. Растащили, мир подписали. Потом восстания... Даже османов выгнали, хвала русам, но спокойнее не стало. Теперь австрийцы зуб точат. Мало им, вечно им всего мало. Четверть Европы под собой держат, а их императору еще подавай. Уж и хорваты под ними, словенцы, и бошняки, на черногорцев, вон засматриваются. А еще и краль наш политику меняет. Ведь когда Карагеоргиевичи тот переворот кровавый устроили, предок ваш, Александр, был за дружбу с австрийцами. А народ и многие из знати этого не хотели. Вот Карагеоргиевичей и поддержали — они за русов были. Хотя, конечно, переворот тот осудили. Предок ваш никудышным королем был и много дурного наделал, но не заслужил вместе с женой на штыках висеть... Никто такого не заслуживает.

Что ж, пока информация, которую мне предоставили, сходилась. Карагеоргиевичи развернулись к австрийцам. Причем, как я понял, довольно неожиданно для всех. Уж не связано ли это было с теми интересными пленками, которые Лала добыла и перевезла столь дорогой ценой?

— Послушайте, отче, — я старался говорить мягко, чтобы не ранить его возвышенных чувств. — Я и правда рад, что вы ждали... меня. Но вы же понимаете, что впереди много работы. Мне еще предстоит доказать людям — и знати, и простолюдинам, что я достоин имени своего рода и ответственности, что на нем лежала. Чтобы обрести поддержку, придется поработать. И тайно.

Священник взглянул в угол, где перед иконой горела небольшая лампадка.

— У меня для вас хорошие новости, князь Никола, — улыбнулся он. — Друзей в Сербии у вас гораздо больше, чем вы думаете...

Интерлюдия

Замок Кройценштайн возвышался над сонным городком на окутанном зеленью холме. Слишком готический, слишком рыцарский, вылизанный, словно игрушечный — это место было построено графом Вильчеком для развлечения и забавы аристократии. Замок был окружен глубоким рвом и подъемным мостом, по бокам возвышались высокие оружейные башни. Несколько недель в году сюда даже пускали туристов.

Однако сегодня этот замок принадлежал только небольшой группе людей, пожелавших остаться неизвестными.

Вереница роскошных автомобилей прибыла рано утром и разъехалась по парковочным местам. Безмолвные слуги в темных ливреях проводили гостей в святая святых замка — Охотничий зал.

— Итак, документы утрачены, — седовласый мужчина поднялся с тронообразного стула и бросил на огромный стол пачку фотографий. — Полюбуйтесь на то, что осталось от оперативной группы.

На фотографии упали цветные блики света из витражных окон. Словно по иронии, красные. Присутствующие брезгливо поморщились.

— Интересно, чем это их так?

— Я говорила, что следует готовиться тщательнее, — сказала дама в шляпке с вуалью и брошью в виде трех лилий на лацкане пиджака.

Сидевший по правую руку от женщины суровый человек в мундире без опознавательных знаков бросил на соседку огненный взгляд.

— Прошу прощения, мадам! — возразил он. — Если это выпад в мой адрес, то смею заверить, что подготовка проходила в соответствии с предоставленными сведениями. Мы специально выбрали Земун как место, где воры окажутся в западне... Более того, подготовились со всей тщательностью. Созданные артефакты должны были нейтрализовать Благодать даже высокого ранга на случай, если они заручатся поддержкой магов...

— Но они какого-то черта все равно ушли! — почти взвизгнула женщина. — Миллион франков — и в угольки. Да и черт с этими деньгами — вы их спугнули! А еще они наверняка успели допросить кого-нибудь из группы.

— Даже если и допросили, они ничего не выяснили, — дама с короткой стрижкой на противоположном конце стола взялась за зажигалку, сверкнув перстнем на мизинце. — Мы позаботились о том, что они не расскажут лишнего. Одаренные есть и у нас.

— А толку-то!

— Тем не менее, сейчас они...

— Полагаю, в Белграде, — седовласый мужчина опустился на свой роскошный стул. — По крайней мере, поиски следует начать оттуда. Либо залегли на дно, либо отправились дальше. Перемещения будет просто отследить.

Дама в вуали раздраженно перебирала жемчужины на браслете.

— Только теперь у воров появился союзник, сила которого слишком велика, чтобы не воспринимать ее всерьез. Что это за мощь, если ее не сдержали артефакты, рассчитанные на Третий ранг? А ведь вы утверждали, что они надежны! Как вы собираетесь подготовиться к этому?

Человек в мундире позволил себе слабую улыбку.

— Что ж, это весьма интересный поворот. Воровке повезло. Этот человек не проходит ни по каким агентурным сведениям. Уровень его силы таков, что он просто не мог не засветиться. Значит, появился совсем недавно. Тем проще будет его найти. Чем выше потенциал, тем сложнее спрятаться. Кроме того, есть подозрение, что природа этой силы отлична от Благодати. Прибывшая на место группа зафиксировала странное поведение артефактов слежения. Есть предположение, что это может быть вовсе не Благодать.

— А что тогда? Синтезированное оружие?

— Родовая сила, например. Явление крайне редкое, но на Балканах еще остались носители. Другой вопрос, я не слышал, чтобы за последние пятьдесят лет в этом регионе были настолько мощные всплески... В России — да. Есть один представитель...

— Нет, это точно не империя, — решительно заявила дама в вуали. — У великого князя, о котором вы говорите, железное алиби. Он был в Петрополе и появлялся на балу в ту ночь. Да и не станет супруг будущей императрицы скакать с цыганами по болотам. Нет, господа, в нашей колоде появился джокер. И это меня беспокоит.

— Напоминаю, наша основная цель — вернуть документы и фотографии, — седовласый побарабанил пальцами по столу. — Это приоритетная задача. До тех пор, пока документы не будут возвращены, более никаких собраний созывать не будем.

Остальные согласно закивали.

— Мастер, — он обратился к человеку в мундире. — Вам доступны любые ресурсы. Вы можете использовать любые связи и методы. Вы понимаете, что на кону. Это второй шанс, и третьего не будет.

— Конечно. Мы уже запустили работы по поиску.

Увлеченные разговором, собравшиеся не слышали, как по опущенному надо рвом мостом проехал еще один автомобиль. Молчаливые слуги встретили еще одного гостя. Одетый с иголочки в черный костюм молодой человек с любопытством огляделся по сторонам, но долго глазеть ему не позволили — слуги уже повели его по коридорам роскошного замка.

На столе загорелся огонек, предупреждающий о госте. Седовласый мужчина быстро собрал фотографии и спрятал в конверт.

— Что ж, господа, настало время вспомнить и о приятном, — он обвел взглядом всех присутствующих и остановился на единственном пустующем кресле. — Недавно мы потеряли одного из нас. Верного друга и соратника, который годами служил общему делу. Однако сегодня я счастлив представить того, кому суждено его заменить.

Он взмахнул рукой, и двери отворились. В Охотничий зал неуверенной походкой вошел светловолосый юноша и остановился в растерянности.

— Мы очень ждали вас, — по-отечески ласково улыбнулся старик. — Господа, поприветствуйте нового графа Фридриха фон Альтанна.

Том 2. Глава 1

— Говорю же вам, я князь. Самый что ни на есть настоящий. Николай Петрович Бринский.

— Проверка, — отозвался равнодушный женский голос на другом конце провода. — Ожидайте.

Записаться на прием в посольство Российской империи в Белграде оказалось не так-то просто. Но это был единственный способ быстро легализовать свое внезапное появление в Сербии. Впрочем, несмотря на всю эксцентричность, придуманная легенда вряд ли вызвала бы у кого-нибудь вопросы. К дворянским выходкам и сопутствующим курьезам все уже давно привыкли.

Наконец, я услышал щелчок коммуникатора — кажется, меня перевели на другую линию.

— Петрова, ассистент посла по связям с дворянством, — представился другой, уже более приятный голос. — Чем могу помочь?

Мне пришлось пересказывать все заново.

— Здравствуйте, госпожа Петрова. Я князь Николай Петрович Бринский. В данный момент нахожусь в пригороде Белграда. Вчера ночью во время празднования на набережной я упал в Дунай в районе Земуна и не смог вовремя выплыть. Меня отнесло по течению и прибило к берегу в Сербии... Теперь мне нужно подтвердить личность и сообщить своей свите в Земуне, где меня найти.

— Прошу прощения?

О боже. Мне что, снова повторять?

— Что именно следует уточнить?

— Позвольте начать с самого начала... Вы — князь Бринский, верно? Чем вы сможете подтвердить личность?

— Например, своей физиономией и рангом Благодати, — раздраженно ответил я. — С фотографией точно не перепутаете.

— Вы сможете прибыть в посольство сегодня?

— Барышня, у меня даже ботинок нет, не то что денег на такси! Спасибо добрым людям, что разрешили воспользоваться их телефоном.

— Диктуйте адрес, ваше сиятельство.

Слышавшая разговор Лала тут же нацарапала что-то на бумажке и протянула мне.

— Этот говори, — беззвучно шепнула она.

Я кивнул и зачитал адрес с записки:

— Улица Деспотовачка, дом девять. Вишница.

— Бог ты мой, — изумилась госпожа Петрова. — Как же вас занесло...

— Быстрым течением.

— Ожидайте автомобиль на адрес в течение часа. Однако должна предупредить, что выдача себя за персону дворянского происхождения карается...

— Я в курсе. Благодарю за помощь.

Я повесил трубку на рычаг и уставился на Лалу.

— Деспотовачка, девять — это где вообще?

— Недалеко отсюда. Я просто не хотела, чтобы ты засветил церковь. Никто не должен знать, что отец Феофан нам помогает.

Что ж, здравое решение. Не хотелось бы навлечь на него беду.

Лала поднялась и осторожно выглянула в окно. Люди потихоньку расходились после воскресной службы, но многие задерживались, чтобы пообщаться друг с другом или побеседовать со священником.

— Скоро рассосется. Я провожу тебя на адрес, а потом мы расстанемся, — предупредила ромалка. — Нам обоим нужно много сделать. Очень много.

— Ага...

Я глядел на нее и не знал, радоваться или горевать такому повороту. С одной стороны, она втянула меня в авантюру, которая грозила подорвать мое собственное задание. С другой — теперь я знал о существовании компромата на Карагеоргиевичей. Теоретически, его можно было бы использовать и в моем деле, но... Слишком уж длинные австрийские уши торчали из всей этой истории. И вряд ли они остановятся, раз так активно хотели вернуть посылочку. Если этот компромат был и правда настолько ценным, Лалу ожидал сложный жизненный период.

— А куда ты дальше? — спросил я.

— Залягу на дно. Меня сейчас будут активно искать. Скину посылку и затаюсь.

— Может, тебе лучше уехать? Куда-нибудь... Как можно дальше?

— Если и уеду, тебе точно лучше не знать, куда, князь, — прошептала девушка. — Ты и так очень мне помог. Мы с тобой теперь знаем тайны друг друга, и я клянусь, что твою не выдам, пока сам не разрешишь. Но чем меньше ты будешь слышать обо мне впредь, тем лучше для всех. Такая уж у меня работа. Быть в тенях и отводить их от других.

Кажется, Лала решила повести ищеек за собой. Отвлечь внимание на себя, запутать следы — чтобы было сложнее отыскать посылку. Что ж, я надеялся, она понимала, что делала. Хотя, если честно, мне становилось за нее страшно.

— Не горюй, княже, — улыбнулась ромалка. — Я не первый год этим занимаюсь. Знаю, как действовать. Еще предстоит найти того, кто меня сдал... Но тебе и правда спасибо. Без твоей помощи ничего бы не вышло.

Она приложила ладонь к груди и склонила голову. А затем вытащила ту самую странную колоду карт.

— Ну ты совсем уже, что ли? — шикнул на нее я. — Церковь же!

— Помогать тебе, князь — дело богоугодное. Там, наверху, поймут и простят. А я, может, смогу тебе что подсказать или предупредить.

Она принялась быстро тасовать колоду и выложила на красной клетчатой скатерти три ряда по три карты. Открыв первый ряд, она внимательно посмотрела на символы.

— Башня, Собака, Лилии.

— И что это значит?

— Посольство, наверное. Башня здесь не как в таро. Она больше про всякие официальные учреждения. Собака — это друг, верный человек, помощник. Лилии — статус, надежность. Еще может показывать авторитетную особу старше тебя по возрасту. Думаю, все это связано с твоей, как ты это называешь, легализацией.

— Видимо, справлюсь.

— Да я и не сомневаюсь. Чтобы русы своего князя не прикрыли? Не поверю. Как выяснится, что ты настоящий, вот увидишь — будут вокруг тебя хороводы водить. Еще тошно станет от их заботы.

Она открыла следующий ряд.

— Женщина, Книга, Корабль... Это, кажется, про меня. Уйду я из твоей жизни и унесу наши секреты.

— Что, насовсем уйдешь? — улыбнулся я. — Я же скучать буду по таким приключениям.

Но она пропустила мою шутку мимо ушей. Открыла третий ряд карт и уставилась на него. Молчала долго.

— Да не будешь ты скучать, князь, — наконец вздохнула девушка. — У тебя и своих приключений будет в избытке. Всадник, Сад, Змея... Жди важных новостей. Гонца или сообщения. И внимательно наблюдай за теми, с кем познакомишься. Один человек точно захочет тебя использовать. Возможно, женщина.

— Какая женщина не захочет использовать одаренного богатого парня? — снова усмехнулся я.

Лала быстро собрала карты.

— Все шутки шутишь, Никола. А Змея — серьезный знак. Никогда просто так не падает. Не игнорируй моих предупреждений, князь. Тогда, даст бог, еще свидимся когда-нибудь.

Она поднялась из-за стола, спрятала колоду за пазуху своего темного костюма и жестом велела мне поторопиться.

— Идем. Елена там пироги раздает, сейчас всем будет не до нас. Прошмыгнем через задний двор незаметно.

Мне было жаль покидать этот гостеприимный дом вот так, даже толком не попрощавшись. Но я найду способ отблагодарить священника. И убедиться в том, что он будет молчать.

Мы прошли по заросшему сиренью и акацией заднему двору, перелезли через низенький заборчик и оказались на пустынной узкой улочке. Место и правда было типичнейшей окраиной: частные дома, прижавшиеся к обочинам старые автомобили, кое-где был разбросан мусор. Был у этого пейзажа вид одновременно неряшливый и уютный.

— Туда, — Лала повела меня до конца улочки, затем мы свернули и, попетляв по еще одному такому же кварталу, оказались в нужном нам месте.

— Я даже не уверен, что водитель меня найдет.

— Найдет, куда денется.

Лала замялась, словно хотела еще что-то мне сказать, но в последний момент отстранилась.

— На всякий случай прощай, князь Никола, — слабо улыбнулась она. — Было весело.

— Береги себя.

— И ты.

Она почти сразу скрылась за зарослями. Я хотел было проследить за ней, но не стал. Пусть идет с миром — насколько это возможно. К тому же с перекрестка в мою сторону уже как раз свернул серебристый седан представительского класса. На таких машинах в этом районе не ездят. Значит, за мной.

Автомобиль остановился возле меня, и водитель вышел. Смерив меня полным сомнений взглядом, он спросил:

— Николай Петрович?

Ну да, выглядел-то я прям как жених на выданье, ага. В домашних тапочках на босу ногу, рваной рубашке и грязных же брюках. Хорошо хоть, что одежда успела высохнуть. Но видок у меня был еще тот — сколько ни пытался хоть немного привести себя в порядок, особо лучше не стало.

— Он самый, — улыбнулся я.

Водитель обошел машину и открыл передо мной дверь заднего сидения. Готов поспорить, в этот момент он прикидывал стоимость химчистки салона после такого вот пассажира. Ничего, довезет быстро — получит чаевые. Потом, когда я восстановлю доступ к счетам.

— Прошу, ваше сиятельство, — он усадил меня и сам сел за руль. — Есть вода, если вы хотите пить.

Я достал из бокового кармана маленькую бутылочку «Милоша». Как вовремя.

* * *

— Господи, нашелся! Нашелся князь!

— Николай Петрович, родненький!

Вера почти что бросилась мне на шею, сопровождая сие действопричитаниями. Сцена «барин приехал» была разыграна как по нотам, спасибо Столыпину. Атташе вообще отлично сориентировался — с одного звонка. Поэтому вся моя свита вполне правдоподобно изобразила величайшее счастье от воссоединения. Только вот Вера немного переигрывала, ну да ладно.

Наблюдавшая за этой сценой помощница посла госпожа Петрова поманила к себе пальчиком Столыпина. От меня не укрылся обмен многозначительными взглядами: жаркий со стороны Петровой и сдержанный от Андрея.

Мог бы и ответить для вежливости, ибо Глафира Романовна Петрова была барышней эффектной и выдающейся во всех отношениях. Особенно выдавался бюст госпожи Петровой — пуговицы блузки едва сдерживали напор этой красоты. Такое прятать под всеми пуговицами — сущее преступление. Но дресс-код есть дресс-код.

— Прошу прощения, ваше сиятельство, — обворожительно улыбнулась Глафира Романовна и поправила уложенный набок золотистый локон. — Нам с вашим помощником нужно обсудить кое-какие бюрократические вопросы.

Бюрократические, как же. Да она была готова сожрать Столыпина. А что, он мужик видный. Стать воинская, рожа геройская, характер нордический.

Они отошли в сторону, и я услышал лишь обрывки их разговора.

— Что ж вы так, Андрей Васильевич, своего князя не уберегли? Хорошо хоть, что одаренный — выбрался благополучно. А ведь мог и скандал быть... К тому же вы слышали, что случилось там на воде? А если бы его сиятельство задела шальная пуля этих контрабандистов?

Дамочка отчитывала Столыпина таким голоском, что у меня не осталось сомнений — поему помощнику теперь от нее не спастись. Впрочем, Андрей Васильевич у нас отличался истинным хладнокровием в подобных вопросах — сначала дело, потом все остальное. Поэтому сегодня Глафире Романовне вряд ли что-то светило.

Пока бедняга Андрей пытался устоять перед обаянием женских чар, ко мне подошли секретари.

— Николай Петрович, вот ваш паспорт и вкладыши о пересечении границы. Оформили сегодняшним числом...

— Как самочувствие, Никит?

— Спасибо, как ничего и не было, ваше сиятельство, — смущенно улыбнулся секретарь. — А вот в этой папке три варианта для аренды апартаментов, предоставленных агентами. Я рекомендую обратить внимание на второй. Но выбор, разумеется, ваш.

Я развернул папку и в очередной раз подивился тому, как моим секретарям удавалось оформлять даже такие простые вещи столь красиво. Как по мне, так даже перестарались. В папке было три секции, и каждая содержала распечатки с полной информацией об объектах.

Первый — целый этаж в новом доме премиум-класса к югу от центра Белграда. Вокруг парк, какая-то зелень, сам дом нафарширован всеми удобствами так, что аж трещало. Интерьеры — современные, даже слишком уж хай-тек.

Рекомендацию Никиты я решил оставить напоследок и открыл сразу третью секцию. Ну тут решили не заморачиваться — здание в самом центре Белграда, на пешеходной улице Кнеза Михаила. Самые дорогие бутики и рестораны, все достопримечательности — все там. Огромная квартира на десять комнат в старинном доме, все выполнено в европейском стиле. Место неплохое, но для туриста. На несколько дней — самое то. А я собирался провести здесь гораздо больше времени.

— Что ж, давай посмотрим твоего фаворита.

Я открыл вторую секцию и обомлел.

— Никит, ты телепат?

— Прошу прощения, ваше сиятельство?

— В яблочко! Когда же ты так хорошо успел изучить мои вкусы...

— Так, ваше сиятельство, давно ведь вам служу...

Давно он служил, но не мне. Тем не менее, Никитка каким-то чудом умудрился отыскать именно то, что мне понравилось с первого взгляда.

Старинный белый двухэтажный особняк был окружен большим садом и обнесен высоким кирпичным забором — дань старой традиции. Во двор перед дворцом можно было попасть через высокие ворота. На заднем дворе был разбит сад, а главный фасад развернут в сторону реки Савы, и оттуда открывался прекрасный вид.

— Это дворец княгини Любицы, — подсказала Вера. — Бывшая резиденция супруги князя Милоша. После пришествия к власти Карагеоргиевичей он долгое время был заброшен, как и многое, что принадлежало старой династии. Новые короли предпочли строить новые дворцы...

— Беру. Аренда дорогая?

— Как ни удивительно, приемлемая. Только отдают по контракту минимум на год.

— Заключайте контракт на год, — распорядился я. — Хочу въехать туда сегодня же.

Теперь понятно, почему у меня «екнуло». Одна из родовых резиденций. Видимо, сохранилась лишь чудом — насколько я понял, Карагеоргиевичи не особо жаловали наследие своих врагов. Оно и понятно.

Секретари тут же занялись решением вопроса, а Столыпин наконец-то отделался от слишком горячей Глафиры Романовны.

— Все улажено, Николай, — шепнул он и отвел меня в сторону.

«Это, называется, вы все продумали, да?!» — заорал он мне прямо в мозг.

Я аж поморщился.

«Возникли непредвиденные осложнения. Но задача решена. Девушка ушла от погони, посылку передаст кому следует, а мы наконец-то в Белграде».

«Николай, вы самый несносный подопечный из всех, с кем мне приходилось работать! Но самый везучий — и это единственное, что вас спасает. Пока что...»

А что, у него было много этих подопечных? Не похож Столыпин на гувернера.

— Расслабьтесь, Андрей, — я приобнял его за гренадерские плечи и улыбнулся проходившим мимо сотрудникам посольства. — Сейчас приедем в наше новое жилище, разживемся добром, прислугу наймем. А потом возьмемся за покорение светского общества. Надо же дать людям о себе знать.

Столыпин скривился.

— Боюсь, ваше появление уже оказалось настолько эффектном, что о князе Бринском судачат все кумушки в салонах.

— Тем лучше, Андрей. Тем лучше.

* * *

Кортеж из трех автомобилей остановился перед дворцом, который с этого дня считался резиденцией князя Бринского. Фотографии не обманули — почти. Все же было заметно, что в этом особняке никто не жил постоянно.

Штатная прислуга уже выстроилась для приветствия.

— Ваше сиятельство, — мужчина средних лет поклонился мне, — Йован Петкович, ваш агент по недвижимости в Белграде. Добро дошли!

Я жестом велел своим людям понемногу осваиваться и протянул руку агенту.

— Хвала пуно! Очень приятное место.

— О, вижу, вы немного освоили язык. Безмерно приятно, — он пропустил моих камердинеров в остатками наших вещей. — Найдется ли у вас несколько минут для обзорной прогулки? Я считаю себя обязанным рассказать вам об этом месте.

Узнать что-нибудь о своем роде? Это я завсегда! Все пригодится.

— Конечно.

— Некогда этот дворец принадлежал супруге первого после Восстания князя Сербии. Княгиня Милица была женой знаменитого князя Милоша Обреновича. Этот дворец служил апартаментами для семьи — княгини Любицы и сыновей Милана и Михаила, которые впоследствии правили в Сербии, и был местом для приема высоких гостей. Комнат много, есть и парадные залы. Прекрасный выбор, если вы хотите лучше познакомиться с историей нашей страны.

— Да, мне она очень интересна, — рассеянно кивнул я. — Признаюсь, я подумывал о покупке недвижимости в Белграде. Что же, один вариант на примете у меня еще есть.

— Прошу вас не делать поспешных выводов. Зданию необходима реставрация, и я боюсь представить, в какую сумму может обойтись восстановление до первозданного вида.

— Разберемся. Что еще я должен знать?

— Прошу за мной. Увидите сами.

Дворец представлял собой большой прямоугольник. Здание было трехуровневым — подземный, первый и второй этажи. В центре покрытой черепицей крыши находился восьмигранный купол.

Первый и второй этажи имели центральные холлы, из которых мы попали в другие помещения. На каждом этаже дома находилось по одной диванхане — эти залы в османском стиле выполняли роль салонов для приемов. Диванхана первого этажа была особенно красивой — мне сразу же захотелось развалиться на подушках с горячим чаем. Рядом находилась широкая лестница — она вела в сад.

В целом для дворца все было обставлено довольно скромно — петропольская аристократия сочла бы такой интерьер бедноватым. А вот мне эта аскетичность была в самый раз.

— Мне все нравится, — я обернулся к агенту. — Имейте в виду, что я в будущем с готов рассмотреть вопрос о покупке.

— Так сразу...

Не твое дело, почему. Пока есть возможность, я должен возвращать роду все, что раньше ему принадлежало. Тогда, глядишь, и сила немного успокоится.

— Я же сказал — в будущем, — улыбнулся я.

Мы спустились на первый этаж. Агент продолжал заливаться соловьем об особенностях сербской архитектуры середины позапрошлого века, а я слушал его вполуха.

— Ваше сиятельство! — Вера торопливо подбежала к нам и присела передо мной в быстром реверансе. Понятно. Раз реверанс, значит, что-то официальное. — К вам посланник.

— Проводи сюда, — я обернулся к агенту и протянул ему свою карточку. — Будем на связи, господин Петкович. Рад знакомству.

Агент понял намек и ретировался с минимальными расшаркиваниями. Я остался в диванхане первого этажа, мечтая все же рухнуть на подушки. Но в этот момент Вера привела гостя.

Опаньки! А гость и правда не простой. Мундир королевской службы.

— Ваше сиятельство князь Николай Бринский! — гость поклонился по всем правилам и шагнул ко мне, протянув конверт сразу обеими ладонями. — Прошу, примите это послание. Его величество Петар, король Сербии, приглашает вас быть представленным ко двору.

Глава 2

Я заметил, что королевский посланник удивился, что князем оказался именно я. А, ну да. Они-то привыкли видеть русских аристократов в лучшей одежде, в самых дорогих украшениях, в окружении самых красивых слуг... А тут я.

— Могу я взглянуть на приглашение?

— Разумеется, ваше сиятельство, — посланник шагнул ко мне и подал конверт, преклонив одно колено. В сочетании с его парадной ливреей, выполненной в цветах сербского триколора, этот жест выглядел особенно торжественно. Мне даже стало немного неловко за свою неряшливость.

«Его сиятельству князю Николаю Петровичу Бринскому» — гласила витиеватая надпись на конверте. Бумага итальянская, плотная. Ароматизированная — пахло чем-то древесным и приятным. Сам конверт был украшен гербовым двуглавым орлом Сербии. Хотя все было написано по-русски.

Я осторожно вскрыл конверт и развернул письмо.

«Почтенный Николай Петрович!

Канцелярия Придворного ведомства короля Петара Сербского счастлива пригласить ваше сиятельство на церемонию представления Их Королевским Величествам королю Петару Карагеоргиевичу и королеве Милене Черногорской.

Церемония состоится во вторник, тринадцатого июня в Королевском дворце в Дединье. Просим прибыть в резиденцию Их королевских величеств не позднее 10 утра в парадной форме одежды...»

Я свернул лист по линии сгиба и улыбнулся посланнику.

— Передайте мою благодарность за приглашение. Я буду ко времени.

— Благодарю, ваше сиятельство!

Гонец церемонно поклонился и, пятясь к выходу так, чтобы не поворачиваться ко мне спиной, скрылся.

Я снова взглянул на конверт, на диванхану с ее манящими мягкими подушками... И смирился с тем, что отдохнуть придется... примерно никогда.

— Вера, Никита, Татьяна, Лука! Все ко мне! — прогудел я.

Из коридоров послышался торопливый топот. Через полминуты слуги столпились вокруг меня.

— Вызывали, ваше сиятельство, — протараторила запыхавшаяся красотка Татьяна.

— Вызывал. У нас, дорогие мои, весьма нетривиальная задача с учетом недавних обстоятельств, — я взмахнул в воздухе конвертом. — Оказывается, по Белграду новости разносятся слишком уж быстро, поэтому завтра в десять утра я должен кланяться самому королю Петару. В гости меня приглашают. А это значит...

Камердинер Федор переглянулся с Татьяной, и оба побледнели.

— Господи, ваше сиятельство! Это же парадный костюм нужен!

— А я вам о чем. И времени у нас меньше суток. Надо выкручиваться, друзья. Справитесь — выпишу премию.

Никитка и Вера отошли в сторону и начали перешептываться. Вера достала цифровой планшет и принялась исступленно тыкать в него тонким пальчиком. Что-то показывала старшему товарищу, шептала...

— Что у вас там, ребят?

— Проверяем требования к церемониалу, ваше сиятельство, — не отрываясь от планшета, пояснил секретарь. — К счастью, король Петар не успел существенно его изменить. А сам церемониал должен быть вам знаком, поскольку еще в позапрошлом веке был позаимствован у российского двора.

Я покопался в памяти. Мой предшественник был представлен императору Алексею всего однажды. Было это в Зимнем после того, как первый Николай унаследовал титул князя. Церемония была чистой формальностью — все и так друг друга знали, ну или хотя бы слышали. Но протокол есть протокол, на нем аристократия и держится.

Тогда было три часа ожидания и сама церемония, занявшая от силы пять минут. И то нам еще повезло, что император пожелал личное, а не публичное представление. Поэтому просто вызвали в кабинет к государю, он поздравил с получением титула, задал пару вопросов — и на том все закончилось.

Если все так же пройдет и с королем Петаром, я буду только рад. Но ужасно раздражало, что ради этих пяти минут придется поднять на уши кучу народу.

— Никит, что у нас с деньгами?

— Все счета доступны, ваше сиятельство.

— Хорошо. Пусть Столыпин выпишет чеки на нужную сумму для подготовки. Впрочем... — внезапно меня осенила идея. — Давайте-ка так. Лучшего портного ко мне сюда, в течение часа. Со всей командой. Вера, займись. Пятикратная оплата за срочность. Пусть бросают все заказы и занимаются только нами.

— А обувь? У вас же сгорело все...

— Вызовите торгового представителя из каждого бутика на улице Князя Михаила. Из каждого. Пусть везут лучшие товары — мужские и женские.

Слуги в недоумении переглянулись.

— А женские зачем...

— Затем, что если королевский двор хочет получить представление, он его получит.

Вера, получив мое разрешение, уже отправилась в другую комнату — мое присутствие мешало ей пользоваться техникой. А я подозвал к себе Никиту.

— Я могу обзвонить торговых...

— Для тебя у меня иное поручение, — я наклонился к его уху. — Мне нужны драгоценности. Запонки, булавки для галстука и всякое женское. Колье, серьги, браслеты, перстни. Какие ювелирные дома здесь в почете?

— Картье, Бушерон... Наверняка и другие. Я уточню.

— Возьмите в аренду самые роскошные предметы. Застрахуйте, конечно же. Три мужских комплекта, два женских. Еще два мужских и женских чуть попроще, но эффектные. И пусть все будут в одном стиле. Ах, да, и пусть каждый из ювелирных домов предоставит мне на обзор минимум три готовых самых дорогих украшения, что у них есть. Я выберу из них два и приобрету сегодня же.

Никита уставился на меня в полном изумлении.

— Что вы задумали, ваше сиятельство? Это же...

— Никит, ей-богу, мне сейчас нужны не твои вопросы, а навыки. Все увидишь.

Судя по всему, мошна моя после такого немного подусохнет, но первое впечатление — самое яркое. Придется потратиться, чтобы его создать.

— Федор, Татьяна, — отправив секретарей, я подозвал слуг. — Как прибудут все, кого я вызвал, окажите им всю возможную помощь. С вас — надзор.

— Конечно, ваше сиятельство, — хлопнула ресницами Таня. — Если понадобится, сами за тканями побежим и нитки в иголки вдевать будем.

Я уже и сам был готов садиться за швейную машинку — только ни черта не умел шить. Впрочем, деньги должны были решить этот вопрос.

— Пока едут, принесите мне сюда бумагу и карандаш. И кофе, пожалуйста.

— Минутку, ваше сиятельство!

Вот так особняк княгини Любицы превратился в обитель хаоса. Суматоха, шум, треск, и суета — топот и беготня были слышны на всех этажах. Ушлые камердинеры и горничные припахали к работе местную прислугу, явно разленившуюся от долгого отсутствия постояльцев. Ничего, мои ребятки сейчас всех построят. Главное — верно делегировать. Хотя нанять дворецкого из надежных людей не помешает. Но об этом я подумаю позже.

Я же, выпив крепкого кофе, отправился в душ. И к тому моменту, как привел себя в порядок, в дверь моих покоев постучала Вера.

— Портные прибыли, ваше сиятельство.

— Проводите в мои комнаты через пять минут.

Досушив волосы, я обнаружил на столике маленькую чашечку кафы и стопку листов бумаги. Ах ты ж моя хорошая, ах ты ж Верочка! Умница. К тому моменту, как секретарша проводила ко мне портных, я уже набросал на бумаге свою идею.

— Ваше сиятельство, — трое вошедших мужчин поклонились. — Счастливы быть представленными вашей персоне. Благодарим за выбор нашей артели. Уверяем, вы не будете разочарованы.

— Прошу, садитесь.

К счастью, места в моих покоях хватило. К спальне примыкала небольшая комнатка, служившая для приема близких гостей. Здесь мы и расселись. Лука принес кофе и исчез за дверью, а я протянул одному из портных лист бумаги.

— Мне нужен этот костюм к завтрашнему утру. Пока — в единственном экземпляре, но в течение недели понадобится еще несколько.

Гости внимательно изучали мои каракули. Ну да, художник из меня неважный. Тем не менее главную идею я отразил.

— И вот такие — для моих сопровождающих, — я добавил еще пару листов с эскизами.

— Тоже к завтрашнему утру? — испуганно спросил портной.

— Да. Ибо завтра утром у меня важное мероприятие. Накладок быть не должно.

— Ваше сиятельство, это на грани возможного...

— Вам сообщили о том, что я готов компенсировать издержки в пятикратном размере?

— Да, но...

— Компенсирую в семикратном, если более вы не станете распространять панику. Беретесь или нет?

Портные принялись тихо совещаться по-сербски. Я не понимал всего, но заметил, что они спорили о материалах и обсуждали, кого можно привлечь. Значит, я уже их купил.

Наконец, самый старший — видимо, владелец этой небольшой артели — положил эскизы на стол.

— Это возможно реализовать, ваше сиятельство. Но не все материалы подойдут. Некоторые требуют длительной обработки и не годятся для срочной работы.

— Мне нужно, чтобы эта одежда отлично сидела и была комфортна в сегодняшнюю погоду. Остальное безразлично.

Портной кивнул.

— А цвет?

— Ночной синий. Темный, спокойный. С легкой примесью серого. Для всех комплектов.

Портные снова удивленно на меня уставились.

— Как, ваше сиятельство, вы будете носить одежду из той же ткани, что и ваши... слуги?

Я улыбнулся.

— Именно. Незначительные отличия лишь в фасоне. Если мы все обсудили, приступайте к снятию мерок. В вашем распоряжении все мои люди.

Итак, с портными, кажется, разобрался. Хорошо, что мы быстро друг друга поняли. Снятие мерок начали с меня, затем досталось Столыпину, обоим секретарям и... Верице Добриевич. Вот уж кто не ожидал билетика во дворец, так это она.

Едва я разобрался с первым делом, Никита сообщил о прибытии торговцев из бутиков. Я велел проводить их всех в нижнюю диванхану.

Передо мной была, наверное, самая элитная барахолка. Множество вещей, каждая из которых стоила порой целое состояние, были выставлены передо мной как в музее.

— Пригласите сюда госпожу Добриевич, — распорядился я.

А пока ожидал свою балканистку, принялся гулять и рассматривать, слушая торговых представителей, что расхваливали свои коллекции.

— Вызывали, ваше сиятельство? — Верица поправила очки и слегка мне поклонилась. — Чем могу помочь?

— Вы же балканистка, — улыбнулся я и подал ей руку. От такого жеста девушка немного смутилась. — Помогите мне выбрать для нас вещи, которые помогут нам влиться в местное общество.

— Высшее общество, — прикинула Верица, взглянув на ценник одного платья. — Только зачем здесь женские предметы одежды?

— Затем, что я собираюсь появляться на приемах не один. Выбирайте свой новый гардероб, госпожа Добриевич.

Мне показалось, что сейчас моя «училка» бахнется в обморок. Девушка сначала побледнела, затем густо покраснела и не могла выдавить из себя ни слова.

— Князь платит, — шепнул я ей на ушко и коснулся ее уже зажившей щеки. — Считайте это моими извинениями за те трудности, что вам пришлось пережить в составе моей свиты.

— Это... Это слишком, ваше сиятельство...

А ты меня мудаком считала, да? Позволь уж мужчине делать красивые жесты, если он хочет.

— Выберите несколько предметов, Верица, — я аккуратно, но настойчиво подтолкнул ее к висевшим на вешалках платьям и указал продавцам. — Все, что выберет госпожа, пришлите в ее размере сегодня же к нам во дворец.

— Конечно-конечно, ваше сиятельство!

Продавщицы тут же окружили Верицу, выбирая для нее наряды. Здесь же организовали примерочную во соседней комнатке. А я прогуливался, выбирая туфли.

— Рекомендую вот эти, — сказал из-за моего плеча Столыпин. — Стоят как чугунный мост, но сносу им нет. Впрочем, для приема во дворце не подойдут.

— Все равно возьму, — я распорядился подать мне нужный размер.

Столыпин, как выяснилось, все же знал толк в шмотках. В отличие от меня, он явно умел завязывать больше двух узлов галстука, знал, какого цвета платочек сунуть в кармашек и какие часы и запонки подобрать. Мой предшественник толком и не научился носить светскую одежду — несколько лет таскал лишь аудиториумский мундир, а остальное — по редкому случаю, и то все подбирали слуги.

Мне же требовалось не просто надеть первое, что хорошо село. Нет, в среде аристократии даже одежда была своеобразным языком. Ею можно было очень многое сказать и даже заявить целый манифест. И я собирался грамотно этим воспользоваться.

Наконец, мы с Андреем выбрали все, что полагалось для гардероба — как для выходного, так и повседневного, и я выписал торговцам чек. Потом пригласил секретарей и тоже огорошил их задачей по выбору нового барахла.

Никита глядел на меня так, словно считал сумасшедшим. Ладно, это мы уже проходили.

Когда с бутиками было покончено, я наконец-то смог присесть и выпить еще кофе. Но насладиться напитком не дали — прибыли первые ювелиры.

— Ваше сиятельство, проводить сюда? — выглянул Никита.

— Да, веди.

Я уже успел переодеться и встретил господ из дома Картье как подобало князю. Впрочем, эти ребята наверняка «пробили» меня по своим базам и удостоверились, что князь никакой не липовый, на счетах имеет весьма приличную сумму и доверять ему можно. Поэтому пожаловали они ко мне во всеоружии.

Лениво попивая кофе, я наблюдал за тем, как передо мной выкладывали на бархатных подушках шедевры ювелирного искусства. Они даже специально выставили свет на переносных лампах, чтобы показать все великолепие драгоценных камней. Бриллианты, сапфиры, рубины, изумруды... Одного лишь колье хватило бы, чтобы купить этот дворец.

— Рекомендуем мужской комплект для особых случаев, — старичок с бородкой в стиле Троцкого поднес ближе ко мне подушечку, на которой покоились запонки и булавка для галстука. Очень симпатичные, кстати. Ничего лишнего, простые формы. — Черные и белые бриллианты, белое золото. Подойдет к большинству костюмов и аксессуаров.

— Беру, — я взмахнул рукой. — Покажите что-нибудь на каждый день.

— Прошу, серебро с марказитами. Материалы сами по себе не очень ценные, однако работа мастера...

— Беру. Покажите, что вы приготовили для дам.

Вот тут «Троцкий» развернулся! Вообще, конечно, ювелиры старались для барышень — сколько предметов для украшения придумали. Я выбрал два комплекта в одном стиле, но с разными камнями. В первом были рубины, во втором — какие-то оранжевые камни. Названия я не запомнил.

— Теперь об эксклюзивах...

Троцкий открыл тяжелый бархатный чехол, и я едва не ахнул. Красота неописуемая. Ожерелье из бриллиантов, сапфиров и рубинов. Очень тонкая работа, изящные линии. И именно то, что было мне нужно. Цвета флага Сербии. В яблочко.

— Я куплю его, — кивнув Столыпину, я распорядился выписать чек. — Доставьте сегодня же. И застрахуйте.

«Троцкий» не поверил своему счастью и поспешил удалить все детали. Пока сумасшедший русский князь не передумал.

Не передумаю. Это именно то, что мне нужно.

Отправив господ из Картье, я встретился с представителями другого ювелирного дома. Здесь не без помощи Столыпина и Верицы мы выбрали другие украшения и еще одно эксклюзивное предложение — украшенное камнями музыкальное яйцо.

— Фух... — когда за последним посетителем закрылись двери, я устало развалился на подушках. — Это все?

— Все, ваше сиятельство, — улыбнулась Вера. — Теперь только ждать доставку. И портных. Они должны приехать на первую примерку вечером.

— Славно. Пообедать бы.

— Это тоже можно устроить, — улыбнулся Столыпин. — Можно приказать приготовить, а можно...

— Давайте прогуляемся, Андрей. Хочу посмотреть окрестности.

«Вы уверены, что это хорошая идея, ваше сиятельство? После случившегося...»

«Выходить все равно придется. Да и хочу посмотреть, чем окружена наша резиденция. Знаете здесь какое-нибудь тихое местечко?»

«Конечно».

Оставив на секретарей заботы по приему заказов, мы вышли из резиденции на оживленную улицу. Столыпин успел заказать столик в каком-то ресторанчике, а я с любопытством разглядывал окрестности.

Белград был странным. Чудовищная, но при этом милая мешанина стилей — и традиционные сербские мотивы, и османские, и австрийские, и даже русские — все могло прекрасно уживаться не то что на одной улице, а на одном здании! Но колорит, ничего не скажешь.

Прогулявшись по нескольким оживленным проспектам, мы свернули на тихую улочку, дворы которой утопали в зелени. Дома здесь были выше, чем в Земуне — в основном, четыре-пять этажей. Во дворе одного из них под сенью старых деревьев раскинулся ресторан, который выбрал для меня Столыпин. Что-то в австрийском стиле — с гербами, надписями на немецком. Не просто пивная — именно ресторан, и с соответствующим интерьером.

Мы как раз направлялись к входу, когда из проезжавшей мимо машины кто-то бросил нам под ноги какой-то предмет. Что-то металлическое со звоном грохнулось на брусчатку и покатилось в нашу сторону.

— Смерть австриякам! — крикнули из окна машины.

— Ложись! — рявкнул Столыпин.

Глава 3

Оба — и Андрей, и я — отреагировали мгновенно. Столыпин натянул «Берегиню», а я... Я решил поступить иначе.

Мы уже оказались слишком близко к ресторану: будь это бомба — а, казалось, это именно она и была — то взрывом задело бы не только нас, но и посетителей ресторана. Поэтому вместо того, чтобы натянуть «Берегиню» на себя, я сотворил защитный купол над бомбой. Плотный, сотканный из чистой силы, он мгновенно накрыл снаряд.

А секундой позже бомба взорвалась.

Силовая полусфера окрасилась ярко-оранжевым, внутри защитной полусферы полыхнуло. Барьер задрожал и почти по-человечески застонал, принимая на себя всю ударную мощь. А затем треснул и рассеялся, выполнив свою функцию. На нас повалил густой едкий дым.

— Андрей, оставайтесь здесь, — я уже на бегу натягивал «Берегиню» и переконфигурировал ее на скорость передвижения. — Я за ними.

Столыпин опять попытался протестовать, но уже не мог меня остановить.

Автомобиль, из которого выбросили бомбу, немного сбросил скорость — видимо, чтобы посмотреть на результат. Но как только злоумышленники поняли, что шалость не удалась, ударили по газам. Но было поздно.

Ну уж нет, не уйдете.

Машина не могла как следует разогнаться на этой узкой старой улочке: мешали припаркованные в два ряда автомобили — ну прямо классика! — и местами выщербленная брусчатка. Я гнался за ними, охваченный сиянием заклинания и азартом борзого пса. Думаю, в этот момент ребятки поняли, что облажались по полной.

Мне не хотелось гнаться за ними через половину города, поэтому я шарахнул по колесам машины «Косами». Цепочка смертоносных ярких серпов взвилась в воздухе и метнулась в сторону автомобиля. Одна «Коса» угодила в багажник седана, еще одна угодила в заднее стекло и окатило пассажиров осколками, а вот третье заклинание полоснуло по колесу. Раздался треск, машина вильнула, взвизгнув остальными колесами.

Что ж, теперь дело за малым. Достаточно приблизившись, я возвел перед автомобилем барьер, и тот со всего размаху треснулся в прозрачное силовое поле. Отпружинил, словно от батута... И попытался пробить его. Водитель сдал назад, снова нажал на газ...

— Удачи, — хохотнул я и усилил заграждение.

К этому моменту я оказался уже совсем рядом. На всякий случай подрезал «Косой» еще одно колесо — для надежности.

И, активировав «Кладенец», постучал костяшками пальцев в тонированное окошко водительского места.

Окно медленно опустилось, и на меня уставились три пары округлившихся от ужаса глаз. Господи, совсем же мальчишки еще! Одному было не больше шестнадцати, а самому старшему — лет восемнадцать-девятнадцать. Придурки безмозглые.

— Господа, вас не учили, что выбрасывать мусор из окна автомобиля некрасиво? — спокойным тоном поинтересовался я.

Но они смотрели даже не на меня, а на силовой меч, что я держал в руках. Да, «Кладенец» — заклинание легендарное. Увидишь однажды — запомнишь на всю жизнь. Удивительно, что у меня так легко получилось его активировать. Видимо, все же ежедневная практика брала свое, и я все лучше чувствовал нюансы силы.

— Чего молчим-то? — Я продолжал пялиться на этот испуганный молодняк и только потом вспомнил, что говорил по-русски. Балда ты, Бринский! — Зашто губити људе?

Наконец, самый старший из них очнулся. Как раз тот, кто сидел на переднем пассажирском сидении и, вероятно, бросил бомбу.

— Рус... — прошептал он.

Я широко улыбнулся.

— Поразительная наблюдательность.

— Jeбо те, Велько! — он зашипел на водителя. — Рекао си да тамо пију само Аустријанци!

— А туда еще и другие люди заходят, ага, — ответил я ему вместо. — Я скверно говорю по-сербски. Русский язык знаете?

— Нисмо причамо, али разумемо.

Ага. Не говорят, но понимают. Уже хорошо. Что ж, у меня примерно такая же ситуация. На слух уже более-менее понимаю, но пока плохо объясняюсь. Впрочем, сейчас мне это и не было нужно — увижу все сам.

Я схватил водителя за руку, деактивировал «Кладенец» и освободившимися пальцами дотронулся до его лба. Парень дернулся, заскулил, а потом обмяк.

Вот, значит, как все было. Ой, дилетанты...

Молодежная группировка — по-другому это сборище и не назвать. Интерес — помахаться, заставить кровь бежать быстрее. Повод — нелюбовь к засилью австрийцев. Все это плюс отсутствие инстинкта самосохранения и необходимой доли мозгов привело к тому, что эти недоумки решили устроить акцию.

Акцию, блин! Хулиганы уличные. Рисовали бы себе граффити дальше и не лезли.

Одно хорошо — их прислали не за мной. Ребята просто ошиблись.

Я отпустил водителя, и тот медленно откинул голову на подголовник.

— Значит, так, мои хорошие, слушайте сюда, — я облокотился на окно. — Не любите австрийцев, значит. Что ж, и это можно обратить на пользу обществу. Только работать отныне вы будете тоньше. Работать будете за деньги. И работать будете на меня.

Самый старший таращился на меня, не моргая. Словно оцепенел.

— Ко си ти? — прошептал он. — Двородник?

Ага, так я сразу вам и представился, наивные вы мои.

— Узнаете.

«Андрей, где в Белграде можно встретиться с людьми на разговор так, чтобы не засветиться и чтобы никто не задавал вопросов?» — обратился я ментально к Столыпину.

«Боюсь спрашивать, зачем вам это. Но, отвечая на вопрос, кафана „Орео“ возле вокзала. Место злачное, но болтать и подглядывать там не принято».

«Спасибо», — я оборвал ментальный канал и улыбнулся ребяткам.

— Я теперь вас знаю и чую. Я смогу найти вас везде — силу вы мою видели. Но если хотите по-хорошему, приходите завтра в восемь в кафану «Орео» у вокзала. Расскажу, чем вы действительно можете быть полезны. Схватили сте?

Молодежь торопливо закивала. Все они поняли.

— Вот и славно.

Я развернулся и побрел назад к ресторану. Ибо жрать мне уже хотелось больше, чем жить.

* * *

Пообедав и немного передохнув, мы вернулись в резиденцию. Я отпустил Столыпина в дом, а сам решил прогуляться по территории. Все же родные места, с этого место многое начиналось для рода Обреновичей.

Сад был старым и немного запущенным, но мне это даже нравилось. Вековые деревья, пролегавшие в тени тропинки, старинные кованные скамейки... А еще здесь благоухали розы — кусты с огромными алыми цветами источали просто божественный аромат. Я уже и не помнил, когда в моем мире розы вообще пахли.

— Старый сорт, — донеслось из-за моей спины. — Этому кусту больше сотни лет.

Я обернулся и увидел женщину в униформе штатной прислуги. Лет тридцати пяти, стройная, высокая — как и многие на Балканах. Волосы она не красила, и в убранной узлом копне можно было разглядеть седые прядки. Я не мог бы назвать ее красавицей в привычном смысле, но некая притягательность в грубоватых чертах ее лица и манере держаться все же была.

Женщина поклонилась.

— Прошу прощения за то, что нарушила уединение вашего сиятельства.

— Ничего. Как вас зовут?

— Йована, ваше сиятельство, — женщина снова поклонилась.

— Вы хорошо говорите по-русски, Йована.

— Благодарю, ваше сиятельство. Я служила графу Муравьеву, пока его семья жила в Белграде. Тогда и выучила язык.

Муравьев... Вспомнить бы. Кажется, дипломат. Тогда понятно, почему он мог здесь оказаться. Надо бы уточнить у Столыпина — он точно должен быть в курсе.

— Как вам жилось у Муравьевых?

— Не на что жаловаться, ваше сиятельство. И его семья, насколько мне известно, была довольна моей службой. Жаль лишь, что графа перевели в Берлин. Увы, я не смогла отправиться с их сиятельствами, хотя и хотела.

Что ж, теперь понятно, почему эта дама оказалась здесь. По каким-то причинам привязана к Белграду. Только, сдается мне, она могла найти место и получше.

— Вы хорошо знаете этот дворец, Йована? Давно здесь работаете?

Дама улыбнулась.

— Этот дворец знают все в Белграде, ваше сиятельство. Он — один из символов ушедшей эпохи. Но мы помним. Люди здесь имеют долгую память. И многие скучают по ушедшим временам, хотя даже не застали их. Это как сказка — или легенда, если вам угодно. Очень хочется верить в то, чего никогда не произойдет.

— А что, по-вашему, не произойдет?

Йована, кажется, поняла, что сболтнула немного лишнего.

— Прошу прощения, я неверно выразилась. Просто многим жителям очень жаль, что этот дворец забросили, а затем и вовсе продали купцу. Свое прошлое нужно чтить и беречь, даже если это прошлое кому-то не нравится.

— Смотрю, вы привязаны к этому месту, — я жестом пригласил ее пройтись со мной, и женщина присоединилась.

— Мне здесь спокойно. В Белграде осталось не так уж много по-настоящему старых домов. Этот дворец — один из них. Мне нравится его атмосфера умиротворения. Впрочем, говорят, что здесь ходят призраки неупокоенных Обреновичей, что не добавляет привлекательности этому месту в глазах возможных покупателей.

Я улыбнулся.

— Призраки? Вы их видели?

— Не видела. Иногда бывают странные звуки, но дом старый и отреставрирован не весь. Не думаю, что это как-то связано с бывшими хозяевами дворца, — она поспешила сменить тему. — Вон те сосны тоже очень старые, ваше сиятельство. В жару они дарят прохладу и насыщают воздух смолами. Это полезно для дыхания. А в той беседке прекрасно пить кофе во время дневного отдыха. Если желаете, я могу принести вам чашечку.

— Благодарю, не сейчас.

— Как пожелаете, ваше сиятельство.

— Расскажите мне о вашем короле, Йована.

Женщина от удивления даже замерла.

— Бог мой, ваше сиятельство! Что могу я знать о государе?

— Вы знаете то, что думает о нем его народ. Мне интересно. Не стесняйтесь. Этот разговор все равно останется между нами.

— Люди... Люди думают по-разному, ваше сиятельство. Мало кто хочет, чтобы Сербия оказалась под пятой очередного гиганта. Но также мало кто желает войн и кровопролития. Устали мы от этого.

Она говорила очень осторожно, и понятно. Но, кажется, мне удалось понять чуть больше , так сказать, между строк.

— Спасибо за рассказ и прогулку, Йована, — мы как раз вышли на дорожку, что вела из сада на первый этаж дворца. — Но мне нужно идти.

Женщина поклонилась и проводила меня долгим взглядом. Я спиной чувствовал его тяжесть и какую-то тревогу. Странная она немного, эта Йована. Или мне уже мерещилось всякое на каждом шагу?

— Князь вернулся!

Едва я дал о себе знать секретарям, как на меня тут же обрушилось море мелких, но неотложных вопросов. Нет, точно нужен дворецкий — пусть занимается всеми деталями.

Столыпин заперся в своем кабинете и обзванивал старых белградских знакомых. Очевидно, организовывал расписание посещений. С завтрашнего дня начнется череда визитов и приглашений: едва я буду представлен королю, как белградское общество сочтет необходимым со мной познакомиться. Так что Андрей пытался хоть как-то подготовиться к грядущему хаосу. Кроме того, требовалось выделить время и под мою главную задачу...

Потом приехали портные на первую примерку и подгонку — быстро работали, надо отдать должное. Затем мы окончательно разрулили все вопросы с ювелирами: доставленные драгоценности поместили в сейф в моем кабинете. Там же я и уснул, уже не имея сил подняться к себе.

* * *

— Портные прибыли! — Вера ворвалась в мой кабинет, и я впервые увидел ее растрепанной и заспанной.

Я взглянул на часы. Шесть утра, чтоб вас! Спал четыре часа.

— Так... Дай мне пятнадцать минут. И распорядись приготовить кофе, пожалуйста.

Голова была чугунной. Лениво дотащившись до спальни, я залез под контрастный душ, чтобы хоть как-то взбодриться. Мне вроде как полагалось нервничать из-за предстоящей встречи с врагом моего рода, но я чувствовал только усталость и желание снова завалиться спать. Нет уж. Давай, Коля, просыпайся, труба зовет.

Когда я спустился, портные уже оккупировали нижнюю диванхану и устроили там полевую мастерскую. Столыпина уже обкололи булавками и наметывали швы подгонки прямо на нем.

— Вам идет этот благородный синий, Андрей, — улыбнулся я, поприветствовав его поднятой чашкой над блюдцем.

Сна у Столыпина не было ни в одном глазу, но процедура явно удовольствия не доставляла. В соседней комнате целая команда мастериц работала с Верой и Верицей. Никиту едва заставили расстаться с планшетом и облачили в новое парадное одеяние. Да, похорошел парень. И очки успел себе другие заказать. Ну прям жених.

— Позволите, ваше сиятельство? — Ко мне поспешили двое портных с заготовленной одеждой. — Осталось всего несколько штрихов. Все почти готово.

Я позволил облачить себя в костюм и отметил его приятную посадку. Да уж, когда шьют на тебя, ощущения совсем иные. Брюки сели идеально, я мог свободно поднимать руки, ничего нигде не задиралось. Да и ткань действительно оказалась прекрасная: в прохладе дома согревала, но при этом на жаре должна была немного охлаждать.

Наконец, вся подгонка была закончена.

— Господа, дамы, покажитесь мне, — велел я своей свите.

Ну, на Никиту с Андреем, да и на себя в зеркало я уже насмотрелся. Покрой всех трех мужских костюмов был одинаковым — брюки и строгий приталенный пиджак. Рубашки у всех были однотонные, всего на тон светлее костюма. И однотонные же галстуки. Словом, полный минимализм. Только запонки, булавка для галстука и знак принадлежности к моему Роду.

— Никита, принеси драгоценности, — распорядился я и передал секретарю ключ.

Как раз к этому моменту двери соседней комнаты отворились, и от восхищенного вздоха не удержался даже кремень Столыпин.

Вере очень шел этот благородный темно-синий цвет. Ее платье было длиной немного ниже колена — чтобы не мешать при ходьбе, но демонстрировать красивые щиколотки и голени. Вырез лодочкой открывал изящную шею и ключицы. Рукава заканчивались чуть ниже локтей. То, что я и хотел показать: сочетание строгости, благородства и статуса.

Но когда к нам вышла госпожа Добриевич, ноги чуть не подкосились и у меня.

«Это точно наша Верица?» — не удержался я и обратился к Столыпину.

«Сам в шоке».

От серой мышки не осталось и следа. Платье длиной в пол облегало великолепную фигуру балканистки, а треугольный вырез давал возможность воображению разгуляться. Верица сняла очки и наспех заколола волосы в высокую прическу, но, бог мой, как же это ей шло! Она, казалось, даже стала выше и держала почти что королевскую осанку. Вот что правильная одежда с людьми делает!

— Вы довольны, ваше сиятельство? — спросил меня главный портной.

Я не сразу заставил себя оторваться от созерцания наших прекрасных дам.

— Более чем, — отозвался я и жестом велел вернувшемуся Никите выписать чек на оставшуюся сумму. — Благодарю вас. Ждите от меня заказа в скором времени.

Когда портные удалились, я разлил принесенный кофе по чашкам и, отпив несколько глотков, отпер саквояж с сокровищами.

— Ваше сиятельство...

— Что, Никита?

— Я не понимаю... На представление пригласили вас. Там не ожидают видеть свиту. Разве что Андрею Васильевичу могут позволить вас сопровождать, а мы все равно останемся в залах ожидания с другими слугами. Зачем же вы устроили такие приготовления для нас, если никто этого не увидит?

Я с улыбкой открыл кейс, в котором хранился гарнитур с сапфирами. Пригляделся... Этот будет лучше на Вере. Подойдет к ее ярким глазам.

— Ты ошибаешься, Никита, — я обошел Веру, надел на нее колье и надежно застегнул. Затем протянул ей серьги и браслет.

Девушка едва справилась с ними — пальцы дрожали от волнения. Она никогда не то что не носила, но даже не держала в руках такой красоты. А сегодня, пусть и ненадолго, все это будет принадлежать ей.

— Вас увидят люди, пока мы будем шествовать по залам, — я открыл второй кейс и взял в руки колье с оранжевыми камнями. Как же красиво они играли. И как невероятно шли нашей балканистке, оттеняя ее смуглую кожу. — Вас увидят слуги. Вас увидят придворные. На вас все обратят внимание. И да, вас станут обсуждать — будьте к этому готовы. Они будут говорить о красоте наших дам и о вашей стати. Они посчитают стоимость каждого камушкана вашей булавке для галстука. И пусть.

Продолжая говорить, я раздал Никите и Столыпину комплекты с запонками и булавками. А для себя выбрал самый простой. Тот, что предполагался на каждый день.

— Проще всего очаровать, пусть и внешне, короля и королеву. Дорогие подарки, льстивые речи — и вот, приглашения в лучшие дома у тебя в кармане. Но моя цель заключается не в этом, — я подвинул большое зеркало так, чтобы моя свита видела себя во всем великолепии, и встал рядом с ними. — Я хочу, чтобы все видели, что моя главная ценность — это люди, которые мне верны. Увидели — и сделали правильные выводы.

Глава 4

Нанятый секретарями лимузин вез нас по уже проснувшимся улицам Белграда. Я все никак не мог привыкнуть к компактности сербской столицы: казалось, здесь все было совсем рядом, не то что в Петрополе-Петербурге. Там в новых районах на каждый квартал было по автобусной остановке, а здесь можно было легко пройти целый район пешком и даже не запыхаться.

— Кажется, я чрезмерно перестраховалась, ваше сиятельство, — Вера сверилась с планшетом и виновато опустила глаза. — Прибудем через полчаса с учетом пробок. Слишком рано.

Я пожал плечами.

— Не думаю, что это проблема. Едва ли нас выгонят.

Собственно, самый центр Белграда был совсем небольшим. Начинался он на стыке рек Савы и Дуная, где еще с древнейших времен стояла крепость — кстати, разрушенная и перестраивавшаяся какое-то невероятное количество раз. Рядом с крепостью располагался район Стари град — по одному названию было ясно, что это была наиболее старинная часть города. Были еще районы Дорчол и Врачар — чуть поновее, но тоже со своей изюминкой. Но чем западнее от центра, тем проще и дешевле были районы.

А мы сейчас ехали в самую фешенебельную часть Белграда — вдоль Савы. Баново Брдо, Сеньяк...И холм Дединье, на котором раскинулась личная резиденция Карагеоргиевичей. Как выяснилось, это было не так уж и далеко.

— Как много зелени, — восхитился Никита.

— Да, Белград — очень зеленый город, — улыбнулась Верица. Она сменила очки на наспех купленные линзы, и я подумывал о том, чтобы и вовсе запретить ей носить те страшные окуляры. Преступно скрывать такую красоту. — Отчасти это обусловлено тем, что здесь до сих пор в ходу отопление дровами и углем. Много частных домов. Поэтому по утрам вы еще увидите смог и почувствуете характерный запах. Обилие деревьев позволяет хоть немного бороться с этой проблемой.

Я пригляделся — а ведь и правда. То, что сперва показалось мне легким туманом над Савой, на самом деле было низким сизым облачком дыма. А я-то думал, наша вентиляция просто захватила воздух из какой-нибудь мясной лавки, где делали гриль...

— Почему же они не переходят на электричество, Верица? — удивился я.

— Дорого, ваше сиятельство. Увы, в основной массе население здесь живет очень небогато. Экономят как могут, в том числе и на отоплении.

Небогато — да. Но, кажется, довольно счастливо. Я замечал очень много улыбающихся людей в ярких одеждах. Особенно это бросалось в глаза на контрасте с суровыми серыми красками и лицами родной Северной столицы.

Тем временем мы съехали с набережной, и пейзаж снова изменился. Теперь это были элитные частные дома. Все как положено: заборчики, лужайки, дорогие автомобили...

— Здесь живет привилегированная часть населения, — пояснила балканистка. — Не только аристократы, но и богатые простолюдины, деятели культуры... Здесь немного проще относятся к разделению на сословия, вы должны иметь это в виду, ваше сиятельство. По-настоящему древних княжеских родов очень мало, и большая часть новой аристократии образовалась после периода восстаний. А сто пятьдесят-двести лет — это не так уж и много, например, по тем же английским меркам.

Это да. Но, как по мне, чем проще, тем лучше. Может и найдем общий язык.

Наш лимузин наконец-то выехал из этого элитного района, и теперь по обе стороны окон от нас был парк. Судя по всему, мы почти приехали.

— Пост охраны, — сказал Никита, когда водитель остановился перед воротами и сторожкой. Территория была обнесена забором, хотя мне он показался не настолько уж и надежным.

Мой секретарь вышел, чтобы предоставить все необходимые документы. Меня лишь вежливо попросили опустить стекло, чтобы сверить физиономию.

— Парки здесь красивые, однако вас после Петропольских Петергофа и Ораниенбаума наверняка не впечатлят, — продолжала вещать госпожа Добриевич. — Тем не менее, этому месту тоже есть чем удивить даже высоких гостей.

Мы проехали по живописной дороге, и вскоре автомобиль остановился перед парадным входом в сам дворец. Точнее, к моему удивлению, дворцов оказалось два.

— Который нам нужен? — озадаченно спросил я.

— Королевский дворец, ваше сиятельство, — тут же отозвалась Вера. — Тот, что напротив — это Белый дворец. Насколько мне известно, это резиденция наследников престола. Но сама королевская чета живет в главном дворце, и там же проходят все церемонии.

Нас уже встречали. Перед парадным входом выстроились в шеренгу слуги в уже знакомых мне ливреях в цветах сербского триколора. Шофер не вышел, поскольку должен был отогнать автомобиль, но нам помогли выйти дворцовые люди.

— Добро пожаловать в Королевскую резиденцию, ваше сиятельство, — слуга, что явно был старшим по рангу, безошибочно выделил меня из всей свиты. Готовился, молодец. — Сожалею, но в данный момент их величества еще не готовы начать церемонию. Однако мы можем предложить вам небольшую прогулку по дворцу и приветственные напитки.

Никита предложил руку своей младшей коллеге, а Столыпин — госпоже Добриевич. И наша великолепная пятерка оказалась перед парадным входом.

Трехэтажный дворец был построен из светло-серого камня и щедро украшен множеством арок в византийском стиле. За счет них здание выглядело воздушным, словно ажурным. Караульные вытянулись по струнке при нашем появлении, а лакеи распахнули двери.

— Прошу за мной, ваше сиятельство, — распорядитель провел нас через просторный светлый холл в публичную часть дворца.

Ну, не Эрмитаж, конечно. Но место было интересное. Мы вышли во внутренний дворик с фонтаном и бассейном, и на другой стороне дворца я увидел башенку часовни. О ней я успел почитать. Эта домовая церковь была возведена в честь покровителя семьи Карагеоргиевичей — Апостола Андрея Первозванного.

— Ваши слуги могут остаться здесь, — распорядитель указал на зал, что выходил во дворик. Там уже собрались другие люди. Судя по всему, мы были не первыми, кто прибыл раньше времени.

Я кивнул Никите, Вере и Верице, а при себе оставил только Столыпина. Он, будучи моим официальным ассистентом и высокоранговым дворянином, имел право меня сопровождать.

— Итак, господа, предлагаю вам насладиться интерьерами дворца и выпить приветственный кофе в Московском зале.

Я удивленно приподнял брови.

«А здесь и такое есть?»

«Не забывайте, Николай, Карагеоргиевичи начинали как русофилы. В Сербии очень сильна любовь к России и ее истории. Иногда мне кажется, что она даже сильнее, чем у некоторых наших с вами соотечественников».

Распорядитель провел нас по коридорам, украшенным картинами мастеров эпохи Возрождения, и распахнул двери Московского зала. Вот тут-то я и обомлел.

Интерьер действительно был расписан в стиле московского Кремля. Сводчатые потолки, яркие краски, много золота и мастерской работы — да уж, Карагеоргиевичи расстарались. Интересно, это был такой вежливый реверанс или они действительно настолько любили русов?

А еще в этом похожем на сказочную шкатулку зале мы тоже оказались не одни. На нас уставились по меньшей мере восемь пар глаз.

— Его сиятельство князь Николай Бринский с ассистентом графом Андреем Столыпиным, — объявил распорядитель.

Общество обещало быть интригующим.

Молодой военный в парадной форме, импозантный старик в инвалидном кресле с хорошенькой помощницей, немолодая семейная пара с притворной привязанностью друг к другу... И две симпатичные девицы в пуританских платьицах под надзором строгой родственницы.

Военный первым проявил к нам интерес:

— Князь Матфей Ненадович, — он подошел к нам и протянул руку в знак приветствия. — Рад знакомству, ваше сиятельство. В последнее время князья из России — нечастое явление в наших краях. Тем приятнее, что вы украсите своим появлением эту церемонию.

«Ненадовичи — соратники правящей династии», — прозвучал в моей голове голос Столыпина. — «Почти родственники. Персида Ненадович, была женой сына Карагеоргия».

Я отметил отличный русский князя. Да, с акцентом, но речь была поставлена великолепно: ударения и паузы где следует, грамотно подобранные слова, а не тот суржик, на котором мы обычно общались с местными.

— Драго ми je, — улыбнулся я и крепко пожал руку Ненадовича. И пусть мой сербский был не так хорош, как его русский, но князь просиял.

— Где вы остановились, князь Николай? Я бы хотел прислать вам приглашение.

— Арендовал дворец княгини Любицы. И, в свою очередь, буду рад принять вас там.

— Непременно буду!

Долгие беседы при первой встрече здесь были не приняты — следовало уделить внимание всем присутствующим. Поэтому Ненадович вернулся к недопитой чашке с кофе, а ко мне уже прикатили старичка в коляске.

— Позвольте представить вам князя Ратко Бранковича, — проговорила сопровождавшая его девушка с сильным акцентом.

Я судорожно скреб по сусекам своей пустой башки информацию о Бранковичах. Точно! Старый род. Те, кто были князьями еще до Восстаний. И те, кому чудом посчастливилось избежать «резни князей». Таких родов осталось всего несколько, и Бранковичи были одними из наиболее старых.

— Весьма рад, весьма рад, — старик протянул мне руку, и мне пришлось наклониться, чтобы ее пожать.

И в тот момент, когда старик сжал мои пальцы, меня словно током ударило. Сила внутри меня вскинулась, взревела — и только сила браслета смогла ее сдержать. Первой мыслью было отдернуть руку, но я не стал. Нельзя давать поводов для подозрений.

Старик Ратко улыбнулся.

— Сильны вы, ваше сиятельство. Теперь понятно, как вы тогда османов выкурили...

— Рад знакомству, ваше сиятельство, — я улыбнулся. — Надеюсь, мой дар окажется полезен и на благо Сербии.

— Ох, горазд болтать, — прокряхтел себе под нос Бранкович и жестом велел сопровождающей откатить его кресло к столику с напитками. — Рад знакомству, князь Бринский. Рад...

Дошел черед и до семейной пары. Невысокий лысеющий мужчина подвел ко мне затянутую в тяжелое бархатное платье женщину.

— Ваше сиятельство, я барон Вильгельм фон Латтерманн. Позвольте представить вам мою драгоценную супругу Августу фон Латтерманн.

Так, это у нас были австрийцы. О роде Латтерманнов я ничего не знал, но накопать информацию не составит труда.

— Очарован, — я поцеловал затянутую в перчатку пухленькую ручку дамы.

Баронесса наградила меня приторной улыбкой. Фальшивой, как и ее чувства к супругу. Между этими двоими было настолько ледяное отчуждение, что они старались даже не прикасаться друг к другу. И в то же время их брак явно длился долго — наверняка уже дети выпорхнули из гнезда.

— Как и мы, ваше сиятельство, — промурлыкала она. — Вы в Белграде недавно?

— Только вчера прибыл.

— И как вы находите город?

— По-балкански разнообразным, — улыбнулся я. — Не лишенным контрастов и обаяния. Впрочем, оно меркнет в лучах вашего, мадам Латтерманн.

Женщина почти кокетливо прикрылась веером.

— Ох, мне недоставало обходительности русского двора. Вы всегда знаете, как обаять даму...

— У вашего сиятельства будет возможность продемонстрировать всю силу своего обаяния, князь Бринский, — натянуто улыбнулся барон, стараясь увести от меня подальше излишне очарованную супругу. — В пятницу посол дает благотворительный прием. Я позабочусь, чтобы вашему сиятельству прислали приглашение.

— Буду счастлив присутствовать.

Итак, три знакомства — и уже плюс два обещанных визита. Никита меня проклянет...

Осталась последняя формальность — представиться двум девицам и их церберу-сопровождающей. На этот раз я должен был подходить первым — этикет обязывал.

— Князь Николай Бринский, — представился я не девушкам, а женщине. Сразу было ясно, кто держал все под контролем. — Очарован.

Она обожгла меня пронзительным взглядом. Суровая тетка, ух!

— Графиня Стефания Елачич, — она протянула руку для поцелуя. — Мои внучатые племянницы Зорана и Невена.

Девушки смущенно присели передо мной в немного неуклюжих реверансах. Не близнецы, но погодки: лет семнадцать-восемнадцать на вид, симпатичные, темноволосые, большеглазые. Но держались они слишком уж зажато, словно хотели сбежать из этого дворца куда глаза глядят.

— Безмерно рад знакомству.

— Боюсь, оно будет недолгим, — проворчала графиня. — Я намерена увезти девиц к себе в Далмацию. Им нечего делать при развратном белградском дворе.

В моей голове в голос заржал Столыпин. Я едва не поперхнулся от неожиданности.

«В чем дело, Андрей?»

«В том, что госпожа Елачич считает белградский двор развратным. Боже, ну и потеха! Николай, вы сами убедитесь, что в среде сербской аристократии нравы довольно строги».

— Что ж, надеюсь, путешествие окажется для вас легким, — я поклонился дамам как раз в в тот момент, когда в зал зашел распорядитель.

— Их королевские величества готовы начать аудиенцию. Прошу за мной.

Все тут же позабыли о кофе и выстроились у входа. Первым после распорядителя оказался старик Бранкович, за ним шествовал красавец-военный Матфей Ненадович, после — семейная пара, затем женская компания, ну и замыкали мы. Очевидно, у этого построения была какая-то логика, но я ее пока не понял.

Минут несколько залов, мы оказались в небольшой комнате для ожидания.

— Сегодня аудиенции будут осуществляться в индивидуальном порядке. Первым их величества примут князя Ратко Бранковича.

«Понятно, мы здесь проторчим прилично», — сказал я ментально Столыпину.

«Не факт. Обычно индивидуальные аудиенции длятся не более пяти минут. Сама церемония очень короткая».

Распорядитель дал понять, что в холле разговоры не приветствовались. И чтобы унять скуку, пришлось разглядывать убранство комнаты и изредка перекидываться комментариями со Столыпиным. Он, к слову, тоже не был в курсе, кто такие эти бароны Латтерманны.

— Их величества готовы принять князя Николая Бринского со спутником!

Вот и наш выход, господа. Я взглянул на Столыпина. Атташе перехватил кейс с дарами, которые я приготовил Карагеоргиевичам.

«Ваш звездный час, Николай», — шепнул он мне прямо в мозг. — «Помните, что второго шанса произвести впечатление у вас не будет».

Да сам знаю. Впрочем, я не собирался их впечатлять. Пока что.

Двери распахнулись, стража расступилась, и мы оказались в просторном зале, обставленном в голубых тонах. Шедший впереди нас распорядитель сделал несколько шагов, поклонился и объявил наши имена.

Что ж, теперь я понял, что нравы здесь были все-таки немного проще. Королевская семья восседала не на тронах, а за изящным столом.

Король Петар был подтянутым мужчиной лет сорока пяти, но его голова уже наполовину поседела. Он носил очки в тонкой золотой оправе и небольшую темную бородку — ее седина почти не тронула. Глаза умные, лицо спокойное, умиротворенное.

Королева Милена Черногорская была красива. Моложе супруга — ей вряд ли можно было дать больше сорока. Очень стройная, даже худая — золотые браслеты почти соскальзывали с ее запястий. У этой женщины были большие, но очень усталые глаза.

А позади королевской четы на диванчике расположилось еще несколько человек, но мой взгляд привлек скромно одетый юноша. Впрочем, портретное сходство считывалось мгновенно. Это был Александр, кронпринц. Тонкие черты лица матери и внимательные глаза отца.

— Ваши величества...

Получив разрешение приблизиться, я подошел и поклонился. Столыпин остался позади с кейсом в руках.

Я ждал, когда король заговорит. Нельзя было первому обращаться. Нельзя задавать вопросы, пока не спросят. Короче, обычный протокол.

— Николай... Петрович, верно? — нарушил молчание государь. — Что привело вас в Сербию?

— Признаюсь, отвратительный петропольский климат, ваше величество, — отозвался я. — И желание немного развеяться после выпуска из Аудиториума.

Королева позволила себе улыбку, и наблюдавшие за ее реакцией подданные тут же это подхватили.

— Скажите, князь Николай, а у вас в Петрополе цветут магнолии?

— Боюсь, для магнолий северный климат слишком суров, ваше величество. Зато в июне благоухает сирень.

— Только в июне, — Милена Черногорская всплеснула руками, и ее браслеты звякнули. — Несчастные петропольцы! У вас такое короткое лето...

— Однако у нас есть способы немного разбавить серые краски. И я хочу поделиться этим с вашими величествами. Я привез небольшие подарки в знак признательности за сербское гостеприимство и в надежде на любовь между нашими народами.

Я взмахнул рукой, и Столыпин поднес мне кейс.

— Будет ли мне позволено их продемонстрировать?

Разумеется, дворцовая охрана все уже рассмотрела и проверила, но требовалось соблюдать приличия. Король Петар кивнул и указал на стол. Я водрузил кейс и достал две шкатулки.

— Один дар — для государя.

Я открыл шкатулку и преподнес подарок. Петар бережно взял в руки инкрустированное множеством камней драгоценное яйцо. А когда он открыл его, полилась музыка. Я специально велел настроить мелодию гимна Сербии.

— Это очень щедрый дар, ваше сиятельство, — тихо проговорил король. — И он, несомненно, займет почетное место в нашей коллекции произведений искусств.

Я поклонился и взял вторую шкатулку.

— Другой дар — для государыни, но его красота не сравнится с величием и прелестью вашего величества.

Я поднес шкатулку к Милене, и она ахнула, когда я ее открыл. Да, то самое колье с бриллиантами, рубинами и сапфирами. Сербский триколор.

— Боже... Какая красота...

Петар не удержался и лично надел колье на шею супруги. И хотя ее платье было простовато для подобного украшения, но Милена Черногорская смотрелась бы царственно и в мешке из-под картошки. Рубиновые и сапфировые капли обняли ее тонкую шею и засверкали в ярком свете.

— Чем же мы обязаны столь щедрым дарам, князь Николай? — спросил король.

Я слегка пожал плечами.

— В нашей культуре принято дарить подарки даже без повода. И мне это нравится.

— В таком случае у вас, должно быть, много друзей.

— Я надеюсь обрести их в Сербии, ваше величество.

Король кивнул.

— Благодарю вас за визит и бесценные дары, ваше сиятельство. Будем рады видеть вас на королевских мероприятиях.

Все, кодовая фраза была произнесена — государь дал понять, что я принят ко двору. Теперь следовало пятиться к выходу, ни в коем случае не поворачиваясь спиной к королевской чете. Что я и исполнил. Смешно сказать, но специально тренировался.

Наконец, мы со Столыпиным оказались в приемном зале. Остальных визитеров уже не было — вероятно, распорядители организовывали отъезд гостей. Я уточнил, где мог воспользоваться уборной — все же ладошки-то немного вспотели, а Столыпин отправился за слугами.

Холодная вода немного привела меня в чувство, и только сейчас начался мандраж. Там, в голубой комнате приемов, я отключил все чувства. Только дело, только выполнение задачи. Но теперь, когда все закончилось, меня начало накрывать...

— Ваше сиятельство?

Я резко поднял голову. В зеркале отразилась девушка, которая везла коляску старика Ратко Бранковича.

— Полагаю, вы знали, что это мужская уборная.

— Разумеется, ваше сиятельство, — девушка даже не улыбнулась. Она подошла ко мне и быстро сунула что-то в карман моего пиджака. — У моего господина есть предложение, которое может вас заинтересовать...

Глава 5

Девушка тут же ушла, и я даже не услышал ее шагов, словно она передвигалась совсем бесшумно. Я торопливо развернул записку. Писано от руки и второпях — не успевшие высохнуть чернила немного размазались.

«За вами велено установить слежку. Приезжайте в мое имение в Смедерево в среду к девяти вечера».

Ну приплыли. Нет, как раз то, что за мной будут следить, было ожидаемо. Приехал ни с того, ни с сего русский князь, да еще сразу после того, как король пересмотрел внешнюю политику. Ясное дело, они подозревали меня в работе на интересы Российской империи. На их месте я бы тоже приставил ко мне шпиков.

Только вот зачем я понадобился старику Бранковичу?

Насколько я знал, его род принадлежал к так называемой старой аристократии. Астрономических капиталов они не имели, зато могли похвастаться богатой историей.

Бранковичи были последней династией правителей Сербии до завоевания османами. Прямая ветвь рода прервалась еще аж в пятнадцатом веке, поэтому после Восстаний Бранковичи не претендовали на правление, предоставив Обреновичам и Карагеоргиевичам выяснять, кто более достоин.

Однако род Бранковичей был замечен в родстве с весьма известными личностями. Например внучки деспота Стефана Бранковича после турецкого нашествия сбежали в Великое княжество Литовское, а затем в Россию. И вышли замуж за князей Збаражского и Чарторыйского. Почему оказались там? Все просто — они приходились двоюродными сёстрами бабушке Ивана Грозного.

Так что не все было так просто с Бранковичами. И тем интереснее, отчего князь Ратко проявил ко мне столь живой интерес. Да и место, куда он меня пригласил, было очень символичным. Дело в том, что во времена правления Бранковичей столица располагалась вовсе не в Белграде, а в Смедерево — ныне это был небольшой городок на берегу Дуная в сорока километрах от Белграда. Там до сих пор осталась крепость. И это место и по сей день связывали исключительно с родом Бранковичей.

«Николай, где вы?» — голос Столыпина нарушил мои раздумья. — «Мы заждались вас. Пора ехать».

«Минуту».

Я спрятал записку во внутренний карман пиджака. Что ж, до среды еще есть время. Возможно, удастся узнать побольше про князя Ратко. Я хотел понимать, к чему следовало готовиться.

Мою свиту, к счастью, вниманием не обделили: в большом зале для слуг организовали стол с напитками и закусками и все необходимое для работы секретарей. Мои ребятки не успели соскучиться.

Я как раз направлялся к помощникам, когда мне прямо под ноги выскочил невысокий мужчина в костюме, обвешанный фотоаппаратами и объективами.

— Ваше сиятельство, прошу прощения! — Он низко мне поклонился и едва не упал вперед под грузом аппаратуры. — Разрешите сделать ваше фото для официального портала королевской семьи? Это займет всего пару минут.

Ах ты ж черт. Я совсем забыл. Это для Петрополя прибытие одного из многочисленных князей не стало бы событием, а здесь-то сенсация. Страна небольшая, город — тоже, а люди везде любопытны и охочи до новостей.

— Разумеется, — сдержанно улыбнулся я.

— Не возражаете, если я сделаю несколько кадров вот здесь, на фоне парадной лестницы?

Ага, так люди сразу поймут, что князь был принят во дворце. Что мгновенно сделает мне еще большую рекламу. Впрочем, почему бы и нет?

— Руководите, я не силен в позировании.

Фотограф не зря ел свой хлеб. Знал, что на цифровых камерах я получусь плохо, ибо «фоню» силой. Либо же что придется фотографировать меня с большого расстояния, используя длиннющий телеобъектив — а это не всегда шло на пользу изображению. Поэтому он достал из рюкзака старую пленочную камеру.

— Давненько я не брал ее в руки, — он с нежностью погладил корпус с кожаными вставками. — Еще один повод поблагодарить Благодать. Она не позволяет забывать старые технологии.

О да, вокруг одаренных силой выросла целая индустрия. То, что мы считали старьем и ретро в моем мире, здесь было не просто в ходу, но даже до сих пор выпускалось. Просто здесь два рынка развивались параллельно для разных категорий людей.

Фотограф поставил меня, подобрал ракурс и позу. Несколько щелчков — и дело было сделано. Но я попросил еще об одном кадре.

— Вы не могли бы сфотографировать меня с моими помощниками? И сделать портрет каждого из них. Исключительно для меня, на память. Я пришлю человека выкупить фото.

Мастер на миг застыл. Видимо, я вызвал у него сбой программы.

— Э... Конечно, ваше сиятельство! Знаете, а так даже интереснее... У вас такие эффектные слуги.

Я быстро велел Столыпину привести всех в холл, и мы сделали кадр на память. Мне очень хотелось, чтобы мои люди запомнили этот день. Как бы ни сложилась жизнь дальше, а этот сувенир о наших приключениях останется.

Ребята выглядели смущенными. Разве что, кроме Столыпина — он-то привык фотографироваться. Но я видел, как загорелись глаза у Веры, как тщательно скрывала волнение перед объективом балканистка Добриевич. Девушкам-то будет особенно приятно показать родным такие красивые кадры.

* * *

— Думаю, лучше вот этот. Хотя...

Эх, будь моя воля — взял бы в аренду сразу несколько автомобилей. Хотя, если подумать, зачем отказывать себе в удовольствии?

Кажется, сегодня я сделал кассу менеджеру на целую неделю, если не больше. Он пялился на меня, Андрея и Никиту как на сошедших с небес богов.

— Я не ослышался, господа? — проглотив слюну, прошептал он. — «Руссо Балт» модели «Континенталь» в максимальной комплектации, «Шнайдер» «Аллегра» и...

— И последний «Таурус», — кивнул я. — каждую на две недели с максимальной страховкой.

Ну а чего мелочиться? Одна машина нужна мне лично — предпочитаю водить сам. Вторая точно понадобится Столыпину — ему по долгу службы положено мотаться по встречам, и тачка должна быть презентабельной. Ну и секретарям транспорт тоже понадобится. Вера не водила, а вот у Никиты точно были права, и он любил ездить. Да и в целом хорошо, когда ест возможность быстро сменить машину.

«Руссо Балт» был нашим, российским. «Континенталь» была самой дорогой из серийных моделей. Суперпредставительская, навороченная всем, чем можно, но... С использованием этих приблуд были проблемы. Все, что имело цифровое управление, в наших с Андреем руках работать не будет. Машина, конечно, поедет, но на большее можно не рассчитывать.

Увы, автомобилей для одаренных не оказалось ни в одном из салонов. Правда, обещали заказать под нас. А пока пару недель перебьемся тем, что есть.

«Шнайдер» я решил отдать Никите. Машинка шустрая, компактная, расход небольшой — самое то для города. Ну и неприметная, что тоже плюс.

А Столыпину достался «Таурус». Эта марка всегда славилась аскетизмом в дизайне — самое то для Андрея. Он выпендриваться не любил. Я тоже не любил, но коль назвался князем, полезай в «Руссо».

Пока я наслаждался суетой менеджеров, Никита оформил все документы. Когда все было готово, я взглянул на часы: половина седьмого. Пора нанести визит в кафану к тем юным диванным анархистам.

Когда мы вышли из салона, три новеньких автомобиля уже нас ждали.

— Никит, давай поменяемся, — я протянул ему ключи от «Руссо». — Сегодня мне нужна машинка попроще. Мы с господином Столыпиным поедем на ней, а ты, пожалуйста, распорядись отогнать его «Таурус» во дворец.

Вот что я любил в Никите, так это его чутье на моменты, когда не следовало задавать лишних вопросов.

— Конечно, ваше сиятельство. Вы надолго? Я бы хотел согласовать с вами предварительный график на следующую неделю.

— До полуночи мы должны вернуться.

Секретарь кивнул и, отдав мне ключи от «Аллегры», осторожно приблизился к моему серебристому монстру. Да, «Руссо» восхищал и пугал одновременно. Не машина — зверюга! Мне, признаюсь, не терпелось погонять по какой-нибудь пустой трассе. Но развлечения потом.

— Так куда мы направляемся? — спросил Столыпин, когда мы уселись. Я решил посадить его за руль, поскольку пока что город знал плохо.

— На вокзал. В ту самую кафану, которую вы мне посоветовали.

Андрей уставился на меня немигающим взглядом.

— Что вы опять задумали, Николай? Уж посвятите, будьте любезны.

— Всего-навсего встречу с теми ребятками, которые бросили в нас бомбу. Мы быстро выяснили, что они перепутали нас с австрийцами, парни раскаялись... А я решил, что было бы неплохо укрепить знакомство с, так сказать, низшим сословием.

— Николай, вы в своем уме? — почти вскричал Столыпин. — Вы что, собираетесь нанять этих... этих... гопников?

— А вы видите у меня за спиной верную мне армию? — прошипел я, наклонившись к нему. — Или, быть может, скандирующую мое имя публику? Нет, Андрей. У меня есть только несколько верных людей и моя сила. Здесь меня никто не знает, и верить мне у людей причин нет. Перед тем, как заявлять о себе публично, я должен завоевать уважение людей. Разных людей. Потихоньку. И если мне придется пить дешевую ракию с отбитыми малолетками в заплеванной кафане, так тому и быть. Потому что даже эти, как вы выразились, гопники, могут оказаться нам полезны.

Столыпин выслушал мой монолог, стиснув зубы.

— По сути вы правы, Николай. Но по форме... Где это видано, чтобы сам князь занимался такой работой? Для этого есть специальные люди. Да пусть хоть я...

Я пожал плечами.

— А я необычный князь. Поехали, Андрей. Опоздаем. И еще. За квартал до вокзала высадите меня в месте, откуда можно легко уйти незамеченным. За нами может быть слежка. Зацепите «хвост» на себя. Справитесь?

Атташе вытаращился на меня во все глаза.

— Откуда вы...

— Это тема для другого разговора. Об этом позже.

— Справлюсь, — тихо отозвался Столыпин и завел двигатель. — Чай, не вчера присягу давал...

Ехать до вокзала было недалеко. Город наглухо встал в пробки — люди возвращались с работы, а узкие мощеные улочки старой части Белграда вообще были мало приспособлены к автомобильному движению. Причем местные сопровождали свое нетерпение постоянными нажатиями на клаксон, да и музыку в автомобилях здесь было принято слушать громко. Так что симфония стояла та еще.

Наконец, пробки немного рассосались — до семи оставалось пять минут.

— Кажется, я их засек, — сказал Андрей. — Синий «Аргус» в среднем ряду через две машины от нас. Сейчас мы будем проезжать переулок. Я сверну туда — им придется перестраиваться, и это даст нам несколько секунд. Затем я приторможу возле больших железных ворот — там здание выпирает, и вы сможете быстро уйти за угол. Но придется прыгать. Используйте «Берегиню».

Я кивнул.

— Все понял. Справлюсь.

Интересно, откуда у Андрея нашего Васильича такие специфические познания? Хотя черт знает, чем он занимался во время своей дипломатической работы. Сдается мне, биография у Столыпина была куда интереснее, чем он сам говорил. Залезть бы к нему в голову и посмотреть кино о былых подвигах... Но без повода уже не комильфо.

Атташе резко крутанул руль, и мы влетели в тесный переулок. Дома притулились один к другому сплошной стеной с обеих сторон. Судя по всему, преследователи попытались прорваться к нам, но, хвала балканскому наплевательскому отношению к ПДД, им не дали покинуть ряд. Столыпин разогнался.

— Сейчас будут ворота. Готовьтесь.

Я уже натянул «Берегиню» и был готов выпрыгнуть хоть сразу на ходу. Но Андрей все же немного притормозил. Я увидел те самые железные ворота, о которых он говорил. С калиткой. Кажется, незапертой.

— Сейчас! — крикнул он.

Я выпрыгнул. Столыпин каким-то чудом дотянулся до двери, захлопнул ее и дал по газам.

Посадка получилась мягкой только благодаря заклинанию. Доля секунды — я взглянул назад. Кажется, преследователи как раз поворачивали. Но моего прыжка не заметили. Неужели успел?

Я бросился к калитке — о чудо. Открыто. Залетел внутрь, в какую-то темную подворотню. Никого, только шум соседней улицы. Теперь оставалось немного отсидеться. Убедиться, что преследователи клюнули и продолжили следить за машиной Андрея.

«Ну как там?» — спросил я его ментально.

«Кажется, проглотили наживку», — сухо отозвался атташе. — «Устрою им прогулку и вернусь за вами».

«Езжайте во дворец. Я сам вернусь».

«Уверены? Город вам незнаком».

«Ну надо же начинать знакомиться...»

Столыпин явно хотел меня отчитать, но я оборвал ментальный канал. Нет уж, я и так знаю, что это риск. Но светить Андрея я у кафаны не хотел.

Все, пора идти. Я направился к калитке, но в этот момент позади меня послышались шаги. Три пары ног в тяжелых ботинках.

— Погоди, друг, — донеслось из темноты. — Закурить есть?

Глава 6

Ну начинается...

— Курение убивает, — я обернулся к незнакомцам.

В полумраке подворотни вспыхнула искра зажигалки. Пламя осветило лицо одного из них.

— Не курите, ваше сиятельство? Это хорошо.

Я напрягся. Откуда эти черти знали, кто я такой? Ну что ж, раз они меня знают, можно не скрывать дар. Я зажег огонек «Жар-птицы» и смог хорошенько разглядеть незваных гостей.

Выглядели парни, мягко говоря, своеобразно. Возраста от двадцати до примерно двадцати семи, все темноволосые и очень коротко стрижены. У всех троих темные джинсы были заправлены в высокие ботинки по типу берцев. Сверху они носили простые черные футболки и спортивные толстовки на молнии. Немного не по погоде одежка — слишком тепло. Это у них что, униформа такая?

— Вы кто такие и зачем пожаловали? — В моей руке вспыхнул ярким сиянием «Кладенец». — Если знаете, кто я, то должны быть в курсе, что лучше отвечать на мои вопросы.

— Знаем, ваше сиятельство, — кивнул тот, кто щелкал зажигалкой. — Нам всего лишь нужно было привлечь ваше внимание. Хотя, судя по всему, вы уже в курсе, что за вами следят.

Ага, а они-то откуда знали? Тоже приглядывали, значит. Но Столыпин их не засек. И кто же у нас более искусный в слежке, чем королевские шпики?

— Я не услышал ответа на свой вопрос, — напомнил я. Силовой меч в моей руке вспыхнул еще ярче.

Тот, что щелкал зажигалкой, шагнул в мою сторону.

— Незачем колдовать, ваше сиятельство. Мы здесь не затем, чтобы причинять вам вред. И хорошо знаем, на что способны одаренные русы. Нас всего лишь попросили позаботиться о вашей безопасности. А вы в одиночестве разгуливаете по злачным местам. Неосмотрительно это, ваше сиятельство. Белград — город опасный.

— Кто попросил?

— Наш главный.

— И? — я покрутил пальцем в воздухе, веля парню продолжать.

— Его имя вам ни о чем не скажет. Как и наши имена. Но если вы хотите знать больше, то лучше поехать с нами. Мы можем сделать это прямо сейчас.

— Сейчас я занят.

— Боюсь, мы настаиваем, ваше сиятельство.

Было чудно слышать от этих парней совершенно дворового вида столь вежливое обращение. Кажется, шутки про интеллигентность питерской гопоты перестали быть прерогативой одного лишь Петербурга.

— И все же я откажусь, — отрезал я. Экий я стал популярный. Карагеоргиевичи приставили слежку, Бранковичи активизировались. Теперь вот эти странные товарищи. Пожалуй, самые странные в этом списке. И все за полдня.

Я шагнул навстречу самому наглому парню.

— Если ваш главный так хочет познакомиться со мной лично, может прислать мне карточку и назначить время визита.

Парень с зажигалкой расплылся в улыбке.

— Не уверен, что вам захочется принимать в доме аристократа такого человека, как наш главный. Это, знаете ли, может дурно сказаться на репутации.

— Мои условия вы слышали. Хочет поговорить — пусть делает это нормально. На том наше знакомство окончено.

Я развернулся и, деактивировав «Кладенец», направился к калитке. Даже «Берегиню» не натягивал, хотя на всякий случай сконцентрировал силу в ладонях, чтобы дать сдачи, случись что.

— Очень жаль, ваше сиятельство, — прозвучало мне вслед почти что с насмешкой. — Это знакомство может быть вам очень полезно...

Я вышел на улицу и огляделся. Совершенно пустой переулок, только завален всяким хламом. Я не обратил на это внимания, когда прыгал, но сейчас явственно ощущал близость этого места к вокзалу. В таких местах даже запах был другим. И сколько бы ни убирали, уже через час там все равно вырастали кучи мусора.

За мной никто так и не погнался. Даже удивительно — я-то уже настроился на драку. Но раз они выследили меня здесь, то наверняка продолжат. Только вот мне хотелось поймать их на горячем и не тогда, когда я уже опаздывал на встречу. Опаздывать я ненавидел.

«Андрей, а кто в Белграде ходит в теплой не по погоде темной одежде, бреется под насадку машинкой и носит тяжелые ботинки?»

Столыпин ответил не сразу. Возможно, был занят. Но когда отозвался, я почувствовал напряжение в его голосе.

«Где вы с ними пересеклись?»

«Кто это?»

«Только что вы описали хулиганов из фанатского клуба футбольной команды «Београдска Звезда».

Еще интереснее. Я аж сбавил шаг. Какого дьявола футбольным фанатам и их главарю от меня понадобилось? И зачем они вообще решили за мной приглядывать? Что за чертовщина?

«Николай, как вы на них нарвались? Вы в порядке?»

«Да у нас даже до драки не дошло. Просто интересно. А где они базируются? Может, у них есть какой-нибудь любимый спортивный бар?»

«Да в каждом районе найдется несколько мест», — уклончиво ответил атташе. — «Футбол в Белграде очень популярен. Практически народный вид спорта. Болеют, так или иначе, все, даже домохозяйки. Признаться, я никогда не интересовался предметно этим вопросом, но если нужно, могу уточнить, где они собираются. Только зачем это вам?»

«Да так. Интересные ребята».

«Чего-то вы мне снова не договариваете, Николай Петрович».

«Потом, Андрей», — ответил я и оборвал связь.

Я как раз вышел на вокзальную площадь и искал глазами вывеску нужной кафаны. Здоровенные часы на башенке показывали четверть восьмого — уже почти прошляпил академическое опоздание, некрасиво.

Наконец, я нашел ее. Старое здание позапрошлого века с лепниной и балкончиками. Местами зеленая краска облупилась, да и побелка была уже серой от городской грязи, и дом не выглядел фешенебельно. Весь первый этаж пестрил вывесками и рекламой каких-то мелких конторок. А над дверью в подвальный этаж красовалась выцветшая вывеска с сербским гербовым орлом и неоновые буквы «Кафана Орео». Эклектично, ничего не скажешь. Иллюстрация Белграда. Старое, новое, хулиганское и непременно патриотичное. Все в одном.

Ну что, настало время погрузиться в жизнь белградского андерграунда.

Я решительно зашагал по мокрым ступенькам, стараясь верить в то, что на них никого не стошнило. Несмотря на то, что мой костюм выглядел более чем скромно, я все равно морально готовился к тому, что буду выделяться. Хорошо хоть, наличку не забыл прихватить. Впрочем, в таких местах ее лучше лишний раз не светить.

Едва я открыл дверь, как на меня обрушилось все сразу: запахи кофе, пива и ракии, шум голосов, грохот музыки. И из динамиков на меня орал проникновенный голос:

«Востани, Србије! Давно си заспала, у мраку лежала. Сада се пробуди, и Србље возбуди!»

Неплохо так. Песня-то не простая, это был первый гимн Сербии. «Поэма о восстании сербов», посвященная тем знаменитым событиям. Только сейчас она звучала в современной обработке — электронная музыка с фольклорными мотивами, женские голоса на подпевке. Зато я сразу понял, куда попал.

В место, где иностранцам едва ли были сильно рады. Ну спасибо, Столыпин, удружил.

— Здраво!

Бармен за стойкой моментально срисовал во мне интуриста и насмешливо приподнял брови. Дескать, ну заходи, коли не боишься. А я не боялся. Мне было любопытно.

Кафана — вообще отдельный, исключительно балканский, тип общепита. Это не ресторан и не кафе — еду здесь не подают. Максимум можно рассчитывать на соленый арахис к пиву. Это не бар — нет такой широкой карты напитков: всего пара сортов пива и несколько видов ракии. И не кофейня — ибо здесь, как правило, всего пара-тройка видов кофе, причем чаще всего средней паршивости. Любой петропольский гламурный бариста от такого меню пришел бы в ужас.

Кафана — это место, где собираются люди на чашку кофе с рюмкой ракии. Пить кафу быстро здесь не принято — хозяин может обидеться и вышвырнуть из заведения. Зато принято собираться любой компанией. Старики по утрам заходят почитать газету под чашку кофе со шливовицей. Днем и работающие, и безработные собираются на кофе в обеденный перерыв. А вечером уставший люд расслабляется под различные пропорции кофейных и горячительных напитков.

В кафанах сплетничают и обмениваются новостями, празднуют и горюют, заключают сделки, встречаются на разборки — словом, именно кафаны отражают балканское отношение к жизни. А философия простая: «Если ты не можешь найти время на несколько чашек кофе в приятной компании, то к черту такую жизнь».

При этом существуют кафаны, где женщинам появляться нежелательно. Считается, что для дам нужны более симпатичные интерьеры и карта напитков пошире. Судя по всему, я попал как раз в такую суровую мужскую кафану.

— Jедну домачу и лозу, молим, — сказал я бородатому бармену и положил на стойку пару некрупных банкнот.

Тот удивился моей способности сделать заказ на сербском, и, кажется, я приобрел в его глазах пару очков.

— Скоро класични балкански доручак, — хохотнул бородач. — Добро. Пет минут.

Ну, не совсем. Классический балканский завтрак включал в себя еще и сигарету помимо домашней кафы и ракии. Правда, хоть я и не курил, но в помещении было так накурено, что можно было повесить штук десять топоров.

Бармен жестом предложил мне выбрать столик. Выбирать было не из чего, да и я искал глазами своих вчерашних знакомых. Вообще, я не особо ожидал их появления. На их месте я бы поблагодарил небеса за то, что отделался лишь поломанным автомобилем, и постарался бы больше не попадаться мне на глаза. Может, и вовсе бы уехал из города — на всякий случай.

Но эти парни, видимо, были совсем отбитыми. Ибо я нашел их в самом конце дальнего зала. Все заведение тонуло в полумраке — на освещении экономили и вкручивали слабые лампочки. Хотя, насколько я понял, для суровой кафаны чем аскетичнее интерьер, тем круче. Так что здесь стояли столы и стулья от разных старых гарнитуров — некоторые выглядели так, словно их отвоевали у бездомных на свалке. На крашенных в белый и заляпанных стенах висели старыепропагандистские плакаты. Все столы были липкими от пролитых напитков.

Да уж, давненько я в такие места не попадал. Игнорируя направленные на меня косые взгляды завсегдатаев, я направился к своим новым знакомым.

— Ну здраво, — я отодвинул стул и уселся рядом с парнем, что вчера вел машину. Двое других юнцов снова таращились на меня как на призрак и совершенно позабыли о заказанном пиве.

— Зраво, господине, — отозвался самый старший паренек. — Мислили смо да нећете доћи.

— А я пришел. Жаль, задержался.

Конобар как раз подошел с моим заказом. Немало удивившись тому, что я заскочил не просто так, а пришел на встречу, он все же протер наш стол и поменял пепельницу. Прав был Столыпин — сербский язык пригождается все больше.

— Поновите за господе, — я указал на наполовину выпитое пиво юнцов.

— Добро.

Официант ушел, а я попробовал кафу. Ну да, то, что они здесь называли домачей, на деле таковой не являлось. Не варили они кафу в турке, а просто заваривали молотый кофе кипятком. Ну да ладно, зато аутентично.

— Понудили сте нам посао, — сказал старший. — Какав је то посао?

О, сразу о деле заговорили. Им что, настолько нужна работа, что они были готовы взяться за нее даже после случившегося?

— Работа простая, — улыбнулся я. — Вы слышали о пророчестве святого старца Фаддея?

Парни переглянулись, а затем вытаращились на меня во все глаза.

— И ви га знате?!

— Знаю. Про блудного сына, что придет из-за гор и смоет старую кровь священной водой. Так вот, мне нужно, юные господа, чтобы вы напомнили Белграду об этом пророчестве. Судя по всему, у вас есть нудные ресурсы и связи, чтобы это сделать.

Хулиганы снова переглянулись.

— А зашто?

— Зачем — вам пока знать не следует. Но я скажу, что вам нужно делать, и как.

— Молим?

— Первое, что скажу. Убивать и даже бить никого не нужно. Ничего, кроме мелкого хулиганства.

Парни снова переглянулись.

— Досадно.

— Скучать вам не придется, работы много. Кроме того, я не хочу потом отмазывать вас от полиции. А мелкое хулиганство замять проще. Так вот, господа. Если вы хотите действовать за идею, эта идея у меня есть. Возрождение Сербии — вот эта идея. Возрождение старинных традиций и работа на благо своей земли и своего народа. Не туда вы смотрели, когда пытались терроризировать австрийцев. Их от ваших выходок меньше не станет. Ну взорвете одного, так вместо него три других приедут. Нет, ребята. Работать надо не с австрийцами, а с соотечественниками.

Старший слушал меня внимательно, водитель — взволнованно, а младший, хотя явно и не понимал всего из моей речи, но таращился на меня благоговейно.

— А зашто вам је све ово потребно? — наконец-то спросил водитель.

— А мне это нужно потому, что я люблю Сербию и желаю ей лишь добра. И не хочу, чтобы через двадцать лет Белград, Смедерево и другие прекрасные сербские города говорили по-немецки или по-венгерски. Сербии — сербское, и ее независимость — это сложный, но верный путь. Хотя, безусловно, мне будет очень приятно видеть дружбу Сербии и России.

— Шьто надо делати? — коряво спросил меня старший.

Я протянул ему сложенный вчетверо лист бумаги.

— Это вам для вдохновения.

Конобар как раз принес им новое пиво, и ребята щедро глотнули из своих бокалов. Продажа несовершеннолетним? Никого это здесь не волновало. Хотя самый младший скорее делал вид, что пил, и морщился — вкус ему явно не нравился, но не хотел отставать от старших товарищей. Вот так они и начинаются, вредные привычки, эх...

Затем старший развернул бумагу.

На фоне черного квадрата был схематично нарисован белый ангел. Я взял это изображение из фрески, написанной в монастыре Милешева в тринадцатом веке. Одно из самых красивых произведений искусства средневековья, и каждый серб знал образ белого ангела. Я использовал схематичное изображение, в котором считывался первоисточник. Мне нужен был символ.

На черном фоне белыми буквами было выведено начало пророчества: «Вратиће се Блудни син Србије» — «Вернется блудный сын Сербии».

Парни озадаченно уставились на изображение.

— И шта да радимо са тим? — спросил старший.

— Сделайте трафареты. И рисуйте. Белград любит граффити. Так что рисуйте — сначала несколько изображений в разных местах. Потом еще несколько... И следите за тем, как люди будут реагировать.

— И све? — удивились они хором.

— Пока это все, — кивнул я и достал из внутреннего кармана сложенную вдвое небольшую пачку купюр. — Это вам на пару недель. Должно хватить на всех.

Старший быстро схватил деньги и пересчитал под столом — тоже не хотел светить сумму перед другими гостями. Его товарищи взволнованно за ним следили.

— Доста, — заключил парень.

Ну еще бы не «доста» — там была месячная зарплата квалифицированного рабочего.

— Встретимся здесь же через две недели. Тоже в семь, — сказал я. — Получите еще. И имейте в виду: работа такая, что ее результат я увижу — по улицам я хожу. Так что халтурить смысла нет.

— Урадићемо све, — прошептал старший и ловко сунул задаток в карман. — Верујте нам.

Ну что ж, раз они вообще явились, значит, и деньги нужны, и трепет я в них вселил. Уже вряд ли соскочат. И даже если их кто-нибудь прижмет, что они скажут? Что русский князь лично дал им поручение рисовать эти граффити? Да едва ли им поверят. И даже если выйдут на меня, хех, удачи.

— Как вас звать-то? — спросил я.

— Велько, — представился водитель.

— Сава, — сказал старший и указал на самого юного. — А то je Лазар.

— Драго ми je. Я Никола. Увидимся, ребята.

Мои юные уличные солдаты поспешили убраться из кафаны, пока я не передумал. Я же заказал еще чашку домачи и пытался проникнуться атмосферой места. Жаль, костюм провоняет куревом. А в остальном меня это даже забавляло.

Конобар как раз принес мне новую чашку, когда в зал вошли сразу несколько парней. Даже в полумраке я узнал их облачение — ботинки, темная простая одежда. Неужели мои фанаты пожаловали.

Все они были рослыми, но особо выделялся даже на их фоне настоящий гигант — больше двух метров ростом с суровой побитой шрамами рожей и не раз сломанным носом. К слову, самый старший из этой компании — лет сорок навскидку, может старше. И он направился прямиком ко мне.

— Мне передали, что вы настаиваете на официальной встрече, — сказал незнакомец, без спроса усевшись напротив меня. — Что ж, давайте познакомимся, Николай Петрович.

Глава 7

Я без страха смотрел на зверскую рожу предводителя футбольных хулиганов. Этот мужик только на первый взгляд казался простоватым. И хотя он старался не отступать от стиля своей «команды», от меня не укрылось, что эти неприметные шмотки он покупал в люксовых бутиках. Одна только футболка стоила как целый гардероб его среднестатистического прихвостня. Образ завершала толстая серебряная цепь с крестом.

— Ну давайте познакомимся, — сдержанно улыбнулся я. — Кто я, вы уже хорошо знаете. С кем имею честь?

— Вук Савич. Здесь я известен под этим именем.

— А в других местах вас именуют иначе?

— У меня была бурная молодость, — амбал отодвинул пепельницу подальше и поставил локти на стол.

— Так что же вам понадобилось от меня, господин Савич? И умоляю, избавьте меня от речей о заботе о моей безопасности. Ваши люди уже достаточно навешали мне лапши на уши.

Громила тихо рассмеялся и склонился над столом, глядя мне прямо в глаза.

— Мне? Мне ничего не нужно от вашего сиятельства, — хрипло проговорил он. — Зато нашему общему знакомому, тезке одного немецкого пистолета, и всему его начальству прямо не терпится, чтобы вы завершили свою миссию успешно. И я здесь для того, чтобы вам помочь.

Я чуть не поперхнулся остатками кофе.

Нет, они там в Тайном отделении совсем рехнулись? Сначала цыганка-гадалка в Земуне, теперь лидер футбольных хулиганов... Других кандидатур в агенты не нашлось? У них там вообще есть сотрудники с нормальной легендой? Что дальше? Дамы полусвета, воры, бездомные?

— Что ж, видимо, моя ромальская знакомая вас нашла, — тихо отозвался я.

— Было дело, — сухо ответил Савич. — Так что, господин, теперь вы готовы встретиться в более подходящем месте? Нам пора поговорить о вашей работе.

Я залпом допил чашку кафы и бросил на стол чаевые.

— Едем.

Когда мы выходили, я заметил, что больше никто не обращал на меня внимания. Все завсегдатаи притихли и старательно изучали содержимое своих бокалов и чашек. Даже сигареты в пепельницах побросали. На Вука Савича и его людей они старались даже не глядеть. Даже бармен сосредоточенно уставился в конторскую книгу, делая вид, что записывал расход выпивки.

Интересненько. Значит, этот Вук — фигура известная в белградской андерграундной среде.

Одно скверно — я вынудил его явиться лично. И кто-то мог это заметить и доложить. Знай я раньше, что Вук работал на Отделение, не стал бы его так подставлять. Впрочем, этот вопрос я предоставлял решить амбалу. В конце концов, Вук не явился бы в эту кафану, не знай он, как избежать рисков.

Возле входа в кафану были припаркованы два черных автомобиля. Один попроще — для «братвы», второй — мордастый джип с огромным хромированным кенгурятником. Китч чистой воды.

— Прошу, — Савич открыл передо мной дверь и пригласил на переднее пассажирское сидение, а сам, к моему удивлению, сел за руль.

Я пристегнулся и осмотрел машину. Явно личная и приятно пахла после недавней химчистки салона. Мы тронулись и не поехали — погнали по широкому проспекту.

— Куда едем, господин Савич?

— Увидите, ваше сиятельство. Там лишних глаз не будет. Мои ребята знают свое дело.

Да уж, прогулка в город грозила затянуться. Я попытался установить ментальную связь со Столыпиным, чтобы предупредить, но не вышло — он «закрылся». Одаренные обычно поступали так, когда не хотели, чтобы их отвлекали. Ладно, позже попробую.

Мы выехали на восток, в новые районы. Теперь я увидел еще одну сторону Белграда: непарадную, новую, где жили люди не очень благополучные. Однообразные пятиэтажки типовой застройки, много бетона и мусора, всюду граффити. Разве что зелень немного сглаживала впечатление. Хотя наверняка неместному не получилось бы прогуляться по такому райончику без последствий.

Автомобиль остановился возле какого-то большого ангара на окраине района. Дальше начиналось что-то похожее на промзону. К нам подошли двое охранников и, узнав машину, велели человеку в сторожке открыть ворота.

— Что это за место?

— Спортивный клуб, — отозвался Вук, припарковав машину. Следовавшая за нами машина с «братвой» остановилась следом. Ворота тут же закрылись, и через секунду перед ангаром вспыхнул яркий свет.

Никаких опознавательных знаков или вывесок — просто полукруглая жестяная конструкция, идеально вписывавшаяся в местный пейзаж депрессивного брутализма.

Но когда Вук завел меня в сам ангар, я понял, что это и правда был спортивный комплекс. Бокс, борьба, тренажерный зал — словом, все для гармоничного физического развития молодых бойцов. Меня провели через зал, и я увидел тренировавшихся людей. В этот час там было человек тридцать. Интересно, какая численность была у армии Вука Савича?

— Сюда, ваше сиятельство.

Амбал отпер дверь и пропустил меня внутрь, а двое сопровождавших нас бойцов остались снаружи.

— Располагайтесь, Николай Петрович, — громила по-барски взмахнул рукой, предлагая мне выбрать место. — Кафу хотите?

— Не откажусь, спасибо.

Кабинет Савича, к моему удивлению, был оборудован весьма технологично. На черном письменном столе красовались новенькие мониторы местного аналога «Эппла», в соседней комнате, кажется, гудел сервер вместе с системой охлаждения. Место было не таким простым, как хотело казаться.

Вук запустил кофеварку — к слову, тоже дорогую и стильную. Через пару минут передо мной оказалась чашка эспрессо. Взяв свою, Савич уселся в удобное кожаное кресло напротив меня и убрал клавиатуру.

— Вы не могли бы создать заклинание непроницаемости, ваше сиятельство? — Попросил он. — Мои артефакты хороши, но в личную силу я верю больше.

— Без проблем.

Я активировал непроницаемый купол, и Вук с благодарностью кивнул.

— Итак, случилась накладка, — сказал он, достав из ящика стола шоколадку. Какая очаровательная деталь образа. Жестом предложил мне кусочек, но я отказался. — Вы не должны были знать об агенте в Земуне. Девицу я тоже не виню — она не знала, что вы являетесь частью операции. Ее задачей было лишь передать пакет. Вы должны были вступить в игру только в Белграде, но... Что случилось, то случилось. Главное — пакет в итоге попал к адресату.

— Значит, вы — то самое доверенное лицо в Белграде.

— Одно из, — Савич по привычке говорил тихо. — Вам нужно лишь знать то, что теперь я буду вашим координатором от Тайного отделения. Прошу вас отнестись с пониманием, если я не смогу ответить на некоторые вопросы. Некоторую информацию, в том числе и об остальных агентах, не стоит не раскрывать в целях всеобщей безопасности.

Я кивнул.

— Понимаю. Но мне хотелось бы понимать, какую задачу передо мной ставят сейчас. Мне известна лишь финальная цель. Было бы неплохо ее как-нибудь... декомпозировать на мелкие подзадачи.

— Ну, вы даром времени не теряли, ваше сиятельство, — улыбнулся Вук. — Уже получили представление ко двору, завели себе команду уличных хулиганов и организовали маленький переворот в Земуне. Первое — хорошо, это было в планах. Второе пусть останется вашей маленькой шалостью, хотя ваша идея мне нравится. Пусть парни рисуют, поглядим, что выйдет. А вот третье может стать проблемой в отдаленной перспективе. Тем более что вам еще предстоит участвовать в судебных разбирательствах в Вене.

А этот Вук и правда был хорошо информирован. Очень хорошо. Жаль, что раньше не встретились.

— Вена подождет, — ответил я. — До нее еще месяц.

— Конфликт с австрийцами — это бомба замедленного действия, Николай Петрович. Да, вы помогли графу Альтанну, но настроили против себя земунских Куффнеров. У австрийского дворянства тоже есть свои группировки по интересам. И, поспособствовав свержению барона Куффнера, вы перешли дорогу довольно серьезному объединению, контролировавшему поток контрабанды из Балкан в Австро-Венгрию. Земун — очень удобное место, чтобы тихо переправлять различные востребованные товары. А вы своей выходкой привлекли к городку ненужное внимание. Сейчас там такие разборки, что полыхание их горящих задниц видно даже с этого берега Савы.

Я не выдержал и рассмеялся. Очень уж колоритным типом был этот Вук Савич. Кстати, его имя, судя по всему, и правда было вымышленным. «Вук» — это «волк», а Савич — «с Савы». Но для сербов звучало органично.

— И вы опасаетесь, что мне захотят отомстить?

— Я не опасаюсь. Я уверен, что они попытаются, — громила внимательно на меня уставился. — Черт, я каждый раз вижу это у вас. Все, кто приезжает сюда из России, забывают о том, насколько маленькая страна Сербия. Здесь работают совершенно другие правила. То, что не заметят в Петрополе, в Белграде будет как на ладони. И связь с другим берегом здесь гораздо теснее, чем может показаться. Так что да, ваше сиятельство, я жду, что Земунцы — назовем их так для простоты — решат вам отомстить за огромные убытки.

— И их не остановит мой титул?

Теперь пришла очередь Вука смеяться.

— Они будут рады прикончить русского князя. Тем более, в свете последних событий, когда наш король развернулся к России гузном. Будете при дворе — увидите, как много стало австрийцев. Поэтому даже если вас здесь убьют, король Петар напишет очень трогательное письмо императору Алексею, но не особо расстроится.

Что ж, зато стало еще понятнее, в каком серпентарии я оказался. С австрийцами не дружим, но очень сладко улыбаемся. Впрочем, появляться в их обществе придется, ибо врагов следует держать еще ближе, чем друзей. Но с кем тогда налаживать связи? Или я могу рассчитывать только на уличную шпану?

— Уместно ли задавать вам вопросы о ситуации при дворе? — спросил я. — Как-никак мне придется провести там много времени. И обрести влияние.

— На что-то смогу ответить, но у нас есть информатор, который состоит при дворе в данный момент. И, насколько мне известно, он уже должен был с вами связаться. Речь шла о приглашении за город.

Уже который раз за день я снова чуть не поперхнулся. Бранкович?! Дед-колясочник? Других приглашений съездить за город мне не поступало. Или, например, его помощница, которая передала мне записку? Хотя, пока я тут катался по городу да ходил по кафанам, моим секретарям могли принести и другие приглашения... Но я сразу подумал о Ратко Бранковиче и его сопровождающей. Не зря же она передала мне записку тайно.

— Полагаю, мне уже передали то приглашение, — ответил я. — Если это то, о чем я думаю.

— На встрече вы все узнаете. Сейчас будет много визитов и мероприятий, ваше сиятельство. Но такова специфика вашего положения. Манкировать нельзя.

— Не жалуюсь.

— Похвально, — с полной серьезностью кивнул Вук. — Сейчас ваша первостепенная задача — прописаться при дворе. Участвуйте в каждом мероприятии, на которое получите приглашение. Разъезжайте по домам, приглашайте к себе. Вы должны примелькаться и создать себе репутацию популярного человека, но при этом надежного. Поскольку ваша следующая ступень — получить при дворе должность.

Я понимающе улыбнулся. Информатор — хорошо, но гораздо лучше получать сведения из первых рук. И поскольку моей конечной целью было возвращение на трон, то... Я должен был стать максимально близок Карагеоргиевичам. Задача на самом деле нетривиальная, с учетом того, что в моде нынче были австрийцы.

— Есть предложения или варианты?

Савич покачал головой.

— Увы, это уже не ко мне. Информатор за городом сможет дать вам более полную картину. Насколько мне известно, некоторые варианты прорабатываются. Моей же первостепенной задачей является ваша защита... скажем так, от врагов более приземленных.

— Земунский картель, — кивнул я.

— И не только, ваше сиятельство. Некоторым вы враг уже потому что рус. Или князь. Или одаренный.

— Милые у вас порядки.

— Это у вас в Петрополе аристократы расслабились! — резко ответил Вук. — Но после того, что случилось в Польше, все увидели, насколько опасными могут быть заигрывания с даром, природы которого до сих пор никто не может понять. Теперь простые люди боятся. Боятся, что эта шляхта может дойти сюда. Боятся, что сами попадут под влияние силы. Много чего боятся. Так что вот вам еще один совет — старайтесь решать все вопросы и проблемы не только Благодатью. Люди должны увидеть в вас не колдуна, а человека, которому они могут довериться.

Что ж, это было хорошее замечание. И своевременное — я уже и сам осознал, что слишком привык полагаться на свою силу. Тем более, что благодаря минералке я почти не испытывал проблем с ее восполнением. Но Вук Савич был прав: к этому дару можно быстро привыкнуть. А привыкнув, начинаешь думать иначе. И это главная ловушка всех привилегированных сословий — отрываешься от реальной жизни и живешь в своем мире.

— Спасибо, господин Савич, — искренне поблагодарил я. — Это важное напоминание. А что с тем пакетом, ради которого пришлось так рисковать?

Амбал криво улыбнулся.

— Девушка сказала, вы знаете, что было в пакете.

— Да, — я не видел смысла отпираться. — Кое-что видел, но не все. И мало что понял.

— Сейчас пакет в надежном месте у надежных людей, которые занимаются исследованием материалов. Это все, что я могу сказать.

— Но вы собираетесь его использовать?

— В свое время, если поступит соответствующий приказ, — Савич давал мне понять, что дальше пытать его на этот счет было бессмысленно. Я, конечно, мог попытаться, но сейчас в этом не было смысла. Информация станет ценнее, когда содержимое пакета исследуют и установят личность каждой персоны, что была изображена на пленках. — Если этот план будет требовать вашего участия, вам непременно дадут знать. Но сейчас я настаиваю на том, чтобы вы сосредоточились на придворной жизни.

— Мне все ясно, — я отодвинул кресло и поднялся. — Последний вопрос: как добраться из этой вукоjебины в мой дворец?

Амбал заржал в голос.

— Прекрасный каламбур, ваше сиятельство! Кажется, только что вы дали новое подпольное название этому месту. Мне нравится. Ваше изучение сербского достойно похвалы.

Я не выдержал и сам рассмеялся, осознав, что именно ляпнул. В переводе на русский это слово означало удаленное от цивилизации место, «медвежий угол». Только в сербском вместо медведей были волки, и занимались они в этом месте любовью.

— Вас отвезут мои парни, — отсмеявшись, добавил Савич. — Сейчас распоряжусь.

— Благодарю. Кстати, как мне с вами связаться, если понадобится? Ехать сюда?

— Лучше не стоит, — он протянул мне карточку. — Позвоните по этому номеру и скажите, что хотите купить билеты на матч «Звезды» в пятый сектор. Я пойму, что это вы. Номер лучше запомнить наизусть.

— Понял, — я постарался сразу запомнить цифры и сунул карточку во внутренний карман.

Вук тем временем пригласил к себе одного из своих парней и велел отвезти меня, куда скажу. Мы быстро попрощались, и вскоре я оказался на парковке.

Ехали шустро, как здесь принято, под какой-то адский электронный турбофолк — это тоже было в рамках традиций. С удивлением я отметил, что эта музыка начинала мне нравиться. Очень необычное сочетание народных мотивов и ядреной электронщины.

Все это время я пытался связаться со Столыпиным, но ничего не получалось. Атташе закрылся наглухо, и это начинало меня раздражать. Ну договаривались же, что постараемся не использовать блоки.

Через полчаса автомобиль припарковался недалеко от дворца княгини Любицы.

— Улочку перейдете? — спросил водитель. — У меня распоряжение не маячить возле дома.

— Не вопрос, — кивнул я. — Спасибо.

Я быстро перешел дорогу и свернул за угол. Дворец освещался, а вот сад утопал в тени. Так даже приятнее. Нажав на звонок, я представился, и калитка открылась.

Но я не успел пройти и половину аллеи, как из парадных дверей ко мне выбежала взволнованная Вера. Секретарша взглянула на меня — и поникла.

— Ваше сиятельство... Простите, но где Андрей Васильевич?

Так-тааак...

— Не знаю. Он снова уехал?

Секретарша покачала головой.

— Нет, Николай Петрович, он так и не вернулся. Никита сказал, вы вместе уехали из салона. С тех пор от господина Столыпина не было новостей... И я не могу с ним связаться.

У меня внутри все упало.

— Я тоже, — хрипло ответил я. — И это мне не нравится.

Глава 8

— Организуй мне связь по надежному каналу и позови Никиту, — распорядился я и зашел в дом.

Заметившие меня слуги тут же начали бить поклоны, и я рассеянно кивнул им в знак приветствия. Вера цокала каблучками позади меня, параллельно строча сообщение Никите.

— Ваше сиятельство, желаете ли... — обратился ко мне камердинер Лука, но я не дал ему договорить.

— Ничего не нужно, спасибо. Пожалуйста, не беспокойте меня в ближайший час.

Видимо, рожа у меня была настолько сосредоточенная, что больше никто не решился меня беспокоить.

— Вер, есть запасной ключ от кабинета Столыпина? — спросил я.

— Конечно, ваше сиятельство, — секретарша достала из кармана связку ключей и, перебрав ее, протянула мне нужный. — Что ищем?

— Прежде чем сеять панику, хочу убедиться, что у него не было других планов, — сказал я, отперев дверь и галантно пропустив девушку вперед.

— Поняла. Быть может, есть смысл обратиться в посольство? Вдруг его вызвали туда? Он ведь бывший сотрудник. Наверняка его старые коллеги хотели бы увидеться.

Подобное было возможно, но я уже немного успел узнать Столыпина. Андрей Васильевич отличался небывалым педантизмом, когда вопросы касались ведения дел. У него всегда все было записано, зафиксировано, продублировано на резервную копию. И, в отличие от меня, он не имел привычки внезапно исчезать. Столыпин был из тех, кто даже романтические ужины вносил в график.

Поэтому первым делом я решил взглянуть на его ежедневник.

Вера включила свет поярче, и я осмотрел кабинет Столыпина. Идеальный порядок — это несмотря на то, что жили мы сейчас в сумасшедшем графике. На письменном столе стоял лоток с несколькими отделениями для различных бумаг.

— Так, что у нас здесь... Корреспонденция срочная, корреспонденция от посольства, личная корреспонденция...

Кстати, отделение для личной корреспонденции пустовало. Я быстро перебрал остальные бумаги. Ничего, что требовало бы немедленного отъезда.

— Здесь пусто. Вера, где он держит ежедневник? В сейфе?

— Что вы, ваше сиятельство. В сейфе деньги, драгоценности, облигации. Посмотрите в верхнем ящике стола.

Она была права. В верхнем ящике помимо ежедневника нашлись невскрытая пачка сигарет, пара зажигалок, шкалик коньяка, упаковка таблеток от головной боли и коробочка с запасной гербовой брошью — символом его принадлежности к моей свите. Я осторожно взял дорогой блокнот в кожаной обложке и принялся перелистывать страницы.

Если честно, я всегда ненавидел совать нос в чужие личные вещи. Ежедневник — штука все же интимная, там люди всякое пишут. Но пришлось загнать неловкость подальше и искать зацепки.

— Так, вот вчерашний день расписан — ничего необычного. Сегодняшний... Вот, утренние звонки, затем поездка в автосалон. На вечер тоже распланированы звонки и работа с письмами, — я поднял глаза на Веру. — Значит, вечером он планировал быть дома. Телефона у него при себе нет, так что если его и могли вызвать, но только по ментальному каналу. И это мог быть лишь одаренный.

Секретарша нахмурилась.

— Разрешите мне проверить адресную книгу Андрея Васильевича? Поищу контакты одаренных, которые могли с ним связаться.

Я передал Вере ежедневник, и она принялась сверять его телефонную книгу с данными в планшете. Я тем временем снова уставился на рабочий стол Андрея. Вот стройным рядом лежали идеально заточенные карандаши разных цветов — ими Столыпин выделял кусочки текста и ставил пометки на конвертах. Книга с несколькими закладками — Карл фон Клаузевиц, выдержки из «Принципов ведения войны». Подарочная перьевая ручка в футляре с гербом Российской империи — он подписывал документы только ей. Даже пепельница чистая. Ее не просто вытряхнули, но еще и помыли.

Только в корзине для мусора валялись пара скомканных черновиков и несколько испачканных бумажных носовых платков — то ли Андрей порезался, то ли пытался остановить шедшую носом кровь.

— Только контакты из посольства, ваше сиятельство, — Вера положила ежедневник на стол. — С вашего позволения я позвоню туда и расспрошу.

— Ага... Где, мать его, Никита? Я же просил позвать.

Вера вздрогнула, а я понял, что перегнул — они никогда не слышали от меня не то что крика, но даже разговоров на повышенных тонах. Держи себя в руках, Коля. Девчонка ни в чем не виновата.

— Простите, ваше сиятельство, — побледнев, прошептала секретарша. — Он уже идет. Занимался вторым каналом связи. Там... там не все было просто.

— Хорошо, спасибо, — я постарался максимально смягчить тон, чтобы девчонка не разревелась. — Список контактов напечатай и принеси мне в кабинет, пожалуйста. Никиту тоже отошли ко мне.

Я вернул ежедневник на место и отправился к себе.

Что-то было не так. Интуиция, чуйка — можно называть как угодно, но это не было беспочвенной паранойей. Что-то случилось, хотя у меня и не было прямых доказательств. Это скребло мне душу и заставляло ворочаться сдерживаемую силу. Точно не просто так. Поэтому я решил идти сразу с козырей.

Никита уже ждал меня возле моего кабинета.

— Вызывали, ваше сиятельство?

— Скажи, Андрей Васильевич с тобой не связывался после того, как мы уехали?

— Нет, Николай Петрович. Да мы и не беспокоились до вашего возвращения — мало ли куда вы решили заехать. Вы ведь не обязаны перед нами отчитываться...

— Понятно. Связь уже настроили?

— Да, ваше сиятельство, — Никита с готовностью кивнул и указал на один из двух телефонных аппаратов. — Вот этот, с костяными вставками на трубке. У него другой номер. Я записал его на бумажке для вашего удобства. Если кто решит проверить его, то выйдет на простую квартиру во Врачаре.

Умница мой. Все-таки повезло мне с секретарем. Никитка помимо необходимых навыков обладал и весьма специфическими. Вот и пригодилось кое-что. Не такая уж у меня и простая команда. Не свита — именно команда.

— Спасибо, Никит. Помоги пока Вере, пожалуйста. И чайку ей налей, чтобы не волновалась, а то ей случайно от меня досталось. Попала под горячую руку. Если что-нибудь понадобится, я позову. Но сперва запиши мне сюда данные машины, на которой мы уехали из салона. Нужно ее найти.

— Как пожелаете, ваше сиятельство.

Секретарь отправил на печать файл с нужной мне информацией и вышел. Я плюхнулся в кресло и вытащил из внутреннего кармана карточку, что мне дал Вук Савич. Вот уж не думал, что она пригодится так скоро, но, кажется, вопрос был уже и по его части.

Видано ли, чтобы одаренный боевик пропал без следа? Тем более тот, кто неплохо знал Белград и мог за себя постоять.

Не знаю, где Никита откопал этот телефон, но это была явно антикварная штука. С тяжелыми латунными элементами, дисковым набором, вставками из кости... Красота. Я осторожно набрал указанный номер и приложил трубку к уху.

Гудки, щелчок...

— Билетная касса, — сказал приятный женский голос. — Изволите?

— Я хочу купить два билета на матч «Звезды» в пятый сектор, — сказал я заученный пароль.

На другом конце провода повисла небольшая пауза.

— В данный момент билетов в пятый сектор нет, но я поставлю вас в лист ожидания. Мы сможем связаться с вами по этому номеру?

— Да... Когда ждать звонка?

Но девушка уже отключилась, оставив меня в полном неведении. Вот и поговорили, блин. Я спрятал лицо в ладонях. Черт, хоть в Аудиториум обращайся. У них были образцы крови каждого выпускника, и по ним с помощью особого ритуала можно было найти пропавшего. Но это слишком долгая бюрократия. Пока пробьешься, пока получишь разрешение... Даже если действовать через цесаревну, на это уйдут не часы — дни. А этого времени у меня не было. Я чувствовал, что должен торопиться.

— Хотя стоп, — я оторвал ладони от лица и уставился в потолок.

В мусорной корзине в кабинете Столыпина были грязные платки. Если это была кровь, пусть и засохшая... Все равно это материал для работы. Только как провести ритуал? В Аудиториуме рядовых студентов такому не учили. Это история про артефактологию, да и то для избранных. Я об этом ритуале узнал и вовсе случайно, как и о том, что Аудиториум до сих пор хранил фиалы с кровью всех выпускников.

Я вскочил из-за стола и вылетел в коридор. По дороге столкнулся с Йованой — служанка вскрикнула от неожиданности.

— Господь милостивый! Ваше сиятельство, что стряслось?

— О! Йована, принеси ко мне в кабинет несколько бутылок минералки «Князь Милош» и какую-нибудь емкость. Миску или тазик. Что-нибудь с дном пошире.

Женщина очень странно на меня посмотрела, но не посмела спрашивать. Хотя вопрос «Какого черта?» явственно читался в ее глазах.

— Конечно, ваше сиятельство. Пять минут, дойду до кухни.

А я уже летел дальше, в кабинет Столыпина.

Не знаю, что обо мне подумали Никита и Вера, когда я ворвался в кабинет и бросился прямиком к мусорной корзине. Девушка едва не выронила планшет от неожиданности.

— Ваше сиятельство, вам помочь?

— Не нужно, спасибо.

— А что вы ищете?

— Да так... Появилась одна идея. Потом скажу. Может еще и не сработает.

Я вытащил две грязные салфетки и, держа их двумя пальцами, вышел из кабинета, оставив своих секретарей в еще большем недоумении. Впрочем, они уже наверняка привыкли к тому, что их наниматель был несколько эксцентричным человеком.

Вернувшись к себе, я бросил на стол салфетки. Нет, все же кровь. И больше некому было кровоточить в кабинете Столыпина. Я решил попробовать провести ритуал, используя родовую силу. Усилю действие минералкой, она сработает как проводник и источник дополнительной энергии. А работать буду... Ну, тогда, в Земуне, когда я сунул в стакан с «Милошем» сорванную брошь Куффнера, ведь получилось. Значит, можно попытаться и сейчас.

В дверь постучали.

— Ваше сиятельство, я принесла то, что вы просили.

— Заходи.

Йована боком протиснулась в дверь. У нее в руках был медный таз, в каком обычно варили варенье, а в нем лежали три запотевшие бутылки с минералкой.

— Спасибо, Йована, — я взял у нее ношу. — Только, прошу, пока не распространяйтесь.

— Будете использовать... Благодать, да?

Ну, технически это не Благодать, но вдаваться в подробности я не стал.

— Да.

— Скажу, чтобы вас никто не беспокоил.

— Спасибо, — я закрыл за ней дверь, на всякий случай запер ее изнутри.

Сконцентрироваться сейчас будет не очень просто, но надо. Я поставил таз на стол, вылил туда две полные бутылки, третью осушил наполовину и оставил на столе. Может, еще пригодится. И снова уставился на салфетки. Лучше всего, наверное, поместить их в воду и туда же погрузить руки, как я делал прежде...

Я опять делал все по наитию, надеясь лишь на то, что вывезу ситуацию на голом энтузиазме и чистой силе. Найти бы себе наставника по родовой магии! Великий князь Михаил, хоть и был спецом по этой части, но не успел рассказать всего. И сейчас я ощущал себя неучем: такой потенциал в моих руках, а я забиваю гвозди микроскопом.

— Ну... Начнем.

Я положил окровавленные салфетки в воду и погрузил руки. Сконцентрировался на силе, обратил взор внутрь себя. Это было немного похоже на медитацию. Первое — почувствовать два разных потока силы до такой степени, чтобы это даже визуализировалось в картинку и ощущалось иначе.

Благодать почему-то всегда рисовалась мне яркой оранжевой. Живой, быстрой, пульсирующей. А вот родовая сила была грязно-серой с искорками. Она текла медленно и величаво и ощущалась неповоротливой. Но это в спокойном состоянии. Если ее вывести из себя, могла подняться такая буря, что потом живого места не останется.

Я выделил поток родовой силы и вошел в него. Теперь самое важное — установить диалог с Родом. Великий князь говорил, что Род все слышит и может отвечать. Но не всегда готов помочь, так что запрос нужно аргументировать.

Я представил, что подставляю руки под этот величественный поток древней силы и обратился к роду.

«Помоги найти моего помощника. Он верен мне и попал в беду, защищая меня. Теперь я должен защитить его».

Сила не ответила. Я чувствовал, как прохлада проходит сквозь мои руки, но она не наполняла их. Пока что.

«Помоги!» — почти крикнул я. — «Или верность для тебя ничего не значит?»

Внезапно у меня перед глазами все померкло, а под ложечкой засосало. Меня словно вырвали из собственного тела, и я провалился неведомо куда. Очень странное ощущение, как бывает, когда несешься на полной скорости по дороге и неожиданно подпрыгиваешь на кочке — вот этот миг.

А затем тьма начала понемногу отступать, и я понял, что очутился в каком-то другом... пространстве?

Не уверен, что оно существовало наяву, но великий князь говорил, что Род существует вне времени и места. Судя по всему, это было оно. Сосредоточие Рода.

Все вокруг было серым. Бледно-серый туман, да и сам я оказался полупрозрачным серым духом, который лишь выглядел подобно человеку. Я не шел — летел к рассеивавшемуся туману, из которого вырастало дерево.

Это древо было больным — я отчетливо чувствовал это. Искореженные ветви, жухлые листья. Оно едва жило, и вокруг него роились такие же серые духи, не имея возможности вскарабкаться по древу наверх.

— Эй! — Позвал я их, но они даже не обернулись. Все их внимание было обращено на древо, и они постоянно пытались забраться по нему, но не могли.

Над древом висел шар, который напоминал бы солнце, не будь он темным. То, что должно было дарить свет, сейчас отбрасывало лишь тени. Родовой источник? Ведь именно он был отравлен...

— Послушай меня! — рявкнул я, задрав бесплотную голову к шару. — Помоги найти его. Помоги увидеть, где он!

— Сила иссякает, — грохнуло сверху целым хором голосов. — Род должен беречь и приумножать силу, а ты только тратишь. Что ты сделал для Рода? Что принес ему?

Хороший вопрос.

— Я, блин, работаю над этим, но не все сразу!

— Род помогает тебе в последний раз! — прогремело сверху. — Ты больше не получишь силу сверх той, что имеешь, пока не поможешь Роду!

От серого «солнца» оторвалось что-то, похожее на комету и угодило прямиком в меня. Из меня вышибло остатки духа, и я...

Я тонул в потоке образов. Плохо освещенная комната с минимумом мебели. На жесткой кушетке лежал привязанный ремнями Столыпин. Он был без сознания, а в вену на левой руке была воткнута игла капельницы. В комнате было холодно, и стояла сырость. Кажется, где-то поблизости была вода.

За дверями комнаты дежурили трое мужчин и одна женщина, на всех были защитные артефакты.

Образ сменился, и я увидел лестницу в подвал. Помещение подземное.

А затем я увидел вход — одинокое здание на берегу Савы. Вокруг куча мелких одно— и двухэтажных построек разной степени ветхости. И причал. Но вся территория охранялась. Несмотря на то, что выглядело все несерьезно, людей с оружием было достаточно. К зданию подъехал автомобиль, и из него вышел молодой человек в сопровождении нескольких вооруженных людей. И я узнал этого парня. Я видел его фотографию.

Даниэль фон Куффнер, сбежавший от правосудия сын градоначальника Земуна.

Образы исчезли, и я очнулся в кабинете. Не успел перевести дух, как в дверь настойчиво забарабанили.

— Ваше сиятельство! Мы нашли автомобиль! — прокричала Вера из коридора.

— Отлично, — вяло отозвался я. — У меня тоже есть кое-что.

Ритуал, если его можно было так назвать, меня вымотал. Но теперь я знал, где искать Столыпина.

Я направился к двери и вздрогнул, когда тишину кабинета разрезал противный старый звонок телефона. Звонил второй, «секретный».

Впустив секретарей, я подбежал к трубке.

— Слушаю.

— Канал связи защищен? — я узнал хриплый голос Вука Савича.

— Да.

— Надеюсь, у вас срочное дело. Этот вид связи не для болтовни.

Да знаю я, мать твою! Не вчера родился.

— Столыпина похитили, — выдохнул я. — Вы были правы насчет земунских. Я знаю, где он, но нужна ваша поддержка.

Громила умолк, переваривая информацию.

— Откуда выяснили? Похитители выходили с вами на связь?

— Использовал силу. Я знаю, что меня собираются выманить, но хочу быть на шаг впереди. Нужно организовываться сейчас. И у них мощные артефакты для нейтрализации силы. Потому они и смогли взять Столыпина. Мне есть чем удивить их, но нужна подстраховка.

Вук внимательно меня выслушал, затем прикрыл трубку ладонью, и я услышал какое-то невнятное бурчание. Возможно, подозвал кого-то и отдал приказ.

— Ждите через полчаса, — сказал он. — Я вышлю группу вам в помощь.

— Благодарю.

Я повесил трубку, и секретари вытаращились на меня.

— Ну, ваше сиятельство? Что в итоге?

— Я еду на охоту, — сказал я и, сорвав крышку с бутылки минералки, выпил ее залпом.

Глава 9

— Охоту, ваше сиятельство? — Вера побледнела. — Что вы такое говорите, Никоалй Петрович? Неужели Андрея Васильевича и правда похитили? Но кто эти земунские, как вы их назвали? Это связано с тем скандалом, когда чуть не убили графа Альтанна?

— Верочка, для секретаря ты задаешь слишком много вопросов сразу, — я устало взглянул на секретаршу. — Все, что ты слышала, правда. К этому приложил руку Даниэль фон Куффнер — сын уже бывшего градоначальника Земуна, обвиняемый австрийским правительством в покушении на Альтанна. По крайней мере, видение показало мне именно его.

К чести секретарши, она быстро взяла себя в руки. Учится девочка, растет.

— Что мы можем сделать, чтобы вам помочь?

Хороший вопрос. С одной стороны, можно было связаться с полицией. Но Вук Савич не зря обратил мое внимание на то, что связь между двумя берегами куда крепче, чем может показаться. Если столько лет Куффнеры курировали контрабанду, то полиция должна была защищать его интересы. Сербская — в том числе. Так что стражам правопорядка у меня веры не было, тем более я не успел обзавестись там связями.

— Усильте охрану резиденции. Найдите частное охранное агентство — по возможности, нейтральное. Лишним не будет.

— И все?

— Еще можно чашку кофе и бутылку минералки. Ритуал был сложный.

Секретари переглянулись друг с другом, и у обоих в глазах читалась мысль о том, что их князь сбрендил окончательно. Ну да, они-то не знали моих новых знакомых. Впрочем, пусть так и остаются в неведении. Сейчас чем меньше они знали, тем было лучше.

— Сейчас принесу, — наконец сказала Вера.

— Пусть несут в диванхану на первом этаже.

— Как пожелаете, Николай Петрович.

Я покинул кабинет и направился в диванхану. Нравилось мне это место: глядя на затейливые османские орнаменты, мне лучше думалось. Вера принесла кофе и удалилась, а я уставился на узор.

Значит, Даниэль фон Куффнер оказался в Белграде. Что ж, ожидаемо. Наверняка у него здесь много подвязок. Тем лучше для него и хуже для меня. Но на кой черт они похитили Андрея и не дали мне знать? Если Столыпин был приманкой, то нужно было дать мне понять, где его искать. А тут какая-то хренотень получается.

Зато теперь стало понятнее, как они вообще смогли взять Столыпина. Наверняка у Даниэля остались кое-какие качественные артефакты, которые спонсировала сестра Фридриха. Но Даниэль не знал, что я одарен не только Благодатью. В это слабое место и ударим.

Я как раз допил кофе, когда ко мне зашел Никита.

— Ваше сиятельство, к вам приехали. Говорят, заходить не будут, ждут вас на улице.

— Иду.

Прихватив ключи от своего «Руссо», я спустился к парковке. Меня ждали два темных джипа, и к одному из них прислонился мрачный мужчина в традиционной для людей Вука униформе.

—Можете называть меня Васей, ваше сиятельство, — представился он. — Старший рассказал, в чем дело. Мы с парнями вас прикроем.

Я почуял присутствие чужой силы. Слабое, но оно было.

— Одаренные среди вас есть?

— Я, ваше сиятельство. Благодать, девятый ранг.

Я удивленно на него уставился, и мужчина печально улыбнулся.

— Я — плод командировки одного русского вельможи в Белград. Не отсекли от рода, ибо мать скрыла беременность, вот и досталось немного силы. Предвосхищая вопросы: в Аудиториуме не учился, умею немного, поэтому все равно предпочитаю огнестрел. Но это лучше, чем ничего.

— Согласен, Василий.

— Я просто Вася. У меня так в паспорте написано. Мама не разобралась в свое время, что это сокращенное имя.

Да уж, повезло парню. Ну да ладно. Раз Вук доверил ему эту работу, значит, не лыком шит. Я показал ключи.

— Поеду на своей.

— Место какое?

Я быстро пересказал Васе свое видение и количество охраны. Внимательно выслушав меня, бастард кивнул.

— Знаю, где это. Макиш, пригород Белграда. Возле Ады.

— Отлично. Сколько вас?

— Семь стволов. Плюс я. Мы с радиосвязью, все передам нашим.

— Спасибо, — я крепче сжал ключи. — Тогда езжай впереди, я за вами. Не потеряюсь.

— Добро.

Мы расселись по машинам, и тачка Васи рванула первой. Меня пропустили вторым номером, а еще одна машина замыкала. Таким маленьким кортежем мы летели по ночному Белграду. Проехали мимо фешенебельной части столицы, затем дорога погрузилась во мрак — только фонари освещали дорожное покрытие, а вокруг были пустыри.

Если у Васи девятый ранг, то его быстро нейтрализуют. Впрочем, бастард молодец — на одну силу не надеялся. У меня же не было никакого оружия, кроме того, что я мог воплотить из силы. А вот с силой теперь будут сложности.

Я собирался подумать о том, что сказал мне Род, позже. Но уяснил одно — отныне халявы с родовой силой не будет. Теперь мой резерв не безграничен, хоть ты упейся минералкой. Высажу все сразу — буду восстанавливаться так же долго, как и любой другой одаренный.

Вовремя, конечно. Впрочем, Род был прав — кредитование источника не может быть бессрочным. У родовой силы вообще свои законы.

Автомобиль Васи съехал с трассы на грунтовку и остановился. Я поравнялся с ними и опустил стекло.

— Какой план?

— Прийти, забрать вашего одаренного и прикончить остальных, если они с этим не согласятся, — коротко ответил Вася. — Вук дал приказ не милосердничать. Они нас уже достали, если честно, эти земунские. А тут повод хороший. Так что акция устрашения будет громкой.

— Тогда не маловато ли людей для карательной операции? — спросил я.

Вася недобро улыбнулся.

— Они не ждут вас и тем более — нас. Устроим сюрприз. Мы едем первыми, вы — за нами. Тем более нам тоже есть чем их удивить.

Миленький расклад. Интересно, чем это земунский картель умудрился насолить Вуку Савичу и его головорезам? Впрочем, хорошо, что наши интересы на этот раз совпали.

Васина тачка рванула с места, подняв столб пыли. Разгон парни взяли сразу. Следом поехал второй джип, а я замыкал.

Но когда они оказались перед закрытыми наглухо воротами и уже собрались их таранить, я поступил изящнее. Один мощный удар «Колобком» — и цепь была разорвана, а створки распахнулись, открыв нам дорогу.

Они въехали первыми. Насколько я понял, их задачей было поднять как модно больше шума и отвлечь внимание. Я уже искал глазами то здание, где держали Столыпина.

Территория оказалась небольшой, и тот дом я увидел сразу. Но спокойно проехать к нему мне не дали — завязалась перестрелка. Люди Вука поливали высыпавшую охрану автоматными очередями, сторожа отстреливались — с переменным успехом.

Улучив момент, я ударил по газам и подъехал ближе. Дальше придется идти самому. Бросив машину в стороне от основной линии огня, я натянул «Берегиню» и, скрывшись в тени, осмотрелся. Так, до входа пробежать метров двадцать. Если что, Столыпина смогу дотащить на себе.

— Эй! А ты еще...

Передо мной вырос охранник. Дуло автомата смотрело на меня. Причем оружие было подозрительно похоже на до боли знакомый калаш с моей настоящей родины. Но договорить мужик не успел и «калаш» ему не помог — удар «Колобком» в грудь опрокинул мужика. Вроде не насмерть. Пока будет возможность, постараюсь использовать Благодать.

Я поднял автомат и примерился. Теоретически, использовать можно. Но я отбросил его подальше. Если Столыпин без сознания, то с атташе на руках я все равно не смогу использовать оружие. Значит, придется полагаться только на силу.

Дверь вылетела от одного удара ноги. Я переконфигурировал «Берегиню» в максимальную физическую защиту. На меня тут же бросились двое. Один выстрелил — защитное заклинание поглотило энергию пули, и та отскочила от меня, как от железной стены. Второй замешкался и не успел выхватить оружие.

Обоим достался удар «Бореем» — сильное заклинание стихии ветра. Порывом воздуха их сбило с ног, и мне оставалось только обезвредить. Перешагнув через поверженных противников, я двинулся дальше по коридору.

Но не успел сделать и двух шагов, как взвыла сирена. Черт. То ли сигнализация, то ли просто общий сбор по тревоге. И чтобы дойти до подвала, мне сперва придется зачистить все здание.

Я выставил перед собой «Покров», сформировав его в форме силового барьера. Из двери вылетел еще один охранник, бросился на меня, но отскочил, напоровшись на заклинание.

— Что это за хрень?

— Ты еще хрени не видел.

Я опрокинул его еще одним «Бореем» — заклинание получилось таким мощным, что бедолагу отбросило в самый конец коридора, к лестнице. Но на его место пришли трое других.

— Он пришел! — Крикнул один из охранников. — Скажи Дани!

Какой-то парень бросился к лестнице, и я не успел его достать. Оставшиеся принялись поливать меня автоматными очередями, и «Покров» быстро разрушился. Я спрятался за угол, стараясь экономить «Берегиню» и, вызвав цепочку «Кос», отправил смертоносные силовые лезвия бумерангом по всему коридору.

— Аааа!

О, одного зацепил.

Я вынырнул из укрытия, на ходу конфигурируя следующее заклинание. На этот раз в моей руке вырос «Кладенец» — я полоснул излишне ретивого бойца силовым лезвием по рукам.

— Хочешь жить — не лезь, — шепнул я, пинком отправив его автомат в конец коридора. — Разумеш?

— Д-да...

— Иди отсюда!

Уговаривать не пришлось. Баюкая раненую руку, боец принялся ползти к выходу.

А я тем временем подошел к лестнице. Странно, но сверху никто так и не спускался. На всякий случай я забрался на второй этаж и обнаружил, что там не было никого, кроме задремавшего старика за конторкой. Этот этаж использовали как склад: я увидел палеты, ящики, мешки. Часть товара картеля?

— Уходи отсюда, дед, — велел я. — Давай, спускайся — и на улицу.

Дедок ошарашенно уставился на сияющий меч в моей руке. Побледнел, выпучил глаза... и перекрестился.

— Ну! Брзо! — подгонял я.

Он торопливо зашаркал вниз по лестнице, а я еще раз оглядел место. Нет, никого. Мне нужно вниз. Старик как раз ковылял к входной двери, когда я принялся спускаться в подвал. С улицы все еще доносились звуки стрельбы и крики. Судя по всему, Вася с ребятами ввязались в настоящий бой. Ну да ладно, часть своей задачи они выполнили — отвлекли бойцов от меня.

Я остановился перед массивной железной дверью — на фоне остальной обстановки она выглядела слишком надежной. Значит, вот где держали главные ценности.

Пришлось повозиться. Ни с первого «Колобка», ни даже с третьего, дна не поддалась. Зараза! Она словно съедала силу моих заклинаний. Точно зачарованная.

— Ладно, попробуем по-другому, — прошипел я и со всей долбанул по двери родовой силой.

О, пошел процесс. Металл заскрежетал, застонал, я поддал еще немного силы — и дверь просто смяло и вынесло в проем. Как раз на двоих бойцов, что готовились меня встречать.

— Добрый вечер, господа.

Они попытались подняться, и я шарахнул их «Бореем». Понятно, это уже посерьезнее будет. Заклинание прошлось по ним слабым ветерком. Что ж, будем действовать по старинке.

— Он здесь! — рявкнул боец с артефактом в виде стального бруска на цепочке. — Тре...

Договорить я ему не дал. Получилось грубо, но эффективно: когда концентрируешь силу в кулак, удар получается на диво сильным. Голова бойца мотнулась, и он осел на полу. Второй попытался отползти от меня, выставив перед собой стальной брусок, словно крестом хотел отогнать нечисть.

— Это так не работает, дружок, — улыбнулся я и схватил его за запястье. Мгновенно пробил естественную ментальную защиту и применил «Сирин». Пусть отдохнет под красивую песенку. Из этого транса он еще долго не выйдет, но останется жив.

Лишний раз марать руки в крови мне не хотелось. Видимо, у нас с Вуком были разные взгляды, но на моем Роду и без того было достаточно грязных дел. От того, что я стану выпиливать всех направо и налево, силы в источнике не прибавится.

Коридор был темным с тревожным красным аварийным освещением. Как в триллере каком-то, ей богу. Пришлось зажечь огонек «Жар-птицы», чтобы осмотреться. Плесень на мокрых стенах — видимо, грунтовые воды были совсем рядом, старый скользкий кафельный пол... Я двинулся вперед, обновив силу меча.

В этот момент дальняя дверь открылась, и меня ослепило яркой вспышкой. От неожиданности я зажмурился, а потом...

Потом пришла боль.

— Черт! — не удержался я, когда меня чем-то обожгло. «Берегиня» вмиг рассеялась, а костюм на мне загорелся. Ничего себе у них артефактики! Работа высокорангового профессионала. Как они вообще смогли их приобрести?

Дверь тут же захлопнулась, заворочался замок.

— Ну все. Разозлили.

Я сорвал сдерживающий браслет и сунул в карман. Сила тут же вспенила кровь, и я позволил этой ярости разнестись по венам. Подбежав к двери, я обеими руками ударил ее и влетел вместе с ней в какое-то темное помещение.

На меня тут же обрушился град каких-то вспышек. Яркие мелкие жалящие искорки прожигали защитное заклинание так, словно его не было.

Сволочи, такой костюм испортили.

Усилив «Берегиню» энергией Рода, я направил силу в «Борей» и ударил по круговой. Жалящие искры снесло потоком ветра, и они обрушились на тех, кто был внутри. Кто-то закричал. Надеюсь, не Столыпин.

— Тварь! Ну ты сейчас получишь...

В меня метнули что-то вроде бомбочки. Из нее пошел странный пар, и я мгновенно накрыл эту хреновину защитным куполом — куполом, сотканным из родовой силы. Такое не перебьешь. По крайней мере, Благодатью.

А затем поднял глаза на того, кто это сделал.

— Ну здравствуй, Даниэль фон Куффнер, — улыбнулся я, получая искреннее удовольствие от его замешательства. — Что, думал, раз взял моего человека, то теперь сможешь побить всех одаренных?

Теперь я понял, чем Даниэль мог соблазнить сестру Фридриха. Красавец, конечно. В чертах лица — воплощенная аристократичность, светлые волосы, стройный стан с широкими плечами. Девчонка наверняка сначала клюнула на внешность. А потом ей снесло голову от влюбленности, и остальное уже не имело значения.

— Как... Как ты это сделал? — пятясь, прошептал Куффнер.

— Не твоего ума дело. Где мой человек?

Куффнер сделал странный жест правой рукой, и в его ладони оказалось что-то маленькое и блестящее. А мгновение спустя оно полетело в меня.

— Ай, — улыбнулся я, когда пущенный предмет угодил в мою «Берегиню» да так и застрял в ней. — Все, аргументы кончились?

А вот теперь я увидел в его глазах настоящий страх.

— Кто ты? — прохрипел он. — Что это за сила... Что за артефакты?

— Все тебе скажи.

Он попытался бежать. Метнулся в одну сторону, в другую — и я преградил ему дорогу мечом.

— Нет уж, дорогой. Теперь ты отправишься в тюрьму, — улыбнулся я. — Но сначала отдохнешь.

Я дал ему щелбан, пробивая его защиту. Даниэль взвыл — ну а чего ты хотел, дорогой? Если вешаешь на себя кучу защит, будешь страдать, когда их снимают. А нагородил он там прилично: и ставленная ментальная, и артефактная — аж два вида. Параноик хренов. И самое главное, что против серьезного одаренного это все равно не помогло.

Куффнер рухнул на пол, погрузившись в глубокий транс. Все, теперь будет бревнышком. А я наконец-то осмотрелся и увидел Столыпина.

Андрей действительно лежал под капельницей на той кровати. Перетянутый ремнями, как какой-то сумасшедший. Но он был без сознания, и дрянь, которую они в него заливали, продолжала капать.

Я метнулся к нему, погасив истощившийся «Кладенец». Вырвал иглу капельницы, принялся расстегивать ремни. В коридоре звучал топот тяжелых ботинок.

— Князь? — я узнал голос Васи.

— Здесь. Нашел его.

Я провел ладонью вдоль тела Столыпина, пытаясь провести диагностику. В лекарском деле я был откровенно плох, но лучше уж так. Сердце билось, но пульс был очень слабым, дыхание тоже едва прослеживалось. Знать бы еще, что за препарат ему вводили. Наверняка какой-то мощный транквилизатор — в обычных человеческих дозах тела одаренных выводили его слишком быстро, так что в одаренных заливали лошадиные объемы.

И с этим было легко перегнуть. Ошибка могла стоить жизни. Одаренные не были бессмертными.

— Что с ним? — спросил Вася.

— Накачали. Кажется, передозировка.

— Сможете помочь?

— Попытаюсь.

Я наскреб остатки Благодати и принялся конфигурировать «Мертвую воду». Ничего. Точнее, немного вышло, но Андрею этого было мало. Да сколько ж они в него залили?!

— Так, попробую по-другому, — сказал я в ответ на встревоженный взгляд Васи.

Я воззвал к родовой силе. Браслет уже ее не сдерживал, и я хорошо слышал биение ее потока. Но...

«Ты больше не получишь силу источника, пока не принесешь пользу Роду», — прогремело у меня в голове.

Глава 10

Твою же дивизию! Нашли, блин, время перекрывать краник. Зараза!

Я снова попытался воздействовать на Андрея Благодатью. Отрава вышла, но совсем немного. Такими темпами я буду чистить его до Второго пришествия, а Столыпину становилось хуже с каждой минутой.

— Значит, так, — я уставился на Васю. — Мне нужно, чтобы ты поделился со мной силой. Я почти все израсходовал, этого не хватит.

— Я не против, но... Как это сделать? Я не знаю.

— Просто настройся на передачу энергии. Представь, что ты — батарейка и питаешь меня. Это не очень сложно. Возьми меня за руку, — я положил его ладонь на свое запястье. — Чуешь инородную силу?

Вася нахмурился и сосредоточенно кивнул.

— Кажется... Да, точно ощущаю.

— Представь, что наша с тобой сила — это разные реки. Твоя — Сава, моя — Дунай. Как Сава впадает в Дунай, так и твоя сила должна влиться в поток моей.

Мужчина улыбнулся.

— Хорошие примеры приводите, князь. Вам бы преподавать.

— Нужно поторопиться. Мы должны хотя бы остановить процесс. А ты пока подумай, в какую больницу можно отправить Андрея. Сами не справимся, ситуация запущена.

Вася крепче перехватил мое запястье, и я поместил ладони на грудь Столыпина. Моя сила недовольно заворчала, когда к ней примешалась чужая энергия, но я подавил этот протест Рода. Не хочешь делиться, так и не вякай тут. Еду как могу.

— О, уже получше, — шепнул я, активировав «Мертвую воду» заново.

Тело Столыпина скрутило в спазме, когда заклинание начало действовать. Васе пришлось свободной рукой придержать его, но это мало помогло. Жаль, ремни расстегнули.

— Не отпускай руки, мне нужно больше! — велел я.

— Я... Я пытаюсь... Я ж неуч, княже!

— Нормально все, — похвалил я. — Просто продолжай и не убирай руки.

Закрыв глаза, я превратился в один большой сенсор. Сейчас приходилось отслеживать любое изменение в состоянии Столыпина. Яд понемногу уходит — теперь я точно знал, что это было ветеринарное успокоительное. Вот сволочи, в прямом смысле лошадиную дозу ему вкатили.

Я давил «Мертвую воду» до тех пор, пока не иссяк мой поток.

— Простите, — прохрипел Вася. — Кажется, я... Я все...

Его пальцы соскользнули с моего запястья, и мужчина начал медленно оседать на пол.

— Держи его! — рявкнул я пялившемуся на нас бойцу. — Быстро!

Он вовремя подоспел и подхватил своего товарища. А я с усилием оторвался от Столыпина. Черт, истратил весь резерв — и Благодати, и родовухи. Сил хватило только на то, чтобы провести последнюю диагностику. Состояние по-прежнему было критическим, но я выиграл нам немного времени.

— Машины на ходу? — я обернулся к бойцу.

— Да, обе. Побились, но на ходу.

— А моя?

— Не знаю.

Чертыхнувшись, я взвалил Столыпина себе на плечи.

— Уходим. Быстро!

— Погодите... — слабо прошептал Вася. — У нас... Есть еще одно поручение.

Да чтоб тебя!

— Какое? — нетерпеливо прошипел я.

— Этот склад нужно уничтожить. Сжечь то, что здесь находится...

— Это без меня, — отозвался я. — Я пуст.

— Ваше сиятельство, поезжайте. Но лучше не ехать в больницу. Это вызовет много вопросов, а вам нельзя афишировать связь с нами. Лучше обратитесь в посольство. Русы своего прикроют — так говорит наш старший. Там должен быть лекарь. И одаренные там получше меня...

— Сам-то ты как, Вась?

— За меня не беспокойтесь, просто слишком много отдал. Отлежусь и буду как новенький... Поезжайте...

Мне не хотелось оставлять Васю так. В конце концов, эти парни рисковали своими шкурами, чтобы мне помочь, а вместо благодарности я осушил силу Васи до самого дна и сейчас такой красивый свалю. Но он был прав и насчет того, что нельзя светиться вместе, и насчет посольства. Свои сначала помогут, затем начнут спрашивать. А там отбрехаемся как-нибудь.

— На улице спокойно? — Спросил я, поправляя Столыпина на своих плечах.

Суровый помощник придержал Васю за плечи и кивнул мне.

— Зачистили. Но поторопитесь. Скоро сюда понаедут всякие... И это, Куффнера оставьте нам. Для допроса. Старший с вами свяжется, как все стихнет.

— Хорошо.

Я направился к выходу, кряхтя под весом Андрея. Да уж, раскачался Столыпин. Без «Берегини» я едва его тащил. Благо машину оставил недалеко.

На улице и правда все стихло. Я кивнул бойцам Вука, охранявшим периметр.

— Удачно? — спросил один из них.

— Почти. Я поехал.

А машинку мою все же зацепило. Колеса чудом остались целы, но на кузове красовались следы от автоматной очереди. Да и хрен с ним, лишь бы была на ходу. Бережно опустив Андрея на заднее сидение, я завел мотор и втопил педаль газа во весь опор.

Так, вспоминай, Коля. Как быстрее добраться до посольства? Оно находилось в центре. На дворе стояла глубокая ночь, но ради меня и своего бывшего коллеги сотрудники должны были поднять на уши всех.

Я несся по темной трассе к зареву огней. Пролетел элитные районы, миновал Врачар, свернул к центру и остановился на светофоре. Кажется, вон оно, посольство.

Русский Дом, как здесь его называли, чем-то напоминал небольшую крепость. Посольство занимало целый квартал и казалось полностью автономным: офисный центр располагался в отдельном трехэтажном старинном здании, рядом был жилой дом с апартаментами для сотрудников, с другой стороны квартала сиял художественной подсветкой культурный центр, а парадную часть украшал небольшой сквер с памятником Екатерине Второй.

Я припарковался перед воротами и бросился к двери дежурного.

— Я князь Николай Петрович Бринский! — крикнул я, заставив подпрыгнуть охранника. — Срочное дело! Ранен бывший сотрудник посольства. Нужен одаренный лекарь!

— Так... Погодите... — охранник тряхнул головой, прогоняя сонливость. — Кто ранен? Князь? И кто сотрудник?

— СТОЛЫПИН, мать твою! Он работал здесь. Быстро зови лекаря!

— Андрей Василич... Ох ты ж свети Савва... Минуту.

Охранник нажал на кнопку, и тяжелая решетка ворот отодвинулась в сторону. Я прыгнул в машину и загнал ее на территорию посольства. Ворота тут же медленно закрылись, и я услышал, что охранник кому-то звонил.

— Потерпи, Андрюх, — я склонился над Столыпиным, который мог бы показаться просто крепко спящим, кабы не был так бледен. — Помощь близко. Просто держись...

В доме, где располагались квартиры сотрудников, начали зажигаться окна. Так, дело пошло. Я вытащил атташе из машины и понес на крыльцо.

— Ваше сиятельство! — охранник догнал меня. — Я разбудил дежурного секретаря. Подождите здесь, сейчас выйдут. Только можно мне ваши... документики? Порядок такой...

Jебо те... Я вытащил паспорт из внутреннего кармана и бросил сторожу. Тот перелистнул страницы, взглянул на меня и протянул документ обратно.

— Простите, ваше сиятельство. Правила... Чай, не бордель какой, а территория Российской империи.

— Да понятно.

В холле жилого дома зажегся свет, и на крыльцо вышла заспанная женщина в халате поверх соблазнительной шелковой сорочки. На ее ногах были тапочки с меховыми помпонами. Я с удивлением узнал в ней недавнюю вздыхательницу Андрея.

Глафира Романовна Петрова торопливо затянула пояс халата и пошлепала к нам.

— Князь Бринский, — она кивнула и уставилась на Столыпина. — Что с ним? Что конкретно произошло?

— Его похитили и накачали транквилизаторами для нейтрализации силы. Влили очень много. У меня не хватило силы убрать эту дрянь. Нужен нормальный целитель.

К чести Петровой, она не стала задавать других вопросов.

— Уже вызвала, — кивнула она. — Пожалуйста, идите со мной.

Она махнула рукой кому-то в стеклянном холле, и к нам выбежали двое крепких молодых парней. Они бережно забрали из моих рук Столыпина и понесли в здание. Я последовал за ними, с трудом передвигая ноги от усталости. Только адреналин не давал рухнуть прямо на асфальт.

Штатный лазарет располагался на первом этаже. Мы как раз подошли к отсеку, когда к нам подбежал бодренький дедок в настоящем пенсне и белом халате... поверх фланелевой клетчатой пижамы.

— Ох, Глашенька, что ж ты не сказала, что это Андрейка... — он уставился на меня. — Вы привезли? Идите со мной, милейший. Глашенька, пусть ребятки занесут пациента, да и идут с богом. Сама останься.

— Нужно доложить его превосходительству...

— Потом доложишь. Надобно сперва понять, что докладывать.

Он распахнул перед нами двери лазарета, и молодцы внесли Столыпина на кушетку. Дедок тем временем принялся суетиться вокруг больного. Я сразу почувствовал его ауру лекаря: от них всегда веяло каким-то непостижимым спокойствием и уютом. Трудно объяснить, но даже просто стоя рядом с ним, я и сам почувствовал себя немного легче.

— Как его зовут? — шепнул я Глафире. — А то неудобно как-то...

— Федор Терентьевич, — почти беззвучно прошептала дамочка. — Ушаков. Потомственный лекарь в третьем поколении. Профессор Константинопольского Аудиториума...

— На пенсии, — добавил Ушаков. — Глашенька, не товар на рынке продаете. Прекращайте меня нахваливать.

Потомственная специализация, тем более у лекаря — это было редкостью. Видимо, сильная кровь. И самый настоящий Дар, а не просто умение работать с силой Осколка.

Тело Столыпина охватило бледно-золотистое сияние. Профессор сосредоточенно диагностировал пациента.

— Отравление тяжелыми наркотическими средствами... Звериный анксиолитик. Странно, не замечал за Андрюшенькой пристрастий к оным. Курил — да, и я его всегда за это журил. Но чтобы лекарствами баловаться... Вы уже что-то делали с ним, да, молодой человек?

И ничего-то от него не скроешь.

— Только несколько раз применил «Мертвую воду». Его похитили. Полагаю, ввели так много этого лекарства, чтобы он не мог прийти в себя и воспользоваться силой.

— Да-да, — лекарь рассеянно поправил пенсне и положил руки на оголенный живот Андрея. — С «Живой водой» вы не особенно преуспели, но выиграли мне время. Благодарю вас...

— Профессор... Жить-то будет?

— Будет, — хмуро отозвался Ушаков. — Но отравление — вещь непредсказуемая. Мне предстоит много работы, молодой человек. Знаете, что? А отправляйтесь-ка вы с Глафирой Романовной к его превосходительству. Все равно доклад держать надобно. Вот вы и дополните доклад госпожи Петровой своими впечатлениями. Мне-то без разницы, а его превосходительство точно заинтересуется, как это нашего Андрюшу похитить решили... Ну-ну. Идите, не мешайте мне работать.

Глафира потянула меня за рукав к выходу.

— Ему и правда лучше не мешать, — шепнула она мне на ухо. — Профессор — светило науки! Но всегда немного на своей волне. Гений...

Интересно, с чего тогда гений работал дежурным медиком в русском посольстве в Белграде?

Мы вышли в коридор, где уже собралось несколько сотрудников посольства. Глафира замахала на них руками.

— Ну, чего столпились? Жив, цел, будет здоров. Нечего переполох поднимать. Расходитесь по квартирам, господа.

Она обернулась ко мне с мягкой улыбкой.

— Андрея Васильевича здесь хорошо помнят. Вот и переживают. Ах, думали мы, что его командировка к вам будет спокойной, а оно вот как вышло. Прошу, ваше сиятельство. Раз уж вы явились к нам с такой бедой, то просто так оставить вопрос мы не можем, сами понимаете...

Я молча кивнул, и Глафира пригласила меня к лифту. Мне стоило больших трудов не вырубиться под спокойную музыку, что лилась из динамиков, пока мы поднимались на самый верх. Слишком уж усыпляло.

— Вам нужен кофе, — приглядевшись ко мне, сказала женщина. — Впрочем, мне тоже. На сон теперь можно не рассчитывать...

Мы вышли в устланный коврами холл пентхауса посла. Да уж, его превосходительство Дмитрий Ильич Вижинский имел хороший вкус. Его стража преградила нам дорогу.

— Прошу прощения, — сказал один из охранников. — У его превосходительства сейчас посетители.

Глафира вытаращилась на парня.

— В три утра?!

— Ага... Пять минут назад зашли. Вон, сама послушай — орут-с.

И правда, из-за закрытых дверей доносился спор на повышенных тонах. Точнее, голос повышал его превосходительство, а возражали ему тихо и спокойно, что, вероятно, еще больше раздражало посла.

В этот момент дверь распахнулась — мы с Глафирой едва успели отпрыгнуть, чтобы не быть зашибленными. На пороге стоял сам посол — в домашнем костюме, в халате и с сигарой в руке. А спорил он... С посланником королевской канцелярии и его двумя вооруженными сопровождающими.

— Проклятье, — сказал посол, увидев меня. — Да что ж такое...

— Князь Бринский, — расплылся в дежурной улыбке посланник. — Какое везение вас встретить. А то его превосходительство настаивал, что вас нет на территории посольства...

Он поклонился, придерживая папку под мышкой.

— В чем дело, уважаемый? — спросил я.

Посланник зашагал ко мне, словно маршировал на плацу. Остановившись, он раскрыл папку и протянул мне толстый лист гербовой бумаги.

— Предписание относительно вашего сиятельства. Вам надлежит немедленно пройти с нами.

Глава 11

Я уставился на бумагу.

«Предписание о задержании князя Николая Бринского с целью последующего дознания посредством проведения беседы с сотрудниками Тайной канцелярии Его королевского Величества.

Сопровождение осуществляется служащими Королевского охранного корпуса и подчинено правилам обращения с высокопоставленными особами».

Дата стояла вчерашняя. Видимо, служивые отчаялись найти меня во дворце и решили поискать здесь. Вот и нашли, блин.

— Какого вопроса касается дознание? — спросил я, глядя посланнику прямо в глаза. — Раз вы явились в посольство среди ночи, должно быть что-то срочное.

— Об этом я не уполномочен говорить при свидетелях.

Я устало улыбнулся и пальчиком поманил его к себе.

— Тогда шепните на ушко. Потому что у меня нет ни малейшего понятия, о чем может идти речь.

Посланник тяжело вздохнул и направился ко мне. Я демонстративно подставил ухо.

— Речь идет о гибели князя Ратко Бранковича. Есть подозрения, — его шепот стал едва слышимым, — что причины смерти могут быть неестественными... Прошу вас, сохраняйте эмоции под контролем — новость еще не афишировалась. Все случилось вчера вечером.

Черт! Бранкович — к которому я должен был поехать...

— А я здесь при чем? — тихо спросил я, стараясь не подавать виду, что занервничал.

— Мы вызываем на беседу всех, с кем князь Ратко контактировал в недалеком прошлом. Известно, что он пригласил вас к себе в имение, и встреча была назначена на ближайшее время. Сами понимаете...

Проклятье... Только усталость не позволила мне выругаться от души. Бранкович был информатором Вука! И теперь я лишился источника сведений о королевском дворе. Помимо того, что этот сварливый дед просто успел мне понравиться. Интересно, что стало с его помощницей? Той, что передала мне записку.

— Хорошо, — ответил я. — Едем. Только позвольте переговорить с сотрудником посольства.

— Разумеется.

Я подозвал Глафиру.

— Пожалуйста, проинформируйте моих секретарей о том, где я. И пусть меня заберут после допроса. Также сообщайте им о состоянии нашего друга.

Женщина кивнула.

— Конечно, ваше сиятельство. Требуются ли вам услуги юрисконсульта?

— Благодарю, не нужно.

— Уверены?

— Уверен.

Не хватало еще втягивать в эти дела посольство. Нет уж, сам разберусь.

Я вышел, оставив посла и Глафиру в недоумении. Лишь удивленно взглянул на двух вооруженных гвардейцев и многозначительно уставился на посланника.

— Могли бы не утруждаться с конвоем.

— Прошу прощения, ваше сиятельство. Таков протокол обращения с высокопоставленными особами. Вы ведь князь, да еще и иноземный, а не ворюга какой... Они здесь для вашей защиты, а не для охраны.

Ну да, конечно. Все я понял. Разумеется, они бы не стали пытаться меня скрутить, но таким образом тонко намекали на то, что препятствовать задержанию не стоило. Я принял правила игры — не в моих интересах было настраивать против себя систему — и позволил сопроводить себя вниз.

К моему удивлению, автомобиль за мной прислали представительский. Я решил воспользоваться преимуществами и прохрапел все время, что меня транспортировали. Судя по всему, протокол запрещал дознавателям и конвою ко мне прикасаться, поэтому несчастный посланник посадил себе голос, кашляя, чтобы меня разбудить.

— Кхм-кхм! Ваше сиятельство!

— Да проснулся я, проснулся...

— Извольте пожаловать со мной.

О как заговорили. Ладно, давайте.

— Можете спрашивать что угодно, но сначала налейте кофе, — сказал я, когда мы оказались на ступенях величественного здания в классическом стиле. Строгие колонны, серый камень и статуя барышни с мечом должны были внушать трепет.

— Конечно, ваше сиятельство, — конвоиры открыли перед нами двери, и мы вошли в просторный холл. — Прошу следовать за мной.

Меня проводили на второй этаж. Здание оказалось немаленьким, а его сотрудники бодрствовали даже ночью. Поднявшись по широкой каменной лестнице, мы оказались в холле поменьше, и посланник подошел к дежурившей за стойкой девушке в форме. Они быстро перебросились парой фраз, девушка кивнула, взглянула на меня и с легкой улыбкой поправила прическу. Удивительно, что даже в таком состоянии я был способен привлекать внимание.

— Благодарю, ваше сиятельство, — посланник вернулся ко мне и поклонился. — Дознаватель Савва Милошевич ждет вас.

Посланник остался в холле, а девушка любезно проводила меня в допросную. Точнее, это оказалась весьма комфортабельная комната с мягкой мебелью и видом на парк.

Высокий серб в слегка мятом костюме пропустил меня вперед и знаком велел конвоирам дожидаться в коридоре.

— Здравствуйте, ваше сиятельство, — он слегка поклонился, а затем протянул мне руку. — Разрешите представиться — Савва Милошевич, старший следователь отдела по работе с аристократией при Тайной канцелярии.

Судя по всему, это у них был аналог нашего Тайного отделения. Госбезопасность, короче. Я отметил, что у следака была приятная улыбка и очень живые понимающие глаза. Располагающее лицо — хороший бонус при его профессии.

— Рад знакомству, — я крепко пожал ему руку. — Чем могу помочь?

Милошевич пригласил меня в кресло напротив письменного стола. В углу комнаты я заметил еще одного человека. Он сидел за печатной машинкой.

— Мы осведомлены об особенностях вашего взаимодействия с цифровой техникой, — сказал следак. — Не возражаете, если мы будем вести протокол беседы таким образом?

Я улыбнулся.

— Нисколько не возражаю.

— Замечательно.

Милошевич уселся в кресло и развернул папку с документами. В этот момент пришла девушка с кофе, и я сердечно ее поблагодарил. Следак прикрыл папку, пока она была в кабинете.

— Должен предупредить, что предмет нашего обсуждения не должен выходить за пределы этого кабинета, — сказал господин Милошевич.

— Разумеется, — кивнул я. — Насколько я понял, дело касается князя Ратко Бранковича?

— Да. Увы, князь погиб, и относительно его гибели у следствия есть определенные... Вопросы, скажем так.

— Что с ним случилось?

Дознаватель постучал пальцем по папке.

— Его нашли слуги у подножия лестницы. Там же — его кресло. Предварительная экспертиза показала перелом шейных позвонков. На теле — гематомы...

— То есть все устроено так, что князь упал с лестницы, — прикинул я.

Милошевич кивнул и сделал глоток кофе.

— Одна из версий. Впрочем, позвольте мне задать вам несколько вопросов, ваше сиятельство. Насколько нам известно, вы были знакомы с князем?

Я пожал плечами.

— Сложно назвать это знакомством. Мы были официально представлены в королевском дворце.

— Однако в записях князя найдена отметка о встрече, которая должна была состояться...

— Да, я получил приглашение нанести князю визит в Смедерево. Среди десятка прочих. Сами понимаете, после официального представления ко двору приглашения сыпятся как из рога изобилия.

Савва Милошевич понимающе кивнул.

— Конечно, ваше сиятельство. Вы — персона видная и уже произвели фурор своими подарками королевской чете. Ходят слухи, что королева решила назвать подаренное вами колье Сердцем Сербии и планирует надеть его на ближайшее торжество по случаю представления наследного принца к присяге... Ничего удивительного, что ваш график визитов будет расписан по часам.

Я встретился глазами со следаком.

— А вы, господин Милошевич, вижу, довольно внимательно следите за светской хроникой.

— Служба такая, ваше сиятельство. Приходится вникать. Итак, давайте вернемся к приглашению. После того, как вы его получили, других контактов с князем у вас не было?

— Нет, — отозвался я. — И это легко проверить.

— Знаю, — лукаво улыбнулся Милошевич. — Но я должен был услышать это от вас.

Ох уж эти гэбэшники. Впрочем, этот Савва еще лапочка. Наверняка вытащил про меня все, что мог узнать. А теперь получал извращенное удовольствие, играя со мной в игру «я знаю, что ты знаешь, что я знаю».

— Могу лишь сказать, что приглашения я принял и собирался нанести визит, — выпив кофе залпом, добавил я. — Но мне даже сказать о князе нечего. Показался немного сварливым, но интересным персонажем. Жаль, что не удастся познакомиться ближе. Можете рассказать чуть подробнее, как эта трагедия вообще могла случиться?

Милошевич подвинул папку.

— Вида калечных не боитесь?

— Нет.

— Тогда там есть несколько фотографий.

Я принялся рассматривать фото, пока следак вещал.

— В доме князя все главные лестницы оборудованы специальными подъемниками. Коляска князя могла сорваться с крепления.

— Не мне вас учить работать, но вы поговорили с его помощницей? — я оторвался от фото, на которых не было ничего интересного.

— С одной — да. Вторую не можем найти. Что наводит на определенные мысли. Странное совпадение.

— Думаете, она причастная? Но зачем помощнице убивать своего нанимателя? — удивился я. — Это же как кусать кормящую руку.

— Это мы и пытаемся выяснить, — следак отодвинул чашку и жестом попросил меня вернуть папку. — Остального пока сказать не могу. Прошу прощения, тайна следствия

— Понимаю.

Все это время безымянный паренек стучал на печатной машинке, и этот звук вгонял меня в состояние транса. Сколько кофе ни пей, а бодрее уже не стану. Пора завязывать.

Милошевич поднялся.

— Что ж, благодарю за помощь, ваше сиятельство. Пожалуйста, возьмите мою карточку. Если вдруг что-нибудь вспомните или узнаете, свяжитесь со мной. Тайная канцелярия гарантирует вам защиту за предоставление ценных сведений.

Я принял визитку обеими руками и, рассмотрев ее, как подобало по этикету, отправил во внутренний карман.

— Обязательно, господин Милошевич.

— Не смею вас задерживать. И безмерно признателен за то, что вы согласились встретиться в столь неудобное время.

Ага, а то мне выбор предоставили.

— Рад помочь.

Что ж, если не считать причины допроса, то все прошло неплохо. Судя по всему, на меня у дознавателей ничего не было, и они отнеслись к этой беседе как к пустой формальности. А вот мне было о чем подумать, только не хотелось. Хотелось лишь спать.

Тепло со мной попрощавшись, дознаватель проводил меня к выходу.

— Мой помощник может вызвать для вас такси, — предложил он, но я покачал головой.

— Благодарю, меня должны встретить.

— В таком случае благодарю за сотрудничество от лица всей службы.

Я заставил себя улыбнуться. Вышло устало и натянуто.

— Рад быть полезным. Обращайтесь.

— Если что-нибудь вспомните...

— Да-да, я свяжусь с вами.

Охранявшие вход бойцы приосанились, когда я прошел мимо них и остановился на крыльце. Перед входом уже дежурил Никита. Секретарь имел вид заспанный, но выглядел не таким выжатым, как я.

— Николай Петрович! — он бросился ко мне, словно мы не виделись сотню лет. Слава богу!

— Привет, Никит.

Я открыл заднюю правую дверь и рухнул на мягкое сидение. Секретарь уселся за руль.

— Как прошло?

— Нормально. Есть новости о Столыпине?

— Есть, ваше сиятельство, — секретарь улыбнулся мне в зеркало заднего вида. — Лекарь успел. Прогноз благоприятный. Но сейчас Андрей Васильевич спит, его не рекомендовано будить.

Хорошо ему. Кто б меня рекомендовал не будить...

— Ваша любимая минеральная вода в кармашке переднего пассажирского сидения, — Никитка продолжал меня обхаживать, как бабушка любимого внучка.

— Спасибо, потом... Все потом, Никит. Вези, а я пока просто посплю, хорошо?

— Конечно, ваше сиятельство.

Он приглушил свет в салоне и выключил музыку, хотя я был не против: играл приятный джаз. Я не успел коснуться головой сидения, как уже вырубился.

Правда, спать посчастливилось недолго. От посольства до нашей резиденции было всего минут пятнадцать езды. Хотя, судя по всему, Никита старался ехать медленно, чтобы не потревожить мой сон.

— Ваше сиятельство, — он осторожно дотронулся до моего плеча. — Приехали, Николай Петрович. Я сейчас прикажу горничным приготовить ванну и свежую постель.

— Давай сразу постель. Я больше ни на что не годен.

Никита открыл передо мной дверь, а сам отогнал машину на стоянку. На заплетающихся ногах я потащился в дом и вздохнул с облегчением, оказавшись в холле. Словно камень с плеч свалился. Наконец-то можно расслабиться.

— Ваше сиятельство, — Вера очутилась в холле прежде, чем я успел вытереть ноги. — Прошу прощения. Знаю, у вас были очень насыщенные сутки...

— Вера, Верочка, душа моя, что бы это ни было, оно подождет.

— Боюсь, не сможет. У нас гостья. Она сказала, это не терпит отлагательств. И говорить она будет только с вами.

Умела же госпожа Козлова быть упрямой, когда ей требовалось. Господи, мне когда-нибудь дадут поспать, а? Что за бесконечная катавасия?

Я тяжело вздохнул, смирившись с тем, что отдых в горизонтальном положении снова откладывается.

— Кто явился, Вер?

— Она не назвалась, но сказала, что вы точно ее узнаете, — секретарша кивнула в сторону диванханы. — Ждет вас в гостиной.

— Хорошо. Распорядись принести туда кофе.

Вера кивнула, а я направился прямиком в диванхану. Почему-то мне хотелось увидеть там Лалу. Ее помощь сейчас бы не помешала, она-то в этих играх варилась куда дольше меня. Но, открыв дверь, я увидел совсем не ту, кого ожидал.

Помощница князя Ратко — это точно была она — поднялась мне навстречу.

— Ваше сиятельство, чего бы вам ни наговорили обо мне, прошу, сначала выслушайте, — взмолилась она.

Глава 12

Я инстинктивно выбросил руку вперед, готовясь призвать силу для защиты. Женщина смутилась и отступила на шаг.

— Простите, ваше сиятельство. Я не хотела вас напугать.

— Вы и не напугали, — отозвался я. — Тем не менее, вас ищут. И мне будет сложно объяснить Тайной канцелярии, почему вы оказались у меня дома. Соизволите объясниться?

Не выгляди эта дама такой напуганной, я бы распорядился вызвать дознавателей — как и подобало законопослушному гостю королевства. Но что-то меня остановило. Ведь не зря же помощница Бранковича пришла именно ко мне. Она понимала, насколько велик риск.

Вера зашла в диванхану в сопровождении двух не знакомых мне мужчин. Секретарша внесла кофе, а вот ее «конвой» встал по обе стороны дверного проема. Ясно: охрана, которую я распорядился нанять. Оба были вооружены. Быстро мои ребятки сработали, молодцы.

— Ваше сиятельство, у вас все в порядке? — спросила Вера, многозначительно на меня взглянув. И покосилась на мужчин. — Быть может, стоит попросить наших друзей остаться?

— Благодарю, не нужно. У нас конфиденциальный разговор.

— Вы уверены?

— Уверен, Вера. Ступайте. Я позову, если мне что-нибудь понадобится.

Секретарша снова наградила меня тревожным взглядом, но не посмела перечить. Жестом она велела охране выйти и сама закрыла двери гостиной. Я достал еще одну чашку из старинного серванта и указал на кофейник.

— Только что сварили. Хотите?

Гостья смутилась.

— Д-да, если вас не затруднит.

Я разлил кофе по чашкам и протянул одну женщине.

— Я вас помню, госпожа. Вы были с князем Ратко на представлении королю. Как вас зовут?

— Марина, ваше сиятельство, — тихо ответила женщина. — Марина Федорович. Я служу... Служила князю.

— Хорошо, Марина. Что вы хотели мне рассказать? Если это важно, обещаю, что не выдам вас. Слово дворянина.

Она все еще была одета в форму, в которой я видел ее во дворце короля. Кофта с рукавами до локтей и просторные брюки серого цвета — этонапоминало одежду медсестер в фильмах, только эта была сшита из очень дорогой ткани. На ногах Марина носила светлые тапочки на резиновой подошве, что еще сильнее делало ее похожей на медсестру. Никакого яркого маникюра, макияжа, да и волосы были убраны в простой пучок. Однако на лацкане ее воротника все еще красовался значок с гербом князя Ратко Бранковича. Единственное украшение, если его можно таковым назвать.

Женщина дрожащими пальцами взяла кофейную пару из костяного фарфора, звякнув чашкой о блюдце.

— Простите за поздний визит, ваше сиятельство. Но князь дал мне четкие инструкции в тот день, когда вы познакомились. Он сказал, что если с ним что-нибудь случится, я должна идти прямиком к вам. По возможности, тайно. Я очень старалась, поэтому пришла так поздно.

Интересно. Но это вполне вписывалось в сказанное Вуком. Если мы оба сотрудничали с Тайным отделением, то князь мог захотеть что-нибудь мне передать. И проще всего было сделать это через прислугу. Судя по всему, эта Марина была доверенным лицом.

— Расскажите, что случилось с князем на самом деле, — мягко попросил я. Женщина была в таком состоянии, что давить на нее категорически не стоило. Того и гляди забьется в истерике или еще хуже. Либо она боялась наказания, либо ее напугало что-то еще.

— Я уверена, что ему... помогли, ваше сиятельство, — сказала Марина. — Все было так. Я вступила на дежурство в свою смену. Нас двое — я и моя коллега. Моя сменщица, Анна, в тот момент уже уехала домой отсыпаться после суток. В доме осталась только штатная прислуга. Вечер проходил как обычно — князь читал и работал с документами в кабинете. Он всегда старался вести дела самостоятельно... Затем ему захотелось перекусить. Было поздно, и я предложила вызвать кухарку. Но князь попросил меня спуститься на кухню самой и сделать пару бутербродов. Он не хотел поднимать остальных слуг...

— И что было потом?

— Я спустилась на кухню, быстро сделала сендвичи, благо в холодильнике нашлось все необходимое. Заварила чай. Меня не было не больше десяти минут, клянусь! Но когда я вышла из кухни и направилась к лестнице, я увидела у ее подножия князя... Он не дышал. Я медсестра, я знаю, как определить. Мой господин был мертв. Клянусь, я понятия не имею, как это случилось. И я уверена, что князь Ратко не мог упасть сам.

Я нахмурился. Пока сходилось с тем, что сказал мне дознаватель.

— Почему вы так уверены, что это не было несчастным случаем, Марина?

Женщина вздохнула и поставила чашку на стол.

— Ваше сиятельство, я служила князю пять лет. С тех самых пор, как его ноги парализовало. У нас были четкие правила поведения, и князь никогда их не нарушал. Он никогда не спускался с лестницы без присмотра! Даже используя подъемник — это прописано в наших правилах. Подъемник обслуживался ежемесячно, и я уверена, что он был исправен. Кроме того... Когда я зашла в кабинет князя, то поняла, что там был кто-то чужой.

А вот это уже интереснее. Значит, ограбление?

— Что пропало? — спросил я.

— В том-то и дело, что ничего. Резиденция князя богата предметами коллекционирования. Картины, скульптуры, фамильные драгоценности. Но тот, кто вломился в кабинет, точно что-то искал. Замок на ящике письменного стола был сломан. Он или они не знали, где находится ключ. Князь не держал его при себе.

Еще интереснее, блин. Что же такое мог знать старик? Как его вычислили? И, главное, кто?

— Почему вы не пошли с этим в полицию или в Тайную канцелярию? — удивился я. — Ведь это может помочь следствию.

Женщина печально улыбнулась.

— Потому, что все указывает на мою вину. Меня бы взяли под стражу, и я не смогла бы выполнить волю князя.

Марина отодвинула подушку и достала из-под нее сверток. Мне сначала показалось, что это просто была сложенная кофта, но, развернув ее, женщина протянула мне блокнот.

— Думаю, они искали это, — сказала она.

— Что это?

— Не знаю. У меня нет привычки заглядывать в чужие вещи, ваше сиятельство. Но именно эту записную книжку князь хранил под замком. Воры лишь не знали, что у ящика есть потайное дно.

— А вы, выходит, знали, — рассеянно проговорил я, рассматривая блокнот.

Он показался мне старым. Больше был похож на дневник путешественника. Форматом примерно как школьная тетрадь, но в мягкой обложке из кожи. И толстый, больше сотни листов.

Я осторожно открыл блокнот. Записи, очень много записей. Нет, это не был дневник в классическом понимании. Но здесь было нечто гораздо, гораздо большее. Только предстало разобраться.

Какие-то цифры напротив фамилий. Некоторые фамилии были мне знакомы — аристократия. Причем аристократия местная.

Что это могло быть? Капиталы? Долги? Тайные покупки? Придется разобраться.

Я перелистнул дальше и дошел до раздела, где князь Ратко делал заметки о придворных. Вот это было интересно и здорово могло мне помочь. Кто, откуда, с кем дружит и против кого. В чем замешан и чем известен. Сейчас для меня это было золотой жилой.

Спасибо тебе, дедушка Ратко. Но, думаю, что самая важная информация заключалась как раз в тех цифрах, которые мне предстояло расшифровать.

— Благодарю, Марина. Это действительно ценная информация.

— Князь Ратко доверял мне, — тихо отозвалась женщина. — Он в свое время очень помог мне и моей семье, а я отвечала ему преданностью. И я не могла нарушить его приказа, даже после смерти. Поэтому я здесь. А теперь зовите полицию, ваше сиятельство. Я готова.

Я удивленно на нее уставился.

— С чего вы решили, что я стану это делать?

— Ну... Положено ведь... Я ведь выполнила волю князя. А там будь что будет.

Вот это, конечно, преданность! Я думал, Никита мой — последний рыцарь, но Марина вполне могла поддержать его знамя. Нет уж, за такое нужно награждать, а не отправлять в лапы дознавателей. Тем более, они сами догадаются, что к чему. Чай, в Тайной канцелярии тоже не дураки сидят. Только пропажу будут искать не у меня.

— Значит, так, госпожа Федорович, — я спрятал блокнот за пазуху и уставился на женщину. — Ни в какую полицию я обращаться не намерен и звонить никому не стану. Без вас разберутся. А вот вам я готов предложить свою защиту, кров и содержание при условии, что вы будете служить мне так же верно, как своему покойному господину.

Казалось, она не поверила своим ушам.

— Но ваше сиятельство! Это риск! Если все выяснится, вы навлечете на себя гнев...

— Ваш господин не просто так отправил вас ко мне, — возразил я. — И вы окажетесь полезнее для дела, если останетесь здесь. Тем более, что жизнь у меня настолько насыщенная, что штатный медик не помешает. Разве что вам придется некоторое время отсидеться у меня во дворце, пока страсти не улягутся.

— Я не знаю, что сказать...

— А ничего и не говорите. Кроме того, вас наверняка могут начать искать не только дознаватели. Полагаю, те, кто пытался выкрасть записи из кабинета, также захотят с вами поговорить. Этого не хочу ни я, ни вы.

Женщина бросилась мне в ноги.

— Спасибо! Спасибо, ваше сиятельство! Храни вас бог! Я обещаю, что не стану навлекать на вас беду. Только, прошу, дайте моей семье знать, что я не убийца.

Я осторожно поднял ее — еще не хватало, чтобы достойные люди мне ботинки целовали.

— Это тоже решим. Не беспокойтесь. — Я позвонил в колокольчик, и через несколько секунд в дверях показалась Вера.

— Верочка, это Марина Федорович. Теперь она будет работать на меня. Пожалуйста, организуй для нее комнату и все прочее. Госпожа Федорович очень мне помогла, но смертельно устала. Ей нужно поспать.

Секретарша поклонилась.

— Как пожелаете, ваше сиятельство, — она жестом пригласила гостью на выход. — Вам бы тоже не помешало отдохнуть.

— О, именно этим я и собираюсь заняться.

* * *

Не помню, как добрался до кровати. Последнее, что отложилось в памяти — как я поместил блокнот князя Ратко в сейф. А дальше — провал, тьма, сон. Кажется, Никите пришлось тащить меня до спальни на себе. Не знаю, как он сдюжил — я-то парень не мелкий и тяжелый.

Зато это был первый день, когда я мог насладиться нормальным утром в собственном доме. Ну как утром...

— Ваше сиятельство, уже три часа пополудни, — камердинер Лука распахнул шторы, и в спальню пролился яркий свет. — И я пытаюсь разбудить вас уже в третий раз... Простите, но ваши секретари настаивают...

Я поморщился от света и перевернулся на другой бок. Как же приятно было спать на свежих простынях и подушках. Но все хорошее, увы, непременно заканчивается.

— Так, — приподнявшись на локтях, я уставился на камердинера, — организуй мне завтрак через полчаса. И скажи секретарям, чтобы подготовили полный отчет.

Не одному же мне страдать...

— Непременно, ваше сиятельство. На случай, если вам будет угодно, я подготовил ароматную ванну.

— Спасибо, Лука.

Камердинер исчез, а я заставил себя выбраться из-под мягкого одеяла.

Но вот тут-то я и почувствовал себя князем. Огромная ванная комната в османском стиле была полностью в моем распоряжении. Я не отказал себе в удовольствии и засунул свое разгоряченное пуховым одеялом тело в ванну. Какие бы новости мне ни сказали, но сейчас я получу удовольствие от момента.

После всех процедур я быстро оделся в домашнее и спустился в столовую. Никита и Вера уже ждали меня у стола, сервированного на одну персону.

— Добрый день, ваше сиятельство, — поклонился Никита. — Выглядите гораздо лучше.

— Гораздо лучше мне будет, когда просплю еще часов десять, — проворчал я и до краев налил в стакан апельсинового сока. — Чем порадуете, голубки?

Вера немного смутилась. А что, думала, я не знаю, что они одну комнату на двоих делили? Пока не мешает работе, я только за. Тем более что работа у моих ребят была собачья: господин им попался шебутной. А так пусть расслабляются, когда могут. Может, дадут начало еще одному поколению высококлассных секретарей...

— Мы оставили заявление об угоне вашего «Руссо», — начал Никита. — Не подумалось, так будет проще отвлечь от вас внимание.

— Белыми нитками шито, — отозвался я, отправив в рот кусок яичницы.

— Но не докажут, ваше сиятельство. А так пусть ищут по бандам, которые могли угнать. Нам ведь главное — отвадить всех от мыслей о вашей причастности.

Я кивнул, не имея желания спорить.

— Допустим. Новую мне дадут?

— Уже прислали.

— Спасибо. Как Столыпин?

Вера сверилась с данными в планшете.

— Пришел в себя три часа назад. Пока на лечении в посольстве и останется там на пару дней. Его превосходительство не желает афишировать произошедшее, однако настаивает на аудиенции с вами.

Ну еще бы. Всем любопытно, как так вышло. Я доел яичницу и вытер остатки желтка кусочком хлеба.

— Хорошо. Назначьте на сегодня. Но вечером, после семи. А лучше пригласите его на ужин в какое-нибудь хорошее место.

Вера кивнула и сделала пометку в планшете.

— Предпочтения по кухне?

— Без разницы. Я всеяден. Ориентируйтесь на вкус посла.

— Будет сделано, Николай Петрович.

— Спасибо. Что еще?

— В вашем кабинете накопилось много корреспонденции. Есть несколько приглашений, в том числе на прием во дворец. Также вашего визита дожидаются Ненадовичи, Стойковичи, Зоричи... Вы приглашены на благотворительный банкет в посольство Австро-Венгрии...

Я усмехнулся.

— Я испортил свое единственный выходной костюм. Так что сначала свяжитесь с артелью наших портных и закажите мне новые вещи. Сразу несколько комплектов, а то рискую попасть в неловкое положение.

Никита улыбнулся.

— Уже заказал. Когда вчера помогал вам раздеться, заприметил...

— Умница мой. Спасибо.

— Также вы попали в местные новости, — Вера положила передо мной несколько свежих газет. — Статьи нейтральные. Но на фотографиях вы получились хорошо.

Я взглянул на вторую полосу «Королевского вестника». Статья ни о чем, но на фото я получился красавчиком. Тот дворцовый фотограф хорошо знал свое ремесло. Надо бы напомнить ему об обещанных негативах и подарить небольшой подарок, чтобы, случись что, брал для меня заказы в свободное время.

На первой полосе газеты «Политика» разместили парадное фото князя Ратко Бранковича в траурной рамке. Большая статья рассказывала о его заслугах, королевская семья опубликовала официальные соболезнования.

— Кофе выпью в кабинете, — я поднялся из-за стола. — Поблагодарите повара, все очень вкусно. А сейчас пора разгрести бумажные завалы.

— Очень своевременное решение, ваше сиятельство, — я не понял, Вера научилась язвить, или мне только показалось?

Секретари следовали за мной как тени, но их присутствие в мои планы не входило. Поэтому я дал им задание найти нам хорошего дворецкого, а сам заперся в кабинете и первым делом достал блокнот князя Ратко.

Ладно, с цифрами можно разобраться и позже. Начнем с изучения подноготной придворных. Я как раз перелистывал страницы, когда наткнулся на описание свиты наследного принца. Как ни странно, в число оной входил и сам князь Ратко. Видимо, номинально числился, поскольку в его возрасте и состоянии здоровья было не так просто пребывать при принце Александре постоянно.

«Р. Бранкович — наставник», — только и гласила запись. Ну да, о себе автор записей не особо распространялся. Впрочем, таких наставников и компаньонов я насчитал в списке с десяток. Однако теперь, выходит, одно место освободилось...

Мои размышления прервала пронзительная трель «секретного» телефона. Я аж вздрогнул от неожиданности. Мертвого поднимет и напугает!

Я снял трубку.

— Слушаю.

— Это Вук, — донесся знакомый хриплый голос. — Найдется пара часов, князь?

— Сегодня? Судя по всему, вы не в гольф меня играть приглашаете.

— Я больше по боксу и боям без правил. К слову об этом. Подарочек ваш разговорился, которого вчера взяли. И вам тоже будет полезно его послушать. Лучше прямо сейчас.

Глава 13

— Пришлите за мной машину, — сказал я Вуку и повесил трубку.

А сам уставился на дневник князя Ратко и гору бережно рассортированной секретарями почты. Блокнот пришлось вернуть в сейф и заняться делами насущными. Разгребу сколько успею. Всяко лучше, чем ничего.

Среди горы бумаг я обнаружил черновик расписания следующей недели, которое Никита подготовил на согласование.

— Что у нас тут... Серьезно? А работать мне когда?

Лист бумаги был расчерчен на семь вертикальных столбцов по дням недели. График был расписан с семи утра до полуночи. И, по разумению Никиты, я должен был почти все время проводить на мероприятиях. От некоторых можно было отказаться, но я решил пока что ничего не менять. Вот очухается Столыпин — подскажет, чем можно пожертвовать, не рискуя репутацией.

Вера, умничка моя, подготовила несколько папок. Первая называлась «Срочно и важно». Вторая — «Важно, но не срочно». Третья — «Срочно, но не важно», четвертая — «не важно и не срочно».

Я начал с первой.

— Так, счета на подпись, — я быстро поставил росчерки на нескольких бумагах. Вообще, это мог делать и Столыпин, но в его отсутствие секретари принесли все мне. Да уж, потратился я прилично, особенно на ювелиров. Такими темпами казенный счет отощает и придется залезать в свою семейную кубышку. Надо бы поскорее озаботиться покупкой парочки налаженных бизнесов, чтобы они покрывали хотя бы бытовые расходы.

Я написал Вере записку с приказом выяснить все про завод минеральной воды «Князь Милош» и организовать мне экскурсию в Аранджеловац. Все равно понадобится туда поехать, а так будет железобетонный повод. Да и потенциальному инвестору расскажут и покажут чуть больше, чем обычному зеваке.

Помимо счетов в первой папке нашлось несколько приглашений. Я вытащил потерявшее актуальность письмо от князя Ратко с предложением нанести визит и, смяв, бросил в корзину. А вот на приглашения от послов Российской империи и Австро-Венгрии я ответил и сделал пометку обязательно внести в график.

— Что у нас во второй? Опаньки...

В папке «Важно, но не срочно» обнаружилось приглашение от Дома Карагеоргиевичей. Королевская канцелярия желала моего присутствия на церемонии приведения кронпринца к общегражданской и воинской присяге.

Вообще, событие это было очень важное — и для королевской семьи, и для всего двора. Эта церемония была заимствована у Российской империи, так что я кое-что о ней помнил.

Мальчики в правящей семье зачислялись на военную службу буквально с момента рождения. Сначала это было шефство над теми или иными полками, а в семь лет наследники получали первый офицерский чин и соответствующий мундир.

Церемония принесения присяги проводилась по достижении совершеннолетия. У русских цесаревичей и сербских кронпринцев она проводилась в шестнадцать лет, а все прочие мужчины правящей династии принимали присягу только в двадцать.

Это было очень значимое событие и в жизни присягавшего, и в жизни королевского двора. С этого момента принц из мальчишки официально превращался в молодого человека с иными правами и обязанностями. В этот день на смену воспитателям-мужчинам приходили попечители, составлявшие первую настоящую свиту наследника.

— Такое пропускать категорически нельзя, — сказал я и переместил приглашение из второй папки в первую, чтобы не забыть. — Нужно приготовить подарок...

Я чиркнул на бумажке пару строк для секретарей и прикрепил скрепкой к гербовой бумаге. Церемония намечалась только через несколько недель, но подготовиться следовало заранее. Больше я не дам Карагеоргиевичам застать себя врасплох. Пусть в прошлый раз нам удалось выкрутиться, но больше тратить столько нервов и денег я не хотел. Будем готовиться заранее.

Я как раз закрыл вторую папку, когда в дверь кабинета постучали.

— Николай Петрович, за вами приехали, — доложила Вера. — Машина ждет у въезда для слуг.

— Иду, — я открыл дверь и кивнул на стол. — Кое-что успел разобрать. Ознакомьтесь и берите в работу.

— Разумеется, ваше сиятельство.

Перед задним входом меня ждал черный мордатый джип, какие очень уважали ребятки Вука. Парень, которого за мной прислали. Показался мне знакомым. Кажется, я уже видел его в том спортивном центре.

— Куда едем? — спросил я. — В Вукоjебину?

Боец непонимающе на меня уставился, а потом, когда осознал, что я имел в виду, изо всех сил попытался не заржать. Но вышло плохо.

— Только старшему не говорите, что вы так то место называете, — кряхтя от сдерживаемого смеха, он открыл передо мной дверь, и я уселся на переднее пассажирское место.

— А ваш шеф в курсе. Кажется, ему даже понравилось.

Выехав на набережную, водитель неспешно поехал, проверяя, не было ли за нами слежки.

— Сильно меня пасут? — спросил я, чтобы убить время.

— Не каждый день, ваше сиятельство. Судя по всему, сегодня у них выходной. Мы ничего не заметили.

— Уверен?

— Мы тоже за вами приглядываем, князь Никола, — водитель взглянул в боковое зеркало и свернул на проспект, что вел на восток города. — Что хорошо в Тайной канцелярии — так это то, что людей у них немного. Судя по всему, что-то случилось. Потому что они сняли слежку и с других объектов.

Кажется, я даже знал, что. Видимо, гибель князя Ратко все же стала громким делом. А может еще что прорабатывали.

Город был относительно свободным, насколько это вообще было возможно в Белграде. Казалось, этот город вообще не был приспособлен к плотному дорожному движению. Потолкавшись в пробке на съезде с магистрали, мы вскоре оказались возле уже знакомого мне ангара. Надо отметить, при дневном свете это место выглядело не так депрессивно, как ночью, но все равно для праздного шатания оно подходило мало.

— Следуйте за мной, — мой сопровождающий припарковал машину и открыл передо мной дверь.

Мне до сих пор было забавно наблюдать такие манеры от парней с внешностью футбольных хулиганов. Но Вук явно держал своих парней в ежовых рукавицах и заботился о воспитании. Интересный он персонаж, конечно.

И что-то подсказывало мне, что сам господин Савич был кем-то гораздо большим, чем информатор русов и владелец скромного спорткомплекса на окраине. Я бы не удивился, узнав, что Вук — один из криминальных авторитетов Белграда. Больно уж аура у него была соответствующая.

На этот раз меня провели через черный ход. Мы обошли ангар, который оказался связан крытыми проходами с еще несколькими постройками поменьше. И как раз в одну из них меня и завел боец.

— Вас ждут, князь. Я останусь здесь.

— Спасибо.

Двое парней, что приглядывали за входом, без вопросов меня пропустили, а один из них буркнул что-то по рации. Я оказался в прохладном темном помещении — только пара ламп накаливания освещали пространство.

Вук уже ждал меня, со скучающим видом устроившись на стуле.

— Приветствую, Николай Петрович. Спасибо, что приехали.

— И вам не хворать. Где Даниэль?

Вук кивнул в сторону темной части помещения, а затем поднялся и подошел к выключателю. Света стало больше, и я увидел Куффнера.

— Это вы его развальцевали, — не сдержался я. — Жить-то будет?

Зрелище передо мной предстало малоаппетитное. Допрос с пристрастием налицо, причем, судя по всему, люди Вука трудились всю ночь и со всем старанием. Сейчас Даниэль был без сознания — или просто уснул, обессилев окончательно. Но выглядел он не просто скверно. Судя по всему, больше на его физиономию юные аристократочки клевать не будут. Никогда.

— Как Вася? — спросил я, медленно обойдя вокруг пленника. — Здоров?

— Отсыпается. Сказал, его еще так никто и никогда не выжимал, как это сделали вы. Но главное — помогло. Парень он крепкий, быстро придет в себя.

— Пожалуйста, передайте ему мою благодарность. Он очень нам помог. Толковый парень.

— Непременно, — кивнул Вук и уставился на пленника. — Мы тут, как видите, тоже времени даром не теряли. И выяснили кое-что интересное. Попади этот господин нам в руки раньше, можно было бы избежать многих потерь. Так что и я должен вас поблагодарить. Этот юноша, пусть и не занимает важную роль в деле Земунского картеля, но поделился крайне любопытной информацией.

Я с сомнением уставился на Даниэля.

— Выглядит он, словно вы слегка переборщили.

Вук пожал огромными плечами.

— Что поделать, ведь они никогда не хотят говорить сразу. Сначала хамят, огрызаются, обещают тебе все кары небесные... Потом начинается стадия торга. Но и на этом не заканчивается...

— Ага. Отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие, — улыбнулся я.

— Именно, — серьезно кивнул Вук. — К чести этого персонажа, он держался до последнего. Уважаю. Впрочем, теперь ему точно нет дороги назад. Потому что после того, как господин Куффнер с нами разоткровенничался, долго ему не прожить. Причем прикончат его куда более изощренно.

— Баронского сына? — я приподнял брови. — Он под защитой дворянского кодекса.

Вук только рассмеялся, давая мне понять, что на кону стояло нечто более ценное, чем жизнь молодого аристократа-неудачника.

— Не томите же, — поторопил его я. — Что вы узнали?

— Так пусть он сам вам и расскажет. В конце концов, дело-то касалось в том числе и вас.

Савич подозвал к себе крепкого мужика, который почти не уступал ему размерами и комплекцией. Шепнул что-то на ухо, тот кивнул и удалился. Через минуту он вернулся в сопровождении еще одного мужчины — этот нес чемоданчик.

— Сейчас приведем господина Куффнера в чувство. Я хочу, чтобы вы услышали рассказ из первых уст. Так надежнее.

Из чемоданчика незнакомец достал шприц и ампулу с какой-то прозрачной жидкостью. Набрав немного, он ловко вкатил Даниэлю дозу и отошел.

Не прошло и минуты, как пленник открыл глаза.

— Опять... Опять вы.

Я присел перед Даниэлем на корточки на расстоянии вытянутой руки.

— Ну здравствуй, Даниэль. Что, без артефактов не так весело, да?

— Пошел ты...

— Пойду, конечно. Но после того, как ты мне кое-что расскажешь.

Куффнер с трудом поднял на меня заплывшее лицо.

— Чего тебе от меня надо? Я все равно не жилец. Они теперь меня прикончат.

— А если я скажу тебе, что шанс спасти свою задницу у тебя есть? — Улыбнулся я. — Но при одном условии: все, что ты мне расскажешь, окажется правдой.

Вук подошел ко мне и тронул за плечо.

— На минутку, князь. — Я поднялся, и Савич склонился к моему уху. — Слушайте, нельзя так лгать. Это слишком.

— Кто сказал, что я лгу? — отозвался я. — Предположим, у меня есть возможность его припрятать.

— Припрятать и мы можем. Но дальше что? А вдруг ему всадили какой-нибудь маячок слежения или по крови могут это сделать? Или внедрили ему в голову ментальную программу...

Вук дело говорил — я уже тоже об этом подумал. Но отказываться от столь ценного свидетеля все равно не хотел.

— Все это можно проверить и нейтрализовать, — шепнул я. — Дайте мне с ним поработать. Потом решим.

Я вернулся к Даниэлю. Не знаю, что ему вкололи, но парня расслабило так, что он держался на стуле в сидячем положении лишь благодаря веревкам, которыми его привязали. Зато сейчас он встретил меня более любезно.

— О, князь... — он вяло улыбнулся. — Выглядишь не очень.

— Ты себя в зеркале не видел. Расскажи, зачем ты похитил Столыпина? На кой ляд он тебе сдался?

— Мне... Мне не сдался. Совсем не сдался... Деньги были нужны, я ж все бросил в Земуне. Отца взяли под стражу. Никто мне кредитов не выписывал. Но пришел заказ.

— Что за заказ? От кого?

— Не знаю, от кого. Нужно было просто взять этого Столыпина. Накачать препаратами и оставить в условленное время в условленном месте.

Что-то я совсем перестал что-либо понимать. Я-то думал, что похищение Андрея — попытка выманить меня. И ожидал такого от Куффнера — все же у Даниэля был мотив мне насолить. Я сорвал ему такую махинацию...

Вук многозначительно на меня взглянул.

— Это весьма интересный момент, ваше сиятельство. Дело в том, что на Балканах уже пару раз внезапно пропадали русские аристократы. Одаренные. Потом, как правило, их находили — в здравии и целости. Но эти люди не могли вспомнить, что с ними происходило. Несколько дней в памяти как корова слизала. Как ни пытались восстановить, ничего не помогало.

Значит, полная зачистка памяти. Работа высокорангового менталиста. Чтобы так аккуратно вычистить воспоминания, требовалась сноровка. А это значит, что клубочек ведет к кому-то из моих соотечественников... Ну и ну.

Я уставился на Даниэля.

— Кому вы должны были передать моего человека?

— Не знаю... Я только связался с посредником. Заказчики никогда не выходят на исполнителя напрямую. Все перестраховываются.

— И кто посредник?

Даниэль слабо пожал плечами и снова расплылся в улыбке.

— Он скрывает настоящее имя. Я знаю его как Эда. Просто Эд... Ему лет тридцать пять. Свободно говорит по-немецки и по-русски. Похуже по-сербски, акцент сильный. И он одаренный.

Опаньки... Я подался вперед так, что почти соприкоснулся с раздутым от побоев новом Куффнера.

— Откуда ты его знаешь и как его найти?

— А найти его будет непросто, — протянул пленник. — Эд — он такой, на одном месте не сидит. Прямо человек-связь. Я с ним в Будапеште познакомился, когда понадобилось прикупить артефакты. Но знаю, что он бывал и в Вене, и в Белграде, и в Сараево... Даже в Османскую Албанию заезжал вроде как.

А вот это становилось все интереснее. Итак, у нас есть некий русский одаренный с фальшивым именем, который свободно колесит по странам, приторговывает непростыми артефактами и курирует похищения одаренных же людей. Что-то мне это все не очень нравилось. И тем важнее было во всем этом разобраться.

— Где и когда ты должен был оставить Столыпина? — спросил я у пленника.

— Я? Сегодня... В шесть утра на автобусной остановке в сторону Сремчицы. Просто подъехать и выгрузить, на лавочку усадить. Там же должен был получить остаток денег... Должны были пакет оставить...

— Проклятье! — я уставился на Вука. — Остановку успели проверить?

Савич кивнул.

— Отправил людей. Никого и ничего. Денег тоже никаких не было. Видимо, заказчика предупредили. Или же они осторожно следили за нашим приятелем и поняли, что он облажался, когда вы с моими парнями совершили налет на его схрон.

Дерьмо. Я снова взглянул на Куффнера.

— Даниэль, скажи мне, а если бы тебе понадобилось встретиться с этим Эдом, где бы ты его искал в Белграде?

Парень задумался. Мне даже показалось, что он ненароком вырубился, но через минуту он уставился на меня мутными глазами.

— Нет у него постоянного места. В казино бывает... «Фортуна» на улице Краля Петара. Там есть подземный уровень. Первые три этажа для всех — и для купцов, и для аристократов... — Куффнер расплылся в хитрой улыбке. Нет, его точно накачали какой-то странной дрянью. — А вот на подземный уровень пускают только тех, кто знает пароль... А пароль каждую неделю меняется...

Даниэль уронил голову на грудь и мирно засопел. Все, сели батарейки у парня.

— Я знаю это казино, — сказал мне Вук. — Пароль добыть не проблема. Известное злачное место.

— Хорошо, — я отошел от Даниэля. — Этого товарища давайте пока прибережем. После всего, что он сделал, мне тоже кажется правильным закатать его в асфальт, но он еще может пригодиться.

— Сомневаюсь, но допустим. Несколько дней я смогу его подержать.

Значит, времени на поиски у нас не так много. Что ж, придется поторопиться.

— Добудьте мне пароль, — велел я.

Савич вытаращился на меня во все глаза.

— Вы что, хотите идти туда сами?

— А почему нет? — улыбнулся я. — От меня ожидают, что я стану сорить деньгами. А где еще это делать лучше всего, как не в казино? Тем более что у меня есть две совершенно очаровательные спутницы...

Глава 14

— Вы, Николай Петрович, самый невыносимый агент из всех, с кем мне доводилось работать.

Это Вук Савич так отвешивал комплименты.

— Мне уже говорили, — ответил я с лукавой улыбкой. — Польщен.

— Я сейчас серьезно. Эта история начинает дурно пахнуть, — Вук понизил голос и жестом предложил мне пройти к выходу.

— Мне казалось, вы привыкли к смраду, господин Савич. С учетом специфики ваших занятий.

— Я привык, но вам-то зачем в это лезть?

Я резко затормозил и обернулся к амбалу. Один — ноль в мою пользу. Вук отшатнулся от неожиданности. Не думал, что смогу его напугать.

— Затем, что они посмели тронуть моего человека! — прошипел я. — Если хотят достать меня, пусть попытаются, я от драки не побегу. Но мои люди неприкосновенны. Так было и так всегда будет.

— В том-то и дело, ваше сиятельство, — мрачно отозвался агент. — Не про вас эта заварушка. Вас, Николай Петрович, считайте, случайно зацепило. Взяли ведь не вас, а человека из вашей свиты. Значит, хотели все сделать потише. И они не ожидали, что вы так печетесь о своих людях, на чем и погорели. Короче, вы опять случайно оказались в гуще событий. А вот истинный масштаб этих событий, как мне думается, совсем иной. И это уже повыше уровнем, чем земунский картель контрабандистов.

— Почему вы так думаете?

— Повесьте-ка купол, ваше сиятельство, — сказал Вук. Он заметно нервничал. Я еще не видел, чтобы этот громила давал волю эмоциям.

Я быстро активировал непроницаемый купол — поставил среднюю мощность, ибо моя сила только начала восстанавливаться. Теперь придется несколько дней прожить в энергосберегающем режиме.

— Ну? — напомнил я.

Даже под куполом Вук предпочел говорить тихо, словно сам боялся своих мыслей.

— Если я верно соединил все ниточки, то эти похищения могут быть связаны с незаконным производством артефактов. Артефакторам нужны резервы силы для производства этих игрушек. Осколков у них наверняка нет, так что проще всего добыть силу...

— Вытащив ее из другого одаренного, — кивнул я. — Это объясняет эти загадочные похищения. Да, дельце смердит. Поскольку в нем могут быть замешаны мои соотечественники. Впрочем, многие одаренные разъезжают и по Европе, так что найти концы будет и правда сложно.

— Проблема не только в этом. Этот бизнес налажен крепко, и связи там на столь высоком уровне, что... В самом лучшем случае вопрос осторожно замнут и заставят сгинуть всех причастных. И под «сгинуть» я имею в виду то, что никто нас никогда не найдет. Поэтому я не хочу, чтобы вы в это лезли, ваше сиятельство. Здесь титул не спасет. Я не шучу и не преувеличиваю.

Я уже и сам понял, что дело пахло керосином.

— Значит, будем работать тихо, — ответил я. — Но разобраться надо. Хотя бы для того, чтобы передать в Тайное отделение информацию о русских аристократах, которые к этому причастны. Это незаконная деятельность. И опасная.

Вук кивнул.

— Я этим займусь, ваше сиятельство. И пароль добуду, но дайте время. Но, заклинаю вас, не лезьте на рожон в «Фортуне». Сделайте выход на разведку, прикиньтесь изголодавшимся по острым ощущениям придурком с кучей денег. Не дайте никому в том месте воспринимать вас всерьез.

— Если меня не воспримут всерьез, то я не найду того Эда, — возразил я.

— Не все сразу. Лучше нанести туда визит несколько раз. А пока просто приглядитесь к местной публике. Ваша задача — просто осторожно собрать информацию. Остальное доверьте обученным людям.

На том мы и распрощались. Я сел в уже дожидавшуюся меня машину, а Вук Савич, очевидно, отправился докладывать своему руководству о ниточке, которую мы случайно раскопали.

Что ж, значит, придется сыграть в рулетку или что там нынче популярно. К своему стыду, я даже не знал правил игры в покер — не приветствовалось это в моих обеих семьях. Ну ничего, громко проиграться всегда успею, так даже будет проще.

Правда, перед этим придется заскочить на ковер к послу и заодно навестить Столыпина.

Заехав в резиденцию, я переоделся и через час был в посольстве. Первым делом решил навестить Столыпина.

— Привет выздоравливающим! — я приоткрыл дверь и увидел Андрея сидящим на кушетке с книгой в руках.

— Николай Петрович! Рад, что вы зашли. О, и с гостинцами... Не стоило беспокоиться, меня здесь отлично кормят.

Он отложил книгу, но я успел заметить название. Опять Клаузевиц с его «Принципами ведения войны». Даже здесь умудрился найти. И почему он с этой книжкой не расставался? Труд классический, но чтобы зачитывать его до дыр...

Палата Андрея была небольшой, но одноместной. Я поставил на прикроватную тумбу корзину с гостинцами, которые помогла собрать Вера. Ничего особенного, просто знак внимания. Столыпин жестом пригласил меня присесть на единственный стул.

— Как здоровье, Андрей?

— Готов вернуться, но не отпускают. Все со мной в порядке.

— Полагаю, лекарю виднее...

— Он тоже согласен, что нечего мне здесь делать. Это посол не хочет выпускать меня отсюда, пока не поговорит с вами.

Я удивленно приподнял брови.

— Хотите сказать, он держит вас в заложниках?

— Не совсем. Просто так у вас больше поводов приехать в посольство. А его превосходительство очень хочет понять, почему вокруг вас вечно творится всевозможная суматоха.

Я пожал плечами.

— Карма, видать, такая. Ладно, Андрей. Пойду пообщаюсь с послом и постараюсь забрать тебя. Не скучай тут в компании старика Карла. А еще там Вера передала коробку каких-то вкусных австрийских конфет. Сказала, вы их любите.

— Спасибо... ваше сиятельство. И передайте, пожалуйста, мою благодарность госпоже Козловой.

Мне показалось или Столыпин немного смутился? Что, не привык к знакам внимания? Не баловали, видать, в детстве. Ничего, пусть сейчас сладостями объедается, мне не жалко.

— Все, я полетел. Отдыхайте, Андрей. Я на рандеву с Вижинским.

К слову, для посла у меня тоже кое-что было припасено. Правда, гостинцем это назвать было сложно. Когда Корф передавал мне этот документ, он просил не торопиться с его вручением. Но теперь, судя по всему, придется воспользоваться небольшой привилегией. Ибо документ представлял собой распоряжение оказывать мне любое содействие в любых моих просьбах. И подписан он был рукой самого Великого князя Михаила Николаевича.

Предвкушая, как вытянется физиономия его превосходительства, я отправился в ресторан «Деспот Стефан», столик в котором для меня заказали секретари. Решил приехать заранее и немного привыкнуть к обстановке.

Старый град в это время был прекрасен. Черное, словно бархатное, ночное небо, а на его фоне высились и играли художественной подсветкой старые здания. Погода стояла теплая, и горожане вовсю наслаждались вечерними прогулками. В Белграде было принято встречаться в кафе по любому поводу, и сейчас на уставленных столиками улочках яблоку было негде упасть. То же касалось и более дорогих ресторанов — просто так не зайдешь и не сядешь. Хорошо, что Вера заказала столик.

— Добро дошли, господине! — наряженный в стилизованную под старинную одежду швейцар открыл передо мной двери ресторана.

Интерьер «Деспота Стефана» представлял собой одну сплошную отсылку к средневековым временам. Стены из каменной кладки, огромный камин в зале, на стенах — стяги с гербами, оружие и охотничьи трофеи. Мебель была новоделом, но выполнена точно в стиль остальному интерьеру.

— Добро вече, господине, — улыбнулась мне высокая девушка в длинном старинном платье.

— Здраво. Для меня зарезервирован столик на имя Николая Бринского.

Средневековая дева сверилась с записями в книге и слегка поклонилась.

— Да, все верно. Столик на семь вечера. Однако сейчас только половина седьмого, и ваш столик еще не освободился. Могу ли я предложить вам насладиться напитком у барной стойки в эти полчаса?

— Конечно.

Я мог бы покачать права и заставить девушку найти мне другой стол. Но решил просто подождать за стойкой. Благо было о чем подумать. Девица проводила меня и обещала сообщить, когда все будет готово.

Я заказал кофе и лимунаду — божественный летний напиток, состоявший из льда, лимонного сока и воды. Сахар для слабаков. Чем кислее, тем лучше. Я как раз сделал первый глоток из высокого бокала, когда заметил, что на меня пристально глядела очень симпатичная молодая женщина. Она сидела за столиком со своей компаньонкой — вторая пила сок.

— Живели, — прошептал я традиционный сербский тост, поймав ее взгляд, и приподнял бокал в знак приветствия.

Дама пила игристое розовое и тоже приподняла фужер. Ее лицо показалось мне смутно знакомым. Может, видел в газете или еще где...

Стройная и фигуристая. От нее веяло какой-то животной сексуальностью, хотя женщина и не пыталась ее подчеркнуть. Темно-русые волосы были уложены в простую высокую прическу. Глаза красивой миндалевидной формы с густыми ресницами, соблазнительный излом губ. Одета незнакомка была в простое, но безумно ей подходящее шелковое платье на тонких бретелях и черные туфли на стальных «шпильках».

Ее шею, руки и уши украшал комплект с аметистами или какими-то другими фиолетовыми камнями. А еще на ее безымянном пальце не было кольца...

Впервые за всю свою новую жизнь я ощутил настолько сильное желание овладеть женщиной. Нет, природа и до этого напоминала о себе, но в этой даме было что-то особенное. Я даже ненароком подумал, что она носила артефакт на привлекательность, но дело было не в этом.

Просто иногда некоторые женщины рождаются для того, чтобы вызывать страсть.

Я с усилием отвел от нее взгляд — так открыто пялиться было просто неприлично — и залпом выпил свой эспрессо.

Как раз в этот момент сидевшая за столиком с незнакомкой девушка поднялась и направилась прямиком ко мне.

— Прошу прощения, господин... — сказала она по-сербски с ужасным русским акцентом.

— Говорите по-русски, — улыбнулся я.

— Ой... Извините, пожалуйста. Нынче в Белграде не так много соотечественников. Моя госпожа приглашает вас за свой столик. Если вы не возражаете...

От такого предложения я не смог отказаться, даже если бы и захотел.

— Разумеется.

Подхватив свою лимунаду, я отправился за столик красотки. Она отодвинула пепельницу и жестом изящных наманикюренных пальчиков пригласила меня сесть напротив.

— Не ожидала увидеть князя Бринского сегодня, — сказала она с легкой насмешкой. Голос казался чарующим. — Ваша канцелярия утверждает, что вы безмерно заняты.

— Моя канцелярия не лжет, — мягко улыбнулся я. — У меня здесь встреча.

Красотка откинулась на спинку стула и окинула меня оценивающим взглядом.

— Что ж, мне в любом случае повезло. Не придется дожидаться очереди, чтобы быть вам представленной, — она протянула мне руку. — Наталья Дмитриевна Воронцова.

Точно! Воронцова! Вот почему она казалась мне знакомой. О ней говорил Столыпин еще в Земуне, когда мы искали всех русских одаренных, кто проезжал транзитом. Я видел ее фото, но просто не запомнил в деталях. Очень богатая молодая вдова, которая недавно сняла траур.

— Николай Петрович Бринский, — я поцеловал ее руку.

— Фотографии в газете не лгали. Вы действительно хороши собой.

— Я тоже вами очарован.

— Выпьете со мной игристого, Николай Петрович? У них здесь есть пара бутылочек розе хорошего урожая.

И в этот момент я пожалел, что посол должен был прибыть через каких-то пятнадцать минут...

— Желание дамы — закон. С удовольствием.

Воронцова тут же распорядилась принести бутылку.

— Какими судьбами в Белграде, ваше сиятельство? — спросила она. — Согласитесь, нынче это не самое популярное место для отдыха.

— Подумываю о покупке резиденции. Хочется иметь возможность отдохнуть от петропольского климата.

— Именно в Сербии? — Удивилась Воронцова. — Она же не выходит к морю. Обычно летние виллы покупают в Черногории...

— Я не совсем обычный князь. Да и на море в Петрополе насмотрелся. Мне больше по душе местные холмы. А вы, Наталья Дмитриевна? Что вас привлекло в Белграде?

— Просто путешествую, — легкомысленно отмахнулась молодая вдова. — Букурешт, Белград, после планирую отправиться в черногорский Бар, а оттуда на пароме в итальянский Бари.

— Значит, вы здесь ненадолго?

Воронцова пристально на меня взглянула.

— Как знать, ваше сиятельство. Быть может, и задержусь. К счастью, я не скована временными рамками...

Официант принес бутылку и, откупорив ее при нас, наполнил бокалы. Я поднял свой.

— За знакомство, Наталья Дмитриевна.

— За вас, — улыбнулась женщина. — Приятно встретить соотечественника. Тем более столь видного. О вас нынче много пишут в газетах.

Я сделал глоток — кислятина. Никогда не понимал,что люди находят в этой сухой шипучке.

— Удивительно, что газеты не написали о вас, — сказал я.

Воронцова пожала изящными плечами.

— Я уже была ранее представлена ко двору короля, так что мой нынешний визит прошел без внимания. Впрочем, приглашение на церемонию приведения присяги я получила. А вы, Николай Петрович?

Я кивнул.

— Тоже. Собираюсь принять.

— Непременно примите, ваше сиятельство. Это очень красивая церемония. Правда, меня куда больше забавляет то, что будет этой церемонии предшествовать.

Мне стоило огромных трудов не пялиться в вырез ее платья. Вот уж действительно природа наградила гармонией форм. Они не были выдающимися, но пропорции! Словно ожившая статуя греческой богини.

— Ваше сиятельство?

— Простите, был насыщенный день.

— Кажется, вы не знаете о главном веселье, что нам предстоит наблюдать, — продолжила графиня. — Ведь с момента своего совершеннолетия кронпринц будет волен сам набирать себе свиту. И вот за место подле кронпринца развернется самая ожесточенная борьба! Представляете, какая грызня начнется среди местной аристократии?

А вот это было интересно. Я выбросил из головы фантазии о том, что скрывалось под платьем у этой красотки.

— Вы говорите, что кронпринц будет набирать себе новую свиту?

— Именно так, ваше сиятельство. Всего десять мест. Разумеется, он может набрать и больше, но основных должностей при наследнике будет десять. И каждый сербский аристократ захочет это место занять. Ибо практика показывает, что, став королем, принц не забудет тех, кто его поддерживал... А это деньги, придворные и министерские должности, земли, выгодные браки...

— Да, конечно... — рассеянно кивнул я.

— Правда, ситуация для местных князей осложняется еще и тем, что нынешний король приблизил ко двору очень много австрийцев, — добавила Воронцова. — Они непременно захотят приблизиться к наследнику. Что сделает борьбу еще более острой... Как быстро меняются времена. Раньше в моде были русы — королевский дом отправлял своих детей на воспитание в Петрополь, выписывал русов в Белград... Теперь в моде Австро-Венгрия. Жаль, старый князь Ратко Бранкович почил. Он был едва ли не последним оплотом «старой Сербии». Теперь, полагаю, при дворе многое изменится.

Я слушал рассуждения Воронцовой вполуха. Самое главное я уже услышал — кронпринц Александр будет набирать новую свиту. И лучше бы мне оказаться в числе его доверенных лиц. Это был бы просто идеальный вариант.

Только как это сделать?

Я подался вперед, отодвинув бокал.

— Наталья Дмитриевна, а как будет проходить процедура отбора?

Вдова сделала еще глоток розе. Ее глаза блестели.

— Не могу сказать точно, все же я не знаток Белградского двора. Однако кронпринц будет принимать решения, исходя из уровня доверия... Впрочем, если вы хотите, я могла бы рассказать вам больше. Но не сейчас, — она прищурилась, разглядывая меня сквозь бокал. — Ведь у вас скоро встреча... Нанесите мне частный визит. Я занимаю этаж в отеле «Москва».

Эта женщина обладала талантом делать предложения, от которых я не мог отказаться.

— С удовольствием приму, Наталья Дмитриевна...

— Сегодня, — выдохнула она. — Сегодня вечером. Надеюсь, у вас нет планов, которые вы не сможете ради меня отменить?

Глава 15

Мне стоило большого труда выйти из-за столика Воронцовой. Эта молодая женщина обладала каким-то бешеным магнетизмом. Я всегда был склонен думать головой, а не тем, что болталось на метр ниже, но тут сопротивляться было сложно.

И все же меня уже ждал господин Вижинский. Девушка в средневековом костюме проводила меня к забронированному столику.

Дмитрий Ильич поправил очки в тонкой оправе и любезно улыбнулся. Это был довольно тучный невысокий человек в классическом костюме в английскую клетку. Внешность изначально была невзрачной, но Вижинский попытался выжать из нее максимум — помадил волосы и крутил усы. Несмотря на полноту, одевался он с шиком и даже щегольством — яркий платок кокетливо выглядывал из кармана, блестела золотом и подвесками цепочка часов.

— Ваше превосходительство, — я протянул послу руку в знак приветствия.

— Ваше сиятельство, — Вижинский пожал ее с легким поклоном. — Отличное вы выбрали место для ужина. Я как раз голоден, а здесь подают замечательную томленую свинину.

Я кивнул и уселся на свое место.

— Значит, ее и закажем. Полагаюсь на ваш вкус.

Дмитрий Ильич сделал объемный заказ, ни разу даже не взглянув на меню. Судя по всему, он здесь бывал часто и отлично знал, чем этот ресторан может порадовать. Ну и ладно, мне же возни меньше. Я был практически всеяден.

Когда официант принес напитки и разлил аперитив по бокалам, посол приподнял свой.

— За встречу. Не сочтите за бестактность, но, признаюсь, я ожидал познакомиться с вами при иных обстоятельствах, Николай Петрович.

Дело в том, что здесь было принято почти сразу же «отмечаться» в посольстве по прибытии. Я на эту традицию наплевал с высокой колокольни. Точнее, сделал все по-своему. Формально в посольстве я побывал и даже воспользовался его услугами, когда потребовалось легализовать свой переход из Земуна в Белград. Но в идеале я должен был запросить аудиенцию у посла с соблюдением всех формальностей. Так было заведено у аристократии. Мне же было не до этого.

— Что ж, зато вы точно меня запомните, — улыбнулся я.

— Еще бы, ваше сиятельство. Мало кто из наших с вами соотечественников становился причиной столь запутанных событий, — капризно заявил Вижинский. — К слову об этом, ваше сиятельство. Ко мне среди ночи врываются сотрудники Тайной канцелярии и требуют немедленно сообщить ваше местонахождение. Вы ставите на уши все посольство, привезя моего же бывшего сотрудника в состоянии, близком к гибели... И все это почти одновременно. Николай Петрович, извольте это прокомментировать.

Я улыбнулся, отпив глоток минералки с лимоном.

— Что ж, дознаватели Тайной канцелярии проявили излишнюю обеспокоенность, и мне жаль, что это вас коснулось. Меня пригласили на обычную беседу, и я ничем не смог им помочь. А поводом стала гибель князя Ратко Бранковича. Дознаватели просто отрабатывали все его контакты.

— Допустим. Но что случилось с Андреем Васильевичем?

— Сам не знаю. Говорит, ездил по мелким делам — в частности, по моим поручениям. На парковке ему в нос пустили какой-то газ. Сняли дорогие часы и опустошили бумажник. Мы чудом нашли его машину и Столыпина в ней. К счастью, ваш доктор успел ему помочь.

Посол погрел в изящной, по-женски нежной, руке бокал с коньяком и снисходительно улыбнулся.

— Ваше сиятельство, расскажи вы это о ком угодно, кроме Андрея Васильевича, я бы поверил в эту историю. Или сделал бы вид, что поверил. Но я знаю господина Столыпина. Прекрасно обученный боевик пятого ранга, собранный, всегда готовый принять бой. Он просто не мог попасть в такую ситуацию. Тем более что он был отравлен огромной дозой транквилизатора. Сдается мне, вы что-то от меня утаиваете, Николай Петрович.

А, значит, ты у нас тут самый умный? И не понимаешь намеков, да? Что ж, объясним чуть доходчивее.

Я отодвинул бокал и в упор уставился на посла.

— Вы обвиняете меня во лжи, ваше превосходительство? — понизив голос, спросил я. — Верно ли я понимаю, что вы только что заявили, что я лжец и обманщик?

А вот это был очень тонкий момент. Дуэли в Империи уже давно были формально запрещены, хотя порой все же проводились. Другое дело, что теперь поводом для смертельной битвы могло послужить по-настоящему серьезное оскорбление. Сейчас я блефовал, но таким образом дал понять, что Вижинскому следовало закрыть рот.

— Боже упаси, ваше сиятельство! — воскликнул посол, мгновенно считав намек. — И не подумал бы! Я лишь выразил озабоченность тем фактом, что Андрей Васильевич так легко дал себя ограбить.

— Что ж, о подробностях вы можете расспросить самого Андрея Васильевича, — улыбнулся я.

Удачи. Мы успели договориться — я передал ему в корзинке с гостинцами записку с текстом легенды. Столыпин не дурак — поймет, что дело серьезное и болтать в посольстве не нужно. Так что ничего нового от Андрея посол не узнает.

— Непременно спрошу, ваше сиятельство, — отозвался Вижинский. — Я обязан это сделать... Но господин Столыпин не хотел говорить до встречи с вами. Что также наводит на вопросы.

Этот Вижинский слишком активно пытался сунуть свой длинный нос куда не следовало. Я уже хотел было ткнуть ему в лицо бумагу от Тайного отделения, но... передумал. Приберегу пока что. Не нравилось мне, что посол пытался слишком глубоко залезть в мои дела. И мне не хотелось лишний раз светить связи с Корфом и его ведомством.

К счастью, принесли закуски, и посол на некоторое время переключился на еду. Нахваливая мясную нарезку и местные сыры, он прочитал мне лекцию о сербской высокой кухне, а я делал вид, что всецело поглощен экскурсом.

К чести Вижинского, больше он не стал меня донимать расспросами о происшествии. Видимо, осознал, что говорить больше озвученного я не намерен. А применять ко мне или к Столыпину ментальное воздействие он не был уполномочен. Так что давился пршутом и каймаком под непринужденную болтовню.

— Вы уже получили приглашение на церемонию приведения кронпринца к присяге? — спросил посол, разделавшись с горячим.

— Да, имел честь.

— Тогда с нетерпением буду ждать нашей встрече на этом мероприятии. И, разумеется, двери посольства всегда открыты для вас и вашей свиты, Николай Петрович.

Ага, теперь пытаешься зайти с другой стороны. Любезничаешь, станешь втираться в доверие с расчетом что-нибудь выведать. Что это — праздное любопытство или нечто большее?

— Благодарю, ваше превосходительство, — я подозвал официанта и потребовал счет, велев записать расходы на свое имя. — Однако сейчас я вынужден откланяться. Увы, график в первые недели особенно насыщенный.

Вижинский нисколько не расстроился. Ему принесли десерт — нечто похожее на настоящую архитектурную конструкцию на широкой тарелке — и он предвкушал очередное гастрономическое удовольствие. Умел же человек переключаться, даже завидно.

— Понимаю, ваше сиятельство, прекрасно понимаю... — он поднялся и подал мне руку обеими ладонями. — Сердечно рад и благодарен за приглашение. Буду счастлив отужинать с вами на следующей неделе.

— Пусть наши секретари согласуют время.

На том мы распрощались, и я вышел на улицу, полной грудью вдохнув благоухающий какими-то сладкими цветами вечерний воздух. Решил немного пройтись, а затем заглянуть к Воронцовой в «Москву». Мужчина обещал — мужчина должен исполнить.

— Прекрасный вечер, Николай Петрович!

Я обернулся. Роскошный ярко-фиолетовый кабриолет остановился у заградительной цепи тротуара. За рулем была сама Наталья Воронцова — теперь ее шею и плечи украшал длинный газовый шарф в тон цвету автомобиля.

— Вижу, Дмитрий Ильич навел скуку и на вас, — улыбнулась Воронцова.

— Решил оставить его наедине с его главной страстью — десертом.

Графиня заговорщически мне подмигнула.

— А вы знаете, что у отеля «Москва» ест уникальный десерт? Торт, который называется в честь этого места. И он очень, очень вкусный. Особенно хорошо он сочетается с крепким кофе и бокалом шампанского... Запрыгивайте!

Я не стал разочаровывать веселую вдовушку. Лихим прыжком перелетев через ограждение и дверь кабриолета, я оказался на пассажирском сидении, вызвав у дамы восторженный смех.

— Кажется, с вами не соскучишься, Николай Петрович, — звякнув браслетами на руке, она переключила передачу и рванула с места по проспекту.

Я улыбнулся.

— Вы заинтриговали меня десертом.

До отеля мы домчали минут за десять. Воронцова оказалась той еще лихачкой, но вела автомобиль уверенно. Наш кабриолет эффектно затормозил у главного входа в отель — перед нами выросло десятиэтажное здание в стиле ар-деко. Ярко горели буквы «МОСКВА».

Я вышел первым и открыл дверь Воронцовой — на идеально гладкий асфальт, сверкнув сталью, встала головокружительной высоты «шпилька». Не знаю, как Наталья на таких ходила, но выглядело это эффектно...

Воронцова бросила ключи подоспевшему служке и, взяв меня под руку, уверенно двинулась к входу по алой ковровой дорожке.

— На какой нам этаж? — спросил я.

— На последний, — промурлыкала вдова. — Десерт закажем в номер...

Мы зашли в лифт, и Воронцова выгнала оттуда слугу.

— Мы сами доедем.

Не знаю, из каких складок платья она достала ключ. Лифт утвердительно пиликнул, и двери принялись медленно закрываться. Не успели створки сомкнуться, как Воронцова с усилием толкнула меня к стенке и набросилась с жаркими поцелуями, обвив тонкими, но сильными руками мою шею. Ее прерывистое дыхание обожгло мне щеку, от дурманящего аромата духов закружилась голова...

— Я уже хотела поджечь этот чертов ресторан, лишь бы ты вышел оттуда побыстрее...

* * *

— Ну, а теперь можно заказать десерт...

Наталья откинулась на подушку и подтянула шелковую простыню. Струящаяся ткань обтекала каждый изгиб ее великолепного тела, соблазняя меня заново. Ох, черт...

— Признаюсь, я не особо голоден.

— Я обещала, — улыбнулась Воронцова и, изящно сойдя с кровати, обернулась шелком. Обычный кусок бежевой ткани смотрелся на ней как изысканный наряд. Словно она была статуей богини, которую прятали от чужих глаз под завесой, но само небо решило, что мир обязан увидеть эту красоту.

Что-то меня на поэзию потянуло. Называется, расслабился. Впрочем, молодая вдова была чудо как хороша во всех отношениях. И я ни о чем не жалел.

Воронцова подошла к телефону и быстро сделала заказ, а затем взглянула на часы.

— Технически это можно считать завтраком. Четыре утра.

— Я согласен только на завтрак в постели.

— У нас есть еще немного времени нагулять аппетит...

Ненасытная женщина! Впрочем, желание дамы — закон...

Судя по всему, официант ждал под дверью некоторое время, потому как кофе показался мне слегка остывшим. Наталья распорядилась оставить заказ в прихожей и сама вкатила тележку в спальню.

— Итак, знаменитый торт, — улыбнулась она. — Меня всегда тянет на сладкое после бурной ночи.

Значит, она все спланировала с самого начала. Что ж, приятно, когда такая женщина сама проявляет инициативу. И, судя по всему, я оправдал ожидания.

Наталья разлила кофе по чашкам и отрезала для меня кусок торта. Он и правда оказался очень вкусным — вишня, ананас, миндаль и измельченное печенье. С кофе тоже шел на отлично. Устроившись прямо на кровати, мы молча уплетали вкуснейший торт, глядя на рассвет над Савой.

— Значит, тебя интересует кронпринц? — поставив пустую тарелку на столик, спросила графиня.

— Мне интересно, как он выбирает себе свиту. И что это вообще дает.

— Нетрудно догадаться, что можно получить от такого назначения. Вспомни, какими почестями окружают приближенных наших наследников. В Сербии, безусловно, масштаб поменьше, но важность такая же. Земли, деньги — все это важно разве что для учителей, их берут из родовитых, но часто небогатых семей. Самое главное — влияние, — Наталья устремила взор на другой берег, где можно было различить контуры Земуна. — Поговаривают, что нынешняя политика короля Петара обусловлена именно тем, что в юности он сблизился с австрийским графом Максимилианом фон Ламбергом...

Я налил нам еще кофе, пока не остыл.

— А ты не хочешь попасть в его свиту? — спросил я.

— Боже, зачем мне это? — отмахнулась вдова. — Тоска смертная, да и эти места традиционно отдают мужчинам. Я в кои-то веки вкусила радости жизни и не хочу запирать себя в Белграде. Без обид, Николай. Но даже ради тебя я не готова торчать в Сербии безвылазно. По крайней мере, пока не утолю жажду путешествий.

Видимо, это стоило расценивать как своего рода комплимент.

— Я не стал бы тебя запирать в золотой клетке.

— Да ну, не мое это. Блистать на приемах — пожалуйста. Но вникать в политику — увольте. А вот ты, Николай, вполне мог бы вписаться в ближний круг кронпринца.

— С чего ты так решила?

Она улыбнулась и снова смерила меня оценивающим взглядом.

— С того, что ты молод, хорош собой, богат, можешь кое-чему научить юношу... А еще ты одаренный. Пусть твой ранг не так велик, но это серьезная сила. И кронпринц Александр будет в большей безопасности под твоим присмотром.

Я чуть не выплюнул кофе обратно в чашку.

Это Карагеоргиевич-то, кровный враг моего рода, будет в безопасности рядом со мной? Но Воронцова была права — мой дар можно было сделать преимуществом. Не знаю, каких страшилок Александру могли рассказать об одаренных, но я мог на личном примере показать, что сила в правильных руках может работать ему на благо. До поры до времени...

— Допустим, ты меня заинтересовала. Но сперва я хочу понять, стоит ли это потраченного времени. Я хочу узнать наследника получше. Где я могу встретиться с ним в менее формальной обстановке? Не живет же он безвылазно в своем Белом дворце...

Наталья с ногами забралась на кровать. Шелк соскользнул с ее плеча, обнажив прекрасные изгибы.

— Останешься еще на час — скажу. Я же вижу, что ты уже навострил лыжи в свой дворец...

— Я бы и так остался. Час в запасе у меня есть

Наталья оттолкнула столик и потянула меня за собой на кровать. Я рухнул на подушки рядом с ней. Она принялась дразнить и осыпать меня поцелуями, но я отстранился.

— Так где бывает кронпринц?

— Он скучный мальчик.

— Предлагаешь мне искать его в библиотеке?

— В его Белом дворце прекрасная библиотека, — прошептала женщина. — Но в Белом дворце нет свободы... Когда молодые сербские аристократы хотят немного развеяться, но так, чтобы их приключения не стали достоянием общественности, они отправляются...

— Ну?

— В загородный клуб «Офелия»... — она изогнулась в моих руках. — Там... Там большая территория, много охраны. Никого лишнего. Никакой съемки. Даже слуги там молчат... И там эти мальчики могут показать свое истинное лицо.

— Полагаю, они там не в гольф играют.

— Гольф там тоже есть. Но помимо этого... Если хочешь, я добуду тебе приглашение.

— Хочу...

— Но за это придется расплатиться. Натурой.

Она заливисто расхохоталась, когда я увлек ее вниз. Что ж, это был самый простой и приятный способ добыть информацию. Всегда бы так.

Едва мы закончили, как на столике зазвонил телефон. Старинный и противный, очень похожий на тот, что стоял в моем кабинете. Наталья оторвалась от меня и сняла трубку.

— Да, черт возьми? — раздраженно бросила она. — Вы видели время?

Немного помолчав, она передала трубку мне.

— Это тебя. Твой секретарь. Говорит, важно.

А ведь я просил не беспокоить меня зря, когда сообщал помощникам, где проведу вечер. Неужели что-то случилось?

— Слушаю.

— Николай Петрович! — я сразу узнал голос Никиты. — Прошу прощения за беспокойство, но... Мне звонили из билетной кассы. Сказали, вы ожидали информации относительно ставок на футбольный матч...

Ставки... Казино! Вук раздобыл пароль.

— Получили? — коротко спросил я.

— Да, ваше сиятельство. Лучше бы вечером сделать ставку. Там ожидается очень интересный матч...

Глава 16

— Понял. Буду через час. Спасибо, Никита.

Я повесил трубку, и Наталья тут же обвила меня руками.

— Когда мы снова увидимся?

— Скоро, — я ответил на поцелуй, но мысли уже вертелись только вокруг дела. Не стоило обижать даму невниманием, так что мне было пора собираться.

— Не хочешь меня куда-нибудь пригласить? Я теперь свободная женщина и могу проводить время с кем пожелаю...

Я аккуратно вывернулся из объятий страстной вдовы.

— Насколько мне известно, сербская аристократия более консервативна. Не хочу, чтобы ты рисковала своей репутацией.

— Значит, хочешь меня скрывать?

— Хочу, чтобы страсть не обернулась тебе боком, — напомнил я. Видимо, свобода иногда совсем лишала госпожу Воронцову рассудка. — Но пригласить даму в оперу, думаю, уместно. Скажу секретарям, чтобы нашли билеты на что-нибудь хорошее.

Судя по всему, это удовлетворило графиню.

— Что ж, опера подойдет. Не венская, конечно, но на безрыбье...

Я быстро оделся и с трудом отделался от искушения задержаться еще на полчаса. Наталья не хотела расставаться так быстро, но мой здравый смысл победил.

Возвращаться во дворец пришлось на такси — моя машина осталась возле ресторана. На часах было около шести утра, когда я вошел в холл. Дежурный слуга встретил меня и тут же отнес обувь на чистку. Да и одежду не помешало бы простирнуть после ночных приключений.

Вызвав Никиту в кабинет, я уставился на график. Что ж, сегодня можно съездить в казино. Только придется кое-чем закупиться и снять наличные для игры.

— Доброе утро, ваше сиятельство.

Никита появился вместе с Верой. Так даже лучше — у меня было задание для обоих.

— Доброе, — я пригласил их сесть. — Располагайтесь, ребята.

— Каким вы нашли отель «Москва»? — Это Никита пытался аккуратно выведать, стоила ли игра свеч.

— Хороший отель. И снаружи, и внутри. Разве что разнообразие интерьеров утомляет. А вот тортик, кстати, и правда вкусный. Хочу есть такой на завтрак. Распорядитесь, чтобы нам привозили свежую порцию каждый день. И угостите слуг. Если им понравится, заказывайте побольше.

Никита улыбнулся одними уголками губ — все он понял. Вера пропустила мой отзыв мимо ушей и тут же сделала пометку в планшете относительно десерта.

— Торт «Москва», заказать дегустационный набор...

— А теперь давайте к делу, ребята. Мой маргинальный друг сказал, что в казино лучше пойти сегодня, я верно понял?

Никита кивнул.

— Я истолковал его сообщение так же. Но лучше проверить.

— Проверю. Так вот, если я сегодня иду в казино, мне нужно подготовиться. Снимите со счета наличность. Поторопите портных с костюмом и велите подобрать что-нибудь поярче из аксессуаров. Еще пришлите ко мне Таню и Дину.

Секретари удивленно переглянулись.

— Зачем вам горничные?

Затем, что эти длинноногие красотки были словно созданы для того, чтобы дополнять образ состоятельного господина в казино. Обе высокие, длинноногие, блондинка и брюнетка — ну просто хрестоматийная свита богатого игрока, который предпочитает не выбирать, а берет все и сразу.

— Дам им задание.

— Сейчас вызову, — отозвался Никита и набрал на мобильнике сообщение.

— Какие еще новости, ребят?

Вера покачала головой.

— Пока ничего важного. Занимаемся налаживанием быта. К слову, есть несколько кандидатур на должность дворецкого. Я оставлю вам их резюме.

— Хорошо, — кивнул я. — Тогда свободны.

Никита и Вера вышли, а я заметил в коридоре дожидавшихся меня горничных и поманил их пальчиком.

— Заходите, не бойтесь.

Девушки выглядели сбитыми с толку и явно не понимали, зачем я их мог позвать. Оно и понятно — я с ними не особенно коммуницировал, да и они не стремились попадаться мне на глаза. И хотя я все еще предполагал, что мне их навязали не только для уборки, но и для снятия спермотоксикоза, я решил использовать их достоинства для дела.

— Что вам угодно, Николай Петрович? — спросила блондинка Таня. — Желаете, чтобы мы убрали кабинет?

Я жестом велел им сесть на диванчик и сам откинулся на спинку кресла.

— Нет, девушки. Мне угодно, чтобы сегодня у вас был выходной. Я освобождаю вас от работы на весь день.

Горничные переглянулись.

— Как же... Мы вам чем-то не угодили? Вы нас увольняете?

— Нет, дамы. Я хочу, чтобы вы посвятили этот день отдыху и приятным хлопотам, — я вытащил из ящика стола шкатулку, в которой хранил деньги на различные срочные расходы. Разделив поровну, я положил напротив каждой девушки небольшую «котлету» из купюр. — Это вам.

Дина смутилась и принялась нервно крутить смоляной локон.

— Ваше сиятельство, мы уже получали жалованье в этом месяце... И здесь очень много.

— Считайте это премией, — улыбнулся я. — Но такой, какую вы можете потратить только на себя. У меня для вас поручение, дамы. Сегодня вы должны посетить салон красоты и навести весь возможный лоск. Сделайте какие-нибудь процедурки, прическу там накрутите, макияж... Но перед этим съездите на Князя Михаила и пройдитесь там по магазинам. Мне нужно, чтобы вы выбрали себе по вечернему платью и все, что полагается для выхода. Вы нужны мне во всей красе, потому что сегодня вы обе сопровождаете меня на мероприятие. И вы должны выглядеть на миллион золотых червонцев каждая.

У Тани загорелись глаза, а вот Дина, кажется, все еще переваривала услышанное и не могла в это поверить.

— Куда же мы едем, ваше сиятельство? — Немного отойдя от удивления, спросила брюнетка.

— Кутить, дамы. Кутить!

* * *

На этот вечер я арендовал лимузин.

Роскошный автомобиль производства непроизносимой немецкой марки медленно подъехал к выстеленному коврами входу в казино. Огромную вывеску «ФОРТУНА» украшало изображение богини удачи. Да и само здание казино выглядело как античный храм: ряды колонн, скульптуры полуголых барышень, подсветка в виде чаш с огнем. Красиво и монументально. Сразу было понятно, что здесь крутились очень большие деньги.

— Ну, дамы, на выход, — улыбнулся я.

Таня и Дина переглянулись. Сегодня я собирался появиться с помпой, и мой «летучий отряд» должен был обеспечить должный эффект.

Девицы выглядели сногсшибательно. Я не просил их, но дамочки решили одеться в едином стиле, сделав акцент на разницу во внешности.

Блондинка Татьяна выбрала облегающее черное платье с разрезом до середины бедра. При каждом ее шаге окружающим открывались ее прекрасные стройные ноги. Ее светло-голубые глаза казались ведьминскими из-за темной подводки. Прическу она выбрала простую — выпрямила волосы, и теперь они ниспадали ниже лопаток волной золотого шелка.

Брюнетка Дина тоже носила черное. Только вместо разреза на подоле у нее было головокружительно глубокое декольте. Мне казалось, модельеры каким-то образом обманули законы физики, поскольку вырез заканчивался в районе живота, но все держалось. На скотч они это платье приклеили, что ли? Волосы Дина оставила волнистыми — только заколола их над ушами, демонстрируя длинные серьги.

— Девочки, вы великолепны, — нисколько не покривив душой, сказал я, когда подбежавшие слуги помогли моему эскорту выбраться из автомобиля.

Девчонки переглянулись и одновременно обняли меня за талию, стреляя по сторонам глазками.

Наше появление вызвало фурор еще перед входом — очередь расступилась, пропуская нас вперед. Вышагивая на босоножках с высокими каблуками, девушки были ростом вровень со мной. Я обнял обеих за талии, и этим шикарным трио мы двинулись к распахнувшимся вратам этой обители лудоманов.

К нам тут же выпорхнула хостес в строгом костюме.

— Счастливы приветствовать вас в «Фортуне», господин...

— Князь Бринский. Николай Бринский.

Бонд. Джеймс Бонд, блин.

— Князь Бринский, — улыбнулась хостес. — Какая честь для нашего казино. Прошу вас, наслаждайтесь отдыхом. Здесь есть все для удовлетворения вашего азарта. — Желаете попробовать силы в баккаре? Покере? Рулетке? Или, быть может, вам больше по душе игры с машинами?

Нет уж, с машинами я играть не хотел. С детства не любил игровые автоматы — на моей памяти несколько человек проигрались подчистую, пытаясь найти волшебный способ обмануть алгоритм. И ни у одного не вышло.

Игра — это все же про людей. Так что я хотел компанию.

— Еще не решил. Пока что хочу обменять наличные на фишки, — заявил я.

Хотес взмахнула рукой.

— Я провожу вас в кассу. Пожалуйста, следуйте за мной.

Краем глаза я заметил, что казино отлично охранялось. Еще бы — в таких местах служба безопасности была как в изоляторе на Петропавловке, разве что без магии. Хотя я не сомневался, что парочку артефактов хозяин этого заведения установил. Мог себе позволить.

Хостес проводила нас в особую комнату, где за решетчатым окном располагалась касса.

— С какой суммы вы хотели бы начать?

— Российские рубли принимаете?

— Мы принимаем и обмениваем любую официальную валюту, ваше сиятельство, — отозвался мужчина за решеткой. — Пересчитываем по текущему курсу к сербскому динару. С какой суммы вы хотели бы начать?

Я достал из внутреннего кармана толстую пачку ассигнаций и положил в коробку под решеткой.

— С этой.

Система передачи вызвала у меня болезненный укол ностальгии. Этот ящик под решеткой выдвигался с обеих сторон. Кладешь деньги, кассир закрывает ящичек и передвигает на свою половину. Добраться больше до этих денег ты не сможешь. Затем, обменяв, он помещает фишки в шкатулку, кладет ее в ящик и передвигает к тебе. Получите, распишитесь.

— Итак, вам выданы фишки на сумму сто тридцать пять российских рублей ассигнациями, что эквивалентно сумме двадцать семь тысяч сербских бумажных динаров. Пересчет произведен в соответствии с текущим курсом по золоту, утвержденным Сербским национальным банком.

Кассир бережно уложил разноцветные фишки в шкатулку и отправил ее в ящичке ко мне. Я так же осторожно достал свое сокровище. У меня в руках была значительная сумма. Сто тридцать пять российских рублей — это четыре с половиной тысячи долларов по местному курсу.

Здесь рубль ассигнацией стоил очень приблизительно тысячу рублей из моего старого мира. Не сказать, что в шкатулке было целое состояние, но это же несколько зарплат добросовестного трудяги! Я понимал, что здесь проигрывались и куда большие суммы — за один вечер богач мог спустить десятки тысяч долларов. Но мне, если честно, даже эти деньги было жаль спускать на воздух. Дорого же стоило мне искать этого Эда-артефактора.

Я обернулся к хостес.

— Пожалуйста, разъясните, какой номинал у фишек в вашем казино?

Женщина улыбнулась.

— Для вашего удобства я сразу перечислю номинал в рублях. Золотая, самая дорогая, стоит пятнадцать рублей. Серебряная — шесть. Черная — три, синяя — два рубля. Зеленая — один рубль. Есть еще красные и белые, но мы рискнули предположить, что вашему сиятельству будет неинтересно играть фишками столь малого номинала...

— Верно предположили, — отозвался я и по очереди взглянув по очереди на каждую из своих спутниц. — Ну что, дамы, покер или баккара? В какой игре вы готовы принести мне удачу?

Девушки переглянулись и уставились на меня.

— Рулетка! — хором выдохнули они.

— А вы у меня азартные, — хохотнул я и обнял их обеих, вживаясь в образ барина на отдыхе. — Что ж, значит, рулетка!

— Тогда прошу вас в зал Фортуны.

— Надеюсь, у вас есть зал Диониса, — осклабился я. — Потому что мне очень хочется выпить.

— Наши официанты принесут вам все, что пожелаете, — заверила хостес.

Она любезно вызвалась нас проводить. Следуя по анфиладе залов, я убедился, что владелец заведения, кем бы они ни был, вложился по полной программе. Каждый зал был посвящен греческому богу или богине и выполнен в античном стиле. На стенах красовались настоящие фрески, горели стилизованные факелы, а служащие были наряжены в античные костюмы. Разве что у официанток юбки были совсем уж короткие — едва прикрывали «нижние девяносто».

Мы прошли мимо залов, где играли в блэк-джек, покер, баккару — вот уж не ожидал, что эта старинная карточная игра до сих пор была популярна. Хотя, если прикинуть, наша аристократия довольно крепко держалась за некоторые традиции. А баккара была модной еще во времена Екатерины Великой. Возможно, сохранилась как дань традиции.

Мы оказались в зале, где возле нескольких столов толпились люди.

— Зал Фортуны, ваше сиятельство, — объявила хостес. — Первый стол принимает ставки от белой фишки и выше. Второй — от красной. Третий и четвертый — от зеленой. Рекомендую вам их. И должна напомнить, хотя, уверена, вам прекрасно это известно... Применение способностей одаренных запрещено на территории всего казино.

— Благодарю, — улыбнулся я и направился к четвертому. Ну вот захотелось мне именно туда.

Да и компания здесь собралась явно посолиднее: лица поинтеллигентнее, наряды подороже, количество персон поменьше. На первых двух столах развлекалась молодежь да нувориши — шумно, дешево, бесполезно. А мне, раз уж решил бросать деньги на ветер, хотелось хотя бы компенсировать это мероприятие парой знакомств.

Я приоткрыл свою шкатулку. Одна золотая фишка, пять серебряных, десять черных, стек в двадцать синих и столько же зеленых. Начнем, пожалуй, с меньшего номинала, а там посмотрим. В конце концов, надо еще добраться и до подземного уровня, где, по рассказам Вука, была самая мякотка.

— Добрый вечер, господа, — я подошел к четвертому столу, а мои роскошные спутницы держались за моей спиной. — Князь Николай Бринский. Разрешите присоединиться к игре?

Крупье как раз раздавал выигрыш после очередного раунда, так что, насколько я понимал правила, проблем с участием не должно было возникнуть.

Немолодая женщина в коротких перчатках устремила на меня оценивающий взгляд. Она не закрашивала седину, но старалась скрывать увядающее тело под закрытым платьем. Но даже бриллиантовое ожерелье-ошейник не могло отвлечь внимания от дряблости шеи.

— Что скажете, господа? — спросила она у остальных. — Я не против.

Она была единственным игроком в мужской компании. Остальные женщины были лишь спутницами, декорациями, и безмолвно наблюдали за игрой, потягивая коктейли в изящных хрустальных бокалах. Впрочем, мои Таня и Дина мгновенно украли внимание всей этой сосисочной вечеринки, вызвав ревность остальных дам. Да, девчонки были божественно хороши. На такой эффект я и рассчитывал.

— Конечно, ваше сиятельство, — отозвался самый старший за столом. Судя по акценту, австриец. Импозантный старик в смокинге и с родовым перстнем-печаткой на левом мизинце жестом пригласил меня занять место. — Всегда рады новым лицам. Барон Альберт фон Ниельшталль. Разрешите представить вам баронессу Диану фон Шуггер, князя Митара Тодоровича, князя Петара Балшича и его протеже господина Иво Мартиновича.

У меня голова пухла от перечисления имен, но я постарался всех запомнить. Значит, дама в бриллиантах — тоже австрийка, баронесса Шуггер. Вон тот молодой человек в скромном сером костюме — целый князь Тодорович. Кстати, спутница у него ничего такая... Князь Балшич — представитель старой сербской аристократии, еще до восстания. Вот с ним бы надо познакомиться поближе, хотя выглядел он угрюмо и даже нелюдимо. Судя по тому, что у него и его молодого протеже почти не осталось фишек, господам сегодня не везло.

— Делайте ваши ставки, господа! — объявил крупье.

Игроки начали испытывать судьбу. Баронесса поставила две синие фишки на шестнадцатый сектор, старик Ниельшталль — одну черную на красное, Тодорович — четыре зеленые на сплит...

— Поставьте на черное, ваше сиятельство.

Я резко обернулся, услышав знакомый голос у самого уха. Неужели показалось? Не может быть...

Но нет, рядом со мной стояла именно она. Стройная красотка с копной непослушных смоляных волос. В алом вечернем платье, белых перчатках... На длинной цепочке висела настоящая золотая монета... А в руках у нее была какая-то небольшая картонка. Карта?

Она улыбнулась.

— На черное, ваше сиятельство.

— Лала? — прошептал я.

Оглавление

Том 1. Тайный наследник. Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Интерлюдия

Том 2. Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16