Диккенс [Евгений Львович Ланн] (pdf) читать постранично, страница - 171

завязывает
сложный узел романа, где некий юноша Эдвин Друд вступает в странные отношения со своим дядей и опекуном Джаснером, страстно влюбленным в нареченную невесту своего
племянника. Он вводит все новых участников, старается переплести их отношения как можно сложнее. Кажется, будто
он ставит себе задачу состязаться с молодым Уилки Коллинзом, хитроумным автором запутаннейших романов тайн
и приключений. Ну, что ж, когда роман будет кончен,
пусть читатель решит, выдержал ли Чарльз Диккенс это состязание.
Он вполне оправился после болезни, он безусловно может
продолжать свои чтения. Он ведь не успел закончить их,
его насильно заставили их прервать. Теперь он объявит
с начала нового, 1870, года прощальные чтения. После окончания этих чтений он больше не появится на эстраде. Это
решено. Он начнет прощальные чтения 11 января. Чтений
будет двенадцать. Это тоже решено.
Мистер Бирд, постоянный его врач, «насильно» заставивший его прекратить чтения в прошлом году, разводит руками, когда узнает об этом решении. Он подражает Джону
Форстеру, который на этот раз, узнав о чтениях, почему-то
490

не прибегает к своему привычному жесту, но смотрит куда-то
вдаль и тяжко вздыхает. Что же касается мистера Бирда,
он призывает к себе мистера Чарльза Диккенса-младшего,
которого он знает с юношеских лет и потому называет запросто, «Чарли».
— Чарли, — говорит мистер Бирд, хмуро пощипывая бородку, — я распорядился ставить у самой эстрады две низких
скамеечки — для вас и для меня. Вы должны быть на своем
посту каждый вечер во время чтений. И как только вы услышите, что отец начнет чуть-чуть запинаться, немедленно бросайтесь к нему и старайтесь его поддержать, чтобы он не
упал. Я буду с вами, мы вместе увлечем его с эстрады…
А то… да ведь он может умереть у них на глазах!
Итак Чарльз Диккенс читает в Сен Джемс Холле,
в Лондоне. Рядом с эстрадой на скамеечках его старший сын
и доктор Бирд. Они прислушиваются к каждому его слову,
они готовы ко всему…
А затем, в перерыве, доктор Бирд бежит в артистическую.
Диккенс не может произнести ни слова в течение десяти минут, он распростерся на диване и молчит. Когда раздается
звонок и он снова должен выйти на эстраду, ему дают большую рюмку бренди. Он выпивает, медленно поднимается
с дивана и идет.
Но он доводит двенадцать чтений до конца. И каждый вечер после чтений, вплоть до прощального чтения, он стоит
на эстраде, не сутулясь, крепко уцепившись обеими руками
за пюпитр. Он смотрит, не отрываясь, в зал, где слушатели
уже охрипли от восторженных криков, и он ждет, чтобы овации ослабели. Тогда он уходит.
Но он не уходит после прощального чтения. 13 марта он
читает в последний раз — читает те сцены, с которых он
начал свое общение со своим читателем: «Рождественский
гимн» и сцену суда из «Пиквика».
491

Когда овации чуть ослабевают, он поднимает руку и заставляет слушателей замолкнуть. Он говорит:
— Леди и джентльмены! Не имело бы смысла скрывать, что я заканчиваю этот эпизод в моей жизни с чувством
сильной боли. Это была бы не только нелепость, но и бесчувственность с моей стороны и притворство. Примерно в течение пятнадцати лет я имел честь излагать перед вами в этом
зале и в многих других местах свои любимые мысли, и, внимательно следя за тем, как вы относились к ним, я испытывал
такую радость художника, какую, быть может, мало кому довелось испытать… Но теперь я ухожу навсегда от этих ярких
огней, и от всего сердца почтительно благодарю вас и с самой
большой нежностью говорю вам — прощайте!
Его темное — от крови, прихлынувшей к мозгу, — лицо
искажается.
И он плачет.
Проходит две-три недели, и английский читатель получает первый выпуск «Тайны Эдвина Друда».
Но так и не удастся читателю раскрыть эту тайну. Выходит еще один выпуск — в мае. Скоро, к первому июня, должен выйти третий выпуск; в рукописи на письменном столе
читатель мог бы прочесть, что Эдвин Друд таинственно исчезает, а часы его находят в реке…
Двадцать второго мая Диккенс встречается с Форстером.
Сегодня он узнал о смерти Марка Лúмона. Четверть века
назад английский читатель вверил Марку Лúмону прославленный юмористический журнал «Панч» и за это время не
разочаровался в нем. Когда-то хохот «дяди Марка» на Девоншир Террас или в Тевисток Хауз будоражил все юное
население дома. Когда-то и сам па любил этот хохот не
меньше, чем Кэт и Мэри, Уолтер и Фрэнк. Давно прошли эти
времена. Нет охоты ворошить прошлое и вспоминать об отказе «дяди Марка» напечатать обращение Чарльза Диккенса
492

к своему читателю с разъяснением трагических своих семейных дел. Но с той печальной поры разошлись дороги его
и Марка Лúмона.
И вот теперь «дяди Марка» нет…
Диккенс сидит со своим другом за обеденным столом,
в своей лондонской квартирке. Он задумчиво покачивает головой и тихо говорит:
— Многих уж нет из тех, кто когда-то играл с нами старика Бена… Помните это время? Вы