Мягкая кукла (СИ) [Анастасия Исаева] (fb2) читать онлайн

Мягкая кукла Анастасия Исаева

Глава 1

«Завтра я буду в твоем городе…»

Вера увидела начало сообщения на заблокированном экране и дрожащими пальцами положила телефон на стопку воздушного муслина в цветочек. Будущие кукольные платьица осели и тихим «п-ф-ф» выразили свое неодобрение. Вера, словно извиняясь перед ними, поскорее переложила тяжелый телефон на упругий мат для раскроя.

Однако прорезиненная поверхность не заглушила вибрацию. Сообщения продолжали приходить. Перед тем как закрыть глаза и вздохнуть, Вера успела прочитать самый свежий кусочек:

«Тебе ведь тоже хочется…»

Виктор всегда писал короткими очередями. Длинные обстоятельные сообщения были по ее части. А он присылал десяток фраз там, где было достаточно двух. Но это не жалоба, нет. Ей нравилось читать отрывистые телеграммки в любое время суток на любую тему.

Они были виртуальным друзьями. Она и он. Ничего такого не обсуждали. Кино, книги, неурядицы вроде косяков ее курьеров и контент-менеджера. Когда-то они переписывались в ее рабочем аккаунте. За время их общения куклошвейное хобби росло, обзавелось приличным потоком клиентов и менеджером для медиа. И потому чатик с Виктором переехал в камерный Телеграм.

Ничего особенного, но муж не знал, что она переписывается с бывшим клиентом, купившим куклу для своей племянницы. Переписывается и раздумывает над предложением виртуального друга встретиться в реале.

Завтра он будет в ее городе…

Виктор получит ответ вечером. Когда все уснут, Вера перечитает их переписку под мерный шум воздухомойки, впитает подробности и составит взвешенное сообщение. Он ее знает и не будет торопить.

И ни к чему так волноваться! Да, это ее первый друг мужского пола. Да, с ним приятно общаться с ноткой легкого, ни к чему не обязывающего флирта, когда комплименты — просто способ поднять собеседнику настроение. У нее семья, у него подруги меняются с завидной регулярностью. О них он не рассказывал, но так как они дружили соцсетями, Вера видела фотографии, на которых отмечают Виктора.

Часы подсказали, что через два часа ехать за Карошкой, а дел — невпроворот. Нужно доделать куклу, получить заказ с тканями, забрать дочь из сада и успеть в кинотеатр. Сережа утром бурчал в кружку с кофе, что ужинает с кем-то по работе, поэтому у них будет мамдочковый вечер.

Игнорируя короткие вибросигналы, — кому срочно, те позвонят — Вера вдела крепкую нить в длинную иглу и принялась собирать Блондинку. Вообще-то, вначале они все одинаковые, не особо привлекательные валики из бязи. Но когда на готовую основу закрепляется голова с вышитым личиком, приходит время волшебства — прически и наряда, делающих ее мягких куколок особенными.

Белые носочки и льняные башмачки с кожаными подметками на длинные ножки. Затем панталоны и платье. Заказчица выбрала кофейное в голубой цветочек с кружевной отделкой. Холщовая сумочка через плечо. Приметать бледно-бежевые волнистые волосы из хлопковой пряжи. Не собирать, но подхватить тканевым обручем. Последний штрих — браслет в тон ободку.

Сделать фото готовой Блондинки, отправить заказчице, получить восторженный ответ и приступить к упаковке. Серебристая коробка, памятка по уходу, тишью, сменное платье в подарок, уложить куколку и сверху повязать алым бантом. Вторая коробка — траспортировочная.

До выхода пятнадцать минут. Цезарь скулил у стеклянной двери, ведущей на задний двор. Вера выпустила лабрадора и тоже вышла на улицу. Апрель выдался мягкий, погодистый — все зеленело и теплело в солнечных лучах. Наслаждаясь покоем и свежим воздухом, она присела на скамейку, чтобы проверить сообщения.

Первым попалось от мужа:

«Родители приедут на ужин».

От досады Вера прикусила губу. Планы рассыпались. Не видать мультфильма и пиццы. Не успеть за тканями, — а ведь хотела сегодня выкроить новую модель куклы. Вместо этого будет чинный ужин со свекрами, любившими время от времени выбираться из своей глуши, чтобы навестить детей и внуков.

Тут Вера спохватилась, что дома не убрано и нечем кормить гостей. Помощница по хозяйству сегодня выходная. Собака и дочь, как всегда, растащили игрушки по двум этажам. В холодильнике пустота — Мария Степановна придет завтра, закажет продуктов и приготовит что-нибудь умопомрачительное. А сегодня нужно как-то выкручиваться самой.

Бегая по комнатам, она одной рукой собирала разбросанное, другой делала заказ еды в ресторане. Сама виновата! Стоило прочитать сообщения, как только пришли. Вера села на верхнюю ступеньку и открыла диалог с Виктором.

«Ты завтра занята днем?

Где у вас лучший кофе?

А, надо сначала объяснить.

Завтра я буду в твоем городе.

Освобожусь к часу-двум.

Хочешь увидеться?

Место сама выбирай.

Хочу убедиться, что ты пьешь заваренную землю. Ой, прости, пуэр.

И в целом жду встречи.

Тебе ведь тоже хочется…

Я не тороплю, но возможность сама нарисовалась».

Прости, Вик, ответа еще нет! Неизвестно, чем кончится ужин со свекрами.

Весенними вечерами при хорошей погоде воспитатели раздавали детей на прогулке. Каро, как обычно, слышно издалека. Она громко объясняла друзьям выдуманные на ходу правила, а потом повела всю шумную ватагу в домик на площадке. Вера кивнула воспитательнице и не спешила прерывать игру. Все равно они никуда не опаздывают.

— Привет, мам!

— Здравствуй, милая. Готова идти? Где твой рюкзак?

Каролина унеслась к кучке вещей и вытащила свой рюкзак с драконьей головой. За этот рюкзак пришлось выслушать от мужа массу упреков. «Как ты такое разрешила? Она же девочка!». Девочка, которая категорически не желает носить пастельные тона, предпочитает радиоуправляемые машинки и сходит с ума от драконов. Кому интересно быть принцессой и ждать спасения, если можно приручить дракона самой?

Как ни странно, детка спокойно восприняла новость, что мультфильм они посмотрят в другой день, почти не расстроилась, что пицца отменяется, но бабушке с дедушкой она не обрадовалась.

— А можно я буду есть в своей комнате? — с кислой мордочкой спросила дочь, привычно поднимая руки, чтобы ее пристегнули в кресле.

— Почему?

— Бабушка опять будет приставать.

Вера постаралась скрыть удивление. Казалось, Каролина пропускает мимо ушей замечания бабушки, любящей внести свою лепту в воспитание внуков. Но ребенок запомнил и даже пытается избежать семейного ужина. Нужно деликатно попросить педантичную свекровь не цепляться хотя бы к дочке.

— Ты разве не хочешь пообщаться с папой и дедушкой? — зашла она с другого бока, хотя было неприятно манипулировать.

— Я подумаю.

Едва они остановились возле дома, к ним с лаем выскочил Цезарь. Каро нетерпеливо вертелась, пока ее отстегивали, а потом кинулась к собаке. Лучшие друзья. Пес даже спал в детской — сам перетащил свою лежанку.

— А папу обнять не хочешь?

Вера невольно залюбовалась Сережей в оранжевых закатных лучах. Семь лет вместе, и он ничуть не изменился. Все такой же стройный с красивыми волосами и задорной улыбкой. Дочь бросилась к нему, пес — за ней. Глядя на эту веселую кутерьму, Вера счастливо вздохнула. Именно так ей представлялась семейная жизнь: они с мужем, ребенок или два, лужайка и собака.

— Идем в дом, а то бабушка с дедушкой заждались.

Дочь не посмела показать недовольство, но спина ее напряглась, отчего материнское сердце сжалось. Они ушли в дом, а Вера молча взялась за пакеты из ресторана и поморщилась. Свекровь и так не одобряет их способ вести дом, а тут новый повод — даже с помощницей гостей потчуют покупными блюдами.

— Верочка, тебе помочь?

Галина Николаевна пришла на кухню. И конечно, застала, как невестка перекладывает плов и ребрышки из контейнеров в тарелки. Оставалась самая малость — отнести их за большой стол к салату и закускам.

— Спасибо, я почти закончила.

Главное, держаться, словно так и надо. Не оправдываться!

— Но знаете, есть одна просьба. Будьте, пожалуйста, помягче с Каро…

— А я и вижу, как вы с ней мягко! Голова дракона? Черная футболка? Картинки до локтей, как у людей из мест, не столь отдаленных…

— Да что плохого в картинках? Все дети их любят. Зачем сразу про преступников.

— Ты не видишь корня проблемы. А я тебе как педагог со стажем заявляю: потом хлебнете! Она всегда в штанах, волосы обрезаны, кукол в руки не берет, даром что у тебя их полный дом. Сапожник без сапог.

— Галина Николаевна! — не выдержала Вера. — Вы уже десять лет как не работаете в школе…

На шум заглянул Сережа. И увидел привычную картину: мать стоит с оскорбленным видом, жена держится за краснющие щеки.

— Что такое?

Свекровь поджала губы. Вера тоже упрямо молчала. Если она начнет говорить, вечер будет окончательно испорчен. Муж нахмурился и снова посмотрел на Галину Николаевну. Ее-то он знал подольше, чем семь лет.

— Мам?

— Что «мам»? Ты-то куда смотришь? Питаетесь черти чем, дочь растет оборвышем и эгоисткой без братьев и сестер, зато у Верочки хобби, понимаете ли!

Вера стиснула зубы и ждала, что ответит муж. Особенно про братьев и сестер для Каро. Больное место. Два-три года назад она очень хотела второго ребенка, чтобы не приходя в сознание пережить младший возраст, но Сережа был против.

— Да нормально у нас все. Давайте лучше есть.

Сережа как всегда! Ни слова матери поперек. Ни слова в защиту своей семьи. Зато не конфликт. Пальцы забрались под манжету и больно ущипнули запястье. Вера натянуто улыбнулась и пригласила всех к столу.

Большой овальный стол в их доме накрывался с завидной регулярностью. Даже для троих человек и одного пса, не говоря уж о гостях. Из буфета доставалась подходящая случаю скатерть, к ней — салфетки, вдеваемые в кольца. Белая посуда с глазурованным рифлением шла к любому текстилю и добавляла ужинам нарядности.

Вера немного лукавила — в первую очередь себе — что ей пришлось «выкручиваться». К ресторанным блюдам нашлись дополнения в виде маринованных корнишонов и фаршированных оливок, несколько сортов сыра и свежий багет с хрустящей корочкой. И как оказалось, свекры привезли к чаю торт «Захер». Каро уже спрашивала, нельзя ли начать ужин с него.

— Пап, останетесь? — уточнил Сережа, открывая домашний бар.

— Если разместите, — ответил свекор. — У Маринки не развернешься.

— Конечно, разместим! — почти в голос ответили Вера и Сережа.

Сестра Сережи недавно родила третьего ребенка, и поэтому, собственно, свекры и приехали в город. Так бы до лета не выбрались из своего уютного домика на берегу реки. Вот только Вера до сих переваривала, что ее поставили в известность последней.

— Что-то ты задумчивая, Верочка, — с подтекстом заметила свекровь, намазывая мягкий сыр на хлеб. — Помешаем?

— Что вы! Нисколько. Просто думаю, как все успеть.

— Как твои куклы, Верунчик? Думала о расширении?

Свекор всегда говорил с ней покровительственно-отечески. А когда узнал, что невестка еще и рукастая, словно бы немного зауважал, что она «при деле».

— Берут, Сан Иваныч. Но отдавать кому-то моих девчонок не хочу. Шью в свое удовольствие.

— Да и правильно, — неожиданно поддержала свекровь. — Зачем это — еще больше отнимать времени у семьи?

А нет, не поддержала. Вера сохранила благожелательное выражение лица, но пришлось еще разок себя ущипнуть, чтобы внутреннее кипение не прорвалось наружу. Помощь пришла откуда не ждала. От мужа.

— У Веры все серьезно. Поставки тканей, курьеры, упаковка, реклама. Если бы наняла швей, давно бы уже всех окуклила и гребла лопатой. Но ей интереснее это для души, понимаете?

— Главное для меня — Каролина. Солнышко, не корми Цезаря ребрышками. Ему нельзя кости.

— А помнишь, мы нашли куриные крылья под диваном? — развеселился Сережа. — Каро, не смешно. Я все вижу, положи обратно в тарелку, если не хочешь.

— И даже отец ей не указ, — возмутилась свекровь.

Не успела Вера порадоваться, что оставили тему кукол, так снова всех отвлекать — не позволять же распекать Каролину в присутствии родителей.

— Галина Николаевна, все забываю поблагодарить за ирисы. Видели, какие вымахали? Не могу дождаться, когда они распустятся.

Упоминание о садовых цветах ожидаемо увлекло свекровь в монолог. Слушая не в первый раз, Вера поддакивала в нужные моменты и успевала поддерживать порядок на столе. После десерта Каро утащила дедушку наверх — показать склеенный замок, который, разумеется, принадлежал дракону. Сережа повел пса на широкий луг, а Вера со свекровью мирно убрались на кухне и отправились в гостевую спальню.

— Я сделала небольшую реорганизацию. Давайте покажу, что где лежит.

— Прекрасная комната, жаль пустует.

Намек прозрачнее некуда. Тема избитая. Но толстая шкура никак не хотела нарастать в этом месте. Даже улыбка получилась печальной.

— А где же мы будем устраивать гостей? Полотенца лежат теперь вот здесь…

Каро укладывалась спать по заведенному порядку: ванная-зубы-пижама-расчесаться-сказка и разговоры. С маленькими девочками столько всего происходит за день. Без обсуждений никак. Но вдруг вместо рассказов о том, кто и что натворил на прогулке, дочь спросила:

— Мам, а почему бабушка меня не любит?

Клокочущая Вера вошла в спальню и застала Сережу в его любимом ушастом кресле. Закинув ноги на низкий пуф, он рассматривал камни сквозь жидкость теплого цвета. Третий стакан за вечер. Впрочем, алкоголь не мешал Сереже читать ее как открытую книгу.

— Что не так, конфетка?

— Тебе в порядке важности или по хронологии?

Он поморщился и вздохнул.

— Я годами говорю им, чтобы предупреждали о приезде. Как о стенку горох. У меня тоже планы сорвались, между прочим!

— Я не про внезапность. А про то, что твоя мать цепляется к нашей дочери. Ее родители — мы. Нам ее воспитывать и одергивать.

— Тебя бесит подорванный авторитет?

Пришел черед Веры морщиться и вздыхать.

— Меня бесит, что единственная бабушка шпыняет внучку, словно генерал желторотика. Знаешь, что она спросила у меня? «Почему бабушка меня не любит?».

— А что в этом такого? Дети должны слушаться старших. Каролина избалованная, мы сами постарались. Ей слова не скажи — сразу в слезы, мол, ее не любят.

— Значит, в этом вопросе от тебя поддержки не будет?

— Какой поддержки ты ждешь? Чтобы я учил мать общаться с внучкой?

— Чтобы защищал своего ребенка.

— Вер, опять цитируешь психологов из блогов?

Весь воинственный настрой иссяк. Сережу не переделать. Он не видит в этом проблемы, потому что сам так рос. По его словам, мать не давала им с сестрой спуску, и они выросли «людьми». Сережа построил завод, а его сестра — крепкую семью, где муж добытчик, а она при детях.

— Давай не будем ругаться? Я устал. День был сложный…

Развернувшись, она сразу попала в плен умелых рук, притягивающих еще ближе. Шею обдало горячим дыханием с копчеными нотками, и по телу разлилась теплая истома. Разве могут наскучить медленные поцелуи, пробуждающие страсть.

Пуговицы одна за другой выскакивали из петель, шелковые лямки упали с плеч и кружевной треугольник плавно спустился с атласных бедер. Известные маршруты, выверенные жесты. Когда знаешь партнера досконально, нетрудно доставить удовольствие. Расслабиться самой сложнее. А иногда — невозможно.

Глава 2

Дом затих. Сережа размеренно дышал рядом, пес давно прошел в сторону детской. Храп Сан Иваныча то накатывал, то отступал. Вот теперь можно выбраться из-под руки мужа, одеться в гардеробной, осторожно спуститься на первый этаж и вздрогнуть. Храп добивал и сюда. Сосредоточиться не выйдет. Значит — гулять.

Собачьи когти процокали по коридору, несколько энергичных прыжков и пыхтящее золотое облако обвило ноги. Что ж, компания, так компания.

Свежая ночь встретила ни с чем не повторимым звуком тишины. Такой пронзительной, что лучше ступать как можно аккуратнее, чтобы ничем ее не нарушить. Миновав несколько соседских домов, таких же новеньких и благополучных, как и у них, Вера сошла с асфальтированной дорожки на земляную тропку.

Цезарь понял, куда они идут и, сопровождаемый брызгами росы, припустил вперед. Пес обожал их луг. И не он один. Летом здесь распустятся люпины и другие полевые цветы. Никто их специально не высаживал, природа сама решила, что сиреневому морю быть.

Еще каким-то чудом на краю луга оказались старые крепкие вязы. Облюбованные местными ребятишками, деревья скоро обзавелись атрибутами счастливого детства — домиком с веревочной лестницей, качелями. Несмотря на то, что в каждом дворе были качели, эти простейшие на лугу пустовали лишь по ночам и в непогоду.

До беседки идти не захотелось, и Вера устроилась на деревянном сиденье, обняв одной рукой веревочное крепление. В другой лежал смартфон с открытой рабочей почтой. Заказы на кукол. Два нужно «вчера». Для таких всегда держались готовые голыши, которых можно довести до ума меньше чем за час — добавить волосы и одежку.

А что там в комментариях? Порядок. Менеджер умница! Надо спросить, что думает делать после защиты диплома. Планы на расширение линейки огромные, и ей работы хватит.

Все, теперь можно открыть диалог с Виктором и написать честный ответ, почему завтрашняя встреча невозможна. Из уважения к их дружбе Вера не станет ссылаться на внезапный визит родственников.

Если покопаться как следует, то причина отказа — страх, что после очного знакомства все изменится. Сейчас это прекрасное общение двух взрослых, занятых своими жизнями, но имеющих общие взгляды и интересы. Но что, если он понравится больше, чем просто друг? Или она его чем-то разочарует? Гораздо спокойнее оставить все как есть.

«Мне безумно приятно получить твое приглашение на чашку пуэра. Да, я его пью! Хватит шутить, чай отличный. Но боюсь, что пока не готова к личной встрече. Возможности ведь еще будут?»

Доставлено, но не прочитано. Вера выключила экран, чтобы не светиться как «контакт к сети». Подумает еще, что она ждет ответа с замиранием сердца. Ждет. Но пусть это будет ее личной тайной.

Куда запропастился Цезарь? Свистеть Вера не умела. Кликнула его негромко, но даже намека не было, чтобы пес мчался на зов. Оглядев почти черное поле и ничего толком не увидев, она вдруг поняла, что совсем одна в ночи. В прекрасной бархатной ночи.

Ладно, пора домой. Вдохнув поглубже луговой прохлады, Вера той же тропкой пошла к дороге, ведущей в их поселок. До города рукой подать, вон, его светлячки складываются в яркую полосу на горизонте. Но как же здорово было уехать из махонькой квартиры на приволье.

Вдруг в ладонь ткнулся мокрый нос. Вернулся, гуляка! И тут же телефон подал признаки жизни. С настоящим волнением Вера читала сообщение:

«Возможностей валом.

Главное, чтобы тебе хватило смелости».

* * *

Утро закрутило стандартными обязанностями с небольшой добавкой на гостей. Разбудить Каролину, поцеловав ее миллион раз, пощекотав сладкие пятки и подкупив гренками на завтрак. Приготовить яичницу, овсянку, тосты, чай, кофе. Ох. Чуть не забыла гренки с корицей. Свекровь, конечно, поправила, что это французский тост.

Вера не спорила. Мама всегда называла это гренками, и она так будет.

Вернулись с прогулки Сережа и пес. Цезарь на всех смотрел голодными глазами и если кого-то и разжалобил, то нарушитель не признался.

От дома по очереди отъехали три машины. Вера улыбалась соседям и перебирала в уме задачи на сегодня. Каро куксилась на заднем сиденье — вечером кино снова под вопросом.

Вдруг вспомнилось, что сегодня Виктор здесь. Наверное, не в первый раз. У него множество клиентов по области. Но все же было интересно, каким он видит ее городишко?

Точка на карте. На полмиллиона жителей полторы достопримечательности и пара вузов. Производство какое-то есть. Очень мало красивой архитектуры, но есть устроенные парки и набережные. Ближайший крупный город в сотне километров, куда и ездят по делам мало-мальской важности. Включая медицину, образование, шопинг, авиаперелеты.

Вера бывала там время от времени. И если бы набралась смелости, то они бы давно увиделись с Виктором. Но смелость ее была ограничена массой правил, нагроможденных обществом, приличиями, собственными предрассудками.

В районе обеда было сложно сконцентрироваться хоть на чем-либо. Все терзала мысль, что «если бы, то…»

— Невкусно? — всплеснула руками Мария Степановна.

Она вернулась в кухню после уборки на втором этаже и увидела почти не тронутый обед. Только Мария Степановна может за пять минут изжарить куриную грудку до хрустящей корочки и нежного нутра и при этом не утопить ее в масле.

— Что вы! Все прекрасно.

В доказательство своих слов Вера принялась отрезать кусочки мяса и макать их в пюре, словно в соус. Это не стерло морщинку между бровей помощницы по хозяйству.

— На ужин будет киш с форелью. Хватит и вам, и гостям, если пожалуют.

— Спасибо, Сережа его очень любит.

На плите засвистел чайник. А вот его Сережа не любит, и при нем все пользовались электрическим. Но Вера любила этот звук — свист словно приглашение к столу.

Достав свой персональный чайник и диск, завернутый в тонкую бумагу, Вера приступила к действу заваривания пуэра. Ополоснуть чайник кипятком. Отломить от прессованной лепешки небольшой кусочек. Раскрошить на чаинки и добавить воды. Выждать совсем чуть и слить воду, избавляя чай от пыли. Вторая вода для чая. Нужно ждать, пока он настоится, проходя все градации от бледно-розоватого до насыщенного красно-коричневого цвета.

Чтобы не терять время, Вера ставит чайник и чайную пару на поднос, забирая их с собой в мастерскую. Успеет перебрать новые ткани, полученные утром.

Множество раз она получала запрос на куклу меньшего размера. Протестировав несколько выкроек, Вера остановилась на чем-то среднем — не таких длинноногих, как основная модель, и не столь коренастых, как пупсы. Волосы сделает из хлопковой пряжи. Для девочек — короткие хвостики. Если дело пойдет, к ней сошьет в пару мальчика. Оденет девочку в платьице, не столь роскошное, как у старшей сестры, но непременно милое.

Будущим малышкам положен свой арсенал материалов. Если делать, так сразу хорошо.

Удивительно, что словом «хлопок» можно описать множество разных тканей! Гладкая кулирка, прохладный сатин, бархатистая байка, шершавая бязь, пушистая фланель… Можно потерять счет времени, раскладывая бежевые и телесно-розовые лоскуты с моточками пряжи. Кажется, первая куколка сама попросилась на свет. Бледненькая, как и все рыжие. Поцелованная солнышком улыбчивая непоседа с хвостиками на разной высоте. Одеть ее следует…

Поток Вериных рассуждений прервал телефонный звонок от воспитательницы. После сон-часа Каролина проснулась с температурой и целым ручьем из носа.

До садика Вера домчалась за рекордное время. По пути договорилась с педиатром на вечерний прием. Никогда она не привыкнет к тому, что дети болеют. Здравствуйте, незабываемые ночи, когда вскакиваешь каждые полчаса, чтобы проверить температуру, когда сидишь в детской и прислушиваешься к дыханию — не появилось ли новых тональностей в сопении родного носика или, не дай небо, хрипов.

Заболевших детей оказалось четверо. Остальных после полдника увели на прогулку, а эту банду оставили в игровой. Пятилетки скакали, словно жеребята, и только румяные мордочки выдавали, что детвора прихворнула. Вера приехала первой и уже предвкушала недовольство Каро, не любящую прерывать игру.

— Солнышко, я сегодня за тобой пораньше.

Дочь прибежала поздороваться, и Вера положила руку ей на лоб. Умеренно горячий.

— Поедем, солнышко. Мы должны успеть к Валентине Михайловне.

— Нет!

Терпеливый вздох, и Вера начала сомневаться в советах психологов, что ребенку нужно всегда говорить правду. Меньше знает — меньше перечит!

Задействовав тонну ласковых слов и пообещав исполнить любое ее желание за послушание, они наконец переоделись в уличное и вышли, напугав уборщицу рюкзаком с драконьей головой.

По пути в клинику потребовалось три бумажных платочка для водопада из носа, к которому добавилось чихание очередями. А когда ехали обратно, утомленная Каролина и вовсе уснула в машине.

Муж пришел с работы поздно. Быть владельцем завода по производству бытовой химии нелегко. Особенно если это собственноручно построенный бизнес. Вере ли не знать. Они с Сережей познакомились, когда пиар-агентство, где она трудилась, отхватило этот жирный контракт — отстроить связи с общественностью для нового предприятия по выпуску моющих средств.

Дел было много. Команда пиарщиков пахала ударными темпами. Веру, тогда еще ассистентку, нагружали всем подряд, в том числе организацией кофе с печеньками. На обсуждение стратегий и кейсов Сережа часто приезжал под конец рабочего дня. С утра и до упора он следил за делами на производстве, а потом мчал к ним в офис, где малоприметная ассистентка с бархатными глазами тихонько спрашивала: «Пиццу хотите?». Иногда не пиццу, а удон с морепродуктами или сочные татарские треугольники с мясом и картошкой или шаурму с курицей.

«Без лука. Как вы любите».

Через год Сережа сделал предложение. А потом еще через год родилась Каролина. Вплоть до окончания декрета Вера отказывалась увольняться. В ее понимании — человек без работы, что птица без крыльев. Как только стало можно — с четырнадцати — она устраивалась на подработки. Не только от бедности, но и от страха, что останься она одна, будет сложно сразу взяться за лямку.

Как в воду глядела.

И даже будучи женой успешного фабриканта, открыла свое дело потому, что не могла сидеть без своей копейки. На булавки, в прямом смысле.

Вера все понимала про загруженность Сережи, про то, что по сути, бизнес — его первый ребенок. Но очень царапало, что каждый раз, когда заболевала Каролина, у него ничего не менялось. И сегодня в том числе. Киш с лососем дожидался едока под белоснежным вафельным полотенцем. Аппетита муж тоже не терял.

Сидя в комнате дочери на скамье в нише с окном, Вера устало думала, что зря никак не соберется заказать взрослое кресло вроде Сережиного. Было бы удобно протянуть ноги на пуф и что-то читать, поглядывая на дочь. Спала она беспокойно.

«Как твой день?»

«Сторонам дали месяц на примирение»

Твой?»

«Было хорошо, пока не заболела Каро».

«Что-то серьезное?»

«Надеюсь, что нет. Началось как обычная простуда».

«Не изводи себя.

Твоя дочь поправится.

Опять будешь спать на полу в вигваме?»

«В вигваме есть матрасик и подушки».

Вдруг Цезарь сорвался со своей подстилки и умчал вниз. Еще раз проверив температуру, Вера пошла встречать мужа.

— С ним не гуляли?

— Я выпускала во двор.

— Как Лина?

— Пока сбиваю температуру и промываю нос. Она спит.

— Хорошо. Завтра пиши про ее состояние. Меня не будет. Уезжаю на несколько дней. Вчера упустил, но он согласен на переговоры у себя.

Настроение упало ниже некуда. Завтра не будет Марии Степановны. Сережи не будет. Не конец света, но стало не по себе.

— Крошка, я не специально.

— Я понимаю, но…

— А где родители?

— Остались у Марины. К нам не хотят соваться из-за Каролины.

— Я переоденусь и прогуляюсь с Цезарем. Весь день сидел, хочу размяться. А это лососевый пирог? Сделаешь чай, пока мы гуляем?

У него ничего не менялось. Даже если дочь подцепляла в садике очередную простуду.

Глава 3

Наутро свежий после душа Сережа прошел мимо детской. Вера вздохнула, но не нашла сил подняться и накрыть завтрак. Ночь прошла как обычно — сон урывками, подскок на каждый шорох, измерение температуры, уговоры попить водички. И как ножом по сердцу: у Каролины новый симптом — заболело горло.

Вдруг шаги послышались прямо за дверью, и в комнату заглянул муж.

— Как она?

— Снова сбивала температуру. Добавилось горло.

— А что другие дети?

— В чатике тишина. Я написала про наше состояние.

— Завтракать пойдешь? Я с ней побуду.

Тепло разлилось от макушки и вниз, и Вера улыбнулась.

— Сначала в душ.

На ходу чмокнув Сережу, она побежала в ванную. А потом он уехал на четыре дня.

Оказалось, что у Каролины ангина. Из-за боли в горле бедняжка не могла толком есть, плохо спала и ничего ее не радовало. Она спрашивала, где папа, но тот был на важных переговорах и не мог найти времени позвонить ей по видеосвязи. А когда мог, она либо спала, либо была на процедурах. Выкрутились записанным видео. С Вериной подачи.

Новую куклу пришлось отложить на неопределенный срок, как и сдвинуть исполнение кастомных заказов. В первую ночь получилось собрать Блондинку и две Шатенки, бегая из мастерской в детскую каждые пятнадцать минут.

Во вторую ночь Вера не отходила от горящей Каролины и уже думала вызывать скорую, так как жаропонижающее не сбивало температуру дольше чем на три часа. А к утру жар прошел, словно его и не было.

— Девочки, вы дома?

Пришла Мария Степановна. Она всегда так к ним обращалась. Не переходя границ, она ненавязчиво заботилась о всем семействе, включая пса. Вера выдохнула и поспешила вниз. Их прямая и подобранная помощница как раз выпускала Цезаря во двор.

— Доброе утро! Каролина еще спит. Вам не страшно заразиться?

— Ох, Верочка. А то не видала тех ангин! Троих вырастила. Как вы?

— Она горела, и сироп почти не помогал…

— Это вирус перетапливался. Не волнуйтесь, теперь пойдет на поправку. Я приготовлю вам завтрак.

— Каролина вчера плохо ела, и думаю горло так быстро не пройдет.

— Все образуется.

Наверное, такой бабушкой стала бы Верина мама. Но она ушла десять лет назад, оставив свою единственную дочь совсем одной. Отец у Веры был. Где-то. Наверное. Но она никогда его не видела. Мама сказала, что он сбежал в кусты, как только запахло ответственностью.

* * *

— Веруня, Каро, я дома!

Едва услышав голос отца, детка бросила конструктор и помчалась на лестницу. Цезарь соревновался с ней по скорости. Вера засунула под пластину инструкцию от лего, чтобы не улетела, и медленно поднялась с пола. Голова в последние дни была тяжелая и немного кружилась. Сказывался недосып.

Внизу шумели голоса, пес сопел и прыгал, желая получить толику внимания от хозяина. Вообще-то, они с Сережей его вместе заводили, но главным Цезарь признавал лишь одного члена семьи.

— Ты уже совсем здоровая?

— Да, пап, — хрипловато откликнулась Каролина.

— Оно и слышно. Лекарства пьешь? Маму слушалась?

Детка уже знала, к чему эти вопросы и ждала подарка. Папа всегда привозил ей что-нибудь по возвращении.

— Слушалась! Пью! Еще мама возит меня на погревание. Там такая трубка и синим светят.

— Не погревание, а прогревание, — поправила ее спустившаяся Вера.

Сережа вскинул глаза на жену и лицо его стало виновато-сочувственное. Помятая и растрепанная, она казалась неуместной на фоне идеальной прихожей.

— Иди ко мне.

Своевременная улыбка и теплые объятия преобразили уставшую Веру, цвет лица будто стал живее.

— Зря тратите время на физиотерапию. Припарки это.

— Зато ей лучше. Будем надеяться, что помогает комплексное лечение. Как твоя поездка?

— Отлично! Сейчас расскажу. Только отдам кое-что…

— Папа! Там что-то мне?!

— Конечно, идем к машине!

— Избалуешь, Сереж. И так день рождения в следующем месяце.

— Я всех балую. Твоя очередь вечером.

И так как дочь уже выскочила на улицу, муж поцеловал ее несдержанно и очень горячо. Может, ей и не думалось о чем-то подобном, после четырех дней жары с болеющим ребенком, но тело всегда откликалось. Нога оказалась на талии мужа, руки спускались по широкой спине к стройной талии и немного ниже.

— Идем, пока я еще могу оторваться от тебя.

Вздохнув не то счастливо, не то досадливо, они вышли из дома. Когда Каролина отвлеклась на распаковку большой коробки, обтянутой подарочной бумагой и перевязанной лентой, Сережа радостно сообщил:

— Вер, он готов взять пробную партию! Пока только в одну гостиницу, но это уже что-то!

И он закружил ее на дорожке.

— Ой, осторожно! Здесь мои ирисы! Я уверена, после пробной партии он станет закупаться для всей сети.

— Пап, повесь на дерево!

Дочь разодрала бумагу и в полном восторге перебирала шары и дротики для игры в безопасный дартс. Цезарь норовил утащить хоть что-нибудь.

— Это еще не все, Верунь. Решение он сообщит через два месяца на свадьбе своей дочери. И мы туда едем!

— Все?

— Да, и Каролина тоже.

— За пятьсот километров, там, куда ты ездил?

— Нет, в сотне километров. Его дочь выходит замуж за сынка крупного застройщика нашей области. И гулянка будет там. Гостей поселят в его отеле, конечно.

Мурашки почему-то заплясали на позвоночнике. Там живет Виктор. Ох, не о том она думает, не о том. Однако настрой, навеянный поцелуем с мужем наедине, улетучивался.

— У них, наверное, будет дресс-код?

— Да, подробности позднее пришлют. А пока ты запишись в спа и в фитнес какой… ну прическу там обнови. Чтобы все обалдели, какая у меня жена!

В фитнес.

Вот теперь настроение было испорчено окончательно. Сережа все-таки углядел пяток лишних сантиметров, добавившихся на ее бедрах. Домашний режим разбаловал: свободная одежда, вкусности, везде на машине. А стало тесновато белье — так не проблема заказать побольше.

Действительно, надо браться за себя.

* * *

Они успели посмотреть мультфильм в кинотеатре. В предпоследний день проката, в почти пустом зале, но все-таки на большом экране. После Вера отвела дочь в игровую комнату.

Отпустив свою мартышку лазить по аттракционам, Вера отправилась искать столик в детском кафе, где чаще обитали родители, дожидающиеся, пока их чада набесятся.

— Вер, ты?

Присмотревшись, она узнала Дашу, бывшую соседку. Впрочем, несмотря на переезд, Вера не продала квартиру. Не смогла. Там прошло ее детство, первые два года жизни Каро. Поэтому сдала семейной паре за символическую плату.

— Даш, привет! Как вы? Как Яночка?

Глядя на Дашу, казалось, что у нее не все хорошо. Исхудавшая, в одежде не по размеру, она не была похожа на себя. Вера помнила ее всегда при параде, даже в первый год малышки она успевала бегать на маникюр и стрижку к своим коллегам в салон красоты. А сейчас волосы убраны в хвост, ногти голые.

— Пришли немного побегать. Мой сегодня алименты перевел, сказал, чтобы порадовала дочь.

Не показалось. Развелась. А как все красиво у Даши начиналось с мужем. Женились, правда, по особым обстоятельствам, но еще тогда Вера завидовала, сколько возится с дочкой Дашин муж.

— Мне жаль.

— Без него легче. И Янке же лучше. Не видит, какой он лодырь и неряха.

Вера нашла глазами Каро, убедилась, что все хорошо.

— Покажи, где Яночка?

— Вон, в платье с бабочками. А твоя в черной футболке?

— Слушай, как выросла. И стройненькая! А какой пухленькой была!

— Да уж. Твоя настоящий сорванец.

Вера досадливо вздохнула. Ну как же надоело, что все хотят видеть девочку в юбках из фатина и чтобы непременно косы. Словно прочитав ее мысли, Даша продолжила.

— Янка совсем сникла, как я выперла ее папашу. Даже здесь не веселится. Каролька умница, шустрая.

— Давно?

— Восемь месяцев как официально развелись. До этого он два года дома сидел. Работу потерял, и решил отдохнуть. Мол, ты же, милая, до этого не работала. А ему что? Я с утра в садик соберу, отведу, и он целый день за сериальчиками. Вечером шел, Янку забирал, шарахались по улице в хорошую погоду, в плохую — он ее за мультики. Я приду, всех накормлю, уложу, и потом ему подавай супружеский долг. Тьфу. Выгнала, вернулся к родителям. И вот представь, сразу какая-то работа нашлась! Платит копье, иногда забирает дочку на выходные. Все бесится, что я себе получше найду. А мне бы выспаться, да ноги не протянуть. Не надо, Вер, не жалей. Сама я, дура, связалась. Но Янку люблю. Сил нет, как люблю.

— У вас же ипотека была?

— Да, я ее тяну сама. В двух местах работаю. Пилю ногти и фоточки. Снимаю в смысле.

Вера отпила горького кофе. Если бы не диета, заказала бы с молочной пенкой и сахаром. Даша словно заметила, что ей невкусно.

— А чего пустой? Себя надо радовать.

И отделила вилкой кусочек шоколадного торта с шоколадным кремом, уже добрых десять минут дразнящий Веру своим терпким ароматом.

— Я радовала. Еще чуть-чуть, и понадобится новый размер одежды.

— Тю. Сережа больше не тащит тебя в койку при каждом удобном случае?

Заметив, что Вера непонимающе смотрит на нее, Даша продолжила.

— Ну Вер! Это я к тому, что если тащит, то согнать не проблема. Хотя я не вижу проблемы. Выглядишь ты потрясающе. Словно лоснишься. Если у Сереги глаза на прежнем месте, то тебе не о чем переживать!

Глаза, руки и весь Сережа был на прежнем месте. И его желания тоже. А у Веры как отрезало, хоть и справедливое было замечание. И нет, ей не показалось. Тем же вечером муж открыл доступ к своему абонементу в фитнес-клуб. Она еще ни разу не была. Теперь дочь выздоровела, не отвертеться.

— Да знаешь, одними утехами стройной не будешь. Надо постараться и для себя, — уклончиво ответила она, отхлебывая горько-кислого кофе.

При этом часы немного съехали с запястья, открывая цепочку мелких синячков. Пока Даша не заметила, Вера опустила руку.

— Мам! Я сказала, ты заплатишь!

Каро подскочила с рычанием, демонстрируя разрисованное личико. Художница пыталась по ее просьбе изобразить дракона, но получилось что-то странное — красно-черное клыкастое и с чешуей в неожиданных местах.

За Каролиной подошла Яна. С чистым лицом. У Веры екнуло внутри — то была не детская застенчивость. Что-то взрослое и невеселое таилось в ее взгляде и напряженной фигурке.

— Ян, а ты чего без рисунка? Я бы заплатила.

— Мам, это лишние расходы.

Даша вздрогнула, глаза увлажнились, и она порывисто притянула дочь к себе.

— Тогда, может, будешь торт?

— Мам, а это кто?

Женщины выдохнули, словно нашли решение сложной задачи.

— Вы, девочки, знакомы с пелёнок! Мы вас еще ляльками вместе катали. Не помните, конечно. Каролина, это Яна.

Дочь всегда была шустра и теперь сразу выдала:

— А мы позовем их на пикник?

Даша и Яна недоумевающе уставились на них.

— Вас приглашают на день рождения. Будет праздник на лугу. Дети из нашей группы, из посёлка. Не очень много, но должно быть весело! У нас там качели, будут аниматоры, батут, пикник…

Яна, так и не притронувшаяся к торту, вдруг просияла и чуть слышно выдохнула:

— А луг красивый?

У Даши не осталось ни единого шанса отказаться.

Глава 4

Каролина родилась утром. И каждый год в тот памятный час Вере не спалось. Она воскрешала в памяти самые трепетные мгновения — первый крик новорожденной, первое прикосновение к ее бесконечно нежной щечке, как она хныкнула на поцелуй в лобик. Бесценные впечатления.

Вера нехотя отложила альбом с фотографиями маленькой Каро и поднялась навстречу важному дню. Как не доверяла она дочку няне, так же не стала поручать детский праздник стороннему организатору. Сама нашла фотографа, заказала торт и кейтеринг, долго выбирала программу развлечений и молилась, чтобы сегодня все прошло идеально.

Мария Степановна приехала к ним в свой выходной.

— Верочка, ай да красоту навели!

Вера довольно улыбнулась, вспоминая, как они с Сережей в ночи встречали доставку шариков и как развешивали их и ловили под потолком.

— Спасибо, что вышли! Что бы я без вас делала!

— Разве я оставлю вас без тыла? То одно привезут, то другое.

Слова помощницы растрогали до стеснения в груди. Родные мужа — ни свекры, ни его сестра — даже не предложили приехать пораньше и как-то помочь. Наоборот, возмутились, что им ехать в эту даль.

«И чем хуже кафешки в городе?»

Вера лишь всплеснула руками. Как тут объяснишь — чем? Если вообще всем!

— Пока она не встала, я поднимусь в мастерскую.

— Идите, золотце, идите. Я приготовлю вафли на завтрак.

Новая кукла сшилась. Небольшая, удобная для детских ручек. Мамы наперебой заказывали эту коротышку своим малышам. И цена получилась приятнее, чем за большую девчонку. Вот только не лежала у Веры душа к этой куколке. Слишком просто. И делать легко, и результат без затей.

Чего-то не хватало для ощущения реализованности, но ответ еще не выкристаллизовался. И Вера продолжала то, что получалось: шить, паковать и отправлять куколок будущим хозяевам и хозяйкам.

А еще она каждый год создавала особенную куколку для Каролины. Начала в ее годик с небольшим, и сегодня собиралась вручить пятую девочку в серо-синем наряде.

— Мам, опять кукла? — простодушно поинтересовалась дочь, у которой глаза горели при взгляде на большую коробку в центре детской.

— Каждый год, дорогая. Это традиция, — спокойно объясняла Вера.

— Что надо сказать? — строго напомнил отец именинницы.

— Спасибо, мам. Кукла красивая. А теперь можно открыть коробку?

После разрешения детка вернула куклу матери и бросилась к подарку. Сиреневый бант сочетался с любимой футболкой, в которой дочь собиралась ходить весь день — ее ни за что не нарядить в принцессное платье. Да и разве удобно в юбке прыгать на батуте? Каким-то удивительным образом она предпочитала практичные вещи.

Содрав ленты и скинув крышку, Каро восторженно взвизгнула — из плена вырвались сиреневые и голубые шары. Когда они зависли под потолком, покачивая разноцветными нитками, детское внимание переключилось на содержимое коробки.

— Это микроскоп!

Сережа бросил на жену взгляд, сочетающий превосходство и озорство. Она ответила легким кивком с улыбкой, признавая, что предложенные ею ролики не вызвали бы такого восторга. Все равно их подарит кто-нибудь из родственников.

— Лин, пойдем завтракать. Мария приготовила вафли. Чувствуешь, как пахнут?

— Да, солнышко, идем. Микроскопом позднее займемся. К тому же, сначала нужно собрать для него материал, который будешь рассматривать.

Выходя из детской последней, Вера успела прочитать новые сообщения в чате с другом.

«Поздравляю!

Дочь растет!

Ты не стоишь на месте.

Ты лучшая мама и прекрасный пример для нее.

Здоровья вам всем!»

В последние дни они нечастопереписывались. У Виктора было сложное дело. У Веры запуск новой куклы и организация праздника. За всей суетой она постеснялась рассказать другу, с каким трудом выдерживает диету и как гордится тем, что удалось втиснуть в будни три занятия в спортзале. Результат на весах был незначительный, однако одежда стала сидеть свободнее.

Гостей ждали к одиннадцати, и Вера ни минутки не сидела, контролируя приготовления на лугу и непосредственно у них на участке. Чтобы дети и сопровождающие их взрослые не толклись в доме, установили несколько тентов и палаток, заполнив их плетеными креслами и столиками.

В числе первых приехали Даша с Яночкой. Вера почувствовала зависть, глядя какая легкая и воздушная Даша, хоть и была одета в простое платье-рубашку. Каролина утащила гостью показывать свою комнату, мамы подтянулись в детскую позднее и услышали обрывок разговора:

— Их сделала твоя мама?

— Да, а что?

— И они все твои?

— Да.

— Как же тебе везет!

Даша на секунду замешкалась, но быстро взяла себя в руки и уже собралась войти к девочкам, но Вера ее задержала. Стало стыдно за испытанную зависть. Даша еле сводит концы с концами и худа не от хорошей жизни.

— Пойдем, я покажу тебе мастерскую. Они пусть пока поиграют.

— Я уж думала не увижу своими глазами это волшебное место.

— Ой, ты на меня подписана? Извини, я не знала. Аккаунт ведет менеджер.

— Я вспомнила, что ты как раз собиралась шить первую куклу на заказ перед вашим переездом. Нашла и обалдела, какую красоту создаешь. Не думай, что я обделяю Янку. У нее куча кукол. Просто сама знаешь, чужое всегда кажется красивее.

— Спасибо, я стараюсь. Если ты не возражаешь, я подарю твоей дочке куклу?

— Вот как?

— На день рождения?

— Так можно, спасибо.

— Яночка младше Каро на несколько месяцев. Конец лета?

— Ну и память. А я чуть не забыла сказать, что у твоих жильцов прибавление.

— Ничего себе! Мне они ничего не говорили.

— А вот. И по секрету скажу, что они хотят переезжать в свою. Не успели до рождения ребенка.

— Подожду, когда сами скажут.

— Добрая ты, Верка. Я бы в лоб спросила, когда искать новых жильцов. Летом найти съемщиков сложнее.

Вдруг Даша смешалась. В этой мастерской одни только материалы, лежащие «про запас», стоят больше, чем доход от сдачи квартирки в старой панельке. «Добрая Верка» тут же постаралась исправить неловкость.

— Напиши мне потом, какую куклу сделать Яночке, хорошо? Я тебе вышлю фотографии расцветок, все выберешь.

Внизу послышались новые голоса — начали собираться гости. Улыбнувшись Даше, она поспешила вниз, встречать и хозяйничать.

Детский день рождения надо просто пережить. Контролируя с десяток отдельно нанятых служб, Вера старалась при этом выглядеть расслабленной и улыбчивой. В конце концов, их фотографируют с двух точек. Не хотелось попасть на снимки с недовольным лицом.

Буквально перед раздачей именинного торта выяснилось, что футболка Каролины испачкана. И Вера помчалась с луга в дом. Сама не предусмотрела сменную одежду. Не лишать же детку части праздника.

Она спускалась с лестницы, когда хлопнула дверь черного входа. Быть это могли только муж или помощница. Но вдруг кто-то из домочадцев забыл запереть дверь и к ним пробрались чужие?

Приготовив телефон, чтобы на всякий случай позвонить мужу, Вера тихонько подошла и заглянула на кухню. Прямо поверх вазы с букетом, подаренным Сережей утром, она увидела его с Дашей.

Целующимися.

Телефон выпал из рук, так как ладошкой Вера сдерживала рвущийся крик. Даша услышала и отлетела от Сережи. Увидев, кто их застукал, она побледнела.

— Вер! Все не так!

Слов не было. Только онемение. Когда муж с обеспокоенным лицом двинулся к Вере, она словно оттаяла: ноги снова слушались, чудом успела открыть замок и выскочить из дома.

Не может такого быть!!!

Как донеслась на пикник — не помнила. Вспышками промелькнули пустые тенты, дома соседей, тропинка. Вот она переодевает нетерпеливо вертящуюся дочь. Целует ее, крепко обнимает.

Каро убежала.

Где-то возле стола, куда вывезут торт, суетилась Мария Степановна. Мамы расслабляются на пледах в тенечке. Детей организовали ловкие фокусники.

А теперь стоит в стороне от всех. Должно быть, здесь грохочет музыка, но картина перед глазами намного громче.

Сережа с другой.

Или другая с ним?

Зажмурившись, пытается вспомнить, что именно видела.

Руки мужа держат Дашу за плечи. Они целуются.

Кто кого?

А где руки Даши? Не получается воспроизвести картинку целиком.

— Вера!

Запыхавшийся Сережа хочет взять ее за руку, но она отшатнулась.

— Погоди, Вер. Ты все не так поняла. Это она меня…

— Что за чушь! Зачем ей?

— Понятия не имею! Догнала меня у порога и уже в кухне началось!

— Не хочу ничего слушать!

— А мне зачем?! Сама подумай! Мне тебя хватает!

Вера отвернулась. Все правда. В последние недели у них снова медовый месяц. Регулярный фитнес не только оздоравливал, но и заряжал на другие желания. Сережа всегда охотно подхватывал инициативу. А сегодня целовался с другой. Она же видела, что никто из них не сопротивлялся.

— Разве хрупкая Даша способна тебя к чему-то принудить?

— Она застала меня врасплох. Вер, ну что ты. Я не давал тебе повода сомневаться в своей верности. Мне эта ситуация самому поперек горла. Ну пойдем к ней, сама спросишь, что на нее нашло? Я вот не успел, помчался догонять тебя.

На душе было противно. Кто бы из них это ни начал. Вера отвернулась, чтобы муж не видел слез. Но он увидел. Обнял через ее сопротивление.

— Конфетка моя, ну ты чего!

— Ничего не знаю, Сереж. Дай мне еще подумать. Пережить…

— Это же я!

Вера съежилась, а муж убрал руки.

— Ты сама ее привела. Мне тоже стоит задуматься — для чего? Может, это какая-то проверка?

Ситуация росла как снежный ком. Внутри становилось морозно.

— Да я бы никогда…

— Ладно, все! Сегодня день рождения нашей дочери. Я пошел к ней!

Растерянная и смущенная Вера поплелась за ним и наконец осознала, что они выясняли отношения в пяти метрах от праздника, где были их близкие и гости. Кажется, никто ничего не заметил.

Она поискала глазами Яну или Дашу, но их не было. Брошенный в доме телефон помешал тут узнать, где они. А не все ли равно?

До конца праздника они с Сережей хмуро переглядывались. А потом, взяв по возвращении домой в руки телефон, Вера обнаружила сообщение:

«Прошу, дочитай! Мне сложно подобрать слова и объяснить свой поступок. Что-то нашло на меня, когда я поняла, что мы с твоим красивым мужем наедине. Может, это одиночество? Пусть так. Но это меня не оправдывает. Мне жаль. Я бы ничего такого себе позволила. Одну маленькую слабость. Прости меня за это. Ты была добра к нам с Янкой. Спасибо, что предложила подарить куклу. Даже если она ей не досталась, мне приятно знать, что ты предлагала. Прости еще раз».

Глава 5

Вера предпочла обо всем забыть. Было больно вспоминать сцену на кухне. Но еще больнее думать, что муж уйдет к другой. Столько сил вложено в семью, в дом — разве готова она из-за непонятного происшествия все перечеркнуть?

Будучи человеком не гордым, а скорее приспосабливающимся, Вера трезво оценила свои возможности. И пришла к выводу, что лучше сохранить нынешнее положение, чем создавать сложности себе и дочери.

Муж вел себя так, словно ему не нужно возвращать ее доверие. С одной стороны, если не виноват, то действительно, ни к чему извиняться. Но с другой… мог бы поставить себя на ее место и понять, что сейчас не все как обычно, и быть с ней мягче и нежнее.

Хотя ей ли, имея виртуального друга, такое требовать? Друг ли он? Другу бы она не побоялась рассказать о произошедшем. Но подруг у Веры не было. Она чувствовала, что Виктор не равно подружка, которой можно пожаловаться на мужа.

Записав всю ситуацию, как если бы она хотела кому-то рассказать, Вера видела провалы и нестыковки. Но узнать что-либо у второй стороны было невозможно. Даша добавила ее в черный список и забанила во всех соцсетях.

Жить дальше получалось только у Сережи, а Вера плелась за ним. Каждое утро выдавливая улыбки домашним и мечтая о моменте, когда сможет закрыться в мастерской. Стежок за стежком, она вытянет из себя эту горечь, и все нормализуется.

Шила она отнюдь не кукол. А платье для свадьбы, куда их пригласил партнер Сережи.

* * *

— Вер, ну ты хотя бы перед отъездом показалась бы!

Свадьба планировалась большая, на два дня. Ужин со всеми накануне регистрации. На второй день гуляние в ресторане за городом. Разумеется, видео и фото съемка. Гостям заранее прислали требования к одежде и расписание мероприятий. Стиль — казино.

За годы замужней жизни Вера сшила немало вещей. Дорвалась до лучших тканей и фурнитуры после бедняцкой юности. Тогда было стыдно признаваться, что на ее вещах нет ярлычков и бирок. Шила по выкройкам из библиотечных журналов, снятых на кальку, по описаниям, отксерокопированным на перезаправленном аппарате. Мама научила, что можно изменить, чтобы вещь казалась классикой, а не нафталином. И сидело все идеально на ее идеальной фигуре.

Впрочем, про нынешнюю фигуру это она зря. Спорт подточил где надо. А от стресса кусок не лез в горло. Стопив несколько килограмм, Вера удивилась, что радости это не принесло. Отражение стало похоже на молодую версию нее, но опыт в глазах выдавал, что эта тонкая женщина не смеется звонко. Может, оно и к лучшему. Новые платья не подразумевают, что их наденет юная особа.

— Сереж, мы это обсуждали. Не покажу. Пусть будет сюрприз.

Поцеловав мужа в нос, чтобы ему не было слишком обидно, Вера закончила паковаться и отправилась в комнату Каро. Нужно выгрести лишние игрушки, которые она упрямо запихивала в свой сиреневый чемодан на колесиках. Ехать от силы час, но детка воспринимала это как дальний путь. Без чемодана здесь никак.

По приезде у них было свободное время до ужина, поэтому отправились гулять в ухоженный парк со множеством развлечений для детей. Они не так часто проводили время вместе, и Вера впитывала мгновения, надеясь, что они избавят от негатива, что осадком лежит на душе.

С этим городом многое связано.

Здесь она училась, хотя и пришлось перейти на заочное.

Здесь родилась Каролина.

Хотелось, чтобы здесь они с мужем вернули утраченную легкость.

Но больше почему-то думалось о том, что здесь живет Виктор.

Несмотря на то, что в последнее время у них наблюдался спад в общении, на качестве это не отражалось. Это неизбежно. Обсудив основное, люди части переходят в стадию «я у тебя есть» — ценнейшая уверенность в том, что друг, пусть и виртуальный, даст выговориться и поддержит как минимум словом.

«Твой город прекрасен. Особенно в июне, когда все зеленое и цветет. Какое кощунство — брать отпуск в такой период».

«Согласен, не вовремя уехал.

Но бронь сделал давно.

Следующую возможность нельзя упускать».

Щеки зарозовели, а пальцы вспотели. Все-таки он флиртует. Бросив быстрый взгляд на мужа, покупающего мороженое, она быстро лайкнула последнее сообщение Вика и закрыла Телеграм. Пусть думает что хочет!

В таком взбудораженном настроении Вера собиралась на ужин перед свадьбой. Каролина, не желавшая угомониться за мультфильмами, носилась из комнаты в комнату. Сначала она наотрез отказалась цеплять на волосы бант, но глядя на прихорашивающуюся маму, согласилась хотя бы попробовать.

— Мои девчонки — самые красивые!

Довольный Сережа любовался то одной, то другой. Вера нашла вдохновение в том, как выглядела Ева Грин в фильме про Джеймса Бонда. Имея схожую гамму в красках — светлую кожу, темные волосы и зеленоватые глаза — она решила примерить образ роковой женщины. Открытые плечи и спина, сложный фиолетовый оттенок шелка, распущенные волосы. Не хватало только Узла любви, но кому нужно копирование? Так же, как и обручальное кольцо, Вера всегда носила цепочку с камнем по центру, подаренную мужем на рождение дочери. Эти неброские украшения прекрасно дополнили широкие браслеты.

Муж, конечно, видел, что непривычная к тусовкам Вера немного на взводе.

— Не волнуйся.

Пока они ехали в лифте, он успокаивающе поглаживал ее спину. Еще минута, и они войдут в ресторан, полный незнакомых людей. Благодарная улыбка от нее и чуть заметное движение, чтобы прижаться к нему, как к опоре. Сережа поцеловал ее в щеку и втянул носом, пробуя духи.

— Все та же ты.

Не понятно, что хотел этим сказать. Но да, все та же. Не так давно он подарил новый парфюм. Чувственный, тяжелый. Совсем не про нее. Зато про этот наряд. Но не вышло себя пересилить, поэтому кожу окутывал привычный гардениевый флер. Тонкий, но стойкий.

Происходящее в ресторане не совсем подходило под определение слова «ужин». Скорее это был фуршет в антураже казино — много зеленого сукна, официанты в белых перчатках. Гости в большинстве своем знакомы друг с другом. Из каждого угла раздавались приветствия, а Вере было неуютно. Никого не знает, да еще заявилась с голой спиной и глубоким декольте. Не многие дамы выбрали столь откровенные платья, даже молоденькие девчонки предпочли более закрытые и удобные наряды. И зачем повелась на Сережино «пусть на тебя посмотрят»!

А они смотрели. И довольно скоро, стало очевидно, что смотрят с восхищением. Пока Вера отмораживалась в уголочке с умопомрачительными закусками на белом хлебе, на которые даже не взглянула от волнения, ловила разные взгляды. От мужчин, от женщин. Первые неприкрыто любовались, вторые… завидовали? Ей, домохозяйке с иголкой?

Неожиданно. И приятно ощущать столько внимания. Закуски она не тронула. Берегла фигуру, с таким трудом возвращённую.

Для детей построили отдельную зону с угощениями и развлечениями. Вера часто проверяла, как там дочь. А она чувствовала себя отлично. Несмотря на разный возраст детей, Каро часто пыталась вести в игре, и многие за ней шли. В этом она в отца.

— Их там учат играть в покер, — ахнула Вера.

— Забудет уже на будущей неделе, — отмахнулся он. — Пойдем, нужно наконец подойти к нему.

Конечно, речь про потенциального партнера по бизнесу, отца невесты. Андрей Коротов. Напоминавший главу мафии в расцвете своей криминальной деятельности, он Вере не очень понравился. И вообще вся свадьба казалась искусственной. Кто вообще выбрал стиль вечеринки? Юная невеста, впрочем, носилась среди гостей и казалась довольной происходящим. Как резвый щенок. Плиссированное платье ее не красило, обрисовывало ненужное, но все искупала энергия и широкая улыбка.

— Сергей, приветствую! Вера, вы очаровательны!

После обмена любезностями на тему красоты и вкусноты ужина, мужчины перешли к обсуждению бизнеса. А именно: Сергей льстил сервису в гостинице, хозяин благосклонно принимал комплименты.

Пытаясь делать вид, что с ними, Вера тем временем не могла отвести взгляда от одной гостьи. Одетая в костюм, подчёркивающий фигуру «песочные часы», она смотрелась необычно на фоне большинства женщин. И при этом никто бы не спутал ее с обслуживающим персоналом. Дорогущий блонд контрастировал с черной тканью, красивое лицо с умеренным макияжем светилось. Все портил цинично-скучающий взгляд, но кто знает, как бы Вера вела себя, будь такой нереальной красавицей.

Вдруг кто-то коснулся ее плеча. Муж еле скрывает недовольство.

— Простите, я засмотрелась. Нечасто хожу на вечеринки, — попыталась выкрутиться Вера. — Будьте добры, повторите ваш вопрос.

Муж предупреждающе вдавил пальцы в кожу над локтем. Столько времени потратил, объясняя, как нужно стелиться перед Коротовым. Показать себя семейной, но не клушей. Поддерживать разговор, но не болтать про свое «рукодельное» хобби. И как она успела подвести его по всем статьям!

— Ваш муж просто жадина — запер такую красавицу в провинции и не выводит в свет. Я спрашивал, что думаете о вечеринке.

Настоящие красавицы не благодарят за комплимент, поэтому достаточно улыбки и ответа на прямой вопрос.

— Вечеринка потрясающая. Я восхищена, организацией и насколько все продумано! Ваша дочь счастливица.

— Это почему же счастливица? — без улыбки сощурился Коротов.

Сердце в груди замерло и стало очень холодно. Он ее испытывает. Если этот человек повернут на семейной теме, то скорее всего будет снисходителен к женской слабости. Была не была!

— Интуиция подсказывает. Вы, как человек строгий и деловой, скорее захотели бы что-то более классическое. Но вы еще и родитель. Очень любящий родитель. И потому ваша дочь получила свадьбу мечты.

Он улыбнулся.

Угадала!

Дальше разговор пошел в более дружеских тонах, и вскоре они с Сережей были свободны. Он был зол. Ничего не сказав, ушел к бару. Вера отправилась проведать Каролину, надеясь, что инцидент не повлияет на решение Коротова.

* * *

К ночи вернулись в гостиничный номер со спящей дочерью на руках. Пока Вера устраивала ее, муж ушел в другую комнату. Закончив, Вера помедлила. Лечь спать или дать ему выговориться?

Свои сомнения она могла хранить бесконечно долго, обдумывая и прикидывая, стоит ли ее мнение того, чтобы затевать споры или даже ссоры. А вот муж человек горячий. Взрыв эмоций, терпение в клочья. Зато с ним легко после примирения.

Аккуратно прикрыв дверь, Вера шагнула к Сереже. Мягкое освещение в гостиной настраивало на благополучный исход грядущего разговора. У него в пальцах бутылочка из мини-бара. На придиванном столике еще две пустые. На ужине он почти не пил — так и не сумел расслабиться. Переживает о сделке.

— Прости, я старалась. Но все равно показала себя наседкой.

— Перестань, ты сегодня обалденно красивая.

— И все же я не смогла помочь. Не удалось ни с кем из женщин завязать мало-мальски полезных контактов. Мне нечем поддержать их разговоры об ивентах, потому что не местная, о бизнесе, потому что у меня только одна сотрудница. И про поездки мне рассказать нечего. Никого не интересует, в каком отеле Алании самая лучшая программа для детей. Прости.

— Вер, перестань. Мы не местные, и я не ждал, что ты вольешься в эту среду жен богатеев. На фоне предприятий их мужей мой бизнес — просто мелочь. Ну и какие нам поездки в интересные места с маленьким ребенком? В этом году с ней точно рано лосить по городам, как мы с тобой любим. Поедешь с ней в Туркиш как в прошлом году.

Вспомнив, как одна смотрела за бойкой четырехлеткой, Вера содрогнулась.

— Надо поискать компанию. Может, твоя мама согласится на этот раз?

— Я поговорю с ней.

— Спасибо.

Муж открыл четвертую мини-бутылочку.

— Сереж, ты на что-то сердишься?

— Не на тебя. Иди ко мне, — указал себе на колени.

Собрав юбку, она аккуратно села боком. Резкая смена настроения — тоже в его характере. За ним нелегко поспевать. Но надо.

Не стоило и пытаться сберечь нежный шелк от складок — Сережа безжалостно смял его, лаская ее бедро.

— Я подумала…

— Знаю, детка. Прости за резкость. Я злюсь на себя. Не учел, какая ты…

Алкогольное дыхание овеяло Верину шею. Легкий поцелуй, еле уловимые касания бархатной обнаженной спины и мурашки рассыпались по коже.

— Я — какая?

— Моя. Нежная и домашняя. И притащил в этот вертеп.

— Я не против иногда куда-то выбраться.

— Тебе понравилось чужое восхищение.

От проскользнувших в его голосе ноток недовольства подвело живот. Ревность они прошли давным-давно. Здесь что-то другое.

Собственничество?

Поддернув платье, она села лицом к лицу и посмотрела ему прямо в глаза. В родной синеве не было гнева, а что-то другое. Зовущее. Балдея от того, что чувствовала его желание, Вера подалась вперед и прошептала.

— Ты просил «ух».

— Да. И ты меня уела. Об тебя только ленивый не сломал глаза. Но ты моя.

— Твоя. Я не пыталась тебя «уесть».

Ловкими пальцами он расстегнул молнию на боку, пробрался под платье и коснулся чувствительной груди. Громкость им сегодня противопоказана, пришлось прикусить губу. А потом и его слегка куснуть. Чтобы не забывался.

— Значит, я сам себя поимел. Хотел это сделать прямо там, возле стола с закусками…

Комната резко крутанулась. Воздух выскочил из легких. Под голой спиной ощущалось велюровое сиденье, а под ягодицами — ладони Сережи. Кричать нельзя.

— Се… ре…

Не останавливается. Вера вцепилась ему в волосы, и он наконец оторвался от нее.

— Пожа… ста. Мне сложно… не кричать, — прошептала Вера и указала глазами на дверь, за которой спала их дочь.

— Краснеешь. Такая бесхитростная и понятная.

— Совершенно понятная? — с легким вызовом спросила Вера.

— Мне — да.

— Приведи пример.

— Сегодня ты с завистью смотрела на Рину.

— На кого? — переспросила Вера, хотя интуиция подсказывала, что речь о той блондинке.

— На стерву в брючном костюме.

— Чему я завидовала?

— Она была как рыба в воде. А ты тушевалась и хотела платье поскромнее. И совсем зря. Если надо, я сотню раз скажу, что ты обалденная и красивая.

Словно в утешение, Сережа поцеловал ее. Хотя зачем себе врать? Не в утешении дело. Он хочет закончить то, что они начали. Но Вера не поддалась. Остались вопросы.

— Почему ты назвал ее стервой?

— Совсем не следишь за новостями, Верунь? Рина из нашего города. Только что ободрала мужа при разводе.

— Наверное, было за что ободрать.

— Это конечно да. Он спалился со своими бабами, и не раз.

— Она очень красивая. И зачем такой изменять?!

— Говорят, характер дрянь.

— Так разводился бы!

— Простая ты, Верунь. Зачем разводиться, если в остальном устраивает? Добрал чуток и обратно домой.

— Ну значит она молодец, что ободрала его!

Разговор пошел совсем не туда, а вот действия — куда надо. Платье уже было на полу. Его двойка — там же. На нем осталась только рубашка. И то не для него. После Вера любила спать в его вещах.

— Молодец в данном случае не она. Адвокат ее — хваткий гад. Розанов если взялся, то считай, дело выиграно.

Тело отвечало: делало все, что положено для себя и для Сережи, но мысли были далеко. Так вот кто была клиентка Виктора в их городе. Не так давно он сказал, что дело наконец-то закончилось, и что на одну разведенную женщину теперь больше. А она-то, клуша, даже не подумала поискать ответы в интернете. Там, наверное, все есть: кто, с кем, почему и сколько…

Дальше думать не получилось. Захватила волна, расходящаяся от центра естества. Смывая и расслабляя, она не смогла унести ровно одну мысль — впервые она думала о другом мужчине во время близости. И почему-то совсем не было совестно.

* * *

Второй и главный день свадьбы проводился в гольф-клубе. Всего лишь в ресторане, но к нему прилагался вид на зеленые поля, смешные машинки с козырьками и доступ на веранду у озера.

Утром молодые оформляли отношения в загсе. Пригласив лишь ближний круг гостей. А остальным велели приезжать к назначенному часу за город.

— Такое ощущение, что мы в Вегасе, — шепнула Вера мужу.

Все окна и прочие источники дневного света надежно завешены. Внутри не так агрессивно, но все же достаточно интенсивно воплощена тема казино. Множество огоньков. Сукно. Игровые автоматы.

— Только бы обошлось без Элвиса, — пробубнил Сережа.

— Мне кажется, мы зря притащили сюда Каро. И неважно, что ей дали почетную роль.

Они одновременно взглянули на дочь в пышном красном платье. Как ни удивительно, но Каро спокойно согласилась на перформанс с рассыпанием белых лепестков из корзинки.

— Ты же знаешь, насколько это важно. И она не единственный ребенок здесь. Все продумано. Пусть развлекается. Вы с ней отлично смотритесь вместе.

Верин наряд тоже был с пышной юбкой, тоже с короткими рукавами, тоже красный. Конечно, вместо удобных сандаликов пришлось влезть в узкие лодочки. Чего не сделаешь ради сделки мужа. Даже вспомнишь как это — ходить на каблуках.

Коротали время за фуршетом на улице. Предполагалось, что перед собравшимися новобрачные обменяются клятвами. И затем начнется празднование и ближе к вечеру обещали что-то совсем не детское. Вера настаивала, что они к тому времени уедут.

Пока дочь с другими детьми смотрела шоу фокусника, а муж налаживал контакты, Вера размышляла, стоит ли писать Виктору, что она встретила его клиентку. Сегодня Рина была в платье. Провокационном. В статичной позе не придраться — ткань струилась, обрисовывая изгибы и ничего не показывая. Но стоило сделать шаг, легкий шифон разлетался, обнажая ногу так, что еще бы на сантиметр выше и уже опасно. Но нужный сантиметр был.

«Встретила здесь твою клиентку Р. Выглядит великолепно».

«Твоя землячка?»

«Да».

«Они с мужем стоили друг друга».

«Она тоже ему изменяла?»

«Не доказано».

Какой принципиальный! Вера давно заметила, что несмотря на короткие сообщения, формулировки Виктора часто бывают двусмысленными. И что он, такой умный и жесткий, нашел интересного в ней? Почему общается? Спросить напрямую было страшновато.

Организатор свадьбы объявила, что молодые с близким задерживаются. Они шлют свои извинения и просят набраться терпения. Также напомнили, что для гостей открыт маленький домик с комнатами отдыха.

Им, как семье с ребенком, выделили номер в небольшой двухэтажной гостинице. И Вера подумала, что лучше пересидеть часик там, чем слоняться по территории, наблюдая как вдалеке машут клюшками неторопливые миллионеры. Набрав мужа и послушав гудки, она собиралась написать сообщение, но ей встретилась стайка детей. Среди них и Каролина. Их ведут в кинозал на мультфильм. Хорошо.

Вот и домик. Зона ресепшена совсем маленькая и, похоже, в данный момент необитаемая. Удачно, что ключи им выдали заранее. Вера с наслаждением стянула туфли и поставила горячие ступни на плитку. Как же хорошо босиком! Стараясь не нарушать прохладную тишину, она поднялась по лестнице. Ковер заглушал ее шаги.

После касания замка картой, он замигал зеленым индикатором, разрешая нажать до конца на упругую ручку. Тяжелая дверь бесшумно открылась, и Вера с трудом не уронила туфли на пол. К другим красным туфлям, сброшенным как попало.

Рядом с Сережиными. На тумбочке возле входа его телефон.

Замеревшая на месте Вера боялась дышать. Словно это могло ее выдать. Номер всего ничего. На кровати — никого. Из-за двери в ванную выбиваются стоны.

Вчера они с Сережей производили такой же шум. Только более сдержанный.

Шлепок.

Вера дернулась, словно это ее шлепнули.

Еще.

Муж ни разу ее ударил. Даже во время любовных игр.

Или шлепает не он?

Стон наслаждения. Мужской. Знакомый. Предвестник финала.

— Ринка, ты улетная!

Глава 6

Как добралась до пустой веранды — Вера не помнила. Помнила, как перегнулась через перила и замерла над зеркальной гладью. Безудержные соленые капли нырнули в озеро к пресным подружкам.

Закусить дрожащие губы, чтобы удержать рвущиеся из груди всхлипы.

Схватиться до белых костяшек, до боли в кончиках пальцев.

На поверхности расцветали круги; они растревожили отражение, и оно пошло рябью. Перевернутая веранда преломилась, закачалась. Ноги плохо слушались, и Вера села на доски, не заботясь о складках и затяжках.

Дышать размеренно, чтобы не случилась истерика. Не очень-то помогает, когда колотит, словно от холода. А макушку при этом припекает.

Подборок на колени. Неудобно, зубы стучат. Обнять себя покрепче. Нет, лучше помассировать виски. Голова раскалывается от напряжения и потрясения. Неужели все происходит на самом деле?

Сережа с другой.

С очень красивой женщиной.

А ему нравится, когда красиво.

Рина первая?

Да какая разница! Он изменил. Предал все, что они строили эти годы. И это после того, что было накануне. И суток не прошло! У них не было проблем в спальне. Она не отказывала в экспериментах, доверяла и доверялась вся. Уж чем-чем, а темпераментами они друг другу подходили. Или нет?

«Простая ты, Верунь. Зачем разводиться, если в остальном устраивает? Добрал чуток и обратно домой».

Как же больно, что это относится и к ним. К ней.

Стали очевидны причины его задержек на работе. Внезапные командировки. Высокомерие секретарши. Поздние ужины «с партнерами». Их регулярные проверки на инфекции с формулировкой «а вдруг соберемся за мальчиком». Непрозрачные доходы. Домогательства к Даше. Конечно, это не она набросилась на Сережу. Но почему-то солгала…

Шаги по деревянному настилу вывели ее из оцепенения.

— Я тебя обыскался! Ты чего сидишь на полу? Что с телефоном?

Костяшками пальцев Вера стерла слезы и обернулась с нейтральной улыбкой. Нужно сохранить фасад счастливой семьи. Потом решит, как быть.

— Разрядился. Ноги устали.

— Где Лина?

— Смотрят мульт.

— Молодые приехали. Скоро начнут. Ты чего вся красная?

У нее была суперсила: сколько бы не пролила слез, лицо не опухало. Про таких говорят «умеет красиво плакать».

— Что ты имеешь в виду? Платье да, красное.

— Я про другое. Лицо, шея, руки, еще тут. Ты что, правда сорок минут сидела у воды в середине лета?

Сгорела. Как не вовремя.

— Задумалась…

— Давай-ка, скорее пересядь в тень. Ты точно нормально себя чувствуешь?

— Вроде да.

— Вер, ну как так! Ты же легко сгораешь! Пойдем в номер, там кондиционер.

— Нет!

«Только не туда».

— Ты чего? Может, все-таки приляжешь?

Как заманчиво спрятаться. И не встречаться с той стервой, что переспала с ее мужем. Не показываться ей, красивой и независимой, в таком жалком виде. Заманчиво. Но нельзя думать лишь о себе.

— Наша дочь пойдет по проходу с корзинкой. Мы должны там быть.

— Ты точно нормально себя чувствуешь?

Открытые участки пекло нестерпимо. В ближайшее время никак не облегчить состояние. На фото будет ужасно. Взглянув с тоской на прохладную воду, Вера позволила себе вздохнуть. Болеть будет долго. И не только там.

— Пойдем.

— Ты босая.

Невыносимые туфли валялись на деревянном настиле. Нагретом солнцем, безмятежном. Как жаль, что нельзя остаться здесь. Хоть совсем сгореть на солнце.

Каролина.

Только ради нее.

Гори огнем сделка Сережи!

Наклонившись, чтобы расправить пятку, Вера чуть не упала — кровь застучала в ушах и показалось, что голова сейчас взорвется. Сережа успел подхватить, и она еле сдержалась, чтобы не вырваться. Мелкую дрожь скрыть не удалось.

— Точно все нормально? Ты даже не смотришь на меня.

Она посмотрела. Собрала волю в кулачок, не расплакалась, не кинула в лицо обвинения. А даже ответила, подобрав слова, максимально похожие на нее час назад.

— Мне стыдно, что забыла про санблок и теперь доставлю тебе лишних хлопот.

— Давай побудем, сколько сможем, и уедем.

Пробыли недолго. Наверное. Остаток дня утонул в попытках держать спину прямо. Благодарить за сочувственные взгляды из-за неосторожного пребывания на солнце. Вера надеялась, что так.

На Рину не смотрела. Много чести.

Их девочка открывала церемонию обмена клятвами. Кто не знал, какой на самом деле сорванец Каролина, умилялись симпатичному личику, нарядному платьицу и задорной улыбке.

Что молодые обещали друг другу — Вера не запомнила. Невеста с ясным взглядом и открытым лицом истекала любовью к юноше напротив. Наивная юность быстро проходит. Предупреждать нет смысла. Сами поймут, в какую ловушку забрались.

Потом у Веры поднялась температура. Горела изнутри и снаружи. Кажется, Сережа отвел ее в тот ужасный номер. Напоил парацетамолом и намазал чем-то с ароматом алоэ. Смутными кадрами помнилось, что помогал переодеваться в одну из своих рубашек. Они просторнее, но не идеальные — тонкий поплин все равно терзал обожженную кожу.

Дорога домой потерялась в беспокойном сне на заднем сиденье. Точно был ветерок в лицо. Теплая Каролинина ладошка в ее руке. Сережин голос. Но слов не запомнилось. Знакомая смесь ароматов у них в спальне. Легкий гул кондиционера. Прохладная сатиновая наволочка.

Как хорошо дома.

Как плохо дома.

Ее ли это дом?

Бросил ли ее Сережа?

— Я заберу Лину.

Сквозь температурную толщу пробился голос мужа. Кисельные мышцы не слушались. Тяжеленная голова с трудом оторвалась от нагревшейся подушки. Смысл Сережиных слов обжег, и Вера села, несмотря на протесты бескостного организма. Заберет?!

— Что?! — прохрипела она со сна.

Фокус настроился. Стоявший на входе в гардеробную Сережа расправил воротник и принялся застегивать пуговицы. Куда-то собрался. Свеженький.

— Ну да, с собой на работу. Сегодня воскресенье.

— Что ей делать на заводе?

К нему-то вопросов не было. Производство не знало будней.

— Не в цех, конечно. Администрация в другом здании, если не помнишь. Меня с пятницы ждет неподписанная стопка. До завтра надо разобраться. Приедет мой юрист, вместе разгребем.

Он подошел к постели и положил ладонь Вере на лоб. Тело снова взбунтовалось: вздрогнуло, отшатнулось. Сережа не заметил ничего необычного. Даже улыбнулся.

— Вчера была горячее. Как себя чувствуешь?

«Сказала бы я тебе!»

— Не поняла еще.

— Отдыхай. Внизу Мария Степановна. Только не давай мазать тебя сметаной. Нет от нее никакого толку.

Смотрел при этом как обычно. С заботой, с привычкой. С привычной заботой? Будто все нормально. Но она знала, что вчера был с другой. Как у них с Риной до этого дошло?

Сережа закончил одеваться, шагнул к двери, чтобы выйти из спальни, а у Веры вдруг подвело живот и стало холодно. Несмотря на то, руки, спину и лоб жгло, внутри растекалось что-то ледяное. Страх одиночества.

— Постой!

Обернулся с вопросом в глазах.

— Совсем забыла! Ты получил сделку?

— Пока не ясно.

— Я все испортила?

— Не бери в голову. Это не твоя ответственность. Все хорошо. Отдыхай.

— Я вас провожу.

Вера неуклюже выбралась из-под легкого покрывала, отметив, что на ней по-прежнему рубашка Сережи. Сначала хотелось содрать ее, а потом внимание отвлекли красные до коленей ноги. Только бы не дошло до волдырей!

— Я намазал, где смог, этой штукой из аптечки, — муж показал тюбик пантенола.

— Спасибо.

Мужская сорочка уступила место шелковому халатику. Раньше у него было другое назначение — радовать Сережу, но Вера его разжаловала до больничного одеяния. Коротковато для завтрака в присутствии помощницы по дому, но все еще пристойно.

— Батюшки святы! Верочка! Сергей Александрович говорил, что вы перегрелись на солнышке. Но я не думала, что сгорели докрасна. Пейте водичку, а не этот ваш чернущий чай. И сейчас сделаю ромашку для компресса.

Не было сил сопротивляться, и она поручила себя заботам Марии Степановны. Та принялась с убаюкивающим воркованием раскладывала на палящих участках кожи ромашковые компрессы. В момент, когда влажные тряпочки коснулись рук, Вера почувствовала заминку в действиях помощницы. Должно быть, увидела синячки, овивавшие запястья и прячущиеся под манжетами или браслетами. Долгие секунды бездействия, и она молча продолжила. Закончив, наказала отдыхать, думая о приятном.

Почему-то не хотелось думать о прекрасной дочери, о куклах, о мечте, воплощенной в их доме. Все омрачало знание о неверности Сережи. Словно все, чего она добилась, перестало иметь вес.

Что делать дальше?

Поведение мужа подсказывало, что он живет по формуле, «добирая где-то недостающее». Чего же ему не хватает в ней? Что она упустила? Чем не угодила?

— Время вышло, — объявила Мария Степановна.

Когда они встретились впервые, Вера не хотела ее нанимать. В возрасте под шестьдесят Мария Степановна одевалась как дачница — в бриджи, пестренькие туники и кроксы. Эти бегемотоподобные тапки словно приросли к ее ногам. Фартуков не признавала, но сколько бы блюд не приготовила, ни пятнышка не попадало на одежду. Покорила она тем, что приготовила обед при пустом холодильнике, а Каролина съела его без капризов.

Сейчас она проворно и аккуратно снимала компрессы, приговаривая что-то ласковое. Вера не вслушивалась, боясь расплакаться перед ней. Жалость к себе захлестывала с головой. Как так вышло, что в свои двадцать девять она совершенно одна?

Нет близких родственников. Мамина сестра не захотела помогать после того, как отец ушел. И с тех пор Вера недолюбливала тетку. Бабушек-дедушек у нее сразу было на комплект меньше. Ушли они рано, еще до мамы.

Нет подруг. Со школы отношения не сохранились. В институте не успела — после второго курса пришлось переводиться на заочку и работать. А потом замуж, почти сразу Каролина, пару лет общалась с мамами на детской площадке. После переезда в дом было сложно налаживать отношения с соседками, и дальше шапочного знакомства не пошло. С мамами в садике не складывалось.

Нет никого, кому она могла бы рассказать о произошедшем на свадьбе.

Виктор… скорее предложит свои услуги в качестве утешения. А вот адвоката или мужчины?..

— Скоро пройдет. Ну, не надо плакать.

— Я не плачу.

— Вижу-вижу. Ну, бывает. И хуже бывает. Все пройдет. А если надо поплакать, плачьте.

— Не буду. Вы правы. Бывает и хуже. Компресс принес облегчение, спасибо.

Не совсем, но печь кожу действительно перестало. Мысли еще не выстроились в четкий план, но одно Вера знала точно.

Надо ехать к Даше.

* * *

Вера едва узнала двор своего детства. Не была-то три года, а все новое: дорожки, скамейки, клумбы, игровая площадка. Убрали фруктовый киоск, старые деревья.

Невзрачный панельный дом хранил традиции постсоветского строительства. Но, судя по люльке и выкраске на торце, недолго ему стоять в прежнем виде.

Вера по памяти шла в квартиру Даши. Проходя мимо своего подъезда, увидела выставленную мебель. Кто-то уезжает. Крепкие грузчики затаскивают вещи в машину. Вдруг кольнула мысль: если она подаст на развод, придется возвращаться сюда. Кошмар. Так, рано паниковать. Жильцы ее на месте. И вообще, пришла по другому поводу.

Ей не открыли. Звонок надрывался, и такое чувство, что в пустой квартире. Но нет, не в пустой. Из-за двери стала мяукать кошка. Зачем-то Вера принялась стучать. Тогда-то и выглянула соседка.

— Прекратите шуметь!

— Я к Даше.

— А вы кто такая?

— Я раньше жила здесь. Мы с дочками вместе гуляли.

— И что?

— Работу ей хочу предложить, а номер телефона я потеряла.

— Уехали они с дочкой. На море. Я кошку кормлю. Оставьте записку.

— Я зайду в другой день, спасибо.

Раздосадованная бестолковой поездкой Вера поплелась в машину. И почти нос к носу столкнулась со своим квартирантом. Он подавал большой баул грузчику. Вспомнились слова Даши, что ее жильцы ждут сдачу купленной квартиры.

— Вера! А мы хотели вам звонить!

— Что-то помешало?

— Понимаете, какая вышла ситуация. Мы купили квартиру. А застройщик все откладывал и откладывал. Ипотеку плати, за съем плати, а ребенок стоит просто кучу денег. Наконец, сдали. Мы хотели к осени съезжать и предупредить вас вовремя. Там бы успели все доделать. Но здесь начался ремонт фасада. Кондиционеры заставляют снимать. Мы просто задыхались от запахов. Окна откроешь — пахнет. Закроешь — дышать нечем! В общем, срочно съезжаем. За полмесяца не ждем, но очень просим вернуть залог. Мы не виноваты, что сложилась такая ситуация.

Вера понимала. Все понимала.

— Вы все вывезли?

— Да, последнее грузим.

— Хорошо. Пойдемте посмотрим, в каком состоянии квартира.

Квартирант вдруг приуныл, но кивнул. Он сказал парням на грузовой машине ехать вперед, а сам отправился показывать жилье.

— Мы были аккуратны, но сами понимаете, жизнь штука непредсказуемая. Особенно в старом доме. В прошлом месяце нас залили соседи. Вот здесь на потолке небольшое пятно. Еще на той неделе закапал полотенцесушитель. Поставили хомут. Эту дверь немного заедает. А тут внешний блок от кондиционера…

Он пояснял каждый шрамик, появившийся в квартире. Неизбежный износ, да. Жизнь штука непредсказуемая. Этот ремонт делали перед рождением Каролины, и было горько видеть, во что он превратился.

Вечером Сережа застал ее на качелях во дворе дома. Переступая с пятки на носок, она покачивалась в пределах этой амплитуды и бесшумно плакала.

— Вер, ты чего? Болит?

Она молча разжала ладошку, показывая ключи от своей квартиры.

— Что это?

— Жильцы съехали.

Сережа обернулся, закрывая ее собой.

— Лин, отнеси мороженое в холодильник. И не забудь помыть руки.

Потом присел перед Верой. Если утром тело и душа бунтовали, стоило мужу оказаться в ее личном пространстве, то теперь удалось совладать с собой и не позволить отвращению прорваться наружу. Продолжая шмыгать, словно ее волновала ситуация с квартирой, она покрепче вцепилась в плетеный край, чтобы не врезать Сереже. Он выглядел таким же. Обаятельным, привлекательным. До страшного обычным и ничуточки не виноватым.

— Ну съехали и съехали. Новые найдутся.

— Там разгром. Тру…бу надо ме…нять..

Муж вздохнул с легким раздражением и встал.

— Тоже не проблема. Найми кого-нибудь.

— Ра… сходы.

— Не проблема, я оплачу.

Вера шмыгнула носом. Обычно он категорично предлагал скинуть убыточный актив, а сейчас предлагает вложиться в ремонт. Хочет ее туда спихнуть или чувствует вину за вчерашнее и откупается?

— Я расстроена не только расходами. Придется совмещать ремонт в городе и учебу. Хочу делать других кукол. Сложнее.

— Ты справишься, я в тебе нисколько не сомневаюсь. О расходах не парься. Лишь бы тебе нравилось.

«Значит, точно хочет загладить вину».

Глава 7

Прошло несколько дней. Все было как обычно. И не было.

Знакомая рутина, но заглянувшая за изнанку Вера воспринимала текущие события как искусственные. Сережа целует ее перед уходом, а она вздрагивает и тут же объясняется:

— Сереж, еще не зажило.

— Забылся, извини. Так и тянет к тебе.

А ее не тянет. Пока все болит, у нее медотвод, а что потом? При одной мысли о занятиях любовью с мужем, делается тошно и брезгливо. Что из его регулярных экспериментов перенято со стороны, а что он отнес туда? А она-то радовалась, что между ними ничего не угасает.

У него была другая. Другие?

Продолжает встречаться с Риной?

Вера нашла ее в соцсетях. По эффектным фотографиям не поняла, чем Рина занимается. Фасад красивой жизни поддерживался «постами» об отдыхе,шопинге, спа, ресторанах и фитнесе. Еще проскальзывали цитаты о собственной неотразимости и успехе у мужчин. Не поймешь, где она находится: вчера кадр с моря, сегодня — фото со свадьбы недельной давности.

Что делать? Молчать? Сказать, что знаешь? А потом?

Если молчать, то, скорее всего, жизнь продолжится. Мучиться придется только ей. Пойти к психологу? «Помогите мне закрыть глаза на измены мужа. Почему закрыть? Я слишком много сил вложила в нашу семью, дочь, дом».

А если сказать? Готова ли она к изменениям? Готова услышать, почему Сережа ходит к другим? Готова ли уйти? А как же Каролина? Лишить ее детства в полной семье?

Ну уж нет, не все сразу. Слишком хорошо ему будет, если Вера так легко уйдет.

Запрятав поглубже боль от предательства, Вера ушла в свое дело. Куклы по заказу шились. То днями, то ночами. Вера больше не держала ровный темп: то исполняла раньше срока, то тянула до последнего. Так постепенно пришла к мысли, что пора нанимать швею.

Это было нужно и для того, чтобы высвободить время для обучения новым куклам. Топовая мастерица. Понятные уроки. Прозрачная техника. Знакомые материалы. И не шло. Замахнулась Вера на интерьерных куколок с вылепленными головами и нарисованными лицами. Детям такое в руки не дашь. Но душа порадуется, глядя на красоту в пенящемся платье.

Не получалось. Хоть тресни.

Зато у Сережи получилось. Примчавшийся домой с огромными букетом он с порога завопил:

— Он подписал! Девчонки мои! Коротов теперь наш!

Веру он не решился кружить, помня о ее тонкой и чувствительной коже, что долго заживала. Зато дочь была готова разделить с отцом восторги, и они хохотали до упаду. Навалявшись на сброшенных с дивана подушках, муж наконец посмотрел на жену, сидевшую на лестнице. Рядом лежал букет, великолепный и забытый.

— А ты чего смурная, Верунь? Джамшуты косячат?

Она поморщилась, как если бы сломанный ноготь поставил на лицевой стороне зацепку. Муж был из тех, про кого говорят: деньги проявляют все дурные стороны натуры. Пренебрежительно отзывался о тех, кто менее успешен, часто задирал продавцов, курьеров и официантов. Царапнула мысль, что будь он клиентом Веры, помотал бы нервы на всю стоимость куклы.

— На квартире все нормально, сегодня закончили сантехработы.

Было чем гордиться на самом деле. Для нее заведовать ремонтом — огромное достижение. В прошлом ничего такого не делала. Квартиру ее привели в порядок, пока они были в медовом месяце. А строительство дома отдали профессионалам, и все моменты решались через мужа. Но сейчас пришлось всем заняться самой. Когда впервые зашел разговор о ремонте квартиры, она почувствовала недовольство Сережи. Возможно, ему не хватает в ней твердости характера?

— Но?… — нетерпеливо спросил муж.

Гордость вдруг показалась глупой и неуместной. Он выстроил целый бизнес из химикатов с трудновыговариваемыми названиями. Что ему мелочи вроде замененных труб и батарей? Пока она крутилась с домом, дочерью, рукоделием и учебой, муж заключил многомиллионный контракт. И сходил к любовнице?

А вот другой не менее крутой мужчина, помогающий людям восстанавливать справедливость, тем не менее видел достижения Веры в процессе ремонта. Ему было дело, вовремя ли приходят рабочие с утра, не хамит ли прораб и на каком основании они оказывают услуги.

— О другом расстраиваюсь. Мне нужен индивидуальный мастер-класс. Очный.

За индивидуальное обучение пришлось выложить ощутимую сумму. Она просто обязана научиться, чтобы примененные знания в будущем окупились.

Мягкие и безопасные девчонки — в прошлом. Осталось найти годный аутсорс, и заниматься проектом как владелица. Исполняют пусть другие. А она будет двигаться дальше.

— Хорошо. Уже нашла где?

Разговаривает с ней, словно с провинившейся подчиненной. Захотелось топнуть ногой, но при дочери Вера сдержалась. Не просто сдержалась, а ответила в его стиле.

— Да. Скоро еду в соседний город.

— Надолго?

— На день. Вернусь вечером. Возьмешь на себя развоз Каролины?

— Хорошо, — пожал плечами Сережа.

— Спасибо, — улыбнулась Вера, и сжала телефон, хранящий сообщение от Виктора:

«До наконец-то встречи».

* * *

«Восемь часов до встречи».

Сережа закончил бриться, а Вера все еще кружила по гардеробной в нижнем белье. Советы психологов — надеть любимое и комфортное для важной встречи — не работали. Особенно, если эту встречу нужно скрыть от мужа. Его насторожит тщательный выбор одежды. Кто едет на мастер-класс по лепке в шелковой блузке?

Это просто чай с другом! На полчасика.

Себе-то зачем врать?!

Кто инициировал встречу? Она.

Кто сходит с ума перед встречей? Она.

Кто держит встречу в тайне от всех? Она.

А почему?

Ну нет, хватит. Это просто чай. С пирожным. В компании друга.

Вера вышла в коридор, а на стойке покачивались пустые плечики, где раньше висели хлопковые брюки и блузка без рукавов.

«Я приехала на учебу. Будем лепить кукольную голову».

«Пять часов до встречи».

Разложенное на столе больше напоминало пыточную, чем кукольную мастерскую. Железная проволока, кусачки, шарики фольги, пластилин, клей, рваная газета, обрезки ресниц, стеки и ножи. Подобное валялось и у Веры дома. Но никак не хотело становиться хорошенькой кукольной головкой.

— На сегодня все. Когда высохнет заготовка, приезжайте на обтяжку. Главное, не кладите ее под прямые солнечные лучи или на что-то греющее. Потрескается.

«Полчаса до встречи».

«Я еду. Как некстати начался дождь…»

Пять минут до встречи. Машина припаркована на тихой мокрой улочке. Вера не сводит глаз с глухой деревянной двери на больших петлях. О кофейне в полуподвальчике не знают ни навигатор, ни гугл. карты. Но Виктор предельно точно описал место. Старая кладка, подвесная вывеска с дымящейся чашкой и маленькое крылечко.

Пришел ли Вик? О чем думает перед встречей с ней, чужой женой? Заклеймил изменницей и больше не уважает?

Пальцы безотчетно тарабанили по рулю. Взглянув на пустой безымянный палец с незагоревшим следом, Вера подскочила и сразу же успокоилась. Кольцо в сумке, она сняла, когда месила массу для папье-маше. Надеть обратно или…

Экран загорелся.

«Пять секунд до встречи».

Вера спешно натянула гладкий золотой ободок, и вдруг кто-то постучал в окно со стороны водителя.

Виктор. С огромным бежевым зонтом.

Сердце суматошно заколотилось, во рту пересохло, а ладошки, наоборот, взмокли.

Она сразу узнала его. Тот же прямой взгляд, как на фотографиях. Не смотрит — гипнотизирует и подчиняет. Видит насквозь и знает, что она чуть не смалодушничала.

Медленный выдох. Непроизвольная улыбка. Открыть дверь. Опереться на теплую широкую ладонь. Стоять молча, слушая как дождь стучит по тугому куполу, вдыхать запах прибитой пыли и омытой листвы. Прислушаться к ощущениям и понять, что внутренний интроверт в полном комфорте от тесного соседства. Все так, как должно быть.

— Наконец-то привет.

Кофейня на десяток крошечных столиков. В шоколадном полумраке так сразу не разглядишь резную отделку деревянных стен, благородный блеск полированных столов и красоту разномастных стульев. Интерьер, для которого не делали рендер. Зато каждый предмет с душой и своей занятной историей.

— Над столами нет ни одного повторяющегося светильника. Плафоны из мастерской местного стеклодува, у них даже оттенки отличаются. А каркас заказывали какому-то кузнецу за триста километров отсюда. Хозяин сказал, что за каждый километр на его голове прибавлялось по седому волоску.

Вера отреагировала растерянной улыбкой. Несмотря на долгое онлайн-общение, в голове не укладывалось, что человек, сидящий напротив, и человек из переписки — один и тот же. В своих диалогах они не касались личных тем, но почему-то перед ним нападали робость и стеснение. Словно он знает больше, чем положено виртуальному собеседнику. Его манера представлялась другой. Более отрывистой. Но в жизни Виктор говорил плавно, увлекая.

— Потому что их возили в кузницу?

— Знал, что ты поймешь.

— Почему — пойму?

— Ты создаешь руками. Наверное, твой дом — собрание различных уникальных вещей?

— К сожалению, нет. Мы заказывали проект дизайнеру…

Вера споткнулась, замолчала и уставилась на щипчики для сахара. «Мы» пробралось в беседу так просто и прибавилось к свидетельству на безымянном пальце, обозначая незримое присутствие Сережи. Словно он стоит у нее за спиной. Про дом разговаривать не хотелось. Обустроенный на компромиссах, он был ее гордостью и немного разочарованием. Как раз потому, что в нем не было предметов в единственном исполнении или с историей. Сережа всегда кривился на блошиных рынках, и при нем Вера не решалась на крупную покупку. А потом жалела.

— Вера?

— Извини. Я не до конца понимаю, что…

— Т-ш-ш.

Его ладонь мягко накрыла ее подрагивающие пальцы.

— Мы. Просто. Выпьем. Чаю.

Вытаскивать руку не хотелось. Спокойствие Виктора передалось и ей. Дышать стало легче.

— Да.

Незаметно на их столике материализовались чашки, чайник и несколько тарелок с десертами. Не глянцевыми от зеркальной глазури, не украшенными пластиковыми ягодами, не покрытыми пластилиновой мастикой. Бочок медового торта обсыпан крошкой от коржей, слоистый штрудель припорошен сахарной пудрой, коричная улитка прячет в своих завитках сливочную глазурь. И вафельные трубочки с вареным сгущенным молоком! Какое коварство! Разве можно так с женщиной на диете!

— Расскажи, какой это пуэр?

Вера перевела взгляд с одного искушения на другое. Смеется глазами и даже не скрывает, что наслаждается ее мучениями. Ну и нахал!

— Это проверка, да? Я не эксперт.

— Сначала попробуй.

После церемонного разливания чая Вера не менее церемонно взяла обычную белую чашку. Не гайвань, но сойдет. Теплые стенки грели пальцы. Аромат правильный. Маленький глоток. Терпкий и богатый вкус.

— Это хороший пуэр. Определенно, Шу.

— И все?

— Он без вкусовых добавок. Мастера бы оскорбились на слово «обычный». Но так оно и есть — годный чай без спецэффектов. Теперь ты пробуй.

Виктор без промедления схватил чашку, отпил и поморщился.

— Слишком крепко. Хотя, признаюсь, есть в нем какая-то парадоксальная свежесть. Бодрит.

— В этом его суть — зарядить силами.

— Пробуй что-нибудь.

— Мне нельзя вредные углеводы.

— У тебя глаза голодные.

— Мне хватит чая.

— Не хватит.

— Вот так ты выигрываешь дела? Берешь нахальством?

— Если бы все так было просто!

— По-твоему, со мной просто?

— Я этого не говорил.

— Все равно не буду.

Он принялся за десерты. Ничуть не стесняясь голодающих худеющих, отправлял в рот щедрые порции, наслаждаясь каждой крошкой. Вера хмуро наблюдала за этим развратом.

— Вкусно тебе?

— Очень.

Затем протянул вилку, которую Вера со вздохом приняла.

— На твоей совести.

— Ты сама взяла вилку.

Но Вера его не слышала. После двух месяцев на полезной еде незатейливый штрудель с яблочной кислинкой и взрывной сладостью изюма показался восхитительным. Пломбирный «соус» оттенял вкус, добавляя сливочный оттенок десерту. Невозможно оторваться!

— Что произошло на свадьбе Коротовых?

А нет, возможно. Перед глазами появилась закрытая дверь в ванную, а в ушах снова стояли звуки страсти мужа с чужой женщиной. Кое-как проглотив комок из теста и начинки, Вера отложила вилку.

— Ничего не произошло.

— Я видел фотки, на них ты несчастная.

— Потому что перегрелась. Ты заметил, что на фото я похожа на рака?

Проницательный взгляд изучал ее с дотошностью рентгена. Десять, тридцать секунд. Всего полминуты, но тянулись они чертовски медленно. Хотелось, очень хотелось нажаловаться Виктору на его распутную бывшую клиентку, на своего негодяйского мужа. Но что это даст?

Жалость? Бедная Вера! У нее гуляет муж. Наверное, с ней что-то не так.

Подозрение? И ты пришла на встречу с другим мужчиной чтобы что?

А она сама не знает, зачем пришла. Просто побыть в компании приятного собеседника. Почувствовать себя интересной кому-то еще. Разве это плохо?

— Заметил. Я много чего заметил.

И больше не добавил ни слова. Должно быть, чутье подсказало, что дальше давить нельзя.

— Мне, пожалуй, пора.

Прощаться всегда неловко. А с ним и того сложнее. Всего-то нужно встать, выйти на улицу, сесть в машину и обратно в свою жизнь. И в будущем не поддаваться на уговоры встретиться. Или вообще свернуть общение. Так хорошо и томительно быть не должно. Слишком понравилось в его обществе.

Вик тоже встал. Нарочно или нет, но он загородил единственный путь к выходу. Посетители и персонал не обращают на них внимания. Мало ли пара собралась уходить.

Для большинства они — пара. Для знающих Виктора они — адвокат и клиентка. Но, кажется, адвокатам не положено так смотреть на клиенток — завороженно, долго.

Надо бежать, пока не поздно.

Поздно. Неуловимое движение, и Вера почувствовала его ладонь на своей щеке. Очертив скулу большим пальцем, Виктор коснулся подбородка, чтобы она подняла взгляд. Сам при этом смотрит прямо, будто ждет разрешения или полного запрета.

И она разрешила. Подалась к нему и вдруг ощутила вкус соленой карамели. Ах, трубочки были с секретом. Любимые сочетания, чтобы щекотало, а не только сластило. Вот как сейчас. Мягкие губы и легкие укусы. Потрясающе и нехорошо. Хочется и… лучше не надо!

— Все-таки не «просто чай», — полушепотом сказала Вера.

— Мы уже выяснили, что просто — это не про тебя, — в той же манере ответил Виктор.

— Я все-таки пойду.

Он нехотя отпустил ее и освободил путь. Вера с прямой спиной отправилась к двери, когда Вик догнал и сказал, чтобы слышала только она.

— Будет, как ты захочешь. Думай.

Глава 8

И чего же ей хотелось?

Отличный вопрос.

Хотелось бы как раньше, до момента, когда узнала об измене мужа. Когда была уверена, что впереди совместная жизнь. Пусть с мелкими неурядицами, но такая понятная и надежная. Чтобы у Каролины было то, чего не было у нее: безоблачное детство с мамой и папой. Чтобы дочка не слышала «нет денег на…». Кружки и секции по интересам — хоть балет, хоть художка, хоть… да все, что угодно!

Столько лет вкладывать всю себя в семью, быть тылом, матерью. А потом узнать, что это лишь фасад. У них не было свадебных клятв. Но в загсе они с Сережей сказали «да» и обещали друг друга любить и уважать. А в жизни этого — нет!

Муж изменял, изменяет и… продолжит в том же духе?

Так что же делать теперь? Тоже сходить «на сторону» и потом разбираться с тем, что получится? Поцелуй жегся на губах, румянец — на щеках. Нельзя… Тогда точно все развалится. Если еще не…

А что же третья сторона — Виктор? Он-то почему открыт к любому решению? У него кто-то есть. На отпускных фото точно была безупречная блондинка. Неужели верность такой пережиток, что только глупышки вроде Веры могут думать, что одного человека — достаточно?

Впереди показался их поселок с частными домами. Райское место, чтобы растить детей. Недалеко от города. И в окружении живописных полей, невысоких холмов и леса. Все, о чем мечтала она сама и что немного позднее оценит Каро. Вера стерла непрошенную обидную слезу и что было сил вцепилась в руль. Разве можно перечеркивать имеющееся ради…

А ради чего?

Мужчины, который явно не нацелен на что-то серьезное?

Чувства отмщения из-за неверности?

Закат нескоро, но свет и тени уже вечерние. Мягкие, чарующие. Посвежевшие газон и палисадник поблескивают невысохшими капельками. Ее труды, ее растения.

Каро с отцом раскачивались на плетеной полусфере и о чем-то оживленно беседовали. Когда говорил Сережа, дочь внимала всем существом. Чистейшее обожание, не тронутое суровой правдой. Вера почувствовала, как внутри закипели слезы. Здесь семейная благодать, а она… а он.

Фальшь? Обычная жизнь?

Подскочивший Цезарь помог скрыть набежавшую на глаза влагу. Когда выпрямилась, встретилась глазами с мужем.

— Мария оставила ужин и обед на завтра. Мы еще не садились за стол. Как съездила?

— Я поняла, в чем состояла главная ошибка. Когда замешивала массу, то…

Сережа делает вид, что слушает. Даже задает вопросы. Но его дежурное внимание так отличается от произошедшего в кафе. Там другой мужчина ловил каждый жест, каждое слово. Поймал момент, чтобы предложить вилку…

Вечером на пути из детской в спальню Вера непроизвольно ежилась. Муж не знает. Она не сделала ничего не поправимого. Но на воре шапка горит. Если вести себя как виноватая, то и думать о ней будут соответствующе.

Сережа вот совсем не изменился. Если бы на той свадьбе не поднялась в номер, до сих пор бы думала, что все у них прекрасно. Но ведь поднялась. И ничего не может быть как прежде.

В спальне никого не было. Вероятно, Цезарь напросился на вечернюю прогулку. Тем лучше для нее. Успеет лечь спать и снова сачкануть от общения с мужем. Как долго это будет продолжаться, Вера и сама не знала. Но вспомнилось, насколько глубока привязанность между Карошкой и Сережей. Может, стоит поговорить и попытаться исправить что-то в них, в ней?

Виктор.

Искушающий. Заинтересованный. Опасный. Дорога в никуда. Эгоистичное «здесь и сейчас». Запрет и дозволение. Но на чаше весов семь лет совместной жизни и достижения за эти годы.

В чатик улетело сообщение.

«Я знаю, что сама пошла на контакт и согласилась на встречу. Наверное, со стороны это казалось чем-то очевидным, но у меня не было такого в мыслях. Мне понравилось наше живое общение. Ты предусмотрительный и чуткий человек. И надеюсь, ты поймешь, что дальше этого не пойдет. Таково мое решение».

«Я говорил, что соглашусь с любым.

Но не думал, что ты примешь неверное».

«Прошу, не нужно мной манипулировать. Мне казалось, мы общаемся не за тем, чтобы в один прекрасный день все свелось к известно чему. А как же твои слова о том, что ты веришь в существование дружбы между мужчиной и женщиной?»

«Одно другого не исключает.

Но я тебя понял.

Спокойной ночи, трусишка».

* * *

После ухода швей в мастерской образовался вдохновляющий бардак. Сама недавно посетившая чужое рабочее пространство, Вера старалась не скрипеть зубами на объяснимое любопытство «что и как устроено». В конце концов, обучение не продлится вечно. Основную часть она отсняла на видео. Но без практики не то.

Верину мастерскую выкроили из хозяйственного помещения. Поначалу планировалось, что шить она будет в нынешней гостевой спальне. Здесь предполагалось хранить несезонную одежду, неактуальные игрушки и прочие вещи, которыми быстро зарастаешь, когда у тебя целый дом.

Но та комната оказалась слишком тесной и яркое солнце она не заставала. А вот в комнате со скошенным потолком стол для раскроя прекрасно встал под мансардное окошко, откуда большую часть дня лился хороший свет. Стеллажи для хранения отлично подошли для организации материалов. Столы для швейных машин придвинули к стене и над ними повесили правильные лампы. Так как барахолка находилась вдали от спален, никому не мешали стрекот оверлока или шипение отпаривателя.

Вера ничего не ела с самого завтрака. И не притронулась к сладкому и чаю, которыми Мария угощала гостей. Что-нибудь съесть или навести порядок…

— Привет, биг босс, — голос мужа вырвал ее из мыслей.

Красивый, негодяй. Свеженький, несмотря на июльскую жару. Да разве под кондиционерами запаришься в рубашке из батиста и двойке из тончайшего льна?

— Что ты здесь делаешь в середине дня?

Это и правда странно. Муж при любой загруженности приходил домой только вечером.

— У меня скоро самолет.

Ох, точно. Сережа всегда оставлял машину возле дома, не особенно жалуя парковки аэропорта.

— Боже, сегодня вторник? Я думала, еще понедельник и что ты улетаешь завтра!

— Да. Моя бизнес-леди совсем заработалась.

Как ни странно, произнес это с гордостью. И смотрел, словно бы любовался ею.

— Ну не то чтобы…

— Поначалу так кажется. А вот отладишь работу. Перестанешь корпеть над каждым стежком. Займешься чем-то более масштабным и поймешь, что всегда есть куда расти.

— Наверное, ты прав.

Немного смущало, что она противоречит сама себе. Поначалу говорила, что семья на первом месте, а теперь понесло в расширение дела. На автомате, всякий раз, когда нервничала, Вера занялась уборкой. Начала со стола. Чистые поверхности всегда помогали мыслить яснее.

— Еще как прав. Ты ведь по образованию менеджер? Когда мы встретились, ты была организатором ивентов.

— Помощницей. Организатором сделали незадолго до того, как я забеременела Каролиной.

— А тебе идет…

Вера хлопнула глазами от перемены в тоне мужа. Появились игривые нотки, давно пропавшие в их общении.

— Идет что?

— Изменения в тебе. Занятость. Власть. Все это очень заводит.

— То есть я обычная не устраивала?

Сережа быстро понял, что ступил на хрупкий лед. Он подошел к ней вплотную, вынудив отложить выкройки, которые она раскладывала по подписанным папкам.

— Да нам вроде далеко до стоячего болота. Постоянно все меняется.

Но Вера уже завелась.

— Нет, подожди. Последние года два-три я была примерно одинаковая. Ты что же, заскучал?

И посмотрела ему в глаза, надеясь найти там ответ, по этой ли причине он стал ходить на сторону. Но Сережу не прошибешь. Не зря он лично проводит все переговоры. Да и врать умеет, что не подкопаешься. На его лице отразилось бесконечное терпение и — теперь Вера это видела — умелая игра в понимающего мужа.

— Ты наговариваешь на себя. Разве эти годы я хоть как-то показал, что ты мне наскучила? Если не ошибаюсь, в последнее время ты немного сдала назад?

Дыхание сбилось на ровном месте и затылок заломило. Заметил. Конечно, заметил, что она увиливает. Пальцы сложились для привычного действия, но нельзя щипать себя при Сереже, и пришлось сжать руку в кулак и улыбнуться.

— Ты, когда развивал бизнес, пахал днями и ночами, обделяя нас с Карошкой вежливым приветствием. И тебе прекрасно знакомо это чувство…

Она замолчала, когда Сережа расстегнул две верхних пуговицы на домашней, нисколько не соблазнительной рубашке.

— Когда прет? Конечно, знакомо. И заводит, и бесит, что теперь не я у тебя на первом месте, — слова звучали не совсем разборчиво из-за поцелуев, которыми он покрывал каждый сантиметр кожи.

Вера закрыла глаза. Проклятое тело. Ему все равно, что сделал Сережа. Оно по-прежнему благосклонно реагирует на знакомые касания. А ведь Сережа хороший любовник. Отлично знает ее реакции. И все равно, неправильно его хотеть. Словно она предает себя.

— Так значит тебе хочется меня властную?

Муж оттеснил ее к расчищенному столу, а Вера, ожидая ответ на свой вопрос, начала волноваться, как бы муж под ярким светом не заметил синяки на запястьях. Браслетов на ней сегодня не было.

— Для разнообразия — почему нет?

— Мне что… — Вера ахнула, когда он запустил пальцы в гипюровые чашечки и дотронулся до груди, ставшей безумно чувствительной. — … взять плетку?

Спина коснулась твердой поверхности, и она потащила Сережу за собой, не заботясь о том, что мнет лацканы на его пиджаке. К черту всё! И всех! Она женщина с нормальным аппетитом, а это ее законный муж. Какой бы ни был, он ее!

— Вряд ли из тебя получится доминантрикс.

— Это еще почему?!

Не то чтобы очень хотелось быть главной, но ей отказали в такой возможности, даже не дав попробовать.

— Потому что это не в твоем характере. Ты слишком добрая и инициатива не твой конек…

— Ты сейчас назвал меня «бревном»?

Вера приподнялась на локтях. Тяжело дышавшая, в растрепанном и расстегнутом виде — полная противоположность безупречным женщинам в кожаных корсетах из фильмов для взрослых. Если подумать, то он прав. Она предпочитала откликаться, чем увлекать. Слушаться, а не подчинять. Ей чужда роль соблазнительницы. Но до этого была уверенность, что мужа это полностью устраивает.

— Не назвал. Я сказал, что ты не способна отлупить плеткой кого бы то ни было. Ты и Лину ни разу не тронула, хотя, наверное, хотелось шлепнуть разок-другой.

— Конечно ни разу! Как можно?!

— Ну и я про то, что прекрасно тебя знаю.

Да много ты знаешь! Тебя вообще разок-другой хотелось переехать катком!

Настроение безвозвратно пропало. Ни о каком продолжении речи не шло. Вера с мужем стояли друг напротив друга. Она раскрасневшаяся и смущенная. Он собранный, словно минуту назад не распалял жену.

— Ничего, Верунь. Характер еще прорежется. И смелость придет, и умение держать вожжи.

* * *

Да эти мужики достали! Один подкатил, а потом свалил решение на нее. Мол, если захочешь, я не против. Другой оставил неудовлетворенной и улетел в командировку. Наверняка найдет там способ снять напряжение. И оба посмели сказать, что ей не хватает смелости. Ничего, еще узнают, какой у нее характер.

От нервозности Вера подскакивала на водительском сиденье. В зеркале заднего вида удалялся дом ее наставницы по интерьерным куколкам. Занятие по обтяжке закончилось. Перед тем, как мчаться в свой город и успеть к закрытию садика, у нее еще одно важное дело.

Виктор.

Она ему покажет, что такое женщина, которой бросили вызов. С самой встречи они не переписывались. У них не повелось ставить лайки в личных аккаунтах, но под каждым ее кукольным постом появлялось сердечко от него.

Кое-как запарковавшись перед зданием, где был офис Виктора, Вера несколько минут пыталась успокоиться. Дрожь в пальцах необходимо унять, иначе невозможно попасть по буквам и отправить сообщение.

«Ты у себя в офисе?»

«Да.

А что?»

«Я внизу перед твоим зданием. Мне нужна срочная консультация».

«Хорошо.

Я предупрежу охрану.

Четвертый этаж. Найди дверь с моим именем».

Со стороны она похожа на дамочку, уличившую мужа в измене и примчавшуюся за юридическим советом. Или на предпринимательницу, собравшуюся расширять дело и сделать все по букве закона? Здесь много юридических контор. Никто не догадается, зачем она пришла на самом деле.

Угловой офис в конце коридора, дверь из орехового дерева, черная табличка и золотые буквы.

«Розанов Виктор Юрьевич, адвокат по бракоразводным процессам».

Бракоразводный процесс.

Развод.

Готова ли она к такому?

Нет.

Но если муж узнает о произошедшем здесь…

Сам напросился!

Вера смахнула с лица раздражающую прядку и твердо взялась за основательную ручку. Какая тяжелая дверь! Должно быть, для хорошей шумоизоляции. Шаг вперед, и Вера оказалась в кабинете, ранее виденном в ленте Виктора. Знакомый стол, стеллаж, шторы, вид из окна — разом ее успокоили.

Каблуки, до этого стучавшие то гулко, то звонко, увязли в ковровом ворсе, и Вера скинула туфли, оставшись в тончайших чулках. Для поддержания решимости важна каждая деталь. И кружевной комплект придавал смелости. Никто бы не подумал, что под невзрачным платьем-сафари прячется такая провокация. Надетая впервые, между прочим.

Виктор кашлянул, и Вера посмотрела на него. Сидящий за массивным письменным столом он казался случайно забредшим сюда спортсменом. В прошлый раз она как-то упустила, что он не просто высокий, но и большой. Рубашка того и гляди лопнет на плечах. Вера жестом попросила его не вставать.

— В кабинете есть камеры?

— Нет, здесь полная безопасность для моих клиентов.

— Обещай мне полную свободу действий в следующие десять минут.

— Моей жизни что-то будет угрожать в эти десять минут?

— Нет.

— Обещаю.

Она вернулась к двери и заперла ее изнутри. Вик поднял брови.

— Вопросы потом, — предупредила Вера.

Если останутся.

Проигнорировав места для посетителей, она обошла стол. Как удачно, что вращающийся стул Виктора без подлокотников. Без долгих вступлений села на колени лицом к лицу. Словно так и надо, Вик подхватил ее под ягодицы и внимательно посмотрел в глаза. Пытается понять, что происходит и чем это обернется. Вера не спешила с объяснениями.

Десять минут это ничтожно мало, когда нужно воплотить в жизнь задуманное.

Десять минут это огромная мера времени, если мужчина все понял.

Их первый поцелуй запомнился карамельным — сладкий и тягучий. Второй был другой. Жадный и раскрепощенный. Их не сдерживали рамки публичного места. Можно было все. В отведенные десять минут. Чтобы избежать неловкости и не одеваться в спешке, Вера вчера туго зашила все петли и надевала платье через голову. После двух неудачных попыток расстегнуть на ней одежду, Вик запустил руки под юбку и проговорил что-то восхищенное, нащупав подвязки.

Бешеное желание пронзило Веру и захотелось сделать больше задуманного. Казалось, что пара движений — даже в одежде — и готово.

Но нет. Сегодня будет не так.

Вывернувшись из объятий, она соскользнула к его ногам. Шерстяной ковер немедленно укусил коленки, обтянутые тонким шелком.

Сейчас или никогда. Никогда в жизни не решится на такое.

Посмотреть в глаза. Намерение должно быть одобрено. Да. Отказ смерти подобен.

Руки потянулись к молнии. Черный. Так и знала, что цвет исподнего будет черным. Долой…

Она застопорилась от увиденного. И залюбовалась. Как щедра матушка-природа! Ну ничего. Справится как-нибудь…

Подавленный стон стал ей наградой. Она на верном пути. Еще немного и… Эти признаки нельзя пропустить. Уже и делать-то ничего не нужно. Все случается само.

Вот и сейчас.

Беглый взгляд на запястье. Уложилась в девять минут.

— Вопросы будут?

Виктор ошалело покачал головой. Конечно, это не совсем честно. Вопросы появятся, когда он придет в себя. Но тогда она будет на пути домой!

— А вот у меня есть. Еще раз назовешь меня «трусишкой»?

Виктор снова покачал головой.

Глава 9

— Мам, ты странная.

Каролина месила ложкой мороженое, хотя отлично знала, что мама не любит, когда она так делает. Еще мама не любила, если болтать ногами за столом, особенно в кафе, но ни одного замечания ей не сделала. Вера отпила крепкого кофе из малюсенькой кружечки и натянуто улыбнулась.

— Почему ты так считаешь?

— Ты купила мне гору всего. И пьешь второй кофе.

На самом деле, третий. Уезжая домой, она влила в себя черной горькой гадости. Вот тебе, бесстыдница. Не смей улыбаться так широко. Что, ничуть не раскаиваешься? Немедленно извинись перед ребенком. Да, этот дорогой конструктор берем и очередной набор для выращивания кристаллов, бесполезную и страшную игрушку — тоже. А одежда… нет, не надо. Шкаф уже не закрывается.

— Папа любит кофе. Я морально себя поддерживаю, когда он в отъезде.

— Что такое «морально»?

«А это слово к маме неприменимо, малыш…»

— Это когда все правильно.

— По-твоему, папа считает правильным, что ты пьешь то, что не любишь?

«В кого же ты такая умница? Явно не в нас с папой».

— Я так делаю, потому что скучаю по нему. Разделяя чьи-то интересы, становишься к нему ближе.

На всякий случай, Вера потрогала кончик носа. Не удлинился. Но не рассказывать же пятилетке про селфхарм! Летом слишком много открытой одежды, оттого в ход пошел противный кофе. Горький, словно земли наелась. Молоко бы исправило ситуацию, но не положено подслащивать пилюлю.

Ах, как трудно держать себя в руках и не читать при дочери сообщения от любовника.

Да, теперь уже любовника…

Каролина продолжала терзать мороженое. Перемешиваясь, цветные слои превращались во что-то несуразное. Вера поморщилась.

— Не будешь доедать? Тогда поехали домой. Цезарь нас уже заждался.

— Прогулку он заждался, а не нас.

Нет, ну точно умом пошла в кого-то из родственников.

Каро и пес носились по сухому лугу. В отличие от соседнего города, здесь дождей не было давно, и даже вечером не ощущалось прохлады. От поднятых в воздух земляной пыли и цветочной пыльцы першило в горле. От выпитого кофе язык приклеился к небу. Глухо застегнутое платье противно прилипло к спине. И не было ни единого шанса хоть немного освободиться от этой брони — петли зашиты на совесть. Ноги в чулках, кажется, сварились.

Хорошо хоть успела переобуться и крепко стоит на ногах. Восемь непрочитанных. От Виктора. Немыслимо.

Сейчас прочесть или потом? И почему не сейчас? Можно ли упасть ниже?

Ребенок в безопасности. Бросить чтение можно бросить в любой момент.

«Мои аплодисменты.

Красиво.

От начала до конца.

Рисково, продумано.

У тебя талант.

Не буду уточнять, к чему.

Сама знаешь, что ко всему.

Продолжаем?»

* * *

Глубокая ночь. Не спится.

Испробованы сто и еще немножко способов уснуть.

Горячая ванна с душистой пеной. Массаж ступней. Массаж кожи головы. Овцы пересчитаны до восемьсот пятнадцатой. Смена постельного белья. Душ на пределе терпимости. Чай. Вода. Стакан молока. Уборка в лифчиках. Тот развратный комплект на всякий случай запрятала поглубже.

Избыточный кофе и нечистая совесть. Их надо патентовать и продавать как средство для повышения трудоспособности.

«Продолжаем?»

А что именно — продолжаем?

Стоило подумать перед тем, как показывать, кто тут смелая Вера. Но это бы означало, что у нее есть ожидания. А их не было. Несмотря на кое-какие приготовления, все делалось только ради момента. Думала, что какой бы ни получился исход, разберется потом.

И вот это «потом». А разбираться не хочется. Словно кто-то стоит у нее за спиной и документирует мысли. «Так-так, гражданка Вера, значит, вы осознавали, что компрометируете союз и нарушаете данные в загсе обещания. И последующие действия тщательно планировали. Так и запишем — отдавала отчет своим действиям. Значит, развал брака преднамеренный…»

А стоял ли у Сережи за спиной наблюдатель, предупреждавший, что жене, вообще-то, будет больно?

Тем паче интересно: чем руководствуются те, с кем изменяют?

Об этом нужно обязательно спросить Вика. Все, что она, знает, это то, что у него к ней симпатия. Определенного рода симпатия.

А у самой… сумбур в душе и в жизни. Надо что-то менять. С Сережей ясно, что как было — ушло. Чувства смешались и боль, и любовь, и ненависть, и обида. Рассортировать не выходило.

Что он сделает, если узнает о Викторе?

Страшно подумать. А пока она будет бить той же картой и поступать, как хочется.

К Виктору что-то неприлично телесное и при этом ментально комфортное. Что казалось простым обменом мнений о разном сложилось в полноценные портреты друг о друге. Внимательный да увидит личность собеседника.

Выкидывая этот номер, она почему-то не волновалась, что ее обсмеют. Максимум аккуратно завернут в другом направлении. Не развернул.

Сон не идет.

Может, позвонить?..

В третьем часу ночи в хозяйской спальне раздавались странные придушенные звуки. В подушку хохотала Вера, понявшая, что у нее нет номера Виктора. Надо было взять с его стола визитку.

Насмеявшись до сведенных мышц пресса, она почувствовала, что внутри словно развязался тугой узел из дрожащих нервных веревочек и веки приятно потяжелели. И конечно, ровно в этот момент сложилось сообщение, которое она отправила Виктору.

«Вряд ли стоит считать талантом скромные умения, нуждающиеся в постоянных упражнениях и поразившие не уровнем мастерства, а внезапностью своего проявления. И все-таки спасибо за похвалу. Что бы ни было дальше (а это нужно обстоятельно обсудить), произошедшее останется со мной навсегда».

«Обсудим.

При первой возможности.

И спи уже.

Крепко…».

* * *

Сережа вернулся из поездки радостный и с порога закружил Веру, ничуть не стесняясь Марии Степановны, выглянувшей из кухни.

— Кто молодец?! Я — молодец! Продажники их подогрели, а я дожал.

Таким Сережей хотелось любоваться и восхищаться. Он заражал весельем, словно околдовывал. Прежняя Вера бы растаяла в его лучах, но нынешняя украдкой оценивала и взвешивала. Оказывается, интересно смотреть на него без розовых очков.

— Мария, пахнет изумительно. Но сегодня мы ужинаем в ресторане.

Помощница отреагировала с присущей ей практичностью.

— Ничего, жаркое вас дождется.

— Сереж, а Каролинка?

— Няней, насколько я понял, ты так и не озаботилась?

Этот вопрос уже несколько лет то обострялся, то затихал. Вера не видела смысла нанимать постоянную няню. Ей было спокойнее самой отвозить и забирать Каролину, присматривать за ней дома и на прогулках и тем более находиться с дочкой во время детских простуд. Будь она карьеристкой, наверное, иначе бы относилась к делегированию этих обязанностей. Или будь у нее более спонтанный характер. Вот как у Сережи.

И только Вера приготовилась озвучивать аргументы, почему сегодня лучше поужинать дома, а отпраздновать в другой раз, муж сказал:

— Я договорился с Маринкой, им не трудно присмотреть за Линой. Трое или четверо детей, уже не такая большая разница.

Вера не стала спорить, хотя идея не пришлась ей по душе. Маме с младенцем и двумя старшими, конечно, есть разница. Или приглядывать будут соответственно. Ничего, это только на один вечер.

— Хорошо, спасибо. За Каролиной ехать через час. Она тебе обрадуется.

— Я пошел в душ.

Вера закончила обсуждение с Марией Степановной и отправилась наверх собираться. Мысли гуляли где угодно, но только не в направлении что надеть. Виктор не писал уже несколько дней. Из гордости и она не заговаривала. Пусть ищет возможность!

День снова был жаркий, и подумалось, что ей тоже душ не помешает. Подождать, когда Сережа закончит или присоединиться к нему? Совершенное пару дней назад в офисе Виктора словно заново открыло ей себя. Оказывается, можно брать то, что хочется. А хотелось совершенно определенных вещей. Еще почему-то хотелось выместить эту энергию на Сереже. Теперь понятно, почему он набрасывался на нее после командировок.

На пути в спальню, загадала: если он еще в ванной, то скоро у него будет компания, а если…

Никаких «если» — вода еще шумит.

Скинув одежду, Вера мельком глянула в зеркало и осталась довольна — хорошо, что взялась за себя. Кто бы что ни говорил про «важно то, что внутри», приятно себе нравиться.

В душевой с запотевшими стенками — ее муж. Предавший и преданный. Они теперь квиты? Или нет?

В приоткрытую дверцу скользнул холодок. Сережа обернулся, и Вера быстро прижалась грудью к его теплой мокрой спине.

— Я соскучилась. Надеюсь, это считается за инициативу?

— Еще как!

* * *

— Ты очень красивая.

Так сказала и Каролина, когда они забрали ее из садика. И сестра Сережи, когда принимала под крылышко племянницу. Сережа повторил это не раз. И весь вечер был сама предупредительность. Словно отдавал какой-то долг. Или приправлял безупречно приготовленный ужин. Повар старался, но Вера не ощущала вкуса. Чего-то не хватало.

Она благодарно кивнула. Как-нибудь потом поднимет вопрос, что Сережа думает о естественном ходе вещей. Неизбежном увядании. Будет ли он восхищаться ею тогда?

Дело шло к десерту, когда муж спросил:

— Какие у тебя планы на август?

— В каком смысле?

— Бизнес. Творчество. Ты скоро закончишь учебу?

— Еще несколько уроков, и каждый согласуем дня за два. У нее тоже дети…

Сережа поскучнел.

— А расширение производства кукол?

Вера нахмурилась, но терпеливо повторила, чем занималась последние три года.

— Не совсем так. Они все делаются по заказам. Я набираю швей, чтобы мы могли быстрее разгребать очередь. Но впрок не шьем.

— И зря.

— Почему? Каждая кукла создается под индивидуальный запрос.

— Так ты никогда не выйдешь на новый уровень. Проанализируй спрос, найди самую востребованную комбинацию и делай рынок сама.

— Это противоречит концепции моего бренда. Мы делаем куклу для конкретного потребителя.

— Так я не говорю перестать это делать.

— Надо подумать. А почему ты спрашиваешь про август?

— Маринка совсем замученная. Ей надо отдохнуть от домашних дел. Как смотришь смотаться с ней и детьми в ол инклюзив на пару недель? Мама поможет.

Такого Вера точно не хотела!

— Пока не представляю, когда это будет возможно. Кроме учебы и работы, у меня еще ремонт в квартире.

Сережа поморщился.

— И долго там еще?

До бесконечности, если это отсрочит «отдых» с его родственницами. Когда она просила в компанию свекровь, не думала, что все обернется так.

— Там без конца что-то происходит! То неправильно вывели свет на потолке. А пока его переделывали, мы пропустили очередь его монтажа. Ждали потолки, а уже привезли мебель. Переносили дату доставки. Потом оказалось, что не те дверцы…

Сережа совсем скуксился, и Вера приготовилась слушать, какой она никчемный организатор, как вдруг муж переменился в лице и вытянулся в струнку. Проследив его взгляд, Вера почувствовала, как внутри разливается холод, а кожа, наоборот, загорелась.

За чопорным официантом шествовала пара. Он богатый и лощеный. Она молодая и потрясающая. Рина. Еще прекраснее, чем на свадебной вечеринке.

Вера узнала ее спутника. Местный полуолигарх, бизнесмен и для кучи спортсмен. Неженатый.

— Тебе не кажется, что мы встречали ее на приеме у Коротова? — невинным тоном поинтересовалась Вера.

— Да? Наверное. Там было много гостей.

С его лица сошли все краски, и он залпом осушил бокал сухого. Ну-ну. Теперь ясно, кто кого там шлепал.

Вера мысленно аплодировала Рине. Умница. Зачем нужен несвободный любовник, когда можно получить холостого бойфренда? Еще разок глянув на пришибленного Сережу, Вера вернула взгляд на Рину и заметила, что та смотрит на нее с неприятной смесью жалости и превосходства. Зародившаяся к этой акулке симпатия мигом сдулась. Ну и плыви себе дальше.

Сережа растерял аппетит и нежности в адрес жены, хотя и держался внешне. Задавал какие-то вопросы, продавливал идею поездки, на что Вера обещала дать ответ позднее. В ней, меж тем, проснулась способность наслаждаться вкусами, и она отдавала должное освежающему ягодному сорбету. Так странно, что ее не беспокоит расстройство Сережи из-за другой. Наоборот, в какой-то мере радует.

— Ты наелась? Погнали за Линкой, ей скоро спать.

Вера могла бы гордиться собой. Они ушли из ресторана как были — нарядные и с виду счастливые. На Сережину голову не была надета креманка с остаткамидесерта. Это стоило нескольких болезненных щипков на правом бедре.

Так как сзади было детское кресло, Сережа сел спереди, рядом с водителем. А Вера достала телефон. Пришедшее легло целебным компрессом на ее ментальные и физические травмы за этот вечер.

«Что делаешь первого?

У меня есть планы.

Общие.

На твоей территории.

С 10:00 по 15:00.

Отплытие со второго причала».

Глава 10

«Я в радиусе пяти км от тебя.

Все в силе?»

«Доброе утро. Да, конечно. Я буду вовремя».

«Не забудь отключить геолокацию».

До отплытия два часа, — неизвестно куда! — а у Веры тайминг едва сходился. Утром Карошка долго не отпускала из садика. Как ни радовали маму обнимашки, а нагоняи сборщикам мебели сами себя не выдадут. Наскоро расцеловав дочь, Вера умчала на квартиру.

И как нарочно, этим утром она наконец увидела Дашу. Та, поняв, кто ее зовет, сделалась глухой. Очень быстрой глухой. Шмыгнув за угол дома, она словно растворилась в утреннем потоке людей, спешащих на автобусную остановку. Ушла.

Еле сдерживающаяся Вера не дождалась лифта и взлетела пешком на шестой этаж. А это как раз ее мебель выгружают. Старший из бригады сразу приосанился. Хозяйка, такая миленькая вначале, к концу ремонта превратилась в фурию. Убедившись, что на этот раз привезли правильные дверцы, Вера оставила рабочих собирать шкафы.

Прежде она бывала в порту лишь раз. Параллель выпускников отмечала последний звонок на теплоходе. У всех беззаботный вечер, а Вера все катание жалела, что поехала. Лучше бы провела эти часы с мамой, чем смотрела на одноклассников, пьющих тайком от учителей. А мама настаивала, что у юной девушки должны быть развлечения. Уже тогда было ясно, что у них осталось мало времени.

Завидев высокую фигуру, Вера словно очнулась и заметила, что в зале ожидания прибавилось народу. В сезон туристы не переводились. Всегда находились желающие побывать на острове и посмотреть не действующие монастырь, церковь, психиатрическую больницу и еще несколько памятников.

Виктор прекрасно смешался с общим фоном и выглядел как обычный турист. Даже приобрел брошюрку. Он стал напротив, не коснулся, но взгляд не спрячешь. Умный. Обещающий. И неожиданно… нежный.

Вера не снимала темных очков, так как не знала, как смотреть ему в глаза. Смелость ушла, как отлив. Но отступать поздно.

— Мы едем смотреть развалины?

— Главное, чтобы так подумали остальные. Идем.

Заинтригованная Вера последовала за ним. Когда они вышли к стоянке судов, Вик прошел мимо двухпалубного теплохода, готовящегося к отплытию. Не дойдя до следующего причала, он остановился и резко развернулся.

— Ты передумала?

— Почему ты спрашиваешь?

— Ты напряжена. И грустная. Если есть сомнения, не надо себя заставлять.

Вера сняла темные очки.

— Я вспомнила маму. Не к месту, знаю. Но я лишь раз в своей жизни была на судне. И в тот день жалела, что не осталась дома…

Больше ничего не нужно было добавлять. Он знал. Понял. Не успели они установить правил — а разумнее было бы не проявлять чувств на публике — как тут же их нарушили.

Обнялись.

Ветер трепал ее широкие брюки, а к спине прижималась хрустящая брошюрка.

— Если бы я передумала, то сказала бы. Не заставлять же тебя ехать зря в такую даль.

— Вера… — с непонятной интонацией пробормотал Виктор, слегка отстраняясь.

— Что?

— Ничего. Идем, уже три минуты как должны быть на борту.

— У нас расписание?

— Что-то вроде того.

— На борту чего, кстати? Я ничего не вижу…

— Посмотри вниз.

Пришлось наклониться, чтобы увидеть… Лучше бы не видела! Малюсенький катер качало даже на спокойной реке, и Вера пожалела, что завтракала.

— Страшно?

— Очень. Но я все равно поеду.

Он помог Вере усесться на сиденье во втором ряду. Пока они с водителем что-то обсуждали, она привыкала к ощущениям. Оказавшись на катере, признала, что он все же побольше весельных лодок. А когда отчалили, поняла, что еще и громче в разы.

Под шум мотора и в компании никакого обсуждения и быть не могло. Зато состоялся безмолвный разговор. Сплетенных пальцев. Взбудораженных взглядов. Позади остался город. По бокам расходилась и пенилась серая вода. А впереди крошечная точка постепенно увеличивалась в размере, пока наконец не стала берегом. Не тот остров с объектами для туристов.

— Приеду полтретьего, — сказал водитель катера и уехал.

— Идем, — потянул ее Вик, уводя с деревянных мостков.

Глядя на тропку и запущенный лесок, Вера поежилась.

— Что это за место? Здесь будто никого нет.

— Здесь на самом деле только мы. Это крошечный островок для пеших прогулок. Не волнуйся, твои белые кроссовки не пострадают. Все маршруты облагорожены насыпными тропками. За пару часов все обойдем.

Что они будут делать оставшиеся часы — глупо спрашивать. Польстило, что для обсуждения он нашел уединенное место. И укололо, насколько ловки и продуманы действия.

— У тебя такое не в первый раз, да?

— Какое — такое?

— Встречи тайком.

— Вообще-то, в первый.

— Извини. Твою основательность я приняла за опыт.

— Ты не ошиблась про опыт. Просто он не мой. А моих клиентов и тех, с кем они разводились.

Когда он упомянул про неверных супругов, Вере стало не по себе. Виктор это заметил, но не прокомментировал и потянул ее за безвольную руку.

— Давай прогуляемся. Карта говорит, что здесь живописный маршрут. Лес скоро кончится. Есть поляна, холмы, несколько беседок и красивый вид на соседний остров с возвышенности.

— Хорошо.

— Здесь нет ушей. Что ты хотела обсудить?

Вера немного помолчала, продолжая идти вперед. Собравшись мыслями, она заговорила, по-прежнему не глядя на Вика.

— Только лишь предупредить, что я не смелая. Мой поступок был совершен на эмоциях. Это ужасно, что я подставила тебя. Себя. Я нервничала до и после. Но в процессе все было…

— На своем месте?

— Да. Но то, что предшествовало… такого я больше не хочу.

— Ты на что-то разозлилась?

— Да.

— Успокоилась?

— Нет.

— Ты делала и делаешь это из-за обиды на кого-то?

— Это не обида. Это снос фундамента. Я словно раскрошенное здание и не знаю, что будет, когда пыль осядет.

— Тебе изменил муж.

До этих слов они шли под шорох камней, шелест листвы и общий природный фон, наполненный трудно определяемыми звуками, но создающими атмосферу, когда каждой клеточкой чувствуешь жизнь земли. Сейчас вся Вера состояла из громкого стука сердца и слегка дрожащих рук. Идти дальше не было сил. Остановился и Виктор.

— Так очевидно, да? — непослушным голосом спросила Вера.

Без хорошей подруги хранить такой груз было тяжело. Мысль о психологе улетучилась раньше, чем Вера всерьез ее рассмотрела. Варианты «против» махом перевесили возможную пользу. Рассказывать о своих проблемах чужому человеку для нее было сродни выносу сора из дому. Особенно если муж заметный человек в городишке. Специалисты онлайн не внушали доверия.

И когда друг по переписке так легко все обнажил, стало совсем горько. Ситуация-то банальная. И для Виктора тем более. Сколько он видел таких пар в суде!

— Не «так», но можно предположить.

— Тебе не кажется, что тебя используют?

— Каким образом?

— Как мужчину, как друга, как профессионала.

— Нет. Друзья для того и существуют, чтобы поддерживать. Профессиональная этика исключает между нами клиентские отношения. Но как друг, я могу дать совет-другой.

— И тебя ничего не смущает?

— А должно?

— Не знаю. Наверное. Как это с твоей стороны выглядит?

— У тебя ко мне симпатия, чтобы не абы с кем. Я не против.

— Почему?

— Я лучше покажу.

Без каких-либо приготовлений Виктор поцеловал ее. Среди безмолвных деревьев на необитаемом острове. Вера тесно прижалась к широкой груди, упиваясь моментом полной свободы. Для нее быть свободной — знать, что рядом есть кто-то, разделяющий эмоции и чувства. Окажись она здесь одной, сошла бы с ума от осознания уязвимости. Но с Виктором спокойно.

— Мда, — выдохнула Вера, когда он ослабил объятия. — Интересная у нас дружба получается.

— Я уже говорил, одно другому не мешает. Главное, не запарывать все недомолвками.

— Например? — уточнила Вера, внутренне напрягшись. Вот самая тяжелая часть разговора. Или сговора? В любом случае, им нужно сопоставить ожидания. Во избежание.

— Например, чего ты хочешь?

— От тебя?

— Да.

— Как и раньше. Общения, разделения каких-то интересов. Немного л… ласки. Да, пожалуй, это ключевое. Хочу знать, что ты надежный партнер.

Она осеклась, потому что все прозвучало, словно ей нужен муж. И он есть. Но потребностей не закрывает.

Виктор смотрел невыносимо прямо. Как будто наперед знал ее ответы.

— Вот и я про то, что на все нужны четкие формулировки.

— Мы можем попробовать что-то сформулировать. И надеяться, что все пойдет по аптечной строгости.

Сама не заметила, как стала язвить. Но Виктора это не смутило. Он увлек ее на малозаметную тропинку, и буквально за поворотом их ждало настоящее чудо. Туннель, образованный кронами деревьев. Сквозь небольшие прорехи в «потолке» золотистыми снопами падал солнечный свет. Будто портал в другую реальность.

Вера восторженно вздохнула и замерла на пороге. Не желая проходить это волшебное место со смутой на душе, она развернулась к Вику.

— Послушай. Я уже пала ниже своих стандартов и теперь буду жить как получится. Это не значит, что я собираюсь ломать дрова, словно можно все. Нет. Я буду… надеюсь, мы оба, будем аккуратны. Без подстав, без лишних ожиданий. Я не свободна. У тебя тоже кто-то есть. Если бы я могла, то не стала бы ввязываться в происходящее. Но ты случился, я не могу противиться. Хочу почувствовать и пустить то, что просится в мою жизнь. Со всей возможной предосторожностью. Ты не развлечение, не лечение. Ты это ты.

— Из твоих слов можно заключить, что ты отдаешь отчет своим действиям и готова разбираться с любым исходом.

— Может, и не готова. Но куда деваться, если придется. А ты? Что это для тебя?

Виктор задумчиво сдвинул брови.

— Ты удачно сказала про «случилось». Меня к тебе тянет и противостоять с каждым разом все сложнее и сложнее.

— Говорят, чтобы избавиться от искушения, надо ему поддаться. Прости за банальность.

— Ты не поверишь, как часто банальности становятся главными аргументами в суде.

— Идем, я хочу посмотреть, что на той стороне туннеля.

Подумав, что на сегодня достаточно объяснений и прояснений, Вера взяла его широкую ладонь и потащила под изумрудный полог. С каждым шагом настроение улучшалось и на душе становилось легче и приятнее.

— Куда ты? Там влажная земля!

— Я не боюсь запачкать кроссовки. Это просто обувь. Не улика.

Под раскидистыми деревьями с мощными корнями стоял терпкий мшистый запах. Хотелось кружиться и смеяться. Верина коса растрепалась еще на борту катера, и сейчас она распустила остатки плетения. Темно-русый водопад волнами лег на спину, вбирая лесную свежесть.

— Я бы смотрел на тебя целый день, — почти шепотом сказал подошедший к ней Виктор.

Подарив ему озорной поцелуй, Вера снова потащила его дальше.

— Если будем любоваться друг другом, то ничего здесь не увидим. Ты обещал поляну, беседки и вид с возвышенности!

Беседки были. И в каждой Виктор что-то искал, а она прятала улыбку, догадавшись, что ее ждет какой-то сюрприз. Лишь в третьей нашлась большая корзина для пикника. К этому времени они проголодались, и Вера была бы счастлива получить любой заветренный бутерброд.

— Если подождешь еще чуть-чуть, пообедаем с красивым видом.

Подъем по холму, сначала казавшийся пустяковым, дался непросто. Словно с каждым пройденным метром угол наклона становился круче. Открывшийся пейзаж все искупил. Внизу река, где-то вдали берег, а по центру остров, на который ездили все туристы. Если напрячь зрение, то можно увидеть древние строения.

— А здесь как на ладони, — задумчиво проговорила Вера.

— Я думал об этом. Но риск минимальный. Вряд ли на том острове у кого-то окажется бинокль, чтобы высматривать людей на обычно пустом утесе. А вот у нас есть.

Виктор вытащил громадную черную штуку, занимавшую половину корзины.

— С ума сойти! Дай посмотреть!

Пока она наслаждалась достопримечательностями, Вик накрывал желтую клетчатую скатерть. И то были не заветренные бутерброды! Снова сплошные преступления против диеты. Профитроли с творожным сыром и зеленью. Рулеты из тончайших срезов красной рыбы и огурчиков, наколотые на шпажки. Отдельно маасдам, оливки и креветки в хрустящей корочке. Перед тем, как зажмуриться, Вера увидела круассаны и нектарины.

— Кофе или сок?

В ответ он услышал стон.

— Понял. Сок.

Приоткрыв один глаз, Вера взяла стеклянный стакан с оранжевой жидкостью. Апельсиновый. Как она любит.

— Что ты делаешь на следующей неделе в пятницу? — спросил Виктор, наливая себе кофе из термоса.

— Встречаюсь с тобой, очевидно? Могу только днем.

— Разумеется. Вот повод. Но ты, наверное, знала?

Вера взяла переданный ей телефон и увидела новость об открытии магазина швейных принадлежностей. В соседнем городе. Интриговала приписка про сотрудничество с производителями мягких игрушек, кукол и детской одежды. А ей-то почему ничего не известно об этом?! С этими переживаниями о браке она чуть не упустила возможность для куколок.

— Потрясающе! Я им напишу!

Двинувшись было к нему, она остановилась. До сих пор непонятно: что можно, что нельзя. Вик развеял сомнения — отставив кофе и вынув из ее ослабевших пальцев стакан, он притянул Веру к себе. Апельсиново-кофейный поцелуй, сдобренный летним ветром, упал в копилку лучших воспоминаний о поездке на остров.

— Здесь можно все. Но я хочу, чтобы это был твой день, — промурлыкал Виктор, отводя ее спутанные волосы вперед.

Шея вмиг стала чувствительной до боли. Акварельные касания заводили не меньше, чем смелая десятиминутка в прошлый раз. Воздушные порывы уносили вздохи и выдохи. Пухлые облака, молчаливые свидетели, меланхолично плыли в голубой вышине, режущей взгляд своей хрустальной чистотой. Вера закрыла глаза, не в силах вынести эту яркую безупречность.

Виктор не просто отзеркалил ее действия, доведя до вершины, но и превзошел — не тронул ни одной застежки, оставив одежду на месте.

— А как же ты? — спросила Вера, когда к ней вернулась способность говорить.

— Для меня был прошлый раз.

— Значит, следующий раз — общий?

— Точно. Ешь. Нам еще топать обратно.

Их время выходило, но маячившая на будущей неделе встреча сглаживала легкую грусть. Нельзя погружаться слишком глубоко. Нужно научиться брать от момента лучшее и при этом жить свою обычную жизнь. Где же такому учат?

Глава 11

— Я счастливая женщина. Сейчас выйду из машины, заберу дочь, и мы поедем гулять в парк.

Смахнув эмоциональные слезинки, Вера поправила макияж и заставила себя вернуться в привычную рутину. Как же трудно вести двойную жизнь. Будоражит, слов нет. И выматывает на отлично.

Сережа, будто почувствовав конкурента, выразил желание провести вечер с семьей и обещал присоединиться к ним. Пришлось в ускоренном порядке вовлекать Карошку в дурачества, чтобы объяснить происхождение пятен от травы на своей одежде. К черту пялящихся прохожих!

— Кто хочет сладкой ваты?

— Папа!

Дочки с отцами всегда разбивали Верино сердце. В детстве калила жгучая зависть, когда одноклассниц после второй смены встречали папы. Вот им было здорово и спокойно возвращаться домой темными улицами! Позднее, глядя на Сережу с Карошкой, казалось, что умиленное сердце не поместится в груди. Он, каким бы ни был хватким директором, всегда баловал и возился с дочкой.

Вот и сейчас, муж подхватил хохочущую егозу и потащил к палатке выбирать сахарное облако. Вера подобрала брошенный детский рюкзак и отправилась за ними.

— Тебе взял фреш, — сказал Сережа и протянул стаканчик с трубочкой.

— Спасибо.

То был микс разных фруктов. Его любимый сок. И конечно, он будет у нее подворорывать. Как делал всегда.

— Ты подумала насчет поездки?

— Да. Придется отказаться. Я могу сама извиниться перед Мариной и твоей мамой. Но сейчас слишком напряженный период. Нельзя бросать квартиру, учеба в разгаре, скоро ежегодное обследование и к тому же мое дело требует внимания.

— А когда едешь на обследование?

— Через пару недель. Дату еще не подтвердили.

Сережа мрачно кивнул, но тему не развивал. Учитывая не самую хорошую наследственность, Вера каждый год проходила скрининг в соседнем городе. А потом несколько дней ждала результатов и была сама не своя. Никакое отвлечение не помогало.

— Понял. Беру мать на себя. Не парься. Может, осенью сами смотаемся.

— Мы втроем? Ты же не любишь детские сады для взрослых.

— А мы не туда. Поищем островной вариант.

— Поищем.

— Чем занималась сегодня?

Вопрос с подвохом? Сережа давно не интересовался, как проходит ее день.

— Гуляла, ела… и да, вот еще что. Подвернулась возможность последовать твоему совету. Открывается магазин для шитья и приглашают производителей текстильных товаров.

— Молодец. Про это я и говорил.

— Только это в другом городе. Я уже назначила собеседование няням на развоз.

— И про это я тоже говорил. Няню вместе утвердим.

Семейный вечер складывался идеально. Так идеально, как давно не было. Каролина подбила папу на тир и получила страшную плюшевую игрушку. Потом подбила еще раз, «чтобы маме не было обидно», и он настрелял на огромного пингвина. Тащить его было ужасно неудобно, но пингвин катался с ними на колесе обозрения и ужинал за тем же столиком в кафе.

Возвращаться домой решили на разных машинах. И чтобы Сереже не было скучно, пингвина отдали ему.

О трофее вспомнили перед тем, как укладывать Каро спать. Сережа с ворчанием ушел вниз, а Вера на минуту вернулась в их спальню, чтобы не оставлять телефон на видном месте. Похоже, муж и сам забыл телефон дома. Из гардеробной слышалось характерное жужжание. Поддавшись нездоровому любопытству, Вера поискала глазами мужнин смартфон.

Вот и он, на его гардеробной полке.

Белый.

Странно. Она готова была поклясться, что на прогулке у Сережи в руках был полностью черный телефон. Подкравшись к полке и рассмотрев оставленный гаджет, Вера увидела, что он той же модели. Просто другого цвета.

Вдруг на него пришло сообщение, подсветив экран и позволив увидеть несколько предыдущих.

Диана написывала:

«Извини еще раз, что пришлось отменить планы. Номер шикарный. Спасибо, целую.

Уже скучаю по тебе.

Когда вернусь, ты не пожалеешь о проявленном терпении».

* * *

Вера бросила кисточку и признала, что кукольное личико не получилось и в этот раз. Она тренировалась на болванках, подмечая свои затыки, чтобы на очном уроке разбираться с конкретными проблемами. Чистые головы с пустыми лицами ждали более умелой росписи.

Раздражение из-за мужа не давало сосредоточиться, и мазки выходили слишком резкие. Вера ставила кляксы, переводила ткань и краски. Значит, одной Риной дело не ограничилось. Сережа злостный изменщик. И любитель разных жанров. То скоростное знакомство, то длительное обхаживание.

Аж передернуло.

Вот так уходит любовь, да? Очередное подтверждение неверности причинило скорее недовольство, чем боль. Пусть у нее рыльце тоже в пушку, пусть совесть, получившая индульгенцию, дремала как беззаботный котенок. Но где-то глубже скреблась обида, что вчерашний вечер для Сережи — всего лишь запасной вариант. Не они для него на первом месте.

Вдруг зазвонил телефон. Свекровь.

— Вера, здравствуй.

— Добрый день, Галина Николаевна. Как ваши дела?

— До сего утра шли неплохо. Сережа сообщил, что ты поставила свои интересы выше семейных.

Чистая правда. Но с той разницей, что Сережа это делает давно и регулярно. Но его мать, конечно, не про это. Про поездку.

— Прямо так и сказал?

— Я поняла, что тебе некогда везти Каролину на море.

Неужели свекровь всегда так разговаривала? Манипулировала и внушала чувство вины.

— Сейчас не получается. Но не беспокойтесь, мы устроим Каролине море в компании мамы и папы.

— И тебе не стыдно?

Последний раз ее стыдили в средней школе. И вот теперь. В двадцать девять.

— Почему мне должно быть стыдно?

— Столько лет мы слушали, какая ты преданная жена и мать, и вдруг лишаешь ребенка отдыха. Из-за бизнеса. А говорила, что куклы твои для души, что семья на первом месте.

— Бизнес — это последняя причина, почему я не могу поехать в августе. Семья по-прежнему для меня на первом месте. Что не так? Вы прекрасно съездите без нас.

— Да где мне успеть за всеми внуками.

Ну вот и забрезжила причина, чем же Вера провинилась.

— Я могу понять ваше беспокойство и верю, что с детьми в десять и семь уже можно договориться. Каролина в свои пять не такая неуправляемая, как было в том году, когда мы ездили с ней одни.

— Вырасти сначала до этого возраста, потом говори. А еще лучше подумай о прибавлении.

— Извините, не хотела вас задеть.

Вторую часть даже комментировать не хотелось. Вот только ребенка им сейчас не хватало!

— Это твой окончательный ответ?

— Да.

— Эгоистка!

На этой гневной ноте свекровь бросила трубку. А Вера отложила телефон и улыбнулась солнечному зайчику на полу. Странно, но стычка с Галиной Николаевной погасила раздражение, и пробный вариант кукольного глаза вышел так, как надо.

* * *

«Как прошло открытие?

Полезно было?»

«Прекрасно прошло. Организация на уровне. Все доброжелательные, очень приятно провели время. Моих сестричек красиво выставили. И двух уже купили! Спасибо!»

«У тебя еще есть дела?»

«Ты».

«Поднимайся в кинотеатр.

Купи билет на фильм в середине дня, который тебе нравится.

Потом спускайся на минус третий этаж на лифте.

Я тебя встречу».

Стальные двери бесшумно разъехались, и Вера несмело ступила на бетонный пол. Немногие вещи ее пугали до внутренней дрожи. К сожалению, подземные переходы и тем более парковки входили в число этих страхов.

Он встретил, как обещал. Завернул в теплый взгляд и гостеприимно протянул руку. Прежде чем взять за ладонь, сначала мягко погладил кончики ее пальцев. И внутренними струнами уловил Верино напряжение.

— Тебе холодно?

— Да.

— Неправда. Ты дрожишь по другой причине.

— Неважно. Куда идти?

— Что-то не так?

— Все нормально.

Он нахмурился и молча повел Веру в нужном направлении. Стены съедали часть звуков, а другую возвращали в измененной тональности. По пути их сопровождало гулкое шарканье и шорохи, и однажды, когда рыкнул чей-то двигатель, Вера дернулась. Должно быть, с излишним драматизмом. Виктор не выдержал и остановился.

— Что не так?

— Парковка, — пискнула Вера.

— В каком смысле? — недоумился Вик.

— Ненавижу находиться под землей, — созналась она и свободной рукой обняла себя за талию, как если бы замерзла.

С восклицанием «Блин!» Виктор прижал ее к себе.

— Немного осталось. Потерпишь или отнести к машине?

Раненое поведением мужа сердце екнуло и рванулось, готовое ответить согласием. Но ум, воспитанный болезненным опытом, остудил порыв. Больше ни перед кем она не оголит нежное брюшко.

— Потерплю, — ответила Вера с натянутой улыбкой.

— А ты ведь не умеешь врать.

— Почему тебя это волнует?

— В нашей ситуации иначе никак.

— Ой, брось. Ты вообразил, что первый, с кем я зарулила налево?

Искреннее изумление Виктора стало наградой на импровизацию. Сначала его лицо вытянулось, потом исказилось гневной гримасой, и он выпустил Верину руку. Лишь через несколько секунд дошло, и он конфузливо сморщил лоб.

— Пошутила, да?

— Сам решай.

— Молодец. Запрыгивай.

Вик открыл переднюю дверцу форда, выпущенного лет двенадцать назад.

— Ладно, признаю, ты умеешь врать. Удивлена, но виду не подаешь.

— Не удивлена. Не мое дело, на чем ты ездишь.

Если напрячь память, то все встает на свои места. В публикуемых постах не было хвастов про автомобиль. Да что там! Ни про что не было. В основном, лента состояла из фотографий, говорящих сами за себя, и в редких случаях — скупых дополнений. Если он в снаряжении для дайвинга, то короткая приписка, на какую глубину погружался. Если горы, то геотег и объяснение, за сколько часов одолел. Фото из кабинета сопровождались то жесткими, то ироничными наблюдениями о случаях из практики. А если с женщиной, то без комментариев. И ни одного снимка про маркеры благосостояния.

Вера и не ждала подробностей. Какая разница, что у Виктора на счету, если с ним комфортно. Даже в потрепанном автомобиле. Да где угодно. Если он продолжит так ее целовать, все случится прямо здесь.

Но Вик не позволил им разгуляться. Достав с заднего сиденья букет в многослойной обертке, положил Вере на колени. И пока она разглядывала интересные сочетания, они выехали с парковки и ей наконец-то сообщили программу на ближайшие часы.

— Едем снимать стресс.

— Теперь это так называют?

— Я серьезно.

— Я тоже.

— Приедем — увидишь.

На самом деле, хватило бы и настоящего. Поездки по городу. Музыки в динамиках. Цветов. Вика рядом. Но если со стороны они выглядели парой, то останавливаться лишь на этом было бы глупо. Надо идти до конца.

Свернув во двор, фордик вздрогнул и остановился. Оглядевшись, Вера не смогла понять, куда же они приехали. Огороженная площадка, вроде баскетбольной, но одна стена глухая и на полу бетон. Ни колец или прочих спортивных снарядов. Рядом низкая постройка. Странное место, ни разу не подходящее для свидания.

— Пойдем, — потянул ее наружу Виктор.

Навстречу им вышел молодой человек.

— Здравствуйте. На двенадцать.

— Здравствуйте. Все готово. Три сервиза. Переодеваться внутри. Очки не забудьте. Размеры единые. У вас час.

Виктор взял обалдевшую Веру за руку и потащил к двери.

— Сервизы?

— Три.

— Бить?

— С наслаждением, — уточнил он с дьявольской улыбкой.

Момент с переодеванием вызвал у Веры заминку. Снять сейчас платье — испортить весь сюрприз с очередным бесподобным комплектом, состоящим в основном из веревочек. Да и может статься, что вся посуда останется целой. Но защитный комбинезон был бы впору великанше. Кто знает, может, великанши тоже не прочь швырнуть чашку-другую в стену. Так, момент с нужной реакцией на комплект спасен — комбинезон Вера натянула прямо на платье. Закрыв лица очками и повязками, они вышли под августовское солнышко.

Три сервиза — два чайных и один столовый — поблескивали глянцевыми боками. Не Кузнецовский фарфор, но выглядит неплохо. Присмотревшись, Вера увидела, что на тарелках и супнице рисунок неоднородный. У заварочного чайника отбитый носик. На многих чашках и блюдцах сколы. Второй чайный сервиз также с дефектом — вся глазурь в трещинках.

— Некондиция, — пробормотала она.

— Послужит для эмоциональной разгрузки.

Вера несмело взяла одну чашечку. В стену или на пол…

— Я ни разу не швыряла посуду.

— А хотелось?

— Да. Но всегда было неуместно. То ребенок спит, то гости в доме.

— По каким поводам?

— Однажды свекровь донимала мою дочь замечаниями, пока я сервировала ужин. Дома были муж и свекор. И никто ее не остановил, пока я не вошла в столовую…

Виктор забрал у нее маленькую чашку и вручил увесистый салатник.

— За твою дочь.

— За Карошку.

Вера кинула салатник, и он раскололся на несколько крупных фрагментов. Внутри что-то отпустило. Не обиду на свекровь. Ее не переделать. Но укрепило уверенность, что в другой раз сумеет защитить Каролину.

— Можно я не буду проговаривать каждый повод?

Запущенная в стену чашка разлетелась фарфоровыми брызгами. За ней отправилась вторая, третья…

Они — Даше! Что случилось между ней и Сережей? Вера имеет право знать!

Разделавшись со всеми чашками, Вера перевела дух и восстановила дыхание. На солнышке становилось жарковато. Весь продуманный образ развалился, но больше она не беспокоилась по таким мелочам. Что там еще есть?

В руки попала низенькая толстостенная солонка.

— В моем детстве была похожая. Дурацкая.

Снизу затыкалась пробковой заглушкой, которая быстро разносилась и была заменена на скомканную бумагу. Соль вечно застревала в дырках. Приходилось прочищать спичками. А потом она куда-то потерялась, и они с облегчением засунули ложку в коробку с солью.

— Глупая солонка даже не разбилась как следует!

Виктор низко рассмеялся и подал ей тарелку.

— Нет, давай ты тоже бросай.

— У меня нет стресса.

— Да ладно?!

— Правда. Я не напрягаюсь.

— Но ты же преодолеваешь горы и эти твои другие испытания на прочность. Разве не для расслабления?

— Так это все в радость. Любое препятствие можно взять. Некоторые не сразу.

Что-то тут не так! Люди не живут в таком спокойном состоянии.

— Ты на чем-то?…

— Нет.

— А что может заставить тебя нервничать?

— Практически ничего. Либо получится, либо нет. Я всегда выкладываюсь по полной. И если не сработало, значит, зависело не от меня.

— Переплыви Атлантический океан, — хмуро предложила Вера.

— На чем?

Возмущенно топнув ногой, она выронила тарелку им под ноги. Хвала защитным костюмам и бахилам.

— Ты изворотливый как змей!

— Работа такая.

Он нарочно ее бесит! Выводит из себя, чтобы она выпустила пар. Сейчас дождется!

Очередная тарелка превратилась в крошево. За отца, который не захотел брать ответственность! Скотина и предатель. Мама одна тянула семью. С появлением дочери Вера еще больше понимала, как тяжело пришлось маме. Слезы навернулись сами собой. А как иначе?

Пожалуй, тарелок мало. Вот еще чайник. И слезы пролились. Смывающие пыль прошлого.

Супница по Сережину душу. Так бы и запустила ею в него! За все отлучки не вовремя. За все разы, когда пришлось одной заботиться о приболевшем ребенке. За все его командировки и левые связи. Тихие слезы впитывались в повязку, прикрывавшую лицо до глаз. Очень удобно.

За всех его баб!

Макияж испорчен безвозвратно.

Глянув на поредевшую посуду, Вера усомнилась, что с последним предметом успокоится. Она кидала блюдца, пока они не кончились. Крышку от сахарницы, саму сахарницу. Последним был молочник. После того, как его осколки ссыпались к остальным, кончились и слезы.

Она сняла капюшон, очки и расстегнулась, чтобы хоть немного освежиться. Под ногами хрустело и разламывалось на более мелкие части, а Вера, наоборот, собирала себя заново. Ей понравилось. Не попустило до конца, но стало легче.

Очень жарко. Какое может быть свидание после такой встряски? Вспотела. Устала. Выплакалась. Довольна собой. И до предела возбуждена.

Виктор. Молчаливо наблюдал. Обнажившись перед ним в своей беззащитной ярости, Вера не представляла, можно ли быть еще ближе человеку.

Каким надо быть дальновидным, чтобы сделать обоим такой подарок. Для нее терапию. Для себя — выплеснувшую негатив Веру. И правильно. Кому охота быть громоотводом?

— Вик, это было потрясающе! Мне кажется, я впервые получила такую мощную эмоциональную разгрузку. Спасибо!

В конце своей бурной речи она подскочила к нему и обняла.

— То ли еще будет.

Его глаза выражали обещание, и голова пошла кругом. Всю встречу ведет он, ей нужно лишь набраться терпения и подождать.

— Ты управилась за тридцать пять минут. Идем переодеваться.

Они вернулись в пристройку. Как и в прошлый раз, сотрудник оставил их наедине. Крошечное помещение. Нет окна. Крепкая дверь.

— Давай помогу.

Перед тем, как стянуть комбинезон с ее плеч, Виктор почти неощутимо провел пальцами по открытой шее. А потом повторил путь губами.

Дыхание, едва пришедшее в норму, снова участилось. И сердце стучало везде. Даже на кончиках пальцев. Казалось, что если она не коснется Виктора, то сойдет с ума. А если коснется, то…

— Вик…

— Знаю. Иди ко мне.

«Здесь?»

Комбинезон уже валялся на полу. К нему с шорохом упал второй.

«Да, здесь».

— А как же этот… распорядитель посудой?

— Погуляет до конца оплаченного времени. Если понятливый…

«Если?!»

Виктор целовался основательно. Ему нипочем узкий тайминг и вероятность быть застуканными. Он не торопился, словно изучал каждый, даже крошечный, отклик. И, похоже, прекрасно знал, что она на грани.

— Ты не боишься, что здесь камеры? — шепнула Вера, переводя дух.

— Их здесь нет. Сама посмотри. Стены совершенно голые.

— А потолок и тот стеллаж с папками?

Для ее спокойствия Виктор потратил несколько минут на проверку и вернулся к Вере, стоявшей возле стола и обнял ее со спины.

— Времени на самом деле мало. Но мне почему-то кажется, что если я сделаю так…

Его рука нырнула под платье и накрыла самое чувствительное место. Из-за острых ощущений Вера ахнула и подалась назад, стукнувшись в него бедрами. Вик прижал ее крепче и закрыл рот поцелуем.

— …то мы оба будем близки к финалу.

— «Близки»? Я хочу настоящий финал.

— Не вопрос.

Вик развернул ее лицом, усадил на стол и снова поцеловал. Цепляясь за него, чтобы не задеть качающийся монитор, она думала о том, что еще секунда, и случится необратимое. Полноценная измена. Если прежнее можно списать на что-то несерьезное, то теперь…

Поздно.

— Обалдеть.

Дороги назад нет.

Как понятный и знакомый процесс может ощущаться столь ново? С мужем они перепробовали массу всего. Но…

Прочь из моей головы, Сережа! Ты даже не в этом городе! Кощунственно думать о другом мужчине, когда Виктор такой… Такой!

Вера напрягла бедра, сильнее обхватывая талию Вика. Идеальный темп. Короткая амплитуда и тесный контакт. Еще немного. Совсем чуть-чуть. Можно задержать дыхание, чтобы наверняка…

Можно. Но не пришлось. Накрыло так, что, если бы Вик не подхватил, она бы рухнула на монитор.

Они давно отдышались, но разнимать рук не хотелось. Как и говорить. Странно было смотреть ему в глаза после такого. Смесь стыда и восторга захватила Веру. Разве она такая, позволяющая себе и мужчине подобное? А ведь позволила. И понравилось!

— У нас мало времени, — проговорила наконец Вера и попыталась отодвинуться от него.

— На это времени хватит, — заявил Вик и впечатал крепкий поцелуй.

Отодвигаться дальше некуда, разве что в многострадальный монитор. Да и не хотелось.

— Мне нужно привести себя в порядок, — нашелся подходящий предлог.

В небольшом настенном зеркале показывали бесстыдно довольную женщину. В безнадежно измятом платье и безнадежно зацелованными губами. От прически и макияжа ничего не осталось, проще снять остатки косметики и распустить волосы. Веревочки под платьем сбились и мешались. Очередной комплект остался без должного внимания. Вик поднимал разлетевшиеся карандаши и ручки.

— Как он будет работать, зная, чем мы здесь занимались?

— Справится как-нибудь, — хмыкнул Виктор.

Темные очки спасли Веру от яркого солнца. А распущенными волосами удалось закрыться от любопытных глаз распорядителя посудой. Вик открыл двери машины настежь, чтобы немного остудить нагретый салон. Букет не пережил душного заточения и заметно сник.

— В пяти минутах отсюда отличный грузинский ресторан.

Вера была с другой стороны и глянула на него поверх запыленной крыши автомобиля. Как всегда, неотрывно следит за реакцией. Прекрасно знает ее гастрослабости и ждет согласия. На фоне всего случившегося сытная еда — логичное продолжение. Но не для нее.

— Не могу. Мне пора к торговому центру.

— Я думал, у нас еще час.

Желание остаться на этот час было сильным. Делать что угодно. Лишь бы в его компании. Страшило, что желание может перерасти в потребность. И лучше побега ничего на ум пришло.

— Ты все распланировал. Извини, что нарушаю.

Ему было мало пристального взгляда. Обошел машину и встал рядом.

— Мы договаривались все обсуждать. А ты уходишь от ответов.

Не отстанет. Что же, тогда правда.

— Знаешь это чувство, когда получил желаемое, но чего-то не хватает?

— Значит, цели определены неправильно.

— Точно. И мне надо все обдумать.

— Это относится ко мне?

— И к тебе тоже.

— Я что-то сделал не так?

— Все отлично!

«В том-то и дело. Даже слишком так».

— Но отказываешься провести этот час вместе.

— Я напишу… или скажу, когда пойму, что не так.

— Хорошо, не буду давить.

— Спасибо.

Обратно доехали в комфортной тишине и невербальном диалоге.

— Ты приедешь в ближайшие пару недель? — уточнил Вик, паркуясь перед торговым центром.

— Да, но не получится встретиться. Я буду занята на обследовании, — ответила Вера, надеясь, что вопросов не последует.

— Значит, придумаю, где встретиться у тебя. Я напишу. Или скажу, когда определюсь.

Зачахший букет остался на заднем сиденье его машины.

Глава 12

— Вера, что с вашим платьем? — голос Марии Степановны застал на пути к лестнице.

Попытка прокрасться наверх без свидетелей провалилась. Утром они столкнулись в дверях, но позабылось, что сегодня Большая уборка. В такие дни помощница переделывала гору дел, а потом неделю все сверкало и блестело. Постаравшись выглядеть как можно более расстроенной, Вера обернулась.

— На презентации подавали вишневый сок… Ну, в общем, платью не повезло. Пришлось срочно покупать другое.

— Какая неприятность! Это же ваше любимое! Давайте мне его скорее, я знаю, как вывести пятно от вишни.

— Не беспокойтесь, я сдала его в химчистку.

— Сами съездили?

— Конечно. Оно же мое любимое.

Цезарь с намытыми лапами безнаказанно разгуливал по дому и устремился к хозяйке с неизменной улыбкой на морде. Но на полпути сбавил темп, принюхиваясь с ворчанием. К ним он подошел со вздыбленной холкой и настоящим рычанием. У Веры подвело живот.

— Цезарь! — осадила она пса.

Лабрадор присмирел, но смотрел в душу понимающими глазами.

— Что это с ним? — растерялась Мария Степановна.

— Платье из магазина. Наверное, что-то учуял.

Или кого-то.

— Оставайся внизу, Цезарь. Я переоденусь и потом мы пойдем на улицу встречать Каролину с няней.

Она не решилась трепать пса по голове и в спокойном темпе отправилась наверх.

Присев к туалетному столику, принялась снимать украшения и неторопливо раскладывать их по местам в шкатулке. Рутинные действия не требовали включенного внимания, и мыслями она унеслась в соседний город, проживая снова и снова случившееся в пристройке без окон. Срочно в душ!

Освежившись, Вера прошла в гардеробную и неожиданно столкнулась с Сережей. Он переодевался и был в одних джинсах. А хорош, негодяй. На весах филонит, но любит бегать. У него подтянутое гибкое тело с легким намеком на рельеф. В одежде так вообще глаз не оторвать. И тем страннее, что ничего внутри не всколыхнулось. Как отрезало.

— Как съездила?

— А знаешь, хорошо. Очень хорошо. Ты прав, давно следовало попробовать что-то новое и развиваться.

Сережа улыбался с гордым видом, словно лично помогал продвигать ее кукол. Он не спешит, держит футболку в руке. Отлично знает, что им можно любоваться. И не только. Но Вера бесконечно долго выбирала белье, не торопясь снимать халат и особенно тюрбан с головы. Мокрые волосы в полотенце самая несексуальная вещь в мире. И не дождавшийся продолжения муж скрипнул зубами и натянул футболку.

— Ты рано.

— Сегодня Лину забирает няня. Я хотел быть дома, когда она вернется.

Вера сморщила нос. Неверный гад, но замечательный отец!

Пока муж убирал на место костюм и часы, она как можно скорее сменила халат на домашнее платье.

— Хорошо, что вы не поехали с Маринкой.

Вера вскинулась, позабыв, что собиралась нанести на волосы термозащиту перед укладкой. Отказ поехать с его родственницами навел между супругами холодок. Насколько Вера поняла, у мужа состоялся долгий разговор с матерью, и ему не понравилось быть меж двух огней. Возвращение к теме могло означать примирение… или проблемы.

— Что-то произошло?

Рассерженные родственницы не писали ей из поездки. Ну хоть не заблокировали в соцсетях, дразня фотографиями моря, гор фруктов на завтрак и прочими отпускными сюжетами.

— Цапнули ротовирус.

— Ужасно неприятно.

— Угу. Отдохнули называется.

— Передай от меня пожелание скорейшего восстановления.

Волосы сушила под пристальным взглядом, изо всех сил пытаясь не дергаться. Он не может знать. На ней ни единой отметины. Специально проверяла.

— Кажется, приехали! — воскликнула Вера, услышав лай Цезаря и хлопанье дверец.

Каролина уже трепала пса во дворе, а няня топталась в стороне и с любопытством поглядывала на родителей подопечной. Ее оценивали, и она отлично держалась.

— Лина, как поездка?

— Нормально. У меня личный водитель. Это значит, что я круче тебя?

— Конечно, круче, Лин! Как прошло? — уточнил Сережа у няни.

Поиски были сложные. С первой Лина сразу не поладила. Вторая не понравилась из-за машины-развалюхи. Сажать в такую ребенка страшно! Третья показалась слишком молодой. И на четвертом собеседовании сразу возникла взаимная симпатия. Немногим старше Веры, она имела отличные рекомендации и педагогическое образование. За неделю совместных поездок Вера убедилась, что няня водит уверенно и аккуратно.

У нее был один недостаток. Сереже она тоже понравилась. Или показалось, что он смотрит на нее слишком заинтересованно?

— А что мы на улице стоим? Пойдемте в дом? — громко сказал Сережа.

Не показалось!

— Что? — шепотом удивилась Вера.

— Верунь, ну ты же хозяйка. Пригласи на чай. Пусть Лина привыкнет.

Да что за кобель! Пять минут назад едва не опрокинул ее в кровать, а сейчас подбивает колья к няне! Дома нет плохой посуды, бить — не вариант.

Закусить щеку изнутри, чтобы не орать в голос. Не действует. Тогда старый способ. Ослабить ремешок часов. Раз. Больно. Но недостаточно. Два. Останется синяк. Пусть! Три. Хватит.

— Прекрасная идея. У нас сегодня яблочный пай.

Лина, тем временем, ничуть не стеснялась и тащила няню к забору, где повесили мишень для дартса. Та поддержала, но без энтузиазма. Рабочее время вышло. Да и напряжение в голосе Веры женское ухо уловило.

— Извините меня, пожалуйста, но сегодня не получится.

Сережа скрипнул зубами второй раз.

* * *

«Когда у тебя фитнес?»

«Сегодня»

«Хорошо, скоро увидимся».

Что?!

«Объясни, пожалуйста».

«Увидишь».

Загадка интриговала, но яблочный пай сам себя не сгонит. Хрустящая корочка, присыпанная сахарной пудрой, идеально сочеталась с кисленькой начинкой. Два куска было слопано под осуждающим взглядом мужа. А на следующий вечер Сережа где-то задержался, и Вера утешалась черносливом, начиненным грецким орехом, в сметанном креме. На ночь глядя. Мама такую штуку готовила на праздники, а помощница по дому — в качестве «сладенького».

В общем, в зале было чем заняться. Растяжка, скакалка, гантели, пресс, еще раз пресс с поднятием ног. На эллипс, что ли, сходить — размышляла Вера, когда боковым зрением заметила мужчину, бравшего гантели. Самые тяжелые, между прочим. Кто ж с таких начинает…

Виктор.

Виктор?!

Ну да. Он самый. В спортивной одежде, обтягивавшей там и здесь. Если в костюме он выглядел большим, то в эластичных вещичках мудреного кроя его фигура смотрелась выгодно. Очевидно, что не фанат сушки, но и лишнего нет. Упругий, крепкий… И непринужденно занимающийся, словно всегда ходил в этот клуб. Подмигнув ей, спрятал улыбку и продолжил упражнение.

Как это называется?

«Увидишь»?!

Да ну его! Вера усвистала в другой конец зала, на беговую дорожку. Поставила сложную программу, воткнула наушники и делала вид, что они с Виком не знакомы.

Нет-нет, а кидала взгляд в его сторону. Да и как на такого не обращать внимание? То гребной тренажер покорит, то поднимет штангу со стопкой блинов. И другие посетительницы пялятся. Отчего б не посмотреть на сильного и привлекательного мужика? Досадно, что даже будучи его любовницей, видела немногим больше остальных в зале.

Может, это проверка такая?

Ладно, пора заканчивать тренировку. А то здесь слишком… томительно. В душевой постоянно дергалась, опасаясь чего-нибудь скандального. Не случилось. И прекрасно. А то что они творили! То кабинет, то остров, то пристройка. Для этого есть более укромные места. Адреналин бодрил, конечно, но стоило оглянуться с трезвой головой… Понимание, каков был риск, заставляло дать себе обещание быть благоразумнее.

Волосы не досушила. Белье черти какое. Не стыдное. Просто удобное. Даже рядом не лежало с прошлыми восхитительными комплектами. В походной косметичке совсем скудный набор. А, впрочем, обойдемся и без этого. Румянец есть. Горящие глаза есть. Достаточно.

План уже нарисовался.

«На моей квартире через час».

И если у Вика было что-то на примете — его проблемы!

«Буду».

По пути заехала в кафе-кондитерскую за шоколадным тортом. Лучше придерживаться знакомых паттернов — принимать гостей понятнее, чем любовника. Остальное пусть само организовывается.

Время до его приезда ушло на застилание кровати постельным бельем. Ремонт практически закончен. Оставались сущие мелочи перед фотографированием комнат для агентства недвижимости. Получившуюся конфетку и сдавать-то жалко!

Из мыслей выдернул стук в квартиру. Домофон и звонок не работают. Убедившись, что это Вик, она распахнула дверь и громко сказала:

— Как здорово, что вы пришли включить мне интернет!

Виктор бросил быстрый взгляд на щиток с оборудованием и провода, заползающие в квартиру. Потом на Веру с обещанием на самом деле что-нибудь у нее включить. Соседи, наверное, потом замучают вопросами, что за провайдер такой отправляет по заявке сотрудников с большой коробкой пирожных.

— Ты же подключена.

— Во время ремонта разбили штуку с антенной. Новую еще не настроили.

— Роутер.

— Да неважно…

— Согласен.

Дверь на замок. Пирожные на тумбочку. Руки на плечи. Руки на талию. Прогнуться, откинуть голову и почувствовать нежнейший поцелуй под ухом. Они договаривались. Без следов. Как сдержаться, когда хочется кусать и даже царапать…

Желание касаться и целовать захлестывало. Виктор здесь. Успеть хоть немного…

Пальцы забираются под воротник рубашки. Теплая кожа пахнет ветром и оливой. Что-то его, потому что такого мыла нет в душевых клуба. На острове был похожий запах. Зеленый и свободный.

Мелкие пуговицы юркие и не даются, но, если приложить упорство… Как преступно носить рубашки и скрывать такое. И здесь природа постаралась. Какие плечи, мышц в меру и гладкая поверхность. Трогать… руками, губами, собой. Выдох.

— Подними руки.

Одежду долой. Заминка.

— Вв-вера!

Взгляд ниже ключиц. Затуманенный, восхищенный, ласкающий. Еще ни разу не коснулся, а кожа вся в мурашках. В ожидании.

Еще выдох.

Он тоже умеет губами. И языком умеет. Щекотно!

— Здесь есть кровать, — шепнула Вера.

Горячий взгляд приказывает скинуть все. Сейчас. Прямо здесь. Но сегодня будет иначе. Медленно. Чтобы распробовать.

— И не только, — добавила.

— Веди.

Песочно-лиловая спальная. Новая.

Двуспальная кровать. Новая.

Анатомический матрас. Новый.

Свежеотглаженные простыни. Новые.

Даже отели не могут похвастаться настолько нейтральным «фоном». Первое событие в этих стенах должно зарядить комнату на ожидание, восторг и трепет. И Вера трепетала.

Забыла, каково это — когда смотрят с вожделением и восхищением. Смущало, да. Но больше питало и наполняло уверенностью. От смелых ласк горячило, и захотелось взять ведущую роль.

А когда стало слишком жарко, отдать, чтобы растянуть удовольствие. Целовать, отвечать. Руками, ногами, телами смять гладкий поплин. И неизбежно прийти к точке, когда сдерживаться невозможно. И не нужно!

Взлететь. Громко. Ну и что, что днем? Завидуйте!

Долго приземляться.

А когда почувствовала твердую землю, услышала самую неожиданную фразу.

— Между тобой и мужем заключен брачный договор?

Упоминание Сережи было так же неуместно, как если бы Вера спросила у Виктора про его девушку. Приподнявшись на локте и развернувшись, с недоумением пыталась прочесть его лицо. Серьезный. Отчего-то захотелось, чтобы они были прикрыты простынями по-голливудски. Героиня благопристойно до подмышек, а герой по пояс. Причем каждый — своей.

Но стандартные комплекты постельного белья не предусматривают киношных приемов, а одеяло свалилось на пол. Казалось кощунством обсуждать в таком виде супружеские дела не с мужем.

— Кофе будешь? — негромко поинтересовалась Вера, вставая с кровати.

— Да.

Стараясь избежать очередного штампа из мелодрамы, на пути в ванную она подобрала свои вещи. А на самом деле хотелось набросить на голое тело его рубашку. Чтобы он потом весь день не мог сосредоточиться ни на чем. Но эта штука двусторонняя — ее кожа также переймет его запах.

— Здесь только вкусовые капсулы, — обернулась она к вошедшему в кухню Виктору. — Я знаю, ты любишь черный. Но придется выбирать из того, что есть.

Он также привел себя в порядок, вот только выражение лица выдавало, что его что-то беспокоит.

— Вер, я не хотел портить тебе настроение…

— Нет, у нас не заключен брачный договор. Будешь кофе со вкусом фундучного пралине или сливочной карамели?

Выставив перед собой шайбочки, она не знала, от чего пытается защититься. Он попытается предложить ей развестись? Или что-то знает о Сереже? В любом случае, ничего хорошего, когда речь заходит о контрактах…

— Любой. Ты не хочешь это обсуждать.

— Не хочу. Но договаривай, раз начал.

— Твой муж обратился к моему коллеге по этому вопросу.

Внутри поселилось нечто, выдавливающее воздух из легких. Надо дышать. Ради себя. И приготовить этот чертов кофе.

— А как ты узнал? — спросила Вера, не отворачиваясь от кофеварки.

— Потому что сначала он хотел консультироваться у меня.

Не выдержала и повернулась. Не показалось. Виктор почему-то довольный. Не смешно вообще!

— Поэтому ты приехал?

— И поэтому тоже.

— Отказал?

— Конечно отказал. Даже предварительную встречу не назначил. Конфликт интересов. Но для него мое расписание забито на месяцы вперед.

— И что он хочет?

— Понятия не имею.

— Неужели у него серьезно с кем-то и он решил… уйти?

Неужели она сказала это вслух!

— Извини. Тебя это не волнует.

— Конечно, волнует. Иначе я бы не говорил тебе. Присаживайся.

Шоколадный торт распространял заманчивый аромат миндальной пропитки. Макаруны манили разноцветными шероховатыми шляпками. Сжимая в руках кружку с теплыми стенками, Вера боялась откусывать хоть крошку. Чтобы не подавиться.

— И что мне делать?

— Могу консультировать тебя неофициально…

— …конфликт интересов…

— …и дать контакты отличного адвоката.

— А он мне нужен?

Вик взял руками кусок торта и хищно отцапал как минимум половину.

— Нужен, — ответила себе Вера.

Да к черту! Ее брак рухнул на той свадьбе. Адвоката следовало нанять еще тогда! Макарунова крышечка тонко хрустнула, ореховый мякиш дивно сочетался с начинкой из соленой карамели. Он привез ей лучшие пирожные. Из своего города.

— Ты успокоилась, — заметил Вик, приканчивая вторую порцию десерта.

— Нет, но паниковать точно бессмысленно. Заберешь торт с собой?

— Хорошо. Сейчас я принесу из машины ноутбук и настрою тебе интернет.

— Ты умеешь?!

Вместо ответа он улыбнулся и сладко поцеловал.

Глава 13

Наедине с собой храбриться не обязательно.

Брачный контракт. Они всегда про деньги. Остальное в Семейном кодексе. Никакой договор не имеет силы, если идет вразрез с кодексом. Так зачем Сереже эта бумага?

Считать и прикидывать у кого что есть — не хотелось. Как-то… не по-семейному. Не то чтобы Вера жила в радужном пузыре. У них были страховки на всякое непредвиденное и оговорены действия при форс-мажорах. Муж доверял доступ к счетам и сейфам. Может, это такой способ усыпить бдительность? Мол, я весь прозрачен, дорогая. Тогда как на деле…

Можно хоть немного пожить спокойно? Экономика, политика, пандемия — все влияло на Сережин бизнес. И будучи хорошей женой, Вера всегда старалась создать уютный микроклимат. Место, куда хочется возвращаться, где восполняются силы. Но где же брать силы самой?

Но вот сначала посторонние женщины, а теперь еще и это. Договор!

Спросить — никак. «Дорогой, я тут узнала, что… Откуда? Ну…»

То-то же!

И что остается? Затаиться и ждать, что еще…

Дома был только Цезарь с чистыми лапами. Помощница уже ушла, оставив порядок и готовую еду. Пес порычал, но не так сердито, как в прошлый раз. Прости, хороший мальчик, что приходится хранить эту тайну. Повезло, что собаки не умеют говорить.

В душ идти не хотелось. Да и ничего не хотелось, кроме как перебирать воспоминания и заново проживать случившееся. До вопроса о контракте. Если замереть и дать чувствам волю, мышечная память, умноженная на обонятельную, вернут к событиям на квартире. Здесь касались руки, там — губы. И собственные пальцы хранили на кончиках ощущение тепла его шелковистой кожи. Срочно в душ!

Побросав вещи в корзину для стирки, Вера направилась было в ванную. Но застыла на месте, чувствуя потребность сглотнуть, но горло пересохло. Еще вчера валявшееся платье со свидания с Виком висело на видном месте. Чистое и отглаженное.

Мария Степановна знает, что не было никакого вишневого сока и никакой химчистки. Знает, что Вера солгала.

* * *

На горизонте показалась темная полоса. Значит, скоро приедут. Над крупными городами часто грязный и мутный воздух. Внутри не так ощущается. А если смотреть издалека, невольно задаешься вопросом — а чем они вообще дышат?

Тренькнул телефон, и Вера открыла сообщение.

— Карошка в группе. Улыбается, — показала она мужу фотографию дочери.

Сережа бросил быстрый взгляд и хмыкнул что-то на отцовском. Или на супружеском. Мол, где же признание его правоты? Няня на развоз нужна была давно, и какой он молодец, что сумел втолковать это в женину голову. Мог бы подколоть, но не стал. День не подходящий.

Голодная Вера всю дорогу смотрела то в окно, то на часы, чтобы убедиться — успевают. Она отключилась от деловых разговоров мужа, а обычными он ее не донимал. Всегда нервничала перед обследованием. И никакие прошлогодние «без патологий», «в пределах референсных значений», «…не обнаружено» не могли снизить тревогу. Предстояла карусель кошмаров в сопровождении белых халатов. А потом снова ждать результаты.

— Верунь, приехали, — Сережа мягко тронул ее за плечо.

Она положила руку поверх его и благодарно улыбнулась. Да, изменщик. Да, скрывает какую-то затею с брачным договором. Но сегодня он рядом. Лично привез в медицинский центр. Будет ждать на выходе из каждого кабинета и еще потом на выходе из наркоза. А завтра будет другой день. Другие проблемы.

Первое испытание простое. Положить руку на кожаный валик. Поработать кулаком. Не смотреть. Расслабить мышцы. Когда напряжена, больнее. Короткая вспышка. Расстегнутый жгут. Медсестра плавно качает пробирку и вставляет в ячеистую подставку. Потом еще и еще.

Дальше — совсем легко. От нее требовалось лишь присутствие. И стереть гель, когда все закончилось.

В следующем кабинете уровень посложнее. Неприятно, но процедуру Вера предпочитает проживать в сознании. Не уходит в свои мысли, прислушивается к формулировкам, которые врач диктует медсестре. Варианты нормы выучены назубок, и кабинет Вера покидает почти спокойная.

А потом случилось непредвиденное. Выяснилось, что нет врача на следующий этап. Вера сжалась от расстройства — думала, что сегодня обследование закончится. Сережа по-директорски взглянул на девушку за регистрационной стойкой и отвел жену на диван из экокожи.

— Верунь, посиди пока. Я все узнаю.

Перебирая металлические звенья на цепочке сумки, она наблюдала мужа в действии. Он любил «строить» персонал. Делал это с азартом. Часто выбивал им лучшие условия, если находил, за что зацепиться. И чем больше он получал, тем сильнее росла пропасть между ним и Верой. Она этого терпеть не могла. Не рвала зубами, не щелкала по носу. Везде люди. Они просто делают свою работу. Зачем портить кому-то день?

Девушка держалась молодцом и оставалась вежливой.

— …искренние извинения. Предупредить не могли. Вы первые записаны. И мы не знали, что наш сотрудник попал в больницу. Завтра вас может принять другой специалист. У нас есть свободное время…

Вера заинтересованно глянула на проигрывающего Сережу. А что, если он получит по носу? Ему будет полезно. Пара минут на обдумывание, и проступило подобие плана.

— Извините, вы сказали, мой врач попал в больницу? — уточнила подошедшая к стойке Вера.

— Да.

— С ним все будет хорошо?

— Да. Его жизнь вне опасности.

— Какое время есть на завтра?

Дел в медцентре не осталось. Какое счастье, что ее голодный желудок исполнил свою жалобную песню на улице.

— Вер, ну ты чего? Они бы немного подумали и подвинули кого-нибудь.

— А мне все это время сидеть и мучиться? Завтра пройду.

— Ну хоть бы дала им шанс извиниться скидкой…

Ответить бы ему как следует, но пора воплощать свой план.

— Если ты не сможешь, ничего страшного.

Сережа втянул воздух с недовольством, и они сели наконец в машину, где Вера выпила воды. Немного позднее примется за бульон, сваренный заботливой Марией Степановной. Муж молчал, решал логистическую задачку.

— Надеялась, обойдемся одной поездкой, максимум двумя. Но если что-то не так, то ведь вызовут? Значит, будет три…

Муж по-прежнему молчит. Хмурится.

— Продлить диету несложно. Но надо чем-то отвлечься…

В ответ — молчание, копается в календаре и рабочей почте.

— По магазинам, может, пройтись? Шить точно не смогу…

Муж убрал телефон. Что-то придумал.

— Ты каждую поездку собираешь сумку на случай неожиданной ночевки вне дома.

— Хватило одного раза.

— Тогда ты поехала в роддом, и сумка была наполовину собрана.

— Но не полностью!

— Это я к чему. Сегодня оставайся здесь, чтобы не мотаться туда-сюда.

— Но как же Кар…

— Ну, во-первых, у нас есть няня на подхвате…

«Это и смущает!»

— Во-вторых, куча вариантов, чем занять Лину вечером. Отвезти домой, ко мне работу или к моей сестре.

— Только не к Марине. Они и так устали в своей поездке.

— Тогда лучше домой. Попрошу нашу домработницу задержаться и встретить их. И сам постараюсь вернуться пораньше.

«А не как обычно, да».

— Что думаешь?

Для верности следовало еще «посомневаться».

— Ей уже пять…

— Вот именно! Не волнуйся. Здесь больше магазинов, и кажется, кино тебе понравилось в прошлый раз.

«Еще как!»

— Погода вот только портится.

— Ну и что. Давай найдем отель со спа, тогда наружу сама не захочешь.

«Захочу, конечно!»

— Заодно выспись на гостиничном белье. Из того скользкого и холодного… как там его?

— Сатин.

— Да, на нем.

— А ты умеешь уговаривать.

«Что же ты такое задумал для себя?»

— Для тебя только лучшее. Завтра я заберу тебя.

Вера кротко кивнула, тогда как внутри звучали фанфары. Вот видишь, дорогой, чтобы получить желаемое, совсем не обязательно давить на людей.

* * *

Вера выложила в сторис фото из окна гостиницы. Подернутый влажной дымкой, город обещал хранить секреты и промочить ноги прохожим. Деревья, несмотря на поникшие под весом капель листья, стояли умытые и посвежевшие. Жаль, что с собой только одна пара обуви. И та непригодная для прогулок.

Совесть взяла выходной, и Вера смогла настроиться на каникулы. Коротенькие, но личные. С самого замужества можно по пальцам одной руки пересчитать моменты полной свободы. И этот будет использован на всю! Прочь быт, заботу о близких и чувство «должна что-то сделать». Не должна! Еще семнадцать часов никому ничего не должна.

У Виктора полчаса на реакцию. Если не уложится, потом будет подстраиваться под ее планы. По отзывам, здесь делают прекрасный массаж.

«Одна?»

Успел!

«Да, до утра».

«Освобожусь ближе к 18 часам».

«Хорошо. Вот только есть сложность с гастрономическими радостями. У меня строгий рацион. И я сама позабочусь об этом».

«Понял. Французская диета разрешена?»

«Это какая?»

«Погугли:)»

Нашла старый анекдот и почему-то покраснела. Это в ее-то года и в их-то положении! Но поди ж ты. Хотя погодите-ка… Получается, она ему только для секса нужна? Стоп. Не надо себя накручивать. У них целевые встречи. Разговоры о фильмах Вуди Аллена они могут и дальше вести в чатике.

На вопрос Виктора про диету не стала отвечать. Пусть мучается до вечера и на всякий случай гуглит интересные факты о Ларсе фон Триере, например. Хотя, он снял не один фильм о непотребствах. Так, все! Пора на массаж. И не только.

В шесть вечера тишина. Не паниковать. Допущенное время для опоздания придумано не просто так.

В половине седьмого Вера уже знала, сколько окон на фасаде соседнего здания. Двенадцатиэтажного здания. Вик был в сети десять минут назад. Так тебе и надо, Вера. Нечего заявляться без предупреждения. Голое запястье провоцировало — браслет остался дома — и не позднее как завтра проступят новые лиловые разводы.

Ближе к семи решила, что можно съесть запасенный белый йогурт и провести вечер за каким-нибудь фильмом. Но стоило содрать фольгу с баночки, завибрировал телефон.

— Вера?

Виктор.

— Да.

— Прости, что голосом. Некогда набирать сообщение. Только выбрался от клиента. Ты как?

— Хорошо.

— Очень рад слышать твой голос. Еще не передумала?

— А ты?

— Я голодный, но довольный. И очень хочу тебя увидеть.

— Только увидеть?

— Да как пойдет. Ты точно в порядке?

— Все нормально.

— Так что насчет вечера?

— Я тоже соскучилась.

— Ко мне поедешь?

— Да.

— Слушай, я на другом конце города. Давай пришлю такси?

— Давай.

Настроение сменило полярность. Пыльный налет враз слетел и проявились цвета. Оттенки переливались и вибрировали, имели объем и глубину. Чувства ожили, словно деревья после дождя. Как глупо было отчаиваться. Уже не раз Вик доказывал свою порядочность.

Йогурт пришлось съесть в рекордное время, чтобы потом не краснеть от голодных завываний в животе. На всякий случай, Вера прихватила с собой пару баночек.

Вечерние пробки не раздражали. Пусть у хозяина будет время на мелкие приготовления, всегда внезапно примечаемые, когда гости на пороге. А она любовалась городом в сумерках. Чем дальше заезжали, тем выше и круче становились дома. Не просто высокие. А такие, с огороженной территорией, настоящим лобби внизу и где парковочное место стоит как ее квартира.

Такси остановилось. За шлагбаум нельзя. Сверив адрес, присланный Виктором, убедилась, что все верно, и выбралась наружу. Обладатель чихающего фордика живет в элитном районе!

— Вера!

В сизой дымке к ней спешит Вик в образе дорого адвоката. А почему «в образе»? Он и есть дорогой адвокат. Матовый костюм и жаккардовый галстук идеально сочетаются с острыми уголками воротничка. Носы ботинок блестят, будто не ходили по мокрым тротуарам. Не хватает портфеля, пахнущего дорогой кожей.

Он прижимает Веру к себе и бережно целует в щеку. Она расслабленно кладет руки ему на плечи и тонет в нежности. Знакомый аромат свободы подсказывает, что никакая упаковка не изменит того, что он — Вик.

— Не ожидал, но очень рад. У тебя все хорошо?

В голосе легкое беспокойство, и глаза смотрят изучающе, отмечая изменения, заметные после недельного расставания. Заострившиеся скулы, углубившиеся тени и спавшие щеки.

— Нормально. У меня… я прохожу плановое обследование, и одна процедура перенеслась на завтра.

— Это нормально, что он оставил тебя в такой ситуации?

— Дома ребенок, а я уже большая.

— Идем, ветер сырой, — сказал Вик, по-прежнему не отпуская Веру и приобнимая за плечо.

За окном мокрые от дождя дороги множили фары и габариты. Загорались разноцветные квадратики — квартиры оживали после возвращения хозяев. Ночь еще не наступила, но остатки дневного света истаяли. В стекле отражались светильники из прихожей и с ними ломаными линиями — вся комната, включая слепленную парочку на кресле.

— Так и думал, что оценишь высоту.

— Восхищаюсь и побаиваюсь одновременно.

— С подземками связана какая-то мрачная история?

Сначала показалось, что любовное свидание не место для воспоминаний из детства. А потом что-то щелкнуло — ведь нет правил, когда можно идти на откровенность. Что может быть лучше оголенных нервов и внимательного слушателя?

— На пути в школу был плохо освещенный подземный переход. С утра еще ничего, людно, и мы часто ходили вместе с мамой. А вот после уроков я возвращалась одна. У меня было мало друзей, и как назло, никто не жил в нашем доме. Ничего не произошло, я зря боялась все детство. Но как вспомню — мороз по коже.

— Может, благодаря этому страху ты избежала каких-то неприятностей.

— Проблем тоже нажила. В Стамбуле не смогла прокатиться на той крутейшей ветке метро. Босфор нам пришлось пересекать по воде.

Вик молчал и медленно водил пальцами по ее спине, заставляя кожу покрываться мурашками. Наверное, ему неприятно, что нет-нет, а периодически возникают тени ее замужнего положения. Нужно как-то разрядить обстановку.

— Кресло у тебя порнушное.

Его грудь заходила под ее щекой, и она услышала, где зарождается смех. Сначала глухой, потом громкий и четкий. Объятия стали туже.

— Еще скажи, что не понравилось.

— Не скажу.

На супчиках в теле образовалась гремучая смесь полуголодной легкости и нервного возбуждения. Сложности с мужем помешали выплеснуть избыток энергии. Но сейчас, прильнув плоским животом к большому и крепкому Вику, было так бесстыдно хорошо, что даже страшно. Выходит, и для нее теперь брак — не единственное место, где она ищет утешения, поддержки и радости.

Мысль куснула, прокатившись холодком по позвоночнику и ошпарив голые ягодицы.

— Можно мне в ванную?

Схватив с пола первое, что попалось под руку, Вера кинулась в указанном направлении.

В темной ванной комнате всевозможные навороты и каждая вещь на своем месте. Наплескав прохладной воды на горящие щеки, Вера подняла глаза, и взгляд уперся в белый купальный халат маленького размера. Характерные складки подсказали, что его уже надевали.

Остужает надежнее умывания. Вик не убрал женский халат, хотя у него была такая возможность до ее прихода. Ему и говорить ничего не нужно, чтобы объяснить, как он определяет место Веры. Мол, сама такая, поймет.

Ей изменили. Она изменила. Вик тоже изменяет. Одной или многим? А если никому не обещал, то была ли измена?

Развернув утащенную с пола вещь, Вера поняла, что эта белая рубашка не ее, а Вика. Сегодня можно пахнуть им. Даже нужно. Длина до середины бедра, дважды подвернутые рукава — практически платье!

Она вышла в ярко освещенную квартиру и восхищенно выдохнула.

— Обалденно…

Вик живет в лофте. Не бывшая фабрика, но все же. Деревянная отделка стен, похоже, из цельных досок. Рисунок живой и нигде не повторяется. Закаленный металл подстолья вызывал желание провести пальцем и убедиться, что поверхность немного шершавая. Сиденья стульев из рогожи. И стены — чистый бетон. Совершенно гладкий, впрочем. Она ведь испытала его спиной и затылком.

А какую здесь можно запилить фотосессию для ее кукол! Нежность хлопковых платьиц на контрасте с этой суровой красотой… Нужно срочно найти студию в похожем стиле. Завтра же напряжет контент-менеджера.

— Не мое.

Он уже переоделся и убирал костюм в приземистый шкаф. Оказалось, что наверху спальное место. Нормальной ширины. Метра два, не меньше!

— Как это — не нравится, но живешь здесь?

— Не владею.

Пожав плечами, она снова вернулась к рассматриванию интерьера и увидела, что из-за стены с секретом шкаф не сильно выделяется. Вся стена — огромная система хранения. Со скрытыми ящиками и дверцами. На виду лишь книги, в основном юридические, и немного о странах, где он бывал или куда собирается.

— Сувениры не привозишь?

— Редко. Сначала вроде берешь в руки, а потом не знаешь, куда девать. Фотографий достаточно.

— А что уже привозил?

Он показал на рабочий стол возле окна. Бронзовая пиала придерживала стопку бумаг.

— Это ведь поющая чаша? Как ты с ней… неучтиво.

— Монахи бы не возмущались. Помогает думать. И пресс хороший.

— Можно взять?

— Конечно. Стик рядом. Проведи по краю и слушай. На ладони держи.

— Тяжелая, — пробормотала Вера, поняв, что не сможет удержать на весу чашу.

Вик забрал у нее инструмент и привычными движениями принялся извлекать необычные вибрирующие звуки.

— Поначалу сложно понять, что в этом гуле такого. Но если закрыть глаза и позволить музыке проникать в тебя, появляется нужное состояние. Мир уходит, а мысли начинают ворочаться в нужном направлении.

В эту минуту сильно хотелось его поцеловать. Но Вера отвернулась и тут же увидела портфель. Коричневая кожа в морщинках, на боках и углах потертости. Обмятая ручка и растянутый ремень со следами от пряжек. Таковы и жизни его клиентов после развода.

— Ты точно в порядке? — спросил обнявший ее со спины Вик.

— Буду знать, когда придут все результаты.

— Что-то с кровью?

— Нет, почему ты так подумал?

— У тебя много синяков.

Вера напряглась. Даже муж никогда не спрашивал о них. Не замечал, или делал вид, что не видит?

— На бедрах — от массажа. Такого, чтобы разогнать лишнее.

Он ей не поверил, разжал руки и посмотрел в глаза.

— У тебя нет лишнего.

Вера смущенно улыбнулась.

— Меня в чем-то подозревают?

— Он поднимает на тебя руку?

— Нет! Правда, нет.

— Тогда откуда синяки?

— Из-за нервов. Моя мама не пережила образования в ЖКТ. Сначала ей было просто нехорошо, она долго не шла к врачу. А потом стало поздно что-либо делать. В девятнадцать я осталась одна. И у меня есть этот ген. Это не значит, что все плохо кончится. Но… Каждый год меня просвечивают со всех сторон, чтобы ничего не упустить. Моей дочери только пять!

Высказавшись, Вера неосознанно потянулась к запястью. Маленькая боль, чтобы отвлечься от большой. Всего один раз, и эмоции встанут на место.

Теплая ладонь перехватила ее дрожащие пальцы. Молча. Вера благодарно вздохнула и выудила руку из мягкого захвата. Она ждала подходящего момента. Но он, похоже, не подвернется. И сказала практически невпопад:

— Моя домработница знает, что я лгу о своих отлучках из дома.

Глава 14

Вик потер переносицу и слегка нахмурился. Вера ответила виноватым взглядом. Могла бы и раньше написать. Или позвонить.

— Давно знает?

— Недели полторы.

— То есть, твой муж затеял договор до этого случая.

— По моим подсчетам, да, до этого. Тебе интересно, как она узнала?

— А это важно?

— Я прокололась! Вот что важно.

— Я не питал иллюзий, что тайное навсегда останется таковым. Гораздо важнее, как ведет себя твоя домработница?

— Как будто ничего не произошло.

— Она способна на шантаж? У тебя есть основания полагать, что она настроена лояльнее к твоему мужу?

— Хотелось бы верить, что не способна и не настроена.

— Что для тебя самое худшее в этой ситуации?

— Неизвестность. Я не знаю, что думает и что хочет она. Я не знаю, что затеял муж…

Вдруг ее слова были прерваны протяжным бурчанием стенающего желудка. Вера испугалась столь неженственных проявлений своего организма, вся съежилась, прижав одну руку к животу, а другую к губам. Позорище какое.

— Вер, брось смущаться. Тебе нужно поесть.

— Я принесла с собой.

— А чай тебе можно?

— Да.

Он встал за остров, отделяющий кухню от остальной квартиры, и под его дирижированием началась песня будущего чаепития. Хлопали шкафчики, булькала вода, звенели блюдца и столовые приборы. Завидев Веру с баночкой йогурта, подал ей чудную ложку — тонкая ручка перевита черненым узором, а удлиненная чаша блестела, словно ее заботливо начищали. Рассмотрев ложку, Вера не нашла клейма завода.

— Это ручная работа. Рисунок и есть клеймо.

— Красиво.

— Сестра подарила целый набор, где ни один предмет не повторяется.

— Для ее дочери ты заказывал куклу?

— Да, она обожает все уникальное. Племянница не расстается с куклой.

— Приятно слышать подобное. Особенно когда собственная дочь равнодушна к моим поделкам.

— А чем она увлечена?

— Активными видами спорта. У нее хорошая гибкость, ей нравится плавание, быстро бегает. Подумываем предложить легкую атлетику. Кроме этого, без ума от драконов и любит рассматривать все под микроскопом. А ты часто проводишь время с семьей сестры?

Любопытно, как Вик относится к детям. Не то чтобы она готовилась знакомить с ним дочь. Но… интересно.

— Не очень. Много работы.

«И свиданий?»

— И других интересов?

— По возможности пытаюсь успевать. Но основной интерес — работа. А что же ты стоишь?

Ей не понравился скупой ответ на вопрос. Нечестно как-то. Но чего она ждала в своем положении? Что ж… придется играть согласно ролям. В конце концов, она пришла к нему с определенными целями. Вера глянула на него капризно.

— На мне только рубашка, а стулья у тебя колючие. Да и не гигиенично как-то…

И сложила руки на груди, прекрасно зная, сколько пуговиц застегнула и какой вид теперь открылся. Вик достал чистое полотенце, но не спешил отдавать. Вера поддержала забаву и потянулась через стойку. Пусть любуется. Он, в свою очередь, успел поймать ее и поцеловать.

Так понятнее! Но настроение не сказать, что стало лучше.

Вик снял с верхней полки приплюснутый чайник с бирюзовыми боками, а с нижней взял две жестянки и развернулся к ней.

— Выбирай носом.

Вера закрыла глаза, и он поднес первую банку. Что-то сладковато-травяное, с тоненьким ароматом цветочных лепестков. Зеленый. Она подняла палец, и Вик дал попробовать другой. Обоняние уловило горьковатый запах поджаренного листа с узнаваемым пряным налетом. Пожалуй, черного чая сегодня не хочется.

— Первый.

— Хороший выбор. Зеленый китайский. Чайник, правда, непальский.

— Вот и сгодятся сувениры.

Залив горячую воду, Вик взглянул на Веру странным, оценивающим взглядом, и она поняла, что серьезный разговор продолжается.

— Допустим, твой муж узнал. Как именно он отреагирует?

— А нам надо это обсуждать?

— Надо. Я имею прямое отношение к ситуации. Ты считаешь иначе?

— То есть, когда вопросы задаешь ты, надо отвечать подробно? А если спрашиваю я, то тебе можно кинуть два слова и переходить к другой теме?

— Вер, ну нечего мне рассказать про племянницу. Не умею я с маленькими детьми! И про твою не знаю, что спрашивать. Было бы что-то нехорошо, ты бы сказала, наверное? А что касается наших с тобой дел… разве тебя в чем-то прокатили?

— Ты прав, прости. Вот только я не знаю, зачем тебе подробности про Сережу.

— Чтобы понимать, насколько ты в безопасности.

Вера немного помолчала, собирая связный ответ.

— Когда мы только женились, он говорил, что измену никогда не простит. Пытаюсь представить ситуацию, хоть отдаленно похожую на эту… и не могу. Я всегда шла навстречу, подстраивалась. Орать у нас не принято, руки распускать — тем более. Думаю, поначалу обалдеет и постарается узнать как можно больше.

— С этого момента ситуация может развиваться по-разному. Ты на что настроена?

— Поначалу боялась развода. Такая трусиха…

— Дело в другом.

— Ты сталкиваешься с таким каждый день. Расскажи мне, в чем дело, почему я сразу не подала на развод?

— Потому что ты мать и думаешь не только о себе. Женщины с детьми очень уязвимы.

— Только поэтому?

— Это главная причина.

— А есть другие?

— Характер, привычки, материальная выгода.

Поначалу хотелось вспылить от намеков на меркантильность, но Вера спокойно спросила.

— Объяснишь подробнее?

— У тебя партнерский характер. Ты покладистая, заботливая, неэгоистичная. Реакции можно предсказать. Такие женщины идеально вписываются в патриархальный уклад.

— Поэтому муж мне изменяет? Думает, что я никуда не денусь?

— Понятия не имею, о чем он думает, и почему изменяет. А вот деться ты можешь. У тебя как минимум есть куда уйти и на что жить. Но только если ты сама захочешь. Теперь ты не боишься?

— Боюсь, но долго так продолжаться не может. А как обычно развиваются ситуации, похожие на мою?

— Обычно все сводится к имущественным спорам и решению с кем останется ребенок.

Вера поежилась. Немыслимо разные категории, но суровая жизнь показывает, что дети это дорого, и что она будет сражаться за каждый рубль в копилку благополучия Каролины.

— Мой доход в разы ниже. На этом основании ребенка могут оставить с отцом?

— Только на этом — не могут.

— А мой моральный облик? Я видела про непристойное поведение…

— У тебя нет множества половых партнеров, как у него.

— Звучит кошмарно. Что за родители достались нашей малышке…

— Какой человек твой муж? Мстительный?

— Не сказала бы. Да и как можно мстить, когда сам виноват?!

— Лучше тебе не знать, какая дрянь лезет из людей, особенно если они неправы.

— Даже если он оставит меня ни с чем, я выберусь.

— Ты уже обращалась к адвокату, которого я советовал?

— Да, консультировалась по поводу брачного контракта. Она в режиме готовности.

— Хорошо. Если будешь разводиться, она отстоит твои интересы.

— Не «если», а «когда»!

Вик слабо улыбнулся.

— Всякое бывает. Иногда супруги мирятся в последний момент.

— Трудно представить, что Сережа захочет сохранить брак после того, как правда выйдет наружу. Да и мне это кажется бессмысленным. Надо морально подготовиться.

— Помогу всем, чем смогу.

— Только не сегодня, пожалуйста!

— Когда скажешь.

— Я такая эгоистка. Тебя ведь это тоже коснется! Роман с замужней женщиной… Твоя репутация пострадает?

— Может, да, а может — нет.

— Ты такой спокойный по этому поводу… У тебя есть какой-то план, чтобы все сошло с рук?

— А чему сходить? Оба не замечены ни в чем подобном. Пусть все думают, что замешаны чувства.

— Пусть думают? А как на самом деле?

— На самом деле с тобой хорошо и чувств тоже хватает.

Вера допила чай. Отличное средство, чтобы не лезть с расспросами к человеку, отшутившемуся на серьезный вопрос. Но разве у нее самой есть ответ?

— То есть, будем выезжать на том, что умысла не было, как случилось так случилось?

— И не соврем ни на грамм.

— Не думала, что моя скучность может сыграть на руку.

— Никакая ты не скучная.

— Но это правда. У меня кроме учебы, работы и семьи не было других развлечений.

— Ты же была студенткой. Не отрывались?

— Да не было у меня студенчества как такового. Один год очного, потом перевелась на заочку и много работала. Никаких развлечений. В ночном клубе никогда не была.

— Не много потеряла.

— Думаешь, уже потеряла? А может…

— Ну уж нет! Не смотри на меня так!

— Что, ты уже старый для таких развлечений?

— Мне тридцать пять! Конечно я старый для дискотек.

«На год моложе Сережи».

— Ну и слово ты откопал! Ну пожалуйста, давай съездим ненадолго? Не верю, что ты не знаешь безопасных злачных мест.

— Вера, перестань. И зачем ты снимаешь мою рубашку?

— Раз ты не хочешь никуда ехать, я пойду спать на полуторный этаж. И не ходи за мной!

Спать она, конечно, не собиралась. Но раз ей отказано в культурной программе, может, удастся урвать других развлечений. Какие удобные ступеньки. И поручень ровно там, где нужно. И постельное в самый раз. Шелковистое. Пахнет приятно. А это что за…

— Вик, на кой тебе в постели двухметровая плюшевая змея?!

Он уже стоял возле кровати с несколько раздосадованным выражением на лице. Надеялся, что она развопится на десять этажей в обе стороны?

— Не змея, а удав Лелик. Думала, только женщины любят забрасывать ноги во сне?

— Лезь давай сюда, заброшу на тебя… что-нибудь.

— А в клуб ты уже передумала ехать?

Вера прикусила нижнюю губу, чтобы не улыбаться слишком довольно.

— Слышала, рано там нечего делать.

— Ты решила за одну ночь оторваться за целую молодость?

— Во-первых, не за молодость, а за юность. Молодая я до сих пор. Во-вторых, завтра отосплюсь под наркозом. Какая мне разница после чего тупить?

— Железная логика, — покачал головой Вик, нависая над ней на прямых руках.

— Какие мускулы, — пробормотала она и не удержалась, прикоснулась. — Тоже железные.

* * *

Взрослая Вера склонна была согласиться с Виком, что ничего не потеряла, пропустив в юности клубы.

Здесь громко, людно, темно и лживо. Искусственное веселье не цепляло. Трезвый взгляд без конца находил шершавости.

Бармен нагло экономит.

Танцовщицы как деревянные.

Официанты замученные и хамоватые.

Но юная Вера, не вписавшаяся в студенческую компанию, пропустила немало.

Не было танцев до закрытия клуба, когда, отпросившись к подруге, утаскиваешь из дома развратное платье, заныкав его под учебниками. А потом красишься чужой косметикой, отрываешься до утра и топаешь на экзамен не спавши. И сдаешь!

Вера сдавала. Потому что не отпрашивалась. Было не к кому и некогда — подработки, зубрежка. Не до веселья.

А тусовки в клубах? Когда половина потока идет праздновать день рождения самой популярной девчонки, другая половина завидует — их-то не позвали. Ну и что, что за свой счет! Причастность к событию дороже денег. Потом неделю ходят разговоры: кто не умеет пить, кто скрывал танцевальный талант и кто знает составы всех коктейлей. В мире!

Вера всегда оказывалась в неприглашенной половине.

На вечеринках происходило много важного. Начиналась дружба, случались знакомства, поцелуи…

А вот поцелуи можно наверстать. В полутьме никому нет дела до парочек, и Вера жадно добирала упущенное. Главное, не переходить черту и не привлекать внимания охраны. Тем интереснее ловить моменты и позволять себе немного больше приличного. Но лишь немного.

— Кажется, мне хватит молодежных развлечений, — выдохнула Вера. — Здесь слишком жарко.

— Юношеских. И здесь отличная вентиляция. Давай останемся до конца выступления?

Она согласно дернула плечом и на всякий случай отодвинулась от Вика. Искушений тоже хватит. Даром что они разнесли кровать-чердак и уронили Лелика на пол. Желания не убавилось. Так бывает с голодухи и в начале влюбленности. Что совершенно неприемлемо.

Мгновения не прошло, а его рука цапнула ее поперек талии и притянула обратно. Хотелось бы знать, что движет Виком…

На сцене закончилось выступление по мотивам чего-то хайпового, и потому Вере незнакомого. Песня была то ли корейская, то ли японская. И финал в лучших традициях азиатских клипов из соцсетей. Звук оборвался, исполнители замерли, указывая вверх, и через секунду на зрителей посыпался бумажный дождь. Разноцветные конфетти танцевали в прожекторных лучах и приземлялись на одежду, волосы, за шиворот и в сумки.

Вера смеялась вместе со всеми, задирала голову и пыталась поймать верткие прямоугольнички.

— Ты знал! Знал, что этим кончится!

Для полноты ощущений Вик закружил Веру, и вместе с легкостью, поселившейся внутри, она вдруг поняла, что чем бы ни кончился их роман, она всегда будет благодарна за эту ночь. Беззаботность вытеснила все проблемы и страхи. Пусть в моменте, но это бесценный и восхитительный момент безоглядного веселья. Такого не было даже в юности!

* * *

Утром Вера проснулась с чувством безвозвратной потери. Безликий гостиничный номер усиливал одиночество. Вставать не хотелось. Зарывшись в полосатый сатин, она пыталась убедить себя, что обычная жизнь лучше вчерашнего безумства. Она не такая! Любит уют, детский смех, шить кукол и тепло. Не по ней ходить тайком на свидания без будущего.

Будущее… Будто степенный замуж гарантирует подобное!

Никто. Ничего. Не гарантирует. Нужно определяться,что она хочет, кого и что может получить. Вера встала, покачиваясь. Слишком сложно для голодного утра. Потом решит.

Погода исправилась. Пасмурность уплыла портить день другому городу, оставив чистое небо и яркое солнце. Может, получится уломать Сережу прогуляться после клиники.

Проверив каждый закоулок сумочки и каждую складку одежды, Вера нашла несколько цветных бумажек и без колебаний выбросила их. Достаточно воспоминаний.

«Еду на процедуру» — отправлено двум контактам.

«Подъезжаю к центру» — ответил один.

«Если нужно, я приеду» — написал второй.

Это просто вежливость, напомнила себе Вера. Не нужно реагировать. Ты бы сделала то же самое, будь он в твоем городе на медицинской процедуре. Ведь так?

До начала они с Сережей почти не общались. Страшно было как в первый раз, и пока ее не вызвали, она сидела перед кабинетом со сцепленными руками. Но потом, когда врачи оставили их, давая Вере прийти в себя после наркоза, Сережу было не остановить.

— …ты бы видела! Все мячи в корзину!

— Да, у нас меткая дочь. Но я бы не хотела отдавать ее на баскетбол.

— Она сама не хочет. Гимнастки ей больше нравятся. Вечером сделала меня в ту логическую игру со слоями. Пока я разбирался куда какая табличка, она уже…

Как и в прошлые разы, после анестезии одолели вялость и слабость. Вера слушала, кивала и сдерживалась от ехидных комментариев «Надо приходить раньше» и «А кто ее этому научил!». Оказалось, полезно устраниться на вечер, но долее она не согласна — уже соскучилась. По дочери сильнее, а к мужу испытывала что-то вроде ровной благодарности. За присмотр, за сдержанное слово.

«Со мной все хорошо».

«Ок».

— Сереж, а куда мы едем? Трасса в другой стороне.

— Нужно забрать документы.

Когда стало очевидно, что это дорога к адвокатскому офису, усталость сменилась нервозной бодростью. Он все узнал и устраивает очную ставку? Или решил, что сейчас удачный момент подсунуть ей брачный договор?

Вику она не написала лишь потому, что это ничему не поможет.

— Верунь, оставайся тут. Я на пять минут.

В машине, конечно, не осталась. Вышла размяться и купить латте в киоске. Большие печенья с шоколадной крошкой просились в руки, обещая таять шоколадными каплями на языке. И Вера соблазнилась. Усевшись на лавочку, чтобы Сережа ее заметил, она под золотистым сентябрьским солнцем пила кофе с печеньем.

Имеет право утешиться! После обследования. После свидания. Перед тем, что будет впереди. Что покажут результаты? Будет ли вылазка в клуб иметь последствия?

Муж действительно вернулся через несколько минут с непрозрачной папкой. Договор?

— Сереж, мне нужно что-то знать?

— Здесь черновик брачного договора, чтобы вы с Линой не остались ни с чем, если покупка второго завода окажется провальным решением.

— Ты не говорил, что вместо строительства второй линии хочешь купить завод! Где он находится? Что там будут производить? А чем поможет договор между нами?

— Сейчас не самый подходящий момент, чтобы обсуждать это. Давай ты очухаешься после нервяка, потом все изучишь, и мы поговорим. Если захочешь, проконсультируешься где-нибудь. Спешки нет.

Разумеется, подходящий. Для него подходящий. Кучу документов можно оформить по Интернету, не то что печатать бумажную копию за сто километров от дома. Значит, хотел привлечь внимание. Что ж, придется выуживать, что у него на уме.

— Давай хотя бы краткий пересказ.

— Вкратце, это чтобы обеспечить вас с Линой, если дело не заладится. Остальное уже детали.

— У нас дома нет хороших юристов?

— Эти работают быстрее.

— Можно мне посмотреть?

— Ты доела? Тогда по дороге посмотришь, если хочешь. Мне надо успеть на видеосозвон.

Несмотря на тряску и мутную голову, Вера все же приступила к первому ознакомлению. И чем дальше читала, тем страшнее становилось. Большую часть имеющегося он хотел переписать на нее и дочь. Он не претендовал на ее доходы. И еще после заключения договора наступает раздельный режим владения имуществом.

— Зачем потом раздельно? Нельзя ли все оформить на Каролину?

— Вер, так удобнее всего.

— Я многого не понимаю. Формулировки сложные.

Или она чего-то не знала, или он на самом деле уверен в ней на миллиард процентов. Одно лишь предположение, что муж готов переписать на нее имущество придавливало, как бетонная плита. Не укладывалось в голове множество вещей, которые с ними происходили по отдельности, вне семьи. Все было странно. А станет еще страннее!

Нет, не станет. Она откажется. Обязательно.

Сережа по-своему понял ее молчание.

— Проконсультируйся с юристами, они подскажут. Найди сама, чтобы ни в чем не сомневаться. Если будут изменения, обсудим.

— Я пока в шоке, Сереж. Брачный договор, имущество… Ты насколько мне доверяешь?

— И даже больше.

— Не страшно, что я такая богатая я сбегу?

— А ты хочешь?

— Сейчас-то я обычная женщина.

— Вера, ты моя. А у меня ничего обычного. Только лучшее.

— Сомнительный комплимент.

— Я кое-что забыл, прости. У нас с тобой самое лучшее.

Вера поежилась от ощущения, что в диалоге есть скрытый смысл и постаралась уйти от скользкой темы.

— Ты правда считаешь, что можешь потерять все?

— Это всегда может случиться.

— Сереж, ты чего-то не договариваешь? Может, не надо ничего менять?

— Я не хочу останавливаться на достигнутом. Риск строго экономический. И я не хочу, чтобы вас это коснулось. Если взлетит как я ожидаю, мы будем очень богаты.

— Ты будешь очень богат.

— Нет, мы.

— Каролина тоже, да. Как твоя дочь.

— И ты. Как моя женщина.

«А остальные твои женщины?»

— Хорошо, обсудим после того, как я дочитаю. И скинь мне электронную копию документа, пожалуйста.

Сережа буркнул что-то утвердительное, а Вера не стала заострять внимание, что он мог бы сделать это сразу. Раз держит ее за дуру, пусть так и остается.

Глава 15

Каролина открыла сезон осенних болячек. Ангиной. Температура держалась на грани отметки, после которой их могли упечь в больницу. Обошлось, и уже спустя два дня ребенок на больничном принялся разносить дом и находить кучу мест, где спрятаться от лекарств и лечебных процедур.

У Веры горели сроки отправки заказов, отложилась фотосессия кукол и начались отставания в учебе. Она отшила гардероб для новых кукол, продумала упаковку и легенду. Изготовив все детали по отдельности, еще не приступила к росписи личика. Тренировочные попытки были неплохи, но пугала необратимость работы с «чистовиком».

В попытках разгрести завалы пригласили няню присмотреть за бойкой Каро. И все шло ровно до момента, пока Вера не достала краски и кисточки. Планшет с видеоуроком перед глазами. Выкраска на палитру. Свет идеальный. Рука с карандашом вспорхнула для наброска…

— Мама, смотри!

Каролина ворвалась в мастерскую с альбомным листом. Цветные линии и пятна влажно блестели, складываясь в причудливое создание, отдаленно напоминающее собаку.

— Линочка, осторожнее! — следом влетела няня и успела перехватить рисунок, пока он не впечатался в готовых кукол или в запасы ткани. Вера улыбнулась.

— Да, солнышко, я вижу, что ты нарисовала Цезаря. Очень правдоподобно получилось.

Как хорошо, что он не примчался следом!

— Мам, ты тоже рисуешь?

— Каролина, не надо…

Поздно.

Маленькие пальчики, перемазанные желтой и оранжевой краской, уже оставили следы на чистовой кукольной головке.

Вера ахнула, выдохнула и прикрыла глаза на секундочку. Открыла, но запачканное личико никуда не делось, и даже расплылось по хлопковым бороздкам. Без сомнения, краска просочилась до основы из папье-маше. Испорчено без возможности восстановления. Пусть это не единственная кукольная «голова», но минуты, часы, дни и недели работы пролетели перед глазами. Столько длилась ее двойная жизнь. А результат — грязь на чистовике да напуганный ребенок в придачу. Каролина всегда прижимала локти к бокам и часто дышала, если боялась. Вера кинулась обнимать свою крошку.

— Мамочка! Я не хотела!

— Ну что ты, солнышко. Все хорошо.

Шмыгает, но глаза подняла сухие. Поцеловать в перемазанную щечку и улыбнуться. Скорее себе.

— Давайте спустимся на кухню и выпьем чай. Чувствуете, как вкусно пахнет?

Няня тоже присела перед Каролиной.

— Дорогая, пойдем мыть руки.

Вера ушла из мастерской, не оглядываясь. Надо успокоиться. На пути в нагретую и благоухающую ванилью кухню за ней увязался пес. Отомстил, приятель? Мог бы предупредить, что скоро пожалует хозяйка-младшая.

— Кажется, здесь случилось какое-то кулинарное волшебство!

В большой миске под льняной салфеткой отдыхало что-то домашнее и неповторимое. А его создатель Мария в очередной безумной тунике сосредоточенно шинковала капусту. Нетронутый комбайн сердито напыжился в углу. Занятая, она ответила через плечо:

— Всего лишь творожные ушки с изюмом.

— Помню я ваше «всего лишь»! Оглянуться не успеешь, а они куда-то деваются. Нам срочно нужен утешающий чай.

Капуста наконец обернулась тончайшей соломкой, и помощница обернулась. С тесаком в руке. Не тесаком, конечно, но смотрелось эпично.

— Вера, вы плачете?!

И такое чувство, что она готова ножом для шинковки припугнуть любого, ставшего причиной слез. А начинать-то надо с самой Веры! Пальцы ощутили влагу на щеках, и кожа сразу зачесалась.

— Разве? Надо же, я не заметила.

— Так бывает, если расстройство сильное. Что случилось?

— Да ерунда на самом деле. Вы бы положили этот инструмент.

— Результаты плохие?

— Нет-нет, хорошие! Это с куклой. Испорчена трудоемкая часть работы.

— Жизнь такова. День хороший, день плохой. Вам это прекрасно известно.

Вера хотела достать чашечек, но не дошла до буфета и внимательнее посмотрела на Марию. Казалось, они говорили о чем-то другом. Помощница ответила взглядом со значением. Внутри что-то свело и ладошки взмокли.

— В-вы хотите что-то…

— Нет, ничего я не хочу. Ничего не хочу знать и ничего не хочу видеть. Живите как знаете!

— Это все недоразу…

— Все я разумею! Не вчера родилась. Оба хороши!

— Так вы знали, что он мне…

— Ничего не хочу знать.

— Да что вы меня перебиваете!

— Чтобы вы не наговорили лишнего. Пусть все идет, как будто этого разговора не было.

Наконец Вера увидела то, что упускала с самого начала. Ссутулившуюся спину Марии Степановны, горькие морщинки, разлетавшиеся в стороны от носа. Грусть, а не осуждение.

— Вы… вы расстроены? Из-за нас?

— Да не берите в голову! Что вам!

— Простите меня, пожалуйста. Не хотела втягивать вас. И мне не все равно. Но…

— Да будет вам. Не оправдывайтесь.

Добиться более внятного ответа не получилось. В кухню влетела переодетая Каролина, а за ней спешила няня и тут же принялась объяснять вид своей подопечной.

— Мы немного баловались водой.

— Очень знакомо. Вам тоже досталось, как я вижу.

— Это лишь вода — высохнет, — бесцветным голосом ответила няня.

Для одного дня чересчур много расстроенных помощниц! С Марией пока не ясно, что делать, но с няней можно разрешить недоразумение. И немедленно.

— Не переживайте. Ситуация в мастерской не ваша вина. Все поправимо. Вы не представляете, как выручили меня сегодня!

* * *

— Это ее вина! — Сережа гремел в гардеробной, где его вечером подсекла Вера, чтобы он не разбудил Каролину.

— Няня не виновата.

— Смотреть надо лучше за ребенком! Уволим!

— Сереж, ты давно смотрел за нашим ребенком? Она же родилась с шилом в одном месте. Здесь нет виноватых. Если бы она убежала от тебя, ты бы себя уволил?

— А ты уже защищаешь няню. Увидела от нее что-то хорошее?

Первая мысль была, конечно, другой. Не будь няни, Вера бы занималась дочерью, и кукла не пострадала бы. Но увольнение не отменит испорченной вещи. Тем более проходить через новые собеседования с нянями не хотелось.

— Конечно! Мы только начали привыкать друг к другу. Давай без резких движений.

— В этом вся ты. Даешь людям шансы.

«И тебе давала шансов больше всех!»

— А тебе лишь бы наказать кого-нибудь. Оставь это решение мне, пожалуйста.

— Ладно, мой начинающий босс.

Намек прозрачнее некуда. Муж спит и видит перевесить на нее полдюжины разномастных предприятий с символическим уставным капиталом. Перспективных, кстати. Еще три месяца назад она пищала бы от восторга и старалась бы поддержать мужа в стремлении разделить яйца по корзинам и дать ему пространство для маневра. Не только из-за благосостояния. А потому что была свято уверена, что они — семья, и что положено быть с мужем заодно, подставлять плечо, локоть и прочие части тела. Но сейчас все иначе.

Все нутро сопротивлялось маячившим обязательствам. Как можно затевать такое, когда брак держится на волоске?

Внезапно захотелось навести порядок в украшениях. Коллекция была разнородная, пополнялась от случая к случаю и собиралась без какой-то идеи. Покупалось на импульсе в путешествиях. Думалось, что для воспоминаний, а выходило, что рука к ним не тянулась. Так и пролеживали бусы, подвески, заколки, часы и крупные кольца. Самое востребованное — и простое — жило в шкатулке на туалетном столике. А это богатство хоть и радовало глаз, но словно тянуло вниз.

— Сереж, я еще ничего не решила. Юристы что-то прислали на днях, но мне было некогда с болеющей Каролькой.

Муж обнял ее сзади, поцеловал в висок и положил подбородок на плечо.

— Скоро годовщина. Хочешь что-то определенное?

Вера мысленно перевела дух. Не торопит с договором. Ответа от Виктора она пока не видела. Понимала, что лучше обсуждать все лично. Но внутри рос кислый ком. Обсуждать с любовником внутрисемейные дела… Докатилась! Что же дальше?

— Посмотри, сколько здесь всего!

— Это не ювелирка, а сувенирка. Я про что-то более существенное.

— Я к тому, что и этого-то не ношу. К чему мне драгоценности?

— Придумаем, куда. Жду пару недель, потом решаю за тебя.

Она коротко поцеловала его, словно извиняясь за свое несотрудничество, и высвободилась из объятий.

— Сегодня подежурю в детской.

— Она много кашляла днем?

— Меньше. Хочу убедиться, что опасность миновала.

— Зря мы убрали радионяню.

— Она же тебя бесила.

— Спать без тебя меня бесит больше.

Муж получил еще один утешительный поцелуй, и Вера отправилась дремать в новенькое кресло. Не зря его выбирали так придирчиво! После ночи в его плюшевых изгибах плечи не обваливались от тяжести и мышцы не стенали по массажу. А подставка для ног была специально изобретена для заботливых матерей. И ни для кого другого.

* * *

Свидания осенью бывают разные. Прогулки в расстегнутом пальто под листопадом и рассыпанным с неба припыленным светом. Непременно со стаканчиком пряного чая, согревающим язык и нёбо и отбивающим чувствительность, так как бариста переборщил с добавками. И тогда поцелуи становятся особенно страстными, чтобы продраться через имбирное онемение.

Перебежки под моросью до уютной кофейни, где долго раздеваешься, сматываешь шарф и не знаешь, как пристроить мокрый зонт. А потом греешь ладони о миску с густым супом, которые так лениво готовить дома, ведь половину ингредиентов надо покупать отдельно.

В дни беспросветной серости и сырости, когда противный ветер обдирает остатки коричневеющей листвы, хочется сытости и завернуться в плед с рукавами. Но родная улыбка может исправить и это. Главное выбраться из дома. Или перебраться из дома в дом.

Противным октябрьским вторником Вера выбралась. Для встречи с Виком подгадала день, когда Мария Степановна выходная. Пока не выпало шанса как-то утрясти ситуацию, и это страшно мучило Верину и без того бухтящую совесть. Оставлять все подвешенным — не вариант. За два года работы у них помощница уже не чужой человек, ей тяжело видеть, что они с Сережей катятся черти куда, пока она кормит их и наводит чистоту в доме. Они обязательно поговорят. Но прежде нужна ясность в других вопросах.

Ресторан выбрала самый лучший: дорогущий и популярный у обеспеченных слоев общества. Здесь они с Сережей встретили Рину. На этот раз Вера нарядилась. Меланжевое платье из шерсти, такой нежной, что казалась теплыми объятиями. Крой, посадка, длина — все льстило и делало фигуру точеной. Не забыла про макияж «без макияжа», укладку «я просто высушила их феном» и любимые гардениевые духи. Не по сезону. Но по сердцу.

При ее появлении Вик поднялся и даже не собирался скрывать восхищения. Как и все мужчины в зале. А может, и не только они.

— Ты очаровательна!

И отодвинул ей тяжеленный, обитый шелком стул. Пришел он после клиента, так что выглядел под стать Вере. Собранным, элегантным и дорогим мужиком. Если кто его узнал, мог подумать, что здесь проходит деловая встреча. На это, честно говоря, Вера и рассчитывала. Что слухи дойдут до Сережи.

— Что бы ты ни выбрал, будет вкусно.

— Я здесь не в первый раз.

Разумеется, у нанимателей в этом захолустье небогатый выбор, где обедать выписанного из города адвоката. Подошел официант. Пока он запоминал пожелания, Вера оглядела зал. Ни одного знакомого лица. И Виктор, несмотря на демонстрируемый восторг, почему-то кажется чужим. Словно пришел сюда против воли.

— Что-то не так?

«Ну а что откладывать?»

— Все так. Просто не ожидал, что выберешь публичное место.

— Ты знал, где состоится встреча, и согласился с локацией.

Внешний лоск Вика никуда не делся. Даже лицо не перекосило. Но чутье подсказывало, что ему не шибко нравятся тон и дерзость собеседницы.

— У меня есть догадки. Но давай все пойдет по-твоему. Я весь внимание и уши.

Официанты сегодня на удивление расторопны. Уже принесли стартеры, хлебную корзинку, воду. Запомнили ведь, кому с газом, а кому минеральную.

— Не буду ходить вокруг да около. Я хочу развестись. Такие были твои догадки?

Он коротко кивнул и взял полупрозрачный бутерброд. Назывались они, конечно, гораздо красивее. Но сути это не меняло.

— Тебе предлагают полцарства, а ты…

— А мне не надо. Это усложнит развод.

— Ничего подобного. Если подпишешь брачный договор, вопросы имущества будут предельно просты.

Вера так и не взяла красиво наверченный аппетайзер.

— Не хочется с этим связываться. Разве он не сможет передумать в рамках закона? Ну или как оно там называется…

— Условия договора не противоречат Семейному Кодексу. С хорошим адвокатом все может остаться при тебе.

— Да что мне с этим всем делать? Я ничего не понимаю.

— Самой управлять не обязательно.

— Помимо того, что это несправедливо по отношению к нему.

— А он справедливо поступал с тобой, бегая по девкам?

— Я не лучше.

— И готова из-за мнимой «справедливости» благородно прозябать на выручку с кукол?

Про карие глаза часто говорят «теплые», «шоколадные», «мягкие». У Виктора же во взгляде сквозило ледяное спокойствие и отстраненность. Может, это такое самообладание и умение держать себя в руках на людях?

Вера могла поклясться, что шерсть платья стала кусачей. Они явно обсуждали что-то не то. Раздел имущества. Брачный договор. Мораль и совесть. Способность содержать себя. Словно он представляет ее в суде. Или… блюдет свои интересы?

— На свою выручку я не буду прозябать, спасибо, что побеспокоился. А также не собираюсь отдавать законную половину совместно нажитого.

Он видел перечень и прекрасно знает, что в перспективе половина куда интереснее навешанных на нее стартапов, техники в лизинг и за каким-то лешим кофейные автоматы в торговых центрах. И дело не в том, что она жадная. Просто хочет справедливости.

— Затянуть процесс как нефиг делать. И скинуть бизнесы не так долго, как ты думаешь.

Нет, платье решительно было дурной идеей. Жаркое и колючее. Отпить воды и посмотреть на второго участника обеда. Непрошибаемый адвокат с многонулевым гонораром. Не отводить взгляда, спровоцировать отклик — и выражение лица меняется на участливо-вопросительное. И Веру словно обдало теплым ветерком — под маской юриста есть мужчина, с которым они очно встретились в полуподвальной кофейне. Но он быстро овладевает эмоциями, оставляя лишь оболочку с безупречными манерами. Ее фигурно бросают или наставляют о действиях будущего бывшего мужа, коих он повидал сотни и бывал на обеих сторонах сражения?

— Меня мучает ощущение, будто ты отговариваешь от развода и выступаешь за команду Сережи.

— Я в твоем арсенале. И потому обозначаю преимущества той стороны.

Немного отлегло. Но лишь немного. Множество вопросов томились и ждали своей очереди.

Он будет серым кардиналом среди ее юристов?

А так можно?

Что он думает о ее решении?

Они будут встречаться открыто?

А вообще будут ли?

Вот только рано и не к месту. Пусть ждут, а пока можно насладиться едой, сервированной как маленькие шедевры.

— Как мне лучше сказать ему о своем решении?

— Поданное заявление лучше всякого разговора обозначит твои намерения.

— Звучит как-то подло. Словно нож в спину.

— Разговоры можно расценить как попытку работать над дальнейшими отношениями.

— Пожалуй, ты прав. Сережа много раз подчеркнул, что готов обсуждать договор. Даже не представляю, как долго он делал бы мне мозг, только заикнись я про желание развестись.

«Впрочем, и так будет. Но не сможет переубедить!»

— Виктор! Ну и встреча!

Голос был мужской, но первой они заметили Рину. Как всегда, разодетая сверх, чем было уместно в текущих декорациях, в чем и заключалась львиная доля ее шарма. Декольте на грани приличного держалось как приклеенное. От бесцеремонных духов голова шла кругом, и хотелось узнать название горьковато-миндального тумана. Она улыбалась безупречно накрашенными губами и смотрела на Вика с подтекстом. Когда она узнала, кто обедает с Виком, улыбка потускнела и в глазах отразилась работа мысли — пыталась понять, что они здесь делают. Вера сидела чинно-вежливо, никак не проявляя панику, всколыхнувшуюся внутри.

Надо же было встретить именно ее! Из всех возможных людей, кто мог бы на хвостике отнести новость мужу, попалась его бывшая любовница. Невозможно предсказать ее поведение. Но судя по горящим глазам Рины, что-то да пришло ей на ум.

А дальше было еще интереснее. Ее спутник — мужчина в элегантном возрасте — кивнул Виктору и после извинений утащил Рину к свободному столу в другом конце зала. Вере хватило несколько секунд, чтобы проанализировать увиденное.

— Он из департамента здоровья в администрации. Вы с ним знакомы… Он твой клиент?

Вик неопределенно хмыкнул, с очень занятым видом перегоняя листья красного салата к дальнему краю тарелки.

— У него выросшие дети и… Рина — апгрейд?

Вик глазами дал понять, что она права.

— Да что в ней все находят?

— Не все.

— Ты — нет? Почему?

— Скажем так, предпочитаю женщин менее агрессивного склада характера.

— Сережа, определенно, любит женщин всех сортов.

Не хотелось, чтобы разочарование и обида просочились в разговор с Виктором. Но что есть, то есть. Он наконец бросил терзать салат и посмотрел на Веру.

— Он с ней изменил тебе на той свадебной вечеринке?

Пришла ее очередь неопределенно кивать. Всякий раз, когда казалось, что она пережила и оставила ту ситуацию в прошлом, оказывалось, что боль никуда не делась. Холодным умом понимала, что Рина лишь одна из них, согласившихся на встречи с женатым. Но у нее-то Рина «первая»! И кажется, единственная, кого Вера встречала в реальности. Остальные были где-то там, в командировках, отелях, офисных углах и на что еще хватало фантазии Сережи.

— Хочешь уйти отсюда?

— Ну уж нет.

Ни за что она не доставит Рине удовольствия видеть себя расстроенной и сбегающей со встречи с лучшим в округе адвокатом. Пусть думает, что хочет. До конца обеда они с Виком держались шаблонов делового свидания и ушли из ресторана голоднее, чем пришли. Вера так точно.

По отдельности они поехали на ее квартиру, так и пустующую. Муж не интересовался такими мелкими вопросами. А Вера медлила и не выставляла свеженькую конфетку на витрину. И вовсе не для того, чтобы им с Виком было куда отправиться, что было бы как раз глупо — приходить в одно и то же место. Просто глубоко в душе она приняла неизбежность развода и хотела иметь место для отступления.

Она не успела как следует посмотреться в зеркало, когда в замке зашуршал ключ от второго комплекта. Виктор вошел спокойно, не таясь, отлично изображая человека, вернувшегося домой. И так же обстоятельно снял полупальто и очередные глянцевые туфли. Истомленная Вера дергала молнию, а он деловито отвел ее руки и помог с заевшей подкладкой. Едва полы распахнулись, его руки нырнули в тепло.

— Две недели прошло. Я безумно соскучилась.

Он улыбнулся с ехидинкой, словно не верил. Ну да, она замужем. Супружеские отношения предполагают тактильные контакты и прочее по устранению «соскучивания».

— Я не сплю с ним. Больше месяца.

Удивился. Принял к сведению. Содрал с нее куртку, поцеловал без нежности. И потом уточнил:

— Шестнадцать дней.

Еще один поцелуй-укус. Следующий — ниже. Так можно и следов наставить…

Нужно!

Ответила тем же. Возражений не последовало. Успеть вдохнуть. Поощрить. Знакомым путем двинуться в спальню. А то что они дальше прихожей не…

Но не дошли. Зря он поцеловал шею сзади, прямо под волосами. Горячий шар скатился по спине, и Вера чуть не осела от слабости в ногах. Слишком остро, слишком жданно.

Подхваченная Виктором, она развернулась и прижалась губами куда пришлось. Адамово яблоко.

Путаясь в пуговицах на мужской груди, не смогла расстегнуть. Дернула, но ничего не получилось. До чего ж крепко пришиты. А в кино выходит легко и красиво!

Платье не в пример его рубашке слетело быстро. Да и чему там сопротивляться. Ни застежки, ни завязки. Ничего, на бюстике отыграется…

Невозможно привыкнуть к восхищению в его глазах, когда на ней — ничего. Чем тут услаждать взор? Просто женщина. Спорт пошел впрок, но растяжки не скрыть, да и бедра далеко не предмет гордости. Не эти его… спутницы на дайвинге.

Но Вик не лжет. Его тело не лжет. Он здесь. С ней.

Стены в коридоре вслед за спальными зарядились хорошим. Много хорошего произошло при них — страсть, забота, нега и доверие.

Определенно, доверие.

* * *

— Ты мне доверяешь?

Вик задал этот вопрос в кровати. Они перебрались туда после коридорного помрачения, но детали помнились смутно. Обрывки ощущений, прикосновений, вздохов и стонов, умноженные на внутреннее напряжение, превращались в смазанное и ворованное наслаждение. Позднее сценки будут вспыхивать перед глазами в неподходящий момент, затапливая стыдом и радостью.

— Пожалуй, я сначала выслушаю твое предложение.

— Прогуляемся? Это недолго и недалеко.

— Куда? Зачем?

— Для этого мне нужно твое доверие.

Прикинув остаток времени вдвоем, Вера пришла к мысли, что ничего им больше не успеть и согласилась. Вместе они навели порядок в квартире, в которую она уже мысленно переезжала и размышляла, как впихнуться здесь со швейным добром. Вик не спрашивал, о чем ее задумчивость. Будто все понимал.

Мрачный октябрьский день, не знавший солнца, брел навстречу слякотному вечеру. Противный ветер носил влагу, из туч нет-нет да выкатывались редкие слезы. Верины чулки не были рассчитаны на променад, и она жалась к Вику, хотя это ничуть не помогало согреться.

Тротуар вдоль дома закончился, и они по набросанным плиткам двинулись к проспекту. Весь район закатали в новый асфальт, но диагональ, пересекавшая газон между домами, осталась на прежнем месте. Что жителям района благоустройство, если можно сэкономить семь минут по пути на остановку!

Треснувшие квадратики с непредсказуемой частотой выплевывали коварные фонтанчики, обдавая грязью всех и вся. Кроме ботинок Вика. Их носы оставались блестящими.

Долго гадать не пришлось — Вик вел ее к подземному пешеходному переходу. Тому самому.

Вера выпустила его руку и сделала шаг назад.

Глава 16

— Вик, не надо.

Слепой страх поднял со дна мутный осадок детских воспоминаний. Взрослая Вера уступила место девочке в заштопанных колготках, боявшуюся спускаться в подземный переход. Особенно если видела через дорогу, что в него свернул какой-нибудь мужчина. А чтобы случайно не встретить кого-то внизу, она ждала, чтобы все вышли. Иногда промерзала насквозь и утром наступало облегчение — болело горло и можно остаться дома.

— Вера, очнись. Это всего лишь переход. Давно отремонтированный.

Голос Виктора вернул ее в настоящее. Знакомая улица, впереди темнеет зев со ступенями.

— Зачем мне это?

— Ты говорила, что доверяешь мне. Пойдем. Управимся за пару минут.

Ноги задубели и, кажется, вмерзли в пол. Двигаться они совершенно точно не хотели. Она не заметила, но помотала головой так же, как это делала Каролина, если упрямилась.

— Только представь, какой будет заряд сил, если избавишься от застарелого страха. Впереди нечто хуже.

— А если не избавлюсь, то растеряю остатки сил и буду думать о тебе как о мучителе.

Предполагалось, что слабая улыбка смягчит слова и поможет перевести тему. Но Вик не отступал.

— Ты еще не попробовала.

— Для сегодняшнего дня хватит достижений. Я рассказала тебе о важном решении, у нас было отличное свидание. Зачем все портить?

— Может, не испортишь. Хотя бы начни. Смелость придет в процессе.

Никто с ней так не разговаривал. Вера ни разу в жизни не получила нагоняя от начальства, не расстроила заказавшего куколку. Виктор не повысил голоса. Но ясно, что сердился. Подтекст высветился ярче озвученного. Он считает ее трусихой.

— Нет.

— Вера!

— Что — «Вера!»? Ты давишь на меня! Перекраиваешь, подгоняешь, чтобы превратить в ту, которая тебя устроит!

Выкрикнув это, она испытала облегчение — не побоялась сказать. Но его лицо стало совсем не таким, каким должно быть. Не пристыженным или каким-то еще, когда человеку указывают на нанесенную им обиду. Оно выражало расстройство. Искреннее.

— Вера, я давлю на тебя потому, что знаю, что ты справишься.

— Ну все, хватит с меня!

Она побежала обратно во двор, где оставила машину. Сапоги, ноги и платье моментально покрылись грязными потеками. Вера не обратила на это внимания. В голове жужжало и жалило.

Снова недостаточно хороша.

Как ни подстраивайся, а все равно найдут изъян.

Муж изменяет.

Виктор переделывает.

Никому не нужна она настоящая.

— Догнал! — прозвучало предупредительно, а потом рукав куртки натянулся, и резким рывком ее отбросило на Виктора. — Прости, что так дословно макнул тебя в страхи…

Осознав, что такого развития событий боялась в детстве — попасться кому-то большому и сильному — Вера расплакалась. Какой был хороший день! И каким грузом бессилия придавило к вечеру. Радость и браваду растворили едкие слезы.

— Прости, — повторил прижимающий ее к себе Виктор.

— За что? — между всхлипами уточнила Вера.

— За то, что торопил тебя.

Внутри ходила судорожная волна, но, закусив губу, Вера не позволила себе вздохнуть. Лишь горячие слезы катились безостановочно, спускаясь щекотными дорожками под шейный платок.

— Мне пора. Спасибо за… науку. Теперь никакой развод не страшен.

— Вера… не уходи. Я перегнул. С тобой нельзя так.

— Вообще не нужно было этого делать! Никакая близость не дает права так обращаться со мной!

Она думала, что разговор закончен. Мечтала оказаться в своей машине, порыдать там в голос и, может быть, немного поругаться вслух. Все эти планы вылетели из головы, когда Вик яростно ее поцеловал в соленые губы. Трепыхнувшись, чтобы победа не далась ему слишком легко, Вера вскоре отвечала с таким же запалом, вкладывая в поцелуй не то возмущение за непрошеную попытку вылечить от страха, не то ликование, что они больше не прячутся и происходят такие взрывные моменты.

Вик почувствовал, когда Вера перестала сердиться, и какое-то время не отпускал, приговаривая нежности о ее хрупкости, уникальности качеств и как обалденно она преображает мир вокруг, когда рядом.

— Я был самонадеянный из-за любви. Не учел, какая ты тонкая и ранимая. Прости.

Вера замерла и даже перестала чувствовать холод. Злой ветер дул с проспекта, но казалось, он облетает пару, занявшую узкую дорожку. Они стояли, вцепившиеся друг в друга, равнодушные к внешнему миру, словно в вакууме. Ее мокрые от щек слезы ловили отражения фонарей, а он не мог оторвать взгляда от покрасневшего кончика ее носа.

— Повтори, пожалуйста.

Он улыбнулся покоренной и просветленной улыбкой, словно других вариантов не предусмотрено.

— Я люблю тебя, Вера.

Должно быть, у нее с лицом было что-то не то, и он срочно обнял ее еще крепче и прислонился лбом ко лбу.

— Прости, что сказал это здесь и сейчас. Хотел признаться на той стороне.

Вместо того, чтобы прижаться к нему, она отстранилась и даже не пыталась скрыть негодования. Вот же придумал связывать признание в любви и преодоление фобии!

— Я что, ребенок, которому нужно поощрение для закрепления результата?

— Жаль, что ты видишь это так.

— Я вижу так, что тебе не понравится.

— Поделись.

— Ты думаешь, что любишь. Определенно, хочешь. Но это не любовь, Виктор. Страсть, влюбленность, очарованность. Мы с тобой не провели ни одной ночи вместе, не решили ни одной житейской ситуации. Мы друг друга знаем по переписке и… Все, что у нас было — удовольствие.

— Будь людям плохо друг с другом, они бы не переходили к другим стадиям, так? С тобой хорошо, и я хочу большего. Узнавать тебя, доверять. Когда ты сказала о своем решении развестись… Это словно развязало мне руки. Я подумал, что имею право в чем-то быть настойчивее.

— То, как ты поступил сегодня… любимых не вталкивают в клетку с тигром.

— Я думал, мы с этим разобрались. Но, видимо, еще нет? Я собирался с тобой в эту клетку! Ничего из ряда вон. Пройти сотню шагов рядом. Не ожидал, что будет так сложно. Но уж как есть.

— Ты будто недоволен, что я не могу все сразу.

— Я не недоволен. И ты сможешь.

Они, конечно, могут вечно выяснять, кто что может и кто что имел в виду. Но спорить с юристом себе дороже, к тому же их время закончилось еще полциферблата назад. Впереди томный вечер, включающий семейный ужин, увиливанием от супружеских обязанностей и шитье новогодних куколок.

— Так! Я замерзла, устала, и мне нужно переварить события. Давай возьмем тайм-аут? Я очень тронута твоими словами. И все же… Нужно все обдумать. Пока не наговорили… всякого.

— Я провожу тебя до машины.

Несмотря на недомолвки и подвешенные признания, шли они, взявшись за руки. Не разговаривали, думали каждый о своем, но любому встречному было ясно, что они — пара, не скрывающая своей привязанности. Мужчина шел чуть впереди и часто оборачивался на спутницу с заботой и теплотой во взгляде. Она же шла, согретая добрым отношением и знанием, что ради нее он не погнушался запачкать ботинки.

Именно таких, умиротворенных и довольных, их обогнала маленькая девушка со шмыгающей девочкой, плетущейся нога за ногу.

— Сколько раз я просила тебя одеваться как следует на прогулку! Опять забыла манишку, и вот мне теперь брать больничный… Дайте пройти, здесь узко.

Вера с Виком посторонились, освобождая половину дорожки. Пока мама с дочкой обгоняли их, женщины узнали друг друга. Даша сначала шарахнулась. Потом увидела, что с ней не Сережа, и ухмыльнулась. Все молча. Молниеносно.

Они разошлись, и Вера подумала, что лучше ничего Вику не говорить.

* * *

По пути домой нагнало сообщение от Сережи.

«Сегодня не получается забрать Лину после гимнастики. Сможешь?»

Всего два занятия в неделю, и то не выкроил времени. Сам же вызывался заезжать за дочерью. И слышать не хотел, чтобы няне доставались счастливые улыбки после первых успехов. Они приезжали к ужину довольные, и у Веры щемило сердце от мысли, что она собирается своими руками развалить семейную идиллию. А нет никакой идиллии!

«Да, конечно».

Они отдали дочь в обычную спортивную школу. Наслушались про костяк сильных тренеров, у которых и дисциплина, и подход, и поколения успешных выпускников. Но каждый раз, подъезжая к монструозной громаде из серого камня, Вера вздрагивала. Ничего хорошего от нее не ждала почему-то!

На парковке, как всегда, негде приткнуться. Видя выпендрежные автомобили, можно было поверить, что здесь наилучшие условия для раскрытия детских спортивных талантов. Придется встать дальше и бежать потом с Каролькой по лужам.

— Вера, подожди!

Она обернулась на голос мужа и поначалу обрадовалась. Не за себя — за дочь, не чаявшей души в папуле. Сосредоточенное лицо Сережи и горько сжатые губы. С таким лицом не встречают ребенка после занятий. Противный холодок стал расползаться в груди, и догадка о причине заколола прямо под ребрами.

— Не ходи. Ее там нет.

— Где Каролина?

— У бабушки с дедушкой.

— С ночевкой?

— Да.

— Что ты говоришь? Ей понадобится одежда на завтра, еще мы не сделали рисунок к уроку…

— Вера, ты серьезно собираешься болтать о таких мелочах, когда сама замышляешь пакость против меня?

Узнал. Даже интересно, от кого? Не менее интересно, что именно он узнал? Интуиция вопила, что от Рины. Только вот какое ей дело до того, с кем обедает жена бывшего любовника?

— Молодец какой! Расчистил поле для скандала? Что ж, давай! Нам есть что обсудить!

— Смотрю, шашни с адвокатом сделали тебя дофига дерзкой? Много узнала о своих правах и как ловчее ободрать меня при разводе?

— О тебе тоже много узнала. И о твоих изменах.

— И что, можешь доказать? На что это влияет?

— На мое желание развестись.

— Да хоть обжелайся. Не будет такого.

Спокойствие, с которым Сережа это сказал, насторожило. Повеяло чем-то психопатским, в духе худших романов с мягкой обложкой, когда тиран муж без какой-либо мотивации удерживает в семейной клетке невинную героиню. Но они-то живут в современном мире, где достаточно желания одного из супругов, и брак расторгается.

— Сереж, ты когда успел головой поехать? Развод будет, и скоро.

Не стала говорить про дележку и опеку, чтобы не подливать масла в скандал.

— Дорогуша, если кто у нас поехал, так это ты. Как считаешь: судья отдаст ребенка психически нестабильной матери?

Что-то новенькое. Сказанное тем же отвратительно уверенным тоном. И потому пробирающее до костей. Гораздо глубже, чем холод, щипавший за ноги в тонких чулках.

— Наконец-то поняла, что я не шучу? Поехали-ка поговорим в более спокойной обстановке, дорогая жена. Мы еще долго будем в браке, к общей нашей пользе.

— А давай мы будем разговаривать через наших адвокатов, чтобы без лишних эмоций?

Он крепко взял ее за локоть и дернул на себя. Затем состроил извиняющееся лицо и пожал плечами. Мизансцена предназначалась для проходящей мимо пары с девочкой возраста Карошки.

— Наши личные дела мы решим без адвокатов. Но раз ты сразу не поняла, придется объяснять подробнее. Поехали. Твою машину пригонят к нам домой.

Подготовился, взял с собой водителя. Тот чаще курьером разъезжал, чем возил босса. Да и сейчас, перегоняя ее машину, мало чем отличался от курьера.

Сережа раскрыл перед Верой дверцу спереди, и она села. Тлел крохотный уголёк надежды, что муж в адеквате, просто со злости несет чушь. Остынет, и они построят нормальный разговор. Вик поднатаскал на разные варианты. Правда, шантажа психушкой среди них не было, но и так ясно, что рычагом давления Сережа выбрал ребенка. А такое Виктор считал самым вероятным аргументом, если муж станет препятствовать.

Ехали молча и не очень долго. Вскоре остановились возле новостройки с признаками элитности. Внизу не «Пятерочка» с аптекой, а паб с ирландским флагом и офис туристического агентства. Что ж, почему бы не обсудить финал брака за кружкой стаута?

Но муж повел ее не в паб, а в дом.

— Сережа, я не хочу туда идти.

— Не трусь, я просто хочу показать тебе свою тайную квартиру. Не буду говорить, зачем она мне. Ты же умница, сама поймешь.

Кажется, что за семь с лишним лет успеваешь все узнать о человеке. Но Сережа старательно доказывал, что это не так, преподнося сюрприз за сюрпризом. И если измены были новостью неприятной, то столь неуважительное предложение вызвало однозначную брезгливость. Веру передернуло, и она остановилась напротив паба. Сережа тоже. Смотрящий с ухмылкой мужчина был кто угодно, но не тот человек, с которым они отправились в «долго и счастливо» и даже не тем, с кем собиралась разойтись. Вдруг он рассмеялся.

— А ты не меняешься, Верунь. Все та же оскорбленная невинность. Этим всегда нравилась. Вот только невинность оказалась с двойными стенками, а? Оскорбляешься, а сама-то где была?

— Я с тобой не пойду ни в какую квартиру.

В старом анекдоте говорится: если муж застал с другим, отпирайся до последнего. И пока ей не предъявили неопровержимых доказательств, не то что отпираться, а даже комментировать ничего не следует. Внутренний дьяволенок радовался, что Сережу злит подобная манера собеседника. Инстинкт самосохранения напряженно вскидывался, но бежать команды не давал.

— Купилась? Я ж не больной такое предлагать. Идем, выпьем.

Не больной он! Шутки вот точно больные. Да и шутки ли?

Муж дернул застекленную квадратами дверь паба и ждал, пока она войдет. Может, и лучше, что место публичное. Будут держаться в рамках и поговорят без криков.

Чем отличаются хорошие пабы от плохих? Из хорошего не хочется уходить. Вот только зашел, и уже все нравится. Большой подсвеченный бар выступает изобильным оплотом, обещая страждущим емкость с нужным напитком. Одуряюще пахло чем-то аппетитным. Ничем конкретным. Всем сразу.

Словно сам воздух приобнимает за плечи и мягко уговаривает присесть. Вот хоть за столик в нише, а можно и за стойку. Отделка темного дерева ластится под ладони и словно просит гладить еще и еще. Из каждого угла похрипывают рок-голоса, создавая нужный фон и не мешая разговаривающим.

Сережа, шельмец, знает отличные места. Он помог ей снять куртку и с ревнивым зырком отметил, как выгодно платье очерчивает фигуру.Вспомнив, где она была, Сережа шагнул к ней и без вступлений грубо поцеловал. Пытается вытравить Виктора. Вырваться невозможно: за спиной деревянная перегородка, с одного бока стена, с другого вешалка с верхней одеждой.

Может, укусить? Или пнуть…

— Не устраивай сцен, — предупредил муж между поцелуями.

Не отвечать не вышло. Руки годами обвивали его шею и сделали это снова. Привычно, механически, на автомате, но прекращать не хотелось. Подтянув ее ближе, Сережа стиснул до терпимого дискомфорта, продолжая медленно и расчетливо помечать каждый миллиметр губ. Они всегда запойно целовались. Если уж начинали, то часто с продолжением. Это была одна из причин, почему при встрече и прощании они ограничивались поверхностным чмоком. Всегда хотелось пойти дальше. Даже сейчас, испытывая к нему обиду, ненависть и злость, Вера возбудилась до предела.

Сережа первым отстранился. Любит вести и держать ее на крючке. Убирая растрепанные волосы за уши, Вера осмотрелась. Большинство не обратили внимание на парочку. Одинокая девушка смущенно отвернулась, когда встретилась глазами с Верой. Может быть, она узнала Сережу, он любит мелькнуть в блогах и медиа. Еще двое молодых людей, накачивающихся пивом с минимумом закуски, оценивающими взглядами окинули Веру и уважительно глянули на Сережу.

А он уже оттащил ее к дальнему столику, оставил там и ушел к бару. Пока его нет, нужно перевести дух, рассортировать происходящее и определиться со стратегией.

Первое. Нельзя недооценивать Сережу. Он умный, на переговорах съел собаку, редко ошибается в расчетах. Заговорил про психическое состояние — попытка давления. Но аргумент рабочий. У нее был нервный срыв и послеродовая депрессия. В медкарте есть запись. Этим много не продавишь, но нервов попортит. Опустился до шантажа. Если он всерьез, значит, что его цель оправдывает любые средства.

Так, ее главная задача узнать эту цель.

Второе, Вика не втягивать. Сколько мог, он помог. И вообще, скорее всего стоит в пробке на въезде в свой город.

Второе с половиной. Надо разбираться самой. Уязвленная из-за ситуации с переходом гордость просто отказывалась сообщать любовнику, что муж все узнал. По крайней мере не в режиме прямой трансляции.

Третье. Определиться, грозит ли ей опасность? И что делать, если опасность реальная…

От барной стойки отчалил Сережа с большими кружками в руках. Мужчин в костюмах здесь немало. Офисный планктон, пузатый менеджмент, хипстоватые блогеры. И Сережа, выглядящий комильфо — ни убавить, ни прибавить. Прежде она любовалась стильным мужем и гордилась вкладом в его внешний вид. Сегодня хотелось запрыгнуть на стол и закричать «Не ведитесь, никакой он не няша!».

Неняша тем временем поставил перед ней кружечку вишневого ламбика и отпил добрую треть из своей. Слизав пену с губ, он хмыкнул, заметив, что она спокойно сделала глоток и насладилась прохладной сладостью с легкой горчинкой.

— Офигенные у тебя нервы, Верунь. Я еще тогда заметил, что ты и ухом не повела, когда мы поехали к его офису.

Он давно знает!

События последних недель калейдоскопом проносились в памяти, на секунды погружая в тот или иной эпизод. Ей не казалась двусмысленность разговоров. Секса не было потому, что муж знал.

Спокойно! Вот и ответ, грозит ли ей опасность. Нужно просто дать ему возможность высказаться. Он явно готовился к разговору.

— Задним числом можно говорить что угодно.

— На, смотри. Обрати внимание на дату.

Он показал на телефоне видео из клуба. В колыхающейся толпе она в объятиях Вика ловит розовые бумажки и смеется. Прислано почти в то же время, в которое они были там. Сережа с ехидцей продолжал:

— Говорят, перед этим вы пометили каждый угол, но освещение не позволило снять без палева.

— Кто говорит?

Сережа улыбнулся и помедлил перед ответом, отлично зная, что это ее мучает.

— Вы сегодня встречались в ресторане.

Конечно, ему сказала Рина. Стерва.

Спокойно. Держать лицо. Незаметный вдох. Улыбнуться. Всех бесят люди, которых сложно довести.

— Мы пришли сюда обсуждать условия развода, а не прошлые грешки.

— Мы все обсудим, но даже не думай про развод.

— Да что ты заладил? Бегал по девкам, а теперь удивляешься, что я хочу развестись.

— Моя, как ты выразилась, беготня не мешала нашему браку, пока ты об этом не узнала.

— У тебя логика вора, который расстроен не тем, что украл, а тем, что попался.

— Вер, ты хоть и невинность, но не наивность же! Сама подумай. Мои приключения — мелочи, по сравнению с тем, что я делал для нас. Ты чем-то была обделена? По дому разгружена. Дочь в садике и нянька на развозе. Псину и то я гуляю! Захотела бизнес? Дал стартовые, подогнал консультанта. Секса тебе не хватало? Вспомни, кто был инициатором. Светской жизнью? Захотела — получила. Чего тебе еще надо?

По всему выходило, что муж у нее золотой, а она неблагодарная. Подумаешь, изменял. Подумаешь, хотел ребенка, а потом решил, что достаточно дать карточку с деньгами, и дальше оно само?! Подумаешь, у них нет и намека на семейный досуг. Подумаешь, он всегда гнул свое и ни во что не ставил ее мнение. Подумаешь, собаку хотел сам, а теперь героически ее гуляет. Подумаешь…

— От тебя мне уже ничего не надо, кроме развода по суду.

— Ага, с дележкой нажитого и определением графика встреч с Линой? Щаз! Я корячился десять лет не для того, чтобы девочка, играющая в семью, вдруг оттяпала половину, забрала дочь и свалила к своему юристику.

— Так дело в деньгах? Из-за них ты не хочешь разводиться?

— Ты даже не представляешь, какие бабки я потеряю из-за тебя. Как заработанные, так и будущие. Но это я готов спустить. Дело не в них, а в нашей семье, в Лине…

— Дело в той афере с имуществом и брачном контракте? — перебила Вера, специально не отреагировав на замечание о Лине. Нельзя ему верить! Он использует дочь и высокопарные высказывания о семье. Все, как предсказал Вик.

— Да никакая это не афера!

— Значит, я тебя крупно обламываю, не следуя твоему плану. Ты не подумал, что довольно странно предлагать мне дело с такой далекой перспективой? У тебя к тому времени была информация, что у меня якобы тоже роман на стороне.

Сережа вдруг горько хмыкнул, глядя мимо нее, покачал головой своим мыслям и допил остатки в кружке. Далее он растер лицо и устало посмотрел на Веру.

— Ничего «не тоже». У меня другой подход, ни одну из них я не воспринимал всерьез. А ты, оказывается, решила не просто сходить налево, но и вовсе свалить.

— Я ухожу в первую очередь от тебя, а не к кому-то.

— Значит, мы еще можем все исправить.

На этой драматической ноте к ним подошел официант и споро выгрузил тарелки, соусники и приборы. Заметил пустую тару Сережи и спросил:

— Вам повторить?

— Да, — относительно цивилизованно ответил Сережа.

— Мне тоже, — попросила Вера.

Он заказал любимые ею картофельные дольки и сливочный соус. Больше не будут любимыми.

— Зря мы редко выбираемся, — сказал муж, изо всех сил пытаясь придать нормальности их вечеру. — Ты ешь давай.

«И не будем больше выбираться!»

— Думаю, это все потому, что каждая наша вылазка не обходится без встречи с твоими любовницами.

— Перестань, Вер. Все. Белый флаг. Давай так. Мои похождения остаются в прошлом. Твои — тоже. Начнем с чистой страницы?

— Это с какой? Где ты указываешь мне что делать, а я слушаю и повинуюсь?

— Это где мы открыто говорим, если что-то не так.

Вера глянула на него с напряженной улыбкой. Ее предупреждали, что диалог — верный путь к отсрочке развода. А начать обсуждать отношения и способы их улучшить — практически шаг навстречу примирению. Очевидно, Сережу консультировал адвокат по разводам наоборот.

— У нас все не так. Я тебе прямо говорю, что подаю на развод, и что копать обратно мне не интересно.

— А я тебе говорю открыто, что против развода. У нас ребенок, неужели ты не хочешь попытаться все исправить и дать ей шанс вырасти в полной семье?

Глава 17

Упомянув Верино детство, он знал, куда бьет. Больно, но не до самого живого. Сложно задеть того, кто научился напрягать ментальный пресс. Вера лишь невесело улыбнулась. На что бы ни рассчитывал Сережа, он не показал своей реакции на ее спокойствие после жестоких слов. Чертов переговорщик.

— По-твоему, в семье, где мама и папа изменяли друг другу, нормальный климат? Кем она вырастет в подобной обстановке?

— Я же сказал, что отныне измен не будет.

— Или я не буду о них знать.

— Или будешь зря подозревать.

— И так и так звучит фигово.

— Не попробуешь — не узнаешь.

Бесило, что Сережу больше занимало, как добыть мясо из жареного крылышка, чем решающий момент в их браке. Он настолько уверен в своем успехе, что жена никуда не денется…

— А ты чего не ешь?

— Не хочу.

— Не пей на пустой желудок.

А что, собственно, она здесь делает? Каждый выразил свою позицию. Они противоположные. Зачем ему нужна жена — это ее больше не касается. Вера встала.

— Куда ты собралась?! — Сережа телепортировался со своей стороны стола и мгновенно затолкал ее обратно, оттеснив на стул к стене.

— Сереж, хватит. Мы ни к чему не придем. Мы хотим разного. Мне жаль, что наш брак не удался.

— Если жаль, давай работать.

— Это фигура речи. Пропусти.

— Есть куча вариантов, которые мы можем попробовать. Семейный психолог. Честное слово. Испытательный срок.

— Шантаж не забудь.

Он осклабился.

— Это я могу. Но не буду.

— Что тебе от меня нужно?

— Ты.

— А может, тебе нужна идиотка, чтобы растить дочь, вести дом и оттенять тебя на мероприятиях? И еще чтобы переписать на нее бизнес, а самому играться с заводами?

Она угадала. По крайней мере, последнее. Заводы ему нужны.

— Ты не идиотка. Мне нужна семья и ради вас хочу расти. Я понял, ты против брачного контракта. Его не будет. Я решу это другим способом. Геморроя больше, но тебя втягивать не буду.

Вера заметила, что муж уже не касается ее, не удерживает. И он тоже понял, что она видит — нет никакого давления.

— Верунь, я выбрал тебя. Давно. Это больше чем любовь, понимаешь? У нас много всего. И отличного, и спорного. Не думай о других. Они в прошлом. Я всегда возвращался к тебе.

— Но ты каждый раз меня предавал, — сипло проговорила Вера из своего угла.

Ну что за скот! Довел до слез. Сережа не выносил ее слез. Он понятия не имел, как реагировать. Его ужасало, что если обнимать плачущую женщину, она принимается плакать еще сильнее. За годы с ним Вера научилась плакать тихо и одна.

А сегодня не удержалась. Было уже все равно, что ему неловко и неприятно. И вдруг вместо того, чтобы материться в сторонку, Сережа обнял, стал гладить по спине и всячески препятствовать ее попыткам вырваться.

— Фу, у тебя руки жирные!

Сказала и рассмеялась сквозь слезы. Ледышка в сердце после ужасной истории на пути к переходу стала таять. Дебильный день! И вечер тоже получается дебильный!

— А ты замусолила мне рубашку, но я же молчу!

Вера красноречиво глянула на его «молчу» и утерла слезы костяшками указательных пальцев.

— Ты как, Верунь?

— Нормально.

— Вот что я предлагаю. Дай месяц. Захочешь уйти потом — пожалуйста.

— А если раньше?

— Любой судья согласится дать месяц на мою просьбу о примирении.

— А семейный психолог посоветовал бы нам разъехаться на месяц. Почему не такой вариант? Месяц — это ерунда. Несложно прикинуться паинькой, склонить к нужному тебе решению, а потом все скатится к прежним настройкам.

— Тебе ничто не помешает подать на развод в любой момент, после того месяца.

«Так же, как и тебе предпринять что-то в течение этого времени!»

— Где гарантия, что ты не потребуешь примирения потом, и придется еще месяц ждать? Давай сейчас начнем процесс, если «помиримся», то я заберу заявление.

— Из гарантий у тебя только мое слово. Я бы не хотел делать все это официально сейчас. Причин несколько. Я хочу, чтобы ты оставалась моей женой. Имидж. Бизнес. Репутация. Думай, Вер. Сколько хочешь. Выдвигай условия. Но у меня сразу есть одно правило на время попытки примирения — верность.

Лучше синица в руке, чем журавль в небе.

Бери, пока дают.

От добра добра не ищут.

Было еще что-то, но никак не шло на ум. Сидящий рядом с водителем Сережа, казалось, совершенно не переживает, что в ближайшие сутки жена даст ответ — быть второму шансу или нет. Вера настояла, что нужно забрать Карошку, и они мчали в область. Час в одну сторону. Эгоистично, неудобно для самой малышки и свекров. Но ни за что в эту ночь она не останется наедине с Сережей.

Было уже поздно, когда показались огни небольшого городишка. В первый визит на родину Сережи она была потрясена разрухой: убитые дороги, неухоженность каменных строений, ветхость деревянных косеньких домиков. Не понятно, чем жили и как выживали местные. Из цивилизации банкомат, сетевой продуктовый, школа и поликлиника. Сияющий золотом купол церкви отражал нищету вокруг. Ночь и дождь окрасили городок в нейтральный сероватый — и он стал казаться таинственным, а не запущенным.

Свекры оставили прежний дом, но заботами детей были выправлены окна, крыша, утепление, сайдинг и забор. И двор и дом внутри тоже подновили, и с прошлого года Вера без екающего сердца могла оставлять здесь дочку.

У ворот встречал только свекор.

— Уснула наша звездочка. Умаялась. Уж больно ей нравится лестница в сенках. Да ты волнуйся, Вер. Дорожки мы убрали, не оскользнется! А вы чего шубутнулись? Отдыхали бы себе дальше!

Вера предоставила мужу выкручиваться — ему виднее, что прежде наврал. Не успели они очухаться, как теплая одежда перекочевала на вешалку в сенках — что-то вроде предбанника, до входа в жилую часть дома, а они сами были впихнуты в объятия свекрови. Мать ворковала про ужин с дороги, что постелет им на веранде, где никто не потревожит.

— Мне спокойнее с Карошкой в одной комнате, — ответила Вера, предполагая, что дочь уложили в пустующей комнате на полутораспальной кровати.

Галина Николаевна заметила помятое и запятнанное платье Веры, красноречиво осмотрела их с Сережей, но удержалась от расспросов. За годы с мужем, балансирующем на хрупкой границе между алкоголизмом и любовью к застольям, она учуяла те две кружки светлого, что влил в себя сын. С утра все увидит.

Так же, без комментариев, Вере были предоставлены чистая одежда, средства для снятия макияжа и стакан воды. Приведя себя в порядок и вежливо пожелав спокойной ночи, Вера спряталась в комнате со спящей дочерью.

Телефон разрядился, но часы успели показать характерное Вику:

«Доехал».

Оставив все думки и решения на завтра, Вера переоделась в просторное домашнее платье и осторожно пристроилась рядом со спящей Карошкой. Та заворчала, но знакомый голос и легкие поглаживания не дали вынырнуть из крепкого сна. Коснувшись губами нежной щечки, она обняла расслабленную соню и глубоко вдохнула. Так делала всегда, укладываясь спать не дома. Обонятельный амбарчик принял новые запахи, рассортировал, положил поближе, чтобы завтра проснуться без паники. Вскоре ее опрокинуло в сон под размеренное дыхание Карошки.

Наутро Веру подняла не дочь, а звуки чужого дома. Свекры вставали спозаранку даже на пенсии, не приученные отлеживать бока. В своем доме работа была всегда, и занимались они ею сами. Сколько Сережа не предлагал им нанять хотя бы уборщицу или человека для помощи с огородом, упрямились.

— Да зачем? Чтобы мне тут все переиначили, и я потом ничего не нашла?

— Земля, сынок, хозяина знает. И я ее. Да и какой мне батрак на двадцати сотках? От них вред один. Тут не поле колхозное, где лишь бы сделано.

Завтракали в большой комнате за разложенным столом. Обычно круглый стол не мешался в стороне, гордо показывая всем букеты из полисадника. С появлением повода его половинки разъезжались, впускали в середину дополнительную секцию и вот уже овальный вмещал за собой пять человек. И трех кошек, путающихся под ногами.

Свекровь расстаралась. Сырники, оладьи, омлет, домашний хлеб. Любое блюдо можно сдобрить вареньем трех видов, сыром, сметаной, творогом. Каролина на радость бабушке тянулась за третьим сырником.

— Нравится, звездочка наша? Кушай, кушай.

— Нравится. У нас Мария тоже умеет вкусные сырники.

— Мама тоже умеет, наверное?

— Нет, не умеет.

Галина Николаевна бросила только невестке понятный взгляд. С оттенком превосходства. Вера посмотрела на Сережу, увлеченного оладьями. Заступится или нет? Промолчал.

Вдруг из вчерашнего сумбура выплыло ободряющее «я давлю, потому что уверен, что ты справишься». Она справится! Отстоит себя и сбросит оковы удобной девочки. Сама!

Положив себе нахваленных сырников, Вера отделила кусочек и с видимым удовольствием прожевала. Неплохо. Творожные крупинки могли бы быть и поменьше, но в таком варианте своя прелесть — ощущается цельность исходных составляющих.

— Очень вкусно, Галина Николаевна. Карош, а что тебе нравится в наших завтраках, когда Мария не приходит?

— Овсянка с ягодами и орешками. Еще маффины с шоколадными кусочками. Вафли с медом. Блинчики со сгущенкой, — Карошка бесхитростно перечисляла, сама не зная, что спасла маму от клейма «невестка-неумеха».

— А сырники не хотят мне покоряться, — развела руками Вера. — Какие я только рецепты не пробовала и стояла над душой у Марии, когда она готовила…

— Так что же ты молчала столько лет! Я тебя мигом научу! Да хоть сегодня!

— Мам, мы скоро поедем. У меня работы выше крыши.

— Ну вот скажи, сын, у тебя полный завод сотрудников, а работать приходится тебе, — отец сел на любимого конька, хотя Сережа не раз ему объяснял, что это не такой завод, где сотня замов замов и любая мелочь согласуется по три месяца в десятке инстанций.

— Такие дела. Все отлучки нужно планировать или рулить удаленно.

— А вы же вроде собирались в отпуск по осени? — вспомнила вдруг Галина Николаевна. — Как же поедете?

Каролина оживилась и потеряла интерес к воспетым сырникам. Большие глазенки смотрели на папу с ожиданием. В отличие от Веры, замурыженной прошлогодней поездкой, у детки остались самые радужные воспоминания о море, аниматорах, шикарных игровых и всевозможных шоу для маленьких постояльцев.

— Да, уже готовлю пути отступления. Дело стало лишь за выбором отеля. Съездим в течение месяца.

Вера прищурилась. Вот же шкура, а не Сережа. Думает задобрить через ребенка. А дочь уже восторженно вопила и спрашивала, будут ли в отеле водные горки?

— Найдем с горками, котенок.

— Я не котенок, я — драконенок!

Свекровь всплеснула руками, свекор хмыкнул, а Сережа тщательно прятал глаза от Веры. Понимал, что поступает нечестно. Озвучивая планы, заручался поддержкой Карошки и накладывал новый слой свежей краски на фасад счастливого семейства. Да когда это краска держалась на ржавом основании? Облупится вся!

— Все сытые? Тогда собирайтесь. Володька уже заждался снаружи.

— Сереж, ты что, водителя всю ночь под окнами продержал?

— Нет, конечно, в гостиницу отослал.

— Так что же он голодный там? Знаю я нашу гостиницу, там не эти ваши отели «ол включено», у них и захудалого буфета отродясь не было! Давай соберу что-нибудь с собой?

— Мам, ну что ты! А кто машину поведет? Я не вмешиваюсь, решил он как-нибудь проблему с пропитанием, нормальные ему суточные положены. Все, девчонки, собирайтесь. Десять минут вам!

Готовы они были, конечно, позднее. Под баловство Карошки и хлопотание свекрови сборы шли медленнее.

— Мам, а это значит, что в садик сегодня не надо?

— Сегодня не надо.

— Хорошо, а то я задание не выполнила!

— Вот дома и сделаем.

Детка забавно оттопырила губу, чем умилила бабушку. Не любила Карошка занятий, требующих прилежания, не в маму пошла. Сережа уже рычал в трубку, что напомнило Вере о собственном разряженном аппарате. Внутри свербело, что она упускает что-то очень важное, но до возвращения в дом все равно не выйдет воспользоваться телефоном.

Дорога прошла как обычно. Муж удаленно руководил на переднем сиденье, периодически используя богатую палитру обсценной лексики. А девчонки на заднем сиденье старались не мешать папе работать и делали вид, что не слышат плохих слов. Было непросто занять пятилетнюю егозу в машине, несущуюся по осенней трассе. Серое полотно дороги сливалось с убранными темными полями, переходящими в низкое клубящееся небо. Они загадывали цвета автомобилей и соревновались, чьих больше. Каролина выбрала красный, как у мамы, но проиграла несмотря на то, что Вера хотела поддаться и выбрала синий — цвет, о котором мечтала. Но так как машину дарил Сережа, то сделал как посчитал нужным.

Они разговаривали с Карошкой про садик, про тренировки. Пусть это мелочи в масштабе взрослых проблем, но как же увлеченно детка рассказывала, как один мальчик притворяется, что спит в тихий час. И как потом отдал ей свою булочку с кремом, лишь бы воспитательница не узнала.

— Солнышко, а ты откуда знаешь, что он не спал?

— Мам, ну что ты как ребенок! Конечно потому, что я не спала тоже!

— И мальчика не смутило, что вы — соучастники?

— Мы — кто?

— Оба хороши! — подал голос Сережа.

Оказывается, он давно закончил разносы по телефону и внимательно слушал о проделках дочери.

— Я не виновата, что ему не хватило мозгов попросить мою булочку!

Спереди донесся одобрительный смех, а Вера покачала головой.

— Солнышко, нехорошо пользоваться слабостями других людей. Это называется манипуляция.

— А что плохого?

— Люди будут знать, что ты заставляешь их делать то, что они не хотят.

— Но он ничего не понял!

— А если бы с тобой так поступили, и ты поняла позднее, что друг тебя обманул?

— Ну ладно, в другой раз я отдам ему свою булочку.

Вера вздохнула и улыбнулась дочери. Если бы все решалось так просто! Внутри теснилось что-то тяжелое и большое. Видны первые ростки их с Сережей воспитания. И всходы ей решительно не нравятся. Понятно, что начинать надо с агрономов, но тут-то и начинается главная загвоздка. Папенька у Карошки не только не поменяет линию поведения, но и поощрит поступать так же.

Родной город маячил на горизонте, и, не заезжая в центр, они свернули на объездную и вскоре оказались в поселке. Здорово здесь, даже сейчас, в октябрьскую хмарь. Возле дома сверкнула мокрая красная крыша — машину уже пригнали.

Дома их сбил с ног Цезарь, радостный возвращению своих людей. Сытый и прогулянный надежным соседом пес пытался свалить младшую хозяйку, дорвал чулки старшей и обмусолил костюм главному в стае. Сережа заскочил переодеться, тщательно делая вид, что у них все прекрасно.

— Так, девчонки, вам задание на день. Заниматься только приятным делами, есть только вкусное и быть красивыми. В четыре за вами приедем с Володей.

— Пап, а зачем?

— Это сюрприз, драконенок. Все, беги, переодеваться, мне надо поцеловать маму.

— Фу! — и убежала в свою комнату в сопровождении хвоста.

— Карош, руки не забудь помыть!

Когда шум на лестнице затих, даже вздох Сережи показался оглушительным. Ему надо наверх, запрыгивать в другой костюм и мчать на совещание. А он стоит и ждет, как отреагирует жена. Прежде ей достались бы спина, нетерпеливое щелканье пальцев от Сережи, уверенного, что она все стерпит и встретит вечером если не объятиями, то хотя бы миролюбивой улыбкой. Нынче такой уверенности не было, и Сережа кинулся зарабатывать очки.

— Вечером детский спектакль.

— Тот самый, на который я предлагала поехать, а ты сказал, что дорога в соседний город не стоит часа Каролькиных ерзаний в зрительном зале?

Он кивнул, а Вера отвернулась. Культурный досуг был лишь ее заботой. И хорошо, если муж не противился. А мог и обломать крылья, как идее, которую он теперь спешно воплощал в жизнь. Стоило прозвучать слову «развод», как у него нашлись на них и время, и желание. Надолго ли?

— Ты не исправим, Сереж.

— А теперь-то что не так? Ей будет развлечение, тебе ивент — платье выгулять.

— А тебе что? Ты же ничего не делаешь просто так.

— А мне — вы.

Ну да, ну да.

— Ответ дам завтра. Посмотрим, как пройдет вечер.

— Значит, ты согласна поехать?

— Да.

Сережа дернулся к ней, но Вера не дала себя поцеловать.

Глава 18

Когда Сережа ушел, задышалось легче. В его присутствии сложно обдумывать и взвешивать предложение. Испытательный срок. Вторая попытка. Пан или пропал…

Вспомнилась позабытая подходящая пословица. «Ближняя соломка лучше дальнего сенца». А будучи в доме, где каждый предмет говорил о благополучии, то «ближним» оказывалось как раз «сенцо». Это там «соломка». Тесная квартирка в не самом приятном районе, потребительская корзина, прикидывание возможностей и необходимость вписываться.

Вера не тешила себя иллюзиями, что муж будет занят исключительно попытками вернуть ее расположение. Он успеет подготовиться к разным сценариям. И отомстит, если пойдет не по его. Нельзя надеяться на благородство и честный раздел. Всегда может статься, что развод окажется грязной игрой, по итогам которой Сережа забудет громкие слова о ценности семьи.

Пожалуй, единственное, что будет по-настоящему жаль терять, это собаку и просторную мастерскую. Так и так прикидывая, что можно изменить в квартирке, чтобы разместиться без ощущения, что живешь в швейном цехе, Вера пришла к мысли, что не спать ей отныне на кровати. Ах, какое замечательное решение в квартире Вика — спальный чердак. Увы, слишком дорогое для нее.

Вик! Нужно срочно зарядить телефон.

Неужели их свидание было вчера? Тяжелое, нужное, выводящее в неизведанную фазу. Будоражили не только слова о любви. А вообще… все! Но признание в первую очередь. Оно грело, льстило и обнимало на расстоянии.

Проверить сообщения. От него — ничего. Укололо…

Зато в швейной обсуждалке переполох. Отмотав на предполагаемое начало апокалипсиса, Вера выяснила, что один из клиентов недоволен куклой. У них было правило: изготовили куклу по индивидуальному заказу, отослали видео на одобрение. И не удивительно, что работа не принята. Сделано неплохо, но далеко не так прекрасно, как должно. Задобрив заказчика и мягко отчитав мастерицу, которая уже и так в процессе переделки, Вера почувствовала гордость. Плевать, что не прошла переход! Зато здесь все получится!

И все же… Заманчиво оставить обиды в прошлом, перелистнуть страницу и двигаться дальше. С мужем? Или Виктором? Почему так сложно решать…

Почти восемь лет знакомы. Семь из них — женаты. Желанная дочь. Дом, построенный вместе. Путешествия вдвоем. Втроем еще ни разу. Еще?..

Размышления прервал громкий лай и присоединившийся к нему голос Каролины.

— Мам! В дверь звонят!

Собака надрывалась внизу, а Каро стоит прямо перед Верой, сидящей за столиком и нервно теребящей запястье под браслетом.

— Прости, милая, я задумалась. Сейчас узнаю, в чем дело.

— Ты пиццу заказала?

— Почему ты спрашиваешь про пиццу?

— Потому что скоро обедать, а Мария сегодня не пришла.

— А я, по-твоему, совсем бесполезна?

— Тебя же дома не было!

Все-таки в воспитании она хоть с чем-то справилась. Даже пятилетний ребенок понимает, что возможности мамы не безграничны. Это вызвало искреннюю улыбку и желание обнимать детку долго-долго.

— Голодными не останемся, обещаю.

Они проверили по видео, кто стоит у ворот. Оказалось — курьер с цветами.

— Какой большущий! — выдохнула Карошка, когда Вера занесла граммофоноподобный букетище. Не меньше метра в диаметре, пошлое собрание роз всевозможных оттенков. От белого до бордового.

— Папа что-то натворил?

Да, котеночек. По всем статьям «да». Натворил, и мое воспитание идет в нужном направлении.

— Думаю, он просто хотел нас с тобой порадовать. Здесь так много, что и Цезарю хватит.

— Не люблю розы, — фыркнула детка.

Она отправилась было наверх — выходной короткий, надо многое успеть, но в дверь снова позвонили. Опять курьер. На этот раз с большой коробкой, украшенной зеленым бантом. При более тщательном рассмотрении на зеленых витках проступили серебристые дракончики.

— Это мне! — воскликнула Карошка, и скучающего выражения на личике как не бывало.

Содрав крышку, она ахнула. Оттуда, как из рога изобилия, высыпалось множество разных предметов в заводской упаковке. Фигурки героев из любимого мультфильма. Книжки. Раскраски. Пижама. Детская косметика. Кажется, здесь был весь существующий мерч на заданную тему. Горы товаров посредственного качества, приносящие владельцам бренда колоссальный доход.

Каролина с восторгом и бурными комментариями перебирала новые сокровища. Цезарь резвился в пустых упаковках и по команде юной хозяйки относил их в подарочную коробку.

— Мам, сделай фото, как я обнимаю все! Отправишь папе?

И не только фото, малыш, не только фото.

«Лесть и подкуп, Сереж?»

«Ей же понравилось! По улыбке вижу. А тебе?»

«Хорошо, что ту клумбу прислали с подставкой. В доме нет подходящей вазы».

Сережа не ответил. Понял, что промахнулся с выбором?

Впрочем… выбирал ли он? Озадачил секретаря и дело с концом. Но тут прибыл новый курьер. С пиццей и еще одной маленькой коробочкой.

— Папа считает тебя бесполезной? — нахмурилась Карошка, увидев пиццу.

— Он так заботится о нас. Не забудь помыть руки. Сейчас накрою стол.

— Так это твоя любимая, с песто! А почему ты не смотришь, что в маленькой посылке?

Потому что и так понятно, что внутри какое-то украшение. Сняв верхнюю упаковку, Вера увидела знакомую коробочку. В этом ювелирном магазине они покупали обручальные кольца. Непроизвольно Вера подняла правую руку и взглянула на безымянный палец. В меру широкое, оно отражало солнечный свет, хотя камней на поверхности не было. Зато внутри пряталось целое состояние, заключенное в чистейших бриллиантах. Они касались кожи, нагревались от ее тепла и в особенно жаркие дни немного впивались в кожу. Столько лет Вера жила с дискомфортом от кольца, что сроднилась с этим ощущением. В какие-то моменты испытывала гордость, что свыклась и научилась не обращать на него внимания. Во многих парфюмерных шедеврах встречаются неприятные ноты, но добавляющие звучанию аромата глубину и оттеняющие другие компоненты. Так думалось и о семейной жизни: где-то уступка, где-то совместная радость — из этого ведь складываются дни.

— Мама, открывай!

И правда, чего медлить. Посмотрим, чем Сережа собирается умасливать. С тонким щелчком открылись кожаные створки, и на черном атласе воссияли серьги.

Сережки от Сережки.

Разглядывать не стала, сразу закрыла.

— Очень красивые. Давай есть!

Дети тонко чувствуют настроение, и Каро сочла лучшим вариантов быстро поесть. Бросая на задумчивую маму понимающие взгляды, она съела даже сухие краешки и умчалась обратно в гостиную разворачивать гору новенького. А Вера проглотила сухие слезы и убрала недоеденную пиццу в холодильник.

«Тебе понравилось?»

Вложив семизначную сумму в подарок, любой захочет узнать, понравилось ли. Точнее, понравилось ли на полный чек. А у нее все упало в минус на семизначное значение. Объяснять, что не так — бесполезно. Человек говорит, что хочет начать с чистого листа, а потом откупается широкими жестами, пылью в глаза. Ну, не пылью. Бриллиантами. Но что ей эти камни, если Сережа не потрудился вручить лично?

«Шикарные. Спасибо!»

На этом беседа затихла вплоть до вечера. Сережа заехал за ними, на второй этаж не поднялся, много шутил с Карошкой и заулыбался шире, когда заметил, что Вера вдела в уши его подарок.

— Прямо как для тебя делали, Верунь. Неброские, но сразу видно — качество и уровень. А платье не слишком простое?

— Это же детский спектакль, Сереж. Зачем разодеваться? И где ты успел достать смокинг?

— А что его «доставать»? У меня, по-твоему, на всем заводе не нашлось угла, где разместить пару чистых рубашек?

Завидев ее взгляд, спрашивающий, для чего еще у него нашлось место на заводе, он поднял руки в жесте «сдаюсь».

— Давай перемирие?

— Пап, поедем, а то опоздаем!

Неожиданно Каролина выказывала искреннее нетерпение по поводу предстоящего события. Предыдущие развлечения — кинотеатр, игровые комнаты, квесты, зоопарк, шоу с аниматорами, детские дни рождения — всегда воспринимались с умеренным энтузиазмом. Постановка с настоящими актерами, музыкой, танцами заворожили детку. На протяжении всего действа ее пальчики теребили обивку кресла в переднем ряду, плечи и нос тянулись в направлении сцены, а глазки забывали моргать.

Верино сердце плавилось в радости за крошку. И ей немного перепало чистейшего восторга и заразительного погружения. Одно это стоит всех забот и тревог о ребенке — видеть, как родительская забота идет впрок, как счастлив маленький человек, получая новый опыт. В эти моменты казалось, что любишь детку чуточку больше. И, что скрывать, на самом деле то была также любовь к себе.

— Папа, как же здорово ты придумал! Я думала, Герда никогда не отыщет Кая, но она такая смелая! А снег! Он был как настоящий. И ветер выл, что я почти замерзла!

— Значит, теперь ты у нас театралка?

— Это как?

— Любительница театра.

— Да!

— И пойдешь на другие спектакли?

— Конечно, пап!

Сережа оттащил Карошку в сторону от оживленного потока и обнял, словно тоже не мог справиться с эмоциями.

— Вер, иди к нам.

В шумном фойе никто не обратил внимание на расчувствовавшуюся семью. Да еще после детской программы. Никого не заинтересовало, что мама украдкой смахнула пару слезинок.

Бывает!

«Ты не подала на развод.

Это не вопрос.

И не наезд, если что.

Вопрос в другом, разумеется.

Что-то произошло?

Вот блин! Забыл поздороваться.

Привет!

Прошло уже два дня, как ты сказала, что хочешь развестись».

Телефон разорвался трелью входящих «диньков», и Вера отложила диспенсер со скотчем на раскроечный стол. На полу выстроились башенки одинаковых коробок со всевозможным швейным приданым. Большую часть она купила на заработанное кукольным делом, так что может забрать со спокойной совестью.

Первым, конечно, попалось на глаза последнее сообщение. С упреком о бездействии. Ох, сфотографировать бы ему мастерскую в данный момент. Но… Во-первых, нельзя ничего говорить заранее, иначе не получится. Во-вторых, она еще не сказала мужу о своем решении. Возвратившись после театра и уложив сонную с дороги дочь, супруги не поднимали тему. Наутро муж ушел на работу с первыми петухами. Отправив дочь с няней в садик, Вера бросилась паковаться. Скоро у нее встреча с адвокатом. Для подачи заявления в суд.

«Привет. Да, сложные выдались два дня. Эмоционально и физически я вымотана. Мне предстоит совершить поступок, который повлияет на наше с дочерью будущее. Планы остаются прежними, хотя и появилась новая информация для обдумывания. Прости, что так не конкретно».

«У меня тоже появилась информация для обдумывания».

«Вик, что ты имеешь в виду?»

«Ваш семейный отдых.

Сразу после моих слов.

Ты, похоже, определилась?»

Вера несколько раз зажмурилась. Перечитала. Нет, все правильно поняла. Точнее, ничего не поняла. И повторила свой вопрос:

«Вик, что ты имеешь в виду?»

Без единой сопровождающей буквы прилетели фотографии.

Они с Сережей целуются в пабе.

Он ее обнимает за столом.

Они уходят, Сережа помогает надеть пальто.

Сразу после его слов.

Что еще ему было думать, видя Веру с мужем в том же платье. Гордость конечно пострадала. Но… Зачем же надумывать?

Прошло несколько минут в молчании. Ее и без того плотно составленный день осложнился. Что можно ответить, чтобы успокоить и не выдать планов…

Для такой секретности был еще один повод. С утра Веру вдруг осенило, что муж вполне мог получить доступ к информации на ее телефоне. Невозможно быть уверенной, что в данный момент он не читает эту переписку. Звонить Вику и провоцировать Сережу на какие-то срочные действия — опасно. У нее и так очень сложная схема по спасению швейного добра.

А вот Виктор не стал сдерживаться. И прислал еще фотографий.

Вчерашнее посещение театра. Красивые они идут в зрительный зал. Карошка между папой и мамой в неказисто прекрасном платье из натуральных тканей. Это его взрослую пару муж назвал слишком «простым».

На другой фотографии они обнимаются после спектакля. Лучезарно счастливые, до невозможности естественные.

В районе горла плескалась кислота. Сережа играет в грязную. В блоги не ходи, и так ясно, что там в нужных аккаунтах осветили семейный досуг фабриканта. Столько усилий для поддержания фасада! И, конечно, испорченное настроение у конкурента.

«Вик, всему есть объяснение. Не надумывай ничего, пожалуйста».

Прочитал. Не ответил.

Был в сети одну минуту назад.

После шестой минуты стало ясно, что отвечать не собирается. Поверил? Расстроился?

Как же глупо, что они оказались такими неприспособленными к двойной жизни. Надо было давно брать пример с Сережи и завести второй телефон!

От чувства беспомощности и злости хотелось покричать или бросить что-нибудь. И кинула. Эту тяжелую дуру со скотчем. На белой стене осталась вмятина и немножко краски откололось.

* * *

Лишь благодаря своему адвокату Вера прошла до конца процедуру подачи заявления на развод. Случилось все быстро, четко и с нужной долей профессиональной строгости. Хорошую адвокатессу подогнал Вик. Высокая и крепкая женщина, она всегда была в брючном костюме, не выпускала телефон из рук и помнила каждую деталь Вериной ситуации.

В коридорах с мерцающими лампами хотелось вжаться в стену, чтобы никого случайно не задеть. Большинство посетителей выглядели потерянными, задерганным, разочарованными и много еще какими, достойными общего эпитета «надломленными». Адвокатесса провела ее через это испытание, мягко потянув к нужному кабинету.

За глухими дверями находились неприветливые специалисты, встречающие всех вопросом «Что у вас?».

У Веры было «заявление без согласия супруга». Что сразу оживило господ за столами. Ее одарили взглядами: оценивающим — от мужчины, и любопытным — от женщины. Вылетело из головы, какие должности у людей с полномочиями, так как дальше все происходило под руководством адвоката. Увидев, что дамочка пришла с помощником, клерки приосанились и стали выполнять работу без проволочек.

Перед расставанием адвокатесса снова проговорила алгоритм действий и разрешила звонить в любое время дня или ночи.

Сережу уведомят. За ним ответный ход. Он имеет право просить о перемирии, особенно если заявит, что действует в интересах ребенка. Съехать от него можно в любой момент, пока суд не постановил обратного. Забирать с собой дочь тоже можно, но тогда требуется согласие супруга. А в случае, если… И еще десятки «если» их ветвистых обстоятельств.

На предельной скорости ликующая Вера долетела в поселок. Дорогой подпевала любимым исполнительницам, а песню Эйвы Макс про королей и королев прослушала четыре раза. Так их всех: этих королей, их мечи и другие регалии власти!

Пусть это лишь начало, пусть впереди сложный путь. Но должно отметить сделанное, похвалить себя и верить в успех!

Уже за полдень. Дел невпроворот, а надо успеть собрать чемоданы с вещами для Карошки и себя. Пока Вера была в суде, переезжала ее швейная мастерская. Мария присматривала за грузчиками и уже отчиталась, что коробки благополучно водворены в квартирку. Золотая женщина! Без вопросов согласилась помочь. Как же ее будет не хватать. И не хозяйственных навыков, а ощущения крыла, которое она щедро расправила над всем семейством.

Удача изменила прямо возле дома. Машина Сережи показалась в зеркале заднего вида, и яростный взгляд будущего бывшего мужа чуть не прожег дыру в заднем стекле. У него точно где-то поставлен маячок, программа-шпион или еще какая-то система слежки за ней. Иначе быть не может. Из суда столь скоро не уведомляют!

Вера сомкнула губы. Сейчас начнется.

Не доезжая до ворот, она остановилась. Сережа понял, почему она не свернула на подъездную дорожку — чтобы он не запер ее семейный хэтчбек — и заблокировал другим способом. Поставил свою лелеемую япошку так, что Вера не смогла бы отворить дверь со стороны водителя. Но зря что ли она ходит в зал? Наработанные упругость и растяжка помогли изящно и быстро выскользнуть из-под руля, перемахнуть через коробку передач и выбраться на волю через пассажирскую дверь.

Сережа не предусмотрел акробатических трюков, но также не стал медлить. Бросив машину как стояла, он нагнал Веру у входной двери, и пока еще супруги ввались в дом. Потревоженный Цезарь зашелся лаем, а потом виновато вильнул хвостом и положил морду между лап, настороженно глядя на тяжело дышащих хозяев.

Глава 19

— Значит, таков твой ответ, — выплюнул Сережа, с ненавистью глядя на гигантский букет в гостиной.

— Делом убедить легче, чем словами.

И отправилась наверх, в детскую. Два огромных чемодана ждали, чтобы их наполнили одеждой, самыми обожаемыми игрушками и прочим, нужным на первое время.

— Ты вообразила, что Лина будет жить с тобой?

— А ты хочешь, чтобы пятилетняя девочка жила в окружении нянек, когда у нее есть мать?

— Мать никто не гонит отсюда. Эта твоя придурь…

— Сереж, прошу, перестань. Сейчас Каролина переедет со мной. Я не собираюсь препятствовать вашему общению. Дальше суд определит постоянное место жительства.

Сережа смерил ее неприятным взглядом, но Вера не дрогнула. Пугалки для глупеньких зависимых жен. Она уже перекладывала Карошкины вещи из ящиков в чемодан.

— Много не бери. Все равно обратно привезешь. И сама тоже вернешься.

— Сереж… ну давай без этого? Даже если ты запросишь примирения, это всего лишь отсрочка, отрубание хвоста по кусочкам. Ты никогда не проявлял намеренной жестокости.

— А ты что сейчас делаешь? Рушишь все из-за своего узкого мышления.

— Растолкуй, пожалуйста. Мне и правда не хватает кругозора, чтобы увидеть твоими глазами сложившуюся ситуацию. Дурочке, которую годами обманывали, а потом просто откупались чем угодно, но не человечным отношением!

— Во-первых, ты делаешь хуже ребенку. Разлучаешь с отцом и привычной средой.Думаешь, я отдам тебе Цезаря? Сиди сама в своей конуре! А дочь скоро будет жить со мной.

— И смотреть за ней будут чужие люди!

— А в данный момент она, по-твоему, с родными или близкими? Лина не младенец! У нее активная жизнь! Социализация, развитие, обучение, спорт. Твоя роль уже не такая большая, и ты не можешь с этим смириться, без конца козыряешь прошлыми заслугами. Ты точно так же будешь видеть ее утром и вечером, возить в садик и на кружки.

— Считаешь, нет разницы, кто это делает? Неважно, кому она по утрам рассказывает свои сны? Все равно, что заболевшую малышку из садика заберет тетка на зарплате? Или ты встанешь среди ночи, чтобы согреть стакан молока?

— Встану, конечно!

Сережа швырнул это обещание с той же скорость, с какой транжирил деньги на задабривание их с Карошкой подарками. Не подумав как следует, не учтя вкус адресата.

На губы ползла ехидная усмешка, но помня наставление адвокатов, Вера не выпустила наружу живые эмоции. И хотя в носу щипало, медленный выдох помог наладить нейтральную улыбку.

— Что ж, прекрасно. Я буду спокойна за деточку, когда она с тобой.

Не добившись своего, муж плюхнулся в кресло для взрослых и устроился в нем с комфортом. Хлопнув ладонью по подлокотнику, он выразительно похвалил выбор, хотя до этого лишь угукал, когда ему показывали варианты.

— Даже не думай, что заберешь его с собой.

Вера пожала плечами и вернулась к детской одежде. Вот нисколько не удивил. Бить в слабые места всегда легче. С внутренним напряжением ждала настоящих ударов.

— По-твоему, я не заслуживаю второго шанса?

— Ты его упустил с рекордной скоростью.

— За эти два дня?!

— Ты талантливый, тебе хватило полтора.

Она перешла к игрушкам и обыскалась потрепанного бегемотика. Купленный с лотка на проходе. Дочь практически не клянчила в магазинах, но тогда она была очень убедительна в том, что без этого бегемота никуда не уйдет. Совершенно несуразный плюшевый монстр, сшитый кое-как, чиненый-перечиненный, но каждый день перед сном он удостаивался объятий и самых главных новостей из дня Каролины. Обитал дома. Всегда.

В кровати не было. Под ней — тоже. В вигваме не просматривалось ничего, напоминающего его сиреневую шкуру. Может, он под креслом, но пока в нем сидит Сережа, нечего и думать, чтобы приближаться туда.

— Вер?

— Ты еще и умный. Сам найдешь ответ, что не так.

— С букетом я пролетел. Понял. Серьги вроде устроили?

— Дело не в них.

— Так скажи, в чем!

Как часто приходилось проглатывать обиды, замалчивать, заглаживать? Если бы говорила все как есть, оказались бы они в разоренной детской? А есть ли смысл говорить сейчас? Спасать-то уже нечего.

— Ладно. Я скажу. Не считала, но список внушительный. Ты нарочно привез меня в тот паб, чтобы нанятый тобой человек сделал фотографии якобы семейных посиделок. Ты обещал Карошке поездку на море, зная, что у нас зависший момент в браке. Ты прислал вульгарный букет, поручив его выбор секретарю. Ребенок получила гору мусора, и как видишь, ничего из той коробки не добралось до ее комнаты. Ты подарил дорогущие серьги через курьера. Ты выставил поездку в театр своей идеей. Ты дал добро на распространение наших фотографий из театра, не посоветовавшись со мной. Имидж стоил того, чтобы обманывать меня?

— Докапываешься до мелочей, Верунь. Наши фотки и раньше гуляли в сети, ты не возражала. Каролину сняли без лица в кадре. Остальное… ну в чем-то косякнул, в чем-то не согласен. Если тебе так важно, я скажу Лине, что идея была твоя.

Бесполезно! Ну насколько же бесполезно объяснять что-либо этому человеку. Он не видит сути, подменяет одно другим и выворачивает события наизнанку. Кажется, для такого есть термин? Газлайтинг, точно.

Что вспомнила — положила. Бегемотика так и не нашла. Но и Сережа пока не поднимался с кресла.

— Для меня это не мелочи, — тихо ответила Вера и выкатила чемоданы в коридор. Для ее вещей также приготовлены два чемодана. Больше в багажник просто не поместится.

За бессонную ночь было многое передумано на тему переезда, в том числе и то, какие вещи забрать. В основном, Вера паковала базовый гардероб и то, что шила сама. Выходная одежда, непрактичные платья и памятные аксессуары из поездок остались на местах. Ни к чему тащить в новую жизнь то, что тесно связано с Сережей.

— И что, это все? — спросил муж, привалившись плечом к дверному косяку.

— Очевидно, нет. Дальше процесс, раздел… ты и сам прекрасно понимаешь, что между нами много моментов для урегулирования. Сейчас нам нужно остыть. Пожалуйста, не травмируй Каролину еще сильнее. Ей будет непросто. Я уже подыскала детского психолога.

— Молодец какая. Портишь ребенку жизнь и при этом затыкаешь пробоину пальцем.

— То, как мы живем сейчас, не лучший пример для ребенка. Когда между родителями раздор, дети первыми страдают.

— Мы еще можем уладить.

— Нечего улаживать, пойми.

Вера сняла кольцо и положила его на полочку для ювелирных украшений. Рядом с раскрытым футляром с новыми сережками.

— Вот как? Влюбилась в своего юриста, значит?

— Это тебя не касается.

Обувь, в отличие от тряпочек, было проще проредить. Только подходящее, только удобное. Впрочем, несколько прекрасных пар пойдут с ней. Она не Каролина, нога не вырастет!

— А ты уверена, что нужна ему, Верунь? У него с той блондинкой все серьезно, поговаривают, что дело идет к браку. Ты, конечно, отличный вариант, но замужем. А она холостая и дочурка… кого надо дочурка. Хотя, если подумать, то при хорошем адвокате ты можешь неплохо поднять бабла. Ой, погоди-ка, а он и есть хороший адвокат. Дело пахнет сговором, как считаешь?

— Не считаю. У тебя недостаточно информации. И ты бесишься. Оставь домыслы. Никто не планирует обводить тебя вокруг пальца!

— Это уже произошло! Ты сорвала мои планы по расширению. Ломаешь семью, даже не попробовав хоть что-то починить. Не удивляйся, что потом он тебя бросит. Ту свою блондинку он обманывает. Может, это твой тип — мужчина, которому тебя мало?

Вот он, настоящий удар! Рассчитанный. Болезненный. Точно в цель. Верность оказалась для всех участников драмы слабым местом. Но если начать рассуждать об изменах, ожиданиях и обманутых надеждах, можно обнаружить себя в топком болоте. Поэтому Вера не стала поддаваться на провокацию и не позволила развить тему. Еще одна бесящая мужа улыбка.

— Просто будь справедлив к нашей дочери.

— Ну конечно, а ты, значит, уйдешь пешком и голышом жить в своей хибарке? Так я и поверил, что ты не ждешь причитающегося. И знаешь что? Дождешься!

— Не кричи, пожалуйста. Я верю, что ты можешь оставить меня ни с чем. И не могу этому помешать. И нет, я не уйду пешком. Уеду на подаренной тобой машине с вещами на первое время. Потом мы вместе заберем дочь из садика и расскажем о новостях.

Сережа недовольно позыркал, но кивнул. Понял, что это наиболее честный для него вариант, и вышел за женой в спальню. Вера широким движением смахнула косметику со столика в большой кожаный шоппер и так же поступила с банками из ванной. Было жаль оставлять любимый плед и ароматические свечи, но запахи, годные для большой комнаты, просто задушат атмосферу в квартирке. Вдруг с характерным звуком по паркету загрохотали колесики чемоданов.

— Спокойно, я помогу их снести. Во всем ждешь подвоха, — проворчал Сережа, увидев переполошенную Веру в коридоре.

— Конечно, жду. Ты же как-то узнал, что я обратилась в суд.

— Просто я готов к разным сценариям.

И более никаких объяснений! Окинув бывшую спальню в последний раз, Вера выдохнула раздражение и помчалась в детскую. Бегемотик и правда нашелся под креслом. Взрослые не единственные, кому оно пришлось по душе — очевидно, Каролина тоже была не прочь в нем поваляться.

У входной двери ее нагнал громко дышащий пес. Спешил!

— Прости, приятель, что сама не нашла тебя, — прошептала она, присаживаясь, чтобы взъерошить собачью холку. Мокрый нос ткнулся в ладонь. — Ты отличный мальчик, слышишь? Я подумаю, как забрать тебя.

Сережа уложил чемоданы в багажник Вериной машины и отогнал свою, чтобы она могла уехать. На сердце лежала чья-то тяжелая лапа. Давила, душила. И не переставала, даже когда их домик исчез в зеркале заднего вида.

* * *

— Каролина, мы с папой решили жить в разных местах. И сегодня я переезжаю на свою квартиру.

Детка положила вилку, и взгляд перебегал с мамы на папу. И обратно. Они привели Карошку в хорошую кафешку, но не в любимую. Вера готовилась к истерике, слезам, неудобным вопросам. Но молчания не ожидала.

— У Софии папа ушел из дома, и потом ее родители развелись, — выдала наконец Каро и с пристрастием уставилась на своих родителей. — Вы тоже?

— У нас не совсем так же. Из дома ушла мама…

— … и, возможно, мы тоже разведемся.

— А где буду жить я?

— А где ты хочешь?

Каролина принялась скрежетать вилкой по тарелке. Противный звук встрепенул нескольких посетителей, а Верины виски простреливало от резкой боли. Сама того не замечая, она расстегнула часы и ущипнула, захватив тонкую кожу на внутренней стороне запястья. В голове успокоилось, но она даже не шелохнулась, чтобы остановить Каро. Пусть выражает эмоции.

Сережа, в отличие от нее, не читал детских психологов и надвинулся на дочь. Акустическая пытка прекратилась.

— С мамой хочу жить.

— Как скажешь, солнышко.

— А после развода мы с мамой снова вернемся в дом?

— Почему ты так думаешь, солнышко? — Вере не лез кусок в горло, хотя она ничего не ела с завтрака.

— Мама Софии судилась за квартиру. Ведь им надо где-то жить.

— У меня есть квартира. Когда ты родилась, первые два года мы все там жили.

— Я не помню.

— Сегодня сможешь увидеть.

— Если захочешь, — добавил Сережа.

Каролина снова погрузилась в размышления, нет-нет, а таскала с тарелки сырные шарики. Потом ей в голову пришла какая-то мысль и она с улыбкой вскинулась на родителей.

— Но ведь вы можете помириться, и тогда не придется никуда ехать.

— Милая, сегодня мы точно поедем на квартиру, потому что маме с папой нужно пожить отдельно. Ты уверена, что хочешь со мной?

Как ни страшно было задавать этот вопрос на очной ставке, но нужно. Каролина, казалось, совсем не раздумывала над ответом.

— Пап, ты только не обижайся, но я хочу с мамой.

— Без обид, Линок. А почему, можешь сказать?

— Она хорошо читает и может пришить Рандольфу оторванный хвост. Мы ведь можем взять его с собой?!

— Уже взяли, солнышко.

Сережа с трудом натянул улыбку на каменное лицо.

— Если тебе еще что-то понадобится, ты всегда можешь приехать в наш дом.

— Конечно, пап. Отец Софии стал чаще забирать ее из сада. Может, не так и плох этот развод? Но постойте. А как же Цезарь?

— Он пока остается с папой.

— Но я хочу, чтобы он жил с нами! Пап, ты только что обещал, что могу взять то, что понадобится.

— Лин, я обещал, что ты можешь приехать домой, если тебе чего-то не хватает.

— Но он же будет скучать целый день один!

К такому Сережа был не готов и посмотрел на Веру. Внезапно посмотрел с мольбой, а не приказом «срочно разберись».

— Дорогая, он не будет дома целый день один. Туда приходит Мария, чтобы убираться и готовить.

— Так она не поедет с нами?!

— Я сама все приготовлю, не волнуйся. А квартира наша небольшая, мне не потребуется помощница, чтобы содержать ее в чистоте.

— Так мы с тобой теперь бедные?!

— Нет, конечно. Мы — самостоятельные.

Сережа закатил глаза. Тем не менее, он проводил их до машины и долго прощался с Каролиной. Сердце Веры разрывалось от осознания, что своими руками разбивает семью, что лишает дочь привычной жизни. Но и жить так дальше невозможно.

* * *

Знала бы Вера, что ремонт не под сдачу, многое бы сделала иначе. Из простенькой обстановки пришлось срочно выдумывать что-то для жизни мамы с дочкой. Пришлось пожертвовать и намеком на личное пространство, чтобы хоть как-то разместить раскроечный стол, стол для шитья и выделить место для тканей и фурнитуры. У кукольниц, как и у многих мастериц, вовсю шла предновогодняя страда. Пусть Вера и успела организовать небольшой коллектив швей, но многие клиенты вернулись за новыми интерьерными куклами, а умела их одна Вера. Поэтому проволочек для развертывания рабочего места быть не должно.

Придется смириться, что какое-то время она будет спать на раскладном диванчике, хранить косметику в ванной и делить с деткой один шкаф на двоих. Впрочем, вещей брала минимум, и все должно влезть без проблем.

Карошка подбоченившись обошла квартиру. Особенно ее заинтересовала кладовка.

— Почему нельзя, чтобы это была моя комната? Тогда тебе не придется спать в мастерской. Я маленькая и моя кровать влезет.

— Солнышко, не волнуйся за меня. Когда я была маленькой, как ты, тоже жила в комнате, которую приготовила для тебя.

— А бабушка жила в мастерской?

— Тогда все было немного иначе, но да, бабушкина швейная машинка стояла там же, где будут мои.

— Здесь только две комнаты. Тесно.

— Это временно. Потом мы обязательно переедем в квартиру, где у каждой будет отдельная комната и мое место для работы.

— А к папе ты не вернешься?

— Это вряд ли, драконенок.

— Что он натворил? Я знаю, что ты плакала, когда думала, что я не смотрю. Это из-за него?

— Нет, солнышко, в нашей с папой ситуации мы оба набедокурили. И не можем больше быть вместе. Но это не значит, что мы будем меньше тебя любить. Мы всегда будем твоими родителями. Давай, вылезай из кладовки и пойдем чистить зубы. Тебя ждет бегемот и твой любимый комплект постельного.

Довольно безболезненно удалось провернуть замену мебели. Было за что сказать «спасибо» Сереже. Он считал, что заработанное на шитье не подлежит тратам на семью. Вера брала оттуда на подарки, но многое возвращалось, так как на хозяйство муж выделял щедрый лимит. Так, удалось подготовить неплохую подушку, пригодившуюся совершенно неожиданным образом. Должно быть, теперь он понимает, что жена платит адвокату не без его помощи, и кусает локти.

— Ой, мам! Здесь такое же кресло. Вот это здорово!

До отбоя они обустраивали детскую тем, что привезли, попутно составляя список, чего не хватает.

— Завтра суббота. Можем съездить по магазинам, и ты сама выберешь…

После отбоя, не до конца притворив дверь в детскую, Вера отправилась выпить чашку чаю и наконец обдумать слова, сказанные Сережей о Викторе.

Наговоры, пустые они или нет, всегда заражают сомнением. Действительно ли была у Виктора какая-то стратегия для романа с ней? Бесполезно отрицать, что проще встречаться с обеспеченной женщиной с ребенком, чем одному содержать всех. И Вик не раз подчеркивал, что с Сережи следует взять причитающееся. Но ведь так и есть? С чего бы оставаться с копейками на счету, тогда как бывший муж — изменник и манипулятор — имеет миллионы и обязательства перед общим ребенком. И примешивать сюда Виктора — очередная манипуляция Сережи.

Так, с финансами разобрались. Теперь его девушка.

Не составило большого труда найти ее в соцсетях. Нежная версия золотоискательницы Рины. Разница, конечно, состояла в том, что девушке Вика ничего искать было не нужно. Ее лицо украшала безмятежная улыбка и открытый взгляд. Чьей бы дочкой она ни была, но судя по информации в профиле, у нее было любимое дело — студия стретчинга. Может, не стоило верить всему, что человек выкладывает в Сеть, но Вера сразу прониклась к ней симпатией.

Стыдно за роман с Виктором почему-то не было. И ревности тоже не было. Все было до странного ровно. Словно пройденный этап.

Вик не писал.

Вик не звонил.

И судя по сторис его девушки, в данный момент у них происходил романтический ужин в ресторане. Самого Вика она не показывала. На селфи — цветы, загадочная улыбка и кусочек портфеля с обмятой ручкой.

Разумеется, он с ней.

Он с Верой был… пальцев рук хватит, чтобы посчитать, сколько раз они были с Виком. Так чего же удивляться, что он ужинает со своей блондинкой. Особенно после фотографий с Веры с мужем. И после ее витиеватого сообщения.

Но как же признание в любви? Что дальше? Любовный опыт у нее крошечный, но и так понятно, что чувства это не все, что это не дает гарантии «быть вместе».

Виктор ничего не обещал. Ничего не спрашивал.

Потому что она замужем, конечно. Пока, да. Слова не хотели подбираться для сообщения о том, что подала на развод.

Отправлять? Или нет? Говорить о том, что…

А о чем? Крутой адвокат видел немало пар, примирившихся в последний момент. Нет, такого намерения нет, но и рассказывать пока не о чем.

Утром стало ясно, что каким-то образом Виктор знает, что еще не подала. А значит, может выяснить, что подала. Ведь так?

Отодвинув от себя пальцем телефон, взяла кружку с остывшим чаем и положила ледяные ноги на батарею. Вот так же десять лет назад она сидела одна в опустевшей квартире и думала, что никогда не выберется из одиночества. Выбралась, разумеется.

Глава 20

— Вера, здравствуй.

— Добрый день, Галина Николаевна.

— Это правда?

— Смотря что вы хотите уточнить.

— Твое поведение, конечно!

— Тогда неправда. Я прекрасно воспитанная, справедливая и заботливая.

— То есть, не ты изменила Сереже и ушла, забрав дочь?

— Вы специально упустили ситуацию, побудившую меня к этому, или просто не в курсе поведения своего сына?

— Сережа не единожды предложил тебе мировую.

— А вы с какой целью звоните?

— Спасти вашу семью, Вера. Что ты выдумала? Ну сглупили, бывает. Разберитесь и оставайся. Каролине нужен отец.

— А что, отец он только если мы женаты?

— Слышала, наверное, что разведенный мужчина снова становится холостым?

— К женщинам это тоже относится.

— Нет, Вера, ты будешь женщиной с прошлым. И с ребенком.

— Каролина лучший в мире ребенок. Я не возражаю быть ее мамой.

— С тобой невозможно разговаривать.

— В таком случае — до свиданья?

Без пяти минут бывшая свекровь бросила трубку. Неужели она думала, что уговорит непутевую невестку вернуться домой?

А, впрочем, все равно, что думала Галина Николаевна и что сказал ей Сережа. Но не все равно, на тишину с его стороны. За выходные не спросил, как устроилась Карошка и как ее настроение. Не спрашивал, в какой день можно забрать после садика или тренировки. Затаился.

Как ни хотелось оставить дочь дома, а лучше, если у нее жизнь пойдет привычным графиком. На выходных Вера тщательно анализировала детское поведение и не увидела настораживающих признаков, чтобы немедленно тащить ребенка на беседу с психологом. Но расслабляться рано!

В утренней садиковской суете они как обычно обнялись несколько раз «про запас». Восхитительная идея, подсмотренная у психологов, помогала дотянуть до вечера — если очень-очень соскучишься, надо вспомнить, что были запасные обнимашки и не грустить. Сережа всегда фыркал на предложение поступать так же.

Предупредив воспитательницу о произошедшем в семье, Вера уехала, готовая вернуться за Карошкой в любой момент. А пока ее не сдернули, срочно бросилась закрывать мелкие задачи по обустройству. Лично ей переезд дался сложно. Дискомфорт коснулся почти каждого аспекта ее жизни, и только решимость помогала идти вперед.

Сережина готовность к разным сценариям заставила прошерстить машину в сервисе и сменить телефон. Несколько часов ушло, чтобы сменить все пароли. Несмотря на большие траты, спокойнее стало чуть. Учитывая ресурсы и степень злости Сережи, у него оставалось еще много способов присматривать за ней. Но здесь она бессильна.

От Виктора ничего не приходило. Его аккаунты обновлялись в привычном стиле, без всплесков. Сначала гордость задирала нос. Мол, он не ответил, его очередь. Потом выступала паранойя, что нельзя бросить того, с кем не был вместе. Потом голос подавала надежда, что в прежние времена у них бывали затишья и дольше. Но раньше они не были… в одной кровати.

В конце концов гордость уступила, и Вера отправила длинное послание.

«Я сделала это. Обратилась в суд, чтобы нас развели. В данный момент жду, что предпримет вторая сторона, и немного боюсь подлости или чего-то такого. Ресурсов у него много, и действует он по непонятной мне логике. Съехала с дочерью. Я знаю, что не вправе ожидать конкретики и мне не дано обещаний, но дай знать, чего хочешь ты».

Сообщение висело непрочитанным, хотя абонент бывал в Сети.

Игнорирует?

Прошло больше суток. Но вторая галочка не появилась. Не прочитал. Негодование по этому поводу перетекло в растерянность. Должно быть объяснение. Должно.

Но пока его не было. И Вера старалась отвлекаться от тягостного ожидания работой. Эту часть она тщательно оберегала от штормов. Шила в любом настроении, в любом состоянии. Главное, чтобы хватало здоровья сесть за машинку. А там оно само.

В один из таких моментов, когда хотелось развалиться на части, а пришлось шить кукольную руку, позвонила адвокатесса.

— Вера, у меня новости. И не самые хорошие.

— Он требует перемирия?

— Лучше бы перемирия. Вторая сторона настаивает на психиатрической экспертизе матери и до момента, пока не подтвердится ваша вменяемость, Каролина будет оставаться с отцом.

* * *

Сережа приехал, не прошло и часа после звонка адвокатессы. Вошел в прихожую, притащив с улицы холод и запах прелой листвы. Его не приглашали, но он скинул обувь и, осматриваясь, словно это его квартира, прошел в гостиную-мастерскую. Сидеть можно было на стуле или на диване. Он выбрал диван.

— Так вот на что ты спустила ремонтные деньги. Стало чище, но как же здесь тесно. Впрочем, для одной тебя нормально.

Вера не могла сидеть в его присутствии. Загородив швейную машину, она осталась стоять. С чем бы он ни пожаловал, явно чувствовал себя хозяином ситуации. Улыбается, паршивец.

— Что, даже чаю не предложишь?

— Я никого не ждала. А пуэр ты не любишь.

— Ладно, в конце концов, я здесь не за твоим гостеприимством. Последний шанс что-то откатить назад.

— Я вся — внимание.

— Забери заявление о разводе, возвращайся домой, и не будет никакой экспертизы.

Сказано спокойным вкрадчивым тоном, не оставляющим сомнений, что противоположный вариант не сулит ничего хорошего. Собрав в кулачок все противоречивые эмоции: от злости до растерянности, Вера выпрямилась и смело произнесла.

— Знаешь, мне советовали не вести с тобой приватных переговоров и не заключать никаких устных сделок. Так что будь добр, в следующий раз согласуй встречу через юристов.

Сережа встал с улыбкой. Похоже, не ожидал от нее ничего другого.

— Вечером я заберу Лину из садика и отвезу домой. Сложи ее любимые игрушки. В тот самый чемодан.

С Вериного лица сошли все краски. Адвокат предупреждала, что муж имеет на это право, и все равно к такому нельзя подготовиться. Стало страшно до подведенного живота. Пальцы сами собой забрались под браслет часов. Ослепленная ужасом, Вера упустила, что за ней пристально наблюдают.

— Что ты делаешь, Сережа? Мы только переехали и устроились. Не нужно ее дергать. И ты хоть понимаешь, что ей придется проходить ненужную экспертизу?

— Поступаю как должен. Забираю дочь у нестабильной матери. Что значит «ненужную»?

— Да это же бред! Ты отлично знаешь, что все у меня в порядке.

— Твоя адвокатша не дорабатывает. Должна была объяснить, с чем вы имеете дело. У тебя в анамнезе депрессия и тревожное расстройство, самоповреждения, а теперь еще и приступы неконтролируемой ярости.

От наглости Сережи побелело перед глазами. Упомянутые депрессия и тревожность случились на этом самом месте, в гостиной. Он, первый Карошкин год впахивающий до ночевок в дороге, упустил первые улыбки, первый переворот, первые попытки ползти. Он не видел детских простуд с осложнениями, пугающими неопытную мать до ужаса. Все проблемы он решал сообщениями о том, чтобы Вера пригласила его мать или няню. Сережа не проникся историей о том, как няня с прекрасными рекомендациями уснула ночью у кроватки с болеющей Каролиной. Для него важнее был результат: жена вовремя проснулась и успела к дочери, с которой случился ларингоспазм. А то, что беспокойство переросло в тревогу и вылилось в лечение у психиатра — бывает.

Как Вера ни пыталась скрыть чувства, а не вышло. Губы дрожали, когда отвечала Сереже:

— Половина в прошлом, другая половина — притянута за уши. То, что у тебя есть запись с домашней системы видеонаблюдения, где я что-то бросила, ничего не доказывает.

— Может, дырка в стене ничего не доказывает. Но твои синяки на запястье появляются сами собой?

Казалось, что больнее некуда, но Сережа умеет удивлять. Годами наблюдал, как она барахтается, и не делал ничего, чтобы помочь. А сейчас и вовсе готов притопить. Только из вредности, потому что выходит не по его планам.

— Я здорова. Ты это знаешь.

— Пусть решает психиатр.

— Которого ты купишь?

— Как можно?! Я не такой, ты же знаешь!

Изобразив не то оскал, не то улыбку, испытующе смотрел на нее. Сегодняшний Сережа не похож на человека, которого она знала и когда-то любила. Непредсказуемость его действий нервировала.

Не стоило праздновать маленькую победу — спугнула удачу.

— Хорошо, я привезу вещи вечером в садик.

— Никакого садика, Вер.

— Встречи не запрещены.

— Встречи с моего согласия, а я против, чтобы сейчас ты добавляла Лине переживаний. Ты можешь ей звонить.

— Так нечестно.

— Если бы ты знала, куда бить, непременно ударила бы, а?

В один момент навалилась сильнейшая апатия. Затеяв развод, она не предвидела, что разъяренный муж заберет Карошку и оттопчется на самом чувствительном. Что же она наделала! На лице и так не было ни кровинки. А теперь, похоже, ни капельки не поступало ни в одну жилку. Ноги подгибались, и Вера шарила около себя, пытаясь нащупать спинку стула.

— Эй, Вер. Ты чего?

В знакомом жесте холеная рука Сережи коснулась ее щеки. Он уже был рядом: присел и хмуро разглядывал ее бледную кожу.

— Не… тро…жь… меня.

— Я принесу воды.

Медленные вдохи и выдохи привели ее в чувство. Она не скатилась в панику, потому что годами сдерживалась и угождала Сереже. Сейчас привычка сыграла на руку. Пока медленно цедила воду, анализировала ситуацию. Фигово, но не фатально.

— Сереж, мы не должны уничтожать друг друга. Пожалуйста, давай найдем общий вариант, как будем раздельно растить Каролину. Мы еще можем остаться в цивилизованном сосуществовании.

— То есть, вариант, когда мы миримся, ты не рассматриваешь?

— После всего, что мы узнали друг о друге — невозможно.

Всякое участие сдуло с лица Сережи.

— Потом не говори, что я не предлагал мировую.

Вера зажмурилась, уверенная, что сейчас муж перевоплотится в какое-то ужасное создание и растерзает ее на части. Ничего не происходило, и она открыла глаза.

— Покажи того бегемота? На остальное плевать, новое куплю.

Пошатываясь, она отправилась в комнату, отведенную под детскую. Купит он, ага. Вот это постельное она шила сама, ни за какие деньги такого не найдет. Вытащив из-под одеяла бегемотика, Вера аккуратно положила его в пакет на застежке.

— Страшненький такой, — хмыкнул Сережа. — Ну все, бывай.

* * *

Четыре дня давящей тишины, не нарушаемой ничем. Ни всхлипа, ни слезинки. Швейная машина не стрекотала, ножницы не чиркали, телефон всегда был в бесшумном режиме. Вера отчаянно искала какую-то зацепку в образе жизни Сережи, любую мелочь, которой «непременно воспользуется». И не находила.

Всюду серость, берущая в кольцо. Угораздило же сделать бежевые стены, взять с собой сизую пижаму и телефон был в серебристом чехле. Погода стояла под стать. Осеннее небо, просыпавшее вдруг снег, оставалось мутным и низким. Белый налет впитывался в землю и не мог подсветить отвратительную действительность.

Момент оживления наступал в минуты, отведенные для общения с Каролиной. Казалось, малышка неплохо переносит сложившиеся обстоятельства. Вера аккуратно выяснила, что на нее никто не давит, лжи о маме не наносит. Первые дни болтали по видеосвязи, но вчера Сережа, увидевший мешки под ее глазами, сказал, что в таком виде нельзя показываться дочери. И остались у них телефонные звонки.

Вера пыталась окольными путями узнать, как на самом деле поживает Карошка. Воспитательницы ледяным тоном сообщали, что все хорошо. Няня была чуть более мягка, но также не хотела лишних проблем. Одна Мария Степановна не боялась Сережу и рассказывала, что происходящее дома выглядит неплохо. Детка кушает хорошо, не плачет, много играет с Цезарем.

Звонил Виктор. Перед этим он что-то писал, но его сообщения так и остались непрочитанными. Вера не планировала возвращать той же монетой, но не без внутреннего удовлетворения игнорировала попытки достучаться до нее.

Ради твоего же блага, Вик.

Сейчас не время.

Нужно привыкнуть, что они поменялись ролями. Пусть она официально не разведена, но уже чувствует себя свободной от обязательств перед Сережей. Когда вышла из порочного круговорота пар, изменяющих друг другу, Вера увидела, насколько отвратительно поступала по отношению ко всем. К мужу. К Виктору. К его девушке. К себе.

Сказать Виктору, что не хочет быть на вторых ролях? Тогда потеряет навсегда. Разумеется, он выберет другую. Молодую, свободную, близкую. Мало ли какие громкие слова он говорил. Кутаясь во все два одеяла в доме, Вера убеждала себя, что нельзя потерять того, кто ей не принадлежал. Не получалось.

Вечером четвертого дня в доме закончилась еда. Желание питаться доставкой тоже закончилось. Нужно выбраться в небольшую кофейню на районе. Столика, может, ей не достанется, но для девушки всегда найдется место за стойкой.

Накрапывал противный дождь и тротуары блестели в свете фар паркующихся во дворе автомобилей. Будний день. Люди возвращаются с работы. В теплые дома, к родным людям и накрытым столам. Натянув капюшон, Вера ступила под холодные капли. И пусть намочит!

— Вера!

Обернувшись на знакомый голос, она не могла поверить, что все происходит наяву.

Виктор. Настоящий. Здесь. Приехал. Робкая радость проявилась улыбкой в глазах и прикушенной губой. Большего она себе позволить не могла. Слишком насупленным выглядел Вик.

— Ты не читаешь сообщения и не берешь трубку.

Радость испарилась, и осталась растревоженная ранка на нижней губе. В последние дни Вера не вспоминала о гигиенической помаде, и пересохшие губы саднили. Улыбка превратилась в кривую полоску. Вот теперь все на местах. Встреча началась с легкой боли. Дальше — больше?

— Там, видимо, что-то срочное, раз ты приехал лично? Подожди, сейчас посмотрю, и дам обратную связь… — язвить получалось плохо, вышло что-то полуизвинительное.

Она полезла в карман, но Вик взял ее за плечи, встряхнул и прижал к себе. Крепко.

— Вер, перестань! Ситуация небезнадежная.

Осведомленность и участие взбесили сильнее молчания в первые дни. Тогда она верила, что сама что-то может. А сейчас, придавленная действиями Сережи и объятиями Виктора, Вера остро чувствовала свою несостоятельность и беспомощность. Один всю жизнь указывал что делать, что чувствовать и как реагировать. Второй не упускает из виду, контролируя через посоветованную адвокатессу.

— Отпусти.

Виктор разжал руки.

— Куда ты собираешься?

— В кофейню поблизости.

— Компания нужна?

— Да.

— Постой здесь, под деревьями.

Вскоре он вернулся с бежевым зонтом, купол его был такой большой, что прекрасно укрывал обоих. Вера тихонько вздохнула, вспоминая их первую встречу. Тогда тоже шел дождь, а она ни за что бы не позволила себе дерзить или взять под руку, идти в ногу и прижиматься боком. Одно было неизменным: тот самый зонт, создающий крошечное, принадлежавшее только им, пространство.

— Как твои дела, Виктор?

— Лучше.

— А было?

— Нервно. Мать оперировали. Планировалось в следующем году, но ситуация усложнилась в тот день, когда ты подала на развод. Все завертелось: срочный перевод в Москву, врачи, ожидание новостей, сестра сводила с ума звонками. Постоянно мотался между больницей, гостиницей и ловил курьеров, которые срочно подвозили вещи и прочее, что нужно было матери. Ее увезли в одной сорочке. Сам приехал даже без смены трусов.

Вера молчала, с трудом представляя, что пришлось пережить семье Вика.

— Было не до переписок.

— А как же твой романтический ужин в тот день?

Вопрос выскочил раньше, чем Вера успела подумать. Сдала себя целиком: шпионила, ревновала… Виктора открывшиеся обстоятельства ничуть не удивили. Даже не сбился с шага.

— Вот с него и сорвался.

— Извини. Имеешь право возмущаться.

— Чем?

— Тем, что я… эгоистка и что, э-э-э, подсматривала.

— Тогда и я не лучше. Добыл из твоего адвоката нужные мне сведения. Не увольняй ее, пожалуйста. У нее не было выбора.

— Только не говори, что у тебя на нее есть что-то нехорошее.

— У меня нет на нее ничего нехорошего. Просто она должна мне услугу. Формально ничего не нарушила.

— Не хочу знать…. Лучше скажи, как твоя мама?

— Теперь хорошо. Уже подыскали санаторий с реабилитационной программой. Переведем, как только будет можно.

От блеска положительных качеств Вика хотелось зажмуриться, предварительно в него вцепившись. Как можно крепче.

— Мы пришли.

Кто видел кофейню на остановке, многого от нее не ждал. И первое очко в ее пользу делала надпись над входом, сообщавшая дату открытия. Без малого восемнадцать лет назад. Вера забегала сюда старшеклассницей, потом покупала фруктовый чай, гуляя с коляской, заказывала доставку, если не успевала приготовить ужин. Второе очко так же с легкостью уходило кафешке, манившей восхитительным ароматом праздника. Здесь всегда пахло уютной новогодней выпечкой: немного специй, немного сухофруктов и чуть-чуть рома.

Внутри освещалось получше, чем на улице, и для рассевшихся лицом друг к другу Веры и Вика стало очевидно, насколько они оба вымотаны. Усталость на лицах уже не скрыть. Лично у нее пропало желание немедленно выяснять, зачем он приехал и есть ли она в его планах на будущее. «Накорми голодного и дай отдых уставшему, потом спрашивай». Так говорила мама, никогда не затевавшая споров во время еды или если человек был с дороги.

— Те фотографии с нашего «семейного отдыха» — его рук дело.

— Я понял, Вер. Почему ты не рассказала о своей уязвимости и записях в медкарте? Мы бы лучше подготовились перед тем, как подавать на развод.

Он спросил осторожно, словно пробуя тонкий лед. Без обвинения и без деланного превосходства.

— Недооценила Сережу. Я помнила предупреждения, что процесс может разбудить в человеке самое худшее. Но не соотнесла с реальностью. Я идиотка, у которой было все, а теперь борюсь за право увидеться с ребенком…

Пальцы непроизвольно пытались отодрать шелушку на губе, когда Вик остановил ее взглядом и протянул свою ладонь. Вера оставила вредное занятие и коснулась его мягкого тепла. Вскоре и вторая ее рука грелась в замке его ладоней.

— Я встречал расклады и хуже. Не торопись отчаиваться.

— Меня пугает экспертиза.

— Чем?

— Купленной комиссией. С него станется…

— Оспоришь.

— А вдруг я и правда того…

— Психиатры разберутся. Ты не первая, чей муж из мести инициировал такое развлечение. Судья будет выносить решение в интересах ребенка.

Упоминание Карошки в обезличенном варианте «ребенок» немного коробило, но как еще может разговаривать адвокат по разводам?

— Мы ищем брешь в его безупречном фасаде.

— Найдется. Методично разбирай каждую мелочь. И лучше наглядно. Составь список, таблицу, доску прегрешений — что хочешь — это поможет увидеть какую-то закономерность или, наоборот, нелогичность. Ты сразу поймешь, что это.

— Ты выигрывал подобные дела? Как?

— Всегда удавалось найти аргумент, заставляющий вторую сторону снизить требования или пойти на уступки.

— Узаконенный шантаж.

Вик выдохнул нечто среднее между смешком и фырканьем и улыбнулся так, что захотелось поверить, что все обернется благополучно. Им принесли заказанное, и Вере понравилось приятное удивление, с которым Вик встретил размер порций. Несмотря на то, что заведение считалось кофейней, кормили здесь отлично: первым, вторым, салатами и десертами.

— Солянка что надо, — пробормотал Виктор, зачерпывая очередную ложку и не забывая одним глазом сторожить фаршированные блинчики.

И пусть готовила не сама, Вера испытывала легкую гордость, что он остался доволен. Утоленный голод, любимая кофейня и вселенный Виктором оптимизм сделали свое дело. Напряжение последних недель немного отпустило. Страх потерять детку перестал тянуть из нее жизнь. Еще немного, и появится смелость прочитать, что за сообщения он ей отправлял. Предлог отлучиться нашел сам собой.

— У меня дома пустые шкафы и холодильник. Пожалуй, закажу что-нибудь с собой.

Оставив его разделываться с вазочкой правильных «орешков» — с тонкими «скорлупками» и щедрой начинкой из вареной сгущенки — Вера отправилась к витрине с десертами. Делая вид, что выбирает, она загрузила в телефоне их с Виком переписку.

«Я сделала это. Обратилась в суд, чтобы нас развели. В данный момент жду, что предпримет вторая сторона, и немного боюсь подлости или чего-то такого. Ресурсов у него много, и действует он по непонятной мне логике. Съехала с дочерью. Я знаю, что не вправе ожидать конкретики и мне не дано обещаний, но дай знать, чего хочешь ты».

Он ответил спустя несколько дней.

«Вот это новости!

Ты умеешь удивлять.

Как он отреагировал?

Твоя адвокат знает, что всегда может рассчитывать на мою консультацию.

Извини, что пропадал. Семейные обстоятельства.

Остальное при личной встрече.

Как ты?»

Через день он звонил и снова писал.

«Вер, все хорошо? Я вижу, ты бываешь онлайн, но мои сообщения не читаешь.

Возьми же трубку.

Я волнуюсь».

А вот это что-то новенькое. Волнующийся Виктор. Он же не напрягается.

Повернувшись, чтобы видеть их столик, Вера оказалась в плену его взгляда. Лицо Виктора подсвечивал зажженный экран телефона. Знает, что она прочитала. Ничего нового не узнала, впрочем. Кроме этого его «волнуюсь». Волнительно!

Оставив заказ на две порции всякого, годного на завтрак, Вера и мандраж вернулись к Виктору.

— У нас личная встреча, — с нажимом напомнила она.

— Давай по порядку. На острове у нас был разговор про ожидания. Быть осторожными, встречаться сама знаешь зачем. Но жизнь идет, все меняется. Ты разводишься, я сказал о чувствах и получил интересный ответ. Что нам дальше со всем этим делать — вариантов несколько.

— И какой тебе предпочтительней?

— Для начала лечь спать. Вместе.

На ее лице отразилось вселенское разочарование. Заговорила о будущем, а получила сальность.

— Зря куксишься. Сама сказала, что мы ни одной ночи не провели вместе. Если хочешь попробовать, я готов в любой день. Хоть сегодня.

Все как просила, но почему-то не радовало. Переоценила значимость сообщения «Я волнуюсь». Это вполне могла быть фигура речи.

— Вы встречаетесь с той… другой?

— Не видел с момента отъезда.

— Ты ее любишь?

Глава 21

Задав Вику вопрос о любви к другой, Вера словно остановила время. Казалось, стал не нужен воздух, не нужно знать, что происходит вокруг. Она полностью сосредоточилась на его реакции, пытаясь уловить хоть какую-то мелочь, выдающую правду.

А он просто пожал плечами.

— Теперь уверен, что не люблю.

— А раньше?..

— Думал, мы хотим одного и того же. Мы во многом совпадаем, нам комфортно. Мы не выносим друг другу мозг.

Каждое «мы», относящееся к другой женщине, откалывало от Вериной самооценки по кусочку. Но не остановило от последующих вопросов.

— Да, я видела, что вас считают красивой парой, без пяти минут женатыми.

И Сережа говорил, что та златовласка завидная невеста.

— Если бы все женились только по этой причине. Ты забыла, что я сказал в прошлую встречу?

— Но ведь она тебе подходит.

— От нее не сносит крышу, она не бесит и не вызывает желание прибить и поцеловать. А потом в обратном порядке.

В его словах было больше усталости, чем страсти. Словно он досконально обдумал происходящее и принял. Вера не знала, как относиться к подобному. Ей дали понять, что любовь никуда не делась. Что же ей еще надо?

Складывалось впечатление, что разговор не закончен. Конец метаниям Веры положила официантка с большим пакетом.

— Ваш заказ на вынос.

— Большое спасибо. Рассчитайте нас, пожалуйста.

— Внушительный заказ, — проговорил Виктор. Его ноздри затрепетали. Аромат шоколадного торта с абрикосовой пропиткой распространялся на несколько метров вокруг и заглушал сливочный аромат находящихся в том же пакете круассанов.

— Надеюсь, ты поможешь съесть хотя бы половину, — со значением глядя на него, сказала Вера.

— Я уж думал, не дождусь!

По дороге домой парочку под зонтом догнал снег. Дождевые капли превратились в твердые крупинки и легонько стучали по нейлону. Сырой холод ощутимо прихватывал открытую кожу. В попытке согреть руки без перчаток, Вера прятала их в шерстяных складках на локте Виктора.

Непривычно идти вместе никуда не торопясь, не таясь. Не было адреналинового куража, только тихое предвкушение вечера. Внешне ощущения Вика не проявлялись. Он как всегда — скала среди океана. Наверное, остался бы невозмутим, даже если бы Сережа поймал их с поличным.

Квартира встретила свежим подмороженным воздухом.

— Здесь тоже холодно, — воскликнула Вера, бросившись в Карошкину комнату, чтобы закрыть балконную дверь. — Хотела немного проветрить, а выстудило до ледяного пола.

Вик прошел за ней и увидел изменения в бывшей спальне. Исчезла широкая кровать, тумбочки. Рядом с детским столиком и низеньким стеллажом шкаф смотрелся великаном. Вся комната выглядела несуразной и непродуманной. И больше всего бросалось в глаза отсутствие той, для кого она предназначена.

Поджав озябшие ноги, Вера взяла ладонь Вика и повела в свою мастерскую.

— Я сплю здесь.

Маленький диван с обеих сторон подпирали стеллажи с тканями и фурнитурой. На самом верху расселись куклы в разных стадиях готовности. Впечатленный Виктордолго всматривался, а потом спросил.

— Какая из них твоя?

— Они все мои.

— Какую ты сделала для себя?

— Не делала.

— Почему? Ты их не любишь?

— Всех люблю одинаково. Они меня спасли, когда я выгребалась из депрессии. Каждая сделана с любовью и отдана с добрым напутствием.

— Я помню куклу для своей племянницы. Сейчас появились другие. Твое мастерство растет.

Вера благодарно улыбнулась и не стала добавлять, что несмотря на прокачку умений, спросом по-прежнему пользуются предыдущие мягконабивные куколки.

— Ты замерзла, — начал Вик, обнимая ее со спины, — или есть другая причина для твоего напряжения?

В доказательство своих слов он тронул ее каменные плечи. Вера увернулась.

— Наверное, я просто не могу поверить, что ты здесь, со мной.

Улыбка его не обманула. Выставив стул в центр комнаты, Вик сказал.

— Садись лицом к спинке. Подними руки.

Ухватившись за низ Вериной толстовки, он легко снял ее и бросил на пол. Вскоре на теплый футер бесшумно упала футболка и домашний топ. От холода кожа покрылась мурашками. Вик и не подумал греть ее своими широченными ладонями. Передал Вере небольшую подушечку с дивана и сказал:

— Подложи под щеку. Где можно взять какой-нибудь крем?

Вера предвкушала нежные поглаживания, плавно переходящие в ласки. Так и началось. Лимонный крем таял между ее кожей и сильными мужскими руками. И стоило натянутым мышцам немного размякнуть, их стали безжалостно крутить, жать и щипать!

Вскоре болезненные прослойки растворились, ткани напитались соками, ожили и податливо перекатывались под умелыми пальцами.

— Шьешь целыми днями… на этом самом стуле… голову некогда поднять…

— Угухм, — бездумно согласилась Вера.

— А теперь на стрессе спортзал забросила…

— Угухм.

— Не дело это. На кого сначала надевают маску?

Окруженная заботой, она поддалась дремоте. Не взбодрили ни цитрусовый аромат, ни мерзнущая спина, ни понимание, что в доме гость. Все члены тела расслабились, поддерживаемые одной лишь левой щекой, упирающейся в льняную подушечку.

На плечи лег вафельный плед. Как? Откуда Вик узнал, где его найти?

Негромко стукнула спинка дивана, опущенная вперед.

С легким шорохом взвилась простыня, следом шлепнулись подушки.

Короткое парение, хруст пружин под мужским коленом и можно вытянуться во весь рост. Едва уловимо ее избавили от штанов и носков. Идеально.

Вера приоткрыла глаза. Оказывается, большой свет в комнате погас, и лица Вика не рассмотреть. Вот он склонился, и на губах остался невинный поцелуй.

— Спи, моя несность.

И она спала, дыша ветром его кожи, завернутая в плед спокойствия. Сюжетов подсознание не показывало, только бездонный здоровый сон. Такой, после которого просыпаешься раньше солнышка с полной батарейкой.

В утренних сумерках Вера любовалась спящим Виком. Несмотря на уязвимое положение, он не выглядел беспомощным. Рельефная грудь, исправно поддерживаемая в спортзале, мерно вздымалась и опадала. Не удержавшись, Вера провела пальцем от ключицы вниз и была поймана на сухом животе.

— Доброе утро…

Больше ничего не успела сказать. Подмятая под Вика, она ловила дыхание между поцелуями.

— Еще какое…

И целовал, целовал и целовал.

Везде. Всюду. Спускался ниже и ниже. К самому заветному.

— Ви… Вик… если ты продолжишь, я…

Сладкое цунами смыло остатки фразы, и Вера схватилась за льняную обивку дивана. Обтянут он был на совесть, и удержаться не удалось. Унесло в открытое море, мотнуло в головокружительных переворотах, а потом бережно выпустило на поверхность. Ласковую, теплую и расслабляющую.

— А как же ты…

— Я никуда не ухожу. Продолжим, когда наберешься сил.

Закинув руки за голову, Вера осталась на спине и глядела в потолок расфокусированным взглядом. Вдруг она улыбнулась, словно что-то вспомнила.

— Знаешь, мне до чертиков хочется шоколадного торта. Прямо здесь.

— Перемажемся.

— В этом и смысл! Снимай оставшееся!

После завтрака, сервированного как в «Девять с половиной недель», и продолжившегося так, что ни по какому приличному тв-каналу не покажут, они отправились в ванную. Сначала честно хотели смыть остатки шоколадной глазури и абрикосовой прослойки. А потом отбросили гель для душа и мочалку. К чему притворяться, когда все свои?

— У нас еще есть круассаны, — сказала Вера, сушившая волосы полотенцем.

Одетый Вик обернулся с заинтересованным видом.

— А орешков случайно не захватила?

— За наш столик принесли последнюю порцию.

— Сойдут и круассаны.

— Кофе? На этот раз есть эспрессо. Обычный и дабл.

— Обычный.

Неожиданно в безмятежность утра ворвался вибрирующий телефон.

— Мне надо ответить.

Вера ушла на кухню, но в утренней квартире было слышно каждое слово:

— Привет.

…

— Да, позавчера.

…

— Не успел.

…

— Конечно, встретимся.

Ему звонит она.

Всякая нега схлынула, будто унесенная порывом ледяного ветра.

Не драматизировать. Она имеет право. Это Вера — другая. А она — имеет право.

Не драматизировать. Готовить завтрак. Чашки, кофе, круассаны. Тьфу, себе-то зачем кофе! Тем более черный.

Через две минуты в кухню вошел Виктор и сразу увидел, что Вера изменилась.

— Я скажу ей. Скоро.

— Может, не надо ничего ей говорить? Может, она — та самая? Сносная.

Виктор вздохнул.

— Когда у тебя была неопределенная ситуация с Сергеем, я не говорил под руку. Давал возможность самой принять решение. Теперь моя очередь определиться, когда и как сказать.

— Я все понимаю. И все же подумай вот о чем. Вы оба — свободные.

— Ты тоже скоро будешь.

— В какой-то мере. Но у меня дочь. Я никогда не буду свободная так, как твоя…

— Но нужна мне ты, а не она.

— …позволь договорить. Сейчас речь не о ней. О любой другой девушке, которую ты захочешь назвать своей и можешь захотеть с ней детей. Со мной такого не будет. Я не хочу других детей, кроме Каролины.

— Спасибо за откровенность. Я позвоню после разговора с ней.

Он выпил густой кофе, поцеловал в щеку безучастную Веру и ушел.

* * *

В гадкое утро, когда не было смысла вставать, кто-то позвонил.

Виктор? Может, он наконец поговорил со своей…

Или адвокатесса? Хотелось бы уже хоть какой-то ясности по экспертизе…

Рука с телефоном застряла в одеяле, но Вера успела ее вытащить и увидеть, что это Даша. Хм, надо запомнить, что любопытство бодрит.

— Почему ты достала меня из бана?

— Привет, соседка. Хотела узнать, как поживаешь?

— Лучше всех, благодарю.

— Какие планы на день?

— Сначала я выслушаю твое предложение.

— Хорошо. Скажу как есть. Я видела твою машину. И вас с Каролиной. Вы переехали?

— Да.

— Сможешь присмотреть за Яной сегодня? Мне нужно отлучиться на три-четыре часа, а садик у них закрыт на карантин. Не волнуйся, моя ту пакость не подхватила.

— Я не волнуюсь. Приводи.

— Надеюсь, Каролина не будет против.

— Не будет.

— Придем через десять минут.

Всего десять минут, чтобы соскрести себя с дивана, умыть опухшее лицо и сменить пижаму на что-то менее мятое. Переоделась — и пропала тоскующая женщина в распрях при разводе. Вместо нее появилась немного уставшая предпринимательница в сезонной запаре.

А вот и звонок в дверь.

Яна, одетая по росту и погоде, составляла контраст с Дашей в яркой и легкой курточке, купленной для семейной фотосессии на весеннем солнышке. Тогда у двухлетней Яночки был комбинезон в похожей гамме. Вера сама делала кадры их семейства. Как можно ходить в тонком синтепоне при температуре на грани нуля?

— Привет. Спасибо, что выручаешь. Янка посидит ниже травы тише воды. Ты даже не заметишь ее и сможешь заниматься своими делами. Если через пару часов напоишь чаем, буду признательна.

— Привет. Пожалуйста. Не волнуйся, мы найдем чем заняться и что перекусить.

Яна прошептала что-то похожее на «здравствуйте» и продолжала цепляться за маму.

— А Каролина сейчас в садике? Их не закрыли? Куча детей уже заболели!

— Она у папы.

Даша переминалась с ноги на ногу, но любопытство не отпускало. Заметила перемены в облике квартиры и в хозяйке, конечно. Какая бы свободная ни была одежда, но полгода назад Вера выглядела налитой и цветущей, не то что сейчас.

— Как ты?

— Развожусь.

Глубокий понимающий взгляд и вздох стали ответом. Спохватившись, что время летит, Даша стала помогать дочке раздеваться. Из-под манжеты куртки показался рукав шерстяного свитера. Вот как можно ходить в тонкой верхней одежде в ноябре.

— Давай, будь умницей. Если что, на связи!

Оставшись одна с чужой тетей, Яна совсем зажалась и прошла в детскую после настойчивых приглашений. Ее не заинтересовали ни драконы, ни конструкторы. Для настольных игр у нее не было настроения, а книги сама Вера не хотела читать и не стала предлагать. Это их с Карошкой любимые сказки. Время мамы и дочки.

— Может, хочешь раскраску?

Яна помотала головой в отрицательном жесте.

— А чем бы тебе самой хотелось заняться? — Вера была близка к отчаянному варианту: усадить ребенка за мультфильмы.

— Если можно, покажите кукол из другой комнаты?

— Конечно можно!

Совершенно вылетело из головы, что у них в гостях Яна пришла в восторг от кукол. Сбегая из дома, Вера не подумала занимать ценнейшее место в чемодане игрушкам, которые дочери не интересны.

— А хочешь, я сделаю тебе куклу?

— Мне? А какую?

— Какую захочешь. Смотри. Есть тряпочные куклы. Они мягкие, с ними можно спать, не страшно ронять. Есть интерьерные, с жесткой головой и волосами, которые как настоящие. Они сидят и стоят. С ними нужно обращаться аккуратнее, но мне кажется, тебе можно доверить такую куклу. Какие нравятся?

— В прошлый раз я видела куклу с белыми волосами в голубом платье. Как из мультфильма.

Было сложно воплотить Эльзу в мягком варианте. Можно сказать, что это единственная кукла, хоть как-то поразившая Каролину. Гордая успехом, Вера показала работу подписчикам и получила большое количество запросов на повтор. Сегодня появится еще одна. Прямо на глазах у будущей хозяйки.

Все составляющие были в наличии. Руки, ноги, тело, голова с подходящим личиком. Волосы, корона, обувь. Голубое готовое платье тоже нашлось, но к нему требовались другие рукава, еще одна верхняя юбка и шлейф из переливающейся органзы. Оставалось все сшить.

Увлеченная Яна оттаяла и без умолка задавала вопросы о тканях, инструментах, порядке сборки и нарядах. Вместе с восторгающейся девочкой Вера словно заново открыла в себе любовь к кукольному делу. И уверенность, что она многое может.

Эльза и ее платье были готовы до прихода Даши. Новая хозяйка отказалась от упаковки, но согласилась на коробку поменьше, куда Вера сложила одежки на замену. Она получила огромное удовольствие, воплощая детскую мечту.

Даша приехала через обещанное время. Вера заметила, что она бледная и, кажется, еле стоит.

— Даш, все хорошо?

— Да, да. Вы как? Хорошо провели время? О, вижу.

Ее усталое лицо осветила благодарная улыбка.

— Вы ели? Хорошо. Собирайся, Янок. Нам пора.

Даша прятала глаза. Видя, какая она измученная, Вера не задала вопросов о происшествии между ней и Сережей. Вместо этого еще раз уточнила, может ли чем-то помочь.

— Все отлично. Правда. Спасибо тебе огромное. Считай, что я у тебя в долгу.

* * *

Закрыв за ними дверь, Вера почувствовала острую потребность глотнуть студеного воздуха и кое-что сделать. Одевшись как попало, она выскочила из унылого подъезда на такое же унылое крыльцо. Даром, что все было отремонтировано.

За домом всегда гулял ветер. Он налетал с широкого проспекта, и в особенно холодные дни казалось, что врезаешься в ледяную стену и не можешь вдохнуть. Сегодня был похожий день, и Вера кожей ощутила, что на ней недостаточно ниточек. Да что за проклятое место этот переход! Около него всегда холодно, хоть сколько слоев надень.

Она побежала к ступенькам, уходящим в темноту. Ледяные порывы обтачивали нос и щеки, но нельзя сгибаться. С каждым шагом вниз пульс нарастал. Он бился в ушах, стучал в горле и даже кончики пальцев подрагивали в такт биения сердца. Когда лестница кончилась, Вера осмотрела низковатый пешеходный туннель.

Перекрасили.

Провели освещение.

Но ничто не могло убрать ощущения, что ты под землей, над головой бетон, асфальт и машины. Это место пропитано страхом сотен напуганных сердец и поглотило сотни прерывистых вздохов, сделанных, чтобы успокоиться. А может быть и тысячи.

Впереди, словно маяк, пятно дневного света. Только оно помогало маленькой Вере преодолевать три десятка метров. Взрослой же помогло другое. Мысленно она взяла за руку себя из детства и повела на другую сторону. Вела так, словно это была экскурсия в новое место, не осложненное плохими эмоциями. Когда тускловатые лампы остались за спиной, Вера поняла, что все получилось.

Она смогла.

Преодолела страх из прошлого, чтобы пройти испытание в настоящем.

А теперь срочно домой и бежать к Даше. Интуиция подсказывала, что бледность связана с отлучкой и что помощь не помешает.

Глава 22

«Я стою возле твоей двери. Со мной неприличное количество еды из кофейни за углом. В том числе их стейк».

Сообщение доставлено. Вера гипнотизировала экран мобильного телефона. Минута прошла. А вдруг они спят в дневной сон?

Сообщение прочитано. Теперь ждать. Смотреть на поблескивающую современную дверь, на цифры «1», «2» и «4» перед собой. В сумме дают «7». Ее любимое число. Секунды отмеряли пройденное время, но замок не отпирался.

Сообщение проигнорировано?..

Вдруг щелкнула «вертушка», и на лестничную клетку выглянула Даша. Еще более замученная, чем была днем. Она приложила палец к губам и протянула руку, показывая, что готова забрать пакет. Вера так же без слов дала понять, что еда войдет в квартиру только с ней. Даша закатила глаза и с полуулыбкой растворила дверь шире.

В прихожей все было как во времена их «дружбы колясками». Тогда Даша и Вера захаживали друг к другу в гости, особенно в плохую погоду или холодный сезон. В такие моменты день с маленьким ребенком тянется особенно долго. А компания могла выручить во многом: высвободить руки для работы по дому или шитью первых кукол. Не говоря о том, что разговоры с кем-то взрослым помогали отвести душу. Когда они бесшумно прошли на кухню, Даша наконец нарушила тишину.

— Едва уложила на дневной. Куклу утащила с собой, ясное дело.

Вера понимающе кивнула и принялась разгружать принесенное на стол, хранящий следы детского творчества: там въелся фломастер, здесь наклейка пристала намертво и чуть левее впитался ярко-розовый пигмент из пластилина. Короткую дорогу она преодолела на машине, и потому стейки, гарниры и сырники остались теплыми.

— В честь чего?

— Тебе нужно красное мясо.

И так бледная, Даша совсем побелела под внимательным взглядом Веры.

— Не волнуйся, я пришла поддержать тебя. И если захочешь, то расскажешь. Ты еле держишься. Лучше сядь.

Даша осторожно и будто немного охая опустилась на стул, предоставляя гостье управляться самостоятельно. Сполоснув руки, та подхватила с сушилки пару тарелок и нашла столовые приборы. Контейнеры с гарнирами — один с молодой картошкой в крапинках укропа, другой с рисом и кедровыми орешками — она снабдила ложками. Сочные стейки дразнили глянцевым блеском и ароматом будущей сытости. Вера тоже не обедала и уже предвкушала первый кусочек с солено-перченым послевкусием.

— Как ты догадалась?

— Интуиция. Как ты?

— Терпимо. Только слабость.

— А где… второй участник?

— Он еще не знает, что уже все. А когда сказала, так радовался, прикинь? Колечко даже притащил. Вот дает: знакомы с мая, и тут на тебе… Я думала: неужто второй раз замуж и снова по залету? А на той неделе пошла вставать на учет, и она меня срочно на УЗИ, а там… ничего хорошего, в общем. Ждали, проверяли. Нет, не судьба.

— Мне жаль. Это тяжело.

Даша словно вспыхнула, зарумянилась и посмотрела на Веру словно бы с сочувствием.

— Ты переживала такое?

— Такое — нет. Но я знаю, каково ходить к врачам и восстанавливаться потом. Дай себе время и набирайся сил. Попробуй, пока не остыло.

Даша взяла вилку и нож.

— Спасибо.

— Я могу чем-то помочь? Съездить за лекарствами, например?

— Спасибо, мне не нужны подачки.

— Я не хотела тебя обидеть. Но ты ходишь в тонкой курточке…

— Поэтому ты подумала, что я нуждаюсь? И даже сейчас так думаешь?

Вере стало стыдно за поспешные выводы. И правда, с чего она взяла? Даша выглядит болезненной, но не обедневшей. На видных местах недешевые витамины, фрукт и сладости.

— Извини, я не хотела…

— Да-да, не хотела меня обидеть. И не обидела. Это ты извини мою резкость. Как я благодарна за Янку, ты даже не представляешь! Если бы не ты, пришлось бы переносить визит к врачу и ждать…

— Я рада, что ты позвонила, и что не пришлось сходить с ума от ожидания, когда все закончится.

Было странно вести подобный разговор за едой, но в доме не витало других ароматов готовых блюд, и Вера похвалила себя, что все правильно прикинула. Ей нужно кое-что выспросить у Даши, и задобренная едой и заботой, она охотнее пойдет на контакт. Впрочем, Вера нисколько не лгала в своем намерении помочь. Сытость стирала с лица Даши напряженность и болезненность, и она не могла не продолжить делиться переживаниями:

— Папаша согласился посидеть с ней, а с утра в отказ. Маму я не стала дергать, чтобы не рассказывать потом. У женщин нюх на такое! Прямо как у тебя. Ну а курточка… Надела, чтобы в случае ЧП выбросить ее без сожаления! Я в ней на тех семейных фотографиях. Как же быстро прошло наше счастье с ее папашкой…

Вера невесело улыбнулась. Да, не понаслышке знает, что счастье с папашкой быстро проходит. Не к месту вспомнилось их с Сережей счастье. Какие они были влюбленные на первых свиданиях; какие свободные во время прогулок по мощеным улицам европейских столиц; как радовались двум полоскам, и с каким трепетом Вера шла за медсестрой, несущей драгоценный сверток в руки взволнованному Сереже. Все складывалось как надо, пока он не измарал их жизнь погоней за соблазнами.

— Ой, теперь я тебе наступила на мозоль.

— Ничего. Переживу.

— Все переживают, но при этом что-то навсегда теряется.

Они понимающе переглянулись. Невозможно одним словом описать урон, наносимый разводом.

— С тобой все хорошо? Утром я чуть не струхнула оставлять тебе Янку. Но ты нормально ее приняла, я списала на разводные дела твой видок.

— Очень много нюансов, которые нужно решить.

Вера придерживалась нейтрального тона. Ну не вытряхивать же сразу все подробности, включая психиатрический аспект. И про дочь рассказывать не хотелось. Даша поняла по-своему, закивала, поджав губы.

— Трудно разводиться с богатым, наверное? Хочет оставить тебя ни с чем?

Со стороны, должно быть, так и выглядело. Преуспевающий мужчина разводится с кукольницей. Та возвращается в квартиру матери, поджав хвост. Неприятно, когда о тебе так думают.

— Я сама от него ушла.

— Да ну?! А чего так? Из-за того мужика? Ну, с которым я вас видела?

— Нет, не из-за него. История длинная. Но все началось с тебя, если честно. Для меня, по крайней мере.

— А при чем тут я?!

— Тише, Яну разбудишь. С тебя, потому что еще тогда мне следовало быть настойчивее и выяснить, как все было на самом деле. Я бы раньше узнала, за кем замужем.

— Я с того случая обалдела. Он же от тебя никогда не отходил. Глазами делал неприличное. И тут такое. Не поняла, как все случилось. Я встретила его на пути в ваш дом, он сказал, что поможет найти Янкину панамку. И вдруг — уже целует. А я не сразу оттолкнула. Застал врасплох и… не могу объяснить, словно зачаровал. Кобель он первосортный! Но у нас ничего не было!

— Я тебе верю. Да, еще какой кобель! Потом я узнала о других. Которые с ним не только целовались.

— Ну надо же, а! И тебе никакие дома-машины не нужны?

— Не нужны, Даш. Я хотела бороться за семью. Думала, выжду, и все пройдет. Но он не переставал.

— И тогда ты нашла того, другого?

— Он друг.

— Ну да, заливай. Я же видела.

— В первую очередь друг. Потом все остальное.

Очень важное остальное. Но не распинаться же о любви к Виктору перед кем-то, кроме него самого. Он-то еще не слышал от нее вербального признания. А может, и не услышит? Переписка продолжалась. Нежная и заботливая. А звонка так и не было.

— Скажи, как Сережа заставил тебя скрыть правду?

Даша стыдливо опустила голову.

— Дал денег.

— Ну и молодец, что взяла. С него не убудет, и за ошибки надо платить.

И похоже, Сережа не подозревает, во сколько ему обойдутся домогательства до беззащитной женщины, приехавшей в его дом на день рождения Каролины.

— Таким надо прищемлять хвост!

— Думаю, у нас с тобой это получится.

— В каком смысле?

Вера улыбнулась с кошачьим прищуром.

— У нас есть шанс показать ему, как женщины могут за себя постоять…

* * *

Промышленный пейзаж за окном нагонял тоску. День перевалил за половину, и скоро здесь станет совсем мрачно. Вера плохо ориентировалась среди однообразных строений. Навигатор в последние двадцать минут словно взбесился. Настойчиво предлагал повернуть налево, где — Вера уже убедилась — совсем не то, что нужно.

Доверившись интуиции и памяти, она проехала дальше, чем показывала карта, и наконец увидела знакомое административное здание. Сережин завод. Не сказать, что большой и внушительный. Плоский и будто бы размазанный по земле, он состоял из несколько похожих корпусов, обшитых беленькими панелями, перечерченными сине-зелеными полосами. Химическое производство выдавали внешние технические коммуникации и гигантские цистерны. Никаких чадящих труб или едких запахов.

Первую половину дня Вера провела со своей адвокатессой. Несмотря на горячее неодобрение, она решила лично встретиться с Сережей. У нее была причина торопиться. Наконец-то назначили дату экспертизы. И если не поговорить с мужем заранее, все может вылиться в некрасивые разборки. А ей не хотелось публичных сцен. Он отец Каролины, в конце концов.

Виктора не поставила в известность по многим причинам. Во-первых, она не боялась Сережу. Во-вторых, хотела это сделать сама, чтобы победа была чистой. В-третьих, опасалась, что присутствие Виктора только разозлит Сережу, и кто знает, как он отреагирует, если решит, что его пытаются загнать в угол.

Оставив машину довольно далеко от главного входа, Вера шагала по вычищенной парковке к проходной. И хотя не бывала здесь с досвадебных времен, не сомневалась, что охрана знает в лицо жену директора. Работа такая. Интересно, что Сережа приказал им, если она приедет на завод?

За бронированным стеклом сидел сотрудник со взглядом дознавателя. Сразу захотелось распахнуть пальто и показать содержимое сумки. Если он и дальше будет так сурово смотреть, то придется убрать руки за голову и отвернуться к стене. Тогда Вера ослепительно улыбнулась и подсмотрела имя на бейдже охранника.

— Добрый день, Олег! Я к Сереже.

Олег свел брови и схватил телефонную трубку. Выслушав ответ, он сухо кивнул трубке и перевел взгляд на стоящую перед ним женщину. Кто вообще приезжает на промышленный объект с пышными волосами и на каблуках? Это надо же!

— Проходите, — донеслось из маленького динамика с внешней стороны будки.

С негромким сигналом отщелкнулся турникет, и Вера отправилась по старой памяти искать приемную. Пару лет назад в административном корпусе провели шикарный ремонт и на каждом углу наставили огроменные кашпо с растениями. Увидев, какие они все ухоженные и довольные, Вера затосковала по своим брошенным садовым дружочкам. Она объясняла Марии Степановне, где подрезать, что укрыть, но кустик сирени еще такой маленький, и к ирисам нужен особый подход…  К н и г о е д . н е т

Нельзя раскисать. У нее намечается судьбоносный разговор. Об остальном потом позаботится!

Наконец Вера дошагала до лестницы. Два пролета, и здравствуй, начальственный этаж. Конференц-зал, мини-переговорные, островки отдыха с бильярдом и наконец место обитания гарпии. Секретаря. С модельной внешностью, чахлым дипломом и средненьким английским. Хватит на сериал по вечерам, а днем — понять, на кого перевести звонок.

— Здравствуйте. Сергей Александрович сегодня на выезде, — нараспев сообщила красными губами девушка в полиэстровом пиджаке.

«Да что ж вы все такие дерзкие-то, стоит оказать шефу пару услуг вне договора найма!»

— Передайте ему, пожалуйста, чтобы скорее вернулся. У меня документ, который может сделать этот выезд последним, — Вера не поленилась добавить улыбку. — В его интересах прочесть раньше прессы.

Секретарь нервно улыбнулась, но в этот момент пискнул ноутбук, она прочитала сообщение и встала. Кто бы сомневался, что большой босс прильнул к экрану с трансляцией из приемной.

— Я вас провожу в переговорную.

Даже комнатушка с глухой стеной и прозрачными перегородками намного лучше директорского кабинета. К предложенной воде Вера не притронулась, как и не присела ни на один из стульев, бросив на ближайший к двери пальто. На стол положила судьбоносный листок. Текстом вниз.

Через предсказуемые десять минут появился Сережа. Ему хватило пары секунд, чтобы полюбоваться Верой: холеными волосами, макияжем и тем, как улегся на ее округлостях кашемир. Сережа любил все красивое, его взгляд смягчился, но не подернулся страстью. Хороший знак. Человечное осталось, а мужское угасло. Еще бы упрямство переломить, вообще отлично будет!

— Встреча без адвокатов?

— Попробуем обсудить с глазу на глаз.

— А я уж понадеялся, что это такой подарок на годовщину.

— Если договоримся, это и будет наш совместный подарок. Всем троим.

При упоминании дочери Сережа немного сник. Не выбесился, не посчитал попыткой манипулирования. А словно бы вспомнил о чем-то, сильно его беспокоящем. Вера почувствовала неладное.

— С ней все хорошо?

— Скучает по маме.

Короткий вздох, чтобы не давать эмоциям волю. Вера положила руку на белый прямоугольник.

— Хочу кое-что сказать прежде чем ты ознакомишься. Мне не нужен скандал и грязь, которые неизбежны, если история окажется на слуху. Я очень надеюсь, что все кончится в этом кабинете. Эта бумага — одна из многих возможных.

— Давай уже… потом решим, что и чем кончится.

Сережа выхватил листок из-под ее пальцев и уставился в текст. Сначала поднял брови. Потом побагровел. Посмотрел на Веру и с шелестом смял неугодную бумажку, словно это могло избавить от проблемы.

— Домогательства? Занятно. Здесь ни даты, ни имени. На понт решила меня взять?

— Ты прекрасно знаешь, что это невозможно.

— Одно из многих, говоришь? И скольких «страдалиц» ты нашла, готовых вписаться в эту аферу?

— Страдалицы, если нужно, дадут показания в суде. Да, непросто было их найти. Но где ты, Сережа, там немало расстроенных женщин. И ты знаешь, что все описанное — правда.

Крошечная переговорная не могла вместить эмоционального шторма, поднявшегося вокруг Сережи. Не замеченный ранее в телекинезе, он вполне мог начать метать предметы взглядом или силой мысли. На всякий случай, Вера вцепилась в спинку стула.

Сережа держался молодцом. Ничего не швырял, во все горло не орал. Наверное, уже сам жалел, что не выбрал конференц-зал. Там бы мог расхаживать и кричать сколько угодно. Но они в кубике с прозрачными стеклами, и устраивать шоу для подчиненных он считал ниже своего достоинства.

— А тебе-то что с того? Выставишь меня мужиком с повышенным аппетитом, и что? Я никого ни к чему не принудил. За такое не сажают.

— Думаешь, на этом все закончится? История грохнет на всю округу. Не сомневаюсь, даже в этом здании найдутся женщины, которым есть что добавить.

Сережа скривился, будто ему попалась невкусная устрица, и хрустнул шеей.

— Отдадут ли в таком случае тебе Каролину после развода? Уверен, что деловая репутация не пошатнется?

— Думаешь, нашла мое слабое место?

— Не хочу проверять.

— Повтори-ка еще раз свои условия.

— Ты разрешаешь мне встречи с Каролиной. Процесс продолжается без подстав. Я пройду эту чертову экспертизу и получу адекватную оценку. Тебе прекрасно известно, что я психически стабильная и забочусь о своем физическом здоровье. Дочь остается со мной. Встречи, расписания, отпуска, поездки — все обсуждаемо. И убери своего молодчика с моего хвоста. Достал за мной везде ездить.

На последнее муж азартно улыбнулся.

— Спалился, балбес. Уберу.

Обдумав остальные условия, он неопределенно кивнул.

— И что, эти твои подружки не захотят свой кусок? Что им помешает потом вытащить этот козырь из рукава?

Сережа всегда схватывает суть. Не было сомнений, что он понял, что одна из тех женщин — Даша. Несложно сопоставить факты. Про «остальных» Вера немного преувеличила. Подозревала, что недавно уволившаяся няня что-то да может рассказать. А про сотрудниц завода было пальцем в небо. И угадала.

— Ничто не помешает. Придется тебе поверить, что они оставят это в прошлом. Мы хотим, чтобы все закончилось мирно.

— В твою пользу, то есть?

— Почему только в мою? У тебя по-прежнему будет дочь, останется дом, собака, дело жизни.

— Забыла сказать, что я лишусь половины всего. И тебя.

Бесполезно спрашивать, чего хочет он. «Верните как было».

— Это произошло давно. Когда я застукала тебя с другой.

— И ничего не поможет тебе простить и забыть?

— Сереж, это неправильный вопрос. Простить и забыть — можно. И нужно. А то будет разъедать душу. Непростительно продолжать то, что отжило свое. Нас супругов уже нет. Есть мы — родители. Если ты не остановишься в своих попытках отомстить мне, то сделаешь хуже в первую очередь Каролине. Она вырастет. Быстро вырастет. И когда поймет, какой свиньей был ее отец…

В этот момент в Сереже что-то переменилось. Пропала надменность, напор. Он уставился на Веру, словно рассмотрел в ней то, чего не замечал раньше. Мимолетная улыбка исчезла с его губ так быстро, что могла оказаться игрой Вериного воображения. Вдруг Сережа отодвинул ей стул.

— Адвокатов будем ждать? Или сами решим, как и что поделим?

Глава 23

Вера остановилась возле дома и не торопилась выходить, любуясь открыточным видом участка в снегу. Отличное место, все же. Создавалось и обихаживалось с любовью. Жаль, не стало ее сказочным домиком. Она вошла внутрь.

— Каролина!

Золотистый клубок из шерсти, слюней и обожания сбил Веру с ног. Урча, рыча и поскуливая, Цезарь лизал все, до чего дотягивался, не забывая тарабанить хвостом.

— Цез, рада тебя видеть! Ну все, уйди! Все пирожные раздавил, балбес!

Отпихивать тридцать пять килограммов соскучившейся собачатины так же бесполезно, как спасать нежный кашемир.

— Да что за дурная привычка портить мои платья? Я тебя самого пущу на…

— Мам, это правда ты?!

За дикой возней Вера не услышала, как примчалась Карошка. Такой свою малышку она еще не видела. Не двигаясь с места, она по-взрослому заламывала руки и кусала губу. Плечи поднимались и опускались так быстро, что пора было пугаться, что с ней что-то не то.

— Конечно я, солнышко. Дай обниму!

Отогнав наконец пса, Вера в один прыжок подскочила к дочери. Каролина перестала сдерживаться и заревела. Громко и горько. Каждая слезинка — а их был миллиард — нанесла Вере памятную рану на сердце. Чтобы хоть немного сбавить напряжение, она дала волю своим слезам тоже.

Прошло немало времени, пока обе наплакались. Одна даже до икоты, но ни за что не хотела отпускать полы промоченного маминого пальто. Вера не помнила, как они переползли на диван. Судя по запачканной косметикой и подтаявшим снегом обивке — давно.

— Водички хочешь?

— Нет.

— Может, посмотрим, что уцелело в коробке из кондитерской?

— Не уходи.

— Не уйду, малыш.

— Больше не уходи.

— Точно не уйду.

— Я отращу волосы и буду носить бантики. Честно!

— Кто сказал, что это нужно?

— Бабушка. Она говорит, что мамы любят девочек с аккуратными хвостиками.

После тяжелого разговора с Сережей у Веры все же нашлось самообладание, чтобы не хватать трубку и не сообщать свекрови, что внучку она будет видеть исключительно по видеозвонкам. Награда найдет героиню. Надо успокоиться и все придумать.

Растрепав Каролинкино каре, она чмокнула детку в нос.

— Не слушай больше бабушку. Мама тебя любит с любой прической.

— Ты правда меня любишь?

— Самая правдивая правда в мире. Я люблю тебя больше всех на свете.

— И ты никогда и никуда не уйдешь?

— Никогда и никуда не уйду.

— То есть, ты пришла навсегда?

— Конечно. Я никуда не уходила. Просто жила в другом месте.

— И мы снова будем жить вместе?

— Обязательно.

— Без папы?

— Без.

— А где он сейчас?

— У него много работы.

Не было сомнения, что он умчал к адвокату. И хотя во многом они договорились, Вера знала, что не успокоится, пока не получит свидетельство о разводе. Ну и все остальное, оформленное надлежащим образом.

— Хочешь ему позвонить?

— Нет.

— Может, все-таки чай? Там были эклеры.

Каролина больше не держалась за ее пальто. Цезарь тоже оживился. Как воспитанная собака, он не раздербанил коробку. Но раз маленькой можно, то чем он хуже?

Вдруг кто-то откашлялся, стараясь привлечь внимание.

То была не знакомая Вере женщина. Похоже, новая няня. Немолодая, сухая и очень строгая. Она сидела на пуфе возле входа и с учительским осуждением смотрела на мать и дочь. Карошка съежилась и больше не отклеивала бумажку, державшую картонную крышку. Вера еле сдержалась, чтобы не сорваться на эту тетку.

— Вас должны были предупредить обо мне, — уронила она, не желая говорить лишнего перед дочерью.

— Да. Вы пришли в себя?

— Да.

— Тогда я могу идти?

«Да хоть совсем уходите».

— Конечно. Всего доброго.

Спустя пять минут возле дома завелась машина и уехала прочь. Вера надеялась, что навсегда. Такие няни им не нужны.

* * *

«Вер, в доме все изменилось» — сказал Сережа на обсуждении без адвокатов.

На кухне было все по-старому. Стараниями Марии здесь поддерживался заведенный порядок. Полосатая салфетка прятала какую-то выпечку. Холодильник забит чем надо. Даже Верин пуэр лежал на месте, словно ждал ее возвращения. Дождался!

Каролина болтала ногами на барном стуле и без чая лопала второй эклер, не забывая собирать пальцем крем от побитых пирожных. Она рассказывала новости, позабыв, что с набитым ртом неудобно и некультурно.

— … а ефе у наф в шадике будет фотошешшия… нуфно платье… шинее. Шошьешь?

В родительском чате вовсю шло обсуждение зимне-новогоднего утренника на тему гжели.

— Принцессное?

— Нееееет.

Вера разлила чай и подсела к дочери. Та отпила из своей кружки и продолжила:

— Родители другой девочки тоже решили разводиться. Она все время плачет. Хочет как было раньше.

При этом Каролина не сменила тон, словно они продолжали обсуждать платье. Вера насторожилась.

— А ты хочешь?

— Нет. Ты была грустная. По отдельности нам лучше.

— Кому это «нам»?

— Нам с тобой и папе.

— А тебе понравилось жить с папой?

Каролина сморщила нос и задумалась.

— Было неплохо, пока Сима не ушла.

Сима — та самая няня, которую Сережа смущал приглашением на яблочный пирог. Когда Вера ее нашла, не смогла докопаться до суть их, почему няня не захотела продолжать работать у них. Только расплывчатые объяснения, что нашлось место, более удобное по логистике. На прямые вопросы о домогательствах были получены горячие заверения, что ничего подобного не произошло.

У Веры пока не сформулировалось окончательного отношения к Сережиной любвеобильности. Однозначно было неуютно. Стоит ли предавать дело огласке и жить в залах заседания? Может, страх скандала заставит его прижать хвост? Одно точно: расслабляться не стоит. Никогда.

— А что стало потом?

— Новая няня слишком любит порядок. Прямо как бабушка.

— Скажу по секрету, мне она тоже не очень нравится.

— Няня или бабушка?

— Я про няню.

— А можно у нас не будет няни?

— Такого обещать не могу. Кто-то же должен быть на подхвате.

— Ну да, вам с папой надо работать. Папа всегда работал. И ты стала самостоятельная.

«Вер, ты столько загребешь, что можешь своих кукол бесплатно раздавать».

— Карош, мы все утрясем. Никаких нянь без твоего одобрения.

— Ладно.

— Будем готовиться ко сну?

— Так мы здесь остаемся?

— Сегодня точно.

— А папа придет?

«Сегодня дом твой. Хорошо подумай над моим предложением».

— Не придет, солнышко. У него много дел. Зубы почистила? Бегемота нашла? Теперь в кроватку. Что почитаем?

— Не хочу книг. Просто посиди со мной. Расскажи что-нибудь.

— Хорошо, я выключу свет. Оставим светлячков. Что бы тебе рассказать? Давай лучше поговорим! Где бы тебе хотелось жить? Здесь или на квартире?

— С тобой.

— Что там, что здесь — со мной. Так где больше нравится?

— А если здесь, то где будет папа?

— Папа не пропадет. Тебе нравится жить здесь?

«Забирай дом, Вер. Он твой. Всегда был твоим. Я его увидел, когда в нем было все, кроме тебя. Ты вдохнула в него жизнь. И Лина. Ребенку нужен простор. Ты всегда это говорила. Наслушалась умных психологов и топила за идею приволья. Качели там, поля».

— Нравится, мама. Если ты здесь, то нравится.

— Хорошо, подумай как следует, потом скажешь, где хочешь жить. А пока расскажи, какое хочешь платье.

— Надо синее. Не хочу бант на спине! Не хочу длинное! Хочу, чтобы…

Карошка вырубилась на середине фразы. Какое-то время Вера осталась неподвижной и просто слушала знакомые звуки. Дыхание дочери, тихое гудение увлажнителя воздуха, цоканье когтей в коридоре и фырканье Цезаря. Убедившись, что Каролина крепко уснула, поцеловала ее в щеку и осторожно вытащила руку из-под детской головенки.

— Охраняй, — шепнула она Цезарю и отправилась в хозяйскую спальню.

Все как было. Все оставленные вещи здесь. А комната стала невыносимо чужой. Откопав в гардеробе одну из своих пижам и найдя Сережину зарядку, — они пользовались одинаковыми моделями телефона — Вера отправилась в гостевую спальню.

Распечатав свежий кусок мыла и вытащив чистых полотенец, она отправилась в маленькую ванную. Оттерев каждый миллиметр кожи новой, еще жесткой мочалкой, обдумывала ситуацию с домом. Для Каролины вариант прекрасный. Но как это отразится на жизни Веры… Потребуется масса времени и денег, чтобы содержать дом в порядке. Да хотя бы чистить дорожки зимой! Надо хорошенько поразмыслить.

Плюхнувшись на кровать, Вера взяла подзаряженный телефон и принялась за дело.

«Даш, все прошло отлично. Я с Карошкой у нас в доме. Его здесь нет. Заеду завтра. Ты хорошо себя чувствуешь?»

«Сереж, я рассказала Каролине о твоем предложении. Будем думать с ней на пару».

Не стала писать свекрови гневных посланий, чтобы не портить себе настроение. С ней надо лично разговаривать. Пусть воспитывает детей своей дочери!

Судя по характеру сообщений Вика, он не знал о встрече с Сережей. Что ж, значит, адвокат не разболтала.

Ответив ему в нейтральной манере, Вера все же приберегла новости о доме. Каролина не высказала горячего согласия. Да и есть ли разница, где они с дочерью будут жить? Пока у них с Виктором нет ясности. Звонка она еще не дождалась.

* * *

— Как все прошло? Рассказывай!

После садика Вера махнула на квартиру, в мастерскую. Возле машины на нее напрыгнула Даша.

— А ты здесь откуда? Разве тебе не нужно к врачу?

— Перенесли на завтра.

— Тогда, может, ко мне? Расскажу за работой. Нужен свежий контент. Не волнуйся, звук вырежу.

Запоздало сообразив, что на Даше соответствующий погоде новый пуховик, Вера снова устыдилась предположению. Да уж, дала она тогда маху.

Пока они шли, Веру точила другая мысль. Даша вела себя как ни в чем не бывало, словно они вчера расстались после прогулки с детьми, и каждая завернула в свой подъезд. Тогда — приятельницы. А кто они друг другу сегодня?

— Даш, ты, конечно, очень мне помогла…

Осторожный тон Веры мигом стер с лица Даши напускную уверенность. Она остановилась и, тронув Веру за руку, попросила повернуться к ней. Вид у нее был раскаявшийся.

— Я понимаю, о чем ты хочешь поговорить. Я хоть и много говорю, но всегда теряюсь, когда вот так, в реальном времени. С прошлой ночи я пытаюсь составить тебе письмо. Вот, посмотри! Заметка в телефоне. Попробую так, глядя в глаза. Прости меня! Что не врезала твоему козлу на месте! Тогда я думала: твой бывший разово оступился, так он всполошился. Прости, что держала тебя в черном списке. Что убегала, хотя могла много раз рассказать. Прости, Вера. Ничто меня не оправдает. Я продала нашу дружбу за поездку к морю.

Даша, как обычно, подкрепляла слова активной мимикой и жестикуляцией. Из всего потока зацепило про «думала, он разово оступился» и «поездка к морю».

— Ты думала, мне будет легче не знать, что муж откупился?

— Отчасти. Я согласилась на роль «она сама пришла»…

Вера невесело улыбнулась. Кто только к Сереже не «приходил».

— Я помню, что у Яны была астма под вопросом.

— Все еще под вопросом. Врач говорит, что скорее всего перерастет. Мы пока обходились без ингалятора. И она не так тяжело болела в сезон.

— Значит, не зря ездили на море.

Теперь Даша слабо улыбнулась, продолжая смотреть на Веру с ожиданием.

— Даш, все случившееся — мой предел, понимаешь?

— Ты хочешь сказать, что готова простить меня?

— Уже простила. Но больше ничего подобного не выдержу. И терпеть не стану.

— Вера, ты офигенной души человек!

— Ну хватит об этом! Я не святая. Пойдем.

Предложив гостье располагаться, хозяйка расчистила стол для раскроя, расставила подсветку и две камеры. Вдохнув приятный аромат бязи после водно-тепловой обработки, она выровняла ткань и выложила выкройки. Прижав бумагу грузиками, принялась обводить очертания будущей куклы. Заказов было много. Часть раскидана по девчонкам, нонесколько взяла себе. Один интриговал формулировками, оставляющими мастерице свободу для творчества. Суть сводилась к тому, что нужна кукла, которой не будет ни у кого другого.

Даша смотрела, не решаясь нарушить тишину. В простых действиях Веры было столько красоты, что не любоваться — невозможно.

— Ты крутая, — констатировала Даша.

— Спасибо.

— Нет, правда.

— Если продолжишь, я оставлю звук.

— Да пожалуйста.

— Кстати, я тогда не шутила насчет работы. Поснимай как-нибудь моих кукол. Мне нравится твой стиль. Оплачу любую студию.

— С радостью!

Вера не поощряла возвращение к теме вчерашних событий, но не сомневалась, что Даша скоро ее поднимет. И не ошиблась.

— Он сильно орал?

— Знаешь, вообще не орал. У меня сложилось впечатление, что он рад поводу прекратить наше противостояние и хочет скорее уже разобраться.

— Сама-то в это веришь?

— Ну, как сказать. Не бывает роз без шипов.

— И что у нас в роли шипов?

Перенеся контуры одной куклы на ткань, Вера переложила выкройки на свободную часть и принялась заново обводить их маркером.

— Насчет себя не волнуйся. У меня не возникло опасений, что он будет мстить или еще как-то преследовать женщин, к которым приставал. Он не считает это серьезным проступком. Но на всякий, ты знаешь, кому звонить, если он объявится на горизонте.

— Да я и не боюсь. Отчего-то была уверена, что он не воспримет всерьез твои угрозы.

— Я дала ему понять, что не угрожаю.

— Ладно-ладно. Ты давай ближе к «шипам».

— Требует много времени с Каролиной. Значит, буду часто с ним пересекаться.

— Все они «требуют»!

— Кое-что предлагает взять бизнесом, а не деньгами. Придется самой разбираться перед продажей.

— Это что касается «нажитого»?

— Да.

— И алименты при этом отдельно?

— Да.

Даша воздержалась от выражений в духе «мне бы твои проблемы». Впрочем, ее выразительный взгляд все сказал.

— Еще какие-то неприятности?

— Предлагает забрать дом.

— Вот тут согласна. Накладно содержать эту громадину.

— Не без этого. Я еще подумаю, надо ли оно нам. Пока все идет к тому, что за дом и дочь и собака.

— Тогда в чем проблема?

Все, что могло уместиться на ткани, Вера наметила. Проверив еще разок, она полезла за ножницами.

— Отсрочка переезда. Я надеялась уехать в следующем году в соседний город. Чтобы Карошка заканчивала садик там и успела привыкнуть к новому месту. Я уже присмотрела школу. Но как ты понимаешь, я не могу сказать ему про это сейчас, когда мы обсуждаем условия развода. Потому что еще ничего не известно, это лишь мои мечты. Но такое чувство, что я снова отодвигаю себя.

— А зачем тебе переезжать?

— Потому что это было моей целью до замужества. Я проучилась там один год. Потом мама уже не могла скрывать, как ей плохо. Я перевелась на заочку и вернулась, чтобы быть с ней. Потом ее не стало. Я осталась совсем одна, понимаешь? У меня была учеба, какая-то работа. Квартира, которую нельзя продавать три года… Посчитала и поняла, что даже сдав квартиру, не потяну снимать там. Поэтому я не уехала. Потом встретила Сережу и подумала, что вот оно! Такой должна быть моя жизнь. Дом в тихом угле, обязательно ребенок, хобби, уют. Ну, все то, что ты видела. У меня словно появился шанс все переиграть.

— Сейчас стало понятнее. Ты права. Не надо ему ничего говорить. Все может поменяться тысячу раз. Они при разводе бьют себя пяткой в грудь и хотят поровну заботиться о ребенке. На словах. А потом у них новая любовь, новый брак. Или даже новые дети. И вот ты одна с ребенком и даже не представляешь, куда ее пристроить, когда тебе срочно к врачу.

— Даш…

— Все-все, проехали. В общем, делай как тебе лучше, Вер. Не задвигай себя. Все равно так быстро не переедешь. Но как же твой… друг?

Вера отложила ножницы. Нельзя, чтобы дрогнула рука, можно испортить ткань.

— Он живет там.

— Так, погоди! Муж знает про это? Ну и жучара. Так он нарочно, чтобы привязать тебя здесь!

— И поэтому тоже. Но переехать я хочу не из-за него.

— Ну ведь отлично будет, если да. А что с лицом?

— У нас сложно. Он не звонит.

— Позвони сама.

— Не в этот раз. Здесь нужно только ждать.

Обычно беспардонная, Даша понимающе кивнула и оставила болезненную тему.

— И что у вас дальше с разводом? Мы как-то сильно проще разводились.

Подробности про психиатрическую экспертизу Вера снова придержала. Событие уже завтра, и не хотелось обсуждать его накануне. Может, когда все закончится, они устроят девичник с откровениями…

— Адвокаты готовят соглашения. Далее встреча до заседания. И потом уже собственно суд. Надеюсь, что там ничего не всплывет.

— И я буду держать пальцы за тебя. Вот так.

— Спасибо.

Вера заметила у нее на руке характерное кольцо. С прекрасным и очень дорогим бриллиантов. Так-так, Даша, оказывается, встречается с кем-то непростым.

— Ты сказала ему?

— Да. Он расстроен, но замуж брать не перехотел.

— А ты?

— В этот раз будет помолвка и все эти ритуалы с «узнать друг друга получше». Я не хочу, чтобы Янка оказалась перед фактом. Все постепенно.

Вера не бралась за ножницы. Ситуация Даши напомнила, что и ее дочь не должна оказаться перед фактом. Как знакомить их с Виктором — если вообще придется — она понятия не имела.

Вдруг, ее телефон ожил, показывая, что звонит долгожданный абонент.

Даша заметила, как сильно переменилась Вера.

— Это же он, да? Чего ты ждешь?!

Победив дрожь в пальцах, Вера провела по зеленой полоске экрана и замерла, слушая, что скажет Виктор.

— Завтра я буду в твоем городе…

Глава 24

В психушку ее повез Сережа. Так получилось.

Заехал утром за Карошкой и предложил подкинуть Веру куда надо. Для приличия сделала вид, что думает, но была рада. Не то чтобы нервишки шалили как дурные, но дышалось словно через маску и глаза пришлось перекрашивать дважды. Сначала левый, потом правый.

Пока детка бегала наверх за оставленным в комнате рюкзачком, Вера старалась избавиться от чувства неловкости. Обиженный Цезарь не казал носа из детской, а мог бы прекрасно оттянуть внимание на себя. Тишину разбил Сережа. Он неопределенно дернул подбородком, указывая на весь дом сразу.

— Теперь ты все переделаешь?

— Все не потяну.

Он фыркнул. Мол, не прибедняйся. Был прав отчасти. Руки чесались выбросить его кресло из спальни. Переставить туалетный столик к окну. На месте столовой сделать мастерскую. Свет от французских окон, выходящих в сад, потрясающий. Фотозона выйдет отличная. Летом сочно-зелено. Зимой бело-торжественно. И круглогодичные закаты, если погода расщедрится на чистое небо.

— На барахолках посмотри, — подколол будущий бывший муж.

Сам того не желая, подал прекрасную идею. Это ведь и была ее мечта — обладать редкими вещами с историей. Не всегда это стоит бешеных денег.

— Что-нибудь заберешь из обстановки?

— Нет. Если хочешь отчего-то избавиться — вперед.

— Ты вчера кое-что забыл, когда вывозил вещи.

Он понял, о чем речь. Сережки за неприличную стоимость. Футляр одиноко чернел на опустевшей половине гардероба.

— Если так неприятно, верни в магазин. Или оставь Каролине на вырост.

Карошка неслась вниз и услышала свое имя.

— Вы про меня?

— Всегда про тебя, солнышко.

Вера проартикулировала «Я подумаю» и взяла свое стеганое пальто.

* * *

Психоневрологический диспансер не изменился. Хмурый фасад с шершавой облицовкой, выдающееся вперед крыльцо и дурацкие ступени, не понятно на чей шаг рассчитанные. Во время подъема пятка неизбежно висела в воздухе, а спуск всегда был лотереей — переломаешь ноги или нет.

Вера выскочила из Сережиной машины и осмотрелась: на расчищенной дорожке, обрамленной кустами чубушника, не видать адвокатессы. Про чубушник она хорошо запомнила. Больше четырех лет прошло, как обращалась сюда из-за тревожности. Тогда, в майское цветение, жасминовый аромат пропитал даже кабинет врача на третьем этаже. Нынешняя стерильная белизна грозилась отобрать у нее самое дорогое — право воспитывать дочь. И стоило немалых усилий вести себя ровно с виновником предстоящей экзекуции. То есть, экспертизы.

— Вера, подожди!

Он нарочно, да? И так все утро терпит его общество. До садика было легче, но без Каролины каждая минута становилась испытанием на выдержку. Обернулась с нейтральным лицом.

— Я хочу извиниться, Вер.

Нашел время! Она нахмурилась, но дала понять, что слушает.

— Прости, что втянул тебя в это. Уверен, ты пройдешь комиссию. С моей стороны никакого вмешательства.

— Месяца не прошло, как ты замутил эту свистопляску с проверкой на мою адекватность. Наигрался в отца?

— Не наигрался. Но ей нужны мы оба.

Доверие он, конечно, прошляпил, но Вера еще помнила его повадки. Упрямство пополам с виноватым взглядом всегда означало, что он раскаивается больше, чем показывает. Знает, гаденыш, на чем выехать. Извиняется только за Карошку. Это тоже плюс. Не пытается лгать в лицо.

Не снимая перчатки, Вера коснулась его локтя, давая понять, что принимает извинения. Прощение не даровало смелости, но стало будто легче на душе.

Ну где же адвокат! Потянулась до телефона и передумала, когда на парковку зарулил черный широкомордый внедорожник. Он уркнул мощным движком и затих, словно затаился. По всем признакам, только что из автосалона. Натертый до блеска, на дисках ни одной пылинки и стекла неприлично чистые для того срача, что творился на дорогах в начале зимы. Только один человек умел носить ботинки в любую грязь, а у него раздолбанный форд и приедет он только вечером.

И все-таки из авто материализовался Виктор. Он не выпускал Веру с Сережей из поля зрения и при этом кому-то что-то говорил, слегка наклонив голову в сторону пассажирского кресла. Вскоре оттуда выбралась адвокатесса и не продемонстрировала ни одной эмоции, дающей понять, что она думает по поводу сопровождающего Веры. Это на юридическом дают выдержку или берут с такими качествами?

Зная, что ей не за что оправдываться, — вообще-то, сейчас очередь Виктора прояснять ситуацию! — Вера тем не менее ощущала себя застигнутой врасплох. Да и что хорошего, когда около психушки собрались неверный муж, любовник и адвокат по разводу? Единственное, что удалось — сдержать нервный смешок. И в те секунды, что длилась немая сцена, Вера успела сравнить Сережу и Виктора.

Сережа немного ниже ростом и смазливее. Имеет манеру разговаривать свысока и гордиться достигнутым. Всегда предпочитает вещи, подчеркивающие статус. Дорогую машину, одежду из бутиков, часы за половину цены автомобиля. Словом, всевозможные излишества, которые можно купить. Вот только жена подкачала. Внешностью подошла, а не захотела играть по писаному.

Высоченному Виктору не нужно рисоваться, чтобы выглядеть привлекательно. Он таскал хорошие костюмы и обувь с начищенными носами, не заботясь об их сохранности. В его ванной не было ничего сложнее шампуня и крема после бритья. А выглядел при этом, словно у него служат камердинер и барбер. В комплекте с мужественной внешностью шли уверенность и спокойствие, излучаемые им в любой ситуации. А если улыбнулся, то все — не влюбятся только святоши.

— Добрый день, — адвокатесса первой вспомнила о манерах.

Остальные нестройно поздоровались и каждый занялся своим делом. Сережа с недовольством глядеть на Виктора. А тот, завидев покрасневший нос Веры, без слов стянул с ее руки перчатку и принялся греть пальцы в своих ладонях. Адвокат внимательно следила за клиенткой и Сережей.

— Вера, если на вас оказывали хоть какое-то давление, мы можем потребовать перенос экспертизы.

Сережа возмутился одним лицом, а Вик стаскивал перчатку со второй руки. Он игнорировал все, кроме текущей задачи — отогреть Верины ледяные пальцы.

— Не оказывали. Экспертиза будет сегодня.

Не хватало еще отодвигать этот кошмар!

— Вы уверены? Это возможно…

— Совершенно уверена. Как, по-вашему, отреагирует комиссия, если сослаться на столь незначительную причину? Воспитание ребенка требует куда большей выдержки, чем такая встреча.

Вик улыбнулся половинкой рта и пожал ее ладонь в знак одобрения. Ответом ему было сияние, озарившее Верино лицо. Вывезти она могла и одна. Расправив плечи, стиснув зубы. Но присутствие Виктора означало, что не придется. Он здесь, подпитывает и греет.

Мужчины, стоявшие друг напротив друга, еще раз сцепились взглядами. Прожигающий и отражающий. Напористый и непоколебимый. Потерявший и триумфальный.

Здесь не о чем говорить. Не о чем драться.

Сережа без слов подкинул на ладони ключи от машины и развернулся к парковке. У Веры что-то сжалось внутри. Уходил знакомой горделивой походкой, ни разу не оглянувшись.

— Нам пора, — объявила адвокатесса.

Вера вздрогнула и нехотя отняла ладонь, но в то же мгновение Вик схватил ее, поднес кончики пальцев к губам и сказал:

— Ты лучшая мать своему ребенку. Ты даешь ей все, что нужно. Ты живой человек с чувствами и эмоциями. Я подожду тебя здесь. И помни: я люблю тебя.

* * *

Из амбулаторного обследования в дурдоме Вера запомнила только эпизоды.

Входная дверь. Подобные установлены в каждом продуктовом магазине на районе. Не должно быть таких дверей в месте, где лечат мозги и души! Несоответствующая деталь помогла воспринимать дальнейшее с долей иронии на легкой истерике.

Адвоката ни в какой кабинет не пускали, но ее присутствие успокаивало. Взяли анализы и сказали, куда идти дальше.

Дальше — на беседу с первым специалистом. Всего не запомнилось, но ему, почему-то, было до лампочки, сильно ли она любит Карошку и какие методы воспитания предпочитает. Также не спрашивал, что общего между котенком и яблоком. Но интересовался, что она думает о куклах вуду и почему не сжила мужа со свету вместо развода.

Наверное, она ответила что-то, характеризующее ее как адекватного человека, так как следующий врач появился довольно скоро. Задавал неудобные вопросы о боли физической и ментальной, как справляется со стрессами и что думает о рукоприкладстве.

…потом был перерыв. Стакан воды. Адвокатесса. Ободрения.

И тесты, тесты, тесты. Бесконечные страницы тестов и совет не думать долго над ответами.

К моменту, когда Вера беседовала с человеком, явно заинтересованном в Каролине, она прилично выдохлась. Было непросто сохранять нейтральную улыбку, особенно если по несколько раз задавали похожие вопросы. Вера спаслась напутствием Вика.

Она. Лучшая. Мать. Своему. Ребенку.

Пытка закончилась неожиданно. Мучительница просто встала и попрощалась с ней.

В коридоре ждала адвокатесса. На контрасте с ее собранностью и спокойствием Вера казалась комком нервов: напряженная, с бегающими глазами и огромным желанием поскорее сбежать отсюда. При мысли о том, что врачи будут задавать вопросы дочери, у нее сжались кулаки. Должно быть, она выказала слишком много эмоций, а иначе зачем бы тактичная и прямая юристка взяла ее за локоть и аккуратно повела к выходу.

— Идемте.

— Это все?

— Узнаем позже. Им нужно проанализировать данные.

— Могут еще раз вызвать? Другие дольше или меньше провели времени на подобной процедуре?

— Всегда по-разному.

Они вышли на дурное крыльцо, и Вера глотнула морозного воздуха. После дня в казенных кабинетах он был особенно сладок и свеж. Помянув муженька недобрым словом, она принялась спускаться на волю. Там ждал Виктор. В незапахнутой куртке, без шарфа и шапки. Он заглянул в ее мрачное лицо.

— Нормально?

— Ага.

— Ну-ну.

И потащил на парковку, освещенную окнами психушки. В тишине салона протянул термокружку. Теплый парок курился шоколадом и молоком. Глоток, и сладко-терпкий вкус подтвердил догадку — какао. Как же вовремя.

— Спасибо, что не положил зефирок.

— Спасибо, что тоже не любишь размоченный желатин.

Она хмыкнула и ее взгляд упал на часы, светящиеся в сумраке.

— Уже почти пять! У Каро скоро закончится тренировка! Подержи!

В телефоне нашлись отчеты от Сережи: когда забрал Лину из группы, когда отвез в спортивную школу. Последнее сообщение содержало вопрос, как у нее дела, и кто забирает дочь после занятия.

— Какие у тебя планы? — повернулась она к Виктору.

— Я совершенно свободен и открыт для предложений.

— Отвезешь меня в спортшколу? А оттуда мы на такси.

— Зачем такси? Говори адрес.

Вера отбила мужу, что едет за ребенком. О делах упоминать не стала. Обойдется.

— Затем, что у тебя нет детского кресла.

— Есть. В багажнике. Спросил у сестры, какое порекомендует. Эта зануда всегда выбирает лучшее. Ваши девчонки одного возраста.

Времени было чуть, но она не могла отвести от Виктора взгляда, полного признательности. Мелочь, но как же приятно!

— Не смотри так. Нам надо ехать.

— Я скучала.

Вик подался в ее сторону, и широкая ладонь скользнула ей под волосы. Был так близко, что чувствовались кофейные нотки в его дыхании. Он не спешил целовать. Эта заминка отрезвила, и вопрос выскочил сам собой:

— Как все прошло… с ней?

Руку он не отнял, наоборот, вжал пальцы в тонкую кожу на ее шее.

— В рамках предусмотренного.

Ей не нужны подробности о том, как Виктор и его девушка выясняли отношения, но каких-то подробностей она заслуживает? Хотя бы потому, что разводится у него на глазах. Выпрямившись, Вера смотрела на крыльцо психоневрологического диспансера, и внутри что-то начинало закипать.

— Я тоже в категории просчитанного и запланированного?

— Более-менее.

— А что «менее»?

— Твоя дочь.

— А что с ней?

— Буду искать подход. Но тут не угадаешь, что поможет.

За скупым ответом что-то пряталось. И это «что-то» не терпелось раскопать. Припоминалось, что Вик не умеет с детьми. А также его не отпугнули заявления о том, что Вера хочет остановиться на одном ребенке.

— Ты меня выбрал, потому что не придется жениться и заводить детей?

Вик нервно выдохнул и кривовато улыбнулся.

— Забыла добавить, что не придется тебя содержать.

Отличное завершение дня после толпы психиатров! Чувство юмора к этому моменту у Веры напрочь отшибло. Бахнув стакан куда попало, она с досадой осознала, что кружка оказалась непроливайкой. Как выскочила в морозный вечер — помнила не очень. Зато не забудет, с каким лицом Вик выхватил у нее телефон с открытым на экране приложением такси.

— Вера! Прости! Я перегнул. Но когда ты себя принижаешь, хочется довести эту мысль до абсурда и показать, что это никак не может быть правдой.

— Не все можешь просчитать, да?

— Давай остынем и обсудим все, что ты хочешь.

Теперь ясно, почему он делает все, чтобы не выходить из себя. Распаленный Вик это громогласно, немного страшно и, будь она проклята, это чертовски заводит!

— У нас еще ничего толком не начиналось, чтобы остывать.

Вик сделал то, что восхищало в нем с первой встречи: поцеловал так, что Вера забыла, где они находятся. Кофейно-шоколадное слияние вышло рваным и горячим, несмотря на минусовую температуру и незастегнутые куртки. Они целовали друг друга множество раз, пройдя стадии от обмана до изобличения, от влечения до любви, от страсти… до страсти.

Пожалуй, на этой стадии они задержатся.

Нацеловавшись до отмороженных ушей, они стояли на парковке, нос к носу. Не хотелось портить момент, но время поджимало, и Вера высвободилась.

— Пора ехать, если ты не передумал.

Вик сверкнул глазами — во взгляде сочетались предупреждение, терпение и досада — и все же выставил локоть, показывая, что никуда она одна не пойдет. И даже открыл дверь со стороны пассажира. Все молча.

Злосчастное какао исчезло, но спрашивать о чем-нибудь съестном Вера не стала. Быстро сделала заказ на вынос, чтобы забрать по пути домой. На троих.

— Отличная машина, кстати. Немного жаль твой фордик.

— Он не выдерживал критики как автомобиль для междугородних поездок, — буркнул Виктор.

С громадинами всегда так. Если расшатало, потом долго качает. Поэтому она благоразумно отстала и не уточняла насколько часто он планирует поездки. Несколько минут они ехали под монотонные указания навигатора, — у Веры хватило выдержки, чтобы не предложить маршрут получше.

— Спрашивай что хочешь, — вдруг сказал он.

— Почему не она?

— Она — не ты.

— И все же. Почему ты выбрал меня? При любых раскладах я — наименее удачный вариант.

— Прежде чем мы продолжим этот разговор, установим одну непреложную истину. Я полюбил тебя. Я не гнался за удачей. С таким вариантом я расстался на днях. И выбор — неверное слово. Предполагается, что есть какие-то критерии для оценки и сравнения. С тобой не так. Ты только вышла из машины и шагнула под мой зонт, а интуиция такая говорит: «упустишь эту женщину — будешь дурак». Не скажу, что именно в тебе привлекает. Твои интонации. Как ты ходишь. Как морщишь нос, когда сомневаешься. Как любишь свое дело. Как отдаешься и доверяешь. Как борешься за лучшую жизнь для себя и дочери.

Вера, потрясенная красками и чувствами, зашитыми в его слова, непроизвольно улыбнулась.

— Что ты думал о том, что замужняя согласилась на встречу?

— К тому моменту я уже видел фотографии с той свадьбы. Ты на них растерянная и отклонялась от мужа. На мое счастье, он идиот.

Вера согласно хмыкнула: еще какой идиот! И да, на наше счастье!

— У меня еще вопрос, он касается твоих отношений с ней. Через это я смогу лучше узнать тебя и твои принципы.

— Задавай сколько угодно вопросов.

— Почему ты не расстался с ней после того, как сказал мне, что любишь? Ты уже знал, что я хочу развестись.

— Искал подходящий момент, чтобы сказать, что мы расстаемся. Как нарочно, у нее сразу начались проблемы. То семейные, то со здоровьем, то с бизнесом. Не хотелось быть законченным скотом и наваливать сверху. Мы почти не виделись. Потом и у меня было много других дел.

— «Нарочно». То есть, на самом деле у нее проблем не было?

— Угадала! Оказалось, она подозревала, что у меня кто-то есть, тянула время, чтобы найти способ, как сохранить отношения.

— Ох, бедная. Она тебя любила и думала, что может что-то исправить.

— Тебе станет легче, если я скажу, что ее самолюбие пострадало сильнее, чем сердце?

— Откуда ты знаешь?

— Потому что большая часть слухов о том, какая мы «чудесная пара» — ее рук дело.

— Ну и что. Даже если она держала лицо, это не значит, что не любила. Ты позволял ей формировать определенное мнение о вас как о паре.

— Вообще-то не позволял и не поощрял ее тягу превращать в репортажи наши ужины и прочие появления в общественных местах. И всегда находились подружки или клиентки ее студии, которые восторгались нами как парой.

— Замуж хотела?

— Возможно. Но не давал авансов и обещаний.

Вера молчала, изо всех сил сдерживая замечание, что и ей, вообще-то, не дает обещаний. Признания хорошо, конечно, а дальше-то что?

Он словно прочитал мысли.

— Не проецируй мои прошлые отношения на наши с тобой. Они сильно отличаются. Я стараюсь не зацикливаться на том, где и что сломал твой муж в твоем отношении к мужчинам. Будем чинить по мере обнаружения повреждений.

— Звучит так, будто ломают только мужчины. И что чинить — только ваша прерогатива.

— Не только. Но я уже говорил, что женщины более уязвимы. Хотя видал я кровожадных дамочек, готовых снять с бывшего мужа последние трусы, но все равно остаюсь при своем мнении. Женщинам сложнее во многом. Ни один мужик столько не вывезет.

— Поэтому ты не швырнул ей в лицо правду.

Вера произнесла это утвердительно. Виктор не дал прямого подтверждения. Оставив в стороне его бывшую, Вера достала на обсуждение следующий важный вопрос:

— Ты не любишь детей?

— Вер, я мало смыслю в детях. Они меня не бесят, но я ничего о них не знаю. Мне некогда ездить на семейные обеды и притворяться, что помню имена всех пони из мультфильма. С твоей дочерью я буду пытаться найти общий язык. Это все, что я обещаю сейчас.

— А как же продолжение рода?

— На данный момент не мой приоритет.

— А если ты передумаешь и захочешь общего ребенка?

— Может статься, что и ты передумаешь. Обсуждать будем, что еще тут скажешь?

Недомолвки все портят. Это было первое, что он сказал, когда они обсуждали условия романа. И потому Вера решилась высказать догадку, мучившую ее несколько дней.

— Это ведь ты сделал заказ на уникальную куклу?

В машине, свернувшей с большого проспекта на узкую дорогу в старом районе, освещение небогатое. Однако было видно, что Вик, смотрящий строго вперед, дернул уголком губ.

— Скажем так: знаю того, кто это сделал.

— Передай ему, пожалуйста, что исполнение потребует больше времени, чем я рассчитывала.

— Уверен, тебя поймут.

Оставив одну руку на руле, он, по-прежнему глядя вперед, протянул ей вторую. Вера пожала его ладонь. Вскоре показалась знакомое здание.

— Хм, я ходил в похожую спортивную школу. По одному лекалу построены.

— Чем занимался?

— Восточными единоборствами и альпинизмом.

— Я схожу за Карошкой.

— Я поставлю кресло.

— Она не любит полную форму своего имени.

— Спасибо.

Каролина, привычная к поездкам с водителем, не обратила внимания на мамино «Это мой друг, он отвезет нас домой, и мы вместе поужинаем». Единственное, что было иначе — мама села впереди.

Дома произошла странная сцена. Цезарь, всегда бурно встречающий людей, сидел смирно. Его треугольный нос вибрировал, и пес выглядел ошарашенным. Не мог поверить, что это произошло. Человек, выживший из дома хозяина старшего, пришел сюда! Пес гавкнул для порядка, а потом убрался на безопасное расстояние, поглядывая на Виктора.

— Кажется, он принял тебя за главного, — пояснила Вера. — Каро, переодеваться, мыть руки и ужинать.

Включив свет в коридоре на втором этаже и в детской, она повернулась к Вику. Тот провожал глазами собаку и его маленькую хозяйку, поднимавшихся наверх.

— Тебе очень идет этот дом.

— Он идет детству. Раннему так точно.

Вик обернулся с вопросом во взгляде, но Вера отделалась мягкой улыбкой. Всему свое время. Они уже пытались определить формат отношений и нарушили все договоренности. Постепенно разберутся со всем.

Столовая пока оставалась на месте, поэтому красивущая посуда и весь кордебалет из скатертей, салфеток с кольцами и приборов выкатился на сцену. То есть, на стол. Карошка, чувствовавшая перемены, вела себя, как и следовало ожидать, — перебивала, пачкала скатерть, разбила чашку и много еще какими способами добивалась внимания мамы. И чем больше урону она принесла, тем спокойнее становилась Вера. Ее так же подмывало избавиться от чинных тарелок с мертвым узором и жестких льняных подложек. Но непедагогично поддерживать деструктивные склонности деточки. Поэтому сервиз ожидает ссылка на полигон для отжившей посуды. И не один сервиз.

— А чем вы занимаетесь? — вцепилась Каролина в гостя.

— Я адвокат.

— По каким делам?

Вик хохотнул, а Вера загордилась. Зря, что ли, у Карошкиного папки штат юристов.

— По бракоразводным.

— Так вы мамин адвокат?

— Не в этом смысле.

— Не понимаю.

— У нее другой адвокат.

— А вы тогда зачем?

Теперь Вера хохотала.

— Карош, я говорила, что он мой друг. И кстати, уже поздно, он переночует у нас.

— У мамы Софии тоже был друг. А теперь она выходит за него замуж.

— Уверяю тебя, я не собираюсь замуж.

— Ну да, сначала надо развестись.

К концу вечера Вик был очарован до самых, тщательно оберегаемых слоев души. В его вопросах не было наигранности. Ему искренне нравилось общаться с резвой пятилеткой. И Вера робко надеялась, что они многому научатся друг у друга.

— Твоя дочь развита не по годам, — заметил Вик, когда Вера шмыгнула в комнату, где сама спала последние дни. Сопящая детка осталась с подоткнутым одеялом и бдительным охранником.

— Есть в кого.

Гостевая спальня была маловата Вику. В плечах и вообще. Один его взгляд на Веру в тонком хлопковом костюмчике не умещался в этих стенах. Она облизнула сухие губы.

— Слушай, в этой комнате нет звукоизоляции.

Хмык и еще один невербальный приказ раздеться. Немедленно.

— Но вот хозяйская спальня… там свежее белье, если что.

Вик поднял бровь, давая понять, что кровать им не понадобится. А она потащила его за руку, знакомить стены с тем, что у нее теперь новая жизнь.

— Кресло дурацкое, — уронил Вик, пытаясь развязать декоративный бантик на ее штанах.

— Выброшу.

Ему надоели прочно пришитые петли, он попросту дернул вниз, стаскивая все, что была на Вере ниже пояса.

— Это держало меня всю пытку в дурдоме.

— Исподнее?

— Мысль, что доберусь до тебя.

— Я знаю множество способов снять стресс. Насколько хорошая здесь звукоизоляция?

— В гардеробной глухо совершенно.

Постель им действительно не понадобилась. На пустующей половине гардероба располагалась отличная козетка. Да и полки были прибиты на совесть.

— Вик?

— М?

— Ты не хочешь ничего услышать от меня?

— А ты готова к таким заявлениям?

— Да. Слишком скоро?

— Тебе виднее.

— Не думала, что это случится… Что я смогу полюбить снова. И все же… я люблю тебя. Очень. Ты не представляешь…

— Представляю. Потому что тоже очень люблю тебя.

— Особенно снимать вместе стресс.

— Это нам еще понадобится. Впереди суд.

ЭПИЛОГ

Заветную бумажку о свободе Вера ждала долго.

Отгремел Новый год.

И хотя Сережа сдержал слово — не лез в результаты экспертизы ее и Карошки — в остальном не делал поблажек. Все как предсказывал Виктор. Находил массу предлогов, чтобы затянуть процесс. А в это время пытался скинуть привлекательные бизнесы на сторону.

Отвьюжила зима.

Впрочем, отсрочка была не только на совести Сережи. Вера не давала ему спуску — усилиями двух незаурядных адвокатских умов — чтобы не думал, что ему все можно. О разделе, графике встреч и алиментах они с Сережей спорили неделями. Случайно всплыло, что Вера хотела бы, чтобы дочь пошла в школу в другом городе…

Бурность Сережиной реакции превзошла все новогодние салюты вместе взятые. Он возмущался, словно Вера собиралась увезти ребеночка в другую галактику. А сам при этом проводил с дочерью времени не больше, чем большинство воскресных отцов: один выходной и раз в неделю встречал Каролину после занятий в спортивной школе. И ни разу не забрал дочь с ночевкой, объясняя это тем, что у него квартира не подходит для размещения девочки.

Вера догадывалась, какие «девочки» там размещаются. И первой там объявилась Рина. Правда, хватило ее ненадолго. То ли Сережа оказался недостаточно щедрым, то ли ей не понравилось, что она не единственная звезда в паре, но День святого Валентина она праздновала в обществе другого мужчины. А Сережа поумнел, и не афишировал своих пассий.

Откапали сосульки с крыш.

Виктор действительно не умел с детьми. Не знал многого из того, что к родителям приходит с практикой. Но он и не стремился занять место отца. И его и Каролину устраивало общение, которое Вера называла «просвещением». Поначалу Вик был для Карошки чем-то вроде справочника, если она хотела что-то узнать или перепроверить. В ее представлении человек, который бывает в суде, не глупее судьи. Позднее эти двое нашли еще один общий интерес — активный отдых. Так, в репертуаре выходных появились поездки на спортивные базы, веревочные парки, батутные комплексы и другие места, помогающих взрослым перегрузить голову, а ребенку набраться впечатлений и новых умений.

Отогретая земля выпустила колкие стрелки травы.

И только после пробуждения природы от зимней спячки супруги наконец договорились о разделе имущества, где будет учиться дочь, с кем и какие каникулы она будет проводить и каким будет размер алиментов.

В день, когда чубушник и сирень спорили, кто быстрее вызовет мигрень, Вера получила доказательство, что не имеет больше мужа. Вик был рядом, как и всегда. Ждал у тусклого выхода для бесполовинных граждан.

— Ты был прав.

— Конечно. А в чем конкретно?

Прав он был во многом. Особенно в том, что касалось выручки с кукол. Не прозябала, нет. Но оказавшись во главе маленького бизнеса и без мужних денег, увидела свои слабые стороны. Это побудило задуматься о том, что и как развивать в мастерской. А также начать разбираться в особенностях предприятий, которые ей достанутся после развода. Потребовались недели, чтобы вникнуть в тонкости управления, налогообложения, законодательства, лицензирования, кадров, страхования, отчислений туда, взносов сюда. А еще нужно было определиться, как обращаться с финансами. На многие должности Вера собиралась нанять управленцев со стороны, так как физически не могла контролировать несколько предприятий, но не могла позволить себя обмануть.

— Что надо было подписать тот брачный договор. Меньше бы провели времени в зале заседания.

— Зато сколько было поводов снять стресс…

— Будто нам нужен повод!

Корзинка на заднем сиденье намекала, что празднование развода запланировано на воздухе. Вик увез ее на зеленый холм с видом на заброшенный порт. Он успел разузнать массу подробностей и развлекал ими Веру весь пикник. Потом они смотрели как солнце прячется за горизонтом, подсвечивая ржавчину на старых судах и кранах. Вера положила голову Вику на плечо.

— Кажется, я наконец закончила ту куклу. Но, боюсь, отдать ее тебе не могу. Самой нужна.

Выкроив и сшив по стежочку новую себя, она не хотела расставаться с результатом трудов. Рука, обвивающая ее талию, подтянула Веру ближе.

— Заказ исполнен в точности. Ко мне?

Дочь у бабушки и дедушки. Собака там же. Свободнее некуда. Это завтра есть дело, а сегодня можно провести ночь в холостяцкой берлоге. Виктор не собирался довольствоваться легендой о госте, которому негде ночевать. Он снял прекрасную студию в их городишке и превратился в адвоката, работающего на два города. Лелика не забыл перевезти на новое место. Его плюшевое тельце отлично подходило в качестве подушки.

— Кто это тебе написывает? — ревниво осведомился Вик, когда Вера в четвертый раз подорвалась с кровати, где они отдыхали после сеанса расслабления.

— Подруга.

— Та самая, на чью свадьбу ты идешь, и мне ни слова об этом?

Вера нахмурилась и зажмурилась.

— Отнеси это в категорию непредусмотренного.

— Не хочешь идти со мной, так и скажи.

— Хочу, но…

— Но?

— Сам догадайся!

Она юркнула в небольшую ванную, чтобы умыться холодной водой. Через минуту туда стукнулся Вик.

— Я не собираюсь ни с кем, кроме тебя, спать на той свадьбе.

Ее пальцы непроизвольно вцепились в края раковины.

— Посмотри на меня, Вер.

Она встретилась ним взглядом в зеркале.

— Я дал повод как-то усомниться в себе?

— Нет!

— Тогда что?

— Ненавижу свадьбы. Но должна пойти, потому что она моя подруга.

— Я тоже. Но мы можем неплохо развлечься.

— Из-за них у тебя есть работа, между прочим.

— И всегда будет.

— Не женись на мне, пожалуйста.

— Ты всегда можешь передумать.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

ЭПИЛОГ