Монстр [Л. Дж. Шэн] (epub) читать онлайн

“Чем был бы океан без чудовища, скрывающегося в темноте? Это было бы как сон без сновидений".

-Вернер Херцог

Пролог

Сэм

Возраст 9 лет

Это последний раз, когда ты плачешь в своей жизни, говнюк.

Это единственное, что пришло мне в голову, когда женщина, родившая меня, пять раз подряд ударила в дверь, сжимая заднюю часть моей рубашки, словно избавляясь от какого-то панка, который разгромил ее дом на пороге соседского дома.

Дверь в пентхаус дяди Троя распахнулась. Она толкнула меня за порог.

"Вот. Все твое. Ты выиграл".

Я бросилась в объятия тети Спарроу, которая, пятясь назад, притянула меня к своей груди в защитном объятии.

Воробей и Трой Бреннан на самом деле не были моими тетей и дядей, но я проводила с ними много времени - и под "много" я подразумевала все еще недостаточное количество.

Кэт, она же женщина, которая меня родила, отдавала меня. Она приняла решение сегодня вечером, когда проходила мимо меня, направляясь в свою спальню.

"Почему ты такой маленький? Ребенок Пэм - твой ровесник, и он просто огромный".

"Потому что ты никогда меня не кормишь". Я отбросил джойстик в сторону, одарив ее зловещим взглядом.

"Тебе десять или одиннадцать лет, Сэмюэль! Сделай себе сэндвич".

Я был девятилетним ребенком, да еще и недоедающим. Но она была права. Я должен сделать себе сэндвич. Я бы сделал, если бы у нас были для этого ингредиенты. В нашем доме не было даже приправ, только наркотические принадлежности и столько выпивки, что хватило бы на всю реку Чарльз.

Кэт это не волновало. Она была слепа от ярости, потому что я украл ее кокаин и продал его каким-то умникам с соседней улицы, а потом на эти деньги купил четыре "МакМила" и пистолет "Нерф", когда она оставила меня вечером без присмотра.

Бабушка Мария была единственной, кто делал тяжелую работу по моему воспитанию. Она жила с нами, работала на двух работах, чтобы содержать нас. Каталина была на заднем плане, как предмет мебели. Она была рядом, но не совсем. Мы жили под одной крышей, но она съезжала всякий раз, когда ее бойфренды были достаточно хлесткими, чтобы позволить ей остаться с ними. Она ходила в реабилитационные центры, встречалась с женатыми мужчинами и каким-то образом имела деньги, чтобы покупать дорогие сумки и обувь. Дети в школе рассказывали мне, что их отцы говорили, что Кэт знает изгиб каждого матраса в нашем местном "Мотеле 6", и хотя я не знала, что это значит, я была уверена, что это нехорошо.

Однажды я подслушала, как дядя Трой сказал ей: "Это не гребаный Хэмптон, Кэт. Ты не можешь навещать его периодически, когда погода позволяет".

Каталина сказала ему, чтобы он заткнул свою ловушку. Что я была худшей ошибкой, которую она когда-либо совершала, пока была под кайфом.

В тот день меня исключили. Выбил дерьмо из Нила ДеМарко за то, что он сказал, что его папа и мама разводятся из-за моей мамы.

"Твоя мама - шлюха, и теперь мне придется переехать в меньший дом! Я тебя ненавижу!"

К тому времени, как я с ним закончила, я дала ему другую причину ненавидеть меня, которую он всегда будет помнить, потому что она изменила его лицо.

Когда Кэт забрала меня, она кричала на меня, что испортит мне лицо, как я сделал это с Нилом, но я не стою того, чтобы ломать ее новые ногти. Я едва слышал ее. Все в моей голове распухло от драки и от мыслей, от которых болела голова.

Но я знал, что она не поскупится отвезти меня в неотложную помощь, поэтому не стал жаловаться.

"Все наши?" Тетя Воробей сузила свои зеленые глаза на Каталину. "О чем ты говоришь? Сегодня не наш день с Сэмом".

У тети Воробей были рыжие волосы, веснушки и тело, как у пугала, одни кости и кожа. Она не была такой красивой, как Каталина, но я все равно любила ее больше.

Кэт закатила глаза и пнула вещевой мешок с моими вещами. Она ударилась о голени дяди Троя.

"Не притворяйся, что ты не добивалась его все это время. Ты берешь его с собой на семейные каникулы, у него здесь комната, и ты ходишь на все его футбольные матчи. Ты бы кормила его грудью, если бы у тебя были сиськи, которых, к сожалению, у тебя нет". Каталина провела глазами по телу Воробья. "Ты всегда хотела его. Он дополнит твою скучную маленькую семью, с твоей скучной маленькой дочерью. Что ж, сегодня твой счастливый день, потому что этот засранец официально твой".

Я тяжело сглотнула и посмотрела прямо на телевизор с плоским экраном за плечом Воробья. В их гостиной был беспорядок. Хороший такой беспорядок. Повсюду разбросанные игрушки, розовые пушистые одеяла и фиолетовый, блестящий самокат для малышей. На экране шел фильм "Храбрец". Это был любимый фильм Сейлор. Она, наверное, уже спала.

У нее было время для сна. Правила. Рутина.

Сейлор была двухлетним ребенком Троя и Воробья. Я любила ее как сестру. Всякий раз, когда она боялась, что под ее кроватью прячется монстр, а я там, она выскальзывала из своей детской кровати, пробиралась в мою комнату и забиралась под мое одеяло, прижимаясь ко мне, как к плюшевому мишке.

"Держи меня в безопасности, Сэмми".

"Всегда, Сейл".

"Только не при ребенке". Трой шагнул к Кэт, освобождая пространство между ней и мной. Мой желудок заурчал, напоминая мне, что я не ел с тех пор, как я запихнул себе в горло McMeals.

"Сэм, можешь дать нам минутку?" Спарроу провела пальцами по моим пыльным волосам. "Я принесла тебе видеоигру "Призрак Цусимы", как ты и просил. Перекуси и поиграй, пока мы тут закончим".

Я взял немного вяленой говядины - дядя Трой сказал мне, что протеин поможет мне вырасти выше - и исчез в коридоре, обогнув угол, но не попав в свою комнату. У меня здесь была своя комната с тех пор, как я пошел в первый класс. Бабушка Мария говорила, что это потому, что Трой и Воробей жили в хорошем школьном районе, и нам нужен был их почтовый индекс, чтобы зарегистрироваться, но даже после того, как меня исключили из первой школы, я все равно часто приходила сюда.

Мой "настоящий" дом находился в плохом районе Саути, где теннисные туфли валялись на каждой линии электропередач, и даже если ты не затевал драки, тебе обязательно нужно было их закончить, чтобы выжить.

Подслушивая, я услышал, как Трой прорычал "Какого хрена?" из дверного проема. Мне понравилось, как он произнес слово "блядь". От его звука я вздрогнула, и кожа на моих руках запульсировала. "Марии не было и трех недель, а ты уже тянешь всякое сомнительное дерьмо".

Бабушка Мария умерла во сне меньше месяца назад. Это я нашел ее. Кэт не было дома всю ночь, она "работала". Я обнимала бабушку и плакала, пока не смогла больше открыть глаза. Когда Кэт наконец вернулась домой, с запахом виски и размазанным макияжем, она сказала мне, что это все моя вина.

Что бабушка слишком устала от моего дерьма и решила уйти.

"Не могу винить ее за то, что она свалила, парень. Я бы сделал то же самое, если бы мог!"

В то же утро я собрал свой вещевой мешок и спрятал его под кроватью.

Я знал, что Кэт не собирается оставлять меня у себя.

"Прежде всего, следи за языком. Я все еще горюю. Я неожиданно потеряла мать, знаешь ли", - надулась Каталина.

"Тяжелое дерьмо. У Сэма никогда не было матери". От голоса Троя звенели стены, даже когда он говорил спокойно.

"Мальчик неукротимый. Тупой, как кирпич, и агрессивный, как бродячая собака. Мое присутствие здесь не поможет. Это лишь вопрос времени, когда он попадет в колонию для несовершеннолетних", - плевалась моя мать. "Он монстр".

Это было ее прозвище для меня. Монстр.

Монстр сделал это.

Монстр сделал это.

"Слушай, мне плевать, что думаешь ты и твоя идеальная маленькая жена. Это просто слишком большая ответственность. Я ухожу. Я не могу посылать его на терапию и тому подобное дерьмо. Я не из денег сделана". Каталина зацокала каблуком по полу. Я слышал, как она рылась в сумке Chanel в поисках сигарет. Она не собиралась их искать. Я выкурил полпачки на заднем дворе, пока она накуривалась в своей спальне. Остальные были в моей сумке.

"Если деньги - это проблема...", - начал Воробей.

"Сука, пожалуйста", - злобно оборвала ее слова Кэт, зашипев. "Оставь свои деньги себе. И я надеюсь, ты не настолько глупа, чтобы думать, что ты лучше меня, со всей той помощью, которую ты получаешь от своего мужа и гарема нянек и репетиторов. Сэм - отродье дьявола. Я не могу сделать это одна".

"Ты не сделаешь это одна", - возразил Трой. "Мы разделили опеку над ним, идиот".

В моей груди вспыхнул огонь. Я не знала, что у Воробья и Троя была законная опека надо мной. Я не знала, что это значит, но это звучало важно.

"Или ты заберешь его, или я отдам его в детский дом", - зевнула Кэт.

В каком-то смысле я почувствовала облегчение. Я всегда знала, что после смерти бабушки Каталина избавится от меня. Последние несколько недель я переживала, что она подожжет дом вместе со мной, чтобы получить деньги по страховке или что-то в этом роде. По крайней мере, я все еще была жива.

Я знала, что мама меня не любила. Она никогда не смотрела на меня. Когда она смотрела, то говорила, что я напоминаю ей его.

"Те же волосы Эдварда Каллена. Те же мертвые серые глаза".

Это был мой покойный отец, Брок Грейстоун. Перед смертью он работал у Троя Бреннана. Брок Грейстоун был слабым, жалким и пронырой. Крыса. Все так говорили. Бабушка, Кэт, Трой.

Моим худшим кошмаром было стать таким, как он, поэтому Каталина всегда говорила мне, что я так на него похож.

Потом был дядя Трой. Я знал, что он был плохим человеком, но он был и благородным.

Мудрецы из моего квартала говорили, что у него руки в крови.

Что он угрожал, пытал и убивал людей.

Никто не связывался с Троем. Никто не выгонял его из дома, не кричал на него и не говорил, что он - их худшая ошибка. А у него была такая особенность, как будто... как будто он был сделан из мрамора. Иногда я смотрел на его грудь и удивлялся тому, что она двигается.

Я так хотела быть им, что при мысли об этом у меня начинали болеть кости.

Его существование казалось громче, чем чье-либо еще.

Когда дядя Трой исчезал посреди ночи, он всегда возвращался в синяках и взъерошенный. Он приносил дурман и не обращал внимания на то, что от него пахнет порохом и кровью. Он рассказывал нам плохие шутки за столом, пока мы ели, а чтобы Сейлор больше не боялась, он говорил ей, что видел, как семья монстров, которая жила в ее шкафу, съехала.

Однажды он залил кровью весь пончик, а Сейлор съела его, потому что думала, что это рождественская глазурь. Тетя Воробей была близка к ядерному взрыву. Она гонялась за ним по кухне с метлой, пока мы с Матроскиным хихикали, отмахиваясь от него и дважды зацепив его ухо. Когда она наконец поймала его (только потому, что он ей позволил), он схватил оба ее запястья, опустил ее на пол и крепко поцеловал в губы. Мне показалось, что я видел и язык, но потом она ударила его по груди и захихикала.

Все были так счастливы и так смеялись, что с Сейлор произошел несчастный случай, а у нее больше никогда не было несчастных случаев.

Но потом я почувствовала, как у меня сжалась грудь, потому что я знала, что они отправят меня обратно к Коту позже тем же днем. Это напомнило мне, что я не являюсь частью их семьи.

Это был единственный хороший момент, который у меня был. Я проигрывал его снова и снова, лежа в своей кровати, каждый раз, когда слышал, как пружины кровати Кэт ноют под весом незнакомца.

"Мы заберем его", - холодно объявил Воробей. "Идите. Мы пришлем вам бумаги, как только наш адвокат подготовит их".

В этот момент моя грудь наполнилась чем-то теплым. То, чего я никогда не чувствовала раньше. Я не мог остановить это. Это было приятно. Надежда? Возможность? Я не мог дать этому название.

"Рыжий", - выдохнул Трой прозвище своей жены.

И точно так же мои внутренности снова похолодели. Он не хотел меня удочерять. С чего бы это? У них уже была одна идеальная дочь. Сейлор была милой, забавной и нормальной. Она не ввязывалась в драки, ее не исключали три раза, и уж точно она не сломала шесть костей, занимаясь опасными вещами, потому что боль напоминала ей, что она еще жива.

Я не была идиоткой. Я знала, куда мне идти - на улицу. Таких детей, как я, не усыновляли. Они попадали в беду.

"Нет", - огрызнулся Воробей. "Я уже все решил".

На мгновение никто не заговорил. Мне стало очень страшно. Мне хотелось встряхнуть Кэт и сказать ей, как сильно я ее ненавижу. Что она должна была умереть вместо бабушки Марии. Что она заслужила смерть. Со всеми ее наркотиками, парнями и реабилитационными поездками.

Я никогда никому не рассказывала, как она давала мне рюмки рома, чтобы я уснула. Когда Трой или Воробей наносили нам неожиданные визиты, она натирала мне десны белым порошком, чтобы разбудить меня. Она ругалась под нос, угрожая сжечь меня, если я не проснусь.

Мне было семь лет, когда я понял, что стал наркоманом.

Если я не принимала белый порошок ежедневно, я дрожала, потела и кричала в подушку, пока у меня не кончались силы и я не теряла сознание.

Мне было восемь, когда я избавилась от этой привычки.

Я просто не позволял ей давать мне ром или порошок. Я сходил с ума каждый раз, когда она подходила ко мне с этой дрянью. Однажды я так сильно укусила Кэт за руку, что часть ее кожи осталась у меня во рту, соленая, металлическая и твердая на зубах.

После этого она больше никогда не пыталась.

"Вам чертовски повезло, что моя жена чертовски упряма", - шипел Трой. "Мы возьмем Сэма, но будут условия, и их будет много".

"Шокер", - выдохнула Кэт. "Давайте выслушаем их".

"Вы передадите его и подпишете все юридические документы, без переговоров и не попросив ни пенни".

"Договорились", - беззлобно хмыкнула Кэт.

“Ты уедешь из Бостона. Уезжай подальше. И когда я говорю "далеко", Каталина, я имею в виду место, где он не сможет тебя увидеть. Где память о его матери-бездельнице не будет обжигать. Другая планета предпочтительнее, но поскольку мы не можем рисковать, что инопланетяне встретят тебя и решат, что мы все пиздаболы, то минимум два штата - это мое требование. И если ты когда-нибудь вернешься - чего я тебе искренне не рекомендую - ты пойдешь через меня, если захочешь его увидеть. Если ты уйдешь от него сейчас, ты потеряешь все свои материнские привилегии. Если я поймаю тебя, когда ты будешь возиться с этим ребенком, моим ребенком... - он сделал паузу, чтобы подчеркнуть, - я дам тебе медленную, мучительную смерть, о которой ты молила почти десять лет, и заставлю тебя смотреть на собственную смерть в зеркало, ты, тщетная трата кислорода".

Я верил ему.

Я знал, что она тоже.

"Ты больше никогда меня не увидишь". Голос Кэт дребезжал, как будто ее горло было набито монетами. "Он гнилой до глубины души, Трой. Вот почему ты любишь его. Ты видишь в нем себя. Его тьма зовет тебя".

В этот момент я превратился в соляной столб. Или, по крайней мере, так мне казалось. Я боялась, что если кто-то дотронется до меня, я рассыплюсь.

Я мог бы стать таким же, как Трой.

У меня была тьма. И жестокость. И все то, что сделало его великим.

У меня был тот же голод и презрение к миру, и сердце, которое было просто сердцем, без ничего особенного внутри.

Я мог повернуть за угол.

Я мог бы стать кем-то другим.

Я могу стать кем-то, и точка.

Это была возможность, которую я никогда не рассматривал раньше.

Кэт ушла вскоре после этого. Потом Трой и Воробей разговаривали. Я слышал, как Трой наливал себе выпить. Они обсуждали адвокатов и то, что сказать Сейлору. Воробей предложил отправить меня в школу Монтессори, что бы это ни было. Я на цыпочках добралась до кровати, слишком уставшая, чтобы заботиться о своем будущем. Мои колени стучали друг о друга, и я чувствовал, как вяленая говядина ползет по моему горлу. Я сделал остановку в туалете и выблевал свои внутренности.

Сирота. Ошибка. Чудовище.

Я не знал, сколько времени прошло, прежде чем они вошли в мою комнату.

Я притворилась, что сплю. Мне не хотелось разговаривать. Все, чего я хотела, это лежать с закрытыми глазами, боясь, что они решат, что я им все-таки не нужна, или что они собираются сказать мне что-то, чего я не хочу слышать.

Я почувствовала, что моя кровать прогнулась, когда Воробей сел на ее край. У меня было зеленое и белое постельное белье Boston Celtics, PlayStation, телевизор, а на стене висела майка Билла Рассела. Моя комната была выкрашена в зеленый цвет и полна фотографий в рамке, на которых я с Троем, Воробьем и Моряком в Диснее, Юниверсал и на Гавайях.

В моей комнате в доме Кэт были только кровать, комод и мусорное ведро.

Никаких красок. Ни картин. Ничего.

Я никогда не спрашивала себя, почему.

Почему Бреннаны взяли меня к себе.

Почему я стал частью этого хренового соглашения.

"Мы знаем, что ты не спишь". Дыхание виски Троя раздувало мои волосы над глазами, заставляя дергаться мой нос. "Ты был бы идиотом, если бы заснул в такую ночь, а мой сын не идиот".

Я открыла глаза. Его силуэт занимал большую часть моей комнаты. Спарроу положила руку мне на спину, потирая ее круговыми движениями.

Я не разбилась.

Я испустила дух.

В конце концов, я не соляной столб.

"Ты мой настоящий папаша?" Я проболталась, но у меня не хватило смелости посмотреть на него, когда я спросила. "Это ты обрюхатил Кэт?"

Я должна была спросить об этом уже давно. Это было единственное, что имело смысл. "Иначе ты бы никогда не уделил мне время. Ты не можешь позволить мне торчать здесь только потому, что бабушка Мария когда-то мыла твои туалеты. Я что, ублюдок?"

"Ты не ублюдок, и ты не моя", - в упор сказал Трой, отводя взгляд к окну. Перед ним простиралась линия горизонта Бостона. Все то, чем он владел и управлял. "Во всяком случае, не биологически".

"Я Грейстоун", - настаивала я.

"Нет", - шипел он. "Ты Бреннан. У Грейстоунов нет гена сердца".

Я никогда не слышал об этом гене. С другой стороны, я прогуливал школу в основном ради того, чтобы курить сигареты возле баров и продавать все, что я украл в тот день, чтобы заплатить за следующую еду.

"Я не идеален", - сказал я, нахмурившись. "Так что если это то, что вам нужно, - идеальный "да-кид", - вышвырните меня сейчас же".

"Мы не хотим, чтобы ты была идеальной". Спарроу погладил меня по спине быстрее, сильнее. "Мы просто хотим, чтобы ты был нашим. Ты - Самуил. Дар от Бога. В Библии Самуил был подарен Ханне после долгих лет молитв. Она думала, что бесплодна. Ты знаешь, что значит бесплодная?"

"Женщина, которая не может иметь детей". Я вздрогнула. Чтобы иметь детей, их нужно сначала сделать, и я точно знала, как люди их делают - я несколько раз видела, как Каталина практиковалась со своими клиентами, и это было чертовски мерзко.

Воробей кивнул. "После рождения Сейлор врачи сказали мне, что я больше не смогу забеременеть. Оказалось, мне и не нужно было. У меня есть ты. Твое имя на иврите означает "Господь слышит". Шма-эль. Бог услышал мои молитвы и превзошел все мои ожидания. Ты изыскан, Самуил".

Изысканный. Ха. Это слово я бы использовал для знаменитой картины или какого-нибудь дерьма, а не для девятилетнего бывшего кокаинового наркомана, выздоравливающего алкоголика, который активно курил и был вдвое меньше детей моего возраста.

Мое детство было таким неудачным, моя невинность и я больше не имели общего почтового индекса, и если она думала, что несколько домашних обедов и массаж спины изменят это, что ж, ее ждал неприятный сюрприз.

"Скажи мне, почему я здесь. Почему я не в приюте. Я достаточно взрослая, чтобы знать", - потребовала я, сильно сжав кулаки и стиснув челюсти. "И не говори со мной о Библии. Может, Господь и слышал Ханну, но меня Он точно не слушал".

"Ты здесь, потому что мы любим тебя", - сказал Воробей в то же время, когда Трой ответил: "Ты здесь, потому что я убил твоего отца".

Наступила тишина. Спарроу поднялась с кровати, ее глаза стали очень широкими и большими и уставились на своего мужа. Ее рот был открыт, как у рыбы. Трой продолжил.

"Он сказал, что заслуживает знать. Он не ошибся, Ред. Правда, Сэм, в том, что незадолго до смерти твоего отца он похитил Спарроу с намерением убить ее. Я должен был спасти свою жену и сделал это, не раздумывая. Я хотел, чтобы у тебя был отец. Человек, на которого можно равняться. План был таков: время от времени брать тебя на баскетбольные матчи. Давать наставления, советы и толстый фонд на колледж, чтобы начать твою жизнь; привязанность никогда не входила в мои планы, но она все равно случилась". Он посмотрел мне прямо в глаза. "Очень рано я понял, что ты не проект. Ты была семьей".

"Ты убил моего отца", - повторил я.

Я знал, что Брок Грейстоун умер, но Каталина и бабушка Мария всегда говорили, что это произошло в результате несчастного случая.

"Да", - сказал он просто.

"Кто знает?"

"Ты. Я. Кошка. Тетя Воробей. Бог."

"Бог простил тебя?"

Трой ухмыльнулся. "Он дал мне тебя".

В зависимости от того, кого вы спросите, это можно считать наказанием.

Теперь Брок был мертв, а Кэт больше нет. Бреннаны были моим единственным шансом на выживание, нравилось мне это или нет.

"Все в порядке?" спросил Трой. С его акцентом южанина это прозвучало как "Aight?".

Я уставилась на него, не зная, что думать или делать.

"Сейчас я собираюсь пойти и получить несколько данков". Он наклонился, чтобы взять мою сумку, и достал из нее пачку сигарет Кэт. Было уже близко к полуночи. Он определенно собирался на одно из своих "дел".

"Пончики всегда делают все лучше", - заметил Воробей, продолжая лгать. "Будь осторожна, дорогая".

Он наклонился, чтобы поцеловать ее в макушку. "Всегда, Рыжая. А ты..." он потрепал мои волосы своей массивной ладонью "...больше никаких сигарет. Это дерьмо может отправить тебя в могилу раньше времени".

В тот момент я решил, что буду курить, пока мои легкие не разрушатся. Не потому, что я хотел бросить вызов дяде Трою, а потому, что умереть молодым не казалось мне плохой идеей.

Когда он ушел, я повернулся к Воробью. Мои нервы были расшатаны. Я не мог поверить, что меня снова не стошнит, но на этот раз у нее на коленях. А меня никогда не тошнило, я никогда не плакала.

"Он не хотел меня брать", - сказала я.

Она провела пальцами по моим волосам, возвращая их в нормальное состояние. "Нет, он не хотел. Но только потому, что он не хотел, чтобы твоя мать ушла из твоей жизни".

"Но тебе было на это наплевать. Почему?"

"Потому что я знаю, что никакая мать не лучше плохой матери, и каждый день, когда ты была с ней, заставлял мое сердце болеть".

“Бабушка тоже ушла".

"Она не ушла, милая. Она умерла. Это не зависело от нее".

"Мне все равно. Я ненавижу женщин. Я их ненавижу."

"Однажды ты найдешь кого-то, кто изменит твое мнение". Воробей улыбнулась, как будто она знала что-то, чего не знала я. Она ошибалась.

Бабушка умерла и оставила меня с Кэт.

Кэт чуть не убила меня несколько раз.

Женщины не были надежными. Мужчины тоже не были надежными, но мужчин я могла хотя бы ударить по яйцам, а мужчины никогда не давали никаких обещаний. У меня не было ни отца, ни деда, на которых можно было бы злиться.

"Я никогда не передумаю", - пробормотала я, борясь с тяжелыми веками, которые требовали, чтобы я потеряла сознание.

Я упала в объятия Воробья через несколько часов после ухода Троя.

Проснувшись на следующее утро, я обнаружила на своей тумбочке золотую цепочку.

Я просканировала талисман Святого Антония на ней. Вокруг монетки были выгравированы мои инициалы.

S.A.B.

Сэмюэль Остин Бреннан.

Годы спустя я узнаю, что Трой и Спарроу подали прошение о законном изменении моей фамилии с Грейстоун на Бреннан в тот же час, когда они оформили полную опеку надо мной.

Я знал, кто такой святой Антоний, покровитель всех потерянных вещей.

Я была потеряна, но теперь меня нашли.

Рядом с ожерельем стояла бумажная тарелка с глазированным пончиком и горячая чашка какао.

Теперь я была Бреннан.

Аристократия бостонского преступного мира.

Привилегированная, уважаемая, и меня боялись больше всего.

Легенда в процессе становления.

Я намеревался соответствовать своему тезке любой ценой.

Я никогда больше не потеряюсь.

Мои родители потерпели неудачу, но я? Я бы победил.

Я восстал бы из пепла и заставил бы их гордиться собой.

Я взлечу в небо.

Это был первый раз, когда я чувствовала себя так.

Определенно.

Эллинг

Возраст 17 лет.

Сердце было чудовищем.

Вот почему оно было заперто за нашими ребрами, в клетке.

Я знал это с самого рождения, но сегодня я это почувствовал.

Через двадцать минут после выезда из Бостона по шоссе Mass Pike я наконец смирился с тем, что заблудился.

Я ехала с опущенными окнами, влажный летний воздух хлестал по моим мокрым щекам. Слезы не прекращались.

Аромат весенних цветов задерживался в моих ноздрях, пьянящий и сладкий, смешиваясь с хрустом ночи.

Она больше никогда не почувствует запах весеннего цветения.

Улыбаться однобоко, как будто она держит между губами секреты вселенной.

Прижимать платье к груди и взволнованно покачивать плечами, восклицая: "Tres you!".

Зачем ты это сделала, Би?

Я ненавижу тебя, я ненавижу тебя, я ненавижу тебя.

Вдалеке вспыхивали неоновые огни полосатых желто-красных палаток. В центре сверкающего колеса обозрения висела гигантская вывеска.

Ярмарка Аквилы.

Утонуть.

Мне нужно было утонуть.

В огнях, запахах и шумах, в простых жизнях, которые не были моими.

Я резко свернул направо.

Я припарковался среди внедорожников, побитых автомобилей и спортивных машин и, спотыкаясь, вышел из "Вольво" в черной толстовке, обрезанных шортах и кроссовках. Дейзи Дьюкс - это моя заслуга. Я взяла ножницы к старым джинсам и обрезала их так, что изгиб моей задницы был виден даже из космоса. Мой наряд обычно напоминал наряд Кейт Миддлтон. Чопорная, правильная и похожая на принцессу. Но сегодня я хотела разозлить ее за то, что она умерла из-за меня. Дать ей средний палец за то, что она не осталась.

"Американские девушки демонстрируют кожу, как будто мужчины не знают, что ждет их под одеждой. Ты, мон шери, заставишь мужчину ценить каждый твой дюйм и одеваться подобающе и скромно, слышишь?".

Мои ноги несли меня вперед, аппетитный аромат сахарной ваты, попкорна с маслом и сладкого яблока проникал в мой организм.

Ей не нравилось, когда я ела нездоровую пищу.

Она говорила, что американцы привыкли поедать себя до диабета второго типа. У нее было много идей об американцах, все они граничили с ксенофобией, и я проводил половину своего времени, споря с ней о достоинствах Америки.

Палатки с живыми выступлениями, торговцами и небольшим залом игровых автоматов окружали аттракционы, служа границей. Динь-динь-динь-динь машин, переливающиеся механическими звуками аттракционов, отдавались в моем пустом желудке. Колесо обозрения, расположенное в центре, купалось в океане огней.

Я купила себе розовую сахарную вату и диетическую колу и пошла гулять.

Там были парочки, которые целовались, смеялись, ссорились. Толпы подростков кричали и улюлюкали. Родители кричали. Дети бегали. Я был иррационально, безумно зол на всех них.

За то, что они живы.

За то, что не скорбят вместе со мной.

За то, что они принимают как должное редкость своего драгоценного состояния: живы, здоровы и благополучны.

Я выбросила остатки сахарной ваты в мусорное ведро и огляделась вокруг, решая, на какой аттракцион пойти в первую очередь. Краем глаза я заметила огромную вывеску.

The Creep Show: A Haunted Mansion Experience.

Особняки с привидениями были моей игровой площадкой.

В конце концов, я жила в одном из них - мой дом хранил тайны семи поколений Фицпатриков - и меня всегда привлекали призраки и монстры.

Я заняла свое место в очереди, переминалась с ноги на ногу, проверяя свой телефон. Моя мама и братья искали меня.

Киллиан: Где ты, Эшлинг? Перезвони мне немедленно.

Хантер: Йоу, сестренка. Ты в порядке? Похоже, ты была вовлечена в тяжелое дерьмо. Посылаю объятия из Калифорнии.

Мама: Я слышала, что случилось. Это ужасно, дорогая. Пожалуйста, приходи домой, чтобы мы могли все обсудить. Так ужасно, что ты это видела.

Мать: Ты знаешь, как сильно я волнуюсь, когда не могу дозвониться до тебя. Тебе нужно вернуться домой, Эш.

Мать: О, Эшлинг, что мне делать? Ты даже не приготовила мне травяной чай перед отъездом. У меня тут полный развал!

Это была моя мать. Эгоцентричная, даже когда мой мир разлетался на мелкие кусочки. Она всегда беспокоилась о собственном благополучии больше, чем о моем.

Я сунула телефон обратно в карман и повернула шею, чтобы посмотреть на тележки, когда они выскользнули из пасти злого, смеющегося клоуна. Изнутри аттракциона доносились приглушенные крики. Люди, которые выходили, выходили из тележек с шатающимися коленями, гудя от возбуждения.

Когда меня наконец посадили в одну из тележек - она была похожа на шаткую кадку с размазанной по ней красной краской, символизирующей кровь, - я был один, хотя там было достаточно места для двух человек.

Я знала, что на ярмарке со мной ничего не случится.

И все же сегодня я чувствовала себя потерянной, хрупкой и невыносимо одинокой. Как будто кто-то одним махом содрал с меня кожу и оставил в беспорядочной куче костей, вен и мышц.

Я только что потерял своего лучшего друга. Единственного, кто имел значение.

Я вцепился в рукав рубашки парня, управляющего аттракционом, и дернул.

"Я хочу сойти".

Он медленно осмотрел меня, его взгляд на секунду задержался на моих голых бедрах.

"Черт, сладкая, я бы тоже хотел тебя снять. Но тебе придется подождать до конца моей смены. Мне нужны деньги", - пробурчал он, похоже, под кайфом.

Я вцепилась в рукав его толстовки Hurley, выбросив четырнадцать лет уроков этикета в окно в один момент отчаяния. "Нет! Я хочу выйти из аттракциона. Если только вы не можете посадить кого-нибудь со мной в тележку?" В моем голосе промелькнула надежда.

"Братишка, это же аттракцион, на который может сесть любой, кто выше четырех футов". Он стряхнул мое прикосновение, нахмурившись. "Ты выберешься живым".

"Я знаю. Не то чтобы я боялся. Я просто..."

"Послушай..." он поднял руку, чтобы остановить мой поток слов "...если я не буду нажимать вон ту красную кнопку каждые три минуты, я потеряю работу. Ты выходишь или смиришься?".

Я уже собиралась ответить, что все в порядке, что я просто глупая, когда кто-то шагнул вперед, разрезая всю очередь позади себя.

"Она выкарабкается, сэр Курильщик".

Занавес из непролитых слез заслонил мое зрение, и я знала, что если я моргну, то все увидят, что я плачу. Мне было так стыдно, что хотелось умереть. Размытый Стоунер Ги послушно толкнул металлический поручень, пробормотал быстрое приветствие незнакомцу, приближающемуся к нам, пригнув голову.

Человек скользнул в мою тележку, притянув металлический брус к нашим талиям, щелкнул сигаретой в сторону, зонтик дыма окутал нас вместе.

Я вытерла глаза, произнося слова благодарности. Когда я подняла глаза, наши взгляды столкнулись, и мои внутренности рухнули, как стеклянный потолок, разбитый сверхновой звездой.

Он.

Я не знала его, но мечтала о нем.

Я мечтала об этом мужчине каждую ночь с тех пор, как мне исполнилось девять.

С тех пор, как я начала читать под одеялом книги о храбрых рыцарях и принцессах, которые их любили.

Красивый и принц, с глазами, которые могли видеть вашу душу насквозь.

На вид ему было около двадцати лет. С каштановыми, растрепанными ветром волосами, уложенными в неопрятную сексуальную прическу. Его глаза были двумя серебряными лунами - такими, которые меняют цвет при разном освещении. Его кожа сияла, как будто его окунули в золото, и он был так высок, что его колени выглядывали из тележки. На нем был черный V-образный вырез, обтягивающий мускулистую грудь и бицепсы, и черные джинсы, порванные на коленях.

На шее у него висел амулет Святого Антония, удерживаемый оборванным кожаным шнурком.

“Я - Эшлинг". Я протянула ему руку. Наша тележка дернулась вперед и заскулила, когда две девочки моего возраста запрыгнули в кабину позади нас, горячо сплетничая о девочке по имени Эммабель, которая ходила с ними в школу и, очевидно, занималась сексом с половиной футбольной команды, а затем отсосала у другой половины.

Он проигнорировал мою протянутую руку. Я сглотнула, убрала руку и бросила ее на колени.

"Плохая ночь?" Его взгляд задержался на моих опухших глазах.

"Худшая". У меня даже не хватило хороших манер, чтобы вежливо улыбнуться.

"Я очень сомневаюсь в этом".

"О, я готов поспорить на что угодно, что моя ночь проходит хуже, чем у кого-либо другого на этом карнавале".

Он приподнял бровь, показывая мне, что в его привлекательности есть дьявольское качество, перед которым, как я подозревала, могут устоять очень немногие женщины.

"Я бы не стала спорить со мной".

"О? Почему это?"

"Я всегда выигрываю".

"Все бывает в первый раз", - пробормотала я, начиная думать, что он слишком самоуверен, чтобы мне понравиться. "Спорим на что угодно, что у меня будет худшая ночь из всех людей на этом карнавале".

"Это правда? На что угодно?"

"В пределах разумного". Я выпрямила спину, вспоминая себя. Она всегда говорила мне вести себя определенным образом. Если бы она была призраком, витающим сейчас надо мной, она бы не оценила мой наряд. Самое меньшее, что я могла сделать, это не потерять девственность с этим красивым незнакомцем в глупом споре.

"Полагаю, ты разумная". Он покрутил зажигалку между длинными пальцами, вперед-назад, и это движение показалось мне странно успокаивающим.

"Один, из...?"

"Твоих братьев и сестер".

"Откуда ты знаешь, что у меня вообще есть братья и сестры?" Я почувствовала, как мои брови удивленно поднялись.

Он дерзко смотрел на меня, его глаза говорили то, что ни один незнакомец не имел права говорить мне. Как будто весь мир принадлежал ему, и раз я была его частью, то и он мог иметь меня. Внезапно я поняла, что все, что здесь происходит, очень странно и, по крайней мере, опасно.

Я хотела раздеться для этого мужчины, а я никогда не хотела раздеваться для любого мужчины, по любой причине, особенно романтической, и я не имела в виду только свою одежду.

Я хотела, чтобы он взорвался, как пиньята, впиваясь когтями в его нутро, раскапывая каждое его качество, черту и дурную привычку. Кем он был? Какова его история? Почему он заговорил со мной?

"Ты думаешь, что в тебе нет ничего особенного", - мягко сказал он.

"А люди думают, что они особенные?"

"Те, кто не особенные, думают".

"Полагаю, из всех твоих братьев и сестер ты самая проблемная". Я заправила волосы за уши. Он ухмыльнулся, и я почувствовала это своими костями. То, как нагрелся воздух только потому, что он был доволен.

"Бинго".

"Ты, должно быть, была чертовкой в детстве". Я склонила голову набок, как будто другой угол мог показать мне его фотографию, когда ему было девять или десять лет.

"Я был таким буяном, что моя мать выгнала меня из дома, когда мне было девять лет".

"О, мне очень жаль", - сказала я.

"Нет. Я увернулся от пули".

"А твой отец?"

"Нет". Мужчина достал пачку сигарет, которую он держал в свернутом рукаве рубашки, как Джек Николсон в фильме "Пролетая над гнездом кукушки". Он закрыл рот ладонью и зажег еще одну палочку. Я заметил, что Стоунер Гай увидел и не сказал ни слова. "Его застрелили, когда я был ребенком".

"Заслуженно?" услышал я свой вопрос.

"Очень даже". Горячий Незнакомец затянулся сигаретой, оранжевый уголек вспыхнул, как та штука за моей грудной клеткой. "Как твои предки?"

"Оба живы".

"Но кое-кто не жив. Иначе ты бы не плакал". Он выдохнул спираль дыма в небо. Мы оба смотрели, как испаряется серый туман над нами.

"Сегодня я кого-то потеряла", - призналась я.

"Кого?"

"Не обижайся, но это не твое дело".

“Не принимается, но просто для протокола..." он наклонил мой подбородок вверх рукой, держащей сигарету "...все в округе Саффолк - мой гребаный бизнес, милая, и прямо сейчас ты в границах округа, так что подумай еще раз".

Странное чувство охватило меня. Внутри меня боролись страх, желание и родство. Он был прямым и агрессивным, бойцом. Как бы неправдоподобно это ни звучало, я знала, что он и я были сломаны в одном и том же месте, хотя мы оба были сломаны по-разному.

Наша тележка начала двигаться, прорезая черный виниловый занавес. Гигантский пластиковый зомби высунулся вперед из пелены зеленого дыма и негромко рассмеялся мне в ухо.

"Монстр тебя достанет".

Здесь были кружащиеся чудовища, кричащие зомби, которые плевали водой нам в лицо, и семья трупов, ужинающая. Красные глаза ребенка стреляли в нас лазерами.

Поезд тележек поднимался к вершине, медленно и уверенно. Люди вокруг нас пищали от восторга.

"Ты когда-нибудь чувствовал себя потерянным?" прошептала я.

Незнакомец переплел свои пальцы с моими на поцарапанной пластиковой скамейке под нами. Его рука была теплой, сухой и мозолистой. Моя была холодной, мягкой и потной. Я не отстранилась, даже когда опасность начала гудеть вокруг меня, сгущая воздух, лишая меня кислорода.

Играй с монстрами, но не удивляйся, когда тебя победят".

"Нет. Мне пришлось найти себя в юном возрасте".

"Тебе повезло".

"Я бы не стал использовать это слово для описания себя". Он усмехнулся.

"Значит, не ирландец?" Я не могла удержаться, чтобы не поинтересоваться.

Он не выглядел ирландцем - слишком высокий, слишком широкий, слишком загорелый, - но у него был акцент южан, которым обладают большинство ирландских мужчин, работающих в "синих воротничках".

"Смотря с какой стороны посмотреть", - ответил он. "Вернемся к текущему вопросу - вы потерялись".

"Да, точно". Я прочистил горло, снова думая о ней. "Я не думаю, что когда-нибудь найду себя. У меня не так много друзей. На самом деле, у меня был только один настоящий друг, и она умерла сегодня".

"Нечего искать. Жизнь - это не поиск себя. А в том, чтобы создать себя. Есть что-то освобождающее в том, чтобы знать свои собственные кости, все вещи, на которые ты способен. Быть неапологетичным самим собой делает тебя непобедимым". Его голос просачивался в меня, пробивая корни. Наши пальцы сжались вместе. Наша тележка покачивалась то тут, то там, а зомби посылали руки в нашу сторону, пытаясь поймать нас. Люди вокруг нас хихикали и кричали.

Он не сказал, что сожалеет о моей потере, как все остальные. "А кто ты?" вздохнула я.

"Я монстр".

"Нет, правда", - запротестовала я.

"Это правда. Я процветаю в темноте. Моя работа - вселять страх, и я - кошмар некоторых людей. Как и все монстры, я всегда беру то, что хочу".

Мы достигли самой высокой точки. Вершины.

"И что я хочу прямо сейчас, Эшлинг, так это поцеловать тебя".

Тележка дернулась назад, заскрипела, затем опрокинулась вниз, падая с нарастающей скоростью.

Незнакомец заглушил мой крик своим ртом. Его горячие, соленые губы впились в мои. Все мои запреты, страхи и тревоги испарились. У него был вкус сигарет, мятной жвачки и секса. Как у мужчины. Я отпустила поручни, вцепилась в тонкую ткань его черной рубашки, притягивая его ближе, утопая в том, кем мы были в этот момент. Монстр, пожирающий принцессу, и ни одного рыцаря, который мог бы ее спасти.

Он наклонил голову и прижался к моей щеке, его другая рука обхватила мой затылок. Его язык приоткрыл мой рот, сначала осторожно, но потом я позволила нашему поцелую углубиться. Наши языки сплелись вместе, танцуя, дразня, ища. Мой желудок опустился, и мое беспокойство исчезло.

Мир казался другим. Ярче. Больше.

Между ног разлилось тепло, и мой пах качнулся вперед по собственному желанию. Я почувствовала ноющую пустоту. Я сжал свои бедра вместе, как раз в тот момент, когда мне в лицо ударил поток свежего воздуха.

Поездка закончилась.

Мы снова были на улице.

Он прервал наш поцелуй, отстранился, его лицо не выражало никаких эмоций. Ужасающе спокойное.

Девушки в тележке позади нас бормотали "святое дерьмо", "это было горячо" и "да, это точно он, Тифф".

Кто он?

"Первый поцелуй, да?" Он вытер большим пальцем кляксу слюны с уголка моего рта, в его глазах плясало холодное веселье. Как будто я была игрушкой. Что-то смехотворное, заменимое. "Ты освоишь это".

Девушки позади нас захихикали. Моя душа запустила свой воображаемый ноутбук и открыла Zillow в поисках подходящего места, чтобы похоронить себя от стыда.

"Ты серьезно не собираешься сказать мне свое имя?" Мой голос прозвучал хрипло. Я прочистила горло. "Представь, если бы ты действительно был моим первым поцелуем. Я могла бы получить шрам на всю жизнь. Ты можешь травмировать меня. Я бы никогда больше не смог довериться другому мужчине".

Стоунер Гай распахнул металлический засов и направился вдоль линии тележек. "Время вышло. Все на выход".

Незнакомец откинул мои волосы с лица.

"Ты выживешь", - прохрипел он.

"Не будь так уверен".

"Не надо меня недооценивать. Я чертовски много знаю о людях. Кроме того, я уже говорил тебе, меня зовут Монстр".

"Возможно, это твое прозвище...", - начал я.

"Прозвища говорят больше, чем имена".

Я была согласна. Мой отец называл моего старшего брата, Киллиана, Mo Orga, что на ирландском гэльском означало "мой золотой", а моего среднего брата, Хантера, Ceann Beag, что означало "маленький".

Он никогда не давал мне никаких прозвищ.

Мое имя означало видение, мечту. Возможно, для отца я был только этим. Чем-то, что не было реальным, осязаемым или важным. Я должна была быть идеей. Красивый сосуд для его парадов и выставок.

Маленькая дочь, красивая, чопорная и правильная, без необходимости выращивать меня для какой-то большой роли. Чтобы однажды возглавить его компанию. Чтобы дать ему наследников мужского пола для продолжения его наследия. Я была подарком моей матери от него, и я играла свою роль, заботясь о ней, выполняя все ее прихоти и заполняя часы, когда он был в командировке, походами по магазинам, причесыванием друг друга и многим другим.

Теперь я планировала поступить в медицинскую школу, чтобы после ее окончания заботиться о ней и физически. Джейн Фицпатрик всегда не любила посещать врачей. Она говорила, что они осуждают ее, неправильно ее понимают.

Я не могла дождаться того дня, когда смогу заменить ее врача и поставить еще одну галочку в списке невыполнимых желаний, который составили для меня родители.

"Я не боюсь монстров". Я расправила плечи.

Удовлетворенный моим ответом, он щелкнул меня по подбородку. "Может быть, ты одна из нас. Ты сама только что сказала, что не знаешь, кто ты".

Я попыталась пойти за ним. Я был не слишком горд, чтобы следовать за ним, спрашивать, что он имел в виду. Но он оказался быстрее, быстро выскользнул из повозки и с дикой грацией тигра пошел прочь.

Он исчез в толпе клубящихся огней и тел, растворившись в воздухе, как это делают монстры.

Я пришел сюда, чтобы утонуть.

Теперь я едва мог дышать.

***

Спустя три часа я все еще гудел от адреналина и боли. Я попробовал все аттракционы. Съел слишком много конфет. Пил корневое пиво на скамейке и наблюдал за людьми. Отвлечение не притупило боль. Я продолжал проигрывать в голове момент, когда узнал, что она мертва, снова и снова, словно пытаясь наказать себя за... что? За то, что не остановил это? Не пришел раньше?

Я ничего не мог сделать, чтобы предотвратить это.

Разве нет? Онапросила тебя о помощи. Ты так и не оказал ей ее.

Я искал Монстра всю ночь, даже когда не хотел. Мой взгляд блуждал, сканируя очереди, пары и толпы людей. Я думал, не выдумал ли я его в своей голове. Все в нашей встрече казалось нереальным.

Когда я передохнула в переносных туалетах, я заметила, что на задней стороне двери были выгравированы свежие слова. Слова, которые, казалось, были обращены к моим глазам.

Похоть задерживается, любовь остается.

Похоть нетерпелива, любовь ждет.

Похоть сжигает, любовь согревает.

Похоть разрушает, а любовь? Любовь убивает.

С.А.Б.

Когда часы пробили полночь, я сдалась. Я не собиралась его искать.

Мой телефон разрывался, и я знала, что мои родители отправят поисковый отряд, если я не вернусь домой.

Пропажа семнадцатилетней девушки не была проблемой, если прошло всего восемь часов с тех пор, как вы видели ее в последний раз.

А вот пропажа семнадцатилетней нефтяной наследницы, чей отец был одним из самых богатых людей в мире, - это да, и я не сомневалась, что моя семья поднимет шум.

Я была Фицпатрик, а Фицпатрики всегда должны быть под защитой.

Я снова взглянула на свой телефон.

Мама: Я все больше беспокоюсь. Просто напиши мне, пожалуйста. Я понимаю, что ты расстроена, но ты расстраиваешь всех нас, исчезая вот так! Я не могу заснуть. Ты знаешь, как мне нужен сон.

Мама: Твой отец будет винить меня во всем этом испытании. Надеюсь, это доставит тебе удовольствие, Эшлинг. Втянуть меня в неприятности.

О, Мерде. Положи на это крышку, мама.

Хантер: У папы будет сердечный приступ, сестренка. Просто говорю (больше объятий от Кали).

Перестань быть таким эмоциональным. Она была наемной помощницей.

Па: Я сожалею о твоей потере, Эш. Пожалуйста, возвращайся домой.

Листья хрустели у меня под ногами, когда я шел к маминому Volvo XC90. Я уже собирался распахнуть дверь, забраться внутрь и на автомате вернуться в поместье Эйвбери Корт, наш дом. И тут я услышал это. Хруст, не имеющий ничего общего с моими ногами. Я вскинул голову в темноте. На краю парковки, примерно в трех машинах от моей машины, был уголок, приютившийся между густой линией деревьев, ведущих в лес у шоссе. Уединенный и темный.

"Нет, нет, нет. Пожалуйста. Я знаю, что облажался, но я обещаю, я остановлюсь".

Кто-то причитал. Мужчина.

Я прищурился, протискиваясь между своей машиной и "Импалой", и разглядел две фигуры под густой массой листьев. Один из них стоял, держа в руках пистолет. Другой стоял на коленях перед стоящей фигурой, словно молясь беспощадному богу. Может быть, дело было в том, что я уже стал свидетелем одной смерти сегодня ночью, но, хотя мой адреналин забурлил, я не мог нагнетать истерию, которую, вероятно, должен был бы чувствовать прямо сейчас.

"Ложь ни к чему не приведет", - жестко отрезал стоящий мужчина.

"С чего вы взяли, что я..."

"Твои губы шевелятся", - стоящий человек пнул стоящего на коленях мужчину кончиком ботинка, вызвав звериный вой. "Я же сказал тебе, что третьего раза не будет".

"Но я..."

"Последнее желание, Мейсон", - сказал мужчина, и моя кровь похолодела, потому что я узнал этот голос. Я узнал бы его везде, понял я, с сегодняшнего вечера и до самого последнего дня моей жизни.

Это был голос Монстра.

Моего монстра.

Человека, который подарил мне мой первый поцелуй.

Стоящий на коленях парень дрожал, пытаясь сдержать испуганные слезы. Он покачал головой и, наконец, проговорил: "Если Никки спросит, скажи ей, что это было связано с наркотиками. Я не хочу, чтобы она знала правду. Она и так достаточно настрадалась".

"Я так и сделаю. Прощай."

С этими словами Монстр использовал пистолет, прижатый ко лбу мужчины, и выпустил две пули. По глухому стуку я понял, что на пистолете был глушитель. Я закрыл рот рукой, заглушая крик ужаса, вырвавшийся из моего горла.

Он убил человека.

Он убил человека в открытую.

А он даже не моргнул.

Мои ноги задрожали, и я упала на землю, бетон впился мне в колени. Я нащупал ключи в толстовке, мои колени были горячими от свежей крови, сочившейся из них после падения.

Беги, Мерде. Беги.

Я отперла Volvo и скользнула на водительское сиденье, судорожно вытирая слезы и пот с лица, чтобы прояснить зрение, прикусив нижнюю губу, чтобы подавить крик.

Этой ночи не было. Это всего лишь плод твоего воображения.

Хлопок в окно рядом со мной заставил меня подпрыгнуть так высоко, что я ударилась головой о крышу машины. Я повернулась всем телом и увидела, что это Монстр. Должно быть, он увидел меня или, что еще хуже... услышал мой крик. Дрожащими пальцами я завела машину, ослепленная слезами. Монстр небрежно воткнул что-то в боковую часть двери, отперев ее с ужасающей легкостью, не давая мне бросить машину на задний ход.

Он положил руки на крышу машины, его бицепсы выпирали из коротких рукавов, он выглядел безразличным и безучастным.

"У тебя чертовски приятная ночь, не так ли, малышка Эшлинг". Смертельное спокойствие в его голосе делало все намного хуже.

"Я ничего не видела", - воскликнула я, отпрянув назад, как будто он собирался ударить меня.

К моему удивлению, он начал смеяться. От всей души. Его гортанный звук звучал странно, как будто он не привык смеяться.

"Теперь ты веришь, что я монстр?" Он наклонился вперед, его губы приблизились к моим. Моя кровь превратилась в лед, но, несмотря на это, я не смогла отстраниться. Наверное, это шок, сказала я себе. Это была ситуация борьбы или бегства, но мое предательское тело выбрало секретный вариант номер три: замереть.

Нет. Это был не просто страх. Было что-то еще. Что-то горячее и резкое. Что-то, что я не хотела знать о себе.

Знай свои кости.

Этот зверь только что всадил две пули кому-то в голову, и все же я была здесь, мое тело гудело, шипело, умоляло, чтобы он прикоснулся ко мне.

"Ты действительно собираешься позволить мне поцеловать тебя?" Он нахмурил брови, его губы практически переместились на мои. Я была околдована. Без слов. Мне нужно было двигаться.

Двигайся, Мерде. Двигайся.

Наконец, я смогла покачать головой, отказываясь.

Он взял мою нижнюю губу между зубами, дразняще пососал ее, а затем провел языком по ее внутренней стороне.

"Ты прекрасная лгунья, Эшлинг". Его низкий тенор вибрировал в моем животе. "Похоже, ты нашла себя. Ты тоже чудовище". Он снова поцеловал меня, губами и зубами, прежде чем окончательно отстраниться.

"Расскажи кому-нибудь об этом, и я найду тебя и тоже убью. А теперь я предлагаю тебе бежать. Далеко и быстро. Я даю тебе две минуты форы, прежде чем приду за твоей задницей".

С этими словами он развернулся и пошел прочь, уличные фонари выхватывали его силуэт и делали его похожим на сложного злодея, за которого вы тайно болеете в фильмах нуар, и скользнул в машину, припаркованную через ряд от моей.

Медленно. Спокойно. Смертельно.

Я притормозил, не оглядываясь.

Ехал так быстро, что машина заскулила и заглохла, как только я добрался до дома.

***

Вскоре после ярмарки в Аквиле мой брат Хантер вернулся из Калифорнии насовсем.

Золотой, загорелый и светлый, как никогда. Он поселился в пентхаусе в центре города с девушкой по имени Сейлор, которую наняли в качестве няни. Я видел ее несколько раз, когда ее мать готовила для нас по особым случаям.

Да любил править всеми нами железной рукой, и Хантера было труднее всего приручить.

Через несколько дней после того, как Хантер и Сейлор стали жить вместе, я навестила его в его пентхаусе. Сейлор не было дома, и он принимал один из своих необычных долгих душей, который, как я подозревала, включал в себя много самоудовлетворения, поскольку ему не разрешалось ни с кем встречаться после возвращения в Бостон.

Я осмотрела гостиную, которая выглядела так, будто ее обставлял профессионал, прежде чем выставить на продажу. Все было слишком аккуратным, слишком блестящим, слишком современным, чтобы выглядеть пригодным для жизни. Единственным намеком на то, что здесь действительно жили люди, был ряд фотографий, стоящих на камине у окна от пола до потолка. Еще не подойдя к ним, я поняла, что их поставила Сейлор, а не Хантер.

Хантер никогда не считал, что у него есть настоящая семья, и, поскольку он жил вдали от дома с шести лет, я не могла его в этом винить.

Любопытство взяло верх, и я подошла к камину. На первой фотографии была изображена молодая рыжеволосая женщина, которую я узнал как Сейлор, ее лицо было молодым и полным веснушек, она обнимала темноволосого мужчину средних лет и более старую копию себя, которую я узнал как Спэрроу.

На второй фотографии рыжеволосая девушка была изображена на вечеринке с двумя блондинками ее возраста. Они все смеялись, на них были дурацкие неоновые солнцезащитные очки.

Я узнала в них сестер Пенроуз. На днях их показывали в местных новостях за то, что они разгребали снег возле домов пожилых людей.

Третья...

Третьей была фотография Сейлор и Монстра.

Моего монстра.

Парень с карнавала.

Он смотрел в камеру, мрачный и серьезный, а она смотрела на него, как на луну. Ее пятно света в бесконечной тьме.

"Ага. Это она. Моя соседка с мячом", - услышала я голос позади себя и с задыханием отпрыгнула назад, прижав руку к груди, боясь, что мое сердце случайно выпрыгнет наружу.

Я быстро обернулась и вежливо улыбнулась Хантеру. Мы все еще были больше знакомыми, чем братьями и сестрами.

"Она выглядит прекрасно".

Он пожал плечами, проходя вглубь гостиной с полотенцем, обернутым вокруг талии, и больше ничего, с его светлых волос капала вода. "С ней все в порядке".

"Полагаю, это ее родители". Я указала на первую фотографию, изображая невинность. Он кивнул.

"А эти двое?" Я переместился к сестрам Пенроуз, изображая дурачка. Мое сердце колотилось в груди. Я не знала почему, но у меня было предчувствие насчет этих девушек. Эта группа. Я хотела стать их частью.

"Персефона и Эммабель. Ее лучшие подруги. Они сестры. Еще одна мечта из списка, которую я не могу исполнить, потому что Сейлор занимается моим делом".

"Что ты имеешь в виду? Что ты хочешь с ними сделать?"

"Я хочу сделать их". Он закатил глаза, глядя на меня, как на полного идиота.

"А кто этот парень?" бесстрастно спросила я, указывая на Монстра. Это было оно. Мой звездный час, чтобы узнать его имя. Я не знала, что буду делать, если узнаю, что он ее парень. Как я смогу сказать брату, что он живет с женщиной, которая встречается с убийцей?

Но нет. Не это больше всего беспокоило меня в идее, что Сейлор и Монстр будут вместе. Это был тот факт, что у него есть девушка. Что он жил дальше. Конечно, он так и сделал. Все, что нас связывало, это поцелуй и поездка в парк развлечений.

Я думала, меня сейчас стошнит.

"Это Сэм Бреннан". Хантер провел пальцами по волосам, откидывая их назад. "Ее брат. Ну, приемный брат, я думаю. Ее родители усыновили его, когда она была совсем маленькой. Настоящий кусок работы и в настоящее время мафиози номер один в Бостоне. Все банды и мафиозные семьи на Восточном побережье охотятся за его головой. Его шансы дожить до старости ниже нуля".

Монстр был мафиози.

Ничего удивительного.

Но теперь у него было имя, личность, контекст.

Все становилось очень сложным.

***

Эшлинг 18, Сэм 26.

"Ради всего святого, Эшлинг, что ты делаешь? Они здесь. Поторопись!" укоряла меня мама, щелкая каблуками по мраморному полу позади меня. Нежные пальцы мамы обхватили мое запястье, потянув меня за собой.

"Ну же, ты же знаешь, что я не умею вести светские беседы. Ты должна избавить меня от общения. Особенно с матриархом. Она зарабатывает на жизнь. Ты знаешь, что я не очень хорошо отношусь к среднему классу".

Я последовала за ней в фойе, а в животе у меня поселилась глыба размером с Коннектикут.

Сегодня был день, когда мои родители решили пригласить семью Сейлора на ужин. Мама хотела поближе познакомиться с Бреннанами. Ну, это было ее главным оправданием. На самом деле, она просто хотела заставить Хантера навестить ее.

Несмотря на то, что Хантер был против, я встречался с Сейлор много раз с тех пор, как они съехались. Мы быстро подружились после необычного благотворительного бала, на котором мы обе присутствовали и где она познакомила меня с Персефоной и Эммабель.

Она была забавной, остроумной и верной. Но как бы я ни старалась, я не могла заставить ее говорить о Сэме. Она безумно оберегала его, и каждый раз, когда я спрашивал о ее семье, она меняла тему.

Дворецкие распахнули двойные двери. По другую сторону стояли Бреннаны. Миссис Бреннан, с мандариновыми волосами и острыми изумрудными глазами, держала в руках блюдо с паром.

Орлиные глаза Сэма метнулись к моим. Неприятный изгиб его губ предупредил меня, что не стоит вести себя так, будто мы уже встречались. То, что мы увидели друг друга, не было неожиданностью ни для кого из нас. Я не сомневалась, что Сэм знал, что его сестра живет с моим братом.

Он никогда не беспокоился о том, чтобы разыскать меня.

Мой отец, не обращая внимания на мой гигантский внутренний срыв, провел представление.

"А это моя дочь, Эшлинг". Атаир - отец на гэльском языке - махнул рукой в мою сторону, как будто я была декоративным украшением. Джеральд Фицпатрик был пухлым мужчиной с лицом цвета креветки, глазами-бусинками и тремя подбородками.

Сэм полукивнул мне, едва взглянув в мою сторону.

"Приятно познакомиться", - сказала я твердо. Сэм проигнорировал меня.

Мой брат Киллиан был высоким и внушительным, но все равно выглядел маленьким по сравнению с Сэмом.

"Даже не смотрите на нее, мистер Бреннан. Эшлинг - это прайм-риб. Не хотдог и поэтому не входит в ваше меню".

"Киллиан, как тебе не стыдно". Мать сжала свой жемчуг, как будто не разделяла его мнение. Сэм ухмыльнулся, доставая свой телефон и проверяя что-то, как будто наше присутствие рядом с ним даже не было замечено.

Киллиан подошел к Трою, отцу Сэма.

"Могу я предложить вам и вашей жене экскурсию по поместью Эйвбери Корт?"

Мужчина оценивающе оглядел его. Я думаю, что наше поместье интересовало Троя Бреннана чуть меньше, чем состояние погоды в Гамбии.

"Можете, но я откажусь, - пробурчал Трой, - на том основании, что вы пиз...".

"Мы бы с удовольствием поехали на экскурсию!" Спарроу толкнула мужа локтем в бок.

Сэм убрал телефон обратно в карман, равнодушный к этой неловкости. Судя по одному только знакомству, сегодняшний вечер будет долгим и мучительным.

"Эшлинг, иди с ними, пока я проверю повара. Посмотри, не нужно ли им чего-нибудь", - приказала мама, и я знала, что это значит.

Составить им компанию, чтобы мне не пришлось. Чтобы я могла приготовить себе что-нибудь выпить и спрятаться в своей комнате подольше.

Я пристроилась позади Троя, Спарроу, Киллиана и Сэма. Его обычные джинсы и футболку сменили серые брюки и черная рубашка на пуговицах. Его волосы были подстрижены ближе к коже головы. Его плечи были настолько широкими, что перекрывали половину коридора.

Мы были единственными, кто не вступал в светские беседы, хотя и Трой, и Киллиан казались мучительно скучными из-за рецепта закваски для хлеба от Воробья, который включал в себя "отдых" теста на солнце, кормление его, разговоры с ним и вообще обращение с ним как с тамагочи.

Мы поднялись по лестнице на второй этаж. Мой дом был ужасен. Бездушный и блестящий, как бесконечный холл отеля. Известняк и золотые акценты подмигивали со всех сторон; эффектные занавески и фонтаны атаковали ваши глаза, куда бы вы ни посмотрели. Если бы у нуворишей было лицо, то это было бы поместье Эйвбери Корт.

Киллиан показал Бреннанам левое крыло, также известное как семейный зал, проходя через наши комнаты и рассказывая историю нашей семьи, словно мы были Кеннеди.

Сэм постепенно замедлял шаг. Сначала я не думала, что это намеренно, но вскоре мы шли в одном темпе, на расстоянии восьми футов от остальных.

Он заговорил первым.

"Страдаешь от зуда?".

Я непоколебимо улыбнулся, что никак не успокоило мои нервы, но ничего не ответил. Одно его присутствие заставило меня чувствовать себя дезориентированным, возбужденным и маниакальным.

"Ты ужасно медлительная", - продолжил он. Его хриплый голос проникал в мой организм, как сладкий яд.

"Ты ужасно грубая".

Я уставилась вперед, на спины наших семей. Киллиан стоял перед портретом Кормака Фицпатрика, первого поколения Фицпатриков, прибывших в Бостон после Великого голода. Трой и Спарроу выглядели готовыми выброситься из французских окон.

"Уже нашли себя?" - поинтересовался он.

Даже близко нет.

Я почувствовала, что мои щеки покраснели под макияжем. "У меня была плохая ночь".

"Это не отвечает на мой вопрос". Он усмехнулся.

Киллиан нахмурился. "Поторопись. И помни, Бреннан, я слежу за тобой".

Сэм улыбнулся моему брату, который был старше его всего на несколько лет. "Нравится то, что ты видишь, Фицпатрик?"

"Даже отдаленно нет". Киллиан сузил глаза.

"На заметку: Я не люблю, когда мне говорят, что делать, но за правильную цену меня можно побудить сделать практически все".

"И ты этим гордишься?" пробурчал Киллиан.

"Безмерно. Ты выстроишься в очередь за моими услугами, как только папочка не сможет вытащить тебя из любого дерьма, в которое ты ввязался".

"Не задерживай дыхание", - пробормотал Киллиан.

Сэм замедлил шаг. Меня не удивило, что Сэму было наплевать на предупреждения Киллиана.

"У моего брата характер", - защищаясь, сказала я.

"Это просто хороший способ назвать кого-то засранцем. Сейлор сказала мне, что ты собираешься в медицинскую школу".

Я отрывисто кивнул.

"Почему?"

"Я хочу помогать людям".

"Нет, не хочешь".

Мы официально потеряли наши семьи. Киллиан был слишком занят, показывая Воробью и Трою библиотеку, гордость и радость нашей семьи. Сэм шагнул под небольшую нишу с окном, выходящим на наш виноградник, схватил меня за запястье и потащил за собой.

Я задыхалась, впиваясь ногтями в ладони, полумесяцы тревоги и предвкушения покрывали мою кожу.

"Ты держала рот на замке". Он смотрел на меня так, словно хотел дотронуться до меня.

Я знала, что он имел в виду. Я никогда не обращалась в полицию. Ничего не говорила о человеке, которого он убил.

"Мне можно доверять".

"Большинство людей нет", - сказал он.

"Я не большинство людей".

"Я начинаю это понимать. Слушай внимательно. Твой папа - очень богатый и важный человек, а я - очень амбициозный и очень плохой человек. Мне нужен его бизнес, и ничто не встанет у меня на пути, в первую очередь ты. Так что держись от меня подальше и не смотри на меня щенячьими глазами, умоляя, чтобы тебя трахнули прямо здесь, на глазах у всей твоей ближайшей родни, как ты это делаешь сейчас. Ты даже не представляешь, о чем просишь. Такие мужчины, как я, едят таких девушек, как ты, на завтрак. И не в приятном смысле. Поняла?"

Я поняла. Игра закончилась, даже не успев начаться. Сэм был монстром, а я - принцессой, застрявшей в башне из слоновой кости, которую должен спасти кто-то другой. Возможно, его противник.

Я кивнула, хотя моя голова болела, а из носа и глаз текли слезы.

"Да. Но..."

Он поднял бровь, ожидая большего. Я не знала, что сказать.

"Да?" - шипел он, наконец.

"Последний поцелуй", - пробормотала я. "Я не скажу. Ты знаешь, что я никогда не скажу".

Он, казалось, обдумывал это, прежде чем наклонить свою голову к моей.

"Один поцелуй", - прошептал он, его тело коснулось моего. "Один последний жалкий, глупый поцелуй. И не смей больше возвращаться за новым".

Мои губы приоткрылись.

Он подарил мне похотливый, разрушительный поцелуй. Он был дерзким, требовательным и сексуальным, и от него в моих трусиках стало влажно и холодно. Он втянул мою нижнюю губу в рот, и я хныкала, отчаянно кусая его в ответ, не понимая, что делаю, но все равно делая это. Мои руки нашли его волосы, поглаживая их. Его язык гладил мой. Я хотела почувствовать его между ног и прижалась грудью к его груди, гоняясь за трением.

Он засмеялся мне в рот.

"Ты дикая".

"Я знаю", - пробормотала я. "Мне жаль".

"Не стоит. Мне это чертовски нравится".

Любовь. То, как он произнес это слово, заставило мои пальцы ног скрючиться внутри моих туфель.

Он схватил меня за щеки и поднял так, что мои бедра обхватили его ногу. Его пальцы впились в мою плоть, и он стал водить меня вверх и вниз по своему мускулистому бедру, давая мне гораздо больше, чем просто трение, которого я так хотела. Каждое движение заставляло мой клитор царапаться о ткань трусиков. Он словно тер две веточки вместе, чтобы разжечь огонь, и этот огонь был кульминацией, поднимающейся по моему позвоночнику от пальцев ног.

"Я чувствую, что я... я..." Я попыталась сформулировать, что это было, но не смогла. Это было похоже на парение и крушение одновременно. Я дрожала. Я хотела, чтобы он сделал больше вещей, которые он умел делать, чтобы я чувствовала себя так.

"Пустой?" - шипел он мне в рот, его язык боролся с моим.

"Да. Именно так. Я чувствую себя такой пустой".

"Я бы хотел заполнить тебя своим толстым членом".

"О", - вскрикнула я, когда он стал тереться об меня все сильнее и сильнее, и все внутри меня сжалось, мои мышцы напряглись.

"Боже... я... то есть, я...?"

Не было ничего, что я ненавидела бы больше, чем незнание. Я знала все, что можно было узнать из учебников и вебмастеров. Но я не знал этого. Это заставляло меня чувствовать себя ребенком. Как клише.

Он смеялся, когда это происходило. Когда волна теплого удовольствия опускалась на мое тело, маленькие землетрясения повсюду.

"Я думаю, что да". Он поцеловал меня глубже, его руки были повсюду на мне, его большой палец скользил по моему торсу, потирая сосок под тканью моего платья.

"Ха", - вздохнула я ему в рот, - "La petite mort".

Он оторвал свои губы от моих, нахмурившись.

"Что теперь сказать?"

"La petite mort", - повторила я. "Короткая потеря сознания. Маленькая смерть, по-французски. Так они иногда называют этот удар после оргазма".

Это сказала мне моя французская гувернантка. Глаза Сэма блестели от такого восторга, что у меня в груди вспыхнула гордость. Его улыбки были похожи на отпечатки человеческих рук. Каждая из них отличалась друг от друга настолько, что была совершенно уникальной.

"Ты, Эшлинг Фицпатрик, - прекрасная пытка".

Он разорвал наш поцелуй. Все вокруг расплывалось, а мои трусики были очень, очень мокрыми.

Я прижала кончики пальцев к губам. "О боже, что мы наделали?".

Его губы были опухшими и в синяках, но в остальном он выглядел спокойным и собранным.

"Полагаю, это был риторический вопрос, поэтому я избавлю тебя от ответа". Он уже нащупывал пачку сигарет в заднем кармане.

"У тебя есть девушка?" Я проболтался.

Он усмехнулся, сигарета была зажата между его ровными белыми зубами. "Не беспокойся о том, что у меня есть девушки. У меня их никогда не будет".

"Почему?"

"Потому что ни одна женщина не стоит этого, а тем более та, которая является отпрыском человека, которого я хотел бы выдоить из его денег".

Он зажег сигарету. Его готические, ветрено-серые глаза казались мне льдинками, скатывающимися по коже.

"Знаешь, я бы никогда не сказал, если бы мы переспали". Я проглотила свою гордость. Даже я не знала, почему я так сильно хочу его. Я просто знала, что хочу. Он заставлял меня чувствовать себя в параллельной вселенной, когда мы были вместе.

"Я только что сказал тебе, что это наш последний поцелуй".

"Но почему?" настаивала я.

"Потому что мне нужен бизнес твоего отца".

"Я не скажу".

"Ты не стоишь такого риска". Он пожал плечами, затягиваясь сигаретой.

"Риска не будет", - сказал я. Какой-то голос внутри меня предупредил меня, что этого достаточно. Это была она.

Ты ему не нужна, mon cheri. Повернись и уходи.

Но я этого не сделала.

Тогда Сэм посмотрел на меня сверху вниз, нахмурившись.

"Даже без риска, ты не стоишь этого. Ты слишком молода, слишком невинна и слишком мила для меня. А теперь сделай одолжение своему самоуважению и уходи".

Но было уже слишком поздно.

Моя гордость была настолько избита, что мне пришлось ретироваться, хотя у меня не было для этого абсолютно никаких средств.

"Мне жаль тебя", - сказала я, чувствуя себя невероятно виноватой не перед ним, а перед самой собой.

"Правда?" Он ухмыльнулся, подтрунивая надо мной. "Почему?"

"Потому что ты полуграмотный, едва образованный выпускник. Ты, наверное, даже таблицу умножения не знаешь. Вот почему ты делаешь то, что делаешь. У тебя нет выбора".

"Ты называешь меня тупой?" Его улыбка расширилась, глаза сверкнули озорством.

"Ты тупая". Я подняла подбородок. "Но это нормально. Ты горячая и излучаешь это "смотри на меня, я опасен", так что я уверена, что ты найдешь кого-нибудь".

"Не забывай о богатстве". Он щелкнул пальцами.

"Не по моим меркам", - холодно улыбнулась я. Черт возьми, как будто моя мать завладела моим ртом. "Просто постарайся не заводить разговор. У тебя это не очень хорошо получается".

"Судя по тому, что пять секунд назад ты сухо топорщила мою ногу, как сучка во время течки, я уверен, что смогу развлечь их другим способом".

Его слова были грубыми, но его бесстрастная улыбка растворилась в мрачной маске холода.

"Ты... ты... ты..."

"Я... я... я... я... что?" Он захлопнул мой рот, постучав пальцем по подбородку, ухмыляясь. "Верно?"

Прежде чем я успела ответить, Сэм исчез.

Он игнорировал меня до конца вечера.

***

Четыре часа спустя я приползла в свою комнату, все еще находясь в оцепенении после ужина.

Сэм поразил всех своим сухим остроумием, острым умом и той аурой, которая его окружала. Она обещала быструю, но мучительную смерть, если вы перейдете ему дорогу.

Я обнаружила, что мой учебник по конечной математике - тот самый, который я оставила открытым на столе королевы Анны, потому что бесконечно долго мучилась над одной и той же задачей, - снова смотрит на меня.

Я застонал и потянулся за ним, собираясь закрыть его.

"Я попробую решить тебя завтра. Сейчас у меня есть проблемы поважнее".

Например, как я не могу перестать зацикливаться на самом известном мафиози Бостона.

Моя рука остановилась над блестящей хромированной страницей. Я моргнул. Проблема была решена, только не моим почерком.

На самом деле, все проблемы на странице были решены. Все до единой.

Как он...?

"Ты называешь меня тупым?"

Да, это так. Но Сэм не был тупым. Судя по одной только этой странице, он был ближе к гению математики.

Разозлившись на него, на себя и на весь мир, я с грохотом захлопнула учебник математики. Из него на пол полетела записка. Я поднял ее.

Это было, типа, сложно?

Он процитировал "Легальную блондинку".

И при этом подставил мне свою задницу.

Ой.

Глава 1

Эшлинг

Настоящий день.

Возраст 27 лет.

Я в деле.

Эта мысль на мгновение отвлекла меня от всего остального, что кипело в моей голове. Шум, боль, сомнения.

Я спустился по лестнице в Badlands, самый популярный ночной клуб в Бостоне.

Мне категорически запретили посещать "Бэдлендс". Однажды мне даже отказали на входе, когда вышибала сказал: "Босс показал твою фотографию, придурок. Сказал, что уволит любого, кто настолько глуп, чтобы впустить тебя".

Мне тогда было двадцать шесть, но этот маленький факт его не остановил. С того момента, как Сэм Бреннан приобрел этот клуб два года назад и использовал его как центр для всех своих плохих сделок, он не позволил мне ступить в него, хотя мои братья посещали его еженедельно.

"Не могу поверить, что они не опознали тебя, сука. Сэм нагадит столько кирпичей, что сможет построить копию Эмпайр Стейт Билдинг!". Эммабель - Белль для краткости - приветствовала меня, шепотом крича, когда мы пробирались мимо хипстеров, задевая психоделические обои в стиле арт-деко и неоновые искусственные таксидермии.

Белль была моим единственным партнером в преступлении, когда дело доходило до выхода в город, поскольку обе наши подруги - Сейлор и младшая сестра Эммабель, Персефона - были молодыми матерями и поэтому больше интересовались тем, как вздремнуть и обменяться советами по грудному вскармливанию, чем пить в баре.

Белль также была владелицей "Мадам Мейхем", печально известного клуба в центре города, и всегда любила принюхиваться к конкурентам, поэтому уговорить ее прийти сюда сегодня не составило труда.

Badlands оказался темнее и меньше, чем я его себе представляла. Капающий декаданс. Мы дошли до конца лестницы. Я заметил, что в клубе было не больше нескольких бархатных диванов, небольшой танцпол и длинная барная стойка из черного дерева. Над баром выстроились в ряд маленькие старинные телевизоры, на всех из которых шел один и тот же черно-белый фильм: Доктор Стрейнджлав.

На заднем плане играла "Fool's Gold" группы The Stone Roses, сотрясая пол под моими кожаными каблуками до колена.

Посетители вечеринки в костюмах нюхали кокаин у барной стойки, а в дальнем углу клуба пара занималась полноценным сексом на диване. Девушка, одетая как королева сердец, подпрыгивала вверх-вниз на парне, сидя у него на коленях, а ее платье прикрывало их грязное дело.

Этот клуб был олицетворением Сэма. Темный и убогий, но в то же время странно красивый.

Я провела рукой по своему костюму. Это был Хэллоуин. Отличный повод скрыть свою истинную сущность. Я изобразила Джулию Робертс из "Красотки" и надела короткий светлый парик, солнцезащитные очки, алую помаду, голубую мини-юбку и обрезанный белый топ.

Белль покрыла свои светлые волосы вороньим париком, как Ума Турман в "Криминальном чтиве". Она театрально дула на электронную сигарету, оглядываясь по сторонам в поисках следующей жертвы. "В любом случае, Сэм - мудак, раз внес тебя в черный список".

"Сэм - мудак по многим причинам, и ни одна из них не связана с тем, что он внес меня в черный список, но запрет на мое посещение его клуба без видимых причин просто показывает, какой он тиран", - пробормотала я.

Я не часто говорила плохо о Сэме - или о ком-то еще, если уж на то пошло, - но когда я говорила, то только Белле, потому что знала, что она меня не осудит.

"Как ты думаешь, он сделал это потому, что ты сестра Хантера и Килла?" - спросила Белль. спросила Белль.

"Нет, я думаю, он сделал это, потому что я напоминаю ему обо всем, что он хочет забыть", - честно ответила я, но не стала уточнять.

Карнавал.

Тот поцелуй.

Наш разговор.

Сэм никогда не думал, что увидит меня снова. Я не входила в его планы, а все, что не входило в его планы, должно было уйти. Вот почему он относился ко мне так - с безразличием, переходящим в жестокость. Смотрел мимо меня, когда мы находились в одной комнате. Никогда не признавал ничего из того, что я говорила или делала.

Мы с Белль уселись на высокие табуреты в баре. Я попросил бармена принести нам два джина с тоником, делая все возможное, чтобы не упасть и не заплакать в чужой напиток.

В свои двадцать семь лет я бывал в барах всего несколько раз. Еще секунду назад я был слишком занят учебой в медицинской школе, чтобы по-настоящему погрузиться в клубную жизнь, а теперь у меня была ординатура. Так думали люди. Но сегодня вечером мне хотелось сделать что-то безрассудное, опасное и глупое. Чтобы напомнить себе, что я жива.

Сегодня я хотела разыскать Сэма Бреннана, хотя знала, что не должна этого делать.

Потому что сегодня, как и в ту ночь, я видела, как кто-то умирает.

И всякий раз, когда смерть была близка, мне хотелось свернуться в клубок и спрятаться от всего мира.

Все усложнялось тем, что я постоянно видела Сэма.

На ужинах, благотворительных мероприятиях и вечеринках.

Он работал на мою семью уже почти десять лет.

Каким-то образом я допустила худшее. Я продолжала любить его издалека, как солнце любит луну. Сосуществовать, но на расстоянии. Вечные звездные кроссы, но никогда не были достаточно близки для комфорта.

С того вечера мы почти не разговаривали друг с другом, хотя наши семьи стали близки друг другу благодаря Хантеру и Сейлор. Видеть его всегда было горько-сладким коктейлем из восторга и боли.

Я научилась получать кайф от обоих чувств.

"Забудь сегодня о Сэме". Белль присосалась к соломинке, вдыхая джин с тоником так, словно выпивка была олимпийским соревнованием. Под своим костюмом она была ближе всего к Марго Робби, которую я видел вблизи. Кошачьи голубые глаза, солнечные светлые волосы, изящно изогнутые брови и греховно полная нижняя губа.

"Вы никуда не выходили с тех пор, как начали ординатуру в больнице Бригама и Женского госпиталя. Это было более шести месяцев назад. Найди себе спутника. Развлекись. Вы это заслужили, док".

"Я не хожу на свидания", - заметил я, раздавив лайм соломинкой в своем напитке, как будто он как-то обидел меня.

"Пора это изменить. Нет никакого смысла в том, что акушер-гинеколог по образованию - женщина, которая буквально заботится о вагинах всех остальных, - не заботится о своей собственной. Нельзя тосковать по безответному пенису. В море полно рыбы".

"Ну, я искренне надеюсь, что ты не отравишься ртутью, Белль, потому что, похоже, тебе слишком нравится пробовать эту рыбу". Я сделал щедрый глоток своего напитка, понимая, что прозвучало ханжески, и тут же пожалел о своем замечании.

Белль откинула голову назад и рассмеялась, ничуть не обидевшись.

"О, Эш, ты - весельчак. Это то, чего большинство людей о тебе не знают. Под полированной внешностью американская принцесса жаждет, чтобы чудовище украло ее, а не чтобы принц спас ее. Ты опасное существо, когда хочешь им быть".

Напитки продолжали поступать, а инди-музыка была хорошей и громкой. Вскоре Белль потянула меня на танцпол, где мы прижались друг к другу под звуки The Shins, Two Door Cinema Club и Interpol.

Нити моего светлого парика прилипли к лицу и блеску для губ, когда я вытирала пот от воспоминаний о сегодняшней смене в клинике, и я выкрикивала слова песни "Runnin' with the Devil" группы Van Halen вместе с пьяной, ликующей толпой, в очередной раз используя шум и свет, чтобы утопить свои печали.

Мисс Б.

Иголки.

Смерть.

Мать.

Отчаяние.

В какой-то момент Белль остановилась на мужчине, как она всегда делала.

Эммабель Пенроуз была самопровозглашенной немоногамной женщиной. Хотя она не была хищницей, она определенно не искала серьезных отношений и любила только интрижки на одну ночь. Моногамные отношения были для нее чуждым понятием, как биде или коричневый соус. Она знала, что это то, что нравится другим людям, но никогда не испытывала соблазна попробовать это самой. Но в тех редких случаях, когда она выбирала себе любовника, будь то женщина или мужчина, она была яростно предана им и заставляла их чувствовать себя центром мира.

Возможно, именно поэтому она разбила больше сердец, чем могла сосчитать.

Сегодня ее жертвой стал высокий, смуглый и красивый тип в костюме Зорро.

Они встретились на полпути, завязали разговор, пока я, стесняясь, танцевал в одиночестве, а затем удалился в бар.

Через десять минут она снова появилась рядом со мной.

"Мы идем в "Четыре сезона". У него есть друг в руководстве, который может достать нам президентский номер. Разве он не уступает Антонио Бандерасу?". Белль впилась зубами в нижнюю губу, наблюдая за ним из другого конца комнаты, пока он забирал оба их пальто из гардероба, посылая ей нервные взгляды, чтобы убедиться, что она не убежит или не передумает.

Я оперся предплечьями о барную стойку, улыбаясь. "Определенно, но костюм немного пошловат, нет?".

"Сырнее, чем пицца "Домино". К счастью, я проведу с ним одну ночь, а не всю жизнь". Белль подмигнула и поцеловала меня в лоб.

"Счастливого Хэллоуина, Док. Убедись, что не уходишь отсюда один, и напиши мне, если тебе что-нибудь понадобится, хорошо?"

Она ушла, не дожидаясь ответа.

Я размышлял о том, чтобы вызвать Uber и поехать домой, но тогда в чем смысл? Моих родителей все еще не было дома, они участвовали в одном из благотворительных ужинов, из-за которого я и оказался здесь в первую очередь; обычно, когда мама была дома, она настаивала на том, чтобы мы проводили время вместе. Мои братья были со своими женами и детьми.

Мне предстояло вернуться в бессмысленное и чрезмерно большое поместье, чтобы погрузиться в собственные мысли, мрачные воспоминания и сожаления.

Я подал знак бармену принести мне еще один джин с тоником, выпил его и вернулся на танцпол, танцуя в одиночестве.

Через десять минут рядом со мной начал танцевать парень в форме охотника за привидениями, приближаясь ко мне. Он выглядел молодо. Моложе, чем мои двадцать семь лет. Он учился в колледже и был блондином, его лицо было розовым от бостонского холода. Мы танцевали вокруг друг друга некоторое время, прежде чем он крикнул мне на ухо: "Я Крис".

Я наклонилась вперед, чтобы ответить ему, хотя знала, что мы с Крисом ни за что не пойдем домой вместе. К лучшему или худшему, я была не из тех, кто пойдет домой со случайным человеком. Я не была монашкой, и я не была настолько глупа, чтобы хранить себя для Сэма, но я также могла на пальцах пересчитать мужчин, с которыми переспала за свою жизнь, и знала их адреса, полные имена, номера телефонов и - как ни странно - оценки в колледже.

"Эш", - ответила я, сохраняя неопределенность.

Эш могло означать Эшли или Эшлинн.

Эшлинг было не очень распространенным именем, а Фицпатриков в Бостоне знали все.

"Ты выглядишь чертовски сексуально, Эш". Он облизал губы, раздевая меня взглядом.

"Спасибо". Я мрачно улыбнулась, мысленно надевая свою одежду обратно.

"Могу я угостить тебя выпивкой?"

Я понимала, что нахожусь в состоянии алкогольного опьянения, но я все еще не была пьяна. Я кивнула. "Что-нибудь бутылочное подойдет. Я сам открою".

"У тебя нет открывалки".

"У меня есть зубы", - ответил я.

Буквально. Фигурально.

Он изогнул бровь, ухмыляясь.

"Точно."

Крис принес мне пиво. Мы еще немного потанцевали. Когда зазвучала "Heads Will Roll" группы Yeah Yeah Yeahs, Крис переместился ко мне и начал тереться о мою задницу. Он был твердым, и я была по горло сыта этим. Вообще со всем. Особенно сегодня.

Я не собиралась встречаться с Сэмом сегодня вечером. Его здесь не было. Весь мой план провалился, и настало время покончить с потерями и зализать раны дома, где я могла хотя бы утопить свои печали в большем количестве алкоголя без риска быть изнасилованной.

"Было весело, Крис. Спасибо. Хорошей ночи". Я схватила свой маленький клатч и повернулась к лестнице, но у Криса были другие идеи. Он схватил меня за руку и потащил обратно на оживленную танцплощадку, его прогорклое водочное дыхание доносилось до моего лица.

"Не так быстро, Красотка. Где моя благодарность за пиво?".

Ах-ха.

Он был одним из тех мужчин, которые думают, что, купив девушке один напиток, они получают прямой билет в ее трусики. Я потянулась к своему клатчу, вырвала хрустящую десятидолларовую купюру и бросила ее в его сторону, ухмыляясь, когда она пролетела между нами и, словно перышко, опустилась на липкий пол.

"Вот. Купи себе что-нибудь приятное. Может, хватит здравого смысла не приставать к женщинам".

Я снова повернулась на пятке. Он снова схватил меня за руку. На этот раз он притянул меня ближе, и мое тело прижалось к его. Мое сердце стало биться неровно, когда его пальцы впились в мою плоть, оставляя кольца синяков.

"Не-а. У меня есть кое-что другое в качестве оплаты".

"Тогда я предлагаю тебе передумать, потому что я не такая девушка".

"Именно поэтому ты одета как шлюха?" Он поднял брови с вызовом. "Избавь меня от речей, Эшли. Мы оба хотим друг друга, и это произойдет".

Я подняла голову, пытаясь стряхнуть его. Он крепко сжал мою руку. Я открыла рот, чтобы предупредить его, что собираюсь закричать, как вдруг из ниоткуда Криса рывком откинуло назад и подхватило за воротник его костюма охотника за привидениями, как детеныша.

Я сделала шаг назад, сбив еще одного человека на танцполе, и издала удивленный вопль.

Сэм Бреннан.

Сам Монстр был здесь, темная лошадка, держащая Криса в воздухе, с вышибалой по обе стороны от него. Парень из колледжа барахтался, беспомощно цепляясь за воротник своего костюма, чтобы не задохнуться.

Он сказал.

"Избавься от него, но не раньше, чем сломаешь несколько костей", - сухо приказал Сэм, бросая Криса на пол в куче конечностей и стонов, словно он был мешком с мусором.

"О, черт", - застонал Крис, когда двое крепких парней схватили его за руки и потянули к лестнице. "Извините. Я не знал, что она VIP. Давай, Бреннан. Пожалуйста!"

"Заткнись", - проворчал Сэм.

"Мне запрещено посещать клуб?" ныл Крис.

Сэм холодно нахмурился. "К тому времени, как мои люди закончат с тобой, тебе повезет, если ты не будешь мочиться кровью до конца своей жизни. Уберите его." Он указал на дверь на лестнице, и вышибалы немедленно выполнили его приказ.

Сэм сделал шаг ко мне. Я сделала еще один шаг назад, мои колени стучали друг о друга в смеси страха и желания.

Меня поймали с поличным в его клубе, одетую как легендарная проститутка из девяностых. Прекрасно. Он определенно собирался подать мне мою собственную задницу. Может быть, даже расскажет об этом моим братьям и отцу.

Я зажмурила глаза, готовясь к словесному избиению.

"Следуй за мной", - тихо прохрипел он.

"Мне жаль! I ..."

Подождите, что?

Почему он не вышвырнул меня на улицу вместе с Крисом?

Я огляделась, внутренне проклиная Белль за то, что она бросила меня. Она была достаточно сумасшедшей, чтобы ввязаться в драку с Сэмом. И каким-то образом выиграть.

Сэм положил руку мне на спину и повел меня в сторону бара, а затем мимо двух телохранителей, преграждавших узкий, тускло освещенный коридор. Каждая клеточка моего тела затрепетала от тревоги. Мы прошли мимо четырех дверей - по две с каждой стороны коридора - все они были открыты. Карточные комнаты. Подпольные пункты приема ставок, которыми управлял Сэм, маскируясь под ночной клуб Badlands. Все знали, что Badlands пользуется дурной славой, но лишь немногие были осведомлены об истинной причине его известности.

Очевидно, только самые богатые и уважаемые люди в Новой Англии могли получить членство в маленьком джентльменском клубе Сэма - и только если за них поручался один из его немногих доверенных лиц.

Я мельком взглянул на комнаты. Коричневые, дубовые и прокуренные, мужчины внутри зажимали сигары между зубами, пили дорогой скотч, смеялись и делали ставки.

Молча мы поднялись по лестнице к двери, которая, очевидно, вела в его кабинет. Он открыл черную деревянную дверь и закрыл ее за нами, прислонившись к своему столу.

Я огляделась вокруг, отгоняя резкий свет флуоресцентных ламп, впитывая подробности его жизни. Ничто в этой комнате не кричало о деньгах или власти. Она выглядела как любой другой офис владельца ночного клуба. Сэм не был ярким человеком. То есть он выглядел богатым, но не стремился выставлять свое богатство напоказ.

Теперь мы были вместе - одни - и никто не мог остановить его, когда он будет размалывать мое тело и превращать меня в фрикадельки за то, что я бросила вызов его словам и появилась здесь.

Мое сердце билось так быстро, что я думала, меня сейчас вырвет.

"Слушай, я..." Я попыталась объяснить свое присутствие в клубе, но он поднял руку, чтобы прервать меня.

"То, что произошло с вами сегодня вечером, не является представлением моегоклуба или людей в нем. Я знаю, что здесь бывает шумно, но сексуальные домогательства - это то, где мы проводим черту. Я хотел бы предложить вам ваучер на сто долларов за ваши проблемы, мисс... Робертс". Его глаза просканировали меня, хотя в его выражении не было ни желания, ни нужды.

Я прикусила губу, чтобы не разинуть рот от шока, когда до меня дошло.

Сэм не узнал меня.

Он понятия не имел, кто я такая.

Да и как бы он узнал? С моим белокурым париком, костюмом, полным макияжем и солнцезащитными очками.

Мое сердце заколотилось, призывая воспользоваться ситуацией. Возможность была ошеломляющей. Иметь Сэма, не имея его на самом деле.

Я знала, что любимый монстр Бостона был печально известен тем, что спал с любой желающей женщиной. Почему не со мной?

Потому что это аморально, порочно и несправедливо, - укорял меня голос внутри меня с легким французским акцентом, ее акцентом. Не говоря уже о том, что ты заслуживаешь мужчину, который будет умолять тебя, а не наоборот.

Да, она все еще преследовала меня. Спустя десятилетие после ее смерти.

Но у Сэма не было морали. Почему бы не играть по его правилам?

"Кто сказал, что я не хочу внимания?" Я наклонила подбородок вверх, взяв более прокуренный и растрепанный тон, чем мой собственный.

Сэм выгнул густую темную бровь, лениво облокотившись на свой стол, сильные руки сложены поперек его массивной груди.

"Язык твоего тела, например. Некоторые читают книги, я читаю людей. Вы пытались освободить руку - международный сигнал, означающий "проваливай на хрен". Я заметил вас на мониторе". Он щелкнул подбородком в сторону экрана на своем столе, на котором черно-белые кадры клуба со всех сторон плясали по нескольким кадрам.

Я распустил кроваво-красную улыбку.

"Ты прав. Он был не в моем вкусе. Но это не значит, что я пришла сюда не для того, чтобы немного пошалить".

"Это так?" - спросил он незаинтересованно.

"Да." Мой голос едва дрожал, когда в памяти всплыли слова, которые я нашла на карнавале на стене уборной.

Похоть задерживается, любовь остается.

Похоть нетерпелива, любовь ждет.

Похоть сжигает, любовь согревает.

Похоть разрушает, а любовь? Любовь убивает.

С.А.Б.

Сэмюэл Остин Бреннан.

Неужели я был идиотом, думая, что это он? Что эти слова когда-то были обращены ко мне?

"Тогда лучше выйди и попытай счастья". Его голос был похож на ледяной холодный душ, обдающий мои авансы.

"Или, может быть, мы могли бы помочь друг другу". Я играла с прядкой обесцвеченных волос, стараясь не слишком сильно натянуть парик и не испортить свое прикрытие.

Улыбка Сэма была кривой и скептической. "Кто сказал, что я в розыске?"

"Твоя группа крови".

"Ты знаешь мою группу крови?"

"Горячая кровь", - объяснила я.

"Горячая или холодная, тебе со мной не справиться, милая".

"Попробуй".

Его взгляд медленно скользил по моему телу, словно пытаясь решить, стоит ли расстегивать на мне брюки. Я задрожала, понимая, что он может узнать, кто я такая, в любую секунду.

Чем больше мы говорили, тем больше мой голос становился неустойчивым. Пронзительным. Похожим на эйслинг. Он, казалось, раздумывал над этим, поглаживая свой подбородок.

"Повернись", - приказал он.

Я повернулась, с болью осознавая, что он рассматривает мою задницу. Это была хорошая задница. Четыре занятия йогой в неделю с мамой, несмотря на мой плотный график работы в качестве ординатора первого года. Но в этом и заключалась безответная любовь: ты всегда считаешь себя недостойным предмета своего восхищения.

"Подними для меня свою юбку". Его стальной голос прорезал воздух позади меня. Я сделала, как он просил, хотя и знала, что он обнаружит нечто неожиданное.

Мое белое хлопковое белье, разумное и на размер больше. Практично для женщины, которая целый день ходит в халатах, и совершенно не в ее характере.

Я услышала, как он хихикнул. Мое сердце упало.

"Убирайся отсюда".

Я повернула голову, моя юбка все еще была задрана на талии, моя задница была направлена в его сторону.

"Я знаю таких мужчин, как ты", - соблазнительно шипела я.

"Нет таких мужчин, как я".

"Я могу сделать его хорошим для тебя", - настаивала я.

"Сомневаюсь". Он наклонил голову набок и тихо засмеялся. "Вон."

Я нагло сдвинула трусики в сторону, чтобы показать ему большую часть своей задней части, одновременно играя с собой. Звук моего возбуждения, встретившего мои пальцы, наполнил воздух, давая понять, что я очень готова к тому, чтобы меня взяли.

"Пожалуйста..." Я позволила своей голове упасть набок, прикусив нижнюю губу, чтобы он мог под хорошим углом наблюдать за моей мастурбацией.

Он ничего не сказал.

Маленькие милости. Он дает тебе еще один шанс. Не упусти его.

Я развернулась, пока он не передумал, и, покачиваясь, направилась к нему на своих кожаных сапогах с высокими каблуками, зная, что сейчас или никогда. Сэм Бреннан никогда не дал бы Эшлинг Фицпатрик шанса, но этой незнакомке он все еще мог дать его. Когда я была уже достаточно близко, чтобы дотронуться до него, я опустилась на колени и посмотрела на него сквозь большие темные солнцезащитные очки.

"Можно?" спросила я, положив руку ему на пах.

Он посмотрел на меня сверху вниз, его грозовые глаза игриво сверкнули.

"Сделай это чертовски хорошо, Робертс. Я не трахаю новичков".

Я опустил молнию на его брюках. За десятилетие, прошедшее после карнавала, Сэм Бреннан успешно превратился из парня в мужчину. Он отказался от рваных темных джинсов и мягких футболок в пользу брюк от Армани и черных парадных рубашек, и теперь пах, как дециллионеры, которых я знал и с которыми общался, пользуясь одеколоном, который, я был уверен, предпочитали оба моих брата, и который стоил штуку баксов за штуку. Единственное, что осталось от его молодости, - это брелок Святого Антония с выгравированными инициалами S.A.B., висевший у него на шее, и те дразнящие глаза, которые могли заглянуть людям в душу.

Я спустила его черные дизайнерские трусы и провела пальцами по подстриженным темным волосам в паху. Его член выскочил наружу. Твердый, как камень. Толстый и длинный, пугающе большой, с фиолетовой жилкой вдоль ствола.

Что касается членов, то он был прекрасен. У меня пересохло во рту, и я облизала губы.

Вместо того чтобы сразу приступить к делу, я осторожно наклонила голову, не снимая парика, и взяла его яйца в рот, нежно посасывая их.

Он зашипел, откинув голову назад, не ожидая такого движения. Я провела одним пальцем по его стволу, дразня его, пока я накачивала и сосала его яички, вдыхая мускусный, землистый аромат его интимных мест.

"Ублюдок", - простонал он. "Вот это ход".

Подавив улыбку, я сосала, дразнила и лизала, почти полностью игнорируя его член, который продолжал подрагивать и становился все более набухшим и большим, требуя моего внимания. Через несколько минут Сэм схватил сзади мой парик, подталкивая меня к главному событию - звезде шоу. Я задохнулась и тут же отбросила его руку, пытаясь не снимать парик.

Он нахмурился и посмотрел на меня, на мгновение опешив.

"Ты имеешь что-то против членов?"

"Вовсе нет". Мой голос был задыхающимся, жалким. "Извините. Просто мои волосы в беспорядке под париком, и я не хочу, чтобы ты их видел".

Вороной, иссиня-черный беспорядок, который вы сразу узнаете.

"У тебя такое впечатление, что мы собираемся сделать наши гребаные свадебные фотографии?" Удовольствие искрилось в его серо-голубых глазах. "Да кого это, блядь, волнует?"

"Нет, ты прав, конечно, нет".

Глупая девчонка, прозвучала в моей голове песня мисс Би. Такая покорная и простая.

"Раз уж мы здесь, почему бы тебе не снять солнцезащитные очки?" Он приподнял бровь. "У меня такое чувство, будто я получаю по голове от Стиви Уандера".

Потому что ты увидишь мои глаза и тоже их узнаешь.

У меня были голубые глаза, какие не каждый день увидишь. Отец говорил, что по синеве с ними может сравниться только океан.

Я схватила его ствол и глубоко втянула его в себя, заставив его почти зарычать от удовольствия.

"Хорошее развлечение, Робертс. Быстрее".

Я начала вводить и выводить его, все еще пораженная тем, что член Сэма Бреннана находится у меня во рту.

Мое увлечение - нет, одержимость - им не знало границ, чего даже я не могла отрицать. Но это было и безобидно. Мы оба были холостыми, совершеннолетними и постоянно находились поблизости. Он во многом изменил мою жизнь, превратив ее в нечто иное и более глубокое. Дать ему по голове - это самое малое, что я могла сделать, чтобы отплатить ему за то, что он поставил меня на тот путь, которым я иду сегодня.

"Ладно, посмотрим, из чего сделана твоя пизда или задница. Вставай, красотка".

Я поднялась во весь рост, эйфория бурлила во мне, как ураган. Он схватил меня за затылок и поцеловал. Ленивый, возбужденный поцелуй. Полный языка, зубов и намерений. Ничто не напоминало тот поцелуй, который мы разделили во время той поездки с привидениями все эти годы назад. Он не разворачивался медленно, как хорошо написанная книга.

Сэм внезапно отстранился от меня, нахмурившись.

“Что?" спросила я, тяжело дыша, мое нижнее белье уже намокло. Я вцепилась в воротник его рубашки и бесстыдно терлась своими сиськами о его грудь, уже находясь на грани оргазма. "Что, что?"

"Джинджер", - прохладно шипел он. "И милая".

"Джинджер?" Я судорожно моргала за своими тенями. "Что ты имеешь в виду?"

"Я знаю только одну женщину, которая пахнет имбирем и медом".

Я.

Это была я.

Я и мой дурацкий шампунь французского производства, на который меня подсадила мисс Би.

Без предупреждения Сэм сорвал с моего лица солнцезащитные очки, одновременно срывая парик. Мои длинные, черные как смоль волосы густыми волнами рассыпались по плечам до самой попы. Мои голубые глаза расширились, глядя на него.

Так облажалась - и не в том смысле, на который я надеялась.

Я закашлялась, вероятно, подавившись отчаянным извинением, которое мое тело отказывалось выплевывать. Я знала, что он не собирается причинять мне боль - во всяком случае, не физическую, - но я не сомневалась, что он собирается наказать меня.

Месть была любимым языком Сэма Бреннана, и он говорил на нем свободно.

"Фицпатрик", - прорычал он, как зверь.

"Сэм, я..." Я покачал головой. Merde! "Пожалуйста. Только один раз".

"Избавь меня от этого дерьма. Я разберусь с тобой позже. Сначала я дам тебе то, о чем ты умоляла более десяти лет, и напомню, почему ты..." он сильно прикусил мою губу.

"...сделать..." он схватил мои трусики через юбку, разрывая их одним практичным движением - я думаю, это было впечатляюще, особенно учитывая, что они не были совсем уж тесными "...не..." он просунул в меня два пальца одним движением "...бля... " он веером распустил свои пальцы внутри меня, растягивая меня так, что я стала невыносимо полной - я сильно дрожала от потребности и удовольствия, мои колени ослабли - я толкнулась к нему, выгнув бедра, бесстыдно умоляя о большем "...со мной". "

Он оскалил зубы, снова крепко поцеловал меня, безжалостно впиваясь в меня пальцами. Голодно. Яростно. Страстно. Это был другой поцелуй. Поцелуй сдерживаемой похоти. Такого, которое копилось годами от украденных взглядов и почти. Я чувствовала этот поцелуй каждой косточкой своего тела, каждой клеточкой своей кожи.

Наши рты двигались вместе, и я толкнулась пахом вперед, подавая ему сигнал, чтобы он вошел глубже своими пальцами, мои ногти впились в его мускулистые плечи через рубашку.

Он вышел из меня и грубо схватил меня за задницу, перекинув мои ноги через свою талию. Он отнес меня к ближайшему бильярдному столу, где усадил меня на дубовый край, а его эрегированный член уперся мне в живот. Сэм потянулся к заднему карману, достал презерватив и разорвал обертку своими ровными белыми зубами.

"Ты девственница, Эшлинг?" - спросил он, поглаживая указательным пальцем мою обнаженную киску теперь, когда мое уничтоженное нижнее белье было выброшено где-то на полу его офиса.

Хотя я знала, что вопрос был небезосновательным - я никогда ни с кем серьезно не встречалась, никогда не приводила мужчину домой на праздники или на официальные ужины, и была самой застенчивой и занудной из всех, с кем он, вероятно, был знаком - вопрос оставил горячее, жгучее ощущение на моей гордости. Как будто он дал пощечину моей душе.

"А это имеет значение?" Я выхватила у него презерватив и дрожащими пальцами намотала его на член. Я собиралась дать этому мужчине трах всей его жизни, если это будет последнее, что я сделаю. Разрушить для него любую другую киску.

"Ни в малейшей степени".

"Тогда я предлагаю тебе выяснить это самой". Мои глаза сравнялись с его глазами, и на мгновение его серые зрачки лишили меня дара речи.

Я встречала мужчин. Много красивых, успешных, богатых мужчин. Но все они были одинаковыми. Их осанка, мягкие манеры и нежные руки лишали их подлинной мужественности, которую Сэм источал, даже не пытаясь.

Он был плотским, сырым и опасным, и не было больше никого, похожего на него.

Он знал это. Я знала это.

Сэм улыбнулся своей кривой улыбкой плохого парня.

"Такой чертовски самодовольный. Если ты хочешь, чтобы тебя взяли, тебя возьмут по-Сэму Бреннану. Без сожалений. Никаких повторений. И ни хуя не говори родителям, малыш".

С этими словами он развернул меня так, чтобы я стояла к нему спиной, погрузил руку между моих бедер и одолжил мою влагу, покрыв прямую кишку моими соками.

Мои глаза расширились от удивления. У меня никогда раньше не было анального секса. Сэм ввел палец в мою тугую дырочку, одновременно вставляя его в мою киску.

Одним, глубоким, яростным толчком он вошел в меня.

Я чувствовала себя полной, такой полной с пальцем Сэма в моей заднице и его членом в моей киске. Я издала стон. Мои сжатые соски стали такими чувствительными, что одно только трение лифчика подтолкнуло меня к краю. Я откинула голову назад и застонала.

Не кончай на четвертом толчке. По крайней мере, имейте благородство притвориться, что вы не податливы в его руках.

"Значит, не девственница". Он начал двигаться внутри меня, одной рукой придерживая мою талию, а другой играя с моей прямой кишкой. Трение между мной и бильярдным столом, к которому он меня прижимал, заставляло мой клитор трепетать. Я сжималась вокруг него при каждом толчке, наклоняя свое тело так, чтобы проникнуть глубже, а рукой пробиралась между нами, разминая его яйца.

До Сэма у меня было всего два мужчины - с обоими я познакомилась в университете, и оба они были просто разминкой в моем стремлении подготовиться к грандиозному событию - Сэму. Даже моя сексуальная жизнь была разработана и спланирована так, чтобы он стал моим.

Я встречалась с двумя гарвардскими вундеркиндами, которые, как я знала, были экспертами в области секса, и уговорила их научить меня всем своим грязным трюкам. Я делала заметки, превращаясь из застенчивого, неуклюжего новичка в нимфу в постели.

Я кусала и лизала, дразнила и щекотала там, где это было необходимо.

Сосала, толкала и сжимала.

Не для них - для него.

Но я не ожидала, что он заставит меня чувствовать себя так хорошо. Это был полный трах разума.

Когда Сэм ввел еще один палец в мою уютную дырочку, я начала стонать громче, отчаянно сжимая бильярдный стол, теряя контроль над ногами, почти поддаваясь наслаждению. Он жестко скакал на мне, и когда я почувствовала первые спазмы оргазма, покалывающие меня изнутри, он вырвался, взял свой член в руку сзади меня и поместил его между щеками моей задницы, мой анус был покрыт моими соками.

"Так-так, маленькая Эшлинг Фицпатрик уже выросла, и она знает, как трахаться, как порнозвезда". Сэм бездушно рассмеялся, пытаясь свести к минимуму этот момент, отмахнуться от того, что здесь происходило.

Он.

Я.

Запретное, неправильное и все же, вопреки всему, происходящее.

Он входил в меня медленно, обдуманно, и хотя это было больнее, чем я готова была признать, я стойко терпела боль, проталкивая в себя его остатки, прижимаясь к нему попой, пока он не заполнил меня до краев.

Наступила напряженная тишина, которую я использовала, чтобы познакомиться с ощущением его наполненности сзади. Я чувствовала, как он вздрагивает от удовольствия, прижимаясь к моей спине.

"Твоя киска, может быть, и использована, но эту задницу никогда не трахали. Я могу сказать".

Я ничего не сказала, потому что это была правда, а правда причиняла больше боли, чем он внутри меня, потому что это было болезненным напоминанием о том, как жалко я была влюблена в него. Он наклонился вперед, все еще находясь внутри меня, и откинул мои волосы с плеча, его губы нашли мое ухо.

"Ты должна была оставить меня первым, не так ли, Эшлинг Фицпатрик? Ты бедная, романтичная душа".

С этими словами он вырвался и снова вошел в меня одним движением. Я вскрикнула от боли, крепче прижавшись к бильярдному столу, но после первых нескольких движений его бедер боль сменилась удовольствием. Особенно когда он переместил меня немного выше на стол, так что мой клитор снова стал дразнить пушистый бильярдный стол. Мои пальцы все еще играли с ним, потираясь о чувствительное место между его яйцами и щеками.

Все мое тело пылало, и я сжала щеки, все мои мышцы задрожали, когда разрядка снова начала накатывать на меня мощными волнами.

"Я кончаю", - выкрикнула я.

Сэм застонал, сделав несколько резких толчков. Мы кончили вместе.

Мое зрение было нечетким, и все расплывалось. Я чувствовала, как выжимаю из него оргазм, как он тяжело входит в меня.

Я опустила верхнюю часть тела на бильярдный стол и закрыла глаза, осознавая, что моя юбка все еще задрана на талии, когда он осторожно выскользнул из меня сзади. Каждый дюйм его выхода был мучительным, и я подозревала, что его было много.

Прижавшись щекой к зеленому меху бильярдного стола, я услышала, как Сэм двигается по комнате. Медленно я стянула юбку по бедрам, чтобы хотя бы голая, покрытая синяками задница не была выставлена напоказ.

"Вставай, блядь, ледяная принцесса. Мой большой старинный бильярдный стол не предназначен для сна".

Я развернулась, намеренно забралась на стол и улеглась там, упершись предплечьями в его поверхность, устраиваясь поудобнее. Если я был достаточно хорош, чтобы прикрутиться к этому бильярдному столу, то я также был достаточно хорош, чтобы сидеть на нем.

“Попросите вежливо", - сказала я своим холодным, высокопарным тоном, который, как я знала, он так ненавидел. "И я могу".

"Я никогда ничего не делаю вежливо. Ты уже должен знать. Где ты научился всем своим маленьким постельным трюкам?" Сэм сидел за своим столом, застегивая ремень, его рептильный воздух скрывал любой признак того, что мы только что оттрахали друг другу мозги.

Он прикурил сигарету, выпустив вихрь дыма в мою сторону.

"В смысле, трахаться?" Я спрыгнул с бильярдного стола и улыбнулся, подбирая свой парик и солнцезащитные очки. "Не забывай, что я провел семь лет среди людей, единственной целью жизни которых было изучение человеческого тела. Я неплохо провел время, изучая все способы заставить человека кричать от удовольствия... и боли. Ты и половины этого не видел". Я поправила юбку и парик, заставляя себя направиться к двери. Не потому, что мне хотелось, а потому, что я должна была притвориться, что во мне еще осталась хоть капля достоинства.

Было общеизвестно, что Эшлинг Фицпатрик была влюблена в Сэмюэля Бреннана с первого дня нашего знакомства. Не было никакой необходимости осыпать Сэма безраздельным вниманием и отчаянно признаваться в любви. У нас была отличная встреча. Теперь мяч был в его руках.

Я хотела всего, что он готов был мне дать.

Интрижки, отношения и все, что между ними, лишь бы я была у него.

Жалкая? Может быть. Но я никому не причиняла боль. Никому, кроме себя.

А Сэм? Каким бы страшным он ни был, я знала, что он никогда не прикоснется ко мне так, как я этого не хочу. Он был опасен, да, но не для моей жизни. Только для моего рассудка.

"Это больше, чем я хотел знать о тебе, парень", - сказал Сэм, затягиваясь сигаретой и хмурясь на монитор на своем столе, по которому он наблюдал за происходящим в клубе.

"Чем ты вообще занимаешься в эти дни? Педиатр, верно?" Он хмыкнул.

"АКУШЕР-ГИНЕКОЛОГ. Больница Бригама и Женщины", - ответила я, оправляя юбку на бедрах и делая еще один шаг к двери.

Останови меня. Скажи, чтобы я осталась. Спроси мой номер.

"Ты действительно думала, что сможешь соблазнить меня, нарядившись?" - спросил он ни с того ни с сего.

"Я так и сделала, не так ли?" надменно сказала я, а потом закатила глаза. "Честно? Я так оделась, чтобы попасть внутрь, а не чтобы соблазнить тебя".

"Почему ты хотела попасть внутрь?" Его глаза все еще были устремлены на экран.

"Потому что Badlands - самое горячее место в Бостоне".

"Тебя не волнуют самые горячие места в Бостоне", - заметил он.

"Конечно, волнуют", - упрямо сказала я, внутренне задаваясь вопросом, учитывал ли он меня, мои симпатии и антипатии. "Иногда даже хорошие девочки хотят быть плохими".

"Вот почему тебе вообще запретили посещать это заведение", - отчеканил он.

"Это несправедливо".

"Справедливо и я даже не живем на одной гребаной планете. Какая часть моего характера заставила тебя думать, что я забочусь о справедливости?"

Между вымогательством, убийствами и отмыванием денег у Сэма не было свободного времени, чтобы присоединиться к Лиге справедливости в качестве Капитана Славного Парня. Тем не менее, называть его несправедливым казалось... ну, несправедливым. В конце концов, он выгнал парня, который напал на меня.

"Мне запрещено посещать ваше заведение, потому что вы знаете, что если я подойду слишком близко, вам придется обратить на меня внимание, а каждый раз, когда мы вместе, происходит волшебство", - возразил я, бросая ему вызов.

Уходите, мон шери. Ты не делаешь себе одолжений, - прозвучал в моей голове голос мисс Би.

Сэм сел обратно, наконец оторвав взгляд от экрана, чтобы посмотреть на меня.

"Единственное волшебство, которое мы сегодня разделили, это то, что я сделал твою задницу на дюйм шире на всю жизнь. Независимо от этого, вы сделали грязный ход, мисс Фицпатрик".

"Мы, монстры, делаем то, что должны делать. Ты знаешь это лучше, чем я". Я пожала плечами.

"Ты не монстр", - шипел он.

"Ты понятия не имеешь, кто или что я".

"Какова была твоя цель? Один трах?" - прорычал он.

"Один? Нет. Несколько? Конечно, в зависимости от твоего отношения", - ответила я без всяких обязательств и направилась к двери.

Он мог отрицать меня сколько угодно, но когда мы были на бильярдном столе, он смотрел на меня, как на карнавале. С голодом, который говорил мне, что он собирается поглотить меня и ничего не оставить тому, кто придет за ним.

"Эшлинг", - рявкнул он, когда моя рука нащупала ручку двери, собираясь открыть ее и уйти.

Я остановилась, но не обернулась, сердце бешено колотилось в груди.

“Если мы трахнемся - а это "если", а не "когда", - мы только этим и будем заниматься. Все, ради чего ты родился и был создан - респектабельный муж, дети, семья, лабрадор для рождественской фотографии - я отверг еще до твоего рождения. Это будет именно так. Блядь. И никто никогда не должен узнать о нашей договоренности, по очевидным причинам".

Мы оба знали, что это за очевидные причины, но ни один из нас не осмелился произнести их вслух.

Он предлагал мне что-то. Начало. Я знала, что остальное будет заработано с большим трудом. Сэм Бреннан был сломленным человеком, но не непоправимым. Я верила в это всем сердцем, даже, возможно, из-за того, что была свидетелем его поступков на протяжении многих лет.

Он бесчисленное количество раз вытаскивал мою семью из неприятностей, спас моего старшего брата от потери семейной компании и издалека заботился обо мне.

Может, он и не знал этого про себя, но у него был моральный кодекс, правила и жесткие рамки.

Я собирался заставить его увидеть себя таким, каким видел его я. Тогда, возможно, он сможет увидеть меня такой, какая я есть. Женщину, достойную его внимания.

Пока же я была готова принять все, что он готов предложить, даже если это был всего лишь плотский, злой секс.

Oui. Вы официально сошли с ума, mon cheri.

"Что у тебя на уме?" Я оперлась плечом о дверной косяк, демонстрируя бесстрастность выдержанного козьего сыра.

Сэм потер челюсть, основательно раздраженный всей этой ситуацией.

"Ну, мы не можем трахаться у тебя дома, поскольку ты все еще живешь со своими родителями - что это вообще такое, черт возьми? В то же время."

"Почему не там?" выпалила я.

"А?" Он поднял глаза от своего экрана, уже закончив разговор.

"Почему ты никого не пускаешь в свою квартиру?"

"Потому что я всех ненавижу", - сказал он нечеловечески медленно, глядя на меня так, словно ответ был кристально ясен, а я был совершенным идиотом. "Почему, блядь, еще?"

"Значит, никто никогда не был в твоей квартире?"

"Мои родители навещали раз или два. Сейлор знает адрес, но ей запрещено приходить туда. Почему ты до сих пор живешь с родителями?". Он бросил взрывной вопрос к моим ногам. Я поднял одно плечо, притворяясь спокойным.

"Я не вижу смысла платить за жилье, когда я практически живу в больнице".

"Не веди себя так, будто жизнь в собственной квартире заставит тебя мыть кружку. Ты слишком богата, чтобы делать дерьмо самостоятельно, и мы с тобой оба это знаем. Почему ты все еще прячешься за мамочку и папочку?" - сурово повторил он.

Правда была сложной, удивительной и, что хуже всего, ... невероятной. Он никогда не купится на это. Даже если бы я ему рассказала. Что я и не думала делать, поскольку правда была постыдной. Я была марионеткой. Пешкой в игре моих родителей. Нечем гордиться.

Я покачала головой.

"Значит ли это, что мне больше не запрещено посещать Бэдлендс?" спросила я.

"О, ты все еще под запретом, мисси. Я не хочу видеть, как ты веселишься с этими неудачниками. Один из вышибал проведет тебя через черный ход, когда ты придешь сюда завтра, но тебе запрещено находиться в баре или в любой из карточных комнат".

"Увидимся завтра, Монстр".

"Никс", - кивнул он на прощание.

Я вернулся домой в торнадо и нагуглил его прозвище для меня, взволнованный и испуганный, довольный и радостный.

Никс: Водное существо, наполовину человек, наполовину рыба, которое живет в великолепном подводном дворце и общается с людьми, принимая различные привлекательные физические формы (обычно в виде прекрасной девы).

Никс была женщиной-монстром.

Сэм по-прежнему считал нас одинаковыми.

Темные, непредсказуемые существа, таящиеся на виду у всех.

Теперь, когда он впустил меня, я собиралась разрушить все его стены и наконец сделать его своим.

Глава 2

Сэм

Через десять часов после того, как я был глубоко внутри Эшлинг Фицпатрик, мне позвонили и сообщили, что Каталина Грейстоун, она же "Мама дорогая", наконец-то (и без происшествий) вылетела в трубу.

"Просто подумал, что вы все должны знать. Учитывая, что они собираются снести все это на следующей неделе. Не то чтобы собственность стоила ни цента, заметьте. Но я подумала, почему бы не сообщить ее сыну?". Соседка Кэт, миссис Мастерсон, что-то хрустела у меня над ухом во время особенно назойливого телефонного звонка.

Потому что мне все равно, - соблазнительно ответила я.

Смерть Каталины была для меня новостью, но не тем, о чем мне было интересно узнать больше.

Она застала меня у личного тренера, переворачивающего покрышку грузовика, которая весила почти столько же, сколько и я. Я включил громкую связь и бросил телефон на пенопластовый пол, продолжая делать сальто.

"Откуда у тебя мой номер?" ворчал я, не упоминая о специальном коде, который требовался, чтобы дозвониться до моей линии.

"Твой папа дал мне его. Трой что-то сказал".

Значит, Трой тоже знал, что она мертва. Я удивилась, что он не появился у моей двери сегодня утром с бутылкой шампанского.

"Что ж, я благодарен за предупреждение, но я не могу представить, что в этом доме есть что-то ценное для меня".

Кроме моего гребаного давно забытого детства и воспоминаний о злоупотреблении наркотиками и алкоголем.

Кэт пыталась наладить со мной отношения на протяжении многих лет, с тех пор как я остался у Бреннанов без ничего, кроме вещевого мешка и плохих воспоминаний, но правда заключалась в том, что меня скорее трахнет кактус, чем я обменяюсь с ней хоть словом.

Черт, да я бы женился на этом чертовом кактусе, если бы это означало никогда не видеть ее жалкое лицо.

К счастью, будучи человеком-мусором, каким она была, Кэт не пошла на крайние меры, чтобы попытаться связаться со мной. Она периодически присылала мне письма и пыталась звонить время от времени, особенно когда у нее были проблемы с деньгами, а это, приготовьте сюрприз, было, блядь, всегда.

Как будто для меня в меню входило, чтобы я ебался. Судя по адресу на письмах (которые отправлялись прямиком в мусорку - если только дело не происходило зимой, в этом случае прямиком в камин), я полагал, что последние полдесятка лет она провела на окраине Атланты, сося мокрый член, чтобы финансировать свои проблемы с наркотиками и дизайнерскими сумками.

В одну особенно медленную ночь в Badlands я даже нашел ее адрес в Google и не удивился, увидев, что она живет в таком месте, где я даже не стал бы хранить свою обувь. Шаткая деревянная конструкция, которую любой волк может завалить и сбить с ног.

Если бы я был достаточно озабочен местью, я бы отправился туда, чтобы сделать именно это. Сделал бы ее бездомной. Так получилось, что прошло не так много времени, чтобы я стал думать о ней как о чем-то постороннем, не говоря уже о враге.

"Вы не собираетесь спросить, как она умерла?" продолжала ворчать женщина на другой линии. Мой тренер Митчелл, мужчина, похожий на скалу (не путать со Скалой), протянул мне свежее полотенце, окинув меня взглядом.

Он не привык, чтобы я уделял время незнакомцам.

"Воздушный велосипед и канаты следующие. У тебя шестьдесят секунд на восстановление, Монстр", - пробормотал он, помахав мне кулаком, на что я отказался ответить взаимностью, сославшись на то, что мне нет и пяти лет, и скрылся за черной занавеской, чтобы дать мне возможность уединиться.

"Алло? Вы еще здесь?" - потребовала южанка на другой линии, ее гнусавый голос был раздражающим.

Я подняла трубку с пола.

"Послушайте, миссис Мастерсон, я ценю вашу материнскую заботу, но сказать, что мы с Кэт не были близки, было бы преуменьшением в этом гребаном веке. Мне ничего не нужно от нее. Я занятой человек. У меня нет времени ехать в Джорджию".

Но у меня были все гребаные намерения опуститься на Эшлинг сегодня вечером, и это было проблемой. По моей коже пробежала приятная дрожь. Кто бы мог подумать, что малышка Никс способна на такое? Обмануть, обхитрить и пролезть в мой клуб, в мои штаны и устроить мне трах всей жизни?

Не я, это точно, но я был рад дать ей повтор и наконец-то выкинуть ее из своей системы. Увидеть все трюки, которым она научилась в медицинской школе, и помариновать ее бледную, молочную кожу моими ногтями и зубами. Она была похожа на лебедя. Элегантная и аристократичная. И это делало трах с ней гораздо более приятным, чем мой обычный вкус острых длинных ногтей, ботоксированных губ и имплантатов в заднице.

Было что-то просто не такое захватывающее в том, чтобы быть похороненным в женщине, которая уже видела больше членов, чем уролог. Опытная она или нет, но по прикосновениям ледяной принцессы я понял, что она так просто не отдается.

Да она и не могла.

Она была безнадежно одержима мной.

И, блядь, впервые за десятилетие этот маленький факт вызвал у меня гордость, а не раздражение.

“Наркотики. У нее была передозировка. Так она и скончалась", - продолжала миссис Мастерсон, не обращая внимания на отсутствие у меня интереса к разговору. "Бедняжка. Ее нашли девочки-скауты. Пришли, чтобы попытаться продать ей печенье. Вы поверите? Они заглянули в окно. Увидели ее лежащей на полу и позвонили 9-1-1. Бедные дети. Никто не должен видеть такое, тем более дети. Говорят, она лежала так несколько дней. Может, неделю. Никто не приходил ее проведать. В ее телефонном журнале было написано, что никто даже не звонил. Она была одинокой женщиной, твоя мать".

Я почти не удивилась. Кэт была такой же милой, как солдат СС, и почти такой же очаровательной. Когда она была моложе, ее спасала внешность. Как только ее красота увядала, она становилась просто еще одной изможденной наркоманкой, а жизнь, как правило, была тяжелее для таких людей.

"Слушайте, я знаю, что вы двое были не совсем ворами...", - вздохнула пожилая женщина на другой линии, - "...тем не менее, сынок, ты должен быть здесь".

"Я не..."

"Парень, я не знаю, как сказать яснее, чем есть. Ты должен увидеть кое-что из ее вещей", - бодро оборвала она меня. "Давай оставим все как есть, ладно? Она сказала мне, что вы богатый человек. Это значит, что вы можете позволить себе взять отгул на работе и притащить сюда свою задницу, мистер. Я знаю, что я стар, но я не дурак. Я не имею в виду, что вы должны приехать сюда, чтобы забрать фарфор из Уолмарта или семейные альбомы. Есть вещи, которые вы должны увидеть".

Я начал ненавидеть ее меньше, несмотря на себя. "Например?"

"Я не скажу".

"Вы раздражающая женщина, миссис Мастерсон. Кто-нибудь когда-нибудь говорил вам об этом?"

"Все время, черт возьми". Она гоготнула, и по ее кашлю я понял, что она курит, как и я. "Так это "да", малыш Грейстоун?"

"Бреннан", - поправил я, стиснув челюсти и уставившись на невидимую точку на стене. На ту же самую стену, на которую я смотрел изо дня в день, когда пять раз в неделю делал сотню отжиманий.

Должен я или не должен удовлетворять свое поганое, болезненное любопытство к жизни Кэт или тому, что от нее осталось?

Ответ был прост. Нет. На данный момент она была совершенно чужим человеком. Прошло двадцать шесть лет с тех пор, как я видел ее в последний раз. И все равно, как муха на кучу дерьма, что-то заставляло меня присмотреться к тому беспорядку, который она сама себе создала. Это, в сочетании с идеей насладиться неудачей Кэт в самом главном человеческом деле - выживании - было тем, что я хотел увидеть в первом ряду.

"Я буду там завтра утром".

"Умный ход, парень".

Я повесил трубку и позвонил своему турагенту, сообщив ему подробности. Я услышал, как он печатает на клавиатуре.

"Через несколько часов из бостонского аэропорта Логан вылетает рейс. Лучше успеть на него, потому что завтра начнутся грозы и могут быть задержки".

"Бронируй", - приказал я.

Я собирался отстоять Эшлинг Фицпатрик, но это не было проблемой. Если я что-то и знал наверняка, так это то, что Никс - маленькое чудовище - никогда мне не откажет.

Она будет там на следующей неделе. И на следующей неделе.

Чтобы ее использовали, издевались и пожирали.

Она всегда была моей.

Именно это делало ее такой опасной, и именно поэтому я держался от нее подальше все эти годы. Тот факт, что она была в моем распоряжении. Всего одна роговая ошибка отделяла ее от беды. Безоговорочная женщина была мне не чужда, но обычно они чего-то хотели. Мои деньги, моя власть, сияние от пребывания под темными крыльями бостонского подпольного короля.

Однако Эшлинг я не мог понять. У нее было больше денег, чем она умела считать. Она была больше похожа на исправившуюся женщину, чем на ту, которая ищет плохого парня, и ее мотивы всегда казались тревожно искренними.

Я не знал, в чем ее суть, да это и не имело значения.

Ее семья была моим самым крупным клиентом, и я не собирался портить свою работу ради любой женщины, даже такой милой, как она.

Митчелл вошел обратно. Его мускулистое тело в маленькой спортивной майке создавало впечатление, что он пытается запихнуть мой толстый член в презерватив нормального размера.

"Готов?" Он поднял кулак для очередного удара.

Я проигнорировал его, снова пробираясь к канатам.

"Всегда".

***

Спустя несколько часов я стоял в гостиной Кэт или как там еще можно назвать маленькую, грязную дыру, которую она занимала.

Миссис Мастерсон дала мне ключ, но не раньше, чем накормила меня сомнительным яблочным пирогом и подслащенным чаем со льдом, который по вкусу подозрительно напоминал купленный в магазине "Костко".

Дом Кэт был размером примерно с мою свободную комнату в Бостоне. Большая часть ее мебели была ручной работы и хлам, который можно было притащить с обочины улицы. В ее ванной комнате было столько лекарств по рецепту, что хватило бы на целую гребаную аптеку. В доме были все обычные признаки дерьмовой жизни: пластиковые пакеты, набитые бесполезными вещами, разбросанные повсюду, неоплаченные счета, приколотые к доске, разбросанные наполовину полные пивные банки и куча использованных презервативов в мусорном ведре в ее спальне.

Она умерла проституткой. Наверное, это должно было меня огорчить, но не огорчило. Она потеряла все привилегии жалости, когда сделала меня алкоголиком и потребителем кокаина еще до того, как я научился правильно вытирать свою задницу.

Я засучил рукава и немедленно приступил к работе: сдирал обои, чтобы посмотреть, не прячется ли за ними что-нибудь интересное, просеивал мусор, который хранился на барахолке, и открывал все шкафы и ящики в этом проклятом месте. Я перевернул дом вверх дном, даже выдернул протекающий кран со своего места, но ни за что на свете не мог найти ту вещь, о которой говорила миссис Мастерсон и которая стоила бы моего визита.

Я знал, что спрашивать старую каргу бессмысленно. Она просто запихнет мне в глотку еще полузамороженный яблочный пирог и скажет, что Кэт хочет, чтобы я сама его нашла.

На Кэт всегда можно было рассчитывать, что она усложнит мне жизнь, даже из могилы.

Обычно я умел добывать информацию не слишком приятными способами, но даже у меня были свои пределы, и я нарисовал их в физическом нападении на восьмидесятипятилетних женщин, которые были полуглухими и, возможно, полностью слепыми.

Я решила позвонить Воробей, которую считала своей фактической матерью. Правда, она не выталкивала меня из своего влагалища, но она, черт возьми, была рядом, чтобы вытащить меня из неприятностей, пока я учился в школе. Она кормила меня, сражалась в моих битвах и праздновала мои победы.

Она любила меня сильнее, чем любая мать любит своего ребенка, но ущерб был нанесен. Моя душа была разбита, глаза открыты, а сердце замерло.

"Как дела, Сэм?" спросила Спарроу по другой линии. Я мог представить, как она раскатывает тесто на кухне, рыжие волосы змеятся повсюду, как у Медузы, фартук с остроумной фразой обернут вокруг ее талии - все еще мальчишеской и стройной.

"Воробей. Я у Кэт в Джорджии. Она умерла от передозировки".

"Трой сказал", - тихо ответила она, и я почувствовал, что она вот-вот начнет выражать свои соболезнования, поэтому я заговорил быстро.

"Мне кажется, здесь есть кое-что, что я должна увидеть, но я не уверена, где это найти".

У меня хорошо получалось совершать налеты, но обычно я находил оружие под матрасами и между щелями. Секреты Кэт, где бы они ни были, нигде не были очевидны.

Воробей была хороша тем, что мыслила как преступница. Может быть, потому что вышла за него замуж. Поэтому вместо того, чтобы задавать назойливые вопросы, она сказала: "Проверь ящики тумбочки или маленькие уголки в шкафу. Именно там женщины обычно прячут свои секреты".

"Сделано, и также должным образом отмечено. Ничего."

"Вырвали ковры и пол?"

"Каждый дюйм", - ответил я, сбрасывая книги с полки у окна ее спальни. Все четыре. "Есть еще идеи?"

"Там висят какие-нибудь картины?"

Я огляделась вокруг, собираясь сказать "нет", когда нашла одну.

У Кэт всегда висела одна фотография, где бы она ни жила.

Она висела в ванной комнате, в любом месте. Одна единственная фотография Троя Бреннана, моего приемного отца и бывшего Кэт. Каталина Грейстоун так и не смогла забыть Троя Бреннана, и я не могу ее винить. Никто другой не мог сравниться с человеком, которого так боялись и любили, что его имя шептали на улицах Бостона.

"Один", - рассеянно сказала я, воздерживаясь от того, чтобы добавить, кто был на фотографии.

"Порви его. Он будет позади", - убежденно сказал Воробей.

"Вот почему я не доверяю женщинам".

"Ничего страшного. Мы тоже не доверяем мужчинам. И еще, Сэм?" - спросила она, прежде чем я повесил трубку.

Вот так.

"Ммм?" Я небрежно бросил фотографию на пол. Конечно, за ней в стене была дыра квадратной формы. Достаточно большое, чтобы я мог просунуть руку.

“Я сожалею о твоей потере. И я знаю, что ты не воспринимаешь это как потерю, я воспринимаю, но я не могу найти радости в том, что женщина, которая создала тебя, ушла из жизни. Потому что, в конце концов, она дала мне тебя. И я очень сильно люблю тебя, сынок".

Неприятная дрожь пробежала по мне. Воробей не была эмоциональным типом, но она, черт возьми, раз в два года произносила такие речи, от которых мне хотелось блевать.

Я повесила трубку и достала коробку из-под обуви, которую Кэт засунула в ту дыру, и открыла ее.

Лед вокруг моего замерзшего сердца треснул, всего на дюйм.

Письма.

***

Через два часа после того, как я нашел письма, я все еще сидел на полу, похожий на Гулливера в доме Барби - наркомана и шлюхи - и перечитывал их снова и снова, переваривая то, что я только что узнал.

Очевидно, Каталина заставила миссис Мастерсон пообещать, что она позаботится о том, чтобы я нашел эти письма, и у нее была чертовски веская причина для этого.

Моя отчужденная мать хотела, чтобы я знала историю ее жизни. Хотя бы часть ее. Вопрос был в том, почему?

Даже перечитывая письма в сотый раз, я все еще не мог понять, хотела ли она сочувствия, мести или объяснения своего поведения.

Все двадцать три письма были адресованы Джеральду Фицпатрику, тогдашнему генеральному директору нефтяной компании Royal Pipelines и человеку, на которого я сейчас работала по найму в качестве фиксера.

По совпадению, он также был отцом Хантера Фицпатрика, мужа моей сестры Сейлор, и Эшлинг Фицпатрик, женщины, которую я трахал несколько часов назад. Я все еще чувствовал ее сладкое тепло, окутывающее мой член, когда думал об этом. Я с горечью отогнал это воспоминание.

То, что я прочитал в этих письмах, изменило весь ход моей жизни.

Мой дорогой Джеральд,

Спасибо тебе за то, что ты принес в мою жизнь новую надежду. За то, что заставил меня увидеть, что есть нечто большее, чем то, с чем я осталась после смерти Брока.

Слово "любовница" звучит развратно и дешево, не так ли? Оно не соответствует тому, кем я являюсь для тебя, мой дорогой. То, что я чувствую к тебе.

Я знаю, что ты никогда не оставишь Джейн ради меня. Я не глупая. Я научилась жить с бременем быть другой женщиной. Все, что я прошу, это часть твоего сердца. Она может быть маленькой. Доля того, что ты отдал ей.

Не могли бы вы предложить мне кусочек того органа, который бьется в вашей груди?

Спасибо, что вдохновили меня стать лучшим человеком, лучшей матерью, лучшим любовником.

Твоя навсегда,

-Кэт.

Мой дорогой Джеральд,

У нас будет ребенок! Ты можешь в это поверить? Я точно не могу.

Я так взволнована. Я знаю, что это не входило в твоипланы. Поверь мне, когда я говорю, что и в мои планы это не входило. Не тогда, когда Сэм практически маленький мальчик. Подросток. Послушай, Джеральд, я знаю, что мы с тобой не так давно вместе, и я думала, что дни смены подгузников остались позади, но я действительно думаю, что это знак. Я думаю, жизнь показывает нам наши пути.

Я приложила наш тест на беременность. Хочешь пойти со мной на мой первый прием к акушеру-гинекологу? Без давления, но я буду рада.

Да, и кстати, я буду очень рада, если ты принесешь мне дородовые витамины из магазина, когда мы увидимся в следующий раз. Нужно, чтобы малыш был здоровым и сильным!

Твой навсегда,

-Кэт.

Дорогой Джеральд,

Я не оценила сегодня, когда ты пронесся мимо меня, когда я пришла к тебе в офис. Может, ты и покончил со мной, это ты уже ясно дал понять, но ты точно НЕ покончил с ребенком, растущим внутри меня. Я не избавлюсь от него (ДА, ОТ НЕГО) ни за какую цену в мире, тем более за ту сумму, которую вы предложили мне за аборт.

Вы можете игнорировать меня сколько угодно. В течение недель, месяцев, вечности. В конце концов, этот ребенок выйдет из меня, и он будет твоим. Однажды тебе придется смириться с этой реальностью.

Перезвони мне. Ты знаешь мой номер.

Твой иногда,

-Кэт.

Дорогой Джеральд,

Я не оценила сегодня, когда ты пронесся мимо меня, когда я пришла к тебе в офис. Может быть, ты и покончил со мной, это ты уже ясно дал понять, но ты точно НЕ покончил с ребенком, растущим внутри меня. Я не избавлюсь от него (ДА, ОТ НЕГО) ни за какую цену в мире, тем более за ту сумму, которую вы предложили мне за аборт.

Вы можете игнорировать меня сколько угодно. В течение недель, месяцев, вечности. В конце концов, этот ребенок выйдет из меня, и он будет твоим. Однажды тебе придется смириться с этой реальностью.

Перезвони мне. Ты знаешь мой номер.

Твой иногда,

-Кэт.

Джеральд,

Я хочу, чтобы ты знал, что я никогда не прощу тебя за то, что ты сделал со мной. С нами.

Ты убийца. Убийца. У меня был сын. Джейкоб. Он был внутри меня. Я была беременна. Он пинался, катался и всегда двигался от удовольствия, когда слушал голос своего старшего брата.

Он был твоим ребенком.

Я понимаю, что это осложняло твою идеальную жизнь. Но это было единственное, чего я с нетерпением ждала и что заставляло меня пробиваться через мою мрачную жизнь.

Я также понимаю, что вы владеете нефтяной компанией, что у вас уже есть наследники, что битва за ваше завещание, когда вы умрете, будет жестокой.

НО ОН БЫЛ ВАШИМ СЫНОМ.

Он был вашим сыном, и вы жестоко вырвали его из моего тела. Вы били меня. Вы швыряли меня. Вы вырвали его из меня. Ты бил меня так сильно, что не оставалось никаких сомнений в том, что произойдет дальше.

У меня был выкидыш после того, что произошло между нами вчера. Это был твой план, не так ли? Выбить его из меня? Ну, это сработало.

Я истекала кровью, истекала кровью и истекала кровью, пока мне не пришлось бежать в больницу, где мне сказали, что я его потеряла.

Я была на пятом месяце беременности, Джеральд. Что означало, что я должна была родить мертвого ребенка. Ты знал, что я три месяца трезвая? С тех пор, как я узнала, что мы беременны.

Я хотела дать этому ребенку новый, свежий старт. Вместе воспитывать Джейкоба и Самуэля, дать им возможность реализовать свой потенциал. Перевернуть новый лист.

Искупить все свои грехи.

Теперь все это исчезло. Я вернулась к исходной точке, растерянная и потерянная, как и прежде.

А ты, конечно, все еще не отвечаешь. Ты получил то, что хотел. Мое полное уничтожение, чтобы я больше не представлял для тебя угрозы.

Пока я пишу тебе это, я нашла пакет с крэком, который ты оставил у меня на пороге. Я знаю, что это ты попросил доставить наркотики. Ты всегда любил меня больше, когда я была под кайфом, даже если это означало, что меня не было рядом с Сэмом.

К черту Сэма, верно? Если дело дойдет до драки, мы всегда можем дать ему немного чего-нибудь для усмирения. Это была твоя идея. Накачать его наркотиками, чтобы он замолчал. Чтобы мы могли поговорить по телефону. Ну, это перестало работать, когда он стал достаточно взрослым, чтобы сопротивляться, и мы все знаем, чем это закончилось. Он почти прокусил мне кожу, когда я в последний раз пытался накачать его наркотиками.

Не волнуйся, Джеральд, я приму наркотики. Я упаду в кроличью нору. Я стану бесполезным телом, пустым контейнером, который годится только для одного - доставлять тебе удовольствие.

И снова начинается цикл.

Наркотики. Алкоголь. Реабилитация. Дно. Повторяю.

Это все твоя вина, и если они когда-нибудь заберут у меня Сэма, надеюсь, ты знаешь, что это будет на твоей совести.

Навсегда не на твоей,

-Кэт.

Джеральд,

Как я уже сказала вчера во время нашего телефонного разговора, я не оставлю тебя в покое, пока ты не заплатишь мне за мое молчание.

Из-за тебя у меня случился выкидыш нашего нерожденного сына. СМИ узнают, кто ты на самом деле и на что ты способен, если ты не заплатишь.

И нет, я определенно не собираюсь брать твои жалкие 50 тысяч и переезжать, тем более что мы с тобой оба знаем, что это означает оставить Сэма. Я ни за что не смогу вырастить его в одиночку, и не похоже, что Трой и Воробей позволят мне забрать его в любом случае.

300 тысяч позволят нам начать все с чистого листа. Хороший реабилитационный центр. Квартира в приличном школьном округе. Поступай правильно, Джеральд. У меня есть знакомые в Калифорнии, которые могут мне помочь. Заплати и сделай так, чтобы этот кошмар исчез.

С ненавистью,

-Кэт.

Джеральд,

Хорошо. 150 тысяч.

Когда я сказал, что 300 тысяч позволят мне взять Сэма с собой, ты рассмеялся мне в лицо и сказал, что мальчик - не твоя проблема. Это ты виноват в том, что я оставил сына, а не я.

У тебя есть планы на него, не так ли? Ты сам так сказал. Из сломленных, впечатлительных мужчин с плохой стороны рельсов получаются хорошие солдаты. Богатые процветают за счет бедных. Подумайте еще раз, потому что Трой Бреннан взял его под свое крыло, и если есть в Бостоне человек, который сильнее вас, то это Трой. Я верю, что он защитит Сэма от тебя, хотя я не совсем верю, что ты не вцепишься в Сэма своими когтями. Использовать его и лишить всего хорошего и достойного, что в нем есть, как ты сделал со мной.

Я не знаю, как далеко меня заведут 150 тысяч, но я знаю, что это будет недостаточно далеко от тебя.

Я никогда не прощу тебя.

За то, что ты бросил меня обратно в объятия наркотиков.

За то, что заставил меня забеременеть Джейкобом.

За то, что заставил меня бросить Сэма.

Ты чудовище, Джеральд. А монстры рождаются, чтобы быть убитыми.

Ты разорвал мою семью на части, и однажды то же самое будет сделано с тобой.

У Сэмюэля теперь есть Трой, а Трой - единственный человек, которым ты не можешь помыкать.

В последний раз,

-Кэт.

Я уронила последние письма на пол и провела пальцами по волосам.

Очевидно, у Кэт и Джеральда был роман. Мало того, в результате этого романа появился ребенок. Нерожденный сын по имени Джейкоб. Джеральд так сильно возражал против рождения Джейкоба, что когда понял, что Кэт его содержит, решил выбить его из нее.

Он снова подсадил ее на наркотики, а потом заплатил ей, чтобы она уехала и оставила меня.

В этой истории были дыры размером с гребаный Белый дом.

Во-первых, женщина в письмах была совсем не похожа на Кэт. Каталина была циничной, недоброжелательной и материнской, как шипованный фаллоимитатор. Либо она разыграла перед Джерри Фицпатриком чертовски достойное Оскара представление, либо она действительно была на грани изменения. Я поставил на первое.

Я сомневался, что именно он сказал ей накачать меня наркотиками. Хронология не сходилась. Не может быть, чтобы они были любовниками так долго.

В остальном все выглядело законно. Детали совпадали.

У Кэт действительно был период трезвости за несколько месяцев до того, как она уехала из города, а затем последовало несколько непостоянных недель, когда она налегала на наркотики и катилась вниз по спирали.

Я также имела несчастье знать Джеральда лично, поэтому была посвящена в тот факт, что он был известным прелюбодеем, который еще не нашел ни одной киски, в которую не хотел бы засунуть свой член.

Я не знал, что он был жестоким, но и не знал, что он был ненасильственным. Косвенные улики против него были весомыми, и я не сомневалась, что он совершит преступление на почве страсти, если ему понадобится спасти свою шкуру.

Он и Джейн Фицпатрик были парой, созданной в аду высшего класса. Они оба происходили из богатых семей, имели одинаковое культурное происхождение и могли многое выиграть, женившись друг на друге. У них была и еще одна общая черта: они оба были невыносимы - до такой степени, что не могли выносить друг друга.

За эти годы старик изменял своей жене больше дней, чем я мог сосчитать. Не было ничего надуманного в том, что Кэт, чей любимый вкус члена был женатым, сумела завести себе толстый кошелек для любовника в лице Джеральда Фицпатрика.

Все письма были адресованы в холостяцкую берлогу Джеральда - еще один признак того, что они подлинные. Я знала все владения Фицпатриков как свои пять пальцев, и адрес, по которому Каталина отправила письма, прежде чем они вернулись обратно, был тем же адресом, который Джеральд использовал для встреч со своими любовницами, прежде чем подарить недвижимость Сейлор и Хантеру в качестве свадебного подарка.

К письмам также прилагались фотографии.

Поляроиды, на которых Кэт сидит на коленях у Джеральда и целует его в щеку. Фотографии, на которых они запечатлены в экзотических местах. В отпуске. Дни рождения. И тест на беременность, настолько старый, что две розовые линии были тусклыми и слабыми.

Все факты не только безукоризненно совпадали, но я вспомнил.

Вспомнил ее короткий период трезвости.

Вспомнил день, когда Кэт вернулась домой, похожая на крушение поезда, в крови и синяках.

Ее сокрушение, такое жалкое, такое целое, что даже я не мог ненавидеть ее в тот момент.

Как она заползла в свою кровать, свернувшись калачиком и безудержно плача, дрожа как лист, а я оказался беспомощным, разрываясь между тем, чтобы помочь ей и ненавидеть ее за то, что она снова не смогла меня накормить.

Как посреди ночи она прокралась к кровати моей бабушки - мы с бабушкой Марией жили в одной комнате размером с чулан - и прокричала: "Вызовите скорую помощь. Мне нужно в больницу. Сейчас же".

Предательство было ошеломляющим.

Джеральд все это время знал, что я биологический сын Каталины, и все равно пользовался моими услугами.

По ее словам, он издалека готовил меня к работе, которую я выполнял сегодня.

Он довел мою мать до наркотиков и алкоголя.

Оплодотворил ее, затем избил до выкидыша.

А потом заставил ее бросить меня.

У меня могла быть другая жизнь.

Лучшая жизнь.

Он лишил меня честного второго шанса и даже не смог признаться в этом, когда наши пути снова пересеклись.

Джеральд Фицпатрик лишил меня будущего, моей семьи, моего нерожденного брата.

За это он должен был заплатить.

Своей кровью.

Своей кровью. Своими слезами.

Своей проклятой жалкой гребаной жизнью.

Я была ремонтником Бостона всю свою взрослую жизнь. С тех пор как Трой решил отойти от дел, когда мне исполнилось двадцать два года, и заняться более прибыльным и легальным бизнесом. Я всегда рассматривала это как его подарок мне на день рождения. Я возглавил семейный бизнес, решая каждую проблему, с которой ко мне обращались богатые и влиятельные люди Бостона, независимо от того, насколько дико нестандартной она была.

К двадцати двум годам я сломал достаточно костей и разбил достаточно черепов, чтобы меня боялись и уважали везде, куда бы я ни пошел, как преступники, так и закон.

К тому времени, когда мое имя попало в список самых разыскиваемых ФБР, Трой играл дома со Спарроу, управлял их ресторанами и держался подальше от жары. Он знал, что я другая - на несколько тонов темнее, с аппетитом крови, - и уже давно отказался от попыток приручить меня.

Всю свою жизнь я исправляла вещи для других людей.

Пришло время позволить себе роскошь одного, нерасчетливого разрушения.

Убить все, что Джеральд Фицпатрик любил и лелеял, так же, как он делал это со мной.

Карма никогда не теряла адреса.

И я собирался убедиться, что его адрес будет получен в срок.

***

Надгробие Каталины Грейстоун было черным.

Ирония была сукой, но чувство юмора у нее было приличное.

Я не знала, как и почему Кэт была похоронена на кладбище в Атланте, но догадывалась, что моя приемная мать имеет к этому самое непосредственное отношение.

Спарроу была практичным, но неудобно сентиментальным человеком. Хотя она не была религиозной, жилка католической добродетели текла в ее теле густо и полно.

Ей было невыносимо осознавать, что Каталину кремируют, а потом выбросят в мусорный бак, когда никто не возьмет ее прах. Воробей не могла допустить маловероятного сценария, при котором я когда-нибудь захочу посетить ее могилу.

Следующие пару дней я провел в своем гостиничном номере в Атланте, игнорируя телефонные звонки, проводя незаметные встречи с лидерами местных банд и наркобаронами и замышляя свою месть Джеральду. На третий день я выписался и отправился к надгробию Каталины. Миссис Мастерсон позвонила, чтобы сообщить мне, что камень уже установили, и спросила, не хочу ли я пойти посмотреть на него вместе с ней. Я вежливо отказался - сколько можно терпеть дерьмовый яблочный пирог и пустые разговоры, но все же решил сделать остановку на кладбище, прежде чем отправиться в аэропорт и обратно в Бостон, главным образом для того, чтобы убедиться, что эта сука находится в шести футах под землей и очень даже мертва.

Мшистая земля прогибалась под моими мокасинами, когда я засунул кулаки в карманы своего черного горохового пальто и направился к надгробию - гладкому, свежему и блестящему, памятнику моему разбитому детству.

Дойдя до него, я остановилась, мрачно ухмыляясь, когда заметила, что Воробей опустил слово "мать" из короткого списка титулов Кэт. Видимо, когда она сделала заказ, было уже не так много времени.

Воздух был жутко холодным, необычно для Джорджии, ветер хлестал по лицу. Я зажег сигарету между онемевшими пальцами, ухмыляясь, пока кончиком мокасина размазывал грязь по блестящему камню, немного испачкав его.

"В добрый путь, милая".

Я присел, коснувшись могильного камня рукой, в которой держал сигарету, удивляясь тому, как коротка человеческая жизнь. В лучшем случае один век - едва ли достаточно времени, чтобы насладиться тем, что может предложить эта планета.

"Знаешь, Кэт, я довольно часто думал о том, чтобы убить тебя. Может быть, раз в два месяца. Есть что-то поэтическое в том, чтобы отнять жизнь у человека, который подарил ее тебе", - пробурчал я, с удивлением обнаружив, что не так уж и рад, как думал, тому, что она наконец-то ушла. "Но потом все свелось к одному и тому же: убийство человека - это риск. Ты никогда не стоил такого риска. Это история твоей жизни в двух словах, не так ли, Каталина? Никогда не была более чем на втором плане. Так много любовников, и фальшивых друзей, и женихов, и даже муж, но никто так и не посетил твою могилу. Только восьмидесятипятилетний сосед, которому Сталин показался бы симпатичным. Думаю, это прощание". Я встал, сделал последнюю затяжку сигареты, бросил ее на надгробие, затем сплюнул на зажженный уголек, чтобы погасить его.

Я повернулся, не оглядываясь.

Еще один кусает пыль.

Глава 3

Сэм

“Не дай этому выйти из-под контроля", - предупредил Трой на следующий день, когда мы сидели в моем офисе в Бэдлендсе, наслаждаясь горячим тодди - с большим содержанием виски - и блаженным звуком моих работников, бегающих по коридору и выполняющих мои заказы.

Он перелистывал стопку журналов звонков между Каталиной и Джеральдом десятилетней давности, которые я передал ему за несколько минут до этого. Его пальцы все еще были синими от уличного холода, а бледное лицо - розовым от укусов бостонской зимы.

"Как вы вообще нашли эту доисторическую улику?"

"Я очень находчивый человек", - пробурчал я.

"Ни хрена подобного".

Первое, что я сделал, приехав в Бостон, - углубился в роман Кэт и Джеральда и выяснил больше об их отношениях. Судя по звонкам, которые они делали друг другу, эти двое начали ссориться, когда мне было четыре года, и закончили на пороге ее ухода, когда мне было девять.

Невероятно и в то же время совершенно логично, что первый и единственный раз, когда Каталина сказала правду, она также призналась в чем-то столь ужасном, как роман с человеком, который платил мне тридцать миллионов долларов в год за то, чтобы я решил его проблемы и никогда не трогал его дочь.

Каталина была чертовой головной болью, даже после ее смерти, но Джеральд был настоящим злодеем в этой истории, потому что его наркотиком был не крэк-кокаин. Это была киска, и он должен был знать об этом лучше.

"Не забывай, что твоя сестра замужем за сыном Джеральда. Мы одна семья". Трой разгладил рукой свой пиджак, выражение его лица было наполнено враждебностью. Все в нем было взведено и готово взорваться, как заряженный пистолет.

Мы сидели друг напротив друга, я и мой приемный отец, и выглядели как зеркальное отражение друг друга. Те же черные брюки от Армани, сшитые на заказ для нашего гигантского роста. Те же сицилийские мокасины ручной работы. Та же черная рубашка - или темно-синяя, или темно-серая, но никогда белая; бледные цвета были крайне непрактичны, когда в твои должностные обязанности входило брать кровь галлонами.

Даже наши манеры были сопоставимы. У него была оральная фиксация, которую он успокаивал зубочисткой, которую он засовывал в рот, а я пользовался сигаретами.

Но все сводилось к следующему: Трой и я не были кровными родственниками.

У него были морозные, алебастрово-голубые глаза. Мои были серыми, как у Брока Грейстоуна.

Его волосы были иссиня-черными, с сединой на висках и вдовьем пике. Мои были ирисово-коричневыми.

Он был бледным. Я был загорелым.

Он был сложен как игрок в регби. Я был сложен как поле для регби.

И он родился в деньгах, в то время как мне пришлось приспосабливаться к ним.

Фраза "ешь богатых" всегда забавляла меня. Я с раннего детства усвоил, что богатые едят тебя. Вот почему люди так их ненавидели.

Если ты не можешь победить их, присоединяйся к ним.

Я никогда больше не собирался быть бедным, поэтому трогать Эшлинг Фицпатрик было неразумно. Фицпатрики сделали меня богаче. Намного богаче, чем я был в начале своей карьеры, когда ломал ноги конгрессменам и прятал любовниц на экзотических островах.

"Это не коснется ни Сейлор, ни Хантера, ни Руни, ни Ксандера", - заверил я его, имея в виду свою сестру, ее мужа и детей. Я вертел свою Zippo туда-сюда между пальцами, потеряв интерес к разговору.

"Хантер взорвется", - заметил Трой.

"Хантер слишком занят созданием собственной семьи, чтобы плевать на ту, которая отвернулась от него, когда он был в интернате", - огрызнулся я, обнажив зубы.

Не похоже было, что Фицпатрики в ближайшее время получат какие-либо награды в стиле "Банды Брейди". Если уж на то пошло, то Ланнистерам они дали фору.

"Я не собираюсь щадить чувства каждого ублюдка, с которым я когда-либо пил пиво. Хантер выживет. Джеральд заслужил мой гнев".

"Насколько я понимаю, Джеральд может заслужить и твой гнев. Я в этой драке не участвую, Сэм". Ноздри Троя раздувались, и я мог сказать, что он тщательно подбирает слова. Он часто пытался разрядить обстановку, в которую я врывался, в основном потому, что знал, что вероятность моего взрыва была высока и почти чертовски вероятна. Мне нравилось ломать вещи и смотреть, как они разбиваются вдребезги. Считайте меня ностальгирующим, но хаос напоминал мне о детстве. И я всегда был готов к кровавой бойне.

"Я просто хочу убедиться, что ты не сделаешь ничего слишком импульсивного. Я знаю тебя, сынок. Ты всегда был вспыльчивым".

“Не так счастлив, как хотелось бы". Я опустил Zippo, перебирая пальцами свой амулет Святого Антония, привязанный к шее кожаным шнурком. "Что подводит нас к следующей теме. Я поймал русских на контрабанде ста тридцати фунтов гашиша в одном из их деликатесов. Что бы ни продал Василий Михайлов - а это была не гребаная пастрама, - он не отдал и доли от выручки".

И я порезал ему лицо. Око за око и все такое.

Возможно, порезать лицо босса Братвы было не самым расчетливым поступком в моей жизни, но мне доставляло удовольствие видеть, как он кричит от боли, извиваясь подо мной.

Трой зарычал. "Не начинай мне рассказывать о русских. Тебе вообще не следовало захватывать их территорию". Вернемся к Джеральду Фицпатрику". Он покрутил указательным пальцем в воздухе, перематывая тему. "Я хочу, чтобы вы попридержали эту информацию, пока мы ее не подтвердим. Я знаю, что это выглядит плохо..."

"Она герметична", - выпалил я. "У меня есть доказательства. Твердые факты". Я шлепнул бумаги между нами.

Не все, что сказала Кэт, было правдой, но большая часть - да. Достаточно, чтобы оправдать мою потребность выжать Джеральда досуха. Этот парень убил моего младшего брата. Мою единственную биологическую семью в этом мире. Брока больше не было. Кэт больше нет. У меня могло быть что-то. У меня мог быть человек, о котором я мог бы заботиться.

"И все равно..." он хлопнул кулаком по столу между нами "...ты знаешь что-то, чего, как он думает, ты не знаешь. Теперь у вас есть преимущество. Действуй в рамках своей роли, но не превращай это в Красную, мать ее, свадьбу. Я знаю тебя, Сэм. Медленная смерть доставляет тебе больше удовольствия, чем быстрая. Пытай его, но не добивай до конца".

Он был прав. Зачем идти к Джеральду с этой информацией и давать ему возможность защищаться, если я могу выжать из него все старым добрым способом, превратив его жизнь в ад?

Если бы месть и наказание были видами искусства, мои работы были бы украшением Лувра. Я могла бы вырвать душу Джеральда чертовой ложкой и пировать на ней, не расстраивая при этом свою сестру и ее жиголо-мужа.

"Отлично", - пробурчал я, лениво откидываясь на кожаное кресло. "Полагаю, я могу немного помучить его. Но в конце концов я возьму его за горло".

"В конце концов, до этого еще как минимум несколько месяцев, и я надеюсь, что смогу наткнуться на какую-нибудь информацию, которая заставит тебя передумать". Трой встал, застегивая пиджак, его взгляд был холодным и в то же время каким-то одобрительным.

Больше, чем он ненавидел то, что создал монстра, он ненавидел то, что ему это нравилось.

Моя безжалостность, грубые черты и жажда крови исходили от него.

Я превзошел его во всем вышеперечисленном.

Трой был благородным боссом мафии на своем собственном, отсталом пути. Он хорошо знал, что такое разрушение, но причинял его только тем, кто ему перечил.

Я, я был коррумпирован до мозга костей. Ничто не было ниже меня. Ну, кроме изнасилований, педофилии, избиения женщин и детей... ну, вы знаете, обычное недочеловеческое дерьмо.

Любой взрослый мужчина был честной игрой, и если он причинял мне зло, с ним было покончено.

Это давало мне определенное преимущество.

"Ты в порядке?" Он остановился у двери, хмуро глядя на меня.

Я прикурил сигарету. "А почему бы, блядь, и нет?"

"Кэт..."

"Была, как и ее тезка, просто еще одной киской. Я не считаю ее смерть событием, достойным упоминания. Ужасный яблочный пирог, который мне пришлось вытерпеть от ее ворчливой соседки, доставил мне больше дискомфорта, чем знание того, что ее оставили гнить в квартире на неделю, прежде чем люди узнали об этом".

"Хорошо..." Его глаза переместились на мои, все еще ища вспышку эмоций. "Не стоит слишком усердствовать в своей мести Джеральду, а? Помни, это дело все еще расследуется".

Нет смысла упоминать, что я уже вырыл могилу с его именем в лесу, где Трой убил Брока.

У меня мог быть брат.

У меня мог быть безусловный кто-то.

"Конечно." Я улыбнулась.

Конечно.

***

Эшлинг

Перелистывая медицинскую карту, я натянуто улыбнулась, когда мой телефон заплясал в переднем кармане комбинезона. Я проигнорировала вибрацию на бедре.

"Пришли результаты анализов, миссис Мартинес, и я подумала, что мы могли бы просмотреть их вместе и поговорить о том, что они значат для вас и что я рекомендую вам делать дальше". Я посмотрела на женщину, сидящую передо мной в моем кабинете.

Она постоянно моргала, спина прямая, пальцы сцеплены на моем столе, она готовилась к дальнейшим действиям. Снаружи снег падал боковыми листами. Сквозь узкие окна с толстыми стеклами, выстроившиеся вдоль стен, едва можно было пробиться наружу.

Я опустился на сиденье перед ней. Мой телефон снова зажужжал.

"Ну. Хорошо. Давайте посмотрим, ладно?" Я начал листать ее карты, мои глаза горели от эмоций, когда я брал анализы ее крови. "Что у нас здесь? Здесь говорится, что ... о, простите. Одну минутку". Я подняла указательный палец, вынимая телефон из кармана халата, и внутренне застонала. Кто-то лучший умер. Моя семья знала, что нельзя прерывать меня, пока я на работе.

У меня было три пропущенных звонка от Хантера.

Один от мамы.

Хуже всего - текстовое сообщение от Хантера.

Много лет назад, когда мы все еще были молодыми людьми, разбросанными по разным учебным заведениям и стажировкам по всему миру, мы с двумя моими братьями и сестрами заключили договор. Поскольку мы были воспитаны в убеждении, что наши телефоны могут отслеживаться из-за того, кем мы являемся, мы не могли просто написать что-то простое, вроде "Быстро, на одном из наших нефтеперерабатывающих заводов произошел взрыв, виноват Да". Поэтому мы решили, что если что-то действительно срочное, мы будем писать друг другу секретный код: Клевер.

Ироничное отношение к ирландскому поверью о том, что четырехлистный клевер приносит удачу. Текст Хантера был написан заглавными буквами.

Хантер: "КЛЕВЕР-КЛЕВЕР, МАТЬ ТВОЮ, КЛЕВЕРРРРРРРРР".

"Я должен взять это. Мне жаль." Я вскочила со своего места и поспешила из офиса на этаж главной клиники, прижав телефон к уху. Хантер ответил еще до того, как раздался гудок.

"Эш. Ты должен вернуться домой. Это Да".

"С ним все в порядке? Он ранен?" Я втянул воздух, понимая, что уже сжимаю в руке ключ от своего разумного Prius, оставляя миссис Мартинес и свои обязанности позади, когда выскочил за дверь.

"Физически? Он в порядке. Пока, во всяком случае. Неизвестно, что мама сделает с его задницей в ближайшие несколько часов. Слушай, Эш, тут скандал. Кто-то слил несколько фотографий и текстовых сообщений Да с... эээ...". Он остановился, и я увидел, что он пытается найти правильные слова, которые причинят мне как можно меньше боли.

Это был Хантер. Жестоко красивый и сердечно нежный.

"Просто выплюнь это, Хант. Я знаю, что мама с папой не дадут Ромео и Джульетте продохнуть. Я прожил под их крышей всю свою жизнь, ради всего святого". Я скользнул в свою машину, выбив пол на пути к поместью Эйвбери Корт. "Что он сделал?"

"Это секс-скандал", - пробурчал он. "Не шокирует, я знаю, но на этот раз в интернете появились довольно графические фотографии. Да позвонил мне, как только они появились. Девон работает над их удалением, пока мы разговариваем".

Девон Уайтхолл был семейным адвокатом и одним из ближайших союзников моего отца. Британский аристократ с загадочным прошлым. Хантер, прирожденный обаяшка среди нас троих, отвечал за все, что связано с PR и СМИ в Royal Pipelines, нефтяной компании моей семьи. Логично, что он был первым, кому позвонила Да.

"Вау". Я пыталась скрыть обиду в своем голосе, в основном потому, что знала, что не я должна быть обижена. Это мама была обижена. Мои глаза горели от непролитых слез.

Мерде, у мамы будет сердечный приступ.

"Это... иронично", - смогла откашляться я.

"Ты думаешь?" Хантер отшутился, фыркнув.

Когда-то очень давно Да или Атаир (что на гэльском означает "отец"), как мы, дети, называли его, притащил Хантера из школы в Калифорнии обратно в Бостон, потому что в Интернете появилось видео с его сексом. Оно попало в сеть и вызвало очень неприятные для семьи заголовки. Атаир пошел на крайние меры, чтобы наказать Хантера за национальный позор, который он причинил клану Фицпатриков. Так что это определенно была ирония в ее лучшем... и худшем проявлении.

Не то чтобы мы не знали, что мой отец изменял моей матери, но он всегда держал это в тайне и никогда, никогда не допускал утечки информации. У него была репутация безупречного семьянина, и тот, кому удалось его свалить, должно быть, сейчас злорадствует.

"Где ты? Как мама?" Я резко поворачивал и проезжал на желтый свет при любой возможности, не обращая внимания на настойчивые снежинки, падающие с неба, когда я прокладывал свой путь через Бэк-Бэй.

“Я как раз сейчас приезжаю в Эйвбери Корт. Сейл и дети со мной. Киллиан, Перси и Сэм уже там. Мама..." Хантер сделал паузу, переводя дыхание. "Я не знаю, как она, Эш. Она не брала трубку. Поторопись. Ты единственный, кто может дозвониться до нее".

Я единственный, кто прилагает усилия, с горечью подумал я.

"Хорошо, люблю тебя".

"Я тоже тебя люблю, сестренка".

С этими словами он повесил трубку.

Мое колено билось о руль всю дорогу домой.

Мать. Хрупкая, ранимая Джейн Фицпатрик.

Которая топила свою печаль в походах по магазинам, плакала каждый раз, когда я решал пойти с друзьями, а не остаться с ней, и всегда имела на кончике губ готовую просьбу заставить меня как-то услужить ей.

Когда я росла, я думала, что я такая же, как она.

Кроткой, застенчивой и элегантной. Я так старалась стать такой, какой меня ждали люди. Хрупкость Джейн Фицпатрик, от ее костлявого телосложения до изящной красоты, привлекала множество поклонников и вызывала зависть и гнев женщин на протяжении многих лет. Но со временем я поняла, что я сильнее своей матери, намного сильнее, и к тому же более независима.

Это означало, что я выглядел как моя мама, но имел те же черты, что и мой отец.

Но это было слишком отвратительно, чтобы исследовать это в данный момент.

Джейн Фицпатрик то впадала в депрессию, то выходила из нее, словно это было ее любимое платье, а мой отец, хотя он уже был на пенсии и занимался семейным бизнесом всего пару часов в день, делал очень мало, чтобы попытаться помочь ей.

Именно поэтому я решила оставаться дома как можно дольше, прежде чем со временем выйти замуж и завести собственную семью.

Люди всегда молча осуждали меня за мое решение остаться дома.

Они всегда считали, что я осталась дома, потому что хотела, чтобы меня опекали.

Никто не подозревал, что я осталась, потому что я сама хотела, чтобы меня опекали.

Но я именно это и сделала, перевернув столы и став ее родителем. Ее первая настоящая депрессия случилась, когда мне было восемнадцать; я не спала, проводя все свое время, наполняя ее ванны, расчесывая ей волосы, ежедневно подбадривая ее и водя ее к врачам.

С тех пор я еще трижды помогал ей пережить взлеты и падения. Поэтому то, что отец так небрежно испортил все мои труды, было для меня как удар в спину.

Я с визгом припарковалась перед домом и распахнула двойные двери нашего особняка, не обращая внимания на стук сердца при виде Porsche Сэма, который был припаркован рядом с Aston Martin Киллиана и Mercedes G-класса Хантера.

Найти всех было непростой задачей. Я следовала за криками и истерическими воплями моей матери по всему пути от фойе до второй столовой. Ее вопли отражались от высоких потолков, рикошетили от мраморных статуй и семейных картин.

Я остановилась, когда дошла до столовой. Мать и Атаир стояли в центре, на фоне садов и тяжелых бордовых портьер они затеяли адский поединок криков.

Мама была такой красной, что я думала, она взорвется. Папа пытался применить непоследовательный метод: в один момент он обильно извинялся, а в другой - горячо защищался. Позади них я заметила Киллиана, с неприязнью смотрящего на них, одна его рука нежно обвивала его светловолосую жену, Персефону, которая прижимала к груди их сына, Астора.

Хантер, Сейлор и их дети тоже были там. Они стояли на безопасном расстоянии на случай, если мать начнет швыряться острыми предметами, что было маловероятно.

Киллиан щелкнул пальцами, и две служанки бросились внутрь, без слов подхватив малышей, которым не пристало видеть своих бабушку и дедушку в таком состоянии.

Девона, нашего семейного адвоката, в комнате не было. Я видела его за французскими дверями, ведущими в сад, он что-то горячо говорил по телефону, пытаясь разрядить обстановку, несомненно, с помощью СМИ. Его шаги портили нетронутый, нетронутый снег.

Потом был Сэм. Он прислонился к стене в углу комнаты, его кулаки были засунуты в карманы брюк, на губах играла легкая, хитрая ухмылка, вся разрушительная красота и случайное разрушение.

Я расправил плечи, чувствуя, как ноздри раздуваются от свежего горячего гнева.

Прошла неделя с тех пор, как я видела Сэма. С тех пор, как мы вместе занимались сексом. С тех пор, как я убедила себя, что смогу проложить путь к его сердцу.

На следующий день я пришла в его клуб, как мы и договаривались, но узнала, что он уехал из штата.

“Извини, милая, но у босса более важные дела, чем случайный перепихон. Похоже, твои две минуты в роли любовницы Бреннана истекли", - сказал один из его солдат, рассмеявшись мне в лицо, когда я потребовала зайти внутрь.

Мои уши покраснели от стыда, когда я подумала о той ночи. Сэм даже не потрудился поднять трубку и позвонить. Написать мне. Хоть что-нибудь, чтобы дать мне знать, что наши планы изменились.

С тех пор как я видела его в последний раз, время стало густым и тягучим, каждая минута тянулась вечно, словно двигалась против течения. Теперь он был передо мной, и я даже не могла отругать его, как он того заслуживал, потому что мы были в компании моей семьи.

Мой взгляд переместился с Сэма обратно на родителей.

"Никто не просил тебя быть верным, Джеральд!" Мама подняла руки вверх, громко восклицая. "Это было бы слишком для тебя, не так ли, дорогой? Но почему ты не можешь быть сдержанным в этом? Как ты думаешь, сколько я могу терпеть? Я ходячая, говорящая шутка! Посмотри на эти фотографии. Просто посмотри на них!" Моя мать подбросила в воздух газету и шлепнула ею по мясистой груди отца.

Со своего места у двери я видел, что это была фотография моего отца, хватающего за сиськи грудастую блондинку, которая хихикала в камеру. Было очевидно, что он был голый, как и она. Она сидела у него на коленях, и было также очевидно, что они занимаются этим.

"Что еще хуже, ей двадцать пять лет! Моложе, чем вашей собственной дочери. О чем ты только думала? Эшлинг, вот ты где!" Мать повернулась, чтобы посмотреть на меня, на мгновение забыв, что находится в середине публичного унижения моего отца. "Будь умницей и попроси кого-нибудь дать мне мой особый чай с медом и имбирем и позаботься о том, чтобы моя горячая ванна была скоро готова".

Глаза всех повернулись в мою сторону, удивленные и озадаченные тем, что меня попросили выполнить поручение дворецкого. А зря. Если бы они присмотрелись, то увидели бы, что я всегда был помощником в этом доме.

"Конечно, мама". Я натянуто улыбнулся, выскользнув из комнаты с такой элегантностью и беспечностью, на какую только был способен, передав просьбы горничным, чтобы о ней позаботились, пока меня не будет. Я вернулась в столовую как раз вовремя, чтобы увидеть, как мама швыряет свое обручальное кольцо в моего отца.

Решив, что с него хватит мрачных развлечений на один вечер, Киллиан встал между ними.

"Хватит. Кто, по-твоему, мог просочиться сюда?" потребовал Киллиан. "Это не та женщина, что на фотографиях. Она сейчас замужем, у нее на подходе ребенок, и она в ужасе от того, что об этом стало известно. Хантер говорил с ней ранее. Она утверждает, что кто-то взломал ее старый телефон и незаконно украл снимки".

"И судя по ее икоте и истерическим рыданиям, она тоже сказала правду", - добавил Хантер из угла комнаты.

"Я готов поспорить! Иначе я бы никогда не уделил ей время! Я был осторожен. Клянусь". Атаир потряс кулаком в воздухе, его подбородок покачивался в унисон. "Это подстава. Ты знаешь, что я никогда не сделаю тебе ничего плохого, Джейн, моя дорогая".

Моя мать сделала еще один шаг назад от моего отца, глядя на него, как на совершенно незнакомого человека. Ее поразительная красота подчеркивала, как трагически не хватало ему внешности.

Кожа Джеральда Фицпатрика была пастозной, пятнистой и розовой. Он был грузным мужчиной с черными глазами-бусинками и редеющими белыми волосами.

Все мы, братья и сестры, выглядели как вариации нашей матери, несмотря на разный цвет кожи, причем Хантер был самым эстетически приятным из нас.

"Заткнись", - рявкнул Киллиан на Да, нетерпеливо осматривая комнату. "Есть идеи, кто мог это сделать?"

"Если мы начнем считать наших врагов, мы не уедем отсюда до следующего года, а у нас забронирован отпуск на Мальдивах следующим летом". Хантер проверил свой Rolex, язвительно вскинув бровь.

"Я позабочусь об этом". Сэм вышел вперед в центр комнаты.

Он хлопнул рукой по плечу моего отца. "Пойдем, Джерри. Давай разберемся в этой неразберихе. Уединитесь, пожалуйста". Он щелкнул пальцами в нашем направлении, подавая сигнал всем нам выйти. "Джейн, ты тоже".

Все медленно вышли из комнаты. Все, кроме матери. Мне пришлось взять ее за руку и вытащить, пока она протестовала, пыхтя и отдуваясь.

"Это нечестно! Я хочу знать, что они говорят". Она слишком крепко сжимала мою руку, пока я вела ее в сторону кухни, где слуги могли наблюдать за ней. "О, Эшлинг, будь душкой и пойди подслушай их. Ты же знаешь, я не умею оставаться незамеченной. Ты сможешь проскользнуть незамеченной, я уверена".

"Мама", - простонала я, чувствуя, как за глазами расцветает надвигающаяся головная боль. "Бреннан хотел, чтобы они уединились".

"Бреннан - грубиян и зверь. Кого волнует, чего он хочет?"

Она была права, а я чувствовала себя особенно склонной игнорировать любые указания, которые Сэм давал мне после прошедшей недели.

Я заглотила наживку.

Обхватив костлявыми пальцами мамину чашку чая на кухне и попросив одну из домработниц присмотреть за ней, я незаметно проскользнул в смежную солнечную комнату, чтобы выяснить, о чем говорили Сэм и папа.

Голоса из столовой легко доносились в солярий; годы, проведенные за распитием портвейна и грубыми разговорами о бизнесе и женщинах, научили меня этому.

Я прижался ухом к стене, внимательно прислушиваясь.

"Давайте сделаем шаг назад. Расскажи мне о своих бывших любовницах, о потенциальных внебрачных детях, которые могут скрываться поблизости в поисках хорошего чека". Голос Сэма был ровным и твердым, как мрамор за дубовыми дверями.

"Господи Иисусе, Бреннан, какой сложный вопрос. Ну, за последнее десятилетие у меня были Бонни, Шейла, Кристи, Ульрика, Рути..."

"Начни с первого года брака и двигайся вверх", - бодро оборвал его Сэм. "Мы должны быть основательными".

"Это может занять несколько дней!" - запротестовал мой отец.

В моем животе образовалась черная дыра, и она была полна мрачных чувств. Масштабы предательства лишили меня дыхания. Он был так беспечен. Таким эгоистичным...

Я услышала, как что-то щелкнуло, а когда посмотрела вниз, поняла, что так глубоко вонзила ноготь в ладонь, что он сломался.

Я всегда знала, что оба моих родителя любят странные интрижки, но это было уже слишком. Я чувствовала себя грязной, разделяя свою ДНК с этим человеком.

"Дни", - нетерпеливо пробормотал Сэм, испытывая такое же отвращение, как и я. Как будто у него было право. Как будто он не был известен своими завоеваниями между простынями. "Чертовски очаровательно. Давай попробуем сузить круг поиска. Подумай о ком-нибудь, кто потенциально может отомстить. Кто-нибудь, кого ты обрюхатил? Кто-то, кого ты мог обидеть лично? Это те люди, которые, скорее всего, будут копаться в грязи и вредить вам. Никто не хочет оказаться в роли любовницы, но люди без проблем скомпрометируют кого-то другого, чтобы расправиться с вами. Возможно, одна из ваших других любовниц взломала облако вашей последней любовницы, чтобы пролить свет на то, что она считает нечестной игрой с вашей стороны".

"Я не занимаюсь нечестной игрой", - прорычал Да, его лицо шелестело листьями на растениях в солярии. "Я забочусь о своих любовницах, обеспечиваю их деньгами, драгоценностями и дорогими машинами".

Я почувствовала головокружение. Неудивительно, что моя мать так испортилась. Этот человек был бесчеловечен. Он обращался с женщинами, как с лошадьми. И когда я росла, он был тем человеком, в котором я искала сострадания.

"Я уверен, что ты заставляешь их чувствовать себя чертовыми рок-звездами, Джерри. Но несчастные случаи случаются, а ты мужественный мужчина. Может, у тебя есть какие-нибудь ублюдки? Может, женщины, которым пришлось делать аборты втихую?".

Сэм всегда называл моего отца Джерри. Он был единственным человеком, который так делал. Несмотря и особенно потому, что это сводило Дэ с ума.

"Нет. Никаких внебрачных детей. И я не настолько мужественен. Как ты прекрасно знаешь, не все мои дети биологически мои".

Я вздрогнула, точно зная, кого он имеет в виду, и отбросила эту информацию от своего сознания. Для меня этот человек по-прежнему был моим любимым братом. Но это было важным напоминанием о том, что мама тоже завязывала романы с людьми вне брака и была не слишком осмотрительна в этом.

"Ты не даешь мне повода для работы", - прорычал Сэм. Что-то в том, как он это сказал, с привкусом явного разочарования, заставило тонкие волоски на моей шее встать дыбом.

Правда, Сэм был вспыльчивым, но он также был прагматичным. Отстраненным и холодным, когда дело касалось бизнеса. Он был взрывным и непредсказуемым, только когда дело касалось его личной жизни. Например, когда Воробей или Матроскин попадали в беду или у них с Троем возникали разногласия.

"Составь мне гребаный список, Джерри. Всех женщин, в которых ты засовывал свой член. Если я не могу быть дотошным, я не могу быть полезным. Нет смысла платить мне целое состояние за то, что я сижу и нянчусь с двумя твоими взрослыми сыновьями".

"Я также плачу тебе за то, чтобы ты держался подальше от моей дочери", - напомнил ему отец. Я поморщился, сильнее прижав ухо к двери.

"Да." Сэм усмехнулся. "Вот это вызов. Составьте список". Он стукнул костяшками пальцев по обеденному столу.

Я знала, что разговор окончен, поэтому как можно тише выскочила из солярия и поспешила на кухню к матери, чтобы рассказать ей об их разговоре.

Я врезалась головой в стену.

Нет, не в стену. Хуже. В гранитную грудь Сэма.

"Ой." Я нахмурилась, потирая лоб.

Повернувшись, чтобы уйти в другую сторону и избежать Сэма, я снова оказалась на его стороне. Сэм, с его инстинктами убийцы, схватил меня за подол моей синей формы и потянул в нишу между столовой и солярием, его дымное, мятное дыхание столкнулось с моим лицом. Горячее, свежее и опьяняюще сексуальное.

"Если это не моя любимая тугая дырочка. Подслушивала, Никс?".

Его непринужденныйсексизм испугал бы меня, если бы я не знала, что это прикрытие. Я видела, как Сэм обращается со своей сестрой и приемной матерью, и знала, что, несмотря на все его грубые слова, он способен обожать женщин.

Не было смысла отрицать это обвинение, тем более что мы одновременно вышли из соседних комнат. Я задрала нос и сжала лопатки, как она меня учила, ее французский акцент напомнил мне: "Лучше умереть на ногах, чем жить на коленях". Проявите мужество, mon cheri!

"Это мой дом, Бреннан. Я могу делать все, что захочу, включая, но не ограничиваясь, времяпрепровождением в моем солярии".

"Ты много кто, Эшлинг, включая дочь двух самых жалких существ, которых я когда-либо встречал, и социалистку с шампанским, но ты не идиотка. Так что не веди себя как идиотка. Что ты там делала?"

Если он хотел, чтобы я заговорила о том, что он меня выставил, сказала ему, как мне больно, то у него было другое намерение.

Я была влюблена, а не была швейцаром. Между этими двумя понятиями все еще было небольшое различие.

"Любуюсь растениями". Я мило улыбнулась.

"Чушь."

"Докажи это".

Он нахмурился на меня. Мы оба знали, что он не сможет.

"Ну, тогда. Неплохо поговорили, Бреннан. Ты уже закончил?" Я отмахнулась от его прикосновения, усмехнувшись, как моя мать усмехнулась бы над ним, когда речь шла о помощи.

"Не совсем", - ответил он, подражая моей манере общения с представителями высшего класса, которую мама научила меня использовать всякий раз, когда мы находились в воспитанной компании. "Я рад, что застал вас здесь. У меня есть новости о нашей ситуации".

"Нашей ситуации?" Я приподнял бровь.

"Наше гребаное соглашение", - выплюнул он, обнажив свои белые клыки с неприятной леденящей улыбкой. "Оно отменено. Мне больше не интересно. Ты была великолепна. Пять из пяти звезд. Очень рекомендую. К сожалению, у меня сейчас есть несколько неотложных проблем, и у меня нет времени на сложные киски".

Грубость его слов почти лишила меня дыхания. Как он посмел? Как он посмел пытаться обидеть и принизить меня на каждом шагу, когда я не сделала ничего даже отдаленно несправедливого по отношению к нему за все десять лет нашего знакомства?

Все, что я делала, это искала его общества, была с ним мила и дарила ему себя на его условиях. И каждый раз он находил новые и новые способы показать мне, что я его не интересую, а тот единственный раз, когда он был заинтересован, он посчитал это промахом.

Я улыбнулась ледяной, недружелюбной улыбкой, от которой у меня похолодели кости.

"У нас были совместные планы? Простите, я не помню. В любом случае, спасибо, что проинформировал меня о свидании, на котором я не планировала присутствовать. А теперь, разве тебе не нужно пойти сделать кое-какую работу для моего отца?" Я постучал себя по подбородку. За его тяжелым взглядом я мог сказать, что он был слегка озадачен совершенно новым хребтом, который я решил продемонстрировать.

"Чоп-чоп, живо!" Я хлопнул в ладоши, мой тон стал веселым. "Как вы уже отметили ранее, мой отец платит вам небольшое состояние, и не за ваши интеллектуальные способности, которые, кстати, я считаю недостаточными. Дайте нам знать, когда у вас будет больше информации об утечке". Я повернулся и бодро зашагал, оставив его в фойе без единого взгляда.

Я пошел на кухню, подхватил маму на руки, как будто она была не более чем ребенком, и отнес ее в комнату, где ее ждала горячая ванна. Я вымыла ей волосы, говоря ей все то, что она хотела услышать.

Что она красивая, любимая и сильная. Что мой отец приползет с драгоценностями, винтажными сумками и отпусками. Что если она захочет, то сможет надавить на него с помощью юридических бумаг, которые напугают его до смерти.

"О, Эшлинг, я сегодня вообще не смогу заснуть. Не погладишь меня по волосам, пока я не усну?" Мама застонала, когда после нескольких часов заботы о ней я сказала, что мне нужно в душ.

Я натянуто улыбнулась, усаживаясь обратно на край ее кровати. "Да. Конечно".

Я гладил ее волосы в течение нескольких часов. Когда она наконец заснула - к тому времени мои пальцы уже онемели, - я удалилась в свою комнату, быстро приняла душ, легла в свою кровать и начала плакать.

Плакать о маме, о всех страданиях, которые ей пришлось пережить в браке.

Плакал по миссис Мартинес, которую я оставил посреди важной встречи, чтобы попытаться потушить еще один пожар в Фицпатрике, созданный моими эгоистичными, эгоцентричными родителями.

И плакал о себе, потому что я не был похож на своих братьев или их жен.

У меня не было счастливого конца. Моей судьбой было влюбиться в чудовище в моей истории, в персонажа, которого скорее всего убьют.

Но больше всего я плакала из-за Сэма.

Потому что он был единственным мужчиной, который мог разбить мое сердце.

И потому что он решил это сделать. Часто.

Глава 4

Сэм

Первая пуля, которую я выпустил, пробила грудь мужчины. Четкое попадание в сердце.

Вторая пуля попала в лоб его друга, отчего тот отскочил назад, как кегля для боулинга, и с криком упал на своего товарища.

Было очень мало людей, которые были такими же меткими стрелками, как я.

Один отставной ветеран как-то сказал мне, что из меня получился бы отличный снайпер. Я никогда не хотел идти в армию. Я был эгоистом, которому нравилось вести свои собственные войны, и у меня не было ни времени, ни терпения на чужие.

В воздухе повисла тишина, отголоски выстрелов все еще гудели в ушах. В ноздрях стоял слабый запах пороха и крови.

Я не часто участвовал в бандитских разборках, но когда это происходило, я получал от них огромное удовольствие. Насилие успокаивало меня. Заставляло мою кровь течь холодно, а не будоражить горячую и беспокойную.

Успокоившись, я достал сигарету и прикурил ее, направляясь к месту, где лежали двое мужчин. Мы находились на чердаке в Бруклине, прямо над гастрономом, где всего несколько недель назад произошла крупная сделка по продаже наркотиков. Территория Василия Микаилова, которую я завоевал в последние месяцы.

Когда Трой Бреннан правил улицами Бостона, уровень преступности среди банд был низким или вообще отсутствовал. У каждого был свой уголок мира, где он мог править, царствовать и властвовать. Трой был справедливым начальником. Он не страдал манией величия - чего нельзя было сказать о его предшественниках - и без проблем держался за Саути, район, которым он управлял железным кулаком.

У меня, однако, были другие правила, другие устремления и совершенно другой подход к жизни. Для меня вы либо гнулись, либо срывались. Середины не было, и я хотел получить все - каждый уголок города и все, что в нем находится.

С того момента, как я захватил власть, началось кровопролитие. Я не довольствовался пальцем. Я взял всю эту гребаную руку и построил империю на руинах из костей и крови.

Первыми склонились итальянцы. Они сделали это немедленно. Большинство из них бежали в Нью-Йорк и Чикаго после того, как я в первом раунде расправился с их высшими боссами. Это событие было отмечено в местных газетах как "Ночь длинных ножей", когда я убил не менее десяти мафиози в их постелях.

Латиносы последовали моему примеру, уходя в края нелегальных ставок и наркоторговли после моего удара.

Русские, однако, сопротивлялись. Бруклин принадлежал Братве, и мне пришлось вырвать его из их рук, применив много силы и увеличив количество трупов на улицах. Это была непрерывная, нелегкая битва с многочисленными жертвами, множеством покушений с обеих сторон - и чертовски много головной боли.

Склонившись на одно колено, я достал из заднего кармана черную пластиковую перчатку, надел ее и выковырял первую пулю из груди мужчины. Затем я перешел к другому пострадавшему. К счастью, пуля не была слишком сильно измазана мозговым веществом, которое было бы неприятно вычищать.

Я вытер обе пули мужскими рубашками и убрал их в карман, со вздохом выпрямился и продолжил разбираться с остальной ситуацией.

"Насколько все плохо?" Я отрезал, мое раздражение было громким и очевидным.

"Плохо", - прохрипел Беккер, один из моих солдат, позади меня, как вентилятор, переместившись на пол пыльного чердака. "Думаю, они задели мои легкие".

"Почти уверен, что я сломал руку", - добавил Ангус, стоявший рядом с ним.

Оба засранца не имели даже аттестата о среднем образовании, но каким-то образом умудрялись проводить медицинскую экспертизу. Я подошел к двум бесполезным поглотителям кислорода, которых я нанял для выполнения своей грязной работы, и холодно осмотрел их.

Невероятно. Мало того, что я сам выполнил работу и вытер пол двумя идиотами из Братвы, которые украли у меня деньги - хорошо, не заплатили мне ту долю, которую я заслужил за сделку, - прежде чем всадить в них пули, так теперь мне пришлось сопровождать этих двух слабаков за медицинской помощью.

И не надо мне рассказывать, что я сорвался с гребаных рельсов и вел себя как ревнивая подружка, которой нужна кровавая бойня, потому что у меня был долгий, мать его, месяц.

"Вставай". Я перевернул Беккера кончиком мокасины, долго затягиваясь сигаретой, выпуская клубы дыма через ноздри, словно я был драконом. "Я не собираюсь тащить твою задницу в машину в стиле медового месяца. И ты тоже, ублюдок младший", - плюнул я в сторону Ангуса.

Они хромали за мной, опираясь друг на друга для поддержки, и запихнули себя в заднюю часть фургона, на котором я приехал в Бруклин. Сев за руль, я позвонил доктору Холмбергу, человеку, которого я нанял для ухода за своими солдатами и собой.

По понятным причинам идти в больницу с огнестрельными ранениями было нежелательно.

Доктор Холмберг взял трубку на третьем звонке, акустика, окружавшая его голос, говорила о том, что он говорит из глубины чьей-то задницы.

“’Ello?" Голос его звучал грогги.

"Наслаждаешься послеобеденным сном, ублюдок?" вежливо поинтересовался я, сворачивая в сторону Саут-Энда, где он находился. "Сделай себе чашечку кофе. У меня есть для тебя работа".

"Сэм?" Он мгновенно протрезвел, прочистив горло. "О, Сэм, извини. Я думал, твой секретарь оставил тебе сообщение. Меня нет дома. Я в Греции до следующей недели".

Это объяснило, почему он спал, когда я ему звонил. Была разница во времени. Это также объясняло, почему прием был таким плохим. То, что его сообщение не было получено, меня не удивило. Я проходил через секретарш, как через секс на одну ночь: быстро и оставляя после себя кучу злых, обиженных женщин. Сейчас я был между ассистентками, а также между трахами, поскольку секс с Эшлинг больше не представлялся возможным. Мое дерьмо с Фицпатриками было достаточно сложным.

"С чего ты взял, что я регулярно общаюсь со своими ассистентками?" набросился я. "В следующий раз имей смелость прямо сказать мне, когда возьмешь несанкционированный отпуск. А теперь дай мне адрес своего кузена. У меня есть два раненых солдата, которых я бы очень хотел оставить в живых, потому что они должны мне три недели отработки".

Всякий раз, когда доктор Холмберг был недоступен, он направлял меня к своему двоюродному брату Раулю, который формально был дипломированным медбратом, но при этом был незаметен и выполнял работу. На данный момент, учитывая неудовлетворительную работу Беккера и Ангуса, им повезло, что я не позволил местному почтальону обработать их раны.

Медсестра была больше, чем они заслуживали.

"Рауля нет в городе, Сэм. Навещает своего сына в колледже", - пробормотал доктор Хольмберг.

"Кто-нибудь в вашей семье знаком с понятием работы?" пробормотал я.

"Да, я знаю, это прискорбно".

"Состояние вашего лица после того, как я закончу с вами, будет прискорбным", - отшутился я. "О чем, черт возьми, ты думал, уезжая из города, не имея медицинской поддержки для меня?"

"Это было плохое планирование с моей стороны. Я согласен", - мягко сказал он, делая все возможное, чтобы я не сломал ему нос по прибытии. "Наверняка вы знаете кого-то, кто работает в области медицины, кто мог бы вам помочь?" сказал доктор Холмберг, прекрасно понимая, что о том, чтобы доставить этих двух ублюдков на заднем сиденье фургона в больницу, не может быть и речи. Это было равносильно признанию в преступлении.

Хотя местные окружной прокурор и полицейское управление были у меня в кармане - я был на крестинах сына шерифа и похоронах отца окружного прокурора, я был в таких хороших отношениях с ними - я не был настолько глуп, чтобы тыкать им в лицо и заставлять их задавать мне трудные вопросы. Даже если бы я нравился окружному прокурору и полиции, оставалось еще думать о ФБР, а они в последнее время дышали мне в затылок.

"Ты удивишься, Холмберг, но я знаю не так уж много врачей. Или гребаных астронавтов, если уж на то пошло. Моя профессия - убивать людей, а не выхаживать их".

Хотя это было не совсем правдой.

Я знал Эшлинг Фицпатрик, и она была врачом.

Причем хорошим, если верить моей сестре, Сейлор, которая не имела привычки раздавать незаслуженные комплименты.

Никс также умела хранить секреты. Это было в порядке вещей - быть Фицпатриком и принадлежать к одной из самых коррумпированных семей Северной Америки.

Возможно, то, что она встала без извинений, затем выплеснула ей в лицо то, что мы разделили на Хэллоуин, когда встретились в последний раз, после чего набросилась на ее гордость и подожгла всю ситуацию, было не самой лучшей тактикой в отношениях с ней, поскольку она была нужна мне сейчас.

Обычно я был более расчетлив, чем без нужды тыкать и унижать людей, которые этого не заслуживают.

Обычно я не справлялся с Эшлинг Фицпатрик.

Она пробуждала во мне худшее. У меня на нее была аллергия. Такая милая, такая невинная, такая покладистая. И все еще живет со своими гребаными родителями.

И действительно, отказавшись от нее, я оказал ей услугу. Я собирался получить голову ее отца на блюдечке через две секунды, когда разоблачу его и выжму из него всю правду.

Видишь? Даже у меня были свои гребаные пределы.

Они были немногочисленны, далеки друг от друга и блеклы, но они, очевидно, существовали.

Потом была клятва. Хоть я и был ублюдком мирового класса, я не был бесчестным. Люди Фицпатрика заплатили мне хорошие деньги за то, чтобы я не трогал Эшлинг, а значит, я должен был хотя бы наполовину попытаться сдержать свое слово.

"Возможно, вы могли бы... - начал доктор Холмберг, но я уже положил трубку и звонил Сейлор, чтобы узнать номер Эшлинг.

Моя сестра и Никс были хорошими подругами. Затворница и леди.

“Значит ли это, что ты наконец-то собираешься пригласить ее на свидание?" спросила Сейлор по другой линии. Я услышала, как она что-то моет на заднем плане, вероятно, бутылки Ксандера.

Я бросила взгляд на заднюю часть фургона, где Беккер истекал кровью - возможно, из легких, а Ангус выглядел так, будто его руку прикрутил к остальному телу слепой ребенок.

"Ты что, блядь, обкурился?" Я хмуро смотрел на дорогу, разговаривая с сестрой. "Она ребенок".

Ребенок, с которым я сделал довольно взрослое дерьмо.

Я не думал, что восемь лет - это большая разница в возрасте. Я иногда спал с женщинами, которым было за двадцать, хотя, естественно, тяготел к женщинам своего возраста. Но Эшлинг была не только на восемь лет младше меня. У нее также был чистый, как снег, ореол ангела голубых кровей.

Ангел голубых кровей, который сосал твои яйца так, словно от этого зависело будущее страны, а потом принимался за дело, как профессионал.

"Высоко? О, я бы хотела. Я ни хрена не могу делать во время кормления грудью. Даже выпить бокал вина". Сейлор тоскливо вздохнула, вспоминая времена, когда у нее не было мужа, который обрюхатил бы ее, как только она вытолкнула бы ребенка.

"Если ты хочешь сочувствия, советую тебе поговорить с кем-нибудь, у кого есть сердце", - ворчала я.

"Правда? А что это за штука бьется у тебя в груди?"

"Оно не бьется. Это тиканье. Наверное, бомба".

Она искренне рассмеялась. "Не будь слишком суров с Эш. Ты же знаешь, она нежная. Люблю тебя, засранец".

"Пока, говнюк".

Я повесил трубку и позвонил по номеру, который дала мне Сейлор. Эшлинг ответила на пятом звонке, как раз когда я собирался повесить трубку и сделать разворот, доставив двух потных, раненых бифштексов прямо на ее ухоженную лужайку перед домом.

"Алло?" Ее сладкий голос наполнил фургон, заливая это проклятое место, как подавляющий аромат духов.

"Это Сэм", - раздраженно шипел я.

"О", - ответила она. Этот ответ был мне знаком, так как она часто использовала его, когда люди говорили ей то, что ей не нравилось. Но она никогда раньше не использовала это "о" в отношении меня. "Чем я могу вам помочь, мистер Бреннан?"

Теперь я был мистером Бреннаном?

В том, чтобы быть засранцем, определенно есть свои минусы. Я протиснулся вперед со своей просьбой.

"У меня двое раненых солдат. Я не могу оставить их в госпитале по понятным причинам. Если я привезу их в Бэдлендс, не могли бы вы взять аптечку и оказать им помощь? Тебе хорошо заплатят".

Я ненавидел просить об одолжениях и мог по пальцам одной руки сосчитать, сколько раз мне приходилось это делать. Обычно у меня были какие-то рычаги влияния на людей, что-то, что они хотели получить от меня обратно, отсюда и роскошь не заканчивать требование вопросительным знаком.

"Какие у них травмы?" - спросила она, холодно и тихо. "Дайте мне физическое описание, пожалуйста, а не вашу медицинскую оценку, если, конечно, вы не учились в медицинской школе без моего ведома".

Впервые в жизни я получила ледяное обращение принцессы, которое получали все остальные, а не ее бессовестное обожание.

Не то чтобы я могла винить ее, после того как запихнула свою гордость в блендер и поставила его на высокую температуру той ночью в Бэдлендсе.

"У одного сломана рука. Другого ранили в грудь".

"Куда именно в грудь?"

"Легкие. Встретимся в Бэдлендсе через тридцать минут".

Она собиралась спросить меня, запрещен ли ей еще вход в ночной клуб, и я не собирался снимать запрет. Ничто не могло отменить этот гребаный запрет, включая самого Иисуса.

Если бы это зависело от меня, Эшлинг Фицпатрик до конца ее дней не подпустили бы ни к одному мужчине с красной кровью, не являющемуся ее родственником. Не говоря уже о чертовом стаде их, пьяных и потных, в моем клубе. Воспоминание о том, как ее дернул тот мудак в моем клубе, пронзило мой мозг. Я чуть не убил парня. Единственное, что остановило меня от того, чтобы перерезать ему горло в комнате, полной людей, это то, что я тогда не знал, что это была Эшлинг.

"Нет", - сказала она категорично. "Мы сделаем все по-моему. Подожди секунду".

Она порылась в вещах на заднем плане. Маленькая Никс была просто полна сюрпризов, не так ли? Сначала она устроила мне трах всей моей жизни. Теперь она спасала мою задницу, или, по крайней мере, задницы моих солдат. Мне было наполовину грустно видеть, как возможность снова ворваться в нее своим членом пропадает из-за ее отца.

"У вас не будет оборудования, которое мне нужно. Я пришлю тебе адрес через несколько минут. Приходи один - только ты и твои солдаты - и смотри, чтобы никто тебя не видел".

Я собирался задавать вопросы. Самый насущный из них - "какого хрена?", но она бросила трубку. Не прошло и минуты, как она написала мне адрес в Дорчестере. Я поехал по адресу и с удивлением увидел, что это жилой дом. Один из тех бесконечных викторианских домов с красной кирпичной кладкой, которые предпочитают студенты колледжей и члены банд.

Я вытащил Бивиса и Баттхеда из фургона и потащил их к черной деревянной двери, позвонив в нее. Дверь открылась сама по себе - без замка - и когда я шагнул внутрь, там была табличка без слов, ведущая в подвал. Сама квартира выглядела не только жилой, но и занятой. Консервированный смех дневных телепередач доносился откуда-то изнутри квартиры, а ковер для гостей был влажным от талого снега.

Что. Что. Блядь.

Таща Беккера и Ангуса, словно мешки с картошкой, по лестнице за подолы их рубашек, я бросил их у подножия светлого, чистого, белого подвала, сканируя помещение. Ублюдок. Я знал подпольную клинику, когда бывал в ней, и это определенно была она: небеленая кушетка, полка, полная медицинских книг, искусственное растение и дешевая покраска.

Незаконно. Действующая. И чертовски скрытная.

Место выглядело пустым.

Эшлинг вышла из белой двери, одетая в одно из своих фирменных платьев, которое делало ее похожей на сексуально угнетенную британскую королеву. Я отметила, что на ней нет халатов, хотя в прошлый раз, когда я видела ее в поместье Эйвбери Корт, она была в них.

Даже в том, что королева Елизавета сочла бы слишком консервативным, бледно-розовый цвет на фоне ее снежной кожи вызывал у меня желание сорвать это дурацкое платье и съесть ее на полу. Особенно сейчас, когда я решил этого не делать.

"Что у нас здесь?" Она направилась прямо к Беккеру и Ангусу, заметно игнорируя мое существование. Она надела пару эластичных перчаток, начав с Беккера. Она перевернула его, как будто это была рыба, которую она раздумывала купить на рынке, сосредоточилась на его ране и нахмурилась. И снова я поняла, что она была хрупкой на вид, но могла держать себя в руках. Она не была физически слабой и не была брезгливой.

Она указала на Беккера, даже не спросив его имени. "Я начну с этого, так как ему нужна срочная медицинская помощь. Будь полезен для разнообразия и помоги мне положить его на стол, ладно, Сэм?"

Это была подколка? Я бы откусил ей голову, если бы был в состоянии это сделать. Как оказалось, она делала мне доброе дело, поэтому я взвалила почти бессознательного Беккера на плечо, не обращая внимания на ее покровительственный тон, и последовала за ней в маленькую комнату, где были хирургический стол, письменный стол и большая аптечка.

Комната была полностью заставлена медицинским оборудованием, анестетиками, капельницами и аппаратом для измерения кровяного давления.

Вопросы о том, что за хрень, накапливались все больше и больше, пока я пыталась понять, откуда эта кроткая, невинная женщина, которая проходила ординатуру в больнице Бригхэм в качестве акушера-гинеколога, знала о таком месте, не говоря уже о том, что имела к нему свободный доступ.

"Что это за место, черт возьми?" шипела я, не привыкшая к тому, что меня держат в неведении. Тем более что я всегда думала, что знаю все, что нужно знать о младшем Фицпатрике.

"Он принадлежит моему другу. Он лечит здесь людей без страховки. Людей, которые не могут позволить себе срочную помощь", - чопорно объяснила она, указав мне подбородком на место, где, по ее словам, я должна была избавиться от Беккера. Я так и сделал.

"Ты помогаешь ему в этом? Это чертовски незаконно, Эшлинг. Я не могу позволить тебе это делать".

Это заставило ее рассмеяться. "Я видела, как ты стреляла кому-то в голову, а ты здесь, чтобы я могла залатать твоих киллеров. О, лицемерие. Осмелюсь сказать, Сэм, это так восхитительно богато, что я думаю, одно только твое заявление должно быть в более высокой налоговой скобке, чем моя семья".

"Ты и я - не одно и то же."

"По твоим словам..." Она пожала плечами. "Ты для меня никто".

"Я правая рука твоего отца. Моя работа заключается в том, чтобы уберечь его детей от неприятностей. Я сделаю все, что потребуется, чтобы ты не попала в тюрьму".

"Ты будешь держаться от меня подальше, Бреннан, и позволишь мне делать свою работу, или я больше никогда не буду тебе помогать".

Она подошла к ближайшей раковине, сбросила свои эластичные перчатки и вымыла руки с мылом, прежде чем надеть новую пару, пока я смотрел на нее. Она была права. Ее доступ к этому месту мог быть полезен для меня. Не было причин, по которым старику Джерри нужно было знать, что его дочь ведет себя как идиотка, пока это работало в мою пользу.

"Могу я посмотреть ваш билет?" - спросила она, повернувшись ко мне спиной.

"Что, блядь, ты имеешь в виду?" нахмурился я.

"На шоу, которое ты, очевидно, смотришь. Убирайся, Сэм. Я здесь работаю".

Скрывая свое удивление (и восторг от того, что обнаружил в ней эту властную сторону), я прислонился к двери, не обращая внимания на Ангуса, который все еще находился в приемной со своей болтающейся рукой и стонами порнозвезды.

"Думаю, я останусь и посмотрю на тебя в действии, если ты не против".

"Я не против".

"Позвольте мне исправить свое заявление - мне все равно, возражаете ли вы. Я остаюсь".

“Я не буду его лечить", - пригрозила она, но уже приступила к работе, разрезая ножницами его рубашку по вертикали.

"Да, будешь. Твоя потребность быть полезной пересиливает твою ненависть ко мне".

"Не будьте так уверены", - пробормотала она, работая быстро и эффективно, извлекая пулю из легких Беккера без единого пота.

"Тогда ваша клятва Гиппократа".

Это было прекрасно. Наблюдать, как Эшлинг, девушка, которую я знал с семнадцати лет, извлекает пулю из легких мужчины самой твердой рукой, в то время как он корчится от боли, извиваясь под ней. Я мог сказать, что пуля не пробила легкое, но все равно это было чертовски впечатляюще.

"Есть новости?" - спросила она, начав накладывать швы.

"О чем?"

"О моем отце и цирке СМИ вокруг него".

Вы имеете в виду тот, который я создал, взломав облако этой бедной женщины, чтобы удовлетворить свои кровожадные наклонности?

Меня лишь слегка удовлетворило то, что Джеральд срал кирпичами на глазах у всей своей семьи, пока пытался объяснить тот заголовок. У меня были гораздо большие планы на него, и я собирался их осуществить. Скоро.

"Все еще работаю над этим".

"Немного медленно, не так ли?" Ее тонкие брови сошлись вместе, когда она вводила иглу в Беккера, который в этот момент потерял сознание. Она выглядела как английская роза, работающая над стеганым платьем, а не как врач, зашивающий мафиози класса "Б".

"У вас проблемы, поговорите с моим менеджером".

"Вы сами себе менеджер", - заметила она.

"Верно..." Я сделал паузу для эффекта "...и мне все равно, что ты думаешь о моих услугах, так что не повезло тебе, Никс".

"Такая неразговорчивая", - проворчала она, обращаясь со мной, словно я был не более чем мальчишка, как Воробей, когда у меня случались подростковые срывы и я не знал, что делать со своей энергией. "Как будто тебе есть что скрывать".

"По мне, так это у тебя сочные секреты. Расскажи мне о своем друге, который управляет этим местом". Я провел рукой вокруг нас. Возможно, пришло время заменить доктора Холмберга. Это место выглядело законно, и оборудование было намного лучше.

"Я ничего такого не сделаю. Я уважаю его частную жизнь".

Интересно.

Я осмотрел ее затылок, ее вороново-синие локоны, скрученные в косу, перекинутую через одно плечо. Контраст темных волос с бледностью всего - глаз, кожи, черт лица - делал ее восхитительной и запретной, намного моложе своих двадцати семи лет.

"Ты знаешь, что я все равно узнаю. Сделай себе одолжение и дай мне информацию сейчас", - шипел я, не привыкший, чтобы люди говорили со мной в ответ.

Еще один первый случай для меня, спонсируемый маловероятной Эшлинг Фицпатрик и ее вновь обретенной силой духа.

Она повернулась, на ее губах появился намек на улыбку.

"Я бы хотела посмотреть, как вы попробуете. А теперь, пожалуйста, помогите мне вернуть Немого в приемную и принесите мне Тупого. Идите." Она махнула мне рукой.

Никс наложила на руку Ангуса импровизированный гипс, а затем начала объяснять ему, как ухаживать за травмой, разговаривая с ним так, словно она была учительницей, а он - школьником, который только что наложил в штаны посреди утреннего собрания.

Наблюдая за ней, я напомнил себе, что моя потребность трахнуть ее была связана с моим желанием оттрахать Джеральда Фицпатрика. И ничего больше. Она, конечно, отлично трахалась и была довольно безобидной девчонкой, которая преследовала меня на протяжении десяти лет. Конечно, я хотел залезть к ней в штаны. Какой мужчина не хотел бы?

Я просто хотел разрушить еще одну вещь, которая была дорога Джеральду.

Только в случае с Эшлинг я собирался пощадить ее. Или разозлить ее, не дав ей того, чего она хотела. Я не был уверен, что из этих двух причин побудило меня не прикасаться к ней. Я знал только, что у меня есть здоровые инстинкты, и мои инстинкты говорили мне держаться от этой женщины подальше.

Когда она закончила, и оба солдата ждали меня у стойки регистрации, она вернулась к маленькой раковине, чтобы еще раз энергично вымыть руки и кисти, по-прежнему игнорируя меня так, словно от этого зависела ее жизнь.

"Сколько я вам должна?" Я достал бумажник и вынул пачку наличных.

"Девять тысяч, плюс расходные материалы, так что давайте округлим до одиннадцати. Только наличными". Она взяла бумажное полотенце со стойки, вытерла руки, а затем с грохотом бросила пачку бумаги в мусорное ведро.

Я уставился на нее, ожидая развязки. Когда его не последовало, я сузила глаза.

“Ты шутишь."

"Небеса, Бреннан. Я высокородная женщина. У меня нет ничего похожего на хорошее чувство юмора. Это противоречит всему, чему меня учили в католической школе", - серьезно сказала Эш. "Как вы думаете, если бы вы отвезли их в больницу, это было бы менее затратно?"

"Я думаю, если бы я отвез их в больницу, они бы не лечились в гребаном подвале какого-то студента".

Она ткнула пальцем в губу, обдумывая мои слова, но ее это не тронуло. Единственным напоминанием о том, что я контролирую ситуацию, были ее бездонные глаза. В них было обещание всегда хотеть того, что я могу предложить.

"Они живы и здоровы. Результат тот же, что и в больнице. Простите, я предполагала, что у вас есть такие деньги под рукой. Хотите, я расскажу вам о наших вариантах оплаты, мистер Бреннан?".

Маленький ши-

Я шагнул вперед, съев все расстояние между нами одним махом, обнажив зубы, прижав ее к стене руками по обе стороны от ее плеч.

"Во что ты играешь, Никс?"

"Ни во что". Ее глаза невинно расширились. Голубые, такие ужасно голубые, и все оттенки этого цвета под солнцем: океан, небо, мелки, называйте как хотите. "Вы попросили о моих услугах. Я предположил, что вы готовы заплатить за них".

"Вам не нужны деньги". Теперь я стоял с ней грудь в грудь, и вот снова этот слабый запах имбиря, смешанный с цветами и медом, который вызывал у меня дежа вю о вещах и местах, которые я никогда не испытывал.

Я сделаю с тобой такое, что ты никогда не забудешь.

"И ты тоже. Так что плати. Мы увидимся на обеде в День благодарения. Тогда и заплатишь". Эш разгладила платье, которое теперь было испачкано кровью Беккера.

Точно.

Мир по-прежнему вращался вокруг своей оси, и наши семьи продолжали играть друг с другом, не обращая внимания на мою вендетту. Кроме Троя, который знал лучше, чем когда-либо проболтаться.

На следующей неделе Фицпатрики устраивали ужин в честь Дня благодарения. Я бы ни за что не пропустил этот день, но не по тем причинам, и ни одна из них не имела отношения к фаршированной индейке их повара.

"А теперь, если вы меня извините..." Никс увернулась под моим плечом, пытаясь ускользнуть. Я толкнул ее вперед, прижав к стене. Если бы не легкое дрожание ее подбородка, я мог бы поклясться, что она была холодна как огурец. Но эта мелкая дрожь выдала ее, и я воспользовался возможностью наклонить подбородок вверх, заставляя ее посмотреть на меня.

"Как насчет поцелуя?" Я уговаривал, моя ладонь скользила от ее запястья к талии, вниз по изгибу ее упругой попки, сжимая ее, когда я притягивал ее ближе к себе. Мне не нравилась смена власти между нами, и я хотел напомнить ей, кто здесь хозяин. Я чувствовал, как ее бедра дрожат от моих растопыренных пальцев, она была готова и хотела, дрожала во мне, когда я прижимал ее к себе. Ее тело было мягким, гладким, женственным. Со скрытыми изгибами, о которых я не имел права думать, и мне платили за то, чтобы я их игнорировал.

Ее тепло излучалось между нашей одеждой, и я подавил стон, дернув ее за косу, вытянув шею и заставив ее посмотреть на меня.

"Поцелуй будет достаточной формой оплаты?" пробормотал я, скользя губами по ее шее.

Она ничего не ответила, ее сердце билось о мое, умоляя о большем.

Откинув голову назад, я с силой прижался ртом к ее рту, злясь на нее за потребность попробовать ее на вкус и на себя за то, что поддался искушению.

Это был жестокий поцелуй, с зубами, когтями и языком, призванный унизить ее, напомнить ей, кто из нас контролирует ситуацию.

Губы Эшлинг тут же прильнули к моим, податливые и мягкие. Она тихонько застонала, ее язык встретил мой толчок за толчком, как будто мы трахали друг друга, ее пальцы обвились вокруг воротника моей рубашки, притягивая меня ближе. Я кусал ее нижнюю губу, пока не разодрал ее, ее теплая, металлическая кровь потекла мне в рот. Она напряглась, но не разорвала поцелуй.

Разорви этот гребаный поцелуй, Эшлинг.

Покажи мне, что я слишком много для тебя.

Я сосал ее кровь, втягивая в рот всю ее губу, и она позволила мне, маленькое чудовище, которым она была.

"Ты на вкус как пепельница", - промурлыкала она мне в рот. Ее слова, как у гадюки, источали яд, но она все еще жадно пожирала меня, не отпуская.

"Может, и так, но ты на вкус как легкая шлюха, мой наименее любимый вкус женщины". Я мрачно усмехнулся, сильнее прижался к ее губам, целуя ее крепче, пробуя ее кровь, ее слезы, ее страдания и наслаждаясь ими, потому что они были моими.

Такой чертовски соленый. Такой чертовски сладкий.

Я был тверд. Так сильно, что я знал, что нахожусь в реальной опасности взять ее на хирургическом столе, который она использовала всего несколько минут назад, чтобы наложить швы двум идиотам на моей зарплате. Я оторвал свой рот от ее рта, проведя большим пальцем по ее скуле. Она попятилась вперед, потеряв равновесие. Я позволил ей упасть мне на грудь, но не помог ей выпрямиться.

"Теперь мы квиты". Я засунул бумажник обратно в карман, удивленный тем, что, несмотря на слезы, ее лицо было сухим и спокойным.

"О, ты думал, что поцелуй будет твоей платой, а не одиннадцать тысяч, которые ты мне должен? О боже..." она сжала жемчужины на шее, преувеличенно крутя их, как это сделала бы ее мать "...мои извинения, мистер Бреннан. Я не принимаю сексуальные услуги в качестве оплаты. Это была бы специальность моего отца, и я очень сомневаюсь, что его заинтересует то, что вы можете предложить. Я бы все равно хотел получить деньги в День благодарения. Какой процент обычно используют ваши ростовщики? Сорок пять процентов? Это меня устраивает. А теперь всего доброго, мистер Бреннан, и берегите себя".

Глава 5

Эшлинг

Одиннадцать тысяч долларов ждали меня на тумбочке в моей спальне на следующее утро, сложенные высокой и аккуратной стопкой, приколотые золотой пулей. Рядом с ними лежал один пенни и записка, нацарапанная жирным длинным росчерком.

Вот. Купи себе что-нибудь красивое.

Это должно было ужаснуть меня.

Тот факт, что Сэм был рядом со мной, в моей комнате, пока я крепко спала. Он мог бы перерезать мне горло, если бы захотел. Вместо этого я почувствовала, как по моим венам разливается белая горячка, когда представила его внушительную, колоссальную фигуру, отбрасывающую тень на мое спящее тело, его руки, способные переломать мои кости, как прутья, так близко к моему позвоночнику.

Он был там, когда я в своей хлипкой ночной рубашке, с волосами, разметавшимися по белой атласной подушке, мечтала о его сокрушительном весе надо мной, занимаясь со мной любовью.

Я знала, что он не пошлет никого другого. Нет. Ни один из его солдат не подойдет. Он никогда бы не позволил им приблизиться ко мне. Он нарушал мое пространство, да, но я знала, что между нами есть границы. Неписаные правила, которые позволяли мне чувствовать себя в безопасности.

Я взяла пулю - холодную, металлическую и более тяжелую, чем я ожидала - и размышляла над ней, пока она лежала у меня в руке.

Остановился ли он и уставился на меня? Прокручивал ли он в голове поцелуй, который мы разделили в клинике? Мы почти разорвали друг другу рты.

Я все еще чувствовала слабый пульс на своих губах.

Иногда я подозревала, что Сэм тоже это чувствует. Дикое электричество, гудящее между нами каждый раз, когда мы находились в одной комнате. Всякий раз, когда он смотрел на меня своими серебристыми лунными глазами, которые так и косились на меня, наблюдая за мной.

Иногда он оказывался рядом со мной, ужинал с моим отцом или пил пиво с Девоном, Киллианом и Хантером и игнорировал мое существование так тщательно, так убедительно, что я забывала, что тоже нахожусь в комнате.

Он был загадкой, а загадки должны быть раскопаны, раскрыты и разгаданы. Я наконец-то привлекла его внимание - привлекла против его воли, вцепившись в него окровавленными пальцами, и у меня были все намерения удержать его.

Я собиралась бороться с ним до последнего, сразиться лоб в лоб с королем подземного мира, только чтобы заполучить его. Доказать ему, что я достойна его внимания и любви.

Поэтому я сделала единственное, что могла сделать, зная, что до обеда на День благодарения, когда я снова увижу его, оставалась целая неделя.

Это было безумно, опасно, не говоря уже о том, что незаконно, и все же, как классический Сэм, я не могла устоять перед искушением. Показать ему, что я Никс насквозь. Хитрый монстр, который просто хорошо выглядит в платье.

В ночь после того, как он положил деньги на мою тумбочку, я поехал в Бэдлендс, нашел черный ход в заведение прямо за зданием, в переулке, сложил деньги монополии - 11 тысяч - и прижал их одиноким пенни, который он оставил для меня. Потом я облил их бензином и поджег.

Я знал, что он никогда не заметит разницы. Он будет думать, что это действительно деньги, которые он дал мне, но я пожертвовала их на благотворительность по своему выбору. Мисс Би хотела бы, чтобы я так поступила.

Я побежала обратно к машине, пригнувшись за окном, чтобы увидеть, как открывается задняя дверь, и сквозь щели просачивается вонь горелой бумаги. Появился Сэм в сопровождении Немого и Тупого. Тупой побежал в офис, чтобы принести огнетушитель, а Тупой отчаянно пытался разрядить огонь, заливая его водой и горстями снега, его рука все еще была в перевязи.

Сэм просто стоял и дьявольски ухмылялся, глядя, как горят деньги.

Ему не нужна была записка, чтобы понять, что я сделал.

Он знал.

***

Клан Фицпатриков всегда с размахом отмечал День благодарения.

Я подозревал, что это потому, что нам было за что благодарить.

Мы не только были одной из самых богатых семей в стране, но и были одарены племянниками и племянницами, розовощекими, здоровыми и едва вступившими в дошкольный возраст.

В день Дня благодарения дворецкие возились у длинного стола в нашей столовой, переставляя чаши из кленовых листьев, сделанные из золота, тыквы, бокалы для шампанского и украшения. Центральные блюда пестрели осенними и зимними фруктами, и все было украшено золотом и серебром. Теплый и манящий свет свечей освещал комнату, а аромат корицы и сахарного теста доносился из кухни, щекоча мои ноздри.

Вышагивая взад-вперед в своем оранжевом платье Givenchy с отворотом на плечах - я знала, что оно понравится маме, которой в последнее время было очень тяжело прислуживать и ухаживать за ней, - я остановилась у окна, наблюдая, как мой брат Киллиан выгружает свою семью из машины, и на его лице появилась имперская хмурость.

Он открыл дверь для Персефона - Перси, так мы ее называли, - укладывая маленького Астора в BabyBjorn, который он закрепил на своих плечах. У меня перехватило дыхание, и сердце сжалось при виде того, как мой брат делает что-то такое отцовское, такое заботливое, в такой естественной манере, несмотря на его обычную холодную и отстраненную манеру поведения.

Как только Астор был прижат к груди, Киллиан наклонился и поцеловал сына в голову.

Я поняла, что ревную. Завидую своей хорошей подруге Перси, которая заслужила эту жизнь больше, чем кто-либо другой, кого я знал, и все же я хотел того, что было у нее, для себя.

Не того, с кем у нее это было, конечно, - я была сумасшедшей, но не из тех, кто не против инцеста, - но я хотела этого с тем, кого у меня не могло быть. Сэм.

Отвернувшись от окна, я сделала вид, что занята перестановкой идеально расставленных украшений в центре стола.

Сэм должен был скоро приехать, и мне нужно было собрать все силы, чтобы встретить его с высоко поднятой головой и прямой спиной.

"Эш?" услышал я позади себя удивленный голос и, обернувшись, увидел Перси, заправляющую прядь своих светлых волос за ухо. На ней было романтическое вечернее платье с красивым цветочным принтом, а на руках она держала бодрствующего малыша Астора. Его мраморно-голубые глаза восхищенно смотрели на меня, шоколадные волосы покрывали его нежную головку. Он протянул в мою сторону свои пухлые ручки, и я с восторженным писком подхватила его, прижала к груди и вдохнула его пьянящий детский аромат.

"Эй, Перс..." Я потерлась щекой о шелковистые пряди Астора, в очередной раз удивляясь тому, как сильно он похож на своего отца: "Как ты?".

"Отлично. Ты выглядел задумчивым через окно. Именно поэтому я обошел обычную процедуру объятий и поцелуев, чтобы узнать, как у тебя дела. Твоя мама выглядит... озабоченной". Она присела за стол, с любопытством разглядывая меня.

Озабоченной - это был очень хороший способ выразить это. В эти дни моя мать выматывала меня до костей, прося помочь ей с ванной, почитать ей книги и подвезти ее, потому что она не хотела разговаривать со своим обычным водителем. Но у меня не было настроения говорить об этом.

"Где Киллиан?" Я ходила по комнате вместе с Астор, которая хотела дотянуться и потрогать все.

"С Джеральдом в его кабинете. Не могу поверить, что он так поступил с твоей мамой". Перси прикусила внутреннюю сторону щеки. Она всегда была милой и нежной, и я знала, что она избавила меня от более резких слов, которые я должна была услышать от Сейлор и Белль.

"Я могу". Я опустила Астора на ковер, предоставив ему возможность исследовать окружающую обстановку.

"Сейлор сказала мне, что Сэм попросил твой номер", - продолжала Персефона, сканируя меня жаждущими глазами, как будто взгляд на меня должен был вдохновить меня выложить больше информации. Мерде. Я знала, что мои друзья были заинтересованы в том, чтобы Сэм Бреннан заметил мое существование, но в то же время я ненавидела их отношение ко мне. Как будто я была глупой, наивной девчонкой, неспособной заполучить мужчину своей мечты.

Я чувствовала себя особенно жалкой, учитывая, что Персефона была счастлива в браке с моим братом, ловеласом века по версии журнала People, а Сейлор была замужем за другим моим братом, который относился к ней как к королеве. Эммабель (которая была сестрой Персефоны), возможно, и не была замужем, но это было по собственному желанию.

Я была странной. Обреченной девушкой, оплакивающей свою безответную любовь.

И я определенно не хотела, чтобы они знали о моих нынешних отношениях с Сэмом, что ставило меня в менее чем выгодное положение.

"Ничего страшного". Я махнула рукой вокруг, следя за Астором, чтобы убедиться, что он ни на что не наткнулся и не решил засунуть пальцы в розетки. "Ему просто нужна была помощь. Что-то связанное с работой".

"Хм." Персефона растянулась на своем сиденье, задумчивопостукивая пальцем по подбородку. "Но, может быть, это начало? Он никогда не обращался к тебе раньше, и ты вряд ли единственный человек, к которому он мог бы обратиться.”

Персефона была таким романтиком, что, если бы Сэм не пытался покалечить меня мачете, она бы восприняла это как яркий пример его неугасающей любви ко мне.

Я закатила глаза. "Ты хватаешься за соломинку, Перс".

"Случались и более странные пары. Посмотри на нас с твоим братом", - с нетерпением сказала она, приводя свои доводы. "Тебе просто нужно больше терпения, пока ты добиваешься его".

"У Киллиана всегда был на тебя зуб. Он просто скрывал это, как тринадцатилетний подросток. Сэм не преследуем", - заключила я, чувствуя себя обманщицей, поскольку я была по пояс погружена в эту игру в кошки-мышки с Сэмом.

Но я не хотела сглазить или делать поспешные выводы. К тому же, если из этого ничего не выйдет - что вполне вероятно; мой план был надуманным - по крайней мере, мне не придется больше терпеть жалость со стороны друзей.

"Если твоих братьев можно преследовать, то и Сэма тоже", - определила Перси, положив ногу на ногу. "Ты должна добиваться того, чего хочешь".

"Но что, если то, чего я хочу, - это все, что плохо для меня?" Я повернулась, встретив ее взгляд. "Что, если я глупа, что хочу Сэма Бреннана? Он гангстер. Убийца. Подпольный босс и правая рука моего отца. Так много вещей может пойти не так. Если они вообще пойдут в каком-либо направлении..."

"Ты только что описал любовь". Перси усмехнулась. "Любовь - это риск. Это буря, которая либо разрушает твою жизнь, либо расчищает твой путь. Иногда она делает и то, и другое одновременно. Сосредоточься на том, чтобы заполучить парня. Все остальное встанет на свои места".

***

Через полтора часа вечер был в самом разгаре.

Все сидели за столом и поглощали вкусные блюда, приготовленные Куком.

Индейка, запеченная в меду, картофельное пюре с маслом, тыквенный хлебный пудинг с орехами, золотистые печеные яблоки и вкусная колбасная начинка.

Свет свечей плясал по комнате, отбрасывая игривые отблески на знакомые лица, а разговоры доносились со всех концов стола.

В дальнем углу комнаты сидели помощницы Сейлор и Перси с детьми - Астором, Ксандером и Руни, которые сплетничали и ухаживали за малышами. Сэм сидел по другую сторону стола от меня, и, хотя я то и дело чувствовала на себе его взгляд, оценивающий, дерзкий, вызывающий, я постаралась ограничиться разговорами с мамой, Сейлор, Персефоной и Эммабель.

Обычно я пыталась поговорить с ним, задать ему вопросы, установить какую-то связь. Но не сейчас и не сегодня. Я больше не была девушкой, которая преследовала его. Или я хотела, чтобы он так думал.

"Концепция Дня благодарения все еще вызывает у меня недоумение", - жаловался Девон с другого конца стола, рядом с Сэмом, на своем имперском, шикарном английском наречии. Он разрезал свою индейку на пугающе ровные куски и выглядел слишком хорошо для человека, который не зарабатывает на жизнь моделью. "Кого именно вы благодарите?"

Девон был тем, что Белль называла ужасающе великолепным. Мягкие светлые песочные локоны, закручивающиеся у ушей и на затылке, пронзительные голубые глаза и костная структура божества.

"Хм, Бог?" Хантер бросил в рот кусок сладкого картофеля и стал жевать. "Тебе просто горько, потому что нам есть за что быть благодарными. Большие магазины, Первая поправка, еврейские деликатесы и, конечно же, Скарлетт Йоханссон. За что вы можете быть благодарны?"

"За футбол, коричневый соус и за то, что в целом интеллектуально превосхожу янки", - отпарировал Девон, рассматривая всю еду на столе так, словно она была подозрительной.

"Под футболом ты имеешь в виду футбол?" Мой отец нахмурился. Он был довольно молчалив весь вечер.

"Нет, под футболом я имею в виду футбол. Тот, в котором ты пинаешь мяч ногой..." Девон без нужды похлопал салфеткой по уголкам рта "...а не держишь его в руке на бегу, врезаясь в случайных людей, как варвар, пытающийся похитить самую красивую девицу соперничающей деревни".

"Продолжай мусолить футбол, и единственное, за что ты будешь благодарен в этот День благодарения, это за то, что смог выбраться из этой трапезы целым и невредимым". Трой одарил его каменной улыбкой, покручивая виски в руке.

"Итак, Сэм, ты последний одинокий мужчина. Готов ли ты отправиться в Город Грехов, чтобы сыграть в блэкджек в казино в эти выходные?" Девон сменил тему.

"Ты все еще этим занимаешься?" Воробей метнула ядовитые стрелы в сына своими нефритово-зелеными глазами. "Это опасно, не говоря уже о безрассудстве. Ты уже в черном списке трех отелей".

Сэм улыбнулся, поежился и сделал вид, что разговор не вертится вокруг него.

"Не удивлен". Хантер усмехнулся, поднося к губам свою девственную "Кровавую Мэри". "Хочу ли я знать, за что?"

"Выиграл слишком много денег". Девон рассмеялся, наливая себе еще один напиток. "Сэм - лучший игрок в блэкджек, которого я видел за всю свою жизнь. Он просто волшебник с цифрами. Он делает все расчеты за доли секунды".

Я вспомнил домашнее задание по математике, которое он сделал для меня, когда я был еще подростком. Девон не преувеличивал.

"Какой отличный способ использовать свой аналитический талант", - язвительно заметил Киллиан.

"Лучше растратить талант не по назначению, чем не иметь его вообще", - заметил Сэм.

"Твой главный талант - находить путь в ближний круг богатых людей", - возразил Киллиан, его тон был непринужденным. "Что у тебя отлично получалось с детства".

"В любом случае, сегодня вечером мы играем в карты в Badland", - сказал Хантер. "Сразу после ужина".

Я хотела услышать больше о Сэме, но моя мать отчаянно пыталась втянуть меня в разговор, который она вела. Она часто так делала. Завлекала меня в светскую беседу, чтобы спасти ее от неловких затишьев. Она говорила, что находит общение утомительным, но при этом постоянно устраивала мероприятия и рассчитывала, что я буду говорить и собирать средства от ее имени.

“Мне так повезло, что у меня есть Эшлинг..." Мама похлопала салфеткой по глазам, тяжело вздыхая, "...я не знаю, что бы я делала без нее. Она - мой якорь. Неудивительно, что она работает над тем, чтобы принести жизнь на эту планету. Она - мой идеальный ангел".

"Она точно святая, мэм". Эммабель вскинула бровь в мою сторону, бросив на меня зловещий взгляд. Я знала, что Белле не понравилось бы ничего больше, чем если бы я почаще показывала свою дьявольскую сторону. "Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Почти".

"Сейчас она работает день и ночь, чтобы помочь мне с благотворительным мероприятием в этом месяце", - начала моя мама, и я увидела, что остальные мои друзья уже натренировали свои лица на стоическую вежливость, зная, что она собирается болтать об этом часами.

Я почувствовала, что мой телефон зажужжал под столом, на моих коленях, и посмотрела вниз. Номер, мигающий на экране, означал, что звонок из клиники. Мерде.

Я пригнула голову, провела пальцем по зеленому кружочку и ответила. "Да?"

Это был звонок, которого я боялась. Тот, который я не хотел принимать.

Пациент, которому было очень тяжело.

"Да. Конечно. Нет, сейчас совсем не плохое время. Я уже иду. Спасибо".

Я положила трубку, светло улыбаясь всем за столом, впервые осознав, что телефонный звонок привлек всеобщее внимание. Глаза Сэма лениво остановились на мне, он потягивал виски в своем стакане, наблюдая за мной со слегка забавным выражением, которое мне хотелось стереть с его лица.

Всю ночь он смотрел на меня так, словно не мог решить, хочет ли он еще раз побаловаться со мной или хочет меня убить. Мне хотелось, чтобы он просто принял решение и избавил меня от страданий.

"Мои извинения, но мне нужно бежать. Кое-что важное на работе". Я резко встала, похлопав маму по плечу. От всеобщего внимания у меня заложило уши и задрожали пальцы. "Комплименты нашему шеф-повару. Я пошлю ей цветы завтра утром за ее хлопоты. Спасибо всем. Хорошего вечера".

С этими словами я выскочила на улицу и побежала прямо к своему Prius, даже не потрудившись захватить пальто по пути. Я быстро доехала до адреса, который вбила в телефон.

Мне потребовался час, чтобы добраться до жилого дома в Вестфорде. Недавно построенный жилой комплекс с теннисным кортом, бассейном и крытым спортзалом. На ресепшене не было ни охраны, ни людей, о чем я заранее поинтересовалась на всякий случай.

Я поехала к пациенту, сделала то, что должна была сделать, и через три часа уехала оттуда. Все мысли об оставленном мною ужине на День благодарения теперь были разрушены и исчезли. Я думал только о своей работе, своих пациентах и о ней.

Oui, mon cheri. Нелегко делать то, что ты делаешь.

Мои колени шатались, а дыхание было неровным, пока я добирался до заправки через дорогу, пробираясь по полурастаявшему, грязному снегу. Я толкнул дверь маленького мини-маркета. Я купил кока-колу для себя и пирожное и напиток для старика, работающего на кассе, за что он меня поблагодарил. Я вышел в холодную ноябрьскую зиму в Массачусетсе, прижался затылком к стене и глотнул колы.

Иногда я ненавидел то, что делал.

Чаще всего.

Но потом я вспоминал мисс Би и то, как я ее подвел, и убеждал себя, что заслужил это. Моя профессия. Мой выбор.

Глядя на колу в своей руке, слушая слабое шипение жидкости, я вдруг разрыдалась, безудержно всхлипывая, пока тащилась по стене, приседая на ноги и зарываясь лицом в атласное платье Givenchy.

"Это нечестно". Я покачала головой, видя сквозь мутные слезы черные пятна, оставленные тушью на платье. "Ничего в этом нет справедливого".

"Расскажи мне об этом", - резкий тон, способный разрезать стекло, заставил меня поднять голову.

Сэм.

Сэм был одет в гороховое пальто, выглядел как щеголеватый граф восемнадцатого века и прислонился к стене, противоположной той, у которой я сидела, с незажженной сигаретой, зажатой между его великолепными губами. Слава богу, он не стал изображать Зуландера и прикуривать рядом с бензоколонкой.

"Ярмарка - это место, где продают сладкую вату. Это не имеет ничего общего с реальной жизнью. А теперь расскажи мне, как ты оказалась в Вестфорде, а не в больнице Бригхэм, где твоя задница должна была быть сегодня вечером".

Он следил за мной здесь.

Но как?

И что более важно... почему?

Потому что вы привлекли его внимание, и теперь он ждет, что вы с ним сделаете. Вы сжигали его деньги перед его заведением, занимались с ним анальным сексом в парике и костюме проститутки и оперировали его солдат в подпольной клинике. Он только что узнал, что ты тоже чудовище, и теперь хочет узнать, насколько глубока твоя тьма.

Я быстро вытерла слезы с лица, выпрямила позвоночник и встала.

"Разве ты не должен сейчас играть в карты с моими братьями в Badlands? Или тебе не хватает знаменитого яблочного пирога Кука, чтобы быть здесь?"

"Разве ты не должен ответить на мой гребаный вопрос?" - проворчал он.

"Ответ - не твое дело", - жестко отрезал я.

"Опять эта старая мелодия". Он усмехнулся, глядя в сторону, покачал головой. "Ты - мое дело. Дочь моего босса. Я должен был следить за тобой и следить за твоей задницей раньше, но я этого не сделал. И вот мы здесь. Давай покончим с этим дерьмом, ладно? Я проверил все, что стоило проверить, и подверг перекрестному допросу свои источники. Вы не являетесь ординатором в больнице Бригама и Женщины".

Мерде, мерде, мерде.

Тройное мерде с вишенкой на вершине.

Он меня раскусил.

"Ты проверял меня, Бреннан?" Я изобразила на лице, как я надеялась, дразнящую улыбку. "Я польщена, но не удивлена. Тем не менее, это ничего не значит".

"Конечно, значит. Для начала, это значит, что ты чертов лжец. Это моя наименее любимая черта в людях. Но потом я подумал, может, ложь не такая уж и большая. Может, дело в престиже. Маленькая, идеальная Эшлинг не хотела, чтобы ее родители знали, что ее не приняли в одну из самых уважаемых больниц страны... - он сделал еще один шаг ко мне, его ноздри раздувались, челюсть затвердела так резко, что казалось, будто она высечена из мрамора, - ...поэтому я пошел и проверил все больницы Бостона, все до единой. Угадайте, что?"

Мне не нужно было угадывать. Я знал.

"Ты нигде не зарегистрирован как врач. Ты всем им отказал. От каждого гребаного предложения. В этот момент у меня возникли подозрения. Ты вообще закончил медицинскую школу?" - театрально спросил он, делая еще один шаг, приближаясь ко мне, тесня меня, прижимая к стене. "Так что я пронюхал и об этом. Вы действительно закончили Гарвардскую медицинскую школу. Так что дело не в том, что вы не врач". Он сделал последний шаг ко мне, и теперь мы были так близко, его запах, воздух и угроза просачивались в мое тело, проникая в корни, покоряя меня. "Что бы ты ни делала, ты делаешь это под радаром. Какого хрена ты играешь, Никс?"

Его тело было вровень с моим, большое, сильное и угрожающее. Мои бедра сжались вместе, пространство между ними было пустым и нуждающимся. Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоить пульс. Мне нужно было найти свой голос.

"Ты действительно хочешь знать?"

Он уставился на меня без выражения. Конечно, он хотел. Сэм Бреннан знал все, что стоило знать о каждом, и я вызвала его интерес.

Я изогнула указательный палец, давая ему знак наклониться, чтобы я могла прошептать ему на ухо. Он подчинился, его хмурый взгляд стал еще более раздраженным. Я прижалась губами к его уху, чувствуя, как его член, твердый и толстый, упирается мне в живот.

"Ни. Из. Твое. Не твое дело", - вздохнула я.

Он отпрянул назад, его грозовые глаза были темными и развратными, и внезапно у меня появилось чувство, что я совершила очень, очень глупый поступок, насмехаясь над этим мужчиной, и собираюсь дорого за это заплатить.

"Не играй со мной в игры, Эшлинг. Я выиграю. Легко. А я плохой спортсмен и, как известно, несправедлив, как и твоя жалкая жизнь".

Я вызывающе смотрела на него, держа рот на замке. Мои зубы стучали. Все мое тело гудело от энергии, но я не отступал.

"Ты хочешь быть униженной?" Он усмехнулся, начиная получать удовольствие от этой игры.

"Нет. Я хочу, чтобы ты решил, что хочешь сделать со мной", - тихо сказала я.

"Ты бегаешь за мной с задранной юбкой, умоляя, чтобы тебя трахнули, с тех пор как у тебя начались месячные".

Он усмехнулся, достал из кармана швейцарский нож, провел им по моему платью и прорезал глубокую, длинную щель посередине, прямо между моих бедер. Платье с шумом порвалось. Он засунул нож обратно в карман, погрузил руку и провел пальцем по моей щели через нижнее белье.

"Ты... ты... ты..." Я задыхалась, смесь ярости и желания бурлила в моем животе. Я знала, что все это не было здоровым или нормальным, и все же я жаждала этого так сильно, что было больно дышать.

“Порвала свое красивое дизайнерское платье? Не волнуйся. Папа купит тебе еще сотню. Самое жалкое, что ты не откажешь мне, потому что мы с тобой оба знаем, что я могу трахать тебя, когда захочу, как захочу и сколько захочу. Наклоню тебя - жемчужину короны Фицпатриков, принцессу Эйслинг из поместья Эйвбери-Корт - и вобью мой член так глубоко в твою задницу, что ты увидишь звезды".

Я отвернула от него лицо, зажмурив глаза. В этот момент я ненавидела его. Ненавидела до безумия. Но он был прав. Это не помешало мне позволить ему засунуть руку в мои трусы, прямо здесь, посреди улицы, за грязной заправкой. Он погрузил в меня два пальца и обнаружил, что я вся мокрая и готова для него. Его губы были близко к моим, когда он заговорил, но я знала, что он не собирается меня целовать.

Это была не прелюдия. Это было наказание.

"Чем ты зарабатываешь на жизнь, Никс?"

"Трахаю тебя", - заикнулась я, чувствуя, как мои бедра выгибаются, ища больше его прикосновений.

"Я бы не назвал это работой на полную ставку. Обычно мне надоедают мои бляди после нескольких встреч". Он вводил и выводил пальцы, глубоко проникая, заполняя меня, пока его большой палец круговыми движениями теребил мой клитор. Моя кожа стала теплой и покалывающей. Мои колени превратились в желе. Я зависла над гранью катастрофы, собираясь прыгнуть головой вперед в пламя, которое он разжег только для того, чтобы уничтожить меня.

Держите свои карты поближе к груди, mon cheri. Вы сами слышали его маман. Он хороший игрок в блэкджек.

"Нелегальные, экспериментальные наркотики?" - допытывался он, быстрее проводя большим пальцем по моему клитору.

Я отчаянно замотала головой, отказываясь сотрудничать. Свободной рукой он схватил меня за задницу, просунув палец в мою задницу через платье.

Стон вырвался из моего рта от неожиданного вторжения, и я почувствовала себя такой полной, что поняла, что бурный оргазм вот-вот наступит.

"Чушь про отсутствие страховки, врачей без границ, где ты лечишь бедных, не прокатит, милая". Он поднял бровь, скосив взгляд на жилой комплекс позади меня, трахая меня сильнее своими пальцами, просунув третий палец внутрь и едва не выбив меня из колеи. "Тот, кто живет в этом здании, не получает ежемесячные талоны на питание. Прими это от того, кто смотрел бедности в глаза. Мне бы не хотелось раскрывать твое прикрытие и ломиться в каждую дверь комплекса, чтобы найти засранца, которого ты посетила, и выпытать у него твой секрет. Но я сделаю это, если придется. Так что в последний раз, Эшлинг, скажи мне, чем ты, блядь, занимаешься".

Я покачала головой, сжала губы и зажмурила глаза, кульминация накрыла меня, заставляя каждый волосок на моем теле встать дыбом. Когда Сэм понял, что я не собираюсь отвечать, он отпустил меня. Неожиданно отодвинулся от меня.

Я была так слаба от желания и удовольствия, что чуть не упала на задницу, уперлась в стену, пытаясь устоять на ногах.

Глаза Сэма все еще смотрели на меня, суженные и полные ярости. Он посасывал свой указательный палец, выпуская его с хлопком, впитывая все соки, которые покрывали его, когда он ласкал меня.

"Я была близка", - запротестовала я.

"Не повезло, мать твою". Для получения дополнительной информации зайдите на сайт www.lifeain'tfairandwe'vebeenthroughthis.com".

"Какого черта!" Я взмахнул руками в воздухе.

"Черт побери, ты - чертова головная боль, и тебе нужно преподать урок. Я собираюсь выудить из тебя правду, Эшлинг, так или иначе, но пока я этого не сделаю, ты лишаешься всех привилегий кончать. Не от моих рук, во всяком случае, и давай признаем это - твоя единственная цель в жизни - быть оттраханной мной".

Его знание о том, как сильно я его хочу, уничтожило меня. Я была слишком прозрачна, слишком наивна, слишком хотела показать ему, как много он значил для меня все эти годы. Теперь он использовал это против меня, и я ничего не могла с этим поделать.

Ничего, кроме как попытаться показать ему, что я самостоятельная личность. Что для меня есть нечто большее, чем любовь к нему.

"Почему тебя вообще волнует, что я делаю?" Я поправила порванное платье на ногах, чтобы защитить себя от суровой погоды. "Ты ясно дал понять, что тебе на меня наплевать. Ты потратил целое десятилетие, уклоняясь от моих ухаживаний".

Не то чтобы их было много. Но всякий раз, когда я набиралась смелости и протягивала руку помощи, он всегда эффектно меня отшивал. Правда заключалась в том, что я была слишком напугана, чтобы расстроить своих родителей и пойти за мужчиной, которого они не хотели для меня, а Сэм был слишком нацелен на карьеру, чтобы позволить кому-то вроде меня стать проблемой для его бизнеса.

Он достал ключи от машины из кармана пальто.

"Обстоятельства меняются", - отрезал он.

"Да, меняются", - согласился я. "Именно поэтому я предлагаю тебе перестать считать, что я всегда буду в твоем распоряжении. Я уже не та девочка, которую ты встретил на карнавале, Сэм. Я повзрослела, и со мной не будут обращаться, как с игрушкой".

Он наклонился ко мне, дразняще ухмыляясь. "Хочешь поспорить?”

“Как мы собираемся заключить пари? В твоей карточной комнате в Badlands?" Я вскинул бровь, какая-то детская часть меня отчаянно хотела дать ему понять, что я в курсе того, как он ведет свой бизнес.

"Нет. Тебе нельзя в Badlands", - напомнил он мне язвительным тоном.

"Но Сейлору и Перси можно". Я горько рассмеялся.

"Сейлор и Перси не бегают по округе в поисках неприятностей. Они сидят дома со своими детьми. Я предлагаю тебе сделать то же самое".

"У меня нет детей", - указала я на очевидное. "О, и сейчас не девятнадцатый век".

"Ты можешь быть надоедливой, но я уверен, что ты найдешь придурка, который захочет тебя обрюхатить".

"А как насчет Белль? Почему ее пускают в Бэдлендс? Она все время ищет неприятности. Гораздо больше, чем я".

"Белль - испорченный товар, и меня это тоже не касается. Если ты в конце концов поймаешь хлопок в туалете Бэдлендса, твоя семья придет ко мне плакать".

"Ты сексистская свинья".

"А ты все еще интересуешься. Что это говорит о тебе, Рут Бадер Гинзбург-младшая?".

Я собирался сказать что-то язвительное, но, видимо, Сэму надоел этот обмен мнениями. Он быстро развернулся и пошел к своей машине, которая была припаркована прямо за мной.

"Придержи свои маленькие секреты, Никс. Потому что я собираюсь чертовски хорошо провести время, разгадывая их".

Он скользнул в машину и умчался.

Оставив меня с пульсирующим центром, мокрыми щеками и смятенной головой.

***

Я понял, что что-то не так, как только припарковал машину у фонтана у своей парадной двери. Поместье Эйвбери Корт было похоже на тело. У него были кости, сердце и душа. Я мог различить его пульс за много миль, но что-то было не так. Непостоянство.

Все огни в доме были включены, персонал, который уже давно должен был уйти, бегал взад-вперед у окна, как куклы-тени. В доме царила суматоха. Машины моих братьев все еще были припаркованы у входа. Они уже должны были быть дома.

Что-то случилось.

Поспешно выбравшись из машины, я вцепилась в ключи смертельной хваткой.

Пожалуйста, мама, все будет хорошо.

Как только я распахнула дверь, из нее высыпали Киллиан и Хантер, каждый из которых держал Да с каждой стороны. Мой отец, зеленый и весь в поту, лежал между ними, не реагируя ни на что, его голова болталась на шее, как маятник.

"Куда вы его везете?" вскричала я.

Киллиан прошел мимо меня и направился к своей машине. Я последовала за ними, мои ноги все еще тряслись после безумной ночи.

"В Диснейленд", - угрюмо ответил мой старший брат. "Как ты думаешь, куда? В больницу".

"Больница!" повторила я, у меня пересохло во рту. "Почему? Что случилось? Где мама?"

"Мама прячется в своей комнате, плачет о том, как Да украл шоу, и, как обычно, ведет себя по-взрослому", - ввел меня в курс дела Хантер, его голос был игривым, как всегда, даже когда его слова были горячими и злыми.

"Что касается Атаира, то его рвало без остановки с тех пор, как ты ушел, у него понос, сухость во рту, сыпь, затрудненное дыхание, и он дважды терял сознание после десерта".

Киллиан пристегнул моего отца внутри его Астон Мартина. "Как бы вы поставили диагноз, док?"

"Ну, конечно, мне нужно провести дополнительные тесты, но на первый взгляд я бы сказал, что он был отравлен".

"Динь, динь, динь", - поздравил меня Хантер. "Когда Да допил свою чашку кофе, он рухнул на стол, как стопка карт".

Весь воздух разом покинул мои легкие.

"Я пойду с тобой".

"Ты только что вернулась из больницы", - заметил Хантер.

Мое лицо наполнилось жаром и стыдом, и я накинула на себя длинное пальто, чтобы мои братья не увидели огромную прореху на моем платье. Они думали, что я тоже была в Бригаме. Потому что я солгала им. Всем им. Всем членам моей семьи и небольшому кругу моих друзей.

"Это не проблема".

"Твои похороны", - отрезал Киллиан. "Хантер, пусть она сядет на пассажирское сиденье. Давай, Эш. Мы возьмем машину. Нам не нужны заголовки, которые вызовет скорая помощь".

"Навсегда Фицпатрики". Хантер коснулся своего лба в шуточном приветствии, примостившись рядом с Дэ.

Я устроилась на сиденье рядом с Киллианом.

"Ты точно не против оставить своего ребенка?" спросил Хант с заднего сиденья, дернув подбородком в сторону поместья. Он имел в виду нашу мать.

"Не начинай."

"Без тени". Хантер защитно поднял ладони вверх. "Я лишь хочу сказать, что она, вероятно, выписала всех нас из своего завещания, потому что мы возим Дэ в больницу вместо того, чтобы говорить ей, какая она красивая - после того, как она его отравила".

Хантер знал только половину этого. Проблемы Джейн Фицпатрик были гораздо серьезнее, чем эгоцентризм и резкие перепады настроения.

Атаир не реагировал на происходящее всю дорогу до скорой помощи. Как только мы вошли, я выяснил, кто из врачей занимается Да, отвел его в сторону и объяснил, что я - коллега-врач, передал ему вечер, чтобы дать полную картину, опустив часть об отравлении, чтобы предотвратить утечку информации в СМИ.

Мы, трое братьев и сестер, провели ночь у постели отца, прижавшись друг к другу, как в детстве. На следующее утро пришли результаты анализов крови и мочи.

Было похоже, что мой отец принял огромное количество варфарина, препарата для разжижения крови, а также активного ингредиента многих крысиных ядов. Препарат, который может легко привести к смерти, если принять его в определенном количестве.

Моего отца отравил профессионал, который знал, что делает.

Не достаточно, чтобы убить, но определенно достаточно, чтобы передать сообщение.

Странно было то, что ни у кого за столом не было мотива убивать Да.

Ни у кого, кроме матери.

***

“Это не мама". Я покачала головой, стоя в домашнем кабинете Киллиана позже в тот день, глядя в окно, где падал снег, покрывая розарий и подстриженные кусты, окрашивая все в белый цвет. "Это не так".

"Да ладно тебе, Эш. По крайней мере, это вариант, который стоит рассмотреть. Они вцепились друг другу в глотки, сколько я себя помню". Хантер массировал мне плечи сзади, все еще в своем костюме с предыдущей ночи.

Мы приехали сюда прямо из больницы, как только секретарь моего отца приступил к своим обязанностям и прибыл туда.

Я обернулась и отбросила его руку. "Нет, Хант. Она и мухи не способна обидеть".

Это была не совсем правда. Единственный человек, которому мама была способна причинить боль, была она сама, и делала она это часто, но я не хотела, чтобы Хантер и Киллиан знали об этой ее стороне. У них было достаточно забот, они управляли "Ройял Пайплайнс" и заботились о своих семьях. Их жены были моими лучшими друзьями, и я не хотел отнимать внимание братьев, втягивая их в проблемы, которые мы решали в поместье Эйвбери Корт.

"Она также единственный человек за столом, который не прочь увидеть, как Джеральд возвращает свое оборудование Всемогущему", - заметил Киллиан, усаживаясь в свое плюшевое кожаное кресло и прикуривая сигару, положив ноги на стол и скрестив лодыжки.

Что-то в моем старшем брате отвергало уязвимость, поэтому я с раннего возраста научился быть роботизированным в его присутствии. Я не позволял себе проявлять слишком много эмоций. Уже не в первый раз я обнаружил, что завидую Перси и Астору. Он смотрел на них с таким обожанием, словно все еще жаждал чего-то, что у него уже было.

Мне было интересно, смогу ли я когда-нибудь испытать то, что было у моих друзей. Такую любовь, которая меняет людей изнутри.

"Давайте составим список!" предложила я, щелкая пальцами, вспоминая, как Сэм планировал разобраться с сексуальным скандалом моего отца. "Кто там был. Тогда мы сможем просмотреть его и копнуть глубже".

"Хорошо, Шерлок". Хантер расположился на диване у окна, выходящего в сад Киллиана. "Посмотрим, там были Ксандер, Руни и Астор, всем им было меньше трех лет..."

"У Астора режутся зубы. Он может быть вредным, когда у него режутся зубы", - язвительно заметил Киллиан, заставив Хантера рассмеяться, а меня закатить глаза.

"У Руни тоже бывает злая жилка. Но она обычно писает на ковер, когда мстит нам. Потом были Сейлор и я", - сказал Хантер. "Ни у кого из нас нет претензий к Дэ. И у тебя, Эш, тоже нет мотивов".

"О нас с Персефоной не может быть и речи. Моя жена и мухи не обидит, если попытается, а у меня уже есть все, что мне нужно от Джеральда", - продолжил Киллиан. "А еще есть Эммабель. Отвратительное оправдание человека, конечно, но я бы не стал называть ее убийцей".

"Кто бы это ни сделал, он не пытался его убить. Они пытались напугать его", - заметила я. "Но я согласна, Эммабель никак не связана с Да. А как насчет Троя? Воробей?"

"Насколько мне известно, у Троя и Воробья нет никаких дел с Атаиром. Нет причин, чтобы хотеть угрожать ему". Хантер покачал головой.

"Девон?" спросила я вслух.

Киллиан каким-то образом умудрялся смотреть на меня сверху вниз, даже сидя. "Нет мотива".

"Верно, но он не член семьи".

"Как и Сэм". Киллиан затянулся сигарой.

"Я думаю, нам стоит присматривать за ним", - честно сказала я, но при мысли о том, что он может попасть в беду, у меня что-то сжалось в животе.

Хантер вскочил на ноги. "Стоп, стоп, стоп, присматривать как...? Мы пошутили, но... он мой шурин".

"А еще он самый коррумпированный человек на этой земле". Киллиан выпустил в воздух кольца дыма. "Я разберусь с ним. Разнюхай. Посмотрим, что он задумал".

"Нет..." Я повернулся лицом к обоим братьям "...я сделаю это. Он меня не заподозрит".

"Я подозреваю тебя". Глаза Хантера вспыхнули в тревоге. "Без обид, сестренка, но даже Руни знает, что тетя Эш влюблена в дядю Сэма. И я не имею в виду твое патриотическое отношение к США".

"Но видишь ли, именно это и делает его таким идеальным", - сказала я в отчаянии. "Он никогда не будет видеть во мне угрозу или думать, что я могу причинить ему вред".

"Я не хочу, чтобы он был рядом с тобой", - шипел Киллиан.

"Что ж, не повезло, старший брат. Мне двадцать семь. Ты не сможешь укрывать меня вечно".

"Хочешь поспорить?" Хантер ухмыльнулся. Я бросил на него взгляд. Киллиан вздохнул. Мы все хотели покончить с этим и разойтись по своим делам.

"Отлично. Эш, ты можешь присматривать за Сэмом. Только помни, что заниматься сексом со своей целью не принято", - отрезал Киллиан. "Я проверю угол Девона".

“И я буду молиться за обе ваши души". Хантер сделал крестное знамение, закатив глаза. "Потому что вы оба - тупицы, которые смотрят слишком много CSI. Это Джейн. Она хотела отомстить Дэ за то, что он засунул свой член не в ту дырку, и все немного вышло из-под контроля. Не в первый раз она делает что-то радикальное и устраивает скандал. Помнишь, как он подарил ей сад бабочек после того, как она узнала, что он трахался с ее собственной сестрой? Не то чтобы мне когда-либо нравилась эта конкретная тетушка, но она бросила его коллекцию Rolex в кухонный комбайн и поставила его на высокую температуру".

У нас в доме был сад бабочек, построенный моим отцом, чтобы показать Джейн Фицпатрик свою нерушимую любовь к ней. Любовь, за которую пришлось отдать 670 000 долларов за роскошные старинные часы, с которыми он расстался.

"Спасибо за небольшое путешествие в прошлое, напомнившее мне, что я отпрыск двух самых отвратительных людей, когда-либо населявших планету. Теперь, если это все, я бы хотел вернуться к управлению своей компанией". Киллиан затушил сигару, встал и бодро зашагал к окну, у которого стоял я. "Пусть победит лучший, Эшлинг. Ты думаешь, что это Сэм, Хантер думает, что это мама, а я думаю, что Джеральд слишком много времени проводил у аптечки и оступился".

Но это не было случайностью. Я знала.

Потому что Атаир никогда бы не совершил такой ошибки. Он слишком сильно любил себя, чтобы допустить передозировку. Как человек, живущий с ним под одной крышей, я знала, что он был осторожен с лекарствами, отпускаемыми по рецепту.

Это было намеренно.

Все мужчины за столом были хитрыми, умными и способными, но только один из них, насколько мне известно, уже убивал кого-то раньше и мог пойти на такие крайние меры с такой легкостью.

Сэм.

Глава 6

Сэм

Джеральд Фицпатрик был чертовски плох.

Все в нем кричало о депрессии. Он похудел, очень сильно - по крайней мере, на сорок фунтов, у него были темные круги вокруг глаз, и выглядел он так, будто не спал и не принимал душ несколько дней.

Он был ходячим мертвецом, и я наслаждался каждым мгновением, наблюдая за ним в таком состоянии.

"Враждебное поглощение FMK Petroleum идет полным ходом". Киллиан расхаживал по кабинету Джеральда, заложив руки за спину. "Нам просто нужно доработать мелкий шрифт".

FMK Petroleum уже несколько месяцев скупала нефтяные месторождения, на которые положила глаз Royal Pipelines. Фицпатрики были как раз из тех людей, которые подавляют любую конкуренцию до того, как она становится угрозой. Монополия была любимой игрой Фицпатриков, в этом нет сомнений.

Я знал, что есть конгрессмены, которые хотят увидеть, как Джеральд и его сыновья сгорят в огне за то, что задают темп и правила для нефтяной промышленности. Особенно техасцы. Никто не ненавидел Фицпатриков больше, чем техасцы.

Ирландцы, аутсайдеры из Новой Англии, которые захватили власть в отрасли.

"Сэмюэль, ты готов ехать?" спросил Джеральд.

Я отрывисто кивнул.

"Их генеральный директор не откажется от сделки. Я накопал на него слишком много компромата. Когда я закончу, он будет рад продать тебе свои акции за гребаное членство в Costco".

"Это мой мальчик". Джеральд слабо улыбнулся.

Пошел ты, старик.

Ярость, которую я чувствовал каждый раз, когда он называл меня "мой мальчик", была достаточной, чтобы я сорвался.

"Что касается документов, мы сделали все, что нужно", - добавил Девон, сидевший рядом с Хантером. "Осталось только надеяться, что генеральный директор найдет общий язык с акционерами".

Мы поговорили в магазине еще несколько минут, прежде чем все попрощались, пожали друг другу руки и вышли из комнаты. Все, кроме Джеральда и меня.

Я подождал, пока входная дверь в кабинет Джеральда закроется, и все стало ясно - настолько ясно, насколько это вообще возможно. Никс уже подслушивала меня однажды в этом доме, и я не доверяла ей, что она не сделает этого снова. Черт, да я не доверял ей даже гребаную кофеварку "Эспрессо". В зависимости от дня она была и союзником, и противником. Я подозревал, что ее даже нет дома. Я не видел ее "Приус", когда парковался перед домом. Вероятно, у нее была смена, чем бы она ни зарабатывала на жизнь - заметка для себя: выяснить это и мучить ее этим.

Воспоминание о моих пальцах глубоко внутри нее преследовало меня. Прошло уже несколько дней, а я даже не мог зарыться в другую теплую дыру, потому что каждый раз, когда я отправлялся в Бэдлендс на поиски, все остальные женщины в округе оказывались не в состоянии сравниться.

По крайней мере, ни одна из них не возбуждала ничего ниже пояса.

"О, Сэм..." Джеральд устало потер лицо, перелистывая свои книги.

"Это тот момент, когда я должен спросить, как у тебя дела, верно, Джерри?" Я сел напротив него, прикуривая сигарету.

"Да." Его подбородок дрожал. "И ответ ужасен. Я вне себя. Я переехал из супружеской спальни".

"Ах, старая конура", - сухо сказала я, не в силах выскрести ни унции жалости к этому человеку.

"Конура лучше, чем делить постель с сукой. Я не хочу быть рядом с ней. Она, черт возьми, чуть не убила меня, Сэм. И самое ужасное, что она все еще отрицает это. Пытается отравить меня. Чертова женщина".

Тот факт, что все подозревали Джейн Фицпатрик в том, что именно она отравила Джеральда, был для меня новым событием, но, тем не менее, я его приветствовал. Я хотела поиграть с этим человеком, поиздеваться над его психикой.

"Вы уже составили список?" поинтересовалась я. "Чем быстрее мы разберемся с этим, тем быстрее сможем двигаться дальше".

Я имела в виду список любовниц, которые он вел на протяжении многих лет. Я настаивала на том, чтобы он признался в каждой из них. Разумеется, в исследовательских целях. "Ревность и отчаяние из-за денег - ключевые аспекты в попытке испортить отношения с кем-то", - объяснила я.

"Я так и сделал". Джеральд надул щеки. "Три ночи у меня ушло на это. Это заставило меня кое-что понять, понимаешь, сынок? Я понял, что большую часть своего времени я проводил с женщинами, но ни одной из них не было с женщиной, на которой я был женат. Такое печальное положение вещей. Как ни странно, теперь я не буду уделять Джейн больше внимания, после того, через что она заставила меня пройти".

“Передайте мне список". Я проигнорировал его маленькую речь. У меня не было настроения слушать его гребаную речь в стиле TED. Если ему нужно было сесть и написать имена всех женщин, с которыми он переспал, будучи женатым, чтобы понять, что его брак был фиктивным, то у него IQ комнатной температуры.

Неохотно Джеральд открыл ящик своего стола, бросая на меня осторожные взгляды. Он прижимал бумаги - все три, мать их, - к груди, как дева, защищающая свою добродетель.

"В списке есть несколько имен, которые вы можете узнать. Я надеюсь, что все в этой комнате конфиденциально".

"Конечно", - выплюнул я. Я был профессионалом, да, но этот человек трахал мою мать. Потом убил в ней моего брата. Потом убедил ее бросить меня.

Я был профессионалом, но не тупицей.

Он протянул список через стол, и я выхватил его, блуждая глазами в поисках имени, которое я ждал увидеть.

Я узнала некоторых женщин. Ведущая новостей, конгрессвумен, жена бывшего госсекретаря и дочь легенды бейсбола.

Но имени Каталины Грейстоун я не увидел.

Я пролистала еще раз. И еще раз. И снова, мать его, снова.

И все равно. Ничего.

Я поднял глаза от страниц, молча сканируя его, пока моя кровь гудела. Гнев был сильной специей. Слишком много его притупляло чувства. Но я не мог удержаться от иррациональной злости. Почему он не вписал туда ее имя? А, но я уже знал. Должно быть, он был в курсе того, что она не так давно умерла, и решил, что она не может стоять за утечкой секс-скандала и отравлением, поскольку трудновато преследовать человека, когда ты на шесть футов ниже его.

По правде говоря, Каталина теперь не представляла для него никакой угрозы, и у меня не было никаких оснований вывести его на чистую воду, не выдавая себя тем, что я знаю о нем. Если я хотела получить от него признание, мне нужно было активизировать свою игру.

Я сложил страницы и встал, улыбаясь.

"Я посмотрю".

"Дай мне знать, если что-то всплывет". Он потер лоб, выглядя как менее живая версия дорожной смерти. "Я просто хочу, чтобы этот кошмар закончился. Я установил дополнительные камеры по всему дому, чтобы быть уверенным, что я защищен. Я хочу верить, что это не Джейн, но с нашей историей..." Он покачал головой, вздохнув.

Выходя из его кабинета, я думала, какого черта я так заинтересована в том, чтобы превратить жизнь Джеральда в ад. Меня ни на йоту не волновала Кэт. Конечно, Джеральд обидел меня на фундаментальном уровне, возможно, даже убил моего сводного брата, но разве он действительно сделал что-то, чтобы сбить мою жизнь с курса в негативную сторону? Если уж на то пошло, я должен благодарить свои счастливые звезды за то, что Кэт оставила меня с Бреннанами, когда она это сделала. Черт знает, где бы я был, если бы она осталась рядом, чтобы "воспитывать" меня.

Впервые, когда я шла по блестящим мраморным полам поместья Эйвбери Корт, направляясь к выходу, я задумалась, может быть, есть еще одна причина, по которой мне так нравится ненавидеть Джеральда. Возможно, оправдание ненависти к Фицпатрикам и всему, за что они выступали, было слишком сильным искушением. А может, я всегда хотела трахнуть Киллиана и Хантера - этих двух парней, которым все было преподнесено на блюдечке с голубой каемочкой с того самого момента, как их вытолкнули в этот мир.

Я остановилась у двери, покачала головой, повернулась и пошла обратно в дом. Я поднялся по лестнице в комнату Джеральда и Джейн. Джейн лежала в своей кровати и крепко спала в середине дня. А под сном я имел в виду вырубание нахрен.

Я прошел в его гардеробную, достал из кармана булавку, открыл шкатулку с драгоценностями и полез за джекпотом. То, что, как я знала, Джеральд ценил больше всего.

Запонки Фицпатриков, которые он унаследовал от своего отца. Фицпатрики в седьмом поколении, сделанные из золота и выгравированные еще в Ирландии, где у семьи не было ничего, кроме этих запонок.

Его драгоценные реликвии. Запонки, которые он отказался отдать в местный музей в Бостоне, так сильно он их любил. Я положила их в карман, улыбаясь.

"Я установил дополнительные камеры по всему дому, чтобы быть уверенным, что я под защитой".

Теперь он был уверен, что предатель находится внутри.

Выходя из дома, я заметил Эшлинг, припарковавшую свой скромный голубой "Приус" у фонтана. Снежинки собрались над ее головой, как корона.

Я мог бы легко избежать ее, сев в свой Porsche и уехав, но что в этом веселого?

Она вышла из машины, одетая в скрабы, одним плавным движением перевернула меня, каким-то образом умудрившись выглядеть изящной, пока топала к своему дому.

"Хорошие скрабы. Жаль, что ты надеваешь их только для того, чтобы твоя семья купилась на твою больничную историю". Я хихикнул. Она замерла на наносекунду, прежде чем продолжить свой путь к входной двери.

Возможно, я не знал всех деталей ее тайны, но я знал достаточно, чтобы сделать ее жизнь очень несчастной.

Неудивительно, что я взяла за правило не хотеть того, что не хочет меня. Это было само собой разумеющимся, учитывая мой жизненный опыт и историю. Может, Эшлинг и хотела меня, но ее семья собиралась разлучить нас любой ценой. Не то чтобы это им помогло, если бы я действительно хотел Эшлинг. Но так уж повелось, что я отвергала вещи и людей, которые считали себя слишком хорошими для меня.

"Приятного вечера, мисс Фицпатрик". Я наклонил воображаемую шляпу в ее сторону.

"Гори в аду, Бреннан".

"Если Бог есть, то это определенно его план для меня". Я пригнул голову, входя в свою машину.

"О, Бог есть, и поверь мне, когда он доберется до тебя, я буду ждать с попкорном".

***

“Дядя Тхам! Можно я покатаюсь на тебе?"

Руни, дочь Сейлора и Хантера, которой еще не исполнилось и трех лет, распахнула дверь в дом Троя и Воробья и бросилась на меня, как ракета. Она обхватила своими пухлыми ручонками мою ногу, а затем начала ползти вверх по моему торсу, как мини-солдат, пока я не подхватил ее, засунул под одну руку и держал так, словно она была шлемом. Я вальсировал внутри дома, где я провел свои подростковые годы, поцеловал Сейлор в щеку, затем Воробья.

"Я хочу покататься на тебе". Руни хихикала, все еще прижавшись к моей руке, пока я обменивался любезностями с моей приемной матерью и сестрой. "Пожалуйста".

"После ужина, Рун Лун", - сказал я, взъерошив ее гриву спутанных рыжих волос. Она выглядела в точности как Сейлор, которая выглядела в точности как Воробей. Три поколения адских банши. Трой похлопал меня по плечу, а Хантер протянул мне пиво, которое я взял свободной рукой.

"Тетушка Эммабель говорит, что все девчонки в вашем клубе на вас катаются", - продолжал Руни из-под моего бицепса, удивленно моргая.

"Тетушке Эммабель нужно зашить рот". Я бросил на Сейлор угрожающий взгляд.

"Я думала, что я единственная девушка, которая может на тебе ездить". Руни вырвалась из моей хватки и встала передо мной. Освободив одну руку, я потянулась к столу, чтобы взять закуску, но на полпути Сейлор уложила малыша Ксандера на мою руку, чтобы попытаться собрать волосы Руни в хвост. В наши дни в семье Бреннанов невозможно былообойтись без детей.

"Сэмюэль, не мог бы ты подержать либо ребенка, либо пиво? Нехорошо выглядит, когда у тебя в руках и то, и другое. Положи одно и помоги мне подать". Спарроу вытерла руки кухонным полотенцем и направилась на кухню, чтобы проверить воскресное жаркое, над которым она работала. Еженедельная традиция.

"Да, мэм", - сказал я, усаживая Ксандера в коляску у двери и следуя за ней.

Я услышал, как Сейлор пробормотала "Придурок" за моей спиной.

"Я слышала это".

"Ты должен был!" От досады она дергала Руни за хвост.

Я прислонилась к кухонному острову, наблюдая, как Воробей достает из винного холодильника бутылки каберне к жаркому, разливает в причудливые миски йоркширский пудинг, пюре из сладкого картофеля и бальзамические грибы.

"В тебе что-то изменилось", - заметила Спарроу, изучая меня своими острыми зелеными глазами.

"Как по-другому?" Я отхлебнул пива.

"По-другому... задумчивый". Она сунула мне в руки поднос с йоркширским пудингом. "Поставь это на стол".

Я сделал, как она сказала. Я мог быть убийцей, боссом подпольной мафии и дикарем без моральных принципов, но я также был вымотан до костей, когда речь шла о моей приемной матери.

"Я тот же самый обычный оттенок долбанутости, каким был всегда", - пробурчал я, снова появляясь на кухне. Она не ошиблась. У меня на тарелке было много дерьма с гарниром из поноса и закуски из несвежего навоза.

Русские в Бруклине бесчинствовали, отчаянно пытаясь вырваться из моих когтей. Операция "Разрушение Джеральда" была в самом разгаре, а тут еще его маленькая монстр-дочь, которая, несмотря ни на что, бегала кругами у меня в голове. Я не могла перестать думать о Дне благодарения. Тайна, окружающая Эшлинг.

Конечно, я мог бы получить все ответы в мире, если бы просто установил за ней наблюдение, как за многими другими людьми в городе, но это означало бы признать поражение и поддаться идее, что мне не похуй, а мне было похуй.

Блядь, мне было похуй.

Ну, полхуя.

Определенно не настолько, чтобы испортить все мои рабочие отношения с Бреннанами, это точно.

Спарроу сунул мне в руки брюссельскую капусту с дижонским соусом и кучу сладкого картофельного пюре. Я вернулась в столовую, чтобы разгрузить еду. Когда я вернулся, она загнала меня в угол между холодильником и кухонным островом.

"Ты уверена, что дело не в Кэт?"

"Положительно. И кстати, покупать ей надгробие? Тупой поступок. Вырасти, блядь, позвоночник, Спар".

"У меня есть позвоночник. У меня также есть сын, который так глубоко отрицает свои чувства, что не может видеть прямо. Ты когда-нибудь слышала о Селихоте?" Она попыталась - и безуспешно - заправить свои безумные рыжие кудри за ухо.

"Нет". Я потянулся к свободной прядке, помогая ей.

“Нет". Я потянулся к свободному усику, помогая ей.

"Каждый год практикующие евреи читают покаянные стихи и молитвы, предваряющие Высокие праздники. Тринадцать атрибутов милосердия являются центральной темой всех этих молитв. Вместо того чтобы идти на католическую исповедь, евреи обращаются к людям, которых они обидели, по отдельности и просят у них прощения. Это очищает душу, говорят они. У меня такое чувство, что однажды ты проснешься и поймешь, что тебе нужно искупить свои грехи, чтобы получить прощение. Я думаю, этот день быстро приближается, и наличие надгробия, которое можно навестить, сослужит тебе хорошую службу".

"Попросить прощения у Кэт?" Я погладил подбородок, делая вид, что обдумываю это. "Прощения за что? За то, что был самым быстрым сперматозоидом, которому не повезло столкнуться с ее яйцеклеткой... или за то, что ожидал от нее выполнения материнских обязанностей в течение половины секунды, пока она меня растила?"

"За то, что ненавидел ее", - сказала Воробей, ее голос был ровным, а подбородок высоко поднят. "Сын не может ненавидеть свою мать".

"Этот может и ненавидит. Вообще-то, это даже не ненависть. Я равнодушен, что гораздо унизительнее".

"Нейтральные люди - союзники дьявола". Она отняла мою руку от своего лица, сжимая, отказываясь отпускать меня.

"Мы с Дьяволом прекрасно ладим". Я ухмыльнулся, забавляясь ее проявлением эмоций, приподняв одну бровь. "Что-нибудь еще?"

"Что тебе не безразлично?" - потребовала она.

"Ни к чему. Ничто не имеет для меня значения".

"Бык, встречай дерьмо", - шипела она. "Тебя что-то беспокоит".

"Тебя это не касается".

"И тебя это тоже не касается, верно? Большого Сэма Бреннана ничего не волнует. Он выше эмоций", - подколола Воробей. Я поняла, что она пытается сделать. Заставить меня действовать, добиваться того, чего я хочу, бла-бла-бла.

Единственное, что меня беспокоило, и то отдаленно, это история с Никсом, и я не собиралась ее продолжать.

Знание того, чем Эшлинг зарабатывает на жизнь, ничего не изменит. Чем больше я знал о ней, тем больше мне хотелось узнать ее поближе, но в этом не было смысла, потому что скоро я убью ее отца.

"Мама!" Сейлор позвала из столовой. "Поторопись, Рун Лун умирает от голода".

Воробей прошла мимо меня, но не раньше, чем пригвоздила меня взглядом.

Ужин прошел без происшествий. Хантер болтал о магазинах, Трой - о баскетболе и футболе, а Руни пыталась протащить под стол кусочки еды для своего воображаемого дружелюбного монстра. После этого Сейлор и Трой подали десерт, пока я ползал вокруг на четвереньках. Руни каталась на мне, используя мои волосы как поводья, ее смех скатывался по моей спине.

Три часа спустя я уже направлялся к двери, выполнив свои семейные обязанности за неделю. Воробей схватил меня за руку на выходе - потому что почему бы и нет? - и бросил на меня взгляд "я собираюсь дать тебе в рот, а ты не можешь ничего сделать".

"Помнишь наш разговор в тот вечер?"

"Ночью?" спросил я сардонически.

"В ту ночь, когда ты переехала к нам на постоянное место жительства".

В ту ночь, когда Кэт окончательно вышвырнула меня на обочину.

"И что же?" Я напрягся, даже после стольких лет.

"Я говорила тебе, что однажды женщина изменит твое мнение обо всех женщинах".

Я наклонил голову, бросив на нее жалкий взгляд.

"Ты ошибался".

"Я скоро буду прав. У меня есть предчувствие. У матери всегда есть предчувствие относительно своих детей. Я наблюдала за тобой сегодня и..." она остановилась, крепче сжав мою руку "...я не знаю, как это объяснить, но это близко. Я чувствовала это. Но ты борешься с этим. Я могу сказать. Ты не можешь отвергнуть судьбу, Сэм. Что бы это ни было, иди к ней".

Погладив ее по голове, я сказал: "Ей лучше надеяться, что я не пойду к ней, потому что все, к чему я прикасаюсь, я разрушаю".

С этими словами я поцеловал ее в щеку и ушел с игривой улыбкой на лице.

Ничто не могло остановить меня от получения того, чего я хотела, а хотела я уничтожить Джеральда.

Даже монстр-единомышленник с глазами, похожими на драгоценные камни.

***

От дома Воробья и Троя до моего многоквартирного дома было небольшое расстояние.

Такое короткое, что уже через десять минут езды я начал задаваться вопросом, какого хрена я еще не дома. Я огляделся и понял, что направляюсь прямо в клинику, где Эшлинг оперировала моих солдат чуть больше недели назад.

Черт побери.

Это не входило в мои планы, но я уже был на полпути через Бостон, направляясь в сторону Дорчестера, так что теперь не было смысла разворачиваться. Кроме того, это не имело никакого отношения к Эшлинг. У меня не было привычки ничего не знать о своих клиентах и их семьях. Если Эшлинг задумала какую-то глупость, я должен был остановить ее.

Я припарковался перед викторианским зданием, осматривая его.

Был вечер воскресенья, так что, скорее всего, оно было пустым. С другой стороны, это была подпольная клиника, поэтому часы посещения могут варьироваться. Когда я убедилась, что здесь пустынно, я вышла из машины и приступила к взлому. Входную дверь было неловко легко взломать, а когда я спустился по лестнице в саму клинику, там оказалась вторая хлипкая дверь, которую нужно было лишь слегка потрясти, чтобы открыть.

Я пошел к третьей двери - двери, ведущей в хирургический кабинет, где Никс лечил Беккера и Ангуса. Эта дверь тоже была легкой. Оказавшись в ее кабинете, я начала открывать ящики и записывать лекарства, которые они там хранили, набирая их длинные названия на телефоне, чтобы потом, вернувшись домой, провести более глубокое исследование.

Я проверила каждый предмет мебели, осмотрела каждый уголок, пока не наткнулась на джекпот.

Карты пациентов.

Первым признаком того, что что-то не так, был тот факт, что там была только одна папка. Желтая и тонкая, как бритва. Что это за клиника, которая принимает только шесть-семь пациентов?

Такая, которая предъявляет очень специфические требования, чтобы принимать людей.

Я начал листать папки, читая записи пациентов, результаты анализов, рекомендации консультантов.

Что-то не сходилось. Препараты. Количество пациентов. Обстановка. Я узнавал схему, когда видел ее, а эта была настолько чертовски подозрительной, что не уступала "Атлантике". Одно можно было сказать наверняка - что бы Эшлинг ни делала, у нее была веская причина держать это в секрете от семьи и друзей.

Это не было кошерным.

Это было нехорошо, невинно и не подобало ангельскому Фицпатрику. Матери Терезе, которую все знали и любили.

Я положила папку обратно в шкаф.

Я была права.

Она была чудовищем.

Ужасным чудовищем.

Милая, прекрасная Никс.

Теперь мне оставалось только выяснить, в чем ее грехи.

Глава 7

Сэм

Я сделал остановку в Badlands и проскользнул в одну из карточных комнат, выпив три крепких напитка, чтобы отвлечься от того, что я увидел в клинике. Никс была врачом, все верно, но она не работала ни в больнице, ни в одной из зарегистрированных клиник по всему городу. Чем бы она ни занималась, это было тайно, незаконно и не имело никакого отношения к людям без страховки.

Перестаньте думать о Никс. Она просто побочный материал.

Залог, неудобство в лучшем случае и осложнение в худшем.

Мне нужно было вытащить голову из задницы и покататься на ком-то, кто не был моей племянницей. Пришло время отвлечься. Напоминание о том, что есть и другие киски. Такие же хорошие, теплые и тугие, как у Эшлинг, и не доставляющие и половины хлопот.

Сдерживаемая похоть.

Это было все.

Я был занятым человеком, правящим преступным миром одного из самых грязных и грязных мест в стране. Прошло много времени с тех пор, как я утонул в женщине. Эшлинг была последней, а женщина до нее была так давно, что я забыл ее имя, цвет волос и обстановку.

Хороший трах заставил бы все это забыть.

Я вышел из карточного зала в клуб, не обращая внимания на восторженные хлопки по спине и завязывающиеся разговоры, и осмотрел массу потных, танцующих фигур, слившихся воедино. Я прижал стакан с виски к губам.

Люди приводили меня в ужас.

Несмотря на свою репутацию, я не трахался со всеми, у кого есть пульс. У меня бывали приступы самобичевания, поскольку трах в конечном итоге требовал общения с людьми, а общение с людьми было наказанием, которого иногда не стоила даже хорошая киска.

Всегда были шлюхи, которые не требовали содержательных разговоров, но я не любил засовывать свой член туда, где побывало так много других.

Я сразу решил, с какой женщиной хочу провести ночь. У нее были обесцвеченные светлые волосы, искусственный загар, длинные ноги и розовое мини-платье, настолько безвкусное, что снять его с нее было бы моим христианским долгом.

А главное, она совсем не походила на Никс.

Я щелкнул пальцами в сторону вышибал, указывая на нее.

"Я возьму эту", - отрезал я, затем развернулся и пошел вверх по лестнице в свой кабинет, мимо карточных залов.

В своем кабинете я занял себя тем, что перелистывал книги по ставкам, поправлял волосы и не думал о Никсе.

Стук в дверь заставил меня уронить толстую книгу на стол.

"Открыто". Я откинулся назад, растянувшись в своем кресле.

Блондинка толкнула дверь, возбужденно хихикая, когда закрывала ее за собой, и прижалась спиной к изрезанному пулями дереву.

"Привет! Я Дэни", - пискнула она, отбрасывая волосы на одно плечо. "Меня привел ваш вышибала. Это мой первый раз в Бэдлендс. Честно говоря, мои друзья просто в шоке от всего этого. Ты позвал меня сюда, я имею в виду. Мы много о тебе слышали, конечно. Но мы даже не знали, что ты часто бываешь в этом месте...".

Я отстранился от нее, сосредоточившись на том, как двигались ее губы, быстро и жадно. Все в ней было неправильным, начиная с сочных, вероятно, накрашенных губ и заканчивая нарисованными карандашом бровями. Ее накладные ресницы были похожи на разорванную шину от полуприцепа. Ее тяжелый макияж и сухие волосы с секущимися кончиками действовали мне на нервы. В ней не было ничего правильного.

Или хорошим.

Или восхитительной.

Сложная, опасная, сводящая с ума.

Я хотел Эшлинг. Сдержанность Эшлинг. Ее острый маленький носик и аристократические, четко очерченные губы. Ее естественные волосы, кожа и зубы. Она не поддавалась современным стандартам красоты, и в этом было что-то неотразимое. У Эшлинг был взгляд женщины голубых кровей, которую невозможно представить стоящей на четвереньках, которую грубо и грязно трахают сзади. Мужчины были простыми существами, а значит, это было именно то, что я хотел сделать - грубо и грязно оттрахать ее королевское высочество сзади, пока она скандирует мое имя.

Девушка передо мной продолжала болтать. Черт его знает, о чем. Теперь, когда я рассмотрел ее поближе, мне пришло в голову, что она молода. Законная, да, но гораздо моложе меня.

“... в общем-то, на все согласна. И, типа, я знаю, что ты занимаешься только повседневной жизнью, так что это совершенно нормально..."

"Сколько тебе лет?" Я вклинился в ее поток слов, уже нуждаясь в двух чертовых "Адвилах" и одной пуле, чтобы избавить меня от страданий.

"Что?" Она выглядела испуганной, ее карие глаза расширились в панике. "Что ты имеешь в виду?"

"Твой возраст", - издевался я, раздражаясь на себя за то, что у меня, очевидно, проснулась гребаная совесть где-то между клиникой Эшлинг и Бэдлендсом. "Какой?"

"Двадцать... пять?"

"Это гребаный вопрос?"

"Нет...?"

"Тогда почему ты продолжаешь ставить вопросительные знаки после своих ответов?"

Ее поколение собиралось управлять этой страной в один прекрасный день. Не удивительно, что у меня был фальшивый шведский паспорт, на всякий случай. Передайте привет Людвигу, мать его, Нильссону.

Она медленно моргнула, как будто это был тест. Я был наполовину уверен, что она неграмотная.

"Покажите мне ваше удостоверение личности". Я раскрыл ладонь, вытянув руку в ее сторону.

"Это смешно". Она засмеялась, ее шея и уши стали розовыми. "Я легальна! Здесь у всех есть карточки".

Не всех. На Хэллоуин Эшлинг не было, и теперь мой член хотел получить абонемент на ее киску.

Неважно, что я уволил ублюдка, который впустил Эшлинг, на следующий день.

"У тебя есть пять секунд, прежде чем я внесу тебя в черный список", - сухо сказал я.

"Из клуба?" Она втянула воздух.

"Из города", - поправил я. "Твое удостоверение личности, Дани".

Она порылась в своей поддельной сумочке Chanel, достала водительские права и шлепнула их мне на ладонь. Я зажег сигарету и сел поудобнее, потирая лоб, изучая его.

Двадцать два.

Даниэль Рондиски было двадцать два.

Практичный ребенок по сравнению со мной.

Тем не менее, достаточно совершеннолетняя, чтобы пить, трахаться и находиться здесь.

Она также была натуральной брюнеткой с пастообразной белой кожей, когда была сделана эта фотография, но с тех пор закончила Академию Бимбо и превратилась в то, что стояло передо мной сейчас, в надувную версию Шарлотты МакКинни.

Я отмахнулась от нее карточкой. "Убирайся".

"Мистер Бреннан..."

"Вон."

"Возраст - это просто число".

"Это самая глупая вещь, которую я когда-либо слышал". Я пытался - и безуспешно - найти этот разговор разочаровывающим. По правде говоря, мне было скучно. Я был так далек от любых других эмоций, что не смог бы их вызвать, даже если бы попытался.

Я не был раздражен. Я был возбужден от чего-то, что не мог взять в руки, и скучные слова, вылетающие из ее рта, убивали мою эрекцию.

"Если возраст - это просто число, то температура - тоже просто число. И деньги. И раковые клетки. И жертвы войны. Цифры - это все. Цифры - это то, что отделяет жизнь от смерти. Числа управляют этим миром. Нет ничего простого в них. А теперь убирайся нахрен".

Послав Дани в путь с моей речью Человека Дождя и смирившись с тем, что сегодня мы с моим членом оба ляжем спать одинокими, я сел в машину и поехал в свою квартиру. Мои инстинкты подсказывали мне, что сегодняшняя неразбериха в самом разгаре, и нужно ожидать худшего.

Мои инстинкты никогда не ошибались.

Потому что Эшлинг, мать ее, Фицпатрик ждала у моей двери.

Награда или наказание от Кармы?

Она прижалась спиной к дереву, сидела, скрестив ноги, наклонив голову, и холодный свет телефона освещал плоскости ее лица. Она подняла голову, как только я вышел из лифта, вскочила на ноги, разглаживая черное консервативное платье по своим изгибам. Ее пальто было сложено и аккуратно лежало на предплечье.

"Я должна убить тебя". Я бездушно прошел мимо нее, набрал код на своей двери и открыл ее, не сделав ни шагу внутрь.

"Это было бы не в твоем духе", - пробормотала она у меня за спиной. "Что я не сделала в этот раз?"

"Ты заблокировал меня".

"Я даже не была рядом с тобой весь день!" - запротестовала она, восторг в ее голосе придал ей веселый оттенок.

"Тебе и не нужно было быть. ПТСР от траха с тобой отбросил меня от всей этой концепции на всю жизнь. Поздравляю.”

“Вот почему ты снова взялся за меня, да? Чтобы убедиться, что в первый раз все действительно было так ужасно", - нахально ответила она.

"Я кончил на тебя, чтобы лишить тебя оргазма, а не потому, что хотел тебя", - резко ответил я.

"Ты действительно знаешь, как завести девушку. Неудивительно, что я был одержим тобой".

"Был?" Я повернулся, чтобы одарить ее мрачной улыбкой, моя рука лежала на ручке двери. "Насколько я знаю, ты все еще бегаешь за мной, как щенок, и даже перешел на новый уровень и теперь появляешься у меня дома, в стиле ползунков".

"Ты тоже постоянно появляешься у меня дома. Я не называю тебя ползучим".

"Это другое дело. Я работаю с твоим отцом. Я не могу скрыться от твоего взгляда, как бы мне этого ни хотелось".

Сегодня я была в ударе. Все, что мне было нужно, это рога с красными наконечниками и принести в жертву ребенка или двух, чтобы завершить мое превращение в Люцифера.

"Где ты был?" Она сменила тему, отказываясь обидеться и покинуть мое гребаное здание.

Теперь я действительно что-то почувствовал.

Я чувствовал, что готов задушить ее.

"Позволь мне ответить тебе твоим любимым чертовым выражением: не твое дело. Как вы нашли мой адрес? Не говори "не твое дело", - предупредил я.

"Гугл".

"Не лги мне". Я повернулся к ней лицом, обхватил пальцами ее нежную шею и сжал ее, чтобы напугать. Ее горло сжалось от глотка, но она не отступила.

Я ошибался в ней все эти годы и ненавидел себя за то, что судил о книге по обложке. Внутри этого кружевного и элегантного корешка кипел хаос.

"Не задавайте сложных вопросов", - огрызнулась она в ответ.

"Мой адрес невозможно отследить".

"Ну, Бэтмен, я думаю, мы оба знаем, что это неправда". Она закатила глаза. "Вы можете убрать свои пальцы с моей шеи? Мне бы не хотелось еще больше травмировать тебя контактом кожа к коже".

Только несколько человек знали, где я живу, и среди них не было ни Киллиана, ни Девон, ни моих солдат. Я была известной закрытой личностью. Это было в порядке вещей, когда я зарабатывал на жизнь тем, чем занимался. Мой адрес знали только Трой, Воробей и Сейлор.

Сейлор.

Моя предательница (сестра-предательница), должно быть, поговорила с Воробьем после моего ухода, сложила два и два и спонтанно решила влезть в мое дерьмо.

Моя игра в кошки-мышки с Эшлинг начинала превращаться в многопользовательскую игру, выходя из-под контроля, и пора было положить этому конец раз и навсегда.

Я мог бы поговорить с ней о том, что узнал сегодня, сказать, что проник в клинику, потребовать больше ответов, но это было бы бесполезно. Она выглядела растерянной, ее ониксовые волосы прилипли к вискам, глаза блестели от слез. Она могла только защищаться, а я ненавидел чертовых лжецов. Они напоминали мне мою биологическую мать.

Я убрал руку с ее горла.

"Слушай, можно мне войти?" Она потерла шею, ее осанка внезапно ослабла, как у сдувшегося воздушного шарика. Меня осенило, что мое нежелание трахать Дэни не имеет ничего общего с ее возрастом или способностью утомить меня до состояния клинической комы, а все связано с Никсом.

Черт побери.

"Нет", - сказал я категорично.

"Мне действительно нужно с кем-то поговорить".

"Я предлагаю тебе обратиться к человеку, которому не все равно".

"Я тебе безразлична?" - спросила она с удивлением и обидой в голосе. Неужели она спала последнее гребаное десятилетие? Разве я заботился о ком-то, в том числе и о себе? Нет. Трой, Воробей и громила Сейлор были исключением. Полагаю, теперь я мог бы добавить Руни и Ксандера. Очевидно, у них было преимущество в том, что они не умели бегло говорить, и поэтому у них была небольшая опасность вывести меня из себя.

"Ни капельки. Уходи".

Она облизала губы. "Мне нужно выговориться. Это из-за моих родителей. У всех остальных есть лошади в этой гонке. Мои братья, мама, папа... даже мои лучшие друзья женаты на моих братьях и сестрах, так что они не могут относиться к этому спокойно", - объяснила она.

Она была права.

Кроме того, если у нее была важная информация о Джеральде, она могла помочь мне поставить его на колени и добиться признания. Поэтому, хотя я никогда, ни при каких обстоятельствах не приводил женщин в свою квартиру, пришло время сделать исключение. Для нее.

Впервые с тех пор, как в восемнадцать лет я поселилась одна, я открыла дверь и впустила в свои владения другого человека, не Воробья или Троя. Даже моя уборщица имела лишь самое смутное представление о том, где я жила. Ее возили туда-сюда от моего дома на машине с тонированными стеклами.

"Хорошо. Но я не собираюсь трахать тебя снова", - предупредила я.

Я всегда мог рассчитывать на победу своей гордости, а Эшлинг была постоянным напоминанием о том, что Фицпатрики сочли нужным вести со мной дела, но не позволили мне встречаться с их дочерью.

"Что ж, это облегчение". Она вежливо улыбнулась, ее подбородок едва заметно дрожал, когда она пыталась сдержать свои эмоции. "И я обещаю больше не пытаться соблазнить вас. Ну что, пойдем?"

Эшлинг заняла место на плюшевом диване из черной кожи, позвоночник выпрямлен, руки скромно лежат на коленях.

"Можно мне кофе?" - спросила она дрожащим голосом.

"Не хотите ли вы вместе с ним гребаный полный английский завтрак?" Я поднял бровь, продолжая стоять. "Нет, ты не можешь выпить кофе".

"Я думаю, нам обоим нужно несколько минут, чтобы собраться с мыслями перед этим разговором".

"Единственная часть меня, которой нужно собраться, - это засунуть свой член кому-нибудь в рот, и поскольку я не хочу, чтобы ты находилась рядом с ним, я предлагаю тебе перейти к делу".

Мы несколько секунд смотрели друг другу в глаза. Она не дрогнула.

"Ты не собираешься говорить, пока я не принесу тебе кофе, не так ли?" Я подавил стон.

Она покачала головой. "Боюсь, что нет".

Нехотя, я пошел на кухню, чтобы приготовить его. На полпути к стойке до меня дошло, что:

Во-первых, я не знала, как управлять кофеваркой; я всегда брала "Старбакс" по дороге утром, а потом проводила остаток дня, ненавидя себя за то, что потребляла жженый кофе, который на вкус был как переполненная канализационная вода, и...

Во-вторых, мой дом, мои правила, мой напиток на выбор.

Я взял Macallan 18, налил на два пальца в два стакана и вернулся в гостиную.

Моя квартира была аккуратной и минимально продуманной. Голые бетонные стены, черная кожа, высокие барные стулья и хромированные приборы. В моей квартире не было ни картин, ни ненужной мебели.

Также в моей квартире сейчас отсутствовал Никс.

Я нахмурилась и посмотрела на журнальный столик.

Я посмотрел на массивную стеклянную банку в центре стола.

Одна из пуль, которые я хранил внутри, покатилась по полу. Она ударилась об одну из ножек стола.

Черт.

Я выронил виски, выскочил за дверь и застал Эшлинг, истерично бьющую по кнопке лифта, ее глаза дико сканировали окружающее пространство. Ее щеки были мокрыми, и она вся дрожала. Я схватил ее за запястье и притянул к себе.

Что, черт возьми, произошло? Почему она так испугалась?

"Отпустите меня!" - кричала она, пытаясь стряхнуть меня. "Приехать сюда было большой ошибкой".

"Не могу не согласиться с тобой. Тем не менее, ты здесь, значит, ты уверена, что доведешь дело до конца. Я знаю, что клан Фицпатриков привык к тому, что другие люди заканчивают за них, но на этот раз тебе придется выкручиваться". Я взвалил ее на плечо и зашагал обратно в свою квартиру, мои пальцы впивались в ее бедра с собственнической силой, которая удивляла и вызывала у меня отвращение.

Она не твоя.

Она - отродье врага.

Она - женщина, за которую тебе платят, чтобы ты никогда к ней не прикасался.

И она не стоит этой гребаной головной боли.

"Дай угадаю, есть отличное объяснение пулям, верно?" Она горько усмехнулась, и я был рад, что она, по крайней мере, не стала делать все то, что так любят женщины.

"Есть", - отрезал я, - "но вам это не понравится".

"Я вся внимание", - сказала она.

Я захлопнул дверь ногой, усадив ее обратно на диван и присев на корточки между ее ног, перехватив ее взгляд и руки.

“Ты спокойна?"

"Не обращайся со мной как с ребенком", - огрызнулась она.

"Не веди себя как ребенок", - отмахнулся я.

"Почему у тебя пули в банке? Десятки, не меньше".

"Почему ты думаешь, что я не хочу, чтобы люди попадали в мою квартиру?" Я ответил ей вопросом на вопрос, моя новоприобретенная техника, любезно предоставленная Дейдрой или тем, с кем я чуть не переспал сегодня в Badlands.

"Доказательства". Ее зубы заскрипели, и она обняла себя руками.

"Я вытаскиваю пули из людей, которых убиваю, и сохраняю их".

Сэм, ты гребаный идиот. Признание женщине, чьего отца ты собираешься зарезать, как жертвенного барашка.

Она уставилась на меня с ужасом, смешанным с ... восхищением? Конечно. Я все время забывал, что она тоже чудовище. Я подобрал пулю, которую она уронила на пол, не обращая внимания на запах виски, пропитавший ковер.

Я перевернул пулю, постучав по ней пальцем.

"Видишь это? М.В.? Мервин Вителли. Я выгравировал их инициалы, чтобы не забыть".

"Почему ты не хочешь забыть?" Она нахмурилась.

Потому что если я начну забывать всех людей, которых убиваю, ничто не будет отделять меня от животного, и я стану настоящим монстром.

Вскоре на моем теле появится пуля с гравировкой "G.F.", и этот факт напомнил мне о том, что я должен оставить между мной и Эшлинг некоторое расстояние. Я встал и пошел на кухню, вернувшись с бутылкой Macallan, на этот раз без стаканчиков. Я сделал глоток прямо из бутылки и передал ее Эшлинг. Я опустился в кресло напротив нее, кофейный столик служил барьером между нами.

Она сделала небольшой глоток и поморщилась, передавая бутылку обратно мне.

"Я знала, что ты убивал людей, но видеть доказательства того, сколько жизней ты забрал, - это совсем другое".

"Первый раз - самый значимый. После этого отнятие жизней ощущается одинаково. Как второй или третий кусочек мороженого. Конечно, не больно знать, что люди, которых я убиваю, - куски дерьма", - ответил я.

"Я не уверена", - сказала она, и по тому, как сморщился ее лоб, я мог поклясться, что она говорит на собственном опыте.

"Ты пришла сюда, чтобы поговорить. Говори", - приказал я, ударив своим мокасином по боку ее чувствительного ботинка.

Она моргнула, оглядывая квартиру, ее голые стены и холодное небытие, которым я себя окружил. Мне это нравилось. Чем меньше у меня было, тем меньше я привязывался к вещам. Это был дорогой особняк стоимостью три миллиона долларов, но он отличался от поместья Эйвбери-Корт, которое было увешано картинами, статуями и другими роскошными символами богатства.

Здесь негде было спрятаться. Здесь были только мы, стены и невысказанная правда, сидящая между нами, как бомба замедленного действия, которая вот-вот взорвется.

"Моя мама хочет подать на развод". Ее голос надломился. Она смотрела вниз, ее шея напоминала сломанный стебель цветка.

"Я знаю, что для тебя это звучит смешно", - поспешила добавить она. "В конце концов, это общеизвестный факт, что мои родители никогда не были верны друг другу. Их брак считается фикцией в большинстве социальных кругов Новой Англии. Но для меня это кое-что значит. На самом деле, это значит очень много. Когда я росла, я знала, что у меня есть стабильность в поместье Эйвбери Корт. Даже если мать и отец не были функциональной парой, они все равно были парой в своем странном смысле. Веришь или нет, Сэм, но они работали. Я знаю, что я уже не впечатлительный подросток, и с двадцатисемилетними случаются вещи и похуже. Некоторые люди теряют родителей, партнеров, даже детей, но я просто не понимаю... - она покачала головой, слезы висели на ресницах, не желая падать, - как все так быстро обострилось. В один момент мы вели нормальную жизнь - настолько нормальную, насколько это вообще возможно для нас, - а в следующий момент все взорвалось. Провокационные фотографии Да и той... той женщины, материализовавшейся из ниоткуда, отравление. Кто-то пытается уничтожить моего отца, и Атаир думает, что это моя мать".

Я уставилась на нее, не предлагая никаких слов объяснения или поддержки. Что я могла сказать?

Вообще-то, раз уж ты об этом заговорила, за операцией стою я. Джейн - всего лишь сопутствующий ущерб. Будь благодарна, что не тебя я бросаю под автобус. И кстати, это даже не вершина айсберга, так что пристегнись, милая, потому что я собираюсь заставить его перезаложить дом твоего детства и вытрясти из него все его миллиарды.

"У тебя действительно нет свинца?" - спросила она, подавая мне знак рукой, чтобы я передал бутылку.

Я передал, покачав головой.

Она отпила коричневую жидкость, как будто это был чай, и вернула бутылку мне. "Это странно. Обычно ты такой находчивый. Я не могу вспомнить, когда в последний раз ты не помог моей семье, когда мы попали в беду".

Меня немного позабавила ее попытка обмануть меня, чтобы я усерднее работал над делом. Делом, которое я создал в одиночку.

"Терпение, Никс".

"Вы терпеливый человек?"

"Я не придерживаюсь тех же стандартов, что и ты".

"Это удобно."

"Я веду удобный образ жизни". Я отсалютовал ей бутылкой, сделав глоток. "В любом случае, посмотри на это с другой стороны. Два дома. Два родителя. Две рождественские елки. Два набора подарков и так далее".

"Я не ребенок". Ее глаза вспыхнули от ярости.

Я приподнял бровь. "Ты точно ведешь себя как ребенок, когда вовлечены твои родители".

"Что бы ты сделала, если бы была на моем месте?" Ее глаза сфокусировались на моих, внезапно став острыми.

Опустился бы на колени и снова взял бы мои яйца в рот.

"Пусть они сами разбираются с этим дерьмом. Они взрослые люди, а ты не родитель. Ты - ребенок".

Возможно, потому что в последнее время я был больше сосредоточен на Эшлинг, особенно во время ужина в День благодарения, я не мог не заметить, как ее мать попросила Эшлинг налить ей напитки и присоединиться к ней в ванной, чтобы помочь ей застегнуть молнию. Джейн относилась к Эшлинг не лучше, чем к горничной. Я не могла вспомнить, когда началась эта динамика, и теперь задавалась вопросом: то ли я решила закрывать на это глаза все это время, то ли я не хотела, чтобы факты мешали мне воспринимать Эшлинг как избалованную соплячку.

"Я вроде как родитель моей матери", - призналась она. "Она полагается на меня... умственно".

"Это, если использовать технический термин, полный пиздец".

"Возможно, но это правда. Моя жизнь... не так красива, как кажется со стороны". Она почесала нос, потянулась, чтобы вынуть одну из пуль из банки и покатала ее между пальцами, изучая ее инициалы. Она положила ее обратно. Достала еще одну. Я сопротивлялся желанию наброситься на нее, сказать ей, что теперь мне придется стереть отпечатки ее пальцев с каждой из них по отдельности, на случай, если кто-нибудь их найдет. Я мог сказать, что она была близка к слезам и хотела любой ценой избежать превращения в рыдающую женщину.

Я выросла с Воробьем и Морячкой, двумя женщинами, которые не были склонны к драматизму. На самом деле, я не могу вспомнить, чтобы они вообще плакали. Я была уверена, что на семейных похоронах и тому подобных мероприятиях они проливали слезу или две, но они всегда держались со спокойной силой женщин, знающих подземный мир изнутри и снаружи и правящих им как неоспоримые богини.

Обычно, когда я слышал, как женщины плачут, это происходило в постели и по всем правильным причинам.

"Бу-бу-бу, милая. Ты молода, красива и достаточно богата, чтобы купить счастье. А твои родители вот-вот разведутся и будут ненавидеть друг друга. Добро пожаловать в двадцать первый век. Ты официально присоединяешься к пятидесяти процентам людей в США".

Я действительно был бездонным источником гребаного солнечного света, не так ли? Но я ничем не мог ей помочь. Я не собирался менять свои планы, чтобы пощадить ее чувства.

Глаза Никс сузились, но, что удивительно, она не выглядела так, будто вот-вот разрыдается.

"Моя жизнь не так очаровательна, как ты думаешь", - настаивала она, горячо шепча. "Во-первых, когда я росла, я никогда не видела настоящей любви. Здоровых отношений между мужчиной и женщиной. По крайней мере, у тебя были Воробей и Трой. Мое детство было бесконечным потоком споров, швыряния предметов и исчезновения родителей на месяцы в Европу, то вместе, то поодиночке, оставляя меня с няньками".

Я уставилась на нее пустым взглядом, показывая, что она вряд ли вызвала во мне достаточно жалости, чтобы вдохновить меня встать и принести ей клинекс.

"Потом я потеряла того, кто был мне действительно дорог, когда мне было семнадцать, довольно... жестоким образом". Ее горло сжалось от глотка, и она огляделась вокруг, чувствуя себя неловко. Я не стала спрашивать, кто это был.

Правило номер один - не привязываться. Это затуманивает рассудок.

"Что еще у тебя есть для меня?" Я зевнула, откинулась назад, демонстративно проверяя время на своем телефоне.

"Мой первый раз..." Она замешкалась, прикусив нижнюю губу. Мой интерес возрос, и я обнаружил, что сижу прямо. "Я потеряла девственность со своим профессором".

“Сколько ему было лет?"

"Сорок один".

"А тебе?"

"Девятнадцать".

"Это..."

"Отвратительно?" Она грустно улыбнулась, в ее глазах снова блестели слезы. Я собирался сказать "горячая, как блядь", но, конечно, это было уже в прошлом. "Да, я знаю. Хочешь знать, что именно отвратительно?"

"Я думала, что уже знаю. Ему был сорок один год".

Она улыбнулась мне усталой улыбкой.

"Через три недели после того, как мы начали спать вместе, я узнала, что он женат и у него есть ребенок. Видишь ли, он не носил обручального кольца и жил в многоквартирном комплексе на территории кампуса, один. Он выглядел молодо и стильно и так часто тусовался со студентками..." она ковыряла кутикулу на ногте, нервно дергая его "...я хотела потерять девственность с кем-то с опытом, и я знала, что у него он есть. Мы продолжали встречаться после секса. Пока однажды он просто не растворился в воздухе. Перестал отвечать на мои звонки. Просто встал и ушел. Он даже не закончил учебный год. Мне нужно было что-то сделать, поэтому я нашла его. И, в общем, я узнала, почему он ушел. Из-за меня. Потому что его жена, которая преподавала в другом университете в двух штатах отсюда, узнала и за уши притащила его домой. Когда я нашел его новый адрес, я совершил ошибку, поехав туда и постучав в его дверь".

Плохой выбор. Но у меня было достаточно жизненного опыта, а Эшлинг жила в защитном пузыре. Конечно, ей нужны были ответы, завершение и прочая муть, о которой вы читаете.

"Она открыла дверь и бросила телефон, с которого он мне звонил. Она начала кричать на меня перед всем районом, называя меня шлюхой, разрушительницей домашнего очага, испорченной сукой. Она сказала, что моя мать - шлюха, что все в Америке знают, что одна из нас не принадлежит Фицпатрику, а потом пообещала, что сообщит во все больницы Бостона о том, что я сделала. Это было унизительно. Особенно учитывая, что я никогда не знала, что этот человек женат".

"Поэтому вы никогда не пытались устроиться в больницу здесь?" спросила я.

Она прикусила нижнюю губу, сдирая ногтем все больше и больше омертвевшей кожи. "Отчасти. Может быть. Не знаю. В любом случае, это не вся причина. С тех пор я еще больше ограничила свое общение с мужчинами".

"Хорошо", - отмахнулся я. "Мы все ублюдки".

В воздухе повисло молчание. Я хотел, чтобы она ушла. Она не собиралась ничего рассказывать мне об отношениях своих родителей, о Джеральде. Это было бессмысленно.

"Расскажи мне что-нибудь личное". Она прислонилась щекой к плечу. "Только одну вещь, Сэм. Это поможет мне почувствовать себя лучше. Пожалуйста".

"Эшлинг, тебе пора идти".

"Почему?"

"Потому что это быстро ни к чему не приведет. Мы трахались. Это была ошибка. Тебе пора двигаться дальше. Что бы ты ни думал, что произойдет, я могу заверить тебя, что этого не случится. У меня нет ни души, ни сердца, ни совести. Нам было весело, да, но для меня все женщины одинаковы. Я никогда не выберу тебя выше всех остальных. Если ты думаешь, что жизнь с Джерри - это кошмар для твоей матери, представь своего отца в его худшем состоянии и продолжай. Это буду я".

Тогда это наконец-то произошло.

Она наконец-то заплакала передо мной.

Это была всего одна слеза. Она скатилась по ее щеке, слетела с подбородка, как с утеса, и упала на колено.

"Черт возьми, женщина", - шипел я, глядя в сторону, чувствуя... чувствуя. Это не было большим чувством, просто небольшой дискомфорт, но я не хотел видеть ее слезы.

Один раз.

Это был единственный раз, когда я собирался подшутить над этой раздражающей женщиной. Больше не буду.

Я встал, взял бутылку виски за горлышко и сделал глоток, расхаживая по комнате.

"Когда я был ребенком, до того, как Трой и Воробей взяли меня к себе, когда я жил с Кэт и моей бабушкой, у нас в доме была картина. Только одна. Это была очень дешевая картина. Выцветшая старая вещь с изображением хижины на озере - обычная и не очень хорошая. В любом случае, картина стояла перед кроватью в главной спальне. Она имела свойство падать с гвоздя на пол каждый раз, когда скрипела дверь или кто-то входил в дом. Кэт была единственным человеком с ключом от спальни, и она еще не догадалась, что я научился взламывать замок".

Я остановился. Сделал еще глоток. Понял, что наполовину пьян, и поставил бутылку на журнальный столик, заметив, что Никс перебирает пальцами и трогает все новые пули в банке, выдыхая инициалы губами. Как будто она оплакивала этих людей или что-то в этом роде.

"Когда я была маленькой, Кэт наказывала меня голодом. Для этого она превратила место под своей кроватью в импровизированную кладовку. Там она хранила всю еду. Приправы, чипсы, крендельки, готовые блюда. У бабушки не было достаточно сил, чтобы бороться с ней за это. Как вы знаете, я был дрянным ребенком, поэтому практически постоянно находился в состоянии наказания. Из-за этого я была очень голодной и очень маленькой для своего возраста".

Она сжала губы, и я мог сказать, что она вот-вот снова зарыдает. Это заставило меня почувствовать себя трахающейся Бэмби. Мне не нужна была ничья жалость. Я поспешно перешла к следующей части.

"В какой-то момент я решила, что могу просто вломиться в комнату и взять рамен или пакет чипсов или что-то еще. И я так и делал. Часто. Но у Кэт была тенденция приходить в самое неудобное время. Когда у меня не было времени убежать из ее комнаты, мне приходилось прятаться под кроватью, зарываясь под нездоровой едой".

Я горько улыбнулась голой бетонной стене перед собой, чувствуя, как глаза Эшлинг цепляются за мой профиль, жаждая услышать больше.

"Кэт была шлюхой, поэтому чаще всего, когда она приходила домой, она была не одна. Я перестал считать после четвертого раза, когда мне пришлось пробраться под ее кровать и почувствовать, как пружины матраса впиваются мне в спину, когда кто-то трахал ее надо мной".

Эшлинг отвернулась, шипя, как будто моя боль влилась в ее тело.

"Нет", - прохрипела она.

"Да". Я изменил направление, подойдя к ней. "Я чувствовала тяжесть грехов моей матери, фигурально и буквально. Они трахали ее через мою спину. Снова, снова и снова. Пока я дрожала, голова кружилась от голода, каждый мускул моего тела напрягался, чтобы я не сделала резкого движения и не дала о себе знать. Мое самое отчетливое детское воспоминание - это та дурацкая картина. Каждый раз, когда изголовье кровати ударялось о противоположную стену, она падала, но не лицом вниз, так что я всегда видел домик и озеро, смотрящие прямо на меня, как будто они поймали меня с поличным. У нас были отношения, у меня и этой картины. Мне казалось, что она дразнит меня. Напоминала мне о моей дерьмовой жизни, и каждый раз, когда я смотрел на нее, я чувствовал, как синие и фиолетовые вмятины на моей спине от ржавых пружин кровати впиваются в мою кожу."

"У тебя нет картин", - медленно сказала она, оглядывая комнату.

Я постучал нижней частью сигаретной пачки по бицепсу, и одна сигарета выскочила наружу.

Я зажал ее между зубами. "Нет".

"Должно быть, мой дом вызывает у вас сильное раздражение".

Я усмехнулся, прикуривая сигарету. Я растянулся рядом с ней на диване, стараясь не касаться ее, выдыхая дым к потолку.

"У меня нет триггеров".

"У всех есть триггеры", - возразила она.

"Не у меня. Я позволяю ненависти разгораться и перенаправляю ее в амбиции. Я приветствую свои слабости и не стесняюсь их".

Она прислонила голову к моему плечу, прижав ладонь к сердцу. Я замерла.

Это было что-то новенькое.

И непрошено.

Тем не менее, я не двигался. Ее рука на мне была приятной. Правильно.

"Так вот почему ты ненавидишь женщин?" - прошептала она. "Потому что Кэт так сильно обидела тебя?"

"Я не ненавижу их. Я просто не хочу иметь с ними ничего общего", - простонал я.

"А я хочу иметь что-то общее с тобой". Она подняла голову и посмотрела на меня совиными глазами. Наши взгляды встретились. Густой гул наших импульсов наполнил воздух. Я отстранился от нее, прижав большой палец к ее губам.

"Нет." Я злобно улыбнулся, вставая. "Вот. Ты выложила все как на духу и даже получила небольшой бонус в виде моей душещипательной истории. А теперь убирайся на хрен, Никс. И не возвращайся".

"Но я..."

начала она, но я отвернулся, затягиваясь сигаретой и глядя в другую сторону.

Через окно от пола до потолка я видел, как она с достоинством встала. Она направилась к двери, высоко подняв подбородок и держа спину прямо. Как только она закрыла за собой дверь, я выдохнул и бросил сигарету в полупустую бутылкувиски.

Бросившись в ванную, я спустил свои брюки до колен, включил душ и вошел внутрь, прежде чем вода из холодной превратилась в горячую.

Я оперся одной рукой о кафель, дал воде политься на мое тело и начал дрочить, не снимая рубашки.

"Черт..." шипел я, безжалостно натирая свой член, быстро накачивая его. "Черт. Дерьмо. Дерьмо."

Одно ее присутствие в моей квартире заставило мои яйца напрячься.

Я кончал, кончал и кончал в свой кулак. Жидкий белый гель покрыл мои пальцы, и я подумал, когда же я в последний раз мастурбировал.

Наверное, когда мне было шестнадцать.

Нет, может, пятнадцать.

Пошла ты, Эшлинг.

Я прижалась лбом к кафелю и застонала, когда раскаленные иглы воды продолжали хлестать меня по лицу и волосам. Я не был ее спасителем, я был ее монстром. Эти поздние ночные звонки, мои слежки за ней, ее поиски меня... они должны были прекратиться.

Пока я не сделал с ней то, что сделал с той картиной.

Потому что я не рассказал ей всю историю.

Спустя годы после того, как я съехал из квартиры Кэт, я вернулся. Заплатил хозяину большую сумму денег, чтобы он провел экскурсию по квартире. Я нашел картину. Новые жильцы не успели от нее избавиться. Я украл ее, сжег и выбросил пепел в реку Чарльз.

Я не умел хранить вещи.

Я знал только, как их ломать.

Пришло время сломать Эшлинг раз и навсегда и сделать так, чтобы она никогда, никогда больше не искала меня.

***

Эшлинг

Прекрати выбирать то, что не выбирает тебя, мон шери, - раздался голос мисс Би у меня в ушах, когда я выскочила из дверей здания Сэма на шатающихся ногах, и резкий ветер хлестнул меня по щекам.

Я задыхалась, но никакое количество воздуха не могло удовлетворить мои легкие.

Сэм, Сэм, Сэм.

Сломанный, покрытый шрамами, омраченный, несовершенный Сэм. Вылепленный в руках жестокой матери, приемного отца-мафиози и призрака биологического отца, который, как он знал, пытался убить его приемную мать.

Я накинула пальто на талию и трусцой побежала к "Астон Мартину", ожидавшему за углом дома Сэма, и скользнула на пассажирское сиденье. Как только я забралась внутрь, я схватила термос, ожидавший меня там, и жадно глотнула кофе.

"Ну как?" спросил Киллиан с водительского места, скептически подняв бровь.

Он не верил, что Сэм имеет какое-то отношение к Атаиру. Как и Хантер. Я заметила, что Киллиан теперь смотрит на меня, пытаясь понять, был ли у меня секс с Сэмом. Любые признаки, по которым можно было бы узнать, занимались ли мы чем-то грязным. Пухлые губы. Покрасневшие щеки.

Мой брат не верил, что я не брошусь на Сэма.

Я покачала головой. "Не смог ничего найти, и он не предоставил никакой информации".

"Конечно, не смог. Потому что у Сэма есть дела поважнее, чем возиться с Атаиром без видимой причины".

"Он был единственным человеком за столом, способным отравить одного из гостей".

"У Атаира был визит в больницу. Дай своей хорошенькой головке отдохнуть, Эш. Сэм невиновен - в данном случае, конечно. В целом, он, вероятно, несет ответственность за каждую другую плохую вещь, которая произошла в Массачусетсе с 1998 года. Дело закрыто".

Когда я ничего не сказал, он застонал, опустив голову на подголовник и закрыв глаза.

"Скажи мне, что ты бросишь это. У меня и так достаточно забот. Мне не нужно тушить еще один пожар".

"Ладно", - выдохнул я. "Я больше не буду к нему принюхиваться".

"Обещаешь?" - спросил он.

"Обещаю".

Это было глупо. По-детски, правда, но старые привычки умерли, и я обнаружила, что скрещиваю пальцы на коленях, как ребенок, между складками и сгибами своего платья.

Это было далеко не конец.

Сэм мог играть со мной, но теперь я тоже играла с ним.

Я собиралась узнать правду о том, что случилось с моими родителями.

Если это будет последнее, что я сделаю.

Глава 8

Эшлинг

Прошла неделя с тех пор, как я посетила квартиру Сэма.

Неделя радиомолчания с его стороны, и мои братья изо всех сил пытались восстановить что-то похожее на нормальную жизнь в нашем доме.

Они приходили после работы несколько раз в неделю, чтобы проведать Дэ, убежденные, что отравление было либо делом рук матери, либо невысказанной ошибкой Джеральда.

Я подыгрывала им, осыпая мать вниманием, следя за ней ястребиными глазами, чтобы она не пыталась навредить себе, но на самом деле во мне что-то сдвинулось, перестроившись в другую форму. Я начал меняться, и я не знал, как и почему, но последние несколько недель имели к этому самое непосредственное отношение.

Внешне я вела себя как обычно. Я встретился с Перси, Белль и Сейлором в новом индийском ресторане в центре города. Я даже притворилась, что весело усмехаюсь, когда Сейлор с многострадальным вздохом уставилась на свой телефон и показала нам фотографию Киллиана. "Это его версия посылать мне фотографии члена".

"Но это не член." Перси моргнула, не понимая этого.

"Во всяком случае, не анатомический", - пробормотала Белль, отрывая кусок хлеба наан и макая его в соус из мяты и манго. Перси протестовала против того, что мы назвали ее мужа козлом, но, конечно, мы все знали, что он им был - для всех, кроме нее.

Мать продолжала стонать о том, как ужасно вел себя с ней мой отец, но каждый раз, когда она выходила из своей комнаты и он пытался с ней заговорить, она делала резкий разворот и мчалась обратно в главную спальню, оставляя за собой шлейф слезливых обвинений, эхом разносящихся по роскошным стенам прихожей.

Папа все еще спал в одной из гостевых комнат, входил и выходил из нее, как призрак, его взъерошенные белые волосы торчали во все стороны, он был небрит и преследовался состоянием своего брака.

Не помогло и то, что он начал получать таинственные, загадочные сообщения с угрозами опустошить его секретные банковские счета в Швейцарии - счета, о которых, по словам Да, никто не знал.

В первые пару дней после того, как начали приходить сообщения, мой отец принял душ, оделся и пошел в свой кабинет. Он оставил свою дверь приоткрытой и сидел там, неподвижный и тихий, ожидая, когда дверь моей матери откроется, чтобы он мог поговорить с ней.

Как только он понял, что мать действительно не заинтересована в том, чтобы все обсудить, он вернулся в свое нынешнее состояние разрухи, почти не выходя из своей комнаты.

И в этом, как я понял, заключалась разница между этим разом и всеми остальными. Обычно мои родители вступали в это танго, своеобразный танец; за ним было трудно уследить, и только они знали все движения.

Отец ошибался, мать злилась, а он отвоевывал ее обратно. Он заманивал ее в альков в доме или уводил в сад бабочек, шепча ей на ухо сладкие слова. Он ухаживал за ней. Заставить ее почувствовать себя желанной. Осыпать ее подарками и комплиментами. Посылать ей жаркие взгляды из-за стола во время ужина. Наблюдать, как она ломается, прежде чем сломаться и вернуть его. Затем он увозил ее в длительный отпуск, давал все эти обещания, которые, как они оба знали, не мог сдержать, и склеивал их отношения, несмотря на то, что в них не хватало кусков и они были полыми изнутри.

Только на этот раз ничего не вышло. Па был отравлен. Он винил мою мать. Мои братья тоже ее подозревали. Я думаю, мама решила, что с нее хватит, и вычеркнула их из своей жизни. Она отказывалась видеться с Киллианом и Хантером, когда бы они ни приезжали.

Что привело нас к тому, где мы находились сейчас.

На ежегодном благотворительном вечере, который устраивала моя мать.

"Эшлинг, будь добра, попроси своих братьев поздороваться с мистером Арлингтоном. Он сделал такое значительное пожертвование в нашу благотворительную организацию сегодня вечером, и я знаю, что он уже давно добивается внимания Киллиана. Ему нужен совет по поводу его новой оффшорной компании". Мама резко толкнула меня локтем, когда мы стояли в бальном зале Bellmoor, бутик-отеля в Вест-Энде.

Зал был выдержан во французском неоклассическом стиле - все кремовое, золотое, богато украшенные люстры, лестница с золотыми перилами, которую можно было фотографировать.

Гости входили и выходили, пили шампанское и громко смеялись, ища свои столики. Бизнесмены смешивались друг с другом, мужчины в смокингах, женщины в изысканных бальных платьях. Джейн Фицпатрик имела безупречный опыт организации пышных вечеринок, от балов дебютанток до благотворительных мероприятий, и эта вечеринка ничем не отличалась от других, хотя она знала, что ее коллеги так и не смогли оправиться от последнего заголовка, за который отвечал ее муж.

Моя мама была директором некоммерческой благотворительной группы The Bipolar Aid Alliance, для которой она часто устраивала мероприятия. Она была одета в достойное серое платье, ее волосы были убраны в пучок. Мы никогда не говорили о том, что она выбрала именно эту благотворительную организацию, а не другие, чтобы уделять ей все свое внимание и ресурсы, но я знала, что это о многом говорит.

Я поняла, что ничто в поведении моей матери не было случайным. Она была расчетливой женщиной, и мы с Киллианом унаследовали от нее эту черту.

"Я так и сделаю, но для протокола тебе придется поговорить с ними в какой-то момент", - укорила я ее, поглаживая свои бархатные перчатки.

Она задрала нос, рассматривая свои наманикюренные ногти.

"Придется? Сомневаюсь. Я должна поговорить со своим банкиром, чтобы все уладить до развода. И с моим ландшафтным дизайнером - кусты роз нужно как следует подстричь. О, и, конечно, мой парикмахер. Но мои сыновья? От них мне ничего не нужно. Если я хочу увидеть своих внуков, я могу напрямую поговорить с их женами. Я бы предпочла, чтобы Сейлор и Персефона хотя бы относились ко мне как к равной и не верили, что я отравила собственного мужа".

"Кстати, о твоем муже, что с ним?" спросила я, разглаживая рукой свое темно-синее платье с рукавами-шапочками. "Будете ли вы разговаривать с ним в ближайшее столетие, или вы собираетесь провести остаток своей жизни, уклоняясь от него?"

"Мы с твоим отцом, похоже, достигли точки кипения после того, как десятилетиями кипели на грани катастрофы. Он стал параноиком и ошибочно недоверчивым. Довольно вульгарно, учитывая, что я не тот, кто каждые несколько месяцев появляется в заголовках газет с новым романом. Мне неприятно это говорить, Эшлинг, дорогая, но, возможно, мы достигли конца пути. Я не вижу, чтобы мы вернулись из этого кризиса".

"Ну, тогда я предлагаю тебе поговорить с ним до того, как ты вручишь ему документы о разводе". Я стиснула зубы.

"Он мне не поверит".

"Попробуй."

"Просто скажи своим братьям, чтобы они делали то, что я скажу", - отмахнулась от меня мама, словно я была подростком, а не взрослой женщиной.

Я не была идиоткой. Я знала, что люди относятся ко мне так, будто я моложе своих лет, потому что я позволяю им это. Потому что я была милой, робкой и покладистой.

Я покачала головой, топая к Киллиану и Хантеру, которые стояли в группе с другими мужчинами, курили сигары и громко обсуждали новый налоговый план.

Было видно, что они не хотят здесь находиться. Обычно они брали своих жен с собой куда угодно. Если они оставляли Сейлор и Персефону дома, это означало, что они планируют ранний отъезд и избавляют своих жен от скуки.

Однако они все равно пришли поддержать мою мать. Мне хотелось, чтобы она видела это. Как мы все делали все возможное, чтобы поддержать ее, даже если она вела себя как ребенок.

Я остановилась возле Хантера и Киллиана.

"Могу я одолжить вас двоих на минутку?" Я вежливо улыбнулась.

"Можно? Я готов заплатить вам хорошие деньги, чтобы вы вытащили меня отсюда. Дополнительно, если ты согласишься пустить мне пулю в лоб", - прошептал Хантер, делая шаг в сторону от кругового рывка, в который он был вовлечен. Киллиан, у которого было больше изящества, бросил в мою сторону нетерпеливую ухмылку, но остался на месте, а вокруг него собралась толпа мужчин.

"Что происходит?" спросил Хантер, потягивая воду из бутылки. Он почти не пил алкоголь, а если и пил, то ограничивался одной порцией. "Вечеринка в самом разгаре, и ящик для пожертвований переполнен. Только не говорите мне, что старая летучая мышь снова нашла причину быть несчастной. Дай угадаю, цветы недостаточно свежие или кто-то не сделал комплимент ее платью, которое, кстати, делает ее похожей на гипсокартон".

Я топнула ногой, заставив его вздрогнуть и сжать пальцы.

"Она спросила, не могли бы вы двое представиться мистеру Арлингтону, вон там". Незаметным жестом я указал на пухлого пожилого мужчину, сидящего за столиком в другом конце комнаты и наслаждающегося коктейлем из креветок гораздо больше, чем кому-либо положено наслаждаться коктейлем из креветок, учитывая его отвратительный вкус. "Он сделал крупное пожертвование и хотел бы задать вам несколько вопросов. Я полагаю, это связано с оффшорным бизнесом".

"С каких это пор я подписался на то, что мать будет сутенером, словно я низкосортная девушка по вызову, нуждающаяся в мелких деньгах?" Киллиан заговорил своим обычным монотонным голосом, отступая в сторону от толпы, окружавшей его.

Я повернулась, чтобы посмотреть на него, нахмурившись. "Тебе нужно снять с меня часть нагрузки. Я тот, кем она управляет двадцать четыре-семь".

"Твой выбор", - сухо заметил Киллиан.

"Кстати, о жирных чеках..." медленная ухмылка расползлась по точеному лицу Хантера "...сам Дьявол только что вошел в бальный зал, и он привел с собой дорогую спутницу".

Все головы повернулись ко входу, включая мою, как раз вовремя, чтобы увидеть Сэмюэля Бреннана, входящего через двойные двери с высокой, стройной брюнеткой. Двое швейцаров поклонились им. Сэм был одет в безупречно сшитый смокинг, а на женщине было атласное платье глубокого зеленого цвета с низким вырезом, которое выделяло ее из толпы.

Она явно была моделью.

И я явно отчаянно ревновал.

"И он принес копию нашей сестры, не меньше", - пробормотал Хантер, сжимая свою бутылку с водой до тех пор, пока она комично не захлебнулась в его руках и не пролилась на ботинки. Киллиан молчал, его глаза сузились на Сэма.

Незнакомый мне мужчина встал между нами, жестом указав на Сэма своим фужером с шампанским.

"Говорят, он убил свою первую жертву в тринадцать лет. Под руководством своего приемного отца, Троя Бреннана. Я тогда работал в прокуратуре. Читал отчет о вскрытии. Ущерб, который он нанес, был пугающим. Знаете, мы так и не нашли пулю, которую он использовал".

Это было потому, что Сэм хранил их все.

"Он мой шурин", - сказал Хантер сквозь стиснутые зубы. "Так что если вы не хотите разделить судьбу с этим несчастным трупом, я предлагаю вам отправиться в поход".

"О..." Мужчина заметно отпрянул, поморщившись. "Я понятия не имел. Мои извинения".

Мой взгляд не отрывался от Сэма и его спутницы ни на секунду. Я прижала свой бокал к груди, наблюдая за их совместным движением: руки соединены, ее рука лежит на его предплечье. Словно почувствовав мой взгляд, Сэм крутанулся и резко повернулся в нашу сторону, направляясь к нам. Мое сердце забилось в горле, и что-то горячее зашевелилось в животе.

За все эти годы, а особенно за последние недели, он никогда не дразнил и не провоцировал меня, но никогда раньше он не бросал мне в лицо других женщин.

Это была эскалация. Новый шаг в нашей испорченной игре.

Он знал, что я буду здесь.

Знал, что я помогла матери организовать это благотворительное мероприятие.

Это было прямое подстрекательство.

Разработанный, чтобы вывести меня из себя.

Чтобы показать мне, насколько ему все равно.

Сэм и женщина остановились перед нами.

"Только что видели конгрессмена Вайсмана, который направлялся сюда..." Сэм ткнул большим пальцем себе за плечо, обращаясь к моим братьям и только к ним, - "...твоя мать, должно быть, потянула за какие-то ниточки, чтобы он появился здесь после скандала с домработницей без документов".

"Я понимаю, что у тебя манеры испачканного подгузника, но в культурном обществе принято представлять свою пару друзьям, что ты сейчас и сделаешь", - ледяным тоном процедил Киллиан, его глаза скользили от Сэма к его паре. В них не было одобрения. Мой брат смотрел только на свою жену, сколько бы красивых женщин ни бросалось к его ногам. Но я мог сказать, что он был встревожен тем, как похожи я и женщина перед нами.

Черт, она тоже могла это почувствовать. Мы оба с любопытством смотрели друг на друга, словно в искаженное зеркало.

"Становишься немного обидчивым, Килл". Сэм выглядел слегка развеселенным. "Это всего лишь женщина. Они составляют более пятидесяти процентов населения Земли, насколько я знаю. Неужели Персефона не справляется со своими обязанностями, чтобы развлечь тебя?"

Женщина неловко сдвинулась на пятки, явно не оценив, что о ней говорят, как о загадочном мясе в сомнительном сэндвиче с деликатесами. Несмотря ни на что, мне было жаль ее. Она была реквизитом и заслуживала большего, чем то, что Сэм приготовил для нее.

"Это Бекка..." Сэм сделал жест в ее сторону, не глядя на нее, как продавец, демонстрирующий броский автомобиль "...Бекка, это Киллиан, генеральный директор Royal Pipelines, и Хантер, мой шурин и глава PR-отдела компании. А это Эшлинг..." Он небрежно дернул подбородком в мою сторону, как делают с семейной собакой. Все взгляды обратились ко мне. "Она их младшая сестра, род занятий которой не разглашается. Я уверен, что это что-то интересное, но я никогда не проявлял достаточного интереса, чтобы узнать это".

"Эшлинг - врач", - огрызнулся Киллиан.

"А я Мария Антуанетта". Сэм театрально поклонился. "Хочешь торт?"

"В первый раз ты признаешь мою сестру и говоришь с ней, как с мусором". Хантер нахмурился, насупившись. "Теперь я вспомнил, почему никто из нас не хотел, чтобы ты приближался к ней".

"Привет. Я здесь!" Я помахала рукой в воздухе, стараясь казаться невозмутимой. "Нет необходимости вести мои битвы за меня. Также, я думаю, пришло время воспользоваться своим правом хранить молчание, Бреннан". Я обнажила зубы, ярость гудела под моей кожей. "Все равно ничего из того, что выходит из твоего рта, не стоит слушать".

Он направил на меня свои серые глаза, и они сверкнули открытым восторгом. Впервые после Хэллоуина я видела его счастливым. С тех пор, как мы разделили вместе гнусную ночь.

"Это неделя акул для всего клана Фицпатриков? Я слышала, что у женщин, которые живут вместе, месячные приходят в одно и то же время".

"Я подозреваю, что с твоим послужным списком ты потерял все права на шутки про кровь, Сэм". Я выгнула бровь в его сторону.

Он откинул голову назад, теперь уже смеясь во весь голос.

"Трогательно, Никс".

Хантер уронил свою бутылку с водой. Киллиан поперхнулся своим виски. Все остановилось, включая мое сердце.

"Никс?" - спросили в унисон оба моих брата.

Впервые с тех пор, как вошел Сэм, я заставила себя умерить пыл, желая узнать, как он собирается выкручиваться. Бекка по-хозяйски обняла Сэма, осознание того, что она вступила во что-то большее, чем она, проникало в ее организм.

Я прохладно улыбнулась.

"О, расскажи им историю о том, как я получил свое прозвище, Сэм. Это хорошая история".

Карнавал.

Поцелуй.

Признания.

Ты - монстр, и я - монстр. Мы оба демоны, ищущие свой следующий фунт плоти.

Платиновая пуля может убить Никса, но нет, ты дал мне золото. Я нужна тебе живой, Бреннан. Живой и способной дать отпор.

Бекка крепче вцепилась в руку Сэма, рассматривая его как спасательный круг, не зная, что его работа заключается в том, чтобы заставлять людей тонуть. Она не произнесла ни слова с тех пор, как вошла в бальный зал, и я знала, что это не случайно. Должно быть, он велел ей держать рот на замке.

Серебряные глаза Сэма сверкнули злобой. "Ты уверена, что хочешь, чтобы я им рассказал?"

"Сейчас не время строить из себя рыцаря", - огрызнулся Киллиан. "Эшлинг и ты никогда не обменялись и парой фраз, а у тебя уже есть для нее прозвище? Тебе придется дать мне объяснения, поскольку я плачу тебе дополнительную плату за то, чтобы ты не трогал мою сестру".

У меня в горле образовался ком, и я знала, что если открою рот, то закричу.

Как мои братья смеют вмешиваться в мою личную жизнь?

Как они смеют диктовать, с кем я могу видеться, а с кем нет?

И как же я была жалка, что Киллиану не составило труда сказать это прямо передо мной?

Я была Эшлинг. Милая, ангельская Эшлинг. Врачом. Воспитательницей. Хорошей.

Бекка выглядела мучительно смущенной, когда кусочки головоломки начали вставать на свои места. Она сделала шаг в сторону, подальше от Сэма. Он даже не заметил.

Сэм повернулся и посмотрел на Хантера и Киллиана, выражение его лица было серьезным.

"Это был первый раз, когда я увидел твою сестру. На ужине, когда Сейлор и Хантер начали жить вместе". Ага. Он уже лгал. Это была не первая наша встреча. "Я отлучился, чтобы сходить в туалет, как раз когда она выходила из него. Ее платье было засунуто в нижнее белье сзади, ее задница и ноги были выставлены на всеобщее обозрение. Я сказал ей, что ей нужно расстегнуть платье. Она заплакала от ужаса и сказала: "О, нет, мои трусики!". Она объяснила мне, что в британском английском языке нижнее белье называется трусиками. С тех пор я зову ее Никс, потому что она дура, которая не умеет правильно одеваться. Не так ли, Никс?". Он подмигнул, щелкнув меня по носу, как какой-нибудь заботливый старший брат.

Я чувствовала себя близкой к ядерному взрыву.

Разочарованной.

Униженной.

В ярости.

Сэм уставился на меня, ожидая, что я наброшусь на его дерьмо.

"С каких пор ты встречаешься?" Хантер сменил тему, явно не обрадовавшись рассказу Сэма.

"С тех пор, как я передумал жениться".

"Ты передумал жениться?" усмехнулся Киллиан, скептицизм так и сочился из его холодного взгляда. Мой старший брат поигрывал золотым обручальным кольцом, пока говорил. "Клепаю. Я отчетливо помню, как ты произнес мне часовую речь о достоинствах одиночества незадолго до того, как я женился на Персефоне. Должен ли я выставить тебе счет за потерянное время?"

"Люди меняются". Глаза Сэма превратились в щели. "Ты должен знать это лучше всех".

"Люди - да. Монстры - нет".

“Так это Бекка?" осведомился Хантер, и мне вдруг захотелось блевануть. Потому что Сэм был именно тем психопатом, который женится на другой только для того, чтобы насолить мне. Я бы не стала его обижать. Поверить в то, что он может быть счастлив с моей копией и забыть о настоящем.

Сэм посмотрел на Бекку и притянул ее к себе.

"Надеюсь, что так", - прошептал он, приложив целомудренный поцелуй к ее рту. "У нее есть все, что я ищу в женщине. Красивая, образованная и честная. Бонусные очки: в ее семье не полный бардак".

Ревность сменилась гневом, и я застонала, повернувшись спиной к Сэму и Бекке и посмотрев прямо на Хантера и Киллиана.

"В любом случае, я доставил послание, за которым меня сюда отправила мать. Делайте с ним, что хотите. Приятного вечера".

С этими словами я ушла. Я слышал, как за моей спиной мои братья называли Сэма болваном, что только усугубляло мое состояние. Как будто я благотворительная организация. Глупая, наивная девочка, неспособная постоять за себя перед большим плохим волком.

В любом случае, я никогда не чувствовала себя их частью. У Киллиана, Хантера и Сэма была своя дружба, а Персефона и Сейлор были ее частью, потому что они были частью моих братьев. Мы с Эммабель всегда были отодвинуты в сторону, связаны, но не посвящены в их псевдо-тайное общество.

Остаток ночи я провела, будучи идеальной дочерью для своей матери. Я слушала заурядные шутки, смеялась, сжимала жемчуг, когда это было уместно во время затянувшихся скучных историй, фотографировалась с дарителями и даже представила маму на сцене, когда ей пришло время произносить речь.

Никто не осмелился спросить, где Джеральд Фицпатрик. Ни одна душа. Негласно предполагалось, что мои родители через что-то проходят, как они всегда это делали, и большинство гостей ничего не думали об этом. Просто таковы были Джейн и Джеральд Фицпатрик.

Одно дорогое украшение и отпуск отдаляли их от примирения.

На протяжении всего вечера я отказывалась бросать взгляды на Сэма и Бекку, как бы ни пылало во мне искушение.

Это было непохоже на него - задерживаться более чем на десять минут на благотворительном вечере.

Еще более непохоже на него было появляться со свиданием.

Было очевидно, что все это затеяно для того, чтобы помучить меня, и я отказалась доставить ему удовольствие, согласившись на пытку.

Наконец, когда часы пробили полночь, я сказала маме, что иду домой.

"Завтра у меня ранняя смена. Я догоню тебя утром. Это было прекрасное мероприятие". Я поцеловал ее холодную щеку и направился в гардероб, чтобы взять свое пальто, сжимая в руках смятый билет, чтобы отдать его продавцу в обмен на пиджак от Армани. Когда я подошел к замысловатой дубовой стойке, она была пуста.

Дверь за ней была закрыта.

Merde.

Я огляделся по сторонам, пытаясь найти свободного сотрудника, который мог бы мне помочь. Когда таковых не нашлось, я решил взять дело в свои руки. Я не собирался торчать здесь и ждать, пока Сэм и Бекка загонят меня в угол, как подсадную утку. Я обогнула стойку и распахнула дверь в гардеробную, сделав шаг внутрь.

Я сразу же остановилась.

"О боже!" услышал я крик. Он исходил изо рта Бекки. Впервые я услышал ее голос. Пронзительный и гнусавый. Я моргнул от шока, давая сцене передо мной проясниться.

Бекка лежала на горе пальто и блейзеров, ее платье было задрано до бедер - совсем как мое в ту проклятую ночь Хэллоуина, а Сэм стоял в нескольких футах от нее, держась рукой за молнию. Жар вокруг моих глаз сигнализировал о том, что слезы уже на подходе, и я заставила себя проглотить желчь, поднимающуюся в горле.

Тебе двадцать семь лет. Не смей плакать.

"Боже, Боже. Вы придали своему образу новое значение, не так ли, мистер Бреннан". Я поджал губы, устремив взгляд на Сэма, стараясь не произносить имя Бекки. Неважно, насколько сильно я презирал ее по ассоциации, это была не ее вина. "Знаешь, Сэмюэль, именно это отличает нуворишей от настоящих аристократов. Твоя беспристрастность к подделкам. Не смогли купить настоящую вещь, поэтому решили довольствоваться копией". Я сладко улыбнулась.

Я был зол, печален и лихорадочен от эмоций, ползающих внутри меня.

Я открыла сумочку и достала из нее презерватив - я всегда держала его под рукой на случай, если Белль выдохнется и решит закончить ночь с кем-нибудь, когда мы пойдем куда-нибудь, - и швырнула его на пол в направлении Сэма.

"Ты сказал ей, что ненавидишь женщин? Что ты не хочешь детей? Как сильно ты себя ненавидишь? Она видела твою квартиру? Твой внутренний мир? Все твои грязные секреты?" Я все еще улыбалась, но мое сердце словно пропиталось моей собственной кровью. У меня оставалось еще несколько драгоценных секунд, прежде чем они начнут падать. Рот Бекки был открыт от восхищения и ужаса.

Я пожал плечами. "Да. Думаю, нет. Напутствие..." Я повернулся в ее сторону "...беги, не ходи. Он - беда, и не из тех, кого можно приручить. Он будет использовать тебя, играть тобой и отбрасывать тебя. Это единственное, что он умеет делать. Потому что именно так поступили с ним".

Я крутанулась на пятках и побежала обратно в бальный зал, пытаясь найти место, где я могла бы поплакать в одиночестве. Сломаться и выпустить все наружу. Я направилась прямо к одному из балконов. Из-за стеклянных дверей я видела, что все они были пусты. Никто не был настолько безумен, чтобы сидеть на улице в преддверии Рождества в Бостоне. Во всяком случае, не по своей воле. Я распахнула дверь и побежала к каменным перилам, хватаясь за них, задыхаясь от свежего холодного воздуха, который ворвался в мои легкие, как ледяная вода.

Я задыхалась, издавая дикий рык, который эхом отдавался в моем теле.

Я любила его, я ненавидела его, я ненавидела его и я жаждала его.

Одно я знала точно - я была близка к тому, чтобы бросить его.

Он хотел, чтобы я отпустила его, отвернулась от него, забыла, оставила его, как и все остальные женщины в его жизни. Каждая женщина, кроме Воробья. И я была близка к тому, чтобы дать ему именно то, что он хотел.

Я привалилась к широким перилам, прижалась лбом к их прохладе, пытаясь регулировать дыхание, закрыв глаза.

Дышите, mon cheri. Он всего лишь человек. И очень плохой, - услышала я ее голос.

Я не знала, сколько времени я там пробыла, но когда я наконец повернулась, чтобы уйти, я увидела его.

Он загородил дверной проем, стоя там один, его широкие плечи закрывали от меня вид на вечеринку и наоборот.

"Вы закончили?" В его голосе звучала скука.

Я не ответила. Мне пришлось напомнить себе, что всего несколько минут назад этот мужчина собирался заняться сексом с другой женщиной. Может быть, он все равно пошел и сделал это.

"Отойдите в сторону", - тихо сказала я. "Я хочу уйти".

"Ты очень склонен к драматизму, знаешь об этом, Никс?" Он полностью проигнорировал мои слова, направившись ко мне. Он остановился, когда мы были близко, слишком близко, и нежно заправил прядь волос мне за ухо. "Я привык к женщинам, которые более грубы по краям. Воробей. Морячка. Даже Кошка. В них есть мужская сила. Они не хотят, чтобы ими помыкали, и никогда не проливают слез".

"Плач не делает тебя слабым", - сказала я, фыркнув и отвернувшись от него. "Это просто означает, что ты в контакте со своими эмоциями".

Он поднял бровь.

"Я не говорил, что ты слабая. Но ты - сложная маленькая штучка, и я никогда не знаю, получу ли я версию тебя, разрывающую мячи, или послушную, которая бегает за матерью, как ребенок".

"Спасибо за психологическую оценку. Вам понравилось ваше свидание с вашей спутницей?"

Он наклонил голову набок, пристально изучая меня. "Что за французские слова? Почему бы не сказать "перепихнуться", как все остальные представители современной цивилизации?"

Я пожала плечами. "Моя гувернантка была француженкой. Это прилипло ко мне".

"У вас была гувернантка", - сказал он не как вопрос. Скорее, он обдумывал эту информацию, откладывая ее где-то в голове. "Ну, так получилось, что Бекка мне совсем не понравилась, потому что ты напугал ее до смерти. Это уже второй трах, которого ты мне стоил, Никс".

"Никс любит трусики, да?" Я закатила глаза, свежая злость бурлила в моих венах.

Он усмехнулся, выглядя так, будто у него было отличное настроение, что заставило меня ненавидеть его еще больше.

Он отодвинул еще одну прядку моих волос за ухо. "Мне нужно было думать на ногах".

"Думаю, мне пора идти". Я повернулась, чтобы направиться обратно в бальный зал, но он шагнул в том же направлении, преграждая мне путь.

"Нет".

"Сэм, тебя ждет свидание внутри".

"Она ушла. Я вызвал ей "Убер"".

"Ты все равно привел ее сюда. Вот в чем дело". Я сделала шаг назад, избегая его прикосновений любой ценой. "Ты все равно выставил ее напоказ. Выставлял ее напоказ. Поцеловал ее в гардеробе".

"Я не целовал ее", - прорычал он, его рот искривился в раздражении.

"Но когда я вошел, ты была..."

"Я пропустил эту часть", - проворчал он. "Часть с поцелуями. Я хотел, чтобы ты получила общую картину".

"Ну..." Я грустно улыбнулась "...я получила ее, хорошо. Миссия выполнена. Теперь я знаю, что ты пойдешь на все, чтобы оттолкнуть меня. У нас такая пугающая способность проникать друг другу под кожу самым ужасным, самым страшным образом. Думаю, я наконец-то с тобой закончил".

Я не обязательно говорила правду, но моя уязвленная гордость не позволила мне уступить желанию сердца.

Он шагнул вперед, его жар проникал в меня. Я сделала шаг назад к перилам.

"Почему у меня такое чувство, что ты играешь со мной, Эшлинг?" - спросил он.

Низко. Спокойно. Смертельно.

Я сглотнула, отступая назад в миллионный раз. "Кто сказал, что я не играю?"

"Твои глаза, похожие на лань, пожалуйста, не ешь меня. Но я начинаю понимать, что в тебе гораздо больше, чем я думал вначале".

"Твое мнение обо мне изначально было не очень высоким, так что это еще ни о чем не говорит".

Я снова отступила. Он двинулся ко мне. Это ужасное танго воли.

"Я проверил ваше налоговое досье. У вас нет дохода. Все, что вы делаете, либо добровольно, либо вам платят под столом. Учитывая, что ваша семья проходит через аудиторские проверки каждый год, я сомневаюсь, что вы настолько глупы, чтобы связываться с деньгами".

"Что?" Я задыхалась, скандалила. "Как вы смеете..."

"Легко. Вот как. Теперь твоя очередь отвечать на вопрос. Что вы делаете в этой клинике, Никс?"

Я почувствовала, как моя спина ударилась о край перила, камень впился в позвоночник.

Я потерял равновесие и опрокинулся навзничь, мои руки затрепетали в воздухе. Мое туловище перелетело прямо через балкон, но Сэм схватил меня за талию - единственное, что удерживало меня в воздухе, на высоте шести этажей, от верной смерти.

Тонкая корка льда покрывала камень, делая его еще более скользким.

Мое сердце бешено колотилось и билось в истерике.

"Вытащите меня обратно!" закричала я, отчаянно пытаясь вцепиться руками в его смокинг. "Пожалуйста!"

Он уклонялся от моих попыток, сильнее прижимая мою талию к камню, но не позволяя мне коснуться ни одной его части.

"Я так не думаю, милая. Во-первых, ты должна мне рассказать несколько истин. Начни с того, что расскажи мне, что ты сделал возле моей квартиры неделю назад. Потому что, оглядываясь назад, ты не могла прийти туда только потому, что тебе нужно было плечо, чтобы поплакать".

"Я плакала!" Я задыхалась, глотая воздух. "I-"

"Ты получила одну из моих пуль", - огрызнулся он, ослабляя хватку на моей талии. Мое тело болталось между жизнью и смертью, вися на балансе между его пальцами, трепещущими на моей середине.

Он сделал это нарочно.

Это осознание ударило меня сильнее, чем любая пощечина.

Он загнал меня в угол, заставил идти задом наперед, чтобы попытаться убежать от него, и привел меня туда, куда хотел. По его милости. Теперь он угрожал убить меня, если я не скажу ему правду.

Хуже всего было то, что это могло сойти ему с рук. Это будет выглядеть как несчастный случай. За ночь я выпила не мало, и Сэм легко мог выскользнуть отсюда незамеченным.

"Отпустите меня!" прохрипела я.

"Ты уверена в этом?" Я услышала его могильную усмешку. Я не видела ничего, кроме черного бархатного неба надо мной, звезды мерцали как сказочная пыль, внимательно наблюдая за тем, как пройдет моя ночь. "Почему ты получил пулю, Никс?"

"Сэм, пожалуйста..."

"Ответь мне".

"Мне страшно", - прошептала я, мой голос был холодным и низким.

"Скажи мне правду, и у тебя не будет причин бояться".

"Потому что я знала, что это от человека, которого ты убил на карнавале!" закричала я, выбиваясь из сил. "Моя одержимость тобой началась сразу после того проклятого карнавала. Я проверяла новости, чтобы узнать, кто там был убит, и правильно догадалась, что они нашли тело. Я нашел его имя - Мейсон Киплинг - и прочитал, что он был торговцем людьми, которого разыскивало ФБР. Я сложил два и два. Понял, что у вас были какие-то претензии к этому парню. Когда я увидел пулю, М.К., я не смог удержаться. Я взял ее. Доволен?"

Он молчал несколько секунд. Я боялась, что он устанет держать меня за талию и отпустит. Дрожь пробежала по моему телу с головы до ног. Слезы полетели вниз, стекая со лба, и приземлились где-то под бальным залом. Возможно, в пустом бассейне отеля.

"Теперь скажи мне, зачем ты пришла в мою квартиру". Его голос был шелковым и кожаным, проходя по моей коже, как плеть, обещая одновременно боль и наслаждение.

"Нет".

"Расскажи мне, что ты делаешь в этой клинике".

"Нет".

“Эшлинг..." Он начал ослаблять хватку на моей талии еще больше, и я резко вдохнула, говоря себе, что он не может - не может - позволить мне умереть. Не потому, что у него есть совесть, а потому, что я что-то для него значу.

Именно поэтому он не мог прикоснуться к другим женщинам, а не из-за отсутствия попыток.

Именно поэтому мы возвращались друг к другу снова и снова, притягиваясь друг к другу, как магниты.

Что бы у нас ни было, оно было испорченным, ядовитым и разрушительным, но оно было, и оно было нашим. В нем был пульс, дыхание и душа.

Мы не могли уйти от этого, и было слишком поздно делать вид, что ничего не произошло, но в то же время мы оба не знали, куда идти дальше.

"Ты упадешь", - прошептал он, его горячее дыхание обдавало мое горло, вызывая мурашки на коже. Инстинктивно я обхватила его ногами за талию, обхватила всеми конечностями, обхватив его так, словно хотела проглотить его целиком.

Мой рот нашел его ухо. "Как и ты. Я возьму тебя с собой, Монстр".

"Я не боюсь упасть, Никс". Его зубы провели по моей шее, обгладывая чувствительную впадинку вдоль лопатки.

"Нет, боишься. Вот почему ты мучаешь меня. Вот почему ты здесь".

Внезапно его рот оказался на моем, горячий, голодный и требовательный, и он потянул нас назад, неровно спотыкаясь, когда он раздвигал мой рот своим языком, резко проталкивая его внутрь. Я поцеловала его в ответ, глубоко и грубо, его запах проникал в мое тело. Сигареты, мужчины и дорогая одежда. Ни следа Бекки в его организме. Мой рот был полон его поцелуя, и мои кости были хрупкими и горячими, когда я пробормотала: "В следующий раз, когда ты выкинешь трюк с Беккой, я отрежу тебе яйца".

"Хотел бы я посмотреть, как ты попробуешь". Его пальцы грубо впились в мою задницу, и я застонала, отчаянно потираясь об его эрекцию. "Черт", - прорычал он. "Почему я не могу держаться от тебя подальше?"

Я лизнула дорожку в его горле, и он оттянул мою голову назад за волосы, осыпая край моего декольте пьянящими поцелуями.

"Тебе действительно нужно бросить курить. От тебя ужасно пахнет", - поддразнила я.

"Никогда раньше не слышала жалоб".

"Они все боялись тебя". Я сосала его горло, пока он ласкал край моей груди. Мне отчаянно хотелось оставить любовный укус. Заставить его думать обо мне завтра утром. И все последующие утра.

Потому что кто знал, когда мы увидимся в следующий раз? Через неделю? Две недели? Месяц? Все, что я знал, Сэм мог умереть завтра в одной из своих уличных драк. Это может быть последний раз, когда я вижу его, прикасаюсь к нему, чувствую его.

Это было верно для любого человека, в которого ты влюблен, но особенно для Сэма, что делало его еще более ценным для меня. Я всегда была на грани того, чтобы потерять его, и иногда по ночам, когда я думала о том, каким опасностям он подвергается там, снаружи, я едва могла дышать.

"Никто не хочет подносить зеркало к твоему лицу, потому что знает, что тебе не понравится то, что ты там увидишь. Все боятся твоего гнева", - продолжал я.

"А ты?" Он оторвал свои губы от моей груди, пристально глядя на меня. Мы были скрыты стеной рядом со стеклянной дверью, но я знала, что нам нужно прекратить это как можно скорее, пока нас никто не увидел. "Ты боишься меня?"

"Я никогда по-настоящему не боялась тебя". Я провела большим пальцем по его челюсти, чувствуя, как румянец ползет по моим щекам. "Ни когда мне было семнадцать, ни десятилетие спустя. Для меня ты всегда будешь прекрасным недоразумением. И, может быть, я идиотка, что меня это волнует, Сэм. На самом деле, возможно, так оно и есть, но я все равно хочу, чтобы ты бросил курить, потому что я хочу, чтобы ты состарился, поседел и был здоров. Даже если я никогда не смогу иметь тебя".

Его глаза сузились, и что-то прошло между нами. Я непроизвольно вздрогнула в его объятиях, словно он одним этим взглядом сумел что-то заронить в меня.

"Эшлинг, я..." начал Сэм.

В этот момент бальный зал пронзил леденящий кровь вопль, заставивший его остановиться на полуслове, за которым последовала суматоха, звон бьющегося стекла и истерический плач.

"Кто-нибудь, позвоните 9-1-1!"

"Нам нужна скорая помощь!"

"О, Боже! Что происходит?"

Я вырвалась из объятий Сэма. Мы оба бросились в бальный зал.

Я замерла, когда поняла, что это за зрелище.

В центре комнаты стоял мой отец, Джеральд Фицпатрик, одетый в свою фланелевую пижаму и домашний халат, похожий на бездомного с растрепанными волосами и налитыми кровью глазами. Он держал мою мать за горло, тряс ее, выглядя пьяным и потерявшим ориентацию, перед аудиторией, состоящей из уборщиц, официанток и нескольких странных гостей, которые все еще не ушли.

"Семейная реликвия!" - бушевал он. "Где она, Джейн? Скажи мне сейчас же. Я знаю, что это ты его украла. Ты, которая посылала те письма с угрозами".

Моя мать упала в обморок в его объятиях, когда мои братья бросились оттаскивать его от нее.

***

Сэм

Киллиан оттащил брыкающегося и кричащего Джеральда от Джейн, а Хантер подхватил хромающую мать на руки, проталкиваясь мимо людей, торопясь увести ее из центра внимания.

Британский Кларк Кент, он же Девон Уайтхолл, появился из ниоткуда, направился прямо к дверям, заставив охрану закрыть их, и потребовал, чтобы персонал избавился от своих телефонов, чтобы он мог удалить любой секретный материал, который мог просочиться. Ночь уже закончилась, и остались только несколько гостей и бригада уборщиков.

Эшлинг дрожала рядом со мной как лист, наблюдая, как ее семья сгорает в огне.

Джеральд наконец понял, что запонки, которые я взял, пропали, и обвинил в этом Джейн.

Его рассудок испарялся в воздухе вместе со здравым смыслом.

Безумная прическа. Пижама и халат. Резкая потеря веса. Пьянство.

На людях.

Я представил себе, как он заставил своего водителя привезти его сюда, бессвязно бормоча всю дорогу. Бедный засранец, вероятно, собирался быть уволенным Джейн.

Он был на пути к забвению. Все шло по плану.

В какой-то момент Эшлинг пронеслась рядом со мной, поймала шаги Киллиана и вытолкнула Джеральда из бального зала, пока люди вокруг них сплетничали и задыхались.

Ее лицо было напряжено от эмоций, глаза остекленели от беспокойства.

Внезапно я столкнулась с совершенно чуждым мне чувством. Я никогда не чувствовала его раньше, поэтому не могла точно определить, что это было. Это была смесь тошноты и ужаса с примесью гнева.

Неужели меня отравили?

Забавно, потому что сейчас я не мог найти ни одного повода для беспокойства о Киллиане и Хантере, даже если бы искал их с помощью поискового прибора. Я не мог заставить себя беспокоиться о Бекке, если уж на то пошло, которая в данный момент сидела в "Убере", направляясь обратно, откуда бы она ни приехала, и, вероятно, проклинала меня до следующего вторника за то, что я бросил ее, как только Эшлинг появилась в гардеробе.

Вина.

Вот что просачивалось сквозь меня, как яд.

После всего этого времени и всех грехов, которые я совершил, оно наконец-то пробилось сквозь мою внешность.

Оно было новым.

И чувствовал я себя дерьмово.

В то же время, я знал, что отступать нельзя. Не так. Не сейчас. Джеральд разрушил мою жизнь. Он должен был заплатить.

Он убил моего гребаного нерожденного брата.

Выгнал мою мать.

А потом заставил меня делать всю его грязную работу - сгибать руки, заниматься незаконными махинациями - и все это с жирными бонусами, чтобы я не трогал и не порочил его драгоценную принцессу.

"Подвезите нас домой". Кто-то похлопал меня по плечу сзади. Когда я обернулся, чтобы сообщить им, что я не гребаный водитель Uber, я был удивлен, увидев Троя и Воробья, рука об руку.

"Не знал, что вы здесь".

Трой засунул свободную руку в переднийкарман, равнодушно оглядывая апокалиптическую сцену перед нами.

"Приехал сюда десять минут назад после ужина с друзьями, чтобы занести чек. Мы остались ради развлечений. Наш таксист уехал".

Спарроу поцеловала обе мои щеки влажными, испачканными помадой поцелуями. Она остановилась, нависнув на дюйм над моим ртом, вдыхая запах Эшлинг. На ее лице появилась ухмылка.

"На заднем сиденье никаких тяжелых ласк", - проворчал я, доставая ключи от машины и вертя их в руках.

"Не могу ничего обещать", - отпарировал Трой.

"А я могу. Я вытолкну тебя на шоссе, даже не моргнув", - напомнила я ему, проговаривая каждое слово. Я ненавидел публичные проявления привязанности. "Твою жену я пощажу".

В машине Трой спросил с пассажирского сиденья: "Так когда же ты прекратишь свою кровожадную вендетту?".

Мой взгляд метнулся к зеркалу заднего вида, ища реакцию Воробья. Она сидела на заднем сиденье и пристально смотрела на меня, не произнося ни слова.

Знала ли она? Конечно, знала. Ублюдок рассказал ей аромат и частоту своего пердежа, не говоря уже обо всех своих секретах. И мои тоже.

"Я перестану, когда он признается".

"Этого может никогда не случиться", - заметил Трой.

“Тогда я могу никогда не остановиться", - ответил я залпом.

"Ты планируешь убить его?"

Я открыл рот, чтобы сказать "да", но остановился, подумав об Эшлинг.

Ее необъяснимая любовь к своим дерьмовым родителям действовала мне на нервы. Развивать чувства к людям только потому, что они передали тебе свою дерьмовую ДНК, было концепцией, которую я никогда не пойму. Я остановилась на наглом: "Я не знаю".

"Это впервые, умник", - простонал Трой.

"А?"

"Ты. Ни хрена не знаешь. Ты всегда был таким". Трой сидел, поглаживая подбородок, полузаинтересованный. "Брал то, что хотел, даже если в процессе приходилось поджигать мир".

"Это называется быть целеустремленным. Не так уж и плохо", - заметил я, остановившись перед их домом и заглушив двигатель.

"Это зависит от того, как на это посмотреть", - предложил Воробей сзади. "Это может быть очень плохо для вас".

"Хватит загадок, доктор Сьюз". Я повернулся, хмуро глядя на нее. "Если тебе есть что сказать, говори, и побыстрее. Я переросла сегодняшний вечер примерно три дня назад".

"Твоя мать говорит, а ты слишком упряма, чтобы понять", - медленно проговорил Трой, его тон предупреждал меня не давать его жене губы, - "что то, чего ты хочешь, может в конечном итоге не захотеть тебя обратно, если ты уничтожишь все на своем пути, чтобы добраться до этого".

"Ты знаешь, чего ты хочешь?" Воробей наклонилась вперед, ее лицо почти касалось моего, ее зеленые глаза были темными и напряженными.

"Да", - медленно шипел я, удерживая ее взгляд. "Я хочу, чтобы вы оба отвалили".

"Нет, Сэм. Ты думаешь, что хочешь отомстить. Но то, чего ты хочешь...", - она запнулась, покачав головой, - "...то, чего ты хочешь на самом деле, совершенно другое".

"Даже если бы я хотел того, чего, как ты думаешь, я хочу, получение этого разрушило бы все. Я чудовище", - прорычал я, чувствуя, как невидимая цепь моей решимости натягивается, готовая вот-вот сорваться, высвобождая весь мой сдерживаемый гнев.

Воробей провел ладонью по моей щеке и грустно улыбнулся. "Если монстра можно сделать, то его можно и не делать. Спокойной ночи, мой дорогой мальчик". Она поцеловала меня в нос и выскользнула из машины.

Трой последовал за ней.

На несколько секунд остались только я, машина и тишина, которую нарушали только вопли скорой помощи в нескольких ярдах от нас.

Потом я начала смеяться.

Хороший, глубокий смех.

Такой смех, который пронесся по всему моему телу.

"Мне не нужна Эшлинг, дураки". Я переключил машину на драйв. "Но она будет у меня".

Пришло время взять то, что Эшлинг так свободно предложила мне.

Во-первых, у меня будет то, чего я так долго себя лишал. Американская принцесса.

Затем я уничтожу ее отца.

В любом случае, это разозлит его еще больше.

Глава 9

Эшлинг

“Его нет!" Мама ворвалась в дверь моей спальни, похожая на демона из фильма ужасов за секунду до того, как он выполз из пруда. "Его вещи пропали. Костюмы. Одежда. Ноутбуки. Кейс. Единственное, что он оставил, это обручальное кольцо, ублюдок!".

Я сел прямо в своей кровати, протирая глаза от сна. Мир медленно расплывался в фокусе. Был четверг. Через несколько дней после благотворительного бала. С тех пор Да не возвращался в дом. Он остался с Киллианом и Персефоной, пока все не утихло. Или мы так думали до трех секунд назад.

"Мама, я..."

"Я не делала этого!" - завыла она, ударяя кулаком в грудь. "Ты веришь мне, не так ли? Это была не я. Я клянусь. Не отравление. Не запонки. Боже, Эшлинг, мы оба знаем, как он одержим этими запонками. Я бы никогда!"

"Я тебе верю", - сказала я и серьезно сказала. Я встала с кровати, голова все еще кружилась, и подошла к ней, положила руку ей на плечо и медленно погладила. "Но мне нужно время, чтобы разобраться во всем этом. Хорошо?"

"Ты должна помочь мне, Эшлинг. Ты должна". Она опустилась на колени, обняв меня за плечи. Я уставилась на нее с недоверием, смешанным с раздражением. Я никогда в жизни не видела ее в таком отчаянии. Я все больше и больше подозревал, особенно после запонок, что тот, кто это делает, хочет навредить именно моему отцу, а не моим родителям как единому целому. Но в своем стремлении разрушить жизнь моего отца они также терроризировали мою мать, которая была очень хрупкой и ломкой и у которой уже были свои демоны, с которыми ей приходилось бороться.

Всего несколько недель назад я обнаружила свежие порезы на ее запястьях.

"Вставай, мама". Я неловко погладила ее по голове, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что у нас нет зрителей. Она сложилась пополам, вдвое, рухнув на пол.

"Я не могу", - причитала она. "О, Эшлинг, это такой кошмар. Мне нужно что-нибудь от нервов". Она вцепилась в мои пальцы ног, и я почувствовала, как ее слезы смачивают их. Мой желудок скрутило и перевернуло. Мне хотелось убежать.

"Я ничего не буду тебе прописывать, мама. Я не психиатр. Вам нужно обратиться к специалисту, который оценит ваше состояние. Кроме того, тебе нужно выработать какие-то механизмы преодоления. Плохие вещи случаются со всеми. Жизнь - это умение справляться с трудностями, с любыми трудностями. Думайте о жизни как о саде. Ты не выбираешь, где быть посаженным, но ты можешь только выбирать, цвести или увядать".

"О, но, Эш, трудно цвести в бурю. Все, что мне нужно, это немного подкрепиться. У меня даже есть список вещей, которые могут помочь. Он прямо здесь". Она порылась в кармане своей ночной рубашки, достала смятую бумажку и протянула мне.

Я просмотрел список, и моя кровь похолодела.

"Это много таблеток. Некоторые из них сильные. Золофт. Прозак... нельзя смешивать их вместе, и уж точно нельзя употреблять алкоголь, если принимаешь какую-то из них".

Затем мне кое-что пришло в голову. Что-то, от чего мне захотелось блевать. Было вполне возможно, что она уже приняла их. Потому что все эти препараты были прописаны многим ее скучающим подругам-домохозяйкам, и все они любили обмениваться таблетками, как будто это было какое-то хобби. Если она попросила их, это могло быть потому, что она хотела их еще.

"Ты ведь ничего не принимала, да?"

Она фыркнула, но ничего не сказала. Я отступила назад, стряхивая ее с ног.

"Ради всего святого, мама!"

"Просто принеси мне лекарства и разберись с этим". Джейн патетически бросилась на ковер, очень нарочито вытирая о него сопли.

На одно короткое мгновение я простила себя.

Простила себя за то, что была такой слабой, когда дело касалось Сэма Бреннана, за то, что ходила в те школы, которые выбрали для меня родители, и за то, что никогда не могла постоять за себя. Ни с друзьями, ни с братьями, ни с семьей.

Было очевидно, что моим примером для подражания дома была не совсем Мария Кюри. Втайне я задавалась вопросом, какой бы я была, если бы меня воспитывал кто-то другой. Кто-то сильный. Такая женщина, как Спарроу, которая была ужасающе прямой и всегда открыто высказывала свое мнение по любому поводу.

Я быстро перенаправила свои мысли, почувствовав, как в груди вспыхивает гнев. На это не было времени.

Поспешив к шкафу, я впихнула ноги в ненужную мне одежду для работы, которая была ложью, чтобы угодить родителям.

Впервые я задумалась о том, каково это - жить в собственном доме. В квартире, где я мог бы получить драгоценное время для сна между сменами на работе, не рисуя маме ванны и не выслушивая ее жалобы на отца. Где она не угрожала бы порезать себя, чтобы отомстить мне за то, что я не уделяю ей достаточно внимания.

"Мне нужно идти на работу. Пожалуйста, прими душ и расчеши волосы. Может быть, сходи на прогулку или к друзьям. Тебе нужно начать заботиться о себе, мама. Я не буду жить здесь вечно". Я начала застегивать пальто поверх халата.

"Никто тебя об этом не просил!" Она бросила на меня враждебный взгляд с пола и надулась. "И уходи, почему бы и нет. Иди, когда ты мне понадобишься. Только не приходи плакать на мою могилу, когда потеряешь меня".

Опять эта старая мелодия.

Сделай это, это и это, или я покончу с собой.

Ей нужна помощь, мон шери, и, возможно, вы не то место, где она должна ее получить.

"Я позвоню твоему психиатру, как только приду на работу", - объявил я ей. Она так и не согласилась с ним встретиться. Сказала, что он никогда не выписывал ей лекарства, которые она хотела.

"Ты можешь быть злой, понимаешь?". Она оцепенело уставилась в потолок, погрузившись в сон. "Прямо как твой отец".

"Я не злая". Я вздохнула, хватая свой рюкзак. "Но я устала".

Она сказала что-то еще, но я ее не услышал. Я ушел, прежде чем она смогла убедить меня остаться. Ухаживать за ней. Чтобы отдать себя за нее.

По дороге в клинику я позвонил одной из наших доверенных домработниц и попросил ее присмотреть за матерью, понимая, что поступаю по совести.

Сэм был прав. Двадцатисемилетней женщине незачем жить с родителями, если она может позволить себе собственное жилье.

Пришло время расправить крылья.

Даже и особенно потому, что Джейн Фицпатрик тщательно следила за тем, чтобы они были подрезаны.

***

Это был спокойный день в клинике. Полный консультаций, бумажной работы и исследований. Никаких важных решений принято не было, что всегда было хорошей новостью.

Я снова осмотрел миссис Мартинес и принял нового пациента, шестидесятивосьмилетнего мужчину, настолько хрупкого, что его пришлось нести по лестнице в клинику на руках у доктора Дойла.

Когда пришло время закрывать магазин, доктор Дойл, высокий шестидесятилетний мужчина, чрезвычайно похожий на Пирса Броснана, похлопал меня по плечу.

"Знаете, Эшлинг, вы блестящий молодой врач. Вам следует найти ординатуру и начать работать в следующем году. Скажите своему будущему работодателю, что вы взяли отпуск, чтобы провести время с семьей или попутешествовать. Эта клиника - не место для такого перспективного человека, как вы".

"Мне нравится здесь работать". Я закрыла досье миссис Мартинес, делая неясные пометки. Я не могла написать ничего слишком конкретного, опасаясь, что это место будет обнаружено. Я спрятала документ в картотеку. "Мы уже проходили через это, Грег. Ты знаешь, почему я этим занимаюсь. Это мое призвание".

"И я ценю, что твой жизненный опыт привел тебя сюда. Я тоже не могу не чувствовать себя виноватым..." он прислонился к стене, скрестив руки на груди "...такой медицинский талант не должен пропадать впустую в какой-то подпольной, нелегальной клинике. Вы выпускник Гарварда, Фицпатрик. Лучший из лучших".

"Как давно вы так считаете?" Я нахмурился, убирая со стола.

"Достаточно долго", - пробормотал он.

Я неловко сглотнул. Я ненавидела перемены, и если бы я не работала здесь, это была бы чертовски большая перемена.

"Пожалуйста, не мучай себя незаслуженным чувством вины. Ты слишком прагматичен для этого". Я встала и с улыбкой похлопала его по щеке, направляясь в ванную, прежде чем отправиться домой. На периферии доктор Дойл взглянул на свои наручные часы. Я закрыла за собой дверь ванной.

"Мы поговорим об этом в другой раз", - решил он.

"Хорошо, но если ты думаешь, что сможешь так легко от меня избавиться, то тебе нужно сделать еще одну вещь, Грег", - напевала я. "Закрыть квартиру?"

Мне нужно было проверить маму. Как обычно, после того, что произошло сегодня утром, она молча смотрела на меня и отказывалась отвечать на мои звонки.

"Вообще-то, мне нужно бежать. Меня только что вызвал пациент. Не могли бы вы закрыть дверь перед уходом?" - Он повернулся ко мне.

"Вовсе нет!" ответила я из ванной. "Валяйте. Прошло полторы луны с тех пор, как я закрыл магазин".

Пять минут спустя я убирал медицинское оборудование и запирал шкафы.

Я услышал стук в дверь клиники.

Кто, черт возьми...?

По понятным причинам нам не разрешили войти.

Нахмурившись, я подошла к двери и посмотрела в глазок.

Мерде.

Я быстро разгладила скраб по телу, поправляя свой длинный хвост.

Но дверь я не открыла. Я не дышала. Я не двигалась.

Уходи. Пожалуйста. Тебя слишком много и недостаточно одновременно.

"Слишком поздно, Никс. Я знаю, что ты там. Твоя машина припаркована прямо у входа".

Double merde. Мне некого было винить в отсутствии благоразумия, кроме себя.

Тем не менее, я не двинулся с места. Я наблюдала в глазок, как Сэм опирается одной рукой на дверную раму и с ухмылкой смотрит в пол, как будто они делятся секретом.

"Мы можем сделать это хорошим или не очень хорошим способом. Но ты должен знать, что мои не очень хорошие способы включают в себя выбивание дверей, копание в вещах и очень опасные чертовы штуки".

"Иди к черту."

"Я не могу. Сатана наложил на меня запрет. Теперь открой эту чертову дверь".

"Я тебя ненавижу", - простонал я, прижавшись лбом к двери и закрыв глаза.

"Нет, не ненавидишь".

"А стоило бы".

"Ни хрена себе, Шерлок. Открой."

Неохотно, я сделал то, что мне сказали, и отошел в сторону. Не было смысла преграждать ему путь всеми своими ста двадцатью килограммами.

Мы смотрели друг на друга, порог между нами был как океан, который ни один из нас не хотел пересекать. Мое сердце бешено колотилось.

Он сделал это снова. Он пришел ко мне. Искал меня.

"Ты убиваешь людей", - мягко сказал он.

Я задохнулась, попятилась назад. Он шагнул вперед и вошел в клинику, не потрудившись закрыть за собой дверь.

"Наконец-то я понял это. Хотя все это время это было передо мной, на виду. Ты убиваешь людей. Вот чем ты занимаешься. Убийство из милосердия. Эвтаназия".

Моя спина ударилась о противоположную стену, и я по-детски зажмурила глаза. Может, если я притворюсь, что его там нет, он исчезнет. Но нет. Его голос витал вокруг меня, сгущая воздух, делая его слишком горячим, чтобы дышать.

"Вот почему вы ограничиваетесь очень малым количеством пациентов. Вот почему это подпольная операция. Вот почему вы храните здесь все лекарства, которые у вас есть. Вот почему вы лечите их у них дома. Все это имеет смысл. Вы здесь не для того, чтобы лечить людей, вы здесь для того, чтобы их убивать. Единственный вопрос - зачем? Почему ты, милая, заботливая Эшлинг Фицпатрик, делаешь это? Твои братья всегда говорили мне, что ты хочешь стать акушером-гинекологом или педиатром. Что-то связанное с детьми, говорили они. Полная противоположность тому, кем ты оказалась".

Мои глаза сами собой открылись, и я встретила его взгляд. В моей памяти всплыли образы моей матери, которая сегодня утром распласталась на ковре в моей спальне, беспомощно рыдая. Я не хотела быть ею. Кроткой и слабой, всегда скрывающей свою настоящую сущность от всего мира. Я выпрямила спину, сделав глубокий вдох.

Но старые привычки умирают тяжело...

"Ты не можешь доказать это".

"Мне и не нужно. Ты расскажешь мне свою правду".

"Пока ты хранишь от меня столько секретов?" Я подавился своей горечью, пробормотав: "Хорошая попытка. Зачем ты здесь, Сэм?"

У него свело челюсть, но он ничего не сказал.

"Мне трудно поверить, что моя работа так много для тебя значит. Лечу ли я людей или убиваю, для вас это не имеет никакого значения. Вы мне ничего не должны, и ваша работа не в том, чтобы следить за мной. На самом деле, как раз наоборот - держаться от меня подальше. Так почему вы настаиваете на этом?"

Его ноздри раздувались. Он взял мое лицо в свою шершавую ладонь, наклонил мою голову так, что наши рты оказались на одной линии.

"Я, блядь, не знаю, Эшлинг. Я понятия не имею, что заставляет меня возвращаться к тебе, но я не могу остановиться, а ты, похоже, не возражаешь, так что давай просто выкинем это из головы и уже потрахаемся".

Следующее произошло как укус змеи. Внезапно, быстро и бурно.

Я грубо поцеловала его, на этот раз взяв то, что хотела, а не ожидая этого. Наш поцелуй заставил меня почувствовать, что мы набросились друг на друга. Сэм поймал мою нижнюю губу между зубами и притянул меня ближе к себе, пока между нами не осталось свободного пространства. Он поднял меня на руки и понес в смотровую комнату, распахнув дверь и разложив меня на столе, целуя, пока я снимала рабочие кроссовки и расстегивала пуговицы на его рубашке.

В том, что мы делали, не было ничего романтического или расчетливого. Нам обоим просто нужно было как можно скорее получить физическую близость. Я пыталась сказать себе, что все в порядке. Что на смотровом столе все равно никого не было. Это было больше для показухи. На случай, если это место обнаружат, и нам с доктором Дойлом нужно будет дать полиции какое-то правдоподобное объяснение. Лечить людей без страховки подпольно было и вполовину не так страшно, как то, что мы пытались скрыть.

Язык Сэма пробежался по моим губам, спустился к подбородку, направился на юг, к шее, вылизал дорожку между сисек. Он взял в рот одну из моих грудей через рубашку и застонал, когда спустил мои брюки, проводя языком по соску.

"Черт возьми", - пробормотал он, втягивая в рот всю мою грудь.

Я вздрогнула. То, что между нами была ткань и спортивный лифчик, делало этот акт намного более грязным и эротичным. Я запустила пальцы в его волосы - его тело, твердое и внушительное, прижималось к моему повсюду, - а он перешел к другой моей груди, давая ей то же самое.

Когда мои брюки и нижнее белье исчезли, и я сидела на смотровом столе голая по пояс, Сэм грубо толкнул меня, чтобы я легла, одной рукой раздвинув мои бедра и раздвинув их так широко, как только мог.

"Я искренне надеюсь, что ты не собираешься просить меня остановиться".

Я покачала головой. "Нет. Не останавливайся".

"Знаешь, когда я рос, я никогда не играл в детские игры. Я перешел от формулы к оружию, не останавливаясь на игрушечных машинках и пазлах". Его рот распух от наших грязных поцелуев, и он ухмылялся мне, его пальцы лежали на моих бедрах, когда он прижимал меня к холодному металлическому столу.

“Хочешь поиграть в доктора и пациента?" Я быстро уловила его мысль.

Я бы не стала спорить, но готова поклясться, что его щеки слегка порозовели.

"Хорошо. Откройся для меня, Никс". Его пальцы пробежались от внутренней поверхности бедра до моего центра. Я положила руку на его запястье и покачала головой с дразнящей улыбкой.

"Сначала перчатки, док. Первый ящик слева".

Он сделал паузу, затем его лицо расплылось в ужасной улыбке. Ужасная потому, что это была первая искренняя, радостная, полная надежды улыбка, которую я видел на лице Сэма за все десять лет, что я его знаю, - и как же это ужасно!

Сэм вернулся с парой моих латексных перчаток, которые плотно облегали его массивные ладони. Я кивнула, довольная.

"Я новичок в этом деле", - притворно извинился он, его ухмылка снова стала зловещей, - "так что вам придется заранее извинить меня, пока я буду брать мазок, мисс Фицпатрик".

"Пожалуйста, зовите меня Никс".

"Извините, я не лечу фанатов "Никс", - отшутился он.

Я прикусила губу, подавляя дикий смех. Я знала не так много мужчин, которые знали бы о мазках, не говоря уже о том, как их проводить. Я распустила волосы, собранные в хвост, по краю смотрового стола и невинно посмотрела на него.

"Мое имя не имеет никакого отношения к баскетбольной команде. Это имя в честь соблазнительной женщины-монстра. Вас это успокаивает?"

"Определенно".

К моему удивлению, Сэм не был полностью отстранен. Он устроился между моих ног и раздвинул меня так широко, что я почувствовала восхитительную боль от того, что меня растянули до предела.

"Здесь ты можешь испытывать некоторый дискомфорт", - простонал он, проталкивая два пальца глубоко в мое ядро. Я немедленно вцепилась в них, издав тихий стон, и задвигала бедрами, чтобы встретить больше его рук.

"Мисс Фицпатрик, - сказал он, - контролируйте себя, пожалуйста".

"Простите", - пробормотала я, полуоткрыв глаза, чтобы посмотреть, как он отдергивает руку, только чтобы снова ввести ее, на этот раз тремя пальцами, загибая их вверх, пока не задел мою точку G, его свободная рука все еще растягивала меня на всю ширину.

"О!" - вскрикнула я.

"Все еще не могу попасть под нужным углом. Лучше попробуй еще раз".

Он снова надавил, трахая меня пальцами, почти всем кулаком, входил и выходил, входил и выходил. Я лежала на спине и принимала его, мокрая и возбужденная, как никогда в жизни, напевая его имя себе под нос, не заботясь о том, знает ли он, насколько я ему поднадоела.

"Как ты научился это делать?" спросила я, выгибаясь бедрами вверх. Каждый раз, когда я это делала, он прижимал мою талию вниз - его способ сказать мне, чтобы я вела себя хорошо, пока он ласкает меня пальцами. "Ты выглядишь так, будто знаешь, что делаешь".

"Я поступил в медицинский после школы".

На это я издала пронзительный смешок, но когда я подняла глаза, он выглядел совершенно трезвым.

"Ты серьезно". Моя улыбка исчезла, и я почувствовала, как меня охватывает сладостное ощущение оргазма. Он даже не коснулся моего клитора, а мне всегда требовалась клиторальная стимуляция, чтобы кончить. Хм.

"Чертовски серьезно". Он послал мне бесстрастную ухмылку, трахая меня одной рукой и раздвигая другой.

"Ты думал о том, чтобы стать врачом?" прохрипела я.

"Нет, черт возьми. Я поспорил с другом, что смогу поступить на медицинский. И не готовился к этому. Но я прочитал книгу по гинекологии во время одной из поездок на поезде в Нью-Йорк, когда присутствовал на сделке по продаже оружия, и уловил суть".

У меня был миллион вопросов, чтобы задать ему, но все они подождали, пока моя кульминация не накрыла меня, потрясла до глубины души и заставила меня закричать, вцепившись в края смотрового стола.

"Всегда так драматично", - пробормотал Сэм. Вместо того чтобы забраться на меня сверху, как я думала, он схватил меня за лодыжки и потянул, пока моя задница не уперлась в край стола.

"Извините, мисс Фитцпатрик, но я не смог найти то, что мне нужно. Возможно, это немного нестандартно, но я думаю, что знаю, как закончить этот экзамен".

Я была вся в бескостном желании и удовлетворении. Я даже не успела поднять голову, чтобы посмотреть, что он делает, как он опустился на корточки между моих ног, его язык нашел мой клитор и медленно, дразняще закрутился вокруг него, оказывая на него восхитительное давление. Я вцепилась в его волосы и застонала так громко, что поблагодарила свои счастливые звезды за то, что доктор Дойл не был наверху в своей квартире, потому что меня наверняка услышали бы в соседних городах.

"Merde", - задыхалась я.

"Мне чертовски нравится, когда ты так говоришь", - пробормотал он между моих ног, и я почувствовала, как моя влага покрывает внутреннюю поверхность бедер и его лицо, когда он начал пожирать меня, буквально.

Съедать. Меня. Из.

Обгладывал, покусывал и тщательно вылизывал меня. Мои глаза закатились обратно в свои глазницы, удовольствие было таким острым, таким интенсивным, что кислород хрипел в моих легких. Я была близка ко второму, бурному оргазму, я не могла удержаться от того, чтобы не выгнуть пах, упираясь им в его лицо.

"Пожалуйста. Охххх".

Я перестала дышать, каждый мускул в моем теле сжался, когда интенсивное удовольствие пронеслось по мне. Я достигла высшей точки la petite mort - моей собственной маленькой смерти, как французы называют оргазм - именно тогда, когда почувствовала, как он погружается в меня, тяжелый, толстый и длинный, одним плавным движением.

Я была облита водой, разгорячена и готова к его приходу.

Я открыла глаза и увидела его, прислонившегося к смотровому столу, между моих ног, в то время как я была до упора заполнена его эрекцией. Он закрыл глаза и зашипел, удовольствие было слишком велико для нас обоих, когда он начал двигаться внутри меня.

"Нашел то, что искал?" прохрипела я, имея в виду его так называемый мазок.

Он толкнулся в меня с карающим ритмом. "И даже больше".

Что-то в его движениях, таких уверенных, бесстрастно карающих, подсказало мне, что он привык получать желаемое не только за пределами спальни, но и в ней.

"Не могу поверить, что я снова трахаю тебя". Он покачал головой, хмуро глядя на меня.

"Поверь в это". Мое сердце колотилось громко и дико. "Потому что я сомневаюсь, что сейчас ты сможешь сделать это с кем-то еще".

"Заткнись".

"Ты знаешь, что это правда. Вот почему ты не смог заняться сексом с той женщиной на балу, которая выглядела в точности как я. Ты знаешь, чего ты хочешь, Сэм? Ты просто не хочешь этого, потому что последствия могут привести к тому, что ты лишишься жирной зарплаты моего папочки".

"Мне плевать на твоего папочку". Он злобно впился в меня. Я не думала, что кто-то когда-либо был так глубоко внутри меня.

"Тогда в чем дело? Пожалуйста, не говори мне, что ты действительно убедил себя, что ты плох для меня. У тебя нет совести, а я могу принимать собственные решения".

"Заткнись. Заткнись."

"Заставь меня". Я надула малину. На секунду он прекратил толчки и просто стоял неподвижно между моих ног, погруженный в меня. Затем одним быстрым движением он снял латексные перчатки со своих рук, скрутил их вместе и засунул мне в рот, мои соки все еще были на них. Мой рот наполнился горьким вкусом латекса и землистостью меня самой.

"Вот так. Так лучше". Он возобновил свои толчки. "Никогда еще я не трахал более упоительное существо".

"Furrryerrr", - предложила я, обхватив перчатки.

"Да, милая, именно это я и делаю. Трахаю тебя".

Он был близок. Я чувствовала это. Как его пальцы сжались вокруг моих бедер, выталкивая их наружу. То, как выражение его лица стало менее настороженным и более удивленным, словно он тоже не мог поверить, что это так хорошо.

"Ты принимаешь таблетки?" - спросил он в середине толчка.

Я попыталась ответить в перчатках, но мой голос был приглушен, и он не смог уловить, что я ответила: "Да, принимаю, с пятнадцати лет".

"Неважно". Он толкался внутрь и наружу отрывистыми движениями. "Даже если это не так, ты будешь принимать таблетки после секса. Я правильно понял?"

Удовольствие и игривость, которые я чувствовала всего несколько секунд назад, снова превратились в гнев. Он вошел в меня, удерживая мои ноги неподвижными, когда его лицо напряглось. Я чувствовала, как его теплая сперма пробирается внутрь моего тела. Я выплюнула перчатки на пол, зарычала от ярости и выпрямилась во весь рост. Я оттолкнула его от себя и для верности ударила ногой. Он едва пошевелился - ровно настолько, чтобы дать мне встать, - уже укладываясь на пол.

"Убирайся". Я указала на дверь. "Сейчас же. И не возвращайся".

Он уставился на меня с весельем, медленно перестраиваясь, застегивая брюки, доставая сигарету из пачки.

"Полегче, Никс. Я слышал тебя, когда ты сказала, что принимаешь таблетки. Мне просто нравится смотреть, как ты выходишь из себя".

"Что ж, поздравляю, тебе это удалось. Ты считаешь, что это нормально - указывать женщине, что делать с ее телом?"

"Зависит от женщины". Он пожал плечами.

"Вон!" крикнула я, теперь уже громче.

Он зажег сигарету. Еще одна вещь, которая меня беспокоила. Он знал, что я ненавижу, когда он курит. Я топала к двери, распахивая ее настежь.

“Вон!"

"Или что?" Он усмехнулся, затягиваясь сигаретой. "Ты вызовешь полицию, чтобы она приехала и забрала меня из твоей незарегистрированной клиники смерти, Никс?"

"Или я скажу моим братьям, что ты уже дважды поимел их младшую сестру, несмотря на то, что получил... о, что это, дополнительный миллион, чтобы держаться от меня подальше?" Я медленно моргнула, на моем лице появилась слащавая улыбка.

Сэм фыркнул и двинулся к двери с нарочитой неторопливостью, призванной свести меня с ума.

"Больше не подходи ко мне", - выдохнула я.

"Это не будет проблемой".

И вот так просто он ушел.

Оставив меня полуголой, измазанной в нашей правде, лжи и всем том, о чем мы не могли говорить.

Мое сердце было наполовину разбито, но держалось в его окровавленных руках.

Глава 10

Сэм

Прошло несколько дней с тех пор, как я встретился с Эшлинг в ее клинике смерти.

Я был болен как собака и не подавал никаких признаков улучшения.

У меня поднялась температура, меня рвало всем, что я клал в свое тело, и я еле тащился от кровати к двери, чтобы выхватить оставленную там доставку DoorDash.

Это был первый раз, когда я серьезно заболела с девяти лет. Роскошь быть слабой и надежной не была тем, что я себе позволяла. На самом деле, с тех пор как я переехала к Бреннанам, я не взяла ни одного больничного в школе или на работе. Я всегда делал все возможное, чтобы быть достойным их благоговения и восхищения, получеловек, полубог. Несокрушимый и крепче стали.

Вот почему я никогда не впускал в дом своих приемных родителей. Во всяком случае, не полностью. Ни в мою квартиру, ни в мои владения, ни в мою личную жизнь.

Мой уголок мира был моим и только моим - зализывать раны, быть не совсем идеальным, тихим, неуверенным.

Я довольствовалась тем, что навещала Троя и Спарроу, относилась к ним как к родным, а потом снова уходила в тень. Чем меньше они знали обо мне, тем лучше. Жить с ними, пока я была подростком, было все равно что задерживать дыхание под водой. Несмотря на то, что в день переезда к ним я притворялся, что собираюсь вести себя по-старому и доставлять им неприятности, я изо всех сил старался не облажаться.

Я был самым умным, самым быстрым, самым безжалостным солдатом, который когда-либо был у Троя, дарил Воробью драгоценности на Рождество и яростно защищал Моряка на каждом шагу.

И вот это случилось.

Полтора траха с Эшлинг Фицпатрик. Это все, что мне было нужно, чтобы сойти с рельсов. Рельсы? Я был уже далеко от чертова вокзала.

Для послушной штучки она знала, как оставить неизгладимое впечатление. Но ее сырая, невозможная сладость взывала ко мне, как маяк в кромешной тьме.

Прикосновение к ней было ошибкой. Она обошлась мне дороже, чем я готов был заплатить. Прошло четыре дня после того, как она появилась у меня, а я все еще не мог посмотреть в лицо ее братьям. Я пренебрег всеми обязанностями по отношению к Фицпатрикам. Конечно, я по-прежнему появлялся в Бэдлендсе, находил время, чтобы перерезать горло члену Братвы за попытку подкрасться ко мне после деловой встречи в центре города.

Ситуация между русскими и мной накалялась, и мне пришлось набрать больше солдат. Некоторые из них были отставниками, с которыми Трой раньше работал. Мне нужно было защитить Бруклин и себя. Сейчас было не время играть с маленьким доктором. Не сейчас, когда она тоже может стать мишенью.

На пятый день, когда я чувствовала себя как мешок с парным дерьмом, я признала свое поражение. Звать Эшлинг для оказания мне медицинской помощи было все равно что Джонни Деппу позвонить Эмбер Херд и попросить ее стать свидетелем его характера. Пришло время броситься в ближайшую больницу и получить медицинскую помощь, в которой я так явно нуждался.

Нехотя, я принял душ, сунул ноги в кроссовки и, захватив ключи, направился к двери. Я распахнул ее.

С другой стороны стояла Эшлинг, в ее руках были коричневые бумажные пакеты, полные до краев продуктами.

Я захлопнул дверь перед ее носом, но она быстро - или, может быть, я был чертовски медлителен - просунула ногу между дверью и рамой. Она вскрикнула, заставив меня немедленно открыть дверь до конца и выругаться под нос.

"Ее звали мисс Бланшет", - пискнула она.

Я молча уставилась на нее. Ей нужно было рассказать подробнее, чтобы я понял, о чем, черт возьми, она говорит. Она уронила продукты, банки и овощи покатились на пол, и обняла себя за живот.

"Моя гувернантка. Ее звали мисс Бланшет. Она умерла, когда мне было семнадцать. В тот вечер, когда я встретила вас, на карнавале. Я поехала туда после того, как нашла ее. У нее был рак. Рак легких. Она боролась с ним три года. Последние несколько месяцев она провела в хосписе, но потом решила, что хочет умереть дома, а не в незнакомом месте среди людей, которых она не знала и которые ничего для нее не значили. Поэтому она переехала обратно в свою квартиру в Вест-Энде. Она была больна, Сэм. Очень больна. Она не могла ни есть, ни дышать, ни смеяться, не чувствуя боли. Она начала мочиться в постель по ночам, добровольно, после того, как однажды проснулась посреди ночи, чтобы сходить в туалет, и упала в коридоре, сломав бедренную кость.

"Но она была гордой женщиной и отказывалась носить подгузники. Что-то изменилось после того, как она сломала бедренную кость. Всякий раз, когда я приходила к ней - уже не в качестве студентки; она не могла преподавать, но я приходила к ней, чтобы составить компанию, поскольку в Штатах у нее больше никого не было - она просила меня помочь ей покончить с собой".

Наступила пауза. В воздухе повисла тишина. Нехотя, я схватил в кулак ее платье и втянул ее внутрь, закрыв за нами дверь. Мой пентхаус был единственной квартирой на этаже, но я все равно не хотел рисковать, чтобы кто-нибудь это услышал. Мы оставили продукты на улице. Эшлинг сцепила пальцы, уставившись на свои ноги, решив закончить свою исповедь.

"Я сказала "нет". Конечно, я сказала "нет"! Это было правильное решение. Всю свою жизнь я мечтала стать врачом, чтобы помогать людям выживать, а не убивать их. Но каждый раз, когда я выходила из ее квартиры, наблюдая, как тускнеет свет, я чувствовала себя виноватой за то, что отказала ей. Это разрывало меня на куски. Мысль о том, что я отказываю ей в том, чего она так сильно хотела. Того, чего она действительно желала. Помогаю ей заглушить боль. И я начал задумываться... не покровительственно ли с моей стороны принимать решение о том, чтобы она жила в боли?".

"Ты была еще ребенком", - сказал я резко, но мы с ней оба знали, что это чушь. Жизнь не заботилась о твоем возрасте, банковском счете или обстоятельствах. Жизнь просто случилась. Мне было тринадцать, когда я принял на себя роль преемника Троя. Я разбивал черепа, всаживал пули в головы людей, пытал, убивал, манипулировал и похищал людей. Потому что жизнь случалась со мной, и чтобы остаться в живых, мне приходилось приспосабливаться.

"Она умоляла, умоляла и умоляла. Она ускользала от меня, я чувствовал это". Эшлинг стояла там, у моей двери, слезы текли по ее лицу.

Я не сделал ни одного движения, чтобы утешить ее. Это было не то, что ей было нужно в тот момент, даже такой эмоционально неполноценный ублюдок, как я, мог это увидеть. Ей нужно было выговориться. "Женщина, на которую я равнялась с четырех лет, женщина, которую мои родители привезли из Парижа, чтобы сделать из меня леди - она была остроумной, дерзкой, без усилий элегантной и шикарной, а также заядлой курильщицей", - сказала она, пристально глядя на меня. Она стала тенью себя прежней". Я не знала, что делать. Пока, наконец, мисс Бланшет не приняла решение за меня. Мы поссорились. Она сказала, чтобы я больше не приходила. Не навещать ее больше. Сказала, что не будет отвечать, если я приду. Это было за три дня до того, как я встретила вас".

Ее горло перехватило от глотка, и она провела трясущимися пальцами по волосам, делая неровный вдох.

"Я не послушалась. Может быть, мне следовало бы, но я не слушала. Я не могла не навестить ее. И я навестила. Я стучала в дверь, звонила в звонок. Никто не ответил. Я пошла к соседу снизу, у которого, как я знала, были запасные ключи. Пожилой джентльмен, с которым она пила чай, пока не заболела. Он дал мне ключ. Я открыл ее квартиру. Я нашла ее в ванной... - она посмотрела в сторону, затем на пол, закрыв глаза, - ...она использовала всю энергию, которая у нее осталась, чтобы перерезать себе вены и истечь кровью. Она была в реке крови. Вот почему у нее был этот бой со мной. Вот почему она больше не хотела, чтобы я приходил. Она решила покончить с собой. И она сделала это таким болезненным, одиноким способом".

"Никс", - сказал я, мой голос был гравийным. Внезапно я забыл о том, что болен. Я забыла о существовании вообще. Ее боль захватила комнату, и все остальное перестало существовать.

Она покачала головой, горько рассмеявшись.

"Вот почему я была в таком беспорядке на карнавале. После того, как я нашла ее, я позвонила родителям и в 9-1-1. Я дала показания, потом поехала домой, надела что-нибудь распутное и стала ездить по городу, пока не увидела огни карнавала".

Карнавал, где я выхватил ее первый поцелуй, просто потому что она была слишком милой, чтобы не воспользоваться этим.

Где она увидела, как я забираю жизнь.

Эшлинг увидела двух мертвых людей менее чем за двенадцать часов, прожив слишком замкнутую жизнь. Должно быть, это был шок для системы.

"Я видела, что вы сделали с тем человеком той ночью...", - ее подбородок дрожал, - "и что-то странное произошло внутри меня. Я знала, что вы выживете, не позволите чувству вины поглотить вас. Вы выглядели молодым, здоровым и умным. Я верила, что ты хорошо спишь по ночам. Хорошо ешь. Ты... как ни странно, была не против того, чтобы забирать жизни".

Она посмотрела на меня в поисках подтверждения, в ее глазах стояли слезы. Я отрывисто кивнул ей.

"Я признаю, кто я есть. У меня нет проблем с едой и сном".

За исключением тех случаев, когда я прикасаюсь к тебе... тогда я превращаюсь в пиздливого болвана с температурой, который не может сдержать ни одной чертовой пищи.

Она кивнула.

"Я так и думала. Но ты должен понять, я ходила в католическую школу для девочек. Эвтаназия противоречит каждой косточке моего тела".

"Но ты все равно делаешь это", - возразила я. "Почему?”

“Каким-то образом, той ночью, ты сделал это реальным. Возможность отнять жизнь. Хотя наши ситуации сильно отличаются. Единственное чувство вины, которое я испытывал, это вина за то, что не помог мисс Бланшет, когда она нуждалась во мне. Потому что она была слишком далеко, а я был слишком эгоистичен, чтобы обременять себя такой виной. В итоге я все равно чувствовала себя ужасно. Намного хуже, чем если бы я помог ей. Тот день изменил мою жизнь. Наша встреча была судьбоносной. Вы заставили меня понять, что мне нужно делать. Для чего я был создан на этой земле. А потом это заставило меня задуматься об остальных моих отношениях. О мире, который меня окружает. Хочешь знать, чему я научилась?" Она фыркнула.

Я поняла. Все. Почему она сделала то, что сделала. Как она стала той, кем была. Никс. Великолепное видение женщины, скрывающее под собой очаровательное чудовище.

Но я не был с ней согласен. Она была создана на этой земле не для того, чтобы убивать людей.

"Что это?" мягко спросила я.

"Я узнала, что иногда мы делаем очень уродливые вещи ради тех, кого любим. Я делаю это для своей матери. Ради отца. Даже, иногда, для себя".

Я ничего не сказала. Я никогда никого по-настоящему не любила, поэтому мне не казалось, что я могу внести свой вклад в это наблюдение. Она шагнула ко мне, туман смерти и траура вокруг нее испарился.

"Я познакомилась с доктором Дойлом на втором курсе мединститута. Случайно, если вы можете в это поверить. В той клинике, которую вы видели? Он живет в квартире наверху. Тогда он сдавал ее нескольким студентам. Я был там на новоселье и не мог понять, почему подвал так крепко заперт. Там было не меньше трех замков. Парень, который там жил, сказал, что доктор Дойл пользуется им, и люди часто входили и выходили, но он никогда не задавал вопросов, потому что, честно говоря, аренда была слишком дешевой, чтобы придираться или говорить об этом, а он был студентом-медиком - в любом случае, дома его почти не было. Любопытство взяло верх, и я решила разобраться в ситуации. Я назначил встречу с доктором Дойлом. Посетил его кабинет. Настоящий, в хорошем районе города, где он работал дерматологом. У него было много фотографий его жены, но когда я спросил о ней, он сказал, что она умерла два года назад. У нее был инсульт, в результате которого она стала инвалидом и получила серьезные повреждения мозга. Под повреждением я подразумеваю то, что она не могла даже есть и контролировать мочевой пузырь. Я расспросила его о ее смерти. Я знала, что это было бесчувственно, но все равно сделала это. У меня просто было чувство..."

"Он убил ее", - сказал я, глядя ей прямо в глаза.

Никс кивнула и бодро зашагала в сторону кухни, открывая шкафы, доставая разделочную доску и возвращаясь к двери за продуктами.

"Я знала, что должна выжать из него все возможное, поэтому я рассказала ему о своей истории с мисс Бланшет. Убедить его было нелегко, но в конце концов он согласился взять меня под свое крыло. Как только я окончила школу, я начала работать с ним полный рабочий день. До этого момента я изучал его работу. То, чем он занимался в нерабочее время. Он стремится помочь тем, кому больше нигде не могут помочь. Мы не плохие люди, Сэм".

Она собрала морковь, сельдерей, куриные бедра и бульон, нарезала овощи и мясо на доске и бросила все в кастрюлю для приготовления, как я понял, куриного супа с лапшой.

"Эвтаназия в переводе с греческого означает "хорошая смерть". Речь идет о том, чтобы отпустить жизнь мирно, с достоинством, на своих условиях. Но на самом деле это прекращение мучительных страданий. У нас с доктором Дойлом есть определенные правила, которых мы придерживаемся, поэтому у нас очень мало пациентов. Мы предоставляем услуги для мисс Бланшетс всего мира. Медицинское и рецептурное обслуживание людей, которые не хотят жить в хосписе, а проводят оставшееся время дома со своими близкими".

"Каковы ваши основные правила?" спросила я, опершись предплечьями на кухонный остров между нами, заинтригованная.

За свою жизнь я встречала много убийц, но все они были похожи на меня. Десятилетние и бездушные. Эгоистичными и жестокими. Все они делали это из-за жажды крови. Не из альтруистических соображений. Даже те, у кого был моральный кодекс, часто его нарушали. То, что сделала Эшлинг, не имеет ничего общего с тем, чем я зарабатываю на жизнь.

"С одной стороны, не вдаваясь в биоэтику, мы занимаемся только добровольной эвтаназией. Это означает, что если у нас нет полного согласия пациента по любой причине, даже если он находится в коме, мы не возьмемся за него. Кроме того, мы беремся за пациентов только в самом конце их жизни. Я имею в виду рак четвертой стадии, людей, которым осталось жить считанные недели. И даже тогда мы, так сказать, не отключаемся". Она поставила кастрюлю с супом на плиту и прибавила огонь, потерявшись в своих объяснениях. "Мы не совершаем акт лишения жизни. Нет. Мы делаем то, чтоназывается паллиативной седацией. По сути, мы поддерживаем жизнь пациента, но под глубокой седацией, когда приходит время, пока он не уходит из жизни естественным путем. Это разрешено во многих странах, в том числе в Нидерландах и Франции. Это даже не считается эвтаназией. Не совсем так. Но для этих людей - для моих пациентов - это имеет огромное значение".

"И вы делаете это только в их домах", - сказал я.

"Да". Она положила крышку на куриный суп, разрывая пакет с яичной лапшой. "Мы делаем так, чтобы они были окружены своими друзьями и семьей".

"Тогда для чего у вас есть клиника?"

"Как я уже сказал, мы стараемся продлить их жизнь, насколько это возможно, с помощью лекарств и консультаций".

"В День благодарения..." Я запнулся.

Она подпрыгнула на носочках, глядя в сторону.

"Да. И на Хэллоуин тоже".

"Господи, Эш". Я прислонился лбом к кухонному острову, наслаждаясь его прохладой.

"Ты действительно мой собственный ангел смерти". Она вздохнула. "Каждый раз, когда я делаю что-то подобное, у нас есть момент, когда мы вместе. Но это были единственные разы, когда я это делала. Я клянусь".

"Ты можешь попасть в глубокое дерьмо, если сделаешь это, знаешь об этом?" Я поднял голову, пригвоздив ее взглядом. Конечно, она это знала. Эшлинг не была глупой.

Она наклонила подбородок вверх, игнорируя мои слова. "Киллиан и Хантер сказали, что не могут связаться с тобой последние несколько дней. Я сложила два и два и решила, что ты болен и слишком горд, чтобы просить о помощи, поэтому я пришла, чтобы выхаживать тебя".

"Послушай меня..." Я хлопнул раскрытой ладонью по мрамору между нами, теряя терпение, "...ты можешь попасть в тюрьму. Это убийство первой степени. Это, блядь, умышленное убийство. Это даже не непредумышленное убийство. Тебе нужно остановиться".

"Я знаю, что ты привык подчиняться, делать то, что делаешь..." Никс поставила сумочку на стойку и достала термометр, подошла ко мне и сунула его мне под язык "...но ты не можешь указывать мне, что делать, Монстр".

Я уставился на нее так, будто она насрала в моей постели, и ждал, пока термометр подаст сигнал. Когда это произошло, я выплюнул его обратно в ее руку и шипел: "Этот разговор не закончен".

"Пожалуйста", - фыркнула она, обогнула кухонный остров и достала несколько таблеток из своей сумочки, протягивая их мне. "Не притворяйся, что тебе не все равно. Мы слишком стары и издерганы для этого. Вот, прими их".

Скептически посмотрев на нее, я сказал: "Я не знаю, док, у вас нет блестящего послужного списка по возвращению людям здоровья".

Она пожала плечами, собираясь убрать протянутую руку. Я выхватил таблетки, запихнул их в рот и проглотил без воды.

"Суп будет готов примерно через сорок пять минут. Почему бы вам не прилечь и не рассказать мне все о своем клейме зла?"

Выгнать ее было невозможно. Не тогда, когда я едва мог доползти до двери, не говоря уже о том, чтобы вытолкнуть ее за нее. И вообще, я устала отбиваться от нее. Ей наконец-то удалось пробить себе дорогу в мою жизнь. Я видела разницу между ней и Джеральдом. Между ней и ее братьями. В моих глазах Никс наконец-то стала собственной личностью.

И что это была за личность.

Великолепная, умная и сострадательная. Хуже всего то, что она была слепо влюблена в меня. Ей не нужно было объясняться. Это излучалось из каждого дюйма ее шелковистой плоти.

Я не заслуживал ее.

Я мог бы получить ее, если бы захотел.

Пошатываясь, я дошел до дивана и упал на него. Никс балансировала на краю, прямо рядом со мной, ожидающе глядя на меня, как Руни в ожидании сказки.

Я провела пальцами по влажным волосам.

"С чего начать?"

"Начало было бы хорошим местом".

Плут.

"Я родился в пасмурный августовский день..."

"Ну, может, не с самого начала. Может, с середины? Нет. Третья глава. После экспозиции, но до того, как все станет по-настоящему сочным и бурным".

Глядя на нее с новой нежностью, которую я даже не был уверен, что способен чувствовать, я усмехнулся.

"Все было как в тумане, пока мне не исполнилось девять лет, после чего все стало зависеть от Бреннанов. Мне предстояло сыграть определенную роль, и я ее сыграла. Сейчас я зарабатываю больше, чем Трой в те времена. У меня больше бизнеса, больше недвижимости, и я контролирую больше районов в Бостоне, чем он когда-либо".

"Но ты также более беспорядочный, чем Трой". Она провела пальцами по моим волосам, поправляя то, что я, черт возьми, с ними сделал, и улыбнулась. "Ты убиваешь больше людей. Ты получаешь травмы. Уровень преступности растет. И это общеизвестный факт, что Братва - это бомба замедленного действия, которая вот-вот взорвется. Я читал это в новостях".

"То, что вы прочитали что-то в новостях, не делает это правдой", - заметил я.

"А что насчет ФБР? Киллиан говорит, что они тоже за тобой охотятся".

"Они никогда меня не поймают".

"Знаменитые последние слова". Она вздохнула.

"Процитируй мне их, Никс".

Она улыбнулась, задумчиво опустила руку в банку с пулями и положила туда недостающую пулю, которую она украла оттуда.

"Спасибо", - прошептала я, закрывая глаза.

"Не за что, мой дорогой монстр".

Я задремал, хотя изо всех сил старался не заснуть. Это напомнило мне о первых нескольких Рождествах, которые я провела с Бреннанами. Борьба с усталостью была похожа на плавание против течения, но происходило что-то хорошее, и кто, черт возьми, знал, когда в следующий раз я почувствую эту неуловимую, пьянящую радость?

Эшлинг, должно быть, спала рядом со мной, потому что, проснувшись, я все еще чувствовал ее тепло. Ее запах имбиря и меда - моя гребаная развязка.

Я зевнул, потягиваясь на диване.

"Сделай кофе", - прорычал я, но ответа не последовало.

Я открыл глаза и огляделся.

Рядом со мной стояла миска дымящегося куриного супа с лапшой, бутылка воды без крышки и несколько таблеток.

Эшлинг не было.

***

На следующий день я встретился с Барбарой Макаллистер на окраине Бостона.

Она была похожа на бродягу, но не на хипстера, купившего эту голой рубашку за триста баксов, а на серьезно нуждающегося в сэндвичах. Можно было сказать, что под обесцвеченными волосами, морщинистым лицом и плохо нанесенным автозагаром она когда-то была привлекательной женщиной.

Барбара была тем последним ударом, который был мне нужен, чтобы поставить Джеральда на колени. Недостающая часть операции "Уничтожить Джеральда". Она хранила какие-то глубокие секреты, которые он не хотел, чтобы кто-то знал, и за солидную сумму денег она готова была выдать их всему миру.

"Но я должен быть уверен, что это будет стоить моих усилий. Я сделаю это только за правильную цену. Могу я одолжить сигарету?" спросила Барбара, когда мы встретились в небольшом кафе.

На ней было черное мини-платье и дешевый тренч, и казалось, что "правильная цена" для нее - двадцать баксов и McMeal. Я молча протянул ей свою открытую пачку сигарет, сохраняя спокойное выражение лица.

Я все еще продолжал осуществлять свой план в отношении Джеральда Фицпатрика, но я больше не испытывал радости по этому поводу. В какой-то момент причинение боли Эшлинг, что, как я знал, я обязательно сделаю, показалось мне ненужным. Дело было не в том, что я стал мягким. Дело в том, что не было необходимости быть суровым с такой податливой женщиной, как она.

Такой чертовски податливой, что она управляет подпольной клиникой смерти и ищет тебя.

Барбара прикурила сигарету и выдохнула с довольной улыбкой.

"Откуда ты знаешь, что я вообще получу предложение о книге? Нет недостатка в женщинах, в которых Джеральд Фицпатрик погружал свой член". Она скептически посмотрела на меня.

"Верно, но ты единственная, кто жил в одной из его квартир. Ты была не просто блядью, ты была любовницей. Он возил тебя в разные места. Покупал тебе дорогие украшения. Держу пари, это только верхушка айсберга". Я ухмыльнулся ей, забрасывая наживку, чтобы заставить ее сказать больше.

Она усмехнулась, ее зубы были необычно белыми для курильщицы, и с энтузиазмом кивнула.

"О, он был таким. Сэмюэль, мой мальчик, он обожал меня. Конечно, я тоже внесла свою лепту. Были оргии. Массовые оргии. Иногда он брал нас по трое за раз. Я всегда считала странным, что Гер так расстраивался, когда его сын, Хантер, делал это. В конце концов, он был королем оргий в те времена".

Моя челюсть напряглась. Мне не нужно было слушать о сексуальных похождениях моего деверя до того, как он женился на моей младшей сестре.

"Что еще?" спросила я.

"Там были наркотики. Их было очень много на тех вечеринках". Барбара потерла подбородок. Мне показалось интересным, что, хотя Джеральд включил в список и ее, когда я спросила о ней, он солгал мне. Некоторые детали, которые он мне сообщил, отличались от того, что я нашла, когда проводила собственное расследование. Адреса, места, где они встречались, ее возраст. Ничего не сходилось, и я решила копнуть глубже. Я был рад, что сделал это.

"Было также несколько абортов". Она прочистила горло. "Джеральд не любил предохраняться, но он также не хотел иметь детей-ублюдков. Как вы понимаете, он был непреклонен в этом вопросе. Я сама знала, что лучше не искушать судьбу. Я всегда принимала таблетки. У меня не было амбиций залететь от ребенка миллиардера. Слишком опасно. Оглядываясь назад, я думаю, что стоило бы. Может быть, я бы справилась лучше, чем сегодня". Она оглядела маленькое кафе с облупившимися обоями и пыльными поверхностями. Она жила в маленьком, пустынном городке. Было очевидно, что она не купалась в нем.

"Но я была посвящена во все, что происходило за кулисами. Он был чудовищем, Сэмюэль. Настоящим чудовищем. Вы когда-нибудь встречали такого?" Она жадно сосала сигарету, которую я ей дал, не обращая внимания на обеспокоенные взгляды, которые бросала на нее бариста за стойкой, хотя она не подошла к нам и не попросила ее потушить сигарету.

"Да", - легко согласился я. "Я встречал монстров раньше. Много раз, на самом деле. Итак, вот как мы поступим, Барбара. Я принесу выгодную сделку по продаже книги, ты принесешь сок. Но что бы ни случилось, ты должна помнить одно - ты никогда не встречала меня, никогда не видела и никогда не слышала обо мне. Я правильно понял?"

Она кивнула, докуривая сигарету и делая глоток несвежего кофе, который я ей купил.

"Абсолютно. Можно мне еще одну сигарету?"

Я засмеялся, встал и бросил пачку ей на колени, прежде чем исчезнуть в белой метели.

"Конечно, милая, бери всю пачку".

Глава 11

Эшлинг

Я почувствовал запах раньше, чем увидел его. Блевотину.

Потом, когда я заметил первое пятно, я понял, что они повсюду. Пятна рвоты.

Желтые и тусклые, они покрывали ковры, пол, стены.

Я бросил рюкзак у двери и пошел по их следам вверх по лестнице, куда они вели. Непохоже было на хозяев дома оставлять какую-то грязь без присмотра.

Если только они не хотели, чтобы я это увидел.

Это был крик о помощи, я знала. И не только от моей матери.

Господи, что же ей теперь делать?

Я поднялась на второй этаж, затем свернула в коридор, набирая скорость. Как я и ожидал, пятна блевотины вели в главную спальню, комнату моей матери. Атаир уехала несколько дней назад, и хотя я изо всех сил старалась присматривать за ней, я знала, что мама впала в депрессию.

Я остановилась перед ее дверью, положив руку на дверную ручку и сделав глубокий вдох.

"Мама?"

Ответа не последовало. Я распахнула дверь, и воспоминания о мисс Би нахлынули на меня, сырые и яркие.

Кровь.

Ванна.

Запястья.

Отчаяние.

Я осмотрел комнату. Она была абсолютно пуста.

"Мама?" повторила я в замешательстве.

С опаской я пробралась в ванную комнату, сердце замирало в горле. Я надеялась на лучшее, но ожидала худшего. Мать, повторив ту сцену в квартире мисс Б., наконец-то выполнит свои пустые угрозы покончить с собой. Я знала, что моя мать была резцом. На самом деле, это давало мне испорченное чувство безопасности, потому что люди, которые режут, реже совершают "успешные" попытки самоубийства.

Джейн Фитцпатрик даже не была совсем резальщицей. Иногда она ставила себе небольшие синяки, хорошо и далеко от запястий, чтобы привлечь внимание. Но делала она это почти исключительно для моего и моего отца просмотра. Хантер и Киллиан понятия не имели. Они не были пешками в ее схеме эмоционального шантажа.

Я нашла ее лежащей на полу у трюмо, лицом вниз.

"Мама!" закричала я, бросившись в ванную и распахнув дверь.

Я упала на колени, перевернув ее за плечо. Она лежала без сознания в пруду собственной рвоты. Полурастворенные таблетки плавали в рвоте, как маленькие звездочки, их содержимое, порошкообразное и густое. Как звездная пыль.

Господи.

Я схватил ее за волосы, засунул пальцы ей в рот, заставляя ее рвать и блевать еще больше. Она мгновенно пришла в себя, сначала слабо протестовала, что я причиняю ей боль, пока я держал ее голову, но потом ее начало рвать еще сильнее.

Больше таблеток. Больше всего.

"Тебе нужно промыть желудок", - простонала я, вызывая "скорую" свободной рукой, продолжая пытаться вызвать у нее рвоту. "Что ты наделала?"

Но я точно знал, что она сделала и почему.

Скорая приехала через четыре минуты. Я последовал за ней на своей машине. Я неоднократно пыталась дозвониться до Хантера и Киллиана. Оба их телефона сразу же переходили на голосовую почту.

Я не могла понять, почему. Была ночь. Они должны быть дома со своими семьями. Я прибегла к тому, чтобы написать им обоим наше кодовое слово. Наш экстренный код.

Кловер.

А потом, когда ответа не было: Клевер, Клевер, Клевер! Возьми трубку!

Неохотно, я не хотела, чтобы мои невестки знали, насколько испорчена моя семья, особенно когда Да живет вне дома, а мои родители, вероятно, разводятся. Я позвонила Перси.

У нас с Персефоной всегда была эта негласная связь, двух застенчивых и романтичных цветочков, вынужденных расцветать в джунглях, которыми была семья Фицпатриков.

"Алло?" Перс звучал сонным, пьяным от сна голосом.

"О. Привет", - бодро ответила я, чувствуя себя идиоткой за то, что заставляю себя говорить веселым тоном. "Это Эш. Я пытаюсь связаться с Киллианом, но он не отвечает. Есть идеи, где он может быть?"

"Привет, Эш. Все в порядке?" - спросила она, а потом, обработав тот факт, что я задал ей вопрос, добавила, - "Килл сейчас в Бэдлендсе с Сэмом, Девоном и Хантером. Это какая-то особая азартная ночь". Я не обратила внимания. Могу ли я вам чем-нибудь помочь?”

Моя кровь бурлила в жилах, когда я сжимал руль до белых костяшек. Мои братья были призраками. Они оставили меня ухаживать за нашей матерью, а сами отправились играть в азартные игры с Сэмом Бреннаном.

В моем животе бурлил гнев. Как посмели Киллиан и Хантер так легко принять реальность, в которой милая, робкая Эшлинг заботилась о матери и Атаире, пока они уходили жить своей большой насыщенной жизнью?

Я подъехала к больнице и проводила мать в отделение скорой помощи вместе с назначенным ей врачом, предоставив ему как можно больше информации, основываясь на том, что я знала. Какие лекарства она, возможно, принимала, в каком количестве, сколько всего ее вырвало.

Они провели несколько тестов со скоростью света и накачали ее желудок, но он уже был почти пуст благодаря мне. Маме поставили капельницу, и она была уже в сознании, не прошло и двух часов после поступления.

"Только не говори отцу. Он подумает, что это из-за него, а ему не нужно повышение самооценки", - стонала она, нащупывая пульт у больничной койки. "Как ты думаешь, у них здесь есть Netflix? О, это так неудобно для меня. Завтра утром у меня процедура по уходу за лицом".

Я уставился на нее налитыми кровью глазами, все мое тело тряслось от ярости.

"Ты идиотка".

Слова сорвались с моих губ прежде, чем я успел их остановить, но я не мог найти ни капли раскаяния после того, как они прозвучали в открытую.

"Простите?" Ее голова дернулась в сторону. Она посмотрела на меня жестким, материнским взглядом.

"Вы меня слышали". Я встал и подошел к окну, наблюдая за заснеженными деревьями и грязными ледяными дорогами. "Ты идиотка. Причем эгоистичный. Ты отказываешься получить помощь, в которой нуждаешься, и злоупотребляешь рецептурными препаратами, чтобы отомстить... кому именно? Единственный человек, которому ты причиняешь боль - это ты сам. А теперь позволь мне рассказать тебе, что сейчас произойдет..." Я обернулся и вперил в нее свой взгляд, мой вновь обретенный позвоночник покалывало от необходимости действовать. "Я собираюсь вернуться домой, оставить тебя здесь одну, и опустошить все твои шкафы от наркотиков. Любых наркотиков. У тебя не будет даже "Адвила" от утренней мигрени. Потом я запишу тебя на прием к психотерапевту. Если ты не пойдешь, я съеду из дома".

"Эшлинг!" заплакала мама. "Как ты смеешь! Я бы никогда..."

"Хватит!" прорычала я. "Я не хочу это слышать. Я устала быть твоей матерью каждый день, каждый день. Держать тебя за руку на протяжении всей жизни. Быть родителем в наших отношениях. Знаешь, я выросла, видя, как вы с папой отправляете Киллиана и Хантера в интернаты в Европе, и ужасно боялась разделить их судьбу. Не было ничего, чего бы я боялась больше, чем прощания с тобой и Атаиром. Теперь я завидую своим братьям, - выплюнул я, - потому что ты сделал им лучший подарок из всех. Они выросли, едва зная тебя, и мало тебя любили. Они не привязаны к тебе так, как я. Они могут жить своей жизнью, делать то, что им хочется, свободные от оков любви к двум людям, которые не способны любить никого, кроме себя. С меня хватит!"

Я подняла руки вверх и выбежала, столкнувшись с врачом, который вбежал в палату матери. Он окликнул меня, пытаясь выяснить, в чем дело, но я проигнорировала его, чувствуя себя вдруг очень молодой и очень отчаянной.

Дорога домой была как в тумане. Я была удивлена, что вообще доехала, так как из-за непролитых слез у меня ухудшилось зрение. Я ворвалась в мамину ванную комнату, открыла шкафы и начала выбрасывать все в белый мусорный пакет, который взяла из кладовки.

Все, от чего можно было получить кайф, исчезло. Я пихала все подряд, без всякой причины и смысла. Солнцезащитный крем, вазелин, бинты, обезболивающие и лекарства от кашля. Когда я был удовлетворен своими результатами и убедился, что в доме больше нет наркотиков, я вышел на улицу, затащил полный мусорный пакет в багажник своего Prius и помчался на нем до Badlands.

Я старалась не думать о том, когда в последний раз видела Сэма.

Я сказала ему, что больше не хочу его видеть, а потом пошла и постучала в его дверь. Я была не самой последовательной, но я волновалась. Когда я услышала от Киллиана, Хантера и Да, что Сэма нигде нет, я решила, что он заперт в своей квартире, и не зря. Честно говоря, я больше боялась, что его подстрелили или он получил серьезную рану и был слишком горд, чтобы попросить о помощи.

Я нашел его больным и дрожащим, выхаживал его, а затем дал ему пространство, в котором он нуждался.

Это было три дня назад.

Он даже не сказал спасибо.

Не то чтобы у меня были причины ожидать этого. Это был Сэм, о котором я говорила, известный монстр.

Хотя я знала, что он не передаст меня властям в красной атласной ленте, я также не доверяла ему информацию о том, что я делаю со своей медицинской степенью. Почему же я поделилась с ним своей историей о мисс Б?

Потому что ты любишь его, mon cheri, а когда ты любишь кого-то, ты хочешь, чтобы он узнал тебя получше, чтобы, возможно, он тоже влюбился в тебя.

Ну, Сэм, очевидно, чувствовал себя намного лучше, так как сегодня вечером он был в клубе с моими эгоистичными братьями.

Я остановилась перед Badlands, вытащила мусорный пакет и обогнула здание, направляясь к задней двери, ведущей в офис Сэма.

Я знала, что лучше не стучать. Именно поэтому я достала пинцет из мусорного пакета и подделала замок. Это был простой замок, и у меня было преимущество - я знала, что делаю. Я много раз проникал в комнаты своих братьев, когда был младше. Мне было скучно и одиноко в невероятно большом и грозном поместье Эйвбери-Корт.

Иногда единственной моей компанией были чужие вещи. Игрушки и приспособления, которые я находил под их кроватями. Я даже притворялся, что женщины с обложек "Пентхауса" и "Плейбоя", найденные под кроватью Хантера, были моими подружками.

Дверь с шипением открылась с тихим щелчком, и я протопала внутрь. В кабинете Сэма было темно и пусто. Я распахнула дверь и направилась вниз по лестнице, от музыки, доносящейся из клуба, пол дрожал.

Впрочем, клуб меня не интересовал. Я направился прямо в карточные залы. Как только я дошел до перекрестка четырех карточных комнат, я заглянул в каждую из них. Найти братьев было нетрудно. Они были в последней. Это была самая шумная, самая шумная комната, заполненная от стены до стены мужчинами в смокингах, курящими кубинские сигары и пьющими старый виски, сгрудившимися вокруг столов для игры в рулетку и крэпс.

Киллиан стоял в углу комнаты, оживленно разговаривая с Девоном, а Хантер был рядом с Сэмом у рулетки.

Монстр выглядел совершенно новым, сигарета свисала из уголка его рта, когда он лаял на своих работников, и не было и намека на его прежнего, потного, лихорадочного себя.

Пройдя внутрь, с мусорным мешком, перекинутым через плечо, словно я был Сантой, доставляющим подарки на Рождество, я остановился в центре зала и высыпал содержимое мусорного мешка на середину стола для игры в рулетку с улыбкой на лице.

Все, и я имею в виду всех, задохнулись.

Все, кроме Сэма.

Хантер первым пришел в себя после моей небольшой заминки.

"Ни хрена себе, сестренка. Вот это вступление". Он низко присвистнул, потянулся к центру стола с рулеткой, чтобы взять пачку мятных конфет, которую я случайно бросила туда, и сунул две в рот. "У тебя есть немного дури? Я больше не употребляю наркотики, но если у тебя есть подработка, я бы хотел внести финансовый вклад".

"Эшлинг", - сказал Киллиан, весь ледяной и манерный, и направился ко мне. "Что ты здесь делаешь, кроме очевидного - позоришься?".

"Отличный вопрос", - щебетала я, вся в меду и улыбках. "Ну, брат, я начал свой день в шесть утра, отработал длинную смену, вернулся домой и обнаружил, что наша мать потеряла сознание в собственной блевотине, а затем принялся засовывать пальцы ей в горло и везти в больницу, чтобы убедиться, что у нее нет передозировки жевательными витаминами или чем-то еще, что она решила запихнуть в свой желудок. В этот момент я попытался позвонить моим дорогим братьям, но они оба были слишком заняты игрой в карты, чтобы взять трубку. Вы даже не ответили на наше экстренное кодовое слово, хотя я никогда в жизни не использовал его раньше, и это должно было предупредить вас о ситуации. Кстати, с нашей мамой все в порядке. А вот со мной нет. Я устал, мне нужен душ, и мне надоело нести бремя склеивания этой семьи в одиночку".

В комнате стало очень тихо и очень спокойно, и внезапно я осознала только Сэма, Киллиана и Хантера. Больше никого не было.

Сэм щелкнул пальцами и рявкнул: "Всем выйти. Семейное дело. Фил, Джонатон, Арчи..." он повернулся к своим крупье "...отнесите это в третью комнату и принесите каждому по бесплатной выпивке. Не из винтажного меню".

Сэм откинулся на спинку одного из старинных кресел, прикуривая очередную сигарету и наблюдая за нами. Я повернула голову в его сторону. Я была в настроении поджечь все отношения, которые у меня когда-либо были, и он был в списке тех, на кого я хотела сорваться.

"Вау. То есть ты не собираешься выгнать меня из своего клуба?" Я насмешливо вздохнула.

"Если ты появишься завтра, то вышвырну". Он удобно устроился в своем кресле, ухмыляясь. "Сейчас ты, похоже, прекрасно справляешься с тем, чтобы испортить себе вечер. Мне нет нужды вмешиваться".

“Ты придурок", - выплюнул я.

"А ты говоришь как заезженная пластинка".

"Прекратите это, вы оба. Начни с начала, Эш", - приказал Киллиан, когда последняя толпа вытекала из комнаты. "Что случилось? С каких пор мама балуется рецептурными препаратами?"

"С вечности". Я поднял руки вверх. "Она тоже наркоманка".

Оба моих брата побледнели в ответ.

"Спорим, вы и этого не знали, да? В основном она делает это для привлечения внимания, чтобы держать нас с папой на мушке, когда ей кажется, что мы не уделяем ей достаточно внимания. Ты многого не знаешь. Я не могу делать все это одна. Наша семья разваливается".

"I-" начал Киллиан, но я была так зла, что оборвала его. Это был первый раз, когда я сорвался на своего старшего брата.

"А ты даже не взял трубку, когда я тебе позвонил! Ты сделал меня призраком".

"Мы не призраки", - холодно ответил Киллиан. "Мы отложили свои телефоны в сторону и не видели твоих сообщений".

"Даже если вы не призрачили меня сегодня, вы призрачили меня всю нашу жизнь, позволив мне жить в этом кошмаре, ухаживая за нашей матерью одной!"

"Сестренка, - мягко сказал Хантер, протягивая мне руку через стол с рулеткой, - мы понятия не имели. Мы не то чтобы специально игнорировали ситуацию. Ты была нашим слепым пятном".

"Да." Киллиан прислонился плечом к стене, глядя серьезно. "Мать и Атаир всегда казались не в себе, но ты должен помнить, что мы никогда не жили под их крышей. Во всяком случае, не с младенчества. Мы думали, что все под контролем. Что это ты пользуешься преимуществами пребывания дома, а не наоборот".

"Сидеть дома - это кошмар!" Я упала на стоящий рядом табурет, зарывшись лицом в ладони, ненавидя, что Сэм наблюдает за всем этим шоу уродов. "Мама - мастер манипуляции. Я рисую ей ванны, вожу ее по местам, выступаю в роли посланника между ней и папой. По сути, я ее служанка, и я больше не хочу этим заниматься".

"Тебе и не нужно", - твердо сказал Киллиан. "Мы придумаем план. Я поеду в больницу и останусь с матерью на ночь. Хантер, ты займешься этим завтра. Эшлинг нужно побыть с ней какое-то время".

Хантер кивнул. "Не волнуйся, сестренка, мы справимся. Тебе больше не придется делать это одной".

Я пыталась регулировать свое дыхание. Я чувствовала на себе взгляд Сэма. Весь разговор он казался жутко молчаливым. Не то чтобы я ожидала, что он будет обсуждать наши семейные проблемы, но Сэм не был любителем сплетен. Обычно, когда он терял интерес к чему-либо, он отстранялся от ситуации.

Почему он остался в комнате?

"Мне просто нужно проветрить голову", - тихо сказала я. "Ее передозировка была для того, чтобы отомстить мне. Я боюсь, что если я дам ей то, чего она хочет - больше внимания, - это уничтожит цель убедить ее получить помощь, в которой она нуждается".

В то же время переезд и "холодная индейка" - это то, что я не хотел иметь на своей совести. Она нуждалась во мне, училась быть зависимой от меня, и уйти сейчас было бы жестоко.

"Ты прав", - согласился Хантер. "Мы не хотим, чтобы ты был рядом с ней. Мы дадим ей понять, что так больше продолжаться не может. Теперь, когда мы тоже в деле".

"Я подвезу Эшлинг домой". Сэм встал, его голос был без тона.

Я вскочила на ноги в то же мгновение. "Нет, спасибо. Я припарковался снаружи".

"Не могу поверить, что говорю это, но Сэм прав". Хантер бросил на меня извиняющийся взгляд. "Ты не в состоянии вести машину. Забери машину завтра утром. Твое тело, должно быть, переполнено адреналином. Постарайся сегодня не напрягаться. Мы разберемся с этой катастрофой завтра".

"Это и в самом деле кластер-фэк. Что напоминает мне - сейчас самое время попросить о повышении зарплаты", - с сарказмом произнес Девон, выходя из тени комнаты. Я забыла, что он вообще здесь, что было просто невозможно, учитывая, насколько он великолепен. "Виндзоры привлекают меньше внимания, чем вы".

"Руки прочь от себя, Бреннан", - рявкнул Киллиан в сторону Сэма. "Помни, что твоя зарплата имеет свои условия".

"Твоя шея тоже, Фицпатрик". Сэм подал мне руку и помог подняться на ноги, оставив братьев позади нас. Он прижал руку к моей спине и повел меня вверх по лестнице в свой кабинет.

"Как ты себя чувствуешь?" - спросил он напряженно. Я догадывалась, что одна только мысль о том, чтобы притвориться, что ему не все равно, заставляет его ползти по коже, но я, как ни странно, ценила его заботу, даже если она не была искренней.

"Нормально". Я потерла лоб. "Просто устала. Перевозбудилась".

"Оставайся у меня. У меня есть свободная спальня и ноль долбанутых родителей, живущих под моей крышей".

"А у меня есть два брата, которые убьют меня, если узнают, что я провел с тобой ночь". Я вздохнула, внутренне признавая, что предложение было очень заманчивым.

Сэм не собирался идти на войну с папой и моими братьями только ради того, чтобы быть со мной. Я уже давно смирилась с этим. Поэтому не было смысла принимать его предложение и создавать еще большее напряжение между ним и мужчинами в моей семье.

"Мертвая Эшлинг облегчит мне жизнь. Предложение остается в силе", - заметил Сэм.

"Очаровательно, но я пас. Я не хожу туда, где мне не рады".

"С каких пор?" - спросил он с мертвой серьезностью.

"Всегда". Я почувствовала, как запылали мои щеки. "К твоему сведению, ты единственный человек, который пробуждает во мне безумие".

"Опасный член имеет тенденцию делать это с хорошими девушками". Он распахнул дверь в свой кабинет. "Я и не знал, что дома все так плохо".

Мы вышли на улицу в декабрьский мороз Бостона. Тонкий слой льда покрывал все, от земли до зданий и стекол окон. Красные, белые и золотые рождественские украшения, развешанные на фонарях, мерцали нам в ответ. Сэм по-хозяйски прижался к моей шее, ведя меня к своему порше, словно я была его пленницей.

"Они не всегда были такими", - услышала я свои слова. "Были взлеты и падения. Быть хребтом семьи было не так уж плохо, когда осанка нашего скелета не была ужасной. Но последние недели были самыми худшими. С тех пор как СМИ подхватили историю о глупой интрижке папы, ситуация начала ухудшаться. Затем произошло отравление, появились таинственные письма с угрозами. Запонки с реликвиями были вишенкой на вершине этого дерьмового торта".

Сэм отпер свою машину и помог мне сесть на пассажирское сиденье. Поездка до моего дома была спокойной.

Во всяком случае, первую часть пути.

Когда мы въехали в богатый район Бэк-Бэй, сзади к нам пристроился серебристый "Бентли". Сэм перевел взгляд на него в зеркале заднего вида. Бентли разогнался, один раз поцеловал наш бампер и рывком отправил нас в полет вперед.

"Черт", - пробормотал Сэм. "Отстегнись, пригни голову и прикрой ее обеими руками, Никс".

"Что?" Моя кровь застыла в жилах. "Почему?"

"Просто сделай это".

"Но..."

Сэм не стал ждать, пока я закончу фразу. Он резко свернул налево, проехал по ухоженному газону чьего-то двора, проскочил перекресток, не останавливаясь перед дорожным знаком, и помчался по боковой улице. Первая пуля пробила заднее стекло и попала в блок кондиционера, где и застряла.

"Ублюдок", - шипел Сэм, оставаясь совершенно спокойным. Он грубо схватил меня за затылок, погружая его все ниже и ниже, наклоняясь ко мне, чтобы убедиться, что я уложена как можно аккуратнее. Машина заскользила, и я поняла, что тот факт, что шел снег и дорога была очень скользкой, не в нашу пользу.

"На пол, Никс".

"Сэм, - закричала я в ужасе, - не наклоняйся ко мне! Они пристрелят тебя, если ты это сделаешь".

"Лучше я, чем ты".

Еще один выстрел пробил заднее стекло. Оно разбилось вдребезги. Стекло посыпалось вниз. Сэм прыгнул на меня сверху, его торс накрыл мое тело, закрывая меня от вреда, но все же каким-то образом ведя машину.

"Что ты делаешь!" стонала я. "Ты собираешься убить себя. Езжай!"

Он нажал на педаль газа. Машина начала гудеть, как взлетающий самолет. Затем, без предупреждения, он повернул, сделав резкий разворот и снова набрав скорость. Поскольку моя голова была плотно прижата к сиденью, я не могла понять, потеряли мы того, кто нас преследовал, или нет.

"Ты в порядке?" - спросил он.

"Я в порядке". Я взглянула на него через периферию, заметив, что его рука кровоточит. Он поймал пулю, когда прижимал меня к полу. Он получил пулю за меня.

"У тебя кровь", - сказала я.

Он застонал, но ничего не сказал.

"Мы в безопасности?" спросила я.

Сэм не ответил. Было видно, что он сосредоточенно решает, куда свернуть дальше. Я догадался, что о поездке домой не может быть и речи. Вряд ли он собирался привести своих врагов к порогу дома.

"Кто они?" Забившись под пассажирское сиденье, я прижалась к нему, мои колени стучали о подбородок, а зубы стучали. Мне никогда в жизни не было так страшно. Такого страха, который проникает в кости и зарывается в душу.

"Братва. Русские".

“Они владеют Бруклином", - пробормотал я. Я знал это. Все это знали. Мои родители не пускали меня в свои районы, боясь, что меня похитят с целью выкупа.

"Уже нет".

"Они пытаются убить тебя, потому что ты захватил их территорию?"

"Завоевал, честно и справедливо. Если они найдут тебя в моей машине, они весело проведут время, вымогая деньги у твоего папочки. Но сначала они будут тебя насиловать и пытать. Вот почему тебе нужно оставаться на месте и позволить мне разобраться с этим".

Я услышал еще один выстрел в нашу сторону. Я зажмурила глаза, держа голову пригнутой, как он мне и сказал. Сэм сделал еще один резкий поворот. Он открыл бардачок над моей головой, стукнув при этом меня по лбу. Он достал пистолет, остановил машину, затем быстро дал задний ход. Он развернулся и начал двигаться в направлении "Бентли", сняв пистолет с предохранителя, на его лице появилась коварная ухмылка, глаза блестели решимостью.

Он играет в салочки.

Мне хотелось разбить его лицо в клочья.

Жужжание, доносившееся из "Бентли", стало громче, и я поняла, что они уже близко. Сэм вытянул руку в открытое окно и сделал два выстрела.

Время и пространство повисли над нашими головами в подвешенном состоянии.

Я услышал крик. Стон. Затем шаги по влажному бетону, хруст снега под чьими-то ногами. Кто-то бежал. Бежал. Рыдает.

"Теперь можешь подниматься", - пробормотал Сэм, сохраняя спокойствие. Онемев, я скользнула на свое сиденье, пристегнулась и провела трясущейся рукой по своим вороным волосам.

Сэм притормозил, и я заметила, что он едет за мужчиной. Я видела только его спину. Тощая фигура со светлыми беспорядочными волосами и заметной хромотой. Он был одет в мешковатые тренировочные штаны и такую же толстовку. Светящийся в темноте тип. Сэм направил пистолет ему в голову, держа его уверенно.

"Ты собираешься застрелить его?" прошептала я.

"Только трусы стреляют людям в спину, Никс. Я выстрелю ему в лицо. С уважением, конечно".

Я не знал, говорит ли он с сарказмом или нарочито грубо. Любой из вариантов казался совершенно неподходящим для ушей леди. Но в этом и заключалась суть Сэма Бреннана. Он, не задумываясь, пустил бы за меня пулю, но в моем присутствии болтал бы до луны и обратно.

Мужчина спотыкался на неровном булыжнике тротуара, пытаясь ускорить шаг, когда услышал, что мы едем рядом с ним. Это было бесполезно. Сэм уже поймал его. Монстр теперь играл со своей пищей.

Плечи мужчины затряслись, и он громко захрипел.

"Пожалуйста". Я положила руку на руку Сэма, ту, в которой не было пистолета. "Не усугубляй ситуацию".

Он проигнорировал меня, проехал мимо мужчины и припарковался перед ним, преградив ему путь.

Наша жертва остановилась. Я наклонился вперед, чтобы хорошенько его рассмотреть. Сэм, должно быть, убил своего вооруженного спутника.

Мужчина вовсе не был мужчиной.

Это был мальчик.

Лет четырнадцати. Может быть, пятнадцать, не больше.

Невысокий, длинноногий и широкоскулый, его пастообразное лицо было усеяно прыщами.

Мое сердце заколотилось и закрутилось за грудной клеткой. Очевидно, он был несовершеннолетним. Возможно, даже невинный. Я представила, что он родился и был посвящен в Братву. Трудно было поверить, что он выбрал для себя такую жизнь.

Сэм вышел из машины, закрывая мне обзор своим телом, все еще защищая меня, его пистолет был нацелен на голову мальчика. Мальчик упал на колени, подняв руки вверх в знак поражения. Казалось, он даже не осознавал, что в машине находится второй человек.

"П-п-пожалуйста", - прохрипел он, рыдая так открыто, так громко, что казалось, будто он разорвал мою грудь на две части и смотрит, как я истекаю кровью. "Я не хотел этого делать. Я умолял их не делать этого. Он... я... мой отец, я имею в виду, приставил пистолет к моей голове. Я не могла сказать "нет". Я не могла. Вы знаете, каково это с такими отцами, как он. Ты знаешь. У тебя он тоже есть. Ты - Бреннан". Он глотал воздух, икал, его лицо исказилось в такой агонии, что трудно было разобрать его черты.

"Ты облажался. Теперь пришло время платить", - прорычал Сэм.

"Нет!" Я задыхалась.

Я выскочила из машины, отчаянно пытаясь сделать хоть что-то, хоть что-нибудь, чтобы спасти этого мальчика.

Не раздумывая, я схватил Сэма, пытаясь повалить его на землю вместе с собой. Но он был намного больше и тяжелее меня. Это было похоже на удар головой о бетонную стену. От удара я отлетела назад, но Сэм обхватил меня свободной рукой за талию и потянул за собой, словно мальчик все еще представлял для меня угрозу.

"Пожалуйста, Сэм, пожалуйста". Я обхватила руками его грудь и живот и почувствовала, как напряглись его мышцы, когда я провела кончиками пальцев по его рубашке. С его губ сорвался тихий, едва слышный стон. Я восприняла это как знак.

“Пожалуйста, он всего лишь мальчик. Молодой и заблуждающийся. Как и ты. Если ты не сделаешь это для себя, сделай это для меня. За то, что я сделал для твоих солдат. За... за... за куриный суп с вермишелью!"

Я затаила дыхание, ожидая еще одного жгучего отказа и боли, которая придет вместе с ним. К моему удивлению, все, что я почувствовала, это короткую дрожь, прошедшую по его торсу. По моей коже побежали мурашки. Я не знала почему, но я чувствовала, что этот момент был монументальным для нас обоих, хотя и в совершенно разных смыслах.

"У тебя есть один плюс, и он заключается в том, что я не хочу иметь гребаную головную боль, связанную с тем, что тебе придется вышибать мозги у нее на глазах". Сэм оскалил зубы, опустив пистолет всего на дюйм.

Я облегченно выдохнул, чувствуя тошноту от облегчения.

Мое горло горело, когда я выдыхала. Должно быть, я кричала как проклятая, пока нас преследовали в машине.

"Но я посылаю тебя с посланием и сувениром. Сообщение следующее: передай Василию, что я принесу его голову на блюде, если он еще хоть раз попытается дыхнуть в мою сторону. В прошлый раз я порезал ему лицо. В следующий раз я собираюсь обезглавить его полностью".

Подросток кивнул почти насильно.

"А что за сувенир?" Он посмотрел на Сэма одним глазом, второй был зажмурен от страха.

Сэм криво ухмыльнулся.

"Это что-то на память обо мне. Прощальный. Напоминание. Предупреждение. Ты левша или правша?"

Парень не пытался умолять о раскаянии. Он послушно склонил голову.

"Правша".

Сэм выстрелил, пуля задела правую руку подростка и прошла прямо через его нервную систему.

"Вот. Это гарантирует, что ты будешь плохо целиться до конца жизни и выберешь другую профессию. На случай, если ты думаешь закончить работу своего папочки..." Сэм усмехнулся.

Кровь запеклась под молодым человеком, но он не сделал ни малейшего движения, чтобы прижать руку к ране.

"Спасибо, что пощадили мою жизнь, сэр".

Сэм взвалил меня на плечо, кровь все еще стекала по его руке, и повел меня к своей машине. Его кровь текла по моему бедру, и я задрожала от неожиданного желания.

Я чувствовала себя защищенной и хотела защитить его, и если это не было серьезной ошибкой, то я не знала, что это было.

"Никогда больше не вмешивайся в мои дела, Эшлинг, и никогда, никогда не показывайся на глаза, когда мы столкнемся с моими врагами". Он стянул мои брюки и трусики вниз по бедру, холодный ночной воздух жалил мою кожу. Сэм впился зубами в одну из щек моей задницы, сильно прикусив.

"Они твои враги, а не мои". Я непроизвольно прижалась бедрами к его плечу, умоляя о большем. Он открыл пассажирскую дверь, закинул меня внутрь и пристегнул, как будто я была маленьким ребенком.

"Они подумают, что ты моя слабость".

"Они ошибаются". Я скрестил руки на груди.

"Очень проницательно с твоей стороны, Эйнштейн", - огрызнулся он. "Но меня никогда раньше не видели с женщинами. Они сделают поспешные выводы".

"Поэтому ты не хочешь жениться на Бекке?" бросил я вызов. "Потому что ты хотел пощадить ее драгоценную жизнь?"

"Прежде всего, кто такая Бекка?" Он обогнул машину, затем завел ее.

"Ты серьезно?" Истерический смех вырвался из моего горла. "Бекка - это женщина, которую ты взял с собой на благотворительный вечер".

Он отъехал от Бэк-Бэй и выехал за черту города. За окнами проплывали очертания Бостона, уступая место дикой природе. Логично, что Сэм хотел залечь на дно на эту ночь, но что это означало? Собирались ли мы остаться вместе, где бы это ни было? Куда он меня везет?

"Я думал, ее зовут Белла", - сказал он.

"Нет", - огрызнулась я.

"Во всяком случае, да, часть причины, по которой я никогда не возьму жену, заключается в том, что смотреть, как из-за меня умирает невинная женщина, не входит в мой список дел".

"Воробей не умер", - указала я.

"Трой был ремонтником. В основном хороший парень, делающий плохие вещи. Я - подчиненный босса. Монстр на все руки. Я занимаюсь многими вещами, и на моих руках достаточно крови, чтобы заполнить бассейн олимпийского размера".

"Куда ты меня ведешь?" спросила я, устав от постоянного напоминания о том, как далек Сэм от обязательств. Ему не нужна была жена, семья, дети; даже если он защитил меня, не дал мне умереть сегодня ночью, это было больше связано с его вновь обретенным моральным кодексом, чем с его привязанностью ко мне.

"Хижина Бреннанов". Сэм постучал пачкой сигарет по мускулистому бедру, выловил одну и заправил ее в рот. "Хорошая передышка для тебя от твоей семьи".

"Да..." Я повернула голову к окну "...я уже чувствую себя намного более расслабленной".

Сэм усмехнулся, прикуривая сигарету, снова игнорируя мое острое неодобрение того, что он делает со своим телом.

"Ты спас меня сегодня вечером", - проговорила я, приготовившись к разочарованию, когда он меня отшил. Я знала, что он тоже так сделает. Сэм Бреннан не позволял себе ничего чувствовать. Особенно по отношению к женщинам.

Его глаза оставались прикованными к дороге.

"Почему?" потребовала я.

"Потому что ты дочь моего босса".

"Тебе наплевать на моего отца", - сказала я.

"Верно. Но меня волнуют его деньги. Я быстро стану одним из самых богатых людей в Бостоне. Защитить тебя - в моих интересах".

"Значит, я тут ни при чем", - пробормотала я.

Почему я так поступаю с собой? Почему?

"Никакого, Никс. Я бы сделала то же самое для Хантера. Для Киллиана. Даже для твоей ненормальной матери. Ты для меня бизнес, милая. С добавлением удовольствия время от времени".

Всю дорогу я не проронила ни слова.

Я уже услышала все, что мне нужно было знать.

***

Сэм мог быть хорошим подчиненным, но он был ужасным потенциальным риэлтором.

Он поскромничал, назвав это место хижиной. Это было скорее ранчо, такое же, как у моего брата, Киллиана. Оно находилось прямо посреди леса.

Место было настолько отдаленным, что к нему не было даже асфальтированной дороги. Porsche пробирался по гравию и снегу последние несколькомиль, чтобы добраться до входной двери.

Сэм вышел из машины и распахнул передо мной дверь. Я последовала за ним внутрь, когда он начал включать свет. Он включил центральное отопление, осмотрел гостиную и кухню открытого плана на предмет следов взлома.

В доме было холодно. Сначала я обработала рану на его руке. Извлекла пулю и наложила несколько легких швов. Затем я обнял себя, внезапно осознав, что сейчас середина ночи - два, может быть, три часа ночи, а я все еще не обедал, не ужинал и не принимал душ. Последнее, что я съела, был утренний батончик гранолы Nature's Valley, а, как мы все знали, эти батончики имеют тенденцию крошиться так сильно, что вы съедаете только тридцать процентов от них. Мой желудок урчал, требуя, чтобы его накормили, не обращая внимания на ситуацию жизни и смерти, из которой я только что вырвался.

"Я посмотрю, что у нас есть в холодильнике", - сказал Сэм, не оборачиваясь, и моя кожа затрепетала от жара, когда я поняла, что он, должно быть, услышал мой желудок.

Как оказалось, в холодильнике не было абсолютно ничего.

Отопление работало слишком долго - возможно, оно было сломано; Сэм сказал, что это место не занимали уже несколько лет - так что в качестве расслабляющего отдыха этот курорт получил одну звезду и язвительный отзыв на Yelp.

"Вам придется довольствоваться чем-то консервированным", - подрезал Сэм. "Жареные бобы".

"Я не знаю, как их приготовить". Я стояла на противоположной стороне комнаты и смотрела вниз, смирившись с собственной привилегированностью.

Сэм повернулся в мою сторону. "Ты не знаешь, как разогреть банку жареной фасоли?".

"Я полагаю, что ты делаешь это без банки". Я посмотрела в сторону, желая умереть от смущения.

"Ты приготовила мне куриный суп", - напомнил он мне. Я серьезно кивнула.

"Мисс Би научила меня его готовить. Это единственное, что я умею делать, потому что это было единственное, что она могла есть, когда болела. Я даже омлет не могу приготовить".

С рычанием Сэм открыл банку с жареной фасолью металлическим ключом и бросил сгущенную фасоль в форме банки на сковороду. Выглядело это блюдо примерно так же аппетитно, как свежий навоз, и пахло так же. Тем не менее, я стоял рядом с ним, пока он готовил еду, в основном для того, чтобы уловить тепло огня, исходящего от плиты. Я ел прямо со сковороды. Это было ужасно, но я знал, что лучше не жаловаться. Я представляла, что консервы были для него роскошью до того, как Бреннаны официально усыновили его. Я не имела права жаловаться.

Что касается меня, то я подозревала, что впервые ем что-то из банки. Я всегда ела еду, приготовленную с нуля нашим поваром, который использовал свежие продукты, сезонные овощи и фрукты, зелень.

Конечно, я не делилась этим с Сэмом. Он и так насмешливо называл меня принцессой. Не нужно было давать ему еще больше патронов.

"Отопление не работает должным образом. Думаю, в данный момент это само собой разумеющееся". Я отнесла кастрюлю в раковину и начала ее мыть. Вода была ледяной. Сэм сидел за обеденным столом напротив меня и выглядел слегка развлеченным. Думаю, ему доставляло удовольствие наблюдать за тем, как я занимаюсь повседневными делами. Он не знал, что я была горничной моей матери.

"Мои извинения. Через дорогу есть "Уолдорф Астория", - проворчал он.

"Очень смешно. Кстати, спасибо, что подвезли домой. Очень ценю", - с сарказмом сказала я, вытирая сковороду и убирая ее обратно в шкаф, где ей и место. На ней все еще оставалось немного жареной фасоли. Назовите это моей маленькой местью. Мне нравилось забирать свои победы там, где я могла их получить.

"Перестань быть грубияном". В его тоне теперь была острота.

"Почему? Это именно то, чего ты от меня ждешь", - фыркнула я. "Признай это. Ты думаешь обо мне и моих родителях самое худшее. И хотя я подозреваю, что ты не ненавидишь моих братьев, ты далек от того, чтобы уважать их".

Вместо того чтобы ответить мне словами, Сэм встал, взял с дивана несколько брошенных вещей и топает в одну из комнат.

"Спальня хозяев - первая дверь направо. Не пытайся соблазнить меня посреди ночи. Я вытрахала тебя из своей системы и не нуждаюсь в повторении".

Я смотрела, как он отступает, ошеломленная его наглостью. Он захлопнул за собой дверь. Я удивилась, почему он отдал мне главную спальню, а не дополнительную.

Потому что, mon cheri, хотя он и говорит, что вы ему не нравитесь, я подозреваю, что на самом деле вы ему очень нравитесь".

Впервые мы с мисс Би не были полностью согласны.

Покачав головой, я понесла свою сумочку в спальню и скользнула под одеяла, которые были холодны как лед и никак меня не согревали.

В течение следующего часа я ворочался и ворочался, глядя на узорчатый потолок и гадая, как они его украсили.

Сон не приходил, даже когда я просила, умоляла его. Адреналин бежал по моей крови, как яд.

Схватка с Братвой.

Сэм спас меня.

То, как он отверг меня еще до того, как я предложила себя, и при этом приготовил мне ужин и предоставил главную спальню.

Был ли он моим защитником или противником?

Я устала разбираться в его смешанных сигналах, как в конфетах на Хэллоуин, разделяя его действия по марке, намерениям и вкусу.

Каковы бы ни были его причины так относиться ко мне, я намеревалась держаться от него подальше.

Я устала бегать за ним по пятам. Несмотря на то, что он делал все, что мог, осыпая меня холодным и неприятным вниманием каждый раз, когда хотел залезть ко мне в штаны, между нами всегда существовало статическое напряжение. Я была преследователем, а он - немного забавным, ценным призом. Он швырял меня и играл со мной, когда у него было несколько свободных минут, но всегда возвращался к игнорированию моего существования.

Это продолжалось в течение десяти лет, достигнув своего пика в последние недели.

И я с ясностью, от которой у меня перехватило дыхание, поняла, что могу провести следующее десятилетие в качестве его случайной игрушки, если позволю этому случиться.

Но я больше не была подростком. У меня были стремления. Мечты. Цели.

Пришло время оборвать связь. Не только с Сэмом, но и со всеми остальными в моей жизни, кто думал, что я буду удовлетворять все их потребности и прихоти.

Через час с небольшим после того, как я уложила себя в постель, я услышала, как дверь в главную спальню со скрипом открылась. Я повернулась в постели и направилась к двери.

На пороге стоял Сэм, полностью одетый в свой костюм, его волосы были в беспорядке, как будто он тысячу раз проводил по ним рукой.

"Отлично. Я трахну тебя в последний раз".

Я перекатился на спину, вздыхая и шепча в потолок.

"Ромео, о Ромео, где же ты?".

Он хихикнул, шагнул внутрь, истолковав мой сарказм как приглашение.

А почему бы и нет? Я никогда ни в чем ему не отказывала. Ни когда он намеревался переспать с кем-то другим в ту ночь, когда я появилась в его квартире. И не на благотворительном вечере, когда он привел спутницу, до умопомрачения похожую на меня.

И пытался переспать с ней тоже.

"Это будет в последний раз, Фицпатрик. Прощальный. Есть причина, по которой твои братья платят мне больше, чтобы я не трогал тебя, и ты только что попробовал это сегодня. Я превращу твою жизнь в ад, и ад этот будет недолгим".

"Новость, Сэм, ты уже делаешь это".

Он придвинулся ближе, но все еще достаточно далеко, чтобы я поняла, что, несмотря на все - кто он, что он делал, общая черствость - он ждал прямого предложения. Он не хотел набрасываться и брать меня на своих условиях. Он хотел, чтобы я пришла к нему добровольно, отчаянно, с любовью.

Никто из нас не сделал ни шагу.

Я не пригласила его в свою постель.

Он не вышел из комнаты.

Мои мысли кружились в голове, как метель на улице, и я вжалась пятками в матрас, не желая поддаваться желанию почувствовать его тело поверх моего, его кожу на моей коже, его горячее, сладкое дыхание повсюду. Его жар был неотразим во всех смыслах, которые я не могла сосчитать.

"Ну?" - выплюнул он, почти усмехаясь. "Я собираюсь стоять здесь долго?"

Отбросив одеяла, я проскочила мимо него и вышла за дверь. Он повернулся, нахмурив брови, и последовал за мной в гостиную.

Я опустилась на ковер, сунула ноги в кроссовки и зашнуровала их.

"Что ты делаешь?" - прорычал он.

"Я устала, Сэм. Устал от тебя. Устал от нас. Устал от этой игры в кошки-мышки. Я могу вытерпеть только столько толканий и притяжений, прежде чем это станет повторяющимся и оскорбительным. Ты хочешь меня? Тебе придется получить меня. Трудным путем. Я буду убегать, а ты будешь меня ловить. Если не поймаешь, то упустишь свой шанс. Как насчет яблок?"

Он уставился на меня, как на сумасшедшую.

Была ночь, мы находились посреди леса, посреди бесконечной снежной бури, без сотовой связи, тепла и еды.

Он был прав.

Забрав телефон, я просунула руки в длинные плюшевые рукава пальто. Сэм стоял там, неподвижно, наблюдая за мной.

"Ты не бродишь по лесу", - сухо сказал он.

"Ты не можешь указывать мне, что делать, Бреннан. Ты - наемный помощник", - выплюнула я, горечь взорвалась на моем языке. Мне было больно из-за него, поэтому я хотела сделать ему больно в ответ.

Это было оправдание, которое я давала себе, но от этого я не чувствовала себя менее ужасно.

Наверное, быть им было утомительно. Постоянно искать слабые места в людях, давить на них там, где больно, и никогда не позволять себе раскрыться.

Слово "помощь", казалось, вывело его из себя. Он набросился на меня так быстро, что его движения были размыты, и прижал меня к полу, прижав спиной к паркетному дереву. Его руки обхватили меня по обе стороны от моей головы. Его тело было вровень с моим. Я попыталась ударить его ногой в пах, но он легко увернулся.

"Я так не думаю, Никс. Ты не сможешь назвать меня помощником и остаться невредимым".

Почувствовав, как вспыхнули мои глаза, я с удивлением обнаружил, что не боюсь его. Я знала, что он не причинит мне вреда. Во всяком случае, не физически. В конце концов, он сам сказал - его королевство было на кону. Его судьба была переплетена с судьбой моей семьи. Так было всегда.

У меня в голове не укладывалось, как я могла подумать, что он может выступить против моего отца и моих братьев. Настаивать на том, чтобы быть со мной. Даже если он ненавидел мою семью, она все равно была ему нужна. Для больших денег и власти. Мы были его дверью в высший свет Бостона, и он не собирался позволить ей захлопнуться у него перед носом. Не из-за меня.

Если бы мужчины из моей семьи заплатили ему за то, чтобы он не лез ко мне, и узнали, чем мы занимались тайно, в темноте, это был бы конец их деловым отношениям.

Я также не думаю, что Сэм и Киллиан попытаются убить друг друга.

"Ты не можешь причинить мне больше вреда, чем уже причинил, дурак". Я извивалась под ним, пытаясь оттолкнуть его. "К сожалению, я никогда не смогу причинить тебе такую боль, какую ты причинил мне, но, по крайней мере, я могу перестать любить тебя".

"Не будь в этом так уверена", - мрачно сказал он, потянулся к сапогу и вытащил небольшой кинжал. Он взял мои пальцы и обхватил ими рукоятку. Он направил мою руку к центру своего горла.

"Ты хочешь причинить мне боль? Давай. Вы должны знать, где находится моя сонная артерия, док".

Я провел лезвием по его шее, к пульсирующей артерии, зовущей меня, тускло-голубой на фоне его бесконечной, гладкой коричневой кожи. Мои руки дрожали, а зубы стучали.

Его глаза буравили меня. "Теперь будь хорошим монстром и убей меня, Никс".

Я попытался ткнуть лезвием в его кожу, протолкнуть его насквозь, порезать его, хотя бы неглубоко, но не смог. Я не мог причинить ему боль. Я зажала нижнюю губу между зубами, борясь, задыхаясь, отчаянно пытаясь протолкнуть лезвие, заставить его истечь кровью.

Я вся дрожала.

Нож упал на пол с глухим стуком рядом с нами.

"Я не могу!" прорычал я. "Я не могу причинить тебе боль, как бы сильно я тебя ни ненавидела. А я ненавижу тебя. Потому что я люблю тебя. Я люблю тебя, а ты обращаешься со мной как с мусором. Что ты хочешь, чтобы я сказала? Что я ревную тебя к твоим снам, потому что ты принадлежишь им по ночам? Потому что это так. Я не могу ни дышать, ни есть, ни моргать, не думая о тебе, Сэм Бреннан. Ты покорил каждый дюйм меня еще до того, как прикоснулся ко мне. После того, как ты это сделал, все стало хуже. Намного хуже. Я всегда любила тебя, Монстр, но чем больше я тебя узнаю, тем больше жалею, что не любила".

Высказать это открыто, в открытую, было все равно, что сбросить старую, мертвую кожу. Даже если я знала, что ставлю себя в положение слабой, я все равно была рада, что сделала это.

Если мое признание и всколыхнуло что-то внутри него, Сэм не позволил этому проявиться.

На самом деле, он старался держать мои руки прижатыми одной рукой, пока рывком спускал свои брюки, раздвигая мои ноги и стаскивая штаны.

"Изнасилование? Это единственное, что ты еще не сделал со мной", - прошипела я ему в лицо. Иметь его было пыткой, потому что это напоминало мне, что он никогда не будет моим.

Он перестал раздевать нас.

"Ты думаешь, я изнасилую тебя?" Его глаза были закрыты капюшоном, на лице был намек на усмешку.

"Я знаю, что будешь, если войдешь в меня", - я держала свой голос ровным, - "потому что я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне".

"Тогда какого хрена ты признавался в любви секунду назад?”

“Признание, а не приглашение, придурок. Я не доверяю тебе. Я не знаю, чего ты хочешь от меня. Я даже не уверен, какую роль ты играешь в моей жизни. Мой отец пропал без вести. Моя мать - наркоманка и резальщица. Мои братья оставили меня с этим беспорядком. И единственное, что я знаю наверняка, это то, что человек, по которому я тосковала больше десяти лет, не хочет меня возвращать, но готов играть со мной, когда это пощекочет его фантазию. С меня хватит". Я покачала головой. "Отпусти меня. Я больше не хочу этого".

Мы уставились друг на друга. Он знал, что этот раз отличается от всех остальных. Потому что во все остальные разы я пыталась отнестись ко всему с легкостью, игриво подшучивать над ним, в то же время приближаясь к нему все ближе и ближе.

А сейчас я хотела уйти.

"Ты серьезно", - прохрипел он.

Я кивнула головой.

Он сел и отпустил меня, позволив мне отползти назад к стене. Я натянула штаны.

Правда моего заявления поразила меня сразу.

С меня было покончено с его играми. Хватит давать ему то, что он хотел, когда бы он этого ни захотел. Хватит надеяться, что когда-нибудь он проснется и поймет, что я ему тоже небезразлична.

Он встал и уставился на меня, мрачно моргая, как будто я только что ударила его по лицу. Возможно, так оно и было. Я сомневалась, что такой человек, как Сэм, привык слышать слово "нет".

"Мы закончили?" - спросил он деловым тоном. Ледяной тон его голоса заставил меня вздрогнуть.

"Да", - сказала я, быстро завязывая шнурки. "Оставь меня в покое. Не появляйся больше в моей клинике и не кради у меня поцелуи, когда мы встречаемся на семейных праздниках".

"Почему? Потому что я не люблю тебя в ответ?"

Он выпустил слово "любовь" изо рта, словно это было ругательство. Я облизала губы. На улице за соснами разгорался рассвет, и комната окрасилась в холодные розовые и голубые тона, а тени, обрамляющие его лицо, делали его еще более потрясающе красивым, чем обычно.

"Нет. Я переживу, если ты не полюбишь меня в ответ. Но я не приму безразличия, унижения и неустойчивости. Я не твоя игрушка". Маленький подросток, который смотрел на тебя звездными глазами на карнавале. Те дни прошли. Я заслуживаю уважения и внимания, и знаешь что? Я изменила свое мнение". Я нахмурилась, а потом начала смеяться. Горловым, визгливым смехом, даже не заботясь о том, насколько безумной я выглядела. "Да. Я больше не хочу заниматься с тобой сексом, потому что ты не любишь меня в ответ. Это плохо? Незрело? Антифеминизм? Я жду любви. Я хочу всего этого, так что если ты не собираешься мне этого дать, я предлагаю тебе оставить меня в покое, или я расскажу своей семье, как ты окунул руку в банку с медом, попробовал запретную сладость, а потом вернулся за третьей и четвертой порцией".

"Я же сказала, что никогда не остепенится".

"Тогда это значит, что ты меня отпускаешь".

Он кивнул один раз, подошел к двери и распахнул ее. Холод ворвался в хижину, кусая и требуя каждый дюйм моей открытой кожи.

"Любовь - это не та цена, которую я готов заплатить за киску, какой бы тугой и аристократичной она ни была. Прощай, Эшлинг".

Он отпускал меня.

Возможно, я была на взводе из-за собственной речи, а возможно, адреналин все еще бурлил в моей крови, но все сразу, я собрала все свое мужество, встала, схватила сумочку и выбежала за дверь.

Он не стал меня преследовать. Я знала, что он не стал бы.

Такие мужчины, как Сэм, никогда этого не делали.

Я шла по слабым следам шин "Порше", чтобы найти выход из леса, сжимая в смертельной хватке свой мобильный телефон. Я несколько раз поскользнулась, и мои колени и руки промокли от талого снега. Когда я добралась до главной дороги, я вызвала Uber, а затем продолжила идти. Глупая, отчаянная надежда, вспыхнувшая в моей груди, что Сэм найдет меня, уменьшалась с каждым шагом все больше и больше.

Пальцы на ногах онемели, пальцы обморозились, и я чувствовала, что чем-то заболеваю.

Я играла с монстром под своей кроватью и чувствовала ярость его когтей на своей коже.

Все это было на моей совести.

Но это не означало, что я должна больше терпеть это.

Моя любовь к нему словно потухла после того, как некоторое время находилась на грани смерти. Любовь, которая зажглась в виде солнца, когда мне было семнадцать, большая и горячая, и ее невозможно было погасить, но со временем действия Сэма залили ее водой, пока не осталось почти ничего.

Я скользнула на заднее сиденье "Убера", думая о той ночи на карнавале.

О тексте, который я увидела, нацарапанном в ванной.

Может быть, оно предназначалось не мне.

Может быть, она предназначалась кому-то со счастливым концом.

Глава 12

Сэм

Через несколько дней после того, как Эшлинг сбежала из хижины, Трой ворвался в мой кабинет и бросил газету на мой стол.

"Шах и мат".

Я сидел перед кучей таблиц Excel, пытаясь сосредоточиться на простой задаче - найти способ помочь клиенту отмыть пару миллионов. Обычно я мог сделать это с закрытыми глазами, связанными руками и глубоко засунутым членом. Перетасовать сумму с места на место. Завышать расходы. Подделывать банковские выписки. Делать деньги неотслеживаемыми было искусством, которое я совершенствовал с юных лет. Это сделало меня любимчиком в определенных корпоративных кругах. Ничто так не пробивает дорогу к сердцу богатого человека, как помощь ему в том, чтобы обмануть налоговую службу.

Однако в последние несколько дней моя голова была так глубоко в заднице, что я удивлялся, как я не умер от недостатка кислорода. Мои мысли крутились по кругу, зацикливаясь на одном и том же снова и снова.

Я спас Эшлинг.

Подверг свою жизнь опасности, чтобы уберечь ее от беды.

И что сделала эта сука? Она отказалась от меня и отрезала меня.

Я взглянул на газету, которую Трой бросил мне на стол. Заголовок был написан дешевыми черными чернилами.

Попался! Любовница миллиардера Джеральда Фицпатрика написала взрывной рассказ!

Свидетельства Барбары Макаллистер могут стать поворотным моментом для американской королевской семьи. Акции компании значительно упали со вчерашнего дня.

Это никак не улучшило мое плохое настроение, хотя я знал, что, по всей вероятности, Джеральд был на грани того, чтобы выброситься из окна небоскреба, в котором он сейчас находился.

Трой опустился на сиденье передо мной, откинулся назад, перекатывая во рту зубочистку.

"Время для быстрого и эффективного К.О., Сэм. Я не буду сидеть здесь и смотреть, как ты разрушаешь совершенно хорошую семью только потому, что у тебя стояк на кровь Джеральда. Не забывай, что брак и счастье твоей сестры тоже на кону. Ты заходишь слишком далеко с этим комплексом Бога".

"Нет ничего сложного в моем божественном даре распределять боль. Я просто даю Джеральду то, что он заслуживает". Я уронила ручку и села обратно. "Он..."

"Да, я знаю. Убил твоего нерожденного брата. Заставил твою мать бросить тебя. Никто не предлагает Джеральду Фицпатрику стать рыцарем". Трой поднял ладонь вверх, отсекая мои слова. "И все же ты здесь, живой и чертовски здоровый, к огорчению Братвы. Это значит, что какие бы повреждения он тебе ни нанес, он не закончил работу. Так почему бы тебе не покончить с этим, нанести ему последний удар, поквитаться и жить дальше?"

Потому что тогда мне придется столкнуться с другой проблемой Фицпатрика.

Той насущной, которую я пытаюсь игнорировать уже несколько недель.

Их дочь.

Эшлинг держалась от меня подальше с тех пор, как сбежала из хижины посреди ночи, как тупой побочный персонаж фильма ужасов, которого первым убивают через десять минут после начала фильма.

Я знал, что она пережила нашу маленькую разборку, потому что на следующий день после обеда я проехал мимо ее клиники, чтобы убедиться, что ее не зарубил убийца с топором по дороге из леса.

Ее Prius был припаркован перед главной дверью. Она была жива, хотя и не очень здорова.

Следовательно, она также покончила с моей задницей.

"Я хочу признания", - настаивал я.

"И я хочу трахать свою жену по десять часов в день. Угадайте, что? Похоже, мы оба не получим того, чего хотим", - огрызнулся Трой. "Почему ты думаешь, что Джеральд добровольно придет к тебе и расскажет все о том, как он трахал твою мать, а потом трахал тебя?" Трой встал, сплюнув зубочистку на пол. "Повзрослей, Сэм. Твоя история не сходится, и, честно говоря, с каждым днем я начинаю думать, что здесь больше, чем ты говоришь. Тебе никогда не было дела до Кэт, и да, она бросила тебя, но она пыталась связаться с тобой, а ты, не моргнув глазом, отшил ее. Это не первый раз, когда вас обижает один из ваших клиентов. Вы прагматичный человек. Вы принимаете все близко к сердцу. Это та часть вас, которую я не знаю и не хочу знать. Эмоциональная, беспорядочная и, прежде всего, стратегически ошибочная. Вы собираетесь совершить несколько довольно серьезных ошибок, если не будете осторожны. Я вижу это. Будьте откровенны с Джеральдом или вообще откажитесь от этой затеи. Но это последний розыгрыш, который вы ему устроили. Твоя сестра замужем за его сыном, и теперь, когда Хантер и Киллиан следят за своей матерью и обращают на нее внимание, они моментально сядут тебе на хвост. Ты понял?”

“Ты закончил?" спросила я, сидя совершенно неподвижно на своем месте, отвергая любые чувства, вызванные тем, что Трой выглядел очень и очень злым на меня. Это было впервые. Конечно, мы и раньше спорили, но в итоге всегда находили общий язык. Не в этот раз. "Потому что если так, то ты знаешь, где эта чертова дверь. Мне жаль, что ученик превзошел мастера, но иногда, старик, так бывает".

Он уставился на меня с выражением полного неверия. Несмотря на себя, я почувствовал, что мой желудок бурлит, переворачивается, словно складывается в маленький квадратик оригами.

Он сказал мне ничего не выражающее ворчание и убежал, оставив слабый запах своего одеколона и адский заголовок в газете.

Я вернулась к листу Excel, впервые заметив поездку компании на Мальдивы, которую я могла бы использовать для максимальной пропорции расходов. Легкая восьмисоттысячедолларовая дыра в бюджете, чтобы сбить с толку налоговую службу.

Я начал делать необходимые шаги.

Джеральд заплатит за то, что он сделал, своей кровью.

Даже если это будет стоить мне отношений с приемным отцом.

***

Проработав до позднего вечера, я снова заглянул в карточные залы, проверил столы, убедился, что мы получаем убийственную прибыль, прежде чем запереть дверь своего офиса.

Ночь превратилась из черной в синюю, когда я добрался до своего (недавно отремонтированного) Porsche. Я разблокировал двери и положил руку на ручку, когда холодный ствол пистолета уперся мне между лопаток, вгрызаясь в кожу.

Голос, прозвучавший вслед за этим, был безошибочным.

Я узнал бы его где угодно, потому что почти десять лет слушал его вой.

"Попался, малыш".

Джеральд.

***

“Теперь садись в машину, спокойно и легко. Я займу место пассажира", - проинструктировал он, его голос и пистолет дрожали от адреналина и страха.

Я бессистемно поднял руки, ухмыляясь.

"Ты хоть знаешь, как пользоваться пистолетом, Джерри?".

"Не называй меня Джерри". Он вонзил металл в мою кожу. "Меня зовут Джеральд. Ты единственный человек, который называет меня Джерри, и я презираю это. Я позволил тебе это только потому, что думал, что это ласковое обращение".

"Ты ошибался", - отчеканил я.

"Расскажи мне об этом. В машине. Сейчас. Без шуток. Я буду стрелять на поражение, Бреннан. Ты оставил меня ни с чем. Ни моей семьи, ни моего бизнеса, ни моей гордости".

Я спокойно сел в "Порше", ничуть не вспотев. Мой страх быть застреленным им был где-то ниже нуля. Во-первых, потому что я не думал, что у него хватит духу нажать на курок, а во-вторых, потому что даже если он выстрелит, что было маловероятно, он промахнется. У него не было твердой руки, и мне достаточно было допустить одну маленькую ошибку, чтобы выхватить пистолет из его потных пальцев.

В-третьих, и это самое главное, мне было все равно, если я умру. Я вообще никогда не любил жить. Мне нравилось очень мало вещей, и одной из них была дочь Джеральда, которая больше не хотела иметь со мной ничего общего. Моя вина, конечно, в том, что я оттолкнул ее, зная вне всяких сомнений, что ее семья никогда не позволит ей щеголять помощью в высшем обществе.

"Опусти пистолет, Джерри. Я отвезу нас в твою квартиру, но не потому, что ты угрожаешь мне пистолетом. Я могу взять его у тебя с завязанными глазами и со связанными за спиной руками. Я приду добровольно, потому что мне интересно, что ты скажешь и как много ты знаешь", - сказал я, мой голос был пропитан весельем. Давно пора было поговорить о том, что имело значение.

"Б-б-бред!" - зашипел он. "Ты будешь делать то, что я скажу, потому что я..."

У меня не было никакого желания дать ему закончить это предложение. Я быстро развернулся, ударил локтем по пистолету и отправил его на дорогу. Джеральд издал высокочастотный стон удивления и, присев на корточки, попытался схватить его. Я был выше, стройнее и быстрее. Я подкрался к нему, когда он наклонился, чтобы взять оружие, надавил своим мокасином на его руку - несомненно, сломав при этом несколько мелких костей - как раз в тот момент, когда его пальцы сомкнулись вокруг основания пистолета.

Я шлепнул себя по губам.

"Вы, богатые придурки, не умеете слушать".

"Ты будешь делать то, что я скажу, черт побери!" Он отчаянно извивался под моей ногой. Я схватил его за рубашку и потащил к машине, пока он брыкался и раздраженно хрюкал, а потом, проверив, взведен ли пистолет (шокер: не взведен), сунул его в карман.

Я затащила Джеральда внутрь и захлопнула дверь, села на водительское сиденье рядом с ним и завела машину.

"Куда?" ворчал я.

"В пентхаус. Тот, в котором жили Хантер и Сейлор, прежде чем переехать в свой собственный дом".

Я кивнула, заметив, что он дрожит рядом со мной. Невероятно. Я заставил его дочь пройти через столько дерьма, и она всегда давала мне чертовски сильный отпор. Но этот парень, он не мог даже сидеть спокойно, не желая наложить в штаны. Я не знал, где Эшлинг черпала силы, но точно не у своих гребаных родителей.

Когда мы добрались до пентхауса и Джеральд толкнул дверь и начал свой словесный понос, я прижал палец ко рту, а затем начал осматривать гостиную на предмет прослушки. Насколько я могла судить, это было не так. Я села за обеденный стол, сардонически улыбаясь ему.

"Теперь ты можешь продолжать свой обморок, Джерри".

Джеральд поднялся во весь рост, выпятил подбородок, пытаясь казаться смелее, чем он был на самом деле. Потеря веса сделала его немного менее плачевным физически, но я все равно знал, что за внешностью скрывается человек, заслуживающий медленной и мучительной смерти.

"Тебя поймали, Сэм Бреннан. Я устроил тебе ловушку, и ты в нее попался", - хвастался Джеральд, все еще стоя на ногах, по какой-то непонятной мне причине.

"Ты уже сказал", - зевнул я. "Не хочешь рассказать подробнее?"

Джеральд наклонился вперед, прижимая пальцы к дубовому обеденному столу, пока говорил.

“Когда ты попросил меня дать тебе список всех женщин, с которыми у меня были романы, у меня возникли подозрения. Это казалось надуманным, а когда прошло время, и ты затянул с решением моей маленькой проблемы, я стал еще более подозрительным. Ты никогда раньше не проваливал задания, которые я тебе давал, и вдруг у тебя не оказалось ни одной зацепки. Я не мог понять, почему ты оставил меня тонуть. Потом случилось отравление. И запонки..."

"Господи, Джерри, я был там, когда все это случилось. Переходи к самому интересному. Мое время дорого". Я огляделся, гадая, есть ли у него хороший кофе.

Он выпрямил позвоночник.

"Эшлинг заставила меня сделать это. Она сказала своей матери и мне, что делать, чтобы мы знали наверняка".

"Заставила тебя сделать что?" выплюнул я, теряя терпение.

Упоминание ее имени вызвало у меня тошноту. Это было возмутительно. Меня не могло тошнить. Я не была гребаной девушкой в беде.

"Посади жука. Крота. Ловушку. Видишь ли, Эшлинг сказала, что единственный способ перехитрить тебя - это обыграть тебя в твоей собственной игре. Вместе мы нашли женщину из моего прошлого - Барбару Макаллистер, в данном случае, и попросили ее помочь нам. Мы знали, что если вы свяжетесь с ней, это будет означать, что вы охотитесь за моим горлом, а не за теми, кто причинил мне вред".

Я уставилась на него, потеряв дар речи.

Эшлинг играла со мной.

И она, блядь, выиграла.

Она любила меня, да, но не настолько, чтобы быть ослепленной моими поступками.

Даже больше, чем привязанность ко мне, она была верна своей семье, и, черт возьми, если бы это не заставляло меня скучать по ней еще больше.

"Газета...", - начал я.

Джеральд покачал головой, подошел к журнальному столику, взял, похоже, сегодняшнюю газету и бросил ее мне в руки. Я взяла ее и взглянула на заголовок.

Китон намекает на увольнение Клейборна после выборов: Что дальше для Белого дома?

Ублюдок.

"Заголовок был фальшивым". Я позволил словам поболтаться во рту, решив, что чертовски ненавижу их вкус.

Джеральд опустился рядом со мной, устало потирая лицо, потянулся за виски с двумя стаканами в центре стола и налил нам напитки. Я достал пачку сигарет и прикурил одну, устраиваясь поудобнее. Это дерьмо не собиралось заканчиваться в ближайшее время.

"Вполне". Он подтолкнул мой бокал в мою сторону, его пальцы все еще дрожали. "Я не поверил Эшлинг, когда она сказала, что ты, вероятно, двойной агент, поэтому я несколько раз приходил к тебе в Бэдлендс. Каждый раз я отворачивался, теряя самообладание. Но я заметил, что каждый раз одна и та же газета была свернута и оставлена у входа, и решил, что это и есть ваше средство массовой информации. Дальше подделать заголовок было несложно".

Потом Трой подобрал ее у входа в мой клуб и показал мне.

Черт возьми, Никс, ты умница.

"Итак, Барбара МакАлистер - подруга по колледжу. Она совсем не та, за кого вы ее приняли. Но для того, чтобы помочь мне, она устроила шоу. У ее сестры есть адрес в самом дерьмовом районе города. Я добавил ее имя в договор аренды, зная, что вы найдете ее, увидите, в какой нищете она живет, и решите надавить на нее, потому что она - легкая добыча", - продолжал Джеральд.

"Эшлинг сказала, что если я дам вам информацию, которая не совпадет с тем, что вы найдете сами, это будет тревожным сигналом, и вы заглотите наживку. Она была права".

"Вы сами решили все это сделать или Эш?" Это казалось сложной операцией, а Джеральд годился только на то, чтобы управлять компанией, которую ему передал собственный отец. Даже это он делал наполовину. Киллиан был гораздо лучшим генеральным директором, чем Джеральд, за что Джеральд втайне обижался на своего сына.

"Ну, Эшлинг это сделала, благослови ее сердце. Она - мой ребенок насквозь. Такая деликатно хитрая. Такая умная".

Так горячо.

Хотя я сомневалась, что он оценит этот конкретный вклад.

Джеральд сделал глоток своего напитка, его плечи покатились, когда он заметно расслабился.

“Эшлинг знала, что Барбара будет выделяться своим почтовым индексом. Мы хотели убедиться, что вы к ней подойдете, поэтому сделали так, чтобы ее адрес вел в трейлерный парк. Вы заглотили наживку. Когда вы позвонили Барбаре, мы с Эшлинг заранее проинструктировали ее. Что говорить. Как себя вести. Мы не могли допустить, чтобы она выдала себя. Она проделала замечательную работу, не так ли? И к концу дня вы уже общались по телефону с издательствами и литературными агентами, сводя ее с людьми, которые хотели услышать ее историю о гнусном Джеральде Фицпатрике. Новый Джеффри Эпштейн, верно? Падение из милости магната, который хотел слишком многого от слишком многих".

Это было практически в точку, так что я не стала спорить. Я играл на руку Эш, и даже когда мы встретились, даже когда я был глубоко внутри нее, когда она выкрикивала мое имя, когда говорила, что любит меня, когда предлагала мне себя на серебряном блюде, она все равно замышляла против меня.

Пыталась раскрыть правду.

Была активным участником нашей мысленной шахматной партии.

"Мы получили три предложения от трех разных издательств", - резко сказал я, пытаясь понять, как им удалось скрыть последнюю часть своего плана.

Именно поэтому заголовок имел смысл. Потому что Барбара сказала мне, что приняла одно из предложений. Что она собиралась написать повесть. План состоял в том, чтобы Джеральд умолял меня вмешаться. Я, в свою очередь, получил бы от него признание, немного подтолкнул бы Барбару своим весом, заплатил бы ей, чтобы она держала рот на замке, и все было бы отменено.

Затем, в зависимости от версии Джеральда о том, что произошло между ним и Кэт, я планировал пролить немного крови Фицпатрика. Не очень много. Достаточно, чтобы удовлетворить свою кровожадную натуру.

"Ты ни от кого не получал предложения". Джеральд покачал головой. "Твои звонки в издательство попали прямо на телефон Эммабель Пенроуз".

Я чувствовала, как мое лицо меняется от гнева до отвращения. Меня разыгрывал не только Эш, но и эта надувная Барби.

Словно услышав мои внутренние мысли, Джеральд быстро кивнул.

"Эшлинг не хотела, чтобы вы узнали ее голос. Она заставляла вас перенаправлять звонки на телефон Эммабель каждый раз, когда вы делали запрос. И как только был подписан так называемый контракт между Барбарой и издательством по ее выбору, вы были вне подозрений. Вы видели только контракт. Вы не разговаривали ни с кем из тех, с кем говорила Барбара".

Это было правдой. Как только я свел Барбару Макалистер с так называемым литературным агентом, который, вероятно, тоже был Эммабель, я отошел в сторону и занялся своими делами, будучи уверенным, что все пройдет гладко.

"Как Эш перенаправил звонки Белле?" Я сузила глаза на Джеральда. Все казалось слишком безупречным, чтобы быть сделанным без посторонней помощи.

Джеральд улыбнулся улыбкой, от которой у меня заныло в животе.

Нет.

"Да", - ответил Джеральд, и я понял, что произнес это слово вслух. "Она использовала человека, который знает, как быть Сэмом Бреннаном лучше, чем Сэм Бреннан - Троя Бреннана".

Впервые за долгое время мне нечего было сказать. Ничего, кроме того, где, блядь, была Эшлинг? Почему это не она противостояла мне? Ответ был очевиден. Она не хотела иметь со мной ничего общего. Каждый раз, когда мы оставались наедине, я каким-то образом находил путь к ее штанам, а потом отталкивал ее и говорил нам обоим, что это больше никогда не повторится.

Чертовски жалко.

И на этот раз я не имел в виду ее.

"Если тебе станет легче, твой приемный отец понятия не имел, что это имеет к тебе отношение. Он бы никогда не предал тебя так. Эшлинг сказала ему, что ей нужно переадресовать несколько определенных номеров Белль, потому что, как ты знаешь, Белль - владелица местного ночного клуба "Мадам Мейхем", и она сказала, что кто-то пытается напасть на клуб и написать разоблачительную статью о менеджерах и происходящем внутри", - продолжил Джеральд, сделав еще один щедрый глоток виски.

Я затянулся сигаретой. Мой напиток остался нетронутым.

Сквозь занавески небо окрашивали оранжевые и розовые оттенки зимнего восхода. Я постучал сигаретой по губам, размышляя над этим.

"Это было герметично", - сказал я в конце концов.

"Да", - согласился Джеральд. "Эшлинг сделала всю работу. Когда Трой спросил, почему она не обратилась к тебе напрямую, чтобы разобраться с издательскими компаниями, она объяснила, что, поскольку была влюблена в тебя, хотела ограничить ваше общение до минимума".

Она даже использовала свои слабости в своих интересах.

"Мы часто общаемся", - жестко, по-детски выкрикнул я, потребность отыметь ее снова захлестнула меня. "Если ты хочешь так это называть. Так где сейчас эта Барбара?"

Я знал, где она скоро будет.

На глубине шести футов.

Вообще-то, это было неправдой. Я не собирался убивать Барбару, но не потому, что она не заслуживала этого за то, что дважды обманула меня. Я не собирался убивать ее, потому что было очевидно, что Эшлинг, мать ее, Фицпатрик, будет охотиться за моей задницей, зная, что у меня есть чертовски хороший мотив. Это не был холодный день в аду, но, наконец, я нашел кого-то, кто отвечал за мои действия.

Это была не полиция, не шериф, не ФБР и не мэр, хотя все они пытались.

Это была маленькая ирландская девочка с умным ртом и глазами, похожими на голубые колокольчики, которая хотела дать мне все, что у нее было, пока я не дал ей ясно понять, что не стою ничего из этого.

"Отличный вопрос". Джеральд самодовольно ухмыльнулся, его лицо было настолько пробиваемым, что я удивилась, как оно не выгнулось наизнанку.

Он щелкнул пальцами, и тут же из коридора материализовалась Барбара, больше не похожая на подменную стриптизершу. Ее волосы были уложены назад, на ней был черный бархатный костюм Prada и сумочка Chanel.

Да, ей определенно не нужны были ни талоны на питание, ни полупустые сигаретные пачки.

Барбара извиняюще улыбнулась мне и быстро кивнула.

"Я хотела быть здесь, чтобы извиниться лично. Я не хотела усложнять вам жизнь, мистер Бреннан, но Джеральд - мой старый друг, и когда он сказал мне, что попал в беду, я просто не могла от него отвернуться. Конечно, вы можете понять".

Только я не мог.

Потому что у меня не было настоящих друзей. Только люди, с которыми у меня были дела и с которыми я встречалась в обществе - только для того, чтобы убедиться, что они не испортят ничего из нашего общего делового дерьма.

"Хорошо сыграно, мадам".

Она улыбнулась и, попрощавшись, вышла за дверь, оставив нас с Джеральдом один на один. Я достала еще одну сигарету, ожидая вопроса на кончике его языка.

"Теперь твоя очередь рассказать мне... почему?" - тихо спросил он, опустив локти на колени. Он выглядел сломленным. Поникший, слабый и почему-то все еще злой.

"Почему ты заставила меня пройти через это? Почему ты забрала все, о чем я когда-либо заботился? Что я тебе сделал, Бреннан? Еще два месяца назад я бы назвал тебя одним из своих ближайших деловых партнеров. Открыто."

Открыто, моя задница. Если бы он был так открыт в своих делах со мной, он бы не запретил мне пригласить его дочь на чашечку кофе.

Не то чтобы это было то, чего я хотела.

Или имело какое-то отношение к этому дерьму.

"Я нашел письма", - сказал я, стряхивая пепел в пепельницу на столе. "Письма Каталины. Еще в ноябре. Старая летучая мышь окончательно скончалась, и ее соседка пригласила меня порыться в ее дерьме и посмотреть, нет ли там чего-нибудь ценного. Спойлер: не было. Но она сохранила письма к тебе. Те, которые ты перенаправлял обратно ей. И ваши совместные фотографии..." Я глубоко вздохнула "...и тест на беременность. Я знаю все о том, что ты сделал с ней, со мной. Как ты оттолкнул ее от меня. Как ты убил ребенка в ее утробе. Мой брат. Я все знаю. Все. Все."

Я повторила это три раза, чтобы он понял, что я говорю серьезно.

Джеральд долго смотрел на меня. Когда он наконец открыл рот, из него не вырвалось ни слова.

Он начал смеяться.

Больше похоже на гогот.

И я имею в виду, действительно начал, шлепая себя по бедру, пытаясь выровнять дыхание, вытирая слезу из уголка глаза, качая головой.

"Ты купился на это дерьмо?" Он вздохнул. "Ты серьезно, сынок?"

"Там были фотографии, Джеральд. Много. Тебя и Кэт вместе. Кстати, тебе, наверное, стоит отказаться от привычки документировать каждый свой трах с женщинами, которые не являются твоими женами".

Фотографии были подлинными. Они были настоящими. И они были прокляты. Я узнавал отфотошопленную работу, когда видел ее, и это была не она.

Так почему же сейчас я чувствовал себя идиотом?

“Нет, у меня действительно был роман с Кэт, я не собираюсь отрицать эту часть. Черт, Сэм, ты был ребенком, едва ли достаточно взрослым, чтобы подтереть собственную задницу. Я не знал тебя. А Кэт была великолепной женщиной в самом расцвете сил. Кроме того, ей нужны были деньги, и я хорошо платил ей за ее... э-э... компанию". Он отвернулся, потирая затылок.

Не существует воспитанного способа указать на то, что чья-то мать была шлюхой, поэтому я не винил его за это. Он продолжил, быстро выдыхая.

"У меня был с ней роман, да, но все остальное было полной и абсолютной выдумкой. Каталина никогда не была беременна моим ребенком, и я даже пальцем не пошевелил, чтобы причинить ей боль. Я не вызывал у нее выкидыш. Когда мы начали встречаться, она сказала мне, что ей перевязали трубы после того, как она родила тебя. Я попросил ее показать мне запись врача - я знал, что Джейн оторвет мне голову, если я когда-нибудь забеременею от какой-нибудь из моих любовниц, - и Кэт предоставила мне ее в течение дня. Мало того, я перепроверил ее у акушера-гинеколога".

"Тогда что это был за тест на беременность?"

"Я думаю, что она взяла его у одной из своих подруг. У Каталины было много друзей в... эээ... индустрии, в которой она работала. Они содержали женщин, которые крутили с богатыми мужчинами. Мы обеспечивали их, но главным стимулом было, конечно, забеременеть от наших детей. Это привязывало нас к ним на всю жизнь".

Я не принял это во внимание.

"То есть вы хотите сказать, что она никогда не была беременна от вашего ребенка?" пробурчала я, пытаясь сохранить спокойствие.

Он одним махом допил виски. "Верно".

"Это все хорошо и прекрасно, но я отчетливо помню, как Кэт вернулась домой примерно во время предполагаемого выкидыша, дезориентированная и в синяках. Я помню, как она заползла в свою кровать, свернулась клубочком и заплакала. Я помню, как ее увезли в больницу на машине скорой помощи. Как бы вы это объяснили?"

Джеральд уставился на меня своими жидкими черными глазами-бусинками, его губы скривились в отвращении. "Имя Донни вам ничего не напоминает?"

Я медленно покачала головой.

"Высокий, мускулистый, типаж модели нижнего белья. В то время он был настоящим парнем Кэт. Мужчина, скоторым она трахалась, не оставляя после этого счета на тумбочке. Красивый парень, надо отдать ему должное, но он так и не смирился с тем, чем она зарабатывала на жизнь. Время от времени он нагрубил бы ей, если бы она явилась на встречу с ним, пахнущая, как тот мужчина, что был до него. Так случилось, что этим мужчиной перед ним в тот вечер был я. Я знаю, потому что я встретил вашу мать в больнице и даже оплатил ее пребывание в больнице. Я сказал ей, чтобы она выдвинула обвинения. Она не захотела. У меня до сих пор есть квитанция к больничному счету, и я могу показать вам, что ни одна из перечисленных там вещей не имеет никакого отношения к матке Кэт или каким-либо ее репродуктивным органам".

Внезапно у меня очень сильно разболелась голова. Потому что сквозь туманную память я вспомнил Донни. Высокого, светловолосого парня. Я помнила, что внутренне называла его Капитаном Картофельная Голова за то, что он обладал IQ и остроумием использованного презерватива. Он был первым, кто дал мне сигарету.

"Эй, малыш Кэт, принеси мне вон ту пачку "Мальборо", ладно?".

Я сделал, как мне сказали, в основном потому, что был слишком отвлечен, чтобы сказать ему, чтобы он отвалил. Мужчина оставил пачку открытой и протянул ее в мою сторону.

"Вот, парень, возьми одну. Я покажу тебе, как это делается".

"Я не курю".

"О, будешь, приятель. С твоей поганой жизнью сигареты - это вопрос "когда", а не "если"".

"Объясни буквы". Я повернулся к Джеральду, жгучая боль от того, что меня разыграли, снова подступила к горлу. На этот раз не Эшлинг, которая, по крайней мере, была умной и сообразительной, а Кэт, которой я не доверил бы и чертова батончика "Сникерс".

Все кусочки головоломки складывались в единое целое.

“Легко, Сэм". Джеральд налил себе еще виски, выглядя более расслабленным, чем за последние несколько недель. Я знал, что он говорит правду, и это меня чертовски убивало. "Через некоторое время после того, как Донни избил ее, Кэт поняла, что ее работа слишком опасна. Она попросила у меня денег. Много денег. За молчание. Я отказалась, и тогда начался шантаж. Каждое ее письмо было частью схемы вымогательства. Она угрожала раскрыть нас, распространить ужасную ложь, чтобы Джейн узнала о том, кем мы были. Что мы делали. Она хотела уехать из города, но она никогда не хотела брать тебя, Сэм. Тебя не было в ее планах. Даже на секунду. В какой-то момент я понял, что она не стоит того жара, который я собирался получить от Джейн. Я стал готов давать ей деньги. Я продолжал спрашивать ее, как она могла оставить тебя. Пытался убедить ее взять тебя с собой - детям нужны матери. Ей-богу, Сэм, она просто не хотела. Наконец, я передал ей 150 тысяч, просто чтобы она заткнулась и оставила меня в покое. Я помню день, когда она ушла. Она была так счастлива, и знаешь что, сынок? Я тоже. Она почти стоила мне всего. Не буду врать, Сэм, видеть спину твоей матери, когда она уезжала из города, было одним из моих любимых зрелищ. Это должен был быть счастливый день и для тебя".

Я начал отслаивать мягкую бумагу от сигаретной пачки, чувствуя себя снова тринадцатилетним подростком.

"Ты никогда не рассказывал мне о своей истории с моей матерью", - холодно сказала я.

"Нет. Не потому, что я сделал ей что-то ужасное, а потому, что не хотел, чтобы ты думала, что я вижу в тебе отпрыска этого жадного до денег идиота. Я не хотел, чтобы наши профессиональные отношения были омрачены этим. Кроме того, я действительно не видел и не вижу в тебе Кэт. Ты Бреннан насквозь. Бреннан - это лучшее, чем может быть человек в Бостоне, кроме Фицпатрика. У тебя было хорошее детство, когда она отказалась от тебя. Ты не должен думать о ней. Ни на секунду".

"Я и не думаю", - шипела я. "Я думаю о том, как ты меня обидел".

"Я не знал тебя", - подчеркнул Джеральд. "Ты был ребенком. Тем не менее, я чувствовал какую-то ответственность перед тобой. После того, как я узнал, что Кэт уехала, я разыскал тебя. Узнал, что Спарроу отправил тебя в эту модную школу Монтессори. Я попросил своего водителя иногда объезжать ее, чтобы посмотреть, смогу ли я заметить тебя на перемене. Иногда мне это удавалось. Ты сидела в центре круга, и все мальчики смотрели на тебя, очарованные тобой. Ты стал сильным, выдающимся и непобедимым. Через некоторое время я был доволен тем, как все это получилось. Доволен своим решением дать несчастной женщине то, что она хотела, и оставить тебя. Это хорошо сработало для тебя".

"Настолько хорошо, что позже ты нанял меня в качестве помощника".

"Нет, в качестве моего ремонтника", - поправил Джеральд. "Проницательный бизнесмен, чьи знания мне были нужны и за которые я был готов хорошо заплатить. Признаться, я не удивился, увидев вас на пороге своего дома. Я сшила план Сейлора и Хантера с Троем, а укрепление наших связей с Бреннанами всегда было для меня планом. Вы были слишком известной семьей в Бостоне, чтобы я не признал вас каким-то образом. Но я нанял тебя, потому что ты был лучшим в своем деле, а не по какой-либо другой причине".

Наступило молчание. Я знал, что нужно еще что-то сказать, но не был уверен, что именно. Я поверил Джеральду, и этого должно было быть достаточно. Я должен был почувствовать какое-то облегчение или удовлетворение от этой информации.

Джеральд осторожно продолжил, рисуя указательным пальцем круг вокруг своего стакана с виски.

"Но у меня такое чувство, что это не имеет никакого отношения к Каталине и ко мне. Тебе нужна была причина, чтобы я стал твоим врагом. Иначе ты бы сразу пришел ко мне с этими письмами. Что происходит, Сэм?"

И вот так он попал в самую точку.

Я создал эту неразбериху.

Трой был прав.

Джеральд тоже был прав.

Я хотел этого, нуждался в этом, изготовил это на следующий день после того, как переспал с Эшлинг, чтобы отвлечься от суровой правды.

Эшлинг Фицпатрик никогда не могла быть моей.

Она была слишком невинной, слишком драгоценной, слишком голубых кровей для такого мужчины, как я.

Я не мог получить ее - и не только потому, что ее семья заплатила мне за это.

Дополнительные деньги не имели для меня большого значения. Но и потому, что я не мог дать ей все то, что ей было нужно - моногамию, свадьбу, семью, детей. И самое главное, потому что я знал, что будучи с ней, я подвергну ее жизнь риску.

Она уже подвергает свою жизнь риску, делая то, что она делает. Завтра она может оказаться в тюрьме, а это значит, что ты зря играл в спасителя Иисуса.

Правда сильно ударила меня.

Я хотел Эшлинг Фицпатрик.

Больше не было никаких отвлекающих факторов.

Никаких оправданий.

Больше не было причин держаться подальше.

Особенно сейчас, когда и Джеральд, и я держали друг друга за горло.

Пришло время заключить сделку.

"Ты лишил меня матери, Джеральд, а я лишил тебя рассудка на несколько недель. Думаю, пришло время заключить сделку". Я села обратно, пригвоздив его к месту пристальным взглядом.

"Не перекладывай это на меня, Бреннан. Ты был пойман с поличным, вмешиваясь в мой бизнес и разрушая мои отношения с близкими. Я знаю, что кажется, будто нам с Джейн нужно решить много проблем, и, по правде говоря, наш брак не идеален, но я все еще забочусь о своей жене. Я люблю ее по-своему, и я определенно не впечатлен тем, как вы вмешались в наш брак".

"Независимо от этой речи, правда в том, что у меня есть много компромата на тебя, Джерри-бой, и я полностью планирую выложить его, если не получу то, что хочу. Письма все еще настоящие. Тест на беременность все еще существует. Все те вещи, от которых ты сбежал с Кэт, теперь в моем распоряжении, и поверь мне, по сравнению с ними моя родная мать выглядит котенком".

Он застонал, устало потирая лицо.

"Чего же ты хочешь?"

"Твоя дочь", - просто ответила я.

Он рассмеялся. На этот раз смех получился металлическим и скрежещущим. Все его тело отвергало эту идею. Как неудачная пересадка органов.

"У тебя никогда не будет шансов с моей дочерью после того, что ты сделал с нами. Это высшее предательство. Она очень заботится о своей матери, и в ее глазах вы виноваты в разрушении ее семьи. На самом деле, я встречусь с ней за завтраком через..." он щелкнул запястьем, проверяя свой Rolex "...около двух часов, чтобы рассказать ей все об этом маленьком разговоре. Я не могу дать вам то, что не предлагаю".

"Предоставьте убеждение мне", - отрезал я. "Дай ей свое благословение на то, чтобы быть со мной".

"Мое благословение?" - выплюнул он, его глаза расширились. "Ты пыталась разрушить мою жизнь!"

"Сначала ты разрушила мою". Я нетерпеливо махнула рукой в его сторону, вставая и собирая свои вещи.

"Я доплачиваю тебе, чтобы ты держался подальше от Эшлинг!" Он поднялся на ноги, ткнув пальцем в воздухе в мою сторону.

Я пожал плечами. "Не беспокойся о моем банковском счете. Я проживу и без него".

"Я беспокоюсь не о твоем банковском счете. Это моя дочь". Он сделал паузу, на его лице мелькнул интерес. "Насколько хорошо вы обеспечены, в любом случае?"

"Трехзначное число миллионов. Ваша дочь будет обеспечена".

"Вы не получите ее!" - отчаянно кричал он. "Эшлинг красива, умна, деликатна и хорошо воспитана. Она..."

"А еще она чертовски одинока, потому что единственный мужчина, который ей нужен, запретен", - оборвал я его, проходя мимо него в ванную комнату, где я вытащил его пистолет из кармана и вытер полотенцем отпечатки своих пальцев. "Ты оказываешь ей плохую услугу, вмешиваясь в ее личную жизнь. Она знает, чего хочет".

"А ты?" Он скептически посмотрел на меня через зеркало в ванной. "Ты знаешь, чего хочешь?"

Да.

Я хотел Эшлинг.

Я встретил его взгляд в зеркале.

"Ты скажешь ей, что у нее есть твое благословение встречаться со мной. Быть со мной. Выйти за меня замуж", - вымолвила я. "Понятно?"

Казалось, он был близок к тому, чтобы ударить меня. Меня удивило и обрадовало, что Джеральд так заботится о своей дочери.

"Она моя плоть и кровь", - шипел он.

"Не напоминай мне об этом". Я притворилась, что у меня кляп. "Послушай, мне не нужны твои грязные деньги. Я планирую ухаживать за ней и прикасаться к ней - много, так, как ты и думать не хочешь, - и я хотел бы делать это очень открыто. Она заслуживает ужинов, ресторанов, отпусков. То, что я не могу дать ей в тайне. Или ты соглашаешься с планом, или я тебя перееду. Выбирай."

"У меня тоже есть условия".

Я положил его пистолет на край раковины, повернулся и сложил руки на груди. "Давай послушаем их".

"Через несколько дней я вернусь в поместье Эйвбери-Корт и расскажу Джейн и Эшлинг обо всем, что мы обсуждали. Все факты. Вы не будете отрицать того, что произошло. Ты признаешь, что вмешивался в наши жизни. В том, что отравил меня. В том, что вытащил те ужасные фотографии".

Это казалось достаточно простым.

"Вы также вернете мне запонки. Мою семейную реликвию".

Я дал ему отрывистый кивок. "Это все?"

"Нет. И еще кое-что. Если вы причините ей вред..." Он не закончил фразу, тряхнув головой, чтобы избавиться от ужасного образа, который играл в его голове.

"Я не причиню вреда вашей дочери".

“Я уже жалею об этой сделке".

Я повернулся и оставил его там.

Теперь оставалось только одно небольшое дело.

Дело в том, чтобы заставить Эшлинг не ненавидеть меня с пылающей страстью, как миллион чертовых солнц.

Глава 13

Эшлинг

“Как вы думаете, он в порядке? Может, вызвать полицию?" Моя мама разрывала круассан на мелкие кусочки на своей тарелке с цветами, уничтожая бедную выпечку. "Мои волосы выглядят нормально?"

Я сидела через стол от нее, уставившись в свою овсянку, словно она обидела меня каким-то глубоким образом. Я не хотела, чтобы Атаир сам разбирался с Сэмом, но он настаивал, и, учитывая тот факт, что он был главной жертвой порочного плана Сэма - плана, которому я неукоснительно следовала, не говоря никому из своей семьи, - я была склонна согласиться с ним.

Кроме того, я не могла сказать Сэму ничего такого, чего бы уже не сказала.

Я призналась ему в любви, отдала ему свое тело, предложила ему свою душу, искала его снова и снова.

Мне нужно было собрать все, что осталось от моей гордости, и жить дальше.

"С папой все будет хорошо", - неубедительно сказала я, делая глоток мясистого, свежевыжатого апельсинового сока. "И твои волосы выглядят великолепно".

"А что, если он его убьет?" Мама прижала руку к груди. "Не пойми меня неправильно, я ценю все, что ты сделала для нас, раскрыв все это, Эшлинг, но, возможно, этим должна была заниматься полиция".

"Сэмюэль Бреннан расправился бы с Дэ, если бы привел полицейских в свой клуб, и мы с тобой оба это знаем".

Пальцы матери перебирали ожерелье Сваровски, издавая нечто среднее между воплем и стоном. Дверь за моей спиной распахнулась. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть, кто это был. Внутрь вошел мой отец, его шаги были тяжелыми и шаткими. Это был первый раз, когда он увидел мою мать за последние несколько недель.

После того как я придумала подстроить Барбаре ловушку для Сэма и привела наш план в действие, я заставила родителей немного поговорить по телефону, но не смогла уговорить их встретиться лично. Они оба по-прежнему настороженно относились друг к другу, даже когда я четко определила, что единственным нечистым игроком во всей этой ситуации был Сэм.

"Привет, Джейн". Да замерла, разглядывая мою мать.

За последние недели они обе так сильно похудели и потеряли жизненную силу, что это было почти как смотреть на их призраки.

И тут меня как кирпичом ударило. Любовь была похожа на маскарад. Она может принимать разные обличья. Мои родители изменяли друг другу. Они лгали, подставляли друг друга, не умели общаться друг с другом. И все же они не могли смириться с разлукой.

Они любили друг друга по-своему, и, возможно, любовь не была прекрасной вещью, в конце концов. Большинство вещей в жизни таковыми не являются.

Мать встала. Они оба смотрели друг на друга, ни один из них не хотел ничего сказать, чтобы разрушить этот драгоценный, хрупкий момент.

"Ты хорошо выглядишь", - наконец сказала Да.

Мать прижала ладонь к щеке, покраснев.

"Врешь. Я выгляжу ужасно. Как и ты".

"Я тоже ужасно себя чувствую. Ты была в больнице".

"Был".

"Я скучал по тебе", - сказал он.

Она указала на обеденный стол, уставленный выпечкой, овсянкой и свежими фруктами.

"Присоединишься к нам на завтрак?"

"Не возражаю". Он опустился на свое обычное место, накладывая пирожные на тарелку.

Я не стала спрашивать его, как все прошло с Сэмом. Его аппетит сам по себе сказал мне все, что мне нужно было знать. Мои худшие опасения и подозрения относительно моего личного монстра оказались правдой.

Он почти разрушил мою семью. Почти, потому что я ему не позволила.

Но он все равно хотел это сделать.

Я сделала еще один глоток апельсинового сока, изучая Да.

Наконец, он повернул голову и посмотрел на меня.

"Ты была права, Эшлинг". Он положил нож для масла, испачканный мармеладом, на край своей тарелки. "Это был он. Запонки. Отравление. Фотографии. Барбара, очевидно".

Мое сердце болело так сильно, что казалось, будто он вырвал его прямо из моей груди, сломав при этом несколько ребер.

Почему, Сэм, почему?

"Почему?" неуверенно спросила мама, повторяя мои мысли. Папа повернулся, чтобы посмотреть на нее.

"Я расскажу тебе через некоторое время, моя милая, когда Эшлинг уйдет на работу. Я расскажу тебе правду. Ничего, кроме правды. Клянусь. Но сначала я хочу тебе кое-что сказать". Да снова повернулся ко мне.

Улыбаясь и изо всех сил стараясь казаться спокойной, я ждала продолжения.

“Я был неправ, когда заставил вас с Сэмюэлем расстаться. Я думала, что делаю тебе одолжение. Честно говоря, я до сих пор так думаю. Мы с твоими братьями знали, что он тебе нравится с того момента, как ты его увидела, и мы хотели для тебя кого-то лучшего. Ты заслуживала только самого лучшего. Но если ты хочешь не лучшего, если твое сердце желает Сэма... - он сделал глубокий вдох, словно собирался сорвать пластырь, - ...у тебя есть мое разрешение быть с ним, дорогая. Я не буду стоять у тебя на пути, и я не буду платить Сэму дополнительную плату за то, чтобы он не прикасался к тебе. Ты вольна поступать так, как тебе заблагорассудится. Честно говоря, это было давно ожидаемо, учитывая, что ты проявляешь признаки самого умного человека в семье".

Я ждал, чтобы испытать все те чувства, которые, как я думал, ассоциируются у меня с этой речью.

Облегчение, счастье и восторг.

Но все, что я могла почувствовать, это горький вкус иронии, взорвавший мой рот.

Потому что признание папой моих отношений с Сэмом было слишком маленьким и слишком поздним.

Сэм никогда не будет моим. Он ясно дал это понять. Даже если бы он был открыт для каких-то отношений, он не предложил бы мне любви, а я не собиралась отступать от своего требования - все или ничего.

Кроме того, какой женщине хватит идиотизма быть с мужчиной, который желает, чтобы ее семья сгорела?

Встав, я извинилась, сделав реверанс, как учила меня мисс Би, и дала им время побыть один на один, в котором они нуждались.

"Это очень мило с твоей стороны, Атаир, и я ценю, что ты наконец-то увидел ошибку в своих путях, но, боюсь, это уже не имеет значения. Я не трону Сэма, ни живого, ни мертвого. Хорошего утра". Я схватил пальто и вышел на зимний мороз.

В одинокие объятия разбитого сердца.

***

Позже вечером, когда я вернулся домой, Сейлор, Белль и Перси ждали меня в моей комнате. Они были одеты в пижамы с рождественской тематикой. На моей кровати было разбросано немыслимое количество еды на вынос и вина, от которых несло перегаром.

Мерде. До Рождества оставалось всего несколько дней. Как оно вылетело у меня из головы?

Мы не строили никаких совместных планов, поэтому спонтанная встреча застала меня врасплох, но после долгого рабочего дня я не могла сердиться на них за то, что они предоставили мне столь необходимое отвлечение.

"Привет?" Я уронила рюкзак и посмотрела на троих, сгрудившихся на моей кровати, как дети, смотрящие "Чудесную жизнь" и набивающие свои лица попкорном с кленовым вкусом.

"Привет, девочка! Мы принесли вьетнамскую еду". Перси барабанила палочками по коробкам с едой на вынос, шевеля бровями.

"И хорошее настроение", - добавила Сейлор, показывая мне, что именно она имеет в виду, размахивая бутылкой джина. Я рассмеялась.

"И сексуальные намеки", - пробормотала Белль, набивая рот попкорном. "Но сначала прими душ и присоединяйся к нам в предрождественском празднике. Эти сучки не зря приковывали своих мужей к кроваткам младенцев". Она швырнула мне комплект пижам, и я заметила, что на зеленых пижамах была красная надпись: 69% Nice.

Я поспешила в ванную и быстро, но с удовольствием приняла горячий душ. Когда я вышла, они уже убирали всю еду на пол, включая тарелки и посуду. Белль открыла бутылку шампанского, оставив джин нераспечатанным за спиной. Я нахмурился.

"Мы что-то празднуем? Ты наконец-то продала Madame Mayhem?".

Белль была владелицей ночного клуба, совсем не похожего на тот, которым управлял Сэм. Недавно, однако, она хотела продать его и отправиться в путешествие по всему миру. Путешествовать. Увидеть что-то. Попробовать что-то на вкус. Она всегда шла против правил, всегда делала все по-своему - независимо. Белль покачала головой.

"Это не имеет ко мне никакого отношения".

"Что происходит?" Я посмотрел между ними. У меня было предчувствие, что меня ждет засада, а после сегодняшнего утра - после того, как я отказалась от своей мечты быть с Сэмом раз и навсегда - у меня не было настроения читать нотации.

Белль вздохнула, откинув светлые волосы на одно плечо.

"Я должна была быть более наблюдательной, вот что произошло. Мне очень жаль. На этой неделе, наконец, дошло. Ночь Хэллоуина в Бэдлендсе, когда я оставил тебя там одну. Потом Сэм попросил у Сейлор твой номер. То, как вы оба исчезли на День благодарения примерно в одно и то же время...", - она запнулась.

"Послушай, Эшлинг, мы знаем, - серьезно сказал Сейлор.

Мы не совсем исчезли в одно и то же время. Сэм следил за мной без моего ведома. Я моргнула, ожидая, когда упадет другой ботинок. Как много они действительно знали? Я всегда старалась ничего не рассказывать своим друзьям о том, что происходит с Сэмом. Я понимала, насколько маловероятно, что из этого может вырасти что-то настоящее, и не хотела, чтобы меня осуждали. Больше, чем я уже осуждала.

"У тебя с ним роман", - категорично заявила Сейлор. "С моим братом. Сэмом Бреннаном. Экстраординарный босс. Самый безжалостный человек в Бостоне. Я должна была знать. Он всегда отказывался говорить о вас, но в последнее время он становится почти раздражительным каждый раз, когда всплывает ваше имя."

Обидчивым? Мне захотелось рассмеяться. Конечно, нет. Ему было все равно. Он ясно дал это понять.

"Нет", - сказала я, испытывая облегчение от того, что они не знают больше. "У меня нет романа с Сэмом Бреннаном".

"Присядьте", - попросила Перси, похлопав по месту на ковре рядом с собой. "И тебе не нужно лгать нам. Все в порядке. Видит Бог, я изрядно побегала за Киллианом, когда мы только начинали". Она тоскливо вздохнула.

"Это не то же самое. Киллиан преследовал тебя, потом заставил выйти замуж. Зерно желания всегда было там. Ты помогла ему расцвести в великолепный сад, но он все время был добровольным участником", - заметила Белль, вываливая на тарелку массу лапши, говядины и овощей, а затем передавая ее мне. "Мы не собираемся приукрашивать, Эш. Мы беспокоимся о тебе. Сэм Бреннан - это парень, который может больше, чем ты можешь прожевать".

"Нам тоже есть что тебе сказать". Сейлор прикусила нижнюю губу, глядя вниз на свою еду. Я опустилась на ковер рядом с Перси, мой взгляд метался между всеми ними, а яма в моем желудке становилась все глубже и темнее, как будто я готовилась к боли, которая вот-вот должна была прийти.

"То, что мы, наверное, должны были сказать тебе давным-давно", - добавила Перси, засовывая лапшу между розовыми губами Купидона.

О, Мерде. Сегодня я не могла вынести больше плохих новостей или сенсационных откровений. Я уже чувствовала, что сердце у меня в горле, готовое в любую минуту вырваться наружу.

“Что это?" спросил я.

"В тот вечер, когда мы встретились с тобой..." Сейлор прочистила горло, делая поправку, пока жевала брокколи, - "...помнишь, мы все заключили договор, что будем жениться только по любви? Не ради денег, не ради власти, не ради славы, и не потому, что это кажется безопасным. У нас всего восемьдесят или около того лет на этой планете, и было бы глупо провести их с кем-то менее феноменальным. Это была твоя идея, и поэтому мы решили, что было бы несправедливо пытаться убедить тебя перестать тосковать по Сэму. В конце концов, ты шла за своим сердцем. Поступая так, как проповедуешь. Но... мы поговорили, Эш. И мы все думаем, что ставка была непродуманной. Иногда ... ну, иногда не так уж плохо отпустить". Сейлор нервно обгладывала брокколи.

Я изо всех сил старался не рассмеяться. У них были долгие разговоры о моей одержимости Сэмом. За моей спиной. Я всегда знала, что Сейлор, Эммабель и Персефона были единым целым, а я была дополнением. Бонусный эпилог к уже прекрасно законченной книге. Все они познакомились в начальной школе, а меня добавили в их банду, когда мне было семнадцать. К тому времени они уже давно были лучшими подругами и вместе прошли все вехи: первые месячные, первый поцелуй, первый парень, первая любовь, первое разбитое сердце. Эммабель и Персефона были сестрами, причем Белль была старшей. А Сейлор? Сейлор была близнецом Перси.

Они не рассказали мне о договоре, потому что не думали включать меня в него.

"И я люблю Сэма всем сердцем, - продолжала Сейлор, - как же иначе? Он мой старший брат, мальчик, который отпугивал монстров, когда я была ребенком, прежде чем сам стал одним из них. Но я не смогу жить с собой, если не разберусь с этим. Сэм не способен любить, Эш. И я думаю, тебе пора двигаться дальше. Ты не сможешь выйти замуж по любви, если выйдешь за него, потому что он не из тех, кто любит".

"Не говоря уже о том, что Сэм не хочет жениться. Он говорит об этом постоянно. И хвастается этим", - горячо возразила Перси, и я знала, что их сердца находятся в правильном месте, но мне так не хотелось слышать это прямо сейчас.

"У меня нет романа", - повторила я снова, тупо, хотя температура моего тела неуклонно повышалась. Они опекали меня. Опять.

"Дорогая, я не говорю, что ты не можешь выкинуть его из своей системы еще несколько раз". Белль обхватила меня руками за плечи, прижимая к себе в объятиях. Моя тарелка чуть не опрокинулась, часть ее содержимого пролилась на ковер. "Просто убедись, что ты знаешь, что он не твой навсегда. Ты романтичная, как Перси".

"Да. Просто охраняй свое сердце". Сейлор неловко улыбнулась. "Понимаешь? Потому что любовь..."

"Да, я знаю", - выдохнул я, отстраняясь от Белль. "Любовь - это не то, что может предложить твой брат. Ты уже говорила об этом. Полагаю, не имеет значения, если я в третий раз повторю, что не сплю с ним?"

Технически говоря, я не спала. В прошлом у меня были такие отношения, но я прекратила их, придя к тому же выводу, что и они - через десять лет после того, как отдала ему свое сердце во время поездки на монстре.

Белль бросила на меня жалостливый взгляд. "О, милая".

Вот и все.

Я сорвалась.

Вскочила на ноги, подбросив в воздух свою тарелку.

"Позволь мне прояснить ситуацию, ты устроила целую интервенцию, потому что думала, что у меня роман с Сэмом и я не могу с ним справиться?" Я недоверчиво рассмеялась, стиснув зубы от злости.

Сейлор поморщилась. "Я бы не сказала, что не могу справиться..."

Я сжала переносицу, заставляя себя сделать большой, очищающий вдох.

Вдох. Выдох. Вот так.

Нет. Не сработало.

"Ладно, давайте посмотрим на вашу зеленую, зеленую траву, хорошо?" Я театрально раскрыл руки, делая вид, что так и надо. "Начнем с тебя, всемогущий Сейлор, первый из нас, кто женился. Могу я напомнить, что ваши отношения начались, когда ты была нянькой Хантера? Потому что так и было. Ты была ответственна за то, чтобы держать его в узде, потому что его член нельзя было оставлять без присмотра дольше, чем на пять минут. Я встречала малышей с большим самоконтролем, чем у Хантера до того, как он встретил тебя; он вряд ли был брачным материалом. Это не помешало тебе вступить с ним в обязательства. А ты..." Я повернулся к Перси, которая заметно сжалась в себе.

Она была наименее осуждающей из моих друзей, но она не была белоснежной или без вины виноватой. "Ты была буквально куплена моим братом, как скот. На самом деле, забудем об этом, он проводит больше исследований, прежде чем купить бычка. Он ужасно обращался с тобой в течение нескольких месяцев. Вы сломали его, как ломают непокорную лошадь. Через испытания и невзгоды. Вы должны знать лучше других, что самые упрямые кобылы становятся лучшими товарищами для верховой езды, когда вы их приручаете. И, конечно, есть ты, Белль..." Я повернулась к Белль, мило улыбаясь ей.

Из всех наших друзей мы с Белль были самой маловероятной парой, но и самой близкой. Наверное, потому что мы были единственными, кто до сих пор не женат.

“Ты даже не можешь произнести по буквам слово "отношения", не говоря уже о том, чтобы создать их. По какой-то причине ты до смерти боишься любви, и за все время, что я тебя знаю, ты ни разу не впустила никого в свое сердце. Кто вы такие, чтобы говорить мне, куда идут мои отношения - или их отсутствие? Вы лучше всех знаете, что неровное начало не гарантирует ужасного путешествия. На самом деле, самые лучшие пейзажи - это те, где приходится идти по грязи".

К тому времени, когда я закончила, я запыхалась и вспотела под фланелевой пижамой.

У меня пропал аппетит, и даже сеанс просмотра рождественского фильма показался мне непривлекательным. "Я бы хотела, чтобы вы ушли..." Я сложила руки на груди, переместив вес с ноги на ногу "...пожалуйста".

Перси была первой, кто подчинился. Она разгладила свои пижамы, ее глаза наполнились слезами. "Ты прав", - прошептала она. "Мы понятия не имеем, что происходит между тобой и Сэмом. Пытаясь защитить тебя, мы давили на тебя, принижали тебя". Она огляделась в поисках поддержки и нашла ее у Сейлор и Белль, которые кивнули, тоже поднимаясь на ноги.

"Перевоспитание плохих мужчин, похоже, является темой нашей девчачьей банды". Сейлор криво улыбнулась, и в этот момент я могла поклясться, что, хотя у них не было общего ДНК, она была Сэмом. Те же манеры и однобокая улыбка. "Так что я не совсем понимаю, почему мы вообще беспокоимся о тебе".

"А еще ты раздражающе права". Белль закатила глаза. "У всех нас есть свой десятитонный багаж. Наши темные страхи. То, что сделало нас теми, кто мы есть сейчас. И что с того, что ты однолюбка? По крайней мере, этот мужчина может носить чертово пальто в горошек, он высокий, как черт, и богаче, чем грех".

"Давайте начнем все сначала", - неуверенно сказала Сейлор. "На этот раз без праздника судей. Эш, не хочешь провести вечер вместе? Просто есть всякую дрянь, напиваться, смотреть телевизор и пить чай, который не имеет ничего общего с горячей жидкостью?"

Я мягко улыбнулся, чувствуя себя так, словно с моего сердца сняли камень, и именно мои друзья сдвинули его благодаря командной работе.

"С удовольствием, спасибо".

И вот так я понял, что больше не буду получать дерьмо за то, что случилось или не случилось с Сэмом.

Глава 14

Сэм

В тот год Бреннаны и Фицпатрики впервые за десятилетие не праздновали Рождество вместе.

Сейлор элегантно затронула эту тему после того, как в ее дом пришло приглашение Джейн и Джеральда, исключая имена Троя, Воробья и меня.

Это было во время рождественского ужина, Хантер выглядел таким эмо, что не уступал тому засранцу из Panic! At The Disco.

"Что ты наделал, ты, ублюдок класса А?" Сейлор стреляла ядовитыми стрелами через весь стол своими зелеными как мох глазами.

Совершенно не желая обсуждать эту тему публично, я запихнул в рот тепловатый батат.

"Какое тебе дело? Я спас тебя от ночи скуки у Фицпатриков".

"Во-первых, ты говоришь о моей семье", - Хантер, как обычно, заявил о чертовски очевидном. "Во-вторых, мне не терпелось увидеться с Киллианом и Эшем".

"Ты можешь присоединиться к ним, Хантер. Никто не заставляет тебя быть здесь", - спокойно сказал Трой, хотя я знал, что он все еще зол на меня за то, что я испортил всю операцию Джеральда.

Я дал Никс несколько дней на то, чтобы смириться с тем, что произошло между ее отцом и мной, дав ей остыть. Она была расстроена. Это было само собой разумеющимся. Но она переживет это.

Я представил, как она будет радоваться, когда я скажу ей, что смирился с мыслью о том, что буду с ней.

Сегодня вечером у меня было полное намерение покончить с этой ерундой и потребовать ее.

По мере того, как разворачивался вечер, и Хантер пил гоголь-моголь, как будто это был старинный виски, а Сейлор следила за детьми, чтобы никто из них не загорелся, а Трой и Воробей выглядели готовыми раздеть друг друга, я взял себя в руки и попрощался. Вместо того чтобы вернуться в свою квартиру, я направился прямо в поместье Эйвбери Корт.

Я не был настолько глуп, чтобы думать, что Джеральд и Джейн Фицпатрик разделят восторг своей дочери, увидев меня на пороге. Это меня вполне устраивало. Я была более чем способна забираться в окна, что, согласно всем фильмам и передачам, которые я точно не смотрела с Матроскиным и Воробьем, считалось безнадежно романтичным.

Никс был романтиком.

Я была в лучшей форме в своей жизни.

Это было, блядь, без вариантов.

Припарковавшись перед особняком, я заметила, что огни уже погасли. Фицпатрики рано встретили Рождество. Я обогнул их дом, обнаружив окно Никса. Свет там тоже был выключен.

Проникнуть в ее комнату было все равно что отнять конфету у ребенка. Поместье Эйвбери Корт было построено низким и раскидистым, а не высоким и узким. И везде были колонны. Снег не был идеальным. Но, опять же, мне удавалось пробираться в места и в худших условиях.

Я перекинул веревку через перила между ее окном и одной из колонн, а когда она упала обратно через другую сторону, я завязал тугой узел, подтянул его, чтобы убедиться, что он прочен, и стал подниматься по колонне, держась за веревку, в стиле скалолазания.

Когда я добрался до ее окна, я несколько раз постучал в него, заглядывая через двойное стекло. Она крепко спала, не шевелясь в своей постели, ее полуночные волосы рассыпались веером по плечам и лицу. Темный ангел.

Я снова постучал в окно, наблюдая, как она проснулась, как затрепетали ее ресницы, а затем она перекинула длинные худые ноги через кровать и подошла к двери.

В третий раз я стукнул в окно в отчаянии. Я был уверен, что Ромео не придется иметь дело с женщиной, у которой слух как у гребаной фритюрницы.

Она подпрыгнула от неожиданности и обернулась, ее глаза встретились с моими в другом конце комнаты. Увидев меня, она бросилась к окну.

Молодец.

Никс возвращалась в объятия своего любимого монстра.

Она распахнула окно, одним быстрым движением положила руки мне на плечи и со всей силы толкнула меня, отправив лететь вниз. Быстро вскочив на ноги, я ухватился за водосточный желоб, держась за него изо всех сил, а мои ноги раскачивались в воздухе.

"И тебя с Рождеством. Вижу, в этом году ты решил подарить мне сумасшедшую сучку. Я возьму ее".

"Ты ожидал подарка?" - выплюнула она откуда-то сверху, звучала она... ну, не так радостно, как я думал, что она будет рада меня видеть. "Что ты здесь делаешь, Бреннан?".

К счастью, я приложил много усилий, чтобы моя верхняя часть тела была сильной, и четыре раза в неделю делал упражнения с подвесом и подтягивания с Митчеллом, поэтому я знал, что до тех пор, пока водосток не расколется надвое, я смогу продержаться на нем какое-то время.

Конечно, в процессе я могу потерять пальцы из-за гребаного обморожения.

"Ну, я подумал, что сейчас самое время поговорить, после того, как ты переосмыслишь все, что произошло".

Я был одержим ею. Это не имело никакого смысла. Ты не должен был жаждать того, что тебе предлагают в изобилии.

"Ты имеешь в виду, что ты предала мою семью и меня, превратила мою жизнь в ад, стала причиной почти полного крушения брака моих родителей и нанесла нам разрушение, на эмоциональное восстановление которого уйдут десятилетия?"

Когда она так говорит...

"Повзрослей, блядь, Никс. Я немного поиграла с твоим папочкой. Это не имеет ничего общего с тобой".

"Это имеет ко мне самое непосредственное отношение! Ты причинил боль людям, которых я люблю и о которых забочусь больше всего, зная, сколько у меня проблем с матерью и с ее психическим состоянием, и ты скрывал это от меня".

"У меня была веская причина", - пробурчал я, поднимаясь и устраиваясь на крыше за ее окном, как чертова собака, поскольку она не пустила меня внутрь. Эшлинг скрестила руки, выгнув бровь. Она носила ужасную фланелевую пижаму с хорьками. Я знал, что раньше у нее был хорек - Шелли - и удивлялся, как, черт возьми, я оказался поглощен женщиной, которая, несмотря на свои признания в любви ко мне, никогда не пыталась изменить свои причудливые странности, чтобы соответствовать форме и нравиться мне.

"О, у тебя была причина". Она саркастически похлопала в ладоши. "Это должно быть хорошо. Давай послушаем".

"У твоего отца был роман с моей биологической матерью".

"Как и у всего Бостона. Утверждается", - проговорила она. "Разве она не работала в самой древней профессии в мире?"

Не обращая внимания на ее насмешку, я продолжил рассказ, который, честно говоря, начал надоедать даже мне.

"В начале этого года, в ноябре, в тот день, когда я бросила тебя..."

"Еще один яркий пример того, почему я не должна уделять тебе время днем", - добавила она, - "или ночью".

Я стиснула зубы, пытаясь сохранить спокойствие.

"Я не появлялся, потому что Каталина умерла, и мне нужно было лететь в Атланту, чтобы разобраться в ее дерьме. Я нашел несколько писем, которые она писала твоему отцу. Письма, в которых она обвиняла его в том, что он оплодотворил ее, а затем вызвал у нее выкидыш, избив ее. Она утверждала, что именно он заставил ее бросить меня, когда она уезжала".

Это остановило ее от еще одного нелепого замечания в мою сторону. И без того молочная кожа Эшлинг побледнела еще больше. Она отступила на шаг назад, прикусив губу, чтобы не упасть от шока. Я поднял руку, качая головой.

"Мы..." она прочистила горло "...родственники?".

Я был очень близок к тому, чтобы упасть с ее крыши и сломать себе позвоночник.

"Что? О, блядь, нет, милая. Я бы блевал ведрами до следующего года, если бы это было так. Не обижайся. Их роман случился намного позже моего рождения. Дело в том, что я обсуждал это с твоим отцом. Большая часть из этого была неправдой, но кое-что было. Во всяком случае, именно поэтому я хотел его помучить".

"Ты мог бы рассказать мне", - сказала она наконец.

"Нет, не мог", - простонал я. "Что бы я сказал? О, кстати, я несу ответственность за все то дерьмо, через которое проходит твоя семья. Сейчас, наверное, самое время засунуть мой член тебе в рот"".

"Не надо быть грубым".

"Слушай, мне жаль, что все так получилось. Я не часто извиняюсь - поправка, я вообще не извиняюсь - поэтому я предлагаю тебе принять это, бежать с этим и принять это. Сегодня я пришел сюда с предложением, которое, как мне кажется, вам очень понравится".

Она недовольно поджала полные губы, и я снова возненавидел себя за то, что все эти годы принимал ее как должное. Даже когда я не прикасался к ней, я знал, что она была рядом, ждала меня, фантазировала обо мне. Это было почти так же хорошо, как обладать ею. Знать, что я могу.

Сейчас она выглядела так, словно хотела закончить работу, которую начали Братва в ту ночь, когда она сбежала из хижины.

"Предложение?" - спросила она.

"Я готов перевести наши отношения на новый уровень".

"Боюсь, тебе придется объяснить мне это, поскольку с тобой это может означать и анальный секс".

Я усмехнулся. "Я хочу иметь тебя".

"Ты хочешь иметь меня", - повторила она категорично.

"Да. В качестве чего угодно. Девушка? Партнер? Как правильно называть людей, которым больше двадцати пяти?"

"Я не знаю, и мне все равно. Я для тебя ничего не значу, Бреннан. У тебя был шанс. Ты его упустил. Целых десять лет я ждала, когда ты сделаешь меня своей. Все, что тебе нужно было сделать, это уделить мне время. Я хотела тебя так долго, что даже не помню, каково это - не хотеть тебя. Что ж, сейчас я это узнаю".

Она не хотела меня.

Я никогда не принимал во внимание подобный сценарий.

Любовь Никса всегда была для меня на втором плане. Доступной и готовой в любой момент.

Теперь я облажался и должен был бороться с последствиями.

"Я не из тех, кто принимает отказ", - предупредила я, имея в виду это.

"Я не из тех девушек, которым наплевать на то, какой ты парень. Если ты хочешь меня, тебе придется меня завоевать".

Чувствуя, что у меня от раздражения сводит челюсти, я глубоко вздохнула.

"Это должно быть легко. Я только выигрываю".

"Тебе придется преследовать меня", - поправила она.

"Я не гоняюсь", - тихо напомнил я ей.

"Ну, тогда я думаю, ты меня не получишь. Работай для этого. Относись ко мне как к равной. Нет. Знаешь что? Относись ко мне как к лучшему. Потому что я такая и есть. Я знаю, что ты ненавидишь женщин. Я знаю, что ты относишься к ним с опаской, но, к несчастью для тебя, я одна из них. Я не приму ничего, кроме сказки, Бреннан, даже если это будет с монстром в сказке".

Ошеломленный, я уставился на нее, ожидая... чего именно? Что она передумает? Она не собиралась. Она хотела гребаную сказку, а я пока что подарил ей кошмар с примесью предательства.

"А теперь уходи", - сказала она чопорно.

"Никс..."

Она захлопнула окно у меня перед носом, задернув шторы для пущей убедительности.

Она выгнала меня.

Установила новые правила для нашей игры.

Теперь мне нужно было играть по ним или признать поражение.

***

Первое, что я сделал, вернувшись в квартиру, - распахнул дверь кладовки, едва не сорвав ее с петель. Там было не так уж много еды. И под "много" я имел в виду вообще. Там вообще не было никакой еды. Только пачки и пачки "Мальборо", привезенные из Европы, потому что американские сигареты были на вкус как пердеж на огне.

Я уставился на кучу за кучей того, что Эшлинг называла раковыми палочками, размышляя, действительно ли я собираюсь сделать то, что собираюсь.

Я собирался.

К черту. За свою жизнь я получил шесть пуль. Я могу это сделать.

Я схватил все пачки, запихнул их в четыре пакета для утилизации, включая пакет, который был у меня в кармане, и выбросил все в мусорный контейнер здания.

Затем я вернулся наверх и уставился на пустую пепельницу на журнальном столике.

Доказать Эшлинг, что я воспринимаю ее всерьез, могло обернуться для меня кошмаром.

И да поможет мне Бог, лучше бы она пришла в себя чертовски быстро, иначе на улицах Бостона покатятся головы.

Глава 15

Эшлинг

Мой телефон зазвонил в кармане юбки, пока я обнимала миссис Мартинес на прощание у дверей клиники. Вытащив его, я с удивлением увидела, что на экране высветилось имя Сэма. Я сохранила его номер в тот раз, когда он пришел с ранеными солдатами, на всякий случай, но никак не ожидала, что он позвонит мне. Я провела твердую черту между оптимизмом и глупостью, и это казалось мне порогом.

Чего он хотел?

"Все в порядке?" Лицо миссис Мартинес омрачилось, когда она вникла в мое выражение. Ее волосы снова начали расти, пушистые и разбросанные по голове, как маленькие облака, теперь, когда она прекратила курс химиотерапии. Она чувствовала себя лучше. Иногда так бывает после химиотерапии. Она решила прекратить лечение, потому что врач сказал ей, что надежды на ремиссию нет. Но теперь у нас появилась новая надежда. Она принимала экспериментальный препарат, который должен был уменьшить опухоль в поджелудочной железе.

У меня появилась надежда, что она сможет жить комфортной жизнью в течение нескольких месяцев, может быть, даже нескольких лет.

"Да." Я ярко улыбнулся и кивнул, едва не вытолкнув ее за дверь. "Извини. У меня просто был момент. Все в порядке".

"Ты знаешь..." Она остановилась, упершись каблуками в пол, и усмехнулась. "Я никогда не спрашивала вас, женаты ли вы. А вы, доктор Ф.?"

Я не называл ни одному из своих пациентов своего настоящего полного имени. Мне нужно было принять меры безопасности, чтобы замести следы на случай, если дела пойдут плохо.

"Даже отдаленно нет". Мои пальцы сжались вокруг телефона, который продолжал жужжать. "Боюсь, я патологически одинока".

"Хм." Она выглядела задумчивой. "В твоей ситуации нет ничего нездорового, дорогая. Вы скоро выйдете замуж". Миссис Мартинес подмигнула. "Я знаю о таких вещах".

"Правда?" спросила я, моя улыбка была тонкой и растерянной.

Пожалуйста, леди, позвольте мне ответить.

Она с энтузиазмом кивнула.

"Абсолютно. Я всю жизнь была гадалкой, пока не вышла на пенсию. Путешествовала с "Аквилой Карнавал". Вы знаете его? Они останавливаются каждое лето прямо за городом".

Аквилонский фестиваль был местом, где произошла самая монументальная часть моей жизни. Там я встретила Сэма.

"Я предсказала, что у меня будет рак, все королевские свадьбы и разводы, точный порядок рождениядетей Кейт и Уильяма по полу..." ее грудь гордо вздымалась "...и позволь мне сказать тебе, моя милая, ты выйдешь замуж и скоро. Возможно, даже за человека, который пытался позвонить тебе прямо сейчас". Она дернула подбородком в сторону телефона, который я сжимала в руке.

Я опустила глаза на него и поняла, что пропустила звонок.

"Не волнуйтесь". Миссис Мартинес поднялась на цыпочки и поцеловала меня в щеку. "Он позвонит снова. Он должен сказать тебе что-то важное. До свидания".

Я закрыла за ней дверь и нахмурилась, глядя на свой телефон, ожидая, что он снова зазвонит.

Конечно, он зазвонил.

Он хочет сказать тебе что-то важное.

Проведя пальцем по экрану, я принял вызов.

"Что тебе нужно?" Я набрала самый скучный тон, который смогла найти в своем арсенале голосов.

"Тебя, распростертую орлом на моей кровати, в одних взбитых сливках и с моим любимым выражением лица "пожалуйста, трахни меня, Сэм", - мрачно сказал он.

Я не ответила. Если бы я ответила на его шутки, это означало бы, что я его простила.

"Мне нужна твоя помощь", - сказал он через некоторое время.

"Тебе нужна помощь... Я могу с этим согласиться. Но она не будет моей, Сэм. Мне надоело оказывать тебе услуги только для того, чтобы посмотреть, как ты меня надуваешь". Я вернулся в свой кабинет, зажав телефон между ухом и плечом, пока мыл руки в раковине.

"Вообще-то, похоже, ты не прочь поучаствовать в этой драке. Помнишь того русского парня с той ночи, когда мы остановились в хижине?".

"Да", - сразу же ответил я. Конечно, я его помнила. Он преследовал меня в моих снах. Жидкий страх в его глазах. То, как он дрожал и умолял сохранить ему жизнь. Боль, которую причинил ему Сэм, когда прострелил ему руку.

“Ну, он здесь, со мной, страдает от ранения в грудь. Неглубокая, я думаю. У русских все пошло немного наперекосяк, и он оказался в центре событий". Сэм излагал информацию вкрадчиво, словно зачитывал мне варианты блюд из меню.

"Приведи его сюда", - приказал я.

"Мы как раз подъезжаем к вашей клинике", - сказал он и повесил трубку.

Я приготовила стол для осмотра нового пациента, размышляя о том, насколько странным был Сэм. Он обещал, что будет ухаживать за мной на Рождество, и, полагаю, он так и сделал, по-своему. Вчера он прислал мне цветы и простую записку без подписи со своим именем, а также ювелирное украшение, я полагаю, в качестве позднего рождественского подарка.

Но он не трусил и не умолял. Не стучался в мою дверь.

Он не преследовал меня. Скорее, он шел быстрым шагом, делая частые перерывы на воду. Ему еще предстоял долгий путь. Но он все еще тренировался.

Через несколько минут раздался стук в дверь. Я открыл ее, обнаружив Сэма и русского парня, прислонившихся к гигантскому мужчине, которого я ненавидел, чтобы любить.

Я наклонила голову в сторону своего кабинета. Сэм последовал за мной, таща за собой высокого, тощего мальчишку. Я старалась не обращать внимания на острую красоту моего любимого монстра. Какой он был высокий, сильный и мускулистый. Глубокий загар его кожи и эти глаза цвета полной луны, которые всегда выглядели спокойными и холодными, как хрустящая декабрьская ночь. Что-то еще было в нем, что я нашла привлекательным сегодня, но я не могла определить, что именно.

Что-то изменилось, пусть и незаметно.

Сэм выгрузил бандитского ребенка на смотровой стол, а я взяла ножницы и начала срезать рубашку с его груди.

"Как тебя зовут?" Я улыбнулся мальчику.

"Руслан", - вздохнул он, поморщившись, когда говорил, смачивая губы языком. "Руслан Козлов".

"Сколько тебе лет, Руслан Козлов?"

"Четырнадцать". Его зубы стучали, а несколько прыщей на лице налились кровью, вероятно, от стресса. Он был бледен как снег, и я знал, что ему нужно быстро сделать переливание крови.

"Расскажите мне о ране", - пробормотал я, сохраняя спокойствие, пока надевал латексные перчатки.

Он рассказал. Это был один из солдат Сэма, который застрелил его на территории Братвы - или на том, что раньше было их территорией, пока Сэм не вмешался. Руслан выполнял поручения Василия Михайлова, который, как я понял, был местным боссом. Сэм пришел со своей свитой, чтобы угрожать Василию, и ситуация вышла из-под контроля.

"Так почему Василий не оказал тебе медицинскую помощь?" Я нахмурился. "Ты его солдат, а не Сэма".

Мальчик улыбнулся. "Да. Михайлов не такой, как Бреннан. Он не заботится о своих солдатах. Он настоящий монстр".

Что-то теплое разлилось в моей груди. Я пыталась убедить себя, что это ничего не значит.

К счастью, Руслан знал свою группу крови, и я смогла позвонить своему другу с медицинского факультета, который работал в госпитале и иногда - в редких случаях, когда я просила его, - предоставлял мне единицы крови для переливания. Я послал Сэма за ней с холодильником, который припрятал в клинике, пока я оставался и ухаживал за Русланом.

Когда Сэм вернулся с донорской кровью, он хотел остаться в палате, но я рявкнул на него, чтобы он ушел.

После того как я обработала рану Руслана, я ввела ему успокоительное и сняла перчатки, присоединившись к Сэму в приемной. Он сидел на диване, возился с телефоном и прической одновременно. При моем появлении он настороженно поднялся.

"С ним все будет в порядке". Я попыталась уложить волосы в нечто, напоминающее хвост. "Я рада, что вы его привезли".

Он молча смотрел на меня, как будто видел впервые. Жар, заливающий мои щеки, был невыносим.

"Переезжай ко мне", - неожиданно сказал он.

"Что?" Мое дыхание перехватило в горле. "О чем ты говоришь? Мы еще даже не ходили на свидание".

"Свидание?" Он выплюнул это слово, как будто оно было грязным. "Нам не нужно ходить на свидания. Мы знаем друг друга еще до того, как тебе разрешили голосовать. Я продолжаю то, на чем мы остановились после твоей маленькой каюты, Эшлинг. Я не начинаю с нуля".

"Ты начинаешь с того, с чего я хочу, или не начинаешь вообще", - объявила я, бросив на него зловещий взгляд. "И я не могу переехать к тебе".

"Почему?" - потребовал он. "Ты хочешь съехать. И должна. Ты целуешь тридцать, Никс. Двадцать семь - это не весенний цыпленок. И твоим родителям больше не нужна нянька. Они разбираются со своим дерьмом, как и должны были сделать три десятилетия назад. Твоя мать ходит на терапию. Твои братья сказали мне. Кстати, не стоит благодарности за этот небольшой толчок".

Добро пожаловать?

Теперь он ставил себе в заслугу то, что мой отец переехал обратно в поместье Эйвбери Корт и оба моих родителя вместе посещали терапию? Нереально.

Я сделала шаг назад, уставившись на него, как на полного психа.

"Во-первых, они посещают терапию, потому что вы оставили им шрамы на всю жизнь, а не столкнули их вместе".

"То-май-то, то-ма-то".

"Во-вторых", - шипела я, - "я не зарабатываю никаких собственных денег и не могу позволить себе платить за аренду".

"О том, чтобы ты платила за квартиру, речи никогда не шло", - проворчал он. "Я владелец своего жилья".

"Я не буду нахлебником".

"В этом соглашении нет ничего бесплатного, Эшлинг. Когда ты живешь с таким мужчиной, как я, приходится платить высокую цену".

"Ты все еще ведешь себя как шовинистическая свинья". Я сложила руки на груди.

Он сделал шаг вперед, тесня меня, смахивая муху с моей щеки. "Нет, Никс, я беру то, что хочу. То, что принадлежит мне. И то, что я заслуживаю".

"Ты не заслуживаешь меня".

Он улыбнулся. "Раньше я тоже так думал. Потом я узнал, чем ты занимаешься здесь, в этой клинике. Мы не такие уж разные, ты и я. Единственное, что нас разделяет, это семантика".

Я задохнулась. "Не смейте. То, что я делаю, это..."

"Прекрасно. И также незаконно. В условиях перенасыщенного населения жизнь всегда стоит дешево", - ответил он, его дыхание веером расходилось по моему лицу, заставляя каждую клеточку моего тела трепетать от потребности и предвкушения.

"Ты все еще ведешь себя как мудак", - сообщила я ему.

Он наклонился вперед, произнося слова, пока его губы прослеживали мои, говоря мне в рот. "Я никогда не обещал не быть мудаком. Я только обещал быть твоим мудаком".

"А как насчет других женщин?" Я начинала чувствовать это. То, как я разжижаюсь в его объятиях. "Что будет, когда ты устанешь от меня?"

"Я никогда не устану от тебя". Его язык скользнул между моими губами, приоткрывая их, и он глубоко поцеловал меня. Я позволила ему, несмотря на свои запреты, здравый смысл и тот факт, что я знала, что это противоположно тому, что я пыталась сделать.

Я расслабилась в его объятиях, наслаждаясь его неподвижностью, пока его язык перекатывался по моему. Его пальцы впились в мой череп, схватив меня за волосы.

"Все эти годы, Никс, я думал о тебе. Каждый раз, когда я трахал кого-то другого. Каждый раз, когда я приводил кого-то в свой кабинет. Я закрывал глаза и видел только тебя. Потом я вспоминал, что твоя семья уничтожит нас, если ты будешь у меня. Они бы никогда не позволили этому летать. Я вспоминал, как я испорчу твою жизнь, если прикоснусь к тебе. Если бы ты стала моей. Если бы ты узнала всю кровь, которую я пролил. Я не хотел втягивать тебя в свой бардак, но теперь, когда я знаю, что мы оба испорчены и несовершенны, это все меняет".

"И у тебя есть одобрение моего отца". Я положила руку ему на грудь, отталкивая его. "Как?"

Он усмехнулся. "Я думаю, твой отец понял, что я готов пойти дальше, чтобы заполучить тебя, чем он готов пойти, чтобы защитить тебя. Он не глупый человек, Эш. Он знает, что я всегда получаю то, что хочу. А я хочу его дочь".

"Твой поцелуй". Я нахмурился. "У него был другой вкус".

"Я бросил курить". Он выгнул бровь, выглядя скорее раздраженным, чем злорадным.

"Правда?" Мое сердце сделало странное сальто в груди. "Почему?"

"Ты сказала, что ненавидишь это. Ты сказала, что не хочешь чувствовать себя так, будто целуешь пепельницу".

"Ты должен был сделать это, потому что хочешь дожить до глубокой старости".

"Ну, с моей профессией мне это, наверное, не светит, но пока я живу, я бы предпочел делать это с тобой рядом".

Он говорил все правильные вещи, делал все правильные вещи, и все равно я не могла его простить. Не сейчас. Не сейчас. Не тогда, когда я знала, что он был так близок к тому, чтобы разрушить мою семью.

Я сделала шаг назад, отрезвев.

"А как же мой запрет на посещение Badlands?" спросила я. Смена темы, похоже, тоже сбила его с толку, потому что он наклонил голову, холодно глядя на меня.

"Что с ним?"

"Сними его". Я наклонила подбородок вверх.

"Никс", - мрачно сказал он, сузив глаза. "Я не позволю тебе расхаживать в скупой одежде в непосредственной близости от меня только для того, чтобы заставить меня страдать".

"Нет, будешь", - сказала я легкомысленно. "Потому что ты хочешь меня, а когда ты хочешь кого-то, ты идешь на жертвы ради него - и не пытаешься его контролировать. Лучше привыкай к этому".

Он обдумал мои слова, его лицо исказилось.

"Одно условие".

Я закатила глаза. "Да?"

"Поужинай со мной".

"Я думала, мы уже не встречаемся". Я не могла не усмехнуться.

"Так и есть", - сухо сказал он. "Никто не говорил, что еда будет единственным блюдом в меню. Я зайду за ребенком через несколько часов". Он наклонился, крепко поцеловал меня, повернулся и ушел.

Только когда он ушел, я поняла, что этот ублюдок снова умудрился зажать в кулаке кусочек моего сердца.

Вор.

Глава 16

Эшлинг

Сэм заехал за мной в канун Нового года, одетый в смокинг и с торжественным хмурым лицом, которое наводило на мысль, что сам Сатана шантажом заставил его сделать это под дулом пистолета.

"Для тебя..." Он сунул мне в руки букет цветов, когда я открыла дверь, одетый в прозрачное белое мини-платье в паре с сапогами от Louboutin.

Это была смесь лилий, подсолнухов и роз, всех оттенков и цветов.

Я прижала их к носу и усмехнулась.

"Спасибо. Давай я поставлю их в воду".

"Какой в этом смысл?" Он застонал, все еще явно борясь с никотиновой абстиненцией. "Они все равно умрут в какой-то момент".

"Так же, как и мы", - ответил я с небольшой улыбкой. "Смерть - это не повод перестать жить".

Я пропустила его в фойе и пошла на кухню, чтобы найти вазу.

Когда я завернула за угол, чтобы вернуться в прихожую, я замерла на месте под звуки разговора отца и Сэма.

"... обращайся с ней хорошо. Она все еще моя дочь. Ничто не изменит этого, Бреннан, даже если мне придется сгореть в огне. Она превыше всего", - услышал я слова Атаира.

Мерде.

Сэм обязательно должен был сказать что-нибудь провокационное и грубое, просто чтобы позлить Да. Так он и действовал.

К моему удивлению, Сэм ответил: "Я буду хорошо с ней обращаться, Джерри. Лучше, чем ты и твоя жена на протяжении последних двадцати семи лет. Но я хочу сказать тебе прямо сейчас: в ближайшие несколько недель я перевезу ее к себе. Я не могу смириться с тем, что она здесь, чтобы удовлетворять все прихоти твоей жены, как будто она новорожденный ребенок".

"Это ее дело", - сказал Да. "И я не думаю, что сейчас все так плохо. Не после госпитализации. Киллиан и Хантер занимают более активную позицию по отношению к своей матери".

Да не ошибся. У меня действительно появилось немного больше свободного времени, но до матери еще далеко.

"Дайте мне пару недель, и она будет более привязана ко мне". Сэм положил конец разговору, твердо, но не грубо.

Я прочистила горло, выходя из кухни и давая о себе знать. Оба мужчины замерли. Глаза Сэма остановились на мне.

"Готова идти?" - спросил он.

Я кивнула, мое сердце снова пропустило удар при виде его в смокинге.

"Только побыстрее, Бреннан. Я хочу, чтобы вечер был ранним. Завтра у меня работа".

***

“Ты издеваешься надо мной". Я сидела в его машине, потеряв дар речи и ошарашенная.

Сэм поставил "Порше" на стоянку и вышел из машины. Через пятьдесят минут после того, как он заехал за мной, мы были в парке Каноби Лейк, ближайшем к Бостону серьезном парке развлечений. Сэм обогнул машину и открыл для меня дверь. Я вышла, накинув на себя пальто.

"На улице холодно", - пожаловалась я.

"У меня тебе будет уютно и приятно". Он потянул меня за руку, ведя к входу.

"Пуленепробиваемый план, чтобы пощупать", - ворчала я.

"Ты ранишь меня", - сказал он категорично.

"Нет, не ранил".

Он прошел прямо в открытые ворота, не утруждая себя покупкой билетов у кассира.

"Место пустое". Я моргнула.

Сэм рассеянно осмотрел парк вокруг нас, не потрудившись выглядеть хоть немного удивленным.

"Похоже, что так. Разве я не упомянул, что арендовал все это? Я подумал, что было бы неплохо уединиться для гребаных перемен. Всегда кажется, что вокруг нас слишком много людей".

"А аттракционы?" Я повернулась, чтобы посмотреть на него, мое сердце заколотилось в груди.

Он с улыбкой потрепал меня по подбородку. "Все укомплектовано и готово к работе".

"Это, должно быть, обошлось в кругленькую сумму". Я прочистила горло.

"Ну, женщина, с которой я встречаюсь, вроде как привыкла к лучшему".

Это была неправда. Несмотря на то, что я был родом из денег, я никогда не наслаждался ими так сильно, как думали люди, и это делало меня еще более эмоциональным.

"О, Сэм". Я отвернулась, чтобы он не увидел, как сильно я покраснела.

Десять лет назад я пришла на ярмарку в одиночестве, одинокая, потерянная и грустная.

Теперь я была в парке развлечений, рядом со мной был мужчина, в которого я влюбилась.

Он хотел, чтобы у меня все повторилось.

Другой поворот на аттракционе с монстрами.

"Ты меня здорово подловил со смокингом. Я думала, мы идем в дорогое место". Я усмехнулась, делая шаг назад от него, потому что опять же было трудно не наброситься на него, когда он был милым или, по крайней мере, не был полным засранцем.

"Это чертовски дорого, Никс. Ты когда-нибудь арендовал парк развлечений в канун Нового года? С чего бы ты хотел начать?"

Мы уставились друг на друга, ухмыляясь.

Мой ответ был незамедлительным. "С того, что пострашнее. Что-нибудь с монстрами".

"Шахта потерянных душ", - сказал он.

"Моя уже не такая потерянная", - пробормотала я, взяв его протянутую руку.

Он повел меня за собой.

***

Мы сели в поезд, напоминающий шахтную тележку. Я знал, что аттракцион был посвящен вымышленной шахте, которая вот-вот обрушится.

Подросток, обслуживавший аттракцион, подошел к нам, чтобы проверить, надежно ли мы сидим на своих местах, ухмыльнулся Сэму и предложил ему стукнуть кулаком, который остался без ответа в воздухе. Я закатила глаза.

"Он был милым".

"Он пялился на тебя и представлял, что я сделаю с тобой, когда поездка закончится".

Аттракцион начался, и рука Сэма, которая, как я и не заметила, лежала на моем колене, скользнула вверх по бедру, заставив мое платье подняться до талии. Его лицо все еще было повернуто в другую сторону. К шахтерам и монстрам вокруг нас. Рассказ об обрушившейся шахте разворачивался.

"Когда?" спросил Сэм, его пальцы впились в мои бедра, задевая нижнее белье.

"Когда что?" Я сглотнула.

"Когда ты поняла, кто ты? В промежутке времени между семнадцатью и сейчас. Это не могла быть ночь, когда мы встретились. Это было начало всего. Сейчас ты полностью сформировавшаяся личность".

Я немного подумала об этом, хотя его пальцы, сдвигающие мои трусы набок, погружающиеся в мою влажную сердцевину, заставили меня вздрогнуть и потерять ход мыслей. Я начала тяжело дышать, чувствуя, как под лифчиком запульсировали соски.

"Честно?" услышала я свои слова. "Каждый раз, когда я встречала тебя, ты что-то во мне раскалывал. Я не знаю, как это объяснить, но в тебе есть что-то грозное, страшное и невозможное, что заставляет человека понять, кто он есть, когда он имеет дело с тобой. Это как смотреть смерти в глаза".

Я замолчал на секунду, а потом сказал: "Я знаю, что она мертва, и это может мало что значить, но как ты думаешь, ты когда-нибудь простишь Кэт?".

Мой вопрос не имел никакого отношения к Каталине. Я хотела знать, сможет ли он когда-нибудь полюбить женщину?

Палец Сэма извивался внутри меня, проникая все глубже, все сильнее и быстрее. Я начала задыхаться. Он повернул голову ко мне, его рот нашел мой рот в темноте и по-хозяйски опустился на мои губы.

"Мне не нужно прощать Кэт. Где-то на пути к тому, чтобы все испортить с тобой, я обнаружил, что не так уж сильно ненавижу женщин. Я люблю Воробья, и Сейлор, и я уверен, что убью на хрен любого, кто приблизится к Руни, пока ей не стукнет тридцать".

Я стонала в его поцелуе, полусмеясь, полустоная, прижимаясь к нему, пока аттракцион приближался к концу, кружась и скользя от одного места к другому.

Единственными людьми в мире были я и он.

Мой оргазм был в пределах досягаемости. Я чувствовала, как мое тело гудит в ритм его пальцам внутри меня.

"Я все еще хочу отомстить", - прохрипела я ему в рот. "Не думай, что ты меня уже завоевал. Это не так".

"Я знаю", - хмыкнул он, позволяя мне оседлать его руку, которая теперь была под моим платьем. Мои бедра выгибались навстречу его руке, я бесстыдно дергалась и стонала, кульминация накатывала на мое тело, как цунами.

"Монстр, Монстр, Монстр", - напевала я, вдыхая его прозвище и думая о том, как он был прав все эти годы назад, когда я спросила его, как его зовут.

Это всегда был Монстр.

А я была его Никс.

***

Возможно, это была лучшая ночь в моей жизни.

Волшебные моменты - это то, что они окутывают тебя, как плащ, защищая от реальности, притупляя чувства.

Но мне казалось, что все вокруг озарилось светом. Воздух был свежее, легкие полнее, а кожу покалывало от адреналина и тепла.

От нездоровой пищи, которую мы поглощали - сладкого и соленого попкорна, засахаренных яблок и горячего шипучего сидра - и от аттракционов. За десять секунд до полуночи мы сделали свой собственный обратный отсчет и поцеловались на карусели, каждый из нас сидел на вершине единорога. Когда мы покинули парк развлечений, было уже половина второго ночи, и я знала, что буду ненавидеть и себя, и Сэм, когда через несколько часов проснусь для очередной изнурительной смены в клинике доктора Дойла.

Я пристегнулся рядом с Сэмом в машине, все еще находясь под кайфом от прошедшего вечера.

"Тебе нужно бросить работу", - сказал он ни с того ни с сего, заводя машину.

Я мотнула головой в его сторону, во рту пересохло. Как будто он вылил мне на лицо полное ведро ледяной воды.

"Простите?"

"Вы извиняетесь, но эта неделя - ваша последняя в клинике ужасов". Он перевел машину в режим движения, его глаза холодно и дисциплинированно смотрели на дорогу. "Это слишком опасно. Здесь слишком многое поставлено на карту. Я не позволю тебе поставить себя в уязвимое положение".

"То, что я делаю со своей жизнью, не твое дело", - напомнила я ему.

"Все, что ты делаешь, - мое дело, и ты не будешь продолжать заниматься незаконными делами, которые могут привести к тому, что ты проведешь остаток жизни в тюрьме, независимо от того, насколько хороши твои намерения. Либо ты уступишь добровольно, либо мне придется самому пойти к доктору Дойлу и потянуть за несколько ниточек". Предупреждение о спойлерах: я известен тем, что разрываю на части то, что мне не нравится".

"Если ты пойдешь к доктору Дойлу, я больше никогда не буду с тобой разговаривать или видеться". Я приучила свой голос звучать безразлично, не давая волю своим бушующим эмоциям. Я должна была напоминать себе, что он пытается защитить меня, даже если у него странный способ сделать это. "И я попрошу отца уволить тебя, просто чтобы позлить тебя, чтобы убедиться, что мы в расчете. Ты знаешь, что он сделает это, после всего, что произошло. Двое могут играть в эту игру, Бреннан. Ты не будешь мной помыкать. Больше не буду."

"Это катастрофа, которая только и ждет, чтобы случиться", - шипел он, пытаясь держать себя в руках. Я знала, что Сэм не очень хорошо разбирается в переговорах. Обычно он просто брал то, что хотел, когда хотел. Он пытался сделать над собой усилие.

"Все не так уж плохо", - возразила я. Мы выехали на шоссе. Декабрь уступил место январю. Казалось, все в мире - деревья, дороги, здания - было покрыто тонким слоем кристально-голубого инея, включая сердце Сэма. "То, чем я занимаюсь, совершенно законно в разных странах. Например, в Швейцарии. Но также в Бельгии, Западной Австралии, Колумбии..."

"Заметили, какую страну вы исключили из списка?"

Я повернулся, чтобы посмотреть на него.

"Соединенные Штаты гребаной Мурики. Здесь это незаконно, следовательно, ты не будешь этого делать".

"Ты прав." Я пожевал нижнюю губу. "Может, мне стоит переехать в Швейцарию".

"Твоя отсталая логика не перестает меня удивлять", - хмыкнул он. "Мы не переедем в Швейцарию, милая, как бы тебе ни нравилось убивать людей".

Было "мы"? С каких это пор есть "мы"? И почему это заставило мое сердце сжаться в груди?

Потому что ты все еще любишь его, mon cheri. Ты всегда его любила. Он твой навсегда, даже если сейчас ты только его.

"Почему?" Я притворилась невинной. "Ты можешь делать то, что делаешь, где угодно. Я не помню, чтобы для работы мафиози требовались высокие баллы по SAT и IQ. И это не значит, что ты провалишь собеседование".

"Ты закончила быть нахальной?"

"Не совсем". Я усмехнулся, довольный собой за то, что держу себя в руках.

"Я владею слишком большой частью Бостона, чтобы оставить его в покое", - объяснил Сэм, позволяя очередной словесной атаке с моей стороны отскочить от его спины.

"Владение Бостоном делает тебя счастливым?" Я бросила на него косой взгляд. "Что-нибудь делает тебя счастливым?" тихо добавила я.

"Ты делаешь меня счастливым", - огрызнулся он, испытывая отвращение к самому себе. "Ты, и твои голубые, голубые глаза, и горловой голос, и доброе, честное сердце, и темная, развратная душа".

Это было восхитительно - видеть его таким. Раненое животное, загнанное в угол, чтобы поговорить о своих чувствах. Мне не хотелось давить на него, и я отвернулась, чтобы посмотреть на вид из окна, улыбаясь про себя.

Когда мы приехали в Бостон, я заметила, что он ехал к себе домой, а не ко мне.

“Что ты делаешь?" потребовала я. "Я же сказал тебе, утром у меня работа".

"Я уже собрал половину твоей гребаной комнаты и перевез ее к себе, Шерлок. Есть шанс, что все, что ты планировал надеть утром, уже у меня в квартире. Бонусные очки... тебе не придется притворяться, что ты наденешь халат и переоденешься, когда приедешь в клинику, потому что я уже знаю твой секрет". Он заглушил двигатель и вышел из машины.

Я последовала за ним, мой рот был открыт от удивления, восторга и раздражения. Только Сэм мог одновременно поджечь все эти три составляющие.

"Как?" потребовала я. "Когда?"

Сэм достал из кармана пару ключей и протянул их между пальцами перед моим лицом. Я узнал в них ключи от своего дома.

"Как? Продублировал этих щенков несколько дней назад. Когда? В основном, когда ты была на работе. Иногда, когда ты спал. Удивительно, как много от тебя может ускользнуть. Напомни мне никогда не доверять тебе сейф. Грабитель украдет его и тебя, а ты даже не заметишь".

***

Сэм

В ту ночь я трахнул Никс так, как всегда планировал.

На досуге, не чувствуя, что ее семья дышит мне в затылок.

Перегнул ее через свой стол и впился в нее, пока она выкрикивала мое имя.

Потом снова в моей постели и еще раз на кухонном столе.

После пятого раза мы оба упали в постель, обессиленные и потные.

Впервые в жизни я заснул с кем-то рядом. Почувствовал женское тепло рядом со своим.

Но впереди еще был путь. Ей пришлось бросить свою ужасную работу и занять более традиционную должность врача. Но мы шли к цели.

Проснувшись утром, я перевернулся на спину и протянул к ней руку. Ее сторона кровати была холодной.

Я открыл один глаз и нахмурился.

Ее не было.

Она оставила записку на тумбочке.

Спасибо за секс, но ты все еще не сошел с крючка.

-Никс.

***

Сэм

Эшлинг отказалась видеться со мной на следующий день.

И на следующий день.

И на следующий день.

Она не отвечала на мои звонки, не появлялась, когда я приезжал к ней домой, и не читала мои текстовые сообщения.

А их было чертовски много.

Гораздо больше, чем я когда-либо посылал кому-либо еще.

Сэм: Перестань вести себя как ребенок.

Сэм: Все, что мне нужно, это появиться в клинике, если я хочу тебя видеть.

Ты доказал свою точку зрения. Мы можем перезаключить договор о твоей работе.

Ты действуешь мне на последние нервы, Никс, и ты не хочешь увидеть, что произойдет, когда я наконец сорвусь.

Вот почему я никогда не хотел отношений.

К лучшему или худшему, последнее предложение задело ее, потому что она решила ответить.

Никс: Никто не заставляет тебя быть со мной.

Сэм: Это не совсем так.

На самом деле что-то заставляло меня быть с ней. Моя неспособность держаться от нее подальше. Игнорировать ее было возможно до того, как мы оказались в постели, до того, как мы провели время вместе, до того, как я узнал кое-что о ней. Киска была киской, и с закрытыми глазами было легко представить, как я трахаю Эшлинг, находясь глубоко внутри кого-то другого.

Но никто другой сейчас не мог этого сделать, как бы сильно я ни хотел развернуться и уйти от нее.

Это будет трудно, безумно трудно и определенно выведет меня из зоны комфорта, но я не мог не иметь ее, как бы я ни старался.

Никс: Вы собираетесь рассказать подробнее?

Сэм: Нет.

Сэм: Поужинай со мной сегодня вечером.

Никс: Нет, пока ты не извинишься. Ты перевез мои вещи в свою квартиру, Сэм. Без спроса. Кто так делает?

Сэм: Я предполагаю, что это гипотетический вопрос.

Никс: Теперь мы будем делать все по-моему. И мой способ может вас расстроить. Речь идет о том, что меня устраивает, а не о том, чтобы заставить тебя платить.

Сэм: Ты уже заставляешь меня платить. Я не привык не получать то, что хочу.

Никс: Жизнь трудна.

Сэм: Как и я.

Никс: Ты говоришь как Хантер.

Так и было.

Я наконец-то понял, почему Хантер был так одержим моей сестрой. Почему Киллиан не мог оторваться от Персефоны. Было что-то притягательное в женщине, которая отдавала тебе все. Было что-то, от чего трудно отказаться, как только ты попробовал это.

Сэм: Ты будешь у меня, так или иначе.

Никс: Это мы еще посмотрим.

Вот чего она не учла.

Чтобы уничтожить чудовище, нужно чудовище.

И я собирался поглотить ее целиком.

Глава 17

Эшлинг

Следующие два месяца мы с Сэмом играли в эту шахматную партию.

Каждый раз, когда он делал слишком смелый ход, я отступала.

Я заставляла его работать над этим. Работать так, как он не работал уже целое десятилетие. В безответной любви есть что-то хорошее. Она учит стойкости, храбрости и силе. Теперь все перевернулось, и я хотела, чтобы он показал мне, что я - не привкус месяца. Что я достойна его внимания, его привязанности, его всего. Я не могла позволить ему взять то, что я предлагала бесплатно в течение десяти лет.

Я должна была назначить цену за свою абсолютную преданность.

И этой ценой была любовь.

Я хотела чувствовать себя любимой.

Как и во всем, что он делал, Сэм выкладывался на все сто.

Он загонял меня в угол, следил за мной, крал грязные поцелуи, когда никто не смотрел. Возможно, другую девушку это бы насторожило, но я наслаждалась его вниманием. Его новое отчаяние от моих прикосновений.

Он поджидал меня возле тайского ресторана, когда я гуляла с Перси, Сейлор и Белль, затащил меня в темный переулок и грубо поцеловал, запустив руки мне под юбку.

Три дня спустя он устроил засаду возле клиники, затащил меня в свою машину и трахнул меня на заднем сиденье, доведя до небольшого сердечного приступа и бурного оргазма.

Через четыре дня после этого я посетила его квартиру, чтобы взять платье, которое хотела надеть на благотворительное мероприятие. Большая часть моей одежды все еще была у него, и хотя он оставил мне код от замка своей квартиры, он не позволил мне забрать свои вещи обратно в поместье Эйвбери Корт.

Однажды я застала его сидящим на табурете у кухонного островка, который он доделывал какую-то работу на своем ноутбуке. Когда я вошла и достала из шкафа свое желанное платье от Армани, он холодно поднял глаза от ноутбука. Я ожидала, что он остановит меня и начнет приставать ко мне, прежде чем я выйду из квартиры, но он лишь поприветствовал меня, прикоснувшись пальцами ко лбу, прощаясь со мной.

Я остановилась у двери в замешательстве.

"Уж не собираешься ли ты попытаться переспать со мной?".

Подтекст был очевиден: я собираюсь переспать с тобой, но я не собираюсь переезжать к тебе. Я не буду посвящать себя тебе. Я не дам тебе больше, чем готова дать.

Сэм не сводил глаз с экрана.

"Ты хочешь, чтобы я попытался переспать с тобой?"

"Нет". Да.

Он ухмыльнулся, не отрывая глаз от экрана. "Тогда, похоже, у нас нет проблем".

"Такой перемены я не ожидал".

По какой-то причине мои ноги приклеились к его полу. Я не могла уйти, не выяснив, что изменилось.

Неужели он окончательно отказался от нас? Может быть, он решил, что я просто не стою его усилий? Мне хотелось ударить себя по лицу за то, что я заставила его пройти через многое. Но, с другой стороны, я ни о чем не жалела. Он заслуживал раскаяния за то, что сделал с моей семьей, и я не была уверена, что он уже расплатился.

"Может быть, я решил сохранить себя для брака", - пробормотал он, делая глоток из бокала бренди, стоявшего рядом с ним.

Тупо глядя на него, я перевесила платье на вешалке с одного плеча на другое.

"Обычно ты делаешь это перед тем, как переспать с достаточным количеством людей, чтобы побить мировой рекорд Гиннеса", - заметила я.

Он наконец-то оторвал взгляд от экрана.

"Ну, я неортодоксальный парень. Лучше поздно, чем никогда".

"Думаю, на этом наше путешествие заканчивается". Я сделал храброе лицо, заставив себя улыбнуться. Внутренне я кричала: "Мерде, мерде, мерде" на луну.

Он бросал меня. Я знала, что усложняю ему жизнь, но Сэм никогда не показывал вида, что устал или расстроен. Если уж на то пошло, он принял нашу новую игру на ура, и в его глазах всегда был опасный, озорной блеск человека, которого развлекает необходимость поработать для разнообразия.

"Похоже на то". Он сделал еще один глоток своего напитка, его глаза не отрывались от моих. "Если только мы не поженимся".

Я откинула голову назад и истерически рассмеялась.

Поженимся. Мы. Хорошо.

"Этого никогда не случится", - сказала я.

"Вряд ли", - согласился он. "Ты все еще можешь сосать мой член время от времени, но секс исключен".

"Это то, с чем я могу жить", - сказала я с большей убежденностью, чем чувствовала. "И спасибо за предложение, но я откажусь".

Он кивнул.

“Хорошего вечера на благотворительном балу у Фишеров".

"Откуда ты знаешь, что я туда иду?"

"Я знаю о тебе все, Никс, включая то, где ты обедаешь на работе - маленький дворик на белой скамейке - и что ты ешь - надеюсь, тебе понравился твой овсяный батончик сегодня".

На благотворительном балу я ни с кем не танцевала.

Я была прикована к своему месту, наказана, думала только об одном - о замужестве.

***

После той ночи Сэм снова искал меня, но мы больше не шли до конца. Мы никогда не рвали когтями одежду друг друга и не занимались диким сексом.

Он появлялся в тех местах, куда я ходила, но наслаждался лишь легким петтингом и поцелуями. Каждый раз, когда я пыталась подтолкнуть его к полноценному сексу, он хлопал рукой по моему запястью и говорил: "Ты больше не можешь пробовать товар, Никс. Нарушишь - заплатишь за это. Переезжай ко мне".

"Нет".

Это продолжалось и продолжалось, неделя за неделей, до такой степени, что я не была уверена, не закончила ли я ненавидеть его за то, что он сделал, или я просто слишком наслаждалась погоней. Вполне возможно, что я потеряла себя где-то в нашей игре, и я не знала, как найти путь обратно к тому, чем мы были.

Правда заключалась в том, что я действительно хотела переехать к нему.

Я очень сильно хотела переехать к нему.

Не потому, что заботиться о маме было трудно, наоборот, она была в полном порядке, все было хорошо, но потому, что я ужасно скучала по нему каждый раз, когда мы были в разлуке.

Я просто боялась, что он снова разобьет мне сердце, и на этот раз я знала, что не смогу вернуть его в нормальное состояние.

Сейчас мы находились в сумеречной зоне. На краю чего-то глубокого, но все еще с возможностью выплыть обратно на берег. Я боялась, что если я потеряю эту грань, свою устойчивость в результате того, что он мной помыкал, он завоюет то немногое, что я сохранила для себя, и для меня все будет кончено.

Думаю, Сэм тоже это знал. Что мы застряли в неопределенности и не знали, как остановиться. Даже наши семьи, которые мало-помалу начали снова встречаться за ужином, смотрели на нас с недоумением каждый раз, когда Сэм обращался ко мне ласково на людях, а я отмахивалась от него.

Однажды, когда он зашел ко мне домой, чтобы передать кое-какие бумаги для Атаира, и остался выпить кофе, он взял меня за руку через стол и нахмурился.

"Я не против подождать, Никс. Я просто хочу, чтобы ты знала, что я ценю то, что ты не приехала в Бэдлендс и не бросила мне вызов".

"Бросить тебе вызов?" Я отдернула от него руку, словно он был из огня, и сделала медленный глоток своего слишком горячего кофе. "Что ты имеешь в виду?"

"Я попросил тебя не приезжать в Бэдлендс, и ты согласилась, хотя я снял запрет. Я рад, что ты по-прежнему хорошо воспринимаешь указания. В глубине души ты послушная девочка, не так ли, милая? С тобой будет легко управляться".

Моя кровь кипела от ярости. Так сильно, что я не тратила ни секунды на то, чтобы расшифровать его слова или понять, подначивает ли он меня, намеренно передвигая очередную фигуру в нашей шахматной партии.

"Мною нелегко управлять". Я резко встала, убирая кофе со стола. "И единственная причина, по которой я до сих пор не появился в Бэдлендсе, - это моя загруженность. На самом деле, я думаю, что в эти выходные я наведаюсь в твой клуб, просто чтобы потрепать тебе нервы". Я улыбнулась, чувствуя себя намного лучше от того, что спровоцировала его на ответную провокацию.

Oui, mon cheri. Всегда демонстрируешь уровень зрелости влажной салфетки.

"Не могу, блядь, дождаться", - пробурчал Сэм, вставая со своего места.

В этот момент на кухню вошел мой отец, держа свои бухгалтерские книги подмышкой и глядя между нами.

"Все в порядке?"

"Отлично". Сэм ухмыльнулся мне. "Абсолютно, блядь, идеально".

***

Оставаясь верным своему слову, я появился в Badlands в следующие выходные.

Как всегда, я пригласил Белль присоединиться ко мне. Я пока не рассказывала друзьям о Сэме, но на этот раз это не было связано с моим страхом перед их осуждением. Между ним и мной все еще было, мягко говоря, непросто, и мои братья не были в курсе происходящего.

Я знала, что Сейлор и Перси будут доверять моим братьям, несмотря ни на что, и я не хотела усложнять жизнь всем нам из-за того, что может не осуществиться.

Белль выглядела в хорошем настроении и была готова к этой ночи в облегающем красном кожаном мини-платье и с подходящей помадой. Как только мы вошли в клуб - на этот раз я показал свое удостоверение личности вышибалам - она направилась на танцпол.

Я все еще был шокирован тем, что меня впустили.

Баланс сил сместился, и правда, у меня не было большей части власти, но и не меньше, чем у Сэма в наших отношениях.

Он сказал, что я приехала сюда не из послушания, и я хотела показать ему, что это неправда. В то же время, написать ему, что я здесь, было слишком откровенно, слишком прозрачно, и я знала, что если Сэм здесь, на территории, то есть шанс, что он не придет на танцпол.

Я хотела надавить на больное место. Показать Сэму, что я не его маленькая игрушка. Поэтому, убедившись, что Белль довольна танцполом, я направилась в узкий коридор, через который Сэм провел меня все те месяцы назад, на Хэллоуин, когда я в отчаянии встала перед ним на колени, принимая объедки, которые он бросал мне, маскируясь под незнакомца.

Два громилы стояли на краю коридора, скрестив руки, преграждая мне путь.

"Впустите меня". Я наклонила подбородок вверх.

Они посмотрели на меня с весельем, но не двинулись с места. Как будто сама идея была нелепой.

Женщинам не разрешалось входить в карточные залы. Киллиан однажды сказал мне, что официальная причина этого в том, что азартные игры и шлюхи идут рука об руку, а Сэм не хотел, чтобы уважаемые дамы подвергались домогательствам, если его азартные игроки поймут это неправильно.

"Эй. Я с тобой разговариваю". Я помахала рукой перед их лицами.

"Женщинам вход воспрещен", - сплюнул на пол один из них.

"Я не просто женщина".

Его глаза пробежались по моему телу с головы до ног, остановившись, когда он достиг моей груди. "А мне кажется, что ты такая".

Я достала свой телефон и провела пальцем по экрану, пока не добралась до контактной информации Сэма, показав им его номер телефона. "Как насчет того, чтобы позвонить Бреннану и прояснить это с ним? Уверена, ему будет что сказать о том, что ты не пускаешь его девушку".

"У Бреннана нет девушки", - сказал один.

"У него нет?" Я фыркнула, моя уверенность немного поколебалась. "Не знала, что он тратит много времени на разговоры со своими вышибалами о своей личной жизни". Меня зовут Эшлинг Фицпатрик. Узнайте у него, если хотите".

Тот, кто, казалось, был чертовски заинтересован в том, чтобы не впустить меня, нехотя достал свой телефон из переднего кармана и набрал номер Сэма, глядя на меня. Мое сердце было в горле. Это был момент решающий или решающий. Сэм должен был узнать, что я здесь. Вышибала назвал мое имя. Спросил, могу ли я войти. На другой линии возникла пауза. Воздух был неподвижен, несмотря на суету людей, напитки, музыку и огни вокруг нас. Через секунду он положил трубку и склонил голову, отступив в сторону. Его коллега расширил глаза.

"Будь я проклят. Я думал, что свиньи полетят раньше".

"Сохраняйте мечту". Я похлопал его по плечу и прошел мимо них.

Я вышел в коридор и выбрал самую оживленную, шумную и шумную карточную комнату. На этот раз я наблюдала за окружающей обстановкой более внимательно, чем в ту ночь, когда пришла за Киллианом и Хантером. Тогда мне приходилось оглядываться на вышибал, и я был слишком полон ярости, чтобы обращать на что-то внимание.

Круглые, глубокие дубовые столы с зелеными центрами стояли по всей комнате, вокруг них сгрудились мужчины в дорогих костюмах, курили изысканные сигары и пили бренди. Все они выглядели как разновидности мужчин из моей семьи - привилегированных, коррумпированных и отчаянно нуждающихся в дешевых развлечениях. Там также были официантки, одетые в крошечные черные детские куколки, которые наклонялись и ухаживали за клиентами.

Осмотрев зал, я нашел стол для блэкджека. Я умел играть в техасский холдем и семикарточный стад, но моей настоящей специализацией всегда был блэкджек. Это была первая карточная игра, которой меня научил Киллиан, и он взял за правило практиковаться со мной во время Рождественских сочельников, после того как все расходились по своим комнатам.

Мы поддерживали эту традицию на протяжении десятилетий, в том числе и в этом году.

Я нашел нужный мне столик и стал ждать. Я знала, что азартные игры в заведении Сэма заставят его взорваться от гнева. Мое сердце слегка сжалось, когда я поняла, что его, скорее всего, нет рядом, но я заставила себя найти в этом положительные стороны. Одна только мысль о том, что я здесь без него, приблизит его к тому, чтобы он снова предложил мне переехать к нему.

Когда игра подошла к концу, я вклинилась в центр полукруга мужчин, одетых в прадаки, и посмотрела на дилера.

"Я бы с удовольствием сыграл".

"Я бы с удовольствием сыграл с тобой", - пошутил мужчина средних лет рядом со мной, заставив весь круг мужчин грубо рассмеяться. Я не позволил своей улыбке исчезнуть.

"Подождите, разве это не...?" Один из них нахмурился. Я внимательно смотрела на дилера. "Стоп, так и есть. Эшлинг Фицпатрик. Разве тебе не пора спать? Твой папа знает, что ты здесь?".

Мне не хватало трех лет до тридцатилетия, так что это определенно задело, но, возможно, я заслужила это за то, что почти три десятилетия ставила потребности своих родителей выше своих и все еще жила в их доме.

Я уставилась на дилера, не обращая внимания на идиота, разговаривающего со мной. Пожилой сотрудник прочистил горло, расправляя пальцем галстук-бабочку.

"Мэм, я боюсь..."

"Не бойтесь. Страх никогда не выглядит хорошо. Дайте мне поиграть", - потребовала я, цепляясь за свою ложную уверенность.

Я ощущала теплое, покалывающее чувство, которое распространялось от макушки головы вниз по позвоночнику. Я точно знала, что оно означает, и кто только что вошел в комнату, но он не давал о себе знать.

"Я не уверен, что это зависит от меня, мэм. Видите ли, есть правила, касающиеся..."

"Я. Да. Я знаю. Бреннан отменил их все". Я закатала рукава своего мини-платья от Balmain. "То же самое касается женщин, играющих в карточные игры. Я не просто женщина. Я - женщина, с которой Сэм Бреннан вступил в схватку за волю. Правила на меня не распространяются. Вы можете позвонить и спросить его сами. Вот как я вообще сюда попала".

"Нет никакой битвы, дорогая. Я победил еще до того, как тронул тебя пальцем, но попытка не пытка", - насмехался низкий голос позади меня. Я повернула голову в сторону двери. Сэм стоял там, одетый в бледно-серыйкостюм с бордовым карманным квадратом Hermes, торчащим из пиджака. Великолепный грех в итальянских мокасинах. Он выглядел готовым к свиданию. Готов ко мне, его кожа золотистая и теплая, глаза серые и холодные.

Он знал, что я приду сюда, с той самой минуты, как он бросил мне вызов, и я попала прямо в его ловушку.

Я отвернулась, игнорируя его, и вернула свое внимание к дилеру. Я вспомнил, что он сказал мне все эти годы назад.

"Я бы не стал делать со мной ставки".

"Почему?"

"Я всегда выигрываю".

Впервые за долгое время я не чувствовала теплого возбуждения, которое возникает при встрече с ним, и мои внутренности не превратились в детское питание, как это обычно бывало. Что-то в нем сегодня было дерзким, спокойным и напряженным. Как прежний Сэм, тот, который не хотел меня. Я чувствовала, что он был на грани того, чтобы очень открыто показать мне, как сильно я злоупотребляю его терпением. Я переминалась с ноги на ногу на своих высоких каблуках.

"Она может играть, при одном условии". Сэм вошел в комнату позади меня, его голос звучал все ближе, и я заметила любопытные взгляды, брошенные в мою сторону.

Я отказалась повернуться и предоставить ему аудиторию, которую он требовал.

"Обычно, когда мужчина дает тебе слово, оно не сопровождается условиями", - пробормотала я, чувствуя, как краска поднимается по щекам.

"Я не мужчина. Я чудовище". Он остановился рядом со мной, не отрывая взгляда от моего лица ни на секунду. "Посмотри на меня, Никс".

Я не смотрел.

Я смотрел куда угодно, только не на него.

"Я позволю тебе играть, если мы будем играть друг с другом", - закончил он.

"Это блэкджек. Я не буду играть против тебя. Я буду играть против дилера". Я повернулась к нему лицом.

Мужчины свистели и хихикали, наслаждаясь нашим обменом мнениями в первом ряду. Они явно не привыкли видеть, как кто-то противостоит Сэму Бреннану, не говоря уже об изящной женщине в платье.

Сэм спокойно улыбнулся. "Мы здесь играем по высоким ставкам, мисс Фицпатрик".

"Мои паучьи чувства говорят мне, что я для этого гожусь", - отпарировала я, заставив всех в комнате разразиться громким смехом. Неужели он действительно пытался запугать меня финансово? У меня было больше денег, чем у всех мужчин в этой комнате вместе взятых.

"Миллион долларов за руку. Пять рук. Звучит приемлемо?" спросил я, чопорным и правильным голосом, протягивая ему руку для пожатия.

Зал взорвался улюлюканьем, смехом и криками. Мужчины были в ударе. Все выжидающе смотрели на Сэма, зная, что он не из тех, кто отказывается от вызова.

Сэм взглянул на мою протянутую руку, руки все еще были в карманах, его поза была ленивой. Он не спешил с ответом.

Он явно наслаждался этим моментом. Наш первый публичный обмен мнениями за десять лет нашего знакомства.

"Вы имеете в виду пять миллионов долларов за руку". Он ухмыльнулся.

"Черт!"

"О боже!"

"Брайан, ты должен подойти сюда".

Наша аудитория увеличивалась по мере того, как все больше мужчин кричали и задыхались друг от друга, люди просачивались из соседних комнат, вытягивая шеи, когда плотный круг тел вокруг нас становился все больше и больше. Я чувствовала, как кольцо мужчин вокруг меня словно сдавливает мою шею. Сигареты были потушены, напитки оставлены без присмотра, все ждали моего ответа.

"Знаменитые последние слова". Я задрала одно плечо, подняв нетронутую руку на дюйм, истерика забила мне горло. То, что у меня были такие деньги, не означало, что я хотела видеть, как двадцать пять миллионов долларов спускают в канализацию за полчаса.

Я почувствовала, что мои подмышки стали влажными, и начала сомневаться в том, что пришла сюда.

Почему мне так хотелось надавить на него?

"И если я выиграю..." он поднял ладонь вверх, чтобы остановить меня "...ты выйдешь за меня замуж".

Дилер посмотрел между нами, в шоке уронив стопку карт в руке. Мужчина средних лет, сделавший мне предложение, потер руки.

"Это будет история, которую я буду рассказывать своим внукам".

Я молча смотрела на Сэма, совершенно трезвая, и искала насмешку в его глазах. Я не нашла ее, но все равно не могла поверить своим ушам.

"Это не смешно". Мой голос прозвучал хрипло, пробиваясь из горла.

"Я не смеюсь", - мягко возразил он, его глаза не покидали моих, нанося последний удар. "О. И никакого брачного контракта".

"Оххх!"

Мужчины отклонились назад, резко хлопнув себя по лбу. Мне повезло, что я опиралась на стол, потому что каждый мускул в моем теле перестал работать.

Я задавалась вопросом, была ли это еще одна остановка на его пути к полному господству над Бостоном, женитьба на самой богатой семье без брачного контракта. Была ли я просто пешкой в его игре? Еще одна сочная сделка, которая ждет своего часа?

"Дорогая, Бреннан - первоклассный математик. Безумно хорошо разбирается в цифрах. Беги, не ходи", - крикнул один мужчина из глубины комнаты.

Сэм ухмыльнулся, не подтверждая и не отрицая этого.

"Я знаю твоего старшего брата, малыш Фитзи. Скажи "да", и у меня не останется другого выбора, кроме как позвать его", - крикнул другой молодой человек.

Улыбаясь и не желая убирать руку и трусить, как все от меня ожидали, я сказала: "Разве тебе бы этого не хотелось, Сэмюэль Бреннан? Сын шлюхи, родившийся без единого цента на свое имя, женатый на одной из самых богатых женщин западного мира. Ты будешь иметь право на половину моего состояния".

"Я знаю", - сказал он спокойно. "Это значит, что ты дважды подумаешь, прежде чем бросить меня".

Наши зрители громко рассмеялись и зашумели.

"Я не отдам тебе половину своего королевства", - вымолвил я, мой голос был четким и непоколебимым.

"Мне плевать на твое королевство, милая. Мое больше во всех отношениях, которые имеют значение. Веришь ты или нет, но цифры на твоем банковском счете не так сильны, как моя власть на Восточном побережье".

"Я тебе не верю", - солгала я.

"Примите ставки или покиньте эту комнату, мисс Фицпатрик, но сделайте это сейчас. Я провожу здесь хорошо отлаженную операцию, и каждый момент, когда люди не тратят свои деньги на этих столах, обходится мне недешево".

“Выйти за тебя замуж", - скорее пробормотала я, чем произнесла эти слова вслух, шок все еще охватывал меня. Мой отец собирался убить меня. Киллиан и Хантер собирались сжечь все, что от меня осталось. И все же я почему-то верила, что мотивом Сэма были не деньги. У него их было достаточно.

Он хотел заманить меня в ловушку. А я? Я хотела попасть в ловушку.

"Ладно", - сказала я дрожащим голосом, мой желудок перевернулся сто раз.

Сэм наконец-то сжал мою руку в своей, но вместо того, чтобы пожать ее, он использовал наши переплетенные пальцы, чтобы притянуть меня к себе, прижав к моему рту очень публичным, очень собственническим поцелуем.

"У нас есть игра. Они идут на это!" Молодой человек в бархатном костюме цвета шалфея вскочил со своего места. Следующие несколько минут в комнате царил хаос, а я пыталась сделать глубокий вдох и сказать себе, что это не имеет значения. Ничего из этого не имело значения. Я смогу выпутаться из этого. Может быть.

Ставки в игре никогда не были такими высокими за всю историю Badlands. Букмекеры входили из других комнат, чтобы принять ставки на игру, держа в руках планшеты с таблицами, записывая имена, цифры и коэффициенты. Я узнал Беккера и Ангуса, солдат, которых я лечил в прошлом году, они тасовались вокруг, шептались между собой, делая ставки против меня.

За дверью карточного зала образовалась человеческая пробка, и я едва мог дышать, когда услышал, как вышибалы физически отталкивают людей.

Мы оба заняли свои места перед дилером, на золотом бейджике которого было написано "Дэниел". Я барабанила пальцами по зеленому войлоку стола. Сэм уставился на меня. Я отказалась смотреть на него.

"Умный ход. После этого твой клуб станет легендарным". Я откинула волосы за плечо.

"Я никогда не позволяю хорошему скандалу пропасть зря", - язвительно ответил он.

"Ты действительно так хорош в математике?" - мой голос дрожал.

"Лучше".

Все расселись, и Дэниел начал тасовать карты, громко и четко декламируя правила игры. Он сделал из этого шоу. Сначала перетасовал карты, потом перетасовал их в рифле, потом в стопке. К тому времени, когда он закончил, карты были тщательно перемешаны, даже я не мог этого отрицать.

Дэниел положил аккуратную стопку карт на землю, бросив взгляд между мной и Сэмом.

Сэм дернул подбородком в мою сторону, решив, что сейчас самое время стать джентльменом.

Я не отрывала взгляда от карт, разделив их на две стопки.

Почему я так истерично себя вела? Разве это не было моим давним желанием? Выйти замуж за Сэма Бреннана?

Oui, mon cheri, но не таким образом. Не как часть еще одной изощренной игры между вами двумя.

Я убрала руку и показала Дэниелу, чтобы он выбрал из правой стопки. Нам сдали по две карты. Дэниел тоже взял себе руку. Одна открытая, другая скрытая.

Первый раунд был для меня быстрой победой, что позволило мне снова дышать. Я с трудом выдохнула, гадая, не был ли это способ Сэма заставить меня ослабить бдительность. Второй раунд достался Сэму, после того как я удвоился и проиграл, заставив соперника хитро ухмыльнуться. Третий - мне. Четвертый - Сэму.

Жуткое чувство, что все было заранее спланировано, поселилось в моем желудке. Возможно, Сэм специально сделал эту игру близкой, чтобы заинтересовать людей. Статистически, аккуратность наших побед и поражений казалась крайне маловероятной. Он создавал сюжет, в котором могло произойти все, что угодно, и это заставляло меня нервничать еще больше, потому что это означало, что он знал, что выиграет.

Я никогда не проигрываю.

Сэм играл против казино и неоднократно выигрывал. Шансы на то, что он проиграет дважды из четырех раз, были ничтожно малы.

К тому времени, когда нам раздали пятые руки, я был весь в поту. Мои волосы прилипли к вискам, и все во мне дрожало. Независимо от результата, я был опустошен.

Мне не нужны были его деньги, но выйти за него замуж прямо сейчас казалось таким же невозможным, как поцеловать луну на ночь.

"Не волнуйся. Я сделаю все быстро и легко для вас, мисс Фицпатрик". Сэм улыбнулся мне безличной улыбкой, когда Дэниел разрезал карты. Вся комната затаила дыхание.

Я растерялась и не встала с парой девяток, когда у Дэниела на руках была семерка, хотя Киллиан учил меня этому.

Сэм разделил пару восьмерок и тузов.

Сэм выиграл.

Три к двум.

Честно и справедливо.

Весь зал разразился криками, спорами и смехом, когда руки обменивались толстыми пачками денег. Люди сгрудились над книгами ставок. Другие хлопали Сэма по спине и свистели, пожимая ему руку с самодовольной улыбкой.

"Сделка всей твоей жизни, Бреннан. Следующая остановка - мировое господство".

"Убедись, что ты получил в свои руки акции Royal Pipelines, чувак".

"Ты тонкий, блядь, гений".

"Лучше взять ее на тест-драйв, а?"

Меня затошнило, и я с силой вцепился в край стола.

Я проиграл.

Не только сегодня, но и последние десять лет.

Мы всегда играли в игру, по крайней мере, так казалось, и это было вершиной десятилетней битвы.

Не имело значения, что я хотел этого. Что я желал этого. Что я жаждала этого.

Сэм Бреннан завоевал меня, но не заслужил.

Что за брак я могла бы заключить с мужчиной, который не хотел иметь детей и ненавидел женщин?

Сэм проигнорировал поздравления, прошел небольшое расстояние, чтобы встретиться со мной, его лицо было нечитаемым. Все остановились, чтобы посмотреть, что будет дальше. Я не могла их винить. Я тоже хотела знать. Я не двигалась. Не убежала. Меньшее, что я мог сделать, это достойно справиться с ситуацией. Фицпатрик никогда не склонялся.

Сэм остановился в футе от меня.

"Молодец. Я знал, что ты талантливый математик и игрок в блэкджек, но все равно недооценивал тебя". Я снова протянул ему руку, мой голос был тихим и решительным.

Он сузил на меня глаза, как будто мы были врагами. Возможно, так оно и было. Я никогда не знала, где мы находимся. Он обхватил мое горло, наклонив мое лицо так, чтобы я смотрела ему в глаза. Когда он заговорил, он обращался к комнате, а не ко мне, но его слова были громкими и четкими, наполняя воздух ядом.

"Я хочу, чтобы каждый мудак, ставший свидетелем этой игры, пошел и рассказал своим друзьям. И пусть ваши друзья расскажут своим друзьям. Я хочу, чтобы сегодня это дошло до ушей Киллиана, Хантера и Джеральда. Я хочу, чтобы об этом написали в газетах. Эшлинг Фицпатрик теперь моя. Я выиграл ее, и она будет моей женой. Если у кого-то возникнут проблемы с этим, ему придется пройти через меня, и я искренне не рекомендую этого делать. Это ужасный способ умереть".

С этими словами он прижался своими губами к моим, скрепив нашу сделку звериным поцелуем. Люди аплодировали на заднем плане, но мы не обращали на них внимания. Я не обращала на них внимания, полностью погрузившись в то, что было между нами, мое сердце взлетело до небес. Сэм поднял меня на руки и вынес из карточного зала, пронеся мимо десятков мужчин, направляясь прямо в свой офис. Мои ноги обвились вокруг его талии, мой язык танцевал в его рту.

Мы достигли точки невозврата.

Больше не было никаких игр.

Мы были вместе.

"Ты сдержишь данное мне слово", - прорычал он мне в рот, распахнул дверь в свой кабинет и захлопнул ее за нами, не дотронувшись до ручки, его пальцы впились мне в спину.

"Нет", - настаивала я, задыхаясь, осыпая его шею поцелуями. "Нет, пока ты не скажешь мне, что это реально. Что я не просто завоеватель. Что я что-то значу для тебя".

"Ты не что-то значишь для меня", - возразил он. "Ты значишь для меня все. Господи Иисусе, мне нужно войти в тебя, пока я, блядь, не умер". Он отпустил меня, повернулся к своему столу и одним движением очистил его от ноутбука, бухгалтерских книг и бумаг.

Он грубо схватил меня за талию и развернул лицом к столу, нагнув меня, когда он поднимал мое платье, стягивая трусики в сторону.

"Белль ждет меня снаружи", - предупредила я, тяжело дыша, так что мои бедра слиплись.

"Белль может идти трахаться. Ты теперь моя, и я буду праздновать нашу помолвку в моем любимом месте - внутри тебя".

Он вошел в меня сзади, и от неожиданности, от полного удивления громкий стон вырвался у меня из губ. Он просунул одну руку между моих ног и начал играть с моим клитором, безжалостно входя в меня, увеличивая темп, сводя меня с ума, когда он снова и снова попадал в мою точку G.

"О, монстр".

"Мой". Он наклонился, убирая волосы с моего уха и нежно покусывая мочку.

"Мой, мой, мой. Навсегда моя", - напевал он, перемещая свои пальцы от бедер к грудям, разминая их. Его пальцы снова переместились на север, и он ввел их в мой рот, покрытый моим возбуждением, чтобы я не смогла громко застонать.

“Вот так, вот так, малышка Никс". Его дыхание щекотало мою шею и ухо, посылая мурашки по моему телу, заставляя меня еще сильнее сжиматься вокруг него. "Теперь ты будешь иметь этот член ежедневно. Начиная с сегодняшнего вечера, ты переедешь ко мне. У меня не будет от тебя никаких губ, Эшлинг. Я выиграл. Ты проиграла. Понятно? Кивни, если поняла".

Я рывком кивнула, мое тело дрожало от надвигающейся кульминации, которая грозила прорвать мои кости. Под этим углом он был так глубоко во мне, что я чувствовала себя невероятно полной. Клянусь, мужчина перекладывал мои внутренности.

Мои пальцы впились в дерево стола, зубы впились в пальцы Сэма, пытаясь подавить стон. Оргазм пронесся сквозь меня, как торнадо, разрывая все внутри меня. Он, должно быть, почувствовал мой оргазм, потому что тоже отпустил те крохи самоконтроля, которые все еще сохранял, и начал неустойчиво двигаться, входя в меня теплыми струями, хватаясь за основание моей шеи и притягивая меня к своему рту для поцелуя, полного языка.

Мы оставались в таком положении несколько мгновений, он был глубоко внутри меня, последняя порция его спермы стекала в меня. Он целомудренно поцеловал меня в макушку.

"Лучше, чем сигареты", - сухо сказал он, его лицо снова стало холодным и невыразительным, он снова надел свою маску, когда мы закончили.

На этот раз я улыбнулась, зная, что это не личное.

"Разве ты не рад, что бросил?".

"Нет". Он медленно вышел, массируя мою попу в процессе. "Но я рад, что ты проглотила наживку и тебя заманили обратно в Badlands. Еще несколько недель безбрачия, и кладбища в Бостоне были бы переполнены. А теперь иди попрощайся со своим другом. У тебя есть ровно пять минут, прежде чем мы вернемся домой и я трахну тебя по новой". Он сжал мою задницу, игриво подталкивая меня к двери. "Сделай это быстро и по полной, Никс".

Я выходила замуж за ублюдка.

Но он был моим ублюдком.

***

“Я слышала новости". Белль ждала меня возле вышибал, опираясь на ступни, прямо у карточных залов. Они не пустили ее внутрь. По взглядам, которые она им посылала, я понял, что между ней и двумя крепкими мужчинами не было любви. "По шкале от единицы до Линдси Лохан образца 2010 года, насколько вы были пьяны, когда согласились на пари?" - бушевала она.

Я бросился к ней в объятия, хотя технически они не были раскрыты, и сжал ее в объятиях.

"Совсем не пьян, Белль. Все по-настоящему. Я не хотел тебе говорить, потому что не был уверен, к чему это приведет, но... мы теперь вроде как вместе".

"Вроде? Ты думаешь?" Белль бросила на меня саркастический взгляд, все еще находясь в шоке, отстранилась от меня, похлопав меня по плечу, чтобы показать, что она не сердится. "Мы все знаем, к чему все идет, и позволь мне сказать тебе, что люди позвонили твоим братьям, которые потом рассказали своим женам, которые рассказали твоим родителям. Нет нужды говорить, что никто не рад, что ты держал это в секрете. Они подозревают, что вы были любовниками все это время. Все десять лет, что вы знакомы".

Пусть так и думают, подумала я.

В каком-то смысле это было правдой.

Мы с Сэмом всегда были любовниками.

Даже когда мы не разговаривали или вообще не прикасались друг к другу.

***

В тот вечер я пошла домой с Сэмом. Только когда мы вошли в его квартиру, я поняла, что это место полностью и безвозвратно принадлежит мне. В какой-то момент его квартира стала моим домом. Здесь была моя одежда, моя обувь, мои туалетные принадлежности и мужчина, которого я люблю.

Все еще находясь в оцепенении, я ходила по гостиной, проводя пальцами по минимальной мебели, голым стенам; я знала, что есть большая вероятность того, что в нашем доме никогда не будет искусства, ни картин, ни любимых винтажных безделушек, которые наполнят его индивидуальностью и теплом. Как ни странно, меня это устраивало. С потерей искусства во имя любви.

Я стояла перед окном с видом на городской пейзаж Бостона, сверкающий в ночи, как масса крошечных звезд, когда услышала позади себя голос Сэма.

"Не оборачивайся. Стой так".

Я так и сделала.

Наши телефоны разрывались от звонков по всему пути из Бэдлендс.

Сначала мы засунули их в мою сумочку, но когда это не помогло, а жужжание и светящиеся экраны продолжали дразнить нас, мы отключили их совсем. Я была уверена, что мои братья и родители намеревались выбить эту дверь в любую минуту, но не могли, потому что не знали, где живет Сэм.

Я нашла этот маленький факт странным освобождением.

Ирония в том, что я живу там, где мои родители не могут меня найти, после того как я так долго был под их контролем.

Его шаги раздались по полу под нами. Я почувствовала, как он остановился прямо за моей спиной. Он взял мою левую руку, когда я все еще стояла лицом к окну, и надел кольцо на безымянный палец. У меня перехватило дыхание, а сердце заколотилось, как ненадежное чудовище.

"Пока не смотри", - прошептал он мне на ухо. Я кивнула, ожидая.

Он опустил поцелуй на макушку моей головы, и у меня закружилась голова от удовольствия.

"Сэм", - вздохнула я.

"Да?" - спросил он, поймав молнию на моем платье и соблазнительно опуская его вниз.

Я прочистила горло. "Я хочу детей".

Он перестал расстегивать молнию. Я снова обрела голос. Я не могла не поговорить с ним об этом.

"Я знаю, что ты не фанат, но я очень хочу их. Это будет проблемой для нас?".

Затаив дыхание, я ждала. Через несколько секунд он возобновил работу по раздеванию меня, расстегнув молнию до конца. Платье расплылось у моих ног, как мерцающее озеро бордовой крови и блесток.

"Нет". Его губы коснулись впадинки на моей шее. "Я дам тебе детей, если ты бросишь работу. Сделай что-нибудь законное, Эшлинг. Мне невыносима мысль, что с тобой что-то случится".

Я тяжело сглотнула, закрыв глаза.

Мои пациенты были так дороги мне.

Их благополучие, их поддержка означали все.

Но он был прав. Если бы кто-то поймал меня, я бы оказалась за решеткой на всю жизнь.

Стать матерью и заниматься чем-то настолько опасным просто не сочетались. Тем более что у отца моих будущих детей тоже была не слишком респектабельная работа. Кто-то должен был стать их якорем. Надежным родителем, который уходит на работу и возвращается каждый день, несмотря ни на что.

Я почувствовала, что мои веки опускаются.

"Я скажу доктору Дойлу завтра".

"Хорошая девочка". Он поцеловал меня в щеку, расстегивая лифчик. "А теперь посмотри на свое кольцо".

Я повернулась к нему лицом, на мне не было ничего, кроме нижнего белья и кольца. Я посмотрела на него. Я задохнулась от шока и удовольствия. Я посмотрела на Сэма глазами, полными слез.

"Трой подарил Спарроу кольцо с кроваво-красным бриллиантом. Оно напоминало ему о ее волосах. Я хотел сделать то же самое, но когда я думаю о тебе, я не думаю о твоих волосах. Я думаю об этих глазах. Они дразнят меня. Их абсолютная голубизна".

Он взял мою руку и поцеловал кольцо - огромный ореол из бриллиантов, окружающий центральный камень - сапфир изумрудной огранки в форме восьмиугольника. Я тоже поцеловала его, смеясь и плача одновременно.

"Ты все время собирался выиграть, не так ли?" прошептала я, имея в виду нашу игру в блэкджек. "Ты знал, что собирался".

Он обхватил мои щеки, притягивая меня к себе.

"Я никогда не собирался терять тебя, Эш. Этого не было ни в картах, ни на столе, ни в планах. Ты всегда будешь моей. Ты должна была это знать".

Глава 18

Сэм

“Я собираюсь убить тебя, Бреннан". Киллиан Фицпатрик ворвался в мой офис в Badlands на следующий день, Хантер следовал за ним. "У тебя хватает наглости так загонять мою сестру в угол. Ваше пари с ней отменено. Мы заплатим деньги".

Я сел на свое место и ухмыльнулся, закрыв рот пальцами. Прошло три часа с тех пор, как я отвез Эшлинг в клинику, чтобы она подала заявление об уходе, а я уже безумно скучал по ней. Мысль о том, чтобы отказаться от помолвки после того, как она согласилась на нее, казалась такой же далекой от реальности, как позволить Киллиану и Хантеру засунуть десятифутовый шипастый дилдо в мою задницу, пока я смотрю повторы "Ханны Монтаны".

"Мне не нужны деньги", - пробурчала я.

"Что ж, очень жаль..." Киллиан остановился перед моим столом, его кулаки сжались "...потому что купить мою сестру - не вариант".

"Я не покупал ее, я ее выиграл. Это ты купил свою жену, раз уж мы заговорили об этом, а ты..." Я повернулась к Хантеру, прежде чем он открыл рот "...у тебя даже нет права голоса. Ты занимаешься сексом с моей сестрой. Посчитай за счастье, что ты еще жив. Я до сих пор не знаю, что она в тебе нашла".

Хантер поднял руки вверх в знак сдачи. "То же самое, брат. Я понятия не имею, почему она со мной. Я просто знаю, что не отпущу ее".

"Как ты вообще сюда попал?" Я нахмурился. У входа стояли два телохранителя.

Киллиан занял место напротив меня, а Хантер - стул рядом с ним, так как оба пригласили остаться.

Киллиан и Хантер понятия не имели о том, что происходит между мной, их отцом, Эшлинг и Джейн, и я намеревался сохранить это в тайне. Не потому, что мне было наплевать на их мнение, а потому, что я знал: Эшлинг будет больно, если ее братья усомнятся в моей преданности ей. И она расстроится, когда Хантер и Киллиан передадут информацию Персефоне, Сейлор и Девону, сделав факт моего удара в спину общеизвестным.

"О, я знаю Джонни и Грейсона с давних времен". Хантер пренебрежительно махнул рукой, имея в виду вышибал, стоящих у входной двери. "Я сказал им, что мы пришли поздравить вас с помолвкой".

"На самом деле мы пришли, чтобы сказать вам, что вы не будете шантажировать нашу сестру". Киллиан зажег сигару. По комнате распространился запах горящего табака, и я попыталась вспомнить, что мне нравится в курении. Сигары пахли, как ноги в огне, а сигареты были их более дешевым эквивалентом.

Это было необычно. Как плохие, так и хорошие привычки рождались от скуки. Как они превращались в навязчивую идею, в зависимость. И как возвращение контроля над ними становилось привычкой само по себе.

"Твоя сестра - большая девочка". Я сцепила пальцы на столе, стараясь не выдать презрения в голосе. "Она пришла ко мне по своей воле. Как вы помните, вы заплатили мне, чтобы я не приближалась к ней, что должно сказать вам кое-что о ее реакции на меня".

"И, как ты помнишь, ты наплевал на свое обещание не прикасаться к ней, если ты сейчас женишься", - отозвался Киллиан.

Киллиан не был неправ, но он также не мог доказать свои подозрения, так что я просто одарил его едва терпимой улыбкой.

"У тебя есть доказательства?"

"Нет, но..."

"Тогда я предлагаю тебе оставить свое мнение там, где ему и место, в темах о теории заговора на Reddit. Мы с Эшлинг помолвлены и собираемся пожениться. Брак состоится скорее раньше, чем позже. Я уже поговорил с твоим отцом о вычете годовой премии за то, что он не трогал ее, поскольку я намерен трогать ее очень часто - и очень неподобающим образом. Я понимаю, что семье Фицпатрик нравится видеть Эш в роли ценной, преданной дочери, которая нежно заботится о Джейн и выполняет все прихоти своего отца, но теперь это прекратится".

"Что подводит нас к следующей теме". Киллиан сузил на меня глаза. "Мне кажется, что вся эта история с разводом между моими родителями, а также украденные запонки и футляр с ядом растворились в воздухе. Как человек, отвечающий за эту ситуацию, не могли бы вы объяснить ее?" Он держал сигару между зубами, полуулыбаясь.

Проблема с Киллианом заключалась в том, что, в отличие от большинства моих богатых клиентов, он был умен и наблюдателен. Эти вещи определенно были шипом на моей стороне.

"С радостью". Я шлепнула себя по губам. "Мы нашли человека, ответственного за все эти вещи. По понятным причинам, твой отец замял это дело. Не хотел, чтобы твоя мать еще больше расстроилась из-за него, когда обнаружится еще один любовник. Кстати, как поживает Джейн?"

"Не притворяйся, что тебе не все равно", - зевнул Киллиан. Я сомневалась, что ему тоже не все равно.

"Справедливо". Я усмехнулся. Хантер, единственный из нас троих, кому было не наплевать, подтвердил, что она все еще посещает терапию. Хорошо для нее. Ей нужна была любая помощь, потому что я больше никогда не позволю ей эмоционально манипулировать Эшлинг.

“Ты бросил курить, да?" Взгляд Хантера переместился на мой стол, на котором теперь не было привычной горы пепельниц, сигаретных пачек и Zippos. "От одного наркомана к другому, позволь мне сказать тебе, я очень горжусь тобой".

"Это согревает мое сердце", - сказал я.

"Правда?" Глаза Хантера загорелись.

"Нет", - отпарировал я, глядя между ними. "Ты получил все, за чем пришел сюда? У меня напряженный день. Это называется работа..." Я щелкнул пальцами, делая вид, что напоминаю им "...вы знаете, чем занимаются люди, чтобы заработать деньги, если они не родились в королевской семье".

"Ты собираешься жениться на королевской особе", - пошутил Хантер, вздергивая брови.

"Что напоминает мне, - Киллиан затушил сигару, встал и застегнул пиджак, - я ни за что не позволю тебе жениться на моей сестре без брачного контракта".

"Я подпишу этот чертов брачный контракт", - выдохнул я, - "но она не должна об этом знать".

"Она не должна этого знать?" Хантер нахмурился. "Почему?"

"Меня волнуют не деньги, а сохранение твоей сестры", - пробурчала я, раздраженная тем, что мне пришлось объяснять это ему, как будто он не знал, что значит быть пиздоболом.

"Ты действительно любишь ее, не так ли?" Хантер самодовольно ухмыльнулся.

"Дашь нам умный ответ, и я тебя убью", - предупредил Киллиан.

Я уже собирался ответить, когда кто-то выбил дверь, в результате чего она слетела с петель и покатилась по полу. Я потянулся за пистолетом в ящике стола, но двое мужчин в балаклавах оказались быстрее.

"Не нужно его убивать", - сказал один из них с густым русским акцентом, направив на меня пистолет. "Мы сделаем это за тебя".

Он выпустил две пули мне в грудь.

Все вокруг стало черным.

***

Пока меня везли в больницу, я то проваливалась в сознание, то выходила из него. Я не чувствовал боли в груди и плече, что не могло быть хорошим знаком. Все вокруг было размыто. Белый свет люминесцентных ламп заставлял меня закрывать глаза, как только я их открывала.

На заднем плане я слышала голоса Киллиана и Хантера, а также Девона.

"Джонни и Грейсон мертвы", - сказал Хантер, не зная, что я была в полубессознательном состоянии. "Мы должны позаботиться об этом".

"Этим занимается Трой", - проворчал Киллиан. "Он очистит место преступления. У него есть люди, которые работают над этим прямо сейчас. Они закрывают комнаты для игры в карты на случай, если полиция узнает".

В этот момент я был рад, что мои друзья не были полными тупицами. Должно быть, я застонала, потому что голова Киллиана метнулась в мою сторону. Доктор и медсестра позади меня отпихнули мою свиту. Должно быть, мы направлялись в операционную.

"Позови Эша", - попыталась сказать я, но, хотя я и могла шевелить ртом, он не издавал никаких звуков.

"Что?" Хантер потянулся, чтобы сжать мою руку. Ради всего святого, что он собирался делать дальше? Перерезать пуповину, когда я рожала его гребаного ребенка?

"Позови Эша!" прорычал я, надеясь, что мой слух ослаб из-за выстрелов и что я не потерял свои гребаные голосовые связки.

Киллиан и Хантер остановились позади медицинского персонала, когда моя каталка ворвалась в двойные двери.

Я должен был остаться в живых.

Я должен был.

Не ради себя.

Ради нее.

Я снова закрыл глаза.

Впервые в жизни я проигрывал борьбу.

***

Эшлинг

“Я уволилась".

Мы с доктором Дойлом сидели друг напротив друга, заполняя карты.

Я проговорила эти слова, прежде чем струсила, заставив пожилого мужчину выпрямиться на своем месте. Он смотрел на меня сквозь толстую оправу своих очков для чтения.

"Я очень рад это слышать", - сказал он наконец, и весь воздух вырвался из моих легких в отчаянном вздохе. Хотя я знала, что доктор Дойл хотел, чтобы я исследовала более законные и достижимые средства медицины, я также знала, что у него полно дел здесь, в клинике, и ему нужна помощь.

"Я чувствую себя ужасно". Я закрыла лицо обеими руками, качая головой.

"Не надо". Я услышала улыбку в его голосе. "Я хочу для тебя большего, чем это. В тот раз, когда ты пришла ко мне в офис, когда узнала, чем я занимаюсь, я знал, как ты увлечена этой работой, когда ты рассказала мне о мисс Бланшет, но я никогда не надеялся, что ты будешь работать здесь полный рабочий день".

"Но как же миссис Мартинес..."

"Она выживет", - поспешил сказать он. Затем, поняв, что неудачно выбрал слова, он слегка усмехнулся и добавил: "Я возьму это на себя. У меня есть свои идеи по поводу ее лечения".

Я сглотнула. Он был отличным врачом. Меня беспокоили не его способности, а его загруженность.

"Что вы собираетесь делать?" спросила я доктора Дойла, глядя на него сквозь пальцы, проведенные по моему лицу. Обручальное кольцо все еще казалось тяжелым на моем пальце. Странное, чужое и в то же время словно плащ безопасности, который я никогда раньше не носила.

Глаза доктора Дойла остановились на огромном кольце с сапфиром, но, кроме того, что его улыбка стала шире, он ничего не сказал об этом.

Было очевидно, что он сложил два и два.

Помолвка означала брак, а брак часто означал детей, и если мои дети чего-то и заслуживали, так это хотя бы одного родителя, которому не грозила бы тюрьма.

"В конце концов, я тоже собираюсь сократить работу, начиная с отказа от новых пациентов". Он уронил ручку на карту, которую заполнял. "Знаете, я недавно долго и упорно думал об этом. Почему мы это делаем..." он обвел взглядом комнату "...и я пришел к выводу, что мы пытаемся покаяться. Мы оба потеряли очень дорогих нам людей самым ужасно болезненным образом, но это не наша вина. Пришло время отпустить чувство вины, моя дорогая. Вы не можете изменить историю. Но вы можете написать свои следующие главы. Ты правильно делаешь, что уходишь, Эшлинг. У тебя впереди прекрасная жизнь. Ах, снова быть в твоем возрасте", - с тоской произнес он, уставившись в невидимую точку за моим плечом, которая вдруг стала смотреть куда-то вдаль. "Мир раскинулся перед тобой во всем своем великолепии. Используй его по максимуму. Ты много работал здесь, и тебе не заплатили ни копейки. Вы помогали другим. Теперь пришло время сосредоточиться на себе, дитя".

Я посмотрела вниз и заметила, что мой телефон пикает входящим сообщением. Я сдвинул экран большим пальцем.

Киллиан: Кловер.

Хантер: Кловеррррррррррррррррррррррррррррррррррр.

Они могли ждать. Они точно заставляли меня ждать, когда я в них нуждался.

"Как ты думаешь, я справлюсь с ординатурой?" Я погрызла свою внутреннюю щеку.

Я была так далека от основных медицинских учреждений, что найти путь обратно в них казалось почти невозможным.

"Дорогая, - усмехнулся доктор Дойл, - вопрос в том, справятся ли они с тобой? Вы - сила, с которой нужно считаться. Сострадательная, прагматичная и трудолюбивая. Смертельная комбинация для врача".

Он встал, обогнув стол между нами, и протянул мне руку. Я взял ее и поднялся на ноги. Доктор Дойл обнял меня. Глубокие, пронизывающие до костей объятия, которые перестраивают все ваше существо в нужном направлении.

Когда я выходила из клиники в последний раз в своей жизни, я смотрела на дверь здания с мягкой улыбкой, но без тоски.

То, чем я занимался, никогда не приносило мне истинного удовлетворения.

Это притупляло мою боль.

Я была готова к следующей главе в своей жизни.

Сшивать людей, искупая вину за все те жизни, которые мой будущий муж, без сомнения, разорвет на части.

Я прощаю тебя, мон шери. Ты была еще ребенком. Кроме того, может быть, просто может быть, я тоже поставила тебя в невозможную ситуацию, - услышала я голос мисс Би в своей голове и поняла, с приличной долей разочарования и облегчения, что теперь я не буду слышать ее голос очень часто. Теперь ее работа была действительно закончена.

Я достал свой телефон, рассеянно шагая к Prius.

У меня было много пропущенных звонков от Киллиана, Хантера и Девон. Боже, они действительно не могли справиться с тем, что вчера произошло между мной и Сэмом. Им нужно было справиться с собой.

Однако сообщения заставили меня задуматься.

Киллиан: Ответ.

Хантер: Пожалуйста, просто возьмите трубку. Мы не пытаемся кричать на вас из-за помолвки.

Сэм в больнице. Бригхэм. В него дважды стреляли. Он в критическом состоянии.

Хантер: Вы должны прийти навестить его. Он просит тебя.

Девон: Эшлинг, дорогая, твои братья совершенно дезориентированы, слишком много внимания уделяют мелким деталям. Но как адвокат, я должен задаться вопросом: если вы сейчас на работе, и ваше рабочее место - больница, в которой мы находимся, почему мы не можем до вас дозвониться?

Я прыгнул в машину и на полном ходу помчался в больницу, мое сердце было в горле.

Мой худший страх материализовался.

Грехи Сэма наконец-то догнали его.

***

Эшлинг

Я ворвалась в двери отделения скорой помощи и побежала в зону ожидания, где Хантер, Киллиан, Девон и Трой стояли вместе с бешено выглядящей Спарроу.

Последняя расхаживала из стороны в сторону, похоже, глубоко погруженная в разговор по телефону со своей дочерью, уговаривая ее не приходить.

"Нет, дорогая, кто-то должен позаботиться о детях. Пожалуйста, не оставляй их с Перси. У нее и так полно дел. Я буду держать тебя в курсе".

Это был первый раз, когда я увидела своих будущих родственников с тех пор, как Сэм сделал предложение, и это было при не самых приятных обстоятельствах. Я бросилась к Хантеру, ухватившись за лацканы его горохового пальто.

"Где он?"

"Привет", - серьезно сказал Хантер, его голос был более низким и обеспокоенным, чем я когда-либо слышала раньше. Киллиан не смотрел на меня. Неужели они знают что-то, чего не знаю я? От этой мысли мне захотелось встать на колени прямо здесь и блевануть на пол. "Он сейчас в операционной. Я думаю, вы не можете войти внутрь, но, конечно, вы можете спросить у персонала, как он себя чувствует? Вы здесь работаете и все такое. Вы должны знать некоторых врачей".

Все еще находясь в оцепенении, я пробормотала что-то о том, что это огромная больница и я не хочу пользоваться своим положением, хотя я могла сказать, что Хантер весело посмотрел на меня. Стены надвигались на меня. Моя семья начала что-то подозревать. Почему я так долго добиралась сюда, если я работала в помещении?

Потому что на самом деле я никогда здесь не работала. Я просто не мог сказать, чем именно я занимался.

Ирония судьбы в том, что меня поймали на лжи в тот день, когда я уволилась от доктора Дойла, не ускользнула от меня, но мои мысли были заняты только Сэмом. Я с тоской смотрела на дверь, к которой жестом указал Хантер. За ней врачи боролись за жизнь Сэма.

"Расскажи мне еще раз, что произошло", - настаивал Трой, подначивая Киллиана и Хантера, и они пересказали всю сцену. Как они пришли поговорить с Сэмом о моей помолвке с ним (в этот момент они пристально посмотрели на меня), как они долго обсуждали это. Как они ничего не слышали, когда русские всадили пули в головы Джонни и Грейсона, потому что использовали глушитель. Как Братва ворвалась в дверь кабинета Сэма, нацелив на него свое оружие.

"Он сильный ублюдок". Хантер фыркнул. "Когда мы ехали сюда, он был в полубессознательном состоянии. Он даже попросил нас позвать тебя, Эшлинг".

Все глаза поднялись и уперлись в меня, прожигая дыру в моем лице. Обхватив себя руками, я проигнорировала их, подошла к ближайшему окну и уставилась в него.

Мир продолжал вращаться, и это было похоже на потерю мисс Би, только намного хуже. Машины сигналили, выстраиваясь в аккуратные ряды на дороге. Плыли облака. Женщины ворковали на улицах, глядя на коляски друг друга.

Внезапно я почувствовал, что меня раздуло и раздуло от обиды.

На своих родителей за то, что они лишили меня возможности иметь Сэма, пока не стало слишком поздно. На себя за то, что слушала их, ждала, отказывала себе в том, чего хотела. И на Сэма, который безжалостно пожирал Бостона - до такой степени, что у Бостона не оставалось выбора, кроме как пожирать его в ответ.

"Хантер", - позвала я, все еще глядя в окно, мои глаза были прикованы к улице. Он подошел ко мне и остановился рядом со мной.

"Позвони маме. Я хочу, чтобы она была здесь. Хоть раз в этой жизни я хочу, чтобы она меня утешила".

"Ты уверен?" Он нахмурился. "Я не хочу, чтобы это имело обратный эффект. Что, если она начнет пилить тебя по поводу своего псориаза или попытается затащить тебя на шопинг в торговый центр?".

"Она этого не сделает", - убежденно сказала я.

Женщины с колясками на улице обнялись на прощание и пошли каждый своей дорогой. Меня охватила тошнота, когда я поняла, что, возможно, у нас с Сэмом никогда не будет детей. Что это может стать для нас концом. "Я не позволю ей".

Хантер отрывисто кивнул и отошел в сторону, чтобы позвать мою мать.

Затем, оставшись одна, с лицом, наклоненным в противоположную сторону от всех, я позволила слезам упасть. Одна за другой они скатывались по моим щекам, горячие и соленые.

Мне нужно было дать им волю, иначе я утонула бы.

Глава 19

Эшлинг

Час спустя моя мама вошла в комнату ожидания. От врачей в операционной по-прежнему не было никаких вестей. Несколько раз Спарроу, Трой и Киллиан пытались подтолкнуть меня к тому, чтобы я проверила приемную, потянула за ниточки, как врач в этой больнице. Я заметила, что Девон и Хантер были на удивление спокойны и торжественны. Они знали.

Мама обняла меня за плечи и уткнулась лицом в мою шею.

"О, Эшлинг, какой ужас. Бедный Сэм. Надеюсь, с ним все будет в порядке. Хотя, я полагаю, он получил то, что должен был получить, делая то, что он делает, и все такое".

Моя кровь застыла в жилах. Я отстранил ее от своего тела. Никто больше не слышал, что она сказала, но это не имело значения. Я перестал понимать ее, ее состояние. Ее распущенный язык и распущенные нравы имели последствия, и ей пора было это понять. Я сделала шаг назад.

"Я обручена с ним", - роботизированно объявила я.

У нее открылся рот. Мои братья, должно быть, держали это в секрете от нее. Без сомнения, думая, что помолвка будет недолгой. Но это было не так. Сейчас был только один выход из этой помолвки, и то, если Сэм умрет.

"Эшлинг, ты не можешь..." Она схватила свое золотое ожерелье, нервно поправляя его на шее. Она была одета в черный бархатный костюм и винтажную сумку Chanel, и я с опозданием на несколько мгновений поняла, что меня беспокоят не только ее слова, но и то, что она не спешит собираться в больницу, когда я ее зову.

Она понизила голос, схватила меня за запястье и оттащила в угол комнаты, чтобы убедиться, что нас никто не слышит. "Дорогая, он не для тебя".

Я отдернула руку, нахмурившись. "Ты не знаешь, что для меня хорошо. Все, чего ты хочешь, это чтобы я оставалась в доме и обслуживала тебя".

"Дорогая! Это просто смешно. Если уж на то пошло, я..."

"Не заканчивай это предложение", - предупредила я, поднимая палец. "Я позвала тебя сюда сегодня, потому что мне нужна твоя поддержка, а не для того, чтобы выслушивать твои придирки. Так будет и впредь, мама. Ты будешь оказывать поддержку, а не только получать ее. Ты не будешь меня осуждать. Ты будешь матерью. Больше не моя ответственность. Я понятно объясняю?"

Она уставилась на меня, моргая, и мое сердце сжалось, когда я понял, что мы были похожи на отражение в зеркале. Я выглядела точно так же, как она. То же изящное телосложение, тонкие кости и уложенные волосы. Те же губы, нос и естественно завитые ресницы.

Но я была другой. Сильной. Устойчивой.

Она прикоснулась пальцами к щеке, вздохнув.

"Ты права. Я злоупотреблял твоим добрым сердцем, Эшлинг. Я не хотела в это верить, но, конечно, это так. Ты была так добра, а я был так слаб. Я не привык, чтобы под моей крышей люди были добрыми. Твой отец и Киллиан холодны как лед. У Хантера самые лучшие намерения, но я так и не смогла проложить себе путь в его сердце. Ты была моей опорой. Моим всем. И потерять тебя... Я не мог представить себе такого сценария. Мне жаль. Мне очень жаль. Я..." она остановилась, склонив голову, когда ее плечи начали раскачиваться в ритме рыданий. "Это я предложила твоему отцу доплатить Сэму, чтобы он не приближался к тебе".

Сосулька пронзила мое сердце, и я сделала глубокий, внезапный вдох, потянувшись к близлежащей стене, чтобы попытаться выпрямиться.

Мама продолжала, ее глаза внимательно смотрели в пол.

"Я видела, как тысмотрела на него, когда увидела его в первый раз. Ты должна поверить, что это не всегда было связано со мной, Эшлинг. Я думала и о тебе тоже. Он был слишком стар, слишком опасен и слишком груб по краям для такой нежной девушки, как ты. Но да, в духе честности, я знала, что такой мужчина может зачерпнуть тебя с той же пугающей легкостью, с какой ты вынимаешь Шелли из клетки, когда делаешь ей ванны. Ты собирался оставить меня совсем одну с твоим отцом в этом большом особняке, а я не была к этому готова. С каждым годом я пыталась набраться смелости, чтобы рассказать тебе. Признаться. Из эгоизма я не могла".

Я прекрасно понимала, что где-то на периферии за нами наблюдают наши друзья и семья, поэтому я воздержалась от того, чтобы устроить сцену. Хантер и Киллиан выглядели в состоянии повышенной готовности, готовые наброситься на маму и забрать ее у меня, зная, что у нее талант перехватывать внимание, независимо от ситуации.

Несмотря на первоначальный шок и глубокое чувство предательства, доктор Дойл был прав. С нашим прошлым ничего нельзя было поделать. Единственный путь - вперед. Я могла позволить тому, что сделала моя мать, определить наши отношения или переосмыслить их.

И когда Сэм находился в операционной, вися на волоске между жизнью и смертью, мне все стало предельно ясно.

Если ты любишь кого-то, ты должен дать ему второй шанс.

Не для них.

Для тебя.

Я сделал шаг к ней, царственно наклонив голову.

“Я прощаю тебя, Джейн, не потому, что ты этого заслуживаешь, а потому, что я не заслуживаю прожить остаток жизни без матери из-за твоих ошибок. Но ты загладишь свою вину. Очень сильно. Начни с того, что принеси всем нам кофе и пирожные. Бреннаны не ели весь день, а я проголодалась".

Она кивнула, быстро вытерла лицо, фыркнула.

"Сделаю. Сейчас же. О, Эшлинг, спасибо тебе большое". Она схватила мои руки и сжала их. "Я не подведу тебя, любимая. Вот увидишь".

Она побежала к лифту на своих высоких каблуках, не обращая внимания на обеспокоенные взгляды посторонних.

Сейчас я выбирала себя.

Я... и мужчина, которого я любила.

***

Прошло уже шесть часов с момента моего приезда в больницу, а из операционной все еще не было никаких вестей. Я знала, что отсутствие новостей - это не обязательно плохие новости. Это означало, что они по-прежнему прилагают все усилия, чтобы спасти его жизнь. Я также знала, что это не имеет значения.

Я была в опасной близости от обширного сердечного приступа.

В палату вбегали и выбегали медсестры и врачи в окровавленной униформе и с серьезными хмурыми лицами. Я бесстыдно набрасывался на них, требуя ответов, но они каждый раз отмахивались от меня.

Зал ожидания пополнялся людьми. Сначала я не замечала этого, слишком увлеченно прокручивая в голове все возможные сценарии и исходы состояния Сэма, но теперь, подняв взгляд от своих коленей, я увидела это.

Трой, Воробей, Киллиан, Хантер, Девон, мои родители и Сейлор были сейчас здесь, вместе, но наедине, и каждый из нас был потрясен до глубины души.

Тревога за благополучие Сэма висела в воздухе, как туман, над нашими головами.

Трой разговаривал по телефону, отдавал приказы, требовал действий, несомненно, пытался найти больше информации о нападении, планировал, как нанести ответный удар по Братве. Воробей выглядела такой хрупкой, что я боялась, что если протяну руку и дотронусь до нее, она сломается.

Я подошел к ней. "Все будет хорошо", - прошептала я, пытаясь убедить себя в том же.

Хантер сказал мне, что пули пробили плечо и грудь Сэма. Трудно было оценить ущерб, когда у меня не было конкретной информации.

Наконец-то - наконец-то - из операционной вышел врач средних лет в испачканных салфетках с потными висками. Я первым бросился в его сторону, а Спарроу последовал за мной.

"Здравствуйте, я доктор Маккинли. Вы жена?" Он повернулся ко мне.

"Скоро буду". Я притянул Воробья поближе к себе. "Это его мать. Пожалуйста, расскажите нам, как у него дела".

Он скептически окинул меня взглядом. Он не должен был передавать информацию тем, кто не был родственником Сэма.

"Эшлинг здесь тоже врач. Акушер-гинеколог", - объяснил Спарроу, положив защитную руку мне на плечо. "Ты можешь рассказать ей".

Доктор бросил на меня еще один взгляд и снова обратил свое внимание на Спарроу.

"Это был близкий случай. Он еще не вышел из леса. Главная проблема не в ранении плеча. Мы извлекли пулю, и хотя пока еще рано говорить, я считаю, что пуля не пробила больше мышечной ткани и не задела нервы. Нашей главной заботой было ранение в грудь. Пуля попала, грубо говоря, слишком близко к сердцу. В непосредственной близости от сердца. Только на извлечение пули у нас ушло три часа. Он потерял много крови. Следующие двадцать четыре часа будут критическими. Пока мы говорим, мы переводим его в палату восстановления. Ему нужен хороший отдых. Я не могу это подчеркнуть. По этой причине мы бы предпочли, чтобы он принимал по одному посетителю за раз".

Мы со Спарроу обменялись взглядами. Я не смела надеяться. В конце концов, она была его мамой. Она заслуживала того, чтобы увидеть его первой. Моя будущая свекровь сжала мою руку в своей.

"Более двух десятилетий назад я сказала Сэму, что однажды в его жизнь войдет женщина и докажет ему, что он не ненавидит всех женщин. Он хорошо сопротивлялся, надо отдать ему должное, но я думаю, что ты окончательно сломила его. Именно тебя он захочет увидеть, когда откроет глаза. На самом деле, Трой сказал мне, что он специально просил о тебе, когда его торопили сюда. Тебе лучше уйти".

"Ты уверена?" Я прикусила нижнюю губу.

Она улыбнулась, но на ее лице отразилась боль. "Абсолютно уверена, дорогая".

Я шла за доктором Маккинли по узкому линолеумному коридору, как наказанный ребенок, не зная, что ждет меня в конце пути. Когда хирург толкнул дверь, он сказал: "Помните, он сейчас слаб, даже если не выглядит таковым".

Я кивнула, закрывая за собой дверь и глядя на Сэма с безопасного расстояния. Я был врачом. В своей жизни я видел кровь и кровоизлияния. Но что-то в боли Сэма было слишком интимным и реальным для меня. Он лежал с закрытыми глазами, этот зверь-мужчина, такой внушительный, такой имперский, но сейчас такой тихий и мальчишеский.

"О, Сэм". Я закрыла рот рукой, бросилась к изножью кровати, опустилась на пол и уткнулась лицом в его руку. "Что они сделали с тобой? Пожалуйста, пройди через это. Пожалуйста".

Слезы покрывали каждый сантиметр моего лица. Я громко стонала, завывала, издавала звуки, о которых даже не подозревала. Он наконец-то был моим, и я теряла его.

Это была такая жестокость, которую я не могла себе представить.

"Мне так много нужно тебе рассказать. Так много новостей. Ты не можешь умереть от меня сейчас. Сейчас очень неудобное время, Сэм. Что ты за джентльмен?" Я надулась.

Мне показалось, что я почувствовала, как он слегка шевельнулся рядом со мной, но он ничего не сказал, даже не застонал, так что, очевидно, мне это только показалось.

“Я уволился с работы. Я буду искать места для проживания. Мне нужно, чтобы ты помог мне их отсортировать. А как насчет детей? Я хочу их много, и нам нужно начать заниматься. И еще вопрос с Киллианом и Хантером. Кто будет досаждать им, если ты умрешь?"

Еще одно небольшое движение. Я резко вскинула голову, внимательно изучая лицо Сэма. Его глаза были по-прежнему закрыты, дыхание затруднено. Я уставилась на него, открыв рот, и осторожно заговорила снова.

"Конечно, если ты умрешь от меня сейчас, в какой-то момент в будущем - очень далеком будущем - я смогу забыть тебя и жить дальше. Но сейчас я просто хочу, чтобы ты..."

Рука Сэма слегка шевельнулась. Он схватил меня за запястье и притянул к себе, его глаза открылись. Он застонал от боли при резком движении и оскалил клыки.

"Никто никого не перетрахает, Фицпатрик. А теперь заткнись и дай мне отдохнуть".

Удивленный, я уставился на него с неприкрытым восторгом. Моя уловка сработала. Я надулась, откинулась назад и дала ему немного пространства. Его хватка на моем запястье усилилась, но он все еще был очень слаб.

"Позволь мне перефразировать... позволь мне отдохнуть там, где я могу видеть тебя, чувствовать тебя и ощущать твой запах".

"Ты мудак", - шипела я, задыхаясь. "Я думал, ты умрешь".

"Да, я слышал о туре "Гран-при член", как только я окажусь в гробу. Придется подождать еще несколько десятилетий или около того. Извини."

"Я просто дразнил, чтобы узнать, в сознании ли ты. Мне показалось, что я почувствовала, как ты пошевелился", - объяснила я, наблюдая, как его глаза снова закрываются, а горло с трудом сглатывает.

"Я знаю, милая". Его тон стал мягким и шершавым.

"Могу ли я что-нибудь сделать для тебя?" спросила я.

"Ты можешь забраться на меня сверху и покататься на мне?"

"Нет".

"Тогда ты ничего не можешь для меня сделать, Никс".

"Все ждут снаружи. Они очень волнуются". Я потерла его неповрежденную руку. "Я должен выйти и сказать им, что ты в порядке".

Он кивнул, потом снова хрюкнул, осознав свою ошибку. Должно быть, все болело, и я мысленно попросила медсестер увеличить дозу морфия.

"Но я не пойду туда, пока ты мне что-нибудь не пообещаешь", - предупредила я.

Его глаза все еще были закрыты, когда он спросил "Да?".

"Вы попросили меня уйти с работы, и я это сделал, хотя и с тяжелым сердцем, зная, что не смогу помочь стольким людям, которые страдают от боли. Теперь я прошу тебя отказаться от участия в битве с Братвой, Сэм. Больше никакого кровопролития. Не надо больше. Я не заслуживаю стать вдовой из-за твоей гордости. Откажись от Бруклина. Повернись спиной к этой части города. Трой не просто так захватил его. Обещай мне".

"Не в моем характере проигрывать".

"И все же иногда - не часто - ты будешь это делать. Ты должен потерять Бруклин или ты потеряешь меня. Это ультиматум, Сэм. Я не стану вдовой в двадцать восемь лет".

Он открыл глаза и удивленно посмотрел на меня.

Его голос понизился. "Ты угрожаешь мне?"

"Да", - сказал я просто.

Я должна была сделать это. Ради него. Ради себя. Ради его семьи и наших будущих детей. Если он заботился о куске Бостона больше, чем обо мне, брак с ним был ошибкой. Я почувствовала странное успокоение от этой простой логики. Мы проводили друг друга взглядом и на мгновение замолчали. Его челюсть тикала от раздражения.

"Я могу это устроить", - сказал он. "Я поговорю с Василием".

"Откажись от Бруклина".

"Я получу больше охраны".

Я покачал головой, вставая с пола и вытирая щеки от слез.

"Мне жаль, Сэм, но этого недостаточно. Я не отдам свое сердце в руки человека, который не позаботится о нем".

"Черт побери, женщина". Он повернул голову набок, закрыл глаза, тяжело сглатывая. "Хорошо. Хорошо."

Я знала, как трудно ему было сказать это, пойти на такую жертву. Я наклонилась и нежно поцеловала его в щеку.

"Спасибо. Я пойду скажу остальным, что ты проснулся".

Отступив назад и собираясь уходить, я обернулась и услышала его голос, резкий и режущий, как стекло.

"Вот на что это похоже, не так ли?" - спросил он, наполовину в изумлении. "Любовь. Не могу поверить, что я ловил чувства, как какой-то гребаный дилетант. Да еще и в таком количестве. Это прискорбно".

Я усмехнулась, взглянув на него из-за плеча. Он покачал головой, хмуро глядя на стену.

“Скажи это еще раз", - сказал я.

"Я чертов любитель".

"Любовная часть". Я засмеялась.

Он повернулся, чтобы посмотреть на меня.

"Я люблю тебя, маленькая дурочка. Я настоял на брачном контракте, потому что не хотел, чтобы ты сбежала, а не потому, что меня волновали деньги. Дело никогда не было в деньгах. Даже когда я устроился на работу к Джеральду и Киллиану, меня волновала только одна вещь, и она не имела ничего общего с властью. У меня было это еще до того, как я переступил порог твоего дома. Я хотел быть рядом с тобой, даже если ненавидел то, что не мог иметь тебя. Я навещал твоего отца еженедельно. Это дело было больше, чем мы оба, но нам было что терять".

Мысль о том, что я не единственная, кто ждал встречи с ним, заставила мое сердце затрепетать. Я снова подошла к нему, нежно положив руку на его щеку. Он переплел пальцы на моей руке и посмотрел на меня.

"Я был близок к тому, чтобы разнести все в пух и прах, не так ли? Ты и я. В ту ночь, когда ты убежала в лес. Я чувствовал это".

Я покачал головой.

"Я никогда не переставала любить тебя, Сэм. Даже - и особенно - когда ты меньше всего заслуживал моей любви".

"Поцелуй меня, Никс". Он притянул меня к себе. Наши губы встретились. Его губы были холодными, сухими и потрескавшимися, и я задрожала, желая заплакать от того, через что ему пришлось пройти. Я осыпала перьевыми поцелуями его рот, подбородок и шею, улыбаясь ему и целуя его лоб в последний раз.

"Я люблю тебя", - прошептала я.

"Я, блядь, живу ради тебя", - ответил Сэм. "Буквально. Я собираюсь отказаться от многого, чтобы иметь тебя".

"Так тебе и надо". Я ушла, бросив последний взгляд на него, зная, что у нас будет еще миллион прощаний.

И еще миллион "привет" тоже.

***

Я побежала в приемную, сообщив радостную новость, торопливо произнося запинающиеся слова. Воробей пискнул и бросился в комнату. Мои родители облегченно вздохнули, хотя я не совсем понимала, что отец вообще здесь делает. Быть может, это чувство вины за то, что все эти годы мы были разлучены?

Киллиан и Хантер были единственными, кто не выглядел заметно обрадованным этой новостью. Они пристально смотрели на меня, пока я пересказывал момент пробуждения Сэма, опустив, разумеется, все любовные штучки, от которых их бы стошнило.

"Эй, Эш, мы можем с тобой поговорить?" Хантер прочистил горло, бросив взгляд на моих родителей. "Наедине".

Он развернулся, прежде чем я успел ответить, и пошел по коридору. Киллиан бесшумно последовал за ним. Нахмурившись, я пошла за ними, что-то холодное и каменное поселилось в моей груди. Это звучало нехорошо.

Они остановились, когда мы достигли перекрестка между лифтами и аварийным выходом, на значительном расстоянии от наших родителей. Они оба повернулись, чтобы посмотреть на меня. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что они все знают.

"Во что ты играла, Эшлинг?" потребовал Киллиан, его голос, словно сосульки, стекал по моей коже, вызывая мурашки по коже. "Мы пошли на ресепшн и попросили тебя, когда только приехали сюда. Мы не могли дозвониться до тебя по мобильному, поэтому решили спуститься вниз и проверить. В регистратуре нам сказали, что доктора Фитцпатрика в больнице нет. Проверили по базе данных. На самом деле, мы пошли в гинекологическое отделение, чтобы поискать вас - возможно, вы еще не зарегистрированы, потому что все еще проходите ординатуру, - но я уверен, вы знаете, что мы вернулись с пустыми руками".

"Вы где-то работаете", - заметил Хантер. "Долгие часы, больничная одежда, твои исчезновения во время ужинов. Чем, черт возьми, ты занимаешься?".

Должно быть, я побледнела, потому что, хотя они по-прежнему смотрели на меня так, будто хотели убить, они скорчили рожицы и перестали засыпать меня вопросами. Я знал, что у меня есть два варианта. Признаться и признаться в том, что я делал почти год, или позволить им жить с полуправдой. Ложь не была бы такой уж вредной. В конце концов, я уволился.

И все же я не мог им лгать. Только не снова. Моя ложь аккуратно накапливалась на моей совести. Кроме того, я больше не мог притворяться тем, кем не являлся. Кем-то, созданным для моей семьи, чтобы они были счастливы, удовлетворены и гордились мной.

Мои родители.

Мои братья.

Мои профессора.

Даже покойная мисс Би вылепила из меня женщину, которой она хотела, чтобы я стала.

Больше ничего.

И я рассказала им. Я открыла рот, и правда вышла наружу. О докторе Дойле. Как мы познакомились. О смерти мисс Би и о том, как она повлияла на меня. О том, как я впервые увидела Сэма. Это было не в тот день, когда Фицпатрики пригласили его к себе вместе с Бреннанами, а за несколько месяцев до этого. Я сказала им, что уволилась. Что не могу больше подвергать себя риску ради помощи другим. Сэм согнул мою руку и не сдвинулся с места.

"Это первое и последнее, что этот ублюдок сделал правильно", - пробормотал Хантер, обнимая меня и прижимая к своему сердцу. "Черт, Эш, мне так жаль. Мы так запутались в собственном дерьме, что даже не подумали о том, что ты пережил после смерти своей гувернантки. Не помогло и то, что ты всегда выглядела так, будто знала, что делаешь. Идеальная дочь".

"Он прав", - язвительно сказал Киллиан. "Мы слишком долго пренебрегали тобой. Мы исправим это в будущем".

"Итак..." Я посмотрела между ними "...вы не осуждаете меня? За то, что я сделал?"

"Осуждаю тебя?" Киллиан поднял бровь. "Ты только что доказал, что ты настоящий Фицпатрик. Темно сложный и ужасно прагматичный. Я горжусь тем, что могу назвать тебя своей сестрой".

Глава 20

Сэм

Через десять дней меня выписали из больницы. Эшлинг и Спарроу возились с моей задницей, как с младенцем, суетились вокруг меня и проверяли каждый час, опустив уровень моего мужского достоинства до новых пределов, которые, я был уверен, под силу только пуделям с дизайнерскими стрижками.

Первые два дня я относился к ним с юмором, в основном потому, что пытался вести себя хорошо со своей невестой. На третий день, однако, я принял решение выбросить в окно всю ту хуйню, которую врачи требовали от меня по поводу моего здоровья.

"Никс, прекрати". Я поймал ее руку. Она лежала на моей груди в нашей квартире - да, в нашей квартире, - когда она погладила мой лоб горячей влажной тряпкой. "Хватит этого дерьма. Сегодня вечером я возвращаюсь на улицу".

Ее павлиньи глаза расширились от ужаса, рот с розовым бутоном надулся.

"Ты все еще восстанавливаешься".

"Мне скучно, и у меня есть работа".

"Ты сможешь сделать ее, когда тебе станет лучше".

"Я чувствую себя просто охуенно. Хочешь, я продемонстрирую?" Я поднял бровь, мой взгляд упал на впечатляющую выпуклость в моих брюках. Независимо от моего физического состояния, когда бы Эшлинг ни находилась в комнате, мне хотелось трахнуть ее сквозь матрас, пол и землю.

"У нас был уговор, помнишь?" Она вынула свою руку из моей, отступила назад и встала передо мной в нашей спальне.

"Да, любовь моя. Я, блядь, была прямо там, когда мы договаривались". Я нетерпеливо улыбнулся.

Одно дело - отдать полцарства ради нее. Совсем другое - радоваться этому. "Еще одна причина, почему мне нужно вытащить свою задницу из постели и заняться делами. Дай мне мой телефон". Я щелкнул пальцами в сторону тумбочки.

Она вскинула бровь, сложив руки узлом на груди.

Она была моей невестой, а не солдатом. Мне еще предстоит пройти долгий путь, чтобы относиться к ней как к принцессе, которой она и была. В основном потому, что за всю свою жизнь мне не приходилось ни с кем хорошо обращаться.

"Пожалуйста. И спасибо." Я по-волчьи ухмыльнулся, и она взяла мой телефон, протягивая его мне.

"Кому ты звонишь?"

Я уже прижимал телефон к уху. "Трою".

"Куда вы двое идете?"

"Скоро узнаешь".

"Ты всегда будешь держать меня в напряжении, не так ли?" Она вздохнула, но выглядела довольной. Я схватил подол ее платья и притянул ее вниз для грязного, глубокого поцелуя.

"Вовсе нет. Иногда я держу тебя и на спине. И на четвереньках. Но в какой бы позе ты ни была, я обещаю, что тебе это чертовски понравится".

***

На следующий вечер Трой припарковался перед русским гастрономом Василия Михайлова в Бруклине. Он бросил на меня сомневающийся взгляд.

"Ты уверен, что хочешь это сделать? Ты можешь сказать ей, что сделал это, и она не будет в курсе. Я знаю, что ты много работал, чтобы завоевать Бруклин".

"Что случилось с тем, что я прожевал больше, чем смог проглотить?"

"Просто играю в адвоката дьявола, прежде чем ты сделаешь шаг".

"Тебе не нужно играть со мной в адвоката дьявола. Я знаю, что творится в голове у дьявола". Я толкнул пассажирскую дверь, выскользнул наружу и взвел пистолет. Я слышал, как Трой сделал то же самое позади меня. Мы обогнули его машину, открыв багажник. Дочь Василия, Маша, моргнула от внезапного света, появившегося из-за наших плеч, во рту у нее был кляп, руки и ноги были связаны за спиной.

Я радушно улыбнулся. "Госпожа Михайлова, спасибо, что внесли свой вклад в наше дело".

Она пробормотала что-то истерическое сквозь ткань, закрывающую ее рот, но я не смог этого различить.

"Что это?" спросила я. "Неважно. Тебя никогда не брали за твои разговорные навыки. Только в качестве пешки, чтобы твой папаша знал, что я убью тебя, если он не подчинится моей воле".

Я взвалил ее на плечо и зашагал в сторону гастронома.

Колокольчик над дверью гастронома звякнул, когда мы вошли внутрь. Свободной рукой я направил пистолет на хозяина магазина, пожилого русского мужчину с избитым непогодой лицом, испещренным красными и синими пятнами от многолетней борьбы с холодом. Маша все еще была перекинута через мое плечо, как свинья на заклание, все еще одетая в то же дорогое пальто и дизайнерские туфли на каблуках, которые она надела сегодня утром на шопинг.

"Где Василий?" спросил я.

Глаза мужчины вспыхнули от увиденного зрелища. Маша отчаянно билась, пытаясь вывернуться из моих рук.

"Я... я...", - начал он, прекрасно зная, что не имеет права пускать людей в подсобку. Именно там находился его босс.

Я перевел прицел с его головы на позвоночник Маши, всаживая пистолет в ее кости. "Лучше, блядь, поторопись, а то тебе придется объяснять своему боссу, почему кишки его дочери разбросаны по всему твоему полу. Полагаю, убирать тоже придется несладко. Хотя я сомневаюсь, что он пощадит твою жизнь после того, как позволил этому случиться".

"Пойдемте со мной!" - прокричал мужчина, вскакивая со своего места за прилавком, огибая его и толкая старую деревянную дверь.

Здесь пахло соленьями, сушеным мясом и дымом. Я последовал за спиной мужчины, Трой шел за мной по пятам. Пройдя по узкому пыльному коридору, мы подошли к другой двери. Он открыл ее.

Василий сидел за своим столом в окружении трех своих высокопоставленных людей. У него был острый, лисий взгляд злодея из комиксов, который он подчеркивал хорошими костюмами и плохими манерами. Но даже чертово бальное платье не могло скрыть того факта, что его лицо было испещрено шрамами от ножей. Мои инициалы - S.A.B. - были вырезаны на его лбу, неровные и белые.

Его телохранители были начеку, по двое с каждой стороны, все они обладали своеобразной внешностью полуприцепов и схожим IQ. Мужчина средних лет с серебристыми волосами и бледно-голубыми глазами посмотрел на меня, опустив сигару в пепельницу, отчего дым взвился к потолку.

"Бреннан. Ты жив".

"И ты удивлен". Я переложил Машу на свое плечо. Несмотря на то, что я нес ее через здоровое плечо, а не через то, которое прострелили его люди, я все еще не был самим собой. Обычно носить женщину с таким небольшим весом, как у Маши, было сродни ношению чертова шарфа.

"А я вижу, ты привезла своего папу". Василий перевел взгляд с меня на Троя, который стоял рядом со мной.

"Это было бы справедливо, - сухо заметил Трой, - учитывая, что тебя окружает целая армия. Не привык больше делать грязную работу, не так ли, Василий?"

"И это видно. Две пули, и ни одна не пробила мое сердце", - пробурчал я, качая головой. "Мой племянник лучше целится в унитаз, когда приучается к горшку".

Маша извивалась в моих руках, реагируя на слова и тенор отца. Я немного накачал ее наркотиками - достаточно, чтобы она молчала и ею было легко управлять, - и я знал, что эти животные задаются вопросом, не воспользовался ли я возможностью засунуть в нее свой член, а может быть, даже устроил так, чтобы ублюдок Бреннана оказался внутри нее, чтобы Братва больше никогда не смогла ко мне прикоснуться.

“Что тебе нужно?" потребовал Василий, вскакивая со своего кожаного сиденья. "Ты явно пришел сюда за возмездием, так что выкладывай. И нет, моя дочь не может быть частью сделки. Она невиновна. У нас есть кодекс", - прорычал он.

"У тебя есть кодекс", - поправил я. "Мне не хватает морали и траха. Так что либо мой путь, либо шоссе, и учитывая, что ты был очень близок к тому, чтобы отправить меня в раннюю могилу, тебе лучше принять мои условия, никаких оговорок и переговоров".

"Говори!" Василий хлопнул рукой по столу, кипя от ярости. "И опустите ее, ради Бога!"

"Я верну вам Бруклин, но вы будете ежемесячно передавать мне деньги за защиту. Процент от всех ваших предприятий", - сказал я категорично.

Глаза Василия сузились.

"Защита от чего? Мы - Братва! Мы сами себя защищаем".

"Эй, я никогда не обещал, что это будет разумно". Я пожал плечами, и Маша застонала на моем плече, рыдая сквозь ткань, закрывающую ее рот. "Но сейчас у меня повсюду солдаты на вашей территории. Я зарабатываю больше денег, чем ты когда-либо зарабатывал здесь. Если ты хочешь, чтобы я отступил, ты должен сделать так, чтобы это стоило моих усилий".

Василий погладил подбородок, обдумывая мое предложение. Его люди были готовы к бою - это было видно по тому, как бугрились их мышцы под рубашками.

"Ты трогал ее?" - спросил он, его русский акцент густо окрашивал каждое слово беспокойством.

"Нет", - честно ответил я. "Я требую, чтобы мои женщины были добровольными и сознательными".

Я также предпочитаю, чтобы это была только одна женщина - Эслинг. Я все еще не мог поверить, что она заставила меня пройти через это. Отказаться от такой стратегически важной части Бостона. Любовь была сукой, но это было то, что я должен был вытерпеть, чтобы сохранить Никс.

"Опустите ее", - повторил Василий, его голос слегка дрожал. За все время, что я его знал, голос Василия Михайлова никогда не дрожал. Он был напуган.

"Уступите", - шипела я.

Он опустил голову, настолько близкий к поражению, что отчаяние ощутимо витало в воздухе.

"Какова ваша ставка защиты?"

"Восемь процентов от чистой прибыли всех ваших предприятий".

"Шесть", - отрезал он, записывая что-то на листке бумаги, лежащем на его столе, уже производя расчет.

"Восемь. Любовь бесценна, Михайлов", - напомнил я ему.

Он поднял глаза. "Отлично. Теперь положите ее на пол".

Я опустил Машу на пол. Она барахталась, ее глаза беспорядочно искали отца среди теней людей в комнате. Василий подбежал к ней, присел и достал нож из своих итальянских мокасин. Он начал разрывать веревки, связывающие ее, шепча ей на ухо русские ласковые слова, его лицо было искажено эмоциями.

Трой положил руку мне на плечо.

"Пора идти, сынок".

"Хорошо, папа".

Это был первый раз, когда я назвал его папой, но я знал, что он не будет последним.

Я повернулся и пошел за ним, чувствуя, что он улыбается, даже стоя ко мне спиной.

Впервые с момента моего рождения я почувствовал что-то чужое и притягательное.

Я принадлежал себе.

Эпилог

Эшлинг

“Просто для протокола, я никогда тебя не прощу". Моя мать подняла свою сумку Hermes с пола часовни, ее каблуки вызывающе щелкали, когда она выходила на улицу.

Мой отец стоял позади нее, беспомощно пожимая плечами, с выражением лица "что поделаешь". Трой и Спарроу стояли позади них, собирая свои вещи.

"Она может и простит тебя. Ужин в восемь. Пожалуйста, не опаздывайте". Он поцеловал меня в обе щеки и крепко пожал руку Сэму, который стоял рядом со мной.

Следующей со скамьи соскочила Белль.

"Я не могу поверить." Она кипела от восторга, сжимая мои руки, слегка встряхивая меня. "Ты действительно пошел на это".

"Свадьба в Вегасе". Персефона соскользнула с той же скамьи, Киллиан стоял рядом с ней. Перси держалась за животик, в котором уже вовсю готовился мой будущий племянник или племянница. "Кто бы мог подумать?"

"Я бы подумал", - резко оборвал Сэм всеобщее воркование и бормотание. "Учитывая, что Эшлинг была не единственной, кто сегодня выходил замуж. Кроме того, это была шикарная свадьба в Вегасе".

"Это оксюморон", - заметил Киллиан.

"Нет, он прав. Это было очень стильно". Лицо Сейлор выскочило из ниоткуда. Хантер стоял рядом с ней. "Ничто так не говорит об элегантности, как свадьба с самим Элвисом, когда кучка стареющих мужчин, одетых как *NSync, поют в караоке неудачную версию "It's Gonna Be Me" на заднем плане. Разве не это сделали принц Уильям и Кейт для своей свадьбы?" Сейлор нахмурилась, задумчиво загибая пальцы под подбородком.

"Я полагаю, что Уиллс и Кейт заставили подражателей Take That петь "Relight my Fire" на приеме", - перебил Девон, прочищая горло. Британец казался таким неуместным в этой пошлой часовне, что я хихикнула.

"Мы не могли позволить себе ждать". Я прикусила губу. "Моя ординатура начинается через пару недель, и у меня не будет времени планировать свои обеденные перерывы, не говоря уже о свадьбе, не говоря уже о..."

"Я обрюхатил ее". Сэм сообщил эту новость категорично, в его голосе не было ни намека на эмоции. Я мотнула головой в его сторону, потрясенная тем, что он выдал наш секрет, и благодарная за то, что моих родителей больше нет поблизости.

Сэм смотрел на наших друзей, а не на меня, в то время как я, вполне возможно, покраснела, чтобы поскорее сойти в могилу в своем приличном белом платье.

"Эшлинг хотела подождать, пока закончится ее ординатура, но у моей спермы были другие идеи".

"Что ты имеешь в виду?" Перси нахмурилась, ее рука двигалась кругами вокруг живота.

"Презерватив порвался?" вмешалась Белль, продолжая говорить прямо. "Ты покупаешь дешевые презервативы, Сэмюэль? Или ты протыкал в нем дырки иголкой? Я слышал автобиографию одной рок-звезды, где с ним случилось нечто подобное. Ладно, хорошо, посмотрел фильм".

"Фух, - засмеялся Хантер, - на секунду я подумал, что ты начал читать."

"Простите, а разве съезд безграмотных идиотов не находится по соседству?" резко спросил Киллиан. "Я полагаю, Сэмюэль и Эшлинг пытаются сообщить новость о новой беременности в семье".

"Черт, брат", - фыркнул Хантер. "Я просто пытаюсь отвлечь тебя от того факта, что Бреннан совокупился с нашей младшей сестрой".

"Хантер!" Все закричали в унисон, кроме Эммабель, которая смеялась, наслаждаясь собой, и Девона, который был слишком занят, глядя на Белль, чтобы заботиться о том, что все говорят.

"В любом случае, нет". Я покачала головой. "Я принимала противозачаточные таблетки и очень хорошо к этому относилась. Всегда есть очень маленький шанс, что таблетки не подействуют. И я думаю, это случилось со мной". Я усмехнулась, глядя на Сэма, когда он прижал гордый поцелуй к моему лбу.

Через два месяца после того, как Сэм сказал Василию Михайлову, что он может вернуть Бруклин, мы пошли праздновать тот факт, что меня приняли в близлежащую больницу для начала ординатуры. Это было мое любимое тайское место, и хотя мы прекрасно провели время, я легла спать, чувствуя себя плохо. Когда я проснулась на следующее утро, меня вырвало, и я решила, что, наверное, что-то расстроило мой желудок.

Но это случилось и на следующее утро.

И после.

И после.

"Когда у тебя в последний раз были месячные?" спросил Сэм, когда я приблизилась к концу недели, когда меня тошнило каждое утро и я чувствовала себя чудесным образом лучше в течение всего остального дня. "Потому что мы занимаемся сексом каждый день уже как минимум девять недель подряд".

Я сморщила нос, думая об этом.

Мои циклы были довольно регулярными, и, кроме того, я принимала таблетки.

"Я не могу быть беременной", - сказала я наконец.

"Не можешь или не хочешь?" Сэм поднял бровь.

“Оба?" Я поморщилась, но в глубине души я знала, что нет ни одной части меня, которая бы расстроилась, узнав, что я беременна.

"Я сейчас же принесу нам тест на беременность".

"Спасибо".

И вот через неделю мы поженились в Вегасе перед нашими самыми близкими друзьями и родственниками. Я всегда представляла себе грандиозную, шикарную свадьбу, но как только я поняла, что беременна, я поняла, что масштабная свадьба - это не то, чего я хочу. Это было просто то, чего от меня ожидали. На самом деле я хотела как можно скорее выйти замуж за мужчину моей мечты.

Человеком, который подарил мне нового хорька на мой последний день рождения и даже не удивился и не обиделся на то, что я назвала его Шелли, в честь моего предыдущего хорька.

Кроме того, как заметил Сэм, он выиграл наш брак в карточной игре. Было вполне уместно, что мы поженимся в столице азартных игр мира. Симметрия повествования радовала меня.

Два монстра, обещающие друг другу жизнь в Городе грехов.

"Держу пари, Сэм сумел как-то обрюхатить тебя, когда понял, что свадьба, которую хотели устроить твои родители, займет полвека". Сейлор рассмеялась, злобно глядя на брата.

Я подняла глаза на мужа и заметила хитрую улыбку на его лице.

Он не мог.

Он не мог... ведь так?

Слегка наклонив голову, я сузила глаза.

"Сэм?" спросила я.

Мой муж прижал поцелуй к моему рту.

"Я - ремонтник", - это все, что он сказал, оставив все как есть.

Я никогда никому не рассказывала, что последнее сказала мне мисс Би сразу после того, как потребовала, чтобы я перестала приходить к ней на помощь.

"Я больше не могу с тобой справиться, но однажды ты найдешь мужчину, который сможет. И когда ты найдешь его, mon cheri, держись за него, несмотря ни на что, потому что он подчинится твоей воле, хотя и будет сопротивляться".

Я открыла глаза, посмотрела на своего десятиминутного мужа и улыбнулась.

Я не боялась зла.

Но в одного я все-таки влюбилась.

***

Сэм

Четыре месяца спустя.

Киллиан бросил карты на стол в карточной комнате Бадленда и, нахмурившись, посмотрел на свой телефон. "Я вышел".

"Ты уходишь?" повторил Хантер, глядя на своего старшего брата с явным шоком. "Тебя никогда нет дома".

"Я выхожу, когда у моей жены отходят воды". Киллиан бросил свои карты на колени Хантера, его плечо задело мое, когда я наклонился над столом, чтобы взять еще одну карту. Киллиан остановился и предостерегающе поднял палец в мою сторону.

"Твоя самодовольная ухмылка неоправданна, Бреннан. Ты не только следующий, но, зная мою сестру, у нее будет как минимум четверо детей. Удачи тебе в том, чтобы выспаться в ближайшее десятилетие или около того".

Он быстро вышел, прежде чем я успел ответить, что ничто не сможет убедить меня в том, что беременная Эшлинг - плохая идея. Никс никогда не был более возбужденным за всю свою гребаную жизнь. Я дежурил по вызову три раза в день, чтобы подставлять член, хотя она по-прежнему работала в больнице большую часть дня.

Кроме того, она оказалась сладкоежкой, что означало, что я должен был кормить ее конфетами и шоколадом, когда ее сердце пожелает.

Ночью я забирался под одеяло рядом с ней и прижимал руку к ее набухшему животу, чувствуя, как мой сын бурно толкается. Он был таким живым и счастливым внутри нее, что я не мог дождаться встречи с ним.

"Так получилось, что моя месть за праздник ухмылок только что вошла в дверь в виде твоей очень беременной жены. Привет, сестренка", - услышала я голос Киллиана за спиной. Обернувшись, я увидел Никс, которая стояла там как раз в тот момент, когда Киллиан наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, ее живот выпирал из-под комбинезона, на ее лице была усталая улыбка.

"Пять партий в блэкджек, Бреннан?" Она протянула мне руку, привлекая любопытные взгляды всех мужчин вокруг нас.

В эти дни я очень редко оставался в Badlands после наступления темноты, а когда оставался, то в основном для того, чтобы держать в узде своих шуринов.

"Что за ставки?" Я скептически посмотрела на нее. "Сделайте так, чтобы это стоило моих усилий, миссис Бреннан. У меня уже есть все, что мне нужно".

Она подошла ко мне с дразнящей ухмылкой на лице и наклонилась к моему уху. Вся комната затаила дыхание.

"Если ты выиграешь, то сможешь сорвать с меня красное атласное белье, которое на мне сейчас", - прошептала она.

Никс откинулась назад, выпрямив спину.

"А если ты выиграешь?" спросил я бесстрастно.

Она не собиралась побеждать.

Я всегда выигрывал.

"Я хочу, чтобы мы купили дом. Мне нравится наша квартира, не пойми меня неправильно, но я хочу что-нибудь большое и просторное".

"Где-то, чтобы поместились все дети, которых ты планируешь ему подарить", - Хантер кашлянул в кулак, вызвав смех.

Эшлинг снова протянула мне руку, глядя на меня из-под своих черных как сажа ресниц. "Что скажешь?"

Я взял ее руку и пожал ее.

Ей не обязательно было знать, что я уже купил землю рядом с домом ее родителей и собираюсь построить там дом ее мечты.

Так же, как она не знала о той ночи на карнавале, когда я заперся в переносном туалете после того, как поцеловал ее, потому что впервые с тех пор, как мне было девять лет, столкнуться с миром было слишком сложно.

Похоть задерживается, любовь остается.

Похоть нетерпелива, любовь ждет.

Похоть сжигает, любовь согревает.

Похоть разрушает, а любовь? Любовь убивает.

С.А.Б.

Я был неправ. Любовь не убила меня. Любовь спасла меня.

Эшлинг собиралась вскоре узнать об обоих моих сюрпризах.

Но не сейчас.

Не раньше, чем я сорву с нее атласное белье.

И показал ей, что каждый может любить.

Но монстры? Мы любили немного сильнее.

Конец