Лесная свадьба [Александр Степанович Мичурин-Азмекей] (fb2) читать постранично

Annotation

Старейший марийский писатель А. Мичурин-Азмекей — мастер художественного слова о природе. В эту книгу он включил свои лучшие рассказы о природе родного края, в которых воспевает сказочную красоту приволжских лугов, могучих лесов с озерами, речками.

В книгу вошла также повесть «Коммунист Миклай» о событиях первых дней Советской власти на территории марийского края.

КОММУНИСТ МИКЛАЙ

1

2

3

4

5

6

7

9

10

11

12

13

14

15

16

СТОРОНА РОДНАЯ

СЛОВО О РОДНОМ КРАЕ

ДЕДУШКИНА АЗБУКА

ПО ПЕРВОЙ ПОРОШЕ

НА ТЕТЕРЕВИНОЙ СВАДЬБЕ

ВОРОБЬИ И СКВОРЦЫ

У ЛЕСНОЙ ПОЛЯНЫ

В ЗАСАДЕ

ПЕТЛЯ

ДОЖДЛИВЫЙ ДЕНЬ

СИРОТЫ

ДОБРОТА

СЛУЧАЙ НА ОЗЕРЕ

ВСТРЕЧА

ЗАЯЧЬИ ЛАПКИ

НА ОЗЕРЕ ШАП

У ДОМА ЛЕСНИКА

НА ЗОРЬКЕ

ПОЕДИНОК

ТРЕШНИЦА

ПОГОНЯ

ЦВЕТОК

УЖ И ЛЯГУШКА

ПОДСЛУШАННЫЙ РАЗГОВОР

ЗАБАВНОЕ СОБРАНИЕ

ДРУЖОК

НА ИЛЕТИ

ДИКИЙ ГУСЬ

БЕРЕЗКИ

РАССКАЗЫ БЫВАЛОГО ОХОТНИКА

СКУПЕРДЯЙ

INFO

notes

1

2

3

4

5

6

7

А. МИЧУРИН-АЗМЕКЕЙ

ЛЕСНАЯ СВАДЬБА

ПОВЕСТЬ, РАССКАЗЫ

*

Перевод с марийского

© Марийское книжное издательство, 1985

КОММУНИСТ МИКЛАЙ

Повесть

Перевод А. Спиридонова

Поздняя осень. Утки, собираясь в большие стаи, готовятся к отлету. Я брожу с ружьем по волжскому берегу, по маленьким озерцам на пологом заливном лугу левобережья. Сеется мелкий нудный дождь, монотонный, как жужжание осенней мухи на стекле, и только изредка рванет порыв ветра и осыплет тебя холодными, режущими каплями — будто пригоршню дробинок сыпанет.

Переходя от одного озерца к другому, я заметил вдруг дымок, поднимающийся над оврагом. Подойдя поближе, различил жестяную трубу, из которой шел дым, ниже дверь и окно землянки, вросшей в склон. Две одинаковые пегие собаки выскочили откуда-то и с лаем бросились ко мне. Тут же открылась дверь, и показалась голова хозяина.

— Барабан! Волынка! Место! — глухо крикнул он собакам. Те, поджав хвосты, спрятались в конуру под молодым разлапистым вязком.

Хозяин вышел из землянки. Это был худой высокий старик в солдатской гимнастерке и таких же брюках; темное, чуть-чуть изжелта, лицо его было довольно чисто выбрито, седые волосы аккуратно и коротко острижены. И вообще он производил впечатление строгого, твердого в поступках и аккуратного человека.

На мое приветствие хозяин любезно ответил и протянул жилистую, старчески узловатую, но крепкую еще руку, пригласил войти. Из двери пахнуло в лицо теплом и приятным духом обжитого бивуачного жилья. В землянке топилась печь. Дверка была приоткрыта, и отблески пламени играли на единственном окне, выходящем в овраг, на желтовато-зеленых ивовых прутьях, оплетавших стены, чтобы не сыпалась земля. За печкой виднелся топчан, застланный старым байковым одеялом и овчинным тулупом.

— Эх и погодка, — сказал старик. — Замерзли, наверное? Раздевайтесь, вам надо обсушиться.

Я не стал противиться, а сразу же повесил на стену ружье, сбросил всю свою охотничью амуницию. Честно признаться, я и не мечтал о такой удаче. Старик помог мне, и вскоре от развешанной одежды пошел парок, остро и душно запахло прельцой сохнущей ткани.

Старик, оказывается, сторожил здесь колхозное сено. Узнав, что я из города, он стал расспрашивать, что там сейчас и как, и почему я заехал так далеко, какую добычу взял. Я неторопливо отвечал на вопросы, сидя на чурбаке и вытянув к печке босые ноги, нужно признать, порядком замерзшие после того, как я оступился и зачерпнул в сапоги воды в каком-то небольшом болотце. Сказал, что на охоте