Полюби Меня (СИ) [Лара Ингвар] (fb2) читать онлайн

Глава 1. О затянувшемся отпуске

Каждое решение имеет последствия. В пятом классе я нарисовала на парте кота шариковой ручкой. Кот не смывался, невзирая на все труды уборщиц. Я получила клеймо «Плохой ребенок». Я росла, менялась внешне и внутренне, но клеймо оставалось, перерастая в значок «тинейджер, который плохо кончит». Я росла хорошенькой, пользовалась вниманием парней и ко всему прочему отвечала некоторым взаимностью, так что клеймо «Шлюшка», не заставило себя ждать. И вот с этими невидимыми знаками на лбу я живу всю свою жизнь. Я действительно не стала умницей, и так и не смогла стать хорошей девочкой. Насчет «шлюхи» — в последнее время меня можно величать «шлюхой итхиса». Да не просто итхиса — наследного принца Октавии.

Ровно пять дней назад я отправилась в Октавию в компании Аэрто — сына короля— немножко свихнувшегося от «любви» ко мне. Можно было бы назвать мой поступок благородной жертвой ради семьи — в конце концов я выменяла свободу своей матери на собственную, но я не думала, что все зайдет так далеко, когда садилась на частный самолет до государства, где проживает этот скрытный народ. Неделя, так я думала. Недели хватит Аэрто, чтобы разобраться в своих путанных чувствах и понять, что эмоции, которые нас связывают — это не мистическая нить, объединяющая души, не «Искра», а простое влечение. Безумная страсть, накрывающая не только его, но и меня, стоит нам оказаться наедине. Однако время шло, а наследный принц Октавии не желал меня отпускать. «Ты провела слишком много времени рядом с Александром. Только этим могу объяснить то, что твое сердце не может узнать меня». «Нам нужно чуть больше времени, малышка». Пошел шестой день моего заточения на острове в центре Северного моря.

Почему заточения? Потому что помимо моря и сада я не видела и клочка этой страны с небольшим населением всего в три миллиона человек. Аэрто привез меня в свой огромный замок, построенный еще в средние века, но регулярно реставрировавшийся и обновлявшийся и потому лишь внешне похожий на обиталище рыцарей. Внутри он был обставлен современной мебелью, в нем также присутствовали все блага цивилизации, кроме доступа в интернет. У итхисов есть внутренняя сеть, на этом возможности общения с окружающим миром у этого народа заканчиваются. На мои просьбы посмотреть столицу, Аэрто неизменно отвечал «Не сейчас, у меня очень много дел». Какие дела были у наследного принца я не знала. Половину дня он проводил в моей или его постели, к обоюдному удовольствию. Вторую половину работал в кабинете. Это только в сказках принцы только и занимаются тем, что ищут свою вторую половинку. В реальности у них хватает дел. Аэрто занимался проблемами здравоохранения и транспортного сообщения. Все больницы и дороги Октавии были в его ведомстве. Еще в его ведомстве были все запасы кокаина в стране, потому что тот лежал горстями по всему дому. Я не видела ни одного журнала, который бы не оказался присыпан белым порошком. Прислуга, наводящая тщательный порядок в доме, миновала эти журналы, словно никто их не замечал.

Все же псевдо-искра — странная вещь. Как личность мне Аэрто неприятен, но стоит ему коснуться моей кожи, и я превращаюсь в бессловесное животное, которое не может оторваться от него. С принцем происходит нечто подобное, вот только он почему-то уверен в том, что между нами ЛЮБОВЬ. Когда же я сама думала о любви, то представляла другого мужчину.

Александр — одна мысль о боссе заряжала меня уверенностью и спокойствием. Абсурдно, если учесть, что нас связывают только рабочие, а быть может дружеские отношения. Александр когда-то говорил мне, что ноги его не будет в Октавии, и, зная его, сомневаюсь, что он сделает исключение, чтобы вытащить свою глупую секретаршу из лап Аэрто. Александр Дарк — владелец огромной корпорации под названием «Азаик» и итхис древнего рода. Именно из-за работы на Александра я попала в мир, закрытый от простых смертных. Как другие итхисы, Дарк бел как мел, его глаза топазово голубого цвета, а по коже бегут синие вены, которые очень хорошо видно, стоит ему расстроиться или разозлиться. С тех пор, как я попала в замок Аэрто, я видела нескольких итхисов, но никто не казался мне таким привлекательным, как Алекс или Аэрто.

У большинства итхисов особенная форма альбинизма, их глаза и кожа плохо воспринимают солнечные лучи, что неудивительно, если учесть, что они исконно живут в месте, где примерно пять солнечных дней в году. Но как я узнала от Аэрто — это обратная сторона медали жизни «белых дьяволов». Есть и положительные стороны, настоящие итхисы отличаются потрясающим долгожительством, они не болеют Альцгеймером, большинством венерических заболеваний, не могут заболеть раком, если только это не рак кожи. Аэрто уже почти семьдесят — а выглядит он так, словно подбирается к сорока.

Сегодня было солнечно. Один из немногих солнечных дней в этой холодной стране. Я подошла к окну и выглянула за тяжелые шторы, боясь пропускать свет внутрь, чтобы не травмировать глаза принца. Полдень. Комнаты, в которых меня поселил Аэрто — были его личными покоями. Они располагались в круглой башне, сохранившейся с 13 столетия. К моему приезду гарем принца был перенесен в другое крыло замка, куда мне настоятельно не рекомендовали заходить. Что ж, я и не желала смотреть на иссушенных любовью к принцу девиц. У итхисов есть одна особенность — чем чище родословная итхиса, и чем древнее его род, тем опаснее прикосновение. Если тебя касается представитель эодаре — древней крови — готовься к билету в один конец в страну «жить без тебя не могу». Александр — тоже эодаре, но я никогда его не касалась. Природа чувства, которое я испытываю к нему — естественная. Хотя сомневаюсь, что он когда-либо ответит мне взаимностью, особенно после того, как я улетела с другим мужиком в страну, которую он ненавидит.

— Хочу прогуляться, — заныла я, глядя на Аэрто, распластавшегося на кровати на животе. Его длинные волосы свешивались вниз. На фоне черного белья они сияли серебром. Расслабленное тело принца было кое-как прикрыто одеялом. Открывались только красивые плечи, спина, узкая талия. Аэрто выглядел спортивным, но не таким как Александр. Железо принц явно не тягал. А еще он изрядно похудел за последние пять дней. Наш секс марафон сказывался на нем сильнее, чем на мне.

— Ох, малышшка, дай мне поспать, — пробурчал он недовольно.

— Дай мне телохранителей и отпусти в город. Это же просто, — я оторвалась от окна и подошла к Аэрто. Стоило мне присесть на кровать, рука принца взметнулась и обняла меня за талию.

— Вечером? — проговорил он, погружаясь в сон. Черт, если Аэрто уснет, я не добужусь его до вечера.

— Сейчас, — я прикоснулась к его лицу, вынуждая открыть серебряные глаза, — Аэрто, ты мне говорил, что я не пленница, а я в твоем замке уже пять дней. Отпусти меня. Тем более сейчас солнечно, мне нужен витамин Д.

Мужчина тяжело вздохнул. Нажал на какую-то кнопку. Его желание поспать было явно сильнее желания препираться. Спустя десять секунд в комнату скользнул невысокий, сухой старичок. Он был здесь кем-то вроде управляющего. Ему Аэрто сонно отдал несколько приказов на языке итхисов. Управляющий понимающе кивал, словно верная собака.

— Госпожа, когда подать машину? — поинтересовался он у меня. Условились на том, что я выеду через пол часа. Я едва не прыгала от счастья, осознав, что вынужденное заточение вот вот закончится и я смогу посмотреть столицу Октавии — Олиан. А всего то нужно было подловить Аэрто на грани сна и бодрствования.

— Через пол часа буду готова, — ответила я, и не тратя больше времени удрала в гардеробную. А Аэрто тихо засопел, не в силах больше противиться сну. Запоздало я подумала о том, может ли мода итхисов отличаться от того, что принято носить у меня на родине. Но вспомнив как вели себя соотечественники Аэрто, которых я видела в клубах Александра, решила, что скорее всего нет. Оделась я на всякий случай скромно. Коричневое шерстяное платье доходило до колен, полусапожки подходили к кожаной короткой куртке. Волосы я завязала узлом на затылке. Не прошло и пятнадцати минут, я спустилась по винтовой лестнице вниз, в широкий холл, подсветка была очень слабой, вмонтированной прямо в грубые стены. Нормальные окна в холле отсутствовали, было лишь нечто наподобие бойниц, закрытых цветным стеклом. Итхисы хорошо видят и чувствуют себя в темноте, а у меня от постоянного мрака портилось настроение и болела голова.

В холле меня ждал управляющий и крупный мужчина, итхис-полукровка. Судя по всему его ко мне приставят в качестве охранника. А то мало ли что может случиться с новой любимицей принца. Управляющий окинул меня взглядом спокойных выцветших глаз и поинтересовался:

— Госпожа хотела бы посмотреть достопримечательности? — в его голосе слышался легкий акцент. Я активно закивала, мысленно скандируя «Выпустите меня отсюда!». Старик объяснил что-то мужчине. У того была «неправильная», как бы выразился Аэрто внешность. Кожа его отличалась смуглым оттенком, глаза были не голубыми, а зелеными, и только белоснежные волосы и брови выдавали кровь итхисов. Не просто итхисов, а скорее всего кого-то из благородных семейств. Плюсом подобной внешности было то, что как и я мужчина мог выходить под прямые солнечные лучи и не боятся заработать меланому. Неожиданно телохранитель улыбнулся и сказал на понятном мне языке:

— Я Грег, буду рад вам служить. — улыбка это была искренней, а не дежурной. Я сразу почувствовала себя в своей тарелке.

— Кира, — представилась я — спасибо вам.

Взгляд управляющего стал колючим. Но мне было все равно. В сопровождении Грега, который по совместительству работал водителем, я покинула особняк. Управляющий не мог выйти под открытые лучи. Его внешность как раз была «правильной». Мы покидали территорию замка, обнесенную прекрасно сохраненной крепостной стеной. Сразу за замком начинался густой, темный лес, украденный из старинной европейской сказки. Вековые сосны, мощные, но изуродованные ветрами, соседствовали с декоративными елями, явно посаженными человеческими руками. Ели росли вдоль дороги, каждая была помечена белым кружком.

— Король любит ели, — пояснил Грег, когда я спросила, каким образом японские голубые елки умудряются выживать в этом суровом климате. — А если король что-то любит, оно будет жить.

Говорил Грэг восхищенно. Нет, пожалуй не так. Мужчина произнес слово «король», как говорят «бог» верующие.

— Аэрто говорил, его отец правит уже столетие. Мне не верится, — я хотела узнать как можно больше, а пока пейзаж за окном оставался неизменен, Грег оставался моим единственным источником информации. Мужчина криво усмехнулся:

— Древняя кровь — она такая. И это замечательно, что наши правители могут жить так долго. Жаль только… — мужчина осекся. Мы проезжали возле группки аурей: салатовые иголки плясали, купаясь в солнечном свете.

— Что жаль?

— Что его Высочество единственный сын. Жаль, что у короля нет больше детей. Нет, нет, вы не подумайте — затараторил Грег, он явно ненавидел себя сейчас за длинный язык — принц Аэрто наделен всеми достоинствами, необходимыми будущему правителю. Просто было бы здорово, если бы у короля было больше детей. Дети с чистой кровью — благословение.

— А с не чистой? — задала я провокационный вопрос, но не получила не него ответа. «Дети с чистой кровью — благословение»: надо запомнить. — О, смотрите, аллея ольденбургов!

Вдоль дороги, стройными рядами выстроились голубые елки, каждая метра по три в высоту. Они походили на солдат в парадной форме, вытянувшихся в шеренгу. Было бы глупо пытаться вытащить у Грега какую-нибудь дополнительную информацию об итхисах, после того, как он отказался отвечать на мой последний вопрос. Поэтому я предпочла отвлечь его внимание на что-то более безобидное.

— Вы многое знаете о елях, — удивленно сказал мой сопровождающий. Конечно он не знал о том, что лет в 14 я очень увлеклась ландшафтным дизайном. Увлечение продлилось два года, а потом сошло на нет, но кое-какая информация в моей голове осталась. Например, названия некоторых елок я все еще помню.

— Я многое знаю о многом, но ни о чем достаточно хорошо, — рассмеялась я в ответ. Подобная легкость успокоила мужчину и он принялся рассказывать о том, как каждую весну и осень местные заботятся о елях. Их удобряют, опрыскивают от паразитов, а по осени прикрывают самых слабых от снега и мороза. Он и сам вместе с женой и детьми помогал ухаживать за лесами.

— А потом каждая деревня жарит на вертеле молодую косулю. Мясо у них — лучшее! Это такой замечательный праздник, дети обожают просто.

Мне живо представились маленькие острозубые итхисы, раздирающие истекающее кровью мясо. И эта картина не показалась мне жуткой. Острозубые малыши, такие же малыши. А мяса итхисам нужно есть больше, чем представителям других народов. Из рассказа Грега становилась понятно, что жизнь здесь простая, местами сельская. Со своими праздниками и традициями. На дороге нам встретилась еще пара автомобилей премиум класса. Я не смогла рассмотреть ни водителей, ни пассажиров потому что автомобили оказались наглухо затонированы. Лес никак не заканчивался, а потом резко появилась небольшая деревенька, по улице которой мы поехали неспеша из-за ограничителей скорости.

— Эта деревня принадлежит принцу. — Не без гордости сказал Грег, — Я тоже отсюда. С моим происхождением работу получить очень сложно, но выручило, что девчонки из гарема всегда хотят что-то новое из одежды. Вот и вожу в город.

Я кивала, поражаясь его словоохотливости. Мне очень повезло, что у мужчины язык без костей. Он говорил что-то о своих соседях, жене, которая как и он не совсем итхис, а потом восхищенно рассказывал о дочках, соответствующих здешнему канону красоты.

— И глазки как у моей Лиры голубые-голубые, а волосы как у меня. Пошли в дедов. Если еще и тесты сдадут на устойчивость к болезням, то им совсем другая жизнь светит. Смогут в Город переехать.

— То есть в Городе могут жить только чистокровные итхисы? — осторожно поинтересовалась я. Не хотелось его спугнуть. На мой вопрос мужчина ответил.

— На окраину можно всем, но центр для чистокровных. Там же аристократы. У вас не так?

Я покачала головой. Грег не стал задавать мне вопросов, а продолжал болтать. Ему было абсолютно не интересно, что происходит во внешнем мире. Потрясающее отсутствие любопытства. Он говорил о том, что его девочки — лучшие в школе. О том, что, если повезет, их возьмут в гимназию в Городе. Рассказывал про своих предков и про то, что это явно их гены, которые столь выгодно раскрылись в его дочерях.

Я рассматривала деревушку, где царил порядок, у деревянных домов стояли велосипеды, а на подоконниках цвели герани удивительного темно-фиолетового оттенка. На улицах народу было не много, и все без исключения не особенно походили на итхисов. Наверное тех, у кого кровь была чище, как выразился Грег, солнечный свет загнал в дома. Я приметила, что одежда у людей простая, но хорошего качества. Обувь тоже. Вопиющей бедности в глаза не бросалось, как и потрясающего богатства. Не понятно было, почему Александр так ненавидит свою страну. На вид она очень походила на любое европейское государство.

Ну, быть может, чуточку расистское. Я обратила внимание на то, что на рекламных плакатах изображались без исключения беловолосые и белокожие люди. Будь то парикмахерская, магазинчик одежды или стоматологическая клиника.

Чем ближе мы продвигались к Олиану, тем больше появлялось машин и тем чаще я видела плакат с красивым, стареющим мужчиной, облаченным в белую мантию и корону. Он показался мне отдаленно похожим на Аэрто, только взгляд у него был бесконечно уставшим, словно корона эта уже давно слишком тяжела для его шеи.

— Неужто это король? — поинтересовалась я у своего спутника. Тот охотно ответил:

— Да, его Величество. Я его даже один раз вживую видел, когда он приезжал в замок. Каждый шаг и жест…. Аристократы — они другие, а Король — это Король.

На плакатах были выведены какие-то слова.

— Как это переводится? — спросила я. Быть может я задаю слишком много вопросов, но с другой стороны, когда еще удастся? Да и мой провожатый оказался на удивление словоохотлив.

— Ваш король любит вас, — губы Грега растянулись в улыбке. Он не сомневался в том, что любит. Кого же еще королю любить, как не своих подданных? Я даже позавидовала ему на мгновение — наверняка эта вера в короля дает ему чувство защищенности и спокойствия. У итхисов, которых я смогла рас

Мы пересекли невидимую линию, за которой начинался город — Олиан. Я вертела головой, пытаясь рассмотреть и запомнить. Нет, мне конечно хотелось посмотреть центр и достопримечательности столицы Октавии. Однако я точно знаю, что любой город начинается с окраины — именно окраина — его настоящее лицо.

Окраина Олиана не была безобразна. Здесь как и везде росли ели, домики из красного кирпича были чистыми, четырехэтажными, рассчитанными на несколько квартир на каждом этаже. Перед домами я не заметила большого количества машин, вернее не увидела ни одной, а, значит, наличие собственного транспортного средства было роскошью лишь для аристократов. На стенах нескольких домов красовалось граффити Liberte! Одно лишь слово, повторяющееся, написанное разной краской, разными балончиками. Выведенное с отчаяньем, надеждой и желанием что-то изменить. Грег фыркнул:

— Надеюсь, этих безобразников поймают. Свободы им захотелось! Раз так захотелось, пускай уезжают. Живем в раю, а они туда же.

Голос Грега звучал раздраженно. Он действительно злился на невидимых вандалов. Нет, предположим, граффити я и сама особенно не жалую, но в этом послании было что-то особенное, настоящее. Кто-то отчаянно жаждал свободы. А вот Грега все устраивало.

Мы продвигались в центр города — Олиан вырос на месте слияния двух рек, вдали от моря, укрытый холмами и лесами от пронизывающего ветра, который приходился весьма по вкусу Аэрто. Множество мостов, старинных и новых вело к сердцу Олиана. По рекам двигались небольшие суда, а, приглядевшись, я смогла рассмотреть судоходную верфь. В Октавии был большой порт, где разгружались большие торговые корабли, по рекам двигались судна поменьше. Но все необходимые товары явно доходили до города по водному пути.

На нас смотрели окна многочисленных домов аристократических семейств итхисов. Каждый отличался стилем, архитектурой, но вписывался в общий лик города. Все без исключения особняки были белого цвета. Я заметила не только старинные, но и новые дома. Когда мы пересекли мост, то были остановлены на пограничном посте, где невысокий итхис потребовал от Грега документы. Тот выдал их с наглой улыбкой, ему нравилось, что он может попасть в сердце столицы.

— Боятся террористов? — спросила я мужчину. Тот покачал головой:

— Центр только для чистокровных, их гостей и слуг. — равнодушно пояснил он. Я удивленно моргнула, и сложила еще одну деталь в копилку своих знаний о жизни итхисов. Теперь понятно, отчего Грег так гордился потенциальной возможностью дочерей учиться в Городе. «Городе» с большой буквы, ведь простым людям тут просто нечего было делать. Мы ехали по почти безлюдным улицам и это навевало тоску. Редкие автомобили премиум класса ныряли в подземные парковки. Подземные парковки здесь были под каждым зданием: будь то современное строение или старинный особняк. Я не удивилась бы, узнав, что под этим городом существует еще один, скрытый от солнечного света.

— С чего начать осмотр достопримечательностей? — как можно более легкомысленно поинтересовалась я. Я глупая блондиночка, хорошенькая глупая блондиночка — как мантру повторяла я про себя. Легкомысленная, добрая, пустоголовая. Есть старый как мир стереотип о том, что хорошенькая равно глупая. А глупая значит безобидная. Люди расслабляются рядом с веселыми молодыми девушками, говорят то, что думают в надежде на то, что разум блондиночки сотрет полученную информацию через несколько секунд.

— Предлагаю с дворцовой площади, — Грег бросил автомобиль прямо на улице, благо места было много. В столь солнечный день большинство итхисов воспользовалось подземными парковками.

Мы прошли по прямой узкой улице, по обе стороны которой высились небольшие домики, построенные веке в 19 и оказались на дворцовой площади. Дворцовая площадь оказалась белого цвета, камень, из которого она была выложена походил на гранит и переливался в свете солнца.

— В полнолуние здесь потрясающе. Или когда снег идет. Белое на белом, — сказал мой сопровождающий. Украшением площади служил огромный фонтан, напомнивший мне фонтан Треви в Риме. Из фонтана словно пытались выпрыгнуть огромные волки, они резвились в каплях воды, задирали мраморные головы вверх и выли на невидимую Луну. В ответ на мое замечание, что напоминает мне это произведение искусства, Грег рассмеялся.

— Его создали по проекту Николы Сальви, потому он и показался вам похожим. Только этот сделан не из мрамора, мрамор бы зиму не перенес.

Я подошла ближе, чтобы рассмотреть фонтан. Действительно, камень, который я приняла в начале за мрамор, был чем-то иным. А глаза волков, переливающиеся голубым так и вовсе казались выполненными из настоящих топазов.

— Нам очень повезло, что сегодня солнечно. Обычно здесь много детей Луны и к фонтану близко не подойти.

— Детей Луны? — переспросила я. Со свойственной мне жадностью я оглядывала площадь и расходящиеся от нее лучами улицы, рассмотрела дворец впереди. Для королевского он показался мне слишком маленьким. Но кто знает. Быть может король Октавии отличается скромностью.

— Да. Многие благородные фамилии благословлены такими детьми. Они приходят сюда потанцевать, когда погода не такая пасмурная. Быть может вам еще повезет и вы увидите их. Я кивнула, продолжая запоминать.

— Мы можем подойти ближе к дворцу?

Грег кивнул и прошествовал со мной через площадь ко дворцу. Ни рва, ни заборов и ограждений, ни охраны я не увидела. На мое замечание о размерах дворца мужчина ухмыльнулся:

— Ну так дворец большей своей частью спрятан под землей. Личные покои короля и его семьи находятся именно там.

Мужчина топнул ногой, выразительно посмотрел вниз. Я тоже уставилась на свои ноги. Удивительно! Но с другой стороны логично, ведь итхисы так не любят солнце. Солнечный луч высветил вязь слов на языке итхисов. Текст украшал роскошный вход во дворец. С удивлением, я обнаружила, что уже видела этот текст.

— «Древняя кровь — гордость и слава». — сказала я. Меня вдруг пробрала дрожь. Я видела этот текст на кольце Александра. Почему они написаны на входе во дворец?

— Вы знаете наш язык? — мой сопровождающий тоже смотрел на надпись. Он был изрядно удивлен моей осведомленностью. Я пожала плечами.

— Нет, но я видела эти слова.

— Где, позвольте спросить? — Грег вдруг растерял свою легкомысленность. А ведь притворяюсь не я одна… Голос его звучал напряженно, в нем вдруг послышался легкий акцент.

— На перстне.

— Я и не знал, что вы знакомы с кем-то еще из королевской семьи.

— Королевской семьи? — вязь слов зачаровывал меня.

— Это — девиз их дома. Только представители королевской фамилии имеют право носить такие кольца. Дарки, например.

— Я работаю на Александра Дарка.

Мужчина споткнулся.

— Работаете?

— Я его личный помощник. Когда закончится мой отпуск, я вернусь к своим обязанностям.

Грег добродушно рассмеялся:

— Кира, кто вам сказал, что вы вернетесь? Вы никогда не покинете Октавию.

Глава 2. О сегрегации и поиске знаний

С дружелюбной улыбкой на дружелюбном лице мой сопровождающий объяснил мне правило, которого придерживается вся аристократия итхисов. Своих любовников и любовниц, привезенных на родину, они оставляют здесь. Любовники и любовницы обычно идут на подобную сделку с радостью, они получают брендовую одежду, люксовые автомобили, дома, слуг и солидный счет в банке. Теряют они тоже немало: возможность связаться с родственниками, самостоятельность, солнечный свет. Мы с Аэрто не договаривались о смене моего постоянного проживания, о чем я сообщила Грегу. В ответ на мое откровение мужчина посмотрел на меня так, словно я отказывалась от рая, чтобы отправиться в преисподнюю.

Спорить с ним мне не хотелось, ведь рай каждому видится по своему. Тем более дружелюбие Грега могло бы сыграть мне на руку в дальнейшем. Лучше не приобретать лишних врагов в месте, где законы судя по всему не менялись уже столетие. И были явно не на моей стороне.

Солнце скрылось внезапно, свинцовые тучи, пригнанные северным ветром наползли на небо и изменили пейзаж. Они были вязкими, словно созданными из ртути и тяжелыми, нависающими над головой. Стая жадных чаек взлетела и, крича, взвилась над рекой. Не знаю, кто решил, что чайки — романтичные птицы, наверное кто-то, кто никогда не слышал их истошных воплей.

— Пойдет дождь, — с видом знатока сообщил мой сопровождающий. Он указал мне на ход под площадь, над которым возвеличивалась вывеска, не требующая перевода. Торговый центр обладает особенной, манящей аурой, которая привлекает модниц словно огонь мотыльков. Немного опустошить карманы Аэрто после услышанного показалось мне отличной идеей. Секс рабыню из меня вздумали сделать. Зря… ой как зря.

Слабо освещенная лестница расходилось на три коридора. Дружелюбный охранник спросил что-то у Грега, после чего пропустил нас в правый. Грег перевел для меня их короткую беседу и причину разделения.

— Он поинтересовался полукровка вы, гостья или аристократка. В магазинах разное освещение и товары, чтобы сделать шоппинг приятным для всех.

Или чтобы лишний раз указать, кто на каком месте находится… Подумалось мне.

Коридор постепенно становился все светлее, встроенные лампы дневного цвета, излучение подобрано так, чтобы южные растения уютно чувствовали себя, раскинув широкие листья. Высоченные потолки, дорогая плитка на полу и бутики, бутики, бутики. Магазины одежды на любой вкус, ювелирные украшения, магазины с бельем и секс шопы, которых я насчитала три за жалкую минуту. Посетителей и посетительниц было не много и все они отличались молодостью и потрясающей красотой. Черт, да просто серая мышь по сравнению с половиной из них. Вот идет словно вытесанная из обсидиана женщина. Ее густые волосы лежат роскошной волной на спине и плечах, каждое движение хищное и изящное. Она так хороша в своих спортивных кроссовках и одежде в стиле кэжьюал, что мне вдруг тоже захотелось так одеться, хотя я понимала, что роста мне явно не хватит, чтобы вещи смотрелись столь же изысканно как на ней. А вот идет мужчина, похожий на греческого бога. Смуглая кожа, поцелованная солнцем, волосы темные и курчавые, нос с горбинкой. В нем есть нечто первобытное, дикое и даже то, что одет он в костюм от Армани не убирает этой дикости, а лишь подчеркивает ее. Блондинки, брюнетки, девушки с каштановыми волосами и прическами-радугой. Мужчины, место которым на подиуме. Итхисы находили для себя красивейших представителей каждой национальности.

Однако не только потрясающая красота роднила всех этих незнакомцев. В их глазах присутствовал лихорадочный блеск и вместе с тем какая-то поволока, словно каждый из них находился в иллюзорном мире или же видел перед собой иллюзию. Ударенные ложной искрой. Все как один — подумалось мне. Бутики с одеждой меня, конечно, интересовали. Можно было бы прикупить чего-нибудь для Викки и Веры, раз уж мне в руки попали деньги налогоплательщиков целой страны. Но к ним я всегда успею вернуться, а пока…

— А книжный тут есть? — спросила я своего сопровождающего с надеждой. Тот явно бывал в этом царстве неоднократно и мог с легкостью поработать картой.

— Никогда не встречал в окружении принца подобных вам женщин! — Грег замолк, поняв, что ляпнул лишнее.

— А какие женщины в окружении принца?

— Вы не подумайте, они все очень достойны и потрясающе красивы. Но большинство бы сейчас интересовало, где находится магазин нижнего белья. Наряды, наряды, попытки привлечь его внимание. Женщины принца влюблены только в него.

Это я знаю. И «влюблены» слабо сказано. Я видела, что прикосновение Аэрто творит с противоположным полом. Ему поклоняются, его обожествляют, ради него готовы умереть. Как хорошо, что судьба одарила меня частичным иммунитетом к касанию итхисов.

— Так, книжный?

Слушать про гарем принца мне не хотелось. Не из ревности. Я ведь не планировала связывать свою жизнь с Аэрто, и сколько там у него любовниц помимо меня, мне в общем то по барабану. Просто неправильно это, чудовищно неправильно забирать чью то жизнь. Делать из человека послушного твоей воле раба. Пусть раба радостного, готового услужить любым из доступных ему способов.

Мужчина было покачал головой, разбивая слабую надежду, но потом вдруг хлопнул себя по лбу.

— Есть кафе. В общей зоне. Владелица довольно экстравагантная особа и очень любит читать. И делится книгами охотно. Она открыла кафе после того, как вышла из фавора. Там вы можете найти бумажные книги по истории Октавии, много художественной литературы. Но зачем вам это?

Я лишь похлопала ресницами, не собираясь отвечать на вопрос. Потому что я буду искать загадочное слово. «Эодэртэ», слово, которое прошептала мне мама в время нашей короткой встречи, а Александр, услышав его, потерял дар речи. Что такое «эодэртэ» и почему мне нельзя касаться других итхисов? У нас с мамой было слишком мало времени, чтобы она успела мне объяснить, поэтому ответ на эту загадку мне предстоит отыскать самой. Напрямую спрашивать опасно, а так. Кто обвинит девушку в интересе к культуре ее «парня»?

— В переводе, естественно, ничего?

Мужчина пожал плечами. Что ж. Информация это информация. А научиться читать на новом языке, говорят, не так уж и сложно.

Мы шли мимо магазинов одежды, косметики, техники и товаров для дома. В нескольких местах мне захотелось остановиться, потому что здесь были представлены неизвестные мне бренды, явно внутреннего происхождения. Один магазин запомнился особенно. Белая одежда, с белой же вышивкой. Удивительного качества ткань. Никогда бы не подумала, что белый может быть таким разным. Легкий полутон: розовый, серый или бежевый оттенок и каждая вещь смотрится уникальной. Если вспомнить, я видела нечто подобное на принце.

— Это традиционная одежда итхисов. — Пояснил Грег. — Итхисы носят белый на все торжественные встречи. Если захотите, на обратном пути остановимся здесь.

— Хочу, — я глядела на платье с едва заметным золотым отливом.

Платье походило на вечернее, но отличалось очень простым фасоном. Бретельки, полукруглый вырез на груди — длина по щиколотку. Просто, элегантно, волшебно. Мне нестерпимо захотелось его примерить. Позже. Позже. Я одернула себя и оторвалась от витрины. В начале книги.

Общая зона располагалась под прозрачным куполом и напоминала элитный фудкорт. Десятки небольших ресторанчиков были расположены по краям окружности. Центр же занимал еще один фонтан на этот раз из белого мрамора, где плескались длинноволосые нереиды. Грег оказался прав. По куполу били крупные капли дождя, перемежавшегося с градом. Было почти страшно наблюдать за этим буйством природы, не верилось, что эта ненадежная стеклянная преграда устоит.

— Нам сюда. — мужчина увлек меня к противоположному концу окружности.

Там, укрытая от посторонних глаз с помощью хитроумных деревянных перегородок, располагалась уютная кофейня. Спокойный интерьер в бежевых тонах, мягкий полумрак, который разбавляли лампы для чтения, и аромат кофе и старых книг.

Немногочисленные посетители были заняты чтением или разговорами и поглощением кофеина. Я приметила двух девушек, которые явно были чистокровными итхисами. Молочно белая кожа и волосы словно снег. Они оживленно о чем-то разговаривали и смеялись.

Я и Грег заняли место в уголке, рядом с полками, наполненными книгами. Книги здесь были везде, они лежали прямо на полу, на столиках, креслах. Книги жили своей собственной жизнью и перемещались будто бы по своей воле. Надеюсь, я обнаружу здесь словарь. У итхисов существовала какая-то религиозная заморочка, которая не позволяла им создать электронные словари. Язык Октавии был устным и письменным, существующим только на бумажных носителях.

— Найдете для меня словарь? — попросила я мужчину. Тот растворился среди стеллажей. Мне несказанно повезло обзавестись таким болтливым сопровождающим.

К меню были прикреплены картинки, по которым я поняла, что выбор здесь богатый, а кофе самых лучших сортов. В ожидании официанта, я продолжила рассматривать посетителей. К девушкам присоединился Аполлон в костюме от Армани, которого я видела накануне. Он с нежностью взял в ладони руку одной из них, провел губами по коже, вдохнул, словно аромат этой кожи пьянил его. Девушка улыбнулась, рассеянно погладила его по плечу. Очевидно, этот мужчина едва сдерживался, чтобы не наброситься на нее прямо здесь. Она же оставалась холодна и спокойна. А значит псевдоискра со стороны женщин-итхисов также действует на мужчин подобно яду.

— Вы здесь недавно. — услышала я женский голос позади себя. Я обернулась и увидела высокую рыжеволосую женщину в годах. На вид ей было к пятидесяти, но я могла ошибаться. Она была подтянутой, собранной, в глазах легкий лихорадочный блеск как у всех, кто испытал на себе счастье прикосновения чистокровных итхисов.

— Как вы догадались? — спросила я. Незнакомка заговорила по-английски. В голосе слышался британский акцент.

— Вы рассматриваете здесь все как турист. Так, как давно вы в Октавии?

— Около недели.

— И как вам здешняя погода?

— Я бы назвала ее дерьмовой.

Женщина мягко рассмеялась, от чего ее тяжелые кольца-серьги, сделанные из дутого серебра, закачались.

— Оливия, — протянула она мне унизанную перстнями руку. Ладошка была узкой и холодной.

— Кира, — ответила я на рукопожатие.

— Я принесу для вас кофе за счет заведения, а вы расскажете мне о внешнем мире. — после того, как я согласно кивнула, женщина захлопала в ладоши. То, что передо мной та самая эксцентричная владелица кафе, о которой упоминал Грег, сомнений не вызывало. Она и мой сопровождающий вернулись одновременно. Мужчина принес три разных словаря. А женщина две чашечки ароматного кофе. Она бросила быстрый взгляд на словари, снова на меня. Хмыкнула. Затем обратилась к Грегу на языке итхисов. Она лучилась дружелюбием и говорила с той приклеенной широкой улыбкой, которую я успела заметить у местных. Надо взять на вооружение. Грег кивнул, улыбнулся в ответ, а потом сказал:

— Оливия говорит, что для нее честью будет рассказать вам о языке и кое-каких здешних обычаях, и что я могу вас пока оставить. Что скажете?

Я устремила взгляд на столик, чтобы не выдать обуявшую меня радость.

— Я с удовольствием пообщаюсь с Оливией.

Грег воодушевленно удрал в сторону магазинов, а мы с владелицей кафе остались наедине. Она действительно хотела узнать, как изменился внешний мир, спрашивала о новых фильмах и книжных новинках. Оказалось, что, в Октавии существовала строгая цензура и сюда поступали только мрачные книги и фильмы, благодаря которым жизнь вне этой страны выглядела сущим адом. Таких же правил придерживались новостные каналы и газеты. Теперь стало понятно, отчего Грег решил, что живет на последнем неиспорченном клочке земли. Сама Оливия была любовницей одного аристократа из среднего по значимости рода, а потом он женился и довольно счастливо. Как оказалось, итхисы не бросают своих любовников даже после того, как расстаются с ними. У них присутствовала какая-то извращенная верность, и аристократы заботились о бывших любовниках, или помогали проходить реабилитацию, если любовник или любовница того желали. Оливия выбрала свободу, и ее покровитель предоставил ей эту свободу в той мере, которую позволял закон. Вернуться домой женщина уже не могла. Услышав про запрет, я еще сильнее захотела собрать свои вещички. Пора заканчивать свои каникулы, и настало время серьезно поговорить с Аэрто.

— Значит это правда? Я не имею права вернуться домой? А если я убегу? Кто-то же пробовал сбежать…

— Никто никогда не сбегает. — мрачно сказала она мне, размешивая сахар в кофе — Любовь к ним сковывает сильнее цепей. Ты скорее вырвешь собственное сердце, чем оставишь своего покровителя. Хотя, в тебе есть что-то особенное, Кира. Я здесь уже двадцать лет и редко встречаю новеньких, которые способны внятно разговаривать, по крайней мере в начале отношений. Кто ваш покровитель?

— Аэрто, — неохотно отозвалась я. Женщина присвистнула, посмотрела на меня внимательней.

— Его Высочество… И вы все еще в здравом уме?

— Вполне. Только с трудом выбираюсь из постели, если вы понимаете, о чем я.

Оливия снова рассмеялась. Громко и задорно. Этот смех и сейчас привлекал внимание, превращал ее в красавицу. А когда она была молодой, то наверное мог свести с ума.

— Конечно понимаю! Мне, чтобы выбраться из постели своего покровителя понадобилось десять лет. Но я справилась. А ведь он был не эодаре.

Я вспомнила это слово. «Эодаре», Александр называл так себя. Александр, Александр… Где ты сейчас? Что делаешь? Смог ли укрыть маму?

— Я знаю это слово «эодаре»— древняя кровь. Значит эод, это древний, а «аре» переводится как кровь, — я была вполне горда собой за сообразительность.

— Не совсем так, — мягко поправила меня женщина. «Эод» — на их языке кровь. «Аре» — древний. Прилагательные идут всегда после существительных. Девушка — красивая, мужчина — высокий. А не наоборот. — Она объясняла эти правила с легкостью, так что мне сразу стало понятно. Оливия упоминала, что в той, далекой своей жизни работала учительницей начальной школы. Когда я попросила Оливию научить меня читать на языке итхисов, она с готовностью ответила согласием. Чтобы освоиться с алфавитом мне понадобился час, спустя который я с гордостью смогла прочесть несколько предложений из детской книжки, а еще написать свое имя и слово «эод».

Я постоянно заглядывала в старенький словарь, где были выведены буквы с транскрипцией. Буквы в языке итхисов больше всего напоминали мне арабскую вязь, хотя по уверению моей учительницы у этих языков не было ничего общего. Оливия убрала прочь все учебники, которые принес Грег и достала зачитанную книжечку, по которой сама начинала заниматься когда-то давно. Когда мой сопровождающий вернулся, чтобы увезти меня обратно к принцу, тот проснулся и жаждал моего общества, Оливия вручила мне потрепанный томик.

— Дарю вам эту книжку. Мне она уже без надобности. А вам еще пригодится. Приходите в любое время, я почти всегда здесь.

— Я думаю, что скоро уеду домой.

Оливия лишь улыбнулась в ответ на мои слова.

— Приходите. С удовольствием дам вам несколько уроков.

Мы вернулись к машине, я так и не успела купить понравившееся мне платье. Но, чутье подсказывало, не стоило заставлять Аэрто ждать. Тот позвонил Грегу уже трижды, а голос его звучал раздраженно. Дождь прекратился, но небо так и осталось затянуто тучами, которые в своих тесных объятьях не пропускали ни единого солнечного луча.

Грег вырулил с парковки и поехал прочь от площади, но вдруг затормозил.

— Вам несказанно повезло, Кира! Несколько детей Луны сегодня танцуют возле фонтана.

Он воскликнул с восторгом и обожанием. Кто такие дети Луны? Малыши-итхисы?

Я попыталась разглядеть фонтан, возле которого двигались размытые фигуры в белом и мысленно выругала себя за то, что отказалась от ношения очков. Пора уже прекратить обманывать себя и заказать пару. Зрение у меня ни к черту.

— Грег, а можно я подойду поближе?

Мужчина отворил дверь и сопроводил меня вперед. Когда же я увидела, чем именно так восхищался Грег, то закрыла рот ладонями, чтобы не закричать.

Фигуры в балахонах были итхисами. Идеальными, беловолосыми и белокожими, с голубыми глазами, «правильными» итхисами, как бы сказал Аэрто. Но эти итхисы, все без исключения были уродами. Массивные подбородки, искривленные спины и лопатки. Конечности, непропорционально длинные или короткие. Мужчины и женщины, мальчики и девочки. В ушах некоторых я заметила слуховые аппараты, другие двигались, выставив перед собой трости. Третьи улыбались бессмысленными и безумными улыбками. Их сопровождали молчаливые и строгие слуги. Дети Луны двигались под спокойную музыку, преисполненные чувства собственного достоинства. Они размахивали руками, растопыривая пальцы, словно птицы, что должны вот вот взлететь. Приседали и вытягивались в полный рост.

— Это…

— Дети Луны. Аристократические фамилии иногда благословлены такими детьми. Дети Луны приносят счастье, они — величайшая ценность Октавии.

Или результат близкородственных браков … Молча констатировала я. Система, уж очень похожая на кастовую, маленькая плотность населения и погоня за чистой кровью. Результат этой политики плясал сейчас перед моими глазами. А Грег восхищенно хлопал. Мне захотелось малодушно зажмуриться, не видеть этих людей, которых собственные родители обрекли на подобную жизнь. Намеренно ли? Судя по тому, как хорошо образован Александр и Артур да. Они не могут не знать, к чему ведет брак между кузенами, или… быть может более близкими родственниками.

— Грег, я думаю Аэрто уже весь извелся. Нам пора ехать.

Я убралась с площади прочь, села в машину и еще долго не могла произнести ни слова. Грег этого, казалось, не замечал. Он только говорил о том, что быть может одна из его дочерей сможет выйти замуж за ребенка Луны. Если ей конечно, очень повезет. Он слышал о подобном, но в деревни поговаривали, что дети Луны берут своей парой только тех, кто был рожден Искрой. А их в Октавии было не много.

Я открыла было рот, чтобы сказать ничего не значащую дежурную фразу. Показать мужчине, что я его слушаю. Но вместо этого спросила:

— Грег, а что значит «эртэ» на октавийском?

— «Эртэ»? «Эртэ» значит злой на старом наречии, злой, как… дьявольский. А что, вы где-то слышали это слово?

Я махнула рукой. Подумаешь, много можно услышать в торговом центре. Услышать, ослышаться, перепутать два похожих по звучанию слова. Я перевела тему, поинтересовавшись, как звучат на октавийском простейшие слова. Грег говорил, я повторяла за ним, специально ошибаясь в произношении, шепелявя и не правильно выговаривая «р», что заставляло мужчину хохотать,да так, что он едва руль не выпустил. Хорошо, что дорога была пустынна и даже самый хреновый водитель мог справиться с ездой.

Мыслями же я была далеко. «Эодэртэ» — злая кровь или дьявольская кровь. Еще бы узнать, что это значит и как именно относится ко мне.

Глава 3. О нездоровых отношениях

Стоило мне ступить на гравийную дорожку, беловолосый вихрь заключил меня в объятья, снес с ног и закружил.

— Я скучал, малышка. Я так скучал.

Аэрто прикасался к моему лбу и вискам холодными губами, шептал какие-то нежности на октавийском. Мы не виделись всего несколько часов, но в голосе принца звучала такая тоска, словно прошла сотня лет. Нос его был перемазан белым порошком, а потому я не сильно удивилась подобным перепадам настроения.

— Пришлось так торопиться обратно к своему котику, что я даже не успела купить понравившееся мне платье, — посетовала я, капризно надув губы. Грег говорил, в окружении принца все женщины зациклены исключительно на нарядах. Быть может, если я начну вести себя аналогичным образом, то надоем ему. У Аэрто куда больше власти, чем у рядового итхиса, и он точно отправит меня домой, когда я ему наскучу. А я приложу все усилия, чтобы наскучить ему как можно скорее.

— Я куплю тебе все, что ты захочешь. Только не оставляй меня так надолго.

На «котика» Аэрто не отреагировал. Что ж: попробуем «поросеночка» и «щеночка», быть может это немножко охладит пыл его Высочества. Я послушно положила голову ему на грудь. Аэрто ждал на улице в одной лишь рубашке, он замерз и мелко трясся, а его сердце лихорадочно стучало. Но в моем присутствии мужчина стал согреваться, а сердцебиение замедлилось.

Что же с ним происходит? Виной тому наркотики? Или это нормальное состояние принца, когда он встречает новую женщину? Есть такие мужчины-светлячки, они моментально загораются, и столь же быстро перегорают. Быть может это классический сценарий поведения для него? Если так, было бы замечательно, чтобы он переключился на кого-то другого. Руки Аэрто лихорадочно переместились на мою талию, он прижал меня к себе, и я почувствовала, что мужчина очень рад меня видеть. А между тем пора заканчивать секс-марафон, пока у меня мозоли не появились.

— Не оставлю.

Нельзя испытывать такое удовольствие, от прикосновения к кому-то. Это не правильно. Мне нестерпимо хотелось снять с Аэрто рубашку, почувствовать гладкость кожи, болезненное и постыдное возбуждение скрутило живот — Я видела детей Луны. Расскажи мне о них.

Несчастные калеки, возводящие руки к небесам. Упоминание о них помогло остудить пыл принца, как и разгорающееся внутри меня пламя. Аэрто взял меня за руку и повлек к дверям. И правильно, потому что холод летнего дня пробирал до костей. Боюсь представить, какие в Октавии зимы.

Вопреки ожиданию, Аэрто повел меня не в спальню, а в свой кабинет. Спасибо ему за это. Когда мы лишаемся одежды, то разговаривать я уже не в силах. Казалось и до принца это начало доходить.

Из окна кабинета мужчины было видно море. Оно беспокойно колыхалось вдали, напоминая, что будет здесь, даже когда от меня, Аэрто и даже этого замка не останется ничего. Осознание своей незначительности странным образом успокаивало.

Почему я только сегодня заметила это серое беспокойное чудище? Наверное, потому, что не поднималась в кабинет Аэрто, а окна спален выходили на сад. Мрачный сад, наполненный вековыми деревьями и полудикими кустами роз, которые, не взирая на холод обильно цвели кроваво красными бутонами.

В кабинете принца стояла старинная деревянная мебель. Деревянные панели, расписанные пейзажами с птицами украшали стены. Старомодно, но учитывая, сколько Аэрто лет… Яркими, не вписывающимися в это место пятнами были принтер, телефон и современный компьютер. Экран той же фирмы, что у Александра. У такого экрана есть специальные настройки, включающие особый режим для чувствительных глаз итхисов. Рядом с экраном валялись очки, Аэрто надевал их, когда пользовался компьютером. Его зрение было еще более слабым, чем у Александра. А может быть сказывался возраст. Черт знает, как именно итхисы стареют.

— Что же ты со мной делаешь, малышка? — спросил он, кажется, скорее себя, чем меня. Аэрто избегал на меня смотреть, его руки лежали, плотно прижатые к коленям. Я все также стояла у окна, рассматривая море.

— Хорошо провожу время, — как можно беззаботнее ответила я. А что я могла ответить? Я не могла злить Аэрто, он и так болезненно воспринимал мое желание отправиться домой. — Как и ты, солнышко.

— Мне нравятся ласковые прозвища, которыми ты меня награждаешь. Раньше бы это вывело меня из себя, но как ТЫ говоришь, нравится. — Аэрто провел рукой по длинным волосам. Значит и «поросеночек» не сработает. Черт. Черт. Черт. Меня между тем тянуло к старому креслу, в котором располагался мужчина. Аэрто вытянул длинные, невозможно длинные ноги, стройные до худобы. Сейчас я заметила, что почти что слишком стройные. Что-то было в этих ногах неправильное, скрытое за дизайнерскими брюками. Да и в лице. Какая-то неуловимая деталь выдавала, что и Аэрто был результатом брака дальних родственников, а, может, и не столь дальних.

— Дети Луны. Это ведь из-за кровосмешения…

Аэрто кивнул.

— А родители знают, на что обрекают себя и их?

Снова безразличный кивок. Во мне же нарастал гнев. Аэрто какой-никакой принц. Он должен заботиться о подданных. А он здесь развлекается со мной, да «носик припудривает».

— Сохранение древней крови имеет свою цену, — добавил мужчина, окончательно выводя меня из себя. — Дети Луны были и раньше, но сейчас их стало больше. Поэтому отец придумал этот танец у фонтана и другие способы одобрения. Нужно, чтобы аристократы полагали рождение Детей Луны честью, иначе они могут испортить старую кровь.

Я пожалею о том, что сорвалась. Наверняка пожалею.

— Это сомнительное оказание почестей нужно прекратить. Нужно объяснить людям, что так неправильно. То, что я увидела сегодня: ваши законы, обычаи, отношение к людям. Аэрто, это ужасно!

Ответом на мои слова стал короткий смешок.

— Ты увидела бедность? Унижения? Ты видела кого-то несчастным? — белесая бровь изогнулась. Аэрто говорил короткими фразами, он делал паузы между ними, приглашая меня обдумать его слова. Я видела сегрегацию, но все казались довольны положением вещей. Видела людей, к которым относились как к красивым вещам. Их берегли и лелеяли, но навряд-ли уважали. Но и эти люди выглядели довольными своим положением. Я видела красивые деревни, великолепный центр города, ухоженные леса. Даже окраины города лучились благополучием. В ответ на вопросы Аэрто я лишь могла глотать воздух и молчать, словно выброшенная из воды рыба.

— Но Дети Луны… Вы же вымираете.

Рука принца подлетела ко рту, но он мужественно себя сдержал. Я уже неоднократно замечала, что у его Высочества есть абсолютно не царственная привычка грызть ногти. Аэрто лишь усмехнулся, мол «ты все равно не доживешь до того момента, когда мы вымрем». Срок отмеренной ему жизни как минимум в два раза превышает мой, даже если я доживу до преклонного возраста. А Дети Луны? Они также живут необыкновенно долго или же болеют чаще итхисов?

Я вздохнула. Аэрто воспринял мой вздох, как капитуляцию. Его я ни за что не смогу убедить, что его страна, не рай на земле. По крайней мере его личный рай.

— Не забивай свою хорошенькую голову политикой. С этим я разберусь сам. Ты мне нужна, Кира. — он раскинул объятья, уверенный, что я в них нырну. Какой-то части меня бы этого хотелось. Не думать. Раствориться в животных инстинктах. Но нет. Хватит. Секс нам не надоедал, а затягивал словно трясина.

— В каком качестве? Пополнить твой гарем? Стать одной из восхищённых дурочек? — на самом деле я не считала женщин из гарема Аэрто дурами. Не в большей степени, чем себя. — Сколько их там у тебя? Десять? Двадцать?

Вспышка показной ревности эффекта не произвела. Аэрто вдруг щелкнул себя по лбу, потрясаясь своей забывчивости.

— Девочка, завтра здесь никого не будет. Я еще не распустил гарем только потому, что забыл о нем. Я же встретил свою Искру, зачем мне кто-то еще?

— Я не…

Договорить я не успела. Когда он этого хотел, то двигался удивительно быстро. Его губы накрыли мои в требовательном поцелуе. А кто я такая, чтобы отказывать ему?

***

В этом сне я была обнажена. Ветер хлестал по голым плечам и спине, словно наказывая за что-то. Но самым страшным в этом кошмаре была темнота. Я не понимала даже где низ и верх, словно парила в вакууме и не знала, за что схватиться, чтобы обрести равновесие. Темнота и одиночество душили меня, казалось, тьма вот вот заползет мне в рот, польется из ушей и носа. Задушит меня, заполнив собою легкие. Я беспомощно боролась с тем, что не могла увидеть, пока в безмолвной агонии не коснулась рукой чего-то материального.

Из темноты выполз мой змей. Мой молчаливый хранитель рассекал ее словно серебристый нож. Его кожа светилась, она отгоняла густой черный туман, сковавший мои руки и ноги.

«Забери меня, забери меня, забери меня» — я хватаюсь за морду огромного змея, смотрю в его глаза. Зверь кивает головой, словно понимает. «Скоро» — шипит он мне в ответ. Я целую холодную кожу. Он нужен мне. Почему он оставил меня? Или это я покинула его…

***

Я очнулась на полу в кабинете Аэрто, видимо во сне я откатилась от него, каким-то образом расцепив крепкие объятья, в которых он меня сжимал. Царила глубокая ночь. Принц был как и я обнажен. Он раскинул руки и выглядел безмятежным и очень красивым. Свет Луны серебрил его белую кожу, падал на брови и волосы, превращая их в подобие снега. Сравнивая себя и его, я посмотрела на свои руки, они выглядели болезненно желтыми. Мне свет Луны не идет.

Осторожно, не касаясь мужчины, я накрыла его пледом, сорванным с кресла, а сама выскользнула в темноту коридоров. Нужно найти кого-нибудь, чтобы Аэрто уложили на кровать. Простудится еще, а меня потом обвинят в намеренном вредительстве короне.

Я отправилась в сторону обеденного зала, на нижних этажах должна быть прислуга.

— Эй! Есть кто-нибудь?

Мягкий свет от малочисленных вмонтированных в грубую кладку ламп едва справлялся с освещением коридоров. В обеденном зале было не намного, но все же светлее за счёт массивной хрустальной люстры над длинным полукруглым столом. Приметив спину управляющего я вздохнула от облегчения. Этот выцветший старик готов был ради принца расшибиться в лепешку.

Когда я потихоньку подошла, он за что-то отчитывал беловолосую пышнотелую девицу, которая стояла, низко опустив голову. Только подойдя ближе, я смогла понять, чем именно провинилась прислуга. Девушка неловко прихватила неподобающе низкий вырез. Оголенная молочно белая грудь колыхалась при каждом вздохе, будто спешащее вырваться из формы дрожжевое тесто.

— Там принц… устал, — лучших слов я подобрать не смогла. Управляющий и горничная прервали спор и устремились вверх к кабинет Аэрто. Последнюю никто не звал, она сама вприпрыжку отправилась вслед за нами. Когда она замерла на пороге комнаты и уставилась на Аэрто, мне стало понятно, для кого предназначалось декольте. Принц лениво открыл один глаз, он протянул ко мне руку:

— Кира… Почему ушла, — сказал отыскав меня взглядом и отрубился, не способный вынырнуть из сна. Управляющий нахмурился. Он уже не в первый раз заставал своего хозяина в подобном состоянии, что наверное не удивительно, если учесть, что Аэрто ведет не самый праведный образ жизни. Питается он и вправду очень правильно, а вот остальные его привычки… Девушка хотела было протиснуться в кабинет, чтобы подойти к принцу, но я ее оттеснила.

— Сомневаюсь, что вы сможете здесь помочь.

Нам была нужна пара крепких мужчин, а не девица с моей комплекцией и склонностью к неприличному декольте. Да и мало ли, что ей в голову придет. Не нравилось мне, как плотоядно девушка уставилась на принца.

— Эодэртэ, — тихо прошипела она в ответ, словно разозленная змея, которой наступили на хвост. Девушка была поражена, когда я схватила ее за локоть.

— Что ты только что сказала?

Управляющий вмешался. Он рыкнул на красавицу, которая, как мне показалось, не первый раз пыталась произвести впечатление на Аэрто. Та поспешно ретировалась.

— Прошу прощения за поведение этой особы. Юлиана получит расчет завтра. Эта не первая подобная выходка.

Как я и думала. Я приняла высокомерное выражение.

— Когда меня оскорбляют, я должна хотя бы знать значение слова.

Вероятно вид у меня был в самом деле уязвленный. Управляющий долго мялся, но в конце концов пояснил:

— Это слово из старых сказок. Там эодэртэ — злые ведьмы. Красивые злые ведьмы, которые сбивают с пути главного героя. Юлиана родом из деревни, там еще помнят такие сказки. Прошу прощения за ее поведение.

Управляющий низко поклонился, извиняясь за нерадивую прислугу, посмевшую оскорбить гостью дома. А мне нестерпимо захотелось посетить библиотеку.

* * *

«И белый волк вырвал сердце злой ведьмы, сжег его, а пепел рассыпал на трех разных полях. Чтобы она больше никому не причинила вреда».

Так заканчивалась сказка, на расшифровку которой у меня ушло три дня. Она называлась «Ведьма и белый волк» и повествовала о юноше Лиэрто, который был влюблен в прекрасную принцессу, с волосами белыми как снег, а глазами светлыми словно замерзший лед. И вот этого юношу полюбила злая уродливая ведьма. Она прикоснулась к юноше и внушила ему, что принцесса, которая была ему невестой, не более чем сон. Юноша женился на ведьме, он не замечал, что та заколдовала его. Не замечал и ее уродства, полагая ее прекраснейшей из женщин. Потом в зимнем лесу он повстречал белого волка, этот волк попал в капкан, а храбрый юноша вызволил его. В награду волк загрыз злую ведьму, освобождая Лиэрто от заклятья, чтобы тот смог воссоединиться с настоящей возлюбленной.

Почему народные сказки всегда полны неоправданной жестокости? Одно лишь описание того, как волк разрывал живот ведьмы заняло два абзаца. Я вздохнула и закрыла книжку, преисполненная смешанных чувств. С одной стороны я гордилась собой за то, что смогла так быстро перевести этот текст, с другой чувствовала разочарование, узнав, что «Эодэртэ», это всего-навсего персонаж местного фольклора. Никому здесь нельзя знать, что я ведьма? Мама вероятно рассудком повредилась, пока жила у дядюшки моего «парня».

Скудный солнечный свет пробивался сквозь тяжелые облака. Я подошла к окну, пытаясь ощутить на коже хоть немного тепла. Никогда не думала, что десяти дней в полутьме хватит, чтобы начать сходить с ума. Накинув на себя белый плащ, который мне привез Грег, я вышла в сад, чтобы поймать еще немного лучей полуденного солнца Октавии. Хоть какое-то тепло.

Когда мужчина привез мне огромный выбор одежды, то прошептал с огромным почтением «Его Высочество наряжает вас как аристократку. У принца на вас явно большие планы». Все привезенное из магазина было белых цветов, расшитое искусной вышивкой. В этой великолепной белой одежде я бродила среди розового сада, ожидая и содрогаясь от мысли, что скоро проснется Аэрто. Открыв глаза он непременно захочет меня увидеть. Мы сядем за стол и он будет перечислять название блюд, которыми нас решил побаловать шеф повар сегодня. Потом он задаст тот же вопрос, что и вчера, позавчера и три дня назад.

«Кира, ты выйдешь за меня замуж?»

А я отвечу.

«Аэрто, это предложение честь для меня, но мы знаем друг друга недостаточно хорошо».

А он взбесится, и начнет уверять, что наши души были связаны воедино, как только мы увидели друг друга. Потом последует долгая перепалка, аргументы в которой первой закончатся у меня. Все же нас разделяет почти пол века возраста, и принц образован несомненно лучше. А потом Аэрто прекратит спор одним коротким прикосновением, доказывая нам обоим, что пусть мой разум может сопротивляться, но тело отзывается, словно скрипка на прикосновение умелого мастера.

Я потерла синяк на запястье. Синяками было покрыто все тело. Аэрто был груб, он часто был слишком груб, когда дело доходило до секса. Не сказать, чтобы мне не нравилось происходящее, но послевкусие оставалось всегда какое-то … неправильное. Свяжи меня Аэрто и отлупи чем-нибудь, мне бы тоже понравилось, а ведь я подобное не люблю. Для меня и тот уровень грубости, который позволял себе принц в постели был предельным. Я не люблю связывания, шлепки и грубые словечки, а вот Аэрто от всего этого дерьма был без ума.

«Искра не меняет людей» — говорила мне тетя. Интересно, как она? Как Викки? Они наверное уже с ума сходят от беспокойства. Размышления прервал тихий звук, который донес до меня ветер. Звук этот шел со стороны обрыва и был похож на вой раненного животного. Полная неясного предчувствия я побежала в ту сторону, откуда он доносился.

На краю обрыва стояла девушка. Облачена она была в голубой пеньюар, развевавшийся от порывов сильного ветра. Каштановые волосы разметались по плечам и спине, плечи ее сотрясались от рыданий.

— Эй…эй, эй, эй! Стой! — закричала я, подбегая к обрыву. Девушка повернулась на звук моего голоса, в пустых глазах мелькнуло узнавание.

— Ты… — она говорила тихо, голос ее сел от безудержных рыданий — Это из-за тебя мы ему больше не нужны.

Вот черт. Кажется, мне «посчастливилось» встретиться с девицей из фан клуба Аэрто. Он что-то говорил о том, что распустит гарем, но я не думала, что он всерьез.

— Что бы ты себе не надумала, не делай этого.

Девушка уставилась вперед, на море. Наверняка она видела в море избавление, оно казалось ей безопасной колыбелью, способной окружить заботой, забрать боль. Я же видела прожорливого монстра.

— Ты не понимаешь. Он же с тобой. У тебя есть Смысл.

Полная нижняя губа ее задрожала. Глаза наполнились крупными слезами. Есть ведь женщины на свете, которые способны даже во время истерики оставаться привлекательными. Мелькнула крамольная мысль в моей голове. «Смысл» этот скорее всего едва открыл глаза и теперь требует моего внимания. Аэрто в последнее время забыл про свои журналы. Он ничего не говорил, но бессознательное состояние после нашей последней близости заставило его задуматься о здоровье.

— У тебя есть мама? — попробовала я отвлечь ее от предмета ее страсти — У меня есть и я ее очень люблю. И сестра и тетя…

Девушка мотнула головой, словно не могла вспомнить, есть ли у нее родные. «Смысл» ее жизни был в служении Аэрто. Море взметнулось особенно яростно, так, что соленые брызги добрались до нас. Я же продолжила болтать, не рассчитывая на ответ:

— Моя мама ждет меня дома. А твоя?

— Мама… у меня есть мама. Она скучает… наверное. Ей не нравилась идея моего отъезда.

Девушка сделала шаг в сторону от обрыва.

— А кем ты работала? Я имею ввиду до того, как перебралась в этот крутой замок? Я вот всего на всего секретарша.

— У меня… у меня… Я была моделью, — ее решимость покончить с собой начала таять благодаря моей болтовне. Она неотрывно смотрела на замок и сделала еще один шаг в его сторону. Молодец, Кира. У меня получается. Губы девушки дрогнули. Она произнесла одно слово:

— Аэрто…

Ах вот, какова причина того, что неизвестная позабыла о своем намеренье свести счеты с жизнью. По гравийной дорожке к нам шел принц. Он снова позабыл одеться и сверкал голым торсом, словно ожившая мраморная статуя.

— Ах, вот ты где, малышка! — воскликнул он, увидев меня. На стоящую у обрыва девушку он даже не обратил внимания. Не ответив на его поцелуй, я пробормотала, не сводя взгляда с несчастной жертвы его обаяния:

— Я здесь немного занята.

Теперь Аэрто приметил наряженную в голубой пеньар красавицу. Заметил, как заметил бы крупный сорняк, не кстати выросший в его саду. Девушка же зарделась, она приложила руки к груди, словно в попытке удержать желающее выпрыгнуть из груди сердце.

— Ваше Высочество.

— Лина, — выдавил он из себя, после секундного размышления.

— Лана, — поправила она ничуть не обидевшись. — Вы пришли. Я так мечтала еще раз вас увидеть, прежде чем…

— Ты не будешь не откуда прыгать! — закричала я. Аэрто было все равно. Казалось, это не первая его любовница, решившая покормить своим трупом крабов.

— Да, помоги же ты. — я дернула его за руку. Принц отреагировал ленивым вопросом:

— Как?

— Ты искранул, ты и думай.

— «Искранул», какое забавное слово, любовь моя.

Он перехватил мое запястье, ласково провел пальцами по синякам, словно извиняясь за то, что оставил их. Я не могла оторвать взгляд от девушки, которая с яростной ревностью следила за его прикосновениями. Казалось, теперь она начала подумывать о том, чтобы скинуть с обрыва меня. Что было бы логичнее, если ей так хочется заполучить предмет своей страсти. Мне вспомнилась Галина. Она бы именно так и поступила, попыталась бы скинуть с обрыва меня, или бы захватила меня с собой. Я перехватила руку Аэрто крепче.

— Александр говорил, что от псевдо-искры можно излечиться.

— О да… Александр, это ведь единственное, о чем ты можешь думать. Александр… Александр… Александр…

— В данный момент я думаю о том, чтобы отговорить эту бедняжку прыгать с обрыва.

Свидетельница нашего разговора лишь смотрела на нас полным обреченности взглядом. Принц лишь махнул рукой. Он с гневом уставился на девицу, которая едва ли не поскуливала словно верная собака, соскучившаяся по хозяину. Одного его слова будет достаточно, чтобы она спрыгнула. И кажется именно это сейчас обдумывал принц.

— Пожалуйста, Аэрто. — Раздался мой жалобный голос.

— Отойди от обрыва и иди ко мне. — приказал он, и девушка побежала к нему, запутываясь в непослушных ногах. Она упала перед ним на колени, прикоснулась полными губами к бледной руке.

— Не трогай меня, — раздраженно бросил мужчина, отталкивая ее от себя нервным движением, — благодари мою невесту за это. Ты ведь моя невеста, Кира? — поинтересовался у меня принц. Он смотрел на меня выжидательно, в этом взгляде читалось, что мне не понравится то, что он сделает, если я сейчас отвечу ему отказом.

Медленный кивок. Моя вымученная улыбка. Его торжествующая.

А море недовольно рычало, упустив причитающуюся ему жертву.

Глава 4. Где все становится немножко понятней

Я вляпалась. Безнадежно, бесповоротно, по самые уши.

Корсаж элегантного, донельзя закрытого платья застегивался на сорок пуговиц. Сорок крохотных изящных жемчужин шли от моего живота до самого горла. Жемчуг украшал подол платья, манжеты, а также белые перчатки. Волосы мои были собраны в элегантную прическу, из которой не выбивалось ни локона. Макияж был не броским, с акцентом на глазах. В ушах серьги с желтыми бриллиантами. Я походила на статуэтку из слоновой кости. Аэрто приказал, чтобы и лицо мое сохраняло неподвижность камня.

— Я буду говорить, любовь моя. Твоя задача — оставаться невозмутимой и прекрасной.

Кивнула, сохраняя безучастное выражение лица. Аэрто это понравилось. Аэрто вообще нравилось, что я беспрекословно выполняю его приказы. Во мне же присутствовало достаточно инстинкта самосохранения, чтобы ему не перечить. Исчезнувший кокс был тому виной или приступы слабости, но принц стал весьма раздражительным.

Две женщины, что помогали мне одеться и накраситься восхищенно лопотали что-то на октавийском. Скорее всего говорили, какая я красавица и как Аэрто со мной повезло. Тоже самое они бы говорили, даже если бы я была настоящей уродиной. Потому что принц назвал меня невестой.

Он даже дал объявление в местные СМИ, и теперь вся Октавия находилась в нетерпеливом ожидании. Уже сегодня им предстояло воочию увидеть невесту принца, свою будущую королеву на приеме у короля Аэрана Первого. К этому приему мы готовились все последние дни. Я училась правильно есть, держать голову, обращаться к итхисам. Узнавала правила этикета, которые тут же вылетали у меня из головы. Потому что не предназначена моя голова для того, чтобы находиться в аристократической тусовке. Не по сеньке шапка.

Аэрто нежно провел по закрытой шее, поцеловал нежную кожу за ушком. Его прикосновения вызвали привычную дрожь, вот только я уже научилась с ней справляться. Пальцы принца побежали вверх по жемчужным пуговицам, словно по клавишам пианино. Женщины перекинулись понимающими улыбками. Итхисы. Темперамент. Искра. Кто не мечтает о подобном? Я.

Аэрто отдал короткий приказ и они вышли в коридор. Я отошла от зеркала, рвернулась развернулась лицом к Аэрто.

— Не стоит… можно испортить платье, — сказала я, заметив его возбуждение.

Удивительно, но сегодня мой отказ его остановил.

— Ты такая холодная, малышка… Очень похожа на наших аристократок. И только я знаю, какое пламя бушует внутри тебя.

Он поцеловал меня в крохотный открытый участок шеи. Бушует. Гневно. Так, что хочется съездить ему по морде. Но я сдерживаюсь, потому что Аэрто дал понять, что с моими желаниями он считаться не станет.

С момента спасения Ланы прошла еще неделя. Неделя, за время которой я окончательно убедилась — меня отсюда не выпустят. Аэрто повернулся на идее о том, что я — это та самая вторая половинка, которую он ждал и искал все эти годы.

Аэрто делился со мной своим изысканным вкусом к музыке, литературе и кинематографу. В один из дождливых дней он провел меня в подвал, где за дверью с кодовым замком прятались удивительные предметы. Полотна известных мастеров украшали галерею, которая вела в сокровищницу, наполненную еще более ценными предметами искусства.

Почти все картины здесь были мрачными, они казались окнами в другие измерения: измерения, наполненные страданиями, безумием и болью. Мне коллекция Аэрто не понравилась. А ему не понравилось то, что мой плебейский вкус не был способен воспринять «великое».

«Не смей мне говорить, что тебе не нравится Мунк. Усвой, это лучшее, что ты видела в своей жизни!», восклицал он, когда я прошла мимо картины, на которой рыжеволосая женщина обнимала серого, выцветающего мужчину. Она занимала почетное место в галерее. Приглядевшись, я поняла, что мужчина выцветает как раз из-за ее объятий. От этого образа мне стало не по себе. Но Аэрто картина завораживала. «Эта картина называется Любовь и Боль. Настоящая любовь не может обходиться без боли».

Синяки на моем теле по его мнению являлись наглядным примером его любви. Аэрто ходил по опасной грани, он был любителем грубого секса, граничащего с насилием. И чем дольше мы были рядом, тем более грубым он становился. Словно тот зверь, что бесновался в его душе, выходил на свободу. Я же училась жить с этим зверем, как училась обитать в темном замке, в стране без солнца. И да, наверное, мне бы стоило попытаться сбежать. Вот только как?

Это только в кинофильмах героиня с легкостью бежит откуда угодно, перелетая через трехметровые заборы, прячется в трущобах, переправляется через океаны и даже не портит макияж в процессе. Без помощи я бежать не могла, а Оливию и Грега знала не настолько хорошо, чтобы доверить им свою судьбу. Да и вообще, есть только один человек, который может поспорить с Аэрто и выпихнуть мою задницу за пределы Октавии — это Король.

Поэтому было не плохо нам познакомиться.

— О чем ты задумалась, малышка? — спросил принц. Он нетерпеливо мерил шагами комнату. Принц нервничал, скорее всего потому, что ему предстояло показаться на публике после очень долгого отсутствия, да и еще представить невесту. На Аэрто был один из его белых костюмов, ладно сидящих на стройной фигуре. В запонках светились крупные желтые бриллианты. Аэрто выглядел уставшим, несмотря на то, что много спал и ел. Но быть может это связано с временем года. Быть может итхисы отсыпаются летом, как медведи зимой.

— О твоем отце. — не солгала я. — О том, что хотела бы с ним познакомиться.

— Старик будет от тебя без ума.

Прозвучало в ответ с ноткой ревности. Ревность Аэрто была беспочвенна и нелогична. Он умудрился приревновать меня к Грегу и даже управляющему замком. Но самым главным воображаемым соперником его был Александр. Я уже поняла, что упоминать его имя хотя бы вскользь опасно. Что все, что связано с Александром заставляет Аэрто скрипеть зубами, ощетиниваться словно еж.

— Я думаю, он бы хотел для тебя более родовитую невесту. А я…

— Малышшка, ты — моя Искра. Иногда мне кажется, ты околдовала меня. Даже, когда я сплю, ты снишься мне, когда я просыпаюсь, то первым делом хочу тебя видеть. Ты ведь испытываешь то же самое.

— Я… я хочу увидеть родных.

Пора научиться врать. Без этого умения, я не выживу.

— Я твоя семья. А потом у нас родятся дети. У нас обязательно получится завести детей. Зачем тебе кто-то еще?

Моментально вышел из себя мужчина. В его воображении мы уже воспитывали дюжину беловолосых детишек. Он даже придумывал имена и с каким-то отчаяньем живописал мне, как они будут выглядеть. Он все приговаривал, что сразу после свадьбы отправимся к врачу и он «теперь уж точно что-нибудь придумает». Я не смогла скрыть отвращение, представив Аэрто отцом своих детей. Нервозного, озлобленного и самовлюбленного мужчину. Нет… детей у нас с принцем не будет.

— Отпусти, — я сделала шаг назад. А Аэрто забормотал:

— Не отталкивай меня, малышка. Я так тебя люблю. Если ты уйдешь, я умру. Кира. Я умру. — Аэрто упал на колени и схватил меня за юбку. В этот момент дверь в его кабинет бесшумно распахнулась.

— Ты знаешь, что ведешь себя как сталкер? — раздался женский голос со стороны.

— Аэрисса… — прошипел Аэрто. Я узнала это имя. Так звали младшую сестру Александра.

— Здравствуй, дорогой двоюродный братец.

— Древняя кровь приветствует тебя. Что ты здесь делаешь?

Аэрто отпустил подол, так что я смогла повернуться к незваной гостье. Лишь то, что я уже видела детей Луны позволило мне удержаться от крика.

Сестра Александра отличалась огромным ростом и потрясающей худобой. На ее лице горели глаза, похожие на два расплавленных рубина или лужицы свежей крови. Блестящей, такой алой, что становилось страшно. Ее подбородок выпирал сверх меры, а пальцы на руках были неестественно длинны. Надбровные дуги нависали, придавая ее лицу угрюмое выражение. Синие, яркие вены переплетались на лице и шее, и выделялись куда сильнее, чем у других знакомых итхисов. Аэриса не пыталась замаскировать свои отличия, она выставляла их на показ. Вместе с нем у нее был красивый рот, изумительная шея и подтянутая фигура. Она носила белый костюм-комбинезон прямого кроя. Движения изящные и полные внутренней силы. Молодая женщина достала тонкую сигарету и зажигалку из крохотной сумочки, поднесла ко рту и закурила.

— Приехала познакомиться с твоей новой невестой в неформальной обстановке. — Сказала она, выдыхая сладковатый дым — Ты, быть может, совсем не беспокоишься об общественном мнении, а мне нужно придумать какое-нибудь объяснение тому, что наша с тобой помолвка внезапно оказалась расторгнута.

Аэриса подошла ко мне и чмокнула воздух возле щеки. От нее пахло цветочным парфюмом и сигаретным дымом. Странно приятная смесь запахов.

— Он едет за тобой. — тихо сказала мне девушка, приблизившись на максимальное расстояние — он будет на празднике.

Пока Аэрто притворно кашлял и высказывал Аэрисе что-то о вреде курения на октавийском, я переваривала полученную новость. В груди образовалось то самое щемящее чувство, от которого перестаешь дышать. Он едет за мной. Александр заберет меня отсюда, он спасет меня. От одной только мысли, что я его увижу подгибались колени. Как же я соскучилась по его спокойной мощи, холодному расчётливому разуму и доброте.

Принц тихо выругался, скорее всего он совершенно позабыл о своей настоящей невесте.

— Все поймут… — сказал он после короткого раздумья. Он не стал обнимать Аэрису или как — иначе выражать родственные или не родственные чувства. Одного взгляда на этих двоих хватало, чтобы понять: их помолвка была договорной, чувства в ней отсутствовали. — В конце концов Кира — моя Искра. А «Искра» священна.

Красивые губы Аэрисы изогнулись в улыбке. Она бросила быстрый взгляд на меня и подмигнула. Аэриса знала, что природа наших отношений не имеет ничего общего со «священной Искрой». Бессовестно стряхнув пепел на ковер и вызвав этим новый шквал ругательств, Аэриса заключила:

— Значит так, отправляемся все вместе, поедем на одной машине. Так мы покажем, что я поддерживаю твое решение. Когда окажемся перед дворцом, ты возьмешь Киру под одну руку, я под другую. Ох… не смотри на меня подобным образом, знаешь же я девушками не интересуюсь… в последнее время. На все вопросы буду отвечать я. Вы, сладкая парочка, просто улыбайтесь и выглядите влюбленными.

Эта кипучая энергия напомнила мне об Александре и теперь я улыбалась Аэрисе куда искренней. Тем более мне импонировало, что она специально говорила на понятном мне языке. Принцу ничего не оставалось, кроме как согласиться с ее предложением, он действительно не озаботился подготовкой речи для журналистов. Почему-то Аэрто считал, что представив меня как «искру», избавиться от всех вопросов. А вот Аэриса походила на человека, у которого была заготовлена речь на любой случай.

Аэрто вцепился мне в руку как клещ, так же он просидел всю дорогу до дворца. На сиденье лимузина мы разместились втроем. Аэриса расспрашивала о моей жизни, семье, друзьях. За час неспешной поездки она узнала обо мне куда больше, чем Аэрто за последние недели. Я быстро забыла о том, что сестра Александра выглядит как кролик-альбинос переросток и вовсю болтала с ней.

— Выходи первым, кузен, покажи, какой ты джентльмен. — попросила она принца, когда мы остановились у дворца. Журналисты щелкали фотоаппаратами, вспышки слепили даже меня, глаза итхисов моментально начали слезиться. Аэрто послушался ее беспрекословно, он вышел из машины и пошел по широкому кругу, чтобы поймать свою порцию внимания:

— Слушай внимательно, — зашептала она, как только мы остались одни, — Александр рассказал мне о том, кем ты являешься и попросил объяснить тебе. Эодэртэ — это женщины с дочерта редкой генетической мутацией. Ты можешь вызывать псевдоискру у итхисов, так же как мы у большинства обычных людей. Разница состоит лишь в том, что прикосновение к тебе — это медленный яд.

Настоящее убийство любого из нас. На Аэртэ мне плевать, а вот к моему брату прикасаться не смей. Я помогу Александру вытащить тебя из Октавии, но как только ты окажешься на свободе, птичка, лети куда-нибудь подальше от моей семьи. Все понятно? — я ничего не успела ответить, потому что Аэрто распахнул дверь, чтобы встретить своих дам. Аэриса прикоснулась к моему запястью, — Улыбайся, Кира. И поправь перчатки. Полоска голой кожи — это дурной тон.

Аэрто несколько театрально распахнул дверь. Он в начале помог выбраться Аэрисе, а потом протянул руку мне. Вспышки камер слепили, но я старалась смотреть вперед себя и сдержанно улыбаться. Золотая вязь слов «Древняя кровь. Гордость и слава», что украшала вход в этот дворец, мерцала как сумасшедшая, отражая вспышки. Принц обнял меня, позволив опереться на себя. Аэриса любезно беседовала с журналистами. Не сомневаюсь, что каждое ее слово было взвешено и продумано. Она улыбалась словно кинозвезда, и совершенно не показывала, что хоть как то смущается своих отличий. Напротив, она поворачивалась на камеру так, чтобы показать слишком длинный подбородок и подмигивала красными глазами.

— Как вам Октавия? — вдруг обратился ко мне один из журналистов.

— Мне очень елки понравились, — растерянно ответила я, а журналист одобрительно рассмеялся. Благодаря Грегу я запомнила, что ели здесь почти национальный символ.

— Между вами и его Высочеством правда «Искра»?

— Искра — явление научно до конца не изученное…Но у нас сильная связь. — процитировала я со страху один из учебников Викки. У той когда-то был общий курс искроведения, и я одолжила у нее книгу. Журналист кивнул, а Аэрто вдруг стиснул мою руку так, что я едва не вскрикнула:

— Между нами самая яркая искра в истории, — обронил он, горделиво задрав нос к темному небу. Затем вопросы посыпались уже в его сторону.

* * *

Как описать королевский дворец? Роскошный… Впечатляющий… Великолепный… Я бы подобрала другое слово — пугающий.

Не знаю, каково было убранство той верхней части, что можно было рассмотреть с площади. Я не запомнила лепнину, роспись стен и потолка, не обратила внимания на статуи, украшавшие холл. Все мое внимание поглотила широкая лестница, ведущая вниз. Словно дорога в царство Аида. Из неясной темноты доносилась музыка, судя по всему играл небольшой оркестр. Я двигалась, держа Аэрто под локоть, но принц не мог спасти меня от безрассудного страха, сковывающего при виде извилистых теней. Тени эти отбрасывали мы трое в свете факелов.

Аэриса молчала со скучающим видом. Казалось, ее куда больше интересуют ее алые ногти, чем предстоящее празднование. Аэрто ощутимо нервничал. Он как никогда был похож на простого смертного, который намеревался представить отцу невесту. А я думала о том, что скоро, совсем скоро смогу увидеть Александра. И эта мысль придавала сил.

Когда длинная лестница была пройдена, я приложила все возможные усилия, чтобы не раскрыть рот в изумлении. Бальная зала, по которой в красивых костюмах и платьях передвигались итхисы была огромна. Как возможно создать под землей нечто настолько впечатляющее? Полукруглые своды, ажурные до невесомости узкие колонны, зеркала по обе стороны зала, создающие иллюзию бесконечности. Одержимость итхисов белым цветом была заметна и здесь. Я словно оказалась в музыкальной шкатулке из слоновой кости, где заводные фигурки двигались в бесконечном танце.

Итхисы без исключения были одеты в белое или нежные кремовые цвета. Мужчины и женщины разных возрастов, комплекции, с разными оттенками белых волос. Я приметила также нескольких обычных людей, те стояли рядом со своими половинками-итхисами, и не выглядели обреченно или болезненно влюбленными. Элио говорил, что он ребенок — рожденный искрой. Вероятно его родители, не единственные кому так повезло и пар, соединенных Искрой среди итхисов довольно много. Тем более, если они умеют чувствовать свою половинку.

Наше появление вызвало всплеск интереса, женщины подходили к Аэрисе, мужчины похлопывали Аэрто по плечу, поздравляя. И те и другие представлялись, желали всего наилучшего и благодарили судьбу за подобную удачу. Это дружелюбие обескураживало и никак не вязалось с образом холодных аристократов, которых я приметила в торговом центре. Конечно они полагали, что видят перед собой свою будущую королеву, поэтому старались показать себя с лучшей стороны.

— Сегодня удивительный день, — вещала женщина со следами пластических операций на лице — Ваш дядя почтил нас своим присутствием впервые за несколько лет. Слухи о его болезни оказались правдой — серьезное истощение, но врачи дают положительные прогнозы. А еще… — она зашептала — я слышала, что к нам приехал Дарк. Говорят, он наконец-то вернулся из добровольного изгнания. И что скорее всего он займется поиском невесты. Как думаете, Аэриса, у моих девочек есть шансы?

Девушка улыбнулась, обнажив острые белые зубы и пожала плечами.

— Конечно есть, ваши дочери очаровательны, образованы и отличаются прекрасной родословной. — говоря это Аэриса поглядывала в мою сторону, словно полагала, что между мной и ее братом что-то есть. Этот взгляд не укрылся от Аэрто, тот гладил мое предплечье в попытке успокоиться.

Вопреки моим ожиданиям, основанным на просмотре художественных фильмов, трон, где полагалось находиться королю, пустовал. Его Величество, если и присутствовал на празднике, затерялся среди гостей и не встретил нас.

— А где король? — спросила я у Аэрисы, как только поток поздравляющих иссяк.

— Аэран узнал о том, что Александр приехал. — ответила она. Аэриса постоянно тянулась к сумочке, в явном желании достать сигарету, но одергивала себя в последний момент.

— И конечно же побежал на встречу с любимым племянником. — саркастично изрек Аэрто.

— Конечно же, — издевательски повторила она.

— Я думала Александр со своими идеями… не пользуется популярностью у знати.

— Твой жених не говорил? Дядя его фанат номер один, — удивила меня Аэриса, — Он давно зазывает Александра вернуться обратно на родину, ему всегда нравился свежий взгляд Александра на наши небольшие социальные проблемы. Кто бы знал, что всего лишь следует увезти его секретаршу.

Аэрто оставалось скрипеть зубами от злости. Я же вдруг поняла многое в поведении своего «жениха». Аэрто ревновал и ревновал не меня, а собственного отца. Но в чем причина такой любви короля к такому бунтарю, как Александр? Причин может быть множество. Вот с одной стороны Александр — он исправно платил налоги в казну Октавии, самостоятельно построил империю «Азаик», явно выступал против существующих порядков, вывозил полукровок. А с другой Аэрто — обложившийся девицами из гарема, тратящий деньги казны на шедевры живописи и белый порошок. Аэрто явно работал, но не берусь судить качество его работы. Мог король любить племянника больше сына?

Мысль не успела развиться, потому что под звук труб распахнулась еще одна дверь.

Мой босс появился вместе с королем. Аэран действительно светился от радости, он рассказывал о чем-то Александру и совершенно не замечал гостей. Для своих ста пятидесяти выглядел он более чем бодро. Тяжелая мантия из белого меха, настоящий кошмарный сон кого-нибудь из PETA волочилась по каменному полу, на голове сверкала самая настоящая корона, слепящая блеском драгоценных камней. Ростом король отличался выдающимся, годы не сказались на осанке и манере держаться. Белоснежные усы и короткая бородка украшали неинтересное лицо. Рядом с ним шел Александр. Чуть выше, гораздо моложе и красивей. Вороной казался Дарк в этом снежном царстве. Мужчина не изменил своей привычке одеваться в черное даже здесь. Казалось, что все присутствующие затаили дыхание, наблюдая за ними, и дело тут было не только в Его Королевском Величестве.

Даже если бы не костюм, я нашла бы Александра с закрытыми глазами. Потеряй я также способность слышать, осязать и обонять, я бы все равно отыскала его в этом огромном бальном зале, наполненном людьми. Дарк притягивал меня к себе, как возможно притягивал других людей. Сам король улыбался ему куда как искренней, чем родному сыну. Аэрто притянул меня, напомнив о своем присутствии, он словно испугался, что я сейчас убегу к Дарку. Знал быон, насколько близки к истине его опасения. Александр спокойно оглядывал зал, не прекращая беседовать с королем. Его взгляд задержался на меня, я постаралась глазами сказать, как соскучилась по нему, как рада его видеть. Легкая улыбка тронула губы: «Я тоже скучал».

— Мой брат улыбается… Удивительно, как время меняет человека, — Аэриса позабыла о нас и первой направилась к Александру. Она имела право скучать по нему, ведь сестра не видела его двадцать лет. Было удивительно наблюдать за тем, как эта уверенная в себе женщина превращается в наивную девчонку, как меняется ее походка, манера держаться. Я видела, каких трудов стоит ей сдержать себя и не обнять его. А вот Александр притворяться не стал. Он заключил Аэрису в объятья и поднял над полом. Несмотря на свой впечатляющий рост по сравнению с ним она казалась хрупкой. Это нарушение всех правил этикета вызвало только добродушный смех короля, которому вторили все. А затем Аэран поманил нас рукой. Аэрто весь подобрался и устремился к отцу, я едва поспевала следом.

— Знакомься отец, — это Кира, скоро она возьмет нашу фамилию.

Я внезапно осознала, что понятия не имею, какая у Аэрто фамилия.

— Какая красавица! — изрек Аэран, как только мы оказались возле него, — Аэрто, я тебя поздравляю. — Глаза старика имели цвет пасмурного неба. Толи всегда они были такими, толи выцвели с годами. Он лучился добродушием и радостью, вот только радость мне эта показалась притворной. — Помолвка ваша была скорой, но свадьбу мы отыграем по всем правилам.

От мысли о свадьбе меня передернуло. А Аэрто воодушевился:

— Наша с Кирой свадьба должна быть грандиозной. Такой, чтобы вся Октавия помнила о ней еще несколько столетий.

Они резко перешли на октавийский и забыли о моем существовании. Я сослалась на то, что очень хочу пить и покинула отца и сына. Лишь Аэран мог отвлечь Аэрто от моей персоны, и я воспользовалась свободой от внимания принца, чтобы найти Александра.

Чтобы пробиться к нему понадобилось подождать. Итхисы окружили Александра плотным кольцом, в арьергарде которого находились молодые женщины. Растерянный Дарк приметил меня только потому, что отличался богатырским ростом. Он мягко высвободился из кольца и двинулся в мою сторону. Больше всего на свете мне захотелось повиснуть на нем, также как это сделала Аэриса, вот только я на подобное проявление эмоций не имела никаких прав.

— Кира, — сказал он. Не знаю, что было у моего босса на уме, но он первым взял меня за руку. Прикосновение, пусть даже в перчатках, заставило мое сердце сжаться. «Я скучала», «Забери меня отсюда», «Я так счастлива тебя видеть», «Пожалуйста спрячь меня»: в голове пронеслись десятки фраз, которые я бы хотела ему сказать.

— Александр. — я произнесла его имя полушепотом. Мы смотрели друг на друга так, словно знали один на двоих общий секрет, страшную тайну, ведомую только нам. Впрочем, так оно и было. Ведь Александр знал, кто такие эодэртэ — женщины с генетической мутацией, они же страшные ведьмы из сказок и легенд Октавии. Уже давно я поняла, что за каждой сказкой скрывается реальность, пусть искаженная словно в кривом зеркале. Итхисов называют ночными демонами, говорят, что они могут похитить душу человека. Такие как Александр и Аэрто действительно способны украсть душу женщины, а Аэриса с легкостью может заполучить практически любого мужчину. Что там я прочитала в сказаниях октавийцев? Ведьма кажется своей жертве красавицей, даже если она уродлива. Заставляет полюбить себя. Вытягивает силы и молодость.

— Нам нужно поговорить, — мужчина держался непринужденно, несмотря на то, что нас пронзали десятки взглядов. Еще бы… мои руки все также лежали в его ладонях, такие маленькие, хрупкие. Александр не спешил их отпускать. Он рассматривал эти руки, а вернее полоску кожи, на которой виднелся едва заметный след от «нежностей» Аэрто.

— С этой фразы обычно начинаются очень неприятные разговоры, — сказала я, чтобы отвлечь его. Когда то именно так босс ответил мне на эту фразу. Александр вспомнил и вымученно улыбнулся, оценив шутку.

— Я буду ждать вас через два часа в розовой гостиной, — тихо сказал мой босс.

— Аэрто меня не отпустит, — ревнивый до безумия, принц либо отправится со мной, либо вообще не допустит нашего общения наедине. Вот он несется на всех парах, позабыв об отце, сверкая серебряными очами.

— Его Аэриса берет на себя. — Произнес мужчина и неохотно отпустил мою руку. Мне захотелось вернуть его касание, пусть даже нас разделяла ткань моих перчаток — Осталось потерпеть немного.

Глупо было предполагать, что Александр словно варвар заберет меня, взвалив на плечо. Хотя какой-то древней моей части, что боится грозы и ищет в огне ответы на вопросы, бы очень этого хотелось. Но мы не в древности, а в цивилизованном мире. Вместо того, чтобы похитить меня, преувеличенно громко мужчина поздравил нас с помолвкой. Слова его предназначались толпе итхисов и Аэрто, который выдернул меня прочь от босса и собственнически поцеловал. Словно подросток, красующийся перед друзьями тем, что первым заимел подружку.

А потом начались танцы. Балл открывала мазурка, которую местные танцевали с 19 века, а потом началась череда вальсов. Все их я танцевала с Аэрто. Расслабься и подчиняйся — так он учил меня танцу, пресекая любую инициативу. Сегодня на меня не действовала магия его поцелуев и прикосновений, единственное, о чем я могла думать — это время. Каждый танец приближал меня к свободе.

Чтобы хоть как-то ускорить время, в перерыве между танцами я общалась с итхисами, отвечала на почти всегда повторяющиеся вопросы: «Да, Октавия красивая страна», «Да, я начала учить октавийский и уже сносно могу читать», «Да, мода итхисов восхитительна, и я удивляюсь, почему эти наряды еще не на мировом рынке», «Конечно к этой погоде нужно привыкнуть», «Нет, я не слышала что в Октавии есть «солнечные сады» для таких как я». Каждый заданный мне вопрос находился в рамках «безопасных» тем. Погода, одежда, язык, культура — ничего о моей прошлой жизни, никаких вопросов об Александре. Хотя, даю руку на отсечение, им бы очень хотелось узнать именно о моей жизни до Аэрто и особенно о наших с Дарком отношениях. С Александром мы больше не переговаривались, хотя я часто замечала его боковым зрением.

— Я украду твоего жениха, — преувеличенно бодрым тоном сказала Аэриса, и я поняла, что два часа пролетели. Она демонстративно подала бледную руку своему кузену, отказ в танце выглядел бы вопиющей грубостью. Аэрто сказал что-то на октавийском, оба неискренне улыбнулись, обнажив белые острые зубы. У Аэрто и Аэрисы явно было много схожего, например они с одинаковой силой недолюбливали друг друга.

Бывшие жених и невеста закружились в танце, а я пустилась прочь, чтобы отыскать розовую гостиную. Комнаты от бального зала шли в двух направлениях, они соединялись между собой узкими коридорами. Каждая комната была проходной. Я почти не различала, как проносилась мимо, не замечала итхисов, уединившихся в тишине и раскуривающих сигары, девушек, щебечущих о своих печалях и радостях, таких, которые неизменны, к какой культуре и народу они бы не принадлежали.

Розовая гостиная имела такое название потому, что полы и элементы мебели в этой комнате были сделаны из розового мрамора. Эта комната явно не пользовалась популярностью, уж очень в ней было неуютно. Толстая бархатная портьера загораживала стену, за которой не могло быть окон, мебель была слишком старой или слишком новой и не подходила друг к другу, а из развлечений в комнате стоял огромный белый рояль, отражающий тусклый свет лакированными боками. Не успела я расстроиться из-за того, что моего босса не оказалось на месте, как портьера скользнула в сторону, и он появился передо мной.

— Игра в прятки? — спросила я его, спросила просто для того, чтобы сказать что-то. Потому что не правильно, что при виде начальника меня буквально разрывает от нежности.

— В детстве я всегда прятался здесь. И никто не мог меня найти.

Даже сейчас бархат сумел скрыть его огромную фигуру. Я приблизилась к Александру и обняла его, уткнувшись носом в лацкан его пиджака. Мне хотелось стоять так вечность, стоять и дышать им. Боже, как я могла уехать? Несмело и нежно он обнял меня в ответ.

— Почему вы не отыскали Аэрису и Артура? — было первым его вопросом. Александр посоветовал связаться с его родственниками, в тот день, когда я отправилась в Октавию. Оправдываться не хотелось, я просто-напросто забыла об Аэрисе и Артуре, поскольку была поглощена личной драмой. Иногда я не блещу умом. Мы продолжали стоять обнявшись, и это ощущалось чертовски правильно.

— Как моя мама? Как семья?

Его глубокий голос раздавался откуда-то сверху.

— Все в безопасности. Ваша мама на Крите, у меня там есть маленький дом. Признаться, никогда не думал, что эодэртэ — это не сказки.

Я отстранилась, посмотрела в его глаза, спросила:

— Почему?

— Из того, что я успел прочитать, этот ген очень редок и встречается у женщин с европейского континента. А костры инквизиции горели не просто так. Мы истребили эодэртэ, чтобы обезопасить себя. Но гены… они могут дремать в рецессивной форме, чтобы ярко выразиться через столетия.

Наградила же меня природа, как впрочем и маму.

— А Викки и Вера — они эодэртэ?

— У вас одинаковые глаза, так что очень может быть. С другой стороны, когда ваша тетя прикоснулась ко мне, я не воспылал к ней любовью.

В первую их встречу моя тетя ударила Александра по лицу. И довольно сильно. Но у Веры был небольшой секрет, разбалтывать который я считала себя не в праве. Вера была связана Искрой. По ее словам, отец моего кузена — очень нехороший человек. Поэтому, несмотря на то, что судьба подарила Вере совершенную любовь, тетя от нее отказалась. Как ей удалось разорвать эту связь и не умереть, до сих пор остается для меня загадкой.

— Как вы вытащите меня отсюда? — вот, что на самом деле меня интересовало. Стоять и обниматься здесь было несомненно приятно, но не отменяло того факта, что Аэрто вовсю планирует нашу свадьбу и что б его… детишек.

— А вы действительно хотите уехать? — вопрос Александра поверг меня в шок. Я сделала шаг назад, чтобы рассмотреть лицо босса. Тот как обычно, выглядел серьезным. Моя обескураженная мордашка заставила его пояснить, — Аэрто — принц целой страны. Он уверен в том, что ваша связь настоящая. Власть, деньги, уважение. Все это может быть вашим.

Он сделал широкий жест рукой. Вот только убогая розовая гостиная была не лучшим примером моих возможных приобретений.

— Да как вы вообще могли подумать, что мне это все нужно? — я шутливо стукнула Александра, а в глубине души почувствовала обиду.

Вероятно я произвожу на людей неправильное впечатление, если даже Александр не понял меня. Деньги, власть, уважение — не мои деньги, одолженная власть, уважение по принуждению. Да и кто в своем уме променяет солнечный свет на темноту Октавии, кто захочет расстаться с семьей ради мнимого благополучия и дорогих шмоток?

— Простите, Кира. Что ж, тогда приступим к вашему спасению. Признаться, всегда мечтал вызволить красавицу из беды.

Мои надежды на то, что Александр по-тихому умыкнет меня из Октавии не оправдались. Действительно, если Александр просто вывезет меня из страны — то Аэрто отправится следом и заберет меня обратно. План босса был сложным, многоступенчатым и немного жестоким. Он заключался в расчете на то, что нарциссизм принца окажется куда сильнее чар, которые я наложила на него против своей воли.

Глава 5 Или как разорвать токсичные отношения

Старик разливал чай дрожащей рукой. Капли падали на лакированную поверхность стола и блестели в неярком свете. Аэрину Висбургу было всего сто лет, для итхиса древней крови — ерунда. Однако выглядел он куда потрёпанней своего брата-короля. Редкие волосы, сутулая спина, вечно ищущий взгляд. Аэрин был болен — и имя его болезни — Надежда. Я смотрела на мужчину, который удерживал маму в плену годами и не могла почувствовать ненависти. Сложно испытывать ненависть к тому, кто с трудом передвигается при помощи трости.

— Спасибо, что порадовали старика. Меня давно никто не навещает, — он говорил на моем языке вовсе без акцента, сказывалось общение с мамой. Аэрин не знал о том, чьей дочерью я являюсь. Для него я была просто невестой Аэрто. Наследный принц сидел рядом, гладил затянутую в перчатку руку. Его это соблюдение этикета бесило, не прикасаться ко мне подолгу было для Аэрто пыткой. После нашей с Александром встречи прошло три дня. Я избегала близости с принцем, тот скрипел зубами, но терпел мой отказ. К счастью магия его прикосновений перестала на меня действовать, наверное время позволило выработать иммунитет.

— Мы тоже рады встрече, дядюшка.

Посетить дядю Аэрто убедила Аэриса. Аэрин был баснословно богат даже по меркам итхисов: он являлся владельцем банка «Алика» — крупнейшего в Октавии. В этот банк стекались деньги со всего мира, «Алика» принимала финансы, не задавая вопросов. А мой жених, как оказалось, нуждался в деньгах. Аэрто жил на широкую ногу, один его гарем, который мужчина без сожаления распустил, стоил состояние. Еще были азартные игры, любовь к произведениям искусства и недвижимость в Гонконге, Цюрихе, Нью-Йорке и других крупных городах. Аэран выплачивал сыну содержание и платил зарплату, вот только этого тому не хватало на покрытие долгов. Поэтому рассорившийся с собственными детьми дядя мог стать для Аэрто лучшим другом и несомненно отличным спонсором.

Я сделала глоток ароматного черного чая, сдобренного сливками и сахаром. Такой любит мама. Аэрин тоже пил, задумчиво щурившись. Он то и дело поглядывал на мое лицо, словно пытался разгадать загадку.

— Откуда вы, прекрасное создание?

Я рассказала о родном городе, дядя Аэрто слушал с нескрываемым удовольствием, а когда я закончила рассказ, вздохнул:

— В мире много удивительных совпадений. Моя единственная любовь была из того же города. Надежда очень хотела вернуться домой, а я не отпускал ее, ревновал как мальчишка. Казалось, если она уедет — я умру.

— Расставание вас не убило, дорогой дядя — пряча улыбку, прокомментировал Аэрто. Это он выкрал маму у дяди, спас ее и вернул семье. Судя по самодовольному выражению лица, игра в героя очень ему понравилась. Аэрто говорил, что жил будто во сне до встречи со мной. Ему было скучно, невыносимо скучно. А теперь ему стало куда веселей.

— Расставание меня спасло, — развел руками Аэрин — Уж не знаю, в чем дело, но как только Надежда уехала, я смог встать с постели. А потом пройти несколько шагов. Я скучаю по моей красавице — все же мы не один год были вместе. Но, чувствую себя так, будто очнулся ото сна. Такие сны бывают… сладкие-сладкие, а просыпаешься лишенным сил.

Чашка в его руке задрожала. А значит Аэрин устал. Аэрто пропустил мимо ушей все, что старик сказал о маме. Он не слишком деликатно поинтересовался, как идет бизнес дядюшки, и нужна ли ему помощь. В глазах Аэрина вспыхнуло понимание, брат короля может и был нездоров, но не глуп.

— В помощи не нуждаюсь. Сын прекрасно справляется с бизнесом. Хотя мы и не столь близки как раньше, ты же знаешь, дорогой племянник, кровь не вода. Арни сделает для меня все. Милая, не желаете посетить оранжерею? Там очень светло, я же вижу — вам не хватает солнца.

— Кире всего вполне хватает. Пусть привыкает к нашему климату, — не дал мне согласиться на приглашение Аэрто. Аэрин поднял сухую ладонь:

— Не тебя спрашиваю, дорогой племянник. А твою невесту.

Это его «дорогой племянник», звучало с издевкой.

— С удовольствием.

Я неспеша последовала за Аэрином, оставив Аэрто допивать чай с видом оскорбленного достоинства. Старик опирался на трость и двигался медленно, так что я смога осмотреться. Дом его был освещен куда лучше дома Аэрто, мужчина явно постарался ради мамы. Интересно, каким он был, когда они встретились?

— Та женщина… Надежда. Как вы познакомились?

Аэрин отвечал охотно, было видно, что ему нравится говорить о маме. Мне он представлялся чуть более другим — более властным и быть может тираничным. Таким же, как Аэрто. Но Аэрин вел себя иначе— наше короткое знакомство показало, что мужчина этот скорее безнадежный романтик, принявший желаемое за действительное. Кто же не мечтает найти совершенную любовь? А найдя, удержать всеми возможными способами.

— Я пригласил ее на кофе… Знал, что она замужем, но не постеснялся. А Надежда… не постеснялась принять приглашение от итхиса. Наверное, ее тяготил брак. Когда мы прикоснулись друг к другу — я решил, что это искра. Через Адама Дарка я уладил все формальности и думал, что жить нам с ней долго и счастливо…

Адам Дарк — старший брат Александра. Вот кого видела Вера в тот день, когда пропала мама. Если учесть, что все Дарки очень похожи друг на друга — то она могла и перепутать их. Теперь понятна вспышка агрессии тети.

— Что случилось? — спросила я. Мне бы хотелось узнать и о роли брата Александра в этой истории, но показывать излишнего любопытства не стоит.

— Моя любовь была не до конца взаимна. И я удерживал женщину против ее воли, иссушая и ее и себя. Сейчас, понимаю, что прожил несколько лет в бреду. Кто бы не освободил меня от Надежды, а ее от меня — я его должник.

Старик посмеивался, знал бы он что своей свободой обязан Аэрто. Аэрин вышел к парадному входу и повернул направо, прошел через хитроумный коридор, по стенам которого лились веселые ручейки и вышел в огромную оранжерею. Старик не мог выйти из тени коридора, прячась от света многочисленных ламп, который наполнял дивный сад.

Это место походило на кусочек тропического леса: громко хлопали крыльями и кричали попугаи, всюду росли деревья: пальмы, лимоны и апельсины с вызревающими плодами, сеть бассейнов соединялась дорожкой полукруглых мостов под которыми текли ручьи. Это место было украденным раем, который Аэрин построил для моей мамы.

— Если хотите, побудьте здесь немного. Я пока вернусь к вашему жениху. Сдается мне, у него есть идеи о том, как мне следует потратить свои деньги.

Старик ушел, а я медленно побрела по парку.

— Привет! Привет! — закричал крупный белый попугай и бесстрашно приземлился на поручень рядом со мной. Он смотрел на меня с толикой любопытства и безмерным одиночеством во взгляде.

— И тебе привет, красавчик, — сказала я ему. Стены и потолок в оранжерее были стеклянными и за светом электрических ламп я видела серое небо Октавии. Значит все так, как я и подозревала.

Родители не особенно хранили супружескую верность… но не мне их судить. То, что отец изменял маме я прекрасно знала. А вот про маму только догадывалась. Значит мама знала Аэрина задолго до того, как уехала в Октавию. Кажется я даже помню тот день, в который они встретились.

Тогда мама пришла домой рассеянной. Она беспричинно улыбалась и мяла в руке платок белого цвета с вышитыми аистами. Аисты изгибали шеи и косили с платка донельзя наглыми глазами. Мне захотелось потрогать вышивку, но мама проворно спрятала его в сумочку. Она промолвила что-то о том, что ей нужно вернуть платок хозяину и лучше его не испачкать.

«Ты сегодня вся сияешь» — сказала ей Вера, они переглянулись так, как умеют только близнецы. Они всегда умели общаться без слов. Мы с Викки понимали, что между родителями все давно не гладко, слово «развод» звучало в их ссорах все чаще. Отец приносил в дом запах чужих духов. А мама… слишком часто «ночевала у сестры». В тот день они поругались и произошло тоже самое, а спустя еще несколько дней мама пропала. Думала ли она о том, что интрижка с Аэрином — нечто короткое, временное? Как быстро смогла понять, что чувства, их связывающие, всего лишь подобие настоящей «искры»? Знала ли, что оставляет нас с Викки на долгие годы?

— Грустно? Грустно? — спросил меня попугай, он шумно взмахнул крыльями, чтобы приземлиться мне на плечо. Удивительная птица. Я погладила пернатого по голове и отправилась гулять по саду. Здесь действительно было красиво, правда чувствовалось, что красота эта заемная и не место ей в Октавии. Как не место в Октавии мне.

Несколькими часами позже, когда мы в лимузине возвращались в замок Аэрто, я спросила принца:

— Аэрин всегда был таким?

— Больным, имеешь ввиду?

Я кивнула. Образ мужчины не выходил из головы. Брат короля не казался мне плохим человеком.

— Нет, он был здоров и выглядел моложе отца. Волосы тоже недавно выпали. Врачи разводят руками — такое преждевременное старение для королевского рода нехарактерно. Но тебе не стоит об этом думать.

— Мне вообще думать не стоит, — раздраженно добавила я. Аэрто утомлял своим мачизмом. Он хотел иметь рядом с собой хорошенькую послушную куклу. Любое проявление воли и выражение собственного мнения его нервировало. И если он так обращается со мной, уверенный в том, что я его Искра, как же он относился к своему фанклубу?

* * *

Аэриса стала моей лучшей подругой в Октавии. Нет, она по прежнему терпеть меня не могла, но появлялась в особняке принца каждый день, окутанная запахом сигаретного дыма. Во время пары первых ее визитов Аэрто напрягался, он боялся, что она принесет с собой новости об Александре, к которому принц подспудно ревновал. Но о брате Аэриса молчала. Она неизменно требовала черный кофе и клубничные пирожные, к которым была неравнодушна.

Аэриса обычно располагалась в малой гостиной, возле окна, подставляя белую кожу слабому солнцу в каком-то извращенном желании себе навредить. Она пила кофе маленькими глотками и говорила со мной «о девичьем». Начиналось с разговоров о праздниках, нарядах, затем переходило на обсуждение знаменитостей мужского пола. Сестра моего босса была прирождённым манипулятором, она медленно накаляла обстановку, делая ее невыносимой для существ мужского пола. И когда Аэриса бросала фразу вроде «Представляешь, у моей подруги после родов начался ужасный геморрой», или «Как ты справляешься со слабостью во время критических дней?», Аэрто не выдерживал и сбегал под предлогом неотложных дел. Тогда и начинался настоящий разговор.

— Он пообщался с Аэрином? — Кофе Аэриса пила с изрядной долей сахара. Она вообще была жуткой сладкоежкой.

— Да, но ничего не понял.

Встреча Аэрто с дядей стояла первым пунктом в плане Александра. Чем сейчас занимался мой босс, было для меня тайной, но зная его деятельную натуру — наверняка чем-то полезным для бизнеса. Я говорила с Аэрисой, глядя прямо на нее.

К некоторым излишествам на ее лице, как и к рубиново красным глазам оказалось довольно легко привыкнуть. А Аэриса, как я поняла, раздражалась, если кто-то отводил взгляд.

— Он и не должен пока. Эта встреча должна была показать ему, что может произойти из-за псевдо искры. Следующим нашим шагом будет визит к Рамасам. Ты ведь знакома с Элио? — спросила у меня она и снова сделала глоток. Казалось чашка из тонкого расписного фарфора завладела всем ее вниманием. А ведь это не с проста. Безразличие, с которым она упомянула его показало слишком уж наигранным. Как бы то ни было, я кивнула. Еще бы я не знала Элио — самый красивый мужчина, которого мне когда-либо довелось видеть. Рожденный искрой — настоящее совершенство.

— У Элио есть младшая сестра — Ким. И если ты видела его — можешь представить, как выглядит его сестренка. С недавних пор она моя должница — и должок вернет. А заодно убедит Аэрто, что вас связывает не настоящая Искра.

— Но как?

— Птичка, — это прозвище, дарованное Аэрисой, резало слух. Она словно давала мне понять лишний раз, сколь незначительна моя персона в ее глазах: — Настоящая Искра — связь не только на ментальном, но и на физическом уровне. Раньше, пока не было всех этих преинтерейснейших датчиков, которые помогают увидеть реакции в мозге друг на друга у связанных Искрой, проводили очень простой тест. У мужчины, который нашел свою вторую половинку наблюдалось отсутствие влечения, даже при самой мощной стимуляции.

Неправильно растолковав мой полный замешательства взгляд, Аэриса решила пояснить:

— Не вставал у них. Аэрто помнит этот тест и сможет сложить два и два, если Ким… скажем так проявит к нему благосклонность. Он за ней ухаживал напропалую, но в свое время получил от ворот поворот. Ты же не ревнуешь его?

Поза выжидательная, как у овчарки, которая ждет команду «фас». Казалось, Аэриса очень хочет того, чтобы я заявила о своей ревности, о том, что передумала и решила остаться с этим эгоистичным засранцем.

— Ни капли, — уверила ее я. Больше всего на свете мне хотелось эту историю закончить. И желательно так, чтобы выбраться из нее в целости и сохранности.

— Вот и славно. Кстати, Александр в последнее время часто бывает у Рамасов. Возможно, скоро будет объявлено об их с Ким помолвке.

Сердце пропустило удар, а зубы скрипнули.

— Вот теперь ты ревнуешь! — Рассмеялась сестренка Александра, она явно наслаждалась этой игрой, — Шучу, хотя Ким Рамас бы очень хотела, чтобы это было правдой. Ты не представляешь, сколько вокруг желающих его окольцевать. Он богат, красив, умен, из благородной семьи.

— Зачем ты мне это говоришь? — не выдержала я.

— Затем, чтобы ты не забывала. Я тебе помогаю только ради него. И когда вся эта история кончится, очень рассчитываю на то, что ваши отношения останутся сугубо деловыми. Александра ждет удивительная судьба, и я не хочу, чтобы ему навредила какая-то секретарша-эодэртэ.

Последние слова Аэриса выплюнула. Она беспокоилась о брате, но делала это зря. Теперь, когда я видела Аэрина, видела, что может сделать с итхисом псевдоискра, я решила для себя, что никогда не коснусь Александра. И лучшим решением будет просто уволиться, как только мы вернемся домой. Если вернемся…

* * *

Мы приехали в столицу Октавии и остановились перед домом Роберто и Джоу Рамас. Было очевидно, что дом довольно нов и стоит здесь не более тридцати лет. Небольшой особняк с огромными французскими окнами, в которых полыхало закатное солнце. Аллея с молодыми деревьями и лавочками под ними. Современные подъездные ворота. Из разговоров Аэрисы с Аэрто я поняла, что Роберто Рамас был обязан своей «Искре» быстрым взлетом по социальной лестнице итхисов. Представитель средней аристократии, он повстречал ее в Гонконге и больше с ней не расставался. Благодаря супруге, которая говорила на шести языках, он быстро заключил несколько весьма выгодных торговых договоров со странами Азии благодаря чему богател не по дням, а по часам. В обществе итхисов Джоу приняли не сразу, но рождение Элио, а спустя пять лет Ким заставило даже самых закостенелых представителей аристократии распахнуть для семьи Рамас двери своих домов. И Элио и Ким были чистокровными итхисами, со всеми достоинствами и отсутствием недостатков, присущих этой расе. Породниться с ними и пустить свежую кровь под корни иссыхающих деревьев древних родов мечтали многие.

Аэрто сегодня был молчалив, он всю дорогу задумчиво поглаживал мою ладонь. Его прикосновения были приятны, и я не удержавшись, положила ему голову на грудь.

— С тобой хорошо, — прошептал он, поцеловал в макушку. — Но лучше, если ты сохранишь прическу.

Аэрто критически рассмотрел меня и удовлетворённо вздохнул. Он просил меня одеться со всей тщательностью, долго рассматривал и свое отражение в зеркале, перебирал запонки, расчесывал волосы, пока они не легки на плечи искрящиеся словно первый снег. Заставил пекаря создать какой-то космический десерт, который теперь покоился на почетном месте возле водителя.

— Ты знаешь, что не первая девушка, которая выдержала мое прикосновение?

Я молчала. Очевидно, что обаяние Аэрто не действует на Аэрису. Они даже руки друг другу пожимали, содрогаясь от отвращения.

— Ким Рамас, которая и пригласила нас сегодня, тоже оказалась безразлична к магии моей крови. За ней я ухаживал как полагается. Дарил цветы, обещания, готов был даже отменить помолвку с Аэрисой и жениться на ней. А она отказывала. И отказывала. И смеялась. А теперь пригласила.

Рука Аэрто взметнулась, подлетела ко рту. Я ее перехватила.

— Вот и покажи ей, что она потеряла, — улыбнулась ему. Меня беспокоила привычка Аэрто грызть ногти. Это выдавало его уязвимость. А когда он выглядел уязвимым, я начинала его жалеть. Жалость вообще не лучший советчик в отношениях.

— Аэрто, Кира! Как я рада, что вы ответили на приглашение!

Вместо прислуги нас встретила младшая хозяйка дома. Она спустилась по лестнице подобно Скарлет О Хара в «Унесенных ветром».

Ким не походила на роковую разбивательницу сердец. Скорее на соседскую девчонку. Очаровательную милашку, глаз от которой отвести невозможно. Насколько Элио был мужественен, настолько Ким женственна. Тонкая, словно струна, округлая в нужных местах, она отличалась той красотой, которую невозможно забыть. Кожа ровная, фарфоровая, красивая линия подбородка, скул. Задорный вздернутый нос и очерченные полные губы. Волосы у Ким были каштанового оттенка, а глаза зеленые. Она заключила каждого из нас в объятья и расцеловала в обе щеки. Аэрто побледнел еще сильнее обычного и крепче перехватил мою руку. Он словно принялся убеждать себя «У меня есть невеста, у меня есть невеста, у меня есть невеста». Надеюсь не потеряет штаны от восторга.

— Я счастлива тебя встретить, Кира! — Ким взмахнула рукой и невысокий паренек перехватил нашу верхнюю одежду. Несмотря на лето, в Октавии было прохладно. — Проходите, проходите. Александр и Аэриса уже приехали. И братец вот вот подтянется.

— Кузен? — принц поджал губы. Синие вены выступили чуть более явно. Ким положила ладошку на его бицепс.

— Аэрто, да ты подкачался! Выглядишь замечательно.

Эта дешевая уловка сработала, и принц расслабился. Аэрто вроде бы умный и старый, но милашке Ким понадобилось тридцать секунд чтобы превратить его в пускающего слюни идиота. Когда она попросила его помочь налить гостям чай «Ты же знаешь, мама учила нас обходиться без прислуги», он позабыл обо мне, чтобы побежать за ней как послушная собачонка. Я же прошествовала в том направлении, куда мне указал невысокий паренек. В этом доме было куда больше света. Он лился из огромных окон, из многочисленных хрустальных люстр, торшеров, светильников. Этот дом был царством света по сравнению с мрачным замком Аэрто. И у Ким и у Элио с солнечным светом проблем не наблюдалось: вот оно — еще одно преимущество быть рожденным Искрой.

— Кира, — звук его голоса заставил меня подпрыгнуть. Александр поднялся, стоило мне войти в гостиную. Аэриса тоже была здесь. Девушка неестественно улыбнулась, потушила одну из извечных своих сигарет. Благо, что пепельниц здесь хватало. Элио, помнится мне, тоже большой любитель подымить. Солнце почти скрылось за макушками деревьев, бросив прощальный блик на воду.

— Александр… тоже здесь?

— Тоже здесь. — последовал ответ. Мужчина указал на белое кресло рядом с собой. Александр сегодня надел темно синюю шелковую рубашку, которая ему несказанно шла. Он вообще органично смотрелся в гостиной, стены которой были обтянуты китайским шелком. Я мысленно отметила прекрасный вкус хозяйки дома. Вот у кого стоило спросить совета при декорировании дворца. В особенности той ужасной розовой гостиной.

— И раз уж мы все здесь, то давайте обсудим, что нам делать дальше. — Аэриса говорила бодро, а мой поднесенный к губам палец проигнорировала:- Я услышу, когда они выйдут с подносами. И поверь мне, Аэрто не станет торопиться.

Последнюю брошенную ей фразу я проигнорировала. Проигнорировать было просто, если учесть, что рядом с Александром у меня напрочь вылетали все мысли из головы. Мне нестерпимо захотелось подойти ближе, быть может так близко, чтобы ощутить запах его парфюма. Я сделала шаг вперед, заставляя себя заговорить:

— Аэрто должен будет меня отпустить, как только поймет, что Искра ложная. По крайней мере я на это надеюсь.

— Возможно да, а возможно и нет, — Александр говорил спокойно. Он поднялся с невысокого стула, подошел к окну так, чтобы видеть последние мгновения заката. Александр любил рассветы и закаты. Он вообще любил солнце. Это движение сделало его еще на шаг ближе ко мне — Все же десять лет подобия искры, лучше, чем жизнь в одиночестве.

— Это только ты у нас такой романтик, — Аэриса бросила убийственный взгляд в мою сторону, — Дело в том, что Аэрто объявил на всю страну, что у вас с ним любовь до гроба и его самолюбие не выдержит того, что он так ошибся. Поэтому у меня есть отличная идея. Мы тебя убьем!

— Я против, — пробормотала я, надеясь, что право голоса бойкая сестренка Дарка у меня не отнимет.

— Не по настоящему. Как только Аэрто поймет, что ты не его вторая половинка мы обыграем твою кончину. Вся Октавия будет скорбеть вместе с ним, он со спокойной совестью тебя отпустит, а ты переедешь куда-нибудь в солнечную Италию или Калифорнию и забудешь о нас, ночных монстрах.

Аэриса явно была очень довольна своей идеей, вот только мне она пришлась не по нраву. Да и не мней одной.

— У Киры семья, работа. — Александр посмотрел на меня, и я сама не заметила, как сделала еще один шаг по направлению к нему. Аэриса стремглав потушила окурок, встала между нами, повернувшись лицом к брату, ко мне спиной. Ее поза прекрасно отражала ее эмоции по отношению к моей скромной персоне.

— Допустим, новую секретаршу ты себе найдешь быстро. — девушка поджала красные губы в капризной манере.

— Не найду. У меня сложный характер, — сказанное сопровождалось легким пожатием плеч. — И ты знаешь, как трудно найти кого-то, кому можно полностью довериться, — Дарк смотрел не на нее, а на меня. И сердце от его слов сделало радостный кульбит: — Так что идею с инсценировкой смерти отменяем.

— Спасибо. Я тоже хочу… чтобы все стало как раньше.

Больше всего мне бы хотелось вернуться в то время, когда за мной охотилась бывшая секретарша Александра. Смотреть фильмы вместе, готовить еду, отправляться на работу. Ехать куда-то в интимной тесноте салона. Будучи здесь, в Октавии, я все чаще вспоминала уютную квартирку Александра, кровать с нарисованным восходом над ней. Неловкость, смущение, которое сменилось желанием просто быть рядом. Наверное, это самое лучшее описание моих чувств к боссу. Я хочу быть рядом с ним. В комнате повис немой вопрос. Что же тогда делать? Молчание нарушил Александр:

— Сегодня Аэрто все поймет. Твоя внешность типична для эодэртэ, да и чувства, которые вызывает ваша «магия» описаны не в одном трактате. Он уже должен начать чувствовать слабость, дальше будет хуже. Потери сознания, пропажа аппетита, болезни. Твоя кровь заставит его приближаться к истинному возрасту.

— То есть Аэрто станет выглядеть и чувствовать себя на семьдесят? — спросила я и содрогнулась. Было легко забыть об истинном возрасте наследника октавийского престола. Вопрос мой остался без ответа, поскольку в наше трио влился еще один человек.

Элио зашел в гостиную на правах хозяина, коим и был. Он улыбнулся, обнажив ряд совершенных зубов, выискивая самого безобидного на его взгляд персонажа нашего трио. У нас с Элио не сложилось, он не слишком галантно пытался за мной ухаживать. Вернее затащить в постель, если уж быть с собой совсем откровенной. А сделать он это пытался, потому что ненавидел Александра, который когда-то увел у него девушку. Тень старой вражды повисла в воздухе и стало труднее дышать. Александр вроде и объяснил Элио, что бывшая его невеста давно счастлива замужем и растит двоих очаровательных детишек, но рожденный искрой все еще не мог его простить. Со мной Элио вел себя так, словно самое близкое, что между нами было — сидение за одним столом в библиотеке. Что ж, меня подобное отношение устраивало. Аэриса бросила на мужчину быстрый взгляд, отвела, снова посмотрела, заинтересовалась потолком, обоями и снова Элио. Как бы у нее от такого пинг понга косоглазие не развилось. От осознания того, что эта холодная и стервозная особа запала на Элио, мне стало уютно. И она всего лишь человек.

— Малышка Аэриса, — самый красивый мужчина на свете вырвал из полумрака сестру Алекса и заключил в объятья. Она же, шокированная таким проявлением чувств уронила сигарету на ковер.

В воздухе завоняло паленым. Мы дружно тушили полыхнувший словно спичка ковер, когда в комнату вплыла Ким. Аэрто нес поднос с чашками и тем самым десертом, что прихватил с собой. Пики кремовых верхушек слегка примялись. Сестра Элио вздохнула:

— Рано или поздно это должно было произойти. Надеюсь до маминого приезда ты успеешь заказать такой же.

Она обращалась к Элио, которого посчитала виновником произошедшего. Тот и не отпирался. Он подмигнул Аэрисе с заговорческим видом, а она снова вспыхнула и отвернулась, а затем отошла в тень. Это ее движение показалось мне преисполненным тихой, бессильной ярости. Никто кроме меня не обратил на Аэрису внимания, все восхищались трудами кондитера Аэрто. Сам принц прибывал в волшебном мире только что получившего разрядку мужчины. Он присел и откинулся в глубоком кресле и задумчиво наблюдал за темнеющим небом. Ким улыбалась Александру, прикусывая полную нижнюю губу. О том, что делали эти губы несколько минут назад думать мне не хотелось.

— Смотрю, у нас начинается сезон свадеб. — начал Элио. Его явно тяготило молчание, поэтому он решил поднять самую безобидную на его взгляд тему, — Ты то, Алекс, не вознамерился обзавестись женушкой?

— Только после вас, — спокойно парировал босс.

— На меня такого спроса нет, как на тебя. Древняя кровь, старейшее древо. И если не ты, то кто? Род Дарков близок к затуханию.

Александр не ответил, он насупился, будто вспомнив о чем-то что было весьма ему не приятно. Босс не очень то любил вспоминать о своей древней крови. Я попыталась спасти его, сменив тему.

— Вот никогда бы не подумала, что аристократы далекой загадочной Октавии чай пирожными закусывают.

Ким и Элио снисходительно улыбнулись, Аэрто тоже. «Дурочка Кира. Миленькая, но такая тупая». Аэриса вышла из тени, бросила едкое:

— А что, по твоему мы должны закидываться кокаином, насыпанным на золотые слитки? — она зажгла очередную сигарету, выпустила клуб дыма. Когда она курила, то задирала острый подбородок, демонстрируя свое уродство. Она словно специально встала рядом с хорошенькой словно куколка Ким, тем самым подчеркивая их различия. Та была приятной, словно марципановая фигурка, а Риса походила на что-то из кайенского перца. И, невзирая на очарование первой, я вдруг почувствовала, что предпочитаю общение именно с сестрой Дарка.

— Почему же на слитки, можно снюхивать с груди стриптизерш. — предположила я, вовлекая ее в дальнейшую игру. Мы начали препираться, ссориться напоказ и тема Александровой женитьбы была забыта. Но вот слова Элио, повисшие в воздухе меня смутили. Насколько мне известно, помимо Аэрисы и Артура, у Александра еще старший брат имеется. Адам. Не похоже на то, что у семьи Дарков есть какие-то проблемы с продолжением семейной ветви.

— Если хочешь посмотреть, как веселится Октавийский бомонд, приходи с Аэрто в эту субботу во дворец. Заодно поближе познакомишься с нашими традициями. Я — Дитя Луны, моего приглашения достаточно, чтобы тебя впустили. Тебя, Аэрто, не приглашаю. Должна же я как-то продемонстрировать свое «фи» расторжением нашей помолвки.

Принц раздосадованным не выглядел. Он вообще был чрезмерно погружен в себя, так, что даже забыл о том, что не один, и начал грызть ноготь большого пальца. А вот Александр красноречиво демонстрировал, что идти мне на этот праздник не стоит. Он сложил руки на мускулистой груди, мотнул головой, словно племенной жеребец, отгоняющий назойливых мух. Мне бы послушаться его немого приказа, но благоразумность никогда не была моей сильной чертой.

— Я очень хочу посмотреть на то, как здесь принято веселиться.

Мне стоило догадаться, что произошедшее несколькими днями позже еще долго будет преследовать меня в ночных кошмарах

Глава 6. О забавах итхисов

Красное платье из атласа, длинное, закрытое. Великолепные тонкие кружева на манжетах, кружевной воротник прилегает к коже, обнимает, душит. Атласные перчатки — похожи на театральные. Как то мне довелось оказаться в театре. Отцу Эдгара подарили билеты. Ни его жены, ни постоянной любовницы не было в городе, так что билеты он отдал сыну. А тот пригласил меня. Эдгару было откровенно скучно, он зевал, пил виски из пронесенной втихаря фляги, а под конец аплодировал лениво, словно делая актерам одолжение. Я аплодировала стоя. Не потому, что влюбилась в театр окончательно и бесповоротно. А потому, что пьеса, название которой я и не вспомню сегодня, потрясла меня своей реальностью. Актеры жили на сцене, любили, ненавидели, испытывали голод, страх. У них не было права на ошибку, каждый жест, взгляд — они проживали их, умудряясь убеждать зрителей, что жизнь на сцене — настоящая. Я тогда еще задумалась, глядя на задремавшего Эдгара: а моя жизнь настоящая? Кто я или что? Быть может просто часть декорации чужой постановки…

Сегодня меня преследовало то же чувство. Аэрто заперся в своем кабинете. Расторопный управляющий день и ночь таскал туда новые пыльные тома. Я делала вид, что странности принца вовсе меня не касаются, старалась не часто попадаться ему на глаза. Комната, сад, обеденный зал. Выезд в город с Грэгом под видом необходимости в новых нарядах. На самом деле я бесцельно бродила по торговому центру в надежде встретить. Кого? Александра… Я ходила долго, в основном в мужских отделах. От скуки купила запонки в тон цвета глаз Аэрто. Себе набрала столько платьев, аксессуаров, украшений, что даже импульсивный шоппинг перестал радовать. Вот бы отправить хоть что-то из этого домой, Викки бы пригодился строгий костюм от октавийского дизайнера. Итхисам и вправду стоит выйти со своими нарядами на мировой рынок, они бы взошли на вершину модного олимпа. Мой поход закончился в кафе, там я встретилась с Оливией и за чашкой приторного Латте почувствовала себя почти нормально.

— Невеста его Высочества, — она никак не могла смириться с этой шокирующей мыслью. Да и не она одна. Пока я бродила по магазинам, несколько человек попросили моего автографа. Другие просто пялились и улыбались, третьи делали снимки. Интересно, здесь есть местный аналог Инстаграмма? Я бы быстро набрала тьму подписчиков, если бы захотела. Впрочем, не все октавийцы пребывали в восхищении моей скромной персоной. Как мне объяснил Грэг, здесь любили Аэрису, и мое появление восприняли как прямое оскорблениедля нее. Если бы Аэриса захотела, она бы могла стереть меня в порошок, но Аэрто был тем еще подарочком, чтобы сожалеть о расторжении помолвки. Поэтому Аэриса на каждом углу пела о моих высоких моральных качествах и легком характере. Каким-то образом все более или менее знатные октавийцы уже проведали, о том, что она пригласила меня на грядущий праздник, который здесь назывался загадочным словосочетанием «Аукцион цветов», и теперь жаждали ближе познакомиться с будущей королевой. К слову королевы не октавийской крови у итхисов еще не было, и фактический инцест межу кузенами казался им куда как понятней, чем отношения с чужеземкой.

Лимузин светил глазами-фарами на подъездной дорожке, ожидая меня. В красном платье, рядом с «каретой» которая точно не превратится в тыкву, я почувствовала себя золушкой, отправляющейся на бал. Только вот принц останется поджидать дома. Аэрто на прощание поцеловал меня в губы. Поцелуй вышел долгим и отчаянным, принц не желал отпускать меня, но и удерживать не смел. Он уже догадался, кто я, и не знал, что с этой информацией делать. Перед тем, как уйти, я вручила ему запонки, которые от нечего делать приобрела в одном из бутиков торгового центра.

— Это тебе. Знаю, у тебя много, но я просто не смогла пройти мимо.

Аэрто рассматривал запонки с серебряными камушками, когда я садилась в машину. Его силуэт выделялся на фоне окна, плечи сгорблены, ладонь с запонками преподнесена к лицу. Я послала ему воздушный поцелуй на прощание. Не знаю, увидел ли.

Кружево световых цветов распустилось по стенам дворца. Отблески мягкого света падали и на мое платье, украшая длинную однотонную юбку. Сегодня обошлось без прессы и любопытствующих, потому что центральная площадь и вход во дворец были перекрыты. Аэриса, курившая перед дворцом, бросила огарок сигареты, падающей звездой опустившийся на брусчатку и подала мне руку так, как если бы она была моим кавалером.

— Аукцион цветов — это закрытая вечеринка.

— Насколько закрытая? — я коснулась рукава одного из ее извечно белых костюмов. Аэриса рассматривала мое платье и то, что было скрыто за ним. Если бы она была мужчиной, я бы подумала, что в ее глазах было скрыто желание обладать мной.

— Только Дети Луны и пять родов высшей аристократии. Но не все хотят или могут участвовать в аукционе, поэтому нас будет порядка сотни.

Цифра на мой взгляд была не малой. Вход во дворец оказался украшен цветами, от душного аромата которых кружилась голова. Разноцветные букеты, большие и малые, арки, украшенные лентами и медленно умирающими бутонами. А в углах белели орхидеи исполинских размеров, хищно раскрывшие цветки словно жадные рты. Орхидеи меня пугают — что-то в них есть неестественное.

— Александр…

— Ждет тебя в зале. Он будет контролировать, чтобы ты не наделала глупостей.

— Почему я должна…

Нам навстречу выплыла пара женщин. Одна, похожая на Аэрису краснотой глаз, поддерживала бледную тень, что была ей дочерью. Девушка двигалась с помощью костылей, потому что ноги ее были слишком слабы, чтобы удерживать свой вес, жидкие белые волосы собраны в аккуратную прическу на затылке. Она подняла изломанную кисть, чтобы поприветствовать Аэрису, та ответила коротким поклоном:

— Аэлина, Аолана, — она назвала их по именам. Девушка на костылях окинула меня завистливым взглядом. Как бы в Октавии не восхищались детьми Луны, в глубине души те понимали, что на самом деле им не повезло. По пути в бальный зал, который сегодня превратили в подобие театра со сценой и бархатными кулисами, мы встретили еще много «благословенных итхисов». Бледные и слабые, красноглазые и вовсе слепые. Некоторые двигались сами, и больше походили на Аэрису минимальным количеством изъянов, другим требовалась помощь родственников. Я старалась не глазеть, а вот они интереса не скрывали. Перешептывались, тыкали пальцами. Впрочем, кроме меня обычных людей здесь не было, ни гостей, ни слуг. Переливчатый звон колокольчиков возвестил, что нам стоит занять свои места. Аэриса показала, что мне нужно отойти в конец зала.

— Ты не участвуешь в аукционе, поэтому для тебя нет необходимости находиться в первых рядах, птичка — сказала она, растянув губы в улыбке. Аэриса всем видом демонстрировала свое расположение ко мне. Она рассказывала о том, как украшали этот зал, поведала о нескольких благородных семьях, которые сидели в первых рядах, — Детей Луны не выпускают из Октавии, поэтому подобные аукционы очень важны. Не удивительно, что не выпускают, представляю реакцию мирового сообщества на этих красавцев.

Аэриса так и не сказала, что именно будет выставляться на продажу, а я и не спрашивала. По правде меня вообще заботило только одно. Мысль о том, что в конце зала меня ждет Александр, заставила желать покинуть его сестру как можно скорее. Меня провожали десятки взглядов, от которых становилось неуютно, но я шла, стараясь не зацепиться юбкой за чей-нибудь костыль и не наступить на хвост собаки-поводыря. Итхисам пора заканчивать жениться между собой. Так они точно вымрут.

Мой босс сидел в последнем ряду, сгорбившись, стараясь не привлекать ничьего внимания. Он даже надел белое, в попытке не выделяться, так ему было не комфортно здесь. Мое появление свело его попытки на нет. Мы поздоровались, слегка склонив головы, я опустилась на кресло рядом. Юбка моего платья коснулась его брюк. Алое и белое.

— Где король? — поинтересовалась тихим голосом. Мне было не стыдно задавать вопросы Александру. Его присутствие как обычно действовало на меня как таблетка успокоительного, заставляя тревоги и печали уплывать куда-то прочь.

— Молча протестует, — был ответ. Мужчина слегка выпрямился, бросил на меня быстрый взгляд. Немногочисленный тусклые лампы и те погасли. Зато на сцене заработала подсветка.

— Разве он не может просто запретить это событие, если его не устраивает происходящее?

— Все не так просто. Власть никогда не находится в одних руках. И единственное, что может сделать Аэран — выразить свое недовольство в надежде на то, что аристократы прислушаются к нему. Аукцион цветов … это…

Окончание фразы повисло в воздухе, потому что раздался еще один звонок и на сцену вышел подтянутый мужчина в годах. Он заговорил приятным звучным голосом, и толпа затаила дыхание. Мне было не понятно, о чем он говорит, а Александр не спешил переводить. Белый занавес скользнул в сторону, явив зрителям людей.

Перед покупателями предстала дюжина людей разного возраста, пола, рас. Все изумительно красивы, правильно сложены. Они не могли разглядеть итхисов, но глядели вперед смело и спокойно. Каждый держал в руках цветок.

Заиграла музыка и первой из ряда вышла жгучая брюнетка, держащая в руке розу. Она двигалась с грацией и самодовольством, изгибалась под чувственную мелодию, призывно обхватывала грудь четвертого размера.

— Что здесь, черт возьми происходит? — сквозь зубы спросила я Александра.

— Аукцион, — ответил он, — или вы думали, каким образом сюда попадают люди?

Александру явно было не по душе происходящее.

— Их, что продают? — воздух встал в легких.

— Они сами себя продают. — последовал ответ.

Я взглянула на сцену другими глазами. Женщина с розой видела, как в воздух взлетают таблички и стремилась поднять цену. У девушки были большие глаза, аккуратный носик, отличная фигура, мягкий загар. Она была того типажа женщиной, которых мне приходилось видеть в Дубае. Профессиональные красавицы, назвать которых «проститутка» язык не поворачивался. Спустя пять минут этот «лот» был продан. На сцену поднялся итхис за пятьдесят, он протянул руку и женщина ее пожала, а затем с визгом бросилась ему на шею, покрывая лицо поцелуями. Оба казались довольны исходом сделки.

— Но почему люди на это идут? — тихо спросила я Александра. Рыжебородый мужчина за тридцать сделал шаг вперед. Он не выглядел и в половину таким же воодушевленным, как женщина до него. У желтого тюльпана, который он слишком сильно сжал в руке отвалилась головка.

— Деньги, — промолвил Александр, — проблемы с законом. Зависимости, от которых не излечиться другими способами. Взгляни на его руки.

Я обратила внимание на то, что запястье мужчины были покрыты следами от многочисленных уколов. И то, что я приняла за нервозность, на самом деле было ломкой. Искра может спасти от алкогольной и наркотической зависимости. Благодаря своей второй половинке человек чувствует себя завершенным. Значит и псевдоискра тоже способна заполнить дыру в душе, прожжённую наркотиками. Карточки взлетали вверх, и спустя несколько минут и этот лот был продан. На сцену поднялась девушка на костылях, та, которую Аэриса встретила накануне. Те несколько шагов, что она сделала без посторонней помощи дались ей нелегко и девушка сделала несколько вздохов, восстанавливая дыхание. Мужчина, который до этого напряженно вглядывался в темноту отшатнулся, он замотал головой, сказал что-то на непонятном мне языке, обращаясь к человеку за кулисами. Скорее всего его словами были «Я на это не подписывался». Он взирал на женщину с жалостью и плохо скрытым отвращением, явно представив себе, что ему придется притрагиваться к ней. Мужчины ведь не способны имитировать желание, природа создала их куда честнее. Аэлана не расстроилась, вряд ли она ожидала другой реакции. Она проворно протянула свою тонкую руку, похожую на обезьянью лапку и коснулась его лица. В этот момент отвращение исчезло из взгляда рыжеволосого, он рассмеялся гортанным и радостным мужским смехом и подхватил ее на руки. Костыль рухнул на сцену с гулким звуком. Он бросил длинную тень, пересекшую светлый паркет. Я предпочла рассматривать эту тень, чем мужчину, страстно целующего женщину, на которую он несколько мгновений назад взирал с отвращением.

Дальнейшее происходило по сходному сценарию. Мужчины и женщины выходили на сцену в одиночестве, а уходили в сопровождении итхисов. Иллюзорные чувства заставляли их стенать и плакать от счастья, итхисы лучились от самодовольства. Приятно, когда тебя любят.

— Чему они так радуются? — тихо спросила я Александра. От разворачивающейся перед глазами картины уже начинало тошнить. Пусть люди добровольно выставили себя на торги, смотреть на это не становилось приятней.

— Тому, что магия их крови сильна. — последовал ответ. Подумав секунду, Александр решил пояснить, — Чем древнее род и сильнее кровь, тем больше вероятности, что псевдоискра свяжет итхиса и простого человека. А дети Луны могут заставить полюбить себя в 99 процентах из 100.

— Аэриса коснулась Элио при мне…

— Элио — ребенок Искры, но он итхис сильной крови. Поэтому между ними ничего быть не может.

Хотела бы я сказать, что Александр ой как ошибается, и его сестра влюблена в Рамаса, но промолчала. В конце концов, Аэриса не афиширует свои чувства. И скорее всего возненавидит меня, если я поделюсь с кем-нибудь своими наблюдениями на этот счет. На нас зашикали. Мы мешали слушать, как мужчина пел серенаду слепой девушке, которая «приобрела» его минутой ранее.

— Пойдем отсюда, — предложила я: — Ничего нового я не увижу.

— Я насмотрелся на это шоу, когда был подростком.

Мы встали со своих мест и направились прочь из зала. Благо, никто не обратил на нас внимания. На сцене появилась новая девушка, и она была настолько хороша собой, что таблички взлетали вверх с немыслимой скоростью.

Темнота коридора услужливо распахнула объятья. По ней мы передвигались в ту самую безобразную розовую гостиную, где встретились впервые после долгой разлуки. Мне не хотелось спрашивать, покупал ли Александр людей на аукционе, вместо этого я спросила:

— Сколько лет тебе было, когда ты покинул Октавию?

Александр подарил мне улыбку:

— Восемнадцать. Я обучался в Швейцарии, поэтому перебрался туда. Потом была стажировка в Швеции и Китае, дополнительное образование в Голландии, путешествия по всему земному шару и со временем, я понял, что не желаю возвращаться домой. Вернее, что Октавия перестала быть моим домом.

Было удивительно слышать про жизнь Александра в молодости. Я то представляла его эдаким затворником, а он оказывается, много где побывал. В ответ на мою ремарку, босс пояснил:

— Не один Артур знает, как покрасить волосы, и умеет пользоваться автозагаром- пожал плечами он. А я прыснула от смеха.

— То есть ты красился в шатена и пользовался косметикой?

— В брюнета, Кира. И волосы отращивал. Выглядел я, нужно признаться, отвратительно, но это позволяло быть на людях и не привлекать к себе излишнего внимания.

Мы вошли в розовую гостиную. Александр зажег свет, нежно, словно касаясь, посмотрел на кружевные рукава и ворот, ласкающие мою шею. Впрочем, я бы могла стоять в рубище, а он бы смотрел на меня с восхищением.

— И что изменилось? Почему ты больше не скрываешься?

— Пусть лучше люди сторонятся меня, так безопаснее для большинства. Не многие могут противиться моему прикосновению, — мой босс задумчиво нахмурился. Имя его бывшей секретарши повисло в воздухе. — Нас сторонятся, называют ночными демонами не просто так, Кира. Раньше люди знали о псевдоискре, но наши … хм…имиджмейкеры отлично поработали, чтобы стереть эту память. Вот и остались мы в народном фольклоре бледными демонами, которых стоит опасаться.

Скорее всего речь опять об инквизиции, к которой итхисы приложили руки. Мне нравилось, когда Александр что-то объяснял, он не заставлял меня чувствовать себя дурой от того, что я чего-то не знала. В отличие от Аэрто, в каждом слове которого звучало самодовольство, стоило затронуть тему, в которой он разбирался лучше остальных, Александр не пытался компенсировать за мой счет свои комплексы.

— До Галины был еще кто-то?

Мужчины кивнул, а я мысленно щелкнула себя по лбу. Не стоило поднимать эту тему, она наверняка болезненна. Я никогда не отличалась неконтролируемым любопытством, но тишину нужно было как-то заполнить. Разговор позволял забыть о том, что в главном зале сейчас продают людей.

— Был. Три девушки. Моя секретарша, про которую в компании говорят, будто она выбросилась из окна, — эту байку я наслушалась в первые дни работы в «Азаик», правда наши сотрудники развлечения ради придумывали столько историй про Александра, что я давно не верила в них. — С ней сейчас все хорошо. Как и с девушкой Элио. Была… есть еще одна женщина. Это произошло в те годы, когда я только учился. Ее зовут Нора — Александр замолк на мгновение, и я хотела попросить его не продолжать, но он заговорил вновь, — Я повел себя как свинья по отношению к ней. Также, как Артур по отношению к тебе, Кира.

Братец Александра взял меня за руку, решив проверить, его ли я вторая половинка. Ошибся, но подверг меня риску. Только моя суть эодэртэ оберегла меня от участи стать пускающей по нему слюни идиоткой. Когда Александр узнал о том, что сделал Артур, он за ухо притащил его ко мне извиняться.

— Мы учились на одном потоке. Она была самой красивой девушкой на факультете, а я… Нескладный, с пятнами автозагара, в перчатках, которые объяснял псориазом, скажем так не пользовался популярностью. Я долго оправдывал свои действия тем, что почувствовал в Норе свою вторую половинку, но правда была в другом. Мне хотелось, чтобы из всех парней она выбрала меня, чтобы она именно на меня смотрела с обожанием. И я взял ее за руку. А она полюбила меня на всю свою жизнь.

Воспоминания причиняли Александру боль даже сейчас. Он испытывал огромную вину, а значит, добром эта история не кончилась. Обычное в общем-то желание в девятнадцать лет быть парнем самой крутой девчонки. Вот только у Дарка было средство для того, чтобы эту мечту осуществить, не считаясь с истинными желаниями объекта своей страсти.

— Как я и мечтал, мы ходили за руки по коридорам, она смеялась моим шуткам, не переставала восхищаться всем, что я делал. Мне завидовали, не знали, каким образом я ухитрился ее завоевать. В одночасье я стал очень популярным, все было так, как я мечтал. Так продолжалось год. А потом… А потом мне надоело. Нора по прежнему была в меня влюблена, а я чувствовал фальшь в каждом ее слове, признании, жесте. Я не знал, куда от нее деться. Она утомляла меня, казалась навязчивой. Ее любовь душила, а хуже всего было то, что я сам был во всем виноват. Я начал вести себя как скотина по отношению к ней. Но и это не смогло заглушить ее чувства. Я рассказал ей правду о себе, псевдоискре, о том, что воспользовался ей. А Нора приняла эту уродливую правду и уверила, что ей все равно. Мы расстались по моей инициативе, и я уехал на другой конец света. Нора следовала, куда бы я не уезжал. Любила издали. И эта любовь была не разрушительной, а созидающей. Именно Норе принадлежит идея создания «Азаик», она вложила всю свою душу, силы, время в эту компанию. В начале я думал, что если она останется вдали от меня, в Европе, то со временем псевдоискра погаснет. А дело, которое я ей поручил, позволит ей не натворить глупостей. Но прошло больше двадцати лет, Нора по прежнему любит меня. Я виноват перед ней. Страшно виноват. Только настоящий урод мог бы поступить так с кем-то. Наверное, поэтому я выхожу из себя, когда слышу это слово. Оно слишком близко к истине.

— Ты не виноват, — сказала я Александру. — Вернее виноват, но ты, каким ты был в двадцать лет. А не тот, кем ты стал сейчас.

Мой босс склонил голову, в его глазах застыла тоска. Судя по всему подобным самобичеванием он занимался последние двадцать лет. И был бы доволен, если бы я поддержала его в самоуничижении, возможно бросила едкую ремарку, раскритиковала, причинила новую боль. Он считал, что заслуживает боль. Вот только у меня было другое мнение. Даже настоящую «Искру» можно побороть. Так сделала Вера. Она выжила, родила сына, нашла новую любовь. Оливия справилась с зависимостью от своего покровителя. Невеста Элио смогла забыть и об Александре и о своем несостоявшемся женихе.

— То, что ты говоришь о ней, описывает ее как сильную, самодостаточную и умную женщину.

— Такая она и есть, — ревность уколола мое сердце, но я справилась с этой эмоцией. Что бы я не чувствовала к Александру, наши отношения навсегда останутся платоническими, так что ревновать к старой любовнице было бы глупо. Вместо этого я попыталась довести до конца мысль, которая сформировалась в моем сознании:

— Поэтому посмею предположить, что Нора живет той жизнью, которую избрала для себя сама. Ей нравится любить тебя. Или убеждать, что она все еще в тебя влюблена.

Я замолчала, позволив Александру обдумать мои слова. Есть люди, которые держаться за несуществующие отношения с маниакальной страстью. Потому что завести настоящие, новые — это всегда риск. Риск быть отвергнутым, обжечься, испытать боль. Отзвук аплодисментов и громогласная музыка, в которой они растворились, заставили меня вздрогнуть. Скорее всего аукцион закончился, и нам стоило вернуться до того, как кто-то заметит, что нас нет. Я тяжело вздохнула, не желая возвращаться в зал, наполненный Детьми Луны. Александр почувствовал мое нежелание покидать розовую гостиную.

— Я должен извиниться за то, что Аэриса позвала тебя, Кира. Не знаю, зачем она это сделала. — Он тяжело вздохнул. В отличие от этого мужчины, я прекрасно понимала мотивы действий его сестры. Аэриса рассчитывала на то, что мне станет противен мир итхисов и Александр вместе с ним. И что я с криками уберусь в какую-нибудь солнечную страну, куда ему путь заказан. Босс придержал для меня дверь, ожидая, пока я соберусь с мыслями и буду готова вернуться к детям Луны и их новоприобретенным трофеям. Я бросила взгляд на его мужественное лицо, плотно сомкнутые губы. Морщинку, пролегшую между бровей, которую мне нестерпимо захотелось разгладить ласковым прикосновением. Мне эта морщинка

С каждым днем все больше неприглядных тайн мира итхисов раскрывается передо мной. И я бы хотела забыть о многом, что увидела здесь. Стереть из памяти Аэрто, Аэрису, красноглазых жертв политики по чистоте крови, но как не странно, не Александра.

— Аэриса сделала то, что сделала. Но продажу людей, пусть даже она добровольна, важно прекратить. Если об этом когда-то кто-то узнает…

Босс был со мной согласен.

— Я попробую снова поговорить с Аэраном. Но то, что ты сейчас увидела куда лучше чем то, что было раньше. Теперь хотя бы люди приезжают в Октавию добровольно. Аукционы приносят одному человеку большие деньги, Кира. И под предлогом уникальности детей Луны и особых надобностей, их не отменяют.

Для меня мягкого света, предназначенного для глаз итхисов было недостаточно. Александр заметил, что я шагаю неуверенно и подал мне руку. Надежно. Тепло.

— Какие надобности у Детей Луны? — нужно было говорить. Звуки выпрыгивают изо рта, отвлекают внимание от зуда, от навязчивого голоска в моей голове. «Коснись его, коснись его, коснись».

— У чистокровных итхисов невысокая фертильность. Не все могут… иметь детей.

Так вот, что имел ввиду Элио, когда говорил о том, что Александру пора обзаводиться семьей!

— Значит Аэриса, и Артур…

— Артур. Скажем так, моего отца уже два года не было в живых, когда родился Артур. Он носит фамилию Дарк, потому что моей матери никто не смеет задавать неудобных вопросов. Но после свадьбы ему придется взять фамилию жены. Адам, мой старший брат не может иметь детей. Аэриса… шанс забеременеть для детей Луны близок нулю. Ей нужен партнер с совершенным здоровьем, особенным генотипом. Только такой сможет стать отцом ее ребенка. Все люди, которых ты видела на аукционе — рождены Искрой.

Конечно! Отсюда эта красота, совершенные пропорции, неуловимая харизма. Даже люди, рожденные Искрой могут попасть в затруднительное положение, оказаться в долгах или пристраститься к наркотикам. И тогда они продают свое здоровье, генетику, красоту.

После аукциона начался бал, где счастливые итхисы танцевали со своими приобретениями. Некоторые уже покинули зал. Например я не приметила рыжебородого и Аэланы. Цветы, что несколько часов назад поражали свежестью, уже не выглядели столь живыми. Их срезали ради одного единственного дня и теперь они медленно умирали, лишенные воды и света. Умирая цветы источали приятный аромат и весь зал утопал в нем.

Аэриса стояла в стороне одна, она взглянула на меня через весь зал, выражение ее лица было недобрым. Кажется, она начала догадываться, что я не собираюсь покидать ее брата. Александр почувствовал мое напряжение, перехватил и осторожно сжал пальцы. И хотя мне было приятно с ним стоять, неправильно было так липнуть друг к другу. Поэтому когда женщина в годах поплыла к нему на встречу словно военный крейсер, я неохотно высвободила ладонь и сделала шаг в сторону. За женщиной семенила миловидная блондиночка, явно дочь. Не сложно было догадаться, что эта парочка направлялась к нам в надежде урвать немного внимания Александра.

— Я, пожалуй, пойду. — сказала я достаточно громко и постаралась приветливо улыбнуться идущим. Несомненно они приметили и то, с какой неохотой я отпускала его руку, и то, что улыбка моя была натянутой. Дама, чье желание породниться с семейством Дарков, было вполне ясно даже для меня, выдвинула свою дочь вперед и заговорила на октавийском. Александр рассеяно кивал, а потом приблизился ко мне почти в интимном жесте.

— Скоро все закончится, — уверил меня босс, он говорил тихо, лицо его оставалось серьезно — Если не в ближайшие два дня твое положение останется неизменным, я сам поговорю с ним. — Он наклонился ближе, почти коснулся губами уха, и прошептал — и заберу тебя.

Цвет моих щек был готов сравниться с цветом платья, когда я поспешно покидала Аукцион цветов. И дело было не в том, что шепот итхисов о том, что только что произошло раздавался со всех сторон. Неслыханно, невеста принца в столь близких отношениях с Александром Дарком. Эта новость взбаламутила итхисов куда сильнее, чем состоявшаяся только что продажа людей.

Дело было в другом. Александр несомненно понимал, по какой опасной грани он ходит, приближаясь ко мне — беря меня за руку, шепча на ухо. Одно неловкое движение или сантиметр открытой кожи, и псевдоискра превратит его в моего фаната номер один. Зачем он черт возьми так рискует?

* * *

Иногда бывает, ты четко осознаешь, все происходящее вокруг — всего лишь сон, вот только поделать ничего не можешь. Когда змеиные бока, окружавшие меня вдруг исчезли, и я оказалась за столиком в кабаре, стало понятно — реальностью происходящее не является. Возможно утомленный мозг решил таким образом развлечь меня, даже услужливо воссоздал бокал с красным вином в моих руках. Я сделала щедрый глоток, но вкуса к сожалению не ощутила.

— А сейчас на сцене несравненная, загадочная, непредсказуемая…. -- Аэриса во фраке антрепренёра и с черной шляпой футляром на голове звучным голосом объявляла следующий номер. Заиграла музыка и под светом софит предстал… Александр.

На нем было огромное, безобразное платье в пол и фиолетовая шляпа с широкими полями. Глаза — подведенные на манер певичек пятидесятых, алые губы. Подтанцовка двигалась вокруг, исполняя немыслимые фигуры, загремела музыка и мой босс запел низким голосом.

Рассыпаются искры,

Летят в пламени ночи

Те кто ищут — находят,

Кто один — тот не хочет,

Он сошел со сцены и в тягучем, каком-то ленивом действии подходил то к одному, то к другому столику. Пустой зал разрывался от аплодисментов. В конце концов Александр подошел к моему столику, присел на него и закинул ногу на ногу:

А в любовь не играют,

это слишком серьезно

Невозможно любить,

Не любить невозможно

Красный рот изогнулся в улыбке, вовсе не свойственной моему боссу, а затем он прильнул к моим губам в крепком поцелуе. Размазавшаяся красная помада на его лице походила на кровь, Александр отстранился и зашептал:

Просыпайся, малышка, а иначе исчезнешь,

Просыпайся, хорошая или погибнешь.

А потом больно толкнул в грудь, выбрасывая из созданной моим подсознанием реальности.

Я очнулась в кровати, резко села и уставилась перед собой. Тень что возвышалась рядом с моей кроватью вздрогнула. Блеснули в темноте серебряные глаза.

— Ты проснулась… — надломленным голосом произнес Аэрто. В руках он мял подушку. И я сомневаюсь, что он собирался подложить мне ее под голову.

— Проснулась, — я посмотрела на него без вызова. Страх парализовал. Аэрто намного сильнее, да и стоит ему отдать приказ, меня отволокут к морю и сбросят с обрыва. Не знаю, что происходило у него в голове, но в моей план сформировался вполне быстро. Я томно потянулась, отбросила в сторону одеяло и прошептала:

— Ну раз уж мы оба не спим…

Второго приглашения не понадобилось.

Принц бросился на меня, резко и порывисто. Смял шелковую рубашку в кулак и сильно дернул, от чего ткань расползлась с громким треском. Тоже самое произошло с трусиками, которые улетели в неизвестном направлении. Затем Аэрто прильнул ко мне всем своим напряженным телом и мне пришлось прикрыть глаза, чтобы обмануть свое тело. Сосредоточившись только на жадных, исступленных прикосновениях я смогла забыть о том, что он только что собирался задушить меня подушкой. И когда он жестко и властно направил свой член в меня, я уже была достаточно мокрой, чтобы он не причинил мне слишком сильной боли.

Аэрто было плевать на подготовительную игру, он вбивался в меня, словно стремясь доказать что-то нам обоим.

— Смотри на меня, — приказал он, сверкая в ночи озерами расплавленной ртути. — Смотри на меня.

Я и смотрела. И стонала, подстраиваясь под этот бешенный ритм, потому что хоть разум и отказывался признавать Аэрто, тело принимало его с отвратительной радостью. Спустя несколько минут этой бешенной скачки тело мое изогнулось в постыдном оргазме, а Аэрто не заставил себя долго ждать и тоже излился в меня. А затем поднял мои ноги выше, словно в подсознательном стремлении залить свое ДНК так глубоко, как это возможно.

Только бы таблетки не дали сбой.

Глава 7. Где прекрасный босс спасает от прекрасного принца

Аэрто проснулся в полдень, я не засыпала. Если для того, чтобы выжить мне придется затрахать наследного принца Октавии до смерти, я это сделаю без сожалений. Тело мое оставалось обнажено, рассеянный свет, что проникал в спальню сквозь бархатные портьеры касался кожи. Мне очень хотелось выйти на улицу, но я сторожила Аэрто. Важно было проследить, в каком настроении он проснется. Мужчина открыл глаза и улыбнулся, увидев меня.

— Чертово совершенство, — пробормотал он. Синие вены, что исчерчивали его лицо и шею сегодня отливали чернотой. Принц хотел было прикоснуться ко мне, но я отстранилась.

— Я — эодэртэ, Аэрто. — не стоило больше тянуть кота за хвост. Принц уже обо всем догадался, раз схватился за подушку. В следующий раз он может взяться за нож, и тогда я быть может не успею проснуться во время.

— Знаю.

— Все как на твоей картине. Любовь и боль. Я обнимаю тебя и убиваю. Каждым прикосновением, лаской я забираю твою жизнь. — я развела руки в стороны. Одеяло скользнуло, а взгляд мужчины стал жадным. Он сжал руки в кулаки и вдруг размеры этих кулаков показались мне угрожающими. Насколько его ослабляет наша близость?

— Дарк знает?

— Узнал после того, как мы с тобой… начали встречаться.

Аэрто изучал мое лицо, отыскивая в нем намек на ложь. Не обнаружил.

— Чего ты хочешь?

— Того же, что и всегда. Отпусти меня домой, Аэрто. Забудь обо мне. Так нам обоим будет лучше.

Трудно поразить мужчину логикой, когда на тебе нет одежды. Поэтому я закуталась в одеяло, превращаясь в кокон. Аэрто встал с кровати, подошел смятой рубашке и достал что-то. Предмет блеснул на свету, и я узнала запонки, которые приобрела для него от нечего делать.

— Ты подарила мне запонки. Вчера у меня были разные мысли, Кира. Если бы с тобой произошел несчастный случай, никто бы не хватился. Но… Ты подарила мне запонки.

Он сжал их в кулаке так сильно, что из ладони пошла кровь. Что эта вещица значила для него? Я купила десятки разных предметов, просто чтобы бороться со скукой. Но для него эти два кусочка металла что-то значили.

— Потому что ты мне дорог. — Сказанное было чистой правдой. Да здравствует отцовский комплекс и мой отвратительный вкус на мужчин! Любви я к Аэрто не испытывала, даже симпатии, но меня к нему тянуло с нездоровой силой. По сути своей принц Октавии был огромным куском дерьма. Баснословно богатым, знатным, влиятельным куском дерьма. Добавим к этому его способность свести с ума почти любую женщину одним лишь прикосновением. Наверняка он прекрасно понимал, что не обладай он магией древней крови итхисов, то никто из его гарема не посмотрел бы в его сторону, а если и посмотрел, как на мешок с деньгами. Навряд ли найдется женщина, которая западет на его тонко-чувствующую душу.

— Я не хочу умирать, — Аэрто рассматривал меня, словно прикидывая, стоила ли я его потраченного здоровья. Он быстро дал себе ответ на этот вопрос. — Мы обязаны расстаться.

Не убил и слава богу, — промелькнула в моей голове логичная между прочим мысль. То, что Аэрто не станет пытаться бороться за наши отношения было очевидно мне с самого начала. Не тот он человек, который готов поступать вопреки. Да и себя Аэрто любил больше, всего на свете.

— Но, — продолжил он, — я не хочу тебя отпускать.

Оп… Поторопилась я с мыслью о том, что уберусь отсюда живой. Аэрто быстро оделся, явно преодолевая желание вернуться в постель.

— Отпусти…

Он отмахнулся и поспешно вышел из комнаты, не желая продолжать разговор. Дверь закрылась с гулким хлопком, от которого я вздрогнула. И хотя принц не запер ее, я почувствовала себя в ловушке. Бежать из замка было некуда, а если я и смогла бы выбраться, уехать с острова не представлялось возможным.

План Аэрисы провалился, да и был ли он изначально таким, каким она описала его? Или она всерьез рассматривала возможность того, что Аэрто придушит меня подушкой или запрет свой наркотик подальше от человеческих глаз? Любимый брат рядом с эодэртэ — бомбой с часовым механизмом на мой взгляд был достаточной причиной подборного поведения. Аэриса обожала брата, пеклась о его благополучии, а в картинку его счастливого будущего я не вписываюсь.

Тоска, поселившаяся в груди грозила задавить. В глазах встали слезы, я вдруг со всей остротой ощутила безнадежность своего положения. Я сбросила кокон одеяла и подошла к окну. Успел ли Аэрто сообщить кому-то о своей зависимости? Если да, то выбраться живой я не смогу. Моя жизнь против его значит слишком мало. Осознавать это было неприятно, но жизнь принца, единственного наследника правящей линии была несоизмеримо значимей жизни тренера по пилатесу. Меня вдруг прошиб холодный пот. У Викки тот же набор генов, ее тоже могут посчитать потенциально опасной для итхисов. Высота башни с которой я взирала была приличной. И хотя я никогда не отличалась депрессивным состоянием, в голову невольно закрадывалась мысль. А не прекратить ли это все сейчас? Быстро и относительно безболезненно. Нет человека — нет проблемы. Я затолкала навязчивый тонкий голосок подальше в подсознание. Вряд ли моя кончина что-то решит. Уж лучше вернуться к плану затрахать Аэрто до смерти, тогда быть может я смогу выбраться под шумок.

Александр говорил вчера, что заберет меня, если ничего не решится. Он обещал прийти за мной через два дня. Вчера этот промежуток времени казался крохотным — сегодня, выглядел чертовой бесконечностью. Не знаю, в расчете на что, я принялась собирать чемодан. Привычные действия успокаивали, позволяли погрузиться в иллюзию того, что все станет хорошо. Когда с вещами было покончено, я приняла душ, осторожно смывая следы дикого секса, расчесалась и накрасилась. В последнее время красный становился моим любимым цветом.

Благоухающая словно розовый бутон, я спустилась вниз. Благо пока меня никто не запер. Слуги держались настороже, угодливо улыбались и желали отличного вечера. Но я чувствовала напряжение, они уже поняли, что что-то изменилось.

— Где его Высочество? — поинтересовалась я у пробегающего мимо мальчишки. Тот нес поднос с двумя кофейными чашками, его руки дрожали. Жестом парень предложил следовать за ним. Он посматривал на меня с опаской, держался на расстоянии, и готова поклясться, боялся меня. А значит, слухи о природе эодэртэ уже начали блуждать по замку. Сколько времени понадобиться на то, чтобы они вышли за его пределы?

Мы шли в направлении комнат, где Аэрто принимал посетителей. Именно сюда приходила Аэриса, выкуривала по четыре сигареты и наслаждалась творчеством кондитера принца. В иной раз я видела здесь его партнеров, приходивших узнать, куда же подевался их извечный соперник по игре в карты. Здесь стояла флорентийская мебель, мраморные столешницы серого цвета гармонировали с безликими фигурками, в художественном беспорядке расположенными на комоде и камине. Я замерла в дверях, пропустив вперед мальчика с кофе и прислушалась.

В гостиной ругались на французском. По крайней мере слово «Дерьмо» в исполнении Аэрто прозвучало несколько раз. Ему вторил другой голос, низкий и приятный. Голос, от которого учащалось дыхание, а сердце начинало биться чаще. Если он здесь, мне ничто не угрожает. Если он здесь, мне нечего бояться. Я вошла, держа спину прямо, окинула взглядом мужчин. Запыхавшийся, не похожий на себя обычного Александр быстро оглядел меня с ног до головы и удовлетворенно вздохнул, уверившись в том, что со мной ничего страшного не произошло. Он не пытался скрыть беспокойства, которое было вызвано видом и поведением Аэрто. Осунувшийся, в растрепанной одежде, волосами, кое-как перевязанными в пучок на затылке принц рассматривал меня, словно размышлял, стою ли я его душевных терзаний и не ошибся ли он, отложив вчера подушку в сторону.

— Едем домой, Кира. — Без предисловий произнес Александр. — Больше нет смысла здесь оставаться.

Я кивнула, помахала ручкой Аэрто:

— Сейчас я за чемоданами сбегаю и пойдем.

Октавийский принц мягко говоря выглядел недовольным подобным развитием событий.

— Я решаю, отпускать ее или нет, Дарк.

Александр вдруг выпрямился во весь свой немалый рост и мне стало очевидно, если им предстоит подраться, мой босс с легкостью одолеет соперника. Аэрто тоже был не прочь помахать кулаками, чтобы выплеснуть накопившийся за последние недели стресс. Я вклинилась между ними, мягко заговорила, повернувшись лицом к принцу:

— Аэрто, подумай. Ничем хорошим для тебя наше общение не кончится. Как и для меня. Я тот еще приз, чтобы портить из-за меня отношения с отцом, порывать с невестой, подрывать здоровье. Я для тебя — просто нездоровая привязанность.

— Ты лучше кокаина, малышка. Лучше алкоголя, карт. С тобой здесь, — он ударил себя по груди, — не пусто. Я лучше тебя убью, но ему не отдам.

— Если так пойдет дальше, то я убью тебя раньше, — я протянула к нему руку в осознанном желании навредить. Аэрто понял это и отшатнулся. Он смотрел на меня с болью во взгляде, словно чувствовал себя преданным. Эгоцентрик чертов. А ведь у Аэрто огромные проблемы с башкой. Что немудрено, учитывая, в какой обстановке он живет. И его слова «Здесь пусто»: — Ты не думал обратиться к психологу?

Мужчины переглянулись. Лицо наследного принца исказилось в надменной гримасе

— Я — наследный принц Октавии. Я — совершенство.

— Ты — мудак, Аэрто. — бывают у меня приступы честности. Как в тот раз, когда я высказала Эдгару все, что о нем думаю. Терпение у меня безграничное, но всегда есть капля, переполняющая стакан: — Я конечно не специалист, но у тебя, как минимум, невроз, — я указала на обгрызенные ногти, — и нарциссизм, граничащий с манией величия. А еще ты наркоман.

Тогда Аэрто рассмеялся, визгливо, словно сказанное мной было отличной шуткой. А вот Александр вдруг по-новому взглянул на кузена. Черт, никто из них что не задумывался о том, что Аэрто, как минимум странный?

— У меня есть знакомый специалист. Она поможет тебе адаптироваться после удара псевдо искрой. Она помогла многим, кто пострадал от прикосновения древней крови. Поможет и тебе в этой … нетипичной ситуации, гарантируя полную анонимность.

Интересно он повернул тему разговора. Александр не посмел произнести, что принц не совершенен, сделав акцент на действии псевдо искры. Он потворствовал инфантилизму Аэрто, словно был его старшим братом, хотя принц годится боссу в отцы. Король совершенен, у него не может быть изъянов.

— Я никуда ее не отпущу. Она моя. И слухи… Какие пойдут слухи? — упрямо затараторил мужчина. Он протянул ко мне руку, в попытке цепко схватить за запястье. Мне ли не знать, от таких прикосновений остаются синяки. Александр преградил ему путь. Тяжело вздохнул и заговорил на неизвестном мне языке. Речь его лилась плавно, он пресекал попытки Аэрто вставить хоть слово. Когда он закончил, прежний пыл принца погас. Он переводи взгляд с меня на Александра, словно гадая, что же на самом деле нас связывает. Я и сама затруднялась в ответе на этот вопрос. Мой босс казался огромной скалой, посреди бушующего океана. Он поставил перед собой цель и спокойно шел к ней, не замечая преград. Я со всей ясностью поняла, если Александр обещал вывезти меня из Октавии, то он это сделает. Чего бы это ему не стоило.

— Что ты ему сказал? — спросила я Дарка.

Вместо него ответил Аэрто.

— Малышка, он хочет пожертвовать ради тебя остатками своей репутации.

Мне оставалось рассматривать лицо босса. Тот улыбнулся

— Было бы чем жертвовать. Я просто предложил отличное обоснование твоей пропажи. Коварный Александр Дарк подослал свою помощницу, чтобы та вклинилась в доверие к наследному принцу, соблазнила его и обманула. Но Аэрто Серебряноглазый оказался достаточно умен и разгадал его план. Репутация уцелеет, а мне все равно нечего делать в Октавии.

— А инвесторы? — я знала, что владельцы акций Азаик в состоянии сместить главу компании. Александр наклонился ко мне, сказал тихо.

— Кира… Пока я зарабатываю для них деньги, им плевать, что я делаю в свободное от работы время.

Принц молчал, обдумывая полученную информацию, а Александр спокойно поднялся со мной наверх и взял чемоданы, похвалив за предусмотрительность. Иногда меня словно ведет невидимая рука, которая заставляет принимать правильные решения, вот и сбор чемоданов оказался до странности своевременным. Мне захотелось поделиться с Александром этим наблюдением, но я промолчала. Было бы глупо говорить ему о таком, как и о том, что именно его форму приняло мое подсознание сегодня ночью, стремясь вырвать меня из сна.

До того самого момента, как мы сели в машину мне казалось, что Аэрто вот вот передумает, настигнет нас, заберет у Александра и запрет в своем мрачном замке. Так обычно бывает в кошмарных снах: спасение уже близко, ты вот вот вырвешься из цепких лап ночного монстра, но затем он каким-то чудом все равно тянет тебя к себе. Однако этого не произошло, никакие монстры не смеют препятствовать Александру Дарку. Даже солнце приветливо полыхало, окрашивая облака в розовый цвет. Слуги, свидетели произошедшей только что сцены попрятались в замке.

Они еще наверняка обсудят каждую деталь того, что случилось сегодня. А юноша, который подавал так и не выпитый кофе, окажется сегодня в центре внимания. Ведь, я готова поклясться, он так и остался стоять под дверью, подслушивая, подглядывая, запоминая каждое слово, каждый жест. Не спроста мужчины ругались на французском. Его слуги явно не знали.

Я уселась на пассажирское сиденье рядом с Александром. В отличие от Аэрто тот предпочитал водить сам. Мы переглянулись, как только он не слишком элегантно затолкал мой чемодан в багажник. Мне стоило труда не кинуться ему на шею.

— Ты спас девушку из беды.

— Мечты сбываются. — Угрюмо кивнул он в ответ и завел машину. Александр явно не считал свою миссию удавшейся. По крайней мере до тех пор, пока мы не улетим отсюда к чертовой матери. Босс злился, что было объяснимо, учитывая в какие неприятности я его вовлекла. И невинная просьба, которую я хотела озвучить в начале нашего пути показалась мне вовсе не такой невинной.

— Мы можем перед отлетом остановиться в одном месте… Ее зовут Оливия, и она здесь уже давно.

К облегчению моему Александр согласился. Тем более, что аэродром находился недалеко от столицы. Двери торгового центра гостеприимно распахнулись перед Александром, который шел впереди меня. Люди косились с любопытством, что немудрено, ведь Аэрто во всеуслышанье объявил о том, что я еголюбовь и судьба. Одну же меня Александр отпускать отказался. Вернее не так. Он просто молча пошел со мной. Не сомневаюсь, от того, что в глубине души окончательно уверился, что я найду неприятностей на свою бедовую голову даже если просто зайду в магазин.

Оливия лишь присвистнула, когда я сбивчиво поведала ей сокращенную версию событий, умолчав, конечно, о том, что я эодэртэ. Завершила я фразой:

— Поехали с нами. Вернешься домой, во внешний мир.

Эта солнечная женщина улыбнулась, глаза ее влажно заблестели в свете свечей.

— Милая Кира. Спасибо тебе за предложение, но я откажусь.

— Но ты же скучаешь по дому. — Она должна была понимать, что другого такого шанса не представится. Что если сейчас она не уедет прочь со мной и Александром, то не уедет уже никогда.

— Есть оковы, Кира, которые нельзя увидеть. — она подняла перед собой руки и на мгновенье мне показалось, что не золотые браслеты висят на ее запястьях, но тяжелые кандалы, — Он иногда заходит и приводит с собой нашего сына. А большего мне не нужно.

Она сняла с себя цепочку, на которой билась расправившая крылья ласточка. Билась, но никак не могла улететь, потому что крылья были металлическими, да и душа в золотом тельце не обитала.

— Возьми себе на память. Надеюсь, мы больше не встретимся, — она рассмеялась своей шутке, в которой на самом деле было мало смешного, поцеловала меня в лоб. А угрюмому Александру вручила сладкий пресладкий капучино, присыпанный корицей. Она шепнула ему что-то на языке итхисов, и он улыбнулся. А потом пообещал «Обязательно». Александр шел впереди с немалым удовольствием попивая из трубочки свой кофе, люди невольно расходились от него в стороны, пропуская. Раньше мне казалось, что подобная реакция вызвана тем, что он итхис в мире обычных людей, но нет. На самом деле его личность, внутренняя энергия, которой он фонтанирует, сам не замечая того, заставляет уступить ему дорогу.

Мы вышли из торгового центра, я взглянула на фонтан, где бродило несколько Детей Луны, увидела дворец и золотую надпись, переливающуюся даже в свете скудного солнца Октавии. Сегодня дворец показался мне совсем крохотным и жалким, казалось, золотые буквы, восхваляющие древнюю кровь того и гляди заставят его окончательно провалиться под землю. Оливия осталась в окружении запахов кофе и книг, прикованная невидимой цепью к своему возлюбленному, чьего имени я так и не узнала. Ожидающая встречи с сыном.

Александр бросил картонную упаковку из-под кофе в урну, но ветер подхватил ее и унес в сторону. Тогда мой босс со вздохом догнал стаканчик и все-же попал в нее. Интересно, многие бы поступили также на его месте? Дарк повесил гарнитуру на ухо и оставшийся путь до аэродрома беседовал на октавийском. Я к нему не приставала с разговорами, а пыталась настроиться на рабочий лад. Все же, «каникулы» в Октавии закончились, и нам придется снова перейти на тип отношений «босс — подчиненная». Александр не спешил, не выглядел так, будто бежит куда-то. Он припарковал машину, положил ключ под заднее колесо, а на лобовом стекле расположил бумажку с надписью «Собственность семьи Дарк». Затем взял мой чемодан и покатил его по асфальтовой дорожке. В этот момент он выглядел таким уютным, что у меня сердце разрывалось от нежности. Сколько раз мне предстоит сказать ему «Спасибо» за то, что он сделал? Я отдавала себе отчет, что он явился донельзя вовремя, своим появлением уберегая от участи стать извечной игрушкой полусумасшедшего принца.

— А если он передумает? — позволила спросить себе я, когда мы оказались в уютной темноте салона. Переглядывающиеся недоуменно стюардессы разливали шампанское, когда самолет пошел на взлет. Мы с боссом отпили и вздохнули. Только сейчас я осознала, он все это время был напряжен. Да и меня напряжение не отпускало.

— Не передумает. Видишь ли, Аэрто — игрок. А в Октавии все еще приняты долговые расписки. Вот их я и выкупал последнюю неделю. Пришлось постараться, но теперь у меня есть рычаг воздействия на него, и если Аэрто вздумает забыть о нашей договоренности. А если все будет хорошо — подарю их Аэрисе на свадьбу.

Когда самолет взлетел над землей и остров начал удаляться, я посмела задать еще один вопрос.

— Александр, я хотела спросить. Ты пришел, невзирая на план Аэрисы…

— Я знаю каждого из своих родственников и очень хорошо изучил свою сестру, Кира. — резко оборвал меня Дарк, и мне стало ясно. Он знал Аэрису и не доверял ей. По крайней мере полностью. Вместе с тем он не желал хотя бы мыслью порочить сестру. Александр все это время действовал так, как считал нужным. Он не ходил на званные обеды, выискивая себе невесту, как мне подумалось. Нет. Он создавал полезные связи, скупал многочисленные долги Аэрто. Молчание повисло тяжелое, словно камень.

— Александр, — спросила его я, меняя тему — А тебе картины Мунка нравятся?

— Это тот, который «Крик» написал?

Я кивнула. Александр перевел взгляд слезящихся от солнца глаз на иллюминатор. Солнце уже почти село но лучше бы ему спрятать глаза за очками или вообще закрыть окно.

— Я как то больше люблю голландских натуралистов… Мельницы, поля, коровы.

Глава 8. В которой раскрывается тайна

Безмятежность, окутывающая меня в начале нашего путешествия с Александром, рассыпалась словно замок из песка, высушенный безжалостным солнцем, как только мы оказались дома. Потому что с внезапным ужасом я осознала, а дома то у меня и нет. Снять квартиру я так и не успела. Викки сейчас живет в студенческом общежитии, Вера наверняка перебралась к новому супругу, или же он сейчас живет у нее. Обрадуется ли он моему появлению невзирая на связавшие нас семейные узы. А мама? Она так вообще сейчас живет где-то на Крите, защищенная ярким солнцем от возможного внимания итхисов.

Александр невозмутимо вез мой чемодан по асфальтовой дорожке, отделяющей нас от ожидавшего автомобиля, когда я спросила:

— Куда мы едем?

Мужчина замер, словно я только что спросила у него несусветную чушь.

— Ко мне конечно.

Я мотнула головой. Это было не правильно. Александр — мой босс, в смелых мечтах я могу назвать его своим другом, но жить с ним — это слишком, тем более после нашей ссоры. Раньше подобное было обусловлено опасностью, сейчас же… Он неправильно истолковал мое замешательство.

— Если вы боитесь оставаться наедине с мужчиной после того… что было с Аэрто, то клянусь — я не представляю для вас никакой угрозы. Я бы никогда…

Вот теперь я его не совсем понимала. Угрозу для Александра представляю как раз я, да и что произошло между мной и принцем вряд ли породит во мне страх перед мужчинами. Какая-то неприятная мысль царапнула сознание, но я отмахнулась от нее как от назойливой мухи. Согласиться на его предложение казалось сейчас самым логичным выходом.

— Спасибо за гостеприимство. На самое короткое время. Завтра же я начну искать себе квартиру.

Если кто-то из агентов по продаже недвижимости пожелает со мной связаться, после того как я пропала на целый месяц, забыв отменить назначенные встречи. Черт. Александр хотел было добавить что-то, но передумал. Вместо этого он снова занялся моим багажом. Аэродром, на который мы приземлились, был странным местечком. Окруженный густым лесом, охраняемый словно военный объект. Вместе с тем никто не поинтересовался нашими документами, не проверил паспорта и даже не спросил имен. Самолетов, кроме нашего здесь тоже не было. Когда я улетала в Октавию, это не бросилось мне в глаза, все мысли были о маме. Интересно, как она на Крите? И можно ли с ней связаться? О последнем я спросила Александра. Тот загадочно улыбнулся в ответ.

Вернуться в его апартаменты было… странно. Меня ждали чистые простыни, полки, на которых я так и оставила часть своей одежды после ссоры с Александром и даже свежие цветы в вазе. Полевые, непритязательные и очень ароматные, они привлекли мое внимание. А под цветами лежал конверт, в котором я обнаружила билет на самолет. «Греция. Крит», — увидела я, а глаза предательски увлажнились. Я поглядела на дату — через месяц. Я смогу поехать к ней в разгар лета. Мы будем бродить по улочкам старого города, а потом осядем в маленьком кафе с круглыми столиками, накрытыми клетчатыми скатертями и закажем по бокалу белого вина. Пальцы прикоснуться к холодному стеклу, и на них останутся капельки влаги. Мама расскажет мне все. Про Аэрина, Октавию, про то, чем она жила последние четыре года. А я расскажу ей о своей жизни, студии Веры, о том, какая Викки умница и о том, как мне повезло с работой.

— Кира, вы не против, если я первый в душ? — спросил Александр, не перешагивая порога «моей» комнаты не смотря на то, что дверь была открыта. Я помахала билетом:

— Это дорогой подарок, — сказала ему. Хотелось обнять его, но это было бы не правильно. И вообще пора заканчивать дразнить Дарка. Я никогда не прощу себя, если случайно принесу ему вред.

— У меня все равно дела в Греции. И куда же я поеду без своей помощницы? — Сказал он спокойно, нарочно обесценивая свой подарок. Маме было не безопасно находиться дома, пусть их разлука с Аэраном шла ему только на пользу. Насколько я поняла, стоило им снова коснуться друг друга, его болезнь вернется. Александр уже рассказал мне, что мама до своего отъезда на Крит успела увидеться с Верой и Викки. Было пролито много слез, но еще больше звучало смеха. Только я оказалась отрезана от семьи в далекой холодной Октавии. — Надежда ждет вас. А если хотите, то можете позвонить ей прямо сейчас.

Мама, мамочка моя, мама. Что я скажу тебе? А впрочем, какая разница? Главное, что услышу твой голос. Руки мои заметно дрожали, когда я брала телефон Александра. Она ответила после нескольких гудков.

— Кира, ты? Ты вернулась?!

Она сразу поняла, кто ей звонит. А потом мы начали говорить. О погоде на Крите, о том, как изменился мир, о моде, музыке, еде. Мы болтали о бизнесе Веры, об учебе Викки, мама была поражена тем, как изменился и возмужал Лев. Серьезный разговор был оставлен на потом. Позже, когда мы увидимся с глазу на глаз, мы обсудим все, что произошло со мной и с ней в Октавии, поговорим о мужчинах, сводящих с ума и выворачивающих душу. Позже, а пока… Пока я просто была счастлива слышать ее голос.

Александр ушел, надев на влажные после душа волосы свою любимую черную шляпу с полями. Прежде чем покинуть апартаменты, он жестами показал, что отправляется добыть нам чего-нибудь съестного. Я с благодарностью кивнула, понимая, что Дарк просто хочет подарить мне немного времени в одиночестве. Он не очень любил светить своей бледной физиономией в супермаркетах, предпочитая заказывать продукты на дом.

Мама болтала о пустяках, а потом невзначай поинтересовалась, одна ли я. После того, как я подтвердила это, она стала говорить свободней.

— Девочка моя, я не верила, что он сможет тебя спасти. Александр … он

— Сокровище, — сказала я за нее, не скрывая улыбки. Конечно босс мой — настоящий рыцарь. Он спас меня, защитил и меня и мою семью и вряд ли я когда-нибудь смогу его отблагодарить.

— Нет, Кира, я не о его моральных качествах. Александр чистокровный, он Дарк. Мне так многое нужно тебе рассказать. Но не доверяй семье Дарков, они влиятельны, опасны, в их силах изменить курс политики всей страны. Ты ведь уже поняла, что может сделать с простым человеком прикосновение одного из них.

Галина, перерезанное горло и кровь струящаяся щедрым потоком под ноги Аэрто. А все из-за одного короткого прикосновения. Конечно я понимала, как опасны итхисы. Мама хотела сказать что-то еще, но поняла, что я не желаю слушать. Она всегда куда лучше Веры понимала, когда о чем-то лучше умолчать. Эмпатия, как смеялась тетя, досталась только одной из сестер.

— Мы обсудим все при встрече. Я очень сильно тебя люблю.

Вернулся Александр через час, когда я уже закончила разговор и вытирала подступившие к глазам слезы. Дарк принес собой мясные и рыбные деликатесы, хлеб с хрустящей корочкой и бутылку вина. Не самый лучший набор продуктов, если я собираюсь сохранить фигуру, но плевать. Возможно я смогу снова взять группу по пилатесу в студии Веры.

И без того тусклый свет на кухне выключить, зажечь пару свечей, чтобы у Александра не слишком устали глаза, и так раскрасневшиеся после долгой дороги за рулем. Достать бокалы под красное вино. Мелочные мысли и суетные движения отвлекали, помогали не думать о мужчине, который слишком добр для просто шефа или друга. «Просто» не то слово, которым можно обозначить наши отношения. Что уж лгать себе, мы бы давно стали любовниками, если не одно обстоятельство. Он — чистокровный итхис, я эодэртэ. Александр надел одну из своих домашних футболок, удобные спортивные штаны, застиранные до полной потери цвета. Я уже давно отметила, что босс, на деловых встречах блистающий в сшитых на заказ костюмах, дома предпочитает обычную и удобную одежду. Намурлыкивая какой-то мотивчик, подозрительно напоминающий каприз 24 Поганини, Алекс нарезал хлеб, ветчину и сыр. Я разлила вино по бокалам. Он включил музыку. Мы двигались словно слаженных механизм, единое целое, разделенное на две половинки. «Коснись его, коснись его, коснись…» — зашептал гадкий голосок моего подсознания, я и не заметила, как наши руки оказались в опасной близости.

— Простите, — прошептала Александру и отошла на шаг в сторону.

— Ничего, — спокойно отозвался он. Мы сели за стол, чокнулись. Не знаю как Александру, мне пора было завязывать с выпивкой. От тоски я стала частенько прикладываться к бутылке в замке Аэрто. Уловив мое изменившееся настроение, босс решил заговорить о чем-нибудь отвлеченном.

— Расскажите о своей предыдущей работе?

Я улыбнулась, сомневаюсь, что мой опыт работы тренером по пилатесу особенно ему интересен, но рассказала, чем занималась.

— Еще не приходилось к слову, но я бы очень хотела поблагодарить за оказанную возможность. Без опыта, нормального образования стать помощницей главы корпорации «Азаик»…

Бледная рука Александра дрогнула. Вино выплеснулось из бокала, окрашивая кожу в алый цвет. Я схватила полотенца и осторожно протянула ему. Мужчина смотрел на меня с изумлением, не спеша принимать помощь.

— На эту позицию требовался аналогичный опыт от трех лет и профильное образование. То, что вы сейчас рассказали. Вы никак не могли попасть даже на первый этап собеседования в Азаик…

* * *

Александр спал в комнате для гостей, раскинув руки и чему-то улыбаясь во cне, когда я тихонько выскочила за дверь его апартаментов и оказалась на улице, жмурясь от непривычно яркого солнца. Оставив начальство сладко досыпать положенные четыре часа до начала рабочего дня, я запрыгнула в такси и поехала в тетину студию.

Там меня ждали Вера и Викки. Узнав о моем возвращении, они обе разразились истеричными рыданиями. Мне пришлось спешно класть трубку, надеясь, что к нашей встрече обе успокоятся. Плакать я причины не видела. Подумаешь, загостилась в Октавии чуть больше положенного? А об остальном, что там со мной случилось, им знать не следует.

Верина студия встретила меня запахом кофе и пончиков, что можно было купить недалеко от университета Викки. Обе мои любимые родственницы уже были здесь. Растрепанные, с покрасневшими глазами они сидели, скрестив ноги, посреди пустого зала. В зеркальной стене отразилась я, идущая к ним излишне смелой походкой. Обе они вскочили, словно их дернули за ниточки. Первой меня обняла Вера. Она растоптала мои мечты о спокойной девичьей беседе, бессовестно расплакавшись у меня на плече.

— Никогда, слышишь! Не смей больше никогда делать ничего подобного!

— Я боюсь представить, что тебе пришлось пережить. — сестра тоже неловко обняла меня, вцепившись так, словно я могла вот вот исчезнуть. Викки, которая неохотно идет на тактильный контакт, не выносит все эти «телячьи нежности» намочила мою рубашку слезами.

Да что с ними? Захотелось оттолкнуть их от себя, стряхнуть душную заботу. Они что думали, что я сейчас дам волю слезам, погружусь в жалость к себе? А они бы поддержали меня, пожалели, приняли часть моего горя. Вот только никакого горя не было. Я прекрасно понимала, насколько мне повезло унести свою задницу из Октавии в целости и сохранности, но случись мне снова отправиться туда, чтобы вытащить маму, повторила бы без сожаления.

— Вера, Викки! Я в полном порядке.

Все же сделала шаг назад, лишая их обеих опоры. Нечего на мне виснуть. Викки и Вера переглянулись. Тетя заговорила вкрадчиво, словно со слабоумной:

— Тебя месяц насиловал мужчина, опасный, жестокий, отвратительный…

— Ну, не такой уж и отвратительный, — отшутилась я, легкомысленно махнув рукой, — И насиловал — не самое подходящее определение. Все происходило по взаимному согласию.

— Если женщина во время акта находится под наркотическими или алкогольными веществами, — завела Викки любимую адвокатскую пластинку, — А ты была под действием псевдо Искры. Мама рассказала, она видела Аэрто, он псих и урод…

— Мама смогла вам что-то рассказать, только потому что этот урод ее вывез. — перебила я сестру.

Цель оправдывает средства. Как они не могли понять? И эта жалость. Не нужно, пожалуйста, не нужно. Я сделала еще шаг назад, понимая, если сейчас позволю хоть кому-то пожалеть себя, то сломаюсь. Жалость разрушает. А я не сделала ничего особенного, и со мной ничего особенного не произошло. И во всем, что произошло со мной виновата только я. А Аэрто — наделенный властью мудак и нарцисс с наркотической зависимостью. Ему с детского возраста твердят, что он надежда целой страны и важнее него нет никого. Вот он и повернулся от мысли о собственной исключительности.

— Раз и навсегда. Меня не били, не насиловали, меня баловали и заваливали подарками. Аэрто решил, что я его Искра и во всеуслышанье назвал меня своей невестой. Так что каникулы у меня вышли восхитительные, я и подарочков привезла. Расскажите лучше, что вы делали пока я отсутствовала.

Тему перевести не удалось. Взгляд сестры метнулся к синякам, показавшимся на запястьях. Черт. Да правда не бил меня Аэрто, просто нравилось ему держать мои руки над головой, когда мы занимались сексом. А силу наследный принц иногда не соизмерял.

— Кира, тебе нужно посетить терапевта. То, что произошло — не нормально. В начале Эдгар. Потом этот … Элио. Потом их принц. Один другого ужасней.

— У меня хреновый вкус, — с вызовом бросила я тете, — не у меня одной.

Лев — мой прекрасный племянник был сыном какого-то шведского или финского мафиози. Веру и его связала Искра, вот только тетя убралась подальше до того, как любовь всей ее жизни осознанно или нет навредила ей и их ребенку. Когда тетя рассказала мне правду об отце Лео, того уже не было в живых. Пережить разрыв со своей второй половинкой способны не многие. В мозге образуется опухоль, часто неоперабельная и человек сгорает.

— Мы все должны убраться от итхисов подальше. Особенно ты, Кира. — Вера цедила слова медленно, в глазах разгорался огонь. Слезы высохли, теперь она начала медленно приходить в ярость. Злилась тетя навряд-ли на меня, скорее на ситуацию в целом. Никому не нравиться чувствовать себя беззащитным, не способным изменить обстоятельства. А мы были таковыми по сравнению с итхисами. Просто маленькие слабые женщины.

— Александр меня защитит. Он не позволит никому меня обидеть, — уверенность в боссе в последнее время распустилась во мне пышным цветом. Александр всегда держит свои обещанич. И если он сказал, что защитит меня, он это сделает.

— Кира, я понимаю, мы многим обязаны Дарку, но рассчитывать на его вечную протекцию— не очень логично.

Вера выразилась грубее.

— С чего ему напрягаться? Ты такой неоценимый сотрудник? Что-то я в этом сомневаюсь. Один раз он тебя вытащил, не рассчитывай на его доброту снова. И не забывай — он один из них. От беловолосых уродов нельзя ожидать ничего хорошего. — слова Веры резали меня без ножа. Понимаю, она была на взводе, а когда Вера раздражена, то не способна следить за языком. Но Александр был добр ко всей нашей семье, и он не несет ответственности за действия других итхисов. Потому что в каждой нации есть хорошие люди, а есть куски дерьма. Он не заслужил подобных слов в свой адрес. Оскорбления в адрес Александра стали соломинкой, переломившей спину верблюду.

— Привет, Кира. Как дела, Кира? Где ты сейчас живешь? Вот как должен был начаться наш разговор. — Викки так опешила, что даже рыдать перестала. А лицо тети пошло пятнами. Ей бы заварить один из своих успокаивающих сборов, потому что, видит бог, она перегнула палку — Живу я кстати у этого самого урода, который прячет нашу маму. А еще я познакомилась с Аэрином и представьте себе, он и вправду любит ее до усрачки. Так что идите к черту, моралистки две. Я разберусь. Я всегда разбиралась с проблемами как могла. И да, у меня не много достоинств. Одно из немногих, я не плохо трахаюсь.

Я покинула своих родственниц, с трудом сдерживая желание хлопнуть дверью. Устроили интервенцию с порога. Будто я не знаю, что из себя представляю.

Обиднее всего было слышать про то, что я скоро не понадоблюсь Александру. Конечно я не уникальный специалист, я вообще не должна была попасть в чертову компанию Дарка. Но попала же. Так что буду работать на совесть. Преисполнившись воинственного стремления доказать всем, что я получаю заработную плату не за красивые глаза, я отправилась в офис, по пути написав Дарку, что решила прийти на работу пораньше.

В кофейне, расположенной на первом этаже «Азаик», куда я сразу направилась за положенной мне порцией кофеина и сплетен, знакомые встретили меня радостными возгласами. Я с облегчением отметила, что ничего-то за последний месяц сильно не изменилось. Вот и лица все те же — Эльвира в окружении своих обожателей, в безуспешной попытке пытающихся скопировать ее неповторимый стиль. Она занималась в Азаик в общем-то всем креативом — от дизайна бутылок с текилой, до оформления новых баров и ресторанов. Ни один проект не проходил без ее одобрения. Эльвира сегодня была одета в ярко желтый джемпер и зеленые штаны в обтяжку и походила на очень сексуального кузнечика-переростка. Здесь же был Виктор, удивленно хмыкнувший, при моем появлении. Ставлю свой месячный заработок на то, что все решили, что у нас с Александром что-то случилось, и я исчезла подобно его предыдущим секретаршам. Тем более, что в последний месяц босс даже невидимый умудрился испортить жизнь всем. Дарк уволил четверых сотрудников за мелкие провинности вроде кражи канцелярских принадлежностей и сплетен на работе. Лишил половину отдела креативщиков премии просто из вредности и затиранил логистов, требуя от них невозможного. Я уверила, что проклятье секретарей Дарка меня не коснулось, и я никуда не собираюсь деваться, даже если моим собеседникам того очень хочется. Толпа разразилась смехом. Меня здесь любили. И я понимала, что всеобщая эта любовь вызвана не только моим очарованием, но и тем, что я являлась естественной преградой между самодурством Александра и всеми остальными сотрудниками.

Бариста — смуглый и очаровательный студент-маркетолог, который мечтал получить здесь работу в будущем, а потому и устроился в кафе «Азаик», нарисовал мне пару сердечек на пенке и задорно подмигнул, когда я забирала заказ.

— Осторожней, этот ловелас увивается за каждой юбкой, — тихо прошептала мне Эльвира. Меня его безобидное заигрывание не смутило.

— Флирт с симпатичным парнем — не плохое начало рабочего дня, — заверила я ее, а сама повнимательнее посмотрела на баристу. Ничего. Ни вспышки интереса, хотя тот был хорош словно картинка. Неужели беловолосые итхисы навсегда испортили мой вкус на мужчин?

Эльвира приняла мою ремарку на свой счет.

— На меня не смотри! Я давно и плотно в отношениях, — женщина бросила взгляд в сторону начальника безопасности. Вот это да! Кто бы мог подумать, что эта разноцветная птичка и скучный и серый Виктор пара. Взгляд мужчины потеплел, когда он смотрел на Эльвиру. Не зря говорят — противоположности притягиваются.

Виктор, не теряя дружелюбной улыбки, быстро проверил, действителен ли мой пропуск на этаж босса. Обижаться на серого кардинала не стоило — он выполнял свои прямые обязанности на отлично. Впрочем, не совсем, раз пропустил меня в первый раз. Вспомнив наше с ним знакомство, я решилась задать мужчине вопрос:

— Виктор, позволите спросить. Собеседование на должность секретаря Дарка — вы проводили тест на полиграфе и знаете, что у меня совсем нет опыта работы. Вас не насторожило это?

Я отпила из высокого стаканчика. Пенка с сердечками вкуса напитка не улучшила и кофе показался мне приторно-сладким. Александр любит сыпать пол стакана сахара. Ему бы понравилось. Мужчина задумался на мгновение, сложил руки на пухлом животе. Виктор немного набрал за время моего отсутствия. Интересно, они с Эльвирой съехались?

— Насторожило. Но я не специалист по набору кадров, так что свои наблюдения оставил при себе. Вы ведь действительно проявили чудеса стрессоустойчивости. Да и не спасовали, когда увидели … его — добавил он так тихо. Было не сложно догадаться, что Виктор уважал Александра. Начальник безопасности воспринимал тягу Дарка к контролю как лучшее из достоинств человека. Я не раз видела, как эта парочка уединялась в кабинете, решая, как еще укрепить неприступную крепость, которой и так являлся Азаик. Компьютерная безопасность здесь была на наивысшем уровне, документация хранилась за семью печатями, штатные юристы были готовы разорвать в клочья за любое нелестное упоминание о компании. А про то, как оберегался главный секрет корпорации и говорить нечего. Никто не должен был знать, что Дарк — итхис, и львиная доля прибыли отправляется в Октавию.

— Со специалистом по набору кадров мне встретиться пока не приходилось.

Виктор вытянулся, словно дрессированная овчарка. Взгляд стал цепким, ноздри слегка дернулись, словно он взял след. Он подсознательно чувствовал свое упущение, но еще не знал, где конкретно ошибся.

— Она уволилась сразу после вашего назначения. Кира… Вы хотите мне что-то сообщить?

Я покачала головой. Если Александр захочет поделиться информацией, он сделает это сам. Сомневаюсь, что Виктор знает о том, кто такие эодэртэ и чем они опасны для итхисов старой крови. Готова поставить свой годовой заработок — я попала к Дарку именно из-за этого факта. Оставив недопитый кофе на столике, я поднялась вверх. Работы обещалось быть много. А еще нужно было узнать все о том специалисте из отдела кадров, что «протащил» мое резюме, потому что сдается мне — это и есть то самое слабое звено в цепочке подчиненных Александра. А одного слабого звена достаточно, чтобы цепь порвалась.

Александр не пожелал делиться сведеньями. Он почти с порога попросил оставить между нами факт несовершенства моего резюме. Отрада глаз моих был сегодня одет в безукоризненно отглаженную темно-синюю рубашку, бежевые брюки отлично сидели на узких бедрах. Он успел заглянуть к парихмахеру, короткая стрижка очень ему шла, даже острые ушки ничуть не портили мужественного образа. Когда люди думают об острых ушах, то чаще представляют эфемерных пикси или девочек эльфов из вездесущего фентези. Уши Дарка тоже были заострены, вот только на пикси он ничуть не походил.

— Мое расписание на вашем рабочем столе. Но, Кира… надолго моим секретарем вы не останетесь.

Уголки моих губ опустились, улыбка померкла. Конечно. Теперь Дарк знал, что опыта у меня нет ничерта. Мог бы уволить меня еще вчера. Зачем тянул? Дарк стоял над моим столом, рассматривал его с высоты своего роста. Он словно пытался запомнить меня на этом месте. Глаза предательски увлажнились, босс меж тем продолжил.

— Вы талантливы, Кира. То, что вы сумели так быстро освоить обязанности личного помощника — прямое тому доказательство. Вы справлялись с заданиями высокой сложности, можете спонтанно организовать крупное мероприятие. Преступление держать вас возле себя. Я хочу вас повысить.

— Но я… Я же ничего не умею.

Повышение?! Дарк с ума сошел, раз решил повысить меня. Вчерашний тренер по пилатесу, бестолковая секретарша с сертификатом вместо полноценного образования.

— То, чем вы обладаете называется социальные навыки. Вы легко находите общий язык с людьми, вызываете симпатию, а мужчины не воспринимают вас как конкурента. Только не обижайтесь, Кира. — Я и не думала обижаться. Мужчинам трудно воспринимать девчонку в качестве хоть малейшей угрозы — Мне нужен человек, которому я буду безоговорочно доверять, неподкупный, верный. Для инспекции моих клубов, баров, ресторанов, заводов. А напоминать мне о встречах и варить для меня кофе может кто-то другой.

— Но мне нравится варить для вас кофе. — сказано было до того, как я осознала, что именно слетело с языка.

— Значит будете варить мне его дома. — ответил он, лукаво сощурив голубые глаза. Дома… Какое приятное слово «дом». Вот только квартира Дарка не мой дом. — Кира, я весь день размышлял о том, как нам выйти из сложившейся ситуации. Ваше резюме было подправлено с одной единственной целью — чтобы я нанял именно вас. Не сложно догадаться почему. Кто-то хочет убрать меня с позиции главы корпорации. Кто-то, знакомый с вашей мамой и природой ее отношений с Аэрином.

Я и не заметила, как Дарк снова оказался очень близко. Он навис над секретарским столом, рассматривал, словно силился запомнить каждую деталь моего отнюдь не безупречного образа. Так рассматривают картину, желая сохранить ее в памяти. Если он опустит руку, то коснется плеча, проведет в сторону — заденет ключицу. Стоит ему наклониться, он может поцеловать меня. Каково это, когда тебя целует мужчина, которому ты безгранично доверяешь? Которого уважаешь, в которого влюблена словно школьница. Не знаю, сколько длилось молчание и каждый из нас думал о своем. Паузу прервал Дарк:

— Мне без вас плохо, Кира — он сжал зубы и буквально выдавил из себя последние слова. А потом глубоко вздохнул, как делал когда ему нужно было договариваться со строптивыми партнерами — Я раздражителен, зол, срываюсь на подчиненных, не могу сосредоточиться на работе. Когда я смотрю на вас, то испытываю сильнейшее желание… вас присвоить. Забрать в свой дом, семью, находится с вами днем, ночью. — каждое слово на своем месте, Александр явно готовился. Он пресек мои вялые попытки что-то сказать. — Несомненно, здесь сказывается ваша природа эодэртэ, и хотя я не касался вас, вы маните мою кровь.

«Ты круче кокаина» — сказал мне Аэрто. Значит и для Александра я тоже что-то вроде наркотика. Или конфетки для диабетика. Если по чуть чуть, то хоть и вредно, но можно отвыкнуть. А как отвыкнешь — выбросишь сладости прочь. Я опустила голову — права была Вера. Александр хороший человек — но он итхис, и привык решать проблемы как итхис.

— Но с этим бы было просто справиться, если бы вы были другой. А вы… наблюдательны, умны. С вами интересно говорить и хорошо молчать. У вас очаровательное чувство юмора и даже ваши недостатки… то, что вы считаете недостатками, на самом деле ваши достоинства. Верность, доброта, свобода от предрассудков. Мне так хорошо с вами, Кира, что не знай я, что вы эодэртэ, я бы решил, что вы моя искра.

Слово было сказано. И было услышано. Назвать кого-то своей искрой — однозначно признанию в любви. А то, что было не произнесено вслух, я и так поняла. Александр хочет, чтобы я еще какое-то время пожила в его доме. Чтобы он привык к моему отсутствию в качестве своего секретаря, прекратил полагаться на меня, но в тоже время знал, что я рядом — только руку протяни. Не самый худший способ избавиться от зависимости, или освободиться от объекта страсти.

В то же время очевидно, он хочет, чтобы когда наши дорожки разошлись, я ушла от него в самых лучших туфлях, с возможностью дальше распоряжаться своей жизнью, как мне заблагорассудится. Потому что он… он просто Александр. Наверное, правильнее всего было бы сейчас просто психануть и послать его вместе с его предложением, признаниями и идеями о моем светлом будущем. Будь я более принципиальной и гордой, так бы и поступила. Будь я чуть менее влюблена в него, я бы ушла.

— Не будь вы эодарэ — я бы тоже решила, что вы моя искра, Александр. — мужчина тихонько вздохнул, неужели он не догадывался, какие чувства вызывал у меня все это время? — Хорошо, что мы оба оставались благоразумными и не сотворили ничего непоправимого.

— Хорошо, — вторил он не слишком уверенно.

Глава 9. Про работу мечты и нежданный визит

Александр оказался скор на исполнение приговора. Потому что именно приговором было для меня это нежданное повышение. Представитель фирмы и лично его — Александра Дарка, доверенное лицо, а не просто симпатичная мордашка в его приемной. Я никогда не мечтала о подобной карьере, по правде я вообще ни о какой карьере не мечтала. Довольно быстро нужно было зарабатывать, а потому деньги — единственное, что интересовало меня годами. Деньги и возможность заработать больше денег. Александр сам того не подозревая дал мне хороший пинок под зад, который заставил серьезно задуматься о собственном будущем.

Спустя неделю начались собеседования на роль его нового секретаря. Секретаря — потому что босс мягко намекнул главе HR, что на эту вакансию впредь рассматриваются только мужчины. Он не желал повторения истории с Галиной. Все девушки, которые пробовались на вакантную позицию, неизменно слышали фразу «Спасибо, мы обязательно вам перезвоним».

Уж не знаю, кто пустил в фирме этот слух, но все говорили о наших с Дарком отношениях. И повысил он меня потому, что мы живем вместе, и секретаря мужчину он ищет, чтобы я не ревновала. По сравнению со сплетнями, что бродили в «Азаик» несколько месяцев назад, эти были не так далеки от действительности. По крайней мере, теперь никто не сомневался в том, что Дарк точно мужчина. Я на шепот за своей спиной привычно не реагировала. Вера всегда говорит: пусть шепчут, кричат, злословят. Ведь собаки лают, а караван идет. Ни с тетей ни с сестрой я так и не помирилась. О повышении они, разумеется, тоже не знали. Как бы они отреагировали?

— До этого я работал личным помощником Иргвана Локарта — крупнейшего арт диллера северной Америки— заливался соловьем молодой мужчина. Он говорил много, бойко, резюме выше всяких похвал. Два иностранных языка, колледж, работа личным помощником более пяти лет. Он украдкой посматривал на меня с немалым интересом, словно задавался вопросом, как долго ему предстоит поработать, чтобы взлететь выше, если уж я заработала повышение через жалкие пол года работы. Пожалуй эта пронырливость меня в нем и смущала. Это только миф, что непременно всем нужны инициативные сотрудники, готовые порхать по карьерной лестнице. На деле Александру нужен был человек, который останется при нем лет на десять.

— Почему вы покинули место работы?

Мужчина дернул уголком рта.

— Это связано с моей личной жизнью.

Он слегка склонил голову и посмотрел на меня, словно хотел сказать «Ты же понимаешь о чем я, сестренка». Конечно понимаю. Когда спишь с боссом, рано или поздно работать вместе становиться невозможно.

Это был третий соискатель на должность секретаря, который прошел все этапы собеседования. Если не придет кто-то получше, придётся нанять его. По крайней мере он достаточно квалифицирован. Я так и не узнала, какого мнения соискатель об итхисах, потому что в приемную прошел еще один, сдавший тест «полиграф».

Вошедший мужчина был куда старше. Костюм дорогой, но явно поношенный. Обручальное кольцо. Мощный подбородок и уставшие глаза. Резюме отличалось. Он работал личным помощником порядка семи лет, а потом открыл свое дело. Ресторан, затем два, потом еще и кофейня к ним. А потом пришел кризис, и он прогорел. Сил начинать новое дело явно нет. Потому что ипотека, жена, дети. И больше рисковать нельзя. Короткая беседа подтвердила написанное. Эглессио, так его звали, не очень уютно себя чувствовал, разговаривая о своем провале. Я чувствовала себя последней гадиной, размышляя о нем будто он и не человек вовсе, а просто подходящий Александру механизм. Этот никуда не денется и будет держаться за работу. А с Дарка станется предоставить ему такой социальный пакет, что он начнет на него молиться. Чего стоит один только детский садик и летние лагеря, которые спонсировались «Азаик» для сотрудников.

Разговор об итхисах, заведенный вскользь все решит. Свои личные предпочтения нужно отбросить в сторону, ведь помощник нужен Александру. Я решила не ходить вокруг да около слишком долго, а достала заготовленную заранее желтую газетенку, на глянцевой обложке которой крупными буквами сиял заголовок: «Вся правда об итхисах. Каннибализм, инцест, мировое господство». Эта «гениальная» статья уже не раз помогала мне определить, есть ли в комнате итхисофобы. На обложке была изображена страшная девица, застывшая в сладострастном изгибе. Гримм и выступающие клыки смотрелись совершенно неубедительно, невзирая на ретушь.

— Итхисы, бррр, — глубокомысленно изрекла я, брезгливо рассматривая обложку. На большее моих актерских и творческих способностей не хватало. Сказывались бессонные ночи, которые я проводила за изучением своих новых обязанностей. Не хотелось сесть в лужу и опозорить Александра.

Бывший помощник Локарта взвизгнул:

— Ой, ужасные люди. И ведь эти бледные уродцы держат в своих руках пол мира!

— Я с вами не соглашусь, — спокойно возразил здоровяк. — У меня один из детей усыновлен. Мальчик. Он из детского дома, который курируют итхисы. У ребенка были проблемы с почками и именно из их фонда была оплачена операция. Так что у них, как у всех: есть хорошие, есть плохие люди.

— Вы с ними встречались? — спросила я его. Эглессио мотнул головой.

Мы со вторым кандидатом вылили еще ведро мусора на итхисов. Мужчина распалялся, с удовольствием упражняясь в остроумии. Возможно он думал очаровать меня, чтобы повысить свои шансы заполучить мое кресло, а быть может просто был заядлым итхисофобом и нашел в моем лице благодарную аудиторию. Я сделала вид, что увидела сообщение.

— Ах, какая жалость. Сегодня Александр не сможет с вами встретиться. Эглессио, останьтесь пожалуйста. Мне нужно задать вам несколько вопросов.

Как только Виктор вывел второго кандидата прочь из приемной, я попросила мужчину следовать за собой. Тот удивленно вертел головой до того момента, пока не увидел Александра, сидящего в кресле. Секунда, и умное лицо осветилось пониманием происходящего. А потом Эглессио усмехнулся, бросив на меня многозначительный взгляд.

— Вот актриса!

Я отвесила театральный поклон и оставила мужчин наедине. Надеюсь они сойдутся в деталях.

* * *

Темно зеленый костюм, сшитый на заказ дизайнером Дарка. Скромный, женственный, придающий мне значимости. Ткань, в которой угадывался атлас приятно холодила кожу. Волосы убраны в пучок, на носу очки в широкой оправе. Близорукость у меня незначительная, но очки прибавляли солидности, да дарили пару годочков, которые с учетом моей новой должности шли на пользу. Сегодня мне предстояло прилететь в Амстердам, а оттуда в Париж, Берлин и Цюрих.

Каждый день я должна буду посещать по крупному объекту Александра и день оставался на дорогу и отдых после нее. В Амстедаме «Азаик» запускал круизное судно Adult Only, как мне объяснил Дарк — ничего неприличного, просто многие люди хотели отдохнуть от детей. И от своих и от чужих. Так что на судне подразумевалась взрослая программа: кабаре, стендап, джазовый вечер.

В Берлине у Дарка была пивоварня, где какой-то умелец предложил начать варить голубое пиво как в Японии. Идея эта была не очень по душе главе Азаик, но статистика убеждала, будто народ только и ждет, чтобы попробовать подкрашенный напиток, оттенком напоминающий знаменитую «Искру». Вкладывать ли деньги в это предприятие Александр сомневался, потому и просил меня посмотреть, и если у меня возникнет хоть малейшее сомнение — позвонить ему.

В Париже мне предстояло посетить ресторан в центре и один ночной клуб. Александр был уверен, что деньги на обновления интерьеров, которые запрашивали менеджеры лишние и стоит подождать еще можно. В Цюрихе Дарк пробовал себя в новой для него сфере быстрого питания. Он никогда не лез в этот сегмент рынка, оставляя ее за Рамасом, но их недавняя стычка заставила босса показать зубы. На открытии первого киоска с логотипом «Азаик» мне и предстояло побывать. Идея у Дарка была проста и гениальна — можно и быстрое питание сделать люксовым, так, чтобы гордо вышагивать с сэндвичем от «Азаик». Люксус для бедных, так окрестил его идею наш маркетинг менеджер, но и как все задумки Александра принял с восторгом. Потому что именно его задумки обычно приносили компании наивысшую прибыль.

— Не волнуйся, Кира, — голос Александра выдернул меня из мыслей. Он сам вез меня в аэропорт, лавируя в плотном потоке машин. Моргал Дарк не часто, значит езда его еще не утомила. А быть может свет фар раздражал его глаза не так сильно, как солнечный. У Дарка было несколько машин, сегодня он остановил свой выбор на неприметной серой Ауди, компактной, но с мощным мотором.

Мне только оставалось фыркнуть, потому что фраза «не волнуйтесь», только сильнее порождала волнение. Это как идиотское «не грусти», когда пребываешь в черной депрессии.

— Вы точно не можете отправиться со мной? — понимаю, глупо было просить. Но быть может… С Дарком мне ничего не страшно. Мужчина улыбнулся, бросил на меня быстрый взгляд:

— Да не съедят вас там. И серьезной ошибки вы не допустите при всем желании. Так что выше нос, Кира.

Он правильно истолковал мое волнение и попытался приободрить. Мужчина потрепал меня по плечу и в этом жесте не было ничего сексуального. Правда и его оказалось достаточно, чтобы у меня сперло дыхание. С того разговора, когда Дарк назвал меня своей искрой, прошло десять дней. Изматывающих, бесконечных потому что одно дело испытывать чувства, другое — знать, что они взаимны, но понимать, что они все равно ни к чему не приведут. Да и жить в одной квартире с ним стало невозможно.

Каждое утро смотреть, как он в одной из своих растянутых маек варит кофе или делает безумно жирные, но такие вкусные завтраки. Или видеть его за работой, наблюдать за тем, как он хмуриться, и несколько глубоких морщин пересекают переносицу. И хочется их разгладить, прикоснуться нежно, а нельзя. А еще чувствовать на себе его взгляд. Задумчивый и голодный, и видеть в его взгляде вопрос, «а стоит ли вообще держать себя в руках?». Возможно Александр прав и моикомандировки — лучший способ научиться держаться друг от друга подальше. А может он ошибается и

— Когда вы вернетесь, мы вместе отыщем того, кто покусился на «Азаик».

— Без меня никаких грандиозных планов? — шутливо спросила я. Мы уже говорили об этом раньше, и босс уверил меня в том, что спешить некуда. Тот неизвестный, что нашел для главы корпорации секретаршу эодэртэ явно знал, кем на самом деле является Александр Дарк. А значит корни этого дела уходили в Октавию. Поместить меня рядом с ним, это как завести бомбу с часовым механизмом. Взаимное притяжение должно было вскоре стать непреодолимым, и не знай Александр, кто я такая, мы бы давно прикоснулись друг к другу. К сожалению даже информация о том, что враг — один из итхисов не позволила сильно сузить круг поисков. За годы управления компанией мужчина многим встал поперек горла.

— Обещаю.

Мы неловко обнялись в машине на прощанье. Я сделала глубокий вдох, надеясь, что это останется незамеченным. От Александра пахло морем и снегом и чем-то животным, мужским, и этот запах был для меня приятней, чем самый изысканный мужской парфюм.

— Ничего не бойтесь. Я в вас верю. — шепнул он мне на ухо. А я отстранилась, от греха подальше. Я справлюсь. С таким то напутствием, я точно справлюсь

* * *

Хорошо быть представителем такой крупной компании, как «Азаик». Перелет первым классом, встречающий на месте шофер с табличкой «Госпожа Белл». Увидев ее я едва не лопнула от самодовольства, даже возникла крамольная мысль оживить свой уничтоженный инстаграм только ради того, чтобы выложить фотку из аэропорта Схипхол.

Примерно через сорок минут пути мы остановились перед пятизвездочным отелем в центре Амстердама. Окнами его выходили на гладь канала, вода в котором переливалась в свете фонарей. Когда я бронировала для себя гостиницы, то выбирала только те, что находились в исторических зданиях. Так что номер мой оказался в башне, подниматься куда пришлось пешком по узкой лестнице.

Ноги уже изрядно гудели: сказывались часы перелета и волнение. Современная спальня, выполненная в серых тонах, — не совсем то, что я ожидала от гостиницы, расположенной в бывшем здании ратуши, но главное, здесь была кровать, да полукруглая ванная, манившая искупаться. В доме Александра я все еще стеснялась валяться в ванной часами. Да и было нам чем заняться, мы только начали марафон ужастиков из восьмидесятых перед моим отъездом. Не успела я прыгнуть на кровать и издать радостно-восторженный визг, в дверь постучали.

Я порадовалась тому, что еще не успела раздеться и впустила горничную, которая принесла поднос, на котором были сервированы фрукты и шампанское, а еще находились в наличии крохотные трюфели из бельгийского шоколада. С такими командировками я так точно растолстею или сопьюсь. Или и то и другое одновременно.

В дверь снова постучали. Ожидая еще какого-нибудь приятного сюрприза я не глядя отворила ее, и была оттеснена в сторону. Женщина, которая влетела в мою комнату была высока, закутана с ног до головы, невзирая на по летнему жаркий день. Черные волосы, выбивающиеся из-под шляпы топорщились крупными неестественными локонами.

— Простите, вы явно ошиблись номером, — громко сказала я ей, указывая на дверь, которую незнакомка захлопнула за собой, словно за ней гнались. Обкурилась что ли? Женщина мотнула головой, от чего волосы размелись по плечам черной рекой и сняла шляпу и солнечные очки.

Знакомая краснота глаз, узкий нос и длинный подбородок, умело замаскированный с помощью косметики.

— Здравствуй, Аэриса — сказала я. Сестра Александра, которая оглядела комнату с явным любопытством, одобрительно цокнула языком.

— Не плохо устроилась, птичка.

Она опустилась в одно из серых кресел, так, чтобы позади находилась стена, закинула ногу на ногу, продемонстрировав модные ботфорты на плоской платформе, и сделала несколько жадных глотков шампанского из наполненного мною бокала. Аэриса выглядела так, словно пробежала кросс. Алые глаза слезились, она с трудом скрывала отдышку. Я сделала вид, что не замечаю, что она напряжена словно пружина. Невозмутимо заварила для себя кофе, чтобы дать ей отдышаться, и разместилась в кресле напротив. Уверена, Аэриса не просто так решила меня посетить.

— Разве Детей Луны выпускают из Октавии? — был первый мой вопрос, адресованный ей. Помнится, она говорила, что таким как она запрещен выезд с территории острова. И не удивительно, если случайное прикосновение Аэрисы с вероятностью в 99 процентов снесет кому-то башку. Древняя кровь, что б ее…

— Официально я гощу в Аэрто. — был ответ. — Да и прилетела сюда на его частном самолете.

— Как он? — не сказать, что я вовсе не вспоминала о наследном принце. Но воспоминания о нем заставляли испытывать стыд вперемешку с болезненным желанием. Наши отношения можно было характеризовать единственным словом — нездоровые. Так что хорошо, что они закончились. Аэриса с тоской глянула на табличку о запрете курения в номере. Ответила, пригубив шампанского:

— Завел пару загорелых блондинок в качестве любовниц. А еще записался к психотерапевту. Пришлось вызывать специалиста из Англии. В целом он… куда сдержанней, чем был раньше, так что могу только поблагодарить тебя за то, что немного вправила мозги моему жениху.

Последнее слово сестра Александра выплюнула. Она не была в восторге от этого брака. Как впрочем и сам Аэрто. Этих двоих сложно было даже назвать друзьями. Их связывали родственные чувства, мне показалось, что Аэриса в случае необходимости придет на помощь Аэрто и наоборот. Но в целом они играли заготовленные для них давным давно роли. Аэриса с изяществом, чем вызывала любовь итхисов, Аэрто играл не столь хорошо… но его тоже любили, пусть он и не сделал для этого ничего особенного.

— Что тебе от меня нужно, Аэриса? — ходить вокруг да около времени не было. Мне завтра предстоит работа, так что лучше сестре Александра сказать мне, зачем она сюда явилась. А явилась она явно за чем-то важным.

— Ребенок.

Я аж кофе поперхнулась. То залилось в горло обжигающей горькой волной, и я закашлялась на забаву своей гостье. Может, конечно, у итхисов дети по другому получаются… Но при чем здесь я?

— Сомневаюсь, что смогу тебе в этом помочь. Если ты о суррогатном материнстве, то откажусь. Спасибо за честь.

Аэриса сняла парик, освободив свои густые белые волосы, с наслаждением почесалась. Наверняка голова в нем изрядно потела. Странно было видеть такие простые жесты в ее исполнении. В Октавии сестра Александра казалась исполненной элегантности, а здесь — сутулилась, чесалась, нервно оправляла одежду. Будто боялась чего-то. А может и боялась, если учесть, что Дети Луны ни под каким предлогом не выпускались из Октавии. Интересно, она впервые во внешнем мире?

— О нет. Своего ребенка я выношу сама. Здоровье в полном порядке.

Я бы не была так уверена, учитывая, сколько она курит. С другой стороны за ее здоровьем скорее всего следят лучшие врачи. И если она говорит, что может родить сама — значит сможет.

— Тогда зачем тебе я?

— Ребенку нужен отец. И Аэрто для этой роли не годится. Не только потому, что он конченный придурок, и рожать бы я от него не стала, даже если бы захотела. Но потому, что он бесплоден. Да и я могу забеременеть только от определенного человека.

Наследник престола. И бесплоден! Теперь понятна его одержимость идеей меня оплодотворить. «С тобой точно получится»: говорил он мне, будто не слыша о том, что я на таблетках…Значит зашатался трон под династией, что не сменялась тысячелетие, и того гляди рухнет. Что тогда? Даже моих скудных знаний об итхисах хватило на то, чтобы испугаться. Пока они сидят в Октавии — они в общем то безопасны для остальных, но что будет с внешним миром, если такие как Аэрто и Аэриса выйдут за пределы своей страны? Сколько им понадобиться времени, чтобы подчинить своей воле весь чертов земной шар? Без войны, без единой капли крови.

И зачем тогда все эти стерилизации в гаремах? На последний вопрос Аэриса охотно ответила:

— Никто не знает, что у Аэрто нет ни одного плавунчика, и знать не должен. И если информация о бесплодии принца выльется за пределы этой комнаты, то я сразу пойму, каким образом. — Она взглянула на меня краснотой глаз, пробивающейся из-за карих линз. Словно тлеющие угли в камине, сунешься — обожжешься. И мне стало понятно, этот разговор навсегда изменит мою жизнь, а может и окончит ее. Потому что подобными тайнами не разбрасываются: — Мы с кузеном солидарны в том, что нужно обзавестись наследником как можно скорее, о причинах подобной поспешности говорить не буду. А для того, чтобы его завести — нам нужен Элио. Вернее презерватив — наполненный его семенем.

Ловушка захлопнулась. Ведь ее визит как и слова были ловушкой. Что бы не попросила сестра Александра — я ее просьбу выполню. Потому что мне дорога собственная шкура:

— Почему нельзя взять другого мужчину, рожденного Искрой?

Помнится, я видела целый поток потенциальных осеменителей, когда гуляла по торговому центру. Аэриса могла выбрать любого, а не лететь на другой конец земного шара на встречу со мной. Девушка охотно пояснила.

— Кровь нужна разбавленная. Если ребенок будет явно не похож на Аэрто — это заметят. И король — а малыш станет королем, — должен жить не меньше столетия. С одной четвертой простой крови — это не проблема.

Говорила Аэриса уверенно. Скорее всего все рассчитала. Она вообще тварь расчётливая. Но я то здесь причем?

— И зачем тебе я? Можно просто попросить его дать немного, или нанять кого-то…

Аэриса фыркнула.

— Попросить? Как ты это представляешь? Птичка, — Рамасы, древняя кровь, как и Дарки. Неужели ты думаешь, что они сделают что-то «просто»? Элио ни в коем случае не должен знать, что ребенок от него. Пусть дальше играется в бизнесмена, пытается стать похожим на моего брата. Пока они делят свои домики в монополии, мне нужно страну спасти. А насчет твоего второго вопроса — Рамас параноик. Если ты не заметила — он везде ходит с охраной. Ему в юности упал кирпич на голову, и с тех пор он думает, что за ним следят и хотят убить. Так что он везде ходит с телохранителем и избегает случайных знакомств. Но ты то — дело другое. Он тебя знает, хочет. Они все хотят… Рамас приедет на открытие киоска быстрого питания в Цюрихе. Переспи с ним разок, от тебя не убудет.

Сука. Как есть … И говорит тоном будничным, словно платье просит одолжить. А какого она мнения может быть обо мне? Я приехала с Аэрто в Октавию, развлекалась там с ним, потом так же легко его бросила. По ее мнению более ветренной и падкой на деньги и другие блага особы не сыскать. А быть может все слова Аэрисы — уловка. Быть может она просто изыскивает еще один способ разлучить меня с Алесандром? Нет. Я рассматривала ее, — губы поджаты, брови нахмурены. Ей явно не по душе эта просьба. И я же видела ее в доме Ким и Элио Рамас. То, как Аэриса на него смотрела — неподдельная влюбленность. Безнадежная, безответная. Нельзя изобразить подобное смущение, румянец на бледной коже. Мне знакомо это чувство. Я его испытываю, когда смотрю на ее брата.

— Что ты предлагаешь мне за эту… услугу?

— Деньги? — бровь Аэрисы изогнулась. Она расслабилась в кресле настолько, насколько это возможно. По ее мнению, если я начала обговаривать условия вознаграждения — то согласна. Каждого человека можно купить — вопрос в цене.

— У меня есть, так что спасибо. Откажусь.

Никогда мои дела не были в подобном порядке. За следующий семестр обучения сестры я заплатила вперед и в полном размере, машину, подарок Александра, я продала, потому что в ней пока нет необходимости, на жилье мне тратиться не приходится, а развлекаться времени и желания нет. Вот и получается, что вся моя немалая заработная плата почти полностью отправляется на сберегательный счет. Да и кое-какие подарки Аэрто лежали в шкатулке в ожидании черного дня. Я не была бы собой, если бы не воспользовалась щедростью принца и не увезла с собой из Октавии несколько крупных драгоценных камушков.

— Рано или поздно моему братцу надоест играть в монаха, и тогда ваши пути разойдутся. Так что думай Кира. Такую подружку как я тебе бы не плохо заиметь. Вдруг Аэрто решит взбрыкнуть. Кто тогда тебя от него защитит?

Сомневаюсь, что когда-то мы с Аэрисой сможем называться подружками. Даже сейчас она смотрела на меня едва скрывая неприязнь и пожалуй зависть. Много кофе перед сном пить вредно, поэтому я достала второй бокал и налила для себя шампанского. Бокалы стукнулись друг о друга с тонким звоном. Читала я где-то, что традиция чокаться появилась для того, чтобы избежать возможности отравления на пиру. Кружками били так сильно, что напитки в них перемешивались. Так люди уверялись, что ни гость ни хозяин не отравит питье. Если я ударю бокал о бокал Аэрисы соразмерно моему к ней недоверию, тот разобьется на мелкие осколки.

— Расскажи мне правду. О псевдоискре. Ты знаешь, почему итхисы способны ее вызывать? — женщина дернулась в кресле. Скривила губы. Не хочет Аэриса делиться подобными сведеньями. Я же продолжила- Того, что ты мне сейчас наговорила и так хватит на то, чтобы мне исчезнуть тихо и навсегда. Так что расскажи еще одну тайну вашего народа — удовлетвори любопытство. Или же я откажусь.

Ложь. Я уже знала, что соглашусь на просьбу Аэрисы, хотя и не совсем так, как она это предполагает. И ее влюбленность в Элио здесь сыграет мне на руку.

— Почему не спросишь о псевдоискре у моего брата? Вы же с ним в отличных отношениях. — женщина говорила с усмешкой, мимические морщинки, возникшие около ее рта тут же разгладились. Интересно, а сколько Аэрисе лет. Двадцать восемь? Тридцать пять? Сорок? Она выглядит моей ровесницей, но время для нее течет по другому.

— Какая разница?

Александр бы мне не ответил на этот вопрос. Вообще все сведения об Октавии приходилось вытаскивать из него клещами. Не любил Дарк вспоминать о своей родной стране, не любил думать о чистокровных итхисах и псевдоискре. Что бы он не пережил в юности, это сильно на него повлияло.

Борьба взглядов длилась не долго. И Аэриса сдалась и заговорила. Речь ее текла быстро, словно ручей. Она вообще была прекрасно поставлена, словно Аэриса брала уроки риторики. Хотя скорее так и есть. Аристократия, черт возьми:

— Давным давно, когда море замерзло и превратилось лед — по этому льду на остров, что нынче называется Октавией пришло племя. Было оно многочисленно и быстро заселило остров. Вот только потом лед растаял и превратился в воду. Эта вода была жестока, а скалы вокруг острова остры, вдобавок вокруг водились белые акулы. И не один корабль долгое время не мог ни причалить к острову — ни отплыть с него. Так и жил народ в холодной темной стране и стал со временем похож на тех животных, что обитали на острое. Белое не видно на снегу, потому наши волосы побелели. Солнце, что показывается столь редко и было так холодно стало не нужно нашей коже. Глаза начали видеть в темноте. Еда на острове была специфична. В то время, как весь остальной мир выращивал пшеницу и рис — мы ели мясо и рыбу, а потому наши зубы заострились, а челюсти стали длиннее. Рыба водится у берегов Октавии в изобилии. Из-за нее ли, или из-за особенных кореньев, трав ли, ягод, которых больше нет нигде в мире мы стали выше прочих людей, физически выносливей, и жить дольше. Жестокий климат заставил нас быстрее учиться, быстрее развиваться и вот появился первый корабль — способный вывезти нас с острова. Благо дерева на нем было в изобилии. Когда итхисы причалили у европейского континента, то быстро поняли, что могут вызывать в других людях нездоровую тягу, любовь — стоит им прикоснуться к лицу противоположного пола. Те, кто шел на нас с мечами — вставали на нашу сторону, женщины сдавались в плен добровольно. Не было насилия, жестокости — мы пришли как князья и почти захватили континент. — Об этом я не слышала. Я вообще не сильна в истории Европы, но роль итхисов в ней бы запомнила. А раз не запомнила — об этом не написано ни в одном учебнике: — Но вот полукровки, рожденные от обычных людей уже подобной магией обладали редко. А о тех, в ком нашей крови только четверть и говорить нечего. И было решено вернуться на остров, чтобы сохранить силу крови. А для того, чтобы она не иссякла — аристократические наши роды женились только между собой, не впуская кровь извне. А теперь главное, Кира. Ты знаешь как характеризуют настоящую Искру в словарях?

— Как биологический феномен. Дар, данный природой для того, чтобы появлялись самые сильные и здоровые дети.

Об этом я тоже читала. Все читали, когда были подростками. Все мечтали найти свою половинку. Реальность немножко обрезает крылья, но память и надежда остаются.

— А что будет, если поставить целый народ на грань исчезновения? Допустить не один, не два, но десятки кровосмесительных браков. И кровь эта — она постучала себя по запястью, которое исчерчивали яркие синие вены — больная кровь, вырождающаяся, позовет другую, здоровую? Способную скрасить заложенные в генетическом коде уродства.

— Получится Псевдоискра, — губы мои шептали сами собой, и я уже начала жалеть, что задала Аэрисе этот вопрос. Потому что не было магии, ритуалов, никакой сложной тайны.

— Бинго, птичка. И все мы — генетические уроды, а жалостливая природа пытается нас от этого уродства спасти. Вот только мы ее жалостью пользуемся, а своим уродством наслаждаемся. Получаем выгодные условия контрактов, уворачиваемся от мировых войн, контролируем политиков, прессу, да что только мы не контролируем.

— А эодэртэ?

— А вот тут я ничего сказать не могу. Вероятно вы настолько подходите итхисам, что уже от вас нам сносит крышу. Ты же будто солнцем поцелована. А оно и манит, и сжигает. Вот такая поэзия.

Она отсалютовала бокалом и сделала еще один глоток, а потом вернулась к более насущным проблемам.

— Я приду за презервативом как только Элио выйдет из гостиничного номера.

Она поднялась с места, собираясь закончить нашу беседу. Парик, шляпа, перчатки. Аэриса одевалась тщательно и неторопливо. Я же воспользовалась этой ее неспешностью, чтобы добавить:

— Аэриса, кто сказал тебе, что я собираюсь с ним спать? Я в конце концов не шлюха…

— Но ты обещала! — она уронила перчатку, медленно повернулась ко мне. Злая как дьявол. А ведь она куда как выше меня и наверняка сильнее. Как бы мне не хотелось подразнить ее подольше, я не стала этого делать, выложив альтернативную версию плана.

— Он придет ко мне в комнату, избавится от охраны. А вот спать с ним… спать с ним будешь ты.

Я обрисовала сестренке Александра свой план, и она согласилась. Впрочем, в этом я не сомневалась.

Глава 10. Соблазнительная

Сложно сосредоточиться на работе, когда вот вот предстоит не много не мало поучаствовать в похищении чужой спермы во благо одного островного государства. Но я старалась делать все возможное, чтобы не подвести Александра.

Я со всей тщательностью проинспектировала лайнер в Амстердаме, пообщалась с командой, капитаном, менеджерами и рекламщиками. «Adult Only» был готов к отправке, начищен до блеска и ждал первых пассажиров. Ингредиенты для Искры уже были загружены на борт. Радостное предвкушение передалось и мне. Интересно, уж не поэтому ли Александр ведет подобный бизнес, имея дело с ночными клубами и барами? Чужое веселье иногда кружит голову лучше алкоголя.

Впрочем, в Амстердаме просто было весело и интересно. Свободный вечер я посетила не просмотру знаменитого квартала Красных Фонарей и не посиделке в одном из многочисленных кофе-шопов. Так уж повелось, что наркотики — не моя тема, пусть даже легкие, пусть даже в Амстердаме. Пробовала я травку в школе, но ничего кроме повышенной тревожности она у меня не вызвала.

А вот музей голландского искусства посетить стоило. Натуралисты и меня не оставили равнодушными. Идеалистические пейзажи, на которых мирно паслись коровы под ветряными мельницами действительно приковывали внимание. Потому что в них были мир и спокойствие. А не боль. Аэрто нравятся картины, после просмотра которых испытываешь страх и печаль, отторжение до рвотного позыва. Которые словно камешек в ботинке — раздражают, но забыть их невозможно. Вкус Александра совсем другой. Я отправила боссу селфи на фоне картины Рембранта и получила ответное сообщение в считанные секунды: «Рад, что вы хорошо проводите время». Он долго писал что-то еще, но не решился отправить.

В Берлин я прилетела утром и тут же отправилась в пивоварню. Молодой специалист, явно гордящийся своим английским провел меня по пивоварне и показал все этапы производства, а потом пригласил в свой кабинет, где предложил выпить то самое синее пиво, которое предполагалось запустить в производство. И так горели у парня глаза, когда он рассказывал о пиве, которое решили называть «Голубой Дунай», что я невольно заслушалась. А потом и вовсе пообещала, что еще раз поговорю с Александром об этой идее. В Германии одержимость поиском Искрой достигла огромных масштабов. Кто бы знал, что немцы такие романтики? Люди хлопали друг друга по рукам, стучались локтями, на вокзалах висели плакаты «Прикоснись, проверь. А вдруг?». За время прогулки по пивоварне меня потрогали раз двести. Как мне потом объяснил все тот же специалист, который рассказывал о пиве, правительство поддерживает поиски своей второй половинки в том числе потому, что рожденные искрой практически не болеют. А от того не перегружают систему здравоохранения. Вот такой прагматичный подход в делах сердечных. В город вечером я гулять не пошла, почему от мысли, что меня опять будут трогать свело зубы.

А вот жители города Любви — Парижа, оказались не столь одержимы идеей поиска своей второй половинки. Оно и понятно, Париж едут парочки и далеко не все из них связаны Искрой. Вот и живет здесь идея того, что Любовь — драгоценность, и не важно вечная она или нет. Даже наверное лучше, если не вечная — потому что тогда есть шанс, что турист приедет вновь. На этот раз, чтобы попытаться впечатлить другую свою возлюбленную.

Перчатки здесь были в моде, белые и по локоть, и я немедленно прикупила себе пару. Они весьма подходили к маленькому черному платью, которое я надела для посещения ресторана-бара сети «Азаик», того самого, где немедленно требовалась реставрация. Смешать деловой и свободный стиль оказалось удачной идеей. В очках в черной оправе, удобных лодочках и с лэптопом, который идеально помещался в модной сумке на тонком ремешке, я чувствовала себя уверенной бизнес леди. А право подписывать некоторые документы от имени самого Александра Дарка, так и вовсе позволило чувству собственной значимости возрасти до небес.

Ресторан «La vieille etincelle se remet a briller», что означало «Старая искра вновь разгорается» находился на площади рядом со знаменитой пирамидой Лувра. Из высоких окон можно было наблюдать за человеческим морем туристов желающих попасть в музей и наслаждаться их мельтешением и страданиями под немилосердным солнцем. Мрачное удовольствие, но многим по вкусу, судя по тому, что запись в это место осуществлялась как минимум за месяц. Хотя наверное не только в этом дело: кухня здесь отличалась изысканностью, персонал был вышколен в лучших традициях девятнадцатого века, да и интерьер, из-за которого я сегодня приехала, оказался выше всяких похвал. В ресторане этом ужинали короли и крупные бизнесмены, знаменитости и политики. «Азаик» прибрел его пять лет назад, когда предыдущий владелец умер, а наследники его не нашли в себе сил вести столь сложное дело.

Молодой человек в униформе вежливо мне поклонился и повел в зал, где за накрытым скатертью столиком, на котором одиноко благоухала кофе крохотная фарфоровая чашечка, сидела женщина. Настоящая парижанка, так бы я ее охарактеризовала. Она была в годах, которые не отняли, а только подчеркнули красоту. Острый носик, большие карие глаза с тяжелыми веками, легкий костюм от известного дизайнера и шарфик из зеленого шелка.

— Жанна, управляющая — она протянула мне руку. Пальцы венчал неброский маникюр. Мне даже стало неловко за алый лак, которым были покрыты мои коготки. Женщина говорила с сильным французским акцентом, но я читала где-то что мне посчастливилось, и многие французы принципиально не говорят по-английски. Вот для Александра подобное не было бы проблемой, он точно говорит на французском.

— Кира — представитель центрального офиса Азаик, — представилась я.

Женщина не стала долго ходить вокруг да около, и после обмена любезностями и моим непритворным восхищением окружающей обстановки перешла к делу. Жанна достала смету, которая была распечатана на бумаге. Кое где сияли краснотой пометки, сделанные от руки впопыхах. Я знаю подобный тип людей — они всегда недовольны своей проделанной работой. Как бы они не старались, они все равно хотят сделать лучше.

— Нам требуется замена всей посуды. Обновление интерьеров. Новые ковры, — она провела ножкой в красных туфлях на каблуках по идеальному ковру с такой брезгливостью, словно тот был и не ковром тканым вручную, а мусорной кучей. — Здесь вы можете увидеть примерную смету. Конечно, будут внесены дополнения, как только Александр Дарк увериться в необходимости реновации.

Сумма, в которую встанет реставрация ресторана была астрономической. И это в евро! Но возможно я чего-то не понимаю и ремонт ресторана всегда стоит столько же, сколько открытие нового. Чтобы не показаться полностью несведущей в ресторанном бизнесе, я внимательно изучала поданные мне листки.

— Может для начала сменить название? Оно мне кажется слишком длинным — предложила я. Его и прочитать и проговорить было сложно. Женщина мягко рассмеялась, в этом смехе чудилось мне что-то от Аэрисы и ее «птички»:

— Конечно. И переименовать на «Макдональдс». — она вдохнула — Три звезды Мишлен, столетняя история. Неужели вы думаете, что ребрендинг то, что нам нужно? Нет, весь стиль ресторана должен остаться абсолютно неизменным.

— Но быть может это привлечет новых клиентов? — проблеяла я в ответ и сама почувствовала, какую чушь смолола. Жанна поджала губы и выдохнула, а затем принялась терпеливо объяснять:

— Новых клиентов нам приобретает репутация. А чтобы сохранить репутацию, необходимо периодически обновлять интерьер. Конечно, мы добавляем новые блюда, приглашаем шеф поваров со всего мира, я лично провожу собеседование с каждым из официантов, а за малейшую ошибку увольняю незамедлительно. — быстрый взгляд на флегматично застывшего официанта, и тот подобрался, подпрыгнул ко мне, предложив меню. Соблазн пообедать был велик, но я заказала только кофе.

Сроки работы, что были бережно прописаны в смете также показались мне безумными. Две недели и работа по восемь часов в три смены. То есть кто-то должен был быть в ресторане двадцать четыре часа в сутки. Специалисты не только из Франции, но и из Италии и Германии. Приглашения для каждого, разрешения на работу — в бумагах было прописано все.

— Мне кажется лучше обновление интерьеров делать во время отсутствия туристов и закрыть ресторан на месяц. Потому что то, что вы просите, мне видится невозможным.

Тяжелый вдох:

— «La vieille etincelle se remet a briller», — у нее получилось выговорить название как песню, — пользуется спросом всегда. Да и в Париже низкий туристический сезон приходится на октябрь-ноябрь, а это снижение количества туристов всего на 10–20 процентов в основном за счет студентов. Однако студенты к нам не ходят.

Она мягко рассмеялась, словно представила обычного студента в своем ресторане. Я же чувствовала себя как школьница, которую вызвали к доске совершенно не готовой. Ладони вспотели, сердце лихорадочно разгоняло кровь по венам, язык еле ворочался во рту, а все что из этого рта вылетало было бестолковым блеяньем. И вдруг пришло понимание: я ни черта не знаю о ресторанном бизнесе и совершенно не готова для этой высокой должности. Высокий, низкий сезон, целевая аудитория, для которой открывается ресторан, меню еды и напитков. Жанна прочитала что-то по моему лицу, поэтому со снисхождением предложила прогуляться по этому роскошному месту. Она цокала языком, показывая несуществующие трещины в позолоте, обращала мое внимание на несоответствие кухни каким-то последним европейским стандартам, показывала посуду и говорила о выходе срока эксплуатации.

— Вот видите! Вы просто обязаны сообщить господину Дарку о необходимости реновации. — закончила она свою пламенную речь. А у меня пошла кругом голова. На первый взгляд ресторан казался совершенством, но теперь, после того, как Жанна ткнула меня носом в каждый угол, я действительно готова была с ней согласиться — «La vieille etincelle» требовался ремонт. Но сумма…

Жанна оставила меня наедине со сметой и чашечкой остывшего кофе, потому что получила телефонный звонок, от которого подпрыгнула как ужаленная. Она стала быстро выговаривать что-то официантам, вертеть головой будто сова. Того и гляди провернется эта голова на 180 градусов.

— Госпожа Белл, у меня есть еще дела, поэтому вынуждена извиниться и продолжить наш разговор в другой раз.

Суетность движений, натянутая улыбка. Жанна явно хотела, чтобы я покинула ресторан как можно скорее, но не смела высказать этого желания вслух. Я пожелала ей хорошего дня, а вот с места не сдвинулась. Вместо этого подозвала официанта и заказала себе обед. Нечисто здесь что-то… То управляющая распевалась соловьем, и готова была водить по зданию бесконечно, то вдруг пытается выставить меня прочь.

— Не желаете переместиться в верхний зал? Оттуда вид на площадь еще лучше, — заметил официант, после того, как Жанна что-то сказала ему по-французски и быстро ушла. Я отказалась, уверив, что вид вполне меня устраивает. Юноша бросил быстрый, страдальческий взгляд на нее, а потом предпринял еще одну попытку:

— К сожалению, этот столик зарезервирован.

— Вот и посадите тех, кто его резервировал в верхний зал. Раз там вид лучше. А я здесь побуду. Я конечно понимаю, что слово клиента здесь закон, но разве нельзя сделать маленькое исключения для представителя реального владельца этого места? — я улыбнулась и быстро заморгала. А официант резко побледнел и удалился от столика, позволив мне определиться в выборе блюда.

Меню, облаченное в бархатную обложку, словно дама в платье, я изучала нарочно пристально и медленно. Заказ мой составил три блюда: знаменитый рататуй, утиная ножка конфи и Тарт Татен. Не сказать, чтобы я сильно проголодалась, но вот гостя, от которого у Жанны тряслись поджилки увидеть хотелось нестерпимо. Как только женщина отошла от меня, я осознала простую истину: она загоняла меня в угол, как опытный хищник. Ставила в тупик вопросами и ответами на них, нарочно демонстрировала мою некомпетентность и еще немного, я бы подписала любую смету, которую бы она мне подсунула. Лишь бы сбежать от нее и чувства ничтожности.

Еще утром я мнила себя едва ли не королевой этого мира, я излучала уверенность, и казалось, что я нахожусь на своем месте и отлично справляюсь с работой. После беседы с Жанной захотелось уволиться к чертовой матери и снова заняться пилатесом. Подобные эмоциональные качели свойственны каждому человеку, но я более или менее научилась их сдерживать. Или отпрыгивать прочь, чтобы не получить по башке тяжелой перекладиной терзаний и самоедения. Расстраиваться глупо, правильней будет впихнуть в свою бестолковую голову немного знаний. Да и научиться не вестись на провокации. Их, сдается, будет в моей жизни еще не мало.

И рататуй по старинному французскому и утка оказались великолепны. Мне было так вкусно, что захотелось облизать тарелку, как в детстве. От вкуса тарта, который украшали карамелизировнные яблоки, посыпанные крупной солью для контраста, сами собой закрывались глаза, а из горла рвался довольный стон. Вкусно, черт возьми. Как же вкусно!

— Приятного аппетита, Кира, — раздался надо мной женский голос. Я подняла глаза и едва не подавилась.

Когда я только оказалась в Европе, то поразилась тому, что имя Нора Штукке для местных работников значило куда как больше, чем Александр Дарк. Она, в отличие от настоящего главы компании не таилась. Лицо, похожее на слепок с римской монеты красовалось на сайте компании. У Норы был точеный нос, небольшие голубые глаза, которые она умело подчеркивала косметикой. Лицо ее уже было отмечено следами старения, но Нора не пыталась этого скрыть. Она не закрашивала седину в волосах и явно не прибегала к услугам косметологов и тем более пластических хирургов.

Нора работала из Лондона, являясь главой европейской части корпорации. Тем удивительнее было увидеть бывшую возлюбленную Александра здесь, над столиком, за которым я со сладострастным удовольствием заталкивала в себя яблочный пирог. Представляться она не пожелала, привыкла уже к тому, что в этом нет необходимости.

— Спасибо- сказано было с набитым ртом, а пара крошек так вообще вылетела на белую скатерть. Если Нора и заметила это, то виду не подала. Она присела на свободный стул, жестом подозвала Жанну. Та, затараторила что-то по-французски. Нора улыбнулась и заговорила так, чтобы я поняла:

— Ты завалила меня письмами, вот я и решила лично удостовериться в бедственном положении ресторана. — Нора взяла смету, которая так и лежала на столе. Изучала ее быстро, ведя рукой по столбикам с цифрами и хмурилась. Между бровей нее была морщинка, такая же как у Александра. А ведь она его ровесница, быть может старше на пару лет — а Дарк выглядит моложе на десять. Почти нет морщин, волосы густые, тело подтянуто. В этом есть какая-то чудовищная несправедливость, когда-то ведь они выглядели одинаково. И я состарюсь быстрее Дарка, пусть не сразу, пусть через тридцать, сорок лет, но разницу можно будет заметить невооруженным глазом. Не стоит думать о подобном, лучше смотреть на Жанну. Теперь настало ее время лопотать и блеять.

— Как я и думала. Вы сильно преувеличили масштабы катастрофы. Здесь не нужна полная реновация, замену мебели, ковров и реставрацию лепнины мы тоже отложим на более поздний срок. А вот посуду стоит посмотреть, — она отложила бумаги, выпрямилась. — Сейчас меня заботит другой вопрос, дорогая Жанна. Либо вы лучшая и самая преданная управляющая, которою нам посчастливилось отыскать, либо, — она заговорила тихо, чтобы расслышать ее слова требовалось приложить усилие, — проблема преувеличена намеренно.

— Да как вы могли подобное помыслить! — женщина даже вскрикнула, настолько возмутило ее предположение Норы. — Наш ресторан совершенен, совершенством он и должен оставаться!

— Для Александра Дарка и меня, — этот ресторан — один из многих. — Зря Нора это сказала, Жанна даже за сердце схватилась. Пусть я и не слишком близко познакомилась с француженкой, могу с уверенностью сказать, место это она любит. Полагает его едва ли не своей собственностью. Нора же продолжала резать ее без ножа, — Каждое место, которым владеет «Азаик» должно приносить прибыль. Ваш ресторан не исключение. И если Александр Дарк решит, что в этом здании должно находиться что-то более рентабельное, оно будет здесь находиться. Поэтому думайте трижды, прежде чем запрашиваете подобные суммы. Сейчас я закажу чашку кофе и выпью его в компании представителя центрального офиса, а потом мы вместе с вами составим новый план. И впредь, Жанна, — если я ответила вам «нет», не нужно бежать с жалобами через океан и задавать тот же вопрос Дарку. У него есть более важные дела.

Управляющая, побледневшая и разом растерявшая весь свой парижский шик, отошла прочь, успев передать заказ официанту. Нора не стесняясь меня рассматривала. Мне показалось, я могу увидеть себя ее глазами: симпатичная девчонка, глупенькая, наивная, считающая, что раз попала в большой водоем, то сразу стала акулой. А вдруг она ненавидит меня? Вдруг попытается навредить, как Галина? От этих мыслей стало не по себе.

— Я знаю, что вы знаете. Об Александре, обо мне, о связи, которая между нами была. Об искре — это слово она произнесла после небольшой задержки тихим голосом. — Подозреваю, что вы сейчас испытываете передо мной священный ужас, особенно, если учитывать историю, которая произошла с тот несчастной девочкой — секретарем Александра.

— Он рассказал вам? — отчего то осознание того, что Александр с кем то делиться столь личной информацией принесло боль. Они созваниваются, разговаривают? Быть может обсуждают меня. Нора словно прочитала мои мысли.

— Мы знаем друг друга более двадцати лет. Конечно он делиться со мной многим. Мы вместе построили «Азаик». Знаете, как именно родилась компания?

Я покачала головой. Позор ничего не знать о развитии дела всей жизни своего босса. Если подумать, Александр никогда и ничего не говорил о том, почему занимается именно этим бизнесом. Он просто сообщал, что должен платить дань в казну Октавии, чтобы держаться подальше от своих аристократических обязанностей.

— Я была в депрессии. Такой глубокой, черной, беспросветной. Александр бросил меня, улетел на другой конец земного шара, предварительно рассказав, кто он такой и что со мной сотворил, а я погрузилась в грех уныния — она коснулась небольшого креста на цепочке, — мне казалось, я сделала что-то не так, и плевать мне было на псевдоискру и его признания. Я просто хотела быть с ним. Это ведь больно, когда тебя отвергают те, кому ты готов отдать свою жизнь. Я начала безбожно пить, вести беспорядочную половую жизнь, путешествовать из бара в бар, как перекати поле. В один из таких дней я забрела в одно место: про такие говорят «видавший лучшие годы», назывался он «Азаик», с какого-то языка слово означало «падающая звезда». В баре этом — местечке темном и унылом как на подбор собралась кучка алкоголиков и одиночек, побитых жизнью. Я увидела себя словно со стороны. Опухшие лица, искаженные души, лень и усталость от безделья. Жалкое зрелище. И мне захотелось отмыть этот бар, вычистить его и себя заодно. Вытрясти этих людей на улицу, на свет божий. А туда впустить тех, кто умеет не упиваться жалостью у себе, а радоваться жизни. Сверкать, словно падающая звезда. Александру понравилась идея, и он предоставил мне средства, чтобы выкупить бар. Потом мы поступили так же с другим, а потом с третьим. Я занялась делом и мысли о суициде отступили, да и трудно найти время чувствовать себя несчастной, когда каждый день преподносит столько нового. Но чего-то не хватало. Мы были одними из многих, а нам захотелось стать единственными. Тогда мы придумали «Искру». Рецепт довольно простой: водка, сахар, таурин, витамин С и еще пара безобидных компонентов, плюс пищевой краситель и подсветка, умещающаяся в широком дне стакана. Грамотный маркетинг, правильное оформление авторского права — и вот «Азаик» стал расти как на дрожжах.

— Зачем вы мне это рассказываете? — решилась я задать вопрос. Нора переплела пальцы перед лицом в жесте, напоминающем молитвенный. У нее были жесткие, совсем не гибкие пальцы. Не верилось, что когда-то эта собранная женщина была сломана.

— Затем, Кира, чтобы вы поняли — это дело началось потому, что Александр боролся с чувством вины, а я с желанием причинить себе вред. Что даже с того, что выглядит настоящим дерьмом может превратиться во что-то хорошее. Дайте ему шанс, — закончила она свою речь. — Я обожаю Александра и желаю ему лучшего, а в данный момент лучшее для него — это вы. Дарк умен, великодушен, в нем есть внутренняя сила, которая с годами только крепнет. А еще он не испорчен. Сам для себя придумал мифические грехи и теперь пытается их искупить.

— А грехов нет? — сомневаюсь, что Нора знает о том, чем для самого Александра может обернуться прикосновение ко мне. Или знает и пытается отомстить? Быть может хочет, чтобы он почувствовал то, что чувствовала она сама?

— Грехи есть у всех. Как и пороки. Так говаривал мой отец, — она снова коснулась креста. Что ж каждый находит утешение в чем-то своем. — Но приглядитесь к Александру, быть может вы оба просто бежите от своего счастья. Один раз он поддался желанию обладать, в другой принял желаемое за действительное, в третий и четвертый произошла чудовищная случайность.

Ее история, судьба девушки Элио, двух бывших его секретарш.

— Почти все эти истории с несчастливым концом. — сказала я, краем глаза отмечая, что Жанна суетиться возле барной стойки. Явно вымещает злость на персонале. Нора улыбнулась.

— Почему же все. Только одна из историй закончилась плачевно. И если вы думаете, что я недовольна своей судьбой — то ошибаетесь. У меня никогда не было особенного желания заводить семью, так что я ничего не потеряла. И благодаря «Азаик» я могу считать себя успешной женщиной. А любовь к Александру… пожалуй лучшее чувство, которое я испытывала в своей жизни. Так что, советую — рискните. Теперь, когда я рассказала вам то, зачем сюда приехала, перейдем к более приземленным делам.

Она внимательнее рассмотрела документы, жестким росчерком перечеркнула многие пункты: такие как восстановление позолоты и капитальный ремонт. Жанне было объявлено, что если она еще раз проявит чрезмерное рвение, то ресторан получит новую управляющую.

— Обратите внимание, Кира. «La vieille etincelle se remet a briller», — это долгосрочная инвестиция. Конечно, сам по себе ресторан представляет определенную ценность. Однако куда важнее его расположение и состояние здания. — Она нарочно говорила громко, так чтобы Жанна, во второй раз проводящая для нас экскурсию по хрустально-золотым залам слышала каждое слово. — А вот название длинновато, быть может стоит его сократить.

Нора, в отличие от управляющей не носила каблуков, предпочитая им удобные ботинки, от чего шла тихо, словно кошка.

— Конечно. Прекрасная идея, — вымученно вторила управляющая ее словам.

Что ж… сегодня я узнала, что для того, чтобы плавать с акулами недостаточно выглядеть как одна из них. Нужно еще отрастить зубы.

* * *

В Цюрих из Парижа я ехала на поезде. Это был не тот поезд, который размеренно раскачивался под стук колес, убаюкивает словно песня. Этот супер современный поезд летел стрелой, пущенной из лука. Я не долго смогла смотреть в окно, за которым с бешенной скоростью мелькали поля и леса. Вместо этого я закрыла глаза и в кои то веки погрузилась в свои мысли.

Мы ведь вообще не очень то часто позволяем себе просто поразмышлять. Придумать идеальную или не идеальную жизнь, разобрать произошедшие события, осмыслить свои слова. Читала я как-то, что наш мозг потребляет огромное количество информации, а вот обратную связь производить стал мало. Писать, рисовать, играть намузыкальном инструменте — потребность человеческой психики, чтобы сбросить лишнее напряжение. Увы, таланта к живописи или другому творчеству у меня нет. Вот я и составляла возможные сценарии своей жизни, фантазировала, придумывала разные окончания своей истории.

Остаться с Александром. Побороть наше противоестественное влечение, работать на него. Наверное со временем я стану похожа на Нору. Научусь всему, что она знает. Может быть даже подружусь с ней. Отращу зубы и когти, стану неотъемлемой и столь нужной частью корпорации Азаик. У меня будет достаточно денег и связей, чтобы не искать покровителей. Черт, да я сама смогу стать чьей-нибудь покровительницей. Один мой вид будет внушать трепет и уважение.

Или уйти от него прочь. Продать все и уехать колесить по Европе. Увидеть Венгрию, пить вино в Италии, быть может посетить Румынию и увидеть знаменитый замок Дракулы, который, как считалось, обезумел после потери своей «искры». А может вообще перебраться в Австралию и семью захватить. В Сиднее красиво, а итхисов точно нет. Я представила, как зайду в знаменитое здание сиднейской оперы — исполинский корабль, раскинувший металлические паруса на побережье. Эта мысль мне понравилась и какое-то время я смаковала свой воображаемый побег от обыденности.

Была еще одна фантазия. Несбыточная, смелая, сокровенная. В которой я держу мужчину за руку, а за другую малыша, сына. Он шагает рядом в летних сандаликах, слишком взрослый, чтобы принимать чью-то помощь. А у мужчины на руках сидит еще один ребенок. Светловолосые, голубоглазые, но с моей, поцелованной солнцем кожей. Мальчик постоянно задает вопросы, называет меня мамочкой и срывает один полевой цветок за другим. Потому что мамочке нужно дарить цветы. А мужчина выглядит настоящим великаном, и для меня не существует никого надежней. Он поощряет и вопросы сына и его попытку во всем ему подражать. А дочку балует, та и рада вить из него веревки. Вот и не идет пешком, хотя совсем еще не устала. У нас большой дом с огромным полудиким садом, и вековыми деревьями за оградой. А если пройти немного, то можно будет увидеть какой-нибудь водоем. Но не море. Моря после поездки в Октавию я боюсь. Лучше всего озеро, спокойное и теплое летом. Мальчик бы носил имя отца, Александр, а девочку бы звали…

На этой фантазии я и задремала. А проснулась уже в Цюрихе. Вокзал показался мне крохотным, по сравнению с тем, что я ожидала увидеть в таком большом городе. Лишь позже, рассмотрев указатели я сообразила, что он уходит под землю, и оттуда уже отправляются поезда ближнего следования. Мечта итхиса, если учесть, как они любят забираться под землю. Крытая вокзальная площадь, построенная в конце позапрошлого столетия, оказалась безупречно чистой и очень просторной. Вокруг гудела речь многоголосой и многоязычной толпы. Я не вглядывалась в мелькающие лица, а направилась прямиком к тому месту, где завтра должен был открыться киоск «Азаик». Место должно было появиться между бутиком элитного швейцарского шоколада и туристическим агентством. Рабочие натирали и без того чистейшую витрину, вывеска переливалась кристаллами Сваровски и едва не слепила глаза, а вдали валялась огромная красная лента, которую мне предстояло завтра перерезать от имени Александра Дарка. Сам он бы в жизни не появился на открытии, а у Норы времени на подобное «безделье» не было. Поэтому торжественное открытие киоска стало моей задачей. Сэндвичи, теплые закуски и безалкогольная и алкогольная «Искра» составляли весь ассортимент продукции. Но здесь в том числе продавался бренд корпорации, поэтому предприятие это имело большие шансы на успех. А если и не имело… Александр мог позволить себе подобные авантюрные шаги.

Открытие планировалось вечером, поэтому я быстро представилась рабочим и менеджеру, который ждал меня возле киоска и покатила свой чемоданчик на колесах в сторону выхода. Меня заверили, что если я буду следовать пешком вдоль речки, то выйду к своей гостинице через пять минут. Так и оказалось. Пока я шла по асфальтовой дорожке, плавно переходящей в брусчатку, глазела по сторонам и старалась запомнить лик города. Как то больше ожидаешь движения в одном из самых богатых городов мира. А здесь люди катались на велосипедах, ходили уютные трамвайчики, на подоконниках росла герань, а в реке плавали утки вперемешку с местными жителями. Небо словно кто-то протер тряпочкой, ни единого облака, и даже пыль не поднималась от колес автомобилей. Интересно, как здесь учился Александр, если солнце такое яркое? Прятался в аудиториях и под землей? Или летом уходил на домашнее обучение…

Я едва успела принять душ и набросить халат, когда в дверь раздался стук. Знакомая фигура оказалась в комнате в считанные секунды.

— Кира, умоляю, прикрой шторы или опусти жалюзи. Я вот вот ослепну от этого чертого солнца! — произнесла Аэриса голосом, полным страдания. Она снова была в черном парике и солнечных очках, за которыми прятала свои иномирные глаза. Я поспешно исполнила ее просьбу. Можно было бы заставить ее саму опустить жалюзи, напомнив, что она не имеет права отдавать мне приказы, но я не столь мелочна.

— Операция «соблазнение» начинается, — притворно радостным тоном сообщила я. — Ты купила то, что я просила?

Аэриса вытащила из сумочки наручники и плотную шелковую повязку на глаза. Элио не должен будет заподозрить, что в комнате окажется больше одной женщины. Поэтому руки у него должны быть зафиксированы надежно, а повязка не может слететь в самый ответственный момент.

— Ты знала, что тут секс шопы на каждом шагу? — спросила меня сестренка Александра. Она волновалась и тянулась к сумочке в желании достать оттуда пачку сигарет. Если наш план увенчается успехом, ей долго не удастся покурить. — Затейливый народ, эти швейцарцы.

Аэриса убрала бутылку дорогого шампанского в мини бар. Сама то она, насколько я заметила, особым вкусом к выпивке не отличалась. А вот для Элио захотела взять самое лучшее. Пока она болтала, я красилась, надела чулки и протянула ей такие же ее размера.

— Я выбирала на глаз, надеюсь с размером угадала. И… пахнуть мы тоже должны одинаково.

Сладкий, пряный аромат по моей задумке должен был перебить естественный запах тела. Мое дело было Элио завести, а вот Аэриса должна довести процесс до конца.

— Фу, какие сладкие! — сестра Алекса скривилась. Но делала она это явно напоказ. Потому что, стоило мне отвернуться, украдкой нанесла щедрую порцию парфюма на волосы и шею. — Если честно, птичка, ты действуешь очень уверенно. Будто уже промышляла чем-то подобным.

В ответ на ее ремарку я пожала плечами. Не рассказывать же ей, что в школьные годы Лора от моего имени целовалась в чулане с парнем, который ну очень ей нравился, но крепко запал на меня. Она была уверенна в том, что стоит им один раз поцеловаться, он поймет, что ошибался. Тогда из-за духов мы как раз и спалились. Парень назвал нас двумя свихнувшимися стервами и зарёкся с блондинками не встречаться.

Мы подготовили романтичную музыку, которую я должна была включить, чтобы заглушить посторонние звуки. Проверили достаточно ли бесшумно открывается и закрывается входная дверь. Когда все приготовления были закончены, Аэриса взяла запасную ключ карту и ушла в свой номер, который находился по соседству. Она была возбуждена сверх меры, мне даже показалось, что я могу услышать как колотится ее сердце, словно запертая в клетке птица.

Любить того, с кем вместе быть не можешь… Мне это знакомо, хотя на мой взгляд, я выбрала лучший объект для влюбленности, чем она. Я понимала Аэрису и сочувствовала ей, а оттого чувствовала себя еще отвратительней, устанавливая почти невидимую камеру прямо напротив кровати.

* * *

Открытие киоска прошло не совсем так, как я себе это представляла. Да, шампанское лилось рекой, шоты с Искрой тоже уходили на расхват. Попробовать сэндвичи Азаик пришли местные инфлюэнсиры и знаменитости, а также несколько представителей прессы, компания «Азаик» всегда много внимания уделяла рекламе. Вместе с тем происходящее слегка напоминало сельскую вечеринку. Вдали звучали немецкие шлягеры и плясали местные алкоголики, кристаллы Сваровски, украшавшие вывеску отражали свет телефонов молодежи, пришедшей краем глаза посмотреть на открытие и если удастся отхватить бесплатное шампанское и «Искру». Ленточку я разрезала, для камер попозировала, поздравления получила. Правда с чем поздравляли конкретно меня оставалось загадкой.

Быть может, открытие бы показалось мне сочетающим домашний уют и роскошь, если бы не ожидание. Нет, ждала я не Элио. Его я приметила сразу же, уж очень выделялся он своей почти неестественной красотой. Даже инфлюэнсеры, поворачивающиеся на камеру своим лучшим ракурсом казались на его фоне какими-то двухмерными картинками. Жалкими фальшивками рядом с произведением искусства. Я терпеливо ожидала того момента, когда мужчина проявит ко мне внимание. Растягивала красные губы в улыбке, флиртовала со всем, что шевелилось и загадочно вздыхала, глядя в толпу.

К счастью долго ждать не пришлось, и Элио двинулся ко мне, отмахиваясь от камер. Сомневаюсь, что журналисты знали, кто он таков. Просто Элио… был Элио. Красив как дьявол, уверен в себе, излучающий ауру успешности. Что еще нужно для того, чтобы привлечь к себе внимание? Я быстро оглядела себя в витрине: красные брюки, отлично сидящие на подтянутой попе и откровенная шелковая блузка черного цвета. Ну что ж, рыбка, добро пожаловать на крючок.

— Прекрасный вечер, Кира. — Элио сам чувствовал себя охотником. Удивительно, что он еще не отчаялся в надежде трахнуть секретаршу Александра да и бывшую возлюбленную принца. Я не испытывала особенных иллюзий на счет каких-то чувств по отношению ко мне. Просто иногда так бывает — на тебя обращает внимание кто-то, стоящий на верхушке пищевой цепочки, и вот ты уже самая желанная женщина в округе. Простая конкуренция.

— И правда, вечер великолепный, — я хихикнула, потом ойкнула, после пролила шампанское себе на грудь. Рубашка прилипла к телу, а соски вызывающе встали от вечернего холода. Белье я специально надела тончайшее, практически невесомое. — А что ты здесь делаешь? — наивно поморгать, с жадностью рассмотреть его с ног до головы. Посмотреть было на что: волосы Элио собрал в высокий пучок. Есть мужчины, которых подобная прическа заставила выглядеть женственными, а вот полукровке итхису просто добавляла сексуальности. Одет он был намеренно небрежно, но такая небрежность выдавала работу известного дизайнера. Глаза в обрамлении черных ресниц сияли как сапфиры. Чертовски хорош и знает об этом.

— Не мог же я пропустить выход Александра на мою территорию.

Элио был королем одной из сетей фаст фуда. Он стал первым, кто понял, что уличную еду можно сделать здоровой и стал предлагать кус кус с куриной грудкой и салатом вместо бургеров. Бизнес рос, как на дрожжах, и тогда Элио постарался влезть в ресторанное и барное дело — оплот сети «Азаик». Безуспешно, потому что Александр без сантиментов душит конкурентов, даже если те — его бывшие друзья. Он открыл ресторан по соседству с местечком Элио, шеф повара там были именитей, цены ниже, дизайн потрясал воображение, а концепция совпадала почти полностью. Конечно, ресторан Рамаса долго такой конкуренции не выдержал. Не сказать, чтобы потеря ресторана сильно ударила по кошельку Элио, но вот самолюбие задело уж точно. А Александр… Когда я спросила, зачем он это делает, тот ответил, что стоит проявить слабость — Азаик разорвут на составляющие. А он не любит терять то, что ему принадлежит.

— Ты же на его территорию залез. — Сказала и почувствовала, что холод прорвался в голос. Нужно было срочно смягчить флиртом, — Задумал диверсию?

Элио лишь рассмеялся в ответ. Конечно, он не расскажет мне, что он здесь делает. Было заметно, как на красивом лице сменяются эмоции: вожделение, настороженность, желание причинить боль. Понятно кому. Любопытно было смотреть на него, мужчина, который никогда не получал отказа. И сейчас смотрел с видом победителя.

— Смотрю, Аэрто в пролете? Ты теперь с Александром. — последний вопрос звучал больше как утверждение.

— Я всегда с Александром. Но в то же время одна. Ты же знаешь… Между нами ничего не может быть.

Сказала и замолчала из-за чувства непритворной боли. Конечно Элио купился, я же говорила правду. Он прикоснулся к моей руке. Вполне невинно, но в тоже время демонстративно. Вот он я, Элио, здесь и сейчас. Горяч как лава.

Мы едва дождались окончания открытия. Он, потому что узнал, что моя гостиница находится в нескольких шагах от вокзала, я потому что устала строить ему глазки и изображать интерес. Когда последние гости разошлись, я пожелала менеджеру удачи и подмигнула Рамасу. Второго приглашения не понадобилось. Он в мгновение ока оказался возле меня, а его рука легла мне на талию. Мужчина принялся нашептывать какие-то глупости и отдал знак, отпуская охрану. Телохранители растворились, будто их и не было.

Мы взялись за руки, пошли в сторону гостиницы. Объятья, поцелуи… Элио по прежнему был самым красивым мужчиной, которого я когда-либо видела, но поцелуи его вызывали не больше эмоций чем облизывание собаки. Усталая брезгливость была ответом на его ласки. Хороший песик, хороший. Лапы убрал. В лифте Элио прижал меня к стенке, запустил руку под юбку, удовлетворённо рыкнул, отыскав резинку чулок. Лицо его было щедро измазано моей помадой, как и ворот рубашки.

Я хихикая открыла дверь, повесила табличку «Не беспокоить». Затем достала бутылку с шампанским, разлила по бокалам, и пока Элио пил, медленно раздевалась под музыку, оставшись в чулках и одном нижнем белье. Он поцеловал меня в плечо, губы двинулись в сторону ключиц, и я едва смогла скрыть дрожь отвращения.

— На кровать.

Мужчина охотно послушался, не запротестовал, ни когда я пристегивала его руки наручниками к изголовью кровати, ни когда надевала шелковую повязку ему на глаза. Написав сообщение Аэрисе, чтобы она пришла занять мое место, я не торопясь раздела Элио. Сняла штаны, расстегнула рубашку. Попутно дразня его прикосновениями, чтобы он не терял интерес. Вообще я не очень люблю всякие связывания, предпочитая просто секс, но Элио, судя по реакции его тела, идея была очень по вкусу. Темно-синие трусы вздыбились на причинном месте, а у меня возник секундный чисто исследовательский интерес убедиться, везде ли он такой идеальный. Впрочем как возник, так и угас.

Неслышно отворилась дверь, а Аэриса скинула халат, в котором добежала до моего номера. Я отвернулась, не желая рассматривать белое тело и смущать ее. Кивнула на распростертого на кровати Элио, прошептала одними губами «Он весь твой», после чего набросила платье, приготовленное заранее и вышла из комнаты.

Я ушла в номер Аэрисы, не рискуя спускаться в фойе чтобы не наткнуться на охранников Элио. Те вполне могли поджидать босса там. В комнате-близнеце моей царил Хаос, вещи были разбросаны, расческа, дорогая косметика валялись прямо на полу. Хоть в чем то Аэриса не походила на брата. Александр предпочитал чистоту. Я прыгнула на пустую кровать и попыталась как-то убить время. Вот только ни рабочие таблицы, ни даже видео с котиками не могли отвлечь меня от мысли о том, что происходило в соседней комнате.

А потому я вывела видео с камеры на экран своего телефона. Я хотела глянуть лишь краем глаза, чтобы удостовериться, что все идет нормально, но замерла, уставившись на видео, словно подросток, никогда не смотревший порно. Не потому что Риса была уродлива. Ее тело отличалось небольшой асимметрией пропорций, одна лопатка выпирала гораздо больше другой, позвонки на худой спине выпирали особенно явно. А потому что в каждом ее жесте, движении, касании губами его губ сквозило признание в любви. Она любила Элио с восторгом, безнадежностью нежностью и страстью. А он… Он кричал мое имя.

«Поднимайся» — гласило сообщение, пришедшее десятью минутами позже. Да я и так видела, что Рисса закончила. Вернее кончил Элио, а значит наше маленькое представление подходит к своей заключительной части.

Она поцеловала его украдкой и мы снова поменялись местами. Дверь закрылась и я отстегнула руки Элио. Тот лежал в кровати, все еще разгоряченный, готовый на подвиги. Он взирал на меня, как на полубога, словно я угадала его желание быть связанным. Извращенец чертов.

— Кира, ты великолепна. Дай мне пять минут и повторим…

Я подняла его одежду и бросила ему. А затем демонстративно зевнула, потакая мелочности своей натуры.

— Да нет, знаешь, спасибо, но я спать хочу. Завтра мне домой возвращаться. Спокойной ночи, Элио.

Едва дождавшись, пока растерянный мужчина оденется, я выставила его за дверь, а сама отправилась в душ. Компромат на Аэрису был заботливо перенесен в облако. Да и пару копий на материальных носителях сделать не повредит. Конечно я паршивый человек, ведь нельзя вот так было документировать самое сокровенное в чужой жизни, но с другой стороны, когда-нибудь Аэриса станет королевой Октавии, кто знает, не решит ли она, что лучше избавиться от меня? На всякий случай после того, как я покинула душ, я отправила ей сообщение с коротким видеорядом.

«Не пытайся мне навредить, и это никто никогда не увидит», — гласила подпись под видео.

«Сука», — последовал ответ через секунду.

«Какая есть».

Кто бы знал, что минувшее событие станет началом прекрасной дружбы.

Глава 11. В которой ищутся ответы на вопросы

Кольца моего змея обвивались вокруг меня, и объятье это становилось все более тесным, почти болезненным. Белые бока колыхались, а кожа его разгорячилась и пылала, обжигая. Змей яростно бил хвостом и от грохота сотрясался весь мир. Я гладила его, заглядывала в золотые глаза в попытке успокоить, но у меня никак не выходило.

— Ты предала меня. Ты меня предала, — шипел змей. — Мне так больно! Отпусти меня.

Он мотал головой, но только ближе смыкались кольца длинного тела. Льнули, словно отползи он от меня, мир рассыпится.

— Я тебя не держу, — я отняла от него руки, сжалась в попытке не касаться горячей чешуи. Но змей не уползал. Он склонил огромную голову и положил мне на плечо. А потом тяжело вздохнул, почти по-человечески. Я прислонилась лбом к прохладной морде:

— Что бы я не сделала, прости меня, — попросила зверя. Огромные бока его напряглись словно он размышлял, не проще было бы просто меня сожрать и не мучится от этой странной связи, а потом разом расслабились. Раздвоенный язык коснулся шеи, и я поняла, что прощена.

* * *

Пять видов колбасок: немецкие, голландские, швейцарские, французские и итальянские были перевязаны лентой в попытке создать из них букет. Говорят, что подарок мужчине сделать сложно, на я надеялась, что такой его порадует. Весь перелет букет покоился в холодильнике в бизнес-классе, и только по прилету я получила свой набор колбасок обратно, с ним и пошла к выходу из аэропорта, держа перед грудью, словно невеста. Нужно признать, никогда я не собирала столько голодных мужских взглядов как в этот день. Даже самое крохотное бикини навряд ли привлекало ко мне столько внимания.

К несчастью, машина на парковке оказалась не той, что я ожидала. За мной приехал не сам босс, а его водитель. Мужчина вежливо отворил дверь, пояснив:

— Босс сегодня занят.

Чем или кем занят Александр на ночь глядя в выходной он не пояснил. А судя по тому, как он отводил взгляд в сторону, занят он был именно кем-то. В груди словно крысы заскребли, а букет едва не выпал из онемевших пальцев. Да что со мной, черт побери! Я улыбнулась, села в машину и я заставила себя думать о чем-то другом.

Нужно купить туфли. Удобные, черные, на невысоком каблуке. И пусть туфли эти будут от известного дизайнера. Скоро у моей сестры первое выступление в суде. Викки мне все уши прожужжала еще два месяца назад. Настоящее дело, кажется о нелегальном эмигранте, первое выступление перед судом присяжных. Викки наверняка не спит уже несколько дней, сидит, сгорбившись перед учебниками, делает заметки в многочисленных тетрадях. Годы усердной работы, беспрекословной веры в закон. Она еще только на пути к своей мечте, но путь этот больше не кажется столь невозможным и бесконечным. Каково это, иметь путь в своей жизни? Следовать по нему ежедневно, шаг за шагом? Так, что оглядываясь назад, видишь годы потраченных усилий, кропотливой работы и переполняешься гордости. Потому что достиг цели, которая когда-то казалась далекой, словно звезды. Мне это было не известно, потому что корабль под именем «Кира Белл» не знал, в какую гавань плывет.

Я выбрала великолепные туфельки на устойчивом каблуке и указала адресом доставки комнату в ее общежитии, курьер должен был вложить карточку с подписью «На удачу. Я в тебя верю» в коробку. Викки придет в восторг, в этом можно не сомневаться.

Правильно, давно пора с ней помириться. Не умею я долго держать обиду, да и случай с мамой научил — никогда не знаешь, что кто-то может не вернуться из магазина. Мама… до поездки в Грецию осталось не так много времени. Может, стоит сделать и ей подарок и заказать книгу с фотографиями. Взять снимки у Веры, обработать и создать коллаж. Так я и с тетей помирюсь. Я написала сообщения и Вере и сестре. Как ни в чем не бывало, словно мы и не ругались. И от этого простого действия на душе стало легче. Боль, вызванная отсутствием Александра притупилась. Не исчезла, но немножко затихла, затаилась.

Вера ответила тут же. Она приняла правила игры и уже спустя десять минут я могла наблюдать десятки своих детских фоток. Даже тогда мы с Викки походили друг на друга как близнецы. Одинаковые стрижки под горшок, хвостики-пальмы, щербатые улыбки. На некоторых снимках только благодаря проставленной дате удавалось понять, кто именно на изображен на фотографии. Мы были счастливыми детьми и это счастье делало нас очень похожими. А вот Вера с мамой отличались сильно. Особенно после того, как родился Лео. И как я раньше не замечала — взгляд тети изменился. Нельзя сказать, что зеленые глаза потухли — просто в них появилась тоска, безбрежная словно океан. Каково это — потерять свою искру? Сделать подобный выбор осознанно, знать, что этим действием ты вероятно убьешь любовь всей своей жизни? Но тем женщины отличаются от мужчин, женщины способны пережить свою вторую половинку, если у них есть дети. Потому что природа запрограммировала нас растить своих детей несмотря ни на что. Вера смогла снова полюбить, выйти замуж. Искала ли она в лице Марка мужчину для себя, или же отца для Лео? Нет смысла задавать этот вопрос тете, она на него все равно не ответит.

На некоторых снимках было видно моего отца. Овал лица, волосы — чем-то мы конечно же походили на него, тот же взгляд у Викки, когда она сосредоточена, манера держаться у меня. На снимках было видно, он явно влюблен в маму, почти одержим ей. Нас он наверное тоже любил, но не как своих детей, а как приложение к ней. Вот и забыл о нас тут же, как встретил другую женщину. Я никогда не любила рефлексировать на тему своих взаимоотношений с отцом. Он, наверное, паршивый человек, да и эгоист знатный, раз бросил своих детей как только потерял жену, раз женился снова, не прождав даже года после ее пропажи. Но наверное, бывают и хуже. Я постаралась отыскать в своей душе какие-то чувства по отношению к нему и не смогла. Он бросил меня и сестру тогда, когда мы больше всего в нем нуждались, аргументируя это словами «Вы слишком на нее похожи».

Телефон полностью разрядился к тому моменту, как машина въехала на подземную парковку. Как бы то ни было, просмотр детских фотографий скрасил поездку, и я смогла не думать о том, что Александр пренебрег мною, чтобы сводить кого-то на свидание. Имеет право.

Имеет право. Имеет право.

Эти слова я повторяла, когда вошла в пустые апартаменты, их твердила как мантру, принимая душ. С ними же засыпала. Я очень хотела черкнуть ему быстрое сообщение, просто чтобы удостовериться, что с ним все в порядке. Но подумала, что стану выглядеть как ревнивая женушка и сдержалась. Да и вообще, что может случиться с двухметровым мужиком, который одним своим взглядом может заставить провалиться под землю кого угодно?

Случилось.

В пять часов утра, когда ночное небо едва едва начало светлеть, я проснулась от грохота, сотрясшего гостиную. Глаза широко распахнулись, сердце учащенно забилось, разгоняя кровь по венам.

Когда я осторожно выглянула из коридора, отделяющего мою комнату, то застала Александра, который боролся со шнурками кожаных туфель. Боролся и проигрывал, заваливаясь вперед и тихо ругаясь на октавийском. Когда я подошла к боссу, в нос мне ударила удушающая смесь «ароматов». Виски, вино, переплетение запахов мужских и женских духов.

— Я помогу.

Босс прекратил изображать пизанскую башню и вперился в меня немигающим взглядом.

— Кира… Я … вот… как-то так. Перебрал, — он развел руками, едва не задев меня. Вздохнул тягостно, а потом икнул.

— Ничего, с каждым бывает. — призываться ему в том, что успела на воображать себе всяких ужасов за те пять секунд, что пряталась за дверью, я не стала. То, что Дарк пьян конечно удивительно, потому что он обычно очень сдержан в распитии алкогольных напитков, но не криминально.

Шнурки были развязаны в мгновение ока, я осторожно помогла ему снять ботинки и проводила в гостевую спальню. Следы помады алели на воротнике, растрепанные волосы топорщились в разные стороны. Кто-то явно зажег этой ночью. Войдя в комнату Александр резко развернулся, потянул руку к моему лицу. Отступивший ужас вернулся, и мне пришлось отскочить, чтобы избежать опасного прикосновения.

— Нельзя. Я эодэртэ.

— А плевать, — сказал он и сделал шаг вперед. Эх, кто бы знал, что босс мой из того типажа мужчин, которых тянет на самоубийственные поступки, стоит им перебрать. Хотя это объясняет его умеренность в распитии спиртного. Меня пронзил страх, не за себя, а за него. А Александр будто впал в транс, и просто рассматривал меня, сонную, растрепанную, и была в его взгляде такая беспросветная тоска, что сердце щемило. — Зачем мне вообще эта гребанная жизнь, если я даже не могу дотронуться до женщины, которую…

— Александр, ложись в кровать. — прервала я его. Есть те признания, о которых сильно жалеешь поутру. И хотя больше всего на свете мне бы хотелось услышать конец этой фразы, я не дала ему договорить. Есть стены, которые не разрушить одним желанием. Есть преграды, которые невозможно преодолеть. Говорить об этом сейчас бесполезно, Александр слишком пьян. Поэтому лучше сосредоточиться на более насущных проблемах.

Если мне не изменяет чутье, он отрубится, как только его голова коснется подушки. Поэтому всеми правдами и неправдами нужно затащить его в постель. -

Он глянул на застеленную кровать, мотнул головой, упрямо загоняя меня в угол в маниакальном стремлении разрушить собственную жизнь.

— А если я лягу рядом?

Босс споткнулся, расфокусированный взгляд зацепился за мое лицо. Потом он выдавил из себя «Угу» и побрел к кровати словно зомби из какого-нибудь ужастика. Я легла, оставляя себе маневр для отступления, а Александр присел на другой край кровати, он больше не пытался коснуться меня. Он обхватил голову руками и тяжело вздохнул.

— Я ревнивый дурак, — произнес Дарк, — Узнал о Элио, пошел на это свидание.

Он забрался в кровать, и вопреки моим ожиданиям не отрубился. Александр повернулся на спину и рассматривал потолок. Вот же… Конечно же кто-то доложил Александру о том, что я в обнимочку с Рамасом отправилась в гостиницу. А может и снимки были.

— И как свидание? — не удержалась я от того, чтобы подколоть его. Вряд ли он употребил лошадиную дозу алкоголя от хорошего настроения.

Дарк повернулся на бок. Глаза его мерцали в тусклом свете, лившимся из коридора. Он рассматривал мое лицо и улыбался.

— Стереотип о сексуальной энергии итхисов подвергнется отвратительной корректировке. — Сонно пробормотал он, немало не смущаясь своего признания. Вот оно значит как… Интересно, Дарк напился до или после того, как флаг королевства Октавии не пожелал гордо реять на свободе?

Почему то мысль о том, что он не зажигал с неизвестной мне женщиной улучшила настроение. Когда я услышала, что Александр уснул крепко и громко, сотрясая стены храпом, я выскользнула из его комнаты, напоследок полюбовавшись на это распластанное на кровати чудовище.

* * *

Я уехала в «Азаик» как только проснулась, оставив на тумбочке у кровати Александра таблетку витамина С и бутылку с минералкой. Напоследок я полюбовалась на начальство, которое свернулось клубочком, отчего походило на огромного кота. Взгляд мой ласкал линии широких плеч, ключиц, шеи, красивой спины.

Глянув на растрепанную одежду, я нахмурилась. Верхняя пуговица на рубашке была сорвана прыткой поклонницей. Аэрто говорил, что те, в ком течет кровь итхисов часто устойчивы к прикосновению эодарэ. Видимо босс решил разнообразить вечер с одной из таких женщин. Ревность, успокоенная его вчерашним признанием вновь подняла свою гадкую голову. Эта неизвестная женщина могла целовать его, прикасаться к широкой спине, ласкать его. Я завидовала ей, потому что мне никогда не узнать, даже какова на ощупь его ладонь.

Сейчас понимаю, что когда я влюблялась раньше или думала, что влюблена, то вела себя весьма деструктивно. Пустить гадкий слух о предмете своей страсти — легко, с наслаждением отбивать его у подруги, а потом потерять интерес — запросто. С Александром все было по другому. Мысли мои сосредоточились на том, чтобы отыскать неизвестного врага, который попытался ему навредить. Потому что любовь — она не о красивых словах, мелких знаках внимания и плюшевых мишках — она о верности, и желании сделать так, чтобы твоему возлюбленному было хорошо.

В офисе сегодня было шумно, весь персонал обсуждал успех предприятия Александра с сэндвичами. Дело в том, что на следующий день после открытия самом крупном издании Швейцарии появилась статья под названием «Люксус для бедных», которая позже была напечатана во многих крупнейших газетах страны. Суть статьи заключалась в том, что многомиллионные корпорации вытесняют маленький бизнес и глобализация грозит уничтожению всякой идентификации. Вот только после этой разгромной статьи люди потянулись в сэндвичную за своей собственной порцией «обезличивания». Эльвира уже планировала дизайн для пяти аналогичных заведений, которые должны будут появиться на крупнейших вокзалах и аэропортах Европы. А я вновь удостоверилась в том, что плохой рекламы не бывает.

— И, умоляю, не забудьте, что вся одноразовая посуда должна быть из экологически чистых материалов, в идеале из переработанных. И никакого пластика! Мы же не хотим пикет от зеленых, как в тот раз! — глава отдела маркетинга был как раз тем, кто был мне нужен. Мужчина, которому так и не посчастливилось встретиться с Дарком лично очень любил компанию, и являлся убежденным христианином. А в христианстве к итхисам относятся не очень хорошо. Какой-то папа написал о том, что все итхисы рождены демонами, и вот уже семьсот лет католическая церковь придерживается подобного отношения к жителям Октавии. Переписать эту буллу руки ни у кого так и не дошли. Быть может лет через триста…

— Бенямин! — я подбежала к нему и задрала голову, чтобы рассмотреть лицо. Бывший гребец отличался массивным ростом и впечатляющим размахом плеч. Он изрядно набрал в весе после того, как перешагнул за свои пятьдесят, но все еще мог вскружить голову женщине. Бен безобидно заигрывал со всеми дамами на работе, просто чтобы удостовериться, что все еще интересен для противоположного пола.

— Кира, как твоя поездка по Европе?

Сомневаюсь, что ему на самом деле это интересно, но он всегда отлично умел поддерживать беседу, мог заставить поверить собеседника в то, что для него действительно важно, что тот говорит. Из-за этой его особенности женщины выбалтывали ему всю свою подноготную и сомневаюсь, что Хелен — так звали нанявшую меня, стала исключением. Когда я задала ему вопрос о ней, Бен насупил густые черные брови, выискивая в закромах памяти все, что знал.

— Почему она уволилась? Ох, там очень нехорошая история. У ее дочери были проблемы со здоровьем. Лейкоз кажется. И вроде вылечили, но потом ее муж решил, что ему слишком сложно жить в постоянном стрессе, и они развелись. Хелен не могла оставить девочку без присмотра, поэтому уволилась. Она вообще очень тяжело переживала и лечение дочери и развод. Муж у нее художник был, а они очень не надежны. Мой тебе совет, девочка — никогда не связывайся с художниками, писателями и прочими творческими бездельниками.

Он хлопнул меня по плечу, чем едва не сбил с ног, а потом пошел по своим делам. Ему предстояла война за отказ от пластиковых стаканчиков и не потому, что он очень любил природу. Просто Бен хорошо умел считать деньги и знал, что такое зеленый маркетинг.

Раздобыть адрес Хелен оказалось делом минутным, а вот доехать до нее заняло приличное время. Таксист вез меня прочь от центра, с его многоэтажками, автотрассами, и шумом. Район, в который я въехала, был очень благополучным. Небольшие односемейные домики были окружены ухоженным лиственным лесом, который отделял их таким образом от шума мегаполиса. Здесь была собственная школа, до которой дети могли дойти пешком, маленькая частная медицинская клиника, несколько торговых центров и даже гольф клуб, в котором в основном играли мужчины, стремящиеся доказать себе и окружающим, что относятся к элите. Не район, а просто рай для тех, кто ведет тихую семейную жизнь. Нужный мне дом отличался от ряда таких же разве что оттенком низкого заборчика, да лающей золотой болонкой, не то безумно радостной моему появлению, не то желающей прогнать меня прочь.

Я осторожно отворила калитку и подошла к белой входной двери по гравийной дорожке. Болонка юркнула в дверку для кошек, моментально растеряв весь свой воинственный пыл. Спустя несколько мгновений дверь отворила та самая женщина, которая принимала у нас резюме в первый рабочий день. Она больше не выглядела такой уставшей, как в тот день, розовое платье пастельного оттенка прекрасно подходило к тону ее кожи, неброский макияж позволил скинуть лет пять. А может ей на пользу пошел развод. Кто знает…

— Добрый день. Меня зовут Кира Белл, мне нужно с вами поговорить.

Ясные глаза расширились от удивления. Хелен с явной неохотой отошла в сторону, пропуская меня в свой дом.

— Проходите.

На стенах висели картины, разноцветные цветы, словно сотканные из воздуха вырастали из стен. Больше ничем увиденное мной не отличалось от сотен похожих домов. Мебель, подушки — все уютно-обезличенное, практичное, безупречно новое и словно подобранное по каталогу без особенных размышлений. Только благодаря игрушечной детской коляске и кукольному домику, в котором обитали ушастые зайцы в платьях можно было побороть ощущение, будто находишься в картинке из журнала. Хелен опустилась в кресло, натянутая как струна, мне указала на диван, где лежала собака, высунув розовый язык и капая слюной на новую обивку.

— Около полугода назад вы исправили мое резюме, чтобы оно соответствовало требованиям главы корпорации «Азаик»… — я старалась говорить уверенно и спокойно, так, словно имею прямые доказательства того, что это сделала именно она. На самом деле доказать, что именно Хелен стала тем человеком, который подменил бумаги было довольно сложно. Слишком много людей работают в Азаик, а резюме новых соискателей никто не прячет за семью замками.

— Послушайте, — она наклонилась и заговорила быстрым свистящим шепотом, — моя задача заключалась в том, чтобы вы прошли в третий этап собеседования. Я ее выполнила. Если Дарк вас уволил, здесь уже моей вины нет, так что деньги я не верну.

Попалась! Она не поняла, что своими словами только что подтвердила все подозрения. Итак, кто-то заплатил Хелен за то, чтобы она увеличила мои шансы получить работу. Вопрос только в том, кто…

— Хелен, мне нужно узнать все о человеке, который вам заплатил. Как он с вами связывался, выглядел, что говорил.

Она поняла, что допустила оплошность. Женщина упрямо сжала губы, кажется мне сейчас укажут на дверь. Чтобы этого не произошло, я заговорила:

— Деньги имеют свойство заканчиваться, Хелен. А в силах Александра Дарка сделать так, чтобы вы никогда не нашли работу. — Я позволила появиться на своем лице гадкой улыбочке. Вот так, думай, что блондинистая дрянь спит и видит, как испортит твою жизнь. Легко напугать мать маленького ребенка. Ради будущего своего чада она пойдет на что угодно. Я знаю, у меня пусть не было настоящего любящего отца, зато судьба послала мне две мамы.

Мои слова пронзили ее словно стрелы. Руки с хорошим маникюром принялись мять край накидки кресла. Собака почувствовала нервозность хозяйки и принялась громко лаять. Будь она побольше — то бросилась бы на меня. Женщина повысила голос, чтобы перекричать заливистый лай.

— Я подумала, вы чье-то протеже. Или засланец от конкурирующей фирмы. Тогда мне было все равно, мне предложили хорошие деньги. Я ничего не знаю. Ни имени, ни как человек выглядел. Даже не знаю, мужчина это или женщина. Все инструкции, задаток и оплату я получила по почте в конверте без адреса. Ничего я не знаю. Ничего…

Нежный голосок прервал этот превратившийся в допрос разговор:

— Мамочка, это кто? — бледная, худенькая как тростинка девочка показалась на лестнице. Она взглянула на меня огромными провалами черных глаз и улыбнулась, приняв меня за новую знакомую своей мамы. Не должно быть у ребенка подобного взгляда. Будто она видела то, что ни один ребенок видеть не должен. Лейкоз, больницы, капельницы для переливания крови и дни слез и боли для нее и ее мамы. У меня внутри что-то оборвалось. Я не имела права давить на эту женщину, которая перенесла подобные испытания. За худенькими плечиками девочки болтался школьный ранец розового цвета, на лямках светились светоотражатели. Хелен дернулась, улыбнулась и смахнула набежавшие на глаза слезы. Она не могла сейчас говорить, дрожь в голосе бы выдала, что мы вели отнюдь не дружескую беседу.

— Я с бывшей работы твоей мамы. Нужно было уладить кое-какие дела. Как тебя зовут, малышка?

— Лиза.

— А я Кира. Ты учишься в школе?

— Да, уже во втором классе. — она гордо выпятила худенькую грудь, — У меня одни пятерки.

— Какая ты молодец. Хелен, спасибо вам за информацию. Александр Дарк не имеет к вам никаких претензий. — здесь я слукавила. Мой босс не прощал предательства, но я сделаю все, чтобы он забыл о своей бывшей главе HR. Эти слова позволили женщине немного прийти в себя и улыбнуться дочке чуть более искренне. Девочка попрощалась и убежала наверх, напевая мелодию из популярного детского мультика, потом к ней присоединилось еще несколько голосов. Наверное она включила этот мультфильм. Собака снова громко затявкала, вторя мелодии, раздавшейся сверху.

— Да замолчи ты уже — прикрикнула Хелен на зверя, и тот заскулил, а потом решил, что обижаться на хозяйку — дело неблагодарное и выскочил вслед за девочкой: — Наниматель подарил нам эту чертову собаку. Это все. Она была в коробке с документами и деньгами. А теперь уходите. Пожалуйста.

Повторять дважды ей не пришлось. Зачем человек, что решил уничтожить «Азаик» подарил семье собаку? Знал, что девочке после болезни нужен будет друг? Просто любит мальтийских болонок? Быть может удастся выйти на заводчика. Я вышла и села в поджидающее меня такси. Мальтийская болонка года от роду. Хоть какая-то ниточка.

***

Офис — дом родной. По крайней мере здесь мне было уютно, как дома. Ноги несли к лифту, чтобы скорее оказаться на двадцать восьмом этаже, в башне, что сияла в лучах заходящего солнца словно рубин. Ну и что, что за моим бывшим столом в приемной Дарка теперь восседал Эглессио, для меня всегда были открыты двери в кабинет Александра.

Секретарь успел кивнуть мне с вежливой улыбкой. Он прекрасно понимал, что наши с боссом отношения далеки от служебных, но относился ко мне корректно и с должным уважением.

— Мне нужно будет спуститься в бухгалтерию, — громко сказал Эглессио, явно намекая на то, что мы можем шуметь, если того желаем. Секретарь вышел, уверенный в том, что стоит ему зайти в лифт, мы с боссом займемся жарким сексом на рабочем столе. Даже со своего убрал важные документы, и фотографию семьи закрыл в ящике стола. Какой предусмотрительный.

И хотя в фантазиях Эглессио Александр без лишних слов развернул меня лицом к окну и задрал короткую юбку, чтобы быстрым движением войти под одобрительные стоны, реальность была далека от того, что творилось в его… да что уж себе врать… в моей голове.

Дарк все еще боролся с похмельем, судя по тому, что на столе его стоял графин с водой, уже ополовиненный. Мужчина увидел меня и отвлекся от массирования висков.

— Букет на кухне. Я оценил, спасибо — сказал мне он после недолгой паузы. Сомневаюсь, что он попробовал что-то из того, что я везла из Европы. Скорее всего он кроме воды вообще ничего не смог в себя запихнуть. — И за таблетку спасибо.

Повисло неловкое молчание. Вчера Александр спьяну брякнул мне о том, что не смог переспать с другой женщиной. Для мужчины признание в подобном необыкновенно травматично. А уж для огромного, сильного и властного Александра — скорее всего он просто ненавидел себя с утра. Да и сейчас избегает смотреть мне в глаза. Вот. Отводит взгляд, словно блики на реке, что видна из окна, занимают все его внимание.

— Я нашла и поговорила с вашей бывшей главой HR. Это она стала той, кто изменил мое резюме и протащил меня к вам на собеседование. Увы, она лично не встречалась с заказчиком. Только получила деньги за работу.

— И поплатиться за это. Я сейчас же оповещу все крупные агентства по найму о том, что она ненадежна. — Александр нашел врага в лице Хелен и очень этому обрадовался. Теперь ему не нужно было объяснять причины своего поведения, искать слова, извиняться за неуместные признания. Поезд под названием «Александр Дарк» несется дальше, а что он снесет на своем пути — проблемы препятствия.

— На долю этой семьи выпало достаточно горя. — мне вспомнилась девочка, худенькая, эфемерная, еще не до конца оправившаяся от болезни. Ее мать, всеми силами цепляющаяся за внешнее проявление благополучия, а сама — того и гляди сломается.

— У каждого, кто хотел навредить «Азаик» были для того достаточно веские причины.

— «Азаик» — это все, что тебя волнует, Александр? У этой женщины дочь, малышка еще. Она только пережила страшную болезнь. Едва непогибла. Ее мама сделала все возможное, чтобы ее спасти. — я попыталась мягко объяснить, что письмо, которое он собрался написать, может уничтожить чужую судьбу. Одно мановение руки, и Хелен светит разве что работа уборщицы в супермаркете. Да и то, не факт. Не спроста мне приходило в голову сравнить Дарка со всемогущим демиургом, одной рукой он мог щедро рассыпать милости: спасать октавийцев, ищущих приют вне острова, жертвовать деньги на детские приюты, помогать строить карьеру своей бестолковой секретарше. Другой рукой он мог уничтожить конкурента, ни на секунду не задумываясь о том, что отправляет людей на биржу труда, наказать предавшего его человека.

— «Азаик», это все, что у меня есть. — Босс сообщал очевидную ему истину, а я едва удержалась от того, чтобы рассмеяться ему в лицо:

— Говорит единственный полноправный наследник самого могущественного рода итхисов.

— Кира, пойми. Если бы не «Азаик» и ежемесячные отчисления в пользу казны Октавии, сидеть мне уже с десяток годов с какой-нибудь своей дальней или ближней родственницей и растить пяток детишек Луны. Деньги «Азаик» — единственное, что стоит между моей семьей и мною. — мужчина утомленно прикрыл глаза. Его похмельную голову подобные пререкания утруждали.

— Не сходится, — мне стало вдруг совершенно ясно. Словно в голове зажглась люминесцентная лампа и разогнала тьму. — Зачем подсылать к тебе эодэртэ, если целью является разрушение «Азаик»? Чисто теоретически, случить у тебя помутнение разума на любовной почве, смогла бы Нора выполнять твою работу?

Синие вены заиграли на бледном лице. Александру очень не понравился выпад в адрес бывшей любовницы. Нужно будет запомнить. Конечно, хорошо, что он столь высокого мнения о тех, с кем когда-то встречался. Люди, поливающие бывших грязью обычно и сами те еще мешки с дерьмом.

— Я доверяю Норе как себе, Кира, она бы никогда…

— Я в этом не сомневаюсь! Но допустим, если бы ты стал вдруг мною одержим, то в самом худшем случае, ты бы просто передал Норе дела корпорации. А быть может даже этого бы не понадобилось. Скорее всего ты, как и Аэрто, решил бы, что нас связала настоящая искра. Ты бы также управлял компанией, просто у тебя появилась бы подружка…

— Жена. Перед лицом общества и закона. — Поправил он меня, словно сказанное было важным: — На что ты намекаешь, Кира? — Александр в упор отказывался видеть очевидное. Он слишком давно привык отрезать себя от политики Октавии. Быть может и вовсе забыл, кем является. А ведь, если Аэрто бесплоден, как и старший сын семейства Дарк, то выходит, что Александр единственный, кто может сесть на место старого короля, когда тот умрет. Ведь, насколько я поняла — фертильность является обязательным фактором при решении всех вопросов наследования у итхисов. Если конечно сам Александр не умрет раньше, чем старый король. Сожженный неестественной страстью, вызванной прикосновением эодэртэ.

— Я намекаю на то, что мое появление в качестве твоего секретаря было ударом не по «Азаик», а лично по тебе, Александр.

Теперь до него дошло. Топазовые глаза загорелись, острый клык рассек губу и показалась крохотная капелька крови.

— Мне нужно позвонить дяде, Кира.

Не было необходимости указывать мне на дверь. Я и сама прекрасно поняла, что пора убираться по каким-нибудь делам. Пойти что ли Викки позвонить. Узнать, понравились ли ей туфли, и заодно рассказать о своих приключениях в Европе. Тягучая речь на октавийском раздалась за моей спиной, я обернулась, глянув напоследок на Александра. Тот улыбнулся мне, а во взгляде сквозило такое неприкрытое восхищение, что я покраснела. Потому что восхищался он не моей внешностью, не тем, в какой прекрасной форме я держу свою фигуру и как здорово слежу за волосами. Александру Дарку нравилась моя суть, мой быстрый и такой беспорядочный разум.

Глава 12. В которой поезд сходит с рельс. Where the train goes insane

Ровно три недели у нас с Александром удавалось делать вид, что его пьяных откровений никогда не было. Я перешла на человеческий режим сна, утром отправлялась на работу, и выполняла инспекцию баров и ресторанов сети. Успела посетить все места из списка, который мне набросал Александр. Два раза побывала в Аду и Парадизе, тогда, когда те были закрыты для посетителей. Было забавно наблюдать за сексуальными чертями и нежными ангелами без их рабочего грима. Обычные мужчины и женщины, подтянутые и привлекательные, но лишенные иномирной притягательности. Во многих местах сотрудниками являлись итхисы-полукровки. Молодые и уже в годах они выполняли разную работу. Кто-то работал секьюрити, кто-то барменом, некоторые выполняли задания на удаленке: колл центр под Адом оказался впечатляющим и состоящим исключительно из альбиносов. Любопытно, что босс каждому находил применение. Развиты мускулы, но слабовато с интеллектом — в охранники, быстрые руки и симпатичная мордашка — к барменам, острый ум — открыты любые пути. Александр помогал своим соотечественникам с разрешением на работу, регистрацией, освоением языка, получением образования и повышением квалификации.

Каждый, с кем мне доводилось встретиться, расцветал радостной улыбкой при упоминании имени Александр Дарк. «Он бы спас Октавию. Он бы все изменил», — с верой в голосе сообщил мне юноша-уборщик в Аду. О каких изменениях мечтали он и ему подобные не сложно было догадаться — уничтожение закостенелого строя, открытие границ, свобода прессы. Развеивать его мечты я не стала, выслушала умозаключения молча, пообещала передать шефу низкий поклон. Александр не революционер. Он конечно мог бы взяться за такое рискованное предприятие, как реформирование в целой стране — но не имел на это ни малейшего желания. Для того, чтобы быть политиком нужно или страдать грандиозным нарциссизмом или быть идеалистом, ну или мечтать заработать много денег. Нарциссом как и идеалистом босс не был, а деньги свои он получал другими способами, держась подальше от политики.

В свободное время я обзванивала заводчиков мальтийских болонок в стране, ни у кого из них не мог быть куплен этот щенок. Я так и позабыла сообщить Александру о том, что собака — единственное связующее звено между нами и неизвестным, который попытался убрать его подальше от октавийского престола. Да и вообще, тема моего найма, была временно забыта. Сам босс не особенно горел желанием делиться со мной информацией, полученной от Аэрана. А я не хотела его пытать. Меньше знаешь, крепче спишь. А в моем случае — дольше живешь. Хватит с меня тайн итхисов. Тем более, что от некоторых из них не удастся сбежать уже никогда.

Например я знаю, что внезапное решение Аэрисы отказаться от сигарет и пристрастие к сдобной выпечке — следствие того, что у нее и ее лечащего врача удалось добиться желанной беременности. Сестра босса хранила свою тайну от него, всей своей семьи, народа Октавии. Да черт возьми ото всех, кроме меня. Мне она почему-то слала фотки плоского живота и писала длинные сообщения о том, что ее мутит даже от мысли о сигаретах. Быть может потому, что считала меня причастной к своей тайне, а может потому, что друзей у Аэрисы не было. Странное дело, мне с этой стервой тоже нравилось общаться. Долгими вечерами, когда я забиралась под пуховое одеяло, то не могла отказать себе в удовольствии узнать как у нее дела. А потом рассказать о своих заботах, о внешнем мире, в который она навряд ли рискнет снова выбраться, о ее брате. Риса уже догадалась о том, что я в него влюблена по уши, и это примирило ее с мыслью о том, что я могу заметно укоротить его жизнь одним своим прикосновением. Она все также обращалась ко мне только язвительным прозвищем «птичка», я же в отместку записала ее номер в своем телефоне как «Дылда блондинистая».

Будь моя воля, наши отношения с Александром бы так и оставались в замороженном состоянии, но босс решил разрушить к чертям все, чего мы с ним добились в искусстве игнорирования друг друга.

Я пришла в его апартаменты куда позже, чем рассчитывала, потому что отпаивала свою сестренку виски с колой после проваленного дела. То, что студентам дают заведомо проигрышные дела — она прекрасно знала, но рассчитывала что ее трудолюбие и знания помогут ей спасти несчастного мужчину, который проживал в стране с 16 лет, но так и не озаботился вопросом получения гражданства. Его ждала депортация, а Викки погрузилась в пучину отчаянья. Из которой я и вытаскивала ее в Раю, заодно прихватив с собой Алекса — ее друга, и, очень надеюсь, вскоре парня. Он не скрывал своей заинтересованности в моей сестре, но та отмахивалась фразой «Мы просто друзья». Беззаботный, дружелюбный и легкий на подъем Алекс остался присмотреть за Викки, которая демонстрировала на барной стойке приобретенные благодаря регулярному занятию пилатесом формы.

Когда я увидела ее, весело раскручивающую над головой и отправляющую в толпу пиджак, то подумала, что кровь не водица. Стоит мне перебрать, я тоже забираюсь куда повыше и швыряюсь одеждой. В отличие от парочки адвокатов, решивших сегодня удариться во все тяжкие, я оставалась трезва как стекло. Алкоголь заставляет терять контроль, а мне бы этого не хотелось. Я живу в одной квартире с мужчиной, которого хочу до трясущихся коленок, и стоит мне слишком расслабиться — могу не удержаться в желании прикоснуться к нему.

Красные туфли на высоком каблуке были скинуты в прихожей, я надела пушистые тапочки и потерла напряженные икры. Неслышно прошла в кухню, в мечтах о чашке зеленого чая и яблоке из холодильника. Тонко нарезанное, ледяное и оттого безумно сладкое яблоко прекрасно сочеталось с легкой горчинкой чая.

На кухне меня ждала весьма неожиданная картина. В высоких подсвечниках горели тонкие витые свечи. Крохотный букет из разноцветных незабудок разместился на середине стола. Салат из рукколы с клубникой, красные коктейли, приятно пахнущие той же клубникой в широких бокалах, покрытых серебристым сахаром по ободку. На столе записка. Я осторожно развернула бумагу и прочитала «Язык цветов многогранен и многословен».

Заиграла мягкая музыка. В комнату вошел Александр. Чисто выбритый, источающий легкий запах моего любимого парфюма. На нем была новая, идеально выглаженная голубая рубашка, темно-синие брюки великолепно сидели на стройных бедрах.

— Я помешала свиданию? — спросила я, глядя на босса. Мысль о том, что в апартаментах может находиться другая женщина едва не заставила меня выпрыгнуть из тапочек. Надо бежать, далеко и быстро, пока я не разревелась. Потому что если я увижу Александра с другой, это меня растопчет. Тот мотнул головой, не подозревая, какой ураган мыслей только что пронесся в моем разуме. Спокойно указал на стул, сам сел напротив. Молча открыл бутылку с вином, разлил по бокалам. Пододвинул ко мне все так же молча.

— За что пьем? — я подняла бокал. Быть может сегодня какой-то праздник, а я и не знаю.

— За будущее, Кира. — Тост оказался неожиданным. Но я послушно сделала глоток, после того как наши бокалы соприкоснулись. Молчаливо-торжественный Александр пожалуй нравился мне ничуть не менее, чем Александр в любых своих других настроениях, но все равно хотелось бы знать причину подобного поведения. — Наше с вами будущее. — добавил он, выжидающе вглядываясь в мои глаза.

— «Азаик» расширяется или меня ждет еще одно повышение? — я наивно хлопала ресницами, не в силах сообразить, на что сейчас намекает босс. Какое будущее еще может нас с ним ждать?

— Нет, Кира. К «Азаик» это не имеет никакого отношения. Я вас люблю. — он вздохнул, посмотрел мне в глаза, — Я понял, что пропал тогда, когда потащил к вам Артура извиняться. Вы только вышли из душа и тонкие волоски, что высохли раньше завились, обрамляя ваше лицо. Тогда я подумал, что же ты со мной делаешь, Кира?

Я вспомнила тот день и Александра, нервно стискивающего шляпу, словно он вот вот ее разорвет на мелкие кусочки. Сейчас босс был спокоен, словно не раз репетировал этот разговор перед зеркалом. И вправду, демонстрируя удивительное хладнокровие, он продолжил:

— Потом мы стали жить вместе. И хотя вы просто чудовищный хаот, мне нравится существовать в этом хаосе. Мне нравится видеть ваши пальто и куртки на вешалке, я получаю странное удовольствие, когда собираю их, пахнущие вашими духами, и вешаю в шкаф. Я люблю наблюдать за тем, как вы скидываете туфли и пыхтите, растирая лодыжки. Хотя не понимаю, зачем вы так упрямо носите каблуки, вы и без них выглядите восхитительно. Мне нравится видеть ваши бесконечные баночки в ванной, назначения которым я не понимаю, а еще, что вы не можете разобраться, как работает мой телевизор и зовете меня каждый раз, когда вам хочется что-то посмотреть. Мне нравится, что вы с удовольствием учитесь новому, а еще, что всегда забываете застегнуть платье до конца. Я обожаю, как вы на меня смотрите. Когда вы уехали с Аэрто, я едва не сошел с ума. Когда я узнал, что вы были с Элио, то …

— Я не была с Элио. Он мне вообще не нравится. — Отчего-то это уточнение было для меня очень важным. Александр моргнул, посмотрел мне в глаза. Поверил, или нет? Я не стану рассказывать ему о своих делах с Аэрисой, по крайней мере если она сама не захочет ему поведать чье дитя носит под сердцем. Уши Александра заалели, но он быстро справился с собой. А ведь спокойный тон дается ему не легко:

— Я хочу быть с вами вместе.

Он поднял раскрытую ладонь, и выглядел в этот момент как жертвенный телец, подставляющий шею для удара. В его взгляде было столько уверенности в том, что я ему не наврежу, что отвечу такими же безрассудными чувствами, что у меня внутри что-то оборвалось от боли.

— Александр, это невозможно. Я буквально тебя убью.

— Ну и что? Я провел исследование, — вот теперь его голосом можно было плавить лед, мягкий и нежный, совершенно не вяжущийся с такими словами как «исследование». Казалось, что в его голос можно завернуться, как уютное одеяло. Я заслушалась, с трудом концентрируясь, о чем он говорит — у нас будет лет тридцать, тридцать пять. Да, природой мне отмерено раза в три больше, но какая разница? Зачем мне жить до ста пятидесяти лет в одиночестве, каждый день жалея о том, что я упустил вас? Когда я могу жить, Кира. Жить, а не существовать.

Ладонь все также лежала на столе, приглашая, маня. «Коснись меня, коснись меня, коснись меня». Александр готов отдать за меня половину своей жизни. Здоровье, силу, долгую молодость. Он предлагал мне всего себя, и этот миг стал самым счастливым и ужасным в моей жизни.

Что мне ему ответить?! Что я его люблю? Что мне снесло крышу, как только я его увидела? Что каждый раз, когда я слышу его голос, что-то внутри меня замирает и обрывается. Что я не могу допустить мысли о том, что из-за меня: глупой, необразованной, непоследовательной, простой как шариковая ручка, погибнет такое удивительное существо как Александр. Я рассматривала его массивную фигуру, словно выточенное из мрамора прекрасное лицо, на котором горели топазовые глаза и не могла поверить в то, что он предлагает мне себя.

— Я… не заслуживаю. Это не правильно. Наверное… лучше, если я уволюсь.

Красивые губы сжались в тонкую прямую линию. Раскрытая ладонь дрогнула. Я почувствовала, как на глаза набегают слезы, поэтому вскочила, схватила свою сумочку и выбежала из квартиры.

Я ехала в такси в сторону дома тети и рыдала. Потому что судьба — жестокая сука. Она предлагала мне мужчину мечты, счастье настоящей любви, но цена за это была слишком велика. Я не могу навредить Александру, я слишком сильно его люблю.

* * *

На другом конце города догорали витые свечи. Тени танцевали на стенах, вырисовывая массивную фигуру с широкими плечами. Александр Дарк схватил бутылку с вином и запустил ее в стену. С мрачным наслаждением он наблюдал за тем, как осколки разлетелись по белой некогда кухне. Вспыхнувший гнев погас внезапно, сменившись глухой тоской. Но и ее Александр подавил в считанные мгновения. «Я не заслуживаю», были ее слова, произнесенные перед тем, как она сбежала. А значит не все потеряно. Александр Дарк умел добиваться своих целей. Он не собирался прикасаться к Кире сам, потому что тогда чем бы он был лучше придурка Аэрто. Белые пальцы забегали по экрану телефона, едва светящемуся в темноте которую уступали угасающие одна за другой свечи. «Ничего не решайте до поездки в Грецию. Обещаю не надоедать со своими чувствами до этого».

Глава 13. В которой Аид собирает жатву

Я лежала в своей старой комнате в квартире Веры и смотрела в потолок. Лимонные деревья, которые за время моего отсутствия разрослись и покрылись нежными белыми цветами источали тонкий аромат. Тетя выставила квартиру на продажу, так что она изрядно опустела, но моя кровать и шкаф все еще ждали меня здесь. Других вещей в комнате было не особенно много. Одежду я перетащила к Александру, а всякие мои памятные вещицы остались в доме отца, когда он вышиб нас с Викки.

Получив сообщение о том, что мне нужно где-нибудь перекантоваться, тетя написала, что двери ее дома всегда для меня открыты и что я могу переночевать в ее с Марком доме, если того желаю. Не желала. Мне сейчас совершенно не хотелось смотреть на счастливых молодожен, воркующих словно влюбленные голубки. Уж лучше эта комната, равнодушные лимонные деревья, воспоминания о днях, когда мы жили здесь с Викки.

«Рано или поздно моему братцу надоест играть в монаха, и тогда ваши пути разойдутся», сказала мне Аэриса и оказалась чертовски права. Только жаль, что это произошло так скоро. На экране телефона высветилось сообщение от Александра «Ничего не решайте до поездки в Грецию. Обещаю не надоедать со своими чувствами до этого». Надоедать со своими чувствами?! Да я бы больше всего на свете хотела, чтобы этот мужчина мне «надоедал». Ужин, свечи, отглаженная рубашка и приятный запах, слова, которые мечтает услышать каждая женщина. Ему нравится, что я не могу разобраться с его телевизором! Я перебирала в памяти каждое его слово и жест, словно те были драгоценностями. Они и были дороже всех сокровищ мира. Но главе моей жизни, посвященной итхисам, «Азаик» и Александру Дарку пора заканчиваться. И от того было еще более горько. Раздался звук проворачивающегося в двери ключа.

— Утенок! Это я, — она назвала меня давно забытым детским прозвищем. А потом вошла в комнату и увидела мое зареванное лицо.

— Ничего хорошего от этих итхисов ждать нельзя. Что он натворил? — она уперла руки в бока, готова разорвать Александра на мелкие клочки. Видок у меня действительно был тот еще. Поток слез, полившийся из моих глаз в такси возобновлялся, стоило мне только подумать о том, что совсем скоро я больше не смогу с ним видеться.

— Признался мне в любви, — прогундосила я и заревела. — Но он умрет, если мы будем вместе. А я, я не вынесу. — я захлебывалась слезами в самой настоящей истерике. Вера растерянно гладила мои волосы, не находя слов. Она никогда не видела меня в подобном состоянии, я и сама не помню, чтобы хоть раз выла словно раненный зверь и не могла остановиться. Даже когда пропала мама, слезы быстро сменились холодной яростью. А сейчас меня словно на куски раздирало, стоило мне подумать о том, что я буду вынуждена его покинуть. Вера заварила один из своих успокаивающих сборов, дала мне чашку. А я рассказала про все, что он для меня сделал и когда говорила это вслух, то сама едва могла поверить своим словам.

— Ты так его описываешь, Кира, что у него едва нимб над головой не светится. Сомневаюсь, что глава многомилионной корпорации такой мягкий и пушистый, но тебе виднее. И если он хочет буквально отдать тебе свою жизнь… Что ж, я не могу представить человека, более подходящего для тебя. — Она помолчала секунду. А ведь при учете ее итхисофобии, пышным цветом распустившейся в последнее время, подобные слова просто чудо какое-то: — Кира, Искра — это нечто прекрасное и отвратительное одновременно. Все на свете ищут свою вторую половинку, но поверь человеку, который нашел ее и потерял, значение этой связи сильно преувеличено. Да, секс просто улетный, да способность считывать эмоции друг друга, видеть друг друга во сне, чувствовать, где находится твоя вторая половинка, — это сродни магии. Но одновременно если человек, с которым тебя связало — последняя гадина, ты продолжаешь его любить. Если он опасен, у тебя отшибает инстинкт самосохранения. Ты слепо следуешь за своей второй половинкой, куда бы она тебя не тянула, во имя любви готова расстаться со всем, что у тебя есть. Александр — любит тебя, заботится и оберегает тебя и это его выбор — подарить тебе все, что у него есть. А если ваша связь, будь она даже настоящей Искрой, станет тебя тяготить, я покажу тебе, как ее разорвать.

Она прикусила губу, а глаза ее блеснули в свете, что пробивался с улицы.

— Ты не жалеешь о том, что оставила его? — я спросила тетю.

— Конечно жалею, — она улыбнулась мечтательно, словно представила себе лицо мужчины, подаренного ей судьбой, а потом помрачнела — Но у меня есть трое детей, о которых мне нужно заботиться и безголовая сестра, погрязшая в мире итхисов. Чтобы вы все без меня делали? Быть тебе с Александром или не быть — решай сама. И ничего не бойся.

Она оставила чай и вышла из комнаты. После ее слов мне стало гораздо легче. Я даже смогла уснуть, окутанная ароматами лимонных цветков и травяного чая.

* * *

Не докучать у Александра Дарка получалось так же хорошо, как и все остальное. Он перешел на официальное общение, звонил мне только для того, чтобы выдать новое задание, а дома не появлялся. Зато появлялись цветы, которые стали немыми, но красочными признаниями.

Непритязательные незабудки, цветущие ветви миндаля и лимона, красные и белые хризантемы у изголовья кровати, красные гвоздики. Каждый вечер превращался для меня в разгадывание очередного послания от него. Теперь я знала, что незабудки означают истинную любовь, миндаль и лимон — обещают свободу и верность. Красные и белые хризантемы говорили «я правда люблю тебя». Гвоздика шептала, что его сердце стремится ко мне.

И мне бы хотелось отправить ему в ответ бледно-лиловую розу, сказав ему таким образом о том, что я влюбилась в него с первого взгляда. А быть может букет красных тюльпанов, ведь тюльпан — один из немногих цветов, которым можно признаться в любви мужчине. Однако я этого не делала, вместо этого засушивала некоторые цветы, закладывая между страниц тяжелых книг, на память. Потому что только память и останется у меня, когда я уйду из его жизни. Вера права, это его выбор — предложить подобную жертву, но и мой — отказаться от нее. Александр просто не понимает, что его увлечение — временное. Мне нечего ему предложить? Мужчине, который выглядит как модель, умен, богат, благороден. Если бы в Александре был хоть один изъян… я бы, может быть… Но изъянов, которые бы стоили подарочка в виде меня и отобранных десятков лет жизни, я в нем не находила.

В Грецию мы летели первым классом, но на частный самолет Дарк не расщедрился. По его словам, он бы с удовольствием попробовал полететь и эконом классом, совершенно не нуждаясь в роскоши. Но вряд ли такой новый опыт для него обойдется без косых взглядов. Вот и приходилось боссу поддерживать образ богатенького, избалованного деньгами засранца, не нисходящего до простых смертных. По крайней мере именно так на нас смотрели обычные пассажиры, а я подливала масла в огонь. Горячая блондинка, сопровождающая мрачного типа в солнечных очках габаритами напоминающего гранитную стену. Или скорее мраморную.

Удивительно было, но далеко не все глядели на Дарка с выражением щенячьего восторга. Скорее с опаской и плохо скрываемым отвращением. Я как то раньше не придавала этому большого значения, но не сегодня.

— Будто не видят, какой вы красавчик, — произнесла я и зажала рот рукой, потому что мысли вдруг прозвучали вслух. Я всю неделю была на взводе потому что вот вот должна встретиться с мамой. Подарки были красиво упакованы и спрятаны в ручную кладь. А еще эта наша поездка с Александром — последняя. Документы об увольнении я уже подготовила, нужна только его подпись.

— Красивым меня видите только вы, Кира. Обычно я вызываю у людей другую реакцию. Да и женщины… проявляют ко мне интерес только потому, что я представляю собой связи и много денег. — он улыбнулся, обнажив крупные белые зубы, а стюардесса, которая как раз предлагала напитки подпрыгнула в испуге. Александр говорил не о проститутках, а о девушках, которые готовы были закрыть глаза на некоторые недостатки партнера, если тот… скажем так, готов был обеспечить им достойный уровень комфорта. Плавали, знаем. Возможно со временем и я могла бы стать кем-то подобным, если не встреча с ним. Я мотнула головой, отгоняя картинку. Не верю я в слова Дарка. Он же красив — просто образец мужественности. Да, если разобрать черты по отдельности — нос его великоват, глаза посажены глубоко, подбородок слишком массивен, но все вместе — я не могу представить мужчины, который бы заставлял меня реагировать на него сильнее. Даже скульптурная красота Элио меня не трогала, если я видела Александра. А он закинул в рот спелую клубнику, с наслаждением съел ее и продолжил:

— Если честно я в начале думал, что и вы из охотниц за золотом. То, как вы на меня смотрели — я решил, что вы отличная актриса. А потом произошла история с Аэрто и как оказалось, деньги целой страны совсем вас не заинтересовали. Да и тот случай с Элио…

Я покраснела. Надышавшись в Аду какой-то дряни, я едва не изнасиловала большое начальство. И вещи, которые я говорила были далеки от целомудренных. Да мне нравятся высокие блондины, вернее конкретный, сидящий рядом и поедающий клубнику. Эх дайте мне взбитые сливки и я придумаю этой ягоде отличное применение. Словно прочитав что-то по моему взгляду босс улыбнулся, легкий румянец прилил его щекам.

— Так что видите, я не святой. Думал о вас невесть что, потом контролировал, желал держать около себя. Даже история с вашей мамой… Мне необходимо было заслужить ваше одобрение. Ради того взгляда, которым вы на меня смотрели, когда я сказал, что укрою ее, я готов пойти на что угодно.

Наши взгляды встретились — его — зимняя стужа, мой — летняя листва. В груди сладко заныло, потому что я подумала о том, что ради его одобрения тоже готова пойти на многое.

— Не желаете ли шампанского? — набралась наконец-то смелости стюардесса. Будь она проклята со своими напитками. Я рассеяно приняла у нее бокал и уставилась в окно иллюминатора. Сегодня я увижу маму, а больше ничего не имеет значения.

* * *

Дом Александра находился вдали от городов и шумных развлечений. Он распологался на полудиком пляже в окружении гор и холмов, туристы могли попасть на этот пляж только в составе организованных экскурсий и ближе к вечеру их поток иссякал. Мы ехали по горам в арендованном боссом авто, и я вертела головой, стараясь выхватить хоть что-то из тьмы. А она стояла непроглядная, и только свет звезд и луны освещал нас с небес. Редкие фонари, которыми была исчерчена деревушка Каливиани стали последним источником рукотворного света, а после дорогу накрыла тьма, и не будь за рулем итхис — даже с дальним светом мы бы слетели с какого-нибудь обрыва, которых здесь было в изобилии. А так мы ехали с выключенными фарами, чей свет только мешал Александру. Он конечно терпел яркие огни города, но из-за них был вынужден капать какие-то специальные капли в глаза, которые разрабатывались специально для итхисов. Иначе те косели и вообще слепли, когда перешагивали определенный возрастной рубеж.

Мы тряслись по ухабистой грунтовой дороге, и я порадовалась тому, что машину Александр предусмотрительно взял достаточно высокую и с большими колесами, иначе застрять нам где-нибудь на пол пути. Издали я видела мерцающую гладь воды, которая даже в темноте играла разными оттенками в щедром свете Луны. На мое замечание босс пояснил:

— Здесь встречаются три моря — Ионическое, Эгейское и Ливийское. Этот пляж уникален, отдален и пуст по ночам. Когда десять лет назад агент предложил мне этот дом, я долго думал о том, удачное ли это вложение капитала. А потом приехал на пляж и … влюбился. А когда влюбляешься, становится плевать на выгоду и законы формальной логики. Он улыбнулся и я загляделась, жалея, что у меня нет достаточно хорошей камеры, чтобы снять его. Пусть только попробует сказать, что некрасив. У меня между прочим безупречный вкус. Вдали послышался звук лопастей вертолета и я усмехнулась:

— Не так уж безлюдно это место.

Александр лишь пожал плечами в ответ. Неизвестный любитель полетать ночью на вертолете спугнул стаю птиц и те взлетели, шумно хлопая крыльями и иступлено крича. Крики эти зародили в груди моей нехорошее предчувствие, но я отогнала его, внимательно сосредоточившись на крутых поворотах. Удивительно поганая дорога.

Маленькая вилла с белыми колоннами, которые рассекали тьму словно крохотные кинжалы встретила нас тишиной и блеском свечей. Свечи горели везде, защищенные стеклянными куполами. Свет мама предупредительно не включила, зная, что итхисы не очень его жалуют. А может отвыкла за годы жизни с Аэрином.

— Мама! — позвала я, ответом стало молчание. Быть может не слышит, готовит на кухне что-нибудь. Или спустилась в винный погреб. В таком месте он наверняка должен быть. — Мы приехали! — радостно воскликнула я еще раз. Александр шел впереди меня, через весь дом на задний двор, оставив чемоданы в гостиной. Он отодвинул дверь, ведущую из гостиной в сад, который тоже был щедро освещен свечами, свет которых отражался от глади воды небольшого бассейна. Александр, шедший впереди меня, вдруг замер, а потом повернулся ко мне. Бледное искаженное от ужаса лицо походило на маску из греческой трагедии.

— Не смотрите! — закричал он, но было поздно. Я увидела то, что приняла в начале за тень от дерева на глади воды. Темное облако волос, тонкие руки, тронутые южным загаром. Платье цвета морской волны, расстелившееся по поверхности воды.

— Мама

Прошептали мои побледневшие губы. Я замерла, не в силах пошевелиться. А Александр прыгнул в бассейн, вытащил, поднял ее и положил на край бортика. Он делал искусственное дыхание, массаж сердца, да что там полагается делать, спасая утопающего. Вот только от смерти спасения не было, нельзя живому поделиться своей жизнью с умершим. Пусть и умершим совсем недавно. Я видела ее помертвевшие губы, искаженное лицо, словно до последнего она пыталась избежать своей участи, видела, что бретелька платья порвана. Это произошло сейчас, когда Александр доставал ее… тело из воды, или раньше? На подгибающихся ногах я подошла к ней, упала на колени. Коснулась волос. А потом закрыла остекленевшие зеленые глаза. Мамочка. Прости меня.

Не будет разговоров по душам, долгих вечеров, вина из узких бокалов. Вот оно, стоит, ждет чего-то, кого-то. Я увидела круглый столик, выложенный мозаикой. Он стоял под большим оливковым деревом. На столике стояла еда, какие-то местные лакомства и свечи, она зажгла их недавно. Мы не успели каких-то пол часа? Десять минут?

Слез не было. Даже крик застыл где-то в горле, вместо этого я хрипела и говорила какие-то слова, а сама словно и не была здесь. Растворилась, погрузилась во тьму. Александр говорил с кем-то по телефону, отрывисто сообщая адрес. Он схватил толстый плед и укрыл меня им. А затем резко поднял на руки.

— Сейчас сюда приедет полиция. Побудьте наверху, Кира. Они заберут тело.

Тело, тело, тело… Эхом звучало в моей голове. Не было сил шевельнуться, сказать что-то, я не могла даже моргнуть, словно наброшенный на меня плед сковал не только тело, но волю и разум. Я словно плыла в тумане, когда говорила с полицейским. Тот что-то записывал, важно хмурился и гладил густые усы. Потом он долго уверял, что смерть произошла из-за несчастного случая, она просто поскользнулась на скользкой плитке и упала в бассейн. «Да, ударилась и потеряла сознание. Вы бы знали, госпожа Белл, сколько туристов гибнет так каждый год». Полицейский поглядывал на сидевшего рядом в кресле Александра как на ожившего персонажа своих кошмаров, но храбрился. Делал свою работу. Потом был врач, успокоительное. Разговор у моей постели.

«С ней все будет в порядке?» — голос Александра звучал обеспокоенно. Он кажется пытался накормить меня, но у него ничего толком не вышло. Помню его руки в медицинских перчатках гладили мои в бесплодных попытках успокоить.

«Дайте ей немного времени», — объясняла седая докторша: «То, что она увидела — большой стресс для нервной системы. Она в состоянии шока, но скоро это закончится. Если же нет, посетите психолога».

«Не надо психолога», — вяло сказала я тогда, на секунду распахнув глаза. — «Я справлюсь».

На следующий день, или через день я смогла встать с кровати и написать сообщение Вере и Викки: «Мама умерла».

* * *

Жизнь удивительна и непредсказуема. Пол года назад я не чаяла увидеть свою маму, месяц назад болтала с ней по телефону и планировала встречу, неделю назад скупала ее любимые вещи в магазине и думала, что стоит рассказать, а о чем умолчать из своих эротических приключений в Октавии. А сейчас… сейчас я держу в руках урну с ее прахом.

Голубенькую, покрытую цветочками, которые смотрятся на ней столь неуместно, что мне хочется запустить эту чертову урну куда-нибудь подальше. Но нельзя. Там внутри то, что осталось от моей мамы.

Когда Вера узнала о том, что случилось с ее сестрой, то завыла раненным зверем. В ночь происшествия ей снилось, что она захлебывается в воде и ее держит жестокая и сильная рука, а выбраться она никак не может. Я объяснила тете, что мамина смерть — это несчастный случай, и ни один человек не мог бы проникнуть на виллу Дарка и исчезнуть с нее, не столкнувшись с нами. Слишком плохие дороги. Да и кому нужна смерть бывшей любовницы Аэрина?

После долгих часов попытки договориться о том, как попрощаться с ней, мы решили, что развеем мамин прах здесь же. В Греции. Мама никогда не хотела пышных похорон, не желала, чтобы срубали деревья для того, чтобы сделать красивый гроб для ее разлагающегося тела. Она вообще не любила все, что связывалось со смертью. Как и Вера. Помню, когда умерла бабушка, они сделали маленькую церемонию в часовне, на которую пригласили самых близких людей. Но бабушка была христианкой, мы же… черт я даже не знала к какой религии мы можем себя отнести. Устраивать похороны в родном городе нам бы не хотелось, не только потому, что мама там давно не жила, но и потому что она его не любила. Она всегда повторяла, что хотела бы жить где-нибудь на море, где много солнца и никогда не выпадает снег. Жить на море ей не довелось, зато она умерла здесь. Так что почему бы не развеять ее прах в этой бухте? Так она окажется сразу в трех морях одновременно.

Тетя и Викки должны были прилететь этим утром, поэтому я покинула темный дом, чтобы встретить их на улице. В доме этом в одной из комнат словно сказочное чудовище обитал Александр Дарк. Он отменил все свои дела, чтобы поддержать меня в это трудное время. И хотя я должна была бы желать побыть сейчас со своей семьей или же вообще остаться в одиночестве, я была рада его компании.

Было еще одно дело, которое мне нужно было сделать до похорон. Как бы мне не хотелось перекинуть его на чьи-то плечи, я не стану этого делать. Вера вспылит… ну а Викки все еще что-то чувствует к нему.

Я поставила урну на кофейный столик, несколько раз глубоко вздохнула и набрала номер человека, который был не последним в жизни моей мамы.

— Ало… — мужской голос, в котором звучало недовольство столь ранним звонком. На заднем плане слышится ворчливое шипение. Его супруга тоже не слишком рада подъему.

— Здравствуй, папа, — я поздоровалась, с наслаждением замечая, как притихла его жена. Внимает, тварь, боится, что попрошу денег. Пусть не боится, время, когда мне нужны были его деньги давно прошло — Мама умерла.

— Они нашли тело моей жены? — отец, который давно развелся через суд, говорил торопливо. Я почти видела, как он встает с кровати, покидает спальню и уходит подальше от чутких ушей своей новой супруги. Та боялась конкуренции — она отчаянно отрезала всех из его жизни, потому что знала, что занимает в судьбе моего отца не свое место.

— Она вернулась к нам. Это долгая история. А недавно погибла. Несчастный случай. — мне не хотелось вдаваться в подробности. Мама не вспоминала об отце, говорила, что никогда не простит ему то, как он поступил со мной и с Викки.

— Значит вернулась?! И мне ничего никто не сказал?! — он взревел, кажется уже позабыв о факте ее смерти. — И давно она вернулась?

— Кажется ты добился развода. Так какая тебе разница? — я сжала кулаки, почувствовала отрезвляющую боль. Нельзя на него срываться. Он этого не заслуживает. Всю боль, которую он мог мне причинить, он уже причинил.

— Денег на похороны я не дам. Да и она якшалась с этим беловолосым. Уверен, это он ее и убил. — авторитетно заявил отец. В этом был он весь. Искать виноватых, ставить себя в центр любой проблемы. Ведь мир вращается вокруг него, несчастного. Ну и его банковского счета, на который все вечно покушаются: налоговая, жена, собственные дети.

— Аэрин никого не убивал. Он маму любил, — произнесла я и сразу пожалела о своих словах. Отец запыхтел на другой стороне света, а благодаря техническому прогрессу я могла прекрасно слышать его гневные слова.

— Значит и ты знала об этом. Твоя мать мне изменяла! — последние слова он проговорил с такой обидой в голосе, словно только что застал свою жену в объятьях другого.

— Как и ты ей. — я старалась говорить спокойно. Взрослые думают, что их дети глухи и слепы, но я все видела, слышала и замечала. Осуждать родителей было бы глупо, я не знаю, как вела бы себя на их месте. И не хотела бы узнать.

— Вы все меня бросили. И поделом. Умерла и умерла. Ты мне еще что-то хотела сказать?

Я смотрела на гладь моря, виднеющуюся впереди и думала. Что еще я могу ему сказать…

— Рада, что хоть что-то не меняется. Ты как был куском дерьма, так им и остался.

Я отключилась. За спиной послышались звуки шагов. Обернувшись, я увидела Александра смотрящего на меня из темноты:

— Я так понимаю, на похороны ваш отец не приедет? — спросил он, изо всех сил концентрируясь, чтобы выхватить мою фигуру из лучей полуденного солнца. Я мотнула головой.

— Я должна была ему позвонить. В конце концов он мой отец.

Александр кивнул, посмотрел на часы.

— Ваши родственницы вот вот приземлятся. А значит через час будут здесь. Если вы хотите, чтобы ваш отец был на похоронах, я это устрою. Вы же знаете, я умею убеждать.

Вялая улыбка была наградой за его слова.

— Спасибо, но думаю, мы обойдемся без него.

Я подхватила урну и ушла с солнечного света к нему в темноту. А то ведь будет смотреть, пока голова не разболится.

Живым нужно наше внимание и любовь. А мертвым память. Я бродила по вилле своего босса и думала о маме. Когда она звонила мне, то голос ее звучал беззаботно даже счастливо. Ей нравилось здесь, она успела всей душой полюбить теплое море, и огорчало ее лишь то, что мы, ее семья, так далеко. Что ж… пусть и слишком поздно, но мы встретимся.

* * *

Похороны мамы прошли спокойно, красиво и с достоинством. Мы выехали на катере в море, Александр раздобыл где-то скрипача, который играл спокойную и печальную мелодию. Каждая из нас сказала про маму несколько добрых слов.

— Она была половиной моей души, — сказала Вера.

— Она была лучшей мамой на свете, — поддержала ее Викки.

— Мы всегда будем любить ее, — закончила я. Босс стоял в стороне, одетый в строгий черный костюм. Он ничего не говорил, а наблюдал, скрывшись от лучей закатного солнца.

Пепел отправился в море, но не сразу. Подхваченный резким порывом ветра он взлетел над водой, словно душа мамы вырвалась на свободу. А затем в невесомом поцелуе прильнул к воде и растворился в ней. «Прощай, мама» — прошептала я и почувствовала, как горячие слезы рассекают мои щеки. Я нашла ее, спасла из Октавии только для того, чтобы потерять. Чувство вины грызло изнутри, ведь не забери я ее от Аэрина, она бы все еще была жива. Бродила бы словно принцесса по заколдованному замку, гуляла по своей оранжерее, разговаривала с белоголовым попугаем.

Внезапно над водой разнесся громкий звук. Мы задрали головы, чтобы увидеть его источник, и только Александр оставался спокоен. В ответ на мой растерянный взгляд, босс сказал:

— Я подумал, Аэрин имеет право знать, что случилось. Он не успел приехать, да и посчитал, что ему здесь будут не рады, но не поучаствовать в похоронах не мог.

Никто не посмел осудить Александра за его самоуправство. В конце концов то, что он сделал было правильно. И даже Вера, острая на язык, притихла, с восхищением смотрела вверх. С неба словно капли крови посыпались розы. Они летели в воду, накрывая собой всю бухту. Тысячи и тысячи розовых бутонов кроваво-алого оттенка льнули к воде, замирали на ней молчаливым признанием в чужом горе. Многим позже я узнала, что цветы, устлавшие бухту Балос были канадскими розами сорта Надежда. Узнала, потому что на похоронах самого Аэрина были такие же. Мужчина пережил мою маму не надолго, он умер спустя неделю после ее смерти. От горя.

Глава 14. О плате за любовь

Согласно последней воле младшего брата короля Октавии, Аэрина Висбурга нам с сестрой полагалось ежемесячное содержание в размере моей годовой заработной платы. Когда Викки узнала об этом прощальном подарке, она долго ругалась сквозь стиснутые зубы: «Что же теперь, юриспруденция станет для меня просто эксцентричным хобби?!». В ответ на ее душевные терзания, я похлопала сестру по плечу и поздравила со вступлением в клуб богатых засранцев. Конечно, был шанс, что наследники Аэрина оспорят завещание, но он казался мне ничтожно маленьким потому, что для родственников короля, а главное — владельцев банка «Алика» эти деньги — капля в море.

Цифры скакали на экране телефона, и у меня никак не укладывалось в голове, что это все — мое. Всю жизнь я мечтала иметь столько денег, чтобы ни в чем себе не отказывать. И вот мечта сбылась. Сбылась бы и раньше, но мама ревностно оберегала тайну нашего с Викки существования от Аэрина и ему подобных. Будто чувствовала, чем грозит для нас погружение в мир итхисов. Я не смогла сдержаться от шпильки в адрес отца, и отправила фотографию выписки со своего банковского счета и сообщением «Я же говорила, мне не нужны твои деньги. Любовник мамы выполнил твою работу и позаботился о нас».

Это было глупо и по-детски, но эти гадкие слова заставили почувствовать меня себя восхитительно. Мой отец принадлежал к тому типу людей, длякоторых женщина была красивым дополнением к мужчине. Он смеялся над идеей Викки стать адвокатом, а вот мою любовь к высоким каблукам и красивым нарядам одобрял. И вообще считал главным женским достоинством именно красоту. Поэтому вкладывал в силиконового монстра, которым стала его новая жена, баснословные суммы. То, что мама ушла от него к мужчине, гораздо состоятельнее его и выше по положению несомненно ранило его в самое сердце. Теперь то я понимала причину его бессильной злости. Найди мама простого, честного работягу, он бы принял это. Быть может даже не стал опустошать счет Викки на обучение. Однако то, что мама стала встречаться с итхисом разозлило его не на шутку. И эта злость на нее перекинулась и на нас.

Аэрин умер. Странно было испытывать симпатию к человеку, которого я видела один раз в жизни и то мельком. Еще глупее было сочувствовать ему, ведь он маму похитил и какое-то время удерживал против воли. Но я думала о брате короля и улыбалась. Потому что он любил маму, сильно и беззаветно, пусть и была эта любовь вызвана действием псевдо искры. А еще и потому, что Аэрин своим прощальным подарком дал мне возможность почувствовать полную свободу. Мне больше не придется работать ни дня в своей жизни. Так как же я этой жизнью распоряжусь?

Ответ прост. Я уеду от Александра и своих чувств к нему так далеко, как смогу. Сниму в Сиднее небольшую квартирку, быть может займусь серфингом. Стану стройной и загорелой, научусь говорить с местным акцентом. А может открою студию пилатеса, потому что не мое это, работа в офисе, ранние подъемы и необходимость носить строгий костюм. Александр забудет обо мне, через пол года или год, а может куда быстрее и тогда я вернусь, а может и не вернусь. Потому что мне слишком больно думать о нем. Смотреть на него, представлять, что было бы … если. Лучше думать об океане, невиданной ранее природе, которая, говорят, потрясает воображение и загаре. Мне так пойдет сильный загар.

* * *

Белые пальцы, сравнимые цветом с бумагой, которую они держали, нервно дернулись.

— Значит, увольняешься? — Александр смотрел на заявление об увольнении, словно то было его злейшим врагом. — И позволь узнать причину. Мало плачу?

Я помотала головой. Он редко переходил на подобный тон, когда говорил со мной, голос его звучал низко, а толпа восторженных мурашек, которая уже привычно бегала по моей коже вдруг стала еще больше. Вот черт, никогда не думала, что отношусь к типу женщин, которых заводит грубость. Прикусила нижнюю губу, наслаждаясь тем, как он выглядит в гневе.

— Достаточно. Дело не в деньгах, Александр.

— А в чем, Кира? В чем?

Мужчина поднялся с места мрачной горой. Выглядел он так, словно я не увольнительную написала, а под ребра его ножом пырнула. Он ведь действительно был самим совершенством в последнее время. Дарил мне цветы, готовил ужины, мирно слушал мою болтовню по любому поводу. При этом не говорил о своих эмоциях, ничего не требовал, а просто был рядом.

— В том, что я смотреть на тебя не могу. Видеть тебя не могу. — я говорила громко, позабыв, что в приемной помимо секретаря ждут посетители. Эх, не самое лучшее время я выбрала для своего ухода. А какое лучшее? Вот именно, что его нет. Александр нахмурился, а я продолжила — Ты идеален, Александр. Ты великолепен, и я тебя обожаю. Всего. От кончиков волос до твоей бледной задницы. Хотя я ее не видела, но уверена, она тоже прекрасна.

Босс прикрыл рот кулаком, пряча улыбку, которая бы испортила всю серьезность момента. Я вздохнула. Ну почему из моего рта иногда доносится подобная чушь? Я же здесь уволиться пытаюсь. И хорошо было бы растоптать его гордость, ранить чувства, сердце разбить. Но я так не могу.

— Для меня это слишком. Я не могу принять твое предложение быть вместе, но не могу от тебя съехать, потому что меня тянет в твой дом словно у меня на шее строгий ошейник. — я положила руку на свое горло — работать на тебя тоже не могу, ведь прекрасно понимаю, ты держишь меня около себя не из-за моих навыков, а потому что я просто тебе нравлюсь.

— Нравлюсь — не самое подходящее определение, Кира. Да и зря ты на себя наговариваешь, ты нужна мне, а значит нужна «Азаик»— Александр продолжал улыбаться. А мои слова летели в него и отскакивали словно об стенку горох. Он спокойненько их выслушал, но при этом рвал мое заявление на мелкие кусочки и катал из них шарики. Когда закончил, то поднялся с места, осторожно подошел и обнял меня, не касаясь кожи.

— За тебя говорит горе, Кира. Страх потерять еще одного близкого тебе человека. Я здесь, я рядом. Возьми сегодня выходной, а завтра мы снова поговорим. И послезавтра и через неделю. До тех пор, пока ты не решишь, что взять меня за руку — не значит подписать мне смертный приговор. А спасти от медленного сгорания заживо от любви к тебе.

Он мягко подтолкнул меня к двери, будто услышал все мои доводы и принял решение, а я ведь не произнесла ни слова из заготовленной мною речи. Черт. Значит придется просто сесть на самолет и улететь. Потому что, что бы Александр Дарк не думал обо мне, я не тот приз, из-за которого стоит пойти на самоубийство.

* * *

Все аэропорты похожи один на другой, как и крупные города в большей или меньшей степени являются близнецами. Я не осталась голословной, а воспользовалась предоставленным Александром выходным, чтобы собрать свои вещи, попрощаться с ошалевшими от подобного решения тетей и сестрой и купить билет в Сидней. Викки поняла меня лучше, чем Вера, которая советовала подождать с отъездом и не рубить с плеча. Она даже грозилась позвонить боссу, чтобы тот меня остановил, но я пообещала, что больше никогда не стану с ней разговаривать, если она посмеет что-то ему рассказать. Мой двоюродный братец, всучил мне какую-то клюшку и умолял передать своему другу из австралийского хоккейного клуба. Он, ничего не знающий о моей душевной драме был в восторге от переезда. Лев вообще любую новость воспринимал с удивительным оптимизмом, будто то, что он рожден искрой подарило ему ко всему прочему еще и неиссякаемый запас жизненной энергии.

Так что в аэропорте я представляла собой довольно интересное зрелище. Ошалевшая блондинка на высоких каблуках с огромным чемоданом в одной руке и клюшкой в другой. Я явилась сильно раньше времени вылета и просто шаталась по киоскам, не впуская в свою голову никаких мыслей, помимо интереса к распродаже сумочек. Ах, вот и такая же уродская, как мне подарил Эдгар когда-то. Интересно, они с Лорой вместе? Ведь гадкие люди находят как-то свои половинки.

На экране телефона появилось лаконичное сообщение: «Обернитесь».

Номер был незнаком. Удивленная, я повернулась и стала искать взглядом того, кто мог бы отправить мне его. Толпы людей со слепыми глазами, привыкших к суете, пресыщенных шумом и яркими красками, двигались в спокойном и неизменном ритме. Кто-то нарушал его гармонию бегом, опаздывая на свой рейс, а кто-то праздно шатался как я. Высокий блондин в солнечных очках, которого издали можно было принять за Александра, вышел из этой толпы. Он держал на руках пушистую мальтийскую болонку, которая льнула к хозяину, виляя хвостом и выпрашивая лакомство. Мужчина улыбнулся очаровательно и помахал мне рукой, в которой держал сотовый. Я нахмурилась, казалось, ничего хорошего мне эта встреча не сулит. Кто он такой, чтобы заставить меня подойти к нему? Улыбка незнакомца померкла. Он быстро напечатал что-то. Сообщение заставило меня похолодеть.

«Советую меня не игнорировать, Кира. У вас осталось не так много живых родственников, которыми можно разбрасываться».

На подкашивающихся ногах я побрела к сторону незнакомца. Он улыбнулся необыкновенно счастливо, будто я была самым близким его на свете другом. Знакомая улыбка… У Артура — младшего брата моего босса подобная. Открытая, лучащаяся добротой.

— Кира Белл, — прозвучал голос. Красивый, властный, издевающийся. Голос, столь похожий на голос Александра. — Как ваши дела, самочувствие, настроение?

— Здравствуй, Адам. — ответила я, чем вызвала восторженные аплодисменты. Несколько людей оглянулось на нас, их Адам, казалось не заметил. Он разглядывал меня со скучающим интересом, будто студент-энтомолог экзотическую бабочку, распятую перед ним, насаженную на тончайшую иголку. Дергай крыльями, бабочка, не улетишь: — Что значит ваше сообщение?

Он походил на Александра так сильно, как может только родной брат. Тоже высокий, но заметно тоньше в кости. Лицо — похоже, но слишком идеально структурировано. Линия носа и подбородка явно была подправлена пластическим хирургом, губы увлажнены, да и кожа блестит, словно Адам каждый день мажет ее лосьоном. Дрожащая животинка подобострастно жалась к хозяину, и тихо рычала на меня.

— Ну-ну, Мими, девочка, это не вежливо. Значит то, что значит. Или вы и вправду уверили себя в неловкости своей матери? Смерть в результате несчастного случая? Я бы о вас лучшего мнения, Кира.

Словно вняв словам, псина зевнула и замолчала, принявшись внимательно слушать. Болонка, точная копия той, что я видела у доме у Хелен.

— Чего вы хотите? — тихо спросила я, хотя внутри кричала. Ублюдок! Кусок собачьего дерьма. Какое отношение он имеет к маминой кончине?

— Поговорить, Кира. Просто поговорить. В каком-нибудь уютном местечке. Здесь же так много чудесных кафе и ресторанов. Или можно поехать ко мне в гостиничный номер. Там нам никто не помешает. — он положил тяжелую словно кирпич ладонь мне между лопаток, намекая тем самым, что от предложения мне не отделаться.

— В кафе, — сказала я, изо всех сил стараясь выглядеть невозмутимо. Если то, что он сказал о моей маме правда… Хорошо, что у меня с собой хоккейная клюшка.

— К сожалению не вам решать. — усмехнулся он, будто не спрашивал мгновением назад, где нам лучше поговорить. Адам Дарк — старший из аристократического семейства двигался с легкостью и отличался манерностью, словно выступал на сцене. Манерность эта виделась мне показной, потому что в глазах, столь похожих на глаза Александра царила зимняя стужа. Мертвая, жестокая и очень опасная.

Он кивнул, и из неоткуда появилась пара мужчин и женщин, окруживших нас, словно щит. Они не выглядели горами мускулов, но уверена, любой положит меня на лопатки, стоит мне попытаться вырваться.

— Кстати вы очень похожи на свою маму, — слова Адама заставили меня сжать зубы чуть плотнее — она тоже до последнего вела себя с достоинством. Даже, когда я начал ее топить, как бракованного щенка.

* * *

Всю дорогу до гостиницы Адам мило болтал об архитектуре города, о том, что в последний раз был здесь в восьмидесятых, и восхищённо отмечал, что город разросся и похорошел. Он рассказывал что-то о современном искусстве и грядущей выставке, которую мне непременно стоит посетить, периодически подсовывая лакомства своей собачонке, которая была единственным свидетелем нашего разговора. Телохранители ехали в другой машине.

— Раньше Аэрто приобщал меня к искусству, теперь вы. Собрались на мою неразумную голову, — старательно поддерживала беседу я, хотя внутри холодела от ужаса. Он убил маму и спокойно признал это. Адам взглянул на побелевшие костяшки пальцев. Я все еще сжимала в руках клюшку. Читала я как-то правило, написанное одним русским драматургом: «Если на стене висит ружье, оно обязательно должно выстрелить». Хотела бы я «выстрелить» этой клюшкой, но чувствую, что попытаться напасть с ней на Адама, тоже самое, что идти на тигра с перочинным ножиком.

— Искусство спасет мир, — уверено произнес он, — Даже такие идиоты, как Аэрто прекрасно это понимают. Ох, не смотрите на меня так удивленно. Я как и половина знати считаю Аэрто конченным придурком. Но его пороки, лень и любовь к женщинам — это прекрасный механизм управления им.

— Аэрто — жених вашей сестры.

— Два уродца друг друга стоят, — Адам рассмеялся. Собачка подхватила смех. — Ох, ладно, я знаю, что вы подружились, когда были в Октавии. Не расскажете, как нашли подход к ней? Я годами пытался, но безуспешно.

— Одинаковый вкус к одежде.

Сомневаюсь, что Адаму на самом деле есть дело до того, какие нас с Аэрисой связывают отношения. И к лучшему. Чует мое сердце, не обрадуется он плану сестры по возрождению октавийского престола.

Машина остановилась возле фешенебельного отеля. Конечно же, для итхиса только самое лучшее. Адам галантно подал мне локоток, который я приняла. Меня била мелкая дрожь, тошнило от прикосновения к нему, но я сглотнула слюну и поднялась с ним на верхний этаж в люкс. В комнате я сразу села на кожаное кресло, потому что ноги не очень хорошо меня держали. Край сознания царапнула мысль о том, что сейчас открывается регистрация на мой рейс в Сидней. Быть может, решись я на побег вчера — у меня бы это удалось. Адам достал два бокала, плеснул мне и себе виски на дно. Он пил не торопясь, смакуя напиток. Я к нему не притронулась.

— Почему вы не засыпаете меня вопросами, Кира? Не кидаетесь с истерикой, не пытаетесь выцарапать глаза. Любопытно, любопытно.

Я пожала плечами, не говорить же ему, что инстинкт самосохранения просто вопит, что этот мужчина опасен. Что реши он, что я ему без надобности, я не выживу. Ему что-то от меня нужно. Догадываюсь, что это что-то связано с Александром.

— Тогда давайте я вам кое-что расскажу. — он поставил собаку на пол и та побежала куда-то в сторону ванной: — Сказку о мальчике, который никогда не мечтал стать королем. Он родился средним сыном в знатной семье, и был словно поцелован капризным божеством, которое щедро отсыпало ему всего: он был красив, здоров, умен. Но главное — у него было доброе сердце, а еще он мог иметь детей. Поверьте, фертильность в этой истории играет не последнюю роль. Юноша, назовем его Александр, прилюдно осуждал забавы своих ровесников, предпочитая им книги и общество своих старших родственников. Он столь ответственно выполнял порученные ему проекты, что подружился со старым королем — своим дядей. Дядя полюбил племянника всем сердцем, и даже подумывал о том, чтобы передать ему престол в обход своего прямого наследника. Вот только юноша пожелал учиться и увидеть мир. Что ж — дядя не возражал. А потом юноша решил поиграть в независимого бизнесмена, король и тогда с пониманием отнесся к его идее. Король продолжал наблюдать за своим повзрослевшим любимчиком, а наблюдать было приятно. Любимчик сколотил состояние, стал во главе собственной империи, имя которой «Азаик», так еще и начал помогать своим менее удачливым соотечественникам. Ах, и не забудьте также о бастардах, которых его прошлые друзья строгали, но бросали в детских домах по всему миру. Картинка, как понимаете, вырисовывается просто великолепная. Александр Дарк — его имя октавийцы шепчут в надежде на изменения в стране. Александр Дарк — которого поддерживает сам король. Александр Дарк, которого обожает народ, мелкая знать и которого поддержат почти все, реши он вернуться и забрать принадлежащее ему.

— Но не вы.

Хотела бы я ему рассказать, что Александру вообще не нужна Октавия, мой босс не рвется к власти. Он счастлив тем, что имеет. Адам сделал глоток янтарного напитка. Или нет? Александр открыл «Азаик», потому что хотел помочь Норе. А теперь от него зависят сотни тысяч работников, он их не бросит. Его гипертрофированное чувство ответственности может заставить его вернуться в Октавию.

— Но не я. Потому что Александр, допусти его до власти, уберет все различия, смешает в кучу старую и молодую кровь и то, что делает нас уникальными, развеется, вымоется, превратиться в ничто. Мы больше не сможем влиять на мировую политику, наши торговые партнеры вспомнят, что покупают у нас по завышенным ценам, а продают куда дешевле. И все. Лет пятьдесят, а может быстрее — Октавия будет уничтожена. Превратится в рядовое европейское государство, стоящее с протянутой рукой, чтобы просить милостыню у более удачливых соседей. Поэтому, когда мне подвернулась ваша мать, и я узнал об эодэртэ, я не смог не воспользоваться случаем. Она ведь молчала о вас, оберегала. У меня заняло два года найти вас. Еще немного времени, чтобы понять, что ваша тетя бесполезна, потому что уже была связана Искрой, мрачная история кстати. А потом еще немного времени заняло у меня для того, чтобы выбрать среди вас двоих ту, которая должна коснуться его.

Коснуться его… В моей голове промелькнула ясная до боли мысль. Я могу сделать с Артуром то, что сотворила с Аэрто. Если он будет одержим, то не сможет мне навредить. Словно кобра я бросилась вперед и вцепилась в прохладные пальцы, держащие бокал.

— Опрометчиво, Кира. Очень опрометчиво. Была уже одна зеленоглазая штучка, которая пыталась провернусь со мной подобный трюк. Не на то дерево лаешь, эодэртэ, — Адам брезгливо отбросил мою руку. Искра не действует на геев. Этот феномен до сих пор вызывает споры в научных кругах. ЛГБТ сообщество пыталось опровергнуть этот факт, доказывая, что любовь их связывающая ничуть не менее совершенна, но потерпела фиаско. С другой стороны логично, если Искра — биологический феномен, который позволяет зачать сильнейшее потомство. Природа несправедлива. И поспорить с ней невозможно. — Но хвалю за попытку, я уж было решил, что ты совсем пустоголовая кукла. Ты знаешь, было забавно. Забавно, что для того чтобы уничтожить такую мощную фигуру как он, мне понадобилось нечто крохотное, жалкое, бесполезное. Я даже думал сменить тебя на твою сестру по началу. Тот же набор генов, но она умна, честолюбива, талантлива. А потом решил, что развязная девица, которая может сплясать на барной стойке и переспать с конкурентом, а потом вернуться к нему — то, что нужно, чтобы отплатить моему брату за угрозу целой стране.

Я нахмурилась. Как он смеет оскорблять Александра? И это его старший брат! Гадкое создание, злобное, завистливое, уверенное в своей правоте. Он же продолжал, улыбаясь нежно, словно мы были друзьями.

— Заставить тебя увидеть объявление о работе было не сложно. Твой старый телефон был тем еще дерьмом, взломать который оказалось очень легко. Потом я нанял Хелен, чтобы она исправила твою резюме. Организовал охоту. Ты конечно милашка, Кира — но не настолько, чтобы стать объектом охоты. Айседора Дункан была последней женщиной, на которую итхисы объявили пари, если тебе ее имя о чем-то говорит. — я знала, что Айседора Дункан была балериной, но промолчала. Пусть Адам и дальше считает меня пустоголовой куклой. — Охота была нужна для того, чтобы Александр захотел тебя. Он вообще любит получать то, что все вокруг желают, как в случае с Норой. Когда вы стали жить вместе, я уверился в том, что план вот вот сработает. Но вмешался придурок Аэрто. Нужно ему было тебя трогать… Хотя все мужчины одинаковы — когда кто-то один из них чего-то желает, это становится призом для всех остальных. Как кобели на собачьей свадьбе. Самое удивительное, что мой брат прилетел за тобой в Октавию, словно рыцарь в сияющих доспехах. Спас тебя, забрал, а со мной увидеться даже не соизволил. Зато увиделся с дядей.

Я вспомнила день, когда Александр прилетел за мной. Как смотрел на него король, позабыв о собственном сыне, об объявленной помолвке. Все его внимание поглощал мой босс. Теперь ясно почему. Он увидел, что его любимчик возмужал, поумнел, набрал сил. Из волчонка вырос матерый волк, и королю это понравилось. Уверился ли он в идее о том, что необходимо передать престол именно племяннику? Скорее всего да. Это и объясняет, почему Адам говорит сейчас со мной. Ему нужно убрать Александра с пути так скоро, как это возможно.

— Как бы то ни было, Кира. Мне нужно, чтобы вы прикоснулись к Александру.

Внутри у меня все похолодело. Нет. Нет. Я не стану. Я не стану рушить его судьбу.

— Зачем вы это делаете?

— Может хочу устроить Александру счастливую личную жизнь? — он дернул плечом, обтянутым белой тканью — Подумай — почти совершенная любовь. Конечно, за связь с тобой придется лишить его наследства и отказать в имени, но на что не пойдешь ради любви? Ну и про октавийский престол придется забыть.

— Значит деньги и власть?

— Деньги имеют большое значение в моих планах. Хотя вы же умная девочка, вы понимаете язык денег, любите деньги. Я если честно поражен, что вы раньше не устроили свое положение с помощью моего братца. Он ведь даже отлученный от семейных капиталов останется баснословно богатым. Или он вам настолько противен?

Я сдержалась и промолчала. Отвела взгляд в сторону, разглядывая модную бессмыслицу, которая висела на стене. Красные бесформенные пятна, наверняка преисполненные огромного смысла. Адам прочитал меня, словно открытую книгу.

— Ох… Значит не противен! Да ты никак в него влюблена, — он рассмеялся, радостно, чисто, громогласно. Не должен так смеяться человек, способный на гнусности: — И не хочешь причинить ему боль. Как причинила Аэрто. Ты кстати знаешь, что бедняга заперся в своем замке в окружении твоих не слишком удачных копий. Уже пятую приходится привозить. Волосы красим на месте, да и автозагар скоро придется заказывать галлонами. А вот с психологом ты ему зря посоветовала связаться. Он начал проявлять несвойственную ему сознательность. Заговорил об ответственности перед народом, бросил карты. Уже две недели чист как стекло. Рекорд.

Молчание стало ему ответом. Я рассматривала потолок, по которому скакали солнечные зайчики, отраженные хрусталем. Адам кстати не проявлял особенных сложностей в обращении со светом. Наверное у него линзы на глазах — оттого они кажутся выразительнее. Сделанные скулы, нос, ресницы явно подкрашены. И кто из нас кукла? Я — нет. Я не позволю дергать меня за ниточки. Если хочет — пусть убивает. Вера и Викки думают, что я улетела в Сидней. Может быть решат, что я затерялась в Австралии, влюбилась в местную жизнь и потерялась там. Вот бы успеть написать пару радужных писем и отправить их так, будто бы они пришли из страны. Тогда какое-то время я смогу создавать иллюзию своей жизни.

— Рада за Аэрто. Но я не стану прикасаться к Александру.

Я задрала подбородок. Он убьет меня. Вот смотрит на беззащитное горло, будто борцовская собака. Думает вцепиться. Знает, что я знаю, моя жизнь закончится на этом отказе. Сделала глубокий вдох, приготовилась. Я действительно жалкая, жадная, глупая, не из-за меня гибнуть Александру Дарку.

— Ха… ха ха ха ха ха ха, — Адам Дарк рассмеялся. — Боже, какое глупое самопожертвование. Кира, да ты его любишь! И больше жизни. Как в дешевых романах. Не ожидал, что делаю брату такой подарок. Какой я молодец.

Он налил еще виски, подозвал собачонку и нежно потрепал по холке. Шелковистый золотой мех искрился в его пальцах.

— Я человек практичный, Кира. И очень люблю просчитывать несколько вариантов событий. Давай, я расскажу, что будет, если ты не выполнишь мою просьбу, потому что, сдается мне логика — не самая твоя сильная сторона. Ты не выйдешь живой из этой комнаты. Тело твое обнаружится где-нибудь около реки. Анализ покажет насильственную смерть, ограбление — с каждым может случиться. Не повезло. Александр будет убит горем. А потом вдруг повстречает твою сестренку. Я еще не решил, как именно. Быть может она будет проходить в «Азаик» юридическую практику, а может быть просто повстречает его в одном из любимых кафе. Их свяжет общее горе, одна память на двоих. Романтично, прекрасно и горько. И все закончится прикосновением, любовью и хэппи эндом для обоих. Ну а если нет… Твоя тетя и двоюродный брат прекрасный способ шантажа. Я ведь и их убью. Вернее ее. Дети, рожденные искрой в мире итхисов стоят дорого. Твой кузен пополнит чью-то коллекцию красавцев. Возможно даже мою.

Сердце сжалось от боли, дышать стало так тяжело, что я с силой заталкивала воздух в свои легкие. Он все подсчитал. Этот гнусный кукловод, который с самого начала дергал за веревочки. Устроил в Азаик, начал охоту. Быть может даже поведал Галине, где я живу. Словно на шахматной доске стоят не живые люди, а фигурки. Александр — король, а я пешка. Прыг скок, переставить, пожертвовать — пешек же много. Главное — убрать короля.

— Я прикоснусь к Александру. Сегодня.

— Сейчас, Кира. Приедешь в офис, возьмешь его за руку. Не такое уж больше дело. А если надумаешь солгать, или рассказать ему… — Он улыбнулся, и я поняла, что не только у моего босса мания к контролю, возможно в офисе есть камеры. — Александр не смог спасти Надежду, не сможет спасти никого из них. У меня длинные руки и я не боюсь их пачкать. О… Мими покакала, — он потянул носом воздух, в котором отчетливо стоял запах собачьего дерьма. — У тебя два часа, Кира. Времени на пылкие признания, прикосновение и даже быстрый перепих хватит. Не задерживайся, моя девочка.

— Разве я могу тебе доверять? — я говорила, потому что еще не могла двигаться. Ужас парализовал ноги.

— Не можешь, милая. Не можешь. Но сделаешь, как я говорю, и будешь наслаждаться совместной жизнью. Потому что твоя тетя вместе со своим мужем сейчас в ее студии, кузен на тренировке, а сестра в университетской библиотеке. Да выше нос, Кира. Александр мой брат, и я его очень сильно люблю. Такси ждет тебя на улице. До новых встреч.

Он помахал мне ручкой, показывая, что беседа окончена, но он теперь никогда и никуда не исчезнет из моей жизни.

— До новых встреч, — проговорила я онемевшими губами и нашла в себе силы подняться с кресла.

Глава 15. Последняя

Ноги донесли меня до лифта. Такси действительно ждало у входа в гостиницу. Чемодан я забыла у Адама, а вот клюшка, оказалось, все еще была в руке. Быть может, мне нужно было воспользоваться ей. Ударить мужчину по голове, и опускать ее методично и со всей силой, пока тело этого урода не превратилось бы в кровавую кашу. Я повторяла по кругу фантазию, в которой избиваю Адама Дарка всю дорогу до офиса «Азаик».

Тихий скрип, который издавала вращающая дверь на входе, дежурное приветствие нового охранника, звонок лифта и щелканье клавиш. Я набрала код замок и поднялась на двадцать восьмой этаж. Каким-то чудом заметила фигуру Эглессио, кивнула ему. Он что-то говорил, вот только уши мои его не слышали. Потом, все потом.

Я перешагнула порог кабинета босса, но тот оказался пуст.

— Где он? — голос мой звучал сипло, будто я долго кричала. Эглессио начал объяснять что-то, говорить о том, что Александр буквально сбежал из офиса, не успев оставить указаний. Куда, зачем? Ни на один вопрос секретарь не был способен ответить. Я почувствовала, что воздух застрял в легких, ужас накрыл меня с головой и единственным моим желанием стало — бежать.

— Кира, с вами все в порядке? — Эглессио стал ближе, и я едва не закричала. Мне нужно на улицу, сию секунду, сейчас. Развернувшись на каблуках, я выбежала прочь. В лифте я несколько раз сильно ударила себя по лицу. Боль отрезвила и дала сил добраться до выхода из Азаик.

На улице меня обдало холодным воздухом, бьющим резкими порывами. Ветер нес запах скорого дождя, тяжелые свинцовые тучи, словно пригнанные из Октавии, повисли над головой.

Нужно позвонить Александру. Я набрала телефон босса, но тот оказался вне доступа. А времени оставалось все меньше. Если сейчас позвонить Вере и Викки, предупредить об опасности, они успеют скрыться от Адама? Или же своим звонком я подпишу им смертный приговор. Есть еще Лев. Мой любимый двоюродный брат.

Мне вспомнилась Октавия и торговля людьми. Действительно ли все из них попали в страну добровольно? Или имел место шантаж, угрозы, невыполнимые обещания? Я снова и снова звонила Александру. Без ответа.

Быть может отправиться к нему домой? Он все равно приедет туда рано или поздно. Написать Адаму, что не смогла с ним встретиться, попросить еще времени.

А вдруг он вернется в офис? Тогда я смогу выполнить обещанное. Всего лишь взять его за руку. Такое маленькое действие, такое огромное предательство.

Облака давили, вдали сверкнула молния и зазвучал первый раскат грома и заставил меня вздрогнуть. Прохожие спешили вернуться в свои дома или в офисы, предчувствуя скорую грозу. Вот только мне было некуда идти. Если я сейчас окажусь в помещении, то скорее всего потеряю сознание. Стены давят, безысходность грозит покалечить разум. Еще один порыв ветра разорвал облака. Я почувствовала, что по лицу потекла вода, вот только было непонятно, слезы это или капли дождя. Теплый, летний дождь. Любой крупный город ожидает дождь, ведь он остудит бетон и асфальт, прибьет к земле пыль от дорог, прольется на клочки земли, которая жадно его впитает, даст силы расти траве и деревьям. Когда-нибудь не станет меня, Александра Дарка, итхисов. Не станет этого города, дорог и зданий — вода сточит бетон, как стачивает скалы и камни, превращая их в песок, из земли вырастут новые растения и закроют город. Дождь капал на мое лицо, одежду, волосы, даря временное чувство спокойствия. Ничего нельзя изменить, если я не успею найти его и Адам причинит вред моей семье. Что ж… Клюшка все еще у меня в руке, я хотя бы попытаюсь использовать ее по назначению.

Окна главного офиса корпорации «Азаик» светились мягким желтоватым светом. Уютным, приглашающим в тепло в наступившей буре. Ветер гнул деревья, молнии казались все ближе, гром звучал все громче. А я стояла перед ним, мокрая до нитки, не в силах сделать хоть один шаг к двери, которая продолжала равнодушно крутиться, впуская и выпуская людей.

— Погода для прогулок неподходящая. — раздался до боли знакомый голос, и над моей головой появился зонт. Я обернулась и увидела Александра. Он улыбался так счастливо, будто и не чаял меня встретить и выглядел запыхавшимся. На щеках его горел румянец, шляпа съела в бок — Ваш самолет в Сидней улетел.

— Улетел. — повторила я за ним. Буря словно утихла, а быть может просто Александр ухитрился встать так, чтобы закрыть меня от порывов ветра.

— Без вас. — добавил он. Так вот где был Александр. Он поехал в аэропорт. Хотел уговорить меня остаться. Хотел уговорить меня быть с ним.

— Без меня.

Я бы улетела. Села на тот чертов самолет и убралась куда подальше. Если бы не его брат, будь он проклят. Я бы разбила Александру сердце, но он остался бы жив. А теперь… Я смотрела на мужчину, которого любила, и ненавидела себя. Ненавидела еще и потому, что какая-то часть меня, та, что я сдерживала со дня встречи с ним ликовала. Она знала, что должно произойти.

— Подержите зонт, Кира. Раз уж вам так нравится романтично стоять под дождем, то хоть оденьтесь теплее.

В голосе его звучала незамутненная радость. Он явно не задавал себя вопроса — отчего я стою на улице, мокрая и холодная, а по щекам моим текут слезы. Мужчина просто был счастлив видеть меня, знать, что я не покинула его. Затянутые в плотные кожаные перчатки руки дали мне зонт. А затем Александр снял свое пальто и закутал меня в него, словно в броню. Пальто показалось мне восхитительно горячим, а запах любимого мужчины дурманил разум. Он осторожно забрал зонт и просто стоял рядом, его голубые глаза потемнели, словно в них отражалось царящее вокруг безумие, но видели эти глаза только меня. Смотрели только на меня.

— Александр, — я задрала голову, изучая его лицо, чувствуя безнадежную любовь к каждой его черточке. Вот, — идеальный момент рассказать ему правду. Быть может у Адама не везде есть уши, может быть он не узнает, что я не выполнила его приказ. Мы что-нибудь придумаем вместе, мы сможем спрятать Веру, Викки, Льва. Или сможем победить его. В Октавии же тоже есть тюрьмы, наверняка есть. А может, даже смертная казнь. Ведь не заслуживает такая тварь как Адам ходить по земле. — Поцелуй меня.

Может быть мы сумеем победить Адама, а может быть и нет. По моей вине погибла мама. Я заставила Аэрто забрать ее из Октавии, забрала из-под опеки Аэрина. Даже если Александр поверит мне, если я смогу убедить его в том, что его брат желает причинить ему вред — успеем ли мы спасти их, увезти мою семью дальше? А может, тогда Адам Дарк сменит тактику. Он же говорил — у него в запасе всегда есть несколько разных планов. Если не удастся избавиться от брата так, он может просто убить его. Или найти способ уничтожить его здоровье. Быть может я не самая худшая судьба для Александра. По крайней мере я всегда буду любить его.

Второго приглашения мужчине не потребовалось. Он прикоснулся к моему лицу, в глазах его светилось восхищение и незамутненная радость. Я потянулась вперед, впервые не задумываясь над тем, коснусь его случайно или нет. Теперь это неизбежно.

Его дыхание было теплым и пахло восхитительно. Губы Александра, восхитительные, желанные, губы, на которые я смотрела, не смея даже мечтать, каковы они на ощупь коснулись моих. Дыхание стало единым.

А буря… буря пройдет.

Вот такой конец у второй части.

Оглавление

Глава 1. О затянувшемся отпуске

Глава 2. О сегрегации и поиске знаний

Глава 3. О нездоровых отношениях

Глава 4. Где все становится немножко понятней

Глава 5 Или как разорвать токсичные отношения

Глава 6. О забавах итхисов

Глава 7. Где прекрасный босс спасает от прекрасного принца

Глава 8. В которой раскрывается тайна

Глава 9. Про работу мечты и нежданный визит

Глава 10. Соблазнительная

Глава 11. В которой ищутся ответы на вопросы

Глава 12. В которой поезд сходит с рельс. Where the train goes insane

Глава 13. В которой Аид собирает жатву

Глава 14. О плате за любовь

Глава 15. Последняя