Ботаник vs. Плохиш (СИ) [Анастасия Дронова] (fb2) читать онлайн

Ботаник vs. Плохиш Анна Круч, Анастасия Дронова

1

Школа… Место, похожее на декорации настоящей жизни. Этакий лагерь выживания, где тебе кидают челленджи каждый день.

— Блин! И как ты смогла написать тест без единой ошибки! Я зубрила до звездочек в глазах, а ты в выходные была на квесте! То в клуб, то на ивент, то на выставку тропических бабочек! Как так-то!

Настюха все еще негодовала, цокая и взмахивая руками. Время от времени поправляя очки, съезжающие с ее маленького носа.

Развернулась на каблуках, театрально откинув уложенные локоны с плеча за спину.

— Я же говорила: у меня просто феноменальная память. Пару раз прочитала — 80 % процентов запомнила.

Медленное движение наращенными ресницами. Вздох. Невесомое передергивание плечами. А потом улыбка с ноткой ненавязчивого «Прости меня», направленного в пустоту.

Все как по учебнику.

Лицо Торихиной смягчилось.

— Да ладно. Проехали. Забили. Вроде как я должна уже привыкнуть, — раздраженный «Эх», больше похожий на утробный рык носорога. И вот уже скомканный тест с тройкой летит в урну и, ударившись о край, падает на пол.

Подруга разваливается на лавочке вытянув руки вдоль низкого подоконника. Я в такой же позе смотрю любимую подборку кинолент. И мне очень хочется так же раздвинуть ноги, расслабить поясницу и отпустить условности. Но на Насте джинсы, а на мне юбка на полтора сантиметра короче установленной длинны.

Зрелище будет +100 поинтов к моей популярности. Только этот скилл изменит полярность, с положительной на отрицательную.

Поэтому я облокачиваюсь о подоконник, подтягиваюсь на край и закидываю ногу на ногу. Несколько парней, проходивших мимо, остановились словно машины, перед которыми выскочил из ниоткуда красный сигнал светофора. Пытаются разглядеть цвет и тип белья? Хм, удачи. Я отточила навык, как сидеть, балансируя на пересечении трех граней: приличия, грации и пошлости. Ведь в каждой женщине должна быть какая-то загадка…

Пусть отгадают мою.

— Везет тебе, — подруга повернулась ко мне вполоборота, стоило ей заметить двоих невольных жертв прекрасного, искусно поставленного зрелища. — На учебу уходит по минимуму времени. И ты можешь заниматься более приятными вещами. Например, волосами.

Торихина поникла, пытаясь пригладить свои вечно пушистые волосы каскадом, напоминающим неровные волны (что при такой прямой челке и с круглым лицом выглядело, если честно нелепо) — им бы бедным не помешали регулярные маски, аминокислотное выпрямление и даже другая стрижка. При такой густоте волос подошел бы и косой боб… Я три дня убила на поиск своего лука прежде, чем пошла к парикмахеру.

— Да мне просто повезло с генетикой. Структура волос такая, — небрежно отмахнулась.

Ну да, ну да. Мои вьющуюся на любую влагу волосы — уж точно не эталон. Но ей это точно знать не обязательно, как и то, что под слоем тонака у меня жирный свой корректора от темных кругов. И то, что я в периоды совместных сходок с друзьями, сажусь за уроки после одиннадцати, использую корейские патчи с гиалуроновой кистой, пью тоники с таурином и капаю Тауфон в глаза.

Школа — площадка для стажировки, для подготовки к жизни. И место, где учишься лгать… Хотя… Ложь в моем случае не такая страшная и разрушающая. Я никому не делаю плохо, не врежу. Ведь нет ничего плохо в том, что я хочу чуточку приблизиться к идеалу в глазах других… Верно?

— Не кисни, — легко соскользнула с подоконника и хлопнула подругу по плечу. — Я могу подтянуть тебя по литературе.

Ну, конечно, я столько перечитывала за последние неделю: биографии и произведения поэтов золотого века, засыпая с учебником по литературе под щекой вместо подушки… И мне даже приснилось, как Александр Сергеевич томно шепчет мне на ушко строки из «Я Вас люблю, чего же более». Я даже помню, свои мысли в тот момент: «Ага, понятно, о чем говорила Анна Крен»

Торихина рассеянно кивнула, все еще дуясь, как будто я — голимый читер, и каким-то образом каждый раз подтасовываю результаты.

Но я даже шпаргалок не пишу, просто работаю на износ.

Прозвенел звонок, и мы поспешили в класс.

Общество. Еще один предмет, где банально надо все заучивать. Опять нас Валентина Ивановна засадит строчить таблицы. Скука смертная.

Все расселись. Учитель начала обычную вводную речь: краткое приветствие, объявление темы и перечень задач на сегодняшний день.

— Итак, откройте, учебник на странице 234. Так в конце параграфа есть список вопросов, ваша задача на сегодня…

Она не успела договорить, как дверь распахнулась — по грохоту, с полпинка.

— Сори, опоздал, — прозвучал сухой, безэмоциональный ответ.

Кстати, о читерах. В дверях стоял классический образец, эталон даже.

Одетый в кожаную куртку — которую даже слепой не примет за пиджак. Со стрижкой под британку с хайр-тату в виде какого-то кельтского рисунка. О. И еще серьга-каффа в ухе. Нет, а что прикид крашевый, только не для школы.

Будковская скрипит зубами, щурит глаза, но кивает и отрывистым жестом выбрасывает руку вперед, указав Чернышеву Владиславу на его место на первой парте. Ага, как раз тогда, когда он уже притулил свой зад, не дожидаясь официального разрешения.

Остаток урока — а именно все 32 минут он играет в телефон и слушает что-то через чур громкое (раз даже мне с третьей парты слышно). И это когда его стол стоит стык в стык с учительским!

У Валентины Ивановны периодически дергается глаз, как и всегда, но она делает вид, что не замечает этого обалдевшего нахала!

Я провожу карандашом, прочерчивая ровную линию с помощью линейки — но нажимаю слишком сильно, и острие карандаша вспарывает бумагу.

Ну как так-то! Чернышев балду пинает, а все равно средний бал у него за прошлую четверть был 4,8!

— Знаешь, — шепчет мне Настька (то ли проследив направление моего взгляда, то ли просто озвучивая очевидное) — Я уже не хочу быть тобой, хочу быть им. Вот бы знать секрет его успеха… Может, он — внебрачный сын президента.

— Или нашел черную курицу1.

— А? — подруга не совсем въехала, о чем я, и я поспешно привела более популярный пример:

— Или в его старой семейной вазе обитает джинн.

— Ха! — подруга хмыкает, и понижает голос, когда я кивком головы указываю в сторону учительницы, которая, уже начинает потихоньку сверлить нас взглядом: не смогла (уж не знаю по какой причине) отыграться на Чернышове, так вполне может отыграться на нас. — Если у него был джинн, вряд ли он загадал бы такое стремное желание.

— А ты разве не хотела бы, не учившись, всегда знать урок, какой бы ни задали?

Очередную отсылку к моей любимой в детстве сказки Погорельского Торихина не заметила.

Она пожевала губу, потом в нерешительности добавила:

— Ну… — (будто перед ней и правда стоял какой-то магический артефакт, исполняющий желания, и высказать громко и четко своими словами, то же, что пожелать вслух). — я бы наверно перетерпела этот адовый год. И загадала, что-нибудь покруче. Например, яхту. А еще лучше — миллиардера с яхтой.

— Джинны не могут трех вещей: убивать, воскрешать и… влюблять, — заметила я, подняв вверх поочерёдно три пальца: большой, указательный и средний.

Настя хохотнула уже во весь голос — и хоть она запоздало прикрыла рот ладонью, нам все равно прилетело замечание:

— Торихина, Соколова, раз у вас есть время болтать — значит вы уже закончили классифицировать «Виды политических режимов»? Нет? Тогда вам стоит поторопиться — с вас первых спрошу.

Хотелось бы мне вставить — «А почему не с балбеса Чернышева?». Но в последний момент захлопнула начавший открываться рот.

Влад уже в пол оборота повернулся в нашу сторону, будто чувствовал, что я сейчас думаю о нем. И не в самом лестном свете. Его серые глаза прищурились.

Уткнулась в свою тетрадку, чувствуя себя полной трусихой.

2

Ковыряла в своем салате, принесенном в контейнере, тоскливо поглядывая на пюре с сосиской, которое с таким наслаждением уплетала Настька.

— Не понимаю, зачем тебе есть эту траву, ты и так худышка? — в очередной раз спросила подруга.

Блин, если бы она знала, какой у меня медленный обмен веществ (доставшийся меня от папы, кстати) она бы так не говорила.

— У меня сегодня белково-овощной день. Никакого крахмала, сахара и тем более, канцерогенов.

— Звучит печально, — ответила подруга, делая внушительный глоток густого киселя.

Я без особого энтузиазма покосилась на свою минеральную воду с магнием.

Обычно, у меня особых проблем с ПП, но стоило мне хоть немного расстроиться, сразу возникало острое желание проткнуть ножом банку сгущенки и выпить ее до дна, не закусывая хлебом. Желание, которое я успешно подавляла, разрешая себе читмилить только по выходным.

— Хэй, девочки, — к нам подсел Роман Кравченко. — Можно к вам?

Настя на прошлой неделе согласилась стать его репетитором, за символическую цену — в одну шоколадку фирмы Ferrero Rocher. И похоже, они не только там математикой занимались…

У подруги даже глаза заблестели, и она отодвинула от себя недоеденную порцию. И я не смогла сказать: «Нет». Лишь неопределенно пожала плечами.

— Я хотел спросить, мы сможем стыкануться сегодня, у меня завтра…

Вроде как мне все равно. К тому же, Ромка был среднестатистическим троечником, который при желании не мог конкурировать со мной. У меня были почти все пятерки в прошлой четверти, кроме физ-ры, правда. Единственный минус — это его друг.

— Эй, Черный! — Кравченко прервал сам себя, развернулся и энергично помахал рукой, привлекая внимание.

Мне не нужно было поднимать голову, чтобы разглядеть «Черного» у раздаточной ленты. Зачем портить себе настроение?

Принялась энергично жевать, при этом не выглядя так, будто опаздываю по супер-важным делам.

— Привет, — короткое и безобидное слово вызвало волну отрицательных эмоций. Ну может, не само слово, а мужской тенор, с нотками ласкающими слух.

Хрустящий лист салата во рту потерял остатки вкуса, превращаясь в пресную отраву.

— Угу, — пробурчала я в ответ, стараясь не смотреть на Чернышева.

— Приятного, — бросил он, и мне даже подумалось, что я смогу пережить большую перемену с ним за одним столом.

Но не тут-то было. Кравченко достал скученную с лохматыми уголками тетрадь с пробными тестами и сунул ее Насте с просьбой объяснить пример из Части 2.

Не знаю, либо ему срочно загорелось узнать правильный ответ, либо это был такой тупой подкат. Но это сработало: Торихина переключила на него все свое внимание. И в этот момент стул рядом со мной взвизгнул, не ожидав такой неожиданной перестановки, как и я, впрочем.

— От одного вида, как ты давишься этой травой, аппетит пропадает…

От этих слов, сказанных с явной насмешкой, я правда подавилась. Отпив изрядный глоток от откупоренной бутылки с водой, я недовольно зыркнула на него. Дыхание не сразу восстановилось — и остроумный ответ застрял где-то на полпути. Кинуть что-то вроде «Да сам ты такой!» было бы глупо. И тыкать в лицо факом не стоит при свидетелях. В школе я была эталоном хладнокровности и самообладания.

Не говорить же всем, что единственная йога, которую я признаю — диванная. С ведром веганского мороженого и под каким-нибудь включенным фильмом или сериалом не старше 2000-го года. А лучше нестареющую классику — «Сабрину» с Одри Хепберн или засмотренные до дыр «Девчат».

— Не нравится — не смотри, — старалась говорить спокойно, сделав паузу посередине. Может, хоть так смысл дойдет?

Чернышев дернул бровями и… Вздохнул?

Нахмурилась. Что он исполняет?

— Приходиться. Хоть твое лицемерие уже порядком задолбало.

Подавилась воздухом.

Что за чушь он несет? Как будто я всем рассказываю, будто мой папа владеет половиной города или во мне течет королевская кровь? Моя маленькая ложь никому не вредит. А то, что в глазах других я выгляжу лучше… Что ж в этом такого?

Я же не как Незрицкая — не выбалтываю тайны и не разношу сплетни, чтобы завести друзей.

Два сомкнутых пальца — указательный и средний — надавили на мой подбородок снизу, заставляя закрыть рот.

— Не понимаю, в чем прелесть работать на износ, если об этом никто не знает? — парень разделил сосиску на четыре части, наколол кусочек на вилку и поднес ко рту — только прежде его рука подозрительно вильнула в мою сторону, дразня.

Рот наполнился не просто слюной, а настоящим ядом. Как говорится, нет ничего страшнее, чем голодная женщина.

Сглотнула, приготовившись выдать самую гневную тираду, со времен моего перевода два года назад. Высказать все, что я о нем думаю. Абсолютно, все. Раскрыть ему глаза. Что его хамоватое, бунтарское поведение меня ничуть не впечатляет. Мы не в каком-то аниме или в ширпотребе, что крутят по телику каждые выходные. Да, черт, если учителя решат объединиться и устроить ему тёмную за углом школы, я не только буду держать транспарант «Поставим на место Чернышева!», я приму активное участие.

Звенит звонок, и это спасает не только Влада, но и мое лицо.

3

Всегда ненавидела межсезонье. Этот пограничный период ранней весны, когда природа не может определиться — то ли вдарить по теплу, как летом, или прыгнуть обратно в морозы. Но дрожала я не потому, что слишком поспешила надеть свою кожанку сегодня утром, не ожидав, что после трех к ветру прибавится еще и мокрый снег, похожий на хлопья испорченной сладкой ваты…. Может, я и, правда немного продрогла, но трясло меня больше от раздражения.

Да как этот баклан мог сказать мне в лицо, что я — лицемерка! Посмотрел бы сначала на себя!

Нет, я, конечно, не знала, врет ли он о себе или скрывает что-то от окружающих… Но! Невозможно получать высокие оценки при таком мерзком поведении!

Оступилась и едва не полетела с крыльца, когда кто-то из толпы шмакодявок врезался в мой бок. Хорошо, что Настя поддержала за локоть.

Тряхнула волосами, не покрытыми шапкой, расслабила челюсть и приказала себе собраться: нельзя, чтобы подруга заподозрила неладное и из нее посыпались вопросы. Я даже улыбнулась в беззвучном «Спасибо». Правда неудобных предложений, выскакивающих из маленького рта, не удалось избежать.

Вроде бы ничего не предвещало беды: мы болтали о новом сериале (который я, если честно, смотрела на перемотке) и о новой серии палеток, выпущенных Soda. Как вдруг прозвучало:

— Так он, что пригласил тебя на свидание?

Мы как раз прошли через главные ворота парка, чтобы сократить путь: остановилась, чуть не ушибив лодыжку о металлическую урну и огляделась по сторонам.

— Кто? — меня, что языком жестов пригласили на свидание, а я даже не заметила?

— Влад!

— Какой Влад? — слишком много энтузиазма было в голосе Торихиной: я не сразу смогла сопоставить бурную реакцию подруги с единственным Владом, которого я знала.

— Хорош! — Настюха легонько толкнула меня плечом, очевидно считая, что я шучу. — Влад Чернышев! У тебя, что есть другие знакомые Влады?

Пожала плечами. Молча, стараясь сохранить небрежное выражение лица. Не говорить, что кроме нашего физрука Владислава Викторовича — других Владов (вопреки расхожему мнению) вокруг меня не вертятся.

Интересно, если я никак не отреагирую, есть шанс, что поднятый вопрос просто раствориться в воздухе? Мне даже жарко стало, от попыток сдержать всколыхнувшийся во мне поток негодования.

«С КАКОГО ПЕРЕПУГА?!» — будто бы черным маркером было написано у меня лбу.

— С чего ты так решила? — ровным безразличным голосом произнесла я, решив, что лучше все-таки спросить: ведь я могла сама дать ей повод так подумать. Лучше знать, с чем работать, чтобы больше не допускать ошибок.

— Вы так мило ворковали сегодня в столовой.

— Да?

Пнула камешек сильнее, чем это предполагалось при небрежном жесте.

Тотал кринж… Надеюсь, Чернышев так тоже не подумал. Если он попробует подкатить ко мне в школе… Точно получит промеж глаз или значительно ниже…

— Я думала, он тебя на свидание пригласил… — Настя поникла: сплетня сдохла, не успев родиться. Не то, чтобы подруга любила разносить слухи, просто у нее не было сил держать язык за зубами: а слухи ведь так и начинаются. С недопонимания и одной достаточно болтливой подружки. Было бы это не так, Торихина давно бы знала, что зрение у меня -3,5 на оба глаза, а линия бровей не от природы такая аккуратная…

— Ничего, бывает. Он просто спросил, какую страницу из задачника по химии нам задали, — улыбнулась, чувствуя облегчение весом в тонну. Я словно солдат, успешно обошедший заряженную мину.

— Странно, зачем он тогда трогал твое лицо…

Стоп, машина!

Меня перекосило, но я успешно списала это на сигаретный дым, пахнувший на нас, когда мимо прошел мужчина в черной куртке. Я даже для верности помахала рукой перед своим лицом: маскирую истинные чувства и остужая вскипевший мозг.

— Тебе показалось, — потерла подбородок, желая стереть не только едва ли оставшийся след его пальцев, но и воспоминания.

— Пойдем уже, — потянула подругу за локоть, заставляя идти быстрее. Пусть она лучше думает, как бы не упасть, поскользнувшись на бело-коричневой каше под ногами, чем пытается вспомнить, прикасался ли ко мне Владислав Чернышев или нет.

— Жалко, конечно. Вы бы были прекрасной парой… Ой!

Пальцы непроизвольно сжались в кулак, сдавив руку подруги.

— Прости, тут просто скользко…

— Уа-ху! — в мое оправдание вклинился боевой клич одного из великовозрастных детей, играющих в снежки талым снегом. У большинства мальчиков, похоже, мозг перестает развиваться после 6 класса. По виду одиннадцатиклассники, а ведут себя, как…

— Эй, Ась, а какие парни тебе вообще нравятся…? Я ни разу…

— Поберегись…!

Подруга взвизгнула, когда в ее спину влетел ком, по цвету далекий от девственно-белого.

Я попыталась нацепить капюшон и юркнуть за ближайшее дерево, пока Торихина принялась мстить пулеметчикам. Но не успела — ком грязного подтаявшего снега попал за шиворот и потек по спине. Меня передернуло, и я резко развернулась, мечтая, чтобы в руках оказалось разрывная граната. Сейчас… Вставлю что-нибудь про ментальную недоразвитость, и, вздернув нос и откинув волосы назад, уйду.

Таков и был план, пока не нарисовалось одно обстоятельство.

— Сори, — облокотившись о ствол облезлой елки, в вальяжно-расслабленной позе (словно позируя для фотосессии) стоял Владислав Чернышев. С этой наглой ухмылочкой и в холщовой куртке с мокрыми пятнами от растаявшего снега (которые, черт возьми, его совсем не портили). — Я метил в белку на ветке.

Скрипнула зубами.

Терпи, Соколова. Лицо — твое все. Всего ничего прошло, с тех пор как тебя поднимали на смех не только из-за внешности, но и из-за способности взрываться по мелочам.

— Ничего страшного, — процедила я. Голос остался в том же диапазоне слышимости, только улыбнуться заставить я себя не смогла.

Развернулась, ища глазами подругу: она, вовсю хохоча и визжа, гонялась за Ромкой Кравченко.

Если я улизну домой, она заметит? Скажу потом, что позвонила мама (с типичным вопросом жизни и смерти и с криком: «Дуй срочно домой! Мне нужна твоя помощь») почти убила динамик моего телефона и мой тонкий слух. У меня восьмимесячный братик — и любой вопрос равняется вселенской катастрофе. Хотя мама и сама со всем справляется, и меня почти не дергает. Но ведь Торихина не знает этого…

Почти, сделала шаг к выходу из парка, как одна мысль, словно иголочкой ткнула мой мозг. А если Чернышев решил свалить куда-то секундой позже, или, того хуже, увяжется за мной? Тогда ничем я не смогу переубедить Настю, что у нас не «шуры-амуры», не «вась-вась», не «шпили-вили» и прочая дичь, и это всего лишь совпадение.

4

Обернулась — Чернышев стоял на том же месте, чуть ли не обнимаясь с деревом. Понадеяться, что он совсем не дурак (вопреки моему стойкому убеждению), и не приклеится ко мне, как старая противная жвачка к подошве только что купленных туфель?

Нашла глазами — Настю. Любовные игрища аборигенов закончились: Кравченко с Торихиной, оба взмыленные и раскрасневшиеся, стояли в одинаковой комичной позе прибежавшего марафон спринтера (согнувшись пополам и растирая правый бок).

— Настя, я пойду… Мне надо… — быстро начала я: дальнейшее развитие событий нетрудно было предугадать. А я бы хотела избежать такого поворота.

— А может в кафе посидим? Как раз помогу разобрать Роме одно из тех дифференциальных уравнений. Все вместе, — добавила она, кинув быстрый взгляд на Влада.

Титаническими усилиями заставила себя не закатить глаза и выдать что-то вроде виноватой улыбки.

— Не смогу, прости. Мне нужно маме помочь. Она звонила и… — запнулась, поняв, насколько очевидна моя ложь: да, Настя и Рома были заняты и не заметили, что я не доставала телефон, но Чернышев-то не слепой. Приглушенный кулаком смешок, подтвердил это. — В общем, мне надо идти. Да и ты же знаешь, что я фастфуд не очень.

Второй смешок от Влада я проигнорировала — тут мне точно не о чем было волноваться. Пиццерию, в которую я хожу с мамой находиться на другом конце города. Это раз. И я часто просто пользуюсь доставкой. Это два. И то после таких желудочных загулов у меня наступает жесткая сушка (крепостных в 18 веке лучше кормили, чем я сама себя в разгрузочные дни).

Комментариев со стороны Влада (немых, в том числе) больше не последовало: мне даже не пришлось бросать в него завуалированные улыбкой убийственные взгляды или чирикать указательным пальцем по горлу.

— О. — выдала подруга. Потом последовала пауза.

Ненавижу такие паузы, после них обычно следует что-нибудь весьма неприятное.

— О! — Настя еще не додумала свою мысль, как влез Ромка со своим междометием. — Пойдем вместе, а потом на повороте на Красногвардейскую Влад с тобой пойдет. Проводит. Проводишь — и подгребешь в пиццерию, ту, что на углу.

Взгляд Кравченко скакнул от меня к Владу.

— Ладно, — пожал плечами Чернышев, скривившись при этом так, будто его попросили выбросить чужой мусор.

— Чудно, — протянула я в ответ. Никто не помешает мне потерять Влада за ближайшим поворотом, когда пара энтузиастов-сводников скроется за углом.

— Тогда пошли! — просияла Настя. Они, что с Кравченко во время боя снежками успели обсудить Чернышева и меня и решили, что мы с ним можем стать парой? Почему такая бурная реакция? Настя подпрыгнула чуть ли не к верхушкам деревьев. И Рома, как мне показалось, очень странно ухмыльнулся.

Под кожей пронеслось странное ощущение, будто я попала в хорошо расставленный капкан. Неужели это Влад все подстроил? Чтобы устроить мне допрос или еще хуже — подкатить в какой-нибудь криповой манере?

Мысленно содрогнулась. Надеюсь, это лишь моя разыгравшаяся паранойя…

Дорогу до Красногвардейской заполнила болтовня Настюхи — она, как всегда, заменяла собой портативное радио. Иногда вклинивался Рома, и они начинали обсуждать какую-нибудь тему из круга общих интересов — свежие онгоинговые сериалы и топовые саундтреки, которые у меня никогда не были в избранном листе. Только на звонке. Потому что, если самая популярная девушка (ладно, одна из, я все же стою особняком и не состою в коллабах с селебрити нашей школы) ставит на звонок «Старый клен» или «My Heart Will Go On», это неизбежно вызовет ненужные вопросы.

Влад молчал. Лишь раз ответил на обращенный к нему вопрос. И адресовал мне долгий изучающий взгляд, когда Рома упомянул РПГ-шку в которую я гэймила по выходным, в свободное от уроков время. Неужели заметил, как я дернулась и открыла рот, едва не выпалив: «Я тоже в нее играю!»

— Жаль, что ты не пойдешь с нами, — для верности Настя сопроводила фразу глазки кота в сапогах из «Шрека».

— Прости, не могу.

Не готова я была провести лишние пару часов в компании Влада Чернышева.

— Ну ладно. Тогда пока, — Торихина кинулась обниматься: будто бы я завтра уезжаю в другую страну, и мы больше не увидимся. Не любила я эти нежности — моей экстравертной мамы мне хватало с лихвой. Но все же я не стала отталкивать ее и слегка похлопала подругу по спине. А то не приведи Бог врубит еще кисс-левел. Поцелуи это уже перебор.

— Пока, — отзеркалила ее фразу, наблюдая, как парни пожимают друг другу руки. Есть ли шанс, что Влад развернется и пойдет в другую сторону, как только Рома и Настя повернутся к нам задним фасадом?

Кравченко и Торихина бодро попружинили по тротуару, продолжая прерванную беседу. А Влад так и остался стоять на том же месте — слева от меня.

— Веди меня, — улыбнулся он, когда мой осторожный прощупывающий взгляд коснулся его лица.

— Может, ты решишь прогуляться в каком-нибудь другом месте? И желательно подальше от меня, — одному меня научил эпизод в столовой: когда мы одни, свою неприязнь к этому типу я могу не скрывать. Зачем? Когда он все и так прочитал по моим глазам и в первый раз.

— Я обещал проводить тебя.

— Твое «Ладно» как-то не особо смахивало на клятву на крови, — пробурчала я, прибавляя шаг. Но этот шакал не отставал.

— А твое «Чудно» было совсем не похоже на «Да ни за что на свете!»

Это он сейчас меня попытался спародировать или мне не нравится его мерзкий голос?

— Многие люди говорят не то, что думают. Как будто ты сам не такой, — это было довольно очевидно. Почему бы прямо в лоб не сказать. — К тому же если бы я слишком рьяно отпиралась, Настя могла сделать неправильные выводы.

— Какие?

Посмотрела на него. Внимательно.

Он, что правда слушает, а не разглядывает вывески, напевая какую-нибудь похабщину под нос? Мои представления о нем стремительно корректировались…

— Неважно, — сказать вслух, ЧТО предположила Настя Торихина, я не смогла.

И, как оказалось, правильно. Потому что следующий его вопрос мне совсем не понравился.

— Хорошо. Тогда поговорим о чем-нибудь другом. Например, о том, что толкнуло тебя на то, чтобы стать патологической лгуньей?

Вот так и знала, что из невинного променада все сведется к прерванному разговору в столовой!

Так… Вспоминаем самые эффективные способы сделать так, чтобы парень отвалил…

Вдарить по шарам или выплюнуть оскорбление? А лучше, что посущественней с амнезией в качестве побочки…

5

— Я не патологическая лгунья! — банально возмутиться было лучшей идеей, тем более что до дома осталось всего ничего — каких-то два десятка шагов.

— Тогда зачем врать? — открыла рот, чтобы снова возразить: Влад это заметил и заговорил быстрее, поясняя свой вопрос. — Нет-нет. Я не осуждаю. Я и сам, если откровенно — не живое воплощение Честности. Просто интересно, какое у тебя оправдание.

— Я не лгунья! — вышло намного громче, чем следовало: пара прохожих с интересом обернулись. — То, что я не все о себе рассказываю и приукрашиваю факты — никому не вредит! И это не то же самое, что говорить всем, что твой отец — президент, или мама — директор школы.

— Ха.

— Ничего смешного! И это не твое собачье дело, что и кому я говорю. Как будто ты не используешь какой-то грязный трюк получая высокие отметки и при этом бездельничая на уроках! Уверена, что ты…

Осеклась, так как не ожидала такую резкую смену выражения лица — из насмешливого в крайне серьезное, даже раздраженное. Я точно кольнула в самый центр больной мозоли.

— Так я права… Ты — не гений самоучка, закончивший экстерном 11 класс, — я смаковала свое чувство победы (у меня получилось залезть этому гаду под кожу почти с первого раза), игнорируя тот факт, что с каждым моим словом черты его лица проступали резче. — В отличие от тебя я усердно работаю, чтобы держать свой средний бал на должном уровне. Не шантажирую и не подкупаю учителей или что ты там делаешь, чтобы ничего не делать.

Думала, он еще больше разозлиться, заедет кулаком в стену над моей головой — как бывает в кино — и уйдет, выплюнув мне в лицо что-нибудь гадкое или прорычав нечленораздельное: «Ты…»

Но нет. Влад Чернышев просто сложил руки на груди и усмехнулся.

— Так ты завидуешь?

— Нет.

— Правда?

— Нет!

Он снова усмехнулся, и мне захотелось заехать ему сумочкой по лицу (именно сумочкой, куда едва помещались нужные тетрадки и пенал. Учебники я всегда оставляла в школе. В кабинете у бабушки).

С шумом выдохнула через нос, проглатывая едкие слова.

— Думай, что хочешь. Я пошла домой.

Сказано — сделано. Поцокала по тротуару, обернувшись только раз, когда, миновав светофор, уже собралась повернуть в проулок, ведущий к моему дому.

И в этот момент почувствовала себя очень глупо. Фигура Влада медленно удалялась от меня. Он и не подумывал догонять меня или провожать глазами.

Б-р-р-р….

Эта Настькина болтовня о том, что мы созданы друг для друга, явно как-то прогрызла себе путь в мой мозг…

Дома меня, как всегда, ждал небольшой кавардак и запах маминого домашнего печенья.

— Привет, детка, — мама выглянула из кухни. Немного растрепанная, со следами муки на щеке и на домашнем платье. — Как дела в школе? Все хорошо? Никто не обижал?

— Мам, я не в пятом гласе, чтобы жаловаться тебе на одноклассников, — сняла сапоги и куртку. Потом только опомнилась, и, открыв дверь, поставила обувку в перегородку. Сумку тоже не стала оставлять на видном месте, повесив на крючок для одежды. Когда в доме почти годовалый ребенок, который уже встает, активно ползает и учиться ходить, все потенциально опасное и дорогое сердцу убирается, как можно дальше, и желательно подвешивается под потолком.

— Мой руки и садись пить чай.

Подавила внутренний вздох. Но все же улыбнулась. Мама ведь так старалась, убивая кухонную утварь и собственные нервы. Готова поспорить, первая порция печенек сейчас либо в миске многострадального кота, либо в мусорке. У мамы редко получалось сделать что-то идеально с первого раза, но она никогда не сдавалась. Пыталась и пыталась, пока не доводила до идеала. Это у меня от нее. И не только это. Еще и медленный, словно у ленивца, обмен веществ.

Мама не парилась. Никогда. И хотя она не была дородной дамой, перевалившей за центнер, за свой лишний вес она никогда не пережила. По ее убеждению — пока ИМТ в порядке, бить тревогу не стоит. И сегодня, как, впрочем, и всегда, она выложит мне на тарелку штуки 3–4 печенья, не меньше. И не то, чтобы заставит меня есть… Я сама съем их и не замечу, а потом буду пыхтя, делать жим лежа, засунув ступни под шкаф, лишенный нижней панели еще дцать лет назад. Древний, бабулин шкаф пережил и не такое.

Поэтому посиделки с претенциозными чашечками с золотой каемкой (у мамы красивый сервиз никогда не пылился на полках или антресоли) я редко принимала с большим энтузиазмом. Лизнешь шоколадку — и на следующее утро плюс кило? Как раз про меня. И эти три печеньки могут самым хитрым способом найти себе убежище в виде некрасивой складки у меня на животе.

— Са-са! — помыв руки и переодевшись в домашнее, я почти сразу попала в капкан маленьких ручек, крепко вцепившихся в мои трикотажные брюки. Сережка покачнулся, но потом найдя опору, косолапо встал и потянул ко мне свои пухлые ручки. — На!

Подхватила братика и легонько подкинула — отчего он залился смехом.

— Пойдем, Сержик. Буду скармливать тебе мамину смерть диабетика.

— Эй! — возмутилась мама, забирая у меня братика и усаживая его в детский стульчик. — Во-первых, ему нельзя такую твёрдую пищу…

— Да шучу я, — поспешно добавила, а то мама, чего доброго, перестанет меня с братом наедине оставлять.

— Я не договорила. Во-вторых, они замешаны по рецепту твоей любимой блогерши ФитоМаши98…

— Фитоняши.

— Из льняной муки, сахарозаменителя и моркови.

— Точно? — прищурила один глаз, пристально изучая снятую с верхушки сероватую печеньку: правая бровь неверующей скакнула вверх.

— Конечно. Я решила попробовать приготовить что-то из твоего чудо-рациона. Скину парочку кг — омоложу себя на пару лет.

Уже собиралась надкусить печенку, но тут же вскинулась.

— Ты? Похудеть решила…? У вас с папой все в порядке?

Мама издала смешок с чпокающим звуком откупоривая пюрешку с перетертой сливой.

— Конечно, я же после родов набрала. Сережка подрос, и с ним стала полегче, и дела в магазине пошли на лад, и мне больше не надо ночами просиживать за компьютером, заедая ночной жор бутербродами… Можно теперь и собой заняться.

Мама уже повернулась ко мне спиной, но в ее голосе не прозвучало ни намека на печаль или раздражение. Не было ни малейших признаков нервной дрожи, как при вранье.

Боже. Из-за сегодняшнего разговора с Владом, я даже собственную мать готова обвинить во лжи. И что, что она вдруг решила сесть за диету, в первый раз за мою сознательную жизнь?

Каждому порой хочется что-нибудь изменить в себе…

6

Наверное, впервые за все 10 лет, я села за уроки только под вечер. Однобокий разговор с Владом оставил неприятное послевкусие.

«В чем прелесть работать на износ, если об этом никто не знает?»

Его слова неприятными колокольчиками звенели в голове. От этого руки опускались впервые за два года, проведенные в новой школе. До этого я была абсолютным нердом, в очках, брекетах и с вечно пушащимися волосами. Одноклассники звонили мне только если лень было заходить в «Дневник. ру», чтобы узнать домашку или когда попадался сложный пример по математике. И я по дурости всем помогала. Особенно часто звонил мой теска — Саша Казанцев. Я, как полная дура думала, что его звонки — повод, чтобы лишний раз поговорить со мной, пускай хоть и о системе уравнений. Я из-за него вытянула свою слабенькую четверку до пятёрки по математике. Но, как говорится, жизнь не жизнь, если время от времени она не бьет тебя обухом по голове, переворачивая представления о мире, о себе и других людях. Не помню, где я это прочитала (может, в интернете, глотая слезы после самого унизительного свидания в мире), но мне запомнилось. После всего произошедшего я смирилась с тем, что жизнь — борьба, в основном без правил, и стала осторожнее относиться к тому, что говорю и что на себя надеваю.

— Ась, а ты уроки то сделала? — поинтересовалась мама ленивым тоном, переключая каналы: она уже уложила Сережу, и пока он снова не проснулся, села со мной на диван, и, явно заметив, что я невидящим взглядом пялюсь в экран, ногтем шкрябая лопнувшую от неправильной стирки термонаклейку, решила привлечь мое внимание — сначала взялась за пульт, а когда я не отреагировала — уже за меня.

— Не до конца.

То есть, совсем еще не садилась.

— Ничего страшного, — мама стиснула мои плечи: по моему лицу нельзя было сказать, что я расстроена, но мама всегда это чувствовала. — Можешь для разнообразия принести одну-две двойки, — мама выставила сначала указательный, а потом средний пальцы. — Не больше.

Она нахмурилась, но так комически неестественно, что я невольно улыбнулась.

— А папа когда вернется из командировки? — вопреки ее, казавшемуся, вечно приподнятому настроению, мама жутко вымоталась за эти дни. Мне она категорически запрещала ночью вставать на крики Сержика — мотивируя это тем, что меня еще ждут бессонные ночи во время сессий в Университете, куда еще нужно будет поступить. И желательно бесплатно.

— Дня через… — мама подняла глаза наверх, проводя расчеты в уме, — три. А что…? — снова эта веселая улыбка. Сбивали с нужной траектории воздействия только синяки под глазами и лопнувшие капилляры глаз. — Соскучилась?

— Не особо, — пожала плечами я. И тут же исправилась, когда повисла неловкая тишина. — Шучу, конечно. Да и ты немного передохнешь. Сходишь в салон, подкрасишься и к тёте Жени на праздничный бокал красного вина.

— Все-то ты знаешь, — мама шутливо щелкнула меня по носу. Тема моего нейтрального отношения к папе была ловко отставлена в сторону. О чем было говорить, когда и так все было понятно? Папа был слишком занят на своей работе, а проводить со мной свободное время он как-то не стремился. — Пойду-ка я немного поваляюсь, пока наша компактная сигнализация не включилась.

Мама подмигнула мне, я улыбнулась. Чувствуя прилив теплых чувств, сжигающих депрессивные настроения до основания.

— А я сяду за уроки, — тоже встала готовая грызть зубами гранит науки.

Мама напоследок потрепала меня по голове, как в детстве, волосы я уже помыла, и они спускались на плечи непослушной волной, так что такая маленькая шалость со стороны мамы была милой, а не раздражающей. Обычно я шарахалась от нее по утрам, когда она пыталась таким образом разрушить весь мой образ. Я шипела на нее, словно котенок, которого пытались погладить против шерсти — а это ее невероятно веселило. Если честно, я и не злилась (может, только совсем чуть-чуть). Лучше уж мама улыбается, чем грустит. Дела у них с папой, вопреки показной нормальности, явно были далеки от идеала. Последние два раза, когда он возвращался домой, он оккупировал диван в гостиной, мотивируя это тем, что Сережа не дает ему нормально поспать.

Попробовала представить, что будет если отец однажды уедет не в очередную командировку, а насовсем. Сердце тревожно сжалось. Но я не смогла точно сказать почему. Буду ли я скучать по нему, как положено дочери, или же мне просто стало жалко маму? Все-таки она его любит… Не может не любить, раз уж мирится с его нежеланием искать работу, которая не требует таких частых разъездов.

Глянула на часы. 21:05. Отлично. Три часа максимум на шесть предметов. Если я не смогу раздвоиться… А я не смогу. Наверняка придется задержаться на час или даже на два. И тогда мама утром застанет восстание живых мертвецов.

Чертов Влад Чернышев! Я обязательно придумаю, как нагадить в твою бочку меда!

И как назло, в голове опять всплыли его слова.

«Что толкнуло тебя на то, чтобы стать патологической лгуньей?»

Ха. Как будто в нашем мире есть особый выбор…

Это в пословице «Встречают по одежке, а провожают по уму» — главный акцент делается на интеллект и содержимое черепной коробки. А на деле все обстоит немножечко иначе. И между двумя частями, казалось бы, логичного вывода, втискивается другой контекст.

Встречают по одежке. Раз.

Составляют мнение, толком не капнув глубже. Это два.

А потом провожают. Это три.

Не знаю, как у остальных, но я обожглась на заблуждении, что человека любят за богатство внутреннего мира.

Я еще помню, как это было…

7

— Давай, сначала сходим в кино, а потом, может, посидим в кафе…

Казанцев, не успел подойти ко мне, как сразу сгреб меня в охапку и поцеловал.

И в этом не было ничего романтичного: его язык грубо скользнул мне рот, отчего по телу прокатилась волна подступающей рвоты. С которой я едва справилась. А после, освободив руки, отпихнула (по крайней мере, сделала попытку), парня от себя.

— Ты, чего больной?!

Зарождающиеся романтические чувства, которые я лелеяла не первый месяц, будто подрезали на корню.

— А че? Ты же сказала, что сделаешь за меня пробную контрольную…

— Я говорила о свидании! Встретимся, погуляем вместе! — повторила дословно то, что сказала ему по телефону вчера вечером, и даже отступила на шаг, чтобы Саша снова не выкинул нечто подобное.

— Свидание с тобой? И ты думала, я соглашусь?

— Я-я думала… — немного растерялась. То, что сейчас произошло, и то, что он сказал… Просто не вязалось одно с другим.

— Когда ты сказала, что заместо шоколадки за работу, хочешь встретиться, я решил, что могу разделаться с этим. Этим, — он показал сначала на мой рот потом на свой.

Я скривилась: кислый привкус чесночных сухариков все еще был у меня во рту.

— Постой-ка, — не очень умный, но высокий и красивый (и что важно со здоровой кожей) баскетболист наконец-то уловил мое настроение. — Ты подумала, что я действительно пойду на свиданку? Появлюсь в людном месте? С тобой? Да ты еще тупее, чем Марьяша….

— К-какая Марьяша? — такое явно оскорбление зацепило меня и начало пускать корни в сердце — надо было срочно переключиться, пока Казанцев не начал вслух перечислять мои недостатки. А то я точно расплачусь.

— Коржик, — бросил он. И в голове сразу всплыл образ заучки (моего клона, так сказать) из параллельного класса.

— О. Ясно, — коротко ответила я. Подступающие слезы моментально высохли, а между нами будто рухнула стена, которую даже электропила не распилить. Правда горло еще пекло от копошившихся в груди огорчений.

Как ни странно, эти бессвязные реплики почти двухметрового парня сложили для меня довольно ясную картинку. Видимо, не зря я корпела над уроками больше, чем зависала в соцсетях и сушила мозг перед бесчисленными реалити-шоу.

Даже задавать экстра-вопросы не понадобилось. Все и так было ясно. Саша решил, что, если засунет свой язык мне в рот, я растаю и буду оставшуюся неделю до летних каникул добровольно делать за него домашку, в свободное время предаваясь фантазиям на тему: «Саша + Саша». Именно это он, очевидно, проделало со вздыхающей по нему Марьяной Коржиковой. Да уж… Ну у него самомнение.

Развернулась и пошла прочь.

— Эй, так ты сделаешь за меня контрольную или что?

Вскинула правый кулак вверх и оттопырила средний палец.

Да… Выглядело это эпично по всем меркам. И, возможно даже, что об унизительном недосвидании не узнал никто из моего класса. Так как Саша не получил от меня никакой внятной реакции. Но я так этого не узнала. Придя домой в тот день, я проревела в подушку часа три. И до того накрутила себя, что у меня поднялась температура, и фейковый больничный, на который я хотела сесть, стал самым настоящим.

Так закончился мой последний день в старой школе. А во вторую гимназию уже поступила совсем другая девушка. Дурнушку-Сашку я спрятала глубоко внутри себя. Даже маму заставила называть себя Ася.

И вот теперь очередной урод из класса пытается составить обо мне собственное мнение…

И я знаю, что я не должна быть напугана. Старых фоток, где я +7,5 кг, в очках в уродской оправе, с прямым пробором и совершенно кошмарными бровями, доставшимися от отца, не существует ни на моей страничке, ни на страничке моей мамы. К тому же я всегда могу сказать, что та Саша — всего лишь моя полная тезка.

Успокоила себя, ровно настолько, чтобы закончить уроки, подготовить на завтра аутфит и сумку. Но стоило принять ванну и лечь спать, удобно вытягиваясь на кровати и стискивая подушку-обнимашкув форме кота, похожего на полено, как рой мыслей накинулся на меня, словно взбешенные воровством меда пчелы.

А что, если он начнет потихоньку распространять слухи (Да! Именно слухи! Правда у каждого своя! Моя правда не признает ничего, что скажет Чернышев, даже если это и есть истина)… Там шепнет, там недоговорит, там сделает многозначительную паузу… И все. Моему имиджу настанет полный кабздец… Крах. Окончательный и бесповоротный…

Нет. Я не должна быть напугана. Не должна. И я не напугана! Просто раздражена. И… я должна убедиться, что родители Чернышева Влада никак не знакомы с моими или с их друзьями — которые могли сочинить басни о моем фееричном преображении.

Решено! Через бабушку узнаю его точный адрес и заявлюсь к нему домой. Посмотрим, что за секреты прячутся у него по углам…

Только нужно придумать какой-нибудь предлог. Убедительный и нейтральный, чтобы Чернышев, не дай Бог, не решил, что он мой краш.

Стырить у него карандаш?

Нет, мелковато. Да и не факт, что смогу провернуть такой финт незаметно. Клептоманские наклонности я за собой не замечала, да и сверхскорости или невидимости у меня тоже нет… А если Влад поймает меня у своего рюкзака, решит еще, что я ему по старинке пытаюсь всучить любовную записочку.

Или… незаметно добраться до его тетрадки с Д/З, пофиксить правильные ответы, дождаться его тотального позора и жирной двойки в дневнике. А после впорхнуть в его квартиру этаким ангелочком. «Мол, видела, как тебя пропесочил учитель… И решила протянуть капучино мира и предложить свою помощь с…» Математикой? Русским?

Нет. Этот план Наполеона так еще многоходовочка, требующая колоссальной удачи и навыки Копперфилда. Просто так не провернешь. Слишком много переменных… Нужен длительный доступ к его записям, которые еще неизвестно существуют ли…

Или по классике. Завалиться к нему в стиле «Это третья улица Строителей, дом 25, квартира 12?». А что? Скажу, что живу в таком же доме, на таком же этаже, просто из-за недосыпа тройку на доме приняла за… восьмерку, к примеру…

Нет, блин! Он же знает, на какой улице я живу! Очень сомневаюсь, что мы с ним живем где-то поблизости. Наверняка столкнулись бы…

Перевернулась на другой бок, скидывая подушку на пол.

И чего я вообще зациклилась? Чилл, Ася. Игнор — лучший способ показать, что твоя кожа пуленепробиваемая.

Буду вести себя так, будто того разговора в столовой и вовсе не было. Вот и все.

Или…

Просто с ноги открою дверь квартиры четы Чернышевых, и припру Влада к стенке. Фиолетово, что он подумает. При нем я могу и не играть милашку. Да и нет у меня в шкафу, если разобраться, гниющих скелетов или замаринованных отрубленных голов. Ничего такого, услышав которое охают и ахают «НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!». Я вообще сомневаюсь, что на этом можно хайпануть. Многие гадкие утята к старшим классам расцветали, превращаясь не в просто в лебедей, а в настоящих павлинов! Я одна из.

Мозгами я, это понимала. Но сердце продолжало вздрагивать, а ладони потеть. И я никак не могла уговорить свое тело подчиниться голосу разума.

Так и не придя к единому решению, закрыла глаза, представила далекий остров посреди бескрайних вод океана и принялась считать аборигенов, прыгающих через упавшую пальму. Ближе к сотому загорелому человечку мое сознание начало таять, и я уснула.

8

— Ты выглядишь усталой…

— Да неужели, — процедила я в ответ. Лицо по привычке выдало улыбку, и гримаса явно вышла криповой. Раз уж подруга невольно отступила назад. — И с чего ты так решила?

— Н-не знаю, — Настя даже запнулась, явно не ожидая от меня такой реакции. — Прости, если обидела. Просто показалась, что ты выглядишь как-то не так. Улыбаешься меньше.

— Да ладно, — смягчилась я. — Ты не так уж и не права. Сережка сегодня пару раз просыпался.

— Понятно.

В груди сжалось от вранья. Но не могла же я сказать, что я пол ночи ворочалась, думая о Владе. Не конкретно о нём-о нём, а о том, что он вчера ляпнул. Из-за его невинного замечания, весь день скатился будто под колеса трактора. За уроки я села поздно, еле уснула. И впервые за 2,5 года проспала! Поэтому на голове, вместо идеально уложенных выпрямленных волос у меня был аккуратный пучок, подколотый китайской шпилькой (которой если что можно ткнуть одного обнаглевшего субъекта под ребра или в глаз).

Коснулась заколки, проверяя на месте ли она, или я спросонья воткнула в волосы карандаш или того хуже — дешевые палочки для вока.

Нет. Все на месте. Может и правда, у меня сегодня взгляд какой-то не такой… Жаль нет зеркала поблизости — то старое, что было в нашем маленьком тропическом уголке (расширении коридора напротив кабинета биологии, уставленным кадками с растения, в основном папортниковые и суккуленты) давно убрали.

— Эй! Рома! — завидев свое ученика на дому, она радостно замахала ему, едва не прыгая от восторга. Повернулась, чтобы убедиться.

Да. Это Роман Кравченко. Нечасто можно его заметить в школе за 20 минут до начала занятий.

Интересно, что побудило в нем такую жажду знаний?

— Привет, — он улыбнулся во всю ширь рта, а потом наклонился и…

— Воу!

Настя и Рома прервали короткий, целомудренный поцелуй отпрянули друг от друга и смущенно отвернулись. Рома принялся искать что-то (видимо очень важное) в своей сумке, а Настя стала с преувеличенным интересом разглядывать листья фикуса Робуста.

— Прости. Просто не ожидала, — не хотела смущать подругу. — Я думала, он тебя бесит…

Конечно же, я так не думала. Просто Торихина часто это повторяла, и я решила ей подыграть.

— Ну вот как-то так, — промямлила она, краснея еще больше, и наклоняясь ближе к цветку понюхать несуществующий бутон.

— Вот это новости… — в первые за утро улыбка не выглядела так, будто её растягивали на дыбе.

— Только никому! — встрепенулась Настя, так резко выпрямившись, что чуть не уронив цветов. Ее темно-русые волнистые волосы растрепались еще больше. — Если Кашернова узнает мне крышка!

— Причем тут Ангелина? — нахмурилась. Надеюсь, в наклевывающемся романе Настюха не занимает одну из вершин треугольника…

— Ну ты же в курсе, что она с Пешковой и Фубовик и Незрицкой уже застолбили себе в пару на выпускной самых сасных мальчиков нашего класса. Начиная с Чернышева!

Смешок вырвался сам по себе.

— Чернышев во главе списка? Или они его с конца составляли?

Настя наклонила голову к плечу и округлила глаза, будто спрашивая, не чокнутая ли я?

— Искренне не понимаю, ЧТО в нем такого, — небрежно бросила я, поправляя кадку с крошечным миртовым деревом на подоконнике. Так и хотелось схватить его и унести домой. Наличие жёлтых листиков красноречиво говорило: вряд ли кто заботится о том, чтобы растение получало достаточно влаги. Хорошо хоть догадались поставить на свет.

— Как что?

Повернулась к Насте.

О. Мы все еще застряли на теме Влада. Я бы охотнее поговорила о маленьком дереве счастья.

— Он симпатичный, даже красивый. Высокий, мускулистый, но не перекаченный, — прикусила губу, чтобы снова не фыркнуть. Интересно, она, что его кубики пересчитывала? — К тому же умный. И вы бы были замечательной парой!

Ах, вот откуда ноги растут у этих дифирамбов… Я уж подумала, что тут у нас мексиканские страсти: «Начала встречаться с парнем, чтобы ближе подобраться к его другу, от которого без ума»…

Возвела глаза к потолку, но проигнорировала последнее утверждение. С моим мнением по этому вопросу Торихина уже ознакомлена.

— Умный? Чернышев? Если у него в облаке телефона находиться голая фотка директора, в какой-нибудь пригодной для шантажа позе, то это не делает его умным!

Упс. Кажется, я сказала то, что действительно думаю.

Настя еще большее округлила свои и без того круглые зеленые глаза.

— Вообще-то, — мятное дыхание защекотало ухо, я вздрогнула. Но не отступила. — У меня есть такая фотка… Только не в цифровом виде.

— Я так и знала!

Повернулась на каблуках. И это была моя ошибка. Он оказался слишком близко. Теперь я даже могла разглядеть едва заметную родинку на его левой щеке.

Неудачное время шарахнуться в сторону, когда позади тебя стоит фикус в огромной кадке. Не удивительно, что я потеряла равновесие. Настя охнула вместе со мной, но я по счастью (если можно так выразиться) не переломила стебель своей задницей и не поцеловала пол, потому что Чернышев, хоть и не состоял ни в одной из спортивных команд нашей школы, имел неплохую реакцию. Едва я опасно покачнулась в сторону — он удержал меня в вертикальном положении. Но и у этого была своя цена — всю биологию и пол математики я ерзала на стуле от фантомных ощущений прикосновения его пальцев к моей талии.

Он хоть и не сдавил мой бок слишком сильно — все же надо будет проверить выскочили ли синяки. Может, он мне вообще аппендикс повредил ли еще что — странной щекотке в животе и перепадам температуры (меня бросало то жар, то в холод все сорок минут с небольшим) должно быть разумно объяснение.

— Соколова.

— А? — оторвала взгляд от тетрадки и непонимающе уставилась на… бабушку? Не поднялась, а где Сергей Анатольевич? И почему я не заметила, что его заменяет бабушка?! Все. Сегодня прихожу домой, делаю уроки и… сразу спать.

— Что за «А»? — губы бабушки сжались в тонкую линию. Она так недовольно посмотрела на меня, что нельзя было даже предположить, что мы родственники.

— Вы что-то хотели, Регина Егоровна?

— Так-то лучше, — кивнула она.

Я уже готовилась к тому, что она вызовет меня к доске решать пример. Но сфокусировав взгляд, я сразу поняла, что что-то нет так — доска была чиста.

— Я заметила, что ты, сидишь одна. А я очень ценю в людях способность к правильной организации пространства.

Не поняла, как вяжется одно с другим. Но на всякий случай кивнула.

И тут прозвучало худшее:

— Чернышев.

— Да, Регина Егоровна.

Пхф. Подлиза.

— Ты тоже сидишь один. Пересядь.

— Как скажите.

ЭЭЭЭ?!

9

А где протесты? Где го хамское: «Sorry, don’t speak Russian» или «Ага, щас!». Хоть он такого никогда не говорил, но все же… Где лозунги: «Свобода! Равенство! Братство!»?

— А…

Открыла рот и тут же захлопнула: взгляд бабушки, казалось, мог разрезать сталь, словно нож кусок свежеиспечённого хлеба. Спорить не вариант. А то вполне всплывет вопрос: «Почему, Вы, милочка, решили, что можете стать исключением из правил?» К любому из ответов сразу плюсуются три листа допзаданий. И не с примерами: «2+2=4». Бабушка никогда не повышала голос, не писала замечаний в дневник, не жаловалась классному, не ставила неуд за поведение. Она давала дополнительные задания. Обязательные к выполнению. И ко все ученикам старше 8 класса обращалась на «Вы», используя имя в полной форме или просто фамилию. Никаких Вась, Петь и Людочек.

Это, приходя ко мне домой бабушка могла показаться божьи одуванчиком. С указкой и у доски это был совершенно другой человек. С которым пререкаться — себе дороже. Неудивительно, что наш никогда несмолкающий «11-А» молчал, словно на отпевании покойника.

— Вот и славно, — бабушка смахнула невидимую соринку с уголка глаза. Как будто подмигнула мне. Не-е-е-е-т… Это уже паранойя. У мироздания и всех, к нему причастных, нет глобального плана «Свести Владислава Чернышева и Александру Соколову», — с этим разобрались. Откройте учебники на стр. 139. Сегодня, мы продолжим…

Чернышев сел рядом, и меня обдало запахом ее одеколона. От него так же пахло кожей, хотя он сегодня был… В белой рубашке? За окном метеоритный дождь и через 24 часа, максимум, наступит конец света? Этот утконос не одевался в форму с 1 сентября!

— А я думала у тебя аллергия на чистый хлопок, — шепотом заметила я, отворачиваясь и отодвигая стул. Я не буду возмущаться такими перестановками, но никто не помешает мне определить границы моего личного пространства. Я — центр, а моя полусогнутая рука — радиус. Жаль, нельзя еще добавить колючую проводку и пустить ток.

— А ты забавнее, когда говоришь правду, — ответил он. У меня слуховые галлюцинации, если я только что услышала визг железных ножек стула?

Нет, Ася, не поворачивайся. Нет, ты же не в мозгоатрофирующем низкопробном сериале. Глядкам-переглядкам не бывать!

Поздно. Мне нужно было убедиться, что пакт о неприкосновенности границ, о котором понятие не имеет другая сторона, не нарушен.

Повезло — Влад лишь подвинул стул ближе к свой парте. Повезло, да не совсем — он перехватил мой взгляд и усмехнулся. И… О, Святая Афина Паллада! Открыл свою тетрадку на девственно-белой первой странице и начал записывать дату и тему урока. Мне кажется, такого не случалось за те шесть месяцев, что он учился здесь…

— Кхм.

Бабушкин многозначительный кашель не предназначался мне конкретно, но я не стала рисковать и поднимать глаза, чтобы проверить, смотрит она на меня или нет. Схватила учебник и, спешно шелестя страницами, открыла нужный параграф.

Выкинув из головы все лишнее, погрузилась в формулы, успокаивая себя тем, что сидеть с Чернышевым мне придется только на математике и только пока Сергей Анатольевич на больничном.

Ага, как говорится, мечтая, не забудь купить губозакаточную машинку. Так, на всякий случай.

Мой «всякий случай» настал на втором уроке по истории. Когда Чернышов наглым образом уселся за мою парту.

— Эй..! — уж было возмутилась я, но пришлось понизить голос и натянуть дружелюбную улыбку, так как за нами могли наблюдать. Кашернова точно перестала слать смс-ки. Это понять было несложно, звук она никогда не выключала. — Это была разовая акция.

Черная бровь подпрыгнула вверх, а рот тронула легкая усмешка.

— Ага.

Сказал «Ага» и все равно его упругая задница (вполне возможно, и не упругая, мне почем знать, может, оптический обман) оккупировала место слева от меня.

— Мы будем сидеть вместе только на математике. И только когда Регина Егоровна будет вести урок.

— Ага.

— Ты меня понял? — кончики пальцев уже покалывало от копившегося раздражения.

— Ага.

— А-р-р, — захотелось взорваться и выпустить пар. Прямо здесь и сейчас. Плевать на всех. Плевать на все.

Набрала в грудь воздуха и…

— Ага, папа. Понял я все куплю.

В первую секунду я растерялась, и праведный гнев смешался со смущением, изрядно поредев.

— Папа?

— А? Что, прости?

Влад вытащил беспроводной черный наушник (который я, к своему стыду, только заметила) и внимательно посмотрел на меня.

Сгореть бы. Да не вампир, чтобы гореть на солнце. А от стыда только горят щеки, словно мясо с кровью.

— Ничего, садись.

Решила, что повторять нет смысла. Зачем? Он ведь все равно сделает все по-своему. Хотя бы для того, чтобы меня позлить.

Лучше пойти другим путем.

Дождалась, когда прозвенел звонок и Будковская Валентина Ивановна, поздоровавшись со всеми, займет свое место у доски с развернутой картой, с разноцветными красными и синими стрелочками, обозначающими войска оппозиционных сторон.

— Сегодня мы…

Моя рука методично взметнулась вверх.

— Валентина Ивановна…?

— Да, Ася.

— Могу я пересесть?

Будковская поправила очки и перевела взгляд с меня на моего соседа. А Чернышев, черт с ногами из Ада, сидел, словно пай-мальчик, записывал тему и даже взгляда не поднял. Не опоздал. Надел форму. Да еще и пишет в тетрадочке с энтузиазмом первоклассника. Нимба над головой только не хватает с неоновыми буквами «Образцовый ученик».

— Прости, Соколова, — историня выпрямилась, взяв со стола учебник. — После звонка никаких «Можно пересяду» или «Можно выйти». Не надо превращать урок в балаган.

Почти на рефлексе повернулась в сторону Влада Чернышева.

Воу. Вот бы она так холодно и отстраненно с ним разговаривала…

Он, что, и правда, какой-то… Особенный? Неприкасаемый? Что у него есть, чего нет у меня? Ну, кроме очевидного, конечно.

Ну ничего… Я раскрою твой секрет, каким бы он ни был. Уж поверь мне. Досконально вымету твой шкафчик с тайнами, если понадобится.

— Что? — Влад почувствовал направленный на него взгляд и повернулся ко мне, чуть склонив голову.

— Ни. Че. Го, — проговорила по слогам, не забыв при этом широко улыбнуться.

Осталось только придумать, как ненавязчиво пригласить себя к нему домой…

10

Остаток дня пыталась, честно пыталась, вести себя с Чернышевым как можно сдержаннее. Даже больше. Улыбки, легкое похлопывание ресницами, «нечаянные» прикосновения. Но реакция была совсем не такая, как я ожидала. Никаких предложений «Может, зайдешь ко мне на чай с банками?» или «Гоу ко мне. Чекнем мою новую игруху» так и не поступило. Напротив, Влад отодвинул свой стул от меня настолько, насколько это было вообще возможно, будто между нами уселся невидимый ученик на невидимом стуле.

Черт, а это был самый легкий способ проникнуть в его квартиру…

— Влад… — буквально промурлыкала, кончиком пальца касаясь манжеты его рубашки. — Я тут не совсем поняла…

— Что?

— … К пятничным дебатам будем готовиться так: каждый из вас напишет утверждение, подходящее к герою Тихого Дона, выпишет отрывки из рома, подтверждающего его и…

— Эм… — замялась. Литература не совсем подходящий предмет, чтобы строить из себя глупенькую почти блондинку. — Да все, в частности. Эта эпопея та еще скукотень… Вообще не представляю, как я буду делать домашку на Пятницу…

— Гугл в помощь. Ну или Яндекс, — Чернышев не парился переписыванием. Просто сфоткал таблицу и все.

— У меня роутер накрылся. Слетели настройки маршрутизатора, — я собиралась идти до конца. Раз я пережила муки бесполезного флирта, я дожму это твердолобого неандертальца.

Глаза Влада на секунду округлились, чтобы потом с подозрением прищуриться.

Пожалела, что не выдала что-то типа «Да Гугл выдаст секстиллион страниц. Как я найду то, что мне нужно? Да еще эта дурацкая всплывающая реклама… А вдруг я нечаянно словлю какой-нибудь вирусняк… И вообще я с компьютером на «Вы» и шепотом…». Потому что слово «маршрутизатор» никак не вязалось с жалобной фразой в стиле «Коть, помоги-и-и», или что там говорят хитрозадые девушки, когда лень разбираться самой?

Пауза длилась недолго. Влад очень быстро нашелся с ответом.

— Введи в адресной строке IP 192.168.0.1 или 192.168.1.1. Потом Enter. Логин и пароль — «админ» английскими буквами.

— Пробовала уже.

— Вызови мастера.

— Не берут трубку.

Влад снова внимательно на меня посмотрел. Потом вздохнул.

— Ладно, я могу к тебе…

— Нет! — повысила голос и получила недовольный взгляд от учителя. Пришлось ввернуть: «Григорий не был законченным подонком, просто это любовь!», чтобы она решила, что мы обсуждаем книгу, и повернулась обратно к доске, где ее каллиграфическим почерком появлялись названия столбцов и строк. — В смысле… Может, я к тебе приду. Воспользуюсь твоим компьютером. А еще лучше — подготовимся к лит-ре вместе!

Да. Это был бы гениальный план, если бы не одно «но»…

— А разве Настя Торихина не твоя подружка? С ней и делай домашку. И ее компьютер юзай. Я тут каким боком?

Чернышев хоть и говорил таким же шепотом, что и я, но мне показалась будто это услышали все. И теперь не только он ждал внятный ответ.

Прикусила губу.

Нет. Я, не настолько отчаялась, чтобы разменивать свое достоинство ради маленькой мести. Никаких «Во Ай Ни», «Ай лав йу» и «Дайсуки3» он от меня не дождется. «Ты мне нравишься» тем более…

Звонок спас меня от необходимости отвечать. Вскочила с места, покидала свои вещи в сумку и, не оборачиваясь, быстрым шагом направилась к выходу. В коридоре ускорила шаг, чтобы даже Настя меня не догнала. Я ведь знаю, что тогда будет. Еще одно «Ну, и как тебе сидится с нашим классным красавчиком?» — и я точно сорвусь.

Я терпела его весь день не для того, чтобы подцепить на крючок, а чтобы банально ЗАБРАТЬСЯ В ЕГО КВАРТИРУ! И пусть это звучит так, будто я собралась стащить его плазму, компьютер или супердорогую электрическую мясорубку. Мне просто хотелось узнать хоть что-нибудь, из чего можно было бы извлечь выгоду и прекратить его намеки.

Ему сразу резко расхочется подвергать мое поведение психоанализу, если у меня будет что ответить.

Остановилась в двух шагах от учительской.

Похоже, придется воспользоваться джокером, на свой страх и риск.

— Ба…! — распахнула дверь, и уже приготовилась выбить из колеи Регину Егоровну своим коронным «бабушка». По крайней мере, в первый год моей учебы здесь, это срабатывало: бабушка прерывала меня на полуслове (хоть все учителя и знали, чья я внучка) и отводила в сторонку для мирных переговоров. В этот момент я могла попросить о чем угодно.

Повезло. Впервые за два дня…. Ого, я уже забыла каково это, когда что-то следует по своей траектории, кардинально не меняя сторону движения.

В импровизированной «комнате отдыха» для учителей (по-другому назвать нельзя, диван здесь стоял даже круче, чем у меня) никого не было. А журнальчики рядком стояли на полке — бери не хочу. Вообще, не понимала, зачем этот пережиток прошлого, когда есть интернет, «Дневник. Ру» и планшеты с ноутбуками. Но сейчас мне это даже и на руку, что директор не принял кардинального решения оцифровать всю документацию.

Подошла к столу над полкой, быстро пробегаясь по названиям на корешках. 8, 9, 10, 11-А. 11-Б! Бинго!

Вытянула журнал в зеленой обложке с желтоватыми листами и открыла его на разделе с личной информацией.

Пронеслась мысль, что можно было сделать проще и спросить если не Рому (через Настю, естественно), так нашу классную Анну Викторовну. Но некуда было отступать. За моей спиной, конечно, не целая Москва, но мой размеренный, упорядоченный мир уж точно находился под угрозой.

Нашла Чернышева в конце списка. Октябрьская? Так это и не так далеко от меня!

Знакомые голоса учителей приближались. Некогда было искать бесхозную бумажку или доставать тетрадку. Записала адрес на ладони и захлопнула журнал как раз вовремя.

— Соколова?

Развернулась, натягивая улыбку.

— Здрасьте. Я искала…, — окинула взглядом вошедших и выпалила имя-отчество из отсутствующий. Первое, пришедшее на ум: — Сергея Анатольевича?

— Здесь ты его точно не найдешь, — мягко улыбнулась классная мама «11-А», остальные не были настолько открыты мысли, что я зашла сюда в поисках учителя, а не затем, чтобы переправить 3 на 5. Но они хмуро молчали. — Караев на больничном.

— Спасибо, — пробормотала и медленно прошла к двери. Правильно, пусть думают, что ничего криминального я тут нет совершала, что, по сути, и было правдой.

Обогнув учителей, шмыгнула за дверь и громко выдохнула.

— Исправляла 3 на 5 или наоборот? — опять Влад. Опять с наглой улыбкой.

Капец…. Он, что следил за мной?!

Но ничего, недолго тебе вот так улыбаться. Неожиданно нагряну к тебе с проверкой и посмотрим, кто будет блестеть своим набором из 32-х зубов…

11

Сегодня все отвлекало от злополучного «Тихого Дона». Сидела по-турецки на диване с книжкой в руке и с тетрадкой-черновиком для выписывания отрывков, пригодных для внесения в таблицу, — в другой. Сережа оставил попытки выдернуть ее у меня из рук и теперь просто сидел рядом, пища мне в ухо резиновым чебурашкой, под аккомпанемент клацанья, которое издавали мамины пальцы, бегающее по черным клавишам.

Не выдержала, захлопнула книгу и забрала раздражающую игрушку из пухлых пальцев.

Сережа надулся и покраснел.

— Ма-а!

Мама оторвалась от экрана ноутбука. Сначала она хмуро посмотрела на меня, но потом ее взгляд заметно смягчился. И заговорила она достаточно спокойно (к тому же, я уже вернула игрушку маленькому ябеде, которую он тут же бросил и, виляя попой выполз из комнаты).

— Если мы тебе мешаем, почему не занимаешься в своей комнате? — конечно, мама у меня совсем не так проста или глупа, несмотря на довольно открытые, без резких контуров, чертах лица. Она не могла не заметить, что я битый час вздыхаю над эпопеей Шолохова. И, возможно, сама немножечко действую ей на нервы. — Я ведь именно для этого покупала тебе дверь с замком. Чтобы ты могла закрыться ото всех. В том числе, сберечь свои вещи от вандализма со стороны младшего брата.

— Он мне не мешает! — возмутилась я. Что за инсинуации?

Мама улыбнулась.

— Ничего в этом страшного нет. Ты не представляешь, сколько раз я мечтала об отдельной комнате, с задвижкой с внутренней стороны. Ты же знаешь, у меня в твоем возрасте был брат-погодка и двое младших сестер. Порой я даже сердилась на маму за ее мечту о большой семье. И я не хочу, чтобы ты сердилась на меня. Я рожала Сережу для не для того, чтобы усложнить тебе жизнь.

Ого. С чего такой серьезный разговор…? У меня таких мыслей даже не возникало. При том, что мама почти не позволяет мне мыть, кормить и укладывать Сережу спать — только если я сама прошу ее.

— Мама, Сережа, правда, мне не мешает, — поменяла позу, опустив ноги и придвинулась ближе, чтобы коснуться ее руки. — Просто…

И что сказать? Явно не про то, что я раздражена насчет Влада и подсознательно растягиваю вроде бы легкое задание, чтобы не идти к нему домой — я ведь так и не придумала оправдание. А являться без приглашения и предварительного звонка — вверх наглости.

— Терпеть не могу… Этот «Тихий Дон»!

Мама прыснула.

— Я сама, если честно, в свое время только половину прочитала. «Война и мир» как-то больше впечатлила. А почему бы тебе… — тонкий палец провел невидимую черту под нижней губой, — не воспользоваться интернетом? Или помощью друга?

— Точно! — вскочила, уронив с колен учебник. — Спасибо, мама!

Чмокнула маму в щеку и вылетела из зала. Потом на той же скорости вернулась обратно, чтобы подобрать учебник и забрать тетрадку с ручкой.

Начала впрыгивать в свои самые удобные «прогулочные» джинсы — в те, в которых хожу в магаз — как вспомнила, что я же решила, позвать Настьку с собой, а она, соответственно, — притащит Рому. И все это под соусом «Мы пришли делать коллективное задание по литературе». А значит, я не могу прийти в растянутом свитшоте и линялых джинсах. Сегодня выдался достаточно теплый день, но идти в простой куртке не хотелось. Достала свое еще не выгулянное бежевое пальто. К нем идеально подходил мой светлый комплект — кроп-топ с косами, опоясывающими плечо, и широкие брюки-палаццо с втачным поясом на резинке. Благо солнце высушило большую часть грязи, и можно было не бояться трудно выводимых пятен.

Легкий макияж в тон, немного лака, линзы — и я была готова покорять всех и вся. Что говорить, красивые вещи — стали тем самым счастливым пятаком, придающим уверенность и увеличивающим шанс на удачу. Кого пропустят первую в метро — ботанику в жутких очках, с косичками и прямым пробором, или девушку с отличными волосами и в запоминающемся наряде — в меру соблазнительным, и, в том же время достаточно приличным? Ответ очевиден, как ни крути.

До входной двери старалась добраться максимально бесшумном и быстро. Не то, чтобы мама делала мне какие-то замечания по одежде (вето было наложено только на супермини, чулки-сетку и топ-трубу). Мама понимала, что для меня важно, и доверяла мне. А вот Сержик другое дело.

— Са-Са! — послышался радостный крик и стук маленьких коленок о пакет.

Обернулась.

Сережка улыбался во весь рот, показывая целых два передних зуба. Вот он встал, держась за стену, сделал пробный шаг, качнулся и снова опустился на четвереньки. И припустил словно выпущенная ракета.

Я уже мысленно приготовилась к пятнам неизвестного происхождения на своих новых брюках. Но мама вовремя перехватила его поперек живота и крутанулась на месте, вызывая у брата хохот, и громко с надутыми щеками поцеловала его в щеку. Это был мой шанс, и я им воспользовалась. Схватила сумку, впрыгнула в ботильоны — и на выход. Только спустя два пешеходных перехода поняла, что забыла позвонить Торихиной.

— Хай! Ты сделала домашку по литре? — спросила без прелюдий, замедляя шаг и осторожно минуя по доскам те лужи, которые упорно не хотели высыхать под неестественно теплым для начала марта солнцем.

— Так сегодня ж Среда. А сдавать его только в Пятницу… — медленно проговорила подруга. Я услышала посторонний шум, а потом шелест страниц.

Закатила глаза: как будто есть какое-то правило не делать уроки наперед.

— И что? Сделаем заранее. Можешь даже взять своего Романа. Встретимся и решим, куда…

— Я бы с радостью… — в ее тоне послышалась «но», и я остановилась. — Но я еще математику недоделала…

— Можешь списать у меня!

— И проект по истории…

Вот тут я точно не помощник.

— Его же нужно было сдать еще в Понедельник! — я даже разозлилась на подругу за то, что она не попросила моей помощи, и только потом вспомнила, что она никогда не просила. Да и подругами мы были не то, чтоб близкими.

— Просто так получилось. Я договорилась с Валентиной Ивановной сдать его в этот Четверг. То есть завтра, а у меня готова только половина. Так что, прости, но на литру времени совсем нет.

— Забыли. Делай свой реферат. Пока!

Вышло грубо. Но я решила извиниться перед Торихиной завтра.

Злилась я прежде всего на себя, за то, что первым делом не позвонила, просто признаваться в своей глупости не хотелось. Вот и немного сорвалась. Ничего, коробка Рафаэлло сгладит горечь однобокой ссоры.

12

До нужного дома добралась быстро. Даже слишком быстро.

Но не садиться же на грязную скамейку на автобусной остановке (возле кованых ворот въезда во двор) в кремовых штанах, чтобы обдумать, что я скажу, когда Чернышев откроет дверь. После осмотра сумки выяснилось, что я не взяла с собой ни учебник по литературе, ни тетрадку. Придется придумывать другое оправдание.

Постояла с минуту, но решила довериться самой себе — что скажу, то и скажу. А последствия — к черту! На этой неделе все шло не по плану. Нечего и продолжать что-то планировать.

Глубоко вдохнула и выдохнула. Нажала кнопку звонка.

Странно для такого частного дома, похожего на мини-особняк. Ожидаешь навороченный домофон с видеокамерой, будку охраны. А не просто… звонок.

Расправила плечи, как только увидела (хотя скорее услышала), что дверь дома открылась.

Тот, кто открыл ворота, удивил меня больше, чем дом Чернышева. На секунду я даже подумала, что ошиблась адресом.

— Сергей… Анатольевич?

Да-да. Передо мной стоял мой математик. И еще один интересный фактик — он являлся директором нашей школы. А математику преподавал только у 11-х классов. Теперь понятно почему.

— Не боишься застудить почки, Соколова, — строго, но не без улыбки, спросил он.

Сразу захотелось натянуть свой кроп-топ (хотя по факту он открывал не больше пяти сантиметров кожи) до колен.

— Здравствуйте, — улыбнулась в ответ, кутаясь в плащ.

— Ты ко мне?

А вот это сложный вопрос… Зависит от обстоятельств. И от того, перепутала я адрес, когда переписывала его из журнала или нет…

Пауза затягивалась и становилась подозрительно-неловкой. Еще чуть-чуть и брови Караева поползут вниз, и он начнет одну из своих нравоучительных речей.

— Да-да, — энергично закивала, в подступающей панике осознавая, что у этого «да-да» продолжение еще далеко до оформления.

— Проходи тогда.

Фух… «Зачем» не прозвучало пока. Придумаю что-нибудь.

Правда расстояние от ворот до входной двери как-то быстро закончилось. Меня впустили в светлую прихожую, пахнущую уютно… каким-то деревом. Может, кедром? И хлебом. Снаружи дом выглядел намного помпезнее, чем внутри. Ожидаешь мраморный пол, скульптуры, огромную люстру. А не стены, обитые деревом, довольно простые арки над дверными проемами и резную лестницу без позолоты. Больше похоже на скромный охотничий домик — даром, что двухэтажный, чем на жилище главного человека в школе.

— Проходи. Чаю выпьешь, согреешься и обсудим твое дело, — мне любезно предложили пару плюшевых тапочек.

Последовала за Сергеем Анатольевичем — от прихожей направо — на запах хлеба.

Теплые тона всего дома отразились и здесь. Кухонный гарнитур и остальная утварь, хоть и выглядели не приветом из СССР, были выполнены в той же бежевой гамме. И дверцы… из дуба? Единственное исключение составляли холодильник и каменный стол. Вот это я точно знаю купили не за десятку в ближайшем мебельном. Мама как-то хотела купить нечто подобное, но как увидела цены расхотела — цена одного такого стола была выше, чем всей нашей кухни, и это вместе с холодильником.

— Садись. Тебе чай или кофе?

— Кофе, пожалуйста.

Присела на краешек стула и тряхнула головой, пытаясь собраться.

Так… И зачем же я пришла…

Справиться о здоровье любимого учителя?

Вряд ли. Можно было узнать номер и позвонить. С собой же у меня даже сеточки с турецкими апельсинами нет. А к больным без Витамина С не ходят. Да и Караев первый день на больничном — не тот повод, чтобы лететь к нему, нарушая его размеренную частную жизнь… в этом шикарном доме.

Проблем с математикой у меня никогда не было (в отличие от той же злополучной литературы). А жаловаться, к примеру, на бабушку меня не тянуло.

Перед моим взглядом, полировавшим столешницу, возникла дымящаяся чашка с ароматом настоящего кофе, а не той рассыпчатой гадости, что мама пьет по утрам (точнее пила до родов, сейчас она тоскливо потягивает цикорий). Пахло, как в маленькой лавочке, специализированной на чае, кофе и домашнем шоколаде. Как по заказу на стол легли неровные кусочки шоколада на коричневой упаковочной бумаге.

— Так зачем ты пришла?

Шоколад и кофе премиум-качества слегка сбили меня с основной цели визита.

— Я… Эм…

Сердце тревожно забилось в груди, кровь застучала в висках. Я вскочила, с какого-то перепуга достала телефон. Сергей Анатольевич отошел ближе к дверному проему. Его красивое лицо, с ровным носом и точеной линией подбородка, становилось все более обеспокоенным.

Нет-нет-нет!!! Еще пару минут — и он решит, что я приперлась клеить его!

— Я хотела предложить свою идею выпускного альбома, фото учителей и учеников в домашней обстановке, можно даже с целой семьей. Поэтому я и пришла. Вот, сейчас покажу…

Начала судорожно шарить в телефоне (который пришлось поднять на уровень лица, чтобы свет, льющийся из окна, не мешал). Все просто: браузер, поиск, «картинки».

Кровь, барабанившая в уши, глушила посторонние звуки, и приближающиеся шаги я не услышала

— Папа, что проис…

Щёлк! — телефон, явно живший собственной жизнью, включил камеру, а мой палец довершил начатое. И я наглядно продемонстрировала наихудший вариант того, что только что насочиняла.

— Простите!

Перед глазами отобразилась вытянутое лицо Караева не в фокусе — этаким недоуменным, немного расплывчатым, но очень даже узнаваемым, силуэтом. Зато четко вышел второй человек. Вошедший в самый «подходящий» момент. Разглядев которого, я тут же убрала телефон от лица, чтобы… Во-первых, поднять челюсть с пола. А, во-вторых, воскликнуть (на деле, почти завопить).

— Влад?!

Мужчины застыли, как на картине в стиле Репина. Влад, явно был в легком шоке, а его отец-тире-директор-тире-мой учитель математики просто молчал, не двигаясь. Лишь раз послав сыну долгий взгляд.

Ладно, я предполагала, что Влад, может быть сыном директора (фифти-фифти, что я записала адрес правильно). Но не думала, что дома, без всего этого напускного лоска бэдбоя, но выглядит почти как Федька Герасимов (за исключением следов от перенесенной в прошлом году ветрянки). Очки с толстыми стеклами, ничем не лучше моих домашних, растрепанные волосы, линялая футболка, растянутые штаны, едва ли не передававшиеся из поколения в поколение.

Оу, щит! Как одежда меняет человека… Хотя… кто бы говорил… Но мне кажется, даже я без косметики не выгляжу так убого.

И теперь у меня есть компромат. Осталось только по-тихому слинять.

— Наверное, это была неудачная идея заявляться к Вам вот так, без спроса. Простите. Я фотку удалила, — для убедительности открыла свою галерею. Правда, для начала в два клика сохранила ее в своем облаке. Думала, сейчас директор рассердится. Но он остался таким же спокойным, казалось вот-вот махнет рукой и пожмет плечами.

— Бывает. Только в следующий раз приходи в мой кабинет. А лучше обращайся к Алле Викторовне.

13

Энергично закивала, убирая телефон в сумку. Осталось только по-быстренькому ретироваться. Одна беда — Влад, красноречиво хмурившийся, загораживал проход. Сигануть в окно?

Ладно, попробуем менее экстремальный вариант.

— Ну… Тогда, до свидания. И извините еще раз за…

— Пап, а это кто?

Застыла на месте. Даже на секунду выпала из реальности.

Что за на…? Он меня забыл? За те пол дня, что мы не виделись? Или он просто издевается?

Сергей Анатольевич посмотрел сначала на меня (на меня, стоявшую с возмущенно открытым ртом), потом на сына.

Вздохнул.

«Сейчас-сейчас», — мысленно в злорадстве постирала руки. С лицом я уже совладала, приняв недоуменно-невинный вид, приправленный щепоткой обиды: брови легким домиком и чуть надуть губы, опустив уголки. И вуа-ля! — «Ждем реплику «Ты почто боярыню обидел, смерд!» и все в таком духе…

— Это Александра Соколова, — директор жестом руки указал на меня. — А это…

— Да знаю я, кто это! — образ невинного обиженного ангелочка быстро полетел к чертям. Бесят меня такие лицемеры…! Я не в счёт! Моя ложь никого не ставит в неловкое положение! — Чернышев Влад! Он со мной с сегодняшнего дня за одной партой сидит!

— Ладно, — Караев сделал шаг к двери, хлопнул сына по плечу, подталкивая вперед. — Объяснишь ей все сам… Этот твой балаган не моя забота.

Последнюю фразу он сказал, уже на подходе к лестнице. Но я-то прекрасно все расслышала и разозлилась еще больше.

— Что за дела?! — жуть как захотелось его ударить. Но ограничилась шлепком тыльной стороной ладони по груди — попала прямо по инопланетной тарелке с постера «I want to believe». — Ты теперь меня не знаешь?!

— Я не обязан знать всех одноклассниц и подружек Влада, — он сложил руки на груди, обошел меня (причем по максимальному радиусу, как будто это я псих, а не он!) и прислонился к кухонной тумбе возле мойки.

Путь на свободу освободился — только мне уже не хотелось покидать этот дом без объяснений.

— В смысле «одноклассниц Влада»? Биполярочка накрыла? На кой ляд говоришь о себе в третьем лице! И притворяешься, будто не доставал меня все утро! Никуда не пойду, пока не пойму, что происходит! А не объяснишь — отправлю фотку в общий классный чат. Подправим тебе имидж. Посмотрим, на какую строчку скатиться наш король выпускного!

Вошла в почту и открыла вложение, шагнула к нему, тыкнула в лицо снимком, а потом с чувством человека, получившего долгожданный рычаг давления, уселась на стул (теперь уже с полным комфортом) и отхлебнула еще неостывший чай. Обожгла язык, естественно, и сморщилась. Но чтобы не портить себе вкус победы положила в рот дольку шоколада. Мелькнула мысль обменять фотку на коробку такого восхитительного лакомства. Вкус просто обалденный — мягкий, насыщенный, в меру сладкий, совсем не похоже на гадкий сладкий пластилин, как те молочные шоколадки за 60 р. Даже те, что свыше 170-ти не шли ни в какое сравнение.

— Отправляй. Прям сейчас.

Подняла глаза от гипнотизирующей меня прелести (так и манившей съесть все до крошки) и посмотрела прямо на Чернышева, претворяющегося Не-Чернышевым. Лицо безразличное, ни один мускул не дрогнул. Может, ему плевать, как он выглядит.

Тогда весь этот зашквар и мое унижение прошли зря…

— Я п-правда отправлю, — он вот спокоен. А мой голос дрогнул. Стало даже обидно. Я из кожи вон лезу, вру вышестоящим лицам, чтобы добыть на него компромат. А ему все равно! А я… Я сна лишилась, думала, что он уже ищет мое фото с пометкой «ДО», чтобы вывесить ее баннером на переднем фасаде школы!

Он пожал плечами.

— Пусть. Может, хоть тогда этот раздолбай задумается.

— Хорошо. Тогда… — демонстрационной занесла палец над экраном (хотя я бы ни за что так не поступила, если бы меня не вынудили конечно же). Погоди…

Вперила в невозмутимого Чернышева свой внимательный взгляд. Уж слишком он отстраненно-спокойный… И про кого он говорил? Не отца же раздолбаем назвал… Если на секундочку предположить, что…

Выпрямив плечи, приказала себе собраться. Мне нужен четкий ответ. Не туманные «а может» и «а вдруг». Четкий ответ. А раз так — нужен конкретный вопрос.

— В смысле? Какому еще «раздолбаю» помешает жить эта фотка?

— Ну не мне же.

Откинулась на спинку стула и, прищурившись, внимательно осмотрела Чернышева с головы до пят.

Белая горячка? Амнезия? Шиза?

Не знаю… Выглядел он совершенно нормально. Но со психами всякое бывает…

— Брату моему, — раздраженно кинул он, когда молчание затянулась дольше, чем положено.

— Брату? — сначала спросила, а только потом до меня дошло, чем все ЭТО можно объяснить: — А-а-а-а! Близнецы!

— Класс. Рад, чтобы мы друг друга поняли. Я пойду, а ты, забыл, как там тебя, допивай чай и счастливого пути. А брату претензии в школе предъяви в следующий раз.

— Я — Саша. Ася, то есть, — странно, но я даже не разозлилась, хотя тон этой копии «Влада Чернышева» был довольно грубым. Видимо, понимание ситуации дало свой расслабляющий эффект: я разгадала… Тайну! Хоть пока еще не врубилась, тайна это или нет: — А тебя как?

— Так Саша или Ася? — парень проигнорировал мой вопрос. Под кожей шевельнулось проснувшееся раздражение. У этих двоих из ларца такое хобби — поддевать меня или просто нераскрытый талант?

— Зови, как хочешь, — ляпнула, махнув рукой. И тут же пожалела.

— Ладно, Шурик. — разумеется, он выбрал худший из вариантов. Скрипнула зубами, но промолчала. Сама же дала добро. — А я — Влад.

— В смысле? — кажется даже в моих зрачках можно было разглядеть крошечные знаки вопроса.

— Сокращенно от «Владимир», — Чернышеву-2 надоело просто так стоять, он налил себе кофе и сел напротив.

— А разве «Владимир» — это не «Вова»? — не понимала в чем прикол идентичных имен.

Не-Вова пожал плечами.

— Папе так удобнее. Да и я привык.

— Дичь, — сделала внушительный глоток кофе: осадок заскрипел на зубах.

Пора было вежливо откланиваться. Но я… Не хотела.

И хоть я и делала вид, что мнеинтересен интерьер кухни, а не мой собеседник, продолжавший смотреть прямо на меня: открыто, без вызова, спокойно и как будто бы ожидая еще вопросов. Которых была тонна. Но все они даже в голове звучали стремно. Правда, не спрашивать же у него, всегда ли он так выглядит — в ужасных очках и с гнездом на голове? Или как находит силы не обращать внимания на подколы.

14

Посмотрела ему прямо в глаза — серые и пронзительные. Открыла рот. И тут же захлопнула.

Я не могу задать ему ни один из пожирающих меня вопросов. Это просто неприлично. Хоть я на мгновение и ощутила некое родство, необъяснимое и бредовое, между нами — словно натянулась ниточка, болезненно щипнув жилку сердца — это не дает мне право лезть в жизнь незнакомого парня.

— Ладно, пойду я.

Кофе был выпит. Божественный шоколад героически недоеден. Пора было возвращаться домой и садится за лит-ру.

Встала — он поднялся, чтобы поводить до двери, потом, накинув куртку, вышел во двор, и эскортировал до ворот. Очевидно, чтобы убедиться, что я наверняка уйду, а не шмыгну в кусты смородины, растущей под окном. Интересно, кто огородом занимается? Мама? Сестра? Будущая невестка? Странно, и почему меня это взволновало… Как будто я знала ответ, но не могла вспомнить.

Все, Соколова, баста. Успокойся. У четы Чернышевых нет никаких супер-мега-секретов. Слишком медленно мысли превращались в логические цепочки под твоей черепной коробкой. Надо было бежать, как только подошла к воротам и увидела директора — пролепетать, что домом ошиблась, и слинять. Теперь только и остается — вспоминать и краснеть. А не оправдывать всю эту зашкварщину.

— Ну пока, — неловко махнула рукой: картинки произошедшего потихоньку начали складываться в пазл, весьма стремный для моей самооценки. — Увидимся в… О. Точно. Не увидимся, — нервно засмеялась и тут же прикрыла рот рукой. — Пока-пока… — Супер. Уже раз 200 сказала: «Пока». А ведь это он должен чувствовать себя стремно в этих очках. — Влад…?

— Можешь, называть меня «Влад. Версия 2.0. Прокаченная и дополненная», — он улыбнулся, а я загоготала в ответ, как лошадь, непонятно почему: нервы, стресс, вымышленный кирпич, упавший на голову.

— Х… Хорошо, — выдохнула, развернулась и быстрым шагом пошла прочь: приступ смеха еще не прошел окончательно. А только дураки ржут над несмешными вещами. Я и так в глазах Влада выглядела, мягко говоря, не очень смышленой.

— Пока, Саша, — прилетело в спину.

Обычно меня раздражали все эти: Сашуля, Сашка, Шура, Шурасик и т. д. (в средней школе мне даже умудрились придумать прозвище Шуруп). Но видимо не тогда, когда это произносит парень с таким приятным голосом. Даже сердце ёкнуло.

Я обернулась. Он стоял на том же месте, в той же одежде — из-под расстёгнутой куртки выглядывала застиранная футболка с принтом плаката из кабинета Фокса Малдера. Едва сдержалась, чтобы снова не помахать, точно идиотка.

И почему Влад-одноклассник меня раздражает, а он нет? По крайней мере не настолько, чтобы хотелось придушить его шнурком от ботинка.

В размышлениях о том, насколько могут быть непохожи братья-близнецы, я почти на автопилоте добралась до дома. По крайней мере, брат Чернышева показался мне более-менее адекватным. Он даже объяснил мне все. Сухо и без подробностей. Но хоть так.

Интересно, а они близки? Ходят вместе в кино или делают уроки? Уроки…

Чуть не споткнулась о первую ступеньку и не растянулась на лестницу.

Точно! Уроки! Наверняка это Влад-Ботаник делает за нашего Плохиша все задания!

Но… Как же контрольные и пробные тесты? Чернышев их пишет не хуже меня…

Хотя… Чего стоит причесать Ботаника, приодеть, снять очки и отправить вместо себя просиживать штаны за партой… Как-то нереальное и дико, словно сюжет из книги… Но только так можно объяснить успеваемость Чернышева! Не предполагать же, что он — гений и козел в одном флаконе?

Но почему тогда они не учатся в одном классе…?

Блин. Все-таки у этой семьи есть своих секреты…

Нет, хватит с меня! С этого момента никаких Чернышевых-тире-Караевых! У меня своих забот хватает!

Да, так я говорила себе. Но вот на следующий день…

— Твой брат делает за тебя контрольные, да? — задница Чернышева еще не коснулась сидения слева от меня, а вопрос уже вылетел из моего рта.

— И тебе доброго утра, — мне кажется, или он от меня отодвинулся? Жажда до знаний чужих тайн его отпугнула? Хм, раньше не замечала за собой такой нездоровой страсти копаться в чужом грязном белье.

— Не хочешь не рассказывай… А почему Вы в одной школе не учитесь?

Да что ж такое?! Язык сегодня живет свой собственной жизнью. Не хочет слушаться хозяйку! Бунт на корабле!

— Тебя чего перекосило? — отодвигаться дальше больше было некуда. — Я не виноват, что брательник — нерд. Он уже и экзамены сдал. Сидит дома, кайфует и режется в Ассасинс Крид.

— Какую часть? — у меня, наверное, даже глаза засветились интересом. Потому что Чернышев подозрительно прищурился.

— Ты, что втрескалась в него?

— Чего? — возмутилась во весь голос. Даже плевать, что на нас странно покосились только что вернувшийся с обеда Катя Пешкова и Ангелина Кашернова.

— В чем причина такого нездорового интереса к моему брату? Меня не заполучить — вот и решила найти цель полегче, благо, что личико один в один, — он расправил воротник своей кожаной куртки и пригладил волосы. — Правда, я, конечно, посимпотнее буду.

— Не сказала бы, — фыркнула я.

— Да ты…

Влад-Плохиш открыл рот, чтобы возразить. Может, даже пройтись по моей внешности. Но прозвеневший звонок заткнул его лучше, чем я.

— Садитесь, ребята. Сегодня у нас будет внеплановая лабораторная работа, — начала Алла Викторовна под охи-вздохи одноклассников.

— Надеюсь, мы не будем резать ланцетного червя, — в голосе Влада не было ни намека на отвращение, что должна была подразумевать фраза, включавшая фразы «червь» и «резать».

Кто-то из девочек пискнул.

— Нет, Влад. Ланцетовидные сосальщики в длину не больше сантиметра. Но раз ты предложил…. Может, это будет твоим дополнительным заданием? — спросила биологиня с улыбкой. Наша классная на самом деле была классная: не зацикливалась на мелочах.

— Спасибо, обойдусь.

— Ну что ж. Тогда раздай эти альбомы, — она показала на стопку, лежащую у нее на столе: — Сегодня у нас будет полевая практика. Вам нужно будет описать и зарисовать или вклеить, кому как удобно, флору нашего пришкольного земельного участка. Пока я буду здесь, составлять для вас индивидуальные олимпиадные задания к следующей неделе.

Тихое «Ура!» пронеслось по классу, что, конечно, не укрылось от цепкого слуха учительницы.

— А чтобы вы не удумали сбежать или схалтурить, за вами любезно проследит Регина Егоровна, которая ждет в холле первого этажа.

Сияющие в предвкушении незапланированного прогула лица мигом потухли.

— И не забудьте разбиться на пары. По своему желанию.

— Угадай, кого я выберу?

Чернышев мне подмигнул, а я закатила глаза.

15

— Не понимаю, что за белибердень? — спросила я, в очередной раз перелистывая страницы учебника, время от времени дуя на окоченевшие пальцы. На дворе не май месяц, уж точно. И по ощущениям даже не март, если на то пошло.

— Это орех маньчжурский, — неожиданно сумничал Влад.

Посмотрела на него во все глаза. Я, конечно, и так примерно знала, что растет в нашем пришкольном «во саду ли в огороде». Но не думала, что он знает. Чернышев сиганул через забор, как молодой олень, проигнорировав калитку. А в наше время в чрезмерно здоровом теле — чрезмерно мало ума.

Может, где этикетка висит или табличка с названием?

Обошла худосочное, съёживается от холодов, дерево.

— На листья глянь. А потом сюда, — он пролистал справочник, что я успела урвать из кабинета биологии, и подозрительно быстро открыл его на нужной странице.

— Ого. Ты что его наизусть знаешь? — удивилась настолько, что ушла от темы насущной.

Влад пожал плечами, спрятав руки в карманы куртки.

— Он мне как-то на голову упал…

Ха. И у тебе сразу открылись паранормальные способности к сверхбыстрому обучению. Такому, что балду можно месяцами пинать…

— Что смешного? — парень выдернул из моих рук учебник — растрепанный корешок поцеловал мой затылок.

Было почти не больно. Но я все равно решила возмутиться.

— Ай! Дебил что ли?!

— А это чтобы в следующий раз не смеялась. Я считай сотряс получил, — он сморщился — фальшиво-притворно — потерев макушку.

Вот же театрал…. Захотелось снова устроить долгожданный встречу «Определителя деревьев» с его черепушкой.

— Ой, да ладно. Тебе же не словарь Даля на голову упал.

— Я смотрю, у тебя есть время острить. Я полработы сделал. Дерево определил. Пиши, давай, — его палец сделал в воздухе мертвую петлю, указывая на альбом у меня подмышкой.

— Сдурел? — видимо, книжонка эта углом вниз на него упала, повредила череп и зацепила мозг. — Мне на коленке писать? Нам главное сейчас определить вид и… Взять образец… — Точно! — И я, между прочим, именно из-за этого возмущалась. Алла Викторовна это не продумала… Какой образец в начале весны? Не эти же гниющие останки собирать, — в сердцах пнула валявшиеся в грязи листья. — А орех портить, вид которого я, между прочим, тоже определила с первого взгляда, как-то жалко… Почки только-только начали проклевываться.

— Пх, — теперь видимо настала его очень вставлять свои пять копеек. — Ты совсем не слушала, видимо. А еще строишь из себя… Сказали же, что можно нарисовать или напечатать фото.

— Все я помню, — признаваться не хотелось. — Денег жалко на эту фигню просто.

Вздернула нос, откинула волосы — по крайней мере сделала попытку, с альбомом под мышкой и справочником в руке это было нереально, чуть не уронила единственный помощник в этом деле — не хотелось, как остальные, пыхтя и проклиная интернет, пользовать поиском по фото. Иногда, чем проще, тем лучше.

— Ты старый дед, что ли?

Небось своих распечатанных фоток миллиард лежит…

— Никто же не просит делать снимки формата А4 на глянцевой фотобумаге. И простой картон сойдёт… А еще лучше нарисуй, если, конечно, руки не из зад…

— Сейчас договоришься, полезешь вон на ту березу за образцами, — указала на самую макушку черно-белого дерева — одного из самых высоких на участке, не считая огромного клена, посаженного еще первым директором и занявшего почетное место вне забора, в пришкольной дворике.

— Думаешь, слабо?

— Я ничего не думаю. Мне все равно, — Влад меня не услышал. Он уже стягивал куртку. — Воу, ты чего удумал? Ладно-ладно… Давай, по-твоему. Фотки и все дела…

— Не дрейфь. Я в два счета туда залезу, — ставшая лишней куртка, естественно полетела в меня. Но я успела защититься учебником.

Сердце беспорядочно заколотилось.

Он решил вспомнить молодость нашей России? Сейчас разденется по пояс и полезет на дерево, как на столб на ярмарке. Как его какой-нибудь древний предок за связкой калачей?

Нервно обернулась: бабушка увидит — в камень взглядом превратит.

Благо Влад решил дальше не обнажаться. Лишь закатал рукава джинсовки. Но от затеи не отказался. Вот уже глаз один прищурил, голову наклонил. Сейчас пойдет щупать ветки на прочность.

— Пожалей дерево! — перегородила ему дорогу. Кашернова, делавшая фото рядом с елью, с интересом обернулась. Может, решила, что Влад собирается порубить берёзку на дровишки, сложить костер и поджарить сосисок из ближайшего мясного киоска? — Ты ж, скотина, тяжелый! Наверняка центнер весишь!

— Да во мне даже 80 килограмм нет. И не бойся не переломится твоя березка, — меня буквально подвинули в сторону.

Вот блин! Все парни и в 8, и в 18 — одинаковые!

— Давай лучше я! — выпалила раньше, чем обработала значение этой фразы и посчитала ее последствия — от заноз на ладонях до сломанной шеи. — Я легче и ловчее…

— Прошу, — галантный жест и улыбка, достойная главного черта в Аду. — Я даже заплачу тебе 5 косых, если хотя на два метра от земли залезешь. На любое из этих деревьев по вкусу, — этот гад еще и руками развел, а по лицу было видно — вот-вот загогочет точно гиена.

И как теперь заднюю врубить? Не реально же.

Подошла вплотную к дереву, мысленно извиняясь перед ним.

— Ты молишься, что ли? Давай, Джейн, вперед.

— Подержи, — резко развернулась, всучив этому юмористу книги и телефон из кармана пальто. Потом, подумав, и от него избавилась. Холод тут же сладострастно впился зубами в кожу рук ниже локтей. Плохой день для свитеров с рукавами 3/4.

— Повесишь на забор, убью, — буркнула не обернувшись.

— Значит, в грязь положить все это добро можно?

Смешок вырвался против воли, но я замаскировала его под кашель. И, не раздумывая, сунула ногу в промежуток между двумя стволами. Повезло. На такое чудо природы всегда легче забираться. Хотя я этого не делала с 12 лет. Подпрыгнула и ухватилась за одну из веток повыше, что выглядела достаточно прочно. Попыталась закинуть на нее свободную ногу. Ага мечтай, Ася. На шпагат садится не могу, а тут прямо по волшебству получится…

Сдула локон, упавший на лицо.

— Прическу себе там не помни!

— Заткнись! Готовь 5 тысяч!

16

Попыталась еще раз. Кожаные штаны протестующие затрещали (переоделась у бабушки, теперь жалела. Кажется, в юбке растяжка была бы лучше. А Влада, если рискнул бы посмотреть вверх — прибила бы. Позже.)

Подключила руки — мышцы тут же заныли. Вот, что значит не проводить лишний выходной в спортзале, а перед телевизором с пиццей, а потом приседать в наказание за лишний калорий. Но всё-таки подтянуть свою тушу с горем пополам смогла. Оседлав ветку, начала осторожно вставать, держать за ствол.

— Смотри осторожнее…

О. Сарказма в его голосе поубавилось…

— … Апельсинчики в больничку я тебе носить не собираюсь.

А. Вот и он.

Знаете, что бывает, когда один козел орет тебе с земли «Осторожнее!»? Вот-вот.

Ветка подо мной жалобно хрустнула, и хоть я успела ухватиться за верхнюю, это меня не спасло — я же даже на физ-ре норматив подтягиваний на перекладине с трудом осиливала. А тут еще морозец кусает за пальцы, и гравитация совсем не помогает.

Приготовилась падать и приземляться на лапы (на ноги, то есть) когда ветку уже удерживала одна рука.

— Ловлю!

— Нет-нет!

Попыталась вцепиться в дерево, если не зубами, то когтями. Какое «Ловлю»? Я не собира…

— Ай!

Сахарной сцены как в какой-нибудь дораме не получилось. Сказать бы «спасибо» мирозданию… Да не за что, блин.

Потом что я все равно приземлилась на Чернышева — моя задница оказалась в опасной близости от его лица.

Он попытался сдвинуть меня, но мои ноги застряли в искореженном куске шиповника — и данный манёвр вышел не таким изящным и молниеносным. Как вообще так получилось? Куда подевались законы физики? И банальная вселенская справедливость? Падала на землю, а приземлилась на грудь парня, при этом запуталась каблуками в старых колючих ветках? О, и еще мои волосы зацепились за замок на его куртке!

— Слезай давай! Не Дюймовочка же!

— Да пытаюсь я!

— Соколова! Чернышев! Что за цирк вы тут устроили!

После того, как над нами прогремел властный голос Регины Егоровны (именно так, никакого уточнения «любимая бабушка» в нем чувствовалось) мы расцепились буквально за секунду. Вскочили, выпрямились и встали по струнке смирно.

— Что за вандализм, я вас спрашиваю?! — Вот, мрак. Серпухова кричит. А значит, нам кранты. — Разве у вас задание было поломать это несчастное дерево на дрова.

Закусила губу, уставившись вниз, на свои убитые ботинки. Стыд перекрыл внутренний смех — надо же бабушка сказала тоже самое, о чем подумала я.

— Простите нас.

Резко вскинула голову, взглянув на Влада. Он, конечно, не покрылся красными пятнами и заикаться не начал. Но взгляд, направленный на Регину Егоровну, был виноватый и смиренный, как у овечки, без вызова и наглого превосходства.

Интересно, не пытается дерзить ей, потому что Регину Егоровну даже некоторые учителя бояться (завуч, да еще такой принципиальный и строгий…) или же из-за того, что я тут стою? Я ведь в курсе, что его отец — наш новый директор…

— Ладно, — бабушка отвела взгляд, потерев указательным пальцем переносицу. Голос стал обычным, холодным и спокойным. — Родителей в школу вызывать не буду.

Вот тут я не смогла сдержать смешок.

— Смешно, Соколова?

— Нет, я…

Две пары глаз, а то и больше, судя как к нашему участку потихоньку стекались все остальные наши одноклассники, внимательно следили за мной и ждали внятного ответа.

Но не говорить же бабушке, что меня рассмешила не вся эта ситуация, или то, что она мою маму видит чуть ли каждый день — на минуточку, дочка же. А то, что папу Чернышева в школу вызывать не надо. Если маму только.

— Э… Анекдот вспомнила.

— Расскажи? — просиял любопытством Чернышев.

Блин, Влад. По лезвию ножа и так ходим…

Худое лицо бабушки заострилось еще больше — казалось, можно было порезаться не только прикоснувшись к ее скулам, но и просто глядя на них.

— Я тоже люблю анекдоты, — ответ был не таким, как я ожидала. — Хотите расскажу. Двое учеников вместо того, чтобы делать задание по полевой практике, занимались ерундой. И знаете, что с ними стало?

Мы синхронно помотали головой. Я уже представила два наших бездыханных трупа в ближайшей канаве: ледяной взгляд бабушки даже температуру вокруг остужал на градус точно.

— Они остались после уроков и решали пробные варианты ЕГЭ по математике, пока не набрали 80 баллов. Ой, простите. Это же не шутка. Никогда не умела их рассказывать…

— 80?! — даже несмотря на то, что я была неплоха в математике, слету больше 70-ти еще не набирала. Всегда запарывалась на каких-нибудь банальных вопросах и примерах.

— Для Вас Александра — 85.

— Да…! — хотела выкрикнуть что-то вроде «Да мы так до шестого вымирания в школе просидим!», но вовремя захлопнула рот. Взгляд Регины Егоровны ясно дал понять, что с ней сейчас лучше не спорить.

Остальная часть класса, наблюдавшая за нами — кто украдкой, кто в открытую — быстро рассосалась. Даже Кашернова перестала фоткать исключительно себя и принялась изображать фанатичную любовь к природе.

Бабушка повернулась, чтобы уйти. У калитки она остановилась.

— Надеюсь, Вы поняли, что я Вас имела в виду? — обернулась она, поправив очки на носу. — Жду Вас обоих после урока в «математике-2». И постарайтесь не опаздывать, если хотите попасть домой к ужину.

— Ну супер! — с рыком выдохнула я, потом повернулась, чтобы впечатать свой кулачок в плечо парня. Правда к рукам сила все еще не вернулась (плюс стресс, к тому же), и он даже не поморщился. — Это все ты! Можно было не усугублять ситуацию! Стоял бы и смотрел в землю… Что тебе стоило!

— Это ты захихикала. Да и, дерево и ребро не я сломал! — он тыкнул в меня пальцем, который мне захотелось вывернуть в обратную сторону.

— Какое ребро? — покосилась на березу. Он уже дереву погоняло дал?

— Мое. Ох! — школьный артист, до этого стоявший без каких-либо усилий, вдруг схватился за бок.

Закатила глаза.

— Не исполняй. Все с тобой в порядке.

— Откуда ты знаешь? Может, у тебя, супергёл, взгляд-рентген?

— По твоей роже все и так понятно.

Наклонилась, чтобы поднять учебник — чудом упавший в горсть сухой травы, а не в остатки почерневшего грязного снега, как все остальные мои вещи.

Язык чесался, чтобы предъявить Владу счет за химчистку, но не хотелось опять отбиваться от саркастических подач.

— Не забудь, ты мне должен 5 тысяч. На дерево я всё-таки забралась, — бросила, не оборачиваясь, тихо радуясь, что хоть форму переодела, и на остальные занятия пойду в чистом.

— Ага, уже расчехляю свою чековую книжку.

Некстати пронеслась мысль, что мы ни на сантиметр не продвинулись в описании окружающей флоры.

17

Обернулась.

Даже смотреть в это нахальное лицо не хотелось, но я заставила себя поймать взгляд его серых глаз. Такие серые… Смотришь — и ни к месту вспоминаются стихи поэтов…

Б-р-р…

Встряхнула головой, когда осознала, что слишком долго пялюсь в глаза парню, ни говоря не слова. А мне ведь всего лишь надо убедиться, что он меня услышит.

— Альбом заполним завтра, после уроков. Ты главное нафоткай на телефон все, что нужно, — махнула рукой из стороны в сторону.

— Два дня подряд оставаться в школе после уроков? — простонал он. — Лучше сразу кирпичом по башке, чтоб не мучиться. Давай, лучше ты ко мне завалишься, тем более что ты знаешь, где я живу.

— Э…! А почему сразу я!

— Ну хочешь я могу прийти к тебе.

Он пожал плечами так естественно и беззаботно, словно мы с ним чаи гоняли каждое воскресенье у меня дома. Едва не запустила в него еще живой справочник.

— Нет уж! Лучше сама все сделаю!

Достала телефон — но успела сфоткать только улику, доказывающую мой подвиг, завершившийся относительным провалом. Унылая береза с почти сломанной веткой, держащийся на одной жиле. Прозвенел звонок на перемену.

— Не утруждайся. Я уже все сделал.

Влад включил свой телефон и начал листать галерею.

— Когда успел?

— Когда ты изображала из себя Тарзана.

И тут на экране всплыла фотка моей задницы, карабкающейся на дерево.

— Эй, отдай! — словно кобра выбросила свое тело вперед, но все равно не успела выхватить телефон из его рук. — Удали сейчас же!

— У тебя есть фото отца и м… моего брата. Теперь у меня есть твоя. Все честно.

— Да это даже на компромат не тянет! — руки не дрожите! — Подумаешь, все это и так видели!

— Что же тогда ты покраснела? — осклабился он.

Блин, да не хочется мне, чтобы все это обсуждали больше, чем следовало бы.

— Холодно мне! Не май месяц!

— Боишься зазумлю твой задний бампер и распечатаю?

— Да плевать! Я пошла.

Ушла-то я ровным шагом, с достоинством. А в голове все равно проносились картинки моей пятой точки, обтянутой кожей. Интересно, сколько пикселей в камере его смартфона…

Повезло, что не пришлось выслушивать его шуточки и саркастически намеки — на географии Чернышев не появился. Думала, он вообще решил свалить, но потом он все-таки приперся. Правда со мной не разговаривал. И от него несло каким-то мерзким запашком. Курил что ли?

До седьмого урока — того самого, что Регина Егоровна нам навязала, я больше и не думала о произошедшем. Пошутили — и хватит.

Пока на смартфон не пришло сообщение от неизвестного номера. С фотографией меня на дереве в самом позорном ракурсе из всех возможных.

«Можешь себе на экран блокировки установить. Разрешаю»

Из горла вырвался не вздох раздражения, а настоящий рык. Лев из саванны мне бы точно позавидовал.

— Телефоны сдаем мне, — услышала, не успев переступить порог. Мы что, в тюрьме? Или в супер-секретно охраняемой зоне?

Бабушка поиграла пальцами, подгоняя меня.

— На будущее — чтобы привлечь молодого человека, не надо для это залезать на дерево, — шепнула она. Улыбнувшись…? Так ей весело?

— Ба… — нахмуренные брови снова вернули ей образ Регины Егоровны. — Регина Егоровна, можно я просто дома тесты порешаю целых… три! — оттопырила нужное количество пальцев, как первоклашка. — Пять? Десять?

Больше пальцев на руках у меня не осталось.

Бабушка покачала головой, у меня опустились плечи. Расстроилась — хоть и знала: сказанное при свидетелях, она никогда не заберет назад.

Взяла потрепанную желтую книжку, села за первую парту в среднем ряду. И открыла ее на начале первого пробного варианта. Можно было не заглядывать в конец — бабушка точно вырвала страницу с ключами ответов.

Поставила в тетрадке цифру 1. После заголовка «Часть 1». Руки словно налились свинцом — совершенно не хотелось ничего решать. Что странно — математику я любила больше, чем ту же литературу или русский. Может, все из-за того, что по коридору раздавались приближающиеся шаги. Очень знакомые.

— Владислав Сергеевич, думала, Вы уже не придете, — голос бабушки смягчился. Нет, он явно ей нравился больше, чем я.

— Как я мог, — с улыбкой ответил он, без лишних намёков кладя телефон не учительский стул.

Перекинув рабочую тетрадь формата А4 из одной руки в другую, будто навскидку измеряя вес, он направился в мою сторону.

— Кыш! — все более длинные и цивилизованные слова моего лексикона куда-то попрятались.

— Соколова.

Пришлось прикусить губу и сдвинуть свои вещи с середины парты на край.

Вот как так-то. Я из кожи войну лезу, чтобы располагать к себе людей. Чего уж врать себе — получить похвалу и чуточку внимания мне льстит. А Владу достаточно улыбнуться, нацепить на себя маску покорности — и вот уже даже Регина Егоровна Серпухова, МОЯ БАБУШКА, готова записать его в свои любимчики. Даже весь мой класс решил, как и бабушка, что я полезла на дерево, чтобы не что-то доказать, а зацепить Чернышева.

Обида перекрыла все.

— Регина Егоровна, он же будет списывать у меня! Пусть отсядет.

— Кто еще у кого списывать будет… — хмыкнул он себе под нос.

— Да я точно знаю, что за тебя уроки брат делает, — зло прошипела я в ответ.

— Глупости, — бабушка положила наши телефоны в ящик стола, закрыла на ключ и встала. — У Вас разные издания. Задания не повторяются. Вы решайте, я пока по делам схожу.

— Но…

— Не теряйте времени, Александра.

— Блеск, — откинулась на спинку стула, громко цыкнув.

— Слушай…

Повернулась к Владу, и рот сам сложился в аккуратную «О».

Чернышев строчил в своей тетради, как в последний раз.

— Тебе бы тоже не мешало начать, — бросил он, даже не глянув на меня. У сосредоточенного Влада даже голос казался другим.

— Ты же в курсе, что просто потыкать ответы не сканает, чтобы набрать 80 баллов. Даже не все отличники столько набирают.

— Значит, хорошо, что я не отличник, — уголки его губ дрогнули.

Ха. Ну-ну, то-то у тебя средний бал больше, чем у меня.

— По музыке 4. Пою, как драные кошки под забором.

— Видимо, не на всех твое обоняние распространяется, — прочитывала по третьему разу задание, разглядывая параболу в правом углу листа. Блин, надо бы решать, а не лясы точить.

18

Но рядом с ним не могла должным образом сосредоточиться.

— А на тебя распространяется мое очарование? — Влад буквально навис надо мной. На меня пахнуло уже знакомым запахом кожи, без посторонних примесей, разве что мыла.

Рука дернулась и на тетрадке появилась некрасивая загогулина.

— С чего бы? — отвечала ровным голосом, но старалась не смотреть в его серые глаза. Становилось неуютно.

— Хм.

Он отодвинулся — ручка снова зачирикала в тетради. И только я хотела перевести дух и переключится на вторую часть, как вдруг:

— А мой брат как тебе?

Вроде бы вопрос прозвучал как бы между делом — Влад даже глаз от тетрадки не поднял — но я почувствовала какую-то вибрацию в его голосе, напряжение.

— А тебе какая разница?

Не понимала суть интереса. То он ко мне подкатывает, то спрашивает, как мне его брат… Стремно это все…

— Да просто он спрашивал о тебе.

— Серьезно? — просияла я.

Не знаю, мне это больше польстило или правда порадовало… Второй Чернышев показался более открытым, пусть и не дружелюбным, но искренним. И, как я, любит сериалы, вышедшие в 90-е. Если честно, мне не хватало какого-то настоящего общения в моей жизни — мама, конечно же, не в счет. Подружки, по-настоящему близкой, у меня не было. А парни… До моего перевода они общались со мной только в начальной школе. А потом все свелось к банальному «Дай списать» и «Я хочу сидеть с Соколовой, она же умная!». Поэтому теперь я стараюсь меньше показывать свои результаты. Либо отшучиваюсь, что повезло, либо что память хорошая. Да, по учёбе ко мне теперь не сильно пристают, возможно многие даже считают, что оценки мне ставят за красивые глазки (у доски я отвечаю с неохотой, часто хлопаю ресницами и ошибаюсь. Правда, учителей я смогла убедить, что это своеобразная боязнь сцены). Но с парнями легче общаться не стало — половина из них ищут удобного случая облапать.

А так хотелось бы завести настоящего друга. А от тусовок и походов по злачным местам всей честной компанией уже просто тошнит…

— Эй! — Чернышев помахал ладонью у меня перед лицом. На секунду зависла, представив, каково это — дружить с адекватным парнем. — У тебя инсульт, что ль? Не пугай меня.

— А? Что? — очнулась и тут же шлепнула по раздражающе маячащей перед лицом руке. — Я в уме считаю!

— Этот определенный интеграл? — тыкнул он в номер, на котором я зависла. И присвистнул — Разложить в голове формулу Ньютона-Лейбница? Ты Ломоносов, что ли?

— А-р-р! — схватила свои вещи и пересела на другой ряд. — Бесишь! Не лезь ко мне! Решай свой вариант.

— Это же был невинный вопрос…

Может и невинный, но бесит, что ты пытаешься расколоть меня, словно фальшивое пасхальное яйцо. Думаешь, не знаю, для чего все эти вопросы и подколы?

Могла бы я так и сказать. Но лишь невнятно пробурчала «Отвали!»

— Ладно, — он пожал плечами, отвернулся от меня, захлопнул тетрадку и книжку с заданиями. — Пойду найду Регину Егоровну…

Он встал.

— Зачем?

Я подскочила — и охнула, больно ударив коленку. Все, с завтрашнего дня перехожу на пустырник и отменяю походы в клуб и другие мероприятия по Пятницам. И вообще по другим остальным дням. Моя нервная система дает какие-то странные сбои…

— Я все сделал.

Рот раскрылся в удивлении, но сложив «2» и «2», я лишь ухмыльнулась.

— Думаешь, наобум натыкал — и набрал 80 баллов?

Чернышев пожал плечами.

— Схожу за Региной Егоровной, и тогда узнаем.

Только он вышел за дверь, я принялась лихорадочно решать разбегающиеся перед глазами уравнения и задачи.

Когда бабушка пришла я уже заканчивала вторую часть. Она не очень-то удивилась, что Влад закончил свой вариант раньше меня.

Неужели, она тоже считает, что он, непризнанный гений, щёлкает задания как орешки?

Ага, щас как наберет 25 баллов…

Оторвалась от финансовой задачи, оставленной мною напоследок. И вслушалась, краем глаза наблюдая за ними — бабушка закончила проверять его работу и отложила ручку. Сейчас вынесет вердикт…

— Ладно, Владислав. Можете идти. И в следующий раз не поддавайтесь на провокации…

Он галантно поклонился бабушке, чем вызвал ее улыбку. А потом обернулся на меня, подмигнул и улыбочку нацепил, явно издеваясь. Ретировался Чернышев раньше, чем я успела переварить услышанное и возмутиться.

Чего? Какие провокации? Это Я залезла на то злополучное дерево! Значит это Я лажанулась и повелась на «А тебе слабо?». Чем это Я спровоцировала Влада? Что он бабушке наплел, за то время, что они шли от учительской до «математики 2»?

— Закончила, Саша? — голос бабушки значительно смягчился. Регина Егоровна, строгая учительница математики, отошла за кулисы. Это было ожидаемо, мы ведь остались одни.

Решила рискнуть и спросить.

— Он, правда, набрал 80 баллов?

Бабушка вздохнула, положила локти на стол и сплела пальцы рук.

— Тебя что-то беспокоит? В последнее время ты какая-то суетная… Неужели из-за…

— Нет-нет. Что ты. Все супер. Я спросила из любопытства, просто он слишком быстро все решил…

Вернулась к задаче про кредит мужчины по имени Роберт. И зачем ему почти 7 миллионов под такие конские проценты? Переплата будет будь здоров… Даже без решения понятно.

Рассчитала коэффициент, показывающий, во сколько вырастет сумма после начисления процентов. Составила уравнение с геометрической прогрессией, применила формулу. Перепроверила решение и записала ответ.

— Я все!

Наверное, бабушка пошутила насчет 80–85 баллов. Она так легко Влада отпустила… Или мне тоже ей поклон отвесить? Могу как холоп побиться челом об эту бренную землю…

— Давай сюда.

Принесла свою книжечку и черновую тетрадку и осталась стоять рядом, перенося вес с носка на пятку. В своей победе я была уверенна процентов на 95 %. Но по мере того, как красных подчеркиваний становилось все больше и больше, моя уверенность уменьшалась в той самой несчастной геометрической прогрессии. В которой я тоже умудрилась сделать ошибку.

Вот что происходит, когда думаешь не о том, о чем нужно. Решая жизненные задачки легко запороть математические, если эти два дела совмещать.

— Могло быть и лучше. Намного.

Бабушка подняла на меня глаза. Она хмурилась, но не сердито, скорее обеспокоенно.

— Сколько? — сердце рухнуло в желудок, в груди запекло.

— 48.

— Не может быть!

Забрала у бабушки тетрадь, книгу и лист с ключами ответов. Сначала подумала, что она так шутит. Но все было очевидно. Я сама накосячила. Где-то перепутала минус с плюсом. Где-то ответы задания поменяла местами… Полный зашквар…

19

— Баб я…

— Не оправдывайся. Я все понимаю, с таким симпатичным мальчиком рядом, у любой голова кругом пойдет. Но ты должна помнить, что школьные годы определяют…

— Симпатичным? Мальчиком? — перебила, таращась на бабушку во все глаза. — Баб! Да ты чего?!

Лицо бабули резко изменилось, черты прорисовались резче. Регина Егоровна вздохнула. Разочарованно.

— В любом случае, ты должна помнить, что гормоны гормонами, а средний балл должен быть на одном уровне. Возьми пример с Влада. Ты явно ему симпатична, но…

— Как будто он написал лучше! — бабушкины рассуждения по поводу симпатий Чернышева пропустила мимо ушей. Не до этого сейчас. — Ты несправедлива и…

— Вот. Глянь сама, — она придвинула ко мне листки, на которых он писал.

Всего одна помарка. И итог — 79 баллов! Да не может быть! Ему наверняка достался вариант с пометками. Кто-то до него в этой книжке калякал, а вдавленный след от карандаша легко идентифицировать.

— Ну и ладно!

Взяла со стола обе книжки с экзаменационными вариантами, вернулась к своему столу и сунула их в пакет с пластмассовыми ручками. Туда же отправились и остальные мои вещи, в хаотичном беспорядке лежащие на парте.

— Здесь просто атмосфера не та. Дома даже стены помогают. Завтра с утра принесу тебе целых три решенных варианта. По 70… Нет, 80 баллов, минимум! Влада тут уже нет и можешь не строить из себя Гитлера, отдай телефон и…

Взгляд бабушки, направленный на меня, заставил в страхе подавиться словами.

Всегда было интересно, будет ли бабушка вызывать родителей в школу — что автоматически равняется моей маме, ее дочке, так как папы вечно нет дома — или сгладит конфликт, потому что это будет очень странно.

Сейчас возникло чувство, что я нахожусь в шаге от того, чтобы выяснить ответ на этот вопрос.

— Считаете меня слишком строгой, Александра Сергеевна? — она встала и подошла ближе. Сердце екнуло, ладони вспотели. — Или считаете себе неприкосновенной? Тогда… — она потерла подбородок, будто в затяжных размышлениях о моей судьбе, хотя было очевидно, что она уже точно все решила. — Я поговорю с Аллой Викторовной чтобы она дала Вам какое-нибудь ответственное задание. Чтобы Вы прочувствовали, что значит быть взрослой и ответственной, и что немаловажно — следить за своими словами и действиями.

На стол лег мой телефон.

— Можете быть свободны.

Она расстроилась. Я ясно это увидела. В глубине ее голубых глаз. Ну, конечно, родная внучка Гитлером назвала. Неважно, что на эмоциях. Все равно несправедливо. Бабушка никогда и никого не наказывает из вредности или из-за плохого настроения. И строга она, если подумать, в меру. Класс с профильной математикой, должен быть на уровне по этому предмету. А не набирать за экзамен позорные 40 с копейками баллов…

Поэтому я даже возражать не стала.

— А тесты? — тихо спросила. Язык зудел, а в голове фейерверком взрывались тысячи вариантов извинений. Но я была упряма, вся в нее, и полностью признать свою неправоту не могла. К тому же, наказание — хоть пока что не понять какое — я все-таки схлопотала.

— На ваше усмотрение.

— Ясно.

Закончила сборы в неловком молчании, вышла за дверь, сказав на прощанье нейтральное «До свидания!».

Забрала пальто в гардеробе и вышла на улицу, на ходу одеваясь. Хотелось побыстрее попасть домой.

Настроение было паршивое — погода тоже. Тучи, затянувшие небо, напоминали комья столетней пыли. Прошла мимо огороженного забором участка, чтобы бросить взгляд на пострадавшее дерево — потянуло туда как преступника, стремящегося вернуться на место преступления. Береза стояла все там же и, к моему удивлению, на повреждённом стволе, на месте, где раньше была ветка, что я сломала, красовалась самая настоящая повязка.

Интересно, кто позаботился? Алла Викторовна? Наверняка она. И уж точно не Чернышев Влад. Этот… «Бэд бой. Версия 1.0»… Совсем непохожий на своего более адекватного брата. Не мог он…

И все-таки, как он набрал столько баллов и так быстро? Даже если кто-то до него обвел в тесте правильные варианты ответов, это не помогло бы справиться со второй частью. Где ответ не выбирается из предложенных, а пишется развернуто и полно.

Неужели, это был не Чернышев-Плохиш?

Даже остановилась, пытаясь уложить такой безумный вариант в голове.

Нет. Это уже полный бред. Он вел себя абсолютно так же — хамовато, нагло, выставляя на показ свое раздутое самомнение. Влад-Ботаник показался мне более сдержанным и не таким кичливым. Хоть я и провела с ним меньше 10 минут. Но всё-таки я бы точно заметила разницу. Уверена.

Может, у него в ухе была гарнитура, а я и не заметила? Нет, он вроде бы не проговаривал в слух задания… Или…? Телефона тоже не было.

— Блин…!

Попыталась растрепать волосы, но пальцы застряли на середине. Я, и забыла, что утром уложила их лаком. Впервые, я себя чувствовала некомфортно в облике, что я так старательно для себя создавала. Хотелось избавиться от косметики, линз, неудобных каблуков, выкинуть воскоплав в окно, вместе с номерами мастеров ресниц, ногтей и бровей.

48 баллов! Полный кринж! Да, я могу убеждать себя, что я просто отвлеклась, думала не о том, о чем нужно. Но с фактами не поспоришь. Трать я меньше времени на внешность и занимаясь внутренним содержанием, я бы не попала ни в одну из ситуаций — что скопом, одна за другой, свалились на меня на этой неделе.

— Все настолько плохо?

Захотелось зажать уши и притвориться, что рядом никого нет. Что Чернышев, не ждал меня специально у школы, чтобы позлорадствовать.

Потопала дальше, не оборачиваясь. Уж такой невербальный ответ на свой вопрос он должен был понять. Как-никак, баллов он набрал в два раза больше, чем я. Значит, возможно, мозги на месте и извилины не прямые.

— Эй! — намёков, видимо, этот гений не понимал. Догнал меня в два счета. И даже попытался коснуться моего плеча, чтобы затормозить мое движение под лозунгом «Вперед и только вперед».

Дернулась, борясь с желанием, шлепнуть его по руке со всей силы, а то и залепить пощечину.

— Что надо?

— Да так… Я просто…

Парень стушевался.

— Иди домой. Тошнит от одного взгляда на тебя.

— Да я же ничего не сделал… — о, сколько недоумения в голосе… Невинную овечку оскорбили.

Цыкнула, ничего не ответив, и пошла дальше. Хоть зубы и сводило от невысказанных претензий.

И почему я раньше не вспомнила, что в таких ситуациях. Лучшая тактика — игнор?

20

— Саш, подожди!

Остановилась, да так, что подошва ботинок противно зашаркала по асфальту. Сашой меня называла бабушка, одноклассники и учителя — кроме несведущего, недавно заступившего на пост, директора — Ася.

Кто дал ему право?

Порывисто повернулась к нему лицом. Парень отпрянул. Мое лицо красноречивее всего описывало реплику «А молился ли ты на ночь, Дездемон?» Даже пальцы рук, скрючившись будто в спазме, опасно дернулись.

— Ты чего злишься?

А ты не знаешь, гений?! Попробуй догадайся! Даю три попытки!

Влад принялся строить предположения.

— Все из-за дерева, да? Но ты ведь сама полезла… — ноль эмоций в подтверждение на моем лице, и Чернышев перескочил дальше. — Тогда это из-за того, что мы сидим вместе? Так это была не моя… Или… — тень понимания мелькнула в его серых глазах. — Из-за теста?

— Для гения, ты — сказочный тугодум, — не удержалась от шпильки. Но продолжать бессмысленный диалог намерений не было. Не он же наделал ошибок в моей варианте.

— Эй!

Дёрнулась, притопнув ногой. Еще одно «Эй!» и не знаю, что я сделаю.

— Чернышев, иди домой… — не помог игнор, попробовала подключить жалобный голос.

Он будто не услышал.

— Тебе интересно, как я заработал 80 баллов?

Кивнула, уже без прежнего раздражения. Все-таки на этот вопрос я жаждала узнать ответ.

— Так я этот вариант уже решал. Запомнил и все.

Не удержалась, размахнулась и зарядила пакетом по его плечу. Эффект, мягко говоря, получился слабым, а если честно — нулевым. Там ведь всего две тетради для заданий и альбом.

— Да не сердись ты. А я пока тебя ждал, кустики еще пофоткал. Хочешь покажу?

Закатила глаза. Как будто этот улучшит мне настроение. Вот если бы он уже всю практическую доделал и вписал в соавторство мое имя…

Влад не уловил относительного пофигизма и, подойдя ближе, начал листать галерею. В кадре на секунду мелькнула пострадавшая береза.

— Ты не знаешь, кто ее подлатал?

— А… Э… Нет.

Странный ответ. Слишком много растянутых гласных перед очевидным отрицанием.

— Ладно, — пожала плечами. Неохота было копаться во всем. Да и плевать вообще. Сил нет. И злость прошла. На дураков-везунчиков не обижаются. По крайней мере, дольше положенного. Это как набирать воду решетом — пустое, бесполезное занятие. Его вины, в том, что я набрала 40 баллов и полезла на дерево, — нет. Мне просто нужно быть осторожнее с собственными словами и действиями.

И надо начать вот с чего.

— Увидимся завтра, — улыбнулась во все 32, думая при этом о закате на Бермудах, о маминой выпечке и о непоседливом брате.

Я должна начать вести себя с Владом, как с остальными. И забыть тот короткий разговор в столовой. Энергию лучше потратить на более полезную вещь. Математику, например.

— Тебя проводить? — прилетело мне в спину. Голос уЧернышева был немного растерянным.

— Если хочешь, — пожала плечами, не поворачиваясь.

До моего дома шли в тишине. Кажется, Влад пару раз попытался заговорить — не знаю точно, я лишний раз не поворачивала голову в его сторону.

Заполнять воздух филлерной беседой — было выше моих сил. Поэтому и молчала, думая о далеких от Влада вещах.

— Погодка отстой, — ни с того ни с сего, сказал он, когда мы вошли во двор.

— Весна только началась, — ответила, подняв глаза к небу. Интересный факт. Чем меньше я смотрю прямо на объект моего раздражения, тем меньше он меня бесит. — Спасибо, что проводил. Пока.

Развернулась и прыгучей походкой отправилась к подъезду. Чересчур легкой и беззаботной, как по мне.

Влад не ответил. Видимо, гадал, не упал ли мне на голову кирпич, пока мы шли. Уж слишком резкий скачок от ненависти до нейтрального отношения.

Оказалась за подъездной дверью и только тогда смогла полноценно выдохнуть.

И почему рядом с ним мне так тяжело? Вроде бы не должно. На других парней из моего класса, да и вообще в целом, я реагировала более нейтрально. Может, своим необъятным самолюбием и уверенностью в своей безграничной обаятельности, он напоминал мне Сашу Казанцева? Должно быть, так оно и было…

Домой зашла на цыпочках. Вдруг Серж спит? И не ошиблась. Пройдясь по квартире, обнаружила обоих — маму и брата — спящими на кровати. От такого милого зрелища весь неприятный осадок сгладился, и я смогла продолжить свой день, не забивая голову лишними мыслями.

На следующее утро я, как обычно, встретилась в парке с Настюхой, и мы пошли в школу. Через пару минут к нам присоединился Роман Кравченко.

— Привет!

Мне он энергично помахал, а Настю легонько чмокнул в щеку. Я сделала вид, что что-то не могу найти в свой сумке, чтобы лишний раз их не смущать.

И тут вспомнила об одном факте. И принялась озираться по сторонам.

— А Влад разве не с тобой в школу ходит?

— Да. Только сегодня его не будет, — Кравченко ответил небрежно, не смотря на меня и даже не догадываясь, как меня обрадовал.

А для меня этим серо-зеленоватым весеннем утром будто солнце взошло над горизонтом, так высоко и ярко, словно лето наступило. Ноги зудели станцевать победный танец, что-нибудь с чечеткой, или вприсядку, как в царской России.

Сегодня день обещал быть просто замечательным!

И так оно и было. Единственное, на математике я чувствовала себя не в своей тарелке. Решенные тесты, что я скромно положила бабушке на стол, не произвели особо впечатления. Она лишь сухо кивнула. Но лучше будет не заострять на этом внимание. Бабушка отходчивая. Простит. А раз Алла Викторовна сегодня не подходила ко мне с супер-важным заданием, возможно, Регина Егоровна и не так сильно разозлилась, как мне показалось.

Да и день просто чудесный, чтобы портить его лишними переживаниями!

Остаток рабочего дня прошел просто замечательно: я вела себя, как обычно: улыбаясь, легко отшучиваюсь от вчерашнего инцидента. Но экстра-вопросов почти никто не задавал. Еще бы. Я ведь не соврала, сказав, что полезла на березу спасать птичку. Точнее, почти не соврала. Точно помню, где-то над головой кто-то, обеспокоенно чирикнув, перелетел в другое место.

Влад не перетягивал на себя внимание, ни вставлял свои язвительные шуточки и туманные намеки. Все было прекрасно.

Прекрасно….

Только ужасно скучно. И поняла я это только концу уроков.

Моя жизнь показалась мне затяжным днем сурка. И острое желание что-то поменять пронзило с головы до пят.

21

— Ты куда? — удивленный возглас Насти догнал меня уже у двери.

Я не ответила и не обернулась. Торопилась домой, провести остаток дня с людьми, с которыми мне не надо притворяться. Но меня ждало небольшое разочарование.

— Привет, Сашка! — папа с порога похлопал меня по плечу и сделал большой глоток из жестяной банки. Пиво в три часа дня? Ладно, пусть делает, что хочет, лишь бы ко мне не цеплялся. — Как учеба? Много двоек нахватала? Смотрю очки уже не носишь…

Да, вот уже 2 года как… Хотела бы я так сказать, но лишь выдавила сдержанное:

— Ага. Мама, я сейчас вещи соберу и пойду заниматься… К другу!

Мама выглянула из кухни. Сережка пытался сорвать цепочку с ее шеи. Запахи с кухни подсказывали, что готовка шла во всю. И не очень успешно. Еще бы, когда маленький любознательный чертенок лезет везде, куда только могут дотянуться его пухлые ручки.

— Надеюсь, не к парню, — для проформы папа даже сдвинул брови.

Скрипнула зубами, но промолчала. Вот лучше бы не моими делами интересовался, а маме помог. Когда он возвращался со своих командировок, он сутками пролеживал на диване. Только прибавляя маме работу, а не наоборот.

— Иди, — бодрый голос и улыбка. В этом была вся моя мама. Я бы такого мужа сковородкой по голове огрела, а не поздний обед ему готовила.

— Спасибо.

На папу я даже не посмотрела.

— О. Смотрю, кто-то стал слишком крутым, чтобы разговаривать с папкой?

Его лапища потянулась к моим волосам.

— Папа, блин!

Мало того, что прическа была испорчена, а еще теперь и пахла солеными орешками!

— О-ей! Трагедия мирового масштаба! Надо меньше думать о том, как расфуфыриться, а больше…

— Сережа, ты бы…. — мама одернула папу, но что она дальше ему сказала, я уже не услышала. Из-за папы пришлось принимать незапланированный душ, и вода заглушила их разговор. Когда я вышла, папы уже не было.

— Куда он ушел? — просила я, тщательно просушивая волосы полотенцем, при этом не давая Сережке схватить его своими цепкими пальцами.

— Позвонили ему. Вот и ушел, — мама равнодушно пожала плечами, но я видела по ее взгляду, что ее что-то беспокоит. Неужели поругались?

— Слушай, — захотелось ее немного приободрить. — Я могу сегодня никуда не ходить. Помочь тебе.

— Нет-нет, — мама смахнула невидимую соринку из уголка глаза и улыбнулась. — Иди. Мы тебе позаниматься нормально не дадим.

— Ладно, я постараюсь быстро.

Никогда бы не подумала, что предпочту вечеру под собственной крышей встречу с Владом. Но приоритеты меняются под давлением обстоятельств. Уж лучше терпеть Чернышова. Его я хотя бы вижу чаще. Привыкла почти.

Не стала заморачиваться с одеждой. Простые джинсы, лонгслив и сверху бежевый кардиган. Напоследок осталось только надеть линзы, и соорудить что-то из волос. Ну и косметика еще. Посмотрела в зеркало и поняла, что абсолютно не хочу возиться. Надела свои очки в черной оправе — у меня было несколько моделей, в том числе и совсем без оправы, но эти подходили моему лицу больше всего. На губы нанесла лишь бальзам для губ, а волосы заплела в косу. Вместо сумки выбрала вместительный рюкзак.

— Передавай привет Насте! — крикнула напоследок мама. Что ж, логично. Поправлять ее не стала, папа мне и так мозг треплет. Не хватало еще, чтобы мама начала читать мне лекции и пихать по карманам презервативы. То, что она меня родила бонусом на свой выпускной, не повод думать, что я так же поступлю.

Вышла на улицу и глубоко вдохнула, даже выхлопные газы не мешали мне наслаждаться этим прекрасным весенним днем. Легкий ветер обдувал лицо без косметики, а с крыш звонко капали тающие сосульки. Ноги в кроссовках быстро довели меня до нужного поворота, за которым открывался вид на частные домики с коваными табличками. Запоздало вспомнила, что не позвонила Чернышеву и не предупредила, что скоро заявлюсь с кипой учебников.

Сняла рюкзак и достала телефон. Набрала парня. Но в ответ — лишь гудки.

Видимо, придется возвращаться назад и самой делать домашнее задание по биологии…

Оглянулась. Мой дом терялся среди таких же многоэтажных зданий. Идти назад совершенно не хотелось. И я решила попытать удачу. Если никто не ответит — посижу в каком-нибудь кафе, желательно на другом конце города, где меня никто не знает, и спокойно закончу практическую работу.

Дальше шла медленнее — удивительно, но хотела, чтобы Влад оказался дома. У него уютно и за чашку чая платить не придется. Тем более, что его не было в школе и он не успел меня достать.

Подходя к его частному дому, сквозь кованую решетку — очень претенциозную, как по мне, надежнее железный забор под два метра — заметила, что кто-то возиться в огороде прямо перед окнами. Сначала решила, что это директор, но потом поняла, что обозналась.

— Эй! — позвала я. И помахала рукой привлекая внимание парня. — Привет, Влад! «Версия 2.0»!

Он бросил лопату. Подошел ближе к забору.

— А ты, гляжу, совсем не умеешь пользоваться телефоном? Или просто любишь неожиданно нагрянуть?

Он вытер пот со лба, но только больше размазал грязь по лицу. Я улыбнулась. Вид как у колхозника. Штаны милитари со свитером совсем не сочетались, отчего вид у него был очень глупый. Ну может, не глупый, а забавный точно.

— Да я звонила. Твой брат не взял трубку.

— Ох уж этот… Влад!

— Так ты впустишь меня или мне назад идти? — указала кулаком с оттопыренным большим пальцем себе за спину.

Влад снял хозяйственные перчатки и разблокировал калитку.

— Пойдем.

Он… вздохнул? Мысль о том, что я могу быть ему неприятна, больно резанула по самолюбию. И я решила начать с ним беседу, хоть какую-нибудь, чтобы он не решил, что я скучная пустышка, которая вламывается к людям в дома за провокационными фото.

— О, ты что-то сажаешь? — сошла с маршрута, ведущего к двери, и подошла к раскуроченному участку земли. Пригляделась. — А не рано?

— Я их выкапываю, а не сажаю. Саженцам же кирдык придет. Ночью еще холодно, — он поднял лопату и приставил к стене дома.

— Знаешь, я даже могу определить, что это.

— Да ладно, — Влад-Ботаник (который за сегодня точно оправдал свое прозвище) ухмыльнулся.

Прищурившись с умным видом, отступила назад.

— Это же точно р… А-а-а!

22

Как так можно? За два дня попасть в две неловкие ситуации… Правда, в этот раз все случилось существенно иначе и… Стремительнее.

Я оступилась, потеряла равновесие и чуть не упала задницей прямо в розовые кусты. Но Влад-2 отреагировал сразу же и оказался ловчее, чем его брат. Правда, на ниндзя он явно не тянул, потому что мы все-таки упали. И даже то, что он придержал меня за плечи не помогло: он сам запутался в собственных ногах — может, сыграло то, что я нечаянно пнула его по лодыжке.

Воздух выбило из легких, когда парень приземлился на меня.

— Прости, — он приподнялся, чуть щурясь. Без очков он был копией брата на 99 %. Ох, уж эти глаза, серые-серые, еще и радужка такая интересная, напоминает разбитое стекло. Аж завидно. У меня глаза, к примеру, так и не определились, каким цветом быть — недостаточно зеленые и не совсем голубые. Очень тусклые и скучные, когда я линзы не ношу…

— Ты как? В порядке? — от молчания и пристального взгляда в таком двусмысленном положении любому станет не по себе.

— Кра… — чуть не ляпнула про красивые глаза. Вот точно мозг в черепной коробке тряхнуло. Хотя не должно, кое-кто любезно свои ладошки под мой затылок положил. — Кроссовки. Все они виноваты.

Заерзала, высвобождая руки, парень быстро понял намек и поднялся, отряхнул штаны и только потом дал руку. Я уже пол дела сделала, поэтому поднялась легко.

А потом включилось позднее зажигание — жар прилил к лицу (стоило вспомнить как близко его лицо оказалось от моего, и не только лицо). Отвернулась, чтобы поднять свой рюкзак. Неподалеку от него обнаружились очки Влада. Не понаслышке знала, какой это геморрой, искать очки с близорукостью — у меня даже была пара старых очков, которые я использовала для поиска новых, когда забывала, где их оставила перед сном. Подняла их с земли и протянула Владу. Только потом повесила рюкзак на плечо.

— Давай, я, — парень потянулся к моему плечу.

— Сама, — продела руку через вторую лямку и повернулась к нему спиной.

— Эм… Саш, тебе лучше переодеться…

Резко развернулась — Влад неловко ерошил волосы и пожевывал губу.

— А что не так с моей одеждой?

Дожили. У них дресс-код появился после моего прошлого визита?

— У тебя вся спина… — опять замялся он.

— В грязи? А ладно! — махнула рукой. — Домой приду — постираю.

— … и не только в грязи…

— Стоп. Что?

Обшарила глазами место свое падения. Ну конечно! Что это еще может быть, как не удобрения.

— А я-то думала, чем это так воняет…

Рюкзак швырнула Владу. Сняла свой кардиган и хорошенько его стряхнула.

— Просто блеск… — был шанс, что его теперь только и остается, что сжечь.

— Поднимешься наверх, можешь даже душ принять, — Влад запустил меня в дом.

Разулась и сунула ноги в уже знакомые мне тапки.

Парень повел меня по лестнице наверх, потом направо, мимо раскрытой двери. Заглянула в комнату краем глаза, но почти ничего не рассмотрела. Но двухспальной кровати точно не было, значит, это скорее всего комната Влада-моего одноклассника или Влада-чудо-огородника с сильными руками. Рельеф мышц от запястий до локтей я успела рассмотреть и на меня приземлилась далеко не тонна желе и не груда костей.

— Сюда, — Влад открыл дверь ванной. Хотела похлопать себя по щекам, чтобы привести в чувство — а то сердечко запоздало запрыгало — но вовремя вспомнила, что не только состояние одежды, но и рук, оставляет желать лучшего.

— Полотенце возьми любое, с сушилки. Они все чистые. А одежду я тебе одолжу.

— Супер, — закивала, оглядывая просторную ванную комнату, с акриловой джакузи в углу. Душевая кабина, плитка, подвесной потолок из железных пластин с софитами. Неужели, директора школ так много получают, чтобы позволить себе нечто подобное?

— Вот, — стопка аккуратно сложенной одежды легла на опущенную крышку унитаза.

— Спасибо. А ты? — сердце все еще спотыкалось в груди при взгляде на парня.

Он улыбнулся. Очень знакомой улыбкой. А братья, и правда, очень похожи…

Ожидала, что он сейчас откроет рот и выдаст что-то в стиле Чернышева: «А, что ты предлагаешь присоединиться?» или «Только если с тобой…»

— У нас еще ванная комната на первом этаже.

— А. Понятно.

Мы оба подвисли. Глядя друг на друга. У меня вертелся довольно неприличный вопрос, о том, откуда у них столько бабла. А Влад все почему-то не уходил. Может, ожидал дополнительных указаний от меня?

Мне бы выпереть его, как приличной даме. А я вместо этого протянула: «Ну…», шаркнув тапком по белой плитке.

В первый раз я собираюсь принять душ у парня… Не знаю, как точно стоит себя вести.

— На, — отмерла и сунула ему в руки свой испачканный кардиган.

Влад тут же очнулся.

— Ок. Все сделаю. — он показал мне большой палец, избегая моего взгляда, будто я уже начала раздеваться прямо у него на глазах. — А тебе… Удачи!

Дверь щелкнула, а я только потом обработала последнюю часть фразы. Удачи? Как будто я нырять в Нил с аллигаторами собралась…

Разделась, быстрее, чем солдаты в армии, а потом только поняла, что не закрыла дверь на защелку. Рванула вперед, чуть снова не поцеловавшись с землей — а точнее с кафелем.

Вернулась в другой конец ванной — Господи, да тут реально жить можно! — и аккуратно открыла дверь в душ.

С механизмом разобраться было несложно, правда в начале по незнанию, включила не верхний душ, и даже не ручной, а горизонтальный — в лицо и грудь из форсунок хлынул мощный поток воды. Хорошо, что я не забыла дверь за собой закрыть.

После, уже с меньшим энтузиазмом крутила рычаги и нажимала кнопки. Зато, когда разобралась, смогла принять, наверное, самый лучший душ в моей жизни. У нас папа так и не прикрутил нормальный держатель для душа, а та пластмассовая фигня, что мама приклеила на суперклей постоянно скашивала рабочую поверхность на бок, и надо было следить, чтобы вода не залила весь пол. А тут просто сказка! Как в пятизвёздочной отеле. Наверное…

Укутавшись полотенцами — сразу двумя. Развернула одежду, что Влад мне принес. Улыбнулась, когда разглядела принт на футболке. Мультяшный Пятый Доктор сидел на оранжевой луне, поедая, по-видимому, свои любимые рыбные палочки с заварным кремом. А позади него стояла ТАРДИС — синяя полицейская будка.

Интересно, если я под шумок ее свистну, он заметит?

23

Вполне логично решила, что Влад ждет меня в своей комнате. Поэтому спускаться вниз не стала.

Дверь была гостеприимно распахнута. Но все равно не решилась бодро заскочить внутрь. Я ведь не у себя дома.

— А это куда? — спросила, стараясь сильно не трясти собственными вещами. Зафиксировала взгляд на вставшего с крутящемся кресла парня и не смогла сдержать смешок. — Решил под брата закосить?

Влад-2 (а я точно знала, что это именно он, ведь больше никого в доме не наблюдалось, не мог же другой Чернышев прятаться на чердаке) резко остановился, будто споткнулся. Но очень быстро совладал с собой. Забрал вещи молча шмыгнул за дверь — почти молча, что-то нечленораздельное он точно пробормотал.

Пока его не было, огляделась.

Постеров на стенах не было, как и подушек с принтом или смешного постельного белья, выглядывающего из простого покрывала с геометрическим узором. Зато на полке над компьютерным столом стояла самая настоящая коллекция фигурок Fanko POP!

— Ого, даже Эцио есть… — не удержалась и взяла в руки фигурку в белом капюшоне в боевой стойке с двумя выпущенными скрытыми клинками.

— Наверное, самый популярный персонаж в серии. Как думаешь?

Вздрогнула. Не заметила, как он пошел так близко, что его дыхание коснулось моего уха.

Сначала отошла на шаг, а потом только обернулась. Мультяшная фигурка все еще была у меня в руке.

— А мне больше нравился тандем Иви и Джейкоба, — ответила, мазанув взглядом по парню. Не девичье это хобби — резаться в игрушку не из серии Sims или SPORE. — Синдикат два раза проходила.

— Мне дополнение с потрошителем понравилось. Только если играть на сложном уровне, — Влад сел в кресло и, крутанувшись готовить рабочий стол.

Он переодел футболку — где только достал ее? — и вернул на нос очки. Правда волосы были уложены точь-в-точь, как у его брата.

— Смотрю, у вас с братом даже хэйр-тату одинаковые, — подвинула другой стул ближе к столу.

— Да и лицо один-в-один, — улыбнулся он.

Влад развернулся ко мне всем корпусом и внимательно на меня посмотрел.

— И как ты вообще поняла, что я — это не он?

— Просто, — поставила фигурку на стол и с торжествующим видом выпрямилась. — Руки.

— А что с руками? — Влад повернул их ладонью вверх, потом тыльной стороною. Согнул пальцы, посмотрел на ногти. — О. Ясно.

— После работе в огороде, грязь только растворителем или наждаком полностью уберешь, особенно, когда есть мозоли или трещинки. Могу хороший крем посоветовать.

— Как говорит моя бабушка: «Нет ничего с чем не справится детская «Лисичка»»….

— Моя тоже так считает!

— Не думал, что ты такая внимательная… — он сказал это так, будто ко мне вовсе не обращался. Но не успела я потребовать пояснений: парень с хлопком открыл учебник и перевел тему: — Быстрее закончим, скорее доедим вчерашний зефир из холодильника.

Перспектива есть зефир, да еще вчерашний меня не очень порадовала. Но с насущными делами я любила разбираться в первую очередь.

Достала альбом и тетрадь, и только тогда поняла, что же странного во всем этом!

Влад! Не Влад-ботаник должен сидеть сейчас рядом со мной переписывая выдержки из справочника.

— А где твой брат?

Влад пожал плечами и покачал головой.

— Шляется где-то, кто ж его разберет…

— Вот же он… Ко… — козел почему-то не шло на язык совсем, и я выдала второе, что пришло в голову: — Колун ржавый!

Влад-2 рассмеялся. Смех у него был вибрирующий, ласкающий слух, без единой фальшивой ноты. Захотелось анекдот ему какой рассказать, чтобы снова его услышать. Но я вовремя прикусила язык. Время тикает, а выполнение задания еще находится в зародышевом состоянии.

— С чего начнем? — надо срочно переключить внимание. А то я начинаю увлекаться парнем, которым не должна…. — Я могу рисовать, а ты писать.

— Не нужно, — он встал и достал конверт с полки. — Я распечатал фото.

— Ты распечатал? — спросила с нажимом на «ты»: кто знает, может я не так расслышала…

— Ну да, — а вот и волосы пошли в разнос. Уложенные пряди быстренько распались. Смотрю, и братьев даже привычки одинаковые.

— А что Чернышев сделал, кроме как запряг тебя? У него, что, на тебя какой-то компромат есть?

— Мне все равно нечего больше делать. Почему бы не помочь, — снова эта улыбка, простая и открытая. И почему именно этот из двух братьев не учится со мной в классе? С ним бы я с удовольствием за одной партой посидела… — Давай лучше я буду писать, а ты — диктовать. Почерк у меня всяко лучше.

— Откуда ты-то знаешь, какой у меня почерк?

Я и так знала ответ, до того, как он ответил. Ну конечно же, второй, то есть первый, Влад Чернышев. Он, наверное, и мое «покорение Эвереста», ему показал…

— Влад сказал.

Вот так и знала. Но раз они говорят о таких глупостях, у братьев с взаимопониманием все печально…. И как только это Влад согласился помочь?

— Ладно, давай быстрее закончим.

— Тогда начнем с Betula Alba, — Влад записал название на латыни и на русском, а я закатила глаза. Эту березу мне точно долго будут припоминать…

Мы и правда закончили довольно быстро. Когда действуешь слаженно, и никто не пытается подбить на довольно сомнительную авантюру — все не заканчивается падением на задницу с дерева.

— Вот и все, — последний красивый росчерк (а у него и правда почерк в разы лучше, чем у меня. Я даже пишу печатными буквами, чтобы было читаемо), и Влад закрыл альбом и протянул его мне.

— Возьмешь? — парень дернул подбородком, чуть наклонив голову.

— Конечно. У меня целее будет. Твой брат еще додумается сделать из него костерок или натолкать в зимнюю обувь, чтобы та держала форму.

— Ха. Возможно. Но я не о нем, — он достал с полки фигурку Иви Фрай.

— Блин, да она же денег стоит…, — даже сцепила пальцы, чтобы не потянутся за ней, словно Голлум за кольцом Всевластия.

— Как и все, кроме настоящих чувств, — Он мягко освободил мою руки и положил на ладони миниатюрную девушку в черном плаще-капюшоне. — Возьми. Это будет твоим подарком на мой день рождения.

— День Рождения? — я даже вскочила, чуть не выронив фигурку. Новость была почти шокирующая…

Или я просто такая нервная?

24

— А почему ты не празднуешь? — с подозрением наклонила голову к плечу. Как-то не верилось в такое. Что собственный День Рождения проводит как обычный день. Или у него традиция такая — в этот день копаться в огороде и раздавать другим подарки?

— Нет повода, — ответил сухо, отведя взгляд.

— Но как же… — уж было начала я, но сразу же прикусила язык. Мало ли что могло случиться. Лучше сама как-нибудь аккуратно узнаю, у той же бабушки. — Ладно, это я возьму, — потрясла перед его лицом фигуркой (пусть знает, что теряет), прежде чем запихнуть ее в рюкзак.

— Здорово. А то место на полке надо освобождать, — Влад говорил беззаботно, вроде бы, но напряжение из его голоса полностью не ушло.

— Но ты должен пообещать мне.

— Что? — серые глаза впились в меня со всем вниманием.

Вот, блин, а продолжение-то я еще не состряпала…

Какое условие будет приемлемым и не сильно диким? Пусть врежет свои брату по носу, опустит в ковшик с теплой водой его руки, пока он спит? Пусть проводит меня домой? Сводит на свидание?

Воу-воу, Остапа понесло…

— Ну и?

— Кино.

— Сводить тебя в кино? — от того, каким ровным тоном он это сказал, меня бросило в жар.

— Нет-нет! — схватила тетрадку со стола и начала ее обмахиваться, чтобы остудить лицо. — Придешь ко мне. Кинцо посмотрим. Я тебе тоже что-нибудь из своего барахла подарю.

— Заметано, — кивнул Влад. Потом достал телефон: — Время, день, точный адрес.

Ого, ему в голову даже не пришла мысль, что я, может, просто из вежливости это брякнула. Конечно, нет. Но всё-таки я не все на 100 % продумала. А когда вспомнила про папу совсем стушевалась.

— Что не так?

— Да я просто забыла, что папа дома. Будет на мозги капать мне и тебе в том числе. Он у меня такой душный, просто жуть… Так что вряд ли получится. Может я тебе просто мороженое куплю? Самое дорогое?

Посмотрела на Влада. Он молчал, вид такой будто примеры в уме складывает.

— Магнат? Баскин Роббинс? Какую-нибудь фигню на кокосовом молоке? — всего на мгновение испугалось, что сейчас счет мне выставит за помощь в учебе.

— Давай лучше ты ко мне придешь.

— Но я ведь и так… — не сразу поняла, что к чему. — А-а-а-а. Хорошо. Тогда завтра, в Субботу я у тебя. С собой принесу попкорн.

— Послезавтра, — поправил меня он.

— Почему? У тебя дела?

— Нет. Просто завтра Пятница. А Суббота — послезавтра.

— О, — в голове не сразу сложилась цепочка из логических звеньев, а когда сложилась, я хлопнула себя по рту и виновато посмотрела на парня. — Просто, что я так вломилась. Я дни перепутала. А все папа виноват… Я-то думала сегодня Пятница, вот и притащилась….

Теперь стало логично, почему Влада-Плохиша в школе не было. По-любому где-то сейчас тусит, празднуя свои сладкие 18. Не понятно почему тогда брат дома торчит.

— Это даже хорошо, что ты пришла, — на этот раз улыбка у него получилась странная, с налетом грусти. — Отвлекла меня от не нужных мыслей.

— Вы с братом не ладите, да? — тихо порадовалась, что у меня нет братьев и сестёр погодок.

Влад голубого вдохнул и выдохнул. Рука снова безобразным образом взъерошила волосы. Он крутанулся на стуле и потом только встал.

— Дело не в этом. Каждый справляется, как может.

С чем справляться? С неизбежным взрослением?

Непонимающе захлопала глазами, но промолчала. Даже передумала спрашивать у бабушки. Не мое это дело.

— Пойдем, я тебя провожу.

— Только я переоденусь сперва.

— Ах да, — Влад хлопнул себя по лбу. Вышла немного наигранно, — сейчас принесу твои вещи.

Он вышел, а я, не теряя времени зря покидала все свои остальные вещи в рюкзак и напоследок окинула взглядом комнату.

Не одной семейной фотографии… Или парни вообще не увлекаются развешиванием своих детских фото на стенах?

Хотя… На одной из полок над кроватью, между книжками, я обнаружила фото в стеклянной рамке. Цветное, но явно сделанное на простой Kodak. В нем была девушка в пестром платье, под сенью цветущей сирени.

— Это мама.

Чуть не уронила фоторамку, которую сняла с полки, чтобы поближе рассмотреть.

И умеет же этот Влад незаметно подкрадываться…

— Кстати, а она не будет против, если я в Субботу приду? — вернула фото на место и забрала у него свои вещи.

Лицо Влада помрачнело.

— Прости…. Я… не… — забормотала, не понимая, чем могла его расстроить. Он не злился, но взгляд такой печальный, аж мурашки по спине.

Влад покачал головой.

— Н-ну супер! — показала большой палец и ринулась прочь к ванной комнате. Сердце забилось в нехорошем предчувствии.

— Она умерла, — догнала меня тихо оброненная фраза. Нет бы мне остановиться, обернуться и что-то сказать. Сочувственное проникновенное. Но я, как трусиха, захлопнула за собой дверь.

В ванне окон не было, и поэтому номер «Переодеться и сигануть в окно» точно не сработал.

Я позволила себе лишь несколько минут подумать о том, как мне стоить отреагировать. Как показать, что мне жаль? Или просто сделать вид, что я не услышала? Влад, скорее всего, притворится, что вообще ничего не говорил.

Сидеть дольше положенного не стоило, и я вышла. Глубоко вздохнув. Будь что будет. Хуже неуместной шутки ничего не будет, а еще не настолько глупа, чтобы ляпнуть нечто подобное.

Влада в комнате не было, как и моего рюкзака

Они оба ждали меня внизу, у двери. Быстро спустилась и вспотевшими ладонями забрала у парня свой вещи.

До ворот мы дошли в молчании — вибрирующем и потрескивающем вокруг нас. Или только мне так казалось?

— Увидимся в субботу, — сказал Влад, открывая калитку.

— Ага.

Кивнула, но осталась стоять на месте, волна жара смущения прошла по телу, еще до того, как в голове оформилось то, что я собираюсь сделать.

Шаг — и пристав на цыпочки, я обняла парня за шею.

От его волос пахло мятой. А руки, придержавшие меня за талию, прожигали, словно он был в половину горячее, чем я.

— С Днем Рождения, — тихо прошептала я, прежде чем отпрянуть от него развернутся и убежать в закат в своих любимых, редко выгуливаемых кроссах.

Да, я все сделала правильно. Никакое далекое от понимания «Мне очень жаль» не вернет ему маму. А так, я надеюсь, у него останется приятное воспоминание об этом дне. Если не посчитал мое объятие за неудачный способ подкатить.

25

Пятница пролетела незаметно, даже Чернышев ко мне почти не цеплялся. Но с приближением Субботы волнение все больше окутывало меня. Уже с утра я написала Владу, спросив во сколько мне к нему прийти. И боялась, и радовалась, что время назначенной встречи перевалит за шесть вечера.

Так и вышло.

«Я освобожусь только после семи. Нормально?»

Отправила кулак с оттопыренным пальцем вместо ответа.

Капец… Это же не выглядит так, как выглядит…?

Я его почти два дня назад обняла. А значит, дала зеленый свет…

У меня сегодня свидание?

Сердце забилось так, будто в груди была натянута кожаная перепонка барабана. В голове будто вертолеты начали летать, а внутренности свело от нервного предвкушения.

Открыла шкаф, начала скидывать одно платье за другим на свой диван.

— Ася, ты не видела…? — мама заглянула ко мне, когда стягивала себя пижаму с тошнотворными розовыми мишками (Бабушка подарила, и несмотря на жуткий рисунок, она была очень удобной).

Вернула вверх на место.

— Что, мама? — постаралась понизить градус недовольства в голосе. У меня сегодня довольно важный день, чтобы искать сережкины погремушки, пустышки и бутылочки по всем углам. Но мама не должна об этом знать.

— А ты куда-то собираешься?

— К Насте кино посмотреть можно? Сегодня дополнительных занятий в школе нет. Физ-ру даже отменили. У Карла Петровича несварение…

— Иди-иди! — интересно, мама показала бы столько же энтузиазма, если узнала, что я иду к мальчику? — И меня не надо спрашивать! Хочешь, можешь даже с ночевой у нее остаться!

— Не-не-не-не, — слишком много «не», но мама вроде не заметила. — Кинцо посмотрим — и я сразу назад.

Мама кивнула, а потом внимательно посмотрела на гору одежды на моей кровати.

Она нахмурилась. А у меня сердце провалилось в желудок.

— Надеюсь, там не будет парней и пива, и Вы не будете тусить на какой-нибудь заброшенной стройке, — мама уж было взявшаяся за ручку, опустила ее, чтобы сложить руки на груди.

— Нет, конечно. — О. Прогресс. Сказала и даже не запнулась. Расту.

— Ладно… — протянула мама, но вышла из моей комнаты спиной вперед, сверля меня взглядом. Не хватало только знаменитого жеста «Я за тобой слежу».

Пришло одеться максимально по-простому. Я успокоила себя тем, что в нейтральном приколе буду меньше волноваться. А то разденусь и попаду в какую-нибудь ситуацию… Я могу.

Время тянулось медленно. Мучительно, потому что папа заявился домой в час дня. И я, решила сесть за уроки, что с пользой провести часы ожидания. Не сидеть же и нервно грызть ногти? Как в первом классе перед вызовом к доске?

— Мам, я пошла? — выходить собралась за 40 минут, чтобы спокойно дойти до дома Влада. Если кто поймает, сказать, что иду к директору? Директор! Про него я совсем забыла… Ладно, разберёмся на месте.

— Фото прислать не забудь, — мама вышла из зала. Все с теми же сцепленными руками на груди. Серьезный и грозный вид ей совсем не шел, особенно в домашнем костюме с изображением толстого серого кота. И почему я решила, что мама меня поддержит, если у меня появится вдруг парень?

Замаячила эфемерная возможность, завести… Нет, не парня (вообще рано об этом думать), а друга. А тут уже домашним арестом запахло в воздухе.

— Хорошо, — убеждать маму в ее паранойе не стала. Слишком подозрительно… Выход пусть Влад думает, он же гений…

А что… Если я буду сидеть на диване между двумя Владами, с миской попкорна (который мне еще предстояло купить в ближайшем магазине)? Вот блин, зашквар…. Замерла, та и не зашнуровав кроссовок до конца.

Может, ну его?

Посмотрела в сторону свой комнаты, потом на дверь.

— Эй, жена, — свист резанул по ушам, — еще банку принеси.

— Может хватит на сегодня, — мамины согнутые в локтях руки, сложенные поленницами друг на друге, дрогнули. Но на лицо все же набежала мягкая улыбка. Если они с папой и ругались, то никогда при мне. Только за этой моей маме надо медаль дать.

— У меня законный выходной!

Нет, лучше с двумя Владами вечер провести.

— Пока! — закончила с кроссовкой, подхватила куртку и сумку и шмыгнула за дверь.

По дороге кроме попкорна, купила ещё и мороженое. Настроение стремительно улучшалось. О родителях я больше не думала.

Если удастся хотя бы подружиться с Владом, когда папа будет дома, я смогу проводить время у него в гостях.

Улыбнулась, когда на подходе к его дому увидела, что он идет ко мне навстречу.

— Смотрю, ты сегодня в линзах, — заметил он, забирая у меня пакет.

— Ну да, — не знаю, чего тут было смущаться, но я все равно невольно отвела глаза, затянув покрепче хвост. Когда мне неловко руки в беспокойстве не знают, куда себя.

— Натуральный цвет глаз тебе больше идет.

А? Он заметил и это…

— Мама решила, что я иду к подруге, — на минутку, это я ее в этом убедила, но не суть. — А Настя как бы не знает, что у меня плохое зрение.

— Хм, — Влад точно хотел что-то сказать. Может, как это все глупо. Все это притворство. Но он промолчал. За что я была ему благодарна. Вот и еще одно отличие между двумя Владами. Влад-1 уж точно зацепил бы. Вставил бы какую-нибудь отсебятину по поводу моей личности и поведения.

— И мама не потребовала фото в доказательство или еще что.

Остановилась, округлив глаза. Директор тоже его так контролирует, чтобы по девочкам не шатался и со странными компаниями не тузил?

— Да, вообще-то… И в этом проблема…

— Я в девочку переодеваться не буду, — с улыбкой заявил он.

Я хмыкнула, почувствовать, что могу сказать все, как есть. Я ведь уже придумала план, как успокоить маму. В любом случае, ничего непристойного я делать не собираюсь… И Владу не позволю. Если, конечно, он дома. Пай-мальчик вряд ли придётся щупать мои коленки.

— Нет. Другая идея. У тебя есть Фотошоп на компе?

Влад кивнул, отворив передо мной дверь — мы зашли внутрь переобулись, забросили мороженое в холодильник и пошли наверх.

Пока комп просыпался, я ерзла на стуле, ожидая логичных вопросов после того, как я объяснила, что хочу сфотошопить меня и Настю вместе, желательно на фоне ее квартиры — ну или из стоковой, если не повезет.

— Так у тебя с ней нет не одной фотки что ли?

26

— Ну… Только школьные. Дома я у нее не была…, — ответила, чувствуя, как краснеют уши.

Влад оторвался от экрана компьютера, где через программу удалял фото с фотографий, взятых с личной страницы Насти Торихиной.

— Как так? Разве вы не подруги?

— Ну… — мое мямленье было похоже на мычание коровы, но я ничего с собой не могла поделать. О некоторых вещах не так-то просто говорить. Пусть даже кто-то другой и может подумать, что проблема и яйца выведенного не стоит. — Как бы… Не все так просто. Мы дружим. Да. Но я ее к себе не приглашала… Вот и к ней не напрашивалась. Да и она даже не знает, что у меня зрение плохое и…

— Ладно, не объясняй. Так пойдет? — он немного развернул монитор в мою сторону, чтобы блики не помешали мне рассмотреть картинку.

Если не придираться к мелким деталям — даже и не скажешь, что это коллаж.

— Спасибо, — кивнула удовлетворенная результатом. — Перекинь мне на телефон, и пойдем смотреть кино!

Улыбнулась своей «школьной» улыбкой и чуть стукнула парня кулаком в плечо.

Пальцы Влад грациозно порхали над клавишами — эх, я так быстро двумя руками печатаю не умею — пару раз щелкнула мышка.

— Готово, — Влад встал и потянул меня за собой.

Спустились на первый и этаж, и он завел меня в зал, с серым диваном и нереально большой плазмой.

— Я знаю, что мы посмотрим! — даже хлопнула в ладоши, предвкушая его реакцию.

— Хорошо. Ты — босс, — Влад подошел к стене, где белел переключатель, чтобы включить верхний свет.

— Нет, не включай, а лучше еще и шторы задвинуть!

Влад застыл — пальцы в сантиметре от белой кнопки. Повисло молчание.

— Надеюсь, то, что ты хочешь посмотреть это не 50…

— Нет! Нет! Нет! Нет! — снова слишком много «нет» для простого отрицания.

Хорошо, что сегодня небо подернуто тучами, и свет, лившийся из окна, был очень скудным — я прямо чувствовала, как красные пятна ползут от моей шеи к лицу.

— Я думала, посмотреть ужастик… Одна никогда не решусь, — мои глаза забегали, избегая встречи с его лицом. И почему я сразу не догадалась, что он может подумать, что я выберу кино из раздела «21+» и выше?

— Хорошо, — парень заметно расслабился. Взял с журнального столика пульт. И протянув мне. — Выбирай. А я пока приготовлю попкорн.

— А какой у тебя видеосервис?

— Окко.

Повезло, что у меня тоже. Быстро вышла в нужный раздел и принялась листать.

Звякнула микроволновка и я почувствовала запах жареной кукурузы. Желудок свело в предвкушение.

Попкорн, фильм и симпатичный парень…

Сердце споткнулась в груди. Похлопала себя по щекам, чтобы прийти в себя.

— Посмотрим «Пункт Назначения»? Я не видела. Но Настя говорит смотрибельный фильм. Особенное третья часть.

Влад сел на диван, положив между нами большую салатницу со сладкой кукурузой.

— Он же не страшный, — сказал Влад. Но таким голосом, что было сразу понятно, что он его не смотрел.

— Кто первым закричит или отвернется — идет за мороженым.

— Кстати, спойлер — все умрут, — шепнул мне Влад, когда пошли начальные заставки.

— Так ты смотрел его?

— Только первую. Но принцип во всей серии один — смерть достанет каждого, кто от нее уйдет.

Ого, так он у нас тут знаток ужасов? Мне тогда с ним не тягаться… Суини Тодд — маньяк-парикмахер, единственное, что я смотрела «от и до» в этом жанре… И зачем я только предложила?

Но всё-таки решила блеснуть своими знаниями.

— Во второй части главные герои выживут, — это я знала. Потому что посмотрела «кровавую баню» в начале, а потом сил хватило перемотать на самый конец.

— А говоришь — не смотрела, — на экране уже начало кровавое месиво на американских горках, и я вдруг осознала, что еда и кровавые ужастики не совместимы.

— Только в перемотке, — парня в вагончике разрубило пополам, и я стиснула зубы, чтобы не закричать.

А Влад во всю хрустел попкорном и ухмылялся. У него, что, каждые выходные — вечер ужастиков с выключенным светом?

— Можем включить что-нибудь другое…

Повернула голову в его сторону — как раз на моменте, когда видение девушки-пророка закончилось.

— Нет. Все супер, — да, может, он бы поверил, если бы я не говорила сквозь зубы.

— Посмотрим «Моя прекрасная леди», например.

Теперь мне стало не до происходящего на экране.

Уставилась на парня во все глаза, даже забыла, что я сама установила правила — кто отвернется, тот проиграл.

Откуда он вообще знает о фильме 1964 года?

— Я не только ужастики и фантастику смотрю.

— О.

После мы больше не говорили, но мне жутко спросить, что толкнуло его на просмотр фильма прошлого столетия? Спор? Скука? Интерес?

Я ведь тоже люблю старое кино, было бы неплохо, если…

Нет, лучше губу не раскатывать. У этого Влада и девушка может быть… Это у Чернышева, с которым я учусь, вряд ли. Слишком он бесячий…

Надо сказать, я держалась довольно неплохо. Даже потихоньку хрустела попкорном на диалогах и напряжённых момента, на которых глаза сами непроизвольно щурились, а сердце замирала в ожидании: «Вот-вот сейчас что-то случится…»

И я даже в серьез подумала, что выиграю спор.

Пока эта глупая блондинка не полезла в солярий.

— Черт!

Попкорн полетел на пол, я, закрыв уши, чтобы не слышать крики из телевизора, уперлась лбом в плечо парня.

Все стихло — видимо, Влад нажал на «стоп» — и только колотящееся сердце отдавалась в ушах. Его или мое — было не понять.

— Прости… — подняла голову и зацепилась за его взгляд, подсвеченный голубым светом, льющимся из телевизора.

Время будто остановилось и воздух вокруг превратился в плотную, не фильтруемую массу — дыхание перехватило. Влад, кажется тоже почувствовал нечто подобное. Потому что расстояние между нашими лицами медленно сокращалась. И все, что я могла ощущать — это руки на моих плечах и дыхание, невесомо касающееся моей щеки и ненароком обжигающее губы…

Обо всем можно подумать за несколько секунд до поцелуя, но уж точно не о самом важном…

Вспыхнул свет, и покалывающую на кончиках пальцев атмосферу, разрушил знакомый голос.

— И что это мы тут делаем?

Обо всем можно подумать за несколько мгновений до поцелуя, но уж точно не о том, что в любую секунду на порог дома может заявиться директор.

27

Молниеносно шарахнулась в противоположную от Влада сторону, мышкой забившись в угол дивана.

Сергей Анатольевич прошел вперед, под его ногой хрустнуло зерно воздушной кукурузы. Он поднял наполовину опрокинутую пластмассовую глубокую миску. Потом посмотрел на Влада. Прежде, чем он что-либо сказал, я затараторила, со скоростью автоматной очереди.

— Мы ничего такого не делали! Честно-честно! Мне просто страшно стало! Вот я и… — запнулась, не зная, какое слово подобрать. Прилипла? Повисла? Вцепилась?

Математик (и директор) перевел взгляд на телевизор. И дернулся, проглотив невнятное слово — явно нецензурное. Но разве можно его винить? Стоп кадр на экране — был одним из худших моментов этого фильма.

— Ясно.

И пауза. Думала, последуют нравоучения или лекция по половому воспитанию. Ну или притвориться слепым и испарится. Все-таки у него сын, а не дочка. Может папы мальчиков ведут себя адекватнее…

И тут случилосьнеожиданное. Директор сел посередине дивана, устроил у себя на коленях наполовину пустую синюю салатницу и скомандовал, сделав резкий жест рукой:

— Врубай!

Влад среагировал не сразу. Но вот крики заполнили зал, но то, что происходило на экране меня больше не трогало. Я косилась на Сергея Анатольевича, не зная, как с ним себя вести. Как с отцом Влада или директором моей школы?

— И свет выключи, — потом математик стрельнул в меня глазами и мягко улыбнулся. — Расслабься, Соколова. Сегодня я не в форме, разве не видишь?

На нем были джинсы и футболка. И они бы молодили его. Только если бы не подернутые сединой волосы.

Несмело придвинулась, но все равно оставляя между нами расстояние. Он ведь не слепой, и не мог не заметить в какой двусмысленной позе нас застал.

— Ешь кукурузу. Полезная, — перед моим носом замаячила многострадальная тарелка. — Богатая витаминами группы В.

Дрожащей рукой взяла горсть попкорна и запихнула его себе в рот. Если посыплются вопросы — будет веская причина не отвечать. «Когда я ем, я глух и нем».

— Может, ты лучше делами займешься? — Влад точно чувствовал себя комфортнее. — Тетради проверить не надо? А лучше переснять вон тон угол.

Парень указал директору на кресло. Тот лишь демонстрационной поерзал на диване, устраиваясь поудобнее.

— Это для вашего блага, дети мои. Чтобы глупостей не наделали, — его можно было принять всерьёз, если бы еще не хрустел воздушной кукурузой, когда говорил это.

Я только открыла рот, не зная, что этому возразить. Зато Влад нашелся.

— Кто бы говорил. Напомнить во сколько лет я у тебя появился?

— Ты хотел сказать «мы», — директор ухмыльнулся. Странно, не видела ничего забавно в оговорке Влада.

— Неважно. Угадай, сколько ему было?

Влад наклонился, чтобы поймать взглядом мое лицо.

Молча указала на себя. Может все-таки не меня спрашивают…? У директора лицо такое, что фиг поймешь…

— Ну… — допустим 48 (а что может он за кожей и питанием следит? Все-таки седина после 40 появляется…) — 30?

Молчание. А потом оба мужчины взорвались приступом смеха. И как-то никого не смутило, что на экране парню расплющило голову блинами тренажера.

— Когда ему было 30, мне… то есть нам… было всего 10! — отдышавшись пояснил Влад.

— Я что выгляжу на 50? — жалобно спросил директор.

Не говорить же, что я особо к нему не присматриваюсь, чтобы точно знать.

— Меня седина смутила.

— Между прочим, я начал сидеть, когда у этого охламона верхние резцы полезли. Орал, как блаженный. Я вообще подумывал экзорциста вызвать…

— Ага. А не из-за того, что ты работал и учился одновременно? Сам же говорил…

Они еще перебросились парочкой реплик, которые проскользнули мимо меня. Потому что я наконец-то смогла посчитать — неудивительно, что я математике так мало баллов набрала.

— Так Влады родились, когда вам было всего 20!

— 19, — поправил директор. — Веселенькое было времечко. Я так выматывался, что даже во сне снилось, что я смертельно устал. Поэтому торопиться в таких делах не нужно, — он многозначительно посмотрел на меня, потом на Влада. Я чувствовала, что снова начинаю краснеть. — Иногда жалею, что у нас дети совершеннолетними считаются с 18, а не с 21…

— В Йемене — вообще с 15, вклинился Влад в рассуждения Сергея Анатольевича.

— …Сейчас подростки ждут не дождутся своих 18, чтобы… — Сергей Анатольевич снова посмотрел на меня. Смутить меня больше было нельзя. Поэтому он быстренько перевел тему. — Ладно. Забыли, — потом он повернулся к Владу и хлопнул того по плечу. — Я тебе доверяю, сынок.

Боже, и когда это фильм ужасов стал не страшнее реальной жизни? У меня так ладони вспотели и заледенели одновременно, будто сейчас на экране появится колодец, и из него вылезет Самара.

— Хочешь посмотреть его детские фото? — директор встал.

Я почти кивнула, как вдруг Влад схватил того за руку.

— Не. Надо, — с нажимом проговорил Влад. Видимо, и у него было полно фоток, которых в пору было стыдиться.

— Она же твоя девушка, почему…

— Я не его девушка! — теперь видимо настала моя очередь вскакивать с места.

— Да, папа, мы просто… — Влад посмотрел на меня, нахмурился, будто силясь разглядеть на моем лице ответ: — Друзья?

Энергично закивала. При этом чувствуя странную смесь облегчения и разочарования.

— Тогда я схожу за мороженым, а вы пока найдите что-нибудь повеселее. Как насчет «Безумно влюбленного» или «Сабрины», ту, что с Одри Хепберн?

Теперь понятно, откуда Влад знает о таких древних фильмах…

Улыбнулась — мою любовь к старым экранизация привила мне мама, а ему, значит, папа…

Хлопнула входная дверь — Сергей Анатольевич вышел за обещанным мороженым. Никто из нас даже не потрудился сказать ему, что порция большое ведерко мороженого уже обретается у него в холодильнике.

— А он дружелюбный не только в школе, — заметила я со своего угла, так и не решаясь придвинуться ближе.

Влад искал нужный фильм, и даже не посмотрел на меня, когда ответил.

— Не обижайся. Он просто иногда перегибает палку, от того, что одинок. Другие предки уходят с радара, а не спешат знакомиться с друзьями. Поэтому я тоже друзей сюда не вожу. Иногда так стыдно за него бывает…

— Да ты чего! У тебя классный папа! Мой вот не помню, когда последний раз со мной время проводил. Может только когда я маленькая была, и за мной присмотр был нужен…

28

— Знаешь, я даже не знаю, о чем с ним говорить. И, я знаю, что это не хорошо, когда он дома, хочу, чтобы он опять уехал в одну из своих командировок… — с каждым словом мой голос все больше и больше наполнялся обидой.

Не заметила, как Влад придвинулся ближе — его ладонь накрыла мою руку.

Я посмотрела на него, и время снова будто остановилось, а сердце застучало быстрее.

— Ты всегда можешь прийти к нам. Папа будет счастлив.

— Спа…

Снова вспыхнул свет: мы оба подслеповато сощурилась, будто вылезшие из своих нор кроты.

— Вы опять за свое? — Сергей Анатольевич, стоял в проходе, качая головой. На весу в такт его голове покачивался пакет с логотипом продуктового магазина. И как так быстро вернулся? Супермен что ли?

— Учти, Влад, — директор указал на него, потом погрозил ему пальцем. — С внуками я сидеть не буду.

— Папа! — возмутился Влад, а я спрятала горящее лицо в ладонях.

— Шучу-шучу. Если надо даже по поликлиникам водить буду и памперсы менять. Кто какое будет мороженое?

Больше Сергей Анатольевич над нами не подтрунивал. И мы провели хороший вечер: смотрели фильм, болтали о всякой всячине. Директор сыпал шутками и интересными фактами. Я улыбалась так часто, что даже скулы начали болеть.

До последнего ловила себя на мысли — волнующей и тревожной — что чувствую себя здесь как дома.

Когда засиживать дольше было уже неприлично — я поднялась с дивана.

— Я пойду. Уже восьмой час. А я еще не все уроки сделала…

— Хочешь оставайся, — Сергей Анатольевич забрал у меня из рук пустую баночку из-под мороженого. — Если переживаешь, я запру его, — он указал ложкой на своего сына, — на ключ в его комнате.

Влад в этот момент выглядел, как на знаменитом меме «Фейспалм».

— Я тебя провожу, — тут же вызвался он, стоило мне повесить рюкзак на плечо.

Директор махал нам ручкой с сияющим видом, пока мы не скрылись за поворотом.

— Он всегда так себя ведет, когда переживает. Первую неделю после… — Влад запнулся на слове, поддев носком кроссовки маленький камешек.

— Классно посидели, — перебила я, надеясь увести мысли парня в другое русло.

— Я бы тебя с удовольствием с себе пригласила. Как только папа в командировку уедет. Мама-то у меня адекватная. Хотя, скорее всего, будет вести себя точно так Сергей Анатольевич, — мы шли так близко, что кончики моих пальцев покалывало от желания взять его за руку.

Сунула руки в карманы, пока не поддалась непонятному импульсу.

Бросила быстрый взгляд на парня, пока он молча оглядывался по сторонам, будто ища что-то. Заметила, что надел ту самую черную куртку, что я видела на Чернышеве. Только вот Владу она совершенно не шла.

— Может, когда тебя снова дома все достанет… Тогда ты снова придешь ко мне? — он посмотрел на меня, сердце ухнуло словно с горки вниз, дыхание перехватило. Что-то было в его взгляде, подсвеченным постепенно загорающимися в сумерках неоновыми вывесками. Что-то такое, что давала надежду, потрескивавшую под кожей словно карамель на языке. — В смысле, к нам. Мой папа тоже будет счастлив, он почти никуда не выходит, сидит дома, как старая кошелка. Так что… Если будет еще нужна какая-нибудь помощь с Д/З или просто заскучаешь…

Рука Влада снова потянулась к волосам, а глаза стрельнули в сторону уходя с траектории моего взгляда.

Мы уже пересекли детскую площадку моего двора. И мне нужно было дать ответ.

— Я с радостью, — улыбнулась и даже дернулась, чтобы, минимум, обнять его (про максимум думать не хотелось). Но вовремя одернула себя и дружеским жестом припечатала свой кулак к его верхнему нагрудному карману. — Пока!

Побежала к подъезду, пока радость, раздувавшаяся изнутри, не вылилась из меня каким-нибудь постыдным образом — с меня станется начать прыгать и визжать, как шестилетка.

Энергия бурлила по вена, подпитываясь буквально ядерными выбросами гормона счастья в кровь. Я наконец-то нашла того, с кем не надо было притворяться. Тот, кому я и так нравилась. Я видела это. В его глазах. И не могла ошибиться. И Влад сама назвал меня другом! А разве это не первый шаг к чему-то большему?

Взлетела по лестничному пролету. И распахнула дверь.

— Я дома!

— Тц-ц! — мама, стоявшая в дверном проеме, ведущем в зал, цыкнула. Но не сердито. Улыбка пряталась в уголках ее губ. Хоть она и пыталась выглядеть серьезно. Может, для того чтобы отчитать меня.

— Прости, — понизила голос до телефона слышного шепота.

Мама подождала, когда я радуюсь и поманила меня на кухню. Я вымыла руки и уже села уплетать преступно-непозволительный эклер в шоколаде, который я точно знаю, был испеченный мамой, а не купленный в магазине — слишком кособокий и слишком много начинки. Как мама выдала то, от чего я подавилась бы, успей ч набить рот пирожным. Которое стоило 50, а то и все 60 приседаний.

— Рассказывай, как провела вечер? Как зовут его?

— Кого? — аппетит резко пропал, будто желудок сжал до крошечных размеров, стараясь не мешать мозгу лихорадочно думать.

— Парня твоего.

— Нет у меня никого парня, — врать не пришлось, и фраза вышла ровно, только голос все равно впитал унылые нотки. — Я у Насти была.

Вернулась в прихожую, достала из сумки телефон. И принялась искать отфотошопленную фотку, что Влад прислал мне на почту.

— Вот!

Мы с мамой почти одновременно показали друг другу экраны своих телефонах. На моем были я и Настя, в немного непропорциональном ракурсе. На мамином свежая фотка из Настиного аккаунта под тэгом «Роман_с_Ромой_Покоряем_игровые_автоматы». И конечно же на маминой фотке меня и в помине не было.

Вот, блин, Настя!

А как же «Я не хочу, чтобы кто-то узнал. Кашернова меня убьет…»

Теперь мама подумает, что я занималась чем-то, что ни в коем случае нельзя снимать на видео и фотографировать.

Я, кажется, зажмурилась, чтобы не видеть маминого выражения лица.

Но когда решилась посмотреть на нее, удивлению не было предела.

— Ты не злишься? Не хочешь запереть меня в комнате? Или прочитать лекцию о том, как все пялились на твой живот на выпускном и шушукались на каждом углу? — мне жизненно необходимо знать, к чем морально готовиться.

— А смысл? — мама пожала плечами. Ее улыбка стала грустной. — Моя мама запрещала мне даже смотреть на парней, и сама знаешь, как все получилось… — мама встрепенулась, будто опомнившись: — Не подумай плохого, я очень тебя люблю. И поэтому, хоть и хочу лучше для тебя, позволю самой решать.

29

— Мам, к чему этот разговор? — серьезный тон матери под конец совсем смутил.

Мама, улыбнувшись, коснулась ладонью моей щеки. В груди будто колокольчик зазвенел, подсказывая, что что-то не так.

— Мама, — перехватила ее руку, заглянув ей в глаза. Голубые-голубые, немного красные из-за бессонных ночей. — Я не наделаю глупостей, обещаю. И к тому же он мне и не парень вовсе, а друг.

Не стала пояснять маме, что конкретно за «глупости» я не буду делать. С 13 лет она не раз заводила этот разговор. Конечно же, она не призывала меня блюсти честь до свадьбы. Просто всегда говорила, что надо сначала определить курс своей жизнь, поступить туда, куда хочется. К тому же есть много способов НЕ… Попасть в ситуацию, как мама в свои 17.

— И кто же этот друг? Скажешь? — Мама встала, чтобы налить мне и себе по кружке зеленого чая. Это была такая наша маленькая традиция. Если чай после 18 часов, то обязательно зеленый и без сахара, даже если с прикуску с пончиками, политыми шоколадом.

— Влад.

— Чернышев? Неужели?!

— Д… Нет-нет! — замотала головой, как только поняла, на КОГО ПОДУМАЛА мама. — Его брат. Его тоже зовут Влад.

— Чудные у них, наверное, родители… — покачала головой мама. — Назвать детей одинаково.

Ага. И это говорит та, что назвала сына в честь мужа и деда. Когда все трое находятся в одной комнате. Попробуй сказать: «Сережа», все трое скажут: «Что?». Конечно, не трое, мелкий Серж еще не говорит слов с шипящими, только «ма», «дай», «на», но голову точно повернет.

— Его отец — директор нашей школы. Кстати, вы с ним не далеко ушли. Он не старше тебя всего на два года, — спрятала улыбку, сделал глоток из кружки.

— Симпатичный?

— Кто? Директор? — тут я уже не смогла сдержаться и в голос захихикала, а потом опомнившись прикрыла рот ладонью.

— Да ну тебя, — мама шутливо хлопнула меня по предплечью. Но улыбнулась, заражённая моим смехом.

— А что такого я сказала? Кстати, он вдовец.

— Саша, — мама недовольно сдвинула брови. Всегда называла меня «Саша» и делала такое лицо, когда было мной недовольна. За последние два года поводов почти не было. До чего уж там. Я доставляя хлопот самое большее — первые года три.

— Мам, — это уже давно вертелось на языке. И я хотела задать этот вопрос. Пусть даже мама и рассердиться. — А ты папу любишь?

— Что за вопрос? Конечно, — ее голос повысился на тон, она вскочила и повернулась ко мне спиной. Включила кран и принялась намывать кружку. Как будто я не заметила, что она ни глотка чая не выпила. Не хотела отвечать на этот вопрос смотря мне в глаза.

Неужели за эти дни что-то поменялось? Стало еще хуже, чем обычно.

— Мам. Ты хотела, чтобы мы всегда были честными. Так вот. Мы сегодня с Владом смотрели кино и ели попкорн. Потом пришел Сергей Анатольевич и присоединился к нам. Я не знаю, что я к нему чувствую. Но, наверное, мне хочется, чтобы Влад стал моим парнем.

Мама выключила кран и повернулась ко мне.

— И знаешь, — сглотнула ком в горле, глаза запекло, но сдержалась. Надо было говорить уверено и твердо. — С Сергеем Анатольевичем мне было легче общаться, чем с собственным отцом. Я почти задыхаюсь, когда он дома, — судорожно вздохнула вновь охваченная чувством дискомфорта и раздражения…

— Дочка…, — мамины брови сложились домиком. Выглядело так, будто она сейчас вот-вот заплачет.

Подняла ладонь, прерывая ее. Она должна была дать мне закончить.

— Если ты все еще его любишь. Хорошо. Я найду способ и попробую поладить с ним. Но если ты с ним только из-за нас… — прикусила губу. Мамин несчастный вид потихоньку убивал остатки моей выдержки. Не смогла продолжить. Покачала головой и убежала прочь.

Мама не побежала следом. И хорошо. Заперлась в ванне и включила воду. Душ — вот, что мне сейчас было нужно. Чтобы взбодриться и почувствовать себя собой. И не продуктом глупой юностью, из-за чего теперь моя мама несчастна. Пусть и говорит обратное. Меня она любит. Да. Но, может, она иной раз задумывалась о том, как сложилась бы ее жизнь, родись я чуть позже? Может, и отношения у родителей были бы лучше…

Когда вышла из ванной. На цыпочках вернулась на кухню. Мамы не было. Диван, обычно занятый папой, пустовал. Вот и еще один плюс к тому, чтобы выставить его.

Он только вернулся из командировки. И дома до сих пор нет! В гараже дяди Лёни, наверное, обретается, жалуется на свою судьбу. А придет только под утро.

Вернулась в комнату. Делать уроки не хотелось. Да и не горело. Завтра же воскресенье. Решила посмотреть видео на тик-токе.

Только разблокировала телефон, как пришло сообщение.

«Привет. Это Влад. Тот, который с домой не учится»

Улыбнулась, и быстро, пока не забыла, а потом не запуталась, нажала добавить контакт. На секунду палец завис над экранной клавиатурой.

Влад у меня в списке есть…

Поддалась порыву и написала «Мой Влад».

Краска прилила к лицу, когда я подумала, что он может увидеть. Хоть и не было сердечек, все и так было очевидно.

«Ты как?»

Оглянулась. Он, что почувствовал мое настроение на расстоянии.

«Паршиво. Как бы с мамой поругалась…»

Грустный смайлик с опущенными глазами передал мое настроение (правда, каким оно было до того, как он написал)

«Как бы?»

«Сказала ей, что она не должна держаться за папу только ради меня и Серёжи»

«Ого. Сильно. Но может так лучше. Хорошо, что она знает, что ты примешь ее выбор»

«Ага»

Не знала, что еще можно ответить. Только что начавшаяся переписка, зашла в какое-то депрессивное русло.

«Если что намекни ей, что у меня холостой и благополучный отец»

Подавилась смехом, прикусив костяшку указательного пальца.

У дураков мысли сходятся, а у тех, у кого IQ уж точно выше 60?

Не стала писать, что уже невзначай намекнула маме. Потому что потом это переросло в неприятный разговор.

Решила сменить тему.

«А в какую игру ты сейчас играешь?»

«На Xbox или ПК?»

«У тебя Xbox есть? Твой папа тебя точно очень любит!»

Блин! Если бы знала, что у него икс бокс есть — лучше бы уговорила порубиться в что-нибудь.

«Приходи как-нибудь порубимся в «Мортал Комбат»»

Подмигивающий смайлик согрел душу. И я решила, что отныне буду заниматься своей жизнью. А к маме больше не полезу. Ведь что я знаю о любви?

30

Воскресенье я провела дома. Папа не появлялся, и я смогла спокойно сайленткиллить тамплиеров (после того, как сделала уроки, конечно).

Но Понедельник неизбежно настал. И начался он явно не с той ноги… То есть ноты.

Я тяжело встала, почти проспала. Макияж вышел, мягко говоря, не очень. А волосы вообще пришлось заплести в хвост — утюжок для волос приказал долго жить.

Решила сесть на автобус — неспешная прогулка на свежем воздухе мне уже не светила — и тот уехал прямом перед моим носом! Естественно, что в школе я появилась взмыленная, злая, так еще и опоздавшая на добрые 15 минут!

И этот день продолжил меня удивлять.

Влад Чернышев сидел на своем недавно узаконенном месте — слева от моей части парты. И лишь сухо кивнул мне после того, как я влетела в класс так стремительно, что бабушка закатила глаза.

А потом в течение дня — никаких подколов, намеков, упражнений в остроумии. Ничего.

Я сначала не могло понять, что с ним. А потом поняла. Это же было так очевидно. Почему семья Караевых-Чернышевых не празднует День Рождения обоих Владов. Потому что физические невозможно радоваться дню, в который умерла собственная мать. Содрогнулась, при попытке представить подобное.

Мой подозрительный взгляд украдкой, направленный на Чернышева, смягчился. Не удивительно, что он такой молчаливый сегодня… Даже стыдно было, что я его проклинала, когда не обнаружила дома с альбомом по биологии в зубах.

— Ася, — всю биологию я беспокойно ёрзала, ожидая этого момента. Бабушка никогда не бросает слов на ветер. — Регина Егоровна сказала, что ты вызвалась добровольцем помочь с наступающим женским днем?

Ага, добровольцем. Как же.

— Что нужно делать? — спорить и отпираться не было смысла.

— Ничего глобального, — Алла Викторовна улыбнулась, поправив очки. Ямочки на щеках, вкупе с низким ростом делали ее значительно моложе. — Праздник уже послезавтра. А у нас свалился с простудой зам по внеучебной работе и оба вожатых. Так что по-скромному в этом году… Праздник будет проводиться в пределах класса… И… — пока Алла Викторовна говорила, она непрестанно рылась в ящиках стола что-то ища. Сглотнула, стараясь даже не рисовать в голове масштабы моего фронта работы. — И я решила провести лотерею. Со шляпой. Как в пятом классе помнишь?

Снова эта лучистая и располагающая улыбка. Она должна была расслабить, как всегда. Но нет. Я с ужасом подумала, что мне придется самой шить шляпу.

— И что мне нужно делать? — повторила вопрос.

— Все просто — найти в интернете самые простые подарки своими руками. Распечатать. Пронумеровать. Продублировать номера на маленьких разрезных карточках. Мальчики будут тянуть номер, брать лист. Дома сделаю поделку. А на следующий день принесут девочкам. Ах, да! И имена наших девочек на отдельном листе! Тоже разрезать. Ну как сделаешь?

— А? — смотрела на каракули, что предполагались быть примерными размерами карточек, и упустила момент, когда монолог-инструктаж закончился.

— Все же просто, а?

— Ну…

Разрезать и распечатать — да. А вот выбрать и тьмы хэндмайда в интернете то, что могут сделать наши рукожопые мальчишки….

— Я помогу!

Сердце екнуло. Я вздрогнула и обернулась. Столько бескорыстно энтузиазма могло быть только у Влада. Моего Влада.

Но нет. За моим столом по-прежнему сидел Влад Чернышев.

— Чудно, Влад! — биологичка хлопнула в ладоши.

— Хорошо, — вздохнула я.

Сгребла свои вещи в сумку — и к выходу. Конечно же Влад — за мной. А то, как же он без меня-то.

Игнорировала его вплоть до подхода к парку — что было нелегко. Очень раздражает, когда кто-то маячит где-то у тебя за спиной.

Развернулась. У парня был такой невинный вид, что впору нимб пририсовать.

— Ты не отвяжешься? — решила сразу уточнить.

Он покачал головой и улыбнулся, словно лис, собравшийся слопать колобка.

— Тогда пошли к тебя. Если папа тебя на пороге моего дома застанет — желчью изойдет.

— Окей, — Чернышев поправил сумку на плече и без лишних возражений пружинистым шагом пошел в нужную сторону.

Ну надо же. Ни комментариев, ни намеков… Его вчера какой-нибудь интеллигент часом не покусал?

Знакомый коттедж встретил нас пустынным эхом.

— А где твой брат? — вырвалось прежде, чем я успела себя остановить.

— На ярмарку профессий свалил, — бросил Влад, бросая куртку на банкетку под вешалкой.

— Куда? — спросила максимально равнодушным тоном, расстёгивая ботинки дольше, чем это предполагалось.

— Универ. Тот, что на Калинина.

— В пед, что ли? — не верилось, что кто-то в здравом уме туда соберется. Бабушка позаботилась о том, чтобы я ни на секунду не захотела поступать. Истории, что она рассказывала: все случаи за многолетнюю практику — от ссор с родителями до неадекватных учеников — впору было собрать в книгу под названием «Страшные сказки на ночь для детей поступающего возраста».

— И он туда собрался поступать? — этот вопрос всерьёз меня обеспокоил.

Чернышев пожал плечами.

— Может быть.

И как так получилось, что я, познакомившись с парнем пару дней, уже готова рассмотреть вариант поступления туда, куда бы ни в жизнь не пошла? Весна что ли на меня так действует?

— А что?

Парень ухмыльнулся, мой бегающий в растерянности взгляд не укрылся от него. Он подошел ближе, точно для того, чтобы уловить малейшие изменения в моем лице.

— Пойдешь за ним, как жена декабриста? И горе, и в радости?

— Я… Я… — в голове красным цветом полыхал сигнал опасности. Близко! Слишком близко!

Надо оттолкнуть его. Выпихнуть из своего личного пространства. Но эти глаза… Каким-то странным образом начали действовать на меня — путали мысли, бросали в жар.

Парень поднял руку — я зажмурилась, думая, что сейчас коснется моей щеки (сердечная жила дернулась, словно струна) — но ткань его лонгслива только слегка маханула по мне. Парень достал что-то с верхней полки над вешалкой.

— Чего застыла, как кролик перед удавом? — хмыкнул он, кутя в руке большие портняжные ножницы. — Расслабься. Нужна ты мне больно.

Чернышев повернулся ко мне спиной и пошел наверх. На середине лестницы, остановился, развернулся в пол оборота и кивком головы поманил меня. — Что встала, как истукан? Я не тот задрот с идентичным лицом — палец очертил круг в воздухе, заключив в него ухмыляющиеся губы и смеющиеся глаза. — Я не буду все делать за тебя. Максимум, что ты от меня получишь — помощь в разрезании карточек.

И почему я решила, что он вдруг магическим образом изменился? Был придурком и остался!

31

— Смотри, а может это?

Оторвалась от монитора, где перед глазами рябили всевозможные оригами, вязанные игрушки, хэндмэйды непонятного назначения.

Без особого энтузиазма посмотрела на то, что нарыл в интернете на своем телефоне Чернышев.

Он прыснул в кулак, когда мой правый глаз нервно дернулся. Я хоть еще и смутно знакома с сексом — уроки биологии если только считать, но даже я знаю, что это за разноцветные квадратики с лэйблом «дюрекс» (спасибо рекламе!). Букет из презервативов — что может быть романтичнее…

Вздохнув, потерла указательным пальцем переносицу.

— Притворюсь, что я этого не видела…

— Чем плох подарок?

— Издеваешься? — наклонила голову и испытывающей на него посмотрела.

А Чернышев пожал плечами. Брови дернулись в немом «Ну?». Но я видела, как в его серых глазах вспыхивают задорные огоньки. «Стёб-мод он» (Режим стеба включен).

Решила не поддаваться на провокацию.

— Алла Викторовна сказала, что подарки должны быть сделаны из подручных материалов, — и тут же быстро добавила, пока из его открытого рта не вырвалось и звука: — И не надо мне говорить, что ЭТО твои подручные материалы! Ищи что-нибудь другое. Или вот, — швырнула в него свежими распечатками. — На, вот. Вырезай.

— Точно, — Чернышев резко выпрямился и пошел в другую часть комнаты. Когда он начал двигать кресло, стоящее в дальнем углу. Мне стало любопытно, и я бросила свое нудное занятие.

Что он там прячет? Что там? Сейф? Потайной рычаг? Цветик-семицветик в горшке, исполняющий желания?

— Глянь! Как тебе?

Я сперва не поняла, чему должна дать свою объективную оценку. Подошла ближе… И чуть не расхохоталась, когда поняла, что Влад мне показывал. Свои художества 15-летней давности.

— Это я в три года нарисовал, — тыкнул Чернышев пальцем в желтый цветок-ладошку с прорисованным зеленым стеблем.

— Наверное, ядерная была краска, что с дерева не отмылась, — заметила я.

— Папа залакировал. На память.

Хмыкнула, поворачиваясь обратно к монитору и кусая губы, чтобы прогнать наплывающую улыбку.

И почему с этим Владом всегда так — с места в карьер? То говорит и показывает то, что меня, в лучшем случае, раздражает. То делает что-то… совсем ему несвойственное.

Поэтому я не очень люблю непредсказуемых людей. С ним испытываешь некий дискомфорт. Не знаешь, когда они выкинут эдакое, что заставит тебя краснеть как помидор.

— Я почти все, — под конец я, уже не стала заморачиваться, а просто распечатала парочку схем оригами.

— Не хочешь перекусить?

— А? — так удивилась, что пальцы промазали по клавиатуре.

Это, что с-свидание?

— Н-е-н-е, — заболела, как овца, судорожно замотав головой.

— Как хочешь, — пожал плечами он. — Настругаю бутеры только себе.

Сказал и вышел.

Закрыла лицо ладонями, ущипнув себя и похлопав по щекам.

Что с тобой, Соколова? Что тебе везде свидания мерещатся. Гормоны и весна подкрались незаметно?

Желудок недовольно заурчал, будто коря меня за мою же тупость.

Нажала «печать», сложила все в папку (ту, что всучила мне Тамарова) и спустилась вниз. На последней ступеньке затормозила.

Выйти — и домой. Поедать собственные харчи, а не уничтожать стратегические запасы чужого холодильника.

Но что-то останавливало. Хотела найти предлог, чтобы остаться.

— Точно не будешь?

В воздухе запахло колбасой.

Влад стоял в проеме и без зазрения совести жевал свои «холестериновые бляшки» с «целлюлитом на заднице».

— Нет, — даже повысила голос, чтобы заглушить урчание живота.

Уголки губ Влада поползли вверх. Он положил свой недосэндвич на угловую встроенную полку, рядом с деревянной статуэткой смеющегося толстяка в халате с поднятыми над головой руками, держащими чашу, похожую на лодку. Прилипла к нее взглядом. Во-первых, чтобы не пожирать глазами бутерброд. Во-вторых, чтобы не прислушиваться к приближающимся шагам.

— И чем тебя так зацепил мой брат?

Запах кожи, с ноткой Горького шоколада успешно перебил манящий запах колбасы.

Сердце тревожно застучало, ощущая парня слишком близко. Но я, стиснув зубы, приказала себе собраться и подняла голову.

— Твой брат не такой хам и придурок, как ты. И я…

— Хм… — Чернышев осторожно потянул ко мне руку. Пальцы играючи коснулись моих волос.

«Это не тот Влад. Это не тот Влад…», — повторяла я как заклинание, своему глупому неразборчивому сердцу. А что поделать, когда эти серые глаза так смотрят на меня?

— Ай! — вспышка боли отрезвила меня. Потом гнев рассеял остатки смущения. Этот имбецил меня чуть без скальпа не оставил! — Ты больной?!

— Надо не о парнях думать. А о будущем, — заявил он, развернулся на каблуках и снова вернулся к своему нехитрому произведению кулинарного искусства.

Молчаливый, противоположный манящему, жест рукой был уже за гранью. Ни минуты больше не хотела оставаться в этом доме. Стремительно вылетела за дверь, чувствуя, как все внутри меня кипит.

Ну что за придурок! Ведет себя как первоклассник!

— Увидимся завтра в школе! — догнало меня в спину. Я, не удержавшись, вскинула руку с выставленным средним пальцем. Что только рассмешила Чернышева.

«Твой брат дебил!» — оправила прежде, чем мозг успел просчитать риски и последствия.

«И тебе привет. Что он сделал?»

«Он…» — начала печатать, но тут в голове яркими вспышками взорвались еще свежие воспоминания. А я ведь на секунду подумала, что собирается меня поцеловать.

Напечатала совсем не то, что хотела:

«Он просто меня бесит!»

«Не тебя одну. Хочешь, я его побью?»

«Нет-нет!», — послала ответ так быстро, что во второе «нет» влезла «к». Не то, чтобы мне было жаль Чернышева-Плохиша… Я не была уверена, что мой Влад сможет его побить.

Мой Влад…

«Чем тебя зацепил мой брат?» — вспыхнул в голове вопрос, на который я так и не ответила.

Если бы я знала… Как будто все к этом и шло, с той секунды, как я увидела его. С того момента, как он, растрёпанный, в жутких очках и линялой майке появился на кухне. Так разительно отличавшийся от своего близнеца-показушника, что сразу же привлек мое внимание. Да это нелепо и глупо влюбиться вот так, толком не зная человека. Да я даже была не уверена, что это именно то самое… Но…

Остановилась — красный сигнал светофора дал мне почти минуту передышки от быстрой, заряженной возмущением и злостью, ходьбы.

Тряхнула головой. Глубоко вдохнула и выдохнула.

Решила не думать. Не сомневаться. Не бояться.

Ведь я знала, что я чувствую, даже если для этого не было особой причины. Влад мне нравился. И я не собиралась больше тянуть с этим.

Достала телефон, набрала сообщение и снова кинула его на дно сумки.

«Может, сходим в кино?»

Хотела еще добавить «на настоящее свидания», но передумала. Не хотелось спугнуть удачу.

32

Никогда так не нервничала. Даже перед экзаменами в девятом классе. Сердце колотилось как сумасшедшее, а ладони покрывались ледяным потом. Едва боролось с желанием провести ладонью по лбу или с чувством прикусить губу — и то и другое было вредно для сделанного мною безупречного макияжа. Откинув завитые локоны с плеча, поправила сумку и снова посмотрела на аллейку, ведущую к главному входу, в надежде увидеть знакомую фигуру. Мы договорились встретиться в парке, а потом пойти в кино, или посидеть в кафе. Но Влад опаздывал. Уже ровно на 3 минуты.

Снова сверилась с часами, и в который раз опустилась на лавку — с нее я вскакивала с такой, частотой, будто она была кнопками усыпана.

— Эй, чика, — вздрогнула и подняла глаза. И сразу же пожалела. Лучше было притвориться глухонемой.

Надо мной нависли двое парней — оба в растянутых трениках и с желтыми зубами.

— Ты такая сажная. Го с нами. Мы тебе мороженку купим.

Встала, проигнорировав сомнительный комплимент. И уже хотела уйти, как один из этих маргинальных личностей дернул меня за ремешок сумки, вынуждая развернуться, чтобы вырвать ее из цепких рук с ногтями в тон прокуренным зубам.

— А ну отдай! — с силой потянула сумку на себя, но парень с сальными темными волосами и не думал ее держать. Я едва не упала от неожиданности, но его дружок — бугай, подстриженный под ежик, с выгоревшими волосами, схватил меня за предплечье и дернул на себя. Уперлась ему в грудь, стараясь не дышать носом — изо рта у него пахло не ароматной розой.

— Че ты агришься? Мы тебя не обидим…

Попыталась вывернуться, но пальцы, скакнувшие на запястья, были раздражающе цепкими. Дернула ногой, попытавшись пнуть второсортного пикапера.

— Руки убрал, — голос за моей спиной прозвучал неестественно грубо. Поэтому я не сразу признала в нем своего спасителя. Со мной Влад так не говорил.

Парень, державший меня, расхохотался. Дернулась, чтобы развернуться — вдруг я ошиблась? Пальцы разжались, и я встретилась взглядом с серьезным выражением серых глаз под толстыми стеклами очков. Влад выглядел так же, как и всегда. Очки, нелепая футболка, джинсы, взъерошенные волосы.

— Ты че типа парень ее? — теперь вперед выступил тощий. От его оценивающего взгляда (пусть и направленного не меня, на Влада-ботаника) свело зубы.

— Да! — встряла прежде, чем Влад успел открыть рот.

Вместо того, чтобы стушеваться и по-тихому ретироваться, двое неназванных еще громче загоготали.

— Да ни за что не поверю, — блондин шагнул вперед. — Чтобы такая соска мутила с таким нердом…

Ни один мускул на лице Влад не дернулся. А я сглотнула подступивший к горлу ком: этот горе-ухажер на голову выше Влада.

Подскочила к нему, потянув в противоположную сторону, подальше от этих маргиналов.

— Не обращай на них внимание. Пойдем.

Он даже с места не сдвинулся.

— Пусть сначала извиниться.

Сказал он, продолжая смотреть на парня под два метра.

— Перед кем? Перед тобой? Или перед твоей тел…

Блондин не договорил, буквально подавившись словом. От того, что произошло челюсть со щелчком поехала вниз.

Влад, с разворота пнул его в колено, а когда белобрысого подкосило, заехал локтем в солнечное смятение.

Драка завязалась так быстро, что я не успела и глазом моргнуть. Влад уворачивался очень ловко — без секции по карате тут явно не обошлось. Но силы были не равны — патлатый быстро подключился к белобрысому, и вместе они смогли застать Влада врасплох: в момент, когда парень отразил хук справа от блондина, второй врезал ему по лицу, да так, что у него очки слетели. Тогда только они смогли повалить его на землю — минус у Влада наверняка ничуть не меньше, чем у меня.

— Эй! — рванула вперед, готовая защищать своего спасителя всем, чем под руку подвернется. Парни отвлеклись — правда от меня толку было мало: сумка, которую я использовала вместо метательного оружия сделала в воздухе очень хиленький вираж и шлепнулась на асфальт. Но этого хватило, чтобы Влад выкрутился из опасного положения — перехватил ногу худого (который уже собирался с чувством вдавить подошву в его грудную клетку), тот потерял равновесие и упал. Бугай же получил пинок в многострадальное колено и подножку.

— Погнали, Фрол, — первым принял вертикальное равновесие брюнет с носом с искривленной перегородкой. — Эта облезлая курица того не стоит…

Влад дернулся, пытаясь резко выпрыгнуть из сидящего положения и, возможно, догнать моих удаляющихся обидчиков. Но тут же передумал, скривившись и усаживаясь обратно на грязный асфальт.

Стоило ему схватиться за бок — я ринулась к нему, в спешке споткнувшись о сумку и едва не рухнув прямо на своего спасителя, тем самым добавив ему синяков и ушибов.

— Ты к-как? — голос скакнул от того, что пришлось взмахнуть руками, чтобы не оказаться в горизонтальном положении.

— Порядок, — парень встал прежде, чем я успела протянуть руку.

Поймала на себе его взгляд, по-забавному близорукий, но все равно, внимательный и немного обеспокоенный — вот-вот изо рта с треснувшей нижней губой вылетит «А ты сама-то как?». Отвернулась, чувствуя в душе бурлящую смесь смущения и вины. Я должна была ухитриться и сделать так, чтобы драки вовсе не произошло. Хреновый из меня дипломат-миротворец.

Случившееся не отмотаешь назад. А раз так: мое дело теперь — сгладить последствия. Стереть грязь и кровь с лица моего спасителя, пообещать попкорн за мой счет. А может даже отвести в травмпункт на рентген. На всякий случай.

Наклонилась поднять сумку и заметила очки, сверкнувшие стеклами немного в отдалении. Им повезло упасть в траву. Обе линзы были целы.

Лучше не проверять на практике, как далеко Влад видит без очков. Сама знаю, какой это гемор задевать куда-то очки перд сном, а потом подслеповато шарить на столе в их поисках — особенно когда они неприметные, лишенные оправы стекляшки.

Подняла очки, подышала на них и обтерла платком из сумки — мама нет-нет да положит мне чистый платок в один из боковых карманов. И даже то, что у меня в сумки всегда есть мини-пачка влажных салфеток для нее не аргумент.

Развернулась и от неожиданности чуть не уронила свою находку — Влад молчал, и я ошибочно предполагала, что стоит на том же месте — не ожидала обнаружить его прямо у себя за спиной.

Он немного щурился — частично от солнца и от отсутствия костыля любого очкарика — отчего лицо приобретало такой милый вид.

33

Прикусила губу, проглатывая улыбку. Не то время и не те обстоятельства для такой реакции.

Вернула очки на законное место.

— Спасибо, — губы Влада дрогнули в немного болезненной улыбке.

Поспешно достала пачку салфеток и вскрыла ее. Влад понял все без слов и даже немного наклонился. Стоило осторожно прикоснуться к его губе он скривился и цыкнул. Отдёрнула руку, как если бы тоже почувствовала боль.

— Прости. Очень больно?

Он покачал головой, но больше не принимал попыток улыбнуться.

Поддалась порыву: мое тело будто действовало само по себе — секунда, и я уже нахожусь в опасной близости от его лица. А губы сами вытянулись уточкой.

«Вот как-то так и должен был начаться мой «настоящий» первый поцелуй…» — промелькнула не к месту мысль. Я ведь не собиралась его целовать. Лишь легонько подуть на место боевого шрама (как всегда, проделывала с Серёжкой)

Наши взгляды неожиданно столкнулись. Влад вздрогнул — я замерла. И время будто остановилось.

Неожиданно Влад оказался еще ближе. В миллиметре от поцелуя. Паника во мне смешалась с колюче-сладким предвкушением, потрескивающим на языке, словно шипучие конфеты.

Забыла, как дышать, двигаться, думать. Приоткрыла рот, чувствуя распространяющуюся дрожь по всему телу и уж было закрыла глаза… как услышала:

— Сашка?! Что за дела?! — так противно и грубо мог позвать меня только папа.

Отскочила от Влада и резко обернулась.

Да, я не ошиблась. Это был именно он. Раскрасневшийся, злой. Как обычно делавший из мухи слона. Размахивая руками, он приблизился ко мне.

— Разве ты не должна делать уроки?! Ты должна готовится к экзаменам, а не шляться не понять, где, не понять с кем! — жилка на его виске так и пульсировала: пыхтел и скрежетал зубами так, будто застал меня за чем-то крайне постыдном.

Краем глазом заметила, как Влад дернулся и даже открыл рот, готовый броситься на мою защиту. Вскинула руку, пресекая этот неуместный порыв. Я могу разобраться сама. Тем более, что я не слепая и заметила, что папа забрел в парк не один. И женщина, что пришла с ним — не моя мама.

— А она кто? — пропустила гневную тираду отца мимо ушей и поддалась в бок, чтобы лучше рассмотреть ее — женщину, состоящую с ним в непонятных отношениях.

— Неважно, — отрезал он, делая шаг следом за мной и отгораживая загадочную незнакомку от меня. По его лицу было видно насколько «неважной» для него была она.

Но чему я научилась за два прошедших года — это то, что наглость полезна, в правильных дозах. Я не собиралась спускать это на тормозах. Резко поддалась в сторону, обогнула папу, не дав ему вцепиться в мое запястье. Даже его «Эй!» меня не остановила. Женщина или девушка (по спине было не понять) явно не была глупа: как поняла, что я просто горю желанием с ней «познакомиться», развернулась и спешно направилась к выходу.

— Постойте! — я не просто прибавила шаг, я побежала. Сдаться? Да никогда! Особенно, когда это касается моей мамы. Милой, доброй, отзывчивой мамы. От правды не смысла скрываться — она не изменится, даже если закрыть глаза и заткнуть уши.

— Стойте! Вы должны… — последний рывок — и я смогла-таки перегородить ей дорогу. Правда, стоило мне получше ее разглядеть — слова в голове разлетелись, будто в нее врезался шар для боулинга.

Ни прическа, ни ее одежда, ни бегающие в смущении глаза привлекли мое внимание. У папиного «свидания» под легкой курткой выпирал живот.

Она молчала, жуя нижнюю губу и избегая моего взгляда.

А потом я ее узнало, хоть и виделись мы очень давно…

— Лариса…

Моя старшая двоюродная сестра.

— Я все объясню, — а вот и виновник вклинился. К голове перелил жар, к горлу подкатил ком обиды и разочарования. — Мы с мамой… Понимаешь…

— Нет. Молчи, — резко оборвала невнятно начавшееся объяснение и смело заглянула прямо в его лицо. Как же быстро испарился праведный гнев из его еще моложавого лица. Перевела взгляд с него на Ларису. Ни одной морщинки и большие наивные глаза, словно у китайской куклы — она казалась моей ровесницей, хоть и была по факту старше. Ей он,наверное, тоже говорил, что любит… И когда это у них началось? Поэтому он так часто мотался по командировкам, особенно, в Иркутск…

В груди начало неприятно печь — рассеянно потерла грудину сжатым кулаком. Снова взглянула на отца. Он молчал. Ни одного оправдания ни вылетело из его приоткрытого рта. Глаза начали зудеть — сощурилась и начала считать. Один. Два…. На семи открою — и выскажу ему все. Как взрослая. Без детских истерик.

Три…

Знакомая ладонь опустилась на мое плечо — и мне стало легче. Придало сил.

— Мне не нужны твои оправдания, — голос немного дрожал, но слезы отступили, так и не найдя себе путь наружу. — Ты должен их маме. Не мне. Идем, Влад.

Развернулась и потянула парня в противоположную сторону.

— Саш, подожди… Давай я хотя бы подвезу Вас… — голос отца звучал нерешительно и… умоляюще.

Обернулась. Не хотела. Но обернулась. Сама не знаю почему.

Родной с детства человек — пусть он и не уделял мне много внимания — стал вдруг чужим. Поэтому мне легко дались слова, которые должны были прозвучать.

— У тебя неделя. Если не скажешь ты — скажу я. Моя мама чудесный человек. И не заслужила такого отношения.

Отец было открыл рот, но тут же его захлопнул.

— Ты ведь и сам это знаешь.

Больше я уже не оборачивалась…

Свидание было загублено, так и не успев начаться. Пришлось попросить Влада проводить меня домой. Все равно после новых нелицеприятных открытий не было ни сил, ни настроения на распланированную культурную программу.

— Спасибо, что проводил, — монотонно пробормотала я, даже не подняв взгляд на своего провожатого. На сердце будто повис тяжелый камень. И дело было не в моей привязанности к отцу. Я волновалась о маме. Не хотела, чтобы ей было больно.

Взгляд сам собой прыгнул мимо плеча Влада на выезд из двора. Может, вернуться? Уверить папу, что я не проболтаюсь? И пусть он расскажет обо всем, когда сам будет готов… А может… Он и во всем не при чем, а я все не так поняла?

Нет.

Тряхнула головой и уже сделала шаг к подъезду, как Влад схватил меня за запястье — сердце встрепенулась, пытаясь стряхнуть навалившуюся на него тяжесть, отдаваясь пульсом в кончики на моей руке.

Может, а ну его? Пусть сами разбираются? Они в свое время сделали свой выбор, а я… Хочу сама совершать свои ошибки.

— Ты как? — взгляд, голос, весь его вид излучал такое искренне беспокойство, что я просто не могла удержаться.

Улыбнувшись, я покачала головой, поддалась вперед и, чуть пристав на носочки, поцеловала парня в щеку.

Это стало прекрасным завершением паршивого дня.

34

В Понедельник на следующий недели я пришла в школу, выжатая, словно лимон. Выходные дались тяжело, а восьмое марта вообще прошло мимо меня. Всю предыдущую неделю я находилась словно в каком трансе, не замечая никого и ничего вокруг. В ушах так и звучало «тик-так», а сердце сжималось в тревоге за самого дорого человека в моей жизни.

Понедельник… Завтра заканчивается отведенный папе срок. И судя по огромному букету красных роз, занимавшему изрядную часть нашего обеденного стола: даже хлебницу пришлось переставить на подоконник — он не спешил рассказывать маме правду.

Со стоном уронила голову на сложенные на столе руки — плевать, что на рукавах останутся следы от тональника. Я была уже в миллиметре от того, чтобы перестать краситься. Совсем. Все раздражало: юбка линзы, распущенные, даже лак-спрей от Wella, чей запах с нотками магнолии и цитруса, никогда меня не беспокоил — сейчас буквально раздирал горло.

Ощущение, словно у меня появилась стойкая аллергия на ложь. В любом, даже безобидном проявлении.

Кожей почувствовала движение слева от меня. Все галдели и занимались своими делами, пока ждали начала занятий — но они меня не трогали. Даже вопрос Насти о моем самочувствии я пропустила мимо ушей. А тут — стоило почувствовать знакомый аромат мужского парфюма, как внутри будто струна натянулась. Я напряглась — Влад не доставал меня целую неделю, но кто сказал, что и сегодня мне так несказанно повезет?

— Кхм.

Ну вот. Теперь — готовность номер один и…

— Держи.

Такой поворот сюжета я не предвидела. Подняла голову, глянула сначала на неказистую открытку с наклеенной из бумаги восьмеркой сверху.

— Что это? — до меня не сразу дошло, что на этом чуде хэндмэйда присобачен не знак бесконечности. — Зачем?

Выпрямилась, осторожно взяла двумя пальцами презент и раскрыла — перед глазами распустились корявенькие колокольчики цвета из синего спектра от бледно-голубого до почти черного.

Непонимающе посмотрела на Влада.

— В прошлую среду ты ушла… Ну до… подаркодарения. А потом… Как-то не мог всучить тебе этот… результат тяжкого труда. Ты же ходила с видом зомби, готового напасть на любого неугодного…

Он говорил сбивчиво и смущался. Это совершенно не походило на обычного Чернышева — я даже не смогла себя заставить разозлиться на его «лестный комментарий» по поводу моей принадлежности к миру живых.

— Спасибо.

Влад улыбнулся.

— Рад, что ты…

В глаза бросилась засохшая ранку у него на губе.

— Что это? — бесцеремонно ткнула пальцем в его лицо.

Улыбка дрогнула.

— Ты о чем?

— Где губу разбил?

Я не имела ни морального, ни юридического права лезть в его дела, но уж лучше самой задавать вопросы, чем от них отбиваться.

Влад улыбнулся еще шире, отчего болячка опасно натянулась.

— Смотрю, ты у нас невнимательная Машка… Сашка, в смысле. Где ты была неделю назад?

— А что было неделю назад? — мысленно начала перебирать в уме все возможные значимые события — кроме женского дня и 23 февраля — на ум ничего больше не приходило.

Театральным жестом он указал на свое лицо.

— Тоже спасал даму в беде? — спросила без энтузиазма. Почему-то знать ответ не хотелось. Мысленно отдернула себя: Ась, это не тот Влад. Не твой.

Твой…

Жар прилил к лицу. И я стремительно отвернулась. И принялась перекладывать вещи на своем столе, как если бы вдруг резко потеряла интерес к ответу на заданный вопрос.

— Неудачно поцеловал косяк, — пояснил Чернышев, хотя ответа мне уже и не требовалось. — Не довелось как-то навалять уродам в поношенных трениках.

— Так он тебе рассказал?! — прошипела я, резко развернувшись: прозвенел звонок и вошла учительница — пришлось понизить голос.

— А что? — Влад повел бровями, небрежно перебирая страницы учебника: Изольда Александровна, как всегда, с порога начала погружать класс в мир экономический географии, но я даже не шевельнулась в сторону, откуда доносился ее звонкий, энергичный голос. Другое переместилось в центр моего внимания.

Влад намеренно сделал паузу. Он что-то знает?

О моем отце…?!

Едва сдержалась, чтобы не хлопнуть себя по рту. Но потом запоздало сообразила, что Влад бы не стал полоскать грязное белье моей семьи. Я это чувствовала на каком-то другом уровне — так бывает очень редко, когда встречаешь человека, которому можешь доверять не 100 %. Будто встречаешь лучшего друга из прошлой жизни.

Значит, он рассказал. Тихо охнула, успев прикрыть рот ладонью. Но это не укрылось от глаза Влада… и не только от него.

— Что такое, Соколова? — Бавыкина внимательно посмотрела на меня поверх своих очков. Что делает учитель, поймав двоих за пустой болтовней, пока он (или она) распинается о вещах, которые нам в жизни могут и не пригодятся вовсе? Правильно — топит наглецов на зачетах.

— Сашеньку печалит состояние экономики в Южном Судане. Отрасли экспорта — раз, два и обчелся. Больше 50 % населения находятся за чертой бедности, а об уровне ВВП на душу населения вообще молчу…

— Верно, — учитель кивнула. А глаза так заблестели, будто бы вот-вот сейчас прослезится от гордости. — Но сегодня мы поговорим не о странах третьего мира…

— Это, наверное, странно, но я уже ничему не удивляюсь, — можно было уже не бояться, что Бавыкина снова к нам прицепиться. — Но все-таки… Откуда у тебя в голове всплыло про Судан? Любишь собирать брошюрки туристических компаний?

— Книжки умные читать надо, а не мангу вечерами листать, — с ухмылкой ответил он, постукивая указательным пальцем по странице учебника.

— Я… — хотела возмутиться, все-таки я вымучила «Улисс»… Но подавилась аргументами.

— Ты не слезай с темы, — небрежно бросил Влад, ковырнув ногтем цветную картинку на тонкой, почти газетной странице. — Что у вас там с Владом случилось? Он молчит, краснеет, ты себя странно ведешь…

Чернышев наклонил голову, правая бровь вопросительно дернулась.

В классе вдруг стало будто бы на десяток градусов больше.

— Не твое дело.

Сказала и нашла глазами Изольду Александровну и жадно впилась в нее глазами, даже слух напрягла, вслушиваясь в ее вдохновенный (судя по интонации) монолог.

— Ага, точно, — его голос дрогнул от сдерживаемого смеха.

Скрипнула зубами, не удержалась и пнула наглеца под столом.

К его чести, Чернышев даже не пискнул.

А я вдруг поняла, что тяжесть на сердце больше не ощущается такой неподъёмной.

Бросила быстрый взгляд на своего соседа.

Нет, нет, это все, потому что они похожи…

35

— Хочешь, провожу? — Чернышев нагнал меня у самого выхода.

Осмотрела его, придирчивым, цепкий взглядом — с головы до пят. Сегодня он вел себя как-то не так. Совсем меня не бесил и не цеплялся…

Хотя… Может, это со мной что-то не так? И, благодаря отцу, мне теперь везде будут мерещиться заговоры, недомолвки…

Чтобы доказать себе, что это не так, согласно кивнула:

— Ладно.

Дорогу до дома шли в молчании, почти умиротворяющем. Я, как ни странно, чувствовала с Чернышевым себя абсолютно комфортно. Я вдруг осознала, чётко и ясно, что все эти его лёгкие подколы и замечания не несут для меня угрозы. Совсем.

Забавно, как все может измениться за одну неделю. Пока остальные прямо или косвенно пытались выяснить, что со мной случилось, своими вопросами вгоняя меня в еще больший депрессняк, именно Влад вытягивал меня из этого состояния — где шуткой, хоть и не совсем уместной либо историй, услышанной по телеканалу «Новости» или увиденной в инсте.

И только сейчас я поняла, зачем он это делал. Он не хотел, чтобы я грустила. Погружалась в болото собственных переживаний.

Это открытие так поразило, что я чуть не шагнула на красный прямо под колеса бешено несущейся машины. Хорошо, что Влад оперативно выбросил руку вбок, точно шлагбаум.

— Ты как?

Его глаза — серые и встревоженные — заставили вздрогнуть. Мурашки прошли по коже, будто бы я увидела то, что не предназначалось для моих глаз — что-то скрытное, запретное. Дернула плечами, прогоняя это ощущение.

— Спасибо, — ответила, постаравшись вложить в голос как можно больше искренней благодарности. Ведь язык не поворачивался сказать, что я благодарна ему не только за то, что он не дал мне попасть под колеса легковушки. Я была благодарна за весь этот день, за всю неделю. И если так и дальше пойдет — мы вполне можем стать друзьями.

Влад только кивнул — что-то он сегодня и правда чересчур молчаливый… Может, его тоже что-то тревожит?

Остановились мы одновременно у детской, обшарпанной горки, не дойдя жалких 30 метров до моего подъезда.

— Я… — открыла рот раньше, чем буковки сложились в слова в моей голове. Внимательный взгляд совсем сбил с курса. — Я… Эм… Я…

Саша, не блей, как барабан или немец, приехавший в Россию без разговорника!

А он-то что молчит?! Как будто, вправду, собрался внимать всем моим словам, точно проповеди священника?

— Увидимся завтра, — пробормотала, прерывая зрительный контакт и поворачиваясь лицом к своему дому. Сердце снова сжалось, будто от нехорошего предчувствия.

Неделя уже почти прошла…

— Эй, Саш…

Голос Влада догнал меня уже у подъезда.

Развернулась — он стоял все на том же месте. Стоило на него посмотреть, как он отвел глаза, уходя с траектории моего взгляда. Носок его кроссовки с громким плеском отправил маленький камешек на дно лужи.

Сердце гулко заколотилось в груди.

Повисшая пауза, будто растянулась на несколько световых лет. Я уже начала перебирать самый лучший варианты продолжения фразы, начавшиеся с «Эй, Саш…», как услышала:

— Перезвони… брату. А то он беспокоится.

От души не отлегло — все-таки мне еще было стыдно, что я игнорировала звонки и смс от Влада-Ботаника — но я хоть немного успокоилась. Шокирующие откровения, если они и были Чернышев оставил при себе.

Перед входной дверью замерла. Невнятные голоса, разговор на повышенных тонах и плач перепуганного ребенка. Догадка прошила насквозь, на мгновение пригвоздив к месту.

Пришлось сделать над собой немалое усилием, чтобы сделать шаг, схватить ручку и потянуть ее вниз.

Спор, знаменующий конец семьи — пускай и без экранной идиллии, но все же… — стал громче, стоило открыть дверь.

— Надька? Она? Ты же говорил, что с ней все! Я бы еще простила, будь это кто-то другой. Но моя племянница-малолетка?!

Дрожь пробрала до кончиков пальцев. Впервые мама так кричала, будто хотела докричаться до чертей в Преисподней, чтобы они насадили папу на свои виллы. Тот, напротив, непривычно лепетал, его голос тонул в излияниях праведного гнева мамы.

— Она не малолетка. Ей 23… И она… Бе… Бер…

— А тебе 36! 36! Сережа!

И весь этот ужас происходил под аккомпанемент детского плача. Братик, полностью одетый, лишь курточка наполовину расстёгнута. Пыхтит, заливается слезами, а лицо красное-красное.

— Да ты сама не святая! Я еще не забыл, что было 1,5 года назад. Я даже не уверен, что Сережка…

— Заткнись! Ты сам знаешь, чья это вина…!!

Захотелось поступить так же, как брат: заткнуть уши и закричать во весь голос, чтобы всего это не слышать. Вместо этого поддалась другому своему порыву: подхватила дайпер-бэг, потом Сержика усадила в коляску, брошенную в прихожей — и на выход.

После растерянности и отрицания (несмотря на прохладные отношения с папой, в душе я не хотела верить, что все, конец) наступила злость.

Раз уж они не могут решать проблемы цивилизованно, я не собираюсь все это выслушивать! И Сережке не позволю!

С яростным энтузиазмом викинга, переплывающего Атлантический океан, толкала коляску по тротуары, шлепая по лужах в своих новых берцах.

Сережка очень быстро уснул. Да и мне свежий воздух пошел на пользу. Из головы ушел болезненный стук, дышать даже стало легче.

Но надолго меня не хватило: в сапогах начало противно хлюпать, даже сносная погода в таком состоянии не радовала.

Куда податься? К двоюродной тетке? На другой конец города?

Ага, а потом объяснять, почему приперлась и мелкого с собой притащила…

Да, тетя Женя, если узнает, что ее дочь не просто закрутила интрижку с моим отцом, так еще и забеременела… Она-то думает, что Надя живет своей тихой жизнью в соседнем городе… То-то папа постоянно по командировкам разъезжает…

С нее станется вооружиться дробовиком — и поскакать к моим родителям на помощь маме в свершении кровавого возмездия…

Сейчас я не была уверена, что способно гладко, без сучка, бе запинки, соврать.

Сама не заметила, как в размышлениях завернула на знакомую улицу.

Замедлила шаг, потому что не была уверена, что чета Чернышевых-Караевых примет нас с Сержиком с распростертыми объятиями, учитывая, что я всю неделю игнорировала Влада, который пострадал, вступившись за меня.

Когда подошла к дому, заметила, что ворота открыты.

Как будто ждали…

Потопталась на границе между общественной и частной собственностью. И тряхнув головой, подтолкнула коляску вперед — она подпрыгнула, Сержик закряхтел, просыпаясь.

Оставив коляску у крыльца, поднялась и постучала. Нерешительно и глухо.

Сердце замерло, когда услышала шаги.

Что если он разозлился, из-за того, что я не отвечала? Прогонит меня и не захочет видеть?

36

Придется бесцельно бродить по улицам. И мусолить в голове все, что сейчас творится у меня дома. Помирятся ли? Или все, конец…?

Сердце сжалось.

Не думала, что буду переживать, если папа с мамой разведутся… Папа не особо участвовал в моей жизни, но все же… Были моменты. Как и в каждой семье. Мне было 13, и он взял меня на рыбалку. В соседнюю деревню, где жил его брат. По ощущениям тогда — это было самое ужасное лето в моей жизни. Но сейчас… Становилось тоскливо, стоило представить, что больше таких вот совместных воспоминаний больше не будет. Что я больше не буду сидя на диване у телевизора закатывать глаза и цокать на каждый папин комментарий, только ему кажущийся самым остроумным.

Когда дверь открылась, я не сразу подняла глаза, гипнотизируя взглядом деревянное крыльцо.

Я вдруг поняла, что это может быть не только один из Владов или они оба. Ведь в доме живет еще один человек. И этот человек — директор. Который вряд ли обрадуется гостям, способным за минуту разбить какую-нибудь раритетную вазу.

Уверенно подняла взгляда, искренне надеясь, что я не выгляжу совершенно потерянной жалкой девочкой. Правда, улыбнуться себя заставить не смогла.

Это бы Влад. Влад-Плохиш. В той же куртке, с немного взъерошенными волосами.

Понимание в глубине этих серых глаз сразило наповал — растопило все возможные ледяные стены (если они еще оставались).

Подступающие слезы обожгли переносицу.

Этот взгляд… Взгляд был таким родным, близким… Что я не удержалась — поддалась порыву. И шагнула.

Не успела я сообразить, нажать на тормоза — как мои руки скользнули по мужскому торсу, заключая парня в капкан принудительных объятий. Кажется, я опомнилась только когда почувствовала сквозь кожанку его лопатку.

Застыла, хотела сдать назад. Но Чернышев ответил: его ладонь мягко коснулась моих волос. Вздох облегчения непроизвольно вырвался из моих легкий. Потерлась носом о его поскрипывающую куртку. Уже знакомый запах кожи и мыла или геля для душа, понятно — горьковато-сладкий.

Руки парня переместились на спину — почти невесомые поглаживания успокаивали.

Я пришла, чтобы излить душу, пожаловаться… Но нашла нечто совсем другое. И те чувства, что накатили так внезапно беспокоили. Если не сказать больше — пугали. Потому что признание самой себе в том, что я по своей глупости и неосторожности влюбилась в двух братьев — ставило меня перед выбором. Который, кажется, вообще нереально было сделать.

Но и выбираться из таких теплых объятий, бормотать оправдания и извинения было выше моих сил. Внутри все съеживалось и протестовало, стоило просто задуматься об этом. Мой импульсивный поступок чувствовался правильным и естественным. Ровно так же, как тогда в парке, когда я хотела поцеловать Влада-Ботаника. Это было из тех редких поступков, которые несмотря на свою притягательность, не оставляют после себя чувство вины.

Отстранилась, но не для того, чтобы оттолкнуть парня. Хотелось заглянуть в его глаза. Может они дадут ответ…

Поймав мой взгляд, Чернышев улыбнулся так ласково, что сердце защемило. Мозолистая ладонь коснулась моей щеки.

Дыхание перехватило, когда его лицо оказалось ближе. Сердце сделало кульбит, наше дыхание смешалось…

Мы почти поцеловались, когда Сережа решил вдруг решил напомнить о себе:

— Са-са! Ди!

Дернулась, неуклюже выбираясь из объятий Влада: он хоть и отстранился, но руки с моих плеч не спешил убирать.

— Иду, мой хороший! — поспешно переключила все внимание не брата, старательно игнорирую присутствия парня за спиной. А оно сейчас ощущалось крайне остро, отдаваясь покалыванием в кончиках пальцев.

Братик чуть не выпрыгнул из защитных ремней. Я подхватила его на руки: то, как он покусывал щербатым ротика костяшки пухленьких пальцев красноречиво говорило о том, что он проголодался. Надо было поискать что-нибудь в маминой сумке, прикрепленной заклепками к ручке коляски.

— Подержи, — недолго думая, решила передать ребенка Владу — зная характер Сержика. В коляску он сейчас добровольно точно не полез бы.

— О’кей, — парень взял его за подмышки. Причем держал его на расстоянии полусогнутых рук от себя, как если бы Серёжка мог в любую секунду взорваться или заразить его смертельным вирусом.

Это было так забавно, что я прыснула.

— Смотри не урони.

Чернышев быстренько среагировал и прижал его к себе, как любимого плюшевого Мишку.

С улыбкой поправила этот неуклюжий захват — переместив правую руку парня под попу ребенка.

Все напряжение, охватившее меня в один момент, так же и улетучилось. С ним — и сомнения. Что толку сейчас обо всем этом думать? Не до этого. Может, все само как-то разрешится…

Достала коробочку каши и проткнула трубочкой фольгированное отверстие.

Братик жадно схватил ее. И даже перестал ерзать на руках Влада.

— Заходи, — кивнул Чернышев, головой кивая на двери, левой рукой страхуя коробочку с кашей.

Открыла дверь — быстренько сняла обувь с Сережи и разулась и разделась сама. Когда братик допил, забрала его у Влада, раздела и попросила парня помочь умыть его.

Влад удивил меня раскопав где-то древнюю большую деревянную пирамидку.

Пока Сережа был ей занят, Чернышев организовал нам чаю. Только когда мои пальцы коснулись обжигающих боков кружки, я осознала, насколько продрогла: не понятно только, из-за весеннего холода или от неприятных мыслей.

— Не расскажешь, что случилось? — осторожно спросил Влад, присаживаясь рядом.

— А все. Все случилось, — ответила, гипнотизируя танец мелких чаинок в кружке.

Никаких уточняющих вопросов не последовало: Влад просто молча передвинул ближе ко мне вазочку с овсяным печеньем.

— Думаю, они разведутся.

Он не задавал вопрос — но мне все равно хотелось ответить. Поделиться.

— Сочувствую.

Когда я резко вскинула на него взгляд, чтобы убедиться, что по его лицу не пляшем выражение сарказма. Влад поспешно добавил: — Наверное.

Влад не издевался, не пытался превратить все в шутку. А смотрел на меня с терпеливым пониманием и участием. Он не понаслышке знал, что значит лишиться родителя. Но в отличие от моего отца, за мать Влада сделал выбор неотвратимый рок.

— А я не знаю, что я чувствую… Нет. Знаю. Я чувствую, что… Возможно, я бы хотела оставить все по-прежнему. Нет. Я хочу, что они изменились… Попытались наладить отношения… Ведь когда-то они любили друг друга…

— Они со школы были вместе. И…, — я жадно впилась в Чернышева взглядом. — Ты… Они тебя не планировали. Может, ты и держала их отношения наплаву. Они были не готовы к семейной жизнь. Плохо друг друга знали. Это должно было когда-то случиться.

Покачала головой.

— Всему виной ложь. Ненавижу лжецов.

37

Влад переменился в лице. Так, если бы мои слова и его касались. И хоть это было не так, я точно задела его за живое.

В изгибе знакомого рта и черных бровей читалась вина и стыд.

— Саша, я должен…

Он осёкся. Будто, что-то физически мешало ему продолжить. Осекся и отвернулся.

Повисло молчание. Тяжелое, тревожное. Отчего сердце сжалось в страхе, будто через секунду его ждет новая волна разочарований и предательств.

Резко встала. Нервно осмотрелась.

— Пойду… — то, что Сережка бросил пирамидку и пополз исследовать дома осознала чуть ли не с облегчением. — поищу брата, пока он какую-нибудь вазу династии Мин не разбил.

— Погоди…!

Влад вскочил вслед за мной.

— Нам нужно поговорить, — сколько нажима было в его голосе, сколько просьбы, граничащей с мольбой, в глазах.

Стало страшно. Ладони моментально вспотели.

— Я должен тебя сказать, что у меня на самом деле нет…

Мой братик спас меня, если так вообще можно назвать его ползунковый вандализм.

БАБАХ! — что явно разбилось. Что-то наверняка ценное. Мы оба обернулись на звук. Но никто не спешил к месту преступления, пока не услышали щелчок, с которым открылась дверь.

Рванули вперед — хотя знали, что фамильную ценность, что падает на пол со звуком разбитой тарелки, уже точно не спасти. Как не спасти нашу репутацию в глазах вернувшего домой Сергея Аркадьевича.

Портфель шлепнулся у входа, директор переменился в лице. Он рванул к углу со встроенной полкой.

Я подумала, что он кинется подбирать черепки разбитого Хотэя, но нет. Сергей Анатольевич кинулся к Сереженьке, который уже почти затолкал один из черепов себе в рот. Директор отобрал у него опасную игрушку, подхватил моего братика на руки, и только потом повернулся к нам. И его лицо было, мягко сказать недовольное.

— Вы совсем…?! Да как же так можно…?!

Он был настолько зол, что точных определений подобрать не мог, благо, что голос не повышал, чтобы не напугать Сержика.

— Пап, это…

Сергей Анатольевич покачал головой, сердито поджимая губы.

Мысленно готовилась услышать баснословную сумму компенсации, полируя глазами пол. Решила начать с извинений:

— Простите за…

— Как можно было ребенка оставлять без присмотра.

Вскинула голову, чтобы убедиться в своей догадке. Да, так и есть. Директор больше переживал за моего брата, чем за разбитую статуэтку.

— Да просто… Понимаете… — запнулась, понимая, что не совсем продумала то, как собираюсь оправдываться за чем притащила ребенка в их дом. Это же не ясли на дому.

— На, — директор передал мне брата. — Пойду переоденусь и руки помою. Присмотри пока за…

— Серёжей, — поспешно пробормотала, осматривая брата на предмет порезов или ссадин: запоздалое чувство вины окатило как кипятком, кажется, у меня даже щеки покраснели.

— А ты — убери здесь, — Сергей Анатольевич указал на черепки.

Влад кивнул и испарился — видимо, за веником пошел.

Я боялась даже двинуться, не зная, что можно трогать и куда можно садится с ребенком на руках. Директор дал, мягко говоря, странные указания. Может, он вообще, укажет нам на дверь, когда вспомнит, что это была его любимая статуэтка.

Поэтому я просто стояла и смотрела, как Влад суетиться, уничтожая следы преступления.

— А твой папа… — споткнулась, не сразу подобрав нужное слова. Добрый? Милый? Сострадательный?

— Странный? — Влад хмыкнул. — Ты, наверное, решишь, что он — псих, если я скажу, что я у них с мамой был запланированным ребенком.

— Правда? — открыла рот. Не верила, что кто-то всерьез задумывается о семье в 20 лет, еще до окончания университета.

Влад пожал плечами.

— Он так говорит.

Его лицо вдруг как-то переменилось: словно он вспомнил о чем-то не очень приятном.

— Саша… — Влад закончил, пристроил веник и совок в ближайший угол. И снова посмотрел на меня серьезно и умоляюще одновременно. Непроизвольно стиснула Сережку в своих объятиях. Он пискнул и начал извернулся ужом у меня на руках. Покраснел, набычился. И с красноречивым звуком наделал в штаны.

— Все. Давай его мне. Я помогу.

Появился директор — и вот уже чистые ручки к моему брату тянет. Во все глаза на него уставилась. Я чего-то не знаю? Может, Сергей Анатольевич нянечкой на дому подрабатывает, чтобы платить за аренду такой домины?

— Я его не сломаю, — располагающей улыбнулся он. — Еще не забыл, как мелкими обращаться.

— Да зачем Вам… — смутилась я. Впервые раз видела мужчину, не шарахающегося от грязных детей.

— Мне нетрудно. Молодость вспомню, — не поддаться его обаянию было трудно. Тем более, что Караев — это не какой-то дядька с улицы, предложивший свою помощь. Да, и, если честно, я не уверена, что правильно все сделаю. Я была из тех счастливых первенцев, которых не вынуждали становиться второй мамой для сестры или братика.

Может, я бы для приличия подотпиралась, но братик решил вмешать:

— Ап-ап! — он с готовностью и нетерпением потянул своим пухлые ручонки к нашему директору.

Пришлось передать из рук в руки.

— Спасибо.

— К тому же, если с моим тёзкой что-нибудь случится, твоя бабушка меня четвертует, если не хуже.

— А маму… — только сейчас поняла, что директор с моей мамой за те полгода, что был в нашей школе не пересекался. — Вы мою маму знаете?

— Только со слов Регины Егоровны. Ты — не проблемная ученица, чтобы вызывать маму в школу. Да и как-то случая не было… Может, мельком видел, но не знаком… А что?

— Да так…

Если честно, сама не так поняла, зачем спросила. Просто сбило с толку поведение Сержика. Он даже к папе с неохотой на руки шел — хотя… Тот сам не горел желанием возиться с ним. А дети, говорят, это чувствуют.

— Супер, что у тебя, пап, все под контролем, — вклинился Влад, хлопая своего отца по плечу. Даже кулак с оттопыренным пальцем ему зачем-то показал.

А в следующие пару секунд схватил меня за запястьем, потащил на верх.

— Присмотришь за ним. А нам с Сашей надо кое-что обсудить.

Дверь за нами захлопнулась, с таким звуком, будто отгораживала две Вселенные, а не коридор от комнаты.

Вздрогнула и сцепила руки на груди, чтобы успокоиться.

Бояться нечего… Влад, скорее всего, хочет спросить меня о родителях или о том, как я себя чувствую…

Ну и что за разговор? — бросила небрежно: взгляд гулял по всей комнате и вернулся ко Владу только когда он заговорил:

— Ты должна узнать правду. Пора заканчивать этот балаган.

38

— П-правду..?

Отступила назад. Уж слишком серьезный у него был вид.

Но Влад и не собирался сдаваться. Я сделала шаг назад — он сделал вперед. И снова заговорил:

— Я не хотел тебя обманывать. Но… Я сам не знаю, как это получилось… — он взъерошил волосы. Взгляд у него тревожно забегал, а он сам явно смутился.

— Обманывать? — эхом отозвалась я. Сердце еще сильнее заколотилось в груди.

Неужели, и он… От меня что-то скрыл…

— Да, — Чернышев попытался взять меня за руку.

Отпрянула назад — и вот моя спина уперлась в дверь. Теперь уже не отступить. Если только сигануть в коридор, но тело будто онемело под взглядом этих серых глаз.

— Прости, — прозвучала тихий голос. Рука ушла за спину, а он отвел взгляд. Влад, продолжив говорить, отошел и опустился на диван: — Когда ты неожиданно нагрянула ко мне домой, я растерялся. Потом еще это фото… А я только избавился от своего прежнего лука, у меня даже друг появился…

Влад говорил, изучая свои руки и нервно поигрывая пальцами. Его голос, обычно наглый и самоуверенный, сейчас звучал смущенно и чуточку зажато.

— И я брякнул, что у меня есть брат. А у меня его нет.

Чернышев бросил на меня короткий взгляд и снова резко отвернулся, будто у него шею свело.

Дёрнулась, открыла рот, чтобы возмутиться и едким словом влепить парню воображаемую оплеуху. Но он продолжил говорить, а мне пришлось, проглотив вспышку злости, слушать. Утешила себя мыслью, что как только история подойдёт к концу, я все ему выскажу. Все припомню.

— …Просто не хотел снова пережить то, что было в средних классах. Я раньше не мог воспринимать критики с кверху задранным носом. Чуть что — в драку. Мне доставались выбитые зубы, а папе — увольнение по собственному…

Это звучало так похоже. Я ведь переживала в свое время тоже самое. Мне пришлось…

— …И пришлось перекроить себя, надеть маску.

Вскинула голову: Влад сказал то же самое, о чем я подумала.

Вздрогнула, о того, что он оказался, ближе, чем я предполагала: я сама не заметила, как шаг за шагом оказалось рядом.

— А ложь… Ведь она как снежный ком — чем больше ее становится, чем сложнее ее растопить.

— Да уж, — хмыкнула я. Злость прошла, так и не раздевшись поток, сметающим все на своем пути. Да и к чему злиться? Если я тоже не лучше. — Твоя ложь грозила превратиться в айсберг и пробить днище нашей хрупкой дружбы.

Влад поднял глаза. Я села рядом и, улыбнувшись, накрыла пальцы, барабанящие по коленке, своей рукой.

— Ты не злишься? — серые глаза в удивлении расширились.

Помотала головой, едва сдерживая уголки губ, растягивающиеся в противоположные стороны.

— Не хочешь дать мне в морду? — теперь его глаза медленно прищурились. Он глянул на меня с подозрением. Явно ожидая подвоха: — Я ведь заслужил.

Снова как болванчик помотала головой. В первые за прошедшую неделю я чувствовала такую легкость. Хотелось расхохотаться, броситься ему на шею, сказать и сделать что-то абсолютно сумасшедшее и глупое. Например…

Провела согнутым указательным пальцем по своему рту, пытаясь стереть смесь смущения и радости с моего лица. Слишком очевидные и кричащие эмоции — как светоотражающие нашивки для чувств, которые я еще была не готова афишировать.

Влад осторожно перехватил мою руку, сжимая ее в своей ладони. Отвел ее от лица и посмотрел на меня.

Сердце екнуло. Жар прилил к лицу. Все встало на места: все недомолвки, странности и нестыковки. И до меня запоздало дошло, что все это значит. Мне не нужно выбирать.

Чернышев придвинулся ближе, будто прочитав в моих глазах то, что и не старалась скрыть.

Что ж, Бог любит троицу, так ведь говорят…?

Чуть шершавая ладонь, обжигая, коснулась моей щеки. Закрыла глаза, не в силах выдержать взгляда этих изумительно-серых глаз. Горячее дыхание обожгло нежную кожу губ.

— Если я тебя сейчас поцелую, каковы шансы получить по роже? — большой палец надавил на нижнюю губу, высвобождая: я и не заметила, как закусила ее.

Чуть приоткрыла глаза — кровь так стучала в ушах, что было трудно уловить интонацию его голоса. Шутит? Издевается? Или правда боится, что мои острые ноготки оставят отметины на его щеке с пробивающейся щетиной?

Мой взгляд столкнулся с его: потемневшим и напряжённым. Он всерьез ждал ответа.

Как будто со стороны увидела, как я покачала головой. А потом услышала свое тихое:

— Нет.

Сказать-то сказала, а расслабиться не смогла. Челюсть будто онемела, не желая поддавать чувствам, бушевавшем внутри. Казалось, я умру от разрыва сердца прежде, чем его губы коснуться моих.

Мужская рука очертила выступающую ключицу, скользнула по шее, к затылку, зарываясь пальцами в моих волосах.

Я забыла, как дышать и отчаянно зажмурилась. Уверена стук моего сердца можно было расслышать на другом конце улицы.

Секунда. Две…

И Влад, мазанув целомудренным поцелуем по щеке, задержался на правом уголке губ. А потом отстранился.

И все?!

Возмущение перекрыло все, стеснение как корова языком слезала.

Я тут чуть не померла. И ради чего?! Поцелую любимой бабули?!

В негодовании открыла рот и распахнула глаза, и успела заметить, как Чернышев ухмыльнулся.

— Ну ты и…

Следующая секунда отобрала у меня способность кидаться колкими определениями. Потому что мой рот, любящий открываться по поводу и без, попал в плен. Неожиданный поцелуй: требовательный и удивительно осторожный вспыхнул фейерверком, затмевая все остальное, пробуждая во мне какие-то глубоко спрятанные инстинкты и порывы. Я ответила, шевельнув ртом и ловя его нижнюю губу.

Во мне будто что-то облегченно выдохнуло: поддалась навстречу позволяя рукам коснуться симметричного выстриженного узора, скользнуть на затылок. А потом обвить крепкую шею. Влажный язык парня коснулся десен с внешней стороны, внутри все затрепетало, я приоткрыла рот, впуская его. Он не спешил, будто у нас было все время мира — я растворилась в этих ощущениях, чувствуя, как в голове крутятся сумасшедшие карусели из обрывков мыслей. Отпустив все, я ответила ему с не меньшей нежностью, забыв обо всем. Остались только его губы, руки и серые глаза, которые прожигали меня насквозь, когда я отрывалась от него для глотка воздуха. Мир перевернулся. Кажется, я теперь даже не могла сказать, где верх, а где низ. Сильные руки мягко сжали мою талию и чуть надавив, заставили лечь. Я почувствовала тяжесть его тела на моем, и меня будто прошила молния. Но то был не страх, а совсем другое, незнакомое чувство, словно мне в живот засунули портативную печку, набитую попкорном, и он взрывался, рождая дрожь по всему телу.

Влад оторвался от моих губ, и поцелуй достался ямке между плечом и шеей. Трепет тела распространился до кончиков пальцев ног. Закусила губу, глуша рваный вздох. Чернышев снова поцеловал меня, а я позволила рукам сцепиться у него за спиной и притянуть ближе. Хотя ближе, уже казалось было некуда.

И в этот момент раздался такой оглушительный стук во входную дверь, будто за нами святая инквизиция пожаловала. От неожиданности резким движением отпихнула от себя парня: вроде бы несильно, но достаточно, чтобы он потерял равновесие и свалился с дивана.

— Прости, — пробормотал он, но с пола не встал. И сожаления в голосе не было. Совсем.

Забеспокоилась, что он что-то себе повредил.

— Ты как?

Вместо ответа на его лице вспыхнула улыбка, и только потом Чернышев открыл глаза. Наши взгляды встретились, мое сердце снова забилась в ускоренном ритме, и жар прилил к лицу. В воздухе будто красными неоновыми буквами повисли слова, которые должны были прозвучать.

Влад сел.

— Саш, мне кажется, я…

Стук повторился. Принеся голос, приглушенный дверью:

— Сашка! Открывай! Я знаю, ты здесь! Эта наша коляска у входа стоит!

Мама только произнесла: «Открывай!», а я уже летела вниз, чтобы успеть открыть дверь раньше Сергея Анатольевича. Но и в этот раз все пошло наперекосяк, как и в последние дни.

— Саша, ну ты у меня получишь…! — мама осеклась и застыла, когда в ее поле зрения оказались (ни я, и даже ни Влад), а Караев Сергей Анатольевич, держащий на руках маленького Сережу. Который тут же, счастливо взвизгнув, потянул к маме свои ручки.

Она смотрела на них во все глаза, приоткрыв рот. Сергей Анатольевич тоже растерялся, и, кажется, не только таким неожиданным и бесцеремонным визитом.

— Вера..? — потянул он.

И я только поняла, что они с мамой вряд ли знали друг друга: на ковер меня не вызывали, а другие вопросы, такие как поход на родительское собрание, с легкостью брала на себя бабушка, не обременяя загруженную маму.

Голос нашего математика-тире-директора будто встряхнул маму, и она быстро пришла в себя.

— Вера Сергеевна, — попросила она. Голос был спокойный и чуточку холодный, но я видела сжатые кулаки: она всегда так делала, чтобы руки не дрожали.

— Мама, прости я…

Когда она посмотрела поверх плеча Сергея Анатольевича, ее взгляд смягчился, что было странно: думала, на меня будет злиться больше всех. Директор ведь не причем, что я ввалилась к нему домой, и даже Серёжку он переодел. А она его чуть взглядом не заморозила… Но было не время для анализа, время как раз для извинений.

— Мама, прости, что я ушла. Мне просто невыносимо было слышать вашу ругань, и Сережка так плакал… — с каждым словом спускалась на ступеньку ниже, не отрывая от мамы своих глаз. Я не хотела причинять ей еще одну боль своим поступком. И хотела, чтобы она это поняла.

— Знаю, милая… — родная рука ласково коснулась щеки. Потом она дёрнулась, будто вспомнив о чем-то, возможно, не очень приятном. Повернувшись к Сергею Анатольевичу, при этом избегая его взгляда, полного вопросов (еще бы все семейство Соколовых обнаружилось у его порога при непонятных обстоятельствах), мама забрала у него Сержика.

— Собирайся, мы едем к тете Жене.

39

— Нет! — такой сильный протест во мне всколыхнулся, что я не сдержалась.

Мамина бровь дернулась. Она посмотрела сначала на Влада, а потом на его отца.

— Пускай он катится! — я больше не жалела о том, что буду видеть отца еще реже, чем обычно. Особенно, если из-за него мне придется переезжать, а то и школу менять накануне выпускного.

— Детка…, — теперь мамины брови сложились домиком: этаким жалостливым и хрупким строением. Она не жалела меня, она как будто извинялась. От этого я еще больше разозлилась. А чем она-то виновата?!

— Не смотри на меня так, мама! — Сергей Анатольевич молча вклинился, забрав Сержика из маминых дрогнувших рук и кивнув Владу в сторону кухни. Он, кажется, шагнул мою сторону. Но раз рука не легла на мое плечо, значит, решил пойти за папой. И хорошо. Все скажу, что думаю. Правда, голос дрогнул, и разговаривать на повышенных тонах я больше не могла. — Мам. Это папа во всем виноват. Пусть он и уходит.

— Ась, не все так просто…, — вздохнула мама, бросив взгляд в сторону прохода, ведущего на кухню.

Сердце в тревоге сжалось, и я постаралась сменить тему. Нужно сейчас обсуждать не причины, а последствия.

— Можешь меня не посвящать в детали, кто больше виноват. Но я не понимаю, почему МЫ должны переезжать?

Мама закусила губу. Выражение ее лица омолодило ее лет на десять.

— Он, что… Нас выгнал…? — не верила, в том, что произнесла. Но проскочила мысль, что теперь от папы можно ждать чего угодно.

— Нет-нет! — мама замахала перед моим лицом руками. — Он просто… — очередной вздох, — Хочет, чтобы я все скрыла от семьи. По крайней мере, пока она… — мама запнулась, в голос прокрались ядовитые нотки. — не родит.

— Чего? Он больной, что ли?

У мамы вырвался нервный смешок, и она снова прикусила губу.

— Я ему то же самое сказала. Поэтому мы и переезжаем.

— А почему бы не выгнать его из квартиры.

— Детка, квартира записана на него. И куплена его родителями до брака.

— О… — сколько нового можно узнать в преддверии развода родителей.

— А я не собираюсь соглашаться на его условия, даже если это на время лишит нас крыши над головой.

Чувствовала, что скоро моя челюсть отвиснет так, что потом на место не встанет.

— Не волнуйся, — мамина ладонь легла на мое плечо. — Я разберусь. Все наладится. Дай мне неделю. Может, полторы. Я постараюсь, чтобы твою жизнь это не затронуло больше, чем уже есть. Школу менять не будешь. Получу выручку от магазина, сниму квартиру рядышком…

— А почему нам нельзя пожить у бабушки? — схватилась за эту идею, как утопающий за прогнившую ветку. Любой аргумент признавался рабочим, если на кону стоял чуть ли не вековой жизненный уклад.

— Твоя бабушка в миг меня раскусит. А я не настолько жестока, что устраивать семейные разборки, особенно… В данной ситуации.

— Не понимаю… — совсем запуталась в маминой логике. — Ты же решила, что не хочешь идти у папы поводу и скрывать его измену! А теперь беспокоишься о том, что бабушка узнает. А тете Жени ты что скажешь? Что мы дома тараканов травим?

— Саш, да пойми…

— Кхм, — красноречивый кашель оборвал наш казавшийся бессмысленный диалог.

Мы обеповернулись к Сергею Анатольевичу лицом. С моим жалостливым взглядом мог посоперничать бездомный котенок Шотландской вислоухой. А мама… Недовольно зыркнула на нашего директора.

— Мы сами разберемся, Сергей… Анатольевич.

Ого. Невольно поморщилась от исходившего от мамы холода. Столько глухой агрессии… Будто бы Караев самолично подложил Лариску в папину кровать.

— Я не сомневаюсь, — он сложил руки на груди. А я заметила, что у него нет Сержика на его руках. Окинула беглым взглядом пространство вокруг. И увидела Влада. Взгляд у него был немного растерянный, но Сережку он держал крепко и уверенно. Быстро учиться…

Губы невольно дрогнули в улыбке. Но пришлось быстро выныривать в реальность. Ведь фактически решалась моя судьба.

— Вот и отлично, — мускулы лица мамы только расслабились, как прозвучало отрицание, обычно следующее после такой паузы.

— Но я считаю, Саше не на пользу будут такие перемены. И я предлагаю Вам поселиться у нас. Благо, комнат на всех хватит.

Мама открыла рот, чтобы возразить, громко и четко, и задрав нос, хлопнуть дверью. Прицепов потащив нас с Сержиком с собой.

А мне это ну совсем не нужно. И это был идеальный момент, чтобы вставить свои пять копеек.

— Мам, пожалуйста! — жалобно потянула я, заглядывая маме в глаза.

Мама перевела взгляд с меня на Сережу на руках у Влада. Потом посмотрела на Сергея Анатольевича. И еще брови вернулись в изначальное положение, правда, небольшая складочка между ними еще осталась. Но мне было достаточно и неуверенного беззвучного «Да!».

— Спасибо, мамочка! — кинулась к ней на шею, чувствуя, как облегчение наполняет меня с головы до ног.

В ответ она стиснула меня в своих объятиях. А когда отпустила, повернулась к Сергею Анатольевичу.

— Только неделя. А потом я решу этот вопрос.

— Полторы, — пробормотала я, пока настроение у мамы держалось на отметке «более-менее» сносное.

— Хорошо, — со вздохом выдохнула она.

Я расплылась в улыбке, найдя Влада глазами, а он мне подмигнул.

Во всей этой паршивой истории нашлось хоть что-то хорошее. Теперь надо держать кулачки, чтобы обаяние Караева и маму сразило наповал. Я бы с удовольствием задержалась бы в этом коттеджике. Вместе с человеком, который успел завоевать мое сердце.

Всю ночь ворочалась. Знание того, что за стенкой находится комната Влада будоражило воображение и встряхивало нервную систему. Мы ведь толком не поговорили о том поцелуе… Родители как коршуны нарезали круги вокруг нас, и единственным, что я от него услышала было сдержанное «Спокойной ночи.» Уснула я позже обычного, но на утро вскочила до будильника. Глазам было непривычно от деревянных панелей вместо обоев, лаконичной и новой — а не разношерстной и разбитой — мебели. А спина ликовала от просто божественного матраса на пружинах.

Мамы рядом не оказалось, я решила, что она кормит Сережу на кухне. Оглядела пол — удивительно, как мама смогла утащить все эти сумки. Четыре, если быть точно. Или таксист ее прямо к крыльцу подбросил?

Тряхнула немного тяжелой от недостатка сна головой и решила не забивать себе этим голову. Все необходимое для сносного начала дня я приготовила еще вчера, даже шампунь, гель и щетка с мочалкой ютились в прозрачной сумочке на туалетном столике.

Чтобы наскрести бодрости на урок истории, мне нужен был душ. Желательно — контрастный. И кофе, желательно горячий.

Потянувшись, встала и бодренько направилась в ванную. Но у двери застыла.

А вдруг я в коридоре столкнусь с Владом? В одном полотенце…?

Сердце споткнулась, чтобы ускориться, будто куда-то опаздывая.

Похлопала себя по щеках, прогоняя смущение, и потянула ручку.

Но зря я нервничала — с Владом я не пересеклась. Не выдержав, украдкой заглянула в его комнату. Кровать была заправлена — а его самого не было. Да и на всем втором этаже было подозрительно тихо. Звуки жизни доносились только из кухни. Оделась, собрала сумку и спустилась вниз.

— Мам, а ты не видела…

Увиденное настолько меня поразило, что я забыла, что хотела спросить.

Сергей Анатольевич тряс бутылочку со смесью, пока Сережка ел яблочное пюре — точнее размазывал по деревянной столешнице столика для кормления.

— А где мама?

Директор повернулся на голос.

— Спит. А его, — он указал деревянной лопаточкой на Сережу, — я забрал из кроватки, как только он начал кряхтеть.

Передник с грушами смотрелся на нем очень забавно. Но он не выглядел так, будто не знал, что делает. Вон, даже догадался яблоко в блендере прокрутить… Как если бы у него каждый Четверг останавливались мамы с маленькими детьми. Может, он организует у себя дома подпольные ясли? А что? Хорошие няньки на дороге не валяются. Да и надбавка к зарплате при такой домине не помешает…

Почесала впадинку под нижней губой прогоняя улыбку.

— А, ясно. Я смотрю, Вы… — хотела похвалить, но тут обнаружила подозрительные нестыковки. Целых две. — Погодите-ка… А откуда Вы взяли кроватку и стул…? И мама..? — огляделась, будто бы она спала где-то здесь, а я просто не заметила: на кухонном диванчике у окна или вообще под столом.

— Па! Па! — Сережка, набив животик, принялся стучать грязными ладошками по столешнице.

Сергей Анатольевич отвлекся на то, чтобы привести в божеский вид эту свинку. И мои вопросы подвисли в воздухе. Когда Серж получил свою долгожданную бутылочку в руки, математик повернулся ко мне.

— Твоя мама утомилась так, что уснула прямо на диване, я не стал тебя тревожить и отнес ее в свою комнату, — брови скакнули вверх, чего-чего, а такого ответа я не ожидала. — Только не подумай дурного, — он замахал рукой перед моим лицом, будто пытаясь стереть образ, представший перед моим мысленным взором. — Я сам спал на диване… А кроватка и стул еще от Влада остались.

— Ого, — не думала, что наш директор барахольщик. — Кстати, где он?

— В школу ушел. Кофе будешь? — директор улыбнулся. И что-то в его улыбке насторожило меня. Словно он знал что-то такое, о чем я и понятия не имела.

Но я решила не кормить свою паранойю.

— Угу, — выдавила я. Стараясь не показывать, что такой расклад меня чуточку расстроил.

Ушел? Без меня? Не из-за вчерашнего ли это…

Звяк электрического прибора заставил дернуться. Тряхнула головой, выныривая из собственных мыслей, которые готовы уже были заплыть за буйки.

— А тосты с чем будешь? С арахисовым маслом или джемом? Или… — Сергей Анатольевич метнулся к холодильнику, и достал темно-зеленый фрукт. — Я могу авокадо тебе порезать, если хочешь.

Такая бескорыстная забота — словно бальзам. Губы сами расплылись в улыбке.

— Угу, — на этот раз в голосе поубавилось тусклых ноток серого утра.

Надеюсь, мама сможет найти с Караевым общий язык, и эти полторы недели пройдут как в сказке…

Если Влад не решит, что вчерашнее — результат бешеного скачка гормонов и к настоящим чувством отношения не имеет.

40

Завтрак помог отвлечься, но стоило выйти за ворота тяжесть легка на плечи, сдавила в тисках сердце.

Почему он не подождал меня, а ушел так рано? Или Чернышев решил избегать меня?

Блин… Надо было вчера не с подушкой обниматься и не читать «Судьбу Человека», а припереть Влада к стенке и расставить все точки над «ё». Но я об этом не подумала, а теперь в школе, на глазах у сотни свидетелей этот вопрос будет не так легко поднять…

В сердцах замахнулась ногой, чтобы пнуть камень, но в последний момент передумала — не гробить же на эмоциях носки недавно купленных туфель. Обошла лужу по поребрику, чуть задрав брюки, чтобы не испачкал их в грязи.

Оставшуюся часть дороги я, старалась не думать о неизбежной встрече с Владом. И размышления о маме и Сергее Анатольевиче были как нельзя кстати. Как колбаса, кинутая голодной собаки, минуту назад облизывающей на твою ляжку.

Нет, я предполагала, что наш директор — добрый и справедливый и далее, далее. Но не благодетель сирых и убогих. Пусть в свой дом малознакомую женщину с ее детьми. А потом еще подорваться с утра пораньше, чтобы накормить мелкого… Как будто 8 месяцев назад подкинул корзинку с Сержиком к нашему порогу… Странно все, и мама так недовольно на него смотрела, будто в далеком детстве он ее любимой кукле голову оторвал.

Они точно познакомились раньше… Ведь никто из них при вчерашней встрече не пожимал руки и не обменивался дежурным фразами, «Hello, my name's» и все такое… Но где они могли видеться, если не в школе…

Остановилась на светофоре осмотревшись кругом — будто сейчас где-нибудь должна обязательно загореться неоновая вывеска с подсказкой. Глаза зацепились за название бара «У Пикассо». Зацепилась и сразу скакнула дальше. Ну не в баре же они познакомились… И почему я не спросила…? Задала три вопроса — и все не о том… Не может же это быть просто случайная встреча… Раз Сергей Анатольевич с такой легкостью предложил нам пожить у него? Ладно бы они с мамой были старыми друзьями или…

Остановилась и застыла. Пронзило ощущение, что нащупала ответ, но он еще не оформился в моей голове. Минута-другая и я бы поняла, но звонок, обрушившийся на уши, вырвал меня из раздумий. Кинулась ко входу с массивной дверью, на ходу разматывая шарф.

— Извините, за опоздание, Алла Викторовна, — пробормотала на выдохе, радуясь, что первым стояла биология у класса.

— Проходи уже, Соколова, — махнула на меня рукой Фадеева. И продолжила говорить: — Напоминаю, совсем скоро нас ждет всероссийская проверочная работа по биологии. Темы, которые вам нужно будет проштудировать дома — на доске. В классе же мы разберем более сложные задания.

Алла Викторовна принялась скрябать на доске мелом, вычерчивая таблицу, с помощью линейки.

— Так, — закончив учительница повернулась. И, конечно, заметила меня, стоящую на том же месте как придорожный столб. — Соколова, ты почему не садишься?

— Ах, да, — отмерла и потихоньку проследовала к своему месту. Кто-то тихо прыснул в кулак, кто-то сострил по поводу моих умственных способностей.

Но я могла смотреть только на Влада. Заметив мой потрясенный взгляд, он картинно поправил очки на носу, а его губы дрогнули в полуулыбке.

— Что все это значит? — шепотом спросила я. Решение задания о содержании белка волновало меня сейчас меньше всего.

— Удивилась? — он легонько толкнул меня плечом. Мурашки подбежавшие по коже легко игнорировать — я ведь еще не отошла от легкого потрясения.

«Удивилась?» Еще бы не удивилась! Заявился в школу, ладно что в форме, так еще очки нацепил, каффу снял, а про волосы я вообще молчу! Не спорю, такой Влад мне больше нравится, но не думала, что он так резко решится отказаться от своего образа.

— А как же твой имидж?

Влад фыркнул.

— Я решил, что, если кто что вякнет — дам по тыкве.

— Ты же вроде не хотел устраивать драки в школе…

— Значит, мило поворкую, обменяюсь шпильками. А потом дам по тыкве, — парень с улыбкой мягко коснулся костяшкой указательного пальца моего носа. — ЗА пределами школы.

— …рассчитать количество белков, которое съел человек за ужином, состоящим из… — в наш разговор навязчиво вклинивался голос учительницы.

— Э?! — возмутилась Кашернова. — Мы же не на математике! Зачем нам все это?!

Отвернулась от назревающей мелкой драмы Ангелины. Так и тянуло снова взглянуть на Влада. Поговорить с ним. Коснуться…

— При дефиците белка ухудшается здоровье, портятся волосы, ногти, кожа. Если не придерживаться должной нормы, и голодать на одной из популярных монодиет — результат будет плачевный. Белок — это строительный материал организма. Так что такие вещи нужно уметь высчитывать.

— А сколько белка нужно организму в день? — Ну конечно, Настя всегда отличалась любознательностью. И крайней невнимательностью.

Алла Викторовна закатила глаза и ткнула указкой в «Дано» задачи. Я даже посочувствовала ее привязанности к привычному и старому — лучше бы распечатки выдала или вывела задачу на экран. Но сочувствие длилось ровно секунду.

— То есть, ты теперь будешь так выглядеть всегда? — руки так и чесались снять с него очки. Он так мило щурился…

— Соколова, — так и знала, что прилетит за переглядки и разговоры не по теме. — По какой формуле будем считать?

А? Что? Где? Какие формулы?

Огляделась: мы вроде бы все там же, в кабинете биологии. Вон и заспиртованная препарированная крыса на своем месте на полке…

В голове все спуталось, перед глазами мелькал только поразительный серый цвет радужки, похожей на треснувший лед. Никаких формул даже близко там не было.

— Можно использовать пропорцию.

Мир рухнет — а Влад все равно ответит на заданный вопрос.

Странно, но в этот раз меня это не взбесило. Чернышев ведь пытался переключить внимание на себя.

— Не можно, а нужно, Влад! — похвалила учительница.

— Это Саша предложила, не я, — он мне подмигнул, когда учительница отвернула, а я расплылась в улыбке.

Остаток урока мы не разговаривали, но даже то, как наши локти соприкасались, согревало душу, прогоняло мрачные мысли по поводу предстоящего развода родителей. Я даже начала думать, что рано или поздно к этому все бы и пришло. Мама с папой имеют разные понятия о самом важном. Для папы это, несомненно, деньги и возможность жить так, как захочется. Для мамы — это семья. Может, и лучше, что все раскрылось именно сейчас…

Уроки тянулись медленно, и я ерзала на стуле в нетерпении — короткие перемены не были предназначены для того, чтобы обсуждать мои подозрения насчёт папы Влада и моей мамы. И уж тем более, в этот короткий промежуток было невозможно втиснуть разговоры о поцелуях и отношения. А вот после школы можно было развернуться по полной. Что я и собиралась сделать.

— Влад, ты… — начала сразу, не откладывая, стоило нам отойти от школы на безопасное расстояние. Начало-то было боевое и вполне уверенное, но стоило ему посмотреть на меня со всем внимание — вся уверенность выветрилась.

— Да?

— Эм… М… — мои глаза забегали, ища поддержку или хоть какую-нибудь подсказку. Что-нибудь, что может сделать этот разговор менее смущающим… Может, а ну его? Обсудим комочки в картофельном пюре и пересоленную котлету в столовой. Или перемоем косточки двум взрослым, один из которых ждет меня дома, а другой появился в школе только после 11 часов. Секретарь, Татьяна Яковлевна, заявилась к нам во время урока Регины Егоровны. Видите ли, директора в школе нет и на звонки он не отвечает. Странно и подозрительно…

Расслабилась, чувствуя, что нашла тему, которая не потребует от меня откровений.

— Ты заметил, что… — от последовавшей улыбки в голове все смешалось, а когда он коснулся моего лица, заправляя непослушную прядь за ухо, я совсем потерялась. Но при этом ощутила небывалую легкость. Я, чувствовала правильность своих чувств и мыслей. Потому что видела их отражение в его серых глазах.

— Саш, я…

Влад взял меня за руку: сердце рухнуло так, будто я, скатилась вниз с американской горки.

— Эй, Черный! — Кравченко появился как по заказу (пару секунд назад я молилась, чтобы кто-нибудь вклинился, разбавив нарастающее напряжение), только с опозданием. Момент был испорчен. Вся храбрость сдулась, как воздушный шарик. И я вряд ли наскребу ее достаточное количество, что вывалить на Влада последние новости, если он не понял все после того поцелуя.

— Чего тебе? — Влад и не пытался быть любезным.

— Гони деньги. Ты проиграл пари! — для полного выражения счастья Роме оставалась начать прыгать, как Тигруля из мультика.

Влад закатил глаза. Но всё-таки снял рюкзак и с визгом расстегнул молнию на выступающем внешнем кармане.

— Какое пари…?

Внутри все похолодело. Не кстати вспомнился сюжет фильм «Девчата». Если они спорили на меня…

— Я сделал ставку на то, что долго он ходить с таким прилизанным видом не сможет. И не прогадал! — Кравченко явно на показ начал пересчитывать три помятых сотки. — Ладно, я погнал! В кино Настю свожу. На один билет деньги у меня уже есть! Бывай, очкозавр!

Кравченко замахнулся для дружеской затрещины, но Чернышев успел пригнуться, и тяжелая ладонь лишь разрезала воздух.

— Не прекратишь цеплять меня, — улыбнулся во все 32 Влад. Голос был мягкий, медовый, и поэтому не вязался с тем, что прозвучало дальше: — Башку откручу.

— Кто-то же должен. А то реакция на твое преображение была какая-то слабая… Аж обидно. Пока! — последнюю фразу он сказал, не оборачиваясь, на полном ходу: рука взметнулась в воздух и сжалось в кулак.

— Он знал, что ты… — запнулась, не зная, какое слово лучше подобрать, но потом решила выбрать самое нейтральное: — носишь очки?

— Ага. Мы с ним в чате одной онлайн RPG-шки познакомились, — Влад улыбнулся. — Потом как-то этот примат завалился ко мне домой — без звонка и предупреждения. В этом вы с ним похожи.

Влад взял мою руку, помогая пройти по поребрику, минуя комья грязь и сгнившей листвы.

— Только ему ты не стал нести ахинею про брата-близнеца, — заметила я. Может, чересчур редко. Все еще было немного стыдно за свою близорукость. Я должна была понять, что это один и тот же человек.

Пальцы Влада дрогнули.

— Ты злишься?

— Нет, — в ответ сжала его ладонь: он уже собирался отпустить мою руку. Но мой ответ заставил его передумать.

Он не спеша сплел свои пальцы с моими и посмотрел на меня.

— Саша…, — дыхание перехватило, краска прилила к лицу. — Я…

— Ты заметил, что наши родители вели себя странно? — перебила его, выдернув руку. А потом продолжила смотреть куда угодно, только не на Влада. — Кажется, они познакомились при не совсем обычных обстоятельствах… Как думаешь?

Чернышев пожал плечами, поправив лямку рюкзака.

— Пару лет назад папа по вечерам часто пропадал где-то. Даже дома, бывало, не ночевал…

Резко остановилась.

— Ты хочешь сказать, что Сергей Анатольевич и моя мама… — стала лихорадочно прокручивать в голове события, вспоминая, когда мама не ночевала дома. — Да не может быть…

— Кто знает, — Влад был спокоен, будто мы говорили о повседневных вещах, о тех, что случаются каждый день.

— Не-не-нет-нет, — отчаянно замотала головой, пытаясь выкинуть из нее эту мысль. — Не может быть. Мама бы не стала… Нет.

— Эй, — мы уже подходили к дому, и Влад вдруг перегородил мне дорогу. — Что бы их не связывало — это их дело. Может быть, так и вправду ничего нет. Или есть. Но это не твоя вина и не твоя проблема.

— Знаю, но… — закусила губу, уходя с траектории его взгляда. «Я ведь результат залета… Может, не было меня — они бы не остались вместе…», — хотела бы я прямо так сказать. Но почему-то было неловко в этом признаваться.

— Саша…

Чуть прохладная ладонь мягко коснулась моей щеки. К ней присоединилась вторая. Ладони скользнули вверх, зарываясь в моих волосах, а большие мозолистые пальцы попытались разгладить морщинку у меня между бровей.

— Ты можешь сказать мне все, ты же знаешь.

Кивнула. Рассеянно.

От его взгляда мурашки пошли по всему телу, чтобы колючими искрами засесть внизу живота.

Судорожно вдохнула, когда Влад замер, а потом приблизился ко мне.

Из головы сразу все вылетело: все тревожные мысли и пустяковые сомнения. Остались только его руки, глаза. Горячее дыхание на моей щеке.

Приоткрыла рот, чувствуя, как во мне смешивается трепет и испуг. В первый раз все случилось немного неожиданно и быстро. А сейчас Влад действовал медленно, будто давал мне шанс сбежать.

Его губы почти невесомо коснулись моих. Руки переместились на талию. Ни секунды не медля, обвила его шею руками, отвечая на поцелуй, чувствуя, как короткая щетина обожгла кожу. Короткий вдох — и поцелуй стал глубже, вызывая дрожь в коленках, я неосознанно потянула парня за волосы, боясь рухнуть прямо на асфальт от передоза новых ощущений.

41

Низкий стон — встряхнул, пронося электрический импульс по всему телу, и я растворилась в поцелуе, сладко тая, словно мороженное на 40-градусной жаре.

Короткий перерыв для спасительного глотка воздуха — и я потянулась за новой порцией.

Но Чернышев вдруг отстранился, приложив свой палец к моим губам.

— Слышишь? — он оглянулся на дом: мы стояли в нескольких шагах от ворот. Но вряд ли с такого расстояния можно было услышать, что происходит в доме.

— Хорошая попытка… — ухмыльнулась я, пытаясь выбраться из его объятий.

— Нет, я серьезно, — пальцы сжались на моей талии, но будто опомнившись, он меня все-таки отпустил. — Кажется в доме что-то происходит…

Мы вместе прошли к воротам, отперев их, шагнули внутрь двора. И замерли.

И в этот момент что-то с красноречивым звуком разбилась, последовала ругань, приглушенная стенами и дверью. Но голоса, просачивающиеся сквозь приоткрытое окно, были знакомые. До боли знакомые.

Вцепилась во Влада, как в спасительный круг.

— Давай не будем заходить внутрь…

— С ума сошел?! Я ни за что не вернусь!

Заходить не было ни желания, ни сил. Да и страх услышать, что папа остался с мамой только из-за меня (хоть я тут точно не виновата) был слишком велик. Но… Мне хотелось послушать. В чем они будут обвинять друг друга. Хотелось услышать, из-за какого события на и без того не очень крепком фундаменте нашей семьи пошла фатальная трещина.

— Речь не только обо мне и тебе!

Закусила губу: в одно мгновение дернувшись вперед, а в другое — отступив назад.

— Ну конечно! У нас же еще имеется бедная беременная Лариса! И что ты предлагаешь? Жить одной большой шведской семьей?

— Если хочешь, уйдем отсюда, — предложил Влад.

Покачала головой. Хоть и понимала — стоять, словно изваяние, посреди двора не очень умно.

— Тогда… — парень кивнул в сторону разросшихся кустов смородины. Как раз под открытым окном.

— Да нет же, Вер! Я предлагаю не горячиться. Дай мне время все уладить…

— Что уладить?! Разве здесь можно что-то уладить?! — бушевала мама. С верхнего этажа уже доносилось похныкивание разбуженного Сережи.

— Ты так говоришь, будто я один во все виноват! Как будто у тебя рыльце не в пушку!

Наступила затишье.

Пятки так и чесались: хотелось вскочить и заглянуть в окно, чтобы увидеть мамино выражение лица. Я искренне надеялась, что на нем сейчас отражается смесь шока и отвращение.

— И сколько ты мне будешь это припоминать? Это ведь было всего один раз… — голос мамы понизился на несколько октав, и мы с Владом услышали, как скрипнули железные ворота.

Сергей Анатольевич бодро шагал по усыпанной графики дорожке, покачивая портфелем в такт мелодии, которую он насвистывал себе под нос. Шагал пружинистой походкой, даже не подозревая, какая драма разворачивалась за стенами его собственного дома. Драма, к которой он не имел абсолютно никакого отношения.

Хотела вскочить и предупредить его. На худой конец, невербальными жестами пригласить его в наше безопасное укрытие. Вдруг мама решит еще чем-нибудь в отца швырнуть и попадет прямо чужим имуществом в нашего благодетеля. Скалкой по носу — не совсем то, как благодарят добрых самаритян.

Влад вовремя остановил меня. То, что произошло буквально в пятиминутный отрезок взорвало мой мозг и я чуть не закричала: «Что-о-о?!», но успела вовремя прикусить язык и зажать рот ладонью.

Когда рука Сергея Анатольевича потянулась к ручке. Я думала — максимум, что их всех ждет: неловкое молчание и зло пыхтящий папа, прерванный на полуслове. Но нет, тут Репин нервно курит в сторонке.

— Я тогда порвал с Ларисой! И признался во всем! А ты… Ты… Если бы не ты… С Ларисой тогда все было бы конечно. Кто же знал, что ты мою минутную слабость…

Директор замер. Он явно не торопился открывать дверь, когда понял, какие по ту сторону бушуют страсти.

— Охотно верю, что минутную, — зло фыркнула мама.

— Да я подозреваю…! Нет, я уверен, что Сережка не от меня! Так что не думай и надеется, что я буду выплачивать алименты без предоставления теста ДНК!

С глухим стуком портфель выпал из рук Сергея Анатольевича. В следующую секунду дверь распахнулась.

Повисла пауза — тяжелая, ядерная.

А потом пространство заполнил тихий и уверенные голос моей мамы. Женщины, как я была уверена, без пороков и с чистой репутацией.

— Можешь даже не трудиться. Он не твой.

Вот в этот момент я чуть не завопила, будто вдруг пошел дождь из пауков.

Крик я проглотила. Но мне нужно было увидеть лица присутствующих. Особенно когда прозвучало такое шокировано-проникновенное «Вер…» — нежность и потрясение придали голосу Караева вибрирующие нотки. И там точно не было ни грамма жалости к запутавшейся женщине.

Вскочила.

Мне нужно было это увидеть.

Сцена по ту сторону окна очень походила на сериальную. Сергей Анатольевич и моя мама смотрели друг на друга так, будто бы провели в разлуке сто лет, не меньше — молча, но при этом спектр эмоций на их лицах зашкаливал: Караев, отошедший от шокирующего известия (хотя не знаю, что может быть шокирующего в ребенке на стороне в XXI веке) — выглядел словно заведенная пружина, даже почти сделал шаг ей навстречу: вот точно, не стоял бы папа на его пути, он бы рванул к маме, чтобы заключить ее в объятья и оторвав от пола, крутануть в воздухе (в духе большинства классических мелодрам). А мамин взгляд метался, пока она мучила зубами нижнюю губу и заламывала пальцы на руках: вина, раскаяние и облегчение сменялись на ее лице. Пока она не скользнула взглядом мимо отца. Посмотрев прямо на директора, она заметно расслабилась. И я заметила, как ее подбородок опустился вниз, а потом она выпрямилась.

Глаза, как и лицо, будто бы замерзли, когда она снова посмотрела на папу.

В этот момент Влад потянул меня обратно в укрытие и шикнул, приложив палец к своим губами, когда я попыталась заговорить.

— Ты узнал, что хотел. Уходи.

Миллиард предположений крутились у меня в голове. И я буквально умирала, не имея возможности высказать их прямо здесь и сейчас.

— Это он, да?! — ботинки на толстой подошве резко шваркнули по паркету. Я была лишена возможно наблюдать за происходящим, но могла поклясться, что сейчас папа грубо тычет пальцем в директора, напрягая мускулы для точного удара в лицо.

Дернулась, готовая защищать директора. Плевать, причастен он или нет. «Папа первый начал» — хоть это и звучит на уровне детского сада, так оно, по-существу, и есть.

— Сережа, нет! — крикнула мама, непонятно к кому обращаясь.

Послышались звуки рукопашной возни, пара нецензурных слов, крик боли и хруст. И в следующую секунду, из дверного проема вылетел мой отец. Балансируя руками, он еле удержался на ногах.

— И больше не появляйся здесь, — сказал Сергей Анатольевич. И захлопнул дверь.

Отец даже, не обернулся. Что-то пробурчав под нос, он, сжав плечо, направился к выходу.

Сердце сжалось от непривычного чувства… жалости. За последнюю неделю я жалела всех — себя, Сережу, мама. Но не его. И вот смотря, как удаляется его сгорбленная спина, я решила для себя, что, если он искренне попросит прощения, объяснит мне все — не как несмышлёному ребенку, щадя мои чувства, а как взрослой девушке. Если он расскажет всю правду и признает вину. Я попытаюсь понять его. Я попытаюсь простить. Даже если мама сделать этого не сможет. Конечно, если ему буду нужна я со своим прощением.

— Мне кажется, мы тут надолго, — шепнул мне Влад, усаживаясь на свой портфель — внутри что-то опасно хрустнуло.

Прищурившись, посмотрела на Чернышева, прикидывая, сколько в его фразе чистого сарказма, а сколько простой констатации факта. В ответ пожала плечами, наклонив голову сначала к одному плечу, потом к другому. И без слов было понятно, что тут ситуация из разряда «Фифти-фифти».

Ноги уже затекли из-за неудобной позы на корточках, но гробить сумки или брюки совсем не хотелось. И я, надеясь, что конфликт и его последствия уже чудесным образом рассосались, и Караев с мамой сейчас разойдутся по углам, а мы с Владом сможем тихо прошмыгнуть внутрь.

Тишина за стеной, кажется, и не собиралась рассасывать. Оба — и мама, и директор — молчали.

Раздался вздох позади меня.

Конечно, Владу тоже не по кайфу прятаться в кустах, когда наши родители обмениваются невнятными фразами разговора, который так и не может начаться. Все эти «Эм…», «Ну…», «Ты…», «Я…» крайне раздражали.

Почти выпрямилась, намереваясь нагло завалится в дом, разрушая вайб, который там сейчас циркулирует. Но тут сильная рука обвилась вокруг моей талии и потянула меня вниз. Я довольно-таки неграциозно приземлилась прямо на Влада, который лишь покачнулся, уперев левую руку в землю: послышался хруст — какой-то из ближайших кустов точно лишился одной ветки. Сердце застучало о ребра, как сумасшедшее, когда я поняла, что сижу спиной к парню, его бедра касаются моих, а руки, скользнув по талии, прижимают ближе. И стоит только повернуться и…

— Знаешь, а я совсем не против остаться здесь…

От его теплого дыхания мурашки бегут по кожи, затем вниз по спине. Когда он убирает мои волосы и целует в шею — импульс простреливает тело, я выгибаюсь. А голова сама собой поворачивается для поцелуя. И в этот момент…

— Ты вообще собиралась сказать мне о беременности?

Так дергаюсь, что наши челюсти встречаются в довольно болезненном ударе, что нивелирует все искрившее притяжение между.

— Может, выпьем… Чаю? — бормотание мамы почти не достигает моих ушей, как и ответ директора, что он бы не прочь выпить чего покрепче.

— Ты знал? — развернувшись и выпрямившись во весь рост, посмотрела сверху вниз на Чернышева.

По его ошарашенному лицу было понятно, что он тоже был не в курсе.

Смягчившись в лице, подала ему руку.

Вместе мы прошмыгнули через дверь, и как мышки поднялись на второй этаж. Зависли в коридоре, синхронно посмотрев друг на друга.

На втором этаже было тихо, а значит в гостевой комнате, где сейчас стоит кроватка — Серж, похныкав, опять уснул. На первом этаже Караев и моя мама «пьют чай» — то есть, выясняют отношения — тихо и цивилизованно, как по-настоящему взрослые люди. А значит, у меня сейчас одна дорога — в комнату Влада.

— Саш…

— Я в душ! — вся смелость и уверенность в правильности того, что между нами происходит, опять мистическим куда-то испарились.

Ринулась в ванную комнату, как есть, — с сумкой и в куртке.

Когда смесь волнения и смущения схлынула, захотелось жахнуть голову об стенку, выложенную кафелем.

И почему я не могу взять себя в руки и веду себя как ребенок?

Ответ тихо прошептала та часть меня, что навсегда останется закомплексованной заучкой.

Я не хочу новой боли, нового унижения. Я в шаге… Нет. Я в секунде от того, чтобы отдать Владу ключи от своего сердца. Но… Если я не получу взаимности, НАСТОЯЩЕЙ взаимности в ответ?

Как же узнать, продиктованы ли его чувства гормонами и весенним безумием, или он чувствует ко мне, как и я к нему, нечто большее, чем просто физическое влечение.

Горячая вода все не заканчивалась — плюс того, что над головой не висит огромный бойлер — и я бы так и стояла под расслабляющими струями, если бы в дверь не постучали.

— Кто там? — выключила воду и открыла дверь душевой, лихорадочно припоминая, поворачивала ли я маленькую ручку, блокирующую дверь.

— Ась, ты там не уснула? Нам нужно поговорить…

Только хотела облегченно выдохнуть, узнав маму, как до меня дошла вторая часть фразы. «Надо поговорить»… Практика показывала, что 80 из 100, эти два слова ничем хорошим не заканчиваются.

Вышла из своего нагретого паром убежища с тяжелым сердцем. Маму нашла в гостевой комнате. Что она разложила все мои вещи по полкам в шкафу. На кровати лежал мой любимый домашний костюм и серый кот-подушка.

— А где Сережка? — первым делом заметила, что брата нет в кроватке.

— С ним Сергей. Они гулять пошли.

Открыла рот, чтобы задать свой излюбленный вопрос: «А где Влад?», но вовремя опомнилась.

Мама смотрела на свои руки, а не на меня и не заметила.

Видя, как ей тяжело. Раз она даже не может даже взглянуть на меня. Решила помочь ей. А ничего не может быть лучше в таком деле, чем правда.

— Мама, я все знаю, — села рядом, накрыла своей ладонью ее напряженные сплетенные руки.

Она подняла на меня глаза. Осторожно, будто боялась увидеть мое выражение лица.

— Знаешь? Что?

— Мам… Я уже не маленькая и умею подслушивать.

Улыбнулась, рассчитывая на такую же ответную реакцию. Но она вместо этого округлила глаза.

— Так… Ты… Все слышала.

— Не только я. Но и Влад.

Мама охнула, хлопнув себя по открытому рту. И отрывисто покачала головой, будто пытаясь выкинуть из нее эту информацию.

Обняла ее плечи, надеясь, что это поможет.

— Мама, ты не должна передо мной оправдываться. Мне было бы тяжелее осознавать, что вы с папой остаётесь друг с другом только из-за меня.

Она высвободила одну руку, чтобы погладить меня по голове, замотанной в полотенце.

— Знаешь, — она немного отстранилась, чтобы с улыбкой посмотреть на меня. — Ты намного мудрее, чем я была в твои годы.

— Ага, — коротко ответила я. Взгляд тут же виновато скакнул в сторону. Если бы она только знала, какие глупости я вытворяла в последний месяц…

— Только и думала, что о мальчиках и дискотеках…

Кивнула, чувствуя, как немеют скулы от неестественной улыбки. Да уж… А я как будто думаю только об учебе и о поступлении в Универ… Но пока я не поймана с поличным — буду все отрицать.

— Думала, с возрастом я поменяюсь, мама встала и подошла к столу у стены. Там в беспорядке лежали мои учебники, тетрадки и прочая мелочь. Она принялась складывать все в аккуратные стопки. А мне оставалось смотреть, как двигаются лопатки под ее футболкой.

Взрослым всегда сложно признавать свои ошибки и свою неправоту. Особенно перед своими детьми. И мама не была исключением.

— В то время я все делала наперекор маме, которая считала, что ее мнение — истина в последней инстанции. Я частично поэтому вышла замуж за твоего отца. Потому что она, как услышала, что я хочу принять его предложение, так запричитала… Что я совершаю глупость, похлеще чем… — мама запнулась. Выпытывать что это не стала. И так знала. — Я тогда с пеной у рта доказывала, что у нас с ним это на всю жизнь. А она говорила, что глупо связывать жизнь с человеком, которого толком не знаешь. На одной любви далеко не уедешь. И мне так не хотелось признавать, что она права… Поэтому я до последнего держалась за твоего отца, хоть и чувствовала, что мы с каждым года отдаляемся. А потом эта история с Ларисой…

Закончив, мама села на крутящееся кресло и наконец повернулась ко мне лицом.

— Я не выдержала, психанула. Это было один раз… И… — мама развела руками. — Видимо, у меня какая-то тяга выбирать заведомо ненадежных мужчин…

— Но Сергей Анатольевич не такой! — даже вскочила в переизбытке чувств.

Мама тоже поднялась.

— Я его совсем не знаю. Совсем, — она покачала головой. Растерянный взгляд коснулся моего лица.

— Но мам… — мы так и стояли посреди комнаты, смотря друг другу в глаза. — Он хороший человек. Может, это судьба свела вас вместе…

Мама хмыкнула, подошла к окну и оперлась на подоконник. Небольшой дворик с несколькими сливовыми деревьями, небольшой решеткой с виноградом и другими кустарниками выглядел уютно, хоть и немного уныло: из-за серого непогожего дня. Я сначала не поняла, куда она смотрит с такой мягкой и робкой улыбкой, пока не увидела, что по аллейке, между посадками, гуляет Караев с Сережкой.

— Смотри! — указала ей на них. Хотя и так было понятно, куда она смотрит. — Ты вспомни, когда папа последний раз с Сержем гулял. Про себя я молчу…

Эта была милая картина — Сергей Анатольевич взял моего братика на руки и что-то говорил ему, непрерывно улыбаясь. Сразу вспомнился эпизод из «Королева Льва», где Муфаса показывает Симбе его будущие владения. Наблюдая за ним, я не чувствовала ни ревности, ни зависти, ни презрения. Лишь тихую, еще до конца не оформленную радость.  К ни го ед . нет

— Так ведь он…

Цыкнула, закатив глаза. Да-да, папа всю дорогу знал о таком странном семейном твисте. Не верю. Просто удачно угадал, а на деле хотел больнее уколоть — эти мы с ним были чуточку похоже.

— Мам… — сказала с нажимом, чтобы она наконец посмотрела на меня. Для верности даже сжала ее плечи ладонями. — Ты ведь знаешь, что бабушка любит говорить о ненадежных мужчинах?

Мама кивнула:

— Они сбегают при первой возможности. «Дорогой, может сам приготовить обед?», «Пожалуйста, забери мою платья из химчистки, а по дороге купи прокладки и…»

Мама специально сделала паузу и посмотрела на меня, наклонив голову к плечу.

Ага, все эти вариации на тему, что сказать мужчине, чтобы он свалил в туман я слышала много раз.

— …и тест на беременность, — договорила я, потом картинно потерла подбородок, изображая сложный мыслительный процесс. К маме частично вернулось бодрое расположение духа, и я рискнула пошутить. — Всегда казалось, что одно с другим не вяжется. Зачем прокладки, если нужен тест?

Мама улыбнулась.

— Последняя фраза частично была взята из жизни.

— Правда?

— Ага. Твой дед тогда чрезмерно опекал бабушку. А она, верная своему кредо, не торопилась за него замуж. Как-то вечером она послала его в погребок за банкой с огурцами, мотивируя это надоедливой тошнотой, на фоне которой даже красные гвардейцы не штурмуют Рейхстаг.

— И дед понял, что она имеет в виду? — неверующе открыла рот. У меня было мало опыта общения с противоположным полом. Но уже благодаря Владу поняла, что тонких намеков они не понимают. Даже если имеют пятерку по математике.

— Весь день ходил мрачнее тучи, размышлял, бросал косые взгляды на бабушку. Она даже решила, что все. Уйдет под предлогом «В ларек за хлебом» и не вернется. Всю ночь ворочалась, переживала. А утром проснулась под звуки скрипки, выпиливающей марш Мельденсона.

— Красиво, — выдохнула я, представив деда на одном колене и шокированную бабушку. — И почему я ее не слышала раньше?

— Бабушка не хотела портить свой имидж раньше времени. И думала рассказать тебе эту историю после выпуска, а то и на свадьбе.

— Ого. Но не понимаю, что в этой истории такого…

Мама потерла шею, поджав губы. Она только поняла, что нарушила бабушкины планы, и она ее по головке не погладит. Конечно, они с дедом, может, хотели сэкономить с подарком на мой выпускной, а тут мама все выложила.

— Я не выдам тебя, — шепнула я ей, глотая смешок. У нас с мамой не было общих секретов с 6 шести лет. Обычно любые проблемы и тайны обсуждались в крепком бабском трио: Я, мама и бабушка.

— Просто бабушка жила с дедушкой до брака…

— …А-а-а, — запоздала протянула я, вспоминая в какое время жили они с дедом.

Разговор затух, но я чувствовала, что не сказала чего-то очень важного. Открыла рот. Но закрыла. Нужные перлы в голову не приходили.

— А как у вас с Владом? — хитро улыбнулась мама.

Да, у меня слова закончились. А вот у нее — нет.

— Эм… Ну… — глаза предательски вильнули в сторону. — Мы поладили.

— И только? — лукаво протянула она. По голосу было понятно, что мама жаждет подробностей.

— Д-да, — голос споткнулся.

— Ладно…, — мама быстро сдалась, поняв, что я не готова к этому разговору. Она окинула взглядом комнату и остановила на дверях. — Пойду заберу Сережу…

— Ма, — бросила ей в спину, когда та уже схватилась за ручку. Она тут же повернулась. — Дай шанс Сергею Анатольевичу.

Мама, вздохнув пожала плечами.

Я встрепенулась, готовая защищать свою точку зрения. Потому что я чувствовала, что в этот раз маме может повезти. Она может получить шанс на спокойную и счастливую жизнь. Я хотела в это верить.

— Я не знаю, хочу ли начинать сейчас новые отношения. Сейчас для меня главное — это ты и Сережа.

Сказав это, мама развернула и вышла. Разговор был закончен. И я, похоже, не добилась того, чего хотела.

Вздохнул села на кровать, подтянула к себе колени, а потом завалилась на бок.

Маме даю советы дать шанс отношениям, в которых она не уверена. А сама…

Неужели я так же буду бояться сделать осознанный шаг? Бояться поступить храбро и сказать все как есть?

Нет.

Выпрямилась. Резко поднялась с кровати.

Где-то прочитала, что каждый вдох, каждая секунда приближает нас к смерти. И надо бояться не ее, а упущенных возможностей.

Не дав себе и секунду на раздумья, вышла из комнаты и направилась к прямо к Владу. Занесла кулак, чтобы постучать. Но потом передумала.

Рывком открыла дверь. Мелькнула мысль, что это было грубо — застыла на пороге.

Влад оторвался от тетрадки, в которой писал, крутанулся на стуле и встал.

— Проходи, — улыбнулся он.

Ноги вдруг стали ватными.

А зачем я, собственно, пришла? Без понятия. Может, ради этих серых глаз, так пристально смотрящих прямо в душе.

Видя, что я замешкалась, едва переступив порог, Влад — грациозно, словно кошка в прыжке, оттолкнулся от стула, вставая.

Он подошел так близко, что кончики пальцы на наших ногах почти соприкасались, а я все еще находилась в ступоре.

Решимость, ау! Где ты?

Ну вот опять…!

Скрипнула зубами от недовольства на саму себя: взгляд у меня точно стал жестким или даже кровожадным, потому что Влад отпрянул.

Сдирать полоску с воском нужно сразу, одним резким движением.

— Я влюбилась в тебя!

Зажмурилась, когда поняла, ЧТО ляпнула вместо не такого позорного и более нейтрального: «Ты мне нравишься».

Полный зашквар…

Все. Меня нет. Растворилась в воздухе. Телепортировалась. Превратилась в эфир…

Я была настолько напряжена, завязана в тугой узел, упиваясь своим предполагаемым позором (Чернышев же молчал), что прикосновение кончиков пальцев к моей щеке будто обожгло, заставив дёрнуться.

Осторожно открыла глаза. Влад улыбался, со всей нежностью смотря на меня.

Можно было облегченно выдохнуть. Такой взгляд был красноречивее слов. И в подтверждение моей догадки, он мягко привлек к себе. Поцелуй вышел медленным и сладким, оставив после себя привкус соленой карамели на языке.

— Я тоже, — вибрирующий шепот коснулся моего уха, когда он чуть отстранился. — Люблю тебя.

Никогда не думала, что четыре простых слова могут принести столько счастья. До этого момента.

42

Следующий месяц был словно подарком за весь пережитый стресс.Иначе не назовешь. Чувства, наполнявшие меня почти большую часть времени, были похожи на передоз сладкого — счастливая рассеянность, когда все вокруг кажется таким нереальным и живым одновременно.

Я жила в потрясающем доме. Где не нужно было с тапком в руке включать свет при ночном рейде в туалет (в старой квартире мы никак не могли избавиться от тараканов, ползущих от нашей соседки). Не нужно было считать сколько галлонов ты на себя вылил и сколько электроэнергии сжег — папа по этому поводу постоянно жаловался. Развод родителей задел меня лишь по касательной. Даже с папой отношения стали лучше. Хотя это можно было списать на его чувство вины. Удивительно, но за последние 30 дней мы провели больше времени вместе, чем за предыдущий год. А вишенкой на торте был Влад. Мы болтали обо всем на свете, смотрели вместе фильмы, держались за руки, целовались. Все было прекрасно. Настолько, что я отчаялась на еще один шаг к изменению своей жизни.

Телефон зазвонил, и я отвлеклась от своих размышлений.

— Ну ты где там? Из соседней страны на автобусе едешь? — голос Насти возбужденно звенел.

— Иду-иду, — недовольно пробурчала я, хоть я и не чувствовала раздражения. Лишь волнения от первой в моей жизни девчачьей ночевки. К тому же меня потряхивало еще и от того, что я не стала наносить свою боевую раскраску — очки, джинсы, небрежный хвост. Такой меня Настя еще не видела, и я боялась, что она не оценит или решит, что я намеренно ей лгала, упиваясь этим, а не из-за страха превратится в ее глазах в ту замухрышку, которой я была несколько лет назад.

— Эй!

Торихина, наверное, увидела меня в окне: не успела я подойти к подъезду, как она уже бежала мне навстречу.

За пару шагов до нашего столкновения, она остановилась, как будто споткнувшись. Руки, намеревавшиеся меня обнять, дернулись в воздухе и опустились.

— Ася…

Что за ошарашенное лицо? Будто бы я сняла парик или отстегнула накладную грудь… Подумаешь все лишь не накрасилась и очки надела…

— Ну да, — плечи неуклюже дернулись — неловко было находиться под таким пристальным взглядом. — Это я.

Настя быстро пришла в себя. Улыбка вернулась на ее лицо. Рывок — и она врезалась в меня, крепко обняв.

Да уж… Затяжной драматизм не в ее стиле…

— А я догадывалась, — очередной раз кинула она мне, пока стругала колбасу на салат. — Слишком ты выглядела безупречной.

— Ты не злишься, что я обманывала? — спросила я, делая ролл из тонкой пшеничной лепешки. И не самый ПП-шный, хочу сказать. Из легкого там только майонез, и то судя по названию. Наггетсты, помидоры, салат, соус (в нашем случае, обычный Провансаль) — наполнение завертона делала под четким надзором Торихиной.

— Пха, — подруга только фыркнула на мой осторожный вопрос. — С чего мне злиться? Мне, конечно, немного обидно, что ты со мной не поделилась. Но… — она отложила нож и развернулась ко мне лицом. — Я, кажется, понимаю тебя. У меня была подруга. До пятого класса. Мы с ней все делали вместе. Пока она однажды не заявила, что стыдится меня и ей со мной скучно.

— Сочувствую, — вполне искренне ответила. Перед глазами пронеслось лицо Саши Казанцева: гротескно искривленное в презрительной усмешке.

— Да я это пережила. Возможно, частично благодаря тебе, — в зеленых глазах Насти мелькнула тень тоски по прошлому, тусклая и смазанная, и то она быстро ушла.

— Правда? — спросила я. В это верилось с трудом. Ведь даже Настю я слишком близко не подпускала. Влад был тем, кому удалось первому пробить стену, что я возвела вокруг себя.

Настя улыбнулась, перекладывая приготовленное на тарелки, а потом умеющая их на поднос.

— Ты была такая яркая, с чувством собственного достоинства. И при этом не пыталась унизить или сожрать тех, кто отличался. Держалась особняком и плевала на чужое мнение.

Округлила глаза.

Я?! Плевала на чужое мнение? Мне, наоборот, кажется, что я воспринимала близко к сердцу любой комментарий… Видимо, тут сыграло умение «держать лицо». Только с, Владом этот скилл дал сбой.

— И ты общалась со мной. Хотя тебя смело можно было включить в Высшую Лигу, — с этими словами Торихина подхватила поднос и вышла из кухни. Я взяла бутылку газировки и хвостиком последовала за ней.

— С тобой было легче и интереснее общаться, чем с той же Ангелиной, — даже льстить не пришлось. Это была чистая правда.

— Ха, — подруга ухмыльнулась, поставив поднос на деревянную доску не понятного предназначения (хранившуюся в зазоре между письменным столом и стеной). А теперь лежащую на ее раскладном диване. Креативненький журнальный столик вышел. Забавно и странно одновременно. — Кстати ни за что не угадаешь, кто была эта подруга, кинувшая меня в пятом классе.

Она перестала щелкать пультом, в поисках приличного фильма на видеосервисе и испытывающе посмотрела на меня.

— Кашернова?

Не думала, что угадаю с первой попытки, но Настя кивнула в знак подтверждения.

— Но не будет о грустном, — Настька быстренько перескочила на другую тему. — Лучше скажи, давно ли у вас с Владом это началось?

Я морального готовилась к подобному допросу, тем более что мы с Чернышевым не больно-то шифровались. Флирт, легкие непринужденные касания, взгляды — только совсем слепой не заметил бы. Не зря Ангелина с каждым прошедшим днем зелена все больше и больше, будто серьезную болячку подхватила. Я едва сдерживала приступы смеха, наблюдая ее неуклюжие попытки перетянуть Чернышева на «Темную Сторону». Он ведь подлец, даже в рубище будет выглядеть вполне себе. Я в этом уверена.

— Ну… — чувством растянула последнюю фразу, ища в голове тот вариант ответа, при котором Настя не будет визжать и прыгать до потолка с криками: «Я была права!».

— Можешь не отвечать, — добродушно махнула она рукой. — Все равно, это ведь я, предложила тебе обратить на него внимание.

Далее последовали торжествующая улыбка и тычок в плечо.

— О да, ты у нас — кукловод, дергающий за ниточки и преобразующий реальность вокруг себя, — сарказмом попыталась скрыть смущение. Я, ведь так яростно отпиралась, до лопнувших капилляров в глазах доказывая, что в мы с Чернышевым не пара, и никогда ею не станем.

— Почти, — подруга с наслаждением вгрызлась зубами в свой ролл. — У меня интуиция, как у ведьмы-гадалки в третьем поколении. Начать зарабатывать на этом деньги что ли…

Она даже потерла подбородок и посмотрела в потолок, будто на побелке был накарябан ее будущий гонорар.

— Ха. Если ты себя считаешь современным Нострадамусом, — проигнорировала дернувшиеся в немом вопросе брови: «Че за хрен?» и продолжила: — Как считаешь, если у Караева девушка или жена?

Торихина прищурила глаза. Растрепала свои и без того непослушные волосы, откинулась на спинку дивана и вытянула ноги.

— Думаю, нет… И кольца на пальце я у него не заметила.

— А вот и не угадала!

Я с удовольствием рассказала Насте о событии, перевернувшим мою семью с ног на голову.

Она присвистнула.

— Да ни фига себе какие страсти…

— Да я бы сама ни за что бы не поверила, если бы сама не увидела.

— И вы теперь с Владом живёте вместе. Круто… — протянула Торихина. Мечтательно вздохнув в конце.

— Не вместе, а под одной крышей. Большая разница.

Было бы о чем вздыхать, мы 24/7 под присмотром двух родителей-параноиков, которые заделали нас слишком рано, и теперь бдели, чтобы мы не пошли по той же дорожке. Подозреваю, директор видел, как мы целовались на заднем дворе школы. Или ему доложил один из его шпионов.

— Да и они оба чуть ли не запирают нас в разных комнатах на ночь, — как же хорошо, когда есть подруга, которой можно обо все рассказать, пожаловаться, прикрасить ситуацию и добавить драматизма без осуждения.

Ведь, по существу, Сергей Анатольевич и мама не настолько давили или встречали в наши отношения, чтобы жаловать. Лишь среднестатистический родительский контроль… Просто, когда за один месяц разными способами намекают «Будьте осторожными!» это начинает раздражать. Если бы они ходили по дому с транспарантами над головой, это бы меньше портило жизнь и мозолило глаза.

— Так вы еще не….

Насте необязательно было договаривать: я энергично замотала головой, предвосхищая продолжение фразы.

— А ты?

Кто сказал, что лучшая защита — нападение, не соврал.

Торихина немного стушевалась, принявшись щипать катышки со своих старых потертых трикотажных штанов.

— Тоже нет…

— Что мешает? Твоя мама ведь часто работает в ночную, — очень хотелось услышать, что она скажет. Если я скажу почему торможу это дело, она меня, наверное, на смех подымет.

— Хочется, чтобы эта ночь была особенной. И не в этих душных стенах, — Настя скривила губы. А потом встряхнулась. — О! Хочешь покажу, какой потрясный комплект я купила на этот знаменательный день?

— Конечно, — ответила немного растерянно и безучастно. Потому что мысль вильнула в другую сторону.

Если я даже не могу Насте сказать, что я не планирую нырять с головой во взрослый мир, до окончания первого курса университета, как я скажу об этом Владу?

«Хей, подождешь меня годик? Представь, что я попала в весенний призыв…». Ха. Не успею договорить, как он свалит в далекие дали. Он так опьяняющее целуются, что точное имеет опыт побольше моего.

— Ась? — Настя пощелкала перед моим лицом пальцами, привлекая моё внимание. — Как тебе?

Сфокусировала на ней свой взгляд — она держала за петельку комплект темно-красного белья — бюстье-бюстгалтер и трусы с высокой посадкой. Очень удачно подобрано, что удивительно. Ведь Настя в одежде всегда выбирала удобство, а не бомбический лук.

— Класс, — оттопырила большой палец вверх.

Подруга зарделась от похвалы.

— Тебе останется только выбрать день и обвести его в красный кружок на календаре. И… — перегнулась через подлокотник за сумкой, вспомнив, ЧТО мама запихала мне в сумку, когда я сказала, что ночевать буду не дома, а у Торихиной (паранойя процветает), и решила избавиться от раздражающей коробочки, запаянной в пленку с отрывной полосой. — Это!

Настя не ожидала, и коробка «Durex» выскользнула у нее из пальцев.

— Откуда у тебя презервативы в сумке? — подозрительно прищурилась подруга. — Если вы не ломаете кровать каждую субботу?

— Мама, — коротко ответила я. — Думаю, они с Караевым переключились на нас, чтобы не выяснять отношения между собой.

— Так они живут…, — Настя повторила «живут» с особым акцентом. — …вместе?

— Отношения у них под хэштегом «Все сложно», — вздохнула я. Папа был сейчас абсолютно счастлив. И для мамы я бы хотела того же. — Сергей Анатольевич все не найдет к ней подход. А мама пресекает любые попытки сближения. Единственное, что он мог добиться — это то, что мы еще не съехали. Хотя, мне кажется, маму здесь преследуют корыстные мотивы. Нашла себе бесплатную няньку.

— Думаю, ей сложно доверять мужчинам после всего, — заключила подруга.

Пожала плечами.

Караев был самым что ни на есть положительным типажом. При этом не лишенный обаяния, остроты ума и достоинства. Да и семью прокормить он мог, не мотаясь по городам и селам. Что еще нужно для женского счастья?

Конечно, насильно мил не будешь. Но я видела, какие мама бросает на него взгляды, когда думает, что никто не замечает. И говорит она о нашем директоре без раздражения и ненависти. Черт его знает, что ее сдерживает…

— О! — Торихина встрепенулась, о чем-то вспомнив. — Я знаю, как помочь нам троим!

— О чем ты? — нахмурилась я и на всякий случай отсела от подруги. Ее безбашенность, которая проявлялась вспышками, как грипп и ОРВИ, могла бы заразна.

— На следующие выходные Регина Егоровна задумала поход в ближайшую лесополосу, с ночевкой. Помнишь? — неуверенно кивнув. Лишь смутно припоминая о какой-то «вылазке на природу». — Уговори Караева поехать вместо нее. А вторым сопровождающим взять твою маму.

Одобрительно кивнула.

Этот план был не так уж и плох.

— А как это поможет конкретно нам?

— Ну как… — подруга положила руки за голову, хитро ухмыльнулась, уставившись на экран телевизора — там уже больше 40 минут шел фильм, который ни я, ни она не смотрели. — Ночь, звезды, палатка, минимальный надзор взрослых… Ты ведь понимаешь, о чем я?

На это я ничего не смогла ответить, лишь смущенно покачала головой и принялась поглощать закуски с подноса, чтобы избавить себя от необходимости отвечать.

43

С утра колотило и потели ладони. Сегодня Сергей Анатольевич должен был объявить о том, что сам исполнит роль нашего сопровождающего.

Вон он вошел в класс, поздоровался, остановился у стола и упёрся ладонями в столешницу. Садиться не стал.

Его глаза бегло пробежались по всему переполненному классу (от каждого ученика присутствовал родитель). И остановились на маме, которая демонстративно отвела глаза в сторону, шепнув что-то бабушке, сидящей с ней рядом.

— Итак, — начал математик. — Завтра у вас запланирован поход. — собравшиеся согласно загудели. — Но Регина Егоровна, заменяющая Аллу Викторовну, не сможет пойти.

Те из пацанов, что уже второй день обсуждали в чем пронести алкашку, что бы Косых их не спалила — во флягах или коробках из-под сока — выбросили кулаки вверх, громко выразив радость по этому поводу. Над классом пролетел раскатный хлопок — это Колян дал пять, своему соседу и напарнику по отвязному поведению, Толяну Сурикову.

— С вами пойду я.

Энтузиазм у мальчиков заметно поувял.

— Но мне необходим помощник. Кто-нибудь из родителей.

Гробовая тишина. Конечно, никто не хочет в воскресенье с утра вместо чашечки экспрессо морозить зад в палатке, под трели кукушки.

— Вера Сергеевна?

Те, кто знал, кто это, уставились на мою маму.

— Дохлый номер, — шепнул мне Влад, сидевший рядом. — Она откажется.

— Я не могу. У меня ребенок.

Я ухмыльнулась. У Караева был еще один союзник. Кроме меня.

— Ребенок, у которого в этот день будет нянька, закончившая физико-математический факультет педагогического Университета.

Мама глянула сначала на бабушку. С таким взглядом, будто та воткнула ее нож в спину. Потом послала испепеляющий взгляд Сергею Анатольевичу.

Тот даже бровью не повет.

— Чудненько. Собираемся у школы в 10 часов утра, — обворожительно улыбнулся он. Кто-то из мама томно охнул, а моя лишь фыркнула, отвернувшись.

***

Часто бывает, как-то чего-то очень ждешь и волнуешься, время идет медленно, с садистским наслаждением растягивая вверенные ему секунды. Я так измучилась, что казалось будто завтрашний день не настанет. Я волновалась за маму и Караева, за себя и Влада (мне предстоял с ним откровенный разговор). Даже за Ромку с Настькой переживала. Но как только часы показали 9:30. Время, вдруг опомнившись, принялось терять минуты с бешеной скоростью. Все будто проносило мимо меня. Нытье Кашерновой, что нужно идти пешком. Пацаны, пытавшиеся достать девчонок разными способами — Кислевич даже попытался сунуть паука Торихиной за шиворот, за что получил от Ромки в нос. Мама и Караев, идущие в разных концах нашей растянутой и нестройной шеренги, за все время обменявшиеся от силы парой слов. Даже присутствие рядом Влада не помогало сосредоточится на реальности, лишь усугубляло мое погружение в собственные мысли.

Установка палаток, экскурс по ориентированию на местности, розжиг костра — слова, лица, силуэты мелькали передо мной, служа напоминанием, что вселенский часовой механизм все так же исправно тикает. И время разговора, который я запланировала, подходит все ближе.

— Ты сегодня какая-то рассеянная, — заметил Влад, присаживаясь рядом на поваленное бревно.

— Тебе показалось, — ответила я, переворачивая палку с нанизанной на нее сосиской, одна сторона которой получила ожог минимум четвертой степени.

Влад забрал у меня испорченную закуску на импровизированном шампуре.

— Волнуешься за наших родителей? — он с улыбкой протянул свою — идеально подрумяненную со всех сторон.

— С чего бы? — пожав плечами и оглядевшись по сторонам. — Кстати, где…?

— А где Сергей Анатольевич?

— А обещанные песни у костра будут?

— Есть че нормального пожрать?

К костру подтягивались остальные — и у каждого был вопрос, который требовал незамедлительного ответа.

— Я знаю одну страшилку. Хотите расскажу? — Рома ковырнул палкой костер, выкатывая на свет божий обугленную картошку. — В одном черном-черном городе…

— Что за зашквар, Кравченко? — сморщила нос Пешкова. — То же мне страшилка для малолеток! Вот, я лучше знаю. В одной деревушке…

Закат еще не отгорел, а культурная программа началась по полной. Оставалось только дождаться, когда кто-то решит начать прыгать через костер.

Поежилась — но не под впечатлением от истории. Она была скорее вызвана внутренними переживаниями.

Без слов мужская куртка опустилась мне на плечи — накрыла руки Влада, оставшиеся на моих плечах, и прильнула к нему, чувствуя успокаивающее тепло.

— Закругляемся! Все по палаткам! — Караев с мамой еще не вернулись, благо директор догадался взять третьего надсмотрщика. Физрука. Правда, об этом мы узнали, когда прибыли на место. И маме уже некуда было деваться.

Встала, плотнее кутаясь в куртку и напоследок вдыхая знакомый аромат, которому примешался горький запах полыни и костра. После скинула ее с плеч и протянула Владу.

— Не нужно, — покачал он голову.

— Эм… Влад?

— Да?

— Спокойной ночи…

— И тебе, — лёгкий поцелуй достался моей щеке.

Заползла в палатку, чувствуя, себя бесхребетной трусихой. И я упрекаю маму в нерешительности? Сама недалеко от нее ушла…

Ворочалась, вздыхала, думая, как завтра все-таки поднять интересующую меня тему, вдруг молния на палатке поехала вверх. А спустя пару секунд вошедший рухнул на Настину половину лежанки.

— Ну наконец-то… — повернулась, думая, что это Торихина. Но разглядев — благо походный ночник еще не отключила — забилась в противоположный угол.

— Клянусь, приставать не буду, — заверил меня Чернышев. Тени, игравшие на его лице, придавали ему странно выражение. Загадочное, будто я уснула и мне снился сон. — Рома с Настькой меня выперли. Так что я бездомный.

— Так они…

Влад кивнул.

— О.

Начавшийся разговор скончался в муках, а его предсмертные крики до сих пор раздавались у меня в ушах.

Мы оба молчали, а я даже боялась пошевелиться. Потом мне это надоело, и я села, подтянув к себе колени.

— Как думаешь, твой папа и мой мама заблудились или их съел медведь? — хотела пошутить, но не вышло. Голос звучал через чур напряженно.

— Вряд ли. У папы собой спутниковый телефон. Связь с цивилизацией не потеряет. Думаю, у них там тоже… Разговор по душам.

— А-а-а.

Снова пауза, наполнившаяся шуршанием леса и уханьем совы вдалеке.

Влад придвинулся ближе. Ладонь скользнула по моей щеке, зарывшись в волосах.

Надо ему сказать…

Он мягко повернул мое лицо к себе, приблизился и поцеловал.

Надо сказать…

Стало жарко, дыхание перехватило, когда горячие губы переместились к подбородку, а потом к шее.

Он должен знать…

Не прошло и минуты, как я оказалась прижата к парному двуспальному мешку, обвив руками шею парня, смакуя поцелуй.

Черт с ним, потом…

Ладони Влада скользнули по моей груди, я неосознанно выгнулась, прикусив его губу. Странный звук, похожий на рык вырвался из его рта. Поцелуй стал требовательней, а мозолистые пальцы, обожгли кожу живота пробираясь под футболку.

Передо мной будто красный сигнал светофора зажегся.

Так! Стоп!

Ушла с траектории следующего поцелуя, и уперлась ладонями в грудь парня.

Влад оторвался от меня тяжело дыша.

Увидев его лицо, я даже чуточку пожалела, что остановила его. Но я всё-таки покачала головой. А он все понял, сел, а после подал мне руки. Что было кстати — у меня, все тело словно кисель превратилось, без посторонней помощи было бы трудно подняться.

— Прости… — пробормотала я, опустив глаза.

Влад взял меня за подбородок, заставив посмотреть ему в глаза. Даже в потемках было видно, что он не злиться. Слегка расстроен, но не злится.

— Если ты не готова — я подожду.

Вот мой шанс задать мучащий меня вопрос.

— И сколько… Ты готов… ждать?

Влад покосился на меня с подозрением.

— Надеюсь, ты не давала пятилетний обед безбрачия?

— Нет-нет! Просто я хочу сначала поступить. Сдать хотя бы первую сессию… — губы и кожа еще горели от его прикосновений, а внутренний голос умял сократить срок. Я сама не выдержу ждать целый год! — Чтобы не отвлекаться на… — запнулась, не зная, под каким соусом лучше подать мою точку зрения.

Но Влад все понял.

— Хорошо, — легко согласился он. — Но…

Рывок — и он снова повалил меня на спальное место.

— У меня будет одно условие…

***

Стояла перед дверьми класса. Через несколько минут должен был начаться урок. Но я не спешила заходить. Сердце гулко стучало в груди.

Пока все, кого я встречала, пока поднималась на второй этаж, не придали значения моей смене имиджа. Только один парень из параллели, подвис, разглядывая меня. Видимо, пытался вспомнить, где меня видел.

Поправила очки на носу, затянула потуже хвост. И толкнула дверь от себя.

Разговоры смолкли. Потом начались перешептывания. Довольно безобидные.

«Ты знала, что Соколова очки носит?»

«Она и без макияжа вполне ничего. Только лицо бледноватое…»

«Эта блузка совсем не подходит к юбке»

«Это че, Аська?»

Думала при каждом слове и взгляде буду болезненно снижаться, сутулясь и краснея. Но нет мне было все равно. Кажется я переросла свой давний страх.

Найдя взглядом Влада у дальнего окна, направилась к нему — он обернулся, и на его лице расцвела улыбка.

— Вы только посмотрите… — начала было Кашернова, но подавилась своей фразой, как только Влад по-собственнически притянул меня к себя, под одобрительный гул одноклассников, а его губы вполне невинно обожгли мой висок.

— И тебе доброе утро, Ангелина, — улыбнулась я ей.

Чувствуя, как что-то тяжелое отделается от сердца и растворяется в воздухе. А его место занимает безграничное счастье.

Ведь на свете нет ничего лучше, чем быть самой собой. С человеком, который принимает тебя такой, какая ты есть. Да, звучит банально. Но в банальностях порой проявляется вся суть человеческой жизни.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

35

36

37

38

39

40

41

42

43