Не столько лирика, сколь остроповседневность [Александр Сергеевич Глухов] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Александр Глухов Не столько лирика, сколь остроповседневность

На расставание с Русланом Рахмановым

Он часто радовался с нами,

Накапливал невинные грехи,

И, Блока, о «Прекрасной Даме»,

Читал великолепные стихи.

Руслан — пытливая натура.

Он так мечтал увидеть марабу…

Любителю литературы

Желаю впредь, счастливую судьбу.

Любил я слушать его речи,

Не в лучшие судьбы моей года.

Не знаю, будут ли с ним встречи?

Взгрустну о нём, хотя бы иногда.

И годы жизни, в чем-то странной

Потянутся и месяцы, и дни.

Храни Рахманова Руслана

Земля российская, пожалуйста, храни.

Холодная пора, ненастная погода,

Скрипит со стоном старая кровать.

Мне нравится любое время года,

Когда мне вволю удалось поспать.

Декабрь 1991 г.

Декабрь, зима, порвались жилы,

Уздечка, плеть и стремена.

Изменой лютой завражило…

И рухнула моя страна.

Вот и кончается странный год,

Мутный, суетный и пандемичный.

Волны интриг мировых господ,

Лай Украины полукомичный.

Газопроводный скандал — грызня,

Наглые происки Вашингтона,

Крысоподобных элит возня.

Хрупкий мирок, словно из картона.

Холод сугробов, метель, пурга.

Нет ни дороги, ни узкой тропки.

Лёд политическ5ий и снега

От Прибалтийской «младоевропки».

Год сверхпожаров и катастроф,

Год обнищания и болезней,

Год обещаний, пустейших слов.

Прожит, как многие — бесполезно.

Который год моя страна

Недоумением полна:

Власть декларирует заботы,

А ни зарплаты, ни работы…

Разомкнуться мои, дрожа, уста:

— Не держу хитрых фиг в кармане я.

Не жалейте меня пожалуйста,

Мне достаточно — понимания.

Спуск ледяной к реке, пологим склонцем.

Так скользкие дороги надоели!

А зимнее полуденное солнце,

В пути нас согревает еле-еле.

У чиновного клопа

Лишь одна — во власть тропа.

И вбивает в нас реклама

Образ «мудрости столпа».

Не ведает меры подлянжа

Крысят вашингтонская стая

За что Джулиана Ассанжа

Вы травите, дух угнетая?

Стремитесь загнать в неизвестность

Подлейшие ваши делищи?

А он-то страдает за честность,

За то, что не гнида, а личность.

Перевертышам

Во времени недавнем — чуть другом,

Сочтя людей за полных идиотов,

Вы родину топтали сапогом,

Теперь переметнулись в патриоты.

Политика! Пришли иные дни

По ветру нос и ушки на макушке.

Где выгода и власть, спешат они –

— Гнилые, перевертливые душки.

Гляжу в немыслимые дали.

Первичный замысел умён:

Нас триллионы звёзд создали,

Погибших в пропасти времён.

Не чепуха, азы науки –

— Астрономических миров.

Земля и всё живое — внуки

Сверхдавних звёздных катастроф.

Смертны люди, смертны государства,

Даже звёзды — гениев кумир.

Время, безо всякого коварства,

Медленно съедает этот мир.

Прохиндеи нам бед навьючили

Неподъёмно-тяжёлым грузом.

И страну, и людей измучили,

И сбежали с нажратым пузом.

Юмор

Кучак, за пару тысяч евро,

Грозился написать шедевры.

Он мучился четыре дня,

А вышла — глупая стряпня.

Юмор

Сосед пошёл в разгаре лета,

Воспрянуть духом в туалете.

Воспрял он так, что сам не рад:

Дух разлетелся на весь сад.

Юмор

Сосед, задумавшись о сватье,

Случайно грохнулся с кровати.

Он мыслит, лёжа на спине:

— К полётам годен я вполне.

На появление бездарных, но симпатичных певцов

Нравы — с обществом — вразрез,

До черты финальной.

К ним проявлен интерес

Профессии — анальный.

….

День изо дня разводят враки,

С угодливостью холуев,

Продажные борзописаки,

Превознося в статьях ворьё.

И жадно ждут пиар-заказа,

Шельмуют честность, врут — сполна.

Эх, журналистика — зараза,

В заразной власти времена.

Лихой табун упрямых строк

Оставит мой — не лучший почерк.

Стих, как весёлый костерок

Сложу, зажгу, поставлю росчерк.

Потух поэзии огня

Большой костёр, лишь след остался.

Но не в чем укорить меня.

По крайней мере, я пытался

Раздуть его, развеять дым,

Тупой чернухою чадящий.

Устал и стал уже седым,

Боец эпохи уходящей.

Да, неважные дела ж,

За страну обидно.

А во власти — дурь, да блажь,

Совести — не видно.

По трухлявым временам

Трудненько невеж вести.

Как Серову, многим нам

Не хватает свежести.

А вокруг эрзац-стихи,

Грязь ужаснопения,

Неискупные грехи.

Дай же бог терпения

Пересилить, одолеть

Нечисть семя Каина.

Жду, когда начнут взрослеть

Те, кого скликаю я –

Светлых мыслей голоса,

Золотые, ранние.

Вот тогда скажу я сам:

— Дай вам бог старания.

31 декабря 2021 г.

Оценю теперь уже навряд ли

Прелесть ионической колонны,

Духоту Борнео и Суматры,

Джунгли Минданао и Цейлона.

Стал я староват для путешествий.

Толи дело — в юности бывало.

Сколько приключений, путешествий

Мне судьба в награду даровала.

Ждут других Меконг и Иравади,

Ориноко, Брахмапутра с Гангом,

Амазонка, широчайшей глади,

Конус высочайшей Канченджанги,

Марево Сахары и Нефуда,

Мощь Каракорума и Памира…

Я-то помню, я-то не забуду

Красоту, величественность мира.

Гималаи

Край суровый верховьев Ганга,

Тут ничто — суета столичная.

Нангапарбат и Конченджанга

Подавляют своим величием.

Жене

Между нами пролегли километров триста.

Тронут инеем седым, увядаю я.

И не сам собрался в путь, не тропой туриста,

А судьба швырнула вдаль — подлая змея.

Я, как старый дуб — не гнусь под метельной вьюгой,

Доскриплю и дотерплю, стоек, как солдат.

Мы поддержим и поймём, и найдём друг друга,

И отметим — верю я — много наших дат.

Зимний, тягостный январь, поздние рассветы,

Год начался. Что же он принесёт с собой?

Может, явится пророк нового завета,

Может, дьявольская власть даст программный сбой.

Семьдесят четыре дня

Я какой-то сонный.

Возраст, братцы, у меня

Сторопенсионный.

Мы долго лениво лежали в постели,

А мысль была гладкой, как крашеный пол.

Отрядник внезапно явился из двери.

Он глянул, ругнулся и снова ушёл.

Кучаку

Ты, приятель не сдаёшь,

К подвигам готовый.

И, с прищуром хитрым, пьёшь

Сок мультифруктовый.

Крепко спят котята-крошки,

Непоседы — мелюзга.

Только ветер за окошком,

Да лохматые снега.

Тишина метельных улиц,

В белых шапках на домах.

Нити проводов прогнулись.

Замороженный размах.

Снегиришки расписные,

Мельк машин туда-сюда.

Эх, январская Россия –

— Озорные холода.

Юмор

Мой приятель (вот подлец!)

Съел солёный огурец.

Ел, хрустел и всем хвалился,

А со мной не поделился.

Юмор

Мой сосед, сопя свирепо,

Стал туда-сюда ходить,

И чесать в сомненьях «репу»,

Мысль пытаясь разбудить.

Живём размеренно и чинно,

Не ведая своих дорог.

И вдруг, без видимой причины,

Беда приходит на порог.

Не подстелить соломы ломкой,

Не зная, где мы упадём.

Где был колосс, — лежат обломки

В грязи, под снегом и дождём.

Набраться сил, да всё вернуть бы,

Засыпать пропасть пустоты,

Встряхнуть растоптанные судьбы

И опалённые мечты.

Стары ровесники и ветхи,

Осыпан снежным вихрем волос.

Маячат пройденные вехи,

Но непокорен, твёрд мой голос.

Мне безразличен бес гордыни,

Диагноз мой: любовь к Отчизне –

— Большой, не сломленной твердыне,

Прошедшей столько катаклизмов.

Ползти угодливой дорогой, -

— Удел министров, депутатов.

Их много, даже слишком много,

Дрожащих за свои мандаты.

А мне угодливость противна,

Я даже за чужую каюсь.

Есть риск в позиции активной,

Зато, совсем не пресмыкаюсь.

За окном натурализм:

День, морозом скованный.

Я подумал и дал жизнь

Мысли зарифмованной.

Мужьям сидеть бы дома, но,

Тоскуют россиянки.

Как много судеб сломано,

По глупости и пьянке.

Нет либеральных крыс подлей,

Страну сумевших искалечить.

И долго же из всех щелей

Нам выковыривать ту нечисть.

Когда Кучак грузил цемент,

Изнемогая под мешками,

Какой-то бестолковый мент

Его подбадривал смешками.

Скажу, с презреньнм глядя я,

Как чино-шваль сверкает:

— Чиновная подляндия –

— Странишка воровская.

Дней моих не сосчитать,

Скоро жизнь кончается.

Уж пора серьёзным стать,

Да не получается.

Разъедает дым табачный

Мне глаза. Слезу утёр.

Собеседник мой — невзрачный

И, по-глупому хитёр.

Попрошайка — надоеда,

Толстокожий клянчеман.

Мне нужна твоя беседа,

Как сандалиям карман.

Я гоню, он клянчит снова,

Машет пухлою рукой.

Еле вытолкал дурного.

Уродится же такой.

Я родом из низов народных.

В иных делах — большой мастак.

По виду, вроде, благородный,

По содержанию — простак.

Из людей почти не выделяюсь,

Только худобой и озорством.

Постарел и быстро утомляюсь.

Вижу жизнь, как в зеркале кривом.

Медленно брожу я на закате,

Осмысляя собственный закат.

Время пролетело так некстати,

Я ленился, каюсь, виноват.

Горечью испытанный и лестью,

Каждый день, увы, неповторим.

Мне б прожить с достоинством и честью.

Ладно, жизнь, ещё поговорим…

Юмор

Он масло не любил коровье,

Зато употреблял лимон.

И получал заряд здоровья,

И кислой горечи гормон.

Томит преддряхлости усталость,

Стук сердца — в болевом нытье.

Лишь где-то в глубине осталось

Веселых весен бытие.

Годов, насыщенных страницы

Листает память, чуть грустя.

Как будто жизнь мне только снится

Лет сорок — пятьдесят спустя.

До чего Серёга невезучий.

Из знакомых, он один такой.

Нардовые кубики трясучей,

Робкой, неуверенной рукой

Он бросает в игровом угаре.

Эх Сергей, шальная голова,

Фарт, азартом не раскочегарить.

Игро-принцем станешь черта с два.

Крутит хлопья снежные метель.

Я лежу, живой ещё покуда.

Надоели мятая постель

И погода — мерзкая паскуда.

Знаешь жизнь, мне дорог каждый час твой,

Лучший и не лучший — всё по мне.

Просто жить — уже большое счастье,

А со смыслом — вообще вдвойне.

Прижму к груди своей листок.

Жизнь — ты великая блудница.

Переношу страстей поток

Я на обычные страницы.

Бурлящих чувств шальные дни

Не возвратят жрецы и маги,

Но в память врезались они

Строками на простой бумаге.

Люди растеряны, нищета,

Рок пандемии, заврались власти.

Вредо-чиновная суета

И подозрительные напасти.

Вал нерешаемых сверхпроблем,

Глупых внушений сеанс с экранов.

И, ощущение, между тем:

Нас, наглователько, водят за нос.

Чтобы достаток людей не рос,

Власти, буквально костьми ложатся.

Их занимает один вопрос:

В креслах, подольше бы, продержаться.

Юмор

Не смотри взглядом цепким и хватким

На последний кусок колбасы.

За такие, товарищ, повадки,

Очень часто страдают носы.

Юмор

С похмелья тяжко утром ранним.

Возможность выпить так мала.

Пастух рассказывал баранам,

Как его участь тяжела.

Взметнулся смерч шальной после обеда.

Крутись воронка снежная, кружись.

И мне сосед с грустинкою поведал

Рассказ про беспечальнейшую жизнь.

Узкий месяц, как кривая сабля,

По небу кочует не спеша,

Среди звёзд всемирного ансамбля.

Ночь зимы тиха и хороша.

Глядя на восток, с утра, заметил,

Стоя у обрыва, на краю:

Звёздочки не гаснут на рассвете,

Они солнцу пост передают.

Бываю счастлив только дома.

В других местах берёт тоска.

Тут, даже старая солома

Милее яхты лежака.

Наш срок земной, увы, не вечен,

А время — более, чем власть.

Когда-то я был юн, беспечен,

Копил эмоции и страсть.

Рукой, дрожащею касаясь

Её испуганной руки,

Огнём горел и каюсь, каюсь:

Помял в пшенице васильки.

Ах эта сладкая истома…

Промчалось время, седина.

С тех пор я счастлив только дома,

Где ждёт любимая жена.

Время, жизнь безжалостно съедая,

Любит смех, хватаясь за бока.

Равного комедиям Гайдая

Ничего не создано пока.

Тишина, лежу, прикован

К койке, временно больной.

Вдруг ворвался сквознячковый

Вихрь, шальной и озорной.

Я, под скрип пружин железных,

Отлежал свои бока.

Хватит угождать болезням,

Прочь — коварная тоска!

И, в окошко квадратуре

Солнца свет, меж облаков,

Подтолкнёт к литературе,

К написанию стишков.

Юмор

От Тынды до Коломны,

Ни в чём не уступим Штатам.

Наш секс — никакой не скромный,

Он лишь глубоко запрятан.

Ответ на хамскую эпиграмму

И рифмой хамской окрылённый,

Ты укорил меня, подлец!

Хотя поэт ещё зелёный,

Как недозрелый огурец.

Юмор

За мной погнался неуклюже

Ленивый, жирноватый мент.

И растянулся в скользкой луже…

Да здравствует же президент!

Стояла деревня Великие Пни

И в памяти только остались они.

Запад вспыхнул утром ранним

Бледной полною луной.

И, с навязчивым стараньем,

Завладели думы мной.

Неприятных, тяжеленных

Навалился мыслей ком.

В тленной малости вселенной

Покатился кувырком

Мир политики гниющей,

Что ни день — грызня элит.

Запад лает сворой злющей

И скандалами гноит.

Тухловатые консервы,

Вместо мозга. Мир ваш дут.

Ждите: дрогнут наши нервы…

Ваши — первыми сдадут.

Русский дух не слабость — скромность,

Многое в себе таит

Вашей мощи преогромность

Перед ним не устоит

19 февраля 2022 года

Сергею Колесникову

Будь умён и осторожен

И о Плавске не забудь.

Не забудь и нас, Серёжа,

А тебе: счастливый путь.

Счастливой жизни помню числа я,

А вздорной славы не ценю.

Свой путь прослеживаю мысленно

И в цепкой памяти храню

Не дней лукавых обольщение,

А годы лучшие мои.

С людьми прекрасными общение

И простоту своей семьи.

Стихотворения заветные,

Рассказы, повести, эссе.

Порывы вдохновенья светлого,

Любовь и жизнь во всей красе.

Жизнь — как река, а где-то устье,

В туманной, призрачной дали.

В унылом плавском захолустье

Деньки не лучшие прошли.

Гляжу я в прошлое с грустинкой,

Но без печали и тоски.

Весёлой я прожил тростинкой

У русла жизненной реки.

Ещё не ночь, ещё скриплю я, Душа надеждами горит.

Воображение малюет

Весёлых красок колорит.

Юмор

Кучак — обычный дезертир,

Коль мерить по простейшей мерке:

Он сбёг в общественный сортир,

Во время утренней проверки.

Репортёры, журналюги,

Пустотекстов фраера,

Половина вас — подлюги,

Псевдорыцари пера.

И брехливы, и вертлявы,

И продажны — на развес.

Падки до фальшивой славы,

Укротители словес.

Юмор

«Луноход» гурманом был,

Съел за год аж трёх кобыл.

Что за сказочный злодей

Истребляет лошадей?

Да, много напечатали заразы,

Не греющей и не будящей души.

Зачем нам эти странные рассказы,

Посредственно-художественной чуши.

Наш мир не идеален, но не скучно

По жизни мчаться. Господи прости!

За нами наблюдают равнодушно

Звёзд миллиарды Млечного Пути.

Им наплевать на хитрость или подлость,

На паутину мелочных интриг,

На алчность, нищету и безысходность,

На то, что смертен этот мир — старик.

А человек — гордец засунул вату

В два уха, чтоб не слышать никогда

Природы стон. Мы сами виноваты

В несовершенствах — в этом вся беда.

Брехлив и суетлив парламент.

Трибунить — самое простое.

У нас — сомнительный фундамент,

Полунадломлены устои.

Суть власти и её природа

Вранья не терпят показного

Для государства и народа

Нужна надёжная основа.

Ленивой старенькой кобыле

Не вывезти состав вагонов.

И мы — представьте — не забыли

Залоговых аукционов.

Не люблю сомнительных утех,

Верю тем, кто надрывает жилы.

Видимо и я живу за тех

Личностей, что срока не дожили.

Мир вранья, холуйства и интриг

Гнил, вонюч, паскуден и продажен.

Жду давно, а я уже старик,

Светлых дней и то устал ждать даже.

Диоген, в былые времена,

Праведных людей искал со свечкой.

Ищет, верит, ждёт моя страна

Лучшей жизни, доброй, человечной.

Судоправские лбы из меди и,

Управляемы, как реостаты.

Непрестанно ломают комедии,

Назначают судебные даты.

Всласть живут на хорошем довольствии,

Уважения требуют дани.

Получают экстаз удовольствия,

От эстетики заседаний.

Сколько в ваших судах скандальности,

Сколько алчности и порока.

Оторвались вы от реальности,

А она, господа, жестока!

С больших высот литературы

Сползли в рутину бытия,

Весьма способные натуры:

Семья, она и есть семья.

Парит поэт, влекомый музой

И рифмами душа полна,

Но скрипнет дверь. С огромным пузом

Войдёт сердитая жена.

Исчезнут, смолкнут арфы струны,

Зов романтических аллей:

— Ты испохабил мою юность!

Ступай, хоть комнату оклей.

Он, упрекаемый супругой,

«Махнёт» с тоски и заскорбит

И станет жаловаться другу

На тёщу и быдлячий быт.

Вы зря загрозили России,

Живя в иллюзорном другом.

У прошлого хоть бы спросили,

Что станет с коварным врагом.

Мы грозны, мы дерзки делами

И нацбандерьё, как ИГИЛ1

Усыпет своими телами

Поля безымянных могил.

25.02.2022г

Нам запад — санкции на блюде,

Но вижу с удовлетворением,

Что не страдают наши люди

Психопатической мигренью.

Волною смыты русофобы,

Не все, но меньше толстокожих,

Упёртых, наглых, твердолобых,

Так на предателей похожих.

Ну что, нацисты Украины,

Заполучите свой урок же!

От многих городов — руины

И массы толп насквозь продрогших.

Вы зря надеетесь на НАТО,

Вы зря тупите головами.

Он — Запад, лап своих мохнатых

Не станет простирать над вами.

Не впрок истории уроки

Рабам идеи бесшабашной.

В короткие поймёте сроки,

Но будет поздно, будет страшно.

Мыслишка кольнула как жало.

Споткнулся и грохнулся в грязь.

А подлая мысль убежала,

Пока я лежал матерясь.

Поддел Европу ловко

Джо Байден на крючок.

Склерозная головка,

Трухлявый старичок.

На юге неуютно стало:

Бои, руины, нищета,

Ошмётки тысяч тонн металла

И военкоров суета.

Стон, крик и плач детей невинных.

Глумятся «нацики», рыча.

Так догорает Украины

Чадящая бандер-свеча.

Противно лает жирный запад,

Грозит, а сам давно больной.

Разносит свой гниющий запах

И стелет мутной пеленой

Фальшивой наглопропаганды,

Стремясь запутать и отвлечь.

Зато свалились наши гады

С российских шей, с народных плеч.

Скулеж бандеро-укро-власти,

С призывом к НАТО: помоги!

Вопить уж поздно — слазьте, слазьте,

Пора посты занять другим.

Исчезнет дым, растает морочь,

Сдадутся скопища врага.

Об русский дух любая сволочь

Обломит грязные рога.

Укрожурналисту Гордону

Гордилась журналистика Гордоном,

А публика дала приставку: дон.

Но оказался тварью и додоном

Холопчик мерзопишущий Гордон.

Ну что, коварная Европа,

Склонила шею до земли?

Впервые, со времён потопа,

Готовы покупать рубли.

Скуля под плёткой Вашингтона,

На нас ты тявкнешь раз — другой.

Но с ним ты не повысишь тона.

Жила и будешь жить слугой.

Европа — старая зараза,

Сорвалась в санкционный пляс.

Теперь попробуй жить без газа,

Попросишь, да ещё не раз.

А русофобским гниль-элитам

Пора извилины в мозгах

Вправлять. Уж кровушка пролита,

А коль пошла речь о врагах,

То допекли и ждать пощады –

— Напрасный труд, то — евроблажь

В элиту заигрались, гады.

Вдруг, по лбу бац — и все дела ж

Устои западных иллюзий

Казались прежде — крепче скал.

Их, в липкой грязи извалтузя,

Нам показали свой оскал

Владыки денежного мира.

Как будто грянул в небе гром.

Вот так повержены кумиры,

С трухлявым, гниленьким нутром.

Закономерность или странный рок:

Рас сыпан в пыль порядок утверждённый.

А я гляжу, как рушится мирок,

Неведомыми силами рождённый.

Ранним зимним утром, февраля исхода,

Временам тревожным выпала пора.

Вновь пожар военный и в начале года

Мир остался прежним только во вчера.

Мой друг Кучак — известный хват,

Он — радикал в иных идеях.

Силён, упитан, низковат,

Но не похож на прохиндея.

Кровью пишется боя пьеса,

Ад и дым — вот его основа.

Но ещё далеко Одесса

И совсем далеко до Львова.

Хищно рыкают танки басом,

Слепо смотрят глазницы окон.

Тяжко стонет земля Донбасса.

Свили «нацики» злобный кокон.

Люди жмутся в подвалы, щели

И сирены лишь завывают.

А ракеты находят цели,

Что на станции Лозовая.

Мариуполь смертельно ранен,

Неуютно в порту Бердянска.

Море дерзости и старания

Проявляют бойцы Луганска.

Вот Донецк под шальным обстрелом,

Вот он Днепр и Запорожье.

Пахнут смрадным и обгорелым

Хаты, степи и бездорожье.

Много крови прольётся, пота.

Ещё долго до эпилога.

Тяжела у солдат забота:

Выковыривать бандерлогов.

Гремят бои на южном фланге

И в сводках — главная деталь:

Погиб первейший в высшем ранге

Завод огромный — «Азовсталь».

У Лозовой и Павлодара

Громят составы и пути.

Разбитой техники парады,

Солдат последнее «прости».

Взметаются под Запорожьем,

От взрывов хаты и поля.

Ни кукурузою, ни рожью

Тут не засеяна земля.

В земле богатой и старинной

Творятся жуткие дела.

Вот так бандероукраину

Лжевласть до ручки довела…

Из прошлого непечатного

Глумятся над рабочим классом

От ярости кипит нутро.

Там, наверху, плевать на массы

Червивому политбюро.

1988 г.

Мы к гуманизму сильно склонны,

Добры, а может быть и зря,

Когда нам пятая колонна

Вредит преподло, втихаря.

Ты, жизнь не многое сулишь

На старость мою глядя.

Но воплощают опыт лишь

Волос седые пряди.

Повеяло большой войной,

Непримиримой злобой.

Как брызжут ядом и слюной

Все еврорусофобы.

Глупцы! Да что за дело им

До наших нужд и жизни?

Мы — по любому — устоим,

А вас раздавим — слизни.

Пусть ждут тяжелые года,

Но правда-то за нами.

Тревожно? Ну, конечно, да,

Вперёд и выше знамя.

На нас рычит надменный враг,

Презрительно и лёжа

Но к носу поднесли кулак,

Он — в слёзы до скулёжа.

Бежит крысня по сторонам

С фронтов несутся сводки,

Но я уверен: хватит нам

Терпения и водки.

И пусть я стар, не устою,

Презрев здоровья беды,

Стаканчик маленький налью

В день будущей победы.

Злы, наглы, вздорны и речисты,

Нисколечко не держат данных слов,

Наркошустрилы-псевдопацифисты –

Хозяева притупленных голов.

Черны, подлы деяния,

Ну как они дурят!

Ждём, будет покаяние

От укробандерят.

Пьём по утрам чаёк цейлонский,

Жуём вприкуску бутерброд,

А лупоглазый Мишка Шлёнский

Смущает байками народ.

О том, как рвут большие куши

И дурят массы почём зря.

Мол на седьмой частице суши

Давно пора иметь царя.

Трёп без границ и нету рамки

На критику и на елей.

Из воздуха возводят замки,

По мере глупости своей:

Что рай лишь там, где заграница,

Что жить в России — жить с сумой,

Что за морем ценна синица,

А наш журавль давно хромой.

И в спорах капает на ноги

Горячий чай, под жар бесед.

Соседи — недодемогоги

Напоминают непосед –

— Образованцев-недоучек,

Судящих вздорно и легко.

А я молчу, на всякий случай

И в своих мыслях — далеко:

Пора очистить от коросты

Страну, от грязи, от измен.

Стареть и жить совсем не просто

В эпоху резких перемен.

Вприхлёбку обсуждаем вести,

А я так мыслю: злись не злись,

Мы пригодимся в том же месте,

Где выросли и родились.

В кабинетах водятся

Мудрецы затратные.

Дорого обходятся

Игры аппаратные.

Победа придёт кровавой.

В поту, через «не могу»

Солдаты большой державы

Сломают хребет врагу.

Свирепы бои — поверьте,

Таков переломный век.

И многие будут смерти,

И не избежать калек.

Идут не парадным строем –

— Под пулями земляки.

Герои и не герои –

— Обычные пареньки.

Да, тяжкое время ныне:

Из боя и сразу в бой.

Дерутся на Украине

Ребята за нас с тобой.

Мир устроен не столь гуманно

Как хотелось — кругом обман:

Цены сильно бьют по карману,

Но по ценам не бьёт карман

Весна вокруг бушует ныне,

Природа радостно-пьяна,

Но чёрный рок на Украине:

Она больна и там — война.

Грядущее — в туманах белых

И в непрогляднейшем дыму.

В садах цветуще-обгорелых

Трель соловья. К кому? К чему?

Как странно: ни один политик,

Пусть он матёр, шустёр, умён,

Не запретит зелёный листик,

Сезонов смену и времён.

А время, без эмоций лишних,

Плетёт больших событий вязь

И никакая злая личность

Не разорвёт взаимосвязь

Природы с жизнью человека,

То — обольстительный обман,

Но мразь сильна и в нашем веке,

Плюс — политический дурман…

Политиканы тонут в тине,

Природа зеленью полна.

Идёт война по Украине,

А по земле идёт весна.

10 мая 2022 г.

Оглянись — примеров множество,

Исторические страсти:

Всемогущее убожество –

— Личность, рвущаяся к власти.

Украине

Забыты, треп о райских кущах,

Миражный зов большой мечты.

Когда-то ты была цветущей,

Страна безбрежной нищеты.

Я рода совсем не графьего,

Внимательно, за столом,

Читаю книгу Астафьева,

Задумавшись о былом.

Ушедшему поколению

Отмерили тяжкий век.

Гнетущие впечатления:

— Как выдержал тот человек?

Мы, дети времён застойных,

Сумеем ли в трудный час

Без суеты, достойно,

Не хныча и не ворча

Встать грудью за дело правое?

А время пришло и ждёт,

Тревожное и кровавое.

Не осрамись, народ!

Май 2022 г.

Юмор

Под ветерок пронзительный, мяучет кот облезлый.

Наверное, на улицу я вышел нынче зря.

Пока дрожал задумчиво, из носа вдруг полезла

Огромная и жирная, зелёная сопля.

Юмор

Мы идём из мыльной бани.

Дождик, сопли пузырём.

Как в какой-нибудь Албании,

Песни глупые орём.

Сижу над простенькой тетрадью,

Рифмованную мысль крою.

Блестит строка словесной гладью,

Предстарость веселит мою.

И пусть я кое кем не понят,

Зато язык и стиль не лжив.

А многие, конечно, помнят

Друзья, из тех, кто ещё жив.

Устал, слегка одрябло тело.

Увы, увы — прискорбный знак.

Жизнь промелькнула, пролетела,

Я даже не заметил как.

Живя весёлым человеком,

Не жалуясь и не коря,

Хотел за нашим бурным веком

Поспеть, а может быть, и зря.

На расстоянии — виднее

Итоги подведу сполна.

Жизнь! Как же интересно с нею,

Но как же коротка она.

Западным политикам — врагам России

Ваши ничтожества, лающий сброд,

Как вы посмели брехать на народ?!

Совесть ушла и остатки ума?

Жизнь вас научит, представьте, сама.

Пятница, тринадцатое число

Съел на десерт шоколадку,

В койку прилёг, утомлён.

Снится мне странный и сладкий,

Послеобеденный сон.

Будто друзья мои живы

И расцветает наш край.

Только явился служивый

И разбудил, негодяй.

13 мая 2022 г.

Юмор

Просят: «Сочини, за плату,

Злых частушек ураган».

Братцы! Я же — литератор,

А не рифмохулиган.

Ты была и стройна, и красива.

Вслед оглядывались мужики.

Только время пригнуло, как иву,

Что согнул ветерок у реки.

Цвели сады, дымили трубы,

Зимой озорничал мороз.

Полнели вечерами клубы,

Всё было прочно и всерьёз.

Бюрократичные мороки,

Но партия надорвалась.

Элитных драчек злые склоки

Разъели монолита власть.

Сменил, аж вспомнить неприлично,

Пролезший вверх незнамо как,

Трёх стариков маразматичных,

Самовлюблённейший дурак.

Сказать по правде, с укоризной:

Не идеален был Парнас.

И в бюрократии осклизлой

Тонули многие из нас.

Но это — мелочи, цветочки,

Вкус волчьих ягод впереди,

Когда страна дошла до точки

И появился лют и дик,

Оскал политики продажной

Под сладкопение сирен.

Тогда познал, буквально каждый

Идеологий рабских плен.

Наверх прорвался властолюбец,

Как суетливейшая вша.

Самовлюблённый страногубец,

Болван, с печатью алкаша.

Намылили народу холку,

Держава — гирею — ко дну.

Заполонили барахолки

Вдруг обнищавшую страну.

Под дурь идеологий колких,

Навязчиво внушенных нам,

Пятнадцать штук страны осколков

Рассыпались по сторонам.

А вскоре, и при истерии

Либеральни, достигшей дна,

В Москве, не на периферии

Прошла Гражданская война.

Народ редел, кругом душимый,

Под сладкоречий звонких нить,

Под спирт, палёный и фальшивый,

Под голод — что греха таить.

Мы жили дружно и спокойно,

Да замутила души ложь.

Итог: окраинные войны

И травля русских, чуть не сплошь.

Народ совсем не безголовый,

Способный, ничему не чужд.

Полузапретным стало слово

И русский, стало из простого,

Почти презрительным к тому ж.

Поток фальшивых обещаний,

Дискредитация элит,

Дефолт, повальное нищание,

Парламент и народ бурлит…

Беспалый, на пороге краха,

Во избежание суда,

Спасая жизнь свою, от страха,

Престол наследнику отдал.

Потом тянулись нулевые,

Пустые, в общем-то, года.

Финансовые, силовые

Схлестнулись партии тогда.

Чуть-чуть прижали олигархов

И жестко замирен Кавказ.

Дурман валютного угара

Чуть ослабел, слегка погас.

А Запад, в ненависти лютой,

Грозил, наглел день ото дня.

Кичился собственной валютой,

Валюту нашу не ценя.

Азартно стравливал народы,

Учил чванливо: что к чему.

А легковерные уроды

Из наших, вторили ему.

Порасплодились фонды, гранты,

Услужливо стелилась власть.

В самом Кремле, под бой курантов,

Анти-Россия завелась.

Элита наша «порадела»

В потугах вражьи гнёзда вить.

И Запад смог сварганить дело:

Хохла и русского стравить.

Тумана напустили, дыма,

Плетя интриги — высший класс,

Но грянул гром известный — Крыма

И вспыхнул молнией Донбасс.

«Укропы» изменили вере,

Забыли общую страну,

Клялись холуйчику Бандере,

Готовили для нас войну.

Так, укровласти, став врагами,

Успешно принялись дурить,

Гремя булыжными мозгами,

Пытались нас перехитрить.

Достигла пика и предела

Истерика, в разгар зимы.

И было б плохо наше дело,

Но тут опомнились и мы.

Хитёр же враг, хитры уловки,

Да видно стал уже стареть.

Поставил Запад мышеловку –

— В неё попался наш медведь.

Он почесал ушиб пустячный,

Зло рыкнул, не шутя озлясь.

В трясучку впала Еврокляча,

В трусливый обморок валясь.

Лавиной санкций загрозилась,

Позапрещала нефть и газ.

Но подсчитала — прослезилась

И как-то резко сдулась враз.

Укронацисты дерзко, браво

Взвились, победами грозя,

А бога Марса пир кровавый

Остановить уже нельзя.

Мы в бой ввязались не за славу,

А за народ, язык, за Русь.

Дожмём уверенным удавом,

За то ручаться я берусь.

Плюя на окрики, советы,

Спокойно, не рубя с плеча,

В историю мы впишем это.

И пишется она сейчас.

18 мая 2022 г.

С усмешкой ляпнул Танин деверь,

Взирая на её подруг:

Не любит солнце бледный север,

Но уважает тёмный юг.

Нет места чувствам огрубелым,

Лишь май наденет свой наряд.

Сливается с туманом белым

Цветущий яблоневый сад.

Не шелохнётся утром ранним

И воздух, в гулкой тишине,

Лишь щебетальное старание

В кустов недальней стороне.

А рифмы копятся бурливо,

К бумаге тянется рука.

Уверенно, неторопливо

Плывут по небу облака.

Свежи прохладой мая росы.

Откуда ж буйство чувств в крови?

К чему наивные вопросы?

Дивись и радуясь, живи.

И, познав деньков несладких долю,

Брея свой весьма заросший лик,

Друг мой собирается на волю,

Древний, ревматический старик.

Наверно, Бог решил низринуть

Страну, что в кознях зарвалась.

И добивает Украину

Бесостремительная власть.

Цветущий май — порог начала лета.

Душа поёт речистым соловьём.

В кустах свистульки птичьи и кларнеты

Ведут рассказ о чём-то о своём.

Согрелся мир, воспрял от зимней спячки,

Зазеленела, в рост пошла трава.

И даже стариковские болячки

Напоминают о себе едва.

Лес зашумел, красой наполнясь, статью

И веет ароматами садов

Прелестницы, в коротких, лёгких платьях

Заполнили бульвары городов.

Поэт пленён весной и, даже, критик,

Студент, чиновник, вертопрах…

Любой лоббист, прожженейший политик

На время позабудет о делах.

Порывы чувств внезапны, без прелюдий,

Коварны, нелогичны, без ума…

И маятся, томятся наши люди,

Их разбудил прекрасный месяц май.

Политики ползут к какой-то цели

И в кулуарной шепчутся тиши.

Они душой давненько очерствели,

А может, в них и не было души.

Не страшен Юре геморрой,

Не мучает и жажда.

Он спит, как истинный герой,

А может даже — дважды.

Стремится мир инерционно.

Куда? Порой не знаю сам.

Бредут покорно миллионы

Навстречу новым чудесам.

Не обязательно желанным,

Путём, возможно, и плохим.

Кривым маршрутом и обманным

Гоняют стадо пастухи.

Одебилился стих, я не шучу.

Городят так невнятно и спесиво,

Что с русского на русский не под силу

Перевести любому толмачу.

Кто виноват и как случилось так,

Что захирело молодое племя?

Настало антитворческое время?

Или заказ от власти — на тупняк?

Чем занят обыватель из простейших?

Компьютер, телевизор и клозет,

Еда, пивко и чтение пустейших

Брехливо-завирательных газет.

Май озорной, суетливый, грешный

Море листвы и цветов корзинки.

И по щеке проползла неспешно

Воспоминательная слезинка.

Волос седой и такой унылый

Вид редкозубо-нескладных дёсен.

Годы промчались, но сколько ж было

Этих игривых, иль грустных вёсен.

Жизнь пролетает, она такая:

Чёрных и белых деньков полоски.

Кадрами сказочными мелькают

Памяти лучшие отголоски.

Свист пуль и взрывы, бабий вой

И злость атак солдат уставших.

А кто останется живой,

Пусть со слезой помянет павших.

Гремит лютейшая война:

Ракеты, гаубицы, мины.

Нам не чужая сторона –

— Поля заблудшей Украины.

Укрополитики содом,

Боеприпасов килотонны,

Одесский Профсоюзный дом

И образ Горловской мадонны.

Навалы натовской хулы,

Скулёж, вподвыв, колонны пятой…

Всё бесполезно, уж в «котлы»

Бандеро-нацики зажаты.

Ещё победа далека,

Её черты размыты, бледны,

Но кровью пишется строка

Военной повести победной.

Здесь жил Кучак, но вовсе не работал.

Он ел и спал, читая иногда.

Разок в неделю мылся — по субботам.

Спасибо, что не приносил вреда.

Я был там заключенным

До известной поры.

И писал увлеченно

«Сказки Белой Горы»

Литературу жизнь сломала

В объятьях цепких, не людских.

Хороших книг преступно мало,

Но горы книжек — никаких.

Зеленскому

Не герой, а шут и, даже тряпка

И дела, и речи неумны.

Сразу видно: не по Сеньке шапка,

Квази-президент эрзац-страны.

По словам приятеля — Олега,

Он заметил странную деталь:

Время, как скрипучая телега,

Медленно ползёт куда-то вдаль,

Сонной черепахою неспешной,

Как не подгоняй и не грози,

Но зато со скоростью кромешной

Полетит, при слове: тормози.

Время разнотемпно, непрестанно

Тащит не туда, где ждут мечты

И ему плевать на наши планы,

И на то, к чему стремишься ты.

В крови, в бессоннице, в поту

Войны денёчки тянутся.

На теле раны зарастут,

В душе — навек останутся.

Боль, радость, скучная зевота,

Знакомства, склоки, ветра вой…

Пока от жизни ждёшь чего-то,

Ты, индивид, ещё живой.

Жизнь пролетает метеором,

Средь важных дел и суеты,

А время — в прошлом, о котором

С грустинкой вспоминаешь ты.

Что многое не в нашей власти,

Не всякие поймут умы.

Но дни мечтаний, счастья, страсти

Уж точно помнить будем мы.

Не занимал и мне неинтересны

Великие чиновные посты.

А жизнь была насыщенной и честной,

В ней я не стал ничтожеством пустым.

Как разнолико бытие,

Существование земное.

Где как, а вот в моей семье

Не потребляется спиртное.

Отмечаю, с горечью, давно:

Путь земной — не череда наитий.

Нам, увы, предвидеть не дано

Судьбоносных будущих событий.

В юности, в наивном мираже,

Мы себе казались крепче стали.

Жизнь обтёрла, многие уже

Умерли, но как же мы мечтали!

Давняя и розовая даль.

Чувств размах не передать словами.

Все мои почтенные года,

Как же хорошо мне было с вами!

Цепь везений, или тяжкий рок,

Магистральный путь, тропа отшиба.

Я не знаю свой последний срок,

Но за всё судьбе скажу спасибо.

Нацистом быть — мало чести,

Взрывать и сжигать жилища.

Наглядно взывают к мести

Донбасские пепелища.

На массконцерты — спрос огромный

Да исполнители никчёмны.

На Красной площади, хоть тресни,

Поют сомнительные песни.

Набор кривляк к военным датам,

Фальшиво воет о солдатах.

Шедевры лирики военной

Похабят нагло, откровенно.

Текстовки пишут, что Расея

От Волги и до Енисея.

Да, скромновато, мы-то знаем,

Что от Амура до Дуная.

А русским море по колено

От Крыма и до Уэлена.

Давно мечта у нас одна:

Ты выздоравливай страна.

В подражание ершу,

Всё творю без спроса я.

Шевелюры же ношу

Лишь длинноволосые.

Так ходить — запрещено,

Контролёры бесятся,

Но стригусь я всё равно

Раз в четыре месяца.

Звук услышат уши чей,

В том бору старинном?

Голосок кукушечий,

С писком комариным.

Треск сороки, соловей,

Дальний лай собачий.

Промелькнёт среди ветвей

Нимфа с ближней дачи.

По лесу бродить легко

Неторопким шагом

Дом совсем недалеко

Вот за тем оврагом

Неба синь, да облака,

Как в строю парадном

И слагается строка

Весело и складно.

Сосны, ёлки да кусты,

Тень и лучик света.

Бередит мои мечты

Мир лесного лета.

Юмор

Прохожу за час, с трудом,

Две морские мили я

У начальства из дурдома

Странные фамилии:

Кац, Теляткин, Лебеда,

Швец, Комар, Ошейников…

Где набрали и когда

Всяческих мошенников.

Как издательских мало подвижек:

Алчный рынок пробрался, как тать.

При таком изобилии книжек

Стало нечего вдруг почитать.

В суперважности нововведений

Поселилось сомнений зерно.

Мутный вал псевдопроизведений,

Барахлит индустрия кино.

Фальшь — гора забугорных ремейков.

Примитивны, убоги, скучны.

А в помойке поди-ка сумей-ка

Отыскать бриллиант новизны.

Юмор

По утрам, в гостях у свата,

Кушал только каши я.

Лето, скажем, жарковато

В Канаше, в Чувашии.

Ждёшь нежной трели соловьиной,

В ответ простой утиный кряк.

А на подмостках, в доле львиной,

Тупой сценический бесняк.

Внешне — простые, но гордые, сильные,

Смело берут за редутом редут.

Не подведите, сыны, Россию.

Знаю и верю: не подведут.

Пух разлетается тополиный

Белыми хлопьями в городах.

Порохом пахнет, окопной глиной,

Спелыми ягодами в садах.

Сорваны крыши, разбиты окна,

Танки, машины и смерть, и кровь.

Форма, от пота, совсем промокла,

Злые атаки всё вновь и вновь.

Уханье мин, вражий свист снарядный.

Тяжко ребятам, но им — вперёд.

Крови и пота течёт изрядно

Кто скажет: «Просто», — тот сильно врёт.

В свете луны, в ночь уходят тени

Наших бойцов, в огневую жуть.

И ни сомнений, ни разночтений:

Только к победе ведёт их путь.

Обласканы, облизаны, согреты

Ублюдо-восхвалительные стервы,

Но только гениальные поэты

В безвременье способны на шедевры.

Нет, не ради банальной критики,

Горько скажут мои уста:

— Подлость — суперчерта политики,

Основная её черта.

Да что за времена пустые?

Ликуют «либеро-творцы»,

Внушая культ педерастии

Средь молодёжи. Подлецы!

В июне светает бессмысленно рано.

Коварное солнце мне спать не даёт.

Включил телевизор, увидел «барана»,

Тот Запад пиарил и врал, идиот.

Он нас укорял в Украины захвате,

Советовал делать, как Ельцин Борис

Пусть мелет себе, а простые солдаты

Стократно честней политических лис.

И лжи мегатонны, с размахом вселенским,

На мир выливает эстрадный хохмач.

Вот так прошутил бывший комик Зеленский

Страну Украину. Хоть смейся, хоть плачь.

Есть глупость вздорной бабы огородной,

С соседями что склочничает, тужась,

Но глупость может бытьмеждународной,

На континенты наводящей ужас.

Мелодия нежна и свята,

Скопление чувственных сил,

Её Вознесенский, когда-то

Не трогать руками просил.

Залапала алчная стая,

Нет в музыке прежних имён.

Прошла, безвозвратно растая,

Пора романтичных времён.

И песня не радует души,

Мелодий огонь не горит.

Влезает навязчиво в уши

Настырно-тупой темпоритм.

Чиновные кульбиты,

Каскад эрзац-идей…

Набором фраз избитых,

Не вдохновить людей.

Юмор острый, родной, не слабый

Испохаблен «Камеди Клабом».

Нет краёв, нагло прёт через,

Псевдотворческий энурез.

Кучаку

Свалилось тягостное бремя,

Иди в дорогу, не скорбя.

Что будет? То покажет время,

А ты — надейся на себя.

Нет, это крысы, а не тигры

Сидят вольготно в кабинетах.

Бюрократические игры

Цветут с стране махровый цветом.

Гроссбух романа-эпопеи

Пишу, седеет борода,

А я тупею и тупею,

От каждодневного труда.

Как деликатес на блюде,

Внесен либеральный бес.

Откуда берутся люди,

Продажные, на развес?

У них ни души, ни чести,

Лишь взором окинь вокруг:

Наглядно взывают к мести

Дела сатанинских рук.

Масонские посиделки,

Повадки эрзац-вельмож.

Продажные — слишком мелки,

Не выше цены галош.

И зная, как надоели,

Предчувствуя гнев толпы,

Со страха забились в щели,

Под коврики, как клопы.

Надеялись: сохраните

Купюр воровских мешки

И в мелкобританском Сити

Стенают временщики:

— Для Запада воровали

Нефть, газ и любой металл.

За что же конфисковали

Наш, нажитый капитал?

Отребьишко воровское,

Сбежавшее — не умно.

И нам не нужно такое,

И Западу не нужно.

Жуя куски хорошей буженины,

Мы рассуждали, с Кучаком, вдвоём:

Не может быть тюремщик гражданином,

Но может быть системным холуём.

Страна моя волнуется:

Война, беда. Но верю я:

Не долго пробеснуется

Укропская бандерия.

Украина — це Европа –

— Бесновались бандерята.

Мухобойного прихлопа

Дождались нацизверята.

Западной прессы критический жар.

Трудно даётся виктория.

На Украине — военный пожар,

Пишется кровью история.

Десятилетия и века

Шабаши русофобские.

Ваши затеи — печаль, тоска.

Эх, мелкота европская!

Ядо-глумливых насмешек пыл

Переживём — не страшно.

Сдохнете гаденькие клопы

В ненависти к Раше.

Эй, русофобская камбала,

Как вам живётся — тужится?

Да, дрянноватенькие дела,

Коль с головой не дружится.

Наш посетитель в приёмных тих,

Задницей кожу лоснит диванов

Гляну, и просится дерзкий стих,

Как у Баркова, того Ивана.

Смерть русофоба

Вот и пропал европейский шик,

Злая агония обуяла.

Дохнешь в кровати, пустой, как пшик,

Комкая пальцами одеяло.

Горькою желчью душа полна,

Ядом пропитывался до гроба.

Ну и кому же она нужна,

Жизнь фанатичного русофоба?

Политика полна коварства:

Морозно, солнечно, дожди…

Не всё в порядке в нашем царстве

Кто знает, что там — впереди?

Визгливая наглость фейков –

— Что семечная лузга.

Коль прёт втупаря, добей-ка

Зарвавшегося врага.

Бои-то для нас не ново,

Но вот парадокс: идя,

Война оживила слово,

Поэзию пробудя.

Хапужистые личины

Вопят на всю невростень,

Эстрадная мертвечина,

С оглядкой сползает в тень.

Спадает с хохлов гордыня

И в панике евровласть.

В бандеровской Украине

Нацистская дурь спеклась.

Полит-экономо-кризис,

Мир в пепле, огне, золе…

Но, нечто живое, близясь,

Рождается на земле.

Лишь вдохновенье властвует над нами,

Нельзя сравнить родник с ведром воды.

Не заменить поэзию словами,

Расставленными в ровные ряды.

Не знаю сам, как строчки эти слышу

И слов, и рифм особенную стать.

Они приходят ниоткуда — свыше,

Их остается только записать.

Юмор

У Кучака манеры странны,

Как будто не из наших мест.

Он любит сало со сметаной,

Но сливы, персики не ест.

Россия к поражениям не склонна.

Укровоякам ставя шах и мат,

Идут вперёд армейские колонны,

Плюс: добровольцы «Вагнер» и «Ахмат»

Юмор

Зек на многое готов,

Удалью он славится.

Съест жаркое из котов,

Даже не подавится.

Двадцатый век полито-катаклизмов

Распространил надолго свой душок.

Мы проросли от корня коммунизма,

Что не всегда, конечно, хорошо.

Он бурным был и горьковато-сладким.

Теперь остался в сумрачной дали.

Достоинства его и недостатки

В век двадцать первый мы перенесли.

Юмор

Мой дружок достаточно активный,

Мыслящий и шустрый персонаж.

Вдумчиво, всегда оперативно,

Применяет в койке сон-тренаж.

Юмор

Угостили Сашу кулебякой.

Что за щедрость, право. Ё-моё.

Он понюхал, буркнул: ну и бяка!

И с гримасой проглотил её.

Из прошлого

Времени тягостно не хватало

На обжигающих встреч минуты.

Светлая ночь, а в груди металось

Непокорённое сердце Нюты.

Странна и далека, как прежде,

Жизнью не сломлена, не согнута.

Не позволяй мне убить надежду

Непокорённое сердце Нюты.

Славы триумф не приму скандальный

И не стремлюсь к земному уюту.

Будь маяком мне в дороге дальней,

Непокорённое сердце Нюты.

Я фотографию держу

В руках, из дней далёких, прошлых.

Воспоминания бужу

О тех друзьях своих хороших.

Сидят ребята на скамье,

Тела прижатые тесненько.

А их земное бытие

Увы закончено давненько.

Весёлых дней шальной задор…

Промчалось больше, чем полвека.

И лезут мысли: «№Что за вздор!

Мигнул — и нет уж человека».

Какие планы и мечты!

Какие девушки — царевны!

А ныне улицы пусты

В моей прекраснейшей деревне.

Глаза закрою, наяву

Встают весёлой жизни были.

Я, видно, для того живу,

Чтоб их потомки не забыли.

Опять война и кризис санкционный,

Из-за бугра злой вой гиен и лис.

Всё выдержать готовы миллионы,

А некоторые сдаться собрались.

Капризные скулежи надоели,

Мол стало нищим русское житьё.

Не помните, как жадно люди ели

Картошки, промороженной гнильё?

Трусливо-жирноватые обжоры,

Как гири на ногах в большом пути.

И стайки подвывающих мажоров

Давно пора уж в чувство привезти.

Что, нам предать заветы поколений?

Иль целовать секущую нас плеть?

Нет, мы не встанем рабски на колени.

Я верю: сможем всё преодолеть.

Истории законы неизменны

И, даже, смыслу здравому назло,

Приходит светлой личности взамену

Тупое аппаратное мурло.

Не ради славы, не для шутки,

Докладываю блиц-информ,

Что выполнить сумел за сутки

Я девять с половиной норм.

Совсем не грезя о награде,

Не думая, что я — герой.

Не денег и почёта ради,

А просто был такой настрой.

Нацикам

Запал речей их страшно слушать,

Нацистских лозунгов старьё.

Расчеловеченные души…

На что надеетесь, зверьё?

Александру Серёгину

Окончен долгий срок неволи

Привыкни к длинным волосам.

Езжай домой. Чего же боле?

А дома всё увидишь сам.

Аркадий Франсович Бершак

Любил парады в огороде.

И он ходил, чеканя шаг,

Поклонник бравурных мелодий.

У многих оперов наружность

Убога (Господи прости).

Они доказывая нужность,

Зло гадят на своём пути.

В былой роскошной юности миражной

Чуть не на крыльях к пруду я летел.

Тепло, вода, песок нагретый пляжный

И прелесть полуобнаженных тел.

Поляны изумительного цвета,

Луга ещё не скошенной травы…

Как я любил тепло родного лета,

Шального, но короткого, увы.

Юмор

Хитрым, жадненьким парням

Мы покажем плётку.

Взял стакан, плесни и нам,

Режь кусок селёдки.

Хитрозадый господин,

Косишь под министра.

Водку не хлещи один,

Так сопьёшься быстро.

Стоит вопрос: «Найти мне рифму где бы?»

Не так уж редко на моём веку.

Манящий зов космического неба

Подскажет сразу нужную строку.

Нашла часть либералов свою нишку,

Переметнулась к нам под сень знамён.

Коварная, вонючая отрыжка

Недавних, омерзительных времён.

К странной цели мы мчались в спешке,

Только рухнули резко вниз.

Зашептали чужие пешки:

— Что, построили коммунизм?

Муть коварных идей нова ли,

В перенесшей столь бед стране?

Мы старательно выживали,

Не поддавшись либиральне.

Нас душили, да не дожали

Те клевреты заморских рож.

Мы женились, детей рожали,

Но нас меньше и меньше все ж.

Пять анафем проектам красным,

Вдвое больше проворовским.

Человек человеку разве

Зверь коварный? А где ж людским

Чувствам в обществе уживаться?

Где грань подлости, грань добра?

С прежней памятью расставаться

К нам ещё не пришла пора.

Да, топила, плюя на жалость

Ненавистная прокси-власть.

Не породы людской, пожалуй,

Разевая шакалью пасть.

В память врезалось: над страною

Надругался глумливый враг.

Хитромудрой прошёл войною,

Но мы выползли кое-как.

До сих пор не зажили раны,

Не обломан привластный бес.

Но пора, но уже пора нам

Заглянуть в горизонт небес.

В круговерти нелегких будней,

Жить по полной, не просто тлеть.

Только вместе и только люди

Всё способны преодолеть.

Покажите стальные мышцы,

Напрягитесь умом своим.

Мы ж не жалкие евромышки

И, поэтому, устоим.

Являют миру укровласти

Паразитические страсти.

И нет забавнее вестей –

— Паразитических страстей.

Для меня-то не новы злых измен слова.

А судьба моя, увы –

— Переменчива.

Подытожить путь земной

Уж давно пора

К счастью, ты всегда со мной

Чувство юмора.

Чаша выпьется до дна

Мудрый боженька.

Интересна и трудна

Путь дороженька.

Путь к цели невозможен без движения,

Без явной дерзости, напора, без души.

В моих глазах достойны уважения

Литературных покорители вершин.

Вот лозунг истинный в борьбе

Либирастичной группы:

— Заботимся лишь о себе,

А родину мы купим.

Мише Сиротину, отсидевшему 17 лет и 9 месяцев

Осиротел барак без Михаила

И даже кот остался не у дел.

Он помнил всех героев Измаила,

Всё потому, что сам давно сидел.

Я приручал слова и фразы

Всё утро, тяжело дыша.

Они не слушались — заразы

И капал дождик неспеша.

Да, предосенняя погода,

Тоскливее день ото дня.

Но мысль, в любое время года

Невольно мучает меня:

Где те поэты экстракласса,

Глядящие сквозь тьму веков?

Теперь на одного Пегаса,

Табун бездарных ишаков.

В литературу лезут группой

На тренд властей у них чутьё.

Своих пропихивают грубо,

Но это, к счастью, не моё.

Вот встарь, сверкая как петарды,

Как просвещения послы,

Бродячие ходили барды,

Теперь — бродячие ослы.

Шуршат по нужным кабинетам

Верстая стадный бизнес-план.

Увы, но творчество в тенетах,

Зато цветёт бездарный клан.

Обрыдла мне барака гнусь.

Дождись меня моя деревня.

И получи, когда вернусь,

Шедевры лирики тюремной.

Любая серость уважает стаю,

Рождает псевдотворческий союз.

Талантливых соперников сметая.

В чем их большой, неоспоримый плюс.

Настрой логичен, сразу всё понятно:

Отбросить конкурентов от стола.

А стая наглецов — матёрых дятлов

Сильней новорождённого орла.

Нынче — противоречий эра,

Всюду видна бинарность.

Где-то нужна тишина и серость,

Где-то — пассионарность.

Товарищи уходят на войну.

Мы провожаем с грустью, но бесслёзно.

Поникли ветки стареньких берёзок,

Стих ветер, не тревожа тишину.

В напыщенных и пафосных словах

Нужды уж нет, без этого понятно,

Что не дано вернуться всем обратно

И тесно мыслям в наших головах.

Они дорогу выбрали свою

Уходят в даль не ради лёгкой славы,

В ад бешенный, безжалостный, кровавый,

Чтобы потомкам жить почти в раю.

Не ради красной смерти на миру,

Не ради превращения в руины,

Не умаляя гордость Украины,

Вернуть в семью заблудшую сестру.

27 августа 2022 г.

Даше Дугиной, дочери и соратнице философа Александра Дугина

Не стало Даши. Как жить дальше?

Скорбим с философом-отцом.

Она жила не мутью фальши –

России праведным бойцом.

Переживая её беды

Не став ничтожеством немым

Идя к дню будущей победы

Путём открытым и прямым.

Визжат злорадно бандербесы,

Заокеанцы лапки трут.

У них — лишь гнидо-интересы,

А наши люди гибнут, мрут.

Не просто люди, а из лучших,

Не только на передовой

Мерзо-терракт, нелепый случай:

Её уж нет, отец — живой.

Война приносит в жертву сильных

И вырывает из рядов.

Запомним Дашу — дочь России,

Тяжелых, праведных годов.

Всё тонет во времени вяжущей тине

И, вспомня великое слово,

Читал увлечённо, забытые ныне,

Стихи Михаила Светлова.

Великих поэтов великие строчки,

Не рэпа убогого штампы.

Теперь, если знают, то лишь одиночки

Корнилова и Мандельштама.

Васильев и Симонов, Друнина, Яшин.

Всплеск лирики, выброс эмоций.

Всё наше, родное, великое наше

Из чистых, глубинных колодцев.

Как мягко, как свеже, как будто бы ново

Звучание тех ещё песен!

Слова Добронравова и Дербенева,

Чей стих не фальшив и чудесен

От мыслей подобных изрядно измучась,

Бывает — не сплю до рассвета.

Пора изменить незавидную участь

Больших современных поэтов.

Бездонного неба зовёт синева,

Искусство не знает предела.

Уметь приручать и лелеять слова –

— Поэта любимое дело.

И каждый уверенный, правильный шаг,

Сквозь критику злобных метелей,

Тебя приближает поэт, не спеша

К заветной, возвышенной цели.

Юмор

Мне сказал мой седенький приятель,

Подтянув спадавшие штаны:

Очень редкий перелётный дятел

Долетит до устья Параны.

Возразил ему бесповоротно:

— Что ты старый? Ты же не дебил.

Дятел не бывает перелётным,

Он — из местных дереводробил.

Наше поколение

В массе своей лживо.

Не горит стремлением

К жертвенным порывам.

Жизнь на трудном вираже,

Мысли бьются в темя:

Нам расслабиться уже

Не позволит время.

На унылом и старческом склоне

Не приму понуканье вожжей.

А ещё я, увы, не сторонник

Бесконечных хмельных кутежей.

Льётся время неостановимо,

Как течение быстрой воды.

Годы мчаться, проносятся мимо

Очень редко оставя следы.

Суета философских иллюзий

Актуальность теряет давно.

Очень странно, но знаете люди,

Я люблю эту жизнь всё равно.

И бреду — прошлой жизни осколок,

Осознав неизбежность конца.

Длится путь, утомительно долог,

Умножая морщины лица.

Проносятся дней вереницы

Секунды мелькают и миги

И лишь шелестят страницы

Прочитанной жизненной книги.

Не знаю уныния, скуки,

Мой мозг озаряют идеи

И тянутся к творчеству руки,

И сердце не холодеет.

Я враг суетливой спешки,

Я недруг тоске запоя.

По жизни бреду с усмешкой,

Извилистою тропою.

Жухнет зелени прежней кипелость,

Урожай собирают в полях.

Нам уже притерпелось, приелось

Самовольство раскормленных рях.

Так сулят забубённо-речисто

Рай — народу, престижа — стране.

Но мы видим: во власти нечисто

И нечисты дела на войне.

Эта двойственная лукавость:

Праздность тыла и кровь боёв,

Обнажает гнилую ржавость,

Суть «элитную», до краёв.

Мы просты, до конца понятны.

Мы поддержим и сможем, но,

Объясните народу внятно

Цели, нам-то не всё равно.

Не заигрывая, не ластясь,

Как себе на уме лиса.

Если люди, да вместе с властью,

Мы способны на чудеса.

Вот расслоилось общество на касты:

Мошенники, идей проводники…

И все кричат, а самым языкастым

Того гляди отрежут языки.

У летнего водоёма

У мостков ребята крутят сальто.

Народ на пляже сбит гуртом,

А трясогузка, на асфальте,

Длиннющим дергает хвостом.

Капелью пенной плачет ива,

Мамаш детишки теребят.

Купальщицы, резвясь визгливо,

Украдкой смотрят на ребят.

Все выше солнце в поднебесье.

Крик над водой в ушах звенит.

Плотина, в городском предместье,

Притягивает, как магнит.

Нас в общем-то не удивили,

Привычную к многому нацию.

В конце сентября объявили

Частичную мобилизацию

Вот-вот мы схлестнёмся с НАТО.

Лукавству конец. Довольно!

Закончились бюрократы,

Чиновные странные войны.

Не стать бананом огурцу,

А жабе птицей быстрокрылой.

Заходишь к важному лицу,

А за столом — свиное рыло.

Мир повернулся гаденьким и мерзким,

К России, негодяистым лицом.

Ну что ж! Теперь — вперёд особо дерзким,

На битву с многосложным подлецом.

Да, Запад обнаглел, в душонке труся,

Пытается унять в коленях дрожь.

Но предсказать исход борьбы берусь я:

Изрядно будет бито этих рож.

Тесней ряды, пусть сердце не остынет,

В суровой и безжалостной борьбе.

Мы не желаем горя Украине,

Но краха не желаем и себе.

Под Изюмом, Авдеевкой, в Песках

Бронетехники жуткий утиль.

А в окопах, полях, перелесках

Миллионы расстрелянных гильз.

С каждым днём всё страшнее и жутче,

НАТО грязным грозит сапогом.

Вся надежда на лучших из лучших,

Тех, кто справится с грозным врагом.

А чтоб доблесть солдат не остыла

И заткнулся вражина — злодей,

Есть поддержка надёжного тыла,

Есть надежда на наших людей.

Им не драпать в чужие пределы,

Куда сыпется гниль от войны.

На повестке — великое дело:

Не унизить престиж страны.

Забыли враз о сонной тишине.

Цистерны крови. Вести окаянны.

И даже референдум долгожданный

Не положил конца ещё войне.

Ох, сколько бед видали на Руси.

Ты выдержала всё — страна мессия.

Спаси, спаси сестру свою Россия!

От бесов, обезумевших спаси.

Мы двигались к неясной цели,

Поспешно, или неспеша,

С весельем, иль едва дыша,

В пути измаялась душа.

А много ль мы достичь сумели?

Идеям крах — перегорелым,

Теперь — другие времена.

Ждёт в напряжении страна,

А фальшь исчерпана до дна.

Торопит жизнь заняться делом.

3 октября 2022 г.

Лукавцы проползли во власть,

Наобещали много что-то.

И жизнь застыла, не струясь,

Ну, как протухшее болото.

Дела элиты — мишура.

Мозги — дубовой древесины.

А выбраться давно пора

Из этой гаденькой трясины.

Стою близ двух зелёных ёлок,

Дождя нудящего слеза.

С еловых маленьких иголок

Вода стекает — егоза.

Помянет, дождь, ребят горячих,

Что не воскреснут никогда

А я сентиментально плачу,

Но в том не чувствую стыда.

Война бушует угрожая,

Враз отменяя сотни дел.

И собирает урожаи

Солдатских душ, солдатских тел.

Серьёзны жертвы боевые,

Какой-то месяц лишь назад

Вы были все ещё живые,

Осенний ждали листопад.

А листья, хоть и пожелтели,

Ещё висят, а вас уж нет.

Не бьётся сердце в бренном теле

И горе плачущей родне.

У этих елей провожали

Вас так недавно на войну.

И плачем мы с дождём, нам жаль их,

Отдавших жизни за страну.

Да, мужики — тридцатилетки,

Вы выбрали судьбу свою.

Я прикоснусь к еловой ветке

И скорбно молча постою.

4 октября 2022гю

В суете деяний бесконечных,

Пролетает двадцать первый век.

Навсегда останься человечным,

Звания не порти — человек.

Это не нотация, не повесть,

Помни, в ситуации любой:

Только не загубленная совесть

Позволяет быть самим собой.

Стою один в глубокой нише,

В раздумьях время проводя.

Так медленно сползает с крыши

Капель прошедшего дождя.

И размышленческого вздоха

Не удержу я своего:

Прёт переломная эпоха.

Кто переломит и кого?

Под нытьё осеннего дождя,

Солнца жду в окне. Чего же проще?

Пусть заткнётся дробь свою нудя-

Так мечтает зять о лучшей тёще.

Осень середины октября,

Ещё та, почти что золотая

Убывает, листьями соря,

Что-то полугрустное болтая.

Ветром, стуком дождика в стекло,

Краской поспевающей рябины.

Слабости, любой хандре назло,

Помыслы мои неистребимы:

Описать, запомнить миг любой,

Так, как есть — не перевральным бредом.

Для того хранимый я судьбой,

Чтоб всё передать идущим следом.

Агитаторы — оралы

Вмиг попрятались в кусты.

«Пролетели» либералы,

Как осенние листы.

На всех материках и континентах

В учёбе — горы трудностей и мук:

Абсцисса, ордината, экспонента…

Но жизнь сложнее высохших наук.

Умён и увлечён профессор-лектор,

Он видит уравнений красоту.

Но где найти неведомый тот вектор,

Что обозначит совесть и мечту?

Люблю осеннюю, лесную

Прогулку, с целью или без,

Когда ошую, одесную

Грибы и дивный русский лес.

Прибили пыль осенние дожди.

Котёнок ловит листик суетливо.

Три мужика, тая восторг в груди,

Пьют водку, нелегального разлива.

На улице прохлада, благодать,

Бодряк октябрь, деревьев полуголость.

В прудах темнеет стылая вода,

Ещё седой зимы не слышен голос.

Так мало птиц, с утра седой туман

Скрывает пешеходные дорожки.

Увядшей повители бахрома

И встречных дам неброские серёжки.

Ещё старушка осень боева,

Ещё в душе надеется на что-то.

И шепчет ветром странные слова,

Но им внимаю я едва, едва,

Осенний бред мне слушать нет охоты.

Что-то мысли мои обленились,

Даже глупых — и тех уже нет.

Я, пожалуй, не выспался, или

Переел макаронов в обед.

В прохладе утренней тиши

И, даже в полдень знойный,

У негодяев нет души

Ни светлой, ни помойной.

Они — подлейшее звено,

Чинолюбивой части.

Гниюще-прелое зерно,

Но рвущееся к власти.

Увы, наворотили дел,

Но исправлять не станут.

Творят мертвящий беспредел

Чиновники-путаны.

Противен для моих ушей

Пустословесный симулянт.

Как многим, мне не по душе

Псевдологичный дистилянт.

Ноябрь и холодно чуток.

В окне сверкает сварка,

А я хлебаю кипяток –

— Закончилась заварка.

Лёд тоненький и хрупкий

На лужах по утрам.

Стучат от стужи зубки

И листья по дворам

Разносит ветер шалый.

Ноябрь вступил в права

Какой-то пьяный малый

Бредёт едва-едва.

Глядится лес сиротски,

Угрюм и мокр, и хмур.

Укутались красотки,

Остыл былой Амур.

Близка макушка года,

Больших желаний нет.

Впадает в сое природа

И мы, за нею вслед.

Закат умножил тишину.

Круг солнца — как на блюде.

Отходят вечером ко сну

Все праведные люди.

За стенкою собачий гав.

Вставать спросонья тяжко.

Никак не мог попасть в рукав

Расстёгнутой рубашки.

Я гляну мельком из окна:

Зари утра побеги.

Скорей долой остатки сна

И лень кроватной неги

Что принесёт начало дня?

Какие впишет строчки?

Закружат весело меня

Людские заморочки.

Скажу почему

Подкупные подачки

Совсем не приму

От спесивой гордячки.

Среди авантажных

Не путаюсь в группе

Есть много продажных,

А я — неподкупен.

Мне дама постель предлагает сама,

Плюя на условную сложность.

Добавить бы ей хот ь чуточек ума,

Тогда б это стало возможным.

Меня охраните крылато-шальные

Пегасы, от слов чепухи.

Коль просьбу услышат, пишу недурные,

Приличные, скажем стихи.

Не дело тонуть в пустословном болоте,

Чинов ожидая, наград.

Когда удаётся заветное что-то,

Я искренне счастлив и рад.

Служить готов любым врагам

С размахом отщепенским…

Не к тем же ты припал ногам

Матёрый шут — Зеленский.

О наркомане

Им управляет наркострасть,

А тут ещё и осень.

Легко он Родину продаст

За порций пять, иль восемь.

День прошёл и вечер ранний

Снизил дела суету

Взял листок, его мараньем

Я займусь в минуту ту.

Мнит иной стать принцем слова,

Да не тот уклад мозгов.

Как бодливая корова,

При отсутствии рогов.

Написав немало строчек,

В размышления уйду:

«Я способен, иль не очень,

К словотворному труду?»

Сочиню (не без страданья),

Стих — не жвачную нугу.

Пусть шедевра не создам я,

Но попробовать — смогу.

Журналистам

Командам послушны, за деньги — честны

То хвалят, то яростно лают.

Писаки свободолюбивой страны;

Да где ж вас таких набирают?

Я под старость не скопил груды барахлишка

Да, немного бедноват, но не нищ, не гол.

В долгой жизни видел я много, даже слишком,

Но за годы отточил смелых слов глагол.

Тонет власть псевдоэлит в подленькой халтуре,

Дело самых алчных крыс — странная война.

Неважнецкие дела и в литературе.

А она, как камертон, так сейчас нужна.

Обывателям забот хватит под завязку.

Ждут страну и ждут народ — главные дела.

Дать правительству пора недурную встряску.

Мы прорвёмся, лишь бы власть нас не подвела.

Анафему ворам и бестолковым.

Как славно, что от власти далеко

Васильева, с мордатым Сердюковым,

Чубайсы, Авены и прочие Мутко.

Вот лень пришла, мой пыл угас,

Жую колбаску с хлебом

Крылатый статный конь Пегас

Не рвётся дерзко в небо.

Он утомлён, заснул. Дела!

Но сон я не нарушу,

А то не смогут два крыла

Поднять такую тушу.

Бывает, — это не беда

И сотворится чудо,

Но я не видел никогда

Летучего верблюда.

Частенько лают из толпы,

Всегда готовы к драке

Бескрылы, наглы и тупы

Зловредные собаки.

С Пегасом дружен много лет

Нам расставаться рано.

Как славно, что летучих нет

Коров, свиней, баранов.

Из стихотворений прошлых лет

Вернувшись в снежную страну,

Скворцы так говорливы.

Люблю апрельскую весну,

Весенние разливы.

Ещё не жарок солнца луч,

Ещё грязна дорога,

Но небо синие, без туч,

Мне обещает много…

апрель 1985 г.

Пророс на вспаханной земле

Росток зелёный — мяты

Он в майском нежился тепле,

Но каблуком примятый,

Не смог подняться за два дня

И сохнет, сила тает.

Вот так частенько и меня

Судьба моя пытает.

май 1991 г.

Прохладнее день ото дня,

Грядут бодрящие морозы.

Спешит разжалобить меня

Плач облетающей берёзы.

Зима уж близко, ну и пусть.

Короткая печаль — награда.

Но ненадолго эта грусть,

В сугробах есть своя отрада.

Она красавицей была,

Прелестная милашка

Любовь сменила (вот дела!)

На деньги, на бумажки.

Хорош был парень, да нужда

Отягощала душу.

А тут с девицею беда

Пришла, все планы руша.

Ему б гранит науки грызть,

Силён по этой части,

Но девы алчная корысть

Сломала его счастье.

Он поугрюмел, похудел,

Но горе не убило.

Тоску топил он в сотне дел

И прошлое забылось.

Она ждала оркестра туш,

Блестящей перспективы,

А ей достался скучный муж –

— Делец спекулятивный.

И он, пресытился, когда,

Жену свою — задрыгу

Легко на сторону продал

Коммерческий барыга.

И лет промчалась череда.

В осенний вечер длинный

К былому жениху тогда

Пришла она с повинной.

Потоки слёз лила она,

Намок платочек мятый.

Псевдонадеждами полна,

А он — уже женатый.

Скопление нужд –

— То народная доля.

Цветёт лишь чинуш

Сорняковое поле.

Жизнь не бывает без борьбы,

Гласят былины, саги.

Как переменчивы судьбы

Извивы и зигзаги.

Стиль постмодерной чепухи

Сам захирел и стёрся.

Простонародные стихи

Есенина и Бёрнса

Всё также радуют наш слух,

Не старятся их строчки.

Народ к постмодернизму глух,

Не признаёт и — точка.

Пегасы бездарей — «пшено»,

Клячёнки-ушехлопы.

А коль таланта не дано,

Не пыжтесь, недотёпы.

Вал мути — это ерунда,

Он паводку подобен.

Сойдёт, останутся тогда,

Кто истинно способен.

Пригнут годами, изнурен,

Одрябла моя кожа,

А был когда-то недурён

На мягком, брачном ложе.

Бровями и челом слегка нахмурен,

Политик-плут трындит на злобу дня.

Но никакой болтологичный дурень

Никак не может с толка сбить меня.

Нет, десница власти не строга пока

И, впервые, за десятки лет,

Мягко прорежает бонапартиков,

Очищая генералитет.

Браться уж пора за клептократию,

На людей оскалившую пасть

Вымести и вышвырнуть, убрать её.

С нею власть — сомнительная власть.

Достойно прожить — искусство,

Чтоб радовал каждый час.

С годами слабеют чувства

И память подводит нас.

Серьёзная муза Клио

Метнёт равнодушный взгляд.

Наверное справедливо,

Что нету пути назад.

Осмыслю года страны я,

Двенадцать её веков.

Не лубочно-расписные

Картинки для дураков.

Овеян не только славой

России тернистый путь.

Болезненный и кровавый,

Не спрятать, не зачеркнуть.

Хватало и дури царской,

Русь в коме, разор и кровь.

И Минин Кузьма с Пожарским

Страну оживляли вновь.

Мы шли сквозь огонь и терни,

Картины, — ну, как вчера:

Свирепейших бунтов черни,

Итогов реформ Петра.

Раздоры князей старинных,

Коварство царёвых слуг,

Распутство Екатерины

И глупый её супруг.

Всё было: России стоны,

Москвы погорелой тишь.

И схватка с Наполеоном,

И взятый тогда Париж.

Писатели — бриллианты,

Победных боёв парад,

Художник и, музыканты,

Достойных учёных ряд.

Сановных чиной витийство,

(Что, впрочем, и до сих пор)

Интриги, цареубийства,

Сеть заговоров, террор.

Куда-то вела кривая,

«Горбатил» в поту народ.

Вдруг — Первая мировая,

Подлейший переворот.

Идее чужой — баранской

Дан старт и пошёл разбег.

А после войны гражданской,

Серебряный рухнул век.

Вот будут дивиться внуки

Глумлению масс страны.

А как грызть гранит науки,

Коль зубы сокрушены?

Потом набежали лихо

Свирепые времена

Как только всё стало тихо,

Другая пришла война.

Народа страшна дорога,

Он выдержал тыл и фронт,

Но жуток баланс итога –

— Подкошенный генофонд.

Во власть ломанулась серость,

Рукавчики засуча.

Вот так начиналась эра

С Хрущёва до Горбача.

Сомнительные издержки,

Подобные чудесам:

Таланту нужна поддержка,

А бездарь пробился сам.

Потом-то уж либералы

Внесли свой подлячий вклад.

Империя умирала,

Казалось, пути назад

Не будет и уготован

России худой конец.

Злым Западом крепко скован

Терново-стальной венец.

Он — Запад, бандеро-волка

Взлелеял среди полей

— Сообщество сбитых с толка

Рогулей и куркулей.

Прочь родственные объятья,

Пришли окаяно-дни.

Вчерашние чудо-братья,

Врагами сошлись они.

Безжалостно поле битвы,

Народу — ожег войны,

А дети гнилой элиты

Подрапали из страны.

Бог весть, что случится дальше?

Какая придёт гроза?

Всё сдюжим, без властной фальши.

И только вперёд. Мы за.

С улыбкой год прошёл, а, может — слёзно.

Кого дела влекли, кого — мечты.

В конце мы подбиваем скрупулёзно

Итоги ежедневной суеты.

Пытаются столкнуть спесиво

Страну, с нахоженной тропы.

Нет, не встревожена Россия,

Вы зря надеетесь — клопы.

Она не сгинет раньше срока,

Бывали хуже времена.

И пусть Россия одинока,

Но духом внутренним сильна.

С секс-экскортом кобелишки,

Разъезжают «кренделями».

Значит: хороши делишки,

Прут доходы не рублями.

Денег не щадят на траты:

Яхты, виллы и не ойкнут

Кровососы-клептократы,

Вас давно пора в помойку.

Лежу мечтаю в нагретой постели.

Я только проснулся, расслабленность в теле.

В углу, на полу — две большие гантели

Призывно глядят на меня.

Но я не спешу и понежусь немного,

Премудрая старость стоит у порога

Не манит шальных приключений дорога,

В крови нет былого огня.

Нет, песня ещё до конца не допета

И рифмы, и силы накопятся где-то,

Чтоб выплеснуть лучшие строчки поэта –

— Моей необъятной души.

Звучит несерьёзно: я старый мечтатель,

К деньгам равнодушен, (возможно, некстати).

Тебя попрошу, мой любимый читатель:

Меня хоронить не спеши.

Чинушам дела предрешены.

Вовсю они тупят во властном круге:

Поэзия и проза не нужны!

Для них важней мошенники, ворюги,

Угодники, наушники, рвачи.

Лишь те, кому война — что мать родная,

Титаны аферизма, ловкачи.

Элита — дрянь, давно нужна иная.

Их подлости гнилой не перечесть, -

— Такая у чиновников порода.

Для них ничто не значит слово честь

И нужды обделённого народа.

Сотрутся в пыль трухлявые года,

Востребованы будут и поэты.

Вздохнём мы с облегчением тогда,

Но скоро ли наступит время это?

О счастье

Счастье не измерить в килограммах,

Это — состояние души.

Городской пейзаж в оконной раме,

Сельский пруд в немыслимой глуши.

Это — дело личности и века,

Каждый мерит долюшку свою.

Счастлив обезноженный калека,

Что не сложил голову в бою,

А мажор, пресыщенный и важный,

Все пути которого легки,

Ничего не хочет и не жаждет,

Чахнет от безделья и тоски.

Вот вопрос: «А есть ли счастью мера?»

Нет, как нет и меры доброты.

Жизнь, семья, любовь, работа, вера.

Вот и всё… плюс чуточку мечты.

Визжит брюссельская орава

Лукаво, с хитростью в глазах.

Наглейше пичкает отравой

Нас почуя и грозя.

И наркомёд спешат уста лить

Врагов стеля густой туман.

Что может противопоставить

Нам Запад, падкий на обман?

Свою гнилую толерантность,

Дурной парад ЛГБТ…

На вашу тупо-элегантность

Плевать, у нас мечты не те.

Да, мы просты, но духом святы,

Вам непонятны — узким лбам.

Пусть иногда на нас заплаты,

Но врезать можем по зубам.

Ворчит Урсула фон дер Ляйен,

Боррель и прочий евросброд…

Сколь дурака вы не валяйте,

А будет всё наоборот.

Сказать пора брюссельской шайке,

Напомнить в простеньких словах:

Легко сорвать резьбу на гайке,

А дальше — дело будет швах.

С каких глубин зломуть со дна поднята?

Откуда этот каверзный изъян?

Обычные арбатские ребята

Вдруг превратились в антироссиян.

А там вдали, за ширью океана,

Сюрпризные готовят чудеса

И строят разрушительные планы

С эмоцией охотничьего пса.

У нас измены много, но не слишком –

— Вполне преодолимая беда.

На западе — неважные делишки.

Поборемся — увидим, господа.

Поставим цель — догоним и обгоним,

Любая перемелется напасть.

Да Запад сам в преддверии агонии.

Мы устоим, не дрогнула бы власть.

Скромнейший быт, вид из окна — унылость.

Стоит посёлок Белая Гора.

Я здесь живу, иль попросту приснилась

Мне эта захолустная дыра.

Когда-то был карьер на этом месте.

Жизнь протекает по календарю.

Лишь телевизор вносит свои вести,

Да я стихи, от щедрости дарю.

Жаль, угасает жизненное пламя

В далёком прошлом лучшие года.

И только убывающая память

Дней воскресит былую благодать.

Над свежими и редкими следами,

Полёт снежинок так замысловат

И фонари горят на сотни ватт.

Настал декабрьский вечер в плавской яме.

Три ёлочки, две липы, пустыри,

Да, есть ещё росток плакучей ивы,

Бараки, церковь, люд полутоскливый.

Вот вам пейзаж колонии, внутри.

Проходит жизнь, мечты — туманы

Не будоражат, как вино,

А малосбывчивые планы,

Они — отгрезились давно.

Не побеседовать с друзьями.

В земле они. Увы и ах.

А сам — в далёкой плавской яме,

В не лучших — ФСИНовских мирах.

Основы жизни — крайне зыбки:

Обычный лагерный загон.

И не сулит мне жить с улыбкой

Враждебный блеск чужих погон.

Метели не в такт, не в лад

И новости невпопад,

Страну заметает снегом

Четвёртый денёк подряд.

Итоги конца войны,

Как-будто предрешены,

Но кажется нереальным

Далёкий приход весны.

В политике — сущий сброд:

Льстец, взяточник, патриот.

Сварили крутую кашу –

— Страдает простой народ.

За мутью не видно дна,

Неясные времена.

Ложь, доблесть и пропаганда,

Но держит удар страна.

Что дальше? Сплошная тьма.

Не хватит понять ума.

Возможно, не всё так плохо,

А просто пришла зима…

Кубок мира по футболу 2022 г

С прогнозами — сплошь морока,

Царят мастерство и случай.

Команда страны Марокко

Пробилась в четвёрку лучших.

Славно поэтическое имя.

Отдавая должное столпам,

Я готов соперничать с любыми,

Но титаны мне не по зубам.

Опыт не в тиши библиотек,

Он во всём: в бою, в работе, дома.

А чему научит человек,

Наспех зазубривший аксиомы?

Это просто — расточать слова,

Скромная и мелкая заслуга.

Голая теория мертва.

С практикой они найдут друг друга.

Реализм развеивает в прах

Все теоретические байки.

Как слабы в практических делах

Лосные, трибунные всезнайки.

Я много книжек прочитал,

Ещё от жизни не устал,

Но многое постичь мне не дано.

Ведут нас властные умы

И обнажают бездну тьмы,

Политики безжалостное дно.

Да, мы наивны и просты,

В душе — скромнейшие мечты.

Романтики и рыцари труда.

Элиты спесь и торжество,

Для нас не значат ничего.

Не плюйте людям в душу, господа.

Как льстиво рвётся к властному рулю

Толпа господ влиятельных, сиятельных.

О, как я откровенно не люблю

Интриги лизозадистой пошлятины.

Я слишком прям и не по мне

Фальшь рассуждений лживых, тонких.

Наворотили дел в стране

Властолюбивые подонки

Итоги — как холодный душ:

Людей безрадостные стоны.

По злой вине, ушедших душ,

Без всех натяжек — миллионы.

Разлили русофобский яд –

— Отраву юных поколений

Пытались тридцать лет подряд

Страну поставить на колени.

Да, роковые времена,

Неоднозначная эпоха.

Но — чудо — выжила страна,

Что для начала и неплохо.

А дальше — будет нелегко,

Не без отчаянных метаний.

Но цель — безмерно высоко

И стоит наших испытаний.

Чиновники не чтут людских желаний.

У управляющей элиты — колея.

Народ запудрен множеством посланий

И замер, в ожидании вранья.

Очередь ларёчная сверхзлобна

И хитра, как чадо сатаны.

Давкам горбачевских лет подобна –

— Временам гниения страны.

Да, торговля фсиновская — тема,

С самых ранний сталинских времён.

Тухлая, отжившая система,

Без серьёзных личностей, имён

Главный принцип: больше угнетений.

Но со злобой не творят добро.

Здравого ума нет даже тени,

Правит бал наглейшее мурло.

Много поколений осужденных

Попривыкли к хаосу тупья.

К их порядкам, кем-то утверждённым,

К их законам гнёта — бытия.

Восторг, но глубоко в груди

Тревожно людям, не впервые:

Что ждёт Россию впереди,

Триумф, иль страсти роковые?

Коварство, вой со всех сторон.

Удар мы держим стойко, гордо.

И невелик пока урон.

Изрядно биты вражьи морды.

Извне угрозы всё страшней,

Но наша власть змеино-гибка.

Что не мешает делать ей,

На каждый шаг по две ошибки.

Фронт оглушительно гремит,

Идём путём кроваво-сложным.

А вдруг закончится лимит

На промахи чинов вельможных?

То — бич и вековой курьёз:

На пьедестал — чиноуродов.

Скажи, правительство, всерьёз

И не юли перед народом.

Важнее правда, господа,

Чем мифо-цели голубые.

Коль вместе, честно, вот тогда

Нам по плечу дела любые.

Есть плюс от власти гнидо-либералов:

Мы научились думать головой.

А вот элита чуточку отстала,

Её корежит кризис смысловой.

Да сколько бы тусовки не форсили,

Вынашивая сказочные планы,

Готов служить, единственно — России,

Не партиям, не личностям, не кланам.

Я чего-то искал, ненавидя скандальность.

Громоздил в одиночестве планы-мечты.

Плод фантазий моих разбивала реальность,

Злая жизнь и болото людской темноты.

Я не сломлен ещё тягомотиной быта.

Пусть немного устал, но как прежде — боец.

Ничего из прошедшего мной не забыто,

Как учитель шутил: ты — мечтатель — малец.

И сенные стога, давних лет бездорожье,

Немудренные нравы, людей простота.

Первовспышки любви, когда девушку, с дрожью,

В нетерпении ждал у речного моста.

Я, пожалуй, чудак, но о том не жалею

И прошедшему, вслед помашу я рукой.

В жизни, к счастью, не стал ни подлее, ни злее

И мне рано ещё на Великий покой.

Состарился, но зорко моё око.

Читаю то, что ближе мне и проще:

Есенина, Твардовского и Блока.

Стихи, феноменальные по мощи.

Кончились былые времена.

В жизни будь уверен и спокоен.

Осуши бокал-другой вина,

Лишь за тех, кто этого достоин.

Под ногами тонких льдинок хруст,

Власть зимы теперь неудержима.

На меня навеивает грусть

Вид вовсю порхающих снежинок.

Снегом запорошенная даль

Вот снегирь пестрит раскраской, модник.

Дед Мороз, седая борода,

Устремился в путь предновогодний.

Слушаю хрустальный перезвон

Веточек берёз обледенелых

И слепит молочно-белый тон,

С холодка подрагивает тело.

Мал денёк макушки декабря.

Год иной приблизился к порогу.

Я живу и, думаю, не зря

Выбрал нестандартную дорогу.

Состарились, больны, хромы,

Не гонимся за чудесами,

А ведь когда-то же и мы

Парили вровень с небесами.

Потух тщеславия огонь

И зыбок мир, и тело бренно.

В рядах малоподвижных сонь,

Сидящих чинно и смиренно,

Не углядеть тех крикунов,

С распахнутой душой буянов.

Вувядших лицах горюнов

Нет дерзости шальной и пьяной.

С которой яростно и зло

Неслись вперёд, почти свирепо.

Утихли, времечко прошло.

Так странно, грустно и нелепо

Взирать на прошлые дела,

На слабость злиться в прошлом теле.

А жизнь стремительно прошла,

Ничтожно мало мы успели.

31.12.2022 г.

За оврагом, лугом бездорожным,

Парочки бродили меж цветов.

И скрывали пары ненадежно

Занавески ивовых кустов.

Стал я привередливым и старым.

Горько ощущение моё:

— Сельских пар почти совсем не стало,

А деревни прежней — нет её.

После судьболомного угара,

Я надеюсь: оживёт страна.

А деревня? Если будут пары,

Может быть, воскреснет и она.

Уж год пролетел. Дела!

И, всё-таки, мы — скала

Так будем оптимистичны

У праздничного стола.

Я с высоты преклонных лет,

Скажу одну из мыслей дельных:

— Хранить способен лишь поэт

Сверхчувств буянных беспредельность.

Он копит их за днями дни,

Лишь взрыва творческого ради.

Но, вскоре выплеснут они

Рядами строк в большой тетради.

В контакте с Родиной прямом,

Я цепко бдю за новостями.

Живу рассудистым умом

И не заболтанный властями.

Пустячным знанием делиться

Готов, поскольку жил в селе:

Соловушка в кустах селится,

А трясогузка — на земле.

Но вот чудна полит-природа

И не пойму я одного:

— А почему вожди народа

Не селятся среди него?

Эстрада поразительной халтуры

Отталкивает зрителей сама.

Блистают полуголенькие дуры,

С надутыми губами, без ума.

Тем, кто выжил в шакальей пасти,

Есть что вспомнить, погоревать.

Мы-то знаем, как могут власти

Ошибаться и предавать.

Да, наверное, было надо

Стойко выдержать беды те

И покорно-тупое стадо

Получило иммунитет.

От восторженности бездумной

Не найдётся, теперь, следа.

Стал народ осторожно-умным.

Научили нас господа.

Эстрадный мир — исчадие обмана.

Там все мечты о долларах и евро.

Посредственные песенки «Шамана»

Настырно выдаются за шедевры.

Проверяющий, вроде клеща,

Всё вынюхивал, что-то ища.

Окаянна, фальшива, натужна

Непрестижная ФСИНская служба.

Дни промчались, ну и пусть я

Выбился из колеи.

В Подмосковном захолустье

Годы лучшие прошли.

Буйство развесёлых будней

Мне напомнит старина.

А сейчас вокруг безлюдье,

Грусть, унылость, тишина.

Фон печальный, нездоровый:

Уничтожены леса.

Где те кони и коровы?

Где девичьи голоса?

Сколько сил, людского пота…

Но во власть проник додон.

Наглумились обормоты

Да сбежали за кордон

Тут война на Украине,

Тяжко матушке-земле.

Кто страну накормит ныне,

Коль разруха на селе?

Видя, как я недоволен,

Мне жена моя, любя:

Успокойся старый воин,

Обойдутся без тебя.

Я урождения такого,

Передо мной всегда дилемма:

Воспеть лирично местечковость,

Или глобальные проблемы

И язвы вытащить наружу.

Пожалуй, предпочту второе.

Не всхлипнуть над большою лужей,

А высмеять псевдогероев.

Политика. Слова, слова…

На сонм вопросов нет ответа.

А правда жизни такова,

Что хуже всякого навета.

Пока народ доверчив, нищ,

Излишне добр и, следственно,

Над ним любой заморский прыщ

Глумиться соответственно.

Былые помним времена:

Бесчинство крыс и горы вшей.

Едва избавилась страна

От гаденьких заморышей.

Времена изысканно-глумливы.

Тема проступает — «благодать»:

Родину, за пару банок пива,

Да ещё не лучшего, продать.

Во власти много яркого ума,

Но в ней цветут коррупция и косность.

А жизнь не дремлет, задаёт сама

Сверхостросоциальные вопросы.

Твёрдо двигаясь к выбранной цели,

Будь спокоен, к советам не глух.

Пока мысли твои не созрели,

Не спеши их высказывать вслух.

Вспоминается о хорошем,

Нитью жизнт, в уме, скользя.

Только глупо скулить о прошлом –

— Прежней славой прожить нельзя.

Как не вычурны стали позы,

Увядает былой кумир.

Не подвигнет бездарный лозунг

На дела, что меняют мир.

Стал всучать идиото-ржанье

Каждый третий ТВ канал

«Мыльных опер», без содержанья

Сверхдебильные сериалы.

Понимая интуитивно,

Что цена их делишкам — грош,

Навязали ситуативно

Чужестранную чужеложь.

Отступали со всем старанием,

Причитая, порой — блажа.

Доползли до опасной грани,

До предельного рубежа.

Веры нет подсадным баранам,

Иллюзорную мысль не грей.

Мир отечества выше рангом

Государственных упырей.

Украинское небо — гарно.

Вместе мы со скалой скала.

Почемуж она так бездарно

Память вечности предала?

Морок сам по себе не сгинет

Братский морок — вдвойне больней.

Значит биться на Украине

До горячих победных дней.

Внимаем новостям в пол уха,

Война, да видно не урок.

А на экранах — развлекуха

И пустота газетных строк.

Народ задаёт за вопросом вопрос

На острые, жгучие темы,

А пустобрехливость газетных полос

Затреплет любую проблему.

Уж больше столетия, что за напасть,

Подтявкнуть, скульнуть из-под лавки?

Какая вы, к чёрту, четвёртая власть?

Вы — платные мелкие шавки.

Быт наш скромен, даже скуден,

Морщим лоб и хмурим брови.

Бюрократия — паскуда,

Сколько ж ты попила крови!

В кабинетах — чинонелюдь.

Страшен не тиран с сатрапом,

А сатрапистая челядь,

С воровски-блатным нахрапом.

Со времён почти былинских,

Лишь своих хотелок ради,

Крысоклоп, с размахом свиским,

Жрёт, вредит и нагло гадит.

Мысль надо холить и лелеять,

Полировать её всегда.

И пусть она, как в мавзолее

Лежит, не принося вреда.

Юмор

Что-то мне некачественно спится.

Старость незаметно подошла.

Видимо не стоит торопиться

Завершать рутинные дела.

Наплюю на зов мечты желанной,

То — удел карьеристых персон.

И тогда вернётся долгожданный

Полноценный, качественный сон.

Юмор

Мысль возникла — благодать,

Независимо от века,

Обувь не должна страдать

От страданий человека.

Равнодушен к людскому горю,

ФСИН вещает из недр мрака:

Честь барака нельзя позорить!

А какая честь у барака?

К холодному камню прильну головой

Горячей и думами полной.

Пусть тяжко порой, не скули и не вой,

То переменные волны.

Накроет, поднимет и вновь захлестнёт,

Внушая мне ужас овечий.

Чихну на лукавый, придирчивый гнёт,

Я сам-то души человечьей.

Из душ философских кафтан не скрою,

В мечте не укроюсь миражной.

Зато от ударов судьбы устою,

Что, в принципе, более важно.

Вчера наш кот поймал мыша.

Жирна добыча, хороша.

А был бы он как тигр здоровый,

То изловил бы и корову.

В исторических интервалах

Чаще правят расчёт и ложь.

Светлых ликов постыдно мало,

Интриганская серость — сплошь.

Каждый дятел свою эпоху

Славословит, и каждый враль.

Но когда жил народ неплохо?

Непонятно, коль глянешь вдаль.

Мелко-глупая безграничность,

Свары, войны, элит грызня.

Что ни личность — гнилая личность,

Не деяния, а возня.

Возле трона снуют подлизы,

Высшей подлости господа.

Косность, наглость, людская низость –

— Удивительная среда.

Каждым новым властям, в угоду,

Лизоблюдский напишут труд

Лжеисторики мутят воду,

А учебники льстиво врут

Я от дум становлюсь всё злее.

Есть же гении вне времён:

Пушкин, Эйлер и Менделеев,

Королёв… да не счесть имён.

Да, доходно необычайно

Выставлять напоказ гнильё,

Славословить людей случайных,

Только время возьмёт своё.

И любой панегирик нудный

Сочинённый за деньги, страх,

Ради славы сиюминутной,

Рассыпается в тленный прах.

В потоке белых, чёрных, красных дней

Я мысль храню, она весьма наглиста:

Трудяга в сотню тысяч раз важней

Прикрытого дипломом афериста.

… Из прошлого непечатного

Говорил мне редактор Слава:

— Что мне критика? Всё старо.

Когда Родину будем славить?

(в смысле гнидо-политбюро)

Как ответить рабу системы?

Его жизнь — лишь услуго-дни.

На поверхности чудо-темы,

Да касаться нельзя, ни-ни.

Указал Горбачев дорогу,

Гласность партия нам дала…

Слов хороших уж больно много,

Но паршивы (увы!) дела.

Май 1988 г.

У меня есть дружок Серёжа.

Он пророчит, почти грозя:

— Кто штаны надевает лёжа,

Тому власть доверять нельзя.

Власть сатрапов придушили

Именем людей труда,

Чтобы Нерчински и Шилки

Растворились навсегда.

Серп и молот, алость флага

Славь и словом душу грей…

Только с каторгой ГУЛАГа

Не сравнится гнёт царей.

Вдаль мечты, прищурив глазки,

Нас картавый гнал пастух.

Мол, ТЕПЕРЬ-ТО БЕЗ ОПАСКИ

Мысль высказывайте вслух.

На крутейшем повороте

Рви хозяев — упырьков,

Но не вздумай вякнуть против

Коммуняк — большевиков.

Суть полит-афер плохая:

В адрес прежней власти — стёб.

Каждый новый яро хает

Предыдущих недотёп.

Челядь рвётся порицать их

За наличие вериг.

Век коварный, век двадцатый

Соткан из сплошных интриг.

Прогнила душа чиновья,

Смрадны и деянья те:

Сколько мерзких славословий

Посвятили пустоте.

Может кто и гениален,

Но не факт, что он не вор.

Человек не идеален,

Нужен тщательный отбор.

Повторю, на всякий случай

Мысль, что спать мне не даёт:

Пусть история не учит,

Но зато как больно бьёт.

Я в кабинет, как в лежбище гадюк,

Там, за столом, увидел идиота.

Любой бюракратический индюк,

То птица невеликого полёта.

В колонии прёт наглость напролом.

Тут редко можно встретить дипломата.

Режимник с перекошенным хайлом

Орал на невменяемого матом.

А тот стоял загадочный, как маг,

С улыбкой лёгкой, взглядом изумрудным

И кто из этой пары был дурак,

Вопрос весьма серьёзный, даже — трудный.

Я сижу в раздумьях очень странных:

Жизнь невероятно коротка.

Миг счастливой юности туманной,

Миг — и превратился в старика.

А тогда казалось — будут вечны

Радость, грусть, деяния, борьба.

Скромен век обычный, человечий,

Плюс своя у каждого судьба.

Память — вот реальная отрада,

Что со мной повсюду и всегда

Пусть не ждёт геройская награда

За взахлёб прожитые года.

Да, чудно, как было и как стало.

Изменились люди и страна.

В том пути штормило и болтало,

Но пришли другие времена.

Тишины не жду — такие годы,

Лишь бы целой Родина была.

Морок пал на страны и народы,

Странные и чёрные дела.

В жизни всё встречается бурливой:

Кровь, война, надежды и мечты.

Может быть война и справедливой,

Только в ней ни капли доброты.

Не сдержу раздумчивого вздоха:

Так порой не хочется стареть.

Снова переломная эпоха.

Мне прожить подольше и узреть.

14 февраля 2023 г.

Он вспыхнул и промчался мимо

Жестоко опалив меня.

И так болит невыносимо

Ожёг любовного огня.

Юмор

Заточка Сергея тонка и остра,

Прошла и закалку, и ковку.

Способна отправиться в область ребра,

Но чаще ей чистят морковку.

Поэты, да не из последних,

Творили дифирамбы, но,

Как много строк великолепных

Ничтожествам посвящено.

Чтож, лесть подсасывает вымя

Хозяев жизни. Вот дела…

Но друг-поэт, дороже имя,

Чем крохи с барского стола.

Проводы Аркадия

Мне выпал в жизни редкий случай,

Дружить с Аркадием года.

Всегда ты был одним из лучших,

Так оставайся им всегда.

В огромный мир откройтесь двери,

Исчезни жизненная муть.

Тебя проводим (я уверен)

В далёкий и счастливый путь.

Потратил нервов в «зоне» несусветно,

Плюс времени и сил на дураков.

И два мешка бумаги туалетной,

Да сорок пар изорванных носков.

Я веду прилежный образ жизни,

То есть, по возможности, лежу.

Помогаю мысленно отчизне

И семье, конечно, не врежу.

Что посмурнела, Родина?

Ты поделись, скажи.

Видно, ещё не пройдены

Главные рубежи.

Пушки, да не салютные,

Снова гремят — война.

Время кроваво-лютое.

Чьи, недосмотр, вина?

Мелко элита плавала,

Застя глаза деньгой.

Сплошь тупота лукавая,

В деле — ни в зуб ногой.

Ради бумажек крашенных

Сколь развелось воров…

Из-за властей безбашенных

Реками льётся кровь.

Ваша вина — правители,

Наша — совсем мала.

Что, вы совсем не видели,

Как у хохлов дела?

Мы-то в себе уверены:

Родине жить и быть,

Но либералы — мерины,

Им не дано любить.

Меринам рай — Британия,

Или Европ трухля

Жизнь барчуков — метания,

Глупые кренделя.

Сдулись чужеугодники,

Драпает прочь бомонд.

А простота (не модники)

Молча идёт на фронт.

С чистой, святою верою,

В дантевый ад кругов,

С каверзной нью-бандерою

И сокрушит врагов.

Пусть на Мальдивах празднует

Что-то привластный глист.

Люди простые — разные,

Но почестней элит.

Бреднями не задурены,

Чушью эрзац-идей.

Что же ты власть нахмуренно

Щуришься на людей?

Им — маета окопная,

Ужас, увечье ран.

А пустоту европную

Дерзко встряхнуть пора.

Чтобы их дурь спесивая

Спряталась в глубину.

Мы-то реально сильные

И не сдадим страну.

Подпевателей жизнь уродлива.

Вместо пламенного стиха,

Получается угодливая

Славословная чепуха.

Брюссель и Вашингтон скопили яда.

Двуличие и всяческая гнусь.

Огонь всепожирающего ада

Пытаются распространить на Русь.

Напрасный труд — их ставка будет бита.

Россию кто-то свыше охранил.

Пусть прогнила безродная элита,

Но, к счастью, наш народ ещё не гнил.

Казённые лжепафосные речи

Никак не подвигают на дела.

Власть — не юли, а обопрись на плечи.

Народ — несокрушимая скала.

Страшна война, ещё страшней — бесцельность,

Бездушие, хорунжистость и ложь.

Страдать за дело — разговор отдельный,

За деньги гибнуть — разговор отлож.

Верхушки НАТО крокодило-слёзность…

Нас не смутит хамелеон-кретин.

Уж если в бой — народ сама серьёзность.

Страну, любой ценою защитим.

Из кожи лезет укропропаганда,

Травя на нас обманутых рогуль.

Не устоит бандеровская банда

Нам хватит танков, самолётов, пуль…

Лукавейшие трюки атистизма,

Что НАТО, что с днепровских берегов,

Ничуть не истребят патриотизма.

А с ним раздавим каверзных врагов.

Настал последний день зимы.

Идут бои на Украине.

С которой мы воюем ныне,

Чтоб вытащить её из тьмы.

28.02.2023 г.

Жизнь зека и убога и печальненька,

Над ней надзор воинствующих жлобств.

По дурости ничтожного начальника

Лишается он бытовых удобств.

Идеалы в душе храня,

Я не стану писать панегирика

А ещё нелегка для меня

Опалённая жизнью лирика.

Жизни тяжкая борозда

Вдруг упёрлась в тупик кирпичный.

Я поэт? Ну, пожалуй, — да,

Своенравный и нетипичный.

В нашей жизни всё странно мне:

Расплодились, как мошки, ВУЗы,

Но поэзии нет в стране.

Где-то, спьяну, плутают музы.

Жду: очнётся крылатый конь,

А от звонких копыт Пегаса

Вспыхнет творческих душ огонь

И поэзия экстра-класса.

Не выбирал для бурной жизни время я.

Оно меня не выбирало тоже.

Зачем мне государственная премия?

Внимание читателей — дороже.

Кому-то кофе бодрость придаёт,

Кого-то в марь дремотную бросает, -

Сказал Серёга, шевельнув усами

И выпил литр водки — идиот.

Кто-то злобным зверем с рыком бродит в клетке,

Кто поёт библейские псалмы…

Кафельная плитка, красочной расцветки,

Вовсе не смягчает гнёт тюрьмы.

Компания, унылая беседа.

Я слушал, ел, качая головой.

И завалился спать после обеда

Плюя на кризис общемировой.

Я шахматных баталий не фанат.

Уселись за доску «Медведь» с «Нитратом».

Один — ершист, другой не дипломат

Закончилась игра похабным матом.

Сквозняк в столовой странен и постыл,

Но наполняет воздух ароматом.

А если ты наелся и простыл,

Припоминай его отборным матом.

Пустым самозначением пугая,

Фонтаном бьют дешевые понты.

И возлагает, аж изнемогая,

«Юнармия» казенные цветы.

Отчёт кипит, а планы грандиозны:

Парады, шоу, квесты, КВН…

Проект, до неприличий, одиозен,

Не допускает резких перемен.

А жизнь несёт угар деньков горячих

И требует героев — вынь, положь.

Несовместимы игруны телячьи

С патриотизмом, как и фальшь и ложь.

Нам воинов растить — не служек рабских.

В их силе так нуждается страна.

Вот в этом суть, а суть проектов бабских

Двулична лицемерна и вредна.

Не всё так гладко в современной школе

И безыдейный тренд царит пока.

Бывает так, что истина глаголет

Устами пропитого дурака.

Юмор

Каждый повар ценит труд

И ворует крохами.

Но известен первый плут –

— Суповик гороховый.

Зеленскому

Я бы не скал о нём ни слова но,

Так горьки шутовские «подарки» …

Ох уж эти правящие клоуны,

Коим место в нарко-зоопарке.

Коварный вирус шествует по свету,

Волненья, катаклизмы, геноцид.

У нас, как будто, голода и нету,

Но честности — реальный дефицит.

И ставят персональные задачи

Чинуши-неумехи, сгоряча

Переживая наши неудачи,

Бессильно злюсь, от ярости рыча.

Гремят бои свирепейшие ныне,

А что же раньше мудро-псевдо-знать

О каверзных делах на Украине

Не думала и не желала знать?

Речей трибунных словеса пустые…

А где же архиважные дела?

Чинуш теля здоровьем налитые,

На фронте — бездыханные тела.

Пока «Элита» нежиться в кроватках,

Народ горбит в три смены день и ночь.

Специалистов явная нехватка

Всё, как в былое времечко: точь-в-точь.

Школе нынешней мало почёта:

Научи, ознакомь, окультурь.

Горы фальши и псевдоотчетов,

Плюс бабья безграничная дурь.

Рвутся в бой выковыривать мразь.

День за днём, за атакой — атака.

Но вокруг — непролазная грязь,

Как по-местному бают: муляка.

Эй, правительство, не тормози!

Не щади бывших родичей в драке.

Не заляпайся в гадкой грязи,

В политической, топкой муляке.

Кричат: «Война несправедлива!

России голоса ни-ни!»

Куда ж рвётесь, сброд крикливый?

Назад — в правленье ЕБНи

Учили физики — гиганты,

Я помню с детства тот вопрос:

Всё в мире состоит из квантов

Энергии мельчайших доз.

Встают вопросы, как Атланты,

Среди духовной нищеты:

А ну как есть другие кванты,

Холуйства, веры, доброты?

Большой талант, умом изнемогая,

Потенциал использует до дна.

А клон литературных попугаев

И на халтуре проживёт сполна.

Умеют лукавцы пригнуться, припасть

И каяться слезоточиво.

Меня ж закалила Советская власть

Удары держать научила.

От партии страдали как от моли мы,

Ну, как от сорняков страдает нива.

Я помню, как нас всех окомсомолили

В горкоме, беспардонно и лениво.

Когда пути измен уж были пройдены,

А люди растерялись, как телята,

Они скорее всех продали Родину,

Шустрящие вожди-комсомолята.

Задача вполне вам по силам.

Взывают народы страны:

Спасите, спасите Россию!

Её молодые сыны.

Не идёт строка, её не мучь же,

Отложи, как старые штаны.

Время подойдёт — напишешь лучше

О страдальцах и страданиях весны.

Проходят ли месяцы, годы ли,

Тупая кретино-картина:

Колонию топчем до одури

Своей и охранников ФСИНа.

Всё стало фальшиво настрожено,

Растеряны местные власти:

— Война чай! Они осторожненько

Внушают нам страхи и страсти:

— Пойдёте на фронт до единого!

А сами немеют от страха,

Чтоб их чаша горькая минула.

Охраннички, мать вашу…, ряхи.

Мы, правда, способны на многое,

Родину чтим бескорыстно,

Не за подачки убогие,

А в области высшего смысла.

Правоохранной службы виражи

И Лысая гора судебной фальши,

Что рухнет от переизбытка лжи.

А что же дальше, дальше, дальше, дальше?

В редакциях народ чванливо-шалый,

Привыкший к запретительным щелчкам.

И чуточку нахальства не мешало б

К таланту, неким робким новичкам.

С отчаянья — хоть в омут с головой,

Но нету глубины, все вижу мель я.

Хоть плачь, хоть смейся, хочешь — волком вой.

Так тяжело с проклятого похмелья.

Не заплутавшись в горотьбе едва,

Крикливо и с набором фраз дешевых,

Как глупо истерит Скабеева,

В своём незабываемом ток-шоу.

На Западе шесть гендеров уже,

Повержены герои и кумиры.

Мы пили водку с пивом в гараже

И думали: чем нам ответить миру.

Стал чернокожим их Д’Артаньян,

Христос, на сцене, превратился в бабу.

Ответить, чем на каверзный изъян?

А надо так, чтоб хлёстко и неслабо.

Серёга предложил: «Вот ход конём!

Всучить им маму Римскую пора бы.

Давайте мы католикам ввернём

Маманю суперстар — вагину в сабо.

Ну, обувь, жезл и радужный флажок,

А больше ей не надо атрибутов.

Чтоб Запад, своей дурью, ярче жёг.

Она же — пусть раздета, но обута.

Кто-то считает залогом здоровья

Пить молоко, есть масло коровье.

Вася Полянский, лелея бородку,

Пьёт исключительно русскую водку.

Надпись на совместной фотографии.

Я постараюсь короче:

— В памяти цепкой храни

Странные плавские ночи,

Долгие плавские дни.

Очередная весна.

Долог день, теплынь шальная,

Мир воспрянул ото сна.

Вот пришла очередная

Настоящая весна.

Зеленеет, скоро лето.

Эх земляне-земляки,

Для влюблённых и поэтов,

Это лучшие деньки

Но опасная тревога

В наших жителях видна:

— А куда ведёт дорога

И когда пройдёт война?

Ох свежи утрами росы,

Мало веры и словам.

На подобные вопросы

Вряд ли кто ответит вам.

Жизнь, война, проблемы, дети,

Зелень, старость, седина…

Тем не менее на свете,

Снова царствует весна.

Примечания

1

Запрещенная в России террористическая организация

(обратно)

Оглавление

  • На расставание с Русланом Рахмановым
  • Перевертышам
  • Юмор
  • Юмор
  • Юмор
  • Гималаи
  • Жене
  • Кучаку
  • Юмор
  • Юмор
  • Юмор
  • Юмор
  • Юмор
  • Юмор
  • Юмор
  • Юмор
  • Юмор
  • Укрожурналисту Гордону
  • Из прошлого непечатного
  • Украине
  • Юмор
  • Юмор
  • Пятница, тринадцатое число
  • Юмор
  • Зеленскому
  • Юмор
  • Юмор
  • Кучаку
  • Смерть русофоба
  • Юмор
  • Юмор
  • Юмор
  • Юмор
  • Из прошлого
  • Нацикам
  • Юмор
  • Мише Сиротину, отсидевшему 17 лет и 9 месяцев
  • Даше Дугиной, дочери и соратнице философа Александра Дугина
  • Юмор
  • О наркомане
  • Журналистам
  • Из стихотворений прошлых лет
  • О счастье
  • Кубок мира по футболу 2022 г
  • Юмор
  • Юмор
  • … Из прошлого непечатного
  • Юмор
  • Проводы Аркадия
  • Юмор
  • Зеленскому
  • *** Примечания ***