Литературный меридиан 64 (02) 2013 [Журнал «Литературный меридиан»] (pdf) читать постранично, страница - 4

оставляю сыну с правой стороны,

6

КРИТИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ

где всегда открыты клапаны сердец. Не был в жизни сытым? Выжил? Молодец!..» Потом можно, конечно, узнать, что будет с левой стороны. Но и тогда
несколько затруднительно представить, как именно в половине зимней кутерьмы с правой стороны открыты клапаны сердец. А что можно понять
на преисподней в этот или в какой угодно другой
день – вообще за её (преисподней) пределами, видимо, никому уяснить не по силам. И: «А я всю жизнь
прожил простым в невероятной сложности, и улетал, как тёплый дым, за грани невозможности…»
И: «Уходит пара друг от друга. И – гаснет нужный
им фитиль». И: «Выйду во двор, а звёзды там, над
карнизом дома, мне говорят, что поздно я подошёл
к истоме». И – напоследок: «…милой на бумажке изложусь приветом…»
Наконец, произведение в целом. Оно опубликовано в 2010 г. в альманахе «Живое облако» – 19
(стр. 312–313).
***
Я подарил
любимой
утром
Пук цветов.
И голова ее
пропеллером
вскружилась,
Я этот пук
всю жизнь дарить готов,
Чтобы она в мои старания
влюбилась.
Я пук цветов
в лугах весенних собирал.
В сгущеньях запаха
любой цветок приятен.
Я даже руки о пыльцу
не замарал.
Я не пугаюсь после пука
всяких пятен…
Не поможете ли с высоты своего поэтического мастерства и уникального редакторского опыта определить жанр? Должно быть, поэт задумывал стихотворение как лирическое. А получилось так, что
и пародию писать не надо. Если автор «пука» не услышал сам себя, если этого «пука» не почувствовал редактор, разговор с ними о поэзии лично мне представляется бесполезным. Однако это замечательное
произведение в ряду прочих анализируемых шедевров – далеко не самое худшее. Оно даже выделяется
некоторой технической завершённостью и определённой внятностью мысли. А дальше, как говорится,
ехать уже некуда.
Для читателей, не знакомых с творчеством цитируемых авторов, скажем: мы только ковшечком зачерпнули из колодца, у которого не видно дна. И признаемся: в этот колодец нельзя глядеть без сердечного
волнения. В мутной, почти непроглядной его глубине угадывается настоящая человеческая драма.

# 2(64)–2013

«Проснулся рано, На душе – осадок от дня прошедшего, от боли увяданья. Я – тень ушедшего, и нет ко мне
вниманья». «Меньшой мой сын сказал: “К отцу не поеду. Лучше ногу сломаю…“» Лирический герой вновь
и вновь «Уходит в новые страданья, встряхнуть которые могли совсем забытые свиданья на единении
земли». И мучительно ищет выхода: «Но будет! Новый день настанет! Уйди, депрессия моя! Не позабудет. Не обманут непроходимые края». Но победа
даётся трудно: «Не верю в искусство, не жду благ совсем. Есть добрые чувства, но я глух и нем». «… и конверты старых писем не рождают чувство мыслить».
Поэт понимает, какие великие беды караулят его впереди: «Не можешь жить притихшей и Господней.
Хмельные чувства бродят по душе. Предстану я когда-то в преисподней в совсем пленённом телом нагише». Однако ещё не всё потеряно: «Я прогоню плохие
мысли, как с грядки курицу весной. Заботы плешь мою
прогрызли, как музыканта волчий вой». «Не буду думать о вчерашнем. Не возвратить прошедший день.
Хочу, чтоб слабо в настоящем сжимал мечты судьбы ремень, чтоб не устала вновь кукушка, как в барабан, года швырять, а жизнь, как добрая подружка, могла меня всегда понять…» «От чёрной грусти
и от слабости пойду, куплю гормоны радости, и понесу себя туда, где были юные года».
Вам не кажется, что это пародийно? Мне – кажется. И к смыслу пробиться почти невозможно. Но согласен: вызывает неподдельное сочувствие автору.
Это стремление вызвать сочувствие, даже жалость
к себе – явление, весьма распространённое в литературной и окололитературной среде. Возможно,
оно питается желанием обрести известность и славу. Не исключено, вырастает из не всегда осознанного творческим человеком чувства неуверенности
в себе. В любом случае, если оно и приносит писателю какую-то пользу, то польза эта – временная. Может быть, именно сочувствие когда-то заставило
председателя Приморского отделения СРП Галину
Якунину написать Вам, Николай Николаевич, такие слова: «Талантливый автор многих замечательных книг поэзии и прозы, Вы проявили себя, как незаурядный организатор и общественный деятель»?
Очень хочу ошибиться, но мне думается, что Вы зря
поверили в своё величие, в свою непогрешимость
и неприкасаемость. Основания сохранять критическое отношение к себе, совершенно необходимое для
творческого роста, у поэта и редактора Морозова
всегда были. Ещё в 1990 году главный реактор Дальиздата Ф. Ф. Чайчевский писал поэту Морозову: «После ознакомления с Вашей рукописью “Не ищите виновных в России” вынуждены, к сожалению, сделать
заключение, что принять к изданию её не представляется возможным из-за низкого идейно-художественного уровня многих представленных Вами стихотворений». А какую оценку в 1998 году получил
редактор Морозов от