… по прозвищу Кобра [Михаил Востриков] (fb2) читать онлайн

… по прозвищу Кобра

Глава 1. Незваные гости

Дубовая дверь тихонько скрипит и в мою комнату без стука входит мама Ани https://author.today/reader/284234/2578880

Мама Ани всегда так входит в мою комнату, без стука… Она, конечно, всех нас любит, но считает своей безраздельной собственностью, поэтому, какой стук в комнату к собственному младшему сыну? Правильно, никакого…. Пока, по крайней мере. «Вот вырастешь, выучишься, станешь таким же большим и сильным, как твой старший брат Эжен, уже тогда… может быть» — видимо, так думает мама Ани.

— Экола, соня, ты, садовая, давай уже, просыпайся, — входит в моё сознание ласковый, но настойчивый голос мамы Ани, — Одевайся и приходи к нам, все уже ждут. Да, да, ты уже большой, тебе 14 лет, и по закону ты обязан принимать участие в обсуждении всех важных семейных дел рода https://author.today/reader/284234/2579376

Я лежу на своей кровати под одной лёгкой простынёй. Окно в комнате отрыто, жарко… За окном, на подоконнике слышна бестолковая возня, топотня и чириканье. Это я бросил туда хлебные крошки с обеденного стола. Издалека слышу негромкое мерное постукивание. Я знаю этот звук. Это вертикальное водяное колесо на проточной плотине пруда, которое крутит длинное бревно с ремнями приводов различных механизмов на нашей алхимической фабрике. Раньше, пока не сделали водяное колесо, это делала четвёрка гигантских геррских четырёхрогих буйволов, мерно ходивших по кругу, друг за другом, и поворачивая огромное горизонтальное колесо, которое крутило бревно с приводами. Под этот мерный стук я и прикорнул после обеда. Чего же за это сразу «соней» обзываться?

А до обеда мы всей семьёй работали в саду, опрыскивали яблони, собирали падалицы, пололи огородные грядки, удобряли приствольные круги. Обычная домашняя работа. Можно было бы пригласить садовника, но мы любим так, чтобы вместе, всей семьей. Конечно, когда есть возможность и все дома. Сегодня выходной, все дома и такая возможность есть. Все друг друга стебают и все над всеми хохочут. Мой старший брат Эжен отпустил бородку и теперь считает себя неотразимым! https://author.today/reader/284234/2579259 Ох-х, и досталось же ему… В общем, весело провели время.

— Экола, сынок, ты выполнил задание на лето по математике, или опять… «…у меня каникулы и до осени меня не трогать»⁈ И что, твоя рука? — спрашивает мама Ани.

— Да, мам, всё выполнил, рука заживает и уже не болит — киваю я на раскрытую тетрадь, лежащую на столе и демонстрирую перебинтованную руку. Ещё неделю назад я случайно, но довольно сильно прижёг себе внешнюю сторону запястья левой руки, когда вытаскивал из костра печёную картошку, приготовленную по рецепту моего деда Сима «когда я был молодым…». Ничего страшного с моей рукою не случилось, но мама Ани кудахтала до тех пор, пока руку мне не посмотрел и не подлечил мой отец Мих. https://author.today/reader/284234/2579303 Он «золотой» маг, лечить умеет…

— Хорошо. Тогда, давай, вставай, сейчас вместе быстренько уберём твою комнату и спустимся к нашим… заодно и поужинаем.

— Ну, если я уже большой, может ты, мам, уже будешь стучаться, когда входишь в мою комнату? — бурчу я, скидывая ноги с кровати и быстро напяливая на себя тонкий нитяной свитер и свободные штаны из конопляного холста. Ну, какие летом брюки…

— Че-е-го⁈ Стучаться⁈ — мамин голос не предвещает ничего хорошего.

— Иду, иду, уже! — я всовываю ноги в удобные мягкие башмаки из хорошо выделанной козловой кожи. Ходить в таких, одно удовольствие. Это не твёрдые форменные колодки столичных школяров, которые, когда идут строем, копытами стучат на весь квартал, как стадо бычков.

По летнему времени, мама Ани в длинном домашнем платье с открытыми плечами и большим декольте. Моему отцу Миху это платье о-очень нравится. Вообще, повезло моему отцу Миху с женой, а мне с матерью. Умница, красавица, отличная хозяйка. На ней весь дом. При этом, она родила и вырастила двоих сыновей.

Мама Ани берёт веник, а я подхожу к столу, закрываю исписанную математическими формулами тетрадь и на главной странице про себя читаю имя того, кому она когда-то принадлежала.

— Экола Бести, ученик 1-го класса «Алхимической школы великокняжеского Учёного Двора в Мане», — н-да, как это не удивительно, но теперь меня зовут именно так.

А ведь, буквально, неделю назад меня звали Антон Максимович Архипов, 62 лет, профессор-химик из Москвы, химфак МГУ, женат, имею двух взрослых дочерей и двух прелестных внучек. И которого дёрнул же чёрт поехать на конференцию в университет города Бозмен, штат Монтана, США, делать доклад по моим новым исследованиям в области химической очистки газовых потоков. Абсорбция, адсорбция, вот, это всё…

Ну, как же, гордынька взыграла… Американцы лично пригласили, оплатили билеты, встретили, поселили, защёлкнули на левом запястье неснимаемый медный браслет — он же вездеход, маячок и платёжное средство. Полагаю, электронный чип этого замечательного браслета встроен в логотип университета в виде большой буквы «М», стилизованной под старину. Я личный гость ректора университета, а значит, без ограничений — ходи по всем этажам, ешь-пей в университетских столовках и ресторанчиках, отоваривайся в небольших магазинчиках с логотипом университета на вывесках… всё по приложению буквы М к считывающему устройству. Если, ты вдруг, потеряешься в городе, то по маячку найдут… и спасут, шучу! А когда будешь уезжать, милые девушки-студентки на Reception кампуса отключат и снимут браслет специальным механическим приспособлением. Очень удобно! И даже можешь взять браслет домой, на память, как сувенир. У нас в МГУ бы так…

А ведь говорили мне знающие люди, ведь, предупреждали — не езди сейчас в Америку, вулкан Йеллоустон может взорваться в любую минуту… И он, гад, взорвался! Всё произошло неожиданно и быстро… Вот, я стою на университетской трибуне, раскладываю свои бумаги и готовлюсь к докладу. Вот, ассистент настраивает проектор, подключенный к компьютеру с моею флешкой, там слайды к докладу.

И вдруг…

За панорамным окном университетского кампуса с красивым видом на университетские корпуса и заснеженный горный склон с чуть дымящимся вулканом… слышу нарастающий гул и вижу бурлящее пламя вместо воздуха…

Миг, и триплексное стекло окна разлетается на фрагменты, пропуская сквозь себя ярко светящийся рой раскаленных брызг.

«Тысяча градусов Цельсия!» — проносится в моей голове.

Я машинально обхватываю голову обеими руками. Так учат делать в самолётах при возникновении опасности. Но мелкие раскалённые иглы уже впиваются в моё тело.

Ещё миг, и на меня начинает падать бетонное потолочное перекрытие. Время замедляется, и я вижу, как это перекрытие медленно летит, но… ничего поделать уже не могу. Чувствую жгучую боль от сильнейшего ожога на левом запястье. О-о-о, Боже, как больно…! Звуки уходят… темнота.

И хотя катастрофа была очевидна, никто в неё так до самого конца и не верил. Всё, как всегда, все надеялись на русский «авось». Авось, проскочит. Не проскочило! И вот теперь я здесь.

Я вновь открываю тетрадь и читаю на крайней странице несколько записанных мною вопросов, все пока без ответов:

Как я сюда попал?

Зачем я сюда попал?

Что с моей семьёй?

Можно-ли вернуться назад?

Однако, нет худа без добра. Умер там стариком, зато получил второй шанс прожить жизнь заново. Пусть и не в своём мире. Зато теперь мне не шестьдесят два, а лишь четырнадцать и я не старик-профессор, а младший сын в небольшом княжеском роде из Красной Окумы. Ещё неделю назад я бы расхохотался, узнав, что в мире ещё осталась какая-то средневековая кастовость, а вот теперь мне совсем не смешно. Она есть и, причём, с очень жёсткой иерархией! И обо всём этом мой Экола знает очень хорошо. А теперь знаю и я.

Потому, что теперь я и есть Экола! Слияние памяти двоих с доминированием и эмоциональной привязкой одного — меня, так это, по-моему, называется в попаданческих книжках…

Я убираю тетрадь в холщовую ученическую сумку, встаю со стула и подхожу к карте, что висит на стене. Провожу рукою по старой, пожелтевшей от времени бумаге и, вздохнув, всматриваюсь в этот удивительный мир, в который чья-то злая воля, а может быть и судьба, меня закинула.

Ох, уж эти наши старые карты мира! Лет 50–60 назад, их просто перерисовали с тех, которые смельчаки из археологической экспедиции великокняжеского Учёного Двора в Мане нашли в развалинах древнего города на той стороне Сулойских гор. Представляете, храбрецы-учёные перелетели горы на воздушном шаре и даже сумели на нём вернуться назад! Но никаких Сулойских гор на тех найденных картах не было. Потом уже… наши их попросту пририсовали, по факту!

И вдруг…

— Мама, стой, где стоишь и не шевелись! Я посмотрю… — громко и чётко командую я маме Ани.

Мама Ани с веником в руках испуганно застывает на месте. Она всю свою сознательную жизнь живёт в семье магов и не раз уже слышала такие команды. И знает, что этим не шутят. Они маги, им виднее. А её младший сын Экола… он тоже будущий маг. В общем, сказано — стоять, значит, нужно стоять! Разбираться будем потом…

На левой руке мамы Ани отчётливо вижу какую-то полосатую тварь, присосавшуюся к коже. Тварь довольно большая, шевелит колючими присосками и мне даже кажется, что я слышу, как она хлюпает, косясь на меня мелкими чёрными глазками-бусинками. Кого же она мне напоминает? Бегемота? Нет. Опарыша? Да, опарыша, толстого, короткого, на ножках-присосках. Бр-р, мерзость какая.

— Мам, медленно, поверни голову и посмотри на свою левую руку! Что, видишь? — спрашиваю я.

— Ни-че-го, — тихо, по слогам, отвечает мама Ани, медленно повернув голову влево.

— Медленно, проведи ладонью по коже руки, что чувствуешь? — опять спрашиваю я маму Ани.

— Ни-че-го, — тихо отвечает она и я вижу, как мамина правая ладонь, не встречая никакого сопротивления проходит сквозь полосатое тело присосавшегося к ней упыря.

Всё ясно, это Прилипала! Он житель «Тонкого мира» или как его ещё называют «Мира энергетических сущностей». Из простейших. https://author.today/reader/284234/2578371

Откуда я это знаю? Да уж почитал я в своей длинной профессорской жизни разные умные книжки по религиозной и эзотерической тематике, и немало. А теперь, вот, своими глазами вижу настоящего Прилипалу. И я полагаю, что у меня начинают проявляться сверхспособности. Однако такой способности — видеть жителей «Тонкого Мира», ни у моего деда Сима, ни у отца Миха, ни у старшего брата Эжена, нет и никогда не было. Это что-то новенькое… видимо, индивидуальное уменье, как-то связанное с моим попаданием. Было дело, походил я на семинары в Московскую духовную академию к знаменитому катехизатору и апологету Алексею Ильичу Осипову, и про нежить теперь знаю не всё, но многое.

Я беру со стола карандаш, обматываю его обрывком ткани, окунаю в спиртовую лампу, спирт для ламп освещения мы тоже производим на своей фабрике. Спичкой зажигаю импровизированный факелочек и начинаю водить его пламенем по телу Прилипалы. Мама Ани стоит и не двигается, она понимает, что я что-то вижу и действую осознано, а не просто развлекаюсь.

— Мам, не бойся, стой спокойно, не дёргайся, а то прижарю, — говорю я, итак, застывшей как соляной столб маме Ани.

Ага, не нравится⁈ А никто из ваших и не любит открытого пламени! Потому и ведьм в старину попросту сжигали на кострах. И совсем не из жестокости… Прилипала дергается, часто-часто перебирает ножками-присосками, крутит глазами-бусинками, но не уходит. Ну, на, тебе ещё, с хвоста! А, вот, ещё… по глазам! Грейся, ты же энергия, хотя и такая мерзкая на вид!

Всё…! Зашипел, почернел, отвалился и как растворился в воздухе. Ясно, уполз к себе, в четвёртое измерение. Но это ненадолго, он голодный, залижет раны, восстановит энергетическую решётку и скоро найдёт себе другую жертву.

— Мам, ты как себя чувствуешь? — спрашиваю я маму Ани.

— Да, что-то, голова разболелась, сынок, прямо вдруг, и ноги не держат, жара сегодня такая… Я полежу немного на твоей кровати, сейчас уже пройдёт, а ты иди уже в зал, ждут тебя, — вяло отвечает мама Ани, — Потом расскажешь, что ты со мной сейчас делал.

— Нет, мам, давай я пока с тобой побуду, ложись, я тебя укрою, отдыхай, — успокаиваю её я, садясь на стул рядом с кроватью.

Начинаю размышлять. То, что я наткнулся на Прилипалу в нашем доме, это очень странно. Большинство магов и обычных людей о жителях «Тонкого мира», конечно, слышали, читали в сказках, видели в синематографе. Но никогда их не встречали и не встретят, полагая их сказочными героями, не более. Не так-то просто увидеть приведение. Их мало, людей много, а замки с приведениями дорого стоят. А чтобы затащить в дом вампира, как известно, нужно три раза его пригласить, так говорят в народе.

В общем, это может означать что угодно, от случайности до того, что они полезли… Сегодня же осмотрю всех своих. И буду это делать ежедневно, раз уж я начал этих упырей видеть! Сейчас, мама Ани немного отдохнёт и пойдём с ней вместе, к своим, в зал, где я им всё расскажу. Но получилось так, что сначала рассказывают мне…

Маме Ани уже получше и мы выходим из моей комнаты. Я закрываю тяжелую дубовую дверь и мы, не торопясь, начинаем спускаться на первый этаж по ладной кованой лестнице.

За большим круглым столом в зале первого этажа собралось на ужин всё моё любимое семейство — мой дед Сим https://author.today/reader/284234/2579323, сложив ладони, уже приготовился возносить благодарственную молитву тому, кто Имя, мой отец Мих, мой старший брат Эжен и… вот, пришла со мною, моя мама Ани. И судя по запаху, сегодня у нас запечённая курочка с картошкой, м-м-м…

— О-о-о! Королевские кобры, как всегда, приползают крайними! Присаживайтесь с нами, Ваше Величество, поужинаем чем послал тот, кто Имя! — улыбаясь во весь рот, стебает меня мой старший брат Эжен.

— Тревожные новости, Экола, ты должен знать, — начинает разговор мой дед Сим, сидящий во главе стола, — Я после обеда ездил на рынок, весь город уже гудит как растревоженный улей… Утром, за конюшнями, нашли мёртвую девочку, ты её знал.

— Уми Такк, дочь начальника почты. Уже вскрыли, никаких следов насилия или отравления нет, умерла девственницей. Мельком, в утреннем мареве, видели какого-то монстра с крыльями, но никаких следов не нашли. Прошу тебя, будь осторожнее…

Конечно, я знал хохотушку Уми и даже был в неё немного влюблён… Какое горе её родителям и нам всем! И я рассказываю. Всё-всё-всё!

Все сидят и молча смотрят на меня. Мама Ани — испугано. Мой дед Сим и мой отец Мих — удивлённо, а мой старший брат Эжен — приоткрыв рот. Так, продолжается минут пят.

Первым говорит мой дед Сим:

— Ну, не знаю, Экола, какой ты у нас профессор-химик из другого мира… Любишь ты пофантазировать… И это неплохо, по возрасту! И мальчиком Азафом ты у нас уже был, и великим покорителем Океана… Так что, побудь пока профессором, не возражаю…

— А мне понравилось про взрыв вулкана и медный университетский браслет-вездеход с буквой М, — улыбается мой отец Мих, — Тем более, что я лично защелкивал тебе этот браслет на запястье, когда мне его выдал инспектор великокняжеского Магического Двора, филиал в Красной Окуме. Тебе и месяца не было, когда он притащился к нам со своим «магия-детектором».

— А вот, про этих, из «Тонкого Мира», похоже, правда… Лично я не знаю больше никого, кто их видит. Может только великий князь Гул, но я не уверен… — обращается ко всем мой старший брат Эжен, — и сейчас, нам нужно решить, сегодня же оповещать инспектора Магического Двора о проявлении у Эколы магических способностей, как того требует закон, или подождать?

— Это, не магия, браслет Эколы молчит, — говорит мой дед Сим, — Магия, это когда преобразуется энергия. А это, такая сверхспособность, регистрации не подлежит. У нас конюх лошадей на себе таскает, тоже сверхспособность, но он же не маг. Давай, Экола, ты сейчас нас всех посмотришь, а там решим, что с этим со всем делать.

И я тщательно осматриваю всех своих.

Чисто!

А потом мы идём в общежитие для работников фабрики… Благо, что выходной и идея внепланового медицинского профосмотра не выглядит безнадёжной.

В общежитии я вижу и прогоняю с человеческих тел — двух Прилипал, с десяток Барабашек — мелких тварей, похожих на плоских слизней, и несчитанное количество летучих Москитов, похожих на крупных медленных комаров.

Это и стало нашей роковой ошибкой, за которую пришлось так дорого заплатить…

Кровью и самой жизнью!

Глава 2. Кровавый понедельник

Говорят, понедельник день тяжёлый! Лгут, это ужасный день! А ещё говорят, не делай добра, не получишь зла! А мы вчера добра столько наделали…

Да ещё и обсуждали при работниках, на ком из них сидела какая тварь конкретно и чем она опасна… А люди, хотя и молчали при осмотре, но, как оказалось, очень внимательно нас слушали и всё запоминали…. А потом они пошли к местному причтику Кую Агг, киновиарху прихода Храма во Имя в Красной Окуме. Люди всегда ходят к причтикам, когда речь идёт о нежити. Причтики всё объяснят и всегда помогут — подскажут нужное моление, свершат таинство, покажут, где висит храмовая кружка для пожертвований и т. д.

И тут же по городу поползли слухи, что князья Бести специально подсаживают нежить своим работникам. Зачем? Да чтобы погубить правоверных пистевонов, они же колдуны-чароплёты и вся нежить у них в резиньяции и зариры на своей фабрике они делают колдовские. Виданое ли дело, свести со света всех крыс, мышей и прочих погубителей урожая в окуме? Конечно, чтобы самим стать главными погубителями. И малышку Уми Такк, это они… высосали насухо чистую душу ребёнка, вернее, это сделала та крылатая тварь из княжеского колдовского сонма, что видели за конюшнями. Больше же некому!

Так причтик Куй объяснил прихожанам сии скорбные происшествия. Только запамятовал причтик Куй, а может и не захотел объяснить людям, за что его много лет назад погнал палкой со своего двора разъярённый Сим. А за то, что повадился причтик Куй обновлять личный транспорт за счёт прихожанина-князя, итак, добросовестно вносившего положенную десятину на нужды Храма. И два раза у причтика Куя это получилось. Князь Сим кряхтел, но смирялся и куев транспорт обновлял.

Ослика поменял на возок с лошадью.После, возок поменял на экипаж с откидным верхом, мягкими подушками и пружинными рессорами. Но, когда причтик Куй потребовал для себя и своего многочисленного куева семейства большую золочёную карету с тройкой лошадей и кучером в ливрее, Сим не выдержал…

И с тех пор Сим молится дома, т. к. других причтиков и Храмов во Имя в Красной Окуме нет. И ничего хорошего в этом нет, ни для причтика Куя, по грешной алчности своей потерявшего богатого прихожанина, ни для князя Сима, вынужденного теперь отправлять молитву во Имя в домашней часовенке, обустроенной им в небольшой комнатушке рядом со своей опочивальней. И никто из них за много лет так и не сделал первого шага навстречу к прощению и замирению, как того требует Писание, ибо причтик Куй считает князя Сима скаредой и фанаберистом, а князь Сим считает причтика Куя скользким пронырой и прохиндеем в рясе. И кто из них прав⁈ В общем, старая история…

Но вряд ли люди бы до конца поверили в этот бред обиженного киновиарха… старого князя Сима и его семью хорошо знали и уважали в Красной Окуме. Но, когда сегодня, в понедельник, на утренней, на глазах всего прихода жена нашего фабричного лаборанта Эда Замм, с которой я только вчера снял упыря-москита, вдруг завыла, залаяла, захохотала и выдав пару кругов по воздуху, напала на отца Куя, вцепившись зубами ему в горло, все сомнения были отброшены. Да, это колдовство, что же ещё!

Взбесившуюся тётку отодрали от полуживого причтика, посадили под замок и пошли на фабрику. Только не на работу, а жечь, громить и убивать проклятых колдунов Бести в их усадьбе, что рядом с фабрикой. Колы, топоры, вилы, пращи, камни, факелы, иконы — вот обычный набор средств для борьбы с колдунами. С этим и пошли. Толпой, около трехсот прихожан — фабричные работники и их семьи — мужчины, женщины, дети. И с ними ещё сотня горожан, тоже жаждущих смерти проклятым колдунам, справедливости, отмщения и просто зрелищ.

Люди идут медленно, плотными рядами, поют псалмы, читают молитвы, но идут. Впереди яростный и одухотворённый причтик Куй с киновиарским посохом в руках. Он тоже поёт и читает молитвы, периодически оборачиваясь на толпу. Не разбежались бы…

Об всём этом нам сообщает знакомый мальчишка, вихрем примчавшийся на фабрику из города. Он же прикидывает и время прихода толпы:

— Ползут как черепахи, но, за час-полтора доберутся…

В это время мы мужской частью рода в полном составе, т. е. вчетвером, проверяли фабричный геохор конверсии багасс (участок обезвреживания отходов. проф. Арх.) производства «убей-порошка». Дело в том, что в глубокой теории существует минимальная вероятность, что необезвреженные жидкие смывки, содержащие «убей-порошок» (хлорсодержащие, проф.Арх.) попав в окружающую среду, в пятом поколении могут привести к нежелательным мутациям живых организмов — людей и животных. А с применением магии сделать из мутанта злобного монстра, убивающего людей, раз плюнуть… Так, может быть всё из-за этого?

Но нет, всё нормально и надёжно работает. В бочки, вставленные друг в друга во избежание проливов, рабочие в специальных защитных робах осторожно заливают жидкие смывки и от души сыплют в наш «волшебный» нейтрализатор яда (обычная сода, проф. Арх.). Сколько смывок, столько и порошка. В такой пропорции. Всё тщательно перемешивают деревянными вёслами, при этом нагревая на кострах. Дожидаются выпадения осадка безвредной соли (абсорбция, дехлорирование, хлороподавление. проф. Арх.) и только потом, десятикратно разбавив эту воду чистой водой из пруда, сливают получившееся в большие ямы с древесным углём (адсорбция, проф. Арх.), а уже оттуда на рельеф. А высохшую соль закидывают обратно в корзины с сырьём — каменной солью.

Мгновенно поняв, что нас идут убивать, громить и жечь почти четыреста религиозных фанатиков под водительством его абыза-врадника причтика Куя, мой дед Сим всё берёт в свои руки.

Ворота усадьбы, которые сроду стояли нараспашку, теперь наглухо закрывают на кованые засовы, усиленные магией. На всех окнах дома опускают так же усиленные магией металлические ставни из горизонтальных полос, а я и не знал, что они там есть…

Откуда-то приносят три перевязи с боевыми мечами и три небольших круглых щита, а я и не знал, что в доме есть оружие… А на самих магах уже надеты удобные кольчуги, широкие кожаные ремни с кинжалами в ножнах и блестящие шлемы на голове. Да, ещё сапоги и перчатки с железными шипами, сразу видно, что они тоже не игрушечные. И от всего этого явственно несёт магией. А дедов посох, он почему-то стал светиться.

Мне приходилось видеть баталии на ежегодных турнирах бойцов Красной Окумы, в которых выступал и всегда побеждал мой старший брат Эжен. Но это всё были развлекательные зрелища, а здесь, чувствую, всё заваривается по-настоящему…

Нас с мамой Ани отправляют на второй этаж по своим комнатам и велят сидеть тихо, как мыши. Мама Ани несколько бледна, но судя по упрямо закушенным губам и не думает бояться… Три «золотых» мага, это практически ничем не преодолимая сила.

— Экола, сынок, сделай так, чтобы я тебя всегда видела и слышала, — говорит мне мама Ани.

— Да, мам, конечно, я в своей комнате, под одеялом… сплю — отвечаю я, уже начав делать «куклу» — подушку и покрывало взбить и накрыть одеялом, придав всей конструкции вид человеческого тела. Якобы, моего спящего тела.

Ну как же… под одеялом… я же Кобра! Я тихо проскользываю мимо маминой спальни на чердачную лестницу и занимаю наблюдательный пост на чердаке у небольшого слухового окна. Двор и дорога к усадьбе до поворота, отсюда как на ладони.

Сначала всё тихо, но потом раздаются песнопения, и огромная толпа народа вываливает из-за поворота дороги. Не подходя к закрытым воротам усадьбы, метров за сто толпа останавливается. У многих людей в руках колы, топоры, вилы и зажжённые факелы. Некоторых я знаю, это работники нашей фабрики, их жёны и дети, с некоторыми я рос, делил уличные игры и ещё вчера спасал от присосавшейся к ним нежити. Прекрасные люди, хорошие работники, весёлые компанейские ребята… За что же вы нас сейчас-то? Люди смотрят хмуро, исподлобья, взявшись за руки, искажённые ненавистью лица насуплены, напряжены и решительны. Сейчас, рванут на штурм!

С балкона раздаётся усиленный магией хрипловатый голос моего деда Сима:

— Друзья, мы не хотим вам зла! Вы давно знаете нас, мы знаем вас, и мы никогда не враждовали. Вы честно работали, мы честно платили. Но сейчас, когда этот прохвост Куй голословно и злонамерено обвинил нас в колдовстве, вы пришли нас убивать. Что ж, попробуйте! Надеюсь, все знают, что у нас в семье три золотых мага? Все, кто подойдёт к воротам ближе, чем на пятьдесят метров, будут уничтожены. Ибо, сказано в Писании:

«Излей кровца врадников собинных при мукте рода собинного и будешь праведен!»

— Так, пройдоха Куй? Прости, но не могу назвать тебя причтиком по безмерной алчности твоей.

Толпа готова развалится, многие внимают простым словам моего деда Сима и уже ни в чём не уверены…

— Он всё лжёт, он колдун, — вопит причтик Куй, — тем, кто Имя, проклинаю тебя, мерзкий колдун Сим! Это твоя нечисть убила ни в чём не повинного ребёнка, юную чистую девочку! Это ты послал свою нежить мучать прекрасную женщину, жену и мать! Больше, некому! Мы все видели утром! Бей, их! Жги! Круши! Тем, кто Имя, я прощаю вам, дети мои, смерть этого проклятого колдуна и всего его рода! Магия запрещена, они не посмеют!

Но три «золотых» мага — мой дед Сим, мой отец Мих и мой старший брат Эжен, смеют! И когда толпа всё-таки бежит вперед, в неё летят «Сонные петли», это наши фирменные семейные магические приёмы. И первые ряды нападающих тут же ложатся на землю в глубоком и спокойном сне. Толпа останавливается и смешивается, никто не хочет бежать по головам своих спящих товарищей в неизвестность, а может и на смерть.

Толпа, это не войско. Она рвёт и топчет жертву, когда та уже не сопротивляется. Но это обычная толпа. А вот толпа религиозных фанатиков, подогретая и ведомая опытным кукловодом, ведет себя по-другому, она же во Имя, а не просто так! И поэтому, когда уже благоразумно спрятавшийся за толпою причтик Куй своими истерическими воплями и обвинениями семьи князей Бести в колдовстве опять гонит людей вперёд, они подчиняются и бегут, безжалостно давя спящих. Велика сила слова служителя Церкви во Имя для своей паствы! Бедные, обманутые люди, мужчины, женщины и дети!

Воздушные кулаки и тараны во множестве отправляются по толпе от ворот усадьбы тремя «золотыми» магами. Они опять разметывают, но никого не убивают в первых рядах нападающих… И толпа опять останавливается, не решаясь двигаться дальше.

— Вы же видите, они не убивают людей магией, они боятся, их сожгут за это! — орёт причтик Куй из-за толпы, — Вперёд, вперёд, дети мои, убейте колдунов, во Имя!

На свободное пространство перед толпой выскакивает тщедушный мужичонка с искажённым злобой лицом и тоже орёт, обращаясь к толпе:

— Лю-ю-ди, слушайте! Я, Гот Мгаа, свидетельствую перед вами во Имя, что видел своими глазами, как сегодня с утра все эти колдуны, князья Бести, вместе ходили выливать в наш пруд своё чародейское зелье. Теперь, один случайный глоток из пруда и человек превратится в монстра, подвластного только этим колдунам! Будьте осторожны! Я знаю…! Я видел…!

«Он что, под каким-то наркотиком⁈» — проносится у меня в голове.

А мужичонка Гот Мгаа картинно разрывает на впалой груди свою грязную рубаху и продолжает орать, обращаясь уже к воротам:

— Я за людей… за наших детей! Убейте меня, проклятые колдуны, не трогайте детей!

И толпа рвёт к воротам, уже не обращая внимания на сыплющиеся на неё в изобилии воздушные тараны и кулаки обороняющихся магов. Отлетают в сторону, падают, встают и снова бегут вперёд. Во Имя! За детей!

А причтик Куй всё визжит и визжит, поворачивая назад засомневавшихся, чтобы никто не отступил, чтобы никто не остался непричастным!

Трещат доски ворот… Кованые засовы, усиленные магией, выдерживают бешеный напор десятков людей, но вот деревянные доски… Они просто лопаются. Миг, и в проломы ворот лезут разъярённые люди с топорами и факелами. Их слишком много на всего-то троих магов.

Но тут маги достают из ножен мечи! Споро мелькают блестящие стальные лезвия. Кровавым веером летят отрубленные пальцы, кисти рук и сами руки… но пока ни одной головы. Маги не хотят убивать людей, ибо те не ведают что творят. Брызгает первая кровь!

При виде крови, люди как сходят с ума. Не замечая боли, все в грязи и соплях, некоторые уже и без рук, они прут только вперёд с праведным криком на губах, разбитых мощными ударами рукояток тяжёлых боевых мечей:

— Смерть, колдунам! Во Имя!

Входную дверь в дом, навалившись, вышибают мгновенно. Я даже не успеваю понять, как это произошло. Бах! И прочной дубовой двери в проёме больше нет! Она валяется за несколько метров от крыльца. Ещё мгновение и нападающие ввалятся в дом. И что будет с мамой Ани и со мною⁈ Да какие тут варианты… И тогда…

По толпе ударили молнии!

Ослепительно белые прерывистые лучи молний впиваются в бурлящюю ненавистью озверелую толпу. Никакого сильного грохота и едкого дыма при этом нет, магические молнии их не образуют как обычные файерболы. Но страшные куски горелого человеческого мяса разлетаются во все стороны. Как будто срезанные острым хирургическим инструментом, на землю дождём падают руки, ноги, головы и половинки человеческих тел…. На пыльной дороге, лицом вниз, лежит мёртвый подросток, ему молния прожгла голову. Рядом, лежит его несчастная мать с отрезанной молнией рукой, тоже мёртвая. На земле, вперемешку — спящие, мёртвые и раненые люди. Много людей. Оставшиеся в живых в ужасе бегут назад, сметая всё на своём неправедном пути! Какую-то молодую женщину задавили, она тонко-тонко кричит и бьётся в последней агонии… Вот, замолчала… всё, видимо, умерла.

Минута, и на участке дороги до поворота воцаряется тишина. Мёртвая тишина…

Вечер понедельника в городе без названия, ужасен! Горе накрыло всю Красную Окуму. Настоящее человеческое горе… Такого количества мертвецов здесь не видели никогда. Считай, в каждом дворе слышится погребальный плач, хоронят кого-то из близких — мужей, жён, детей. А то и сразу целые семьи. Если есть кого хоронить… в некоторых гробах лежат только фрагменты тел. Их опознали — по татуировке, по колечку на руке, по кофточке…

Храмовые колокола бьют не переставая…

Причтик Куй сбился с ног, ведь каждого убиенного колдунами покойника нужно хоть как-то отпеть и отправить в последний путь, на кладбище. Он очень устал, но глаза его горят праведным гневом и предвкушением: «Вот, их за это, колдунов проклятых…!»

— Нужно уезжать отсюда, — мрачно произносит мой отец Мих, — Нам этого уже не простят. Никогда!

Он сидит на крыльце нашего дома с вышибленной дверью, простоволосый, без шлема, залитого чьей-то запёкшейся кровью и стоящего рядом с ним на крыльце.

— Мы сами этого себе не простим, — тихо отзывается мой дед Сим, — Да, отсюда уже будем уезжать… — его магический посох, из которого он сегодня выпустил по толпе не менее трёх десятков молний, медленно остывает и уже не светится: — Но, вот, дадут ли?

И, ведь, как в воду глядел…

Глава 3. Катастрофа

В зале первого этажа за большим дубовым столом собрался весь наш невеликий род — мой дед Сим, мой отец Мих, мама Ани, мой старший брат Эжен и я, как всегда припоздавший и быстро юркнувший на своё место под тяжелым взглядом моего деда Сима и грустным мамы Ани. Мой отец Мих и мой старший брат Эжен что-то тихо обсуждают между собой. И никто меня сегодня не стебает за опоздание. Семейный совет! Фельдъегерь доставил нам официальный свиток из Мана.

День, но в доме темно, горят свечи. А потому, что после случившейся у нас бойни тяжёлые ставни на окнах так и не стали поднимать, мало ли что… Все эти ночи взрослые дежурят, сменяясь через каждые два часа, но до утра всё тихо. Никто к нам больше не приходит и не приезжает. Кроме конных катафалков с огромными и всегда мрачными божедомами, вечером в понедельник спешно расчищавших поле боя от тел погибших. Мы не возражали. Такой в Красной Окуме порядок, хоронить покойников в день смерти. Иначе, через день, уже всё… слишком уж тепло и влажно на побережье.

Ещё, во вторник с утра, городские пригнали к нам две больших телеги и с нашего разрешения весь день копошились во дворе, выковыривая остеклованные куски почвы с мелкими фрагментами тел. Подхоранивать. Пусть! Нам работы меньше!

В среду с утра, мы ходили на фабрику, останавливали и консервировали активные химические процессы. Рабочих не было, не пришли, всё пришлось делать самим… Но, справились. На моего деда Сима страшно было смотреть, лицо в глубоких морщинах как застыло, он своими собственными руками обездвиживал своё любимое детище, дело всей его долгой жизни… Фабрику уже не запустить, легче построить новую. Значит, мы уже точно уедем и не будем сюда возвращаться. Но это неточно. Здесь же могила бабушки Ули…

После консервации, все помещения и склад готовой продукции фабрики мы засыпали нейтрализатором «убей-порошка», запас был. Не здорово будет, если кто-то со свиным рылом станет там копаться, и себя угробит и людей. А их, итак, уже… И я так понимаю, что без нашего «убей-порошка» крысы, мыши и насекомые очень скоро вернутся… И уже этой зимой Красная Окума будет голодать. А ведь лишней работы в городе нет! Прекрасной высокооплачиваемой работы для 400 человек, у каждого из которых семья — супруга и двое-трое ребятишек. Т. е. без средств к существованию осталось, минимум, полторы тысячи человек. Да это же почти пятая часть города! Плюс, хуторяне, у них на хуторах тоже народа много. Ох, ё-ё-ё…! И кто же их всех будет теперь кормить⁈ Причтик Куй? Владетельный князь Мих VII из рода Ретт? Ох, сомневаюсь… Это же каким тупым и недальновидным нужно быть, чтобы вот так, взять и срубить сук, на котором сидишь?

— Деда, а причтик Куй, вообще, разумен? — спрашиваю я моего деда Сима.

— Нет, — отвечает тот, — он слуга, а им не к чему…

Из тихих разговоров взрослых в течении всего этого времени я понимаю, что обсуждаются несколько вариантов дальнейших событий и, соответственно, наших действий в связи с ними. Уже понятно, что если двор владетельного князя молчит, а он молчит как в рот воды набравший, то подробный катамнез о событиях в Красной Окуме сразу ушёл в столицу и князь тупо ждёт оттуда указаний. Без них он так и будет молчать и бездействовать, слишком уж неоднозначное контанго. Таким образом, у нас есть ещё несколько дней, максимум, неделя-полторы, пока разберутся, пока решат…

Ехать в Ман самим и там продавливать решение в свою пользу, все посчитали абсолютно бессмысленным. Во-первых, мы не такие богатые, а в столице если не всё, то очень многое решают большие деньги, которых у нас нет. Во-вторых, мы не знаем, что именно написал князь в своём донесении, но с высокой вероятностью можно предположить, что он поддержал позицию Церкви в лице её причта. Ведь всё, что касается колдовства с целью создания монстров, убивающих людей и несанкционированного применения боевой магии, повлёкшего за собою массовые человеческие жертвы, а именно в этом скорее всего нас и обвиняют, всё это автоматически, вне закона. Конечно, есть маленькая надежда, что будут разбираться объективно… На нас напали, у нас не было другого выхода, и мы, действительно, ни при чем…

— Будем оправдываться, так вовсе завиноватят… И что, перед этим Куем, что ли, оправдываться⁈ — подводит черту дед Сим и обсуждение поворачивает в сторону вариантов, куда, как и когда ехать. Вариант «разбежаться в разные стороны» даже не рассматривается.

Да, можно бросить всё как есть и махнуть за Сулойских горы, не такие они высокие и страшные в Красной Окуме, на излёте уже, предгорья. Имея в семье трех «золотых» магов, как-нибудь пробьёмся. Но, что там, за горами? Есть ли там люди? Никто не знает. Как-нибудь, проживём, конечно, и там, но…

— Ладно, мы, пожили, порадовались, а Эжену с Эколой ещё семьи заводить. А вдруг там девок нет? — решает пошутить мой отец Мих, — Им что, сюда возвращаться за девками⁈

Но шутку не поддерживают, ибо сказал он чистейшую правду. Поэтому, этот вариант оставляют на самый крайний случай. Но, каким он будет и будет ли этот крайний случай вообще, пока никто не представляет.

Еще вариант, переехать в другую окуму. Вариант хороший, но вряд ли реализуемый в простоте. Там ведь тоже Церковь во Имя и свой владетельный князь, а его отношение к нашей семье будет зависеть только от решения центральной власти. Чего, чего, а «Кровавый понедельник» теперь уже навсегда вошёл в историю страны, обрастая подробностями, и за него много лет будут чесать языками все жители Союза и его окрестностей. Тем более, что с невидимыми энергетическими упырями ничего ещё не закончилось.

Откуда взялись все эти твари⁈ Почему их так много? Нападения на людей происходят только в Красной Окуме? Кто из магов или людей со сверхспособностями, кроме меня, их видит и способен с ними бороться? Не только молитвой во Имя как причтик Куй, а физически, как я, пламенем. Может быть с этими упырями или с их главарями можно общаться, а значит, и договариваться? Вот вопросы, без ответа на которые ничего нельзя сделать. Ни-че-го!

Пробиваться через весь Союз на восток, в другие страны? Можно, конечно, но ведь можем туда и не доехать. Опять, всё зависит от того, что же решат в Мане… Да и примут ли нас там, в других странах? Сто лет назад те страны не захотели вступать в Союз. Кто и чем сейчас в них живёт? Это вопрос.

Уходить в Океан? Сколотим плот, как это, якобы, сделал по Писанию древний Вой… А как же с тамошними тварями? А как же с отсутствием другой земли на древних картах, кроме Материка? Так и жить на плоту, научившись общаться с морскими тварями? Бр-р!

Получается, что нужно сидеть на месте и тупо ждать решения из Мана. А чуть что не так… вдруг власти решат нас убить или навсегда заточить в казематы? Тогда, вставать и бежать за Сулойские горы. Как-нибудь, проживём. Будет же у нас хотя бы небольшое время для оценки решения властей? А что такое решение вскорости будет и нас с ним по любому ознакомят, можно и не сомневаться. А захотят убить, попытаются убить сразу, без бумаг и предупреждений… Если смогут.

Но, так и вышло…

Сегодня, через полторы недели после «Кровавого понедельника» к нам на двор прискакал фельдъегерь из столицы. Настоящий, с вымпелом фельдъегерской службы на пике, весь запылённый, видимо, торопился. Фельдъегерь привёз свиток, запечатанный печатью великокняжеского Верховного Суда в Мане. Гортанно крикнул, передал свиток моему деду Симу под роспись, дал шенкелей по конскому крупу и был таков.

Время с «Кровавого понедельника» прошло для нас хоть и медленно, но не совсем впустую. Фабрика не работает, работников нет, в город мы не ходим… Кое-какие съестные запасы в доме остались и мама Ани умудряется из них и, частично, с огорода, кормить нас, как полагается, три раза в день. Время приёма скудной пищи, но никто на это и не ропщет, используется для разговоров и неспешных обсуждений.

Мама Ани собрала несколько тюков с самым необходимым, по минимуму — одежда, бельё, кухонная утварь, немного денег в кожаных мешочках.

— Если будут телеги, соберу ещё, а если на себе тащить, не надо… — говорит мама Ани.

Дед Сим тоже собрал сундучок с какими-то секретными пузырьками из своей лаборатории.

А я держу наготове свою ученическую холщовую сумку с чистыми тетрадями, карандашами и календарем огородника… на всякий случай.

А мой отец Мих и мой старший брат Эжен ничего не собирают, а в полной боевой выкладке — с мечами, в шлемах и сапогах, тренируются в магических прыжках со мною и моим дедом Симом на закорках.

На случай, если всё-таки придётся пробираться через Сулойские горы, а там без воздушного шара или гигантских магических прыжков никак, слишком большие камни с острыми краями навалены не поймёшь как.

— Стар я уже, козлом скакать, — говорит мой дед Сим, слезая со спины своего старшего внука Эжена и опираясь на свой, как оказалось, весьма полезный магический посох, — Вон, Эколу катайте, он полегче.

А я и рад! Ух-х! Так бы и летал на спине у моего отца Миха…

Действительно, все ждут только меня. Дед Сим ломает сургучную печать, разворачивает и начинает вслух читать свиток с гербовой печатью «Верховного Суда Союза Свободных Окум» в конце текста:

—… и продебатировав в омженном судебном вечье секретную денунциацию секретного фургало великокняжеского Защитного Двора в Красной Окуме с многия адъекции, а также реляцию киновиарха прихода Храма во Имя в Красной Окуме причтика Куя Агг о колдовских зарирах рода князей Бести, сопоспешествовавших апофатическим инсерциям живых существ и, как следствие, появлению в Красной Окуме колдовского сонма не всегда видимых тварей, убивающих людей путём высасывания из них жизненной силы, а также донесение владетельного князя Красной Окумы МихаVII из рода Ретт о несанкционированом применении родом князей Бести боевой магии, повлекшей массовые убиения людей, Верховный Суд Союза Свободных Окум высочайше

ПРИКАЗЫВАЕТ:

1. Род князей Бести — *) сжечь до седьмого колена, при наличии колен.

2. Фабрику рода Бести — сжечь.

3. Дом рода Бести — сжечь.

Сноска *):

Учитывая не вполне полную доказанность вывода об однозначном следовании одного из другого, а только о сопоспешествовании родакнязей Бести указанным апофатическим последствиям и в отсутствии их письменных объяснений в связи с произошедшим:

Отложить исполнение п.1 настоящего Судебного Приказа до полного выяснения обстоятельств, а членам рода Бести в трехдневный срок самостоятельно убыть для постоянного нахождения и ожидания высочайшего изъявления в монастырь Святого Пира «Хромого», что в Синей Окуме, под столп его киновиарха причтика Суя Онн.

Настоящий Судебный Приказ окончательный и обжалованию не подлежит.

Выполнение — немедленно, по получению!

Один экземпляр — главе рода Бести князю Симу, второй — владетельному князю Красной Окумы МихуVII из рода Ретт.

Об исполнении настоящего Судебного Приказа владетельному князю Красной Окумы МихуVII из рода Ретт доложить Верховному Суду в Мане без промедления.

Печать.

Подпись председателя Суда.

За столом тишина, все просто ошарашены таким известием и скорее всего ему нужно радоваться, главное, мы все будем жить! Пока, по крайней мере. Но мой дед Сим молчит и тянется за своим посохом. Кажется, он что-то слышит…

— Ну, что, спасибо самому справедливому в Мире Верховному Суду, что сразу всех нас не кончили, поживём пока в монастыре, — пытается шутить отец Мих, ободряя нас: — Ну, а там видно будет, разберутся же в конце концов.

И замолкает, он тоже что-то слышит…

И на этом тишина заканчивается! Во дворе ржание, топот множества копыт и лязг золочёных доспехов — это свита, собственная армия владетельного князя Красной Окумы Миха VII из рода Ретт. В руках у воинов мечи и… анти-магические сети, такие имеются только у высших государственных чиновников Союза в Мане. И против них любая магия бессильна! И, увы, нашего рода в том числе…

Опять нам выламывают двери. А чего их выламывать? Они, итак, на соплях, с прошлого раза… Воинов слишком много! И видимо они не читали ту Сноску *) в Судебном Приказе Верховного Суда. А может у них другой приказ⁈ Как сейчас это понять⁈

А дальше, всё как в страшном и нереальном сне… Зачем же я его смотрю⁈

«Смотри, смотри… хоть будешь знать, кому мстить!» — мелькает в голове странная мысль.

Первым умирает мой старший брат Эжен, уже отправив на Тот Свет троих из золочёной свиты своим блестящим мечом. Он никогда не ходил без этого меча в последнее время, спал и даже ел в перевязи. После этого, на нём повисают сразу шестеро и… втыкают тонкий кинжал в печень, прямо через незащищённую магией кольчугу.

Вторым умирает мой отец Мих. Он закалывает своим кинжалом двоих, но его опрокидывают… за волосы вытаскивают на крыльцо лома и там острым мечом отрубают голову.

А потом, под ударами множества мечей и кинжалов ложится и мой дед Сим. Его магический посох не срабатывает и он, фактически, остаётся безоружным перед целой сворой золочёных головорезов. Ему перерезают горло и вспарывают живот, залив дедовой кровью весь пол, уже засыпанный осколками посуды и обломками оружия.

Маму Ани сразу закалывают кинжалом в сердце. В том самом домашнем платье, которое так нравилось моему отцу Миху, самому уже мёртвому и обезглавленному. Так мама Ани и лежит на спине, с круглой кровавой раной на груди. Спокойная такая, красивая… Как живая!

«Хорошо, мам, долго не мучалась…» — пробегает дикая мысль в моей голове.

Я лежу под столом, завернувшись в сбитый сапогами шёлковый ковёр, куда ныряю сразу после первых ударов в дверь. Я еще маленький, я не воин и не умею драться мечом и боевой магией!

— Убегай и прячься, сына, — так учила меня мама Ани, когда отправляла на учебу в столицу, — От взрослого вооружённого хулигана, если он за тобой погнался, нужно только убегать и прятаться и, главное, при этом, остаться живым.

«И я выполнил всё как ты сказала, моя бедная любимая мамочка!» — проносится в голове.

— Мелкий, где⁈ — слышу я хриплый гнусавый голос начальника княжеской свиты.

— Да он же в Мане, учится там, его же они сразу туда отправили после «Кровавого понедельника», так в городе говорят, — слышу я ответ кого-то из свиты.

— Ладно, уходим, поджигай с углов! — командуем начальник, — Сети не забывать, подотчётные! А мелкого пусть они сами теперь ловят в столице, мы им не слуги. Давай, теперь все к фабрике!

Я не плакал. Уже не было сил. Как я смог, немощный 14-летний мальчишка, в дыму и пламени выбраться из дома сам и выволочь, а потом и похоронить за садом, рядом с одинокой могилкой бабушки Ули, всех своих родных, я уже плохо помню. Но, как-то смог… Забегал… кутался в мокрый ковёр… дышал через мокрую тряпку… тащил… выбегал… опять, забегал… копал…

И сейчас я сижу на крыльце уцелевшего сенного сарая, рядом с пепелищем родного дома Эколы, весь перемазанный сажей и слезами и смотрю на уже догорающую фабрику. И в голове только одна мысль, по кругу:

«Вот я попал, так попал!»

Глава 4. Аки есмь Кобра!

Я открываю глаза… Глубокая летняя ночь. В небольшое окошко уцелевшего от вчерашнего пожара сенного сарая, где я лежу на сеновале, с ночи забравшись туда под душистое и немного пыльное сено для лошадей, смотрит большая круглая Луна. «Полная», как говорит мой дед Сим. Говорил…

Перед глазами проносятся события последних двух недель. Вчерашний день, особенно, вечер, как во мгле… Тот, кто Имя, явно бережёт мою ещё неустойчивую детскую психику, скрывая во мгле памяти совсем уж грязные и кровавые сцены. Вот, тело моего отца Миха, а рядом, его голова с навеки закрытыми глазами. Вот, мама Ани в домашнем платье… Нет, я не хочу это вспоминать, голова сейчас просто взорвётся, а ей, голове, теперь нужно думать за всех. Почему, за всех? Все уже на кладбище… Хотя бы, за себя. А и за себя не думается. Пустота!

Каково это, милому домашнему мальчишке 14-ти лет, любящему родителей и химию, отличнику, не драчуну, не хулигану… считай, за две недели, принять на свою бедную голову такое — нежить, «Кровавый понедельник» и вот, ка-та-стро-фу, полное фиаско и безнадёгу. Один. Навсегда. Какие горькие и страшные слова…

Умом-то я понимаю, что моих родных больше нет, ведь я сам закопал их вчера на нашем маленьком родовом кладбище за садом, рядом с могилкой бабушкой Ули. А вот сердцем… по-моему, к этому не привыкнуть никогда! А в голове мечутся одни и те же мысли:

«Какое кладбище, такой и род…», — похоже, что это я сам только что придумал, «Один живой и пятеро покойников, вот и весь род. Был, да вышел».

«Но ведь глава нашего рода дед Сим тоже когда-то был один, он же сирота, и как же ты смеешь так думать о нем… о них… мерзкий мальчик…», — ругаю я себя.

И я плачу, горько и безнадёжно, как только может плакать голодный, грязный и оборванный ребёнок, у которого больше ничего нет — семьи, дома, одежды, еды, денег, родственников, будущего…. И которого, вдобавок, ловят в столице неведомые убийцы. Так ведь вчера сказал этот, из свиты… И некуда идти со своим горем!

Но ведь со мною осталось моё молодое и здоровое тело, разум, память и… одна моя только что проявившаяся сверхспособность, которая, думаю, и привела смерть в мою семью… Будь оно неладно, это уменье видеть и отгонять нежить! Да, ещё есть знания и опыт длинной жизни профессора-химика из другого мира… Много это или мало? Хорошо или плохо? Не знаю, пока это никак не пригодилось.

Плачу я недолго, уже, видимо, просто нечем… Но, снова впасть в сонное забытьё мне мешает какой-то тихий свистящий звук. «Ш-ш-ш…» — с частотой на грани ультразвука, звук доносится слева и совсем рядом. Я поворачиваю голову и столбенею от открывшейся мне картины! Прямо передо мной покачивается крупная, плоская, покрытая щитками — голова змеи характерной формы. Капюшон, очки, тёмные немигающие глазки за прозрачной плёнкой, частые возвратные движения длинного раздвоенного языка, он у неё вместо носа… Гладкая. Блестящая. Я знаю по картинкам и описанию в учебнике «Зоология»… Это королевская кобра, не самая ядовитая, но самая большая ядовитая змея в мире! Конкретно, этот экземпляр, метра четыре-пять в длину, точнее не скажу, не вижу. Да она просто огромная! Своё тело змея свернула кольцами, но с метр держит вертикально, как, такую, слегка покачивающуюся подставку для головы.

«Ну вот и всё! — обречённо подумал я, — Сейчас один бросок и конец роду Бести! Теперь уже окончательно. Только, вот интересно, кто же похоронит меня?»

Но змея и не думает на меня бросаться. Просто лежит (или стоит? проф. Арх.), покачивает головой и смотрит на меня в упор. А я смотрю на неё. И так продолжается минут пять. А мне… уже и не страшно, видимо, отбоялся я своё. Ну и умру, ну и пусть, быстрее встречусь на Том Свете со своими родными. Убивать себя самому, я знаю, грех, тот, кто Имя, не похвалит за это. Но тут-то всё будет по-честному⁈ Клац! И всё, нет больше Эколы Бести!

Страх быстро прошёл, а на его место пришло какое-то непонятное и нервическое веселье… Я же тоже, типа, Кобра! Именно такое прозвище, даже и не поняв этого, походя прилепила мне мама Ани, когда я, ещё семилетний пацан, хватанул пару глотков из бутылки с неразбавленным яблочным уксусом в случайно незакрытой лаборатории моего деда Сима.

— Ш-ш-ши! Ш-ши! Ши! — обращаюсь я к змее и этим, как бы стебаюсь над судьбой. Возможно, опрометчиво! Кажется, так дразнил меня, якобы, на змеином языке мой старший брат Эжен. А-ха-ха! Это ведь у него было, якобы: — Здравствуйте!

— Здравсствуйте! — вдруг слышу я в голове тихий, но вполне отчётливый и вежливый женский голос с характерным произношением шипящих, — Не сстарайтессь, говорите по-ччеловеччески, мы, змеи, хорошшо понимаем язык людей.

Это что, говорит змея⁈ Как же она это делает? И она ли это говорит? Губами она при этом не двигает, да и нет у неё никаких губ! Может, я сплю или от горя сошёл с ума и мне всё это кажется? Немудрено…

— Мыссленно… — поясняет голос, — Мы, змеи, не можжем говорить как люди, реччевой аппарат не тот, только шшипим, вот и науччилиссь мыссленно.

— Вы что, слышите мои мысли? — удивляюсь я.

— Конешшно, — отчётливо слышу я в голове ответ змеи, — Вссе змеи сслышат мыссли людей, возможжно, не полносстью, но в какой-то сстепени, сслышшат вссе. Змеи жжили и жживут сс людьми вссегда. Проссто, люди насс не замеччают и вссегда пугаютсся, увидев жживую змею. А напрассно, мы не враги людям. Мы жже не падаем в обморок при виде жживого ччеловека…

Моё сознание уходит, я на грани сна и яви, уже не совсем понимая, где я и что со мной. Вот, я вижу змею, а вот, прекрасную женщину в отблесках лунного света… миг, и опять змею. Что с моим сознанием, я сошёл с ума или сплю?

— Вы такая красивая, гладкая, блестящая, можно я Вас поглажу? — обалдело спрашиваю я, искренне любуясь, действительно, очень красивой змеёй. Или женщиной⁈ Она само совершенство!

— Лучшше не нужжно, — спокойно отвечает змея, — Ссами понимаете, одно неверное движжение… неоссознаный плевок… это жже у насс врожждённый рефлексс. Вы жже ссами знаете это движжение, недаром жже Васс прозвали «Коброй», я знаю.

— Это да, могу дёрнуть головой и при этом слегка приплюнуть… — соглашаюсь я, — Особенно когда волнуюсь. Мой дед Сим говорит… говорил… что это тоже рефлекс, но приобретённый, уже на всю жизнь.

— Вашш дед Ссим и вообщще всся Вашша ссемья были большшими друзьями змей, — говорит кобра, — Хотя и не знали об этом, и потому я здессь, с Вами. Мы, змеи Крассной Окумы, вссе оччень ссожжалеем о сслуччившшемся и хотим Вам помоччь. Ессли Вы, конешшно, захотите принять нашшу сскромную, но исскреннюю и поссильную помощщь.

— Как я могу Вас называть? — уже с надеждой спрашиваю я змею, — Вы же видите, мне очень нужна помощь! Любая! Но, я не помню… я не знаю, что наш род дружил со змеями! Вряд ли бы от меня это скрывали…

— Меня зовут Шшуи, Шшуи Ссисссс, ессли полносстью, — представляется змея, — я младшшая доччь змеиного князя Крассной Окумы Щщисса V из рода Ссисссс, принцесссса по вашшему. Ксстати, маг. У насс, змей, в отличчие от людей, вссе маги — жженщщины, ччто ссправедливо, я ссшшитаю.

— А у людей, все женщины, итак, колдуньи, — говорю я, — Так мне говорил мой отец Мих.

— Правильно говорил Вашш отец Мих, — поддерживает меня змея, — Я расссскажжу Вам. До появления Вашшего деда Ссима, в Крассной Окуме жжило множжесство крысс. Они поччти полносстью пожжирали нашши яйца. Вашш дед Ссим их вывел вссех и мы восспряли духом, у насс появилоссь будущщее. Вы шшто-нибудь слышшали о нападениях змей на ччеловека в Крассной Окуме поссле этого? Верно, нет! А потомушшто их никогда и не было. Мы, змеи, благодарные ссущщесства.

— А Вашш сстаршший брат Эжжен, который немного знал змеиный язык, — продолжает кобра, — он сспасс змею от ссмерти, когда её на дороге раздавило колессом телеги и вссе по ней ездили. И только Вашш брат Эжжен осстановилсся и на лопате отнесс умирающщую змею на обоччину дороги, в выссокую траву. Там я её нашшла и сспасла ссвоей магией.

— А Вашш отец Мих и мама Ани, сами ещщё маленькие, когда они прогнали злую девоччку на детсской площщадке, которая ссвоими твёрдыми ссандаликами топтала маленького ужика и криччала: «Гадюка! Гадюка! Убить её!», — рассказывает змея случаи из жизни моей семьи, о которых я не знал и не слышал.

— Да вряд ли они об этом помнили, — говорю я с лёгкой улыбкой, — По крайней мере, они ничего мне об этом не рассказывали.

— А вот мы помним! И вссегда будем помнить! — пафосно заявляет змея, — И пришшла пора отплатить добром за добро! Но я ххоччу, ччтобы Вы пообещщали… И давай, на «ты», — сбивается с пафосного тона змея.

— Конечно, давай, на «ты»! Мальчикам моего возраста не говорят «Вы», им говорят «ты». А что я должен тебе пообещать? — спрашиваю я.

— Ты ниччего нам не должжен, Экола, — грустно называет меня по имени змея, — Это мы тебе должжны… по памяти добрых дел твоего рода. Я проссто ххоччу… я прошшу тебя… мы вссе тебя проссим… ччтобы ты когда-нибудь вернулсся в Крассную Окуму и помог нам избавитьсся от крысс. Мы знаем, для насс насступают тяжжелые времена. Твоего деда Ссима большше нет, фабрику ссожжгли, крыссы сскоро обязательно вернутсся… Но мы будем жждать тебя, князь Экола Бессти, приедёшшь?

— Я обязательно вернусь и помогу змеям избавиться от крыс. Змеям и людям! — торжественно обещаю я со слезами на глазах, — Если выживу…

— Ты обязан выжжить и отомсстить, князь Экола, — ободряется кобра, — Ради ссебя, ради змей и ради людей, ххотя посследнее, возможжно и лишшнее. Мессть! Какое ссладкое, гладкое и ххолодное сслово… как ссама змея! Но мне ужже пора, поэтому, закрой глаза и проссто сслушай мои сслова.

Я закрыл глаза и приготовился слушать змею…

— Именем великой Матери-Змеи! Я, принцесса-кобра Шшуи из змеинного рода Ссисссс, ччто из Крассной Окумы, повелеваю вам, древние духи ушшедшших змей! По делам праведным ччеловеччесского рода, за сспассение змей и в великой надежжде, я нарекаю Коброй князя Эколу из рода Бессти! Примите это и поддержжите! И пуссть это ссвершшитсся ссей жже часс, исстинно! — слышу я в голове торжественные слова магического змеиного заклятия.

— Отныне, Экола, ты Кобра и нашш брат, и ты будешшь уметь вссё, ччто умеет любая молодая кобра, — продолжает змея уже обычным голосом, — Сслышшать мыссли людей, мессмеризировать людей и мыссленно говорить с людьми и со змеями, заползать, убивать слюной и укуссом. Отныне, вссе змеи обязаны тебе помогать. И в знак принадлежжности к нашему великому змеиному роду, я дарую тебе нашш магиччесский подвесс — золотую кобру! Носси его вссегда на шшее! Он ессть и магиччесский ссвисточчек, подуй в него и вссе кто рядом из нашших, придут к тебе на помощщь. И пожжалуйсста, отзывайсся теперь на Кобру, не манкируй ссвоим вторым именем.

— Будь ссшшасстлив и помни, шшто мы ждём тебя жживого и ссильного, — заканчивает магический обряд кобра Шшуи Ссисссс, — А теперь, прощщай, князь Экола Бессти по прозвищщу Кобра! Аки ессмь Кобра! Так ты теперь должжен предсставляться незнакомым змеям.

Я просыпаюсь и открываю глаза. Утро уже наступило и активно вступает в свои права. Солнце вовсю светит в окошко сенного сарая. Птицы щебечут и жизнь продолжается, несмотря ни на что. Ах, какой хороший сон я видел ночью! Ко мне приходила настоящая кобра и мы с ней говорили… А о чём же мы с ней говорили⁈ Жаль, что я никогда не запоминаю свои сны…

И вдруг…

Вспышка в голове, и я всё вспоминаю! Повернув голову туда, где ночью была змея, я увидел, что на её месте, на сене лежит изящный подвес в виде головы атакующей кобры на прочной цепочке с каким-то хитрым и, по-моему, неснимаемым замком, как у меня на медном браслете — маг. Тёмное золото? Похоже. Глаза кобры красные. Рубины? Красная эмалевая подложка в центре и ещё один крупный рубин висит внизу. Какая гармоничная, строгая и, одновременно, жуткая и реалистичная композиция… Этого не мог сделать ювелир-человек! И этого никогда не продать за деньги…

И я застегиваю цепочку с золотым змеиным подвесом на своей худой и грязной шее!

Глава 5. Наши в городе

И повалялся бы я ещё в душистом сене, но голод не тётка и нужно вставать и идти добывать себе пропитание, итак, уже не ел почти сутки. Всё тело подламывает и мои невеликие мышцы болят после вчерашних незапланированных нагрузок. Но это пройдёт, так всегда бывает, когда без тренировки… Так говорил мой старший брат Эжен, отличный спортсмен и боец.

С пищей пока никаких проблем нет, в нашем саду мама Ани с весны устроила небольшой огород, где к середине лета уже созрели огурцы, помидоры, зелёный лук, редиска, морковка и ещё какая-то зелень, типа, укропа. На плодовых деревьях уже висят и радуют глаз ранние летние сорта яблок и груш. Но идти туда нужно через пепелище… а оно глаз совсем не радует.

Наверное, можно уже покопаться в почти остывших угольях и что-то найти от старой жизни. Но зачем? Старой жизни уже не будет, и никто не войдет в мою комнату без стука и не позовёт кушать… Потому, что и моей комнаты тоже нет.

Ну, всё, всё… прекратить слёзы и сопли, уже отплакался! Я же теперь настоящая Кобра, а они никогда не плачут! Наверное… Кстати, хорошо бы испытать все эти мои новые змеиные способности, о которых мне поведала ночью принцесса-кобра Шуи Сисс. Да, думаю, что именно так её и зовут — Шуи Сисс, а не Шшуи Сисссс, как она это произносит. Ничего не поделать, акцент такой, змея же. А может, она пошутила? Ну нет, так не шутят, точно. Да и золотой змеиный подвес на цепочке, вот он, у меня на шее. Очень и очень дорогая безделушка, сразу видно. Как сказала Шуи, в нее нужно просто дунуть и сразу кто-нибудь из змей приползёт мне на помощь? Ладно, это проверю позже, пока обойдусь…

И я иду на огород. На пепелище стараюсь не смотреть, но куда там… вот оно. Срываю пару красных, налитых спелостью помидоров, выдергиваю несколько толстеньких редисок, откручиваю от лозы шипастый огурец — вот и получился прекрасный овощной завтрак. Захожу в сад. Осторожно, чтобы не поломать ветки, срываю одно жёлтое яблоко и одну спелую грушу. Сразу за садом, поправляю четыре могилки… Сейчас, это просто холмики земли. На каждый втыкаю по самодельному крестику из веточек, во Имя. Немного стою над могильными холмиками.

«Спите спокойно дорогие мои, я за вас отомщу!» — проносится в голове.

Потом, обязательно нужно будет всё здесь обустроить как у бабушки Ули, заказать красивую чугунную оградку, одну на всех, мраморный памятник, тоже, видимо, один на всех. Но это всё потом, потом… сейчас у меня на это нет ни средств, ни сил, ни времени. И надо идти…

Ну вот я и подошёл к самому главному, куда и зачем мне идти?

Да к пруду же идти, конечно! Для начала нужно постирать грязные рваные лохмотья, в которые я сейчас облачён. И помыться самому. Да, без мыла! Нет в этом мире мыла, ещё не изобрели. Зато золы на пепелище сколько хочешь, ей и сам отмоюсь и лохмотья постираю (щёлочь же. проф. Арх.).

На фабричном пруду, позавтракав дарами своего огорода и разложив сушить на траве кое-как оттёртые песком и с золой отстиранные от грязи и сажи порванные тряпки, бывшие ещё вчера приличным домашним костюмчиком, а других у меня и нет, я голышом ложусь на мягкую траву, подставив спину ласковому утреннему солнышку и продолжаю свои размышления.

Отсюда нужно уходить по-любому, не выжить. Дед Сим строил усадьбу в отдалении от поселений, но рядом с фабрикой. Людей вокруг нет на пару километров и мысли их не послушаешь… что там у них на уме. А сделать это нужно обязательно! Убивала и жгла нас свита владетельного князя Миха VII по его приказу, а кто приказал ему? Ладно, этот глупый причтик Куй, он просто глупый, мстительный и жадный. А вот князь Мих… если пошёл на прямое нарушение судебного приказа Верховного Суда Союза… знает что-то такое, что мне знать просто необходимо! Да, чтобы мстить! В общем, нужно идти в город, а там видно будет… Где и на что там жить? А не знаю пока…

И я иду в город. И через 45 минут уже вхожу в него. В лохмотьях, в кармане одно яблоко и одна груша, в общем, жить можно! А в городе ещё и не таких оборванцев можно встретить. И никому они здесь не нужны, ходят себе…

Город наш, он же столица Красной Окумы, как я уже говорил, единственный и названия не имеет. И впрямь, зачем ему название, если он единственный? Город, да город. Три кривых улицы, «Первая», «Вторая» и «Третья». Правда, в последнее время, в городе появилось несколько десятков весьма приличных переулков — «Фабричный», «Химический» и ещё какие-то. Это отстроились наши, теперь уже бывшие, работники. Где они все теперь будут работать, ума не приложу… а и не нужно, сами же пошли нас убивать и жечь…

Посередине города большая площадь, на ней по выходным собирается местный рынок. Приезжают торговать продуктами хуторские, повозки с различным барахлом заезжих негоциантов, бьют храмовые колокола, выступают бродячие артисты, княжеский глашатай оглашает с помоста, шум, гам, весело… А в обычные дни на площади только голуби. А памятников на площади нет, видимо, некому их ставить. В смысле, нет достойных памятника на центральной площади города… Но, есть Храм во Имя и резиденция владетельного князя. Почта, казармы княжеской свиты, конюшни… всё, вроде.

И вот здесь, на пустой центральной площади, я и испытаю свой магический подвес. Присаживаюсь на длинную, но пустую по обычному дню лавку рядом с кустами. Кручу головой, рядом, никого. И я слегка дую в золотой змеиный подвес, он же магический свисточек. Никакого звука я при этом не слышу… и дую ещё раз, посильнее. Опять ничего…. Дую ещё, дую, дую… Расстраиваюсь и уже хочу уходить, пошутила всё же змея Шуи, но, вдруг, отчётливо слышу в голове голос, явно ребяческий:

— Ну, вот ччто ты ссвистишшь как ненормальный, оглушшил ужже! Мы ужже давно на тебя ссмотрим, а ты вссё ссвистишшь и ссвисстишшь… Ччто хотел то, ччем помоччь?

— Э-э-э… А вы, кто? А вы, где? — ошарашено спрашиваю я голосом.

Наверное, со стороны это выглядит очень странно — на лавке посреди города сидит мальчишка-оборванец и разговаривает сам с собою. Однако, рядом действительно никого и прогнать меня некому. По крайней мере, пока…

— Аки ессмь ужики, Усси и Щщусс, мы брат сс ссесстрой, Усси — ссесстра, а я Щщусс — брат, и это нашша площщадь, мы здессь жживём и вссегда ползаем, вссех знаем и без насс здессь ниччего не происсходит. Ты голову-то поверни и ссам предсставьсся, — прошипели-протараторили в моей голове.

Я поворачиваю голову и вижу… Из ближайших к лавке кустов с плотной зелёной листвой торчат две забавные и совершенно одинаковые головки молодых ужей с двумя жёлтыми пятнышками за ушками, быстрыми раздвоенными язычками и чёрными глазками. Головки ужей качаются на одноцветных тёмно-коричневых лакированных тельцах, предусмотрительно спрятанные в кустах наполовину.

— Аки есмь Кобра, — важно представляюсь я, и уже как обычно, — Но, вообще-то я Экола Бести, а Кобра, это моё прозвище, может слышали?

— Знаем, знаем, сслышшали, ужже вссе нашши за тебя сслышшали, Кобра, — вразнобой шипят-лопочут в голове смешные ужики-подростки, — Ты Кобра, говори ччего надо, вссё сделаем, вссё иссполним, всссё досстанем!

— А как же вы меня услышали, милые ужики, ведь не было свиста? Я не слышал. И как вас тут, таких маленьких, не задавят в рыночной толкотне по выходным? И много ли наших в городе? — удивлённо спрашиваю я шустрых ребятишек.

— Ульразвук, его люди не сслышшат! Как это, задавят? Насс? Кто? За ччто? Пуссть поймают ссначчала! Мы ссами кого хоччешшь… А нашших в городе, замуччаешшься ссччитать, вссе ессть, — удивляются теперь уже ужи-подростки, — Ты, Кобра, давай, не отвлекайсся, нам некогда!

— Денег бы мне немного… на поесть, одеться и пожить где-нибудь. Остальное, потом вам скажу, когда сам соображу, что делать, — осторожно закидываю я удочку с просьбой юным родственникам.

— Одетьсся, это только на рынке, подожжди пару дней, до выходных! — мгновенно отвечают мне, — А деньги, без проблем, щщасс ссделаем, ползи за нами! Иди, в ссмыссле. Здессь рядом.

И я иду, угадывая направление движения по двум быстрым змеинным тельцам, мелькающим в зелёной траве на обочине булыжной мостовой. Но трава закончилась, пошли одни булыжники, и я теряю своих заботливых проводников. Но, через несколько секунд мне уже шипят из-за ближайшего угла: — Ссюда! Ссюда, Кобра, не сспи!

А за тем углом… прямо на деревянной ступеньке крыльца какой-то халупы, лежит и призывно смотрит на меня… толстенький кожаный мешочек, в которых здесь обычно носят деньги. У кого они есть, конечно. Чистенький, как только что из кармана. Уй-я-я! Кто же не мечтал случайно найти на улице такой вот толстенький мешочек⁈ А он себе лежит и ждёт только меня! Ай, ужики-красавчики!

Быстро развязав несложный узелок узкого сыромятного ремешка я пересчитываю денежный улов — один золотой герр, пять серебрянных и кучка медяков. Крепко! Хватит на хорошую лошадь со всей её сбруей и телегой с рессорами.

— Ссвитсский вччера ноччью потерял, — слышу я в голове голос брата-ужика Щуса. — Как приехали они вччера сс дела, деньги получили и напилиссь в кабаке госстинницы дядюшшки Бло, вот и потерял, когда пьяный назад шшёл. Ты, Кобра, монеты-то ссыпь в карман, а мешшоччек выбросси, улика. Ещщё нужжно будет денег, свиссти, вессь город деньгами зассыпан. Только межжду половыми доссками знаешшь ссколько лежжит… И ссерёжжки. И колеччки. Вссё теряют. А ессли много денег нужжно, мы укажжем, знаем где сспрятаны. Вссё, мы ссвободны?

— Спасибо вам, милые ужики, пока свободны, выручили! — удовлетворённо отвечаю я, — Свистну, как понадобитесь!

— Ссвиссти… — и только лёгкий шорох в траве. Уползли, красавчики!

Вот, значит, как! Свита князя деньги за нас получила, и судя по мешочку, немалые… Ладно, это потом. А сейчас нужно найти ночлег и где покушать. А тут и думать нечего, нужно идти в гостиницу дядюшки Бло, раз уж свитские ходят пить в тамошний кабак. Там их и послушаю, они когда пьяные, наверняка, говорливые. Не языком, так мыслями всё расскажут.

За гостиничной стойкой на фоне доски с висящими на ней ключами от комнат, стоит сам хозяин, дядюшка Бло — невысокий плотный пожилой мужчина с бельмастым левым глазом, седой бородой и большой блестящей лысиной. Выражение лица брезгливое и сонное. Он одет в какую-то немыслимо засаленную хламиду, когда-то, наверняка, бывшую шикарным кожаным фартуком, с вытертыми пятнами и порванной шнуровкой на груди.

Справа от стойки — мощная дубовая дверь входа в гостиничный кабак, который утром и днем — обычная харчевня. Сегодня, этот кабак, чуть ли не единственный доходный актив дядюшки Бло, так как постояльцев в гостинице мало, а сюда постоянно ходят свитские, да и горожане, бывает, заглядывают.

Слева от стойки — крутая деревянная лестница на второй этаж с его длинным предлинным коридором дешевых номеров — жёсткая койка с рваным одеялом, хромой табурет и вешалка из кованых гвоздей в стене. Стойла! Уборная и умывальник — в конце коридора. Но в гостинице есть и третий, чистый этаж, и в нём несколько вполне приличных меблированных номеров с чистым бельём и собственными медными умывальниками и уборными в небольших туалетных комнатках. Там даже есть зеркало и коврики на полу из гладко обструганных досок.

— Чего тебе, мальчик? — лениво спрашивает меня хозяин, приоткрывая правый глаз, и я отчётливо слышу его голос в голове, — Вот, оборванец! Ходят, тут… свитских на них не хватает.

— Здравствуйте! Мне нужна хорошая комната и обед, — вежливо отвечаю я хозяину.

Достаю из кармана и кладу на стойку монету — один медный герр. Этого вполне хватит за целый день проживания с трехразовым питанием в хорошем номере любой городской гостиницы.

Выражение лица хозяина мгновенно меняется на заинтересованное, сонный правый глаз открывается и начинает своё хаотичное движение туда-сюда, а дальше… монета исчезает со стойки! Вот она только-что была, и её уже нет! Я даже не успеваю засечь движение хозяина… Вот это фокус! Магия? Не чувствую.

— Конечно, конечно, — тараторит хозяин, — Какой номер на третьем этаже желает выбрать юный барич, с окном на улицу или во двор? Обедать можно в номере, позвоните в звонок, принесут. Надолго к нам? Да, нужно записать в журнал Ваше имя, сами понимаете, такой порядок, — и тут же его мысли, — Откуда у этого оборванца деньги на хороший номер⁈ Нужно потом сказать свитским, пусть проверят, а вдруг он их украл? Ну, конечно, украл! Но сначала самому нужно хорошенько пошарить по его карманам как заснёт, успею ещё со свитскими.

— Меня зовут Ник Лучч, — выдаю я вслух первое пришедшее на ум имя, — Я младший сын известного негоцианта Лима Лучч из Синей Окумы и мы с отцом следовали на рынок в Красную Окуму, здесь хорошо берут наш товар — глиняные горшки. Однако, позавчера ночью я случайно потерялся в лесу, зазевался и отбился от наших повозок. Заблудился, ободрался об лесные колючки, оголодал и вот… наконец-то вышел к городу. Теперь буду здесь и ждать отца, он обязательно приедет на рынок, там его и найду. Если, конечно, он успеет доехать на эти выходные, он же сейчас, наверняка, ищет меня по лесу. Но, ничего, я подожду, денег немного есть с собою.

— Бедный мальчик… Ник Лучч, говорите? Так и записал. Конечно, конечно, юный господин, живите сколько хотите, если есть деньги. Ваш отец со слугами, приехав, тоже ведь выберет для ночлега мою гостиницу? Сейчас у нас туго с постояльцами, только кабак и выручает. Ох, времена настали… обнищали все, только колдунов и жгут, — тараторит хозяин, но при этом мыслит так, — Врёт, конечно, стервец! А может и нет… но по его кармашкам я ночью всё равно пробегусь, не помешает.

Это не передать, с каким удовольствием и стараясь не спешить, я съел обед из трех блюд, который мне принесла прямо в номер с окном на улицу молодая хорошенькая горничная — салат из редиски со сметаной и зелёным луком, картофельный супчик с большими кусками хорошо проваренной говядины и приготовленные на углях ребрышки ягнёнка с гарниром из цветной капусты. М-м-м!

И теперь я лежу на широкой деревянной кровати с чистыми простынями, я всегда немного отдыхаю после обеда, и размышляю. Хозяин, наверняка, придёт меня обворовывать не раньше двух часов ночи. Пока из кабака не уйдут последние пьяницы… И мне в это время нужно где-то спрятаться, я больше не хочу быть обворованным, хватит уже с меня! И куда же мне спрятаться?

Обвожу взглядом гостиничный номер и вижу небольшую щель между полом и плинтусом. Она прямо-таки зовет и манит. Какое-то новое ощущение, раньше такого не было. Встаю с кровати, подхожу к стене и просто заползаю в эту щель. Целиком! И как такое может быть? Как же я в ней умещаюсь и мне удобно? Щель маленькая и узкая, а я большой, хотя и мальчик. Как кобра? Да, как кобра! Я же и есть Кобра, нужно к этому привыкать… Выползаю из щели, подхожу к большому зеркалу на стене и смотрю на себя. Мальчик, как мальчик, только худой и оборванный. Но это пока…

Ключ в хорошо смазанном замке номера неслышно проворачивается и на фоне тёмного ночного окна я вижу бесшумно скользящую тень хозяина-фокусника. Вот, он пытается найти мои лохмотья на стуле, приняв безупречно изготовленную мною куклу на кровати за спящего меня. Вот, он открывает шкаф, но тоже ничего там не находит. Вот, он ищет мои вещи в туалетной комнате, где их тоже нет.

Отчётливо слышу в голове его мысли: — Да, где же эти тряпки? Он что, одетый спит⁈ Может пырнуть его ножичком, да проверить⁈

А вот, хозяин наклоняется, чтобы заглянуть под стол и… в упор смотрит на меня. Он увидел! Вот, не знаю, что или кого конкретно увидел в щели между плинтусом и полом хозяин, но в его глазах я вижу смертельный ужас!

Ненавижу воров! Ненавижу грабителей! Ненавижу! Ненавижу! И я плюю на большую блестящую лысину дядюшки Бло, которая маячит прямо передо мной. Хозяин-фокусник без звука падает на пол и после короткой агонии затихает. Он уже мёртв.

Глава 6. Небесные спасители

Убийство людей, не самый тяжкий грех из смертных. Конечно, он тяжкий и смертный, но прощаемый! И вообще, есть только один непрощаемый грех — отрицать Имя или предать благодетеля, что, по сути, одно и то же. Все остальные грехи, смертные и не очень — прелюбодеяние, гордыня, зависть и ещё список на две страницы, тоже, в принципе, прощаемые. А уж убийство во Имя, или убийство при защите Родины, вообще грехом не считаются и за них, наоборот, поощряют. Главное, в грехах нужно вовремя покаяться, а причтик Куй за небольшую денежку их отпустит, простит во Имя. Вроде как он должен это делать бесплатно, но не любит. И его можно понять, надо же ему на что-то жить.

Я не до конца это всё понял, про грехи, но запомнил, ведь именно так мне объяснил это мой дед Сим, когда рассказывал про Церквь во Имя.

Вот, взять, например, житие Святого Равноапостольного князя Гула. Оно в каждом Храме во Имя продается, а то и бесплатно лежит, можно брать. До своего прославления в лике Святого, князь Гул зарезал двух родных братьев, а их жён взял к себе в гарем. Методом повешения за гениталии наполовину уменьшил численность владетельных княжеских родов по мужской линии в тех окумах, которые противились присоединению к Союзу. В хлам разнёс и спалил все языческие капища вместе с их длиннобородыми волхвами-магами… а какие-то порубил и утопил в реке… вместе с теми волхвами, разумеется. И вот, пожалуйста, прославлен Церковью во Имя как Святой и Равноапостольный.

А потому, что во Имя! И ведь это не просто кто-то из церковных начальников так решил, а только после того, как на могиле князя, аж через 20 лет после его кончины, начали происходить чудеса, в основном, исцеления по прямым к нему обращениям людей, молитвам. И всё это засвидетельствовано и описано специальной комиссией. Значит, тот, кто Имя прямо указал людям, что князь Гул люб ему, а все грехи его давно списаны. И чтобы люди относились к нему соответственно!

Мой дед Сим до «Кровавого понедельника» людей не убивал никогда, хотя за свою долгую жизнь имел для этого достаточно поводов. Но, вот, сжёг молниями большое количество. И погиб сам. Во Имя? Я считаю, да, семья всегда во Имя.

И это я всё к тому, что, вот, на полу лежит мой первый лично мною убиенный человек и мой счёт по убиенным уже не нулевой! А зачем же я его убил, он же всего лишь хотел меня обворовать? Всего лишь? А ножичек в его кармане? И я же Кобра, а они при опасности не думают, сразу атакуют. Но я и человек, и мне думать положено…. Так понимаю, что всё теперь зависит от точки зрения. В общем, запутался, потом над всем этим подумаю…

А вот реалии:

В два часа ночи в гостиничном номере в центре города находится 14-летний мальчик в лохмотьях, внук и сын убитых колдунов под чужим именем, и тут же валяется труп хозяина гостиницы. Признаков насилия нет, но это ничего не меняет. Хозяин мёртв. Плохо? Ой, как плохо! Конец мальчику, его обязательно арестуют и будут пытать. Бежать? Тогда мальчика будут искать и ловить. А оно мне нужно? Это в столице меня сейчас, возможно, ловят, судя по тому разговору свитских в нашем доме, а здесь-то от кого бегать? Некому сейчас меня здесь ловить. Я рос дома, по городу не шарахался, потом уехал в столицу. Кто меня здесь узнает, кому я нужен?

Да-а, положение не очень… Ну, а если по-другому, посмотреть на это всё с другой точки зрения? То же, но без трупа хозяина, допустим, он куда-то делся, исчез, волки съели. А тоже плохо! Будут искать хозяина живого или его труп, всех допрашивать и меня в первую очередь, как проживающего в его гостинице.

Может быть труп хозяина затащить в какую-нибудь комнату на втором этаже и там забыть? Ну, это ещё так-сяк… Тоже плохо, конечно, но хоть как-то потом можно будет выкрутиться. Мол, спал, ничего не видел и не слышал… Скользко это всё, но других вариантов я не вижу.

И не откладывая, я встаю со стула и по крутой гостиничной лестнице сбегаю вниз, к стойке, взять ключ от какой-нибудь комнаты на втором этаже. Сейчас оттащу туда труп, закрою комнату, а ключ от неё повешу назад. Главное, что бы меня не увидели за этим милым занятием. Но в гостинице тихо, все спят. А с утра уже подумаю, может и правда сбежать куда подальше… Не сейчас же по ночному городу расхаживать, везде свитские патрули. Вот такой плохой план, но другого нет!

И вдруг…

Подходя к пустой стойке в холле гостиницы я вижу — входная дверь на засове, да ещё и с замком, а вот тяжелая дубовая дверь гостиничного кабака слегка приоткрыта. Это как, хозяин перед уходом забыл закрыть дверь в кабак? Это невозможно! Он же по утрам всегда открывает его своим ключом и на глазах у приходящих поваров и официантки пересчитывает посуду и ложки-вилки. А чтобы потом им предъявить, если пропадут.

Приоткрываю двери кабака пошире… Присматриваюсь к темноте. Всё ясно! За одним из дальних столов в самом углу сидит на деревянной лавке и громко храпит, уткнув толстое пузо в грязную тарелку с остатками вчерашнего ужина, насмерть упившийся свитский — воин собственной армии–свиты владетельного князя Красной Окумы Миха VII. Как есть, свитский, в лёгких доспехах, с длинным мечом в ножнах и кинжалом на поясе. Может из патруля шёл, зашёл? Но, свитские с мечами по кабакам, вроде, не ходят… Ведь, сказано, «Не обнажай меча в тавернах!». Ну, так-то, он и не обнажал, меч в ножнах.

В общем-то, это обычное дело для любого городского кабака. Пьяного свитского лучше не трогать, проспится, сам уйдет. Может ещё с утра и опохмелиться захочет, закажет выпивку и закуску, всё какая-то денежка в карман хозяину. Сейчас в городе в кабаки только свитские и ходят. Фабричные нынче без работы и, соответственно, без жалования, им не до кабаков. А хуторяне сроду по кабакам не ходили, они свой самогон у себя по хатам хлещут. Откуда я знаю про хуторян и самогон? Так, все знают.

«О, великая Мать-Змея! О, тот. кто Имя! Кто-то из вас, а может и вместе, решили спасти и сохранить меня, мальчика Эколу или Кобру, неважно! И это очень мудрое и правильное решение! Спасибо вам за него, мои дорогие небесные спасители, я никогда этого не забуду!».

Поблагодарив двух моих небесных спасителей таким образом… ну, как сумел… я взлетаю на третий этаж, захожу в свой номер и… А как же я потащу этого хряка? Буду тянуть подмышки, его ноги будут биться о лестничные ступени, всех перебужу… А потащу за ноги, будут биться голова и руки, ещё громче получится…

Сажусь на стул и уныло смотрю на тяжёлое мёртвое тело… да как же его тащить-то? Может ужиков на подмогу вызвать, что бы ноги подержали? А-ха-ха, как представил…Но, что-то мешает думать… Да, что же это такое⁈

Ох… а это проснулся мой медный браслет на запястье. С большой буквой М посередине — маг. Пока проснулся не сильно, но уже ощутимо. Я знаю, что это такое, когда он просыпается, мне рассказывали про это родные-маги. Поэтому, я встаю и как мешок с картошкой поднимаю себе на плечи тело убиенного мною хозяина-фокусника. Осторожно ступая по лестнице и с тяжелой ношей на плечах, я бесшумно спускаюсь вниз со своего третьего этажа.

Как же я это смог сделать? Сам погрузить и на своих плечах пронести такую тушу по трём крутым лестничным пролётам. Как Кобра? Э-э-э, нет. Уже как маг с только что проклюнувшимися магическими способностями. Они такие маленькие, что с ними сейчас только тяжёлые предметы носить, больше ничего. Слабенький маг, ещё совсем неопытный и ничего толком не умеющий, но браслет на него отреагировал чётко. А это значит, что по закону, уже в ближайшее время мне нужно идти и сдаваться инспектору великокняжеского Магического двора в Красной Окуме, в отделение того, что в Мане. Инспектор всё замерит, запишет в своём журнале учёта и, возможно, заменит медь на серебро. У него есть на это полномочия, инструкции, приборы и приспособления. А не пойдёшь сдаваться, браслет всё равно житья не даст. Так и будет из-под буквы М долбить в руку разрядами энергии со скоростью биения твоего сердца. Очень больно и неприятно! И тем сильнее, чем сильнее растёт твоя магия. В общем, сам прибежишь. И снять браслет самому невозможно. Даже золотому магу. А будешь терпеть и прятаться, то по браслету найдут и приведут уже силой. И тогда уже могут очень серьёзно наказать, вплоть до лишения магических способностей, а то и самой жизни. Инспекторы это делать умеют и закон им это позволяет.

Да что же у меня за дни-то такие пошли, каждый день таскаю трупы… Хотя, что я сравниваю? Вчера была своя, родная ноша, которая и не тянет вовсе, а этот… хряк противный… тяжёлый такой, хотя и тащу я его на себе уже с магией. Вот ещё и магия во мне проснулась на мою голову, хотя мой дед Сим говорил, что магия проснётся во мне только через два года. А она вот… Видимо, от потрясений последних недель, так бывает.

Кое-как, но я заталкиваю труп дядюшки Бло в тёмное помещение кабака. Укладываю его на спину с раскинутыми руками, впритык к столу с храпящим на нём свитским. Вытягиваю у того с пояса острый как бритва кинжал с ручкой, уделанной драгоценными камнями. Пьяный воин даже не пошевелился. Беру кинжал двумя руками и… со всей своей невеликой магической силы втыкаю его в грудь мёртвого хозяина-фокусника.

Вот что значит, хорошая заточка и магия! Кинжал как по маслу вошелв тело мертвеца на две трети длины. Может именно этим кинжалом и закололи вчера маму Ани? Возможно. Вот этот самый пьяный свитский и заколол⁈ А мне и не нужно знать точно, тот или не тот. Все, кто вчера ворвался в наш дом, те и закололи. И зарезали, и зарубили, и отрубили, и вспороли… А после, сожгли! А была у нас вчера вся княжеская свита… Соответственно, вся эта свита и должна умереть. Вся, без исключения, сколько бы их не было! И князь Мих, отдавший приказ нас убивать и жечь, тоже должен умереть! Мне должен! Лично! Ибо, месть! Но, сначала они всё мне расскажут…

Ладно, пусть этот проклятый свитский поживёт ещё немного, сейчас он мне нужен живым. Ну, всё, дело сделано! И я спокойно иду спать к себе в номер на третьем этаже. Вернее, еле тащусь… Я о-очень устал и хочу спать. Проснусь, когда высплюсь, торопиться некуда. А за открытым окном уже занимается розовый рассвет и на кривых улочках города скоро появятся первые прохожие. Город без названия медленно просыпается…

Я открываю глаза. За окном уже вовсю светит солнце. На небе, как обычно, ни облачка. Это что, я проспал до обеда? Немудрено, с моими-то ночными приключениями и тяжёлыми физическими нагрузками. А из открытого окна, со стороны площади, слышу, как надрывается княжеский глашатый. И что же он так громко и с выражением возглашает на всю округу, да ещё много раз, по кругу? И я прислушиваюсь к его воплям:

…на месте неуловимый разбойник Ури Бло, скрывавшийся под личиной хозяина городской гостиницы «У дядюшки Бло». Он убит при вооружённом нападении с целью убийства и ограбления воина свиты владетельного князя Красной Окумы МихаVII из рода Ретт. Слу-у-ушайте! Слу-у-у- шайте! Сегодня ночью убит…

Я зеваю и сладко потягиваюсь… Может, ещё поваляться? Но, всё же решаю уже слезать с кровати, всё, проснулся…. Босыми ногами шлёпаю в туалетную комнатку. Умываюсь. Опять без мыла. Может его уже, наконец, изобрести? А что, хорошая мысль… Но позже, когда на это будет время и возможность. Опять облачаюсь в свои лохмотья.

Да, ночью я рассчитал всё совершенно верно! Похмельный свитский очнулся под утро и увидел рядом с собою труп хозяина с его, свитского, кинжалом в груди. А свитские, как известно, виноватыми не бывают никогда… И вот, пожалуйста… так и вышло! А методов судмедэкспертизы — когда, после чего, кто, отпечатки пальцев и всё такое, в этом мире пока не придумали и можно спать спокойно.

Сегодня пятница, а завтра суббота, уже откроется рынок и у меня там дела. Небольшие, но важные, избавиться от лохмотьев и превратиться в приличного мальчика. Хорошо бы сегодня просто погулять, но в моих лохмотьях это делать опасно. И я трясу звонок вызова горничной, хочу есть. На мой звонок приходит та же молодая хорошенькая горничная, что и вчера, но несколько бледная и испуганная. И тут же выкладывает мне последние новости:

«Оказывается, пока все спали, хозяин гостиницы дядюшка Бло, который на самом деле оказался страшным и ужасным ночным разбойником Ури Бло, под утро напал на проходившего мимо гостиницы мирного патрульного свиты владетельного князя, подбежав со спины, он коварно выхватил у мирного патрульного кинжал из ножен и попытался им убить и ограбить патрульного, но смелый патрульный, достал меч и погнался за дядюшкой Бло, который со страху забежал в наш кабак и там патрульный отнял у него свой кинжал и заколол им матёрого бандита прямо в грудь, и всё это воочую видели три свидетеля, которые в это время случайно проходили по улице мимо гостиницы и о чём они уже дали письменные показания судье, и весь город уже об этом знает, а гостиницей теперь управляет жена дядюшки Бло, противная старая бочка — тётушка Бло, и она теперь не знает, выгонят ли её или оставят, потому что тётушка Бло всегда ревновала мужа к молоденьким горничным, а она не такая, и что на поздний завтрак сегодня без выбора овсянка и яичница и я должен доплатить за проживание один медный герр или освободить номер…»

Конечно, я доплатил один медный герр за проживание и сейчас спокойно сижу за столом у себя в номере, ем свою овсянку, закусываю её яичницей и размышляю. Совесть меня не мучает. С волками жить… Ещё раз мысленно благодарю своих небесных спасителей за своё спасение и сохранение, заканчиваю завтракать и… слегка дую в магический свисточек, пора.

И тут же, буквально, через пять секунд, из дырки в полу, под умывальником, высовываются две уже знакомые и ужасно симпатичные головки двух забавных родственников, брата-ужика Щуса и его сестры Уси.

— Шшто, Кобра, ещщё нужжны деньги или шшто? Вссё досстанем, сскажжи, — слышу я у себя в голове смешное шипение, перебивающих друг-друга ребят-ужиков.

— Вот что я вам хочу сказать, милые мои, — обращаюсь я к ним, — Дел у меня в городе всего три — прилично одеться, но это завтра уже, на рынке. Пошпионить за княжеской свитой и самим князем Михом, чтобы узнать, кто им приказал и заплатил за убийство всей моей семьи. И потом, когда я это пойму, отомстить. Убить их всех и уехать. Куда? Скорее всего в столицу, в город Ман, сдаётся мне, что только оттуда могли заплатить за нас такие большие деньги. Поможете?

— Мессть! Мессть! Какое ссладкое, гладкое и холодное сслово! Как ссама змея! Конешшно, мы поможжем, обожжаем шшпионить и мсстить! Ссейччасс и наччнем, — отзываются маленькие проныры, — В ссвитсских казармах и княжжесском дворце много нашших. Вссё посслушшаем, вссё расскажжем. А как сскажжешь, вссех убьём, ессть кому, вссе ссдохнут. Чужжие они, сстрашшные, пуссть вссе…. Ессли и ессть за ччто. И лошшади их тожже пуссть ссдохнут, они ссвоими копытами змей топччут.

—… а потом, я хочу вас обоих забрать с собою, в столицу, чтобы вместе жить. Как вам предложение? Поедете со мною в столицу? — спрашиваю я вмиг замолчавших ужиков.

Через некоторое время слышу их тихий ответ: — Это сспрашшивать нужжно у принцессссы Шшуи Ссисссс… Мы бы, конешшно, хотели, Усси вссегда хотела в сстолицу, она девушшка, а там вссё крассиво и возможжноссти, молодых ужжей множжесство, но ссамим нам в сстолицу не допозти. Сспросси у Шшуи, она тебе не откажжет, а мы ссоглассны, ты жже насс не броссишшь…

— Что вы, что вы, милые ужики, — возмущённо машу я руками, — Конечно я вас не брошу, у меня кроме вас сейчас вообще никого! А родители вас отпустят?

— Мы ссироты… ужже с вессны. Аиссты… ссъели вссех нашших, не у кого нам сспрашшивать, кроме принцессссы Шшуи, — грустно отвечают ребята.

— И я сирота, а значит, мы теперь будем держаться вместе. А у Шуи, конечно, вас отпрошу, — говорю я, — Без её согласия мы никуда не уедем, будьте уверены! А потом ещё и приедем к ней, я обещал.

И всё, нырнули в дырку и нет их. Видимо, уже уползли шпионить. Какие же они славные и шустрые!

А мой медный браслет с большой буквой М всё долбит и долбит… Как раскалённый гвоздь забивает в запястье… Всё сильнее и сильнее… И что же мне с этим делать?

Глава 7. Рынок по выходным

Избавится от своего замечательного браслета с большой буквой М посередине — маг, мечтают все маги Союза. И все ушедшие маги об этом тоже мечтали. Это я знаю точно, родные-маги рассказывали, а теперь уже и на своей шкуре почувствовал. Кому же охота гулять в строгом ошейнике и на коротком поводке у государства… А ведь маги не только мечтают об этом, а изобретают всё новые и новые способы… и делают попытки их реализовать, избавиться от ненавистной обузы. Не буду перечислять все способы, их, действительно, очень много, но, в итоге, всё тщета, всё напрасно и бесполезно. Даже самый экстремальный способ — отрубить кисть левой руки, снять с культи браслет, а после, отрубленную кисть прирастить или вырастить новую, что в принципе, по силам даже серебряным магам. Да, кисть левой руки маги отрубали себе неоднократно, а дальше, всё, уже ничего не могли, магические способности попросту исчезали. Так и ходят теперь без кистей на левой руке, я их видел…

Вывод — терпи-ка, юный Экола-маг, пока терпится, а там видно будет. Пока, да, терпится, но уже с трудом.

Сегодня суббота и в нашем бестолковом городе без названия с раннего утра начинается яркий двухдневный праздник, который повторяется каждую неделю — на единственной площади города собирается рынок…

С ночи на городскую площадь заезжают многочисленные конные фуры хуторян, забитые всевозможными продуктами — куры, гуси, поросята, овощи, фрукты, молоко… Фурами управляют крепкие, загорелые и весёлые мужики — хуторяне. И всё у хуторян такое… прямо, такое… мытое, натёртое постным маслицем, аж сияет. Недорого! Лошадей своих хуторяне выпрягают из фур и уводят на отстой в конюшни городских постоялых дворов, на свежую травку, овёс и водичку. А сами, с раннего утра уже бойко расторговываются на рыночной площади прямо с колёс, громко зазывая городских хозяек, разбитных кухарок и горничных весёлыми скабрезными стишками собственного сочинения:

— А вот, поросёнок, купите его! Для баб и бабёнок, кутак о-го-го!

Женщины хохочут и поросят у хуторян покупают. А ещё домашний сыр, сладкий батат и много чего. Корзинки у городских хозяек большие и медные денежки — герры, половинки, четвертачки, восьмушки и грошики — водятся в потайных карманах длинных пышных юбок.

Также, с раннего утра, на площадь рядами выставляются длинные деревянные столы и маленькие столики. И людская толпа плывёт вдоль них, с одной стороны, пробуя, нюхая, ругаясь и покупая. А с другой стороны столов стоят продавцы, перед которыми на столы выложены товары, и они их громко расхваливают:

— А вот, зелень-мелень, хлеб-млеб, перец-мерец! А вот, ножи, типа, кого зарезать, скажи! Покупаешь горький хрен и не будешь убиен! Семечки жареные, солёные, в дело произведённные! Покупайте! Покупайте! Покупайте!

Торгуют все и всем — мужчины, женщины, юноши и девушки!

Шум, визг, хохот, плач, проклятия, свист и ор… Свитские патрули следят за порядком и не вынимая длинных мечей из ножен лупят ими самых наглых и зазевавшихся. Контролёры собирают положенную мзду с продавцов. Бродячие артисты представляют. Музыканты музицируют. Певцы поют. В общем, шумно и весело!

Но, толкаться на рынке я не собираюсь, хотя, наверное, мне было бы интересно посмотреть представление настоящего бродячего кукольного театра. Со стороны я отмечаю, что высасывающей жизненную энергию нежити на людях в толпе хватает. Прилипалы, барабашки, москиты… обычный набор, все здесь и все очень заняты. Рынок для жителей «Тонкого мира», это тоже праздник, людей и энергии много, эмоции льются через край… вку-у-усно! Но, каких-то совсем уж жутких энергетических упырей, например, монстров с крыльями, я не вижу. Ну, и хорошо, сейчас не до них.

В сторонке, на специально выделенных для них местах стоят огромные фургоны на больших мягких колёсах с рессорами. Настоящие дома на колёсах! И здесь, слава тому, кто Имя, не так громко орут. Хозяева фургонов — заезжие негоцианты из других окум, народ серьёзный и состоятельный.

Четвёрки гигантских геррских четырёхрогих буйволов, таскающие эти фургоны по всей стране, сейчас вместе с их возничими и лошадьми хуторян также находятся в стойлах городских постоялых дворов. Буйволы отдыхают и лакомятся сочной зелёной травой и осокой, которые без счёта задают им в кормушки их возничие. Лето, зелени в пойме много!

Такой фургон — это, по сути, конфекцион-вагон, состоящий из трёх неравных частей. Меньшая часть — это, собственно, конфекцион. С торца фургона, красивое откидное кованое крылечко с гладкими дубовыми поручнями. Входная дверь из дуба с ярким наборным витражом и серебряным колокольчиком. Над дверью, небольшая вывеска. Внутри, красивый прилавок, два мягких кресла с низеньким круглым столиком для дорогих гостей-покупателей, стеклянное оконце и примерочная со шторкой и большим зеркалом во весь рост. Большая часть фургона — склад, где находится товар. И ещё — вполне комфортный жилой отсек на четверых, с небольшим общим холлом, двумя двухярусными опочивальнями и малюсенькой кухонкой с выходом на облук и скрепу буйволинной упряжки. Туалета нет, да и зачем он, когда в дороге вокруг один лес, да кусты. На боках фургона — надписи и рисунки — одежда, обувь, украшения… но бывают и другие, по профилю торговли. Название, имя владельца и город приписки. Всё, как у хорошего речного судна.

Такой фургон и сам дорог и, конечно, он только для «чистой» публики с деньгами. Порядок такой — взоходишь по крылечку, открываешь витражную дверь, внутри звякает колокольчик и чуткий внимательный хозяин тут же встаёт за прилавок и делает всё, чтобы ты ушёл от него покупателем, с покупками, а не праздно шатался по рынку, отрывая от дела занятых людей. Обслуживают такой фургон, минимум, два человека — сам хозяин, он же продавец и т. д., и возничий, основная забота которого — буйволы. В дорогу, бывает, берут и охранников, но редко. В Союзе на дорогах шалят только свитские, а им только деньги давай, плати, да проезжай по их территории. К тому же, и сами хозяева фургонов не робкого десятка и при оружии, случись разбой, отобьются. В обычные дни эти фургоны стоят на тихих улочках города, а по выходным их затаскивают на рыночную площадь. Приезжают такие фургоны в город не на один торг, а обычно, на сезон, а то и два. И это всем выгодно!

И я иду в один такой фургон-конфекцион с названием «Столичный шик». По рисункам и надписям на боках ясно, что фургон, действительно, прибыл из столицы Союза, города Мана, и принадлежит негоцианту 1-й плеяды (гильдии. Авт.) баричу (господину. Авт.) Заи Орсс и в нём торгуют всем, что меня интересует — модной одеждой, обувью и аксессуарами.

Увидев меня в лохмотьях, вышедший на звон колокольчика хозяин конфекциона барич Заи Орсс сперва немного кривится и напрягается, но увидев на прилавке мой серебряный герр, сразу выпрямляется, расслабляется, собирается с духом и начинает работать. А через два часа из конфекциона «Столичный шик» выходит немного усталый, но ужасно довольный и о-очень прилично одетый и обутый по последней столичной моде юный барич, в руках у которого изящный новый ренцель (мужская сумочка. Авт.) и узел со старыми лохмотьями, который он тут же попросту выбрасывает в ближайший ящик для багасс (отходов. Авт.). Ещё три больших сумки с разнообразной модной одеждой, обувью, головными уборами и ремнями юного барича на любой случай и погоду остаётся в фургоне. Почему?

А потому, что я есть тот юный барич Ник Личч и я… только что купил «Столичный шик»! Весь! Вместе со всем товаром, буйволами и возничим, который сейчас находится с теми буйволами на постоялом дворе и ещё ничего не знает об этом. Кстати, недорого! Всего за 50 золотых герр, ровно в два раза больше, чем хотел выручить за свой фургон его хозяин, барич Заи Орсс, который ещё и любезно согласился побыть со мною и поработать продавцом уже моего конфекциона, аж до прибытия оного в Ман.

Где я взял деньги на покупку? А мне их в гораздо большем количестве вчера вечером по одной монете в зубах откуда-то натаскали мои два ласковых змеиных солнышка, Уси и Щус, даже без вызова и просьбы с моей стороны:

— Как жже ты нищщим на площщадь пойдёшшь, Кобра? Щасс, натасскаем, пока нашши ещщё шшпионят… — неожиданно услышал я в голове под вечер и сразу посмотрел на дырку под умывальником. О, привет, ребята!

И натаскали. А сейчас, эти многочисленные, оставшиеся от покупки фургона золотые герры приятно позвякивают у меня в ренцеле. Дело в том, что пока хозяин фургона работал — обмеривал меня, подбирал вещи, я… внимательно слушал его мысли.

Странно, но в отношении себя я не услышал от барича Заи Орсс ни одного худого слова. Вот, что значит, профессионал, думает только по делу. Заи уже под 60. Он из Мана. В юности получил хорошее столичное образование. Тёртый, битый жизнью мужчина, бывал в заварушках и переделках. Прекрасно владеет мечом и кинжалом, но при его работе по-другому и нельзя… Работа ему нравится, всегда в дороге, новые впечатления, новые люди. Так, потихоньку, скопил на собственный фургон-конфекцион, в котором сейчас живёт и работает. Очень удобно, многие завидуют! Вот, только в последнее время стало сдавать здоровье и уже пора на покой. Но, семью так и не завёл. Дети? Есть, наверное, много городов изъезжено, много дамочек одето и обуто. Раздето, тоже. Но, оставить дело некому, значит нужно его продавать. Решил, что это всё, последний сезон! Приедет в Ман и продаст фургон. Будет просить за него 40 золотых, но, если дадут хотя бы 25, согласится. С такими деньгами легко приобрести хороший уютный домик в провинции, где-нибудь на берегу речки, и в нём спокойно доживать свой одинокий век, удя рыбку на речке и копаясь в огороде… красота! А может там и какая пожилая селянка прибьётся, всё не одному куковать…

И вдруг… он слышит от незнакомого мальчишки-оборванца, которого сейчас одевает в новое и самое лучшее, потому что у того есть деньги:

— Уважаемый барич Заи! Я хотел бы обсудить…

Юный барич, а его зовут Ник Лучч, уже давно ушёл. Полностью рассчитался с до крайности обалдевшим Заи, подписал наскоро составленную купчую, этого достаточно для последующего оформления сделки властями, оставил в уже собственном фургоне купленные вещи и сказал, что до завтра его не будет и пока пусть всё остаётся, как всегда. И вообще, общее правило такое — если он задерживается, то стоять и ждать его на месте, значит, он позже, но точно появится.

А старый Заи Орсс всё сидит и сидит… на красивом кованом крылечке только что проданного им конфекциона, глупо улыбается и бормочет, пытаясь возблагодарить того, кто Имя, за случившееся с ним чудо:

— О, тот, кто Имя… о тот, кто Имя… — но не знает Заи молитвенных слов, не учил их с детства, полагая, что всегда и во всём нужно рассчитывать только на себя, свою крепкую руку, свои деньги, меч и кинжал. И только огромное чувство искренней благодарности… авось, тот, кто Имя, услышит его и поймёт.

А я иду в гостиницу, уже споро переименованную в «У тётушки Бло», до завтра ещё поживу здесь. Я действительно, очень рад. Что наконец-то превратился в приличного юного барича, одетого по последней столичной моде. Что в моём новом ренцеле звенят золотые герры. Что сейчас удачно купил себе отличный дом и, одновременно, прекрасное средство передвижения по стране. Что познакомился и сговорился о поездке в Ман с приличным и опытным человеком, Заи Орсс, кладезем нужной мне информации о столичных нравах и конкретных персоналиях. Что на небе светит солнце, а я теперь Экола Бести, Ник Лучч и ещё Кобра! А денег не жаль, змеи ещё натаскают, сколько будет нужно…

И ещё у меня здесь появилось одно важное дело. Ужики уже сообщили мне массу интересного. Из этого сумбура, подслушанного змеями в свитских казармах, потихоньку начинают вырисовываться контуры цельной картины произошедшего с нашей семьёй. До самой картины, полагаю, ещё далеко, но одно уже ясно, княжескую свиту уже можно кончать. Всю! Больше не нужна. И сделаю я это сегодня вечером! Конечно, можно было бы поручить жестокое умерщвление пятидесяти здоровенных и вооружённых до зубов воинов змеям… Понятно, что справятся, змеи же… но я это сделаю сам, ибо, это моя месть!

А мой медный браслет с большой буквой М посередине на левом запястье свербит и стреляет разрядами уже совсем ощутимо, боль в руке только усиливается, и с этим тоже уже нужно что-то делать… долго я так не выдержу!

Глава 8. Бойня в кабаке у тётушки Бло

Юный худенький Давид не смог бы победить огромного волосатого великана Голиафа в прямой силовой схватке! А потому, что у них были слишком неравные физические кондиции. А вот умом, ловкостью и Верой в того, кто Имя, он его победил! Кто-то рассказывает, что Давид выстрелил из своей рогатки камушком и попал великану в лоб, и тот, якобы, от этого сразу скончался на месте… Да, никогда не поверю! У великанов лбы как каменные, они ими дерутся и ломают стены… Лично мне ближе другая версия, что лёгкий и шустрый Давид сзади заскочил на плечи Голиафа и пока тот соображал, что к чему, быстренько воткнул ему ножичек в основание черепа. Вот это уже похоже на правду…

И кобра не может растоптать слона, слишком он для неё большой и тяжёлый. Но, тихонечко подползти и впрыснуть ему в задницу парочку доз отличного яда собственного приготовления, это, кобра, всегда пожалуйста… И всё, нет больше слона, а кобра, есть!

Вывод — никогда не нужно лоб в лоб биться с противником, который физически гораздо сильнее тебя, тем более, по его правилам и его оружием, точно проиграешь. Особенно, если ты 14-тилетний юноша-подросток, а твой противник — полсотни ражих воинов золочёной свиты владетельного князя Красной Окумы, и тебе их всех очень нужно сегодня умертвить…

Так, или примерно так, я рассуждаю, топая с рынка делать дела в гостиницу. В своём новом обличии я неотразим, мне и самому очень нравится. Завидя меня рядом со стойкой, новая хозяйка гостиницы тетушка Бло радостно машет руками, хватает меня и, буквально, силой затаскивает в кабак, усаживает за стол и угощает фирменным ягодным морсом. Очень вкусно!

— Каким Вы стали… юный барич Ник! — говорит мне тетушка Бло, — Как Ваши дела?

— Вот, тётушка, как я и думал, сегодня на рынке встретил отца и завтра уже съеду от Вас. Полностью рассчитаюсь уже завтра, при выезде, можно?

— Ну, конечно, юный барич Ник, конечно! — отвечает мне милая тётушка Бло, явно любуясь мною, моими модными обновками и искренне радуясь такому моему преображению и воссоединению моей семьи, — Я так рада за Вас, дети не должны жить без родителей в нашем ужасном городе, это неправильно! В следующий ваш приезд, обязательно, к нам!

О, как я с ней согласен… Как бы я хотел сейчас жить с моими любимыми родителями и не в этом ужасном городе без названия! Но сейчас мне нужно просто спокойно полежать на кровати, руки за голову, и хорошенько продумать свой сегодняшний вечерний дивертисмент…

Ранним вечером субботы в гостиничном кабаке уже не протолкнуться. Кабаков в городе мало и этот самый лучший. Практически все свитские, кроме тех, кто в патрулях и караулах, сегодня получили долгожданное увольнение до утра понедельника. И это правильно! Свитским с их дрянной службой просто необходимо давать хоть когда-то выпускать пар. И на полном законном основании они здесь и сейчас пропивают своё жалование и премию за «то дело», когда… ну, в общем, за дело. Им строго-настрого запретили об этом болтать отцы-командиры и сам владетельный князь Мих. Не убивали! Никого не видели! Никого не трогали! Не резали! Только жгли! Все, без исключения! А если кто, хоть словечком… хоть трезвый, хоть пьяный… проболтается, того, сразу на виселицу, за яйца, бр-р!

И я хорошо слышу, как мысленно рассуждает один ещё относительно трезвый воин княжеской свиты:

«…А ведь сначала говорили, что всё будет строго по закону, на основании решения суда и всё такое… Премию пообещали…Просто, огромную… Анти-магические сети выдали… Немыслимое чудо, эти анти-магические сети! Они, говорят, за семью замками в столице хранятся. Только для высших государственных лиц! А тут, хоп, и нам сиволапым, на край света их привезли, нате, пользуйтесь! А после, хоп, сети забрали и всем молчать! Что-то, видать, не срослось у начальства. Но, обещанную премию выдали и это радует. Столичные хмырь с хмырихой лично инструктировал перед делом как сетями пользоваться. Важные такие… Ну, да ладно, мы люди маленькие, подневольные… Приказали ехать, резать и жечь, значит, поехали и всех… Приказали молчать, будем молчать…. Если, конечно, выдержим… уж больно охота языком почесать за „то дело“, прям, зудит, страсть как охота…».

Кабацкие повара и официантка сбились с ног. Мыслимое ли дело, всего за час успеть хотя бы слегка напоить и накормить полсотни здоровенных мужиков, которые, хотя сегодня без мечей и доспехов, в увольнении же, но с кинжалами и в гамбезонах. Такие невоспитанные — орут, ругаются, грозятся, хватают бедную официантку за… ну, в общем, хватают.

И вот, на подмогу официантке приходит сама хозяйка, тётушка Бло. Она старая и страшная, но ей ещё не всё равно… пусть лучше её хватают… В общем, все развлекаются, как могут.

Всего, в гостиничном кабаке восемь деревянных столов. И за каждым сидят свитские, свободных мест нет. Да если бы они и были, кому охота сидеть рядом со свитскими, сразу по морде получишь. Но, я пристроился в уголке стойки на высоком табурете и лениво ковыряя трезубой вилкой косулью отбивную, внимательно смотрю за творящимся в зале непотребством. Я проживающий, пришёл ужинать, мне здесь можно, и никто меня не выгонит, пока я и никому не мешаю…

Тэк-с! Первый голод уже утолён, первые рюмки «Князь-водки» опрокинуты, первые кружки с пивом выпиты, а первые рёбрышки ягнёнка на углях обгрызены и выплюнуты на тарелки… Далее, будет приятное отрыгивание, смена блюд, полные рюмки и кружки… И уже можно никуда не спешить, вечер длинный, успеют ещё упиться. А к девкам пойдут после полуночи. Кто на тот момент сможет, конечно. А что, нормальное субботнее времяпровождение воинов в увольнении.

А пока… свитские начинают бросать кости. Они всегда их бросают, если у них выпадает свободная минутка. Игра древняя, простая, но заводная и азартная. Правила тоже простые и понятные. Стол — круг, кто сидит за столом — игроки круга, кон — посередине стола. Кон ведёт коновод, которому все доверяют. Всё по-честному, одна кружка и два кубика, бросают по очереди. Пока играют по маленькой, на кон ставят по медному грошику. У кого выпадает больше очков, тот и забирает кон. А если у кого больше, но одинаково, те переигрывают, пока не останется кто-то один. Если кто кричит, что удваивает кон, забирать кон нельзя, пока в кон не внесут и кто внёс, опять не сыграют круг. И так до бесконечности!

Как и в любой игре, кому-то постоянно везёт. А кто-то, наоборот, всё время проигрывает. Выпученные глаза, искажённые азартом красные пьяные морды, сжатые кулаки, нервический хохот, вопли радости и разочарования — не лучшая аудитория для долгих душеспасительных бесед. Поэтому, я коротко, но, внятно, ментально бросаю короткую фразу в голову коноводу одного из столов:

— У него «Верхи и Низы»!

Момент выбран удачно, один воин на этом столе выигрывает уже три раза подряд, но кон постоянно удваивают и у него уже вспотел лоб и трясутся руки, так он волнуется. Вот-вот, и он заберёт уже весьма приличный кон! Но, коновод, получивший от меня мысленную информацию, вдруг, останавливает игру и гневно сверкая глазами, благим матом орёт на счастливчика:

— Руки на стол, негодяй, ракло паршивое! Фанеру к осмотру, живо!

Вообще, коновод на такой обыск игрока имеет право! Ведь, если в игре кто-то был заподозрен в жульничестве, он обязан дать себя обыскать коноводу и его добровольным помощникам и, возможно, восстановить своё честное имя, если ничего не найдут, или будучи прямо уличённым в плутне… погибнуть. Соответственно, за ложное обвинение, для обвинителя, если его обвинение не подтвердится, так же может случиться смертельный исход. Но, вот оскорблять подозреваемого почём зря, пока не доказали, это ни к чему, может аукнуться…

Вообще, сейчас я веду речь об известном способе жульничества при игре в кости, когда нечестный игрок при помощи ловкости рук, в просторечии, пальминга, на время своего броска подменяет общие игральные кубики на свои, где есть, например, две пятёрки, две четвёрки, тройка и шестерка, а единички и двойки нет. И передавая бросок следующему игроку, опять меняет свои кубики на общие. Такой способ жульничества и называется «Верхи и Низы». О-очень эффективный способ и есть такие мастера…

Однако, обвиняемый в жульничестве счастливчик никакой вины за собою не знает, а вот страшное оскорбление в свой адрес… это да, он его хорошо услышал и понял! А за страшное оскорбление честного свитского, полагается что? Правильно, лютая смерть! И он мгновенно выхватывает из ножен и со всей силы втыкает свой кинжал в горло оскорбившего его коновода. Коновод падает замертво, а из горла у него хлещет кровь… Остальные игроки замирают… Почему-то, они не сразу понимают, что именно сейчас произошло на их глазах.

Не мешкая, я ментально кидаю короткую фразу в голову и второму коноводу, ведущему кон на соседнем столе и находящегося, примерно, в такой же ситуации, что и уже убитый коновод-грубиян. У него за столом тоже кто-то всё время выигрывает:

— У него кубики «загружённые»!

Здесь, я веду речь уже о другом популярном способе жульничества при игре в кости. На кубике высверливают дырочку, например, на единичке, и заливают её свинцом, тем самым смещая центр тяжести кубика. А дальше, кубик постоянно начинает ложиться на единичку, а сверху её что? Правильно, шестёрка. Такой, вот, простой способ всегда выигрывать! Но, очень опасный, и если с таким «загруженным» кубиком заловят, убьют! Впрочем, как и с «Верхами и Низами»…

И на этом столе происходит примерно та же сцена. Коновод, мысленно получивший от меня компромат на игрока, тут же останавливает игру и грубо орёт на счастливчика, что тот жульничает и его сейчас будут обыскивать. И уже через пару секунд тоже падает на пол с горлом, пробитым кинжалом, из которого хлещет кровь. Все остальные, отмерев, сначала бросаются со своими кинжалами на убийц, но не тут-то было, ибо, те остервенело обороняются, прижавшись к стене спинами и размахивая кинжалами перед собою.

И я, что бы не попасть под кровавый замес, мгновенно ретируюсь со своего стула, заползаю в заранее высмотренную узкую щель за кухонным плинтусом, ибо, точно знаю, сейчас начнётся… Да, заползаю в щель как Кобра! И оттуда, уже из этой свой щели, только и успеваю ментально подкидывать в головы мелькающих мимо меня дерущихся свитских:

— Он хочет тебя убить! Он сейчас тебя убьёт! — ну и такую же чепуху.

И началось! Такое… От вида крови и пришедшего ясного понимания какой-то острой несправедливости, случившейся в отношении себя и только себя, пьяные свитские начинают резать и колоть друг-друга своими кинжалами. Да, мечей у них с собою нет, но это ничего не меняет, ведь у каждого висит на бедре грозный кинжал-рондель с 35-сантиметровым копьевидным клинком и круглой гардой. Отличная штука для пробивания гамбезонов и лёгких кольчуг, проникновения в щели доспехов, втыкания его в глаза, горло, ухо…

«Кинжал можно держать в любой руке, постоянно перехватывая. Но, лезвие вниз, большой палец сверху. Для резкого выхватывания, одной рукой держи ножны. И не забудь принять боевую стойку, одна нога впереди» — так учил меня основам кинжального боя мой старший брат Эжен, лучший турнирный боец Красной Окумы.

Вообще, турнирный бой на кинжалах очень красив! Просто, дух захватывает! Перехватывания. Передвижения. Замахи. Сближения. Подскоки. Выпады. Прыжки. Маскировка. Уколы, они же удары. Сверху вниз. В правый бок. В левый бок. Смотреть на бой мастеров, одно удовольствие… а каждый укол, очко для спортсмена. Судят такой бой опытные судьи, они всё видят и их не обманешь.

Но сейчас в гостиничном кабаке «У тётушки Бло» проходит не очередной спортивный турнир деревянными ножичками на приз супруги владетельного князя, княгини Оли Ретт, а подходит к своему логическому завершению самая настоящая пьяная поножовщина. Кровавая бойня! Резня! Массовый забой свиней! Вот на что это похоже…

Все против всех! И все уже колют, режут и бьют друг друга без разбора! А я спокойно лежу в своей щели и наслаждаюсь ярким и редким, можно сказать, ламповым зрелищем…

Поваров, официантку и саму тетушку Бло, буквально, сдуло на улицу, как только пролилась первая кровь. Они, насмерть перепуганные происходящим, сейчас бегают рядом с гостиницей и кричат:

«Караул, убивают!».

На их крик собирается огромная толпа народа, через которую уже пробиваются свитские патрули, с мечами, в доспехах, как им и положено ходить на службе.

Патрульные, обнажив мечи врываются в проклятый кабак и видят такую картину… Все столы и лавки уже давно перевёрнуты. Металлические крепления выдраны с мясом. Разбитая люстра на полу, а сам пол густо залит человеческой кровью и засыпан как осколками посуды, так и обломками оружия. На полу, в различных позах лежат убиенные и стонут раненые свитские. Убитых, в разы больше. А с десяток пьяных мордоворотов ещё продолжают свой яростный и бессмысленный бой на кинжалах. Но количество бойцов тает на глазах, кинжалы остры и убивать ими свитские умеют.

В итоге, как при игре в кости, на ногах остаётся только один. Остальные свитские повержены! Ура, он, победитель, но… глаза его… безумны! Ему уже всё равно кого резать! И он, как его долго учили, со всей силы втыкает свой длинный копьевидный кинжал в небольшую щель между наборными золочёными доспехами своего товарища, начальника прибывшего на помощь свитского патруля. И в следующий миг голова убийцы уже скачет по полу, а его бренное тело, сначала ме-е-едленно оседает по стене и, вдруг, резко падает вслед за отрубленной головой. Хороший удар у этого патрульного, далеко не каждый сможет мечом, с одного удара, отрубить голову человеку, когда тот стоит.

«Да, именно такое, я тогда и видел у нас в доме!», — удовлетворённо думаю я.

Всё, дело сделано и можно уходить. Остальных свитских, отсутствующих здесь по разным причинам — служба, отпуск, болезнь, а потому, ещё пока остающихся в живых, прикончат в казармах змеи, они это очень хорошо умеют делать — гадючки, чёрные мамбы, кобры, опять же… Вместе с лошадьми, естественно, они же хотели. Пусть! Я выползаю из своего убежища и осторожно переступая через трупы и кровавые лужи, иду спать в свой уже привычный номер на третьем этаже. Месть свитским свершилась! Солнце уже показало свои первые лучи из-за горизонта. Скоро утро…

Завтра я наконец-то займусь своим браслетом, надоел уже!

Глава 9. «Платиновый» маг

ИНТЕРЛЮДИЯ

Замок владетельного князя Красной Окумы Миха VII из рода Ретт.

В замке постоянно проживает сам князь Мих и его супруга княгиня Оли. Из окон опочивален замка — вид на Храм во Имя и рыночную площадь. Многочисленная прислуга, частью — приходящая, а частью живёт в нескольких небольших флигелях во дворе замка. Большая конюшня. Казармы свиты. Забор. Ворота.

Всё хозяйство в замке в руках княгини Оли. Она лично нанимает прислугу, жалует её, карает и милует. Жёсткая, но справедливая женщина. Но, такой её сделал её муж, князь Мих. А в юности она была совсем другая — хрупкая и застенчивая.

Ещё, в замке постоянно проживают две принцессы-юницы Кло и Жус, 13-ти и 14-ти лет, соответственно. Как и все подростки, девушки выносят мозги родителям с соответствующей возрасту силой и скоростью. Кстати, инспектор великокняжеского Магического Двора, отделение в Красной Окуме, при рождении Жус, определил её будущим магом и она теперь носит на левом запястье неснимаемый медный браслет с буквой М посередине — маг. Единственный, уникальный случай! Других женщин-магов в Союзе никогда не было и нет!

Ещё, в замке есть… княжеский гарем. Под него отдан один из флигелей. Но есть этот гарем в замке только потому, что он просто должен там быть. Всё же княжеский замок, как без гарема… В гареме постоянно живут три дебелых зрелых селянки, которых княгиня Оли уже который год держит за своих личных горничных и конфиденток. Однако, в юности, эти дамы были очень даже ничего…

Когда-то, ещё на самой заре их брака, во время медового месяца, князь Мих, находясь в изрядном подпитии, имел неосторожность заявить своей молоденькой супруге, кстати, дочери владетельного князя соседней Синей Окумы… что он, на, природный князь, на, и только на этом основании, на, будет, на, ходить к своим бабам, на, когда, на, захочет! И это вместо того, чтобы исправно исполнять свои супружеские обязанности в опочивальне Оли, как его и благословила на это Церковь во Имя при их венчании. Мол, жди, дорогая жёнушка, и до тебя когда-нибудь тоже дело дойдёт… Главное, жди!

Никто не видел, как именно, тогда ещё совсем юная и хрупкая Оли, жестоко избила Миха после такого его неосмотрительного выступления. До «синих яиц», так… что он с огромными фиолетово-жёлтыми синяками на лице и по всему телу неделю передвигался как уточка, мелкими шажочками и согнувшись. После, ещё неделю, при ходьбе часто останавливался и держась руками за причинное место тихо постанывал от пульсирующей боли в паху. А после, всё прошло! И как отрезало… Больше, никаких чужих женщин, а пир с друзьями, пожалуйста, но только в замке и только под жёстким контролем жены! А девушек из гарема Оли выгонять не стала, они-то причём….

И вот, эти девушки, а теперь уже взрослые зрелые женщины, живут в том гареме много лет, и в числе других женщин-служанок и конфиденток княгини, эти прислуживают Оли в опочивальне при её облачении-разоблачении, читают ей вслух на ночь любовные романы и вместе с сентиментальной княгиней сопереживают книжным героиням, которым коварно изменяют и бьют их мужья… И всем, так хорошо…

Княжеский замок относительно новый, ему не больше 50 лет. Замок строили в самом начале расцвета Красной Окумы под наблюдением самого князя Сима Бести, который, собственно, его и придумал по мотивам своего дома — шале, фахверк, лофт. Получилось очень хорошо! Красиво, удобно и уютно, не говоря о функциональности. В замке нет особых украшений, но есть водопровод, постоянная горячая вода, толковая система удаления и конверсии багасс и прочие удобства. В общем, получился отличный княжеский замок, который всем нравится и такого больше нет нигде.

В большом кабинете, напротив резного мраморного камина, что рядом с опочивальней князя, в мягких креслах за чайным столиком, расположились двое:

Сам князь Мих — мужчина средних лет, среднего роста и, как оказалось, весьма средних умственных способностей. Богатство, свалившееся на голову его вконец обнищавшего рода в результате начала работы в Красной Окуме химической фабрики пришлой княжеской семьи Бести, вскружило ему голову. Он считает, что богат, потому что это не фабрика, а он такой… такой… Неадекватность — так это называется, когда человек, видя следствие, не в состоянии увидеть его настоящую причину и её придумывает. Это не болезнь, а человек просто дурак. Однако, последние события сильно взволновали и как-то даже встревожили обычно спокойного князя…

Его гость — некто в черном балахоне с большим капюшоном, похожем на монашескую рясу, но значительно богаче, и скрывающем голову гостя до линии внимательных серых глаз. На левом запястье гостя матово отсвечивает платиновый браслет с большой буквой М посередине. Это макер Ган Глоо, состоящий на службе у древнего великокняжеского рода Герр из Мана, из которого вышел Святой Гул, нынешний глава государства и все предыдущие, и в честь которого названы деньги и сама столичная окума.

«Платиновые» маги, это особь статья. Что вообще о них известно? Во-первых, их о-очень мало, не более сотни на весь Союз. Во-вторых, это маги вне категорий. Их имена, где они живут, кто и как их регистрирует и замеряет уровень их магических способностей… есть государственная тайна, а сами они об этом никогда не расскажут. Говорят, что судьбу будущего Союза в своё время решили именно они. Когда ещё не Святой Гул, тоже, кстати, «платиновый» маг, крушил и жёг языческие капища в присоединяемых окумах, то тамошние длиннобородые волхвы-маги устроили ему такую апокризию… и если бы не своевременная помощь дружественных «платиновых» магов, то не быть бы Гулу Святым и вообще… не быть!

Да, молнии, файерболы и воздушные кулаки «платиновых» магов на порядки мощнее, чем у «золотых», не говоря о «серебряных», но дело не только в этом. В условиях тотального контроля государства за магией и магами, «платиновые» маги… это и есть государство. Это они придумали браслеты! Это они придумали драконовский «Закон о магии и магах»! Это они изобрели анти-магические сети! Зачем? Полагаю, чтобы всех остальных магов держать в жёсткой узде. Но, это неточно! Им вряд ли нужны одни деньги, на что они им… Им нужны — и власть, и деньги! Именно поэтому макер Ган Глоо и стал сотрудничать с венценосным великокняжеским родом, у которого это всё есть. Его главное дело — контразведка и защита членов рода Регг от разных неприятностей. Денег он заломил с князей немало, но оно того стоит…

Если «платинового» или любого другого мага раздеть, то на вид, это обычный человек. Да, так оно и есть! Но… у мага имеются магические способности, дарованные ему при зачатии тем, кто Имя или переданные родителями. Ведь, что такое магия? Это манипуляции с энергией — накопление, преобразования, испускание. Маги могут это делать, остальным, не дано. Кто-то манипулирует лучше, кто-то хуже, отсюда — категории магов. У кого-то магические способности растут вместе с организмом, у кого-то стоят на одном уровне, а кто-то всю жизнь их развивает и постоянно тренируется, из «серебряных» становясь «золотыми». Впрочем, одно другого не исключает. Но, вот как становятся «платиновыми» магами, не знает никто, кроме, естественно, самих «платиновых» магов.

А сама энергия, которой манипулируют маги… Она безмерно разлита вокруг — в лучах солнца, в дыхании Океана, в движении ветра. И это лишь некоторые прямые материальные виды магической энергии. Но, есть и косвенные, нематериальные — энергия эмоций, желаний, творчества, движения мысли… Соответственно, маг-человек, какой бы он сильный не был, манипулирует лишь теми видами энергии, которые даны в ощущениях всем людям. Но, вот, скажем, змеиную магию или магию цветов, маг-человек не ощущает, впрочем, как и наоборот. Так этот мир промыслил тот, кто Имя. Неоткрываемые замки! Высокие заборы! А чтобы не лезли, куда не следует. Во своё же спасение и сохранение! Межвидовые скрещивания запрещены. Нельзя в жизни скрестить змею с козой, а человека с животным! Монстров можно создавать только на энергетическом уровне, в виде нежити, да их так и создают, но в жизни, нельзя, ничего не выйдет!

А ещё есть сверхспособности. Они очень похожи на магические, также могут развиваться и передаваться по наследству, но это не магия, никаких преобразований энергии в них нет. Откуда они берутся, загадка. То ли это дары того, кто Имя,во благо, а то ли его проклятие, никто не знает. У одного это может быть способность таскать на себе лошадей, у другого, умножать в уме пятизначные числа или видеть нежить, а у третьего, простите — зубы как у зайца и вечно стоящий кутак 35 сантиметров, которым он на потеху публики забивает гвозди и поднимает пудовые гири. Говорят, что это те самые Смыслы и их могут порождать колдуны, но с ними здесь шибко борются.

Еще, в кабинете князя сейчас находится третий персонаж, но он себя никак не афиширует. Это Щус — забавный ужик-брат и он шпионит за князем. Он, весь внимание, застыл в ящике с древесным углем за камином. Даже глядя на него в упор, заметить его в куче угля весьма затруднительно, если не знаешь, что он там есть.

—… и поэтому, всечтимый макер Ган, — говорит князь Мих, — Я хочу Вас спросить как полномощного атторнея барича Грес и бевы Алу, что мне сейчас делать? Золотые герры, которые Вы мне передали от них, большей частью исчезли прямо из моего закрытого на три замка и круглосуточно охраняемого домашнего трейзера. Моя письменная апатэ Верховному Суду Союза рано или поздно откроется и нам обоим известно, что за этим последует…. В каком-то раклянном городском кабаке разом убита практически вся моя свита, а оставшиеся в живых, на следующий день, разом умерли в казарме. Все мои лошади тоже умерли. И опять, все разом! И главное, в окуме заканчиваются запасы «убей-порошка», а обещанные поставки из столицы так и не начались. И это значит, что скоро придут крысы и зимой моя окума будет голодать!

— Вы же знаете, макер Ган, сколько людей погибло в «Кровавый понедельник»⁈ — продолжает князь Мих, — И эти люди больше не будут платить мне налоги, из которых большую часть забирает себе Ман. Потому, что они покойники! А если поставки «убей-порошка» не начнутся до осени, налогов станет ещё меньше. Значительно, меньше! Катастрофически, меньше! Вы понимаете меня, макер Ган? — уже кричит князь Мих, — Зимою, люди просто сдохнут от голода!

— А что мне прикажете делать с бывшими работниками фабрики князей Бести, макер Ган⁈ — продолжает кричать князь Мих, соскакивая с кресла, — С их семьями, этих людей, считай, треть города и они уже голодают без работы и жалования! Один злотворный абыз Куй увеселяется, у него сейчас сплошные отпевания, да погребения, живые регги! Кстати, твари высосали уже второго ребёнка, мальчика 12 лет! Мы так не договаривались! Что это, макер Ган⁈ Что происходит⁈ Это месть убитых колдунов или что-то похуже⁈

Князь Мих выдыхает, некоторое время стоит молча, а потом падает в кресло. Его собеседник неотрывно и не мигая смотрит на князя своими серыми внимательными глазами несколько минут, а потом говорит тяжелым басом:

— Если Вы, князь Мих, сейчас же не прекратите на меня орать, я просто встану и уйду… И это, поверьте, для Вас будет гораздо лучше, чем я сделаю из Вас уголёк и брошу его в ящик за камином, чтобы Вас уже никто и никогда не нашёл… Хотите со мною говорить, говорите спокойно, а я Вас не собираюсь перекрикивать.

— Да, я хочу говорить с Вами, макер Ган, — сразу потух князь Мих, — Простите меня, макер Гаг, не сдержался, сдали нервы… Больше не повторится… Еще раз, простите меня, мастер Ган!

— Это, тот, кто Имя Вас простит, это его забота, прощать! А я простой маг и делаю своё дело. А Ваше дело, князь Мих, сейчас сидеть и слушать меня, — холодно отвечает маг, — Я скажу Вам, когда можно будет начинать задавать вопросы. Готовы?

— Да, макер Ган, — тихо отвечает Мих, устраиваясь в кресле, — Я весь внимание, макер Ган!

— Сначала, договоримся, — начинает свой рассказ маг, — Называть все вещи своими именами, так всем будет проще и, вообще, правильнее. Согласны?

Князь Мих молча кивает головой, он согласен.

— Никакого колдовства и магии в этих происшествиях нет, — говорит маг, — И князья Бести не были колдунами. А злотворный абыз Куй, как Вы его называете, обычный елоп и воть, правда, весьма зарной. Я тщательно обнюхал пепелище дома князей Бести, каждый труп Ваших воинов и лошадей, каждый угол в Вашем трейзере, магией и не пахнет. Я пообщался со старшими тварей, хорошо подумал… — маг делает паузу, — И теперь уже могу сформулировать некоторые мысли по этому поводу. Вот они:

— Да, всё это звенья одной цепи, но это сделал не маг. По крайней мере, не маг-человек. Кто это или что это — он, она или оно, я пока не знаю, но, для простоты, буду называть это — Он. Возможно, это вообще Инферно, знаете, что это такое?

Князь Мих часто-часто кивает в своём кресле. Он знает, что такое Инферно… А маг продолжает:

— Он мстит и, однозначно, за уничтожение рода князей Бести.

— Он умеет прозревать суть и экстраполировать вероятности.

— Он весьма разумен и изобретателен в способах мести.

— Он обладает многими, прямо скажем, впечатляющими сверхспособностями и Смыслами.

— Его следующая жертва — Вы, князь Мих.

— Он не остановится, пока не казнит всех причастных к гибели рода Бести, где бы они не находились.

На князя Миха страшно смотреть. Он весь скукожился в своём кресле, его губы и руки трясутся. Он смертельно испуган… А маг продолжает:

— И я бы вообще отказался от этого дела, невозможно победить Инферно… И не я планировал и проводил коммендацию по уничтожению рода Бести… Но, полагаю, что с этим вышло, как всегда, на планы наложились случайности и обстоятельства. Кто же знал, что князья Бести видят нежить и потащатся спасать от неё своих работников? Кто мог подумать, что Верховный Суд рассудит не по понятиям, а по закону⁈ И уж точно никто не мог предположить, что елоп Куй погонит умирать столько людей. Но, дело сделано, и мы имеем то, что имеем…. Полагаю, что поставки «убей-порошка» из столицы могут быть налажены в ближайшее время, в этом и был весь смысл этой коммендации. Возможно, заминка чисто техническая, но барич Грес и бева Алу, уверен, её, конечно, преодолеют. Если Он их не уничтожит раньше!

— И я бы, повторюсь, вообще отказался от этого дела, если бы не одна маленькая зацепка… — здесь маг делает театральную паузу,— -Ма-а-аленькая такая зацепочка, меньше мышиного хвостика… Пока я не буду её Вам сообщать, чтобы случайно не проболтались. Мне ещё всё это нужно проверить, съездить в Ман, хорошенько подумать, и только тогда… возможно, я смогу остановить Его и защитить Вас, князь Мих, барича Грес и беву Алу. Однако, если это у меня получится, то будет вам всем очень дорого стоить, ибо, даже для меня это очень опасно! И будем молить того, кто Имя, чтобы Он не уничтожил Вас, князь Мих, раньше, чем я его. Я закончил и теперь Вы можете задавать вопросы.

— Любые деньги… — хрипит в своём кресле полумёртвый от страха владетельный князь Красной Окумы Мих VII из рода Ретт, — Любые, макер Ган… только спасите… у меня же дети!

КОНЕЦ ИНТЕРЛЮДИИ

Глава 10. Необыкновенная лекция с удивительным окончанием

«Ну вот и подвернулся случай блеснуть образованием, любезный мой профессор Антон Максимович Архипов, — думаю я, сидя на мягком диванчике, привинченном к полу в холле жилого блока моего нового дома на колёсах, фургона-конфекциона, — А то ведь на одном Эколе до сих пор и выезжали…»

Ничего не поделаешь, не было в моём мире ни магии, ни магов. И жестоких княжеских родов, тоже не было. И никому здесь мои глубокие познания в химии и разнообразный опыт моей длинной профессорской жизни не нужны. А нужны здесь, в первую голову — Вера в того, кто Имя, магические и сверхспособности, длинный острый меч и кинжал-рондель, которые я и в руках-то никогда не держал и видел только в музее. Ах, да, ещё герры, разные и побольше…

Но, зато, я всю жизнь держал в руках умные книжки… С ними ездил в метро, с ними завтракал, обедал и ужинал, с ними засыпал и просыпался, с ними полжизни учился, а потом уже и сам учил — читал лекции и принимал экзамены у студентов, с ними ходил на скучные собрания, женился, родил детей, а уж сидел, простите, в туалете, так только с ними. И по своему природному любопытству совал свой профессорский нос не только в свою любимую химию…

Вон, как мы с Эколой в тот раз разобрались с Прилипалой, присосавшемуся к маме Ани, Экола Прилипалу, вдруг, увидел, а я знал из чего тот сделан и как его турнуть. И турнули, же! Правда, чем это всё закончилось… А ведь ещё и не закончилось… н-да!

Так я сижу и бурчу себе под нос, внимательно разглядывая свой медный браслет на левом запястье, который со скорость сердца долбит мою руку энергетическими иглами уже совсем чувствительно и неприятно. Сила разрядов потихонечку растёт изо дня в день и это означает, что потихонечку растут и мои магические способности. Хорошо бы их определить точно, замерить и испытать, а то сейчас с ними только тупо тяжести таскать. Но, за этим нужно идти к инспектору отделения великокняжеского Магического Двора в Красной Окуме. А он… меня… Сразу, причём! Мгновенно определит, что никакой я не Ник Личч, а Экола Бести, сын недавно убитых по решению Верховного Суда Союза колдунов Бести, и что со мной делать, пусть решают местные власти. Посадит он меня в клетку, есть у него в отделении такая, специально для буйных магов, и вызовет свитских. Правда, я всех свитских недавно того… но тем хуже для меня. Не дождавшись свитских, инспектор сам отвезёт меня в княжескую тюрьму. Он может и он обязан! Нет, не пойду я к инспектору… и побуду-ка ещё Ником Личч.

Ужики Уси и Шус, сейчас, наверное, дрыхнут у себя в домике, устроенном в моей опочивальне. Большая картонная коробка от женской шляпы с двумя дырками-входами. Или вползами? Или выползами? А-ха-ха! В коробке немного сена и плошка с водой. Когда я его сделал, счастью ужиков-родственников не было конца… Говорят, что такого домика нет ни у одного ужа в мире, только у них! Теперь, перед сном, я рассказываю им сказки, какие помню. Сказки ужики могут слушать бесконечно, дети же ещё, и когда я устаю и замолкаю, мне шипят в голове: — Ещщё, ещщё!

Мой возничий, его зовут Речи Укк, молодой, холостой деревенский мужик, недавно перебравшийся в город, любит моих буйволов как своих детей, разговаривает с ними, поёт им песни, возится с ними — кормит, моет, чешет. Говорит, что они его понимают. Ну-у, не знаю… сколько на них не смотрел, они всё время лежат, тупо жуют свою жвачку и тупо смотрят своими чёрными маслянистыми глазами на выкате, да и всё… Вот и сейчас Речи у моих буйволов в арендованных для них стойлах на постоялом дворе. Может и заночует там, на сене, прямо в стойле, ему не привыкать. Хороший парень, все мысли только о буйволах, я проверял.

Вообще, мой фургон с товаром и четыре моих гигантских четырёхрогих геррских буйвола, это собственность юного барича Ника Личч, именно на это имя мною подписана купчая с баричем Заи Орсс. Вернее будет сказать, что это не совсем та купчая, как в моём мире, а такая, простенькая мемориальная записка — этот продал, этот купил, претензий нет. Число. Две подписи. Здесь этого достаточно и даже второго экземпляра не делают, да и зачем он продавцу, всё, продал уже.

А имя Ник Личч, это не фальшивое, а моё… настоящее имя. Дело в том, что в Союзе нет паспортов или других документов, удостоверяющих личность человека, просто, никчему. Да, есть приходские книги, в которые киновиархи вносят записи о рождении, венчании и смерти прихожан под именами, полученными ими при рождении. А в остальном, зовись как хочешь, это твоё сугубо личное дело. Хоть каждый день по-новому, если полный елоп. Злонамерение! Вот единственная причина, по которой будут выяснять, как тебя назвали родители. Обычно, это происходит при каких-то серьёзных разборках. Например, специально обученные тюремные и судейские маги, уже через пару секунд расскажут всю родословную человека до десятого колена, положив руки на его голову, а то и на расстоянии. В общем Ник Личч, это моё прикрытие для обычных людей, от опытного мага за ним не спрячешься.

Барич Заи сейчас в магазине, обслуживает молодую дамочку. День обычный и фургон стоит на тихой улочке, но состоятельные горожане к нему всё равно тянутся, одеться-обуться с обещанным вывеской шиком по последней столичной моде. А мы никому и не отказываем. Пусть приходят! Он, славный дядька, этот Заи Орсс… Обращается со мною как старший дворцовый фамулус при барчуке. По-моему, он уверовал в того, кто Имя и нашёл во мне так им и не обретённого сына. Просыпаюсь, а на столе уже ждёт завтрак. Одежда вычищена и поглажена. И ведь не просил… И ни одной поганой мысли в мой адрес у него в голове я не слышал. Тихая радость, так можно назвать его состояние в последнее время. И это хорошо, нам ещё с ним до Мана ехать… Вот, доделаем здесь дела и поедем… А дела эти, всё не кончаются…

Но прямо сейчас, дело у меня одно, снять с левой руки медный браслет с буквой М посередине. И что с того, что это разными способами миллион раз безуспешно пытались сделать местные маги? Они же маги, а не профессора, как я. Многие и читать-писать не умеют, просто, незачем. И откуда им было узнать про то, что магия, это манипуляции с энергией, а энергия сама по себе не живет, она всегда в чём-то, в какой-либо энергетической структуре. Так, например, по-науке и называют «Тонкий мир» с его жуткими обитателями — «Мир энергетических сущностей», читай, структур.

Эх-х, что-то давно я лекций не читал… Ух-х, сейчас, как прочитаю, тряхну стариной! Жаль, что только самому себе:

… а в основе любой энергетической структуры лежит, что? Правильно, энергетическая решётка, состоящая из узлов и связей. И силовые характеристики несущих узлов — крепёжных элементов этой решётки, не бесконечны, а рассчитаны на определённые максимальные нагрузки энергии. Или не рассчитаны, а попросту соответствуют уровню магической способности мага, создавшего эту решетку, читай, структуру. А кто у нас самые сильные маги? Правильно, «платиновые». Они реально очень сильные, например, могут «воздушным кулаком» снести дом. Представляете, какое количество энергии они способны накопить, преобразовать и испустить? Однако, «платиновые» маги тоже не бесконечно сильные, как тот, чьё Имя. А значит, воздействуя некоторое время на узлы энергетической решётки, созданной «платиновым» магом, источником энергии даже малой мощности, но с кумулятивным, аккумулирующим энергию эффектом, и направив энергию из этого источника в решётку как дополнительную, мы, что? Правильно, через какое-то время критически перегрузим опорные узлы решётки. Другими словами, разрушим её!

А что в этом мире может являться таким, наиболее доступным источником энергии малой мощности? Правильно, огонь, открытое пламя — физико-химический процесс окисления веществ органического происхождения, т. е. углеродосодержащих, с выделением тепла и света. Попробуйте, например, подставить под свою открытую ладонь м-а-аленькую горящую свечку. Сначала будет терпимо… но постепенно, энергия пламени будет накапливаться на поверхности ладони и… Всё верно, если не отдёрнуть руку, ладонь будет серьёзно повреждена этой накопленной энергией.

А ведь, вроде бы, ещё не потерял я квалификацию, шпарю как по писаному… вот бы мои студенты обалдели от такой необыкновенной лекции. А-ха-ха, как представил!

… а теперь мы переходим к практическим занятиям. Давайте, внимательно посмотрим на данный браслет, исходя из нашей конечной цели — снять браслет с руки. Браслет состоит из трех элементов — собственно браслет, замок неснимаемого типа, далее — замок, и утолщение посередине с большой буквой М. Полагаем, что именно в этом месте, в браслет конструктивно вписан третий элемент — одновременно, интерактивный маячок с большим радиусом действия, магический источник питания с бесконечной ёмкостью и генератор беспокоящих импульсов, далее — генератор, по частоте испускаемых импульсов привязанный к сердечному ритму носителя браслета, а по мощности — к уровню его магических способностей. И вся эта конструкция надёжно защищена от любых видов воздействия на браслет в целом, магией запредельно высокого уровня. Кроме того, нам известно, что данный вид магии однозначно реагирует на отсоединение браслета от тела его носителя без открывания замка (отрубание кисти) — обнуление магических способностей носителя.

Специального механического приспособления, с помощью которого открывают замки такого типа, у нас нет, поэтому начнём с отключения генератора. И это верная стратегия! Отключив генератор, мы существенно облегчим себе дальнейшие действия и обеспечим их различные варианты.

Полагаем, и не без основания, уровень защитной магии всего браслета запредельно высоким, но не бесконечным. Соответственно, время воздействия кумулятивного источника энергии малой мощности — пламени свечи, на энергетическую решётку магической защиты и самого генератора до их локального либо полного разрушения, будет также большим, но не бесконечным. Другими словами, мы будем держать букву М над пламенем свечи, сколько понадобится, мы никуда не спешим.

Перед началом практического занятия, давайте подумаем о тепловой защите кожи руки. Медь, прекрасный проводник тепла и нагревая медный браслет, мы неизбежно будем травмировать руку. Нужен какой-то хороший теплоизолятор. Таким теплоизолятором из наиболее доступных в этом мире, является дерево. Подсовываем под букву М тонкую деревянную кухонную лопатку… Туго, но она зашла под браслет… Спичкой зажигаем свечу… Подносим нашу букву М к самому кончику пламенного факела свечи, там самая высокая температура,… И ждём… Сколько нужно ждать, нам неизвестно, но не бесконечно… Когда энергетическая решётка защиты и самого генератора разрушится, мы это ощутим… Правильно, сразу прекратится воздействие на нашу руку неприятных энергетических импульсов… Ждём… Ждём…Ждём…

И вдруг…

Звуки уходят…., темнота.

Я открываю глаза и вижу… Я стою на площади перед входом в кампус университета штата Монтана в городе Бозмен США. Откуда я это знаю? Так, я здесь уже был и хорошо помню и эту площадь, и этот кампус. Кампус… Кампус… Он же разрушен взрывом вулкана Йеллоустон, я сам это видел и в нём погиб. Нет, стоит целёхонький, только с дальнего угла, где из панорамных окон аудиторий красивый вид на зелёный склон с чуть дымящимся вулканом, затянут зелёной строительной сеткой и рядом с ним стоит небольшой подъёмный кран.

Вообще, этот кампус мне и прошлый раз сразу понравился, он очень красивый и стильный, современные архитектурные детали искусно вплетены в средневековые стены. Смотрится, класс!

На мне та же одежда по последней столичной моде Союза Свободных Окум, в которой я только что сидел в своём фургоне-конфекционе и возился со своим медным браслетом с большой буквой М на левом запястье. Браслет… Браслет… Да вот же он, как был так и есть, висит на левом запястье и всё также стреляет в меня острыми иглами энергетических импульсов со скоростью биения моего сердца. Не додержал свечу? Ладно, потом разберусь…

— Клёвый прикид, чувак, — слышу я обращение к себе на английском языке от самого настоящего молодого свитского в лёгких доспехах. Рядом со свитским, юная рыжая бева… — Ты кто, городской житель или королевский паж? Давай к нам, в тусовку средневековья! Я воин, она, рыжая принцесса Роз, а ещё у нас есть королева, непорочная Мария, злодейка-герцогиня, городские жители, демоны… короче, все есть! Давай, подгребай к нам, мы во-о-он там, видишь нашу team?

У воина вижу такой же браслет как у меня, на его левой руке, и этой рукою он показывает мне направление, куда смотреть.

«Ах, да, он, видимо, студент университета, они же здесь все с такими браслетами», — вспоминаю я.

А вокруг меня — огромная толпа, среднивековье, люди-пауки, викинги, эльфы, орки, драконы… все орут, хохочут, пьют Кока-Колу из больших картонных стаканов…

Я поднимаю глаза и вижу… Через всю площадь перед кампусом растяжка «Студенческий фестиваль анимэ».

О, Боже, я опять попал! И впрямь необыкновенная вышла лекция, а уж окончание… просто удивительное. И что мне с этим теперь делать⁈

Глава 11. Америка

Да, такие фокусы, явно, не по мне! Только что, был холл жилого блока в моём фургоне-конфекционе, стоящего в тихом переулочке города без названия в Красной Окуме, и тут же, через секунду, хоп, и площадь перед студенческим кампусом университета штата Монтана в городе Бозмен, США.

И никто не хочет меня здесь зарезать, отнять мои золотые герры, и вообще, все вокруг наслаждаются атмосферой праздника, студенческого фестиваля анимэ и всем всё по…! Так, а что у нас есть анимэ? Ах-х, да, это же герои мультьфильмов, фэнтази, я и забыл про это. И как-то уже тяжело вспоминается, когда постоянно, ежечасно, ежеминутно ты находишься под угрозой смерти от вот таких, но уже реальных злодеев — «платиновых» магов, свитских, князей, нежити… Большая разница!

Так я рассуждаю, присев на парапет площади кампуса. Вспоминаю, в магический мир князей я попал после удара по голове бетонной балкой перекрытия, вот в этом вот кампусе. Нет, не так! Балку видел, но удара не помню. А как же? Что-то ещё случилось… важное… что? Вспоминай, любезный профессор Антон Максимович Архипов, вспоминай! Да, вспомнил! Ещё был болезненный ожог, видимо, от одной из крупных брызг вулканической магмы в районе левого запястья. Тысяча градусов Цельсия, было? Да, было! И мою руку тогда не прожгло насквозь, только благодаря гостевому медному браслету на левой руке со стилизованной под старину большой буквой М посередине. Она-то, эта буква М, и приняла на себя основной удар магмы вулкана с запредельной температурой для всего живого. И что дальше? А дальше, я как раз и прилетел в тело Эколы! А сейчас? А сейчас, на мне тот же или очень похожий браслет… Свеча! Нагревание браслета пламенем свечи в районе большой буквы М. Ожидание… Ожидание… и хоп, я здесь… Да, неужели… это портал⁈ Нагревай букву М, пламенем или… магмой, и в полет между двумя мирами⁈ О-о-о, вот это фокус, так фокус!

— Эй, чувак, — спрашиваю я у пробегающего мимо Человека-Паука, — Закурить, есть? Зажигалка, есть?

— Не курю, и тебе, чувак, не советую, — отвечает мне на бегу Человек-Паук.

Ясно, Америка давно уже старается бросить курить, но пьёт… очень прилично… я помню статистику… как в России… по 10 литров чистого этилового спирта на человека в год, исключая только грудных младенцев. Ведро спирта в год на каждого американца и россиянина! Как представил, а-ха-ха! А там где пьют, там и курят, как без этого… И я иду в знакомый по прошлому пустому вечернему времяпровождению университетский Whiskey Bar. Там преподаватели и сотрудники университета могут ежедневно, после работы, бесплатно пропустить на два пальца хорошего виски и выкурить по одной Cohibo. Фисташки и жареный арахис тоже бесплатно, но вся догонка, уже за деньги, что, полагаю, справедливо!

В очень симпатичном баре, я беру на стойке бесплатный виски и сигару, и под удивлённые взгляды посетителей и бармена… сразу же выпиваю свой виски залпом, а сигару кладу в карман, я не курю. А-ах, какой давно забытый кайф…! Шо-ко-ла-дку…! Жизнь сейчас отдам за шоколадку. Но, шоколадка уже за деньги, и чёрная девушка-бармен предлагает мне её оплатить, видимо, принимая меня за переодетого университетского преподавателя или сотрудника. И она протягивает мне беспроводное считывающее устройство. Да, вспоминаю, я сейчас должен поднести к нему свой медный браслет на левой руке, стороной с буквой М, при этом в устройстве что-то пискнет, загорится зелёная лампочка и мне отдадут мою шоколадку. Но, устройство пищит несколько раз и в нём загорается… красная лампочка. И милая негритянка, улыбаясь мне во все 32 зуба, говорит:

— Сэр, что-то Ваш браслет сегодня глючит! Вам следует зайти на Reception кампуса и сотрудники всё исправят при Вас. Я сожалею, сэр! После этого, опять приходите к нам, а Ваша шоколадка обязательно дождётся Вас!

— Да, конечно, милая бева — отвечаю я, грустно наблюдая, как моя шоколадка уезжает назад, в недра бара.

— Как Вы меня назвали, бева? — удивляется девушка-бармен, — Это, из фестиваля?

— Да, конечно, из фестиваля, просто, вырвалось, автоматически, — смущаясь, отвечаю я, — Ничего обидного! По-нашему, по магическому средневековому, это означает, госпожа! — и тут же слышу мысли в голове молодой негритянки:

— Вот, белый мудак, вырядился… ещё и обзывается… — думает милая чёрная девушка-бармен, а на самом деле, активная идейная функционерка Youth Organizationfor Black Unity by Roderick D. Bush, — Нынче, в выходные опять пойдём резать этих белых свиней в их кварталы… может, встретимся… ишь… бева!

Но, вслух: — Да, сэр, я понимаю, сэр, конечно, сэр, бева — это так романтично, сэр! Я обязательно запомню, а-ха-ха!

— Могу ли я, юная леди, пока я хожу на Reception кампуса, попросить взаймы Вашу зажигалку? Конечно, с отдачей, сразу же, как вернусь, — также мило улыбаясь в ответ, спрашиваю я у симпатичной террористки-убийцы.

— Да, конечно, сэр, возьмите насовсем, это бесплатно, — говорит она, подвигая ко мне дешёвую одноразовую пластиковую зажигалку Lotus. И мысленно, — Вот, белая сволочь, ещё и зажигалку ему… попрошу Джона «Кувалду», что бы он хорошенько избил эту белую гниду перед тем, как я его зарежу, это будет… так романтично!

И я ухожу из бара, под искреннюю белозубую улыбку симпатичной чёрной девушки-бармена мне в спину. Мороз по коже… Как выстрел из пистолета…

А я иду на Reception студенческого кампуса. Я знаю где это, там мне надевали и программировали мой браслет по приезду и, сказали, обнулят и снимут при убытии.

— Хороший день, юные леди! — приветствую я двух симпатичных белых девушек-студенток на Reception, я Экола Бести из университета Северной Каролины, вчера приехал на фестиваль анимэ и мне нужна ваша помощь. Мне сегодня позвонили из дома, срочно госпитализирована моя мама Ани и я вынужден покинуть ваш великолепный фестиваль досрочно. Пожалуйста, снимите с меня ваш удивительный гостевой браслет, и я прямо сейчас отбуду на такси в аэропорт, мой билет уже забронирован на вечерний рейс. Я так сожалею, что у меня нет возможности пробыть у вас все три дня фестиваля…

— Ах, сэр, какая жалость… — совершенно искренне и на словах и в мыслях сопереживают мне две юные бевы, тьфу…заело, конечно же, леди, — Сегодня вечером будет грандиозное party для участников фестиваля… а у Вас такой костюм… он, прямо, как настоящий… уверены, что Вы бы в нём точно заняли первое место… мы будем молиться за Вашу маму Ани… чтобы она скорее выздоравливала… Вы такой внимательный сын… ещё раз, назовите Ваше имя…., мы обнулим браслет и снимем его… и Вы можете даже взять его с собою, как сувенир, на память о нашем университете… все ли Вам у нас понравилось? — щебечут девушки.

— Я Экола Бести, — снова представляюсь я, — Мне у вас понравилось всё… очень! Вот, только сейчас в баре, браслет почему-то не сработал при покупке шоколадки. Девушка-бармен сказала, что это какой-то электронный глюк, и чтобы я обязательно вам об этом сообщил.

— Да, сэр, огромное спасибо, редко, но такое, увы, бывает, электроника же, мы сожалеем. Поднесите букву М вашего браслета к считывающему устройству нашего компьютера и мы сейчас же всё уладим. Ваша шоколадка, несомненно станет Вашей прямо сейчас. Ах, как мы сожалеем… мы тоже очень-очень любим шоколадки…

Я подношу браслет к устройству, девушки смотрят на монитор, и я вижу, как у них медленно гаснут улыбки и вытягиваются лица…

— Но… сэр, мы не видим никакого Эколу Бести… это браслет недавно трагически погибшего у нас учёного-химика из московского университета… профессора Антона Архипова, ему было 62 года, такая трагедия, такая нелепая случайность… — волнуясь и перебивая друг друга говорят мне милые девушки.

— Я похож на пожилого русского профессора-покойника? — криво улыбаясь, пытаюсь шутить я.

— Что Вы, что Вы, сэр, — машут руками недоумевающие девушки, — Это, какой-то более серьёзный сбой, чем мы думали. Нам нужно сообщить об этом в центральный компьютерный центр университета, это их компетенция, они будут разбираться… И будьте уверены, они разберутся, как это могло произойти, они очень хорошие специалисты. Тот браслет, его, ведь, так и не нашли… Такая трагедия…

— Всё это помешает мне уехать в аэропорт прямо сейчас? — нервничаю я.

— Что Вы, сэр, это наша проблема, мы и будем её решать… давайте Вашу руку, — и через пять секунд я уже держу в руках медный браслет с большой буквой М посередине с аккуратно расстёгнутым замком неснимаемого типа, а девушки убирают под стойку специальное механическое устройство для открывания таких замков.

— Я могу забрать браслет с собою, как вы говорили, на память, как сувенир? Я бы хотел… Или он понадобится вашей компьютерной службе для разбирательства сбоя? — спрашиваю я, не веря своим глазам и понимая, что уже всё, и мои мучения магическими импульсами закончены. О, тот, кто Имя, какое блаженство! Или здесь нужно говорить — О, Боже…? Ладно, потом разберусь.

— Да, конечно, сэр, все электронные слепки мы сделали, браслет больше не нужен, можете спокойно улетать вместе с ним, — улыбаются мне девушки, — Вспоминайте наш университет и мы уверены, до скорой встречи, ах, какой у вас классный фестивальный костюм, как жаль, что Вы улетаете так рано…

— И мне жаль, что так всё нелепо получилось, юные леди, я, ведь, долго готовился к фестивалю, но мама… и мы обязательно ещё встретимся, — говорю я искренне, — Но, пожалуйста, расскажите мне, что случилось с русским профессором, иначе я просто лопну от любопытства прямо на ваших глазах.

И через пять минут я узнаю, что:

«…во всём виноват вулкан, который коротко „плюнул“ камнями и лавой из скважины с глубины 5 000 метров, которую наши учёные — магматические петрологи, сейчас забуривают на глубину 10 000 метров, что бы воткнуться ею в мантию и сбросить давление лавы, чтобы отодвинуть взрыв вулкана на десятки тысяч лет и получить отличный геотермальный источник… и буром попали в какую то каверну с лавой… и заряд лавы выстрелил из скважины, как из пушки… и попал в окно кампуса, когда там шла конференция и на ней выступал русский профессор… и с ним погибло ещё два человека, потому что упал потолок… а когда всё это разобрали, хоронить уже было некого… от людей остались только мелкие кусочки… но нашли их браслеты, а браслет профессора так и не нашли… и университет выплатил семье профессора огромную компенсацию, что бы семья не подавала в суд… и федеральное правительство тоже выплатило семье огромную компенсацию… и правительство штата Монтана тоже…., и кампус не стали разбирать, а только ремонтируют… а скважину прочистили и продолжают бурить дальше»

Всё ясно и пора уходить…

Куда? А назад, в бар. Посетителей никого нет. Чёрная террористка за стойкой опять мило улыбается, достаёт с полки шоколадку и молча кладёт её передо мной. А я уже не слушаю её мысли и когда она тянется за считывающим устройством, тоже молча бью её воздушным кулаком. Девушка мгновенно влипает в стену, едва не обрушив её, и закатив глаза, без звука сползает на пол. Шоколадка остаётся на стойке, а я выхожу из бара. В субботу вечером террористическая ячейка черных студентов не дождётся свою активистку. И через месяц не дождётся, а может и никогда.

«Нет, не убил, но, в расчёте» — проносится у меня в голове.

И вот, я опять сижу на знакомом парапете на площади рядом с кампусом. Вокруг бурлит веселье, а я, рванув ворот рубахи, глотаю воздух, чтобы не разрыдаться:

— Прощай… прощай, моя дорогая… больше мы никогда с тобою не увидимся… Не поминай лихом своего Антошку… мы прожили длинную жизнь и нам было хорошо вместе, — тихо шепчу я себе, хотя мог бы и проорать, в таком шуме всё равно никто ничего не услышит.

Только что, я выпросил на один звонок мобильный у «свитского» и по бесплатному WhatsApp набрал номер жены.

— Алло, говорите! Вас слушают, — слышу я такой родной, ровный и спокойный голос жены, — Говорите, пожалуйста, Вас не слышно… перезвоните, — небольшая пауза и я слышу уже встревоженный голос, — Антон, Антошка! Это ты? Я знаю, что это ты! Где ты, Антон⁈ Я люблю тебя, слышишь… — и я, не выдерживая такого, нажимаю кнопку с красной трубкой, отбой!

Да, жене меня не было слышно… потому что я молчал. Неужели я смог по телефону передать ей в голову свои мысли? Ну, а что я, четырнадцатилетний мальчишка из другого мира мог ей сказать? Да, ни-че-го! Один раз я уже неудачно попробовал открыться моим родным в том мире. И что из этого получилось? Да, ни-че-го хорошего! И судя по тому, что я услышал от девушек в кампусе и сейчас, по телефону… у жены всё хорошо. Получила огромные деньги… Грустно всё это, но она ни в чём не виновата. Пусть! Вот, только этот мой звонок с Того Света, как ей сейчас-то будет? Ох…

А я умер… и теперь с этим нужно жить! Забавный получился каламбурчик, обхохочешься.

Но нет худа без добра, и я получил возможность теперь ходить из мира в мир когда захочу… и делать там что захочу…., и, главное, я сумел аккуратно снять браслет, открыв замок, и мои магические способности при этом никуда не делись!

И я достаю из кармана расстёгнутый браслет… прикладываю его к коже и слышу иголки… живой. А зажигалка даёт ровный мощный факел. Звуки уходят… темнота.

Я открываю глаза. Ура, я дома, сижу на мягком диванчике, прикрученном к полу в холле жилого блока моего фургона-конфекциона, а в руках у меня… расстёгнутый медный браслет с большой буквой М посередине — маг, и… одноразовая пластиковая зажигалка Lotus. Сую руку в карман и достаю из него… пахучую кубинскую сигару Cohibo.

Глава 12. Тень отца князя Миха

Я стою и смотрю на себя в большое зеркало, которое висит в примерочной магазина в моём фургоне-конфекционе. Вообще-то, здесь находится рабочее место барича Заи, и я сюда обычно не хожу, но вот, почему-то захотелось на себя взглянуть поближе…

И кого же я вижу в отражении? А, ведь, это уже далеко не тот Экола, совсем ещё мальчик, в которого я попал так внезапно. Модно одет. Мягкие локоны вокруг лица. Высокий лоб. Он стал выше, плечи расправились, точно, а глаза… А, ведь, это глаза взрослого человека, никак не мальчика. Юный барич-маг, вот кто смотрит на меня из зеркала. Он уже убивал… множество плохих людей погибло от его руки… а сколько еще погибнет или будет навсегда изувечено…

Но это всё будет потом и не здесь, в Красной Окуме. А здесь осталась лишь последняя цель для моей праведной мести — владетельный князь Мих VII из рода Ретт, который, я уже знаю, за деньги лично отдал приказ своей свите уничтожить мою семью, нашу фабрику и наш дом.

По идее, есть ещё один кандидат в покойники, причтик Куй, но я понимаю, что убив причтика, я поднимаю руку на всю Церковь во Имя и весь её причт. А этого делать точно не стоит, ведь, проклянут… и вообще, церковники много чего могут такого, что не может сделать ни один маг. Например, отпеть при жизни… Мне рассказывал один мой знакомый гаишник, всегда стоявший на посту ГАИ рядом с нашим дачным посёлком, что когда батюшка из местного храма, по выходным, в хлам пьяный вываливается из своего шикарного Мерседеса прямо под ноги остановившего его постового, то, падает на коленки и начинает разгребать руками землю, приговаривая:

— Всех отпою! Как зовут новопреставленных?

В ужасе, постовые кладут батюшку на заднее сиденье его Мерседеса и просто отвозят его к нему домой, передавая обездвиженное алкоголем тело рукоположенного супруга благообразной матушке, батюшкиной венчаной супруге и матери его четверых детей, выпускнице духовной Семинарии по классу регентов церковного хора. «Поповские невесты», так называют этот девичий класс в Семинарии. И так, батюшка напивается всякий раз после церковных служб с причастием, т. е. на большие праздники и по выходным. Нет, батюшка не конченый алкоголик… Просто, он вынужден после причастия «крови Господней» всех перед службой исповедовавшихся в своих грехах прихожан, остаток причастия потребить, выливать его по церковным канонам никак нельзя. А причастие всегда готовят побольше, а нерадивые прихожане иногда ленятся идти на утреннюю службу, а после трех-четырех литров отличного массандровского кагора без закуски… да, любой ляжет. А батюшка, после такого, ещё и садится за руль и едет домой обедать с водочкой, он заслужил. И ничего с ним не случается, за много лет даже цирроза печени себе не заработал, ибо, Господь Бог спасает и сохраняет свой клир. Гаишников, видимо, тоже.

Я тяжело вздыхаю, ладно, пусть живёт причтик-везунчик Куй, в конце концов, я ведь, сам дал ему повод обвинить нашу семью в колдовстве. Эх-х, знать бы…

Князя Миха я могу убить по разному, или даже просто сказать змеям и они всё сделают… И сразу после этого выезжать в Ман, теперь у меня там появилось много дел. После того, как мой лучший шпион ужик Щус изложил мне беседу в кабинете князя в мельчайших подробностях, я узнал у барича Заи, кто такие, эти столичные — барич Грес и бева Лау. А это, оказалось, известные люди — племянник и племянница великого князя Гула IV из рода Регг, нынешнего главы государства, дети его родного брата Гога, естественно, тоже из венценосного рода Регг. И на службе этого рода и состоит «платиновый» маг — макер Ган Глоо, очень сильный и умный маг. Сильный и умный, да. И сейчас, он идёт по моему следу. Зачем? А убить меня и тем самым спасти от моей праведной мести своих неправедных работодателей и, заодно, князя Миха. Ну, это мы ещё посмотрим, кто кого… я, ведь, не собираюсь встречаться с ним в бою «один на один».

Оба, кстати, этих родственничка «серебряные» маги и многое могут. Они известные рейдеры, попросту захватывают в Союзе все, что имеет значимую норму прибыли. Чьим недавно стал гигантский рынок на окружной дороге вокруг Мана? Барича Грес и бевы Лау! А чьи теперь гостиницы в центре Мана? Барича Грес и бевы Лау! А чьё теперь дело по межокумным перевозкам людей и грузов? Правильно, тоже их.

Сначала владельцу делают предложение о покупке его дела или о сотрудничестве — войти в долю, помочь с деньгами. Если владелец дело задёшево не продаёт, но соглашается сотрудничать, то потом до конца жизни работает на этих рейдеров за еду. И только дёрнись… вмиг отправят по надуманному обвинению в великокняжескую тюрьму на длительную отсидку по приговору окумского, а то и Верховного суда Союза. И со своим делом владелец уже может попрощаться навсегда, ибо, даже если когда-нибудь он и выйдет из тюрьмы, то судимые в Союзе никаких дел не имеют и ими не руководят.

А если владелец дела с первого раза упирается, то ему делают предложение ещё раз, уже настойчивее. Потом ещё, третий, крайний. А потом приходит «платиновый» маг — макер Ган Глоо. И владелец дела тихо умирает, оставив после себя оформленное по всем правилам собственноручное завещание о передаче всего своего имущества баричу Грес Регг либо беве Лау Регг, как они сами решат. Семью владельца дела после его смерти обычно не убивают, а просто выгоняют на улицу, не звери же…

Полагаю, что у моего деда Сима счёт предложениям этих рейдеров выкупить у него его фабрику по производству «убей-порошка» вышел уже давно, но пока его некем было заменить, нас не трогали. Технологии-с, кого угодно на них не поставишь. А значит у рейдеров сейчас появился носитель нашей или близкой к нашей технологии производства «убей-порошка» и они построили такую же фабрику как у нас, но только в столице и мы стали им больше не нужны. И они нас попросту убили и сожгли вместе с фабрикой, чтобы не плодить конкуренцию и торговать «убей-порошком» уже по своим, рейдерским ценам, в сто, а то и в тысячу раз дороже, чем мы. И этот порошок всё равно будут покупать, ибо, это вопрос выживания, особенно у нас в Красной Окуме.

Полагаю, первоначальный план у рейдеров был такой. Против трёх «золотых» магов одного «платинового» маловато. Поэтому решили обвинить нас в колдовстве на основании факта смерти ребёнка, реально высосанного тварью, якобы рождённой в результате нашего колдовства с последующими мутациями живых организмов, связанных с хлорсодержащими отходами нашей фабрики. А после, по «заточенному» ими решению Верховного Суда Союза уничтожить нас силами свиты местного князя. Всё, по закону! Владетельный князь Красной Окумы Мих VII из рода Ретт, которому отводилась самая грязная роль, убийцы и поджигателя, попытался было отказаться. Своими средними умственными способностями он сразу понял, чем лично для него всё это грозит, но ему быстро заткнули рот золотом, пообещали поставки «убей-порошка» со скидкой с новой фабрики в столице и он… согласился. Сладкая парочка рейдеров-родственников лично приезжала в Красную Окуму, привезла анти-магические сети, лично инструктировала свиту князя по обращению с ними, пообещала каждому воину огромную премию и уехала, полагая, что всё на мази.

Но вмешались обстоятельства! Сначала случился «Кровавый понедельник». Затем, Верховный Суд принял половинчатое решение, не уследили за судьями. Но план менять уже не стали, а в столицу князь Мих отчитался, что, мол, да, в соответствии с судебным приказом, фабрику и дом колдунов сожгли, а их самих не трогали, как и было предписано. Да и не было их тогда никого, ни в доме, ни на фабрике, может уехали куда, а может и сбежали.

В общем, с этим уже всё ясно. Остаётся прояснить, откуда всё-таки взялись твари в таком количестве и откуда взялся и кто такой этот алхимик — носитель технологии производства «убей-порошка». Затем, убить князя Миха и всё, уже можно ехать в столицу. И поможет мне всё это прояснить сам князь Мих, без всякой магии и сверхспособностей.

В студенчестве, я ходил заниматься в студенческий театр МГУ, где начинали все известные актеры и композиторы. Никакой значимой роли мне там так и не дали, кроме одной, но без появления на сцене… и я много раз самозабвенно играл Тень отца Гамлета, тоже, кстати, Гамлета, в авангардной постановке «Гамлет» на стихи Леонида Филатова. Досконально выучив слова и тщательно подобрав одежду — простынь, островерхую лыжную шапочку, по команде режиссера я вставал перед прожектором, смотрел на замечательную тень на стене, где мой призрак получался одетым в плащ, в шлеме и с длинным мечом, роль которого играла ручкаот швабры. Я брал в руки морской жестяной рупор-орало и начинал завывать в него по роли:

— Шта-а⁈ Повежливей, растяпа!.. Ты датский Принц, а не дворовый хам! Семья меня любовно кличет: папа, а в самых крайних случаях: пахан!

Зрительный зал сразу взвывал от восторга и тут же заходился оглушительными аплодисментами в мой адрес, настолько достоверно это всё выглядело и звучало — и сама тень грозного призрака и его голос…

В лучшие времена, княгиня Оли Ретт частенько обучала своих деревенских конфиденток бальным танцам и хорошим манерам в проходной галерее замка с высокими окнами и огромными солнечными пятнами на полу. Времена явно наступили не лучшие, и свитской охраны в замке, как и самой княжеской свиты, больше нет. Прислуга и ещё чёрт знает кто шастает по двору замка как хочет, лезет во все двери и дыры в заборе и занятия в галерее временно прекратили.

— Заходите люди добрые, берите, что хотите… — ворчит княгиня Оли, но поделать с этим ничего не может, пока новых воинов свиты наберут, пока обучат…

Увидев на стене, прямо перед собою, тень своего покойного буйного папаши, а в окне галереи и его самый настоящий призрак, плохо различимый из-за прямого солнца, но явно, его самого, который, помнится, лупил его, пацана, смертным боем по любому поводу — за тупость в учёбе, за воровство медных герров из маминой шкатулки, за приставания к горничным и маминым конфиденткам, за первую, по-тихому, употреблённую тобой рюмку «Князь-водки» и другие преступления… насмерть перепуганный князь Мих опускает глаза долу и отчётливо слышит трубный загробный вой папаши-призрака:

— У-у-у! Что, сын мой многогрешный, обосрался от страха? А зря… я помочь тебе хочу… Вот, прямо из царства теней и явился за этим.

И далее, князю Миху, через наскоро скрученный мною самодельный рупор, в течении пяти минут было доходчиво объяснено, что в царстве теней, где обретаются после смерти, хотя и бывшие злодеи, но отчасти приличные люди, которые усердно замаливая там свои земные грехи готовятся на высший Суд с небезосновательной надеждой на Рай по приговору, внимательно наблюдают за совершенно беспредельными последними злодеяниями князя Миха в отношении семьи князей Бести и гарантировано не возьмут его к себе после смерти, а оправят прямиком в Геену Огненую к чертям собачьим, на вторую смерть, жуткую и лютую, без всякой надежды и покаяния.

— Ме-е-ня по-дста-а-а-ви-ли… — заикаясь от страха, по слогам хрипит князь Мих.

— Давай, коротко, кто и зачем! — командует Миху призрак.

И князь Мих дает… подробно рассказывая мне, всё-всё, что знает! Теперь понятно, откуда ужики тогда натаскали мне золотых герр. Нового из этого всего, для меня лишь то, что действительно, рейдеры нашли в столице алхимика, который смог синтезировать «убей-порошок» из каменной соли и что новую столичную фабрику уже построили… Но, так и осталось невыясненным, почему до сих в Красной Окуме бесчинствуют твари, хотя с их старшими кто-то из рейдеров, вроде, договаривался, и только на одного ребёнка. И как зовут того алхимика, князь Мих тоже не знает. Но, он готов делать всё что угодно, лишь бы после смерти его бы сразу не отправили на вторую, окончательную, смерть в Геену Огненую.

— К те-е-бе хочу, в царство теней, па-а-почка, не хочу в Ге-е-ену… — искренне и по-детски выхныкивает князь Мих.

— Ладно, ладно, не плачь сынок, похлопочу… — обещает призрак и возвещает плату за хлопоты.

А за хлопоты призрака, князю Миху нужно сделать вот что. На месте пепелища усадьбы и фабрики князей Бести обустроить красивый парк. Могилы князей Бести за садом превратить в общий семейный мраморный склеп-памятник. Нанять лучшего архитектора, пусть всё сделает так, чтобы туда могли приходить люди и молиться за них и за себя, ибо, в царстве теней уже известно, что тот, кто Имя, дал команду своим, что бы те готовили убиенных князей к прославлению в первом чине — Новомучеников, а там, глядишь и до ликов Святых дойдёт. И молиться, молиться, каяться, каяться… и причтика Куя к тому принуждать. Он хоть и елоп полнейший, но должен же соображать, чего натворил.

— Пойду я, устал… но скоро опять приду, проверю как справился, — говорю я коленопреклонённому князю Миху, — Ты, морду-то в пол воткни и глаза закрой, сынок… Не гоже тебе видеть, как призраки исчезают, а то, ведь, опять обосрешься со страху. Через пять минут глаза откроешь и иди себе, куда шёл.

Я легко соскакиваю с подоконника и на ходу сдирая с себя старые тряпки, имитирующие Тень отца князя Миха, быстро ретируюсь из галереи через незаметный проход, через который и привели меня сюда мои шустрые проводники, ужики Шус и Уси. Ишь, лежат, ждут, нервничают, сразу видно:

— Да тут я, тут, иду уже, какие вы нетерпеливые!

Ладно, и этот пусть живёт, может и впрямь отмолит грехи свои тяжкие, добрыми делами и усердными молитвами. И я рад, что не стал убивать князя Миха, успею ещё.

Ну всё, дело сделано! Ещё нужно обязательно встретиться с принцессой-коброй Шуи Сисс и в путь, через полстраны…

Глава 13. Две беседы

Сенной сарай, бывшая усадьба князей Бести, Красная Окума.

— Ну, здравсствуй, Экола Бессти, нашш змеинный брат-Кобра! Как ты пожживаешшь? Насслышшана про твои похожждения, ужже насслышшана… — огромная змея красиво изгибается, закручивает вокруг себя кольца, устраивается поудобнее и наконец замирает на сене в традиционной позе кобры, слегка покачивая головой.

Мы встречаемся со змеиной принцессой Шуи Сисс по моей просьбе, переданной через ужиков, в том же сенном сарае, где я увидел Шуи в тот первый раз. Сенной сарай, хорошее место для встреч с такой большой змеёй, тихое, вдалеке от любопытных глаз…

— Здравствуй, дорогая Шуи! — отвечаю я, откровенно любуясь красавицей змеёй, — Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть… ты такая красивая!

— Отччего жже… оччень дажже предсставляю… вччера и ссегодня мне это ужже нессколько раз ссказали. Жжених приполз ссвататьсся из ссосседней окумы. Ниччё так, ссимпатишшный… ксстати, тожже ссын тамошшнего князя. Но я ещщё не решшила, хоччу ли я вообщще замужж, это так ссложно… — явно кокетничает змея, — Но ты жже меня не за этим приглассил, ччтобы мною любоватьсся? Ужжики ссказали, ччто ты их ххоччешшь сс ссобою в сстолицу приглассить? Рассссказывай ужже, заччем пришшёл…

— Во-первых, просто увидеться с тобой. Когда ещё встретимся… Во-вторых, ещё раз поблагодарить тебя за своевременно оказанную мне помощь! Без неё я бы точно не выжил. В-третьих, поблагодарить тебя за солнышек-ужиков, без них я уже себя не представляю. Мы, ведь, итак, теперь живём вместе, в моём фургоне-конфекционе. Домик я там им сделал, сказки на ночь рассказываю, как детям… Так, в фургоне и поедем в столицу. На гигантских геррских четырёхрогих буйволах!

— Сслышшала, — говорит змея, — замеччательно усстроилиссь. Я бы и ссама в таком дилижжанссе в сстолицу ссъездила… люблю путешшесствовать…

— Так, в чём же дело⁈ — восклицаю я, — Склад у нас большой и уже почти пустой, места всем хватит, поехали с нами!

— Шшуччу, — грустно говорит змея, — Куда ужж мне ехать… кажждый день сложжноссти, да и жжених жже. Ужжиков взять сс собою разрешшаю. Но, береччь их нужжно, они мне как доччь и ссын! Ссироты жже. Усси ужже замужж нужжно, а здессь… одни аиссты. А в сстолице ужжей множжество и вссе они жженихи ссо ссредсствами… Ессли понадоблюссь, сскажжи ужжикам, они по змеиной поччте «ушши-в-ушши» вссё передадут и ответ принессут. Тамошшнему змеиному роду о васс ссобщщат, так ччто ссвиссточком пользуйсся ссвободно. И не забывай предсставлятьсся. Как всстретишшь змею, вссегда говори: — Аки ессмь Кобра! Помнишшь?

— Конечно, помню, дорогая Шуи, — отвечаю я, — А вот, скажи, в другом мире твой магический свисточек будет работать?

— А змеи там ессть? Множжесство, говоришшь? Тогда, поччему, нет, конешшно будет. Попробуешшь? — мягко спрашивает змея.

— Да, обязательно, скоро попробую, есть у меня в том мире кое-какие неотложные дела… — обещаю я змее.

— Неотложжные? В другом мире? Ох, ты и шшусстрый, Экола… Тамошшним змеям про насс расссскажжешшь, при сслуччае… Шшусстрый, это хорошшо, значчит победишшь. И вессёлый… Мы у ссебя вссегда ссмеёмсся над твоими похожждениями. Как ты ссразу вссех ссвитсских пришшил исскуссно… князя Миха расскрутил, а-ха-ха-шшеньки… продолжжай, в том жже духе!

— Я стараюсь! — радуюсь я похвале змеи, — То ли ещё будет! Прощай, Шуи!

— Не ссомневаюссь! Ты сспоссобный… Прощщай Экола-Кобра, помни, мы тебя жждём, и ты обещщал вернутьсся…

* * *

Город Ман.

Приёмный зал дворца Гога Герр, родного брата великого князя Гула IV из рода Герр, нынешнего руководителя страны.

В приёмном зале находятся трое, сидят в удобных деревянных креслах вокруг большого круглого стола:

Грес Герр — единственный сын Гога Герр и единственный племянник Гула IV, 38 лет, «серебряный» маг, рейдер. Холост. Детей нет. Плюгавый — вот и всё что можно о нём сказать, хотя одет очень дорого — золотые перстни с драгоценными камнями на каждом пальце. Взгляд заносчивый и наглый. Мизантроп. Крайне жесток. Недавно, насмерть забил ногами малолетнюю любовницу — плохо ублажала плоть, и за это не был осужден, сама виновата. Единственная искренняя привязанность — родная сестра-погодка.

Алу Герр — единственная дочь Гога Герр и, единственная племянница Гула IV, 37 лет, рейдер. Не замужем. Детей нет. Слывёт красавицей, но взгляд светло-зелёных глаз — тяжёлый и высокомерный. Мужчин к телу допускает редко, «для здоровья». Себя и брата любит, остальных презирает.

Ган Глоо — макер, «платиновый» маг на службе у великокняжеского рода Герр. Всё в том же одеянии, похожем на монашескую рясу, но гораздо дороже.

Алу (обращаясь к Гану): — Так Вы узнали, кто Он такой, макер Ган? Заметьте, я пока не спрашиваю, убили Вы его или нет, ибо, точно знаю, что, нет, не убили.

Ган: — Скорее — да, чем — нет, моя бева.

Грес (раздражённо): — Что это за детские загадки, макер Ган⁈ Разве за них мы платим Вам такие деньги?

Ган Глоо молча встаёт со стула и идёт к выходу из приёмного зала, для него разговор закончен.

Алу (ему вслед): — Э-э-э… макер Ган, не горячитесь, брат имел ввиду, не нужны ли Вам ещё деньги на оперативные расходы⁈ Возвращайтесь и расскажите нам всё что знаете о Нём и его злодеяниях.

Макер Ган останавливается на полпути до дверей из зала и усмешка чуть трогает его губы. Он поворачивается, походит к столу, вновь садится в кресло и некоторое время смотрит своим тяжелым взглядом на Греса, посмевшего ему выговаривать. Он всё понимает правильно…

Ган: — Хм-м, пока, мне хватает денег, выделяемых на оперативные расходы. Когда не будет хватать, я вам скажу, а пока просто послушайте, не перебивая. Согласны?

Грес и Алу молча кивают, они согласны.

Ган: — Давайте, вместе, просто сопоставим факты:

Кого свитские не нашли в доме князей Бести, чтобы убить? Младшего сына, Эколу Бести, мальчика 14 лет.

Чьей могилы из полностью уничтоженного рода Бести не хватает за садом? Эколы Бести.

Кто хоронил князей Бести? Полагаю, Экола Бести.

У кого есть прямой мотив для мести за родных? Полагаю, что только у Эколы Бести.

Кого наши люди так и не нашли в вихаре 2-го класса Алхимической школы великокняжеского Учёного Двора в Мане, хотя занятия уже начались? Эколу Бести, он так и не приехал с каникул.

Грес: — Вы смееётесь над нами, макер Ган⁈ Он, это мальчик 14 лет⁈ Так идите и убейте его без промедления!

Ган: — Этот, как Вы говорите, мальчик 14-лет, мой милый барич Грес, собственноручно и одномоментно убил в ракляном городском кабаке полсотни вооружённых свитских в латах. А потом, в их казармах, ещё десяток, оставшихся. И никого не пощадил, даже их лошадей. Он их всех зарезал, если Вас интересуют подробности. Вернее, сделал так, что они сами друг друга зарезали. Закололи кинжалами, если уж быть совсем точным. Всех до одного.

Алу: — Это, какая-то особая магия «на смерть», как у океанских тварей?

Ган: — Не было там никакой магии, я обнюхал каждый труп. Даже проблеска магии не было. Кстати, он видит упырей Тогкого мира и умеет их прогонять и убивать. Это, установлено достоверно и это видели своими глазами многие жители фабричного общежития для работников, когда он со старшими проводил там медосмотр.

Грес: — Мальчишка рождён в семье мага, он сын мага, значит, сам — маг, и у него на левом запястье есть браслет. Нужно подключить великокняжеский Магический Двор в Мане и его по этому браслету тут же найдут и обезвредят, как и любого мага в Союзе… кроме, конечно, «платиновых»!

Ган: — Уже пытались… Да, у Эколы Бести есть медный браслет, о чём есть запись в журнале местного инспектора. Но он его снял, поэтому его и не смогли найти по браслету.

Алу: — Ага! Он отрубил себе кисть левой руки и потерял магические способности⁈ Тем лучше… теперь мы его быстро найдём по такой примете!

Ган: — Нет, Экола Бести не отрубал себе левую руку. Его браслет жив и Магический Двор это подтверждает. А это значит, что все его, кстати, активно растущие магические способности тоже живы и находятся при нем. Он просто снял браслет с руки, аккуратно расстегнув неснимаемаемый замок. И Магический Двор теперь не может установить его точное местопребывание. Пока браслет не на руке у мага, это сделать невозможно.

Грес и Алу (вместе, чуть не хором): — Но, этого не может быть! Без прямых последствий браслет снять с руки невозможно!

Макер Ган замолкает и внимательно смотрит на собеседников своим тяжёлым непроницаемым взглядом. Некоторое время все молчат. Первой после паузы начинает говорить сестра.

Алу: — И, значит, сейчас его путь лежит в Ман? Нетрудно догадаться, что именно, он хочет здесь сделать. Он хочет убить нас, разрушить нашу новую фабрику по производству «убей-порошка», убить уже убитого нами носителя технологии — алхимика Сола Немм… И только тогда он успокоится, отомстив…

Грес: — Может быть с ним можно будет договориться? Золото, доли в делах… у нас есть, много… Я бы хотел иметь такого партнёра. Однако, это не мешает нам сейчас же объявить его во всесоюзный розыск, пусть проявиться, а там, глядишь и задержат…

Ган: — Не советую! С его способностями это ничего не даст, кроме лишних трупов. Полагаю, его не нужно ловить, он придёт сам. К вам двоим, точно… А вот когда он придёт, тогда и нужно будет думать, что ему говорить. Если, конечно, он вообще будет с вами разговаривать и захочет сначала поглумиться, а не убьёт сразу.

Алу: — Полагаю, обязательно захочет, именно, поглумиться… Да, кстати, макер Ган, а когда Экола Бести намеревается прибыть в Ман? Ну, примерно… Убьёт князя Миха и айда с столицу? Он уже убил князя? Тогда, нужно отсчитывать, примерно, месяц, пока он доберётся сюда через полстраны…

Ган: — Экола не стал убивать князя Миха. Может быть пока… Он прислал к нему призрак его покойного отца Миха VI и они говорили. В результате, князь рассказал своему отцу-призраку всё, что знает… как на исповеди, и поклялся разбить на пепелище усадьбы роскошный парк, а могилы князей Бести облагородить мрамором, ибо, как сказал ему отец-призрак — тот, кто Имя, уже готовит убиенную семью Бести к прославлению в сонме Новомученников. А это значит, что ждать Эколу Бести в Мане нам осталось совсем недолго. Думаю, уже через пару недель он сюда доберётся. А может и ещё раньше.

Грес: — Что, настоящего… призрака прислал к князю Миху, точно⁈

Ган: — Точнее некуда, князь Мих мне сам это рассказал. И сделал это Экола опять без всякой магии… я всю галерею облазил, где это произошло, ни запашка магии. И другой информации у меня для вас нет, — Ган приподнимается со стула, — Ну, всё, я свободен?

Грес: — Куда же Вы, макер Ган⁈ А кто же будет нас защищать⁈ Расскажите нам, как Вы это собираетесь делать?

Глава 14. Долгие сборы

«Запас карман не тяжелит и есть не просит». Кто сказал? Правильно, так сказал народ! А народ, всегда прав! Поэтому я и сижу на своём законном хозяйском месте, на мягком диванчике, прикрученном к полу в жилом блоке своего фургона-конфекциона, и составляю список самого необходимого в дальнюю дорогу через пол-Союза. На самом деле, такой список уже составил барич Заи, но там у него всё такое… нужное, но мне не очень интересное, да и то, по минимуму. Холодильника у нас нет, поэтому в списке барича Заи есть — спички, соль, сахар, вяленый бок косули, копчёный сыр, сухари, лукошко яиц, жирная сметана, баклажка свежей простокваши, солёные огурцы и помидоры, бочонок «Князь-водки» для него и возничего, мешок картошки, мешок морковки — для нас и для буйволов, манить их, если где застрянут… и всё такое. Да-а, ещё деньги, деньги и деньги! На всё — на свежие продукты у хуторян, на откупные от свитских, на постоялые дворы, на корм буйволам, на уход за ними и т. д.

Еще есть оружие… но оно у барича Заи припрятано — длинный меч в ножнах и кинжал- рондель, которыми, в отличие от меня, он владеет виртуозно. М-да, но это всё… для лесных и речных листригонов… да и крыс погонять ими тоже можно. Не хотел бы я видеть, как таким оружием барич Заи будет биться, к примеру, с десятком пьяных свитских в латах и при оружии, или, не дай тот, кто Имя, с «платиновым» магом Ган Глоо или таким же, как он. Бр-р…

А вот мой список. И это, только начало:

Из оружия:

Ротный пулемёт, любого производителя, 12,7 мм — 1 шт., для его стационарной установки в торец фургона, по типу махновской тачанки.

Автомат Калашникова, 7,62 мм, либо зарубежный аналог — 3 штуки, для меня, барича Заи и возничего Речи. На всякий случай.

Снайперская винтовка с оптикой и прицельным боем не менее 600 м. — 1 шт. зайцев стрелять на обед.

Одноразовый противотанковый гранотомёт любой марки — 5 шт., «подарочки» для макера Ган Глоо и его коллег по цеху «платиновых» магов.

Скорострельный пистолет, типа, Glock в оперативной подмышечной кобуре — 1 шт., для постоянного скрытого ношения. Только мне

Бронежилеты и каски — по 3 шт., на всех.

Тактическая форма стандарта НАТО — 3 компл., размер L, XL и XXL.

Небольшой бронеколпак — 1 шт., для ужиков, тупо накрывать их домик, если что.

Ручные гранаты и боеприпасы к указанным видам оружия — чтобы их точно хватило хотя бы на 10–15 минут интенсивного боя.

Всё? Нет. Еще два бинокля, обычный и ночного видения.

Теперь, всё? Вроде, да. Я сижу и правой рукою кручу в воздухе карандаш… вспоминаю… а левой, чисто машинально, щёлкаю одноразовой пластиковой зажигалкой Lotus, смотрю на пламя и… снова щёлкаю.

И тут…

Я вижу, что внутренняя дверь, ведущая в склад, открывается и в дверном проёме возникает барич Заи. Он идёт из магазина в жилой блок фургона. Увидев, чем я занят, барич Заи молча бухается на колени, утыкает лицо прямо в пол и начинает что-то негромко бормотать, видимо, какую-то выученную им молитву.

Уй-я-я! Да, как же я его прозевал-то… ещё и зажигалку Lotus ему засветил… В этом мире пока есть только спички, не изобрели пока зажигалки… Вообще, я уже давно подозреваю, что, вдруг уверовавший в того, кто Имя, барич Заи и меня самого уже начал воспринимать как… Кого? Ой, не знаю… Беда с этими престарелыми неофитами… У нас в МГУ полно таких преподавателей, они всю жизнь работали на кафедре «Научный атеизм», а сейчас они все, перед пенсией, толкутся на факультете Религиоведения. Все, вдруг уверовали, ясен пень… Такое несут на лекциях… бедные студенты.

И вот, что с этим делать? Разубеждать барича Заи в своей необычности? Чувствую, бесполезно… А у меня на него большие планы… А-а-а, ладно, побуду этим… Кем? Да, кем скажет барич Заи, тем и побуду… И я важно говорю ему протяжным голосом, как причтик на службе… как призрак отца князя Миха, только без рупора:

— Встань с колен, о, прозелит Заи… сядь за стол… о, любезный моему сердцу неофит, хочу говорить с тобою откровенно…

Долго я так говорить не могу, начинает разбирать дикий хохот, но пока держусь…

Барич Заи молча встаёт на ноги, садится на маленький приставной стульчик, придвигается к столу и смотрит на меня такими преданными собачьими глазами… о, нет, я сейчас точно расхохочусь:

— Скажи мне, о, прозелит Заи… хочешь ли ты, пистевон, что бы меня пленили, ограбили и позорно убили сильные мира сего, как это случилось с тем, кто Имя, когда он явился к людям⁈

Барич Заи часто-часто мотает головой, он, конечно же, не хочет, чтобы со мною так несправедливо поступили, и это желание его совершенно искренне, я слежу за его мыслями.

— Тогда, какого ты ведёшь себя как последний елоп, о, прозелит Заи⁈ — рявкаю я, делаю небольшую паузу и говорю уже обычным, но наставительным тоном:

— Значит, так… с этого момента, дорогой барич Заи, Вы обязаны вести себя со мною, как с обычным мальчиком, особенно на людях. Мальчикам моего возраста говорят «ты», перед ними не бухаются на колени и вообще… пока не приедем в Ман, никому не нужно знать кто из нас двоих настоящий хозяин фургона, вернее, для всех им будете Вы, как и раньше. Приедем, разберёмся, а до тех пор, ни-ни. Только Вы теперь знаете кто я, умный, догадались, но этого достаточно, тс-с… А за Ваше молчание, я и дальше буду Вас спасать, сохранять и всячески способствовать. Принимается?

В глазах Заи стоят слёзы умиления, умом и сердцем он принимает, что да, он будет всё делать так, как сказал… Кто? Конечно же, Светлый Ангел того, кто Имя, вот кто! Но, нужно ещё слегка потренироваться. И барич Заи кивает головой, мол, да, принимается, он согласен!

Ага-а! Вот я кто… Светлый Ангел! Ну, и хорошо, Ангел, так Ангел… хоть не Сын того, кто Имя… И мы идём с уже явно успокоившимся и повеселевшим баричем Заи на склад, выбирать для меня одежду, хоть как-то подходящую для передвижений по Америке, не каждый же день там проходит фестиваль анимэ…

Выбираем мне: узкие чёрные штанишки в облипочку, до щиколот, по-моему, женские, под длинную широкую юбку — сойдут за легинсы; простую нательную рубаху без ворота и пуговиц — сойдёт за футболку; и по пояс чекрыжим портновскими ножницами длинную чёрную сутанку с капюшоном — сойдёт за толстовку. На ногах, мягкие обутки из козловой кожи — сойдут за ретро. Всё, я готов!

Захожу к себе в опочивальню. В жилом блоке фургона их две, каждая на двоих, как в купе понзда. В соседней опочивальне, точно такой же, ночью спят барич Заи и возничий Речи. А в моей, ночью на нижней полке сплю я, а на верхней стоит домик для ужиков — большая картонная коробка от женской шляпы с двумя небольшими дырками-выползами. Сую руку под крышку коробки, ужиков на месте нет, видимо, уползли по делам, и достаю оттуда два предмета — завернутый в тряпицу медный магический браслет с растёгнутым неснимаемым замком и большой буквой М посередине — маг, и кожаный мешочек с деньгами, завязанный сверху узким сыромятным ремешком. В мешочке, вперемешку — золотые, серебряные герры и медная мелочь, вплоть до грошика. Это, мой кошелёк и я с ним здесь хожу.

Барич Заи возится на складе… а я сажусь на диванчик… список оружия и кошелёк в карман… браслет в левую руку… зажигалку в правую… выдыхаю… закрываю глаза… настраиваюсь… Всё, пошёл! Зажигалка вспыхивает ровным мощным факелом.

Звуки уходят… темнота!

Я открываю глаза!

Ну, ещё раз, здравствуй, Америка! Здравствуй, штат Монтана! Здравствуй, город Бозмен округа Галлатин! Здравствуй, университет! Здравствуй, уже такая родная площадь перед кампусом, сейчас пустая, лишь изредко пересекаемая пробегающими фигурами опаздывающих студентов. Идут занятия, все студенты и преподаватели с утра в аудиториях. А мне к ним и не нужно, я иду в город.

Вообще, Бозмен городом назвать трудно, так, городишко с населением менее 40 тысяч человек. Половина — частные хозяйства, половина — жилые дома и офисные здания. Здесь есть всё, как и в любом американском городе, но всё такое… среднее — небольшое, невысокое — этажи, доходы… Кроме цен на недвижимость, они одни из самых высоких в стране. Т. е. деньги в Бозмене водятся. Бозмен, город белых, черных здесь очень мало, всего 1,5%, но и в таком количестве они создают в городе немалые проблемы. Но мне нужны именно они, и сами черные и те проблемы, которые они здесь создают, а именно, только одна из них — нелегальная торговля оружием. Дело в том, что хотя в Америке и продают оружие населению… но я не население, у меня нет документов и никто мне в обычном оружейном магазине никакое оружие не продаст. И только заикнись об этом, тут же окажешься в полицейском участке, с этим здесь быстро… Да и наличных долларов у меня нет, не на что покупать что-либо, даже поесть.

Я не вор и не грабитель, хотя, конечно, мог бы… С моими-то способностями, раздобыть любую сумму не проблема. Но пока я иду туда, где это можно сделать честно, в антикварный магазин на Галлатин Каунти с гордой вывеской Antique Market над невзрачной дверью в небольшое помещение. Судя по рекламе, именно здесь торгуют старыми монетами. А телефонный справочник с рекламой я уже предусмотрительно полистал в первой же попавшейся телефонной будке.

Вообще, торговля антиквариатом, это очень непростое дело, и чтобы в нём начать прилично зарабатывать, этому нужно посвятить жизнь — получить хорошее, желательно, историческое образование, иметь большой опыт и безупречную репутацию… или быть наглым, но удачливым пройдохой, как Шлиман, хотя, тот, кажется, был археологом…

Милтон Сойер, владелец небольшого антикварного магазина в Бозмене — и тот, и другой. Он блестяще образован и глубоко знает нумизматику, начиная с древнейших времён. Но, при этом, совсем не прочь обштопать лоха ушастого, случайно завернувшего к нему в магазин… купив у него за центы то, что в реальности стоит очень и очень дорого. А такое бывало, и не раз. Но, обмануть самого мистера Сойера невозможно! С его образованием и опытом, лучше и не пробовать, все подделки он раскусывает на раз. Любые.

И если бы не бабы… Собственно, из-за одной из них, мистеру Сойеру, стареющему еврею, преуспевающему бизнесмену и владельцу знаменитого антикварного дома «Охотник за сокровищами», и пришлось пять лет назад имитировать собственное убийство в собственном доме в центре Элизабет-Сити, штат Северная Каролина и бежать, бежать… И вот, городишко Бозмен в Монтане… небольшой антикварный магазинчик, в который просто некому принести хорошую монету… а впереди — полное забвение и нищая старость, и больше… никаких баб, как бы не хотелось. Всё навалилось стразу… жуткий стресс, возраст, расшатанные нервы, упавший тестостерон… а горстями глотать Виагру на старости лет, это прямой путь в могилу прямо сейчас.

И вдруг…

Звякает колокольчик на входной двери и в антикварный магазинчик мистера Сойера заходит странно одетый молодой человек. Ну, не то, чтобы совсем странно одетый, бывает к мистеру Сойеру в магазин приходят поглазеть и совсем… но, вот, как-то, несовременно, что ли… вообще без синтетики. Хотя какое мистеру Сойеру до этого дело. Посмотрит, да уйдёт. Обычное дело. Много их, туристов, бродит по центру Бозмена, особенно в последнее время. Туристический бум!

Но, странно одетый молодой человек по сторонам не смотрит и никуда из магазина не уходит, а топает прямо к прилавку. Достаёт из кармана явно старинный, но в хорошем состоянии, или искусно сделанный под старинный, мешочек — в мистере Сойере автоматически включается антиквар-эксперт высшей квалификации. Да, да, именно в таких мешочках в средние века в Европе носили деньги — пока всё достоверно и очень дорого. Развязывает на мешочке узкий сыромятный ремешок — и этот ремешок похож на старинный и тоже денег стоит. И вываливает перед мистером Сойером кучку золотых, серебряных и медных монет. Разных. Побольше, поменьше… https://author.today/reader/284234/2580507

— Сколько дадите за всё? — спрашивает Мистера Сойера странно одетый молодой человек, — Отдам вместе с мешочком.

Культурный шок! Столбняк! Предвкушение чуда! Острое понимание невозможности происходящего!

«Исчезнувшее Лидийское царство, герры! Все настоящие, сразу видно! За золотой — 650 тысяч долларов на аукционе в Нью-Йорке в 2012 году, а их тут…» — мгновенно проносится в голове у мистера Сойера.

— Э-э-э… э-э-э, — очнувшись, хрипит мистер Сойер, — Мне нужно всё проверить… только тогда я смогу что-то сказать. Подождёте?

— Проверяйте, я не тороплюсь, — спокойно отвечает юный-мультимиллионер, — Я пока у вас посижу, журнальчики полистаю. Не против?

Глава 15. Ошер мистера Сойера

«О, Господь всех иудеев Иегова, вразуми… покойный папа Изя, подскажи… что же мне с этим делать?» — молится мистер Милтон Сойер сразу всем авторитетам в своей нелёгкой жизни антиквара-любезника.

Он сидит в кресле перед рабочим столиком со стоящим на нём микроскопом, настольной лампой, грязными кофейными чашками и прочим хламом, в небольшой каморке, одновременно выполняющей роль — комнаты отдыха, склада-запасника, сейфовой комнаты, исследовательской лаборатории антиквара, кабинета и всего остального. И в магазине больше нет других комнат. Торговый, он же выставочный, зал с прилавком, туалет с умывальником и эта каморка. Вот и весь его магазин.

А на этом диване… пять лет назад, он… работала у него продавцом… даже не хочется вспоминать… ещё и обругала его последними словами, а на вид, такая приличная женщина…

Еще на рабочем столике антиквара лежит мощная лупа и семь монет поглощённого персами Лидийского царства, которые он выбрал для проверки из кучки, которую вывалил перед ним из кожаного мешочка этот странно одетый юноша. Герры — золотой, серебряный, медный, медная половинка, медный четвертачок, медная осьмушка и медный грошик. Да, да, VII-VI век до н. э, царь Крёз, всё верно. Каталог Нью-Йорского нумизматического аукциона 2012 года и толстенный «Справочник нумизмата» открыты на соответствующих страницах. Руки и голова мистера Сойера безвольно опущены. Он до конца не понимает, что произошло и, главное, что ему делать дальше…

Только что, он с вероятностью 99,99% установил, что перед ним лежит полная линейка из семи подлинных и отлично сохранившихся герров — лидийских монет различного номинала. Монеты явно были в обороте. На золотом герре под лупой видны укусы, их так проверяли рыночные торговцы — на зуб. Какая прелесть… И полная… полная достоверность! А, ведь, все известные в мире коллекции, включают, максимум, 2–3 лидийские монеты разных номиналов, да и то, в таком состоянии…. А медная осьмушка и медный грошик, не только отсутствуют в каталогах аукционов и выставок, но даже не описаны в научных справочниках. Их просто никогда не находили в раскопах и до сих пор считается, что лидийцы чеканили только пять номиналов своих монет. А их оказалось — семь! И это, тянет на очень серьёзное научное открытие, изящно и доказательно опровергающее возникшую теорию, что у лидийцев, кроме своих дорогих герров, была ещё и вторая, пока неизвестная, но более дешёвая валюта, монетами которой они и рассчитывались друг с другом за самые мелкие покупки и услуги — на рынках, в кабаках, цирюльнях и т. д. И такое открытие тянет, если и не на Нобелевку, то на… страшно даже подумать на какую сумму при предъявлении мировому нумизматическому сообществу с последующий продажей коллекционерам — двух недостающих монет — медной осьмушки и медного грошика, оригинальной лидийской чеканки. А таких осьмушек и грошиков в той кучке из мешочка, большинство…

Мистер Сойер тяжело вздыхает… Нет, не помог ему Господь всех иудеев Иегова….

Ничего не ответил и папа Изя Сойер, покойный председатель еврейской общины города Элизабет-Сити, штат Северная Каролина.

«Вот в этом и есть весь иудаизм, — раздражённо думает мистер Сойер, — Сначала обрезают, потом всю жизнь таскают в синагогу, выпрашивают пожертвования… А как дошло до дела, и подсказать-то некому…».

Мистер Сойер ещё раз тяжело вздыхает и лезет в карман за ключом от старинного насыпного сейфа, стоящего здесь же, в каморке. Открывает сейф и некоторое время тупо смотрит на полку, где лежат рядом: банковский денежный пресс, затянутый в полиэтилен — 10 пачек 100-долларовых купюр по 100 листов каждая, итого — сто тысяч долларов — последние оставшиеся от лучших времён деньги мистера Сойера; и длинный 6-тизарядный армейский Кольт 38 калибра, официально приобретённый и полностью снаряжённый для стрельбы.

Мистер Сойер берёт в руки пистолет, засовывает его за спину под ремень, кладёт на полку все семь лидийских монет, закрывает сейф и идёт в торговый зал. Всё, решение принято:

«Сразу, стреляю на поражение… все монеты в сейф… и сразу вызываю полицию. Говорю, угрожал, напал… хотел ограбить… пусть разбираются, — уже на ходу думает мистер Сойер, — Если даже и пришьют неправомерное использование оружия, плевать, в тюрьме тоже люди живут… а с такими деньгами, пару дней как-нибудь просижу, пока пройдохи-адвокаты не вытащат…». И других вариантов у мистера Сойера уже нет. Предлагать юноше центы, лгать, позориться… уже нет ни сил, ни желания.

Мистер Сойер открывает дверь, и видит…

В торговом зале, на прилавке, так и лежат — кучка монет и мешочек, откуда их высыпали. Однако, кресло для посетителей рядом с журнальным столиком пусто. Странно одетый юноша исчез… ушел⁈

«О, Господь всех иудеев Иегова и покойный папа Изя! — мысленно восклицает мистер Сойер, — вы услышали меня и мою молитву…».

И вдруг…

Он слышит из-за спины:

— Да, мистер Сойер, и очень хорошо услышали! И не только услышали, но и предвосхитили нежелательные эксцессы, — чья-то рука быстро вынимает у него сзади, из-под ремня, его Кольт, — Вы, кажется, сейчас хотели меня убить, мистер Сойер? Так вот, знайте, я — против!'

— Э-э, я-я-я, у-у, — нечленораздельно мычит и что-то пытается произнести мистер Сойер, чувствуя на затылке холод воронённого ствола его же Кольта.

— Присаживайтесь, мистер Сойер, поговорим, — странно одетый юноша полностью выходит из-за оконной портьеры за прилавком и подталкивает мистера Сойера к креслу для посетителей, — Туда!

«Ну, вот и всё… лидийская сказка закончилась, а с ней и моя никчемная жизнь, — думает мистер Сойер, буквально, падая в кресло для посетителей, — Сейчас он нажмёт на курок Кольта, и моя голова разлетится на кусочки, как перезревший арбуз».

— Не разлетится… — вдруг, говорит странно одетый молодой человек, как бы продолжая мысль мистера Сойера.

И он преспокойно засовывает Кольт мистера Сойерса себе за спину, под ремень, и продолжает:

— Хотя и вынужден заметить, что там, откуда я, людей убивают и за гораздо меньшие суммы. Их, в основном, закалывают кинжалами-ронделями, хотя, бывает, и рубят длинными острыми мечами. Такой, знаете ли, у нас там, клуб любителей средневековья. Ну, и нравы, тоже… соответствующие…

Мистер Сойер уже совсем ничего не понимает… Он жив, его мысли слышат… герры… кинжалы… мечи… средневековье… странная одежда… И он готов уже поверить и в «Чёрного археолога», и в «Заколдованную монету», и в «Мумию». и вообще, сразу во все студенческие археологические страшилки.

—… а не нужно ничего говорить. Говорить буду я! А Вы, мистер Сойер, или кивком головы соглашаетесь с моими предложениями или мотаете головой, отказываясь. Понятно?

Мистер Сойер кивает головой, ему все понятно.

— Вы что-нибудь слышали о New-Vasuki Project, мистер Сойер? — задаёт свой первый вопрос странно одетый молодой человек?

Мистер Сойер мотает головой, он ничего ничего не слышал о проекте с таким странным названием.

— Хотя, это неважно, — продолжает разговор юноша, — Сейчас расскажу его суть. Если коротко… для начала, я хочу… подарить Вам все монеты, которые Вы видите на прилавке… да, да, именно, подарить! Как Вы отнесётесь к такому предложению?

Мистер Сойер молча пучит глаза, он не понимает, как ему реагировать. Хотя… да, конечно, да, все монеты нужно ему подарить. И он мелко-мелко кивает головой.

— А взамен… Вы сейчас же пообещаете мне следующее, мистер Сойер, — продолжает свою сладкую муку искушения юноша, — Вы никогда… слышите, никогда не будете меня обманывать. Иначе, смерть! Понимаете?

Мистер Сойер кивает головой, но… ничего не понимает.

— Вы продадите эти герры в частные и государственные коллекции с аукционов, за огромные деньги. Быстрее и лучше Вас это не сделать никому. Вы опубликуете научные статьи, станете уважаемым доктором философии и членом всех известных академий наук мира… Имея такие деньги, лучшие врачи мира в считанные дни поставят в строй Вашего льва и Вы задерёте ещё не одну зазевавшуюся лань… Вы построите в Бозмене самый большой и лучший в Америке, а может быть и во всём мире, антикварный центр своего имени. Бозмен должен стать антикварной столицей мира имени Милтона Сойера! Мира… Вы понимаете меня?

Мистер Сойер что-то мычит и пускает пузыри… Он даже забыл, что ему нужно кивать, когда он согласен.

— А ещё, мистер Сойер, я иногда буду к Вам заходить и приносить Вам что-нибудь подобное этому скромному мешочку… Поверьте, это будут подлинные, крайне интересные, чрезвычайно редкие и очень дорогие вещи, которые только украсят Ваш будущий антикварный центр — старинное оружие, амуниция, доспехи, предметы быта, украшения и др. раритеты.

Мистер Сойер пытается кивать, но у него ничего не получается. Его бедное еврейское сердце вот-вот выскочит из груди от волнения и осознания…

— А взамен… — юноша делает театральную паузу, — Вы будете частным образом, без оформления каких-либо документов, выполнять мои заказы по спискам, которые я буду Вам передавать при своих посещениях. Забрал приготовленное, отдал новый список — так и пойдем, шаг за шагом. Вот один из таких списков, взгляните, — и протягивает мистеру Сойеру листок со списком необходимого оружия, — Но, если Вы сейчас скажете, мистер Сойер, что никогда не нарушали закон и не знаете, где всё это можно достать в течении двух-трёх дней, я просто уйду. Конечно же, с моими монетами и Вашим Кольтом. Скажете?

Мистер Сойер в ужасе мотает головой, он так не скажет! А люди чёрного Джона «Кувалды», за хорошие деньги, доставят ему всё по списку и ещё, сверх того, уже к вечеру завтра. Иначе он скажет им, что больше не будет принимать на переделку и продажу краденый антиквариат.

— Вы знаете, что такое Occupier’s Dream, мистер Сойер? — загадывает очередную загадку юноша, — Нет? А это, такая большая клетчатая сумка с ручками, типа Биг-Бэга, но поменьше, в которую может влезть большое количество барахла и которую можно нести одному. Именно, барахла, мистер Сойер. Так вот, все мои заказы должны быть упакованы в такие сумки. Это могут быть — одежда, обувь, химические реактивы, предметы гигиены, я все подробно напишу.

Мистер Сойер кивает головой — сумки, так, сумки, и плевать на мечту какого-то там оккупанта.

— И ещё мне прямо сейчас понадобится некоторая сумма наличных долларов, на неотложные нужды. Половина той упаковки, которая лежит у Вас в сейфе, подойдёт. Годится, мистер Сойер? Тогда я с Вашего позволения откланиваюсь, принесите деньги, заберите в сейф все монеты вместе с мешочком, а Ваш Кольт… я, пожалуй, пока возьму с собою. Не возражаете? Я забегу к Вам послезавтра, к вечеру, хорошо?

Мистер Сойер молча кивает, встаёт с кресла, сгребает с прилавка все монеты в кожаный мешочек, завязывает его узким сыромятным ремешком и идет в свою каморку. Там, он снова открывает сейф, кладёт мешочек с монетами на полку, взрезает полиэтилен, отсчитывает пять пачек из десяти и выходит с ними в зал. Молодой человек спокойно ждёт. Он принимает деньги, кивает и уже собирается уходить.

— Как мне к Вам обращаться? — сипло спрашивает мистер Сойер странно одетого юношу с его Кольтом за спиною.

— Экола Бести, к Вашим услугам, сэр, — улыбается тот.

«Бести… best — лучший, Экола… Никола… он, видимо, итальянец, хотя… какой-то New-Vasuki Prodject, какая-то Occupier’s Dream, может и не итальянец… да какая теперь уже к чёрту разница» — про себя думает мистер Сойер и уже через минуту полностью отключается. Он погружается в пучину планирования нужных звонков, поездок, писем и написания научных статей, записи к врачам и т. д. Как раньше… Ох-х, неужели его молитвы всё-таки дошли до Иеговы, а папа Изя оказался не такой падлой, какой он был при жизни… Это же просто ошер какой-то!

А ещё через два часа, на пустую площадь перед студенческим кампусом университета штата Монтана в городе Бозмен медленно приходит нагруженный как верблюд всевозможными сумками и свёртками обыкновенный американский подросток, одетый в узкие чёрные джинсы, на ногах — модные кроссовки, в майке и толстовке с капюшоном. Юноша тяжело сгибает ноги и, буквально, падает задницей на парапет…

— В следующий раз такси возьму, — бурчит себе под нос усталый путник.

Затем, он достаёт из кармана толстовки какую-то медную скобу, зажигалку и начинает проводить с ними какие-то манипуляции.

Звуки уходят… темнота!

Глава 16. Песнь о смелом сарисофоре

Этого смелого сарисофора в прекрасных пассакальях бродячих менестрелей, во множестве кочующих с рынка на рынок в любой окуме, как только не называют — и Гор, и Жор, и Юр, и даже Гог! Хм-м, Гог… Как родного брата великого князя Союза? Да, как брата. Но, в одном, менестрели единодушны — этот самый Гог, действительно, о-очень смелый…

На самом же деле, некий Гог, во время описываемых событий, служил простым воином в свите владетельного князя Синей Окумы, с запада граничащей с соседней, Красной Окумой. Служба как служба… караулы, патрули, наряды, охрана княжеского дворца, порядок на рынке, по субботам — кабак и девки. О-очень редко — казни преступников, приговорённых к смерти судами обоих уровней, как местным окумским судом, так и Верховным Судом Союза. В общем, сплошная рутина. И если бы, хоть иногда, Гога не назначали в наряд — заслон на Транссулойскую дорогу, его службу можно было бы назвать — сытым, спокойным и безмятежным времяпрепровождением. Но, скучным!

Транссулойская дорога, в просторечии, Сулойка, идущая через весь Союз, от края и до края, а потом ещё и по территориям неприсоединившихся окум, вдольнепроходимых и пустых обрывов мрачных Сулойских гор, была всегда. Никто не помнит и не знает, кто и когда построил Сулойку. Видимо, те же сказочные титаны, что насыпали из своих лукошек и сами Сулойские горы. Чётко, 10 метров ширины, по всей длине дороги. При такой ширине, на ней спокойно разъезжаются две самые большие повозки, типа, фургонов-конфекционов.

Именно по Сулойке сто лет назад рвались вперёд железные регименты тогда ещё не Святого князя Гула. Под их мощными копейными ударами откатывались на восток многочисленные кодло язычников. Их жалкие попытки разобрать Сулойку во многих местах, чтобы остановить Гула, ни к чему не привели. Но, один небольшой участок дороги, они, кое-как, но смогли разобрать. И увидели… что это не просто дорога шириной 10 метров, вымощенная хорошо подогнанными булыжниками со срезанными верхушками, а канава правильной формы и с глубиной 4 метра, доверху засыпанная огромными камнями вперемешку с песком и щебнем. Куда, при этом, делся неизбежно вынутый оттуда при строительстве дороги грунт, не ясно. Никаких грунтовых отвалов рядом с дорогой нет.

Попасть в наряд — заслон на Сулойку, удача для любого свитского. Целый день лузгай семечки в тенёчке, на обочине, а когда покажется повозка, карета или одинокий путник… выходи на дорогу и смотри в оба, кто такие. Если воин или княжеского достоинства, или там, барич какой, со своей бевой, салютуй и пусть себе… А вот если, скажем, хуторяне едут с рынка или идёт обычный горожанин, то лязгай латами, мечом в ножнах и ори во всю дурь:

— Стоять, раклянное племя! Вы что, указ владетельного князя окумы не читали? Что ли, не указ он вам больше? А ну, скинулись по медному четвертачку на ремонт дороги, выбоины заделывать и… давайте, двигайте дальше!

Ну что, скидываются, конечно, и двигают дальше! Всё по-честному, даже сдачу получают с размена медных герров. А кто не скидывается по причине отсутствия испрашиваемого у них медного четвертачка… тоже двигает дальше, но уже с серьёзным дополнительным ускорением в виде мощного пинка под зад добротным свитским сапогом. В конце наряда, собранные таким образом деньги делятся… четверть отстёгивается наверх, отцам-командирам, остальные поровну делят промеж всех. В одно рыло выходит о-очень неплохо! И попробуй, не отстегни начальству… в следующий раз пойдёшь в наряд — не в заслон на Сулойку, а в по-колено навозные княжеские стойла, крутить хвосты гигантским геррским четырёхрогим буйволам. Бр-р…

И в этот раз всё есть как всегда… Заступили в заслон с утра и к обеду уже успели нашмонать немало. Но, война войною, а обед, как говорится, по расписанию… и весь заслон, все пять человек, как были в шлемах и латах, заваливается перекусить в ближайший кабачок, коих на Сулойке, как у свиньи апельсинов.

Отобедали отлично, хозяин расстарался похлёбкой из печени оленя и огромными мозговыми рульками буйволов, м-м-м… Ну, и как водится, выпили по паре кружечек крепкого холодного пивка….

И ещё, буквально, пол-часика вздремнуть, чтобы жирок завязался… и опять, на дорогу. Заслонять! Но, что-то в этом мирном послеобеденном сне Гога пошло не так… какие-то громкие неприятные звуки — жуткий вой, тарахтение, сильные громы, глухое бухание, короткий свист, щёлкание… Когда Гог окончательно проснулся, его товарищей, да и вообще людей, в кабачке уже не было, всех как ветром сдуло… А вот, телесно богатый Гог так и не сумел спрятаться, со страха залезть под стол, и некоторое время, пока в окно кабачка доносились ужасные звуки, просто лежал на полу, на животе. И только через пол-часа, уже после того, как звуки утихли, Гог кое-как поднялся на ноги и, осторожно, прячась за каждый куст, пошёл к дороге, посмотреть, что на ней случилось…

Но на дороге было всё, как всегда, и только синяя корма какого-то, видимо, зазевавшегося фургона-конфекциона быстро удалялась на восток.

«Надо же, видать в самый замес попали негоцианты, ишь, как рванули, — подумал Гог, — Да, любой бы рванул от такого…».

Осмотревшись, Гог понимает, что всё… Что, всё? Он не знает, что всё, конкретно, но… это всё произошло не на дороге, а рядом с ней, на большом каменистом поле между дорогой и горным обрывом.

И на этом поле теперь везде валяется битое зелёное стекло:

«Бутылочное…» — уверено опознаёт осколки Гог.

На отвесных горных стенах свежей белой краской кем-то намалёваны круги. Внутри и вокруг этих кругов здоровенные выщерблины, как будто их набил гигантским долотом гигант-молотобоец. По всему полю понатыканы какие-то тонкие ивовые шесты. Часть этих шестов, с надетыми на них дырявыми вёдрами, и тоже с белыми кругами вокруг дыр. А часть, просто шесты, торчащие среди кучек горшечных черепков. Две мёртвых вороны, буквально, разорванные пополам… И россыпями… везде… какие-то матово блестящие жёлтые цилиндрики. Очень красивые!

'Ах, ты ж… это кто же здесь так повеселился, пока я обедал? — удивляется Гог, споро собирая с поля валяющиеся жёлтые цилиндрики в мешок.

Примерно, через час, он собрал все цилиндрики, что валялись на поле: — Сейчас припрячу мешок за камушком, а потом отдам его отцу! У него мастерская… Пусть наделает из этих цилиндриков разных красивых амулетов на шнурке, и на рынок… с руками же оторвут такую красоту! А зап-а-ах из них…'.

И, ведь, отдал, а отец наделал, и сегодня уже половина Синей Окумы носит эти амулеты — «Слеза Железного Дракона», так они называются, на чёрных шнурках. Недорого! Говорят, что эти амулеты лечат любые хвори и отгоняют нечисть. А из свиты князя, Гог уволился и сейчас помогает отцу в мастерской, ещё же пол-мешка цилиндриков осталось, до конца жизни хватит рукодельничать.

Кстати, Гог женился… Жену взял хорошую, из богатого соседнего села. С приданым.

И ещё Гог с женою завели ребёнка, мальчика. Гог в нём души не чает и воспитывает будущим свитским.

А вот, проникновенные поэтические строки из торжественной пассакальи о Гоге и его подвиге, авторства знаменитого менестреля Уффа, с большим успехом исполняемой как им самим, так и другими менестрелями на рынках многих окум при большом стечении народа, шибко охочего до героических эпосов:

«… И все его ахаты в ляках съенсавшися. И зрил безбоязный сарисофор Гог, что харалужный злюка из Преисподней уже перелез через Сулойские гаты, ступил на кремнистую пажить и стал греметь, бухать и цокотать — алкать губить наши негри и человейники. И прогнал безбоязненый сарисофор Гог того кутылого харалужного злюку обратно за Сулойские гаты, строгими этимонами и острым мечом своим. И восплакал злюка харалужными воями. И остались от злюки только эти харалужные вои. Вот так и спас безбоязный сарисофор Гог нашу любимую патрис. Исполать, безбоязному сарисофору Гогу, исполать ему!»

А мой фургон-конфекцион, с постоянной скоростью 4–5 километров в час, на которую вообще способна четвёрка гигантских геррских четырёхрогих буйволов, управляемая искусным возничим Речи Укк, уже несётся по Транссулойской дороге к столице Союза, городу Ман. Если, допустим, устал сидеть на облуче, рядом с возничим, можно спрыгнуть на дорогу и некоторое время идти рядом с фургоном, разминая ноги. А можно забраться в склад, прилечь там на кучу тряпок и представить, что ты в подводной лодке плывешь в глубинах океана… такой плавный ход у моего фургона, за счёт рессор и больших мягких колёс, изготовленных из какой-то пористой растительной смолы.

Только что, мы пересекли границу Синей Окумы, где слева по ходу обнаружили очень симпатичную каменистую поляну, где, наконец-то, отстреляли и пристреляли всё наше новое огнестрельное оружие. Да и просто пошмаляли в своё удовольствие по импровизированным мишеням — пустым винным бутылям, глиняным горшкам и ведрам, надетым на ивовые шесты, и в центр кругов, наскоро нарисованных белой краской где придётся.

Всему этому предшествовала тщательная общая и индивидуальная теоретическая и практическая подготовка моей маленькой армии из трёх самостоятельных боевых единиц — я, барич Заи Орсс и возничий Речи Укк.

Ужикам, Уси и Щусу, огнестрельное оружие категорически не нравится, они на него шипят и когда мы с ним занимаемся — собираем/разбираем, чистим и смазываем, стараются сразу же убраться к себе в домик. Зато, мужчинам… Полагаю, любовь к оружию, у всех мужчин в генах, независимо от возраста, эпохи и мира их проживания.

После окончания университета, по линии военной кафедры, вместе со всеми своими однокурсниками, на несколько месяцев, я ездил в одну из воинских частей Подмосковья на военные сборы перед получением офицерского звания «Лейтенант запаса». Готовили нас по ВУС-191893 «Старший химик — специалист РХБЗ (жидкостных средств обработки)». Однако, с месяц, до принятия воинской присяги, мы проходили т. н. «Курс молодого бойца», где под командованием местных зверей-сержантов — подшивали подворотнички, бегали строем, копали окопы, разбирали/собирали автомат Калашникова по секундомеру и даже стреляли из них, бросали гранаты, прятались от вспышки справа и т. д.

Так вот, проводя по памяти подобные занятия с моими разновозрастными бойцами, Заи и Речи, теперь я могу с абсолютной уверенностью сказать — они бы у нас на сборах были в числе лучших. Они, действительно, готовы сколько угодно времени вместе со мною разбираться с устройством пулемета, автомата и гранатомёта по приложенным к ним подробным инструкциям с картинками. Это видно и по их горящим глазам и понятно по их коротким мыслям. Что и как про меня объяснил возничему барич Заи, я прозевал, но Речи мне вопросов не задаёт. Иногда, в его голове мелькает слово «Ангел», но тут же сменяется образами его любимых буйволов и, в последнее время — образцов нашего огнестрельного оружия.

Барич Заи в форме бойца и с ручным пулемётом наперевес, похож на Рэмбо, а возничий Речи с гранотомётом — на коммандос. На кого похож я? Не знаю, дети и огнестрел в кино несовместны, но… также, как и все, я скрупулёзно изучаю матчасть и привыкаю к оперативной кобуре с Glok подмышкой.

И, вот, наконец, у нас случились учебно-боевые стрельбы в Синей Окуме. Площадка хороша, ровная и на ней полно камней. Ужиков, предусмотрительно, поместили в их коробку, которую накрыли небольшим бронеколпаком, пусть спят, а то ещё испугаются.

Минут 10–15 мы все втроём с упоением лупили из всех стволов по расставленным и намалёванным на скорую руку мишеням, не переставая. Из всего! Кому что нравится. Меняясь и перезаряжая. Прячась за камни, опробовали наступательные гранаты, класс!

Но, когда барич Заи из снайперской винтовки с оптикой, снял на лету двух ворон, я понял… в этом мире родился Снайпер с большой буквы! Теперь его не интересует никакое другое оружие, а со своей Barrett M82 с максимальной дальностью стрельбы до 4000 метров, он теперь и спит в обнимку, в футляре, естественно. Вообще с ней никогда не расстаётся. Не шучу! И любовь эта, похоже, взаимна…

А ехать нам так, на восток, вдоль Сулойских гор, до Мана, около 1000 километров, через семь окум, примерно, с месяц-полтора, ежедневно преодолевая 35–40 километров, но не более чем за 8 часов. Буйволам нужен отдых и пища. Людям, тоже.

И вот, справа по курсу, наш первый постоялый двор. Эх, кабы знать, что и кто нас там поджидает, проехали бы мимо, точно! Но, не проехали…

Глава 17. Алхимик

В каждом народе есть такие люди, которые при любой опасности для своей страны, просто, встают, берут в руки оружие и идут её защищать. И стоят, насмерть! Без какого-либо призыва и стимуляции со стороны власти, сами, добровольно. И это, не воины-профессионалы, готовые погибнуть за деньги по контракту, а самые обычные ремесленники, хуторяне, возничие, цирюльники и др. Сколько их? Давно подсчитано — каждый пятый! Немало…

Но, никто ещё не подсчитал, сколько в каждом народе рождается ярких и талантливых людей — поэтов, композиторов, инженеров, алхимиков. Да, и алхимиков тоже! А потому, что ребёнку мало родиться талантливым, нужно ещё и пробиться… а это, увы, дано далеко не каждому. Кто-то говорит, что «талант сам везде пробьётся» и не нужно ему помогать. Кто-то за свой счёт открывает интернаты для одарённых детей. А результат всегда один, признанных талантов мирового уровня — единицы! Везде и во все времена! Зато, сколько вокруг подававших надежды в начале пути, но… увы, несостоявшихся. И за это их нельзя ругать, просто, так сложилась жизнь!

Талант сродни одержимости, с той лишь разницей, что, например, писатель пишет за деньги для читателей, а графоман — бесплатно и себе в стол. Но, одержимые они оба, точно! И оба любят и страдают одинаково! И как их различить? Да, по результату труда! Хорошо продал новый роман — писатель, не продал — займись чем-то другим, а то с голоду помрёшь, кропая в стол свои нетленки. И так, в любом творческом и наукоёмком деле.

Мой дед Сим Бести, был именно таким — свободным, талантливым, по-хорошему одержимым и сверх-востребованным алхимиком. За что и погиб… И теперь, десять раз подумаешь, прежде чем будешь открыто продавать результаты своего творческого труда на рынке… много там ходит этих… рейдеров. А у них другие «таланты» — обмануть, присвоить и… убить, чтобы все «концы в воду».

Сол Немм, как и Сим Бести, был талантливым алхимиком-самородком из Мана. Сол тоже вышел из семьи простых городских ремесленников и всего в жизни добивался сам. Однако, в отличие от Сима, он прошёл свой жизненный путь гораздо быстрее. Его, по приказу рейдеров-родственников — барича Грес и бевы Алу, убил «платиновый» маг — макер Ган Глоо, когда Солу ещё не было и пятидесяти. Ну, как убил… Просто, однажды, зашёл к нему в лавочку «Весёлый алхимик» на окраине Мана, и через два дня, так и не пришедшего в сознание Сола унесли на кладбище. Сердце…

После Сола остался этот небольшой двухэтажный особнячок, где второй этаж — жильё, а на первом этаже — небольшая торговая лавочка «Весёлый алхимик» и настоящая алхимическая лаборатория, как у Сима Бести.

Почему, при визите макера Гана к Солу не было оформлено традиционное завещание на кого-то одного из сладкой парочки рейдеров, неизвестно. Вряд ли, ведь, забыли… Возможно, потому, что рейдеры получили от Сола гораздо больше, чем какую-то раклянную развалюху на окраине Мана — работающую промышленную технологию производства «убей-порошка» и препаратов на его основе из каменной соли, коей в Окуме Герр нашлось сразу несколько месторождений.

Так или иначе, но завещание оформлено не было, и по закону, после смерти Сола, особнячок по наследству перешёл к его сыну, Лидсе Немм, 15 лет, ученику 2-го класса великокняжеской Алхимической школы Учёного Двора в Мане.

Кроме Лидсы, в особнячке проживает его родная сестра Ани, 14 лет. И после смерти отца Сола, ребят можно смело считать круглыми сиротами, т. к. их мамаша, ещё 10 лет назад, навсегда покинула их дом, умотав в фургоне-конфекционе заезжего негоцианта в Окуму Рыбаков, и всё это время от неё нет никаких вестей. Да, жива ли?

Лидса и Ани бьются как рыба об лёд, но содержать особнячок и лавочку «Весёлый алхимик» без отца у них получается плохо. Целыми днями Ани стоит за прилавком и даже выглядывает покупателей в окошко… кое-какие запасы товара ещё остались, но покупателей нет, как отрезало! Кто-то, что-то слышал… кому-то что-то сказали… да и времена сейчас такие, не до веселья. Засуха же.

— Ани, ну что у нас сегодня с торговлей? — грустно спрашивает сестру Лидса.

— Ни-че-го, — отвечает Ани, почему-то, по слогам.

А Лидса уже и бросил ходить на занятия в «Алхимозу-Занозу». Ему нечем платить за обучение. Их двое таких в классе, кто под сокращение. Он и вихарский Экола Бести из Красной Окумы, у которого, шепчутся, недавно убили родителей и всю семью, и он так не приехал с каникул, и где он сейчас, никто не знает. Уже несколько раз какие-то люди приходили в их класс и классную вихару. Они перетряхнули все вещи Эколы, опросили учеников и объявили, что если кто что-нибудь узнает о нём, чтобы немедленно сказали учителям. А особнячок, видимо, придётся продавать. Вчера уже приходил свитский и сказал, что если мы до конца года не погасим долг по налогу на домовладение, его у нас отберут. Эх-х-х…

А как всё хорошо начиналось…

Ещё в младших классах, юный Сол Немм навсегда и всецело влюбился в алхимию и частенько, на праздничных школьных концертах баловал одноклассников и их родителей простейшими алхимическими фокусами «Тушим пламя магией», «Жёлтый огонь», «Выращиваю кристаллы», «Тонет или не тонет» и множеством других, придуманными им забавным алхимическим представлениям. Дети и их родители радостно хлопали, свистели и всячески выказывали одобрение юному престидижитатору. Но, никто из них, ни разу не подошёл к Солу и не спросил у него:

«А в чём секрет твоих фокусов, Сол?»

А ведь он был готов объяснять всё самым подробным образом. Всем, кто спросит, даже девчонкам! Это же так интересно и весело! Но… никто так и не спросил… кроме одной любопытной, но совершенно бестолковой девочки. Смотреть смотрели, даже хлопали, но в чем суть увиденного, не интересовало никого.

Отец Сола, городской ремесленник, не то, что был против увлечения сына алхимией, но и не одобрял… пустые фокусы. И когда Сол подрос, приспособил его в помощники, в свою мастерскую, паять медные лампы и посуду, вытягивать и крутить медные трубки, запорную арматуру и т. д. — дело надёжное и выгодное во все времена. Поэтому, днём Сол крутил медь в отцовской мастерской, а вечером и ночью погружался в волшебный мир алхимии. Вообще, одарённые — это действительно особые люди. Уму непостижимо, откуда они берут свои сложнейшие формулы, которые и в будущих университетах-то не проходят.

Однако, времена в Союзе тогда стояли сытые и относительно лёгкие. Каких-либо недородов, вызванных засухами, наводнениями либо, не дай, кто Имя, заморозками на почве… не наблюдалось уже много лет. Крысы, мыши, насекомые и прочие вредители урожая также были надёжно загублены «убей-порошком», производства фабрики из далёкой Красной Окумы. Поэтому, власть и народ с удовольствием праздновали и отмечали всё подряд. Дни рождения, венчания, окончание полевых работ, даты закладки Храмов во Имя, знаковых побед Святого Гула и т. д. А где праздник, там и веселье, и не только от «Князь-водки». Вот так и появился «Весёлый алхимик», где у хозяина — барича Сола Немм, всегда можно было за недорого купить крутейшие фейерверки его изобретения и производства, различные смешные фокусы, весёлые розыгрыши и т. д. Например, огромной популярностью тогда пользовались его «Исчезающие чернила», которые, действительно напрочь исчезали с поздравительных открыток под хохот гостей. Правда, говорят, такими чернилами были подписаны и некоторые купчие… но это всё слухи, не более.

Однако, среди тотального веселья и праздника, бывали у Сола и реальные неприятности. Так, за простейший грошовый фокус «Золочение медного герра», показанный им при большом стечении народа на рыночной площади, Сол был немедленно арестован и его сначала вообще хотели повесить… Но потом, разобравшись, отпустили. Но под подписку, что данный фокус будет навсегда изъят из каталога товаров «Весёлого алхимика», а его секрет под страхом смерти забыт.

Но, однажды, в «Весёлый алхимик» пришёл весьма любопытный молодой мужчина. Не в смысле странный, а действительно, глубоко интересующийся как алхимией в целом, так и изобретениями Сола, в частности. Мужчина провёл у Сола несколько часов. Его интересовало всё — а как и из чего сделан во-о-он тот фейрверк, который по полчаса крутится на высоте, выстреливая в разные стороны красивые разноцветные искры? А в чём секрет получения светящегося фосфора, которым так смешно мажутся дети на вечерних праздниках? И т. д. и т. п.

Счастливый Сол, щебетал без умолку… Объяснял, рисовал, рассказывал… Шутка ли, в кои веки его спросили, не «Сколько стоит?», а «Как это устроено?». Мужчина пришёл к Солу и на следующий день, и ещё на следующий. Чрезвычайно вежливый… он так замечательно молчал, внимая Солу… А потом, неожиданно спросил:

— А не может ли быть интересным баричу Солу, за деньги, воспроизвести способ получения «убей-порошка» из каменной соли? Вот и образцы — сырьё и готовый продукт. А вот, кое-какие записи и копии чертежей с той самой фабрики в Красной Окуме, которая тот «убей-порошок» производит. Или, может быть, такой сложный алхимический процесс не по зубам баричу Солу?

— Мне⁈ Не по зубам⁈ — с ходу завёлся Сол, — Давайте сюда образцы и бумаги… и приходите… допустим, через неделю, всё сами увидите!

И совсем даже негордый молодой мужчина пришёл к Солу через неделю и увидел… Действующую лабораторную линию из стеклянных реторт, трубок, пробирок, спиртовок, воздуходувок и ещё чёрт знает из чего, в начало которой подавался насыщенный раствор каменной соли, а в конце — высыпались в стеклянную банку белые, досуха выпаренные мелкие кристаллы — чистейший «Убей-порошок»!

Радости скромного молодого мужчины не было предела! Он чуть ли не облизал линию, и Солу даже пришлось его от неё отгонять, яд же! Мужчина, видимо на радостях, оставил Солу целых пять золотых герров и быстро ретировался.

А на следующий день, к Солу приехали ещё двое совсем негордых, но очень важных лица — барич Грес и бева Алу, племянник и племянница главы государства. И они предложили Солу прямо сейчас подписать с ними контракт на кругленькую сумму, по которому барич Сол Немм обязуется придумать и запустить уже не лабораторную, а самую настоящую промышленную линию на фабрике, которую они немедленно построят рядом с Маном за свои деньги. И для того, чтобы обалдевший Сол лучше осознал торжественность момента, положили перед ним кожаный мешочек с авансом — 30 золотых герров.

Сказать, что Сол обрадовался… да, ничего не сказать. Он воспарил! И снова обрадовался и воспарил! Свершилось! Сбылась его детская мечта — его, наконец-то признали… именно, как серьёзного алхимика, а не как придумщика дешевых фокусов для детей!

А потом были шесть месяцев напряжённой работы на строительстве фабрики и изготовлении для неё нужного оборудования. И вот… наступил час триумфа Сола и его щедрых работодателей, милейшего барича Грес и замечательной бевы Алу — новая фабрика выдала первую партию продукта вполне сносного качества. Потом, ещё месяц корректировок деталей основного технологического процесса по фактическому составу сырья, обучение обслуживающего персонала тонкостям и… конец контракта. А впереди — новый дом, спокойная счастливая старость, внуки и внучки, которых баричу Солу обязательно нарожают уже подрастающие Ани и Лидса в своих, тоже, несомненно, счастливых семьях. А Лидса так и пойдет по стопам… чему-то его всё же научат в этой его «Алхимозе-Занозе», ужасно дорогой и бестолковой. А на завтра, работодателями обещан полный рассчёт по выполненному контракту… немыслимая сумма.

И этот рассчёт, действительно, наступил. Только, вместо барича Грес и бевы Алу, в дом к Солу Немм явился макер Ган…

Глава 18. Забой лесного скота на постоялом дворе

Что-то я совсем забросил магию… Как избавился от своего медного браслета с большой буквой М посередине — маг, так и не вспоминаю. То одно, то другое… а про магию-то и забыл. А, между тем, магия в этом мире — особая ценность — маги не болеют, живут до 150 лет и много чего могут — лечить, нападать и отбиваться от врагов магическим оружием, развлекать, носить тяжести, привораживать и отвораживать и т. д.

Вот и сторожат магию «платиновые» маги всеми способами и в полной мере используя административный ресурс — закон «О Магии и Магах», браслеты на магах, великокняжеский Магический Двор в Мане с отделениями в каждой окуме, анти-магические сети изобрели… Видимо, боятся конкуренции… А вдруг, кто-то из «золотых» магов тоже наберёт «платиновый» ценз? И тогда с ним придётся делиться. Ну, не драться же, вдруг убьёт. А делиться, им есть чем. Каждый «платиновый» маг богат по-настоящему, не хуже владетельных князей — деньги, доли, дворцы, кареты, наделы, гаремы и пр. Ума не приложу, зачем им столько… В отличие от остальных магов, семей они не заводят и детям наследства не оставляют, за неимением у них таковых.

Но ведь, если разобраться, «платиновые» маги тоже люди. Да, с запредельными способностями накопления, преобразования и испускания энергии. Но, если они все такие, как уже известный мне «платиновый» маг — макер Ган Глоо, то бороться с ними можно. И побеждать…! Если будет такая необходимость, конечно… А побеждать их нужно совсем не магией, в которой им нет равных…

Ишь, этот Гаг Глоо, гусь какой… убить меня хочет… анализирует он меня, понимаешь, при чужих людях… А вот, я его, тоже, сейчас проанализирую. Итак:

Про накопление, трансформацию и испускание энергии «платиновыми» магами, я уже сказал. Да, они могут… как никто. И в бою «один-на-один» с ними лучше не встречаться. Без гранатомёта…

Для них, магия — фетиш! Кроме неё, они ничего не знают, не умеют и ни во что не верят. Кроме того, кто Имя, который им и дал такие магические способности при рождении. А зря, не верят! Так, например, мне уже сейчас доступны другие, не магические, но не менее эффективные и недоступные для «платиновых» и вообще магов — сверхспособности — убедительные аргументы хоть для кого, а именно:

Действующий двухсторонний портал в мой прошлый мир. Теперь, вон, на складе, даже Кока-Кола имеется. Однако, за неимением холодильника, тёплая…

Уменье видеть, прогонять и убивать жителей «Тонкого мира» — энергетических тварей и упырей.

Любые деньги. Ну, почти, любые…

Огнестрельное оружие. Да, ещё какое…

Умение как кобра — залезать в любую щель, убивать — плевком и укусом, слышать мысли людей и внушать им свои… просить любую помощь у местных змей.

Пользоваться змеиной почтой «уши-в-уши».

Шпионить везде и за кем угодно.

И ещё, именно как сверхспособность — знания и опыт профессора Архипова.

И это, последнее — мой особо ценный ресурс, дороже магии, и я это уже знаю точно! И, попробуй-ка, теперь, выкупи нас за пол-герра…

Но, действительно, а что же у меня сейчас с уровнем моих магических способностей? Они же никуда не делись и растут себе помаленечку. А маленечко… это каких и сколько? Приборов нет, и не предвидится… Не идти же за ними к инспектору Магического Двора, будь он неладен. Значит, буду самостоятельно замерять свои магические способности народными, дедовскими способами… А их есть у меня, родные-маги давно ещё подсказали.

Мой хороший знакомый, профессор Мышкис, математик с мехмата МГУ, говорит, что «маленько» и «несколько» — это ближе к 7, чем к 3. При этом он рисует кривую Гаусса и доказывает это с удивительным изяществом. А ещё он придумывает и изрекает «короткие истины», например, «Высшая математика — это математика как цель, а прикладная математика — математика как средство!» или «Москва — столица России, а Санкт-Петербург — столица Российской империи!», хотя и бывшей. Как говорится, почувствуйте разницу.

Так, или примерно так, я рассуждаю и разговариваю сам с собою, сидя на облуче, рядом с моим возничим Речи. В руках у Речи четыре пары вожжей и он с ними похож на звонаря с колокольни Храма во Имя. И я говорю ему:

— Давай, Речи, начинай готовится к повороту. Видишь, во-о-н там, справа, грунтовая дорога, а дальше на ней — крыша, и судя по вывеске, это и есть постоялый двор. Нам, туда. Вечер уже, всем пора отдыхать.

А по-другому, например, «Давай, Речи, сворачивай вправо!» или «Речи, направо!», я сказать не могу, как бы не хотел. Четвёрка гигантских геррских четырёхрогих буйволов в одной упряжке, это крайне сложный объект управления. Но мой возничий владеет этой наукой в совершенстве.

Если необходимо повернуть направо, то всю нашу громадину — фургон и упряжку, сначала нужно остановить. Причём так, чтобы ноздри передней пары буйволов встали точно за 10 метров до центра дороги, на которую нужно свернуть. Сначала Речи начинает потихонечку притормаживать вожжами буйволов задней пары. Затем, переходит на переднюю пару, которая как пёрла, так и прёт вперёд. Затем, опять, заднюю. Потихоньку, мелкими тычёчками… пока все четверо четырёхрогих гиганта не встанут. А если промажешь с точкой их остановки, переедешь её… всё, считай полдня потерял, перепрягая, так как уже никак не впишешься в поворот. А геррские буйволы задом не ходят!

И только, когда буйволы встают, Речи начинает выполнять сам поворот. Вожжиками, тычёчками, потихонечку…. А то и, соскакивает с облуча на землю, бегает вокруг упряжки и морковкой выманивает буйволов в нужную сторону. Пинать этих громадин бесполезно, слишком большие… они тянут морды только к морковке или сахарку. В общем, целое, представление!

Повернули…

Вот, сразу мне в этом месте не глянется… У ворот постоялого двора, под навесом открытой торговой палатки, сидит слепой торговец. Левый глаз у него закрыт повязкой, а на правом — бельмо. Вообще, слепые торговцы, здесь, обычное дело. Никто не посмеет обманывать убогого, потом замучаешься отмаливать такой грех… Люди подходят, сами берут товар, сами кладут деньги в чашку, полную монет, оттуда же набирают себе сдачу, говорят торговцу что и за сколько взяли и всё. Такое, вот, самообслуживание.

Уж, не знаю, чем этот слепой торговец торгует, но думает он так:

«Ай-й, как подтеньтенькало-то, как подтентенькало… Негоцеи сии, чаю, израдившись на базестане в Красной Окуме. До хаты, в Ман едут, новый заваль брать… значит, с чеканью. Это же сколько они везут-то канареечных? Ай-й, зельно… Сколько же их там, негоцеев в скотовозе, не зрю. Ну, выйдут, счетши. Огольца послать, чтобы в лес бёг, за подмором. Человек 20 пусть от Тесака в ночь звет, на всех канареечных достанет. У негоцеев мечики и рондели есть, вдвоём с Рыном нам их не одолеть. А так, гурьбой налезши с пырялками, всех и закесаем».

Ну, ну… сами вы здесь, скот, как я посмотрю!

Хозяин постоялого двора, Рын Бонн, сама любезность. Ну, как же, столичные гости пожаловали… Богатые гости… Не знакомые и не знаменитые…. А рядом с его постоялым двором — лес. А в лесу — молодцы Тука «Тесака» в шалашах. По наводке мнимого слепого и Рына они ночами грабят и убивают его постояльцев, уводят в лес буйволов вместе с фургонами и товаром. Трупы закапывают в лесу, а приклад продают за недорого. Есть в Синей Окуме такие, любители дармовщинки — скупщики краденого и награбленного. Но, грабят и убивают молодцы Тука «Тесака» не всех подряд… а только богатых и не знаменитых, чтобы потом их не искали. А их и не ищут, пропали где-то на Сулойке, вот и весь разговор для родственников. Тем и живут…

Уезжать? Да, поздно. Буйволы уже распряжены, заведены в стойла и там проведут до утра в холе и неге, бесконечно жуя свою жвачку и лакомясь сочной зелёной травкой. Тогда… остаёмся!

И я провожу совещание своей армии, включая ужиков — они такие же, как и все, благо что без рук, без ног. Но с головой… вернее, с двумя… такими славными и умненькими головками. Излагаю армии, всё как есть — это ловушка, нас назначили объектом грабежа и убийства. Слепой у ворот — не слепой, а наводчик. И хозяин Рын Бонн — тоже наводчик. Оба из лесной шайки Тука «Тесака». И ночью нас придут резать 20 человек оттуда. С ножичками. Что будем делать?

— Ссвисстнуть гадюччек, их здессь нессччётно, и вссех покуссать, нассмерть, как ссбредшши, — тут же предлагают ужики.

— Ну, дайте мне пострелять вволю, ну дайте… оптика же, всех перещелкаю, — умоляет барич Заи.

— И мне, и мне! Хочу пулемёт опробовать по живым мишеням, — просит Речи.

Я задумываюсь… Да уж, вот такая у меня подобралась армия, ни одного пацифиста и гуманиста. Ну, а что я хотел? Такой мир, такие нравы. Или ты, или тебя… третьего здесь не дано. И когда ещё это всё будет… человеколюбие, вера в эру милосердия. И я… соглашаюсь. Сегодня ночью этот раклянный постоялый двор ждёт забой лесного скота и кровавая баня. Да, и заслужено! Жалко, что поспать не дадут, ехать же завтра…

Поужинали самостоятельно, без прислуги. Обслужмвать нас некому. Мальчонку, который уже прибежал из леса, мнимого слепого и хозяина Рына, без разговоров засунули в погреб, а на его крышку накатили бочку с солёной капустой, нехай посидят. Повезло наводчикам, хоть и не сильно комфортно сидеть в погребе, но хоть останутся в живых.

Две лёжки, две огневых позиции, одну — пулемётную, одну — снайперскую, вполне сносно оборудовали на чердаке, перед слуховыми окнами со стороны леса. Для себя я там ничего не оборудовал, как ходил с одним пистолетом, так и хожу. Если что, подстрахую ребят с земли. А ужиков, я поставил в наблюдение. Как разбойнички пойдут из леса, чтобы они мне шумнули. Ну это я так, для солидности сказал, что ужиков поставил… поставишь их… шмыганули в траву и нет их.

Когда ужики всё-таки шумнули, уже начинало светать и я пару-тройку часиков даже успел поспать, поэтому, сам забой скота, можно сказать, благополучно прозевал. Да, и не было ничего интересного. Сначала, немного пощёлкала снайперская винтовка. Потом, раздалась длинная пулемётная очередь и всё. Тишина.

Но на этот раз, памятуя о своих приключениях в гостинице незабвенного дядюшки Бло, я уже не стал задаваться вопросом, что мне делать с 20 трупами лесных разбойников с дырками в голове и других частях тела, а предоставил решить его благополучно выпущенным из погреба мнимому слепому и хозяину постоялого двора Рыну Бонн. Но их галиматью, про великое чудо и искреннее раскаянье, я слушать тоже не стал, неинтересно и некогда.

Позавтракали мы в дорогу тоже самостоятельно, так как обслуживать нас на постоялом дворе опять было некому. Хозяин Рын Бонн и мнимый слепой были шибко заняты.

Но, пора собираться. Мы все, кроме ужиков — злые и невыспавшиеся. Первая ночь в дороге, и так не задалась…

Плохая примета!

Глава 19. Замеры магических способностей

Одно удовольствие идти ногами по ровной и прямой Сулойской дороге прохладным ранним утром, одной рукой держась за выступ своего фургона-конфекциона, влекомого четвёркой хорошо отдохнувших за ночь гигантских геррских четырёхрогих буйволов. Оказывается, у каждого из этих монстров есть клички и, вроде бы, они их знают и даже на них реагируют… По крайней мере, так утверждает мой искусный возничий Речи Укк. Возможно, преувеличивает… видел я, как он вокруг этих громадин с морковкой бегал, а на другое они внимание не обращают. Речи, вообще, говорит только о буйволах и ещё, в последнее время, о своём «Утёсе», который ему нравится всё больше и больше. «Утёс», это, вообще-то, наш ротный пулемёт калибра 12,7 мм. О-о-ох, мощная штука… Зверь-машина! Речи, считай, взвод одной очередью положил, о чём ни капельки не жалеет. Разбойники же…

Надо ему предложить присобачить «Утёс» на буйвола… О, нет… здесь шутки понимают плохо… вот так, возьмёт же и присобачит.

— Речи, а расскажи о деревне, откуда ты, — прошу я, шагая рядом с облучем.

Давно замечено, за досужими разговорами в дороге время идёт быстрее.

— Да, чего там рассказывать-то, — отзывается Речи без энтузиазма, — Деревня как деревня, чуть больше хутора. Два буйвола на всю деревню. Бедная.

— И почему же ты ушёл в город? — не отстаю от него я.

— А в городе буйволов больше. Культуры, опять же… Вот, допустим, как в деревне буйволов от блох вычёсывают? А никак… А в городе? Правильно… Специальной медной щёткой с длинной ручкой чешут. Культура! — вздыхает Речи, перебирая в руках четыре пары вожжей.

Э-э-э, нет! Бесконечно слушать про буйволов мне не очень интересно… Барич Заи ещё спит, ужики тоже… вчера даже от сказки на ночь отказались, так наползались.

Буйволы мерно чухают по дороге, колёса фургона крутятся и… делать мне совершенно нечего. Если только крутить головой и смотреть по сторонам…. Но и там, в большинстве своём, одно и то же. Слева, мрачные острые глыбы Сулойских гор, а справа… страна. Леса, поля, города и деревни. До Океана! Но, этого всего из-за деревьев я не вижу.

А вижу я…

Это такие местные зверьки и я не знаю как они называются. На вид, то ли, ушастые кролики, а то ли, степные суслики-байбаки, умеющие стоять столбиком и посвистывать… Они здесь живут повсюду. Люди ими питаются, их шкурки используют в одежде… Плодятся эти зверьки со страшной скоростью, гораздо быстрее, чем их добывают. Как кролики! Очень любопытные… Вот и сейчас, вижу две ушастые головки в камнях… Всё ясно! Вылезли из норы и увидели нас… Ишь, стреляют глазками по дороге… всё им интересно! И до них… метров 40.

Маг я или не маг⁈ Вспоминаю, как это делал мой дед Сим, мой отец Мих и мой старший брат Эжен, опытные «золотые» маги. Одну ногу вперёд… обе руки в сторону цели… взгляд внутрь себя… представить… представляю… чувствую, как во мне клубится и накапливается энергия… разворачиваю одну ладонь в сторону цели… другую руку плавно отвожу назад… за спину… всё… готов!

КЛАЦ!

Оба зверька падают как подстреленные! Убиты? Нет, спят! Глубоко и спокойно. А я… только что воспроизвёл наш фирменный семейный магический приём «Сонная петля».

— Ура, у меня получилось! — громко кричу я и бегу подбирать спящих зазевавшихся зверьков.

С облуча на меня одобрительно смотрят барич Заи и возничий Речи. Сегодня на обед нас ждёт вкуснейший бульон из свежего диетического мяса… А из шкурок Речи сошьёт себе новые наплечники.

Та-а-к! Примерно, было 40 метров… Не мало! А мой дед Сим, помнится, укладывал особо буйных клиентов, которые с топорами прибегали к нему на разборки из-за собственных промашек с дозами «Убей-порошка», метров за 50 от наших ворот. И каждый год, инспектор великокняжеского Магического Двора отделение в Красной Окуме, подтверждал Симу «золотой» магический ценз. А если мне попробовать «Сонную петлю» с 50 метров лупануть или ещё дальше⁈

Залезаю в фургон, который прёт себе и прёт по Сулойке с постоянной скоростью обычного пешехода. Где-то, у нас был бинокль… а в нём есть ризки дальности. Ага! Вот он! Лежит в футляре на полке склада, рядом со своим ночным собратом. Кстати, нужно его ночью опробовать…

Вешаю бинокль на шею и спрыгиваю с облуча. С биноклем всё становится значительно проще. Теперь, я вижу вообще всё. И даже могу определить расстояние до чего-то. Вон, метров за 100, зашевелилась трава… это гибкая и гладкая чёрная гадючка ползёт по своим делам. Нет, конечно, её я трогать не буду… сестра же. Та-а-к… а это кто у нас⁈ Да, это же человек! Да, как хорошо замаскировался в листьях… невооружённым глазом и не увидеть. Да, не один… а целая ватага, раз, два… Десять⁈ Кто же это, разбойники? Не похоже… они без оружия. Нужно звать барича Заи, он опытный, не раз здесь ездил, наверняка, определит, кто это такие.

— Куроцапы! — презрительно цедит барич Заи, рассматривая прячущихся в придорожных кустах людей в оптический прицел своей снайперской винтовки, — Нам они не опасны. Хуторян на возах пасут. Налетят сзади ватагой, похватают с воза всё, до чего смогут дотянутся и бежать в лес. Пока возничий до кнута дотянется… А их уже и след простыл. Пугнуть?

— Я сам, — коротко говорю я и начинаю готовить… файербол — энергетическую гранату мага.

Аккуратно кладу дымную и шумную магическую гранату прямо перед залёжкой куроцапов, метра за три-четыре от наблюдателя. Со ста метров, между прочим… очень приличный результат для любого мага. Рвёт так…

— У-лю-лю! Лю-лю! — кричат барич Заи и возничий Речи вслед улепётывающей ватаге куроцапов.

Сегодня хуторяне в этом месте Сулойской дороги проедут без потерь, точно! А бинокль занимает своё, уже, видимо, постоянное место на шее возничего Речи, так он ему понравился. С биноклем, он похож на капитана речного парома на мостике, только что фуражки с кокардой не хватает, а-ха-ха!

Так и идём-едем… Навстречу иногда попадаются возы хуторян и разные интересные повозки, явно жилые. Одна, вообще, попалась — самобеглая, на магической тяге! Это в Мане они запрещены, а по окумам, вон, катаются…

А я теперь постоянно на дороге, тренируюсь в магических приёмах. Увлёкся! Кстати, получается! Пуляю перед собою, благо пустая, ровная и прямая дорога позволяет — файерболами, воздушными кулаками, на дальность, в основном. Думаю, что со стороны, наша экспедиция выглядит странновато, если не сказать больше…. Представьте, гигантские буйволы, которым всё до лампочки, тянут огромный фургон, на облуче которого сидит Речи, озирающий окрестности с биноклем, и барич Заи в обнимку со своей снайперкой, а рядом идёт паренёк, который всё время машет руками… и впереди этого фургона постоянно что-то взрывается и дымит. Вот так и рождаются легенды! И скоро обед!

Решили пообедать на месте, не тянутся до ближайшего кабачка. Быков остановили, пусть просто немного постоят. Заи и Речи, путешественники опытные. Миг, и котелок уже плюётся в огонь вкуснейшим варевом. Миг, и в тенёчке накрыт импровизированный стол. Даже, ужики выползли погреться на солнышке. Скучно им, постоянно в домике, но ничего не поделаешь, дорога. Вот, доедем до ночлега, ночью, по холодку, поползают вволю. Не все же постоялые дворы на Сулойке разбойничьи… Надеюсь.

На обед у нас — бульон-похлёбка из тех самых кроликов-сусликов и овощи, красота! Заи и Речи уже тяпнули по стаканчику «Князь-водки» и блаженствуют. Мне не предлагают, мал ещё, хоть и Ангел. Да я и не буду, не люблю водку… если бы виски… но его я взять в супермаркете не догадался, а лететь в Бозмен только за ним… лень. А буду я что? Правильно, Кока-Колу в алюминиевой банке 0,33 литра. Зря, что ли я тогда как верблюд тащил коробку из Бозмена? Но она же тёплая, холодильника у нас нет…

Маг я или не маг⁈ Я же теперь сам себе холодильник… Беру банку с полки на складе… спрыгиваю на землю, ставлю банку на походный столик… сосредотачиваюсь… и кидаю на неё магическую заморозку! Ё-ма-ё! На столике — кусок льда! Таять будет несколько часов, гарантия. И только с третьей банки… я пью вкуснейшую холодную газировку с уже забытым вкусом.

Ни Заи, ни Речи, к продуктам из супермаркета на складе фургона даже не подходят. Пробовал угощать, отказываются категорически.А я и не настаиваю, мне больше достанется. Есть у меня глубокое подозрение, что боятся они моих ангельских яств. Ну и ладно, пусть боятся!

После обеда идти рядом с фургоном трудно, солнце шпарит как ненормальное… Залезаю на облуч и сажусь рядом со своей армией. Облуч большой, три-четыре человека на нём сядут свободно. Надо бы над ним солнцезащитный козырёк сделать, что ли⁈ Странно, что до сих пор никто не догадался этого сделать.

Итак, подведём некоторые промежуточные итоги относительно оценки уровня моих магических способностей. Завтра, по холодку ещё потаскаю тяжести… если подниму две тонны — «серебро», три и более — «золото». Но уже, итак, понятно, что у меня сейчас твёрдое магическое «серебро», плавно переходящее в «золото». И что бы моя магия стала твёрдым «золотом», нужно тренироваться, само не придёт. Или придёт? Не знаю. По-разному бывает. Один всю жизнь тренируется и выше «серебра» не поднимается, а другой сразу рождается «платиновым» магом. И тренироваться я буду ежедневно, что ещё делать месяц на дороге… с ума сойдёшь от скуки.

Но скучать нам не приходится. Уже вечер… и пора искать ночлег. Конечно, можно без проблем заночевать и в фургоне, мне кстати, нравится в нём ночевать, но буйволы… Речи скорее сам не поест и не поспит лишний раз, но буйволов на ночь в упряжке никогда не оставит. Вот для этого и существуют постоялые дворы, в меньшей степени нужные нам, но в абсолютной — буйволам. Там для них есть стойла, уход и еда. Так что едем до ближайшего постоялого двора. Карты нет, но их на Сулойке много. И мы всё ещё находимся на территории Синей Окумы.

Благополучно сворачиваем к постоялому двору. Я опять с удовольствием смотрю представление в исполнении искусного возничего Речи — поворот буйволов направо… Ничего тревожного, буйволов распрягают и уводят в стойло а нам предлагают ужин и комнаты с чистыми свежими простынями. А почему бы и нет? Хозяева — муж с женой среднего возраста, вежливы и обслуживают нас на ужине — уха из речной рыбы, чёрный пахучий хлеб и овощи.

К чаю хозяйка приносит нам из кухни целую корзину вкуснейших свежих булочек. Очень вкусно!

За ужином, хозяин потчует нас последними местными новостями и слухами:

На границе с Красной Окумой давеча случилось чрезвычайное происшествие — через Сулойские горы неожиданно перелез Железный Дракон из Преисподней. Долго гремел, ухал, плевался огнём и хотел было уже ползти в ближайшую деревню, жрать скот и людей. Но воины свиты владетельного князя прогнали его назад, откуда пришёл. Особенно отличился один воин… то ли Гор, то ли Юр… Гог! Да, Гог! Он теперь герой, да и по праву!

Сорок километров отсюда, рядом с постоялым двором их родственника, Рына Бонн, кто-то ночью убил сразу двадцать человек из шайки лесных разбойников Тука «Тесака», которая давно терроризировала всю округу. А трупы подкинули к постоялому двору. Сам Рын и его слепой слуга не пострадали, но ничего не видели и не слышали. Вышли утром за ворота, а те лежат рядком. Прямо, чудеса какие-то… И сейчас Рыну из княжеской казны положена плата за их похороны и премия за смелость. Попробуй-ка, двадцать человек закопай…

А сегодня, на Сулойке, весь день, что-то взрывали и гремели в разных местах. Местные куроцапы прибежали, рассказали. И многие сегодня не поехали, от греха подальше, а отстаивались у нас на постоялом дворе… и только что тронулись, когда всё закончилось.

Всё ясно! А я-то думаю, куда все встречные повозки подевались после обеда, ни одну сегодня не видели…

Глава 20. А тем временем…

Антикварный магазин, город Бозмен, штат Монтана, США.

'Подумаешь, беспилотники Mavic с кучей заряженных аккумуляторов… подумаешь, три рации с теми же аккумуляторами… да, хоть, ракеты Stinger, — думает мистер Милтон Сойерс, с благоговеньем, но очень внимательно и профессионально изучая вещи, оставленные ему сегодня Эколой Бести, — Да, за такое… о, Господь Иегова, о, папа Изя, какая неземная красота… какие удивительные древние узоры… фантастика!

Перед ним лежит полный набор амуниции древнего воина, явно, начальника, возможно, царя или князя — золочёные латы, шлем, боевые рукавицы, кольчуга, широкий ремень, поножи и, главное… оружие — длинный меч в ножнах, поясной нож и кинжал-рондель. Ножны и сами стальные клинки — с надписями на незнакомом языке и искусно украшены инкрустациями из золота, серебра и меди. Все ручки выполнены из золота, серебра и чёрного дерева. Невозможная красота… великолепие!

«V век до н. э., не моложе… это чётко видно по анализу металла, — думает Сойер, — Сохранность, абсолютная! Э-э-х… ещё бы этот милый юноша Экола Бести сказал, какому конкретно известному историческому лицу принадлежало это оружие… тогда бы цена в разы, а то и на порядок! Но это, ладно… кому принадлежало, сам придумаю… нужно справочники полистать. И пусть проверят, а-ха-ха!».

И недели не прошло, как мистер Сойер потряс мировое нумизматическое сообщество своим ярким научным докладом «Монеты Лидийского царства», сделанным им на бюро авторитетнейшего Международного совета по нумизматике (INC) в швейцарской Винтертуре. При этом, нужно было видеть… как вытянулось лицо этого спесивца, президента INC Майкла Алрама, когда мистер Сойер с поистине королевским достоинством и спокойствием, попросту, вынул из кармана пиджака на всеобщее обозрение: сначала, две недостающие лидийские монеты — медную осьмушку и медный грошик, а после, ещё пять — золотой герр, серебряный герр, медный герр, медную половинку и медный четвертачок. Все в состоянии — BU (Brilliant Uncirculated) по Международной системе, MS 65–70 по шкале доктора Шелдона и «превосходное» по терминологии русских.

Абсолютный триумф мистера Сойера столь велик ещё и потому, что именно г-н Алрам является автором теории о существовании у лидийцев второй, более дешёвой валюты, чем герры. Вот, интересно, отнимут у него теперь его докторскую степень, которую он получил за эту, с позволения сказать, научную теорию, а-ха-ха!

Настроение у мистера Сойера отличное!

'Где взял, где взял… купил! — загадочно улыбается мистер Сойер, вспоминая дурацкие вопросы своих коллег, — Я же антиквар, а не археолог, и по закону, никому не обязан сообщать имена моих доверителей и продавцов. Разумеется, только властям, но и то… по решению суда или в рамках возбуждённого уголовного дела. А я ничего такого не совершал, никого не обманывал… Не за что меня тащить в суд… хочешь покупай… не можешь… копи доллары, а-ха-ха! И, ведь, хотят… аж, кипятком писают, вон, сколько звонков и телеграмм… Но, это мы подождём… До следующего аукциона в Нью-Йорке, пусть ещё немного темка погреется.

Вообще-то, в этой каморке мистер Сойер сегодня последний день, завтра уже он всё отсюда перевозит в просторный холл нового отеля Kimpton-Armory, что на Mendenhall St. Этот отель, хоть и четырёхзвёздочный, но находится в прекрасном месте, рядом — театр Эллен, заповедник американских прерий, университет штата Монтана, Андезитовая гора… Море непуганых клиентов!

Фешенебельность! Вот короткий, но ёмкий девиз мистера Сойера теперь для всего — его антикварного магазина в холле фешенебельного отеля, жилого полулюкса в Kimpton для себя, переговоров с архитекторами, дизайнерами и застройщиками по проекту его нового антикварного центра, он помнит — лучшего в мире! А всего-то… одна ма-а-ленькая монетка, один-единственный лидийский медный грошик, по-тихому, уже проданный мистером Сойером в одну милую частную коллекцию… Саудовского принца, на минуточку.

А еще, вчера ему позвонил сам сэр Роберт Колодни — один из директоров Института медицинских проблем в Нью-Канаане, штат Коннектикут и, пожалуй, лучший в мире специалист по человеческой сексуальности. И как бы по секрету, сообщил, что результаты анализов мистера Сойера дают полное основание для абсолютной уверенности на восстановление… в самое ближайшее время.

Мистер Сойер блаженно улыбается, но… при этом, косится на злополучный диван в своей каморке… На помойку его!

* * *

Красная Окума, дворец князя Миха Регг.

— Я же сказал, усыпальницу князей Бести оформлять чёрным варрским мрамором, не иначе! — сердится князь Мих и даже топает на архитекторов ногою в изящном кожаном сапожке.

— Как будет угодно Его Владетельству, — соглашаются архитекторы, — А могилу младшего сына Эколы, тоже оформлять чёрным мрамором?

— А могилу Эколы… — князь Мих впадает в недолгие раздумья, — Не оформлять! Не надо там могилы Эколы, просто, оставьте для неё место, лучше потом дооформим… если понадобится.

* * *

Красная Окума, дворец змеинного князя Щуса Сисс.

— Ссроччно, пошшлите по нашшей змеиной поччте «ушши-в-ушши» мою большшую проссьбу принцессссе Ссуо Ссищщщщ в Ман, — командует принцесса-кобра Шуи Сисс своим помощницам-гадючкам, — Ччтобы нашши пошшпионили за бариччем Гресс Герр и бевой Алу Герр. Глаз сс них не сспусскать! И ессли они ччто задумали против нашшего брата Эколы-Кобры, немедленно это передавать ужикам Усси и Щщуссу, они ссейччасс сс ним.

— Ссделаем, Вашше Выссоччесство! — шипят помощницы и быстро уползают.

Змеинная почта «уши-в уши» работает веками, надёжно и безотказно. Пожалуй, в этом мире такая почта самое быстрое средство передачи информации в любую точку и на любые расстояния. Конечно, только для тех, кто может ей воспользоваться.

***

Город Ман, Окума Регг. Приёмный зал дворца Гога Регг.

 — Вы уже ознакомились со сводкой происшествий, макер Ган? — обращается к «платиновому» магу бева Алу, — Что скажете обо всём этом, в Синей Окуме?

— Разумеется, моя бева, — отвечает ей Ган Глоо, — Скажу только то, что и говорил раньше — Экола Бести двигается в нашу сторону. Кстати, довольно медленно. Но, двигается…

— Он, что идёт пешком⁈ — удивляется бева Алу?

— Вполне возможно, — говорит макер Ган, — Элементарная математическая задача — соотносим время и расстояния между происшествиями, и получаем скорость его движения — это скорость обыкновенного пешехода-человека. Таким образом, можно смело экстраполировать — он придёт в Ман через месяц. А пока он ещё находится в Синей Окуме, но завтра-послезавтра уже окажется в Золотой Окуме.

— Он идет… он придёт… и убьёт нас⁈ — берёт слово барич Грес, — Вы так и не рассказали нам, макер Ган, как Вы собираетесь его остановить⁈ Как Вы собираетесь нас от него защищать⁈ Если Вы даже не знаете, идёт он или едет⁈ В школе мне плохо давались уменья прибавлять и умножать, но отнимать и делить я научился отменно… И точно знаю, что если сейчас мы не поделим на ноль этого Эколу, то очень скоро он поделит на ноль нас самих. И я не намерен ждать Ваших невнятных слов. Вы не единственный «платиновый» маг в Союзе! Или рассказывайте свой план или уходите, рассчет получите в нашей канцелярии.

Макер Ган некоторое время молчит, но всё же решает говорить:

— Чем больше я анализирую его поступки и, буквально, ползаю на карачках по его следам и вынюхиваю магию, тем больше убеждаюсь — это Инферно! Безжалостное, жестокое и необратимое Инферно! Возможно, даже оно было разбужено и возмущено нашими с вами деяниями последнего времени, вселилось в мальчика и вот, идёт к нам. Справиться с ним не в наших силах. И я не могу и не буду бороться с тем, что сильнее меня в порядки. Поэтому мой план таков — дать ему спокойно дойти до Мана. Ни в коем случае не атаковать, будет очень больно! Оно в секунды убило два десятка лесных разбойников, здоровенных лбов, отъявленных головорезов, к тому же, вооружённых до зубов. И заметьте, без всякой магии. А здесь, в Мане, когда оно придёт во дворец, попытаться с ним договориться. Если оно хотя бы наполовину человек, то шанс есть. Но, убив человека, мы не убьем Инферно. Оно тут же найдёт себе другую оболочку, например, Вас, барич Грес. Уболтать, улестить, обмануть, раскаяться… отдать всё, стать ему полезным… лишь бы выжить.

— А Вам не приходилось писать сказки для детей, макер Ган, — раздражённо спрашивает барич Грес, — Слишком уж много соплей. У владетельного князя Золотой Окумы в свите четыре сотни бойцов, прошедших огонь и воду. Завтра же князь получит приказ у фельдъегеря — перекрыть Сулойскую дорогу своим полным заслоном, и не деньги с хуторян и прохожих вытрясать на ремонт дороги, а резать всех, подчёркиваю, всех мальчиков возраста 13–15 лет, идущих или едущих в сторону Мана. Без разговоров, суда и следствия. До особого распоряжения!

— А Вы, макер Ган, — продолжает барич Грес, успокаиваясь и даже ухмыляясь, — Отдохните, съездите к себе в поместье… А то, небось, девки из гарема уже заждались, — похабно подмигивает барич Грес, — А мы тут немного поработаем за Вас. А когда всё закончится, тогда и решим, что с Вами делать, макер Ган. Может и впрямь, в сказочники, их так не хватает?

Макер Ган встаёт, молча кланяется и уходит. Выйдя за дверь, он снимает с головы свой балахон. Всё, его служба у князей из рода Герр окончена.

— Не сильно ты его обидел, братец? — спрашивает бева Алу.

— Мало ещё ему… старый стал, сентиментальный, уже нужно менять. Инферно какое-то придумал… Хотел бы я посмотреть на то Инферно на штыках четырех сотен свитских…

«Поссмотришшь ещщё, увидишшь, только вот шшто…» — думает про себя ма-а-аленький манский ужик, всю беседу просидевший навострив ушки между поленьями дров каминной укладки, а сейчас быстро-быстро улепётывающий из замка.

* * *

Великокняжеский дворец в Мане.

 В огромном каминном зале дворца двое.

Сам великий князь Гул IV, нынешний глава Союза Свободных Окум, красиво стареющий мужчина за пятьдесят с чертами лица своего знаменитого прадеда — Святого Гула — великого князя Гула I.

И его гость, глава «Тонкого Мира» или как его называют учёные «Мира Энергетических Сущностей» — великий демон Систель. Сегодня он не в своём жутком демоническом, а в обличии красивого молодого мужчины со жгучим взглядом тёмных блестящих глаз и копной иссиня-чёрных вьющихся волос. Но… если ему расстегнуть рубаху, на месте сердца видно пульсирующее нечто, напоминающее мерзкого октопуса.

— Зачем звал, смертный? — кривя красиво очерченные губы в злобной ухмылке, спрашивает Систель.

— Ты обманул меня, о, нечистый главарь упырей! — возмущается князь Гул, — Мы договаривались, что твой крылатый монстр выпьет только одного ребёнка в Красной Окуме! Одного, слышишь⁈ И этого бы хватило для обвинения князей Бести в колдовстве… И за это, твои мелкие и всегда голодные твари получили возможность целую неделю безнаказанно промышлять на людях окумы. А в итоге… в Красной Окуме погиб уже второй ребёнок, мальчик, а твои упырьки и не думают уходить! Я подам жалобу в Небесную канцелярию, на Имя, чьим попущением ты существуешь и был назначен на свою должность, о, великий лжец и обманщик!

— Да, жалуйся, жа-а-алуй-ся… — широко зевая отвечает Систель, — Только на что ты будешь жаловаться, смертный⁈ Что я тебя обманул? А ты забыл, кто я? Ложь, это моя суть и моя работа! На это будешь жаловаться⁈ А-ха-ха! Вот… если бы я женился на твоей племяннице… как её… бева Алу? Да, это было бы странно… не находишь? А-ха-ха! И не забудь ещё указать в жалобе, что это не я… а ты решил погубить безвинного ребёнка во имя корыстных целей своих родственников. А я тебе всего-лишь немного подсобил. Да… не за так! А ты как хотел? Не обманешь, не продашь! Слышал поговорку⁈

Князь Гул стоит молча. Он не знает, что ему сказать великому демону, ведь тот… прав!

— Ладно, смертный, давай не будем ссорится по мелочам, — демон приближает своё красивое лицо к Гулу, — Ты и я, мы же оба сидим на одной веточке, под одним… начальником ходим… Ведь, сказано, что всякая власть от него… К тому же, я слышал… к тебе идёт Инферно? Допрыгался⁈ Инферно нам здесь ещё не хватало… Одному, тебе с ним не совладать, точно! Поговорим об этом?

— Да… — тихо говорит князь Гул, отмирая.

Постоялый двор на Сулойской дороге. Граница Золотой Окумы.

«Ну, а чего я ждал? Собственно, ради этого я вооружался сам и вооружал свою маленькую армию… — размышляю я, выслушав доклад от ужиков, получивших информацию по змеиной почте „уши-в-уши“, — Что делать, будем воевать! Не числом, а уменьем… как завещал великий фельдмаршал Александр Васильевич Суворов. Спасибо тебе за нежную заботу, милая Принцесса-Кобра Шуи Сисс!»

Сегодня мы проехали только часть дневной нормы. Остальное время, мы учили и сами учились летать на Mavik. А также разговаривать между собою по тактическим рациям. Заи и Речи в полном восторге от новой техники и довольно быстро её осваивают. Например, они уже могут куда надо аккуратно вывалить гранату из беспилотника на расстоянии в пять километров, свободно. А рации… это вообще что-то… они теперь разговаривают между собою только по ним, даже из разных частей фургона. Пусть! Заряженных аккумуляторов много, а если что, ещё принесу. Мистер Сойер не откажет, надеюсь, а-ха-ха!

А ещё мы заезжали на рынок в столицу Синей Окумы, пополнить съестные запасы.

И там…

В лавке оружейника я приобрёл для мистера Сойера отличный комплект новой амуниции и оружия для свитского командира. Недорого, всего 8 золотых герров за такую красоту… Думаю, мистеру Сойерсу понравится…

Значит, я у макера Гана — Инферно, проснувшееся древнее зло⁈ Ладно, пусть! Светлым Ангелом я уже давно числюсь у некоторых… Значит, у них нет моего портрета, только описание, да и то, примерное⁈ Значит, они не знают, как и на чём я передвигаюсь⁈ И это, всё, очень и очень хорошо!

Но… 400 свитских будут ждать меня на Сулойке завтра, а это целый батальон! И это уже плохо, ибо, очень и очень серьёзно… Кстати, уже нужно к ним поспешать, а то, действительно, перережут мальчишек…

А сейчас — всем спать, завтра в бой!

Глава 21. Гекатомба в Золотом ущелье

Какое же славное животное — ослик… Что в горку, что с горки… прёт как трактор Фордзон первых пятилеток, только ушами прядает! Рассказывают, что когда тот, кто Имя, раздавал животным уши и кутаки, ослик опоздал и прибежал к раздаче, когда остались только самые большие. Пришлось брать, что есть… Посмотрел ослик в зеркало… вверх — ииии… вниз — ааааа…. Так, с тех пор и орёт: «И-а! И-а!». Но, наши кормленые, идут спокойно, не орут, хотя и волокут на себе ого-го — людей и кучу оружия с разными припасами.

Этих четырёх осликов, одного, только под груз, сегодня рано утром у кого-то купил мой возничий Речи. Народу и животных на постоялый двор набилось битком, как селёдок в бочку… Уже прошёл слух о том, что золотоокумные свитские всеми наличными воинами в количестве 400 человек, с обеда перекроют Сулойку и будут почём зря резать всех проезжающих… И откуда узнали? Так что, от греха подальше, народ пережидает на постоялых дворах, пока княжеские убивцы на дороге.

Мои буйволы ещё с вечера выпряжены, пристроены Речи в стойла и жуют свою жвачку, не обращая никакого внимания на людскую суету. Мой фургон закрыт на замок. Я хотел оставить в нём на хозяйстве и посторожить ужиков, народу-то, вон, сколько на постоялом дворе… Но, куда там, вжик-вжик в траве… как же без них-то… воевать поехали.

Это да, именно, воевать мы сейчас идём и едем на осликах! И против нас троих, вернее, пятерых, если считать с ужиками — четыре сотни отборных воинов владетельного князя Золотой Окумы, каждый в золочёных латах, с длинным мечом, поясным ножом и кинжалом-ронделем. Половина, ещё и с длинными острыми копьями и маленькими круглыми щитами.

И вся эта неимоверная силища по приказу из Мана, рано утром доставленному фельдъегерем, сейчас лязгает по Сулойской дороге из своих казарм в столице окумы к месту установления плотного заслона. Меня ловить! К обеду, уже придут, заслонят.

Цель заслона — тщательно проверять весь без исключения транспорт и пешеходов, следующих по Сулойской дороге в восточном направлении, на Ман. Отлавливать и умерщвлять на месте без суда и следствия всех мальчиков 13–15 лет, любым способом, но, предпочтительнее, отсекновением головы. Ежедневный отчёт — в Ман. До особого распоряжения! Так написано в приказе.

Место установления заслона угадать не сложно — Золотое ущелье — короткая, но глубокая и узкая долина, образованная, с одной стороны — непроходимыми Сулойскими горами, а с другой — Золотой горой, со стороны дороги, также образующей почти отвесную стену.

Золотая гора, как и Сулойские горы, очень похожа на искусственное образование. Такое впечатление, что какие-то древние гиганты, которые насыпали из своих лукошек Сулойские горы и построили вдоль них Сулойскую дорогу, весь вынутый грунт из канавы 4×10 метров ссыпали именно здесь. Вот, и получилась довольно большая гора из этого грунта. А золотая она потому, что где-то по ходу рытья канавы под дорогу, видимо, напоследок, вынули и золотоносный песок, которым засыпали всю верхушку горы.

Но потом, сюда пришли люди, которые нашли это золото, натоптали тропинки и дороги и, буквально, срыли верхушку горы, образовав большое плоское плато, истыканное поисковыми шурфами и ямами. Так и получила своё название эта гора, ущелье, которое она образует со стороны Сулойской дороги, и сама Золотая окума, образованная вокруг работных артелей золотодобычи. Но, уже около ста лет золото на горе не добывают, закончилось. Со временем, шурфы и ямы обвалились, дороги и тропинки заросли плотной растительностью, ни проехать, ни пройти. Но, одну тайную тропку до плато, Заи и Речи, полетав над горой на Mavik, всё же отыскали. Видимо, по ней туда-сюда передвигаются «черные» золотоискатели.

Это как в добыче нефти. Уходит нефтяная компания с выработанной, по её мнению, нефтяной скважины, а на её место тут же приходят «чёрные» нефтяники. Иногда целыми посёлками, с семьями, с детьми, селятся вокруг той скважины. Это для крупной нефтяной компании эта скважина стала малодебетовой и нерентабельной, а для простых людей, всё ровно наоборот. Накачают из неё ручными насосами, скажем, полный бензовоз нефти в день и с ней на базар. Тем и живут всем посёлком долгие-долгие годы. И никто их не трогает, не воруют же. Правда, добытую ими нефть могут отобрать, подакцизный товар.

Так и «чёрные» золотоискатели. Когда большая золотодобыча за нерентабельностью заканчивается, они ещё долго потом промывают остаточное золото из отвалов, ям и брошенных шурфов. Рискуют сломать себе шею в обвалах, но моют, моют и моют. Такой вот у людей тяжелый хлеб. Да и добытое золото, как и нефть, тоже могут отнять. Вот, по их тропочке, мы и пробираемся на осликах наверх, до ровного плато.

Уф-ф, добрались… Действительно, здесь всё изрыто, как после сильного авианалёта. Зато, с края плато, Сулойская дорога, как на ладони. План у меня простой, но весьма эффективный, как у афганского моджахеда. Как только свитские придут и встанут заслоном, расставят на дороге свои разноцветные палатки… то, огонь, батарея! Долбану из гранотомёта первую и последнюю повозки… чтобы через них не повылазили из мешка, запру их в ущелье. А потом, сверху буду их долбить из всех видов оружия — косить из пулемёта, стрелять из автоматов, щёлкать из снайперки, закидывать гранатами. Как с Mavik, так и вручную. Пока шевеления полностью не прекратятся. Вот и весь план! Хорошо бы потом сходить и добить раненых, но пока буду спускаться с горы… Поэтому, долбить огнестрелом их нужно подольше, чтобы наверняка, боеприпасы есть.

Ну, а какой у меня есть выбор? Да, никакого! Можно было бы, конечно, бросив фургон и буйволов, по склону Золотой горы обойти заслон и, по-тихому, уйти дальше на восток… Но, это, однозначно, потерять Речи… он буйволов никогда не бросит. Да и незнакомых мне мальчишек погублю… убъют их… отсекновением головы, или ещё как… какая разница.

«Так что, нет у меня выбора!», — думаю я, вкручивая взрыватели и по две штуки раскладывая снаряжённые оборонительные гранаты Ф-1 из зелёного деревянного ящика, старые добрые «лимонки», по краю плато, через каждые 10 метров. Чтобы потом не возиться со взрывателями. Подбегай, рви чеку, бросай гранату вниз и беги к следующей. А потом, назад, от гранаты к гранате. Разлёт осколков у Ф-1, примерно, 200 метров, через край плато они меня не достанут, а вот тем, кто будет внизу, на дороге… не завидую.

Никакой жалости к свитским у меня нет. Для меня, они все на одну морду — безмозглые, тренированные куски мяса, только и умеющие, что убивать, жечь, жрать, пить и ходить по бабам. Сколько я уже их угробил одномоментно, 50? 60? Вот, и до 400 дело дошло… Пусть! Чем больше, тем лучше!

— Барич Заи!, — командую я, — доложить обстановку!

— По данным Mavik, который висит у них над головами, колонна прибудет через час, — докладывает барич Заи, ненадолго отрываясь от пульта управления беспилотником.

Я всё время думал, что средневековому торговцу будет слабо освоить современный планшет. Но это не так, освоил мгновенно. А чего я думал? Вон, дети двух-трёх лет на планшетах мультики ищут… И находят, ведь… Такие, вот, интуитивные интерфейсы, для младенцев. А тут, взрослый, образованный мужчина, хоть и средневековый…

— Что у нас с оборудованием огневых точек? — спрашиваю я своих бойцов.

— К бою готовы! — слышу бодрый ответ Речи, — Ослики привязаны, оружие вычищено, настилы-залёжки сбиты!

— Барич Заи, из снайперки, старайся в первую голову щёлкать командиров, ладно? — напоминаю я ему.

Снайпер этого мира с большой буквы, молча кивает.

— Ну а вы, что? — смотрю я на вытянувшихся во фрунт ужиков, внимающих любому моему приказанию… так им хочется тоже быть полезными.

— Э-э-э… а вы, вот что, — придумываю я спецзадание для брата Щуса и сестры Уси, — Дуйте к нашим, кто поядовитее, пусть собираются недалеко и ждут. Как мы стрельбу и взрывы закончим, что бы проползлись по свитским и кто будет ещё жив… что бы уже не был. Ну, вы поняли⁈ Никого не пропускать, ясно?

Да, куда там… вжик-вжик в траве… и нет их. Значит, поняли!

А шум приближающейся колонны свитских уже хорошо слышен. Лязгают золочёные латы, гортанно орут командиры, ржут кони, мычат буйволы в упряжках грузовых повозок. Там всё — цветные палатки, продукты, кухонная утварь, подушки, одеяла, запасное оружие…

Вот они… Н-да, могу себе представить ужас язычников, когда 100 лет назад, вот такие незваные гости под водительством ещё не Святого князя Гула, пришли к ним, чтобы кровью, огнём и мечом установить на их земле человеколюбивые законы того, кто Имя. На их уже бывшей земле…

— Колонна, сто-о-й! Разбиваем лагерь! — доносится снизу хриплый и сорванный голос командира.

Лагерь свитские разбивают ловко, быстро и грамотно. Вот что значит, многолетняя выучка. Вход и выход они перегораживают тремя рядами повозок, одну из которых, посередине, можно откатить и пропустить одну фуру или карету на территорию лагеря. Далее, проезд фуры змейкой через строй пеших вооружённых свитских, по два человека на каждом метре дороги. Таким образом, длина пути досматриваемой фуры и, соответственно, всего лагеря — 100 метров. Половина свитских стоит в строю, половина отдыхает в палатках. Каждые два часа — смена. Тут же, кашевары уже раздувают походные котлы, а штатный палач выкатил из повозки мясницкую колоду и ищет место, куда бы её пристроить с краю…

В принципе, как я и рассчитывал, фронт моих огневых позиций, тоже, примерно, 100 метров.

— Откатывай! Первый, пошёл! — орёт командир свитских, имея ввиду, что бы на территорию лагеря уже начинали по одной запускать на досмотр, скопившиеся с обеих сторон дороги — повозки, кареты, фуры и т. д.

— Огонь! — негромко командую я.

И началось…

После выстрела подствольного гранатомёта автомата Калашникова, аккуратно расставленные в три ряда деревянные повозки свитских взлетают высоко в воздух и падая вниз, образуют на дороге непроходимый бурелом.

А я, со скоростью, достойной чемпиона мира по бегу на дистанцию 100 метров, уже мчусь на другой фланг моей огневой позиции, чтобы то же самое проделать и с другим, противоположным въездом в лагерь противника. Ура, получилось!

Далее, у меня в программе идёт физкультурное упражнение «Метание гранаты» из фронтальной стойки «вперед» и «вперед-вверх» за счет движения предплечья и кисти. Всё, по школьной методичке! Десять раз — туда, и десять раз — обратно! И всё это, под непрерывный басовый рокот «Утёса» и хлёсткие плёточные щелчки снайперки… Теперь, понятно, почему военные называют снайперские винтовки «плётками».

Пулемёт умолкает. Все? Нет… снайперка продолжает щёлкать, хотя уже гораздо реже… стрелок явно выискивает цель. Щёлк… щёлк… щёлк! Всё?

Нет, ещё! Зажужжали два Mavik, полетели на осмотр бывшего лагеря свитских… Пару раз громыхнули наступательные гранаты, сброшенные с них. И наступает тишина… Вот, теперь, видимо, всё! А значит, шевелений в лагере больше нет.

Подползаю к краю плато и через временно отнятый у Речи бинокль внимательно рассматриваю бывший лагерь бывших свитских… Ё-маё… картина маслом!

Пуля 12.7 мм, или по западной терминологии — 50 калибра, рвёт тело человека как обычный винтовочный патрон мелкую птицу… в клочья. Так мне рассказывал мой товарищ, опытный военный врач, побывавший вместе с нашими не в одной «горячей» точке.

Везде трупы и лужи крови… Вижу свитского… верхняя половина торса свалилась вниз, а нижняя осталась стоять, удерживаемая тяжёлыми сапогами. Ага, а этих двоих, вообще «дезинтегрировало» одной пулей. А вот это, когда такой пулей отрывает конечность, врачи называют «травматической ампутацией». А вот, ещё — «фрагментация тела» или его «обесформливание». Это, когда бывшего хозяина тела рвёт на мелкие кусочки. А вот, знаю, «деформация головы в форму репы»… Полный набор военно-медицинских терминов моего мира.

И больше не осталось ни одного живого⁈ Ага, вон, поползли гадючки… сейчас, они уже точно проверят.

«Экстерминатус… гекатомба… Варфоломеевская ночь… избиение младенцев… побоище… мясня… скотобойня… мочилово… изничтожение… ликвидация…» — проносятся в голове возможные названия увиденного.

— Отбой! — хриплю я своей маленькой армии, и мы начинаем собираться в обратный путь.

Собираем стреляные гильзы и прикапываем их на дне обвалившейся поисковой ямы древних золотодобытчиков. Сжигаем деревянные ящики и картонные коробки из-под боеприпасов вместе с дощатыми настилами-залёжками стрелков. Осликам теперь тащить вниз гораздо меньше груза. Они так и стоят, привязанные к вбитым в землю колышкам и прядут ушами. Давешняя близкая стрельба их никак не коснулась и не удивила. Счастливые…

А вот меня, коснулась… Я только что отправил на Тот Свет четыре сотни живых душ… людей. Как всё это потом отмаливать⁈

«Но, это же были свитские, они не люди!», — пытаюсь убедить я сам себя…

Снизу, с дороги, наверх поднимается дым от горящих повозок и отвратительный запах горелого человеческого мяса…

Я поднимаю руки к небу: «Прости меня, тот, кто Имя, у меня просто не было другого выхода…»

И тут…

С неба падают тяжёлые крупные капли. Слезы⁈ Тот, кто Имя, плачет обо мне и моей загубленной убийствами душе⁈

И хлынул дождь! Ливень! Он в мгновение ока смыл с дороги всю кровь и гарь… а из столицы Золотой Окумы в ущелье уже спешат огромные телеги мрачных божедомов. В Союзе хоронят в день смерти, и по-другому здесь нельзя! Слишком тепло и влажно…

Но, лёгкий ветерок сносит дождевые тучи и на небе опять вспыхивает солнце!

И ехать нам до Мана… ещё через четыре окумы.

Глава 22. На краю бездны

Великокняжеский дворец в Мане.

В огромном каминном зале дворца двое. Родные братья-погодки, старший брат Гул, он же глава Союза Сводных Окум великий князь Гул IV, и его младший брат Гог. Оба они из древнего великокняжеского рода Герр, в честь которого названа Окума Герр и деньги страны — герры.

— Че-ты-ы-ыре-е-еста! — буквально, кричит Гул, — слышишь, Гог… четыреста! Лучших! А многих, даже не нашли… их нет… разорваны в клочья… хоронили пустые гробы — с ма-а-аленькими кусочками кожи или пучками волос… что нашли! И теперь, если кто-то из-за Сулойских гор захочет, то может спокойно забирать у нас Золотую Окуму. Даром! Защищать её уже некому! Впрочем, как и Красную Окуму! Сколько там свитских положил этот милый мальчик…., шестьдесят⁈ И всё из-за ваших маклей с алхимической фабрикой князей Бести!

Гог подавленно молчит, устремив глаза в пол.

— Ты и твои дети, Гог, уже слишком дорого обходитесь и мне и государству! В прямом и переносном смысле, — продолжает Гул уже спокойнее, — Вы уже с ног до головы вымазали дерьмом и страну и меня, её главу. Особенно, твой сын Грес… Кому захочется заводить и развивать своё дело, если его всё равно отберут? А это уже налоги! Вернее, их отсутствие…

Гул делает паузу и его голос приобретает фальшивые доверительные нотки:

— А ты знаешь, что сказал мне председатель Верховного Суда Союза, когда я попросил его не возбуждать дело против твоего сына Греса за убийство его малолетней любовницы? Племянник же… Да, да, это когда он своими кованными железом башмаками полдня пинал её в живот… В ярости, что плохо ублажала! А вскрытие показало, Гог, что у девочки родился бы мальчик! Грес вместе с его матерью убил наследника всего нашего поганого рода… нашего с тобой… наследника, Гог! Нельзя же за такого держать твоего плюгавого и уже давно ополоумевшего от денег и крови Греса⁈

— Но, закон… — на секунду поднимает глаза Гог.

— Так вот, главный судья меня спросил… — продолжает Гул, как бы не замечая реплики брата, — А за каким кутаком собачьим наш с тобою Святой Равноапостольный предок, вообще создавал суды окум и Верховный Суд Союза? Если в них за очевидное и однозначное зверское убийство беременной девочки 14 лет — ничего… А за недоказанное убийство девственной Уми Такк из Красной Окумы, тоже 14 лет — смерть всей семье князей Бести, до седьмого колена⁈

Гог молчит. Ему нечего сказать.

Эх-х, знал бы князь Гул ещё кое-какие грешки своих родственничков… Как вымогали… как отжимали… как убивали… как обманывали, в том числе и лично его, главу государства, всякий раз занося на подпись Гулу свои людоедские приказы, просьбы и распоряжения. С одной-единственной корыстной целью — нажива!

Ибо, сказано:

«Родимцы — самые худшие вкупоотечные. И врадники человеку — свойские его!».

А главный причтик Нур, предстоятель Церкви во Имя, рассказывал Гулу, что при явлении людям того, кто Имя, в числе прочего, была передана и заповедь:

«Любите врадников ваших, благословляйте анафематствующих вас, благотворите нетерпящих вас».

И, ведь, это всё о них, о родственниках и близких, коих у Гула только и есть, что родной брат Гог и его дети. Супруга Гула уже умерла, а детей им, тот, кто Имя, не дал.

А закон… Да, есть закон о престолонаследии. И по нему, в случае смерти Гула, главный трон Союза получит его родной брат Гог под именем — Гул V. А если и с ним что-то случится, тоже уже не молод, то новым великим князем Союза станет его сын Грес — рейдер и убийца. Бр-р! Сложно сказать, сколько времени Грес пробудет великим князем, пока его, по алчности и беспределу, не свергнут или убьют владетельные княжеские роды окум… И тогда, конец древнему роду Герр и всем его завоеваниям, придёт уже другая династия.

— Так вот, про закон, — говорит Гул, хорошо подумав, — Любая власть от того, кто Имя… но законы про власть, это же не звёзды на небе, чтобы их тронуть нельзя… их пишут люди. Поэтому, закон о престолонаследии будет изменён! Ни ты, ни Грес, никогда не станете тем, кем мечтаете стать просто по праву рождения…

Гог вздрагивает! Действительно, мечта о троне, на котором сейчас сидит его брат — главная мечта в его жизни и ради неё он готов на многое… На очень и очень многое…

— Народоправство! — продолжает Гул, — Слышал о таком, Гог? А между тем, все окумы, не пожелавшие вступать в наш Союз сто лет назад, живут именно так. И, ведь, неплохо живут… Первостоятель — так они называют главу своего государства, избранного большинством на всеобщем вечье, сроком на пять лет.

— Но княжеские роды⁈ Они же никогда не… — буквально, кричит Гог!

— Клал ты на княжеские роды, Гог, судя по истории с князьями Бести… это многие отметили. И эти многие… уже — да… — просвещает брата Гул, — Я со всеми переговорил! Кому охота терять свиту, хоть по 60, хоть по 400 человек одномоментно… А с ней и всё своё имущество, а то и голову. Зато, взамен, полная амнистия и неприкосновенность членов рода. По крайней мере, до совершения ими преступления, караемому Превотальным Укладом. Так мы хотим договариваться Эколой. Он — первостоятель, а мы его лучшие друзья и помощники!

Гог замирает, он думает, что ослышился. Но нет, не ослышился…

— Так, что, братец, — продолжает моральную казнь семейства Гога князь Гул, — С этого момента, этому мальчику, князю Эколе Бести, если жить хотите, козни не строить… всё равно ничего уже не подпишу. Пусть, едет себе и едет, на своём синем фургоне-конфекционе по Сулойской дороге, сейчас уже по Окуме Рыбаков, видимо. А кто он на самом деле — Светлый ангел того, кто Имя, как говорят, или Инферно — проснувшееся древнее изначальное Зло… это пусть теперь определяет главный причтик Нур со всем своим причтом Церкви во Имя. Приедет, разберёмся!

— А откуда ты… — хочет задать вопрос Гог.

— Систель сказал, — спокойно перебивает его Гул, — Ему там сверху, из своего «Тонкого мира» в четвёртом измерении, видно всё и про всех… Но, он тоже боится…. Экола видит его упырей и умеет их убивать. Систель однозначно полагает его Инферно, разбуженным твоими с детками проказами, и тоже хочет с ним договариваться, когда тот придёт в Ман.

— Кстати, — в голосе Гула добавляется стали, — Это же вы надоумили владетельного князя Красной Окумы Миха VII из рода Ретт, письменно лгать Верховному суду, что он не убивал князей Бести? То-то, он сейчас, докладывают, мраморную усыпальницу для них ставит на месте убийства… причём, за свой кошт. Ты, ведь, знаешь, Гог, ЧТО полагается за ложь Суду и подстрекательство к ней, а также, за невыполнение его приказов⁈ А кто анти-магические сети к в Красную Окуму возил⁈ Опять, не вы? Ну, ну…

— Значит, только моих детей отдаёшь на смерть Инферно? — злобно шипит Гог.

— Если бы так… — грустно отвечает Гул, — Поверь, все были бы счастливы, заслужили твои дети смерть… Но вы столько всего у меня подписали… за алчность мою… не отмолить уже! Так что, мы с вами в одной лодке. Ведь, знал я, что за этими моими подписями стоит, а не отказал ни разу… ибо, золото ум мой застило. Вот и пришёл срок ответить. Что же, отвечу… никогда свои грехи на других не перекладывал. Буду теперь готовится к покаянию… и молиться. И вы… готовьтесь! Всё, иди… Гог, я устал.

Гог слегка кланяется брату и не поднимая на него глаз молча выходит из каминного зала.

* * *

Сулойская дорога. Граница с Окумой Рыбаков.

Как хороший дождь смывает все следы, так и длинная дорога притупляет все чувства, если на ней ничего не случается. Золотая Окума осталась позади и за пять дней следования по её территории, с нами ровным счетом ничего не случилось. Буквально, на следующее утро после гекатомбы четырехсот свитских в Золотом ущелье, по уже расчищенной божедомами Сулойской дороге мы двинулись в дальнейший путь.

Ох и занятный же народ, эти божедомы! И народ ли они, вообще? Все, как один — огромного роста, с длинными как у обезьян руками, всегда в аккуратных чёрных сюртуках, неулыбчивые, молчаливые, с лошадиными лицами и в одинаковых чёрных котелках на голове. На своих чёрных катафалках, влекомых быстрыми вороными конями, они въезжают во двор к усопшему, чуть не раньше, чем домашние поймут, в чём дело. Прямо, такие, Ангелы смерти! Многие так и ориентируются… только завидя в своём дворе божедома, начинают плакать и посылают за причтиком. Как божедомы чувствуют и мгновенно реагируют на чужую смерть и свои 5 медных герров за одного покойника — тайна великая есть! Я сам видел это вечером «Кровавого понедельника» и вот… в Золотой Окуме.

За похороны всех убиенных мною четырёхсот свитских, божедомам заплатил владетельный князь Золотой Окумы. По факту представления счёта! В этом мире никому и в голову не придёт не верить или обмануть божедома. Никто, ведь, не знает, кто они и откуда. Где они живут? Какой породы и где пасутся их вороные кони? Как их зовут, наконец? Божедомы, и всё!

Я представил, как большой орел или ворон, висящий высоко в небе в поисках дохлятины, вдруг камнем падает во двор к только что усопшему, мгновенно обернувшись там огромным божедомом со своим катафалком и упряжкой. Хм-м, как версия, пойдёт…. Но, получается, божедомы чувствуют и смерть и деньги? Так, когда нас убили и сожгли свитские… ко мне же никто из божедомов не приехал… денег-то у меня тогда не было заплатить им за похороны. Пришлось, самому копать могилы…

Окума Рыбаковhttps://author.today/reader/284234/2583353

Дождь стеной. Сильный ветер нагнал волну! К счастью, отмены рейса грузового парома нет. С короткой береговой разведки, весь мокрый, прибегает мой возничий Речи:

— Повезло! Очереди нет и паром сейчас на этом берегу, прямо с ходу заезжаем…

Действительно, повезло, заезжаем. Можно сказать, самыми крайними, закрытая аппарель даже слегка прижала торец фургона, но это ничего… в тесноте, да не в обиде. Потерпеть всего-то, часа три-четыре. Перед нами, море возов и карет. Стоят впритык, от борта до борта. Никто своих возов и лошадей не бросает. Это пассажирам можно на третью палубу, пусть там поразвлекаются. А здесь, все люди серьёзные — возчики, хуторяне, негоцианты. Им не до веселья, кони хотя и послушные, но в такой тесноте, могут и взбрыкнуть.

О-о-о! Давно не виделись… Вижу, над толпою хуторян-возчиков увлечённо работают мелкие энергетические упырьки — прилипалы, москиты и барабашки… И откуда они взялись-то здесь, вроде не рынок? Действительно, давно уже их не встречал. Ладно, это больше не моё дело… К моим не пристают и фиг с ними… Пусть!

Тронулись! Я стою на третьей палубе парома. Какая вокруг красота… широченная чистая река несёт своиводы в Океан…. Крутая волна… Красавец-паром, медленно, но верно, не поднимая парусов, скользит по канату… уже скоро он причалит к тому берегу и мы поедем дальше. Свежий ветер рвёт одежду… так бы стоял и стоял, любуясь на большую воду и наслаждаясь рёвом солёного ветра…

И вдруг…

Со страшным грохотом лопается туго натянутый канат между береговыми быками… Паром сотрясает мощный и резкий удар! Трещит обшивка первой палубы, паром наклоняется на левый борт и принимает в трюм речную воду. Часть возов, повозок и карет скатывается к левому борту и через проломы в обшивке выпадает за борт. Вместе с людьми! Слышатся их жуткие крики. Им уже не спастись! Ржание лошадей, идущих под воду вместе с тяжелыми повозками. Предсмертное тоскливое мычание буйволов… Пассажиры третьей, верхней палубы, горохом сыпются за борт. Их никто не спасает, ибо, некому, команда тоже уже за бортом. Всё смешалось и это очень страшно!

А раненый и скособоченный паром разворачивается на стремнине и его уже несёт в Океан.

Глава 23. Морские спасительницы

Не передать, что творится на тонущем в Океане пароме… Мощным прибрежным течением его уже отнесло довольно далеко от устья Реки на восток. Берег ещё угадывается в дымке, но уже нечётко. Кругом, завеса дождя. Но, многие здесь ещё помнят ту жуткую океанскую тварь, когда-то выброшенную штормом на берег в Красной Окуме, и из-за грязной магии которой «на смерть», потом умерла вся свита владетельного князя, стоявшая в оцеплении.

«Выходит, я был не первый, кто уничтожил в Красной Окуме всю княжескую свиту…», — проносится у меня в голове. С чего, вдруг⁈

Ведь, именно в связи с тем давним происшествием, был и введён строжайший запрет населению Союза подходить ближе, чем на 100 метров к берегу Океана. Именно поэтому, в Союзе и нет мореплавания и морского рыболовства…

А сейчас… что же делать этим несчастным людям, попавшим в такой жуткий переплёт…. Этого не знает никто! И я в их числе. От криков и чужих мыслей, моя голова просто раскалывается. И если от криков ещё можно спастись, просто заткнув уши, то от чужих мыслей спасения нет. Просто, какофония!

Нам, если можно так сказать, ещё повезло… Аппарель парома, поднимаясь перед отплытием, зажала левый буфер нашего фургона и тот теперь стоит, как прикованный к ней. Кривовато, но стоит. Пока, стоит….

Ужики у себя в домике… барич Заи тихо молится в магазине… а возчик Речи… ох, как не нравятся мне его мысли:

«Нужно пристрелить буйволов, чтобы не мучались… А после, самому… Как же я буду жить без буйволов… Больше часа они, бедненькие, в упряжке не простоят, рванут… и людей погубят и сами погибнут!»

На палубу лучше не смотреть… Полный клинч и безнадёга! Вой стоит такой, что отдельных криков я уже и не слышу… Хоть, ложись и умирай!

«А что, хорошая мысль… лягу и спокойно умру, чего уже дёргаться… и никакая магия мне уже не поможет', — думаю я и запрыгиваю в фургон — Да, нужно просто ложиться в койку и умирать».

В фургоне значительно тише, чем снаружи. Страшный человеческий вой в сотни глоток уходит на второй план. И на пределе восприятия сознания слышу странные слова с характерным произношением шипящих:

«Свиссти! Ссвиссти, Кобра, не сспи! Здессь, нашши, сспассут!»

Ох, да это же ужики мне маячат из своего домика! А я, с этой суматохой, совсем забыл про них… А они, вон, глазками на меня сверкают возмущённо… И правильно, сверкают!

И вдруг…

Я уже всё понимаю! И рву из фургона, помогая себе магией… по головам… по спинам… по крышам карет…. Уже совсем не обращая внимания на вой и стенания сотен обречённых людей. Мгновенно перебежав таким образом всю грузовую палубу, по трапу ныряю на первую палубу и высовываюсь в разбитый иллюминатор. Поверхность Океана прямо передо мною. В лицо летят солёные брызги.

«Это Эколе простительно… ему 14 лет, и он не ходил на лекции про морских змей в московский Зоологический музей, просто, по причине отсутствия в этом мире такового! Но, ты то, старый дурак, ходил… и должен был запомнить, что их почти 200!», — рявкаю я сам на себя, подношу к губам и дую в змеиный подвес-свисточек, — Почти 200 видов морских змей из всех существующих 3600 видов описано в научной литературе'.

И тут же, прямо передо мною, из волны высовывается прелестная жёлто-коричневая головка небольшой морской змеи диковиной раскраски — верх тела у неё тёмно-бурый, низ — светло-жёлтый, а хвост, похожий на весло — леопардовый, светлый с крупными тёмными пятнами.

— Аки есмь, Пеламида! — слышу я в своей голове без всяких акцентов и тягучих шипящих, — Можно ещё добавлять — двухцветная, желтобрюхая или ластохвостая… но мне не нравится. Лучше, зови меня просто, Пеламида. А теперь ты, обзовись-ка по нашему!

— Аки есмь, Кобра! — представляюсь я, — А ещё, я князь Экола Бести и мне очень-очень нужна помощь!

— И какая же помощь тебе нужна, скажи, всё сделаем! — говорит змея.

— Утону же скоро… вот-вот уже, видите⁈

— Кто… ты утонешь? С чего бы, это⁈ Кобры отлично плавают… Разве тебе не рассказали об этом при инициации?

— Э-э-э… нет, не рассказали… забыли, видимо…

— Ну тогда, Кобра, ты это… плыви куда хочешь! Можешь с нами пожить… если на земле скучно. Мы гостей любим. От них свежие новости. Ну, всё, я поплыла? — спрашивает меня Пеламида.

— Э-э-э… а этих, на пароме… вот их нужно спасти!

— Всех⁈ — удивляется змея, — Но… среди них нет змей… пусть себе тонут, рыбам лишний корм не помешает! А ужики твои, итак, хорошо плавают. У меня, кстати, для них сообщение из Мана, по «уши-в-уши» передали. Только что. Для тебя, между прочим. Позовёшь ужиков или сообщение сразу тебе говорить?

И тут я… взмолился! Так горячо, как ещё не делал никогда:

— Милая моя, дорогая, морская змея Пеламида! Век буду за тебя молить… и Мать-Змею и того, кто Имя! Обоих своих небесных спасителей! Только спаси, пожалуйста, этих людей! Они, все со мною! А потом, всё что передали по «уши-в-уши», передашь ужикам… а если ещё и пригласишь в гости… то мы придём с ужиками, не сомневайся. Посидим, поговорим… новости расскажем. Только, спаси этих людей! Спасёшь⁈

Змея на некоторое время задумывается и потом произносит:

— Ну… если они с тоб-о-ю… Ну… если новости, говоришь… А… ладно уж… спасём этих, уговорил! Тебя же сама принцесса-кобра Шуи Сисс инициировала, да? Ой… она такая красивая… я видела её на портрете. Говорят, она замуж собралась… Расскажешь, потом, ладно? Смотри, ты обещал… приходи сегодня к нам в гости с ужиками сюда же, на паром. Ну, ладно… жди пока!

И змея ныряет в волну.

А через некоторое время, когда наш паром уже было совсем заваливается на бок и вой на палубе только усиливается…

И я вижу…

Большое водное пространство вокруг нас начинает бурлить и заполняться морскими змеями. Их огромное количество… Змеи извиваются в воде, закручиваются, раскручиваются, касаются друг-друга хвостами….

«Это же „Змеиная орда“, редчайшее явление! Как на Суматре в 1932 году, когда при ширине всего три метра, длина такой орды составила более 100 километров… — вспоминаю я лекционный курс в Зоологическом музее, — Только, тогда так и не установили, куда и зачем змеи плыли через весь Тихий океан»

Но теперь, куда и зачем плывёт эта «Змеиная орда», яснее ясного… Змеи плотным кольцом, буквально, облепили наш паром и с довольно приличной скоростью потащили его к берегу.

И я слышу…

Вой на грузовой палубе стих и наступает тишина, прерываемая свистом ветра, лошадиным ржанием и стонами застоявшихся буйволов.

Когда паром тыкается в песчаное дно, метров за 10 до обреза воды, он разламывается на две части. Миг, и аппарель парома, зажимающая мой фургон, под напором сотен рук пулей летит на берег и там рассыпается на отдельные доски. Ещё миг, и мой фургон, загораживающий остальным выезд с парома, вместе с четырьмя гигантскими геррскими четырёхрогими буйволами, возничим Речи на облуче и баричем Заи внутри, на тех же руках выносится и ставится прямо на пляже.

И начинается исход…

Люди, по колено в воде, выходят из парома сами, выводят лощадей, буйволов и повозки.

А потом… падают в песок, на траву и на какой-то древний настил, кстати, хорошо сохранившийся. Люди рыдают, хохочут и просто лежат… По моему, им трудно понять, что же случилось… но случилось… и все они живы. Люди что-то кричат, блеют, машут кулаками, стоят на коленях, изображают змей… В общем, всеобщий психоз такой силы… А когда я, спрыгнув с первой палубы парома через пролом в борту, пошёл вдоль борта к берегу, прямо по спинам спасших их змей…

Счастье! Чудо! Всеобщая радость и поклонение новому мессии, т. е. мне! Но, чуть отойдя от шока, вся эта толпа, пешком и на повозках, рвёт к Сулойской дороге. Прочь от берега! Сильна ты, вера в того, кто Имя, и новых мессий нам не нужно… Да, и правильно!

Абсолютно счастливый и совершенно обалдевший от этого всего Речи распрягает буйволов и выводит их на траву, пусть попасутся, натерпелись… Дождь заканчивается. Речи вытаскивает из фургона ведра с водою, поит буйволов, бедненьких. А ведь он и сам был на волосок от суицида…

Барич Заи уже в который раз пытается бухнуться передо мною на колени… но всякий раз поднимается мною за шиворот и я от него попросту сбегаю за фургон. Так и бегаем вокруг фургона некоторое время, он за мною, а я от него…. Оказывается, Заи тоже видел мой забег по воде аки посуху, прямо по спинам спасших нас всех змей… Полагаю, что именно так и рождаются легенды!

Итак, мой фургон и его содержимое целы… мои буйволы целы… моя маленькая армия внешне… тоже цела… но шибко возбуждена…. Но это ничего, успокоятся. А мы с ужиками опять лезем в уже пустой паром и спускаемся на первую палубу, к воде… в гости к морской змее Пеламиде. Как и обещал, поболтать о том, о сём. Я иду, а ужики едут на мне в своей коробке… хвастать, конечно.

Новостей с земли у морских змей мало и меня с ужиками, буквально, засыпают вопросами — а как выглядит жених Шуи Сисс, который приполз к ней свататься из Синей Окумы? Хорош ли собою? Богат ли? Кто родители? Вру напропалую — и хорош, и богат, и родители князья… И ещё рассказываю морским змеям парочку любовных историй из жизни жениха Шуи, которого я никогда не видел и даже не знаю как его зовут… да простит меня Шуи. Как он раньше был жестоко обманут ветреной удавицей и страдал, пока не встретил Шуи. Ахи, вздохи… Как на исповеди, рассказываю свою историю, кто со мною, куда едем и зачем… Опять, ахи, вдохи… Месть, это дело понятное, хоть где…

В общем, провели мы вечерок отлично, дали обещание приходить ещё… а уж после свадьбы Шуи и вовсе обязательно и рассказать им всё-всё-всё, что там было в мельчайших подробностях… они бы и сами сползали на свадьбу, но, увы, не могут без воды… а ползать даже не учились.

А еще, я получил от морской змеи Пеламиды и её товарок массу полезной информации, а именно:

Оказывается, я умею очень хорошо плавать и нырять, что я тут же и опробовал в роскошной теплой воде. Действительно, умею и могу просидеть под водой хоть сутки.

Жуткие магические твари в Океане, действительно, есть, но живут они на дне огромной и очень глубокой впадины, глубиной 11 километров, и их никто не видит, и как та тварь тогда попала на берег Красной Окумы, никто не знает и не понимает.

И что, не так далеко, в Океане находятся чудесные Ханаанские острова с прекрасными зданиями, пышной тропической растительностью, диковиными животными и птицами. И может быть, там когда-то и был человеческий Рай, но сейчас, все здания на островах запущены от времени и людей там нет уже давно. Может быть, тысячу лет, а может и гораздо больше.

И что раньше, был только Океан и змеи в нём. А люди жили на Ханаанских островах, рыбачили и ходили по Океану на кораблях и лодках.

А потом вдруг всплыл Материк, сразу с городами и Титанами в них. 

А может быть и не с Титанами, уже и не вспомнить, как они себя называли. Змеи не ведут Хроник. И на дне Океана образовалась та самая впадина.

А когда людей за что-то выгнали с Ханаанских островов их злобные Боги, Титаны взяли людей на Материк.

Выгородили для них хорошее место на Южном побережье и проложили дорогу.

А то, что люди сейчас не ловят в Океане рыбу и не ходят по нему на кораблях, змеям на руку, меньше забот и больше пищи. Но если вдруг люди опять поумнеют и начнут это делать, змеи против не будут, новостей станет больше, а рыбы в Океане много, хватит всем. Лишь бы люди не трогали змей, а то… И про это «а то…» мне тоже рассказали… что каждая такая относительно небольшая змейка, всего то 1.5–2 метра длиной, на порядок ядовитее самых ядовитых земных кобр.

И что, Океана не нужно бояться, никто здесь просто так тебя не укусит! Океан теплый и ласковый, шторма бывают, но редко. И на земле, гораздо больше опасностей, чем в Океане. Вот так, в своё время на Материке и появились змеи, некоторые семьи просто вышли из Океана на землю. А в Океане змеям хорошо, только, вот… скучновато.

И что, по «уши-в-уши» из Мана для нас передали, что паромный канат разрезал магическим воздействием барич Грес Герр, утром спешно прискакавший в Окуму Рыбаков из Мана. А указал ему наше точное местонахождение Систель — великий демон и глава «Тонкого Мира». Вернее, тому рассказали его упыри, а он поведал об этом Гогу Герр, брату князя Гула, а тот передал эту информацию своим детям — баричу Грес и беве Алу.

И что, в Океане полно золота от древних кораблекрушений и если нужно, змеи мне покажут эти места. Там совсем не глубоко.

И что, на той стороне Сулойских гор Титанов больше нет. Были когда-то, а теперь нет, остались одни развалины их городов.

И что, сейчас мы находимся гораздо восточнее разрушенной паромной переправы, уже где-то на границе Окумы Рыбаков с Окумой Буйволов, но неизвестно, с какой её стороны.

А ужики смешно рассказали и показали, как они через дырку в полу «по-тихому» натаскали мне золотых герров из охраняемой комнаты-сейфа князя Миха. И все морские змеи потом долго смеялись и показывали друг-другу, как шипел и страшно открывал пасть расстроенный князь Мих.

И напоследок, получили мы в подарок от морских змей — невиданные здесь на земле, вкуснейшие морские огурцы, мидии и октопусы.

А ещё — горстку золотых, серебряных и медных монет, со дна Океана, с места древнего кораблекрушения давно исчезнувших Титанов. Или Атлантов?

«…И даже не пытайся прикинуться валенком, любезный профессор, что ты ничего не понял, — думаю я по пути к моему фургону, — Перепонка! Тонюсенькая такая перепоночка… между двумя мирами. Лидийское царство… герры… Ханаанские острова… Хоп, и я здесь… хоп, и я там! Это же элементарно, профессор… если тогда островная империя бесследно утонула, то где-то она, ведь, должна была всплыть⁈ Могу себе представить артефакты по их городам, в которые мы обязательно сплаваем. Мистеру Сойеру понравится! Только вот, куда же потом делись сами Атланты⁈»

А ещё через день, мы, просёлочными дорогами, на отдохнувших и набравшихся сил на сочной травке побережья буйволах, вырулили на Сулойскую дорогу, действительно, уже на границе с Окумой Буйволов. И в первом же постоялом дворе нас встретили невероятными свежими новостями, сплетнями и слухами…

А я… кажется придумал, как мне по крупному насолить коварному великому демону Систелю и всей его шпионской шайке упырей.

Глава 24. Странные сполохи заката

Город Бозмен, штат Монтана, США.

Поздний вечер. Мистер Сойер входит в роскошный лифт на 14 этаже фешенебельного отеля Kimpton, где находится полулюкс, в котором он живёт всё последнее время и из окон которого как на ладони видна строительная площадка будущего антикварного центра его имени. Лучшего в мире, он помнит! Проект утвержден им и самим Эколой Бести, согласован с властями и стройка уже в самом разгаре. Вот, кто бы сказал ему раньше, сколько денег он потратит на покупку участка под строительство своего центра и на всё остальное, мистер Сойер ни за что бы ему не поверил. Но, вот, потратил.

Мистер Сойер жмёт на кнопку этажа Reception, в холле которого находится его новый фешенебельный антикварный магазин.

Тот самый воин встречает дорогих гостей-клиентов. Мистер Сойер так и не придумал, кому конкретно принадлежала эта аммуниция, но это и не важно, он её пока не продаёт. Восковое лицо воина, как живое… рот открыт в крике, а золочёные доспехи… а занесённый над головою меч… а кинжал в левой руке… Да… правильно дрогнула тогда рука мистера Сойера сразу продать этого воина, хотя сумма, написанная на бумажке одним очень авторитетным коллекционером из Европы, сбила бы с ног любого… но не его! Мистер Сойер очень любит деньги, но расстаться с этим воином было выше его сил. И он не жалеет… успеет ещё продать.

Но, что же его тогда тревожит и гонит в магазин после закрытия, снова и снова⁈ Почему ему не сидится в мягком кресле полулюкса перед экраном огромного плазменного телевизора в ожидании Мэри… или Кэри? Он их всё время путает. Вроде бы, сегодня вечер Мэри. Или Кэри? Тьфу, запутался…Немудрено! Девушки-близнецы, его новые продавщицы… Недёшево ему обходятся… Да, ладно… оно того стоит… надо, как-нибудь, сразу с двумя попробовать…

А всё потому, что вчера к нему опять заходил милейший юноша Экола Бести. Как всегда, забрал готовый заказ — в основном, боеприпасы, заказал новый, по списку. Ничего особенного — надувная моторная лодка, канистры с бензином и три спасательных жилета.

И принёс ему…

Его милую прелесть… которая сейчас лежит в сейфе в магазине и на неё хочется смотреть и смотреть, не отрываясь…

«Вот, ещё разочек посмотрю, закрою сейф и пойду ждать Мэри… или Кэри…., неважно. Ещё разочек, буквально, пять минуточек, — думает мистер Сойер, — Да, чёрт с ними, с Мэри, с Кэри… что я у них там не видел, а здесь…».

Его милая прелесть — это горстка золотых, серебряных и медных монет, довольно непрезентабельного вида.

«Со дна Океана!» — сказал ему Экола Бести, высыпая их на стол.

У мистера Сойера кружится голова и трясутся руки! Это, конечно, миф… но, они, вот… есть! Они же должны были быть… Он всегда в это верил… Это… такие монеты… он слышал о них ещё студентом…. Они нигде, никем и никогда не описаны полностью. Потому, что никогда не были найдены! Есть теория, что их вообще не было… что люди там жили без них, как при коммунизме.

Это, очень, очень трудно доказать…. Но, по мельчайшим признакам… по узорам чеканки… по анализу металла и наростов… по обрывкам писаний Платона и других античных философов. Люди и боги, живущие в одной стране… Изумрудные скрижали Гермеса, якобы, найденные Александром Македонским в храме Гизы… Жрец Тот Атлант… Погибшая островная цивилизация… Обитель Кхем… Подводная гора Ампер… Вулкан Санторин…

— Ох-х, Господь всех иудеев Иегова и мой папа Изя… — молится мистер Сойер, — Придите, укрепите и вразумите меня!

Теперь-то мистер Сойер знает уже точно — они придут, укрепят и вразумят!

— Атла-а-антида, тыж моя милая прелесть… — шепчут пересохшие губы мистера Сойера, когда он раз за разом приближает своё лицо в счастливых слезах к небольшой кучке кривоватых монет в карстовых наростах.

— А что же вы хотели… десять тысяч лет, не меньше, на дне, в солёной воде… — разговаривает сам с собой мистер Сойер.

— Теперь, главное, не торопиться и никому не проболтаться раньше времени. На полгода бы в библиотеки… да куда там… значит буду работать дома. Соберу и классифицирую всю обрывочную информацию, сопоставлю… докажу… это они, я уверен, — твёрдо произносит мистер Сойер.

Сколько же это стоит? Да, нисколько… Это достояние всего человечества! Это вознесение и обрушение половины мировых исторических теорий… Это, его, Милтона Сойера, вечная слава! Это, его бессмертие! Это, выше любых денег и баб! Это, невозможно продать! Или возможно⁈

* * *

Сулойская дорога.

Постоялый двор на границе Окумы Рыбаков и Окумы Буйволов.

А новости и слухи тревожные. Какой-то сумасшедший злобный маг разрушил паромную переправу в Окуме Рыбаков. Никто не понимает, зачем? Никаких требований он не выдвигал, просто, взял и разрушил. Его ловят, но пока безуспешно. Великокняжеский Магический Двор в Мане вместе со всеми отделениями в провинциях, с ног сбился… Говорят, «дважды платиновый» и без браслета. На пароме, когда этот маг на полном ходу обрезал канат, погибло много людей, а сам паром унесло в Океан к жутким магическим тварям. Но, потом, большая часть этих людей, живыми и при повозках, вдруг вышла на Сулойскую дорогу восточнее переправы. И рассказывают они, чёрти-чё — про миллионы морских змей, якобы, их спасших, про молодого мессию или колдуна, который ходит по воде аки по суху и командует теми змеями. Плачут, хохочут… дёрганые стали какие-то. Причтики их сейчас отмаливают…

А что будет с паромной переправой, никто ничего не знает. Этот-то паром, пять лет строили. Лодками, людей и товары через Реку перевозят, а большие повозки, просто на берегах бросают и как-то ещё меняются ими. В общем, полный бардак на переправе. И ещё, говорят, там, твари мальчика высосали. Насмерть!

Ага! Энергетические упыри из «Тонкого мира» ещё на переправе, так и работают. Значит, мне туда. И мы с баричем Заи и ужиками в своей коробке, за компанию, как же я без них-то… без Заи и ужиков, на попутном возу хуторян, за мелкую денежку, подхватываемся и направляемся назад, к переправе. А ехать нам до неё двое суток, никак не меньше.

Баричу Заи всё равно куда ехать и что делать, лишь бы со мною. Ладно, пусть!

Возничего Речи оставляем на хозяйстве, он без буйволов никуда, да и много чего интересного у нас сейчас на складе, не для чужих глаз. Пусть охраняет! А на переправе я и сам управлюь. Оружие, кроме моего Глока подмышкой, не берём, его для моих целей и не нужно…

Надо сказать, что барич Заи и возничий Речи, пережили наше последнее приключение в Океане хорошо. Не истерят, как некоторые, с ума не сходят… как будто, так всё было и надо. Ну, позвал наш Светлый Ангел того, кто Имя, миллион змей во спасение людей… ну побегал по воде…. Так ему, видимо, было быстрее…. Вон, с ужиками дружит, сказки им перед сном рассказывает…. Ну, и что тут такого? В общем, Вера во всей красе… нам строить и жить помогает… Пусть!

А вот и паромная переправа… Людей, море! Кто-то договаривается с лодочниками. Кто-то ищет взаимный обмен крупными транспортными средствами. И, ведь, главное, находит! Народ хочет ехать.

— А вот, карета на четверых, с двойкой лошадей и возничим! Из Мана! Из Мана! Ехать, до Синей Окумы! А вот, карета… — кричат на берегу.

Полагаю, что на том берегу, то же самое. Стоимость перевоза через Реку одного человека на лодке, за сутки подскочила с медной осьмушки до медного четвертачка. Местные лодочники времени не теряют, все на промысле. Ну, и я не буду терять время зря.

И я вижу…

Да, трудится у переправы мелкая нежить — Прилипалы, Барабашки и Москиты, заправляются людской энергией по полной. Ну, и шпионят, в том числе и за мною, конечно… Ладно, москиты… они мне не нужны, летучие же, заразы, побегай за ними… а вот Прилипалы и Барабашки, для моей затеи вполне подойдут. А затея моя такая:

Маг я или не маг? Маг! А значит, в меру своих магических способностей могу легко формировать различные энергетические объекты из накопленной энергии. Вот я их и формирую. Файерболы, например. И кто сказал, что файерболы должны быть круглыми? Как хочу, так и загибаю энергетическую решетку собственного производства, в которую и накачиваю магическую энергию взрыва. Хорошего такого взрыва, на уровне мощности наступательной гранаты РГД-42. И будет у меня решетка файербола не традиционно круглая, а, например, плоская. А лучше, изогнутая по одной оси. И со штырьками-крючочками на кончиках, по всему периметру. Пробую!

КЛАЦ!

Готово! Всё получилось, класс! Почему не взрывается сразу? А потому, что я поставил на свою плоско-изогнутую энергетическую гранату с крючочками-зацепками такой взрыватель, что как коснется граната чего -нибудь еще энергетического, так и взорвётся. Через полчаса, не раньше. Ничего сложного, взрыватели обычных файерболов все маги тоже делают с небольшой задержкой, иначе, взрывались бы в руках.

Что Прилипалы, что Барабашки… упыри тупые, примитивные и, очевидно, недорогие… с замедленной реакцией, и в инженерном смысле, имеющие довольно простую конструкцию, отличающуюся только формой. Их энергетическая решётка никак не защищена, как, например, у браслета мага. Там, к решётке фиг подберёшься, всё залито магией невероятной силы, а здесь… цепляй за неё, что хочешь. Я и цепляю.

Выглядит это так:

Подхожу сзади, например, к хуторянину, у которого на спине удобно устроился и промышляет Прилипала, и бью его по плечу правой рукою с радостным криком:

«Ай, дядька Зуу! Наконец-то я Вас нашёл… нас мамка есть в палатку зовёт!»

Пока «дядька Зуу» и Прилипала соображают, что к чему, дело уже сделано! Прилипала надёжно осёдлан. Мои крючочки-зацепки входят в пазы его энергетической решётки и намертво прижимают мою плоско-изогнутую энергетическую гранату к его полосатой спинке. Пинок под зад — быстрое точечное воздействие пламенем зажигалки в левой руке на филейную часть Прилипалы и тот… растворяется в воздухе.

«Иди, иди к своему хозяину, тварь такая, он тебя уже заждался, — бормочу я, а уже повернувшемуся ко мне сердитому „дядьке Зуу“ спокойно говорю, — Ой, простите, дяденька, обознался!».

И уже не слушая гневных слов «дядьки Зуу», я иду дальше, высматривая новый объект энергетического минирования.

Какое же удовольствие, наблюдать закат, лёжа на самом верху крестьянского воза, набитого тюками с овечьей шерстью и влекомого по Сулойской дороге двумя буйволами на восток, в Ман. Новый хозяин воза доволен, хорошие буйволы ему достались и хороший крепкий воз. Не обманул хуторянин с той стороны Реки, забравший на обмен его повозку-двойку для своих мешков с зерном, едущих на рынок в Красную Окуму. Повозились, конечно, пока весь товар туда-сюда перебросили через Реку на лодках и погрузили на возы… Но, справились. А плату лодочникам, вот, компенсировали два попутных пассажира до границы с Окумой Буйволов — старик и парнишка с какой-то круглой картонной коробкой. Люди спокойные, на закат любуются… Пусть, себе, едут!

А закат… Солнце подсвечивает облака снизу, делая их красноватыми…. В этом мире уходит еще один день. Длится это прекрасное зрелище недолго, но запомнить его хочется навсегда. Унести в памяти… Чу… сполохи! Да, какие яркие, как от взрывов — жёлтые, красные… Откуда? Неужели, завтра будет гроза⁈ Не похоже… Надо же, и тут шалит ионосфера… Может здесь ещё и «Северное сияние» бывает? Нужно спросить у барича Заи.

До своего фургона на пограничном с Окумой Буйволов постоялом дворе мы добрались с комфортом. Здесь тоже всё в порядке. Речи бдит, буйволы в стойлах, жуют свою бесконечную жвачку… Можно ехать дальше. Речи здесь будет интересно… это же та самая знаменитая Окума Буйволов — родина всех буйволов Союза и не только, и даже наших, гигантских геррских четырёхрогих. Просто их так называют, геррские, типа — царские, княжеские. А так, ещё маленьких буйволят все покупают именно здесь, у заводчиков, на одной из многочисленных местных зооферм.

Двинулись в путь рано утром. Никакой ночной грозы или дождя, естественно, не было, дорога сухая. Барич Заи и ужики ещё спят. Пусть! На небе ни облачка и вскоре встанет солнце… Я сижу рядом с Речи на облуче и теперь уже любуюсь рассветом. Тоже восхитительное зрелище, но гаснущий закат мне нравится больше.

И вдруг…

Я мгновенно тянусь под облуч за одноразовым танковым гранатомётом. Он спрятан мною здесь специально, на всякий случай… Вот, он и наступил, тот всякий случай!

В этом месте дорога немного поворачивает, а за поворотом… прямо посередине Сулойской дороги стоит огромный демон. С крыльями из нарядных и блестящих перьев, которые крепятся к телу от лопаток до середины бедра… Само тело покрыто прочной чешуёй. Вытянутая вперёд мощная грудная клетка. Голова сплюснута по бокам, челюсти сильно развиты, уши плотно прижаты к черепу, глаза прикрыты двойными веками (внутренние прозрачны и защищают от песка и ветра). Пальцев на руках по четыре, каждый оканчивается острым прочным когтем. Вдоль позвоночника, на затылке, предплечьях и от стопы — раздвоенного копыта, до колена, расположены гребни шипов.

Демон просто стоит. Молчит и не двигается…

Я машу рукой и Речи начинает притормаживать буйволов. Вижу… глаза у него расширены от ужаса. Речи никогда не видел настоящих демонов! Я тоже, если не считать детские книжки и зарисовки профессора Осипова из Московской духовной Академии.

Демон смотрит на нас, а мы с Речи смотрим на демона. Причём, я смотрю на демона уже через прицел гранатомёта, труба которого лежит на моём плече, а мой указательный палец на спусковом крючке. Миг и реактивная струя ракетного танкового гранатомёта принесёт в демона фугас, против которого не может устоять ни один танк или боевая машина моего мира.

Но тут, я замечаю…

С этим демоном что-то не так… Одно крыло у него явно сломано и безвольно висит вдоль тела. Половина пальцев оторвана. На уровне живота — сквозная дыра. И вообще, такое впечатление, что этот демон еле стоит на своих копытах…

Так, вот ты какой, Систель — великий демон, глава «Тонкого мира», бессмертный воин и чуткий лжец…

Глава 25. Великий демон Систель

Речи тянет поводья и буйволы потихонечку начинают останавливаться. Он сидит рядом и всё делает тихо. Я тоже сижу тихо, но палец со спускового крючка гранатомёта, направленного строго на демона, не снимаю. https://author.today/reader/284234/2577691

Бух-х! Но, это не взрыв и не выстрел… это на дорогу падает демон. Такой звук, как будто рушится шкаф с посудой! Что же у него там внутри, так звенит? Хотя, он явно раненый… вон, через дыру в животе видно крылья.

Демон падает на колени, простерев обе своих передние конечности, напоминающие человеческие руки, в мою сторону и краснеет шкурой, буквально, у нас на глазах. Лоб демона утыкается в дорогу. По-моему, это называется «пасть ниц»⁈

Немая сцена продолжается некоторое время… но, потом, я слышу:

— Низкий поклон тебе, о, казистое, о, досельное искони Люто — Инферно!

— Заболтаю, размягчу, улещу… — опять слышу я, но теперь у себя в голове. Это мысли демона.

— Чего, надо⁈ — рявкаю я на демона. С ними только так… они нормальных слов не понимают.

Хотя, я и ни разу не разговаривал с демонами и не знаю, как это делается, но, чувствую, с ними нужно быть построже и не рассусоливать. И мысли его я слышу, да!

— Счевши мнюх, неключимого ракшаса, в пилеумы твои, воливши благопоспешествовать тебе лепше и премного безобразить Люто! — и тут же, его мысли, — Ой, не поверит… ой, бездарно играю…

«Э-э-э… да он же помощником ко мне просится, — думаю я, — Хочет помогать мне лучше и больше творить Зло. В качестве моего раба, между прочим! Видать, получил вчера хороших люлей прямо на рабочем месте и решил переметнуться. Демоны, они такие, всегда за сильного! Только силу и чтут… больше ничего. Ну, что, подыграю, коли он так хочет… заодно попрактикуюсь в местном сквернословии».

Прячу так и не использованный гранотомёт под облуч, пока не нужен. Спрыгиваю на дорогу, медленно подхожу к лежащему ничком демону и со всей силы пинаю его по башке. Знаю, ему это как слону дробина, а мне, хоть какая-то разрядка… напугал, гад, чуть из гранотомёта в него не пальнул.

— Ах, ты, дрянцо ракляное, подлячка скверновец, — ору я на демона распоследними словами, — Побродяга хаслер, пролаза стрекулятник… Люто лепше безобразить, мерекаешь? А то я без тебя не знаю, как это делать!

И ещё разок, ему по башке! Тяжёлым походным башмаком. Демон лежит, даже не шелохнётся…

«Давай, давай, бей сильнее! А мне и не больно! Значит, зашло… Не зашло бы, убило… оно может», — слышу я его мысли в своей голове.

«Ах, тыж… негодный демонище, проныра, однако… — думаю я уже спокойнее, — Ладно, Инферно, так Инферно, будет тебе сейчас и посильнее…».

— Значит, так! — обращаюсь я к демону, — Ты у нас демон великий, а значит, образованный, в своей демонячьей школе учился… да и на рынках менестрелей слушал. Слушал, спрашиваю⁈

Систель бьётся башкой о булыжники дороги, да, он слушал менестрелей на рынках и не раз!

— И что ты можешь сказать о своём коллеге Мефистофеле, которому посвящена прекрасная пассакалья «Фауст»? — спрашиваю я.

— О, Мефистофель… это сила! — отвечает демон, а сам думает, — Дурак он был, этот Мефистофель, связался с писателишкой, тот и ославил его на весь мир. Писатели, он такие, их сразу на корм моим монстрам с крыльями пускать нужно, а то такого понапишут…

— Тогда должен помнить… «Я — часть той силы, что вечно хочет Зла, но вечно совершает Благо!». Помнишь, небось? Он, Мефистофель, хочет, да, Зла… а совершает, в итоге… Благо! Сечёшь, в чём высший смысл демона и демонизма, баран-ты-голова⁈ А ты мне… лепше безобразить Люто… предлагаешь… А где Благо? Вот, сейчас, возьму и убью тебя по глупым выходкам твоим… а душу твою бессмертную вселю в свой кинжал… это что будет, Зло или Благо, как думаешь?

Демон Систель лежит на дороге и крупно трясётся всем телом. Он не может ответить на этот вопрос, но умирать и вселяться в кинжал, прямо сейчас, ему явно не хочется. И все мысли его, только об этом.

— Вот, ты… негодный демонюга… давеча… — продолжаю я, — Рассказал обо мне Гогу, а тот Гресу, а тот взял и резанул канат на пароме. Меня он убить хотел, видите ли… Мне-то ничего, но, ведь, невиновные люди погибли… паром общий через Реку разрушили… С этим, как будем?

— Возме-е-ещу, — хрипит уязвлённый демон Систель, — Деньги, есть!

— Вот, с этого и начнём… а там видно будет, нужен ты мне или нет, — резюмирую я, — И что бы без вызова больше не являлся! Как, там, тебя вызывать?

— Три раза плюнуть через правое плечо и выкрикнуть: «Демон Систель, приди!», — угрюмо отвечает демон.

— Ясно! Кликну, как понадобишься… И что бы имел при себе список своих умений творить Зло, но, при этом, получать Благо, я проверю! — почти кричу я, — И что бы больше не видел в Союзе твоих упырей без разрешения! Хоть одного Прилипалу увижу, не обессудь, минировать его больше не буду… сам явлюсь к тебе в «Тонкий мир» и всё разнесу там к чёртовой бабушке. Понял ты меня, Злодей Злодеич перепончатокрылый⁈

Раздается дробный стук. Это демон Систель бьётся лбом о булыжник дороги. Он всё понял!

— Тогда, пшёл, вон! — и я отвожу ногу для прощального пинка по башке…

Но, моя нога пинает пустоту, демон Систель уже растворился в воздухе.

У великого демона Систеля сегодня один из самых удачных дней в жизни… А дыра в животе… так, то — пустое, заживёт дыра, никуда не денется. И крыло заживёт… И новые пальцы вырастут. А деньги… да, что, деньги, их столько за 500 лет службы скопилось, на 1000 паромов хватит… А упырей… пока на склад, без энергии они бездвижимы. Ничего, полежат… авось, не испортится, а-ха-ха!

Главное, что они поговорили с Инферно! И он многое про него понял… И про себя. А список, действительно, нужен.

* * *

— Что тут у нас за шум? — из двери фургона-конфекциона, зевая, выглядывает барич Заи. Он только что встал с кровати.

— Да, так… одного демона… попинали немного… — важно отвечает ему Речи, управляя четвёркой буйволов.

— Ну-ну, — усмехается барич Заи и идёт на кухонку в жилом блоке фургона чистить зубы, подаренными мною — щёткой и пастой Colgate… уже и не отучить, так они ему нравятся.

А вокруг, Окума Буйволов… в просторечии, Окума Буу… и глаза у Речи уже горят, так ему хочется увидеть местные зоофермы и те чудеса, которые про них рассказывают. А я и не против, когда ещё, сюда попадём…

И мы останавливаемся чуть ли не на каждом повороте, где имеется стрелка с надписью «Зооферма барича Буу…» или «Буйволята и взрослые Буу. Недорого!» или «Гигантские геррские четырёхрогие Буу» или «Боевые Буу» или «Бочки — Буу!».

Правило одно, и оно со вздохом, но принимается всеми, особенно Речи — любуемся, кормим, играем, немного жертвуем, но не более часа и НИКОГО НЕ ПОКУПАЕМ!

На мясо и молоко буйволов здесь разводят мало. Мясо взрослых буйволов довольно жесткое и сильно отдает мускусом. Единственное, мясо молодняка более-менее похоже на говядину, хотя и заметно уступает ей по вкусу. Кроме того, буйволицы невероятно капризны и даже агрессивны — признают лишь одного хозяина и позволяют себя доить только ему. Но и ему нередко приходится уговаривать свою подопечную поделиться молоком.

Поэтому, основная цель разведения буйволов — тягловая сила во всех её проявлениях.

Поедает буйвол самые грубые и малоценные корма, непригодные для коров, даже солому и стебли кукурузы. Их можно выпасать на болотистых и лесных пастбищах, где коров не выпасают в принципе. Буйволы очень любят камыш, осоку, крапиву, папоротник и даже хвою. В лесистой и болотистой Окуме Буйволов, в отличие от коров, буйволы чувствуют себя прекрасно, а если рядом с фермой есть хотя бы небольшое болотце, охотно в нем купаются.

Ах, какие они красавцы, эти Буу, глаз не отвести… И на каждой зооферме они разные… Бесконечно счастливый Речи в своей стихии… гладит буйволов, говорит им ласковые слова, чешет за ушами… угощает белой булкой… Хозяева зооферм улыбаются, они не против, знатока сразу видно… тем более что мы везде жертвуем по золотому герру — на корм… — на буйволят.

Боевые Буу

На зооферме «Боевые Буу» у нас случается очень неприятный казус, добавивший седых волос хозяевам… Да и я, честно говоря, сильно пугаюсь. Из дальнего вольера, на наших глазах играючи выпрыгивают три молодых боевых буйвола и несутся в сторону нашей группы. И никто, и я в том числе, уже ничего не успевает — нырнуть в фургон за Калашниковым и даже достать из подмышечной кобуры свой скорострельный Glok.

Боевые буйволы, это очень серьёзные животные — огромный вес, скорость и натиск. Своими острыми рогами и копытами они способны нанести решающий урон позициям любого противника.

Но… всех спасает Речи! Он спокойно делает пару шагов в сторону несущихся на нас «чёрных ангелов смерти», протягивает им руку с куском белой булки и… все трое, остановившись, бестолково тыкаются в неё влажными носами.

— Какие, у вас, телятки, однако, игручие… — резонно замечает Речи подбежавшим с побелевшими лицами фермерам, мгновенно заарканившим молодых хулиганов.

После этого случая, смотреть на «Бочки–Буу» мне уже, если честно, не хочется. А зря!

Бочки-Буу

«Бочки-Буу», это потрясающее произведение магического ветеринарного искусства, помноженное на многолетнюю селекционную работу зоофермеров Окумы Буйволов! Такая «Бочка-Буу» подходит (или подъезжает?) к любому водоему, буйвол вместо насоса пьёт воду, пока бочка не заполняется полностью, и потом она идет (или едет?) куда нужно. Вот, только я не пойму, как при этом бочечники управляются с буйволинными лепёшками и мочой? В следующий раз, нужно обязательно спросить…

Сегодня был чудесный день! Усталые, но довольные увиденным в Окуме Буу, мы сворачиваем к постоялому двору, где собираемся провести очередную ночь. И опять нас кормят вкусным ужином и потчуют почти невероятными слухами — сегодня в Окуме Рыбаков спешно началось восстановление паромной переправы. Пожелавший остаться неназваным благотворитель внес в Фонд восстановления такую большую сумму… что, теперь, без всякого сомнения, переправа будет восстановлена в самое короткое время. И это, здОрово!

А я смотрю внутрь себя! Жажда мести… она не притупилось за многими моими приключениями. Но, ведь, я могу уже прямо сейчас лишить жизни всё семейство Гога Герр… Так чего я жду? Не знаю. Жду, чего-то. Видимо, пока совсем не остынет это блюдо, которое, как известно, должно подаваться холодным. И гладким, как змея.

Глава 26. Чайная партия с «платиновым» магом

И снова — утро! И снова — Сулойская дорога! Я сижу на облуче рядом с Речи, управляющим буйволинной упряжкой. Барич Заи и ужики ещё спят, они никогда не встают так рано… Пусть! В общем, всё как всегда. Солнце вот-вот взойдёт, буйволы чухают своими большими кожаными носами… И я тоже, клюю носом… толком не проснулся. Замечательное летнее утро!

Такая прелесть, эти маленькие 2–3 месячные четырёхрогие буйволятки, мы вчера видели их на зооферме… вторая пара рожек у них пробивается не сразу, а пока на местах этих рожек — шишки. Сначала буйволята жались к огромной мамаше-буйволице, но, явно, были не прочь поиграть… Вот тогда-то Речи и выкупил их белой булкой. Мамаша была не против или ей было всё равно… и они все вместе, с ревом «бааааа-оооцккк», с полчаса носились по выгону, брыкаясь, валяясь, быстро меняя направление, наскакивая друг-на-друга… Было очень весело!

Здесь, дорога немного поворачивает… И сразу, за поворотом…

Это дежавю — ощущение, будто определенное событие уже случалось, но при этом человек не может вспомнить, когда и как. Или это не дежавю — я же прекрасно всё помню про вчерашний день и кто меня тогда ждал за поворотом. Просто, на этот раз, это не демон Систель…

Прямо посередине дороги стоит крепкий немолодой мужчина. Лысый, с усами и бородкой. Внимательный взгляд серых глаз. Одет, как городской барич. Но, не барич и не городской, точно. Ровный загар на руках. Может, местный плантатор? Хотя, какие плантации в лесах и на болотах Окумы Буйволов… Стоит — ноги на ширине плеч, руки за спиной, ладони в замке.

Вот, поднял левую руку, просит остановится. На запястье тускло отсвечивает благородный металл — платина! Да, это «платиновый» маг! Мне рассказывали родные-маги, что когда маг хочет показать отсутствие агрессивных намерений в отношении равного по силе или более сильного собеседника, он встаёт именно в такую позу — руки за спину, ноги на ширине плеч, лицо открыто и не скрывается под балахоном. А если, буквально,полшага вперёд и руки из-за спины, то, всё… поза превращается в боевую стойку и маг может быть атакован собеседником. Помню, я тогда ещё спросил:

«А если собеседник слабее тебя?»

«Тогда, стой как хочешь, он же слабее…», — был ответ.

Даю команду Речи, мол, давай, тормози.

Ясно — это, скорее всего, «платиновый» маг — макер Ган Глоо и он тоже хочет договариваться. Ох, опасно всё это… один раз он врежет по нам своим воздушным кулаком и только мокрое место останется. Но, скорее всего, не врежет, если так стоит. Придётся подыгрывать… Именно он придумал, что я, это Инферно, вернее, я это я, а Инферно, якобы, в меня вселилось… И такой вывод он сделал по результатам собственного тщательного обследования мест происшествий, связанных со мною — побоище в кабаке гостиницы тётушки Бло, пришествие Тени отца князя Миха, забой лесного скота на постоялом дворе, изгнание Железного Дракона из Преисподней за Сулойские горы, гекатомба четырехсот свитских в Золотом ущелье…

А хорошо уже так накопилось, пора книжку писать… «Деяния Эколы Бести», а-ха-ха! Но, разговаривать с «платиновым» магом, это, не тупого демона по башке пинать… опасно… очень опасно. Но делать нечего, не убегать же… На крайний случай, есть у меня аргумент и против «платинового» мага — реактивный танковый гранатомёт и моя маленькая армия с «Утёсом», снайперкой и гранатами. Если что, авось, отобьёмся…

— Кто Вы и что Вам нужно? — ору я с облуча, усиливая и добавляя магией нотки брутальности в свой голос, как это делал мой дед Сим, беседуя с толпой религиозных фанатиков с балкона нашего дома в «Кровавый понедельник».

Человек на дороге коротко кивает головой в знак того, что услышал и понял вопрос и ответствует:

— Я есть «платиновый» маг Ган Глоо, но сейчас я говорю от имени и по поручению великого князя Гула IV и лефа «платиновых» магов Союза Свободных Окум, макером-меламедом которого я имею честь состоять. Не будет ли властным, уважаемое изначальное… э-э-э… уважаемый князь Экола Бести, выслушать меня? У нас есть к нему казистые и взрачные квесетивы.

— А не тот ли Вы, макер Ган, душегубец на службе у великокняжеского рода Герр? — строго спрашиваю я у мага.

— Тот, тот! — радостно кивает маг, будучи узнанным, — Только, куда мне до Вас в душегубстве! К тому же, изгнан… изгнан и рассчитан.

— Это, за что же? — недоумеваю я, — Кого-то, не так убили⁈

— Не так! Не так! — радуется маг, — Отказался убивать! Вас…

— Меня…⁈ Отказался убивать…⁈ — и я указываю в тень фургона, — Ну, присаживайтесь, макер Ган, рассказывайте, с чем пожаловали.

Вот, просто золотой человек и товарищ у меня, барич Заи! Пока мы коротко беседуем с магом, он успел проснуться, привести себя в порядок, сверкнуть в оконце фургона оптическим прицелом своей снайперки…, а увидев моё «нет!» одними глазами, уже успел заварить пару пакетиков Lipton в глиняном чайничке, поставил в тенёчке раскладной столик, чашки и пару кресел… Как почувствовал, что прямо сейчас это может пригодится. Может, тоже мысли слышит, а-ха-ха?

Чёрный чай Lipton с бергамотом из супермаркета города Бозмен, штат Монтана, США, «платиновому» магу явно приходится по вкусу… Он бесконечно нюхает чайничек, цокает языком, делает малюсенькие глоточки и закатывает глаза от удовольствия… И… вознаграждается мною целой коробкой, 250 пакетиков…. Да, плевать, одной легендой больше…. И за чаем, он выдаёт мне множество интересной информации, а именно:

Лично он был против любых встреч и разговоров со мною в дороге, полагая, что со мною нужно разговаривать уже в Мане, во дворце. Не нападать, это бесполезно, а договариваться! За что и пострадал, его уволили. А теперь пострадали и те, кто уволил его! После истории с разрушением паромной переправы, князь Гул рвал и метал…

А Гог Герр с детьми — баричем Грес и бевой Алу, по его приказу отправились под домашний арест, под которым благополучно сейчас и пребывают в собственном дворце, под присмотром свитских и «платиновых» магов лефа.

К сожалению, но следует признать, что и правящая династия Союза и леф «платиновых» магов, всегда поддерживающие друг-друга, сегодня находятся в глубоком кризисе. У них есть всё и… у них нет ничего! У них нет главного — будущего! Они его, можно сказать, прозевали. Сто лет назад, когда ещё не Святой Гул с непосредственной поддержкой магов лефа, буквально, скрутил непокорные окумы в единое государство, им всем казалось, что вот оно, счастье пришло навсегда! Ведь, именно тогда у «платиновых» магов появились большие деньги, поместья, гаремы… И они не собирались этим счастьем ни с кем делиться, даже с собственными законными детьми. Поэтому «платиновые» маги и не заводят семьи. Им, итак, хорошо! Но, маги не живут вечно! 150–160 лет и всё. Не то, что эти проклятые демоны, которые живут тысячи лет.

Кстати, о демонах. Позавчера вечером, когда весь Союз на закате солнца любовался игрой света в ионосфере, как оказалось, это демон Систель бегал по «Тонкому миру», своим телом, буквально, накрывая взрывающихся в разных углах Прилипал и Барабашек. Зачем? А что бы не повредить штатные системы обеспечения и учёта транзита душ умерших с Этого Света на Тот, с их строгим сорокодневным карантинным отстоем в «Тонком мире». И если бы они пострадали… К утру, в «Тонком мире» уже бы не было ни демона Систеля, ни всех его милых, но, увы, незаконно там находящихся упырей и монстров. Небесная канцелярия того, кто Имя, организация серьёзная, наказала и вымела бы всех причастных мгновенно. А уже когда Систель бросился договариваться со мною напрямую, а потом сразу же притащил в Фонд восстановления паромной переправы в Окуме Рыбаков неподъёмный мешок золотых герров… стало ясно… со мною пора встречаться… что бы всякая нежить со своими ложными искушениями не опередила наши предложения. И поэтому, он здесь!

Так вот, после Святого Равноапостольного, уже следующий глава государства — ГулII, страдал алкоголизмом, а ещё следующий — ГулIII, не брезговал менять княжеские титулы на звонкую монету и доли в делах. А нынешний — ГулIV, не имея своих сыновей, попустительствовал образованию в стране такой дерзкой шайки родственничков… о чём жалеет и страшно переживает. Но, это ничего не меняет. Ещё пара десятков лет и всё от «платиновых» магов лефа, по их смерти, по закону, перейдёт к причтикам Церкви во Имя, тем ещё пронырам и стяжателям. А великокняжеский трон попадет к жуликам и того раньше.

И вот, они подумали… и как, вариант…. А пусть, изначальное древнее…., э-э-э, князь Экола Бести, юноша безусловно справедливый и порядочный, тем более, обладающей силой, несопоставимо большей, чем магия, станет… не очередным великим князем, а первостоятелем государства, живущего по законам народоправства. Как соседние окумы, не вошедшие в Союз… И пусть его на эту должность, сроком на пять лет, изберет народ на всеобщем вечье.

— А если не изберёт? — спрашиваю я.

— Как, не изберёт? — удивляется маг, — Изберёт! Считать же голоса не народ будет… Потом, ещё на пять лет, потом, ещё…

А князь Гул станет ближайшим помощником и советником молодого первостоятеля под его гарантии амнистии былого для всех, включая владетельные роды в окумах, которые тоже согласны на такой вариант. Кроме Гога и его детей. С этими, князь Экола пусть поступает по своему усмотрению. А маги лефа постепенно уйдут на покой, и в отпущенный срок ещё, возможно, женятся и родят сыновей, которым, по закону и отойдёт их имущество по их смерти.

— Ну, как предложение⁈ — «платиновый» маг аж светится от важности и собственной значимости. Кто же откажется от предложения стать главой государства⁈

Через некоторое время, я прерываю повисшую паузу.

— Правильно ли я понял, уважаемый макер Ган, — говорю я ледяным тоном, — Что, вы хотите оставить всё как есть и даже лучше для себя, а гарантом и защитником этого, предлагаете стать мне с моей силой?

— Э-э-э… нет… то есть… да… — путается маг, — А разве Вы не хотите стать первостоятелем государства?

— И какую же мзду вы хотите мне предложить за эту небольшую услугу для вас с князем Гулом и пятнадцати владетельных родов? — спрашиваю я, демонстративно перекладывая из кармана в карман аккуратно расстёгнутый медный браслет с буквой М посередине — маг, — Полагаю, ещё и Церковь во Имя со всем её причтом не захочет ничего менять и чтобы я это гарантировал…. Не так ли, макер Ган?

От зрелища расстёгнутого браслета, внимательные серые глаза макера Гана чуть ли не вылезают из орбит. Он-то точно знает, что уровень магии, которой заливают эти браслеты на великокняжеском Магическом Дворе в Мане, в импульсе формируется максимальными усилиями двух десятков «платиновых» магов его лефа.

— Мы-ы… не думали об этом… нет… мы, конечно, думали… но, пока не думали… — блеет маг.

— Это понятно… Ни на секунду не сомневаюсь, что Вы думаете только о себе и своих интересах! Но, какого, простите, ослиного кутака, вы лезете с вашими неконкретными, непродуманными и, соответственно, глупыми предложениями, ко мне, макер Ган? — холодно резюмирую я и барич Заи грузит в фургон столик, чайные принадлежности и кресла, — Уж простите, но демон Систель выглядит гораздо умнее и корректнее вас с князем Гулом…

Пора ехать!

А «платиновый» маг Ган Глоо так и остаётся на дороге с подаренной ему коробкой пакетиков чая Lipton. И, похоже, эту партию, я выиграл…

Глава 27. Окума Йётселькя

— Друзья, мои! — пафосно начинаю я очень важный для меня разговор, сидя на мягкой скамейке, прикрученной к полу в холле жилого блока моего фургона-конфекциона, — Дорогие, мои, друзья! Не побоюсь этого слова… родные, мои!

На меня смотрят четыре пары удивлённых и внимательных глаз, две пары — человеческих и две пары — змеиных, вернее, ужинных.

— Наше путешествие уже скоро завершится… и мы приедем в город Ман, столицу Союза Свободных Окум… — пытаюсь я сохранить пафосный тон, но у меня ничего не получается. И я, улыбнувшись, перехожу на свой обычный стиль общения с моей маленькой армией.

— Значит, так! — начинаю излагать я новую диспозицию, — Мой план изменился, и я не еду в город Ман…

Внимательные глаза напротив становятся ещё внимательнее…

—… а я туда иду! — завершаю я изложение первого пункта своего нового плана, — И со мною в Ман пойдут только ужики!

На барича Заи страшно смотреть… а уж слушать его мысли…. Но, теперь-то я знаю, что такое настоящее горе по версии Заи Орсс:

«О, горе, горе, горе мне…! Светлый Ангел того, кто Имя, уходит… Да, мы договаривались, что будем вместе только до Мана… но я, так надеялся… У меня же больше ничего нет, кроме крупной суммы денег и Веры. И такого, со мною, больше уже никогда не произойдёт. Ах, если бы он передумал… Ах, если бы ещё и снайперку…».

Речи более скуп на эмоции, но всё же:

«Как жаль… Где сейчас найдёшь работу возничим такой прекрасной четвёрки таких прекрасных гигантских четырёхрогих буйволов… Как же я теперь без них⁈ Может, предложить Ангелу свои услуги телохранителя? Я могу… „Утёс“, опять же… Хотя, зачем Ангелу телохранитель… Он сам, кого хочешь… вон, полный склад оружия и боеприпасов… Очень жаль, очень…».

— А остальные… а остальным… — я делаю театральную паузу и обвожу поникших Заи и Речи весёлым взглядом. Я и не собираюсь распускать свою маленькую, но, о-очень эффективную армию и снова терять, по сути, вновь обретённую семью… — Вот, скажите… барич Заи, Вы, ведь, хотели провести старость лет в собственном уютном домике на берегу живописного пруда или речушки, выуживая оттуда рыбку и местных селянок соответствующего возраста себе на ужин?

Барич Заи смущённо молчит. Да, именно этого он больше всего и хотел всего лишь полтора месяца назад, когда в его длинной и трудной жизни ещё не было, ни самого Светлого Ангела того, кто Имя, ни снайперской винтовки с просветлённой оптикой, калибра 12,7 мм, ни чая Lipton с бергамотом, ни зубной щётки и пасты Colgate, и ещё много чего не было… И скорое расставание со всем этим, ничего, кроме тупой сердечной боли, баричу Заи не несёт…

— А ты, Речи, скажи-ка… — обращаюсь я к возничему-пулемётчику, — Хотел бы ты иметь небольшую ферму по разведению, продаже и аренде буйволов… с пулемётом «Утес» на чердаке своего уютного домика? Так, на всякий случай…

Речи растеряно молчит. Конечно, он хотел бы… но…

— Как говорится, молчание — знак согласия! — резюмирую я, — А посему, так тому и быть! И я не собираюсь с вами расставаться, дорогие мои… И если других предложений нет, то вот что мы с вами сделаем вторым пунктом моего… э-э-э, теперь уже нашего плана!

И я излагаю теперь уже наш план, целиком.

Мне совсем не нравится такое повышенное внимание к своей особе со стороны элит — сильных мира сего. Если уж на дороге со мною ведутся такие разговоры, что же будет в Мане… Меня будут встречать пальмовыми ветками или перевёрнутыми крестами, а-ха-ха⁈

Я не знаю и не понимаю столичные расклады, я никогда не жил их жизнью и не чувствую всех подвохов в их предложениях, меня очень легко обмануть.

Нет уж… я должен на некоторое время исчезнуть из поля зрения власть имущих и пожить простым горожанином. Посмотреть на всю эту столичную жизнь со стороны, так сказать. А потом решить, надо мне вообще связываться с элитой или нет. А то, свершить моё возмездие — убить семью Гога Герр и назад, домой налаживаться, в Красную Окуму, родную усадьбу восстанавливать… Хотя, судя по тому, как легко мне дают вершить мою месть… В общем, быстро не выйдет… Ещё нужно с новой алхимической фабрикой разбираться, без препаратов на основе «убей-порошка» Красная Окума загнётся… а я обещал Шуи. Ладно, разберёмся…

Демона Систеля я, надеюсь, замордовал качественно и болтать обо мне и моём местонахождении он уже не будет. А больше ни у кого и нет средств для моего обнаружения, если я сам не захочу обнаружиться. Браслет в кармане, и не работает он больше, как маячок для великокняжеского Магического Двора в Мане.

А сегодня-завтра мы уже въедем на территорию самой маленькой в Союзе окумы — Окумы Йётселькя https://author.today/reader/284234/2581256, с запада крайней и непосредственно прилегающей к Окуме Герр и, соответственно, городу Ман, столице Союза.

«В Окуме Йётселькя деньги не зарабатывают, здесь их только тратят!», — так говорят в народе.

И это чистейшая правда! Это окума-рекреация, окума-отдых, окума-развлечение. Здесь нет промышленных, да, и, вообще, никаких предприятий, кроме небольших пекарен и лавочек, торгующих всякой всячиной. Зато в большом количестве есть — виллы, дачи, сельские дворцы, усадьбы, фазенды, особняки, поместья, именья, латифундии и т. д.

Особый шик модного столичного истеблишмента — иметь жилой дворец в Мане и виллу для отдыха в Окуме Йётселькя, на золотом песчаном берегу чистейшего озера, под сенью пиний и обычных сосен… Красота!

Ярмарка тщеславия… У кого, больше земли, обслуги, диковинных растений на участке… У кого, новее карета и богаче ливрея у кучера…

Однако, здесь частенько бывает и так… Только-только хозяин, получивший правильную должность, в каком-нибудь правильном великокняжеском Дворе, отстроился в Окуме Йётселькя и посчитал, что жизнь удалась… и карета золочёная, и жена молодая, и проектом виллы учёл все свои мечтания о правильном отдыхе на природе, и балы для соседей начал давать… а уже на полжизни иди в тюрьму за взятки и подношения. А то и на плаху! Или на вмселицу! Ты же не барич Грес Герр «Неприкасаемый». И мечется потом молодая супруга или вдова по соседям и знакомым, хоть что-то выручить на жизнь за карету и виллу, стоимостью в тысячи наворованных на службе герр. Выручают, конечно, соседи и знакомые… сотнями герр. А как она хотела? Не они такие, жизнь такая…

Да, нравы в Окуме Йотселькя… волчьи… упыринные. Пока ты здоров и богат, ты наш, будем с тобой водиться. Но, чуть что… погорел, допустим, как в прямом, так и в переносном смысле… всё, ни один сосед на помощь не придёт. Это Окума Йётселькя, а не деревня, где погорельцам по дворам шапку носят.

В общем, выбор усадеб здесь имеется! Хотя и цены… очередь не стоит, но ничего, деньги есть. А не хватит, мы с ужиками в Ман на базарчик сбегаем… шучу! Хотя, почему, шучу⁈ И сбегаем! И мы, как доедем до Окумы Йётселькя, выберем и купим там на имя барича Заи и Речи нужный нам объект — чтобы был большой участок земли, высокий забор, большой дом, большой двор — чтобы было куда поставить и по-тихому разгрузить фургон, хороший флигель для Речи, с зарыбленным прудом для Заи, со стойлами для буйволов и чтобы рядом был выпас, ну и всё такое. Думаю, найдём! Покупать усадьбу будем прямо с прислугой, потом разберёмся, кого выгонять, кого оставлять, пусть Заи этим и занимается, типа, управляющего. А Речи, пусть с буйволами возится, как хотел, и Заи помогает.

А мы с ужиками, пешочком, они на мне, в своей коробке, пойдём в Ман… до него не так далеко. Где-нибудь на окраине города снимем скромное жильё и там поживём, осмотримся в городе. Уси с местными ужами-женихами познакомим… шучу! К вам в Окуму Йотселькя часто приходить будем, в гости! А там… видно будет, мы уже никуда не торопимся и никуда от меня они все уже не денутся.

Вот и весь план!

— Ну как вам? — спрашиваю я у своей армии.

Улыбаются! План всем нравится. Главное, все остаются вместе! А другого-то плана всё равно ни у кого нет!

* * *

И вот, Сулойская дорога приводит мой фургон-конфекцион в этот вельможный рай на земле — Окуму Йётселькя! Я то думал, мы сейчас увидим красивые виллы и усадьбы… Ничуть!

Справа потянулись сплошные пятиметровые заборы, и вся красота за ними.

Но заборы заканчиваются и в свои права вступает центральная площадь, она же Рынок. День воскресный и народ на рынке есть. К нашему фургону тоже подходят, но барич Заи конфекцион «Столичный шик» не открывает, нет товара. Хотя товар ещё есть, но рядом Ман, выгодно не продать, да и другой у нас сейчас интерес.

Два-три разговора с местной прислугой и уже через полчаса нас приводят к весьма симпатичной усадьбе, полностью отвечающей нашим запросам — и участок, и забор, и дом, и пруд, и флигель… Есть и конюшня, и стойла, и рядом выпас… хозяин увлекался лошадьми… Да, теперь уже можно сказать, увлекался… Повешен, по приговору Верховного суда Союза! Н-да, знакомая организация, нас, вот, сожгли, а его повесили… А усадьбу у семьи не конфисковали, потому что похлопотали родственники молодой вдовы-княгини.

Вот она, вся такая в трауре… Красивая!

И я покупаю у молодой вдовы эту усадьбу! От добра добро не ищут. Как я в своё время купил фургон-конфекцион у барича Заи, весь, с товаром и буйволами, и не пожалел, так и эту усадьбу, со всем её содержимым и прислугой. Кстати, недорого!

Ещё через полчаса, бывшая хозяйка, уже не такая грустная, какой мы её увидели, а можно сказать, сильно повеселевшая, подписывает купчую с баричем Заи и навсегда убывает в Ман! Найдет ещё своё счастье, уверен — молодая, красивая вдовушка… с деньгами.

А мы вступаем в хозяйские права.

Речи счастлив! Он уже побывал на конюшне и в стойлах, выловил местного конюха и они вместе распрягают наших буйволов. Речи даже еще в свой флигель не заходил…

А флигель хорош… двухэтажный. Стоит сразу за большим домом, окружённый зеленью. В такой не стыдно и молодую жену привезти из деревни. Да хоть из города…

Проходимся с баричем Заи по дому…. Он тоже счастлив.

Но, сначала, я выпускаю из их коробки ужиков… давайте, ползите, осматривайтесь, это всё теперь и ваше. Вжик, и нету их… приползут к вечеру, когда всё обползают, сказку на ночь они не пропускают.

Красивый, добротный дом. Выбираю себе спальню на втором этаже. Хорошая спальня!

Знакомимся с прислугой. Всем подтверждаю жалование и условия работы. Представляю Заи за хозяина и управляющего. Он теперь для них главный. У него же теперь будет и сундучок с золотом.

Кроме найденного Речи конюха, при доме есть две горничные, кухарка и два садовника, один по цветам, а один, по деревьям, кустам и… траве. Да, да, изумрудная травка везде кошена, ровненькая, так и хочется на ней поваляться.

На ужин горничные приглашают нас в столовую и прислуживают.

Шок!

После еды в придорожных кабаках, на постоялых дворах и как придётся… Барич Заи ещё кое-как справляется с серебряными приборами, а бедный Речи… Ну, ничего, научится со временем.

В общем, я доволен! А что, немного поживу здесь, со всеми. Поудим рыбку с Заи. Попасём буйволов с Речи. Ман никуда не убежит…

Но, правильно говорят: «Хочешь рассмешить того, кто Имя, расскажи ему про свои планы…»

Глава 28. Тихо взял, быстро ушёл!

— А-а-а-а! Украли! Проеб…л, как последний лошара… маг хренов! — мечусь я по своей опочивальне на втором этаже своего нового дома. Абсолютно голый! Да… без единой тряпочки на теле.

Моя опочивальня… Она, возможно, раньше принадлежала повешенному хозяину. Большая дубовая кровать с двумя пуховыми подушками и хорошо взбитым одеялом. На самом деле, подушек и подушечек при этой кровати огромное количество. Просто, вчера вечером, расстилая эту грандиозную конструкцию, я побросал их в шкаф, вместе с покрывалом. Ничего, горничная найдет, застелит кровать, как надо!

Окно в моей опочивальне — на запад, поэтому, здесь исключено проснуться от того, что луч восходящего солнца начинает дерзко и навязчиво светить тебе прямо в глаз. А закрыть окно и с вечера опустить шторы, значит, лишить себя бодрящей утренней прохлады, под завязку наполненной озоном и пением ранних птиц. Ужики, опять же… любят ночами погулять и окно лучше держать открытым.

На мои вопли сбежалась и сползлась вся моя маленькая армия. Опочивальня барича Заи рядом, а заспанный Речи прибежал из своего флигеля, так громко я ору. Только ужикам никуда не надо ломиться, выползли из своей коробки на комод, да и всё. Смотрят, в чём дело?

А я, уже завёрнутый в одеяло, как римский консул, продолжаю стенать:

— Ой, мля, да как же это так⁈ Ай, это же что здесь такое творится⁈

На меня смотрят. Мне хотят помочь, я слышу… Однако, требуются объяснения. И я начинаю объяснять….

Проснулся я сегодня рано. Едва-едва первые лучи солнца вытянулись из-за горизонта и стали деловито раскрашивать в розовое немногочисленные облачка. Я очень люблю дачу. У нас всегда была дача… И это время, когда ещё все спят, самое подходящее, для того, что бы просто пройтись по своим владениям, чем-то полюбоваться, что-то обдумать, что-то наметить… А другого времени на даче для этого, у меня просто никогда не было… Такое впечатление, что все домашние просыпались на даче лишь для того, что бы мне сказать:

— А, давай, сегодня, сделаем то… а, давай, это…

И не просто сказать, а потом ещё и проверить, сделал ли я это или нет… И если нет… напомнить… А вечером… обязательно приходили соседи… или мы к ним… шашлык, баня, песни. Так что, время на даче для себя, одно, рано-рано утром, пока все спят.

Вот и сегодня, рано утром я иду обходить свою новую усадьбу. М-да, такой… у меня не было никогда… хороша, как есть, хороша! Заплаченных за неё денег она стоит, однозначно, и ещё много сверх того…

Большой, больше акра, прямоугольный земельный участок. Одна граница участка чуть скошена, но это его не портит. Забор, пять метров высотой, затянутый широколистными вьющимися растениями — зелёная стена. Но, странные они здесь, эти заборы — прожилинами наружу. Они не для того, что бы не пустить злодея, по прожилинам любой залезет наверх… а что бы не смотрели… это в магическом мире гораздо опаснее, чем рондель листригона. Сглаз, порча, озева, призор, пагуба, несчастие, тля… — вот, только небольшой список предлагаемых услуг здешних магов, скрытно практикующих «чёрную» магию и отчасти оправдывающий запрет на магию, неподконтрольную государству.

Парадный въезд с улицы. Кованые двухстворчатые ворота с калиткой и вензелем в виде большой стилизованной буквой Б. Видимо с неё начиналась фамилия бывшего владельца усадьбы — казнённого за взятки чиновника. Надо же, какое совпадение… Б… Бести… а пусть будет!

Двор. Выложен цветной плиткой. С круговым движением карет вокруг декоративного пруда. Очень удобно для приёма гостей. Кучер высаживает своих у входа в дом и на выезд, в ближайший кабачок. Бдить! Пока свои не нагуляются у соседей и не пришлют за ним. Иногда, ведь, и до утра бдить приходится, три раза напьёшься и протрезвеешь.

Дом. Он словно сошел со страниц волшебных сказок! Сравнительно небольшой по площади, дом вмещает все необходимое: зало, дортуар, кухмистерскую, поварню, опочивальни с гардеробными, лаунджи, пьяццу, небольшой имплювий, мыльню. Фасад оштукатурен и покрашен в розовый цвет. Вокруг окон — лепнина. Входная дубовая дверь. На крыше — черепица под старину.

Парк. Вечнозелёные пиньи, чосонские пихты, коники, ягодные тиссы, горные сосны, голубые ели, кедры, веймутовы, можжевельники, туи, кипарисы… И цветы, цветы, цветы — рододендроны, лапчатка, герань, лилии, розы… много роз.

Сад. Яблони. Вишни. Груши. Смородина. Малина у забора.

Сзади дома — флигель Речи и дорожка из мелкой щебёнки, которая упирается в скромную белую калитку. На озеро! Выхожу и через 50 метров, вот оно… Почему, через 50 метров? А по закону! Нельзя прижиматься своими заборами к воде ближе, чем на 50 метров, пляжи в Союзе общие.

Это озеро так и называется — Красавица. Вернее, оно называется как-то по-другому, но все его называют Красавицей. Так оно и есть! Озеро великолепно… Золотой песчаный пляж окаймляет его берега. Спуск на глубину плавный, песчаный, без камней и обрывов. Вода такая прозрачная, что дно видно везде. И рыбу тоже видно. Рыбы много. Рыбачь, купайся, не хочу… Полив, опять же. Красота!

Засмотревшись на озеро, я замечаю… Кое-где, усадьбы всё-таки прижались заборами к воде. Хозяева этих усадеб — или «платиновые» маги, не желающие делиться своим счастьем топтать собственный пляж ни с кем, или крупные великокняжеские чиновники, которым, как и «платиновым» магам, закон не писан. Всегда им удивлялся… такие, как встают на должности, сразу же начинают проверять закон на гибкость, в т. ч. и прижимая свои заборы к общей воде. Так и остаются они в памяти «Двапроцентами» и «Золотыми Батонами»… А ведь могли на этих должностях стать великими реформаторами, народными кумирами… Куда, там… свои заборы у воды им важнее.

Смотрю влево — на километр, никого… смотрю вправо — то же самое. На берегу озера я один, рано ещё пляжникам с их корзинками, зонтиками и лежаками.

Всё же, мне, 14! И я, полностью разоблачившись и сложив одежду в аккуратную стопку, мчюсь к воде! Брызги до неба, это я врезаюсь в воду! Какой восторг! Я же Кобра, нырять и плавать могу бесконечно… И я ныряю и плаваю… Хватаю рыб за хвосты… я плаваю быстрее рыб! Могу их вообще выбросить на берег, но… пусть плавают! Накупавшись до одурения, выхожу на берег, где, как и было, никого нет, пусто.

Вот, именно, пусто! А где же моя одежда⁈ Э-э-э… что за шутки⁈ Пробегаю несколько кругов вокруг места, где её оставил… Ничего! Ни одежды, ни следов. Чисто!

И ладно бы только одежду утащили… в моём фургоне-конфекционе её немного, но ещё есть. Но… в кармане штанов лежит мой аккуратно завёрнутый в тряпицу и расстёгнутый (!) медный браслет с большой буквой М посередине — маг. И одноразовая пластиковая зажигалка! А всё вместе — это мой портал, проход на площадь перед студенческим кампусом Университета города Бозмен, штат Монтана, США.

А ещё… под аккуратно свернутой рубахой лежит оперативная подмышечная кобура с полностью заряженным скорострельным пистолетом Glok. Нормально?

А дальше, как в игре «Гигантские шаги», я бегу с пляжа до своей опочивальни гигантскими шагами и прикрывая руками причинное место! Вот, такие дела! Вот и ору!

Про портал, кроме меня, никто ничего не знает, а вот стрельбу из скорострельного многозарядного Glok моим армейцам видеть приходилось. И на импровизированном полигоне в Синей Окуме, где смелый сарисофор Гог гонял Железного Дракона из Преисподней, и на постоялом дворе Рына Бонна, где из него мною были произведены контрольные выстрелы в головы 20 лесных скотов Тука «Тесака».

Первым очухивается Заи. Молча уходит и через некоторое время приносит мне новую одежду. Ясно, ходил в конфекцион, там ещё кое-что осталось.

Речи молчит. Он не знает, что нужно делать в таких случаях.

Я тоже:

— Свистеть? — спрашиваю я у ужиков в полной панике.

— Да, подожжди, — отвечает за двоих брат Щус, — мы тут ужже кое сс кем из месстных пошшипели… расскажжем веччером, шшто тут у них за фокуссы показывают на пляжже Крассавицы.

И всё! Вжик-вжик! И нет их. Уползли до вечера. Видимо, пошипеть с местными начёт меня.

А я… до вечера места себе не нахожу. Ладно, пистолет пропал… неприятно, конечно, но на складе оружия много, что-нибудь ещё подберу. Кстати, интересно, а сможет ли абориген, без подсказки, понять, что это такое? Думаю, сможет. Методом «тыка» и не такие механизмы взламывали. И что этот абориген будет делать с пистолетом? Как что, стрелять! И если не далеко, по выстрелам мы его услышим.

А вот с порталом всё гораздо хуже. Он незаменим! Не в смысле, что его захапал и будет использовать какой-то тип криминальной наружности… а то, что его не смогу использовать я. А это, значит… Ох, а это, много чего значит. Даже, думать об этом не хочется…

К вечеру, голова уже ничего не соображает. Безысходность… Есть — не хочу! Спать — не хочу! Гулять — не хочу! Лежу одетый на кровати и кляну себя последними словами… Да, я такой, да, я этакий! Стоп! Есть же средство от безысходности и получше, чем себя ругать…

«О, Мать-Змея… о, тот, кто Имя! — молюсь я своим небесным спасителям, — Может, ещё и Пеламиду, свою морскую спасительницу попросить⁈ Хотя нет, она же змея, значит Мать-Змея и её мать тоже… — логично рассуждаю я, — Помогите мне вернуть уворованное у меня! Клянусь, больше никогда не буду оставлять портал и оружие без присмотра, хоть, на минуточку!».

И тут…

Вжик-вжик! Приползли, наконец-то!

А с ужиками, в мою опочивальню заходит и улыбающийся Речи. И кладёт на кровать стопку моей одежды! А под рубашкой — оперативная подмышечная кобура с Glok, а в кармане штанов — завернутый в чистую тряпицу расстёгнутый медный браслет с большой буквой М посередине — маг. И одноразовая пластиковая зажигалка. Портал! Мой портал! В целости и сохранности…

Стоп! С ужиками и Речи я сейчас поговорю и всё узнаю…

Но… я прав? Какой раз, как ни попрошу о чём-то своих небесных спасителей в трудной ситуации — Мать-Змею и того, кто Имя… хоп, и сразу, пожалуйста! И в прошлый раз так было! И в позапрошлый… И в позапозапрошлый… Совпадение⁈ Не думаю… Надо это всё ещё раз проверить, поблагодарить. Еще раз поблагодарить… и ещё раз проверить. Вдруг, это так здесь работает⁈

А рассказали мне мои друзья такую историю…

Похитителя моей одежды змеи определили сразу. Им оказался десятилетний мальчишка, младший сын наших соседей, из богатой купеческой семьи из Мана. Мама с папой с утра до вечера в городе, в конторе и в магазинах, а ребёнок весь день предоставлен самому себе. Болтается по посёлку, по пляжу, когда хочет, на камнях отрывает хвосты ящерицам… Ящерицы, конечно, не змеи, но близкие родственники зией, поэтому, мальчишка под постоянным змеиным присмотром. Мало ли, что ещё выкинет… Вот, и проявил дурные наклонности… И не впервые… А на вид, такой красавчик… реснички-опахала, как у девочки…

Проблемой являлось только то, как у него «по тихому» всё уворованное изъять. Не пойдешь же к свитским:

— Ай, а у нас пистолет Glok украли!

Как всегда, всех выручил Речи. Он подошёл к мальчишке на камнях, восхитился, как тот ловко ловит и отрывает хвосты задремавшим на солнышке ящерицам и спросил:

— А хочешь на гигантском геррском четырёхрогом буйволе покататься? Прямо сейчас…

Интересно, а в мире, вообще, где-нибудь существует 10-летний мальчишка, который бы отказался от такого? Правильно, таких нет!

А ещё через полдня игр и гонок на буйволах, лучший друг всех юных следопытов и разведчиков Речи говорит захлебывающемуся от счастья мальчишке:

— А если сейчас принесёшь то, что подрезал утром на пляже, разрешу тебе приходить ко мне помогать вычёсывать и гулять с буйволами на выпасе. Верхом, конечно.

Вот, собственно, и вся история…

— У-у-у, — шипят ужики, — Не мальччишшка, а ворюга нессуссветный!

— Э-э-э, тут, ведь, как посмотреть, — говорю я, — Детская клептомания, болезнь излечимая, а вот исполнение фокуса… Быстро взял, тихо ушёл и никаких следов! Это, врождённый талант! До сих пор, я знал только одного человека, который взглядом мог растворить медную монету на стойке, а потом обнаружить её в своём кармане… Да вы тоже его знали… Дядюшка Бло, помните такого?

— Он плохо конччил… — шипят ужики.

— А потому, что в детстве, наверняка, страдал нехваткой положительных эмоций, был обделён вниманием взрослых… Ты, это, Речи… присматривай за ним, сдаётся мне, что с такими талантами этот мальчишка нам ещё пригодится. Ладно?

— Ладно! — говорит Речи, — Пусть, приходит, возится с буйволами… про всё забудет, я сам такой… если бы не буйволы, кем бы я стал⁈

* * *

И здесь кто-то скажет: — Ну, конечно, имея таких друзей… барича Заи, Речи, ужиков, змей… чего в жизни бояться⁈

А я, возьму и соглашусь!

Глава 29. Дойти до Мана!

Доехать или дойти от самой мелкой окумы Союза, фактически, дачного посёлка, Йётселькя, до города Мана https://author.today/reader/284234/2588245, можно двумя способами.

Во-первых, двигаясь по Сулойке с запада на восток.Исторически так сложилось, что все крупные города Союза — столицы окум и др., расположены по ходу следования Сулойской дороги. Это же касается и Йётселькя, однако назвать её крупным городом язык не поворачивается. И тем не менее…

Во-вторых, но это гораздо дальше по расстоянию и значительно дольше по времени, по просёлочным дорогам и тропинкам, в общем направлении на Северо-Восток. Но, для этого нужен проводник. Они есть и кому надо, о них знают. Этим путем пользуются те, кто не экономит время, но не желает лишних и ненужных встреч по пути. Кто это? Да, есть, такие…

Хотя имеются и некоторые опасения, но я, всё же, решаю идти в Ман через Сулойку. Ничего такого я не совершил, меня не ищут… С собою у меня рюкзачок с самым необходимым, немного денег, коробка с ужиками, портал в кармане и скорострельный пистолет Glok в подмышечной кобуре. Мало ли, что…

Плотность движения по Сулойской дороге по мере приближения к Ману значительно увеличивается. Повозки, кареты, пешие… Скорость движения падает. Виною этому стационарный пост-заслон свитских на въезде в город. Это, конечно, не импровизированный заслон в Золотой долине, который я уничтожил, но смысл тот же! Крепкие каменные строения. Шлагбаум. Пеший проход в узком коридоре с окошками по бокам. Комнаты личного досмотра. Камеры для задержанных, сейчас пустые. Дежурная смена заслона — шестеро свитских на досмотре повозок, трое — на досмотре пеших. Меняются через каждые два часа. Всё чётко! Службу наряд знает…

А вот этого я не предусмотрел! Даже не знал, что это так здесь устроено… хотя мог и догадаться, мог! Но, не догадался…

В составе свитского наряда — дежурный инспектор великокняжеского Магического Двора в Мане, в просторечии «магик», с портативным «Магия-Детектором». «Магик» — «дважды золотой» маг. Он выявляет незарегистрированных магов.

Откуда берутся незарегистрированные маги?

Бывает, из заграницы Союза, но, в основном, свои — из отдалённых сельских районов. Церковь во Имя не больно-то сотрудничает с великокняжеским Магическим двором. Как же, коллеги… Прямые конкуренты, вот они кто! Поэтому, причтик-киновиарх сельского прихода Церкви во Имя, может запросто «забыть» подать окумским «магикам» обязательную ежегодную денунциацию по «вырожденным зракам мужеского пола». Да, и самим инспекторам не больно-то хочется тащится по пыльным просёлочным дорогам на дальние хутора, проверять и ставить на учёт новорождённого, если он, вдруг, окажется будущим магом… А если не окажется, что куда вероятнее?

Вырастая, такой невыявленный вовремя мальчик может никогда и не узнать, что он маг. Всё зависит от обстоятельств. А другой… вот и «чёрный» рынок жутких магических услуг, борьба с которым, отчасти, оправдывает запрет на неконтролируемую государством магию.

Полномочия у инспектора-«магика» самые широкие. В зависимости от ситуации, он имеет право и техническую возможность, по своему усмотрению — любого проходящего и проезжающего: а) подвергнуть тщательному индивидуальному обследованию с применением спецсредств — «Магия-Детектора» и анти-магической сети, б) задержать и доставить в великокняжеский Магический Двор в Мане для дальнейшего разбирательства, в) смертельно ранить и/или убить (но это самый крайний случай).

— Имя⁈ — слышу я хриплый голос из-за раструба направленного на меня «Магия-Детектора».

— Ник Лучч, — вежливо представляюсь я и через мгновение уже оказываюсь запертым в «стакане» — круглой анти-магической клетке для транспортировки магов, иногда, буйных — в суд, в тюрьму или в великокняжеский Магический Двор в Мане для дальнейших разбирательств. На «стакане» уже болтается бирка «Представился как Ник Лучч». Хорошо, хоть успеваю бросить коробку с ужиками на пол, ногою сшибить с нее крышку и мысленно приказать ужикам: «Бегите!». Вжик-вжик! И нет их…

«Споро работают! Скорость задержания выше всяческих похвал!» — проносится в моей голове.

Вот, не знаю я, что именно скорость задержания является главным показателем профессионализма и залогом производственной безопасности любого «магика». При задержании незарегистрированного мага с неизвестно каким уровнем магических способностей, всякое может случится. Да, и случалось! И не раз!

Всё ясно! Значит, дорога мне сейчас в великокняжеский Магический Двор в Мане, в просторечие — магоклюйку, магожорку, магичку, магическую и т. д. Ну, а как ещё назвать организацию с функциями прямого контроля и подавления магии — драгоценного дара людям того, кто Имя? Может, великокняжеский Анти-Магический Двор, а-ха-ха!

«Стакан» со мною внутри грузят в обычную телегу, позаимствованную на время у проезжающих хуторян, двое дюжих свитских-сопровождающих и мы трогаемся.

Ну, здравствуй, Ман! Хотел я погулять по твоим улочкам инкогнито… но, вот, не получилось. Ещё раннее утро, горят фонари с ночи, но людей на улицах много, Ман никогда не спит. Некоторые с тротуаров тычут в меня пальцем… как же, преступника в клетке везут! Ату, его!

Боюсь ли я? Конечно! До ужаса, до онемения… Это, не на дороге с сильными мира сего, задурившими головы сами себе, разговаривать… Это система! Она жёсткая, простая и сразу на все случаи жизни! И вообще никаких переговоров не предусматривает. До них просто может не дойти. Хлоп! И уже не с кем разговаривать! Всё для меня очень и очень опасно…

Здание великокняжеского Магического Двора в Мане, представляет из себя обычную четырехэтажку на одной из периферийных улочек Большенного Прешпекта. Вывески нет, итак, все знают этот адрес. Никакого парадного подъезда и охраны здесь тоже нет. Не от кого эту дверь охранять. Обычная входная дверь с медной ручкой и под небольшим козырьком. Но, если понаблюдать за этой дверью некоторое время и соотнести результат с тем фактом, что носителей магии в Союзе всего 5% мужчин, то дверь эта открывается что-то слишком часто…

На первом этаже — раздевалка и что-то типа регистратуры. Сюда подходят посетители, излагают своё дело в окошечко и получают направления к инспекторам. Здесь же, на этаже, сектор учёта и архив — сплошь бумага на полках до потолка — свитки, книги, журналы учёта, переписка и т. д.

На втором этаже — большие кабинеты с приемными для начальства и канцелярия. Вывесок на дверях нет. Имя главы великокняжеского Магического Двора — государственный секрет.

На третьем этаже — небольшие кабинеты инспекторов-«магиков». На дверях — номера.

На четвёртом этаже — исследовательская лаборатория и производственный участок. Именно здесь изготавливают и хранят браслеты всех типов, анти-магические сети, «Магия-Детекторы» и др. Именно сюда ежемесячно приходят «платиновые» маги из лефа макера Гана Глоо на отбор магической энергии для заливки браслетов.

На крыше здания — мощные излучатели магической энергии. С их помощью на всей территории Союза возможно установление и блокировка любого зарегистрированного мага, имеющего браслет с большой буквой М посередине — маг.

В подвале — допросные камеры. Ничего особенного. Умывальник. Стол. Два стула и место для «Стакана». Параши нет, здесь задержанные маги не ночуют, а в тюрьме, итак, всё есть.

Обычно, разбирательство с задержанным происходит так:

Из Верховного суда Союза или из Центральной тюрьмы вызывается свободный или дежурный судебный маг. Прибыв на вызов, он прямо через прутья «стакана» возлагает руки на голову задержанного, а то и на расстоянии, если буйный… и через пару минут излагает под протокол всю его подноготную — где и когда родился, кто родители, как нарекли при рождении и подробнейшее жизнеописание, включая информацию о незаконных магических действиях задержанного, если таковые имелись.

«Магик» всё тщательно записывает в протокол, задаёт задержанному риторический вопрос: «Имеете что-либо добавить?», а после принимает законное решение, например:

«Зацапанного в цяпцюх, делишко в претуру!»; https://author.today/reader/284234/2577335

Или

«Зацапанному втолочь эктропии Уложения „О магии и магах“, снизать запяст и отженить» https://author.today/reader/284234/2577335

«Стакан» со мною внутри в одну из допросных камер в подвале здания приволокли те двое дюжих свитских-сопровождающих. Сам,задержавший меня «магик» на жёсткой крестьянской телеге не поехал, у него имеется служебный рессорный возок с лошадью. Скоро уже и сам подъедет, видимо, не особо торопится… скукота и рутина. Так, вот… приволокли меня свитские, поставили «стакан» в углу и ушли, не дожидаясь «магика». А это, что, нарушение инструкции? Но… пусть!

— Да куда он денется⁈ Пошли, братья, лучше пива выпьем! — слышу я.

Значит… не позже, чем через час, задержавший меня «магик» с радостным удивлением узнает, что никакой я не Ник Лучч, а юный князь Экола Бести, младший сын убиенных колдунов — князей Бести в Красной Окуме! И, главное, он, тот, кто свой медный браслет с большой буквой М посередине — маг, сумел снять не испортив неснимаемый замок, специальным механическим приспоблением на Reception студенческого кампуса Университета города Бозмен, штат Монтана, США (… выяснить под пыткой, где это⁈)! И тот, из-за которого месяц назад весь личный состав великокняжеского Магического Двора посадили на казарменное положение с целью установления его местонахождения и блокировки, а когда ничего не вышло, всех наказали, лишив квартальной премии. Премию потом вернули, но каков наглец…

И тогда, законное решение «магика» будет однозначным:

«Зацапанного — в цяпцюх, под мучительство с грядущим изведением!»

А оно мне надо… в тюрьму, да под пытку, да с последующим уничтожением⁈

И я изо всей силы свищу в свой магический змеинный свисточек! Спасите меня, змеи! Мне очень нужна ваша помощь… И прямо сейчас!

И тут же слышу в голове голос из вентиляционного отверстия под потолком:

— Ччего, рассвисстелсся? Сстакан жже сс дырками… раньшше шштоли не ссмог ссмытьсся⁈ Ты жже, кобра! Ссюда! Ссюда!

Ужики! Мои милые ужики, сестричка Уси и братишка Щус! Вот, я затормозил со страха… Действительно, «стакан» же, это просто круглая клетка с замком, сделан из прутьев. Ну и фиг с ним, что он анти-магический… сейчас мне магия и не нужна… А между прутьями этого «стакана», даже удав пролезет…

И я выползаю из «стакана» между прутьями. Как кобра? Да, как кобра! Подпрыгиваю, хватаюсь одной рукой за край вентиляционного отверстия под низким потолком допросной камеры и быстро вползаю в него. Буквально, через три метра я вижу свет! Это, такое же вентиляционное отверстие в уборной на первом этаже здания. И в этой уборной никого нет. Вползаю в уборную, закрываю дверь на щеколду, отряхиваюсь, умываюсь, причёсываюсь, кручу щеколду и почти спокойно выхожу в холл первого этажа.

Уборная находится в торце, поэтому до входной двери нужно пройти весь этаж. Вот, сектор учёта и архив… Останавливаюсь… Дёргаю дверь… Хм-м, открыто…! Захожу… Никого… Да, неважнец у них здесь с дисциплинкой, «стаканы» оставляют без присмотра, уходя на обед, двери не закрывают…

Ну, гады… опять убить меня хотели… Ненавижу! Ну, так получайте! И я кладу на нижние архивные полки в разных углах помещения четыре славных таких… файербола. Каждый, мощностью не менее, чем зажигательная граната с напалмовым зарядом Model 308−1 Napalm. Задержку взрывателей ставлю на 5 минут, я уже хорошо умею это делать, натренировался на жителях «Тонкого мира» великого демона Систеля. Хватит, чтобы успеть выйти из здания.

Открываю дверь архива и снова выхожу в холл. Нервишки уже пошаливают, обратный счет в голове пошёл громко щёлкать! Людей в холле много, но никто на меня не обращает внимания, все заняты своими делами. Небольшая очередь в регистратуру… раздевалка… и вот она… входная дверь!

Стараюсь не суетиться и тем не выдать себя… хотя, сердце уже стучит как колокол… Твёрдо берусь за ручку двери… толкаю её от себя…

И тут….

О, здрасте, давно не виделись! На пороге здания, держась за ручку двери со стороны улицы, удивлённо смотрит на меня… макер-меламед лефа «платиновых» магов Союза Свободных окум — Ган Глоо, лично!

Но тут….

В холле первого этажа подряд раздаются четыре мощных взрыва и меня, а через мгновение, и макера Гана, буквально, сносит толпа людей, в панике выбегающих из здания. Истошные крики «Пожар! Пожар!». Ужасный рёв разгорающегося пламени, мгновенно взметнувшегося до четвёртого этажа…

И я, буквально, на карачках выбираюсь из плотной толпы перед входом… ноги, ноги, отсюда… по переулкам… Куда? А я и не знаю… пока, куда подальше!

«Ну что, хотел посмотреть, как здесь всё устроено? Вот, посмотрел…», — проносится в голове.

А вот и ужики… пытаются меня догнать по обочинам… шипят в голове, ругаются. Ах, вы мои золотые… залезайте под рубаху, погрейтесь. Как же хорошо, что мы опять вместе!

Глава 30. Улица Немытые рожки, дом 6.

— Экола Бести… оу, йоу!

— Йоу, Лидса Немм! — ну, надо же! Кто бы мог подумать, что, путая следы в переулках Паралического Аверса на окраине Мана с ужиками за пазухой, можно, вот так, запросто, буквально, налететь на своего закадычного дружка-одноклассника по «Алхимозе-Занозе», Лидсу Немм!

Наверное, я, всё-таки, убежал от погони…

А гнались за мною, вообще? Похоже, что нет.

Ага! А вот и домик семьи Лидсы, в котором я был не раз и не два… В прошлом году, когда отец Лидсы вместе с сыном забирали меня в увольнение из вихары к себе на выходной. Отца зовут барич Сол, я помню! А ещё, у Лидсы есть младшая сестрёнка Ани, забавная и весёлая девчонка, постоянный партнёр в наших с Лидсой играх и занятиях… И лавочка «Весёлый алхимик» на первом этаже их домика, она тоже семьи Лидсы…

Там же и лаборатория барича Сола. И как он занимался с нами, помню, и не только весёлыми фокусами… он серьёзный алхимик, этот барич Сол…. Как мой дед Сим, только помоложе.

— Экола! Как я рад, что встретил тебя живого и здорового… Какими судьбами? — тараторит обрадованный встречей Лидса, — Куда ты бежишь как сумасшедший⁈ Уже все знают, что случилось с твоей семьёй… какое горе… А ты знаешь, что какие-то люди искали тебя в вихаре и самой Алхимозе? Пошли в дом, я тебе всё расскажу. Ани будет тебе рада! Помнишь, Ани? Она уже так выросла…

С радостным визгом на мне повисает выбежавшая из дверей лавочки Ани! Конечно, я её узнал! Однако, она действительно здорово похорошела и расцвела с нашей последней встречи… Это уже не забавная девчонка, а вполне себе сформировавшаяся милая и стройная девушка. Золотые кудри, огромные глаза, тонкая талия, перехваченная красивым ремешком, волнующая линия девичьей груди… Как же она хороша! И как же она похожа на мою маму Ани в юности… я видел её на портрете https://author.today/reader/284234/2578880

Мы сидим в небольшой, но, по-домашнему, очень уютной гостиной и пьём мой любимый чай Lipton с бергамотом. Пакетики с чаем я достал из своего рюкзачка, который, — о, слава, рюкзачкам! — чуть помятый, но так и остался в целости и сохранности висеть у меня за спиной, несмотря на все передряги сегодняшнего дня, кстати, ещё не окончившегося, а находящегося в районе обеда. Чай ребятам нравится. Они никогда не пили такого. И мы болтаем сразу все, ни о чём и обо всём. И что интересно, прекрасно понимаем друг-друга.

На мою и ужиков радость, в доме отыскивается старая шляпная коробка, оставшаяся ещё от сбежавшей мамаши ребят… Раззз…! И два небольших отверстия в этой коробке тоже готовы! Ребята немного удивлены, но… двух симпатичных ужиков, вдруг выползших у меня из запазухи и тут же спрятавшихся в коробке, не боятся и спокойно принимают.

— Да, вот такие у меня теперь друзья — ужики! — смеюсь я, — Чтобы вы знали, одного, зовут братец Щус, а другую, сестрица Уси. Смотрите не перепутайте, они обижаются, а-ха-ха! А ещё, у меня теперь есть барич Заи — он мудрый, и возничий Речи — он сильный и очень любит буйволов, а ещё есть сами буйволы, фургон-конфекцион, а теперь уже и дом в Йётселькя, будем туда ездить по выходным. А где же ваш отец, барич Сол? Я так хочу его обнять… И можно, мы у вас с ужиками поживём?

И через десять минут я уже знаю всё… а пожить у них с ужиками, конечно, можно, хоть сколько, комната отца свободна…

«Судьбу не обманешь… — думаю я, — Ведёт меня, как буйвола на привязи! И здесь эта милая семейка Герр отметилась, на пару с макером Ганом…. И к моему счёту им добавилось! Ненавижу! И новая фабрика… вот она, откуда взялась… Бедные ребята… бедный барич Сол… простая душа, земля ему пухом!».

И тут…

Дверь под ударом тяжёлого меча в ножнах распахивается и в гостиную вступают двое.

«По мою душу⁈ — проносится в голове и рука сама тянется за пистолетом, — Но, нет, не похоже…».

Один вступивший, явно, чиновного вида, с бумажным свитком в руках. Другой — свитский в полной выкладке и при оружии. Ясно, охрана чиновного.

— Лидса и Ани Немм⁈ — ревёт чиновный.

— Да-а, — испуганно отзываются ребята.

— Слушать, сюда! — чиновный разворачивает свиток и начинает зачитывать написанное на нём https://author.today/reader/284234/2577335:

Конклюзиейвозглавителя алкальдьи «Паралический Аверс» человейника Ман Окумы Герр и на фундации Уклада Союза Свободных окум «О доменоименьицах», за невзнос каждогоднего тягла в 5 (пяточек) сребряных герр на доменоименьице №6 по задверью Немытые рожки, сие доменоименьеце, собинное Лидсы Немм, у него выморачивается в были континуации невзноса до средонощия зачитки ему сей конклюзии. Жительствующим на адресине Лидсе и Ани Немм отженить вказанное доменоименьице вборзи. В были отрека, употребить силишку (догробную).

Дата — сегодня. Подпись. Печать.

— Нам же сказали, что налог нужно заплатить до конца года! — чуть не плачет Лидса. У него нет пяти серебрянных герр. И, увы, даже одного…

— Кто сказал? — нарочито удивляется чиновный и кладёт бумагу на стол, — Вот, бумага… получил и давай…- те, выметывайтесь поскорее, нам некогда! А бумагу, себе на память оставьте!

«Конечно, гад, тебе некогда… — думаю я, слушая мысли чиновного, — Твоя деревенская золовка продала двух буйволов тебе на взятку, что бы заиметь в Мане небольшой особнячок с магазинчиком, где она собирается жить с мужем и детьми и торговать сметаной и творогом, за грошики скупаемые у соседей. А ты, сегодня, тоже за небольшое подношение, через подельника в районной канцелярии, подписал у Главы района это дикое распоряжение. И ещё одно, о передаче этого особнячка своей золовке как нуждающейся погорелице с детьми по липовой справке о липовом пожаре».

Убить чиновного прямо сейчас⁈ Шум, гам… А свитского… он, хоть и свитский, но его то, за что?

И я встаю, лезу в рюкзачок, и выкладываю на стол, на всеобщее обозрение, монету — один золотой герр.

— Как и сказано в только что оглашённом распоряжении Главы района, — торжественно заявляю я, — Вношу ежегодный налог на домовладение. Причём, «…до полуночи дня его оглашения», а не до конца года, как по закону!

— Будьте свидетелем, барич воин свиты великого князя Гула IV из рода Герр, — продолжаю я, обращаясь к свитскому, — Сдачи не нужно, это лично Вам за беспокойство и труды… не забудьте получить свои пять серебрянных герр с барича чиновного и проследить, чтобы остальное он сдал в кассу района и оформил в уплату нашего налога, а не положил себе в карман.

— Уж, прослежу! — гудит свитский, — Завтра занесу апоху.

За пять уже своих серебрянных герр, он не только квитанцию, а душу вытрясет из чиновного жулика, которого его приставили сопровождать и оказывать силовую поддержку, если понадобится. Не понадобилось… и слава тому, кто Имя! А на пять серебряных герр… ох, можно сколько чего накупить разлапушке… ох, сколько чего…

— Ты, кто⁈ — ревёт чиновный.

Он ещё не понял, что уже проиграл эту партию. Хотя, золотой герр… вот он, лежит на столе. И с него ещё половину нужно отдать свитскому, ведь, тот, если не отдать… зубами вырвет. А ему, что достанется? А ему, достанется возвращать всю сумму взятки, которую он уже вчера пропил в кабаке, и уже никак не вернуть подношение подельнику в канцелярии. И дальше, трястись, как бы Глава не узнал, кто его подставил с незаконным распоряжением.

— Ты, кто такой⁈ — повторяет свой рёв чиновный, но уже с ноткой отчаяния.

— Я-то, кто такой? — подумав, отвечаю я ему, — А я — твоя уснувшая совесть, вот кто! А как меня зовут, тебе сейчас знать не положено… Пока я тебя в суд не вызвал с твоей липой. Вернее, не тебя, а Главу района, у которого ты её подписал. А деньги эти я внёс в счёт аренды жилья, жить теперь здесь буду, у ребят… А тебя, если ещё раз здесь увижу… не обессудь. Всё ли понял, служивый?

Чиновный берёт со стола монету и молча направляется к выходу. Он всё понял. Свитский, весело хмыкнув, тоже удаляется. Он свои деньги, в отличие от чиновного, честно заработал и квитанцию на уплату налога завтра сюда принесёт, точно.

«Ну что, хотел посмотреть, как всё здесь устроено? Вот, ещё посмотрел…» — отмечаю я.

Радости Лидсы и Ани нет предела. Они готовы прыгать до потолка. Ну, как же, если бы не Экола, они бы уже были на улице.

— Нам тебя, Экола, сегодня, тот, кто Имя послал — улыбаясь, ласково говорит Ани, — Как же мы теперь с тобою рассчитываться будем⁈

— Что? — задумавшись, я сначала даже не понимаю вопроса, — Рассчитываться… со мною? За то, что защитил друзей и себя? За это не рассчитываются… за это… просто дружат.

Ах, какая же Ани стала красивая… И что-то мне подсказывает, что я для неё тоже уже не просто друг и бывший одноклассник её брата… Ах, как бы я этого хотел!

И я громко объявляю:

— А раз на сегодня все важные дела мы сделали, я предлагаю немного отдохнуть. Я вас приглашаю! Прошвырнёмся по Большенному прешпекту, поужинаем в хорошей ресторации, послушаем прекрасные пассакальи уличных менестрелей… Что-нибудь купим для Ани в модном магазине… И вообще, раз уж мы встретились и будем теперь жить вместе, все заботы по дому и еду я беру на себя. В счёт аренды, а-ха-ха! Мне будет в радость и вам полегче. А с лавочкой, позже разберёмся, чем и как в ней торговать. Ну всё, пошли⁈ Эй, ужики, мы уходим, вы на хозяйстве, по своему плану!

— Они что, тебя слушаются? — удивляются ребята.

— А то! Мы все друг-друга слушаемся… да, узнаете ещё.

* * *

Вечер. Пепелище великокняжеского Магического Двора в Мане.

Руководитель пожарной службы великокняжеского Защитного двора в Мане докладывает главе государства, великому князю Гулу, лично приехавшему на место происшествия со свитой и многочисленными сопровождающими:

— Сгорело всё! Слишком много было в здании сухой бумаги, дерева и заполненных накопителей магической энергии. Руководитель Двора — погиб, все его заместители — погибли, инспекторы — погибло 80% штатного состава центрального аппарата, все кто был в тот момент в здании. Посетители — погибло около 150 человек, точнее скажем, когда просеем уголья на наличие кальциевого «белого каления», несгоревшего остатка костяков. Точка начала пожара — сектор учёта и архив на первом этаже. Поджог! Очень мощное первичное тепловое воздействие, возможно, взрыв. Полыхныло так… и сразу пламя на четвёртый этаж. Полагаю, специфические магические файерболы, но точно сказать не могу, не маг! А с магами сейчас… сами видите…

Князь Гул (водит руками над пепелищем): — Да-а… с «магиками», всё! Так перемешано, ничего не определить. Одни «платиновые» маги у нас остались… Что скажете, макер Ган?

Ган: — Полагаю, это оно… Он уже в городе. Я сам его видел, как Вас сейчас… когда он выходил, а я входил в здание за секунды до взрыва. Куда он потом делся, я не видел, самого чуть не затоптали, полдня лечился.

Князь Гул: — Ему не понравились мои предложения, и он действует по своему плану, вот это что! И его план совсем не в мести неправедной семье моего несчастного брата Гога. Сегодня, он походя убил сотни наших лучших «магиков» и разрушил всю систему контроля и сдерживания магии на местах, которую мы строили с Вашим лефом и причтом Церкви во Имя много лет. Он, словно, говорит нам, магия — это дар, а не зло, её нужно развивать и поддерживать на местах, а не бороться с ней в угоду лефу «платиновых» магов и причту Церкви во Имя. Это, ведь, мои слова Вам, макер Ган, сказанные ещё тогда, много лет назад. Помните, надеюсь?

Макер Ган опускает глаза. Он, конечно, помнит тот день. Но, где же ему и его лефу было взять сил делиться своим счастьем с другими? Их и сейчас нет. То же и причту Церкви во Имя. Вот, последствия… И кто же следующий?

Эпилог

Заслон на Сулойке в западном направлении прошли быстро. Три подростка — два мальчика и девочка со старой шляпной коробкой, никого из дежурной смены свитских не заинтересовали, а «магиков» в свитский наряд больше не включают. Говорят, что после пожара, великокняжеский Магический Двор в Мане вообще полностью переформатируют.

По слухам, теперь, магия в стране будет всячески поддерживаться и развиваться. Якобы, Закон «О магии и магах» перепишут и все браслеты магов отменят. Вскоре, будут открыты специальные школы для маленьких магов, а в университетах — новые магические специальности — медицина, сельское хозяйство, транспорт и др. И преподавать там будут настоящие «платиновые» маги из какого-то секретного лефа. А главными функциями новых «магиков» станут только и исключительно непримиримая борьба с «чёрным» рынком магических услуг. И это правильно, народ поддержит! Видано ли, одних развенчаний «по приворотам» в стране, уже 7 из 10! Причт Церкви во Имя, на ушах… такого блуда никогда не было, никакие проповеди не помогают. Совсем обнаглели «шептуны» от безнаказанности! А это, ведь, и сироты при живых родителях, и рост имущественных спорров и даже… убийств.

«Проходите, не задерживайте!» — вот и весь разговор на заслоне.

А мы и не задерживаем и проходим!

И через час ходу… Окума Йётселькя, золотой пляж озера Красавица и два выходных ничегонеделания… заполненных чистым счастьем общения с друзьями, ставшими моей маленькой армией и семьёй.

Как пришли, ужиков сразу как ветром сдуло… вжик-вжик, и нет их. Можно теперь не ждать до ночи, друзья у них здесь уже появились, знакомые… потенциальные женихи для Уси. Всё, как говорила принцесса-кобра Шуи Сисс.

«Как она там? — вздыхаю я, — Вышла замуж, не вышла, надо узнать… а то, что, при случае морским змеям сочинять?»

За вкусным обедом, на серебре и с прислугой, все чин-по-чину друг-другу представлены и концу обеда кажется, что все знакомы между собой уже сто лет.

Мудрый Заи, когда распределял ребят по опочивальням на втором этаже дома, мгновенно всё понял про меня и Ани… по взглядам, видимо… и теперь называет её исключительно «доченька». Он без разговоров, сразу же потащил Ани в мой фургон-конфекцион «Столичный шик» и одел из остатков модного товара так… что даже я, в охотку занимавшийся этим всю неделю в Мане, открыл рот от восхищения. И не то, что бы он разодел юную красотку Ани в какие-то сверхдорогие вещи, нет! Чувство меры и стиля, только подчёркивающее красоту и индивидуальные особенности женщины, так это называется… Что скажешь, профессионал! От Ани в обновках, глаз не отвести… А я и не отвожу! Да и самой Ани, конечно, это всё нравится, и мимо зеркала она теперь не проходит, чтобы не покрутиться перед ним и не полюбоваться собою. Что уж говорить о обо мне…

Вот, что бы не говорили… но нет в мире такой женщины, которой бы не понравилось, когда ещё не муж, но мужчина, которого она уже выделяет из многих вокруг неё, красиво бы за ней ухаживал и задаривал бы дорогими подарками. А где он берёт на это деньги? Да, какая разница… Вот выйдет за него замуж, возьмёт семейный бюджет в свои руки, тогда и разберётся.

Кстати, Лидсу барич Заи тоже одел, как тот не упирался. И правильно сделал! Получился очень красивый и модный юный барич.

Вообще-то, за прошедшую неделю, я уже успел приучить ребят не удивляться моей склонности к кипучей деятельности, широким финансовым возможностям и к некоторым весьма специфическим знаниям и навыкам для этого мира.

Во-первых, я нанял двух уборщиц-профессионалок, которые за день вычистили и вылизали наш домик до состояния, в котором тот не был со дня его строительства.

Во-вторых, я нанял приходящую кухарку и теперь мы с ребятами едим дома. Это, очень важно для меня, есть дома! Я всегда ел дома и ел бы и дальше… если бы не случилось то, что случилось. Я не против рестораций, но полагаю, что большинство со мною согласится — есть нужно дома, с семьёй и близкими.

И в-третьих, я «изобрёл» твёрдое мыло. В лаборатории покойного барича Сола я уварил до максимальной густоты и разлил по нескольким формочкам оливковое масло, в определённых пропорциях смешанное со щёлочью и соком лайма, при этом, не забыв добавить туда ароматические масла — лаванды, корицы, мяты и апельсина, в общем, всего, что было в лавочке душмяника на рынке. Когда смесь застыла, я завернул готовые и очень вкусно пахнущие куски в красивые золотые бумажки и, предварительно рассказав, что это и что с этим нужно делать, вручил их Ани, кухарке и двум уборщицам… перед их еженедельным походом в знаменитые «Паралические мыльни» в свой законный женский день.

И на следующее утро… я проснулся знаменитым алхимиком! С утра, перед нашим домиком уже колыхалась приличная толпа жаждущих купить такое же мыло, как у… И состояла эта толпа не только из женщин. Моё пахучее мыло, буквально, ворвалось ярким магическим файерболом в мир, где основным мыльным и стиральным средством служит берёзовая зола, настоянная на мягкой и мылкой дождевой воде, а для привередливых есть корень мыльнянки, квасная гуща, ягоды бузины, жидкое овсяное тесто и особая мылкая глина.

Ани испуганно рассказала, как женщины в мыльнях вчера отняли у неё и быстренько разобрали её кусок на мелкие кусочки, долго их нюхали, мылились… и решили, что, да, к мужьям в кроватки лучше приходить намытыми до скрипа и благоухающими. Отсюда и наличие множества мужчин в толпе перед нашим домиком.

Мы встаём, переписываем всех и потом, втроём, два дня напролет, смешиваем, упариваем, заворачиваем и разносим наше мыло по указанным адресам, не забывая принять от заказчиков по одному медному герру за кусок мыла. Кассиром назначаем ужасно довольного Лидсу. После длительного безденежья, пусть парень порадуется честно заработанным деньгам.

По медному герру за кусок мыла, дорого? Так, не с чем же сравнивать… А чистенькую и благоухающую жену после мыльни всем охота!Фантастически выгодная коммерция! Однако, если этим заниматься серьёзно, то ни на что больше времени нам не хватит — это нужно организовывать мыловарню с возможностью её расширения, набирать работников, организовывать торговлю. Регистрировать дело в великокняжеском Работном Дворе. Платить налоги. И торговать мылом не в такой как у нас, небольшой лавочке… которую, кстати, закрыли на замок. Больше «Весёлый алхимик» не работает!

Именно поэтому я и взял с собою в Йётсилькя несколько образцов своего мыла, чтобы потолковать обо всём об этом со своими новыми соседями, богатыми купцами, родителями того самого маленького воровайки, любителя отрывать хвосты ящеркам и доставившему мне столько хлопот.

Вообще, у мальчишки есть имя — Пик Нифф, но все наши уже зовут его «химик», в смысле, маленький жулик. А он и не обижается, как есть химик, всё время что-то химичит. Такое прозвище ему прилепил Речи, к которому химик Пик теперь приходит каждый день, и с утра до вечера помогает ему с буйволами. Ездит верхом на выпас, вычесывает их, кормит, поит, в общем, прилип к Речи и буйволам намертво. Речи мальчишка тоже нравится, хоть и химик.

— Оу, йоу, Пик! — приветствую я мальчишку по местной молодёжной моде, застав его с Речи в буйволинных стойлах, — Передай, пожалуйста, своей маме, что её новый сосед Ник Лучч шлёт ей небольшой презент — мыло — и если оно ей понравится (далее — инструкция по пользованию), то я готов с ней и с твоим папой обсудить взаимовыгодную коммерцию этим мылом на всей территории Союза. Мне было бы удобно встретиться с ними завтра вечером. Пусть приходят запросто, по-соседски, у меня для них есть очень вкусный напиток — чай с бергамотом, им точно понравится. Передашь?

— Конечно, Ник! — отвечает малолетний химик Пик, — Я всё передам, они сегодня приедут в Йётселькя на выходные. И эта… ты прости меня за то… ну, что твою одежду тогда подрезал… я не хотел, да она мне и не нужна была… как-то само-собою вышло… машинально.

— Ага… тамотично, — бурчу я, — Ладно, прощаю, чего уж там! Сам виноват, упустил из вида.

И я иду к себе в опочивальню, поваляться после обеда, как я люблю, и хорошенько подумать. А подумать есть над чем:

Мне неинтересно заниматься чем-то одним. Рутина не для меня. Тему мыла нужно отдать купцам за процент от прибыли… периодически давая им новые рецепты — шампуни, гели, скрабы, да много ещё всякой интересной химии существует для женщин и мужчин, повспоминаю.

Ледсу — в помощники! Он мальчишка умненький, привыкнет. Вон, как на меня смотрит, гордится таким другом, я же слышу, что у него в голове.

Мне неинтересно иметь дело с властями. Один подвох и надувательство. Что они ещё мне во дворце князя Гога Герр приготовили… знают, ведь, туда-то я точно приду. А я, вот, подожду туда приходить… Мою семью и барича Сола Немм уже не вернуть, так что… успеется им отомстить, никуда они не денутся. Пусть дальше стынет это блюдо — месть! Кстати, нужно придумать для этой шайки казнь жуткую и лютую. Слишком легко умереть им уже не дам.

Мне обязательно нужно разобраться с новой фабрикой, которую спроектировал барич Сол. Поставки «убей-порошка» в Красную Окуму, вопрос выживания там зимой людей и змей. Как разобраться? Пока не знаю. Но надо, точно!

Мне обязательно нужно попасть на ту сторону Сулойских гор и на Ханаанские острова, о которых мне рассказала морская змея Пеламида. Если это действительно Атлантида и потерянный Рай, могу себе представить тамошние артефакты. Так, мистер Сойер, станет у меня мультимиллиардером и мега-звездой всего мирового антиквариата, а-ха-ха! Хотя, он, итак, ими станет. Пусть! Заказы мои он выполняет безукоризненно, с пистолетом на меня больше не кидается, центр своего имени строит… а мне пока от него только этого и надо. По-хорошему, всё уже есть для такой экспедиции, заводи лодку и в море, но… чуть, попозже, вот, с делами управлюсь.

И ещё… я никуда уже не хочу и не буду отпускать от себя Ани, в которую, похоже влюбился без памяти!

Всё? А, видимо, да!

Вот, только мои небесные спасители — Мать-Змея и тот, кто Имя, как оказалось, на всё это имеют совсем другое мнение…

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КГИГИ

Наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/276141

Оглавление

Глава 1. Незваные гости

Глава 2. Кровавый понедельник

Глава 3. Катастрофа

Глава 4. Аки есмь Кобра!

Глава 5. Наши в городе

Глава 6. Небесные спасители

Глава 7. Рынок по выходным

Глава 8. Бойня в кабаке у тётушки Бло

Глава 9. «Платиновый» маг

Глава 10. Необыкновенная лекция с удивительным окончанием

Глава 11. Америка

Глава 12. Тень отца князя Миха

Глава 13. Две беседы

Глава 14. Долгие сборы

Глава 15. Ошер мистера Сойера

Глава 16. Песнь о смелом сарисофоре

Глава 17. Алхимик

Глава 18. Забой лесного скота на постоялом дворе

Глава 19. Замеры магических способностей

Глава 20. А тем временем…

Глава 21. Гекатомба в Золотом ущелье

Глава 22. На краю бездны

Глава 23. Морские спасительницы

Глава 24. Странные сполохи заката

Глава 25. Великий демон Систель

Глава 26. Чайная партия с «платиновым» магом

Глава 27. Окума Йётселькя

Глава 28. Тихо взял, быстро ушёл!

Глава 29. Дойти до Мана!

Глава 30. Улица Немытые рожки, дом 6.

Эпилог