Дневник написанный кем-то [Алексей Олегович Торопченов] (fb2) читать онлайн

Алексей Торопченов Дневник написанный кем-то

Глава 1

Славный смрад пахучего парфюма окатил комнату, залитую до потолка лучами утреннего солнца. В ранний час уже при по параде в дверях стоял широкоплечий молодой человек в чёрном классическом костюме. Он пристрельно смотрел на койку, стоящую справа от него и не говорил не слова. В его лице вписывалось негодование и чувство тревоги.

«Ну что же ты Маршалс» — послышался заспанный голос молодого человека с пружиной металлической койки опоясанной ссохшимися трусами и носками.

«Я же сказал в десять» опять с негодованием отозвался голос с койки

Молодой человек в дверях по-прежнему стоял неподвижно и смотрел на кровать и окружающий ее хаос.

Этот принудительный взгляд должен был заставить паренька встать с кровати и соизволить собираться. Но молодой человек, не дождавшись ответа закутался с головой в одеяло и послал своего наблюдателя в зад.

Разъяренный парень окатил обидчика кулаком по животу со словами — «Андрей сучий ты потрох собирайся»

«Ещё пять минут мамм…» — вновь послышался жалобный усмехающийся голос с кровати.

Оочередной громкий хлёсткий хлопок, сопровождающийся протяжным стоном. И вот Андрюха в одних труселях уже стоял пред молодым человеком в чёрном.

«Как ты меня достал Соня» и вдруг вновь послышался удар, но уже по пятой точке бедного Андрюхи.

«Ну чего ты, я уже почти…»

Вокруг творился сплошной беспорядок окурки сигарет, вещи разбросанные по разным углам, одним словом обычная берлога беззаботного только съехавшего от родителей парня. Но здесь есть одна загвоздка Андрей и не видел никогда стен родного дома. Лишь только Серые фасады и высокие заборы мелькали у него в голове порой в неожиданных, но желанных накативших воспоминаний о интернате.

Через пару минут он уже стоял в дверях подле своего товарища в аккуратно выглаженном костюме с дорогими запонками.

Они вышли на лестничную клетку, Андрей, впопыхах ища ключи закрыл дверь. Здесь, как и всегда воняло тухлыми тряпками и Зловонной дохлой кошкой где-то в подвале.

И эта вонь поднималась до самого верхнего этажа где жил Андрей. Очень торопясь они выскочили из парадной на улицу и направились по узкой улочке освещенную утренним майским солнцем. В стороне от бетонных фундаментов зданий озарённые лучами небесного светила уже распустились ландыши. И какое-то странное чувство эйфории окутывало обоих молодых людей в этот ранний час.

Невзирая на обшарпанные панельные заставы многоквартирных домов. «Природа все же брала здесь свой вверх «Вдруг Подумал серьёзный названный ранее Андреем крепкий Маршалс.

Преодолев эту засвеченную улицу, их тени уже плелись за ними по широкому проспекту. Они шли не спеша, собирая зазевавшиеся взгляды барышень и завидные взоры рабочих мужиков, идущих им навстречу.

Как нестранно улицы были забиты людьми. Кучи сонных горожан толпились у продуктовых лавок и молочных кухонь. И где-то в ответвлённой улочки от главного проспекта уже собрался стадный склад зевак.

Все шло, казалось своим чередом. Чередом этого поникшего невзрачного города.

Андрей и Маршалс ускорили шаг устремляясь на Предвокзальную площадь. Здесь по обычаю собирались все провожающие и встречающие своих родственников, коллег и просто людей, наверное, забредших сюда совершенно случайно и не имеющих к ним никакого отношения. Все были пьяны до чертиков даже самая гнусная хибара с пропитыми алкашами показалась бы сущим раем перед этим. Товарищи ловко пробирались сквозь толпу пьяниц расталкивая и отдавливая им ноги. Уже покинув эту площадь молодые люди вышли к большому красивому зданию украшенного лепниной, резными колонами и оконными ставнями в готическом стиле они были полностью обескуражены, когда увидели, что институт закрыт и их путь был наперстен.

«Андрей твою мать»-фыркнул злостно Маршалс смотря на число в календаре в своих часах.

«Ты балбес попутал число?»— снова вопросил его Маршлс

«Твою мать»— воскликнул Андрей и не смотря в глаза Маршалсу протянул ему руку.

«прости что так вышло дружище»-жалобно прохрипел он.

Маршалс стиснул его руку своим рукопожатием и вежливо с ненавистью в глазах сообщил, что ему нужно удалится. Андрей с понимающим видом пожал ему руку еще раз и Маршалс спешно ушел в толпу пьяниц на Предвокзальной площади.

И уже через мгновение Андрей стоял совсем один у великолепного крыльца института. Какая-то буря мыслей и воспоминаний нахлынуло на него. Он спешно шел по узкой тропинке вдоль институтского сада и ворочал в своей голове мысли. Завидя по близости деревянную резную скамеечку он с треском плюхнулся в нее. Достав сигаретку, он размял фильтр и закурил. Клубы ядовитого дыма медленно глумились над его головой. Была тихая и безветренная погода и Андрей принялся мастерски выплёвывать дымовые колечки. Он откинулся, назад опершись головой во что-то деревянное и закрыл глаза.

Хваленые городские мальчишки игрались в переулке около соборной площади. Кидаясь камнями в смотрящих. Они ловко пряталась за кустами так что смотрящие даже ничего не успевали сообразить. Как раз напротив этого переулка стоит интернат номер три при церкви святого Лаврентия. Из интернетовского окна серого фасадного здания смотрели голубые глаза милого мальчугана лет 11. Он смотрел на этих мальчишек и мечтал также беззаботно ходить по улицам и играть с местными ребятами. Его мечту отделяла стальная оконная решетка и высоченный забор с заострёнными пиками на верху. Со слезами на глазах он все смотрел как камень за камнем летит в смотрящих и как веселый хохот наполняет местных мальчишек. Вдруг из-за его спины послышался грубый женский властный голос «Андрей сукин ты… маленький сын, что ты там делаешь».

Андрей вздрогнув открыл глаза и нервно затянулся протяжной затяжкой. выдохнув он вновь закрыл свои очи и утерся в воспоминания.

Но мальчишка не отводил взгляда от окна. И через долю минуты получил смачной оплеухой по затылку. Его слезы, вызванные рвением свободы, содрогнулись на его щеках. Он обернулся и увидел пред собой замахивающуюся на еще один удар жирную и уродливую воспитательницу. Она в очередной раз шмякнула паренька по заплаканному лицу приговаривая «сука мелкая, я покажу тебе, тварь». Мальчуган, быстро оправившись после удара вцепился зубами в ее левую руку и прокусил ее жирную кожу да самой крови. После что было силы пихнул толстую тетку в живот с криком «получай жирная шлюха» и дал деру прочь.

Погоня была совсем не долгой в длинном коридоре паренька одним мощным встречным ударом снес с ног надзиратель.

Свои глаза он уже открыл в белой комнате освещённой светом вечерних лампад. В госпитале рядом с Андреем лежало еще с десяток детей. Андрей отвел взгляд строну не освещённой палаты, в самом дальнем углу над кокой Майи Антоновой чах худощавый мужчина в черном длинном плаще до колен. С неким нездоровым желанием он медленно водил тощей ладонью по обнажённой стопе бедной девочки. В диком ужасе не подовая ни единого шума Андрей пытался разглядеть силуэт. Эта фигура казалось ему очень знакомой он из-за всех сил старался разглядеть сквозь заплывший глаз незваного гостя. Но из коридора послышался голос смотрящего надзирателя и худощавой силуэт быстро нырнул в темный коридор и расплылся темноте.

Тлеющий окурок сигареты, зажатый между средним и указательным пальцем опоясывающим жаром, неожиданно обжег Андрею его конечности. Он с резким всхлипом от неожиданности открыл глаза и небрежно бросил бычок в сторону урны. Потирая обожжённые пальцы Андрей вновь неторопливо полез в карман за сигаретами. Достав пачку, он вытащил белую сигаретку и обернулся на пустующую часть скамьи. Его черты лица вздрогнули от еще более неожиданного казуса. Рядом с ним в неподвижной позе восседал пожилой мужчина на вид лет пятидесяти, в строгом черном костюме и в до блеска отлакированных черных туфлях. В его руках упираясь в сухую знойную землю виднелась трость с изображением на рукояти какой-то черной похожей на пуделя собаки. Невзирая на довольно жаркую погоду его плечи покрывало черное кожаное пальто. А руки укрывали черные кожаные перчатки. Поверх одной из которых на мизинце правой руки красовался серебряный перстень с драгоценным камнем.

Незнакомец смотрел в пустошь зарослей неухоженной аллеи. Его густые брови были нахмурены. Каждая морщинка его лица выражало негодование и всю эту городскую эпопею озаботившихся людей, погрязших в крови собственного обмана и сладкого греха.

— «Эта пуща, плюща есть вы» — четко и грубо произнес он все также не отводя взора от зарослей.

Андрей, недоумевая о происходящем продолжал смотреть на незнакомца. Он как будто застыл во времени и на протяжении нескольких мгновений не отрывал взгляда от загадочного гостя.

— «Прошу прощения, что?» — с большим трудом проронил Андрей.

— «Вы есть пуща»— с такой же грубостью ответил незнакомец.

«Вы безымянный отравный плющ этих зарослей. Такой же огромный и такой же бесполезный. Вам дан ум, вам дан язык! А вы протираете здесь свою задницу пуская дым в небытие этих и без того гнилых деревьев и к тому же не осведомились предложить мне закурить вместе свами.»

Андрей неловким движением протянул сигарету незнакомцу. Не отрывая опустошённые глаза от изумления.

Голова неизвестного резко повернулась в сторону Андрея. Андрей все также окаменело смотрел на него. Их взгляды встретились. Лазурные голубые словно океан глаза пронзали душу ничего не понимающего Андрея. Эти глаза казались ему слишком знакомы и слишком пугающими. В них не было ничего кроме полной пустоты и блеклых бликов отражённого в луже солнца.

— «Вы горазды на большее чем просто протянуть мне сигарету сударь! Ответьте мне на вопрос кто по-вашему есть Плющ,»

— «Плющ это растение» — не самовольно сказал Андрей.

— «Плющ это есть оружие и снисхождение непокаянных» — буркнул неизвестный.

Андрей вжался в спинку деревянной лавки. Его ладони подсознательно сжались в кулаки.

Не морочьте мне голову кто вы? — прокричал Андрей с большой неосознанной злобой

«Я тот, кто знает. И тот, кто обречен…Я некто темный и недосягаемый для вас…»-блекло отозвался незнакомец.

Андрей отвернул голову в сторону и потер глаза кончиками длинных эталонных пальцев.

«Где я видел эти глаза, где я их видел…»-подумал про себя Андрей и сказал — «Каждый из нас в этом городе увы по-своему безнадежен или обречен на какую-то предначертанную ему учесть. Хоть и ныне принято говорить, что каждый в ответе за свою судьбу сам. Но классовые ячейки общества давят на выше сказанные слова так сильно, на сколько это возможно.»

Незнакомец ехидно ухмыльнулся, перекладывая трость из одной руки в другую. Он вновь уставился в запущенные заросли и промолвил. — «В нынешнем многообразии демократизма классовый сегмент придает стремление человеку и толкает его на те или иные вещи. Будут они верны или же плачевны выбирать лишь самому человеку. И этот срок выбора своего пути будет длится до самого конца жизни и до начала великого суда Господня.»

Андрей вновь очумело уставился на незнакомца. Он был полностью ошарашен. Высказывание незнакомца несколько не пошатнуло его убеждения, но взбудоражило их на столько, что, не выдержав он прокричал. — «Господа? Не смешите меня!»

Незнакомец вновь повернул голову в сторону Андрея. И уставил свой взгляд в его разъярённые глаза. Цвет глаз незнакомца стал напоминать серую массу небесных туч, от прежнего голубого лазурного взгляда остались лишь те же блики отражённых луж.

«Не уж-то вы не веруете в Бога?»— вопросил незнакомец с решительным интересом.

Андрей некоторое время завис в одной позе, не говоря ни слова. Перед ним были серые глаза покойного друга из интерната Роберта Волонски. Именно с таким взглядом Роберт погиб на его глазах. На мгновение в голове Андрея проскочило воспоминание о том трагичном дне.

Роберта вместе с ним тащили по длинному коридору учреждения. Побег вновь был плачевен. За Андреем вместе с ним по полу тащился след свежей крови. Их небрежно затащили в общую комнату к остальным детям. И принялись публично избивать. Тем самым давая понять другим малолеткам, какие будут последствия последующих побегов. После недолгого кровопролития их обоих оставили на полу читая нотации в достаточно грубой форме.

Андрей уже только очнулся в госпитале от пронзительного крика Роберта. Роберт забился в углу около распахнутого окна, его окружили педагоги, медсестры и надзиратели. У Роберта в руке был спёртый им кухонный ножик. Он пронзительно кричал «Лучше убийте, но я порешу! Он где-то тут я знаю!» Роберт кричал, хлопая своими серыми плачущими глазами. Он вспрыгнул на хилый подоконник и подобно самураю на которого он всей своей детской душой пытался быть похож схватился обеими ладонями за ручку ножа развернув в свою сторону обнажённое лезвие и с нечеловеческим криком проткнул свой живот. Его застывшие серые заплаканные глаза смотрели прямиком в Андрея. Роберт провернул ручку ножа в глубь и с неистовым стоном резким движением дернул нож в право, тонны крови полились по его рукам стекая на белый подоконник. Не отрывая своего застывшего взгляда от Андрея Роберт откинулся назад в распахнутое окно и рухнул с верхнего этажа Интерната вниз на острые как бритвы штыки заборов, опоясывающих клумбы пахучих цветов. Его уже бездыханное тело струило алой кровью. Заборные штыки оставаясь на своем месте торчали сквозь бедного паренька выпячивая наружу его окровавленные внутренности. И те еще Пахучие цветы купались в яркой красной крови беспризорного и жизнерадостного мальчишки. А его переломанные кости оголились на солнечном свете открытыми переломами, сочась все той же алой кровью.

Андрей полностью поник в воспоминание в его ушах звенели крики, визжащие голоса, а перед его глазами витал застывший окровавленный Роберт в оконной раме.

Неожиданно подул холодный пронзающий ветер Андрей вздрогнул и наконец очнулся от своего необъяснимого транса. Он потер глаза. Незнакомец седел к нему профилем уставившись в заросли. По всей видимости он терпеливо ждал вразумительного ответа от своего собеседника. Андрей это понимал и с осторожностью ответил незнакомцу — «Утратил.… Утратил веру!»

— «О мой друг еще поверишь. Поверишь!»— Кротко возразил незнакомец.

Его туловище плавно поднялось со скамьи. Черная фигура незнакомца вдруг неожиданно окатилась белым лунным светом. Стоя опиравшись на свою трость в знойную землю, он навис прямиком над Андреем. Андрей приподнял голову и взглянул на незнакомца. Его кожаный плащ уже плотно сидел на нем, а не свисал с плеч. Суровые черты лица казались еще более устрашающими чем ранее.

Встретясь глазами их взгляды вновь схлестнулись. Андрею казалось, что теперь глаза этого человека были полностью наполнены чернотой. Смотря в них можно было на миг поймать свое собственное отражение и полностью погрузиться в какую-то неведомую бездну пустоты.

Не отводя взгляда от взора Андрея, незнакомец неожиданно вспыхнул своими черными, как сажа глазами яркой огненной вспышкой ослепив на мгновение Андрея.

Отодвигая рукав от своего лица Андрей с трудом открыл глаза. Щурясь по сторонам, он глянул в глубь аллеи. В далекой пустоте дороги, шедшей в даль высоких вековых деревьев расплывался мутный черный силуэт.

В очередной раз потерев глаза Андрей откинулся на спинку скамейки уставившись в черное небо, увешанное звёздами. Было чрезвычайно темно, одинокие фонари светили тусклым холодным светом почти не освещая землю. Андрей чуть приподнялся и озираясь вновь осмотрелся. Черный силуэт окончательно расплылся в пустоте зелёного моря, и Андрей ощутил невесомое чувство тишины и полного одиночества и еще большее чувство непонимания этого мира.

Поднявшись со скамьи он нервно не торопясь побрёл к площади. Минуя заросли теперь уже не ненавистного плюща были видны купала падшей часовни из-за неопрятных веток. Андрей вновь вспомнил Роберта, эти серые глаза и милую улыбку Майи и с каждой минутой воспоминаний у него что-то дрогло внутри. Это был страх. Страх и чувство вины перед жизнью тех.

В таком потерянном состоянии он вышел на площадь проходя мимо закутавшихся в куртки и одеяла неимоверно пьяных людей, лежащих на холодной брущадке. Небрежно спотыкаясь об разноцветные храпящие бугорки Андрей шел напрямик сквозь необъятную тьму. Через десяток шагов он уже шагал по широкому проспекту.

Сам не заметя преодолев проспект он уже очутился около родных панелей. Погрузившись в очередной транс всхлипнувших воспоминаний, он очнулся уже в свой прихожей. Небрежно стянув с себя туфли, он прошел в темную комнату стягивая с себя по дороге свой костюм. Рухнув на койку Андрей потянулся за второй пачкой в тумбу. Поднеся тлеющее пламя спички к сигарете, он медленно закурил.

Упав на бетонную стену спиной Андрей медленно и протяжно затянулся, выпустив клуб дыма в темноту.

Глава 2

Большие словно лопухи лепестки кустарных роз озарились приятными лучами утреней зари. Хрусталь резной вазы так и наровился переливаться бликами солнца и даже холодные не преступные шипы казались мягкими и нежными.

Оперившись обеими ладонями на белоснежный подоконник над яро пахучими распустившимися цветами понурился широкоплечий Алистер. В отражении его темных карих глаз то и дело проскакивали блики этого редкого солнца. Его крепкие руки вдавливали в подоконник всю его силу. Какое-то чрезмерное напряжение вписывалось на его мужественном лице. Потерянным взглядом обшарив подоконник его взор уставился на улицу. В далеке за ярким полыхающим солнцем медленно надвигалась чернеющая туча.

Алистер почувствовал мягкое нежное прикосновение по своей напряжённой руке. В туже секунду его уже опоясывали руки Катерины прислонившуюся к щетинистой щеке Алистера. Алистер не отводя взгляда от тучи медленно и осторожно приподнял аккуратную ладонь и прислонил к своим губам.

— «Опять дождик»— тоненьким голосом промолвила Катерина

Ничего не ответив Алистер мелено кивнул несколько раз и опять уставился в окно.

Что-то случилось Лис? — Тревожно спросила Катерина.

Алистер плавно повернул голову и сухо ответил — «НЕТ.»

Он с большим умилением засмотрелся в ее красивые голубые глаза. На секунду на его лице озарилось спокойствие и полностью развернувшись к ней лицом он крепко обхватил Катеринину за плечи и прижал к себе.

Выдержав минутную паузу этого романтического молчания, он промолвил. — «Андрея отдают под трибунал»

«Что?» — воскликнула Катерина с невероятным изумлением.

«Да, сегодня в институте будет в негласный суд.» — с тревогой произнес Алистер.

«Это из-за того случая?»— отодвинувшись от крепкой груди Алистера вновь спросила Катерина.

«Да, из-за этого ползучего гада! Если бы я поспел… Я бы и сам ему вмазал как следует!»

Он опустил свою руку с нежного плеча Катерины и с усилием треснул ладонью по подоконнику. Катерина в тот час же прижалась к его обширной мускулистой груди и зарывшись в нее лицом сказала — «Все обойдётся Лис. Обойдется вот увидишь»

Алистер положил свой волевой подбородок на ее голову и нежно стал перебирать золотые пряди густых волос.

«Пора»— c неохотой произнес Алистер отодвинув Катерину от себя.

«Но завтрак, как же завтрак» — с негодованием пропищала Катерина.

«До встречи» — почти шепотом произнес Алистер и удалился из комнаты.

Он быстро собрался и выметнулся из квартиры и быстрыми шагами побежал по бетонной лестнице вниз. Он слышал недовольные окрики Катерины ее проклянания и каждое ее бранное слово он пропускал мимо ушей и пронзал сквозь душу.

«Волнуется дурочка, ничего то она не понимает, конечно люблю ее больше жизни, но и по-другому поступить не могу…»— Подумал Алистер и с грохотом распахнул тяжелую входную дверь и вылетел на улицу.

От прежнего солнца, светившего в светлую комнату квартиры Алистера почти ничего не осталось. Огромная ползучая туча заполонила небо и скрыла за собой светило.

«Вот дерьмо, вот вам и промышленный прогресс, вот вам мать его передовые заводы, вот вам сука рабочий класс, рабочие места… Хе-хе тоже мне польза. Польза… На кой хрен эта польза ели потом вся жизнь как черный смок, как черный ядовитый дым. Ну тоже Алистер придумал себе, а что бы им делать тогда? Книжки дома читать? Да хотя какие там книжки… Да и неважно что они будут делать там, жрать то им нечего. Вот и пашут как проклятые чтобы не сдохнуть от голода хоть и все равно они уже считай в земле. Это вам не просто комбинат это химическая промзона мать его…Любой правитель, любой диктатор, тиран мечтали бы владеть такими как они. Если так подумать, прикинуть, то рабочий класс да и в целом большинство людей всего лишь расходник. Просто материал или в каких-то случаях инструмент для поддерживания цивилизации. Но на кой хер мне такая цивилизация на кой мне эта пыль? А им на кой? Ай да пошло бы оно все…» — Алистер неожиданно споткнулся обо что-то твёрдое и попятился вперед. Сохранив равновесие, он оглянулся, вокруг валясь пьянющие спящие мешки и один из них жалобно стонал сверкая сорок пятым отпечатком на бочине. «Вот вам и рабочий класс точнее то что от него осталось…»— озлоблено пробубнил Алистер и понеся дальше напрямик сквозь Предвокзальную площадь.

Двигаясь уверенной и ровной походкой по проспекту, Алистер вновь вспомнил про пьяниц с площади. «Ничего святого, ничего святого, хотя быть может…Ладно все надо сконцентрироваться на сегодняшнем мероприятий.»

Около подъезда Андрея по обычаю сидел заядлый пропитый доходяга. Рядом с ним стоял почти осушённый пузырь с маркировкой госта во всю бутылку.

«Стой кто идет?» — всхлипнул не поднимая головы дедок.

«Вот тебе и охрана на вход» с усмешкой подумал Алистер

«Не дрейфь дед свои»

«Порол!»

«Огурец, достал честное слово»

Алистер быстро перевалился через железную дверь и устремился вверх по лестнице.

В подъезде неистово воняло и лифт как назло не работал. Для Алистера это были девять этажей ада. Смердящая вонь пробивала нос так что у него вываливался желудок на ружу. На этаже Андрея Алистер вдохнул свежий воздух из распахнутой форточки и сказал — «О Боже Спасение»

Он подскочил к дери Андрея нащупал за дверным косяком тайную выемку и достал ключ. Бесшумно и почти без звука Алистер отворил дверь и прошел в комнату встав в дверях.

«Вставай Андрюха пора»

Андрей спросонья послал своего побудителя куда подальше за что сразу же огреб по бочине.

Глава 3

Открыв глаза, он был ошарашен видя точь-в-точь вчерашнею картину. Все было также. Маршлс в дверях, солнечные лучи в окне и не рассеянный сигаретный дым. Приподнявшись Андрей уставился на Алистера внимательно вслушиваясь в его речь.

В недоумении Андрей собрался, получив все тот же подзатыльник все те же легкие удары по бокам. Все было под копирку со вчерашним днем. Подъезд, улица, площадь. Все было одинаково пока они не добрались до института.

На удивление Андрея институт был закрыт. И Маршалс опять куда-то умчался.

Но вот в чем не задача, плюща напротив той лавочки не было, как и в целом той лавочки.

Как оказалось, заседание всё-таки состоится. Маршлс обо всем разузнал. Институт закрыт для студентов сегодня так как всё-таки суд тем более внегласного характера поэтому вход с черного входа исключительно по спискам и специальным пропускам.

У черного входа не было ничего интересного пахло куревом резким одеколоном и старой бумагой. Внутри же царила полная гробовая тишина. Андрей не видывал такой тишины до сегодняшнего момента в институте никогда. Пустые коридоры, свободные скамеечки да что там говорить про свободу там даже ветер завывал так будто стоишь на вершине самого эльбруса. И вместе с этой тишиной в груди у него что-то сжималась будто сейчас вот-вот…

За ними захлопнулась тяжелая дверь. Андрея подхватили под руки два здоровых обмбала и усадили его на место обвиняемого. На против него на месте пострадавшего сидел с расквашенным носом Юрий Палыч Третьяков. Хрен бы кто знал его корни, но говорят внук от любовницы самого Павла Михайловича. Но это не больше чем слухи…

Рядом с ним сидел известный адвокат Петрушиский и его помощник, абитуриент Фил По кличе масло.

В глазах начало темнеть, холодный пот проступил на лбу, ноги становились ватными и недвижными. Андрей будто провалился в забывчивый туманный сон. Отголосками до него доносились возгласы присяжных и выкраивания Петрушинского о несправедливости в строну Третьяково и наказания в строну Андрея.

— Уважаемые присяжные заседатели!

Это дело о человеке, который забыв обо всех заповедях и законах, примерил на себе роль некого псевдозащитника и решил, что может противиться законам существующего законодательства нашего кодекса и устава института в такое непростое для нас время. По некоторым данным пострадавшего и собранных показаний свидетелей гражданин Соловьев нанес несколько прямых ударов в голову гражданину Третьякову сопровождаясь при этом высказываниями антиполитического характера в сторону гражданина Третьякова и его занимаемой должности в парламенте. Смею дерзко предположить диверсию и тем самым подрыв политического строя страны. С учетом внешней политической обстановки действия гражданина Соловьева являются вышей степенью угрозы для граждан и государства в целом.

По долгу службы, как государственный обвинитель я вправе поддерживать обвинение, только если я твердо убежден в виновности подсудимого, если об этом свидетельствуют исследованные доказательства. В противном случае я обязан отказаться от обвинения. Что касается дела, которое мы с вами сейчас рассматриваем, то моя позиция по нему однозначна: вина подсудимого полностью доказана.

Здесь, в этих четырех томах, собрано множество доказательств вины гражданина Соловьева, которые были предъявлены вам. К этим доказательствам вам будет необходимо обратиться для решения вопросов, которые будут поставлены перед вами в совещательной комнате.

На этом Петрушинский кончил, взяв паузу, чтобы попить воды.

Андрей очнулся от полусонного состояния и как не в себя начал выкривать какой он патриот и какой Третьяков козел.

— Господа присяжные клевета, ОБМАН, ЛОЖЬ! Не верьте этой подстилке Третьяковской не удивлюсь если этот червяк ему под столом ананизирует и того хуже.

— Гражданин Соловьев подбирайте выражения

— Зато в моих выражениях нет не капли лжи товарищ уважаемый судья. Я без всякого политического умысла начистил рожу этой ридиске.

«Вешать собрались хах ну хоть сдохну с огоньком.» Думал про себя Андрей

И я не чуть не сожалею о том, что пару раз почесал нос гражданину Третьякову, но попрошу заметить мои действия обуславливались лишь сугубо личными мотивами и не о каком подрыве политического строя и тем более предательстве не идет и речи.

— Гражданин Соловьев вам еще дадут слово. И попрошу соблюдать регламент обращения это вам не базарный рынок. В противном случае я буду вынужден удалить вас с заседания составив советующий протокол. У стороны обвинителя есть еще что-нибудь?

— Да. Спасибо.

Сегодня я говорю не только от имени потерпевшего, но и всего общества. Насильственные преступления должны вызывать осуждение у каждого человека. Никому не дано право избивать других людей. Подсудимый с легкостью пошел на это преступление, а значит, представляют опасность для общества.

Ни в какой семье детей дурному не учат. Можно сколько угодно ругать злую участь, но если припомнить, то у каждого человека, без исключения, была ситуация выбора: учиться — не учиться, врать — не врать, пить — не пить, убивать — не убивать. И у Соловьева, как у любого другого, был выбор — и он свой выбор сделал.

Подумайте об этом, вынося свое решение. Подумайте и ответьте на вопрос: «Заслуживает ли подсудимый снисхождения за свои злодеяния?».

Когда вы окажетесь в совещательной комнате, уважаемые присяжные заседатели, я прошу вас еще раз вспомнить все исследованные в судебном заседании доказательства и в соответствии с вашей гражданской совестью и присягой, которую Вы дали, принять решение по делу.

Я верю, что это решение будет правильным и справедливым. Благодарю за внимание.

— Спасибо, гражданин Петрушинский. Защите есть, что добавить? — Вопросил судья с ухищрением смотря в сторону Андрея.

— Все куплено здесь нечего добавлять. — Пробормотал Андрей, наблюдая переглядывания меж Петрушинским и Третьяковым сопровождающимися ехидными ухмылками на довольных рожах.

— В таком случае слушание дела гражданина Соловьева окончено и будет окончательно рассмотрено собранием присяжных. Уважаемые присяжные прошу вас.

Андрей потупил взгляд в пол не как, не понимая и не осознавая происходящего. Он вновь закрыл глаза и совсем забылся от окружающего его мира.

Яркое лучистое солнце окатывало лицо беззаботного мальчишки, стоящего по колено в снегу. Легкий морозец щекотал алые щеки, а язык немел от талого снега во рту. «Пустое поле совсем своем пустое, холодное и недосягаемое.

Интересно, а что там за пустыней» — думал мальчишка, делая не уверенные шаги в глубь ледяной равнины. Пройдя шагов 30 перед ним встал в оцепенении. На белоснежном снегу мерцал яркий кровавый след тянущейся в глубь поля.

«Нет! Нет!»— кричал малыш, следуя бегом по следу.

Пробежав метров 40, он упал на колени перед громадным пятном крови. на снегу лежала мертвая изуродованная собака припорошённая белыми хлопьяпьями.

Малец погладил бедное животное по голове глядя на его распоротое брюхо. Выдержав минуту молчания, он принялся старательно закапывать тело снегом.

Закончив Малыш поднял голову вверх к небу на лучистое солнце и прошептал «Спасибо, спасибо всевышний что на этот раз всего лишь собачка, спасибо». Опустившись опять к снежной могилке, он вспомнил ребят, игравших с ним, казалось бы, совсем недавно, это ему казалось таким же недавним, как и их похороны на Залежном кладбище.

Его глаза налились слезами, а по алым щекам еще грубее стал хлестать зимний морозец. Сделалось невыносимо жутко и страшно.

Андрей открыл глаза от возгласов набежавших людей в аудиторию. Все суетились, толкались и с нетерпением ждали вердикта судьи. В их глазах не было ничего необычного кроме корыстных умыслов и предвкушения жалкого гонорара.

— «Жалкий театр, фальшь! Пригнали сюда массовку гребаных бездарей из рекламы средств от геморроя»— думал про себя Андрей приподняв голову вверх и залипнув глазами на потолок.

— «Всем встать»

— «После рассмотрения доказательств и показаний суд присяжные вынес следующий вердикт- признать гражданина Соловьева виновным по статьям № 34; № 35.6 настоящей конституции — «предумышленное нанесение вреда здоровья человеку» и в частности по статье «хулиганство». Гражданин Соловьев приговаривается к принудительному сроку лишения свободы на 3 года в форме прохождения военной фронтовой службы на передовой, приговор вступает в силу с сегодняшней даты решение суда обжалованию не подлежит.»

Послышались три протяжных стука молотком судьи.

«Суд объявляется закрытым все могут быть свободны.»

Поднялся шум, вся массовка аплодировала и провозглашала фамилии обвинителей.

Андрей вытаращив глаза не мог поверить в происходящие. «Это какая-то шутка, товарищ судья ну так ведь нелз…. Не трогай меня сука, убери свои лапы гад»

Несколько отчетливых ударов по спине и Андрея уже волокут вдоль коридора к машине перевозки прямиком в изолятор военного назначения.

Глава 4

Вдоль стен ничего нет. Пустая комната. Пустая душа. Разбитые руки, побитое сердце. И застывший взгляд в потолок.

На койке средь серости на спине лежит бездвижное тело. Жизнь будто остановилась на ближайшие 3 метра во всех плоскостях. Андрей застыл приклеенным спиной к койке и взглядом к осыпавшейся штукатурке. Нет не сигарет не алкоголя и вообще в целом ничего. Прошло уже около двух дней после суда и не каких подвижек не каких действий со стороны военного комиссариата.

— «А потолок совсем плох осыпался весь, давно уж пора штукатурить да белить.»— вдруг сказал Андрей

— «Да уж плохи его дела, а ты вообще, как сам Андрюха?»

— Я в полной заднице парень… Вот надо было мне тогда кулаками махать…

— Иначе было нельзя

— А теперь меня отправят на верную смерть и где теперь твое иначе А?

— В полной заднице определено. Может и не на смерть?

— Я так и не нашел ту свою одну у меня некого нет. Надоело. Достало уже думать, просыпаться, нуждаться в ком-то. Я социальный феномен зависимости, на простой лад пожалуй просто изгой, хоть меня и окружают какие-то люди, но они одноразовые им нет дела до меня, как небело дела до меня моим родителям или учителям.

Андрей затих. И воцарилась полная тишина. Ни шороху, ни звуку ничего нет кроме умеренного дыхания Андрея. Он прикрыл глаза и слегка придремал. И опять тот же сон детских воспоминаний. И так повторялось несколько раз пока Андрей не упал в глубочайшие забвения сновидений. Прыснулся Андрей от странных звуков. Его будто кто-то звал сквозь беспамятный сон.

«Андрей…Андрей…»-шептал голос на ушко Андрею. Андрей приподнял голову оглянувшись по сторонам растерянным взглядом.

«Кто здесь?»— прокричал испуганным голосом Андрей. Его неожиданно бросило в холод и как будто что-то прошло сквозь грудную клетку.

«Андрей…Андрей…хихих»— опять из неоткуда донеся неизвестный голос.

Андрей резко вскочил и в паническом испуге стал оглядываться по сторонам.

«Кто здесь? Кто здесь? — Как не из себя орал Андрей во все горло.

Нависла полная тишина. Андрей как впечатанный сидел не шевелясь. По его лицу проступил холднючий пот. Было настолько тихо, что можно было без труда услышать как колотится чьё-то сердце. Андрей приподнял руку с постели и поднес ладонью к левой части груди. Переждав нисколько секунд страха, он резко приложил ладонь к сердцу ища стуки своего сердцебиения. Андрей покрылся белым бледным цветом. Его ладонь рыскала по всей груди пытаясь найти признаки присутствия сердцебиения. Но четно, сердце не билось.

Звук стал учащаться и становиться громче. Андрей обернулся. И замер в оцепенении. Его пальцы вцепились ему в грудь, а глаза престали моргать и застыли в одном неизменном положении.

В правом углу около зарешёченной форточки стояло нечто схожие с ребёнком. Лицо полностью измазанное грязью вперемешку с запекшийся кровью. Окровавленные руки около живота скрывали выпеченные наружу внутренности. А ноги словно переломанные смотрели в разные стороны. За мгновение весь пол покрылся миллиметровым слоем крови. Притуплённый свет лампочки стал моргать рябеющими проблесками желтизны. Перестал слышаться стук буйного сердца. И воцарилась полная тишина.

Существо стояло бездвижно вытаращив на Андрея свои серенькие глазки.

Андрей медленно и осторожно приподнялся с койки, не отводя взгляда от сереньких глаз. Он медленно приподнял руку показывая доброжелательный и успокаивающий жест ладонью и бесшумно на цыпочках поплелся боком к двери. Добравшись, он стал молотить грузными кулаками по двери и кричать о помощи. После безрезультатных попыток позвать кого-то Андрей вдарил по железной двери обоими руками и уперся лбом в холодный металл.

«Что тебе нужно?» прошептал он

Андрей почувствовал своей шей теплое дыхание и носом вдохнул невыносимую трупную вонь. Медленно и осторожно он стал поворачивать голову в право. Над его плечом свисало непонятное окровавленное лицо. Андрей полностью замер его челюсть начала непроизвольно стучать от страха, а глаза налились слезами в пересмешку с неописуемым ужасом. С губ мертвяка стекало нечто похожие на человеческую слюну черного густого цвета. Вся эта черная мерзость закапала на плечо Андрея оставляя черные сгустки на ткани его мятой рубашки.

Андрей отвернул голову в противоположную сторону. Зажмурив глаза, он сжал, что было силы кулак и с разворота бросил удар правой. Кулак рассёк воздух, не достигнув цели и по необъяснимой силе инерции потянул Андрея по направлению удара. Запутавшись в своих ногах Андрей упал на четвереньки в кровавую ванну, образовавшуюся вместо бетонного пола. От ужаса Андрей с криком поднял руки к себе и вновь замер стоя на коленях на кровавом полу подле двери. Перед ним около распахнутого окна стоял изуродованный мальчишка. Из его сереньких глаз текли красные густые слезы. Спустя мгновение с потолка полил кровавый ливень, и Андрей вновь зажмурил глаза от ужаса. Через пару секунд Андрей патер пальцами залитые кровью глаза и через силу раскрыл их. Сквозь стену непроглядного кровавого дождя Андрей увидел вместо мальчишки с переломными ногами темный силуэт с тростью, отставленной вместе с рукой в сторону. Темная фигура двинулась напрямую к Андрею выстукивая каждый шаг искромётным звоном удара наконечника трости об пол, разбрызгивая в разные стороны кровавые капли.

Силуэт остановился в 3 метрах на против Андрея. И резким движением ударил наконечником трости об кровавую гладь.

Время будто остановилось. Кровавые капли зависли в пространстве потеряв свои физические свойства падать в низ. Теперь перед Андреем стоял седовласый мужчина в кожаном плаще в пол.

«Ну здравствуй друг мой» — проговорил он с некоторой хрипотой в голосе.

Андрей приподнял правую руку выставив ее перед собой. Показывая дрожащим указательным пальцем на человека в черном.

«Ты…..Ты….Что ты со мной сделал а? — прокричал Андрей ненавистным тоном в сторону незнакомца.

«я всего лишь указал на твою истинную сущность, ты это есть ты и только ты ничего более. Кроме разве что собственной жажды быть непреклонным к своему внутреннему миру. Только и всего»

«Только и всего? Я видно сошел с ума… Чтоб тебя. Кто ты?»

Незнакомец будто испарился и исчез с глаз Андрея. Развеиваясь черно-серым прахом по комнате.

Андрей вскочил с колен. Его питали лишь только чистейший гнев и ненависть никого страха никакой мысли оступится назад. Он стал метаться по помещению пытаясь отыскать незваного гостя.

«Кто ты? Кто? Куда ты спрятался трус?»— кричал Андрей носясь по комнате то в одну то в другую сторону. Снося на своем пути все, начиная от кружки заканчивая перевёрнутой койкой.

Запыхавшись он остановился по среди комнаты и запрокинул голову назад уставив свой взор в потолок, который еле проглядывался сквозь застывшие в воздухе кровяные капли.

Послышался ехидный хриплый смех из пустоты. Андрей на этот раз стоял бездвижно все также запрокинувши голову назад.

Через некоторую тишину голос стал молвить

— Я не недруг твой и не ближний тебе я есть…

Неожиданный грохот схожий с громыханием грозы. И внезапно все капли висящие до этого в воздухе обрушались многотонным водопадом вниз прямиком на Андрея.

Свет как по щелчку пальца выключился. Послышался дверной железный скрип.

Глава 5

Алистер сидел на невзрачном деревянном стуле откинувшись спиной на твердую спинку. Он время от времени озирался по сторонам пытаясь зацепиться за какую-нибудь мелочь в поведении судьи или присяжных. Но находил лишь ехидные улыбки на лицах Третьякова и Петрушевского сидящих в первом ряду справа на местах обвинителей. Что вызывало в нем несомненный гнев и негодование. Тогда он был гоготов убить каждого из них в прямом смысле этого слова.

Он с чрезмерной нервозностью то теребил нижнею пуговицу своего пиджака то заламывал свои крепкие большие пальцы до отчетливого треска в суставах, пытаясь хоть как-то сдержать свои эмоции.

«Что б вам всем провалиться, даже мускул не дрогнет у них. Складывается ощущение будто серийного убийцу судим» — думал про себя Алистер по очереди хруща своими пальцами.

«…Уважаемые присяжные заседатели!

Это дело о человеке, который забыв обо всех заповедях и законах…»

«Вот сука загорланил. Он конечно профессионал, и тем более уважаемый юрист, но это мягко сказать цирк или того более клоунада в погорелом театре.» — Подумал Алистер после первых слов адвоката Петрушевского.

«В четырех томах?! Он совсем с луны упал от куда 4? Доказательства, подрыв политического строя… Не нормальный. Вот что может быть лучше хорошей мужской драки? Разве что женская хахах.»

Внезапные забавные мысли Алистера витавшие у него в голове почти все выступление Петрушевского также внезапно обрушились медной бранью в низ после насмехающегося взгляда судьи в сторону Андрея.

«Не ужели все так и закончится, не ужели народ для этих слуг и рабов всенародных всего лишь пустой звук, неужели звон в кармане лучше почёта. Да чего там почета самой чести и достоинства.»— Понуривши голову вниз продолжал про себя Алистер.

Алистер полностью поник в свои размышления да так, что даже наверное позабыл где он и что он здесь делает. Оставшиеся время Алистер сидел, не шевелясь подпиревшись локтем в свое бедро служащим опорой для ладони и головы.

Алистер понимал беспомощность положения, но все же не переставал верить в это положение дел.

Но все его надежды и вера в благоразумных и честных людей рухнула вместе с окончательным решением суда. «…признать гражданина Соловьева виновными… …приговаривается к принудительному сроку лишения свободы на 3 года в форме прохождения военной фронтовой службы…»

«Военной службы? Они там совсем не в себе? Хотя этому конечно есть объяснение не зря в присяжных главВоенком сидел. Чтоб их всех.»

После того как Андрея пенками выпроводили в наручниках за дверь. Алистер какое-то время оставался на своем месте небрежно поглядывая на Третьякова.

После чего он поднялся со стула, и стал пробираться через аплодирующую толпу зевак направляясь напрямик к Третьяковку. К его несчастью Третьяков быстро ускользнул с его глаз и растворился в серой массе.

Выйдя на улицу Алистер вдохнул полной грудью прохладный холодящий воздух и побрел в сторону припаркованных машин. Там он увидел секретаря Третьякова Виталия Молчанова это был низкорослый щуплый парнишка в коричневых брючках и синем жилете. На лицо Молчанов походил на обстриженную таксу, его нос был вытянут на пару сантимов в перед этим самым предавая лицу в профиле слегка овальный вид. Взъерошенные сальные волосы, торчащая из брюк рубашка в клетку, круглые очки на вытянутом овальном носу. В его руках был светло коричневый портфель, в котором он по всей видимости искал ключи от машины. По мимо всего прочего Молчанов страдал заиканием вызывая тем самым еще большуюжалость к себе.

Подойдя к Молчанову со спины Алистер положил ему руку на плечо. «А ну ка дружуще». Молчанов вздрогнул и выронил из рук свой портфель. Из него посыпались какие-то бумажки ручки и ненайденные ключи от Автомобиля. Молчанов резко обернулся подняв руки вверх и зажмурив глаза.

«Да расслабься ты»— сказал Алистер

Молчанов раз жмурил глаза и сглатывая ком страха сказал. «Молчччанов Виталий Асссстархович, чччем могу вввам помочь?»

Алистер наклонился к разбросанным бумагам и аккуратно поместил их на место в портфель и поднял ключ от авто. «Не это ли искали?» Спросил Алистер поднявшись с корточек и протянув ему портфель.

«Спппасибо большоее»— отзывался робкий голосок Молчанова

Алистер кинул Молчанову ключи в руки.

«Заводи, поехали дело есть.»

«Но нно» — замычал Молчанов провожая взглядом обходившего автомобиль Алистера.

«Никоих, но — но, садись в машину и заводи.»

Алистер по привычке дернул ручку передней пассажирской двери, и она со скрипом откинулась наружу.

«Вот ты балда даже дверь не закрыл, садись давай кому говорят» — сказал Алистер загружая свое тело в машину.

Молчанов с растерянным лицом отворил дверь дрожащей рукой и сел во внутрь. Аккуратно захлопнув деверь, он вставил ключ в зажигание и завел двигатель.

«Подружка то есть?» — спросил развалившейся в сидении Алистер.

«Нннетт» — коротко и уныло промычал Молчанов прошмыгнув своим овальным носом.

«То-то я сморю у тебя дверь завывает, ха-ха, ну ладно прибудет еще это я тебе гарантирую. Давай трогай, и рули на Литейный проспект 18. Ты главное до него доедь, а та я тебе скажу, что куда.»

«Бар «ппьяная вишня?» — спросил Молчанов.

«О да ты знаток каких мало по барам шляться значит, ха-ха-ха.» — Захохотал Алистер

«Давай трогай, без глупых комментариев»

Молчанов покорно выжил сцепление, включил передачу и мягко тронулся с места. Как по учебнику идеально включил второю потом третью и дал газу. На удивление Алистера Молчанов оказался неплохим водителем, да даже не водителем, а самым настоящим шумахером.

«Вот елки, очкастый Ники, ненормальный. Ну конечно с Гос номерами чего не гонять»

Молчанов гнал по улицам и переулкам так что за сто метров был слышен лязг ревущего двигателя и писк дымящихся колёс. К слову машина у Молчанова была хорошая. Четырех цилиндровый двигатель, с мощной трубой вместо коллектора выдавали весь максимум лошадей из этой машинки.

Выехав на Литейный Молчанов сбавил темп и за рулил к Пьяной вишне.

«Так, а ччччто за дело?» — Спросил Молчанов

«Давай вылезай и пошли о делах в машине не говорят.»— проговорил Алистер открывая свою дверь.

Они вышли из машины. И двинулись ко входу в кабак. Между делом было всего 5 вечера, к тому же среды. Казалось бы, середина рабочей недели, но бар работал во всю, музыка запах тлеющих сигарет и благоуханья льющегося рекой спиртного. На входе стоял здоровенный чернокожий амбал с квадратным лицом и гигантскими ручащами.

«Здравствуй Чарли, мы с этим джентльменом хотим расслабиться сообщи об этом Ивану пусть примет как следует.»— вежливо и по джентельменски сообщил вышибале Алистер.

Негр кивнул головой и отступив в сторону пропустил молодых людей внутрь.

Алистер и Молчанов вошли в полный мрак разврата. Пьяные девки, шлюхи, накуренные люди, перебивающееся запах алкоголя вперемешку с ароматами совокуплений сигарет.

«Держись меня»— прокричал сквозь музыку Алистер.

Они погрузились в толпу одичавших людей, которыми движил только первобытный инстинкт размножения, инстинкт жажды плоти, рвение к голым телам и обнажённым гениталиям. Об них тёрлись, стонали, хватали ногтями одежду пытаясь слиться сними в ритуальном брачном танце глухарей.

Молчанов впервые испытывал столь огромное давление со стороны женского пола. На его лице вписывалось неизмеримое удовольствие слиться с каждой из тех кто волей не волей ощупывал его. Но он продолжал идти за Алистером пытаясь откинуть животные мысли о сексе.

Пробираясь сквозь дебри непристойных, Алистер неожиданно ускорил шаг и пропал с рада Молчанова. Пытаясь найти Алистера в толпе, он стал метаться из одной стороны в другую неизбежно натыкаясь носом в женские пышные груди в декольте.

Уткнувшись в очередную грудь, он вскрикнул от неожиданности. Чья-то явно женская рука подобно змее извиваясь заползла ему в область паха.

«Маддам, мммадамм» — постанывал он от безудержного удовольствия. В попытках понять чья это рука сквозь большое усилие он оглянулся. Перед ним была пышногрудая красотка с глубоким вырезом. Она вилась вокруг Молчанова измазывая его шею красной помадой с губ. После некоторой предварительной ласки она схватила Молчанова за руку и потянула за собой сквозь толпу. Преодолев обезумевшую толпу людей они оказались на против какого помещения с плотной ширмой из ткани. Подойдя чуть ближе ко входу их путь преградил еще одни чернокожий здоровяк.

«Куда путь держим малыши, бабки то есть у вас?» — спросил негр с ухмыляющейся улыбкой.

В друг ширма приоткрылась и из-за спины здоровяка показался Алистер.

«Пропусти» проговорил он.

Негр отступился в сторону. И Молчанов со своей спутницей оказались внутри.

Ничего лишнего приглушенный цвет, танцующие полуголые модели.

«Садись давай чего стоишь»— проговорил Алистер сидя на кожаном диване обхватывая за талию 2 молоденьких девушек.

Молчанов неловко сел на диванчик на против. От волнения он принялся нервно драть глаза пальцами пока не почувствовал, как по его мочке правого уха стали нежно и страстно проходить губы с языком.

«Прекращай трогать свои глаза мальчик… возьми что-нибудь более подходящие» — прошептал женский голос ему в ухо.

Молчанов было хотел открыть рот, но не успел оглянуться как уже язык пышногрудой красотки был в его рту.

Всю идиллию Молчанова прервал Алистер прикрикнув на стоящего в углу официанта подать им выпить.

«Знаешь нам мне помешало бы выпить друг мой, бренди? Коньяк? Ром? Хотя я знаю никто и не за что не откажется от славного доброго сема.

Бутылку да побыстрее» — проговорил Алистер жадно потягивая сигаретку.

Официант подал бутыль с двумя налитыми резными стаканами.

Алистер протянул стакан Молчанову и провозгласил тост — «За нашу встречу, друг мой. И пускай наша жизнь нам кажется медом хоть она и пахнет дерьмом.»

Вздрогнув стеклами стаканов, они почти синхронно опрокинули сосуд до дна.

«Ахххх хорошо,»— прошептал Алистер от скрюченного удовольствия.

«Как тебе это место? Правда не дурно А?

«Ддддаа оуу»

«А ты знаешь… давай еще по одной.»

Они выпили еще по стакану. Молчанов полностью распылился в сознании уткнувшись в пышные груди.

«Послушай а я вот все никак не могу понять как это такой прости меня непутёвый такой резвый водила а?»

«Этто я еще с детттсва вожжуш, ой, ааа чеуу это я непутевый А? И куда ты меня ващще привеел А? Что это за Рай епттт вую АААА?»

«Рай? ха ха. А ты был в Раю?»

«Неетт, но теперь побывал.»

«Забавно, что это совсем не рай, а скорее прибежище падших ангелов. Ад по-другому и не скажешь. Точно говорю тебе это самый что не наесть АД на земле. Нет, нет это не город проданных душ нет, нет это самая настоящая торговая биржа. Все что не продается можно купить и продать здесь.»

Алистер показал движением руки в низ и вновь прикурил сигарету выпустив клуб едкого дыма кольцом.

Красотка сию секунду проведя рукой по бедрам Молчанова спустилась на колени и приспустив с него брюки занялась самыми непристойными ласками с его «Вторым самомнением».

«Плотские утехи, желания прихоти потребности в алкоголе, сигаретах, в наркотиках за все это человек готов платить самую высокую цену. А венец всех этих торговых операций это женщина. Она хоть и не имеет силы, но может дать того чем силой никогда не добиться. Женщины властвуют, трахаются и манипулируют. И не важно будет ли с ней девушка или же мужчина. Нет гендерного разделения, женщин хотят как мужчины так женщины. Но ты знаешь в нашем мире появилось то что сдерживает их это самый настоящий притон где властвует тот кто платит. И тот кому платят. А платят здесь лишь сутенерам. Так вот за само только лишь желание получить здесь что-то ты обречен, ты идешь против бога, против природы ты встраиваешь собственную мнимую кратковременную власть и гордишься этим нарушив гармонию и равновесие за что и будешь изгнан из царства божьего.»

Алистер опрокинул стакан виски залпом и с грохотом поставил его на стол. Он достал новенькую сигаретку. Недолго помяв фильтр, он приложил сигарету к губам и резким движением спички об коробок прикурил ее. Алистер откинулся головой назад на спинку дивана, слыша приглушенную музыку и робкие постанывания Молчанова вперемешку с причмокиванием любовной жрицы, он глубоко затянулся и прикрыл глаза.

Алистер погрузился в недра своего сознания его терзали различные мысли и голоса.

Сгладывалось ощущение будто бы он слышит абсолютно каждого. От возмущённого голоска шестилетнего мальчугана до голоса немощного старичка. Они хотели и пытались что-то сказать, что-то нарочито важное и неизвестное.

Неожиданно красавица поперхнулась, Молчанов теперь уже абсолютно не стесняясь закричал во все горло от удовольствия, закрестив ладони за головой опираясь затылком об черную кожу дивана.

После того как красотка закончила. Она медленно и обессилено поднялась с колен и чуть ли не ползком забралась на диван рядом с Молчановым и уткнулась ему головой в плечо.

Алистер нервно оглядел парочку и протянул еще одну плотную затяжку. Выпуская кольцо дыма одним за другим. Потушив сигарету, он слегка приподнялся и протянул корпус ближе к Молчанову.

«Ты знаешь мир вертеться во круг доверия, люди либо слепо доверяют кому-то, либо же не доверяют совсем таких людей почти не осталось, но есть индивиды, которые пытаются скрыть свою доверчивость и становиться полными дураками. А доверять всё-таки стоит друг мой как бы кто не говорил, но в той или иной степени нам приходится какому-то довериться. Мы доверяем свою жизнь водителю, мы доверяем словам о качестве продуктов продовольствия, в конце концов полагаясь на себя мы доверяем свою судьбу в свои же руки. Человек который утратил доверие теряет свою сущность, он попросту перестает существовать от чего впадает в глубочайший омут и погибает от собственных рук. Так вот друг мой говоря о доверии я хочу чтобы ты доверился моим словам и выполнил для меня некую просьбу, но как ты знаешь доверяемся мы обычно безвозмездно, а на этот раз ты извлечешь свою собственную выгоду. Тебе всего лишь стоит достать для меня некоторые бумажки…»

— «Это подсудное дело я отказываюсь, нарушение цццелостных границ высокостоящщего человека небопустимммо»— прервал Молчанов Алистера.

«Вот он оно что, я предлагаю тебе лучшую жизнь, а ты вот как. Ну хорошо, хорошо. Помниться я недавно говорил тебе про властвующих женщин о их методах власти и о их силе, о силе власти денег, и черт его подери о доверии, так вот друг мой нет более безграничной власти чем Страх.»

Алистер вскочил со своего места, отбросил в сторону правую боковину своего пиджака и выхватил чательно припрятанный пистолет из кобуры. Отведя резким движением затвор, он наставил ствол в сторону Молчанова. Молчанов ошеломлено и видно совсем перепугано смотрел на Алистера щенячьим жалобным взглядом. Алистер невозмутимо смотрел на него несколько секунд, а после с не объяснимо демоническим гневом закричал, будто бы не своим голосом:

— «Ты думаешь я шучу парень? Cо мной эти фокусы не пройдут!»

Вдруг прозвучал оглушающий выстрел, красотка завизжала как резаная и кинулась прочь к выходу. Стоявшая на столе бутылка с виски разлетелась вдребезги вместе со стоявшей рядом пепельницей с окурками. На всю комнату поднялся резкий запах алкоголя вперемешку с никотиновой серой пылью которая невероятно резала глаза. От страха Молчанов вжался в спинку кожаного дивана выставив ладони перед собой и зажмурив глаза. От испытанного им испуга не разу не заикнувшись он стал молить о пощаде:

— «Не убиваете, прошу вас пожалуйста, я согласен, согласен! Только прошу не убивайте меня.»

Алистер смотрел на Молчанова пустым пронзающим взглядом не на секунду не отводя от него глаз. Из пистолета посыпались искры пламени, грянул второй выстрел.

Тело Молчанова рухнуло на пол с невозможным треском сопровождаясь жалобными стонами.

Молчанов ворочился на левом боку от боли держась за правое плечо. Сквозь его зажатые пальцы просачивалась кровь. Алистер оттолкнул его ногой перевернув беднягу на спину и присев над ним на корточки сказал:

— «Все могло быть иначе друг мой, не будь ты таким трусом. От Третьякова не на шаг, понял?»

Молчанов корчась от боли и захлебываясь в слезах кивнул Алистеру в ответ.

«То то же» Алистер встал с корточек и потянулся к спинке дивана. Выковыряв из черной кожи пулю, он бросил ее Молчанову в руки. «Тебе повезло, что я не промазал сынок.» — сказал он.

Алистер перешагнул Молчанова и распахнул плотную ширму. На входе стояли двое здоровенных негра. В широких брюках и белых майках по верх мускулистого торса.

— «Уберите это дерьмо» — прокричал Алистер.

Негры как один одновременно кивнули головой и вошли в комнату.

Глава 6

Утро третьего декабря.

Погода выдалась мерзкой и чрезвычайно холодной, наша ветхая хибарка еле стоит, из щелей так и норовит задуть ледяной воздух, кажется Лейтенант Вурский подхватил какую-то заразу, такой я еще не видывал за всю свою сознательную жизнь. Его тело полностью осыпало налитыми кровью волдырями, внеквотных местах прослеживаются глубокие нагноения, язык зачерствело побелел и как будто разлагается прямо во рту, зрение значительно упало, ухудшился слух.

Это произошло после полугода от боев под Каменской крепостью, нам удалось отбросить врага, ценой почти всего личного состава батальона. В живых осталось всего семнадцать, семнадцать молодых парней из прибавивших двухсот, двухсот таких же молодых двадцатилетних юношей, не успевших поведать жизни на вольном воздухе. С трудом вспоминаю тот день. Была поставлена задача взять крепость любой ценой. Было ранее утро ровно четыре часа от полночи.

Под занавесой черной тьмы мы пробирались сквозь дебри колючей проволоки и разбросанных мин. Я шел в первых рядах вместе с Лейтенантом с авоськой динамита за пазухой. У нас не было права на ошибку от наших действий зависел исход. Мы ползли, надеясь не напороться на спрятанную в траве мину и того хуже не быть замеченными смотровыми. Каждые десять минут по периметру во круг крепости проходил ослепляюще яркий прожектор. Крепость являлась не преступной для штурма, не авиация, не пехота, и даже артиллерия не могли достать до нее. Эта крепость с самого начала войны отошла на другую сторону, и имела важнейшие стратегическое расположение.

Ползя к монолитной стене в моих мыслях было лишь одно «только бы, доползти, только бы доползти» в этот момент меня не волновали разбросанные перегнившие и совсем свежие трупы наших товарищей, по которым приходилось переползать, используя их в качестве безопасной подушки от мин и что удивительно не было не мысли о доме не единой секунды я не задумывался о родных, как это обычно бывает во время у новобранцев. В ежесекундие я отрекся от бога, я не верил в то что он спасет мою жизнь, я лишь только верил своему телу, сердцу и мертвым солдатам проложивших нам безопасный путь.

В метрах тридцати до стены, трупы стали ластиться так часто, что желтоватая трава еле проглядывалась из-за обилия тел, кишков и перессохшейся крови. Пару раз прожектор чуть было не застал врасплох.

Минуты три прожектор зависал ярким ослепляющим светом на моем силуэте. В эти три минуты я сорок три раза попрощался с жизнью, мне хотелось просто встать и бежать. Назад или вперед это не имело для меня в тот момент никого значения и тем более смысла я просто хотел вставить и побежать, что есть мочи… Но я будто бы умер в эти три злосчастные минуты. Уткнувшись лицом в чей-то разорванный от осколка живот, я старался как можно реже дышать, я пытался слиться с этой грудой трупаков лежавших буквально на каждом шагу. Если бы не те парни, которые когда-то положили здесь жизни. Я и все остальные мои выжившие товарищи были бы поголовно мертвы.

Лежа тогда в массе трупов я отрывками мог разобрать диалог с верху. Я давно служу и за это время службы пришлось подтянуть свое знание и тягу к языкам. С смотровой вышки доносились грубые зарубежные акценты мол «Смотрите в оба» говорит, а «иначе тебя, тебя и все ваши семьи я лично перережу».

Вспоминая это искренне жаль тех парней, они хоть и воют против нас, но они такие же мальчишки, которых призвали воевать под стращавым предлогом смерти им и их близким.

После того как прожектор отступил, я оставался не подвижным еще около минуты, за эту минуту прожектор вновь промелькнул, надо мной и скрылся также внезапно, как и появился. После чего я понял, что медлить больше нельзя и приподнял свое лицо вдохнув влажного воздуха в легкие. Мне безумно щипало глаза, безумно было противно, тянуло блевать и хотелось отмыть все это месиво со своего лица. Один раз смахнув кровь и останки каких-то органов ладонью с лица, я стал ползти дальше. Я давно уже потерял из поля зрения лейтенанта и верил, что он уже где-то в метрах от стены и ждет там меня. Так и оказалось, пока я ловил на себе все взоры вышек и патрульных лейтенант двигался к цели, не собирая лицом все эти ошметки. Подползя к стене он притаился рядом с лежащим трупом и ждал меня с динамитом. Даже не так скорее он ждал динамит вместе со мной.

Через минут десять я добрался до своего товарища. Не говоря не слова мы обождали минуту и подползи к стене. Лейтенант общупал голую литую плиту. И протянул мне руку намекая на динамит. Я аккуратно и почти бесшумно снял тканевый мешок с плеча и достал тридцати килограммовую связку тратила. Лейтенант нащупал какой-то скол в стене от которого шла достаточно внушительная трещина в низ.

«Как бы эта крепость не была хороша, но эту плиту не уберегли еще наши»— прошептал он. Лейтенант разъединил связку взрывателя на две части. Одну из частей он закрепил при помощи изоленты к самому сколу, а другую прикопал в землю под трещиной. Честно признаться я волновался, что этого не хватит. Но смотря на уверенное лицо Лейтенанта, который с профессионализмом прилаживал фитиль к бомбе мгновенно все сомнения отходили на второй план.

Когда он закончил, мы поползи вдоль стены протягивая за собой провод. С большим везением и счастьем нам удалось укрыться за углом самой крепости. На мое удивление не один прожектор даже не посветил в нашу сторону. Укрывшись за углом Лейтенант подал ток по проводу и через некоторое время стены крепости содрогнулись и прогремел громогласный взрыв. Завыла серена прожектора в панике заметались по земле. Зазвучали водопады пулемётных очередей, взрывы мин, крики.

Мы ринулись к точке прорыва. Неожиданная вспышка. Очнулся уже на земле, звон в ушах, в глазах все плывет будто в океане и невероятная боль по всему телу. В панике стал оглядываться по сторонам, во круг свистят пули, гремят взрывы, от выстрелов замертво падают солдаты. Я оглядел свои руки, все руки полностью в крови кое где проглядываются жилки мяса и кости. После я повернул голову к стене. Оперившись на обугленную плиту головой сидел, лейтенант полностью залитый кровью в его руках была штатная рация отечественного образца. Сквозь все эти крики и взрывы я отчетливо слышал будто бы через сон «Ястреб, Ястреб говорит земля, лейтенант Вурский, срочно воздушное подкрепление. Крепость. Ястреб, ястреб…» После чего совсем обессилив, он склонил голову на грудь и отпустил руку с рацей на землю. Стали слышны помехи радио волн, сквозь которые еле что-то доносилось с другого конца.

Через силу я стал подползать к стене. После перегнувшись от боли достал из бокового кармана связку бинтов, и стал судорожно перематывать свою левую руку от куда медленно сочилась кровь, на мое счастье осколки не достигли артерии и кровь не хлестала фонтаном. Но даже через контузию я понимал, что одними бинтами здесь не отделаешься, руку нужно перетягивать. Наверное, только с божьей помощью мне удалось стянуть с себя ремень и перетянуть рану. Уже немного оклемавшись я взглянул на лейтенанта его руки и лицо полностью покрывали рваные раны от куда хлестала кровь. Не понимая ситуации, я будто на автомате стал судорожно перематывать его бинтом пытаясь хоть как-то остановить кровь. Он еле дышал, но я продолжал верить в этот окровавленный бинт. Но срочно нужен был медик. Другого выхода не оставалось я пополз в гущу месива в поисках фельдшера или хотя бы его трупа в надеже заполучить аптечку. И мне удалось его отыскать.

Средь бездвижных тел, спрятавшись за бугорком лежал солдат с ранением в живот. Фельдшер плотно держал его рану ладонью, одной рукой подготавливая шприц с морфием.

— Я не хочу, я не хочу умирать, спаси меня, я не хочу умирать- кричал истекающий кровью солдат.

— Ты не умрешь, не умрешь слышишь — проговорил фельдшер и заколол морфин ему в руку.

— НЕТ, НЕТ, где моя мама? Где моя мама? Я хочу домой, МАМА, МААМА.

Фельдшер заколол еще один укол. И стал пытаться остановить рану.

— Ты не умрешь, не умрешь, послушай же Севка не умрешь — через боль кричал фельдшер.

— Где она, где? — кричал раненый навзрыд сквозь слезы солдат.

Фельдшер судорожно достал еще один шприц и вколол третью дозу морфина.

Солдат стал затихать и медленно отпускать ворот Фельдшера все больше закатывая глаза назад.

— Где она? — еле всхлипывая прошептал он.

Солдат полностью разжал ладонь, его рука упала на сырую окровавленную землю, а голова медленно запрокинулась назад.

— Вы встретись на небесах. В добрый путь Севка, пусть земля тебе пухом — сквозь слезы прошептал фельдшер, отводя взгляд в сторону.

Я медленно провел пальцами, по глазам солдата прикрыв их навсегда.

— Покойся с миром Севка — проговорил я и тоже заплакал.

Чуть всхлипывая я стал просить медика пойти со мной к стене на помощь к лейтенанту. Фельдшер приподнял на меня заплаканные глаза потянулся за пазуху и достал резервную аптечку протягивая ее мне дрожащей рукой.

— Я нужен там — и он резко кинул взгляд на крепость.

Ничего не сказав я кивнул в ответ и забрал аптечку. Сунул ее в свою авоську из-под динамита и запрокинул за спину. Пытаясь как можно скорее понять какой дорогой, я полз сюда, я стал оглядываться по сторонам. Но из-за дымовых завес почти ничего не было видно кроме стального пламени из стволов винтовок и автоматов.

Слегка припомня безопасную дорогу я стал ползти. Погода явно была не на чьей стороне, сентябрьские облака извергли леденящий ливень на и без того сырую и рыхлую землю превратив ее в одну сплошную красновато черную грязь. Вся эта грязюка так и наровилась угодить то в рот, то в глаза. Ползя ты буквально погружался в нее будто плывешь с аквалангом. Не на секунду, не останавливаясь я продолжал ползти, пока не почувствовал удар по бочине с права. Через меня перелетел какой-то силуэт и грохнулся в метре от меня воткнувшись лицом в низ. Силуэт стал приподыматься, рыща что-то по грязи руками. Я увидел на нем вражеский мундир в рядовых погонах. Бесшумно вытащив нож, я стал красться к нему со спины. Вдруг он вскричал что-то вроде «Нашелл» и поднял руки вверх от радости. В одной из которых болтались очки в круглой оправе. Я был уж совсем близко. Пока он протирал и надевал свои очки, я уже занял позицию направив на него нож. Рядовой резко обернулся и увидел меня. Он с разу же поднял руки вверх говоря на своем, что сдается. Передомной был совсем юный парнишка, с лицом такого милого хлюпкого поросёнка в очках. Его губы дрожали от страха, а глаза не знали куда себя деть. Я и представить себе не мог, что таких божиих одуванчиков берут на фронт. К тому же он был не самого крепкого телосложения. Паренек без какой-либо защиты и оружия за исключением пистолета в его кобуре и каски, которая явно была ему велика и так и норовилась налезть на глаза. Он стоял на коленях передо мной с поднятыми руками вверх то и дело поправляя свою несчастную каску. Сблизившись с ним я достал из его кобуры пистолет, взвел затвор и направил на него.

— Прошу не убиваете, я сдаюсь, я не хочу, не убивайте не убивайте, прошу — взмолился он на нашем радоном языке.

Я обомлел от изумления.

— Ты шпион сука? — прокричал я, угрожая ему пистолетом

— Нет, нет, прошу у меня бабуля с Зоринска и сам я там все детство прожил, не убивайте умоляю. — по его щекам закатились слезы он стал биться в истерии дергаясь на коленях и все крича. — «Не убивайте, умоляю, пожалуйста, нет не надо, прошу.»

Я наставил пистолет более убедительно и ничего не говоря просто уставил на него пустой и стеклянный взгляд. В какой-то момент он стал молиться и просить маму забрать его от сюда. В моей голове промелькнул Севка и его последние минуты жизни.

Совсем не прицеливаясь я спустил курок. Пронзительный вздох. Пуля с треском проткнула живот парнишки. Он согнулся от боли, и поднял на меня свои заплаканные глаза.

Я смотрел на него совсем не понимая, что я делаю и что я творю, в тот момент мой разум полностью затмила месть и ненависть. Я вновь наставил на него пистолет и выстрелил во второй раз. На этот раз я пуля прошла в голову. Рядовой тяжело плюхнулся в лужу лицом вперед. Я сделал еще несколько выстрелов в его бездыханное тело. Наблюдая как, оно медленно окрашивает лужу в красный цвет.

Дальше все было как в бреду. Помню только как уже добрался до почти живого лейтенанта. Как перематывал его бинтами, как закол морфием. Потом лежа оперившись головой обо что-то твердое, я смотрел в небо. В нем мне казались наши самолеты сбрасывающие мины и окатывающие сплошным пулеметным огнем. В ушах стоял невероятный грохот. А потом резкий хлопок и все, темнота.

Открыв глаза передо мной был серый потолок какого-то помещения. Я приподнял голову. Я лежал на полу, средь таких же раненых наших которых было от силы штук двадцать. Я поднялся на задницу. Все невозможно болело. Я стал оглядывать себя. Руки были перебинтованы, ноги были к счастью целы. Ко мне сразу же подскочил какой-то паренек с красным крестом и стал меня укладывать обратно на спину. Я не узнал его видно он был из другого подразделения. Я отпихнул его здоровой рукой.

— Где Лейтенант Вурский? — озадачено спросил я.

— Ах лейтенант. — Фельдшер протянул мне руку.

Поднявшись он поволок меня к углу комнаты.

— Вот он, состояние конечно тяжелое, но мы делаем все, что в наших силах.

Лейтенант был полностью перемотан и очень тяжело дышал.

— Выведи меня от сюда. — резко сказал я юному медику.

Преодолев не особо длинный коридор, мы вышли наружу. Погодка была пасмурной, но явно лучше, чем в тот день. Я дал понять юнцу, что дальше смогу сам. И отмахнул его от себя. Долго шататься мне не пришлось пройдя по узким полу разрушенным улочкам я завидел знакомое лицо. Я начал махать и прикрикивать радостным голосом.

Младший сержант Больтман смирно. Завидя меня он кинулся ко мне с распростёртыми объятьями. Мы жарко и трепетно обнялись с ним. Санька — это мой товарищ, дружище мой мы с ним с начала войны, да что там с войны, давно мы уже дружим с ним. Он повел меня к командному пункту. По дороге он мне рассказал, что во время штурма они прорвались через разрушенную мной с лейтенантом стену, но слишком дорого им это обошлось слишком много погибших. Но дотянули до подмоги оказалось не только авиация, но и пятая рота оперативно подключилась к наступлению. Он привел меня к командному пункту. Это была обширная зеленая палатка, с натянутым государственным гербом. Внутри во круг стола стояли офицеры.

Я вытянулся в струнку и отдал честь.

— Старший сержант Колотилов, прибыл и готов к дальнейшим указаниям.

— Вольно, вольно. Ну и шуму вы тут навели — засмеялся грузный с высокими погонами человек.

— Так точно товарищ подполковник.

— Вас даже искать не пришлось, сами пришели хехе. Ну что ж Сержант принимай указания. Видишь ли, как бы так сказать. — подполковник снял фуражку с головы. Так вышло, что во время операции, ваш непосредственный предводитель получил ранения не совместимые с жизнью. Он пал смертью храбрых, мы все это знаем. Зная его приближенных тобишь тебя и Старшего лейтенанта Вурского мы вынуждены передать полномочия Капитана Соболева кому-то из вас, но так как Вурский присмерти вы возьмете на себя данную ответственность. Вам присевается звание капитана. Обмундирование получите в скором времени. А пока Вот ознакомитесь вы должны знать. — он протянул мне листок.

Внизу под перечислением имен было жирным шрифтом написано «Сто шестьдесят девять человек убитыми, семнадцатью ранеными, четырнадцатью выжившими.» — с ужасом не осознавая прочитал я в слух.

— Цифры внушительны согласен. Вам поступит в распоряжение еще пятьдесят. Как вы понимаете битва выиграна, но война не закончена. Нужно пробиться дальше на север.

— Но как же я поведу за собой войска, я же ведь…

— Отставить, люди вас уважают, и вас всё-таки верит отечество.

— Есть отставить.

— Пока что можете быть свободны набирайтесь сил.

Выйдя из палатки мне всучили мой мундир, но уже с капитанскими погонами. Я напялил его, поверх плеч и двинулся к стене. Поднявшись по лестнице на верх. Я увидел перед собой небывалый простор разнообразия контрастов. Холоднючий и пробирающий порыв ветра вдарил мне в лицо. Облака были стянуты плотной завесой черноты. Шла легкая морось. На земле валялись трупы, ошметки кишков. Лужи были почти все мутно бурого цвета. А в дали виднелись бесконечно неизмеримые леса.

На мне все это время висела кобура. Я достал из нее пистолет. И посмотрел на него. Я вспомнил того парнишку, которого застрелил, как наслаждался его смертью. Мои губы задрожали глаза в мгновение налились слезами, дрожащей рукой я представил пистолет к виску. Передо мной крутилась и повторялась эта картина, те слова, те мольбы, я не хотел больше жить я просто не мог поверить в то что я сделал. И было я уже собирался нажать на курок, как вдруг.

— Что вы тут делаете? — неожиданно спросил меня женский голос со спины.

Я обернулся передо мной была белокурая голубоглазая красавица.

— Да так на небо смотрю- Сказал растерявшись я все еще держа пистолет у виска.

— А пистолет держите? — c улыбкой спросила она

— Ааааааа пистолет.

Я не ловко убрал его от головы

— Так это ж я голову чешу, знаете успокаивает. — Растерянно приговорил я.

Она засмеялась. Как же она была хороша. Эта ослепительная улыбка просто свела меня с ума с самого первого взгляда. Я не мог не насмотреться на нее.

— Позвольте представиться Старший Сержант Колотилов Михаил Александрович. Я по дурости своей забыл про пистолет и отдал честь прям вместе с ним опять подсадив его к голове.

Она еще пуще рассмеялась.

— А я Мария младшая из медсестер. А от чего ж вы Сержант? — она указала мне взглядом на мои капитанские пагоны.

Тут уже засмеялся я.

— Позабыл я о них совсем хаха

— Пойдемте лучше вниз, там обедец кашка. — сказала она.

— А от чего не пойти пойдемте. — ответил я.

Вот так вот я встретил свою спасительницу и, наверное, любовь всей своей жизни.

Не успел я ей многое сказать, как люблю ее, как дорожу. Сейчас и не знаю жива ли она вообще. Эх Мария, ты спасла мне жизнь. Уберегла меня от греха страшного и обрекла любить тебя вечно. Корит меня то что не знаю дойдут ли эти слова до тебя. Но знай я верну твою сестру, во чтобы это не стало верну. И обниму тебя и зацелую. Эх Мария Антонова…

***

«Этого не может быть, совпадение? Да как совпадение? Ведь и сестра и фамилия и имя все сходиться, но этого просто не может быть, не может быть» — Андрей положил записной блокнот на колени и ухватился обеими руками за голову все повторяя «Не может этого быть, не может». От неожиданного шока от стал нервно раскачивать и без того хлипкий табурет. Прозвучал резкий скрип, трескающийся древесины и Андрей грохнулся на сырую прогнившую паркетку выложенную здесь далеко до его рождения. Табурет сложился пополам. Андрей с хрипотой насмешливо застонал, поднимаясь со спины на задницу. Помотав головой, он стал рыскать глазами ища записную книжку. Блокнот отскочил под такой же древний, как и этот сломанный табурет письменный стол. Андрей потянулся за ним собирая на себя всю пыль и грязь накопившуюся за столько лет. Подняв блокнот он озадачено почесал затылок и вновь открыл последнюю им прочитанную страницу.

Глава 7

Пятое декабря.

По вынужденным обстоятельствам мы не могли продвигаться, хворь лейтенанта усиливалась. Заканчивались продовольственные запасы, которые были рассчитаны на несколько недель. Попросту все сгнило, либо покрылось плесенью, что в целом для нас было равносильным. Слишком большая влажность с резкими перепадами температур не давали покоя не хлебу не крупам. Жили уже второй день на тушенке.

Мной было принято решение отправится за продовольствием и медиком. В планы входило отыскать какую-нибудь деревушку, но если повезет, то и какой-либо пункт с нашими ребятами.

Зная какой будет нелегкий путь, следовало все просчитать. Санька неплохо ориентировался на этой местности, но с собой его было брать нельзя. Он должен был остаться на месте чтобы в случае чего солдаты не разбежались по лесу со страху. Санька постарался как можно подробнее вычертить деревеньки, и вражеские позиции на карте. Пускай мы и сидим здесь уж бог знает сколько, но разведка работает отлаженно. Александр в этом деле толк знает мимо кого угодно проскочит. Он вручил мне эту несчастную карту. Я распорядился снарядить десятерых здоровеньких парней. Ну это само собой Витька Лугин, Пашка Костров, Илья Рожкин, Иван Колымако….

В планах было воротиться через двое суток. С учетом того что торопиться мы особо не будем.

Первые восемь часов ходьбы выдались ничем не примечательными, нам удалось достаточно продвинуться на юг к юго-восточным сельским долинами. Говорят, сказочные места: раскидистые поля, усаженные пшеницей обильные реки, сады, скот.

Вот только во все это перестаешь верить, когда начинает мести самый настоящий снежный буран. Ближе к десяти часам нашего пути пошел обильный снег. К шести часам вечера уже стемнело. Мы ступили на обширное поле километра полтора в дину. Ветер здесь задувал так, что аж внутренняя подкладка рейтуз завывала протяжными стонами, не говоря уже о самой заднице. Ветер дул со всех сторон поднимая на нас снежные вихри. Мои щеки до сих пор помнят, как плотные снеговые обледеневшие хлопья раздавали обжигающие пощёчины по мордасам резкими непрерывными порывами ветра.

Со всем не приспособлена наша форма к такой вот погоде. Замыленная гимнастерка, тканевая рубаха, подшубок из войлока, форменный тулуп, непонятные штанины с якобы с овечьим начесом (рейтузы к форме не относятся. Сами по делу случая находим ежель с мертвяка вражеского стащим) черные берцы, худющие портки, перчатки ну и шапка ушанка. Хотелось бы мне поглядеть на этих Ген-штабов в форменном тулупе и без рейтуз в минусовую пробирающую до костей ветряную снежную погоду. Вот бы смеху было. Уверяли мол хорошо кормят, тепло одевают, оснащают. Да кто бы их знал на самом деле, никто ж из них ведь не воевал никогда, один значиться пробыл в запасе всю жизнь до преклонных лет потом объявился, другой всю жизнь почти отдал служению в пожарных войсках-благое дело я бы сказал важнейшие, но увы не военное. Может они и рады помочь, но вот не в состоянии может быть из-за личных представлений, а может просто подворовывают и лишнюю копейку в карман. Да и вообще честно говоря не воюя, мы разучились воевать, а лучше бы конечно не умели б никогда держать в руках винтовки и автоматы.

Преодолев поле, наступило легкое облегчение, ибо зайдя в лес ветер уже доставал не так сильно. Но увы снега в лесу навалило не меньше, все ноги мокрющие хоть выжимай. Мы остановились на небольшой перекур.

Парни быстро расположились.

Я взвалил свой тюк со спины на землю и уселся на него.

— Пару глотков до и пару после, всем ясно?

— Товарищ Капитан после чего?

— После курева рядовой, тебе не положено маманя будет не в восторге.

Все добродушно посмеялись. Я протянул юнцу сигаретку.

— Но знай, перед мамкой сам отвечать будешь.

Рядовой кивнул мне и взял сигарету. Я развернул пачку и вынув еще одну подкурился. Как нестранно с табаком проблем никогда не возникало всегда было вдоволь этой травяной смерти. Генералы ведать предпочитают мерзнуть, а не бросить курить. Покурив мы каждый сделали по глотку воды.

— Еще час полтора и ищем место ночлега. — сказал я и мы двинулись дальше.

По моим предположениям мы прошли около сорока за сегодня по близости врага не должно быть, поэтому есть возможность пройти еще километров пять, шесть.

Место для ночлега выбирали долго и осмотрительно. В конечном итоге вышли на небольшую полянку там и решили остановиться. Быстро разложились. Парни собрали две палатки. Вот что-то, а вот за плащ-палатку Генералам спасибо. Никогда еще не подводила. Но какой бы плащ-палатка не была замечательной все равно ночь предстояла тяжелая и холодная. Кострецу не развести, нормально не покурить, да и холод собачий. Теснились в четвёртом на одном квадратном метре, в караул уходили по одному человеку с палатки, то есть в карауле два человека, с периодичностью в два часа.

Я вышел в последний. Времени было около четырех. Полная кромешная темнота, лишь только иногда из-за веток проглядывался редкий лунный свет. Я присел под ель на свой тюк. Достал из пачки сигаретку и прикурил. Вдруг я посмотрел на свой тулупчик на нем весела кобура с тем самым злосчастным стволом. После того случая, этот пистолет стал многое для меня значить. Тогда на второй день как я очухался меня охватило какое-то странное рвение и схватив первый попавшиеся гвоздь и в порыве глубочайшего сожаления я выцарапал на черной краске дула «Оставь надежду, всяк сюда нажавший».

Коли отнимаешь чью-то жизнь будь это хоть плохой, или совсем порядочный человек то на спасение можно боле не надеяться. Да и вообще теперь мне, пожалуй, больше и не на что надеется: веру в всевышнего я порядком утратил, веры в Страну тоже не прибавилось, а веры в людей и подавно, а теперь вот и оружие для меня утратило смысл и веру.

Теперь все стало не так как раньше. Хоть и живу по-прежнему секундой, но уже нет той искры того запала и попросту жизни в глазах. Но как нестранно, казалось бы, мне нечего терять именно такие люди здесь и нужны мол детище фронта без чувств и эмоций, без страха, без веры, но как это не парадоксально и нелепо ведь все перечисленные мной слова ко мне со всем не относятся ведь я до ужаса боюсь умереть. И еще больше боюсь, что не вернусь к ней. Наверное, только благодаря страху я до сих пор остаюсь хоть каким-то человеком.

На следующий день погода была более снисходительна, и дальнейший путь не вызывал у нас особых трудностей. Добрались до деревеньки. Но пришлось ой как постараться, чтобы отыскать нам продовольствия.

Зашли мы значит к дедке. Вообще видно, что жизнь всегда была не в избытке. Дом его через уже какое поколение переходит из рук руки потомков, жаль только на нем все и закончится — говорил он. Сыновья на войну ушли неслуху не духу от них, а бабка его померла через месяц после как ребятишек забрали. А им даже и восемнадцати не было.

Дедок этот по началу завидя нас за ружье было схватился думал, Желтые. Эти безбожники налогосборщики у своих же кров забирают, последние копейки выпытывают, а ведь все по закону. Год назад приняли новый приказ мол собирать зажиточный налог. Мол столько добра нажил будь добор и поделись. Налог стали собирать каждые две недели летом и каждый месяц в остальное время года.

«Барщину платим как при царе Горохе ей богу»-постоянно повторял дедок.

«Не доживу я до следующего сбора хлопчики мне все это теперь не к чему забирайте, это вот все что припас.» Он выкатил большущий сундук на колёсиках до верху забитый крупами, сгущенкой, салом и другими продуктами.

Это, наверное, действительно святой человек. Он один из немногих кто проявил такое радушие, такое сочувствие. Знает, наверное, что это такое. Что такое война. А может просто чествует приближающеюся смерть и пытается прикрыть свои грехи. Как бы там не было мы ему благодарны, мы были сытые, мытые, выспавшиеся.

Перед тем как уйти. Я решился спросить у нашего благодетеля об Майе.

— Не частое имя, хмм, не слышал о таковой. — ответил мне дедок. Я стал примерно описывать ее сугубо поверхностные приметы, но вот глаза. Говорю таких глаз не где не сыщешь.

— Ты знаешь сынок, с полу году назад здесь проходила колона. С ними девчонка была с ослепительно голубыми глазами, красивая…

— И где же она?

— Ее приютила бабка одна Агафья, она у ней была. Но бабуся померла, а там уже и время желтых пришло.

— Иии?

— Забрали ее, бог знает куда в этот раз какие-то важные перцы были. Такой парень был в пиджаке в запонках, смазливый гад, одним словом. Война идет, а они по деревням в пиджаках… Думаю приехали из главной администрации, мы к Градскому округу относимся, ратуша у них там в городе. Славный город, в молодости на заготовках столяром служил.

— Далеко?

Ооо сынок, киломиров под триста пятьдесят от сядова на юг.

— Благодарю батька, благодарю, — сказал я, обнимая дедка.

На обратном пути я все не как ни мог успокоиться, все крутилась, эта мысль об трёхстах с лишним километрах. Но я настолько беспомощен и жалок в этой ситуации. Душой я хочу ломануться в Градск на поиски, но моя ответственность не позволяет сделать этого. Я не могу бросить парней, не могу взять их с собой, я попросту не могу не воевать. Я должен и ничего с этим не поделаешь.

К вечеру мы уже добрались до места перевала. Я не мог уснуть. Я выполз на ружу. Ночь как обычно была очень темной и непроглядной, только лишь иногда возможно было заметить маленький огонек от сигареты несущего пост солдата. Я стал вглядываться в темноту, перед моими глазами то и дело скало очкастое еще совсем детское лицо, а потом выстрелы. По моим рукам пробегала дрожь, будто после отдачи оружия. В ушах стоял пороховой грохот и звонкие как поросячий визг вопли о пощаде. А перед глазами я видел то простреленный живот, то заплаканное жалобное лицо, то лежащий труп, истекающий кровью.

Все вновь и вновь стало терять свой смысл, я никак не мог свыкнуться с противоречием в своей голове. Мне уже доводилось убивать, убивать бездумно и безжалостно. Когда ты в бою, все меняется, нет той романтики приключений чтопридумывал я себе в юности, нет каких либо желаний вернуться домой, мозг будто отключается и ты превращаешься в получеловека в полуживотного, которым двигают инстинкты выживания. Было единственное наверное во мене человеческое, так это товарищи и страх за их смерть. Невероятно страшно когда, ты лежишь в окопе, прилетает снаряд ты успеваешь отскочить, тебя осыпает фонтаном грязи через минуту ты поворачиваешь голову и видишь как твой сослуживец лежит открыв рот и тряся руками в судорогах тянет их вверх, ты смотришь на его ноги и видишь, что ног фактически нет, вместо них окровавленная каша. И как же тяжело осознавать то что ты не можешь ему помочь. Как тяжело осознать, что ему осталось жить дай бог час. И как же тебе тяжело, когда не остается выбора и когда шансов нет, как же тяжело взять в руку пистолет и выстрелить. Что вроде является совсем логичным, но чем более оно кажется логичным, тем белее оно становиться парадоксальным.

Но что касается врага. В эти моменты обычно я не замечал лиц я просто стрелял, протыкал, бросал гранаты, шашки, резал. Но еще никогда я ни видел их лиц, для меня они были такими же как я, бездушными тварями. Но тогда во мне что-то да надломилось. Еще тогда, когда я лежал лицом в низ в разорванный подгнивший живот. Когда услышал, голоса с верху. Тогда я подумал о вражеском солдате, не как о солдате, а как о человеке. Как об простом и обычном человеке, у которого есть семья, наверняка которого ждет дома без конца ревущая мать. Я знал, что там такой же молодняк, что там считай дети, им бы учиться, резвиться да с девочками гулять. А они как будто пушечное мясо пятятся под страхом под пули и умирают.

Эти мысли проскочили щелчком, мгновением, но настолько западшим в душу, что казалось, будто бы это мгновение длится всю жизнь. Но все это прошло, как только я вдохнул в легкие свежий воздух и запустил толчок инстинктам.

Так почему же я не убил его сразу? почему в этот раз я увидел его лицо? почему я сопереживал ему? И какого мать его черта я спустил чертов курок? Если он меня так разжалобил, если он переубедил в него стрелять. Какого черта меня накрыло? Я хотел мстить, я хотел, чтобы он тоже не вернулся домой как девятнадцати летний Севка. Я жаждал видеть, как он умирает. В этот раз мной владели не инстинкты, в этот раз я был далек от сущности солдата. Я превратился в чудовище, которое жаждет крови возмездия, которое хочет убивать. И самое страшное, это не то что я превратился в это чудовище, а то что я это понял. И это чувство совести мучает меня. Ведь до сегодняшнего момента в чудовище я превращался лишь раз. Это чувство терзания можно сравнить с чувством, человека с моральными устоями который совершил убийство либо по случайности, либо по соучастию к нему. От всех этих мыслей мне просто хочется освободить тело. Я всей душой не хочу быть монстром, но и понимаю, что убивать мне все же придется. И тут встает еще одна не простая вещь. Смогу ли я вновь стать получеловеком? Смогу ли я вообще наставить ствол на живое существо? И стану ли я тем самым чудовищем с местью вместо разума?

Я стоял все вслушиваясь, и всматриваясь в темноту, в эти секунды время для меня тянулось чрезвычайно и неумолимо долго. Я услышал, шорох доносящийся от огонька. Послышался хруст снега, огонек стал углубляться в темноту. Я застил дыхание и приготовил винтовку. Огонек продолжал двигаться все дальше и дальше в глубину. Я направил винтовку в сторону огонька. Огонек стал пригибаться к земле все больше и больше угасая. А после совсем потух. Послышался какой-то суетливый шорох, а после отчетливый взрыд испуга по снегу поспешно побежали шаги. Вдруг рев рычащего зверя оглушил чащу. Что-то в глубине с треском и воплями рухнуло на землю. Завопил юный голосок. Я ринулся на крик, то и дело падая на колени врезаясь в густо стоящие деревья. Жалобно стонущие вопли углублялись все дальше и дальше со временем затихая в этом не просветном мраке. В очередной раз запнувшись, я упал лицом в снег. Приподнявшись я стал судорожно метаться головой из стороны в сторону, эхо воплей доносилось со всех сторон. Я встал на колени и взялся за винтовку. Не целясь я выстрелил в темноту, тогда я не думал о последствиях меня переполнял ужасающий страх. Выстрел громыхнул на всю ближайшую округу, так что засечь нас врагу которой мог бы быть не подоплёку не составило бы и труда, но тогда моя голова была забита совсем другим. После выстрела над лесом нависла полная тишина, на протяжении минут двух или трех не было не единого звука, не единого шороха, я попятился назад.

К утру, когда уже расцвело мы выдвинулись на поиски пропавшего товарища. Продвинувшись по моим следам вперед, мы приближались к роковому месту. Утрений солнечный свет мерцающими лучами переливался на багряном мятом и взрытым от сопротивления снегу. В глубь леса устремлялся кровавый след, сопровождающийся следами лап. Мы двигались с опаской оглядываясь по сторонам по кровавой тропинке.

Неожиданно прозвучал хлопок и хруст трескающийся древесины. Будто бы что-то грузное и тяжелое рухнуло с пятого этажа на деревянный поддон.

Картина явно не для слабонервных изуродованное тело рядового распласталось по веткам кустарника. От удара его брюхо расколошматило, вывернув все кишки наружу, вывесив их будто гирляндой на ветвях. Кора ближайшей сосны изполосана следами и зацепами от когтей. Вокруг куча сбившихся вкруг одинаковых следов от лап. Явно это охотилась рысь не иначе.

Как же так вышло? — твержу я у себя в голове.

Его бездыханное тело повисло головой вниз в полу метре от земли. Его лицо мне кажется еще живым, в его глазах до сих как будто блещет жизнь. Как же может так выйти? Как судьба может с ним так поступить, а главное за что? Не мухи не обидит, из винтовки этой долбаной стрелял раза два от силы. Патроны подавал, раны перевязывал, с поля боя вытаскивал. А тут просто случайность, зверь…. Что говорить его матери? Что здесь вообще говорить?

Закон природы, выживает лишь сильнейший. Никаких мыслей, никаких переживаний, хищником движет только чувство голода. Малец стал отличной добычей.

Не впервой конечно такие случаи, и волки грызли, и медведи разрывали. Все это есть и будет. Похоже, что ему уготован именно этот путь, он отдал себя этой войне он выжил, и умер оставшись жив душой. Навряд ли кто-нибудь из нас мог бы похвастаться чистой душой. Пускай земля тебе будет пухом…

Глава 8

21 декабря.

К утру лейтенант издал свой последний вздох. Хотелось реветь, бить кулаками стены. Он отмучал свое. Я всегда думал, что умирать это естественно, всегда думал, что это безвыходно и безысходно. Но прежде я бы некогда бы не смог понять насколько это страшно и насколько дорого жить. Я всегда думал прагматично без красок в глазах и должного желания, обременял себя депрессиями и замкнутостью по пустякам. Все это сейчас кажется глупым и ненужным. Но нельзя забывать, что это два разных мира. И когда на гражданке на твоих руках умирает близкий тебе человек, ты чествуешь боль, но ты осознаешь, что это естественно и безысходно. А здесь ты, цепляясь всеми силами за остаток твоих дней, ценишь их как не ценил никогда. Отбрасывая все биологические законы, логические умозаключения ты живешь одним днем, и ценишь его будто бы завтра умрешь. Для тебя нет понятия физиологической смерти.

Из-за всего этого терять близкого человека, который так же, как и ты живет одним днем и цепляется за жизнь невыносимо. Этот человек становиться для тебя родным как мать и отец, достойным как господь бог и знающим как твой родной брат. Когда твой товарищ умирает у тебя на глазах, когда он так тяжело и долго цепляется за жизнь с каждым слабеющим вдохом. Твой мир и сознание рушатся. Ты теряешь не просто близкого тебе человека. Ты теряешь частицу себя. Без него этот день в который ты так жадно веришь становиться уже не таким сладким как раньше. Все потихоньку блекнет.

Эти несколько дней его мучений, я просто умирал вместе с ним. И ничего с этим невозможно поделать и увы не как не обернуть назад. К моему большому сожалению я был в тот момент с ним, я видел, как закатываются его глаза, видел, как по его устам проходит последний вдох. Чувствовал, как его рука потихоньку разжималась. Слышал его последний хриплый стон.

Все так не вовремя, так не кстати. Мы в дести километрах от линии соприкосновения, завтра уезжаем на фронт. А теперь страшно как в первый раз. Руки трясутся, зубы скрежечат, ноги не ходят и не слушаются. Но это только сегодня, завтра попросту не будет другого выбора. Завтра ты превратишься в получеловека в полузверя и ты уедешь стрелять по людям.

Нас перебазировали к фронту в казармы, в прифронтовые сколоченные бараки дающие некоторое время почувствовать себя в безопасности, дающие какое-то время жизни. Хоть и не редко прилетает.

Вурского удалось похоронить с почестями, за пролеском на деревенском кладбище. Не памятника тебе ни пышной церемонии с гимном, обычный крест сколоченный из досок. Но даже такое считается роскошью, обычно скидывают всех в одну яму, или же вовсе трупы остаются в воронках, засыпанные грязью и снегом.

Ночью я не мог уснуть, в желудке бултыхалась пустота хотелось невероятно есть. Уже завтра к вечеру отправляемся на фронт. Здесь мы совсем недавно, всего лишь каких то четыре дня. По приезду нас расположили по местам, а на следующий день нас отправили на передовую. Один сплошной ужас меня охватывал тогда, видно сидя голодом без особых боев в лесу я под размяк. По началу я не мог сделать ничего путного. Не прейти в себя. Но долг капитана обязывал меня собрать все свои яйца в кулак и произвести контрвыпад, закончившийся для многих последним.

Я лежал на твердой койке просто и тупо испепеляя взглядом потолок. Все бы ничего, если бы не вновь эта поросячья мордочка в очках не носилась перед мной с простреленным брюхом. Здесь у нас тоже куча юнцов, все как один. Их стараются подольше подержать здесь, готовят, объясняют куда прятаться куда бежать, как ползти. А потом через неделю отправляют на фронт. Возвращается обратно дай бог одна треть, раненых всегда у молодняка по минимуму, обычно кучкуясь в какой-нибудь воронке они забиваются по пять человек по ближе к стенке и не могут никак пошевелиться, прикрываясь и морщась от страха после разрывов снарядов, осыпающих их фонтаном грязи. Как правило такие воронки находятся в пристреленной местности и в них не редко залетают осколки и снаряды. Они зачастую об этом даже не в курсе, для них это укрытие эталон безопасности, да и всем вместе не так уж и страшно. Попадая снаряд в такое укрытие разметает в щепки юные еще необщетинестые лица и молодые тела, врываясь кроваво грязевым фонтаном. Их останки разлетаются метров на семь. За редким исключением оттуда вылетает что-то живое, но уже совсем непохожие на живого человека.

23 декабря.

Затягивая сигарету я сидел на груде обваленных плит. Во круг суетились солдаты, раздавали пайки с едой и теплую одежду. Мне совсем не хотелось есть, что-то с самого утра не давало мне покоя. Что-то внутри как будто разъедало меня и все резало и рвало ножом. В небе проносились серые облака, в воздухе витали легкие снежинки и веяло запахом каши в пересмешку с серой. Прибыла новая партия юнцов, в этот раз понабрали механиков из колледжа. Парни мягко скажем далекие, грубые и чёрствые. Но каких бы они из себя не корчили важных все равно они дети. Ходят меж собой блатуют, браняться, а в глазах страх. Хвастуны из них конечно редкостные, каждый уже знает и как из автомата стрелять и как гранаты кидать. А наделе обсосанные штаны на учениях. Но все это нормально, все это человеческое.

26 декабря.

Мне пришла телеграмма от сестры — мамы не стало, отец пропал без вести…

Глаза налились слезами читая дальше я узнал, что мать сильно заболела, а отец сначала сильно запил, а потом и вовсе пропал. Все только и кружилось во круг этой мысли ничего другого не могло меня отвлечь. К вечеру я вспомнил об своей Марии и в моем сердце вновь заиграла надежда жить.

***

Холодящий прохладный воздух окатывал ночную округу. По бетонным сооружениям мерцали огни переливаясь отблесками синевато зелёного оттенка. В дали слышались разрывы снарядов, грохочущих на линии фронта. Все было без изменений. Все было как всегда.

Андрей потупил взгляд в серый и безжизненный потолок, не отрывая не на секунду от него своего внимания. Кругом слышалось славное посапывание и глубокий как сон храп. Большинство из этих солдат спят здесь может быть последний раз, может кто его знает и вовсе они проживают эту недолгую жизнь последние несколько часов.

— «Пожалуй у всех нас только одна участь не сегодня так завтра не завтра так через неделю. У меня порой складывается ощущение что вся судьба последовательна и закономерна, всегда один и тот же исход. Из поколения в поколение из века в век. Но как и не странно мои предположения действительно частично верны. У судьбы ведь один исход это Смерть, предполагающая естественную кончину человека. Ну ежали все так просто почему воюем почему в такую эпоху популярности демократических идей приходиться воевать, а потом все-равно договариваться. Сейчас это конечно же не важно, все это пережиток прошлого, сейчас мы здесь и другого выбора нет.»

Андрей отвернул голову в сторону и прикрыл глаза рукой массируя указательным и большим пальцем переносицу. Отстранив руку Андрей стал пристально озираться по сторонам бегая глазами по койкам. Во круг лежали грязные и немытые голодранцы, смердящие своим запахом на ближайший километр. Около прохода метрах в двух от Андрея лежал совсем молоденький парень с поросячьи личиком. Ну явно маменькин сынок щеки у него пухлые и зарумяненные, а нос сверкал соплями будто мокрый пятак. Он свернулся калачиком в обнимку с какой-то плюшевой игрушкой, похожей на собаку.

«Странно как он ее вообще сюда протащил и, казалось бы, как его здесь еще не пристыдили за такое? Но это не тюремная камера, не обычная рядовая казарма в мирное время и даже не спальня детского лагеря с черствыми детьми. Кто-то из наших сочувствует мальцу, кто-то иной раз добро подшучивает, а кто-то даже завидует. Среди нас нет социальной зависимости от общего представления о личности, среди нас мы все солдаты, мы все равны.»

Андрей полностью погрузился в омут раздумий размышляя почти обо всем что его окружало, что он пережил и что тему предстоит впереди. Он заложил руки за голову и оперся об металлическое изголовье тихо и ровно дыша в такт с дыханием остальной роты.

Но не успокаивающий тембр живых товарищей не металлические койки не помогали ему уснуть. В поисках сна Андрей поднялся с кровати нацепил на себя ботинки и аккуратно чтобы некого не дай Бог разбудить поплелся к выходу. Выйдя на ружу его окатил холодный поток воздуха пронизывая бедного Андрея до дрожи в костях. На дворе стояла поздняя августовская ночь. На удивление на небе не было не одного облачка все было чистым и таким просторным. Андрей присел на покрышку от бронетранспортёра и достал сигарету. Колыхнула яркая вспышка и через мгновение кольцами затрусился этот ядовитый дым. Между затяжками Андрей запрокидывал голову назад смотря в синевато черное небо усыпанное созвездиями и отдельными яркими звездами. Думая о застрявшей выволазке на фронт.

— «Неужели этого паренька с поросячьей мордочкой отправят в окоп стрелять и убивать? Мда пожалуй это полный бред, он здесь уже около двух недель и хочу сказать, что он не капли не изменился. Смотря правде в глаза он так же и остался таким же жалким пареньком, на которого не то что руку да даже взгляда боишься бросить. Хочется конечно верить в лучшие, но для наших командующих не важны жизни таких тюфяков им важен результат, но как не понять этим глупцам, что результат добывается качеством, а не числом тем более таким как этот. Зачем они отправляют сюда таких вот парнишек, которые чисто физически не могут предоставить нужного результата, которого они так жаждали получить. Наверное, если бы не глупость некоторых людей война бы уже давно кончилась. И потерь с нашей стороны было бы гораздо меньше. Но это все, наверное, в нашем случае нам остаётся безысходность, в нашем случае нам остаётся выполнять приказы.»

Глава 9

Лунный свет блекло пробивался сквозь стекло падая на старинный шифоньер, облепленный резными лепнинами и узорами. Медные вставки в дверях шифоньера отблескивают белым светом, позолоченные ручки блестят в лунном зареве переливаясь бронзовым оттенком. Видно, что шкаф явно раритетный, потертости на боковинах так и отблескивают на фоне лакированной поверхности. Напротив, шкафа в полной кромешной темноте что-то так и норовило шевелиться. Вдруг комнату охватило яркой вспышкой и зажигается огонек. На против письменного стола скрючившись в пояснице сгорбился Молчанов, ища рукой по столу на ощупь свои очки. Нащупав их он нервно нацепил их на свой длинный нос и стал вглядываться в темноту.

— «Эй здесь кто-нибудь есть» — пробормотал Молчанов, держа подсвечник в руке.

«Вот ведь почудится ерезь всякая…» — проворчал он медленно пошархав к кухне.

Послышался скрип дверных петель, запиликал и загудел старенький холодильник. Вся кухня залилась белым светом и свежей прохладой. Молчанов достал бутыль молока и прислонил горлышко к губам жадно отхлебывая глоток за глотком. От нетерпения и дикой жажды глотки становились все больше и больше, пока молоко не попало не в то горло заставив Молчанова задыхаться, плюясь молоком из-за рта и из носа. До тех пор, пока он не почувствовал легкие хлопки мужской тяжелой руки по спине. В этот момент Молчанов тут же отскочил на метр, хватаясь правой рукой за сердце. Он вжался в кухонный гарнитур видя перед собой черный силуэт с оголённым ножом в руке.

— Здравствуй Виталий Астархович не жалуешь ты гостей, однако, а вдруг я Господь Бог пришел забрать тебя.» Молчанов стоял в полном оцепенении с приоткрытым ртом и скатившимися к губам очками. Силуэт стал приближаться и на кухне загорелся слабенький свет от торшера. Молчанов еще больше попятился назад, видя перед своим лицом черную маску.

— «Молчишь сука, ну ничего я заставлю тебя заговорить.» Перед лицом Молчанова проскочил серебряный отблеск ножа а после громкий хлопок и Молчанов уже лежит на полу мыча от боли. «Вставай гад если мужик конечно»— прикрикнул человек в маске.

Молчанов через боли поднялся на четвереньки, Говоря «я тебя найду собака найду».

— «Где документы? Ты позорная шафка, кого ты там найдешь собака.?» неизвестный схватил Молчанова за силки и силой поднял его на верх зарядив еще один удар правой. Голова Молчанова отскочила к плечу и он с треском рухнул на пол. Стоня от боли все больше и больше.

— «Где документы ты шваль?»-Вновь прокричал незнакомец. Молчанов утираясь кровью со слезами мычал и стонал в ответ прикрывая рукой разбитый нос от страха.

«Ты глухонемой? Тебе может языком жестов объяснить сука?» кричал на Молчанова неутомимый и переполненный жестокостью человек.

«Кккакие дддокументы? Я вас не понимаю не убивайте пожалуйста» — в слезах умолял Молчанов приподнявшись слегка на задницу и забившись в угол.

«Не держи за меня дурака я знаю они у тебя сука или ты думаешь я сюда шутки сука шутить пришел?»— Не знакомец нагнулся над Молчановым приставив к его щеке нож.

«Может быть тебя заставить вечно улыбаться? А? Будешь тут весь из себя такой красивый с разрезанными губами.»

«Нетт, прошу не надо, они сумке в сумке.»— вопил как не-из-себя Молчанов.

«Где сумка баклан?»

«Она в комнате в шифоньере на второй полке за корзиной с носками, не убивайте меня прошу.»

«Ну смотри сука если обманул, то я проткну сначала тебе руки потом проткну твои щеки и прорежу их на сквозь падла ты понял?»

Молчанов закивал головой брызгая кровью из носа в резные стороны. Незнакомец в маске отошел чуть подальше от Молчанова и с небольшого разбега вдарил Молчанову ногой под подбородок. От удара, Молчанова впечатало в кухонную дверцу, и он рухнул лицом вниз на пол без сознания.

Молчанов очнулся примерно через пол часа. В окно хлестал лунный свет освещая лежащего на полу Молчанова. Молчанов держался за голову то и дело утирая руку об разбитый нос. Он то и дело тихо постанывал в попытках приподняться с пола безнадежно падая назад. Вскоре боль стала понемногу отпускать, и Молчанов оперившись рукой на стол поднялся с пятой точки на ноги. Его руки за рыскали по столу ища запасные очки оставленные им вчера вечером за недочитанной газетой с статьей о боевых действиях на юго-западе и обстрелах промышленного комплекса у нас. В конце концов Молчанов нащупал свои несчастные очки и нацепил их на свой расквашенный нос. И поплел по коридору к телефону, сняв трубку он тяжело плюхнулся на табуретку стоявшую рядом, промахиваясь по кнопкам он вызвал силовиков и медпомощь. Когда же Молчанов собирался набрать еще один номер прозвучал оглушающий выстрел и треск проводки. Молчанов поднял голову вверх мечась глазами от страха. И вдруг его взгляд замер, телефон в его руке издал свой последнний сигнал в темной прихожей прямо напротив в трех метрах от него сидел рослый мужчина весь в черном с дымящийся пистолетом в руке. Прозвучал щелочек обоймы, и Молчанов увидел наставленный на него ствол.

Из темноты заговорил вполне приятный голос деликатной культурной речью.

«Не гожа гражданин так себя вести, некоторые люди могут вас не понять и могут очень сильно разочароваться в вас. Не стоит питать надежды друг мой, не стоит верить своим покровителям для них вы всего на всего инструмент и не более. Видите как оно получается вы сейчас сидите предо мной весь в крови с заплаканными глазами а кто то сейчас трахает какую-нибудь девчушку которой и шестнадцати нет. Понимаете какой парадокс вы делаете это не из большего уважения или из преданности вы даже не совершаете этого из-за страха вы делаете это из желания собственной гордыни, но получаете лишь только страдание.»

За окном послышался приближающееся вой сирены во окно забили отблески синего цвета мигалок. Человек в чёрном аккуратно поднялся с места и поднял стоявший на полу портфель.

«Будьте осторожными со своими желаниями, будьте осторожными»— сказал человек в черном.

Входная дверь настежь распахнулась и темный силуэт нырнул в нее расплывшись во тьме

***

Молчанов сидел в допросной комнате ройного отделения. Квася своим сломанным носом он умолял вызвать ему врача падая в нервном припадке на металлический стол лбом в низ. Но следователя это будто бы забавляло и он продолжал пристрастный допрос.

— Где вы были вечером третьего числа? В который раз вопрошал он доводя Молчанова до истерии.

— Я,я, я…

Прогремела дверь, оглушающий скрип не смазных петель и в допросную с воплями влетает мокрая черная фигура.

— Где мои бумаги, где мои бумаги, ты ты и ты где они?

— Успокойтесь товарищ, мы занимаемся этим вопросом покиньте помещеие. — спокойно и невозмутимо ответил следователь.

— Товарищ? Ты хоть знаешь кто я такой? Да я тебя в порошок сотру я без пяти минут будущий глава членства совета.»

— Но пока что вы всего на всего балабол, покиньте помещение и не мешайте работать.

Следователь взял Третьякова за плечи и буквально вытолкал его в коридор.

— Эй Виталий

— Я

— Вызови товарищу врача и выпускай его к чертовой матери.

— Есть.

Следящие пару недель Молчанов провел в госпитале Святого Лаврентия. За это время расследование не продвигалось, Третьяков был назначен главой государственного совета, следователь был разжалован и отправлен в пехотные войска. После Молчанов вернулся в свой обыденный ритм жизнь только уже как секретарь второго человека в стране. Все шло своим чередом без изменений.

Глава 10

Притупленный свет вперемешку с живой музыкой сигаретный дым и пьяные разговоры о политике. Примерно так за частую проходили собрания членов государственного совета на которых решались вопросы внутренний и внешней политики. Обычно во время таких встреч Молчанов да и в целом другой обслуживающий персонал оставался за дверью. Но в этот раз Молчанову посчастливилось присутствовать, его место было за отдельным столом с парочкой симпатичных девочек, ласкающих его. К слову сказать, некого собрания и не было праздновали военный успех и их гениальность решений их невообразимых умов. Молчанов сидел скромно рук не распускал целоваться не лез, удивительно еще тот факт, что девчонки эти совсем не проститутки, а выпускницы первого института экономики работающие на членство собрания бухгалтерами. Эти девчонки всегда зажиты в рамки и при первой же возможности открывают ход чувству в прямом и переходном смысле. Без этого девочки не тянут не потому что глупые, а потому что нужно быть под столом, а не чашкой кофе. Не одна важная встреча не обходится без такого вот coffee break. Но среди прочих сотрудниц была только одна девушка которая сохраняла целомудренность это бала Елизавета младший экономист, закончила высшую школу математики потом устроилась на стажировку в правительство и работает уж как 4 месяц, но к сожалению ее работа заключается не в пересчете бюджета не в просчете финансовых рисков, а в мойке полов.

Вскоре же вся эта светская аристократическая беседа переросла в пьяную несусветную чушь. Тосты, водка, закуски, анекдоты.

— Где-то там высоко в парламенте порхала Птаха, а потом раз и упала. По всему залу пронесся громогласный рвущий глотку смех. В этой сказанной Третьяковым несуразице крылся гнусный смысл хождения по головам. Дело в том, что эта некая Птаха была не кем иной как Птахиным Иваном Сергеевичем до недавнего времени занимавшим пост главы государственного совета. Все шло отлично, пока не случился несчастный случай. Птахина нашли мертвым в собственной ванне с разбитой головой. Заговор не иначе.

Третьяков всегда был одержим властью и своим стремлением к ней.

«Я истинное воплощение сверхчеловека, во мне течет сила власти сила диктатуры и доминации.»-Говорил он. Но вскоре все это ему становилось в невмоготу. Алкоголь плескался в нем через край, он подрывался с места выкрикивая брань в адрес конкурентов. А после шли кавитации на расстрел.

На удивление в этот раз Третьяков не дебоширил, но был как всегда бестактен в отношении девушек, да и вообще был, пожалуй, лишен чувства стыда и этикета. Он подозвал двух бухгалтерш из-за стола Молчанова и приобняв каждую за талию плюхнулся головой к одной из них в декольте.

По их внешнему виду совсем не скажешь, что они счетоводы и тому хуже ответственные за зарплатную ведомость. Высокие шпильки, откровенные блузки, вульгарный взывающий макияж и конечно никогда не обходится без мини юбочек. Юбки и сарафаны были настолько коротки, что при малейшем движении вперед оголялись все их запретные прелести. Их нижнее белье всегда соответствовало цвету губной помады. Под красную помаду надевали обычно красный или черный комплект, под розовою белый или розовый и так далее. Работали мало, всю отчетность скидывали на Молчанова, а сами трудились на благо настроения начальства.

Послышались мягкие стоны, одна из девушек полностью расплылась в экстазе хватаясь руками за Третьякова. Его губы скользили поцелуями по телу. Медленно спускаясь вниз он запустил руку под юбочку, и с еще большей жадностью похоти расцеловал разгорячённое белокурое тело изредка покусывая нежную кожу и перерывами хлестая вино. Вторая же дама слегка оробела от данной сцены она боязливо стояла рядом чувствуя прикосновения Третьякова по бедрам. После ее лица совсем опешило, она робко придерживала руку Третьякова пытаясь отстраниться. Девушка стала просить прекратить, жалобно умоляя Третьякова убрать руку, но его это только задорило и его рука проходила все выше и глубже. От безысходности девушка закричала крики о помощи и заколошматила Третьякова по плечам. В этот момент он видно обезумел. Он резко поднялся с места отбросив свою первую пассию одним сильным толчком в грудь. Та со спущенными панталонами грохнулась на пятую точку и с ужасом смотрела на происходящее. Третьяков с треском вмазал пощёчиной по гладкой как бархат щеке, а после с силой повалил девушку на стол. Оказавшись сзади он поднял бедняжке юбку и совершил нечто, сравнимое с раздавленным тараканом. По залу раздались рыдающие вопли, звон дребезжащей посуды и редкие тихие всхлипы.

Молчанов развернувшись в пол корпуса к главному столу замер от ужаса и криков, разносившихся по залу. Его руки дрожали от страха, сердце негодовало, но сделать он ничего не мог. Ни смелости, ни духу, ни возможности. Молчанов только нервно щипал себе лоб и прикусывал верхнюю губу в линзах его очков отражался загнутый силуэт девушки. На ее лице как-будто бы было написано «СПАСИ МЕНЯ», от бессилия она уже почти не сопротивлялась, лишь из редка выкрикивая вопли с некоторыми обрывками слов.

Третьяков делал свое дело нещадно без капли сожаления и уж тем более жалости. Закончив он отбросил бедняжку в сторону. В обессиленных чувствах бедняжка не могла пошевелиться размазанная тушь, превозмогающие сознание слезы и капли крови на стройных красивых ножках. Она тяжело дышала, пытаясь нащупать что-то на столе. На ее тонкой шее виднелись отчетливые отпечатки рук ее запястья и предплечья пестрили кровоподтеками. А одежа превратилась в нечто средние между набедренной повязкой и рваной тряпкой.

Третьяков же со всей своей невозмутимостью попятился в сторону скулящей от страха первой девушки. Он схватил ее за волосы и поволок к другому столику. После содеянного он с гордым и самодовольным лицом приподнялся над лежащей на полу заплаканной девушкой застегивая на себе брюки. Он кинул правой рукой отмашку и удалился вон. А дальше все было еще страшнее и хуже. После отмашки Третьякова его мелкие сошки чиновники как гиены набросились на бедных девушек. Двух бедных и беззащитных созданий пустили по рукам двенадцать мужиков. Двенадцать здоровых неполноценных мужчин.

В глазах Молчанова пробегали силуэты и удары. А по ушам грохотали крики беспомощных девушек. Его сердце сжалось по щекам потекли непроизвольные слезы. Уткнувшись ладонями в лицо он пулей вылетел за дверь и рыдая рухнул около двери облокотившись на стену головой. Он слышал каждый всхлип, каждый стон и как будто бы чувствовал всю ту боль, которую получают они. Крики и грохот не затихали около пяти часов. В конце концов прозвучал отчаянный крик одной из девушек, а после послышалось несколько глухих ударов и прозвучал грохот упавшего на пол тела.

Из двери по очереди показались потрепанные чиновники с перебитыми костяшками и измазанными в туше и помаде сорочками. Дверь в зал осталась слегка приоткрыта Молчанов со страхом заглянул в образовавшуюся щель. Во круг разбитая посуда перевёрнутые стулья и столы. Спертый запах спиртного с потом и запахом только что совершенного полового акта. Одна из девушек скатилась под стол корчась от невообразимой боли. Ее тело изполосано ссадинами и кровоподтёками одежда полностью разорвана. Изредка она издавала хоть какие-то звуки жизни. Вторая же девушка лежала на полу по середине зала на голой керамической плитке. Из под ее обнажённого холодного прекрасного юного тела разлилась внушительная кровавая лужа. Ее глаза застыли блеклыми безжизненными камнями, в которых до сих виднелся страх и ужас.

Молчанов на мгновение застыл от увиденного. Его лицо скрючило гримасу неописуемого ужаса. Брови непроизвольно сдвинулись вверх, веки опустились, нижняя челюсть отвисла, показав нижние слегка желтоватые зубы, лобные морщины скатились домиком в складки, а глаза будто бы ушли глубже. На пол стали капать капли слез падавших с его бледных щек.

Входная дверь с треском распахнулась, и Молчанов почувствовав толчок в спину был отброшен в сторону. В банкетный зал ворвалась группа санитаров. Запуганную еле живую девушку аккуратно достали из-под стола и попутно оказывая первую помощь поспешно унесли на носилках. Стоя по среди перевернутого зала над обнажённым телом Главный санитар безнадёжно качал головой показывая своим видом, что все кончено. Он небрежно поправил челку и так же небрежно и нервно достал из кармана сигареты и спички. Закурив он повернулся спиной к обездвиженной девушке и смахнул несколько раз рукой подовая сигнал своим подопечным уносить тело. Вскоре в дверях показались двое угрюмых рослых мужчин в черных накидках с носилками. Взяв за руки и ноги мертвую девушку, они стали аккуратно и осторожно приподнимать ее холодное и уже местами слегка синеватое тело. Ее голова запрокинулась затылком вниз к полу с ее разбитого лица капала кровь, оставляя за собой внушительный след. Лицо той хрупкой девушки танцевавшей и радовавшейся жизнью еще каких-то семь часов назад невозможно было сравнить с этим безжизненным окровавленным месивом. Нос по всей видимости сломан, губы разбиты, на лбу виднеются ссадины и кровоподтеки да такие, что складывалось впечатление будто ее волочили лицом по всему залу. На затылке сквозь пряди волос виднелся окровавленный и кровоточащий сгусток, указывающий на открытую черепно-мозговую травму. По всей видимости бедняжку с нещадной силой били головой об кафель, а после закончили несколькими ударами по лицу. Наверное, ее можно было спасти поспей помощь чуть раньше. Уж слишком много крови она потеряла. Ее тело переложили на носилки и накрыли черной синтетической накидкой.

Молчанов все также сидел у дверей банкетного зала, по его бледным щекам текли горячие и соленые капли слез. Он без устали потирал глаза бормоча себе что-то под нос. Когда мимо него проносили труп один из носильщиков замешкался и запнулся об свою же ногу, носилки слегка накренились и с лица убитой сползла черная накидка вниз. Прямо на Молчанова смотрели мертвые и пустые глаза напоминавшие стеклянные шарики такие же блёсткие и безжизненные. В этих глазах Молчанов чествовал и видел свое отражение. Он осознавал за собой вину и в эту секунду смотря на разбитое бледное синеватое лицо он умирал внутри себя и возрождался вновь, чтобы опять умереть.

Он еще долго сидел, замерев взглядом в голую стену. Временами его охватывала лихорадка и истерия, сначала легкий тремор в руках, а после конвульсии с брызжущей пеной из-за рта. В конце концов работавшие там оперативники передали Молчанова в Мед диспансер в который увезли и выжившую девушку.

Молчанов очнулся в белоснежной чистой палате в окружении железных коек и соседей в усмирительных рубашках. Он приподнялся с кровати и еле как нащупав свои очки побрел к коридору. В голове все ужасно кружилось, в глазах все ужасно плыло он шел по коридору в перед пока не уперся в сборище санитаров и людей. Молчанов показывал им руками, что у него всего в порядке, а после повернул голову в лево на распахнутую дверь в палату.

На занавеске тяжелой деревяной гардины у окна висела белокурая черноволосая девушка, болтаясь ногами из стороны в сторону. Во круг нее пятились мычащие нездоровые люди, ходившие в зад в перед шаркая своими пижамами по полу. Это была та самая девушка из банкетного зала, Молчанов узнал ее. Его взгляд оцепенел глаза налились слезами, его ноги подкосились, и он бесчувственно упал на пол, его охватили конвульсии его руки как будто пытались задушить свою собственную шею он бился ногами и головой об пол медленно теряя сознание видя перед собой повешенную девушку, болтающуюся из одной стороны в другую.

***

Сырость, перемешенная с густым черноземом била в нос спертым запахом поднявшейся пыли из-за дождя. Серые облака утянули весь небосвод, изредка покапывает моросящий дождь. Вдалеке скрипит расшатанная ветром оградка. Деревья шумят перехлёстами шуршаний тяжелых мокрых листьев. День казался обыденным и неприметным. Даже здесь на кладбище все было как всегда. Слегка покренившийся Кресты, подтопленные могилки, переливание возложенных цветов и редко мерцающих свеч. Ничего не изменено те же мертвецы та же меланхоличная мелодия щебечущих птиц. Те же слезы и рыдания.

На небольшом возвышении под могучими ветвями раскидистого клена. Около свежей только что закопанной могилки, понурив голову вперед стоял неподвижно с парой гвоздик в руках Молчанов. По его щекам текли слезы, а в голове кружился отпевальный молебен батюшки. Рядом с ним стояла белокурая укутанная в черное слегка рыжеватая юная девушка. По ее нежным щекам текли капельки слез, падая с них на сырую землю. Нервно перебирая мерцающую подвеску с крестиком. Она пыталась сквозь слезы бормотать какую-то молитву. Не смотря на поставленный в землю крест она продолжала верить и надеется. На надгробной табличке красивым академическим шрифтом было вырезано имя и дата по этим буквам и цифрам медленно стекали капли дождя.

Молчанов робко накренился к могилке и возложил гвоздики, в рыхлой влажной земле переливалась глянцем чёрно-белая фотография покойной Анны ее запечатлённые глаза на фотографии буквально прилипли к Молчанову. Эти выразительные черные глаза смотрели прямо ему в душу, от этого Молчанов слегка задрожал и смог вымолвить лишь еле слышное «Ппррости». После чего Молчанов приподнялся и запрокинул голову в небо. Он стоял, не двигаясь наблюдая за колышущемся кленом и проносящимся тучами. Пока не ощутил горячие прикосновение человеческого тела. В полной бессознательности Елизавета расплылась в объятьях Молчанова уткнувшись лицом в молчаносвкий плащ. Ее рыжеватые волосы развивались по ветру облизывая собой его розоватые щеки по их рукам пробегала легкая дрожь от пасмурной изморози, а сердца прогоняли бурлящую кровь в два раза чаще выделяясь характерными учащёнными ударами. Молчанов слегка приобнял ее прижавшись к рыжеватым волосам. Они стояли неподвижно, в перепад вздыхая томными вздохами по их плечам бил холодный дождь, а ветер колыхал ветви понурившихся деревьев.

Молчанов на мгновение закрыл глаза, наслаждаясь присутствием любимого им человека. Вдруг он почувствовал необъяснимый холод. Открыв глаза, он увидел, что рядом с ним больше никого нет. Его руки опустились вниз рассудок отключился от тела, и он остался там, стоять средь памятников и крестов.

Глава 11

Солнце касалось серых крыш, по улицам не спеша передвигались прохожие, это те самые обыденные будни рабочего класса под девизом «Приходи на работу с первыми лучами солнца, а возвращайся с набитым брюхом спиртного».

Молчанов же на перекор всему пьет самого утра распластавшись в слегка хмельном угаре на скамье напротив Приюта Святого Лаврентия. Солнечные лучи, выбравшиеся из-за скопления туч, небрежно щекотали ему лицо. Ветерок свистел в слегка засаленных патлах. В нем бушевали буйства разнообразных чувств начиная от любви заканчивая страхом и ненавистью.

«Алкоголь — вот настоящая причина великих и личных депрессий. Он умещает в себя все, и плохое и в тоже время мимолётное и радостное» — думал он про себя закидывая очередную порцию.

За забором приюта играли и резвились детишки. Они бегали, прыгали, падали и веселись подобно обычным детям играющих по ту сторону другой жизни.

Молчанов приподнял голову вверх вглядываясь в фасад пошарпоного задания приюта. Это была обыкновенная кирпичная постройка без всяких лепнин и пилястр, незамысловатые переходы этажей из одного яруса в другой, лаконичные и прямые углы. Одним словом, это есть ничто иное как минимализм вытикающий из Гос. Бюджета. Рассматривая одинокие затененные окна Молчанов заметил силуэт мальчишки, прислонившегося лбом к стеклу и опершегося в него своими крохотными ладонями.

«Да боли знакомая картина, одиночество, страх.»— проговорил в слух Молчанов.

«Пожалуй что так»— ответил мягкий женский Голос.

Молчанов за долю секунды пришел в чувства и оглянулся, но во круг никого не было. Молчанов снял очки и потер глаза. Как вдруг по его плечу медленно прокатилось легкое и нежное прикосновение руки. Молчанов опешил, его руки затряслись в полу судорожном припадке, а очки попросту выпали из пальцев на пыльную брущатку.

«Ну что же вы такой неуклюжий, позвольте, позвольте.»

Неожиданно Молчанов поучаствовал щеками холодные душки очков. Рефлекторно он зажмурил глаза и почувствовал, как очки уже зацепились за его нос.

«Чего же вы откройте глаза, я же совсем не кусаюсь»

Через некоторое усилие Молчанов открыл глаза, перед ним окатился женский черный силуэт в ярко солнечном зареве. Молчанов выставил перед собой руки пытаясь укрыть глаза от солнечных лучей.

«Дурочек я уже здесь» похохотала девушка взяв Молчанова за руку.

Молчанов повернул голову и одушевленно воскликнул «Елизавета неужели это вы?»

«Да это я… от чего вы тут сидите совсем один?»

«Да я совсем не один яяяя..»

«В очень веселой компании»-девушка указала взглядом на початую бутылку и засмеялась.

Молчанов пристыдило стал медленно, пошатываясь привставать.

«Сидите, сидите мне это не как не мешает.»

Молчанов с облегчением плюхнулся обратно и усевшись как нужно спросил

«Как вы Елезавета?»

«Бывало конечно и лучше, погода сегодня не радует то пасмурно и зябко то тепло и солнечно.»

«Да уж, пожалуй, знаете я не привык с кем-либо откровенничать, но вам я доверяюсь, дело в том, что мне кажется, что вся моя жизнь проносится мимо я уже не помню своих родителей, не помню близких, у меня нет хороших знакомых, да и друзей собственно тоже. Мое чувство отчуждения преследует меня всю мою жизнь. Я осознаю насколько я жалок и слаб. Я не остановил их, я просто забился в угол как жалкая больная крыса, лишившаяся хвоста и клыков. Я постоянно испытываю страх.»

Молчанов запрокинул очередную партию прохладной водки. И сморщившись свернулся от крепкой горечи в калач. «Но знаете» — всхлипывая простонал он — «в моей жизни появились вы, мне кажется, что я люблю вас…»

Молчанов повернулся в сторону девушки, но перед ним была лишь пустота на скамье кроме него никого не было.

Молчанов склонил голову к груди и схватившись руками за волосы стал нервно потряхивать головой как вдруг почувствовал легкий толчок в бок будто бы кто-то уселся рядом с ним.

«Лизааа?»

«Ага, Лиза, Лиза» — прозвучал грузный мужской голос.

Рядом с Молчановым развалившись сидел Алистер прекркручивавший сигарету в зубах. На нем был темно серый твидовый костюм с отглаженными и уложенными лацканами. Из-за рукавов пиджака виднелись белоснежные рукава сорочки на позолоченных запонках. Его шею опоясывал темно зеленый галстук, аккуратно завязанный четверкой. С пуговиц жилета свисала серебряная цепочка от часов. А коричневые туфли были отполированы до блеска.

Алистер выглядел как-всегда элегантно с иголочки стильно. Он достал из внутреннего кармана спичкии подкурил. Сделав пару протяжных затяжек он выдохнул сноп дыма крутящимся объемным облаком просвечивающегося солнечными лучами. После отвив сигарету положив руку на спинку скамьи, он сказал.

«Неважно выглядишь, а я думал ты не пьешь»

«Пошел ты к черту, ты не знаешь, что я чувствую, что я испытываю. И знаешь это ты ублюдок ворвался ко мне в квартиру, а? Ты-ты должен мне, ты понял?

«О чем ты? Какая квартира какие должен, у меня своих проблем до кучи.»

«Ты мне нос разбил урод, я знаю это был ты, размахивал там своим стволом проводку мне всю выбил»

«Какой к черту нос, какая проводка, не говори уж ерунды, мололи кому ты еще мог насолить, а даже если это было бы моих рук то я бы не капли не сожалел»

Молчанов нервно затрясся и покраснел по его пьяному выражению лица было видно насколько он раздражен. Он послал Алистера и в очередной раз запрокинул горячительную жидкость.

Алистер же сделал еще пару затяжек и сказал:

«Так ты знаешь, что до меня дошли слухи мол ты отличился подвигом неотразимого мужества дружище»

Молчанов еще больше покраснел от ярости его щеки налились кровавыми сгустками скулы сжались в лицо сухожилия и капилляры задребезжали от напряжения сжав что было силы кулаки он набросился с криками на Алистера. Молчанов не глядя хлестал руками воздух то и дело попадая по дровяной спинке скамьи, еще бы ведь боксер из Молчанова явно так себе, а после и вовсе Молчанов внезапно напоролся на встречный хлесткий джеп и оказался на земле.

«Ах ты уюдюдок»-промычал Молчанов держась за рукой за лицо.

«Остуди свой пыл парень, вот на придешь по этому адресу ровно в восемь вечера и смотри не опаздывай.» Алистер протянул Молчанову свернутую бумажку и удалился, скрывшись в зареве солнечных лучей.

Молчанов шаркая коленями подполз к скамье и с усилием вскарабкался на нее. Вытерев кровь с подбородка и губ, он развернул бумажку.

«Ресторан «RÊVE D'AMOUR» в восемь вчера, быть в выходном костюме, с уважением Алистер.»

Молчанов бегло прочел надпись и посидев на скамье несколько минут еле приподнявшись побрел в сторону дома. Идя слегка пошатываясь по улице для него впервые открылся истинный пустой тыловой город. Серая блеклость по мостовым, мерзкие мазутные улочки. Во круге слышен лишь треск заводов и легкое шуршание ветра в редких кронах деревьев.

«Пожалуй так было всегда, а это значит либо у нас всегда была война или же была настоящая битва. Ведь пожалуй что здесь наша война духовная, мы цепляемся за ниточки судьбы пытаясь сплести свое благо. Но почему то люди давно перестали бороться как и я собственно тоже. Мне порой кажется что я будто бы и не живу будто я плод чьего-то воображения будто бы нет никакой войны нет никого Третьякова нет никаких свежих могил и крестов. Моим благо стал страх, за счет которого я выживаю. Смелых людей не любят, они вечно путаются под ногами они не хотят быть жертвами они хотят быть выше этого. Но несмотря на эти две противодействующие силы страх все же берет вверх над смелостью. Видь даже самого смелого можно заставить бояться и превратить в труса, а трус может стать несоизмеримо смелым благодаря собственному страху, особенно когда дело доходит до его жизни, до его спасения. Боясь смерти трус может фактически все что может сделать так называемый смелый человек, но, пожалуй, это все дело исключения, но оспаривать несомненную силу страха является, пожалуй, что глупой затей»

Молчанов минул улицу победы, и вышел к Предвокзальной площади. Ступив на брущатку он медленно побрел вперед озираясь по сторонам.

«Возникает странное ощущение, что-то здесь не чистое»— остановившись подумал про себя Молчанов. Он оглянулся по сторонам «Странные вещи, ни одного человека, ни единой пьяной души, площадь пуста словно и не была буквально вчера забита алкашами и пьяницами, нет этих стонущих живых комков. Может быть парадокс в том, что я сейчас пьян, и это место какой-то портал в парольную вселенную дверь в которую я взломал бутылкой водки? Ай что за чушь, но по правде сказать как-то не по себе… Теперь без шуток и всерьёз кажется, что все выдумано и что моя жизнь просто чья-то мысль чья-то идея.»

Он медленно поплел дальше, пытаясь утешить себя мыслью о хорошем, мыслью о Боге, что последнее время спасало его, но видно не в этот раз. Необъяснимый негатив объял его разум съедая нутро души.

Мимо него проносились машины, редкие люди, листья, несущиеся по ветру. Но для него все это не имело никакого смысла. Машины ему казались мутными цветными пятнами, люди для него сливались с окружающим миром, а листья и вовсе преставали существовать. Он шел один в пустом пространстве разума, двигаясь подвергнувшись инстинкту, построившему карту до его дома.

Подойдя к дому Молчанов внезапно очнулся, на него будто бы снизошло озарение и познание жизненного смысла. Во круг него царили сущие деревья и кустарники с увешенными на клумбах цветах. В кронах попрятались певчие птицы, поющие волшебную мелодию. Молчанов замер в тихом наслаждении закрыв.

***

Прохожая озарялась желтым светом, доходящим с кухни. В дверях своей квартиры стоял Молчанов. Он неуверенно шагнул за порог и закрыл за собой дверь. Напротив, комода с обобью стояло зеркало в рост, в нем отражался потрепанный вид Молчанова с засаленными волосами и распущенной рубашкой из-под штанин. Он снял с себя очки и положил их на полку повернувшись к зеркалу. Он небрежно осмотрел свой внешний вид и со вздохом отчаяния побрел в комнату. Комната источала полный полумрак, плотные шторы были задернуты и перевязаны декоративным шнуром, в углу стоял старинный черный шкаф, а по середине комнаты в темных очертаниях виделась кровать. Не раздеваясь Молчанов упал лицом в мягкие перьевые подушки и почти моментально засопел хмельным сном.

Молчанов проснулся от сильной измороси, пробегавшей по его телу. Он открыл глаза, по комнате гулко завывал ветер. Плотная штора развивалась на порывах то взмывая то верх к потолку то резко падая вниз пропуская через себя огни ночных фонарей, бросающих свои изредка мерцающие белые электронные лучи.

По коже Молчанова пробегали колющие мурашки, он приподнялся с кровати потирая рукой плечи. Встав он закрыл окно. По улице протекали ярко сияющие красным светом бегущие строки баннеров, отражающихся на мокром сером асфальте мелькая белыми отблесками фонарей.

Выйдя к прихожей Молчанов взглянул на настенные часы.

«Без пяти семь» мгновенной мыслью промелькнуло у него в голове. Молчанов скрючился в лице, ему резко стало непосебе он как будто бы вспомнил, что-то очень важное и существенное. Молчанов бегло ощупал карманы своих брюк и достал оттуда завернутую в двое помятую бумажку. Его глаза ужаснулись. Бумажка выпала из его рук медленно поплыв по воздуху выписывая собой пируэты. Молчанов бегал в полной суете попутно скидывая с себя одежду и подхватывая на ходу мочалку и полотенце.

Через двадцать минут Молчанов уже стоял в дверях перед зеркалом поправляя свой черный галстук. Это был единственный приличный наряд в его гардеробе. Темно-синий костюм в редкую белую полоску, белая почти неношеная сорочка, черный сдержанный галстук в небольшой рубчик. Дверь со скрипом захлопнулось, задребезжали ключи и послышались шаги Молчанова по лестничной клетке.

***

Молчанов стоял на тротуаре по его плечам била лёгкая морось, во круге стоял невыносимо аппетитный запах ливерной колбасы, доносящийся из мясной лавки с вывеской «СВЕЖЕЕЕ МЯСО», а прямо напротив виднелись заветные красные буквы «RÊVE D'AMOUR». Молчанов слегка замешкавшись робко побрел в сторону входа. Место было явно не из бюджетных — роскошное крыльцо с резными позолоченными перилами элегантная аккуратная терраса под бордовым навесом, декоративные фонари и что удивительно вежливый швейцар, открывающий тебе дверь с широко распростертой улыбкой. Внутри Молчанова ждала еще более роскошная обстановка огромные стеклянные люстры, пилястры, колоны, на стенах отблеском от приглушенного света переливались картины и фрески, стулья и диванчики оббиты красным перламутром, во круг щебечет живая музыка и благоухает деликатесной едой. На входе Молчанова встретила милейшая девушка в бежевом сарафане.

Изящная походка, легкий стан черные как смоль волосы, слегка касающиеся тонких белокурых плеч. Молчанов самовольно расплылся в широкой улыбке, уставившись на девушку глупым и наивным взглядом. Девушка осведомилась ожидают ли его. Молчанов будто бы вновь опьянел, его язык запал назад, а ноги стали чуть ватными и шаткими. Не проговорив ни слова, он неуверенно кивнул головой. Он окинул взглядом столики и завидев в дальнем углу похожий силуэт ткнул пальцем в него.

«Пойдёмте»-проговорил мягкий женский голос

Молчанов также неуверенно кивнул головой и последовал за ней. Пробираясь сквозь дорогие скатерти, уставленные хрустальными фужерами. Вокруг сплошная аристократия, буржуазия, высшие слои так сказать сок общественного строя, коммерсанты, политики, генералы и их зажравшиеся отпрыски, сидящие в роскошных смокингах и убалтывающих вновь очередную ослеплённую даму.

За столиком в самом углу сидел Алистер, прячась за широкой газетой. Он был одет в сдержанный черный костюм, на пальце его правой пуки отблескивал драгоценным цветом перстень, а в уголке переливалась серебристая рукоятка трости.

Молчанов сел напротив Алистера спиной к залу.

— «Не уж-то совсем не опоздал, я и не надеялся увидеть тебя раньше девяти»

Газета медленно опустилась на стол и на Молчанова уставился томный задумчивый усталый взгляд. Легкая щетина, грубые и брутальные черты лица, идеально подобранная рубашка, узел элегантной четвёркой.

«Что-нибудь будешь?»

Молчанов робко покачал головой отнекиваясь от его предложения,

«Официант!»

К столику подбрёл долговязый паренек высокого роста. Он глубоко наклонился над их столом и вопросил чего угодного джентльменам выпить или закусить.

«Водки нам…. Мммм… бутылку и Закусь не забудь, нарезочку хорошую поставь и скажи пускай потолще режут.

Официант повиновенно кивнул головой и удалился.

«Не выпить здесь это сущий грех, который потом не лезя будет замолить. Будешь жалеть и плакать до конца своей жизни, что не выпил здесь со мной.» Закуривая хриплым голосом проговорил Алистер.

Поправив свой перстень, он глубоко затянулся и выпустил клуб дыма к потоку.

«Слышал что-нибудь о глупой итальянской поговорке про вино и любовников? Забавно что кто придумал ее своем не глупец, а во все наоборот умен и скорее всего уже стар, но явно не мудр проживший жизнь скучно и нелепо. Вот так и мы живем так скучно и нелепо, что потом придется выдумывать себе оправдания и утешения»

В это время подоспел долговязый принося на большом серебряном блюде бутылку водки.

Алистер разлил по рюмкам и угрюмо поднял одну из них вверх

«Выпьем за славную жизнь и чтоб даже когда трезв ты был слегка пьян»

Рюмки звонко звякнули послышался резкий вздох.

Молчанов неожиданно изменился в лице по нему пробежала легкая дрожь, сглотнув он почувствовал жар, проходящий по груди, а после горькое и мерзкое послевкусие

«То то это тебе не виски хлестать» злорадно прохихикнул Алистер.

Официант вновь подоспел и установил на стол блюдо с нарезанным копченым мясом, колбасой и сыром нарезанных на толстые ломтики. Парень с почтением кивнул головой и немедленно удалился.

Алистер разлил еще.

«За здравый смысл во всех его проявлениях» — произнес он и опрокинул рюмку.

«Как это во всех его проявлениях?» — слегка заикаясь спросил Молчанов

«За жизнь без трусости, без страха и без всякого разочарования в ней. Ведь знаешь жизнь всегда дает второй шанс, и ты должен воспользоваться им, а иначе за третий шанс тебе придется очень сильно побороться, но этот шанс не меняет прошлое и наврятли изменит настоящее, но в чем точно не стоит сомневаться так это в том, что будущее форменно и изменнимо»

Молчанов явно замялся, он стыдливо опустил уже слегка пьяные глаза в пол, а потом и вовсе рухнул лбом в низ на белоснежную кружевную скатерть.

«Какого знать тебе об этом?» — всхлипывая проговорил Молчанов, выдвинув свои глаза, прячущиеся за его локтями.

— «Когда я был совсем мелким юнцом, я считал себя жалким и брошенным паренеком, а чего рос я в приюте мои воспитатели шушукались меж собой о том как мой отец будучи психом и пьяницей зарезал мою совершенно такую же мать, я старался пропускать все это мимо ушей не верил, пока сам не вспомнил как прятался под кухонным столом и писался в штаны от страха, когда отец хватался за кухонный нож, от чего стал груб и жесток. Все это не дало мне лучшей жизни, которую предлагали мне приемные семьи, сначала все списывали на возраст ждали, когда повзрослею, а когда вырос на мне поставили крест.»

Алистер налил себе рюмку и затянувшись сигаретой и не капельки не поморщившись выпил ее залпом.

«Но несмотря на все это всегда верил, в то что моя жизнь все-таки наполнена смыслом в то что в мире есть что-то светлое и непорочное, что непременно спасет меня, да и тогда я встретил ее ту ради которой я был готов жить, помню, как мы закрывались от лишних глаз, убегали к холму и долго долго целовались, озаряясь алым закатом уходя поцелуями в черную звездную ночь. Чего ж еще нужно шестнадцатилетним подросткам грезящих о цветущих мечтах и о лучшей светской жизни. Когда я был рядом с ней вся моя грубость растворялась в облаках, и я хотел быть самым нежным человеком на всей белой земле. Но знаешь, как оно бывает, там, где есть свет там есть и тьма в тот год я потерял все себя, свой смысл, весь мир для меня рухнул. Все это началось за долго до этой тьмы навившей над моей жизнью и жизнью нашего приюта, в детстве я был буйным парнем в свои двенадцать я материл и издевался над надзирателями и после одной из таких стычек очнулся уже в белой палате лазарета тогда я видел ее там она лежала такая хрупкая такая беззащитная в ту же ночь я увидел нависшую над ней тьму, прикасающуюся к ее телу. Я даже и не пискнул, я вжался как последний трус. Я думал, что я выдумал все это, что это просто был мой сон. К следующему утру тьма начала сгущать краски, самоубился совсем юный мальчишка. Я думал тогда что это все случайность дело случая, но потом через шесть с половиной лет я потерял все. На моих глазах…»

Глаза Алистера наполнились слезами он вновь наполнил свою рюмку и опустошил ее. Запрокинув голову назад, он ничтожно уставился в потолок. В его пальцах медленно тлела сигарета, стремясь тяжелым едким дымком вверх. За спиной Молчанова сбивалось буйство различных голосов и Пьяных разговоров. Заведение с каждой минутой наполнялось все новыми новыми гостями вместе с этим свет во круг становился все тусклее, глаза начинало резать от табачного дыма, а разговаривать становилось сложнее из-за шума.

Алистер спустил глаза на Молчанова, взявшись рукой за бутылку он налил ему рюмку.

«Пей» сказал он, добавляя убедительный жест рукой.

Молчанов опрокинул рюмку и сморщившись от горечи ухватился за копченое мясо.

«Чего уж мне теперь точно нечего скрывать…тогда я видел своими глазами как моя возлюбленная корчится от боли, а над ней чахнет черная тьма, а после темнота заполонило ее тело и жизнь ее оборвалась. В это время я стоял и видел все, я трус. Я полное ничтожество зажавшиеся в углу. Я часто вижу ее такую же хрупкую такую же беззащитную, я вижу ее перед собой как она расплывается в моих объятьях будто бы она здесь на земле, я слышу ее голос, я говорю с ней, но потом все это меркнет, и она исчезает, оставляя меня.”

По грубоватой щитине Алистера потекли слезы, с невероятной силой он схватил Молчанова за руку и вцепился в нее что было мочи.

«Ты должен вспомнить, твоя надежда никчемна, просто пойми, пойми, что ее больше нет, что ее, как и мне боле не вернуть»

Молчанов пытался вырваться из крепких рук Алистера отнекиваясь и бормоча какие-то не понятные слова. А после он замер его будто-бы ударило чем-то тяжелым по голове, сердцебиение стало учащаться, нервные окончание обострились, он почувствовал нестерпимую боль в глубине своего разума все пульсировало мир вокруг замедлился, а мысли наоборот неслись со скоростью света. И вот после очередной вспышки боли в его памяти замелькали мгновения.

«Пустое одинокое кладбище, дождь, скрипящая калитка, могилка и больше никого, только он сам и мертвая тишина вокруг»

Молчанов тяжело дышал по нему проступал едкий соленый пот, капавший на его сорочку. Фрагменты неслись перед ним как в кинофильме.

«Пустая скамеечка, приют и полная пустота в ближайший километр.»

Молчанов схватил себя за волосы свободной рукой елозя по ним дрожащими пальцами.

Никто никогда не готов к правде, когда всю жизнь поживал во лжи. Но увы этого не избежать.

Боль Молчанова усилилась пред его глазами проскочил черный силуэт Третьякова и тонкий стан Лизы жизнерадостно махавшей ему рукой, а после следующим кадром ее синеватое изуродованное тело сначала на мраморной плитке, а после болтающиеся под потолком на петле.

Молчанов вырвал вторую руку и ухватился ей за лицо. Из его глаз текли слезы, руки тряслись, а зубы скрежетали от неизвестного ему чувства.

Заведение озарилось полумраком, притупленный теплый свет мягко касался их стола, в зале стало значительно тише только слушались редкие разговоры и позвонкивония столовых приборов об тарелки. Молчанов ухватился за бутылку и не наливая отхлебнул из горла. Отпив он поднял заплаканные глаза на Алистера. Он впервые видел его таким напряженным и взволнованным. Алистер смотря ему прямо в глаза слегка наклонился к нему и запустил руку под пиджак.

И шепотом сказал «Ты это мой второй шанс, который нельзя упустить, ты тот кто может все исправить» Он достал из под полы пиджака взведенный пистолет и положил его пред Молчановым, показательно отведя взгляд в сторону указывая на то что у Молчанова за спиной.

Молчанов обернулся за его спиной через несколько столиков на роскошном месте для особых гостей с шелковой скатертью позлочеными приборами и отдельным тусклым освещением от роскошной хрустальной люстры. За этим столом сидели несколько чиновников из думы, а во главе стола сидел Третьяков держа за руку свою жену, расположившуюся рядом с ним. С другой стороны, от Третьякова сидел его сын. Сопливая буржуйская размазня, которая вечно мямлит и мнит себя кем-то.

Молчанов развернулся обратно к Алистеру он снял медленно очки его глаза отражали отчаяние и месть. Аккуратно взявшись за рукоять пистолета, он запрятал его за полу пиджака и встав быстро двинулся к столу Третьякова изящно огибая столы и официантов, стремящихся к нему навстречу.

Он не отводил взгляда от Третьякова стремясь к нему. В нескольких шагах от стола Третьяков обернул голову в сторону Молчанова. За секунду он изменился в лице, в нем вписывалось все включая удивление и страх. Третьяков стал откатываться назад, отмахивая что-то рукой. В этот момент Молчанов вытащил из-под полы пиджака пистолет. Прозвучал выстрел на пол рухнул смазливый сынишка. Жена Третьяков подняла невероятный писк, прозвучал следующий выстрел, и зажиточная дама уже лежит лицом в салате истекая по листьям салата мозгами. Через мгновения еще несколько выстрелов и чиновники лежат с продырявленными лбами на полу. Все произошло настолько быстро что никто даже не смог ничего понять. Третьяков приподнявшись с места дернулся в сторону к выходу, но тут же получил свинцовую пулю в живот. Он с треском и с оглушительными воплями рухнул на пол держась за кровоточащую рану медленно ползя на заднице назад пытаясь зацепиться за надежду спасения. Молчанов медленно шагал на него наставив на него пистолет и испепеляя Третьякова ненавистным взглядом. Он видел, как ему страшно как трясутся его скулы как по его щекам текут слезы он шел и наслаждался этим моментом после чего прозвучал еще один выстрел пуля прошла в плечо. От полученного импульса Третьякова развернуло на лопатки. Нависнув над ним Молчанов еще раз заглянул ему в глаза пред Молчановым на мгновение пронеслись отражения улыбчивой Лизы и ее безжизненное тело и ее одинокая могилка под кленом. Молчанов хладнокровно спустил контрольный курок. Выстрел прошил шейную трахею, хлестанула кровь Третьяков стал медленно дергаться, захлебываясь в крови пытаясь рукой безуспешно остановить брызжущий фонтан, а уже через несколько глубоких всхлипов глаза Третьякова наполнились пустотой и смертью.

Внезапно Молчанова будто бы ударило по голове, и он зажмурил глаза от боли.

Глава 12

Утреннее солнце пробивалось сквозь занавесы порохового дыма освещая полыхающую огнем линию фронта. Слышались протяжные свисты снарядов, грохот и шквальные залпы пулеметного огня. Андрей лежал в перепаханной взрывами воронке не чувствуя, пожалуй, ничего, он не мог встать не мог шевелиться его тело охватило жуткими судорогами. Он наблюдал как в его воронку сыпятся фанты грязи и замертво падают солдаты. В момент очередного прилета раздался отчаянный крик и в воронку кубарем закатился щуплый силуэт туловища без ног. Это тело рухнуло Андрею на ноги распластавшись лицом в низ по нему. Андрей пытался пошевелится чтобы скинуть с себя этот смерделый груз, но все попытки были тщетны. Он не мог пошевелить даже кончиком пальца на руке. Во круг него все грохотало, с верху проносилась пехота и свистящие пули. К его великому счастью его забило в дальний угол воронки и притвориться мертвым с его закованным телом не представляло труда.

Тело лежащие на Андрее слегка подергивалось в предсмертных судорогах, издавая странные всхлипы. По форме определить чей-то солдат не было возможным весь его мундир был выпачкан в едкой черной грязюке отблескивая в свете снарядов бордовыми красками от засохшей крови.

Андрей лежал в оцепенении не подвижно, он не знал, что с ним происходит в этот момент, когда жизнь весит на волоске, когда, казалось бы, надо рвать зубами землю, чтобы зарыться глубже, вместо этого он лежал парализованным живым трупом в грязи по среди пролетающих мимо пуль и снарядов. Его глаза были полны безысходности и страха, он действительно не мог поверить, что это происходит именно с ним, что вот вот все закончиться. Он закрыл глаза.

«Вот, пожалуй, и всё, конец, занавес, шабаш моей недолгой жизни. А ведь все как будто было только вчера. Вчера будто бы ходил по мирной земле с важной юностью выхаживая каждый шаг. Еще будто вчера я был тем беспризорным мальчишкой из приюта воровавший сладкие булки с прилавков. Еще будто вчера я держал ее за руку смотря в ее добрые и чистые глаза.»

На Андрея нахлынула волна воспоминаний пред ним открылся последний день его счастья.

***

Утренняя роса неохотно скатывалась капельками по стебелькам к земле, плотный туман заполонил цветущий летний луг. Небо захватывали плотные облака, через которые пробивались редкие лучи утреннего солнца.

На зеленной влажной траве лежал клетчатый плед, на котором виднелись босые ножики нежно потягивающиеся по утру спросонья. На пледе в охвате природной красы лежала хрупкая белокурая девушка. Стройная и женственная в простеньком беленьком сарафане прикрывающий ее бедра. Пробившиеся солнечные лучи касались ее юного и прелестного лица. По ее щекам проступал розоватый румянец. Ветерок слегка тормошил ее локоны сдувая с ресниц капельки росы.

Юный полный сил и решимости Андрей сидел рядом с ней, не отводя взгляда от ее освещенного солнцем лица. Открыв глаза, она нежно потянулась, расплываясь в блещущей счастьем улыбке. Смотря своим трепещущим взглядом на Андрея, она прильнула к его руке. Андрей почувствовал перелив теплоты, его сердце трепетало и желало выпрыгнуть наружу. Он прикоснулся пальцами второй руки к ее покрытой румянцем щеке, и наклонился над ней. Сблизившись к ее губам. Андрей медленно провел пальцами по ее щеке и запустил руку в роскошные локоны. Она нежно потянулась к нему и их уста схлестнулись пожаром страсти в поцелуе.

Андрей перекатился на бок и обхватил ее талию прижав к себе, а после перевернулся на спину перекатив ее к себе на плечо.

Андрей смотрел завороженным взглядом в небо, мимо него проносились тяжелее серые облака и редкие развивающиеся на ветру пряди.

— «Все сущие неделимо рядом с тобой»— тихо прошептал Андрей.

«Какая глупость с чего ты это вообще взял?»— она приподняла голову повыше и посмотрела на лицо Андрея.

«Не уже ли ты мне не веришь Майя? — в попах проговорил он.

Она ехидно засмущалась и прижалась к нему.

— «Не знаю, ты ведь суровая глыба, не поддающаяся на сантименты.»

— «Твоя взяла ты меня раскусила.»

Андрей приподнял руки признавая свое поражение.

— «Не знала, что ты так быстро сдашься…»

— «Книжная романтика, цитата одна тысяча сотая»— проговорил поспешно Андрей.

Раздался искренний смех «Дурак». Улыбаясь Мая смотрела на него изредка пожимая своими плечами от смеха.

«Настоящие воины не сдаются, а отступают, чтобы нанести свой контрудар милая»

— «МИЛАЯ? С каких это пор ты стал назвать милой, или что может быть ты меня с кем-то перепутал?»

— «Теперь уж точно сдаюсь против танка женских штучек не попрешь.» Он закатил голову назад «Теперь то уж точно я повержен.»

Майя взобралась на Андрея верхом и прижала руками его плечи к земле.

«Дурак ты Андрей» — проговорила она, нависая над ним.

Не успев вымолвить не слова, она поцеловала его в губы, осторожно перекидывая стройные ноги на землю.

Медленно и осторожно отстранившись от Андрея Мая ухватилась пальцами за его щеки.

«Догоняй» — Мая рассмеялась и моментально подскочила на ноги, устремившись бегом по зеленому лугу. В растерянности Андрей вскочил на корточки и из позы подрывающейся антилопы побежал в след.

Он бежал за ней любуясь легким станом ее тела, она изредка оборачивалась ярко и мило улыбаясь, ее босые ноги подобно кошке легко и не принуждено будто бы парили над травой рассекая капали свежей росы все быстрей и быстрей отдаляясь от Андрея.

Его ноги стали наполняться тяжестью, а голова пошла попросту ходуном. Через силу он пытался бежать, запутываясь в ногах и спотыкаясь на ровном месте. Пробежав так пару тройку метров Андрей рухнул на колени в свежую зелень. Облик Майи отдалялся от него все дальше и дальше, она больше не оборачивалась, стремясь в даль.

«Майя! Майя!!» Из-за всех сил окликивал ее Андрей.

Но в ответ был лишь гул завывающего ветра и шелест зеленой травы.

Ее силуэт расплывался в бесконечной зеленой дали.

Растерянным взглядом Андрей ухватил последние остатки ее очертания. Через мгновение она распалась в далеком и недосягаемом.

По щекам обезнадеженного Андрея медленно покатились слезы он зажмурил глаза надеясь, что все это ему кажется, что это все не на Яву.

Раскрыв глаза Андрей замер в оцепенении на горизонте пред ним виднелись четыре черных силуэта. Он потер глаза, не веря в происходящее. Вновь раскрыв их, он еще боле опешил.

Черные фигуры стояли в метрах пятнадцати от него, как-будто не шевелясь и вовсе не дыша. Одна из них медленно двинулась к Андрею крадясь по земле словно тень.

Нависнув перед ним черная, фигура отбросила руку в сторону подперевшись об трость, развивая на ветру темную мантию. Ее голова слегка накренилась в лево уставившись в слезливое лицо Андрея.

После некоторой паузы фигура развеяла в воздухе кусок своей мантии и тьма распалась в воздухе открыв мужественные и суровые черты лица седого мужчины, одетого в черный плащ в пол. Он все также смотрел своими бесцветными будто бы черными глазами на лицо Андрея, опираясь на свою трость.

«Вновь здравствуй, друг мой» — проговорил он.

Андрей смотрел на него пытаясь что-то мямлить себе под нос.

«Не стоит не стоит не утруждай себя лишним, друг мой. Сколько времени уже прошло?» Мужчина зашагал во круг Андрея вычиканивая тростью каждый шаг. «Год? Два? А может и вовсе целая вечность? Даже не вздумай утруждать себя ответом ведь ты даже себе не представляешь на сколько мы были близки.»

Он остановился перед Андреем и вытащил из-под плаща знакомую ему записную книжку в кожаном переплете.

«Тебе пора бы вспомнить кто ты есть на самом деле мой друг, ты слишком долго жил в своих воспоминаниях и надеждах отдав свою жизнь на растерзание безрассудства и попросту заменивши себя на фальшивые копии собственных амбиций и комплексов, живущих за счет одной лишь лжи и неоправданной ничем надежды.

Ты всегда хотел жить человеком без страха, не подаваясь человеческой слабости, ты хотел быть отважным воином, не знающего жалости к своим врагам. Все что ты чувствовал и видел перед собой незадолго до этого момента не имеет никого существования. В реальности есть только ты и всего одно воспоминание. Ты воссоздал свои противоположности обременив их всеобщим безумием мании веры. Теперь же лицезрей…»

Он бросил пред Андреем записную книгу открытыми страницами вверх. Небо покрылось не проглядными тучами. Повеял леденящий ветер, страницы книги стали беспорядочно перелистываться, завывая бумажным скрипом. Как вдруг послышался отчетливый треск и страницы замерли.

Во круг Андрея образовался кружащийся серый туман. Он рухнул на землю лицом вниз и его тело будто потянуло под землю.

***

Андрей очнулся в темной просторной комнате слабо освещенной тусклым светом, рядом с ним стоял наспопившийся седой мужчина в черном плаще. Он пихнул Андрея в спину толкнув его вперед. Андрей неуверенно пошагал, спотыкаясь об выбоины плитки на полу.

Вдруг послышались ужасные крики, Андрей быстро обернулся, но за ним уже никого не было. Он устремился к звукам. Вскоре он подобрался к большой двери. Из щелей которой хлестал теплый свет и доносились всхлипы и стоны. Андрей приоткрыл дверь теплый свет хлынул на ружу осветив темный угол с боку. На полу сидел окровавленный и обездвиженный юный он. Андрей не мог узнать себя в этом никчемном обличии. Видь он помнил себя совершенно иным человеком. Полного сил и решимости. Он распахнул дверь настежь теплый свет ударил по его глазам, щурясь он видел размытые силуэты и пятна. Андрей потер глаза и открыл их. Он увидел оголенную Майю, лежащую на большом обеденном столе лицом в низ. Ее ноги дрожали от боли, а тело брали изнеможённые судороги, она очень сильно кричала, умоляя прекратить. Сзади над ней с нездоровой ухмылкой и ухвативши Майю за волосы чах мерзкий облик Третьякова со спущенными брюками. Андрей разъярено закричал и устремился с куклами на насильника. Он сжал что было мочи кулаки и заложил с разбегу удар правой по голове Третьякова. Но кулак прошел сквозь его тело, не нанеся ему не единого увечья. Уничтоженный гневом Андрей стал месить кулаками бесформенную фигуру Третьякова под режущие уши крики его любимой. А после как по щелчку пальца Андрей очутился в белоснежном пустом коридоре, похожий на больничное крыло, Андрей прошелся чуть вперед и замер. Он слышал отчетливый скрип трущегося метала. Он обернулся перед ним была серая невзрачная дверь с потрескавшийся от старости краской. Андрей толкнул дверь вперед. И тут же рухнул на колени. Комната была полностью переворошена шторы были сдернуты на пол, во круг валялись какие-то бумажки и фотографии, рядом с окном валялась опрокинутая табуретка. А с карниза свисало раскачивающийся тело юной Майи. Ее холодное прекрасное личико поблескивало синевой, босые ножки нависали на полом, а больничная пижама еще больше тянула ее вниз.

Андрей не сдерживал слез он рыдал навзрыд и только, пожалуй, богу известно, что творилось тогда у него в голове. Внезапно в комнате погас свет все покрылось непроглядной чернотой и мраком.

***

Андрей открыл глаза, в его руке плотно лежала рукоятка пистолета, во круг воцарялась паника и звучали крики посетителей ресторана. На полу пред Андреем истекал кровью застреленный Третьяков, сверлящий своим пустым и мертвым взглядом потолок. Стоя в луже крови Андрей в растерянности бросил пистолет на пол ухватившись обеими руками за виски. Он обернулся назад к дальнему столику в углу. Столик был пуст на нем лишь только поблескивала кожаным переплетом та самая записная книга, лежавшая на белоснежной скатерти.

.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12