Кровь и Вино. Любимая женщина вампиров (СИ) [Кира Евгеньевна Полынь] (fb2) читать онлайн

Кира Полынь
Кровь и Вино. Любимая женщина вампиров

Глава 1

— Ты знаешь, кто это?

— Тот тип? — Генри недовольно сморщил нос. — Понятия не имею. Наверное, кто-то из приглашенных отца. Не забивай голову, тебе вредно.

— Почему это? — я возмущенно уставилась на молодого человека, едва сдержавшись, чтобы не скривиться.

— Чтобы думать, у тебя есть я, — ответил он, растекаясь в самодовольной улыбке. — А твоя голова — чтобы кивать, всегда соглашаясь со мной.

Хвала высшим, это общение продлилось недолго — ровно до той секунды, когда, заметив, что начали подавать горячее, мой будущий муж не рванул на всех порах к блюду с жареным кабанчиком.

А мое внимание вернулось к незнакомцу.

Он просто смотрел.

Стоял и издалека, сквозь не торопящихся к столу гостей, наблюдал, неотрывно и прямо.

Мне стоило бы смутиться от такого взгляда или впасть в возмущение, но я невольно вновь и вновь возвращалась глазами к молчаливому незнакомцу, не торопившемуся поздравить нас с помолвкой.

Он выглядел отстраненным, но в то же время его внимательный взгляд раз за разом искал в моем лице что-то важное, рыская по коже, которую не прикрывала ткань платья и кокетливая накидка из прозрачного газа.

— Рори, ты идешь к столу или так и будешь стоять столбом? — неожиданно сжавшиеся на моем запястье пальцы Генри и неприятный рывок в сторону выдернули меня из странной игры в гляделки. — Хочу, чтобы ты сидела рядом со мной.

— Да, Генри, я уже иду. Отпусти мою руку, пожалуйста, мне больно.

Вопросительно уставившись на свой захват, он нехотя разомкнул пальцы, как обычно, фыркнув что-то малоприятное о «непочтительном отношении к мужу».

Генри… Что тут скажешь?

Если бы не знакомство наших отцов, я, наверное, никогда бы и не узнала избалованного, лощенного и глуповатого юнца, благодаря богатству семьи считавшего себя чуть ли не самым желанным холостяком столицы.

После того как на знакомство он принес корзинку сладостей, которые в течение вечера сам же и съел, все стало очевидно. Сальные шуточки, читавшееся между слов пренебрежение и явное желание «узнать друг друга поближе» выступало у него на лице красными чернилами.

«Захватить, покорить, сломать» — девиз его семьи, который Генри любил повторять при любом удобном случае, совершенно не понимая, что значат эти слова на самом деле.

И на том, откровенно говоря, паршивом свидании все могло бы закончиться, но отец, заключивший сделку с родителем Генри, посчитал своим долгом связать семьи родственной связью.

И с того дня начался настоящий кошмар!

Нас сводили из раза в раз, сталкивали лбами, твердили, что мы идеальная пара, которая поднимет своим союзом наши семьи над головами прочих. И если сам юноша был доволен таким раскладом и уже считал меня, мягко говоря, своей собственностью, то я находилась в пугающе опустошенном состоянии.

— Положи мне овощей с мясом, — пустая тарелка силой вдавилась в руки, вынуждая ее взять. — И во-он тот салат.

Тихо выдохнула и сдержала порыв бросить посуду на стол — случайно столкнулась взглядом с матерью и заметила выразительно округлившиеся глаза.

Осуждает.

Я как будто слышу ее голос, который возмущенно скрипит: «Рори! Он твой будущий муж! Глава семьи! Что сложного в том, чтобы за ним поухаживать?! Не будь эгоисткой!»

А мне тоже ужас как хотелось, чтобы и за мной кто-то поухаживал. Хотя бы чисто из вежливости. Но от Генри таких подарков ждать не стоило, даже на нашу помолвку.

— Отомри, — недовольно фыркнул он, заметив, что я не тороплюсь исполнять его приказ. — Я голоден, и мне нужно много сил.

— Боюсь спросить зачем, — скорее по привычке, чем из интереса сказала я, жестом подозвав слугу, способного взять на себя возложенную на меня «честь».

— Как же? — потная, испачканная в чем-то жирном ладошка опустилась мне на колено, угрожая оставить отвратительный отпечаток на юбке. — Сегодня наша помолвка, и мы уже можем провести эту ночь вместе.

— Только после свадьбы! — выкрикнула неожиданно даже для себя, привлекая внимание гостей, а главное — родителей, устрашающе вытаращивших глаза. — Пойми, Генри, меня воспитывали не так…

— Ты случаем не фригидная? Отец!

Красный жар нахлынул на щеки, заставляя голову моментально окунуться в пламя костра.

Я? Фригидная?!

От возмущения, злости и смущения одновременно я буквально остолбенела, сжав в пальцах ни в чем не повинную тарелку, которую слуга не успел забрать, отвлекшись на какую-то даму, которой срочно потребовалось пополнить бокал.

Глаз, все это время героически державшийся, задергался, дав понять сидящим рядом, что я на грани того, чтобы обеспечить слухами и новостями всю столицу до самого праздника смены года. Об этом будут судачить по всем улицам, лавочкам и магазинам, передавая из уст в уста.

Дочка самого Филберта Кристенсона фригидна!

А самое страшное — что бы я сейчас ни сказала, впечатление это уже не исправит, дав людям зрелище за праздничным столом.

— Генри, заткнись, — тихо, но устрашающе прошипел мой будущий свекор, одним взглядом заставляя своего нерадивого отпрыска умолкнуть. — Твоя невеста молода и скромна, имей уважение и учитывай это, когда открываешь рот.

Жених приуныл, утыкаясь в стол перед собой, но заметил там отсутствие вожделенной пищи и вновь повернулся ко мне, ткнув локтем в бок.

— Я голодный. Ты меня уже покормишь или так и будешь сидеть?

— Для этого у нас есть слуги, — протянув пустое блюдо наконец подошедшему официанту, кивком головы поблагодарила его за понимающий взгляд и с вызовом посмотрела на Генри. — Я твоя будущая жена, а не служанка.

— Не сломалась бы, — буркнул он, но тихо, так, чтобы отец не услышал его слов, выписывая очередной поучительный втык. — Это твоя обязанность — за мной ухаживать, а в этот список входит приготовление и подача еды для меня. Скажи спасибо, что я готов простить, что в подготовке сегодняшнего ужина ты не участвовала, крутясь перед зеркалом.

— Подобные обязанности могут быть только взаимными, и только у супругов, Генри. А ты мне не муж.

— Скоро им стану, — самодовольно ухмыльнулся он. — И не надейся, что я буду давать поблажку.

— Тогда от меня рассчитывай на взаимность, — предупредила, сбрасывая сальную ладошку со своего колена. — Насколько ты помнишь, близость, о которой ты так мечтаешь, может быть только по обоюдному согласию. А я уверяю тебя, мой дорогой жених, что я буду очень сильно против.

Генри прищурил глаза и слегка вытянул голову, наклоняясь к моему уху, чтобы гневно прошипеть:

— Мне на тебя плевать. У меня уже три любовницы, и я найду чем скрасить свой досуг, дорогая невеста.

— Удачи, — улыбнулась я, почувствовав облегчение.

Ужасно, но мне было приятно услышать, что у Генри есть чем занять свое свободное… время. Это уменьшало шансы на то, что он захочет идти на уступки в наших взаимоотношениях, и в перспективе вырисовывался отличный шанс проживать совместную жизнь в холодном отстраненном молчании, игнорируя существование друг друга.

— Но наследника ты мне все равно родишь, — добавил этот… этот… клоп!

Внутри все рухнуло со скоростью сорвавшейся с крыши сосульки, которая вдребезги разбивается о брусчатку улицы, разлетаясь в разные стороны острыми осколками.

— Дорогие гости! — отец Генри поднялся со своего места с поднятым бокалом, прекращая нашу перепалку. — Сегодня замечательный день, ведь наши дети во всеуслышание объявили о своем скором союзе, который сплотит наши семьи! Я хотел бы поблагодарить собравшихся гостей, особенно господина, приехавшего к нам издалека, — Адриана Энеску! Прошу любить и жаловать!

Пробежавшись взглядом по незнакомым лицам, которых, надо заметить, на МОЕЙ помолвке было слишком много, я краем глаза заметила поднявшуюся со своего места фигуру в черном, обращающую на себя все внимание.

— Рад приветствовать вас, господа и дамы! Или, как говорят в моем краю, — танны. В свою очередь, я хочу поблагодарить Франка за приглашение и вручить будущим супругам подарок от своей скромной персоны. Прошу!

Главные двери распахнулись. Слуги вкатили тяжелую, судя по примявшимся колесикам, тележку, полную винных бутылок с видимым слоем пыли и пожелтевшими ярлычками. Даже на мой скромный взгляд эта коллекция вина стоила целое состояние, и многие богатые господа столицы отдали бы за нее круглую сумму.

— Надеюсь, вы сможете оценить всю прелесть вина и насладиться его тонким вкусом, — добавил незнакомец, и мурашки, закружившие у меня по рукам, силой притянули мой взгляд к нему. — Он так же изыскан и нежен, как и ваша будущая жена, господин Генри. Берегите ее.

Полный стального бархата голос звучал издали, но я слышала его так отчетливо, словно неведомый ранее господин Энеску шепчет мне на ухо, обдав тонкую кожу на шее своим дыханием.

Не знаю, откуда, но я была уверена, что оно было бы прохладным, как расслабленный выдох, и терпким, как винные спирты, кружившие голову.

Я смотрела на него слишком долго, откровенно разглядывая высокий хвост темных волос, от виска в который тянулась седая серебристая прядка. На прямой и четкий разворот плеч, дополняющий его образ настоящего аристократа, и темные, полные ночных чернил глаза.

Слишком долго…

— Благодарю вас, господин Энеску, — взял слово Генри, напомнив о своем существовании и непосредственной близости. — Я не ценитель вин, но это хороший подарок. Думаю, моя супруга будет рада отведать. Если доведется.

Между строк обозначив мое положение из своих представлений, Генри противно фыркнул, словно хрюкнувший кабан, только вот незнакомец продолжал смотреть прямо на меня, не стесняясь и не смущаясь открытого взгляда.

Как и несколько минут назад, прежде чем мы сели за стол.

— Обязательно попробуйте его, госпожа Кристенсон. Только внимательно читайте ярлыки, там все важные пометки о сорте вина и годе его изготовления.

— Спасибо… вам.

Попытавшись улыбнуться дружелюбной, а главное, приличной в обществе улыбкой, я слегка показала зубы, чтобы тут же потерять всякий контроль над лицом.

Ведь мужчина улыбнулся мне в ответ, продемонстрировав выдающиеся клыки, сверкнувшие своей белизной.

Вампир!

Это была первая мысль, которая пронеслась у меня в голове со скоростью взбесившейся кобылы, взломавшей копытами спокойствие и сдержанность.

Судя по повисшей над столом тишине, не одна я отреагировала подобным образом. Даже Генри слегка вздрогнул, но, слава высшим силам, не посмел открыть рот. Видимо, оценил серьезность момента, раз уж на его помолвку пригласили вампира.

— Господин Энеску приехал к нам по политическим соображениям, и как один из уважаемых представителей ратуши я пригласил нашего гостя побывать на семейном торжестве. К слову, Адриан, как вам наша помолвка? Отличается ли от ваших традиций?

— Определенно. — Вернувшись на свое место, мужчина без колебаний отодвинул от себя пустую тарелку, продемонстрировав отсутствие интереса к пище. — Мы не отмечаем праздники в кругу семьи. За продолжительность нашей жизни мы успеваем друг другу ужасно надоесть.

Отошедшие от шока гости негромко и неуверенно посмеялись, оценив шутку.

— К тому же наш дом — наша крепость. Мы стараемся не приглашать незнакомцев или малознакомых людей под свою крышу.

— Этому есть причины? — Франк приглушенно покашлял, не обращая внимания на побледневшее лицо своей супруги.

— Скорее инстинкты, — не испытывая неудобства, пояснил гость. — Мы не любим чужаков, а свою единственную оберегаем с усердием зверей. Плюс нам природой вложена обособленность и некая отрешенность. Опять же, нам слишком много лет, чтобы устать не только от ближайших родственников.

Шутка вновь обрела успех, и сидящая рядом с ним незнакомая мне девушка с ярким пером в прическе кокетливо поинтересовалась:

— А расскажите, как у вас происходят помолвки?

— У нас нет помолвок, юная госпожа, — он с улыбкой повернулся к девушке, но взгляд сквозил холодом, который почему-то дал мне сделать глубокий вдох. — Мы создаем клан, и с той же секунды он начинает считаться семьей, если говорить вашим языком.

— А если вашим?

— Аcesta este un clan. (*румынский - Это клан.)

— Как интересно!

Вопросы сыпались на него лавиной, упорядоченной, но буквально погребающей под собой. Господин Энеску отвечал открыто, без колебаний и, казалось, даже не увиливал, рассказывая о своем мире, при этом все равно не расщедриваясь на подробности. Настоящий политик.

А я все пялилась, как умалишенная, пытаясь найти в мужских чертах то, что всегда ходило за вампирами дикой славой. Мол, они настоящие чудовища, не знающие пощады, жуткие звери, отнимающие жизнь через кровь, воплощение зла, способное убить не моргнув глазом.

Но…

Этот профиль…

Ровный нос с легкой горбинкой, вычерченные скулы, о которые можно было порезаться, чуть заостренный подбородок на мужественной челюсти…

Что в нем чудовищного? Клыки? Казалось, уже через пару минут общения все забыли об этой изюминке, и судя по раскрасневшимся женским щечкам и кокетливым смешкам, уродом его не считали точно. Удивительным образом ему удавалось быть легким, приятным и даже расслабляющим, влюбляя в себя толпу.

Ровная речь, которая продолжала мне слышаться прямо из-за спины, удивительным образом передавала интонацию всех его слов, ясно давая понять, когда он шутит, а когда говорит серьезно.

— Если продолжать говорить о свадебных традициях, есть кое-что, что возможно могло бы выглядеть похоже.

— Что же? Что?! — любопытными сойками застрекотали сидящие рядом девушки.

— В ночь согласия на создание клана старший дома танцует с невестой. Это дань уважения нашей долгой жизни и обещание делить свое долголетие на обитателей дома.

— Это интересно, — свекор понимающе закивал головой, выглядя при этом несколько растерянным, словно не понимал, почему сам заслушался речами гостя.

— Это можно устроить! Рори, не откажешь нашему гостю потанцевать с ним? — веселясь от ударившего в голову хмеля, которой Генри поглощал в том же страшном количестве, что и еду, спросил он.

Естественно, исключительно риторически.

— Только если госпожа не против, — не препятствовал вампир. Даже не получив согласия, он поднялся со своего места, приближаясь ко мне. — Окажете честь?

Взглянув на протянутую руку, замерла, словно испуганный кролик. Желание как можно скорее сложить пальцы в мужскую ладонь вспыхнуло с такой силой, что пришлось стиснуть зубы, чтобы не выдать себя потяжелевшим дыханием.

Коснуться его… Этого незнакомого, странного, и такого… непривычного мужчины…

— Не обижай нашего гостя, — очередной тычок локтем в бок отмел все сомнения. — Прояви благодарность за чудесный подарок.

— С удовольствием, — сказала, но сама не услышала своих слов — лишь едва различимый шепот.

Но господину Энеску этого было достаточно, чтобы мягко погладить вложенные в его ладонь пальцы, пронзая внимательным, ищущим взглядом.

Заиграла музыка, и остальные гости тоже принялись подниматься со своих мест, разбиваясь на пары и хотя бы немного глядя друг на друга, а не на нас.

— А как танцуют у вас? — я спросила, когда мы уже вышли в центр зала, и неловко остановились, не зная, как правильно начать.

— Так, как ты захочешь, singura mea. (*румынский - Моя единственная.)

Осторожно и бережно подхватив мои руки, мужчина уверенно опустил их на свои плечи, мягко приближая меня к себе. Не сомневаясь, он на грани приличий накрыл горячими ладонями мой пояс, выдержав таким образом расстояние между нами, и плавно качнулся в сторону.

Двигаясь медленно и мягко, мы смотрелись странно среди кружащих пар, которые торопились под нарастающий ритм. Казалось, в любой момент где-то завопит Генри, крича о моем распутстве и недозволенности чужим мужчинам прикасаться ко мне так откровенно.

Но Генри молчал. Или я не слышала его в кои-то веки.

А у меня спирало дыхание, потому что невинные на вид касания были куда более интимными, чем могло показаться со стороны. Мужское лицо придвинулось слишком близко, а чернильные глаза ни на секунду не сводили с меня своего взгляда, угрожая вызвать румянец и дрожание ресниц.

— Ты пахнешь чудесно.

— Что? Ах, это… Это розовая вода.

— Нет, — не согласился мужчина. — Это черника, которую ты ела утром. Она еще красит твои губы, и аромат запутался в волосах.

— Вы чувствуете такое? — удивленно, стараясь не замечать отступления от этикета, спросила я.

— Да, — согласился вампир. — И даже то, что ты терпеть не можешь своего жениха. И что он болван, не знающий цену женской улыбки.

Оступившись, едва не вскрикнула, но мужчина слишком ловко и слишком быстро подхватил меня, не позволив упасть.

— Вы, наверное, не так поняли, — принявшись оправдываться, неловко опустила глаза. — Вам могло показаться, что…

— Не улыбайся мне так неискренне. Когда я говорил о ценности женской улыбки, я имел в виду ее чистосердечность, а не дешевый, приличный в обществе оскал.

— Господин…

— Адриан. Ты можешь звать меня Адриан, — разрешил мужчина, мягко отходя от меня. Подхватил летящую в воздухе ладонь, коснулся ее губами.

Горячими губами, от которых веяло свежестью туманного леса.

— И все же отведай вина. Сегодня ночью. И помни про ярлычки, — многозначительно напомнил он, разрывая наше прикосновение.

Вечер набирал обороты, если можно так выразиться.

Большая часть гостей разъехалась. Оставшиеся плавно перетянулись в приемный зал — куда меньших размеров и с коллекцией хорошего алкоголя, которым щедрый отец любил угощать узкий круг людей.

Господин Энеску так же попрощался, пожелав нам доброй ночи, и не оборачиваясь покинул дом, заставляя меня напряженно замереть и смотреть ему в спину, словно надеясь, что он все же одарит меня прощальным взглядом.

Но нет.

Вампир ушел, оставив после себя неоднозначность и недосказанность, вновь возвращая меня в реальность, небогатую на хорошие впечатления.

— Тебе не пора спать? — как бы невзначай спросил Генри у порога в зал, где уже собирались остатки гостей, принимая из рук отца бокалы с редким алкоголем.

Мимо пробежала блондинка, бросив лукавый взгляд на Генри. Тот ответил ей взаимностью, проводив пышную юбку до дверей и ясно дав мне понять, что скучать он не будет.

— Пожалуй. Я устала и хотела бы прилечь.

— Можешь закрыть дверь, — бросил он, дав понять, что беспокоить меня сегодня не собирается, явно увлекшись незнакомкой, приглашенной на нашу помолвку.

А может, это была одна из его любовниц, которую он дерзнул позвать сам, даже не вспомнив о приличиях. Впрочем, мне же лучше.

Не став прощаться, я развернулась и пошагала в свою комнату, уже у самой лестницы прислушиваясь к хлопку двери, за которой гудели голоса.

Подарок таинственного господина еще не успели спустить в погреб, рассчитывая, что кто-нибудь захочет пригубить бутылочку уже сегодняшним вечером. Радуясь предусмотрительности слуг, я на цыпочках вернулась в главный зал.

Так, что он говорил? Смотреть на ярлычки…

Переворачивая увесистые бутылки из темного стекла, скользила взглядами по странным названиям, больше напоминавшие список покоренных женских сердец.

«Несравненная Лиз», «Мечтательная Сенна», «Душевная Линда»…

Аж мурашки по коже.

Не зная даже, что ищу, я продолжала крутить в руках бутылки, ругая собственную глупость.

Вампир просто рекомендовал выпить вина на ночь, смывая впечатления от помолвки с болваном. Ничего более! И на самом деле он был бы крайне прав: гадкое чувство, которое весь вечер требовало утопить его в хорошем вине, все еще стояло комом в горле, как предвестник неизбежного.

Стать госпожой Хамэт едва ли было соблазнительным предложением. Нет, даже не предложением, а приказом!

Родители и слышать не хотели о моем нежелании связывать свою судьбу с Генри, упирая на важность этого союза и честь семьи, которую я своим поведением угрожала опорочить.

Меня поставили перед фактом, а убедившись в согласии Генри, и вовсе перестали слушать, не желая вникать в мои «бессовестные отговорки».

— А это что? — вытянув притаившуюся бутылочку, небольшую по сравнению с остальными, я нахмурилась, вчитываясь в название и год. — «Любимая женщина», восемьсот пятьдесят третий… Не может быть!

Бутылке у меня в руках более двухсот лет! Крайне редкий экземпляр, удивительным образом сохранившийся в состоянии вина — хотя бы на вид. Не знаю, как на вкус, ведь вино, хранящееся слишком долго может превратиться в уксус, но открыть его не поднялась бы рука.

— Мм? Что это?

На обратной стороне привязанной бечевкой бумажки был небольшой рисунок, наспех сделанный карандашом. Это определенно был наш камин…

Да! Это точно он! Даже вазы тех же размеров и стоят в правильном расположении!

В самом низу, где кончалась каминная решетка, стояла жирная точка, словно отметка о чем-то важном. Если мне не изменяла память, там с одной стороны отходил кирпичик, который давно не могли отремонтировать, оставляя неявную поломку в подвешенном состоянии.

Нужно проверить. Я просто должна!..

Прижимая к груди бутылку — учитывая возраст, выпускать ее из рук я опасалась — я побежала в гостиную, бесшумной мышкой передвигаясь в собственном доме.

Пустая и темная комната встретила меня тишиной и раздвинутыми шторами. На паркет ложился свет полной луны, не мешая мне передвигаться. Послушный кирпичик отошел так же легко, как и всегда выпадал от случайного удара кочергой, открывая вид на новую бумажку.

— Как он это сделал?

На губах появилась невольная улыбка.

Такое маленькое загадочное приключение будоражило кровь, подгоняя продолжить поиски возможного сюрприза. От нетерпения я прикусила губы, пытаясь разглядеть рисунок.

Та-а-ак… Ваза в коридоре. Да, она!

Помчавшись до нужного места, без промедлений сунула руку в темное горлышко, тут же нащупав хрустящий лист. Подкралась к единственной зажженной свече и разобрала силуэт кресла напротив папиного кабинета.

Казалось бы, просто бумажки! Но какой азарт! Я буквально порхала, не чувствуя сонливости, которую будто стер дух авантюризма.

Только на лестнице второго этажа я замерла как вкопанная, прислушиваясь к странным звукам. Какое-то хлюпанье, пыхтение и тяжелое сопение раздавалось из-за угла, где мама сделала небольшой уголок отдыха с софой, чайным столиком и книжной полкой.

Подкравшись и стараясь не издавать ни звука, я выглянула из-за угла, чтобы почувствовать острый прилив тошноты.

Прямо на маминой софе лежала девица с широко разведенными ногами, судя по мерцающим в сумраке прядям — та самая блондинка, которую я видела перед дверью в малый зал, где все еще сидели гости. Над ней, пыхтя и страшно сопя, возвышался мужчина в нежно-голубой сорочке, которую сложно было не узнать, ведь Генри похвастался всем, когда отец привез ему ее из Вальботна.

Он что-то кряхтел, но я не могла разобрать, а его партнерша то и дело норовила сладостно застонать, переполошив обитателей дома и вынуждая Генри влажными и слюнявыми поцелуями затыкать ей рот.

Отвратительно.

И это человек, с которым мне предстоит прожить жизнь? Который хочет, чтобы я родила ему наследника?

Стало невыносимо горько.

Неужели я не достойна лучшего, чем Генри? Родители просто не могут бездушно заставить меня выйти за него замуж, искалечив мою жизнь собственными руками. Я просто обязана сорвать помолвку.

Обязана.

Уверенность в том, что моя семья отречется от меня после этого, стала только сильнее. Такой пощечины от собственной дочери они не простят и, скорее всего, поспешат от меня избавиться, выслав из столицы, например, к тетке Саче, куда менее богатой. Или в храм послушниц Арфеи.

Но в любом случае такой исход будет лучше, чем жизнь, проведенная с этим ничтожеством.

Сбежать?

Шальная мысль просвистела в ушах стрелой и звякнула о череп острым наконечником, отчетливо дав понять, что от этого зависит моя жизнь.

Бутылка уже оттянула руки. Тихо развернувшись, я так же бесшумно поспешила, куда и направлялась ранее — на третий этаж, к папиному кабинету.

Ступая так, чтобы не потревожить скрипучие половицы, сунула руку между объемных подушек, сразу же поймав вчетверо сложенный листок, на этот раз с изображением шпиля на нашей крыше и венчающего его громоотвода.

Я была как раз рядом с чердачной лестницей. Прошагав до конца коридора, вытянула ее вниз, чтобы забраться под невысокую крышу, миновать коробки с вещами и прочий хлам и дойти до мансардной двери.

На улице оказалось неожиданно холодно. Втянув прохладный воздух, я по пояс высунулась наружу, оглядывая совершенно пустую крышу.

Никого. Только огни в домах на нашей улице и вид на дворец его величества, подсвеченный так ярко, будто все фонари столицы были собраны для этой иллюминации.

Осторожно ступая по шершавой черепице, я добралась до нарисованного на картинке шпиля, оперлась и слегка высунулась вниз, чтобы посмотреть на людей с такой высоты.

По тротуарам брели нечастые, чаще пьяные парочки, сонные улицы с каждой минутой погружались во тьму, гася фонарики у порогов и окон, а я поймала себя на мысли, что никогда раньше не думала сюда забраться. На небе ярко горела полная луна, припорошив небо вокруг себя россыпью звезд, и ее чистый белый свет очерчивал силуэты домов серой краской.

Здесь бы вышло отличное место, где можно было бы найти душевное спокойствие или просто помолчать наедине со вселенной.

Но зачем эти записки привели меня сюда?

Принявшись оглядываться, обошла шпиль по кругу, заметив аккуратно лежащий на черепице букет, обернутый тонкой бумагой.

Ярко-алые розы выглядели очень символично в эту страшную, полную открытий, выводов и решений ночь, словно подталкивая и крича: «Ты правильно думаешь! С Генри такого не будет!»

Больше никогда не будет.

Нет, конечно же, у меня нет гарантий, что если я сбегу, то всё обязательно каждый день будет удивлять меня самым приятнейшим образом, но если останусь с Генри — не будет даже надежды. Жизнь с ним убьет во мне то, без чего никто не может жить, — веру.

Резкий порыв ветра заставил цветы у меня в руках зашелестеть, привлекая внимание к очередной записке, на этот раз не с инструкциями. Я прочитала вслух, вновь непонятно чему улыбаясь:

— «Ты авантюристка. Мне нравится».

Глава 2

— Рори, милая, ты уже проснулась? — старушка Гвендалин мягко толкнула дверь после стука, держа на руках поднос с завтраком. — О, а что это за красота?! Генри подарил?

— С чего ты взяла?

Коснувшись ладонью кроваво-красных бутонов, вновь перебрала в памяти события прошлого вечера. Всю ночь я не могла сомкнуть глаз.

Мысли гудели в голове вплоть до рассвета, не позволив уснуть. Мне удалось застать уход последних гостей и даже увидеть из окна, как мой благоверный уходит под ручку с той самой блондинкой, скрываясь в тени предрассветного сумрака.

Именно тогда я поняла, что это меня больше не трогает. Не осталось даже омерзения — только ледяное равнодушие и твердая уверенность, что Генри и его выбор больше меня не касаются.

— Как с чего? Вчера у вас была помолвка, конечно же, это от Генри!

— Пусть так, — не стала спорить, вновь возвращая свой взгляд цветам.

Букет стоял в прозрачной вазе на моей прикроватной тумбочке. Тонкий, едва слышный аромат полностью заполнил голову, напоминая о странной записке и о том, кто ее написал, оставив после себя только тучу вопросов.

Господин Энеску… Адриан.

Неоднозначный, непонятный и такой притягательный, словно я мотылек, а он пламя свечи. Мне бы хотелось еще раз увидеть его, засыпать вопросами, не позволившими уснуть, но сведет ли нас судьба снова?

— Матушка просила передать, что у вас сегодня обед в летней резиденции Хамэт.

— Зачем? — невольно скуксившись, представила, что придется вновь улыбаться натянутой улыбкой и делать вид, что все замечательно.

— А мне почем знать, милая? — Гвендалин удивленно вскинула седые брови. — Знаю только, что там будет этот гость… Вампир. Видимо, твой будущий свекр очень хочет от него что-то получить. Ох, не нравится он мне…

Поставив передо мной поднос с едой, Гвенди взяла в руки щетку, чтобы привести волосы в порядок, заранее подготавливая к нежеланному визиту.

К огромному сожалению, я не всегда могла самостоятельно справиться с этим наследием. Длинная темная коса сопровождала мою жизнь с ранних лет. Все женщины, чья кровь имела отношения к первому роду Тарниэль, носили такую, даже по желанию не в состоянии от нее избавиться. Практически в каждой знатной семье так или иначе эта кровь давала о себе знать длинными женскими косами, позволяя узнать аристократку издалека по одной лишь прическе.

Стоит ли упоминать, что услуги по уходу за волосами в столице имели небывалый успех? А те, кто жил в провинции даже предположить не могли, сколько богатые дамы могут выложить за свою прическу в течение одного лишь месяца!

Плотный волос не брали ни ножницы, ни топоры, ни даже огонь. Отец рассказывал, что его мать, то есть моя бабушка, несколько раз пыталась расстаться с тяжелой копной, но попытки оказались тщетны.

Но мысли о расточительности дам тут же улетучились, и я не смогла сдержать улыбки.

Он будет там! Я вновь увижу его, возможно, даже смогу поговорить!

— Ты чего разулыбалась? Рори, неужели он пришелся тебе по душе?!

— Почему нет? Он интересный, иностранец, вампир, в конце концов. Гвенди, когда тебе в последний раз удавалось поговорить с вампиром?

— Да благословят высшие, никогда бы с ним не разговаривала! — ужаснулась старушка. — Убийцы и чудовища. Понятия не имею, что задумал господин Франк Хамэт, но поскорее бы он вытурил своего гостя восвояси. Не к добру это…

— Ты просто нелюбопытна, Гвенди, — мягко улыбнулась я, не став спорить с пожилой женщиной.

— Мое любопытство кончилось в том момент, когда девочкой я упала в колодец. А тебе, Рори, нужно думать не о чужаках, а о собственной свадьбе! Ты еще даже платье не выбрала!

«Оно мне не понадобится», — промелькнуло в голове, но озвучивать эту мысль я не спешила, приступая к завтраку.

— А гости? А блюда? А место и украшения? Еще столько дел, а ты будто бы избегаешь всех этих приятных хлопот! — продолжала сетовать она, закончив с прической и устраиваясь в кресле напротив.

Мы часто болтали, и я любила проводить время со старой Гвендалин, давно испытывая к ней скорее родственные чувства, чем культивируемое холодное отношение к прислуге. Но вот уже несколько недель мое утро начинается со стенаний о медлительности, которая на самом деле была откровенным нежеланием.

— Какие еще планы на сегодня? — спросила, игнорируя возмущения женщины.

— После обеда матушка записала тебя на примерку к госпоже Фантиль, затем в оранжерею господина Кандальмо, чтобы выбрать цветы к празднику. А! Вот еще кое-что, — нырнув в карман передничка, она развернула сложенный вдвое лист и подслеповато прищурилась. — Встреча в ювелирной лавке с господином Лорри и выбор обручальных колец. Затем обувная лавка Романи, и последнее — лекарская господина Роззини.

— А это еще зачем? У меня уже есть врач, да и здоровье не подводит.

— Насколько мне известно, Роззини занимается теми, кто не может найти общий язык… за закрытой дверью спальни. Видимо, слова Генри о твоем… нежелании стать немного поближе зацепили госпожу Кристенсон, — Гвен пожала сухонькими плечами, словно это просто предположение, но весь ее вид кричал о том, что старушка согласна с моей родительницей и готова сама сопроводить меня к так называемому лекарю. — Может, даст тебе какую настоечку, ты и расслабишься. Чтобы все получилось…

Медленно и почти бесшумно втягивая воздух через нос, я старалась сохранить спокойное лицо, которое с каждой секундой готово было затрещать как фарфоровая маска и осыпаться на пол.

Поверить не могу, что моя мать всерьез восприняла глупые слова Генри, который понятия не имеет о том, что хочет женщина!

Я никогда не ощущала себя фригидной, и томительное напряжение в груди после встречи с вампиром подтверждало это, подталкивая к выводу, что проблема не в том, «как», а в том, «с кем». Но сама мысль, что даже родные уже поставили на мне крест, болезненно царапнула душу.

— Рори, ты побледнела, — забеспокоилась женщина, поднимаясь со своего места.

— Генри трахает все подряд, без разбора и претензий, — прошипела я. — У меня от одного вида его лица мерзкие мурашки ползут по коже, появляется тошнота и желание как можно быстрее избавиться от его общества. И никакая настойка не сможет этого изменить — разве что убойная доза снотворного, чтобы я даже не вспомнила о состоявшейся близости. Я никогда не буду желать Генри, и дело здесь не во мне. Никогда, ясно?

Опешив, Гвенди шагнула назад, шлепаясь в кресло.

— Рори, милая, ты придаешь этому слишком большое значение, — ее взгляд стал влажным и каким-то сочувственным. — Мужчины неверные создания, и задача жены заинтересовать его так, чтобы на других и смотреть не мог. Ты молода…

— Что во фразе «меня от него тошнит» оставляет у тебя вопросы? Я не желаю рожать ему детей, делить с ним постель и уж тем более вытаскивать его за ухо из чужих. — От обиды и злости кулаки сжимались так, что ногти больно впивались в ладони. — Он наихудший вариант из возможных, и это нельзя исправить. Передай матушке, что ни к какому господину Роззини я не пойду. И если она действительно хочет внуков, им с отцом предстоит очень обстоятельно пересмотреть выбор жениха.

— Я такое ей передавать не буду, — протянула служанка, отрицательно покачав головой. — Это все нервы. Пойду-ка я лучше приготовлю тебе какао. Оно от всех душевных терзаний лечит…

Прихрамывая и шаркая ногами, старушка с невиданной для себя скоростью покинула мою комнату, позволяя уткнуться лбом в раскрытые ладони и бесшумно завыть от отчаянья.

Никто! Никто не хочет меня слушать!

Всем вокруг будто бы плевать на меня! Убежденные в своей правоте не видят очевидного — моей ненависти и омерзения, которые невозможно превратить в любовь. Да что там в любовь! Даже в симпатию и возможность говорить без приступов тошноты!

— Вампиры ли настоящие чудовища? — спросила вслух у самой себя, вновь возвращаясь взглядом к букету.

Матушка ждала меня у порога дома, как всегда, осуждающе цокая языком и закатывая глаза.

— Аврора, ты можешь двигаться быстрее? Такое чувство, что ты не к жениху едешь, а на казнь!

— Не вижу никакой разницы, — забираясь в подготовленный экипаж вслед за родительницей, сказала я и устроилась напротив.

— Прекрати, — шикнула женщина. — Ты меня позоришь!

— Я ли? Выбор в пользу разбалованного блудливого пьяницы справился с этим без меня.

Стукнув меня сложенным веером по рукам, мама обиженно вздернула нос, поджимая губы. Лицо такое, словно лимон целиком съела и его природная кислота опалила ей все до самого желудка.

— Ты такая неблагодарная, — запричитала она, как только карета сдвинулась с места, увозя нас в летнюю резиденцию Хамэт. — Мы воспитали тебя, устроили твое будущее, нашли лучшего жениха во всей столице! А вместо благодарности должны выслушивать твои необоснованные возмущения.

— Для начала вам нужно было спросить, нужно ли это мне.

— Не смей так со мной разговаривать, — прошипела она брезгливо, демонстративно отодвигаясь от меня. — За такие подарки многие бы отдали жизнь!

— Давай я подарю тебе шармынского грязевика? Многие лекари отдали бы за него жизнь — редчайшая и очень ценная штука. А тебе он бы пригодился? — заметив, как женщина скривилась от воспоминаний об отвратительно пахнущем создании с западных болот, продолжила: — Вот и для меня Генри как шармынский грязевик. Одно лицо.

— Прекрати сейчас же! Ты выйдешь замуж за Генри, и это не обсуждается! С сегодняшнего дня я требую у тебя симпатии и любезности в его сторону, либо я немедленно запру тебя в доме, и до самой свадьбы ты просидишь в своей спальне под домашним арестом!

Стараясь не сопеть, как собака, от бешеной ярости, я отвернулась к окну, не желая продолжать разговор.

Пытаясь образумить своих родителей, я просто трачу время. Они уже приняли решение; на их взгляд, мне необходимо просто смириться, принять свою участь и с улыбкой благодарить за оказанную честь и заботу.

Вот уж дудки!

Мысль, сверлившая голову с сегодняшней ночи, зашевелилась с новой силой. План побега был прост до невозможности, оставалось только собрать все необходимое и каким-то образом суметь договориться с капитаном корабля, способного увезти меня подальше из столицы.

О том, что придется расстаться с привычным образом жизни, я уже не думала. Перемена в любом случае будет лучше, чем непроглядное будущее, которое ждет меня, если я передумаю или не успею.

Сбегать в статусе супруги куда сложнее, чем будучи свободной: печать королевского судьи на руке выглядит как красная мишень на лбу. Не заметить ее практически невозможно, как и спрятать. Алая метка в виде распахнувшего крылья дракона занимает почти всю левую кисть, сообщая всем о статусе женщины.

Кто угодно может решить поживиться, вернув сбежавшую жену супругу, который щедро заплатит за доставку.

Если отличительный знак в виде волос, которые неспособны отрезать не одни ножницы в мире, можно спрятать под платьем или платком, то с печатью все куда сложнее. Коса, даже если и привлечет внимание, то всего лишь тем, что я аристократка по праву рождения, а вот печать обозначит каждому ее увидевшему мою принадлежность мужу, которого поблизости не наблюдается.

Поэтому у меня был только один вариант — устроить побег до свадьбы.

До резиденции Хамэт мы добрались в полном молчании и даже из кареты выходили на расстоянии, делая вид, будто бы добрались поодиночке и в упор друг друга не видим.

— Камилла! Рад, что вы почтили меня своим визитом! — господин Франк Хамэт встретил нас у накрытой на несколько персон беседки в своем летнем саду, где щебетали маленькие цветастые пташки. — Аврора, ты, как всегда, прекрасна.

Вежливо поклонившись, мама приняла руку мужчины, проводившего ее до места, а я же пошла сама, не планируя ждать чьей-то условной галантности.

На удивление, Генри за столом не было, что поселило во мне крохотную надежду, что он серьезно заболел и скоро умрет, перед смертью пожелав мне долгой счастливой жизни. Но увы, отец Генри разрушил мои ожидания:

— Сегодня мы пообедаем втроем. Генри… болеет с похмелья, — сделав небольшую паузу, мужчина опустился рядом, явно испытывая стыд за отпрыска.

— А где же Жанет?

— Она отправилась к матери, чтобы привезти ее в столицу к свадьбе, — любезно ответил моей маме, тут же задав встречный вопрос. — Филберт на службе?

— Конечно, — матушка расплылась в улыбке. — Ты же знаешь, какой он трудяга! Не может отложить никакие дела, пока они не будут исполнены совершенно! Надеюсь, мы с Авророй скрасим отсутствие близких людей.

— Несомненно.

— А господин Энеску тоже не придет?

Две пары глаз изумленно уставились на меня, но мужчина собрался первым, перенося внимание на дорожки сада, выложенные рыжей крошкой.

— Он хотел прийти, но предупредил, что планы могут поменяться в любой момент. А почему ты интересуешься?

— Хотела лично поблагодарить его за подарок. Вчера не представилось возможности, — соврала я, скрывая разочарование в голосе.

— Ты же знаешь, Франк, Аврора очень благодарная девушка. А подарок господина Энеску был крайне щедрым, — не промолчала матушка, явно прикрывая свой зад. — Раз уж нам удалось так собраться, может, обсудим финансы на свадьбу?

— Конечно. Ридерик сейчас принесет мою учетную книгу, — вспомнив о любви к цифрам, мужчина подозвал слугу и отдал распоряжение. — Ты, я надеюсь, захватила свою?

— Не обижай меня, Франк, — матушка вытащила потрепанную книжечку из своей сумочки, водружая ее на стол. — Как я могла ее забыть.

Мне неожиданно стало тесно.

Зная любовь этих двоих к расчетам и пересчетам денег, я ощутила себя лишней, под шуршание страниц и скрип чернильных ручек молча поглощая обед.

— Я, пожалуй, прогуляюсь по саду.

— Иди, милая, — даже не подняв глаза, мама махнула рукой, дав таким образом понять, что найдет меня, как закончит.

Нужно было отдать господину Хамэт должное — его сад действительно можно было назвать одним из лучших в столице!

Деревья, что еще саженцами были привезены из разных уголков материка, густо цвели под лучами солнца. Цветы раскрыли лепестки, позволяя пчелам и крохотным пташкам пить нектар, а спрятанные в гуще скульптуры выглядели, словно их неожиданно застали, не позволив спрятаться или хотя бы поправить сползшие мраморные ткани.

А как чудесно пахло!

Яркий цветочный аромат полностью пропитал землю вокруг, позволяя будто бы парить в розовом воздухе, чувствуя себя бабочкой, порхающей с бутона на бутон.

Если закрыть глаза и сильно постараться, то можно было представить себя далеко-далеко… Где небо окрашено в другие цвета, где травы расстилаются ковром под ногами, а душу не тянет камнем вниз предательство, которое я совершу, сбежав из родного дома.

— Ты еще прекраснее, чем вчера, — бархатистый голос вновь почудился у самых ушей, и фантом чужого дыхания коснулся тонкой кожи шеи.

Обернувшись, первое, что я увидела, — серебристые застежки на строгом камзоле, только подчеркивающие статность и крепкую грудь, и фибулу, приколотую с правой стороны, из красного золота с выдающимся рубином.

Дунул ветер, поднимая черные волосы, рассыпанные по плечам, и ударяя мне в нос ароматом, тянувшимся от мужской одежды, — горький сандал и пары винного сусла.

Непреодолимо захотелось покачнуться и уткнуться носом в темную ткань, закрывая глаза, но, собрав мысли в кулак, я все же подняла голову, вновь сталкиваясь с чернильными глазами вампира.

Почему мне так сильно хочется всматриваться в его лицо? Отчего такой дикий интерес к едва заметным морщинкам и хмурой складке между черных густых бровей? А его рот? Что мне делать, если хочется как можно ближе разглядеть белоснежные заостренные клыки? И, возможно, даже попробовать потрогать их… Прикоснуться…

— И пахнешь так же чудесно.

— Господин Энеску, вы пришли.

— Только из-за тебя. Франк в последний момент сообщил мне, что ты приедешь вместе с матушкой. До этого я рассчитывал вежливо оправдаться делами и бессовестно прогулять скучную трапезу.

— Почему… из-за меня? — вопрос сорвался с губ раньше, чем мне хватило времени его поймать.

Губы невольно разомкнулись под взглядом мужских глаз, а пальцы обхватила теплая ладонь, чтобы тут же вложить в них небольшой бутон розы.

— Она подойдет к твоему платью. Алый тебе к лицу.

Бутон оказался заколкой для волос, которую можно было даже сейчас вплести в прическу, что я и сделала, подкалывая украшением пучок.

— Ты приняла подарок, — улыбнулся господин Энеску, обнажая краешек клыка.

— Отказывать невежливо. Тем более этот цветок так же красив, как и те, что я получила вчера от вас.

— Шшш, — приложив палец к своим губам, мужчина повернулся, предлагая свой локоть. — Пока оставим это в секрете. Перед тем, что ты планируешь, лучше не привлекать внимания.

По спине пролегла полоса холодного пота, словно полоса от вымоченного кнута. Носок туфли зацепился за каменную плитку; покачнувшись, я устояла только с помощью вампира, смотрящего куда-то вдаль — в ту сторону, где стояла беседка, скрытая за пышными кустами.

— Твой болван жених протрезвел и явился. Спрашивает, где ты.

— Вы слышите его отсюда? — удивленно глядя то на кусты, то на мужчину, спросила я. — Правда?

— Сомневаешься? — вновь улыбнулся он, но так же резко отвернулся. — Нам пора. Ни о чем не волнуйся, госпожа Кристенсон, делай вид, что ничего не происходит.

— А что происходит? — едва опять не запнулась, когда Адриан потянул меня по тропинке ведущей в беседку.

— Пока — ничего. Но обязательно будет. Запоминай: сегодня вечером твоих родителей не будет дома, я об этом позабочусь. Беги на рынок Костильи и найди там Амадея, он расскажет, какой дальнейший план.

— План?

— Конечно, — подмигнул он. — Неужели ты подумала, что я позволю такой мезальянс? Ты, inima mea*,*(рум. - сердце мое)— его голос дрогнул. Явно замедлив ход, чтобы казаться спокойнее, вампир притянул мою ладонь к своему лицу, вновь целуя тонкие косточки пальцев, — и это ничтожество.

— Но…

— Они уже здесь.

Словно по заказу, на другой стороне аллеи возникли три силуэта. Я без труда угадала в них маму, господина Хамэн и, конечно же, Генри. Юнец выглядел крайне помятым и даже опухшим, но почему-то счастливым.

На его шее даже с такого расстояния виднелись следы красной губной помады, размазанные по коже и практически стертые, но местами напоминающие симптомы серьезной аллергии.

— Господин Энеску! Рад вас видеть! Давно ли вы здесь?

— Несколько минут. Я опоздал и в саду встретил прекрасную госпожу Кристенсон, которая любезно предложила проводить меня до беседки. Боюсь, сам бы я заплутал в этом чудесном месте.

— И как? — С вызовом бросил Генри, почему-то выпячивая грудь. — Как вам компания моей невесты? Она была с вами любезна?

— Вполне, — одарив мужчину холодом, ответил вампир.

— Вкусна так же, как ваше вино? Вы ведь уже попытались откупорить пробку, не так ли?

От такого высказывания у всех присутствующих, кроме Адриана и самого Генри, глаза полезли на лоб. Столь откровенное неуважение и оскорбление мало кто мог пропустить мимо ушей, и отец недоумка, спасая положение, неожиданно звонко и сильно ударил сына ладонью по затылку, заставляя того пригнуться и жалобно заскулить.

— Ты что несешь?! Живо в дом и трезвей! Адриан, прости глупость моего сына.

— Мне не нужны извинения, а вот перед госпожой Кристенсон извиниться бы стоило. Я не терплю, когда оскорбляют женщин.

— Живо! — зашипел Франк, толкая Генри в спину.

— Рори, извини меня! Сболтнул не подумав!

Свистящий взмах трости, и Генри падает будто подкошенный, громко застонав. В воздух поднялась пыль.

— Адриан?

— Neghiob **(рум. - болван). Я же сказал, — вампир ткнул кончиком трости в крошку под ногами. — Мне не нужны извинения. Мне по душе физическая расплата. Позвольте проводить вас, госпожа Кристенсон.

Словно под ногами не стонет распластанный Генри, а его отец, стоящий рядом не мечется между отцовскими чувствами и разумными выводами на счет своего дитя, вампир мягко увлек меня вперед.

— Спасибо вам.

— Давно мечтала, чтобы его кто-нибудь поколотил? — не скрывая веселой улыбки, спросил вампир. Не став прятать удовлетворение, я коротко кивнула. — Признаться честно, я бы добавил.

— Лишним не стало бы.

Запрокинув голову, странный господин Энеску громко рассмеялся, не забывая при этом поглаживать мои пальцы, лежащие на его локте.

Наконец маменька подала голос, разрушив неловкую тишину.

— Господа, к сожалению, нам с Авророй необходимо поторопиться на примерку свадебного платья. Спасибо за гостеприимство, Франк.

Ее щеки буквально трещали, удерживая неестественную улыбку, а в глазах туманом стояло напряжение, обращенное сразу на все. В некотором роде я могла разделить ее переживания.

Во-первых, слова Генри никто уже не забудет, все вокруг сделали выводы.

Во-вторых, вернувшись всей компанией за стол, за исключением Генри, мы долго и неловко молчали, так как новоприбывший гость от еды отказался, а мы уже пообедали.

И, наконец, в-третьих, мама безумно напрягалась в обществе вампира, хоть и старалась всем видом показать расположение и благостное настроение.

Она боялась и все время косилась на раздосадованного и крайне задумчивого Франка, надеясь, что в нужный момент именно он первый даст сигнал об опасности.

Но вот только господин Энеску было удивительным образом равнодушен к реакции моей матушки. Он лишь лениво скользил взглядом по лицам мужчины и женщины, сжимал в ладони навершие своей трости и легко улыбался, будто его это действительно веселило.

— Всегда рад видеть тебя в гостях, Камилла. Аврора, от имени своего сына я приношу извинения за его несдержанные слова.

— Зато теперь мы точно знаем, что он обо мне думает, — брякнула я и тут же ощутила на своей ноге туфлю матери, которая продолжала растягивать рот в улыбке.

— Ты ошибаешься, — начал было госполин Хамэт. — Генри на самом деле не плохой, но, будучи влюбленным, он часто ведет себя как идиот.

— Видимо, у вас богатый опыт для сравнения и вы не понаслышке знаете, как Генри выглядит, когда влюблен.

Давление на ногу стало еще сильнее, угрожая сломать пальцы. Но, видимо, мысли мамы вернулись к свадебным туфлям, в которые я не помещусь с переломом, и она прекратила свои игры.

— Аврора, поторопимся.

— Господин Энеску, — проигнорировав мамин призыв, я повернулась к мужчине, который сидел на соседнем стуле, намеренно сократив расстояние между нами. — У меня не было возможности поблагодарить вас за подарок.

— Вы уже успели оценить что-нибудь? — игриво прищурившись, он все так же оставлял наш разговор на уровне приличий, но мы оба знали, что он куда глубже, чем может показаться на первый взгляд.

— Да. «Любимая женщина». Великолепный букет.

Красивые губы дрогнули, едва не обнажив зубы, но вампир сдержался, понимающе склонив голову в коротком поклоне.

— Я был рад узнать, что вам понравилось. Как только появится шанс, я воспользуюсь им, чтобы подарить вам еще бутылочку.

Эти тайные разговоры, загадочные обещания и сокровенная легкость играли со мной злую шутку.

Я буквально замирала, слушая мужской, слегка хриплый и низкий голос, чувствуя его собственной кожей. Будто он говорил, низко склоняясь к моему телу, проговаривая каждый слог, каждый звук во все впадинки, родинки и косточки моего тела.

— Аврора, — напомнила о себе мать.

— Буду рада увидеть вас вновь, — попрощалась я, пряча от родительницы эйфорически блестящие глаза.

Как только слуга помог нам переместиться в карету, матушку, трещавшую от напряжения, буквально прорвало.

— Просто нахал!.. Как только посмел явиться!

— Его пригласили, почему нет?

— Будто бы ты сама не знаешь, — закипала она, явно торопясь высказаться. — Вампирам не место в столице и на землях Солнечной Долины вообще. Солнечной! Понимаешь? И как только его не испепелило ясное небо?! Вампир, явившийся на наши земли, — определенно плохой знак. Если его величество это допустил, значит, это напрямую связано с делами государственной важности. Да не допустят высшие, чтобы Сумрачная Лощина заключила вассальный договор!

— И что же в этом плохого? Насколько нам известно, вампиры — одни из самых сильных существ нашего мира. И если они законно и добровольно примкнут в случае войны к нам — сила будет на нашей стороне.

— Что за глупости? — маман смешно выпучила глаза, явно не разделяя моих взглядов. — Это будет означать только одно — все они потащатся сюда, заполнят улицы, будут пытаться смешиваться с толпой, и, неровен час, решат стать местными! Это крах, Аврора, таких, как они, нельзя допускать в наш спокойный мир!

— В тебе говорит невнимательность. Если бы ты слушала господина Энеску, то запомнила бы, что они не любят близкое соседство и явно предпочтут оставаться на своих землях, подальше от таких, как мы.

— Только не говори мне, что ему удалось расположить тебя к себе! — она страдальчески потерла кончиками пальцев складку между бровей.

— Просто ты слишком критична и не любишь признавать своей неправоты.

— На что это ты намекаешь? — голос женщины стал жестче, будто она пыталась подавить меня авторитетом. — Если ты имеешь в виду вашу свадьбу с Генри, то все остается в силе. А сегодняшнее недоразумение уйдет в прошлое, и вы оба сделаете соответствующие выводы. Например, что не следует прогуливаться с посторонним мужчиной, когда рядом нет твоего супруга.

— Я не стану с тобой спорить, матушка, — ответив на агрессию улыбкой, я окончательно вывела женщину из себя. Но вместо того чтобы разразиться криком, как я предполагала, она погрузилась в свои мысли, вновь игнорируя мое присутствие.

Как нельзя кстати.

Я хотела еще немного подумать, раз за разом вспоминая наш разговор с вампиром, прокручивая его в голове и отмечая мельчайшие детали.

Никогда мне еще не доводилось общаться с таким мужчиной. Совершенно непохожий на других, странный, таинственный и совершенно чуждый. Удивительным образом я находила подтверждения, что еще никогда мне не было так легко с кем-то. И в общении, и в обстановке. Словно мы могли бы говорить молча, не роняя слов в воздух.

Конечно, я понимала, что эта игра не затянется надолго. Даже несмотря на его предложение о помощи, я адекватно оценивала ситуацию и понимала, что наши пути разойдутся.

Мне нельзя будет долго сидеть на одном месте, предстоит как можно чаще менять расположение, пока меня не прекратят искать. А этого времени вполне достаточно, чтобы мужчина, который подарил мне самые приятные воспоминания, позабыл об Авроре Кристенсон — девушке, которой он не позволил выйти замуж.

— Приехали. Будь добра, хотя бы сделай вид, что тебе интересно платье, в котором ты станешь женой, — бросила мама, завершая проведенную в молчании поездку.

— Я не притворщица, — огрызнулась, вновь улыбаясь так лучезарно, что у женщины покраснели щеки. Это означало только одно — дома меня ждет серьезный разговор.

Плевать.

Встреча с господином Энеску прибавила мне храбрости и расчетливости, дав сил не обращать внимания на такие вещи и не растрачивать ресурсы на нервы.

— Иди, Аврора, — прорычала она, уступая мне дорогу и становясь сзади, словно конвоир.

Глава 3

За неинтересными покупками к свадьбе и непрекращающимися ссорами день тянулся ужасающе медленно, и к вечеру я уже осталась без сил, позволив матери покупать все, что ей вздумается.

Так в моем гардеробе появилось жуткое платье, напоминающее взорванный зефир, туфли, расшитые камнями и выглядевшие донельзя безвкусно, а вдобавок кошмарно длинная фата, что должна была шлейфом тянуться за мной, но по факту будет только оттягивать голову.

Хотя нет, не будет. Единственное, что меня радовало.

К господину Роззини мы все же не поехали, но тут уже сдалась маменька, уставшая от споров с цветочником, который заломил слишком высокую цену за золотые каалы. Счет за обручальное кольцо остался в ювелирной лавке, дожидаться, пока отец жениха оплатит «подарок», а вот само украшение мрачно дожидалось своего дня в коробочке, выложенной бархатом.

Еще не догадываясь, что, скорее всего, вернется к своему создателю или все же дождется настоящего покупателя.

В комнату я ввалилась на заплетающихся ногах, приняла ванну и поспешила привести волосы в порядок, расплетая сложный пучок из двух кос. Вынув шпильки, оставила заплетенные канаты тянуться по спине, решив, что так можно будет легко спрятать их под плащ. Почему-то не захотев расставаться с подарком вампира, закрепила заколку в виде бутона розы за ухом.

Солнце клонилось к закату, когда пришла Гвендалин и сообщила, что мои родители должны отлучиться и вернутся только через несколько часов.

Продолжая пребывать в некотором замешательстве, я проводила родителей за порог, понимая, что обещание господа Энеску сбываются, а значит, он не шутил о помощи, и на рынке меня ждет некий Амадей, способный посодействовать. Если это не просто стечение обстоятельств.

Но, убедившись, что слуги разошлись по своим комнатам или делам, я через черный ход покинула дом, закутавшись в серый неприметный плащ, и торопливо поспешила вперед через несколько улиц, чтобы попасть на рынок Костильи.

Рынок не спал. Как и всегда.

Торговцы продолжали свою работу и днем, и ночью, стараясь избавиться от всех товаров перед отъездом за новой партией. Многие прибывали на кораблях, зарабатывая рыбным промыслом, и залежавшийся товар означал неминуемые убытки, вынуждая круглосуточно зазывать покупателей.

Следуя между рядами я поняла, что понятия не имею, как отыскать этого самого Амадея. Побродила еще несколько минут и сдалась, обратившись к торговцу крайне зверского вида.

— Простите, господин! Подскажите, вы не знаете некоего Амадея?

— Господин? Аха-ха, — не стесняясь, небритый матрос запрокинул голову вверх. — Господин! Да, меня предупреждали, но я не поверил.

— О чем вы?

— Что может прийти некая госпожа, — сделав акцент на последнем слове, ответил он. — И будет крайне воспитанной, называя простого моряка «господином». Амадей ждет тебя в «Ленивом кабанчике». Это вон там, — он указал пальцами в самый край рынка, где покачивалась слабо освещенная деревянная фигурка в виде свиньи. — Удачи, госпожа. Ах-ха-ха, господин…

Оставив мужчину с его чувством юмора наедине, я поторопилась к указанной цели, предчувствуя что-то… из ряда вон выходящее. Стоило подойти к неброскому крылечку, как дверь распахнулась, и двое крепко обнявшихся и в стельку пьяных мужчин выпали мне прямо под ноги, громко икая.

Лужа, в которую они «прилегли», взмыла вверх грязными брызгами, а не расстроившиеся работяги приветственно подняли руки.

— Госпожа, ик! Проходите! Мы тут еще полежим! Ик!

— Ведь мы ленивые кабанчики! — добавил второй, отчего оба зашлись радостным смехом.

Не сдержав улыбки, я аккуратно обошла решивших отдохнуть работяг и мышкой прошмыгнула внутрь, сразу же ощутив запах дешевого пойла и прокуренных стен.

Под потолком висел густой дым от самокруток, защекотавший нос. Все столы были заняты, за ними расположились примерно такие же ребята, как и те, которых я встретила на входе, весело перекрикиваясь и стуча тяжелыми кружками о столы.

Кабатчик лениво вытирал посуду, даже не взглянув на меня, поэтому мне вновь пришлось самой обратиться:

— Простите, не подскажите где я могу найти Амадея?

— Вон там, в дальнем углу. Играет в карты.

Чем ближе я приближалась, следуя в указанном направлении, тем лучше мне виделась сидящая вокруг огромного круглого стола толпа. Кто-то нервно грыз ногти, кто-то гневно сжимал ручки своих бокалов, а на стол одна за одной со шлепком опускались игральные карты.

— Он опять выиграл! Шулер!

— Не может быть! Я все проиграл…

— Ну же, господа, кто-нибудь еще желает сыграть?

Голос сидящего ко мне спиной мужчины показался несколько знакомым. Только однажды я слышала такое сочетание бархата и стали в одном тоне, что моментально ввергло меня в ступор.

Глядя ему в спину, я видела, что незнакомец был очень похож на Адриана, но все же не он. Темные волосы хоть и были черны, но вместо одной прядки каждая с середины была серебристо-белой. Заплетенная на макушке косичка позволяла волосам не падать на лицо, а вплетенные в нее колечки вызывали интерес.

— Что? Совсем никто?

— Я сыграю, — заставляя всех обратить на себя внимание, потянулась к завязкам плаща, проверяя затянутый узел.

Незнакомец на мгновение замер, но, не оборачиваясь, указал рукой на свободное место. Люди вокруг расступились, позволяя мне присоединиться к карточной раздаче.

— Госпожа, — произнес мой будущий соперник, ловко перемешав колоду карт. — Почту за честь проиграть вам.

— Не поддавайтесь, я умею играть во флинт.

— Хорошо, — произнес он, раздавая карты. — Какова будет ваша ставка?

Задумавшись, поняла, что с собой у меня ничего нет. Ведь с Гвендалин мы играли только на интерес, и так редко, чтобы родители не знали о наших шалостях.

— Может быть, вы хотите что-то предложить?

— Ваше сердце? — улыбнувшись одними губами, предложил он. — Или нет! Поцелуй. Вас устроит?

— Несомненно, — согласилась я.

Но, видимо, слишком легко, потому как мужчина, почуяв подвох, дополнил:

— В губы. Как мужчина целует женщину.

Щеки обдало жаром, как из печи, но взяв себя в руки, я кивнула и взяла в руки веер карт.

— А что мне у вас попросить?

— То, зачем пришли, например. Не находите, это очень азартным? — улыбка стала шире, но теперь, когда разомкнулись губы, я заметила два ровных клыка, означающих только одно — он тоже вампир.

Оценив мою реакцию, Амадей сбросил первые карты на стол, которые я тут же покрыла, забирая взятку. Следующая была его; временно поддавшись, две следующие забрала уже я, выигрывая по количеству карт.

Первая партия быстро подошла к концу. Почти равные стопочки взяток все же вывели победу на мой счет, заставив мужчину прищуриться и предложить:

— Играем до трех.

— Согласна.

Следующая партия была за ним. Пожалев о поспешном решении, я напряженно рассчитывала ходы, с трудом, но забрав себе последнюю победу.

— Я выиграла!

Сбросив последние карты, расслабленно откинулась на спинку скамьи, наслаждаясь восторженными возгласами толпы, которую Амадей за этот вечер, по всей видимости, прилично обобрал.

— Ну хоть кто-то обыграл этого клыкастого!

— Молодец, девочка!

— Спасибо за игру, танны, — вампир шутливо поклонился. — Но попрошу оставить нас наедине с победительницей, чтобы она могла забрать свой приз.

Мужчины плавно потянулись кто куда. Когда стол окончательно опустел, Амадей не сдвинулся со своего места, так и оставшись сидеть напротив. Только откинулся на спинку стула и расслабленно вытянул ноги, любопытно наклоняя голову к плечу.

— Я рад, что ты пришла, inima noastră. (*рум. - Сердце наше)

— Вы меня ждали?

Мужчина только кивнул, потянувшись к висящей на вешалке жилетке и такому же сюртуку, какой носил Адриан.

— Я не мог тебя не ждать. С того момента, как Риан рассказал мне о тебе, вся наша долгая жизнь превратилась в ожидание.

— Ожидание? Чего?

— Когда ты придешь за помощью, — не растерялся он. — Поверь, за столько лет у нас не так много важных или интересных дел. А спасение юной девы от жениха-болвана — едва ли не самое занимательное за последние десятилетия.

Приведя себя в приличный вид, мужчина наглухо застегнул все пуговицы, став еще сильнее похожим на господина Энеску. Только фибула была не золотой, а серебряной, с сапфиром у навершия.

— Ты хочешь о чем-то спросить, Аврора? Спрашивай. Я не кусаюсь, — двусмысленно прищурив глаза, Амадей вытянул из кармана изящный портсигар, вынимая из него тонкую самокрутку.

— О многом. Адриан выразил свое желание помочь, но не объяснил, как именно.

— Объяснил, в противном случае ты не оказалась бы здесь, — отбил мои слова вампир, выпуская под потолок тонкую струйку дыма. — Но я понимаю, о чем ты. Могу тебя обрадовать — мы с братом можем отвезти тебя в Сумеречную Лощину уже завтра. Там тебя никто не будет искать, и ты сможешь в любой момент обратиться к нам за помощью.

— Завтра? В Сумеречную Лощину?! — Я едва не потеряла дар речи, услышав «щедрое» предложение. — Благодарю, но я вынуждена отказаться.

— Надеешься уплыть на корабле? Зря, — отрезал он. — Все каюты проверяются перед отправлением, и необходимо специальное разрешение, если судно занимается уловом, или билет, если это пассажирский маршрут. Билеты именные, и тебя сразу же найдут. Корабли плывут отсюда в двух направлениях — Верона и Каменный утес. Куда бы ты ни поплыла, тебя сразу же найдут — или в одном пункте, или в другом. За рыбачку ты тоже не сойдешь — прости, stea*, но твоя коса выдаст тебя еще по пути на корабль.

Слушая пламенную, а главное, доходчивую речь, я поняла, что полная дура, ведь он совершенно прав. У меня нет ни единого шанса, чтобы уплыть, а пешим или конных ходом меня догонят в два счета, если нанятый возница не поторопится уточнить у моих родителей, куда они отправляют дочь в полном одиночестве.

Что же мне делать?

— Согласиться на наше предложение, — ответил Амадей, дав понять, что я задала этот вопрос вслух. — Так как Адриан здесь по политическим соображениям, его багаж и экипаж не подлежат проверке в знак доверия и уважения от его величества Солнечной Долины. Мы сможем увезти тебя на наши земли, там ты точно будешь в безопасности. Наша слава идет впереди нас, — затушив окурок о дно пепельницы, Амадей сделал глубокий глоток из кружки и продолжил. — Никто и не подумает, что хрупкая девушка из приличной семьи могла направиться в Сумеречную Лощину, полную страшных и жутко опасных вампиров.

— А зачем это вам?

Подняла голову, встречаясь с такими же черными, как у Адриана, глазами.

Похожий лоб, нос, губы. Разве что переносица слегка шире, а разрез глазуже, что делало взгляд вампира игривым и подозрительным одновременно. Они были неуловимо похожи, но при этом, если вглядываться, — совершенно разные.

— Не стану врать, — ответил он. — Но мы с братом надеемся, что к концу нашего путешествия ты решишь задержаться у нас, Аврора Кристенсон. Да, ты правильно поняла, ты в нашем вкусе.

В голове зашумело.

Столько информации в одном предложении, что от нее буквально затрещали виски.

Высказанный вслух интерес вновь опалил щеки смущением, не только превращая в правду мои наивные догадки, но и увеличивая их концентрацию. Ведь предложение прозвучало от лица обоих мужчин… И что значит «в нашем вкусе»?! Меня хотят… употребить, как бутылочку вина за ужином?!

— О, я вижу ужас, — нисколько не расстроившись, Амадей улыбнулся уголком губ. — И я вижу мысли на твоем лице. Нет, Аврора, ты интересуешь нас как женщина, а не как напиток.

— Это, конечно, лестно, но, боюсь, с моей стороны будет совершенно неправильно соглашаться на ваше предложение. Лезть в отношения братьев…

— Ты не так поняла, stea, (*рум. - звездочка) — Амадей вдруг резко придвинулся к столу, почти упираясь грудью в его край. — Не в отношения братьев, а в отношения с братьями. Мы предлагаем тебе себя — сразу двоих.

Сверкнувший огонек в чужих глазах еще больше наполнил их тьмой. Глубокой и непроглядной, в которой я вижу свое растерянное отражение и крупинки света, пляшущие страстью, словно языки пламени.

— Предостерегая твои вопросы, объясню сразу: принуждать тебя никто не собирается, — не дав времени подумать, озвучил он. — Для всего требуется время, тем более на то, чтобы согласиться, будучи абсолютно уверенной. И мы с радостью предоставим его тебе — столько, сколько потребуется. Но позволь заметить — наша помощь сейчас тебе необходима. Не отказывайся от нее. Воспринимай это как первый шаг к тому, чтобы ты хотя бы обдумала наше предложение.

Сглотнув плотный ком в горле, я невольно отвела глаза, понимая, что просто-напросто не справляюсь со своими мыслями, которые скакали в голове, не замечая преград и моих громких окриков.

Такое предложение звучало крайне… крайне неприлично! Ни одна дама, из высшего общества или нет, не согласилась бы на подобное, сразу же обозначив хаму его неправоту.

А я продолжала сидеть, как прикованная. Наверное, со стороны это выглядело так, будто я всерьез размышляю о перспективах.

— Не кричишь, уже хорошо, — заметив и оценив мое молчание по-своему, произнес вампир. — Поделись своими сомнениями — может, я смогу их развеять?

— Ваше предложение, — прочистив горло, собралась с мыслями. — Выходит за все рамки дозволенных границ.

— Не обессудь, но это не совсем так. В Солнечной Долине такие отношения не приветствуются, мы знаем, но позволь объяснить — такого вида союзы для нас совершенно нормальны. Клан, он же священный круг, никогда не состоит из двоих. Это невозможно.

— И как это должно поменять мою точку зрения? — не сдержав саркастичного смешка, сцепила вспотевшие ладони в замок, укладывая их на трясущиеся коленки. — Мы не только разных взглядов, но и даже разных видов… Ох, нет! Нет, нет, нет, нет! — Всплеснув руками в воздухе, подскочила со своего места, чтобы уйти.

Высшие! Я еще сидела и рассуждала об этом! О чем я думаю?! Нужно как можно скорее попасть домой, пока родители не вернулись, и искать другие возможности для побега.

— Постой, — перехватив меня прямо у стола, вампир ловко загородил своим телом единственный путь отступления. — Мы можем доказать, что тебе ничего не грозит.

— И как же?

— Как ты захочешь, — пожав плечами, ответил Амадей. — Любые ответы на любые вопросы. Доказательства, история, клятвы. Все, что ты посчитаешь достоверным.

Не дождавшись моего ответа, вампир неторопливо отступил, не планируя больше удерживать меня.

— Если передумаешь, завтра на закате мы будем ждать тебя здесь, у черного входа. С собой бери только самое необходимое, все остальное мы раздобудем дома. Доброй ночи, Аврора.

Окончательно отступив, мужчина более не пытался меня задержать. Пытаясь справиться с краснотой щек, я подхватила полы своего плаща, торопясь покинуть прелестное портовое заведение.

Всю дорогу домой я размышляла о случившемся, вновь и вновь прокручивая в голове все сказанное вампиром. В попытках отмести эти мысли старалась придумать хоть что-то, что поможет мне покинуть столицу незамеченной.

Вариант с кораблем действительно потерпел крушение. Покупать билет на свое имя — глупо и бессмысленно, словно я безрассудно решила устроить себе каникулы перед неминуемой свадьбой, которая точно состоится, как только меня вернут домой. А уговорить кого-нибудь приобрести для меня заветный пропуск так же ненадежно, как и нанимать возницу: лишние свидетели всегда увеличивают риски оказаться пойманным. И ни одна девушка из моего окружения не утерпит, проявляя любопытство и задавая вопросы, на которые я не смогу дать ответ, тем самым пробуждая небеспочвенные домыслы.

Возможность уйти пешком аналогично выглядела нежизнеспособной. Если бежать ночью, то к утру я доберусь только до границ Солнечной Долины, где так же вызову подозрения на постах. А если идти незнакомыми путями, то вероятность заблудиться слишком велика. Я бы даже сказала, гарантирована.

Все сходилось к тому, что мой единственный шанс на побег — два чужака, вампира, которые сами предложили мне помощь и приют на первое время, без страха готовые вывезти меня за пределы Солнечной Долины.

Но эти слова…

«Мы предлагаем тебе себя — сразу двоих».

Это… немыслимо! Невозможно!

Представив на секундочку, как это могло бы быть, невольно закусила губу, почувствовав, как задрожали ресницы. В груди появилось странное жжение, а горло стянуло тугой петлей, делая каждый вдох драгоценным.

Ох…

Картинка, представшая перед глазами, рожденная бурной фантазией, была такой яркой и… подробной, что колени дрогнули, угрожая уронить меня на землю.

Красивые тела, переплетенные изгибами в постели, двигались и пульсировали в завораживающем танце. Неяркий свет бил в окна, освещая измятую постель со сползшим покрывалом и тремя парами ног, виднеющихся у края — две мужских и одна женская.

Гвендалин давно рассказала мне, в чем заключается жизнь супругов за закрытыми дверями. Честно признаться, я никогда не испытывала брезгливости, уверенная в том, что близость — это личное между мужчиной и женщиной. Но этот образ, слегка измененный в силу прозвучавшего предложения, значительно отличался от всего прочего.

Стало жарко.

И это меня Генри назвал фригидной?!

Знал бы он, о чем я сейчас думаю, — челюсть бы не успел подобрать от удивления!

Домой я вернулась так же тихо, как и ушла. Родителей все еще не было дома, и расслабившиеся слуги, закончив все свои дела, разбрелись по комнатам, не преграждая мне путь.

Но стоило только успокоиться, на время отметая черные мысли и порочные картинки, как в спальню постучалась Гвенди, юрко просовывая голову в проем дверей.

— Милая, родители зовут тебя. Они в гостиной.

— Зачем?

— А мне почем знать? — привычно ответила она, утаивая свою осведомленность о делах всех живущих под этой крышей. — Настроение у них хорошее, может, хотят поделиться причинами?

Это и пугало.

Зная, что наши понятия о приятных новостях сильно разнятся, я не торопясь спустилась, вежливо постучав, прежде чем войти.

— Аврора! — заметив меня в пороге, мама, широко улыбаясь, указала на место перед собой, приглашая меня присоединиться. — Садись скорее! Нам с отцом есть о чем тебе рассказать!

Опасливо опустившись на обтянутые бархатом диванные подушки, напряженно уставилась на родителей, которые проказливо переглядывались, словно споря, кто первый начнет говорить.

И, судя по всему, победил отец:

— Аврора, мы с матерью посовещались и поняли, — дав мне опрометчивую надежду, начал он, — что не подарили тебе достойный подарок в честь помолвки! И сегодня мы исправились, дорогая, — уничтожив мое настроение одной фразой, отец выложил на столик тонкую стопку бумаг. — Вот, это наш с матерью подарок для тебя и Генри.

— Что это?

— Бумаги на дом, — торжественно замирая, сказала мама, нетерпеливо смыкая губы.

— Бывший дом семьи Франкфурд. С того момента, как они уехали в Дождливое Ущелье, особняк пустовал. Мы решили, что для вашего с Генри гнездышка он станет замечательным местом.

— Ну, ты рада?

— Ура-а-а, — фальшиво улыбаясь, протянула я.

Но, как оказалось, моим родителям этого хватило, чтобы принять мои широко распахнутые от ужаса глаза за чистую монету. Они трогательно взялись за руки и еще раз переглянулись, чтобы уничтожить меня окончательно.

— Дело в том, что мы купили этот дом уже давно, еще в день вашего знакомства, и…

— И-и?.. — печально протянула я, не представляя, что услышу.

— И вы можете въехать в него уже завтра! — Мама радостно сжала пальцы в папиной ладони. — Рабочие все отремонтировали, мебель привезли несколько дней назад, и единственное чего не хватает этому дому, чтобы жить, — вас!

Стоило только представить, что уже завтра мне придется остаться с Генри наедине под одной крышей, и лицо моментально поплыло, разбивая кривую улыбку и превращая ее в унылую гримасу, неспособную скрыть ни единой мысли.

— Аврора, что с лицом? — Удивленно вскинув брови, словно и вправду ничего не понимая, спросила женщина. — Ты не рада? Не хочешь поблагодарить нас?

— Благодарю, — просипела я. — Но вам не кажется, что съезжаться до свадьбы несколько… неприлично?

— Ерунда! О вас с Генри знает уже вся столица! Даже его величество благословил этот брак! — вспыхнула она, меняясь в лице.

Мама определенно не торопилась делиться с отцом деталями нашего разговора, произошедшего по дороге к поместью Ханэм, и явно утаивала от него мое мнение по поводу свадьбы. Скорее всего, прилюдная выходка Генри в саду также осталась неосвещенной для родителя, который ни секунды не сомневался в грандиозности своего плана.

— Я согласен с Камил, — поцеловав женские пальцы, лежащие в своей ладони, ответил он. — Я уверен. Вам и самим наверняка не терпится как можно скорее оказаться наедине…

— Чушь…

Губы сами выдохнули это слово в воздух, резко разрывая пелену лжи и обмана между нами.

Если моим холодным взглядам, откровенной дистанции с Генри и молчанию они еще могли сопротивляться, объясняя тем, что вслух протест не высказан, то теперь это было не так.

— Аврора…

— Отец, я не хочу. Генри ужасен. Он пьяница и изменщик, грубиян и тиран. Если тебе хотя бы немного есть дело до моих чувств — отмени помолвку, пока не поздно. Я лично принесу извинения его семье, но связать с ним жизнь — просто немыслимо! Худшего мужа и представить нельзя!

Мужчина помрачнел, его кожа вмиг посерела, а нос заострился из-за крепко сжатых челюстей. Темные глаза сверлили меня тяжелым взглядом, пока мама, словно невинная и искренне ошеломленная, прижимала ладони к губам, пряча за ними открытый от удивления рот.

— Прошу, отец… Не допусти этого.

Тишина становилась просто невыносимой. Она тяжелым грузом давила на плечи, а отцовский взор сверлил во мне дыру, угрожая сварить заживо своей строгостью.

Наконец, поднявшись, мужчина собрал со стола бумаги на дом и грубо бросил их мне на колени:

— Завтра же вы начнете обживаться в новом доме, Аврора. Это не обсуждается.

Размеренным, но явно озлобленным шагом он покинул комнату, и мама тут же сорвалась за ним, оставляя меня в одиночестве.

От слез перехватило горло, защипало в носу. Но я держалась, сжимая вспотевшими руками эти жалкие бумажки, сминая их, как черновики.

Плевать. Им было плевать на меня.

И неожиданно мне стали ясны чувства отца — такая выгодная сделка, сорвавшись, могла испортить его репутацию, и мои чувства здесь были лишь незначительными крошками, не имевшими ни малейшего веса.

Им даже не жаль.

Тогда почему я думаю о чувстве вины, каждый раз представляя, как покидаю отчий дом? С какой стати я переживаю за их чувства, если им на мои плевать?! Ведь сейчас они показали это чрезвычайно откровенно. До боли.

Оставаться под этой крышей стало невыносимо душно. Стены давили, огонь в камине жег и коптил, а окна свистели, пропуская сквозняк.

Желание убежать прямо сейчас вскипело в груди костром, способным осветить небеса!

Но, взяв себя в руки, я выдохнула, успокаивая дыхание.

Завтра. Завтра вечером я попрощаюсь с этим местом навсегда.

И отправлюсь в Сумеречную лощину в компании с двумя совершенно чужими мне вампирами.

Глава 4

Очередная ночь прошла беспокойно и туманно. Я проваливалась в неглубокий сон и рывком выныривала на поверхность, стоило мыслям в гудящей голове повернуться не той стороной.

Сомневалась, взвешивала, размышляла.

Правильно я поступаю? Какие вещи стоит взять с собой? Как сбежать из дома, оставить ли прощальную записку?

Казалось, я успела подумать обо всем на свете и очнулась уже с первыми лучами солнца, окончательно расставаясь со сном.

Все в особняке еще спали, позволив мне немного побыть наедине с рассветом и трепещущим светом солнца на горизонте.

Говорят, в Сумеречной Лощине мало света. Туман бродит, окутывая густые леса, и сырость никогда не проходит, вечно оставаясь росой на траве. Верить ли этому? Кто знает. Но мне не оставалось ничего другого, кроме как верить вампирам, пригласившим меня туда.

— Рори, ты уже проснулась?

Гвендалин почти бесшумно прокралась в комнату с привычным завтраком на подносе.

Проигнорировав мое задумчивое молчание, женщина, как всегда, взялась за прическу, распутывая густые пряди густой щеткой и ловко заплетая их в две косы.

Как и всегда. И в последний раз.

Осознав, что это наше последнее совместное утро, я неожиданно вздрогнула, ощутив, как сердце кольнуло печалью. И когда последняя шпилька была воткнута в собранный из кос пучок, я поднялась и крепко обняла женщину, которая, кажется, опешила от такой выходки, широко разводя руки.

— О, милая, я тоже буду скучать. Приглашай меня в гости, думаю, твои родители не будут против моих нечастых отлучек, — видимо, вспомнив о том, что уже сегодня я должна буду покинуть дом, женщина сама себе объяснила причину моей печали, нежно поглаживая по спине. — Наконец-то сможет открыто играть с тобой во флинт. Ты сможешь сама разрешить себе игру в карты!

— Да, конечно, — прошептала, крепче обняв ее, чтобы отпустить. — Обязательно, Гвенди. Я буду очень скучать.

Стараясь не расплакаться, я улыбнулась старенькой женщине, которая и представить не могла, что разыграть пару партий мы навряд ли сможем. Но, оставив ей эту уверенность, я не стала делиться своими планами, утирая набежавшие слезы.

— Не плачь, дорогуша. Ты же замуж выходишь, а не уезжаешь! — дружелюбно пожурив меня, она даже не поняла, почему мой смешок вышел таким надрывным. — Давай приведем тебя в порядок, у нас сегодня много дел. Только вещи собрать чего стоит!

— Да, Гвенди. Вещей действительно много, — прошептала, отворачивая лицо.

Как оказалось, я даже не представляла, как на самом деле много вещей мне потребовалось собрать!

Бесконечная череда коробок, саквояжей и ящиков выстроилась у входа в поместье, где носильщики загружали их в экипаж, чтобы отвезти в новый дом.

Оказалось, что именно так было проще понять, что мне стоит брать с собой, а что нет. Легко расставшись с горами барахла, я собрала отдельный чемоданчик со всем необходимым, отставляя его в сторону и аргументируя тем, что свои «женские штучки» я никому не доверю.

Когда все вещи покинули дом, я нервно устремила взгляд на небо, отсчитывая, сколько времени еще нужно ждать. Пара часов, не больше и не меньше, только матушка, сбежавшая с лестницы, уже намеревалась выпроводить меня из родного дома, даже не догадываясь, что этот порог я больше не перешагну.

— Аврора! Ты уже готова?

— Да, мама.

— Ничего не забыла?

— Я вернусь, если мне что-нибудь потребуется, — не скрывая ядовитости своей улыбки, я не обняла женщин на прощание, подхватывая полы своей юбки и спеша к нанятому вознице.

— Обязательно заходи в гости!

— Всенепременно, — проворчала себе под нос и захлопнула дверцу.

Наконец избавилась от чужих глаз, прижала чемоданчик ближе к себе.

Это все, что у меня теперь есть. Все мое имущество, вещи и состояние, а также имя и репутация.

Грубо говоря, у меня не было ничего, кроме сбережений, которые мне удалось собрать, минуя семейный бюджет и выданный отцом лимит: брать что-то у родителей не хотелось, слишком тошно было на душе. Несколько родовых украшений, которые перешли мне в наследство от бабушки Кристенсон, да небогатый гардероб, частично сворованный у слуг.

Потерю, которую я, естественно, возместила финансово!

Из своих платьев решилась взять только одно — красное, с черным кружевом на оборках. Одно из любимейших и, по мнению мамы, вульгарных — исключительно из-за цвета.

Как только появится возможность, я обязательно его надену! Никто не запретит мне, никто не упрекнет! И я буду наслаждаться тем, как тяжелый бархат облегает тело, рисуя складки на юбке в пол!

Не могла дождаться!

Возница остановился ровно у ворот в поместье Франкфурд, в будущем — Ханэм. Спешившись, я уставилась в темные окна дома, в котором меня, на счастье, никто не ждал.

Я рассчитывала спрятаться в нем до приезда Генри, а пока он бы разыскивал невесту, тихонько улизнуть в «Ленивый кабанчик», прячась в первых сумерках.

Поспешив в дом, чтобы поскорее найти удобные пути отхода, я разумно оставила чемоданчик с вещами в саду, припрятав его под каменной скамейкой, и уже куда расслабление направилась в дом.

Я бывала в нем раньше.

Еще в детстве здесь жила девочка, ставшая мне первой подругой — Санти. В гостях у нее я частенько бывала.

Воспоминания о комнатах и обстановке, царившей в них, приятным теплом отозвались в груди, и толкая массивную дверь, за которой меня никто не должен был ждать, я не сдержала испуганного крика, когда на руке замкнулись в замок крепкие пальцы.

— Явилась.

— Генри?

Испуганно уставившись на молодого человека, я даже не посмела отдернуть руку, заметив, как злобно сверкнули его глаза. Было в них что-то отталкивающее, безумное, что-то, что пугало меня сейчас до дрожи.

— Я уже заждался тебя, моя женушка! Думал, ты вновь придумаешь какое-нибудь глупое оправдание, чтобы остаться дома, вновь оттягивая неизбежное!

Потянувшись внутрь, он размашисто зашагал вперед, продолжая больно сжимать мое предплечье.

— Замечательный дом, правда? Твои родители не поскупились на семейное гнездышко! — почти рычал он, нервно шипя и как бы посмеиваясь. — Отличный выбор!

— Генри, отпусти меня! Мне больно!

— Даже не подумаю, Аврора, — раздвигая рот в предостерегающей улыбке, мужчина толкнул меня к обеденном столу в просторной, но заставленной моим доставленным скарбом гостиной. — Мы наконец-то одни. Рядом нет ни папы, ни мамы, — шептал он, приближаясь ко мне медленно, но при этом рвано дергая плечом. — Никто больше не защитит тебя.

— Что… что ты задумал? — чувствуя, как дрожит голос, я отклонилась назад, стараясь хоть как-то выдержать расстояние между нами.

— Ничего, что бы не мог позволить со своей женой.

— Я тебе еще не жена. Не забывай об этом.

— Так закрепим же наш союз! — рассмеялся он, резко двинувшись в мою сторону и подхватывая руками ткань юбки. — О, это будет сладко — иметь тебя, маленькая чванливая зазнайка, — шептал он, наваливаясь на меня всем телом и пытаясь пробраться под платье. — Я буду трахать тебя так, чтобы ты визжала от удовольствия. Или от боли. Мне все равно, я просто хочу наконец показать тебе твое место.

Безуспешно пытаясь вырваться, я толкалась и крутила головой, отворачиваясь от мерзких поцелуев, оставляющих вязкую слюну на коже. Генри резко развернул меня спиной к себе, наклоняя к столу, и попытался руками разорвать завязки на моем корсете, дергая их как ненормальный.

Ткань хрустела, поддаваясь и вгоняя меня в отчаянье. В глазах уже стояла влажная пелена беспомощности, а хрипы срывались с горла надрывными всхлипами, лишая последних сил.

— Тыпринадлежишь мне, дрянь, — рычал мужчина, пытаясь вытряхнуть меня из одежды. — Я буду делать с тобой все, что мне вздумается!

— Нет! Отпусти! Нет!

Скребя ногтями по столу, я схватила первое, что попалось под руку, изо всех сил отбрасывая руку назад и пытаясь ударить Генри тяжелым подсвечником.

Видимо, задев только его достоинство, я заслужила лишь того, что он резко поднял меня и развернул к себе. Не расценив силу, наотмашь ударил по лицу.

Мир на секунду померк, а когда тень отступила, я лежала на полу, совершенно потерявшись в пространстве. Кожу саднило от впившейся ткани, голова кружилась до тошноты, хотелось только стонать, не находя в легких выбитый ударом воздух.

— Маленькая тварь, — стерев с губы небольшой кровавый потек, прошипел Генри. — Я научу тебя уважать супруга. Слышала?! Я тебя сейчас научу…

Громко прошагав мимо меня куда-то в сторону кухни, Генри зашумел чем-то тяжелым, словно перебирал дрова, но мое сознание буквально кричало, что он направился туда точно не за этой кухонной утварью.

Собрав остатки сознания в кулак, я вскочила, покачнувшись, и сбросила на пол верхнюю юбку, мешавшую бежать. Изорванная, она легко подчинилась, тканевым облаком падая к ногам.

Качаясь из стороны в сторону, я шла к выходу, сжимая в руках поднятый после удара подсвечник и намереваясь отбиваться до последнего, когда мой бывший будущий супруг вернется, планируя довести дело до конца.

Уже у самых дверей, дергая ставшую очень тяжелой створку, я услышала его тяжелые шаги и громкое дыхание.

— Куда же ты, Аврора? — заметив мое бегство, прорычал он, сжимая в руке выбивалку для ковров. — Мы еще не закончили воспитательный процесс. Выпорю тебя до кровавых соплей, мерзавка.

Звучно щелкнув по раскрытой ладони упругой лопаткой, скрученной из тонких прутиков, Генри одной лишь улыбкой показал, что себя он пожалел, а вот меня щадить не будет.

— Вот удивятся гости, почему же невеста все время стоит, — пророкотал он, медленно двинувшись в мою сторону. — А все просто: она была плохой и слишком гордой девочкой.

— Не подходи, — прошептала, упираясь спиной в стену.

— А то что? Пожалуешься на меня папеньке? С сегодняшнего дня я твой полноправный владелец. Ты моя вещь, малышка Аврора, которую я буду пользовать так, как мне пожелается.

В мужских глазах полыхнуло пламя, дав понять, что Генри опустился до самого низменного занятия. Словно недостаточно было его беспробудного временами пьянства, он решил развлечься с помощью ранта — порошка, который привозили торговцы из Пустынной Равнины.

Белая крошка осыпалась на темную ткань жилетки, сверкая в полумраке и слишком блестя. Подняв глаза, я заметила следы, что она оставила на его носу и губах, когда этот безумец втягивал опасный порошок и пробовал его на вкус, не думая о последствиях.

— Предупреждаю, не подходи, — отступая все ближе к стене и хрипло рыча, я старалась спрятать припасенное и единственное оружие за спиной.

— Не то что? — издеваясь, спросил он, явно не ожидая моего воинственного вопля.

— Это!

Громыхнула полость настольного украшения и голова Генри. Взвыв, мужчина покачнулся, хватаясь за отшибленную часть тела, такую же пустую, как и подсвечник, и отшатнулся в сторону, нелепо заваливаясь набок.

Не став ждать, рванула прочь из дома, прижимая к груди обрывки корсета и стараясь не думать о непотребном виде. Вихрем бросилась к своему багажу, планируя убежать прямо сейчас.

Я даже была благодарна Генри — все лишние сомнения вышибло из головы одним хлестким ударом, не оставив сожалений!

Только прочь! Как можно дальше отсюда!

— Аврора! Немедленно вернись, тварь! — кричал мой бывший жених, вывалившись на крыльцо. — Ты все равно вернешься! Тебе больше некуда идти!

— А вот и не угадал, подонок, — прямо на бегу выдернув крохотный чемодан из-под скамейки, я торопливо открыла замки, вытаскивая наружу темный плащ, заимствованный у служанки.

Стараясь не шуметь и отслеживая вопящего мужчину по голосу, заплутавшего в густом саду, я обходила его стороной, двигаясь на цыпочках.

Голова все еще гудела, во рту чувствовался привкус крови из разбитой губы, но я умоляла себя не раскисать сейчас и собрать все силы в кулак.

Мне нужно сбежать, или этот чокнутый наркоман превратит мою жизнь в ад. Я была уверена, что однажды он не рассчитает силу и все закончится для меня плачевно, а главное — ему ничего не будет. Связи отца многое говорят о вседозволенности.

Я должна бежать не ради того, чтобы избежать свадьбы с нелюбимым, а для того, чтобы спасти свою жизнь, которую Генри в своем состоянии ставил под угрозу.

Убедившись, что Генри, не отыскавший меня среди деревьев и пышных кустарников, вернулся в дом, я выскользнула со двора, прижимая к груди свой чемоданчик и пытаясь отдышаться.

Отлично. Дело за малым — добраться до «Ленивого кабанчика» незамеченной и дождаться помощи в лице вампиров, которые сейчас казались мне оплотом спокойствия.

Странное желание уткнуться носом в мужскую грудь и закрыть глаза отрезвляюще царапнуло по ребрам.

Нужно торопиться.

Глава 5

— Аврора? Аврора, что с тобой? — легкие хлопки по щекам привели меня в чувства.

Устало устроившись на ящиках с продуктами у черного входа кабачка, я, видимо, заснула, продолжая прижимать к груди свой чемоданчик. Продрогшее даже под плащом тело не слушалось и тряслось, позволив господину Энеску осторожно снять меня с насиженного места и поставить на ноги, внимательным взглядом осматривая от пят до макушки.

— Что это? — горячая ладонь коснулась лица, и подушечка большого пальца мягко погладила трещину на губе, заставив меня сдавленно зашипеть.

— Благословение бывшего жениха на новую жизнь, — не в силах даже отшатнуться, прошептала я, будучи тут же поднятой на руки.

Наконец-то…

На тот момент мне казалось, что ничего уютнее этих рук нет и не было в моей жизни. Горячие объятия ощущались чем-то спасительным, оберегающим от раскачивающейся картинки перед глазами.

Уткнувшись носом в ткань сюртука, я бессильно позволила себя нести куда-то наверх, видимо, в номера над портовым кабаком, в которых частенько ночевали торговцы, когда удавалось отлучиться от работы.

Высшие, как же он пахнет…

— Что произошло? — сразу после скрипа двери я услышала голос уже знакомого мне Амадея, который раздался из глубины комнаты.

— Я нашел ее в таком состоянии. Нужно срочно переодеть ее и обработать раны.

— Я не ранена, — зашевелившись, дала понять, что все еще в сознании, и встав на ноги с разрешения вампира, тут же вцепилась ему в локоть, едва не завалившись. — Только голова немного кружится.

— Ты едва стоишь на ногах, твое платье изорвано в лоскуты, разбита губа, и щека наливается синяком. Ты уверена, что хочешь продолжать убеждать нас, что ты в порядке? — Строгость в голосе немного уняла мои геройские позывы, и я позволила уложить себя на кровать, блаженно закрывая глаза. — До отъезда лишь час. Амадей, ты уверен, что все получится? Аврора не в лучшем состоянии.

— Будто у нас есть выбор, — хмыкнул вампир. — Эй, звездочка!.. — кровать сбоку слегка прогнулась, подсказывая, что кто-то опустился рядом. — Ты сможешь перенести еще некоторый дискомфорт?

— Определенно. После случившегося я обязана покинуть Солнечную Долину. И как можно быстрее.

— А подробностями не поделишься?

Открыв один глаз, я шумно сглотнула, но призналась, понимая, что терять мне все равно нечего. И или они сейчас же откажутся мне помогать, или примут, невзирая на грехи.

— Я огрела Генри подсвечником. Прямо по голове. Как же он орал…

Вампир смотрел на меня с какой-то незримой теплотой и спустя секунду громко рассмеялся, обнажая свои заостренные клыки — к которым, надо заметить, я уже успела привыкнуть.

— Значит, ты такая, звездочка? За словом в карман не лезешь.

— Я взяла подсвечник со стола, а не из кармана.

Амадей продолжал улыбаться и неожиданно прикоснулся пальцами к моей щеке, прочерчивая робкую линию до самого подбородка.

— Ты молодец, храбрая. Но, если серьезно, он за это ответит.

— Как я уже говорил — извинения нам ни к чему, — произнес Адриан, напоминая о той унизительной для Генри подножке в саду его отца.

— Спасибо за заботу, но лучше будет, если я смогу забыть об этом, как о страшном сне. Больше всего мне сейчас хочется именно этого.

Немного полежав, я почувствовала, что и правда стало лучше. Попробовала сесть, воспользовавшись помощью Амадея, продолжающего сидеть на кровати.

— Не защищай его, это не поможет. И все же меня продолжает беспокоить твое состояние.

— Поделитесь планами, господа?

Мужчины совершенно синхронно повернули головы, глядя на огромный раскрытый чемодан с мягкой обивкой.

Сразу же сообразив, что они задумали, я лишь немного приподняла от удивления брови, представляя, как поеду до Сумеречной Лощины, свернувшись в калачик и отбивая бока на ухабистой дороге.

— Это только для того, чтобы пробраться в карету и потом покинуть ее, когда мы избавимся от возницы у границы с нашими землями, — успокоил вампир. — Можно, конечно, срочно придумать что-то другое.

— Нет. Все отлично. Меньше всего я хочу, чтобы мой побег был замечен, и еще меньше — организовать вам проблемы. Я справлюсь. А вы уверены, что сможете меня донести?

— Сомневаешься? — с улыбкой, напоминающей улыбку брата, Амадей скатился с кровати, поднимая с пола мой багаж. — Это все? Отлично. Тогда тебе нужно переодеться и привести себя в порядок. Как только будешь готова, мы сразу же отправимся в путь.

— Дайте мне несколько минут, — простонала я, спуская ноги на пол и усаживаясь на край постели. — Желательно в одиночестве.

— Мы пока спустимся. Ты голодна? Взять тебе пирогов? Перекусить перед дорогой не будет лишним.

— Не откажусь. Деньги в чемоданчике!

Вампиры, уже стоявшие у входа, одновременно развернулись, глядя на меня как на сумасшедшую. Крылья их носов затрепетали, а глаза сузились, делая темную радужку еще темнее.

— Не обижай нас, stea (*рум. - звездочка). Мы в состоянии оплатить еду.

Буквально исчезнув за дверью, мужчины оставили меня в одиночестве, дав время переодеться. Ужасно хотелось умыть лицо, стирая отметины мерзких губ Генри, и вытереть наконец запекшуюся у края губ кровь.

Чувствуя себя избитой и слабой, я тем не менее была просто преисполнена уверенностью, ни капли не сомневаясь в том, что обязана покинуть ставшие негостеприимными земли родного дома.

В небольшой и откровенно аскетичной ванной комнате я намочила полотенце в заранее выставленном ведре и промокнула лицо.

Дышать сразу же стало легче.

Нет, я не винила себя за проявленную в момент отчаянья жестокость. Я защищалась и пыталась спасти свою жизнь, и если вспомнить все грехи Генри, — он это заслужил. Возможно, даже больше того, что я оставила ему на прощание в виде неминуемой головной боли и статуса брошенного жениха.

Завтра у всех будет тяжелый день. Радовало только одно — я буду в совершенно другом месте, навсегда избавившись от возложенных на меня обязанностей выгодного товара. Эта мысль вымела из головы все сожаления.

Маменька, наверное, начнет рвать волосы на голове, а отец побледнеет, понимая, какой удар по его репутации нанес мой побег. Что будет делать Генри, мне было откровенно плевать. После того, что он сотворил, в моей душе осталась черная дыра, засосавшая его имя в губительную темноту.

Этот человек не заслужил даже моей ненависти.

Выбрав из своего гардероба самое неприметное и простое платье, я собрала растрепанные волосы в узел и туго затянула платок, как это делали девушки, работавшие в нашем доме, полностью пряча под ним свое выдающееся и приметное отличие.

Отражение в мутном зеркале у дверей говорило, что перед ним стоит уставшая и бледная простолюдинка, до которой никому не будет дела. Именно то, что мне сейчас было необходимо как воздух.

Внезапная мысль ударила в голову щелчком кнута.

Заколка!

Она была на мне, когда я приехала в поместье Франкфурд, но сейчас, расчесывая волосы, я не нащупала драгоценный подарок, однозначно его потеряв.

Видимо, она слетела во время потасовки с Генри… Черт, как же обидно.

— Ты закончила?

Адриан вежливо постучал, дождался разрешения и вошел в комнату, держа в руках поднос с тарелками. Заметив мое унылое выражение лица, он вопросительно выгнул темную бровь, желая получить ответ.

— Заколка… Я, видимо, ее потеряла…

Темный взгляд устремился в окно, дав заметить, как в радужке сверкнули блики ножей, обещающих расплату моему бывшему жениху. Темная и непокорная стихия, несущая в себе возмездие.

— Не переживай об этом. Поешь, дорога будет неблизкой, поэтому я взял тебе еще припасов с собой.

— А вы?

— Мы практически не едим, — дружелюбно ответил вампир. — Можем, но в этом нет смысла, чувства голода мы не испытываем.

— Как это? — устраиваясь за маленьким столиком, на который Адриан выставил еду, спросила я.

— Голод посещает на крайне редко, и совсем не такой, как у вас. И пищу мы употребляем скорее от скуки, нежели от нужды.

— А где Амадей? — заметив, что второго вампира нет, удивленно уставилась на дверь.

— Занимается последними приготовлениями. Как ты себя чувствуешь? — ответив уклончиво и быстро переведя тему, Адриан сел напротив, взволнованно вглядываясь мне в лицо.

— Сносно. Путешествие в чемодане определенно переживу.

— Это вынужденная мера, — расценив мой ответ как упрек, сказал он. — При первой же возможности мы вытащим тебя оттуда.

— Спасибо вам. Правда, спасибо.

— Нашей благодарностью будет, если ты все же согласишься какое-то время погостить в Виндэм-холл, — улыбнулся мужчина. — Так определенно найдется для тебя место.

— Если вы действительно этого хотите, я с радостью принимаю ваше приглашение, господин Энеску, — вежливо и шутливо поклонившись друг другу, мы замолчали. — Тем более, если говорить откровенно, идти мне больше некуда.

— И отвечая искренностью на искренность, скажу — я по-настоящему этому рад, хоть это и некрасиво с моей стороны.

Вампир сидел тихо, с умилением наблюдая за тем, как я поглощаю кусок мясного пирога, по привычке пытаясь пользоваться приборами, хотя проще было бы взять его руками. Запив все сладким взваром, с благодарностью собрала посуду на поднос и отодвинула, оставляя горничным.

— Ну что, пора.

— Пора, — согласился Адриан, поднимаясь со своего места. — Располагайся поудобнее.

— Комично, не находите?

— Нахожу, — улыбнулся мужчина. — Поэтому и сказал. Вот, ты улыбаешься, именно этого я и хотел.

Стараясь мысленно подбадривать себя, я подошла к раскрывшему черную пасть чемодану и вздохнула, собираясь с духом. Аккуратно переступив край, опустилась вниз, поджала под себя ноги и склонила голову, позволяя вампиру накрыть меня второй половиной и плотно защелкнуть замки.

— Как ты?

— Вполне. Сюда бы подушку, и можно было бы спокойно назвать это настоящей спальней.

Крышка быстро щелкнула, открываясь, и мне под голову тут же пропихнули небольшую думку, вновь погружая в темноту.

— Да, так определенно лучше.

— Я поднимаю, будь готова.

Ого!

Слишком легко подняв в воздух мое упакованное в чемодан тело, Адриан даже не выдохнул от тяжести, уверенно ступая к выходу.

Оказавшись лежащей на спине, я смогла даже удобно перекрестить поджатые ноги, упираясь затылком в мягкую подушку. Все не так плохо, как могло бы показаться. Небольшой страх, что мужчина все же не удержит свой «багаж», все же щекотал печень крылышками мотылька, но я отгоняла его, полностью доверившись вампиру.

В конце концов, будто у меня был выбор?

Если честно, задумка вампиров вывести меня в виде поклажи была просто гениальной!

Никто даже представить не сможет, что в одном из заготовленных к отъезду чемодане лежит кто-то вроде меня. Да и то, что кто-либо по доброй воле мог согласиться посетить Сумеречную Лощину, а тем более девушка, более того, аристократка, и в голове не укладывалось!

Расскажи мне кто-нибудь такую историю, я бы никогда не поверила, заранее рассмеявшись над нелепой ложью.

Все это гарантировало мне только одно — если кому-нибудь в голову и придет этот неправдоподобный сценарий, то проверить это они уже не смогут, а я к тому времени буду далеко-далеко!..

— Уже уезжаете, господин?

— Да, дела не терпят. Вот, это на чай, — где-то рядом раздался звон монет, и удовлетворенный щедрыми гостями кабатчик искренне пожелал им доброго пути, позволяя проверить теорию на практике.

Никто не заметил.

Адриан покинул заведение, устремляясь вперед, мирно покачивая меня в своих руках. Спустя, наверное, пару кварталов рядом послышался топот копыт и громкое «Тру!», останавливающее лошадь.

— Господин Энеску, вы готовы?

— Несомненно. Осталось только забрать моего брата, он через две улицы отсюда, как раз по пути.

— Будет сделано! Давайте ваш багаж.

— Эти вещи поедут внутри. Слишком ценные сувениры, — не позволяя извозчику пристегнуть меня к карете снаружи, Адриан занес чемодан внутрь, отдав пожилому, судя по голосу, мужчине разрешение продолжить путь. — Потерпи, Аврора, сейчас подхватим Амадея, и я тебя вытащу, — прошептал вампир, видимо, стараясь успокоить.

Но мне не было страшно или неудобно. Немного жарко — определенно, но при должном желании, которого у меня было хоть отбавляй, я могла бы провести здесь хоть целый день, за редкими отлучками по нужде.

Карета тронулась с места, и правда, через два поворота остановилась, позволяя услышать голос Амадея, по какой-то причине слишком веселый.

— Мы с братом планируем поспать. Не тревожь нас по пустякам до самой границы.

— Будет сделано! — довольно ответил возница, явно радуясь тому, что вампиры не требуют к себе лишнего внимания.

— Трогай!

Дверь захлопнулась, отрезая лишних свидетелей. Замки на моем временном приюте звонко щелкнули, а крышка открылась, пропуская тусклый свет ночных улиц через единственное незашторенное окно.

Катера оказалась двухместная, оставляющая большее пространство и нагрузку для багажа. Поморгав после слепящей темноты, я распрямилась и поджала под себя ноги, усаживаясь поудобнее.

— Постарайся говорить тихо, — предупредил Адриан. — Желательно, чтобы возница тебя не услышал.

Молча кивнув, я едва не вскрикнула, когда, резко наклонившись, Амадей поставил меня на ноги, ловко меняясь местами и усаживая на скамью вместо себя.

— Но…

— Поверь, мне все равно, где ехать, а вот тебе лучше бы отдохнуть, — прерывая мое искренне возмущение и удивление, ответил он, закрывая крышку чемодана и устраиваясь поверх нее.

Даже ноги смог вытянуть к выходу покачивающейся кареты, подсовывая себе под голову мою подушку.

— Постарайся поспать. Ближе к утру мы пересядем на другой экипаж, и тебе снова придется прикинуться молчаливыми сувенирами. — Заботливо сняв с себя сюртук, Адриан уложил его на мои колени, предлагая его как покрывало.

— А мы не проспим?

— Мы не спим, — пояснил он. — Именно поэтому наша жизнь кажется нам такой долгой.

— Вы не едите и не спите. Есть хоть что-то, чем вы похожи на людей?

— Конечно. Мы любим. Но и любовь наша имеет некоторые отличия.

— Например?

— Мы любим одну женщину в нашем клане, — напомнил Амадей, сложив руки на груди и сцепив пальцы замком. — И чувства наши куда более глубоки и сильны. Это даже скорее не чувство, а необходимость. Dependenta (*рум. - зависимость).

— Любую любовь можно описать так, — хмыкнула я. — Когда нуждаешься в человеке, когда хочешь быть с ним, моментами это может напоминать зависимость.

— Она и есть, — подтвердил мужчина. — Но только если у вас это скорее моральные терзания и надуманная необходимость, то у нас это физиологическая потребность. Мы буквально умираем телом, если наша любовь невзаимна или недосягаема.

— А как часто вы любите?

— Один раз, — не сомневаясь, ответили вампиры. Синхронно.

— Мы можем искать ее весь долгий век и не найти, а можем отыскать и навсегда запечатать круг, в котором каждый из нас будет нуждаться невероятно сильно.

— Но зачем тогда круг, если риски так велики? Не проще ли отложить чувства в самый дальний уголок души и просто жить независимо от кого-то?

Амадей улыбнулся, бросив короткий взгляд на брата, и ответил:

— Любовь стоит того, чтобы связывать себя обязательствами, нести ответственность и испытывать зависимость. Даже за одну твою улыбку я заплатил бы больше.

Смутившись, я опустила глаза, поправляя сложенный на колени сюртук.

— Поспи, Аврора. День действительно был тяжелым.

Смиренно кивнув, я подтянула ткань до самого подбородка, уперлась головой в стенку кареты, закрыла глаза и тут же провалилась в сон.

Глава 6

— Малышка Аврора, — тихий голос у лица мягко взывал, заставляя проснуться и понять, что карета больше не движется. — Мы приехали к границе, пора вставать.

Не открывая глаз, потянулась всем телом, чувствуя легкое онемение от сидячей позы, и слегка поджала пальчики на ногах, которые оказались на удивление голыми.

— Ты спросонья сложила их на меня, я не стал препятствовать, — заметив, как широко я распахнула глаза, пояснил Амадей.

Мои ноги, избавленные от сапог, умиротворенно покоились на коленях мужчины, которого такое положение вещей, судя по опущенным на прохладные ступни рукам, полностью устраивало.

— Прошу прощения, — покраснев, как рак, я попыталась медленно сдвинуть свои конечности с довольно улыбающегося вампира, но тот ловко поймал мою лодыжку, потянувшись к сапогам.

— Ничего страшного, stea (*рум. - звездочка). Мне было даже приятно.

Стараясь не акцентировать на этом внимания, я дождалась, пока вампир, не внимая моему смущению, вернет обувь на положенное место. Отпустив меня, он поднялся, открывая черную пасть своего импровизированного сидения.

Послушно улегшись обратно в чемодан, я не забыла прихватить и подушку, устраиваясь поудобнее. Как только крышка захлопнулась, меня вновь подняли в воздух и понесли, позволяя расслышать несколько голосов.

— Уже покидаете нас?

— Наш приезд был исключительно дипломатическим, — это Адриан, — и так как все вопросы улажены, пора возвращаться домой.

— Конечно, дома всегда лучше!

— Не могу не согласиться.

Еще через несколько шагов меня мягко поставили на землю или пол, позволяя слушать, как гремят остальные ящики где-то поблизости.

Затаив дыхание, я старалась услышать как можно больше, улавливая через грохот вещей и скрип кареты негромкие реплики.

На самом деле было безумно страшно услышать, что меня уже потеряли и поиски ведутся тщательнее, чем мы предполагали. Вдруг почтовые птицы уже доставили приказ о розыске, и досмотр вещей вампиров все же возможен?

Но нет, меня никто не искал. Уже через несколько минут вампиры попрощались с постовыми, и наш новый транспорт двинулся с места, набрав приличную скорость.

— Можешь выбираться, Аврора. Добро пожаловать на свободу, — протягивая мне руку, Адриан позволил выбраться из плена тесных стенок и оглядеться.

— Ух ты!

Это оказалось что-то отдаленно напоминающее ландо: карета с убирающейся крышей из плотной материи, но с внушительным местом под багаж. Амадей сидел чуть впереди, на козлах, и ловко подстегивал вороных жеребцов устрашающе огромных размеров, позволяя радостно втянуть воздух в приступе острого счастья.

И правда, добро пожаловать на свободу, Аврора!

Вампиры уже увезли меня так далеко от дома, как я никогда не уезжала, и мысль о том, что мне не придется возвращаться, шипучими пузырьками восторга растекалась в крови.

Хотелось расставить руки и громко закричать от радости, но я только любопытно посунулась наружу, разглядывая дорогу. Она убегала вперед, мерно пропадая под колесами экипажа.

— Ты счастлива?! — перекрикивая ветер, спросил Амадей.

— Еще бы! Ты еще спрашиваешь!.. — засмеявшись впервые от всей души, я стянула с головы платок, позволяя взлохмаченным косам упасть на спину. — У-ху!

Я никогда так не радовалась скорости! Казалось, только она способна увлечь меня как можно дальше от беспросветной жизни, привести к чему-то новому, подарить свободу. В этот момент я была определенно счастлива, невольно стирая с уголков глаз выступившие слезы, и не сдерживала громкий радостный смех, в котором все еще слышались последние капли горя.

Не верится, что все закончилось!

Я определенно доверяла судьбе, и сейчас не сомневалась, что она приберегла для меня что-то особенное, что-то, к чему я сейчас мчусь со скоростью ветра, уносимая бегом вороных коней. И чем дальше мы оказывались от границы, тем легче мне становилось дышать.

Словно на грудь впервые не давил корсет, дав наконец ощутить истинный вкус воздуха.

— А сколько мы проведем в пути?

— Пару часов, затем шагнем в изломы!

— Изломы? — окончательно выбравшись из чемодана, я закрыла крышку, усаживаясь на соседнее к вампиру сидение. — Что такое изломы?

— Это пространственные коридоры Сумеречной Лощины, — стараясь звучать громче, проговорил он. — Мы используем их для быстрых перемещений и для сокрытия пространства.

— Как это?

Вспоминая карту земель Орахор, я четко представляла, где находится вампирское княжество, и еще с раннего детства удивлялась его несущественным, по сравнению с той же Солнечной Долиной, размерам.

Сумеречная Лощина была жирно обведена красным как независимая и практически неизученная земля, и сейчас, узнав о неких изломах, я очень заинтересовалась.

— Вся наша земля усеяна изломами. Они преломляют пространство и переносят нас куда нужно, если, конечно, уметь ими пользоваться, — подметил он. — Почти в центре княжества, куда эти сгибы не ведут, располагается наша столица. Она несколько меньше вашей, но благодаря изгибам чужакам до нее не добраться.

— Ничего себе!

Заметив, как мое лицо расплывается в улыбке, Адриан проникновенно, хоть и слишком коротко, посмотрел на мои губы. Этих секунд хватило для того, чтобы увидеть, как сверкнули стальные искры в его чернильных глазах.

Было в этом что-то таинственное, обещающее. Однако, слегка отстранившись, я вернула потерянную в порыве любопытства дистанцию, вновь перенося взгляд на новые для меня земли.

От такого бега черта границы быстро оказалась далеко позади, и перед глазами возник истинный ландшафт Сумеречной Лощины.

Тяжелые серые облака, грозящие вот-вот разразиться дождем, висели прямо над головой. Практически оголившиеся скелеты деревьев частоколом выступали на горизонте, от ветра взмахивая тощими руками-ветками. Густой мох ковром расстилался вокруг, обхватывая собой все, кроме неширокой грунтовой дороги, по которой мы мчались.

Мрачненько, но со вкусом. Видимо, наступающая осень куда быстрее проникала в Сумеречную Лощину — в отличие от моей земли, где лето старалось задержаться на подольше.

Крутя головой из стороны в сторону, я успела заметить сову, сонно хлопающую глазами почти у самой макушки облетевшего бука. Кажется, она была недовольна нашим вторжением, и проводив ландо суровым взглядом, вновь задремала.

— Вот, надень. Здесь прохладно, — Адриан вновь укрыл мои плечи своим сюртуком, на секунду дольше задержав пальцы на лацкане, поправляя ткань. — Я очень надеюсь, что тебе понравится Виндэм-холл.

— Расскажите мне о своем доме.

— Он очень старый. Настолько старый, что для природы удивительно, почему он до сих пор стоит, — мужчина слегка приподнял уголок губы, намекая, что это шутка. — Но мы с братом старались поддерживать его в приемлемом состоянии, чтобы однажды привести в него нашу любимую.

— И все же я не совсем понимаю, зачем вы ищете то, что может превратить вашу жизнь в кошмар наяву, — укутавшись в пахнущую вампиром одежду, я отгородилась от подкравшегося морозца, ощутив на собственной шкуре, как изменилась температура.

— На это есть несколько причин, Аврора. Хочешь ли ты их услышать?

— Несомненно! — воскликнула и осеклась, ловя себя на несдержанности.

— Тогда у меня есть условие.

— Какое же?

— Прекрати делать так.

— Как? — Не понимая, о чем говорит мужчина, я удивленно приподняла брови, заметив, как он охватил ладонью навершие своей трости.

— Гасить в себе эмоции и желания. Возможно, я прошу слишком многого от девушки из высшего общества, но, Аврора, я хотел бы слышать твой искренний смех чаще. Пусть это и противоречит манерам.

— Интересное условие, — выдохнув от его простоты, робко улыбнулась я. — К сожалению, у меня мало опыта в этом.

— Тогда позволь нам с братом это исправить? Завтрашним вечером состоится бал-маскарад с игрой в саду, будем рады сводить тебя туда.

— Постойте! — отшатнулась я. — Вы же говорили, что не терпите избыточное пребывание в обществе!

Подозрительно сощурившись, я вызвала у вампира лишь слабое движение плечом и таинственно брошенный на дорогу взгляд.

— В нашем мире, как и в вашем, существуют обязательные мероприятия. Этот бал утраивает сам князь Сумеречной Лощины раз в десятилетие и приглашает всех своих подданных провести с ним вечер. Обычно все проходит довольно скучно, мы не самые приятные собеседники, — хихикнув, я уловила тонкий намек на самоиронию. — А твое общество обязательно скрасит эту встречу. К тому же, у тебя появится возможность получше разобраться в вампирском существовании, может быть, даже познакомиться с нашим правителем.

— Звучит заманчиво, — честно призналась я, еще не осознавая, что смогу увидеть жизнь вампиров воочию. — Но допустимо ли приглашать кого-то… чужого?

— Ты наша гостья, Аврора, этот статус дает тебе позволение идти туда, куда хочется, смотреть на то, что хочется, и, конечно… — сделав небольшую паузу, он продолжил, — чувствовать то, что желает сердце. А твое сердце и так слишком долго томилось в клетке.

Да, долго. Очень долго.

Умение сдерживать свои эмоции взращивалось во мне с самых юных лет.

Держать лицо — обязанность каждой аристократки, желавшей хранить репутацию семьи. А так как моей мамой была сама Камилла Кристенсон, самая изысканная светская львица, требования к моему воспитанию всегда были велики.

Но характер не сдержать, и с возрастом я научилась рассыпать колкости в речах, отвечая взаимностью на тонкие и острые шпильки маминых подруг, что любили собирать книжный клуб у нас дома под стаканчик прохладного выдержанного ола.

Но хватало ли этого, чтобы чувствовать себя свободной? Конечно, нет.

Скованная условностями, правилами этикета и поведения в обществе, я так и не научилась расслабляться, чего просил от меня вампир.

— Смотри, сейчас будет излом, — привлек внимание Адриан. Вглядываясь вперед, я не замечала ничего особенного, пока воздух вокруг не задрожал едва заметным свечением.

Карета на всей скорости въехала в это мерцание, и воздух вокруг будто исчез, заставив легкие дрогнуть от удивления.

Вид перед нами резко изменился.

Вместо темной дороги сквозь лес мы оказались на выложенной брусчаткой мостовой, ведущей из самой чащи прямо к огромному замку, окруженному озером.

— Добро пожаловать в Виндэм-холл, — прошептал Адриан, внимательно наблюдая за моими эмоциями.

А понаблюдать было за чем.

Не в силах оторвать взгляд от здания, я невольно открыла рот, стараясь за один раз разглядеть всё и не зная, с чего начать. Хотелось охватить его целиком!

И серую черепицу на треугольных крышах, и каменные арки эркерных окон с решетчатым узором в крупный квадрат, и почерневшие печные трубы с изящной кладкой.

Массивные двери встречали нас плотными древесными полотнами с золотистой патиной на выступающем рельефе, словно приглашая как можно быстрее войти. Проехав по мостовой, Амадей дал круг у крыльца, останавливая карету ровно перед входом.

— И, по-вашему, это поместье? — Только и смогла вымолвить я, запрокидывая голову и глядя на острые откосы крыш. — Настоящий замок!

— Родовое гнездо, — мягко заметил Адриан, спускаясь вниз и протягивая мне руку. — Множество поколений семьи Энеску прожили в этом доме.

— Множество? Но вы же ужасно долго живете. Сколько тогда лет вашему роду?

— Начиная от сопряжения миров, — ответил он, и я мысленно невоспитанно присвистнула.

Несколько тысяч лет, если верить истории.

Это сложно было назвать незначительным сроком. Неудивительно, что вампиры предпочли жить обособленно, узнав и увидев в этом мире все. Включая то, как он развивался и рос.

И скрываться в таких крепостях от наскучившего бытия довольно приятно…

— Чувствуй себя как дома, — пригласил Адриан. Дождался, пока Амадей спешится и подхватит мой свободный локоть, и шагнул к дверям.

Из холла наверх вела широкая лестница, в конце раздваиваясь и уводя в разные стороны. На месте этого расщепления на стене висел огромный гобелен с изображением девушки, стоящей под руку с двумя мужчинами. Она чем-то напоминала меня… Слишком сильно.

Длинная коса спускалась почти до самых колен, каждому сообщая, что перед ними не простушка с окраины, а самая настоящая госпожа, знающая себе цену. Темные глаза смотрели на меня с прозорливым огоньком и будто бы с легкой усмешкой, но, опустив взгляд вниз, я увидела, как трепетно она держит ладони стоящих рядом мужчин.

Они были ее, принадлежали ей, как и она им.

От этой картины веяло крепкой и нерушимой связью, которую даже пыль и годы были неспособны разрушить.

— Это наши предки, — пояснил Амадей. — Девушку на картине звали Алессандра, она, как и ты родилась в Солнечной Долине. А ее мужей звали Рагнал и Габриэль Энеску. Они прожили в этом доме порядка тысячи лет.

— А что стало потом?

— Первой скончалась Алессандра. Хотя создание клана сделало ее практически бессмертной, время любит забирать долги, и в один день Алесса скончалась.

Вампир говорил это таким бесцветным тоном, что создавалось ощущение, будто он и вовсе не понимает, что значит лишиться жизни. Хотя его можно было понять: когда не ждешь смерть с каждым годом все чаще, можно забыть, каково это — предвкушать окончание своих дней.

И Адриан проговаривал это словно историю, давно забытую и уже не так сильно трогающую за душу.

Люди гибнут каждый день, что же в этом такого?

— А что стало с ее мужьями?

— Когда прерывается круг, вампиры уходят.

— Куда?

— Мы не знаем, Аврора, — повернувшись ко мне, господин Энеску слабо пожал плечами. — Они просто уходят и больше никогда не возвращаются, оставляя наследникам дом и память. Но не будем о грустном! Мы пригласили тебя не за тем, чтобы усыплять историями о прошлом. Давай мы проводим тебя в твою комнату, чтобы ты могла отдохнуть с дороги. Нам нужно будет уехать на несколько часов, а ты сможешь осмотреться.

— Можешь начать с малой гостиной, там есть камин и прекрасная веранда с выходом в сад.

— Звучит очень заманчиво, — принимая приглашение, я одобрительно улыбнулась, позволяя статным мужчинам увести себя вверх по лестнице. — Простите мне мое любопытство, но как аристократка из Солнечной Долины оказалась здесь, в Сумеречной Лощине? Она же моя землячка, я угадала?

— Да, ты права. Да, практически так же, как и ты, — ответил господин Энеску не стесняясь. — За одним небольшим исключением: Алессандра была очень характерной девушкой и пришла не с вампирами, а к ним, пешком, сама, буквально вторгшись на границы наших земель.

— Сама?

— Верно.

— Скажите, а вы всегда создаете клан с чужачками?

Вампиры смущенно улыбнулись, но все же ответили:

— Это прозвучит странно, но нет. Только наш род из раза в раз не находит свое сердце в вампирской обители и отправляется на его поиски прочь, за границы Сумеречной Лощины. У наших предков даже было предположение, что это происходит именно потому, что сердце, лишь раз найденное в чужой крови, оставило отпечаток на всех, переходя из поколения в поколение, как наследие.

— То есть других людей здесь нет?

— Нет, — согласился Адриан. — И за все время существования этих земель люди здесь были лишь в клане Энеску, будучи сердцами семьи. Мы невольно притягиваемся к своим истинным, даже если нас разделяют расстояния.

— Предупреждая твой вопрос, скажу, — взял слово Амадей. — Встретив ту самую, мы чувствуем притяжение с первой секунды, точно зная, что наша единственная перед нами.

— Сразу?

— В первое же мгновение. Стоило мне войти в зал, Аврора, и я уже знал, что ты там. — Адриан несколько помрачнел. — Дей тебе уже рассказывал о нашем неравнодушии, и заранее сообщаю — это притяжение ничто не способно унять.

От прозвучавших слов стало ужасно холодно.

Мороз от ужаса прокрался под платье, кусая за ноги и бока, словно пытаясь добраться до позвоночника и вгрызться в него лютой стужей. Идти стало тяжелее, но вампиры, не обращая на это внимание, всячески игнорировали мои заплетающиеся ноги, провожая по темным коридорам прямиком к массивной двустворчатой двери.

Резко появилось ощущение, будто я пойманная в клетку пташка, соблазнившаяся блестящими прутьями.

Только остановившись у самого порога, вампиры отступили, делая расстояние между нами приличным. Подняв свои черные глаза, господин Энеску произнес:

— У нас много времени, чтобы попытаться завоевать твое сердце, но отступить мы уже не сможем. Ничто в мире не способно унять это зов, и прошу тебя, прислушайся к своему сердцу, Аврора. Ты знаешь, что оно тоже тянется к нам. Не прогоняй нас от себя. Тu esti destinul nostru (*рум - Ты наша судьба).

Развернувшись, оба вампира удалились быстрой и ровной походкой, оставляя меня хватать губами воздух в попытке причесать чувства.

Что-то среднее между страхом и любопытством металось в груди, подсовывая мне под нос все новые и новые доказательства правдивости его слов.

Я ощущала сильное влечение к вампирам. С чертова первого взгляда.

Спрятавшись в комнате и разобрав свой скудный багаж, я выбрала чистое платье — почти такое же, как и то, что было на мне. Печально взглянула на алую ткань вечернего туалета и пришла к выводу, что оставлю его до бала-маскарада, на который меня уже пригласили.

Сейчас у меня не столь обширный гардероб, чтобы щеголять по дому в нарядных одеждах без повода, и единственную стоящую вещь нужно поберечь.

Спальня, в которой меня разместили, оказалась небольшой, но уютной. Такие называли мансардными — с широким окном в форме открытой ширмы и прекрасным видом на сад, который завораживал серыми красками тумана, ползущего над расстеленным, по-осеннему голым лесом.

Ванная комната оказалась совмещенной со спальней. Широкая ванна, окруженная балдахином, стояла в правом углу просторной комнаты, создавая из обычной спальни настоящее девичье царство, отдаленно напоминающее будуар.

Многие знакомые мне девушки закатили бы скандал, осознав, что им не выделили целый этаж. Но, во-первых, я начинала новую жизнь, и здесь явно стоит забыть об аристократических замашках, а во-вторых — эта комната была чем-то похожа на ту, что я хотела занять в детстве, когда мы переехали в новый дом. Но матушка посчитала неприличным, что ее дочь будет жить под самой крышей, и заветного места я так и не получила.

Исполнение, хоть и несвоевременное, старой мечты подняло боевой дух. Переодевшись, я решительно направилась вниз, по дороге куда более внимательно рассматривая обустройство дома.

Как и во многих богатых поместьях, некоторые комнаты и помещения не использовались за ненадобностью. Судя по тому, что практически весь второй этаж был укрыт чехлами, уберегающими мебель от пыли, а большая часть спален и вовсе были пусты, даже не скрывая этого за закрытыми дверьми, вампиры здесь жили только вдвоем.

Чтобы содержать в чистоте такие хоромы, требовался настоящий штат уборщиц и горничных и очень властный и ответственный домоправитель. Но, видимо, хозяев дома это не заботило, и они предпочли оставить всё как есть, существуя в определенных пространствах.

И нет, я не забыла слова вампиров о том, что нас неминуемо друг к другу тянет, но предпочла пока не думать об этом, наслаждаясь собственной свободой, которую я теперь однозначно никому не отдам. У меня есть то, о чем я всегда мечтала, и пока я не напитаюсь сладким вкусом независимости, придумывать проблемы из симпатии не стану.

Да, они определенно будили во мне интерес, но тот ли самый, который имели в виду? Я молодая, здоровая девушка, и мне не чуждо испытывать… заинтересованность от общения с двумя несомненно привлекательными мужчинами.

Стоит только вспомнить, как вели себя гостьи на моей помолке, бесконечно хихикая и рассыпаясь кокетством! Любая — подчеркиваю!.. — любая обратила бы на них внимание! Почему я должна ощущать что-то другое?

Не став слишком злоупотреблять доверием, я решила остановиться в той самой малой гостиной, про которую говорил Амадей. Осмотрела набитые под завязку шкафы и полки и выбрала себе книгу в тонкой обложке, устраиваясь в уютном кресле.

Здесь действительно было красиво, несмотря на некоторую запущенность Виндэм-холла. Всюду стояли мелкие безделушки — от стеклянных сфер, в которых красовались миниатюрные замки, до декоративных скелетов невиданных мне зверюшек, собранные как настоящий экспонаты для исследований.

Ветер поднимал белоснежный тюль, заставляя краски витражных стекол играть на стенах тускло-цветастыми пятнами, и приносил с веранды аромат свежести пасмурного дня Сумеречной Лощины.

Здесь было… спокойно.

Не будь у меня за плечами навязанной женитьбы, властных родителей и побега из родных стен, я, наверное, смогла бы принять Виндэм-холл как дом, в котором хотелось бы родиться и провести остаток своих дней.

Голова не сохраняла в памяти прочитанные строчки, и в конце концов я сдалась, просто держа на коленях книгу и разглядывая сад в открытый проем двери, в котором уже начали петь цикады.

Поджав под себя ноги, я укуталась в плед и вздохнула, тут же едва не закричав.

— Доброго дня, танна, — произнес незнакомец, крайне удивленно рассматривая меня с порога веранды.

— Добрый день, господин, — поспешно подскочив на кресле, я едва не запуталась в пледе, но все же устояла на ногах, почтительно склонив голову. — Вы к господам Энеску? Их нет дома, но они должны скоро вернуться.

Мужчина сдвинул светлые брови к переносице, и медленнонаправился внутрь, будто бы обходя меня по кругу, как зверь, загоняющий добычу в угол.

Он выглядел… как вампир, которого и представляют каждый раз, когда речь заходит о княжестве Сумеречной Лощины.

Длинные пепельно-белые волосы, собранные в высокий хвост, тянулись густой плетью до самой поясницы. Широкие плечи, обтянутые темно-серым плащом, притягивали внимание аристократичной осанкой, а взгляд, такой же серый, как небо над княжеством, пронизывал острыми клинками, блестящими в тусклом свете туч.

— Я знаю. Могу полюбопытствовать?

— Разумеется, — стараясь держать лицо, я слегка приподняла уголки губ, пытаясь выглядеть вежливой.

— Кто вы?

— Меня зовут Аврора. Аврора Кристенсон.

— Аврора… — повторил он, попробовав на вкус каждую букву. — Дочь Филберта Кристенсона?

По спине прошлась волна холодного пота.

Высшие! Какая же я идиотка! Нужно было соврать, придумать что-то другое, но не говорить своего настоящего имени!

Кто бы ни был этот незнакомец, чего ему стоит сообщить моим родителям, что я здесь?

— Вас что-то испугало? — невинно спросил он, кончиком пальца чуть-чуть сдвинув один из стеклянных шариков на комоде, поправляя его в общей шеренге.

По одному этому жесту становилось понятно, что стоящий передо мной — настоящий педант. Его тонкие губы, поджавшись, подтвердили мои предположения.

— Н-нет, — выдавила, проглатывая колючий ком в горле. — Вы правы, я дочь Филберта Кристенсона.

— Мне крайне интересно, что привело вас в Виндэм-холл, да еще и в компании братьев Энеску. — Мужчина остановился и медленно повернул голову в мою сторону, осматривая от самых ног до кончика носа, на котором слишком надолго задержал взгляд. — Хоть у меня и есть единственная жизнеспособная версия, я хотел бы услышать ваш вариант ответа. Но это позже. Сперва мне хотелось бы понять, что все же вас так пугает? Неужели я?

— А я хотела бы узнать, с кем разговариваю, — не сдержалась, невольно расправляя плечи.

Что мне терять?

Если этот господин решит сообщить в Солнечную Долину, что беглянка укрывается на их землях, то что бы я сейчас ни сказала, это уже не улучшит ситуацию. Нужно вновь бежать… Очень жаль, что я не успела насладиться этим прекрасным поместьем подольше…

Незнакомец, на удивление, улыбнулся.

Остро. Краешком губ, словно пряча от меня эту эмоцию. Высокие скулы от улыбки стали еще выразительнее, прибавляя мужчине природного магнетизма.

От него веяло силой и уверенностью, придавливая, словно плитой, к полу, и заставляя гнуть спину в низком поклоне. Смотреть прямо было невероятно сложно, но я сдержалась, останавливая взгляд на тонких заломах меж светлых бровей.

Только пот на позвоночнике стал ощущаться еще сильнее, буквально приклеивая платье к взмокшей спине, пронизывая ужасом перед чем-то неизбежным.

— Мое имя Мариус де Ро́манус. Рад познакомиться с вами, Аврора Кристенсон.

— Взаимно, — соврала я, привычно для себя соблюдая приличия.

На самом деле у меня мурашки бежали по коже от взгляда этого вампира, который продолжал прятать клыки за непроницаемой маской, пугающей еще сильнее, чем вампирские зубы.

— Не лгите мне, — подметил он, быстрым шагом вернувшись обратно к дверям, ведущим на веранду, и выглядывая на улицу, будто кого-то ждал. — Я чую ложь за много веков моей чрезмерно длинной жизни. Значит, все же я произвел на вас такое впечатление.

— Я в некоторой растерянности, — стараясь выкрутиться, пискнула я, чувствуя, как дрожит голос. — Вы наверняка хотели увидеться с хозяевами дома, и с моей стороны неловко встречать вас вместо них.

— Нет, — отрезал он. — Я пришел именно к вам, юная танна. Sunt curios (*рум. - Мне любопытно).

— Ко мне? С чем же?

Отступая поближе к креслу, как можно сильнее старалась увеличить дистанцию между мной и мужчиной, который сохранял ледяное спокойствие, нагнетая мою нервозность еще сильнее.

— На наших землях нечасто бывают гости. Мне хотелось первым познакомиться с вами, но, как я вижу, вы напуганы. Меня это искренне печалит, милая танна. Надеюсь, причина лишь в том, что вы посчитали, будто я выдам ваш побег, верно? Сомневаюсь, что Фильберт Кристенсон отпустил бы свою единственную дочь одну, да еще и в Сумеречную Лощину.

Руки задрожали, да так сильно, что я сцепила их в замок за спиной, стараясь не выдать ужаса, который наползал на лицо и заставлял губы нервно кривиться в неестественной улыбке.

— Не стоит волноваться. Я не выдам вас, Аврора. Поверьте, меньше всего мне хочется, чтобы у вас были проблемы. К тому же у братьев Энеску они тоже образуются при подобной глупости с моей стороны.

Несмотря на, казалось бы, уверенно данное обещание ощущение страха не ушло, скручиваясь у меня в груди настоящей печатью.

— Чем я заслужила такую благосклонность, господин Романус?

Мужчина отвел взгляд от окна и снова медленно двинулся в мою сторону. Стараясь отшатнуться, я запнулась и рухнула в кресло, испуганно охнула и напряженно подняла потяжелевшую голову.

Вампир встал прямо передо мной — так близко, что еще крупица, и мои колени коснутся крепких ног, укрытых серой тканью штанов.

От него веяло холодом, создавая ощущение, будто мужчина слишком долго бродил по морозу, его кожа впитала аромат инея и сейчас тихо таяла от тепла камина, который продолжал гореть, обогревая комнату.

— Я не хотел бы торопить события, Аврора. Но, — склонившись, он резко уперся рукой в спинку кресла, сгибаясь почти пополам, так близко к моему лицу, что я ощутила его дыхание на своей коже, — вы и ваша судьба мне небезразличны. Я искренне сожалею, что вы напуганы и сейчас смотрите на меня, как кролик на волка, — крылья мужского точеного носа дрогнули на вдохе. — Но, надеюсь, время изменит ваше отношение ко мне. Прошу вас, чувствуйте себя как дома в Сумеречной Лощине. Никто, включая меня, не позволит и волосу упасть с вашей головы.

— Кто вы такой? — прошептала дрожащими губами, через силу подняв глаза и сталкиваясь со стальным взглядом.

— Ваш друг, — улыбнулся вампир, впервые показав свои клыки. — Мы обязательно встретимся, Аврора, уже очень скоро. Если возможно, прошу вас — не сообщайте братьям о том, что я был здесь. Надеюсь, вы умеете хранить секреты?

Судорожно закивав, только моргнула, как мужчина исчез, будто его и не было.

Тюль все так же поднимали порывы несильного ветра, поленья в камине трещали, сгорая, а из комнаты исчез морозный аромат пугающего вампира, стирая последние следы его присутствия.

— Аврора, ты не скучала без нас? — Открывшаяся за спиной дверь повергла меня в ужас. Схватившись за сердце, я подпрыгнула от испуга. — Напугали?

— Нет, все в порядке. Просто задумалась, вот и не услышала вашего возвращения, — едва шевеля губами, пыталась улыбаться и успокоить дыхание.

Нутро кричало мне, что незваный гость навряд ли простит мне длинный язык. Лучше оставить этот странный визит в секрете — хотя бы на время.

В конце концов, он ничего мне не сделал, лишь пообещал, что сохранит в тайне мое пребывание в Виндэм-холле. Мне оставалось только поверить в это и надеяться, что вампир сдержит слово.

А если нет… Бежать без оглядки как можно дальше.

— У тебя испуганный вид, — недоверчиво произнес Адриан, выставляя на стол корзинку, от которой аппетитно тянуло свежей выпечкой.

— Это от неожиданности. Не берите в голову.

— Мы привезли тебе еды. Ты голодна?

— Немного. Благодарю вас за заботу.

Немного успокоив скачущее сердце, я вежливо подогнула колени, делая легкий книксен.

— Присаживайся, я накрою стол.

— Вас сильно затруднит пожинать со мной? Не хотелось бы есть в одиночестве.

— Конечно, как мы можем отказать тебе в совместной трапезе, — Амадей плюхнулся на стул, потянувшись к корзинке с провиантом.

Мужчины угощали щедро, раздобыв где-то копченое мясо птицы, свежий хлеб, ароматное масло и нарезку из овощей. Честно признаться, я думала, что такая бесполезная в их жизни вещь, как насыщение, сильно повлияет на качество еды, но, к счастью, ошиблась. Было невероятно вкусно, а главное — совсем неприлично приятно откусывать собранный бутерброд, держа его прямо в руках.

— Ты так вкусно ешь, невольно просыпается аппетит, — сверкнув сталью темных глаз, сказал Адриан, потянувшись собрать и себе простую закуску. — Vreau să gust buzele tale (*рум. - Хочу попробовать твои губы).

— Давно хотела спросить — на каком языке вы говорите? — приложив ко рту салфетку, вытерла краешек губ, смутившись.

— Старый. На нем практически не говорят, везде уже в ходу всеобщий.

— На этом языке говорили наши предки, а время оставило от них лишь самое простое наречие, без высшей речи и лишних метафор, — обстоятельно объяснил Амадей. — Отец рассказывал нам, что раньше одно и то же выражение могло означать совершенно разные вещи в зависимости от интонации и разницы в иерархии. Но, увы, все это уже давно в прошлом.

— А что значит стеа?

— Звездочка, — улыбнувшись так, будто и не собирался утаивать эту информацию, вампир, называвший меня так уже при любой возможности, откинулся на спинку стула, демонстративно вгрызаясь в горбушку с кусочками мяса, и прожевав, дополнил. — Одну из звезд на небе мы называем Аврора.

Кашлянув от неожиданности, я отложила недоеденный ужин на тарелку, понимая, что переоценила себя и весь его доесть не смогу.

— Вы еще говорили… анима ностра. Кажется, так, если я не ошибаюсь.

Мужчины переглянулись, словно совещавшись, стоит ли отвечать на мой вопрос. Тяжело вздохнув, Адриан все же перевел на меня взгляд, глядя так прямо, что я вновь стушевалась от пронзительности черных глаз.

— Инима ноостра, — поправил он меня. — Это значит «наше сердце». Я удивлен тем, что ты запомнила почти точное произношение.

— Нечасто мне удавалось услышать иноземную речь, — и вновь неуклюжая попытка сохранить лицо провалилась, окончательно заполняя щеки краснотой, как раскаленным железом.

— Даже не спросишь, почему я так назвал тебя? — заметив мою реакцию, вампир отложил ужин в ожидании ответа.

— Догадываюсь, что это связано с тем, что вы ранее сообщили мне, призывая прислушаться к собственным впечатлениям.

— Ты права. Причина этих слов кроется именно в желании оберегать тебя, заботиться и прогонять печали, — не выбирая выражения, признался мужчина. — С первых секунд, Аврора.

— Простите, я очень устала и хочу отдохнуть. К сожалению, последние несколько дней были слишком щедры на события, и сон не шел, я буквально валюсь с ног.

— Я провожу.

Амадей резко поднялся и приблизился, предлагая локоть, который я с сомнением, но приняла, разрешая себя увести.

До самой спальни мы шли молча. Казалось, что вампир так и не произнесет ни слова, но у самых дверей неожиданно горячие пальцы поймали мое запястье, обращая все внимание на их владельца.

— Мы не будем тебе лгать, Аврора. Это низко.

— Рада слышать, — непонимающе свела брови к переносице.

— Ты не поняла, я… — Амадей на секунду прикусил нижнюю губу, демонстрируя острый краешек клыка, отчего весь его рот запечатлел мои мысли на себе.

Какие же у них красивые губы.

Ровный контур, правильная, на мой вкус, форма, тонкие следы естественных складочек по центру.

В голове закрутились картинки. Не самые невинные. С откровенным поцелуем, в котором можно будет попробовать эти губ на вкус, мягкость, сминая их, прикасаясь языком, и…

О, высшие! Я должна немедленно прекратить!

— Что «ты»?

— Никто никогда не будет торопить тебя. Ни я, ни брат, — не став отвечать на вопрос, сказал Амадей. — Но звать тебя так, видеть — неестественная нужда, без которой нам теперь не прожить. Не злись на милые прозвища.

— Даже не думала, — честно призналась я, удивленно приподнимая брови и отклеивая, наконец, взгляд от мужского рта. — В конце концов, я крайне благодарна вам с братом за… спасение, поэтому не стану таить обиды. Да и, как вы уже сказали, это действительно всего лишь милые прозвища. Я буду надеяться, что ничего обидного я по незнанию от вас не услышу.

— Разумеется, — вампир слегка кивнул, соглашаясь. — Не стесняйся спрашивать, если будет любопытно.

Мысль узнать, что же сказал мне незваный гость, на секунду промелькнула в голове, но я тут же вымела ее прочь, банально струсив.

— Буду благодарна за пояснения.

— В любое время. И, Аврора…

— Что?

— Адриан безумно смущается, что ты продолжаешь звать его «господин Энеску», — широкая горделивая улыбка растянулась на его лице, явно выражая довольство о том, что его эта участь миновала. — Прошу тайком, так как сам он не признается. Зови его по имени — насколько мне известно, разрешение ты получила еще в день знакомства. Не откажешь?

— Я постараюсь, — улыбнувшись, пообещала я.

— Тогда спокойной ночи, stea.

— Доброй ночи.

Скользнув за дверь, прижалась к прохладному полотну горящими лопатками и медленно скатилась на пол, запрокинув голову.

— Сердце мое… Неужели?

Но ночь не ответила мне, скрывая правду о мыслях и чувствах вампиров, о неожиданном госте, представившимся другом, и о том, какой сюрприз ждет меня на завтрашнем балу, заставляя усомниться в правдивости чужих слов.

И мне ничего не оставалось, кроме как подняться, беря себя в руки, и направиться к зеркалу, чтобы наконец расчесать спутавшиеся волосы совершенно самостоятельно, готовясь ко сну.

Глава 7

— Это… это просто немыслимо!

Громко запыхтев от негодования, с трудом сдержалась, чтобы не бросить расческу куда-нибудь подальше, повинуясь совершенно недопустимому порыву.

С самого моего пробуждения все пошло совсем не так! Мало того что я бессовестно проспала весь день, ничего не сделав, да к тому же теперь, когда до выхода из дома осталось всего ничего, уже битый час мучила волосы, которые спутались за время сна.

О том, чтобы сделать полноценную прическу, не было и речи! Я банально не могла полноценно распутать пряди, не говоря уже о том, чтобы так же ловко, как Гвенди, собрать их хотя бы в косы!

— Аврора! Ты проснулась? — голос Адриана за дверью вновь заставил вздрогнуть от неожиданности.

Я еще ни разу не слышала его шагов, отчего создавалось ощущение, будто мужчина материализуется прямо из воздуха.

— Да! Да, я уже встала!

— Я могу зайти?

— Входите, — по привычке проверив идеальность длины рукавов, я повернулась к дверям, невольно открывая рот.

— Я принес тебе завтрак. Мы с Амадеем не стали тебя будить, и он немного остыл, но если ты захочешь, я могу подогреть.

— Нет, спасибо, не нужно! Благодарю вас… Адриан, — вспомнив о своем вчерашнем обещании, улыбнулась, смутившись заботы мужского поступка.

— Ты потрясающе выглядишь, — сглотнув так, что выразительный кадык подпрыгнул, Адриан чинно отвел за спину руку. — Этот цвет… тебе невероятно идет.

— Благодарю. Надеюсь, это не слишком?

— Нет. Определенно. Ты потрясающа в этом платье. Кстати, я немного посвоевольничал и выбрал для тебя маскарадную маску.

— И кем я буду? — заинтригованно вытянув голову, закусила губу, тут же ощутив на этом жесте чужой взгляд.

— Звездой. Не буду тебя отвлекать, завтракай и собирайся, мы скоро отъезжаем. Аврора? У тебя все в порядке?

Мысленно застонав, честно приподняла в воздух щетку для волос, скорбно поджав губы.

— Кажется, я не справляюсь со своими волосами. Мне невероятно стыдно, но как показал прошедший час — я абсолютно беспомощна в борьбе с ними.

Адриан удивленно приподнял брови, осматривая место бедствия, точнее, мою голову, и прочистил горло.

— Если ты не против, я мог бы помочь. Конечно же, я не профессионал, но мог бы попробовать хотя бы прочесать их.

Стало невероятно стыдно за собственное бессилие. Не скрывая полыхающих щек, я согласно кивнула, резко втянув воздух от того, как неожиданно господин Энеску оказался рядом, мягко вынимая из моих пальцев женское орудие пыток.

— Прошу, постарайся мне довериться. Я обещаю быть аккуратным.

Медленный, полный каких-то завуалированных мыслей жест. Вампир осторожно подхватил мои волосы у затылка, едва ощутимо погладив кожу. Пальцы обхватили волосы плотным кольцом у основания и откровенно неторопливо потянули их щеткой в другой руке.

Не зная, куда смотреть, я разглядывала старые картины на стенах в широких рамах, на которых были изображены ни к чему не привязанные сюжеты времен года в здешних местах.

Вампир действительно был осторожен, ни разу не дернув ни одной волосинки. Я поймала себя на том, что смотрю на мужчину через отражение в зеркале, и отметила, как изменился его взгляд.

Потемневшие глаза выглядели задумчивыми, погруженными в свои мысли, и в некотором роде… потерянными. Он словно пребывал под гипнозом, раз за разом проводя густой щетиной по прядям, тянувшимся до самого пола и даже несколько больше.

Когда расчесывать было уже нечего, мужчина потянулся вперед, оказавшись прямо надо мной и едва не касаясь грудью головы. Щетка с тихим стуком опустилась на тумбу, но вампир не спешил отступать, поймав мой взгляд в отражении.

— Думаю, простая коса только подчеркнет твою естественную красоту.

Не ответив вслух, кивнула, чувствуя чуткие пальцы слишком близко к тонкой коже шеи.

В голове промелькнула яркая фантазия, как эти пальцы медленно, но уверенно прижимаются горячими подушечками и скользят по коже, оставляя на ней тонкие полосы прикосновений. Как крепкие руки обхватывают плечи и мужское лицо опускается ниже, недопустимо близко, позволяя губам оставить фантомный след поцелуя за ушком, от которого я закрою глаза, испуская томительный стон.

Видимо, уловив в моих глазах эти мысли, Адриан вздрогнул, резко отвел взгляд и торопливо принялся за волосы — разделил их на пряди и начал умело заплетать.

— Вот и все, прическа готова, — отступив слишком заметно, вампир отвел теперь уже обе руки за спину, уверенно распрямляясь. — Мы будем ждать тебя внизу.

— Адриан, что-то случилось? — бросила вслед удаляющегося вампира. — Я чем-то обидела вас?

Замерев в пороге, он даже не обернулся, но все же ответил, развеивая мои предположения.

— Ты не можешь меня обидеть, Аврора. Ты ничего мне не обещала.

Дверь захлопнулась, но шаги за ней так и не раздались, вновь подсказывая, что мужчина передвигается совершенно бесшумно.

Отчего мне, собственно говоря, не сделалось легче.

Это то притяжение, о котором он говорил? Оно?

Как я ни пыталась вспомнить, но не смогла поднять в памяти ни одного эпизода, в котором мои фантазии имели бы лицо. Всегда это были лишь безликие тени, собирательный образ того, кем виделся мне тот человек, который вызовет чувства. Но… Эта картинка, представшая перед глазами… Она имела четкий образ, который ни с чем нельзя перепутать.

Адриан.

Я видела именно вампира, оставляющего поцелуй на моей коже, в котором совершенно отсутствовала сдержанность, утопая в откровенности прикосновения.

Моя голова работала против меня, наделив призрака из розовых грез конкретным ликом, который теперь вызывал жар под кожей, рискуя выставить меня нелепой и опрометчивой, заставляя фантомные прикосновения ощущаться реальными.

— Ты готова? О, Аврора, ты выглядишь потрясающе! — восторженно произнес Амадей, явно пребывая в отличном расположении духа.

Как и предупреждал Адриан, они ждали меня внизу. Стоило спуститься с лестницы, как его брат тут же подставил мне локоть, предлагая обрести в нем опору.

— И так же чудесно пахнешь, — уже куда тише добавил вампир, уверенно уводя меня к выходу из дома.

Господин Энеску, напротив, был мрачен и молчалив. Не оборачиваясь, он дошагал до кареты, устраиваясь на козлах и обозначая, что именно он сегодня отвечает за поездку.

— Между вами что-то произошло? — тихо и поглядывая в спину брата, спросил Амадей. Он склонился чуть ближе, стоило нам устроиться на сидение и двинуться с места.

— Видимо, это так, — согласилась я. — У меня только мрачные предположения.

— Поделишься?

— Думаю, не стоит.

— Я мог бы помочь уладить разногласия, — храбро пообещал он, высоко вскидывая правую бровь. — Поверь, я тот еще дипломат!

— Нет никаких разногласий, — подал голос Адриан, щелкнув поводьями. — Не придумывай, Дей. Аврора лишь попросила меня помочь ей с прической. Не более того.

Неумелая, даже на мой скромный взгляд, недосказанность только раззадорила младшего, как я считала, брата Адриана. Вампир понимающе хмыкнул, закинув одну свою длинную ногу на другую, и выразительно сцепил пальцы в замок, всем своим видом показывая, что его не проведешь.

— Не более? Что в отношении singurul nostru (*рум. - наша единственная) может быть менее? — специально переходя на древний язык, спросил он. — Аi rănit-o? (*рум. - Ты причинил ей боль?)

— Не говори ерунды! Я бы не посмел. Am văzut mai multe decât există (*рум. - Я видел больше, чем есть).

— Прекратите! Мне крайне неприятно, что вы определенно обсуждаете меня при мне! Имейте хоть немного сдержанности и дождитесь, когда мои уши не будут вас слышать! — возмутилась я, сгорая от негодования. И тут же, взяв себя в руки, добавила: — Простите.

— Кому-кому, а тебе точно не за что извиняться, stea, — поспешил успокоить Амадей. — Я лишь спросил, обидел ли он тебя, а Адриан ответил, что не посмел бы.

— Только ли? — прищурившись, взглянула на вампира, всем своим видом демонстрируя недоверие.

— Нет. Также он сказал, что ему на секунду показалось, будто бы происходит то, на что он надеялся.

Даже не планируя врать или изворачиваться, Амадей буквально вывалил на меня признание брата, вновь подтверждая свое обещание не врать мне даже в мелочах.

Поджав губы от неловкости, закусила их изнутри, размышляя, стоит ли отвечать братьям той же монетой. Набрала в легкие побольше воздуха, а в сердце — побольше храбрости, и призналась:

— Вам не показалось, Адриан. Могу признаться, что это было самым интимным моментом в моей жизни.

— Что?

— Что?

На секунду упустив поводья, Адриан быстро собрал их, продолжая рассматривать меня через плечо с нескрываемым удивлением.

— Боюсь спросить, как же ты помогал с прической, что Аврора посчитала это интимностью, — даже не стараясь звучать вопросительно, Амадей медленно шевелил губами, не скрывая в голосе удивления и зависти.

— Клянусь всеми богами, ничего более того, что уместно, — поспешил оправдаться он. — Аврора, я допускал мысли, что твои отношения с сыном Франка не всегда были такими, какими я их застал.

— В таком случае вы ошибались. Между мной и Генри никогда и ничего не было.

— Даже… поцелуя? — играя ва-банк, спросил Амадей.

Невольно скривившись, прогнала от себя мысль об этой возможности.

— Никогда. Ничего.

— Тогда почему, когда я предложил сделать тебе ставку в виде поцелуя, ты согласилась? — ударяя по самому открытому, почти полностью пепельноволосый вампир с сомнением сощурил глаза. — Честно, сейчас я растерян и корю себя за то, что поддался тебе в той партии.

— Это неправда! Я выиграла честно!

— Продолжай верить в это, — рассмеялся он. — Но если откровенно, я полный идиот, что упустил этот шанс. И все же ответь, почему?

— Любопытство и бахвальство? Может, мне хотелось похвастаться подружкам, что мой первый поцелуй был с вампиром?

— Не-е-ет, — протянул он. — Слишком поверхностно, это не про тебя, звездочка.

— Тогда, допустим, я хотела узнать, как это — с кем-то, кроме Генри.

— Близко, но опять же не совсем правда, — подловив, мужчина поменял расположение ног, наклоняясь в мою сторону еще ближе. — Когда мы встретились, ты уже не сомневалась в своем побеге, а значит, и целовать этого прыща была не намерена. Так что, Аврора? Я буквально требую от тебя правды, какой бы она ни была.

— То, в каком свете она может предстать, навряд ли вас обидит, — придерживаясь этикета, отбила требование назад. — Только смутит меня, ставя в неловкое положение.

— Мммм, — чувственный мужской рот растянулся в тонкой удовлетворенной улыбке. — Ты хотела меня поцеловать, так ведь?

— Теперь я чувствую себя неудачником, — пробубнил Адриан, но его все услышали.

— Думайте так, господин Энеску, — обращаясь к Амадею, сказала я.

С улыбкой наблюдая, как стекает эта самодовольная ухмылка с красивых губ от растерянности официального обращения, мысленно себя похвалила.

— И меня эта участь настигла. Ты прав, Риан, звучит ужасно.

— Определенно.

— Но это все равно не омрачит моего настроения! Знать, что тебя хотела поцеловать singurul nostru*, дорогого стоит! — не растеряв веселости, Амадей подхватил мои пальцы, прижимая их к губам. — Ты сделала меня счастливее.

— Слишком не расслабляйтесь, — не став устраивать трагедию из разговоров начистоту и избегая новых неловкостей, посоветовала я.

— О, не посмею! Рядом с тобой я всегда наготове!

— Излом, — предупредил Адриан, предупреждая меня о скором перемещении.

Как и в прошлый раз, воздух задрожал и заискрился сверкающей крошкой, позволяя карете полностью провалиться в него.

Пейзаж практически не сменился, за исключением еще большего поместья на фоне, с огромными вытянутыми крышами башен, укрытых черной черепицей.

У главного, без сомнения, входа уже выстроилась огромная череда пустых карет, подсказывая, что из-за моей беспомощности с волосами мы все-таки опоздали к началу и сейчас должны поторопиться. От дверей к нам навстречу вышел высокий, но, судя по лицу, лишь юноша, хотя… С продолжительностью жизни вампиров я уже ни в чьем возрасте была не уверена.

— Танны Энеску! Рад, что в этот раз вы все же не нашли оправданий для отсутствия! О, а что это за юная танна столь ослепительной красоты?

— И тебе доброго вечера, Дрэго, — спрыгивая с козел, поприветствовал Адриан, ожидая, когда мы с Амадеем спустимся, чтобы подхватить мой свободный локоть. — Позволь представить — Аврора Кристенсон. Наша гостья.

— Гостья? — удивленно вскинутые пшеничные брови оставили глаза юноши холодными, как льдинки с их прозрачно голубым цветом. — Пусть так. Рад приветствовать вас в летней резиденции нашего князя. Прошу надеть маски и проходить в сад: игра уже началась, и с каждой минутой ваши шансы на победу таят. Не омрачите присутствие нашейгостьи, — выделив последнее слово, он добавил. — Случайным проигрышем, которого можно было бы избежать. Прошу.

Галантно, но слишком искусственно махнув рукой, он отошел, пропуская нас вперед.

Протянув мне маску, Адриан дождался, пока я закреплю ее на затылке с помощью лент, и заботливо поправил узелок. Надел свою, в виде черно-белой львиной головы, не закрывающую нижнюю часть лица. Амадей сегодня предпочел быть серебристым тигром, его маска тоже не прятала улыбку. Игриво изобразив скребущую воздух лапу, он ловко отгородил меня своим телом от внимательного взгляда Дрэго.

— А в чем заключается игра? — ступая по выложенной отполированными камнями дорожке, спросила я.

— Правила просты: кто первый найдет в саду ключ, тот и получит главный приз. По всей территории разложены подсказки, которые нужно постараться найти, и уже ориентируясь по ним, отыскать правильную дорогу.

— А как могут выглядеть эти подсказки?

— Как угодно, — ответил Адриан. — В зависимости от темы года. Могу предположить, что эти выставленные бутылки из-под вина — первая подсказка.

— Бутылки?

Проходя мимо небольшого столика, на котором был выставлен ровный круг из пустой стеклянной тары, я невольно прониклась азартом.

Было бы просто замечательно победить в сегодняшней игре!

Никогда, не считая тех записок от Адриана, я не участвовала ни в чем подобном, привыкнув, что все праздники проводят за накрытыми столами, изредка танцуя под музыку.

А здесь настоящее развлечение! И, судя по разбредшимся по пышному саду гостям, заинтересованных конкурентов у нас много.

— А в бутылках ничего нет? — предположила наугад.

— Посмотри, может, ты права, — лишив меня поддержки, вампиры позволили заглянуть в темные горлышки, чтобы я едва сдержала радостный вскрик.

— Там что-то есть! Там точно что-то есть! — восторженно шептала я, подзывая вампиров к себе.

Подхватив протянутую мной бутылку, Адриан потряс ею в воздухе, и ему на ладонь выпал скрученный в трубочку листок.

— Ловко. Читай, что там, — загоревшись нетерпением, поторопил Амадей, нависая над руками брата.

— «Есть конец, а есть начало. Узнай, что это означало».

— Потрясающе. И что же это значит?

— Может, попозже поймем? — предположила я. — Давайте попробуем найти еще что-нибудь?

— Вперед! На поиски!

Начавшаяся так воодушевляюще история быстро подошла к концу: обрыскав чуть ли не весь сад, мы не нашли ничего, что могло бы помочь.

Проходящие мимо гости, так же скрывавшие лица под разноцветными масками, не торопились делиться догадками, не обращая на нас никакого внимания. Видимо, только у меня был к ним интерес, так как тайком осматривая снующие парочки или неторопливых одиночек, я сравнивала их с людьми, не замечая практически никаких отличий.

Если бы не клыкастые улыбки и слишком выразительные глаза, я, возможно, даже не поняла бы, что передо мной вампир, увидев его, например, со спины. Или спящим.

Девушки, как и везде, с усердием выбирали праздничные наряды к сегодняшнему вечеру, мужчины выглядели потрясающе в парадных костюмах… Прямо бал в замке его величества. Никакой разницы. Разве что в большие группы вампиры не сходились, предпочитая компании уединение.

Оставшись ни с чем и едва не утратив уверенность, мы дошли до искусственного лабиринта, вглядываясь в тенистую арку входа.

— Может, там? Это было бы в духе игр, — предположил Амадей и кивнул в сторону зеленых стен. — Даже если не сможем ничего отыскать, хотя бы спрячемся от всех.

— Вам действительно так тяжело находиться с сородичами в непосредственной близости?

— Как бы тебе объяснить… В нашей жизни мало что меняется из года в год, так что мы избегаем лишних разговоров ни о чем, не имея желания попросту чесать языками.

— Но ведь у вас так много свободного времени, — не согласившись с вампирами, потянула их в зону зеленой изгороди. — Неужели возможная пустая болтовня неспособна его скрасить?

— Это наскучивает. Разговоры об одном и том же, — согласился с братом Адриан.

Лабиринт не торопился открывать нам свои секреты. Прошагав уже добрый десяток поворотов, я заметила странный блеск у корней кустарника, срываясь вперед.

— Нашла!

— Аврора! Аврора, постой! Это небезопасно! — крикнул мне вслед вампир, но я, опьяненная возможной подсказкой, не послушала, торопливо вытягивая из-под листвы небольшую серебряную шкатулку.

— Это точно подсказка! Адриан?.. Амадей?..

Крутнувшись на месте, ощутила, как сердце панически затрепыхалось.

Того места, откуда я начала свой рывок, уже не существовало. Проход затянуло густым кустарником так, будто его никогда и не было. Я стояла в тупике, сжимала в ладони злополучную коробочку и растеряно пялилась на высокую зеленую стену, отделившую меня от братьев Энеску и запершую в полном одиночестве.

Колючие мурашки промчались по коже, и мне сразу же стало холодно, пробуждая желание обхватить плечи руками.

Покрутив головой по сторонам, не увидела ничего, объясняющего неожиданное уединение.

Никого. Только я и тишина, словно никто из гостей больше не торопился посетить лабиринт, даже случайно не составив мне компанию.

Делать нечего, нужно идти.

Как-то по юности, слушая болтовню маминого книжного клуба, я узнала, что если идти по лабиринту, держаться рукой за одну из стен и не отпускать ее, то можно найти выход. Но то, как быстро нас разъединило с братьями явно магическое место, заставило меня отмести эту идею по причине ее нежизнеспособности.

Я могу часами так бродить в поисках спасения, но ни к чему не прийти, окончательно заблудившись.

— Эй! Здесь есть кто-нибудь? Отзовитесь!

Молчание стало мне ответом, окончательно вгоняя в уныние.

В ужас, если признаться честно, но, стараясь сохранять холодную голову, я продолжала идти, зовя на помощь.

— Прошу! Помогите мне! Кто-нибудь! Эй!

— Аврора? Что ты здесь делаешь?

Знакомый голос, раздавшийся за спиной, заставил вздрогнуть всем телом и вскрикнуть.

Стоящий в нескольких шагах вампир в простой маске с оттиском бесполого лица явно не ожидал меня здесь увидеть. Или только мне так казалось…

— Я заблудилась.

Оглянувшись по сторонам, мой самопровозглашенный «друг», видимо, убедился, что я здесь в полном одиночестве. За секунду преодолев расстояние между нами, он сжал мои замершие пальцы в горячей ладони.

Такой… теплый.

Хотя мне казалось, будто от вампира веет невыносимым холодом, его кожа оказалась по-человечески теплой.

— Ты замерзла. Подожди секунду.

Серый, как и в прошлый раз, плащ, только куда более богато расшитый серебряной нитью, покинул мужские плечи и опустился на мои, сразу же укрывая от остывшего сумеречного воздуха.

— С-спасибо. Не поможете мне найти дорогу к выходу? Я брожу тут уже достаточно долго, но, кажется, лишь больше заплутала.

— Как Энеску допустили, что ты вообще осталась в полном одиночестве?

— Это исключительно моя вина. Увидев шкатулку, я бросилась к ней, — стараясь оправдать ни в чем не повинных мужчин, пролепетала я. — И проход неожиданно исчез.

— Это же лабиринт, — не удивился мужчина. — Он создан для того, чтобы путать. И брать на себя вину не стоит. Ты их гостья, они обязаны следить за тобой.

Ощутив себя нашкодившим ребенком, виновато опустила голову, резко почувствовав себя лишней на этом празднике. Обузой для вампиров, решивших взять на себя ответственность за простого и хрупкого человека, способного на пустом месте влипнуть в неприятности.

— Ну, что с лицом? — своевольно подхватив пальцами мой подбородок, вампир вопросительно склонил голову к плечу, отчего его распущенные белоснежные волосы с шелестом скатились за спину. — Ты хотя бы прочла добытую таким трудом подсказку?

— Нет, как-то не до нее было. Извините. Мне, наверное, лучше отправиться обратно в Виндэм-холл.

— Аврора Кристенсон, откуда эти мрачные мысли в твоей голове? — глядя на меня через прорези для глаз в маске, которая скрывала все остальное лицо, спросил вампир. — Я отведу тебя к выходу. После случившегося потрясения ты просто обязана развлечься. Вот-вот начнутся танцы, и я уверен: кружась в этом платье, ты привлечешь взгляды сотен вампиров своей красотой.

— Думаю, это лишнее. Я всего лишь гостья…

— Именно это обязывает тебя веселиться и отлично провести время, — мужчина медленно потянул вверх свою маску, открывая квадратный мужественный подбородок, ровный, словно нарисованный нос и, наконец, свои глаза, заполненные серым туманом. — И как твой спаситель, я смею ангажировать тебя на танец. Не откажешься?

— Для начала выведете меня отсюда. Думаю, Адриан и Амадей сильно волнуются.

Словно прислушавшись к тишине, разговаривающей для него тысячью голосов, вампир только кивнул, соглашаясь с моими словами.

— Да, они ищут. Я выведу тебя к ним, идет?

— Буду премного благодарна.

— Танец, Аврора. Я прошу только танец.

Качнув головой в знак того, что принимаю условия, я позволила вампиру направить меня в нужную сторону. Пытаясь услышать бесшумные шаги рядом, задумчиво кусала губы.

— De ce faci asta? Insuportabil de privit. Ispita pură (*рум. - Зачем ты это делаешь? Невыносимо смотреть. Чистое искушение), — бормоча себе под нос, вампир шел шаг в шаг со мной, заставляя прислушиваться к непонятной речи.

Ровно до момента, пока я не запнулась о выступившие на поверхности почвы корни, с выразительным вскриком падая плашмя.

Сильные, словно выбитые из камня руки подхватили меня у самой земли, спасая от того, чтобы примять ее лицом, совершенно теряя достойный вид. И когда меня неожиданно перевернули, задержала дыхание, глядя на нависшее надо мной лицо вампира, туман в глазах которого стал выразительнее, заклубившись густыми тучами.

— Я… простите…

— Это ты меня прости, — прошептал он, склоняясь так низко, что я растеряла последние крупицы воздуха, чувствуя чужие губы на своих.

Глава 8

Удивительно горячие губы ощущались так ярко и полно, что я растерялась, не зная, в какую сторону уводить мысли: продолжать удивляться или попробовать оттолкнуть вампира, набросившегося с неожиданным жестом.

Растерянно замахав руками, я вытаращила глаза, совершенно не справляясь с собственной реакцией и наверняка портя вампиру всю романтическую красочность момента, на которую он, судя по всему, все же рассчитывал.

— Мirosi a nebunie* (*рум. - Ты пахнешь безумием), — отодвинувшись ровно на крупицу, прошептал мужчина, обжигая губы горячим дыханием.

Оно все так же пахло морозом и ледяной стужей, но ощущалось как бесконечной силы пожар, пронизывая до самых пят. Призывающий отшатнуться от себя, чтобы не сгореть, как мотылек у свечи.

— Что… что вы себе позволяете? — в надежде казаться строгой и возмущенной, попыталась отпрянуть, но поза буквально приковала меня к рукам, продолжавшим держать в воздухе мое тело. — Отпустите!..

— Не думаю, что если я сейчас разомкну руки, ты будешь этому рада. Позволь, я для начала поставлю тебя на ноги? — Не дождавшись ответа, вампир резко распрямился, отступая ровно на два шага назад. — Я несдержан.

— Это извинения? — сглотнув колючий ком, спросила, все еще ощущая вкус чужих губ и борясь с желанием прикоснуться к ним кончиками пальцев.

— Нисколько. Лишь факт, — даже не подумав смутиться, ответил этот… этот… «друг». — А это уже извинения, — продолжил он, неожиданно склонившись. — Прости меня, Аврора, я не должен был так поступать.

Действительно, не должен был. Ведь для меня это не просто непрошенный, асамый первыйбессовестно украденный поцелуй, что только прибавляло злого разочарования.

— Мне слабо верится в вашу искренность. Скорее это похоже на то, что вы изначально так задумывали и просто воспользовались моим беспомощным положением.

— Отчасти. Но в первую очередь я все еще тебе друг, и провести через лабиринт — моя…

— Друзей не целуют, — ровным, но дрожащим голосом сказала я, мысленно дав себе оплеуху. — Тем более без их согласия.

Язык мой — враг мой.

Кем бы ни был этот вампир, сейчас он мой единственный шанс как можно быстрее покинуть этот проклятый лабиринт. Обдумать подобное оскорбление я смогу в любое другое время, но позже, а сейчас лучше не накалять обстановку.

— Я извинился. Заранее, — напомнил он. — К тому же я и не считаю себя твоим другом. Но ты всегда можешь на меня положиться, зная, что у тебя есть покровитель.

— Покровитель? — с губ сорвался нервный смешок, ярко выдав мое состояние. — Зачем мне покровитель, еще и в вашем лице? Я лишь гостья, которая вскоре покинет Сумеречную Лощину, даже не обернувшись.

— Ты еще не поняла? — вновь изничтожив дистанцию, вампир слишком авторитарно навис надо мной, придавливая взглядом и заставляя невольно отступить, врезаясь спиной в зелень. — Ты не уйдешь отсюда, — прозвучавшие слова морозом прокрались под тканью рукавов, укрывая руки колючими мурашками. — Ты сама не захочешь. Нужно лишь время, и ты осознаешь свою принадлежность этим землям, Аврора Кристенсон.

— О че-ем вы говорит-те? — заикаясь промямлила я, втягивая голову.

— Ты поймешь. Позже. А пока, — махнув рукой в сторону, вампир даже не отвел взгляда, глядя так режуще-остро, что у меня подогнулись колени. — Беги направо и прямо. Энеску будут там.

Зеленая изгородь разъехалась в стороны, открывая ровный проход, откуда слышались голоса Адриана и Амадея, звавших меня в опустившемся сумраке.

— И помни — наша встреча должна оставаться в тайне, — напомнил мужчина, наконец отступив. — Беги.

Не чувствуя ног от страха, я бросилась бежать, не разбирая дороги. Мне не мешала юбка, застучавшее с огромной скоростью сердце и задрожавшие легкие. Я мчалась на голоса, буквально за поворотом наткнувшись на братьев Энеску.

Адриан шел чуть впереди и поплатился за это: в испуге я схватилась за его плечи, буквально повиснув на нем. Вжавшись носом в ворот сюртука, я закрыла глаза, дрожа каждой клеточкой тела и не чувствуя онемевших губ.

— Наконец-то! Мы так испугались!.. Аврора, все в порядке? — удивившись моему поступку, Адриан напрягся, обнимая меня приятной тяжестью рук и крепче прижимая к себе. — Теперь все будет хорошо. Тшшш… Успокаивайся, мы тебя отыскали.

Горячие ладони скользнули по плечам, а макушки коснулись мужские губы, замирая в этом жесте на несколько долгих успокаивающих секунд. Он словно действительно старался меня утешить, принявшись мягко раскачивать в своих руках и позволяя вдохнуть полной грудью аромат винного сусла и горечи сандала.

— Я так испугалась, — прошептала я, не дав вампирам Энеску понять, чего именно.

Весь азарт куда-то пропал, и даже сжатая в пальцах коробочка с подсказкой нисколько не улучшала испорченного настроения. Сейчас мне хотелось только спрятаться где-то подальше от чужих глаз и немного себя пожалеть, упиваясь собственной беспомощностью перед обстоятельствами.

Кем бы он ни был, среброголовый вампир определено носил титул важной персоны. Предложенное им покровительство было не пустыми словами, однако после произошедшего никак не гарантировало мне той защищенности, которой хотелось.

Уже повиснув в крепкой хватке, я прекрасно осознавала, что эти руки одним щелчком могут навсегда перечеркнуть мой недолгий успех побега. Или чего похуже…

— Аврора? — крепкие и согревающие своим теплом пальцы мягко сжали мою ладонь, которую Адриан упрямо отказывался выпускать, когда, отмерев, я все же смогла сдвинуться с места. — Ты хочешь нам что-то рассказать?

— Н-нет, — вновь дрогнувший голос раздражал. — Я просто расстроилась.

— Если хочешь, можем уйти к озеру, там замечательные беседки, сможем уединиться на время, — предложил он, и я согласно кивнула.

Меньше всего мне сейчас хотелось встречаться случайными взглядами с гостями бала, пряча за маской вежливости и заинтересованности горькое разочарование.

В полном молчании мы пришли к глади озера. Освещаемая взошедшей луной, она волшебно сверкала. Небольшие деревянные сооружения, расставленные по разным сторонам берега, оказались теми самыми беседками, удивительно комфортными и идеально подходящими для самобичевания.

— Пойдем.Здесь есть лампы и мягкие диванчики, — позвал Адриан, осторожно потянув меня ко входу. — На тебе лица нет, Аврора, что произошло? Расскажи нам, прошу тебя.

— Ничего такого. Я раньше никогда так не терялась. Оказалось, это страшнее, чем можно подумать на первый взгляд.

Усадив меня на обитую серо-черной тканью софу, вампир неожиданно сел на корточки, разжимая руки, чтобы тут же опустить их на мои дрожащие коленки, согревая своим негасимым теплом.

Амадей опустился рядом, но уже на софу, взволнованно забрасывая руку на спинку и всем корпусом разворачиваясь ко мне, чтобы ничего не пропустить.

— Stea, это уже в прошлом, тебе нечего бояться.

С губ едва не сорвался нервный смешок; поймав его в последний момент, я кивнула, соглашаясь со здравостью мыслей Амадея. Ведь сам он думал именно так, не зная подробностей.

— Давай хотя бы посмотрим, стоило этого того или нет.

Небольшая коробочка перекочевала в широкие, но изящные пальцы и тихонечко щелкнула крышкой, открывая темное нутро.

— Посмотрим… «С тобой мы движемся по кругу, и держишь ты меня за руку». О чем это? — снова скрутив в трубочку прочитанную записку, Амадей сунул ее в карман, отставляя шкатулку в сторону. — Есть идеи?

— Движемся по кругу…

— Танец?

Не сразу сообразив, что у вампиров возник план, как вернуть мне прежнее настроение, я невольно втянулась в игру, попытавшись отгадать загадку.

— Танец? А что, похоже. Но как это связано с загадкой в бутылке?

— Не имею ни малейшего представления, — растягивая слова, Амадей медленно поднялся, глядя куда-то вниз и чуть в сторону. — Благодаря внимательности Авроры мы теперь знаем, что искать, а значит…

Зашуршав ладонью в аккуратных высаженных кустах цветочных островков, вампир даже прикусил губу от напряжения.

— Что там?

— Еще одна подсказка! — тряхнув точь-в-точь такой же коробочкой, Амадей победно вытянул руку, возвращаясь на прежнее место. — Посмотрим… ерунда какая-то.

Нахмурившись, вампир раз за разом пробегал взглядом по написанным строчкам, и его губы поджимались от обиды непонимания.

— Прочти.

— «Чудо-зверь иль чудо-птица — каждый мог ее страшиться». Говорю же — полнейшая ерунда!

— Чудо-зверь и чудо-птица? Как это? — не в силах представить себе эту картину, я шумно хлопала глазами.

— Гибрид? — разумно предположил Адриан. — Это единственный возможный вариант.

— Но кого мы можем страшиться? Ни один из гибридов, который мне известен, не вызывает у меня чувства страха. Кентавры? Ламии? Василиск?

— Кентавров не существует, — подметил господин Энеску. — Ламии давно вымерли, и навряд ли они пугали даже людей. Аврора, кто из знакомых тебе гибридов мог быть страшен?

— Любой.

Понимая, что никогда не встречала подобных существ, я, естественно, примерила на себя эту ситуацию, вспомнив хотя бы свое первое впечатление о самом Адриане, когда я заметила его острые клыки.

— Разумно, вы такие хрупкие. Но нам нужен гибрид животного и птицы! Ни один из наших вариантов не подходит. Феникс?

— Не гибрид, — рассуждал вслух Амадей. — Гарпия?

— Они не страшные.

— Грифон?

Мой вариант озадачил вампиров, которые поразмыслив пару секунд согласно кивнули, согласившись.

— Подходит. Грифон — это и зверь, и птица, и, если верить книгам, он достаточно огромен и свиреп, чтобы внушать страх. И что у нас получается? Танец и грифон?

— Как это связано?

— Напомните мне подсказку из бутылки, — попросила я, ощутив прежний азарт и попавшись на уловку двух вампиров, желавших меня утешить.

— Есть конец, а есть начало. Узнай, что это означало, — в точности повторил Адриан, и я протянула руки к запискам, которые мужчины без сомнений отдали.

— Есть конец, а есть начало…

Раскладывая перед глазами буквы, делила слова на части, пытаясь собрать правильный ответ.

— Гри-фон и… та-нец… Гри-нец? Нет, ерунда. Та-фон тоже чушь. Фон-тан… Фонтан! В этом саду есть фонтан?

— Не поверишь, но есть, — удивленно вскинув брови, согласился вампир. — Один. В самом центре территорий.

— Так пойдемте! Чего мы ждем!

Воодушевленная быстрой разгадкой, я даже не заметила, как Адриан прямо в воздухе поймал мои пальцы, вновь держа меня за руку.

Я бы соврала, сказав, что это было неприятно или отталкивающе. Нет… Просто странно, немного непривычно и слегка трепетно. Пробуждало под ребрами легкую дрожь.

Амадей шел чуть сзади, никак не выражая свою реакцию на явно заметный жест, и упрямо делал вид, что ничего не происходит, словно так и должно было быть. Чем, надо заметить, сдерживал мое смущение.

— Так-так-так, — уже знакомый нам Дрэго, словно выжидавший все это время, стоял у того самого фонтана, раскачиваясь с пятки на носок. — Прогуливаемся?

— Вроде того, — буркнул Амадей, явно будучи не рад его видеть. — А ты что здесь забыл?

— Слежу за тем, чтобы игра проходила по правилам, — улыбнулся юноша, сверкнув прозрачно-блестящими глазами. — Сколько у вас подсказок?

— Две.

— И вы отгадали последнюю загадку?

— Фонтан, — ответила я, осматривая мраморное произведение искусства с тщательно украшенными зеленью чашами, экзотическими цветами и удивительно живым лицом каменной девушки. Она держала в руках кувшин, из которого бурно текла вода.

— О! Мои поздравления! Это правильный ответ! Удивительно: приступив к поиску последними, вы первыми достигли финала, — несколько натянутая улыбка вампира оставляла неоднозначные впечатления, вызывая желание поежиться. — Наверное, вашагостьяприносит удачу.

— Несомненно, Дрэго.

— Тогда вот ваш приз.

На протянутой руке юноши лежало странное нечто, напоминающее яйцо. Инкрустированное камнями, оно сверкало и переливалось, не позволяя оторвать глаз и буквально призывая рассмотреть его тщательнее.

— Аврора, приз твой. Загадку отгадала именно ты.

— Прошу, — демонстративно поклонившись, Дрэго позволил взять с его ладони это что-то. Внушительный вес оттянул руку: приз оказался несколько более тяжелым, чем я представляла. — Вы знаете, что это, милая танна?

— Нет.

— Это музыкальная шкатулка. Молю вас, надавите на рубин.

Послушно ткнув в камень пальцем, я вздрогнула, когда необычное яйцо раскрылось, и появившаяся перед нашими глазами фигурка медленно задвигалась по кругу под чудесную мелодию, напомнившую медленный вальс.

— Мои поздравления.

Подняв глаза к небу, вампир даже не повел бровью, когда по саду разнесся оглушительный гул.

— Окончание игры, — пояснил он, заметив мое растерянное лицо. — Гости соберутся в главном зале. Прошу вас, не опаздывайте. Князь желает собственными глазами увидеть победителя.

С двусмысленной улыбкой юноша не слишком глубоко поклонился и пружинистой походкой пропал в дорожках сада.

— Ну что, пойдем? Опаздывать правда не стоит. Согласна, Аврора?

— Конечно. Это будет крайне невежливо с моей стороны — избегать встречи с тем, кому принадлежит Сумеречная Лощина.

— Она ему не принадлежит, — почему-то нахмурившись, Амадей ловко помог мне закрыть шкатулку и после безмолвного вопроса опустил трофей в карман своих брюк, чтобы он не мешал во время танцев. — Позволишь?

— Конечно, — подняв руку, чтобы опереться на подставленный локоть вампира, я только охнула, когда он ловко перехватил в воздухе мои пальцы и сплел их со своими, окончательно замыкая меня между братьями Энеску.

— Заметь, я спросил, — снимая с себя все обязательства, подметил он, а я невольно вспомнила «друга», вновь едва не растеряв с таким трудом восстановленную невозмутимость.

В отличие от него — да, ты спросил.

Глава 9

Из открытых дверей поместья ярко разливался свет.

Шепчущие гости стайками проходили вперед, не обращая на нас никакого внимания, и уже немного опостылевший Дрэго вновь раскачивался на пятках у самого крыльца, опередив нас коротким путем.

— Хорошего вечера, танна, — вампир сопроводил пожелание холодным взглядом. Это напомнило мне, что у него и его сородичей отличный слух и помешало мне высказать, как он меня пугает.

Выставленные у стен столы с закусками и напитками не пестрили тяжелыми блюдами — банкет не преследовал цели набить бесчувственные желудки гостей. А вот бокалы, выставленные красивой горкой, разлетались с успехом, редея на глазах.

— Вина?

— Не откажусь.

Амадей поцеловал мои пальцы и нехотя отпустил их, удаляясь за напитками.

— Здесь очень красиво.

— Возможно. Я слишком часто тут бываю, чтобы замечать приевшуюся изящность, — признался Адриан. — По службе, конечно.

— И с князем встречаешься?

— Чаще, чем хотелось бы, — невесело усмехнулся вампир. — Хочу тебя предупредить: наш князь — личность своеобразная. Ему слишком много лет для сантиментов, и потому он излишне прямолинеен, а иногда и вовсе бывает резок.

— Ты не опасаешься так открыто это говорить? — поежившись, невольно подступила ближе, прижавшись к мужчине. Тот никак это не прокомментировал, но и с места не сдвинулся, лишь крепче сжав мою ладонь.

— Я могу говорить о нем все, что вздумается. И немного больше.

— В связи с должностью?

— В связи с родством, — поправил Адриан. — Князь не кровный кузен нашего отца, если говорить просто. Но если углубляться — на данный момент он наш самый близкий родственник.

— Он ваш дядя?! — удивилась я, тут же оглядываясь, чтобы проверить, не привлек ли мой возглас излишнего внимания.

Но всем вампирам вокруг было откровенно плевать. Они лениво общались между собой, не обращая ни на что внимания. В том числе и на меня.

— Чисто номинально. Если хочешь, дома я покажу тебе генеалогическое древо, чтобы точнее объяснить нашу с князем родственную связь. И, умоляю, не зови его так, он жутко бесится. Хотя… нет, зови.

— Бросаешь меня на амбразуру?

— Нисколько. Тебе он не сделает ничего, а вот посмотреть на то, как он психует… удовольствие непередаваемое, — мягко улыбнувшись, Адриан взглянул на меня с высоты своего роста, на мгновение замирая. — Ты потрясающе красива, Аврора. Не верю своему счастью, что могу смотреть на тебя так близко.

— Ты смущаешь меня, — потерявшись в чужих глазах, я едва шевелила губами.

— Не переставай на меня так смотреть.

— Кхе-кхе… — неловкий кашель Амадея вернул нас в реальный мир, заставив меня испуганно опустить голову.

В руке оказался предложенный бокал. Сделав храбрый глоток, я даже не почувствовала вкуса, вновь пряча красноту на щеках.

— Ав-ро-ра, — игриво протянул Амадей, занимая свое законное место по мою правую руку. — Ты чудесно смущаешься. Тебе говорили это раньше?

— Нет, не говорили.

— Тогда знай, что это одна из лучших вещей на свете, которую я видел.

— И что же лучше? — ответив выпадом на выпад, я попыталась сбавить накал обстановки.

— Твоя улыбка, — вампир загнул один палец на своей руке. — Твои глаза. Твоя шея…

— Не продолжай. Я поняла, — осознав свою ошибку, все равно улыбнулась от открытости комплимента.

— А рассказать, что было лучшим из того, что я слышал? — обнажив в по-кошачьи хитрой улыбке клыки, Амадей рискнул приблизиться, чуть ли не прижимаясь губами к моем уху. — Твое дыхание. Твой голос. А знаешь, что я мечтаю услышать?

— Амадей, — стараясь призвать вампира к приличиям, сказала я, но уже не единожды предавший меня за сегодня голос прозвучал тише, чем я планировала, сделав имя мужчины похожим на выдох.

— Ммм, — вздохнул он, делая глубокий вдох. — Близко, звездочка. Так близко, что мурашки по коже.

— Прекрати, — прошипела, упуская контроль над ситуацией.

Адриан стоял ровно, как и прежде, и смотрел куда-то в сторону, словно ничего не замечая, при этом продолжая позволять мне прижиматься к себе, пока Амадей брал штурмом мою голову своей мурлыкающей речью.

— Если бы я мог, — понизив голос до интимности, вампир обжег дыханием мочку и кусочек шеи, вызвав незнакомый прилив жара. — Но не хочу. Аврора?

— Да? — и вновь полустон, полувздох.

— Я слышу, как стучит твое сердце. И вовсе не от страха. Позволь…

— Что? О чем ты? — еще более хрипло и тихо произнесла я.

— Это.

Горячие губы обожгли косточку челюсти, на тонкой черте между шеей и лицом. Слишком интимно, слишком чувственно и откровенно, отчего мои веки дрогнули. Я рвано втянула воздух, погребенная этими ощущениями.

Медленно скользя ниже, Амадей гибким зверем завернул за меня, оказываясь за спиной, и, теперь уже полностью перехватив контроль, скользил горячим дыханием ниже.

— В реальности твои мысли окажутся намного лучше, — словно зная, о чем я думаю, прошептал вампир, аккуратно опустив свободную ладонь мне на талию и так медленно уводя ее на живот, что я непроизвольно его втянула. — Suntem doar ai tai (*рум. - Мы только твои), — вибрирующе рычал он. — Дай нам шанс, Аврора.

Все резко прекратилось, когда я, вздрогнув от громко заигравшей музыки, устремила взгляд на балкон у противоположной стороны от входа, куда вышел Дрэго, неожиданно раскатисто объявив:

— Князь Сумеречной Лощины — Мариус де Романус!

И под аплодисменты благодарности за приглашение на балкон вышел… «друг».

Сказать, что в тот момент я растерялась, — не сказать ничего. То самое мгновение, когда к демонам катится весь опыт, воспитание и вдолбленные матерью приличия, потому как я открыла рот и немигающим взглядом уставилась на расшитый серебряными нитями плащ.

Друг… Ложь!

После увиденного и хаотично зашевелившихся в голове беспокойных мыслей, я резко осознала, что доверять этому вампиру я не смогу больше никогда, даже в мелочах. Сделанные выводы мгновенно вывернули ощущения наизнанку, и теперь ничего, кроме лютого отвращения, я не испытывала, сражаясь с собственным желанием уйти прямо сейчас.

Сию же секунду!..

Хозяин праздника вежливым поклоном и не совсем вежливым молчанием поприветствовал собравшихся гостей. Как по заказу, заиграла музыка, отвлекающая внимание от вампира.

Он словно не требовал трепета и почтительности, медленно спускаясь по широкой лестнице и лениво обводя взглядом примеривших причудливые образы гостей, из чистой праздности обращая на них внимание.

Ровно до той секунды, пока его глаза не встретились с моими, резко цепляясь за все, что не укрыто маской на моем лице.

Гневная дрожь пробежала по рукам, вынуждая крепко стиснуть кулаки. Попытка спрятать этот жест в складках юбки оказалась тщетной.

— Аврора?

Чуткий к переменам Адриан, ощутив звенящее в воздухе напряжение, вопросительно переводил взгляд с моего перекошенного рта на дальнего родственника, направляющегося в нашу сторону.

— Все в порядке, — сдерживая прорывающееся сквозь зубы рычание, попыталась улыбнуться, но даже без зеркала я прекрасно понимала, что вместо обворожительной улыбки у меня получился полноценный звериный оскал.

— Доброго вечера, Адриан, Амадей. Это наша гостья из Солнечной Долины? Наслышан, — игнорируя напряженные пальцы, вампир без спроса вынул мою кисть из-за ширмы ткани и поцеловал тыльную сторону ладони, вновь напоминая о своей выходке в лабиринте. — Рад приветствовать вас, госпожа Кристенсон.

— Взаимно.

Пробежавшее мурашками по рукам возмущение не укрылось от внимательного «друга». Подняв на меня серебристо-прозрачный взгляд, он демонстративно погладил мои пальцы в своей ладони. Это выглядело как жест успокоения и поддержки, но мой пробужденный гнев сжигал меня изнутри.

Кисть горела дать звонкую пощечину, за которую его подданные меня распнут, но я сдержалась, продолжая дрожать и покрываться гусиной кожей.

— Адриан, — обращаясь к господину Энеску, вампирский князь наконец отпустил меня, воздвигая невидимую преграду дистанции между нами. — Если тебе, как и всегда, неинтересны пустые разговоры с приглашенными, не откажешь мне в действительно важной беседе?

— Несомненно. Поделишься поводом? — Странно, слишком вызывающе глядя на вампира, ответил Адриан.

Судя по выражению, отразившемуся на его губах, он уже не сомневался в том, что произошло что-то, что ускользнуло от его внимания, и это явно каким-то образом связано со мной.

Сама мысль, что мне придется объясняться перед вампиром, спасшим меня, уведшим на свои земли и приютившим в своем доме, застыженной кошкой скребла по ребрам. Мерзкое ощущение, будто я предала его, потушило гнев, распалив новый костер — омерзения к себе и лютого чувства стыда.

— Ничего особенного. Попытка нового проникновения из Ледяных лесов. Необходимо наведаться в гости к тамошнему правителю и объяснить последствия сего поступка. Пройдем в кабинет, подальше от этого шума. Амадей, прекрасная госпожа Кристенсон, вас приглашение тоже касается.

То, каким тоном это было сказано, давало понять, что это вовсе не приглашение. Но нежелание оставаться в одной комнате с братьями и князем вихрем закружилось меж висков, заставляя меня произнести опрометчивое:

— Благодарю за приглашение, но я откажусь. Мне нехорошо, и я бы лучше вышла подышать свежим воздухом.

— Из моего кабинета есть выход на просторный балкон, — не планируя принимать отказ, ответил среброголовый вампир.

— И все же мне не хотелось бы так быстро покидать торжество.

— Без нас оно не начнется.

— Хочу еще вина.

— Его достаточно в моем кабинете. Угощу вас самым лучшим.

— Что происходит? — не повышая голоса, но стараясь звучать весомо, прорычал Амадей. В отличие от брата, он не старался прятать эмоции за непроницаемо безжизненной маской.

Его улыбка, украшенная выразительными клыками, выглядела зверски, словно у дикого медведя.

— Не здесь, — не теряя лица и не двигая губами, прошипел князь, но все его услышали. — Давайте и вправду поторопимся — невежливо заставлять гостей ждать нашего возвращения слишком долго.

Черт с ним.

Если мне суждено провалиться сквозь землю от стыда, то я буду успокаивать себя тем, что вампирам больше никогда не предстоит видеть моего предательского лица, вспоминая об оскорблении, которое я им нанесла.

Это же нужно быть такой идиоткой!

Надо было все сразу им рассказать, еще после нашей первой встречи в Виндэм-холле. Неслыханно! Какой-то тип без присмотра проник в дом, а я промолчала, даже не подумав о безопасности их имущества! И пусть незваным гостем оказался князь, но это не отменяет того факта, что им мог быть кто угодно…

Ты ужасна, Аврора, но мы подумаем об этом позже, когда будем решать, в какую сторону планировать новый путь…

— Прошу, входите. Аврора, присаживайся, — стоило на деревянных ногах проследовать за вампиром до мрачной двери из темного дерева, как он открыл ее, пропуская меня вперед.

Все еще дрожа от негодования, я куклой рухнула в указанное кресло, складывая на колени побелевшие кисти. Моргать не хотелось, делать новый вдох тоже, поэтому я просто уставилась в одну точку, даже не став осматривать кабинет вампирского князя, руководствуясь естественным любопытством.

— Вина?

— Какое, к черту вино, Мариус? Я требую немедленных объяснений, — встав за моей спиной, Адриан выразительно сложил руки на груди.

— Подробности, де Романус.

Вторя брату, Амадей в свойственной себе манере протащил, громко скрежеща по начищенному полу, свободное кресло, пододвигая его ближе и устраиваясь поудобнее, чтобы перехватить мою руку в попытке согреть заледеневшие пальцы.

— Аврора, ты бледна, — словно не замечая агрессии братьев Энеску, князь все равно протянул мне бокал — с водой. Впрочем, на него я даже не посмотрела, так и не отводя взгляда от виртуозно выкованной ножки подсвечника на комоде.

Сейчас мне точно не нужен бокал воды. В нем не утопиться. Мне необходим целый океан, который своими волнами безжалостно расплющит меня об скалы.

— Я уверен, что бледность нашей singurul (* - единственной.) связана исключительно с тобой.

— Думаю, госпожу Кристенсон больше волнует, что вы подумаете о ней после сказанных мною слов.

Заставляя моргнуть и перевести на себя взгляд, вампир все же добился моего внимания совершенно разумным выводом.

— Не юли, — уже откровенно угрожая, Амадей неожиданно положил ладони по обе стороны от моей головы, упираясь ими в спинку кресла, которая затрещала от давления.

Снимая наконец с лица маску, мой не-«друг» опустил ее на широкий стол. Здесь царил идеальный порядок начиная от чернильных перьев, сложенных в ряд, и до ровной стопки чистых листов.

Будто он целыми днями только и делает, что выравнивает все свои письменные принадлежности, не перенося беспорядка.

Как-то тоскливо глядя на свое сегодняшнее лицо, созданное из тонкой меди и краски, он, видимо, собирался с силами, даря мне еще несколько секунд обманчивого равновесия, прежде чем я провалюсь в выгребную яму, вырытую собственными руками.

— Ai avut alte lucruri de făcut (*рум. - У тебя были другие дела.), — практически не нарушая повисшей тишины, промолвил князь. — Dar tu ai adus mireasa (*рум. - Но ты привел невесту.)…

Рассказывая что-то на своем языке, князь даже бровью не повел, а я шумно сглотнула, не имея ни малейшего представления о том, насколько мужчина может приукрасить случившееся и не в состоянии узнать перевод у напрягшегося Амадея.

— И как это касается тебя? — одним лишь тоном предупреждая, что теряет терпение, прошипел Адриан.

— Ты воспользовался своим шансом сразу, верно, племянничек? — резко меняя тему, князь бросил на вампира решительный взгляд, прогоняя с лица неуместную тоску. — Сколько прошло времени с вашего первого взгляда до создания клана?

— Что? О чем он, Адриан? — запрокинув голову, пыталась поймать его взгляд, но он наточенными сверкающими кинжалами распарывал лицо повелителя.

— Менее часа, — прошипел господин Энеску. — Ты поступил бы так же.

— Как видишь, нет. Все, что я позволил себе, — сорвать лишь один поцелуй в темных коридорах лабиринта. И можешь не спрашивать: да, я знал, что она принадлежит вам, но не стал поступать, как ты, Риан.

Разрывая тонкую нить доверия, мужчина одной фразой разъяснил слишком многое из происходящего для двух других вампиров. Из этого нельзя будет выкрутиться или даже как-то оправдать себя, чтобы немного сбавить вину, а значит, все закончилось: и мое пребывание в Сумеречной Лощине, и интересное, но короткое знакомство с братьями Энеску.

Я хотела отнять свои пальцы из руки Амадея, но он, напротив, только сильнее их сжал, дав понять, что отпускать не намерен. Мне ничего не оставалось, кроме как опустить глаза в пол и тихо, но горько вздохнуть, смиряясь с тем, что с меня потребуют ответа.

— Она не говори… Убеждение?! Ты применял к ней дар убеждения?!

Таким я голос Адриана никогда не слышала и в тот момент молилась, чтобы больше никогда не услышать, проникаясь чудовищным, разрушающим страхом, от которого дыхание молниеносно сбилось, а хватка Амадея стала сильнее — то ли чтобы я не сбежала от испуга, то ли успокаивая.

— Пришлось. Так что не кори себя, Аврора. Ты не сказала не потому, что смалодушничала, а потому, что я так захотел, — обратившись ко мне лишь мельком, вампир даже не понял, какой очередной моральный удар нанес.

Прекрасный вечер превратился в нечто ужасное. От начала и до конца.

— Вина целиком на мне, — добавил мой личный враг, после каждой фразы заставляя ненавидеть себя еще больше. — Но это не отменяет того факта, что a trebuit sa o fac (*рум. - Я должен был сделать это.).

— Высшие, — шепча онемевшими губами и забыв перевод выученных слов, я с огромным трудом заставляла себя не стискивать до боли зубы. — Я хочу уйти. Амадей, пожалуйста…

Умоляя вампира взглядом, я мысленно взывала ко всем высшим сразу, чтобы он согласился увести меня отсюда немедленно. Еще одна минута в этом хаосе была способна убить меня, вонзаясь в кожу мучительно острыми терновыми шипами, дробя кости и органы.

Желания разбираться в том, кто кому кем приходится, что хочет и что пытается сказать, умерло, даже не зародившись. Единственным моим стремлением было быстрее покинуть злополучную резиденцию и оказаться как можно дальше от князя Мариуса де Романус.

— Увези ее! — Не отрывая своего страшного взгляда от сероглазого вампира, рявкнул Адриан, дав брату понять, что не станет удерживать.

Не прошло и нескольких секунд, как я оказалась подхвачена сильными руками и прижата к плотной ткани парадного сюртука, под которой пряталась каменная грудь. Меня немедленно унесли прочь из кабинета.

Амадей молчал всю дорогу до выстроившихся у входа карет. Видимо, отлично зная поместье, он вышел к ним самыми скрытными путями, минуя многолюдный зал и лишние глаза.

Всех, кроме Дрэго, неизменно появлявшегося в самых нужных местах и оказавшегося на месте событий первым.

— Уже покидаете нас? — не пряча насмешку в голосе, бросил нам вслед ушлый юноша. — Возвращайтесь как можно скорее! Мы всегда рады вам, клан Энеску!

— Чертов пес, — несдержанно рыкнул Амадей, забираясь вместе со мной на руках в карету. Устроив меня на скамье, убедился, что я сижу и заваливаться не собираюсь.

Единожды щелкнув поводьями, он направил лошадей на правильную дорогу и торопливо перебрался ко мне, оказываясь так близко, что в нос ударил аромат горькой апельсиновой корочки и надломленной палочки корицы.

— Простите меня, — начала я, качая головой в такт стучащим о брусчатку колесам. — Я должна была сказать сразу… Должна была объяснить…

— Не мучай себя, моя звездочка, — теплая ткань сюртука опустилась на плечи. Сильные руки вампира тут же обняли меня и прижали к его груди. — Никто не мог предугадать такого исхода. Мы сами виноваты, что оставляли тебя одну.

— Он соврал: я могла сказать, но струсила…

— Не могла, — возразил Амадей, прижимаясь горячими губами к моей макушке. — Не могла, Аврора. Тшшш… Все хорошо.

— Я ничего не поняла из того, что он сказал. Даже оправдаться мне нечем…

— Он ни в чем не обвинял тебя, Аврора, тебе ни о чем беспокоиться.

Словно совершенно не испытывал злости, Амадей утешающе гладил мой затылок и лопатки, качая в своих руках в надежде успокоить. Но меня все равно мучила вина, раз за разом повторяя гневный крик Адриана: «Уведи ее!»

Это звучало как пощечина — заслуженная, но все же болезненная.

Глава 10

Мы добрались до дома в полном молчании. Не спешивший отпускать от себя Амадей, вновь не спросив разрешения, поднял меня на руки, всем видом показывая уверенность в этом действии.

За время поездки смирившись с судьбой и скорым отбытием из Сумеречной Лощины, я безропотно прижалась лицом к его плечу, совсем несвойственно себе и недопустимо утыкаясь носом в мужскую щеку, пахнущую горьковатым парфюмом.

Все, чего мне хотелось сейчас, так это позволить себе немного больше, чем я решилась бы раньше. Это было примерно так же легко, как огреть Генри подсвечником на прощание, зная, что последствия останутся за перечеркнутой линией, как и все мое прошлое.

— Мне это нравится, — немного хрипло прошептал Амадей, слегка разворачивая ко мне лицо и замирая посреди холла. — Что именно из услышанного придало тебе храбрости?

— Все, — невесело усмехнувшись, закрыла глаза, замирая в этом миге и вырубая его отточенным лезвием в памяти. — Особенно если учесть, что вашу речь я не понимаю, и многое из того, что князь рассказал вам, осталось для меня упущенным. Мне стыдно, Амадей. Это недопустимо, я знаю, но…

Оказавшись в ту же секунду на ногах, я растерянно ахнула, ощутив горячие ладони на собственных щеках и сталкиваясь взглядом с потемневшими глазами Амадея.

Смело шагнув вперед, вампир больше не планировал говорить, прижимаясь к моим губам так нежно, но так порывисто, что я невольно выдохнула, размыкая губы.

Опрометчиво фатально.

Горячий и гибкий язык скользнул вглубь, вырвав из груди сдавленный полустон, полухрип, отчего я опустила ладони на мужскую грудь, еще не зная, отталкиваю я его или нет. Губы вампира требовали ответа, но так ненавязчиво и скромно, что я растерялась, ощущая, как подогнулись колени. Впрочем, упасть мне бы не позволили сильные руки — почувствовав, что сопротивления нет, они переместились на талию, стальным поясом прижимая меня к Амадею.

Робкий и совершенно неумелый ответ был воспринят с таким энтузиазмом, что у меня потемнело в глазах от избытка чувств.

Страх и стыд были чрезмерно приправлены еще не опознанной страстью и пылающим, заставляющим сердце оглушительно колотиться в груди желанием.

Дышать было сложно, но, как бы абсурдно это ни звучало, воздух мне нужен был сейчас меньше всего. Я проваливалась под вечные льды этой простой близости между мужчиной и женщиной, чувствуя себя так, словно мир вертится вокруг, кружа голову.

А еще я наконец добралась до то, что так давно хотела.

Клыки.

И нет, к моему удивлению, они не мешались, добавляя той самой щепотки остроты и тонкой грани, когда можно оцарапать губы до крови, слишком увлекшись.

— Это, — тяжело дыша, промолвил Амадей, отрываясь, — твой первый настоящий поцелуй.

Губы сами собой дернулись в улыбке. Покачав головой, я промолчала, не высказав вслух свое предположение.

— Ну давай же, назови меня болваном, — поймав мой подбородок пальцами, Амадей явно заразился веселостью, которая не должна была появиться в столь неоднозначной ситуации. — Ты же хочешь этого.

Я поправила его:

— Не болваном, а глупцом.

— Я буду кем угодно, Аврора.

Вновь позволив мне прижаться к своей груди, вампир как-то отчаянно свел свои руки за моей спиной, словно собирался никогда их не размыкать.

— Кем ты захочешь, только не думай об уходе. Ты должна быть с нами, ты наша. Клан без тебя лишь пепел.

Клан…

— Сколько прошло времени с вашего первого взгляда до создания клана?..

— Менее часа. Ты поступил бы так же…

Разговор Адриана и князя зазвенел в голове. Немного успокоившаяся и отвлекшаяся душа подталкивала как можно быстрее разузнать у вампира, что это значило, в особенности для меня.

— Амадей, ты должен ответить мне на один вопрос.

— И, как и всегда, я скажу правду, — согласился он, напоминая, что не планирует нарушать данное обещание.

— Тот танец, на моей помолвке, он что-то значил?

— Да, — понизив голос, коротко ответил мужчина — так быстро, словно заранее знал, что я у него спрошу.

— И что же?

Уже догадываясь, что я услышу, вновь ощутила острый прилив неизбежности, словно лягушка, которая, барахтаясь в молоке, на секунду решила, что масло взбито и спасение близко.

Я, как и все, не заметила очевидного, пропустив мимо ушей слова вампира и решив, что это просто дань традициям, глупая вежливость и неуемное желание понравиться со стороны моих родных. Даже мысли в голове не промелькнуло о серьезности происходящего, когда я вкладывала пальцы в ладонь Адриана и соглашала разделить с ним танец.

Что Амадей подтверждал прямо сейчас:

— Что ты наша. Как и должно было быть. Мы хотели дать тебе как можно больше времени, чтобы понять это, ощутить себя частью клана. Ты можешь злиться на нас, Аврора, но каждый вампир на месте Адриана поступил бы так же, с первого взгляда ощущая себя неполноценным и неспособным жить без своей единственной.

— Это ложь, — оттолкнув мужчину, вырвалась из его объятий, отступая на несколько шагов назад. — Ваше якобы благородное желание помочь девушке, попавшей в беду, — отдаляясь шаг за шагом, в очередной раз за вечер убедилась в отвратительности этого дня, — и ловкая задумка побега — лишь для того, чтобы привести меня в свой дом, из которого я не должна буду уйти. Все эти милые предложения погостить и чувствовать себя как дома… Все это ложь.

Слушая меня в могильном молчании, Амадей не сводил глаз с моего лица, даже когда я резко сорвала маску и отбросила ее в сторону. Он не двигался, замерев каменной статуей, чем полностью подтверждал правдивость моих выводов.

— Моя мнимая свобода была таким же обманом, как и все вокруг, господин Энеску…

— Наши чувства к тебе и необходимость — не ложь. Не говори, что не помнишь, как мы с братом сразу же обозначали тебе свои намерения.

— Я была уверена, что это блажь, — выдохнула прерывисто, мгновенно обвинив себя в глупости.

— Ты ошиблась.

Мне так сложно поверить в их слова! А ведь было бы достаточно, если бы я просто вслушалась и прониклась, не отмахиваясь от их заявлений, как от брошенных в пылу глупостей!

Одной рукой стянув с лица маску, словно избавляясь от стены между нами, другой Амадей нырнул в карман и вынул из его недр не приз, что мне удалось выиграть на чертовом празднике, а подаренную Адрианом заколку.

В том, что это была именно она, я не сомневалась, запомнив каждый ее лепесток и изгибы тонкой работы до мельчайших подробностей.

Но я потеряла ее в тот вечер, когда Генри…

— Ты не снимала ее, — сдерживая рвущийся наружу рык, сказал Амадей, шагая вперед. — Носила с того самого дня, когда Адриан подарил ее в саду резиденции твоего несостоявшегося свекра. Ты была подавлена и опечалена, когда поняла, что ее нет, Аврора. Разве так реагируют на безделушку, подаренную незнакомцем? Я говорю правду, и ты это знаешь, но если не хочешь прислушиваться к своему сердцу, то прислушайся хотя бы к фактам.

Нагнав меня за два шага, Амадей настойчиво протянул лежащую на ладони розочку.

— Никто в здравом уме не согласился бы лезть в чертов чемодан, чтобы отправиться в Сумеречную Лощину, кишащую такими монстрами, как мы. Никто бы не сомкнул глаз в нашем присутствии, и уж тем более не позволял бы мне греть свои ступни, прижимая их к вампирскому бедру. Ни один человек во всем мире не целовал бы вампира так… так бесстрашно, как это делала ты, Аврора. Даже неосознанно ты понимаешь, что с нами ты в полной безопасности, потому что мы твои, и здесь твой настоящий дом.

— Откуда она у тебя?..

— Я забрал ее в тот же вечер из дома, откуда ты сбежала. Нашел твоего несостоявшегося женишка и наказал, — последнее слово было сказано с такой кровожадностью, что я вспомнила: передо мной вампир, способный убивать даже не моргнув. — Заколка была у него. Он сорвал ее с твоих волос, видимо, нутром чуя, что ты никогда не будешь ему принадлежать. Давай, — вызов в голосе заставил меня растерять дыхание. — Скажи мне, что это ничего для тебя не значит. Скажи мне, и я тебе не поверю.

Требовательный взгляд приказывал мне признаться, сверкая тысячей раскаленных клинков.

Открывшаяся дверь прервала нашу битву взглядов. Появившийся на пороге Адриан, заметив нас, опустошенно позвал меня по имени:

— Аврора…

Схватив с протянутой руки отвлекшегося мужчины свою потерянную заколку, я со всех ног бросилась вверх по лестнице, стараясь как можно быстрее оказаться в комнате, чтобы признаться себе: Амадей прав.

Глава 11

Наступивший день пришел куда быстрее, чем мне хотелось бы.

Слушая, как поют птицы за окном, я бездумно пялилась в потолок, не находя в себе храбрости, чтобы подняться и сделать шаг навстречу неминуемому столкновению с вампирами. Которые, надо заметить, не спешили меня беспокоить, видимо, решив, что осознание должно дойти до меня без их постоянного вмешательства.

В ладонь упирались острые лепестки заколки, которую я так и не смогла от себя отнять, не веря в возвращение утерянного подарка, и ее небольшая тяжесть грела пальцы, вновь и вновь напоминая вчерашнее признание вампира.

Как же комично…

Пытаясь сбежать от навязанных обязательств, я слепо запуталась в других, позволяя двум острозубым паукам обернуть меня тонкой и мягкой нитью, бережно обволакивая смертоносной заботой.

Но я сама пошла с ними. Сама доверилась, невольно привязываясь и примеряя на себя чужие чувства. Но так ли они остры, как говорят сами вампиры? Вдруг это очередная ложь, чтобы заставить меня принять решение в их пользу? То, как они уверенно продолжали убеждать меня в правдивости своих слов, не оставляло даже шанса вновь пропустить их мимо ушей.

Как бы странно это ни звучало, но вчерашнее помутнение, связанное со скорым отъездом, отступило, оставив после себя тупую, жалобно скулящую тоску. Мне больше не хотелось побросать свои вещи в пресловутый чемоданчик и убежать куда глаза глядят, лишь бы подальше от братьев Энеску. Напротив — я еще сильнее хотела остаться…

Гудящий стон оголодавшего желудка подтолкнул к неизбежности. Неторопливо спустившись с кровати, я направилась к шкафу, где лежали мои скромные пожитки.

— Это что еще за самовольство?!

Вместо пары знакомых платьев, что я умыкнула у служанок, все вешалки были заполнены новыми, красочными и баснословно дорогими нарядами. Об их цене выразительно говорила одна лишь ткань.

Пышные, но прозрачные рукава, тонкие ремни на талии, изысканные разрезы, о которых, живя под крышей благочестивой госпожи Камиллы Кристенсон, я могла только мечтать. Она бы рухнула в обморок, увидев этот склад порочных, на ее взгляд, нарядов!..

«Какая вульгарщина!» — кричал в голове мамин голос, а руки сами тянулись прикоснуться к изящной работе.

Стащив с вешалки самый откровенный наряд, я торопливо и опасливо, словно вор во время грабежа, попыталась его как можно быстрее примерить.

Я… я только примерю! Один раз! А потом надену свое вечернее платье и уже в нем потребую у вампиров немедленно вернуть мои вещи! Обязательно…

Практически сразу же запутавшись в тонкой ткани и чуть более плотном, но обволакивающем подкладе, я окончательно смирилась с провалом, когда дверь неожиданно распахнулась, демонстрируя в проеме Адриана.

— Аврора, я пришел… помочь тебе с волосами…

Чернильные глаза вампира вспыхнули тем огнем, который один раз мне уже удалось увидеть, вызвав сладко-болезненный спазм в ногах, готовых уронить меня от первого же сквозняка.

Адриан продолжал сжимать ручку двери и ровно дышать, но мужская грудь, укрытая простой белой рубахой, с каждой секундой вздымалась все выше, выдавая с головой неравнодушие мужчины.

Горячий, голодный взгляд скользил от кончиков торчащих из-под длинной юбки пальцев вдоль по разрезу, ощупывая открытую кожу колена и бедра… По талии и выше, к вырезу на груди, где я запуталась в невесомом газе, просунув руку под неправильную завязку и открыв вампиру вид на голые острые ключицы…

Адриан помедлил, прежде чем столкнуться со мной взглядом и хрипло спросить:

— Тебе нужна моя помощь?

Разделяя каждое слово, мужчина, не дожидаясь ответа, сделал первый шаг, за одно мгновение растворяясь в воздухе и из ниоткуда появляясь у меня перед носом.

Втянув воздух до жжения в легких, я едва не вскрикнула от неожиданности, практически уткнувшись носом в мужскую грудь, оказавшуюся так близко.

Адриан молчал, видимо, все-таки решив дождаться от меня хоть каких-то слов, но весь его вид кричал о том, что в темной голове все уже давно решено и от помощи мне не отвертеться.

— А где мои платья? — шумно сглотнув, не осмелилась поднять глаза, боясь, что потеряю хрупкую решимость.

— Они тебе не идут. Мы похозяйничали, не обессудь.

— А это, по-вашему, мне должно подойти?..

— Несомненно. Повернись спиной. Пожалуйста.

Да, наверное, так будет легче.

Медленно отвернувшись, я непроизвольно вытянула шею, расправляя опустившиеся плечи и возвращая привычную осанку.

— Нужно начать сначала, — двусмысленная фраза сопровождалась поползшим вниз платьем, спасая меня из плена его ворота.

Распущенные волосы со спины были перекинуты на грудь, и я невольно ощутила себя голой, хотя тонкая нижняя сорочка все еще старалась спрятать незащищенную кожу от мужских глаз.

Но я знала, что Адриан сейчас видит голые лопатки, пересеченные тонкими лямками, родинку между ними и полоску выступающих позвонков, тянущихся под край платья.

— Я никогда…

— Я знаю, — прошептал вампир, словно копошась в моей голове и заранее зная, что я скажу. — Ни один мужчина не видел тебя такой… открытой.

Горячие подушечки прижались к коже шеи, обжигая и вырывая тихий, рваный хрип из горла.

Они заскользили ниже. Медленно. Проверяя и изучая реакцию.

Я смотрела только на рельефные рисунки на дверце шкафа, не в состоянии прервать тишину или отвести взгляд.

Прикосновение ощущалось облизывающим кнутом, предупреждающим о неминуемом ожоге, который распалит настоящий костер, способный дотла сжечь мое самообладание.

Когда двигаться уже было некуда, подушечки неожиданно обрели основание, позволяя вампиру прижаться всей ладонью к моему правому боку и слегка нырнуть под руку, прижимаясь к ребрам.

Сердце застучало в груди как умалишенное, таким грохотом отдаваясь в грудной клетке, что Адриан не смог бы пропустить этот звук мимо своего внимания. Кровь нагревалась, разгоняясь по венам с небывалой скоростью, и томительное чувство, которое я испытывала с момента первой встречи с вампиром, стало еще ярче, оглушая меня наповал.

Прикусив губу, даже не ощутила, в какой момент пошла кровь, цепляясь за кончик языка и металлическим привкусом заполняя рот.

Резкий рывок, толчок, и вот я уже прижата практически голой спиной к тем самым рельефам с повисшим на талии платьем и без решительности прекратить происходящее.

Адриан был так близко, что его винный запах, который теперь ассоциируется у меня только с ним, бьет через нос прямо в голову, окончательно лишая желания сопротивляться.

Хочется так же, как вчера с Амадеем — отринуть свои принципы и довериться страсти, с которой мы еще не совсем знакомы, разрешая себе немножечко больше безрассудства.

— Адриан, я…

— Я знаю, — вновь опередив мои слова, ответил вампир, склоняясь на уровень моих губ.

Разницу между братьями я ощутила сразу. На секунду я даже подумала о том, что никогда бы не перепутала их, будь у меня закрыты глаза.

Если Амадей был решителен и напорист, то Адриан был упрям и до дикости спокоен, всем телом придвинув меня к несчастному предмету мебели и лишая тем самым шансов сбежать.

Широкие, но изящные ладони накрыли талию, прожигая температурой прямо через тонкий шелк, уже не значащий ничего. Его словно не было, что позволяло пальцам изучать природные изгибы моего тела, не стянутые корсетом.

Оказавшись в некоем подобии плена, я занервничала, будучи тут же поднятой в воздух и вновь придавленной, но уже на полголовы выше вампира, легко принявшего положение ведомого.

Теперь все выглядело так, как будто это я целую его, не в силах оторваться, хотя в любой момент могузапрокинуть голову и, например, закричать, прося о помощи. Но вместо этого я прислушивалась к ощущению чужих рук на бедрах, не в силах сдерживать ставшее громким дыхание.

О, высшие!.. Это было ни на что не похоже, обезоруживая меня и разрушая воздвигнутую привычками броню.

Никогда ничего подобного я не испытывала, даже в своих тайных фантазиях, имея лишь самые слабые представления о том, как все может быть в реальности. А все оказалось куда полнее, и плещущиеся через край ощущения превращали руки в непослушные, мягкие прутья, самовольно устроившиеся на мужских плечах.

— Не прекращай быть собой, — на секунду разорвав близость, Адриан вновь вернулся к своему занятию, подхватывая меня крепче под бедра, собрав все ткани платья в измятый куль и позволяя обхватить себя обнажившимися ногами.

Может, вампир прав? Может, это на самом деле я? Не прикрытая моралью и воспитанием, желавшая искренней любви настолько сильно, что бросила родной дом, не в состоянии мириться с браком по расчету.

Что-то же заставило меня довериться вампирам и позволить им увезти себя под крышу Виндэм-холла. Может, это что-то большее, чем мне кажется, и вампиры правы…

В эту минуту я не маленький кусочек запретного плода разрешила себе, а позволила настоящим желаниям наконец выбраться из подвала, где я так долго прятала их под замком.

Я хотела целовать этого мужчину… И я целовала.

— Адриан, — царапая губами уголок мужского рта, шептала я. — Это ничего не значит…

— Конечно, — слишком просто согласился он, опуская голову ниже и рассыпая дорожки поцелуев по шее. — Совершенно ничего…

— Да… Никакого клана…

— Как пожелаешь…

— Никаких нас…

— Ты совершенно свободная женщина, — убедительно продолжал соглашаться он, позволяя зарыться пальцами в свои темные, с одной лишь полоской седины, волосы и взъерошить их.

— Да, я такая… Такая… Ах!

Оказавшиеся ниже, чем ожидалось, губы накрыли горячей кожей мягкость груди, слегка сжимая плоть и ткань сорочки, чтобы тут же попытаться ее стянуть.

— Ад… риан…

Глаза невольно закатились, рот вновь обожгло жаром и привкусом крови, а бедра поджались так сильно, что на мгновение мне стало больно. Только вот сам вампир этот жест заметил, несильно, но убедительно толкнув воздух тазом.

— Господин Эне-е-еску-у-у… — простонала я, когда закаменевшая вершинка груди все же оказалась в горячем рту и немедленно ощутила щелчок кончиком языка и мягкое давление губ.

Я готова была потерять сознание уже тогда, но что-то в голове продолжало хлыстать меня кнутом, оставляя на поверхности.

Уничтожающий пожар сминал под своими языками все органы, заставляя их стекать в низ живота и застывать там неподъемным железом. Ресницы отказывались слушаться; повинуясь невероятной тяжести, они опустились, погружая меня в темноту проснувшегося порока.

Запрокинув голову, я не могла сомкнуть губ, слушая и поражаясь собственным стонам, на которые я оказалась способна. Потянувшись грудью к вампиру, я прижала его голову к себе, непонятно о чем умоляя:

— Пожалуйста… Пожалуйста…

Восприняв мои слова по-своему, Адриан уверено и точно нашел брешь в моей защите, ныряя под ткань и безошибочно опуская пальцы на точку между разведенных ног.

Нежное касание…

И уверенное давление жестких пальцев…

Нарисованная подушечками спираль…

Этого оказалось достаточно, чтобы я потерялась в пространстве.

Чувствуя, как сладкая судорога проносится по всем костям и мышцам, шумно зашипела, срываясь на крик и роняя голову вниз. Яркие искры закружили перед глазами, погружая меня в свой хоровод и окончательно меняя пол с потолком местами.

— Я ненавидел официальное обращение из твоих губ, — опрокинув безвольное тело себе на грудь, Адриан отлепил мою покрытую тонкой пленкой пота спину, на которой остались вмятины, от дверцы шкафа. — Но сейчас передумал.

— Не издевайся, — прохрипела я непослушными губами, продолжая прятать лицо в стыке мужского плеча и шеи.

Голова совершенно отказывалась соображать и даже не желала начинать поиски причин для самобичевания и морального наказания за то, что позволила вампиру так близко подкрасться к себе.

Возможно, попозже я найду поводы, но в данный момент у меня просто нет на это сил, и легкая сонливость тянула ресницы вниз, заставляя меня вяло хлопать глазами, пока мужчина, сменивший положение, сел на край кровати. Он не отпускал меня из кольца своих рук, устраивая безвольное тело на коленях.

— Ты всегда будешь свободна в выборе, — растеряв игривость, начал вампир. — Но о «нас» и «клане» все же подумай.

— Хватит, Адриан. Я не готова сейчас это обсуждать. Не хочу.

— Когда решишься, сообщи, femeia mea dorită (*рум. - Моя желанная женщина.).

— Что ты сказал? — собираясь с силами, чтобы покинуть мужские колени, спросила я, вырвав у судьбы еще несколько секунд.

— Что я желаю тебя, Аврора. И то, что произошло сейчас, только подтверждает, что мои чувства взаимны.

— Желания мало, господин Энеску.

Медленно, чтобы не запутаться в юбке, я поднялась, отступая от расслабленного, на первый взгляд, вампира. Но, как бы Адриан ни старался, я заметила горящее пламя в черной ночи его глаз и дрожащую от сердечных ударов грудь.

— Мы дадим тебе любовь — столько, сколько ее есть у нас. Всю, без остатка. Желание — это лишь малая часть того, чего ты так страстно ищешь. Я соглашусь с любыми твоими убеждениями — и о свободе, — Адриан поднялся на ноги, сразу же став выше и глядя на меня сверху вниз, — и об отсутствии клана, и даже что «нас» не существует. С любыми твоими словами, не имеющими фактического подтверждения. Но твои чувства я всегда буду вытаскивать наружу, как бы ты им ни противилась, потому что они есть, Аврора, они гудят в тебе, как растревоженный рой в улье, и рвутся на свободу.

Вновь оказавшись рядом, вампир резко повернул меня к себе спиной и как ни в чем не бывало принялся поправлять наряд.

Будто бы ничего и не было.

В его руках все определенно ладилось, ведь уже через минуту, не более, вампир с легкостью поправил на мне рукава и без препятствий застегнул пуговки на низкой спинке платья.

Не дожидаясь, когда я обернусь, Адриан ловко собрал мои волосы у основания и слегка потянул, наклонившись за щеткой перед зеркалом, чем вызвал у меня новый прилив мурашек.

Держи себя в руках, Аврора! Это случайность!

Взяв в руки инструмент, Адриан принялся водить им по прядям, распутывая узелки после беспокойного сна. Продолжая держать хвост в пальцах, все сильнее притягивал его к себе.

— Ты взволнована.

— Нисколько.

— Это не вопрос, — дав знать, что слышит, как стучит мое сердце, произнес мужчина. — То, что произошло…

— Адриан, меня не смущает то, что произошло, — призналась я, дождалась, когда мужчина подвяжет волосы лентой, и повернулась к нему. — Точнее, меня вовсе не смущает то, что произошло между нами.

— А что тогда? Почему ты дрожишь, Аврора?

Вновь оказавшись с вампиром нос к носу, а точнее, лицом к груди, я запрокинула голову, чтобы видеть его глаза.

— Потому что все это неоднозначно. Я практически не знаю тебя, не строю на тебя планов и не вижу нашего будущего.

— Очень жаль, — не слишком расстроившись, произнес он, делая шаг вперед, чем вновь заставил меня отступить, упираясь бедрами в столешницу туалетного столика. — Я плох?

— Конечно же, нет! Но, Адриан, помня ваше предложение, я не могу думать об этом всерьез. Это слишком для меня… неправдоподобно.

Наклонившись так, что мужское дыхание обожгло мне ушко, Адриан, понизив голос до мурчащей хрипоты, прошептал:

— Целуя Амадея вчера, ты так не думала.

Рассказал! Ну конечно же, рассказал! Кто бы в этой непонятной гонке смог промолчать, особенно о таком маленьком, но все же шансе на победу!

— Это было вчера, — скрывая волнение, я невольно зашептала в ответ.

— То есть, если сегодня он вновь тебя поцелует, ты его оттолкнешь?

— Разумеется!

— Лгунишка, — заставив меня запыхтеть от возмущения, вампир довольно улыбнулся — так, словно этот раунд за ним, а я потерпела фиаско. — Если бы ты знала Амадея чуть ближе, то понимала бы — теперь он будет прикладывать еще больше усилий.

— Значит, мне придется как можно быстрее уехать, чтобы не создавать неловких ситуаций.

Да, я знала, что давлю на больное место, и сама внутренне свернулась калачиком, поджимая колени к груди и издавая болезненный стон.

Что, если сейчас вампир ответит согласием? Если на этих словах все закончится и упомянутая вампирская потребность, как и я думала, окажется лишь приукрашенной симпатией?

— Что мне делать, Адриан?

Не выдержав молчания, подняла глаза, проглотив поднявшийся ком в горле.

Немота вампира действовала на нервы, играя на них как виртуозный арфист на своем инструменте, чутко перебирая пальцами струны, от вибрации которых я напряженно гудела.

— Оставайся, — наконец прошептал он и легко потерся носом о мою щеку, словно соскучился за эту ночь. — И дай нам шанс. Ты ничего не потеряешь, если попробуешь.

— А как же… мое сердце?

— Взамен мы отдадим тебе свои, — без сомнений ответил мужчина. — Если… если ты останешься к нам так же холодна, ты всегда сможешь уйти, вычеркнув нас из своей жизни. Обещаю тебе: если такое случится, никто тебя больше не потревожит, даю слово.

— Как долго?

— Пережди у нас зиму, — отмеряя срок почти в полгода, вампир явно оставил себе огромный запас.

Продолжая торги, я сделала свою ставку:

— До первого снега, Адриан.

Согласно кивнув, вампир отклонился, дав больше пространства и воздуха, но тут же поймал мои пальцы, переплел их со своими и легонько потянул за собой:

— Амадей уже ждет нас к завтраку.

Позволяя увести себя из спальни, я не торопилась отнимать руку и разрывать это соприкосновение, но и спокойствием не обладала.

Как посмотрит на это Амадей после вчерашнего поцелуя? Разозлится или, как и раньше, сделает вид, что ничего не происходит, и мои пальцы в руках брата его нисколько не трогают?

В любом случае я продолжала идти, спустившись ровно к той же малой гостиной, в которой уже был накрыт стол. Второй господин Энеску внимательно вчитывался в книгу, держа ее перед собой, и чересчур отрешенно помешивал ложечкой в чайной кружке.

— Доброе утро! — не отрывая взгляда от книги, поприветствовал Амадей, не переживая от нашего долгого отсутствия.

— Доброе утро, — пропищала я, усаживаясь за подставленный Адрианом стул. Поправила на коленях салфетку, обвела взглядом расставленные тарелки и изумилась. — Откуда же столько еды?!

— От нечего делать некоторые вампиры занимаются делами, совершенно несвойственными себе. Например, готовят, — пожав плечами, вампир опустился на соседний стул. — Можно назвать это увлечением.

— Это твоих рук дело?

— О, нет! Мне хватает моей работы, чтобы не чувствовать себя в таком отчаянье, от которого захочется проводить время на кухне. Это из ресторации Виднус. Женщина, которой она принадлежит, таким образом развлекается и по душевной доброте снабжает провиантом всех, кто попросит. Она прознала, что в Сумеречной Лощине появилась гостья, и с радостью отправила мне посылку со своими сегодняшними творениями.

— Это очень мило с ее стороны. Я хотела бы передать ей свою благодарность.

— Поверь, это излишне, — захлопнув томик перед своим лицом, Амадей отложил его в сторону, вклиниваясь в беседу. — Оливия лишь чтит традиции уважать гостей и ублажает собственное тщеславие. Потому как готовит она определенно потрясающе.

— И все же это заслуживает простой благодарности.

Амадей не ответил, лишь взял в руку вилку. Глядя мне прямо в глаза, наколол на нее росточек спаржи, лежащий на тарелке в центре стола. Он медленно притянул его к губам и, крайне выразительно разнося по воздуху свои намеренья, подхватил кончиком языка трубочку, затягивая ее в рот.

Откровенно. Очень и очень раскованно.

Он специально привлекал внимание, зная, что моя реакция не заставит себя долго ждать.

— Амадей…

— Что? — спросил черноглазый котяра, растягивая губы в острой улыбке. — Тоже хочешь?

— Я…

Разговор прервал стук колес за окном, привлекший всеобщее внимание. Неожиданные, и судя по лицам братьев Энеску, еще и незваные гости вызывали только вопросы и недовольство. Поднявшись из-за стола, мы дружно отправились на веранду, чтобы увидеть спрыгивающего с легкой колесницы Дрэго.

Улыбающийся юноша шел к нам в невероятно благостном расположении духа, неся в руке пушистую охапку алых роз, обернутых красивой мерцающей бумагой.

— Доброго вам дня, клан Энеску! Вижу, вы, как всегда, рады меня видеть! — насмехался он, подходя ближе.

— Что тебе нужно, Дрэго? — даже не стараясь выглядеть вежливым, спросил Адриан, как-то слишком явно закрывая меня собой от приближающегося вампира.

— От вас? Ничего. Я к госпоже Кристенсон. Увольте, господа! Я ничего не сделаю вашему сердцу! — игриво и драматично закатывая глаза, юноша все же подобрался поближе, опуская букет на широкий парапет забора, окружающего веранду. — Юная танна так прекрасна, что даже у меня замирает дыхание! Прошу вас, примите цветы.

— От кого?

Теряясь в недоумении, я все же выступила из-за плеча Адриан, не желая выглядеть как трусиха и прятаться за их спинами при виде любого вампира.

— Он служит Мариусу. Так что букет наверняка от него, — пояснил Амадей, взглянув на цветы с такой ненавистью, что мне показалось, будто бутоны испуганно поникли. — Передай своему господину, чтобы даже не пытался.

— Пытался что? — окончательно потеряв нить разговора, я протянула руку, вынимая из букета записку с серебристыми вензелями на внешней стороне бумаги.

— Я служу ему, а не вам, соответственно, ничего передавать не буду. Наймите посыльного или отправьте ворона, — продолжая сверкать ядовитой улыбкой, Дрэго развернулся на пятках и заторопился прочь. — Хорошего вам дня, клан Энеску!

Под стук копыт повозки я кончиком ногтя развернула записку, пробежавшись взглядом по воздушным строчкам.

«Жду тебя сегодня у себя. Одну. Мариус».

Даже не спросив, Адриан отнял у меня записку и с несвойственной характеру мужчины злостью разорвав ее на горстку бумажных ошметков, заставляя мой рот открыться от удивления.

Да, встречаться с князем Сумеречной Лощины после случившегося не было никакого желания, и я даже могла понять, почему так реагируют братья Энеску, узнав о том, что мужчина поцеловал меня, не постеснявшись об этом заявить.

Но…

Что-то отчаянное было в движениях Адриана. Неизбежное и печальное, раз какая-то глупая записка смогла разрушить стены его самообладания и сдержанности.

— Он хотел встречи…

— Не сомневаюсь, — хмыкнул Амадей, становясь за моей спиной. Якобы в попытке согреть от остывающего с заходом лета воздуха обхватил руками. — Странно, что сам не прикатил.

Отряхнув руки, Адриан дернул верхней губой, сдерживая гнев, но тут же надел на лицо привычную маску спокойствия, выразительно заглянул мне в глаза и ответил брату:

— Не рискнул.

— О чем вы говорите? — не выдержала я, позволяя вампиру прижать к себе покрепче и самой погреться о горячее тело. — Господа Энеску!..

Переглянувшись, братья словно решали, стоит ли посвящать меня в подробности. Видимо, договорившись, направились в дом. Амадей — даже со мной в руках, отчего я болтала ногами в воздухе, в который раз поражаясь силе вампирской крови.

— Что ты хочешь узнать?

— Стоит ли мне идти, конечно. Разумеется, после произошедшего, я не хочу…

— Не хочешь? — удивленно спросил Амадей, опустив меня в кресло и по-свойски присаживаясь на подлокотник.

Судя по настрою мужчину, Адриан не соврал — вампир не намерен отпускать меня из поля своего зрения и всячески пытается находиться поблизости.

— А что вы ожидали? — хмыкнула я. — Он обманул меня, как выяснилось — каким-то образом влиял на мое сознание, в чем даже вы не сомневаетесь, и это если не вспоминать его выходку в лабиринте. Мне до сих пор безумно стыдно за то, что я не сказала вам о нашем знакомстве, и все это поставило вас в такое неловкое положение.

— Он все мне рассказал, так что мы не злимся, Аврора, и не держим зла. Но только на тебя, и Мариуса это определенно не касается, — обозначив свое прощение, ответил Адриан. — И если тебе действительно нужен наш совет по поводу этого приглашения, — не ходи.

— Что?

— Не ходи, — повторил он, выразительно поджав губы.

— Хорошо… — протянула, удивившись быстроте ответа. — А так можно? Отказывать князю Сумеречной Лощины может быть…

— Ты никому ничем не обязана. Даже ему, — раздраженно, но явно не в мою сторону рыкнул Адриан.

Хотя какой реакции я ждала после того, что случилось с клочком бумаги, который и вовсе был не виноват в том, что на нем написано?

— И что ему от меня нужно? — откинувшись на спинку кресла, устало потерла виски.

Вспоминая все сказанное и сделанное вампирским князем, я никак не могла понять, на что это похоже: сумасшествие или коварный план? Но для чего, с какой целью? Не позволить мне сблизиться с вампирами Энеску и заставить покинуть Сумеречную Лощину, не желающую принимать в свои ряды человека?

Да, похоже на правду.

— Нет, это не совсем так, — замявшись, Амадей дал понять, что я рассуждала вслух. — Вампирам все равно, Аврора. Твое появление даже в некотором роде разбавит нашу унылую жизнь, и точно никак ей не навредит.

— Тогда что заставляет вашего князя портить мне жизнь?

— Он глупец. Все мы, когда встречаем свою единственную, превращаемся в глупцов.

Отвернувшись к распаленному камину, Адриан скрестил руки на груди, нахмурившись. В теплом свете огня он выглядел как гранитная статуя, которую не способно уничтожить даже время, только глаза горели живым чувством, дающим понять — борьба изнутри куда разрушительнее, чем любые внешние катаклизмы.

— Я не говорил, что платья Сумеречной Лощины тебе невероятно идут? — словно переводя тему и отвлекая мое внимание, сказал Амадей, закидывая руку на спинку кресла и наклоняясь ко мне. — Ты хороша во всем, но я рад, что увидел тебя в таком соблазнительном образе.

Неуверенно сдвинув брови, уставилась на вампира, ясно дав понять, что маневр разгадан и я успела заметить преувеличенную веселость. Но Адриан, словно ставя точку, неожиданно развернулся на пятках, возвращаясь к столу, и бросил:

— Ворона с отказом я отправлю. Давайте продолжим трапезу.

Повинуясь накрывшим ладонь пальцам Амадея, я позволила увести себя обратно к накрытому завтраку, не решаясь продолжить разговор.

С одной стороны, меня вовсе не касались дела князя де Романус, и даже больше — мне должно было быть на них определенно плевать. Но с другой, некая недосказанность давила на нервы, исключительно из-за непонимания, с какой радости местный правитель ко мне прицепился. Да, именно прицепился, по-другому это назвать было сложно, даже старательно подбирая слова.

При чем здесь я, если многоуважаемый князь не в состоянии найти общий язык со своей единственной? Еще помня, что Энеску — единственный род, способный принять человека, я отмела от себя пугающее предположение.

Нет, речь точно не обо мне…

Да и без этого у меня было чем занять голову. Например, размышлениями о том, что я добровольно согласилась провести в Виндэм-холле не меньше трех месяцев, разрешая братьям ухаживания, имея право не отвергать никого, а как жадная, соблазненная блеском сорока, захапать сразу двоих с их же легкой руки.

Что в моей голове однозначно не укладывалось, не дав и подсказки, как вести себя в такой ситуации.

— Значит, ты решила дать нам шанс? — не дав повиснуть неловкому молчанию, Амадей словно вновь прочитал мои мысли, поймав в них сложные думы о своем решении и заставляя меня бросить косой взгляд на его брата.

Рассказал! И когда только успел?!

— С чего ты взял?..

— Если бы это было не так, ты бы уже паковала чемоданы, обещая себе больше никогда не возвращаться в Сумеречную Лощину. Но ты этого не делаешь, — сделав медленный глоток своего ароматного чая, Амадей бросил на меня пронзительный взгляд поверх фарфорового края. — Ты здесь. Даже не проклинаешь нас.

— В конце концов, если все сказанное вами действительно правда и вы точно знаете, что ваша единственная — это я, то вашей вины здесь нет. Мы все оказались заложниками ситуации, — пытаясь найти оправдание своему решению остаться, я заметила, как потемнел взгляд Амадея, который явно сделал свои выводы о моих словах.

— Это самый сладкий плен, в котором я мог оказаться, — понизив голос до знакомой мне вибрации, пророкотал он. — Аврора?

— Да, господин Энеску?

Невольно поморщившись, вампир даже не заметил, как губы его брата немного дрогнули в улыбке, видимо, от воспоминаний о произошедшим часом ранее в моей спальне.

— Не желаешь после завтрака отправиться на нашу винодельню?

— О, с радостью! Я хотела бы увидеть, как происходит этот процесс.

— Раньше не доводилось?

— Нет, все винодельни в Солнечной Долине находятся за городом и принадлежат его величеству, — рассказывала я, аккуратно прожевав салат с потрясающим соусом. — Чтобы туда попасть, необходимо особенное разрешение и весомая причина. У меня такого не было, даже с учетом моего благородного происхождения. Поэтому я с радостью побываю на вашей винодельне.

— Можешь считать, что наше разрешение тобой получено, и в него входит экскурсия, дегустация и небольшая лекция о производстве, — кивнул Адриан. — Мы давно этим занимаемся и кое-что даже продаем за границы Сумеречной Лощины.

— Например? — поинтересовалась я.

— «Пертер», «Имборгу» и «Флориция». Слышала о таких винах?

— «Имборгу»? Его подавали на свадьбе его величества! — не скрывая удивления, я отложила вилку, осознав, что наелась. — Говорят, те, кто его пробовал, до сих пор не могут забыть потрясающий вкус! Об этом вине ходят легенды!

— Тогда сегодня своими глазами сможешь увидеть, как оно рождается, — улыбнувшись моему восторгу, сказал Адриан. — Ты позавтракала?

— Да, благодарю.

— Тогда поторопимся, чтобы не пришлось возвращаться по темноте. Экскурсия может затянуться, и не хотелось бы ее прерывать на самом интересном месте.

Протянув открытую ладонь, Адриан выжидающе поднял ресницы, словно проверяя мои слова о согласии остаться на прочность. Он больше не предлагал локоть, как истинный кавалер, чтобы потом под незаметным флером сплести со мной пальцы. Нет, он откровенно предлагал мне вложить их в его раскрытую ладонь, не собираясь скрывать этот жест, многозначительно подчеркивая его для всех присутствующих, даже если в этой комнате только мы трое. Те, между кем и происходила эта игра в викторину: да или нет? Отказ или согласие?

— Мне не хотелось бы ничего упустить, — ответила, соприкасаясь с горячей кожей и замечая, какой улыбкой, полной соблазна и решимости, загораются губы братьев.

Глава 12

— Серьезно?! Не может быть! — смеялась я, высоко запрокидывая голову. — Вы шутите!

— Нисколько, — весело хмыкнув, Адриан спрятал смущение за бокалом, сделав глоток. — Нам пришлось бежать до самых границ, кутаясь в сворованные шторы. Радовало только то, что холода мы как такого не ощущаем.

— Одежду нам так и не вернули, — добавил Амадей. — Я даже слышал слухи, будто ее вывесили во дворце как трофей победы над вампирами.

Я вновь не сдержала смеха, чувствуя, как выпитое вино греет грудь, теплым хмелем разливаясь по венам.

— То есть то, что вас едва не женили на местных принцессах, это мелочи?

— Разумеется! — воскликнул Адриан. — Это все равно бы не считалось законным, и рано или поздно мы бы сбежали обратно в Сумеречную Лощину!

— А у моей невесты была шикарная борода, — мечтательно протянул Амадей, за что получил от меня пальцами по руке и услышал возмущенное «Эй!». — Ладно, ладно! Твоя лучше.

Игриво пожав плечами, вампир позволил мне сделать вид, что в этом бою я победила исключительно физической силой, и пока Адриан продолжал свой рассказ про поездку в Ледяные Леса, подлил мне еще немного потрясающего красного вина с ароматом дикой вишни.

— Мы тогда еще были молоды, — посетовал он. — Многого не знали, особенно о традициях других народов за пределами нашего княжества, поэтому и попались на уловку с этим проклятым проломленным хлебом.

— А как вы вообще стали… теми, кем стали?

— По распоряжению, — просто объяснил Адриан. — Амадею также была предложена эта должность, но он отказался, предпочитая сопровождать меня скрытно и быть глазами, о существовании которых мало кому известно.

— Умно, — согласилась я, понимая, что и при поездке в Солнечную Долину мало кто, кроме его величества, знал о том, что братья путешествуют в паре, и наши земли посещал не один вампир. — Ммм… Ах…

Втянув воздух, я слегка запрокинула голову, пробуя на вкус аромат пропитанного забродившим виноградом зала.

Здесь было так интересно!

Прогулявшись по виноградникам, подвалам, до потолка забитым бочками, цехах, где выдувались бутылки и залу с самой обширной коллекцией, я определенно расслабилась, забывая о волнениях нынешней жизни.

Братья Энеску точно знали, что и как делать, и охотно делились со мной секретами производства самых лучших вин, что мне доводилось пробовать. Адриан даже рассказал, что то вино, которое он привез на нашу с Генри помолвку, на самом деле было отлито на наших землях, чего никто попросту не заметил.

Кроме «Любимой женщины», конечно же. Эта бутылка была первой на этой винодельне, и я на секунду пожалела, что не подумала ее забрать.

Обойдя огромную территорию вдоль и поперек, мы отправились в зал, где было принято решение провести дегустацию, которой мы сейчас и занимались, совершенно забыв про ее смысл.

Я уже давно потеряла момент, когда перестала наслаждаться самим напитком, попросту орошая рот и горло, устающие за веселой беседой.

Я увлеклась.

Слушая вампиров, с ужасом понимала, что проникаюсь этим миром, бытом и самими мужчинами, конечно. В их компании было тепло — то ли из-за их умения расположить к себе и их харизмы, то ли из-за выпитого мной вина из откупоренных для дегустации бутылок. Со счета я давно уже сбилась.

— Ты сейчас такая расслабленная, — лениво подперев подбородок кулаком, промурлыкал Амадей. — Даже непривычно.

— Наверное, я просто пьяна, — глупо улыбнувшись, отзеркалила его жест, упираясь упрямым взглядом. — Вы напоили меня, притворщики. Я просто уверена, что вас и алкоголь не берет.

— Ошибаешься, — не скрывая улыбки, вампир вытянулся вперед. — Мы так же чувствуем опьянение, но не от вина, конечно.

Прекрасно понимая на что он намекает, опустила глаза, слыша, как Адриан шелестит тканью, поправляя ставший тесным ворот рубахи.

— Вы всегда такие?

— Какие?

— Мм... обходительные? Внимательные, заботливые и привлекательные?

— Ооо, а ты и вправду опьянела, раз решилась произнести это вслух, — удовлетворенно улыбнувшись, вампир вновь наполнил мой еще не успевший опустеть бокал.

— Не скрываю, — подытожила я. — Мне просто жутко интересно, как вы понимаете эту свою… потребность. Должно же вас самих хоть что-то смущать в происходящем. Совершенно незнакомая девушка, и вдруг — бам! Пара на всю жизнь! Разве это… жизне… жизнеспособно?

Слегка заикаясь и путая слова, я совсем не по правилам уперлась ладонями в стол, стараясь поймать кружащий вокруг мир.

С чудесными сортами я определенно перебрала, но появившаяся храбрость подбадривала продолжать допрос с пристрастием, уверенная, что братья не обманут и выложат все как на духу.

— Ладно, ладно, я понял. Ты хочешь откровенностей.

— Скорее понимания, — поправила я. — Я никогда не испытала даже привязанности к мужчине, не говоря уже о том, чтобы знать это точно наверняка.

— Ты понимаешь, что сама ответила на свой вопрос? — дернув бровями, удивленно спросил Адриан.

Заметив мой нахмуренный расфокусированный взгляд, вампир умилительно качнул головой, словно сам себя поругал за несообразительность, и пояснил:

— Ты для нас, и только. Ни один мужчина, как бы велики ни были его старания, никогда бы не смог завоевать сердце Авроры Кристенсон — потому что оно ждало нас. Ну давай, признайся, что ты сама почувствовала это с первого взгляда.

— Допустим, — увильнула я. — Но откуда такая уверенность? Да, неравнодушие — определенно, но предназначение? Не слишком ли поспешны выводы?

Вампиры отрицательно замотали головами.

— Нам много лет, stea. Поверь, мы в состоянии отличить потребность от симпатии, — продолжая растягивать губы в улыбке, ответил Амадей. — Но у тебя недостаточно опыта, чтобы обладать такой же уверенностью. Мы понимаем.

— А, кстати, сколько вам лет?

Впервые задумавшись, я поняла, что даже примерно не могу предположить. Возраст вампиров мог варьироваться от десятков до сотен лет, я определенно на их фоне выглядела как неразумный ребенок, которому только предстоит узнать мир со всех его сторон.

— Много, Рори, — ласково сократив мое имя, Адриан поднялся на ноги, обходя стол по кругу. — Думаю, нам пора домой. Солнце уже давно село.

— Правда?

Закрутив головой, я нашла глазами одно-единственное окно, замечая, что вампир прав и на улице уже рассыпалась ночь, укрывая Сумеречную Лощину непроглядной темнотой, полной туманов.

— Давай я помогу тебе, — придерживая, Адриан дал мне возможность подняться на ноги и, смиренно уткнувшись носом ему в сюртук, закрыть глаза, дав секунды отдыха перед новыми движениями.

— Ты так пахнешь, Адриан…

— Как? — опустив горячую ладонь мне на поясницу, спросил мужчина.

— Сандал и вино. Я сразу же почувствовала, даже думала, что мне показалось или я сама это придумала…

— А знаешь, как пахнешь ты? — помедлив, произнес он. Дождался, пока я слабо качну головой, и ответил. — Моей судьбой.

Драматичность момента прервал Амадей, подкравшийся со спины и ловко поднявший на руки с недвусмысленным намерением донести мое опьяненное тело до кареты.

Я не препятствовала. А смысл?

Лицо давно потеряно — бокала примерно после пятого. К тому же Адриан сам не раз просил меня снять маску воспитанной и манерной леди, которая выросла в высшем обществе. Так что… вот пусть и получает то, что хотел.

— Я обожаю, когда ты в моих руках, — шепотом произнес Амадей, вынося меня на улицу и позволив обхватить руками собственные плечи. — Я ужасно хочу тебя поцеловать.

Легко запрыгнув в карету, вампир устроил меня посередине, оставляя место для себя и брата, который так же торопился скорее поймать узду и направить лошадей домой, в Виндэм-холл.

— Не хочешь ли ты воспользоваться положением, — растекаясь на мужском плече, я устало выдохнула, закрывая глаза, — пока я пьяна в стельку?

— Конечно, хочу! — придержав меня от падения, когда карета тронулась, вампир погладил похолодевшую от зябкого воздуха щеку, заправляя выбившиеся из хвоста волоски за ухо. — Ибо только пока ты пьяна, у тебя хватит храбрости.

— О чем ты?

— Поцеловать нас двоих. Ничего больше, Аврора, ничего больше.

Собрав последние силы в кулак, я слегка отстранилась, распрямляясь и заглядывая вампиру в лицо.

Темные глаза сверкали решимостью, но помимо нее в них горел такой оберегающий огонь, будто за исполнение своего желания он спалит для меня весь мир.

Вампир готов был ждать, но все же сделал ставку, поселив в моей голове сомнения, а помимо них — согласие.

Что, собственно, может мне помешать? Разве что сама я со своими моралистическими суждениями и природной нерасторопностью. Амадей был прав: завтра у меня не хватит духу согласиться, и я просто сбегу, как делаю это чаще всего, сгорая от любопытства и стыда одновременно.

Сейчас же, после приятного вечера, сближающих разговоров, откровений и множества вин, я как никогда могла бы на это решиться, и от осознания этой мысли чувствительно прикусила губу.

— Не делай так, сокровище, это слишком соблазнительно, — горячо выдохнул Амадей. — Я приму любой твой ответ, но прошу, не подбрасывай угля в огонь.

— Не буду, — пообещала я, потянувшись вперед.

Казалось, что весь алкоголь улетучился сразу, стоило нашим губам соприкоснуться. Множество колючих молний пробежалось по тонкой коже, подтверждая, что притяжение взаимно и неминуемо.

Я просто растворюсь в этом тумане, чувствуя, как ладони мужчины мягко сжимают лицо, не в силах позволить мне отклониться. Но мне и не нужна была поддержка, я сама тянулась вперед, отчего вампир последовал моему примеру, не заставляя более вытягивать голову и позволяя в полной мере насладиться своей кратковременной уверенностью.

Он был так же напорист и нежен, не спеша пробуя мои губы на вкус, изучая их кончиком языка и позволяя мне медлить, беря секундные паузы от неопытности.

Когда плеча коснулись чужие губы, я на секунду запаниковала, но опустившаяся на живот рука Адриана несла в себе спасительное осознание того, что я сама на это согласилась.

— Почему же я не могу прекратить… — прошептала вслух, скорее для себя, но губы Адриана, приблизившиеся к открытому уху, хрипло ответили:

— Потому что ты сама этого хочешь.

Порок.

Он моментально пропитал тканевую крышу легкой повозки, влился в воздух, загущая и превращая его в кисель, пока я, теряя дыхание, целовала горячие, слегка жесткие губы Амадея, позволяя его брату изучать мою шею и ключицы сокровенными и несущими в себе затаенную страсть касаниями.

Они окружили меня со всех сторон, захлопнули капкан своего внимания, в который я добровольно вступила, с каждым новым движением подбрасывая мне в голову те картинки, которые я выдумала однажды, торопясь домой с рынка Костильи.

Я видела их слишком явно, сгорая от практически невинных, но наполненных такой откровенностью поцелуев, что колени вновь задрожали, отрезвляя меня окончательно.

— Моя очередь, — мягко поймав подушечками пальцев мой подбородок, Адриан бескомпромиссно, но осторожно развернул к себе, получая наконец то, чего так сильно хотел.

Теперь Амадей покрывал поцелуями мою кожу, до которой не добрался его брат, и пальцы, запутавшиеся в волосах, стали чуть жестче, выдав всю страсть мужчины, который не утолил своих аппетитов.

— Оставайся такой, — умоляя одним только взглядом, прошептал Адриан, на секунду отрываясь от поцелуя.

— Пьяной? — усмехнулась я, но вампир покачал головой.

— Я знаю, что хмель уже растворился, — тихо, едва слышно выдохнул вампир в мои губы, обнажая передо мной собственное неприкрытое опьянением желание.

Он точно знал, что я уже не могу скрывать своих желаний под маской временного помутнения, и требовал от меня признания в этом, поймав с поличным.

— Ты наша, наша… — безумно пробуя губами мой рот, невнятно и хрипло бормотал он. — Доверяй себе, сокровище клана Энеску.

Один прямой взгляд, один зрительный контакт, и я бездумно всхлипываю, ощущая, как сильно поджались бедра. Грудь тянуло, наливаясь свинцом, и тело вновь просило разрядки, той самой, что утром разметала мою вселенную на сотни искр.

— Я так не смогу, — простонала, мучаясь собственным смущением, не позволяющим перешагнуть грань и позволить себе уступку в обществе уже двоих мужчин.

Слишком… слишком сложно было представить себя откровенной. Что-то хрустело, ломалось внутри меня, но продолжало сопротивляться. Да! Я даже могла представить себя с ними, в постели, наедине и совершенно голыми, увлеченными телами друг друга и ошалевшими от голода. Но в реальности мне не удавалось переступить и сотой доли того, что требовалось для освобождения!

— Не торопись, Рори, — успокоил Амадей, перехватывая меня за талию и подтягивая к себе на колени. — И этого для первого раза много. Ты молодец, просто умница.

Так и добралась до дома в объятиях мужчины, который будто бы прогнал с себя наваждение, ощутив, что я растерялась и нуждаюсь в другом.

Вновь делая вид, что ничего и не было, вампиры не собирались ворошить мои переживания, позволяя перевести дух. Проводили до самой спальни и пожелали хорошей ночи, больше ни на чем не настаивая.

Попрощавшись с братьями, я трусливо спряталась за дверью, не сразу заметив на подоконнике пышный букет, к основанию которого была прикреплена записка.

Представляя, что я там увижу, дрожащей рукой открепила бумагу, разворачивая серебристый листок.

«Не избегай меня, Аврора. Завтра вечером. Мариус».

Переполненная впечатлениями, я просто отложила ее на туалетный столик, решив не забивать этим голову.

«Завтра, все завтра», — подумала, опуская голову на подушку, еще не представляя, что меня ждет тяжелая ночь.

Проснувшись, как от прыжка в воду, я резко открыла глаза, глядя в белеющий потолок над головой и пытаясь успокоить дыхание.

Кошмар. Это просто кошмар, Аврора, ничего страшного…

Сердце билось как сумасшедшее, глаза, сразу привыкшие к темноте, позволили рассмотреть закрытую дверь и заметить тень развевающейся тюли. Ветер из открывшегося окна колыхал легкую ткань.

Штора мирно шелестела, касаясь пола, а оконная рама тихо поскрипывала, когда порывы набирали силу.

Просто кошмар…

Утерев ладонью холодный пот со лба, я откинулась обратно на подушку, успокаивая растревоженные мысли и убеждая себя, что все в порядке. Даже не помня, отчего меня охватил такой ужас, я пыталась поймать разобранные образы. Однако, смирившись с поражением, через пару минут все же поднялась с постели, спеша закрыть окно, напустившее в комнату ночной прохлады.

Не хватало только простыть! И как я могла забыть закрыть его…

Стоп!

Прокручивая в голове невнятную сумятицу из воспоминаний, нашла отрывок, в котором окно точно было закрыто. Да! Перед тем как я легла спать, окно точно было закрыто! Что за ерунда?..

Потянувшись к металлической ручке, едва не закричала, когда рот накрыли ладонью, а пояс крепко дернули назад, впечатывая меня во что-то твердое влажной от пота спиной.

— Почему ты не пришла?

Голос «друга», князя, а также Мариуса де Романус колючими мурашками пробежался по рукам, подбросив сердце еще в парочку кульбитов, заставляя со звоном осыпаться в пятки.

Понимая, что прижата не к чему-то там, а к груди мужчины, я сдавленно закричала, пытаясь вырваться из цепкой хватки. Но попытки оказались тщетны, и уже через пару секунд я выдохлась, ощутив острую нехватку воздуха.

— Не кричи, нас все равно никто не услышит.

— Отпусти, пожалуйста… Отпусти… — простонала в горячую руку. Давление пропало, позволив мне наконец вдохнуть, раскрывая горящие и истощенные криком легкие.

— Почему ты не пришла? — повторяло продолжение ночного кошмара, но уже требовательнее, чем прежде, настаивая на ответе.

Развернувшись на пятках, отшагнула назад, к подоконнику, разглядывая в полумраке очертания практически обнаженного вампира, стоящего слишком близко для невинной беседы.

Лунный свет рисовал на идеальном торсе рельефы, подчеркивая тренированное или от природы фактурное тело. Серебристые волосы струились по плечам, слегка прикрывая грудь, но между свисающих прядей все равно виднелись темные кругляшки сосков, вид на которые заставил меня судорожно сглотнуть.

— Мариус, что тебе нужно?

— Почему ты не пришла ко мне? Я звал тебя. Звал, — странным голосом, немного приглушенно и подавленно бормотал он, отвечая на мой вопрос.

— Я… Я была занята, — вяло оправдавшись, попробовала обойти вампира, чтобы потом резко броситься к дверям, но, ловко перехватив назревающий маневр, он схватил меня за руку, волоком подтащив к кровати и забрасывая на нее.

— Что… Что ты делаешь?! Прекрати!

Мужские ладони, такие раскаленные, будто у вампира настоящая горячка, скользнули по голым ногам, ныряя под край сорочки и опускаясь на бедра. Сам Мариус уже надвигался на меня сверху, буквально придавливая своим телом к постели, и недвусмысленно склонился, приближаясь все ближе к лицу.

— Отпусти меня! Чудовище!!!

— Я твое чудовище, Аврора. Почему же ты не приходишь?.. — простонал он, болезненно выдохнув. — Почему не скучаешь по мне?.. Я так тоскую…

— Отпусти! Ааа…

Крик был оборван, так и не сумев раскрыться в полную силу. Кипящие губы обжигали, кусали, плавили мою кожу, покрывая ее какими-то обезумевшими поцелуями. Бешеными, нездоровыми и пугающими до треска позвоночника, выгнувшегося в панике.

— Я твое чудовище, — продолжать шептать этот ненормальный, стягивая тонкие лямки вниз. В прямом смысле сорвав ткань, открыл себе вид на голую, покачнувшуюся от такого нападения грудь, чтобы тут же наброситься на нее со своей звериной лаской. — Почему ты не приходишь… Мне так плохо без тебя, сердце мое…

Хотелось закричать и заплакать, но горло перехватило канатом, превращая меня в неподвижную статую, неспособную даже оттолкнуть нападавшего. Борясь с собой и с собственным телом, которое охватила истерика, я толкнула мужские плечи в безуспешной попытке сдвинуть с себя стальную тяжесть.

— Прекрати!

— Аврора… Приди ко мне… Я так тоскую, — как заведенный бормотал он, продолжая скользить обжигающими, как угли, губами вниз, прочертив полосу поцелуев по голому животу и явно намереваясь продолжать движение.

— Мариу-у-ус… Пожа-а-а-а-алуйста… — провыла я, понимая, что ничего не способна сделать в этой ситуации.

Ребра трещали от ужаса, сердце сдавило ледяным капканом, а слезы бежали по щекам, оставляя после себя влажные полосы.

Словно услышав меня впервые, вампир замер как парализованный, резко двинулся вперед и навис над моим лицом, заглядывая в глаза так пронзительно, что даже губы перестали дрожать.

И не от ужаса столкнуться с ним лицом к лицу, а оттого, что я заметила сверкающие ядовитой желтизной глаза, что раньше имели лунно-серебряный цвет, отсвечивая на солнце будто бы зеркало. Но сейчас они были совершенно иными — злыми, полными лютой печали и боли, словно вместо князя надо мной нависал настоящий зверь, которого множество веков истязали, но он сорвался.

— Приди ко мне, — резко бросил он, щелкая зубами перед лицом.

— А-а-а-а!

Сев в собственной постели, схватилась за грудь, унимая стучащее сердце, которое колотилось так же громко, как молоты на кузне, угрожая раздробить мои ребра.

За окном светило раннее солнце, в комнате никого не было, и чертово окно было плотно закрытоизнутри на щеколду, дав мне понять, что это все сон.

Страшный, чудовищный сон, который вызывал не только панику, но и жуткие мысли насчет князя Сумеречной Лощины.

Это он… точно он со своим проклятым убеждением!

Глава 13

— Аврора, доброе утро! — поприветствовал Амадей, когда, я громко топая, сбежала вниз по лестнице, уже по обыкновению сворачивая в малую гостиную, где был накрыт стол.

Схватив румяную булочку с помадкой, я мстительно вгрызлась в нее зубами, отрывая внушительный кусок, и медленно принялась его жевать, уставившись в одну точку между дверным проемом и книжной полкой.

— Все в порядке?

— Нет. Не в порядке, — прорычала я, быстро облизнув пальцы после скудного завтрака. Взглянула на вампира и сообщила. — Когда ночью мы вернулись, у меня на окне лежал новый букет от князя с запиской.

Амадей помрачнел, стараясь незаметно от меня сжать кулаки, но внимательно наблюдая за его реакцией, я заметила этот жест.

— Что он написал?

— Что все еще ждет меня, — хмыкнула, залпом выпивая свежевыжатый сок и опуская пустой стакан обратно на стол. — Приказал не сметь его избегать.

Мрачность на лице мужчины проступила еще ярче, укрывая серостью острые скулы и темные, словно разлитые чернила, глаза. Его явно что-то тревожило, но было ли это связано с моим состоянием или с поползновениями князя, понять мне не удавалось.

— Забудь. Мы с этим разберемся.

— С чем? — вошедший в комнату Адриан бросил на брата вопросительный взгляд, ощутил витающее в воздухе напряжение и выгнул темные брови. — Что случилось?

— Князь случился.

Странный взгляд, которым обменялись братья, зацепился за мое внимание, и я настороженно вытянула голову, словно пыталась подслушать чужие мысли.

— Не беспокойся, Аврора, — начал Адриан, заставляя свой голос звучать, как и всегда, уверено, не вызывая сомнения в своих словах. — Мы обязательно решим этот вопрос. Обещаю, Мариус тебя больше не побеспокоит.

— О-о, — протянула я, чувствуя, как губы искажает злая улыбка. — Побеспокоит! Обязательно побеспокоит! Этот ваш… владыка, — прошипела, впервые замечая за собой такую злобу. — Каким-то образом научился проникать в мои сны. Сегодня он устроил мне такой ночной кошмар, что я прямо горю желанием высказать ему свое недовольство.

Не заметив удивления, еще выразительнее прищурила глаза, пытаясь прочитать по каменным лицам хоть что-нибудь, но Адриан, словно ничего страшного не произошло, пожал плечами, устраиваясь за завтраком.

— Все решим, тебе не стоит переживать.

Стоило ему произнести это вслух, как наше внимание привлекла огромная ползущая черная туча. Она нависла над крышей и буквально взорвалась громким карканьем целого полчища воронов. Птицы было пролетели мимо, но, вернувшись, ураганом закружились над Виндэм-холлом, требуя к себе внимания.

— Что это такое?

Следуя за напрягшимися вампирами, я запрокинула голову, глядя на чудовищную стаю, определенно прилетевшую нас навестить. Для красочности не хватало только грома и молнии, но как только я об этом подумала, с неба посыпались сотни или даже тысячи серебристых бумажек, исписанных воздушным почерком.

Они падали на землю, застревали на крыше, путались в почти приготовившихся к заморозкам цветах, все вокруг покрывая бумажным снегопадом. И в каждой записочке значилось:

«Я жду тебя вечером. Мариус».

— Будто бы я и так не понимаю, кто за этим стоит! — рыкнула на ни в чем не виноватую бумагу, напоминая себе вчерашнюю реакцию Адриана, когда он просто уничтожил чужое послание.

— Доброго утра, клан Энеску! — веселый голос Дрэго переполнил чашу моего терпения. Оборачиваясь к карете, доверху набитой розами, я до треска сжала кулаки, про себя рыча от злости. — Я вижу, приглашение вы уже получили, драгоценная госпожа Кристенсон?!

Мечтая смести с лица эту нахальную улыбку, я зашагала к приехавшему гостю, чувствуя, что вампиры следуют рядом со мной, даже в таком состоянии не позволяя нам со слугой оказаться на слишком близком расстоянии.

— Что это? — бросила юноше, указывая на гору цветов.

— Подарок вам. Для хорошего настроения сегодняшним днем, — ядовито улыбаясь, протянул он. — Господин велел передать, что ему искренне хотелось бы объясниться перед вами лично, и потому он вновь приглашает вас сегодня к себе.

— А почему же он сам не может приехать?

— Не его земля, — поморщился Дрэго, напоминая, что вампиры не любят чужаков и не желают долго находиться с ними на одной территории. — Мне что-нибудь ему передать?

— О, конечно! — приложив ладони к груди, я постаралась улыбнуться вежливее, чем у меня получалось за сегодня. — Меня!

— Аврора!..

— Ты куда?!

— Я хочу немедленных ответов на свои вопросы, — запрыгнув на соседнее от посыльного сидение, я обернулась к вампирам, всем своим видом пытаясь показать решимость. — То, что произошло ночью, окончательно дало мне понять, что ваш повелитель что-то все-таки от меня хочет, как, собственно, и я от него. И пока мы не договоримся, я рассчитываю преследовать его собственным ночным кошмаром. Вы можете проводить меня или остаться, храня надежду на то, что мы быстро придем к компромиссу.

Братьям Энеску даже не требовалось время на раздумья: попросту спихнув часть цветов на землю, они заняли освободившееся место, полностью готовые к поездке.

И только Адриан, опустивший ладонь на мою спину, тихо позвал, стараясь не звучать слишком громко — как выяснилось, чтобы не смущать:

— Аврора, позволь, я хотя бы соберу твои волосы?

— И закутайся скорее, — сюртук Амадея опустился на плечи, напоминая, что я выскочила в одном довольно открытом платье, от злости даже не ощутив прохлады подкрадывающейся осени. — Замерзнешь.

— Не пялься, — прорычал Адриан, заметив любопытный, немного насмешливый взгляд Дрэго на мне, пока я заворачивалась в полы сюртука.

— Даже не думал. Просто любуюсь, — пожав плечами, юноша дернул поводьями, командуя лошадям поторопиться. — Сложно насладиться упавшей с неба звездой так, чтобы хватило на всю жизнь.

Закатив глаза, я позволила Адриану собрать волосы у основания, вновь подвязывая их лентой, которую мужчина, как оказалось, носил в кармане брюк, словно зная, что она пригодится.

Ехать было недалеко, но, успокоившись от мягкой тряски и утонув в повисшем молчании, я невольно задремала, позволив откинуться Адриану на колени.

Но огонек мщения все еще полыхал в груди, напоминая причину жуткой сонливости.

Никогда бы не подумала, что кто-то когда-то сможет разозлить меня сильнее, чем умудрялся Генри. Ну держитесь, Мариус, я из вас душу вытрясу!

— Рори, просыпайся, милая, — нежный голос Адриана заставил меня дернуться, прогоняя дрему, и вновь воспылать костром всепожирающей ярости, напомнившей, зачем и куда мы вообще ехали. — Мы на месте.

Спешно сев, потерла глаза ладонями, заметив, как удовлетворенно Дрэго поглядывает в мою сторону. Но хотя бы молчал, не подбрасывая углей в печь.

— Господин сейчас занят, но я провожу вас в зимний сад, где вы сможете его дождаться.

— В провожатых не нуждаемся, — раздраженно бросил Адриан, спрыгивая с кареты и протягивая мне руки для помощи. — Я не хуже тебя знаю, где здесь что находится.

— Как пожелаете, клан Энеску, — упрямо твердил этот прозорливый слуга, каждый раз связывая нас между собой одним и тем же словом — клан.

— Мы же не пойдем в сад, верно? — уже зная, какой ответ получит, спросил Амадей, и под мой решительный кивок печально вздохнул, словно не сомневался в том, что объяснение с князем станет не самой приятной сценой.

Адриан молча увел нас на второй этаж, встал перед уже знакомой мне дверью и прислушался, прижимая палец к губам.

— У него кто-то есть, — озвучил он. — Обсуждают поставки тканей в Дождливое Ущелье. Но, думаю, он задолжал нам пару минут.

Стоило Адриану толкнуть дверь, как я вздрогнула, замечая силуэт среброволосого вампира, который, будто бы зная, кто сейчас войдет, уже стоял у порога.

На мгновение наши взгляды встретились, и я с облегчением выдохнула, вновь видя перед собой сверкающее зеркало расплавленного серебра. На самом деле я жутко боялась, что сон может оказаться реальностью, и ядовитый блеск сверкающих желтизной глаз придется увидеть вновь. Но убедившись, что это был только насланный морок, вновь разозлилась, складывая руки на груди.

— Вон! — рявкнул он, но не нам, а двум вампирам, что сидели перед его рабочим столом. Не смея перечить, те поднялись со своих мест, следуя к дверям. — Аврора… Здравствуй.

Мужчина выглядел уставшим и куда более… растерянным, что ли, чем когда я видела его в последний раз. Лицо заметно осунулось, под глазами залегли черные круги, а губы потрескались, побелев и подчеркнув крайне нездоровый вид.

— Ты пришла.

— Так вы же меня звали, — прошипела, поджимая губы.

— Да, я звал тебя. Позволь все объяснить.

— Конечно, за этим я и приехала. Мне страшно хочется узнать, как же вам позволяет совесть нервировать меня еще и во сне. Нет, я могу понять записки и цветы, но сон!..

От каждого моего слова глаза формы идеального миндаля распахивались все шире и становясь все более круглыми. Светлые ресницы забавно приподнялись, очертив белыми полосами контур и ясно давая понять — он очень удивлен.

Но мужчина быстро собрал остатки уверенности, прекратил поднимать брови ко лбу и мягко сказал:

— Я прошу у тебя личной беседы, Аврора.

— А я отказываю. Не хотелось бы вновь оказаться в ситуации, когда решение принимаете вы, а в неловком свете позже оказываюсь только я.

Напоминая про украденный поцелуй, меньше всего ожидала улыбки.

Лениво махнув рукой, князь склонил голову к плечу, дав мне секунду на то, чтобы обернуться и в ужасе открыть рот.

Адриан и Амадей стояли на коленях, заведя руки на спину и страшно скалясь от беспомощности и, возможно, боли. Замерев, словно в невидимых цепях, они пытались поднять лица, но темные волосы, упавшие на них, прятали от меня большую часть эмоций.

Но и того, что я видела, было достаточно.

— Прекрати! Прошу тебя, прекрати!

— Попроси меня лучше, — словно я провинившийся ребенок, вампир грозно сложил руки на груди, повторяя мою позу, и выразительно выгнул бровь. — Ну же, Аврора, ты же была так решительна, отказывая мне. Допустим, я согласен, пусть они остаются и слушают, но только так.

Глядя невидящим, ослепленным злобой взглядом, я проглотила гордость и прорычала:

— Хорошо. Только отпусти их. Пожалуйста.

— Все, что ты пожелаешь, — легко согласился он, и за моей спиной послышались облегченные стоны. — А вы вон!

Хлопнула дверь, к которой даже не прикасались, и я подпрыгнула, ярко ощутив себя совершенно беспомощной перед этим страшным могущественным существом, которое не могла представить дружелюбным или хотя бы неопасным.

— Прошу тебя, присядь, — растеряв весь пыл, вампир словно опять хлебнул усталости, роняя утомленное тело на кресло. — И расскажи мне, почему ты считаешь меня виноватым в твоих кошмарах?

Весь мой накал и напор моментально улетучились, растерянно разбрасывая все знакомые слова в темные кустарники терновника, в которые предстояло опустить руки, чтобы ответить на простой, казалось бы, вопрос.

С чего я взяла? Да с того, что я точно знала, что я видела сегодняшней ночью, нутром чувствуя, что без влияния мужчины не обошлось. Только как произнести это вслух, не рискуя больше здоровьем братьев Энеску?

Величественность и демонстрация силы смело, а главное, отрезвляюще напомнили мне, кто здесь князь, а кто просто гостья без права голоса.

— Ну же, я жду.

— Вы… мне снились.

— Такое случается достаточно часто, — устало вздохнув, вампир медленно моргнул и ладонью размял шею. — Бывает, что кто-то кому-то снится.

— Не так, — покачав головой, я вздрогнула, когда мужчина потянулся к графину с водой, который, как думала я, выполнял исключительно функции декораций.

Но удивительно дрожащими пальцами Мариус поднес наполненный бокал ко рту и принялся жадно глотать, за несколько секунд опустошив его до самого дна, и громко стукнул им по столу.

— А как же, Аврора? Ответь уже на мой вопрос и выскажи наконец свою претензию.

— Пообещайте мне, что братья Энеску не пострадают из-за моего красноречия.

— Обещаю, — устало отмахнулся он, слишком легко согласившись. Видимо, он действительно чувствовал себя опустошенным и ослабленным, раз так просто разбрасывался словами.

— Я не знаю, что вам от меня нужно, но эта осада, которой вы решили меня раздавить, чрезвычайно действует на нервы.

— Ближе к делу.

— Прекратите меня преследовать.

— Я лишь хотел, чтобы ты узнала истинные причины моего поступка, Аврора. То, что произошло в лабиринте, действительно было крайне непочтительно и неучтиво с моей стороны, но я хотел бы хотя бы попробовать снять часть вины перед тобой.

— И за этим отправили стаю воронов?!

— На мои прошлые послания ты не отвечала, — пожал плечами вампир. — Я хотел достучаться.

— И поэтому вновь использовали силу убеждения? Да, я была крайне расстроена в вечер бала, но запомнила, что вы говорили, Мариус. Вы влияли на меня, лишая возможности избежать всех этих унизительных бесед.

— Верно, — вновь слишком просто согласился он. — Только я не проникаю в сны, Аврора. Не потому что не хочу, а потому, что попросту не умею. Так что тебе придется принять мысль, что я снился тебе по другой причине, и не обвинять меня в том, к чему я действительно непричастен.

Даже при всем изможденном виде голос вампира звучал уверенно, не давая возможности усомниться в его словах. Как и усталые серебристые глаза, в которых плескалось непонимание и искреннее неподдельное удивление. А еще — обида.

— Выпьешь вина?

— Нет, благодарю.

На секунду провалившись в собственные мысли, я не уловила момента, когда этот внушительный и практически всесильный мужчина оказался рядом, опустился на колени и без разрешения уместил на моих ногах свою голову, облегченно вздыхая.

— Вы… Ваша... ваша светлость…

— Помолчи хоть минутку, говорливая звездочка, — жалобно прошептал он, игнорируя мои высоко поднятые от удивления руки. — Я просто немного отдохну… Немного…

Не зная, как реагировать, я шумно хлопала глазами, осматриваясь по сторонам.

Со дня нашей последней встречи здесь ничего не изменилось, за исключением пары неподписанных бумаг в центре стола, обсуждение которых наверняка проходило именно тогда, когда я ворвалась в кабинет.

— Ваша светлость? Мариус?..

Просидев в такой позе почти десять минут, поняла, что ответа не добьюсь, мягко опустила ладонь вампиру между лопаток и попыталась расшевелить его. Судя по ровному дыханию и удивительно потяжелевшему телу, князь Сумеречной Лощины просто уснул прямо на моих коленях!

Вспомнив, что вампиры не спят, я не на шутку разволновалась, беспокоясь за здоровье местного владыки, который с каждой минутой, проведенной с ним наедине, удивлял меня все сильнее.

— Мариус? — шепча уже громче, вновь толкнула крепкую спину, но эффекта это не возымело. — Князь!

— Еще пять минут, — невнятно проворчал он, носом уткнувшись мне в бедро.

— Высшие! Да проснитесь же вы!

Серебристые глаза широко распахнулись, а черный зрачок, в первую секунду огромный, резко сузился, сделав взгляд мужчины стеклянным, отрешенным и взволнованным.

Оторвав голову от моих ног, он сел, налаживая сбившиеся дыхание.

— С вами все в порядке? Похоже, помощь здесь нужна не мне, а вам, — стараясь не пугать и не злить пребывающего в шоке вампира, произнесла я, а он, все так же пялясь в никуда, промолчал, поднимаясь на ноги и возвращаясь на свое место. — Вы можете объяснить мне, что только что сейчас было?

— Аврора, — подхватывая из стопки чистый лист, князь потянулся к перу, принявшись царапать им по бумаге торопливо и нервно. — Что ты о нас знаешь?

— Что вы имеете в виду?

— О вампирах. Привычки, повадки, традиции? Насколько я понял, Адриан не рассказал тебе о создании клана, и я хочу кое-что уточнить, прежде чем начинать свое покаяние.

Отчасти переварив сказанное, я проглотила вязкую слюну и ответила, крепко сцепив пальцы:

— Он рассказал мне о кланах, но не уточнил, что я невольно в него вступила. А что касается вашей… потребности, я в курсе некоторых деталей, но не уверена, что вижу картину целиком.

— Допустим. Что тебе известно о том, что происходит с вампирами, когда их предназначение погибает, или же вне досягаемости по каким-либо причинам?

— Господин Энеску озвучивал, что, — набираясь храбрости, чтобы это произнести, я сделала паузу, прежде чем продолжить, — что это больно. Физически и морально.

— Хорошо… Как твое полное имя?

— Аврора Розали Кристенсон, — замявшись, ответила, невольно заглядывая в исписанный наполовину лист, в котором из-под торопливой руки князя появлялось все больше и больше символов. — Что вы там пишете?

— Завещание, — хмуро произнес вампир, не отвлекаясь от своего занятия.

— Вы… умираете?

Оторопев от услышанного, я буквально прилипла спиной к стулу, временно лишившись чувствительности в ногах. Меня словно парализовало, а в груди что-то так болезненно кольнуло, что нос невольно защипало, а нижняя губа начала дрожать.

Неожиданно резко схлынула вся волна злости и обиды на этого вампира, оставляя после себя только голый песок, иссушенный палящим солнцем, безжизненный и сухой. Страшные мысли закрутились в голове, окутывая грудь давящей печалью, такой сильной, что воздух в легких задрожал, рассыпаясь на ничего не значащую пустоту.

— А что мне еще остается делать, если моя единственная, мое сердце ненавидит меня всей душой и винит во всем, что с ней происходит?..

Отложив перо, Мариус быстро пробежался взглядом по строчкам, удовлетворенно кивнул и поднял наконец на меня глаза. Столкнувшись с водяной пленкой слез, служившей препятствием, мужчина болезненно поморщился, вновь бледнея.

— Попросите у нее прощения, — выдавила, еще не зная, что мне это принесет.

— Прости меня, — произнес князь, утопив меня в зеркале своих глаз.

— Я должен был сказать сразу, объясниться перед тобой, пусть это и осталось бы для тебя непонятым, — проговаривая каждое слово, мужчина всматривался мне прямо в глаза, все больше пригвождая к стулу. — Я был уверен, что это ошибка, когда увидел тебя в Виндэм-холле. Такого никогда не случалось, и я просто не поверил тому, как неожиданно крепко оказался зависим от твоего существования.

— Замолчите…

— Я сразу понял, что ты принадлежишь клану Энеску, — он невесело усмехнулся, обнажая удлиненный клык и не собираясь прекращать свою исповедь. — Но должен был проверить наверняка. Тот поцелуй в лабиринте — прости меня за него — был неуклюж и однозначно тебя недостоин. Но именно тогда я понял, что ошибки быть не может. Ты моя, сокровенная, единственная, а я все равно сделал то, что сделал.

— Не-ет, — простонала я, качая головой, но Мариус только нервно запустил пальцы в волосы, уводя их с лица на затылок.

— Будь я хоть каплю умнее, поступил бы иначе, не заставляя тебя стыдиться нашей близости.

— Прекратите, пожалуйста…

— Я не знаю, что делать, Аврора. Я вытребовал у тебя танец, но не посмею пойти наперекор судьбе. Отнимать тебя у них я не властен, но тогда мой финал предопределен, — и вновь полная тоски улыбка. — Радует лишь то, что я успел тебе все рассказать. Надеюсь, придет время, и ты простишь меня за поспешность и не будешь помнить лишь как вампира, предавшего твое доверие.

Своими словами он окончательно меня размазал. Темные круги под глазами, серость лица, слабость и усталый вид, совершенно несвойственные вампирам с их здоровьем и регенерацией, получили наконец недвусмысленное объяснение.

Так быстро?..

— Но почему вы сразу не сказали?

— Отбрось официоз, звездочка, — произнеся прилипшее ко мне здесь прозвище с особой нежностью, попросил он. — Почему не сказал… Зачем? Я же прекрасно вижу, что к братьям ты тянешься сама. Видимо, в том, что они — твое предназначение, судьба не сомневается. А я… я допущенная ею оплошность. Только вспомни свой дрожащий голос в нашу первую встречу. Ужас, Аврора. Это был ужас.

— Я боялась, что вы отправите меня обратно к родителям, — возмутившись, невольно нахмурила брови. — Я испугалась не вас, в возможности оказаться там, откуда с таким трудом сбежала.

— Но ты не поверила мне.

— Я недоверчива. Единственный раз, когда я поддалась предчувствию, а не фактам, я оказалась здесь, перевезенная в чемодане через границу.

— Ты шутишь?

— Нисколько.

Князь только покачал головой и улыбнулся. Куда свежее, чем несколько секунд назад.

— Расскажи мне, что тебе снилось сегодня?

Помрачнев, Мариус вновь поднялся из-за стола и на шатающихся ногах приблизился, опускаясь прямо на пол, совершенно не боясь выпачкать светлые брюки. Словно доверчивый зверь, мужчина прижался щекой к моей ноге и закрыл глаза, заставляя меня паниковать.

— Нет! Не засыпайте!

— Я не сплю, Аврора. Я просто без тебя устал. Вымотан, как загнанный конь. Расскажи, я хочу узнать.

— Я неловко себя чувствую, когда повелитель Сумеречный Лощины дремлет на моих коленях, сидя прямо на полу.

— Ерунда. Тебе я не повелитель. Я тебе даже не добрый друг или объект симпатии. Не отвлекайся.

— Хорошо, ладно, — согласилась я, устремляя взгляд в стену и стараясь не думать о горячем дыхании, нырнувшем под вырез юбки и скользящем по бедру. — Это был кошмар. Мне снилось, что я забыла закрыть окно и ночью поднялась, чтобы не замерзнуть. Вы схватили меня, не позволив кричать и закрыв рот рукой, — проговаривая свое видение вслух, я потихоньку отпускала скрутившийся пружиной ужас, смиряясь с тем, что это лишь выдумка мозга. — Шептали мне прийти к вам, и… что вы без меня тоскуете, и вам очень плохо.

— Это тебя испугало?

— Нет, не это. А постель, в которую вы меня повалили и принялись срывать одежду.

— Да, звучит вовсе не романтично, что мне совершенно несвойственно. Это просто сон, Аврора, — даже в таком положении он выглядел куда мудрее меня, пытаясь успокоить и окончательно прогнать наваждение. — Если бы это был я… Я бы целовал тебя. Оставил бы дорожки поцелуев по всему твоему телу, на каждом частичке кожи и волос. И срывать одежду тоже не стал бы: раздевать тебя медленно, мучая самого себя предвкушением, куда привлекательнее.

— Звучит убедительно.

Даже не успев сообразить, как самовольничает рука, я ощутила шелк плотных волос, прочесывая пальцами серебряные пряди неторопливо и вдумчиво. Я ласкала ладонью голову повелителя, и от одной этой мысли сбилось дыхание.

— Прошу тебя, Мариус, не умирай. Ты должен мне за все случившееся по твоей вине, и я прошу тебя не умирать, пожалуйста… — вновь забыв о пресловутом «вы», как и каждый раз в момент особенно сильной волны отчаянья, шептала я, но князь полностью игнорировал мое отступление от этикета.

— Я много прожил, Аврора, — начал он, продолжив без натянутого оптимизма. — Но не хотел бы заканчивать свою жизнь, только повстречав тебя. Это жестоко со стороны судьбы. Дай мне еще пять минут своего времени, и можешь уходить.

— Прогоняешь после стольких просьб о встрече? — усмехнулась, проглотив горечь, но князь вампиров неожиданно повернулся, полностью пряча свое лицо в моей юбке, и приглушенно завыл от отчаянья.

Прекратив, помолчал несколько секунд, переводя дыхание, и ответил:

— Отпускаю.

Чуткие пальцы медленно потянулись к коже, касанием разгоняя колючие болезненные мурашки во все стороны тела. Князь прикасался бережно, так, словно я действительно хрупкое сокровище в его тайниках, которое может расколоться от случайного неловкого прикосновения и рассыпаться в пыль.

Но я точно не была хрупкой. И тем более не считала себя таким уж сокровищем, которым меня обозначили братья Энеску и этот мужчина, решивший, что вправе решить умереть, когда судьба столкнула его нос к носу со мной.

Я же сама говорила, что мы все просто невольники обстоятельств, и каждый из нас в равной степени невиновен в происходящем. Так почему Мариус принял решение за меня, если это касается нас двоих?

— Иди, звездочка, — с трудом оторвав свою голову от моих колен, повелитель поднялся. Шатаясь, направился к окну, оперся рукой в широкий подоконник. — Иди, пока я не передумал.

Не представляя, что буду делать, я встала и ровным уверенным шагом направилась к дверям, не сомневаясь, что братья Энеску ждут меня там, явно не находя себе места.

Уже у порога я решила дать князю знать, что в своих печалях он не имеет права оставаться один и я не смогу просто закрыть глаза на его признание:

— Не умирай, Мариус де Романус, и я обязательно что-нибудь придумаю. Только дождись.

Дверь за спиной захлопнулась, отрезая меня от мужчины. Следуя велению сердца, я шагнула вперед, намереваясь отыскать вампиров и не представляя, что я им скажу.

Через пару шагов по прямому коридору без ответвлений и дверей я вздрогнула, столкнувшись с вездесущим Дрэго, который появился из ниоткуда, сверкая своей неизменной улыбкой.

— Вас проводить?

— Где господа Энеску?

— Я отправил их домой, — без тени смущения ответил он. — Им нездоровилось после влияния повелителя, и я взял на себя риск проявить инициативу.

— Уехали?

— Не сердитесь, — юноша коротко поклонился. — Поверьте: даже если бы хотели, они не смогли бы противиться воле повелителя.

Заметив, как дрогнуло мое тело в попытке скорее бежать, Дрэго неожиданно проявил силу, схватив меня за руку и развернув к себе спиной, крепко накрыл рот ладонью.

— Не кричите, госпожа Кристенсон. Мне просто необходимо немного вашего внимания. Чрезвычайно сильно.

Оттаскивая мое сопротивляющееся тело в сторону, вампир даже не запыхался. Убедившись, что мы на достаточном расстоянии от кабинета, в котором остался князь, он тихо сказал:

— Обещаю: я не сделаю вам ничего плохого. Просто расскажу кое-что важное. Не будете кричать?

Фыркнув в горячую ладонь, хмуро обернулась, как только хватка исчезла.

Дрэго выглядел расслабленным, но по вечно улыбающемуся лицу пробегали мельчайшие спазмы, угрожая рассыпать привычную маску, которая порядком выводила из себя.

— Я в курсе событий, госпожа, — тон веселого голоса изменился, став низким и серьезным, — поэтому вновь влезу куда меня не просят, и постараюсь объяснить вам важность происходящего.

— У вас пять минут. Более ждать я не намерена, — стараясь выглядеть суровой, я скрестила руки на груди, но вампир на мою уловку не повелся, сверкнув глазами.

— У меня к вам одна-единственная просьба: найдите в Виндэм-холле семейное древо Энеску. Рассмотрите его очень внимательно и обязательно потребуйте ответы усвоихмужчин на вопросы, которые у вас наверняка возникнут. Это поможет вам принять правильное решение.

Спрятав рваный вдох от того, как прозвучало в чужих устах признание вампиров моими, я сморгнула набегающую пелену, вновь все внимание обращая на стоящего передо мной слугу.

— Слишком расплывчато, не находите?

— Нахожу. Но я так же нахожусь под гнетом клятвы верности, и даже этого говорить вам был не вправе. И тем не менее я не хочу, чтобы вы находились в неведенье, не осознавая, что от вашего решения зависит судьба всей Сумеречной Лощины и ее обителей. У нас один князь, госпожа Кристенсон, и нам ни в коем случае нельзя его лишиться.

— Не думаю, что вас касаются наши взаимоотношения с господином де Романус.

— Ошибаетесь. Как любого вампира, меня должно волновать это в первую очередь. Вы обязаны понять: он не просто мужчина, которого вам подбросила злодейка-судьба. Он правитель нашего народа. Я вас прочитал, госпожа Кристенсон, — мужчина сделал короткий шаг вперед, став ближе и заставляя меня затаить дыхание. — Вы не похожи на других людей, которых я знал: слишком нежная, хрупкая, справедливая и мягкосердечная, на что я, собственно, и делаю ставку. Зная все это, я очень надеюсь, что смогу донести до вас важность происходящей ситуации.

— Дрэго…

— Можете звать меня Лис.

— Лис?

— А что вас удивляет? — продолжая неизменно улыбаться, мужчина слегка приподнял свои светлые, словно выгоревшие на солнце брови. — Листет Дрэго де Романус. Приятно познакомиться.

Увидев, как я замешкалась, составляя факты на заваленной информацией полочке, мужчина игриво закатил глаза, поторопившись объяснить.

— Я из очень дальней ветви этой семьи, можно даже сказать, побочной. Только лишь поэтому я могу так долго находиться на чужой территории, не слишком от этого страдая. Да и вообще я выносливый.

— Прекратите.

Отступая, хмуро уставилась на вампира, так как фактически была беспомощна перед ним — особенно если вспомнить о силе и скорости этих существ.

— Шутка, милая танна, — острый уголок губы дернулся еще выше. — Я не враг вам, это точно, но на кону существование нашего общества, и так как князь переписывает свое завещание по десять раз на дню, пытаясь скрыть от всех, что его сердце принадлежит другому клану, я останусь верен себе, ставя вас в известность об этом.

— Чего вы от меня хотите? Если бы я могла что-то исправить, то обязательно бы это сделала.

— Вы можете, дорогая госпожа Кристенсон.

— Если вы намекаете на то, чтобы я оставила братьев Энеску, то это невозможно, — рассыпавший по рукам ворох мурашек только подтвердил мое предположение.

Сама мысль покинуть их, уйти вызывала во мне яростное сопротивление, подсказывая, что Адриан победил и день первого снега не станет днем нашей с ними разлуки.

Я привязалась, и так сильно, что голова кружилась от осознания собственной принадлежности им. Все мое напускное своеволие по итогу сошлось в одной точке — свободе выбора остаться в Сумеречной Лощине с господами Энеску, изначально твердившими, что мы созданы друг для друга.

— О нет, что вы! — Вскинув руки, вампир драматически приложил их к груди. — О таком я даже и подумать не мог! Есть другой выход. Он мало кому будет приятен, но это единственное верное решение, которое вы можете принять.

— Слушаю.

— Примите его светлость в свой клан. Вы, наверное, знаете, что существование круга невозможно лишь с двумя, так что губить братьев Энеску нам вовсе не обязательно. Я бы даже сказал глупо. Напротив, следует объединить семьи. Его светлость останется жив, братья никогда вас не покинут, и, в общем-то, все останутся довольны. Не находите?

— У вас интересные методы решения проблем, — шокированно пробормотала я, переваривая слова вампира. — А разве так можно?

— Можно, но никто и никогда этим не пользовался. Мы же собственники до мозга костей, госпожа Кристенсон.

— Звучит неожиданно…

Если это действительно возможно, то Дрэго прав. Это единственный шанс усмирить ту бездну, что разверзлась между мной и тремя мужчинами, которые оказались связаны между собой.

— По обыкновению я многих раздражаю, и чаще всего ко мне никто не прислушивается.

— Неудивительно, — хмыкнула я, но мужчина даже не дрогнул. — Вы ведете себя чрезвычайно надменно. Не сочтите за грубость.

— Нисколько, — предложив мне локоть, словно ничего и не было, Дрэго продолжал улыбаться, нервируя мои и без того натянутые нервы. — Самый лучший способ получить правду — разозлить. Сгоряча мало кто способен скрывать ложь, стараясь задеть как можно больнее. Я провожу вас до повозки, госпожа Кристенсон.

— Буду премного благодарна.

На улицу мы вышли в мертвом молчании, но если я окончательно погружалась в свои нелегкие думы, прогоняя сомнения о своем решении, то Дрэго не говорил лишь потому, что не хотел, продолжая растягивать губы в своей раздражающей улыбке.

— Я довезу вас до Виндэм-холл, но до порога провожать не буду, не обессудьте, — усевшись на козлы после того, как помог мне устроиться, сказал он. — Не думаю, что мне будут рады. Впрочем, как и всегда.

— Не смею вас об этом просить, — успокоила я, хватаясь за скамью, когда кони с диким азартом сорвались вперед.

Глава 14

У ворот поместья братьев Энеску мы оказались чрезвычайно быстро. На секунду мне даже показалось, будто вампир повез меня несколько иной дорогой и, прыгая по изломам, сократил время нашей поездки до минимума, руководствуясь желанием как можно быстрее избавить себя от моего общества.

— И помните про древо, госпожа Кристенсон, — поцеловав мои пальцы на прощание, Дрэго взглядом проводил меня до дверей, щелкнул поводьями и умчался, оставляя после себя только поднятую в воздух пыль.

Стоя на пороге, я хватала губами воздух, еще не зная, что именно скажу братьям Энеску.

С одной стороны, мне должно было чертовски плевать на судьбу вампиров в целом и на Мариуса в отдельности, но что-то неправильное, словно я нарушаю ход жизни, свербело в груди, не позволяя легко и просто отказаться от участия в этом фарсе. С другой стороны, равнодушием к вампиру я точно не страдала, уже давно запутавшись в чувствах, которые он у меня вызывал, собрав всю гамму от ненависти до трепета.

К тому же моя человечность выла, угрожая сорваться с цепи и разнести меня в клочья за холодность и бездействие. Пустить все на самотек и не воспользоваться предложенным Дрэго решением уже сейчас выглядело ужасающе отвратительной идеей.

— Адриан? Амадей? Вы где?

Набравшись смелости, зашла в дом, оглядывая пустынный холл. Дом словно спал, и мертвенная тишина заставляла меня нервничать, скрывая присутствие жизни за толстыми стенами.

— Адриан? Вы дома? — заглянув в гостиную, покрутила головой, ничего и никого не заметив и убеждаясь в том, что эти прятки разгоняют сердцебиение.

— Аврора…

Обернувшись на голос, облегченно выдохнула, заметив в проходе Адриана. Тот болезненно морщился и потирал шею.

Из-под расстегнутой рубашки выглядывал натренированный живот с заметным рельефом мышц, полосами расчертивших его тело. Темные волосы свободно рассыпались по плечам; обычно незаметная седая прядь, что пряталась в общей массе, сейчас буквально бросалась в глаза, делая мужчину домашним, но все же каким-то потерянным.

Он не двигался с места, глядя на меня с настороженным ожиданием, словно не решаясь подойти и что-то сказать.

— Я… потеряла вас. Испугалась, — честно признавшись, сжала в кулаке ткань юбки, пряча волнение.

Между нами определенно что-то изменилось. Уверенность, что братья знали, из-за чего Мариус так себя ведет, определенно нарушила тонкое полотно доверия между нами.

Они не соврали, но и не назвали истинную причину. Едва ли вампиры посчитали это неважным — они специально утаили это.

С точки зрения логики я должна была злиться на них и обвинить в недомолвках, ведь из-за этого мне пришлось с головой нырнуть в происходящее, даже не зная, к чему быть готовой.

Но я не могла…

Увидев, как их с Амадеем пронзает боль, я озверела от отчаянья, на секунду теряя голову. Такого ужаса я не испытывала, даже когда Генри рыскал по саду, чтобы закончить свою экзекуцию: тогда я всего лишь боялась не выбраться, а сегодня понимала, что определенно сломаюсь, перешагни Мариус грань.

Что-то незнакомое ломалось во мне, и мир неожиданно резко начал терять краски, словно это самое страшное, что могло произойти в моей жизни, перечеркивая ее жирной линией, как испорченный черновик.

— Адриан… — сделав несколько робких шагов в его сторону, цепенеющим взглядом наблюдала за реакцией, так и не решившись подойти вплотную.

— Я не хочу тебя отпускать.

— Куда?

Сжав кулаки, вампир резко шагнул вперед, за секунду сметая оставшееся между нами расстояние.

Знакомый, успокаивающий аромат проник в легкие, заполняя там все пьяным туманом, который каждый раз призывал меня уткнуться носом ему в грудь и закрыть глаза.

— К нему. Не хочу. Нет, Аврора.

Хоть голос и звучал надрывно, надломленно, каждое слово пропитывала уверенность в принятом решении. Адриан определенно не собирался так просто отпускать свой шанс, смирившись с тем, что так будет лучше. Судя по высоко вздымающейся груди, ярость клокотала в нем, как кипящая смола.

— Можно, я ничего не буду говорить?

Позволив себе уступку, я сделала то, что так давно хотела — шагнула прямиком к вампиру, закрыла глаза и прижалась щекой к груди, слушая, как с невероятным грохотом под ребрами бьется сердце.

Не растерявшись, Адриан сомкнул руки за моей спиной, вжимая в себя без сомнений и страха так крепко, что можно было бы задохнуться, если бы не его врожденное умение останавливаться, когда это необходимо.

— Где Амадей?

— Где-то. После влияния Мариуса он не смог усидеть на месте. И не переводи тему, Аврора. Что бы ты ни думала и ни решала, это ничего не изменит.

— Ты не понимаешь…

— Я понимаю всё, и куда лучше, чем хотелось бы, — скрипнув зубами у меня над головой, вампир опустил горячую ладонь мне на лопатки, словно ища точку опоры для своих слов. — Мариус сам так решил, и пусть это грозит определенными последствиями, — спорить с ним я не стану, я не враг себе.

— Это куда важнее…

Вдыхая запах мужчины, я отпустила свою сдержанность, голодной до ласки кошкой вжимаясь в горячую кожу щекой. Мне нужно было согреться, стереть с себя воспоминания тяжелого дня, и только Адриан сейчас мог заставить меня обо всем забыть.

— Я знаю. Но это ничего не меняет. Я не для того искал тебя так долго, чтобы сейчас просто отпустить. Пусть это звучит эгоистично — мне плевать.

Слушая пылкие слова, я осторожно и очень трусливо запустила руки под мягкую ткань, касаясь ладонями каменного торса и уводя их за спину вампира.

Дыхание Адриана стало громче и резче, давая понять, что мой маневр не остался незамеченным, но он продолжал стоять ровно, словно боясь спугнуть меня неловким движением.

— Ты смотришь на это только с одной стороны, — прошептала, оставляя аккуратный и почти неуловимый след своих губ на раскаляющейся коже.

— Все равно, — рвано выдохнул он, и после очередного поцелуя по крепкому телу пробежался короткий спазм, выдавший нетерпение с головой.

— Я обещала тебе остаться до первого снега, — желая звучать убедительнее, подтянулась на носочках, оставляя касание на выступающей мужской ключице. — Лишь до первого снега, Адриан. Но если я приму Мариуса в клан, мне придется нарушить свое обещание.

Руки на моей спине стали тяжелее и крепче, прутами притягивая меня ближе и вынуждая всем телом прижаться к вампиру.

— Я просто вынуждена буду остаться здесь на всю свою жизнь, чтобы Сумеречная Лощина не осталась без своего повелителя.

— Ты говоришь о нем и делаешь все, чтобы я не мог думать, — хрипло прошептал он, позволяя мне изучать губами острую линию скул. — Прекрати, Аврора. Если это женская уловка, то не стоит. Не хочу, чтобы потом ты жалела.

— А я не хочу жалеть, что не решилась. Адриан, послушай, это единственный выход.

— Бросая нас — спасти его? — слова рыком запутались в волосах, вновь возвращая нас к исходной точке.

Вампир, поглощенный яростью и безысходностью, все еще не понимал, к чему я веду.

— Я не имею права нас бросить.

— Но подразумеваешь именно это. Жалость, Аврора, не лечит сердце, — зарываясь пальцами в волосы на затылке, Адриан окончательно меня обездвижил, не справившись только с лицом, которое терлось о гладко выбритый подбородок, ища взаимности.

— Мое сердце уже у вас. Вы похитили его, господин Энеску, и отказываетесь возвращать. Я уже не смогу без вас, Адриан. Момент, когда я могла просто уйти, безвозвратно упущен.

Наконец повернувшись ко мне, вампир словно по зову нашел мои губы, с усталой злобой прижимаясь к ним в изъеденном тоской поцелуе.

Это была проверка на решительности и уверенность. Прекрасно это осознавая, потянулась ему навстречу, похолодевшими пальцами скользя по торсу и груди мужчины, чтобы доказать: я не планирую отступать.

Мне хотелось прикасаться к нему так дико и несвойственно себе, что молнии на пальцах стали ощутимее, заставляя во сто крат сильнее чувствовать каждое прикосновение. А их было мало.

Задыхаясь в опьяняющем поцелуе, не заметила, как Адриан шагнул вперед, придавливая меня спиной к прохладной стене, и позволил стянуть расстегнутый ворот рубашки с плеч.

Идеальная, блестящая гладкостью светлая кожа вампира ослепляла, напоминая о происходящем. Стряхнув мешающие рукава, Адриан опустился на колени, рисуя полосу поцелуев до точки под самой грудью, чтобы, потянувшись руками, сжать края пояса, державшего платье на своем месте.

Он не торопился, размеренно распутывая пышный узел из тонкого газа, все глубже ныряя лицом под ткань, которая продолжала скрывать полыхающую кожу и подрагивающие ребра. Он специально начал прикасаться раньше, прежде чем отбросить в стороны ткань, давая мне возможность сперва привыкнуть к его губам, еще не лишившись последней брони.

Адриан целовал отчаянно, порывисто. Его пальцы дрожали, скользя по бедрам, и натыкались на полоски белья, которому не суждено было остаться на моем теле. Губы оставляли чувственные отметины на груди, избавляя ее от шелкового лифа, который я постеснялась не надеть под вампирский наряд, подчеркивающий глубокое декольте.

Ткань обжигала, призывая как можно скорее от нее избавиться, и будто слыша ее, Адриан потянул тонкие тесемки, распутывая легкую шнуровку на груди и раздвигая части лифа в стороны.

Ему не нужны были мои слова, чтобы увидеть, как покрывается краснотой все тело. Отвлекая внимание, Адриан накрыл губами призывно затвердевшую вершинку, огладив ее языком.

Почти так же, как тогда в моей спальне, за исключением того, что широкие ладони потянулись вверх, скользя по моим плечам. Оставляя нас одинаково раздетыми, заставили платье рухнуть на пол, стекаясь в красивую темно-бордовую лужицу у ног.

Резко распрямившись и тяжело дыша, вампир легко обхватил мою талию и поднял в воздух, сажая на собственные бедра. Недвусмысленный жест был однозначен: дороги назад нет.

Шатающейся походкой, не отвлекаясь от покрасневших расцелованных губ, Адриан слепо, по памяти шел в гостиную, свободной рукой изучая изгибы моих бедер и пересчитывая полосу тонких позвонков, чтобы от остроты ощущений заставить меня выгнуться голой грудью ему навстречу.

Посуда на столе задребезжал от моего резко опущенного на него веса, но, увлеченные друг другом, мы проигнорировали жалобный звон.

— Целовал бы тебя целуювечность, — признался Адриан, на секунду оторвавшись — только для того, чтобы вновь заскользить поцелуями вниз. — Всегда. Fii mereu cu mine (*рум. - Всегда будь со мной).

Продолжая бормотать что-то на своем языке, вампир потянул пальцами тонкие тесемки последних вещиц, оставляя на животе настоящие росписи из поцелуев. Ловко отбросил предавшую ткань в сторону, надвигаясь со звериной пластичностью.

Стоило бы уже признаться: мне нравилось видеть то, что вампир так долго скрывал под маской вежливого и воспитанного господина, всегда держа себя в руках и не позволяя сорваться.

Сейчас он был совершенно иным.

Обнаженная кожа переливалась, темные чернильные глаза горели огнем, а животная грация делала всю картину незабываемой, навсегда запечатывая в моей голове образ Адриана в сокровенных фантазиях.

Меня уже даже не так волновала собственная оголенность и открытость перед вампиром, когда, слегка отклонившись, он потянулся ладонями к поясу на брюках, демонстративно медленно распутывая узел, чтобы позволить им с легким шуршанием скатиться по крепким ногам.

Наверное, это была точка невозврата, потому что, даже не посмев опустить глаза вниз, я потянулась навстречу, всем своим видом сообщая, что намерена продолжать эту сладкую пытку.

Адриану этого хватило, чтобы, упираясь руками в стол по бокам от моих бедер, качнуться вперед, крадя новый поцелуй, после которого незамедлительно последовал еще один.

— Вдруг Амадей придет? — неожиданно вспомнив, что мы можем быть не одни, я испуганно отшатнулась, чтобы тут же вновь оказаться прижатой и откровенно поцелованной.

— Не отвлекайся, сердце мое. Я не хочу, чтобы ты думала сейчас хоть о ком-то, кроме меня.

Четко обозначив свое желание, Адриан вновь потянулся вниз, сжимая ладонями грудь и целуя каждую из них по отдельности с жадным и голодным видом. Его глаза были закрыты; если бы не мое волнение, я могла бы подумать, что вампир полностью утонул в наслаждении, пробуя самые запретные частички моего тела. Но чем ниже он опускался, тем ощутимее дрожали мои колени, тут же оказавшиеся на мужских плечах.

Повелительно, но осторожно надавив ладонью, Адриан заставил меня опуститься голыми лопатками на прохладное полотно стола, от дрожащего в груди предвкушения закрывая глаза.

Прекрасно обозначая то, что планирует сделать, Адриан без стыда и сомнения опустился губами до самой развилки ног, оставляя на чувствительной коже откровенный влажный след языком.

Вздрогнув, невольно вытянулась в спине, сдавленно ахнув, и по велению инстинктов и желания, что полностью захватили власть над телом, шире развела ноги, расслабив поджавшиеся бедра.

Зарычав, словно настоящий зверь, Адриан уже без стеснения рисовал опаляющие влагой полосы, все больше внимания уделяя чуткому до прикосновений узелку, безжалостно ударяя по нему самым кончиком языка.

От каждого нового касания по телу пробегали молнии, пригвождающие меня к столу, раскалившемуся до такой степени, что мне казалось, будто древесина сейчас вспыхнет и наша с Адрианом страсть создаст настоящий пожар. Но мне так только казалось… На самом деле я уже не чувствовала, как обожженные воздухом губы открылись, поднимая к потолку каждый мой стон.

Вампир был ненасытен, упиваясь властью над моим телом с охотничьим азартом, и только когда я начала умолять его что-то с этим сделать, Адриан распрямился и вызывающе облизнул блестящие губы, глядя мне прямо в глаза.

— Ты самое вкусное, что я когда-либо пробовал, — продолжая вгонять меня в краску, признался мужчина, вновь надвигаясь сверху и ловко подводя ладонь под мою поясницу. — Ничего красивее не видел.

Резко дернув руку вверх, вампир вынудил меня выгнуть спину и открыто расслабить бедра, между которыми он оказался. Горячая плоть скользнула по испачканной соком коже, обозначая свое присутствие, и я несдержанно ахнула, обжигаясь чужим дыханием рядом.

— Никогда меня не оставляй, — шипяще произнес он, примерившись между гудящих от возбуждения складочек, и медленно двинулся вперед.

Я всегда думала, что безумно боюсь этой секунды, но в реальности оказалось достаточно Адриана рядом. Ему я безоглядно доверяла — настолько сильно, чтобы потянуться бедрами навстречу и шипя привыкать к давящему, вторгающемуся ощущению.

Секунды тянулись медленно, все откровеннее раскрывая меня в мужских руках, которые могли бы сделать очень больно, но со мной обращались бережно и взволнованно, боясь испугать или перенаправить мои мысли в другую сторону.

И только когда наши бедра соприкоснулись, связывая два тела в одно, я нетерпеливо выдохнула, на ощупь потянувшись к ставшим родными губам, целовавшим меня все это время.

Адриан больше ничего не говорил — в этом не было необходимости. Все его мысли читались во внимательных черных глазах, глядящих на меня с пронзительной остротой.

Медленно качаясь, вампир убеждался в том, что все происходит как должно, слегка ускоряясь и уже ощутимее вдавливая мою спину в стол.

Я хотела бы увидеть, как это выглядит со стороны. В подробностях разглядеть его великолепное фактурное тело, его пластику и гибкость движений. Как переливаются канаты мышц на руках, а вены на них наливаются кровью. Никаких сомнений, что эта картина была до глубины души откровенной, и что лучше всего — возбуждающей.

Искусав собственные губы, дрожащими пальцами тянулась к мужской груди, оставляя на ней борозды розовых полос от острых ногтей.

— Адриан… Ах!.. Адриан! — слегка сменив угол, вампир задвигал бедрами чаще, подкидывая все больше дров в этот костер.

Тело уже откровенно не слушалось, голос предавал, рассыпаясь на стоны, сердце стучало, как сумасшедшее, и все это было мне уже знакомо, как знамение того звездного неба, в которое я однажды уже упала с помощью вампира.

Словно став только безумнее, Адриан задвигался быстрее, резче, возбужденно сжимая зубы и продолжая сверлить меня пронзительным взглядом, пока я не вскрикнула, вытянувшись всей грудью к потолку:

— Риан!..

В закружившемся перед глазами безумстве я слышала, как мужчина зарычал, притягивая мои бедра ближе к краю и толкаясь, полностью отпустив сдержанность. Поджав пальчики на ногах, пыталась ухватиться ладонями за плоскую столешницу, не в силах даже открыть глаза, которые закатывались, отказываясь подчиняться.

Проваливаясь в черное море, я чувствовала, что толчки прекратились и крепкие пальцы на бедрах наконец разжались, возвращая в реальный мир, где вампир уже повернулся, усаживаясь на край стола и водружая меня к себе на колени.

Сделав все, чтобы я просто растеклась у него по груди, мужчина провел ладонью по взмокшей спине, делая глубокий вдох у моего виска.

— Я никогда никому тебя не отдам, — дав мне отдышаться в сгибе своей шеи, сказал он, гладя пальцами запутавшиеся волосы, лента с которых где-то потерялась.

Тяжелый вздох подсказывал, что он сам себе не верит, но секундная слабость не позволила вернуться к незаконченному разговору.

— Амадей может вернуться, — прошептала, устало утыкаясь носом в мужскую щеку.

— Может, но я не хочу об этом думать, — вновь возвращая все к огромному желанию вампира выбросить из своей головы мысли о тяжелом решении, которое ему придется принять. — Рори.

— Мм?

— Ты же не сдашься, — пробасил он, дав понять, что услышал меня до того, как все случилось.

— У-у, — отрицательно покачала головой, не открывая глаз и зная, что Адриан смотрит в сторону открытой на веранду двери, которая словно стеснялась впустить холод в раскаленную комнату.

— Ты уже все решила.

— Я знаю, что не должна позволить ему умереть, — прошептала, близко-близко прижавшись губами его уху. — Сегодня он уснул на моих коленях, Риан. Уснул. Я мало что о вас знаю, но уверена: так точно не должно было быть.

Пропустив через себя возможные ощущения, мой дорогой господин Энеску нехотя кивнул, соглашаясь.

— Он умирает без тебя.

— А я не хочу быть убийцей. Пойми меня, пожалуйста. Это тяжелый груз, который я определенно не вынесу.

— Нужно дождаться Дея, — признал он, поднимаясь на ноги вместе со мной. — И немного прибраться. Его и так изведет зависть, но хотя бы вещи стоит собрать.

— Поставишь?

Немного подумав, вампир легко приподнял меня повыше, целуя в уголок губ, шею и спускаясь к ключицам.

— Не хочу, — скользя все еще горячими губами по моей шее, прошептал он, как ребенок, добравшийся до сладкого.

— Вы что, издеваетесь?..

Громкий голос Амадея от порога заставил нас обоих резко повернуть головы.

Держа в руках мое сброшенное в коридоре платье, Амадей слишком красноречиво смотрел на нас, поджав губы в тонкую нить.

— Я крайне опечален тем фактом, что все пропустил, — сопя через нос, прорычал он. — Но если это — дань прощания, то увольте. Даже твое голое тело, Аврора, не заставит меня добровольно принять поражение. Мариус может катиться ко всем демонам или пусть попробует вырвать тебя из моих лап.

Будучи уверенным, как и Адриан, что князь не утаил их секрет, Амадей сразу же перешел к вызовам, ставя в известность, что готов бороться. Только вот я, будучи спущенной с рук Адриана и задвинутой за его широкую спину, думала лишь о том, чем бы прикрыться, стыдливо опустив голову, как застигнутая врасплох неверная жена.

— Успокойся, Дей. Аврора не собирается от нас уходить.

— О-ох, память великих предков, — облегченно прикрыв глаза, Амадей протяжно выдохнул, отпуская свой гнев и решительность с поводка. — Но я все еще недоволен тем, что вы меня не дождались.

— Высшие, Дей! Прекрати! — на секунду выскользнув из-за своей живой ширмы, я схватила первое, что попалось под руку, и обмоталась пледом почти до самых ушей, скрывая наготу.

— Я понимаю, что ты смущена, но не могу не признаться: я ждал минуты, когда увижу тебя без одежды, кажется, всю жизнь.

Продолжая абсолютно бесстыдно признаваться мне в своих пороках, вампир перебросил помявшееся платье через руку и шагнул вперед, присаживаясь на корточки.

Наверное, это был один из самых неловких моментов моей жизни, потому что длинные пальцы вампира сжали небольшой комочек нижнего белья и без всякой брезгливости опустили его в карман.

— Хоть что-то же должно мне достаться, — пояснил он, пожав плечами и присаживаясь на софу.

— Ты невыносим. Верни платье, пожалуйста.

— Попозже, когда ты наконец подтвердишь слава Адриана о том, что не оставишь нас, — вытянув длинные ноги, вампир выжидающе уставился на меня, демонстративно прижав платье поближе к груди. — Я хочу услышать, что де Романус тебя не разжалобил. Он сам принял такое решение, Рори, так пусть пожинает последствия как должно, с гордо поднятой головой.

Устало потерев ладонями глаза, я набиралась сил, чтобы и второму вампиру Энеску донести свое решение, которое ему определенно не понравится. Но на выручку пришел Адриан. Он уже подбросил дров в едва тлеющий камин и обратился к брату:

— Аврора предлагает принять де Романус в клан, — коротко и по существу произнес он, вызывая у меня желание спрятаться под диван от многообещающего взгляда Амадея, который помрачнел на глазах, превращаясь в рассвирепевшего коршуна.

— Что-что? — медленно поднявшись, он отбросил платье назад, делая короткий шажок в мою сторону. — Принять Мариуса в клан? Это твой план, Рори?

— Дей, только послушай, это единственный вариант, — лепетала я, пятясь и с ужасом замечая, что Адриан продолжать объяснения не торопится, падая на место, где сидел его брат, и закрывая глаза. — Мы не можем позволить князю Сумеречной Лощины так просто…

— Просто — что? Прокрасться в семью чужой женщины, ммм? — обходя по кругу мое укрытие в виде стола, вампир определенно играл со мной в злые салочки, заранее имея все шансы на победу. — Касаться тебя, целовать… Делить постель, в конце концов! Ты хоть понимаешь, что такое принять чужака в клан?

— Н-не совсем, — бросила я, метнувшись в сторону, но Амадей, точно предугадав маневр, преградил мне путь. — Но по-другому нельзя!

— Можно, — прошипел он. — Я просто отверну ему голову, и дело с концом. Разве это не лучше, Рори?

— Только послушай, что ты говоришь, — пытаясь призвать к его здравомыслию, отступала все дальше, пока пространство не кончилось и голые лопатки не прижались к книжной полке. — Думаешь, я смогу простить себя, если ты решишься на такое?

— А простишь ли ты меня, если я с тобой соглашусь и позволю ему приблизиться?

Нависнув надо мной, Амадей вытянутыми руками обозначил узкое пространство между ними, из которого мне было уже не сбежать. Тело вампира было слишком близко, чтобы я не ощутила идущий от него жар злобы и звериной тоски.

— Однажды ты можешь проснуться и подумать, что мы отдали тебя чужаку, ничего не сделав, — прошептал он, грудью вдавив меня в преграду и низко склоняясь к лицу. — Меньше всего я хочу быть в твоих глазах предателем.

— А я не хочу чувствовать себя убийцей, Амадей. Ты знаешь, что я не смогу, я не справлюсь.

— Ненавижу себя за это, но понимаю, — закрыв глаза, вампир доверчиво прижался ко мне лбом, тяжело вздохнув. — Мне тошно от этих мыслей, Рори.

— Это мое решение, Дей, и если уж кого винить, так только меня.

— Не-е-ет, — протянул он, обхватывая меня руками и прижимая к себе. — Не говори так и не порти, пожалуйста, момент, когда между нами только тонкий плед и моя одежда, от которой я готов избавиться за секунду.

Хмыкнув, невольно усмехнулась очередной бесстыдной фразе, обхватывая вампира за торс в ответных объятиях.

— Я должен предупредить тебя, — коварно прошептал он. — Платье я не верну.

— Как удачно, что вы накупили мне их так много, — ответила на брошенную шпильку, чувствуя мужскую улыбку у себя над головой. — Я не хочу уходить, Дей, но другого варианта не вижу.

— Мне искренне жаль, что это мысль пришла в твою голову, — посетовал он, не догадываясь, что ее мне вселил вечно улыбающийся слуга, знавший, по обыкновению, больше всех. — Но уже поздно выметать ее, так ведь?

— Да, я уже все решила и не отступлюсь.

— Тогда пойдем присядем и все обсудим, — не выпуская меня из своих объятий, Амадей приподнял мои ноги над полом и молча донес до дивана, на котором так и сидел Адриан, делая вид, что дремлет. — Не морозь ноги, звездочка, разговор будет долгим.

Глава 15

— Почему?

— Потому, что это не так работает, Аврора, — покачал головой Адриан, наполняя мой бокал отменным вином второй распитой нами бутылки. — Если мы сближаемся со своей единственной и чувствуем взаимность, то притяжение становится только сильнее.

— Поэтому твой план провести с Мариусом целомудренную жизнь определенно катится к демонам, — усмехнулся Дей, выпустив тонкую струйку дыма самокрутки под потолок. — Чем дольше он будет в зоне досягаемости, тем сильнее и необратимее вас будет тянуть друг к другу.

Проводив взглядом едва видное дымное колечко до самого потолка, резко повернулась к Амадею.

— Так, стоп! То есть ваши невинные просьбы погостить у вас подольше и приглядеться — только повод потянуть время? — подозрительно сощурившись, сделала очередной глоток, вновь слегка охмелев.

Амадей улыбнулся, туша окурок и не поднимая глаз, а Адриан молча кивнул, не планируя хитрить и изворачиваться.

— То есть вы заранее знали, что это неизбежно?

— Конечно же, — продолжая улыбаться, Амадей расслабленно откинулся на спинку софы. — Ты хотела времени, мы тебе его дали, и теперь ты пьешь с нами вино поздней ночью, укутанная лишь в плед, под которым нет даже белья, и точно уверена, что мы от головы до пят твои. Хотя я бы не отказался услышать это вслух из твоих уст.

— Если бы я могла, то сейчас бы очень сильно обиделась, но что правда, то правда, — заставив братьев посмеяться над моей шуткой, сама приподняла уголки губ.

Это можно было бы назвать уловкой, но, откровенно говоря, я сама позволила себя обмануть, возможно, чем-то внутренним понимая, что страстно этого хочу.

— Но вернемся к теме. Получается, нельзя так просто существовать рядом с вампиром, но держать дистанцию?

— Почему же, можно, — не согласился Риан. — Но недолго. Это больше, чем желание, Рори, и куда сильнее. И если сейчас ты с этим справляешься, то Мариус уже сдался, он не будет даже пытаться держать эту твою дистанцию.

Взмах мужской руки, и печальный взгляд перед неизбежным.

— Если ты примешь его в клан, то, считай, признаешь его полноценным спутником. Здесь нет полумер, звездочка. Или все, или ничего.

— Но если это все же ошибка?

Пожав плечами, вампир пояснил:

— Время. Все покажет время. Если это все же какая-то чудовищная ошибка и вы с Мариусом друг другу не нужны, то это единственный вариант, при котором твоя задумка могла бы сыграть. Но я не верю в это, увы. Реакция де Романус чересчур красноречива.

— Честно признаться, я слабо представляю себе, как это возможно воплотить в жизнь, — призналась я, провожая взгляд Адриана к огню, танцующему на поленьях. — Мне сложно смириться даже с тем, что вас двое.

— Разврат и вульгарщина? — отшутился Амадей, при этом стараясь быть незаметным, сжал пальцы на своем кармане, где все еще прятался добытый трофей. — Брось, Рори. Проблему в этом видишь только ты.

— А что видите вы?

— Семью, — ответил он. — Поддержку. Заботу. И любовь. И все это в элементарном умножении. И если, демоны его сожри, Мариус примкнет к нашему клану, тебя завалят любовью, звездочка. Трое всяко больше двоих.

— Это-то меня и пугает. Не будем делать вид, что ты не знаешь, что сегодня произошло.

— Подробностей — нет, — напоминая о своей обиде, Дей сделал храбрый глоток. — Но в общих чертах — да.

— И сейчас я пока еще могу делать вид, что чувствую себя уверенно, но на деле не представляю, как смогу… решиться повторить это…

— Со мной? — разумно предположил вампир, закончив за меня разбившуюся на кусочки фразу. — С удовольствием. А если серьезно, то ты неправильно воспринимаешь свое положение.

— И как, на твой взгляд, я должна себя чувствовать?

— Желанной, — растягивая губы в кошачьей улыбке, Амадей понизил голос. — Не застыженной, не виноватой, а любимой и желанной. Ты боишься обидеть чувства Адриана интересом ко мне, а меня — тем, что тебя к нему тянет. Только вот мы оба в курсе, звездочка, и нас это полностью устраивает.

Адриан согласно качнул головой, полностью подтверждая слова брата, и медленно опустил ресницы, устремляя взгляд на дно бокала в своей руке.

— Никакой ревности?

— Никакой, — полностью согласился Риан. — Совершенно. Я хочу любить тебя так же сильно, как и он, и вместе и по отдельности.

— О, ты прикусила губу! — поймав меня на представшей перед глазами фантазии, Амадей даже вытянулся вперед, коварно прищуриваясь и сверля меня взглядом. — Значит, такая мыслишка уже бывала в твоей голове!

— Честно говоря, сложно об этом не думать.

— Но тебя волнует эта мысль, верно? Она горячая, как и твоя кожа, которую я готов целовать часами, — искушающее понизив голос, продолжал Амадей. — Я даже сейчас слышу, как застучало твое сердце, а кровь хлынула вниз, к животу. Твоя маска ничего не прячет, Аврора, мы все видим и, я бы сказал, очень ждем этого момента.

— Мне кажется, что вы все же лукавите, — переводя тему, поджала ноги поближе, поправляя угрожающий развязаться плед на груди. — Так или иначе, соперничество не может раствориться само по себе.

— А кто здесь соперничает? — удивился вампир.

— Допустим, я сейчас подойду и поцелую Адриана, разве ты не попытаешься перетянуть мое внимание на себя?

— Конечно, попытаюсь! Но не потому, что соперничаю с братом, а потому что тоже хочу тебя целовать, — раз за разом слова Амадей звучали все убедительнее, заставляя меня задуматься. — Так что можешь проверять сколько угодно — результат всегда будет одинаковым.

— Ты меня подначиваешь, — поняла я.

— Разумеется. К тому же я знаю, что ты неравнодушна ко мне. Придет время, и ты сама это признаешь.

— Мне не нужно время, — отбила я, отставляя бокал на кофейный столик, что братья подтянули из другой комнаты, чтобы удобно расположиться на диванах, стоящих друг напротив друга. — Я неравнодушна, Амадей. Но мне все еще тяжело самой это принять.

— Как тебе помочь? Твои моральные терзания вызывают у меня изжогу.

— Ты хоть знаешь, что это такое? — рассмеялась я.

— Не совсем, но, судя по тому, что я слышал в вашем порту, штука не из приятных, — признался он, подтвердив мои мысли, что людской болячкой не страдает. — Вспомни поцелуй по дороге домой из винодельни? Ты была наша, и тебе было хорошо.

— Я была пьяна, — отшутилась я.

— Первые пару секунд, — раскрыв мое резкое отрезвление, Адриан уперся локтями в свои колени, наклоняясь ближе. — Я совершенно уверен, что ты полностью отдавала себе отчет в своих действиях, просто в какой-то момент струсила. И, как видишь, от стыда ты не умерла, наше отношение к тебе не изменилось, как не изменится ни сейчас, ни в будущем. Это предназначение, Аврора, здесь нет грязи, в которой ты так боишься испачкаться.

Адриан был прав.

Я действительно боялась испачкаться. С самого детства мне твердили, что может делать аристократка, а о чем непозволительно даже думать. Но, как показывала ситуация, — я все чаще нарушала установленные окружавшим обществом табу.

Сидя в одном пледе в обществе двух мужчин, с одним из которых совсем недавно была близка и застигнута вторым, присвоившим мое белье, сложно говорить о морали. И, естественно, назревал вопрос: действительно ли так смертельно нарушать правила? Особенно когда речь идет о личных вещах, которые могут касаться как двоих, что хотя бы в теории привычно мне, так и троих, как происходило с вампирами.

Если примерить на себя их шкуру, то можно было понять, что они относятся к этому так же, как и я, только количество действующих лиц слегка увеличено.

— О чем задумалась?

— О том, что вы правы. Если все действительно так, то я просто лишаю себя душевного покоя за пустыми переживаниями.

Многозначительно переглянувшись, вампиры не подали виду, скрывая ликование, но оно слишком ярко читалось в темных глазах.

— И-и? — протянул Амадей.

— И я постараюсь думать об этом проще.

— Отлично, — протянув длинные пальцы в мою сторону, вампир явно приглашал пересесть поближе, уничтожая расстояние между нами. — Не трусь, Рори. Я просто очень хочу тебя обнять.

Немного робко, но с затаенным восторгом я на цыпочках подкралась к мужчинам, которые заранее отодвинулись, освобождая мне место между собой.

— Ты не замерзла? — заботливо спросил Адриан, опуская ладонь на мое колено. Ощутил температуру и недовольно потянул ступни к себе.

От неожиданного разворота я рухнула спиной на колени его брата, который даже не пытался скрыть своего довольства, глядя на меня сверху вниз.

— Ледяные. Нам не хватало только тебя простудить.

Горячие пальцы заскользили по подъему и принялись бережно разминать мои действительно прохладные ноги, разгоняя кровь по венам и согревая своим теплом. Амадей же, не спрашивая, принялся гладить меня по волосам, большая часть которых свисала до пола, при этом слегка щурил глаза и едва не мурлыкал.

— Видишь, мир не рухнул, — прошептал он, успокаивая своим голосом. — нам хорошо вместе. Хочешь, я расскажу тебе сказку?

— Расскажи мне лучше о вашей семье, — попросила я, честно себе признавшись, что не хочу сейчас подниматься и ждать, пока Амадей найдет книгу рода.

Не увижу, так хотя бы послушаю, а позже все-таки доберусь до древа и попытаюсь понять, что именно имел в виду Дрэго, наставляя меня на него взглянуть.

— О семье? А что ты хочешь узнать?

— Какими были ваши родители? Чем занимались? И в кого у вас такие разноцветные волосы?

Вампир хмыкнул, словно я несмышленый ребенок, но ответил, не прекращая водить пальцами по вискам.

— Это не наследуется, Рори. Бледнота волос показывает, какое горе пережил вампир. Когда наши родители ушли, для меня это оказалось большим ударом, чем для Адриана. Он был старше и понимал, что такое может случиться. И к тому же он кремень, каких не видывал свет.

— Горе?

Вспомнив белоснежные пряди Мариуса, по глазам вампира поняла, что он прекрасно знает, какой вопрос будет следующим.

Тяжело вздохнув, он все же поведал:

— У Мариуса погиб брат. Нас с Адрианом тогда еще не было, и подробностей никто уже и не помнит, разве что сам де Романус. Кажется, это было во времена Черных Братий. Тогда много кто пытался захватить княжество, дабы приручить непокорного соседа, способного нанести сильный удар.

— Смерть брата — это, конечно, тяжело, но разве настолько? — разумно поинтересовалась я, не представляя, как беловолосый вампир переживал утрату.

— Настолько. В одну минуту он лишился самого близкого человека, возможности создать свой клан и продолжить род. Он остался один, а значит, его участь в отношении семьи была предрешена, Рори. Но все иногда идет не по плану, — саркастично поджав на секунду губы, Амадей явно намекнул на меня. — Именно потому, что Мариус не в состоянии продлить свой род, он и живет уже так долго. Ни любви, ни тоски, ни жалости.

— Ни привязанности, ни зависимости, — дополнила я, обдумывая услышанное. — Но теперь…

— Но теперь он может войти в клан, продлить свой род, а когда придет время, со спокойной душой уйти за тобой. Собственно, как и мы с Амадеем, — закончил Риан, убедившись, что мои ноги согреты. — Мне до рези по гордости больно это говорить, но ты права: принять Мариуса в клан — самый верный способ решить эту проблему. Плюсы определенно превышают минусы. Но с одним условием.

— Каким?

— Он на испытательном сроке.

Я только пожала плечами.

В общем-то, неплохой исход тяжелого разговора и трудных решений. Я и сама не знала, как вести себя с князем Сумеречной Лощины, и не торопилась падать ему в объятия, повинуясь велению не души, но этой странной связи, которая ощущалась такой же крепкой, как гранитная стена.

Возможно, вампиры правы, всему требуется время. И нам с Мариусом — тоже, хотя бы для того, чтобы начать нормально разговаривать и рассматривать друг друга, привыкая.

Нельзя сказать, что сейчас наши взаимоотношения были ровными: скачки от ненависти до ужаса превалировали.

— Спи, моя звездочка, — прошептал кто-то над ухом, и плечи укрыло чем-то теплым, слегка взбадривая задремавший разум.

Видимо, устав от событий сегодняшнего дня, погрузившись в мысли о князе, сама не заметила, как уснула на коленях у Амадея, позволив утянуть себя в крепкий беспробудный сон ласковым рукам, скользящим по волосам без передышки.

Еще было мелькнула парочка сознательных мыслей, и темнота окончательно проглотила меня до утра следующего дня. А началось оно слишком громко.

Грохот внизу заставил меня мгновенно открыть глаза, уставившись в потолок. Еще не успевший проснуться мозг силился понять, что это было.

С трудом собрав себя с кровати, в которой я оказалась каким-то неведомым образом, торопливо нырнула в легкое платье. Оно больше походило на ночную сорочку, но, убедившись, что нигде не просвечивает, я торопливо поспешила на звуки, боясь не успеть.

За шумом потянулись крики на родном языке вампиров. Практически скатившись с лестницы, я увидела, как Адриан держит в воздухе Дрэго, плотно сомкнув пальцы на изящной шее. Вампир буквально висел на руке господина Энеску, скалился, обнажая клыки, но вырваться не мог, а увидев меня, так и вовсе прекратил бесплодные попытки.

— Что здесь происходит?

— Говорил же, разбудишь, — проворчал Амадей, оборачиваясь ко мне и пытаясь прикрыть собой обломки комода, сиротливой кучкой валяющиеся поодаль. — Доброе утро!

— Доброе ли? Адриан, пожалуйста, отпусти его.

Фыркнув, мой господин Энеску все же разжал пальцы и брезгливо их отряхнул, отступая от вампира на шаг и загораживая меня своим телом.

Дрэго тяжело вздохнул, восстанавливая дыхание, и возмущенно поправил задравшийся сюртук, тихо ругаясь:

— Хамство чистой воды. Ваши действия вполне можно рассматривать как измену княжеству! — пригладив растрепанные волосы, юноша поднял глаза и поморщился. — Доброе утро, госпожа Кристенсон. Я к вам со срочными новостями, но ваши мужчины не проявили должного уважения к гонцу.

— Прости, Лис, — сбавляя накал страстей, я коротко поклонилась. — Надеюсь, ты не сильно пострадал?

— Вовсе нет. Но я привык избегать физической силы, когда это возможно, — оправдывая свое поражение, пояснил он, проигнорировав подозрительный взгляд моих мужчин, которые явно удивились панибратскому обращению. — И, к сожалению, у меня нет времени, чтобы продолжать этот балаган. Аврора, прошу тебя, мы срочно должны отправиться к князю.

— Что-то случилось?..

Юноша только кивнул, покосившись на стоящих рядом Энеску, которые вовсе не торопились меня отпускать.

— Хорошо. Я буду готова через пару минут.

— Буду несказанно рад, если это действительно так, — все еще обиженно ответил Дрэго, качнув головой.

Вернувшись в свою спальню под сопровождением Адриана, который, по всей видимости, оставил брата сторожить слугу, поторопилась к шкафу, выбирая что-нибудь менее компрометирующее для поездки к князю Сумеречной Лощины.

Словно смирившись с принятым решением, Адриан помог мне заплести волосы, распутав сбившиеся за ночь прядки, и когда я была практически готова, неожиданно поймал меня за руку, привлекая к себе.

— Только возвращайся.

— Ты не поедешь со мной?

Вампир отрицательно покачал головой.

— Мариус прогнал нас вон и разрешения возвращаться не дал, так что пока вход на его территорию нам заказан. Я знаю, что он неспособен причинить тебе вред, но всем нутром боюсь, что ты не захочешь к нам возвращаться.

— Я вернусь, обещаю.

Не став больше выждать подходящий момент, я решила создать его сама: привстала на цыпочки и прижалась к мужским губам, вспоминая о том, что вчера они оставили отметины на всем моем теле.

Горячие и желанные, родные и нежные, они отвечали мне такой взаимностью, что на мгновение я забыла о необходимости куда-то спешить, чувствуя, как сильные ладони смыкаются кольцами на предплечьях, притягивая меня еще ближе, чем раньше.

— Ты пообещала.

— И слова не нарушу, — последний раз прижавшись к его губам, вдохнула успокаивающий аромат и была отпущена.

Внизу нас ждала все та же сцена: насупившийся Дрэго и хмурый до жути Амадей, при виде меня на секунду растерявший воинственный пыл.

— Stea, ты уверена, что это подходящий наряд?

Оглядев длинную, в пол, юбку с разрезом от колена до подола и строгий силуэт корсета, от которого тянулись воздушные широкие рукава, вопросительно приподняла брови.

— Слишком?

— Ему сейчас любая одежда на тебе будет казаться слишком, — пояснил Адриан. — Головой за нее отвечаешь.

— Несомненно, — буркнул Дрэго, оборачиваясь ко мне. — Ты готова?

— Да.

— Тогда отправляемся.

Проводив нас до самой повозки, Амадей не выдержал, схватив меня за кончик косы и подтянувшись ближе.

— Только возвращайся к нам, — повторил он слова брата, обжигая шепотом мочку моего уха, и преданно потерся кончиком носа о щеку. — Прошу, Рори, — только возвращайся.

— Обещаю, — повторила я и с его помощью запрыгнула в карету, которая тут же сорвалась с места.

Дорога прошла в привычной тишине, хоть я и пыталась выудить у Лиса подробности. Но он только хмуро повторял неизменное «увидишь сама» и беспощадно гнал лошадей.

Уже у поместья, протянув мне руку и помогая спуститься, Дрэго кивком головы указал, что нам нужно в сад, а не в сам дом, уводя меня прямиком по знакомой дорожке, ведущей к запомнившимся мне беседкам у озера.

— Молю тебя, женщина неземной красоты, скажи мне, что ты обдумала мои вчерашние слова? — взволнованно переставляя ноги, вампир чуть ли не бежал вперед, увлекая меня за собой.

— Я не только обдумала, но и уговорила Энеску со мной согласиться.

Заслужив почтительный взгляд вампира, изо всех сил старалась за ним поспеть.

— То есть они не против принять его светлость в клан?

— Нет, не против. Признаюсь честно: я не успела расспросить их о древе, но все же кое-что узнала. Например, что у его светлости был родной брат.

— Именно об этом я и говорил, — кивнул Дрэго. — Я хотел, чтобы ты увидела, с каким грузом живет Мариус. Он слишком привык быть один и смирился с этой ролью, Аврора. Честно признаться, я уверен, что изменения в его теле происходят так быстро именно из-за шока. Даже его волосы стали белее.

— Меня не было всего одну ночь!

— Это неважно, Аврора. Он здесь только потому, что еще не решил, за кем оставить право своего наследника. Давай! Отговори его умирать!

Легонько хлопнув меня по бедру для скорости, вампир указал пальцем на одну из беседок, низко поклонился и предпочел откланяться, оставляя меня наедине со своим владыкой.

Набрав в грудь побольше воздуха, я вспомнила, что обещала себе вчера, и быстрой уверенной походкой зашагала вперед, не представляя, что я там увижу.

Дикая ярость в отношении Дрэго, не предупредившего меня, взметнулась огненным смерчем до самого неба, когда мои ноги переступили порог низкой веранды, а глаза устремились на лежащее в ворохе перин и подушек тело.

Высшие, даже телом это было сложно назвать!

Иссушенный скелет с натянутой на него кожей и рассыпанной копной светящихся серебром волос. Потрескавшиеся губы не двигались, словно момент упущен. Истончившиеся пальцы сжимали листок с быстрым наброском портрета, чудовищно похожего на меня. Рядом валялись письменные принадлежности, потерявшие былой ровный строй и, казалось, впервые нарушавшие царивший раньше порядок.

Шагнув к мужчине, первым делом приложила ладонь ко лбу, пытаясь ощутить температуру.

Теплый…

В груди вновь что-то надломилось и осыпалось крошкой, стоило подумать, что могло быть иначе. Не успей я…

— Мариус, пожалуйста, — опускаясь рядышком, провалилась в эту гору перин, оказывая к мужчине куда ближе, чем рассчитывала. — Не умирайте. Я все продумала, слышите? Прошу вас, откройте глаза.

— Рори, — прохрипел он, и веки медленно поднялись, устремляя на меня ставший еще больше прозрачным взгляд.

В них было все — от усталости до смирения. По одним этим глазам можно было бы смело признать его мертвым, но, подгоняемая жжением между ребер, воющим от тоски, я опустила ладонь ниже, пытаясь согреть прохладные щеки.

— Да, я здесь. Видите, я пришла. Давайте, ваша светлость, приходите в себя.

Он просто смотрел на меня, но ничего не делал.

Как я и думала, упрямец не пытается идти мне навстречу, приняв свою судьбу такой, какой он сам ее придумал, не пытаясь соперничать с братьями Энеску и решив в одиночку нести на себе груз ответственности.

Меня это, разумеется, не устраивало, как и его ужасно бледная кожа, будто бы прозрачная, как истлевший папирус.

— Давайте, поднимайтесь, — чувствуя, что отчаянье потихоньку сдавливает горло, потянула мужчину за руку, пытаясь сдвинуть с места. — Нам нужно, чтобы вы как можно скорее вошли в мой клан.

— Твой клан? — хрипло переспросил он и, напомнив, что в этих руках все еще есть сила, резко обхватил меня за пояс, роняя рядом с собой.

Оказавшись так близко, я уже проглатывала вставшие комом слезы, понимая, что не справляюсь.

— Да, мой клан. Прошу вас, давайте, не заставляйте меня умолять, Мариус, — шептала ему в грудь, но вампир остался холоден к моим просьбам. — Хорошо! Чего ты хочешь? Говори! Я подумаю, что можно сделать! Только прекрати драматизировать, ваша светлость!

— Я хочу, чтобы ты была рядом, — тихо ответил он.

— Я буду, Мариус, буду, только сейчас ты должен подняться. Нельзя умирать сейчас… Если твоя потребность во мне так высока, ты должен встать. Не обрекай меня на это.

— У тебя есть Энеску, они о тебе позаботятся.

— Ты неисправимый упрямец! — вскипела я, и слезы от злости высохли на щеках. — Я предлагаю тебе себя, но ты отказываешься! Так, может, это все фарс, Мариус? И нет на самом деле никакого предназначения?

— Я не могу отнять тебя…

— Если бы ты хотел, — шипела я, вспомнив слова Дрэго о том, что люди в гневе часто говорят именно правду. — Ты бы нашел выход, вместо того чтобы возвести себя на жертвенный алтарь. Я же нашла! Да, пусть не совсем идеальный, но хотя бы не требующий чьей-то смерти!

Мужчина молчал, трудно выдыхая горячий воздух мне в макушку. Его легкая на вид рука каменной тяжестью пересекала мой пояс в слабых объятиях, а сердце слишком тихо стучало — так, что я едва могла его расслышать.

— Нужна ли я тебе на самом деле…

— Ты то, чего я даже не ждал, — прошептал он слабым осевшим голосом. — Я не молился, не умолял предков дать мне шанс, принимая их волю, когда Эйгана не стало. Они хотели, чтобы я смирился с тем, что всегда буду один.

— Так почему сейчас ты идешь против их воли, отказываясь от меня?

— Как я могу отказаться от тебя? Я лишь хочу, чтобы ты была счастлива, пусть и не со мной.

— Нет, Мариус. Ты бросаешь меня. На этом все.

— Рори, — прохрипел он, прижимаясь губами к моим волосам. — Ты не понимаешь…

— Не считай меня неразумным ребенком, у тебя вся жизнь впереди, чтобы убедиться, что это не так. Прошу тебя, дай нам шанс, — с трудом развернувшись, приподнялась выше, укладывая голову прямо напротив лица вампира. — Ты извинялся за тот поцелуй в лабиринте, говорил, что он неуклюж и недостоин меня. Так исправь первое неправильное впечатление.

Я сама потянулась к пересохшим губам.

Прикасаясь к ним робко, ощутила вкус мороза и свежести, будто с разбегу нырнула в сугроб. Ресницы дрожали, и я ничего не могла с ними поделать, даже если бы попыталась, потому как вампир не отвечал, едва ли осознавая мою напускную храбрость.

Но затишье продлилось недолго. Предстоящая буря подкралась сжавшими ткань пальцами, лежащими на моей талии. Словно зверь, Мариус впился в нее до треска, дрожа, и неожиданно откровенно ответил мне, оказываясь сверху и придавливая к перинам всем телом.

Он целовал отчаянно, полно.

В ушах слышался треск разрушающихся цепей, которыми он сам себя сковал, не позволяя искать решение и вместо этого смиренно принимая неминуемый исход.

Позволяя ему быть главным, неумело разомкнула губы, чувствуя горячий и гибкий язык, скользнувший вглубь с самым откровенным порывом. Пальцы все сжимались, пока не расслабились и не потянулись вверх, по пути касаясь моих дрогнувших ребер, груди и, наконец, шеи, фиксируя голову на одной точке.

— Как ты представляешь себе этот клан, неспособный сосуществовать на одной территории? — на секунду оторвавшись, прошептал он, заставляя меня открыть глаза.

К моему огромному облегчению, застывшая несколько минут назад похоронная маска на его лице треснула. Хоть он и выглядел так же устало, но уже не напоминал лежащий в груде мусора труп.

— Выездной брак, — стараясь не потерять голос, ответила я. — Многие жены наших командиров ездили к ним на границу, не имея возможности задерживаться там надолго, потому что штабы постоянно перемещались. Думаю, пару дней в неделю я могла бы спокойно проводить под твоей крышей.

— Пару дней? — серые глаза недобро блеснули. — Пары дней мне будет мало, Аврора. Ты должна понять: я хоть и стар по человеческим меркам, но не настолько, чтобы ты не брала меня в расчет.

— По человеческим меркам ты уже даже не должен существовать. Но ты хотя бы говоришь о перспективах, — вновь возвращаясь к поцелуям, я старалась не отвлекать князя беседами, пока не удостоверюсь в его согласии.

— Нет, Аврора, подожди.

— Что еще?

— Ты действительно уверена, что хочешь стать женщиной князя Сумеречной Лощины?

— Меня мало трогает твой титул, Мариус. И если из меня получится плохая княгиня, это будут только твои проблемы.

Секунду подумав, он кивнул:

— Согласен. Я как-нибудь с этим справлюсь.

— Отлично, просто отлично… — прошептала я, вновь чувствуя на себе чужие горячие губы, изучающие то, что было им предоставлено.

Стараясь не думать о привычных сомнениях, я раз за разом прокручивала в голове слова Амадея, о том, что чувствовать и проявлять желание — это нормально. Убеждая себя, что если разрешение принять Мариуса в клан прозвучало, значит, я не нарушаю никаких запретов и делаю все возможное, чтобы повелитель Сумеречной Лощины остался в живых.

На самом деле меня должно было волновать, что я целую именно Мариуса — совершенно чужого мне, подорвавшего доверие и яркого интригана. Но, на удивление, эти мысли упрямо отказывались задерживаться, создавая полное ощущение, что все происходит как должно.

Этот поцелуй должен был быть.

— Я не хотел бы тебя торопить, Аврора, — прошептал князь, отклоняясь и замирая надо мной. — Хочу, чтобы все было правильно.

— И как это, на твой взгляд? Правильно, — восстанавливая дыхание, дрожащим взглядом скользила по породистому лицу, замечая тонкий росчерк шрама на нижней губе.

— Как минимум, когда ты сама меня об этом попросишь, а не в вынужденных обстоятельствах, как сейчас.

— Хорошо, хорошо… Я обещала тебе танец, Мариус, — напоминая ему, зачем я здесь, прошептала в ответ. — Давай станцуем сейчас?

Мужчина молчал, принимая окончательное решение. Смотрел мне в глаза прямо и задумчиво, а я лишь наблюдала за тем, как движется зрачок в бездонной серости, то расширяясь, то сужаясь в крошечную точку.

— Ты правда этого хочешь? Аврора, я просил танец от злости на весь мир, за то, что придется тебя отпустить. Опрометчиво позволил себе не имеющую продолжения блажь.

— Я не стану врать, Мариус, но сейчас я хочу, чтобы ты не перешагивал через эту тонкую черту, из-за которой уже не вернешься. Время. Нам обоим нужно время, чтобы понять и привыкнуть к существованию друг друга. Прошу тебя, прекрати играть на моих натянутых нервах и позволь принять тебя в свой клан, чтобы я могла выдохнуть.

Протараторив свое признание, с отчаяньем смертника на плахе ждала приговора. Я понимала, что князь прекрасно видит мою вытянутую шею, распахнутые глаза в преддверии его слов, и разомкнутые губы, между которыми свистел втягиваемый воздух.

— Меньше всего я хочу, чтобы ты страдала. Не сочти за слабость, но я был уверен, что твои чувства мой уход не затронет. Не знаю, радоваться мне этому или нет.

— Подумаешь об этом потом.

Потянувшись рукой к небольшому карману на юбке, просунула в нее пальцы, вынимая заранее заготовленныйпредмет, припрятанный на всякий случай.

Ценный приз, добытый в игре, приятно звякнул, стоило мне подковырнуть крышечку, и беседку заполнила тихая музыка, нежная и лиричная.

Вампир хмыкнул, оценив мой маневр и подготовленность, и медленно потянулся в сторону, осторожно становясь на ноги и распрямляясь.

— Позволь пригласить тебя на танец, Рори. Я же могу тебя так называть?

— Можешь. С удовольствием.

Поднявшись из импровизированного гнезда, которое тут устроил повелитель, я вложила дрожащие от волнения пальцы в горячую ладонь и сама сделала шаг на сближение, позволяя мужчине опустить руку мне на пояс.

Шаг, еще один, и еще… И вот мы медленно кружимся по тесному пространству, совсем неторопливо и непрофессионально, словно заскучавшая на вечере парочка, желавшая поболтать по душам.

Я чувствовала его дыхание на своем лице, сталкивалась взглядом с бездной туманных глаз и ничего не чувствовала, но прекрасно осознавала — клан создан. Круг замкнулся на нас четверых, и свитая в поток энергия забурлила кипящим потоком, рассыпая ворох мурашек по моим рукам.

— Спасибо тебе, женщина моей жизни, — как только музыка затихла, Мариус остановился, целуя мои пальцы, поднятые с собственного плеча. — Не верю, что могу произнести эти слова вслух.

— Напоминай себе почаще, Мариус, что я есть. Особенно когда в следующий раз соберешься умирать.

Вампир невесело, но как-то мечтательно хмыкнул:

— Следующий раз будет очень нескоро. Через столько, сколько даст тебе наш круг: несколько веков.

— Так это правда?

— Что?

— Что моя жизнь… будет долгой? — пытаясь принять эту мысль, спросила я. — Адриан говорил, что все женщины в их семье проживали совсем не человеческий век, а намного дольше.

— Он не соврал. Мать братьев, Ивве, появилась в Сумеречной Лощине, когда мне было уже достаточно лет, чтобы это заметить. Они с Алексом и Хэйманом прожили вместе почти тысячу лет, — не представляя, какие ошеломительные сроки он называет, Мариус предавался воспоминаниям. — Когда они уходили, она была все такой же, какой я запомнил ее, впервые увидев. Ты загрустила?

— Нет-нет, просто задумалась, — поспешив оправдаться, неловко отступила, восстанавливая расстояние между нами. — Мне кажется, у тебя накопилось множество дел за то время, которое ты отлынивал от своих занятий под предлогом скорой смерти.

Мужчина на глазах помрачнел, но я заметила, что призрак смертельной болезни сошел с его лица, возвращая мужчине здоровый, хоть и хмурый вид.

— Торопишься от меня избавиться?

— Не спеши делать выводы. Я просто очень устала. Слишком много потрясений.

Вампир слегка смягчился, но, судя по все еще сжимающей мои пальцы ладони, отпускать так просто не спешил.

— Ты всегда можешь поделиться со мной всем, что тебя беспокоит.

— Я буду жить очень долго, — намекая на то, что именно это меня шокировало, улыбнулась я. — Ты еще успеешь устать от моих тревог.

— Рори…

Было в этом что-то сакральное, личное. То, как мужчина выдохнул мое имя одними губами, мгновенно запускало в голове незнакомые ранее инстинкты не скрываться с его глаз, дать возможность убедиться, что со мной все в порядке и что со своим караулом он справляется на отлично.

— Может, выпьем чаю? Если он, конечно, есть, — повинуясь тянущему поводку, предложила я, стараясь не выдать волнения.

Прав был Адриан. Не сдержать нам дистанции.

— Все, что ты захочешь, — многозначительно ответил Мариус, не отрывая от меня внимательного взгляда.

Глава 16

— Я должна вернуться.

— Зачем? — стараясь не выдать напряженности в голосе, Мариус опустил фарфоровую чашечку на блюдце. Та тихо звякнула.

— Я обещала. В конце концов, они должны знать, что мы смогли договориться, — пожав плечами, отвела глаза, встречая взглядом закат, укрывающий Сумеречную ЛОЩИНУ алыми всполохами. — Как быстро прошло время.

И правда — удивительно быстро.

Несколько часов, проведенных с вампиром практически в полном молчании, не тянулись расплавленной карамелью, а промчались мимо выпущенной стрелой. Нам было уютно молчать, только вот на сближение это было мало похоже — казалось, напротив, нас оттягивает друг от друга.

Князь ненадолго затих, все еще сверля меня взглядом, но все же кивнул, соглашаясь с разумностью моего желания.

— Дрэго отвезет тебя. Удивительно, но даже ему ты пришлась по душе, — сказал он, напоминая, с каким лицом юноша выносил нам на веранду чайный сервиз, сверкая, словно начищенный медяк. — Не думал, что он способен относиться к кому-то столь… дружелюбно.

— Лис не плохой, — улыбнулась, утаив, что именно он подтолкнул меня к правильному решению, всеми силами пытаясь спасти своего повелителя, — просто недоверчивый. В этом мы с ним похожи.

— Ты вернешься?

Решив не продолжать пустые разговоры, Мариус выжидающе вытянул голову, слегка отведя плечи назад, будто пес в охотничьей стойке. Для него было слишком важно получить положительный ответ, чтобы скрывать свои ощущения.

Не стремясь накручивать нервы мужчины, я поспешно кивнула.

— Конечно.

— Завтра?

— Постараюсь. Если Адриан с Амадеем смогут вновь меня отпустить. Не злись, Мариус, — заметив, как сжались в кулак мужские пальцы, добавила я. — Они такая же часть нашего клана, как и мы с тобой. Я знаю, что вам непросто дался этот шаг, но и мне было нелегко согласиться.

— Я тебя провожу, — убедившись, что чай допит, Мариус протянул мне руку. Явно растягивая время, медленной поступью повел к главным дверям дома. — Доброй ночи?

— Доброй ночи, господин де Романус.

Коротко коснувшись мужских губ своими, поторопилась забраться в повозку, в которой уже ждал готовый к отъезду Дрэго, делающий вид, что его не существует.

— Госпожа Кристенсон.

Махнув на прощание рукой, тут же схватилась за сидение от того, как лихо кони бросились вперед, унося меня далеко от вампира, с которым меня связывали самые неоднозначные чувства.

У ворот Виндэм-холла мы оказались так же быстро, как и всегда, что окончательно убедило меня в том, что Лис знает короткую дорогу и торопится как можно быстрее вернуться домой.

На протяжении всего пути я только и думала о том, как разбита всем происходящим. Признание самой себе в том, что братья не оставляют меня равнодушной и я нуждаюсь в их обществе слишком сильно, не приводило меня в уныние — в отличие от связи с Мариусом.

Все в этом союзе обещало быть непонятным и танцующим на крайности.

— Сладких снов, Аврора, — попрощался Лис, пока я спускалась по ступенькам. — И… спасибо тебе. Поверь: вампиры, живущие здесь, этого не забудут.

— Доброй ночи, Листет. Очень надеюсь, что я не пожалею, послушав тебя.

— Мужчина, связанный с тобой вечными узами, достоин этого, дорогуша, — он подмигнул, хитро улыбнувшись. — Ты точно не пожалеешь! Обещаю! И еще, Аврора… ты всегда можешь ко мне обращаться. Сделаю все, что в моих силах.

— Спасибо, буду знать.

Проводив взглядом удаляющуюся в сумрак повозку, медленно побрела к дверям, вдыхая воздух, остужающий легкие приятным холодком.

Это место действительно тянуло назвать его домом и без стеснения встречать вечер на крыльце, провожая взглядом закатное солнце. Далекое и чужое поместье двух совершенно незнакомых вампиров неожиданно сильно привязало меня к себе черной черепицей и крепкими стенами.

Толкнув дверь в холл, растерялась от царившей здесь темноты. Вгляделась в нее в безнадежной попытке что-то увидеть.

— Адриан? Амадей? Есть кто дома?

— Наконец-то, — раздавшийся из темноты голос заставил меня вскрикнуть от испуга, но ударивший в нос аромат качественного табака тут же успокоил. — Я больше никуда тебя не отпущу, — шептал Амадей, вжимаясь лицом в волосы на моем затылке.

— Ты меня напугал, — призналась я, ощутив, как быстро застучало сердце, ударяясь о ребра.

— Прости. Прости, прости… — неразборчиво шептал вампир, все глубже зарываясь носом в растрепавшуюся косу. — Звездочка, я так ждал…

— Амадей, что с тобой?

Слыша нездоровые нотки в мужском голосе и подрагивающий тон, невольно забеспокоилась, пытаясь развернуться в чужих объятиях.

Ситуацию усугубляло то, что я практически ничего не видела, не считая тонких полосок алого на карнизах окон, и серых силуэтов мебели в прихожей. Все остальное уже сожрала надвигающуюся ночь, лишая меня возможности полагаться на зрение.

— Я… просто… просто скучал, — выдохнул Дей, позволив мне повернуться к себе лицом. — Я знаю, что это сейчас выглядит странно, но ты не представляешь, как обострены мои чувства, включая страх того, что ты можешь от меня отказаться.

— Я же обещала вернуться, — бестолковая попытка успокоить провалилась, поскольку вампир склонился и короткими, рваными поцелуями-щепками принялся покрывать мои щеки. — Я уже здесь. А где Адриан?

— Оставил нас одних, звездочка, — честно признался Дей, вновь не планируя совершенствоваться в искусстве вранья. — Мы должны… должны побыть наедине, или у меня окончательно поедет крыша!

— Амадей, с тобой все в порядке?

Уже прекрасно ощущая какой-то подвох, я недоверчиво прищурилась, не зная, видит ли вампир выражение моего лица. Что-то в его неуверенных и скомканных фразах явно таилось, что-то, чем вампир делиться не торопился, снедаемый сомнениями.

— Я… Мы должны были завершить привязку все вместе, Рори. Ты была близка с Адрианом, но я остался не у дел. Да, мне не хватает терпения! Это вообще не лучшая моя черта! Но, низшие демоны, как мне от этого тошно… Я должен ждать, но мысль, что в нашем клане появился еще и Мариус, который тоже жаждет твоего внимания, сводит меня с ума… Я… я… Пожалуйста, пойдем со мной?

— Куда?

— Наверх. Я кое-что приготовил к твоему приходу, надеюсь, это станет приятным сюрпризом. И забудь все, что я только что сказал!

— Ты меня пугаешь, — честно призналась я и коротко вскрикнула, будучи поднятой на руки и пронесенной через непроглядную тьму.

Только ветер в волосах подсказывал, что Амадей с невероятной скоростью движется вверх по лестнице и уносит меня все глубже в темноту закрытых ставней бесхозных спален.

— Открывай, — прекратив движение, вампир поставил меня на ноги, поймал ладонь и опустил ее на прохладное дерево двери, призывая толкнуть.

Первое, что я увидела, — бережно усыпанную лепестками постель моей спальни. Пол, столы, стулья, — все было под ровным слоем алого полотна, будто кто-то старательно растрепал здесь целую клумбу. Всюду стояли толстые зажженные свечи, мягким желтым светом окутывая комнату, а наполненная парящей от температуры воды ванна довершала созданную обстановку.

Абсолютный романтизм. Я о таком даже в книгах не читала.

— Тебе нравится?

— Даже не знаю, что сказать, — растерянно прошептала я. — Слово «очень» прозвучит слишком скудно.

— Я накрыл небольшой ужин, надеюсь, ты голодна. И, конечно же, вино. Хочешь?

— Амадей, — развернувшись к мужчине, подняла глаза, испытывая неловкость.

— Ничего не говори, Рори. Да, я не такой, как брат, мне пылкость по душе больше, чем размеренность. Я понимаю, почему ты выбрала его первым — присущие тебе страхи всему причина. Но я не плох, обещаю, согласись ты сейчас — и ни о чем бы не пожалела.

— Я не тебя боюсь, Амадей, а себя. Вдруг я что-то сделаю не так, или не знаю чего-то важного? Я ни капли не сомневаюсь в том, что ты хорош, может, даже больше, — губы вампира дрогнули, а радужку полностью затянуло тьмой. — Дело именно во мне.

— Выбрось это из головы, — прошептал он, поднимая руки и склоняя лицо.

Секунда — и я оказалась в нежном, но опаляющем капкане его губ, потеряв мысль, и в плену ладоней, забыв, что хотела сказать.

Амадей был, как и всегда, резок, но заботлив. Гибкий язык с плавностью порока сплетался с моим, стоило разомкнуть губы. Чувствуя кожей остроту вампирских клыков, я вновь и вновь ловила себя на том, что мне нравится этот риск, замерший на кончике острых зубов.

Шаг, и мужчина оказывается ближе, не оставляя между нами даже расстояния на вдох и подъем грудной клетки. Одежды кажется слишком много, и платье теснит, сдавливая пояс и руки.

— Останови меня, звездочка, — шепчет, опаляя собственным дыханием. — Останови, если все еще не готова.

Но я не ответила.

Нескольких секунд вампиру хватило на то, чтобы уловить правильный смысл моего молчания, и горячие ладони заскользили к шее, замирая на плечах и цепляя тонкую ткань рукавов.

Они скатывались вниз по рукам послушно и податливо, позволяя мужчине без лишнего сопротивления открывать голую кожу и все так же медленно избавлять мое тело от одежды.

— Сперва я, — остановила его, когда платье повисло на поясе, открыв взгляду вид на голую грудь, ноющую от нетерпения. — Позволь мне проявить немного самостоятельности.

Распрямившись, Амадей громко сглотнул, заставив выразительный кадык подпрыгнуть вверх и рухнуть вниз.

Немного уверенности, Аврора! Раз уж решила, пути назад нет, и мужчина перед тобой простит тебе любую оплошность…

Потянувшись пальцами к мерцающим в свете свечей пуговицам, неловко, но смогла расстегнуть сюртук. Поднырнув ладонями под ткань, сдавленно выдохнула, ощутив температуру мужского тела, и потянула рукава вниз, оставляя Амадея в рубашке.

Он совершенно спокойно позволял мне себя раздевать, но темные, горящие сталью глаза мерцали, выдавая бурлящее нетерпение.

Избавив вампира от последней детали верха, неровно задышала, разглядывая танцующий свет на рельефе мышц, на котором дрожали набухшие вены, синея под кожей.

— Моя очередь, — убедившись, что я не тороплюсь продолжать, Амадей опустился на колени, придвинул меня ближе к себе и прикоснулся губами к коже живота, накрыв ладонями повисшее платье.

Оно поддавалось, плавно стекая по бедрам, пока вампир продолжал рассыпать ворох поцелуев на чувствительном месте, словно отвлекая от разоблачения. Рухнув, ткань собралась у ног пышной лужицей, оставляя меня в одном только белье, а широкие, но изящные ладони не прекращали своего движения, оглаживая все, до чего доставали.

— Я говорил тебе, что никогда не совру, — прошептал он, заставляя меня всеми силами прислушиваться и к тому, как скользит ткань белья — последнего, что на мне осталось, — и к откровенному голосу. — И здесь нарушать слова не стану.

— О чем ты? — вздрогнула, когда осталась совершенно голой, и часто заморгала, прогоняя мороки скользящих по стенам теней.

— Увидишь. Сейчас.

— О, высшие! — вскрикнув от неожиданности, едва успела схватиться за мужские плечи, когда Амадей поднялся, подхватив меня под ягодицами и полностью распрямившись.

Я оказалась в очень зависимом положении, повиснув в чужих руках и не справляясь с дрожью в своих.

— Доверяй мне, госпожа Кристенсон, — плотоядно прошептал он, кончиком языка коснувшись мочки моего уха, чтобы слегка втянуть ее в рот, изучая на плотность.

Несколько шагов, и я оказываюсь сброшенной на постель, растерянно наблюдая, как увитые венами кисти торопливо, но уверенно избавляются от ремня на брюках — скатившись по крепким ногам, те оставили нас на равных.

Ему определенно нравилось играть в кошки-мышки, и в этой партии я несомненно была жертвой, до которой наконец-таки добрался оголодавший охотник.

Наблюдая за природной пластичностью, пропустила момент, когда Амадей уже сидел на постели, подкрадываясь все ближе, и, сцапав меня за лодыжку, потянул на себя.

— Я буду любить тебя, Рори, — рыча пообещал он. — Горячо. Как умею.

Жалкая попытка вывернуться ни к чему не привела, и опрометчиво оказавшись спиной к вампиру, я ничего не успела сделать — прижатая к его груди, стоящая на коленях.

— Смотри, — коротким жестом в сторону Амадей привлек мое внимание к зеркалу туалетного столика, стоявшего прямо напротив кровати.

В черно-желтом отражении были мы.

Мое голое, выгнувшееся в спине тело, натянутое как тетива. Острые вершинки груди на глазах сжались еще туже, требовательно заныв, а живот плавно задвигался от дыхания, рисуя новые рельефы на коже.

В совершенно беззащитном положении я должна была с головой нырнуть в панику, но тот трепет, с которым по моим ребрам скользила изящная горячая кисть, переключало все внимание на нее и мои ощущения от этого касания.

Я видела лицо Амадея, выглядывающего из-за моего плеча. Видела его глаза, пожирающие отражение, и руки, одна из которых обхватывала мой пояс, фиксируя на месте, а другая плавно опускалась все ниже, между расставленных ног.

— Только взгляни, — порочно шептал он. — Ничего красивее я в своей жизни не видел, а я видел многое, Рори.

Подушечки коснулись внутренней части бедра, обостряя ощущения, и я шумно втянула воздух, неловко откинувшись на мужскую грудь.

Они все танцевали и танцевали, рисуя непонятные узоры, прежде чем подняться выше и ладонью накрыть развилку между ног. От этого стало слишком горячо; невольно поджав бедра, я удостоилась только хриплого смешка.

Подушечки кружили, задевая все больше и больше кожи, размазывая выступившую влагу, совершенно не скрывающую моей взаимности, и глядя на это через отражение, я все чаще поджимала бедра, не справляясь с нахлынувшей волной.

Мне хотелось… продолжения.

Чтобы пальцы были чуть напористей, чтобы касались большего и намного тщательнее.

Словно прочитав мои мысли, Амадей нырнул кистью глубже и приставил пару пальцев к входу в лоно.

— Хочу, чтобы ты была очень влажная, — словно порождение порока, искушал он, покрывая поцелуями голую шею и поглядывая за моей реакцией в зеркало. — Моя нежная, открытая звездочка.

От первого же проникновения и ощущения узловатых костяшек я невольно закатила глаза, застонав неожиданно и мучительно громко. Голова сама упала на мужское плечо, но Амадей не планировал так быстро заканчивать свою пытку, прижав меня ближе к себе и дав ощутить, как горячий ствол вжимается между ягодиц.

Он набирал скорость, наслаждаясь все более влажными звуками, и словно испытывая меня, позволил схватиться одеревеневшими пальцами за свое предплечье. Колени разъезжались все шире, и меня качало вперед-назад, лишая равновесия, пока Амадей неожиданно не остановился, чертя влажными пальцами полосу на моем животе.

— Ты можешь считать, что я тороплюсь, но я люблю тебя, Рори. Меня без тебя просто нет.

Эти слова, произнесенные Деем так, что у меня заломило в ребрах, оказались последним, что требовалось для падения под лед. Легкие заполнило жаром, сердце дрогнуло, словно от взрыва; разомкнув губы, я беззвучно закричала, добитая вернувшимися к своему тонкому делу пальцами.

Я дрожала, тряслась, угрожая упасть, но Амадей, продолжающий ловить мой взгляд через отражение, держал крепко, позволяя мне полностью на него опереться.

— Смотрел бы на то, как ты кончаешь, весь остаток своей жизни.

— Боюсь, моя тогда закончится куда раньше. Сердце не выдержит, — прошептала, чувствуя, как Амадей укладывает меня на кровать.

— Это только начало, звездочка. Мы еще не закончили, — продолжая звучать плотоядно, вампир неторопливо накрыл губами темную вершинку груди, мягко прокатывая ее губами.

Позволяя мне перевести дыхание, вампир скользил поцелуями все ниже и ниже, тщательно обследуя губами каждую частичку мой груди, живота и бедер. Он словно пьяный медленно опускал ресницы, шумно втягивая воздух, не забывая при этом гладить мои дрожащие ребра руками.

— Мне безумно хочется тебя испортить.

— Как именно?

— Вымести из твоей головы стеснение и добродетель, — бесстыдно заявил он, забрасывая мое колено на свое плечо и откровенно облизнув губы. — Они оставляют на твоем лице печальные ноты, не позволяя наслаждаться близостью.

— Ты просишь от меня слишком многого. Еще слишком рано, чтобы я могла… Ах! Амадей!..

Не ответив, вампир лишь улыбнулся, рассыпая в воздухе флер своего неутомимого желания, вновь проникая в меня костяшками пальцев. Не прерывая зрительного контакта, он только склонился, губами накрывая пульсирующий комочек в навершии складок, и нежно и горячо обвел его языком.

— Я обещал тебе целовать твое тело долго и со вкусом. Не заставляй меня нарушать слово, — напомнил он, пряча темную радужку под веками, чтобы полностью погрузиться в свое занятие.

Разгоряченная плоть отзывалась слишком остро и доверчиво, толкая мои бедра навстречу продуманным движениям языка. Впиваясь пальцами в тонкую простыню, я даже приподнялась на локтях в жалкой попытке что-то контролировать, но вновь задвигавшиеся внутри пальцы отбросили меня обратно на подушку, полностью захватывая власть.

— Амадей… Я… я… Ах! Прошу тебя…

— Хочешь, чтобы я приступил к главному? — невинно спросил он, накрыв рукой мою грудь и немного сдавив сосок между пальцами, отчего я только вскрикнула от сладкой боли, наполнившей легкие. — Скажи.

— Пожалуйста, да! — выкрикнула, выгибаясь навстречу.

— Тогда наберись храбрости, Рори.

Подтянувшись на руках, Амадей навис надо мной, оставшись между разведенных ног. Жарко обласкав взглядом все, что было у него перед глазами, вновь своей неприкрытой страстью вызвал у меня краску на щеках.

— Руки наверх, — непререкаемо, но все еще не теряя игривой интонации, скомандовал он, и я послушно подняла кисти, не понимая, зачем. — Ближе друг к другу.

— Амадей, зачем… что ты делаешь?

— Дарю тебе ощущение беспомощности, — хмыкнул он. Ловко окрутил запястья своим ремнем, придвинул их к решетчатой спинке и закрепил. — Можешь еще немного поиграть в недотрогу.

Подергав ремень, поняла, что он зафиксирован вовсе не туго. Лишь видимость оков, способная спрятать меня от царивших внутри противоречий и собственного смущения.

Взглянув на мои попытки, Амадей продолжал улыбаться, демонстрируя выдающиеся клыки.

— Так лучше? Развратник здесь только я, а ты невинная пташка.

— Это такой способ успокоить меня?

— Ну работает же, так ведь, звездочка? — погладив мои бедра, вампир сел, позволяя рассмотреть свой идеальный во всех отношениях торс. — Продолжим?

Не дождавшись ответа, забросил мои ноги себе на грудь, обхватывая руками в районе колен. Поцеловал близкую к лицу лодыжку, потянулся вперед.

Не в силах отвести от него взгляд, я проваливалась в черную бездну глаз с каждым коротким толчком. Влажная кожа не сопротивлялась, свободно впуская в себя каменный член, но Амадею, кажется, доставляло удовольствие наблюдать за мной в этот момент, когда наши тела наконец сплетаются в единое целое.

— Я твой, — выдохнул мужчина, заняв собой все свободное место внутри меня и не слыша тяжелого дыхания. — Я твой, Рори. С головы до пят.

Бедра задвигались резче, быстрее, выбивая воздух из тлеющих легких.

Смотреть за тем, как движется мужское тело, почти не прикрытое моими ногами, было крайне завораживающе. От этого зрелища сложно было отвести глаза, спрятать их за веками и делать вид, что не имеешь к происходящему никакого отношения.

Он наслаждался близостью, как искусством, позволяя мне чувствовать себя частью этого творения, принимать такой, какой я на самом деле была.

Открытой, откровенной и бесстрашной.

Я могла любить, да так, что они бы утонули под толщей моей нежности. Во мне было достаточно сил на это, и в момент, когда ноги скатились с мужских плеч, я, ловко вывернув руки из ремня и пользуясь поддержкой Амадея, оказалась сидящей сверху.

— Вот наконец и ты, моя желанная, — понимая, что переломный момент пройден, с нежной улыбкой прошептал он.

Теперь я была выше. Стараясь не сбавлять темпа, задвигала бедрами, рвано целуя горячие губы. Они оставляли отметины, пульсирующие и расцветающие на коже бутонами роз. Утопая в ласковых движениях рук, щемящей нежности пальцев, обнимала крепкие плечи, бесстыдно прижимаясь к Амадею голой грудью. Царапала широкую спину, стонала, кричала, вздрагивая от смены темпа, не представляя, как жила без этого раньше.

Страсть, нежность, — все смешалось в единую спираль, увлекая и меня в ее сердцевину с удушающей скоростью.

Воздух в комнате, казалось, раскалился до невозможности. Щипала кожу, словно в жарко натопленной купальне, тонкая пленочка пота. Двигаясь мне навстречу, вампир так же едва разбирал дыхание, сплетаясь со мной губами в диких поцелуях, утонувших в желании.

— Давай, звездочка. Мне без тебя никак, — дал он команду. Подгоняемая знакомыми чувствами, я обхватила его изо всех сил, слыша, как Амадей застонал, прижимая меня в ответ и пульсируя внутри, изливаясь.

Тишина между нами была умиротворяющей. Разговаривали губы, бережно целующие плечи и лица, и руки, обнимающие и ласкающие ноющие мышцы.

— Адриан вернется к утру, — нарушив тишину лишь несколько минут спустя, прошептал Дей.

— Да. К утру.

— Устала, нежность моя? — качнув головой, второй раз за вечер позволила вампиру уложить себя на лопатки. — Поспи.

— Мне завтра нужно…

— Не говори сейчас о нем, хорошо? Даже слышать его имя не хочу.

— Хорошо, тогда попозже, — слишком просто согласилась я, чувствуя, что засыпаю от бессилия. — Угу…

— Спи, сокровище мое. Я буду рядом, — коснувшись губами волос, вампир вытянул ноги и устроился на соседней подушке, начиная свой ночной караул. — Сладких снов.

Просыпаться оказалось еще приятнее, чем засыпать.

По голой коже скользил шелк, словно кто-то водит по моим рукам и ногам тонким платком, щекоча и пробуждая. Первое, что я увидела, открыв глаза, — черный, застегнутый на все пуговицы сюртук с приколотой к нему рубиновой фибулой.

— Надеюсь, ты не обижена на меня за то, что вчера я предпочел уйти? — встревоженно спросил Адриан, прочертив длинную линию кончиками пальцев от моего плеча до самой ладони.

— Нет, нисколько, — прошептала хриплым ото сна голосом и широко распахнула глаза, чувствуя поцелуй на лопатке, который Адриан при всем желании не смог бы оставить.

— Я старался сделать все, чтобы Рори не пожалела.

Голос Амадея за спиной расставил все по своим местам.

Я в постели, голая после ночи, проведенной с вампиром, и проснулась в окружении уже двух мужчин, которых, надо заметить, такое положение вовсе не смущало. Почувствовав, как Амадей пододвинулся ближе, обжигая поясницу и все, что ниже, горячим и полностью обнаженным телом, прикусила губу.

Никто не собирался скрывать произошедшего, и продолжающие лежать всюду лепестки и почти выгоревшие до кратеров свечи подтверждали мою теорию.

— Я прямо чувствую, что ты краснеешь. Рори, мы же вчера вроде бы пришли к пониманию, — расстроенно произнес Амадей, но я только крепко стиснула зубы и задержав дыхание.

Пара минут. Мне срочно требовалась пара минут!

— Я сейчас!

Глупая мысль скрыться в уборной поселилась в голове, уже когда я металась из стороны в сторону, не решаясь спрятаться голышом, и оказалась у двери спальни, прикрываясь руками. Стащить покрывало с лежавшего рядом Амадея не позволила совесть: если я все правильно поняла, одеваться он не планировал, но в отличие от меня — преднамеренно.

— Стоп! — Адриан вырос перед дверью, куда я планировала улизнуть, и менторским жестом преградил мне дорогу. — Выдохни, любимая. Давай, вдох-выдох… Ты зря разволновалась.

Повинуясь его успокаивающему голосу, набрала полные легкие воздуха и медленно его выпустила, трезвея.

Видимо, просто помутнение от неожиданности. Я обязательно привыкну, но мне явно нужно немного больше времени, чем хотелось бы. Мне нечего скрывать, все, что можно, они уже видели. Амадей прав — вчера мы все решили, у меня нет причин для такой реакции.

Они, высшие их благослови, всегда правы!

— Молодец, звездочка. А теперь марш в постель, у тебя снова голые ноги, — заметив, как переменился мой взгляд, Риан ладонью указал мне на кровать, где Амадей приветственно отдернул покрывало, выделяя место рядом с собой.

— Извини, — пискнула, прокрадываясь обратно в тепло постели. — Я… я не привыкла.

— Понимаю, — не тая обиды, ответил Дей, укрывая меня почти до самых ушей. — Ты рано проснулась, Рори. Не хочешь еще поспать? Солнце еще даже не встало полностью.

— А вы тогда почему не спите? — широко зевнув, уткнулась лицом в подушку — прикрываться рукой было лень.

Первый шок спал, и осоловевшая усталость вновь подкралась с грациозностью хищника, кусая за пятки и утягивая обратно в дрему.

— Мы же не спим, — улыбнулся Дей. — Но согреть тебя и просто полежать рядом можем и даже хотим. Ты не против, если Адриан присоединится?

— Нет, не против.

— Рад слышать, — проворчал за спиной вышеупомянутый, и кровать под его телом прогнулась. — Иди ко мне. Я очень соскучился за ночь.

Медленно развернувшись, едва не уткнулась носом в голую и горячую грудь. Адриан последовал примеру брата и здравому смыслу и не стал ложиться в постель в одежде, решив соблюсти введенный нами этикет.

Позволив вампиру опустить свою руку мне на пояс, придвинулась еще ближе, чувствуя, как движется следом за мной Амадей, замыкая капкан, в который я добровольно упала всем телом.

Самый нежный капкан. Самый необходимый.

— Я ждал этой минуты всю жизнь, — удостоверившись, что больше никто убегать не планирует, Амадей поцеловал меня в затылок, рассыпая ворох колючих до приятности мурашек, и искушающе прошептал. — Спи, звездочка. Мы посторожим твой сон.

— Только не уходите, — сонно просипела я, прижимая ладонь к груди Риана, в которой громко билось сердце, делая его тело невероятно горячим, несмотря на выстывшую за ночь комнату. — Разбудите меня, когда солнце окончательно встанет. Мне надо…

— Сейчас тебе нужно поспать, — убедительно повторил Адриан, показывая, что, как и брат, не хочет слышать о Мариусе даже пары слов. — Все потом.

Глава 17

— Как тебе спаржа? — нарушая висящую тишину, Амадей попытался отвлечь мое внимание от наполненной тарелки, с которой практически ничего не убывало. — Невкусно?

— А?.. Что? Нет! Очень вкусно!

— Почему тогда ты уже несколько минут просто смотришь на нее, а не ешь? — прекрасно зная ответ, спросил Риан, наполняя мой бокал свежевыжатым соком. — Прошу тебя, говори с нами, если тебя что-то тревожит. Мы же семья, Рори, мы должны поддерживать друг друга.

— Вы не хотите говорить о том, что меня тревожит, — невесело усмехнулась я. — Точнее, о ком.

Братья Энеску многозначительно переглянулись. С громким стуком опустив вилку на стол, Амадей тяжело вздохнул, подпирая щеку ладонью.

— Ради твоего морального спокойствия мы готовы отложить свою неприязнь на некоторое время. Что тебя беспокоит, душа моя? Выкладывай.

— Я в растерянности.

Намерений скрывать от мужчин свои настоящие чувства я не питала, поэтому, как только появилась возможность, решила высказать все как на духу, надеясь на помощь.

— Понятия не имею, что делать дальше. И как себя с ним вести.

— Ответ на первый вопрос: можешь ничего не делать. Де Романус не дурак, он первым сделает нужный шаг. А второй вопрос уже сложнее, звездочка. Нам трудно представить себя на твоем месте, поэтому однозначного ответа мы дать не можем.

— Но раз уж это неизбежно, просто напоминай себе одну вещь, — добавил Адриан. Дождался моего вопроса и пояснил. — Что он твой. Нам ты тоже не доверяла и не верила в предназначение. Но теперь, зная, что оно все-таки существует, тебе будет гораздо проще принять эту мысль.

— А вы?

— Что мы? — удивленно и крайне синхронно спросили вампиры.

— Как вам все это чувствовать…

Аппетит пропал окончательно, и вкуснейшее мясо с нежной чесночной спаржей окончательно потеряли свою привлекательность, сиротливо остывая на тарелке.

— Бесит…

— Злит…

— Раздражает…

— Выводит из себя…

— Я поняла! — останавливая поток не самых приятных признаний, вскинула руки, сдаваясь.

— Но это не значит, что твои волнения нас не трогают. В первую очередь мы хотим, чтобы ты была спокойна, довольна и счастлива. И если де Романус — неизбежность в нашем случае, нам остается это только принять. Хоть и не сразу… — злобно распиливая ни в чем не повинный кусочек говядины, Риан уничтожал его лезвием, явно представляя на месте стейка чью-то шею. — В общем, Рори, ты можешь делать все, что тебе захочется, даже если это связано с Мариусом. Нам всем нужно время, — повторил он свою извечную фразу и забросил в рот наколотый на вилку кусочек. — Благо у нас его предостаточно.

— Проклятие! Только не снова!

Надвигающаяся на дом туча уже второй раз заслонила собой тусклый солнечный свет, кружа черной стаей над нашей крышей.

Разделив отчаянье Амадея, представила двор, вновь заваленный записками, и жалобно застонала. Про себя, конечно, — слишком много чести для демонстрации такой эмоции прилюдно.

Черное облако медленно опустилось на землю, устраиваясь на всем, за что можно было уцепиться кожистыми лапками. Сад заполнило громкое карканье, привлекающее к себе внимание.

Первым на веранду вышел Адриан, за ним торопилась я. Замыкал круг Амадей, скептично сложивший руки на груди и осматривающий полчище пернатых гонцов.

— Я думаю, это тебе, — выдернув из клюва самого жирного ворона записку на уже знакомой тисненой серебром бумаги, Риан протянул ее мне, не став вникать в ее содержимое.

«Приглашаю тебя на свидание. Сегодня ночью. Оденься теплее. Твой Мариус»,— гласила записка, которую я все же прочитала вслух, не желая томить мужчин нетерпением.

— Я же говорил, что он сделает первый шаг, — подтвердив свою правоту, господин Энеску подошел ближе, стирая между нами расстояние. — Откажи ему.

— Что?

— Откажи. Перенеси свидание на завтра.

— Почему?

— Потому что сегодня ты занята. У тебя свидание с другими, — объяснил Дей. — Неужели ты думала, что мы сможем отпустить тебя к нему, не убедившись в том, что ты больше не станешь вскакивать с постели, проснувшись в наших объятиях? Нет, Рори, извини, но нет. У меня все клокочет в груди каждый раз, когда я вижу пугливую и настороженную реакцию на нас.

— Это условие? — прищурилась.

— Оно самое. Ультиматум, можешь считать так. И пока я не увижу тебя расслабленной, смеющейся и голой — Мариус будет ждать. Столько, сколько времени тебе потребуется на то, чтобы принять хотя бы нас.

— Боишься опережения? — надавив на больное, не удивилась, когда вампир коротко кивнул.

— Не переживу этого, звездочка. Напиши ему, что переносишь свидание на завтра. Или послезавтра. Считай сама, сколько времени тебе потребуется.

Почему-то условие вампиров вскипятило во мне бурлящую лаву ехидной злости, которая ядовито повторяла: «Хорошо-хорошо» и раз за разом щелкала зубами в оскале. Вернувшись обратно в гостиную, взяла с книжной полки перо и быстро начертила на записке ответ.

Не встречаясь взглядом с братьями, сунула его ворону в клюв и скомандовала:

— Лети!

Проводив взлетающую птичью стаю, вернула внимание вампирам, одернув полы свой юбки, и гордо распрямила спину.

— У вас есть время до завтра, чтобы добиться желаемого эффекта моего раскрепощения. Если ничего не получится, я пойду на свидание с Мариусом, а вам дам день на раздумья и новые стратегии. Это мое условие, Энеску. Всем все понятно?

— У-у-у, — восторженно выдохнул Дей. — Почему ты раньше не сказала, что такая горячая, когда отчитываешь кого-то? Я бы раньше довел тебя до ручки, моя драгоценная.

— Господин Энеску…

— Люблю, когда ты произносишь это, но несколько другим тоном, — напомнил Адриан, обхватывая меня рукой за талию. — Один день, моя дорогая госпожа Кристенсон? Сжатые сроки только поднимают продуктивность. Но еще одно условие, нежность моя, готова?

— Слушаю, — стараясь звучать холодно, все равно не укрыла пробежавшие по рукам трепетные мурашки от его строгого и крайне делового тона.

— Не пытайся избегать наших планов, идет? Раз уж этот день наш, так не отнимай у нас возможности.

— Не стану. Я вся в вашей власти.

Поняла, как двусмысленно это прозвучало, только когда взглянула в глаза вампира, стоявшего так близко, что его чудовищно притягательный аромат опьянил мой мозг.

Их темнота обещала мне множество… приключений и давала клятву, что я заранее проиграла в этой неравной битве, чувствуя дрожь в коленях.

Самое приятное поражение.

— И чем же мы будем заниматься?

— Я хотел бы взять реванш, — лениво скользя следом за мной в дом, Дей по пути перехватил мою талию у брата и неприкрыто зарылся носом в волосы, глубоко вдыхая. — Как насчет того, чтобы устроить семейный турнир?

— Хочу предупредить тебя, Аврора: я играю лучше, чем брат, — многозначительно сверкнув темными глазами, соблазнял Адриан, вновь подтягивая низкий столик к диванам. — Рискнешь?

— Двое против одного? Нечестно.

— Каждый против всех. Так лучше? За победу в партии — исполнение желания.

Слишком высокие ставки.

Сглотнув ком предвкушения, поймала себя и свои разбегающиеся мысли на том, что вовсе не против сыграть с ними в игру. И речь вовсе не о картах.

— Любое?

— Любое, — согласились братья. Адриан заглянув под крышку стола, вынул из ящика новенькую колоду.

Демонстративно ловко ее перемешав, вызывающе дернул бровью, приглашая к карточному столу. Сегодня за ним развернется настоящая битва, жертв в которой не избежать.

— Раскладывайте. Я готова.

Подтверждая свое мастерство, Адриан быстро раздал колоду, открывая свои карты веером и расслабленно откидывая на спинку дивана. Амадей был так же спокоен, с ленивым превосходством считая номиналы в своих руках, которые определенно превышали мои на добрую голову.

И я запаниковала, разглядывая выпавший расклад.

Начинать игру с проигрыша не хотелось из чистой гордости. Выложив свой первый ход, тут же лишилась взяток, который Амадей сцапал с коварством дикого зверя.

Следующие две я тоже проиграла, и с остатком карт мне повезло только в последнем коне, что ровным счетом ничего не изменило, вынуждая меня принять поражение.

— И что вы хотите?

— Не мы, а Амадей. Партия за ним, — поправил Риан, решив соблюсти приличия и не замыкать меня в кольце мужского внимания окончательно. — Ему и решать.

— Я хочу… я хочу… — медлил он, наигранно выражая задумчивость, хотя по острой улыбке было понятно, что вампир все давно решил и просто тянет время, заставляя пойманную жертву нервничать. — Твой чулок.

Немного удивившись простоте желания, потянулась приподнять край юбки, но Дей, останавливая меня, зацокал языком.

— Я сам хочу его снять. Ртом.

— Пройдоха, — не скрывая улыбки, прошептала я, на что мужчина только пожал плечами, соглашаясь с не слишком лестным определением. — Что ж, желание есть желание.

— Ты обязательно полюбишь это во мне.

Под шуршание перемешиваемых карт Амадей медленно потянулся ко мне, без стеснения опускаясь на колени и не прерывая зрительный контакт. Осторожно подцепив шелковую ткань губами, утянул ее в сторону, добравшись до колена и запечатывая на нем пылкий поцелуй. Кончиком носа раздвигая полы, вампир наконец опустил бесстыдные глаза, зубами цепляясь за тонкую подвязку, чтобы потянуть и, дождавшись щелчка, оголить белую кожу бедра.

Он специально порочно-медленно стягивал чулок вниз, дразня и намекая, что это только начало, а я с замершим сердцем провожала взглядом тонкую ткань, сжатую в мужских губах, забывая, как дышать.

Как?! Как он это делает?! Не прикасаясь, ничего не говоря, доводит меня до истомы и тянущей боли внизу живота?

Казалось, еще некоторое время назад я даже представить себе не могла столь порочной картины, а сейчас была непосредственным участником, плавясь как шоколад и угрожая растечься окончательно. Оказалось, это так просто — перешагнуть грань взращенных годами побегов добродетели и втроем с ними провалиться в откровенность, раскалившую воздух до треска.

— Второй кон. Мой ход первый.

Следующую партию выиграла я, лишь на одну взятку обогнав Адриана, который разочарованно щелкнул языком, сбрасывая доставшиеся карты. По правилам игры проигравшим был его брат, но упущенный шанс загадать желание, видимо, больно царапнул по ребрам.

— Слушаю тебя, моя дорогая госпожа Кристенсон? — вовсе не разочарованный проигрышем, Амадей чуть склонил голову к плечу.

— Продолжай, — оформив в голове свое желание, произнесла я.

— Что?

— Называть меня «моя госпожа», — улыбнулась, утопая в ехидстве. — Из твоих уст это звучит чудесно.

— Как пожелаешь, моя госпожа. О, предки, мне нравится, когда ты такая властная, — с придыханием сказал он, поднимая карты со стола. — Жизнь бы отдал за тебя, мой пугливый зайчик.

— Забываешься.

— Моя пугливая госпожа, — исправился он. — Продолжим.

— Пфыгал зайфик иф тумафа от офотника тифана, — перемешивая во рту целую горсть конфет, проговорила скороговорку со всей мощью поставленной дикции, на которую была способна, и под громкие аплодисменты осторожно сплюнула их в салфетку. — Это жестоко.

— А заставлять меня сидеть с дамской прической не жестоко? — усмехнулся Амадей, мотнув головой, над которой я постаралась со всем женским мщением, заплетя пышные косички, украшенные моими заколками.

— Лучше бы прическа, — страдальчески протянул Адриан, с легкой руки брата оставшийся без штанов, в одном сюртуке. Выглядел он при этом все так же великолепно.

Они, словно сговорившись, все больше обнажались, меня при этом не третируя и загадывая совершенно невинные вещи вроде тех же скороговорок и леденцов, что несколько напрягало, словно затишье перед бурей.

С начала нашего турнира я успела лишиться лишь чулка, да по желанию Адриана скинула тонкие лямки с плеч, в общем-то, никак не повлиявшие на внешний вид в целом.

И с каждым коном меня все ярче одолевало ощущение, что это очередная сладкая ловушка, в которую я залезла не думая.

— Следующий кон тоже будет за мной, госпожа, — продолжая придерживаться условий загаданного желания, Амадей ловко раскинул карты, сверкнув темнотой глаз. — Хочешь узнать, что я загадаю?

— Горю желанием.

— То, что проиграл в нашу первую битву, — напомнив о поединке в «Ленивом кабанчике», он заставил меня улыбнуться, предавшись воспоминаниям.

— Что ж, ходи.

За пару минут они обчистили меня на все взятки, оставив руки и стол перед собой совершенно пустыми. Растерянно размышляя, как я так легко проиграла, сделала глоток не переводящегося в стенах Виндэм-холла вина.

— Ты поддалась, госпожа моя, — понизивголос до рычащего и глубокого, Амадей лопатками откинулся на спинку, по-мужски широко расставляя ноги. — Но как бесчестный игрок я от приза не откажусь. Поцелуйте меня, моя милосердная госпожа.

Расслабленная обстановкой и настроем, царившим между нами, я поднялась со своего места и, игриво покачивая бедрами, подошла к мужчине, смотрящего на меня снизу вверх. Даже в таком положении он излучал власть и знание моего тела, задрожавшего от остроты уголков мужских губ, которые я должна была вознаградить за победу.

— Ты выиграл честно, — склонилась над Деем, упираясь рукой рядом с его плечом. — Твой приз.

Целовать его самой было так же панически необходимо, как и опасно: зная, на что способен вампир, я играла с огнем, добровольно толкая себя в его руки и наслаждаясь температурой, способной спалить меня дотла.

Вампир охотно отвечал на поцелуй, слегка покусывал кожу губ, изучая языком их трещинки, и обжигал дыханием, ставшим очень горячим.

Ноги тянуло от наклона и напряженности мышц. Они предательски дрожали, вынуждая меня все сильнее доверять краю дивана между мужских ног, упираясь в него коленками.

Хотелось наглой кошкой забраться к нему на колени и потереться, требуя ласки.

Когда же я стала такой? Нет, не так.

Как они успели вынуть это из меня наружу? Продемонстрировать мне же мое истинное лицо, способное и даже желающее этих безумств?

— Ты дрожишь, моя госпожа, — ловко сомкнул ладони на бедах, Амадей с силой потянул их на себя, роняя меня вниз. — Сидеть верхом на мне тебе будет в разы удобнее.

— Следующая партия за мной, — упрямо прошептала я, скатываясь с мужских ног под хриплый и многообещающий смех. — Оставлю тебя без последних штанов.

— С нетерпением жду.

Изящная, по-мужски увитая венами кисть нарочито проскользнула по голой горячей груди вампира, подсказывая, что ему и так немного осталось, чтобы закончить свое обнажение.

Из вещей Адриан оставил на нем лишь брюки, напоминая, что белья Амадей не носит.

Дрожащими пальцами неловко перемешала карты, невольно замечая горящий и жадный взгляд Адриана, который завистливо облизнул красивые губы, намекая, что опечален тем, что ему моего поцелуя не досталось.

Высшие, какие же они… они… Соблазнительные!

Держать себя в руках рядом с ними было практически невозможно. Уже зная итог всей этой затеи, я сжимала бедра, пытаясь хоть немного сбавить накал своего возбуждения и не подать виду.

Вот только щеки горели, и вовсе не от стыда. И губы пульсировали от нетерпения.

Сдержав слово и выиграв партию, задержала дыхание, готовая выпалить свое желание, но в последний момент передумала, переводя взгляд на Адриана, недовольно сцепившего пальцы в замок.

— Мое желание, чтобы ты, Адриан, убрал руки за спину.

Вампир открыл рот, чтобы напомнить, что проиграл, вообще-то, Амадей, но, прищурившись, промолчал, послушно уводя ладони назад.

Вновь поднявшись с насиженного места и шумно дыша, подошла к вампиру. Борясь со страхом показаться распутной, опустилась к Адриану на колени, отчего тот нетерпеливо поморщился, крепко сцепив зубы и глядя на опущенные бретельки, между которыми отлично просматривалось декольте.

— А в чем мое наказание, госпожа? — не уловив моего плана, так же хрипло спросил Амадей, во все глаза уставившись на нас.

— Смотри. Это твое наказание, — прошептала, вопросительно глядя в покрытые возбужденной темнотой глаза Адриана.

Он ответил сразу же, потянувшись навстречу.

Покорно не прилагая рук, тянулся своим мужественным подбородком все ближе, позволяя мне съехать по крепким ногам, вплотную прижимаясь ягодицами к возбужденному паху.

Развязанная собственным желанием, зарылась руками в темные волосы, пропуская их сквозь пальцы, и коготками царапнула чувствительную кожу, что отозвалось у Адриана тихим, но многозначительным рыком.

Ладони скользили все ниже. Нырнув ими под полы сюртука, как и в наш первый раз, потянула его вниз, обнажая крепкие плечи и окончательно фиксируя мужчину плотной тканью рукавов.

— Это очень и очень жестоко, моя госпожа, — сипя произнес Амадей, каменным изваянием замирая на своем месте.

— Разве? — невинность отлетела от меня камешком, брошенным в стену. Будто устраиваясь поудобнее, я повела бедрами, заставив Адриана запрокинуть голову и застонать. — А так?

Достаточно было просто повести плечами, чтобы тонкая ткань платья заскользила вниз, открывая вид на еще большую часть белой груди. Замерев почти на самом краю, шов царапнул соски, но я тут же прижалась голой кожей к Адриану, сама едва сдержав стон.

Кожа к коже. Тепло к теплу. Так близко, порочно и желанно.

Они сделали все, чтобы соблазнить меня, не соблазняя, и теперь, отдав фантомные бразды правления, пожинали плоды, сдавленно шипя — один от зависти, другой от возбуждения.

«Наказать!» — ревела женская гордость. «Соблазнить и заставить страдать!» — поддакивала ей похоть.

Но даже такой властью можно воспользоваться, заранее загоняя себя в кольцо проигравшего.

— Рори, пожалуйста, — бедра подо мной дрогнули, словно в последний момент предотвратили толчок. Перекинув на грудь волосы, я кончиками пальцев прочертила тонкую полосу вдоль великолепного тела, обрисовывая мышцы и косточки ребер. — Аtinge-ma (*рум. - Дотронься до меня)…

Чем ниже опускалась ладонь, тем больше я теряла связь с тем, что я делаю.

Все мое нутро стремилось продолжать, даже та невинная послушница смущенно хлопала глазами и прикусывала губы, стесняясь произнести вслух свои желания, но с интересом и щемящим любопытством наблюдая.

Чувствовать под собой совершенно открытое и доступное тело было невыносимо горячо, и то, как оно тянулось и ластилось, обжигая своим желанием, только подбрасывало угля в костер, набирая кузнечный жар.

Опустив руку до кромки белья и скрыв этот жест под тканью натянувшейся юбки, нерешительно опустила пальцы на внушительный бугор, слегка сжав его в ладони.

Адриан закатил глаза, задышав так тяжело, что его грудь высоко вздымалась, а рот приоткрылся в голодном стоне.

— Я не поняла, что ты сказал, — наверное, издеваясь, прошептала я, крепче сжимая пульсирующая плоть и мягко скользя по ней.

— Не останавливайся, — коротко простонал он, вновь захватывая мои губы в поцелуе. — Рори… Разреши высвободить руки.

— Рано.

— Я могу не сдержаться, — с кривой усмешкой прошептал Адриан, а моя свободная рука вновь зарылась в его волосы. — Хочешь, чтобы я оконфузился, словно юнец?

— Я хочу еще немного помучить Амадея, — призналась, качнув бедрами на мужских ногах.

— Вообще-то я тебя слышу, — напомнил о себе вампир, шумно сглотнув. — И вижу… Предки, Рори, почему ты такая горячая, когда властная?

В каждом его слове звучало восхищение, нетерпение и огромный соблазн. Он словно облизнул меня полностью одними только словами, составляя их в такую конструкцию, что под ребрами задрожало.

— Так разреши мне использовать руки: я обещаю, он просто лопнет от зависти и познает твою месть целиком.

— Ссс… Даже немного обидно, что виноватым опять остался я, — зашипел Амадей, и в ту же секунду я согласно качнула головой, будучи тут же прижатой к мужскому телу.

За мгновения выпутавшись из плена, Адриан сдал себя с потрохами, дав понять, что ему нисколько не мешали упавшие рукава и только мое желание и собственный контроль держали узду.

Уронив меня на грудь, руки, скользящие по спине, разделились, атакуя планомерно и уверенно. Одна поднялась, сжимая мою шею и заставляя запрокинуть голову, другая прокралась под мешавшую юбку, отбрасывая ее полы в сторону и позволяя коварным пальцам нырнуть под тонкое белье, сжимая ягодицу в ладони.

Больше Адриана ничего не сдерживало. Повинуясь желаниям, он опустился немного ниже, ловя губами болезненно-остро сжавшиеся соски.

— Хочу целовать тебя всю, — пьяно шептал он, сжимая мое тело лишь двумя руками, а казалось, что сотней.

Его касаний было так много, что моя сдержанность и контроль полетели в бездну, до боли поджимая бедра и раскованно открывая рот. Вампир рисовал поцелуями неведомые узоры на моем теле, кусал губами, касался языком, слизывая возбуждение и поднимая его на новую высоту.

И внезапно я ощутила… голод.

Ни с чем не сравнимый голод тянул меня вперед, жадной пастью смыкая челюсть на горле и выкручивая руки до рези в костях. Я горела пламенем, не замечая, как собственные пальцы, уже преодолевшие препятствие ткани, обхватывают горячий бархатный ствол.

Платье свободно висело на поясе, открывая вид на покачивающуюся и налившуюся грудь, которую вампир продолжал изучать губами, до сладкой боли сжимая темные вершинки. Треск под кожей звучал все громче, подсказывая, что скоро я могу разломиться пополам от собственных желаний, которые ушли далеко вперед, оставив ласки позади.

— Хочу тебя, нежная моя, — рвано прошептал Адриан, отвлекаясь всего на секунду. Пьяно качнув головой, я даже не вскрикнула, когда толкнувшие меня мужские бедра на секунду разорвали наш контакт.

Зашуршала ткань белья, скользя по моей ладони. Упираясь коленями в диван, я только вздохнула, чувствуя, как чуткие пальцы сдвинули последнюю преграду в сторону, оставляя лишь оголенные нервы, трепещущие от каждого стона.

Он оставлял за мной выбор, опустив руки на бедра, но не став давить. Сгорая от нетерпения, я медленно опустилась, все это время держа в пальцах горячий ствол.

Он входил до безобразия легко, скользя кожей по влаге и усиливая желанное проникновение, гудящее у развилки ног. Вздрагивая от напряжения, опустила бедра до конца, тут же ощутив крепкие пальцы у себя на затылке, развернувшие лицо в другую сторону.

— Можешь считать, что я наказан, — пыша праведным гневом и бурлящим нетерпением, прорычал Амадей, прижимая мой рот к своему.

Напомнив, что мы здесь не одни.

Первую же неугодную вампирам мысль вышиб короткий толчок мужских бедер, разомкнувший мои губы и позволивший Амадею углубить поцелуй. Убедившись, что убежать я уже просто не смогу, Адриан поднял руки выше, сдвинул груди вместе и припал к ним губами, порочно и откровенно втягивая в рот заколовшую искрами кожу.

И вновь мне казалось, что рук вокруг меня куда больше, чем есть на самом деле. Они были везде, ласкали, сжимали требовательно, но нежно, гладили, исследуя самые отзывчивые точки тела.

Перехватив мою повисшую плетью ладонь, возвышавшийся над нами Амадей опустил ее себе на грудь, уводя движение ниже, к кромке брюк, где ощущались напряженные мышцы, острым уголком стремящиеся вниз.

Амадей и вел меня, и позволял делать все, что мне заблагорассудится. Разжав свои пальцы, он несдержанно зарычал, стоило им, повинуясь моей воле, накрыть возбужденный пах.

— Ты нестерпимо возбуждающая. У меня от тебя туман перед глазами, — шептал он, пока Адриан медленно скользил во мне своим достоинством, только пробуждая аппетит. — Я бы не выпускал тебя из постели неделями, пока ты не запросишь пощады. Моя милая, сладкая, госпожа-недотрога-развратница. Съел бы… Кусал бы тебя до стонов и красных отметин…

Каждое его слово набатом звучало в голове, и именно в ту секунду я окончательно поняла, что сдаюсь. Выбрасываю белый флаг и готовлюсь к капитуляции, умоляя своего палача о казни.

Рухнул последний бастион моей нравственности, и голодное желание качать бедрами резче и глубже ощущалось отпечатками чужих губ. Нет, не так… Мне нужны были их губы и руки. Именно этих вампиров, переломавших меня и собравших заново в свободную, любимую и до одури влюбленную женщину, стряхнувшую с себя лицемерные маски.

Выкрутившись из неумелой, но откровенной ласки, Амадей обошел нас со спины, невинно обнимая меня за талию, и уверенно потянул вверх. Неожиданный полет оказался недолгим: вампир, рухнувший на соседнее место, прижал мою спину к своей груди и без сомнений накрыл ладонью неудовлетворенную плоть.

— Покомандуй еще, Рори. Что мне делать? Гладить тебя здесь?

— Да-а-а, — простонала, чувствуя затанцевавшие на коже пальцы.

— Или, может, чуть поглубже?

— Высшие… Почему ты так со мной поступаешь?..

Ответа не требовалось, поскольку сорвавшийся с губ вопрос был исключительно из-за страданий, причиняемых недостаточной лаской.

— Потому что люблю.

Узловатые костяшки нырнули глубже, задвигавшись внутри. Запрокинув голову на мужское плечо, я выгнулась, поддаваясь этим движениям.

Даже не удивляясь спущенным брюкам, позволила приподнять себя чуть выше и испуганно распахнула глаза, понимая, что что-то явно идет не так, как я думала.

— Шшш, — прошипел на ушко Амадей, почувствовав промчавшееся по телу напряжение. — Так тоже можно, но очень осторожно. Не говори, что не читала об этом в запретных романчиках на тайной полке своей матери.

Вопросов стало еще больше, но особенно острый — откуда он знает про мамину полку, спрятанную в самом углу семейной библиотеки, и тем более откуда ему известно, о том, что я тайком воровала их, позволяя себе немного распущенности.

— Амадей, я…

— Чувствуешь, какая ты мокрая? — продолжал шептать своим соблазнительным шепотом, вгоняя меня в очередной транс. — Такая мокрая, что я едва держусь, чтобы не бросить все к демонам и не начать ласкать тебя ртом…

Давление в мышцах деревенело, заставляя ягодицы болеть от усилий. Силы плавно растворялись, медленно опуская меня на приставленную к тугому колечку плоть.

Страшно… больше страшно, чем больно или брезгливо. Расслабляясь и плавясь под нежными руками и низким, рокочущим голосом, поняла, что вновь сдаюсь, позволяя широкому навершию проникать все глубже, растягивая под себя нежную кожу.

— Люблю тебя, Рори. Люблю без памяти, — чередуя пошлости с нежностями, зашептал он, замерев в абсолютной неподвижности ниже пояса. — Моя девочка, моя нежная… Душа моя и сердце…

— О, высшие, — прошептала неслышно, коснувшись ягодицами мужских ног.

Предельная наполненность была такой возбуждающей, что на секунду я даже подумала, что прямо сейчас сорвусь с обрыва в эту пропасть разрядки и взрыва под ребрами и в голове.

Адриан…

Он плавным тигром, не стесняясь своей обнаженности, поднялся с места, нависнув над нами громовым роком. Мои широко расставленные ноги не скрывали от его внимательного взгляда ничего, но вместо того, чтобы сказать что-то осуждающее, он примкнул к моим губам, вновь позволяя забыть о надуманных страхах.

Синхронно с короткими и несильными толчками Дея Адриан опускался ниже, губами вновь усыпая поцелуями мою грудь, подрагивающий живот и открытую шею. И только когда его руки вытянулись по сторонам от наших голов и уперлись в многострадальную спинку дивана, я поняла, что именно они имели в виду под связью с ними двумя.

Та самая завораживающая меня картинка вновь предстала перед глазами, закрывая их пьяной поволокой.

— Закончим прямо сейчас, если ты не готова, — произнес Адриан, но Дей, противореча ему или добавляя мне уверенности, вновь толкнулся вперед, туманя голову. — Только скажи.

— Ах…

— Произнеси вслух свое желание, Аврора, — настаивал Адриан, заглядывая мне прямо в лицо и сверля взглядом. — Одно твое слово, и все прекратится.

— Но…

— Говори.

— Я не хочу останавливаться, — выкрикнула на полустоне, за что тут же была вознаграждена.

Наклонившийся ближе Адриан опустил горячую ладонь на мое бедро, поймал губы в очередном диком и потерявшим всякий разум поцелуе и медленно вдавил себя между открытых бархатных складок, отнимая у меня последний воздух и шанс на мольбы о пощаде.

Казалось, теснее уже некуда, но влажная, испачканная моими соками плоть уверенно занимала все пространство, распяливая меня как бабочку на иголках в коллекции сумасшедшего собирателя.

Движения Риана были куда резче и жарче, чем настойчивая медлительность Амадей, связанная с заботой о моем теле. Этот контраст льда и пламени подрывал все мои жизненные ориентиры, превращая в вязкую карамель, растекающуюся по чужим рукам.

Они двигались каждый в собственном ритме, не заставляя меня ничего делать, лишь позволять им себя любить, потерявшись в громких стонах и шумном дыхании. Переливалась кожа, бугрились мышцы, усыпанные капельками пряно-соленого пота, который мне нестерпимо хотелось попробовать, слизывая кончиком языка.

Первой за грань ушла я: вздрогнула и хрипло, сорвав горло, закричала. Пронзившая тело молния отозвалась судорогой, сжимая бедра и мужчин, что были во мне, каждой короткой дрожью выражая им свою благодарность.

За мной последовал Адриан, допивший мой крик и рычащий, словно сорвавшийся с цепи зверь. Никакой жестокости, одна лишь страсть.

И только Амадей, уронивший мою тяжелую голову на свое плечо, ладонью развернул к себе лицо, умоляюще глядя в глаза. Он искал в них освобождение и, видимо, нашел, содрогнувшись всем телом и крепко прижимая меня к себе. В том, как сжались его пальцы, как крепко сомкнулись руки, — все кричало о моей необходимости в жизни вампира. Каждый жест и хриплый стон.

Не позволив с себя подняться, Амадей устало гладил пальцами мою вздымающуюся грудь, размазывая бисер пота выступивший на коже. Адриан лежал рядом, закрыв глаза согнутой в локте рукой, и так же успокаивал дыхание.

Мое шокированное открытием состояние не позволяло даже рта раскрыть. Втягивая раскаленный воздух, я не находила сил даже на то, чтобы вытянуть закаменевшие ноги. В повисшей тишине было приятно думать, не выныривая на поверхность, но зашевелившийся Амадей, держа меня за пояс, поднялся на ноги, чтобы усадить на свое место.

Расслабленный, будто наевшийся сметаны дикий кот, он потянулся к лежащему на столе среди разбросанных карт портсигару, но на середине пути замер, оборачиваясь ко мне на пол-оборота.

— Госпожа моя, я могу выкурить лишь одну сигаретку? Вы у меня строгая, и я засомневался, — разбавляя молчание очередной шуткой с намеком, он улыбнулся в ответ на мою улыбку. Зажал между губами папирусный кончик, взглядом начал искать еще не догоревшую свечу.

— Рори? — подал голос Риан.

— Мм? — вновь провалившись в задумчивую прострацию, едва подала голос.

— Я люблю тебя.

Было видно, что эти слова Адриан копил в себе очень долго, наполнив чувствами каждый звук.

Сев, он мотнул взлохмаченной головой и потянулся к своему сюртуку, укрывая им мои плечи.

— Я думаю, сейчас Амадей легко бы мог прикурить от моего лба, — пошутил Риан, почему-то прикладывая ладонь к груди.

Легко рассмеявшись всему сразу, я удостоилась внимательного взгляда вампиров, которые сделали какие-то пометки в своей голове, и только Адриан попытался их объяснить:

— Расслабленная, смеющаяся и голая. Все, как мы хотели.

Глава 18

— Ты готова? — лениво бросил Дрэго, мельком взглянув на провожавших меня братьев, чтобы тут же опустить ресницы, всем видом показывая, что ему вовсе не интересно наше прощание.

— Ненавижу себя за то, что позволяю это, — рыкнул Амадей, без стеснения обхватывая мою талию и подтягивая ближе к себе. — Надеюсь, по возвращении ты наградишь меня за терпение?

— И какого же поощрения ты хочешь? — лукаво спросила я, вновь ощущая жар, прокравшийся под кожу.

С момента нашей близости прошел всего лишь день, но создавалось упрямое ощущение, что минули годы. Мне не верилось, что раньше я как-то худо-бедно умудрялась жить без вампиров, сейчас ни на мгновение не смея представить, как такое возможно.

Меня привязало к ним намертво. Прикипело, как кожа к раскаленному металлу, обжигая и предупреждая — разъединение принесет невыносимую боль.

Будто бы упала стена, выметая из моей головы черные мысли о неправдоподобности, поспешности и неправильности происходящего. Мир вокруг перестал вращаться, укрепляя мой стан и разворачивая ссутуленные плечи. Все встало на свои места: я часть этого мира, такая же неотъемная, как и мое отражение в темных глазах, глубины разлитых чернил.

— Ммм… — протянул он, предвкушая опустив взгляд. — Ваш томный стон, госпожа Кристенсон. Думаю, этого будет достаточно.

Адриан, стоявший рядом, цокнул языком, отнимая меня у брата. Минуя слова, прижался к губам, словно ставя печать.

Не став разглагольствовать, мужчина выразил свою потребность так, как мог, накрывая пальцами мои прохладные щеки и обжигая жаром своего дыхания.

— Передай Мариусу, что я его ненавижу, — прошептал он, оторвавшись. — Ночь без тебя превратится в пытку.

— Я быстро вернусь. Не думаю, что господин де Романус решит запереть меня в своей крепости — моего гнева не выдержит даже он.

— Аврора, нам бы поспешить. Солнце садится, — напомнил о своем существовании заскучавший Лис, и мне пришлось отойти от своих мужчин, поднимаясь в повозку и пальцами сжимая мягкую обивку сидения.

— Я скоро вернусь! — крикнула на прощание, когда кони тронулись, унося меня вновь в изломы. — Как его светлость себя чувствует?

— Жив, почти здоров, но рвет и мечет, — усмехнулся юноша, щелкнув уздой. — Сейчас он особенно голоден до твоего внимания, Аврора, поэтому, прошу тебя, — не пугайся и не злись на его выходки. Он может вести себя… своеобразно.

— Поподробнее, — перебираясь поближе, развернулась всем телом к вампиру, намекая, что не отстану, пока не получу ответы на свои вопросы.

Оценив жест, Лис лишь тяжело вздохнул, на мгновение растеряв свою привычную ядовитую улыбку, но все же пояснил:

— Он может быть слегка резок. Не стесняйся ставить его на место, если посчитаешь, что что-то «слишком». В нашей ситуации ему полезно будет как можно раньше осознать рамки и научиться делиться, хочет он того или нет.

— Лис… а как к этому отнесутся остальные?

— Вампиры?

— Конечно, — подтвердила я. — Насколько я поняла, наш случай беспрецедентен и слишком вызывающ для Сумеречной Лощины.

— Звездочка, — возница бросил на меня снисходительный взгляд, словно я совершенно ничего не понимаю в вампирском быту, что, собственно, было правдой. — Это вам, людям, необходимы факты, опоры и примеры из прошлого. Вампиры не живут так. Оставаться закостенелым консерватором с нашей и без того долгой жизнью чревато. Можно заключить свою свободу в клетку и позволить ей умереть. Понимаешь, к чему я веду?

— Им все равно? — улыбнулась я.

— Более чем. Да, это немного странно, что сердце князя — во-первых, человечка, а во-вторых — так же и сердце другого клана. Но в этом нет ничего ужасного; более того, теперь род де Романус имеет все шансы обрести продолжение, не превращая Мариуса в безумца, уставшего от собственной жизни. Можешь не бояться осуждения. Насколько я знаю, вы, люди, любите винить себя, дай только повод.

— Спасибо, Лис. Ты меня успокоил.

Удивленно взметнувшиеся пшеничные брови создали на лице вампира такое выражение, что я невольно прыснула от смеха.

— Мне еще никогда не говорили, что я способен успокаивать. Чаще, напротив, только раздражаю.

— Не без этого, — кивнула я. — Но я тоже прочитала тебя, Дрэго. Ты куда лучше, чем хочешь казаться.

— Ох, если скажешь еще раз что-то подобное — я в тебя влюблюсь, звездочка, — пригрозил он, заставляя меня уже открыто рассмеяться. — А вообще — не говори никому. Мне нравится всех бесить.

— Обещаю, — сделав жест, словно смыкаю губы и закрываю их на замок, выбросила невидимый ключ в сторону. — Никто не узнает, что у тебя доброе сердце.

— Влюблюсь, — напомнил он. — И тогда пеняй на себя, госпожа Кристенсон. Я еще больший собственник, чем Мариус и Энеску вместе взятые. Украду тебя и спрячу.

— Вернешь обратно с доплатой, — пообещала я, и вампир весело хмыкнул. — Мне бы троих мужчин вынести.

Задумчиво вглядываясь в мерцающие искры излома, в который мы входили, я подумала, что на самом деле не представляю, как буду жить в вечных поездках между одним поместьем и другим.

Составлять график? Несколько цинично.

Поддаваться мужчинам? Переругаются и разорвут на части, так и не договорившись.

Слушать сердце? Вдруг его решение кого-то обидит? Даже сейчас я не могла ответить себе честно — хочу я видеть Мариуса или нет. А вот он, по словам Лиса, страстно жаждет встречи.

Я запуталась.

— Не печалься, малышка Аврора, — словно уловив ход моих мыслей, Лис мягко толкнул меня бедром, привлекая внимание. — Все обязательно наладится, даже моргнуть не успеешь.

— Ах, если бы твои слова действительно сбылись, — прошептала я, закрывая глаза на последнем изломе.

— Мне велено отвести тебя, — подставив локоть, Дрэго понимающе склонил голову. — Его светлость придумал что-то незабываемое для вашего свидания.

— Боюсь спросить что.

— Понятия не имею, — пожал плечами мой провожатый, уводя нас с тропинки знакомого сада и маршируя в сторону практически облысевшей опушки.

Высокие многолетние ели все еще хвастались миру зеленой хвоей, не потерявшей свой первозданный цвет, а вот кустистые буки уже облетели, демонстрируя черные ветви, словно костлявые скелеты.

Мариуса я увидела сразу.

Он сидел прямо на земле, не боясь запачкать неизменный серый костюм, и сразу же поднялся на ноги, заметив нас на горизонте.

Чинно отряхнув не пострадавшие брюки, вампир в ожидании увел руки за спину, вглядываясь прямо в мое лицо, отчего щеки тут же вспыхнули, напоминая, насколько между нами неоднозначные отношения.

Слишком близко, но слишком далеко.

— Дальше сама, — остановившись, Дрэго медленно отступил, освобождая меня от своей поддержки. — Удачи, звездочка.

— Спасибо.

Чем ближе я подходила, тем сильнее неловкость опутывала ноги, мешая им делать новый шаг.

Как себя вести? Поцеловать при встрече или сохранить дистанцию? Улыбнуться вежливо или не скрывать своей нервозности? Высшие, как?!

Но Мариус решил действовать на опережение: как только между нами оставалось всего несколько шагов, смело направился ко мне, за секунды отнимая последнее расстояние.

Опустившиеся на талию ладони отняли воздух, заставляя меня лишь сдавленно выдохнуть. Склонившееся лицо с зеркально серыми глазами приблизилось до неприличного близко, но вместо того, чтобы поцеловать, его светлость неожиданно прижался своим лбом к моему, закрывая глаза.

Не решился…

Почему-то эта мысль меня опечалила, вызвав странный позыв самой потянуться вперед, касаясь жестких губ, не завершивших начатое и раздразнивших меня неосознанной надеждой.

— Я так тосковал без тебя.

— Здравствуй, Мариус.

Молчание становилось голодным, требующим каких-либо действий, и вампир вновь взял все в свои руки, немного отодвигаясь, чтобы я могла вдохнуть. Он задумчиво уставился в небо, будто прицениваясь к чему-то.

— Ты готова? К свиданию.

— Не уверена. Ты же не сказал мне, что задумал.

— Надеюсь, тебе понравится. Так что? Отправляемся?

— Куда?

— Знакомиться с Сумеречной Лощиной, — улыбнулся вампир. — Будущей княгине стоит знать свои владения.

Руки, все это время обнимавшие меня за пояс, стали крепче, железной петлей оборачивая талию. Лицо Мариуса странно дрогнуло, словно с губ должен был сорваться несдержанный рык, а тело напряглось, как перед прыжком.

Слегка поджав колени, он изо всех сил оттолкнулся, поднимая нас в воздух.

В это мгновение все мои внутренности сковало льдом. Сердце болезненно сжалось, замирая, а кровь застыла, загустев и парализуя ноги и руки. Если бы не крепкая хватка Мариуса, я бы наверняка полетела вниз, обратно к земле, чтобы рухнуть на нее камнем, переломав себе все кости. Но вампир, рассчитывавший совершенно на другое, ловко схватился за крепкую ветвь бука, вновь отталкиваясь от нее и поднимая нас выше.

— О, высшие! — то ли выкрикнула, то ли простонала я, сбросив оцепенение и сильнее хватаясь за свою единственную опору, на невероятной скорости прыгающую с макушки одного дерева на другое.

Широко распахнутые глаза с ужасающим чувством, что смерть ближе, чем кажется, перебрасывали взгляд с одной опоры на другую, раз за разом выдерживающую нас и дающую мне надежду, что сегодняшнюю ночь я все-таки переживу.

Солнце, ушедшее за горизонт, рассыпало оставшиеся красные искры на верхушку леса, все больше места уступая восходящей луне, окрашивающей нашу дорогу в серые тона.

Звезды светили все ярче, мерцая и подрагивая на небосводе, воздух стремительно остывал, напоминая о наступившей осени и путая в волосах встречный ветер.

Если бы не горячее тело Мариуса, столь близко прижавшее меня к себе, я наверняка бы продрогла, только вот затрепетавшее от испуга и пришедшее в себя сердце тратило все силы на то, чтобы вновь разогнать кровь по венам.

— Мне даже не хочется останавливаться! — перекрикивая ветер, признался Мариус. — Ты так крепко за меня держишься!

— Ты поставил меня в зависимое положение! Так нечестно, ваша светлость! Ааа! — еще сильнее впившись пальцами в серую ткань удлиненного сюртука, крепко зажмурилась во время затяжного прыжка. — Не так быстро!

— Еще немного, Рори!

Казалось, на этих словах князь Сумеречной Лощины только прибавил ходу, увеличив скорость до практически разрушительной, смазывая наши шаги по верхушкам буков и превращая это странное путешествие в настоящий полет.

А вот я думала только о том, что теперь совершенно точно знаю, почему вампиров считают непобедимыми воинами.

Кто может сравниться с бойцом, способным передвигаться так быстро? Пока соперник поднимет меч, он уже будет повержен, упустив врага из виду и убедившись, что шансов на победу у него никогда не существовало. Даже самых мизерных.

— Смотри. Сумеречная Лощина в ее истинном виде, — проникновенно прошептал Мариус, неожиданно останавливаясь.

Его ноги устойчиво упирались ступнями в толстую ветвь, а вот я висела в воздухе только благодаря сильным объятиям, не доставая до опоры даже мысками туфель. Вынужденно вжимаясь всем телом в вампира, я подняла глаза от черной бездны под ногами, едва сдержав впечатленный вздох.

— Оу… Она такая… большая.

— Больше, чем кажется. Изломы создают ощущение, будто земли княжества на самом деле незначительны, но это лишь обман зрения, — рассказывал он. — Чтобы оценить настоящие размеры, необходимо смотреть с высоты, например, с верхушек многолетних деревьев. В Сумеречной Лощине есть все необходимое для нашего независимого существования, поэтому мы никогда не воевали за соседние земли, скрывая собственные от других.

— А откуда вообще взялись изломы? — полюбопытствовала я, чувствуя, что медленно сползаю вниз, скользя кожей в гладкой ткани платья.

— Род де Романус создал их, — улыбнулся Мариус, перехватывая мое тело в своих руках, видимо, тоже ощутив мое невольное сползание. — Ты не против?

— Будто у меня есть выбор, — оказавшись сидящей в руках вампира, обняла его за шею, слабо качнув плечами. — А как вы их создаете?

— Выбор у тебя всегда есть. Если не считать того, что от меня и от братьев Энеску тебе уже никогда не избавиться, — не купившись на мою попытку перевести тему, ответил мужчина. — Пока тебя не было, я успел о многом подумать и пришел к выводу, что я не единственная жертва обстоятельств. И тебе, моя душа, приходится гораздо тяжелее. И да, прости меня: я был неправ.

— В чем именно? — не скрывая изумления, спросила я.

— В том, что принял решение за тебя. На самом деле я безумно рад, что ты все же не стала закрывать на это глаза и спасла меня от самого себя.

Мне оставалось только тихо вздохнуть.

Спасла ли я тебя на самом деле, Мариус? Или, напротив, обрекла на собственное равнодушие, прекрасно осознавая, чем это грозит всем нам?

— Ты закрепила связь с братьями?

Неожиданный вопрос заставил глаза широко распахнуться и беспокойно захлопать ресницами. Проглотив удивление, смотрела куда угодно, но только не в лицо вампира, внимательно следящего за реакцией и молчавшего в ожидании ответа.

Если бы я сейчас могла разжать его руки, то с радостью бы рухнула вниз, избегая таких прямых ответов на бестактные вопросы, которые вроде как и касались его, и в то же время нет.

— Можешь не отвечать, — так и не услышав от меня даже тихого писка, разрешил Мариус. — Я понимаю. Так действительно будет лучше.

— Как ты вообще можешь говорить об этом так спокойно? — проглотив вставший в горле колючий ком, едва смогла разомкнуть губы.

Мариус лишь пожал плечами.

— Еще когда Эйган был жив, мы множество раз думали о том, как будем себя вести, когда обретем сердце. Спорили, ругались, не в силах найти компромисс. Но потом…

— Что?

— Приходит понимание, — он мягко приподнял уголки губ. — Сердце важнее, чем наши междоусобицы. Оно не будет ярким и сильным, если окажется меж двух огней. Однажды мы просто сели и все обсудили, не оставив нерешенных вопросов. Он должен был быть первым…

Выразительный кадык дернулся, подсказывая, что даже спустя столько лет Мариус не смирился с утратой, будто его душа на самом деле раскололась, когда брата не стало.

— Думаю, сейчас пришло время повторить мой опыт и вновь найти понимание в своем новом семейном кругу. В первую очередь, чтобы ты была счастлива и не мучила себя виной или обидой.

— Возможно, ты прав. И… ты тоже меня прости.

— За что я должен простить тебя, Рори?

Столкнувшись взглядом с возмутительно яркими глазами князя, я промолчала, чувствуя, как дрожат губы.

«За нелюбовь», — было произнести так сложно, что ребра стянуло невидимой петлей, сдавливая настолько туго, что, кажется, послышался треск ломающихся костей.

— Я понимаю, — разглядывая мое лицо с голодом брошенного на произвол судьбы зверя, прошептал мужчина. — Ты боишься, что никогда не сможешь дать мне то, ради чего я согласен жить.

Не смогла даже качнуть головой.

Словно разрывала собственное сердце на куски, возможно, делая Мариусу так больно, что вампир не выдержит, вновь рассыпаясь на части и разрушая себя. Физически ощущая излученную вампиром печаль, я подливала масла в огонь, сознаваясь в своей вине.

Лучше бы молчала! Чем он заслужил от меня такое?!

Замолкнувший мужчина медленно опустил меня вниз, ставя подошвами на ветвь, рядом с собой, и я уже была готова к тому, что он разомкнет руки, отпуская меня на волю ветру, качающему деревья.

Но Мариус неожиданно склонился, накрывая горячими ладонями мои щеки, и уверенно прошептал:

— Ничего не бойся.

Поцелуй не стал неожиданностью, в отличие от ощущений.

Пронизывающий до костей холод уступал место пламени. Теплая волна, бегущая по продрогшим членам, разливалась по всему телу, начинаясь от самых губ и заканчиваясь поджатыми пальчиками на ногах.

Мир вокруг кружился, делая свечение полной луны ослепляющим мерцанием с разных сторон, намекая закрыть глаза, чтобы спасти себя от тревоги.

Он целовал меня не так, как раньше.

Не было неловкости и торопливости, исчезла страсть и воодушевление, сменяясь и заполняя все ощущением бесчеловечной преданности.

Ему было плевать на мои страхи и расщепляющее меня чувство вины, он старался стереть с моей души отпечаток печали и скорби, убедительно дав понять — он будет ждать.

Столько, сколько потребуется.

Всегда.

— Холодает, femeie iubita (*рум. - любимая женщина), — замирая в миллиметрах от меня, прошептал князь, кончиком своего носа потершись о мой.

— Как ты меня назвал? — спросила растерянно, не успев собраться и придумать что-то более уместное.

— Любимая женщина. Ты уже ею стала, Рори, — голос вампира шелковой ниткой вплетался в волосы, прячась внутри косы. — Даже пока ты винишь себя за нелюбовь ко мне. Это неправда. Тебе было бы все равно, моя suflet (*рум. - душа). Но тебе больно. Я вижу. Значит, я уже в твоем сердце, хотя ты пока этого не чувствуешь. Я могу тебя попросить?

— О чем?

— Te simt (*рум. - я чувствую тебя). Скажи мне, когда будешь готова, и я все пойму. Te simt, запомнила?

— Тэ сим… — медленно повторила я, и мужчина кивнул, подтверждая, что я правильно произнесла. — Что это значит? Ах, я уже устала спрашивать…

— Ты сама поймешь, когда придет время, Аврора Кристенсон. Обязательно. Нам пора возвращаться. Холодает, — уходя от темы, произнес он, глядя на черно-белую линию горизонта, которую прочертил свет луны, полупрозрачными полосами опускаясь на высокие макушки. — Мне нужно вернуть тебя здоровой, или братья Энеску решат избавить этот мир от одного опостылевшего князя.

— Они злятся, но воевать не будут, — нахмурилась я, уловив неприятный намек.

— Я знаю, — усмехнулся Мариус, переводя на меня взгляд, в котором плясали дикие черти. — Я обязательно навещу вас, как только улажу срочные дела. Разговор предстоит долгим, так что советую Адриану хорошенько растрясти свою коллекцию вин.

— Я передам.

— Готова? — получив согласие, Мариус вновь подхватил меня на руки, прижимая к груди, и помчался обратно, к притаившемуся в темноте поместью.

Погрузившись в задумчивость, доверчиво примкнула лбом к суровому подбородку, ощутив, как дрогнуло сердце в крепкой груди и как рывки вперед стали расслабленнее.

Он определенно был в чем-то прав и даже позволил мне не переживать о грызущей вине, снимая ее тяжесть с моих плеч. Вампир раз за разом шел на уступки и успокаивал растрепанную переживаниями голову, принимая свою участь такой, какая она есть, не требуя и не торопя.

Может… мне нужно прислушаться?

Глава 19

— Звездочка, — мурлыкающе протянул Амадей, — ты в добром расположении духа?

— Угу, — тихо ответила я, целуя горячую кожу мужских щек, лежащих в такой досягаемости одной подушки. — Просто… мне так хочется.

— Не смею препятствовать.

Прижав ближе переброшенной через пояс рукой, вампир вдавил меня в свою грудь, расслабленно выдохнув.

Все мы вчера переволновались.

И братья Энеску, что ждали моего возвращения от князя Сумеречной Лощины, и я, не зная, что и чувствовать, когда вернусь после свидания с чужаком под крышу дома, давшего мне приют.

Но вчера не прозвучали страшные слова, не были брошены пренебрежительные взгляды. Только нежность и тоска, от которой мы равно изнывали втроем, находясь на расстоянии друг от друга.

Практически сразу же после возвращения меня уложили спать, обернув одеялом и закрывая в капкане горячих тел, устроившихся поблизости, в котором я, собственно, и проснулась, решив воспользоваться положением.

Мои осторожные поцелуи становились все более долгими, а ресницы, еще не стряхнувшие с себя сон, все более тяжелыми, подталкивая закрыть глаза и продолжить уже в темноте опущенных век. Я просто прижималась губами к лицу Амадея, замирая на долгие секунды, чтобы немного сменить траекторию и вновь затаиться.

— Нежная моя, — прошептал мужчина, голосом обозначив близость своих губ. — Если это все же сон, я не хочу просыпаться.

— Ты не спишь, Амадей. Никогда не спишь, — храбро обозначила я, прижимаясь к горячим, сухим губам.

Высшие, как же хорошо…

Близость вампиров, их присутствие было куда теплее одеяла, натянутого до самого моего подбородка, под которым на моем теле ничего не было. То, с какой нежностью запечатывался наш странный союз, странным образом открывало мне совершенно другой взгляд на вещи.

Мне было хорошо рядом с ними, и это все, на что стоило обращать внимание.

Затылка коснулись губы, дав понять, что для Адриана наш поцелуй не остался незамеченным. Позволяюще дернув плечом, я дала вампиру разрешение избавить нас от единственной преграды, чувствуя, как гладкая ткань ползет вниз.

Небольшой вздох на принятие и расслабление, которое принесли в себе тяжелые ладони, прочертившие полосу от голого бедра до ребер.

— Дей?

— Да? — хрипло ответил вампир, явно недовольный тем, что мы прервались на какие-то там слова.

— Тебе все еще нравится, когда я беру верх?

Мужчина взял небольшую паузу, чтобы понять вопрос и обдумать ответ, но при этом продолжил меня целовать. Не отвечая, в конце концов только легко качнул головой.

— Тогда — руки наверх, — не скрывая коварной улыбки, прошептала я, с хищным удовольствием наблюдая за переменой эмоций на мужском лице.

— Что ты задумала, Рори? — выдохнул мне в волосы Адриан, но тут же за это поплатился.

— Тебя это тоже касается, господин Энеску.

— Коварная, коварная звездочка, — плотоядно и немного подозрительно протянул Амадей, но, немного отклонившись назад, словно через силу отодвинув себя от меня, послушно завел руки за голову. — Только взгляни в ее лицо, Риан. Нас ждет что-то страшное.

Дав Адриану возможность сделать это, я села, контролируя взглядом вторую пару поднятых кистей.

Открытые, доверчивые.

Два обнаженных тела, напряженных, с рисунком подрагивающих мышц, окружали меня с двух сторон, но черные, словно залитые чернилами глаза смотрели прямо, предвкушая мои дальнейшие действия и одновременно опасаясь их.

А мне почему-то до одури хотелось их поразить, заставить поверить в то, что я полностью, с головой и сердцем приняла их, готова видеть обоих рядом с собой даже через несколько десятков (а то и сотен) лет. Хотелось заставить их уверовать в это, как послушники верят в своих богов, вознося им молитвы.

— Кто опустит руки первым, тот лишится сладкого, — оставляя за ними решение, повела бедрами, отодвигаясь в изножье кровати и утягивая за собой одеяло.

Амадей, как и при любом удобном случае — без белья, а Адриан в тонких домашних штанах, низко сидящих на бедрах.

Не знали, не подготовились, как и я, в общем-то…

Но решимость уже клокотала в груди, заставляя потянуться ладонями к коленям Адриана, которые дрогнули. Дыхание в широкой мужской груди на мгновение прервалось.

Нет, он не сразу понял. Даже когда я повела дрожащие пальцы вверх, задевая подушечками напрягшийся и вздувшийся пах. Но стоило потянуть пояс вниз, открывая себе четкий треугольник мышц, как в темных глазах лезвием во тьме сверкнуло понимание.

— Рори… — прошептал он, боясь произнести свое предположение вслух.

Амадей же молчал, просто открыв рот. Без шуток, его губы удивленно распахнулись, а глаза не моргая уставились на меня. Он наблюдал, как я склоняюсь все ниже, не сводя с моего лица пронзительного взгляда.

— Помните: руки наверху, — прошептала я храбро и сделала то, о чем раньше и думать не могла, читая мамины романы, с усилием кусая губы.

Лишь одно дыхание, одно движение и…

Мягко обхватив пальцами бархатный и обжигающий ствол, я не давала себе времени на отступление, прижимаясь к нему ртом и осторожно касаясьязыком. Слегка пряный вкус ударил по рецепторам, смывая волнение теплой волной, и следующий шаг дался уже куда проще, позволяя мне с трепетом, но и с легкостью обхватить шелковистое навершие губами, погружая его глубже в опаляющий рот.

— О-о… — протянул Адриан, запрокинув голову и крепко сжав перекладины спинки кровати.

— У-у... — не менее горячо простонал Дей, последовав примеру брата и сжимая кованые прутья так сильно, что, кажется, затрещал металл.

Я старалась об этом не думать, качнув головой и обволакивая языком закаменевшую во рту плоть.

Ничего неприятного, только доверчиво подтянутый мужской живот перед глазами, дрожащие мышцы и твердое, явно отвечающее взаимностью тело.

Несложно… Слегка глубже…

— Память предков! — несдержанно воскликнул Адриан, качнув кровать. — Рори! Я в шаге от того, чтобы лишиться десерта! О-ох…

«Слушаюсь и повинуюсь», — мысленно ответила я и отпустила из своего плена одного вампира. Распрямилась, костяшкой пальца вытирая влагу в уголках рта, чтобы бросить на старшего из братьев красноречивый взгляд.

— Я дам вам время прийти в себя, господин Энеску, — прошептала почти неслышно. И медленно, нарочито растягивая движения, склонилась к Амадею, который, кажется, задрожал под моим взглядом.

— Я опозорюсь, — признался он, выдохнув слова сбитым дыханием. — Но не откажусь.

Мне оставалось ему только улыбнуться и вновь, стыдливо прикрыв глаза, склониться, отнимая у Амадея весь воздух, который он с шипением выпустил из груди.

Скользя по подрагивающей плоти губами, я изучала кончиком языка рисунок пульсирующих вен, рельеф мужской гордости, чувствуя, что могу продвинуть его глубже, расслабляя дрожащее горло.

Стон над головой подсказывал, что я ни в чем не ошиблась и каждое мое движение правильное, как и вдавленные в мужские бедра пальцы, служащие опорой.

— Черт возьми… — прошипел Риан, мучительно выдохнув.

Амадей весь вытянулся, превратившись в каменное изваяние, рычаще-стонущее и до хруста сжимающее перекладины изголовья. Плоть у меня во рту превратилась в металл, затвердев и став обжигающе горячей.

— Рори, я не могу больше, — едва не четвертуя меня голосом, прорычал он. — Провались оно все!

Затылка коснулись чужие ладони, подхватывая упавшие волосы и скручивая их в тугой узел вокруг мужских пальцев. Все еще стараясь держать себя в руках, Амадей не давил на меня, но сам толкал бедра навстречу, рыча и скалясь.

Это было… откровенно.

Я больше не была невинной пташкой, как он меня называл, я была именно такой, какой братья хотели меня видеть с самого начала, ведь выполнить обещание и лишить Амадея продолжения оказалось просто невыполнимым.

Повинуясь властной хватке, я лишь вытянула ноги, укладываясь на живот, и со стоном опустилась еще ниже, едва не упираясь кончиком носа в мужской пах.

Амадей вздрогнул, закатил глаза и вернул взгляд ко мне, встречаясь расширенными зрачками с моими. Лицо в лицо, душа к душе. Он знал и видел мои мысли как на ладони, нерешительно, но подталкивающе надавив на мой затылок.

Как мне того и требовалось.

В тот момент я продолжала быть сверху. Это было моим желанием, моим решением, которому вампир повиновался, помогая решиться, довериться своему нутру.

— Адриан, — запыхавшись и сглатывая слюну, прошептала, чувствуя, как бедра накрыли чужие руки, сдвигая их в уже знакомое положение.

— Я здесь, — прошептал вампир, в мгновение ока оказавшийся за моей спиной, словно ожидая команды и замирая в готовности выполнить приказ.

Они знают меня лучше, чем я сама… Прав Амадей — «черт побери»…

Влажных складок без сомнения коснулись горячие подушечки пальцев, раскрывая их и убеждаясь в желании. Потянувшись бедрами к ним навстречу, гортанно застонала, не выпуская Амадея из губ, отчего мужчина только чаще задышал, скаля красивые губы в зверином оскале.

Высшие… Они мои! Мои! От кончиков волос до кончиков ногтей! Мои!

Я могу делать с ними все, что захочу, и они ответят мне тем же… Сладко, горячо до одури и сорванного горла…

Знакомое и такое долгожданное давление заполнило низ живота, сладко занимая собой все место, растягивая узкие мышцы.

Захотелось выгнуться кошкой, выставить себя на обозрение, прогнувшись в пояснице так, чтобы Адриан увидел меня всю. Свою. Чтобы руки на бедрах не исчезали, чтобы пальцы в волосах не растворялись, спаивая нас троих воедино.

Сердце стучало в груди, как безумное, оглушая, а я все качала головой, скользя губами по пульсирующему стволу, обнимая его языком и жаром рта. Адриан не медлил, толкаясь в меня упрямо, но бережно, шипя и рыча от горячей влаги, обволакивающей его плоть.

Синхронно, убийственно нежно, полно доверия и страсти… Невыносимо…

— Шшш… — тесно сжимая зубы, Амадей попытался было потянуть меня вверх, но, натолкнувшись на мой взгляд, остановился. — Рори, девочка моя, я больше не могу…

Неожиданно для самой себя я рассыпалась от этих слов. Его накал, его приближение к удовольствию сыграли со мной злую шутку: хрипло застонав, я смогла только закатить глаза, проваливаясь под черную копоть сгоревшего напряжения.

Орган во рту запульсировал, вздрагивая, и на язык выплеснулось семя, отчего Дей выгнулся, сильнее сжимая пальцы в моих волосах, и зарычал. Все еще погруженная в собственный финал, я инстинктивно проглотила, отрываясь и делая глубокий вдох, не в состоянии вернуться в реальный мир.

Только широкая ладонь, ухватившая за шею и потянувшая назад, напомнила, где я, прижимая мое дрожащее тело к горячей мужской груди, ходившей ходуном из-за сдавленного дыхания.

— Рори… — шептал Адриан, губами хватаясь за любую клеточку моей кожи, целуя все, что было в досягаемости его губ. — Te iubesc… Inima noastră… Femeie iubita (*рум. - Я люблю тебя... Наше сердце... Любимая женщина...)…

Он все шептал и шептал, а движения бедер становились все чаще, резче, надрывнее. Хватая губами воздух, я позволила себе буквально повиснуть в чужих руках, только шире разведя колени и хрипло постанывая.

«Это наша спальня, наша постель, и мы будем делать все, что нам захочется», — эта мысль трепетала у меня в голове, звуча как нарастающий колокол. Повинуясь ей, я выскользнула из крепких объятий, прижимаясь влажным лбом к постели и шире расставляя ноги.

Пусть видит меня такой, он же так этого хотел…

Видимо, это стало конечной точкой терпения Адриана. Напоминая о том, что вампир — практически бессмертное и чудовищно сильное существо, он задвигался так быстро, что мои волосы послушными змейками вздрагивали, подпрыгивая в воздух. Его бедра били о мои, пальцы крепко сжимали талию, приковывая к месту, а звуки стали такими влажными, что я окончательно потерялась в пространстве.

Спальня кружила и множилась, вздрагивая и исчезая. Тело дрожало, всхлипывало, но голодно просило: «Еще, еще! Еще!» Пока не иссякнут силы и голова не провалится в серый туман.

Секунды тянулись медленно, извратив понятие времени в принципе, но как только сдавленный стон и громкий звериный рык Адриана разбился в вязком воздухе, я поняла, насколько сильно меня утянуло под непробиваемые льды удовольствия.

Я чувствовала, как он пульсирует во мне, изливаясь и вздрагивая. Как становиться понятно, что пространства между нами просто нет, мы буквально прикипели друг к другу.

— Иди ко мне, сердце мое, — руки Амадея появились словно из темноты, позволив мне на мгновение вынырнуть на поверхность.

Уложив меня рядом, вампир без устали покрывал мои прохладные щеки поцелуями, то и дело касаясь уголков губ. За спиной тяжело рухнул Адриан, дав услышать свое неровное дыхание и почувствовать опустившуюся на бедро ладонь, что принялась рисовать незнакомые символы.

— Хвала всем предкам, что мы тебя нашли, — шептал Дей. — Мир без тебя ничего не стоит. Мы просто ждали, ждали, когда ты появишься…

— Я люблю вас…

Произнесла, даже не ожидая ответа. Да и не хотела его — просто нужно было признаться, вытащить из себя это и дать им знать, что их чувства не остались без ответа. Огромное облегчение накатило сразу же, стоило произнести эти слова, и душа, укрытая горячими ладонями, доверчиво расслабилась, позволяя себя согревать.

— Кстати, Мариус хочет обсудить с вами нашу дальнейшую жизнь, обещал вскоре зайти, как только решит свои важные дела.

— Как ты можешь портить такой момент, поминая Мариуса? — хмыкнул Амадей, но от поцелуев не оторвался, равно как и я в момент пробуждения, оставляя касания-бабочки на моих щеках.

— Она просто отвлекает внимание от своего признания, — подловив меня, Риан перевернулся на бок, становясь ближе, и добавил. — Мы знаем, Рори. И тоже тебя любим, сокровище клана Энеску.

Амадей огорченно выдохнул, поцеловал меня в последний раз и сел, свешивая длинные ноги с кровати. Лениво потянувшись и размяв плечи, вампир обернулся, игриво подмигнул и выдал:

— Значит, пора подниматься с постели, семья. В планах купание и ужин с Мариусом, так что стоит сейчас начать приходить в себя. Звездочка, как ты себя чувствуешь?

— Обессиленной, — улыбнулась я, услышав смешок за спиной и наблюдая довольную ухмылку Амадея. — Но дела не терпят, ты прав.

— Тогда подъем! Я полон сил, — признался он. Встал, уперев руки в бока.

Голый. Блестящий от пота. Но крайне счастливый.

Глава 20

— Значит, ты решил предстать эдаким миротворцем? — не скрывая сарказма и ядовитой вредности, спросил Амадей, покачивая в ладони полупустой бокал прекрасного красного вина нового урожая.

Расслабленный, в отличие от меня, Мариус даже бровью не повел, игнорируя провокацию, лишь бросил в мою сторону откровенный взгляд поддержки, от которого не скрылась моя неуверенность и напряженность.

Не стыдно признаться, что ощущала я себя в тот момент словно на эшафоте, где строгие судьи измеряют меру моей распущенности и тяжесть наказания за нее. И ровный взгляд и выдержанная сдержанность Адриана, редкие и короткие шпильки Амадея, и убийственное спокойствие Мариуса нисколько меня не утешали.

С того самого момента, как князь Сумеречной Лощины переступил порог Виндэм-холла, у меня под ребрами сидел гадкий комок, сдавливающий сердце и подгоняющий к горлу кислоту.

— Ты вправе думать именно так, Амадей, — наконец ответил мужчина, не изменив своей ровной интонации. — Не мне тебе рассказывать, на что способен вампир, желающий обрести свой покой рядом с сердцем.

— Действительно.

Вмиг погрустнев, младший Энеску не стал продолжать свой язвительный допрос, лишь устало вздохнул.

— Мариус, предлагаю перейти к условиям и обязанностям. Я понимаю, что тебе неспокойно под крышей нашего дома, поэтому рассчитываю излишне тебя не задерживать.

Только поморщилась.

Адриан истинный дипломат, но даже в этом, казалось бы, информативном замечании читался откровенный посыл.

Неприятно…

И ситуация, и эта нелепая встреча…

Фитили свечей мирно потрескивали за обеденным столом, желтым светом укрывая темное полотно дерева. За окном уже спускалась ночь, кусая дальний горизонт леса черными кляксами, в котором он тонул, исчезая до завтра. Сверкающая крошка звезд уже поднялась на небосклон, зазывая отправиться в постель и, свернувшись в ней комком, переждать бурю.

— Прости, — заметив мой отрешенный взгляд, Адриан мягко перехватил опущенные на колени пальцы. — Не хочу видеть эту печаль в твоих глазах.

— Аврора, я нисколько не расстроен сказанным, — поспешил заверить Мариус, уловив волнение в воздухе. — Это естественная реакция, и каждый из нас борется с ней как может. Ты здесь ни при чем.

— Ну как же, — не согласилась, оборачиваясь. — Только я здесь и «при чем».

Мужчины вновь замолчали — обдумывая свои дальнейшие слова и определенно подыскивая фразы, которые вновь не поселят у меня в голове ощущение вины в совершенных поневоле грехах.

— Три дня в неделю. — Перейдя к делу, Мариус избрал стратегию делового подхода, решив продолжить переговоры. — Три дня в неделю, и ночь Тейдры.

— Неслыханное хамство, — усмехнулся Дей. — Ты же не празднуешь ночь Тейдры уже… сколько? Веков семь?

Мысленно лишь присвистнула, про себя принимая решение никогда не спрашивать Мариуса о его возрасте, дабы не быть погребенной под бременем его лет.

— Теперь в этом будет смысл, — просто пожав плечами, вампир посмотрел на меня, не скрывая нежности в зеркале серебряных глаз. — Надеюсь, и Авроре будет интересно познакомиться с нашими обычаями.

— А что это?

— Ночь смены года. Вы называете это новолетие, — пояснил Риан. — Два дня, Мариус. На большее мне не позволит согласиться врожденное чувство справедливости.

— Пять на два — это ты зовешь справедливостью? — не уступал князь.

— Нас двое, — по-акульи улыбнувшись, Амадей не сдержал очередного укола. — И стоит признать: решать все же Авроре. Мы можем поуговаривать ее, упросить пойти на уступку, но решение все равно остается за ней. Так что… Что думаешь, звездочка?

Растерянно хлопнув глазами, я ясно дала понять всем вокруг, что не собиралась вклиниваться, а уж тем более подводить итог этой встречи.

Вампиры вздохнули.

Все. Разом.

— Я… не знаю.

— Давай представим, что это наш план на ближайшие несколько дней, — успокаивая мурчащим голосом, Амадей вытянулся чуть вперед, зачаровывая своим взглядом. — Лишь несколько дней, как… как будто кто-то зовет тебя в гости! Ты бы согласилась поехать?

— Допустим… — понимая, к чему он ведет, я немного увереннее расправила плечи. — На пару дней?

— Верно, — улыбнулся он. — Поедешь? Если да, то когда бы ты хотела? Завтра? Или, может быть, позже? Или ты хотела бы задержаться, или, напротив, — быстрее вернуться домой?

От намека на то, что Виндэм-холл — мой настоящий дом, Мариус слегка поджал губы, но промолчал. Он не скрывал своего ожидания, всем видом выказывая желание как можно быстрее получить ответ, и желательно положительный. Но даже если бы я отказала, он бы понял. Он сам мне в этом признался…

Два дня — разве это много?

Даже несмотря на наши неоднозначные отношения, Мариус не вызывал у меня негативных чувств, скорее недопонимание и немного смущения. Но это не означало, что я не хотела бы узнать его получше и не торопилась растопить лед между нами.

— Два дня. Это… уместно. Я согласна.

— Отлично, — облегченно выдохнул Риан. — Два дня с тобой, Мариус, пять с нами.

— Четыре, — уточнила я, заставляя мужчин за столом хмуро свести брови к переносице.

Высшие, они и вправду родня! О, этот красноречивый излом!

— Последний день недели мы будем проводить все вместе. А чтобы никому из вас не доставлять неудобств — вдали и от Виндэм-холла, и от поместья его светлости. Идет?

Я понимала, что прошу многого, но рискнула.

У меня в голове не укладывалось, как семья может существовать отдельно друг от друга, хоть я и сама предложила это Мариусу сгоряча, пытаясь вытянуть того из предсмертной хандры. Тогда я руководствовалась совершенно иными побуждениями, а сейчас объективно понимала: я так не сумею.

— На то желание сердца, — сдался князь, согласно качнув головой.

— Так тому и быть, — вторили братья, и атмосфера за столом изменилась.

Словно все свечи резко потушили и тут же зажгли их заново, но за столом уже сменились лица. Мужчины более не трещали по швам от неудобства и недовольства, и даже Мариус, неуютно чувствующий себя под чужой крышей, заметно расслабился.

Будто конец недели уже наступил, и мы просто собрались поужинать и обсудить, как прошел день.

— Как вы смотрите на то, что пройти обряд unitate (*рум. - единения)? — словно между делом поинтересовался беловолосы вампир, потянувшись к наполненному вином бокалу. — Это, конечно, просто формальность…

Резко выпрямившаяся спина Риана и резкий взгляд Дея безо всяких туманностей выражали напряжение, передавшееся мне по воздуху.

Что еще за обряд? Какие у него последствия?

— Ты хочешь закрепить нас всех вместе? — вытянув губы в тонкую нить, спросил Риан и прищурился — слишком хищно, возвращая за стол атмосферу враждебности. — Или посвятить Аврору в правящую чету?

— За кого ты меня держишь, Риан? — не смутившись недоверия, Мариус устало откинулся на спинку стула. — У нас и так родная кровь, а сейчас, связанная одним сердцем, она лишила меня возможности вычеркнуть вас из списка своей семьи.

Вампиры, услышав, по всей видимости, успокаивающие слова, расслабились, чего о себе я сказать не могла, судорожно сжав лежащую на коленях салфетку.

— Что еще за обряд?

Переглянувшись между собой, мужчины безмолвно решали, кто из них более красноречив, чтобы объяснить мне свою задумку. По-видимому, выиграл Мариус, получивший возможность высказаться первым — как вспомнивший об этом обряде.

— Как ты уже знаешь, наш клан создан и запечатлел всех нас. Но есть еще один обряд… Это необязательно, но я решил, что тебе может понравиться. Он очень древний, и молитвы в нем произносятся на нашем старом языке. Лишь несколько слов, ничего сложного.

— Клятвы?

В голове промелькнула одна мысль и тут же улетучилась под тяжестью неправдоподобности.

Нет, не может быть… Чтобы вампиры… Или может?

— Да, клятвы. Это вроде обещания нашим предкам о том, что мы достойно проживем нашу долгую жизнь и сбережем свое сердце. Церемония обычно маленькая, в очень узком кругу, но если хочешь, чтобы это было похоже на ваш обряд, то можем пригласить Дрэго в качестве гостя. Как ты на это смотришь?

Мариус неуверенно приподнял уголок губы, с нетерпеливым ожиданием глядя на меня практически в упор. Маска уверенного в себе мужчины дрожала от моего молчания, в очередной раз подчеркивая его не прикрытую фальшью зависимость.

Вампир изо всех сил старался мне угодить; непривыкший к протестам или пререканию, дрожал от искренности собственного предложения.

Мариус лукавил: не столько мне это было нужно, сколько сам князь Сумеречной Лощины старался преподнести мне все возможные обещания.

— Это предложение?

Теперь уже Риан, громко сглотнувший ком в горле, весь вытянулся, развернувшись ко мне всем корпусом, и согласно кивнул.

— Возможно, ты хотела бы пышную свадьбу, — начал было он, но его перебил Дей, который, стараясь выглядеть расслабленным, уперся локтем в столешницу.

— Не хотела бы. Звездочка за чувства, а не за демонстрацию. Верно, сокровище клана Энеску?

— И Романус, — не постеснялся добавить Мариус. — Если Аврора не против, я хотел бы как можно скорее отправить в Вечную Цитадель все официальные бумаги о присвоении ей титула и статуса нашей супруги.

— Так это предложение? — повторила я, уже не скрывая шальной улыбки.

Лица растерявшихся мужчин смешили меня своей откровенностью, и упускать такой шанс поиграть на их нервах не хотелось. В конце концов, не всегда же им ставить меня в неловкое положение? Настал и мой черед.

— Да, — выдохнул Дей, обходя стол. Немного поразмыслив, словно вспоминая правильный порядок действий, опустился на одно колено. — Аврора Розали Кристенсон, ты станешь нашей женой?

Риан не стал медлить и присоединился к брату, с надеждой заглядывая мне в лицо.

Кто бы отказался? Только не я.

— Согласна. Я стану вашей женой.

— Фу-у-х, звездочка, — поймав мою ладонь и поцеловав пальцы, протянул Амадей. — Никогда бы не подумал, что ожидание может быть таким волнительным. Учти, свои слова ты назад забрать не сможешь — я не отдам.

— Я уже поняла, — рассмеялась я, позволяя мужским губам оставить свой теплый и сладкий след в уголках моего рта.

— Мариус?

Оценив тишину, Риан обратился к князю, но тот только мотнул головой.

— Я повременю. Хотелось бы более романтической обстановки. И уединения, — намекая на присутствие братьев Энеску, отозвался вампир.

— Настолько уверен в согласии Рори? — не упустив возможности всадить шпильку, усмехнулся Дей. — Не затягивай, Мариус. Звезды быстро исчезают с небосвода, а ночь коротка.

Князь только фыркнул, словно знает куда больше, чем оба брата, вместе взятые, и не ответил, вместо этого потянувшись рукой в карман своего плаща.

— Кстати! — протянул что-то Адриану. Уже в его руках я разобрала, что это конверт. — Новости последних дней.

Чернильные глаза Риана скакали по строчкам, а темные брови удивленно приподнимались, пока не достигли пика своего изгиба. Мужчина поджал губы и вопросительно уставился на Мариуса, протянув желтый лист с гербом Солнечной Долины Амадею.

— Что там? Это от его величества? — Проявив любопытство, попыталась заглянуть в письмо, но Амадей неожиданно встал, нервной поступью вышагав к камину.

Отражение языков пламени сверкнуло в его остекленевших глазах, словно огонь уговаривал вампира отдать ему послание на съедение, обещая, в свою очередь, оставить от него только пепел.

— Что случилось? Ну же, говорите!

Повисшая тишина вновь стала неприятной, но на этот раз пугающей. Она зеленой слизью капала на плечи, впитываясь в тонкие рукава и укрывая кожу до мерзких мурашек.

— Риан, что происходит? Прошу тебя, не молчи.

— Аврора, ты должна узнать…

То, с какой интонацией он заговорил, уже означало, что новости меня ждут неприятные. Первые мысли были, конечно же, о побеге — что наш замысел раскрылся и его величество требует вернуть беглянку в отчий дом. Или того хуже — объявит княжеству войну в ответ на похищение аристократки из-под венца.

Но в реальности все оказалось куда неожиданней.

— Твой отец… Он при смерти.

Холодная волна пота выступила на спине, приклеивая тонкую ткань платья противными липкими кляксами к позвонкам. Пальцы невольно задрожали, а перед глазами предстало лицо родителя, когда мы виделись с ним в последний раз. Тогда он сообщил мне, что свадьбе быть, не пожелав слушать, чем сам подтолкнул меня к решению сбежать.

Но это все-таки мой отец…

— Амадей, — тихо позвал Риан, и вампир, продолжающий бороться с желанием бросить послание в камин, нехотя и неторопливо приблизился, протягивая мне лист бумаги.

— Многоуважаемый князь Мариус Драго де Романус, с прискорбием сообщаю…

Все больше вчитываясь в текст, я понимала, что послание пришло не от его величества, а от некого господина, сведущего о событиях, происходивших при дворе и среди его окружения.

С первых же строк он сообщал, что пропала девушка из небезызвестной семьи прямо накануне собственной свадьбы. Ее несостоявшийся жених обвинен в убийстве, но так как тело не было обнаружено, наследник семьи Хамэт находится под стражей, пока идет расследование, отчего родители с обеих сторон потонули в горе, продолжая поиски.

Советник его величества Франк Хамэт организовал патрули и принял все разыскные меры, сделав все возможное, чтобы отыскать невестку и обелить имя сына, но пока тщетно. Против юноши свидетельствует слишком много улик, например, огромная лужа крови в несостоявшемся гнезде молодой семьи.

Буквально вчера отца девушки Филберта Кристенсона хватил сердечный удар, отчего мужчина потерял способность двигаться, официально объявив траур и сообщив всем, что хочет провести последние дни дома, с семьей.

Судя по рассказу, в столице творился настоящий хаос. Люди были напуганы, многие напрямую связали это с последним появлением вампиров в городе, разнося слухи, что оные даже присутствовали на помолвке жертвы. Другие же, напротив, считали виновным именно избалованного наследника, раз за разом поминая все его пьяные выходки и недостойный аристократа образ жизни.

— О, высшие… — прошептала онемевшими губами. — Амадей, — отрывать взгляд от строк было тяжело, но я пересилила себя, сталкиваясь в темными и полными кипящей лавой глазами. — Генри… Его обвинили в моем убийстве?

— Будешь меня винить? — правильно оценив мой вопрос, Амадей резко выправил спину, слегка задирая подбородок. — Я сделал то, что должен был. И если бы у меня была возможность что-либо изменить, я бы отказался.

Сглотнув горький ком, не могла отыскать в голове ни единой фразы, чтобы продолжить или хотя бы прервать этот разговор. Казалось, молчание — это лишь оттягивание неизбежного, и рано или поздно мне придется услышать это признание в истинном его виде.

Он мог резко оборвать меня, не согласившись, но…

— Не говори мне, что ты причастен к заключению мальчишки, — разочарованно выдохнул Мариус. — Амадей, ты знаешь правила…

— Он. Ее. Ударил, — прошипел вампир, резко уперев кулаки в стол и вытянувшись всем телом в сторону своего повелителя. — Не учи меня сдержанности, Мариус, ты бы порвал его в клочья собственными руками, будь ты на моем месте. Я же был милосерден, оставив его голову на плечах. И пусть лучше Аврору считают мертвой, чем сбежавшей.

Судя по вновь повисшему молчанию, его светлость не собирался спорить, чем только подтвердил правдивость слов Амадея.

— Ты знал?

— Догадывался, — признался Риан. — И, даже зная о последствиях, скорее всего, я поступил бы так же, Рори. Мы такие — по природе, по крови. Никто не смеет прикасаться к тебе с плохими намереньями, а того, что мы увидели, было вполне достаточно. Амадей прав: он поступил милосердно. Даже меня удивляет проявленное им благоразумие.

Чудовищно…

Но как бы я не была шокирована, тоненький голос в голове противно пел: «Ты знала, ты знала-а-а-а!»

Жаль ли мне было Генри? Как ни прискорбно, но нет. Наверное, единственный человек, который действительно сожалел, это Франк Хамэт, который теперь не сможет закрывать глаза все его поступки, лепя из осужденного сына примерного члена общества.

Мой хрупкий мир, к которому я так и не успела привыкнуть, рассыпался на глазах, принимая совершенно необратимые формы.

Мужчина, которому я отдала свое сердце, признался мне в создании инсценировки. Брошенный жених, который, как я думала, продолжает жить в свое удовольствие, на деле был арестован и обвинен в убийстве, которого не совершал. А родитель, на которого я все еще таила обиду, был близок к концу своих дней, держа траур.

— Я должна уехать на время.

— И речи быть не может, — твердо заявил Мариус. — Я посчитал нечестным по отношению к тебе утаивать такие вести, но это не означает, что я позволю покинуть границы Сумеречной Лощины.

— Полностью поддерживаю. Аврора, тебе ни в коем случае нельзя возвращаться домой.

Риан развернулся на стуле, так чтобы я не могла проигнорировать его слова, оказавшись в зоне досягаемости вытянутых под мой стул ног. Мужчина попытался сплести наши пальцы, но мои ладони, плетьми повисшие в воздухе, не ответили взаимностью.

— Ни за что, — не остался в стороне Амадей.

— Я хочу побыть одна.

На шатающихся ногах поднялась со своего места, окончательно дав Адриану понять, что не готова даже к самой малой близости, и поспешила в сторону темного коридора, по памяти шагая вперед.

Стены, укрытые темнотой, шатались и рябили, пол с каждым шагом казался все мягче, словно пуховая перина, а глаза кололо обидой.

Не отпускают. Думают, что имеют право держать меня взаперти, оправдывая это тем, что это в моих же интересах. Я не настолько глупа, чтобы не понимать риски, но шанс не проститься с родителем с каждой минутой становился все весомее, вызывая сожаления о том, какую боль я ему причинила своим поступком.

Мне не удастся прятать это чувство в себе всю свою долгую-долгую жизнь — как обещали вампиры. Зная себя, я прекрасно понимала, что маленький снежный кружок со временем перерастет в огромный ком, который раздавит меня, как моллюска, угодившего под якорную цепь.

Прощение или хотя бы попытка его получить — вот что мне было нужно.

Темная комната, в которой еще днем я нежилась в объятиях двух мужчин, встретила меня осуждающим молчанием, позволив прошагать до постели и камнем рухнуть в нее лицом вниз.

Хотелось завыть от безвыходности, но я сдержалась, причесывая разбегающиеся мысли.

Дождаться утра. Только бы дождаться утра.

Глава 21

Крадучись, словно вор, я мелкими перебежками пыталась покинуть Виндэм-холл, то и дело оглядываясь.

Где эту ночи провели братья Энеску, мне было неведомо, но сейчас, поминая всех высших, я молилась не столкнуться с ними нос к носу, легонько толкая тяжелую входную дверь холла, чтобы выскользнуть на крыльцо.

Солнце только набирало силу, теплым, но приглушенным светом очерчивая земли Сумеречной Лощины. В воздухе витали остатки пыльцы и пыли, повинуясь легкому ветерку с запахом сырости, а листва под ногами сопрела и обещала неприятно чавкать под каждым шагом.

— Тихо-тихо-тихо, — шептала себе под нос, аккуратно закрывая дверь, а когда проход наконец закрылся, облегченно выдохнула, пятясь назад. — Я обещаю вернуться, очень скоро. Честно-честно.

— Прямо-таки обещаешь? Или есть шанс, что ты передумаешь?

Подпрыгнув на ровном месте, схватилась за сердце, разворачиваясь на неожиданно прозвучавший голос Амадея.

Он стоял чуть вдалеке, на другой стороне придомовой площадки, и скрестив руки на груди, нетерпеливо постукивал носком сапога по каменистой брусчатке, ставшей гладкой под трением лет.

— Мы были правы, — теперь уже Риан заговорил за моей спиной, заставляя так же испуганно развернуть голову в свою сторону, — решив покараулить тебя у порога.

— Риан, Амадей, я…

— Можешь не объясняться, — прервал Дей, громко свистнув.

Двое вороных жеребцов, по-простому упряженных, явились на зов, постукивая подкованными копытами и торопясь отправиться в путь.

— Мы все еще против того, чтобы ты возвращалась домой, но, зная, что ты способна вновь сбежать, готовы сопроводить тебя в Солнечную Долину. При одном условии, Аврора, — строго продолжил вампир совершенно несвойственным себе тоном, от которого я стушевалась, словно провинившаяся служанка. — Это последний раз, когда твои ноги будут касаться той земли. Здесь твой дом, и ты должна принять это.

— Обещаю, — честно произнесла я, мысленно выдохнув.

Да, я готова была отправиться вот так, тайком, рискуя в одиночестве куда больше, чем если бы со мной был хоть кто-то. И условия, выдвинутые вампиром, не казались чем-то страшным, лишь подчеркивая мое внутреннее желание поставить точку на своем прошлом, навсегда разрывая старые связи.

Я хотела лишь попрощаться, снимая груз с собственной души.

— А Мариус?

— Он не знает, — помогая забраться в седло, Риан запрыгнул за спину, позволяя мне удобно устроиться в кольце своих рук. — Нам крупно повезло, что он, убежденный в нашем с ним согласии, не решился давить своим влиянием.

— Иначе мы бы не смогли поехать с тобой, а значит, пришлось бы запереть тебя в спальне и удерживать любовью и лаской, — добавил Дей, пришпоривая своего коня. — Что я, собственно, и планирую сделать по возвращении, Аврора. С тебя причитается, сердце мое, и я свое возьму сполна.

— Все, что захочешь! — крикнула я, но ветер сорвавшихся в галоп коней приглушил мое обещание.

— Мы поедем, минуя границы, — рассказывал Риан, подгоняя зверя под нами поводьями. — В Солнечной Долине будем уже ближе к ночи. Дорога только к отцу, Рори. Никаких других встреч, разговоров и свиданий. Туда и обратно. Мариус быстро почует подвох, и когда это случится, нам лучше быть уже на обратной дороге домой.

— Ты так говоришь, словно нам стоит опасаться только его, — неуверенно прикусив губу, представила, как осатанеет среброголовый вампир, не обнаружив меня в Виндэм-холл.

— Именно это я и имел в виду, — согласился мужчина. — У нас будут огромные проблемы, если его светлость последует за нами. Поверь, я точно знаю, на что он способен и на что пойдет ради тебя. Особенно когда кто-то рискует действовать против его слова.

— Боюсь, рано или поздно мне все же придется это узнать.

Мимо промчался Амадей. Едва заметная мерцающая крошка поглотила и коня, и всадника, обозначая излом, который перенесет нас сквозь расстояние.

Обхватив меня покрепче, Адриан в очередной раз щелкнул уздой, подгоняя ретивого жеребца, и тот совершил опасный прыжок, бесстрашно ныряя в невидимый коридор.

— Рори?

— Да?

— Ты думала о словах Амадея?

Вопрос, который я до самого рассвета прогоняла из головы, вновь напомнил о себе чужими устами. Неуверенно пожав плечами, я опустила подбородок, сильнее впиваясь пальцами в край седла.

— Я не знаю, как об этом думать. И не знаю, что чувствовать, понимая, что для большинства я жертва убийства, а не беглянка. Почему ты спросил?

— Амадей попросил, — не стал хитрить вампир. — Он бы сказал тебе правду, если бы ты сама спросила, но то, как ты узнала о случившемся, не дает ему почву под ногами, понимаешь? Он боится, что это перечеркнет близость между вами.

— Он так и сказал?

— Я слишком давно знаю своего брата, чтобы понимать его без слов. Скажи ему как есть, Аврора, чтобы он хотя бы придумал, как смягчить свое положение в твоих глазах.

— Просто мне нужно немного времени, — призналась я.

— Только не затягивай, любимая, — затылка коснулись горячие губы, подчеркивая вложенную в слова нежность. — Он очень в тебе нуждается.

— Обещаю, — в который раз за это утро повторила я, вглядываясь в расстилающуюся под ногами дорогу.

Словно прошла уже тысяча лет.

Глядя на крыши домов, на сверкающий фонариками замок его величества, не могла прогнать ощущения совершенной отчужденности. Будто бы я впервые видела открывшийся пейзаж, не знаю улочек, не узнаю окружающие их столетние дома. Все чужое, неродное до тошноты.

Еще тогда, свернувшись комочком в чемодане, я понимала, что нахожусь в Солнечной Долине в последний раз, и только при самых плохих обстоятельствах мне доведется вернуться на эти земли.

И вот конь мчит меня навстречу прошлому, окуная лицом в запятнанные кровью воспоминания.

Опустившаяся на улицы ночь разогнала случайных прохожих, и стук подкованных копыт разносился эхом по выложенной брусчатке, выдавая мое возвращение.

Пряча лица под капюшонами, мы старались не выдать спешки, размеренно преодолевая квартал за кварталом, пока не добрались до резиденции Кристенсон, где в паре окон еще горел свет.

— Нам не хотелось бы оставлять тебя одну, — высказал свои опасения Риан, помогая мне спешиться. — Уверена, что нам не стоит пойти с тобой?

— Я даже не уверена, что меня одну-то станут слушать, — невесело усмехнулась я, ощутив, как Амадей остановился сзади, сверля мой затылок взглядом. — Прошу вас, всего несколько минут.

— Мы подождем здесь, — согласился Дей и неожиданно сомкнул руки вокруг моих плеч, прижимая спиной к крепкой груди.

Считаные секунды откровенной искренности, и давление исчезает, отпуская меня на волю собственному решению. Несопротивление звучит как прощение, и хоть оно не произнесено вслух, мы все это понимаем.

Вдох-выдох… вдох-выдох…

Шаги к закрытой на ночь двери оказались куда тяжелее, чем можно было представить. С одной стороны, это все еще был мой дом, в котором прошло мое детство и стены которого хранят не самые плохие, а иногда даже приятные воспоминания. Но, глядя на каменные ступени, я все равно ощущала враждебность, витающую в воздухе, и фантомный аромат медицинских настоек с горьким травяным привкусом.

А еще меня считали мертвой, и это определенно добавляло пикантности ситуации.

Братья Энеску ловко скрылись в темноте, уводя лошадей чуть в сторону. Если не вглядываться, то легко можно было бы посчитать, что я здесь в полном одиночестве, замершая у порога, как статуя, неспособная поднять каменную руку и постучать.

Собравшись с силами, коротко ударила костяшками пальцев о деревянное полотно и задержала дыхание, прислушиваясь к короткому шороху, словно кто-то медленно бредет в тканевых тапочках мне навстречу.

— Кто здесь? — лишенный даже тени радушия голос матери вызвал волну холодного пота на спине, высушивая губы.

— Это… Это Аврора.

Монолитное молчание тяжелым весом опустилось на плечи.

Не откроет… Проклянет, прогонит, может быть, промолчит, испугавшись, но не откроет…

Теплый свет, ударивший в глаза, заставил их заслезиться. Прогнав колючую влагу, я увидела стоящую на пороге женщину, недовольно поджимающую губы.

Она не выглядела более той светской львицей, что я ее знала. Уставшая, растрепанная, в неидеально выглаженном платье. Длинные волосы, по-простому заплетенные в косу, пушились и топорщились в разные стороны, а румянец, свойственный ее железному здоровью, усилился, приобретая болезненный вид.

И она определенно не была рада возвращению воскресшей дочери.

— Явилась, значит, — прошипела женщина, с трудом скрывая брезгливость. — Прав был Франк — Генри невиновен, это все твоих рук дела, мерзавка.

— Я пришла попрощаться с отцом.

На удивление мой голос звучал холодно и даже не дрогнул. Ощущавшаяся защита вампиров, стоявших чуть в стороне и скрывающих свое присутствие в черном сумраке, придавала невиданных ранее сил. Мать больше не внушала мне трепетность и мнимое уважение — лишь безразличие и пустоту.

— С отцом? Хочешь окончательно уложить его в могилу? Ты хоть понимаешь, что натворила? — Процедила она, пытаясь уколоть и пристыдить меня каждым словом. — Если хоть кто-то увидит тебя здесь — остаткам нашей репутации конец. Лучшее, что ты можешь сделать для своей семьи — проваливать и больше никогда не возвращаться — так, словно ты и вправду подохла.

— А как же Генри? — не сдержав сарказма, слегка прищурилась. — Бедный мальчик.

— Мне жаль Генри, но себя жальче, — не скрывая настроя, призналась мама. — Нет, конечно, ты можешь пойти и признаться во всем Франку — и в том, какая ты неблагодарная дрянь, опорочившая имя своего дома, и в том, как оболгала его сына, за что тот поплатился неволей. Но тогда он посадит тебя в казематы до конца твоих дней, и ты сгниешь среди подвальных крыс, в компании таких же отбросов.

— И весь остаток жизни тебе будут напоминать, что ты воспитала преступницу?

Ее глаза стреляли молниями, губы презрительно кривились, погребая меня под каждым непроизнесенным словом, но их смысл удивительно просто отскакивал от моей брони, так и не достигнув нужного эффекта.

— Пошла прочь, Аврора. Не хочу тебя больше видеть. Ни-ко-гда.

Не желая больше тратить время на попытки переговоров, я храбро оттолкнула женщину в сторону, впервые в своей жизни игнорируя выдвинутые мне претензии. От возмущения она всплеснула руками, повалившись назад, но устояла, только громко хлопнула дверью, крича в спину:

— Я тебя предупреждала, идиотка!

— Как и всегда, — буркнула себе под нос, поднимаясь по лестнице и направляясь в спальню отца.

Я боялась увидеть его посеревшую от болезни кожу, ослабленный вид и слабость, но то, что ждало меня за дверью, оказалось в разы неожиданней.

Господин Филберт Кристенсон сидел в кресле прямо напротив входа, и испытывающе устремил на меня свой взгляд, стоило только войти. Крепко сцепленные пальцы покоились на коленях, словно мужчина боролся с собой, принимая тяжелое, но правильное решение.

Но что удивляло меня сильнее, так это то, что меньше всего отец был похож на человека, которого хватил удар.

— Отец…

Но он только покачал головой, уводя глаза в сторону, словно специально отказываясь смотреть на то, как мне на лицо опустилась чужая ладонь, закрывшая рот и нос и полностью лишившая дыхания.

— Вот и свиделись, невестка, — хрипло прошипел отец Генри, прижимая к моему горлу холодный клинок.

— Я, честно признаться, заждался тебя, — надорванный голос прошелся легкой волной сумасшествия, ударившего по барабанным перепонкам.

Я даже не сразу поверила, что от человека, которого я знала как воспитанного и крайне расположенного господина, может исходить такая нездоровая интонация.

— Если хотя бы дернешься или пикнешь, я не стану дожидаться суда и следствия, прикончив тебя прямо в отчем доме. Прояви к своим родителям хотя бы каплю уважения, особенно после всего, что ты сделала, и веди себя смирно, Аврора. Ты меня поняла?

Коротко кивнув, почти сразу же получила доступ к воздуху, наполняя им сжавшиеся легкие, которые уже горели огнем.

Хватка господина Хамэт постепенно исчезала, но на смену ей пришел короткий рывок. Мои руки оказались вывернуты за спину, а на запястьях защелкнулись тяжелые кандалы, за секунду отнимая свободу и лишая контроля над ситуацией.

— Отец…

Молчавший все это время мужчина даже не обернулся, лишь выразительнее развернул подбородок в другую сторону, изо всех сил не желая принимать участие в происходящем, в очередной раз отталкивая меня от себя.

Мы совершенно разные.

И этот, без сомнения, разыгранный спектакль лишь подчеркивал его отношение ко мне — способность на предательство без жалости и желания понять причины моих поступков, без принятия меня самой.

Репутация — дороже всего.

— Пойдем, Аврора. Нам еще предстоит короткий, но красочный путь до тюремной камеры, в которой ты будешь дожидаться суда, — железные браслеты на руках рывком потянули к выходу, намекая мне шевелить ногами и позволить советнику короля и моему несостоявшемуся свекру воплотить в жизнь свои планы.

— У тебя ничего не выйдет, Франк, — специально обращаясь на «ты», я уверенно расправила плечи, стараясь смотреть на мужчину свысока. — Ты не отправишь меня в тюрьму.

— Позволь, я тебя исправлю, маленькая невоспитанная мерзавка, — прошипел он и неожиданно сильно ударил меня в живот, выбивая воздух и опору под ногами. — Ты будешь осуждена за измену, возможно, за шпионаж, и несомненно — за ложное обвинение моего сына в убийстве. Обещаю, для тебя я устрою все по высшему разряду: самая темная и сырая камера, лучший в своем деле палач и пустая похлебка, воняющая грязными тряпками.

— Ничего у тебя не выйдет, — прохрипела, упав на колени и поджимая их как можно ближе.

Органы сразу же заныли от по-мужски крепкого удара, и тупая, но сильная боль на несколько секунд обездвижила, чем и воспользовался господин Хамэт, наматывая на кулак мою косу, чтобы волоком вытянуть меня прочь из комнаты.

— Это мы обязательно посмотрим! — весело крикнул он. — Да, его величество решил, что в деле Генри все ясно и лишних дознаний не требуется, но я знал, знал!.. что это все твоих рук дело!.. Ты смутьянка, не ценящая опеки и заботы семьи! Да, мой Генри не лучший пример для подражания, но на убийство он неспособен! Мне интересно только, как ты сумела все это провернуть? Но нет, не говори! Не лишай меня удовольствия выведать у тебя детали на дыбе!

—Лучше отпусти меня, Хамэт, — морщась от боли, унизительно ползла на коленях вслед за советником, который специально не позволял мне встать, вынуждая барахтаться со скованными за спиной руками. — Не давай им повода себя убить.

— Жаль, — разочарованно цыкнул он. — Я же просил не делиться подробностями. Даже столь простой просьбы ты не смогла выполнить. Но я предполагал, что братья Энеску способствовали твоему исчезновению, и был готов. Стоило тебе переступить порог этого дома, как одна маленькая и незаметная служанка упорхнула оповестить патруль. Я более чем уверен, что твои вампиры уже ждут нас в окружении солдат. А парочка моих хороших друзей из совета уже спешат сюда, чтобы не пропустить процедуру ареста. Так что твои вампиры не посмеют напасть, это дурно пахнет межрасовым скандалом! А ты того не стоишь, Аврора, не сомневайся.

— Не будь так уверен, — прошипела я, в ту самую секунду понимая, насколько права.

Они способны на это.

Определенно способны, и мне остается только молиться, чтобы братья Энеску не впали в боевой кураж, из которого определенно выйдут победителями, утопив улицу в крови.

Скаля зубы, невольно выдохнула, когда мы оказались прямо в холле, преодолев лестницу от отцовского кабинета. Шея ныла, вывернутые руки гудели, а колени горели огнем, сбитые даже сквозь ткань платья о деревянные ступени.

Мама безучастно встретила нас у дверей и лишь на секунду бросила на меня брезгливо-разочарованный взгляд. Меж морщинок, выступивших на ее лбу, так и читалось: «Я же говорила тебе исчезнуть!», а неровная линия губ добавляла: «Твой позор коснется нас всех!».

— Ничего не скажешь на прощание дочери, Камилла?

— Она мне больше не дочь, — отрезала женщина, пытаясь спасти остатки того, что осталось от ее гордого имени. — Прими мои извинения, Франк. Я всегда знала, что Генри достоин своего имени. К сожалению, нам с Филбертом не удалось воспитать наследницу так же примерно.

— Мне ни к чему извинения, Камилла. Чтобы уладить эту ситуацию, мне будет достаточно ваших с Филбертом показаний на суде.

Раздавленная львица смиренно кивнула, соглашаясь на выдвинутые условия. В попытках не растерять остатки самообладания она демонстративно отвернулась, удаляясь в сторону гостиной, будто бы больше не планирует прикладывать руки к происходящему под ее крышей.

— Ну вот, а ты не верила! — радостно объявил Франк, открывая дверь и демонстрируя мне ровный круг солдат, выставивших оружие и окруживших двух совершенно умиротворенных вампиров и спешащую карету. — Они ответят мне на пару вопросов, и так и быть, я отпущу их с миром — продолжать подтирать зад их ненормальному князю, давно утонувшему в воспоминаниях собственной молодости! Итак, господа Энеску!..

Он мог бы и не звать их.

Как только открылась дверь, головы вампиров синхронно развернулись в нашу сторону, пронизывая остротой ядовито-желтых глаз. Пульсирующий черный зрачок то вытягивался в тонкую нить, то заливал чернотой яркую радужку, и эта похожесть на Мариуса из моего сна холодными снежинками прокатилась по коже, вызывая мурашки.

Радовало лишь, что солдаты, окружившие вампиров, до сих пор были живы, и, судя по некоторому смятению заметному на лицах, были несколько удивлены своей легкой победе.

Схватив за загривок, как нашкодившую кошку, Франк Хамэт волоком протащил меня по брусчатке, бросая себе под ноги прямо посреди улицы, и остановился, возвышаясь с уверенностью победителя.

— Не сказал бы, что я рад вновь приветствовать вас в Солнечной Долине, и все же — добро пожаловать! Как вы уже поняли, ваше возвращение не осталось для нас незамеченным, и мы, повинуясь клятве, данной его величеству, приняли меры, чтобы задержать опасную преступницу.

От прозвучавшей чуши я даже не удержала резкого вздоха, больше похожего на нервный смешок.

Преступница… Высшие, что за чепуха…

Поспев прямо к началу представления, из кареты помпезно вышли двое мужчин, которых я, к сожалению, знала с малых лет. Господа Руншт и Фавилья — старые друзья отца и советника, чтившие законы больше собственных принципов. Такие бывалые кремни, как они, не были способны на милость, если считали, что кто-то действительно заслужил наказания, как в моем случае.

Один лишь тот факт, что я жива, полностью снимал с Генри все обвинения в убийстве и перекладывал вину на меня.

— Мы прекрасно понимаем, что вы, к нашему огромному сожалению, поддались влиянию этой смутьянки и стали невольными участниками заговора. И дабы очистить ваши имена и не нарушать наших теплых отношений с Сумеречной Лощиной, я, следуя букве закона, задам вам лишь один вопрос: раскаиваетесь ли вы в совершенном пособничестве?

Амадей хмыкнул.

Заметив, как вытянулись его зрачки, я сглотнула. Это не значило ничего хорошего.

— Не-ет, — ядовито протянул мой мужчина, и по-животному медленно, словно готовясь к броску, склонил голову к плечу. — Мы нисколько не раскаиваемся в пособничестве, потому как оного не совершалось.

— Простите? — Удивленно выгнув бровь, господин Хамэт потуже накрутил мою косу на кулак, намеренно причиняя боль, от которой я несдержанно зашипела. — Хотите сказать, что вы не причастны к лжеобвинению моего сына?

— Не совсем так, — Амадей выразительно растянул губы в улыбке. — Я не пособник — я инициатор и исполнитель.

Прибывшие советники невольно поежились.

Еще бы! Вампиры Сумеречной Лощины открыто признались в совершении преступления, за которое их могло бы ждать наказание, но… Это маленькое «но» очень на многое влияло. К примеру, по пророчеству Франка, способно было бы вызвать межрасовый скандал, который бы непременно привел к войне.

А воевать с вампирами… Проще закрыть на все глаза, продолжая играть миролюбивых соседей, молясь, чтобы однажды вампирам не пришло в голову стереть их с лица земли.

— И смею добавить, что арестованная вами госпожа никоим образом не причастна к случившемуся, более того, даже не была уведомлена о моих действиях. Стало быть, вы удерживаете ее без законных на то оснований.

— И так как госпожа Кристенсон — представитель правящей семьи, я требую немедленного ее освобождения, — закончил Адриан, чеканя каждое слово.

По лицам советников пробежала мрачная тень. Только Франк, кажется, до конца не осознавший произнесенных слов, продолжал тянуть меня к своей ноге, словно цепную собаку, способную в любой момент броситься наутек.

— Мне стоит повторно огласить свои требования? — не дождавшись реакции, спросил Риан, выразительно сощурив глаза.

— Прошу вас пояснить ваши слова, господин Энеску, — подал голос советник Руншт, почтительно склоняя голову. — Насколько мне известно, как и всем присутствующим, Аврора Кристенсон — подданная его величества и принадлежит землям Солнечной Долины.

Милостиво кивнув, Адриан громче — так, чтобы каждый, стоящий рядом, каждый, кто сейчас наблюдал за происходящим из окон соседних домов, услышал, произнес:

— С недавнего времени госпожа Кристенсон принадлежит роду де Романус. Эта девушка, которую вы незаконно обвинили, унизили и применили физическую силу, — княгиня Сумеречной Лощины. Конечно же, вы вольны продолжать подобное безрассудство, но хотите ли столкнуться с последствиями? Мы готовы закрыть глаза на произошедшее и сохранить теплые отношения с Солнечной Долиной, но только при условии, что жизни нашей госпожи не будет угрожать опасность. И это мое последнее предупреждение, Франк Хамэт.

— Чушь! Она будет осуждена по законам своих земель! Или…

Пыша злостью и негодованием, растерянный, но не сломленный советник, желавший вытянуть своего сына из темницы, упрямо стоял на своем, не желая сдаваться.

Взглянув на вампиров, я заметила красноречивый взгляд Амадея, который одними губами прошептал: «Не бойся», прежде чем за нашими с Франком спинами раздался до боли знакомый голос:

— Или я сверну твою голову, человечишка. Я слуга, мое дело маленькое — охранять княгиню. А ты угроза. Так что поторопись, пока мои руки не дрогнули, а твоя шея не треснула.

Едва не рассмеялась от удивления и накатившего облегчения.

Дрэго…

— Франк, немедленно отпусти княгиню! — дрогнув под натиском обрушенных на него аргументов, прикрикнул советник Руншт. — Немедленно!

Мужские пальцы в моих волосах разжимались слишком медленно. Казалось, господин Хамэт хватается за утекающие секунды контроля, в последний момент выпалив:

— Но мой сын не виноват! Она жива, он не убийца! Генри не заслужил заточения!

— Не могу согласиться, — отрезал Риан. — В момент, когда нами было принято решение принять госпожу Кристенсон в свой клан, она была избита вашим сыном. Посмею напомнить, что по законам Сумеречной Лощины мы могли убить его в ту же минуту. — Алебарды в руках солдат дрогнули, показав, как глубоко проникает интонация вампира в людские головы. — Но мы сохранили ему жизнь, достойно наказав. Надеюсь, вы согласны со мной, господа?

Обращаясь к советникам, Адриан продолжал сохранять спокойствие, даже когда занервничавшие мужчины замахали руками, приказывая солдатам опустить оружие и отступить.

Вырвавшись из хватки Франка, я едва не рухнула на живот, торопясь оказаться от него как можно дальше. Колени путались в измятом и испачканном платье, руки ныли, а голова гудела, как колокол, но мне хватило сил обернуться и заметить, как твердо Лис сжимает мужскую челюсть в своих руках, давая понять, что в любую секунду одно резкое движение может стать фатальным, полностью удерживая контроль над ситуацией.

— Справишься, звездочка? — прогнав свой холодный и впечатляющий тон, вечно улыбающийся слуга вопросительно сдвинул брови, всем видом выказывая переживание за мою помятую в короткой схватке тушку. — Советую тебе как можно быстрее прийти в себя: на нас надвигается повелитель.

Это хватило, чтобы я поспешно вскинула глаза к небу, слыша невиданный ранее звериный рев, тяжелым эхом ударивший по всей округе.

Его можно было назвать чудовищем.

В ту секунду мне стало понятно беспрекословное раболепство перед вампирами, действующее вот уже несколько сотен лет.

На нас надвигался шторм. Ужас. Кромешный кошмар.

Бледно-серая кожа, натянутая на тонкий скелет кожистых крыльев, белоснежные волосы, развевающиеся на ветру и танцующие в нем, будто змеи. Светящиеся, словно огни фонарей, глаза огромными блюдцами хищно изучали территорию, пока обнаженное, искаженное животными суставами создание, в котором угадывался силуэт Мариуса, пикировало на брусчатку улицы.

Вздернутый нос, словно у летучей мыши, по-звериному раздувал ноздри, тяжело втягивая воздух, и в целом обезображенное метаморфозой лицо выглядело яростно, внушая страх.

Впиваясь когтями в отполированные камни, создание открыло пасть, увенчанную рядами острых зубов, и завопило так громко, что все схватились за головы, кроме меня и Дрэго, продолжающего держать в своей хватке Франка.

— Рори, — как ужасающий звук прекратился, тихо позвал Лис. — Успокой его, молю тебя всеми предками. Или нам всем несдобровать.

Но вампир, казалось, не собирался прекращать демонстрацию своих сил и способностей к запугиванию. Он мрачно распахнув крылья и зашипел, пригнув ноги с коленями в обратную сторону так, что становилось понятно — секунда, и начнется битва.

— Мариус! Высшие… — оттолкнувшись от земли коленями, кожу на которых тут же защипало от трения, попробовала подняться и привлечь его внимание. — Мариус!

Но он будто не слышал, гневно вскинув голову и оглушив улицы города новым звериным воплем. Адриан с Амадеем бессильно опустились на колени, преклоняя головы перед своим повелителем; патруль, отбросивший оружие, жалко отползал как можно дальше, пятясь и спотыкаясь друг о друга, а побледневшие советники так и вовсе вросли в пол, будто бы их тут и не было. Только широко распахнутые глаза выдавали объявший их ужас, скручивающий внутренности в петлю.

— Я же приказал не покидать Сумеречную Лощину! — внятно, но перекатываясь с рыка на вопль, произнес Мариус, хищно вытягивая голову. — Никто больше не переступит границу!

— Мариус, демон тебя дери! — ругнувшись, даже не успела раскаяться, как была рывком вздернута на ноги, тут же попадая под внимательный взгляд. — Спасибо…

— С тобой я поговорю дома! — обиженно отозвался его светлость, одной когтистой лапой разбивая звенья наручников. — И разговор будет неприятным, обещаю. Даже не пытайся меня разжалобить, любовь моя.

— И думать не смела. Приму любое наказание, ваша светлость!

Вывернувшись из крепкой хватки, рывком уткнулась носом в прохладную кожу.

Как ни странно, но меня ни капли не напугало то, как сейчас выглядел вампир, обещавший мне свое сердце. Я все равно видела в нем беловолосого мужчину с печально-серыми глазами, полными, как ледяные озера гор. И пах он по своему обыкновению — дождем и пеплом.

Да… Мариус обрел свой аромат, навсегда отпечатавшийся в моей памяти и заполнивший легкие. Своя полочка, своя половина сердца…

Неожиданно все происходящее превратилось в надоедливый шум. Прижимаясь всем телом к его светлости, единственное, что я осознанно хотела, — домой. Мне до треска ребер захотелось вернуться в Виндэм-холл, растопить камин, расположиться возле него в обществе вампиров и открыть старенький томик с легендами старых земель.

Я хотела туда, где по-настоящему была нужна, где была любима. Единственное место, по праву достойное называться домом.

— Спасибо… что ты здесь. И, пожалуйста, не убивай Риана с Деем, это я их надоумила.

И как бы вампир ни пугал меня серьезными разговорами и возможным выговором, его сердце в груди дрогнуло, застучав чаще. На плечи опустилась тяжелая рука, притянувшая меня ближе, и огромное крыло потянулось за ней, укрывая, словно щитом.

Он прятал меня собственным телом, закрывая от всех невзгод, от чужих взглядов и любых злых слов. Каменная уверенность теплой волной разливалась по телу, убеждая, что этот мужчина никогда меня не предаст. Эта стена — настоящая крепость, способная уберечь меня даже от себя самой.

Кажется, я даже начала понимать его больше, увидев в обличии зверя… Мы нуждались друг в друге, и как бы я ни цепенела от недосказанности, представить себя без Мариуса уже не удавалось.

Хотелось поцеловать вампира, дать ему понять, как я рада его появлению и даже вылившейся на меня сердитой обиды. Я действительно ослушалась князя Сумеречной Лощины, и желание загладить вину только подталкивало к еще большему сближению.

Под пальцами пробежала дрожь. Серая кожа плавно приобрела естественный, хоть и слегла бледный оттенок, возвращая Мариусу привычный вид.

За исключением одного момента… Отсутствию привычного небесно-серого плаща.

— Отдать Дрэго приказ? — тихо, но не так, как мог бы, спросил он, склонившись к моему лицу.

— Нет, не нужно, — выдохнула в приблизившиеся губы. — Не хочу потом об этом думать, пусть живет. Для наказания у него есть Генри.

— Разумно, но мне очень хочется чьей-то крови, — двусмысленно согласился князь. — Я очень зол на вас. Всех вас.

— Прости меня, Мариус, — закрыв глаза, потянулась лицом к мужским губам, прижимаясь к ним со стоном измученного жаждой путника. — Ты, кстати, не одет.

— Да, я знаю. — медленно переваривая неожиданную ласку, прошептал он. — Таков принцип обращения, — прейдя в себя, вампир еще раз обвел взглядом всех присутствующих и повелительно дернул пальцами свободной руки, заставляя братьев Энеску подняться и приказывая Листету отступить. — Мы возвращаемся в Сумеречную Лощину. Немедленно. Если у вас не осталось ко мне вопросов, господа советники.

Перепуганные до седых волос мужчины почтительно поклонились. Их била крупная дрожь.

— Ваша светлость, — неуверенно подал голос господин Эмиль Фавилье. — Произошла чудовищная ошибка. Господин Франк Хамэт принял вашу супругу за пропавшую девушку из Солнечной Долины. Просим вас извинить его оплошность.

Одной этой фразой он ясно дал понять — мне дана вольная.

Больше нет Авроры Кристенсон, дочери известного рода. Есть Аврора Романус-Энеску — княгиня, сердце повелителя Сумеречной Лощины.

— И принять наши глубочайшие извинения, — добавил советник Руншт, снова низко склонившись. — Вас никто больше не побеспокоит.

— Очень на это надеюсь. Лис, — верный слуга, язвительно прищурившись, обошел кругом господина Хамэта, который не мог сдвинуться с места, до сих пор впечатленный появлением повелителя. — Домой. Энеску — вас тоже касается. По прибытии явитесь в мое поместье.

— А мы? — удивленно спросила я, понимая, что план звучит так, будто наша компания должна разделиться.

— А мы полетим. Тысячу лет не оборачивался, несколько отвык от крыльев. Оказывается, это приятно.

— Ты уверен, что это необходимо-о-о-о!..

Будучи подхваченной под талию, услышала, как мое собственное сердце рухнуло вниз от страха, когда пятки оторвались от земли. В голове сама собой появилась мысль, что этот полет и есть самая настоящая свобода.

Все закончилось.

Я оторвалась от земли, а вместе с ней и от всего груза, что сопровождал меня со дня побега. Вся тяжесть осталась там, внизу, у дома, потерявшего свою наследницу, и у людей, которые нескоро это забудут. Меня больше не тянуло к земле, душа стремилась все выше… и ближе. К мужчине, давшему познать полет.

— Мариус?

— Что? — перестав набирать высоту, вампир расправил крылья, мягко паря вперед.

— Я, кажется, поняла, — призналась я, закрыв глаза и прижимаясь щекой к горячей коже мужчины. — Ты просил меня сказать это, когда я пойму. Тэ сим, Мариус де Романус.

— Можно и не так официально, моя любимая женщина.

Наполнившийся теплом голос заполнил уши до самых краев. Сердце стучало как сумасшедшее, а губы невольно поддавались улыбке. Простой, полной нежности.

— Рори, ты станешь моей женой?

Оценив выбранный Мариусом момент, интенсивно закивала, прижимаясь к суровым губам.

Впервые наш поцелуй был таким честным.

Никто никого не вытаскивал, не отвлекал от странных мыслей, не пытался заглушить непроизнесенные вслух слова.

Это был поцелуй, которому суждено было перечеркнуть наше недопонимание и расставить все точки над i, позволив опуститься на Сумеречных землях двум влюбленным, а не тем, кого лбами столкнули обстоятельства.

Глава 22

Но как бы ни был красноречив момент долгожданного взаимопонимания, после приземления Мариус первым делом увел меня в дом, мрачным молчанием заставляя вспомнить об угрозе серьезного разговора. И, судя по сдвинувшимся к переносице бровям, даже радость нашей помолвки не отменит решения князя объявить обещанный выговор.

Он шел чуть впереди, закрывая опущенными крыльями голую спину и все, что ниже, но до сих пор бурлящий восторг от чувства полета намертво слился с ощущением горячего обнаженного тела, к которому я прижималась.

Поэтому, глядя в ему вслед, я только и делала, что ловила себя на излишнем внимании к выглядывающим из-за кожистой завесы плечам и стекающему по ним полотну серебристых волос.

— Входи, — приоткрыв дверь, Мариус галантно уступил мне дорогу, сопровождая все это тоном, отметающим любые возражения. — Присаживайся.

Оказавшись в хорошо знакомом кабинете, опустилась на стоявшее напротив стола кресло, чинно сложила ладони на коленях, словно юная ученица, и сглотнула поднимающийся в горле ком.

С одной стороны, мне было страшно до дрожи в коленях, с другой же я была уверена, что Мариус не сделает мне ничего плохого, и переживания излишни.

Но…

Это маленькое «но», которое звенело разочарованием в зеркально-серых глазах повелителя. Я сбежала и я действительно виновата, но все же хорошо закончилось, верно?

— Мариус, я понимаю, что поступила опрометчиво и…

Вампир, не обращая внимания на мои оправдания, прошествовал к своему столу, расправляя крылья. Будучи абсолютно голым, мужчина, казалось, совершенно об этом забыл, заполнив комнату аурой несгибаемой уверенности, будто его неизменный серый вышитый плащ с вышивкой, как обычно, укрывает его фигуру.

— Безрассудно, легкомысленно и неосмотрительно, — дополнив мои слова, вампир напряженно вытянул шею, напоминая, что отвык от веса крыльев. — Это не все эпитеты, которыми я мог бы охарактеризовать твой поступок и выразить свое разочарование тем, что ты ослушалась моего приказа. Ты даже представить не можешь, что я почувствовал, когда Лис не обнаружил вас в Виндэм-холл.

— А что он там делал? — не постеснялась полюбопытствовать я, на деле просто отвлекая себя.

Глядя на стоящего в такой досягаемости князя, который не торопился менять местоположение, опираясь рукой на край стола, я, честно признаться, терялась. Прижиматься к нему во время полета было делом спасения, приправленным желанием касаться мужчины. Но теперь, когда под ногами твердая почва и земля не уходит из-под ног, его обнаженность намертво приковывала взгляд к себе.

Окончательно не растерять остатки мыслей мне помогали лишь его крылья, прикрывавшие своим полотном все, что ниже пояса.

— Не уверен, что ты заслуживаешь ответа.

— Ты не доверяешь мне?

Взгляд глаза в глаза как требование правды.

— Я боюсь за тебя, Аврора. Я все еще не верю, что ты есть, и пропасть между нами нисколько не позволяет мне расслабиться.

— Ты отправил Лиса следить за мной, верно?..

Князь лишь коротко кивнул, не желая отпираться и напомнив мне братьев Энеску, которые так же отказывать лгать — принципиально твердо.

— И я не раскаиваюсь в этом решении.

— Не сомневаюсь.

Подняться на ноги оказалось чудовищно сложно, но, практически сравнявшись с Мариусом — настолько, насколько позволяла разница в нашем росте, — я облегченно выдохнула.

Теперь будет чуть проще.

Лицом к лицу определенно проще говорить о таких серьезных вещах, как побег и слежка, недоверие и непослушание, осталось только подобрать правильные слова…

— Продолжай.

— Что? — переспросил он.

— Продолжай меня ругать, — короткий шаг, и дрогнувшие крылья слегка раздвинулись, будто чувствуя мое приближение. — Говори о том, что я не оправдала твоих ожиданий, и Лис будет ночевать у дверей моей спальни, чтобы я не попыталась вновь сбежать.

— Исключено. С сегодняшнего дня у дверей твоей спальни буду ночевать либо я, либо братья Энеску, — возмутился Мариус, только вот крылья продолжали плавно раскрываться в стороны, открывая мне дорогу вперед. — Бесспорно, им будет проще, но я искренне готов заколотить окна в твоей спальне, не оставляя даже шанса на побег.

— Не проще ли караулить меня, лежа в одной постели?

Кадык вампира подскочил вверх и тут же рухнул вниз, а глаза внимательно следили за каждым моим робким шажком до того самого момента, когда расстояния между нами не осталось вовсе.

Крылья вампира, словно живущие собственной жизнью, гостеприимно раскрылись, допуская меня ближе, и медленно сомкнулись обратно, вновь укрывая коконом и запечатывая его.

— Мариус, я устала от непонимания, — прошептала, опуская глаза и прижимаясь лбом к горячей и твердой груди, высоко вздымающейся от каждого вздоха. — Мы не чужие, но и не близкие — не пришло ли время исправить это?

— Рори… — короткий выдох шевельнул волосы на макушке.

На предплечья опустились тяжелые ладони, обхватывая длинными пальцами, словно цепями. Потянувшись вверх, кончики пальцев медленно пробрались под рукава платья, слегка смяв кожу, будто бы успокаивая.

— Я желаю этого так же страстно, как и поцеловать тебя, хоть и обещал отчитать тебя по всем правилам хорошего тона.

— Давай я пообещаю тебе больше не убегать? Можешь даже приказать мне своим влиянием, я не струшу.

— И все?

— Угу. Я усвоила урок и больше никогда не пренебрегу вашим словом, ваша светлость.

— Опять официоз, — усмехнулся вампир, мягко раскачивая меня в своих объятиях, которые стали ощутимее. Ладони его укрывали мои лопатки. — И… что потом?

— А потом ты расцелуешь все мое тело, как и обещал, мучительно медленно раздевая. Я отвечу тебе взаимностью, так честно, как только смогу, и каменная стена между нами наконец рухнет.

— Ты действительно этого хочешь, Аврора? Подумай, прежде чем предлагать мне то, от чего я без сомнений не откажусь.

— Так не отказывайся, Мариус.

— Разговор о твоем поведении не закончен.

Этого оказалось достаточно для того, чтобы подхватить меня на руки и усадить на край стола, руша идеальный порядок письменных принадлежностей.

С вампира будто слетела маска сурового князя, обрушиваясь поцелуями на мой рот и сменяясь горячими пальцами, сжимающими щеки. Он сразу же выпрямился во весь рост, заставляя меня высоко запрокинуть голову, намотал на кулак растрепанную косу и зафиксировал меня в таком положении.

— Я люблю тебя, звездочка, — шептал мужчина, обжигающим дыханием скатываясь вниз по доверчиво подставленной шее. — Нежданная моя, девочка…

Поддаваться этой плавящей волне было так просто, что я даже не заметила, в какой момент с губ сорвался первый стон. И как с плеч послушно скатывается ткань, открывая горячее — впору обжечься — чужое тело.

Царапнув затвердевшими вершинками груди кожу Мариуса, я едва не зашипела, буквально ощутив сноп искр, заревом прокатившийся по венам.

Широкие мужские ладони держали крепко, сдвигаясь от ребер к бедрам и помогая испачканному платью исчезнуть. Губы вампира спускались все ниже, а когда предел был достигнут, Мариус без стеснения опустился на колени, прижимаясь ртом к моему животу и слегка прикусывая порозовевшую кожу.

Он двигался медленно, не спеша, но так уверено, что у меня задрожали руки, когда я поняла, насколько вампир утонченно подбирается к кромке белья, забрасывая мою пойманную ногу к себе на плечо.

— Мариус!..

— Даже не думай меня останавливать, — однозначно рыкнул он, не оставляя мне шансов на сопротивление. — Мое… Все в тебе мое!..

Урча, как недовольный зверь, добравшийся до долгожданной пищи, вампир с удивительной ловкостью избавил меня от белья, зарываясь под измятую юбку. Упершаяся в грудь ладонь требовала повиновения; не смея перечить, я позволила уложить себя на лопатки, прислушиваясь к каждому касанию губ, все более откровенно рисующему узоры на коже.

Он не торопился. Как и обещал, как и желал сам, мучая меня медленным иссушающим пламенем, пока жесткие губы наконец не коснулись тонкой чувствительной кожи у вершинки складок.

Это было голодно. Так голодно и жадно, что по коже прокатилась волна мурашек, жестких и колючих. Глаза закатились и закрылись сами собой, заставляя тело покорно подчиняться властному нападению чужих губ.

Мариус лишь тяжело дышал, ошпаривая развилку ног, влажностью прикосновений языка и уничтожая возникшей контрастностью. Убийственная медлительность сворачивала внизу живота стальной узел, приковывающий мои лопатки к прохладному полотну стола. И когда силы и терпение уже были на пределе, я не выдержала, поджав бедра, и выгнулась навстречу мужской руке.

— Прекрати меня мучить…

— Это заслуженное наказание, юная леди, — поднявшись на ноги, Мариус подушечкой большого пальца стер влажный след со своих губ и потянул меня к себе. — И оно еще не закончено.

— Ты чудовищно жесток, — прохрипела я, подчиняясь мужским рукам и позволяя перевернуть себя на живот, принимая слишком откровенную позу.

— Я князь уже очень много лет. Жесткость — мое обязательство.

Опустившаяся на ягодицу пятерня ласково погладила доверчиво подставленную кожу. Неожиданный хлесткий шлепок вырвал из моего горла короткий вскрик.

— Эй!

Но возмущение осталось без ответа. На его место пришла опустившаяся на шею ладонь, приказывающая оставаться на месте, и волна яркого возбуждения затопила легкие.

Я в его власти. Послушная и покорная.

От одной этой мысли тело скрутило таким спазмом, что я невольно поджала бедра и тут же поплатилась за это очередным шлепком.

Кожа горела, между ног стало слишком влажно, что не ускользнуло от внимания князя, который полностью контролировал положение.

— Почему я не могу даже наказать тебя так, чтобы ты прониклась? — немного насмешливо спросил он, оставляя горячий отпечаток губ между моих лопаток. — Ответь мне, звездочка?

— Я… прониклась… и полностью признаю свою вину… Ах!

По раскрасневшейся коже вновь ударили пальцы, обжигая и тут же даря освобождение, сладкое и преступное. Хотелось застонать, что я и сделала, упершись лбом в прохладную столешницу и невольно выставив бедра назад.

— Я запомню, что это работает так, — пообещал вампир, и медленное давление устремилось меж расставленных ног, обозначая для меня начало конца нашей с Мариусом внутренней войны.

Теперь все будет иначе. Ровно с этой секунды все изменится.

— О, высшие… — прошептала хрипло, дрожа всем телом от увеличивающейся наполненности, приковывающей меня стальными цепями к этому мужчине.

Нам больше не суждено существовать порознь. Невозможное напряжение между нами переросло в нечто сокрушительное, способное своим притяжением уничтожать городские укрепления.

— Мариус… Мариус, пожалуйста…

Мне так хотелось сдавленно шептать его имя, что я едва шевелила губами, проваливаясь под глыбы разрушающихся стен, чувствуя только скользящий по влажной коже каменный ствол, проникающий все глубже. До конца. До сладкой боли и полного повиновения.

Вампир вновь медлил, но то, так изменились его движения, сколько в них заиграло нежности, граничащей с одержимостью, переворачивало трепещущих бабочек в моем животе.

— Я хочу… быть с тобой, — прохрипел вампир, потянув меня вверх и прижав к своей груди. — Всей тобой, в любой момент нашей жизни… Звездочка… Рори…

Выгнувшись в спине, чувствовала неровное, прерывистое дыхание, растворяясь в ритмичности толчков. Между ног было так влажно, что спрятаться под маской непорочности не представлялось возможным, и у меня оставался единственный и самый верный выбор — быть собой.

Поймав лежащую на талии ладонь, накрыла ее своей и повела вниз, рисуя полосу на собственном животе. Чем ниже они опускались, тем жарче становились толчки, погружая меня в транс и пьяное удовольствие, штормящее остатки мыслей в голове.

— Прости меня, я больше никогда не сбегу, обещаю…

— Сердце мое…

Мужские губы накрыли доверчиво подставленную шею, вновь рассыпая ворох мурашек, скачущих по рукам и ногам. Острота клыков царапала кожу, медленно пронзая ее с неприятным треском.

Боль ошпарила вены, но лишь на секунду, мгновение, которое тут же превратилось в пепел. Душу обожгло, словно раскаленным клеймом, а в голове набатом зазвучало признание в любви тихим, рычащим по-звериному шепотом.

Затопившее откровение вскипятило кровь, максимально распахивая глаза. Все вокруг менялось, дрожало, рассыпалось на части, приобретая другой смысл. Будто бы мир перевернулся с ног на голову, погребая меня, словно под огромным пуховым одеялом.

— Навсегда… — прошептал князь, кончиком языка слизав выступившую кровь, нежно очерчивая глубокие рамки.

— Навсегда, — послушно повторила я и рассыпалась, громко закричав.

Удерживая пальцами мой подбородок, он продолжал двигаться до тех пор, пока я не прекратила дрожать от пронзившего насквозь удовольствия, больше напоминавшего стихию. Мариус пульсировал во мне, и с невиданной страстью в рыке кривил губы, глядя мне прямо в глаза.

Голые, покрытые испариной и бережно укрытые крыльями, мы стояли обнявшись, не в силах прекратить прижиматься друг к другу лбами — в молчащей нежности, в умиротворенной тишине, способной рушить любые запреты.

— Энеску скоро будут здесь. Лис уже на подходе.

— Они вовремя, — усмехнулась, замечая, как сквозь закрытые веки начинают пробиваться лучи рассвета. — Сколько у нас еще времени?

— Несколько минут, — судя по голосу, улыбаясь, ответил он. — Я ошибся, Рори.

— О чем ты?

— Мне будет мало двух дней в неделю. Чертовски мало.

В голове, перекатываясь с звенящим звуком, родилась одна интересная мысль, заставившая меня заигрывая прикусить губу.

— Ваша светлость, я могу попросить вас об одолжении?

— Все, что захочешь, — от всего сердца пообещал князь, целуя меня во влажный висок.

Весна

Весна…

— Вас еще долго ждать, клан Энеску? — нервно топая на пороге, с осуждающей интонацией спросил Листет. — Вы опоздаете на собственную свадьбу! Это непомерное кощунство даже на мой взгляд! Что только скажет Рори?!

— Я здесь! Привет!

Бегом спустившись по лестнице, я махнула вампиру рукой, промчалась мимо и, не сбавляя скорости, исчезла в гостиной.

— Лис, ты не видел мою тиару?

— Она в спальне Мариуса! — недовольно подсказал юноша, сегодня крайне хмурый. — Ты забыла ее вчера в малой столовой!

— Спасибо!

Вернувшись в холл, с разбегу прыгнула в мерцающий воздух, за один лишь шаг преодолевая огромное расстояние.

Да, я попросила своего повелителя создать новый излом, прямо в пространстве дома, чтобы сокращать путь из поместья в поместье.

Мариусу эта идея показалась просто отличной. Потратив целый день на то, чтобы вспомнить, и пять минут на то, чтобы сделать, вампир снабдил нашу странную семью быстрым коридором, способным сокращать мне путь от одного соскучившегося вампира к двум другим.

Проводить совместные воскресные ужины стало куда проще, ведь после трапезы не терпящие чужаков мужчины могли со спокойной совестью, а главное, очень быстро, вернуться под крышу родного дома.

— Рори!

— Тебе нельзя на меня смотреть! — промчавшись мимо прихорашивающегося у зеркала князя, вскрикнула я.

— Это еще почему? — догнав меня за секунду, горячий и пышущий тоской от разлуки вампир уютненько прижал меня к стене, отрезая путь.

— Примета плохая. Мариус, пожалуйста, я всего на секундочку! Забыла у тебя тиару!

— Только за определенную плату, — задрав нос, потребовал мой повелитель. — Сладкий поцелуй и признание в любви.

Чмокнув вампира в гладкую щеку, резко присела, выскальзывая из объятий. Конечно, у меня ничего не получилось бы, если бы вампир не позволил, но странные игры в догонялки в последнее время нас просто одолели.

То Мариус бегал за мной, как мальчишка, дергая за косу, пока я неслась наутек, то я гонялась за вампиром, который с ловкостью фокусника исчезал из любого пространства. Нам нравилось такое ребячество — оно в лишний раз доказывало, что внутри каждого живет ребенок, и наш с Мариусом нас сильно сближает.

— Я опаздываю! Лис уже на взводе!

— С тебя причитается! — смилостивился мой князь и покорно поднял ладони вверх, чего я уже не видела, скрывшись в чужой спальне.

Ну как чужой…

Мариус тоже не остался в долгу и, наслаждаясь соперничеством с братьями Энеску, накупил мне несколько шкафов, под завязку набитых платьями. Про различные женские штучки и всевозможные безделушки и говорить нечего — они заполнили дом плавно, но методично.

По правде, признаться, я уже не всегда понимала, в каком из поместий нахожусь, ориентируясь лишь на меняющийся вид из окна. А там…

Там расцветала весна!..

Сумеречная Лощина фонтанировала яркими красками, затягивая весь воздух сладкой дымкой цветущих каштанов и ароматом расцветших магнолий. Зелень буквально померкла перед пышными головками, окрашивая пейзаж бело-розовыми мазками.

Красиво…

Чем больше я жила здесь, тем сильнее понимала, как близка мне эта неспешность и уединенность от всего мира. Жизнь здесь, казалось, течет в собственном ритме, и неважно, что там, за границами! Здесь все совершенно иначе…

— Рори, поторопись! Энеску уже отправились!

— Пять минут!

Промчавшись все на той же скорости мимо закатившего глаза Лиса, я бросилась наверх, в свою спальню, в очередной раз затаив дыхание при виде собственного свадебного платья.

Оно было вовсе не похоже на то, что для меня выбрала мама для свадьбы с Генри. Не вызывающе-пышное, с изобилием страз и оборок, не пушистое, словно зефирный крем. Я выбрала скромный, но, как по мне, очень элегантный наряд, воспользовавшись помощью замечательно леди Диерри — местной рукодельницы с исключительным чувством стиля.

Очаровательная вампиресса с полуслова поняла мое желание и буквально за несколько дней сшила шелковое платье в пол с открытыми плечами и изящной дорожкой пуговиц-горошин вдоль позвонков. Все это она предложила украсить воздушной накидкой из полупрозрачной сетки, крепящейся к бретелям, и я с радостью согласилась.

Все-таки был плюс в том, что я человек, живущий в обители вампиров — все двери домов были для меня открыты, и в каждом я была желанным гостем, украсившим мирно текущую жизнь.

— Как же я об этом не подумала… Лис!

— Ну что еще? — уже сопящий от раздражения юноша появился на пороге комнаты, за секунду растеряв весь гнев. — Они чертовски будут мне завидовать, когда узнают, что я увидел это первым. Рори, ты сделала этот день лучшим в моей жизни!

— Лучше помоги мне, — фыркнула я, выворачивая руки назад. — Не могу застегнуть.

— С превеликой радостью, ваша светлость.

Остановившись за моей спиной, Лис, неотрывно глядя только на свои пальцы, принялся ловко и быстро погружать пуговицы в петельки. И только когда их осталась всего несколько штук, остановился, поймав мой взгляд в зеркале.

— Знаешь, Рори, я рад, что ты появилась здесь. Еще никогда мне не было так весело измываться над братьями, — хмыкнув, вампир чуть склонил голову, радуя острой улыбкой.

— Я рада, что и ты нашел в моем существование что-то хорошее.

— И еще, — он слегка вытянулся вперед, по-свойски опустив подбородок мне на плечо. — Я хочу узнать именно от тебя кое-что важное.

— И что же?

— Рори, что такое любовь? Я знаю, что такое связь, предназначение, но что такое любовь? Какая она? Как ты ее чувствуешь?

— Не много ли вопросов, многоуважаемый господин Листет? — улыбнулась я, умиляясь странному выражению лица вампира.

— Ответь хотя бы на первый, и я обещаю больше не лезть к тебе с расспросами, — заверил он. — Но только сегодня. Это мой тебе подарок на свадьбу.

— О, премного благодарю! Любовь — это…

Я задумалась.

Можно было бы долго описывать, подбирать красноречивые слова, но даже если собрать их воедино, вывод из всего этого получался только один, и именно его я решилась озвучить.

— Любовь — это когда мир не мил без улыбки близкого человека.

— Рори?

— Что?

На поясе застегнулась последняя петелька, но Лис так и не поменял своего положения, легонько боднув мой висок пшеничной головой.

— А если мне мир не мил без твоей улыбки?

Шумно сглотнув, я смогла только сдавленно выдохнуть, часто захлопав ресницами.

— Но мы обсудим это позже. Завтра. Обязательно завтра.

И, словно ничего не произошло, вампир отшагнул, поднимая со столика найденную тиару, чтобы осторожно опустить ее мне на голову, поправляя свисающую на лоб хрустальную капельку.

— Лис…

— Нет, сокровище, — сухие и теплые ладони накрыли щеки, заставляя меня поднять лицо выше. — Пока ты не выйдешь замуж и тем самым не успокоишь князя и братьев, я и слова больше не скажу. Я не самоубийца. Так что будь чудом, как и всегда, и поторапливайся, а то мы уже очень сильно опаздываем.

— Но Лис…

— Еще слово, госпожа моя, и я тебя поцелую.

Удивленно выгнув бровь, я даже не нашлась что ответить, лишь хлопнув губами.

— Вот и хорошо, вот и замечательно. Пойдем, нам пора.

Повинуясь аккуратности чужих пальцев, подхватившись мою ладонь, я в крайне растерянном состоянии покинула Виндэм-холл, устраиваясь, как по случайности, в двухместной карете. Прямо рядышком с Дрэго, который вновь начал привычно для себя улыбаться, сосредоточенно глядя на дорогу.

Даже прыгая через изломы, я не могла перестать думать о его словах, то и дело ловя себя на задумчивых взглядах, устремленных в вампира.

Я все понимала. И все чувствовала уже давно.

Листет всегда был рядом — даже больше, чем того требовалось, и как-то незаметно стал неизменной частью семьи, деля с нами ужины и обсуждая ближайшие планы. Он даже помогал мне с выбором платья и милостиво выполнял любые, даже самые глупые просьбы.

Он всегда был рядом, так или иначе опекая своим присутствием.

— Лис…

— Ты не отстанешь, верно? — усмехнулся он, резко тормозя коней.

Мне оставалось только интенсивно закивать, подтверждая его слова.

— И что ты хочешь услышать, женщина моей души?

— Как… почему ты решил, что я…

— Рори, я одиночка, понимаешь? У меня не было братьев или сестер, как и шансов создать семью, не говоря уже о том, чтобы найти свою единственную. Я знаю свою роль и приемлю ее такой, какая она есть. Но…

— Но?..

— Но я хочу видеть, как ты улыбаешься, хочу бежать к тебе всякий раз, когда ты зовешь. Хочу слушать, как ты читаешь сказки вслух, и наблюдать, как странно ты ешь спаржу, разрезая ее на малюсенькие кусочки. Если это не предназначение, то что? Любовь? Я и сам растерян не меньше, чем ты, даже Мариус сказал…

— Ты говорил об этом с Мариусом? — возмутилась я. — Издеваешься?

— Ничуть. Уж лучше он оторвал бы мне голову, чем распотрошили бы братья Энеску. Они изощреннее, а Мариус импульсивный, смерть была бы быстрой. Но неважно. Рори, я не знаю, то ли это чувство, что они испытывают к тебе, но я уверен на сотню процентов — мое не меньше. А теперь я скажу кое-что один-единственный раз, и больше никогда не повторю этого вновь — даже если ты позволишь любить себя лишь издалека, я никогда не уйду. Я верен, и в этом моя сущность. Можешь даже не обращать на меня внимания, но знай: я уже все решил.

Огорошив меня этими словами, юноша несколько секунду изучал мое лицо. Громко и измученно вздохнув, прошептал:

— Отомри, звездочка.

Короткий, почти неощутимый поцелуй обжег губы, распахивая мои глаза и заставляя возмущенно приоткрыть рот для гневной тирады.

— А ну прекрати! Что за привычка у вас, де Романус, — целовать не спрашивая?!

Листет громко рассмеялся, вновь щелкая поводьями, и устремил карету в последний излом, явно наслаждаясь моей растерянностью и негодованием.

И, как назло, это оказался последний излом перед тем, как карета выкатилась на чудесную полянку между высоких зеленых кленов, на которой нас уже ждали братья Энеску и Мариус.

Адриан и Амадей сегодня предпочли классически-строгие наряды цветавороного крыла, украсив лацканы сюртуков родовыми фибулами. Князь решил себе не изменять, облачившись в серый костюм с серебристой вышивкой на плаще, пристегнутому к эполетам на плечах.

Красивые до влажной пленки в глазах.

От одного вида на них сердечко сжалось от сладкого трепета и желания как можно скорее преодолеть расстояние между нами, погружаясь в кокон их невероятной ауры.

Позволив Листету поддержать меня за локоть, я медленно шла вперед, всем телом чувствуя устремленные на меня взгляды и прислушиваясь к тихому, словно случайному разговору.

— Думаешь, сказал?..

— Уверен. Ты только посмотри на него.

— А звездочка не теряется.

— Посмотри на ее румянец.

— Господа! Вот и ваша невеста, — объявил Лис, как только мы оказались рядом.

— Ты прекрасна.

Мариус протянул мне ладонь. Риан язвительно выгнул бровь, сверля Лиса взглядом, а Дей многозначительно фыркнул, озвучивая свое недовольство.

— Не сдержался, значит, — прочистив горло, невзначай бросил Адриан.

— Будто бы вы сдержались, если бы Рори попросила вас помочь справиться со свадебным платьем, — не остался в долгу вампир, скрещивая руки на груди. — И, между прочим, — я очень старался, но звездочка сногсшибательна даже для моей стойкой натуры.

— Секундочку, — мстительно прищурившись, я оглядела пронзительным взглядом лица мужчин. — Позвольте узнать — это заговор?

— Брось, Рори, — Риан поймал пальцы моей второй руки и подтянул поближе. — Скорее жалость. Смотреть на его страдания оказалось куда более раздражающим, чем на вечно ухмыляющуюся физиономию.

— Так вы знали!..

— Еще бы, — не растерялся Амадей. — Удивительно, что ты игнорировала его «дружеские» посылы. Кремень, любимая. Ты настоящая неприступная крепость.

— Мариус!..

— Я тоже крайне удивлен твой несообразительностью, — парировал вампир, подводя меня как можно ближе к братьям. — И терпением Лиса я поражен не меньше.

— Просто удивительно, как вы не выносили друг друга и как оказались едины в благодушии к Листету!

— Любовь к тебе объединяет, — парировал Дей, накрывая наши сведенные в центр ладони. — Но давай уже скорее покончим с твоей мнимой свободой и поедем домой.

Припомнив мне высказывание о том, что без свадьбы наши узы едва ли можно назвать законными, на мой взгляд, вампир позволил брату и князю закончить башенку из ладоней и глубоко вздохнул.

— Помнишь слова? — спросил Мариус. Я молча кивнула, слушая, как одновременно заговорили мужчины, сливаясь голосами, которые ветер, гуляющий среди крон, поднимал в воздух и разносил по всей земле вампиров.

— Promit să o iubesc, să o păstrez și să o protejez. Promit să trăiesc o mie de zile și să dorm într-o singură noapte (*рум. - Обещаю любить, хранить и защищать. Обещаю прожить тысячу дней и уснуть в одну ночь...)…

Адриан давно перевел мне слова их клятвы, и слушая, каким тоном, с какими взглядами они их произносят, вновь ощутила пощипывания в носу, с трудом проглатывая подступающий ком в горле.

Произнося свою клятву, я то и дело всхлипывала, чувствуя, как дрожат губы.

— …Promit să trăiesc o mie de zile și să dorm într-o singură noapte (*рум. - Обещаю прожить тысячу дней и уснуть в одну ночь...)…

Между прижатых друг к другу ладоней пронеслась искра, ударив каждого из нас по пальцам и растворяясь в линиях на руке.

Лощина услышала, Лощина запомнила и приняла новую странную семью Романус-Энеску в своей обители.

— Вот и все, Рори, теперь ты не можешь говорить, что ты нам не жена, — осторожно улыбнувшись, произнес Амадей.

— Поддерживаю, — поспешил добавить Мариус, Адриан же просто кивнул, соглашаясь с мужской половиной нашей семьи.

— Уговорили, — улыбнулась я, негромко рассмеявшись.

— Теперь домой?

— Домой.

Эпилог

Очень много лет спустя…

— Ты не устала, звездочка моя?

Чуткие руки осторожно обняли со спины и накрыли горячими ладонями выпирающий живот, слегка приподнимая его и позволяя мне немного подышать без ощущения тяжести.

— Немного. Ты не голоден?

— Я вампир, Рори, и могу быть голоден только до твоей ласки, — мужчина потерся носом о мой затылок, обжигая дыханием. — К тому же твоя аппетитная округлость вызывает во мне только самые нежные чувства.

— Я такая большая, — хлюпнув носом, не сдержалась, чтобы не пожаловаться. — Мне кажется, что скоро я не смогу проходить в двери.

— Не говори ерунды! У тебя все такая же прекрасная фигура! И я едва ли справляюсь с тем, чтобы давать тебе время отдохнуть от моих поцелуев.

— Врунишка.

— Почему это?

— Потому что ты целовал меня лишь пару минут назад, Лис.

Развернувшись в мужских объятиях, улыбнулась, заглядывая в лицо все так же улыбающегося вампира.

— Целых пару минут! Цени мои усилия, женщина души моей! — не удержавшись от иронии, рассмеялся он. — Люблю тебя, звездочка. И очень жду, когда наш сын наконец появиться на свет и даст тебе возможность поспать на спине.

— А я-то как жду… Как Адриан с Амадеем? Они писали?

— Писали, — легонько утянув меня на диван, Листет помог устроиться между подушек, подпирая меня ими, словно стенками гнезда. — Уже скоро будут дома. Молодой король Солнечной Долины подписал все договоры и ждет поставку нового вина на свою свадьбу.

— Отлично. А где Мариус?

— Отправился в ресторацию Оливии, чтобы ты не готовила ужин и немного отдохнула, сокровище. Рори, я серьезно. Тебе пора прекращать проводить столько времени на кухне, для этого у тебя есть мы.

— Еще бы готовить умели, — улыбнулась я. — Ваш стряпню, я, извини, даже со своими странными беременными вкусами переварить не могу.

— А для этого у нас уже есть Оливия! Так что имей совесть, отдыхай и береги нашего малыша.

Вновь вернув ладони на мой живот, Лис с зачарованным видом погладил его, улыбнувшись небольшому, но чувствительному толчку.

— Не могу поверить — у нас будет ребенок…

— Еще бы знать, кто из вас отец. Меня несколько смущает собственная неосведомленность.

— Брось, звездочка! Это совершенно неважно. Только представь — первый наследник клана Романус-Энеску. Ребенок двух самых древних семей. Этот малыш стянет великим князем.

— Лис…

— Мм? — все так же глядя на живот, вампир склонился и без стеснения поцеловал мою коленку, выглядывающую из-под юбки.

— Нужно имя придумать. А у меня совершенно пусто в голове.

— Придумаем, не переживай. Оно обязательно придет. Только посмотришь на малыша и сразу же поймешь.

— Ты такой спокойный, даже раздражаешь, — усмехнулась я.

— Это я умею с профессиональной точностью.

Как назло, единственным членом семьи, который нервничал от одной мысли о родах, была именно я. Вампиры, не скрывавшие своей радости и гордости, оказались крепкими духом, ни на секунду не усомнившись в том, что все обязательно будет хорошо.

— Уже совсем скоро, звездочка. Осталось совсем чуть-чуть, потерпи немного.

— Ой!

— Что?

— Лис… Кажется, потерпеть я больше не смогу…

Хлесткое давление внизу живота усилилось, рассыпав по телу болезненный спазм. У меня уже было что-то похожее, но тогда мужчины лишь окружали своим вниманием, убеждая, что еще слишком рано, и, на удивление, все быстро проходило.

Но не сейчас… Сейчас все было иначе…

— Лис!

— Дыши, малышка! Дыши! Помнишь? Вдох-выдох, вдох-выдох…

Все было как в тумане… Теплые голоса, успокаивающие своим тоном, нежные руки, стирающие пот со лба и разминающие ноющую спину. Спазм за спазмом, схватка за схваткой, и несколько долгих часов наконец-то подошли к концу, озаряя спальню громким детским криком.

— Вот, любимая, только взгляни…

Сверкая улыбкой, Мариус осторожно опустил мне на грудь маленький комочек. Он капризно кривил губы, его длинные пальчики сжимались и разжимались.

Темноволосый, с глубокими глазами, цвет которых я так и не смогла разобрать, окончательно потеряв в этом смысл.

Мальчик… Мой мальчик…

Расплакавшись, чувствовала, как нежно целуют меня мои мужья, успокаивающе гладя по голове, в освещенной только светом свечей комнате.

— А вот и ты, Дариан, — бережно погладив головку своего сына, прошептала, дав вампирам знать, что имя пришло.

Теперь оно принадлежит ему.

— Дариан Романус-Энеску. Звучит, любимая, — согласился Амадей, целуя меня в висок. — Люблю тебя. И его. И даже их. Но не обольщайтесь!

Улыбнувшись привычной шутке, Лис склонился, заглядывая в сморщенное личико и с восторгом распахивая глаза.

— Я так тебя ждал, малыш. Папочка очень тебя ждал.

— Точнее, папочки, — поправил Адриан. — Можно, я подержу?

— Конечно.

Согласившись отдать мужу ребенка, я с замершим сердцем смотрела, как бережно он поддерживает головку.

Властный, смертоносный, вселяющий ужас вампир, которого любой может назвать чудовищем, с трепетом держит в руках ребенка, одним взглядом обещая всегда оберегать его.

Это моя семья. Странная, разношерстная, но моя.

— О чем думаешь, звездочка? — спросил сидящий на полу рядом с кроватью Дей, нежно растирающий мои пальцы.

— Да так, ни о чем. В голове только радость звенит.

— А знаешь, о чем думаю я? — подкатившись сбоку, Лис довольно улыбнулся, поцеловав меня в щеку.

— И о чем?

— О том, что ты наконец поспишь на спине! Это ли не счастье!

Рассмеявшись, коснулась мужских губ, отрицательно качая головой.

— Счастье — это вы.

Коnец

Оглавление

Кира Полынь Кровь и Вино. Любимая женщина вампиров