Фима и всё. Том 1 (СИ) [Анна Гращенко] (fb2) читать онлайн

Annotation

Совмещать магию и науку – это как молоко с рыбой. Смесь интересная, ядрёная, но рвануть может в самый ответственный момент. Однако Фима – девушка рисковая.

Эта юная ведьма была уверена, что стажировка в дальневосточном НИИ ядерной физики будет счастливейшим периодом её жизни, но рыбка, как говорится, тоже думала.

Девушке предстоит спасти жизни коллегам и соседям, выяснить, почему целый клан колдунов лишился когда-то сил и даже не помнит об этом, и раскрыть, наконец, тайну своих собственных сил и прошлого. Успеть всё это сделать до магического совершеннолетия и совмещать с работой, ведь научрук её тоже совсем не прост.

Коктейль из трёх ингредиентов: магия, наука и любовь. Взболтать, не смешивать и разбежаться кто куда!

Фима и всё. Том 1

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Фима и всё. Том 1

Глава 1

Глава 1

Девушка, подбоченившись, сурово глядела на муху. Муха сурово глядела в ответ. Корова, на которой сидела муха, ни на кого не глядела. Она, что называется, проснулась, миру улыбнулась, траву на завтрак нашла. И никакие войны между мухами и людьми её не волновали.

— А ну улетай отсюда, гадина сеткоглазая! — прошипела девушка.

— Бз-з-з, — ответила муха и потёрла лапками.

— Улетай, я сказала! — она махнула рукой и согнала насекомое ровно на одну секунду. Муха описала короткую дугу в воздухе и уселась на прежнее место.

Девушка закрыла глаза и глубоко вздохнула один раз, второй.

— Ой, ну и бесы с тобой, — спокойно сказала она, отдышавшись. — Ещё на тебя силы тратить не хватало. Мне уезжать скоро. Молока соберу в дорогу и на электричку полечу. А ты тут сиди среди навоза.

Она поправила тонкий поясок с пряжкой в виде двух целующихся птичек и приблизилась к корове, которой всё так же было глубоко плевать на разворачивающуюся вокруг её крупа баталию. Неожиданно девушка сменила траекторию и одним резким движением хлопнула членистоногую противницу, целясь прямо в макушку. В ту же секунду корова ощутила острый интерес ко всему происходящему и вклинилась в общение. Сделала она это мощным ударом копыта прямо в бедро девушки. Та с визгом отлетела метра на полтора и приземлилась во что-то мягкое.

— Только не это! — завопила она, стряхивая свежайший навоз с рук.

Муха поприветствовала её радостным «бз-з-з» и уселась прямо девушке на коленку, победно потирая лапки.

— Да иди ты со своим гостеприимством, — проворчала юная особа. — Теперь отмываться и переодеваться, я так ничешеньки не успею.

— Бз-з-з? — вопрошала муха, как бы говоря: «Ну а кто в этом виноват?».

— Вот давай без нотаций, а?

— Бз-з-з, — муха равнодушно перелетела от девушки на кучку навоза рядом.

— Фима, твою же кочерыженьку! — воскликнула розовощёкая пышная женщина лет пятидесяти. — Что случилось?

— Да так, — отмахнулась девушка, стараясь как можно аккуратней стащить галоши.

Она поставила их возле крыльца, собираясь заскочить на родник по пути к железнодорожной станции. В колодце такое счастье отмывать придётся намного дольше. Пока ведро туда, пока ведро сюда, пока упросит тётю разрешить использовать два-три слова в помощь… Легче уж взять с собой дополнительную пару обуви, чем опоздать на поезд.

— Тёть, я в баню и сразу улетаю.

— Да, тебе нужно, конечно, детка, — женщина выглянула в окно и прошептала несколько неразборчивых слов, глядя на соседний домик. Из трубы последнего незамедлительно повалил дымок. — Крапиву возьми с собой, на угли закинь.

— Да кому я сдалась там, тёть, — Фима закатила глаза, но пучок ароматного растения взяла. Крапива выглядела свежей, только что сорванной. Можно было догадаться, что это было неправдой, только если знать, что крапива цветёт с мая. И пока что было слишком рано для того, чтобы нежные белые цветки заманивали дурачков к жалящим листьям.

— Много ты знаешь, балда, — женщина сняла фартук с косынкой и тут же преобразилась.

Сначала Фиму встретила деревенская тётушка с картинок: мягкая округлая фигура, яркий румянец, нежные глаза в обрамлении тёмных ресниц — такие же, как и у Фимы, светло-песочного цвета; фартук до пола и большая косынка, полностью закрывавшая волосы. Всё это создавало образ крестьянки позапрошлого века. Как минимум, такое впечатление было у Фимы. Сама-то она крестьянок прошлого не видела. Пока что.

Эти детали одежды, впрочем, были идеально отбелены, выглажены и накрахмалены. Пудровые пятна муки и тёмно-оранжевые следы от начинки пирожков мгновенно исчезали, впитываясь в невероятную ткань.

Сейчас же, избавившись от кухонных аксессуаров, перед Фимой стояла моложавая дама в ярко-изумрудном брючном костюме. Широкие штанины закрывали мысы обуви, но даже так угадывалось, что женщина была в туфлях на высоком каблуке. Рост тётушку никогда не смущал, и она смело добавляла к своим родным ста восьмидесяти семи сантиметрам шпильки, танкетки и модную спортивную платформу.

Белоснежный топ был увенчан массивной золотистой цепью — маскировка под хорошую бижутерию, однако Фима знала, что цепочка у тёти совсем не простая. Тугие чёрные локоны с изящными седыми прядками спадали по плечам, обрамляя круглое лицо. Кожа у тётушки, казалось, была безупречной, без единого изъяна.

Тётушка Негомила обожала собирать так называемые «аутфиты» и «луки», и совершенно её не волновали перешёптывания соседей, когда те с подозрением наблюдали, как женщина дефилирует по сельской дороге так, будто под ногами не жидкая грязь по колено, а подиум.

— Арифметика Буеславовна Воротынская, даю тебе восемь минут форы! На большее мне мелиссы не хватит, — она уже размалывала сушёные цветки пестиком. — Чего встала? Живо-живо!

Фима вздрогнула. Если тётя называет тебя полным именем — надо слушаться. Мало ли что она там дальше скажет, можно неслабо нарваться.

Всё же, слово ведьмы — слово опасное. А если ведьма знает истинное имя, то практически всесильное.

Глава 2

Глава 2

Фима суетливо оглянулась по сторонам: никого. Разве что заяц, сидящий в малиновом кусте, уверен, что девушка его не заметит. Не на ту нарвался! Но, к счастью косого, Фима досыта наелась тёткиными пирожками, ещё и с собой захватила по настоянию опекунши, якобы на первое время. Как же! Хорошо, если пирожки доживут хотя бы до первого ужина. В чём-чём, а в аппетите Фима всегда была сильна.

— Ладно, косой, ты меня только не выдавай. А то я это, найду тебя! — она шутливо указала двумя пальцами сначала на свои глаза, потом на зайца.

Ещё немного помялась с ноги на ногу и, наконец, выставила между собой и тонким, но буйным лесным ручьём галоши, беспощадно перемазанные в навозе.

Девушка проходила этой дорогой, через сосновый бор, поля папоротников и грибные россыпи, каждый божий день. Но лесная подстилка из толстого пушистого мха и опавших иголок с шишками всегда благосклонно выправлялась под миниатюрными ножками девицы. Арифметика — а именно так, как мы узнали от одновременно суровой и милой тётушки Негомилы — любила этот лес и чувствовала с малых ногтей, что он — будто бы продолжение её самой. Возможно, причиной тому было то, что двадцать три, почти двадцать четыре года назад на этом самом мху маленькая Фима и появилась на свет. Или, быть может, причина была в чём-то ином, кто знает. Ведь, если подумать, все ведьмы рожают в лесу, заключив сделку с лесными духами для защиты и помощи. Так делала и её мать, но что-то пошло не по плану.

Обычно, по традиции, суть сделки заключалась в следующем: духи помогают роженице разродиться безопасно и успешно, а ребёночек спустя пятнадцать-шестнадцать лет отправляется на службу к духам. Кто-то возвращается через месяц, кто-то — через год, но все к тому времени учатся общаться с лесом, духами и предками. Многие находят своё призвание, кто-то обретает друзей.

Оттого ещё более странным было то, что Фиму духи не позвали к себе, а контакт с лесом она всё же получила. Причём девушка не просто научилась читать лесные тропы и слушать сплетни, которыми ветер перебирал сосновые ветки. Нет, она становилась в лесу сильнее, и это было противоестественно.

Никому она, конечно же, об этом не говорила.

Ведьминская солидарность — это странный предмет, знаете ли. Она есть, когда нужно кого-то из сестёр защитить, и исчезает, когда кто-то становится слишком сильной. Сама Фима свидетельницей такому, слава духам, не бывала, но рассказов о сожжёных своими же соратницами женщинах наслушалась.

Поэтому сейчас Фима ещё раз оглядела чащу вокруг себя и, убедившись, что на много десятков метров вокруг никого нет, улыбнулась. Сев на корточки напротив ароматных галош, она шепнула всего одно словечко:

— Мовь.

Галоши вздрогнули и послушно потопали в сторону бегущей ледяной воды. Фима с наслаждением наблюдала за тем, как журчащие струйки смывают позорные следы навоза, в который она угодила накануне.

«Мухе лучше улететь, — сердито подумала она. — Иначе она не жилец».

Увлёкшись мыслями о расправе над насекомым, девушка не заметила, когда галоши стали уже чистыми, и сейчас просто набирали полные борта воды, воображая себя бочонками.

— Добре, добре! — спохватилась она. — Дивья!

Галоши замерли, подумали и всё же согласно направились обратно к хозяйке, стараясь не расплескать воду.

— Ох, растрата какая, — поморщилась девушка. — Уж диво-воду выливать, это надо совсем дары ведьминские не любить. Как же поступить с вами, хорошие мои…

Из раздумий Фиму вырвали смарт-часы, которые настойчиво завибрировали.

— Ах ты ж бес! — воскликнула она, взглянув на всплывшее уведомление и на время. — Опаздываю!

Она вскочила, сгребла галоши в охапку и, как могла аккуратно, приспустила в нужном ей направлении.

* * *

— Добро пожа… — начал блондин в длинном фартуке.

— Нет времени объяснять, Саша! — выпалила Фима, вваливаясь в маленькую тёмную лавку спиной вперёд. — Прибереги это вот до выходных, а? Прошу тебя как друга!

— Цц, — цокнул он языком, — опять ведьминой воды натворила и вылить боишься?

Девушка виноват пожала плечами.

— Ладно, пошли в теплицу тогда, там пусть стоит. Не заберёшь — на грядки пущу диво-воду твою.

— Да всё лучше, чем выливать, — радостно бормотала девушка, следуя за ним через заднюю дверь. — А хотя знаешь, давай сразу так и сделаем.

Парень удивлённо обернулся через плечо:

— Уверена?

— Более чем! — выпалила девушка и улыбнулась широко и ясно.

Александр, хозяин лавки, поспешил отвернуться, чтобы она не заметила, как сбилось его дыхание. До теплиц он шёл с такой же улыбкой, как и его спутница.

Наконец, они прошли кладовку с комнатой отдыха — самой унылой на свете, на взгляд Фимы — и выбрались на задний двор «Полесья».

Лавка представляла собой деревянный домик, сложенный из бруса вокруг огромного, как телебашня, дуба. Эта часть леса была уже преимущественно лиственной, так что покатая крыша была покрыта пятнами всевозможных форм и цветов: сюда тянулся и красный клён, который рос через несколько опушек к востоку; и липовые светло-салатовые сердца угадывались на самом краю. Но, конечно, всё это были небольшие вкрапления посреди моря волнистых дубовых листьев и покрывала из желудей, сохранившегося ещё с прошлой осени.

Дубовый ствол стал уже такой толстый, что Александр то и дело вздыхал, думая о том, как хлопотно будет перестраивать «Полесье», чтобы освободить место для дерева. Но это не было проблемой для него, ведь в ответ на заботу дуб позволял использовать свои плоды, ветви и, что главное — свою силу. Ведь у самого Александра таковой, к сожалению, не было.

Так и жили они: парень заботливо обрабатывал ствол дуба от насекомых и болезней, помогал молодым побегам крепнуть, отпиливал повреждённые или высохшие ветки, чтобы те не отнимали питание у здоровых веток. И в качестве благодарности от дерева, получал магию для своих зелий и лекарств, плюс крепкие ветки для новых построек. Тремя «этажами» выше виднелся ещё один брусчатый домик — там Александр и жил. В другой стороне ещё один — там он хранил книги.

— Ну, давай свою водицу ведьминскую, — молодой мужчина снисходительно улыбнулся, открывая дверь в теплицу.

Фима на мгновение забыла, за чем пришла. Она отвлеклась на то, как играло солнце со светлыми прядями хозяина магазинчика. Его тёмные, в контраст к волосам, брови немного приподнялись, демонстрируя добродушие, с которым он всегда смотрел на Арифметику.

О-о-ох, и как же он этим её бесил! Этот высокий, широкоплечий красавец хоть раз мог бы посмотреть на неё как на девушку! Он всего на три года был старше, а вёл себя с ней, будто она совсем малышка.

«Дед ты старый, вот ты кто», — ворчала она про себя, раздосадованная своим наблюдением.

Александр, который и правда был очень высок и всю жизнь этого стеснялся, чуть коснулся плеча девушки, не дождавшись ответа.

— Что? А, это… Да, — Фима встряхнула головой и привычно перешагнула порог теплицы.

До чего же дивный аромат её окутал! Просторное помещение занимало десять соток, и всё было расчерчено тонкими линиями грядок. Из земли росли и те диковинные растения, которых не бывало в их широтах, и те, что просто нужны были чаще остальных.

Фима задумчиво прошла мимо немного алтея, сочно-жёлтого зверобоя, нежно-фиолетовых иссопа и котовника. Она с наслаждением вдыхала цветочные ароматы, которые наперебой звали девушку пообщаться с ними, разделить с ними часы одиночества. Она понимала, что Александр никак не может в одиночку удовлетворить потребность всех его растений в общении, но каждый раз сердце её сжималось. Наконец, она остановилась перед высокими стеблями, увенчанными ярко—розовыми сваечками из мелких цветков.

— Давай кипрей полью, как раз скоро собирать его, — предложила Фима.

— Признайся, — Александр тепло, по-кошачьи улыбнулся. — Просто чаю хочешь по приезде?

— Ну люблю я Иван-чай, что тут сделаешь, — она смущённо улыбнулась и замерла рядом с грядками. — Так можно?

— Конечно, милая Фима. Я всегда высаживаю пару дополнительных рядов для тебя.

Девушка зарделась и поспешила отвернуться, чтобы Александр не заметил её румянец. Хотя, если бы она этого не сделала, то заметила бы, что в теплице есть две пары алых щёк. Но оба они — и Фима, и Александр — радовались, что второй ничего не заметил.

Девушка осторожно опорожнила галоши, пройдясь вдоль рядов с ароматными яркими цветами и с наслаждением ощутила, как Иван-чай благодарит её за такой прекрасный и редкий дар.

Вода, которая участвовала в колдовстве — и, что важно, в добром колдовстве — обладала удивительной целебной и питательной силой. Фима давно уже поняла, что её редкие акты неповиновения, касающиеся стирки, расценивались вселенной, как колдовство доброе. И если оставалась какая вода, откладывала про запас. Мало ли когда пригодится.

«Нужно будет почаще так делать», — подумала она, любуясь цветами.

— Красота, — сказала она, не оборачиваясь.

— Ещё какая, — подтвердил Александр, глядя на девушку.

Он знал, что сегодня у Фимы начинается новая жизнь, и, хоть и не хотел себе в этом признаваться, расстраивался из-за её отъезда. Да, первое время она будет возвращаться домой на выходные, но лишь вопрос времени, когда время в деревне сократится до праздников, а позже и вовсе до звонков с поздравлениями. Лишь вопрос времени, когда она кого-то встретит.

Александр мягко скользил взглядом по юной ведьме: свои тёмно-каштановые волосы она убрала в небрежный хвост на затылке, пряди ниспадали, что называется, кто в лес, кто по дрова. Какая-то часть волос её запивалась в тугие локоны, а какая-то была пушистой и бесформенной. Но в сумме такие небрежные причёски очень Фиме шли.

Песочные, почти жёлтые глаза особенно выделялись на фоне её смуглой кожи, маленькие пухлые губки смотрелись аккуратно и по-кукольному. Сама Арифметика была высокой — хоть и не такой, как сам Александр — и угловато-худой, но поджарой и спортивной. Что ж, ежедневные работы в полях и уход за скотиной — это отличные тренировки, чего уж говорить.

Она оделась в длинное простое платье в пол и накинула сверху плотную рыжую куртку с кучей карманов и кнопок. Куртка была велика, и Александр знал, почему. Знал, что когда-то эта вещь принадлежала другому, очень важному для Фимы человеку. Поэтому размер её совершенно не волновал. Хотя Александр и не знал, кому именно.

— Во сколько твоя электричка? — парень заставил себя перевести взгляд. Он уже чувствовал осуждение от цветов и терпеть этого не мог.

— Только что уехала, — девушка улыбнулась и обхватила себя за плечи. — Можно я тут подожду следующую?

— М-мы можем нагнать её на следующей остановке!

— Да не парься, — она, наконец, обернулась к нему, и не смогла скрыть тревогу в глазах. — Я просто с тобой тут подожду, можно?

Сердце Александра пропустило первый удар, второй. Но потом он представил, как испугается Фима, если он упадёт тут замертво, что пришлось сердце завести.

— Тогда я сделаю нам чай, — сообщил он и поспешил покинуть теплицу, пока цветы не начали вслух говорить о том, какой он тюфяк и размазня.

Глава 3

Глава 3

«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция — 'Сто семьдесят седьмой километр».

Арифметика выбрала свободную скамейку по ходу движения поезда и устроилась у окна. Саквояж, изрядно потёртый, но не побеждённый, покоился рядом с ней, наполовину спрятав выдвижную ручку.

«Совсем скоро», — думала девушка и чувствовала, как щекочет в животе предвкушение, сменяясь опасениями. А вдруг всё будет не так, как она себе представляла? Что если эта стажировка разобьёт ей сердце? Всё окажется не таким, как она представляла, а в сто, в тысячу раз хуже? Вдруг ей доверят только мыть чашки и никакой науки она не увидит?

«Ой, стоять, Зорька, — сказала она себе мысленно. — Конечно же ты сначала будешь чашки мыть, алло. Это нормально, кто тебя к реакторам сразу пустит».

Но тревожный холодок не унимался. Ослабнув на пару минут, он разгорелся с новой силой, добравшись до кончиков пальцев и ресниц. Фима вздрогнула и решительно раздвинула «лапки» на крышке маленького бидона, который стоял там же, между ней и саквояжем. Из бидона пахнуло парным молоком и сливочным маслом с корицей. Девушка опустила в плотную жидкость палец, провела им вдоль горлышка сначала по часовой стрелке, потом против неё. Наконец, трижды обмакнув, она облизала его и с наслаждением ощутила, как тревоги отступают на задний план.

Тётушка Негомила знала, что заговоренный напиток ей пригодится. «Как же здорово, что тётя настояла на этом», — благодарно подумала она, закрывая бидон. А ведь Фима сопротивлялась как могла. Ей всегда казалось, что легче выпить Маргариту из валерьянки и пустырника, чем тратить всё утро на своенравную корову и её дерзких членистоногих подружек. Но никакое успокоительное не даст ощущение внутренней уверенности и баланса, не выровняет душевные весы, как зачарованное утреннее молоко. Для получения этого средства ведьма должна прийти в коровник на рассвете, шестьдесят семь раз погладить каждый бок бурёнки костяной расчёской с кабаньей щетиной. После этого полагалось спеть корове, натирая её рога и гладя кормилицу по голове, а песня эта непременно должна быть искренней! Ведь только настоящие чувства пройдут через душу животного, успокоят тревоги и страхи, расскажут о том, как сильно люди ценят её и что забота их продиктована добром и любовью, а не простой механикой для выживания. После, всё так же с ласковыми песнями, доярка начинала собирать молоко — столько, сколько было нужно. Но, учитывая то, насколько муторной была подготовка к обряду, доили всегда от души и впрок.

А дальше уже дело техники — добавить то, добавить другое, прочитать финальный заговор, поблагодарить корову обязательно горячо и иск-ре-нне! Вуаля — самое действенное и безопасное успокоительное, которое когда-либо придумывали люди с магией или без неё, готово.

Фима задумчиво уставила на бидон: в него уместилось миллилитров пятьсот плюс-минус. Домой она вернётся только в следующие выходные.

— Ай, была не была, — махнула она рукой и, снова расчехлив старенькую посудинку, сделала большой сладкий глоток.

Тревоги отпустили её, слава богам и Богу, душам и духам.

«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция: 'Артём-приморский-один».

Ну что ж, она всё ближе. Меньше, чем через час старый, но по-прежнему прочный домчит её в большой-и-настоящий-город. Она уже могла разглядеть тонкую линию океана на горизонте. Сейчас они двигались поодаль от побережья, но скоро железная дорога изменит траекторию, и солёная вода будет плескаться у самых рельсов. Фима любила этот участок пути больше всего на свете. Каждый раз, ещё на подъезде, она высовывалась в мелкое окошко-форточку, с восторгом вдыхая солёный воздух и ловя кожей редкие капли, долетавшие до поезда.

Да и большой-и-настоящий город она любила всей душой. Арифметика не бывала, правда, в других больших городах: не посещала ни одну из европейских столиц, не ездила в миллионники на Урале и вдоль берега Волги. И всё равно была уверена всей своей магической душой, что лучшего города, чем этот хмурый, яркий, ароматный и людный порт, на свете нет.

«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция: 'Первая речка».

Девушка подобралась, спустила на пол саквояж, выдвинула до конца его рукоятку и проверила, плотно ли закрыто волшебное молоко. После чего закрепила посудину на чемоданчике, чтобы вся её поклажа умещалась в одной руке.

Это её станция. Оттуда она сядет на автобус и приедет в общежитие, комнату в котором выделил НИИ ядерной физики, пригласивший Арифметику на стажировку. Утром она умоется, нарядится просто и серьёзно (как ей кажется), и отправится на свой первый рабочий день в мире науки.

О-о-ох, похоже, не хватит ей молока. Средство ещё действовало и, учитывая, как много Фима отхлебнула, эффекта должно хватить до утра. Но эмоции её были такими яркими, что она разве что на месте не подпрыгивала, сжимая ручку саквояжа скользкими от пота ладошками.

Никто из близких любовь Арифметики к точным наукам не разделял. Даже родители, которые тоже любили физику и не скрывали этого, воспринимали её увлечение, как что-то временное: поиграется и успокоится. Однако, девушка так очарована была сначала математикой (ну а чего взрослые ожидали, давай ей такое красноречивое имя?), а после физикой и химией. «Это самая древняя магия», — всегда говорила Фима и не обижалась на недовольное цыкание старших. Что с них взять?

«Станция — 'Вторая речка», — пропел женский голос через небольшие помехи. — «Осторожно, двери закрываются. Следующая станция…»

Фима уже не слышала, какая там дальше станция. Она бодро шагала к автобусной остановке, придерживая одной рукой свою широкополую рыжую, в цвет куртки, шерстяную шляпу.

Глава 4

Глава 4

— Ну-с, располагайтесь-с, — прогундела бодрая старушка, открывая перед Фимой покосившуюся деревянную дверь. — Кухня и туалет с ванной общие, дальше по коридору. У соседей спросите, какие полки в холодильнике свободны. Чувствуйте, что говорится, себя как дома-с, хе-хе.

Девушка зашла в пропахшую куревом и затхлостью комнатушку.

— Не бог весть что, конечно-с, — бубнила старушка, которая предусмотрительно заходить внутрь не стала. — Но места достаточно, пять метров полных тут. Соседи приличные-с и район неплохой, должна заметить.

Комендантша общежития на Светланской напряжённо уставилась в спину девушки. Она знала, что проживание оплачивает НИИ, и обычно жильцы смиряются с запущенностью здания и комнат, но всё равно каждый раз переживала, ведь если девушка откажется въезжать, она, Раиса Эммануиловна, останется без комиссионных. А магазин на диване сам себя не раскупит, знаете ли.

— Ну так что-с? Въезжаете-с? — осторожно спросила она, пытаясь придать голосу безразличие.

Девушка вдруг обернулась, и старушка аж отшатнулась: настолько не ожидала она того, что увидела. Фима улыбалась во весь рот, по-детски беззаботно и радостно. Будто не стояла сейчас посреди каморки в многоэтажном бараке.

— Ещё бы! — Воскликнула она. — Вы видели, какой тут потрясающий вид⁈

Раиса Эммануиловна с опаской заглянула за спину девушки: вдалеке можно было заметить изогнутую линию бухты и сливающийся с небом залив.

— Как же мне повезло, милая Раиса Эммануиловна! — Фима вновь повернулась к комендантше спиной и подбежала к единственному в комнатке окну. Подоконник она осмотрительно трогать не стала.

— Ч-чего? — скривилась старушка. — Повезло?

— Ну конечно же! В городе столько общежитий, и мне могло попасться любое из них. Но мне посчастливилось получить комнату в доме на сопке — это раз. На высоком этаже — это два, — она зажимала изящные пальчики. — И, главное, с видом на море!

— Ну и чудненько-с, — пробормотала комендантша, решив не спорить с умалишённой. — Можешь прибраться и даже ремонт сделать. За свой счёт-с. Лучше делать можно, хуже — нет. Вопросы есть-с?

— Никак нет, — улыбнулась Фима и приняла связку ключей из рук пожилой леди.

Что ж, теперь это её новый дом.

— Бз-з-з, — поприветствовала её муха, которую пытался поймать крысёныш, бегавший между ножек старой железной кровати.

— Заведу-ка я парочку пауков, — пробормотала девушка и хмыкнула.

— Бз-з-з, — возмутилась муха.

— Без обид, крылатая, это личные счёты.

* * *

Вечер прошёл… странно. Пожалуй, именно этим словом Фима описала бы свои ощущения. Сумасшедший коктейль из предвкушения, волнения, страхов, брезгливости и восторга.

Для начала она опасливо потрогала панцирную кровать. Та натужно заскрипела, хоть конструкция и бодрилась как могла.

— Ну что ж, вот что матраса нет, так это даже лучше, — бормотала девушка себе под нос. — Не придётся избавляться от трупов.

Она злорадно захихикала, представляя лицо Раисы Эммануиловны, когда та увидела бы Фиму с продолговатым свёртком на спине, возможно, уже даже расчленённым.

Девушка продолжила осматривать своё новое пристанище. Обои держались из последних сил, где-то стыдливо демонстрируя нижний слой газет, где-то украшенные масляными пятнами или белыми проплешинами после того, как со стен снимали кусочки скотча. Пол при этом казался Фиме самым свежим. Возможно, фанерные листы покрасили прежние жильцы, или раньше тут лежал ковёр. Как бы то ни было, выглядел он достойно, несмотря на неприятный коричнево-зелёный цвет.

С потолка свисала одинокая лампочка, но крючок рядом обещал больше возможностей для интерьера. Фима протянула к ней руку и лампочка, послушно моргнув, ярко загорелась.

— Главное, что рабочая, — улыбнулась Арифметика, отпуская несъедобную грушу. Та вздохнула и погасла, ожидая, когда снова понадобится.

Ведьма встала посреди пустой, за исключением голой кровати, комнаты и упёрла руки в бока:

— Очень даже неплохо, а? — обратилась она сама к себе. — Приберусь и по красоте всё будет. Вид ничем не наколдуешь, в отличие от ремонта, а, крылатая?

— Бз-з-з, — бодро ответила ей муха, хотя ту ремонт и сейчас вполне устраивал, поскольку ни один паук не желал жить в такой дыре.

— Начну-ка с кровати, — девушка сцепила руки в замок и вытянула их перед собой, чтобы размять пальцы. Их чувствительность сейчас будет решающей.

Тётушка Негомила дала разрешение на некоторые заклинания, но не то чтобы на многие, и Фиме предстояло подключить фантазию, чтобы уложиться и в разрешённое количество волшебства, и применить его так, чтобы всё сработало как надо. К сожалению, заговоров типа «сделать всё по красоте» пока не придумали. Но Фима с нетерпением ждала, когда сможет вступить в свои силы в полной мере и займётся изобретением новых заклинаний. Она придумает что-то действительно интересное и впишет себя в колдовские хроники, как когда-то сделали её родители и тётушка. Мощнейший волшебный род благодаря Фиме не только сохранит свой статус и репутацию, но и расцветёт с новой силой.

Но это случится лишь через месяц с лишним, а сейчас — ремонт.

— Ну что ж, старушка, приступим, — улыбнулась девушка и присела на корточки рядом с кроватью.

Она нежно погладила ржавую раму, провела рукой по продавленному полотну из стальных колечек. Представила, сколько прекрасных людей спали на этой кровати, сколько хороших снов видели. Люди приходили и уходили — кто-то в будущее, полное любви, а кто-то окончательно падал духом. Но кровать принимала любых — добрых, злых, открытых и нелюдимых, богатых и бедных. Она позволяла совершаться на себе ужасным деяниям и деяниям прекрасным.

— Ох, малышка, — прошептала Фима, мысленно отделяя всё плохое, что видела панцирная конструкция, и оставляла только светлое. — Ты так хорошо поработала. Знаю, что ты устала и обещаю не утомлять тебя сверх меры. Но примешь и меня тоже? Больше негде мне спать.

Она почувствовала, как старый метал, изъеденный эрозией, тихонько завибрировал в ответ.

— Ты ж моя хорошая, — Арифметика обрадовалась, что кровать откликнулась так быстро.

Похоже, она очень изголодалась по любви. Теперь пришло время для заклинания:

— Верема воспать.

И что-то удивительное начало происходить в комнате площадью пять квадратных метров. Это было настоящим волшебством, которое искрилось и переливалось. Если бы ведьма окрасила чары (а она могла это сделать, но берегла слова, выданные ей на рабочую неделю), то в крохотном помещении развернулось бы настоящее северное сияние. Оно переливалось бы изумрудным и ярко-розовым, а между всполохами сверкали бы маленькие, но очень яркие звёзды. Арифметике, впрочем, не нужно было раскрашивать свои чары, чтобы видеть, насколько торжественно и в то же время чутко красивы они были. Она оглядела комнату и уютно поёжилась, чувствуя, как волшебство обнимает её, тёплое и ласковое. Наконец, ржавый продавленный каркас кровати охнул и ощутил магию на себе. Ржавые пятна отступали, сжимались до размера булавочной головки и в итоге исчезали. Сетка полотна медленно, нехотя натягивалась, колечки выпрямлялись и крепко цеплялись друг за друга. С ножек сошёл слой грязи, на его место вернулась заводская светло-серая краска.

— Дивья, — шепнула девушка, когда перед ней очутилась совершенно новая кровать, будто только что спущенная с фабричного конвейера. Она довольно потёрла руки, гордая результатом. — Вот и чудно, остальное завтра. А сейчас умываться и баиньки.

Девушка открыла саквояж и вытянула из него тонкий матрас, свёрнутый в рулон, пышную пуховую подушку да стопку белоснежного накрахмаленного постельного белья. Благодарно погладила чемоданчик по замкам и пообещала не откладывать разбор вещей. Отражённого места внутри было ещё предостаточно, но девушка видела, что саквояжу нужен отдых после перевозки такого количества поклажи.

Напоследок она выудила из багажа милую ночную рубашку с оборками, новёхонькие вязанные тапочки и сумочку с банными принадлежностями. Повертела в руках длинную деревянную щётку и решила её тоже прихватить с собой.

Она заправила кровать самостоятельно, по-прежнему экономя запас магии, и, довольная видом идеальной, учитывая исходники, постель, отправилась принимать водные процедуры.

— Приплыли ёжики на пляж… — протянула девушка, переступив порог общей ванной комнаты.

Первым желанием было развернуться, запихнуть кровать в саквояж целиком и улепётывать из этой общаги. Пейзажем налюбовалась, запомнила его хорошо — вот и чудненько. Но после она чуть пригляделась к окружению и поняла, что комната была чистой. Но очень, крайне старой. Однако, несмотря на то что сантехника была готова вот-вот развалиться, Фима видела следы тщательного ремонта. Видимо, жильцы, хоть и не готовы были тратиться на ремонт, старались всё же поддерживать своё жильё в чистоте.

— Ладушки-оладушки, — Фима присвистнула под нос. — Вода горячая была бы и ладно.

Пообещав себе все выходные не вылезать из их с тёткой бани — шикарной, большой, с волшебной печью — она повернула вентили и с облегчением увидела, как к ней навстречу побежала чистая вода, хоть весь процесс и сопровождался кошмарным гудением и стуком.

— Ну что ж, — вздохнула девушка и набрала полные ладони воды.

Капли игриво скатывались по её пальцам, влага обещала свежесть и расслабление. Но ничего из этого Арифметика не ощутила. В момент, когда он плеснула воду в лицо, каждая клеточка её ощутила легчайшее покалывание током. Что было бы незаметно, произойди с одним пальцем или ухом. Однако, частичек энергии в воде было так много, что девушка ощутила, будто всё её тело ошпарило кипятком.

Она вскрикнула и отпрянула от раковины. Сумочка с флакончиками, кремами, зубной щёткой полетела на пол.

— Эй, там всё в порядке? — раздался звонкий женский голос из-за двери, за ним последовал торопливый стук. — Нужна помощь?

— Н-нет, — пробормотала Фима, но девушка по ту сторону комнаты её не расслышала и, не дожидаясь более внятного ответа, щёлкнула замком и ворвалась внутрь.

— Ты как? Где болит? — она суетливо потрепала Фиму по щекам, заглянула в глаза.

— Всё хорошо уже, — выдохнула девушка. Она потёрла переносицу, приходя в себя. — Крана испугалась, капец он громкий.

— Ой, это да. Но привыкаешь, — девушка пожала плечами. — Вода чистая идёт и ладно. Ну что, помощь нужна?

— Нет, разве что… У тебя есть бутилированная вода?

— Вроде да, мишкин шыш должен был остаться. Сейчас гляну. Я Жанна, кстати, а ты?

— Арифметика, — девушка улыбнулась. — Но зови меня Фимой, так проще.

Жанна присвистнула:

— Вот это родители у тебя извернулись. Математики были что ли?

— Наука их очаровывала, да, — призналась Фима. — Им вроде как казалось, что она похожа на магию.

Жанна, пухленькая девушка с бойко-вьющимися русыми волосами, добродушно улыбнулась. Объяснение ей понравилось, а уж странными именами в их время никого не удивишь: кто во что горазд. Она поправила ремешок, который перехватывал под пышной грудью изумрудное струящиеся платье, и кивком позвала Фиму за собой.

Кухня оказалась такой же, как и ванная: на грани разрухи, но при ближайшем рассмотрении чистая и ухоженная, насколько это позволяли обстоятельства.

Жанна порылась на одной из многочисленных полок, тянущихся целой стены, и выудила пару бутылочек негазированной воды.

— Держи, милая, — она снова улыбнулась, показав крупные ровные зубы. Улыбка её выглядела до мультяшного милой. — Точно ничего не надо больше?

— Да, спасибо, я в норме, — Фима приняла бутылки и нерешительно кивнула. — Я пойду, ладно?

— Пф, конечно. Спокойной ночи! — Жанна вновь одарила девушку улыбкой и зашагала в сторону своей комнаты. Стук каблучков её чёрных ковбойских сапожек ещё какое-то время достигал слуха Арифметики.

— Спасибо! — бросила она уже после того, как захлопнулась дверь, понимая, что запоздала с вежливостью и её никто уже не услышит.

— Пожалуйста, милая! — донеслось до её слуха.

Фима никуда не торопилась. Она опустилась на табуретку с расшатанными ножками и напряжённо покосилась в сторону ванной комнаты.

Из крана текла диво-вода, да такая сильная, что ею самой можно было пользоваться, как оружием. А уж если вложить в неё намерение… И чем больше Фима об этом думала, тем больше хмурилась. Ведь она не только никогда не встречала такую концентрацию чар. Нет, не в одном этом дело. Она никогда не встречала настолько злую воду.

Глава 5

Глава 5

Фима опёрлась на стойку администратор, зевая как кит: широко, мощно и громко. Девушка-администратор зевнула в ответ и смущённо улыбнулась. Арифметика была первой посетительницей фитнес-клуба «Русалки и тритоны», который находился ниже по Светланской улице. Перед сном девушка изучила карту района и выбрала из пяти клубов (божечки, какие все спортивные в этом городе!) ближайший, который открывается в шесть утра. А пять пятьдесят Фима уже стояла под прозрачными дверями и, прислонившись к стеклу и закрыв рассветное солнце руками, вглядывалась в глубь помещения в ожидании кого-то из работников.

— Хотите чая или воды? — вежливо уточнила администратор, параллельно внося паспортные данные клиентки в компьютерную базу.

— Я бы с радостью выпила воды, — улыбнулась Фима. — Бутилированной, если есть.

Администраторка, стройная, как кипарис, девушка с огромным каштановым пучком на макушке достала бутылочку из-под стойки и протянула её Фиме. Та сдёрнула крышку и начала жадно пить. Магазины ещё были закрыты, а запас воды, подаренный накануне Жанной, уже закончился.

— Камилла, — прочитала Фима имя на бейджике, опустошив бутылку на половину. — А у вас всегда так пусто по утрам?

— До семи утра примерно, — кивнула девушка. — А потом приходят те, кто тренируется перед работой. Второй наплыв, понятное дело, уже вечером, когда на фитнес идут после работы. ВСё, готово, — она нажала клавишу и, услышав звук принтера, удовлетворённо кивнула. — Держите. Вот ваш паспорт, а вот и клубная карта. Вам точно не нужна экскурсия по залу?

— Не, — Фима убрала документы и мельком взглянула на пропуск, ухмыльнулась обилию шестёрок в номере карты. — Покажите, где душ и всё.

— Так вам… — Камилла растеряно захлопала ресницами.

— В доме сломался водопровод, воды вообще нет, — сказала та полуправду и развела руками. — Вот я и прибежала в порядок себя привести. Не в фонтане же мыться.

Она не стала делиться тем, что поначалу всерьёз рассматривала этот вариант, но, увидев, что фонтаны уже заняты жителями улиц, передумала.

— Ох, какой кошмар! — всплеснула руками администорка. — Надеюсь, ремонт не займёт много времени. Давайте, я проведу вас.

С этими словами Камилла уже даже развернула корпус, но вдруг услышала звук колокольчиков над входной дверью.

— Ой, подождите минутку, пожалуйста, я впущу клиента.

Фима кивнула и вновь приложила бутылку к губам. Это было её ошибкой. Или то, что она повернулась к двери, не переставая пить. Ведь если бы она сначала попила или пить вообще не стала, то не пролила бы половину оставшейся жидкости прямо на толстовку, засмотревшись на вошедшего. Тому пришлось слегка наклониться, чтобы не задеть колокольчики головой. Камилла снисходительно улыбнулась, бросив на девушку быстрый взгляд.

— Доброе утро! Как ваши дела? — поприветствовала она клиента.

Самого. Красивого. Клиента, какого Арифметика могла себе представить. Она, конечно, всю жизнь прожила в их с тётушкой деревенском домике, но в город ездила регулярно и на красавцев и красавиц налюбоваться успела.

Девушка рефлекторно пощупала местечко чуть левее на груди, проверяя, держится ли там её маленькое и не готовое к таким потрясениям сердечко. Она могла поклясться, что в нём торчит огромная стрела амура.

— Лучше всех, — бесцветно, но вежливо ответил мужчина.

На секунду Фима чуть успокоилась — голос оказался человеческий. Не низкий бас, пробивающий до костей, как бывает в книгах про вампиров и оборотней, которые она читала в электричках. Нет, голос как голос: не слишком низкий,не слишком высокий, довольно приятный.

«Но если он поёт, то мне крышка», — успела подумать Фима до того, как сердце её разбилось на миллион маленьких сердечек, каждое из которых остановилось, не долетев до пола.

Причин тому было сразу две: во-первых, их глаза встретились. Песочные глаза Арифметики и болотисто-зелёный взгляд незнакомца. Ох, вот тут он сразу отыгрался за голос, ведь если где и тонуть, то в этих двух провалах цвета тины. Они казались ярче и притягательнее на контрасте со смуглой кожей незнакомца. Лицо его было чуть вытянуто, длинный нос и высокие скулы создавали впечатление, что перед ней стояла одна из старых керамических кукол, какие делали раньше. Много десятилетий назад.

Но мужчина был, конечно, настоящим. Сквозь цунами гормонов она успела даже проверить его ауру, чтобы убедиться, что он не чей-то голем.

Когда-то давно Фима училась рисовать и изучала для этого анатомию человека. Сейчас она рисовала редко, но хорошо помнила идеальные пропорции лица: длина ушей равна длине носа, а уголки губ должны быть прямо под зрачками. Так вот именно такие пропорции и были у этого мужчины.

Второй причиной безвозвратно уничтоженного сердца девушки было то, что сама-то она была даже близко не в лучшей своей форме: волосы закручены в кривой пучок (совсем не такой аккуратный, как у Камиллы), растянутые, но по-прежнему любимые треники с начёсом и толстовка с названием университета, из которого Фима выпустилась прошлой весной. И, конечно, ни грамма макияжа. Из ухода за собой она только зубы почистила. Потом вода закончилась, так что выбора у неё особо не было.

— На улице прохладно, — мягко вырвал он Фиму из размышлений. — Лучше не выходить в мокром.

Он указал на горловину её толстовки и сразу отвернулся, ожидая свой ключ-браслет.

— Ах, бесы! — дёрнулась она, только сейчас поняв, что до сих пор держала бутылку возле рта, но глотать забыла. Беззвучно выругалась и попыталась стереть пятна с одежды, из-за чего вода только лучше впиталась.

Мужчина неоднозначно хмыкнул и, молча приняв браслет и полотенце из рук Камиллы, направился в сторону мужских раздевалок. По пути он снял капюшон и отправил контрольный выстрел в Фиму, которая заворожённо смотрела на волны чёрных волос, которые были чуть длиннее на макушке и совсем короткими рядом с шеей. Прям перед дверью мужчина зачем-то обернулся и вновь посмотрел на Фиму. Девушка в панике проверила, не льёт ли на себя снова воду — нет, не льёт. Но это была не её заслуга — просто вода закончилась.

Мужчина снова улыбнулся одним лишь уголком губ и, чуть не врезавшись в дверь, всё же скрылся, наконец, в раздевалке. Фима заметила бы, что он тоже засмотрелся, если бы её мозг не боролся сейчас за выживание.

— Фимочка, дышите, — подсказала Камилла и попыталась приободрить девушку: — Это нормально, он на всех так влияет.

— Вы его тоже видели⁈ — ответила Фима громким шёпотом.

— Ещё как, — вздохнула администраторка. — Он ещё и всегда очень милый, представляете? А мог бы зазнаться с такой внешностью.

— Вообще не упрощает задачу, да? — Фима взяла со стойки флаер и принялась обмахиваться. Ей вдруг стало жарко. — Покажите мне душевые, пожалуйста, пока я не растаяла тут окончательно и не пришлось меня с пола оттирать.

— Конечно, пройдёмте, — девушка спрыгнула с высокого стула и поплыла к противоположной двери — в женскую раздевалку. — У него и имя говорящее: Красибор. Родители прямо заранее знали, не иначе.

— Как? Никогда не слышала такого имени.

— Ну, я ваше тоже повстречала впервые, — Камилла улыбнулась через плечо. — Я даже гуглила его имя после первого знакомства. Старое какое-то, древнее прямо. Означает «избранный из красивых».

— Очень ему подходит, — пробормотала Фима. Она ощущала неприятный привкус на языке: будто накануне прошлась по барам на набережной, причём не закусывая. В голове был туман. Она зажмуривала глаза, пытаясь как-то прояснить сознание.

Ещё чуть позже, стоя под горячими струями и с наслаждением чувствуя, как тепло подбирается к косточкам, Арифметика хмурилась, вспоминая встречу с мужчиной.

Её смущало не только то, что она выглядела абсолютной дурой. Это ладно, к такому, если подумать, ей и не привыкать. Куда больше удивляло то, что Красибор был… ну, не настолько красив, чтобы с первого взгляда потерять голову. Он вспоминала его профиль: острый нос с едва выделяющейся горбинкой, волевой подбородок. Да, он был хорош собой, бесспорно. Но до мужчин на обложках тёткиных эротических романов не дотягивал, так что же с ней происходит?

— Так, по проблеме за раз, — посоветовала сама себе Арифметика. — Сначала — делаю из себя человека. Затем — показываю себя профессионалом на работе, — она хорошенько намылилась и, воспользовавшись тем, что кроме неё в душевой никого больше не было, сделала себе бороду и «костюм Евы» из пышной пены с ароматом дыни.

Чуть подняв себе настроение, она продолжила размышлять вслух:

— Потом нужно что-то с водой в общаге решать. Так не годится. И вот только пото-о-о-ом, если очередь вообще дойдёт, разобраться, что это за магия вне школы волшебства.

Девушка тряхнула головой, окончательно сбрасывая очарованность болотистыми глазами и густыми тёмными бровями.

— С лёгким паром! — поприветствовала её Камилла спустя ещё двадцать минут. — Всё хорошо у вас?

— Всё пре-кра-сно, — улыбнулась Фима и передала девушке браслет от шкафчика.

— Так, секундочку, — та нажала пару клавиш и вернула взамен карточку с кучей шестёрок на ней. — А вот это — для вас! Обалдеть, — добавила она и совсем неженственно рассмеялась.

Фима уставилась на Камиллу, Камилла — на Фиму. Для полноты картины не хватало коровы, которой было бы пофиг на них обеих. Возможно, вместо коровы у них сегодня был Красибор.

Администраторка протягивала ей аккуратно сложенную чёрную толстовку. На первый взгляд, она была тёплой и большой. А на второй было похоже, что сегодня девушки эту толстовку уже видели.

— Это…? — начала было Фима, но закончить бы не смогла, потому что говорить без нижней челюсти не умели даже сильнейшие ведьмы.

— Да! — выпалила Камилла и развернула одежду для демонстрации, — Красибор вдруг спустился из зала и попросил тебе передать. Чтобы ты не простудилась!

Арифметика прижала руки к груди, чтобы скрыть, что уже высушила мокрые пятна магией. Скрепя сердце и считая, что это расточительство, но уж не ходить же в мокром по холоду, так ведь?

— Не стоило, — пробормотала она и растеряно оглянулась.

«Могла бы чары сэкономить», — подумала она и сразу ущепнула себя. Нашла о чём думать, когда тут такое!

Зал со свободными весами располагался этажом выше, на него вела широкая лестница, завершающаяся стеклянными ограждениями. И через них можно было увидеть парочку локаций, включая стойку с гантелями. Рядом с ними стоял мужчина и самозабвенно опускал и поднимал внушительного вида веса, работая над бицепсами или трицепсами или другими -сами. Это Фиму особо не интересовало. А вот что действительно волновало — так это то, что мужчина смотрел на неё. Не выдавал никаких эмоций и просто ждал, что будет дальше. Примет ли она его помощь? Поднимется ли поблагодарить?

— Бери-бери, ты что! — защебетала Камилла. — Если не возьмёшь, я силой её на тебя надену!

Арифметика нерешительно потянулась к толстовке. Одно касание согрело её так, будто она вернулась под горячие струи в душевой. Ещё один взгляд наверх, чтобы увидеть, что Красибор прекратил выполнять упражнение. Возможно, у него перерыв между подходами. А быть может, он так внимательно следить за Фимой, что забыл о своих бицепсах и трицепсах.

Девушка благодарно кивнула. Она отвернулась, чтобы ни мужчина, ни администраторка не заметили, что её собственная одежда была сухой, и натянула толстовку. Та оказалась огромной: руки полностью скрылись в рукавах, а нижний край доходил ей аккурат до конца ягодиц. И в то же время Арифметике было очень удобно, и неважно, что при желании она могла соорудить из толстовки палатку. Оттого, впрочем, она нравилась девушке ещё больше.

Закончив одеваться, она снова провернулась к Красибору, чтобы хоть жестами поблагодарить, но тот уже скрылся из виду. Возможно, она поднялась бы и сказала бы «спасибо» самолично, через рот, но время поджимало. Никакой красавец не стоит того, чтобы опоздать на работу в первый же день.

— Камилла, пожалуйста, поблагодари его от меня, — она сложила руки в умоляющем жесте. — Мне нужно бежать быстро-быстро, а то опоздаю.

— Конечно, детка, — Камилла улыбалась во весь рот. Похоже, она только что нашла свой новый любимый сериал в реальном времени. — Тебе так идёт!

— Всем нужно маленькое чёрное платье, а? — хихикнула Фима и, ещё раз помахав на прощание, выбежала из фитнес-клуба.

Она поднималась по холму в горку — ох уж эти сопки! И куталась в чёрный материал с тёплым подкладом. Всё ещё в смятении, она напомнила себе, что проблемы решать будет по мере их поступления. Главное, чтобы они не накладывались друг на друга.

Глава 6

Глава 6

Лифт тащился наверх и скрипел в знак поддержки. Девушку в кабине это не сильно успокаивало, но она всё же благодарно улыбнулась, поняв, что здание к ней расположено дружелюбно. Это уже хорошо.

На втором этаже лифт встряхнулся и открыл двери.

— Доброго денёчка, леди, — зашедший молодой человек снял твидовую шляпу-котелок, приветствуя Фиму.

— И вам, — растерянно ответила она. Это был первый сотрудник, после охранника, и он сразу же не вписался в ожидания девушки.

Не то чтобы у Фимы было много ожиданий или какие-либо требования. Да и к тому же она уже бывала на семинарах, научных проектах и экскурсиях в других НИИ, так что примерно знала, насколько разные люди работают в таких местах. Просто она столько раз представляла, как сама станет научной сотрудницей, свой первый рабочий день и сотый, когда коллеги уже будут ей как семья. Вот так, фантазия за фантазией, Арифметика сама сплела тугое полотно ожиданий, которые казались наиприятнейшими из всех. Разрыв шаблона вызвал у неё лёгкое разочарование, хоть она и сразу подобралась, придя в себя.

Это был коренастый юноша, любивший джаз, лапшу быстрого приготовления и твид. В пользу последнего говорило то, что, кроме шляпы, на нём были твидовые жилетка и брюки. Через руку перекинут пиджак, конечно же, тоже твидовый. Тёмно-серый костюм, впрочем, весьма ему шёл. Образ завершали галстук насыщенного горчичного цвета и натёртые до блеска ботинки — явно он воспользовался машинкой для очистки обуви на первом этаже.

— Впервые у нас? — жизнерадостно поинтересовался мужчина, вернув шляпу на голову. Та безропотно прикрыла чуть начавшие редеть ядрёно-рыжие волосы.

Фима кивнула и надела самую дружелюбную из своих улыбок:

— Всё так. Давайте знакомиться, я Фима Воротынская, новая стажёрка.

— А я Роман, — он протянул руку. — Будем знакомы, мадемуазель!

— Так я леди или мадемуазель? — ухмыльнулась девушка, приняв рукопожатие.

Лифт как раз остановился на третьем этаже и, никуда не торопясь, открыл двери.

— Вы свет очей моих и рахат-лукум моего сердца, — мужчина изобразил восточный акцент и заговорщицки глянул на Фиму исподлобья. — Хочу обратить ваше внимание: я не всех сотрудниц так встречаю.

— Вчера я была твоим рахат-лукумом! — присоединившаяся к ним женщина цокнула языком и покрепче перехватила стопку картонных папок, которые зажала под мышкой. — Вы на его сладкие речи не ведитесь, — настоятельно посоветовала она Фиме. — Этот кабель уже всех попытался отрахатлукумить. К счастью, в меду у него только руки, а, Ромчик?

— Вы грубая, Светлана Степановна, — осуждающе протянул Роман. — Это как минимум было непрофессионально сейчас.

— Непрофессионально, Ромчик, было кнопку лифта не нажать и тусоваться на третьем до упаду, сладкий ты мой.

Женщина закатила глаза и с видом, мол, «Всё сама, всё сама» надавила на красный прямоугольник с цифрой «4». Это верхний этаж здания.

Светлана Степановна была рослой женщиной в годах и весах. Копна огненно-красных волос неестественного, но красивого оттенка ниспадала до самой талии, образуя то ли облако шикарной гривы, то ли пожар посреди тесной кабины. Женщина была выше и Фимы, и Романа, и, наверное, она и утреннего красавца переплюнула бы в высоту, простите духи.

«Ц!» — отругала себя Фима за то, что мыслями опять вернулась к Красибору.

Бонусом она была на каблуках: широких, квадратных, десятисантиметровых, ещё и с короткими шипами в качестве украшения. В контраст к обуви, которая по самой грани проходило рядом с понятием «холодное оружие», Светлана выбрала сегодня жёлто-зелёное мини-платье. Цветочный узор едва закрывал её женские прелести, простора для фантазии особо не оставляя.

Лифт, которого суета мирская не достигала, максимально не спеша пробрался ещё на несколько метров выше. Раньше всех, в силу роста, четвёртого этажа достигла Светлана Степановна. Она не стала ни с кем расшаркиваться и, чуть наклонившись на выходе, отправилась по своим делам, сотрясая стены НИИ ударами каблуков.

— Я никогда не называл её рахат-лукумом, — зачем-то сказал Роман. Он говорил уже без акцента, с совершенно серьёзным лицом. — С ней, Фима, лучше быть осторожнее.

— Почему? — осторожно уточнила девушка. — Ну что резковата она, это я поняла. Или ещё что-то есть?

— Трудно сказать, — Роман почесал шею под твидовым воротом жилетки. — А давайте на обеде встретимся? Я вам расскажу про наш дружный научный коллектив. Хотите спойлер?

— Конечно, — очень серьёзно кивнула Фима. — Я люблю спойлепы!

— А «Чужого» смотрели?

— Давно, — девушка насторожилась.

— Вот мы сейчас с вами были как бы офицеры Рипли, а Светлана, прости, Господи, Степановна — чужим, который нас понюхал и чудом не сожрал.

Фима на секунду задумалась, вспоминая сцену.

— Фу-у-у, ну нет, — взвизгнула она, — не может всё быть так плохо!

— Ещё как может! — он сделал страшные глаза, но через секунду уже улыбался. — Фима, а вы же первый день тут, верно? Давайте я подскажу, куда идти.

— О, спасибо! Мне нужно зайти к эйчарам, подписать документы. И потом, я думаю, сразу к профессору Подгорскому, это мой научный руководитель.

— Подгорский? Ух, ну что сказать, что сказать… Опыта у тебя будет много, — он ободряюще потряс кулаком. — Эйчары в конце коридора, а к профессору дорога мудрёная, лучше попроси кого-то из них провести.

— Поняла, спасибо, Роман Рахатлукумович, — Фима коварно улыбнулась.

— Вах-вах! — подхватил шутку мужчина. — Океюшки! Значит, встречаемся здесь же в два ноль ноль, и я введу вас в курс дела, милая Фима. А сейчас наука зовёт.

— Р-р-ромчи-и-ик! — послышался зычный голос из глубины помещения.

— Наука и Светлана, упокой, Господи, её деликатность, Степановна.

Роман ещё раз поднял шляпу, шутливо поклонился перед девушкой, и приспустил вдоль коридора. Арифметика же осталась стоять, занятая тем, чтобы моргнуть столько раз, сколько понадобится, чтобы снова забыть ту самую сцену из «Чужого».

— Вам помочь? — выдернул её из транса женский голос.

Это была милая девушка в лабораторном халате.

— Ой, да, то есть, нет, то есть, — Фима глубоко вдохнула. — Всё хорошо. Я ищу кабинет эйчар.

— Он в самом конце коридора, — девушка махнула в нужном направлении. — Там висит огромная табличка: «Оставь надежду, всяк сюда входящий», не пропустите.

— Очень жизнеутверждающе, — улыбнулась Фима.

— Это послание для них, не для вас, — девушка вернула ей улыбку. Ну, хорошего дня. Ещё увидимся!

— Взаимно!

Фима сдержанно помахала девушке и покрепче перехватила длинный ремешок сумки. Похоже, всё ещё наладится. Уже начало налаживаться.

— А как вас зовут? — крикнула она в след девушки, спохватившись.

— Можно на «ты», — бросила та через плечо, спрятав руки в карманы халата. — Я Ольга.

— Приятно познакомиться! А я…

— Арифметика Воротынская, я знаю, — Ольга подвигала бровями вверх-вниз, придав лицу загадочности. — Говорю же: ещё увидимся!

На этих словах девушка захихикала и, тряхнув светлыми, почти белыми волосами, пошла дальше. Она шагала расслабленно, чуть размахивая руками в карманах, её невысокие каблучки тихим цоканьем сопровождали каждый шаг.

— Интересно ёлки пляшут, — пробормотала себе под нос Фима и решила наконец двинуться к своей человеко-ресурсной цели, не дожидаясь, когда ещё кто-то интересный и необычный найдёт её и начнёт удивлять.

Табличку заметить и правда было легко. Это была огромная дура, пара метров в длину и сантиметров шестьдесят в ширину. Буквы были выжжены на деревянной поверхности и раскрашены сверху: всполохи пламени обрамляли табличку и тянулись к буквам.

— Это им, а не мне, — тихонько повторила она слова Ольги.

Дверь при этом была открыта, и изнутри слышались короткие разговоры. В основном, сотрудники обсуждали какие-то простые и приятные вещи: кто-то собирался на концерт и искал себе компанию, кто-то нашёл на выходных отличное вино по хорошей цене, а кто-то ругался на плохо составленное резюме соискателя (это уже была простая тема, без приятностей). Ничего страшного пока что.

Наконец, набравшись смелости и безуспешно попробовав надышаться перед смертью, Фима переступила порог:

— Добрый день! Я новая стажёрка, Фима Воротынская.

— О, это сюда, — позвала её чернявая девушка ростом, что говорится, метр с кепкой.

Лицо её было живое и светлое, а движения — быстрыми и уверенными. Фима присела рядом с её письменным столом.

— Так, меня зовут Светик, а тебе надо заполнить вот это, это и это, — перед Фимой решительно росла стопка документов. — Потом ещё вот тут подпиши и тут, а вот это, — она бухнула поверх остальных бумаг толстую, страниц в сто, папку с потёртой обложкой, — прочитай и после этого подпиши вот тут. Когда закончишь, отнеси научному руководителю всё, где есть красные закладки. Он тоже должен будет подписать.

Фима взглянула на документы и оценила количество красных стикеров: они были примерно везде.

— Ой, чуть не забыла про положения о конфиденциальности и соглашение на неразглашение информации, — всплеснула руками Светик и бахнула перед Арифметикой ещё две объёмных папки на кольцах.

На этом зрительный контакт девушек прервался: между ними выросла неприступная целлюлозная стена.

— У меня же весь день на это уйдёт, — пискнула Фима, выглянув из-за стопки бумаг.

— Тем лучше, — улыбнулась Светик, тоже перевесившись через край стола. — День же оплачиваемый.

— Но, как же… — растеряно забормотала девушка. — Научная работа, эксперименты…

— Вот тебе первая научная работа, — закатила глаза сотрудница эйчар. — Насколько снизится скорость чтения и подписывания с учётом падения мотивации прямо пропорционально отсиживанию пятой точки в кабинете без кондиционера.

— Так не жарко же, — подняла брови Фима.

— И это благоприятный фактор, — Светик улыбнулась и поучительно помахала пальцем. — И вообще, раньше начнёшь, раньше закончишь.

Арифметика сглотнула, и мысленно уговорила себя не расстраиваться раньше времени. Читает она быстро, ну сколько это может занять? Управится за пару часов, а потом начнётся, наконец, её настоящий научный путь. Она оглядела стол Светика в поисках ручки.

— Эй нет, — девушка прикрыла ладонью стаканчик с канцелярскими принадлежностями. — Лучше сразу за свой стол иди, а то мы с тобой будем нервировать друг друга.

— А где мой стол?

— В кабинете твоего научрука, алло, — отмахнулась Светик, но через секунду снова выглянула из-за стопки. — И ты, конечно же, понятия не имеешь, где он, — она покачала головой и потёрла переносицу. — А я тебя завалила бумажками и нахамила сверху. Извини.

— Всё хорошо, — Фима тоже вынырнула из-за баррикад.

— Так, кто у тебя, — Светик исчезла на одно мгновение, чтобы в другое громко хрюкнуть, спрятавшись за монитором. — Игнат Афанасич. Не фортануло так не фортануло.

— Это ещё почему? Я к нему и хотела! — Фима вскочила с места, готовая защищать своего научного кумира.

— Тогда фортануло, — пожала плечами Светик. — Короче, сейчас из нашего кабинета налево, до кулера. Оттуда иди через мост в другой корпус, там в конце коридора увидишь лестницу. Лифт тоже увидишь, но он тебе не подойдёт, тебе надо выше на два пролёта. А дальше уже иди по запаху, у Подгорского вечно что-то подгорает.

— Кулер, мост, лестница, — повторяла Фима себе под нос. — Погодите, а что за мост?

— Да там увидишь, — Светик уже погрузилась в другие кипы крайне важных документов.

Фима вздохнула, постаравшись сделать это потише, чтобы не выглядеть слишком жалкой. Подхватила документы и какое-то время приноравливалась: стопка оказалась выше уровня её глаз и полностью закрывала обзор. Девушка могла осторожно выглядывать справа и слева, но только стоя на месте. С первым же шагом она ощутила, насколько нестабильная конструкция находилась у неё в руках.

— Кулер, мост, лестница, не лифт, 2 пролёта, дальше по запаху, — бубнила она, медленно продвигаясь по коридору. Зловещая табличка осталась позади, а ощущение того, насколько она подходила к тому месту, не проходило.

Сделав шагов десять, Фима осторожно выглянула: коридор тянется дальше, кулер ещё маленький-маленький далеко впереди. Отлично, значит, продолжаем движение. Спустя ещё десять шагов, она повторила свой манёвр и вновь удовлетворённо отметила, что идёт в нужную сторону и ни в кого не врезалась. Кулер вырос, навскидку Фима решила, что до него шагов двадцать, которые можно преодолеть без остановок.

«Ну вот, всё налаживается», — успокоила Фима себя мысленно.

И тут же налетела на что-то большое и жёсткое.

— Бесы, — с чувством сказала она, выделив букву «Б», — глазомер вышел из чата.

— Эй, кто это там? — послышался насмешливый мужской голос. Кто-то постучал по верхушке стопки. — Давай помогу.

Но Фиме помощь была не нужна. Не-е-ет, ей надо было провалиться сквозь бетон и перекрытия, чтобы «что-то большое и крепкое» не узнало, кто в него врезался. Она посмотрела вниз и увидела носы крупных ботинок из крокодиловой кожи. Уловила движение ног и развернулась как раз вовремя, чтобы мужчина не смог заглянуть за стопку бумаг. Теперь это её защитная крепость, её непреступный форт.

«Какого беса он тут делает? — судорожно соображала она. — Хотя… а вдруг не он?»

Додумав эту шальную мысль, она быстро, как ниндзя, выглянула из-за своего щита и тут же спряталась обратно.

«Бесы, бесы, бесы! — вертелось у неё в голове. — Ничего не налаживается! Галя, отмена! Я не готова!»

— Эй, ящерка, — голос раздался совсем близко. — Рад, что ты не простудилась.

Фима завертела головой в поисках источника звука и подпрыгнула на месте, обнаружив, что Красибор заглянул через стопку сверху и сейчас был похож на великана, готового разломать городские стены и проникнуть внутрь. Документы разлетелись бы, но Красибор, будто предвидев реакцию девушки, придержал Эйчаровскую падающую башню и спас Фиму от необходимости собирать все тридцать три тома с пола.

— Тише, тише, — он дождался, чтобы девушка восстановила равновесие, и, выставив руки перед собой, сделал шаг назад. — Не хотел тебя пугать.

— Ты и не напугал, — буркнула она, не готовая признавать очевидное. — И спасибо за кофту. Я собиралась занести её завтра в спортзал.

— Ну, можешь занести в НИИ, — он безразлично пожал плечом, — или себе оставь.

Желудок Фимы совершил тройное сально назад и идеально приземлился в левую пятку от перспективы оставить толстовку себе. Она сразу представила, как будет ночами обниматься с предметом одежды и вдыхать его аромат. Наваждение прошло так же быстро, как появилось.

«Вот уж нет, я гвоздику люблю только в огуречном рассоле, — напомнила она себе, искренне удивившись таким видениям. — Гормоны проверить что ли?».

— Принесу завтра, — буркнула она и попыталась обойти мужчину.

— Так давай помогу-то, — и это не было вопросом.

— Х-хорошо, — пролепетала Фима, вновь ругая себя мысленно. Теперь уже за то, что, возможно, не сможет больше есть огурчики без ассоциаций с Красибором. А она, чёрт побери, обожала солёные огурчики!

— Ещё семь шагов вперёд, — скомандовал мужчина.

— Стой, что? Я думала, ты донести поможешь, — Фима состроила недовольную гримасу стопке перед своим носом.

— Быть штурманом веселее, — хмыкнул Красибор.

И Фима ощутила две вещи: сначала то, какой он неприятный на самом деле тип, а потом и то, как его чары слабнут и больше он её, Фиму, не очарует. Потому что она-то теперь знает, какой он высокомерный негодяй.

Девушка продолжила бы самозабвенно шипеть на документы, переполненная праведным гневом, если бы бумаги вдруг не взлетели перед её носом. Красибор ухватил стопку одной рукой, как делают искусные официанты, а другой, особо не напрягаясь, наклонился к куллеру и набрал стаканчик воды.

— Я пошутил, пугливая ящерка, — он хмыкнул и…

Что-что он сделал? Фима не сразу уложила это в голове, но уже задней мыслью поняла, что он захихикал. Будто мальчишка, чья шалость удалась.

Впрочем, через пару секунд Красибор уже шёл чуть впереди неё с непроницаемым спокойствием и некоторой усталостью или скукой что ли. Фима не смогла пока разобрать. Сложно читать чужие эмоции, когда нужно ловить глупое сердце, с которым на такие дурости они не договаривались.

«Да тут же чары какие-то, — подумала вдруг девушка, вспомнив, что и утром в голове у неё был такой туман, что никакой ёжик никакого медвежонка бы не нашёл. И сейчас мысли уже затягивало дымкой. — Две колдовские загвоздки меньше чем за сутки, что за бесятина⁈»

— Ты на стажировке или постоянная сотрудница? — Красибор перервал её размышления, а девушка не знала, что выбрать: быть недовольной тем, что он сбил её с мысли, или таять от того, что ему хочется узнать о ней больше.

«Стоп, больше, чем что? Чем ничто? Это простая вежливость», — осадила она саму себя.

— Стажировка, — коротко ответила девушка. Чем меньше слов, тем меньше шансов попасть впросак.

— А к кому в команду?

— К профессору Подгорскому.

— Вот оно что, — протянул Красибор и хмыкнул.

— А ты?

— Я постоянный сотрудник. Нам туда, — он ускорился на лестнице, будто не желая продолжать разговор.

Что ж, Светик не соврала: в пристройке пятого этажа отчётливо пахло гарью. Красибора ничего не смутило, и он спокойно пересёк коридор, проходящий между кабинетами с прозрачными стенами. Фима заворожённо следовала за ним, стараясь не разглядывать новых коллег очень уж откровенно, но и не упустить ни одной детали. Найти баланс между этими двумя целями было нелегко.

— Игнат Афанасьевич, новая стажёрка пришла, — громко оповестил весь этаж Красибор.

Фиме в этот момент хотелось уменьшиться в размерах от неловкости, но, к счастью, почти никто не обратил на громогласное объявление внимания.

— Чудненько, — раздалось откуда-то из глубины самого большого помещения.

Говорившего, впрочем, за нагромождением оборудования, шкафов и механизмов видно не было.

— Рада снова вас встретить и приступить к работе, — взволновано откликнулась девушка.

— Ага, ага, — профессора по-прежнему не было видно, но Фима буквально почувствовала, как он отмахивается, дескать, «не мешайте», — занимайте любой стол, добро пожаловать в коллектив, — в этот момент раздался хлопок и воздух мгновенно насытился горелым ароматом.

Пока Арифметика рассеянно хлопала ресницами, она не заметила, что стояла в коридоре уже совершенно одна.

«Только этого не хватало!», — рассерженно подумала она и рванула по коридору, вглядываясь в пространства за стёклами.

— Да куда его бесы унесли⁈ — зло бросила она, когда Красибор вдруг выглянул из-за одного из совершенно непрозрачных хозяйственных шкафов.

— Идёшь, ящерка? — обронил он и снова скрылся.

Она завернула за угол с твёрдым намерением высказать зеленоглазому негодяю всё, что думает о нём, но быстро передумала. Потому что расскажи она, что тает от его взгляда или моментов, когда он называет её ящеркой, это звучало бы не особо угрожающие, не так ли?

Ой, стоп.

Красибор галантно отодвинул стул от уже заваленного документами рабочего места. Стол явно был ничейный, необжитой. Но, видимо, именно Фиме предоставили шанс навести на нём красоту.

— Почему ты называешь меня ящеркой? — одновременно смущённо и рассерженно выпалила девушка, не спеша садиться. — Это непрофессионально!

— Ну, во-первых, у тебя глаза расставлены так далеко друг от друга, — начал он и засмеялся, увидев ярость в не так уж далеко расставленных глазах. — А во-вторых, ты посмотри сама на себя.

Он оставил в покое стул, который сто раз уже покраснел от смущения из-за прикосновений мужчины. И подошёл ближе к Арифметике, указывая в глубь кабинета. Там висело большое настенное зеркало, и девушка впервые за день увидела себя в полный рост.

Тёмно-изумрудный свитер крупной вязки почти доходил до колен. Это был отцовский свитер, который Фима когда-то перешила и стала носить как платье. Особенно в дни, когда ей нужна была дополнительная поддержка. Свитер перехватывал широким, в две ладони толщиной кожаным пояс. Через него же проходил длиннющий Павловопасадсикий платок: традиционный узор переплетал между собой цветочные орнаменты в красных и зелёных оттенках. Извилистые линии сменялись пышными пионами в полном цвету. Девушка накинула его на плечо, распределив вдоль тела, а ниже пояса он свободно развевался. Плотные тёмно-коричневые колготки надёжно защищали девушку от весенней прохлады. Завершали образ тёмно-зелёные ботинки на небольшом каблуке: потёртые, но элегантные. На плечах всё ещё была накинута её любимая оранжевая куртка с чужого плеча.

Фима хмыкнула, довольная своим внешним видом. Может, она выглядела не настолько офисно и строго, как хотелось бы, но опрятно. И на душе потеплело от взгляда на значимые для неё предметы одежды.

— И? — раздражённо бросила она, стараясь скрыть, что любовалась собой.

Красибор молча указал на что-то пониже её подбородка. Он был осторожен и девушку при этом не коснулся. Фима проследила за его взглядом и ахнула.

Вдоль воротника и по правому плечу россыпью поблёскивали драгоценные ящерки. Они были маленькими, не больше трёх сантиметров в длину. Ящерки побольше бегали под подбородком девушки, а те, что поменьше, убегали на руку.

— О, — выдохнула Фима. — Вот оно что.

— Извини, — мужчина сжал губы в тонкую линию. — Ты права, это непрофессионально. Как мне лучше тебя называть?

— Фимой, это моё имя- с некоторым сомнением ответила девушка.

Она, конечно, в имени своём была уверена. Но отчего-то её поразило, что новый коллега подметил такую, вроде бы, незначительную деталь её образа.

— Договорились, Фима. Прости ещё раз.

— Всё хорошо, — поспешила она его успокоить и резко обернулась.

«Ой ду-у-ура», — отругала она себя мысленно, увидев вместо пристыженного и переживающего мужчины коварную ухмылку. Он уже понял, какой эффект на неё произвёл своим прозвищем, и, возможно, не побоится этим воспользоваться в будущем.

— Я работать, — сказал он бесстрастно, уже направившись в сторону от неё. — Если понадобится что-то, не стесняйся обращаться.

«Ещё чего! Ни за что на свете!» — подумала Фима про себя.

— Обязательно, спасибо! — сказала она вслух и даже выдавила из себя улыбку.

К столу она проследовала, непроизвольно поглаживая брошки-ящерки.

Стул уже никто для неё не придерживал, и слава богу. Достаточно переживаний для одного утра. Фима удовлетворённо выдохнула, почувствовав себя в безопасности, и достала из рюкзака пенал. Это был тканевый свёрток с десятком узких кармашков. Материал, когда-то белый, слегка пожелтел от времени. В кармашках аккуратно были разложены письменные принадлежности: ручки, карандаши, пара кисточек и даже уголёк, тщательно завёрнутый в тонкий хлопковый платок. Выбрав подходящую ручку, Арифметика завернула пенал обратно, и нежно погладила вышивку на его лицевой части: это были выполненный в технике «гладью» букетик из незабудок, анютиных глазок и ландышей. Сочная листва обрамляла цветы, и краски до сих пор сохраняли свою яркость.

— Ну что ж, сделаем это, — подбодрила она сама себя, размяла пальцы и взяла первую группу документов.

Спустя полтора часа девушка была готова молить о пощаде. И уже даже раздумывала над тем, чтобы решить задачу магией. Всего одно заклинание — и она завершит задание уже минут через десять. Но, миновав минуту слабости, она решила всё же, что это будет расточительством её волшебного запаса. Учитывая то, что вопросов и проблем магического характера только прибавляется, ей следует быть разумной и экономной.

— Привет новеньким!

Фима вскинула голову в поисках приветствовавшей её девушку. Это была Ольга: всё такая же изящная, но при этом с яркими изгибами. С всё теми же шелковистыми волосами — утомившаяся монотонной работой Фима хотела сказать, что звонили из рекламы шампуня и просили вернуть их главного актёра, а то без парика ничего не получается. Но, конечно, она сдержалась. И признала глубоко внутри, что просто позавидовала потрясающей красоты волосам.

Ольга процокала через кабинет и, поравнявшись с Фимой, подмигнула ей:

— Я же говорила, что мы встретимся, — и улыбнулась, обнажив идеально ровные белые зубки.

«Как она вообще попала в науку? — раздражённо подумала Фима. — С ногами этими от ушей, сиськами и голубыми глазищами».

— И то правда, — Фима вымученно улыбнулась и положила перед собой очередной талмуд.

— Ой, Фимочка, не читай ты это, — Ольга подбежала к ней и перебрала наманикюренными пальчиками стопки соглашений и постановлений. — Подпиши и успокойся.

— Я не подпишу, не прочитав, — твёрдо ответила девушка. У неё на то были причины не только юридического, но и магического характера. Так что нет, она прочитает каждый из документов спокойно и вдумчиво.

— Какая ты умница, — вновь улыбнулась Ольга.

Фима подняла на неё хмурый взгляд и вдруг растаяла: такой искренней и милой показалась ей Ольга в этот раз. Ну и что, что она красавица? Так тем лучше, приятно окружать себя красивыми людьми. Подумаешь, кожа идеальная и ни единой морщины? (Фима, сама того не заметив, попыталась прикрыть пальчиком прыщ на подбородке). И не такая уж она идеальная — вон, халат грязный и воняет чем-то.

Да и не внешность главная. Фима почувствовала очень явственно намерения девушки: и они были такими же безупречными, как её дневной макияж.

— Какая красота! — воскликнула Ольга, указывая на пенал Фимы. — Ты сама сделала?

— Да, — призналась девушка. — Когда маленькой была, мама помогала.

— Удивительная красота! А можно подержать?

— Да, конечно, — Фима, окончательно расслабив плечи, протянула коллеге свёрнутый в рулон пенал.

— Фима, а ты делаешь такое на заказ? — спросила Ольга между похвалами и охами-ахами.

— Не думала об этом, честно ответила девушка.

— Крас, ты это видел? — защебетала блондинка куда-то за спину.

Глаза Фимы расширились, и она вскочила с места, пытаясь отобрать пенал. Ещё не хватало, чтобы Красибор опять пришёл сюда и выключил Фимин мозг! Что скажешь, она была с собой честна.

— А что там? — отозвался мужчина, не вставая с места.

И не поднимая взгляда от своего ноутбука, если уж на то пошло. Фима так и замерла враскорячку, тянущаяся за своей вещицей и, к её же ужасу и стыду, возмущённая тем, что Красибор даже не посмотрел в её сторону.

Похоже, он может отключать её здравый смысл даже на расстоянии, по блютузу.

— Крас, ну ты только взгляни! — пропела Ольга и раньше, чем Фима вырвалась из оцепенения, поплыла к нему, изящно виляя бёдрами.

— Ольчик, я занят тут, — ответил Красибор, чуть хмурясь.

«Вот чёрт! — распылалась Фима. — Прямо к нему пошла! Стоп. Крас? Ольчик?»

Её сердце снова было проткнуто, но не стрелой Амура в этот раз, а копьём беспощадных бесов. «Ну конечно же, — подумала она про себя и горько хмыкнула вслух, — они вместе. Идеальная пара идеальных людей».

Фима рухнула обратно на стул, надеясь, что Ольга сама вернёт вещицу и глаза ей выцарапывать не придётся. Потому что ради этого пенала Фима могла бы и такое устроить.

— Оль, ну чего? — от раздражения Красибора настроение Фимы стремительно портилось. — Ты сама делала? — спросил он через пару секунд, голос звучал уже совсем близко.

Фима подняла взгляд: он подошёл к её столу, бережно держа пенал и поглаживая вышивку кончиками пальцев.

— Да, — девушка снова перешла на тактику «меньше слов — меньше неприятностей».

— Сделаешь похожее для меня? — спросил он очень тихо. Будто не хотел, чтобы кто-то ещё их услышал, и добавил, — Я заплачу.

— Возможно.

— Потрясающая работа, — он протянул ей изделие и, хотя Фима уже схватилась за пенал, не спешил отпускать. — Видно, что ты вложила в вышивку много сил. Поистине волшебная вещь.

Он подмигнул и резко развернулся.

— Оль, с экспериментом поздравляю, — сказал он уже громче. — Результаты после обеда посмотрю, окей?

— Спасибо, милый! Кстати, об обеде, — защебетала Ольга, — сходим в ту китайскую кафешку, с золотыми львами на входе? Страсть как хочу жареных бананов!

«Ой фу, от их разговоров диабет развиться может, слишком милые», — Фима закатила глаза.

— Не сегодня, Ольчик.

Фиме было странно слышать, чтобы этот самый-красисивый-на-свете-и-бесящий-её-при-этом мужчина использовал такие сокращения. Он, конечно, не был каким-нибудь драконом-аристократом из книжек, и Фима неустанно себе об этом напоминала.

«Да человек он, человек, — повторяла она, — обычный такой дальневосточный мужик». Девушка выглянула поверх бумаг, Красибор как раз сел за свой стол, и она могла без стеснения разглядывать его профиль. «Самый красивый дальневосточный мужик. Готова поспорить, драконы-аристократы тоже влюбились бы».

Она тяжело вздохнула, в очередной раз признавая, что главное — себе не врать.

— Ну-у-у, — Ольгу не было видно за высоким стеллажом, но Фима могла представить, как девушка вытянула губки в трубочку и делала умоляющий взгляд, перед которым не устояла бы даже сама Фима.

— Я уже с Ромчиком договорился, — извиняющимся тоном ответил Красибор.

«Ой фу, то Ольчик, то Ромчик, — поморщилась Фима. — Вот и прекрасно, буду концентрироваться на том, что в нём раздражает».

— Он хочет меня с кем-то познакомить, — продолжил мужчина.

— Опять тебя сватает? — возмутилась Ольга.

«Можно подумать, он похож на кого-то, кому нужна помощь с личной жизнью», — подумала Фима.

— Можно подумать, тебе нужна помощь с личной жизнью, — сказала вслух Ольга. — Своей бы занялся уже.

«Так его, сестра!»

— Ну, видимо, он меня знает лучше, чем ты, — Красибор вновь открыл ноутбук. — Познакомился с ней утром и сказал, что если это не моя судьба, то он продаст свои костюмы.

— Смелое заявление, — буркнула блондинка.

— Это да, — Красибор улыбнулся, и пальцы его заплясали над клавиатурой.

Спустя ещё пару часов Фима облегчённо отложила положения о безопасности. Она оглядела результаты своих трудов: куча документов, которые покрыли бы весь экватор, разложи их девушка по одному листику, перекочевала с правой стороны стола в левую. Плюс осталась внушительная стопочка по центру: это те бумаги, которые ждали автографа Игната Афанасьевича, её научного руководителя. Ну что ж, последнийрывок.

Фима встала из-за стола, и только сейчас заметила, что кабинет опустел: ушли решительно все, кого не зовут Арифметикой Буеславовной Воротынской. Она взглянула на часы и выругалась:

— Бесы! Опоздала!

Девушка сорвалась с места и побежала обратной дорогой: лестница, кулер, комната страха, и в конце коридора — лифт, где её уже десять минут ждал новый знакомый. Если ещё ждал, конечно. Ведь они не обменялись никакими контактами, так откуда Роману, в общем-то, знать, что она всё же придёт?

— Ладно, — отмахнулась девушка, перепрыгивая через ступеньки, — поесть-то надо в любом случае.

Роман её ждал. Хоть и изрядно нервничал: он смотрел то на часы, то в коридоры, потом снова на часы.

— Пошли есть уже, — устало твердил его спутник.

— Да говорю тебе, она придёт, — стоял на своём рыжий. — У меня было предчувствие, понимаешь? Пред-чув-ствие! — он проговорил слово, сотрясая сложенными в «лодочку» пальцами перед собой.

— Мы так голодными останемся. А это что?

Мужчина заметил торчащую из кармашка жилетки нитку. Это было очень непохоже на Романа: тот следил за своими костюмами, как сотрудники Эрмитажа следят за произведениями искусства. Недолго думая, он потянул за неё.

— Не останемся, говорю тебе… А, вот она! Ну слава Богу, мамма мия! Мы тебя заждались!

— Извини, пожалуйста, я потеряла счёт времени.

Фима подбежала к ним и, уперев руки в колени, старалась отдышаться. Именно в этой позе она увидела знакомые крокодиловые ботинки.

— Не-е-ет, — прошептала она, медленно выпрямляясь. — Не-е-ет! — завопила уже в голос, заметив, что Красибор (который, к слову, уставился на неё с неподдельным удивлением) держит в руке маленький холщовой мешочек на длинной нитке. Тот раскачивался, как маятник.

Одним резким движением Арифметика вырвала мешочек из рук коллеги и, не думая об имидже и приличиях, принялась топтать его, приговаривая:

— Нету, нету! Тебя нету, а меня есмь! Нету!

Спустя минуту, когда от мешочка осталась жалкая оболочка, девушка успокоилась. И лишь теперь подняла на мужчин взгляд:

— Я объясню…

Но Красибор её прервал:

— Не нужно, ведьма.

Глава 7

Глава 7

Фима выбирала что заказать, насупившись и спрятавшись за красочным меню. Вариантов для обеда было много, и все они содержали в себе слово «карри»: сладкое, острое, чикен масала, вегетарианское, с тыквой, с гребешками и тигровыми креветками, даже с сюрпризом от шефа.

«Интересно, он волос своих насыпает или что», — хмуро подумала девушка, переворачивая очередную страницу, посвящённую карри.

— И давно вы оба поняли? — спросила она, не меня позы.

— Недавно, — спокойно, будто говоря о чём-то бытовом, ответил Красибор. — Буквально сегодня.

— Дурак! — воскликнула Фима, хлопнув папкой меню по столу.

Она, наконец, посмотрела на мужчин: те тоже перелистывали страницы, но с меньшей экспрессией и эмоциональностью.

— Неправда, я умный, — ухмыльнулся мужчина.

— Я серьёзно, — процедила Фима сквозь зубы… У неё руки чесались надавать тумаков этому самому-на-свете-красивому наглецу.

Ей пришлось пару раз тряхнуть головой, чтобы сбросить наваждение.

— Когда пенал твой увидел, — смягчился Красибор. — А уж стоило в руки взять, и сомнений не осталось. Нужно быть совсем пельмешком, чтобы не ощутить силу, которая исходит от него.

— Ну, а я, — Роман поджал губы и почесал затылок, — когда Крас об этом рассказал.

— Он тоже умный, — улыбнулся его товарищ, не отрывая взгляда от Фимы. — Просто не такой проницательный, как я.

— Ты колдун? — не став тянуть кота за кхм… хвост, в лоб спросила Фима.

— Нас тут двое вообще-то, — возмутился Роман. — Я тоже!

— Беру свои слова про него обратно, — Красибор закатил глаза и откинулся на стуле. Смысла юлить у него уже не было. — Де-юре — да. Де-факто, мы просто чуть больше чувствуем и видим, чем другие.

— То есть как это? Вы ритуал запороли?

Красибор ответил ей долгим взглядом. Казалось, он пытался уловить каждое движение её мышц, чтобы узнать что-то большее. Наконец, он повернул голову чуть на бок и невозмутимо сказал:

— Возможно.

Роман ёрзал на стуле, глядя то на друга, то на девушку. Это не ускользнуло от Фимы, и она поняла, что сболтнула лишнего. Не похоже, чтобы они знали про ритуал. Ей нужно было кое-что проверить.

— Какие у вас полные имена? У обоих, — добавила она, повернувшись к Роману.

Мужчины переглянулись и отвечать не торопились. Наконец, Красибор поморщился и нехотя проговорил:

— Бологов Красибор Баженович.

— А я Бурнастов Роман Игнатьевич.

«Обманщики» — зло подумала Фима. Выдумывать имена у мужчин резона не было, ведь она легко могла проверить их ФИО на работе. А по реакциям коллег она прекрасно видела: они понимают, что попали впросак.

Ведьмовской мир — это как если бы «Одноклассники» были не забытой социальной сетью для людей постарше, а реальной общиной. Все всех знают. Колдуны и ведьмы с силой знают собратьев и сестёр без силы. Все живут рядом и связаны особыми нитями судьбы и жизни. И фамилии всех колдовских династий были на слуху. Когда Александр прервал ритуал и силы лишился, об этом гудела вся округа. Провали ритуал ещё двое мужчин примерно того же возраста — на ушах стояла бы каждая деревня и каждый городской район. Но за последний век такое неприятное событие случилось только с её другом детства. А ни о каких Бологовых и Бурнастовых она и слышать-то не слышала.

— Вы зачем меня обманываете? — вкрадчиво спросила она, оперевшись на скрещённые руки. — Правда думаете, что не раскушу?

— Точно ведьма, — вздрогнул Роман. — И даже не отнекивается!

— Да с чего отнекиваться-то? — изумлённо подняла брови девушка. — Конечно я не афиширую это, но уж в двадцать первом веке только и дел, что себя стыдиться. Я — та, кто я есть.

— Расскажи о себе, — прервал её разгорячённую тираду Красибор.

Он легко накрыл её руку своей, едва касаясь пальцами. У Фимы разве что пар из ушей не пошёл: даже этого касания было достаточно, чтобы его аура стала настолько яркой, что рябило в глазах.

«Ух, бесы, надеюсь, он не зрячий третьим глазом», — взмолилась про себя Фима.

Красибор же заинтересованно смотрел куда-то мимо неё.

— Красиво, — выдохнул он вдруг. — Твоя аура потрясающая. Я не видел ещё таких, — он перевёл взгляд на неё и посмотрел в упор.— -Ты первая ведьма с силой, которую я повстречал.

«Чёрт, зрячий!», — выругалась мысленно Фима, но вскоре успокоилась, поняв, что раз волшебную ауру он видит впервые, то вряд ли смог бы её прочитать.

К счастью, ей хватило самообладания разглядеть ауру мужчины: изначально серо-голубая, как грозовые тучи, она подёрнулась оранжевой дымкой, которая окутывала тело мужчины. Будто за его спиной занялся рассвет: тёплый и вселяющий надежду. Однако, сколь прекрасным бы не было это зрелище, на характер Фимы оно влияния оказать не могло.

— А ты не обнаглел устраивать допрос? — огрызнулась девушка, стряхнув его руку.

В действительности, она понимала, что зрелище теплеющей ауры Красибора совсем уж выбивает её из колеи. Так недолго решить, что она стала причиной этих изменений. «Ой не-не-не, — повторяла Фима сама себе. — Вы знакомы меньше дня, девочка, держи себя в руках и в мозгах».

— Ты права, — Красибор мягко кивнул в ответ на её грубость.

— А если мы тоже расскажем? — вклинился Роман, который единственный успел даже сделать заказ. Он выбрал кари с курицей и ананасами. — Устроим встречу-знакомство. Сыграем в правду или правду, а? Как вам?

Фима видела, как дёрнулся кадык Красибора, когда он нервно сглотнул.

— Звучит отлично, — соврал он, заметно напрягшись.

Он решил положиться на Вселенную в надежде, что Арифметика не будет задавать совсем уж неудобные вопросы.

— Три вопроса, — озвучила своё решение девушка. — Я отвечу на три ваших вопроса, а каждый из вас — на три моих.

— Арифметика, — прищурится Роман, — тогда уж и мы зададим по три вопроса каждый.

— Нет, — отрезала Фима. — В этом случае вы дадите по три ответа, а я — сразу шесть.

— Тогда от нас по два вопроса, а? Максимально честный план.

— Мы уложимся в три, — мягко вклинился в их спор Красибор. — И четыре от тебя. Устроит?

Ему, в действительности, нужно было задать всего один.

— Хорошо, — Фима поёрзала на месте. — Вы практикуете магию?

— Не то чтобы очень, — уклончиво начал Роман.

— Нет, — коротко ответил Красибор.

— Ну блин, Крас, — приятель бросил на него возмущённый взгляд. — Никакой загадки с тобой не оставишь! — обернулся к Фиме: — Как таковую магию мы не практикуем, но у нас есть своего рода таланты. У всех нас.

— У кого всех? — изумилась девушка.

— Есть сообщество, которое объединяет колдунов и ведьм. Таких, как мы — с каплей сил и нулём знаний, — Красибор помахал рукой, подзывая официанта.

Фима попыталась скрыть удивление, но не сильно в этом преуспела. Что это, какой-то клуб отвергнутых? Она никогда не слышала ни о чём подобном. Если бы такое сообщество действительно существовало, Александр наверняка рассказал бы ей.

— Что вы знаете о своих силах?

— Мы называем их талантами, — взял слово Роман. — У меня хорошо развита чуйка, мои предчувствия всегда себя оправдывают. А он, — рыжий закатил глаза, — очень красивый.

— Мой дар и моё проклятие, — Красибор улыбнулся одним уголком губ и озорно подвигал бровями.

— Дурак, — повторила Фима, в этот раз мягче, и вновь обернулась к Роману: — Вы никак их не развиваете что ли?

— Не знаем как, — пожал плечами её новый знакомый. — Все книги нашего сообщества потеряны, и никто уже даже не помнит как это случилось. Так, наша очередь, — он взбодрился и почесал ухоженную бороду. — Насколько ты сильная?

— Вот так в лоб? — ахнула Фима.

— Вот так в лоб, — подтвердил Роман, хищно улыбаясь во вест рот. Он был похож сейчас на лиса, залезшего в курятник.

— М-м-м, как бы вам объяснить, — она закусила нижнюю губу. — Если подумать, я довольно сильная. Во мне большой запас чар и есть возможность получить ещё больше. Но пока я несовершеннолетняя…

— Погоди, что? — красивые брови Красибора сошлись на переносице, чтобы обсудить красоту друг друга.

— По ведьмовским правилам, — уточнила Фима. — Мне двадцать три, а совершеннолетием среди нас считается двадцать четвёртый день рождения.

— Интересно. Понял, продолжай, пожалуйста.

— После совершеннолетия я получу полный доступ к своим способностям, а пока моя тётушка, она же моя опекунша, выставляет для меня лимиты на волшебные действия. Как бы объяснить, — она прикусила костяшку большого пальца. — Это как…

— Мана? — подхватил Красибор. — Ну, мана в играх?

— Что это? — напряжённо спросила девушка, обращаясь зачем-то к Роману.

— Он обожает компьютерные игры, — понимающе уточнил он и развёл руки в стороны, как бы говоря «да-да, я сам в шоке».

— Например, у тебя есть сто единиц маны, это твоя волшебная сила, а каждое заклинание имеет свою цену. И как только мана заканчивается, её нужно пополнить, иначе колдовать не получится, — пустился в объяснения Красибор.

Фима в это время без стеснения разглядывала его лицо: как горят глаза, когда он рассказывает что-то для него интересное, как включились мышцы лица и оживили мимику. Она замечала новые и новые признаки того, что он, как она сама озаглавила, «обычный Дальневосточный мужик»: едва заметный шрамик над верхней губой, волосы в носу (она успела внимательно в него заглянуть, ведь никаких других изъянов не обнаружила). В какой-то момент пришлось признаться себе, что будь у него даже уши грязные, она всё равно таяла бы, глядя на него.

— Как валюта, — подытожил Роман, — Тётя будто выдаёт тебе карманные, я верно говорю, Крас?

— Ну-у, да.

— А, поняла! — Фима энергично закивала. — Отличное сравнение.

— А много ведьм и колдунов по приморскому краю? — задал Роман следующий вопрос. — Как ты, с силами?

Фима посмотрела на потолок, прикидывая магическое поголовье. В этот момент к ним наконец подошёл официант. В кафе была полная посадка, так что троица была готова к долгому ожиданию. Красибор коротко показал на картинку с подписью: «чикен тикки масала» и жестом предложил официанту переключиться на Фиму.

— Мне кари с секретом от шефа и жасминовый чай, — она сделала заказ и вернулась к размышлениям.

К своему стыду она даже примерно не знала, сколько людей проживает в её деревне, что уж говорить про край. Девушка перебирала в голове имена и дома, но ни в чём не была уверена.

— Давай я возьму время до следующей недели? — сдалась она. — Спрошу у тёти и вернусь к тебе с ответом.

— Ну хоть больше или меньше, скажем, тысячи? — не унимался Роман.

— Больше, конечно, — выпалила Фима и прикусила себя за язык. Как-то слишком Романа волнует эта информация. — Следующий вопрос. Вы намерены каким-либо образом меня использовать или вредить мне из-за того, что я ведьма?

— Нет! — Роман показал ей руки ладонями вперёд. — Ни в коем случае, Фима.

— Да, — ответил Красибор и уточнил: — Это к первой части вопроса. А второе, надеюсь, нет. Как минимум, по своей воле и намеренно я никогда не причиню тебе вреда.

Фима хотела вскочить с места и уйти, показав коллегам на прощание её волшебный, полный сил средний палец. Но в словах и глазах Красибора она видела искренность. И предчувствие подсказывало ей, что угрозы нет.

— Кто ещё в НИИ знает о магии? — задала она свой четвёртый вопрос и выложила на стол растоптанный холщовый мешочек.

— Мы думали, что никто, — нахмурился Роман. — Но улика, которой, кстати, не место на обеденном столе, — он с укоризной глядел на Фиму, пока та не спрятала мешочек обратно в сумочку, — говорит об обратном.

— Ты знаешь, что это? Только это не третий вопрос с нашей стороны! — поспешил добавить Красибор.

— Читер, — буркнула Фима. — Это ведьминский подклад. Они бывают разными — от безобидных, вроде подклада на понос, до летальных.

— Звездец, — присвистнул Роман и смахнул выступивший пот со лба. — То есть, кто-то хотел мне навредить?

— Да, — кивнула девушка. — Я смогу понять больше, когда открою его. Но это точно будет не к столу, не буду испытывать твой желудок, — она задорно показала рыжему язык.

Как раз в этот момент к ним спешил официант с дымящейся едой на подносе. Аромат стоял восхитительный: кари, мясо, овощи и фрукты, плошки ароматного риса к ним и дольки лимона. Ожидание, безусловно, стоило того.

Фима пригляделась к своему блюду, желая выяснить, что же за секретный секрет от шефа таится среди кусочков картошки и говядины.

«Бесы, надеюсь, он не плюнул туда или ещё чего не сделал для более кремовой текстуры», — думала она, осторожно водя вилкой по тарелке. И вдруг увидела ЕГО.

ОН прятался под соусом и специями, но стеснительность эта была напускной. В действительности ОН был самой яркой звёздочкой в этом кафе. И Фима, проникнувшись симпатией к новым знакомым, не могла ИМ не поделиться.

Наплевав на экономию маны (девушке очень понравился этот термин), она сделала под столом несколько быстрых пасов руками, глядя куда угодно, но только не на коллег, которые уже приступили к трапезе. Когда девушка вновь проглядела в свою тарелку, ОН уже исчез из её поля видимости. Но ведьма знала, что совсем скоро ОН проявит себя и продемонстрирует миру свою невероятную мощь.

— Красибор, с тебя финальный вопрос, — напоминала она как бы между делом.

Мужчина как раз отправил в рот очередную порцию курочки и жестом попросил Фиму подождать, пока прожуёт.

— Можно я сначала задам наводящий вопрос? Не про тебя лично.

— Ну-у, — она пожала плечами. — Попробуй, посмотрим.

— Порча существует?

— Конечно, — она снова достала из сумки мешочек. — Это вот младший брат её.

— Понял, — Красибор кивнул и несколько секунд раздумывал над тем, что и как скажет. Фима заметила, как он прикусывал внутреннюю часть щеки от волнения. — Мой отец заболел, — наконец, начал он, перебирая пальцами под столом и глядя на тарелку. — Уже некоторое время назад.

— Мне жаль, — искренне отреагировала Фима, уже зная, что последует дальше.

— Мы обошли с ним всех врачей. Ездили в столицу, в Европу, китайцы тоже его осматривали. И ничего.

Девушка с удивлением поняла, что сейчас Красибор настолько честный и открытый, что даже его очень-красивые-чары перестали действовать. Она видела перед собой, безусловно, красивого мужчину, но волнение и печаль его были ярче, сочнее. Перед Арифметикой сидел тот самый обычный Дальневосточный мужик, которому очень была нужна её помощь. И это так тронуло девушку, что она уже решила, что поможет, даже не дослушав. Нужно только, чтобы он об этом попросил. Иначе даже при всём желании она ничего хорошего сделать не сможет, таковы ведьминские законы.

— Врачи разводят руками, а я вижу, что он с каждым днём угасает, — продолжил Красибор. Роман тихонько прохлопал его по плечу в знак поддержки. — Мне кажется, копать нужно в другую сторону, раз медицина ответа не нашла.

Он помешал содержимое тарелки и механическим движением отправил маленький кусочек в рот. Аппетита не было, но ему была нужна минутка на то, чтобы собраться с силами и продолжить. Мужчина уже собирался проглотить свою чикен масала, когда на арену вышел ОН.

Первым вскочил Роман. Он мычал и пытался то ли почесать язык, то ли оторвать его. С неистовым воплем он побежал по кафе, хватая все стаканы с напитками, что находил. Мужчина заливал в себя жидкость подобно льву-фонтану в Петергофе. Лев, конечно, воду изрыгал, но визуальное сходство было налицо. К тому же Роман тоже кое-что извергал, но не воду, а пламя.

Красибор подпрыгнул парой мгновений позже, тоже издавая нечленораздельные звуки. К огромной удаче, он выплюнул ЕГО — кусочек каролинского жнеца, который, однако, уже успел разжевать и частично проглотить. Не тратя времени на обеденный зал (ведь Роман уже пронёсся по нему ураганом и ничего после себя не оставил), мужчина побежал на кухню в поисках молока.

Арифметика же, чопорно вытерев брызги карри со стола, продолжила свою трапезу, предусмотрительно убрав остатки острейшего в мире перца из своей тарелки. Что ж, сюрприз от шефа удался, ничего не скажешь. Спустя пять долгих и ж-ж-жгучих минут девушка закончила обедать и оглядела зал кафе: мужчин нигде не было видно.

Арифметика плавно поднялась и прошла помещение насквозь, в сторону кухни. Коллег она нашла прямо рядом со стойкой выдачи заказов: они опустошали огромный пятилитровый кувшин с водой, в глазах их стояла слёзы.

— А вот и мои драконы, — пропела она. — Вы так дышите огнём, что даже отсюда чувствую. Такая жара, така-а-я жара, — она принялась обмахиваться ладошкой.

«Ну точно, драконы аристократы, всё как в книжках», — девушка улыбнулась своим мыслям.

— Что… Случилось…? — прохрипел Красибор, высовывая язык в надежде, что воздух его остудит.

— Понятия не имею, — соврала девушка, не моргнув и глазом. — Вы к острому не очень?

— Спаси-и-и-и-ите, — взмолился Роман и вылил себе на голову все остатки воды.

Красибор отчаянно завопил, глядя на это, а Арифметика всё же сжалилась.

— Съдравъ, — шепнула она.

И как только последний звук покинул её тело, мужчины замерли. Они пытались отдышаться и с недоверием трогали языки и горла.

— Ведьма, — яростно прошипел Красибор, глядя на девушку исподлобья.

— Агась, — Фима легкомысленно улыбнулась, крутанулась на месте и выбежала из кухни.

Повара, ошарашено наблюдавшие за всей сценой, на всякий случай перекрестились, когда мужчины, катаясь на скользком от пролитой воды полу, вышли обратно в обеденный зал.

— Так что ты хотел? — напомнила Фима, когда все они снова воссоединились за столиком.

Красибор выглядел хмурым, Роман — понурым и несчастным. Он полностью промок и даже не поднимал глаз.

— Ой, да вы шуток не понимаете что ли? — всплеснула руками Фима. — Я плохо умею хранить секреты, а тут целый секрет шефа!

— Мой костюм! — Роман приподнял руки и осмотрел себя. — Мой прекрасный костюм!

— А ещё простудится, — буркнул Красибор.

— Ой, умоляю, — Фима закатила глаза и шепнула: — нету въда.

По твидовой ткани проступили пятна: они ширились и росли, вытесняя влагу из хитросплетения нитей. Через несколько секунд костюм был сухой, а Роман — совершенно обескураженный.

— Богиня, — протянул он, глядя на девушку с неподдельным обожанием. Та не применула ответить ему игривой улыбкой.

— Ну так что, — она вновь посмотрела на Красибора, — попросишь ты меня уже снять порчу со своего отца или нет?

Мужчина смотрел на неё в упор. Губы — жёсткая линия, челюсти крепко сжаты. Руки он сжал в кулаки под столом, борясь с собой. Как вдруг в голове у него что-то щёлкнуло, и он расслабился. Тело обмякло, к мышцам побежала кровь. Красибор сполз на стуле и от души расхохотался. Он смеялся во весь голос, закинув голову и держись за живот.

Арифметика и Роман с одинаково дурацкими лицами следили за товарищем.

— Опять твои приколы? — строго спросил рыжий.

— Нет! — Фима помахала ладошкой. — Он может всё, того?

— Кого того?

— За кукушкой в тёплые края отправился, говорю, — прошипела Фима, перегнувшийся через столик.

— Это было нечто, — проговорил, наконец, Красибор, всё ещё хихикая и вытирая выступившие слёзы.

— Ты как? — боязливо спросила девушка. — Может, перец в мозг проник? Рома, давай скорую вызовем?

— Я в порядке, — заверил её Красибор, снова мягко прикоснувшись к руке девушки. — А мой отец — нет.

— Попроси, Красибор, — напомнила ему Фима. — Я ничего не смогу сделать без твоей просьбы.

Он всматривался в её лицо ещё несколько секунд. На тёмных ресницах поблёскивали солёные росинки, а радужка приняла оттенок мха, который ковром покрывает любимый Фимин лес. Девушка закусила губу в нервном ожидании.

— Сними порчу с моего отца, если она есть.

Мужчина сильнее сжал её ладонь. Ох уж эти его запрещённые приёмчики! Аура ведьмы вспыхнула ярче новогоднего фейерверка, хоть колдовское очарование Красибора на неё сейчас и не действовало.

— Хорошо, — только и ответила она, краснея до кончиков ушей. Но вскоре опомнилась: — Только при условии! Двух!

— Чем мы можем тебе помочь? — мягко спросил Красибор, выпуская девичью ладошку.

Фима случайно вздохнула, показав своё разочарование тем, что он прервал их контакт, но подобралась и выпалила:

— Я живу в общежитие на Светланской, и там происходит какая-то чертовщина. Поиск и снятие порчи — дело энергоёмкое, и маны у меня впритык. Значит, чтобы помочь твоему отцу, нужно решить проблемы у меня дома с минимальными волшебными затратами.

— Короче, нужно выполнить квест, — встрял Роман.

— Да, — девушка свела брови у переносицы, раздумывая, — хоть я и понятия не имею, что такое квест.

— Это когда ты решаешь загадки и головоломки, — подсказал Красибор.

— Короче! — девушка всплеснула руками, уже перегруженная странными словечками. — Во-первых, нужно занести ко мне в комнату много канистр с водой, сколько влезет. А во-вторых, помочь мне пройти этот, как вы говорите, квест.

— А там страшно будет? — Роман нервно сглотнул. — А то я до жутиков не это, не любитель.

— Можешь на меня расчитывать, — Красибор моргнул, как бы подтверждая свои слова.

— На нас уж, на нас, — неуверенно покачал головой его друг. — Вот говорила же мне чуйка утром: притворись, Ромка, больным и смотри весь день «Великолепный век» да перепёлок ешь. — Он сокрушённо потёр лицо. — Так нет же, я за предчувствием потащился.

— Ещё надо выяснить, кто тебе подклады суёт, — напомнила ему Фима.

— О, мамма мия! — запричитал Роман, вознёсся руки к вращающемуся на потолке вентилятору.

Он продолжал причитать, но слушали его разве что посетители за соседними столиками. Его же спутники смотрели только друг на друга, занятый каждый своими вопросами. И если бы они догадались задать эти вопросы друг другу, то даже сейчас, в первый день их знакомства, получили бы множество ответов, пусть и далеко не все их бы обрадовали.

Но девушка с силами и мужчина без них предпочли остаться в неведении. Ещё хотя бы какое-то время, и их можно было понять.

Глава 8

Глава 8

Мыши плакали, но продолжали есть кактус, а двое научных сотрудников НИИ ядерной физики кряхтели, но продолжали тащить двадцатилитровые баклажки с водой на двенадцатый этаж.

— Я правда не знала, что лифт сломался! — Фима с виноватым видом обхватила себя руками.

Она стояла на десять ступенек выше и изо всех сил делала вид, что ей жалко карабкающихся на Эверест мужчин.

— Сколько там ещё? — прохрипел рыжий затылок.

Роман взвалил на плечи сразу две канистры и сложился пополам под их весом ещё между вторым и третьим этажами.

— Подходим к девятому, — отозвался Красибор.

Он тоже запыхался, но выглядел намного бодрее соратника. Ему хватило дальновидности, чтобы взять меньше веса, но сходить дважды. Фима невольно задержала взгляд на его руках, представляя, как выглядят мышцы под тканью толстовки.

— Жарковато, — обронил брюнет и незамедлительно исполнил тайное желание Фимы.

Красибор снял толстовку (она была просто чёрной, скучной: ни тебе символов физтеха, ни похабных картинок или надписей с двояким смыслом), и под ней обнаружилась такая же скучная футболка, только белая. Зато рельеф мышц под ней был совсем не скучный. Фима пялилась на мужчину, раскрыв рот. И лишь в момент, когда подлая капля слюны уже готова была сорваться с её губы, девушка пришла в себя. На глазах фигура качка, будто выскочившая из горячих календарей с пожарными, сдулась и превратилась в… ну… обычную фигуру. При определённом ракурсе достаточно привлекательную для разворота октября или апреля. «Не зря он каждое утро в зал ходит», — заметила Арифметика и тряханула головой, окончательно стряхивая наваждение. Красибор тем временем уже прошагал выше и чуть не наслал на бедолагу вторую порцию чар. Тем лучше для него, потому что, обнаружив девушку, вцепившуюся зубами ему в мягкое место, он, откровенно говоря, не смог бы ничего сделать. И ему пришлось бы так и подниматься: с двадцатью литрами воды на плече и очарованной ведьмочкой на булке.

К счастью для последней, девушка отмахнулась от чар Красибора и поспешила по ступенькам. Она быстро преодолела оставшееся расстояние и встретила мужчин уже у входной двери.

— Сюда, — она придержала створку, чтобы им удобней было зайти, и побежала к своей комнате. — Поставьте где угодно. Я ещё не особо обжилась.

— Ой-ёй, девочка, — присвистнул Роман, вытирая пот со лба. Он был несказанно счастлив, что не придётся повторять это тяжеловесное путешествие. — И ты тут живёшь?

— Теперь да.

— Но это же… — рыжий пытался подобрать слово.

— Дыра, — ответила за него Фима и махнула рукой. — Знаю, ну и что такого? Зато смотри какой вид!

Она подбежала к окну, которое оставила открытым ещё с прошлого вечера, и радостно подставила лицо ветру. Море было далековато, но её чувствительная кожа могла уловить солёный аромат даже на таком расстоянии.

— Я сделаю это место уютным и приветливым, — ответила она, с улыбкой обернувшись к мужчинам. — С таким видом это будет несложно.

— Ну-у-у не знаю, — протянул Роман и поковырял край маслянистых обоев, пока подбирал более благочестивый синоним словосочетания «муравьиная жопа». — По мне так это место — как муравьиная жопа, — в поиске синонимов он не преуспел. — На языке сладенько, а всё равно жопа.

— Это тебя так деньги попортили, — ухмыльнулся Красибор.

— Хочешь сказать «зажрался», так и скажи. — Роман брезгливо попытался приклеить оторванный кусок обоев на место. Удалось не лучше, чем с синонимами.

Друг хмыкнул, но отвечать на провокацию не стал. Он подошёл к окну и встал рядом с поглощённой закатным солнцем девушкой. Солнце было ещё высоко над водой, но его отражение уже стало таким же ярким, как и оригинал. Красибор смотрел какое-то время на небесное светило, а потом перевёл взгляд на девушку. Она его не замечала, увлечённая свиданием с её особенным видом, и мужчина этим воспользовался. Ему интересно было смотреть на неё, когда та не выставляла метровые барьеры и не пыталась скрыть смущение от того, как действует на неё особый талант Красибора.

Он к таким реакциям привык. Куда не зайди, с кем не заговори — все были им очарованы. И дело не только в красоте. Женщины влюблялись по щелчку пальцев, мужчины видели в нём самого достойного для любого дела кандидата, а люди постарше просто проникались глубоким обожанием.

И Красибор это ненавидел. По-настоящему благодарен своему дару он был только во время походов на рынок: вот уж кому-кому, а ему товары действительно отбирали, как самим себе. Ягодка к ягодке, свежайшая рыбка с утреннего улова, а яблоки — сладкие, как мёд.

— Я за последней бутылью, — коротко обронил он и уже дёрнулся к выходу, но опомнился и добавил: — Вид и правда чудесный.

— Спасибо! — Арифметика тут же провернулась к нему и улыбнулась так тепло, что он бы и футболку сейчас снял, да не поможет. Жар, которым его окатило, был совсем другого характера.

— Я… скоро.

Он поспешил прочь так быстро, как только мог, но Роман успел заметить, что друг прикрыл рот ладонью. Будто сильно чему-то удивился.

— Чего это он? — пробурчал Роман, отряхивая руки. — А, не важно. Фима, чем тебе помочь, моя ты леди мармелад?

— Сейчас Красибор вернётся, расскажу.

— Нет, с ремонтом, — он обвёл комнату руками, призывая девушку одуматься. — Чем тебе помочь с этим вот безобразием?

— А, ох, — Фима встала посреди комнаты (для этого ей потребовалось сделать всего один шаг от окна) и оглянулась. — Тут многим нужно заняться, конечно. Но с этим я сама как-нибудь, — она махнула рукой. — Мне это даже в радость.

— Тебе коня привезти и избу поджечь? — поморщился Роман. Он очень не любил, когда люди намеренно усложняли себе жизнь. — Ты вроде говорила, что приехала исследованиями заниматься, а не халупы ремонтировать.

Фима насупилась и хотела уже сказать пару крепких словечек, но вовремя посмотрела на Романа. Не просто на его фигуру, а на то, какой он в моменте: взмыленный, раскрасневшийся, с брезгливой гримасой и явно боящийся прикоснуться к чему-то в её комнатушке. «Он ради меня тяжесть донёс, хотя не нравилось ему. И комната не нравится, дом, вид — ничего не нравится. Кроме, видимо, меня». И огонь возмущения в душе девушки тут же затух, оставив после себя лёгкое тепло. Она давненько не заводила новых друзей, и чуть не упустила этот трепетный момент: когда зарождается искренняя привязанность и люди готовы сделать что-то друг для друга просто так, а не ради выгоды.

— Можешь съездить со мной на строительный рынок? — сказала, наконец, она. — Нужно купить обои, клей. Я буду очень благодарна.

— О-о-о, твой список покупок просто намного больше, он просто огромный, поверь мне на слово, — Роман расплылся в улыбке. Фима была рада это видеть. — И я с радостью тебя отвезу. А пока тут дыра, где можно руки помыть?

— О, в этом как раз загвоздка, — Фима поджала губы, поняв, что пришло время рассказать, с чем именно ей нужна помощь.

У неё был план, как решить водную проблему магически — но на это ушёл бы весь её магический запас за эту неделю и следующую. А теперь, с новыми вводными, всё нужно сделать максимально безволшебно.

Девушка решила, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, и, дождавшись возвращения Красибора, повела обоих мужчин в ванную комнату.

— Я вам попробую показать сначала, — сказала она и крутанула вентиль.

Раздался грохот, затем скрежет, потом послышались завывания, и наконец из крана полилась вода. Она была прозрачной и поблёскивала в свете настенной лампочки в матовом плафоне. Вода выглядела хорошо сама по себе, а после всех звуков-предвестников апокалипсиса, так вообще взяла бы корону в водном конкурсе аш-два-о.

Вот только никто из присутствующих водицу по достоинству оценить не мог. Красибор резко схватил Фиму за предплечье и притянул к себе, не отрывая от крана взгляда. Роман схватился за нос и едва сдержал рвотный позыв.

— Что не так с этой, чёрт возьми, водой? — процедил сквозь зубы Красибор.

Он оттащил Фиму ещё чуть дальше и заслонил её собой.

— Я подозревала, что вы сможете почувствовать тоже, — Фима попыталась пробраться обратно к раковине, но Красибор не пустил. — Но не думала, что вам крышу снесёт.

— Правда, Фима, что за херня? — выдавил Роман, силясь не расстаться со съеденной по пути сюда шаурмой.

— Да дайте выключу хотя бы! — она попыталась оттолкнуть мужчину, но в тесной ванной шансов на успех у неё не было.

— Не суйся, — Красибор не ослабил хватку, и, напротив, чуть оттолкнул её к выходу. — Опасно.

— Ты прикалываешься что ли? — взвизгнула девушка, переполненная негодованием.

Она вчера чуть не умылась этой водой, в лицо себе плеснула! И ничего, осталась живёхонькая и красивенькая! И вообще, это она ведьма с силами, а они — просто два хороших мужика, и будут её — ЕЁ — поучать⁈

Фима не успела ничего сказать или сделать, потому что теперь и сама ощутила изменения. Вода стала ещё злее, чем днём ранее. И если в прошлый раз Фима отделалась ожогом, который залечила половинкой заклинания, то, облейся она сегодня, пришлось потратить бы всю текущую магию, чтобы не остался шрам.

«Почему они первые заметили?» — напряжённо думала Фима. Ведь и прошлым вечером она поняла, что с водой что-то не так, лишь когда уже плеснула её себе в лицо.

Красибор, игнорируя её возмущение, одним быстрым движением подал корпус вперёд и дотянулся до вентиля. Только когда последние капли опасной жидкости исчезли в стоке, он расслабился и отступил от раковины.

— Пошли отсюда, — коротко скомандовал он и, снова подхватив Фиму за руку, вернулся с ней в комнатушку с чудесным видом.

Романа подхватывать не требовалось — он пробежал впереди и уже ждал их, высунувшись из окна и жадно хватая воздух.

— Что. За. Нахрен⁈ — выпалила он, когда товарищи к нему присоединились. — Я в жизни такой вони не нюхал! У вас желудки крепкие или не почувствовали? Там же будто сто крыс сдохли разом в трубе!

— Для меня без запаха, — коротко ответил Красибор. — Но я точно знаю, что там течёт яд. Не знаю, откуда.

Арифметика изумлённо переводила взгляд от одного мужчины к другому:

— Ах вы врунишки картонные, — прошипела она и начала их передразнивать: — У нас нет сил, у нас нет си-и-ил! Брехня!

— Блевня, ты хотела сказать, — деликатно поправил её Роман, снова перевесившись через подоконник.

— А в чём дело? — Красибор его проигнорировал, рассудив, что друг справится с недугом как-нибудь сам. — Со мной такое впервые. Уверен, с ним тоже.

— Сказки мне не надо рассказывать, — огрызнулась Фима. — Вы без силы — якобы! — раньше меня всё почувствовали. Это как так?

Красибор жестом предложил девушке сесть на кровать, а сам уселся на пол перед ней. Глядя снизу вверх, он мягко проговорил:

— Арифметика, посмотри на меня. По-настоящему, — он осторожно, не торопясь взял её за кончики пальцев. — Я знаю, что ты можешь понять сама, врём мы или нет.

— Опять обманываешь, — девушка гневно разняла их руки. — Откуда тебе знать, что я умею, а что нет.

— Ты это сегодня уже делала. А я наблюдательный, — он пожал плечом и оставался всё таким же серьёзным и спокойным.

— Бесы бы драли твою наблюдательность. Ладно, давай, — Фима с ворчанием подалась вперёд, чтобы быть ближе к лицу Красибора.

Они замерли на почти на минуту. Сначала девушка ухнулась с головой в обожание глаз этого мужчины: болотистые радужки в обрамлении густых чёрных ресниц казались колодцами, которые втягивали незадачливые влюблённые души. А ниже… Ух. Девушка сопротивлялась порыву, но проиграла: она перевела взгляд на его губы и громко — слишком громко — сглотнула. Как хорошо было бы качнуться сейчас ещё вперёд и прильнуть к нему в поцелуе.

«Как там говорится в книжках? Попробовать на вкус, точно. М-м-м».

Фима додумала эту мысль и в тот же момент, тихонько засмеявшись, стряхнула полог коварных чар. «Ха-ха, да что там может быть на вкус? Человечинка? Так, а теперь серьёзно», — скомандовала она мысленно и нехотя перевела взгляд обратно на глаза. А ведь их сейчас разделало сколько? Сантиметров пятнадцать?

Она мотнула головой, отгоняя назойливые образы. Не готовая признать, что чары тому виной уже быть не могли, она всё же сконцентрировалась. И, конечно же, почувствовала то, о чём и говорил Красибор: он был честен.

Да она и сама это знала, чего таить. И проверка эта была ни к чему. «Ну разве что вон как близко к нему была, уже бонус», — ухмыльнулась девушка и первая отодвинулась.

— Короче, — сурово начала она. — Вот такая вот вода тут льётся. Вчера было лучше. Мы называем такое явление — ведьминой диво-водой.

— Название хорошее, — отозвался Роман, обмякший у окна. — а исполнение — говно.

— Обычно она не такая, — будто извиняясь, ответила Фима. — Я раньше встречала только добрую диво-воду. Мы используем её потом для настоек и лекарств. Можно ещё, — она не вовремя смутилась, и товарищи заметили это. — растения полить, чтобы они точно в буйный цвет ушли, например.

— Витаминка, — понимающе кивнул Роман. — А почему там было по-другому?

— Этого не знаю, — призналась девушка. — И что со злой водой сделать можно — только догадываюсь. И думается мне, что для людей она тоже опасная. Я могу повлиять на воду магически, но, как понимаю, — она перевела взгляд на Красибора, который сидел там же и в той же позе, — с твоим отцом время не ждёт.

Мужчина плавно кивнул, но не проронил ни слова. Он неотрывно следил за девушкой с песочными глазами.

— Ты можешь получить больше маны? — снова подал голос Роман.

— Теоретически да, — Фима нахмурилась. — Но моя тётушка очень строга в отношении чар. И я отчего-то уверена, что ей не понравится история с целым сообществом колдунов без сил. А уж когда она узнает, что я вам помогаю, — Фима состроила гримасу ужаса.

— А что плохого в этом? — нахмурился Красибор. — Вы не помогаете людям?

— Редко, — призналась Фима. — И мне пока мало чего рассказывают. В мироустройство ведьмовства посвящают после совершеннолетия. Но мне до него ещё больше пяти недель, — она виновато посмотрела на Красибора. — Так что придётся обходиться тем, что имеем.

— А если заплатить? — предложил любитель твидовых костюмов. — Сколько это может стоить?

— Душу, — серьёзно ответила Фима. — Деньги на погосте не нужны, а души — всегда в цене.

— Понял, принял, — Роман сделал страшные глаза и отвернулся к окну. Он не был уверен, что именно девушка имела в виду, но выяснять не хотел.

— У тебя есть идеи? — спросил Красибор.

Арифметика с сожалением отметила, что он сник. И ей смертельно захотелось приобнять его и легонько встряхнуть. Сложно было смотреть, как этот потрясающий-женись-на-мне мужчина понурил плечи и опустил голову так низко, что касался подбородком груди.

«А чего себя ограничивать?» — и Фима тут же выполнила задуманное. Результат был не совсем тот, какого она ожидала — Красибор обалдел вместотого, чтобы очаровано прыгнуть к ней в объятия — но по крайней мере он оживился.

— Для начала, нам надо собрать информацию. И я знаю, кто может нам в этом помочь.

— Хорошо. Я вернусь в кабинет и оформлю заявку на выездные исследования, — приободрился Красибор. — Сможем поехать завтра же.

Фима одобрительно кивнула, хотя комок, который уже успел собраться внутри, теперь уже начал превращаться в ежа. Девушке было страшновато. Но что ж, у неё есть ночь, чтобы аргументировать Александру, почему она притащит в его лавку чужаков. И там уж либо он этим двоим шеи свернёт, а ей «а-та-та» сделает, либо — возможно — что-то полезное они узнают. Знания сейчас были нужны им как воздух. Без них кто-то обязательно пострадает.

Глава 9

Глава 9

Фима прислонилась лбом к стеклу и наблюдала за тем, как пролетают мимо знакомые с детства пейзажи. И злилась, ведь любоваться ими она собиралась не раньше конца недели. Как её идеальный план мог дать такую течь? Вместо научных исследований несётся представлять малознакомого знойного красавца с самым чудесным молодым человеком из всех, кого она знала.

При мыслях об Александре лицо Фимы смягчилось, а челюсти расслабились. Девушка прикрыла глаза и попыталась представить, чем он сейчас занят. Стоит ли у прилавка, помогая покупателю разобраться в тонкостях зелья? Или занят прополкой в своей гигантской теплице? Фима видела несколько раз, как работают его хитроумные механизмы: огромные машины висели под потолком, готовые по первому требованию опуститься на грядки и тщательно, почти нежно перебрать всю землю, обходя стволы и корни растений при этом. Александр же только ходил вдоль посадок и убирал сорняки, если такие наглецы встречались.

А может, он взял перерыв, устроился в огромном кресле, накрылся клетчатым жёлтым пледом и читает книгу. Рядом, на высоком ажурном столике стоит чашечка чая с шалфеем и базиликом, на стене глухо тикают часы. Александр вертит в руках закладку: широкую полоску бумаги, на которой акварелью нарисована лиса, свернувшаяся калачиком на шляпке большущего мухомора. Мужчина, спокойный и красивый, погружён в повествование и не подозревает, что к нему несётся ураган по имени Фима, которая с первого же дня своей очень самостоятельной жизни начала творить чёрт знает что.

— Бесы, — простонала она, закрыв лицо руками.

«Так, ладно, — продолжила девушка уже про себя. Не хватало ещё с Красибором обсуждать объект её безответной любви. — Я страдаю раньше времени. Саша ещё никого не послал и мне не отказал. Дыши, Фима, дыши и выпей молока, чёрт возьми!»

Арифметика, как и велела умная женщина, с которой она только что вела беседу, сделала несколько глубоких вдохов-выдохов, и заполировала самодельную медитацию большим глотком кофе с ведьмовским успокоительным молоком.

Красибор никак на её метания не отреагировал, но кофе тоже хлебнул. Они ехали на самой ранней электричке — та оправлялась в пять двенадцать! И пока что лучшим, что случилось с ним за это утро, была круглосуточная кофейня прямо в здании вокзала. Фима с Красибором заказали по самой большой порции чёрного кофе (девушка предусмотрительно набрала полную флягу молока и разбавила им бодрящий напиток). А когда Красибор сказал, что оплатит заказ, она добавила к заказу миндальный круассан. Впрочем, сейчас девушка смотрела на лакомство и уже была не так собой довольна.

— Держи, — буркнула она.

Мужчина отвлёкся от созерцания скудного пейзажа, и перед ним предстала необычная картина. Дерзкая девчонка, ещё более несдержанная от того, что явно не была жаворонком, глядела на него со смущением и протягивала половинку круассана. Признаться, в животе у Красибора заурчало.

— Спасибо, — коротко ответил он, принимая угощение.

Щёки девушки вспыхнули алым, и она поспешила вновь уставиться в окно. А Красибор испытал в этот момент уже давно забытое чувство разочарования. Он представил — всего на секунду — что румянец Фимы был вызван чем-то другим, а не его даром. Но он столько видел щёк этих красных за свою жизнь, что от фантазий стало тошно. Даже круассан в горло не лез.

Просто он не знал, что Арифметика до половины второго ночи просидела над своей родовой книгой заклинаний и заговоров. Светила на страницы фонариком, представляла, как здорово будет, когда она купит торшер, чтобы вечерами читать с уютом. Девушка безустанно выписывала полезные детали, которые помогут ей создать зелье или заклинание для противостояния красивишным чарам Красибора. И ей удалось. Хоть действие микстуры было кратковременным.

Ну а Фима решила, что эта информация не для его ушей. Хотела выиграть хоть какое-то пространство для манёвра. Пусть думает, что она по-прежнему не может устоять перед ним. Девушка похвалила себя мысленно за хитрость, но на всякий случай на спутника своего старалась не смотреть. А то мало ли что.

— Пока есть время, — Фима прервала затянувшееся молчание. — Расскажи мне о болезни отца. Нужно понимать, какого рода информацию будем искать.

— Всё началось почти полгода назад, — Красибор немного сполз на сидении и скрестил руки на груди.

«Закрывается, — подумала Фима. — Почти правильно даже».

— Но это сейчас я понимаю, что первые признаки были ещё в начале осени. Задним умом все сильны. А обратили внимание мы только зимой. Упустили время, если бы…

— Крас, — прервала его девушка и выждала секунду, чтобы понять, не было ли ничего страшного в том, что она так фамильярно его назвала. — Если бы у бабушки был сосисон, то она была бы дедушкой, как говорится.

«Тьфу, не о том я волновалась», — отругала себя мысленно девушка, осознав, насколько не элегантную поговорку вспомнила.

Однако, Красибор хмыкнул и улыбнулся:

— Умеешь ты одёрнуть.

— Что вы заметили? — девушка вернула разговор в нужное русло, стараясь сохранять нейтральное лицо. — Крас, расскажи как можно подробней, любая деталь может иметь значение.

Внутри неё же сейчас бушевала битва стихий: ураган «Я же леди!» сражался с бессовестным антициклоном «Он не надавал мне по шапке за Краса!».

— Сначала ему стало неудобно в медвежьей шубе. Это было странно, потому что он сам когда-то её шил.

Девушка ответила удивлённым взглядом и Красибор пояснил:

— Медведь запутался в колючей проволоке на пограничной заставе рядом с Китаем. Пограничникам жалко было, спасти пытались. В итоге отец убедил их, что лучшим решение было использовать тушу максимально: они сделали еду себе и на псарню, инструменты из скелета, и вот шубу отец смастерил. Сейчас я думаю, что это был особый ритуал. Он никому не давал шкуру эту трогать, и выделку сам сделал, и сшил, и носил.

Красибор сделал паузу, и Фима решила уточнить:

— Ну, я шубы не одобряю, конечно, но что плохого в том, что неудобно стало? Может, он вес набрал или…

— Она вдруг оказалась ему тяжёлая.

— То есть как это? Её вес изменился или твой отец стал слабее?

— Второе, — Красибор вздохнул. — Даже тогда никто не придал этому значения, если честно. Папа просто пришёл однажды в пуховике и сказал, что решил сменить имидж. Мы обрадовались даже, никому шуба не нравилась. Он был в ней как первобытный человек.

— А на самом деле мистер Бологов купил более лёгкую одежду, — задумчиво пробормотала девушка. — Крас, а шуба-то осталась?

— Можешь называть меня коротким именем, — сказал вдруг мужчина. — Не нужно каждый раз втягивать голову в плечи, будто я дубиной тебе угрожаю, — он вытянул губы в хитрой улыбке, в уголках глаз собрались смеющиеся лучики.

«Спалил!» — взвыла мысленно ведьма и начала перебирать чертоги памяти в поисках заклинания забвения. Для него, конечно.

— Да, шуба хранится на чердаке. Три недели назад он порывался выкинуть, но не смог дотащить её до двери. В тот момент я понял, что всё очень плохо и терапия не помогает.

— Насколько быстро он слабеет?

— Сейчас уже понимаю, что с каждым днём. В прошлый четверг папа перевозил мешок удобрения на тачке, а вчерашним утром уже с трудом вёз её пустую. Боюсь, с такими темпами ещё через пару недель он не сможет удерживать даже свой корпус.

— Хм, — Арифметика нахмурилась и почесала подбородок. — А какие были первые признаки? Полгода назад.

Красибор прикрыл глаза, задумавшись, и через полминуты ответил:

— Он начал лениться на тренировках, а потом и вовсе отлынивать. Поначалу я радовался, что наконец жму больший вес, чем он. Но через некоторое время отец просто не продлил абонемент в спортзал.

— А что тогда происходило в вашей семье? Кто вообще входит в ваш близкий круг, кстати?

— Нас двое. Сейчас, — добавил он с некоторым сомнением сомнением, которое от Фимы, конечно, не укрылось:

— Может, вы с кем-то ссорились? Расставались, сходились?

— Когда увидишь моего отца, поймёшь, что он не из тех, с кем часто ругаются.

Красибор мягко улыбнулся, хотя в мимике его угадывалась печаль.

— Не конфликтные люди временами устраивают самые горячие скандалы, — заметила Фима, бесстыдно любуясь мужчиной.

«Пусть думает, что чары на меня напустил, — решила она. — Должна у меня хоть какая-то выгода от этой поездки быть!»

— Я просто познакомлю вас, хорошо?

— Угу.

«Знакомство с родителями раньше первого поцелуя — это я ловко», — подумала девушка и, не сдержавшись, захихикала. Красибор встретил её порыв снисходительно, дескать «Понимаю, понимаю, но поделать ничего со своей шикарностью не могу». В этот момент глаза Фимы расширились от осознания: действие её отвара уже закончилось и подлые чары привлекательности уже начали пробивать её защиту!

— О, Ромка что-то пишет, — оживился Красибор, глядя на экран телефона. — Какие-то трудности у него там. Сокрушается, что подвал не может открыть.

— М-м-м, плохо, — отозвалась девушка, опрокидывая в рот небольшой матовый пузырёк. К счастью, она была прозорлива и предусмотрительна, так что захватила с собой несколько порций «Антикрасиборина».

— Вот чёрт, взгляни!

Мужчина повернул к ней экран смартфона и продемонстрировал фотоснимок: на нём была изображена рука Романа (это было понятно по твидовому манжету), зажатая в кулак и демонстрирующая лишь средний палец. Фима хотела отпустить какую-нибудь колкость, но обратила внимание на то, что именно рыжий коллега посылал на три озорные буквы.

Фоном изображения была железная дверь с крупной ручкой и каким-то пятном под ней. Девушка приблизила снимок: на месте замочной скважины располагалась неровная стальная блямба. Кто-то расплавил замок, чтобы дверь не могли открыть.

— С петлями та же история, — опередил Красибор её вопрос. — Снять дверь не получится.

— Это очень-очень плохо, — девушка судорожно соображала. — А есть другие пути в подвал? Нам нужно перекрыть воду во что бы то ни стало.

Прошлым вечером они втроём обошли квартиры, якобы собирая подписи для петиции в ЖЭК. Добродушные жильцы дома на Светланской быстро поверили, что такие петиции работают и меняют их город к лучшему. Ведь всем хотелось на что-то пожаловаться.

Через пару часов беспросветного, хоть по большей части и обоснованного нытья молодые люди выяснили, что нет ни одного жителя дома, который был бы доволен жизнью. Многие переживали из-за затяжной болезни — когда что-то болит безостановочно несколько месяцев, тут чего только не подумаешь! У кого-то болело горло, у кого-то — суставы, а у некоторых отваливался хвост. За последние полгода в здании практически не осталось полных семей: супруги разводились, дети уезжали к дальней родне или сбегали (к счастью, их возвращали и вот потом уже отправляли к бабушкам, дедушкам, дядям и тётям).

Что примечательно, на все пятнадцать этажей не осталось ни одного ребёнка, даже подростки гостили у кого-то. Возможно, из-за этого, по словам жильцов, дети как раз ничем не заболели.

Красибор быстро напечатал что-то и замер, ожидая ответа от друга.

— Нет, — прочитал он. — Пишет, что вызвал пожарных и они будут вскрывать дверь болгаркой. Наврал, что оттуда пахнет газом.

— Так в доме электрические плиты.

Мужчина поджал губы и развёл руками:

— Ну, что придумал. Главное, что поверили и едут. У Ромы докторская степень по вранью, он справится.

— Напиши ему, чтобы… Ай, дай лучше я сама.

Она схватила протянутую трубку и записала голосовое сообщение:

— Привет, красавчик! На связи Фима. Поднимись в мою комнату и найти фиолетовую книгу, она в стопке у окошка. С тряпичной обложкой такая и вышитой веточки сирени. Крестиком. Найдёшь, короче, она одна там такая. Так вот! В ней лежит фиолетовая лента, толстенькая, шуршащая. С двумя колокольчиками на концах. Короче! Боже, я уже подкаст тебе записала. Теперь мысль потеряла.

Она нажала «отправить», сделала вдох-выдох и записала второе сообщение:

— Обвяжи эту ленту себе вокруг руки, как браслет. Колокольчики перекрути между собой, чтоб держались. Вот как эта штука работает: пока она на тебе и застёгнута, что бы ты не нёс, какую бы пургу не городил, тебе поверят. Можешь пойти к профессору Подгорскому и сказать, что Земля плоская, и он такой: «Окей!». Вот, не благодари. Хотя нет, благодари! Всё, удачи.

Фима уже протянула телефон владельцу, когда спохватилась и отправила третье сообщение:

— Но заряда хватит часа на два, не больше! Так что надевай уже когда услышишь сирену, экономь волшебство. Всё, целую в обе щёчки.

— Ого, — зачарованно протянул Красибор, — похоже, это могущественный инструмент.

— Ну это так, баловство, — Фима наигранно скромно пожала плечами. — Но наворотить с этой штукой можно многое, конечно. Как и с любым волшебством, если уж на то пошло.

— Ты пользовалась этим браслетом, когда получала стажировку?

— Что-о-о⁈ — завопила девушка, оскорблённая в самое сердце. — Да как ты⁈ Да ты!

— Тише-тише, — он засмеялся в голос и выставил руки для защиты. — Шучу. Я видел твои статьи, они впечатлили меня без всякой магии.

Арифметика уже вскочила и занесла над ним сумку — вязанный крючком баул с вышитыми на нём цветами гортензии — да так и замерла.

— Ты статьи мои читал?

— Да, прошлогодние и осенние.

У девушки было много вариантов что спросить, но она так долго выбирала между ними, что успела потерять равновесие и снова плюхнулась на своё сидение.

— Я не знал кто ты, — ответил мужчина на один из не озвученных вопросов. — Но имя показалось знакомым. А такие имена, сама понимаешь, просто так знакомыми не кажутся. Ночью нашёл публикации, освежил в памяти.

«Он думал обо мне ночью!» — только и поняла Фима из всего сказанного, и вся кровь разом прилила к её лицу.

— Так, кхм, — девушка с трудом ворочала губами, ей было слишком жарко. — Давай вернёмся к твоему отцу.

— Давай, — улыбка сошла с его лица.

— Есть ли какие-то ещё признаки его болезни?

— Я не замечал, — ответила Красибор с каким-то виноватым видом. — Возможно, не на то смотрел, не знаю.

— Было ли что-то, что он раньше не делал, а сейчас делает? Или наоборот?

«Какие хорошие вопросы она задаёт», — отметил про себя мужчина и мысленно отругал себя же за то, что сам их не придумал.

— Он стал больше времени проводить в саду, — ответил Красибор сходу. — Отец всегда любил свой сад, и природу вообще. Он, знаешь, из тех, кто легко найдёт тропу через сопки или тайгу, но потеряется в двух дворах в городе. Мы поэтому и живём за окраиной, если уж на то пошло.

— Может это быть последствием его самочувствия? Я имею в виду, например, что он ощущает слабость и из-за этого тянется к земле и растениям?

«Я знаю одного такого человека, — с горечью подумала Фима. — И это никак не связано с порчей. Только с его решениями и ценностями».

— Всё может быть, — Красибор растеряно пожал плечами. — Я не знаю.

Ему чертовски не нравилось говорить эту фразу: «Я не знаю». Каждый раз, произнося её, он подчёркивал свою беспомощность и бесполезность в собственных глазах. Если бы он с кем-то этими мыслями поделился, с Фимой, например, она разжевала бы ему, что хуже его незнание не делает, и вообще теперь они вместе и со всем справятся. Но Красибора такому не учили: делиться с кем-то внутренними переживаниями. Потому что помешивал внутренний котёл, в котором булькали самобичевание и тревога.

— Возьмём на заметку, — Фима не обратила внимания, насколько мужчина перед ней был расстроен. Она была поглощена размышлениями об его отце, — потому что связь может быть и обратная: кто-то что-то сделал в саду, и после каждого воссоединения с природой твой папа лишается жизненных сил. Он похудел?

— Да, очень.

— Так-так, — девушка достала блокнот и ручку из своей сумки насыщенного болотистого цвета. На секунду она замерла, уставившись на вязанное полотно. Потом перевела взгляд на Красибора. Снова на сумку.

«Бесы! — воскликнула она мысленно, поняв, что из всей коллекции сумок выбрала ту, что почти полностью совпадает с цветом глаз Красибора. — Чары чарами, но это вот уже шутки подсознания».

Она рассерженно затолкала сумку на верхнюю полку и раскрыла блокнот: это была книжечка чуть больше её собственной ладошки, с толстой прозрачной обложкой. В эпоксидной смоле, из которой та была сделана, навсегда застыл букетик из цветущей веточки жасмина, ясменника и ландыша.

В сумке неистово вибрировал телефон, высвечивая неизвестный номер, но гаджет остался незамеченным.

Девушка положила ногу на ногу и, уперев блокнот в коленку, начала сосредоточенно выводить строчку за строчкой. Она бормотала что-то под нос, и Красибор расслышать этого не мог. Так что он занялся воспоминаниями: как капустные листья, разбирал месяц за месяцем, вспоминая каждый день настолько детально, насколько мог. Арифметика ясно дала ему понять: значение может иметь всё что угодно. А ведь ему даже в голову не приходило, что сад может нести опасность! Мужчина поморщился, вспомнив, как сильно зелень разрослась за последнее время: будто растения в саду питало что-то ещё, кроме воды и удобрений.

— А был кто-то, кто начал наведываться в гости с началом болезни? Или наоборот перестал у вас бывать? — девушка подняла голову, убрала ручку за ухо.

— Мама, — проговорил Красибор, нервно заламывая пальцы. — Примерно тогда я видел её в последний раз.

Глава 10

Глава 10

Они нашли Александра на заднем дворе. Мужчина стоял посреди летней кухни, перетирал что-то в ступке и напевал себе под нос. Деревянный навес над ним, заросший травой и одуванчиками, ещё блестел от утренней росы. В уличной печи тлели угли, рядом наготове стоял ухват. Мужчина был одет в свободную рубаху, домашние коричневые штаны и белые кеды, изрядно заляпанные пятнами от травы. Он зачесал ещё влажные светлые волосы назад, и напоминал сейчас Арифметике злодея из старых фильмов. Девушка улыбнулась этой мысли. Ей очень хотелось подойти к Александру со спины и обнять его, прижаться щекой и пожелать добро утра. Но позволить себе она могла лишь последнее.

Ещё за десять шагов ведьма заприметила юркого зверька: Лис с лоснящейся шерстью тёрся о ноги Александра, будто примеряя на себя роль кота. Мужчина зверя не отгонял, но и на ласку не особо реагировал. Для них обоих эта сцена была привычной и естественной.

— Почти готово, — проговорил он тихо, и Лис повёл ухом, подтверждая, что понял.

Зверь уселся рядом, готовый принять как поручение, так и награду. А Фима преградила дорогу своему спутнику:

— Давай подождём пару минут, не будем лезть под руку, — предложила она и, не дожидаясь ответа, затащила мужчину за угол здания.

— Бывший твой? — пошутил Красибор, обескураженный необходимостью прятаться.

Он, в отличие от девушки, не успел разглядеть, чем именно был занят блондин, и попытался выглянуть из-за деревянной стены. Но Фима резко его одёрнула:

— Не лезь под руку, говорю же, — она недовольно цокнула языком и, подавив тяжёлые чувства, объяснила: — Он готовит травник. Это особый вид зелий: сил почти не расходует, но точности требует ювелирной. Одним граммом больше или меньше — и в лучшем случае снадобье будет бесполезным. В худшем — нанесёт вред.

Красибор зацепился за её слова:

— А сколько сил нужно для таких зелий?

— Совсем капля, даже меньше.

— Хочешь сказать, даже я мог бы что-то подобное приготовить?

— Вполне, — сухо кивнула девушка. — И это одна из причин, почему мы приехали именно сюда.

Мужчина почувствовал, как воздух выбило из лёгких. У него есть шанс творить магию! Настоящую, невероятную, действенную! А не эти дешёвые фокусы с очаровыванием, которые он даже контролировать не может.

— Ты хочешь сделать лекарство для моего отца?

— Для начала, найти информацию, понять хотя бы, куда двигаться и что искать. Но в итоге да. Мало будет найти порчу и уничтожить её: мистера Бологова нужно будет излечить от последствий.

— Слушай, называй его Баженом, официоз этот как на кобыле седло.

— Я вежливая! — зашипела девушка, вновь одёргивая мужчину, который предпринял ещё одну попытку подсмотреть за Александром.

— Расскажи хотя бы о нём тогда, — сдался Красибор. — Это местный ас, я так понимаю?

— Можно и так сказать, — вздохнула Фима. — Он мой давний друг. Это его ведовская аптека, дело жизни. Навряд ли найдётся в округе кто-то, кто знает о чудодейственных свойствах трав больше. К тому же, я нигде не видела столько книг о ботанике и других науках, как здесь.

— Почему ты думаешь, что он поможет нам?

— Я понятия не имею, захочет ли он помогать, — Фима строго посмотрела на спутника. — И хочу, чтобы ты держал это в уме. Александр может отказаться, и нам надо быть готовыми отказ этот принять. Тогда будем искать другие способы.

— Понял тебя, — он кивнул.

Они подождали ещё несколько минут, когда Красибор не сдержался:

— Ты не ответила.

— А?

— Это твой бывший?

Фима вспыхнула так ярко, что Красибора внезапно кольнула зависть: даже со всеми его чарами девушка не краснела так стремительно и ярко, как сейчас.

— Не твоё дело, — прошипела Фима.

— Ты поэтому куртку его носишь? Надеешься, что его это растрогает?

«Заткнись, придурок!» — орал про себя Красибор.

«Заткнись, дебил!» — мысленно вторила ему Фима.

Девушка сжала кулаки так сильно, что её коротко подстриженные ногти впились в ладони. Секунду она раздумывала, чем ударить этого нахала, но её план мести был бессовестно испорчен.

Чьи-то руки обхватили её со спины и, приподняв над землёй, пару раз крутанули в воздухе. Её ноги описали широкую дугу, а кипевшая в лёгких ярость вышла наружу с тихим «ах».

— Я тебя так рано не ждал, — раздался низкий голос над самым ухом.

Александр не спешил её отпускать, они так и стояли: высоченный блондин, с лёгкостью прижимающий к себе брыкающуюся и шипящую от злости ведьму. Она колошматила ногами в воздухе и пыталась укусить его за руку, но не дотягивалась.

— Отпусти, гад!

— А со шпионками только так, Фима, — насмехался Александр. — Будешь знать, как подглядывать.

Наконец, он сжалился и позволил девушке заземлиться. Арифметика отпрыгнула в сторону и, бросая суровые взгляды на обоих мужчин, яростно отряхивала с одежды несуществующую пыль. Её ярко-жёлтый вельветовый сарафан красиво сочетался со свежей весенней зеленью и оранжевой курткой. Девушка и сама выглядела апрельской и лесной.

— Ладно, цветочек, не шипи, — Александр улыбнулся и вдруг снова приблизился к девушке.

Он выудил из-за пояса веточку подснежника — одного из последних в этом году — и ловко воткнул её в небрежный пучок каштановых волос.

Пришла очередь Красибора краснеть. Он наблюдал за разворачивающейся сценой и всё не мог выбрать момент, чтобы кашлянуть или ещё как-то напомнить милующейся парочке, что они тут не одни. В какой-то момент ему подумалось, что блондинистый великан устроил шоу намеренно. К слову, чёрт, сколько в нём роста⁈ Он был сантиметров на десять выше самого Красибора, который, на секундочку, наклонялся, заходя в автобус.

«Если не бывший, то будущий» — подумал Красибор с кислым лицом.

Тем временем Александр заправил выбившийся локон девушки за ухо и, приблизившись непозволительно близко, строго спросил:

— Ты кого привела?

— Друга, — шёпотом ответила обескураженная ведьма.

— Уверена?

Мужчина отстранился и, не моргая, посмотрел на неё тем-самым-взглядом: голубые глаза, будто гипнотические маятники, стали единственным, что видела девушка. Она знала об этом приёме: одна из крупиц волшебного мастерства, которая осталась в распоряжении Александра. Его природный талант. Как Красибора невозможно лишить флёра сногсшибательной красоты, так Александра невозможно было обмануть — он буквально видел людей насквозь.

Фиме пришлось заглянуть внутрь себя прежде, чем ответить. Строго говоря, больше никуда посмотреть она сейчас и не смогла бы. Перед мысленным взором пронеслись последние сутки, и она даже успела удивиться, что прошло так мало времени! Бывало, месяцами ничего интересного с ней не происходило, а тут каждый час что-то да обрушивается на хрупкие плечики.

Она пролистала книгу воспоминаний и взглянула на каждую сцену, в которой появлялся Красибор. И, наконец, кивнула. Да, она была уверена, что привела как минимум не врага. А в будущем, дай то Бог и боги, души и духи, друга.

Удовлетворённый ответом, Александр распустил чары и резко повернулся к её товарищу. Тот даже вздрогнул от неожиданности.

— Будем знакомы? — блондин протянул руку.

— Красибор, — и он принял рукопожатие, стараясь выглядеть собраннее, чем был на самом деле.

— Ц, — Александр цокнул языком и размял плечи. — Так чего вам, разведчики?

— Давно нас заметил? — девушка поравнялась с мужчинами.

— Шагов за пятьдесят, — ухмыльнулся блондин. — Еле уговорил рыжего, чтобы он вам пятки не обгрыз за шум в такую рань.

— Извини, что помешали, — твёрдо произнёс Красибор, и тут же ощутил то же, что минутой ранее случилось с Фимой: Александр проверил его на искренность.

К счастью, честность визитёра сомнений у хозяина не вызвала.

— Извиняю, — смягчился он, пока Красибор, прислонившись к стене, справлялся с головокружением: последствием чар. — И вновь задаю тот же вопрос.

— Я хочу помочь его близкому человеку, — начала Арифметика, и брови друга поползли вверх. — Это вопрос жизни и смерти, буквально. Но не знаю даже с чего начать.

— В таком случае, — Александр ещё раз внимательно осмотрел своих гостей. — Начнём с чая. Фима, сорви пару соцветий чабреца, пожалуйста. Помнишь, где он?

Девушка снова напряглась но, подумав, решила не лезть на рожон.

— Конечно, — она кивнула и направилась к огромным теплицам. Поравнявшись с Красибором, коснулась его плеча и ободряюще улыбнулась: — Он не укусит. Скорее всего.

Не дожидаясь ответа, она зашагала по дорожке, выложенной из осколков разномастной плитки.

Разыскала нежные фиолетовые цветочки Фима быстро. Присев рядом с низкорослыми кустиками, она сорвала сколько было нужно и огляделась. Совсем рядом рос её любимый Иван-чай: розовые цветки уже занимались, и буквально через пару дней Александр пройдёт между грядок, собирая урожай. Он с нежностью сорвёт кричаще-яркие лепестки, чтобы высушить и приготовить смесь для заваривания. Как делал каждый месяц для неё, Фимы.

— Всего день меня не было, — прошептала Фима в никуда. — Что это ещё за перемены такие.

Она храбрилась, но в действительности была совершенно обескуражена поведением друга. Хоть удивление это было приятное. Давненько девушка не видела его таким бодрым что ли.

«Живым», — подобрала она верное слово.

Она уткнулась аккуратным носиком в букет из чабреца и улыбнулась своим мыслям. Тело ещё ощущало давление и тепло его рук. Как же давно он не позволял сего чего-то подобного, и как же сильно она об этом мечтала. Но через секунду улыбка сошла с её лица. Что такого могло произойти меньше, чем за сутки? Кто-то приходил в аптеку после её отъезда или ночью? Или Александр узнал что-то потрясающее? Три с лишним года она наблюдала его меланхоличное настроение, и вдруг, ни с того, ни с чего, он стал таким активным и… да, именно живым.

Хмурясь своим мыслям, Арифметика рефлекторно вырвала пробивший почву сорняк и покинула теплицу. Другие сорняки, ею не замеченные, продолжили свой неумолимый рост.

Арифметика застала мужчин в гостиной на втором этаже здания, который был жилым. Три больших окна угловой комнаты впускали всё ещё теплый, утренний свет, который волнами расплывался по деревянным стенам и полу. В центре стоял круглый стол, застеленный тонкой ситцевой скатертью. Фима с лёгким удивлением заметила вышитые по центру маки, которые создавала она сама, сидя в поле и рисуя нитками с натуры. В противовес изящному столу, четыре стула, три из которых обычно пустовали, были массивными и грубо сколоченными. Зато на них устроились мягонькие тёмно-зелёные подушки, сшитые вручную. Кроме этого, в комнате была и другая мебель: несколько книжных полок, буфет с разномастной посудой на полках, два огромных мягчайших кресла перед стальной жаровней, будто зависшей в воздухе, и столик между ними. Сейчас камин молчал, но был настолько закопчённым, что сомнений в том, что хозяин часто его использовал, не было.

На обоих креслах приветливо лежали пледы: жёлто-чёрный в клетку для Александра, его Фима сразу узнала. И какой-то новый: зелёный с изображёнными на нём цветками лаванды. Его Фима видела впервые, и что-то внутри оборвалось, хотя она сама не была готова это признать и уж тем более объяснить хотя бы самой себе.

Александр и Красибор сидели за столом. Они выглядели расслабленными, но не могли этим Фиму обмануть: какой-то непростой разговор в этих стенах случился, девушка отчётливо это ощутила.

— Спасибо, цветочек, — улыбнулся Александр и принял из рук Фимы чабрец.

Он ловко измельчил цветы прямо в ладонях и закинул в верхний отсек самовара, который когда-то сам переоборудовал для своего удобства. Арифметика, с круглыми от удивления глазами, пыталась переварить тот факт, что он назвал её «цветочком» второй раз за четверть часа, а ведь она уже забыла это прозвище. Функции «переварить и не показывать шока» её организм не предусматривал, так что девушка поспешила к буфету: оттуда она выудила три чашки с блюдцами: фарфоровый с перламутром комплект для Александра, насыщенно-рубиновый с восточным этническим узором для Красибора и простую беленькую чашечку с мухоморами для себя.

Через несколько минут троицу окутал приятный аромат и они, согревая о чашки руки, приступили к обсуждению:

— Красибор ввёл меня в курс дела, — начал первым Александр. — Я примерно представляю, что вам нужно будет проверить и сделать на месте.

— Ты с нами не поедешь? — спросила на удачу Фима, уже зная ответ.

— Я вам там не нужен. Если что найдёте дельное, пришлите мне фото в месседжере да и всё. А что? — ответил он на удивлённый взгляд Красибора. — Ты же не думаешь, что мы через блюдца и яблочки связываемся.

Красибор раскрыл было рот, но передумал и решил предпринять попытку сойти за умного.

— Поняла, — отозвалась Фима, сконцентрированная на своей чашке. На золотисто-коричневой поверхности плавали крошечные розовые лепестки. — Ты тоже думаешь, что причиной может быть порча?

— Уверен в этом на девяносто процентов, — кивнул блондин. — У меня на уме есть несколько книг, которые вам следует изучить перед возвращением. Ждите.

Мужчина поставил на стол полуполную чашку чая и поспешил выйти из комнаты.

— Почему я ему не нравлюсь? — с лёгкой паникой зашипел Красибор.

— В смысле?

— Мне кажется, на него не действуют чары!

— А-а-а, — девушка понимающе улыбнулась. — Скорее всего, его чары нейтрализуют твои.

— О-бал-деть! — Прошептал мужчина, и Фима улыбнулась его детскому восторгу. — А у него всегда так скачет настроение? — спросил Красибор, на всякий случай следя за дверью.

— Нет, — призналась она.

Мужчина удивлённо вскинул брови, но не успел задать свой следующий вопрос: блондин уже вернулся, держа увесистую стопку книг. Это были толстые и тонкие тома, в толстых кожаных переплётах и без обложек вовсе. Каждая из них пестрела от закладок, которыми служили кусочки ткани, ленты и сухие листья.

— Больше всего в рассказе твоего друга меня смутило поведение сада, — поделился Александр, раскладывая издания перед своими визитёрами. — Есть несколько растений, которые питаются человеческой энергией. Сказать по правде, их до черта, но мы ограничимся теми, что растут в наших широтах. Плюс, я сузил выбор до морозостойких, это должно помочь. Прочитайте эти статьи и хорошо запомните. Советую законспектировать, — перед парочкой появилась стопка бумаги и пара простых шариковых ручек. — Я не смогу отдать вам книги — они не выдержат внешнюю среду. Но здесь читайте, сколько понадобится, комната зачарована для сохранности старого пергамента.

Александр обратил их внимание на четыре книжные разворота: на каждом одна страница была занята подробным изображением растения и его корней, а вторая полнилась словесным описанием, перечислением свойств как позитивных, так и негативных, а на двух даже были записаны от руки рецепты зелий.

— Будьте особенно внимательны с этим, — блондин указал на изображение невзрачного кустика с длинными зубчатыми листьями. Что-то среднее между можжевельником и крапивой. — Его иглы так тонки, что без заклинания, — показал на него там же, рядом с рисунком, — их не видно. Один укол — и этот гадёныш будет высасывать кровь, пока жертва не упадёт без чувств. Это может занять до нескольких месяцев, и практически всегда пострадавший даже не успевает понять, когда именно что-то пошло не так. Это всегда усложняет лечение.

— Вампирская колючка, поняла, — кивнула Фима и достала свой красивый блокнот с эпоксидной обложкой.

Александр заметил замершие в объятиях смолы цветы и с грустью перевёл взгляд на кресла для чтения. Но у него ушла всего секунда, чтобы стряхнуть морок сожалений и вернуться к делу.

— Пока вы заняты погостной ботаникой, я займусь снадобьем для твоего батюшки, — Александр посмотрел на брюнета, и тот благодарно кивнул. — Пока мы не знаем, с чем имеем дело, я не смогу создать ничего сколько-то сильного. Неподходящее снадобье навредит, а у твоего отца не хватит жизненного запаса для подобных ошибок.

— Я сделаю всё, что в моих силах — Красибор уже положил перед собой открытый фолиант, готовый изучать, записывать, запоминать.

Он всю жизнь ощущал голод до знаний, но никогда не был сыт. И сейчас осознал, что пытался утолить его не той информацией. Он обожал физику, но Боже, книги с магическими уроками выглядели такими аппетитными, что он чувствовал себя готовым поглощать их сутками напролёт, без еды, воды и отдыха. Его руки чуть потряхивало от нетерпения приступить.

— Не сомневаюсь, — кивнул Александр. — Пока что я сделаю простой поддерживающий настой. Он не вылечит, но даст сил и поспособствует крепкому сну.

— Спасибо, — коротко выдохнул Красибор.

— Тогда поторопитесь. После того, как прочитаете всё про растения, посмотрите вот эти книги, — он похлопал по ещё одной стопке. — Здесь я уже не подскажу страницы, но книги в целом про порчи и сглазы. Вы сможете что-то подчерпнуть из них. В том числе, чтобы найти виновных.

— Саш, можно я их просто отфотографирую? — оживилась вдруг Фима.

— Нет.

— Но цифровые блага же, делают колдовство…

Александр легонько хлопнул её по голове тонкой тетрадкой с нарисованной чёрной звездой на обложке:

— Не дури, ведьма. Обленилась.

Арифметика закатила глаза и, чуть отвернувшись от блондина, беззвучно открывала рот, притворяясь, что говорит словами Александра:

— Любое волшебство любит контакт и старательность. Писать от руки — есть строить отношения со знаниями и чародейством.

— Ой, зануда, — сказала она уже вслух, краем глаза заметив, как Красибор прятал улыбку в кулак, наблюдая за ними двумя.

— Что ж, оставляю вас с книгами, — Александр наклонился к самому уху девушки и негромко попросил: — Можно тебя на минутку, пока не погрузилась в формирование связи с ботаникой?

Арифметика покраснела до кончиков ресниц и от такой близости, и от того, что из этого положение могла видеть через широкий ворот абсолютно всё, что находилось под рубашкой Александра. Не то чтобы там было что-то необычное: ни шипов, ни чешуи, даже второй головы не намечалось. Но такая близость с крепким, рельефным мужским телом её волновала. Девушка пискнула в ответ что-то нечленораздельное, что Александр, в прочем, воспринял как согласие. Он вывел девушку в коридор и без долгих прелюдий спросил:

— Это он?

— Что за вопросы, Саша, — Фима сделала страшные глаза и на всякий случай заглянула в гостиную, чтобы убедиться, что Красибор увлечён чтением и их не слышит.

— Ты же его собираешься обменять? Да брось, — он закатил глаза, — твой обряд через полгода, привела чужака к своим. Не надо быть асом арифметики, чтобы сложить два плюс два, миссис Арифметика.

— В каламбурах как был бурундук, так и остался, — огрызнулась девушка, но всё же призналась: — Не знаю, не думала об этом.

— Но ты же понимаешь, что кого-то обменять придётся.

— Вообще, — она обняла себя за локти и поглядела на него искоса, — я думала, что ты меня отговаривать будешь.

— Нет, — строго ответил блондин. — После моего обряда прошло всего три года, и я ещё прекрасно помню, как важна для ведовского народа сила.

— Но ты же не стал менять, — Фима подняла на него светло-карие, почти жёлтые глаза. — Неужели будешь настаивать на традициях в отношении меня?

— Буду, — отрезал Александр.

Он повёл головой, злясь на себя за то, что с таким трудом подбирает слова. Хотел бы рассказать ей, как плохо, нестерпимо горько просыпаться каждый день пустым сосудом и засыпать им же. Выкручиваться аптекарским ремеслом, и при этом понимать, что ни на что больше не годишься. Он скучал по силе. Возможно, больше, чем по чему-либо другому когда-либо будет скучать. Разве что — он взглянул на хмурую девушку — по ней. И оттого ещё важнее, чтобы она, Арифметика, наполнилась до краёв и была свободна.

Но была проблема. Он заметил это, когда заглянул в душу Красибора. Да, он поступил негостеприимно, вывернув сразу того наизнанку, но к чёрту любезности, когда дело касается его близкого человека. Лишь убедившись в том, что у мужчины нет тёмных намерений в отношении Арифметики, он впустил его в дом. И теперь всё время думал о том, что смяло и растоптало несколько лет его самого. Как же он хочет, чтобы Фима такой участи избежала!

— Он отличный кандидат, с потенциалом, — Александр старался говорить сухо и не выдать своих намерений. — Но не вздумай в него влюбляться.

— Саша, блин! — Фима вышла из оцепенения и всплеснула руками. — Во-первых, это не твоё дело, — её голос дрогнул. — Во-вторых, это как не думать о розовом слоне.

— Что со слоном? — непонимающе уставился на неё друг.

— Скажи кому-то не думать о розовом слоне, и он обязательно о нём подумает, — она развела руки в стороны, декларируя, как ей казалось, прописную истину.

— Думай о нём как о любом животном, но не влюбляйся. Не разбивай мне сердце, цветочек.

Он не дал ей ответить. Закусив губу, Александр порывисто обнял Фиму, сминая руками мягкую ткань её платья. Девушка так растерялась, что не придумала ничего лучше, чем позволить себя обнять. Она прильнула к Александру и с сожалением втянула запах корицы, исходившей от его одежды.

«Видимо, готовил булочки для Лиса», — подумала она, собираясь с силами, чтобытреснуть его покрепче и уйти. Потому что нельзя этому мужчине так себя вести. Это несправедливо и подло, заставлять её сердце так сильно биться.

Но Александр разомкнул объятия прежде, чем Фима успела его отчитать. Он бросил на поглощённого книгами Красибора ещё один хмурый взгляд и поспешил на первый этаж — в аптекарскую мастерскую, чтобы смешать тонизирующий порошок для заваривания. А растерянная Фима так и осталась стоять в коридоре. Она коснулась подснежника, украшавшего её причёску, и расплакалась.

Александр ждал на лестнице, кусая губы. Лишь услышав, что девушка успокоилась — ей на это понадобилось несколько минут — он и сам выдохнул и, едва сдерживаясь, чтобы не побежать к ней, чтобы «всё исправить», с тяжёлым сердцем отправился в мастерскую.

Глава 11

Глава 11

Роман крался на цыпочках. Отчего-то он чувствовал себя если не грабителем, то как минимум негодяем, пробираясь в комнату Фимы, пока хозяйка отсутствовала. Он уже ухватился за дверную ручку (та была круглая, прозрачная и изрядно шаталась), когда его полоснул по спине резкий женский голос:

— Молодой человек, а Фима не дома.

Рыжеволосый учёный, побледнев настолько, что его можно было спутать с гипсовой статуей, медленно развернул корпус. Перед ним стояла, уперев руки в бока, эффектная пышнотелая шатенка. Её выразительные изгибы подчёркивала юбка-карандаш, которая становилась прозрачной от середины бедра. Золотые геометрические узоры сочетались с сияющим стальным поясом и широким обручем на голове. Тяжёлые локоны ниспадали на плечи, между ними мелькали крупные золотистые серьги: скрученная в форму капли проволока, унизанная красными и оранжевыми камнями. По краю «капли» покачивалась блестящая бахрома.

— Ну? — снова одёрнула его девушка, и Роман перевёл взгляд на её пухлые губы, затемнённые сливовой помадой.

— Знаю, я здесь как раз по её просьбе, — он решил, что правда — лучшая стратегия.

— Это какой же? — она скептически подняла густую бровь, но тут же отвлеклась на собственных посетителей.

Супружеская пара, проверяя, всё ли они взяли с собой, на ватных ногах вышли из соседней комнаты. На обоих не было лиц, а женщина вытирала со щёк уже высохшие слёзы.

— Держитесь, — девушка взяла супругов за руки, жест её выглядел искренним. — Я знаю, что это тяжело, но впереди есть свет, и я вам его показала.

— Спасибо, дорогая, — женщина еле слышно всхлипнула, снова вытирая увлажнившиеся глаза.

— Звоните, если я вам понадоблюсь, — она по очереди вкрадчиво посмотрела на каждого из них и затараторила: — В любое время с двенадцати до десяти, без обедов и выходных, кроме государственных праздников, — тут девушка замедлилась и улыбнулась паре самой тёплой своей улыбкой: — Потусторонним силам тоже нужно отдыхать.

— Конечно, конечно, — кивнул мужчина, который, казалось, не услышал ни слова. — Мы понимаем.

— Ну, с Богом, — подытожила она и, поправив элегантный бант на чёрной шёлковой блузке, проводила визитёров до двери. — А ты стой тут, — грозно добавила она через плечо.

Романа будто молнией поразило: до того строгой была эта девушка. Отчего-то он решил не проверять, что будет, если её ослушаться. Что-что, а рисковым парнем он не был.

Девушка помахала посетителям на прощание и, резко обернувшись, мгновенно стёрла с лица учтивую улыбку. Она двинулась на Романа, и тот прижался к двери, надеясь либо продавиться внутрь, либо, подобно хамелеону, слиться с дверью и стать незаметным. Ничто из этого реализовать он не успел: дама быстро процокала к нему на высоких каблуках и, встав почти вплотную, посмотрела сверху вниз.

— Ну так что, если я позвоню Фимочке, она подтвердит твою версию, а?

Роман просиял:

— Конечно! Давайте так и сделаем. Э-э-э, — он вопросительно посмотрел на неё, надеясь, что девушка сама представится.

Она этого делать не собиралась.

— Как я могу к вам обращаться? — попытал он удачу второй раз.

Роман, конечно, разговор девушки с гостями подслушать пытался, но не сказать, чтобы много чего разобрал.

— Пока невиновность не доказали — никак, мистер, — отрезала та.

Каждая её реплика была подобна удару хлыста. Роман ёжился и надеялся уличить момент, чтобы слинять. Чуяло его сердце, что целым он отсюда не выберется. И чем дольше девушка стояла, прижав телефон к уху и слушая длинные гудки, тем хуже становилось его предчувствие. Чуйка буквально верещала во все три его уха, включая среднее, что надо отсюда валить, бежать, у-ле-пё-ты-вать.

Девушка же грела щекой телефон в ожидании своего триумфа. К счастью, она догадалась взять номер соседки у комендантши. Пришлось выслушивать тираду про длинный нос и какую-то Варвару, с которой она даже не была знакома, но зато как сейчас пригодились эти десять цифр! Точнее, пригодились бы, если бы Фима взяла трубку.

— Я её коллега, — взял Роман ситуацию в свои руки.

Напомнил себе, что он — взрослый мужчина. Учёный, в конце концов! Неужели не сумеет договориться с какой-то местной красоткой? Однако, девушка знала, как разбить всю его уверенность, будто шлюпку о скалы. Ей понадобилось всего два слова:

— И что?

— Слушайте, это уже смешно, — всплеснул он руками. — Прекратите меня терроризировать! Вы же леди, в конце концов, а не цепной пёс.

Девушка хотела ответить что-то резкое, но сдулась, услышав, что она — леди. Это было расценено ею, как комплимент. А комплименты она любила почти больше всего на свете. Ей стало интересно, что ещё выдаст этот забавный рыжий бородач.

— Меня зовут Роман Игнатьевич Бурнастов, я — научный сотрудник НИИ имени Курчатова, или, проще говоря, НИИ ядерной физики. Вот моя визитка.

Он протянул девушке стильную карточку со своими контактными данными:

— Фима — моя коллега, и я очень тороплюсь, правда.

Девушка с сомнением приняла визитку и принялась её рассматривать, время от времени переводя взгляд на мужчину. Разузнать у командантши о месте работы соседки она тоже успела.

— Так уж и быть, — смягчилась она, — но в моём присутствии! Сейчас за ключами схожу, а то ещё ломать дверь не хватало, она и так еле держится. Подождите меня минутку.

Девушка снова направилась к выходу, виляя выдающимися бёдрами, которые Роман, как большой знаток, эксперт и ценитель, не мог не оценить по достоинству. Вернувшись через некоторое время, она подвинула его в сторону и открыла дверь.

— Кстати, я Жанна, — сказала она мягко. Похоже, её саму утомило блюсти честь соседки.

— Жанна… — пробормотал Роман, смакуя мелодичное имя. Он одновременно радовался тому, что она не откусила ему голову, подобно самке богомола, и грустил, что рисковал головой без приятной части, как это обычно у упомянутых выше богомолов бывает.

— Фу-у-ух, — выдохнула Жанна, зайдя в комнату. — Ну, хоть кровать заменила, уже что-то человеческое. Так что тебе было нужно?

Роман зашёл следом и успел отметить, как всего за одну ночь преобразилось жильё ведьмы: теперь весь пол был усеян стопками книг и блокнотов, в углу стояла кожаная сумка, из которой выглядывали блестящие бока разноцветных пузырьков. Половину комнаты занимали бутыли с водой, которые накануне они с Красибором героически сюда затащили (не зная, что уже на следующий день лифт снова заработает), а справа от окна поселилась небольшая подвесная кадка с растением. Его длинные вьющиеся ветки рассыпались вокруг горшка, и были такими сочными и яркими, что будто убеждали, что комната эта полна жизни, а не разрухи, и скоро все это увидят.

Мужчина внимательно осмотрел книжные стопки, в одной из них он заметил блёклый фиолетовый корешок. Это был миниатюрный томик, чуть больше его ладони, обтянутый ситцевой тканью. На обложке он увидел нежную вышивку крестиком: несколько веточек сирени переплетались вместе, и тёмно-фиолетовый плавно перетекал в светлый, почти белый оттенок россыпи цветочков. На их фоне зеленели большие листья в форме сердец.

— Вот эта книга, — он победно показал ей жест «окей» и выпрямился, перебирая страницы томика.

Внутри были записанные от руки стихи. Роман оценил красоту почерка: длинные витиеватые чёрточки и округлые, мягкие петельки. Чтение он решил отложить, ведь главное было уже у него в руках: широкая насыщенно-фиолетовая лента, увенчанная двумя медными колокольчиками на концах. Роман осторожно помял ленту и ощутил, как между пальцев шуршит что-то хрупкое и перекатываются маленькие крупинки. Боясь испортить изделие, он аккуратно скрутил его и убрал в карман плотного шерстяного пиджака.

— Покажите, — подозрительно то ли попросила, то ли потребовала Жанна.

Тон её был уже мягче, а спина не такая прямая и взгляд не совсем уж надменный, но девушка держала планку и всё ещё была настороже.

— Это просто книга, — пожал плечами Роман и протянул сборник стихов.

Жанна недоверчиво полистала страницы, попыталась разобрать пару четверостиший и, наконец, расслабленно опустила плечи:

— Ну и ладушки, — улыбнулась она. — Это же всё?

Роман, ошеломлённый переменами, случившимися с Жанной, лишь кивнул.

— Чудненько, тогда покиньте помещение, месье Бурнастов, — она встала у раскрытой двери и широким жестом указала Роману на выход.

После девушка вновь поправила бант на пышной груди и щёлкнула замком, довольная тем, что защищала честь и имущество новой знакомой, как львица. Она улыбнулась сама себе, сдерживая желание игриво зарычать.

— Ну-с, хорошего денёчка, Р-р-роман, — всё же не удержалась и раскатала звонкую «р» на языке.

— И вам тоже, милая Жанна, — мужчина поправил пиджак и томно взглянул на неё.

Выполнив свою мини-миссию, Роман вновь обрёл уверенность, которая подчас граничила с безрассудством. Он быстро раскусил, что Жанна — не мегера или доминатрикс, а просто сердобольная соседка, которой не достаёт веры в людей. Такие мысли бегали в его умной голове, скрытой рыжей шевелюрой.

Жанна округлила глаза от неожиданности и расплылась в улыбке, но отвечать ничего не стала. Махнув рукой, она отворила соседнюю дверь, на которой Роман прочитал бронзовую табличку: «Жанна Борисовна Багратионова: ясновидение, предсказания, спиритические сеансы».

«Да она тоже ведьма!» — озарило Романа, но его тут же смутил тот факт, что Фима, чья причастность к магическому миру сомнений не вызывала, стремилась если не скрыть своё происхождение, то как минимум не выпячивать его.

Стараясь не издавать ни звука, мужчина заглянул в приоткрытую створку двери. Комната Жанны была намного больше Фиминой — квадратов пятнадцать точно. И девушка старалась использовать каждый из них: высоким сквозным стеллажом она разделила помещение на две зоны: жилую и рабочую. Жилая располагалась дальше, у окна, так что Роман практически её не видел. Зато прекрасно мог разглядеть «кабинет» Багратионовой. В центре стоял небольшой круглый стол, бОльшая часть которого была заставлена свечами. Были тут и широкие, похожие на бочонки, и тонкие церковные, некоторые из которых девушка сплела в косички или свернула спиралями; была даже пара фигурных свечек в форме черепов. Темечки их уже расплавились, и огонь выедал самые сочные участки восковых мозгов. По центру этой осветительной оргии стоял простой с виду булыжник.

В дальнем от двери углу располагался, как показалось Роману, своего рода алтарь: низкий столик с высокими створками, которые были увешаны лентами, чётками и пышными цветочными бусами. Или, возможно, это был столик с украшениями, тут не разберёшь.

— Вы что-то забыли, Роман? — послышался голос Жанны, которая снова пыталась нацепить образ доминатрикс. Но было слышно, что она утомилась притворяться.

— Вы ведьма? — бесхитростно спросил Бурнастов.

«В прошлый раз прокатило», — подбадривал он себя.

— Конечно, — твёрдо ответила девушка. — Я это и на табличке написала. Ну, почти.

Звонкая радость, успевшая распустить крылья в рыжей душе Романа, через секунду затухла, когда он понял, наконец, что за «алтарь» стоял в углу. Похожие конструкции он заметил и в других частях комнаты, одна из них виднелась прямо возле окна, надёжно спрятанная за стеллажом с книгами, свечами и статуэтками. Это были зеркала. Замаскированные под разные предметы мебели, кое-где практически скрытые.

— Настоящая?

— Ещё какая, Роман, — Жанна приблизилась к мужчине, будто нарочно виляя бёдрами ещё соблазнительнее, чем раньше.

— А зачем тогда трюки с зеркалами? — огорошил он девушку. Та замерла на полпути:

— О чём это вы?

Вместо ответа Роман бесцеремонно переступило порог и принялся обшаривать ножки столика с восковыми черепами.

— Да что вы себе…

Жанна не успела договорить: мужчина с победным «Эврика!» нажал на скрытую педальку под столом, и зеркало возле окна развернулось, посылая режущий солнечный луч в соседнюю зеркальную установку. Та передала эстафету и, ещё через несколько пасов, свет озарил установленный в центре необработанный кристалл. Красно-оранжевый камень, размером со спетый гранат, отбросил на стол, стены и лица изумительные переливающиеся всполохи. Казалось, что комнату обуяло пламя.

— Жанна, я учёный.

«А не хрен моржовый», — хотел добавить Роман, но сдержался.

— Ну раскрыли вы мой маленький фокус, — девушка скрестила руки на роскошной груди, выгнула бровь и вновь прибегнула к своему смертельному для любых аргументов оружию: — И что?

— Так вы ведьма или это шоу? Я не буду осуждать, — поспешно добавил он, видя, как та поджала губы. — Просто, если у вас действительно есть силы, то я попрошу вас о помощи.

— Какого рода помощи? — нехотя проговорила девушка.

— Жанна.

Роман выжидательно посмотрела на неё, в этот раз не выказывая никакого волнения или сомнений. Он чётко давал ей понять, что прежде всего ему нужен честный ответ.

— Да ведьма я, ведьма, — закатила глаза девушка. — Точнее, я экстрасекс.

— Экстрасенс, вы хотели сказать?

— И это тоже, — отмахнулась девушка. — У меня есть дар, и он настоящий. Я с радостью вам его продемонстрирую за хорошую цену, — она услужливо улыбнулась, но быстро поняла, что таким коротким ответом не отделается. — Людям не нужен дар, мистер Бурнастов. Их надо впечатлить, показать представление с «вау»-эффектом, понимаете? Все эти шоу на телевидении оказывают нам, настоящим экстрасенсам, медвежью услугу. Монтаж, нагнетающие атмосферу спецэффекты и фоновая музыка, — она села за стол и жестом предложила Роману сделать то же самое. — В жизни всего этого нет. А мне нужны клиенты. И, буду с вами честна, клиентам нужна я.

— То есть, вы создаёте красивую ширму для настоящего дара, я верно вас понял?

Жанна закивала и доверительно прошептала:

— Только никому не рассказывайте, умоляю!

— Будьте спокойны, Жанна Борисовна, — Роман мягко улыбнулся и чуть наклонил голову на бок, демонстрируя свою рабочую сторону.

Девушка смущённо улыбнулась, но через мгновение вновь оживилась:

— Так какая же помощь вам нужна? Я могу призвать кого-то из ваших почивших близких или заглянуть в будущее.

Роман, откровенно говоря, был впечатлён, но и губу раскатывать не спешил. Однако, времени на это сейчас не было — он уже слышал пожарные сирены вдалеке.

— Жанна, а вода в доме вас устраивает?

— Ну так, — она пожала плечами, — трубы на соплях держатся, но сама вода вроде чистая идёт, без ржавчины.

— Понял вас, — Роман с разочарованием подумал, что, раз Жанна не заметила, какая жуткая дрянь течёт из крана в её доме, то вряд ли она имеет настоящие магические силы.

Фима-то быстро всё почуяла, и даже они с Красибором сразу отреагировали.

— Сейчас к вам пришла чья-то душа, — вдруг сказала девушка, не дав рыжему учёному распрощаться с ней. — Стоит за вашим левым плечом. Это женщина.

Роман молча слушал её, насторожившись. Сам он никого не видел, конечно, но чуйка твердила ему: тут что-то происходит и пора делать ноги. Волосы на его руках и загривке встали дыбом, дышать становилось тяжелее.

— Красивая женщина, — продолжала Жанна.

В полумраке казалось, что её глаза поддёрнула белена. Или, возможно, это был ещё один световой трюк.

— Она хочет что-то тебе сказать, но я не могу расслышать, — Жанна морщилась, — Эта треклятая сирена мешает. Подожди-подожди! Эх, — экстрасенс сокрушённо обмякла на стуле и выглядела изнурённой. — Ушла. Она успела только показать мне какой-то кулон или значок. Я сейчас его нарисую.

Она перебралась в жилую часть комнаты в поисках бумаги и ручки, а Роман поспешил к двери. Не сказать, что его сильно впечатлил спонтанный сеанс, но он определённо ощутил, что что-то в комнате поменялось, и Жанна действительно видела чуть больше, чем он. Быть может, она одна из бессильных, как они с Красибором? Хотя, если девушка правду говорит о своих возможностях, то они ей не ровня. А если судить по воде — то она не ровня им. Роман раздражённо закатил глаза: он терпеть не мог, когда факты противоречили друг другу.

Сирены раздаивались уже под самыми окнами, когда девушка подбежала, держа в руках сложенный вчетверо лист бумаги.

— Вот, у неё это было в руках.

— Благодарю, кудесница, — на автомате ответил Роман и, сунув бумажку в карман не глядя, поспешил к лифту. — Жанна, мне нужно бежать! Я обязательно к вам ещё зайду, хорошо?

— Ох, ладушки-оладушки, — девушка лучезарно улыбнулась и помахала рыжему учёному.

Сердце её сейчас билось быстро-быстро, и Жанна не понимала, из-за чего: то ли ей так сильно понравился этот умный коротышка, то ли тревожил дух женщины, которая не исчезла, а лишь затаилась между зеркал.

Браслет с колокольчиками сработал ровно так, как обещала Фима: пожарные поверили каждому слову неравнодушного рыжего жителя и, вскрыв дверь с болгаркой и фейерверком, перекрыли все нужные вентили, отрезав живущим в доме жителям доступ к воде.

«Крас, орёл в седле. Повторяю: орёл в седле», — написал Роман, но чуть позже решил расшифровать сообщение для непонятливых: «воду перекрыли, но решать вопрос надо быстро, тут уже готовы линчевать виноватых. Так что я делаю ноги, на связи».

На всякий случай он попросил пожарных замуровать дверь обратно, чтобы местные инициативные граждане не пробовали запустить водоснабжение самостоятельно. Особенно, чтобы это не попытался сделать тот, кто воду отравил.

Уже спустя час с лишним, сидя в кафе и ожидая свою «филадельфия лайт», Роман вспомнил о записке Жанны. Недовольно хмыкнув от того, что не взял у красотки её номер телефона, мужчина развернул листик. И аппетит тут же пропал. Как пропал когда-то и кулон в виде лисы, бегущей по серпу луны, который схематически нарисовала Жанна. Зачирканный кружочек на рисунке символизировал большой круглый камень-гранат, которым было декорировано украшение. Роман не видел его уже больше пятнадцати лет.

Шокированный, он не заметил ни появившихся перед ним рулетиков из риса, нори и лосося, ни написанного рядом с рисунком номера девушки. Он думал лишь о том, что этим утром Жанна видела его мать, значащуюся пропавшей без вести и погибшей за давностью лет.

Глава 12

Глава 12

Карандаш скрипел по бумаге. Красибор положил чистый лист поверх страницы из справочника по погостной ботанике и осторожно переводил изображение. Грифель скользил по изгибам бьющихся стеблей и округлых листочков. Выводил маленькие, почти незаметные цветочки, в которых и таилась главная опасность. Однако, несмотря на восторг, который мужчина испытывал с первого прикосновения к магическим знаниям, головой он был не здесь. Пока руки аккуратно копировали рисунок, Красибор снова и снова прокручивал то, как получасом ранее он заметил, что отсутствие Фимы затянулось. Посмотрел на дверь, из-за которой не доносилось ни звука с самого начала (мужчина решил, что, должно быть, виной тому была какая-то магическая глушилка). Внутренне ему не хотелось ни на мгновение расставаться с книгами. А уж что ведьма — эта дерзкая девчонка — прекрасно о себе позаботится и без него, он не сомневался. И всё же сконцентрироваться на витиеватых строчках уже не получалось, и Красибор решил как минимум для своего спокойствия убедиться, что всё там нормально с этими двумя.

К слову, что связывало эту парочку? Вот уж чему-чему, а словам Фимы о том, что они с Александром просто друзья, Красибор не верил. Не надо быть колдуном, чтобы разглядеть двух влюблённых людей. А вот когда те начинают вести себя как придурки, появляются сложности.

Он обнаружил Арифметику прямо за дверью. Она сидела на полу, поджав к себе ноги и уткнувшись лицом в колени. Красибор не ощутил какой-то дикой ярости по отношению к её обидчику или бесконечной жалости к ней самой. В конце концов, они второй день знакомы и живут в реальном мире.

Красибор огляделся: окей, в реальном магическом мире.

Однако, чувством, которое он испытал, видя, как Фима жмурится в надежде, что так быстрее перекроет ход слезам, оказалась нежность. Ему захотелось погладить этот маленький, хрупкий комок наглости и смешливости по голове.

Он видел и раньше плачущих девушек. Хнычущих, рыдающих с пузырями из соплей, пускающих одинокую слезу на грустном моменте в книжке. И успокаивал он их вполне успешно. Понимал, что и как нужно сказать, чтобы практически любая девушка, вся в слезах и губной помаде, пару раз шмыгнула носом для проформы и улыбнулась ему. Возможно, ему помогал дар, а возможно, Красибор просто понимал людей, которые не могут удержать грусть внутри.

И всё же он не знал, что сказать Фиме. И говорить, если честно, ничего не хотел. Красибор бесшумно сел напротив неё, расставив ноги по бокам, от чего стал похож на кузнечика-переростка. Не говоря ни слова, положил ладони ей на затылок и притянул к себе. В первую секунду девушка испугалась, но как только поняла, кто перед ней, благодарно уткнулась лицом тому в грудь. Она повернулась боком, чтобы им обоим было удобнее, и согласилась на его предложение помолчать вместе. Для неё это было самым правильным сейчас.

К чёрту обмен, к чёрту ритуал. Она подумает об этом завтра, а сейчас пусть просто будет ей хорошо.

Через какое-то время Арифметика подняла заплаканное лицо и взглянула на Красибора. Не сумев разглядеть в нём никаких эмоций, она молчаливо кивнула ему за спину, приглашая вернуться в гостиную к книгам.

Красибор в этот момент ошеломлённо гонял внутри своего до неприличия привлекательного тела одну и ту же мысль: «Какая же она красивая». Ему показалось, что собственный дар преломился в девичьих слезах и атаковал хозяина.

Красибор обхватил её крепче и, поднявшись на ноги и подняв её следом, перешагнул через порог. Фима мягко улыбалась, прижатая к нему так же, как сидела: с поджатыми к груди коленками, под которые он её как раз придерживал, прислонившись щекой к его груди. Возле стола он аккуратно поставил девушку на ноги, и они молча приступили к чтению и конспектированию. Впереди было много работы.

— Всё, баста! — воскликнула Фима, когда солнце уже миновало точку Зенита. — Мне нужно размять ноги, а то пестики и тычинки уже сливаются в одну большую растительную оргию.

Она отодвинула конспекты и потёрла обеими ладонями лицо. Красибор чуть приподнял брови — он-то совсем не устал, и отвлекаться от изучение совершенно не желал. Но Фима так энергично растирала щёки, что сомнения в необходимости перерыва отпали.

— Только недолго, ладно? — он осторожно заложил чистыми листами страницы в фолиантах и ещё раз просмотрел корешки книг, которые ещё предстояло изучить. Их было слишком много, чтобы успеть за один день.

— Ой, ты можешь остаться, — махнула на него девушка. — Кто же знал, что ты такой ботаник в самом прямом и извращённом значении этого слова, — она задорно улыбнулась.

Красибор подначивания не оценил и серьёзно ответил:

— Мне тоже полезно будет размяться. Хорошо для циркуляции крови.

«И убедиться, что ты не вляпаешься в неприятности, тоже полезно будет», — добавил он про себя. Резона так думать у него, как у мужчины и коллеги, не было: Арифметика пока что показывала себя девушкой серьёзной и внимательной. Но чуйка его, хоть и была намного слабее, чем у Романа, настойчиво стучала в ушах, требуя не спускать с Фимы глаз. Последние пару часов Красибора не покидало ощущение грядущей опасности.

— Ну, от компании не откажусь, — девушка пожала плечами и, энергично разминая руки и шею, быстро покинула комнату. На ходу она бросила через плечо:

— Заодно узнаем, как у Саши с лекарством продвигается.

Было видно, что она уверенно чувствует себя в этом странном доме, построенном вокруг дерева. Рука её тянулась к дверной ручке или выключателю раньше, чем те показывались из-за поворота. Всё потому что девушка помнила расположение всех предметов в доме Александра на уровне мышечной памяти. Красибор ощутил при этом какой-то укол в центре живота: это ощетинилась логика, которую не понятно за какие грехи вытеснили из головы. Ведь, остаться та на своём законном месте, Красибору и в мысли бы не пришло переживать из-за того, что Фима если и не жила в этом доме, то как минимум бывала здесь множество раз.

«Это потому что она плакала, — придумал уместное объяснение Красибор, — чувство справедливости взыграло, наверное».

Арифметика же по-хозяйски обошла несколько комнат, но Александра нигде не было.

— Должно быть, в теплицах, — заключила она и выбежала на улицу. Красибор едва за ней поспевал.

Они действительно обнаружили хозяина дома среди посадок, но совсем не так, как ожидали. Мужчина лежал, завалившись на грядку с ароматными кустами помидоров. Он уткнулся лицом в землю и не шевелился.

— Саша! — завопила Фима, срываясь с места.

Она не смотрела по сторонам. У неё не появилось идеи, что недоброжелатель мог всё ещё быть рядом. Вся её вселенная сжалась до дорого человека, лежавшего сейчас неподвижно и беззащитно. Она подбежала так быстро, что не сразу затормозила и вспахала часть грядки ногами. Тут же рухнув рядом, она поспешила перевернуть друга лицом вверх и проверить дыхание с пульсом.

— Живой? — выдохнул подоспевший Красибор.

Девушка часто закивала и принялась осматривать блондина на предмет ран и повреждений. Красибор ответил коротким кивком и жестом показал ей, что хочет осмотреться. Плавно, пружиня ногами, он добрался до конца томатной грядки и выглянул в проход. Казалось, что грядки были бесконечными. Территория теплицы, в свою очередь, была настолько внушительной, что смысла играть в догонялки Красибор не видел. Он быстро прикинул, что огородец занимает плюс-минус квадратный километр, и включил мышление учёного мужа (лучше поздно, чем никогда): не может такая махина держаться на одних только молитвах, а значит, каркас и поддерживающие колонны — тонкие деревянные столбики, торчащие рядом с каждой второй грядкой — должны быть достаточно крепкими, чтобы выдержать вес человека.

«Если, конечно, весь этот зимний сад строили с помощью гвоздей, а не магии», — подумал мужчина, но решил довериться порыву. Дурных предчувствуй, во всяком случае, у него не было. Точнее, их не возникло при возникшей идее, а вот фоновая паника чуйки никуда не делась. Красибор подобрался к ближайшему ряду с нависающим механизмом над ней. С виду машина напоминала деревянного жука со стальными лапками. Каждая лапка завершалась либо небольшой ложкой и, видимо, предназначалась для вскапывания; либо острым шипом. Такие лапки, видимо, были карательными для вредителей и просто тех, кто Александру не нравился. Учёный заглянул в зазор между пластинами на спине жука и увидел, кроме ожидаемых шестерёнок, ремней и поршней, также несколько ёмкостей с субстанциями разного цвета. Два бочонка были наполнены бесцветной жидкостью — по видимому, это была вода для полива. В другом плескалось что-то зеленоватое: удобрение или отрава. Ещё один был чёрным и непроницаемым, и о содержимом можно было лишь догадываться.

Жук этот крепился к толстым балкам, которые опирались на крепкие отпоры вдоль цветущих веток и свежих побегов. Этой конструкцией Красибор и решил воспользоваться. Подпрыгнув, он ухватился сначала за жопку жука (которая, к счастью, оказалась достаточно крепкой, чтобы выдержать такой мощный хват), затем подтянулся и взобрался на садовую машину. Каким-то поистине волшебным везением он был наделён, раз жук не издал ни скрипа, ни ворчливого треска. Выпрямившись, Красибор смог ухватиться за балку и, раскачав таз, зацепиться ступнями за отполированную доску. «Повезло», — подумал он, отметив то, насколько гладкая поверхность была у него под руками. Хотя бы из-за заноз можно было не переживать. Мелочь, а приятно.

Сделав ещё один рывок, Красибор сменил положение и, наконец, перестал изображать ленивца. Он оседлал балку и оглянулся, рассматривая дорожки между грядками свысока. Система для перемещения членистоногих конструкций располагалась достаточно высоко, и теплицы просматривались почти до конца. Но только почти.

Красибор успел заметить лишь скрытное шевеление у самых дальних кустов, а потом увидеть, как открылась задняя дверь, и на мгновение тёмная фигура мелькнула между зелёного буйства. Дверь снова захлопнулась. Красибор спрыгнул обратно на жука-садовода и скользнул с него вниз. Как только его ступни коснулись земли, мужчина рванул к выходу. Он бежал слишком быстро, чтобы заметить вторую фигуру, которая притаилась между двумя рядами можжевельника. Когда Красибор вернётся, фигура уже покинет теплицы незамеченной и невредимой.

У мужчины ушло меньше минуты на то, чтобы распахнуть хлипкую дверь и вырваться наружу. Но он уже никого не застал. Тяжело дыша, Красибор оглядывался по сторонам и даже думал снова забраться повыше, но смысла в этом не было. Сосновая рощица хорошо просматривалась на несколько сотен метров во всех направлениях. Либо злодей был крайне быстрым — быстрее, чем бывают люди, ведь иначе Красибор увидел бы хотя бы удаляющуюся точку. Либо же беглец умело использовал магию, чтобы себя обезопасить.

Выругавшись, Красибор торопливо вернулся внутрь и нашёл Фиму с Александром.

— Тут кто-то был, — доложил он. — Но я не догнал, извини.

Девушка вздрогнула:

— Он ушёл? Ты уверен?

Красибор понял, что Фима куда больше боится снова встретиться со злопыхателем, чем упустить его.

— Нет, не уверен, — признался мужчина после секундной заминки, — поэтому будем держаться вместе. Как он? — кивнул на хозяина дома.

— Дышит ровно, но в себя не приходит. Нужно отнести его в кровать.

Не дожидаясь дополнительных просьб, Красибор осторожно поднял Александра, подхватив того за плечи и ноги. Фима придержала голову друга, чтобы тот удобно упёрся в плечо мужчины. Впрочем, это заняло у них секунду-полторы, и вот они уже спешат выбраться из теплиц под пристальным взглядом из-за зарослей иван-чая.

Незнакомец (или незнакомка) смотрел внимательно, не показывая при этом глаз из-за чёрной маски-сетки, закрывавшей лицо. Маска эта полетела на пол, лишь когда за тремя молодыми людьми захлопнулась входная дверь, декорированная матовым стеклом. Вслед за маской на пол полетели плотная накидка и веточка лапчатки белой: маленький цветочек, похожий на цветущую землянику, сорванный вместе с длинным извивающимся корешком. А спустя некоторое время завершила этот вещепад горящая спичка. Она была закреплена на продолговатом стальном цилиндре, который весело звякнул, коснувшись земли.

Арифметика неслась по дому, задерживаясь лишь для того, чтобы придержать двери для мужчин.

— Сюда, — приговаривала она, поднимаясь уже на третий этаж.

Наконец, она распахнула единственную в верхнем коридоре дверь: такую же неприметную, как и все остальные. Но, зайдя, Красибор на секунду замер. Он бы попросил Александра придержать его челюсть, если бы тот был в сознании.

Спальня оказалась просторной комнатой, выстроенной вокруг широченного дубового ствола. Свет, не стесняясь, затекал внутрь через великолепные трёхстворчатые окна, располагающиеся через каждые пять шагов вдоль закруглённых стен. Не преминули солнечные лучи прокрадываться и через зазоры в потолке, расположенные вокруг ствола. Казалось, хозяин задумывал комнату, преисполнившись уважения к древесному гиганту, и боялся, что тому будет тесно.

Пол был устелен разномастными коврами: с длинным ворсом и коротким, вязанные из жгутов и полосок ткани. Огромные персидские и узкие дорожки. Их объединяла лишь расцветка: ткачи избрали для своих творений нежное сочетание персикового и белого цветов.

Мебели было совсем немного: пара комодов у входа, видимо, с одеждой. Несколько книжных полок, на которых, кроме очень разных книг проживали свои лучшие годы растения в горшках: десяток небольших кустиков и пара кадок со свисающими с них лианами. Красибор успел с удивлением заметить, что книги были не магическими. Он даже узнал несколько хорошо знакомых корешков с фэнтези-классикой и юмористическими детективами, которые были его постыдным удовольствием. В котором он, впрочем, никогда не признается даже под пытками.

Стены остались бревенчатыми, а на окнах развевались тончайшие белые тюли. При ближайшем рассмотрении можно было заметить, что каждый тюль, подобно коврам, отличался друг от друга: на одном тянулись кверху цветущие лозы, другой был усеян горошинами, третий же выражал собой элегантность и минимализм, не имея никаких рисунков, кроме тех, что рисовали на нём солнечные лучи.

Но Красибор, конечно, к тюлям не приглядывался. Делать ему нечего! Да занят он был другим: в основном, тем, чтобы недовольно подмечать, насколько по-хозяйски вела себя Арифметика. Она прекрасно знала и где кровать (а её не было видно от входной двери), и где лежали аккуратно сложенные пледы, и даже что в прикроватной тумбочке были припасены стеклянные бутылочки воды.

— Попробуем дать ему попить, — ответила она на вопросительный взгляд Красибора.

Спрашивал он, конечно, не «Для чего тебе вода?». Его больше интересовало другое: «И ты мне будешь рассказывать, что он просто твой друг⁈»

Ах, точно, ещё Александр же.

Красибор, к своему стыду, даже вздрогнул, вспомнив, что нёс неподвижное тело блондинистого великана. Он с несказанным облегчением уложил Александра на кровать, недовольно отметив про себя, что та была огромной и до чудовищности мягкой. Александр застонал: и никто из присутствующих не брался сказать, сделал ли он это от боли или от удовольствия, утонув в мягких перинах.

— Приподними его, — попросила Фима и поспешила подложить под голову блондина пару подушек.

Она подняла бутылку к его губам и принялась гладить ему горло и щёки, чтобы спровоцировать глотание. Это сработало: глоток, другой, и через пару секунд мужчина уже с тихим стоном жадно пил воду, пока не осушил бутылку полностью. Но глаз при этом не открыл.

— Давай вызовем скорую, — Красибор отвлёк себя от внутреннего ворчания по поводу Фимы и сконцентрировался на текущей ситуации. — Или кого-то из магических лекарей. У вас же есть такие?

— Александр лучший из врачевателей, когда дело касается магии, — вздохнула Фима.

Она сидела на краю кровати и суетливо теребила рукав платья, не зная, куда деть руки. Мысли судорожно сменяли одна другую, и девушка не знала, за что хвататься: звать кого-то из других врачевателей или (о Боже!) тётушку? Попробовать предпринять что-то самостоятельно или ждать, пока Александр очнётся сам? А тем временем вернуться в теплицу и поискать следы ублюдка, сделавшего это с ним? Красибор, конечно, пробежался по теплице, но он пытался поймать виноватых, а не искал улики.

— Скорую? — напомнил Красибор об ещё одном варианте.

Он сел на корточки перед девушкой и нежно накрыл ладонями её руки, заставляя прекратить уничтожать платье. Фима вздрогнула, перевела на него взгляд: растерянный и испуганный. Она понятия не имела, что ответить на его предложение.

— Ты можешь как-то понять, волшебное воздействие на него было или физическое? — подсказал Красибор. — Мы можем оттолкнуться от этого.

Она энергично закивала:

— Да, могу, только… — она смущённо потупила взгляд, — подержи меня за руку ещё немного, пожалуйста. Для этого заклинания нужно спокойствие, иначе только ману потрачу впустую.

— О, ты запомнила, — улыбнулся Красибор и просьбу девушки выполнил.

Фима закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, перевернула руки ладонями вверх и сжала Красибора в ответ. Успокоившись, она вызволила одну ладонь и, положив её на грудь Александру, прошептала:

— Вдругорь злочинства явь.

Красибор ощутил, как она вздрогнула и напряглась всем телом. Ему показалось, что все мышцы девушки разом пронзила судорога. Он привстал, готовый схватить её и сделать хоть что-то. Хоть и не имел ни малейшего представления — что именно. Он даже не знал, в какой стороне железнодорожная станция, Фима вела его кругами. Накрутила конспирации, ведьма!

К счастью, через минуту она обмякла и даже начала заваливаться вперёд. Красибор подхватил девушку за плечи и осторожно погладил по спине, приводя в чувства.

— Его сначала оглушили магией, а потом уже напали физически, — всхлипнула девушка. — Было очень больно. Я почувствовала лишь отголосок, и еле выдержала. Моё тело кричать не могло, — ответила она на не заданный вопрос.

В этот раз вопрос она угадала.

— Значит, везём его в больницу, — заключил Красибор и продолжил гладить Фиму по спине. Чтобы хоть немного успокоить.

Девушка кивнула, уткнувшись ему в шею:

— Разделимся, — проговорила она слабым голосом.

— Э нет, я уже говорил, что держимся вместе. Я достаточно ужастиков посмотрел, чтобы сделать выводы.

— Кто-то из нас должен раздобыть лекарство для твоего отца, — объяснила она. — Думаю, самым рациональным будет мне тащить этого лося на поезд, а тебе — пойти по волшебным домам за лекарством.

Она отстранилась с улыбкой:

— Или наоборот.

Красибор собирался с мыслями, переводя взгляд с девушки на хозяина дома. «Приходи в себя, придурок белобрысый!» — призывал он про себя, не готовый отпускать Арифметику куда бы то ни было одну. Об этом говорили и логика, и его чуйка. Точнее, так: логика холодно рассуждала, перечисляя доводы: тут тебе и сбежавший злопыхатель, и то, что Фима явно ослабла после колдовства. А чуйка, в свою очередь, истерично верещала: «Опасность! Опасность! Опа-а-асность!». Если бы чуйка могла написать ему смс, она бы сразу начала с капс лока.

Неожиданно Александр застонал, но глаз не открыл. Неясно было, стало ли ему хуже или лучше.

— Разделяться не будем, — озвучил Красибор решение. — В глобальном смысле. Отвозим Шурика в больницу, а за лекарством вернёмся завтра утром. На три минуты только разбежимся для скорости: ты забери наши конспекты, а я поищу на улице что-то, из чего можно сделать носилки или тележку. Кстати, у него лошади есть? Или осёл хотя бы, кроме него самого?

— Ну вот один в гости приехал сегодня, других нет, — парировала Фима и укусила себя за костяшку указательного пальца, размышляя: — Да, ты устанешь его нести, — согласилась она.

Бодрым шагом до станции было полчаса ходу, а прибавить девяносто килограммов на плечи — и в поезд Фима сядет уже с двумя обездвиженными телами.

— Так и сделаем, — подытожила девушка.

Она вскочила с места, Красибор сделал то же. На секунду уже она взяла его за руку:

— Мне жаль, что твой отец ещё одни сутки будет сражаться с недугом в одиночку, — сказала она искренне, неотрывно глядя в его глаза цвета тины. — Мы всё это решим.

— Хорошо, — благодарно кивнул Красибор, погладив большим пальцем её ладонь. — Идём.

Они поспешили каждый в своём направлении: Фима побежала обратно в гостиную, чтобы забрать их записи. А Красибор вернулся к теплицам. Он надеялся приспособить для транспортировки что-то из садового инвентаря. Мужчина был на полпути к стеклянной махине.

— Крас! — раздался крик позади.

Мужчина обернулся и увидел перевесившуюся через подоконник Фиму:

— Конспекты пропали! И книги тоже! —выкрикнула она, едва не плача.

Красибор не успел придумать, что ответить так, чтобы и своё отчаяние не сильно демонстрировать, и Фиму успокоить, и попутно как-то взять себя в руки. Он открыл было рот, когда спину окатило волной жара. Она была такой сильной, что плотная ткань его толстовки мгновенно прогорела насквозь и подставила спину последовавшим за огнём осколкам стеклянного купола и деревянным обломкам.

Следом, как цепочка домино, раздалось ещё три взрыва.

Арифметика успела нырнуть за окно, и осколки едва её задели: пара царапин и только. Она прижималась к стене, глядя на разгромленную ударной волной гостиную, и боялась выглянуть на улицу. Когда за четвёртым взрывом не последовал пятый, она вытерла тыльной стороной ладони слёзы, шмыгнула носом и, наконец, заглянула за оконную раму.

Красибор лежал на земле, и даже на расстоянии девушка видела, как сильно обгорела его кожа. Он не двигался. Позади него ярко-алое пламя с облизывало останки теплицы. Где-то там горел её иван-чай, вспыхивая розовыми вспышками, плакал шиповник, звала на помощь белая лапчатка. И никому ведьма не могла помочь. Была лишь Фима и всё.

Глава 13

Глава 13

Встревоженные сосны мелькали так быстро, что сливались в сплошное зелено-коричневое полотно, и Фима не смогла бы ничего среди них заметить, даже если бы вглядывалась. Она неслась во весь опор, крепко зажав между ног осиновое древко метлы. Вцепилась в держак что есть мочи и молилась Богу и богам, душам и духам, чтобы магических сил вплетённых в прутья ирисов и веток цветущего каштана было достаточно, чтобы добраться до места назначения. Она крепче сцепила ноги вокруг стяжки метлы и наклонилась, прижавшись животом к древку. Это помогло ей немного ускориться и выиграть ещё несколько минут.

— Тётушка! — закричала она ещё на подлёте. — Тётушка!

Негомила Воротынская выглянула из окошка, обрамлённого мудрёными наличниками, и сразу догадалась посмотреть наверх. Она не стала кричать что-то в ответ, спрашивать. Лишь стянула через голову фартук и поспешила встретить племянницу на крыльце. На всякий случай она сразу обулась и нацепила на нос очки для дали. С тех свисали длинные шнурки, украшенные сверкающими кристаллами и бусинами.

— Беда, — выпалила Фима, резко затормозив перед самым носом тёти. — С Александром и Красибором.

Негомила Варфоломеевна выгнула бровь, но из списка вопросов выбрала лишь те, что ждать не могли:

— Какие средства взять?

— От ожогов, — Фима судорожно соображала, — и порезов. Взорвались теплицы Сашины, Красибора накрыло осколками.

— Поняла, — Негомила уже наполняла большую кожаную сумку с десятками отделений для бутылочек и связок трав. — А с Сашей что?

— Без понятия, — Фима схватилась за голову и часто задышала, её накрывала паника.

— Арифметика Буеславовна, — тётушка сжала плечи племянницы. — Дыши, девочка, соберись с мыслями. Мне нужно понимать, что взять с собой первым делом.

— Его оглушили заклинанием и потом мучили. И магически, и физически, — объяснила она. — Хотя, признаться, синяков или ран я не нашла.

— Ты словом проверяла что ли? — нахмурилась женщина.

— Угу.

— Дурёха, — Негомила легонько хлопнула племянницу по затылку. — Такую нагрузку схватила! Надо было сразу меня звать.

— Надо, — кивнула Фима, ощущая, что в глазах начинало щипать.

— Потом разберусь с тобой, несносная девчонка, — ворчала тётушка, сгребая всё больше пузырьков в сумку. — А сейчас полетели. Сашкина метла разрядилась совсем, отсюда чую. Принеси наши из сарая.

Арифметика оставила тётушку пересматривать свёртки и баночки в сумке, а сама рванула за транспортом. Через минуту она вернулась, держа в руках две длинные, пышные метлы, в два раза больше той, на которой прилетела сама.

Метла Фимы была собрана из ольхового древка и связки прутьев орешника и цветущей вишни. Белые цветочки разбавляли оранжевые маргаритки, выглядывавшие между прутиков тут и там.

Метла тётушки же была из тёмной древесины венге, а в прутьях переплетались ветки сирени, ивовые хлысты и неприметно цветущие веточки красного клёна. С первого взгляда было понятно, что метла эта была даже слишком мощной. Ну, что тут сказать, тётушка Негомила любила погонять с ветерком.

— Не отставай, кнопка, — напутствовала тётя, а через секунду уже рванула с места. Да так, что Фима потеряла её из виду почти сразу.

Понимая, что за тётушкой всё равно не угнаться, Фима задержалась в их доме ещё на несколько минут. Она забежала в дом, состоящий, на первый взгляд, из сплошных веранд. В действительности, за кольцом появившихся в разное время крылечек, веранд и летних кухонь, находился сам дом. Просторный, тёплый и тихий. Арифметика пробежала прямиком через Зелёную Гостиную, Осеннюю Кухню и добралась до библиотеки. У той не было особого названия — библиотека у них, в отличие от гостиных, спален и кухонь, была одна. Уютная комната, вместившая в себя семь шкафов, от пола до потолка заполненных книгами. Три полки отводилось русской классике, одна — классике международной, и восемьдесят одна — магическим фолиантам, конспектам, свиткам и папирусам. В библиотеке Воротынских хранилось даже несколько заклинаний, записанных их далёкими предками на кусочках бересты и восковых табличках.

Ни на чём особо не задерживая взгляд, Фима быстро нашла стеллаж, посвящённый погостной ботанике, и выудила пару томов: копия одного из справочников, который они уже читали дома у Александра, и «большую энциклопедию сорняков и поганых растений». Ей было безумно обидно, что конспекты канули в бездну вместе с бесценными книгами, но останавливаться девушка не собиралась. Она замерла на секунду, сжимая книги.

«Доведу дело до конца, даже если Красибор не очнётся», — решила она и вновь сорвалась с места: ей нужно было спешить.

У Арифметики ушло почти полчаса, чтобы долететь до бывших теплиц. Метла подметала мох вишнёвыми бутонами, а наездница то и дело теряла равновесие под весом книг, висевших в сумке на плече. Когда девушка соскочила с уставшей метлы, тётя Негомила уже колдовала над её новым другом.

— Ты умница, кнопка, — похвалила тётушка, даже не оборачиваясь к Фиме. — Прекрасно остановила кровь на всех крупных ранах! Горжусь!

— Кровотечение не открылось? — Фима подбежала ближе.

Тётушка Негомила перевернула Красибора на бок и толстым слоем покрывала его раны пахучей мазью. Из чего бы та не была сделана, всё перебивал пчелиный прополис. Особое внимание тётушка уделила лицу мужчины: она вывалила на него столько мази, будто это была пена для бритья.

— Ему там есть чем дышать? — Фима с сомнением потыкала в липкую субстанцию на носу Красибора и вдруг спохватилась. — Он вообще дышит?

— Дышит, дышит, — улыбнулась тётушка. Её рот украшала ярко-малиновая помада, идеально очерчивающая контуры красивых узких губ. — Я побольше пчелиной радости намазала, чтобы рубцов не осталось. Негоже такое лицо красиво шрамами омрачать!

Глаза девушки расширились: «А что, если тётушка уже тоже влюбибилась в Краса? Стоп, что ещё за „тоже“, а⁈»

Не обращая внимания на опекуншу, Фима пару раз ущипнула себя за щёку, чтобы вернуться в умную, разумную колею.

— Тётушка, чем помочь? — Фима решила лечить дурость трудотерапией.

— Зайка, даже не знаю, — тётушка Негомила бегло осмотрела Красибора и пожала плечами. — Я уже достала все оставшиеся осколки из его тела, даже мелкие, и остановила кровь. Сейчас обеззараживаю раны и проверяю тело на внутренние травмы, которых пока не нашла, кстати. А знаешь, что будет здорово? — она указала пальцем с аккуратным французским маникюром на дом. — Проведай Сашу и потом отдохни немного. Я позову тебя. И после мне понадобится твоя помощь в транспортировке этих двух добрых молодцев. А до тех пор отдохни, моя милая.

Фима мялась на месте некоторое время, но в итоге всё же подчинилась. Она истратила всю магию, что была в её распоряжении. Опустошённая, она едва держалась на ногах и мало чем могла помочь. Фима ещё раз оглянулась на Красибора, совсем уже скрывшегося за мазью тётушки Негомилы, и вздохнула с облегчением. Чуйка шептала ей, что теперь с ним всё будет хорошо. Или хотя бы нормально.

После взрывов девушка выбежала из дома, преодолевая крутые лестницы одним прыжком. Она неслась на задний двор, не в силах даже помолиться лесным духам — ей было слишком страшно. Подбежав к Красибору, на секунду она подумала о худшем: мужчина не двигался и не дышал. Арифметика перевернула того на спину и сразу увидела длинный осколок, торчащий из шеи мужчины. Тот вошёл в плоть перпендикулярно, практически отрубив шею и перекрыв всё, что можно было перекрыть. Ведьма завопила не своим голосом:

— Дублия животь! — скомандовала она, обращая всю себя в заклинание.

Её голос, как раскат грома, пронёсся по всему лесу, распространяемый соснами и пригорками. Через секунду вопль достиг лесных границ, вздрогнул и вернулся к хозяйке, собирая при этом, подобно ситу, магическую силу от леса и его обитателей. Духи, откликнувшись на ведьминский зов, отдавали частичку собственной силы, чтобы помочь своей воспитаннице.

Сила ворвалась в Арифметику с такой мощью, что все мышцы свело и девушка чуть не потеряла сознание. Но удержалась. Вернув силой воли возможность двигаться, она одним движением извлекла осколок, не поморщившись от мерзкого чмокающего звука. Тут же наклонилась ближе и шепнула прямо в открытую рану:

— Дублия живость. Дублия живость. Живот, живот, живот.

Теперь она шептала мягко и осторожно, вливая магию в страшный порез так, чтобы та не расплескалась. Каждая капля была сейчас нужна. Ещё на середине заклинания кровь прекратила увлажнять почву под Красибором. А когда Фима завершила свой речитатив, рана начала затягиваться прямо у неё на глазах. Она накрыла мужскую шею ладонью и ощутила, как срослись вновь трахея, мышцы и хрящи.

— Дублия дыхати, — зашептала она, подставив палец под нос спутника.

Но движения воздуха пока не ощущала. Тогда она с силой хлопнула его по грудной клетке обеими руками:

— Дыхати, придурок! — процедила она, стараясь сохранять концентрацию. — Дублия дыхати.

Наконец, она услышала хриплый скрежет, а грудина Красибора неровно заходила вверх и вниз. Мужчина дышал как мог, сросшаяся трахея болела нещадно, а лёгкие с трудом раскрывались, уже успев забыть своё привычное движение. И лишь сердце было спокойно и продолжало гонять кровь по телу. Оно ни на секунду не остановилось за эти тревожные минуты. Да и не смогло бы.

Фима облегчённо выдохнула. Расплакалась. Она сгорбилась и упёрлась лбом в грудь Красибора. Его неровное, но постоянное дыхание успокоило её.

— Так, не раскисать, — скомандовала она сама себе, выпрямляясь и вытирая слёзы со щёк. — Стрясу потом с тебя оплату, — ворчала она, осторожно вынимая крупные и средние осколки, сразу же останавливая кровотечение быстрым пасом руки.

Для небольших ранок этого было достаточно, слава Богу и богам, душам и духам. Ведь магия в ней плескалась уже на самом донышке.

— Каждый день будешь мне кари покупать да воду на этаж таскать, — продолжала она причитать, то и дело поглядывая на Красибора и проверяя, дышит ли он, бьётся ли сердце.

Убедившись, что все опасные ранения залечены, Фима поднялась на ноги. Она пошатывалась, её то и дело уводило в стороны. Держась за стены, она поднялась на третий этаж, чтобы проверить перед выходом Александра. К счастью, он лежал там же, где они его оставили. Дышал ровно и плавно, по щекам разлился слабый румянец. Девушка приложила ладонь к его лбу — температура была в норме. Казалось, блондин просто уснул.

И после этого Фима вышла на балкончик, где стояла, прислонённая к стене, высокая метла. Застывшие в самом цвету белоснежные треугольники каштана истончали нежный аромат, а ирисы, мелькавшие между многолапыми каштановыми листьями, нежно подставили листья ветерку. Заряда в метле было меньше половины, но Фима должна была рискнуть, чтобы привести помощь как можно быстрее.

Девушка вновь поднялась на верхний этаж. В этот раз не перепрыгивая через ступеньки. Опустошённая, она еле переставляла ноги. Казалось, каждая весила по сто килограммов. Зайдя в спальню Александра, она сразу проверила его пульс: сильный и ровный. Лицо его по-прежнему было спокойным и умиротворённым.

Девушка поймала себя на мысли, что это даже раздражает. То говорила в ней переутомление. Фима вновь убедилась, что у мужчины не было жара (а его, к счастью, не было), и тоже легла на кровать. Она устроилась на почтительном расстоянии. Придала ноги к груди и, приняв позу эмбриона, устало разглядывала профиль Александра.

«Такой красивый, — думала она. — И без всяких чар».

Девушка рассматривала любимое лицо: длинные ресницы (она время от времени называла его пони за это), большой ровный нос, пухлые губы. Высокий лоб, густые тёмные брови и в противовес им очень светлые локоны — ей нравилось всё в его лице, а вот причёска… Иногда она предлагала Александру либо подстричься, либо отпустить волосы, а то эта непонятная средняя длина, как ей казалось, была ни туда, ни сюда. Сейчас же Фима провела руками до прядям, прикрывавшим уши, и подумала, что и причёска у него идеальная. Всё в нём идеально, когда он живой.

Веки её становились тяжелее с каждой секундой, и вскоре девушка уснула тяжёлым поверхностным сном.

Ей снилась темнота. Густая, она клубилась облачком размером с человека. И хихикала — зловеще, мерзко. Как хихикают коварные лесные духи-пауки, когда видят, что жертва уже попала в их паутину, и можно поиграть.

Темнота приблизилась к ней, и тогда девушка увидела, что у неё были глаза. Человеческие, чёткие, с чёрными веками и ресницами. И Фима узнала эти глаза. Не могла не узнать.

Два болотисто-зелёных огонька приблизились к ней, внимательно вглядываясь, разъедая взглядом кожу, мышцы и кости.

— Сбереги его, — прошипела темнота.

Она говорила свистяще, с трудом выталкивая звуки из своего нутра. Будто уже разучилась говорить, но силилась вспомнить как это делается.

А потом Фима проснулась.

Открыв глаза, она тут же окунулась в соцветие совсем разных звуков: людские голоса, жужжание заведённого мотора, хлопанье дверей и торопливый топот ног.

— Готовы? — спросил коренастый мужчина, стоявший у противоположной стороны кровати.

— Давайте.

— Агась.

Это ответили ему ещё двое: один высокий и толстенький, с животом-арбузом, и второй — его полная противоположность: тощий, пониже Фимы ростом. У худого была искренняя щербатая улыбка, которой он поприветствовал Фиму, заметив, что та проснулась:

— Ты как, сестрёнка?

— Нормально, — Фима настороженно приподнялась на локтях.

Она узнала братьев Каракулиных, их соседей. Удивительно, как эти двое так хорошо ладили: ну истинно медведь и сурок.

— Помоги тогда нам, пожалуйста, — попросил Артём, тот, что с арбузом. — придержи Шурика за плечи, чтоб поровнее мы его переложили.

Арифметика тут же подобралась и оживилась, увидев носилки в их руках. Третий из них — Батя Каракулин, довольно хмыкнул и ухватился за ноги Александра:

— На счёт три, Фимочка. Раз, два, взяли!

Она послушно подхватила друга и вместе с Батей Каракулиным они бережно перенесли его на белое полотно, прикреплённое ремнями к древкам от разряженных мётел.

«Конечно же тётушка вызвала помощь», — поняла Фима.

Пропуская братьев вперёд — те шагали медленно, чтобы Александра лишний раз не трясло — она выглянула в окно спальни. Красибора на заднем дворе уже не было. Зато была группа ведьм и ведьмаков. Восемь человек методично изучали развалины теплиц: Фима видела, как те осматривают осколки, берут какие-то образцы и шепчут, шепчут, шепчут заклинания. Из-за угла вышла тётушка Негомила. Она встала перед обугленным каркасом и, уперев руки в бока, внимательно огляделась. Фима поняла по движениям губ, какое заклинание читала её тётя, и знала, что та сейчас просматривает лес на много десятков километров вокруг. Заклинание энергоёмкое, но действенное. Бесконечное число раз тётушка ловила её во время очередной проказы, пока маленькая ещё Фима никак не могла взять в толк, как это тётя настигала её в любой точке леса, как бы далеко в чащу девочка не забрела.

— О, ты проснулась, зайка, — улыбнулась тётушка Негомила, заметив Фиму.

Она шепнула пару слов и внезапно налетевший ветер наполнил её длинную, до земли, плиссированную юбку. Изумрудно-золотистая ткань натянулась, будто парус, и тётушка плавно поднялась в воздух. Описав дугу, она проскочила в окно (Фима предусмотрительно отошла в глубь комнаты) и мягко приземлилась на персиковый ковёр.

— Как себя чувствуешь?

— Ужасно, тётя, — призналась Фима. — Что здесь случилось? Зачем учинять такое?

Она махнула в сторону дымящихся осколков и уже чувствовала, что глаза вновь начало щипать чувство несправедливости. Как же она любила эти теплицы. Больше неё их обожал один только Александр. Это огромное строение было ему и парком, и зимним садом, и местом для уединения или, наоборот, общения. Да, поначалу Фиму напрягал наглый шёпот растений. Календула легко могла начать шептать стишок про жениха и невесту, а кустики клюквы глупо хихикали, глядя, как Александр с Фимой старательно делали вид, что они не такие, и вообще ждут трамвай, а эти вот звуки — просто сквозняк.

Впервые Фима зашла в казавшийся бесконечным парник, когда ей было четырнадцать лет. Она узнала от старших, что именно здесь можно было найти Александра Былиева — старшеклассника из её школы. Тот учился в выпускном классе, был высок, светловолос и молчалив — вот и всё, что Фима знала о нём тогда. Ну и ещё что он был добрым и заботливым. Даже к совсем незнакомой девчонке, а это Фиму особенно тронуло. Днём ранее она стояла на платформе и ждала электричку вместе с одноклассниками. Впереди их ждала экскурсия и морская прогулка — точнее, всех остальных. Потому что Фиму ждало окоченение и простуда. А потом она, конечно же, умрёт! Именно так её страшила тётушка, надеясь, что девочка будет исправно надевать шапку. Что ж, тётушка победила, и шапка увенчивала каштановую макушку. А вот плюшевый тёмно-зелёный свитер, хоть и очень шёл к Фиминым глазам, совсем её не грел. Возможно, потому что стоило надеть ему в команду куртку или пальто. Девочка обхватила себя за плечи и, призывно стуча зубами, потопталась на месте. Фима уже не помнила, что побудило её поставить красоту наряда выше логики и инстинкта самосохранения. Или кто, будем честны. Девятый класс — детские забавы уже в прошлом, до взрослого ума ещё далеко, а влюблённости и драмы — они уже здесь.

Как бы то ни было, выглядела она отлично: свитер крупной вязки доходил до середины бедра, перехваченный на талии широким ремнём с бронзовой пряжкой. Из-под ворота выглядывает отутюженный и накрахмаленный воротничок форменной рубашки. Кожаная юбка была сантиметров на десять длиннее свитера, а шнурованные полуботиночки на умопомрачительном каблуке добавляли образу бунтарства. Красный и сопливый от холода нос же придавали флёр дурости.

И вот, когда девчонка шоковой заморозки уже решила, что никакие экскурсии и мальчики не стоят жизни, а отпускать, забывать и ловить ей тут нечего, на плечи легла куртка. Фима вздрогнула и повела плечами, чуть не скинув предмет одежды, но руки дарителя куртку придержали.

— Замёрзла, — раздалось у неё над ухом. И это был не вопрос.

Фима покрылась мурашками с головы до ног. Даже те мурашки, которые появились раньше из-за холода, покрылись теперь уже своими мурашками. Как же ей понравился этот голос! Низкий, басовитый, пробирающий до самых косточек.

— С-спасибо, — улыбнулась она, не способная сдержать стук зубов.

Девочка шмыгнула носом и обернулась, чтобы посмотреть на своего спасителя. И обомлела. Сначала от того, какой он был красивый: высокий, на голову выше её самой ( а ведь она была главной «дылдой» класса), белокурые волосы обрамляли лоб и скулы, волнистые локоны закрывали уши. Парень провёл пятернёй от лица к затылку, и девятиклассница даже открыла рот, глядя, как пряди его рассыпаются по бледной коже и скользят муж длинных пальцев.

А потом вновь обомлела, уже когда поняла, что парень, отдав ей куртку, сам остался стоять в тонкой форменной рубашке. Ни свитера тебе, ни ремешка. И Фиме стало стыдно.

— Нет-нет, что ты, я не могу, — она принялась стягивать куртку с плеч, но парень мягко прервал её:

— Всё ты можешь, — хмыкнул он и убрал руки в карманы, надеясь немного их согреть и не выдавать, что уже начал замерзать.

— С-спасибо, — повторила она, втягивая голову в плечи, мечтая превратиться сейчас в черепашку и спрятаться в этом тёплом панцире. Но таких заклинаний ещё не знала.

— Пожалуйста, — парень улыбнулся.

Это была не широкая улыбка с книжных обложек, а очень простая, простецкая даже. Если бы все улыбки мира были написаны красками, то эта была бы нарисована питерской акварелью: полупрозрачная, нежная.

— Грейся. Заболеешь ещё, — добавил он и отправился к своим одноклассникам, которые всё это время хихикали и тыкали в их сторону пальцем.

На секунду Фима испугалась, что всё это навредит как-то репутации её спасителя или, скорее, согревателя, но юноша был настолько спокоен, что она вскоре последовала его примеру и тоже успокоилась.

— Эй, ты знаешь, кто это? — спросила она шёпотом у главной сплетницы её класса.

— Ой, конечно, это Саша Былиев. Звезда школы вообще-то, — так же шёпотом ответила ей чернявая девочка с васильковыми глазами.

— Звезда?

— Отличник, спортсмен, — начала перечислять сплетница. — Силы, говорят, у него немерено в резерве. Пророчат место в совете после ритуала обмена.

— Значит, Саша Былиев, — задумчиво повторила сама себе Фима, кутаясь в ярко-оранжевую куртку, которая была на пару размеров ей велика.

И вот, спустя почти сутки, Фима стояла на пороге семейной аптеки Былиевых, наполненная решительности вернуть одолженную куртку. Наконец, она собралась с духом и отворила входную дверь. Раздался тихий звон колокольчиков — точно такой же звон раздаётся и сейчас, Александр сохранил их. За прилавком стоял полный мужчина в сером свитере, из-под которого выглядывала нежно-зелёная рубашка. Его длинные светлые волосы были стянуты на затылке в хвост.

— Чем могу помочь, леди? — поприветствовал он посетительницу, и Фима растерянно огляделась.

Полки с различными склянками, пучками трав, камнями и пирамидками сушёной живности высились от пола и до потолка. Вдоль стеллажей были установлены лестницы на рельсах, чтобы аптекарь мог добраться до любого препарата или химического элемента.

— Я ищу Сашу Былиева, — сказала, наконец, она. — Мы с ним учимся в одной школе.

— Домашнее задание? — предположил мужчина. — Саша наверху, вторая дверь налево. Угораздило же пацана, прямо перед экзаменами.

Всё в душе у Фимы ухнуло вниз, проехалось по накатанной до пяток и вернулось обратно.

Заболел. Из-за неё. Жизнь, конечно же, кончена.

— Да ты поднимайся, не стесняйся, — подбодрил её аптекарь, улыбаясь в пышные усы, и кивнул на дверь за прилавком. — Сил на домашку уж ему хватит. Чай в аптеке живёт, мы вмиг на ноги его поставим.

Фима, не в силах признаться, что это из-за неё Саша заболел, на ватных ногах направилась к лестнице на второй этаж. Она постучала в обозначенную дверь, но ответа не последовало.

— Поищи его на заднем дворе, — услышала она женский голос.

Фима обернулась и увидела очаровательную женщину с подносом в руках. На том стояла чашка дымящегося чая, блюдечко с мёдом, кувшинчик сливок и пиала с малиновым вареньем, плюс пара овсяных печений. Женщина грациозно наклонилась и оставила поднос у двери.

— Наверняка опять улизнул, хулиган, — сказала она беззлобно. — А ты его проведать или просто задание занести?

— Я… — замялась Фима.

— Давай я сделаю ещё одну чашку чая, как тебе идея?

Женщина поправила бирюзовые юбки платья и перекинула за спину толстую белокурую косу. Та была окружена несколькими косичками потоньше и украшена крупными бусинами и драгоценными камнями.

— Прекрасная, — сказала Фима то ли про идею, то ли про женщину.

В итоге она действительно нашла Сашу на заднем дворе. Тот возился в теплице, которая вмещала в себя всего три грядки. Из влажной почвы росли шпинат, солодка и пустырник. Блондин-согреватель сидел на коленях перед готовой вот-вот зацвести солодкой. Бело-фиолетовые свечки уже торчали строго вертикально, будто наслаждаясь тем, как все ими любуются.

— Привет! — поприветствовала его Фима с гулко бьющимся сердцем. — Я принесла вот.

Она достала из сумки-шопера свёрнутую оранжевую куртку и проняла её парню.

— А, это ты, — он улыбнулся и совсем неэлегантно высморкался в тряпичный платок.

— Ты заболел, — Фима виновато уставилась на носки своих ботинок.

— Зато ты здорова, — Саша выглядел чертовски гордым собой. Похоже, не одна Фима называла его героем-согревателем, он был того же мнения. — Оставь себе.

— Но…

— Мне приятно будет, — хмыкнул он и задержал взгляд на девушке.

Она снова чудесно выглядела, хоть и была одета в школьную форму. Но та была как с иголочки: все стрелки, манжеты и воротнички, нашивки и пуговки — всё было идеально.

— Знаешь эти растения? — спросил он вдруг.

— Ну, то шпинат, — девочка ткнула в ярко-зелёные листья на дальней грядке.

— А, да, это матушкина часть, — смущённо пробормотал он. — А эти две грядки — мои.

— Пустырник и солодка?

— Ого! — юноша поднял брови. — А ты шаришь.

«Ещё бы не шарить, когда тётушка так гоняет по лечебным травам», — подумала она.

— Как ты их вырастил? — Фима приблизилась к растениям, заметив, наконец, важную деталь. — Для них же не время и не место.

— Хе-хе, моя гордость, — Саша театрально задрал нос. — Это мои разработки. Мне разрешили понемногу писать заклинания, — пояснил он.

— О-о-о, как интересно! — девочка наклонилась, чтобы рассмотреть растение ближе. — Что ты улучшил? Семена или землю?

— И то, и то, — парень растянул губы в довольной улыбке, которую разве что из космоса не было видно (что не точно). — Плюс, я работаю над этим, — он обвёл руками парник. — Хочу сделать теплицу, которая сможет создавать идеальную имитацию сезонов и широт.

Саша продолжал углубляться в детали, рассказывал про руны на каркасе и закладах в почве, а когда обернулся, увидел такое обожание на лице Фимы, что даже потерял равновесие и пошатнулся. Никто ещё не проявлял к его разработкам такого интереса. Конечно, родители его очень поддерживали, учителя хвалили, а одноклассники довольно хмыкали, но чтобы вот так — никогда. Девочка стояла с раскрытым ртом и глаза её сияли как две лампочки. Она ловила каждое Сашино слово и была наполнена энтузиазмом до краёв. Вдруг она рухнула на колени рядом с грядкой (и Сашей), выпалила:

— Можно я помогу?

Он добродушно улыбнулся и поднял тёмные брови:

— Не знаю даже. А чем? Тебе уже разрешили колдовать?

— Ещё нет, но даром мне никто пользоваться не запрещает, — она коварно улыбнулась. — Я очень-очень-очень хочу помочь! Прямо очень-очень-оч…

— Хорошо, хорошо, — Саша беззлобно рассмеялся. — А какой дар у тебя?

— Давай лучше покажу! — она воодушевлённо схватила разложенный рядом с садовыми инструментами пергамент. — Ага, вижу. Дай карандаш, пожалуйста.

Вскоре обычный оранжевый карандаш с красным ластиком лёг в её ладонь.

— Меня Сашей зовут, кстати.

— Ой! — Фима аж вскочила от волнения, поняв, что она даже не представилась, а уже схватила его вещи. — А я Фима.

— Рад познакомиться, Фима.

— И я.

Видя его тёплую улыбку, девочка успокоилась и вновь устроилась прямо на прохладной земле. Борясь со смущением, она всё же сконцентрировалась на Сашиных записях и зарисовках. Ей понадобилось около десяти минут, чтобы те ожили перед её взором и раскрыли свои секреты. Фима сделала несколько пометок и, довольная собой, протянула пергамент Саше. Он внимательно изучил исправления и выпалил:

— Но это же ерунда. Пестряк Удлинённый, серьёзно? У нас есть небольшой выводок этих жуков в аптеке, конечно, но…

— А ты попробуй, — серьёзно предложила Фима.

Она прижимала к боку сумку с уже её курткой и очень надеялась, что Саша рискнёт и активирует обновление по её схеме. Тот скептично хмыкнул, но всё же встал и двинулся в сторону аптеки. Спустя несколько минут он вернулся с маленькой прозрачной склянкой. В той ползали три глянцевых чёрных жучка с красивыми длинными усами. Вновь опустившись перед бутонами солодки, парень достал жуков и, держа их в ладони, ещё раз сверился с пергаментом. Он совершил несколько плавных пасов руками и, прислонив кулак к губам, тихонько шепнул жукам:

— Набъдети.

Сделав это, он раскрыл ладонь. Секунд десять ничего не происходило, а потом жуки встряхнулись и подлетели к плотно закрытым бутонам. Те соцветия, которых жучки касались усами, плавно раскрывали листья и наполняли воздух сладковатым ароматом. Спустя ещё пять минут, солодка была в полном цвету, и жуки отправились в почву — стимулировать рост её корня.

— Вот это да, — восхищённо протянул Саша. — Откуда ты знаешь это заклинание? Оно потрясающее!

— А я и не знала, — Фима смущённо гладила острые цветы. — Я его только что придумала. Это и есть мой дар.

— Детка, ты точно в норме? — вырвал Фиму из воспоминаний голос тётушки.

Девушка вздрогнула и потёрла переносицу: нет, она не была в норме. Но должна собраться.

— Как Красибор, тётя?

— Ты его хорошо подлатала, зайка. Я долечила кое-какие травмы, а сейчас его уже погрузили вместе с Сашей в машину скорой. Аметист прислал.

— Дядя Аметист? — удивилась девушка. — Я думала, он на пенсии.

— Так оно и есть, я связалась с его сыном. Уже ждёт в первой городской их обоих. А у нас с тобой, малышка, — она нежно взяла Фиму под руку, — сейчас другая задача. Расскажи мне всё, что произошло. Всё, что помнишь и что заметила.

Они направились в гостиную, и Фима пересказала тётушке всё, что помнила. Она решила не утаивать ни одной детали, и рассказала даже о злой воде в общежитии.

«Мальчики пострадали, — думала она. — Время для тайн закончилось, мне нужна помощь».

Тётушка слушала её внимательно, но успела параллельно с тем заварить чай с листиками мяты и разлить его по чашкам. Между делом она шепнула пару словечек прямо в отдушник самовара — крохотное заклинание, размером с ноготок, чтобы немного племянницу успокоить и придать ей равновесия.

— А где вы читали? — спросила она, когда Фима завершила свой рассказ.

— Прямо здесь.

— Кто из вас где сидел?

— Я тут, а Красибор вон за тем стулом.

Тётушка села, куда указывала Фима. Погладила накрахмаленную скатерть. Кольца её, увенчанные огромными драгоценными камнями, пускали солнечных зайчиков на стены и потолок.

— Ты помнишь, где лежали книги и ваши записи?

Девушка растерялась. Но через секунду она собралась и напрягла память.

— Думаю, стопка ещё не изученного стояла вот тут. Здесь лежали мои книги — я листала сразу две, а тут — мой блокнот. Не помню точно как лежало всё у Красибора, но он прошерстил три тома, и, кажется, там же их и оставил. А конспекты писал на обычных листах для принтера, они перед ним стопкой лежали.

— Это хорошо, — задумчиво произнесла Негомила. — Детка, у меня есть предложение.

— Да, тётушка?

— Нам нужно во что бы то ни стало узнать, две вещи. Первое: из-за чего нападавшие вообще пошли в наступление. Чуйка моя шепчет, что дело в книгах, вы нашли в них что-то, чего знать не должны были.

— Если бы Саша разрешил мне их отфотографировать, — сокрушённо пробормотала Фима.

— Ты будто его не знаешь, — Негомила перегнулась через стол и, добродушно улыбнувшись, погладила плечо племянницы. — Сфотографировать его прелесть? Ха!

— И то правда, — Фима чуть смягчилась, согретая тётушкиной лаской. — А что второе?

— А второе, — взгляд опекунши стал более мрачным и жёстким, она вдруг сжала девичье плечо. — Почему на тебя они не напали?

— Не знаю, — выпалила Фима и рефлекторно стряхнула тётушкину руку.

— Конечно не знаешь, милая, — успокоила та её. — Но нам это предстоит выяснить. Однако, зайка, — тётушка вмиг оживилась и вновь расправила несуществующие складки на скатерти. — Начнём по порядку. Сначала, как говорится, цветочки. А ягодки — потом.

— Тётушка, я не помню почти ничего из своих конспектов, там было так много растений! Возможно, если мы найдём такие же книги…

— В этом нет необходимости, милая, — отрезала тётушка мягко. — Ты размышляешь, как обычная девушка. Совсем позабыла, что ты ведьма?

— Я растратила всю магию.

— Ещё бы, ты вытащила с того света красавчика! — Негомила всплеснула руками. — Более того, ты даже черпнула силы в кредит. Потратила больше, чем было. Это очень сложно, и я впечатлена твоим порывом. Но я же перед тобой, милая!

Тётушка трижды щёлкнула пальцами, и Фима ощутила, как выпрямляется её спина, мышцы крепнут, а взгляд становится яснее. Её тело вновь было наполнено ведьмовской силой — ровно настолько, чтобы оно выдержало и не сломалось.

— А теперь, Фимочка, пора воспользоваться твоим даром, — тётушка старалась скрыть азарт, её охвативший. И ей это неплохо удавалось. — Придумай заклинание, которое поможет нам найти ответы.

Глава 14

Глава 14

Микроскоп призывно подмигивал Роману Игнатьевичу, но мужчина на заигрывания прибора не отвечал. Он чуть покручивался на круглом табурете и почёсывал подбородок, погрузившись глубоко в свои размышления. В руках мелькал, поблёскивая в свете люминесцентных ламп, маленький золотистый лис, бегущий по растущей луне.

— Ромчик, как там результаты? Ромчи-и-ик!

Визгливый голос женщины впился было ему в мозг, но тут же отскочил: Роман был слишком сосредоточен. Он вспоминал последние месяцы с мамой, искал странности и закономерности. Чуйка, которая у Романа была сильнее, чем у других, уверяла, что многие ответы сокрыты в прошлом. Иначе зачем бы это прошлое вновь нашло к нему путь в лице Жанны?

Мужчина вновь набрал номер лучшего друга, но Красибор не брал трубку. Это ужасно тревожило, отчего-то Роману казалось, что случилось что-то совершенно непоправимое. Телефон Фимы и вовсе был недоступен. Роман ругал себя за то, что не узнал у них заранее адрес или хотя бы направление. Он понятия не имел, где искать этих двоих, если дело примет совсем плохой оборот. В какой-то момент он открыл с телефона форму заявки на участие в популярном шоу, соревновании экстрасенсов. И это пока что была лучшая из его идей.

«Не надо было разделяться, — ворчал он у себя в голове. — Сколько смотрим ужастиков, а всё как об стену горох».

— Ромчик! — раздалось прямо рядом с ухом. — Ре-зуль-та-ты!

— Ага, — отозвался учёный.

Он поднял над головой несколько листов с данными эксперимента, даже не взглянув на красноволосую фурию у него за спиной. Светлана Степановна грозно хмыкнула и выхватила листы.

— Опять в себе, — недовольно бросила она. — Снова о девках своих небось мечтаешь? Развратник, только портить девчонок и можешь!

— Светлана Степановна! — Роман крутанулся на табурете и уставился на коллегу. — Я должен вам признаться.

— Мне?

Женщина изумлённо замерла: одно огромное красное пятно. Она собрала волосы в высокий хвост, и тот плавно перетекал в ярко-алый шёлковый комбинезон того же цвета, что и шевелюра Светланы Степановной. Она сумела подобрать даже туфли на высоких шпильках точно того же оттенка. Издалека казалось, что женщина облачилась в скафандр и вот-вот начнёт высадку на Марс, готовая слиться с поверхностью планеты, подобно хамелеону.

— Уже некоторое время я не думаю ни о каких леди, — сказал Роман с серьёзным лицом. — Потому что могу думать лишь о вас.

Лицо женщины вытянулось, недоумённое «что-о-о?» застыло на губах.

— Я пытался бороться с этим, Светлана Степановна, — пошёл Роман в наступление. — Бог свидетель, я сопротивлялся своим чувствам до последнего. Но я пал. Пал перед любовью и готов пасть пред вами, — он действительно рухнул на колени перед ней и, вцепившись пальцами в скользкую ткань комбинезона, выдохнул со всей страстью: — Светлана Степановна!

— Ромчик, ты офигел⁈ — завопила женщина так высоко и громко, что стёкла в лаборатории дрогнули в напряжении.

— Никак нет, Светлана Степановна! — Роман прильнул к штанине коллеги и громко втянул аромат ткани.

— Ромчик, ты чего⁈ — она выдернула штанину из его дрожащих пальцев и отступила на два шага назад, прижимая к груди бумаги. Казалось, ошеломлённая женщина была в секунде от того, чтобы перекрестить его.

— Нет, не уходите, Светлана Степановна! — женщина не послушалась и с грохотом выбежала за дверь, похрюкивая от ужаса. — Ну или идите в жопу, — добавил он спокойно и поднялся на ноги.

Довольный тем, что отвадил назойливую коллегу минимум до конца дня, Роман вернулся за стол. Кулон с лисой лежал там же, рядом с микроскопом. Готовый, чтобы его тайну разгадали.

Роман напряг память:

— Мам, что за имя тупое? — выпалил Ромка, семилетний рыжий пацан, когда его мама уже нажала на звонок рядом с калиткой.

То были высокие чугунные ворота, заросшие цветущими вьюнками. На каждой створке была выведена огромная буква «Б» тонкой ковки.

— Ну вот такое имя, малыш, — ответила женщина и чуть нахмурилась, — Совсем не тупое! Где ты слов таких набрался?

— От тебя, — честно ответил мальчик.

Мама его засмеялась и присела перед ним на корточки. Перед конопатым носом качнулся любимый мамин медальон: лиса и месяц. Молодая женщина с такими же ярко-рыжими волосами, как и у сына, заправила тому непослушную прядку за ухо. Её вытянутое лицо выглядело мягким и добрым, зелёные глаза сияли.

— Всегда нужно начинать с себя, да, малыш?

— Да, — бесхитростно подтвердил Ромка.

— Умница. Маме тоже нужно об этом помнить.

По высоким скулам женщины бежали веснушки, а в ушах раскачивались крупные тяжёлые серьги. Украшавшие их изумруды весло подмигивали Ромке.

Наконец, раздалось тихое жужжание: одна из створок ворот сдвинулась в сторону, пропуская визитёров внутрь.

Роман Игнатьевич цокнул языком: дальше в памяти был провал. Он знал, что в тот день впервые познакомился с Красибором, и на этом всё. И то, первую встречу их он даже не помнил. Просто знал, что было вот так. Его друг знал не больше: его воспоминания обрывались примерно в тот же момент. Последнее, что помнил Красибор — это как раздался звонок от ворот. Какое-то время, открыв для себя это совпадение, друзья пытались восстановить хронологию событий и заполнить брешь в памяти. Разговаривали с отцами, сёстрами, пробовали достать записи с камер наблюдения — но всё без толку. Это был последний раз, когда Роман видел маму.

После того вечера потянулись бесконечные дни поисков, общения с полицией, неверия в случившееся. Потому что на следующее утро его мама пропала.

А полгода назад пропала и мама Красибора. Лишь сейчас Роман задумался — совпадение ли это? Чуйка кричала, что нет, не совпадение. Пусть и прошло почти двадцать лет, а Алису Бурнастову уже давно никто не ищет, что-то связывает этих женщин и их исчезновения.

Роман поднёс кулон к глазами, внимательно вглядываясь в маленького зверька и сырную поверхность луны. Мама обожала этот кулон, никогда не снимала. Тем страннее, что маленький Ромка нашёл его у себя под подушкой в своё первое утро без мамы.

«Да что-то же должно быть в тебе, а? Не бесполезная же ты зверюга», — сердито подумал он.

«Нет, совсемне бесполезная», — ответила ему Чуйка.

Роман прекрасно знал, если Чуйка обретает голос — он близок к какому-то важному открытию.

«Раз так, посмотрим-ка на тебя поближе».

Мужчина осторожно вытащил приборное стекло из-под линзы микроскопа и поместил вместо него кулон. Выставил самое низкое увеличение и взглянул в окуляры. Сначала он, как водится, видел прекрасное размытое ничего. Затем поиграл с приближением объектива, пока не поймал чёткую картинку.

— Ну что ж, ну что ж, — бормотал он вслух, медленно перемещая украшение на предметном столике. — Вау, даже шерсть есть!

Роман выглянул из-за окуляров и взглянул на лису: невооружённым взглядом узор шерсти практически не был заметен. Он присвистнул, поражённый тонкостью работы мастера, и вернулся к увеличенной картинке. В какой-то момент ровный узор шерстинок был нарушен сумбурными чертами и даже завитками. Будто именно в этом месте — на задней лапке — что-то с лисой случилось нехорошее. Заинтересованный, Роман достал смартфон и зачем-то оглянулся. Хотел убедиться, что никто не видит, какой ерундой он занят. Однако, в кабинете мужчина был один, а потому со спокойной душой поднёс камеру телефона к окуляру и, поймав изображение, сделал снимок. Потом чуть передвинул кулон, чтобы увидеть вторую часть беспорядочных штрихов, и повторил фотосессию. Таких фотографий у него получилось пять.

«Всё верно делаешь», — хвалила его Чуйка, когда Роман накладывал друг на друга распечатанные фотографии.

Он совмещал чёрно-белые распечатки так, чтобы увидеть финальный рисунок целиком. Это заняло у учёного некоторое время, но в результате он внимательно уставился на непонятный ему, но определённо специально нарисованный узор. Зигзаги сменяли острые пики треугольников, а после все они закручивались в спирали. Под всем этим великолепием Роман с удивлением прочитал слово, собранное из маленьких чёрточек-шерстинок: «извет».

«Нашёл, нашёл!» — ликовала Чуйка.

«Нифига не понятно,» — расстраивался Роман.

Он в восьмой раз набрал поочерёдно Красибора с Фимой — и в восьмой же раз услышал лишь гудки да сообщение о том, что абонент и не абонент вовсе. Тогда он обратился к давнему другу, который крайне редко его подводил и всегда был в зоне действия сети: к онлайн-поисковику.

— Окей, Гульнар, «извет значение», — пробормотал Роман и нажал ввод.

ИЗВЕТ — ИЗВЕТ, извета, муж. (книжн. устар.). Донос, клевета. Толковый словарь Ушакова. Д. Н. Ушаков. 1935 1940

Роман прочитал ещё пару результатов поиска, все словари давали примерно одно и то же толкование. Удивлённый находке, он ёрзал на стуле, не веря своему счастью. Что-то сдвинулось. Спустя столько лет, он узнал нечто новое, нашёл зацепку. И если это и не поможет найти её, то даёт шанс хотя бы узнать, что с ней случилось. Ради чего Алиса Бурнастова оставила любимых сына и мужа, куда ушла? По своей ли воле, или её заставили так поступить?

Сейчас, на неудобном вращающемся табурете, сидели двое: научный сотрудник Роман и семилетний пацан Ромка. Оба они скучали по маме и мечтали вновь её обнять, уткнуться лицом в шею и знать, что они в безопасности и любви. Но сейчас обоим им нужно набраться терпения, иначе общее их сердце будет разбито так сильно, что никакая магия на свете не сможет эту рану залечить.

— Кто же тебя оболгал, мама? — протянул Роман, подняв кулон перед собой.

И тут же вскочил, как ошпаренный: ведь кулон был совсем другим. Мужчина в очередной раз огляделся, но в кабинете по-прежнему был один. Значит, украшение то же, никто не смог бы подменить его и остаться незамеченным. Да Роман сидел лицом к двери, в конце-то концов! Нет, это был тот же самый кулон его матери. Роман погладил изделие, понюхал его и даже лизнул, но Чуйка ничего ему не подсказала. Загадок здесь больше нет.

Лиса бежала по серпу луны целых двадцать лет. Но наконец она прибежала к своей цели. И теперь её пушистым лапкам нужен отдых, вот и всё.

Глава 15

Глава 15

Когда привыкаешь к тому, что что-то несёт в себе опасность, уже не ищешь способа проверить это или испытать себя. Фима, как девушка разумная, не проверяла, точно ли нельзя совать шпильки в розетки, протыкать ладони разделочным ножом или использовать свой дар.

Насчёт последнего она, конечно, покривила бы душой, сказав, что никогда не использовала природный талант. Но каждый раз дотошно проверяла, точно ли она одна, точно ли никто не сможет подслушать или подсмотреть. И, конечно же, использовала дар только в самых крайних случаях. Например, когда нужно было срочно придумать способ устоять перед чарами наглого коллеги. Или произвести впечатление на мальчика, который понравился.

Фима поморщилась, чувствуя, будто её поймали на горяченьком. Тётя впервые просила её не скрывать дар, а использовать его. Да, безусловно, ситуация была страшная. Опасность пропитала воздух и дышать было сложно. Но девушка ничего не могла с собой поделать и ошарашено уставилась на тётю:

— Прости, что? Придумать заклинание?

— Конечно, деточка, — с готовностью кивнула тётушка Негомила. — Что тебя смущает?

— Ну, вроде как… — Фима растеряно всплеснула руками. — Всё!

— Милая, — вкрадчиво произнесла тётя, — я понимаю твоё смятение.

— И? — Фима таращилась на женщину, как баран на самые непонятные ворота в её жизни.

— Я настаивала, чтобы ты держала в тайне свой дар до ритуала совершеннолетия, но отчаянные времена требуют отчаянных решений, — Тётушка присела рядом и накрыла её ладонь своей. — Твои друзья сильно пострадали, и я боюсь за тебя, милая. Тебе стоит использовать все инструменты и возможности, чтобы разобраться в том, что происходит.

— И как мы это устроим? — девушка кивнула в сторону окон. — Тут толпа народа, они же услышат или почувствуют.

— Уже нет, — успокоила её тётя. — Прислушайся, зайка.

Фима нахмурилась, но послушно закрыла глаза и напрягла слух. Через несколько секунд её уши уловили тихий шёпот, который сливался с шелестом леса за окном: «Таи, таи, таи…».

— Я даже не заметила, как ты наложила заклинание тайны, — удивилась девушка.

Тётя гордо хмыкнула:

— Учись, зайка, пока я жива. На ближайшие пару часов ты в вакууме: никто тебя не только не услышит, но и не почувствует. Так что соберись, милая, тебе нужно постараться.

— У тебя уже есть какие-то идеи, тётя? — встрепенулась Фима. — Не зря же расспрашивала о том, что где лежало.

— Это, крошка, направление мысли, не более того. Если мы узнаем, что именно в ваших конспектах было ценно, это может дать много ответов.

— А если не хватит маны?

— Чего не хватит? — тётушка Негомила подняла бровь.

— Волшебства.

— Вся моя сила будет твоей в таком случае, детка. А пока я пойду помогу на развалинах, хорошо?

— Конечно, тётя, ты нужна там, — задумчиво пробормотала Фима, уже не глядя на опекуншу.

Она внимательно уставилась на стол перед собой. Провела руками по скатерти, которую когда-то вышивала сама, вкладывая в каждый стежок свои тепло и любовь.

— Как же мне поговорить с тобой? — протянула Арифметика, обращаясь то ли сама к себе, то ли к скатерти.

Она поднялась и погладила спинку стула:

— Трогал ли тебя кто-то ещё сегодня?

Обошла стол по кругу, нежно проводя кончиками пальцев по его поверхности. Осторожно коснулась уже остывающего самовара, прошлась пальчиком по ободку чашки, подошла к окну. Глядя на то, как тётушка разговаривает с сородичами, прочесавшими уничтоженные теплицы вдоль и поперёк, Фима прижалась к раме и обратилась к окну:

— Глядел ли кто-то в тебя, когда самое любимое место моего близкого человека превратилось в руины, а другой человек заглянул за черту жизни?

«Да», — раздалось у неё в голове почти неслышно. Ведьма Арифметика мягко повела плечами, благодарная тому, что дом по-прежнему любил её и принимал. Благодарно кивнув, девушка вернулась за стол и схватила один из чистых листов. Ручку пришлось поискать: одна пропала окончательно, а вторую — Красиборову — она отыскала под буфетом. Наконец, девушка вновь наполнила чашку остатками мятного чая и устроилась на массивном стуле.

Она ещё раз погладила скатерть, даже прижалась к ней щекой, а потом шумно вздохнула и принялась рисовать. Рука её двигалась сама и на первый взгляд страница заполнялась сумбурными каракулями. Но Фима продолжала рисовать, линии накладывались друг на друга, и через какое-то время ведьма уже могла различить причудливую пузатую четвёрку.

«Хм… Четыре этапа, элемента? — размышляла она про себя, поворачивая рисунок то так, то эдак. — Только лишь вещи смогут мне что-то рассказать, но как бы мне почувствовать то же, что и они… Да и возможно разве такое?»

Вдруг Фима замерла и нахмурилась. Пазл начал складываться у неё в голове, идея уже вертелась на языке. И когда спустя примерно полчаса тётушка Негомила тихонько заглянула в комнату, боясь помешать творческому процессу племянницы, заклинание было готово.

— Тётя, мне нужно олово, много олова! И твоя сила, в одиночку тут не хватит резерва никому из ведовского народа. Даже тебе или Паш Пашичу.

— Ого, — только и выдала тётя.

Она как никто понимала: раз, по мнению племянницы, есть риск, что саму Негомилу разорвёт магия на части, если та попытается выполнить заклинание одна, то им предстоит что-то поистине опасное и прекрасное. Ведь резерв силы у любительницы модных нарядов был самым большим по всему краю. Что ж, давненько она не испытывала такого приятного волнения и азарта.

— Сколько? — спросила она, справившись со своими чувствами.

— Сколько есть, — Фима оживлённо вносила последние штрихи в текст. — Слитков пятьдесят хотя бы.

— Хорошо, — Негомила кивнула и, не сказав больше ни слова, вновь оставила племянницу одну.

Быстрее принесёт что та попросила — быстрее они начнут творить большую магию. Она чувствовала зуд в конечностях и центре живота. Негомила грезила такими моментами. Чем сложнее и рисковее заклинание — тем больше ей нравилось быть ведьмой.

Фима взволновано пересматривала свои записи: всё ли верно? Нет ли несостыковок? Ошибка в таком большом заклинании может стоить им с тётей жизней. Но строчки, схемы и рисунки снова и снова складывали в идеальный узор в её глазах. Элементы волшебства вставали рядом друг с другом, будто стежки вышивки, и вместе образовывали изящные цветы гладью. Такие же, как те, что украшали скатерть, которую ведьма намеревалась расспросить обо всём.

Тётушка вернулась довольно быстро — к их удаче, она обнаружила большой запас олова в аптекарском подвале. Этот мягкий металл Александр использовал во многих рецептах и оберегах, так что того всегда было вдоволь. Негомила зашла первой, а вслед за ней плавно заплыла в гостиную огромная пирамида из ярких серебристых слитков.

— Что ещё? — учтиво спросила старшая ведьма.

— Вот, — Фима протянула длинный список.

— Мелисса, ну конечно! — воскликнула тётушка, читая перечень ингредиентов. — Детка, но боюсь, подснежников уже не найти.

Фима на секунду вскинула голову и задумалась. Она молча достала из волос маленький стебелёк с белым колокольчиком на конце и положила его на вершину оловянной пирамиды со словами:

— Этого хватит.

— Детка, ты их уже спасла. Своих ребят. Расслабься хоть на каплю.

— Нет, тётя, — отрезала Фима жёстче обычного. — До спасения ещё далеко, пока я только беду на них навлекла, — она подняла на тётю грозный взгляд. — Но они не уйдут. Те, кто это сделал.

— Моя ты кровожадная зайка, — с умилением вздохнула тётушка. — Скоро вернусь.

Подготовка заняла почти полчаса. Первым делом они настроили объединение сил. Фима чуть не задохнулась, когда ощутила бурные волны волшебства, которые содержало в себе тело тёти. Её собственная волшебная заводь показалась ей теперь просто лужицей, собравшейся в зверином следе посреди леса. Но, как бы то ни было, теперь у девушки был шанс использовать этот будто бы бесконечный магический резерв. И ей должно было его хватить.

Сначала Фима методично переплавила теплом рук оловянные слитки в книги, тетради и ручку. Муляжи пропавших вещей она разложила как можно ближе к тому, как те лежали ранее. Когда результат девушку удовлетворил, она смешала десяток трав, перемалывая каждую веточку в ступке и шепча при этом нужные слова. С мелиссой она поговорила об одном, с листьями тюльпанового дерева — о другом. Закончив с этим этапом, ведьма залила травяной порошок мягким воском и с благоговением нанесла получившуюся эластичную массу на веки. Та зашипела и начала стремительно впитываться. Девушка поморщилась от щипания с покалыванием, но стиснула зубы и терпела. Тётушка Негомила последовала её примеру. Когда веки перестало колоть, Фима зажмурилась и принялась ходить по комнате, касаясь поочерёдно стола, стульев, окна и стен — всего, до чего могла и считала нужным дотянуться. При этом она приговаривала:

— Зрети мять обонь пол, дроуг. Зрети мять, мять зрети, дроуг со обонь пол.

Какое-то время ничего не происходило, пока комнату не наполнил лёгкий гул. То вибрировали оставшиеся оловянные слитки рядом со столом. Арифметика чувствовала уже, как сильно разволновался океан тётушкиных сил. Он был недоволен тем, что ведьма так бесцеремонно расходует их. Ведь Фимины силы закончились ещё на этапе перемола мелиссы. Тётушка Негомила тоже чувствовала это, но, плотно сжав губы, не давала себе поддаться недовольству внутреннего волшебства. Она жаждала позволить племяннице по-настоящему почувствовать, на что та была способна. Ощутить этот пленяющий вкус силы, который наполняет изнутри и делает ведовской народ живым. Тётушка верила, что, вкусив настоящую силу раз, внучка уже не будет раздумывать о том, нужно ли ей совершать грядущий обмен.

Верхние из слитков олова потянулись вверх. Расплавившись в мгновение ока, они поплыли по воздуху и замерли рядом со столом. Как раз там, где сидел Красибор всего несколько часов назад. Живой и здоровый, полный стремления помочь отцу. Фима дрогнула, но тут же взяла себя в руки. Сила не терпит слабости. И прерви она заклинание сейчас — все старания пойдут прахом, второй раз они его повторят не раньше, чем через пару дней, когда тётушка восстановит силы. Но тогда может быть поздно.

Один за другим слитки перетекали к столу, пока ведьмы не увидели два блестящих силуэта.

— Это мы с Красом, — поняла Фима. — Вот решили узнать как там Саша и размять ноги.

Фигуры поднялись с мест и через пару шагов расплавились в две огромные лужи — на этом заканчивались воспоминания стульев. Фима не смогла разбудить пол, так что им приходилось довольствоваться памятью тех, кто готов был поговорить с ведьмами.

Затем началось томительное ожидание. Добрых пятнадцать минут ничего не происходило, и Фима уже успела было подумать, что заклинание выдохлось, когда с краю стола выросла оловянная рука. Постепенно к руке прибавились плечо, торс. Наконец, ведьмы увидели человеческую фигуру. Было сложно понять, мужчина ли перед ними или женщина, лица тоже видно не было — вещи, к которым Арифметика обращалась, лица не различают, им это ни к чему.

Фигура, окончательно сформировавшись, начала стремительное движение. Было видно, как человек то и дело поглядывает в окно, будто желая убедиться, что что-то — взрыв — ещё не случилось и кто-то — Фима с Красибором — ещё не вернулись. Руки быстро перебирали страницы оловянных тетрадей и книг, пока вдруг не замерли с Фиминым конспектом. Фигура склонилась над записями и даже поводила пальцем по страницам, помогая себе в чтении. Разъярённый взмах — и страница вырвана из тетради, затем смята и спрятана куда-то внутрь фигуры. Туда же последовала одна из книг. После неизвестный развернулся и с виду собрался уходить, но в последний момент задержался. Обернулся через плечо и ещё раз оглядел стол. Арифметика видела, как человек произвёл несколько хорошо знакомых ею пасов руками, затем коснулся поочерёдно каждой книги и записи. Те вспыхнули оловянным огнём и за несколько секунд догорели дотла. Ещё один короткий пас — и мелкая крошка улетела в окно, чтобы навсегда смешаться с огромным миром. После этого фигура ушла, как ушла и сила заклинания.

Первым делом Фима нашла глазами тётушку — та сидела на полу, облокотившись на стену и тяжело дышала.

— Тётушка! — девушка подбежала к ней и приобняла. — Ты как?

— Ох, твою ж кочерыженьку, — выдохнула женщина. — Это было красиво, но высосало из меня все силы, детка. Надеюсь, было полезно?

— Ещё как, тёть, — Фима азартно улыбнулась. — Я точно знаю, что от нас пытались скрыть.

Глава 16

Глава 16

Приборы без конца пищали, но мужчина, за которым они так внимательно следили, оценить их стараний не мог. Ему вспомнилась китайская пытка капающей водой — примерно так он себя ощущал, слыша непрестанные «пи-пи-пи» и не имея сил проснуться. В какой-то момент он испугался, что впал в кому и до старости будет слушать этот мерзкий писк, пока близкие будут рассказывать ему, как сыграл «Динамо-Владивосток» и кто выиграл на очередных президентских выборах. Боже, надо просыпаться!

— О, глаза открыл! — услышал он прежде, чем зрение сфокусировалось.

Размытая картинка постепенно формировалась в хорошенькую девушку, нависшую над ним. Она внимательно вглядывалась, пытаясь понять, действительно ли мужчина проснулся, или это была разовая акция. Рефлексы там или ещё какие фокусы. Не дождавшись вразумительной реакции, она подбежала к двери и громким шёпотом практически прокричала кому-то в коридоре:

— Позовите Аметиста Аметистовича! Тут пациент очнулся.

Упомянутый пациент улыбнулся: что ж, шептать она совсем не умеет.

Фима вернулась к кровати и крепко сжала мужскую ладонь:

— Эй, ты как? Я очень ждала твоего пробуждения, — и она не задумываясь прижимает его ладонь к своей щеке. — О, а вот и твой доктор.

— Спасибо, юная леди, я сам представлюсь.

В палату зашёл высокий — да что же за великаны встречаются ему в последнее время⁈ — мужчина с хищной улыбкой. Он зачесал отросшие тёмно-каштановые волосы назад и закрепил причёску гелем, но одна прядь всё же выскочила и болталась тугой пружинкой у него на лбу.

— Добрый день. Я — ваш лечащий врач, Ночной Аметист Аметистович. Как себя чувствуете?

— Ниже среднего, — прохрипел мужчина и сам понял, что давненько не использовал горло.

— И это, должен признаться, не удивительно.

Врач листал историю болезни и хмыкал.

— Хочешь пить? — Фима очутилась рядом и протянула пациенту бутылку воды, в которую предусмотрительно вставила трубочку.

Тот благодарно принял угощение, дискомфорт в горле слегка уменьшился.

— Что со мной случилось?

— Вас накрыло взрывной волной и обсыпало осколками, Красибор Баженович. Повезло, что помощь быстро подоспела. Эта девушка — ваш ангел-хранитель, цените её.

— Правда, она меня туда и привела, — хрипло усмехнулся Красибор.

— Извини, — Фима виновато уставилась на свои ноги.

Красибор скосил на неё глаза: девушка выглядела по-настоящему подавленной. Он тут же пожалел о своих словах, совершенно не хотелось её расстраивать.

— Как бы то ни было, юной леди пора покинуть помещение, — Аметист Аметистович многозначительно указал ей на дверь. — А то упадёт ещё в обморок при виде полуголого мужчины.

— Да кому он сдался, — закатила глаза Фима и поспешила ретироваться, чтобы никто не заметил, что она действительно слегка покраснела.

Оказавшись за дверью, девушка прижалась к стене и шумно выдохнула. Она физически ощутила, будто сердце стало меньше весить, а из лёгких ушёл свинец. Опомнившись, Фима достала сматрфон и быстро настрочила весточку остальным причастным: сообщила о хороших новостях Роману и тётушке Негомиле. Последняя всё ещё отдыхала в их доме, проводя целые дни на лежаке рядом с кустами малины, которые стараниями Фимы как раз начали плодоносить в марте, ломая законы природы. А рыжий коллега в ту же секунду ответил, что уже в пути, и добавил примерно миллион бегущих смайликов.

«Великолепные новости, зайка!» — пришёл ответ от тётушки Негомилы. — «А Саша как?»

Фима прижала телефон к груди, не зная, что напечатать. Ответа у неё не было. Девушка побрела дальше по коридору, где, в крайней палате, лежал её близкий человек. Из-за опущенных жалюзи в палате был полумрак. Аметист Аметистович просил держать окна прикрытыми, чтобы уберечь глаза Александра, когда тот проснётся. Слишком яркий свет мог его напугать.

Фима заглянула внутрь: всё там было по-прежнему. Цветок в горшке, который она поливала утром, тоскливо тянулся к спрятанному солнцу. Александр же лежал на больничной койке, датчики послушно передавали приборам его показания: все в норме. И это, признаться, было очень страшно. Потому что несмотря на то, что приборы были довольны состоянием организма Александра, а все анализы были отличными — мужчина не просыпался.

Фима присела на табурет рядом и сжала его ладонь. Она чуть растёрла его кожу, будто пытаясь согреть, а потом неуверенно поцеловала подушечку большого пальца.

— Саша, — прошептала она, — просыпайся, пожалуйста. Ты мне очень нужен. Несмотря ни на что. Я тебя…

Завибрировавший телефон грубо перебил девушку. Она выудила смартфон и взглянула на экран: да Роман не шутил! За сколько он добежал? Минуты три?

Фима выглянула в коридор и помахала коренастому коллеге.

— А ты чего не у Краса? — выпалил тот ещё на подходе.

— Его врач осматривает, — объяснила она.

— А-а-а, — Роман размашисто кивнул. — А этот твой приятель… Никак?

Фима поджала губы и молча помотала головой из стороны в сторону.

— Скоро подтянется за Красом, — попытался её успокоить рыжий. — А красопет наш как, в адеквате проснулся или типа «Какой сейчас год? Поднимите мне веки»?

— В адеквате, — девушка прыснула, глядя, как её коллега изображает зомби. — Ворчит там чего-то.

— Я тогда схожу за кофе и возле палаты подожду, пока к нему пустят. Тебе взять чего-нибудь попить или погрызть? Перепёлок? — он игриво поднял и опустил брови.

— Кофе было бы здорово, — Фима мечтательно обхватила щёки ладонями. — Латте с малиновым сиропом.

— Если бездушный бариста, который сидит внутри автомата на втором этаже, такое умеет — принесу.

Роман отсалютовал и поспешил ретироваться. Фима ощутила, как некоторая лёгкость и даже веселье — неуверенное, трогающее лапой воду перед прыжком — вытянуло из палаты вслед за рыжим коллегой. И она вернулась к человеку на больничной кровати.

— Я не знаю, что сказать, — призналась она.

Ей казалось до нельзя неправильным то, что душа её сейчас тянулась к совсем другой палате, в которой очнулся почти незнакомый ей человек. И его пробуждение наполняло её радостью и облегчением изнутри. Разве имеет она право испытывать такие чувства, когда Александр — её Александр — всё ещё борется с известной лишь ему одному бедой, пока никто не в силах ему помочь?

Аметист Аметистович обследовал его вдоль, поперёк и по диагонали сначала как врач, а потом и как ведьмак. Оба раза ответом им было ничто. Анализы в норме, МРТ не показало никаких серьёзных травм. По голове он, конечно, получил, но обошлось без сотрясения или чего-то посерьёзнее. Он просто спал.

— Ну как там наша спящая красавица, отдыхает? — послышался насмешливый голос.

— Аметист Аметистович, в комнате совсем темно от вашего юмора, — но Фима всё же коротко улыбнулась врачу. — Да, без изменений.

Он изучил показания приборов и снисходительно хмыкнул:

— Ну что ж, динамика прежняя. Нет ухудшений — это хорошо. Но и улучшений тоже — это плохо. Вот что странно: сенсоры говорят мне, что Былиеву ничего не снится. А чуйка твердит обратное.

— Это имеет какое-то значение?

— Конечно, — задумчиво протянул Аметист Аметистович. — Сны дали бы нам очень много. Как врач, я бы оценил активность его мозга. Как колдун, попробовал бы проникнуть в сон.

— А мы можем попробовать наудачу?

— Проникнуть в сон? Только если вы планировали в отпуске провести время в живописной пустоте. Видите ли, — он пустился в объяснения, видя искреннее непонимание на лице девушки. — Если сны имеют место в этой привлекательной головушке, то нам повезёт. А если снов нет — то сознание неудачливых сноходцев застрянет в пустоте, пуф!

Аметист Аметистович изобразил то самое «пуф» руками и сделал страшные глаза:

— А кто вас потом вытаскивать будет? У меня пациентов полная больница и без таких вот экстремалов.

Врач прижал стетоскоп к груди Александра и через несколько секунд убрал прибор в карман белого халата:

— Его сердце крепкое, череп тоже. Пока что мы можем только ждать, милая моя Фима.

Девушка подняла на него тяжёлый взгляд. Сложнее всего ей давалось бездействие, и она не представляла, как этот огромный хищный мужчина спокойно ждёт день за днём, так легко даёт своим пациентам столько времени, сколько им нужно. Фима каждый вечер хотела встряхнуть Красибора с Александром, чтобы те прекратили уже прикидываться медведями в спячке. Терпение её закончилось ещё на вторые сутки.

— Неужели мы совсем ничего не можем сделать? — взмолилась девушка. — Может, заклинание удачи или заговор на здоровье?

— Это всё уже сделано, — врач поднял безвольную руку Александра, чтобы продемонстрировать кроличью лапку, привязанную к его запястью.

— А если…

— Юная леди, — Аметист Аметистович разжал пальцы, и рука пациента с размаху рухнула обратно на койку, — будьте уверены, я сделал всё с точек зрения медицины и ведовства, чтобы помочь вашему другу очнуться. Наберитесь терпения.

— Аметист Аметистович, — Фима вдруг поняла, что набираться ей совсем-совсем нечего, — а если теоретически, — она выделила эти слово, — у меня было бы заклинание для того, чтобы он очнулся, какие подводные камни могли бы у него быть?

— Ну что ж, — врач улыбнулся, и в улыбке его таилось столько коварства, что Фима ощутила мурашки на плечах и шее. — Если бы те-о-ре-ти-че-ски такое заклинание было, а его ведь нет и придумать некому, не так ли?

Девушка укусила себя за щёку изнутри, чтобы сфокусировать взгляд на враче и не выдать при этом охватившего её волнения.

— Так.

— Но если бы было кому, — Аметисти Аметистович попытался сделать невинный вид, что с его внешними данными было нереально, — то этому колдуну или колдунье нужно было бы подумать заранее, кого они поднимут? Своего друга или живого мертвеца? А вдруг он очнётся без души? Что если какая-то из зон мозга отключится при колдовстве? Вы понимаете, куда я клоню, юная Фима?

— Вполне, — угрюмо согласилась девушка.

— Вот и славненько, — улыбнулся Аметист Аметистович. — А не то ваша тётушка, дай Бог ей здоровья, шкуру с меня сдерёт и не поморщится, если я вас не остановлю от какого-нибудь опасного безрассудства. Кстати, Красибор Боженович уже готов принимать гостей.

Хотела бы Фима, чтобы Аметист Аметистович не видел, как она встрепенулась и оживилась при этих словах, но увы, врач был зряч, и зрение его было остро.

— Бегите, — смягчился он и качнул головой.

Дважды девушку просить не нужно было. Она бросила виноватый взгляд на спящего друга и покинула палату, оставив Александра один на один с человеком, который практически не кривил душой, говоря, что опасно проникать в его сновидения. Ведь он их и создал.

Глава 17

Глава 17

— Вот если бы ты посмотрел со мной все сезоны «Анатомии страсти», когда твой покорный слуга предлагал, то знал бы, что мои вопросы вовсе не беспочвенны! — причитал Роман, сидя на краю кровати.

Он оживлённо жестикулировал и не скрывал радости. Зайдя, Фима прислонилась к дверному косяку и пару минут наблюдала за друзьями. За эти дни она оценила их близость — Роман навещал Красибора каждый день утром и вечером, пару раз оставался прямо в палате работать. В такие дни Фима сменяла его буквально на час-два, чтобы рыжий сходил принять душ и взять еду на вынос для них с Фимой.

Они с Романом много разговаривали и он даже уговорил её посмотреть несколько серий легендарного сериала про врачей, но Фиме не по душе были такие страстные перипетии — со своими чувствами бы разобраться. Как бы то ни было, эти двое оказались хорошей командой. Им пришлось.

Воду в общежитии на Светланской их заставили дать через двое суток после отключения. Фима могла поклясться, что видела пару человек с вилами в толпе недовольных жителей. Сразу после включения вода пошла нормальная — Фима даже успела помыться. Она набрала полную ванну, насыпала сверху жасминовых лепестков и окунулась с головой. Спустя десять минут кому-то понадобилось срочно и во что бы то ни стало почистить зубы, но девушка и этому короткому времени была рада. Тепло успело пробраться до самых косточек и расслабить мышцы.

Чуйка у Романа действительно была не под стать другим колдунам — Фима была уверена, что, развивай он свой дар, смог бы приблизиться к видению будущего. А потому каждый день Роман, скрипя зубами и суставами, поднимался пешком до самого верха общежития, останавливаясь на каждом этаже и прислушиваясь к своей Чуйке. Не тянет ли флёром колдовства из-за этой двери? А той? Пока было тихо. Возможно, неудачливые колдун или колдунья затаились на какое-то время, поняв, что «это бззз неспроста» и воду отключали не просто так. А возможно, того, кто использовал вредительскую магию, уже в общежитии не было, и они на самом деле решили проблему.

Время от времени оба они появлялись в НИИ. Роман помог Фиме провести ряд экспериментов, и ей было, наконец, что написать в отчётах для научрука. Которого, в прочем, она так и не увидела. Зато отлично слышала — каждый раз, когда раздавался хлопок взрыва, за ним слышалась отборная брань профессора Подгорского. К работе Фимы он интереса пока не проявлял, что, в целом, было ей на руку.

— Эй, злюка, — вырвал её из задумчивости голос Красибора.

Тот самый, что и не особо низкий и глубокий, а обычный такой голос. Ничего интересного. Только вот Фима ощутила, как мурашки взяли старт у её пяток и за мгновение промчали прямо до затылка.

— Сам ты злюка, — буркнула она в ответ.

— Неправда, я добрый, — улыбнулся Красибор.

Он полулежал на подушках, волосы раскинулись по белоснежной наволочке. Мужчина выглядел измождённым и неопрятным, но глаза его так сияли, что Фима почувствовала, как что-то внутри тает, как щербет на солнце.

— Но это не точно, — девушка вернула ему улыбку и подошла ближе.

Она села у изголовья, и мужская рука тут же нашла её пальцы.

— Я просыпался время от времени, — признался он. — Каждый раз слышал голоса вас двоих. Вы вообще домой уходили?

— Пару раз, — ухмыльнулась девушка. — Кто-то из нас троих должен был мыться, знаешь ли.

— Могла бы и искупать меня разок другой, — ввернул Красибор колкость и с наслаждением заметил, что щёки её зарделись лёгким румянцем. — Так сколько я спал?

— Я же говорил! — всплеснул руками Роман.

— Друг, «целую блинскую вечность» — это слишком размыто.

Роман уже набрал полные лёгкие воздуха, чтобы начать спорить ради спора, но Фима его опередила:

— Неделю.

— Так долго?

— Се-е-е-емь дне-е-ей, — прохрипел Роман и закашлялся. — Ну главное, что ты снова с нами, дружище.

— Это да, — задумчиво протянул Красибор. — А Александр?

Фима хотела треснуть этого негодяя чем потяжелее. Пусть бы ещё поспал вместо того, чтобы снова окунать её в страхи и чувство вины.

— Не очнулся, — коротко ответила она, и сердце её надтреснуло, когда Красибор с сожалением в глазах сжал её руку чуть сильнее.

«Твоя учтивость только хуже делает, — неслось у неё в голове, — ведь я не о нём и не о том думаю, когда ты так меня держишь, придурок».

Фима хмуро отвернулась. Это была тяжёлая неделя, а сейчас она ощутила, насколько не на равных они в итоге оказались. Она, конечно, без конца твердила себе, что совсем Красибора не знает, и вообще какой-то чужой мужик не может вызывать в ней никаких чувств. Тем более, что она на всякий случай продолжала принимать снадобье от его чар. Но девушка не учла, что всю эту неделю каждый день она его навещала и разговаривала с ним. Да, собеседник из него был не очень, зато слушатель отличный. А Роман, в свою очередь, рассказал ей о стольких историях из их дружбы, что хватило бы на пару сезонов сериала. Который составил бы конкуренцию любимым мыльным операм рыжего!

Она узнавала его всё это время, по чуть-чуть, по крупицам, косвенно. А он её — нет. И всё равно был до неприличия мил.

— Эй, — Красибор чуть потряс её руку, привлекая внимание, — всё наладится.

— Обязательно, — она поджала губы, всё ещё глядя в пол. — Как ты себя чувствуешь?

Снова трясёт её руку, чуть тянет к себе.

— Я в норме, — говорит, когда девушка наконец подняла на него взгляд. — Рад, что ты не пострадала.

И улыбается так, что Фима теряет контроль над румянцем, который бесстыжим образом заливает всё её лицо. Роман закатывает глаза и делает вид, что ему пришло очень важное сообщение, пока мужчина и девушка смотрят друг на друга, будто изголодавшись по зрительному контакту за эти дни.

— Выяснили, кто на нас напал?

Фима поджала губы и помотала головой:

— Для взрывов было использовано магическое пламя. Его подпитали заклинания теплиц, и в итоге сгорело абсолютно всё. Мы — я имею в виду, ведовской народ — прочесали каждый сантиметр. Я и сама несколько раз обошла то немногое, что осталось после взрывов и пожара. Там лишь угли, сгорела даже аура волшебства. А она была там сильная.

— Зацепки в доме?

И вновь девушка ответила отрицательным жестом:

— Увы.

Несколько минут все они кутались в молчание.

— А что мой отец? — прерывает тишину Красибор.

— Я уже ему позвонил, — Роман машет телефоном, на котором открыта загрузка визуальной новеллы. — Старик Бажен хотел приехать, но, кхм, ему тяжеловато вставать с кровати. Я держал его в курсе.

— Чёрт, мы потеряли целую неделю! — Красибор разомкнул их руки и приподнялся на локтях. — Насколько он плох?

— На самом деле, ему скорее лучше, чем хуже, — Роман ободряюще похлопал друга по колену. — Фимина тётя — мировая женщина, кстати — подключила каких-то других важных колдунов, и те намешали твоему бате чаёк силы.

— Это хорошее средство, — подтвердила Фима. — Помогает твоему отцу аккумулировать внутренние силы и не сливать их. Благодаря заговорённому отвару, он даже немного увеличивает свою энергию, но этого недостаточно. Он слишком слаб, а порча питалась много недель.

— Слава Богу, — выдохнул Красибор. — Передай своей тётушке спасибо.

— Обязательно.

Пиликнул чей-то телефон. Все трое дёрнулись проверить оповещения (Красибор огляделся в поисках своего гаджета, но не нашёл его сходу). Фима вытаращила глаза и нервно хихикнула.

— Похоже, у тебя будет шанс самому её поблагодарить, — девушка громко сглотнула. — Тётушка уже вылетела. Зная её скорости, она прибудет через…

Кто-то постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, растворил её настежь:

— Мой ты сладкий! — воскликнула тётушка Негомила, влетая внутрь подобно блестящему смерчу. — Как я счастлива, что ты очнулся!

Тётушка буквально рухнула в кровать Красибора и обняла его:

— Уж как я волновалась! А как Фимочка переживала! Девочка моя от твоей кровати не отходила, есть да пить забывала!

— Правда? — ухмыльнулся Красибор, выглядывая из-за тётушкиного плеча.

— Мы оба прекрасно питались, — соврала Фима.

Она действительно пропускала два приёма пищи из трёх в течение последних дней.

— Ох, что это я, — тётушка отпрянула и поправила одежду так, будто они сейчас занимались чем-то непристойным. — Зайка, представь же нас.

— Красибор, это моя тётушка Негомила. Она подлатала тебя, когда всё случилось.

— Ну что за врушку я вырастила! — вскочила тётушка, палата заполнилась звоном её золотых браслетов.

— Тётушка, он уже знает, — попыталась Фима унять пыл опекунши. — Аметист Аметистович ему рассказал.

— Вообще-то, он сказал лишь что ты меня спасла, — встрял Красибор, игнорируя страшные взгляды Фимы. — Негомила, расскажите, пожалуйста, что случилось после того, как я отключился?

И тётушка поведала всю историю в красках и лицах. Она не привирала и говорила как есть, но её ничем не прикрытое восхищение добавляло повествованию ярких красок. Особое внимание она уделила тому, что Фима настолько обессилила после оказания первой помощи Красибору, что чуть не разбилась по пути к ней. И хоть, по воспоминаниям Фимы, летела она пониже и помедленнее, а чувствовала себя лучше, чем тётушка описывала, в целом всё так и было. Не преминула она и описать во всех кровавых подробностях травмы Красибора, особенно самую страшную — на шее. Красибор растеряно прикоснулся к коже повыше ключиц и ощутил под пальцами рубец.

— Это правда, — поддакнул Роман, когда тётушка закончила. — Первый день её тоже положили в больничку, между прочим. Аметист Аметистович носился тут ого-го-го как.

Красибор слушал молча и на девушку не смотрел. Она заметила только как он сжимал пододеяльник и поджимал губы. Не зная, как воспринять эти жесты, девушка просто ждала хоть каких-то слов от него.

— Милая моя Негомила, — Роман вдруг встал и протянул тётушке руку. — Позвольте угостить вас кофе. Я знаю исключительно опытного баристу на втором этаже.

— Но я же только пришла! — тётушка возмущённо всплеснула руками.

— Буквально десять минут, — настаивал Роман, бросая многозначительные взгляды на Красибора.

Тот позы не менял: сидел в кровати, вцепившись в одеяло и не поднимая глаз.

— Я с вами, — вскочила Фима.

— А вот и не угадала, — процедил сквозь зубы Роман и чуть надавил ей на плечо, намекая, чтобы та села обратно.

Он слишком хорошо знал своего друга, да и Чуйка была с ним согласна: этим двоим нужно хоть несколько минут побыть вдвоём, иначе недосказанности будут тянуться дальше, как снежный ком. Он достаточно посмотрел в жизни сериалов, чтобы знать, что лучше один раз нормально поговорить, чем страдать ерундой три сезона.

Тётушка наконец сообразила, что имел в виду Роман, и подала тому руку. Рыжеволосый учёный галантно помог женщине встать и, взяв ту под руку, бодро последовал к выходу из палаты. На секунду он задержался, раздумывая, не повесить ли носок на дверную ручку. Но быстро смекнул, что даже у его шуток должны быть границы, продиктованные чувством самосохранения.

Несколько минут оставшиеся в палате хранили молчание, пока охрипший голос Красибора не развеял тишину:

— Слава Богу, что к теплицам пошёл я, а не ты.

— Крас, всё уже позади.

— Если бы мы поменялись ролями или пошли бы вместе — я не смог бы тебя спасти.

— Ты этого не знаешь.

— Знаю, — он наконец-то поднял на неё взгляд.

Девушка внутренне ругнулась из-за того, что не приняла двойную дозу антикрасиборина. Она не могла оторвать глаз от его лица: видела в нём и раскаяние, и восхищение одновременно. Сердце её уже писало заявление на увольнение, не в силах гонять бурлящую кровь.

Красибор же хотел иметь возможность никогда от Фимы не отворачиваться. Он сдерживался при остальных, зная, что смутит девушку. Но сейчас, когда они были лишь вдвоём, он мог вглядываться в каждую черту её мягкого лица. «Она спасла меня, — вертелось у него в голове. — Спасла, рискуя собой». На языке вертелся вопрос «А что я?», но пока мужчине хватало самообладания для того, чтобы вопрос этот отметать. Не сегодня, не сейчас заниматься ему самобичеванием. А позже, быть может, уже и не захочется.

— Спасибо,Фима, — он вдруг порывисто подался вперёд и обнял её.

В первые секунды девушка замерла, будто олень в свете фар. Она так и сидела, растопырив руки в стороны и пытаясь не дышать. Но то, как Красибор уткнулся ей в шею, показалось вдруг таким естественным, что Фима даже успела удивиться между делом. Наконец, она расслабила мышцы и положила руки поверх его плеч. Ответом ощутила, как он с силой выдохнул, будто переживал, обнимет ли она его в ответ или нет.

— Пожалуйста, — выдохнула она ему в волосы и закрыла глаза.

У неё, конечно, будет время пожурить себя и поругать. Рассказать во внутреннем монологе в очередной раз, что Красибор — левый дальневосточный мужик, и вообще это всё чары его виноваты. Эту возможность у неё никто не отнимал, но в ту самую секунду Фима просто поверила наконец, что всё с ним в порядке. Страшные моменты позади, и оба они справились. Девушка не сразу почувствовала, что по щекам текут слёзы.

— Эй, — Красибор чуть отстранился, но не разомкнул объятий полностью.

Одной рукой он прижимал девушку к себе, а второй вытер солёные капли с её щёк.

— Я очень испугалась, — прошептала она.

— Знаю. Я тоже.

Он спустил ноги с койки и вновь крепко её обнял, но в этот раз прижал её голову к своей груди и принялся баюкать, успокаивая. Провёл ладонью по волосам раз, другой, и вот уже почувствовал, что она затихла.

Когда Роман и Негомила вернулись, обсуждая план стартапа по открытию кофейных автоматов, которые будут делать «нормальный» кофе, Красибор с Фимой уже сидели на кровати, поджав ноги по-турецки. Они рассматривали потрёпанную книгу, увлечённо что-то обсуждая.

— А это вам, — радостно воскликнул Роман, удерживая сразу три стаканчика кофе в руках.

Он так растопырил пальцы, что с трудом верилось, что человеческая рука вообще способна на такую гибкость.

— Не тыквенный раф тебе, — протянул стаканчик Красибору, — и не малиновый латте вам, прекрасная коллега, — вручил напиток Фиме.

— Автомат умеет делать только растворимый три в одном, — ворчливо заметила тётушка Негомила. — Не знаю, куда Аметист смотрит, это же кошмар.

— Мне подходит, — Красибор с наслаждением отпил коричневую жидкость. — Голодный как волчара, хоть так желудок заполнить.

— Ну так ты неделю ел и пил внутривенно, дружище, — кивнул Роман и вдруг подскочил. — Отдай!

— В смысле?

— В коромысле! — Роман попытался отобрать стаканчик. — Ты ж неделю не ел, какой кофе!

— Три в одном, Ромчик, ответ же очевиден, — Красибор единственный захихикал своей шутке.

— Я рассказала о том, что мы с тётушкой выяснили касательно конспектов, — Фима решила перейти к делу, пока никто не облился. — Тот, кто уничтожил конспекты, сначала вырвал страницу с моими записями о болиголове. Думаю, что остальное уничтожено было уже только чтоб замести следы.

— Кошмарная тварь, — хмыкнула тётушка Негомила. — Такая невинная трава укропная по виду, а на деле — жуткий яд. Говорят, Сократа им отравили. Страшная смерть, страшная.

— Это да, — кивнула Фима. — Мне кажется, что это и есть порча в вашем доме, Крас. По симптомам более-менее сходится.

— Болиголов? Это ядовитое растение? — спросил Красибор.

— Да, очень. В нём ядовито всё: и цветы, и стебли, и корни. Если яд попадает в кровь, мышцы начинают понемногу атрофироваться, — Фима поморщилась, — отмирать. Болиголов убивает медленно, он сначала мучает свою жертву, — она взяла книгу и принялась читать вслух. — Наносит удар на центральную нервную систему и вызывает дыхательный коллапс. Кониин — яд болиголова — сначала вызывает слюноотделение и рвоту, а позже переходит в паралич всех мышц и отёк лёгких.

Фима отложила книгу, на какое-то время воцарилась гнетущая тишина.

— А почему никто, кроме отца не пострадал, раз дело в ядовитом растении? Я тоже живу в том доме.

— Видите ли, юноша, — обратилась к нему тётушка, — порча — это злой умысел в первую очередь. Он направлен на конкретного человека или семейный род, но без физического облачения это лишь брюзжание. Выбирая облачение, ведьма или колдун контролируют то, как порча будет проявляться. И тому, кто проклял твоего отца, нужно было, чтобы чах именно он. Воздействие физическое и страшное — для него была выбрана не быстрая смерть в несчастном случае, а долгое, постепенное угасание. Если порчу действительно навели через болиголова, мы на шаг приблизились к тому, чтобы её снять.

— Нужно прополоть сад или что?

— Это помогло бы в первые двадцать четыре часа, милый мой, — тётушка Негомила сочувственно вздохнула. — Сейчас, судя по симптомам, болиголов пророс в душе твоего отца. Но пока он держится, у нас есть шанс ему помочь. Вряд ли он будет бегать стометровки в последствии, но уж сделаем что сможем. Я подготовила ещё отвары и талисманы, чтобы помочь ему встретить ещё несколько рассветов и дать вам, ребятки, немного времени.

— Почему ты уверена, что вор хотел уничтожить именно эту страничку?

Фима замялась, но решила рассказать как есть, надеясь, что товарищи доверятся её наблюдательности:

— Мы столько информации успели перелопатить, что я, признаться, не помню даже, что переписывала. Но когда очередь дошла до болиголова, я уже устала и начала маяться ерундой — обрывала уголки страниц маленькими кусочками, чтобы, знаете, снежную крошку сделать, — она увидела две пары не совсем понимающих глаз и одну пару, которая не сводила взгляда с Красибора. — Короче, когда мы наблюдали прошлое — а я уже рассказала Красибору, как это сделала в общих чертах — я заметила, что ублюдок вырвал страницу с ободранными уголками.

— А если дело в том, что было написано на обратной стороне? — предположил Роман.

Он не расспрашивал Фиму об этом открытии подробно, ему хватило краткого пересказа в общих чертах. Но сейчас он насторожился.

— Исключено, — заверила его Фима. — Обе страницы были посвящены именно этому растению.

— Понял, идёмте тогда, — Красибор вскочил с кровати и, игнорируя лёгкое головокружение, начал искать свои вещи.

— Дружище, ты смущаешь прекрасных дам, — Роман кашлянул в кулак.

— Да чем я могу их смутить? — отмахнулся мужчина, заглянув в прикроватную тумбочку.

— Своей голой задницей, например.

Красибор подпрыгнул на месте и резко крутанулся, продемонстрировав неплохой двойной лутц. Он прижался к тумбочке и на всякий случай стянул руками края больничной сорочки, завязанной на спине.

Фима так усиленно глядела в окно, что забыла моргать. Роман надул щёки, сдерживая смех. Одна лишь тётушка не выглядела смущённой. Она расслаблено опёрлась о стену и потягивала свой напиток, выгнув бровь.

— Милый, посмотри ещё в том шкафчике. Мне кажется, я видела там комплект одежды, — подсказала она.

— Тётушка! — возмутилась Фима.

— Что «тётушка»? Есть и после пятидесяти радости жизненные.

— Рома! — прервал их перепалку Красибор. — Умоляю, скажи, что ты захватил для меня во что переодеться.

— Кто ж знал, что ты сегодня очнёшься? — тот выставил руки ладонями вперёд в жесте капитуляции.

Фима решила стать той, кто балаган этот прервёт:

— Тебя ещё никто не выписал — это раз, — строго сказала она. — Так что возвращайся в кровать, пока Аметист Аметистович не разрешит тебе вставать. Тебе, — она повернулась к Роману, — пора везти к Бажену новую порцию отвара. А тебе, — переместила взгляд на тётушку, — пора научиться следовать хоть каким-то приличиям!

— И кто вырастил тебя такой занудой, — тётушка закатила глаза, но всё же перестала пялиться на Красибора, который пытался забраться обратно в кровать, максимально не отсвечивая своей тыльной стороной.

— Рома, пока будешь у Бологова-старшего, загляни в сад, пожалуйста. Может, в этот раз заметишь болиголов? — Фима подняла книгу, снова демонстрируя ему изображение растения.

— Фима, душа моя, я попробую, но ничего не обещаю. Один я в эти джунгли не полезу. Со стороны гляну.

— Скоро вместе полезем, — с надеждой в голосе сказала Фима и встретилась глазами с Красибором. — Я пойду проверю воду в общежитии, а тебе нужно отдохнуть. Ну что ж, у всех есть задания! Давайте к делу.

Роман первым засобирался на выход, когда услышал нежный голос Чуйки: «Наверху, они наверху».

Мужчина нахмурился, но, привыкший слушаться Чуйку, выглянул в окно. Небо и небо, нет там никого.

«Наверху, наверху. Времени нет, нужно бежать».

Роман машинально кивнул тётушке Негомиле, которая попрощалась со всеми, до неприличия крепко обняла Красибора, уложив его на свой бюст будто на подушку, и отправилась домой восстанавливать силы и готовить новые отвары для Бологова-старшего. Не замечая оставшихся двоих, Роман начал медленно кружить по комнате, сконцентрировавшись только на зрении и словах Чуйки.

«Сюда, сюда, — твердила та. — Ближе».

В палате было не так много мебели: одна койка, прикроватная тумбочка, двухстворчатый узкий шкаф для вещей, телевизор и раковина. Роман буквально обнюхал, ощупал и рассмотрел каждый сантиметр палаты, когда добрался до телевизора.

— Говно! — только и выпалил он, заставив Фиму и Красибора вздрогнуть.

Роман покопался за чёрным экраном и, чуть повозившись, выудил маленький куб с парой проводков:

— За нами следили всё это время.

Глава 18

Глава 18

Жанна прибиралась после сеанса: собирала якобы разбросанные призраками книги и ставила молоточек, который на самом деле был повинен в беспорядке, обратно в специальный паз. Одно нажатие на скрытую кнопку под столом — и тот снова вытолкнет книги на радость благодарной публике.

Сегодня был хороший сеанс. Жанна была очень собой довольна: дух быстро вышел на связь, говорил внятно, она легко передала его слова родным, и у тех не осталось сомнений в реальности происходящего. А что ещё важнее, они получили ответы на свои вопросы. Жанна любила свою работу, хоть абсолютно каждый сеанс и приносил ей грусть с ощущением горя утраты. Но вместе с тем, она позволяла воссоединиться с ушедшими любимыми, хоть и на краткий миг. Сама она бы многое отдала ради такой встречи. Очень жаль, что её собственные потери на связь не выходят — их может позвать только другой экстрасенс, а такого она до сих пор не встречала.

У Жанны была привычка: после каждого сеанса перезаряжать все механизмы сразу. Потому что никогда не знаешь, когда может нагрянуть клиент. Отчаявшиеся люди не видят графика работы — он расплывается у них перед глазами, зато платят двойную ставку. Ей осталось только поправить контрольное зеркало у окна: проверить, хорошо ли натянут ремешок на поворотном механизме, не сбился ли угол зеркальной поверхности. Удовлетворённая результатом, она сдвинула зеркало на стартовую позицию, когда заметила в отражении кое-что, чего там быть не должно.

Женская фигура стояла прямо за её спиной, чёрные губы вытянуты в грустной гримасе, из глаз текут чёрные слёзы. Жанна завизжала и резко обернулась. Никого.

Тогда она рискнула вновь посмотреть в зеркало: фигура была там же, в этот раз прямо перед ней, заменяя отражение.

— Тьфу, напугала! — завопила девушка, держась за сердце. — Ты как туда попала⁈

Духи её не пугали — слишком много лет Жанна занималась своим потусторонним ремеслом, а вот неожиданность — очень даже. Сердце женщины билось как барабан.

— Мой сын, — прошелестел призрак.

— Ой, началось, — Жанна устало потёрла переносицу. — Ох уж эти незаконченные дела. Что там с сыном?

«Если её дело выполнимо — помогу, а если нет — изгоню и спать пойду», — решила Жанна.

— Он не виноват, — голос духа звучал прямо в голове экстрасенса. Чёрные губы не шевелились. — Он ни о чём не знает. И я не знала.

— Окей, а кто твой сын?

В призрачной руке свернул медальон — она уже его видела раньше.

— А-а-а, рыжий такой, симпатичный, — понимающе кивнула Жанна. — С ним я могу связаться. Что ему передать?

Выражение лица и поза призрака вдруг переменились. Она поджала плечи и вытянула шею, будто готовая завыть, закричать.

— Ты не знаешь? — догадалась Жанна. — Ему грозит опасность или что?

— Она убьёт его, — возобновился шелест в голове экстрасенса. — Убьёт всех, кроме своего мальчика.

— Я, конечно, пока на этом свете, но… — Жанна кашлянула в кулак. — Попробуй подключить свои потусторонние каналы и узнай, как помочь твоему сыну.

Призрак молча подняла руки так, чтобы Жанна могла их видеть. На запястьях висят два железных браслета, а между ними мерно покачивается толстая цепь.

— Тебя не похоронили? — догадалась Жанна.

Призрак кивнула и уронила руки так, будто держала всё это время на весу невыносимую тяжесть.

— Плохо, — протянула Жанна и почесала подбородок. — Тогда к потустороннему радио у тебя доступа нет.

Раздался стук — хлопнула соседняя дверь.

— Ей расскажи, — вдруг оживилась мёртвая женщина.

— Ну пошли. Только не пугай её, окей? — Жанна погрозила пальцем.

Дух выглядел слегка обескураженно: она явно не ожидала, что экстрасенс настолько не будет пугаться её появлению. Она-то не знала, что только за прошлую неделю Жанна разговаривала и с расчленённым мужиком, который выплёвывал опарышей при каждом слове; с пожилой дамой, которая умерла, не оставив своим одиннадцати кошкам еды; с мужчиной, тело которого искали по водоёмам больше месяца. И какие-то там чёрные губы уж точно Жанну не испугают — её пугалка была уже титановой и непробиваемой.

Дело в том, что духи являлись экстрасенсу в том виде, в каком были преданы земле — и тогда они были довольно разговорчивы. Их ничто не связывает, они вольны делать что захотят (в рамках дозволенного загробной жизнью, разумеется). Либо же, если тело не было ещё захоронено, облик их был тот же, что при последнем вздохе. Так что чаще всего выглядели они лучше, но то руки у них были связаны, то рты зашиты — пользы особой от них не дождёшься, проще говоря.

Жанна осторожно постучала в дверь соседки и честно намеревалась дождаться приглашения. Но дверь не была закрыта на замок, а отлично смазанные петли поспешили распахнуть её даже от деликатного Жанниного стука.

В комнате находились трое: Фима, которая вытаскивала и вытаскивала и вытаскивала что-то из небольшого саквояжа. Неужели столько всего можно было вместить в этом потёртом чемоданчике? Рядом с ней стоял Роман — тот самый рыжий симпатяга, как Жанна его окрестила для себя, что недавно заходил к ней. Скорее всего, сын почившей леди, которая уже нырнула в большое овальное зеркало в комнате Фимы. Как и договаривались, призрак постаралась спрятаться так, чтобы не быть замеченной и никого не напугать. К их удаче, перед зеркалом стоял большой фикус или какое-то другое растение с длинными сочными листьями, за которыми так удобно было прятаться. Третьего мужчину она не знала.

— У-у-у, отличная задница! — присвистнула Жанна, чем заставила незнакомца подпрыгнуть на месте.

— Жанна! — возмущённо воскликнула Фима.

— Эй, я стучала, у вас дверь была открыта, — соседка примирительно показала им свои ладони. — Кстати, меня зовут Жанна, а вас? — она соединила руки лодочкой и мечтательно прижала их к щеке.

— Эм, я Красибор, — промямлил тот, откровенно смущённый.

Жанна нелепости ситуации не замечала и пожирала мужчину глазами.

— У тебя что-то срочное? — Фима устало опустила плечи и потёрла глаза.

— Скорее да, чем нет. Вообще-то, я бы хотела поговорить сначала с Романом, наверное.

Жанна говорила с Фимой и Романом, но всё время не отрывала взгляда от Красибора. Она облизала губы и сглотнула. Выглядело это так, будто девушка не ела много дней, а Красибор был уткой, запечённой с яблоками. Фима впервые подумала о том, как, наверное, он был бы рад отключать свой дар время от времени. У девушки промелькнула мысль, что, возможно, ей стоит придумать вариант антикрасиборина для самого Красибора.

— Тот же вопрос, Жанна, душа моя, — Роман почесал аккуратную бородку. — Это срочно или терпит?

— Мне мама твоя названивает, жуть как хочет поговорить.

Все трое уставились на неё с широко раскрытыми глазами. Жанна испугалась, что вот-вот эти глаза начнут выкатываться из орбит, а ей придётся ловить их, как волк ловил яйца.

— Проще говоря, — Жанна поправила жемчужную нитку на шее, которая так удачно гармонировала с её элегантным тёмно-бордовым платьем. — Давайте устроим сеанс.

Какое-то время комнату наполняла лишь возня Фимы: та продолжала доставать вещи из бездонного саквояжа, пока, наконец, не достала объёмный тканевый мешок.

— Вот, прикройся, Бога ради, — она бросила находку Красибору, и тот легко её поймал.

— Это комплект спортивной одежды. Без нижнего белья, но зато с носками и кроссовками.

— Ну это ничего, я и раньше трусов не носил.

Фима отчётливо ощутила, как начал плавиться воздух рядом с её ушами — такими красными они стали. Она ожидала, он Красибор пойдёт в ванную или попросит присутствующих отвернуться, но у того был другой план. Не замечая водопад слюны, стекающий из раскрытого рта Жанны и пар, который шёл из ушей Фимы, он начал одеваться. Фима отвернулась ровно в тот момент, когда Красибор натягивал просторные штаны для бега. Но она была слишком медленной, а глаз её — слишком цепким.

— Пойдёмте? — позвал он отвернувшихся Фиму и Романа через какое-то время.

Жанна, конечно, отворачиваться даже не подумала.

— Ты уже одет? — чуть дрогнувшим голосом уточнила Фима.

Красибор ухмыльнулся, подавляя соблазн снова раздеться и смотреть, как её голова превращается в самовар. Что-то кольнуло его в центр живота: нет, не такую реакцию он хотел бы видеть на её лице в действительности. А потому он просто ответил:

— Конечно.

Фима развернулась и ахнула. На секунду ей показалось, что перед ней Александр: он обожал эту жёлтую толстовку и часто ходил в ней вместе с Фимой в походы. Но однажды тайфун застал его в лесу, и дом Фимы находился значительно ближе его собственного. Тогда он появился на её пороге насквозь мокрым и едва держащимся на ногах от переохлаждения. Однако, в их с тётушкой доме мужчин не жило, а потому и мужской одежды тоже не было. Проведя весь день в тётушкином халате, отороченным павлиньими перьями, он принял стратегическое решение оставить у Фимы запасной комплект одежды.

Красибор в этой одежде смотрелся отлично: сложно найти мужчину, которому не к лицу будут толстовки. Но что-то в этом Фиму смущало до крайности. Однако, на раздумья времени ей никто не дал.

— Были когда-нибудь на спиритических сеансах? — спросила присутствующих Жанна, когда они уже релоцировались в её комнату.

Она задёргивая шторы и создавая в комнате таинственный полумрак. Все трое признались, что это их первый опыт.

— Тогда ничего не бойтесь и помните о главном правиле: ни в коем случае не размыкайте рук. Это важно!

— Жанна, давай только без спецэффектов, — сдавленно попросил Роман, занимая своё место за круглым столом. — Я в твоих способностях уверен, и всё же… Это моя мама. Не нужно делать шоу.

Экстрасенс остановила на рыжем симпатяге долгий взгляд и кивнула. Что ж, это для него большое и нелёгкое дело.

— Возьмитесь, пожалуйста, за руки, — Жанна нашла в себе какие-то резервы разумности и посадила Красибора от себя наискосок — так, чтобы он не бросался ей сразу в глаза и за руку её не держал.

Её посетители послушались. В момент, когда цепочка рукопожатий замкнулась, все присутствующие ощутили лёгкую вибрацию.

— Старайтесь рук не расцеплять, — предупредила Жанна. — Как только мы разомкнём круг, сеанс прервётся. А я не уверена, что меня хватит на её одно призвание сегодня.

— Хорошо, — Роман выглядел сосредоточенным и напряжённым.

— Тогда начинаем.

И Жанна начала петь. Слова её песни невозможно было различить — она то срывалась на хрип, то поднималась до фальцета. Это звучало страшно. Казалось, что-то вселилось в девушку и теперь изучало, как управлять её телом.

Красибор, державший его за руку, отчётливо чувствовал, что мужчина дрожит. Не укрылось от его внимание и то, как Роман постукивал ногой под столом. И мог понять его волнение: не видеть мать больше двадцати лет и вдруг снова выйти на её след, когда уже пришло смирение? Красибор хорошо запомнил период, когда Роман отпустил тайну исчезновения мамы и начал свыкаться с новой реальностью. Заметил и перемены, произошедшие в друге, когда эту самую реальность тот принял. И вот опять. Старая рана открыта, и экстрасенс либо поместит на неё лекарство и залатает, либо просунет палец в измочаленные мышцы и будет скрести ногтем по костям.

Покрепче сжав ладонь друга, Красибор постарался жестом передать ему свою поддержку. Но Роман не заметил этого — он вообще ничего не замечал, кроме фигуры, которая начала формироваться в центре стола. Он отчётливо видел, что это не было зеркальной ловушкой или другой проекцией. Потому что никакая проекция не повторила бы лицо его матери настолько точно.

Десятки чёрных нитей пронизывали пространство, формируя скулы, нос, лоб и, наконец, глаза. Пока этот образ обрастал новыми чертами, Романа от побега удержали только две руки, крепко сжимавшие его ладони. Он не видел маму долгих двадцать лет. Не ощущал на себе её взгляда, не чувствовал тепла её рук, не слышал её голоса. И вот она — здесь. Не упокоенная. Роман знал об этом даже без пояснений Жанны. Сердце его сжималось до состояния крошечной бусины от осознания, что его чудесная мама всё это время мучилась не меньше его самого.

— Она здесь, — выдохнула Жанна, заворожённо глядя на силуэт, который ткал кто-то невидимой рукой. — Чувствуете?

— Я вижу её, — ответил Роман, прикованный взглядом к маме.

— Чего, пардон? — Жанна выпала из образа, как мешок с картошкой — из грузовика.

— Предположу, что мы все видим, — прошептал Красибор, будто боясь слишком громким голосом спугнуть её.

— Окей, мы к этому ещё вернёмся, — экстрасенс взяла себя в руки и вновь понизила голос до громкого шёпота.

— Что вы хотите спросить у этой не упокоенной души?

— Кто тебя убил? — спросил Роман.

Призрачная женщина не шевелилась ещё пару минут: она дожидалась, чтобы нити сформировали её корпус и руки. И, как только смогла, не оборачиваясь и не сводя взора с сына, резко указала на Красибора. Тот часто заморгал и хотел было возразить, но призрак заговорила первой. Точнее, передала ответ — голосом её стала Жанна. Взгляд девушки расфокусировался, а из горла вырывалось неестественное многоголосье:

— Из-за него всё началось.

— Началось что, мама?

— Цикл ритуалов обмены. Они вернутся. И за ним тоже.

— Я не понимаю, — пробормотал Красибор.

Женщина неожиданно удвоилась в размерах, расширилась во все стороны и, резко повернув корпус, уставилась на Красибора. Их разделяли считанные сантиметры, и призрак начала еле слышно шептать. Голос её набирал силы и к концу своей речи она то визжала, то извергала из себя зычный рык:

— Мало натворил? Меня убил, брата убил, сына моего убить хочешь⁈

Красибор дёрнулся, желая увеличить дистанцию между ними, но призрак подалась вперёд. Она раскрыла сотканный из постоянно движущихся черт рот и обнажила зубы.

— Теперь самому тебе быть убиенным! — заорала она и дёрнулась к шее мужчины.

Тот вскочил со стула и успел увернуться. Призрачные зубы клацнули прямо перед его лицом, а через мгновение вся фигура развеялась. Тысячи чёрных ниточек опали на стол, накрыв его хрупким покрывалом. Красибор уставился на свои руки: одна из них была свободна, а вторую по-прежнему сжимала Фима. Она тоже встала, влекомая за мужчиной. Красибор уставился на Романа.

— Это становилось опасным, — пояснил друг, разминая запястья. — Она бы тебя поранила.

— Ромчик, я ничего не понимаю, — бормотал Красибор.

Сердце его гулко билось в глубине грудной клетки, практически до боли. Мысли путались, воздуха не хватало. Он не хотел возвращаться за стол. Немного отдышавшись, Красибор проговорил:

— Я никого не убивал.

— Её мысли путались, — подала голос Жанна. Лицо её выражало опустошённость и усталость. — У давних духов такое бывает. И у тех, кто умер только что.

— Как так? — уточнила Фима. — А у кого не путаются?

— У золотой посмертной середины, — Жанна принялась растирать лицо ладонями, надеясь избавиться от ощущения песка под веками. — Им нужно время, чтобы свыкнуться со своей смертью. Свежие духи ещё думают, что они живые. И злятся, когда им не удаётся сделать какие-то привычные вещи. Поговорить с близкими, попить кофе.

— И сколько времени нужно на это?

— Две-три недели, — экстрасенс начала сгребать нитки со стола и скидывать их в большой вещевой мешок. — А через лет пятнадцать у них снова крыша едет. Поэтому вызывать Пушкина в детском лагере — идея хреновая. Если получится — хорошего от него не жди.

— А почему ты думаешь, что она в мыслях путалась? — Фима принялась помогать Жанне с уборкой: нитки оказались шёлковыми, они проскальзывали между пальцев и норовили схорониться в щелях щербатого стола и пола.

— Да потому что он не убивал никого, Фима, — резко бросил Роман.

Всё это время он сидел, обмякнув на стуле, и глядел перед собой, ни на чём не фокусируясь. Казалось, его душа покинула тело на несколько минут и только сейчас вернулась.

— Она так не считала, — возразила Фима.

— В смысле⁈ — Красибор возмущённо всплеснул руками. — Ты ей веришь?

— А зачем ей врать?

— Фима!

— Что?

Красибор запустил пятерню в волосы и озадаченно прошёлся по комнате взад и вперёд. Он не знал, что ответить девушке. Разве что:

— Я бы запомнил, если бы кого-то убил! Да Боже, у меня даже брата нет, алло! Вот мой братан! — он потряс Романа за плечо, тот машинально похлопал друга по руке.

— Я и не говорю, что убивал, — Фима удивлённо подняла брови, поняв, как звучали её слова. — Я говорю лишь, что она уверена в другом. Это не означает, что она права, ну вы что, ребята? А как же критическое мышление?

Красибор издал вздох облегчения, отодвинул стул подальше от остальных и тяжело на него опустился.

— Пора нам с отцом твоим поговорить, Крас. Возможно, что что-то прояснит, — заключила Фима, выуживая очередные жмени ниток под столом.

Она случайно нажала на одну из тайных педалей, и сигнальное зеркало развернулось, ловя в ловушку лучи закатного солнца.

Жанна успела бросить взгляд на отражающий прибор: призрака там больше не было.

Глава 19

Глава 19

— Уверяю тебя, подруга, фазенда Бологовых — это не то место, где ты захочешь оказаться ночью, — напутствовал Фиму Роман, когда они переместились на кухню, чтобы раздобыть чаю и что-то перекусить.

Он сидел на шатком трёхногом табурете и вертел в руках салфетки. Рядом уже лежала пара мятных салфеточных журавлика. Девушка ждала, пока закипит чайник. Она опёрлась бёдрами о столешницу, скрестила руки на груди и раздражённо потопывала одной ногой.

— Мы время теряем, — ворчала она. — Опять!

— Ну а пока Красибор был в отключке, мы его не теряли?

— Мы оперировали той информацией, что у нас была. А сейчас появилась новая.

— И ты хоть что-то из этой новой информации поняла? — парировал Роман.

Фиме нечего было на это ответить, и мужчина продолжил:

— Я рад был снова услышать матушку и даже увидеть её, но… — он вздохнул и потёр переносицу. — Понимаешь, когда она пропала, и никаких её следов не нашли, я убедил себя, что она сбежала. Может, с отцом у них не ладилось, или она влюбилась в горячего рыбака и уплыла с ним в Японию. Да, больно было думать о том, что она меня бросила, но хотя бы думал, что она была жива.

Фима молчала. Чайник уже закипел, но она не спешила готовить напитки.

— Теперь же я знаю, что она меня не бросила. Это греет. Да Боже, Фима, она буквально достала меня с того света! Очешуеть! — Роман горько хохотнул и вновь поник. — Но ещё я знаю, что она мертва, и её даже не предали земле. Все эти годы она лежит неизвестно где, всеми брошенная, понимаешь?

Роман закрыл лицо руками и сгорбился, упёршись головой в колени. Фима подошла ближе. Она не знала, с какой стороны встать, чтобы обнять друга, и в итоге просто опустилась перед ним на колени и обхватила его сгорбленную спину руками. Та чуть вздрагивала. Но даже если кто-то зайдёт сейчас на общую кухню, он не увидит слёз рыжего учёного — ведь ведьма готова была закрыть его от всего мира, чтобы дать возможность выпустить нестерпимое горе. Немного — так, чтобы его не распирало болью изнутри.

Роману понадобилось всего несколько минут, чтобы ощутить облегчение. Он выпрямился, благодарно погладил Фиму по плечу и кивнул на чайник.

Девушка встала, неспешно достала кружки со своей полки и начала разливать по ним кипяток.

— Только тётушке не рассказывай, — сказала она, сграбастав три чайных пакетика. — Она меня на порог не пустит, если узнает, что я подсела на эти вот полуфабрикаты.

— Мой рот на замке, преступница, — Роман ухмыльнулся и подхватил две чашки из трёх.

Когда они вернулись в её комнату, Фима завизжала так громко, что жители соседних комнат моментально высыпались в коридор.

— Что случилось⁈ — вопрошали одни.

— Горим⁈ Где горим⁈ — метались другие.

— Кого треснуть⁈ — орал седовласый дед, размахивая невесть откуда взявшейся киркой.

Фима быстро поставила чашку на пол и поспешила успокоить соседей:

— Милые мои, извините! Я страсть как боюсь крыс, а тут…

— А, так тебя Амри напугал? — дед кирку не опускал, но выглядел уже чуть более дружелюбным.

— Кто?

— Амри, он француз. Это наш общий крыс, — пояснила Жанна.

Девушка тоже выглянула из комнаты и уставилась на соседку с насмешливым видом.

— Так его не надо ловить что ли? — протянула Фима, шокированная своим попаданием в яблочко.

Неделю назад, въехав, она видела мышонка. Но понятия не имела, что этот малыш живёт здесь не один. Все замотали головами. Девушка уверила соседей, что Амри умерщвлять не собирается, и на этом конфликт был вроде как решён. Амри, тем временем, наблюдал за происходящим из-под обувницы и подумал своим маленьким крысиным мозгом, что пора ему отдохнуть и развеяться. А то слишком много стресса в этом общежитии.

— Ты что творишь⁈ — прошипела Фима, закрывая, наконец, дверь.

— Хочу отвлечься, — пожал плечами Красибор и размашисто сорвал лист старых обоев.

Те многослойной бронёй опали, оголив неровную стену.

— Прекрати! — взвизгнула девушка и втиснулась между ним и стеной. — Никакого вандализма в моей комнате!

— Но ты же купила обои, — нахмурился Роман. Он сидел на табурете, который Фима приволокла пару дней назад с улицы, помешивал чай и наблюдал за происходящим. — Я ж с тобой ездил.

— Так, — она дёрнула Красибора за верёвочки толстовки, — посмотри внимательно. Что видишь?

— Старые замызганные обои, — пожал тот плечами.

— Они тебе что-то плохое сделали?

— Фима, — он скрестил руки на груди. — К чему ты клонишь?

— Эти обои провисели здесь столько лет, — она оттолкнула Красибора, а сама повернулась и зацепила бумажный слой за краешек. — Выполняли свой долг, несмотря ни на что.

Девушка с нежностью потянула за край, и большая полоса обоев спокойно спустилась к её ногам.

— Фима, ради Бога, — Красибор закатил глаза, — это просто старые обои.

— Смотрите оба, — она указала на пару масляных следов на уровне её колен. — Что это?

— Заскорузлые пятна, — скривился Роман.

— А так? — Фима присела рядом и не торопясь приложила ладони к стене, рядом с пятнами.

— Отпечатки рук? — догадался Красибор. — Детских.

— Ага, — девушка улыбнулась. — И вот здесь ещё, смотри: детские каракули. Эти обои были местом игры для какого-то малыша. И хранят воспоминания об этом. Как-то же попали сюда следы ручек, а как? Малыш что-то ел? Играл? Может, он вообще выложил маленькие пластилиновые панно на стене, а те разрослись в маслинные пятна.

Девушка осторожно отсоединяла фрагмент обоев с каракулями.

— Быть может, это первый рисунок. А ты, — она бросила сердитый взгляд на Красибора, — так с ними жестоко!

— Это. Просто. Обои, — повторил Красибор с нажимом.

— Глядишь, вас поэтому сила и покинула, — огрызнулась Фима. — Моя комната — мои правила, раз с вами по-другому никак.

Красибора сначала перекосило, но потом он медленно вдохнул и выдохнул, приходя в себя:

— Ладно, будь по-твоему. И как очистить стены?

— С уважением. Всё здесь: и обои, и стены, и даже клей отлично поработали. Их служба окончена, но в последние её минуты я хочу, чтобы это жильё было наполнено уважением. Сможете это для меня сделать?

Оба мужчины с сомнением кивнули.

— К тому же, на обласканные стены лучше ляжет новый слой и держаться будет дольше. Раз уж вам нужно всё обосновывать, а чуйки молчат.

Фима пожала плечами и спокойно сняла ещё один слой обоев. Те охотно отнялись от стены и легли на пол так мягко, будто были отрезом шёлковой ткани.

— Иногда твоя ведьминская нежность переходит все границы, — Красибор поджал губы и потёр переносицу.

— Просто ты — варвар.

Мужчина хотел возразить, но забыл, как именно. Он смотрел на девушку, которая едва цепляла края мерзкой, промасленной, впитавшей тонны пыли и грязи бумаги. Но делала она это с такой аккуратностью, будто трогала самые хрупнкие из пергаментов или нежнейшие из шелков. И обои действительно отвечали на её заботу. Если Красибор сдирал их мелкими кусками и сетовал, что придётся стены замачивать и возиться потом со шпателем, то сейчас обои сами ложились к ногам Фимы.

— Потом похороны с почестями им устроим? — он нашёл в себе силы ёрничать и был собой доволен.

— Зачем? — Фима подкола не поняла. — Потом я сожгу их, а золу использую для удобрений.

— Ладно, сдаюсь, — Красибор поднял руки и, вздохнув, подошёл к соседней стене.

Он глядел на обмусоленные обои и думал о том, что в обычное время побрезговал бы к ним прикасаться, когда вдруг заметил некоторые изменения. Практически исчезнувший рисунок начал медленно проступать: это были голубые вензели на бежевом фоне. Рисунок нейтральный и успокаивающий, Красибор такие любил. Ему нравилось, когда обстановка в помещении давала возможность отдохнуть глазам: пастельные цвета, мягкие рисунки. Он нахмурился, вспомнив россыпь персиковых ковров в спальне Александра. Ему чертовски понравился тот странный дом, обнимающий дерево. Так хотелось бы вновь туда вернуться и встретить раздражающего хозяина в добром здравии.

Машинально мужчина протянул руку к обоям, и те вдруг сами легли ему в руки. К своему изумлению, Красибор ощутил ворох чувств: усталость, облегчение, желание уйти на покой. Он не сразу понял, что то были не его собственные чувства. Ошеломлённый, он аккуратно положил бумажную ленту на пол и заметил, как свежий с виду рисунок вновь пожелтел, затем посерел и стал вовсе незаметным. Красибор порывисто обернулся, чтобы рассказать остальным о том, что случилось, но в последний момент передумал. Роман задумчиво помешивал чай, наматывая верёвочку чайного пакетика на ложку, а Фима увлечённо очищала уже вторую из стен. Красибор захотел насладиться этим затишьем, не прерывать его словами. И оставить это мелькнувшее под его пальцами волшебство только для себя одного. Он вновь повернулся к стене и приложил ладонь к следующему фрагменту обоев. Те охотно ответили ему, вновь расцвели прод теплом кожи. Витиеватый узор распускался от пальцев и кружился, кружился. Потом бумага сама отделялась от стены и ложилась у его ног, готовая перейти на другой этап своего существования.

«Хорошо, что она сказала про удобрение», — подумалось Красибору. Ему вдруг стало спокойнее от того, что не придётся эти рулоны просто выносить к мусорным бакам.

— Вот так, — заключила Фима, когда все стены были очищены.

Они уже прошлись шпателями, чтобы снять прилипшие газетные листы, и стены были готовы к грунтовке.

— Это было увлекательно, — Роман зевнул, прикрыв рот шпателем. — Но на этом я вас покидаю. Перед визитом на фазенду Бологовых надо поспать. Ну и, знаете, в себя прийти хоть немного.

Он по-прежнему был мрачнее тучи, но никто из друзей на него не давил. Они понимали, что произошедшее — это не то, от чего человек быстро оправится. Главная их цель сейчас — быть на подхвате всякий раз, как понадобятся.

— Может, не стоит тебе уезжать? — осторожно предложила Фима. — Оставаться одному.

— Как раз стоит, — Роман накинул на плечи пиджак.

Фима дёрнулась было в его сторону, но на плечо легла тяжёлая ладонь Красибора. Он молча помотал головой, когда они с девушкой встретились взглядами.

— А вот тебе, дружище, лучше как раз-таки дождаться утра. К себе не приглашаю, извини, — Роман развёл руками. — Сними отель или Оле позвони.

— Я предпочту ночевать дома.

— А те, кто за нами следил, предпочтут тебя там и скрутить.

Красибор сжал губы, раздумывая.

— Он может остаться тут! — всполошилась Фима и повторила, обернувшись на Красибора. — Ты можешь остаться тут.

— Ну, вы это уж сами решайте, персики мои румяные, — вздохнул Роман и, не прощаясь, вышел за дверь.

— С ним точно всё будет в порядке? — Фима взволнованно обняла себя за плечи.

— Он через многое прошёл сегодня, дай ему время.

— Хорошо, — вздохнула она. — Раз ты так считаешь.

— Впрочем, он прав, мне тоже пора. Я давненько не был дома, но Ромчик, быть может, и прав.

— Так оставайся у меня, — вновь повторила Фима. — Здесь безопаснее, чем в отеле. Я поставила кое-какую защиту.

— Но твою комнату всё равно легче лёгкого найти.

— Предлагаешь вместе в отель? — Фима игриво подняла брови и посмотрела на него исподлобья.

«Что я творю, простите меня, духи», — пронеслось у неё в голове.

Красибор же, казалось, намёка не заметил:

— К Оле или ещё кому-то тоже не вариант. Не хочу никого больше впутывать, мы и так играем с огнём.

«Ой, опять Оля эта, — подумала Фима с кислым лицом. — Да кому она сдалась».

Настроение у неё резко испортилось:

— Крас, ты меня слышал? На комнату защиту поставила, тут безопаснее, чем в отеле.

Тот замялся, переводя взгляд с девушки на маленькую односпальную кровать и обратно.

— Я тебе на полу постелю, — Фима хмыкнула, поняв ход его мыслей. — На коврике.

— Умеешь ты делать предложения, от которых невозможно отказаться, — ухмыльнулся Красибор.

Он взял свою чашку с подоконника, отхлебнул чёрную жидкость и тут же поперхнулся:

— Вот это чифирь, до самых костей пробрало, — сказал он, откашлявшись. — Ещё и ледяной.

— Прямо как твоё сердце.

Фима коснулась донышка чашки и сказала:

— Отепла.

Красибор почувствовал, как сосуд в его руках потеплел. От поверхности напитка начал подниматься полупрозрачный пар.

— С крепостью ничего сделать не смогу, сам виноват, — улыбнулась девушка. — Разве что водичку дам, чтоб разбавить.

— И так нормально, — улыбнулся Красибор.

Он ощущал невероятное тепло не только в руках, но и в сердце. Казалось, всю свою жизнь он жил в какой-то далёкой стране, лишь сейчас вернулся домой и подмечает те мелкие детали, которые и делают дом — домом, заставляют тосковать и наполняют душу любовью.

— Ну, раз так, закончим со стенами и спать. Рома прав, нам нужнонабраться сил.

— Отложи ремонт до завтра, — предостерёг её Красибор. — Мы можем утром нанести грунтовку, как раз будет время ей высохнуть.

— Или…

— Или?

Фима выудила из-под кровати несколько рулонов насыщенно-изумрудного цвета. Она раскатала один из них и погладила. Материал был плотным и бархатным наощупь.

— Лепота, лепота… — бормотала она, нежно улыбаясь.

И тогда зелёные полосы поползли на стены, а брови Красибора, в свою очередь, — поползли вверх. На его глазах рулоны забирались до самого потолка и, натягиваясь, приставали к стенам так ровно и чётко, будто изначально были частью дома. Через несколько минут три стены из четырёх обрели новый цвет, и Красибору показалось, что он вновь в саду своего дома. Для четвёртой стены девушка приготовила рулон другой расцветки. Она раскатала по полу нежно-зелёный свёрток, он был цвета первой весенней травы. По нему, встречаясь и прощаясь, переплетаясь и расходясь в стороны, тянулись цветущие вьюнки и оранжевые с жёлтым маргаритки. Распустившиеся цветки и крепкие бутоны расположились в пространстве так размеренно, что и воздуха достаточно оставляли между собой, и сохраняли насыщенность рисунка.

Фиме даже не пришлось ничего говорить, весеннее цветение само потянулось вверх и покрыло стену. Красибор заворожённо смотрел на весь процесс, не веря глазам. Пока его внутренний сварливый дед причитал, что Фима зазря тратит ману, внутренний ребёнок его был в восторге.

— Может, дело в том, что я не видел ещё большого волшебства, — сказал он, — но вот такое, кхм, дай подобрать слово… — почесал затылок, размышляя. — Такое бытовое волшебство выглядит потрясающе. Правда.

«Как и ты», — хотел он добавить, но вовремя себя осадил.

— Спасибо, мне тоже очень нравится, — улыбнулась Фима. — Наверное, не рационально использовать сейчас магию лишний раз, но это волшебство затратило всего пару капель силы. Знаешь, на кончике ножа. И как по мне, того стоило. Уютнее стало, да?

— Ага, как в саду, — согласился Красибор.

— С видом на океан! Вот где настоящее волшебство, — мечтательно добавила она, выглянув в окно.

Рядом с ней вдруг загорелась свечка, но девушка даже не обратила внимания.

«Наверное, зачарованная, — подумал Красибор. — Как автоматическое освещение».

Он пригляделся к свечке: та была довольно большой и почему-то в форме литровой банки для засолов. Красибор разглядел в восковой толще дольки апельсина и какие-то синенькие цветочки. Они пронизывали свечку по всей ширине и выглядывали на поверхность, создавая удивительной красоты узор. Вокруг витало ощущение расслабленного праздника, а воздух постепенно наполнялся ароматом воска и мёда.

— Тебе очень нравится океан, не так ли?

— О да, — Фима улыбнулась, не отрывая взгляда от волн вдалеке.

— Тогда есть неплохой шанс, что тебе понравится у меня дома. Несмотря на то, что там сейчас происходит.

— Из твоих окон видно море?

— Да, почти изо всех, — Красибор чуть смутился. Он хотел бы не хвастаться, но это было выше его сил: — Мы с отцом живём прямо на берегу.

— Что-о-о? — воскликнула девушка и прижала руки к щекам. — Ты серьёзно?

— Будешь на крылечке чай пить, а до тебя брызги долетать будут.

— Правда? — она вдруг схватила его за руки, держа их напротив своей груди. — Это, должно быть, потрясающее место!

— Так и есть. Как минимум, было потрясающим.

— Скорее бы завтра! Не терпится изгнать порчу и всем вместе попить чай с морскими брызгами!

— Мне нравится твой оптимизм, — улыбнулся Красибор.

Он не сопротивлялся и позволил Фиме попрыгать на месте, держа его за руки. Страх и тоска сжимали его сердце с такой силой, что ему буквально физически было необходимо сохранить этот крохотный огонёк радости, который дарила ему Фима. То же самое чувствовала и она. В голове у девушки вертелся миллион вопросов и ни одного ответа. Но завтра она побывает в доме возле океана — и эта короткая и радостная мысль немного разгоняла грозовой мрак, царивший сейчас у Фимы в душе.

— Тётушка ответила что-то? — спросил он, когда девушка завершила свой маленький танец во славу оптимизма и взяла свою кружку.

— Пока нет. Она сказала, что наблюдение в больницах в целом дело обычное, но камеры, как правило, не скрывают. Кое-как она нас прикрыла перед Аметистом Аметистовичем, но тот, конечно, был в праведном гневе. Тебе нужно будет сходить к нему на осмотр завтра.

— Не горю желанием, — отрезал Красибор.

— Эй, ты там чуть не умер. Не шути с этим.

— Ну не умер же.

— И чего мне это стоило⁈

Девушка вспыхнула и, гневно шипя, выхватила чашку с недопитым напитком из рук Красибора и выскочила из комнаты. Мужчина растерянно смотрел на уже пустые руки, мысленно ругая себя. Он подошёл к зеркалу, чуть оттянул ворот рубашки и взглянул на свою шею: толстый рубец тянулся поперёк мышц так, будто кто-то перерезал ему горло. Красибор потрогал шрам и с трудом сглотнул.

— Придурок, вот не тебе пришлось кровищу потом с одежды отстирывать! — Фима влетела обратно в комнату подобно фурии. — И держать умирающего товарища!

— Я схожу на приём, — прервал её Красибор. — Если ты уверена в этом враче, то схожу.

— Уверена, конечно.

— Вы давно знакомы?

Девушка замялась:

— Я хорошо знаю его отца. Дядя Аметист всегда был очень добр ко всем.

— Аметиста Аметистовича тоже? Как вообще можно доверять людям с такими странными именами? — хмыкнул он.

— Ну а мне ты доверяешь?

Красибор пристыжённо опустил опустил глаза:

— Конечно.

— Арифметике Буеславовне-то? Ты подумай, может, не стоит?

— Не обижайся, пожалуйста. Много всего произошло.

— Не для тебя одного.

Какое-то время оба они молчали. Фима смотрела на океан, надеясь, что тот принесёт ей хоть толику своей безмятежности, а Красибор смотрел на Фиму и размышлял о том, какой кошмар он собственноручно привнёс в её жизнь. Она согласилась помочь, и чем это уже успело обернуться для неё и её близких.

— Сделаю, как ты скажешь.

— Вот и славно, — буркнула она в ответ, не оборачиваясь.

— Будешь ещё чай?

— Буду.

Красибор покинул комнату, оставив Фиму одну. Та воспользовалась уединением, чтобы переодеться ко сну. Когда Красибор вернулся, она уже была в удлинённой воздушной сорочке: легчайший бежевый шёлк стекал по её телу, ласково обнимая изгибы груди и бёдер. Тонкие лямочки были почти незаметны на фоне бледной кожи, а разрез, который доходил до середины бедра, откровенно говоря, заставил Красибора занервничать.

«Она что, без белья?» — ёкнуло у него в голове, когда девушка повернулась к нему полубоком, накидывая на плечи халат в цвет.

Тот был украшен широким чёрным кружевом вдоль подола и запАха, а широкий пояс очерчивал талию девушки, делая фигуру более изящной. Когда второй слой ткани скрыл острые соски, выпиравшие через сорочку, Красибор облегчённо выдохнул.

— Вот, — только и сказал он, приподняв перед собой две чашки с горячими напитками.

— Спасибо, — Фима приняла чашку с рисунком растущих на пеньке опят и понюхала жидкость. — Это не чай из пакетика?

— Нет, какая-то леди на кухне поделилась со мной нормальной заваркой.

— А, всё чары твои, — понимающе улыбнулась девушка. — Ну, пахнет потрясающе. Обожаю чай с чабрецом.

— Кстати, — Красибор дёрнул головой, желая встряхнуть мозг, чтобы тот снова заработал. — Ты часто стала звать меня придурком, не кажется?

— Что, правда глаза колит? — беззлобно поддела его девушка.

— Меня так никто не называл. Никогда.

Фима замерла, поняв, что, как говорится, спалилась.

«На воре и шапка горит, — подумала она. — Хоть раз бы слюни на него попускала для приличия, как все».

— Думаю, у меня выработался иммунитет. Либо твой дар слабеет. Рома, вон, тоже не пытается особо тебя захомутать.

— Ромчик знает меня двадцать лет, — возразил мужчина. — Мой дар правда ослабевает со временем. Но обычно на это нужна пара лет как минимум. Иммунитет, как ты говоришь, есть только у моего папы, Ромчика, Оли и профессора Подгорского.

— Возможно, я за счёт магии быстрее адаптировалась, — Фима врала, не краснея.

— Тётушка твоя сильнее, но на неё моё очарование, думается мне, действует.

— Ну, знаешь ли, тётушка вообще влюбчивая. Я бы и не заметила, если бы ты не сказал.

«Сменить тему! — вопила она про себя. — Нужно срочно сменить тему!»

— Если бы ты был животным, то каким? — спросила она вдруг и поморщилась своей же неловкости.

— Не думал об этом, — обескураженно протянул Красибор. — Конём, может?

— Был бы вороным жеребцом, а?

— А ты… — он поднял одну бровь. — Погоди, не отвечай, дай угадаю. Ты была бы очаровательной рыбой-каплей.

— Придурок! — Фима бросила в него подушку с кровати.

Та была старой закалки — пуховая и весила целую тонну. Красибор едва устоял от такого удара и даже на пару секунд потерял равновесие.

«Совсем он не идеальный, — хмыкнула про себя Фима. — Без чар парень как парень».

— Мне кажется, ты особенная, — озвучил Красибор идею, неожиданную даже для него самого. — И потому так быстро адаптировалась к моим чарам.

— Пошли спать, — отрезала девушка, окончательно хлебнув мук совести. — Устала.

Она выудила из саквояжа ещё одну подушку — поменьше и полегче — и передала её гостю. Оттуда же выудила пару пледов. Один постелила на пол, а вторым предложила укрыться.

— А зубной щётки у тебя там нет?

Фима закатила глаза и, покопавшись в саквояже, выудила запакованную щётку.

— Всё, спи, — сухо буркнула она, закрывая окно.

Свечка потухла сама по себе, и умываться Красибор ходил уже по темноте. Устроившись на импровизированном ложе, он то и дело вертелся, пытаясь устроиться на жёстком полу. Тот то и дело скрипел и кряхтел, тем же самым занимался и сам Красибор. После полуночи потянуло ледяным ночным воздухом, и Красибор плотнее закутался в оба пледа, будто собирался утром превратиться в бабочку. Проспал он не долго. Когда небо уже занялось первыми далёкими лучами, мужчина проснулся от звука шагов. Ходили в коридоре за их дверью.

Он подскочил и прислонился к двери ухом: отчётливо была слышна возня, топот, чьи-то голоса, но слов он разобрать не смог. Пару раз ручка дрогнула, дёрнулась личинка замка, но на этом всё. Ещё через несколько минут вновь раздались шаги, но теперь уже отдалявшиеся.

— Ушли? — раздался шёпот Фимы в сумраке.

Красибор увидел, что она сидела в кровати, обхватив себя за плечи, на её хорошеньком лице отражался страх.

— Ушли. Я проверю, что там, — он взялся за дверную ручку. — Может, они что-то оставили.

— Не ходи, — взмолилась Фима. — Если что-то и оставили, найдём утром.

— Утром может быть поздно.

— Мне страшно, Крас. Не ходи.

— Эй, — он сел рядом с ней на кровати и приобнял за плечи. — Всё в порядке, твоя защита устояла.

— Я надеялась, что она и не понадобится.

«Я тоже», — подумал Красибор. Он легко провёл логическую цепочку: «Всю прошлую неделю Фиму никто не трогал» -> «Он сбежал из больницы и остался у неё ночевать» -> «Кто-то попытался к ним вломиться». Совесть встала над ним, как титан, готовый раздавить неугодную букашку. А если бы она пострадала?То виноват был бы только он. Какое-то время они сидели молча, слушая бодрое тиканье часов. Потом их перебил Красибор:

— Как думаешь, сможешь ещё поспать?

— Нет.

— Тогда просто полежи с закрытыми глазами. Попробуй.

Девушка помотала головой из стороны в сторону. Красибор потянул её назад, придерживая за плечи, и Фима подалась. Она позволила себя уложить и накрыть одеялом.

— Мне страшно, — повторила она шёпотом.

— Я рядом, — так же шёпотом ответил Красибор.

Он замялся на несколько секунд в раздумьях, но потом всё же скинул кроссовки (тоже из Фиминого саквояжа) и забрался на кровать рядом с девушкой. Пружины скрипнули, но были достаточно крепкими, чтобы без проблем выдержать вес двух человек. Фима, не сказав ни слова перекатилась на бок, и позволила Красибору устроиться у неё за спиной. Только так они поместились бы на кровати. Мужчина обнял Фиму за талию — осторожно, почти целомудренно — и, уткнувшись носом ей в волосы, сделал глубокий вдох и выдох. В нос ему ударил аромат дыни и мандариновых косточек. Красибор улыбнулся и мысленно порадовался тому, что Фима его не видела. Девушка, в свою очередь, радовалась тому же, с трепетом ощущая его дыхание на своей шее.

— Как думаешь, зачем за тобой следили в больнице? — спросила она, уже засыпая.

— Кто-то очень не хочет, чтобы мы сняли порчу с моего отца.

— Тоже так думаю.

И они оба провалились в глубокий, хоть и краткий сон.

Глава 20

Глава 20

На кончиках чернеющих веток собирались капли и, набрав вес, грузно срывались вниз. На первый взгляд, за распахнутым окном царило уныние, но это была иллюзия для невнимательных. При ближайшем же рассмотрении проявляли себя набухшие коричневые почки, уже поддёрные зеленоватой бахромой молодой листвы. Сиреневый куст, которым любовался Бажен Бологов, был готов явиться согретому весеннему миру. На дворе стояло самое начало мая, и Бажен с нетерпением ждал встречи со своим садом, который вырвался из зимней спячки. Мужчина задавался вопросом, сколько времени у него осталось: увидит ли он, как голый кустарник за окном превратится в сочное зелёное облако? Ощутит ли стойкий аромат, истончаемый белыми и сиреневыми гроздями, которые зацветут меньше, чем через месяц? Бажен сидел в своём удобном кресле-качалке, укрытый двумя пледами. За спиной у него находилась вытянутая подушка, которая делала долгое пребывание в кресле более комфортным. Мужчина заворожённо наблюдал за каплями, оставшимися после дождя. И чувствовал, как его жизнь, подобно ним, капля за каплей покидают его тело.

Он услышал деликатный стук и произнёс «входите» одними губами. За дверью будто услышали его, и дверь скрипнула.

— Папа, это я, — ласково сказал Красибор, опустившись перед ним на одно колено и взяв отца за руку. — Я дома, всё хорошо.

Бажен нежно улыбнулся и потянулся к щеке сына свободной рукой. тряслась и упала, не достигнув цели. Красибор нежно заключил обе отцовские ладони в лодочку из своих рук.

«Как он полнится жизнью и здоровьем, — подумал мужчина. — Слава Богу, Слава Богу. Богам, душам и духам».

— Я хочу тебя кое с кем познакомить, — Красибор говорил медленно, вкрадчиво, не уверенный в том, насколько хорошо его отец воспринимал речь. — Это помощь. Приглашу их, хорошо?

Бологов-старший едва заметно кивнул. Несмотря на физическую слабость, ум его оставался острым, а жажда жизни — сильной. Он не собирался сдаваться и был готов принять любую помощь. Очередных врачей, знахарей, священнослужителей — он примет всех. Бажен Бологов был не из тех, кто поддаётся отчаянию. Даже когда, казалось, ничего другого и не оставалось.

«Чёрт, да пусть хоть ведьм ведёт, если те помогут», — подумал он, даже не представляя, насколько близок был к истине.

Когда в комнату зашли ещё трое, волосы зашевелились у него на затылке. Бажену показалось, что он дрейфовал всё это время в одинокой шлюпке посреди океана. В бесконечный, убивающий надежду штиль. И вдруг шлюпка качнулась, и через секунду он уже оказался под водой, не имея сил грести. Внутренняя сила вошедших захлестнула его так резко и неумолимо, накрыла с головой так, что мужчина с трудом сделал следующий вдох.

— Ну наконец-то я хоть сама взгляну на своего пациента, — раздался жизнерадостный щебет. — Ну-с, позвольте познакомиться с моим будущим сватом.

— Тётушка!

— Ой, да что мы, слепые что ли? — отмахнулась тётушка Негомила и опустилась на корточки рядом с Красибором. Тот поспешил уступить ей место и отошёл в сторону.

Фима молча воздела глаза к небу, неуверенная теперь, точно ли стоило давать тётушке антикрасиборин. Опекунша прекратила попытки спрятать Красибора у себя в декольте — это плюс. Но начала вести себя так, будто вот-вот породнится с ним — это минус. И хоть Красибор, в свою очередь, к поведению тётушки относился снисходительно, проще это ситуацию не делало.

«Он привык просто к такому поведению, — размышляла Фима. — Но я-то нет!»

— Бажен, меня зовут Негомила. Я — тётя вашей будущей невестки и её единственная опекунша.

— Тётя! — воскликнула Фима, всплеснув руками.

Им предстоит серьёзный разговор. Тётушка это чувствовала, но ей, с высоты возраста и опыта, было решительно всё равно.

— Как вы себя чувствуете? — спросила она, проигнорировав возмущения племянницы. — Тш-ш-ш, я знаю, что вам трудно говорить. Позвольте, я сама.

Тётушка ласково, едва касаясь, взяла мужчину за оба предплечья и прошептала:

— Впоустиши.

В то же мгновение в комнате стало темно. За окном, несмотря на ранний час, опустились сумерки, и единственным источником света оказались глаза тётушки. Это не выглядело страшно, скорее даже наоборот. Никто не осмелился даже шевельнуться, чтобы не дай Бог не помешать женщине, пока она медленно, осторожно оглядывала Бологова-старшего.

Фима наконец разглядела его: неестественно худой, с серым цветом лица. Тусклые волосы собраны на затылке в длинный хвост, а щёки покрывала отросшая щетина. Всё в его облике говорило о том, что перед ними был пустой сосуд. Всё, кроме глаз: те были яркими и цепкими. Такие же болотисто-зелёные, как у сына. Он внимательно глядел на женщину перед собой, и глаза его блестели нездоровым блеском.

— Совсем слаб, — заключила тётушка Негомила, отпустив мужчину. Свет тут же пришёл в норму. — Он держится за счёт отваров, но они всё равно не блокируют утечку жизненных сил. Мы закрыли основные бреши, но какая-то течь продолжает вредить. Я сделала новый сбор, думаю, он даст положительную динамику, но лишь кратковременно.

— Нам нужно избавиться от порчи, — сделал вывод Красибор.

— Удачи, крошки, — кивнула тётушка. — Только отведи меня на кухню, милый, чтобы я приготовила отвар.

— Хорошо, — Красибор с готовностью направился вон из комнаты. — Без меня не уходите, пожалуйста.

— Мы подождём в коридоре, — впервые подал голос Роман.

— Конечно.

Бажена вновь оставили наедине с дождевыми каплями. Хотел бы он, чтобы его переместили в сад. К чему эта пустая, серая спальня? Когда совсем близко ключом бьёт жизнь. Возможно, скоро сад разрастётся ещё больше и достигнет этих сиреневых кустов. Но доживёт ли он до этого чудесного момента?

Фима затянула воротник толстовки и вгляделась в коридор: тот расходился в обе стороны длинными галереями с картинами и фотографиями. Девушка подошла к ближайшему снимку: на нём стоял статный молодой человек с забранными в хвост светлыми волосами. На его плечах сидел мальчишка лет трёх и сиял щербатой улыбкой. Фима сразу узнала черты Бажена и Красибора. Сын был очень похож на отца в молодости.

«Интересно, какой дар у Бажена, — подумала она. — Если такой же, что и у Краса, то будут у меня кое-какие вопросы».

— О, ты в его толстовке, — заметил Роман. — Снова.

— Сегодня довольно тепло, — промямлила Фима.

Язык её стал вдруг ватным. Появилось ощущение, что Роман поймал её за чем-то постыдным.

— Да ладно тебе, — он похлопал её по плечу. — Не кипишуй.

— Рома, я не… — она замялась. — У меня иммунитет к его чарам.

— Знаю, — только и ответил тот, пожав плечами.

Фима хотела ещё как-то оправдаться, но её оглушал вопль внутреннего голоса. Тот был мощным, будто берсерк среди внутренних голосов, и орал, что ей не за что оправдываться. И уж тем более нет смысла врать. В конце концов, не в первый раз она толстовку эту надевала. И вообще Красибор её подарил, так что она имеет полное право.

Вскоре вернулся Красибор. Он быстрым шагом приблизился к ним и бросил на ходу:

— Пойдёмте.

Он провёл их до конца коридора, где их ждала винтовая лестница. Фима шагала медленно и держалась за перилла — ступеньки были крутыми, а голова слегка закружилась. Она так и замерла на середине спуска, когда её взору открылась гостиная Бологовых.

— Ты здесь живёшь? — выдохнула она.

— Дом, конечно, запущен, — Красибор скрестил руки на груди и наклонил голову в бок. — Но да, живу. Мы с отцом.

— Тут потрясающе! — воскликнула Фима и тут же зажала рот руками, боясь, что побеспокоила кого-то.

Если бы эта комната была частью дома Фимы и тётушки Негомилы, они бы точно прозвали её «Зелёной гостиной». Стены, потолок и часть пола были плотно увиты плющом и вьюнками. Последние только-только зацвели. В центре стояли пара мягких кресел и большой диван, на котором могли уместиться четверо людей. Перед ними расположились низкий столик и добротный, сложенный из белого камня камин, скучающий по дням, когда его нутро щекотал огонь.

Одна из стен была практически полностью отдала под огромное сводчатое окно: оно тянулось от пола и до самого потолка, упираясь в него своей острой верхушкой. Покрытое затейливым рисунком, оно походило на одно из тех потрясающих готических окон, что сохранились в европейских замках. Центральная его часть и арка вдоль рамы были витражными: как раз сейчас они рисовали на полу яркий цветочный орнамент на оранжевом фоне.

Фима едва дышала, смотря на заглядывающие в гостиную ветви деревьев и пушистые кустарники, закрывавшие всю землю за окном. Было сложно определить, пытался ли сад захватить территорию людей, или люди строили своё жилище так, чтобы саду было уютно жить вместе с ними. Растительность буйствовала на всём пространстве перед домом, сколько хватало глаз. Но девушка безошибочно определила ещё одного участника этой утренней встречи: до её слуха дотянулся плеск волн.

Фима сорвалась с места и выбежала в приоткрытый в окне проход. Она пробралась на несколько метров вперёд — дальше не пустили заросли шиповника. Они цеплялись колючками за её одежду, кусали за руки. Но и отсюда она разглядела океан, который волновался совсем близко. Настолько, что Фима могла разглядеть мелкую гальку, которую облизывали волны, и делового краба, спешащего по своим крабьим делам.

— Я смотрю, такой буйный рост в начале мая тебя не смущает? — спросил Роман, опасливо шагнув за порог.

— Так всегда происходит там, где много колдуют, — Фима с восторгом разглядывала зелёное буйство вокруг себя. — Лес рядом с моим посёлком в цвету с середины марта, а в теплицах Александра все растения были на пике своего роста круглый год.

— Но ни я, ни отец не колдуем, — мрачно заметил Красибор. — Мог сад так разростись из-за порчи?

— Теоретически да, — девушка задумчиво гладила плотный лист на веточке дерева. Ветки его были усыпаны готовыми вот-вот раскрыться бутонами. — Но я думаю, что скорее всего кто-то здесь колдует регулярно.

— Не может быть, — нахмурился Красибор. — Мы бы заметили.

— Ну так вы и заметили, — Фима развела руками. — Вот это вот всё.

Оба мужчины мрачно наблюдали за тем, как Фима, едва переставляя ноги в зарослях, подходила то к одному дереву или кустарнику, то к другому.

— Смотрите, это вот — лиран. Или тюльпановое дерево. Я сразу на него обратила внимание, — она указала на самое высокое дерево в саду. — Давно оно тут?

— Не уверен, — признался Красибор. — Я не вникал в то, какие растения тут есть. Это мамин сад, она в нём почти всё время проводила. А мне, признаться, не очень-то интересно было. Дерево и дерево, трава и трава.

— Оно не растёт в наших широтах, — объяснила свою мысль Фима. — Ему нужен более тёплый и влажный климат. Вот Краснодарский край, Чёрное Море — это ему подходит. А не наши холодные места. Однако, посмотри как оно вымахало. Даже с магической подпиткой нужно много лет, чтобы дерево так выросло, — она прикоснулась к шершавой коре и прислушалась к своим ощущениям. — Если предположить, что его удобряли волшебством каждый день, ему понадобилось бы лет десять или даже больше, чтобы стать таким мощным. И оно питается до сих пор, — она нежно погладила жёлтые бутоны. — Крас, когда пропала твоя мама?

— Несколько месяцев назад.

Красибор напрягся всем телом в ожидании следующего вопроса девушки. И, чуть выждав, она его всё же задала:

— Ты уверен, что она не практиковала магию?

Глава 21

Глава 21

Лис бежал по лесу, и мох щекотал ему лапы. Рыжий хищник ухмылялся про себя, думая о том, что скоро он получит угощение и, наевшись до отвала, завалится греться в просторной гостиной напротив горящего камина. Тепло будет согревать его старые лисьи косточки, лапки будут отдыхать, а живот — переваривать вкусное рагу из кролика. От мыслей о таком чудесном вечере пасть Лиса наполнилась слюной, а лапы ускорились.

Ещё за много метров от дома Лис почувствовал запах гари и услышал топот ног. Разных ног — чью-то поступь он узнал, чью-то — нет. Он подоспел как раз когда двое крепких мужчин уносили куда-то его близкого друга. Александр лежал на импровизированных носилках и не шевелился. Однако, Лис точно унюхал, что тот был жив. Он хотел уже приспустить вслед за ними, когда ощутил острый запах. Опасный. То был запах смерти.

Лис понюхал воздух и быстро определил, откуда тянется смрад. И лёгкой поступлю направился в том направлении, оставаясь невидимым и неслышимым.

Вскоре он обнаружил две фигуры, облачённые в чёрное. Они стояли поодаль от дома и прикрылись заклинанием таинственного полога, но то была магия людей, а Лис, человеком не являясь, легко глядел сквозь их маскировку. И, когда фигуры сорвались с места и побежали по ухабистому мшистому ковру, последовал за ними.

Лис то и дело принюхивался, но не мог распознать запах ни одной из фигур. Настоящий запах, тот, что уникален и принадлежит каждому живому существу. Его чуткий нос ощущал лишь смрад смерти, и ничего больше.

Преследование длилось днями. Лис всё ждал, когда фигуры снимут капюшоны и маски, прибудут в своё убежище. Но те ходили от сопки к сопке, собирали корешки да вершки, а ночевали в хостелах и мотелях, каждый раз разных. И никогда, ни разу не снимали маски, закрывавшие всё лицо. Лису казалось, что маски были сделаны из камня и отполированы до идеальной чистоты, гладкости и отсутствию запахов.

Фигуры не разговаривали. Не обменивались рукопожатиями или знаками. Лис заинтересованно наблюдал за ними и лишь иногда отвлекался на быструю охоту. На восьмой день что-то изменилось, и Лис даже не сразу понял что именно. Он последовал за фигурами, прижимая уши из-за того, что нос забило запахом смерти, и лишь через какое-то время осознал, что они ушли со ставших привычными за эти дни троп и сопок. Лис остановился и хорошенько принюхался, стараясь абстрагироваться от шлейфа чёрных фигур.

Они шли к морю. Лис осознал это и приспустил с удвоенной скоростью — он чувствовал, что в солёном воздухе запахло переменами, и ему стоит держать ухо востро и зорко наблюдать за каждым шагом тех людей, от которых пахнет кровью Александра.

Лис любил свою семью, и ему хватит терпения и ловкости отплатить обидчикам его поводка.

За фигурами Лис проследовал до самого побережья. Там, прямо у кромки воды, стоял большой дом, почти спрятавшийся в растительности. Легко можно было представить, что кусочек тропических джунглей каким-то хитрым способом перенесли сюда и установили между зданием и океаном. Со стороны парадного же входа растительность только-только готовилась очнуться после зимы. Но пока это были лишь робкие зевки и желание потянуться.

Фигуры уверенно направились к дому, Лис — за ними. Вскоре он заметил, как двое в чёрном резко сменили траекторию и, спрятавшись за густым кустарником, отошли чуть в сторону.

«Передумали», — понял Лис и удивился.

Уверенный, что всегда найдёт ненавистных ему людей по запаху смерти, Лис, наоборот, продолжил приближаться к дому. Проскользнув сквозь сплетение веток, лиан и папоротников, он пробрался до уютной беседки: под объёмным куполом притаились круглый столик и четыре стула. Вся мебель резная, тонкая. Но заросшая вьюнками — давно здесь уже никто не пил чай с лимонными пирожными и «дальневосточной птичкой». Лис выглянул из беседки и наконец увидел тех, кто отпугнул чёрные фигуры.

Он с облегчением почувствовал запахи живых, настоящих людей. Но вскоре распознал, что к одному из них уже примешался тот же запах смерти, что исходил от чёрных фигур.

* * *

— Исключено, — отрезал Красибор.

— Ты уверен? — Фима приподняла брови и выжидающе на него посмотрела.

— Я же сказал: исключено. Я бы знал, если бы мама колдовала.

— Как бы ты это узнал?

В полемику вступил Роман:

— Фима, мы тебя раскололи за полдня.

— Ну так я сама себя выдала, — парировала она. — Ох, кстати!

Фима опрометью побежала обратно к в гостиную. Усевшись на диван, она нырнула в рюкзак и выудила оттуда блокнот с вязанной обложкой.

— Я совсем позабыла рассказать про ведьминский подклад, что у Ромы нашла! В мой первый рабочий день, помните?

Оба мужчины несколько секунд молча моргали, а затем лица их озарились.

— Точно-точно, подруга, — Роман плюхнулся на диван рядом. — Главное-то пропустили.

— Извини, — она сделала самое трогательное выражение лица, на какое была способна. — Вылетело из головы после всего, что случилось.

— Ладно, ладно, — Роман помахал рукой. — Проехали. Ну так что там? Кто-то приворожить меня хотел небось?

— Вообще-то, так и есть.

Красибор молча устроился в ближайшем к ним кресле и попытался заглянуть в блокнот. Роман не смог скрыть удивления:

— Серьёзно?

— Ага. Причём самым жутким из приворотов.

Красибор удивлённо вскинул бровь:

— Они бывают разными?

— Конечно, — Фима нашла нужную станицу, — и все плохие. Например, есть приворот, который не влияет пагубно в моменте, но спустя какое-то время объект воздействия — ну, тот или та, кого приворожили — погибает. Это лотерея: нельзя отменить или оттянуть, но иногда объекты умирают на следующий день, а иногда спустя двадцать лет. Тут как повезёт.

— И у меня что-то похуже? — скривился Роман.

— Было бы, если бы я тебя не спасла. А могла бы не выдавать себя, между прочим.

— А, ой, — замялся Роман. — И то правда.

— И…? — Фима выжидающе на него уставилась.

— И…?

— Рома, включай котелок. Я тебе жизнь спасла так-то.

— Ты её не поблагодарил что ли? — Красибор поджал губы и посмотрел на друга скептически. — Ну чува-а-ак…

— Разве? — всполошился Роман, глядя сначала на Красибора, а затем на Фиму. — Серьёзно что ли? — та скрестила руки на груди и кивнула. — Душа моя, милая перепёлка моего сердца! Спасибо!

Он продолжал тараторить что-то про рахат-лукумы и султанш, но Фима уже тихонько хихикала, не слишком вслушиваясь. Она позволила Роману поцеловать её ручку и дала добро на то, чтобы он назвал звезду её именем. Она успела неплохо узнать его и понимала, что каждое слово было искренним, какие бы нелепости иногда не лились в сладких его речах. Ну а звезда с твоим именем — это потрясающий талисман! Уж что-что, а это отличный подарок, и она не забудет напоминать об этом, пока Роман не исполнит свои обещания.

— Ладно, — замахала она руками в какой-то момент. Скулы начали ныть от улыбки. — Вернёмся к твоему подкладу. Для тебя собрали приворот из мести. Такой делают, чтобы убить постепенно, и заодно унизить.

— Что за кошмары ты мне рассказываешь, — ошарашенно пробормотал Роман.

— Такой приворот вызывает в объекте жгучую страсть и, пардон за тавтологию, выжигает изнутри. За три-четыре недели человек заболевает и умирает от слабости и болей. Начинают отказывать органы, даже если до этого здоровье было крепким.

— Что-то подобное не могло с моим отцом произойти? — предположил Красибор.

— Исключено, — передразнила его Фима. — Он слишком долго угасает, любой приворот уже сделал бы своё дело. А теперь самое интересное. Смотрите.

Девушка положила на журнальный столик свой блокнот и высыпала рядом несколько предметов: сухой листик, пара бусин и маленькая косточка.

— У меня с собой главные ингредиенты. Остальные выписала, а то весь набор брать с собой опасно. Эй, не смотрите так на меня! Да, я носила это добро с собой всё время. Ну вылетело из головы, и вы не напомнили. Короче.

Она подняла гербарий и гордо продемонстрировала его мужчинам.

— Что видите?

— Ну… — замялся Красибор.

— Листик? — предположил Роман.

— Пометка на будущее: в квест-комнаты с вами не ходить, — Фима состроила разочарованную гримасу. — Где вы видели такие листья?

Роман гипнотизировал иссушенный фрагменты флоры, а Красибор откинулся в кресле и устремил взгляд в сад. Ему не нравились загадки, которые загадывала Фима. Не понимал, почему не дать ответ сразу. То, во что они влезли — это не приключение из книжек. Тут нечем наслаждаться. А Фима, как ему казалось, иногда именно наслаждается. Веселится, улыбается, делает вид, что они всё исправят. И, что хуже всего, заставляла Красибора забываться и делать так же.

— Дерево, — задумчиво проговорил он и выхватил листик у девушки.

Он подошёл к выходу во внутренний двор и вытянул гербарий перед собой, сравнивая его форму и цвет с собратьями, что шелестели сейчас под дыханием морского бриза.

— Как ты его назвала?

— Тюльпановое дерево, — подсказала Фима. — Если в округе нет больше таких — а я уверена, что нет, но на всякий случай проверю — то ингредиенты для подклада брали в вашем саду.

— Это сюр какой-то, — Красибор отшатнулся и вернулся к товарищам. — Тут никто не колдовал, Фима. В нашей семье только байки про прадеда были и всё, ни слова больше о волшебстве.

— А дар?

— Родители всегда говорили мне, что вот такой я обаятельный уникум. Я верил, — Красибор виновато пожал плечами.

— Погоди, а как вы узнали о ваших дарах?

— Ну, — подал голос Роман. Мужчины смущённо переглядывались, решая, рассказывать ли Фиме, — мы у нас как бы вместо формулы «футбол и пиво» какое-то время был вариант «Битва экстрасенсов и пиво». Мы играли в «пей, когда кто-то говорит, что считывает информацию».

Я устремила на него вопросительный взгляд. Наконец, он понял, что так просто не отвертится, и продолжил:

— Короче, — Роман прокашлялся, — в какой-то момент мы заподозрили, что кое-что и сами умеем. И, как уважающие себя учёные, провели ряд экспериментов, чтобы подтвердить гипотезу.

— Каких экспериментов?

— Проверяли всякое моей Чуйкой, — Роман пожал плечами. — Я окончательно убедился, когда выбрал лотерейный билет с народным джекпотом. Распределил всё на благотворительность, — поспешил добавить он.

— Что, и совсем ничего не оставил?

— Ничего, — кивнул мужчина с самым честным видом. — Это же жульничество.

— Ну и дурак, — улыбнулась Фима. — Но хороший дурак, не обижайся. Так, а ты? — она обратилась к Красибору.

Тот снова смутился и замялся, чем дал Роману шанс самому продолжить рассказ.

— Сначала номера телефонов собирал. После сотого номера мы подумали, что он просто секс-символ, не обязательно дар это. Но пошли дальше: он просил кассиров в банках отдавать ему все деньги, а продавцов в салонах — продавать новые автомобили за один рубль.

— Естественно, я ничего не брал! — поспешил добавить Красибор. — Почти сразу уходил, чтобы не навлекать на них штрафы или ещё какие неприятности.

— Я поняла уже, что вы настолько благородные оба, что и лотерее не радуетесь. Насколько далеко ты можешь зайти со своим даром?

— Однажды я устроился работать пилотом в нашу авиакомпанию. Прошёл все проверки без тренажёров — мои документы не смотрели и просто верили на слово. Понял, что перегнул палку, когда меня назначили на рейс.

— Так ты не просто красавчик, — задумчиво протянула Фима. — Интересно-интересно. Это может пригодиться.

— Что, всё же думаешь, что он красавчик? — Роман толкнул её локтем в бок. — Даже с иммунитетом?

— Я и тебя красавчиком считаю, рахатлукумный мой, — отмахнулась девушка и поспешила сменить тему:

— А что за байки про прадеда?

— Ничего особенного, — Красибор развёл руками. — Просто что дед был колдуном, но его дети отказались учиться магии, так и заглохло всё.

— А звали прадеда как? — серьёзно спросила Фима.

— Дед Женя, — задумался Красибор. — А полного имени не помню. Это важно?

— Конечно, — Фима вертела в руках ингредиенты из ведьмовского подклада. — Все детали важны. Мы должны распутать этот клубок, ребят. Слишком много совпадений, — она помахала сухим листиком. — А что говорит твоя Чуйка, Ром? Совпадения?

— Нет, — молниеносно ответил рыжий учёный.

— Я узнаю как звали деда, — пообещал Красибор. — Но это займёт кое-какое время, у отца пока не спросишь, так что я покопаюсь в семейном архиве.

— Хорошо, — кивнула Фима. — И нам надо понять, кто точит на Рому зуб. Или…

— Или?

— Или кто тайно влюблён в тебя, султан сердца моего.

— Ну это слишком много вариантов, Фима, — Роман расплылся в довольной улыбке, будто кот, наевшийся жирных сливок.

— Сузь список до коллег, — предложила Фима. — Тебе же подкинули этот «грудной сбор» на работе.

— Всё ещё слишком много вариантов.

— Дружище, — Красибор толкнул Романа в плечо. — Давай серьёзно. Тебя убить пытались.

— Ладно, — тот обиженно потёр руку. — Если уж быть совсем серьёзным, то вариантов ноль.

— О, — удивилась Фима. — Вот это сузили круг подозреваемых так сузил.

— Скажем так, статус моих отношений с прекрасным полом: всё сложно. Среди коллег у меня предостаточно приятельниц и даже подруг, но вряд ли кто-то из них по мне сохнет.

— Френдзона? — подытожила Фима.

— Ну… Да.

— Так, а враги?

— Сложно такое представить, — ответил за него Красибор. — Ромчик — милашка, его все любят. Как друга, — он коварно улыбнулся, довольный подначкой. — Я не шучу, он — душа НИИ.

— А Светлана Степановна? — вспомнила Фима огненную женщину из лифта.

— У нас сложные отношения, но даже не знаю…

— Она к нему хорошо относится на самом деле, — Красибор спрятал в кулаке улыбку. — Возможно, даже любит. В прошлом квартале выгораживала тебя на совете директоров как львица.

— Когда мне хотели урезать финансирование?

— Агась.

Рыжие брови Романа поползли вверх:

— Так это Светлана Степановна хлопотала? Она не говорила. Я-то думал, она мегера.

— Мне кажется, она из тех, кто страшен снаружи, но мягок внутри, — Красибор развёл руками. — А почему такие скачки, Фима? От любви до ненависти.

— Потому что подклад либо делал кто-то знающий, — она вертела листик в руках, задумчиво разглядывая его прожилки. — И тогда целью было именно умертвить его. Либо делал профан, и на самом деле эта женщина хотела его приворожить, но что-то пошло не так.

— Да ладно, можно настолько промахнуться? — Красибор недоверчиво нахмурил брови.

— Конечно, — Фима переводила взгляд с одного мужчины на другого, искренне не понимая, как они могут об этом не знать. — Магия — это не фокусы на манеже цирка. Один неверный ингредиент, и лекарство станет ядом. Неверное слово — и заклинание сработает против колдуна. Поэтому ведовской народ держит все практики в тайне. Не потому что мы жмоты…

— Но это не точно, —вставил шпильку Роман.

—… а потому что с большими знаниями приходит большая ответственность. И если кто-то получит вред из-за неумелого заклинания — в том числе будет виноват тот, кто этому заклинанию учил.

— Стоп, — Красибор встал и принялся расхаживать по комнате. Так ему лучше думалось. — Но даже если предположить, что моя мама колдовала, а вероятность этого стремился к нулю, — он помахал пальцем в сторону Фимы, как бы говоря «ай-яй-яй такое думать про мою матушку», — то уж точно она не пыталась Ромчика убить или, просто Господи, приворожить.

— Я согласен, — серьёзно сказал Роман. — Азалия относилась ко мне как к сыну. Я всегда чувствовал себя членом семьи в этом доме.

Красибор остановился и кивнул. Он задумчиво поскрёб недельную щетину, затем предположил:

— А что если кто-то пробирается в сад за ингредиентами? Если листья этого дерева нужны для приворота, а оно, как ты говоришь, в наших местах — редкий гость, то некто может собирать здесь ресурсы.

— Да, это вполне вероятно, — подумав, согласилась Фима.

— А я говорил тебе поставить видеонаблюдение! — заворчал Роман. — Но кому-у-у мы нужны, а, Крас?

Он скрестил на груди руки и укоризненно уставился на друга. Тот молчал. Роман сжал губы в одну точку и повысил уровень взгляда до «буду-пялиться-на-тебя-исподлобья-пока-не-извинишься». Противостояние было титаническим, но всё же Красибор сдался под напором друга:

— Ладно, ты был прав.

— Ты был прав, и-и-и…?

— Ты был прав, Ромчик, а я — нет.

Через секунду в гостиной раздалась та же фраза, хотя Красибор рта не открывал. И ещё раз, и ещё. Роман поднёс к уху телефон и прищурился, с наслаждением включая запись диктофона снова и снова.

— О, на рингтон поставлю!

Красибор вдохнул, выдохнул. Фима видела, как его губы шевелятся, беззвучно произнося: «один, два, три…»

— А это отличная идея, — прервала она их брачные танцы.

— И я так думаю, — довольно протянул Роман. — Ну-ка, позвони мне, Фима.

— Да не это, — она с улыбкой отмахнулась от него. — Видеонаблюдение.

— Ты думаешь, те, кто набирают тут ингредиенты, вернутся?

— Обязательно, и довольно скоро, — убеждённо подтвердила девушка. — Тюльпановое дерево вот-вот зацветёт. Его цветки ещё более ценны, чем листья. Но только самые первые, сорванные с ещё не распустившегося до конца бутона. А те начнут распускаться не позже, чем через две ночи.

— Вряд ли они такое упустят, — согласился Роман.

— Они? — Фима подняла брови. — Это может быть и один человек, не забывай.

— Ну, вот и узнаем, кто прав: твоя, Фима, логика или моя Чуйка.

— Хм, — девушка сделала вид, что крепко задумалась. — Ну тогда шансы мои невелики.

— Хорошо, я организую наблюдение за деревом, — Красибор уже оформлял в телефоне заказ на видео-камеры. — И за периметром. Они могут с любой стороны перебираться через забор, тропинок я не заметил.

Фима хотела сказать что-то жизнеутверждающе, но вдруг услышала тихий скрежет.

Скрип-скрип. Скрип-скрип.

Она сделала рукой всем знак не обращать на неё внимания и медленно направилась к витражной двери в сад. Старалась двигаться бесшумно, хотя половицы время от времени её выдавали. Наконец, она увидела того, кто скрёбся к ним.

— Лис! — радостно воскликнула она. — Миленький, заходи. Ты голодный?

Лис прошмыгнул в приоткрытую дверь и через секунду уже сидел на диване, любезно согретом Фимой. Роман вжался в подлокотник и выпучился на нового гостя:

— Твой приятель? — выдавил он, не открывая шокированного взгляда от Лиса.

— Приятель Александра, — вспомнил Красибор.

И он мог бы поклясться, что Лис кивнул.

— Что ты тут делаешь, Лис? — поинтересовалась Фима. — Ищешь Сашу?

При упоминании имени друга Лис вскочил и несколько раз повернулся вокруг своей оси.

— Я отведу тебя к нему попозже, хорошо? Договорюсь с Аметист Аметистычем.

Лис благодарно кивнул — это подтвердил бы каждый из находившихся в гостиной — и вдруг снова соскочил с дивана. Он подбежал к двери в сад и принюхался. Запах смерти был далёким, но не исчез.

— Ты хочешь ещё что-то показать? — Фима подошла ближе и упёрла руки в бока. — Что там, Лис?

Тот продолжал принюхиваться и указывать носом на улицу.

— Мальчики, — позвала Фима товарищей, — готовы пробежаться?

Ответом ей была тишина, и девушка обернулась, встретившись с двумя вопросительными взглядами.

— Мне кажется, Лис готов взять след и привести нас к чему-то важному.

Глава 22

Глава 22

Сложнее всего было пробраться через кусты боярышника и барбариса. Фима отметила про себя, что они зацветут со дня на день, а значит, и ягоды вскоре поспеют. В этом саду всё росло даже слишком быстро.

— Я начинаю думать, — сказала она, отцепляя колючку от рукава, — что тут трудится целый ковен.

— Хватит делать из моего дома какой-то сатанинский курорт, — ворчал Красибор. — Никогда такого не было — и вот опять.

— Ладно, Крас, не кипятись. Я сужу по растениям.

— А я пытаюсь не упустить из виду нашего рыжего друга. Давай сконцентрируемся на этом в данный момент.

Фима тяжело вздохнула, но спорить не стала. Лис и правда убежал уже довольно далеко, легко проскользнув между стволами кустарников. Троице же приходилось идти напролом. Когда они добрались до высокого кованого забора, рыжий хвост мелькал у подножия сопки, грозя вот-вот исчезнуть среди камней и веток.

— Ну что, кто первый полезет? — спросила Фима, глядя попеременно на острые шпили вверху забора и узкий вырытый лаз под ним.

— Я забыл, извините, — поморщился от стыда Красибор. — Не ходил сюда лет пять уже и совсем забыл, что мама заказала забор со штыками. Говорила, что на старый кирпичный постоянно гадили чайки.

— Будешь мне за это должен, — буркнула Фима и подняла с земли веточку.

Ею девушка очертила прямоугольник с себя ростом и произнесла:

— Голымя.

Кованая решётка дрогнула, вздохнула и лениво расширилась. Прутья прильнули друг к другу практически вплотную, в четырёх точках изогнулись под прямым углом и образовали, в конце концов, достаточно просторный проём в заборе.

— Едрить и колобродить! — воскликнул Роман, с опаской потрогав крайние прутья.

— Никогда мне это не надоест, — с восторгом выдохнул Красибор.

Но на Фиму их эмоции никакого воздействия не имели:

— Конечно, не свою же силу тратите, — ворчала она под нос, уже устремившись к сопке, по которой нетерпеливо прыгал Лис.

Восхождение было не из лёгких, хотя склон был довольно пологим. Однако сложно было находить надёжную опору: влажная после зимы почва то и дело проскальзывала под ногами, камни выпадали из-под ботинок. Свидетелями их восхождения были только первые поганки: они поправили шляпки и спорили, сколько из этих глупцов спустятся вниз, а сколько — останутся тут навсегда.

Иногда казалось, что Лис убежал слишком далеко, но именно в такие моменты за кустом или валуном мелькал рыжий хвост, и товарищи спешили его нагнать.

— Ай! — вырвалось у Фимы, когда очередной камень выскочил из-под её кроссовка, и девушка чуть не потеряла равновесие.

— Держу, — Красибор успел схватить её за плечо.

Девушка собиралась поблагодарить друга, но не успела: её обувь вновь заскользила, и оба они упали в сырую почву.

«Сейчас навис бы надо мной красиво, как в ромкмах, был бы романтический момент, а не вот это вот всё», — подумала Фима и грустно отпихнула затылок Красибора от лица.

— Ты чуть не выбил мне зубы, — прошипела она, потирая ушибленный рот.

— Ты чуть не пробила дыру у меня в голове, — Красибор положил свою претензию на противоположную чашу весов и потёр затылок. — Эта черепушка защищает очень умный мозг, я ею дорожу.

— Дантист вышел бы дороже твоих похорон, — задумчиво протянула Фима, обгоняя его, и бросила через плечо. — Потому что тебя прикопала бы прямо тут, под сосенкой. Бесплатно.

— С каждым днём раскрываю грани твоей женственности, — ухмыльнулся Красибор.

Ему впервые кто-то угрожал, пусть и в шутку. Это было странно и как-то… волнующе? Красибор замер, вглядываясь в силуэт осторожно шагающей девушки. В какой-то момент она поскользнулась, и он дёрнулся вперёд, чтобы если и не подхватить её, то хотя бы помочь встать, но девушка удержалась на ногах. Она была из тех, про кого можно сказать: «грация кошки, ловкость картошки». И Красибор с некоторым удивлением признался себе, что ему это нравится. Трогательная неловкость, которая время от времени пробивалась через свойственную Фиме уверенность и твёрдость суждений. И всё это укрыто тёплым пледом из её мягких чувств к окружающему миру. Красибор вспомнил прошлый вечер и то, как девушка ревностно защищала старые замызганные обои. Ему в какой-то момент показалось, что она откусит ему голову и не подавится. И, хоть он так и не разделил её чувств к старым бумажкам в полной мере, минуты, когда магия приоткрылась ему, будоражил до сих пор. Красибор вспоминал каждый момент своего соприкосновения с волшебством и ощущал, как кончики пальцев начинало покалывать, а в носу щекотало, будто он вот-вот чихнёт. Если благодаря Фиме ему удаётся увидеть толику волшебства, то он готов терпеть любые её чудачества.

— Я что-то вижу! — воскликнул Роман, который всё это время возглавлял шествие.

Он скрылся за разросшимся багульником, а Фима и Красибор поспешили следом. Обогнув заросли, они оказались посреди небольшого лагеря. На земле лежали два спальных мешка, на потухшем кострище стоял походный аллюминиевый чайник. Бытовой мусор недвусмысленно давал понять, что совсем недавно тут были люди: парочка недоеденных консервных банок, остатки в которых не успели испортиться, предпоследний номер местной газеты.

— Чайник тёплый ещё, — поделился наблюдениями Роман. — Кострище, понятное дело, тоже. Лагерь покинули минут двадцать-тридцать назад.

— Примерно когда мы вышли, — сделал выводы Красибор. — Возможно, мы и были причиной, чтобы они ретировались.

— Думаешь, это нападавшие или наши тайные колдуны?

— Либо кто-то из них, либо два в одном.

— Согласен с вами, коллега, — Роман кивнул и принялся шарить в спальниках.

Его изыскания принесли плоды: в одном из мешков он обнаружил помятый прямоугольник из тонкого картона.

— Что это? — спросил Красибор.

— Фотография, — Роман удивлённо поднял брови. — Впрочем, посмотри лучше сам.

Он протянул фотокарточку другу, и тот замер с раскрытым ртом. Это был старый снимок, чёрно-белый и выцветший. По плотности бумаги, цвету чернил и текстуре сразу было понятно, что снимок старый, а не просто пропущенный через фильтр. Но все эти нюансы играли бы роль только для тех, кто не знает человека на фотографии.

— Миленькие пацанята, знаете кто это? — спросила Фима, выглянув из-за плеча Красибора.

Всё это время девушка всматривалась в угли кострища, надеясь увидеть какие-то отголоски ауры или другие следы. Но всё тщетно.

— Не узнаёшь? — Спросил Роман. — Ты с ним знакома.

Красибор приложил фотокарточку к своей щеке, чтобы Фиме было легче увидеть сходство:

— Это я в каком-то мохнатом году. Мне здесь лет… не знаю, четыре? Пять?

— Та-а-ак. А рядом с тобой кто?

— Не помню. Но это явно какой-то утренник, смотри: мы оба нарядные и с мишурой вместо шарфов. Может, друг из сада или сосед, кто ж его знает.

— Господа, — Фима шумно сглотнула. — Какая-то странная история тут творится, не находите? Ну то есть, блин. Крас, очень похоже на…

— На то, что в этом всём замешана моя мама, — завершил за неё Красибор. — Теперь и я не могу этого отрицать. Но, с вашего позволения, мне нужно немного времени прежде, чем мы начнём это обсуждать.

Он старался держать лицо, но чуть ниже, в грудной клетке, сейчас пришла в движение мясорубка, которая рубила его сердце на крошечные кусочки. Каждый из которых будет рада съесть та женщина, что нанесла ему самый страшный удар за всю его жизнь. А сейчас вернулась и показала, что будет, если этот удар возвести в третью степень.

Красибору было сложно дышать, горло сдавил спазм, заныли зубы и закружилась голова. Пальцы дёрнулись, чтобы смять фотографию, но не смогли. Он заметил какие-то чернильные линии на обратной стороне. Перевернул.

«Мои душа и сердце», — гласила подпись.

Он не знал, что за что же она так поступила со своими душой и сердцем. Взрослый мужчина, которым Красибор, несомненно, являлся, хотел уничтожить фотографию и не искать оправданий тому, что эта женщина бросила свою семью, но всё это время находилась рядом и тайно навещала родной дом. Но не ради сына и мужа, а ради личной выгоды и не более того.

Но был внутри него и маленький мальчик Крас, который шарил взглядом по окружающему пейзажу, надеясь заметить силуэт мамы и броситься к ней. Для него она всегда будет мамой, а не «этой женщиной» или предательницей. И Красибор хотел поддаться этому мальчику. Он убрал фотографию в карман штанов и похлопал сверху, убеждаясь, что она в безопасности.

— Хорошо, — Фима мягко похлопала его по плечу. — Но помни, что у нас по-прежнему мало информации, и всё это — косвенные улики.

— Улики? — горько усмехнулся Красибор. — Так странно звучит, но ты права.

— Как думаете, в какую сторону они ушли? — сменил тему Роман.

— Боюсь, мы вряд ли догоним, — вздохнула Фима. — Я довольно давно не вижу Лиса. А без него мы только рискуем заблудиться.

— Давайте хотя бы заберёмся повыше и взглянем, — настаивал Роман. — Быть может, они не из-за нас сбежали и скоро вернутся чай пить и шпроты есть. Об этом вы не подумали?

— Нет, — призналась Фима.

— То-то же, а нельзя зацикливаться на одной гипотезе, младший научный сотрудник Фима, не помню как вас по батюшке, — Роман включил поучительный тон и поправил воображаемые очки. — Если одну доказать не получилось, подумай о других гипотезах. Возможно, ты не то доказываешь.

— Спасибо за наставления, старец, — ухмыльнулась Фима и двинулась вверх по склону. — Так и сделаем.

— Вот и чудненько, — Роман рванул и вскоре обогнал девушку, стремительно удаляясь вдаль.

— И батюшку моего звали Буеслав, — крикнула она ему вслед.

— Ох уж эти аллергии на нормальные имена, — бросил Роман через плечо. — Готов поспорить, что детей вы назовёте Квантофизом и Геометрией.

— Ты дурак? — буркнул Красибор не очень-то громко.

Роман обернулся и, продолжая идти задом на перёд, со смехом продолжил:

— Будете сокращать до Кванта и Машеньки.

— Дурак, — заключил Красибор и ухмыльнулся.

Фима шла чуть в стороне и предсказаний от учёного не слышала. Красибор чуть сменил траекторию, чтобы поравняться с ней.

— Эй, ты как? В норме? — мягко спросила Фима, когда мужчина оказался рядом.

— Жив буду, — бросил тот, стараясь придать лицу нейтральное выражение.

Но это давалось ему с трудом, и лучшим выходом показалось обогнать девушку.

— Ты же знаешь, что можешь на нас положиться?

Красибор замер, но оборачиваться не стал. Его спина проговорила:

— Конечно, Фима.

В этот момент чуть впереди послышался крик Романа, и это был не возглас в стиле «ай, вот это незадача», а вопль боли. Фима и Красибор подобрались и, то и дело проскальзывая, рванули вверх по склону. Рыжий учёный лежал на спине и прижимал к себе согнутую в колене ногу.

— Что случилось? — выпалил Красибор, с налёта приземлившись рядом с другом.

— Я что-то сломал, — выдавил Роман через плотно стиснутые зубы. — Больно звездец.

Он мычал и стонал, когда подоспевшая Фима принялась закатывать штанину его брюк. К счастью, те были достаточно широкими, чтобы это можно было сделать, не передавливая ногу. Которая, к слову, с виду была абсолютно целой. Девушка осторожно ощупала её и не нашла под пальцами никаких травм. Заклинания рентгена она придумать не успела, но и простой чувствительности пальцев хватило бы, чтобы обнаружить перелом.

— Я ничего не вижу, — заключила она.

— Говорю тебе, что-то не так! — выпалил Роман, едва сдерживаясь, чтобы не закричать.

— Крас, я побуду с ним, а ты сходи за подмогой, — предложила Фима, перебираясь выше.

Она уложила голову Романа себе на колени и убрала его намокшие волосы со лба.

— Ну конечно, разделитесь ещё, — пробурчал рыжий учёный, скрипя зубами.

— Я не уверена, что мы сможем тебя перенести, — пустилась в объяснения Фима. — Возможно, ногу нужно зафиксировать, чтобы не сделать хуже. Без носилок аккуратно тебя не спустим.

— Ладно. Но для протокола: мне это не нравится, — пробормотал Роман.

Его глаза то и дело закатывались, кожа покрылась испариной. Он начинал терять сознание от боли.

— Крас, чего встал⁈ — рявкнула Фима, выдернув мужчину из транса.

Тот кивнул и поспешил прочь. Началось тяжёлое ожидание. Одной рукой Фима возилась в своей сумке, надеясь найти что-то из трав или амулетов, которые смогли бы облегчить Роману боль. Но, как назло, в сумке царили порядок и чистота, а значит, не было никаких полезных мелочей, которые сейчас бы пригодились.

— Потерпи, милый, — шептала Фима, гладя уже отключившегося мужчину по щекам.

Она чувствовала под пальцами его жизненную силу. И то, как та понемногу угасает. Как если бы он истекал сейчас кровью, хотя никаких ран Фима так и не обнаружила. Через несколько минут послышались шорох и шаги. Девушка встрепенулась, но сразу же поняла, что звук идёт не от подножия сопки, а наоборот с вершины. Она испугано обернулась и вскоре разглядела знакомый силуэт: растрёпанные волосы, жёлтая толстовка.

— Крас⁈ Ты как оттуда пришёл?

Красибор остановился в пяти шагах от неё и напряжённо всмотрелся в фигуры товарищей, будто пытаясь определить, настоящие ли они.

— Я спускался вниз.

— Ага, видела. А наверх когда успел? Ты вызвал скорую?

— Фима, я спускался вниз. И только вниз. Вы должны были остаться позади.

— Мы никуда не перемещались, как видишь, — она указала обеими руками на бессознательного Романа. — Если только… Чёрт!

— Что?

— Крас, спускайся ещё раз. И поторопись.

— Фима, я ни черта не понял.

— Просто иди спускайся, у нас времени в обрез! — воскликнула она.

Красибор не стал спорить и приспустил вниз по склону. Для того, чтобы спустя пять минут вновь выбежать у Фимы из-за спины.

— Что всё это означает? — Красибор требовательно посмотрел на девушку. — Какого чёрта лысого происходит⁈

— Как сказал бы Рома, происходит звездец, Крас, — Фима подняла на него взгляд, в котором тот разглядел неподдельный испуг. — Мы попали в капкан.

— И как из него выбираться? Чем бы это ни было.

— Изнутри — никак, — выдавила девушка и на глазах её свернули слёзы. — Из него можно только выпустить. Но никто не знает, что мы здесь, Крас.

И вот уже слёзы не стесняются, не жмутся к уголкам глаз. А катятся по щекам и тяжёлыми каплями падают на руки ведьмы и на лоб рыжего мужчины, в котором скоро совсем не останется жизненной энергии.

— Фима, — Красибор присел рядом и обнял лицо девушки ладонями. — Успокойся. Ты нужна мне.

Девушка только плакала. Красибор чуть потряс её за щёки, но ничего этим не добился. Позвал ещё раз по имени, призвал успокоиться — но девушка будто его не слышала.

— Нам никак отсюда самим не выбраться, Крас, — твердила она снова и снова, пока не уткнулась мужчине в шею.

— Твоя тётя знает, что мы где-то рядом, — сказал он, надеясь ухватиться за соломинку.

Но Фима уже крепко уснула, и Красибор остался один на один с их общей ведовской клеткой.

* * *

Лис наблюдал за людьми и вздыхал. Он, по-прежнему не являясь человеком, легко распознал капкан, спрятанный между пластами почвы и присыпанный мхом. Легко перепрыгнув ловушку, Лис отправился дальше, а вот люди в неё угодили. Сначала Лис хотел наплевать на этих недотёп и продолжить преследование людей в чёрном, но потом он подумал, что Александр прекратит готовить для него лакомства, если по его вине, хоть и косвенно, погибнет эта девушка. Хотя она уже и не пахнет Александром даже, и то, что его друг всё ещё её оберегал, было для Лиса странностью.

Поразмыслив, Лис спрыгнул с пенька, на котором устроился, и побежал за помощью. У этих троих не так много времени, и нужно привести лучшего из тех, кто может им помочь. Он точно знал только одного такого человека.

Глава 23

Глава 23

Она вновь горела. Каждый раз, что бы Александр не делал, как бы не менял свои выборы, девушка горела на огромном костре, привязанная к столбу. Неважно, знакомился ли он с ней или нет. Называл ли кому-то её имя или нет. Целовал ли и занимался ли с ней любовью или никогда не касался нежной кожи. Как бы не пытался он изменить историю, константа была одна: Арифметика погибала на костре, её сжигали как ведьму.

Александр вскочил на постели и судорожно втянул воздух: он снова проснулся в своей спальне, в окна задувал тёплый ветер, то заслоняя развевающимися занавесками обзор, то вытягивая их на улицу. Он вновь был в своей комнате в родительском доме. И ему вновь было восемнадцать лет.

«Что ж, попытка… — он посмотрел на своё предплечье и пересчитал шрамы, — сорок два. Почему я не могу просто умереть?»

Александр с тяжёлым вздохом сел и спустил ноги с кровати. Его петля времени длилась пять с половиной лет. Меньше, если он убивал себя или погибал иным способом. Если же он был жив и здоров, то всё заканчивалось в его двадцать четвёртый день рождения, на ритуале Обмена. Ему удавалось переносить из попытки в попытку лишь знания о прошлых петлях и шрамы на теле. Их прибавилось сполна, и многие были напоминаниями о том, как он умирал.

Молодой человек прошёл в ванную комнату и первым делом открыл контейнер с лезвиями для бритвы. Достав одно из них, с силой полоснул себя по руке, оставив сорок вторую засечку. Он уже научился делать порезы ровно такими, чтобы они оставляли заметный шрам, но не были чересчур глубокими.

Ему хотелось порезать не предплечье, а вены или горло. Посмотрел в зеркало: тонкая линия поперёк шеи напоминала, что это он уже пробовал. Так же, как не выходить из дома сегодня или вообще всегда, становиться затворником, уезжать из поселения, переезжать в иную страну, жениться на другой, становиться монахом и не жениться в принципе. Но каждый раз, каждый чёртов раз они с Фимой всё равно встречались и каким-то непостижимым образом всё заканчивалось едино.

Александр в сорок второй раз сокрушался из-за того, что временная петля не начиналась днём ранее. Должно быть, единственным способом что-то исправить было не давать девушке куртку. Они бы не заметили друг друга. Точнее, она не заметила бы его. Ведь чтобы и он не обратил внимания на темноволосую девушку, улыбающуюся в любой понятной и непонятной ситуации, нужно было бы вернуться как минимум ещё на полгода назад. Это уже казалось ему какой-то жадностью, а вот хотя бы ещё один день, всего один…

— Саша, завтрак на столе, а я на работе! — послышался мамин голос и следом — хлопок двери.

Работа их родителей была совсем рядом — в соседнем здании. Этот маленький трёхэтажный домик казался миниатюрным небоскрёбом, ведь на каждом этаже было всего по одной комнате, а лестница вилась вокруг здания снаружи, открывая путь к каждому из отделов их семейной аптеки. На первом этаже располагался зал готовых препаратов, там обычно работал его отец, готовый помочь посетителям с выбором нужного настоя или зелья. Второй этаж — лаборатория, там были владения его мамы. Она была, пожалуй, самой талантливой химичкой среди ведовского народа за последние лет восемьдесят-сто. Ну а на третьем этаже Былиевы старшие обустроили комнату для высушивания растений и настаивания зелий. Сами они жили в двухэтажном кирпичном домике с раскинувшимся вокруг цветочным садом, полным яблонь, груш, глициний и каштанов.

Александр заранее знал, что на кухне его ждёт пара блинчиков, обернувшихся вокруг жареных грибов со сметаной. Многие дни смазались в его голове и стали нечёткими, но не первый и не последний. Он точно знал, что у него есть ещё почти пять часов до того, как Фима придёт, чтобы вернуть ему куртку. Можно успеть придумать что-то новое.

Он пробовал забирать куртку, быть холодным, грубым или глупым. Несколько раз прикидывался больным и не соглашался с ней встретиться. Хотя особо играть и не надо было: каждый раз он возвращался в своё простуженное тело, генерирующее потоки соплей быстрее, чем он успевал орудовать носовым платком. В любом случае на дальнейшее развитие событий это влияло мало. Один раз он даже швырнул куртку в девушку и обругал её такими ругательствами, что у самого начинали гореть уши. В тот раз ему казалось, что сработало. Но спустя несколько дней они снова встретились и Фима рассказала, что готова помочь, если у них в саду творится что-то настолько страшное, что посторонним нужна защита. Якобы, она почувствовала в тот момент, что Александр от чего-то её защищает. Что он не просто так был с ней груб. Тогда он обругал её снова, но девушка не поверила в искренность его эмоций.

Одну из своих пятилеток он потратил на учёбу в ДВГИИ — Дальневосточном Государственном Институте Искусств. И в следующий раз ненависть играл уже более убедительно, но всё разбивалось о день их встречи. Фима просто не верила, что он так изменился.

Тогда Александр продумывал схемы и сценарии, чтобы его ненависть была реалистичной. Подстраивал поводы обидеться, ревновать, разочароваться. Было несколько удачных попыток, хотя это были одни из самых тяжёлых для него петлей. Одновременно мерзких и грустных. Потому что Фиму его ненависть разрушала изнутри, он видел это. Несколько раз Александр действовал от обратного — старался вызвать её нелюбовь. Обращался с ней намного хуже, чем она заслуживала. Не отвечал на её чувства или сначала отвечал взаимностью, но потом изменял, особо не скрываясь. Один раз он переспал с её названной сестрой прямо у неё на глазах. И эта попытка закончилась не тем, что он горел в аду, как пожелал бы сам. А тем, что горела Фима, как и всегда.

Однако, самыми ужасными петлями были не эти. А те, в которых они были счастливы. Однажды они даже поженились и стали родителями. И всё равно его молодая жена горела у него на глазах. Он пробовал уезжать вместе с ней на другой конец мира, но магия находила их везде. Костёр настигал девушку и на жарких Гавайских островах, и в Гренландии. Тридцать семь раз любимая погибала по его вине. И четырежды он умирал до своего двадцатичетырёхлетия.

Александр перебинтовал рану, тяжело опёрся прямыми руками об раковину и спросил своё отражение:

— Что мне делать сегодня? В этот раз?

Отражение ответило ему слезящимися глазами и сопливым носом.

— Что ж, у меня есть время подумать, — пробормотал он, спускаясь к грибным блинчикам.

Он устал. Единственное желание волчком крутилось у него в мозгу: лечь и ничего не делать, пока тело не станет бессильной мумией. Сейчас самым удачным вектором ему казалось найти заклинание мумификации и наложить его на себя в каких-нибудь дальних пещерах, чтобы точно никто не нашёл. Возможно, это поможет Фиме пережить рубеж в пять с половиной лет от сегодняшнего дня. Но, зная её и то, как ловко насмехается судьба над его потугами что-то изменить, Фима пошла бы искать редкий ингредиент или решила бы стать археологом. И нашла бы симпатичную мумию, а дальше как по накатанной: ночь, улица, костёр.

Позавтракав, молодой человек вернулся в свою комнату, лёг на пол и принялся ждать. Ему стоило бы обдумать свою тактику на этот раз и ближайшие шаги, но всего пару часов назад он видел, как с его возлюбленной слезала пластами пузырящаяся кожа. В носу всё ещё стоял запах горящей плоти, а в ушах звенел её вопль. Это было страшно в первый раз. И во второй, и в третий и в сороковой. И каждый, абсолютно каждый раз виноват был он — Александр.

Из глаз брызнули слёзы, парень надавил на веки основанием ладоней и заорал что есть мочи. Неважно, услышат ли его родители. Ничто не важно, ведь только что умерла та, кого он любил больше собственной жизни. Однажды, казалось, он уже это доказал. Пожертвовал своим всем, чтобы Фима была в безопасности и в двадцать четвёртый его день рождения, и в любой другой день. Но потом он попал в эту чудовищную временную петлю. И оказался бессилен.

Он пытался её не любить. Ходил к ведьмакам, чтобы заблокировать все воспоминания о девушке. Однажды он, чёрт возьми, после этого уехал в Тибет! Но всё равно они встретились спустя несколько лет. И влюбились. А потом она умерла, а он — проснулся в двадцать четвёртое ноября две тысячи тринадцатого года.

Скрип, скрип.

Кто-то поскрёб дверь. Александр вскочил на ноги и недоверчиво уставился на выход. Впервые на старте петли случилось что-то, чего ранее не происходило. Звук повторился, теперь громче и настойчивее.

— Кто там?

Скрип, скрип.

— Отзовитесь, — позвал он снова чуть дрогнувшим голосом.

Скрип, скрип.

Александр медлил, он сомневался. С чего бы именно в сорок второй раз что-то должно отличаться? Ещё и в самом начале. Он же ещё ничего не сделал, что могло бы повлиять как-то на ход событий.

Скрип, скрип.

«А, к чёрту», — подумал парень и приоткрыл дверь.

Мелькнула рыжая тень и некто молнией прорвался внутрь.

— Лис! — радостно воскликнул Александр, глядя, как зверь прыгает по его кровати и «капает» матрац.

Он присел на край кровати, а Лис, набесившись, устроился рядом и позволил почесать себя за ухом. Он щурил глаза и часто дышал с открытой пастью, демонстрируя розовый язык.

— Думал, мы не увидимся больше, — прошептал Александр и обнял друга. — Почему-то ты ко мне не заходил эти годы. Думал, обиделся.

— А то как же, хе-хе, — ответил Лис.

Александр замер. Шмыгнул носом, и в воцарившейся тишине звук этот был оглушающим.

— Какого хрена⁈ — завопил парень, отпрянув от зверя.

— Лысого, хе-хе, — ответил Лис.

Зверь не шевелил пастью, но голос его звучал не в голове Александра, он готов был поклясться в этом.

— Чего шарахаешься, как неродной? — обиделся Лис и спрятал язык.

— В смысле чего? Ты разговариваешь! — парень неопределённо махнул рукой в сторону Лиса. — Так не должно быть!

— Так себе из тебя колдун, раз такая мелочь, как говорящий зверь, выбивает из седла, хе-хе. Сны тем и хороши — что угодно тут воротить можно, хе-хе.

— Сны?

Александр ощутил в этот момент, как пустота зародилась в центре грудной клетки и начала разрастаться.

— Конечно, а ты как думал, хе-хе?

— Так я сплю… А ты?

— А я пробрался и рядом прикорнул, хе-хе. Это наша особая лисья магия, если ты понимаешь, о чём я, хе-хе. Буду помогать тебе, раз уж сам никак не проснёшься, хе-хе.

— И… — Александр помедлил, не уверенный, что хочет знать ответ на свой вопрос. — И как же?

— Всё вы люди барахтаетесь да барахтаетесь, хе-хе, — Лис снова принялся прыгать по кровати, будто среди складок одеяла прятались полевые мышки. — Нет чтоб поплыть по течению хоть разок, хе-хе.

— По течению? Ну нет, я должен что-то сделать, исправить. Иначе зачем это всё?

— Чтобы тебя извести, хе-хе, да из игры вывести.

— Лис, я не смогу так всё оставить.

— Так ты же исправил, хе-хе, — Лис замер и посмотрел на Александра необычайно серьёзно. — Там, в реально мире.

— Это было ужасное решение, — Александр принялся ходить по комнате взад и вперёд. — Я не поступлю так снова.

— Не поступил, молодец, хе-хе. Зато сколько раз уже твоя зазноба страдала? Умирала же небось, а? В воздухе гарью с прошлой петли воняет.

— Это… Не то, — Александр мотал головой так сильно, что заболели виски. — Раз появилась эта петля времени, значит, есть способ всё исправить.

— Она появилась только чтобы ты страдал и не просыпался, хе-хе. А зазноба помирает не во сне, хе-хе, а наяву.

— Что ты сказал? — Александр остановился, в голове гудело. — Сколько я сплю? Что с ней случилось?

— Ты — долго, а с ней — беда. Послушай, меня гнать сейчас будут, чую запах медсестры. Визгу-то будет, хе-хе.

Лис спрыгнул с кровати и, подойдя к Александру, толкнулся головой в его ладонь. Тот слабо улыбнулся и погладил рыжего друга. Вдруг ноги его подкосились и Александр рухнул на пол, сгребая Лиса в охапку. Он уткнулся в шерстяной бок и завыл от отчаяния.

— Ну-ну, — утешал его Лис, — Ты проснёшься.

— Не хочу, Лис, не могу снова через это проходить.

— А гореть зазнобе лучше?

— Я хочу сам сгореть. Вместо них.

— Ну, одной из них гореть в любом случае. А твой костёр, быть может, ещё не сложили, хе-хе.

— Плыть по течению, значит?

Лис не ответил. Он уже растворился в воздухе, и Александр остался наедине с собой и пониманием, что он не в силах изменить реальность. Ни тогда, ни сейчас.

Просидев так ещё некоторое время, он поднялся. Ему предстояли сложные пять с половиной лет, которые придётся прожить, не убегая от реальности и своих принятых ранее решений. Ничего не исправлять, двигаться к страшному неотвратимому финалу.

И он пошёл на это. Постарался отключить голову и прожить, как он надеялся, последнюю пятилетку по-настоящему. Так же, как когда-то уже её прожил, но лучше. Ярче. Честнее.

Когда Фима вернулась отдать куртку, он просто поцеловал её. Вот так сразу. Она опешила, покраснела, хотела даже дать ему пощёчину, но почему-то передумала. Александр обнимал её и думал о том, что это самый последний его шанс побыть по-настоящему счастливым.

— Ну ты даёшь, — воскликнула юная Фима и обняла парня в ответ, — это ж надо так радоваться куртке!

Она захихикала, и Александр засмеялся тоже.

— Да просто я влюбился, — признался он, чуть отдалившись, чтобы видеть лицо девушки.

Та равномерно сменила оттенок кожи на ярко-алый:

— А я пока что нет, — призналась она.

Александр извинялся, что поспешил. Девушка извинения приняла и обещала рассказать, когда тоже влюбится. А потом он показывал ей теплицы, вместе они их улучшили, и Фима согласилась оставить куртку себе. Через две недели она призналась Александру, что его чувства взаимны. Это была прекрасная петля времени, пока не приблизился его двадцать четвёртый день рождения. В тот день для Александра закончилось всё: и во сне, и в реальности.

Он очнулся с воплем, от которого драло лёгкие. Глаза обожгло даже тем скудным светом, что пробивался через жалюзи. Сорвав датчики с груди и пальцев, Александр встал с кровати и неровной походной подобрался к окну. Когда глаза привыкли к свету, он увидел, как во дворике больницы трое охранников гоняются за Лисом, но тот не оставляет им ни единого шанса на победу. Хотя Александр мог различить, что Лис уже начинал уставать от игры в салочки. Но он дожидается его, чтобы отвести туда, где он, Александр, нужен на самом деле. К той, кто по-прежнему испытывает к нему нежные чувства, несмотря на всё то, что он натворил. И кого он потерял в сорок третий раз за свою жизнь. Сорок два — во сне и один, самый первый — в реальности.

Александр нашёл в шкафу какую-то одежду — к его удивлению, чистую и выглаженную. Похоже, кто-то готовился к тому, что он проснётся. Натянул футболку и обратил внимание на предплечье: сорок две метки оставались на своих местах. Подошёл к маленький раковине с зеркалом в углу палаты: шрамы на шее тоже сохранились. Что ж, никто не обещал ему, что он проснётся прежним.

— Так-так, и куда мы собрались, молодой человек?

Александр вздрогнул от неожиданности. В двери палаты стоял очень, даже как-то неестественно высокий мужчина. Острый взгляд пришпилил мужчину к месту, а губы расплылись в хищной улыбке:

— Я вас не выписывал.

Глава 24

Жанна, как водится, прибиралась. В этот раз не после сеанса, а просто чтобы привести в порядок и жилище своё, и мысли. Последние были в совершенном беспорядке после недавних событий, и постоянно взывающие к ней голоса не помогали. Жанна стирала пыль с полок и видела, как та тут же налипала обратно, образуя надпись «Помоги». Расправляла занавеску и слышала, как шелест ветра складывался в стройное «Помоги выбраться, Жанна». Заправляла кровать, и не услышала хлопка, который бывает, когда резко поднимаешь и опускаешь покрывало. Вместо этого раздалось настойчивое: «Жанна!».

— Да ладно, ладно, поняла я вас, — заворчала девушка, когда все попытки отвлечься провалились. — Достали.

Она нехотя вернулась за свой рабочий стол и зажгла палочку благовоний. Метод был для неё рабочим, но не особо зрелищным, поэтому экстрасенс пользовалась им редко.

— Ну давайте, чего у вас там, — буркнула она, ёрзая на стуле.

Призраки не заставили себя долго ждать. Вскоре дымок, поднимавшийся от благовония, разросся и сформировал дымную маску. Та менялась, являя Жанне каждый раз новое лицо.

— Да чего вас так много-то, — пробормотала девушка, удивляясь, что такое количество призраков стремилось донести до неё какую-то одну идею.

Она приняла, наконец, серьёзность послания, и сконцентрировалась, чтобы лучше расслышать мёртвых. Те шептали, шептали, шептали. И всё об одном.

— Блин, ребят, я хотела дома сегодня отдохнуть…

— Помоги! — вторили голоса.

— Ладно-ладно, конец связи, — буркнула Жанна и развеяла взмахом руки лица из дыма. — Достали, — снова добавила она и направилась к гардеробу, чтобы переодеться из домашнего.

— В смысле я ему никто⁈ — Ольга давненько так не кричала и уже сама забыла, что её связки могут выдавать такие децибелы. — Вы в своём уме, дядя?

— Ну а что я поделаю? — развёл руками охранник в выцветшей форме. — Такие правила.

— Я ему подруга и коллега!

— Не родственница и не жена, — он постучал ручкой по закрытому журналу посещений. — Пускаем только членов семьи. Извините, девушка, мне правда жаль. Я вижу, что вы переживаете.

— Конечно переживаю, — у Ольги сдавило горло, она едва сдерживала слёзы.

За время перепалки с охранником она так разгорячилась, что щёки у неё покраснели, на лбу выступила испарина, а идеально уложенная с утра причёска растрепалась. Девушка перекинула на спину светлые локоны и подняла лицо, надеясь сдержать слёзы.

— Ну, может, вы его будущая родственница? — смягчился охранник и покрутил в воздухе рукой, призывая Ольгу подыграть ему.

— Вы имеете в виду?.. — протянула она, соображая. — Конечно, так и есть, Эдуард…

— Петрович.

— Эдуард Петрович! Так и есть, я его невеста, вот и кольцо! — она торопливо переодевала одно из украшений с указательного пальца на безымянный.

— Так с этого бы и начинали! — радостно воскликнул Эдуард Петрович и с готовностью открыл журнал посещений. — Та-а-ак, как, говорите, его зовут?

— Красибор. Красибор Баженович Бологов.

— Вот не живётся людям с нормальными именами, — вздохнул Эдуард Петрович, сверяясь со списками. — Всё придумают ерунду какую-то, а другим потом мучайся.

Ольга предусмотрительно помалкивала, боясь упустить расположение охранника.

— Ох, девушка, — тот нашёл нужную строчку и почесал затылок. — Боюсь, к нему всё равно не пройти.

— Но как же…

— А он выписался, — пояснил охранник. — Вчера. Умчал отсюда с родственниками какими-то или врачами. Вспомнил теперь, торопился он очень. Даже переодеться время не нашёл.

— Эдуард Петрович, но вы уверены? — Ольга растерянно хлопала ресницами.

class="book">Разве не сообщил бы Красибор ей о своей выписке? Разве не дал бы ей знать, что пришёл в себя? Что-то тут решительно не сходилось в глазах Ольги.

Охранник молча разводил руками, не в силах утешить её, когда в холл влетела ещё одна девушка.

Невысокая, с пышными формами и тёмными волосами она была своего рода противоположностью высокой стройной блондинке. Даже вкус к нарядам у них совпадал настолько же, насколько похожи волчеягодник и вороний глаз: Ольга выбрала строгий шерстяной костюм нежно-голубого цвета, а то время как Жанна нарядилась в широкий чёрный комбинезон с золотистой вышивкой и широкополое пальто ярко-алого цвета. Диаметрально разными были и их характеры.

— Здрасьте! Я… — Жанна достала из кармана скомканный листочек для заметок и сверилась с ним, — к Александру Былиеву. Я его сестра, вот, посмотрите, — повернула к охраннику телефон с фотографией своего паспорта. — Фамилия у нас одна, черты лица тоже один в один, поверьте на слово. Мы почти как близнецы! Да, извините, что фотографию показываю, но так спешила с работы к братику, что забыла сумочку с документами. Я работаю на Восточной Верфи, пока добралась до вас, уже без ног осталась. Рыбой опять провоняла, сегодня приходило к нам судно…

— Дайте мне минуточку, девушка, не торопитесь, — Эдуард Петрович с облегчением переключился на новую посетительницу. — Александр Былиев… Да, есть такой, палата четыреста четырнадцать. Но к нему сейчас не пускают.

— Ох, ну я хотя бы вещи ему передам, — Жанна продемонстрировала пакет, забитый апельсинами и туалетной бумагой. — И с лечащим врачом поговорю. А там может он и пустит к братику. Я вам обещаю-обещаю, что без разрешения не пойду! — Жанна сложила руки в умоляющем жесте и захлопала ресницами с самым невинным видом, какой могла соорудить на своём лице.

— Ну ладно, идите, — махнул рукой Эдуард Петрович.

— Спасибо! А, что? — буркнула она, отвернувшись от охранника и прислушавшись. Далее перешла на шёпот: — Чего? Её тоже? Да мы ж даже не знакомы. Ну ладно, ладно, не верещите! — в этот момент Жанна вновь обернулась к посту охраны с лучезарной улыбкой. — Олечка, я тебя сначала и не заметила! Милая, и ты тут!

Ольга открыла уже было рот, чтобы возразить, но Жанна крепко её обняла и прошипела на ухо: «Подыграй!».

— Составишь мне компанию?

— Её жениха уже выписали, — ответил за девушку Эдуард Петрович.

— Так Александр — брат её жениха, мы все вот-вот породнимся, — тут же нашлась Жанна. — Будем большой дружной семьёй, каждый друг за друга горой.

Эдуард Петрович переводил недоверчивый взгляд с одной девушки на другую. С наглой уверенной улыбки на робкую и вялую. С девушки-танка на трепетную лань.

— А, чёрт с вами, — махнул охранник и отвернулся, чтобы не видеть всего этого безобразия. — Паспортные данные тут вот впишите, девушка, и идите.

Жанна молниеносно вписала выдуманные данные и, подхватив Ольгу под руку, поспешила ретироваться с поста охраны.

— Ты кто? — спросила Ольга, когда они отошли на достаточное расстояние. — Знаешь Красибора? У него нет братьев и сестёр, что ты несла там?

— А, так ты секси-красавчика пришла навестить? — удивилась Жанна. — Ого, какой тесный мир!

— Вы знакомы?

— Вчера познакомились, ага. И что, ты невеста? — Жанна даже не пыталась скрыть сожаление в голосе.

Ольга мялась, на какое-то мгновение она хотела смалодушничать и соврать, но всё же решила быть честной:

— Нет, я это сказала, чтоб пустили проведать.

— О! — только и выдала Жанна, заметно оживившись.

— Что, уже влюбилась?

— В такую попку попробуй не влюбись! — Жанна мечтательно закатила глаза и дёрнула бровями вверх-вниз. — А эта родинка в форме мышонка, м-м-м!

— Ты… что… — выдохнула Ольга. — Видела его голым?

— Ой, детка, вчера кто только его булочки не наблюдал, — отмахнулась Жанна. — Вот и мне тоже посчастливилось.

Девушка уверенно шагала вперёд, когда Ольга схватила её за предплечье. Хватка её была такой крепкой, что Жанна чуть не грохнула на пол из-за резкой остановки.

— Мне нужны объяснения, — ровно проговорила Ольга. — Кто ты, почему меня с собой потащила, какого чёрта видела Краса голым?

— Ну, начнём по порядку, — Жанна попыталась стряхнуть руку Ольги, но не преуспела в этом. — Меня зовут Жанна, я медиум и экстрасенс. Вчера как раз провела сессию для моей соседки, Красибора и какого-то очень симпатичного рыжего мужчины, его друга.

— Рыжий — это, должно быть, Ромчик, — задумчиво кивнула Ольга, — А соседку твою как зовут?

— Фима.

— Ну куда же без неё, — нахмурилась блондинка. — Нет бы работу свою делать, хоть как-то продвинуться в исследованиях.

— Вот это вот всё оставь себе, — прервала её Жанна. — Фимочка — солнышко и котичка, я её обижать не позволю.

— Если она вылетит с работы, то это случится независимо от того, нравится она тебе или нет.

— И всё равно придержи своё недовольство при себе. У меня дело совсем иного характера.

— Так, и зачем я тебе?

— Это не мне, это духам ты зачем-то понадобилась. Всю душу уже из меня вытрясли! Заладили: «Бери Олю с собой, бери О-о-о-олю». Вот я и взяла.

— Пардон, кто? — Ольга мотнула головой, будто желая стряхнуть паутину.

Жанна тем временем уже высвободилась и ждала у лифта, то и дело нажимая кнопку вызова.

— Я экстрасенс. Обычно вызываю духов по работе, но иногда они до меня докапываются в свободное от своих призрачных дел время. Бывает, что просто поболтать хотят, но чаще лезут ко мне со своими незаконченными делами. Я помогаю время от времени, когда могу.

Она пожала плечами и посмотрела на Ольгу с совершенно будничным выражением лица, будто они обсуждали в каком супермаркете сейчас самые удачные акции.

— Да шарлатанка ты обычная. Что, я не вижу что ли?

— Ой, ну начинается, — она закатила глаза и с тяжёлым вздохом прищурилась, вглядываясь в пространство позади блондинки. — За тобой двое мёртвых стоят сейчас, — начала она. — Женщина и мужчина. В возрасте.

— Я пошла отсюда, — Ольга развернулась на каблуках, но тут же остановилась, услышав следующие слова Жанны:

— У них какие-то созвучные имена… Будто одно на двоих. Не знаю, может, они Саши или Жени…

Ольга молчала, скептически глядя на Жанну. Её хорошенькие брови, доведённые макияжем до идеала, свелись к переносице, между ними залегла непривычная для девушки морщина.

— Прикольно, — Жанна по-доброму улыбнулась, — они оба Васи. Василий и Василиса.

— Бабушка с дедушкой, — прошептала Ольга, лицо её разгладилось, а глаза блестели от подступающих слёз.

— Говорят, что гордятся тобой, твоими успехами в науке, — продолжала Жанна.

«И передай, чтобы очков не стеснялась», — шелестел женский голос вокруг экстрасенса.

«А то ещё снова устроит большой „бум“, как зимой», — раздался следом мужской, и Жанна отчётливо различила, что старики улыбались.

Девушка передала их слова Ольге, и та молча встала рядом с ней перед дверьми лифта. По щекам её текли слёзы, под глазами стала заметной россыпь высохшей туши. Ольга достала из дизайнерской сумочки очешник и водрузила окуляры на нос.

— Они говорят что-то ещё? — тихо спросила Ольга.

— Что любят тебя, — ответила Жанна, отметив про себя, что очки в тонкой золотистой оправе блондинке очень шли.

— Передай, что я их тоже люблю, — шепнула Ольга и первая шагнула в наконец-то прибывший лифт.

— Они услышали, — заверила Жанна негромко, но спустя секунду оживилась и защебетала в своей обычной манере: громко, быстро и многословно. — Ну что ж, спасём какого-то неизвестного парня? Надеюсь, он симпатичный тоже, красивых мужиков слишком много не бывает.

— Спасать из больницы? — Ольга изумлённо подняла брови, вытирая слёзы с щёк. — Тут же силой не держат.

— Этого держат, но из духов советчики ой-ёй, — Жанна покачала головой. — Тараторят все одновременно, тьфу. Но у этого парня много сторонников на том свете. Не знаю, плохо это или хорошо.

— А они как-то помочь нам смогут? Ну, — Ольга не верила, что говорит это. — Духи?

— Они ток говорить горазды, — вздохнула Жанна. — Придётся самим выкручиваться.

Лифт доехал до четвёртого этажа, и девушки выглянули в коридор. Было оживлённо: туда-сюда ходили врачи и медсёстры, уборщица со смехом выходила из палаты, уже домывая пол; санитарка ехала с большой тележкой, заполненной тарелками и лотками с котлетами. Время обеда.

— Нам нужна четыреста четырнадцатая, — пробормотала себе под нос Жанна, выбираясь из лифта пригнувшись.

— Ты так только больше внимания привлечёшь, — бросила ей Ольга, быстро прошагав мимо.

Жанна ещё пару шагов сделала в, как ей казалось, скрытной манере, но вскоре хмыкнула и, признав правоту Ольги, выпрямилась.

— Это здесь, — Ольга дёрнула ручку, но дверь не поддалась.

— Странно, зачем запирать пациентов? — нахмурилась подоспевшая Жанна. — Может, он буйный?

— А духи молчат?

Ольга не верила, что задаёт вопрос о духах снова и снова, но признавалась сама себе, что ей нравится. Даже более того: она испытывала сейчас дикий восторг, получив настоящее подтверждение тому, что сверхъестественное существует. Этот мир привлекал девушку с детства: сначала она читала тонкие книжки со страшилками, конец у которых непременно был двусмысленным. Потом с интересом смотрела фильмы про призраков, следила за мистическими реалити-шоу и читала книги. Её теория была проста: если все проанализировать достаточное количество произведений в этой тематике, можно будет вывести общие принципы и схожести. И их уже проверять на подлинность. Отчего-то Ольга всю жизнь была уверена, что потустороннее — не выдумка, но очень труднодоступная сфера, с минимумом достоверной информации, которую к тому же крайне сложно достать и проверить. Но это было её хобби. Благодаря этому она встретила многих друзей — на семинарах известных экстрасенсов, которые стали публичными персонами и звёздами; в магических лавках и на форумах. Вместе они делились знаниями, идеями, ритуалами. Кое-что из ритуалов Ольга попробовала сделать и сама, но то ли ей не хватает магических способностей, то ли ритуалы — фуфло. Ей всё равно нравилось в этом всём разбираться, после будней в лаборатории сверхъестественные темы помогали ей переключиться и расслабиться. Кто-то вяжет или рисует, а кто-то — ищет способ поговорить с усопшими и поколдовать. Но впервые она получила реальное подтверждение паранормальных способностей, и это одновременно пугало и будоражило.

— Ох, если бы молчали, — закатила глаза Жанна. — Трещат без умолку, но всё одно и то же, как заезженная пластинка.

— Тогда сами, — кивнула Ольга. — Давай рассуждать логически. Первое — нам нужно выяснить, у кого ключи от палаты. Второе — либо стащить эти ключи, либо попасть внутрь, пока дверь будет открыта. Третье — вывести пациента. Как, говоришь, его зовут?

Жанна снова полезла за запиской:

— Александр Былиев.

— Значит, будет операция «Сашка», — Ольга сосредоточенно задумалась на несколько секунд и, щёлкнув пальцами, поспешила к посту медсестёр.

Там она попросила бумагу (упомянула, что согласна на листы с одной чистой стороной, чем сразу расположила к себе медсестёр) и ручку.

— Нам нужен план этажа со всеми помещениями, — объяснила она, вернувшись к Жанне.

Та ждала её в зоне отдыха. Жанна открыла на телефоне схему эвакуации, которую успела сфотографировать по пути, и принялась быстро и чётко перерисовывать её на большой лист.

— Здесь палата четыреста четырнадцать. Тут лифт, лестница, пост медсестёр. Мы, кстати, даже не знаем, в состоянии ли он будет сам идти, или нам его тащить.

Жанна только смотрела на неё с широко раскрытыми глазами, впечатлённая тем, как резко Ольга взялась за дело.

— Нужно проверить, стоит ли какой-то пропускной замок на служебном лифте, — продолжала тем временем блондинка. — Если Сашка не ходячий, то нужна будет каталка, в пассажирский лифт она, ясное дело, не влезет. А вот кресло инвалидное — влезет, самый удобный вариант. Ещё вопрос: сколько у нас времени? Через сколько хватится нас охранник, и хватится ли.

— Времени мало, — ответила Жанна, — мне тут толпа духов вопит, что каждая минута на счету.

— Плохо, — Ольга жевала кончик ручки и глядела то на свою схему, то на дверь в палату. — А взламывать замки ты умеешь?

— Пф, нет, конечно.

— Рисковать готова?

— Не очень, — Жанна вжалась в спинку стула.

— А придётся.

Ольга вновь взяла телефон и начала оживлённо гладить экран гаджета. Тот, будто кот, которому почесали брюхо, послушно показывал ей всё, что та хотела.

— Так, теперь немного подождём. Заодно понаблюдаем за дверью, может кто зайдёт.

Ждать пришлось недолго. Спустя двадцать минут на посту медсестёр началось оживление: постоянно раздавались звонки по внутреннему телефону, медсёстры звонили в ответ и бурно о чём-то переговаривались, изумлённо тараща глаза. Через несколько минут две сестры, хихикая, побежали к лифту, оставив третью в томительном ожидании.

— А теперь твой выход, — шепнула Ольга и подтолкнула экстрасенса к посту. — Будь убедительна!

Она успела посвятить Жанну в детали своего плана и даже убедила её, что план этот вовсе не сумасшедший и что никто их за это не посадит ни за решётку, ни на кол. Жанна, в прочем, по-прежнему сомневалась. Но духи не унимались и лишь сильнее наседали, так что девушка была готова уже сделать что угодно, чтобы от неё отстали и живые, и мёртвые.

Когда двери лифта с медсёстрами захлопнулись, Жанна бодро вышла в центр холла и вдруг замерла. Она схватилась за виски, зажмурилась, потрясла головой и в итоге с громким стоном осела на пол в притворном обмороке. Она очень старалась не удариться в процессе головой, но в середине падения поняла, что убедительности это не добавит. Пришлось слегка приложиться о затянутый линолеумом пол. К счастью, ударилась несильно. Она услышала тихий «бряк» и поморщилась.

«Клипса соскочила, блин, — сокрушалась она внутренне. — Любимая! Надо будет за ней вернуться обязательно».

Как и ожидалось, оставшаяся медсестра поспешила на помощь. Пока она проверяла пульс девушки и, предусмотрительно никуда её не оттаскивая, побежала за кем-то из врачей, Ольга уже была за высокой стойкой поста. Прислушиваясь к происходящему в холле, она шарила по столу и ящикам, пока не нашла отделение с ключами. Проблема заключалась в том, что ключей было много, даже слишком. Из десятков только половина была с ярлычками и брелоками. Ольга быстро перебрала их все, но нужного номера не обнаружила.

«Думай, девочка, думай, — твердила себе Ольга. — Как они сами могут отличить нужный ключ?»

Она напрягла память, вспоминая дверь в палату. Ещё раз пригляделась к ключам. Её удивил такой бардак, потому что сам пост медсестёр был в порядке и создавал впечатление, что тут работают расторопные и аккуратные женщины. Ольга зажмурилась, чтобы сконцентрироваться на своих воспоминаниях. Вот она проходит палату за палатой, смотрит, как сменяют друг друга номера на дверях. Вот подошла к четыреста четырнадцатой, дёргает за ручку, и дверь даже не дёрнулась.

«О! Вот оно что! — Ольга оживлённо рассмотрела ключи без брелоков и уверенно выудила один из них. — Тебя-то я и искала, малыш!»

Она поспешила выскочить обратно в холл, и успела бы как раз вовремя, если бы не один нюанс. Нюанс смотрел на неё сурово, желваки его двигались.

— Что вы там делали? — проскрежетал сквозь зубы огромный мужчина, в которого она так неудачно врезалась.

— Искала, в какой палате один человек, — начала блондинка выдумывать на ходу, потирая ушибленный лоб.

Аметист Аметистович ничего не потирал, хотя девушка больно врезалась ему в бедро.

— Какой?

— Я всё равно ничего не нашла и ухожу, — Ольга мило улыбнулась и подняла брови, стараясь выглядеть мило и глупо в одно и то же время. — Извините меня, это было глупо. Но… любовь, что тут скажешь.

Она попыталась ретироваться, но Аметист Аметистович схватил её за предплечье.

— Какая ещё любовь? Кого вы искали?

— Отпустите! — взвизгнула девушка.

— Я жду.

— Своего будущего парня, надеюсь, — затараторила Ольга. — Он попал в больницу, я хотела внезапно его навестить и показать, какая я заботливая. Надеялась, что так он меня наконец-то заметит.

Аметист Аметистович вглядывался какое-то время в её личико, и Ольга могла поклясться, что на мгновение в его глазах вспыхнул фиолетовый огонёк.

— Переключитесь на кого-то другого, — мужчина вдруг смягчился и отпустил её. — А ещё лучше — что-то другое.

— Да что вы такое говорите…

— Я говорю, что план ваш — чепуха. Поверьте на слово и проваливайте из моей больницы.

Ольга оскорбилась абсолютно искренне, но высокий врач уже развернулся на каблуках и зашагал в другую сторону.

— Сам ты чушь, — буркнула она под нос. — Нормальный у меня план.

Она не была уверена, о каком плане говорила: по вызволению Александра или по покорению Красибора. Впрочем, в глазах Ольги оба плана были нормальными и даже в чём-то хорошими. Особенно если увенчаются успехом.

К этому моменту Жанна уже вовсю изображала дурное самочувствие, сидя в кресле в зоне отдыха. Она играла обморок сколько могла, но когда ей прямо под нос подсунули вату с нашатырём, сдержаться не смогла. Кое-как она уговорила медперсонал, что её не надо госпитализировать и что ей просто нужно немного отдохнуть. Подбежавший на зов врач сначала был против, но, убедившись, что в целом девушка выглядит здоровой, согласился повременить с госпитализацией. Но обещал через четверть часа снова её проведать, чтобы убедиться, что всё хорошо.

— Он был такой милый, — поделилась Жанна. — Заботливый и внимательный. Жаль, что ему хорошо за шестьдесят, эх. Я родилась не в ту эпоху.

— Рада, что ты извлекла выгоду даже из этой ситуации, — улыбнулась Ольга. — Личную жизнь устроила почти.

— Не завидуй, — отмахнулась Жанна. — Тем более, сама врезалась в красивого врача, хах? Прямо в пятую точку, это было феерично, подруга!

— Ой, не надо об этом, — смутилась Ольга. — Чуть не провалилась, жуть. Но в остальном всё получилось, — она продемонстрировала добычу.

— У-у-у, молодец, — Жанна захлопала в ладоши, но быстро вспомнила, что она оправляется от обморока, и вернула на лицо страдальческое выражение. — А чего так долго-то?

— На нём брелка не было, пришлось вычислять из кучи других ключей.

— Ого, — Жанна впечатлённо кивнула, — а как нашла?

— Потом расскажу, — шепнула девушка. — У нас время поджимает. Тот высоченный тип — лечащий врач нашего с тобой пациента. Он направлялся в эту сторону. Уверена, скоро вернётся обратно. Сейчас его сбило что-то, не знаю.

— Пошли тогда?

Ольга кивнула и вновь устремила взгляд на сестринский пост. К их удаче, остальные медсёстры как раз вернулись. Они несли в руках огромные букеты цветов: те были прекрасны. В каждом свой доминирующий оттенок и общая тема, при этом букеты были изящны и элегантны, их разнообразие было лёгким и игривым. Медсестра, оставшаяся на посте, с изумлённым возгласом приняла один из букетов и принялась искать карточку. Она вдыхала цветочный аромат и крутилась на месте, преисполненная приятными эмоциями от самого подарка и его внезапности.

Жанна и Ольга воспользовались тем, что все взгляды были устремлены на счастливых медсестёр, и подобрались к четыреста четырнадцатой палате.

«Подойди, подойди, подойти», — твердила про себя Ольга, вставляя ключ в замочную скважину.

К счастью, он вошёл легко, как ложка в сметану. Замок щёлкнул, и девушки скользнули внутрь, тут же закрыв дверь изнутри.

— Ой-ёй, — протянула Жанна, глядя на пациента.

— Ох, — согласилась с ней Ольга.

Девушки изумлённо смотрели на единственную кровать в палате и на мужчину, привязанного к ней ремнями. Он тихо стонал и мотал головой, мокрый и измученный.

— Похоже, он всё же буйный. Да отвалите! — Жанна помахала рядом с собой руками, будто хотела развеять несуществующий дым.

— Или буйный, или… — Ольга предусмотрительно щёлкнула замком на двери ещё раз и осторожно подошла к кровати. — Или его держат тут против его воли. Возможно, поэтому духи и просили тебя помочь.

— Сами бы и спасали, — Жанна недоверчиво приблизилась и вытянула шею. — Ну что там?

— Ему плохо, — ответила блондинка и попыталась прижать ладони к щекам Александра.

На несколько мгновений он замер, тяжело дыша. Девушка видела, как менялось его лицо: секунда спокойствия, которое тут же сменилось страхом и гримасой боли. Александр вновь мотнул головой, стряхивая девичьи руки с лица.

— Нужно его либо успокоить, либо привести в чувства, — твёрдо сказала Ольга. — Так мы его не вывезем.

— Почему?

— Потому что он привлечёт к себе внимание. Наши варианты: замаскировать его и вывести на своих двух, либо как труп или на операцию — это уже детали. Так, а это что у нас тут?

Ольга потрогала сгиб локтя мужчины, из которого торчала игла капельницы. Кожа его была красной и воспалённой. От касания Александр вскрикнул, и Ольга быстро убрала руку. Не хватало только, чтобы на его крики сбежался медперсонал. Она подняла глаза на капельницу — на первый взгляд, обычную. Но только на первый.

— Они туда шиммер добавили что ли? — пробурчала Жанна, тоже обратив внимание на бутыль с препаратом.

Под определённым углом прозрачное содержимое капельницы вспыхивало тысячами крошечных фиолетовых блёсток. Ольга пригляделась:

— Это каменная крошка. Будто хрусталик измельчили или ещё что.

— Жуть какая, оно же прямо в вену ему идёт!

Ольга резко выдернула иглу капельницы. Брызнула кровь — она была чёрной, будто каменноугольная смола. Тягучей и с острым запахом.

— Фу-у-у, — воскликнула Жанна и зажала нос. — Бедняга! Неудивительно, что ему так плохо.

Ольга стояла рядом с куском бумажного полотенца, которое успела найти у раковины, но так и не решилась прижать ранку.

— Это нужно будет выдавить, — сказала она, но вспомнила, как вскрикнул мужчина при лёгком касании к руке. — Когда выберемся. Нельзя его тут оставлять.

Она снова взяла лицо незнакомца в руки: тот стал спокойнее, но его веки всё ещё вздрагивали, а ноздри раздувались. Ольга не могла не отметить про себя, что мужчина был чертовски хорош собой даже в таком ужасном состоянии. Но мгновенно отмела эти мысли — не время и не место для них.

— Он поспокойнее, есть шанс вывезти. Но лучше бы в себя пришёл, конечно, чтобы хотя бы ровно сидел.

Жанна схватилась за голову, напор потусторонних голосов становился невыносим.

— Ты как? — Ольга участливо коснулась её плеча.

— Кошмар, — выдохнула Жанна, сжимая виски. — Такими темпами обмороки можно будет не играть.

— Чем тебе помочь?

— Не знаю, — девушка, морщась, согнулась пополам. — Их просто слишком много.

Ольга закинула руку Жанны себе на шею и помогла ей дойти до единственного стула в палате.

— Может, медитация или транс? Тебе нужно их упорядочить, — в голове Ольги вертелись сотни прочитанных и услышанных за жизнь историй про медиумов и экстрасенсов. — Возможно, они замолчат, когда донесут до тебя информацию.

— Да лучше бы они говорить научились по-человечески, а не это вот всё.

— Сделай вдох, почувствуй, как расширяется грудная клетка…

— Ты тренер по йоге что ли? — Жанна устремила на девушку скептический взгляд, но тут же зажмурилась.

— Нет, я работаю в институте ядерной физики, — ухмыльнулась Ольга. — Но на йогу хожу регулярно. Давай, почувствуй, как расширяется грудная клетка. Рёбра раздвигаются…

— Давай я сама, — прервала её Жанна. — А то уже расчленёнка какая-то пошла.

Ольга удивлённо вскинула брови и пождала губы, но согласно кивнула и отошла на пару шагов, чтобы дать девушке пространство.

Жанна глубоко вдохнула и задержала дыхание. Она прислушалась к какофонии голосов, пытаясь вычленить из них хотя бы отдельные слова. Но все они звучали так разрозненно и негармонично, что голоса сливались в сплошной звуковой винегрет.

— Ну давайте, мне нужен хоть один дух в своём уме, — бормотала Жанна себе пол нос. — Или между собой договоритесь уже.

— Может, какой-то ритуал?.. — робко предложила Ольга.

— Не мешай.

Жанна резко пресекла попытки блондинки помочь, но вскоре поняла, что в действительности Ольга была права. Духи явно не отстанут, пока либо не расскажут ей то, что хотят, либо не угробят её.

— Ай, ладно, — раздражённо бросила она и принялась копаться в своём рюкзачке.

Девушка выудила из него три разномастные свечки, зажигалку в виде банана и пачку цветных мелков. Под изумлённым взглядом Ольги, она быстрыми выверенными движениями нарисовала на полу небольшой круг с несколькими символами и рожицами по краям. Рядом с этими рожицами она и поставила свечки да сразу их подожгла. Выполнив эти нехитрые действия, девушка села перед рисунком и расфокусированным взглядом уставилась перед собой. Гул голосов не стихал, но вскоре лёгкий дымок, который поднимался от свечек, начал набирать густоту и цвет, становился более плотным.

Ольга наблюдала за происходящим с раскрытым ртом. Она с огромным трудом вышла из оцепенения, очарованная ритуалом. Стараясь двигаться бесшумно, достала из сумочки телефон и, держа его на уровне пояса, направила глазок камеры на экстрасенса. Та ничего не заметила и продолжала.

Постепенно дым стал таким плотным, что в нём можно было угадать человеческие силуэты. Всего их было шесть: пять высоких и один низкий. Жанна с сожалением поняла, что один из духов, отозвавшихся на ритуал, был ребёнком. Она призвала детского призрака не в первый и не в последний раз, но от этого менее горько не становилось. Наконец, гул начал принимать какие-то осмысленные формы. Постепенно голоса сливались в один, будто стремились зазвучать, как стройный хор. Жанна расслабила плечи, чувствуя облегчение. Головная боль начала отступать. Наконец, она смогла различить слова призрачного хора:

— Остановите цикл, — говорили они. — Остановите цикл.

— Какой цикл? — нахмурилась экстрасенс, она уже слышала этот термин совсем недавно.

— Цикл Силы нельзя завершить, он будет запускаться вновь и вновь. Его можно только прервать.

— Что такое цикл силы?

— Они хотят получить всё, — голоса твердили своё, игнорируя вопросы Жанны. — И готовы всё за это отдать. Всех. Но Сила недовольна, она не любит быть в плену.

— Ц, — Жанна раздосадованно цокнула языком. — Ладно. Ещё будут советы?

Но духи молчали. Гул затихал, и девушка хотела уже задуть свечи и завершить ритуал, когда детский голос шепнул ей на самое ухо:

— Каменный человек близко. Бегите.

И после — тишина. Жанна вздрогнула всем телом и поспешила задуть свечи. По спине её пробежал холодок, а живот скрутило от страха.

— Ну что? — шепнула Ольга.

Почему-то ей не хотелось говорить в полный голос, будто это разрушило бы таинственность момента.

— Надо шевелить булками, — Жанна сама справилась с тем, чтобы развеять всю таинственность. — За нами идёт какой-то хрен, с которым лучше бы не встречаться. И надо разбить какой-то опасный цикл, ничего не понятно, короче, но очень опасно. Давай, спящая красавица, — она подошла к Александру и энергично потрясла его за плечо.

— Ты что⁈ — зашипела Ольга, отдёргивая руку Жанны.

— Да не хрустальный он, — девушка вывернулась и снова тряхнула блондина.

— Прекрати немедленно, мы даже не знаем, что с ним! Не хватало ещё его прикончить!

Ольгу прервал стон и тихий шёпот:

— Не надо, — Александр едва шевелил высохшими и потрескавшимися губами. — Не надо больше.

— Видишь! — воскликнула Ольга.

— Не хочу спать, — шептал Александр. — Пожалуйста, не заставляйте больше спать.

— Видишь! — воскликнула Жанна и рывком попробовала приподнять мужчину за плечи. — Надо его разбудить, сам просит.

Александр заскулил и поморщился будто от зубной боли.

— Отпустите…

— Давай, давай, жеребец, — Жанна несильно отшлёпала его по щекам и ущипнула за ухо. — Выныривай из своего океана печалей.

— Да ну будь ты с ним помягче! — Ольга расстегнула кожаные браслеты на запястьях Александра и, отогнав Жанну, мягко подтолкнула его в спину, помогая сесть. — Давай, потихоньку, не торопись.

Жанна переминалась с ноги на ногу и постоянно поглядывала на дверь. Ей казалось, что вот-вот дверная ручка повернётся, и в палату войдёт тот самый каменный человек. Она понятия не имела, о ком их предупреждал призрак, но чуяла каждой частичной тела, что попадаться ему не стоит. Кто знает, как этот блондин вообще оказался в таком положении: привязанный к кровати и накачанный какой-то дрянью? Это точно не то, к чему она стремится.

— Кто вы?.. — пробормотал Александр.

Он смотрел то на одну, то на другую девушку, и всё никак не мог сфокусировать взгляд. Он слабо мотал головой, пытаясь стряхнуть туман, заполнивший разум. С трудом сжимал и разжимал кулаки, разгоняя кровь в забывших про движение мышцах.

— Я Жанна, а это Оля, — первой отозвалась экстрасенс. — Нас вроде как попросили тебя вызволить отсюда.

— Кто попросил?

— Это неважно, — отмахнулась Жанна. — Встать сможешь?

— Довольно ваших игр! — Александр отмахнулся от подскочившей

Жанны. — Не трожьте меня!

Он всё ещё говорил приглушённо, двигался медленно. Создавалось ощущение, будто он находился под водой, но хотел двигаться как на суше.

— Так, послушай меня, — Жанна перехватила его руку и крепко сжала. — Вчера я помогла своей соседке Фиме и её дружбанам, а сегодня рискую задницей тут. И всё бесплатно! Так что хватит возиться, сначала мы тебя спасём, а потом уже будешь разбираться и ныть. Понял?

Александр наконец сфокусировал взгляд на девушке:

— Ты знаешь Фиму?

— Ну так конечно, она моя соседка!

— И моя коллега, — привлекла к себе внимание Ольга.

Александр перевёл взгляд с эффектной пышной брюнетки на изящную блондинку:

— С ней всё хорошо?

— Не знаю, — пожала плечами Ольга. Она выглядела искренне обеспокоенной. — Я редко её видела всю неделю.

— А ты? — голубые глаза вновь повернулись к Жанне. Та разглядела, как ясность возвращается к ним.

— Не видела со вчера, телефон не отвечает. Но спасти просили только тебя, имей ввиду! Мне это приключение бы пережить.

Александр молчал некоторое время: минуту или две. Он крепко зажмуривался и резко открывал глаза, рассеивая остатки мутности в голове. Повёл плечами, приводя в движение мышцы и суставы, дотянулся до лодыжек и расстегнул свои оковы.

— Понял, — сказал, наконец, он. Голос его не обрёл ещё привычной силы и глубины, но уже был достаточно крепок, чтобы девушки отметили, насколько быстро он приходит в себя. — Спасибо, что пришли. Вы действительно рискуете, Жанна, Оля.

— Мы должны были, — пробормотала Ольга, удивляясь своим же словам.

— Меня зовут Александр. Я готов отсюда уходить.

— Саш, у нас нет ещё второй части плана, — начала было Ольга, но мужчина мягко её прервал.

— Александр, — сказал он и выжидающе посмотрел на девушку, предлагая продолжить оттуда, где она остановилась.

— У нас нет второй части плана, — она замялась. — Александр. Мы не знали, в сознании ли ты… Вы?

— Ты, — он слабо улыбнулся.

— Короче, вот, — заключила Ольга и отвернулась, уже почувствовав, как губы сами собой надулись от обиды.

— Встать сможешь? — Жанна уже стояла возле двери, прислонившись к ней

ухом. — Там вроде тихо, можем попробовать проскочить.

— Не факт, что по тишине проскочим как раз, — заметила Ольга. — Но пробовать надо.

Александр с трудом спустил ноги с кровати и, оттолкнувшись руками, соскользнул на пол и попытался удержаться на ногах. Попытка вышла неудачная — ватные мышцы не слушались, он практически их не чувствовал.

— Понятно, — коротко заключила Жанна и обратилась к Ольге. — Носилки или кресло?

— По доступности, — ответила та. — Но к носилкам нам самим нужна будет маскировка. Лучше кресло.

Жанна хотела что-то ответить, но вдруг услышала возню за дверью. Она задержала дыхание и повернула ключ в замке. Приоткрыла дверь, и ей хватило небольшой щёлочки, чтобы понять, в чём дело. Пара молодых людей уговаривали пожилого мужчину усесться в инвалидное кресло, на что тот выказывал яркий протест.

— Я вам не рухлять! — возмущался он, размахивая клюкой.

— Деда, это правила больницы, до выхода довезём и всё.

— Сам дойду! Ишь, вам лишь бы избавиться от меня, — ворчал дед, бодро шагая по коридору и отстукивая дробь палкой.

Жанна, не веря своей удаче, дождалась, когда молодые люди, соревнуясь в том, кто дальше закатит глаза, проходили мимо четыреста четырнадцатой палаты.

— Товарищи, — обратилась она к ним громким шёпотом. — Позвольте я позаимствую стульчик?

— Это для нашего деда, — кисло ответил парень с редкими русыми волосами.

— Так он ускакал уже без вас.

— И что? — парень скрестил хилые руки на груди и посмотрел на Жанну с вызовом.

— Ой, да забирайте, — буркнула девушка, судя по всему, приходившаяся ему сестрой.

— Нет, — парень решительно перехватил ручки кресла-каталки. — Нужна коляска — идите и возьмите, а эта — наша.

— Так ты же ходишь, дебил, какая она твоя, — огрызнулась Жанна и вдруг почувствовала холодок между лопаток.

Ощущение стремительно разрасталось, и через секунду она увидела, как молодые люди поёжились, девушка обхватила себя за плечи. Кресло затряслось, и лысеющий парень резко отдёрнул руки, будто обжёгшись. Дыхание их преобразилось в облачка пара. Вдруг оба они выпрямились, глаза расширились. Парень перевёл взгляд на Жанну, его челюсть мелко дрожала, из уголка рта стекала тонкая струйка слюны.

— А впрочем, забирай, — бросил он едва слышно и подтолкнул каталку в сторону приоткрытой двери.

Девушка не говорила ничего. Она слушала внимательно и смотрела вслед дедушке, по глазам её текли слёзы.

— И мы по тебе скучаем, — ответила вдруг она. — Костюм подготовим, конечно.

— Скоро увидитесь, — прошептал парень и виновато посмотрел на

Жанну. — Извините.

— Да полно, — добродушно улыбнулась экстрасенс, стараясь скрыть

злорадство. — Бабуле привет!

Она молниеносно распахнула дверь и вкатила коляску внутрь, тут же закрыв проход.

— Мы самые везучие кисы на районе, — сказала она уже Ольге и

Александру. — И вселенная на нашей стороне.

— Как ты их уговорила? — спросила изумлённая блондинка.

— А не я уговаривала, — Жанна состроила коварную гримасу, — мне кое-кто помог, но это уже совсем другая история. Как бы то ни было, нам чертовски повезло и не факт, что такой фарт продолжится.

— Твоя правда, кивнул Александр и попытался приподняться.

Ему это не удалось, и он с благодарностью принял помощь девушек. Тем пришлось повозиться — мужчина был слишком тяжёлым для них, но в итоге они водрузили блондина на кресло-каталку. То было для него маловато: колени задирались высоко, а широкая спина не умещалась на мягкой спинке, но в целом было сносно.

— А теперь выходим так, будто знаем куда идём и имеем на это полное право, поняли? — давала инструктаж Ольга.

— План у нас так себе, конечно, — Жанна тревожно переминалась с ноги на ногу и теребила рукав блузки.

— Я буду очень рада другим идеям, — беззлобно сказала Ольга. — Правда. Мне тоже этот план не нравится, но другого у меня нет.

— И у меня, — с сожалением призналась Жанна и устремила на Александра полный надежды взгляд.

— Тоже по нолям, — он помотал головой. — Но лучше мне пробиваться одному. Кто знает, что он сделает с вами, если схватит.

— Алекс, это очень благородно, — вздохнула Жанна, — но ты сейчас даже порожек сам не переедешь, куда ты пробиваться собрался?

— Жёстко… — присвистнула Ольга.

— И честно, — Александр кивнул и сжал челюсти. — И всё же…

— Так, послушай, — Жанна присела на корточки рядом с ним. — Ты прямо рыцарь и принц, этого у тебя не отнять. Но не знаю как эта красотка, а я тебя спасаю не благотворительности ради. Вот тут, — она прижала указательный палец к виску, — уже несколько часов творится полный пиздец. Десятки мёртвых устраивают истерику и просят тебя спасти, чтобы ты в свою очередь то ли спас кого-то ещё, то ли всё человечество, то ли хрен знает что там ещё. С этим разберёмся попозже. Но я в первую очередь помогаю сама себе, ты меня понимаешь?

Александр молчал секунд десять и проговорил ровным тоном:

— Нам есть о чём поговорить, когда выберемся.

— «Когда» — это оптимистичненько, чего уж говорить. Погнали? — она посмотрела на Ольгу.

— Погнали, — кивнула блондинка.

И они погнали. Очень осторожно и не спеша. Первой выглянула Ольга, чтобы оценить обстановку. И та была не в их пользу: в холле оказалось пусто, все три медсестры находились на своих постах. Троица с креслом-каталкой будет открыта, как на ладони.

— Подождите две минуты и идите за мной с настолько будничными лицами, насколько можете. На меня не смотрите! — бросила она новым знакомым и, дождавшись их кивков, вынырнула за дверь.

Ольга поправила пиджачок и, стараясь придать походке лёгкость, процокала каблучками до сестринского поста.

— Вот это да, какая красота у вас сегодня! — воскликнула она и всплеснула

руками. — Сегодня праздник медработников? Неужели я забыла…

— Представляете, какой сюрприз! Курьер привёз нам от тайных поклонников! — взбудораженно затаратаорила одна из сестёр, симпатичная женщина среднего возраста. — Как в кино, ей Богу!

— Или от поклонника, — с улыбкой поправила её самая взрослая из медсестёр, по виду ей только-только перевалило за пятьдесят.

— Красота, правда? — самая юная из них нюхала свой букет и с мечтательным видом крутилась на стуле.

— Чудеса! — взвизгнула Ольга, изображая крайнее удовольствие. — И есть идеи, от кого? Ну же, леди, неужто совсем никаких догадок?

Ей в самом деле было радостно, что своей выходкой она не только обеспечила им с Жанной отвлекающий элемент, но и действительно сделала приятно женщинам. Они с горящими глазами делились своими теориями, одна неожиданней другой, и от того более любопытная и желанная. Краем глаза Ольга заметила, как мимо неё прошла девушка, которая толкала перед собой кресло-каталку. Медсёстры, увлечённые вновь разожжённой беседой, внимания не обратили. Зато обратил кое-кто другой.

Жанна уже тянулась к кнопке вызова лифта, когда в дальнем конце холла сверкнула фиолетовая вспышка. Она была едва заметная, но всё сверхъестественное становилось ярче в глазах экстрасенса.

— Давай же, ну! — она снова и снова нажимала на кнопку, но лифт, как назло, задерживали где-то на другом этаже.

Высокий мужчина в белом халате двигался на них стремительно. Жанна видела, как ходили желваки на его лице, и удивлялась, что он всё ещё не заорал во всё горло, чтобы их схватили. Врач, будто почувствовав, поспешил удивление её развеять.

— Куда вы увозите моего пациента⁈ — завопил он так, что послышался тихий шорох осыпавшейся штукатурки.

— Давай, давай, давай! — девушка вжимала кнопку до пределаи прикидывала, сможет ли она быстро спустить Александра по лестнице и не угробить его ко второму пролёту.

Наконец-то послышалось гудение: лифт пришёл в движение. Но он всё ещё был слишком далеко, а врач — уже слишком близко.

И тогда случилось то, чего Жанна ещё никогда не видела. Воздух вокруг неё наполнился дымкой, нос тут же ощутил, что температура в помещении понизилась. На глазах экстрасенса одна за другой формировались призрачные фигуры, и каждая стремилась схватиться за врача. Одни призраки цеплялись за его плечи, другие — обвивали руками ноги, третьи — вставали прямо перед ним, надеясь замедлить. Духи прибавлялись и прибавлялись, некоторые переключились на медсестёр и даже Ольгу. Девушка изумлённо раскрыла глаза и рот, чувствуя, как тело не случается её, будто кто-то держит за конечности.

Лифт скрежетал уже совсем близко, а Жанна наблюдала, как врач, чьё лицо теперь искажала нескрываемая ярость, двигался медленно и плавно, будто в воде. Он пытался что-то выкрикнуть, но язык его замёрз и не слушался. Аметист Аметистович — а это, конечно, был именно он — не мог понять, в чём дело. Ведь он, в отличие от Жанны, не видел, что сразу несколько духов протянули свои дымчатые руки через горло и рот медика. Их конечности прошли насквозь, как если бы они были простой проекцией.

Наконец, двери лифта поползли в стороны. Жанна толкнула каталку внутрь и дёрнулась в сторону, хватая Ольгу за руку. Она резко выдернула девушку из призрачной хватки и одним скачком запрыгнула в кабину лифта. Через мгновение Ольга очутилась рядом и судорожно нажимала на кнопку первого этажа. Обе они видели, как Аметист Аметистович приближался, перебарывая несколько десятков призраков, преграждающих ему дорогу. Ольга призраков не видела, но помнила своё состояние: сама она не могла пошевелиться — сила, удерживающая её, была в разы сильнее. И хоть она не знала, что её удерживала всего тройка духов, в то время как на врача накинулось с полсотни, её всё равно чертовски впечатляло, что он продолжал движение. Это одновременно пугало и восхищало её.

На первом этаже они уже не стали расшаркиваться и просто пробежали мимо поста охраны. Эдуард Петрович, мягко говоря, ошеломился от такой наглости. Мужчина рванул было за ними, исполняя свой профессиональный долг, но кружка, наполненная свежим обжигающим кофе, была против таких кульбитов. Ошпарив руку расплескавшейся жижей, охранник прокричал беглецам что-то вслед и даже попытался было продолжить преследование, но вскоре сдался. Жанна неслась вперёд, тяжело дыша. На подъёмах и поворотах Ольга тоже хваталась за коляску и помогала. Александр вцепился в подлокотники изо всех немногочисленных сил и старался не подавать вида, что его чертовски напугали эти американские горки. Спустя ещё сотню метров они увидели автобус, удачно подъезжающий к остановке. Ещё большей удачей было то, что автобус был один из новых — с широким входом и без ступенек, так что девушки почти без проблем закатили Александра внутрь. Лишь когда двери закрылись, следующая остановка была объявлена, а автобус тронулся к следующей точке своего маршрута, все трое перевели дыхание. Жанна поставила каталку на тормоз, и обе девушки рухнули на сидения напротив Александра.

— О. Боже. Мой, — причитала Ольга. — Мы сделали это. Я не могу поверить.

— С ума сойти, — вторила ей Жанна. — Не могу поверить.

— А ты поверь, — блондинка вдруг хрипло засмеялась, открыто и глубоко. — Какая ты крутая! Не знаю, что ты там в конце устроила, но ты спасла наши задницы.

— Это не я, но я им передам, — Жанна, заражённая смехом Ольги, к ней присоединилась. — Ты тоже молодец. Взять хотя бы то, что ты выкрала ключ от палаты! Она выкрала ключ от твоей палаты, слышал? Без неё мы бы к тебе даже не попали.

— Вы обе невероятные, — Александр посмеивался вместе с ними, ощущая, как адреналин понемногу его отпускает. — Не могу поверить, что вы меня вызволили. И что вообще на эту авантюру решились.

— Да уж поверь, должен нам теперь будешь, — ухмыльнулась Жанна.

— Что ты такое говоришь, Жанна! — Ольга ткнула её в бок и виновато посмотрела на блондина.

— Мы за сегодня рисковали своими булками больше, чем за не знаю сколько времени! — возмутилась экстрасенс. — А если бы нас поймали?

— Она права, — Александр едва ощутимо коснулся колена Ольги, видя, что та готова вступить в полемику. — Я перед вами в неоплатном долгу.

— Во-о-от! — радостно воскликнула Жанна, сползая на сиденье. — Алекс дело говорит! Кстати, как ты вообще ключ нашла? Без брелока-то?

Ольга смущённо улыбнулась и поделилась с новыми знакомыми:

— Ему замок поставили только-только. Я заметила, что на всех палатах стоят старенькие круглые ручки, которые поворачивать надо. А у него — новая нажимная, — девушка сжала руку и помахала её в воздухе, изображая, как открывается дверь с такой ручкой. — И я подумала, что ярлычок могли просто не успеть нацепить. Так что я взяла самый новый из всех ключей. Повезло.

— Это не везение, — не согласился Александр.

— Поддерживаю, — кивнула Жанна. — Нечего принижать себя, подруга. Ты офигенно умная, нечего это скрывать.

— Да я и не…

— Вот где нам повезло, — перебила её экстрасенс. — Так это решительно во всём остальном. Я не знаю, что там творится в призрачном мире, но как минимум они заинтересованны, чтобы мы не померли раньше времени. Я никогда не видела, чтобы они помогали друг другу или делали что-то так слаженно. Это даже пугает. Но не будем о грустном, — Жанна подобралась и села на сиденье ровно. — Тут пришли двое к тебе, Алекс, хотят что-то сказать.

— Что? — мужчина непонимающе уставился на неё. — О чём ты?

— Мужчина и женщина. Он говорит… Не могу разобрать, погоди.

— Она экстрасенс! — шепнула Ольга, на лице её отражался неподдельный восторг. — Слушай внимательно.

— Она кто? — брови Александра поднялись так высоко, что рисковали покинуть лоб, но тут Жанна продолжила:

— Он говорит, что тебе понадобится наперсянка и эхинацея, чтобы поставить их на ноги после капкана. Для справки: я без понятия, кого «их», он не уточняет. А она передаёт, что ритуал не окончен. Очень переживает за тебя, — Жанна смотрела мимо Александра, взгляд её блуждал, будто она смотрела на что-то, чего в этом измерении не существует. — Говорит, что если ритуал не завершить, Сила тебя заберёт в счёт уплаты долга.

— Ты понимаешь, о чём она? — шепнула Ольга.

Александр коротко кивнул. Он был благодарен родителям за то, что они даже в загробной жизни продолжают присматривать за ним и помогать.

— Передай им…

— Они тебя слышат, просто говори, — одёрнула его Жанна.

— Мам, пап, — он замялся, чувствуя себя глупо и неуверенно.

Липкие взгляды пассажиров пристали к его затылку и вискам. Но Александр всё же нашёл в себе силы договорить:

— Мам, пап, спасибо. Я запомнил ваши совет и предостережение.

— Но…? — протянула Жанна. — Это их слова, не мои.

— Но я решение менять не буду, — твёрдо произнёс он. — Скоро увидимся с вами, а пока — я сам за себя. Люблю вас.

— Они просят обнять тебя, — продолжила Жанна, не показывая смятения, вызванного его словами. — Но давай мы это сделаем уже когда выйдем. Они вроде не против, — она дождалась, чтобы Александр коротко кивнул. — Уф, как я устала. А нам ещё ехать чёпт-те куда. Ты с нами? — она бросила взгляд на Ольгу.

— Конечно! А куда?

— Ох, если бы я знала. Выйдем на остановке, спросим у духов. Я знаю только что будем спасать каких-то колдунов. И надеюсь, после этого они от меня отстанут, — Жанна зажмурилась и принялась массировать виски. — И духи, и колдуны.

— Колдунов⁈ — завопила Ольга и вскочила с места.

— Я удивлена не меньше твоего, подруга, — протянула Жанна, не открывая глаз. — Всего надо спасти четверых. Одного спасли. Не так ли, Алекс? — она устремила на блондина цепкий взгляд. — Теперь нам с Олечкой нужна информация.

— Что вы хотите знать?

— Всё! — шепнула Ольга, едва дыша.

— Согласна с предыдущим оратором, — Жанна кивнула в сторону блондинки. — Выкладывай всё.

волчеягодник — растение с множеством красных ягод, вороний глаз — растение с одной тёмной ягодой. Оба растения, при этом, ядовиты.

Глава 25

Глава 25

— Негомила, отнесись к моей просьбе серьёзно, я очень тебя прошу, — взмолилась миловидная девушка с длинными каштановыми волосами.

Её коса спускалась до земли, щёки пылали от румянца, а рука лежала на округлом животе.

— Кисонька, твой малыш ещё даже не родился, а ты уже готовишься к каким-то трагедиям, — отмахнулась молодая женщина с иссиня-чёрными волосами, завитыми в мелкие тугие кудряшки, которые обрамляли лицо подобно обсидиановому облачку.

Женщины стояли на одной из летних кухонь-столовых их старого семейного дома. Три стены из четырёх были стеклянными: десятки крохотных окошек выходили на сад, который, как и всегда, был в буйном цвету. Яблони укутались в цветочную мишуру, нарциссы набирают силы, а ирисы медленно раскачиваются на ветру, будто находясь в глубокой медитации.

— Это девочка, — девушка нежно погладила живот и хмыкнула. — И уж не тебе сомневаться в моих предсказаниях, Мила.

— Киса, — Негомила посмотрела на сестру серьёзно, энергии для шуток не осталось, — это не то предсказание, с которым я готова мириться. Вооружён — значит, предупреждён, так же? Вот мы и…

— Наоборот.

— Ну ты и зануда, Анфиса. Ещё и перебила меня.

— Извини, — девушка виновато улыбнулась и подняла брови.

— Мы вооружены, вот что я хочу сказать. Ничего из этих вот кошмаров не случится, я тебе обещаю, — Негомила помахала руками в воздухе, будто отгоняя невидимых врагов. — Наслаждайся последними днями полноценного сна, Киса, и не накручивай себя.

— Мила, — Анфиса уставилась на сестру, не моргая. — Пообещай мне.

— Киса, я и без таких обещаний с радостью понянчусь с племянником или племяшкой.

Анфиса ответила долгим взглядом, и Негомила сдалась:

— Знаешь ли, это терроризм! — всплеснула она руками. — И вымогательство. Я не просто так говорю, что тут вот, — она указала на низ живота, — свободная от детей зона. А ты уже впариваешь мне вашего неродившегося ребёнка! Буеслав в курсе вообще?

— В курсе, — спокойно отозвалась Анфиса.

— Ненавижу вас обоих.

— Ты нас любишь. Мы твоя семья.

— Одно другое не исключает, к твоему сведению! Ладно. Но если ты попробуешь спихнуть на меня своё потомство просто так!..

— Нет, Мила, только когда мы с Буеславом умрём.

Негомила гневно фыркнула и убрала мешающие кудряшки с лица. Она подвинула к столу ближайший стул и села, повернув его спинкой вперёд. Женщина положила руки на спинку и недовольно наблюдала за тем, как её сестра сдёрнула скатерть. Под ней скрывался меловой рисунок, состоящий из двух колец и вереницы надписей, связывающая их между собой.

— Ты ещё и подготовилась заранее, — недовольно буркнула Негомила.

— Чувствовала, что ты не откажешь.

— Знала бы ты, как я хочу развернуться и уйти сейчас!

— Не уходи, пожалуйста. Ты нужна моей девочке.

Вдруг множество окошек вздрогнули от глубокого мужского баса:

— Добавь моё кольцо тоже, милая, — сказал массивный мужчина с чёрной бородой, косой и светлыми песочными глазами.

Он пригнулся, заходя внутрь. Его коса была немногим короче косы жены и доходила до колен. С грустью взглянув на сестёр, он выбрал стул покрепче и присел рядом с Негомилой.

— Буеслав, ты чего⁈ — зашипела Негомила.

— Я тоже отдам тебе энергию, — пробасил он в ответ. — Тебе понадобится много сил, чтобы защитить её.

— И ты туда же, — выплюнула ведьма. — Я соглашаюсь на это по двум причинам: чтобы вы от меня отстали и чтобы доказать вам, что вы ни черта не правы. Это для протокола.

— Киса никогда не ошибается с предсказаниями, ты и сама знаешь.

— Всё случается впервые.

Тем временем Анфиса добавила ещё одно кольцо и оплела его письменами. Она не стала спорить с мужем, потому что в этом не было нужды — и так знала, что он прав.

— Всё готово, — сказала она, вытирая руки от мела.

Все трое окружили стол и положили руки в центры колец. Последней это сделала Негомила, всё ещё внутренне сопротивляясь и не желая мириться с тем, что сестра собралась на тот свет.

— Я, Анфиса Варфоломеевна Воротынская, завещаю свои жизненную и ведовскую энергии моей сестре, Негомиле Варфоломеевной Бродяжевой. Рота.

Следом за ней говорил её муж:

— Я, Буеслав Вязеевич Воротынский, завещаю свои жизненную и ведовскую энергии моей своячнице, Негомиле Варфоломеевной Бродяжевой. Рота.

Негомила скривилась, всё её нутро требовало прекратить этот фарс и разбить ритуал. Но разумом она понимала, что предсказания сестрицы всегда сбывались. И хоть сейчас, на её взгляд, настало идеальное время, чтобы доказать, что будущее можно и нужно менять, подстраховаться действительно стоит. Но принимать такие обязательства казалось ей противоестественным. Она сознательно выбрала жизнь без замужества и детей, ей столько предстоит сделать, узнать, создать, и тут социальный якорь накидывает родная сестра. Мелькает шальная мысль найти кого-то другого на эту роль, но в действительности Негомила понимает, что никому Анфиса не будет доверять так, как родной сестре. И вряд ли кому-то другому согласится добровольно передать своё дитя. Тем хуже, что Буеслав — сирота, как и они с Анфисой. В итоге Негомила — их лучшая и единственная кандидатура на случай, если что-то с ними случится. Нехотя, ведьма начала говорить:

— Я, Негомила Варфоломеевна Бродяжева, принимаю завещанные мне энергии и обещаю использовать их для защиты моей племянницы… Как вы её назвать решили?

— Арифметикой, — Буеслав расплылся в улыбке, от уголков его глаз побежали тонкие морщинки, которые делали его лицо сразу добрым и светлым.

— Как? Вы совсем, что ли? — Негомила подняла брови и смотрела то на зятя, то на сестру. — А если мальчик, назовёте параллелепипедом?

— Это девочка, — ответил Буеслав и с любовью посмотрел на жену. — У нас будет дочка.

Анфиса ответила ему тёплой улыбкой и погладила свободной рукой живот, ощутив пинок малышки.

— Ну, корова ваша, вам её и доить, — Негомила несколько раз моргнула и помотала головой. — Я, Негомила Варфоломеевна Бродяжева, принимаю завещанные мне энергии и обещаю использовать их для защиты моей племянницы Арифметики Буеславовны Воротынской… Вы же понимаете, что никто не сможет выговорить её ФИО?

— Мила! — возмутилась Анфиса.

— Ладно, ладно, — Негомила помассировала переносицу и начала заново: — Я, Негомила Варфоломеевна Бродяжева, принимаю завещанные мне энергии и обещаю использовать их для защиты моей племянницы Арифметики Буеславовны Воротынской после смерти её родителей, моих сестры и зятя. После кончины последних я стану девочке опорой и заботой, любовью и семьёй. Сберегу от мира её дар, а её саму — от мира. Буду оберегать её и не позволю лишить её жизни никому, кроме Числобога и времени под его командованием.

Негомила помедлила с последним словом. Она смотрела на влюблённых супругов и хотела исчезнуть отсюда, чтобы не отравлять их светлые чувства своими тёмными сомнениями. Но всё же она собралась с духом и проговорила главное слово своей клятвы:

— Рота.

Письмена загорелись светло-голубым светом и пришли в движение. Подобно змеям, они ползли по кольцам, облизывая то одно, то другое. После они сошли с привычных треков и переместились ближе к рукам волшебников. Постепенно сужая радиусы, они подобрались к рукам вплотную. Ещё несколько оборотов, и светящиеся буквы древнего языка переползли со стола на кожу и потянулись выше. Наконец, они замкнулись на запястьях и потухли, оставшись впитавшимися в кожу чернилами. Негомила покрутила рукой, осматривая узор:

— Ну, как минимум я и так хотела татуировку, а эта даже выглядит миленько — пробубнила она, наблюдая за тем, как буквы переливаются остатками магического свечения.

Через пару минут оно погаснет окончательно, но клятву более не снять и не ослабить. Негомила поставила на это жизнь. Анфиса использовала самое строгое заклинание: если кто-то из них попробует обойти свою клятву, татуировка снова оживёт и начнёт сжиматься, пока не перепилит запястье. Это первый знак и шанс исправиться. Письмена поднимутся выше и обогнут горло. Там они будут покоиться ещё как минимум день, чтобы поклявшийся, если это вообще возможно, успел снова стать верным своим словам. А если нет — то голова с плеч.

Сейчас, спустя почти двадцать четыре года после того дня, Негомила сжимала древко метлы и парила над сопками, не боясь, что кто-то её увидит. Правое запястье болело и горело: письмена ожили и уже медленно стягивались, разъедая кожу. Ведьма вглядывалась в пролески и поляны, пытаясь найти свою племянницу, свою хорошую девочку. Письмена на запястье сжимались сильнее, и Негомила знала — это происходит, потому что Фима умирает. А она, её тётушка, не в силах её отыскать.

Глава 26

Глава 26

Маятник крутился и крутился, не желая останавливаться. Рука Жанны уже затекла, держа вытянутый кристалл на цепочке. Второй рукой экстрасенс придерживала уголок карты их портового города, три других уголка она доверила Ольге и Александру. Они устроились за столиком на открытой веранде одного из прибрежных кафе. Время шло к вечеру, и набережная начала наполняться людьми. Однако, ещё было чуть за пять, так что основной наплыв гуляющих ждал впереди. А пока работники кафешек, ресторанов и аттракционов готовились к часу пик: намывали столы, расставляли салфетки, натирали катера и надували шарики для тиров.

— Ну давай же, бесполезная ты каменюка, — рычала Жанна, запуская маятник уже в пятый раз. Она была изрядно вымотана.

— Как это работает? — спросил Александр. — То есть, как это работает у тебя? — он особенно выделил последнее слово.

— Я кручу маятник, задаю вопросы духам, а дальше уже они рулят процессом, — пожала плечами Жанна. — Понятия не имею, какого чёрта сейчас происходит.

— А призраки что-то говорят? — оживилась Ольга.

— Эти мерзавцы даже не приходят, -раздосадованно хмыкнула девушка.

— Такое уже бывало? — Александр облокотился на стол и помассировал веки.

Он по-прежнему не мог встать, и его это уже начинало пугать. Уверенный, что ноги не слушались из-за долгого лежания и в кровати, и что нужно просто восстановить кровообращение, он попытался вскочить с кресла, как только они выбрались из автобуса. В итоге девушки усаживали его обратно так, будто запихивали быка в тостер. То есть, сложно, тяжело и с очень невысоким коэффициентом полезных действий. Вымотанные, они едва справились с задачей и взяли с мужчины обещание, что работоспособность ног он будет проверять деликатно, а не отталкиваясь от подлокотников со всей силой и понимая, что что-то не так, уже в полёте. На набережной они быстро нашли местечко с пандусом и столиками удобной высоты, чтобы «припарковать» мужчину рядом.

— Никогда, — смущённо призналась Жанна. — Но сегодня вообще очень многое идёт не так, как обычно.

— Например? — спросил Александр.

— Призраки очень включились в твоё спасение. Они объединились в группы, чтобы мы смогли дать дёру, а перед этим на помощь пришла покойная бабушка того парня, что не хотел отдать нам каталку. Уж не знаю, что она там наговорила своему внучку, но тот стал белым, как гейша. От испуга, наверное, не знаю. Видимо, строгая бабка была. Сказала, небось, что если каталку жмотничать будет, встретит его на небесах с горчичниками и рыбьим жиром, который вводить будет ректально — Жанна устало засмеялась своей же шутке.

Ольга с Александром не сообразили, что девушке нужно было снять хоть каплю скопившегося за день напряжения, и потому бледное веселье её не разделили.

— А какой обычно алгоритм? — задала вопрос Ольга. — Ты сама их вызываешь?

— Ага, а так они максимум за спинами родных стоят, и то нужно напрячься и зрение сфокусировать. Я не вижу толпу призраков двадцать четыре на семь. И слава Богу.

— Есть идеи, с чем или кем это связано? — продолжала Ольга.

— Да уж явно с нашими неуловимыми, — вздохнула Жанна и вновь запустила маятник.

Тот безрезультатно кружил над картой.

— Может, призраки не знают просто? — задумчиво протянул Александр. — Ко мне же они вас сразу привели.

— Или они нарываются на массовое изгнание, — процедила сквозь зубы Жанна.

— Я не уверен, как всё это работает у экстрасенсов, — мужчина доверительно взглянул в глаза Жанны, — но в моём окружении принято считать, что потустороннее всегда имеет план.

— Ты хочешь сказать, что «это бз-з-з неспроста»? — подняла брови Жанна. — Но я ума не приложу, что теперь делать!

— Вас явно привели ко мне не просто так, — продолжал свою мысль Александр. — Ещё и только сейчас, я ведь много дней провёл в больнице. А что если…

Он закусил губу и протянул руку к цепочке с кристаллом. Дождавшись, чтобы Жанна удивлённо кивнула, Александр приподнял маятник над картой и чуть крутанул его. Розовый кварц описал широкую дугу и внезапно начал ускоряться.

— Так-так-так, — Жанна даже встала со стула, в изумлении наблюдая за происходящим. — Вот это уже дело.

Троица не сразу заметила милую официантку, которая, сохраняя улыбку, повторила свой вопрос уже в третий раз:

— Вы что-то выбрали?

— Три латте и картошку фри с кетчупом, — не оборачиваясь, бросила Жанна.

— И счёт сразу, пожалуйста, — добавила Ольга, которая тоже не отрывала взгляда от набирающего обороты кристалла.

Тот разогнался настолько сильно, что уже вращался параллельно столу и от скорости выглядел, как сплошной диск под рукой Александра. Кварцевый осколок остановился так же внезапно, как и начал движение. Он просто в какой-то момент замер и повис на цепочке, делая вид, что он не такой, хата его с краю и вообще трамвай подъезжает. Все трое уже разочарованно вздохнули, Александр расслабил руку, и кристалл коснулся карты. Стоило этому произойти, как кварц начал не спеша ползти по нарисованной местности. Он миновал район за районом, пока не замер в ближайшем пригороде, неподалёку от Форта№ 1.

— Вот примерно к этому я и клонил, — чуть смущённо проговорил Александр. — Надо отметить точку, дайте карандаш…

— Ничего себе! — воскликнула Ольга.

Она вскочила с места, забыв, что держала карту, и, не сдержав эмоций, с налёту обняла Александра. Они оба чуть не рухнули на землю, но тормоз кресла-каталки выдержал напор юной особы. Пострадал только карандаш — он выпал и покатился к морю, но миссию свою выполнить всё равно успел — поставил заветный крестик на карте.

— Ты такой молодец! — воодушевлённо сказала она, ничуть не смутившись собственного порыва.

Отчего-то каждый этап их приключения — а она воспринимала всё происходящее именно так — невероятно воодушевлял её. Ольге казалось, что она — юная Асоль, которая наконец-то дождалась своего капитала и отправилась в плавание. Или Аделаида, которая покинула Санто-Доминго и ринулась надирать задницы пиратам. Других морских историй, в которых домашние девочки становились морячками и пиратками, Ольга вспомнить сходу не могла, но ей этого и не требовалось. Она разрешила себе быть в восторге от того, что встретила настоящего экстрасенса, что призраки и волшебство существуют, и что постепенно становилось понятно, какую роль каждый из молодых людей играл в этом сюжете.

Отстранившись, Ольга ещё на несколько секунд задержала взгляд на Александре, глаза её горели. И она заметила, что его лицо тоже стало чуть живее: лёгкий румянец прилил к щекам, во взгляде мелькнул блеск. Александр выглядел измождённым и замученным, но сейчас на несколько секунд его лицо налилось жизнью, и Ольге было очень приятно на это смотреть. Александру же было приятно смотреть на Ольгу. Неприятно смотреть было только Жанне — она скрестила руки на груди и кашлянула, напоминая о себе. Ольга с Александром вздрогнули и тут же принялись разглаживать карту, которая успела скрутиться в трубочку.

— Чёрт, — воскликнула Ольга. — Я знаю, где это!

Жанна вопросительно подняла брови и уставилась на блондинку:

— Это дом Краса! — Ольга вскочила и схватила сумочку, готовая сорваться с места.

— Опять он, — пробормотали Александр и Жанна в один голос.

С той только разницей, что первый хотел бы больше с Красибором не видеться, а вторая переживала, что с таким эталонным красавцем что-то приключиться могло что-то плохое.

— Едем, — отрезала Жанна. — Но сначала заберём картошку с кофе, очень вас прошу.

Девушка сложила руки в молящем жесте, и Ольга, скрежеща зубами, села на краешек стула. Она воспользовалась временем, чтобы вызвать такси. Убедившись, что водитель на пути к ним, она решилась задать вопрос, который вертелся на языке уже несколько часов.

— Саш… Александр, а ты тоже? Ну, это…

— Уже нет, — ответил блондин и покачал головой. — Раньше был.

— Что за ерунда, — возмутилась Жанна. — Ты либо колдун, либо нет.

— Жанна, ты так спокойна, — удивилась Ольга. — Только что узнала про колдунов и ведьм, а тебя послушать — так ничего особенного.

— Ну а ты только-только узнала про призраков и, похоже, писаешься от восторга, — парировала Жанна.

Блондинке нечем было возразить и она признала, что экстрасенс была права.

— Если певцу вырвать язык — он уже не будет певцом, — попытался объяснить свою позицию Александр.

— Он может мычать под музыку, — спорила Жанна. — Вокализы петь, там язык особо не нужен.

— Хорошо, если пианисту сломать пальцы…

— Они срастутся.

— Отрезать руки.

— Может стать барабанщиком, — и Жанна пару раз побарабанила по столу, имитируя ритмичную мелодию. — Да, не пианист уже, но музыкант. Я только что видела, как мой магический инструмент игнорировал меня, зато прекраснейшим образом сработал в твоих руках, Алекс. Чего ты мне заливаешь?

Александр набрал в лёгкие воздуха. Он мотал головой, не соглашаясь с аргументами Жанны, но вдруг замер.

— А ты права, — сказал он, сам не веря своим словам.

— Что, понял, что играешь в «да, но»? — Жанна подняла одну бровь и довольно хмыкнула.

— Я потерял силу три года назад, и с того времени ощущаю себя инвалидом. Но вот сейчас я действительно в инвалидном кресле, и, оказывается, это не делает меня совсем уж бесполезным.

— Ваш заказ, — официантка обворожительно улыбнулась и протянула троице небольшой кулёк с картошкой фри и три картонных стаканчика кофе. — Я услышала, что вы собираетесь куда-то ехать, и взяла на себя смелость завернуть всё с собой. Это ничего?

— Это чудесно! — воскликнула Ольга. — Спасибо.

Она оставила официантке щедрые чаевые и, берясь за ручки каталки, наклонилась к уху Александра:

— Возможно, именно благодаря тебе мы спасём сегодня кого-то. Не называй себя бесполезным. Никогда.

Александр не ответил. Он крепче сжал руки на коленях, надеясь ощутить хоть что-то, но ноги оставались немы к его надеждам. Они все правы, Жанна и Ольга. И очень с ним милы — Александр прекрасно это видел, и потому спорить с девушками не стал. Но ничего из этого не будет иметь смысл, если он не сможет постоять за свою возлюбленную, которая, как он догадывался, и есть одна из колдунов, о которых духи твердили Жанне. Он боялся неизвестности и в то же время ругал себя за мелочность, ведь даже сейчас ощущал уколы ревности. Он видел, как Красибор с Фимой смотрели друг на друга, когда пришли к нему за книгами. В их взглядах была заинтересованность. Не было там, конечно, никакой влюблённости или страсти, ничего подобного. Но то было больше недели назад. Казалось бы, семь дней — что могло разгореться за такой короткий срок? Но Александр слишком хорошо помнил — после десятков прожитых во сне жизней — что ему хватило нескольких минут, чтобы влюбиться в Фиму.

«Не мне вообще на что-то претендовать в её отношении», — напоминал он себе.

И на какое-то время это помогало. А потом сожаление и колючая ревность накрывали его с головой, как и все эти три года.

Они заметили парящую в небе ведьму ещё на подъезде к резиденции Бологовых. Тётушка Негомила наплевала на все предосторожности и держалась высоко над сопками, надеясь разглядеть с высоты что-то, чего не заметила сразу.

— Она что… — начала с разинутым ртом Ольга.

—… на метле⁈ — закончила за неё Жанна.

Обе девушки высунулись из окон и изумлённо уставились на разворачивающееся действие. Такси резко вильнуло, когда водитель тоже засмотрелся на дикое представление, но в последний момент успел выровнять машину. Александр сжал зубы. На задворках сознания он подумал о том, что нужно будет как-то влить в водителя настойку из клещевины — немного, только чтобы он потерял сознание и они смогли потом убедить его, что странное зрелище ему лишь приснилось. Правда, настойки у него с собой не было, но, быть может, у тётушки Негомилы есть настойка или другой план.

Но всё это не имело большого значения, потому что сердце Александра сковала ледяная паутина: теперь не было сомнений, что Фима была среди пропавших. К тому же, он знал тётушку слишком хорошо и прекрасно понимал, что раз та не заботится о безопасности и открыто показывает свои волшебные умения — дело плохо, она в панике. Он и сам чувствовал, как сердце сжимается сильнее и сильнее с каждой минутой, начав уже причинять ему физическую боль.

Завидев такси, петляющее по просёлочной дороге, тётушка Негомила поспешно спустилась и встретила прибывших у ворот.

— Ох, Саша! — воскликнула она, увидев блондина через окно. — Прекрасно, что ты прибыл! Потом расскажешь, как про это место узнал, сейчас не важно. Скорее иди сюда, поможешь мне.

Тётушка тараторила и металась из стороны в сторону, то начиная подметать дорожку с востока на запад, то покусывая свои ведьмовские талисманы. Она замедлилась только когда увидела, как Ольга раскладывает инвалидную коляску, а Жанна вместе с ошалелым, но держащим себя в руках водителем такси вытаскивает Александра из машины.

— Что случилось, Саша? — едва слышно проговаривает она.

Александр отвечает ей виноватым взглядом. Он понимает, о чём думает тётушка, у него самого в голове те же самые мысли: как он поможет найти Фиму и других колдунов — они пока что могли только предполагать о ком речь, но, конечно же, догадывались — когда не может ходить? Будь они в городе, ещё как-то он мог бы перемещаться, но по бугристой грунтовой дороге и по сопкам?

— Я Жанна, это Оля, — быстро представилась Жанна и сразу перешла к делу: — Я экстрасенс, и на стороне мёртвых сейчас переполох века. Мы все склонны думать, что наших хороших знакомых может найти только Алекс. Откуда такие соображения — расскажем позже, а то мне уже все уши прожужжали, что время на исходе, — она заметила округлившиеся глаза тётушки и пояснила: — Призраки прожужжали. Они очень хотят спасти там всех, короче. Мы его доставить доставили, но не знаем, что дальше делать и сколько чаевых дать водителю за молчание.

Тётушка молча подошла к таксисту, нервы которого вызывали восхищение у всех присутствующих. Наверное, он один из тех, кто при виде падающего метеорита скажет «Вот это да!» и поедет посмотреть на кратер. Или ещё круче — не поедет смотреть, ведь у него дела, работа или сериал начинается. Тётушка Негомила прикоснулась к его лбу всего на мгновение и шепнула:

— Успение.

Таксист тут же упал на землю, начав храпеть ещё в полёте. Тётушка успела махнуть рукой и чуть замедлить его приземление, так что погружение в сон прошло для мужчины спокойно, без травм и потрясений.

— О, классно, это решили, — обрадовалась Жанна.

— Мы мало что понимаем, — мягко вступила Ольга, — но очень хотим помочь.

— Ясно, — коротко ответила тётушка. — Я Негомила.

— Это тётя Фимы, — добавил Александр и девушки кивнули в знак понимания.

— Так говоришь, призраки тебя науськивали? — напряжённо спросила тётушка Негомила.

— Это мягко говоря, — отозвалась Жанна. — Я бы сказала, что они меня терроризировали.

— Что именно они хотели?

— Чтобы я, кхм, то есть, мы спасли Алекса.

— А потом?

Жанна кратко пересказала события минувшего дня и особое внимание уделила тому, как повёл себя маятник в руках Александра. На этом моменте рассказала глаза тётушки Негомилы расширились и в них мелькнула надежда:

— Быстро в дом, — скомандовала она, — и идите в сад. Это прямо до конца коридора…

— Я знаю где это, — прервала её Ольга, — подождём вас там.

— Отлично, девочка, веди их. А мне нужно кое-что найти.

Ведьма подпрыгнула на месте, а когда опускалась обратно на землю, метла уже проворно оказалась прямо под ней, не дав хозяйке приземлиться. Тётушка взмыла в небо, цветки каштана осыпались за ней подобно ароматному снегопаду.

— Что ещё из сказок правдиво, Алекс? — спрашивала Жанна, толкая коляску вверх по лестнице.

Ольга тянула её спереди, а сам Александр подтягивался, держась за перила. Он выполнил основную часть работы, но без девушек не справился бы и был очень им благодарен.

— О чём ты?

— Мы, блин, только что говорили с ведьмой, которая — внимание! — летает на метле! — Жанна упёрлась плечом в спинку коляски и постаралась выпрямить колени. Это помогло, они продвинулись ещё на одну ступеньку.

— О, это выглядело потрясающе, — поддержала Ольга.

Она держалась за правый подлокотник и тянула наверх, в то время как Александр перебирал руками по перилам слева. Девушка тяжело дышала и заливалась потом. Идеальная укладка её уже была далека от идеала настолько, что Ольга перехватила её канцелярской резинкой, которая нашлась в прибрежном кафе, где они устроили привал. Пиджак был изрядно помят, блузка выбилась из брюк, и только сумочка оставалась чистой. Слишком долго Ольга на неё копила, чтобы вот так просто перепачкать её в пылу приключений.

— Да, ведовской народ частенько использует мётлы для передвижения, — улыбнулся Александр и зачем-то добавил, смутившись: — Я тоже умею.

— Так ты ж певец без горла, — вставила шпильку Жанна.

— Есть кое-что, что даже я могу до сих пор.

В этот момент они наконец-то вытолкнули коляску на крыльцо. Семь мучительно высоких ступеней остались позади, и Жанна с облегчением толкнула Александра вперёд, наслаждаясь мягким ходом коляски.

— А что вообще ты можешь? — спросила Ольга, обмахиваясь ладошкой. — И что подразумеваешь под «ведьмоским народом»?

— Да, про народ мне тоже интересно, — поддержала Жанна.

— Ну, мы так называем себя. Ведьмы, колдуны, чаровницы и ведьмаки.

— Это что ещё за дружба наций? — нахмурилась Жанна. — Ещё и разные виды?

— На самом деле разницы почти нет, поэтому и принято называть всех ведьмовским народом, — пожал плечами Александр. — Так проще.

— Окей, парень из Ривии, расскажи про свои умелки, — Жанна хмыкнула, хоть ответ её и не удовлетворил в полной мере. Но она решила более детально расспросить обо всём позже.

— Ну это ты замахнулась, — Александр хохотнул, оценив отсылку, и продолжил более серьёзно: — Я могу использовать свой дар, метлу средней мощности и… всё. Зато я улучшил свои навыки в приготовлении лекарств и зелий. Для этого не нужна Сила, достаточно знаний.

— Ого! А что можно сделать зельями? — оживилась Жанна.

— Да… Практически всё.

— А что за дар?

— Это вроде врождённого таланта, — попытался объяснить мужчина. — Он у всех разный.

— Ну так у тебя какой? — не унималась Жанна.

— Мне очень сложно соврать. Почти невозможно.

Они добрались до Зелёной гостиной и остановились перед выходом во внутренний двор. Девушки устало опустились на диван, предусмотрительно отодвинув журнальный столик в сторону, чтобы разместить Александра перед ними.

— Тогда это звучит так, будто ты прибедняешься, — Ольга повернула голову чуть на бок и внимательно посмотрела на блондина.

Она не могла понять, играет ли он роль перед ними или действительно убеждён, что ничего не может. Девушка зашла издалека:

— Ты когда-нибудь слышал про синдром вынужденной беспомощности?

— Конечно.

— Слонов жалко?

Александр кивнул, не отводя взгляда от красивой блондинки. Он напряжённо свёл брови, уже подозревая, что она скажет дальше.

— А себя не жалко?

— Так, о чём вы вообще? — не выдержала Жанна. — Что за синдром?

— Слонёнка привязывают так, чтобы он не мог убежать, а когда тот вырастает, он убежать и не пробует. Хотя вместо цепи там уже просто верёвка и колышек. Так же и с людьми бывает, — пояснила Ольга и снова внимательно посмотрела на Александра. — Слон мог бы движением одного слоновьего пальца освободиться и перетоптать к чёртовой матери своих пленителей, но продолжает стоять на радость публики, уверенный, что выбраться не сможет, как бы не старался. Он научился быть беспомощным.

— Вот это глубоко, подруга, — присвистнула Жанна. — И это вы только познакомились, Алекс. Представь, что будет, когда поженитесь?

Девушка прыснула в кулак, довольная своей шуткой и тем, как покраснели оба её товарища.

— Какая ты неприятная иногда, — закатила глаза Ольга.

— И это мы только познакомились! — с хихиканьем повторила Жанна. — А дальше я понравлюсь тебе ещё больше.

Ольга хотела ответить что-то колкое, но посмотрела на смеющуюся девушку-экстрасенса и неожиданно для самой себя смягчилась и расслабилась:

— Не сомневаюсь, — ответила она и тоже хихикнула.

Жанна показалась ей такой настоящей и непосредственной, что хотелось её обнять и попросить рассказать какую-нибудь смешную байку из жизни. С такими людьми действительно хочется общаться, несмотря на то, что те бывают и грубым, и резкими, и беспардонными. Но зато они всегда искренни и прямолинейны. Жанна притягивала к себе.

Александр же, в свою очередь, засмотрелся на обеих девушек, восхищённый их смелостью и открытостью новому. Он видел, что обе они не боятся ведовского мира, который им так нехотя открылся. Напротив, девушки впитывали всё новое с таким воодушевлением, что он сам ощутил некоторую очарованность своей же жизнью.

«Подумать только, я ведь правда могу летать на метле, — размышлял он. — Это же классно. По-настоящему классно».

Он вновь попробовал размять ноги, надеясь почувствовать хоть что-то, но не ощутил ничего. С тоской подумал о том, что если к мышцам не вернётся чувствительность, то и полёты для него завершатся. Но вслух сказал другое:

— Я подумаю над твоими словами, Оля.

— Ольга, — ответила она, с вызовом глядя на блондина.

Александр вдруг мягко улыбнулся, и обе девушки отметили, насколько приятней и привлекательней его лицо становится от такой нежной эмоции:

— Саша. Можешь называть меня Сашей. Извини, что повёл себя так, я сложно привыкаю к новым людям.

— Ну слушай, и половины суток не прошло так-то, — вновь поддела его экстрасенс.

— Спасение жизни сближает, Жанна, — улыбнулся он. — Надеюсь, скоро мы все сблизимся ещё больше.

— Звучит так, будто ты предлагаешь завершить день оргией.

— Жанна! — воскликнула Ольга.

— Не настолько близки, — ухмыльнулся Александр. — Где же тётушка… — он заёрзал, оборачиваясь к выходу. — Время уходит.

— Кстати… Думаю, ты что-то вроде компаса, — поделилась Ольга своим предположением, глядя на Александра. — Может, сделаем снова фокус с маятником и более крупной картой местности?

— Это идея, — взбодрился Александр. — Давайте попробуем. Мы всёравно пока что только ждём.

Жанна тоже согласилась, что идея хороша. Порывшись в рюкзаке, она достала дальневосточный автодорожный атлас и нашла страницу с квадратом, в котором они находились. Вытащила кристалл, потёрла его о лацкан пальто, будто спелое яблоко, которое только что сорвала с ветки. Все трое нависли над картой, сосредоточенно глядя на то, как мерно раскачивается маятник. Однако, тот не набирал скорости и не менял траекторию. Не происходило ровным счётом ничего — сейчас это просто был красивый камешек на цепочке, лишённый магических свойств.

— Не выходит, — озвучила общую мысль Ольга. — Интересно, почему…

— Интересно, почему мы сразу не сделали это, пока его волшебные штучки работали, — заворчала Жанна, просматривая кристалл на свет. Изъянов в нём не было.

В этот момент они услышали торопливые шаги, и в комнату вбежала тётушка Негомила. В руках она несла объёмный бумажный свёрток.

— Состояние с меня содрал, шельмец, — бормотала она, раскладывая содержимое.

Внутри лежали пучки высушенных и свежих трав, пара пузырьков с прозрачными жидкостями, палочка благовония, ступка с пестиком и клубочек тоненькой нитки, похожей на шёлк.

— Малина, брусника, — Александр перечислял названия трав, которые тётушка разложила перед ним, — бадан, шалфей и душица… Тётушка, вы хотите укрепить мою память?

— Если коротко, то да, — бросила она, принявшись перемалывать сухие листья в ступке. — Девочки, мне нужен кипяток.

— Я сделаю, — Ольга вскочила и выбежала из комнаты.

— Ещё чашку захвати, — крикнула тётушка вслед.

— Чем ещё вам помочь? Я могу перемалывать что-то или…

— Подожги благовоние, пожалуйста.

Жанна кивнула и полезла за зажигалкой-бананом.

— За клубочком пойдём, как в мифах? — спросила она, подпалив ароматную палочку.

Она держала благовоние в руках, не найдя, куда бы его пристроить.

— Если коротко, то да, — повторила тётушка Негомила и перешла к измельчению свежих растений.

Их она рвала руками на мелкие кусочки, отказавшись от какой-либо ещё помощи со стороны Жанны или Александра:

— Уверена, призраки гнали тебя сюда, Саша, потому что только с тобой у Фимы достаточно крепкая связь, чтобы даже капканом её было не перерубить.

— Они в капкане? — Александр побледнел.

— Да, и в настолько сильном, что я её не нашла, хотя видит Бог и видят духи, что я из кожи вон выпрыгивала, чтобы отыскать её. Ай! — тётушка вскрикнула и схватилась за запястье.

По предплечью потекла тонкая струйка крови, за ней ещё одна и ещё.

— Нужно торопиться, — прошипела тётушка Негомила, кое-как обматывая руку шейным платком.

— Вам нужна помощь, — ахнул Александр, видя, как платок тут же пропитался кровью.

— Если мы её не найдём в самое ближайшее время, ничто уже не спасёт ни её, ни меня, — холодно проговорила тётушка и принялась перемешивать растения одной рукой. — Где там кипяток⁈ — крикнула она.

— Несу! — отозвалась Ольга, которая как раз входила в гостиную.

В одной руке она несла электрический чайник, через прозрачные бока которого можно было видеть, как вода всё ещё бурлит, приходя в себя после закипания. В другой — пару чашек, побольше и поменьше.

— Спасибо, девочка.

Тётушка Негомила торопливо наполнила большую чашку кипятком и закинула в неё травы. Затем она взяла в руки клубочек и направила на Александра тяжёлый взгляд. Ведьма начала объяснять:

— Это — виссон. Редкая нить, её делают из железы моллюсков. Для создания этого клубочка мастер поймал и убил больше тысячи двустворчатых морских гадов. А потому в ней уже содержится огромная Сила, прямо пропорциональная заложенным в неё стараниям. Но ты, мой мальчик, сделаешь её ещё сильнее.

Девушки сидели на диване и старались не шевелиться. Они ощущали себя детьми, которые засиделись перед телевизором и теперь лишнего вздоха не делали, чтобы родители не заметили их и не отправили спать. Хотя тётушка Негомила никого прогонять не собиралась, ей было решительно не до этого.

— Когда я закончу, тебе нужно будет выпить чай и проглотить клубок, — вкрадчиво говорила она. — Виссон станет нашем компасом, он сделает так, что мы сможем увидеть ту нить, что связывает ваши с моей племянницей души.

— Я сделаю, — с готовностью кивнул Александр. — Но разве ваша с ней связь не крепче? Вы родные люди.

— Если бы я сразу её приняла — то да, была бы крепче, — горько усмехнулась тётушка. — А так… Мы стали семьёй тогда, когда обе были к этому готовы. Но это не то же самое, как когда люди принимают друг друга сразу, безоговорочно и со всеми изъянами. Как вы. В конце концов, Саша, вы практически женаты, конечно же ваша связь крепка. Не зря призраки наседали на бедную Жанночку!

Жанна на мгновение расплылась в широченной улыбке, но тут же взяла себя в руки и вновь прикинулась ветошью. Ей страсть как хотелось посмотреть на настоящий ведьмовской ритуал. Неизвестно, представится ли такая возможность когда-нибудь ещё и не сотрёт ли ведьма ей воспоминания после. На этот случай Жанна уже строила в уме краткий пересказ ритуала, который надеялась успеть записать на диктофон раньше, чем тётушка доберётся до неё, как сделала это с таксистом. Те же мысли одолевали Ольгу, но та уже позаботилась о том, чтобы пристроить телефон между диванными подушками и нажать на кнопку записи. Девушка чуть опешила от упоминания то ли скорой, то ли несостоявшейся свадьбы, но сумела никак не продемонстрировать свои эмоции. Хотя никто, справедливости ради, и не заметил бы этого сейчас.

Тётушка помешала чай, наговаривая какой-то речитатив прямо над чашкой, почти касаясь губами воды. Влила содержимое первого пузырька, держа его высоко, в вытянутой руке. Тонкая струйка спикировала вниз и угодила ровно в центр чашки, не потеряв ни одной капли по пути. Второй пузырёк ведьма опорожнила не глядя, почти небрежно.

— Теперь главный ингредиент, — проговорила она сама себе, бережно опустила клубочек в жидкость и проговорила: — Катуна.

Жидкость загорелась ярко-жёлтым и тут же погасла, как если бы под толщей чая взорвалась маленькая бомба.

— Теперь пей, — безапелляционно заявила тётушка Негомила и вручила Александру чашку.

Тот с готовностью её принял и задержался лишь на секунду:

— Вы увидите путь к ней и отправитесь на помощь? Мне не нужно будет идти с вами? Боюсь, я вас только задержу, — он бросил виноватый взгляд на свои ноги.

— Я надеюсь, что справлюсь одна. Пей.

Она зашипела и схватилась за запястье. Кровь уже начала течь из-под импровизированной повязки. Ольга вдруг будто опомнилась. Она вскочила с места и выбежала из комнаты. Через пару минут вернулась, держа в руках увесистый пластиковый контейнер.

— Аптечка, — пояснила она. — Я поняла, что лечиться вы будете только после спасения вашей племянницы, но мы можем сейчас замедлить потерю крови, или по крайней мере я буду готова оказать вам первую помощь, когда Фима, Крас и Ромчик будут в безопасности.

— Ты думаешь, рыжий симпатяга тоже там? — встрепенулась Жанна.

— Ох, скорее всего, — Ольга мотнула головой, отгоняя грустные мысли. — Крас больше особо ни с кем и не общается.

За время этого непродолжительного разговора Александр выпил почти всё содержимое чашки. Оставался последний глоток, он уже видел маленький блестящий клубок, перекатывающийся по дну. Мужчина с силой выдохнул воздух, одним движением влил в себя магический чай и проглотил клубок, будто самую большую в своей жизни таблетку. Тот застрял в горле и мужчина закашлялся, его тело пыталось от клубка избавиться. Быстрее всего среагировала Ольга: она снова наполнила чашку горячей водой и протянула её Александру. Уже после, глядя, как мужчина залпом выпивает порцию кипятка, она с ужасом подумала, что могла нарушить тем самым ход ритуала. Перевела опасливый взгляд на тётушку, но та была спокойна. Она напряжённо всматривалась в Александра, ожидая, когда волшебство начнёт себя проявлять. И оно не заставило себя долго ждать.

Александр только и успел, что поднять на тётушку Негомилу вопросительный взгляд. В ту же секунду он ощутил острую боль сначала в районе солнечного сплетения, а потом ниже. Боль опустилась до желудка и начала набирать обороты. Александр завопил, вцепился в живот и согнулся пополам. Он чувствовал, будто кто-то или что-то прогрызает свой путь наружу прямо через его органы и мышцы. К несчастью, ему не казалось. Спустя несколько минут агонии из его живота вырвался луч света: он был толщиной со стебель бамбука, и воздух вокруг него шёл волнами от жара. Александр откинулся на спинку кресла и, не в силах сдержать крик, шарил вокруг отверстия на собственном теле. Края плоти вокруг луча обуглились и запеклись, воздух наполнился запахом гари. Девушки заорали не своими голосами: Жанна вскочила и отбежала к выходу, а Ольга от неожиданности и ужаса потеряла равновесие и упала на пол. Экстрасенс подбежала к ней и попыталась то ли помочь подняться, то ли оттащить к двери — Ольга всё равно не среагировала ни на что из её действий. Обе девушки не могли отвести глаз от мужчины в агонии. Слёзы текли по их щекам и впервые обе пожалели, что им открылся мир чародейства. Они и не подозревали, что волшебство может быть таким жестоким.

— Мне жаль, мальчик, — искренне проговорила тётушка Негомила, уже запрыгивая на метлу. — Я не знаю другого способа.

Она вылетела в распахнутую дверь внутреннего дворика и устремилась вдоль горящего луча, надеясь, что теперь-то ничто не помешает ей найти племянницу и её товарищей. Оттого громче был её полный отчаяния крик, когда она снова влетела в гостиную.

— Я не могу добраться до них даже с ориентиром, — кричала она. — Меня затянуло в петлю, и я возвращаюсь сюда, сколько бы раз не улетала! — она едва перевела дыхание и рухнула на колени рядом с почти бессознательным Александром. — Мальчик мой, это придётся сделать тебе. Я не смогла воспользоваться вашей связью. Мне очень, очень жаль.

Она нежно погладила его по щеке, её глаза наполнились слезами, губы дрожали.

— Тётушка, — прохрипел мужчина. — Сделайте жгуты.

— Зачем? — ведьма вздрогнула от внезапной догадки.

— Сделайте, — он приподнял обе руки и протянул к ней. — К метле.

Глотая слёзы, тётушка Негомила кивнула и, пользуясь одной рукой, сняла платок с руки и обернула его вокруг запястий блондина.

— Девочки, помогите, пожалуйста, — попросила она чуть дрожащим голосом. — Нужно крепко привязать концы платка к моей метле.

Она видела, что Александр едва держит сознание на плаву. Его лицо стало белым, без единой кровинки, губы посинели, глаза закатывались. Но он упорно тянул руки, ожидая, когда ведьма выполнит его просьбу.

— Только не умирай, — шепнула тётушка.

Ведь тогда она потеряет последний шанс найти Фиму. Когда Ольга дрожащими руками, всхлипывая и стеная, закрепила руки Александра на древке метлы, тётушка Негомила произнесла:

— Юза.

Платок тут же стянулся туже и Ольга ощутила, что он стал намного твёрже под её руками. Она осторожно потрогала материал и в изумлении отпрянула: это уже была не ткань, её место занял металл или камень. Теперь и она поняла, что хотел провернуть Александр. С такой привязью он не сможет отпустить метлу, даже если потеряет сознание или умрёт.

— Не тяните, тётушка, — прошептал он, и ведьма дрожащими руками ухватилась за древко.

Она поднялась в воздух плавно, совсем не так, как делала это раньше. Александр медленно поднялся вслед за ней, повиснув на вытянутых руках. Голова безвольно болталась, прижавшись подбородком к груди. Ноги повисли безжизненными плетями. Тётушка осторожно вылетела в сад, чтобы мужчина не ударился о мебель или дверной косяк, и уже на улице набрала скорость и полетела в сторону сопок.

— Нам стоит уйти? — шепнула Жанна, не отрывая взгляда от двух отдаляющихся точек.

— Стоит, — так же шёпотом ответила Ольга.

— Но мы этого не сделаем?

— Нет.

Глава 27

Глава 27

Фима спала неспокойно, она постоянно мотала головой, будто пытаясь стряхнуть какое-то страшное наваждение. Красибор приложил ладонь к её лбу и с тревогой ощутил, что температура тела ещё немного поднялась. Фима металась в лихорадочном бреду и жалобно постанывала, будто прося о помощи. Красибор морщился от этих звуков, потому что не знал, чем помочь. Он не сумел разбудить ни Фиму, ни Романа. Ещё несколько раз пытался уйти ниже или выше по склону, вправо или влево — но всё безрезультатно. Каждый раз он возвращался к своему раненному другу, который, по крайне мере, был более-менее стабилен; и Фиме, которой становилось только хуже.

Красибор вглядывался в пространство вокруг них, надеясь увидеть, что кто-то спешит к ним на помощь. Но не было вокруг ни других людей, ни рыжего мохнатого проводника, который их сюда и привёл. Была ли это его ловушка? Что если Лис намеренно заманил их в капкан, потому что они мешали его хозяевам или даже ему самому?

«Нет, вряд ли, — заключил Красибор. — Скорее он не ожидал, что мы попадёмся, как простофили. Подвели хвостатого».

Также его тревожило, что ни Фима, ни Роман с его Чуйкой не почувствовали опасности. Ладно он — у него всегда и чуйка, и эмпания была как у табуретки (цитируя Романа). Но уж они-то должны были хотя бы насторожиться…

Он обхватил лицо Фимы ладонями, когда девушка начала метаться особенно рьяно.

— Тш-ш-ш, девочка, я с тобой, — шептал он ей на ухо. — Не дам тебя в обиду.

На несколько секунд она замерла, словно прислушиваясь, а потом обмякла в его руках, успокоившись. Красибор знал, что этого хватит минут на десять, а затем кошмары вновь начнут одолевать её.

Мужчина вновь осмотрелся. Пустая сопка с крутым склоном с одной стороны и более пологим с другой, редкие деревья, куцый лагерь.

«Если подумать, не лагерь же они охраняли своим капканном…» — размышлял он.

Красибор ещё раз убедился, что друзья его в норме, если это можно так назвать в текущих реалиях, и поднялся на ноги. Он медленно обходил склон, разглядывая всё вокруг: кустики, траву с грибами, деревья и камни. Он ожидал, что что-то непременно бросится в глаза, как если бы играл сейчас в казуальную игру по типу поиска предметов. Иногда нужно методично разглядывать каждый участок картинки, пока затаившийся предмет не выдаст себя сам.

Мужчина понимал, что то, что от них пытались сокрыть, сейчас наверняка вне зоны досягаемости — иначе то колдовство, в которое они угодили, капканом бы не назвали. Но он же может хотя бы увидеть намёк? В конце концов, рано или поздно их спасут — он верил в это всей душой — и тогда им всё равно нужно будет двигаться дальше. Так почему бы ему не приблизиться к разгадке, пока всё равно из доступных опций у него только ожидание?

Из-за спины послышался стон. В этот раз Фима проспала спокойно намного меньше — минут пять от силы. Красибор опрометью рванул к ней и ухватил за руки: девушка била ими всё вокруг, выгибалась в пояснице и стенала так громко, будто прямо сейчас кто-то причинял ей сильную боль. Но никаких физических повреждений на ней не было — во всяком случае, Красибор не нашёл. Она была невредима, так же, как Роман. Больше всего мужчина переживал из-за того, что повреждения могли быть внутренними, и тогда дело совсем плохо.

— Тише, тише, девочка, — начал он убаюкивать Фиму, но в этот раз его голос не произвёл того же успокоительного эффекта, как раньше. — Я рядом, что же ты?

Красибор растерянно прижимал к земле то руки её, то ноги, но Фима только сильнее вырывалась и стонала. Не зная, что ещё предпринять, он лёг рядом, попытался положить её голову себе на плечо и прижать, но девушка принялась колотить его изо всех сил и перешла на крик.

— Тише, Фима, девочка, — повторял он, чувствуя, как горло сжимается от отчаяния. — Мы пройдём через это, слышишь? Надо немного подождать, успокоиться. Я не знаю, чем тебе помочь!

Он ощутил, как глаза защипало от отчаяния, но девушка вдруг к нему прислушалась, как делала это десятки раз до этого.

— Я не знаю, как помочь тебе, Ромчику или себе, — продолжал бормотать Красибор. — И мне так хреново от этого, ты бы знала… Но я здесь. Я рядом. По крайней мере вы не одни.

«Только я один».

Фима немного расслабилась и, хоть продолжала бить мужчину кулаками по бокам, делала это уже не сильно и понемногу успокаивалась. Красибор обнял её и прижал к телу, надеясь, что его тепло поможет ей успокоиться. Он гладил её по волосам и спине, а когда она всхлипывала во сне, целовал её в лоб и продолжал повторять и повторять, что он рядом и хочет её защитить, просто не знает как.

«А он дышит вообще?» — подумал Красибор вдруг, глядя через плечо Фимы на Романа.

Тот лежал неподвижно и не издавал никаких звуков. Красибор постоянно проверял его дыхание и пульс. Каждый раз от страха, что не почувствует признаков жизни друга, собственное его сердце билось так сильно, что начинали болеть рёбра. Красибор напряжённо вглядывался на рыжеволосого мужчину, и наконец тот вознаградил его едва заметным движением груди вверх и вниз. Облегчённо выдохнув, Красибор вновь опустил голову на землю, решив больше не оставлять Фиму. Он повернулся на спину и покрепче прижал девушку к себе. Над ними шелестели ветками невозмутимые сосны и акатники. Через них виделось насыщенно-голубое небо с замершими на нём облаками. Эту особенность Красибор заприметил давным давно. Облачко, очень похожее на выдру, купалось в синеве прямо над ними и никуда не торопилось.

— Не может так всё закончиться, — бормотал он сам себе. — Я что-то упускаю. Головой думай, Красибор, головой…

Он хотел пройтись по периметру их ловушки ещё разок, или пару или десять раз — столько, сколько понадобится, чтобы найти подсказку к их высвобождению. Абсолютная уверенность в том, что они ещё только в середине истории, ещё не в самом её разгаре даже, не угасала в его душе. Пару раз мужчина попробовал высвободиться, но Фима вцеплялась в него с удвоенной силой и начинала болезненно стонать, будто маленький ребёнок, боящийся, что его бросят.

— Я рядом, слушай мой голос, — нашёптывал он, ощущая, как отчаяние забивает ноздри.

Да, он может лежать и успокаивать девушку, не заставлять её мучаться и метаться в кошмарах, но так у них не останется ни единого шанса. Это не то, на что он готов был согласиться. Но и плана никакого не было. Он осматривал территорию вокруг уже не меньше пятидесяти раз, мог воспроизвести в памяти каждый камешек и кустик. И ни к каким подвижкам это не привело.

Красибор зажмурился. Мысленно он снова обходил по периметру территорию, входившую в капкан. Границы определить было легко — он прошёл во всех направлениях и оставлял ориентиры, чтобы понять, в какой момент пространство вокруг него заворачивается в петлю и заставляет возвращаться туда же, откуда он пришёл. Мужчина сравнивал пейзаж, чтобы определить, видит ли вокруг реальную картину, или же это всего лишь отражение, обманка. Оказалось, что как минимум на несколько десятков метров вперёд была видна реальность. Однажды он даже сумел заметить краем глаза момент, когда деревья изменились, плавно перетекая друг в друга, а ландшафт, будто пластилиновый, перелепил сам себя. Каким-то образом это происходило за одно мгновение, и каждый раз укладывалось в момент, когда Красибор моргал. Много первых раз он даже не замечал подмены, пока не изучил своё окружение настолько детально, чтобы заметить исчезновение побега у дальнего дерева.

Ещё одной особенностью была тишина. Ни птиц, ни животных, ни насекомых — внутри их западни не было ни одного другого живого существа. Красибор был вполне уверен, что даже червей в земле не найдёт, если попытается выкопать подземный ход. Эта мысль у него тоже была, но без лопаты копать твёрдую каменистую почву было нереально.

Также он успел обыскать лагерь неизвестных ещё раз. Вспорол спальные мешки, разворошил кострище, проверил землю на предмет рыхлой почвы на случай, если что-то недавно было закопано. И не обнаружил ровным счётом ничего.

Сейчас он прижимал девушку крепче, чтобы дыхание её выравнивалось, и перебирал в голове варианты, идеи, а в какой-то момент начал размышлять вслух:

— Но что-то же они оберегали этой уловкой. Думай, блин, думай! Не себя обезопасить хотели — иначе место ночлега было бы вне границ ловушки. Нет никакого смысла в том, чтобы оказаться запертыми вместе с врагами. А значит…

Глаза его широко раскрылись, мозг лихорадочно выдавал версию за версией, которые наконец сложились в достоверные выводы:

— А значит, во-первых, выбраться отсюда можно. Они не стали бы рисковать своими же шкурами. Только вот хрен я что открою сам, без магии… — мужчина тряхнул головой и сильно зажмурился, чтобы вернуть ясность мышления. — А во-вторых, раз рисковали оказаться внутри капкана — должны хранить тут что-то ещё. Именно внутри, либо… — Глаза его метались из стороны в сторону, во рту пересохло. — Либо где-то на границе. Чтобы можно было забрать изнутри и снаружи, но чтобы исключить риск оказаться самим быть запертыми здесь, пока их важную вещь крадут. Боже, что я несу… Несу пакетик, а в нём — одни домыслы…

Красибор с силой надавил на веки, потом помассировал переносицу и продолжил, говоря сам себе:

— Ой ладно, нечего делать вид, что никогда судоку не решал «от обратного».

Он вспомнил случаи, когда выбирал пару ячеек, в которых гарантированно стояли два числа, ставил одно из них наугад и дальше просчитывал решение головоломки: сойдётся или нет? Сошлось — повезло, всё верно. Не сошлось — ну что ж, значит, ответ гарантированно противоположный. Красибор решил рискнуть, поскольку других вариантов он не видел. Хоть и допускал, что они есть.

Начался новый этап воспроизведения в памяти всего их окружения. Мужчина мысленно разглядывал каждый камень, холмик. Пни, поросшие грибами-ильмаками, и щербатые деревья. Вдруг он раскрыл глаза:

— Нашёл.

Красибор задрал голову, стараясь найти то самое место из памяти, но оно было слишком далеко. Тогда мужчина ещё раз закрыл глаза и воспроизвёл всё, что запомнил: как он идёт по прошлогодней листве, из-под которой уже проросла свежая трава; как низкие сосновые лапы хотят ударить его по лицу и плечам, но он отгибает наглецов и спокойно проходит дальше, слыша их шелест за спиной. Вот мелькают мимо деревья, деревья, деревья… И незаметно мигает по правую руку единственное дерево с дуплом. Именно мигает — потому что в момент, когда оно показывалось, Красибор неизменно моргал и переносился на другой конец ловушки. С виду дупло было достаточно глубоким, чтобы что-то в нём спрятать. Это было единственное место, потенциально годное для тайника, которое Красибор не успел осмотреть. И, как с болью признался себе, последняя соломинка, за которую он может ухватиться.

Медленно, плавно он начал высвобождать руку из-под головы Фимы. Он издавал мягкое шипение, надеясь этим убаюкать её, но девушка всё равно начала ёрзать и хныкать во сне. Красибору пришлось себя пересилить. Если его теория верна — то тайник опустеет, как только последний из пойманных отключится. Он не видел иного объяснения тому, что за проведённые тут часы он не видел никакого движения в лесу. Его теория заключалась в том, что неизвестные готовы выжидать, чтобы остаться неузнанными.

«Слишком много я полагаюсь на удачу, — ругал себя Красибор. — А у меня даже нет сильной чуйки, как у Ромчика. Дурак».

Он поднялся на ноги и двинулся в нужную сторону, надеясь, что дупло ему не привиделось от усталости и безнадёги. Фима снова начала метаться по земле: она мотала головой, сжимала и разжимала пальцы. Стоило Красибору сделать ещё пять шагов — девушка начала размахивать руками, а спустя ещё десять — грести землю вокруг себя и кричать. Красибор рванулся было обратно, но, вцепившись в манжеты и чувствуя, как сжимается горло, попробовал сделать ещё несколько шагов, чтобы проверить неожиданную догадку.

— Как же так… — пробормотал он едва слышно.

Мышцы его гортани пронзил такой сильный спазм, что он едва мог дышать, а вместо голоса изо рта вырывался рваный хрип. Тем больнее каменели его мышцы, чем дальше он отдалялся от Фимы. Он старался не оборачиваться, но слышал, что с каждым пройденным метром девушке становилось хуже. Спустя ещё тридцать шагов он всё же бросил взгляд через плечо и застыл в ужасе. Девушка вопила, выгнувшись в спине. Она упиралась в землю головой, руки неестественно вывернуты, ладони зарыты в земле. По щекам её течёт кровь вперемешку со слюной: похоже, в какой-то момент она прикусила язык.

«Ненавижу, — думал он, не в состоянии выдавить из себя ни слова. — Какие твари придумали это. Всё это время меня отгоняли отсюда…»

Спустя ещё десяток шагов и слыша, что девушка уже хрипит, не в силах даже кричать, Красибор заметил, как что-то мелькнуло справа. С трудом втянув в себя тонкую струйку воздуха, он пригляделся. Ему не почудилось! По правую руку, всего в нескольких шагах, стояло дерево с дуплом, точно такое, как он помнил. И сейчас он уже мог видеть, что внутри действительно что-то есть. Шаг, ещё шаг. Крики Фимы возобновились с новой силой, и теперь он подумал, что даже если побежит к ней сейчас со всех ног, не успеет — она будет мертва к его возвращению. Не способно человеческое тело, тем более такое маленькое и хрупкое, выдержать то, из-за чего можно так кричать. Красибор удерживал взгляд на дереве: он должен хотя бы попытаться. Всегда можно лечь рядом и умереть, это легче, чем кажется. Биться до последнего — сложно. Он ощущал это каждым пучком мышц сейчас — никогда ещё он не испытывал такого напряжения, боли и острого чувства безысходности. Казалось, если он доберётся до дерева, а в нём — пусто, он просто упадёт замертво, как кожаная кукла. Сейчас, находясь на самом краю капкана, он особенно отчётливо ощущал, как силы утекают из тела. Казалось, каждая артерия и вена получили продолжение вне его тела и выкачивают сейчас кровь, перегоняют её в чьё-то чужое туловище. Которое, напротив, набирается сил, съедая запертых в капкане, будто движимое актом каннибализма.

Нестерпимо хотелось отвернуться. Концентрируясь на дереве, Красибор начал замечать все эти нюансы. Он был на самом краю и сейчас должен бы вынырнуть с другого конца их ловушки. Но это было невозможно, пока сознание его находится здесь, ведь переход каждый раз случался незаметно, в момент, когда Красибор моргал. А сейчас он не позволял себе такой оплошности и держал глаза широко раскрытыми, продвигаясь на шаг вперёд, ещё один, ещё. Всё естество капкана, вся магия, в нём заключённая, требовали, чтобы Красибор отвернулся или моргнул. Но тот игнорировал резь в глазах и скрученные спазмом мышцы, продолжая приближаться к дереву. Наконец, он ощутил преграду кожей: тонкая сетка начала впиваться в тело, где-то прорезая до крови. Но это было неважно, ведь Красибор уже тянул руку к дуплу: ещё один рывок, короткое движение вперёд, и…

Фима затихла. Это было первое, что Красибор заметил. Он сжал зубы и молился кому-то не очевидному для него самого, чтобы девушка была жива. Молился ли он лесу? Духам? Привычному Богу? У него было слишком мало сил, чтобы обратить своё сознание к кому-то конкретному и молиться осознанно. Крох энергии хватило только на то, чтобы вытянуть нечто из темноты тайника. Перехватив предмет крепче, Красибор вытянул его и сразу подхватил двумя руками, чтобы не уронить на землю.

— Книга?.. — пробормотал он, с удивлением взирая на свою находку.

Обтянутая тёмно-коричневой кожей, она тут же согрелась в руках мужчины, будто приветствуя. Буквы на обложке казались знакомыми, но прочитать Красибор ничего не смог. Казалось, надписи были на языке его дальних предков, практически забытом, но всё ещё отливающий родным блеском. Очертания угадывались, но смысл ускользал. Красибор не стал открывать книгу: она уже была в его руках, и отчего-то он верил, что теперь никто не отнимет находку. Книга согревала руки, будто становясь с ним одним целым. Мужчина ощутил, что кровь перестала утекать из тела, остатки энергии снова начинали циркулировать внутри, путешествуя от органа к органу. Наудачу он её раз попробовал коснуться дерева, но догадка не подтвердилась: капкан стоял на месте, Красибор его не снял.

«Возможно, я найду в книге, как спасти нас? Надо только… отдохнуть».

И он поплёлся обратно, едва переставляя ноги. Вокруг воцарилась абсолютная тишина, и шорох листьев под его ногами звучал почти так же одиноко, как Красибор себя ощущал. Ему казалось, что он остался единственным человеком на планете, и скоро всё закончится.

Спустя небольшую вечность он добрался до друзей. Замер на месте и, чуть пошатываясь, внимательно осмотрел тела на земле. Оба они дышали.

И в этот момент силы окончательно покинули его: от облегчения мышцы расслабились, ноги подкосились, и мужчина рухнул на землю ничком, закрыв телом книгу, которую всё это время он прижимал к животу. Он не мог более сопротивляться усталости, ему требовался отдых. Однако, мужчина не знал, что у него осталось всего пятьдесят вдохов.

В момент, когда количество отпущенных ему дыханий сократилось до тридцати, перед ним на сочную траву, припорошённую старыми листьями, упал предмет. То был необычный предмет, обычно такие с неба не падают, и лучше бы не попадать в ситуации, когда подобное летит на тебя, подобно каплям дождя. Или, учитывая размеры предмета, подобно рекордному граду.

На землю перед Красибором, Фимой и Романом упала человеческая кисть.

Глава 28

Глава 28

Едва различимый шум с трудом достигал его сознания, будто пробираясь через толстый слой ваты. Красибор крепче зажмурился и поёжился. Просыпаться было неприятно, на голову тут же обрушилась боль, которая сдавила лоб и виски. Он с трудом приоткрыл глаза — сначала едва-едва, потом моргнул и раздвинул веки шире, опять моргнул. Только после седьмой такой итерации в глаза его попало достаточно света, чтобы немного проявить окружавшую картинку. Сначала он увидел потолок, кое-как различил знакомую люстру. Затем, морщась от молотков, бьющих по вискам, чуть склонил голову влево: там угадывались чьи-то силуэты. Ещё несколько минут он то пытался напрячь зрение, то решал отдохнуть в темноте ещё немного. В итоге любопытство победило и он сфокусировался на фигурах.

Первым, кого он узнал, был Роман. Сердце Красибора пропустило удар и забилось легче и бодрее, когда мужчина понял, что друг его с виду бодр и весел. Рыжий учёный плавно перемещался по комнате — голова его плыла слишком низко, как если бы он двигался сидя. Ещё пара минут, и Красибор понял в чём фокус, почему друг скорее плывёт мимо него, чем идёт. Он различил специфичные движения рук и понял, что Роман передвигался на инвалидном кресле.

«Наверное, сломанная нога ему не померещилась всё же», — подумал Красибор, перекрикивая мысленно молоточки, которые били внутри его черепа, будто языки о нутро церковных колоколов.

Потом Красибор различил ещё нескольких людей: Александра, который, голый по пояс, полулежал в до боли знакомой постели. Раньше он видел блондина в рубашках и больничной робе. Через них угадывалось, что Александр был в хорошей форме, но чтобы настолько…

«Выпендрёжник», — заключил Красибор и закатил глаза (о чём тут же пожалел, потому что это движение мгновенно отозвалось острой болью через весь лоб).

«Воистину завидовать — грех», — сокрушался он мысленно, признавая, что фигура Александра вызвала в нём, кхм, не самые достойные чувства.

«Ну, зато в сознании, — подумал он, смирившись с тем, что мужчина будто вышел из одной из тех визуальных новелл, в которые так любят играть девчонки. — Наверное, ботаном только прикидывается».

Красибор решил, что вслух чуть позже он скажет что-то более приветливое, но только когда головная боль ослабнет хотя бы в половину, а веки сбавят в весе. Мужчина присмотрелся к остальным фигурам. На кровати Александра (на самом деле это была не его кровать, конечно!) был аншлаг: на краю сидели две девушки, в которых он узнал Ольгу и Жанну; а в ногах стояла тётушка Негомила, рука её висела на перевязи. Ольга сидела ближе всех и, к удивлению Красибора, нежно поглаживала торс Александра.

«Что она там делает? Кубики считает? — недовольно подумал Красибор. — Быстро они сблизились. Ещё и при всех, что это за задел на оргию?»

Через пару секунд он сморщился, испытывая стыд почти такой же сильный, как головная боль в его черепной коробке. Ему было стыдно и от того, что он вообще вздумал приревновать Ольгу — девушку, от любви которой отбивался сколько себя помнил; и от того, что вообще-то она вовсе не гладила блондина. Точнее, не только гладила. Красибор не сразу разглядел, что в руках девушка держала большой ватный диск, смоченный в каком-то оранжево-красном растворе. Хотя, погодите-ка…

«Да это же кровь, — понял Красибор. — Смешанная с чем-то. Лекарством, может… Когда я стал таким мудаком?»

Все пятеро о чём-то переговаривались. Красибор не мог полностью разобрать их слов, но улавливал настроения и интонации: люди были расслабленны и даже время от времени смеялись, хотя Александр тут же морщился, а кто-то из них извинялся за шутку не к месту. Вдруг Красибор, позабыв о том, как ломит тело, резко приподнялся на локтях, чтобы получить лучший обзор. В мозгах тут же разлилось раскалённое железо, которое яркой вспышкой оглушило его, а после медленно начало пробираться к глазам, переносице, вискам и затылку.

«А где…? — мужчина игнорировал боль и вглядывался в фигуры людей, вновь и вновь оглядывая присутствующих. — А где же…?»

Первым его заметил Александр. Он улыбнулся ему как-то вымученно и грустно. Коротким кивком указал Красибору за спину. Мужчина тут же обернулся и, наконец, облегчённо упал обратно на кровать. Раскалённое железо потекло обратно в центр сознания.

«Девочка моя…» — подумал он и, чувствуя, как головная боль тут же начала отступать, с трудом приподнял руку (мышцы дрожали и совсем не желали слушаться) и как мог нежно убрал волосы с лица девушки. Та поёжилась, засопела и снова уснула. Фима сидела на большом жёлтом кресле, придвинутом вплотную к постели Красибора и, облокотившись на край, сладко спала. Мужчина отметил, каким глубоким и спокойным было её дыхание.

«И никаких кошмаров», — довольно отметил он.

На этом он тоже закрыл глаза и уснул. Ему нужно было ещё немного спокойного сна с осознанием того, что они выбрались. Их спасли. В момент, когда сознание уже совсем ускользало из реальности, Красибор обратил внимание, что держал что-то в левой руке. Он провёл указательным пальцем по поверхности предмета и понял, что по-прежнему сжимал книгу, как и в тот момент, когда капкан взял над ним верх.

Второй раз Красибор пришёл в себя, когда в ноздри забрался запах какой-то выпечки. В меру сладкий и в меру кислый — как раз такой, который заставит желудок болезненно сжаться даже если ты сыт и кушать не собирался. Красибор приоткрыл один глаз и опасливо осмотрелся. Судя по всему, вечерело. Он надеялся, что проспал только один световой день, а не дольше. Правая рука бессознательно шарила по краю кровати, но никого там не обнаружила. Красибор приоткрыл второй глаз и попытался осмотреться. В комнате было намного спокойнее, чем в прошлое его пробуждение. Он не заметил мельтешащих силуэтов вокруг и не услышал разговоров.

— Привет, — раздался тихий голос слева.

Красибор повернул голову и встретился с парой пытливых голубых глаз. Александр всё так же полулежал среди подушек, не обременённый одеждой. Но теперь Красибор смог разглядеть, что минимум половина его кубиков была закрыта повязкой, в некоторых местах которой виднелись темнеющие пятна. Пока ещё они были в глубине, но набирали силу, пропитывая марлю слой за слоем.

— Привет, — ответил Красибор. — Где тебя так?

— Магия, — Александр пожал плечами.

— На твоих кишках что ли гадали?

— Ну почти, — блондин ухмыльнулся. — Вот тебе непривлекательная сторона волшебства.

Красибор решился сменить тему и задать вопрос, который действительно его волновал.

— Она цела?

Александр ответил сразу, точно зная, о ком вопрос:

— Да.

Красибор закрыл глаза и перевёл дыхание. Спазмированные мышцы начало медленно отпускать, лёгкие принимали больше кислорода. Он боялся, что в первое пробуждение видел лишь мираж, будто ему показалось, что Фима спала возле него. Сейчас же он поверил, что всё действительно обошлось.

— Дай угадаю, это ты геройски нас спас?

Александр несколько секунд внимательно смотрел на мужчину, ища в нём какие-то ему одному известные признаки. И, найдя их, ответил более резко, чем сам планировал:

— Да.

С некоторым удовольствием блондин заметил, как собеседник поморщился. «А ты — не спас бы ни её, ни себя, ни друга своего», — добавил он про себя, но тут же остановил внутреннее злорадство. После нескольких глубоких вдохов он пояснил:

— В действительности, мы все вместе вас вытащили оттуда, — заметив вопросительный взгляд Красибора, он продолжил: — Девочки сами расскажут лучше меня. Но главное — это наша общая заслуга. Убрать хоть одного человека — и не свиделись бы. Не то, чтобы я очень жаждал нашей с тобой новой встречи…

— А я скорее рад, чем нет — перебил его Красибор и сам удивился своему порыву. — Поговорить с тобой. Приятно, что ты не в отключке. А то я слышал, гномы уже выдали тебе удостоверение Белоснежки и хрустальный ящик сколотили.

— Всех и всё забрали из капкана, только юмор твой оставили, — покривился Александр, хоть и беззлобно.

— Спасибо, Саш, — сказал Красибор после некоторого молчания.

— Обращайся. Хотя, лучше не влипай больше ни во что. И особенно Фиму не втягивай.

Красибор уставился в потолок и сжал челюсти, вспоминая последние минуты в капкане, последние шаги до тайника. Он вновь ощутил книгу в руках — казалось, она стала продолжением его ладоней и совсем не чувствовалась. Александр вновь с ним заговорил:

— Слушай, я не знаю, что было у вас за то время, что я спал. Что было между вами.

— Между нами ничего не было, — выпалил Красибор.

— Понятно, — Александр шумно вздохнул и потёр горло.

— Слушай, если вы ещё не закончили отношения и всё такое…

— Это не твоё дело, — отрезал блондин.

Красибор покосился на Александра, но ничего не сказал. Он, конечно, подозревал, что между молодыми людьми, что называется, не просто платонические отношения. Но старался об этом не думать. Ему казалось, что это действительно не его дело. Сейчас же он почувствовал неприятный укол в районе солнечного сплетения, а мысли подобно маятнику качались от «он не стена — подвинется» и «это.реально.меня.не.касается».

Мужчины снова замолчали. Наедине им было больше сказать нечего, а остальные темы они не сговариваясь отложили до момента, когда можно будет обсудить их со всеми остальными. Александр кривился внутренне от того, что, пока он пребывал в своём личном аду, в реальности происходили вещи, на которые он никак не мог повлиять. Близкие были в опасности, едва не погибли. Они что-то узнавали, как-то пытались распутать клубок секретов, в который запутались намертво. Его возлюбленная сближалась с другим мужчиной. И всё это он, Александр, пропустил из-за своей неспособности отличить сон от правды и вовремя вырваться. Он понимал мозгом, что не смог бы проснуться раньше, как бы ни старался. Что без Лиса он так и блуждал бы по бесконечным петлям, пока не совершил бы что-то, что сломало бы его снова и, возможно, окончательно. Никакие лекарства и заклинания не собрали бы его по кусочкам воедино, и он так и остался бы лежать безвольным и бездушным телом. Но то понимал мозг, а сердце — оно негодовало от несправедливости. Александр ругал сам себя за эти эмоции и чувства, да только чувствам было на это всё равно. Они существовали и разрешения ни у кого не спрашивали. Мозг говорил: «Ты сам отказался от неё и выбора другого не оставил ни себе, ни ей». В то время как сердце твердило: «Ты всё ещё любишь её».

Красибор же просто отвернулся от блондина и предпочёл следить за дверью, ведь в какой-то момент она откроется и в комнату зайдут его друзья. И она.

Когда из коридора раздались шаги, оба мужчины оживились и вытянули шеи.

class="book">— О, вот и наше солнышко встало! Готов сиять, дружище? — воскликнул Роман ещё за пару секунд до того, как очутиться в комнате.

— Как ты…? — Красибор растеряно принял объятия от друга, который на всех порах покатил к нему в кресле-каталке.

Нога его была закована в гипс и покоилась на выдвинутой подставке. Подъезжая к кровати Красибора, он пару раз врезался вытянутой ногой в корпус, толкнул тумбочку и едва поймал поехавшую по ней полупустую кружку с какао. Коричневая жидкость возмущённо заплескалась и парой капель излилась на столешницу.

— Как я узнал, что ты мистер гуд морнинг? — Роман постучал указательным пальцем по виску. — Чуйка крепнет!

— Чего ж она ловушку не почуяла?

Красибор поздно понял, насколько холодно и даже грубо звучал его вопрос, но долгие часы в капкане он думал об этом снова и снова.

— В этом предстоит разобраться, братан. Фима тоже ничего не почуяла, а она вообще должна такие штуки за пятьсот метров чуять, как гончая.

— Ты её с собакой сравнил, серьёзно? — хохотнул Красибор. — Вот поэтому ты до сих пор один, Ромчик.

— Как и ты, — рыжий многозначительно поднял брови.

Он не обиделся, отметив про себя заторможенность друга. Ему и без Чуйки было понятно, что Красибор ещё не до конца пришёл в себя и что ему досталось более остальных — особенно ментально.

— Ты как? — спросил Роман мягко.

— Рад, что закончилось, — коротко ответил Красибор. — Что вы целы.

— Что мы все целы, братан, — поправил его Роман и накрыл руку друга своей. — Мы все.

Красибор улыбнулся и хотел ответить что-то жизнеутверждающее, когда комнату заполнило многоголосье: зашли разом три женщины, и каждая была рада видеть, что Красибор очнулся.

— Как себя чувствуешь, милый? — Жанна склонилась над ним, почти ненавязчиво заполняя весь его обзор своей грудью.

— Сносно, Жанна, только… — он кивнул на её бюст и умоляюще посмотрел на девушку.

— Что такое, милый? — Жанна наклонилась пониже.

— Если мы станем с тобой ещё хоть немного ближе, ты задушишь меня грудью, — сдавленно проговорил Красибор, надеясь, что его услышит только девушка. — Восхитительной и притягательной, если хочешь знать.

— Поняла, не дура, — так же тихо ответила Жанна и отстранилась. — За комплимент спасибо.

— Крас, я так испугалась! — тут же выросла Ольга с другой стороны кровати.

Она откатила возмущённого Романа в сторону, а сама присела на край и обняла друга. Она практически легла рядом, но то был ненамеренный жест близости. И Красибор это тоже почувствовал. Он погладил подругу по спине, сказал несколько слов успокоения и дождался, чтобы она сама отстранилась, потому что знал, что Ольга была готова вот-вот расплакаться. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, девушка отпустила его и постаралась максимально незаметно стряхнуть слезинки с глаз.

— Извини, что заставил волноваться, Ольчик, — Красибор ободряюще улыбнулся и сжал руку девушки, желая поддержать её.

— Ну слава Богу и богам! — воскликнула выросшая между Жанной и Ольгой тётушка Негомила. Она всплеснула руками и, стоя у изножья кровати, заполняла собой всё пространство, заставляя Красибора испытать лёгкий укол клаустрофобии. — Душам и духам, очнулся зятёк! Как самочувствие? Есть хочешь? Булочки с чаем? Хотя чего это я, — тётушка активно жестикулировала и тараторила, переполненная эмоциями. — Ты же так вымотался, тебе мяса нужно. Я немедленно запеку для всех кабанью ногу на вертеле! Или ты предпочитаешь оленину? У вас в холодильнике шаром покати, так что я слетаю к нам домой. Или, может, просто в магазин…

Тётушка продолжала строить планы на ужин, и больше всех этой беседе, хоть и односторонней, был рад желудок Красибора. Он призывно урчал на каждую новую идею тётушки, а рот наполнялся слюной.

Жанна следила за тётушкой с открытым ртом: она наконец-то встретила достойную соперницу в словоохотности. Мастерство тётушки Негомилы выдавать по миллиону слов в минуту и придерживаться при этом какой-то общей идеи восхищали экстрасенса.

Оля молча улыбалась и не сводила глаз с Красибора. Она больше не собиралась плакать, а тираду тётушки слушала в пол уха. Этот своеобразный белый шум успокаивал её.

— Решено! Я полетела! Девочки, оставляю это мужское раненое царство на вас! Ой…

Тётушка Негомила помахала рукой в воздухе:

— Смена планов, мои хорошие. Понадобится чья-то помощь, я сама пакеты не унесу.

Глаза Красибора расширились. Он давно понял, что что-то было не так, но никак не мог уловить, что именно. И лишь сейчас, когда тётушка сама обратила всеобщее внимание на себя, увидел: тётушка Негомила махала в воздухе предплечьем без кисти руки. Культя была плотно замотана в бинты и какие-то повязки, будто бы… лианы? Или растительные шнурки? Красибор так и не разобрал, эти детали стёрлись из зоны его внимания от шока.

— Что с вашей рукой? — выдохнул он шокировано.

— Ох, сладкий, — тётушка вздохнула и пожала плечами. — Обратная сторона магии. Скажем так, если кто-то уговорит тебя дать волшебную клятву, подумай десять раз.

Она оттянула ворот водолазки и обнажила шею. Вокруг неё вилась татуировка, которую раньше Красибор не видел: какая-то надпись в три строчки.

— Лучше бы мне больше так не падать лицом в лужу, — улыбнулась тётушка Негомила. — А то я буквально упаду лицом, если понимаешь, зятёк, о чём я.

— Не понимаю, — признался Красибор.

— Ай, да не бери в голову, — тётушка отпустила ворот и махнула рукой. — То не твоя клятва, не тебе и думать об этом.

— Это из-за нас?

Красибор почувствовал, как желудок затих и похолодел. Если из-за их оплошности эта чудесная леди осталась калекой…

— Драгоценный мой будущий зять, — вздохнула тётушка. — Моя клятва — моя ответственность. То, что случилось со мной — результат того, что я её не сдержала. Я, а не кто-то из вас, понимаешь?

Мужчина медленно кивнул, не разрывая зрительный контакт с тётушкой. Он почувствовал, что женщина перед ним глубже и крепче, чем сама хочет показать.

— Вот и чудно, — улыбнулась тётушка и вновь всплеснула руками. Рукой.

— Я съезжу с вами, — Ольга встала с кровати и поправила голубые брючки.

— Съезжу? — тётушка засмеялась. — О не-е-ет, девочка моя. Ведьмы мы или нет? Мы полетим!

Ольга раскрыла рот от шока, но сказать ничего не успела — тётушка Негомила схватила её здоровой рукой и потащила к выходу.

— Я хочу это видеть! — завопил оттеснённый к стене Роман. — Жанна, выкати меня с крыльца, пожалуйста!

— А обратно как тебя закатим? — девушка скептично подняла бровь.

— Дождёмся их? — предположил Роман. — Ой да брось, если будет надо, я заползу наверх сам. Погнали, они же улетят сейчас без нас!

— Тоже хочу посмотреть, — раздался голос Александра. — Не могу пропустить первый Олин полёт, — добавил он с улыбкой.

— Тебя подвезти? — Роман беззаботно кивнул себе на колени.

— Э-э-э, спасибо, но нет, — Александр одновременно скривился, улыбнулся и мотнул головой.

Ольга с Жанной помогли ему встать и попробовали перекинуть его руки через свои плечи. Но мужчина был слишком высоким, так что они быстро сменили стратегию и обняли его с двух сторон за талию. Девушки улыбались и перешучивались, а в целом картина эта выглядела настолько нелепой и в то же время милой, что на какое-то время все присутствующие забыли, через что им пришлось пройти. Ненадолго, буквально несколько минут, но как же это было приятно.

Ковыляя к выходу, Александр старался не смотреть по сторонам. На его счету было двести двадцать пять лет, наполненных ужасными событиями и воспоминаниями. Лет, которые раз за разом заставляли смотреть его на то, как возлюбленная умирала в муках. И сорок первый раз случился уже в реальности, в том единственном потоке времени, который не повторится. Сегодня Александру было достаточно того, что впервые за эти два с половиной века он спас самого дорого для него человека. Она не сгорела, не умерла. Она жива, спокойна, улыбается и ворчит, пьёт кофе с булочками и тайком проносит эти же булочки ему. Александр отстрадал своё, и сейчас был готов побыть в неведении, которое пощадит его обгоревшее сердце.

Комната опустела так же быстро, как и заполнилась. А после того, как пёстрый людской ураган испарился, Красибор увидел одну единственную фигуру, которая стояла всё это время позади столпившихся друзей.

— Фима, — позвал он одними губами, которые непроизвольно сразу после этого растянулись в мягкой улыбке.

— Крас, — так же беззвучно ответила Фима и улыбнулась, чуть наклонив голову в бок.

Они молча смотрели друг на друга минуту, вторую. Сами удивлялись тому, как комфортно им было в затянувшейся тишине. На третьей минуте они пришли в движение одновременно: Красибор протянул к ней руку, а Фима сорвалась с места и со вздохом опустилась на кровать, обнимая мужчину.

— Давно проснулся? — спросила она спустя время, не разжимая объятий.

Её дыхание обжигало шею, Красибор поёжился от того, как отзывалась чувствительная кожа на близость.

— Нет.

— Я хотела быть тут, когда ты проснёшься. Извини, что пропустила.

— Ты была здесь в первый раз, — ответил он и погладил девушку по спине.

Его рука двигалась от её поясницы к лопаткам. Там ненадолго задержалась и переместилась выше. Красибор погладил Фиму по макушке, заправил растрёпанную прядь за ухо и шепнул:

— Главное мне было узнать, что вы выбрались. Что ты цела.

— Тебе нужно задуматься о скрытых выгодах твоего излишнего альтруизма, — ухмыльнулась Фима.

— Чего?

Она немного отстранилась. Упёрлась руками в его плечи, волосы соблазнительно соскользнули, и мужчина не преминул возможностью снова заправить их за девичье ушко. Щёки девушки залил румянец, и она ответила:

— Ты себя даже не упомянул. Мы все выбрались, Крас. Это главное, а не то, что именно я цела. Как бы романтично и по-рыцарски это не звучало.

— Тебе кто-то уже говорил, что ты зануда?

Губы Фимы растянулись в хитрой улыбке:

— Нет. Ведь это неправда.

— Открой окошко, Фим, пожалуйста, — Красибор оттянул воротник футболки и помахал рукой. — Душно, дышать нечем.

— Дурак! — она притворно ударила его кулачком по плечу.

— Зануда, — хмыкнул он.

Какое-то время они молчали. Улыбались друг другу и чувствовали себя глупо до нельзя. Первой молчание нарушила Фима:

— Расскажешь, что это? — она кивнула на книгу в руках Красибора.

— Ах, точно… — он снова взглянул на фолиант, будто видя его впервые. — Помоги сесть, пожалуйста.

Девушка подала ему руку и потянула на себя, чтобы Красибору легче было принять вертикальное положение. Потом переложила подушки у него за спиной и помогла придвинуться к изголовью кровати.

В этот момент с улицы раздался визг вперемешку с изящной руганью, через секунду мимо окна пролетела верещащая Ольга с зажатой между бёдрами метлой. Она пронеслась вертикально вверх, будто планировала разогнаться и выйти сразу в стратосферу, а оттуда на орбиту.

— Вот это мне нравится, — раздался следом озорной голос тётушки Негомилы.

Через мгновение его обладательница пронеслась следом за Ольгой, повторяя её безумную траекторию и заливисто смеясь.

— Это нормальное поведение для женщины, только что потерявшей руку? — взволновано спросил Красибор.

— Ну, положим, не только что… — Фима тяжело вздохнула, но тут же тряхнула головой и продолжила более радостно: — И да, в этом вся тётушка. Не представляю, что может заставить её унывать больше пяти минут. Помнится, когда я знакомила её с Сашей, тётушку покусал леопард на сафари. И она в честь этого объявила в посёлке неделю леопардовых принтов. Поверь на слово, это было страшно стильно, — захихикала Фима. — Так что это? — она поспешила напомнить о книге.

— А вы не смотрели?

В этот момент послышался скрип половиц под колёсами каталки и в комнату влетел, подобно заправскому гонщику, Роман. Каталка опасно накренилась на повороте от двери, но рыжий учёный с громким «Опачки!» вернул равновесие и продолжил движение. Он выглядел очень довольным, будто только что выполнил зрелищный трюк. В целом, так оно и было — как минимум Красибора с Фимой он впечатлил.

— Вы же не начнёте раскрывать колдовские приколы Краса без меня? — Роман заговорчески прищурился.

— Как твоя нога? — вместо ответа спросил Красибор.

— Чертовски хреново, мой друг, — широкая улыбка Романа противоречила его словам. — Но жить буду, а это главное. Да, Фима?

Девушка кивнула и добавила, глядя на Красибора:

— Как видишь, они с тётушкой стоят друг друга, — а потом с нетерпением заёрзала на кровати. — Ну давай, открывай.

Красибор с подозрением покрутил книгу в руках. Это был большой фолиант с непривычным соотношением сторон, покрупнее самого популярного книжного размера, но и до альбомов для рисования не дотягивал и стремился скорее к квадрату, чем к прямоугольнику. Обложка затянута в грубую кожу, кое-где собранную в окаменевшие складки. В центре среди этих складок попрятались небольшие, размером с ноготь большого пальца, тёмные полупрозрачные камни. Они были коричневого дымчатого цвета, будто поддёрнутые туманом изнутри. Красибор провёл по ним рукой и ощутил, как кожа ладоней начала согреваться.

— Тёплые, — коротко заключил он, повторив манёвр.

— Это раухтопазы, — заметила Фима. — Прекрасные экземпляры. Они работаю как промокашки для заклинаний — впитывают оставшуюся энергию, чтобы та не прицепилась к колдующему.

— Ты думаешь, это волшебная книга? — Красибор с недоверием посмотрел на девушку.

— Возможно.

— Давай уже, братан, — нетерпеливо воскликнул Роман. — Раухтопазы там или алмазики — какая разница, если никто кроме тебя потрогать их не может.

— Что ты имеешь в виду? — напрягся Красибор.

— Эта книга — она будто однополярный магнит, — начал Роман.

— Таких не существует, — поправила его Фима, и Красибор вновь обмахал себя рукой, не глядя на девушку.

— Ну, давеча я думал, что и ведьм не существует, — отбил удар Роман и невозмутимо продолжил. — Предположим, север. Так вот мы все — тоже север, чувак.

Роман для наглядности протянул руку к книге, но замер в нескольких сантиметрах до обложки.

— Видишь? Дальше я не могу пробраться, она меня отталкивает, будто я грёбанный магнит без южного полюса! — Роман одновременно был раздосадован от того, что не может сам изучить находку, и в восторге от того, что столкнулся с таким удивительным явлением.

— И ты тоже? — Красибор перевёл взгляд на Фиму.

Девушка для наглядности попыталась прикоснуться к книге, но и её рука замерла, не достигнув цели. Красибор видел, как напрягаются её мышцы под кожей, и понимал, что товарищи говорят правду.

— И только ты, друг, южный полис для этой книжки, — завершил свою идею Роман. — Это доставило, конечно, кое-какие неудобства, знаешь ли.

— Ты закрывал книгой раны на груди, мы еле её сдвинули.

— Это была та ещё задачка, да-а-а.

Красибор ошеломлённо задрал футболку и только сейчас увидел, что весь его торс был затянут бинтами.

— Но я не ранился там, — заметил он.

— К сожалению, это не так, — Фима с сочувствием взяла его за руку. — Когда я очнулась, тебе как раз накладывали компрессы. Все твои органы были будто истыканы иглами. Знахари говорили, что не могли дать никаких гарантий, оставалось только верить в твою стойкость.

— И регенерацию, — радостно добавил Роман. — У нас она походу начала разгоняться!

— Как такое может быть⁈ — Красибор выронил книгу и обеими руками сжал виски.

— Что именно? — Роман снова потянулся к книге, надеясь, что, свободная от рук Красибора, она станет посговорчивей. Но ошибся.

— Всё! — взвыл мужчина. — Какая ещё регенерация? Как она может разогнаться? Откуда травмы? Я не был ранен, это вы оба были ранены! Чёрт, я боялся, что убил тебя! — он махнул дрожащей рукой в сторону Фимы. — Ещё и книга эта чёртова! Я ничего не понимаю!

— Давай по порядку, братан, — Роман говорил медленно и спокойно. Он продолжил, загнув указательный палец: — Как мы с тобой смогли разогнать регенерацию — хрен знает. Но ты на поправку идёшь побыстрее, чем мы рассчитывали. И моя нога реально зарастает быстрее ну раза в три точно. С моим переломом полгода минимум гонять бы на моём феррари двухколёсном, — он поднял коляску на дыбы и проехался туда-обратно, — но, судя по прогнозам, рентгенам и прочей нудной шелупони, я встану на свои красивые ноги месяца через два.

— Но как?..

— Я же сказал — хрен знает.

— Ромчик! — грозно воскликнул Красибор. Если предположить, что слово «Ромчик» может звучать грозно.

— Да откуда же я знаю-то? Магия, чувак! Ма-ги-я!

Красибор с силой потёр лицо и тихонько завыл в ладони.

— А что касается твоих травм, — аккуратно начала Фима и продолжила, когда Красибор замолк. — Мне кажется, в капкане были иллюзии. Мы не видели перелом у Ромы, помнишь?

Красибор кивнул. Он запустил руки в волосы и зачесал их назад, освобождая лицо.

— Тётушка говорит, что меня нашли обессиленную, но при этом невредимую. И что ты через сон бормотал всякое, пытался меня успокоить.

— Ты очень кричала. Я помню это, Фима, я тебя видел. Тебе было больно.

— Это тебе было больно, — девушка приподняла внутренние уголки бровей, преисполненная сожаления. — У тебя было обширное внутреннее кровотечение, знахари еле тебя стабилизировали. Это ты кричал, Крас.

Мужчина смотрел на неё, не моргая. Фима наклонилась ближе к нему и поймала его руки, уже метнувшиеся опять к голове. Немного подождав, девушка вкрадчиво произнесла:

— Я слышала твой голос сквозь сон, Крас. Ты меня успокаивал, это было прекрасно и я благодарна тебе за это. Но капкан сыграл с нами всеми злую шутку. Каждый из нас лишился почти всей энергии. Тот, кто его установил, выкачивал её из нас, медленно убивая. В тебе, похоже, сил было больше, чем в нас с Ромой. Намного. Либо же ты как-то защищался от той магии. Но и твою защиту пробили.

— Что это за магия такая? — выдохнул Красибор.

— Очень тёмная, — ответила Фима. — И могущественная. Я такой раньше не встречала. Более того, она была как-то замаскирована. И это тоже загадка.

— Поэтому твоя Чуйка молчала? — повернулся Красибор к другу, и Роман ответил утвердительным кивком. — И ты не почувствовала угрозы?

Девушка обхватила себя за плечи и смущённо поджала губы:

— Наверное, — вздохнула она. — А что до книги… Мы получим хоть какие-то ответы, только открыв её.

Красибор нахмурился. Он снова ухватился за толстый корешок и подтянул фолиант к себе. Провёл пальцами по обрезам страниц: те были неровные и потемневшие. Какие-то выпирали дальше других, какие-то имели рваные края. Он чувствовал от книги угрозу, но не мог понять, нужно ли верить своему внутреннему голосу. То ли это чуйка подсказывает, то ли просто расшатанные нервы дают о себе знать. Наконец, собравшись с духом, он потянул обложку на себя. Книга подалась легко и приветливо раскрылась. На титульной странице его встретили чернильные каракули. Если что-то и было там написано, некто зачиркал каждую строчку так, чтобы распознать что-то было уже невозможно. Вокруг жирных прямоугольников плясали петли и волны, будто к изобразительному искусству на странице приложил руку маленький ребёнок. Не расслабляясь, Красибор открыл следующую страницу, и тут уже замелькали перед ним уже вполне различимые буквы.

— Корневище болотного аира иссушить, — прочитал Красибор вслух, — и перемолоть в порошок. Если корень успел очистить воду в пруду… Тра-та-та… Подействует на праведника с чистыми намерениями и открытой душой. Слово: «стомах». Что это, чёрт возьми?

Фима ахнула и закрыла рот руками. Она переводила взгляд с книги на Красибора и обратно.

— Что, что такое, Фима? — нетерпеливо спросил Роман. — Ты что-то поняла?

— Ром, ты можешь тут что-то прочитать? — спросила Фима.

Рыжий внимательно посмотрела на жёлтые от времени страницы, прищурился, повернул сначала голову налево, потом направо, но в итоге всё же сдался:

— Нет, каракули какие-то.

— И я не могу, — подтвердила Фима.

— Почему? — Красибор не понимал, дураки его друзья или это очередная ма-ги-я. Ведь почерк, которым выводили строки в книге, был хоть и не очень красивым, но вполне понятным.

— Потому что это гримуар не моей семьи, — ответила Фима, шумно сглотнув. — А твоей.

Глава 29

Глава 29

(для корректного отображения изображений книните на них)

Во внутреннем дворе пылал костёр. Высокий и буйный, он облизывал оранжевыми всполохами целого поросёнка, который неспешно вращался на вертеле без чьей-либо помощи. Тётушка Негомила сидела рядом в плетённом из ротанга кресле и потягивала напиток через трубочку. Бокал на вытянутой ножке поблёскивал в огненных всполохах. Вторая её рука, неспособная теперь удерживать что-либо, покоилась на подлокотнике. Тётушка не испытывала каких-то сильных тревог из-за этого. Она почти сразу приняла тот факт, что рука её — не хвост, а она сама — не ящерица. Конечность снова не отрастёт, и неважно, льёт она слёзы по ней или нет.

Она устремила взгляд в темноту позади костра. Сейчас там не было ничего, кроме шума океана. Но тётушке не обязательно было видеть бурный рост растений — она чувствовала его. Ощущала, как распускаются новые почки, слышала, как с треском растёт кора на толстеющих стволах деревьев. Знала, что среди этого тихого шелеста есть звук, с которым растут новые побеги болиголова, которые сведут на нет все их усилия предыдущих дней.

— Ну что ж, подумаю об этом прямо с утра. А сейчас — отдыхать, — сказала тётушка самой себе и изящно поднесла бокал ближе, чтобы потянуть через соломинку терпкий напиток.

Она услышала, конечно, приближающиеся шаги — ещё издалека, когда те приблизились к выходу в сад. И потому совсем не удивилась, когда позади раздался негромкий мужской голос:

— Негомила, я бы хотел…

— Зятёк, — перебила его женщина. — Выдыхай. Садись лучше рядом и помоги мне порося готовить.

— Чем я помогу? — Красибор ухмыльнулся, глядя на тушу, которая вращалась самостоятельно благодаря тётушкиному заклинанию.

— Порадуешь повара искренней беседой, конечно же, — тётушка хмыкнула и вновь отпила из бокала.

— Я хочу извиниться, — выпалил Красибор, опустившись в соседнее кресло. — И поблагодарить.

— За что это? Давай сразу к благодарностям, почто мне твои извинения. А ещё лучше — к правде переходи, зачем настолько издали заходишь? Как в анекдоте про аленький цветочек, ей Богу.

— Что вы имеете в виду? — насторожился Красибор.

— То, что за руку мою ты уже извинялся, а я уже сказала, что это не твоя ответственность. Ты парень умный, учёный как-никак, наверняка уже понял это. За помощь тоже уже благодарил, к чему повторяться?

Красибор прикусил щёку изнутри и помолчал какое-то время. Потом проговорил:

— Я был только что у отца.

— И как там Божен?

— Лучше. Я не мог поверить глазам, — Красибор не моргая смотрел на расслабленный профиль тётушки. — Мы даже поговорили с ним немного, я не надеялся уже на это. Спасибо.

— Ну, эту благодарность принимаю, зятёк, принимаю. Только вот… — она замялась. — Будь готов к тому, что завтра Бажен снова будет нем как рыба.

— Александр предупреждал. Но завтра я вам помогу, и мы найдём ещё больше этой дряни.

— Завтра рабочий день, котик, — улыбнулась Негомила. — Фима уже сокрушалась давеча, что у руководства вашего уже появляются вопросы.

— Да к чёрту их.

— Милый, — тётушка отложила бокал и переместилась в кресле, чтобы дотянуться здоровой рукой до руки Красибора. — На тебя за пару недель рухнула толща магии, подобно лавине в горах. Поверь мне, тебе нужно немного подышать обыденностью. Вам всем нужно, даже Фиме. Несколько часов без опасности, заклятий, проклятий, абры-кадабры, понимаешь? А после успеете опять нырнуть в своё кошмарное приключение, оно вас всё равно уже не отпустит. Тем паче, что к утру ты совсем здоровым сделаешься.

— Негомила, это мой отец. Он важнее любой работы.

— И он пока заслонить тебе дверь на улицу не может, знаешь ли. Даже если захочет. Пользуйся.

Красибор тихо взвыл, и тётушка продолжила:

— Твою кукушеньку, — она легонько стукнула его костяшкой пальцев по лбу, — только работа и удерживала последние месяцы. Отвлекись хоть немного. Мы найдём завтра ещё несколько ростков болиголова, обещаю. И к твоему возвращению Бажен снова будет говорить всякие раздражающие штуки, типа: «не-е-ет, не смейте сжигать сад!»

Тётушка Негомила смешно изобразила голос Бологова старшего, но Красибор юмора не оценил и напряжённо переспросил:

— В смысле?

— Что в смысле?

— Почему не сжигать сад? Я думал об этом. Это же самый быстрый способ избавиться от заразы, разве нет?

— Ты думал, а мы почти сделали. Это была первая же идея Саши, как он в себя пришёл. Я тоже до сих пор считаю, что самый скорый и действенный вариант так-то.

— Но…?

— Но батя твой чуть из тапочек не выскочил, когда я с факелом к саду пошла. Он так испугался, что я и без слов почувствовала, бр-р-р! Кажется, пройди я тогда дальше, он бы умер от разрыва сердца раньше, чем его добила бы порча.

— А как он вас видел? Его комната выходит на другую сторону.

— Я имела неосторожность зажечь факел со стороны фасада. Брала бензин из гаража, и пошла в обход дома. Бажен в окно мой крёстный ход и заметил.

— Спрошу у него завтра. Сейчас уже спит.

Тётушка неожиданно вскочила с кресла и хлопнула рукой по бедру:

— Ну что ж, чую, ужин готов! Давай, зятёк, снимай Наф-Нафа с вертела и неси в столовую. Только погоди, — она хитро улыбнулась, подошла к костру и шепнула: — Хладный смаг, хладное жельзо. — Потом добавила уже в полный голос: — А вот свин горячий пусть остаётся, всем нам надо согреться.

Красибор не сильно удивился тому, что костёр тут же сменил цвет на синий и перестал обдавать их жаром. Он коснулся вертела — тот был холодным, что противоречило законам физики, но кого это волнует, когда прямо перед носом случается магия? Красибор ухватился за вертел с обеих сторон и последовал за тётушкой Негомилой, которая уже зашла в дом и устремилась в столовую.

Догнав её и передав вертел, Красибор сидел за столом и пытался вспомнить, когда в последний раз в этой просторной комнате было такое оживление?

«Наверное, в детстве ещё», — решил он.

Он точно помнил, что была жизнь за этим столом, звучал смех, были разговоры. Перед глазами мелькали замыленные картинки того, как мама ставит перед ним блинчики, а отец в это время пьёт свой кофе и уговаривает супругу сесть и поесть с ними, а не бегать по кухне. Он обещает, что сам приберётся и помоет посуду. И тогда мама его улыбается — Красибор не помнит этого чётко, но у него складывается такое ощущение — и соглашается с тем, что позавтракать всем вместе важнее, чем наводить порядок прямо сейчас. Она оборачивается и кричит что-то за спину, и тут воспоминание окончательно пенится и утекает от него.

Красибор тряхнул головой, смахивая тончайшую паутину воспоминаний, и огляделся. Жанна стоит за кухонным островком и под чутким руководством тётушки Негомилы подготавливает мясо к сервировке. Ольга облокотилась на стол локтями и переговаривается о чём-то с Александром. Время от времени они смеются, Александр всё ещё держится при этом за живот, но похоже, теперь смех причиняет ему намного меньше боли. Про себя Красибор удивляется такой скорости выздоровления. Александр даже надел футболу — обычную белую, без принтов. Не то чтобы это имело какую-то корреляцию с выздоровлением, но Красибору всё равно в глаза бросилось. Ольга сняла пиджак и осталась в белоснежном шёлковом топе.

«А они хорошо смотрятся вместе, — подумал Красибор. — Главное, чтобы не были потерянными братом и сестрой. Две блондинки со слабостью к белому. Ужас».

Роман курировал по комнате, то перекидываясь парой фраз с Александром и Ольгой, то подкатывая к Жанне (во всех смыслах) и спрашивая, готово ли уже? А сейчас? Ну а теперь что?

— Братан, ты как? — Роман подъехал к Красибору после очередной угрозы Жанны.

Она обещала, что если Роман задаст свой вопрос ещё хоть раз, она положит его на стол вместо порося и разделает по всем правилам. Угроза была серьёзной, и рыжий мужчина, конечно же, ретировался.

— Я отлично, — ответил Красибор. — Был у отца — ему намного лучше.

— О-о-о! — обрадовался Роман. — И как он?

— Поел, а потом мы поговорили. Я несколько недель его голос не слышал. Не верится.

— Крас, я, блин, даже выразить не могу, как я рад, — сказал Роман негромко, будто опасаясь сглазить. — Негомила предупредила тебя, что завтра будет откат скорее всего?

Красибор кивнул:

— Да, они с Александром сказали.

— Хорошо. Мы найдём способ избавиться от этого сорняка полностью, твой отец поправится.

— Это говоришь ты или Чуйка?

— А кому ты больше веришь?

Красибор задумался на несколько секунд, а затем ответил:

— А разве можно вас отделить?

Роман хмыкнул:

— Считай, что ты ответил на свой вопрос.

В этот момент на столе очутилось огромное блюдо с аккуратно нарезанными кусками мяса.

— Если бы еда была Моной Лизой, — выдохнул Роман, не отрывая взгляда от угощения. — Она выглядела бы именно так. Вы богиня, милая Негомила!

— Почаще говори об этом мне и остальным, — улыбнулась тётушка. — А где Фима? Позовите её и давайте есть уже.

Красибор начал было подниматься со стула, но Жанна возникла у него за спиной и без особых нежностей надавила ему на плечо, заставляя сесть.

— Я схожу, — защебетала она. — А раненым пока перестать строить из себя горных козло, — понизила тон и добавила: — Скорее даже козлищ.

Красибор заскрежетал зубами, но правоту её признал молча. Действительно, как и говорил Роман, восстанавливались она оба быстрее, чем могли ожидать. Утром он ещё едва мог сесть в кровати, а сейчас, к вечеру, уже вполне ходил по дому и даже поднимался по лестницам, хотя это давалось особенно трудно. Тело болело так, будто он тренировался в зале сутки без отдыха, тягая не меньше сотни килограмм за раз. Острой болью при движениях отзывалась каждая мышца в теле и каждый орган, но час за часом становилось чуточку легче.

Довольная отсутствием споров, Жанна развернулась на каблуках и последовала обратно в гостиную. За последние три дня эта комната стала своего рода штабом их разномастной команды. Дом Бологовых был довольно большим, но половина помещений давно не использовались. С момента, как тётушка Негомила вернулась обратно, установив магические маяки на месте капкана, и они начали спасательную операцию — вызвали знахарей с носилками и лекарствами, перенесли пострадавших в дом, организовывали первую помощь и дальнейшее лечение, сооружали импровизированный лазарет — дом сжался всего до четырёх комнат: гостевая спальня, в которой они разместили пострадавших; гостиная, где собирались все вместе и ночевали, раскладывая диван в просторное лежбище; кухня-столовая и комната Болгова-старшего, за которым ухаживали Ольга и Жанна. Сиделку они отпустили на неделю с сохранением оплаты (по щедрому предложению Романа), чтобы та не увидела чего-то лишнего. Так что найти Фиму было легко.

Девушка забралась на диван с ногами и удобно устроилась с ноутбуком, поставив тот на подлокотнике. Она не включала лампы, и единственным источником света был экран ноутбука. Голубоватый свет обнимал её лицо и плечи, едва касался размашистого кустарника за спиной, который успел проникнуть в дом из сада. Жанна кашлянула у входа, чтобы Фима обратила на неё внимание и не испугалась. Задумка была благородной, но девушка всё равно подпрыгнула на месте и схватилась за сердце.

— Это я, — сказала Жанна и присела на соседнее кресло.

— Уф, сердце чуть не выпрыгнуло, — выпалила Фима и пару раз хлопнула себя по груди. — Что такое, Жанн?

— Ужин готов, тебя ждём.

— А, — выдохнула Фима и помолчала пару секунд, раздумывая. — Я не голодная.

— Да что ты говоришь, — Жанна подняла брови и посмотрела на девушку со скепсисом.

— Ну да, — кивнула та. — Садитесь без меня.

Жанна заглянула в экран ноутбука:

— Работаешь?

— Ох, пытаюсь. Мне нужно написать несколько сложных эмейлов, так что…

— Так что сначала ты поешь, милая, а потом к этому вернёшься. Кто-то из наших умников поможет тебе.

— Жанна, ты не понимаешь.

Фима фыркнула и попыталась отвернуться от экстрасенса, но та вскочила с кресла и ловко обогнула диван. Её пальцы, увенчанные многочисленными кольцами и песнями, легли на крышку ноутбука.

— Еда нужна для работы мозга, пошли.

— Жанна!

— Продолжай повторять моё имя, детка, я его обожаю и готова слушать снова и снова, — ухмыльнулась девушка, надавливая на крышку.

Фима перехватила её руки и не дала закрыть ноутбук:

— Это важно. Я закончу и поем.

— С кем ты не хочешь видеться?

— Чего?

— С кем на кухне ты видеться не хочешь? — невозмутимо повторила Жанна. — Ты избегаешь Краса? Знаешь, даже после того, как ты дала мне эту настойку волшебную, я считаю, что он клёвый. И к тому же, защищал тебя до последнего.

— Я знаю, что он клёвый, — буркнула Фима. — И вовсе я его не избегаю.

— Милая, — смягчилась Жанна. — Мы тут три дня. Каждый вечер ты торчишь тут в попытке работать свою работу, но на ужин приходила как штык. Не нужно быть великими детективом, чтобы сложить два плюс два. Непонятно только, — она перекинула ногу прямо через спинку, забралась на диван и устроилась рядом с Фимой так, чтобы та тоже видела её лицо, — что именно поменялось. Ты как Хатико сидела рядом и ждала его пробуждения, а сейчас…

— А сейчас всё сложно, — смущённо перебила её Фима.

— Это Алекс?

Фима насупилась и ничего не ответила. Тогда Жанна продолжила:

— Слепой заметит, что между вами искрит, детка.

— Между кем? — спросила она и поджала губы.

— В том и дело, — ухмыльнулась Жанна, — что от тебя в одну сторону летят искры, а в другую сторону… не знаю, любовь, что ли? Короче! — она махнула руками. — Не буду мудрить, мы ж с тобой не в сериале каком или не дай бог в книге, чтоб метафорами размахивать.

Фима издала тихий смешок:

— Конечно. Иначе где мои красавцы-драконы?

— И мои горячие вампиры! — Жанна мечтательно закатила глаза, но через мгновение продолжила серьёзно: — Я к тому, что вижу, что в тебя влюблены двое, а ты — то туда, то сюда.

Фима вдруг вспыхнула так, что Жанна разглядела её румянец даже в синих отсветах экрана:

— В смысле влюблены?

— В прямом, подруга, ты чего? Ц! — Жанна цокнула языком и заулыбалась: — Ты дурочку строишь или правда не замечаешь?

— Да всё я замечаю, — отмахнулась она, — просто… Сложно о какой-то романтике думать, когда всё идёт к чёрту, понимаешь? За месяц я чаще сидела у постелей раненых, чем за всю жизнь. И всё это… — она вращала руками в воздухе, подбирая слова. — Опасность, ловушки, нападения… Мне страшно, это совсем не то, чего я искала от жизни. И думать о чувствах как-то странно.

— А когда, если не сейчас?

— Ну… Когда всё закончится?

— А если и для тебя закончится? Или для него? Кого бы ты не подразумевала под этим местоимением, — добавила она, усмехнувшись.

Фима смотрела какое-то время в пустое окно электронной почты, а потом спросила:

— Жанна, а ты сама-то как?

Девушка не стала строить из себя дурочку и спрашивать, что именно Фима имела в виду. Она и сама уже думала о том, как она-то сама?

— Нормально, — Жанна пожала плечом. — Я много лет живу бок о бок со сверхъестественным, так что плюс пучок мистики, минус — не очень-то важно, я привыкшая. Верю, что я там, где должна быть, и это греет душу. Разве что, мне некомфортно от того, что кто-то пытался проникнуть к тебе в комнату. Значит, они и ко мне могут вломиться, а я никаких заклинаний делать не умею, знаешь ли. И сигнализацию не ставила.

— Я установила защитные чары на всю нашу квартиру вчера, — сказала Фима. — Ездила в институт когда и за вещами. Твоя комната в целости. Как минимум, замок не тронут.

Жанна посмотрела на девушку с таким умилением, будто перед ней сидела не юная ведьма, а стая маленький пушистых щеночков, которые прыгали и потешно тяфкали.

— Спасибо! — Жанна порывисто обняла соседку. — Ты лучшая.

— Не за что, — Фима приняла объятия, чувствуя искренность эмоций девушки.

— Но ты стрелки-то не переводи, подруга. Что с твоим любовным углом?

— Прости? — не поняла Фима. — Ты имела в виду, любовным треугольником?

— Девочка моя, если бы это был треугольник, то Крас с Алексом должны тоже друг на друга запасть. Уверена, что это то, чего ты хочешь? Представь, как горячо они будут…

— Жанна! — воскликнула Фима и звонко рассмеялась.

Экстрасенс улыбнулась: в последние несколько дней каждая искренняя радость была на вес золота.

— И всё же?

— Понимаешь…

— Так, давай я облегчу тебе задачу. Сколько можно уже мять кое-что нежное, — она поиграла бровями. — Вы с Алексом в какой-то извращённой френд-зоне. Извращённой, потому что буквально каждая муха в курсе, Что вы любите друг друга.

Фима напряжённо молчала, вытаращившись на Жанну, потом пискнула и пробормотала:

— Ну, из песни слов не выкинешь…

— А с Красом вы просто втюрились, но почему-то оба мнётесь на пороге. Я верно излагаю?

— Я не знаю, что чувствует Крас, Жанна. Я не знаю даже что сама чувствую.

— Поясни-ка.

— Да, меня к нему тянет, — призналась Фима, решив, что под таким напором лучше уж сказать как есть, пока Жанна не перешла к средневековым пыткам или чему похуже. — Но, Жанна…

— Ну вот, что и требовалось доказать! — приободрила её Жанна и заёрзала на диване, устраиваясь удобнее.

— Ты правильно всё говоришь: я всё ещё люблю Сашу. Но как тогда меня может к кому-то другому тянуть?

— Ну… Не заставляй меня рассказывать тебе, что Деда Мороза не существует.

— Я не понимаю, угасают ли мои чувства к Саше? Или я обманываюсь в том, как отношусь к Красу? Что, если моя настойка не блокирует его способности полностью, и всё дело в его чарах?

— Не-а, — прервала её Жанна. — Поверь мне, настойка работает идеально. Я до сих пор не верю, что настолько переоценила его задницу. В смысле, всё с ней нормально, но это точно не лучшая из всех задниц мира, понимаешь? А я была уверена, что эта эталонные булки!

— Не стоит спрашивать у тебя, какая часть мужского тела привлекает тебя больше всего, да? — ухмыльнулась Фима.

— Я серьёзно! Вчера Ромка заползал по крыльцу, и вот у него…

— Жанна, остановись, милая, — взмолилась Фима с улыбкой. — Этот разговор становится слишком откровенным.

— Пф, — отмахнулась Жанна, — зануда. Короче, это не чары.

— Легче от этого не становится, — Фима обхватила себя руками. — И вообще всё это не к месту. Я пытаюсь сохранить своё место в НИИ, понять, что происходит там, тут, в коммуналке нашей. Всех уберечь и самой в ящик не сыграть.

— Милая, — Жанна погладила её по плечу. — Не бери на себя слишком много. Ты не одна, а мы — не беспомощные котятки, помнишь?

Фима вздохнулаи склонила голову на плечо Жанны. Экстрасенс обняла её и погладила по голове.

— Знаешь, — сказала Жанна негромко, — когда мы Сашу привезли и пытались разобраться в том диком ахтунге, чтобы вас спасти из капкана, тётушка обронила одну фразу… Я хотела бы узнать, что она имела в виду, хоть ни на кого и не претендую.

— Что за фраза?

— Она сказала, что вы с Алексом почти женаты. Что это значит, милая?

Фима открыла было рот, но вдруг настороженно прислушалась.

— Кто здесь? Покажись! — выкрикнула она, вглядываясь в темноту.

Щёлкнул выключатель, комната наполнилась мягким желтовато-оранжевым светом. В дверях стоял Красибор.

— Вас долго не было, тётушка рвёт и мечет, — сказал он сдавленно. — Попросила вас позвать. Она уже подогрела ужин один раз магией, говорит, если дело дойдёт до микроволновки, перейдём на дошираки.

Сказав это, он слабо улыбнулся и вышел обратно в коридор.

— Как думаешь, много он слышал? — шепнула Фима.

— Надеюсь, что побольше, — невозмутимо пожала плечами Жанна. — Глядишь, начнёт что-то делать уже.

— Жанна!

— Так что там, вы реально женаты? Или почти? Да ладно тебе, он уже ушёл.

Фима замялась, но всё же решила удовлетворить интерес подруги. Чуйка говорила ей, что Жанна не отвяжется и разузнает всё так или иначе.

— Мы собирались пожениться. Но Саша разорвал помолвку ночью накануне ритуала.

— Нихрена себе! — воскликнула Жанна. — Из-за чего? Ты же оторвала ему что-нибудь жизненно важное⁈

— Это была странная ночь, если подумать. Только сейчас поняла, что я почти ничего не помню, если честно.

— Э-э-э, а до этого тебя ничего не смущало?

— Нет, — Фима перевела на неё шокированный взгляд.

Жанна смотрела на Фиму своими огромными почти чёрными глазами, и та чувствовала, будто её засасывает водоворотом. Фима нахмурилась, вспоминая ту ночь и следующий день: а что действительно она помнит? Не знает по рассказам других, а реально видела и слышала сама? А главное, почему, чёрт возьми, её никогда не смущало, что из памяти пропала целая ночь? Перед внутренним взором возник мутный пейзаж: их маленькая деревенская площадь, силуэт огромного костра в центре, смех односельчан. А дальше — ничего.

— Хочешь, разберёмся? — вкрадчиво спросила Жанна. — По моему методу?

— Хочу.

Глава 30

Глава 30

Фима стояла перед распахнутым шкафом, но смотрела совсем не на платья. Её взгляд был устремлён на океан за окном: она любовалась блеском водной глади и тем, как плавно идут по волнам корабли и катера. Соблазн бросить всё и отправиться в плавание мелькнул в её голове, подобно падающей звезде: он был ярким, но длился всего секунду.

«Через какое-то время я смогу сделать так без сделок с совестью», — подумала она и повернулась к шкафу. На вешалках висела дюжина платьев, и девушка поборола желание схватить первое попавшееся. Всё время, что они с Ольгой и Жанной ехали обратно в город, блондинка рассуждала вслух о том, как важно им, девочкам, после такого напряжённого приключения сходить в ванну, сделать маски для лица и волос, нанести крем для рук, нарядиться и накраситься, а для завершения ритуала — непременно полюбоваться на себя в зеркало. Фима решила ограничиться душем, но платье захотела всё же выбрать вдумчиво и получить удовольствие от процесса. Да, сейчас совсем не хочется наряжаться, но аппетит, как говорится, приходит во время еды. Девушка начала перебирать вешалки, разглядывать наряды и прислушиваться к себе: какие ощущения даёт ей этот брючный костюм цвета хаки? А что насчёт этой васильковой накидки в форме огромных крыльев?

Фима выбрала простую белую рубашку с цветочной вышивкой на манжетах, тёмно-коричневые брюки и замшевые ботильоны на среднем каблуке. Сверху она надела кейп насыщенного изумрудного цвета — накидка с прорезями для рук изумительно сочеталась с яркими красными и оранжевыми цветами на рубашке.

Девушка собрала волосы в высокий хвост и, следуя заветам Ольги, покрутилась перед зеркалом.

— Хороша, — заключила она и поспешила к выходу.

Фима уже взялась за дверную ручку, когда с другой стороны раздался стук.

— Это я, Жанна. Можно?

Девушка открыла дверь:

— Конечно, — улыбнулась она. — Только я уже ухожу, у тебя что-то срочное?

— Я бы сказала, средней срочности. Но не хочу откладывать. Может, я тебя провожу и по пути поговорим?

— Идеально.

— Сейчас, пять секунд.

Жанна вернулась в своём украшенном бисером чёрном пальто, цокая шпильками и покручивая пояс-кисточку в руке.

— Как же здорово просто по-гу-лять — сказала Жанна уже снаружи, когда девушки направились вниз по улице.

Она щурилась от солнца и удовольствия, но потом вспомнила о чём-то и помрачнела.

— Так что тебя беспокоит? — спросила Фима, тут же уловив смену настроения подруги.

— Тот врач, — сухо отозвалась Жанна. — У меня из головы не идёт то, с каким отчаянием призраки его тормозили. Клянусь, они в него вцеплялись так, будто это вопрос жизни и смерти. А ведь у них осталась только смерть, было бы из-за чего париться! Но ещё больше меня напрягает, что этот Франкенштейн будто бы и не ищет нас.

— А должен?

— Фима, приём! Мы украли его пациента. Уж поверь, он был чертовски недоволен.

— Ну, вместе с тобой мы умыкнули у него сразу двоих подопечных, — Фима поджала губы.

— Точно! Я спросила у наших, говорят, к нам с тобой никто не наведывался. А ведь по идее они там, ну не знаю, полицию должны были вызвать, не?

— Ну, Аметист Аметиствич не совсем традиционный врач, насколько ты знаешь. Возможно, дело в этом?

— Мы заметили, как нетрадиционно он лечил Алекса, — Жанна сделала кислую мину. — На него самого бы заявление написать за такое.

— Справедливости ради, Жанна, мы не знаем, что за капельницы он ему ставил. Это же могла быть медикаментозная кома или что-то подобное. Саша рассказал вам, что он помнит?

— А тебе?

— Говорит, что не запоминает сны. Но я вижу, что он… — Фима щёлкнула несколько раз пальцами, подбирая слова. — Жанна, не сочти меня за дуру, но он будто постарел.

— Это… — девушка замялась, решая, имеет ли право рассказывать то, что знала. — близко к правде.

— Что с ним было?

— Фима, милая, мне он тоже ничего не рассказал толком. Только что ему снились кошмары. Уверена, он просто не хочет тебя тревожить.

— Сдаётся мне, ты знаешь больше, чем говоришь.

— Да, но улики, полученные незаконным путём, в суде не учитываются, — Жанна хихикнула. — Я не вызывала никого, Фима, и не пыталась поговорить с призраками. Я вообще придерживаюсь той философии, что люди сами всё расскажут, когда будут готовы. Но в призрачном мире чёрт-те что творится. Духи сами ко мне лезут и трепятся о всяком. Так что не проси меня выдавать чужие секреты, пожалуйста.

Фима молча кивнула, на душе у неё было тяжело. Она очень хотела бы помочь Александру, но не могла придумать как. И он особо не облегчал задачу.

«Может, ему и не нужна уже моя помощь?» — подумала она и ощутила холод, который разлился по груди и животу.

— И с батей его что-то не так, — сказала Жанна, хмурясь.

— С чьим? — Фима вынырнула из размышлений и поняла, что упустила нить разговора.

— С Аметистом-старшим.

— А что с ним?

Жанна рассказала, что знахари смогли оказать только первую помощь, но магические травмы всех четверых были слишком серьёзными. Требовался особый специалист, способный поставить их на ноги. Тётушка Негомила сразу хотела звонить Аметисту Аметистовичу, но Жанна с Ольгой успели её остановить. Тогда тётушка решила позвонить его отцу — Аметисту-старшему, потому что больше, на самом-то деле, звонить было и некому.

Мимо проехал тарахтящий автобус, девушки задумчиво проводили его взглядами.

— Да, я хорошо помню дядю Аметиста, он приезжал к нам в школу и рассказывал о правилах первой помощи. И обычной, и магической.

— Тётушка Негомила тоже говорила, что он чуть ли не друг семьи, — кивнула Жанна. — Только он так и не взял трубку. Написал весь план лечения в телеграме, представляешь? То есть, ответить на звонок у него времени или возможности нет, а сидеть строчить «простыни» — есть. Разве не подозрительно?

Фима остановилась и нахмурилась:

— Ты права.

— Из-за чего человек будет скрывать голос?

— Либо дяди Аметиста уже нет вовсе, и кто-то хочет это от нас срыть. Либо что-то случилось с дядей, и уже он сам хотел оставить это в тайне.

— Я тоже об этом подумала и рассказала тётушке Негомиле. Она собирается навестить его и разузнать обо всём. Сказать по правде, детка, мне тревожно от этого.

— Я попрошу её не ехать в одиночку. О, пришли.

Девушки стояли перед непримечательным кирпичным зданием, по обе стороны от входа которого красовались огромные чёрные якоря.

— Слушай, а чем ты вообще занимаешься здесь?

Фима хотела было пообещать, что расскажет позже, но тут ей в голову пришла замечательная, на её взгляд, идея.

— Сходишь со мной в кофейню за углом?

— Конечно, подруга, с радостью пополню запас кофеина в организме.

Они быстро дошли до маленькой несетевой кофейни, колокольчик приятным «дзынь» оповестил баристу о новых клиентах. Девушек встретил улыбчивый парень, который как раз завязывал на поясе фартук фисташкового цвета. Тот прекрасно сочетался с тёмно-коричневой формой и выглядел опрятно. Сделав заказ, девушки устроились возле высокой стойки. Жанна вертела в руках трубочку в бумажной упаковке, а Фима забралась на барный стул и покручивалась из стороны в сторону. Она вернулась к вопросу Жанны:

— Я пытаюсь улучшить РИТЭГи, сделать их более долговечными и безопасными.

— Какие тэги? Это в твиттере?

Фима хмыкнула и расшифровала:

— РИТЭГ — это радиоизотопный термоэлектрический генератор, — она заметила огромные глаза Жанны и продолжила расшифровку: — Проще говоря, здоровенная атомная батарейка.

— Звучит… очень атомно.

— Это полезная штука. На таких батарейках летают космические зонды и раньше работали маяки в самых жопных жопах мира.

— А сейчас маяки что? Не жопы больше?

— А сейчас, моя милая Жанна, есть джи-пи-эс, и маяки в целом перестали быть нужными. Жалко, конечно.

— Так, поняла. И тут на сцену выходишь ты. И ты… что делаешь-то? Мне правда интересно, Фима!

Раздался голос баристы:

— Латте «барбарис-мята» готов!

— О, это мне, — Жанна отбежала к другой стойке и тут же вернулась с напитком. Наконец, измусоленная упаковка отправилась в мусор, а трубочка — в яркий стаканчик. — Всё, милая, я вся — слух. Расскажи как для трёхлетней.

— Есть несколько сложностей с РИТЭГами. Это безопасность — в девяностые многие маяки разграбили и сломали установки, чтобы вытащить металл. А там, сама понимаешь, излучение.

— Бр-р-р, — Жанну передёрнуло. — На наших маяках таких тэгов нет же?

— Нет, их ставили только за полярным кругом, куда не поселишь смотрителей. Ну а второе — это срок службы и эффективность. Я хочу, чтобы они работали не тридцать лет, а семьдесят или сто. И чтобы больше энергии вырабатывали.

— Матерь Божья, — протянула Жанна. — Это всё звучит так круто!

— Спасибо, — улыбнулась Фима. — Но звучит лучше, чем есть на самом деле. Да и пока только ты в восторге от моего проекта.

— Я и тот, кто пригласил тебя на стажировку.

Бариста оповестил о готовности остальных напитков, и Фима поспешила принять подставку с четырьмя стаканчиками.

— Вы подписали где какой? — спросила она.

Бариста, симпатичный молодой человек, кивнул, вытирая руки чистым полотенцем.

— Конечно! Вот ваш, смотрите: «Нежный персик». С персиковым сиропом, сливками и корицей. Чудесного вам дня, леди!

— Взаимно, — улыбнулась Фима, покидая кофейню.

Когда дверь хлопнула, на мгновение можно было подумать, что зал опустел. Но вскоре из тени дальнего угла вышла высокая стройная фигура. Казалось, она сама была тенью, но с каждым шагом становилась всё более плотной и человечной.

Подойдя к витрине, женщина приложила палец к губам, будто раздумывая, чем позавтракать: круассаном или роллом с омлетом и ветчиной? Но в действительности она выжидала, когда бариста обратит на неё внимание и подойдёт поближе.

— Я сделал, как вы просили, — сказал он и протянул в чуть дрожащей руке матовый флакончик фиолетового цвета.

— Умница, мальчик, — проговорила она, и голос её был томным и сладким, будто тягучий липовый мёд.

— Вы отпустите меня теперь?

— Отпущу.

Женщина улыбнулась — ослепительно, хищно — и протянула к нему руку. Она коснулась какой-то точки за его ухом раньше, чем тот среагировал.

— Застень, — шепнула женщина.

Несколько секунд бариста стоял с прижатым к груди подбородком и расслабленными плечами, похожий на робота с севшей батарейкой. Но потом поморщил нос, поднял и опустил брови, несколько раз моргнул — будто только что проснулся. Он заметил посетительницу и поспешил поприветствовать её:

— Доброе утро! Что хотите этим утром, леди? — улыбнулся он, открывая новый заказ в терминале.

Глава 31

Глава 31

Изображение в окулярах микроскопа было мутным и неприветливым. Красибор покрутил ручку фокусировки, но чёткости это не прибавило. Мужчина замер на какое-то время, склонившись над прибором и глядя будто сквозь него, потом резко тряхнул головой и похлопал себя по щекам.

— Да соберись ты уже, — бормотал он себе под нос.

Резко дёрнув руками, чтобы поправить рукава халата, он снова устремил взгляд в окуляры. Усилием воли заставляя себя удерживать внимание на приборе, он чуть приблизил предметное стекло к объективу и наконец-то поймал фокус. Изображение стало чётким и ясным, а Красибор поспешил записать свои наблюдения. Микромир — это интересно, но монотонно и требует острого внимания. Сейчас Красибор не мог этого дать своим исследованиям. Утром он зашёл к профессору Подгорскому и попросил отпустить его в отпуск — оплачиваемый или по собственному желанию, не важно. А потом…

Красибор нахмурился. Что же было потом?

Он чесал переносицу и напряжённо перебирал воспоминания: вот он заходит в кабинет, проходит через лабиринт конструкций и приборов, находит профессора в самом конце, возле окна. Протягивает сразу два заявления — одно на оплачиваемый отпуск, второе для варианта без сохранения заработной платы. Мол, берите, какое нужно. Вот Пригорский поднимает на него чуть рассеянный взгляд а затем… Красибор оглядывает лабораторный стол: микроскоп, планшет с таблицами для результатов, распечатки по прошлым экспериментам, стеклянная бутылка «Байкала» и надкусанная московская плюшка.

— А затем я оказался здесь, — проговаривает Красибор и вновь прогоняет в памяти все события дня.

Теперь он начал вспоминать с более раннего времени: как он позавтракал яйцами всмятку и перьями зелёного лука, обсуждая с Романом план дальнейших действий (оба они сошлись на том, что нужно делать что-то самим, действовать на опережение, если получится. И точно не ждать, пока кто-то кинет с крыши условный кирпич кому-то на голову); вызвал такси и уехал первым, не дожидаясь девушек. Пришёл в кабинет, который был каким-то грустным после такого долгого отсутствия своих обитателей, написал заявления на отпуска и пошёл к профессору.

— Дерьмо, — процедил Красибор сквозь зубы.

Он подошёл к двери лаборатории, убедился, что никого из коллег не было рядом, и набрал номер друга.

— Не вижу вдали ядерного гриба, значит, на работе ты не накосячил! — сказал Роман вместо приветствия.

Красибор услышал, как тот хихикнул в трубку.

— Не в ту сторону смотришь, пират, — поддел он в ответ. — Ромчик, ты давно с батей своим говорил?

— А что? — напрягся Роман.

— Только что странная ситуация была. Сам знаешь, сейчас любая странность сулит нам какой-то очередной звездец.

— Рассказывай. Что-то с моим отцом? Ещё одна порча? Приворот?

В этот момент скрипнула дверь и в лабораторию вошёл один из научных сотрудников института.

— Перезвоню сейчас, — быстро проговорил Красибор, — найду Олю с Фимой ещё, обсудим все вместе.

— Понял, принял, жду.

Красибор нажал на кнопку сброса и вскочил с места, убирая телефон в карман.

— Красибор Баженович, а это… — коллега с недоумением указал на микроскоп и раскиданные материалы для исследований.

— Я скоро вернусь, — бросил тот на ходу.

— Но…

— Там же не уран или барий, — огрызнулся Красибор. — Вернусь и продолжу.

Он выскочил из лаборатории и побежал в соседнее крыло. Коллега бросил ему в спину едкий комментарий, но Красибор не расслышал. Да ему и не важно было, что там какой-то сотрудник думает о потерянном поколении и том, куда катится российская наука. Когда он забежал в кабинет, Фима проверяла страницы в своих отчётах, а Ольга неспешно печатала что-то за ноутбуком.

— Всё в порядке? — удивлённо спросила Фима. — Ты будто стометровку сюда бежал.

— Позволь я перефразирую вопрос моей прекрасной коллеги, — улыбнулась Ольга. — Хоть что-то в порядке?

— Вот твой вопрос ближе к истине, — Красибор кивнул блондинке.

Он набрал в лёгкие воздуха, чтобы рассказать девушкам о своём открытии, но в этот момент его перебили.

— Мадемуазель Арифметика, порадуете ли вы меня работой сегодня? — профессор Пригорский вышел в центр комнаты и скрестил руки на груди. — Хоть какой-нибудь?

Фима раскрыла рот, разглядывая своего научного руководителя. Близилось завершение её первого рабочего месяца в НИИ, но ей так и не удалось лично переговорить с профессором или хотя бы увидеть его. Она только слышала время от времени из соседнего кабинета звуки (странные и не очень) да профессорские возгласы (довольные и не очень). Так что сейчас Пригорский предстал перед её глазами впервые. Так сказать, во плоти.

Это был широкоплечий мужчина среднего роста. Толстая шея, ровная осанка и высокие плечи создавали впечатление человека в хорошей физической форме. На носу профессора устроились большие очки в оправе «авиаторов», с дужек которых свисали длинные бисерные нити. Разноцветные бисеринки и стеклярусы поблёскивали на солнце и притягивали взгляд. В какой-то момент Фима почувствовала, что сложно было разглядеть лицо профессора — глаза то и дело возвращались к коннекторам — нитям-бусами для очков.

Девушка заставила себя сфокусироваться на лице профессора. Она представляла его себе совсем иначе. Чопорным и аккуратным, возможно, даже излишне опрятным. Однако, учёный не стремился соответствовать её ожиданиям. Он носил густую бороду цвета бронзы — сейчас чуть более косматую, чем требовалось. Похоже, в последний раз он бывал в барбершопе месяца полтора-два назад. Из-под густых бровей смотрели серо-зелёные глаза, которые резко контрастировали с цветом волос: те были насыщенного тёмно-рыжего оттенка. Они доходили до плеч, а передние прядки были закреплены в небольшом хвостике на затылке.

Мужчина был одет в потёртые вельветовые штаны и свитер непонятного серо-жёлто-зелёного цвета. Поверх он накинул белый лабораторный халат, уже изрядно поношенный и пестрящий старыми пятнами, которые уже не отстирывались. Он выжидающе уставился на Фиму, убрав руки в карманы халата и оставив большие пальцы снаружи. Поняв, что молчание затянулось, он кашлянул и развёл руки в стороны, из карманов не вынимая.

— Ох, да, конечно! — спохватилась Фима, поспешно закрыла кольца в папке и протянула её профессору, не закрывая. — Вот файлы с моими расчётами. Надеюсь, вы сочтёте их интересными.

— Интересными? — тот поднял кустистые брови. — Я бы предпочёл, чтобы они были верными. Пусть даже и скучными.

Профессор заглянул в протянутые страницы, пробежался глазами по содержимому титульного листа и с удовлетворением хмыкнул, но в руки, однако, их не взял.

— Занесите ко мне в кабинет, как приведёте записи в порядок, у вас листы торчат там, где торчать не должны. И вытащите их из файлов, бумаги достаточно. Мы и так используем слишком много пластика, не находите?

— Эм, конечно, хорошо, как скажете, — затараторила Фима, активно кивая.

— Вот и чудно, — профессор вдруг улыбнулся, и вместе с ним улыбнулась и Фима, а напряжённость её и страхи перед научным руководителем отступили.

Потому что такой простой жест полностью преобразил его лицо. Улыбка профессора — это и поднятые уголки губ, и ямочки на щеках прямо над линией роста бороды, и прищуренные глаза с лучиками морщинок у внешних уголков. Всё это вселило вдруг в девушку спокойствие и веру, что перед ней стоит хороший человек, которого можно не бояться. Она держала в голове тот факт, что улыбки бывают обманчивы, а даже самые страшные и опасные люди — обаятельны. Но всё же надеялась, что правильно почувствовала этого человека.

— Красибор, — профессор повернулся к брюнету. — Что там случилось с Ромкой? Он позвонил мне только что и нёс что-то про деревянную ногу!

— А, он сломал ногу. Не деревянную, вполне себе мясистую и костлявую. Там ничего серьёзного, через пару недель гипс снимут.

Красибор врал напропалую, чтобы никто не удивлялся потом стремительному выздоровлению друга. В конце концов, сам Красибор прошёл путь от «самого больного в мире человека» до вполне здорово за полтора дня. А Роману ещё предстоит побегать от врачей, которые ждут его на повторный приём через месяцок, чтобы убедиться, что кости срастаются правильно. То-то они удивятся, увидев, что перелом уже будет лишь воспоминанием.

— Как умудрился? — строго спросил Пригорский.

— Упал, мы по сопкам ходили.

— Зачем?

— Да просто так, — Красибор пожал плечами, уже начиная нервничать. — Бродили.

— Ну ладно, — профессор смягчился так же неожиданно, как в первый раз. — Он же был с тобой, а значит, всё хорошо.

Сказав это как-то неестественно, будто прочитав текст на телесуфлёре, профессор Пригорский откланялся и направился к выходу. По пути он ещё разок заглянул в отчёты Фимы, и девушка была готова поклясться, что он смотрел с живым интересом, будто пытаясь быстро запомнить всю информацию.

— Арифметика, жду результаты, — напомнил он прежде чем скрыться за дверью.

Все трое молчали секунд десять, глядя ему вслед. Наконец, Фима прервала тишину:

— Он всегда такой?

— Какой? — отозвалась Ольга.

— Суровый и, кхм, странный.

— Ага.

Девушка пожала плечами и, перекинув идеальные локоны за спину, вновь устремила взгляд на монитор ноутбука. Она была одета в ярко-оранжевое вязанное платье-карандаш на тонких бретельках. Все, кто сегодня встречал её, думали о том, что Ольга выглядит сногсшибательно: высокая, стройная, без капли лишнего жира там, где он не приветствовался, и с изобилием оного там, где добавлял сексуальности. Фима же по привычке с раздражением подумала, что она похожа на огромную морковку. Девушки, конечно, сблизились за последние дни, но, как говорится, Москва не сразу строилась. А уж доверие или даже дружба между этими двумя строиться будут и того дольше.

— Он мне кого-то напоминает, — задумчиво протянула Фима, выуживая листы из прозрачных конвертов.

— Одного рыжего пирата, — отозвался Красибор.

— Чего-о-о?

— Скажем так, когда мы с Ромчиком только познакомились, он был Пригорским Романом Игнатьевичем.

Ольга усмехнулась со своего места:

— А потом карета превратилась в тыкву.

— Он взял фамилию матери, — пояснил Красибор. — Лет десять назад, вроде сразу, как восемнадцать исполнилось. И стал Бурнастовым. Но это сейчас не важно! — он замахал руками, привлекая внимание девушек. — Случилось кое-что странное.

Красибор изложил им свои опасения о том, что у него был провал в памяти с момента, как он начал говорить с профессором, и что он не помнит, о чём был их разговор и как он потом оказался в лаборатории и начал работать.

Ольга слушала молча, подперев кулачком подбородок. А когда Красибор закончил, посмотрела на коллегу:

— Фима?

— Что «Фима»?

— Что ты думаешь об этом?

Фима хмурилась и сразу же разглаживала пальцами морщины между бровей, раздумывая над услышанным.

— Вспоминаю.

— Что вспоминаешь? — спросил Красибор.

— Заклинание. Нужно обязательно тебе вспомнить, что произошло. Возможно, ты просто переутомился. Имей в виду, что такая вероятность тоже может быть. Я опасаюсь, как бы мы не начали видеть опасности там, где их нет. И добавлять себе проблем.

— А может, я забыл что-то очень важное по чьей-то воле, — закончил за неё Красибор мрачно.

Он был темнее тучи. Скрестил руки на животе и нервно отбивал ритм носком ботинка.

— Но сначала я отнесу эти данные. Если меня выпрут из института… — она задумалась и поджала губы. — Не хотелось бы, короче, чтобы выперли. Я хочу быть здесь, — она подняла взгляд на Красибора и внимательно посмотрела на него.

Тот молча кивнул. Он понимал, что девушка в первую очередь говорит о себе и своей карьере в научном мире, а не о нём. И ему это так чертовски нравилось.

«Она увлечена проектом даже сейчас, когда ей грозит большая опасть и вокруг происходит черт-те что», — удивился он. Но это было приятное удивление.

Кабинет профессора был прямо за стенкой, но, зайдя внутрь, Фима подумала, что попала в другое измерение. Первым, что она увидела, была ещё одна стена — из старых приборов, пыльных коробок и книг. Стеллаж со всем этим добром стоял перед дверью, оставляя лишь узкий проход на одного человека. Справа был ещё один шкафчик в одну секцию, так что путь был открыт только налево. Фима дошла до поворота и заглянула за угол, где её ждал ещё один стеллаж. В этот раз проход шёл направо, до противоположной стены, а за ним — ещё один, такой же узкий, налево.

— Да это же лабиринт, — пробормотала Фима. — Только без тупиков. Хотя, тогда это не лабиринт уже…

Её размышления прервал громкий хлопок, за которым послышалась короткая пулемётная очередь ругани. Девушка поспешила вперёд, пробегая один коридор за другим, петляя между стеллажами и шкафами, пока не добралась, наконец, до дальнего конца кабинета. Там, среди ровных рядов стеллажей со всевозможным научным хламом, образовался небольшой пятачок. Профессор Пригорский сидел за идеально чистым рабочим столом и вдумчиво глядел на монитор. Тот, в свою очередь, показывал ему таблицу с несколькими столбцами, цифры в которых обновлялись каждые семь секунд. На столе, кроме монитора и клавиатуры с мышью, стояла лишь пустая чашка с гербом города: Амурский тигр, взбирающийся по каменному склону, а на фоне за ним два перекрещенных якоря. Поверх этой конструкции висела башенная корона, собранная из кирпичей — символ столицы региона.

Обычно глаза у тигра на гербе красные, но Фима заметила, что на чашке тигр был черноглазым — похоже, профессор закрасил маркером.

— Игнат Афанасьевич, — негромко позвала Фима.

Она стремилась обратить на себя его внимание и не напугать при этом внезапным появлением. Но профессор всё равно вздрогнул и ошарашено обернулся.

— А, это вы, Арифметика, — он облегчённо выдохнул и поправил лацканы халата. — Положите отчёт на стол и возвращайтесь к работе.

Фима отчего-то насторожилась. Она ощущала малопонятную смесь тревоги и подозрительности. Девушка протянула папку с бумагами и выжидательно уставилась на профессора.

— Положите на стол, Арифметика. Я же понятно выразился.

— Почему бы вам просто не взять отчёт у меня из рук, Игнат Афанасьевич?

— Потому что я не хочу этого делать, — вкрадчиво проговорил он, и в голосе засквозили нотки угрозы.

Фима ещё несколько секунд удерживала позиции в их зрительной дуэли, но в итоге всё же сдалась и, положив папку на край стола, стремительно нырнула обратно в лабиринт из стеллажей.

Вернувшись в свой кабинет, она сразу перешла к делу:

— Ты прав, Крас, — выпалила она с порога. — С Пригорским что-то не так. Очень сильно не так.

Красибор вскочил со стула, преисполненный готовности действовать. Фима заметила, что на столе у него поверх всех записей и расчётов лежал раскрытый гримуар.

— Боюсь, профессор в опасности. Либо в опасности мы. Тут такое, пятьдесят на пятьдесят, — Фима обхватила себя руками и начала нахаживать круги по кабинету.

— Почему так думаешь?

— Он почему-то не берёт ничего из рук. Уверена, это не просто так.

— Это… действительно странно. Прибавить к этому мой провал в памяти, и картинка совсем нехорошая.

— Хотя… Может, он боится микробов? Чёрт, не знаю. У меня голова кругом! — она резко остановилась и кивнула на гримуар. — Нашёл что-то интересное?

— Да! — выпалил Красибор и подхватил книгу так, чтобы Фима видела страницы. — Что думаешь об этом?

— Крас, я вижу кучу зачирканной тарабарщины.

— О, точно, — промямлил Красибор, — давай тогда прочитаю?

— Конечно. А где Оля?

— Ушла работать работу, — он махнул рукой, сосредоточенный на книге. — Тут ещё рисунки и схемы какие-то… А если сфотографировать?

— Не сработает даже для тебя, — Фима помотала головой.

Однако Красибор направил смартфон на гримуар раньше, чем дослушал её.

— Интересно, — он показал девушке экран. — Ты видишь просто закрашенную страницу?

— Ну да.

— И это означает, что…?

— Что информация от меня закрыта, это родовая книга, я рассказывала. Крас, что у тебя на уме?

— А если во всей книге заблокирована только одна страница?

— Так не бывает, — девушка пожала плечами. — Ну, насколько я знаю.

Он заложил страницы большим жёлтым стикером и перелистнул в самое начало.

— Я думал, что здесь просто кто-то зачиркал страницу, но что если она на самом деле заблокирована, как для тебя книга в целом?

— Ох, уау, — Фима растеряно развела руками. — Я без понятия, возможно ли закрыть родовой гримуар от потомка, а тем более лишь часть. Но, чёрт, — она зарылась рукой в волосах, — я ничему не удивлюсь. Слишком много странностей в последнее время.

— Ты права. Я лишь надеюсь, что все эти новые нюансы приближают нас к ответам, а не наоборот.

Красибор всматривался какое-то время в изрисованную страницу, но потом спохватился и вернулся к закладке:

— Тогда буду перерисовывать, наверное. Художник я так себе, но буду стараться.

Фима мялась с ноги на ногу, не решаясь предложить ещё один вариант. Она следила за тем, как Красибор, закусив уголок нижней губы, переносит в тетрадь незнакомые ему символы. Мужчина не замечал ничего вокруг, поглощённый своим необычным исследованием, а девушка чувствовала, как горячеет его кровь, когда дело касается магии. Это одновременно восхищало её, умиляло и пугало. Всё же она решилась:

— Есть ещё один способ.

— М? — вопросительно хмыкнул он, не поднимая глаз от книги.

— Хочешь попробовать колдовать? Есть заклинание, которое откроет для меня эти страницы на время.

Красибор медленно поднял глаза и несколько секунд выжидающе смотрел на неё. Он не мог понять, шутит ли она или что-то случилось с её памятью. Она же не всерьёз? Не может быть, чтобы всерьёз.

— У меня нет сил, Фима.

«Алло!», — добавил он мысленно, но сдержался.

Его почему-то наполнил гнев. Странный, непривычный ему — гнев от обиды. Красибору было больно и обидно слышать подобные предложения. Особенно от той, кто прекрасно знает и о том, что он бессилен, и о том, как хотел бы, чтобы это было не так. Возможно, если бы такое ляпнул кто-то другой, Красибор просто постучал бы по столу, мол «есть кто дома?». Но это была Фима, а он бросил уже делать вид перед самим собой, что он не такой и вообще ждёт трамвай. Она нравилась ему. Сильнее, чем может нравиться коллега или подруга, и это пришлось признать. Так же, как теперь пришлось принять свою обиду и злость.

— Я видела, как ты снимал обои у меня дома, — спокойно ответила девушка. — Это была магия.

Горло Красибора сдавило так сильно, что он не мог сглотнуть. Поморщившись, он проговорил:

— Ты видела?

Фима кивнула.

— И думаешь, это была магия?

— Конечно. Я же так и сказала, Крас.

Незримая рука разжалась, и Красибор вдохнул. Так легко и быстро наполнил лёгкие, что голова чуть закружилась. Он вспоминал те минуты снова и снова. То, как обои отсоединялись от стен под его руками, показывали своё прошлое и будто бы благодарили за нежное обращение. Красибор быстро убедил себя в том, что это были отголоски Фиминой магии, которые ему посчастливилось ощутить. Однако, если она права… О-о-о, если она права, то это меняет многое. По-настоящему многое. Красибор смотрел на девушку горящими глазами, и душа его стала огромной, взращёная надеждами и мечтами. Но миг эйфории был кратким.

— А почему не сказала раньше?

Фима ответила спустя недолгую паузу:

— Растерялась. Думала, может, это были отголоски моей магии.

— И я так решил.

— Крас, давай просто попробуем? Если получится, мы как минимум сэкономим время.

Теперь была очередь Красибора молча кивать.

— Хорошо, — кивнула Фима. — Позволь, я немного расскажу тебе о том, что такое заклинания и как они работают.

Фима подкатила к столу Красибора своё кресло, села рядом, положила руки на колени и наклонилась к нему поближе. Девушка начала объяснять:

— Есть три части любого заклинания. Первая, и самая главная — это намерение. Когда всё естество колдуна хочет что-то получить, Сила откликается и приходит на помощь. Не должно быть ни сомнений, ни раздумий — чем чётче намерение, тем выше шанс на успех.

— Нерешительные ведьмы плохо колдуют? — ухмыльнулся Красибор.

От Фимы не укрылось то, насколько он был напряжён. Она видела, как перекатывались мышцы на его предплечьях, потому что он сжимал и разжимал сцепленные руки. На скулах заходили желваки, а кадык двигался, когда мужчина с усилием глотал.

— Нерешительные ведьмы и колдуны не живут. Таких Сила сжирает изнутри и не оставляет костей.

— Ты шутишь?

— Отнюдь. Всё ещё хочешь попробовать?

Она знала, что он боится не силы, а того, что не отыщет её в себе. Чувствовала, что неудача может разбить ему сердце, так же, как и удача — дать доступ к неисчерпаемому запасу внутренних сил и мотивации. Она не строила иллюзий насчёт его, потому что прекрасно чувствовала, что магии в нём действительно нет. Или практически нет. Она была готова рискнуть.

— Хочу, — твёрдо ответил Красибор.

— Вторая часть — это физическое воплощение. Иногда это — особые движения руками, иногда — зелье или магические атрибуты, рисунок, руны — варианты бесконечны. Такие воплощения — как открытый краник, через который Сила переходит в нашу реальность и делает то, о чём просит её тот, кто колдует. И если подобрать неправильную форму — всё также может закончиться плохо. В лучшем случае заклинание не сработает, а в худшем — вредит втому, кто колдует.

— Поток может быть слишком маленьким или, наоборот, большим, и тогда резьбу срывает в чёртовой матери?

— Верно. Если магии мало для воплощения — результата не будет. Если же много — результат будет неконтролируемый и слишком мощный. Это грубо говоря.

— Я ценю, что ты объясняешь понятным языком.

Фима ободряюще улыбнулась и продолжила:

— Наконец, третья часть — это слово. Магия идёт к тому, кто говорит на её языке.

— А что это за язык?

— На нём говорили наши предки. Они когда-то начали призывать магию, так что и правила они определили.

— Понял.

— Давай приступим? — девушка обхватила его сомкнутые в замок руки и заглянула в глаза. — Первым делом расслабься. Это простое заклинание, оно не нанесёт тебе сильного вреда даже если напутать. Я не стала бы предлагать что-то опасное для твоей жизни.

— Хоть кто-то из нас разумный, — Красибор чуть расслабился от тепла её прикосновений. — А то я бы согласился.

— Ну?

— Давай сделаем это.

— Хорошо. Положи одну руку на книгу, а второй держи меня. Я пользовалась этим заклинанием, пока училась в школе. Чтобы скрывать дневники с секретиками, так что хорошо его помню.

Красибор сделал, как она сказала.

— Обратись мысленно к книге, — продолжила Фима. — Поговори с ней. Объясни, почему ты хочешь, чтобы она раскрылась кому-то не из твоего рода.

— Фима, это же просто книга, — Красибор скептически уставился на неё, наклонив голову в бок.

— Эта книга пропитана магией, твоей родовой и кровной, Красибор. Она повидала больше нас с тобой и многое знает. Ты смог наладить связь с обоями в моей комнате, а они всего лишь висели несколько лет в коммуналке. Представь, сколько может рассказать твой гримуар?

Красибор заскрежетал зубами и шумно вздохнул. Он хмуро взглянул на книгу, погладил кончиками пальцев бумагу. Шершавая поверхность казалась мягкой и согретой, будто он читал сейчас возле камина, а не под неживым светом люминесцентных ламп.

«Кто-то писал это заклинание, — подумал он. — Интересно, кто? Когда? Услышал его от кого-то другого или придумал сам? Пользовались ли им раньше?»

Вопросы вертелись у него в голове, и в какой-то момент он ощутил короткий импульс, который коснулся кончиков пальцев. Будто книга ударила его лёгким зарядом статического электричества. И от этого короткого ощущения Красибор ощутил вдруг, как тепло прошло через руку и заполнило всё его тело до края. Он даже не заметил, что улыбнулся. Все мысли были лишь о том, что гримуар ответил ему. Неясно, слабо, ничего не проясняя, но ответил.

«Ну привет, дружище, — сказал он мысленно, с любовью глядя на пожелтевшие от времени страницы. — Я чертовски рад с тобой воссоединиться. Надеюсь, ты тоже не против».

Новая серия уколов была чуть сильнее и длилась несколько секунд. Отчего-то Красибор был уверен, что это хороший знак. Конечно, он подумал о том, что понятия не имеет, как сигналы эти расшифровывать. Может, книга наоборот пытается его отпугнуть или прибить, будто электрический стул? Но Красибор лишь плотнее прижал ладонь к бумаге и погладил её, наслаждаясь каким-то невероятным знанием того, что гримуар пытается до него дозваться так же, как и он сам.

— Объясни гримуару, что хочешь сделать, — мягко проговорила Фима через какое-то время.

«Дружище, я сам не разберусь пока что в невероятных знаниях, которые ты собрал и хранишь. Позволь, пожалуйста, Фиме помочь, — он чуть нахмурился, размышляя. — Арифметике. Думаю, между собой лучше будем называть её полным именем? — Красибор ощутил согласный укол на кончике указательного пальца. — Позволь ей, пожалуйста, тоже прочитать то, что написано на твоих страницах».

Он неторопливо кивнул, давая Фиме понять, что выполнил её инструкции.

— Ты держишь сейчас и книгу, и меня — это воплощение. Ты как мост между нами, способный говорить с обоими. Теперь черёд слова. Скажи «леть». Это означает «можно». Ты скажешь гримуару, что ему можно показаться мне. А мне — что можно посмотреть.

Красибор закрыл глаза и снова нежно погладил бумагу. Та ответила с готовностью и силой. И тогда он выдохнул едва слышно, выпуская заклинание вместе с воздухом из лёгких:

— Леть.

Сначала не происходило ничего, но через долгую минуту Красибор ощутил, как по венам побежало что-то, что он с трудом смог бы описать. По каждой вене и каждому сосуду струилось нечто, что смешивалось с кровью и впитывалосьв клетки. Красибор закрыл глаза, мышцы его лица расслабились, плечи опустились. Это было чертовски приятно, но продлилось всего мгновение. Он пытался понять, на что это ощущение было похоже больше всего. Ответ вертелся на языке.

— Что чувствуешь? — тихо спросила Фима спустя пару минут.

— Любовь, — ответил Красибор, с трудом разомкнув губы.

Да, это ощущение походило именно на то, что он привык считать любовью. Она прошла через всё его тело и растворилась в каком-то ином измерении, оставляя его в приятной тоске.

Наконец, он открыл глаза. Фима подалась вперёд и заглянула в гримуар. Красибор видел, как бегают её глаза из стороны в сторону.

— Ну как? — спросил он с некоторой тревогой.

Конечно, он чувствовал, что что-то произошло, не мог не почувствовать. И знал на каком-то клеточном, малекулярном уровне, что это была магия. Но уверенности в успехе всё равно не было. Фима же перевела на него взгляд и хитро улыбнулась:

— Я могу прочитать.

Глава 32

Глава 32

— У меня получилось…

— У тебя получилось!

Фима бросилась на шею Красибора и радостно завизжала. Она изо всех сил наполняла сердце верой в успех, но одной веры бывает недостаточно. Без каких-либо гарантий на удачный исход, она подсознательно готовилась к худшему, боясь распылять себя саму преждевременной радостью. Но всё удалось, и девушка не могла сдержать радостных возгласов, она была полна эфории и лёгкости.

Красибор неуверенно обнял Фиму в ответ, ошарашенно глядя на гримуар. Он продолжал повторять шёпотом:

— Получилось. Получилось…

Он плавно поднялся со стула, Фима последовала его примеру, не разнимая объятий и уткнувшись ему в шею.

— Я колдовал, Фима. Это же я был? Не ты через меня?

— Не я, — ответила она чуть дрогнувшим голосом. — Ты.

Девушка чуть отстранилась, ровно настолько, чтобы взглянуть ему в глаза. Чёрт, в эти потрясающие глаза. Сейчас, свободная от чаров Красибора, она могла трезво оценивать и внешность, и характер, и поступки мужчины. Если голос его казался ей обычным, тело — выше среднего, то вот глаза — они очаровывали её так, будто через них по-прежнему проникали чары. Иначе как ещё можно было объяснить то, что у Фимы колени слабели, когда она глядела в них так близко, как сейчас? Болотисто-зелёный цвет радужки был таким необычным и редким, что можно было бы подумать на контактные линзы. Однако, Фима прекрасно помнила, что и сама была обладательницей не самого распространённого цвета глаз — настолько светло-орехового, что казался почти жёлтым. «Девушка с песочными глазами» — так обычно про неё говорили.

«Только ли цвет меня привлекает? — подумала Фима, глядя на Красибора и сжимая его плечи. — Себе бы не врать».

— Ты чего? — Красибор улыбнулся, заметив блестящие бусины в уголках её глаз.

Он мягко провёл по её щекам и скулам, смахивая слезинки раньше, чем те успели бы сорваться с ресниц.

— Я просто очень рада.

Фима улыбнулась в ответ, и Красибор бессознательно сжал руку вокруг её талии крепче. Вторую он задержал на лице девушки, и она вдруг уткнулась щекой в его ладонь, закрыв глаза. Она была похожа на кошку, которая с наслаждением отозвалась на ласку. Фима перестала сжимать его плечи, но руки не убрала. Она переместила их чуть выше и теперь нежно поглаживала кончиками пальцев его кожу рядом с воротом футболки. Одной рукой провела по коротким волосам внизу затылка. Красибор тоже закрыл глаза, не отдавая себе отчёта в том, что делает. Ему просто было так чертовски хорошо — он только что впервые сам сотворил волшебство. Это было лучшее, что с ним случалось в жизни, и казалось, ему нужны часы отдыха, чтобы переварить этот факт. Ему хотелось лечь на землю и уставиться наверх — разглядывать небо, пока тело не справится с нахлынувшими чувствами. И наслаждаться мягкими, ненавязчивыми ласками девушки, которая подарила ему этот потрясающий опыт. Поверила в него и провела через тёмный лес. Он верил, что и в случае неудачи она была бы рядом. Так чувствовало его сердце. И как же приятно было иметь такую уверенность.

— Как думаешь, — хрипло проговорил он, не открывая глаз, — я смогу обрести силы?

Её руки замерли, потом она вернула их на ему на плечи и открыла глаза:

— Не знаю, — честно ответила она. — Но я бы очень этого хотела. Я думала, что у вас магии совсем нет. Но, как видишь, что-то да есть. Верю, что есть способ обрести силы. Поищем.

Красибор шумно выдохнул и чуть наклонился. Так, чтобы их лбы соприкоснулись.

— Я уже обрёл больше, чем надеялся.

Он думал о том, как важно себя тормозить и не терять контроль. Не сравнивать себя с Фимой или другими представителями ведовского мира, ведь он — не один из них. У него не было ни капли магии, и он был уверен, что никогда её не коснётся по-настоящему. И теперь так легко было бы сорваться и бежать за бОльшим, и так важно было этого не делать. Он провёл ладонью по Фиминым волосам, вдохнул её запах — не мог понять толком, чем она пахла, но ему нравилось — и ощутил огромную внутреннюю благодарность за то, что обрёл. И замер, сконцентрировавшись на этом чувстве.

— Даже если это моё первое и последнее заклинание, — проговорил он сдавленно.

— Поищем, — повторила девушка.

Она хотела посмотреть на его лицо, но Красибор был слишком близко, и она видела только комично искажённый нос и приоткрытые губы. В груди защекотало, дышать стало чуть сложнее. Его губы были слишком близко. Чтобы их коснуться, было достаточно привстать на носочки. Интересно, как это было бы?..

«Он переполнен эмоциями, — думала она. — И ты тоже. Держи себя в руках, девочка».

— Давай посмотрим, что ты нашёл в гримуаре, — сдавленно проговорила она, заметив, что мужчина, видимо, думает о том же, потому что ещё немного приблизился.

Красибор замер в нескольких сантиметрах от её губ. Он сжал кулак, стараясь не показывать разочарования, резко отстранился и мотнул головой, чтобы привести мысли в порядок.

— Да, давай.

Они вернулись за стол и склонились над книгой. Фима провела пальцами по краю страниц и с благоговением выдохнула:

— Он прекрасен. Эти описания и иллюстрации…

— Это может быть полезным?

Фима повернулась к нему, широко улыбаясь. Глаза её сияли.

— Да! Думаю, да! Я читала про этих ежей в школе. Если мы сделаем всё оперативно, вполне возможно, что получится избавиться от болиголова за одну ночь. А с ним и от порчи.

Красибор порывисто выдохнул:

— Чёрт, надеюсь. Посмотри, там написано о месте обитания. Где же… А, вот: «Скалы с жизнью». Тебе это о чём-то говорит?

— У меня есть предположение, проверим сегодня же ночью. Ты за?

— Конечно. Это не опасно?

— Так ты за или только если это не опасно? — она вздёрнула подбородок, а потом сообразила: — Или ты за меня переживаешь? Ой, не стоит, — она махнула рукой.

— Фима, это опасно?

— Нет, — ответила она и отвела взгляд.

— Фима, блин, я читал, — он кивнул на гримуар.

— Ну, может быть, немного небезопасно.

Он чуть склонил голову так, чтобы заглянуть ей в глаза, и требовательно проговорил:

— Не надо ничего от меня утаивать.

Девушка сомневалась. Она медлила с ответом и сосредоточенно разглядывала валяющиеся в беспорядке стикеры и ручки на столе. Наконец, сказала:

— Не буду.

— Отлично, теперь давай разбираться с этими штуками. Флора и фауна магического мира, — хохотнул он и начал читать пометки на страницах вслух.

Какое-то время они вдвоём пробирались от абзаца к абзацу, Фима терпеливо объясняла нюансы и расшифровывала термины, а Красибор время от времени выписывал что-то в заметке на телефоне и клеил на страницы тонкие полупрозрачные стикеры. Он с восхищением разглядывал рисунки, слушая рассказ Фимы о тонкостях воплощений заклинаний.

— До ночи нужно найти чугунный куб и начертить в нём эти символы, — девушка указала на один из рисунков. — Они сохранят ежу жизнь, это важно.

— Ого, э-э-э, — Красибор почесал затылок, — чугунный куб звучит как не самая частая история. Если им просто чугун нужен, может, мы что-то другое приспособим?

— Что, например?

— Казан.

— Казан? Для плова?

— Ага, у меня есть дома.

Несколько секунд Фима молча буравила его глазами, а потом звонко рассмеялась. Её смех пробил трещину в куполе напряжения, под которым они сидели уже пару часов. Красибор сначала смотрел на неё ошарашено, а потом присоединился к веселью, хотя и не понимал, чем именно рассмешил девушку. Просто она так заразно хохотала, что устоять было невозможно.

— Заглянем к Каракулиным сначала, — сказала она, держась за живот и улыбаясь, — они кузнецы, наверняка такого добра у них навалом. А казан оставим как запасной план. Окей?

— Окей, — отозвался Красибор.

— Есть ещё кое-что. Покажешь мне, где Ромин стол?

— Легко, но зачем?

— Ежи ежами, но, если ты не забыл, кто-то нашему ненаглядному подклад делал. Я придумала кое-что, — она подмигнула.

Они спустились на этаж ниже и прошли на кафедру физики ускорителей и радиационной медицины. Фима шла мимо кабинетов, аудиторий и удивлённо поднимая брови: за всё время знакомства она ни разу не бывала здесь и даже не знала, чем именно Роман занимался в НИИ.

«Ну, меня можно понять, — оправдывалась она сама перед собой. — Голова забита под завязку. Там разберись, тут не умри, со стажировки не вылети. Сложно».

— Вот, — Красибор указал на большой белоснежный стол, стоявший рядом с окном.

На первый взгляд можно было предположить, что это не рабочее место. В том плане, что мало кто смог бы работать, сохраняя такой порядок: ручка к ручке, ластик к ластику, стикер к стикеру. Из папок не выбивались листы, как у Фимы, и рабочая поверхность не была покрыта случайными росчерками ручек и маркеров, как у Красибора. Рабочее место Романа больше походило на фотографию из мебельного каталога.

Оттого ещё легче было Фиме заметить что-то неладное. Она села на стул, положила руки на столешницу и закрыла глаза. Мысленно обратившись к столу, за которым её друг провёл несчётное количество часов, она постаралась найти отблески энергии, чуждой этому месту. Что-то, что выбивалось бы. И нашла. Открыв глаза, Фима резко дёрнулась правее, туда, где вертикально стояли широкие папки с кольцами. Ощупав корешки, Фима обнаружила тонкую верёвочку, зацепившуюся за кольцевой механизм одной из них. Медленно потянула на себя, стараясь избегать резких движений, и наконец выудила небольшой холщовый мешочек.

— Ещё один? — ошарашено спросил Красибор, очутившись рядом.

— Тш-ш-ш! Не слишком громко. Не хочу, чтобы нас услышали. Это точно кто-то из своих.

Красибор тут же замолк и выпрямился, скрывая девушку от посторонних глаз. Кроме них в кабинете больше никого не было — ещё три рабочих места пустовали. Должно быть, сотрудники были на исследованиях или выполняли какие-то другие задачи. Или просто пошли покурить. Но Красибор всё же встал так, чтобы, если кто-то и зайдёт, различить ничего бы не успел. Фима подняла подклад на уровень глаз, всё ещё держа его за верёвочку и не касаясь пальцами. Она сложила губы трубочкой и медленно подула на мешочек, постепенно увеличивая силу воздуха так, чтобы под конец её запаса воздуха мешочек подскочил почти параллельно столу. Потом она плюнула на него и, приблизившись, процедила сквозь зубы:

— Лишеник.

Красибор вздрогнул. Лёгкий заряд статического электричества коснулся кончика его носа: совсем рядом ведьма сотворила заклинание, а он сумел почувствовать искорку от этого костра.

— Обернула действие подклада на того, кто его сделал. Благо, Рома не успел ещё его потрогать.

— Фима, ты гений!

— Я знаю, — девушка улыбнулась и задрала острый подбородок. — Посмотрим, кому поплохеет в ближайшее время. А теперь давай сходим ещё в магазин для будущих родителей. Кое-что сделаем и поедем готовиться к охоте на ежей.

— Прости?

— Ой, милый, ну не робей ты так! — Фима встала и игриво хлопнула Красибора по плечу. — О детях нам думать рановато, обойдёмся пока покупкой видео-няни без каких-либо обязательств. Проследим, не побежит ли кто забирать своё добро.

Красибор наконец понял, к чему она клонила. Всего через полчаса он вернулся сюда же и оставил на столе друга маленького плюшевого мишку, глаз которого транслировал окружающую обстановку прямо на их с Фимой смартфоны. Для верности они купили открытку с пожеланием скоро выздоровления, чтобы никто из коллег Романа не удивился новому аксессуару.

Сделав это, молодые люди разошлись по своим делам. У обоих начинали гореть сроки исследований, и если Красибор был готов послать работу по-настоящему далеко и надолго, то Фима своей позицией дорожила, и Красибор решил её в этом поддержать. В конце концов, без неё он сейчас мало что мог бы сделать. Роман по видеосвязи уверил его, что отец в относительной норме, потому что за сегодняшнее утро они с тётушкой Негомилой и Александром хорошенько прошлись по саду и повыдёргивали ростки болиголова. А тётушка обещала непременно поговорить с ним о заклинаниях в гримуаре и шансах вернуть магические силы, но вечером — сейчас она была слишком занята ухаживаниями за больными, включая себя саму. Так что Красибор убрал гримуар в рюкзак и отправился завершать свои брошенные утром расчёты, заключив с самим собой сделку: сначала он сконцентрируется на исследовании и ближайшие два часа не будет ни на что отвлекаться, а в обмен на такое самопожертвование во имя науки до конца дня он засядет где-нибудь с гримуаром и погрузится в чтение.

«Возможно, что-то в этой книге подскажет, что вообще случилось с нашей семьёй», — думал он, вновь настраивая микроскоп и уставившись на монитор компьютера, на который выводилось изображение с предметного стекла.

Фима же ещё раз проверила свои таблицы, убедилась, что планшет заряжен, и собралась на встречу, которую переносила уже четырежды. Она затягивала шнурок на рюкзаке, когда в кабинет вернулась Ольга. Она была взволнована в хорошем смысле: яркий румянец на щеках и улыбка украшали её лучше любых аксессуаров или макияжа. Но и последние тоже своё дело, конечно, делали.

— Хорошие результаты? — спросила Фима, закидывая рюкзак на плечо.

— Что? Ах, да, неплохие, — Ольга кивнула и убрала прядь за ухо, прижимая при этом телефон к груди.

— Что ты там от меня прячешь? — нахмурилась Фима.

— Ничего, правда, — девушка развела руки в стороны, будто показывая, что открыта перед ней и ничего не скрывает за пазухой.

— А в телефоне?

— Просто хорошее сообщение пришло, — Ольга пожала плечами и легко вздохнула.

— Погоди-ка… Да ты влюбилась!

— Кто, я? — блондинка изумлённо ткнула себя пальцем в грудь. — Не говори ерунды.

— Но сообщение же от парня, я права?

Ольга медленно кивнула. Было заметно, что она чуть напряглась.

— Надеюсь, он стоит такой красотки, как ты, — Фима подмигнула ей и бодрым шагом пошла к дверям.

У самого выхода она остановилась и добавила через плечо:

— А ещё такой храброй и умной девушки.

Как бы не вставала у неё шерсть дыбом в обществе блондинки, отрицать её хороших черт она не могла да и не хотела. Особенно после того, что она сделала для их с Красибором и Романом спасения. Ольга удивлённо подняла брови и ответила словами благодарности.

— А ты куда? — спросила она, чуть опомнившись от неожиданных комплиментов.

— На Басаргинский маяк. Если всё сложится, поставим туда мой обновлённый РИТЭГ.

— О, там красиво, я видела с моря. Жаль, туда так просто не попадёшь.

— Может, и к лучшему, — улыбнулась Фима и вышла за порог.

После проверки на КПП войсковой части, на территории которой находился один из самых живописных маяков края, Фима последовала вверх по склону. Сначала ей нужно было поговорить со смотрителем, чей домик стоял там же, на вершине, прямо рядом с обрывом. Море ластилось к скалам, с шелестом облизывая острые грани валунов. Звук волн был слышен так отчётливо, что, если закрыть глаза, можно было с лёгкостью представить, что находишься в открытом море. В какой-то момент Фиме показалось, что земля мерно раскачивается под ногами, но она быстро стряхнула это наваждение.

Маленький одноэтажный домик создавал ощущение, будто это была не войсковая часть, а обычное деревенское поселение. Живописное и гостеприимное. Стены, явно побелённые в этом году, приятно контрастировали с насыщенно-изумрудной крышей. По обе стороны от парадного входа раскинулся небольшой сад, ограждённый премилым низким заборчиком. Он был свежим и белоснежным, как и стены. Клумбы пока что пустовали — ещё было слишком рано для цветов. В обычном мире, не в ведовском. Однако, тёмную влажную почву уже прорезали первые побеги растений. Должно быть, скоро зацветут первоцветы: пролески, крокусы, и быть может, даже мускари с их яркими свечками цветов, больше похожих на ягоды. Справа от входа висела синяя табличка, похожая на адресные. Но на ней, вместо улицы и дома, гордо значилось: «Лучший двор 2023 г.» Фима улыбнулась, глядя на неё и на ухоженный участочек: люди, живущие тут, землю свою очень любили, в этом не было сомнений. К таким хочется приходить в гости. А когда она заметила тонкий дымок из трубы и почувствовала запах выпечки, место ей понравилось ещё больше. Она поспешила позвонить в маленький круглый звонок.

Дверь открыли почти сразу. Её встретила женщина лет пятидесяти, стройная и изящная, со светлым открытым лицом. Она перекинула длинную чёрную косу наперёд через правое плечо, и та спускалась почти до пояса. Голову украшал миниатюрный современный кокошник, сделанный из тёмно-бордовой кожи и украшенный бежевыми матовыми камнями. Женщина растянула пухлые губы в приветливой улыбке, а светлые глаза, обрамлённые густыми чёрными ресницами, удивлённо разглядывали Фиму.

— Добрый день, а вы?.. — спросила женщина, вытирая руки вафельным полотенцем.

Она была одета в длинное вельветовое платье такого тёмного зелёного оттенка, что оно казалось почти чёрным, и только под солнечными лучами приобретало изумрудный блеск.

— Здравствуйте, меня зовут Арифметика, я пришла на встречу с Зеленко Сергеем Владиславовичем. По поводу питания маяка.

— А-а-а, поняла, — просияла женщина. — Какая вы красавица! Я думала, приедет какой-нибудь скучный старый учёный.

— Вы даже не представляете, какой скучной я могу быть, — улыбнулась Фима.

— Не верю, — женщина коротко засмеялась и отступила на шаг, открывая проход. — Заходите, милая, Серёжа скоро вернётся.

Фима с готовностью переступила порог. Домик был совсем маленьким, всего на одну спальню и кухню с печью. Девушка удивлённо обвела помещение глазами:

— Вы готовите в печи? У вас же стоит плита.

— А так вкуснее, — отозвалась женщина и открыла высокую пластиковую бочку в углу. Зачерпнула из неё большой половник и часть воды вылила в электрический чайник, а часть — в ручной умывальник. — У нас тут полулюкс: какие-то удобства провели, а какие-то — по-старинке. Но вот пробовала я духовки ваши и индукционные панели, а ничего лучше печки пока не придумали. Тем паче, что и так и так топить, холодрыга иначе.

Пока чайник закипал, женщина хлопотала вокруг, накрывая на стол. Вскоре перед Фимой очутился старый сервиз с изображением зайчат в подснежниках. Было видно, что посуда видала лучшие годы, но это Фиму даже радовало, потому что означало, что сервизом пользуются.

— Вам помочь?

— Что ты, — отмахнулась женщина. — Я сама.

— А как вас зовут?

Женщина вдруг замерла на мгновение, будто растерявшись. Но совсем скоро вновь принялась доставать приборы и посуду:

— Мила Олеговна, — ответила она и выжидающе посмотрела на девушку.

— Какое красивое имя, — Фима улыбнулась и повторила для верности, — Мила Олеговна. Давайте я вам всё же помогу?

— Не стоит, дорогая моя, мне в радость гостей принимать. И называй меня просто Милой, хорошо?

Фима кивнула и, несмотря на заверения хозяйки дома, всё же встала и потянулась к плетёной вазочке с нарезанным домашним хлебом, которую Мила как раз закончила заполнять.

— Ох ты ж хозяйственная какая и упёртая, — ухмыльнулась Мила. — Ну, хорошо, твоя взяла. Поставь хлеб и и залей кипяток в заварник, пожалуйста. Сейчас и пироги подоспеют, ты как никогда вовремя пришла, милая моя.

Фима сделала, как попросила хозяйка дома, а потом помогла расставить розетки с вареньем, маслом и перетёртой малиной. Спустя пару минут она разлила заварившийся чай по чашечкам и устроилась, наконец, за столом в ожидании основного угощения. Мила взяла кованный совок на длинной ручке, сдвинула заслонку и выудила из днища горнила большую чугунную сковороду без ручки, в которой ютились румяные пирожки. Они вышли очень пышными и высоко вздымались над краем. Мила развернулась с совком в руках и ловко переложила посудину на щербатую разделочную доску на столе.

Аромат стоял потрясающий. Фима закрыла глаза и втянула носом воздух, млея от удовольствия. В открытые окна залетал прохладный весенний воздух, но жар печи тут же его согревал, создавая необычный контраст температур. Фима с готовностью протянула пустое блюдце, ожидая, пока Мила отсоединила стальной лопаткой пару пирожков и положила ей.

— А с чем они?

— С яйцом и зелёным луком.

— Ох, обожаю! — воскликнула она и подула на край пирожка, а потом откусила, не дожидаясь, пока тот остынет.

Сразу ощутила яркие вкус и аромат зелёного лука. Они были такими свежими, особенно в сочетании с царившей атмосферой, что Фима была готова поклясться, что ничего прекраснее в жизни не ела. Сливочное пышное тесто таяло на языке, а яйца добавляли прекрасной бархатной текстуры.

— Мила, это так вкусно! — воскликнула Фима, едва прожевав кусочек.

— Захваливаешь, — отмахнулась женщина и тоже откусила от пирожка. — Хотя да, получилось неплохо.

— Неплохо? Они фантастические!

Фима уже расправилась с первым пирожком и принялась за второй. Запивая выпечку чаем, она поглядывала в окно, за которым виднелся тот самый маяк.

— Чертовски красивый, — сказала девушка, закончив с угощением. — Маяк.

— Это да. Здесь вообще место красивое, живописное. Даже художники к нам каждый год приезжают маяк рисовать. Вот и Серёжа как-то раз увидел его и сразу решил, что будем тут жить.

— А вы?

— А что я? Как муж сказал, так и делаю.

— Правда? Но вам нравится в итоге?

— Фимочка, ну не бывает в жизни чёрного и белого. Мне не нравится, что воду таскать нужно со скважины и что мы от мира отрезаны. А с другой стороны, кому нужен мир, когда есть такой вот вид?

Девушка вспомнила потрясающий вид из окна её комнаты в общежитии и улыбнулась:

— Понимаю.

— Ой, да ну где же он? — Мила вскочила и прошла в спальню.

Из-за закрытой двери она услышала обрывки разговора: «… пришла из НИИ, да… Подходить? Уверен?.. Ага, поняла. Целую, милый.» Потом Мила вышла, держа в руке мобильный телефон старой модели, с кнопками.

— Дорогая моя, Серёжа передал, что ты можешь на маяк пройти сразу, он там застрял что-то. Говорит, какие-то проблемы с, как её там… Ритегой что ли…

— С РИТЭГом? — взволновано переспросила Фима. Только проблем с установкой ей и не хватало. — Я немедленно отправлюсь к нему, если вы не против?

— Конечно, конечно, — Мила растеряно развела руками. — Я в ваши дела вникать даже боюсь, так что просто подожду вас обоих тут, хорошо? Вот, возьми ещё один пирожок с собой, милая.

Она отделила кусочек выпечки, и Фима тут же засунула его в рот, с наслаждением замычав. С пирожком в зубах она выбежала из домика и направилась к маяку. Тот находился на скалах прямо в море. С материка к нему вёл длинный мостик с приветливыми жёлтыми перилами. Фима замерла, наслаждаясь открывшейся картиной. Маяк возвышался над горизонтом, подобно драконьему замку высоко в горах. Волны облизывали крохотный островок, на котором тот устроился, белые барашки то и дело врезались в скалы и рассыпались брызгами. Морской шум расслаблял, Фима ощутила, как плечи её опустились, а ноги чуть ослабли. Снова появилось ощущение, что она находится на корабле посреди океана, и почувствовала, как земля под ногами покачивается вслед за волнами.

Она тряхнула головой и ущипнула себя за щёки, чтобы вернуть ясность мыслям и сконцентрироваться на текущих задачах. Она давным давно согласовала установку обновлённого РИТЭГа на этом маяке и надеялась, что он будет первым из многих. За восемьдесят с лишним лет службы маяк никогда не гасил свой зелёный огонь, и это было прекрасно. Фима надеялась с помощью своей технологии продлить работоспособность маяка на десятилетия и убрать из уравнения человеческий фактор. Предполагалось, что смотрители так же будут продолжать жить здесь со своими семьями и присматривать за сооружением, но работа их значительно бы облегчилась.

Девушка сделала первый шаг на мост, тот пугающе качнулся под её весом. Она вцепилась в металлические тросы-перила и передвинула ослабевшие ноги ещё на пару шагов вперёд. Отсюда ей открылись каменные лестницы, которые прятались среди скал и вели от маяка к воде. Всё вместе создавало удивительное зрелище. Фима засмотрелась и сделала ещё несколько шагов спокойно, но потом земля под ногами снова закачалась.

— Да что же такое… — пробормотала девушка, приложив одну руку ко лбу.

Она с силой нажала на висок и потёрла переносицу, но прояснить сознание не удалось. Как не удалось сделать и следующего шага — причём ноги не слушались уже не из-за страха. Потеряв контроль над мышцами, Фима рухнула ничком. Лицо больно ударилось о доски моста, но девушка не смогла даже поморщиться, совсем утратив способность управлять телом. Она ощутила, как начала заваливаться на бок и в ужасе осознала, что упала слишком близко к краю и не способна удержать равновесие. Она скатывалась с моста, прямиком на острые камни мелководья, не имея сил даже моргнуть. Она билась в агонии, запертая в собственном теле и совершенно не согласная умирать.

В последний момент кто-то схватил её за руку и оттащил от края. Фима не могла перевести взгляд, чтобы понять, кто это был, но вскоре человек потянул её за плечо и перевернул на спину. На фоне неба возникло лицо Милы, она изрядно запыхалась.

— Фух, — выдохнула она. — Я чего доброго думала, что твой организм успел вывести моё зелье, уж больно долго заклинание не срабатывало.

Фима панически перебирала в голове все события дня, силясь понять, где допустила ошибку и не почуяла опасность? Что-то было в пирожках или в чае?

— В кофе, — ухмыльнулась женщина. — Я подлила его тебе в утренний кофе. Чую, пытаешься понять. Ну что ж, ведьма, а теперь поколдуешь для меня. О, уж извини, что соврала тебе. К счастью, у тебя нет способности твоего премлого друга. Как он там, кстати, очнулся? А, не утверждайся ответом. Думаю, только на имени я и прокололась бы. Хотя я практически не сорвала, — женщина ухватила Фиму за ноги и с лёгкостью потащила вниз по мосту, к маяку. — Видишь ли, меня действительно называли когда-то Милой близкие и родственники. Но на самом деле меня зовут Милица. Милица Волжановна. Так что будем знакомы, А-ри-фме-ти-ка.

Милица проговорила полное имя Фимы по слогам и коротко засмеялась. Она остановилась и склонилась над девушкой. Только сейчас Фима разглядела её глаза. Она видела, как иллюзия медленно сползает с радужек, постепенно меняя цвет с серого на насыщенный болотисто-зелёный.

Конец первого тома