Золотая сказка [Tvoi Dyrdom] (fb2) читать онлайн

Tvoi Dyrdom Золотая сказка

Предисловие(небольшое)

Ты слышал истории про драконов? Огнедышащих и суровых детей пламени. Величественных, как короли древности… Стоящих целого войска! О да — взмахи их крыльев сменяли день на ночь, их рёв в небе звучал яростнее, чем боевые крики самих громовержцев, а пламенем своим они сжигали города дотла… Великие и пугающие. Легенды, на которые втайне хочет взглянуть каждый. Верно? Что ж, присаживайся — я расскажу тебе ещё одну историю про драконов. Правдивее и куда необычнее всего того, что ты слышал до этого… И начинается эта история, как и многие: с юного героя, решившегося на геройство…

Часть первая. Очень важная

Это был особенный лес. Каждого он укрывал своими ветвями: и лиходей, и невинный бродяга могли спрятаться в шелесте листьев его могучих деревьев, любому лес был рад, взамен за кров и спокойствие забирая у гостей память о былом. Но это было лишь на время, чтобы пришедшие не творили дурного.

Никто никогда не мог понять, сколько живёт лес и где он кончается. Но в нём неизменно стояла тёплая поздняя осень. Багровые и золотые кроны белоснежных древ завораживали и уводили в дивный мир под ласкающим солнцем, которое, казалось, вот-вот перестанет греть. Но оно никогда не переставало. Ходили легенды, что некогда лес был домом эльфов… Наверное. Нельзя было придумать существ более достойных обладания таким местом.

***

Ричард одёрнул ремень перекинутой через плечо походной сумки и сделал полный решимости шаг ко входу в Лес. Нежная осень тут же откликнулась приятным дуновением ветра по его лицу. Лес уже был готов принять его. Оставалось перейти лишь небольшую полурассыпавшуюся каменную арку, что отделяла это место от всего мира. К основанию арки была аккуратно приставлена старая железная табличка, что когда-то возвышалась на её верхушке. На табличке можно было разглядеть древние эльфийские руны, которые звучали как «Нурус Марум». Мать Ричарда, рассказывая ему легенды о прошлом, всегда произносила эти слова под конец историй, после чего говорила: «Истина — пламень, Ричард. И тебе решать, сожжёт она или согреет…»

***

Войти в Лес — значит лишить себя всего, что было до него. Остаться без хороших и плохих воспоминаний, без родительских сказок перед сном, без прошлого. Такова сделка, которую заключает любой, кто погружается в Лес. Вернувшиеся же обратно всегда помнили лишь обрывочные образы и моменты, не в силах рассказать цельную историю своего путешествия — это была плата за спокойствие, жизнь и отдых, что даровал им Лес. Поэтому, сколь бы Ричард не был уверен в своей цели и желаниях, он робко топтался у полуразрушенной арки.

— Помни, войдя в Лес, то, что ты будешь хотеть больше всего, тихо поведёт тебя, куда нужно, отзовётся стуком в твоём сердце и мыслях. Ищи подсказки и тропу своего пути в Песне, которая будет звучать, что бы ни случилось, — так сказала Ричарду старая деревенская колдунья — госпожа Бутта. Эта старуха, как никто другой, знала всё про Лес и была последней, к кому обращались жители деревни. Ричард обратился. И вот теперь он стоял здесь и слушал пение Леса, его чарующую мелодию спокойствия. Песня будто всегда ждала именно его и находилась в жизни мальчика постоянно, просто он не замечал её до этого момента. Но теперь услышал… Шаг.

***

Ричард бежал. Прочь, сквозь чащу. Вокруг мелькали белые стволы грациозных древ, чьи кроны разрывали нормы красоты своими превосходными рыжими, золотыми и багровыми кронами, смешиваясь внизу с волшебным ковром опавших листьев в одну сплошную и яркую круговерть. Вся эта красочность сбивала с толку, не давала понять, где низ, а где верх, но Ричард не останавливался и продолжал бежать. Только бы скрыться от невыносимого лязга доспехов. Только бы сбежать как можно дальше!

БАМ! БАМ! Сейчас больше всего на свете мальчик хотел затеряться среди окружившей его красоты, укрыться глубже в чащу от кошмарного стального перезвона.

Бам! Бам! Вот уже дальше и тише гремели доспехи.

Бам. Бам. Бам… Нашёптывала лязгающая сталь сквозь деревья.

И наконец всё утихло. Осталось лишь мерзкое чувство в груди Ричарда, что вскоре он вновь услышит этот могильный лязг. Сердце мальчика колотилось как бешенное, а лёгким не хватало воздуха, отчего Ричард бессильно рухнул у первого белоствольного дерева, переводя дух. Где он сейчас? Что забыл в Лесу? От кого бежал? Все эти вопросы, казалось, ускользают водой сквозь пальцы, уступая место волшебной тихой Песне, звучащей всюду и нигде. Её нежные ноты можно было ощутить каплями тёплого дождя на коже, пуховым одеялом она окутывала тело и душу, погружая в спокойствие… Это всё морок, наваждение, глупый кошмар. Надо просто слушать Песню, чувствовать её нежность…

— Эй, парень! — невесть откуда взявшийся голос выдернул Ричарда из полудрёмы, заставив подпрыгнуть от неожиданности. Сердце тут же заколотилось с новыми силами, возвращая мальчика в реальность.

— Тяжёлая пробежка? — поинтересовался голос. — Тренируешься?

Ричард огляделся — вокруг не было ни единого живого существа. Деревья всё так же величественно возвышались над окружавшим их миром, ветер умиротворённо шелестел среди листвы, создавая лёгкую прохладу.

Но тут взгляд мальчика упёрся в камень, приваленный к одному из деревьев неподалёку. Он был не слишком громоздкий и весь покрыт тёмно-зелёным мхом. В целом ничего необычного, но валун на фоне белых стволов и осеннего раскраса Леса казался гостем из другого мира.

— Да, — подтвердил голос, как только Ричард принялся разглядывать замысловатые узоры мха на камне.

— Простите? — непонимающе пробормотал Ричард.

— Это мох. Красивый, правда? А теперь не мог бы ты, главное не пугайся, подойти чуть ближе и немного помочь мне?

— Ближе — это к камню?

— А куда же ещё? — ворчливо ответил вопросом на вопрос голос.

Ричард неуверенно шагнул в сторону камня.

— Да, да. Давай быстрее. У меня не так много времени. Я тебя не съем, честно. Я ведь не ем мальчиков, бродящих по Лесу?

— Вы меня спрашиваете? — опешил Ричард и сделал шаг назад.

— Что? А, нет. Да? — голос явно не мог определиться и с ответом, и с эмоциями, и говорил то чуть ли не вскрикивая, то едва слышно и обидчиво.

— Да? — переспросил Ричард.

— Нееет, — протянул голос.

Рискнув, Ричард всё же приблизился к валуну. Но ничего не произошло. Тогда мальчик обошёл дерево и камень вокруг несколько раз, но так и не смог найти обладателя голоса. Раздосадованный, Ричард решил оглядеть валун подробнее: камень был очень старым и напоминал некогда могучего старика в балахоне, казалось, будто он прислонился к дереву чтобы отдохнуть. Ричард усмехнулся, заметив, что у «старца» были рубцы, отдалённо напоминавшие бороду. Вот только они были слишком заросшие мхом и Ричард, решив придать каменистой бороде большей ухоженности, принялся её очищать.

— Что?! Что не так?! — тут же возмущённо заверещал камень. — Это последний писк моды! Моховую бороду не так-то просто нарастить, парень! Убери свои руки!

Мальчик вскрикнул и отшатнулся от камня. Ричарду явно не послышалось — голос звучал именно из камня. Отойдя от шока и присмотревшись чуть внимательнее, мальчик увидел выше бороды едва заметные каменные нос, глаза и брови.

— Вы — камень?! — остолбенел Ричард.

— Даже несмотря на твой юный возраст ты всё же крайне бескультурный, парень, — обидчиво заметил камень. — Я Странствующий Валун, попрошу. Относить нас, валунов, к камням — вершина хамства.

— Простите, — пристыженно сказал Ричард, с жаром любопытства разглядывая странного собеседника. — А это колдовство? Вас заколдовали?

— Нет. Почему? Зачем?.. Ты думаешь?

— Но вы же — камень…

— Валун.

— Странствующий, — растерянно кивнул Ричард и ещё раз оглядел существо. — Но Вы же стоите тут. На месте. Не двигаетесь.

— Да ты тоже не особо шевелился, когда валялся без сил у того дерева, — с укором в голосе заметил Странствующий Валун.

— Так Вы можете ходить?

Валун медленно, но очень презрительно сузил каменные глазки, от чего по его моховым «бровям» посыпались кусочки засохшего мха.

— Ты не мог бы мне всё же помочь? — после небольшой паузы продолжил Валун.

— Вас куда-то нужно… перенести? — всё так же непонимающе уточнил Ричард.

— Так, парень, сразу видно, ты не местный. Странствующие Валуны от того и странствующие, потому что странствуют. Как это будет, по-вашему, эмм, ПУ-ТЕ-ШЕСТ-ВУ-ЮТ. Понимаешь?

— Я знаю, что означает слово «странствовать», — обиделся Ричард.

— Тогда зачем ты морочишь мне голову? — возмутился Валун. — У нас, камней… Валунов, мысли и действия текут иначе, и ты очень сильно утомляешь меня своими глупыми вопросами.

— Простите, — Ричард виновато опустил голову. Этот жест, видимо, позитивно подействовал на Валуна и тот заговорил более снисходительно.

— Так вот, парень — мне очень неудобно просить кого-то о подобном, но выбора у меня нет. Видишь ли, мне уже два года чешется пятка и, как ты сам можешь заметить, сделать это самостоятельно я не могу. Поэтому не составило бы тебе труда… Ну. Ты понимаешь.

На этом моменте Валун очень выразительно замолчал. Если задуматься, то разговаривать с камнем и так было чем-то странным, поэтому просьба Валуна прозвучала как что-то само собой разумеющееся, обыденное. И Ричард, уже ничему не удивляясь и пожав плечами, принялся искать пятку Валуна.

— Что? Нет, парень! Какой мне прок от твоих мягких ручек? Мне нужен топор!

— Топор?

— Топор?.. Да, топор! Мергрумгер! Меггримгер? А-а-а — Мерглом!

— Топор… Мерглом? Но у меня такого нет, — заметил Ричард.

— Жаль, — опечалено произнёс Валун. — А не хочешь его себе достать?

— Топор Мерглом?

— Ну да. Почему ты постоянно переспрашиваешь? Ты же странствуешь, прямо как я, по тебе сразу видно. У любого странника должен быть топор Мерглом!

— Но у вас же его нет, — резонно возразил Ричард.

— Так я же ка… Валун, — деловито заявил Валун. — Зачем Валунам топоры?

— Чтобы чесать пятки.

— Но ты хоть раз видел Странствующего Валуна с топором, парень?

— И верно, — согласился Ричард. — Так, а где мне достать этот Мерглом?

***

Топор хранился в пещере совсем недалеко от того места, где Ричард встретил Валуна. Небольшой холмик едва возвышался над общим ковром опавших листьев, и без подсказки никто бы в мире не додумался искать под ними вход куда-то ещё. Только приблизившись мальчик заметил, как холмик у подножья разрезает зияющая чёрная дыра, обрамлённая камнями будто острозубая пасть хищника. Из дыры веяло странной древностью, как будто это был отголосок чего-то такого, что было До. Валун предупредил Ричарда, что вход в саму пещеру безопасен, но вот внутри следует быть осторожным. Однако как мальчик не пытался, новый знакомый так и не рассказал, как Мерглом оказался внутри такого необычного места.

Внимательно разглядывая каменистые зубья входа, Ричард понял, что потерял всякое желание лезть в темноту. Однако было у него чувство, что он поступит совершенно не по совести, если не поможет этому странному камню-путешественнику. Так что всё же набравшись решимости и выдохнув, Ричард спрыгнул вниз. Мрак тут же нахлынул на мальчика, обступив его со всех сторон и… сразу же исчез.

На удивление, пещера оказалась куда просторнее, чем можно было подумать. Изнутри она напоминала большой, просторный коридор, ведущий куда-то вглубь. Все стены пещеры были усыпаны колониями причудливых грибов разных форм и размеров. Каждый гриб светился мягким светло-синим цветом. И этот свет нежно окутывал каждый уголок коридора пещеры, не давая ему тонуть в темноте. Такая неожиданная помощь не могла не радовать, и Ричард чуть смелее зашагал по коридору. Но чем дальше мальчик углублялся вперёд, тем отчётливее слышал завывание ветра и переливистое капанье воды где-то вдалеке. Этот шум постепенно заглушал нежный шёпот Песни Леса, а потом и вовсе заполонил всё пространство. Между тем витиеватые грибницы на стенах пещеры будто старались заворожить Ричарда своим сиянием, становясь с каждым шагом всё необычнее и красивее. Вскоре на грибных шляпках начали появляться рубинового и изумрудного цвета вкрапления, а покапывания воды переросли в журчание ручейков, что тонкими струйками стекали куда-то вниз по стенам. Вода, текущая под сиянием грибов, добавляла пещере загадочного блеска и успокаивала душу.

— Ричард… — шептало всё вокруг приятным убаюкивающим голосом. — Ты дома, Ричард. Отдохни в прохладе этого прибежища. Испей чистейшей в мире родниковой воды. Ричард…

Но мальчик продолжал свой путь, стараясь не обращать на всё это внимания и остерегаясь, как приказал Странствующий Валун. Вскоре коридор резко закончился, открыв перед собой большую и широкую площадку. В её центре было маленькое озерцо, куда откуда-то сверху падал небольшой водопад. Но, как ни странно, водная гладь озерца оставалась ровной и спокойной. Ричард осторожно подошёл к озеру. Из зеркальной поверхности на него уставился странный темноволосый мальчик. Озёрный пришелец имел бледноватую кожу и смотрел на Ричарда с огромным удивлением. И тут Ричард понял, что совершенно не помнит своего лица. Он тут же скорчил рожицу, и темноволосый из озера мгновенно повторил за ним.

— Так вот я какой… — то ли удивлённо, то ли раздосадовано произнёс Ричард вслух.

— Не совсем такой, — эхом отозвались всплески воды. — Твоя кожа ещё не мертвецки бледная, а глаза горят иначе.

— Ещё? — спросил Ричард, после того как предусмотрительно отскочил от озера.

— Да. Теперь… Теперь всё так. Но кто знает, кем ты будешь, когда взглянешь в эти воды ещё раз. Лес нынче совершенно сошёл с ума, — каждая новая фраза, звучала немного другим, но всё по прежнему приятым голосом, от чего Ричард не мог понять, говорит ли с ним кто-то один, или же множество кого-то.

— Кто ты… Вы?

В этот раз голоса весело рассмеялись хором.

— Старый ворчун прислал тебя, да? За своим любимым топориком? О, Ричи, ты такой душка. Никак не можешь отказать, правда?

— Я сам вызвался ему помочь. И почему вы знаете, как меня зовут? — в смятении спросил Ричард.

— Этот дурацкий Мерглом тут, — продолжили голоса, не обращая внимания на вопросы мальчика, — в водопаде. Тебе стоит лишь протянуть руку, глупенький.

Сказав это, голоса снова разразились милым смехом, эхом разбежавшимся по пещере.

— А если это враньё?

— Мы никогда не врём, — обиженным тоном возразили голоса. — Можем только недоговаривать, или умалчивать. Подшучивать! Дразнить-заговаривать.

После этого голоса затихли, лишь изредка похихикивая где-то по углам. Других вариантов не оставалось, и Ричард всё же решил взглянуть на водопад. Вода падала равномерно и больше походила на длинное водное зеркало, чем на бегущий поток. Но приблизившись, Ричард не увидел в «зеркале» себя, а только искусной работы топор по ту сторону водопада. Сомнений не было — это было то самое оружие, которое просил принести Валун. Металл Мерглома был чёрный с переливами синего сияния, больше напоминающего звёзды в ночи. Лезвие топора блестело серебром, и от одного взгляда на него казалось, что вот-вот порежешься. Рукоятка Мерглома была из тёмно-красного дерева. На ней тонкой резьбой был нанесён символ змеи, которая оплетала рукоять кольцами и вместо хвоста имела ещё одну голову. Сами змеиные головы были выполнены из грязно-серого металла. И если нижняя голова закрывала собой рукоять, то верхняя будто бы пыталась впиться в чёрную сталь огромной пастью.

— Ну же, — нашёптывали голоса, — Бери его… Вот же он!

— А если что-то случится? — помня предостережения Валуна, поинтересовался Ричард.

— Ни мы ни это место никому не причиняет вреда, — обидчиво отозвались голоса. — Тем более ты возвращаешь топор его хозяину.

— Как обычно, — хихикнуло ещё несколько голосов.

— Тихо! — шикнули на это другие голоса.

Было что-то манящее в этом застывшем водопаде. Ричард понимал, что отчётливо слышит журчание и всплески воды, но всё будто бы давным-давно замерло. Мальчик подошёл к самому краю озерца и вместе с журчанием в его голове звонко промелькнула мысль: «Я дотянусь. Это проще простого». Уверенность охватила всё тело Ричарда, подталкивая его протянуть руку прямо в застывший поток. Сопротивляться этому желанию было просто невозможно. Оно пульсировало в каждой клеточке, заставляло сердце стучать чаще и ярче. Зажмурившись, мальчик вытянул руки и вцепился в рукоятку топора.

***

Вокруг была непроглядная вязкая темнота. Её господство являлось здесь неоспоримым. Всё, даже звуки, казалось, принадлежали мраку. Ричард не особо понимал, как он тут оказался, но ноги уверенно упирались во что-то твёрдое, а тело не ныло от какой-либо боли. За водопадом была ещё одна пещера? Жив ли он вообще? Сделав шаг на ощупь, Ричард полностью убедился, что пол под ногами твёрдый и устойчивый. «Как-то слишком много всего происходит» — устало подумал мальчик.

Неожиданно вверху вспыхнул свет. Он лился так, будто кто-то едва-едва приподнял крышку огромного горшка, позволяя солнцу пронзить тьму внутри своими лучами-иглами. Но даже этого света было достаточно, чтобы Ричард смог хорошо разглядеть впереди невероятных размеров столб песчаного цвета. Сооружение словно выплыло из вязкой темноты на встречу мальчику. Постройка была настолько огромна, что невозможно было понять, где находились его начало, а где — конец.

Ричарду стало не по себе. Это новое место и темнота вокруг гудели тревогой. И этот гул заглушал всё, даже мысли мальчика. Однако свет позволил хотя бы лучше разглядеть, что находиться под ногами и немного успокоится. Ричард стоял на какой-то широкой извилистой дороге, вымощенной запыленными чешуйчатыми плитками. Путь вёл прямиком к столбу и казалось, что по этому проходу очень давно никто не ходил.

В очередной раз приняв своё безвыходное положение, Ричард осторожно зашагал по плиткам к сооружению. И чем ближе он подходил, тем колоссальней выглядел столб. Мальчику слабо верилось, что всё это взаправду могло уместиться в маленькую пещерку, где он стоял пару мгновений назад. Но сейчас Ричарду просто хотелось поскорее выбраться отсюда, а уж потом размышлять об увиденном. Незаметно для себя мальчик осознал, что идёт не по ровной дороге, а будто бы по огромной натянутой верёвке, и что она не просто тянется к столбу, а оплетает его и уходит куда-то дальше во тьму.

«Всё страннее и страннее» — подумал мальчик и продолжил свой путь.

— Ш-ш-ш… — ответила его мыслям темнота.

Ричард замер. Дорога под его ногами стала медленно менять своё направление и плавно покачиваться, а плиты-чешуйки напряглись и слегка вздыбились от этих движений.

— Дороги так не делают, — встревоженно прошептал мальчик.

Навстречу Ричарду из темноты медленно выполз огромный ярко-красный раздвоенный язык, а следом за ним из мрака сверкнула пара белоснежных клыков, размером со взрослого человека. Лучи света будто в страхе отшатнулись от этого образа, не давая рассмотреть голову существа целиком.

— Ш-ш-ш, — словно насмехаясь повторила темнота.

Два невероятно больших жёлтых глаза властно прорезали тягучую тьму. В эти яркие огни можно было смотреть вечно. Они звали и манили в свой холодный, но прекрасный мир. Душа мальчика замерла в ужасе. Тело Ричарда больше не хотело его слушаться, застыв подобно камню.

— Ш-ш-ш, — голова громадной Змеи плавно покачивалась во мраке, заинтересовано уставившись на мальчика сверкающими глазами.

«Нельзя стоять! Нельзя стоять!» — вдруг зазвенели в голове Ричарда голоса обитателей пещеры. Тут же паралич спал, и мальчик понял, что снова может двигаться.

Стараясь не делать резких движений, он медленно повернулся в сторону столба и плавно зашагал вперёд. Сомнений не было — он идёт по Змее. Громадная голова внимательно проследила за движениями Ричарда и поплыла вслед за ним, вальяжно рассекая тьму светом жёлтых глаз.

Новый спутник был жутким, но в нём почему-то не чувствовалось злобы или враждебности, поэтому со временем Ричард зашагал куда уверенней и смелее. Змея же в ответ начала изгибать и опускать своё туловище так, чтоб мальчику было удобнее и проще идти по нему. И чем ближе он подходил, тем отчётливее видел, что сооружение исписано миллионами символов на каком-то древнем и забытом языке. Столб источал вокруг себя ощутимую мистическую силу, заставляя любого смотреть на него с трепетом. Будто древний идол, или колонна некогда величественного храма он властно возвышался во тьме в объятиях Змеи-гиганта.

Наконец Ричард подошёл к столбу вплотную. Мрак, струящийся по видимым краям древней колонны, казалось, был живым. У Ричарда даже возникло чувство, что сейчас темнота сорвётся и броситься на столб, на надписи, Змею и на самого мальчика.

— Ш-ш-ш, — прошелестела Змея у Ричарда над головой. Её шипение почему-то успокаивало, отгоняло тревожные мысли, как то журчание воды в пещере.

Было сложно понять, каких на самом деле размеров Змея. Её тело терялось где-то далеко в темноте, и мальчику становилось жутко от мысли, что было бы, вспыхни на всё это место яркий свет. Думая про это, Ричард вдруг почувствовал странный гул, исходящий от столба. И этот шум мгновенно заполонили собой всё на свете, запульсировал внутри древних символов.

— Ш-ш-ш… — вдруг снова прошипела змея, на этот раз едва слышно, будто её унесло куда-то далеко-далеко течением.

Гул резонировал во тьме, он дрожал в груди Ричарда, словно звал к себе. Столб сиял, но это было странное, не похожее ни на что сияние. В тот же миг письмена и рисунки на сооружении загорелись приятным синеватым светом, сплетаясь и извиваясь, как маленькие змейки. Они суетились и стекались всё ближе и ближе к Ричарду, оставив на колонне прямо перед ним пустое место в виде отпечатка руки.

— Ш-ш-ш… — донеслось из темноты, и рядом со змеиной головой вспыхнула вторая пара жёлтых глаз, а потом из мрака так же вальяжно выплыла и сама вторая голова.

«Хвост» — сразу же сообразил Ричард, вспоминая странный рисунок двухголовой змеи на рукоятке Мерглома. Неожиданно для себя мальчик ощутил, что прекрасно понимает, что нужно делать, и уверенно протянул руку к отпечатку на столбе.

И как только его рука коснулась отметины, всё вокруг замерло. Двухголовая змея вдруг начала покрываться трещинами и рассыпаться, словно разбитое зеркало. Это действо подхватил и столб, и даже темнота, распадаясь на крохотные кусочки куда-то в бездну. А Ричард резко осознал, что стоит всё в той же пещере перед странным водопадом и тычет ладонью куда-то в пустоту — туда, где совсем недавно был застывший водный поток. Сейчас же воды расступились, будто раскрывшийся занавес. И там, за пустотой, величественно парил Мерглом…

— Что… Что это было? — спросил Ричард вслух будто проснувшись ото сна.

— Это не мы. Тот Ворчун — его работа. Его колдовство. Проверка. Мы не могли сказать, — виновато откликнулись голоса. — Но всё ведь хорошо, правда? Ты прошёл и теперь можешь забрать эту дурацкую штуку с собой. Ведь может? Может. Может… Может…

Ричард, изрядно уставший от происходящего, выдохнул и спокойно взял в руку парящий топор. Оружие оказалось на удивление лёгким и уверенно легло в руку. Пещера же никак не отреагировала на это, давая понять, что опасностей и колдовства больше опасаться не нужно.

— О, ты такой величественный с ним, Ричи…

— Настоящий герой из легенд!

— Да, да, Ричи! — голоса на этот раз превратились в неумелый хор.

— А теперь повесь его себе на спину!

— Что? Но как? — стараясь перекричать хвалебные оды голосов, спросил Ричард, — У меня ведь нет ничего такого на что его крепить. Разве что на пояс… как-то.

— О, Ричи, это же волшебный топор, — снова переливчато засмеялись голоса, — просто попробуй.

Послушавшись, Ричард неуверенно поднёс топор к спине и в тот же миг почувствовал, как Мерглом надёжно закрепился там, обволакивая спину тёплой энергией доверия.

— Теперь он будет слушаться тебя, Ричи…

— Ты его новый хозяин!

— Он может невероятное….

— Тише! Не порти сюрприз!

— Пока ты не вернёшь его тому старому Ворчуну — он весь твой…

— Могу я… Могу я всё же узнать, кто вы? — решил ещё раз попытать удачу Ричард.

Но голоса в ответ лишь весело захохотали и больше не сказали ни слова, вынудив мальчика выбираться из пещеры в полной тишине.

***

Как Ричард не старался, по возвращению из пещеры он так и не смог нигде отыскать Странствующего Валуна. Говорящий и при том весьма ворчливый камень не оставил после себя ни единого следа, словно растворился в воздухе. Зато Ричард, поблуждав немного в поисках, наткнулся на проступающие среди опавших листьев сине-зелёные кирпичики. Присмотревшись по лучше, мальчик понял, что это часть старинной вымощенной тропинки. Неровно, петляя словно ручей, она уходила куда-то вглубь Леса, то и дело теряясь в опавшей листве.

«Куда-то лучше, чем совсем никуда» — подумал Ричард и зашагал по дорожке. Мерглом же, как и любой уважающий себя волшебный топор, безмолвно окутал своего нового хозяина аурой уверенности и решительности. Но как бы ни старался новый союзник, от мыслей он защитить не мог.

«Кто я?» — думалось Ричарду, — «Как я попал в этот Лес и зачем? Есть ли кто-то, кто ждёт меня в Лесу? Что происходит за его пределами, и есть ли у него вообще конец? Или, быть может, я ищу здесь что-то?.. Почему я не могу ничего вспомнить?»

Мрачная тень в лязгающих доспехах, Странствующий Валун и поиски Мерглома захватили Ричарда в такой стремительный водоворот событий, что мальчик даже не успел осознать все те мысли, что роились у него в голове. Но стремительно начавшись, всё утихло с такой же быстротой. Теперь мальчик спокойно шёл по тропе, переполненный одиночеством и чудесным пением Леса. А как известно, нет в мире ничего лучше для размышлений, чем одиночество, дорога куда-то и приятная мелодия. К счастью, Лес умел напевать именно такие песни, особенные для каждого. Их нотки тихо крались за настроением слушающего, неуловимо закрадываясь прямиком в сердце. Мелодии позволяли высказать в душе самые сокровенные мечты и желания. Ведь Лес всегда слушает.

Ричард же, погружённый в мысли и внемля чудесному пению, сам того не заметив, вышел по тропе к странной деревушке. Казалось бы — откуда деревне взяться в Лесу? Однако она резко и необратимо предстала перед взором, вынырнув из-за деревьев. Но от одного взгляда становилось ясно — деревня всецело принадлежит Лесу и стоит именно там, где ей и следует быть. Аккуратные, вымощенные тем же сине-зелёным кирпичом, улочки витиевато бежали к странным тёмно-коричневым домам. Домики были одноэтажными, но их крыши, вопреки всему, вытягивались высоко вверх и разительно отличались друг от друга: тонкие и аккуратные конусы перемешивались с пузатыми, как снеговики, луковицами, а те, в свою очередь, переплетались с загнутыми, как рыболовные крючья, кровлями, которые нависали острыми носами над деревьями, но некоторые из них наклонялись вниз, как верхушки сосен в бурю и зависали совсем близко над землёй… На каждой верхушке крыши, не важно, где она находилась, был вырезан ровный сквозной прямоугольник пустоты, застеклённый и обустроенный под фонарь. А те же крыши, что не могли себе позволить такие прямоугольники, держали подвесные фонари на острых кончиках при помощи проделанного в них железного кольца. Каждый странный дом был усыпан рыжими и красными листьями, так что вместе со своей тёмно-коричневой окраской был больше похож на причудливое дерево, а не на чьё-то жилище.

Стоять на опушке и просто разглядывать необычное поселение не принесло бы совершенно никакой пользы. Поэтому Ричард решил поговорить с местными жителями, в надежде получить хоть какие-то ответы на терзавшие его вопросы. Сомнения тут же обступили мальчика, навевая тревожные мысли перед встречей с целой деревней незнакомцев. Но решительная аура Мерглома отогнала их прочь, уверенно поведя Ричарда вперёд. Однако в какие бы двери не стучал мальчик, ему никто не открывал. Ответом на стук и окрики неизменно была лишь тишина. Обойдя так несколько жилищ, Ричард увидел, что главная улочка тянется всё дальше — к подножью небольшого холма среди деревьев. На самой его верхушке было здание, переполненное обыденностью и прямотой. «Церковь» — тут же пришло в голову Ричарда нужное слово, словно отголосок из прошлой жизни. Словно услышав его мысли двери одного из причудливых домиков распахнулись и оттуда вышел небольшой человечек, завёрнутый с головы до ног в какие-то шарфы и накидки. Незнакомец, не оглядываясь по сторонам быстро засеменил к церкви, не давая Ричарду и шанса его окликнуть. Опомнившись, мальчик зашагал вслед за обмотанным человеком, справедливо подумав, что впереди могут быть ответы и все остальные жители. По пути Ричард удивлённо заметил, что деревушка поразительно влилась в окружающий Лес. Вокруг не было и намёка на срубленные деревья. Лес как будто сам расступился перед домами и мощёными улочками, позволяя им существовать.

«Вот я!» — будто бы восклицал Лес, как грозный, но добродушный владыка. — «Дарующий и позволяющий! Трепетно носите моё имя на устах! Восторгайтесь моей щедростью и дарами! Хвалите и молитесь в благоговейном страхе!»

И жители молились. Молились так, будто нет выше бога, чем Лес. Будто бы нет в мире больше ничего, кроме Леса. Это Ричард понял сразу же, как зашёл внутрь церкви.

— Мы перестали слышать! Мы перестали слушать! Пение Леса, Его шёпот среди листьев, Его громкий окрик в час бури — всё это мы принимаем как должное, обыденность! Он приютил нас, дал кров, пищу. Но мы лишь гости в Его обители. И какие, раз не благодарим хозяина за его дары? Разве честный человек будет делать то, что вздумается, будто бы он не в гостях, а у себя дома? Кто мы, раз не внемлем Лесу, когда Он сердится на наши выходки? Лишь дикие звери не ведают своего пастыря, но даже они чтут обычаи и правила! Так значит мы стали хуже диких зверей? — от говорившего юноши веяло отцовской строгостью. Его слова звучали резко и с укором, но в то же время как будто бы шептали между строк: «Ничего страшного. Теперь ты услышал и сделаешь всё правильно».

Короткие светлые волосы, стройное худощавое тело и ярко-зелёные горящие глаза — этот парень, на вид всего лет двадцати, совсем не был похож на проповедника. Но слова, что слетали с его губ, жесты, в нужный момент призывающие ко вниманию — всё это говорило об его навыках и огромном опыте оратора. Одет проповедник был в простую робу с капюшоном за спиной. Одежда его была такая же тёмно-коричневая, как и деревенские дома. Но эта простота не могла скрыть того жара, что исходил от говорившего. Юноша своей речью так сильно завладел окружающими, что Ричард и сам с трудом мог отвести от него взгляд. Зелёные глаза проповедника горели так ярко, что на мгновение напомнили мальчику о двухголовой змее, сторожившей Мерглом.

Только сейчас Ричард заметил, что внутри церкви не было ни алтарей, ни даже скамеек. Сам пастырь стоял посреди помещения, окутанный ласковыми лучами света, падавшими из небольшого круглого окна вверху стены. Слушатели его сидели на полу полукругом и имели довольно странный вид: окутанные плащами, накидками и различными шарфами с ног до головы, издалека они напоминали кучки гниющих листьев.

— Давным-давно каждый из нас сбился со своего пути, но Лес не бросил, дал новую возможность. А мы ленимся, не выполняем своих обязательств в ответ. Что мы даём ему взамен за чарующее пение, заботу?! Взгляните на себя: виновато склоняетесь, не зная, что сказать! Совсем недавно Лес позволял вашим одеждам цвести удивительными красками, а теперь… — наконец заметив озадаченного Ричарда, пастырь запнулся, но это было лишь на пару мгновений. Его глаза тут же сверкнули ярче прежнего, и с радостной улыбкой он указал на мальчика. — Вот! Вот новая душа, в глазах которой полыхает вера в Лес. И этой вере не нужны доказательства! И взгляните — он уже овеян Его заботой! Скажи, парень, ты ищущий?

— Я не знаю, — честно ответил встревоженный вниманием Ричард.

— Охо-хо, да-а, ты настоящий ищущий, — весело усмехнулся пастырь. — От имени Леса я рад тебя приветствовать в Лурате. А вы, — обратился он уже к пастве, — взгляните на него ещё раз и вспомните, для кого и почему мы обязаны каждый вечер зажигать огни. На сегодня служба окончена. И не забывайте: Лес всегда слушает. Лес всё помнит. Лес всегда поёт.

После этих слов все жители почти одновременно встали и неуклюже засеменили к выходу из церкви, будто путаясь в своих одеждах. Ричард старался разглядеть лица проходящих мимо него, но прихожане надёжно прикрывали себя тёмным тряпьём. Вся процессия не проронила ни слова и на удивление шустро исчезла за дверями.

— Ну что же, ищущий, — добродушно улыбнулся пастырь, когда из церкви вышел последний человек, — по тебе видно, что ты голоден и продрог. Но не волнуйся — тарелка горячей похлёбки вернёт тебе силы. И не бойся холода — он просто предвестник скорой бури. Тепло не исчезнет надолго. Меня, к слову, зовут Иоанн.

— Ричард, — представился в ответ мальчик и только сейчас, после слов пастыря, ощутил, как подрагивает от холода. Даже тут, в помещении, чувствовалось, приближение непогоды: ветер уже начал посвистывать в щелях неровно сколоченных досок.

— Лес иногда совсем не такой, каким его описывают в легендах… — лицо пастыря на миг изменилось, будто он вспомнил что-то давно забытое. — Многое теперь ощущается иначе.

— А что это за легенды? — поинтересовался Ричард.

— Такое уж точно не стоит рассказывать на голодный желудок, — усмехнулся Иоанн. — Идём, у меня есть более уютное место для бесед и ужина.

Проповедник отвёл Ричарда в небольшую комнатушку-пристройку у стен церкви: кровать и столик со стулом занимали в ней бо́льшую половину пространства. Всё же остальное свободное место было завешено, усыпано и заставлено различными рисунками и стопками бумаг. Некоторые неровные башенки исписанных листов даже превосходили мальчика ростом, угрюмо нависая над головой. Рисунков было так много, что Ричард не мог сосредоточиться на чём-то одном. Он даже не сразу смог разглядеть небольшое окошко с подоконником в самом углу комнаты — так сильно всё окружающее сливалось в бумажное безумие. Свет от окна почти не исходил, наполняя и без того странную комнату загадочными тенями. Было ясно, что снаружи ветер уже затянул и солнце, и небо чернильными грозовыми тучами. Иоанн принялся копошиться в груде листов и, выудив оттуда небольшую керосиновую лампу поспешил её зажечь, предусмотрительно разместив источник огня на подоконнике, по дальше от бумаг. Затем пастырь быстро указал Ричарду на стул и, буркнув что-то про еду, стремительно скрылся за дверью. Мальчик же остался один на один с сотнями странных рисунков и записей. Благодаря лампе вся комната заиграла новыми красками. Странные башни и целые города, вперемешку с чьими-то безликими фигурами, уставились на Ричарда с рисунков. Были тут и совсем простецкие каракули, и необъяснимые абстракции, но ни на одной из зарисовок не было чего-то определённого и чёткого — сплошные очертания и тени. Все рисунки были нарисованы углём. Однако, чем больше Ричард всматривался в них, тем меньше видел общего — разные стили, качество, структура. Неизменным оставалось только одно: по углам каждая картинка была исписана одинаковым корявым почерком.

— Терапия, попытка успокоить душу, — пояснил возникший в дверях Иоанн. — Ты присаживайся, я сейчас объясню, что тут и как. Держи.

Проповедник спешно убрал со стола пару листов и поставил на освободившееся место глубокую деревянную тарелку. Наполнение её больше напоминало густую светло-серую кашу, чем похлёбку, но тёплый ароматный пар не оставлял времени на раздумья. Ричард спешно плюхнулся на стул, от чего рукоятка Мерглома глухо и ощутимо стукнулась о дерево. Виновато взглянув на, казалось бы, не заметившего ничего Иоанна, мальчик быстро снял топор, аккуратно поставил его рядом со столом и взялся за деревянную ложку. От тарелки исходил манящий запах сдобы и орехов, напоминая о чём-то уютном и домашнем. Ричард загрёб ложкой увесистую порцию варева и поднёс ко рту.

— Всё в порядке? — удивлённо спросил пастырь, наблюдая как Ричард застыл с ложкой каши-похлёбки в руках.

— Да, — неуверенно пробормотал мальчик, пытаясь осознать, что происходит. — Я просто… Мне кажется, что я… Не хочу есть.

— Любопытно, очень любопытно… Ты не думай, что это что-то плохое, Ричард, — глаза Иоанна загорелись знакомым светом. — Это, на самом деле, даже очень хорошо! Понимаю — звучит странно, но я же обещал всё рассказать, а то, что ты потерял аппетит — абсолютно всё меняет. Ты же и до этого не ощущал голод, да? Может, и на погоду не обращал внимания?

— Пока это не сказали Вы, я даже и не помню, — всё так же неуверенно проговорил Ричард.

— Дело в том, что все, кто приходит в Лес, следуют одному уговору, — глаза Иоанна горели всё ярче. — Любой, кто зашёл сюда — ищущий. Он блуждает здесь, ищет то или иное… Но Лес, Ричард, Лес — удивительное место. Когда ты входишь сюда, Он забирает твои мысли и наполняет сердце покоем, напевая прекрасную песню. И больше нет никакого прошлого тебя, пока ты тут. Любой, кто ищет, обретает здесь то, чего желает больше всего на свете. Однако желание должно быть искренним, от всего сердца… А иногда… — пастырь на секунду умолк и с грустью взглянул на рисунки. — Иногда случается так, что кто-то приходит искать такое, о чём даже сам не знает: быть может, лучшей жизни, или ещё что-то, на что нет точного ответа. И тогда такие люди становятся потерянными. Они одиноко бродят по Лесу, не зная ответов на собственные вопросы, не в силах вспомнить самих себя. Для таких путников и существует Лурат: наши огни загораются по ночам, в часы бури и направляют заблудших как маяк. Все жители деревни — они когда-то тоже искали, а в итоге осели здесь, помогать таким же заблудшим. Я стараюсь пробудить в них воспоминания, постараться найти то заветное желание, раскрыть его. Эти рисунки — результаты бессчётных попыток добраться до истины, вспомнить хотя бы прошлое, хоть как-то натолкнуть на путь.

— Кто-то смог вспомнить? — с надеждой в голосе спросил Ричард.

— Увы, никто. Никто, — глаза Иоанна перестали сверкать, он удручённо уставился в пол, но спустя мгновение снова воспрянул духом и заговорил с новыми силами. — Но ты ведь другое дело, Ричард! Признаюсь честно, когда ты зашёл, я боялся, что ты тоже потерян, но это не так! Песня Леса для тебя звучит ярко, ты не хочешь есть, не замечаешь непогоды — а значит Он ведёт тебя и оберегает! Да, пока ты не знаешь, что искать, но ты всё ещё на верном пути! У тебя есть все шансы дойти до цели!

— Но я же ничего не помню и совсем не понимаю, почему я здесь, — возразил мальчик.

— Пока это так, — кивнул пастырь. — Но следуй за Песней, иди по пути, которым ведёт тебя Лес и желание твоё исполниться. Пойми, Он не злодей и не желает зла. Лес хочет помочь, но не в силах, если ты не искренен с собой. В этом то вся и сложность — нужно слушать сердце, себя. Но если до Леса там была неразбериха, то можно застрять здесь навечно. И как понять на верном ли ты пути, не впустую ли бродишь по Лесу? Ответ на это и даёт Песня: если ты слышишь её ярко, если не чувствуешь голода, холода — истина скоро откроется, ты обретёшь желаемое. Песня ведёт ищущих, как огни Лурата влекут к себе заблудших.

— Но вы же слышите её. Вы говорили про это с жителями сейчас.

— Простые отголоски, — печально усмехнулся Иоанн. — Но и за это жители благодарны Лесу. За их службу Он сжалился и хоть немного напоминает им о том, что они ещё не заблудились окончательно. А я, — пастырь обвёл рукой горы бумаги, — тоже пытаюсь успокоить их души и помочь чем могу.

То, как проповедник отделил себя от остальных жителей, насторожило Ричарда. Вопрос сразу завертелся на языке, но даже в мыслях звучал как-то невежливо. Мальчику не хотелось обидеть пастыря, но и желание узнать ответ не давало покоя. Наконец Ричард набрался смелости и выпалил:

— Вы тоже заблудились?

— Я так этого до конца и не понял, — ответил Иоанн и устало сел на кровать. — Я, наверное, единственный, здесь, кто нашёл, что искал. Жители силятся вспомнить прошлое, рисуют смутные образы, обретают в этом некое успокоение и могут жить дальше, продолжая задаваться вопросами кто они и откуда, зачем зашли в Лес… Я же всегда знал, что когда-то давно я был пилигримом из далёкого Саара, путешествовал по миру и искал своего Бога. Но узрел я Бога тут, в Нём. С тех пор я верую и чту Лес, наставляю заблудших, не даю им сгинуть. Лес избрал меня своим голосом, позволил помнить прошлое, потому что сразу увидел мою суть, знал кто я есть куда лучше меня.

— Но если я буду идти за Песней, то тоже вспомню?

— Вряд ли, — вздохнул Иоанн. — Воспоминания о прошлом не помогут найти желаемое. Сейчас, Ричард, в тебе горит огонь того, чего ты хочешь всем сердцем, и пока он пылает — Лес резонирует с ним, направляет тебя вслед за желанием. Воспоминания только запутают, собьют тебя с пути. Именно поэтому Лес забирает их при входе.

— Но я ведь совсем не знаю, куда идти, — растерянно пробормотал Ричард. — Если Вы говорите, что огонь внутри должен направлять, то я его совсем не чувствую. Не вижу даже никаких знаков…

— Но ты же дошёл сюда, разве нет? — ухмыльнулся Иоанн. — Да и такой могущественный топор где-то раздобыл.

— Это была просьба — я должен вернуть его одному камню, — виновато пояснил Ричард.

— Тогда тебе следует сделать это перед тем, как терять веру в Лес, — пожал плечами пастырь. — Вдруг это выведет тебя на нужный путь. А потом, если всё же не найдёшь желаемого, то теперь ты хотя бы знаешь место, где тебе будут всегда рады. Но не спеши становиться заблудшим, — Иоанн на миг замолчал, как будто собираясь с силами перед тем, как сказать что-то очень неприятное. Всполохи молний сверкнули в окошке, опережая ещё далёкие раскаты грома. — Не все находят Лурат. Иногда путники сбиваются с пути слишком сильно и навсегда теряются в Лесу, рыщут в тенях деревьев. И сами становятся как тени. В них не остаётся ничего людского, только жажда найти хоть что-то. Запомни, Ричард — если увидишь такую тень, то беги что есть сил. Твой внутренний огонь манит их как самое дорогое сокровище… Но оставь всё это на завтрашний день — скоро усилится буря, так что ложись и поспи здесь, пережди непогоду. За меня не волнуйся — я найти себе место, где можно будет вздремнуть.

Погода и правда становилась всё хуже с каждой минутой: всполохи молний сверкали чаще, от грома дрожали стёкла, а крупные дождевые капли то и дело врезалисьв деревянные стены. Ричард подобрал топор и встал из-за стола, посмотрев на непогоду за окном. Было в ней что-то интригующее. Как-то по-особенному насвистывал ветер, будто напевал давно забытую мелодию… Песню.

— Нет, спасибо, — удивив самого себя и пастыря, мотнул головой Ричард. — Мне нужно идти.

— Ты уверен? — Иоанн явно не ожидал такого ответа.

— Да, я чувствую это, — кивнул Ричард, всё больше вслушиваясь в мелодию бури.

— Если так, то… — пастырь явно не мог подобрать подходящих слов, и эта ситуация ещё больше сбивала его с толку.

Ричард же решительно направился к выходу, но застыл на пороге:

— Вы сказали, что Лес не всегда такой, как в легендах. Вы говорили про бури?

— Да. Раньше их не было.

— Тогда почему они происходят сейчас?

— Лес сердится, но далеко не на нас. Тут завелось нечто похуже непослушных жителей и заблудших теней. Что-то куда более тёмное и злое. Ты точно не хочешь остаться?

— Нет. Спасибо, но нет, — решительно ответил мальчик, крепче сжимая рукоять Мелгрома.

— Что ж, ладно, — проговорил пастырь, — Помни — огни Лурата будут всегда светить для тебя и для всех тех, кто сбился с пути. Удачи, Ричард.

***

За пару мгновений мрак бури без остатка проглотил Лурат. Не осталось от деревушки ни церкви, ни огоньков на крышах. Лишь редкие всполохи молний время от времени разделяли Ричарда от окружающей темноты. Но и этих кратких моментов хватало, чтобы понять — Лес расступается перед мальчиком, указывает ему путь. Песня с трудом пробивалась сквозь шум ливня и завывания, и свист ветра. Дождевые капли безжалостно хлестали по щекам, заливали глаза, но Ричард уверенно шагал вперёд. Чудесная мелодия будто вела его за руку, а Мерглом надёжно согревал решительностью и волей. Ветер бушевал не на шутку, но даже он почитал Лес, огибая его стройные деревья и не решаясь позволить им даже вздрогнуть от порывов. Мрачная гремящая буря, казалось, была только ворчливым гостем в этих краях. И какими бы чёрными не были тучи, как бы отчаянно не лил дождь — деревья были неизменно величественны, нависая над миром нерушимыми и благородными тенями-стражами. Каждый шаг давался Ричарду с большим трудом, будто непогода решила отыграться хотя бы на нём, накидываясь на мальчика всеми своими силами.

Противоборство со стихией с каждой секундой вытягивало из Ричарда всё больше и больше сил, а в шуме ветра и грома постепенно угасала и песнь Леса. Но мальчик всё не бросал попыток успеть за ней сквозь бурю. Казалось, что Песнь была огоньком света, защищающим его от холода и мрака. И пока она звучала — всё было возможно.

Лязг.

Ричард тут же замер, вслушиваясь в завывания и громыхания.

Лязг!

Нет — ему не послышалось. Стальное бряцанье где-то впереди зловеще и сердито вмиг заглушило все звуки бури.

Лязг!

Стих ветер. Гром и молнии больше не осмеливались показываться из-за туч.

Лязг!

Песня растворилась вместе с дождём.

Лязг!

Неумолимый звон стали избавился ото всех, кто мешал ему. Теперь во всём мире остались только он и Ричард. Один на один.

ЛЯЗГ

Какая-то неведомая сила уперлась Ричарду в спину и заставила его сделать шаг навстречу леденящему источнику звука. Ещё шаг и ещё, ближе к неизбежному. Одежда уже давно насквозь промокла и отяжелела в несколько раз, холод пронизывал до костей, но Ричард смог ощутить это только сейчас. И всё же мальчик продолжал шагать, будто заворожённый, погружённый в жуткий сон наяву, не в силах сопротивляться.

Неожиданно ноги Ричарда не погрузились в опавшую красно-оранжевую листву, как было раньше, а с глухим звуком уперлись во втоптанную землю дороги. И мир вдруг стремительно ожил: дождь бешено застучал по листве, отчаянно взвыл ветер, возмущённо заурчал в небесах гром. Но тьма больше не обступала мальчика со всех сторон. Дорогу мягко-жёлтым светом освещало несколько фонарей, висевших под крышей вместительной крытой повозки. Фривольно развалилась она посреди широкого тракта, чернильная, от колёс до крыши, и больше похожая на огромную бочку. Ещё больше поражал тот факт, что в повозку никто не был запряжён — как чей-то необычный домик она застыла в не менее необычном месте. Ричард хмыкнул, вспомнив Лурат — это место всё состояло из странностей. Но тут мальчик чуть было не подскочил на месте, оглянувшись по сторонам: лязг исчез так же внезапно, как и появился. А Песня? Ричард вслушался в бурю, но прежде, чем он что-либо успел расслышать, дверца повозки-бочки распахнулась.

Но не успел он сделать и несколько шагов, как дверь «домика» распахнулась, добавив дороге тепла и ещё немного нежного жёлтого света.

— Входи, юноша, — донёсся из кареты старушечий голос. Он хоть и казался дрожащим и слабым, но на удивление спокойно пробивался сквозь шум бури. — Нечего в такую погоду шататься.

Ричард попятился было назад, но ветер будто нарочно накинулся на него с новыми силами. Дождевые капли стали вдруг, как осколки ледяного стекла. Они злобно вонзались в лицо, вынуждая искать укрытие. Свет же из двери издевательски нёс вместе с собой замечательный аромат сдобы, а угасающие от бури язычки домашнего тепла и уюта всё же успевали добраться до мальчика и коснуться его щёк, перед тем как раствориться в безжалостном ветре. Всё это вынудило мальчика зайти в «домик» и вновь удивится.

Изнутри повозка была гораздо больше, чем снаружи, и выглядела как причудливая лавка на колёсах: множество пылающих свечей, расставленных тут и там с исходящим от них приятным ароматом цветов и мёда; пучки сушёных трав, развешанные под потолком, и огромное количество склянок, баночек и колбочек всех цветов радуги и всевозможных форм и размеров. Вся стеклянная утварь была чем-то заполнена и аккуратно размещена в шкафчиках-витринах и настенных полочках с бортиками, прибитых везде где только можно. Несмотря на это в центре «домика» было весьма просторно, поэтому Ричард не сразу разглядел хозяйку этого места.

В дальнем углу, чуть поодаль от всей этой ароматной цветастости на кресле-качалке сидела не менее странная старуха в чёрных одеяниях. На её голове красовалась такая же, как и одежды, угольно чёрная широкополая шляпа с вуалью, надёжно скрывающая старческое лицо. Старуха явно выбивалась из общих тонов, будто лишний безвкусный элемент интерьера. Но сомнений никак не было — она безраздельно властвовала здесь над всем.

— Проходи, юноша, — повторила старуха таким голосом, будто Ричард был её любимым внуком, которого она не видела очень много лет. Вслед за обращением сквозь чёрную вуаль незнакомки неторопливо просочилось облако табачного дыма. Оно плавно поползло на Ричарда, становясь всё больше и вскоре окружило его волнами спокойствия и согревающего тепла. Через пару мгновений мальчик ощутил, что вся его одежда как по щелчку пальцев высохла и теперь благоухала приятными ароматами. Дверь за его спиной тихо захлопнулась. Внутри повозки воцарилось такое спокойствие, что можно было легко решить, что буря давным-давно отступила. И лишь небольшое, едва уловимое поскрипывание досок напоминало о буйстве стихии снаружи.

— Ты можешь переждать эту Его истерику здесь. — проскрипела в такт доскам старуха, — Мне нечего предложить тебе из еды и питья, но можешь сесть на пол — он весьма уютен и чист.

— Спасибо, я лучше постою, если вы не против, — не зная, что ещё ответить, сказал Ричард.

— Как тебе в Лесу, юноша? Нашёл, что искал? — Будто не замечая ответов мальчика, продолжила старуха.

— Я не знаю, — пожал плечами Ричард, уже смирившись со странными вопросами жителей Леса.

— Вот как, — задумчиво протянула старуха и принялась раскачиваться в кресле, попутно прикладывая к губам сигарету на длинном серебряном мундштуке. Повисла неловкая тишина, и Ричарду на миг даже показалось, что хозяйка просто забыла про него, растерянно стоящего среди свечей и склянок.

— А Мерглом? — неожиданно поинтересовалась старуха, выпуская новое облако дыма.

— Откуда вы…

— Ах, вот же он, — старуха прервала Ричарда на полуслове, — Прости, не сразу заметила его за спиной. Что ж, юноша — я чту правила Леса, но и всегда держу слово…

Пусть вуаль и была из плотной чёрной ткани, Ричард всё равно отчётливо видел золотозубую ухмылку старухи. Хозяйка повозки напоминала собой старую кошку, пусть и повидавшую жизнь, но не растерявшую при этом блеска аристократичной породы. И как бы старуха ни зарывалась в траур и не пряталась в тени огромной шляпы — грация и изящество проступали из каждого её движения и жеста. Волны возвышенности, исходящие от старухи, с каждым мгновением накатывали на Ричарда, очищая его взгляд, позволяя ощутить настоящий облик повозки. Нет — кареты. Лавка на колёсах постепенно обретала иной вид — всё внутри неё, каждая склянка со странной жидкостью, превращались из товара, в сокровище, реликвию чего-то забытого и древнего. В различных баночках теперь мальчик видел не нечто неизвестное, а законсервированные кусочки прошлого — странных крошечных существ, насекомых и частей чего-то, о природе которого задумываться явно не хотелось. И сама хозяйка этого места удивительно преобразилась. Ричард больше не видел в ней торговки или жуткой колдуньи — перед ним важно восседала графиня из затерянного прошлого. Скорбящий Коллекционер утраченных реликвий.

— Этот ветер, — задумчиво проговорила старуха и снова поднесла мундштук к губам. — Он навевает воспоминания. Куда ярче, чем Песня. Иногда Ему не хватает чего-то первобытного, дикого. И пусть буря вырвет несколько его драгоценных древ — разве нет ничего ценнее глотка жизни?.. Знаешь, мальчик, есть одна история, такая же древняя, как и это место. Она в точности передаст весь образ.

***

Как-то жил один король в одной маленькой стране. Он был благороден и велик в делах своих, но как бы ни были чисты и добры его поступки — никто не мог их оценить по достоинству, ведь королевство было слишком мало… Однако то, что было за пределами государства, правителя не слишком и волновало. Он жил ради своего народа. И так год за годом король совершал добрые дела для окружающего его мира, и в его светлую голову даже на мгновение не закрадывалась дурная мысль. Королевство процветало, а люди в нём были на удивление милы и гостеприимны, беря пример со своего владыки. Но как-то раз король проснулся от того, что кто-то в глухую беззвёздную ночь бросил в окно его замка камень. «Ничего, — подумал король, — пустяк. Просто случайность. Мои подданные слишком добры, чтоб сделать такое намеренно.». И он продолжил править дальше, донося народу добрые мысли. Но спустя время, снова в тёмную ночь кто-то выбил окно в замке огромным валуном. Король удивился и не на шутку перепугался силе вредителя. На следующий день он обратился к людям своего маленького королевства: «Разве кто-то не понял того, что я говорил все годы моего правления? Жизнь есть добро. Поступки должны нести только свет, а не тьму!». Люди услышали своего правителя, радостно покивали головами, соглашаясь с каждым его словом, и разошлись по своим делам, собственно, как и всегда… Но в ту ночь король больше не спал. До самого утра он поджидал вредителя, уверенный, что если закроет глаза, уснёт на мгновение — снова случится что-нибудь плохое. Но зло не суеверно. Злу не нужно «особого момента», и оно не привыкло ни с кем советоваться, когда и как ему являться. Поэтому под самое утро замок короля загудел и затрясся, а потом кто-то с треском вырвал одну из замковых башен. Как ни старался перепуганный король, в суматохе и столбах пыли он так и не смог найти преступника. И вот, полный желания отыскать и наказать вредителя, он издал указ. «ВСЕ ЛЮДИ, БУДЬ ТО ДЕТИ ИЛИ СТАРИКИ, ДОЛЖНЫ ЯВИТЬСЯ К ЗАМКУ НЕ ПОЗЖЕ ЗАХОДА СОЛНЦА!». Король собрал на широкой площади всех своих подданных, а вокруг них расставил стражу. Он приказал людям стоять на площади до самого утра, пока вредитель себя не выдаст. А каждый, кто осмелится попытаться уйти — получит удар плетью. Суровая выдалась ночь, но на утро замок остался целым. Король был в гневе: «Все эти годы мою чистую и праведную душу никто не ценил по достоинству! Мою доброту, мои благие дела воспринимали как должное! И вот она благодарность?!». И вечером король собрал всех подданных на площади вновь. В этот раз он был решительно настроен поймать вредителя. Но на утро снова никто не признался, а замок был цел. «Так значит тебе не жаль своих родных и друзей?! — взревел взбешённый король, — прячешься за всех тех, кому ты дорог?! Так тому и быть! Стража — пусть каждый ощутит на себе вкус плети!»

И одни овцы принялись обхаживать плетями других овец. И пока владыка пропитывался злобой к «змеям», что сам вскормил у себя на груди, площадь преобразилась красным. Израненные и покалеченные жители разошлись по домам, всё ещё веря в своего короля, а он, довольный местью, вернулся в свои покои. Но вместо одной из стен замка озлобленный правитель увидел огромную дыру, а в ней — великана-камнееда. Увы, к несчастью для короля, помимо камней этот великан был не прочь полакомиться и человеком… Мир гораздо больше, чем ты хотел думать, о бедный король. И бежать от этой истины — чревато последствиями.

***

Ричард не сразу понял, что история старухи завершилась. Тёплый и на удивление приятный на запах дым плыл по полу кареты, словно туман. Он, как и слова старухи, завораживал и как будто вытягивал всю усталость, всю тревогу из мальчика. Ричард даже не заметил, что он уже давным-давно лежал на полу, среди беловато-серых клубов, больше напоминающих собой нежные морские волны. Казалось, что история строй коллекционерки должна была нести какое-то нравоучение или что-то ещё, но мальчик просто хотел уснуть у ног графини и забыть обо всём. Пучки трав под потолком плавно качались из стороны в сторону, а стеклянная утварь на полках мелодично подрагивала им в такт. «Но разве они должны так себя вести?» — сквозь окружающее монотонное спокойствие Ричард едва услышал эту свою мысль. На мгновение она показалась очень важной, но вот налетела очередная волна дыма и…

— Хватит клевать носом! — строго и отрезвляюще прозвучал голос графини. — Мои истории никогда не врут, а ты решил просто задремать, будто я рассказываю какую-то сказку!

После этих слов старуха решительно и на удивление бодро вскочила с кресла и уверенно заковыляла прямо на Ричарда. Дым тут же разлетелся от неё в стороны, будто в страшном испуге. Многочисленные баночки и колбочки звонко цокнули и разом застыли.

— Ну! Не стой столбом — вываливайся из моего дома! Быстрее!

— Простите! Я не хотел Вас как-то обидеть! — виновато и испуганно затараторил Ричард, пытаясь при этом скорее встать на ноги.

— Что? — перебила его удивлённая старуха. — Да нет же — я не злюсь. Просто времени ужасно мало! А мы прибыли. Так что не мешкай, нам ещё с тобой в бурю по Лесу шагать. Нужно успеть, пока есть такая возможность! Ну, не стой! Выходи.

Ричард послушно вышел, точнее чуть ли не вылетел, из кареты и растерянно осмотрелся: вокруг него была совершенно другая часть Леса: колёса повозки утопали в листве, а сама она едва-едва не касалась белоствольных деревьев, будто остановилась в самый последний момент.

Лязг.

— Чёртов Лес снова решил капризничать. Но ничего — Госпожа Бутта всегда держит обещания, — коллекционерка всё с тем же аристократичным шармом вышла из кареты и распахнула над головой старинный чёрный зонт с витиеватой отделкой и кружевами по краям.

Не теряя времени, старуха уверенно зашагала куда-то вглубь чащи, едва слышно на что-то сетуя. Но, как бы странно это не было, ни одна капля и ни один леденящий порыв ветра не касался её. Зонт словно окружил графиню невидимым пузырём тепла и спокойствия. Заметив это, за пару мгновений до косточек продрогший Ричард поспешил за старухой. И как только мальчик оказался рядом с ней, он почувствовал спокойствие и благодать, как будто никуда и не уходил из кареты. Меж тем графиня шла так бодро и резво, что Ричард едва поспевал за ней, стараясь не высовываться из пузыря спокойствия и не подставляться под хлёсткие удары ливня и ветра. Буря была в самом разгаре. Как ни силился мальчик, но разглядеть что-то даже в пяти шагах от себя он не мог. Поэтому для него оставалось полнейшей загадкой, видит что-то перед собой старуха, или же просто идёт наугад.

Лязг.

Нет, это не иллюзия: теперь он прозвучал куда отчётливее и громче. «Она ведёт его… К нему? К этому ужасающему звуку?» — мелькнула жуткая мысль в голове Ричарда.

— Сам заключает сделки, а потом рычит и возмущается… Юноша! Живее!

Как только Бутта сказала эти слова, Ричард почувствовал, что его ноги сами по себе зашагали куда быстрее, чем раньше. Но вместе с этим они полностью перестали его слушаться, вышагивая по опавшей листве уже в каком-то своём особенном темпе. Мальчик лишь пытался удерживать равновесие, чтобы не упасть.

Лязг.

Вспышки молний освещали неизменно белые стволы совершенных деревьев, а дождевые капли только придавали им больше блеска и красоты. Если бы в мире существовало что-то поистине идеальное, оно было бы этими удивительными деревьями Леса с их завораживающими багряно-рыжими листьями, горящими на совершенных ветвях. Многие бы назвали Лес алтарём или храмом, и они были бы правы: нет в мире ничего более чарующего, чем Лес. И не найдётся на всём белом свете того человека, кто не захотел бы снова услышать Его Песню.

Но сейчас мелодии Леса не было слышно. Только Мерглом изо всех сил пытался придать мальчику хоть каплю сил и мужества. А Ричард безвольно брёл за странной старухой навстречу своему главному страху. Вот он — горит за деревьями тусклым огоньком. Ждёт и приветствует свою жертву металлическим звоном.

Лязг.

Ричард панически оглядывался, надеясь увидеть хоть какой-то шанс, за который можно было ухватиться, вырваться из лап надвинувшейся бездны. Но тело монотонно шагало за старухой. Руки одеревенели и неуклюже болтались без сил.

Лязг!

Всё ближе и ярче пылал сам господин Ужас за мертвецки-белыми стволами древ…

— Вот и ты, — сказала Госпожа Бутта кому-то впереди и остановилась.

Вместе со старухой, как по команде, остановился и Ричард. Тут же он ощутил, что снова может управлять своими ногами и руками. «Бежать!» — мгновенно сверкнула в голове мысль. Но вопреки страху мальчик сжал рукоять топора и шагнул вперёд. Взору Ричарда открылась небольшая поляна. Тихая и спокойная ночь царила вокруг. Вверху, среди ярких крон проступало безмятежное звёздное небо. В центре поляна переходила в небольшой холм с одиноким деревом посредине. Оно было таким же белоствольным и пестрело жёлтыми листьями, но всё же отличалось от других деревьев — не было в нём того благородства и силы, не старалось оно возвышаться над миром, как делал это весь остальной Лес. От него исходили только бесконечные печаль и грусть. Сразу под этим деревом дотлевал небольшой костёр. Редкие языки пламени, всё ещё вспыхивали, напоминая о себе и выхватывая из темноты хозяина поляны. Он сидел рядом с костром — настоящий рыцарь в плотном металлическом доспехе. Его покрытую чешуями броню слегка прикрывал накинутый поверх чёрный плащ. Лицо воина было надёжно скрыто шлем с опущенным забралом. Огоньки непокорного пламени плясали по стали доспехов, становясь бликами затаившейся злобы. Рядом с костром в землю небрежно был воткнут двуручный меч. Ричарду хватило одного взгляда на него, чтобы понять, что по красоте и качеству он не уступает Мерглому.

— Я привела свежих костей для твоего костра, — проскрежетала Госпожа Бутта, подойдя ближе к рыцарю.

— Сгинь, — послышался в ответ суровый приглушённый доспехами голос.

Старуха недовольно пыхнула в воина облаком табачного дыма и растворилась в темноте. Ничто не держало здесь Ричарда. Он мог уйти в любой момент, но вместо этого, охваченный любопытством, он подошёл ближе и с ужасом уставился на костёр. В пламени огня плясали человеческие кости и черепа, будто в дьявольском хороводе. Ричард больше не мог оторвать от огня взгляд, но ощущал всеми клеточками своего тела, как рыцарь наблюдает за ним. Казалось, костёр вот-вот затухнет, но чем больше мальчик смотрел в эту безумную пляску, тем ярче разгоралось пламя. Пересилив себя, Ричард медленно отвёл взгляд и посмотрел на рыцаря: огромный, грозный, всепоглощающий. Блики адского пламени на забрале воина завораживали почти так же, как Лес. Вся эта ужасающая гора доспехов будто нагло кричала: «Я насмехаюсь над тобой и твоим величием! Взгляни — я тоже ничуть не меньше! Я так же безмерен, как и Ты!». И чем больше Ричард смотрел на рыцаря, тем громче рушилась в нём идея об абсолютном совершенстве Леса.

— Подойди ближе, мальчик.

В голосе воина не было ничего властного. Наоборот — уставший и глухой, из-за шлема, он был едва слышен. Ричард подошёл, с опаской поглядывая на горящие кости.

— Ты раздобыл гномье оружие? — рыцарь кивнул на топор в руках мальчика. — Похвально.

— Гномье? — переспросил Ричард.

— Да. Были тут когда-то такие… — бросил рыцарь и поднялся к костру. Кости захрустели под тяжестью стального ботинка, а в воздух тут же взвился сноп ярких искр — финальный аккорд безумной пляски. Рыцарь не спеша ухватился за рукоять меча и легко закинул грозное оружие за спину. — Нам пора в путь — буря утихла. Да и рассвет скоро.

— Нам? — удивился Ричард.

— Ты ведь что-то тут искал, верно? — насмешливо спросил рыцарь и зашагал в почти исчезнувшую темноту. — Я обещал помочь тебе найти.

На секунду Ричард остался один на один с Лесом. Его тихая Песнь уже продолжала нашёптывать мальчику спокойствие и красоту окружающего идеального мира. А Ричард всё не мог понять, когда Песня успела вернуться — то ли после того, как рыцарь скрылся среди деревьев, то ли ещё тогда, когда мальчик разглядывал танцующие в огне кости. Но чем больше он думал про это, тем сильнее его погружало в лёгкость и успокоение. Мальчик будто полетел вместе с задорным свежим ветром сквозь огненную и рыжую листву в лучах утреннего солнца. Сам запах прошедшей недавно бури бодрил и призывал к чистоте души. Разве нужно ему куда-то? Зачем, если можно прожить такую удивительную жизнь наравне с ветром? Спокойствие и постоянство гармонии со звучащей в голове Песней — подобная альтернатива безумным и неизвестным поискам казалась Ричарду логичной, правильной. А Песня — до чего же чудесно она играла! Её мелодия была свежа, как это утро, полна энергии и бодрости!

— Так ты идёшь? — отрывисто и грозно донёсся приглушённый голос из-за деревьев.

В момент оборвалась нить Песни. Ветер показался мальчику отнюдь не дружелюбным, а колким. Бодрость сменилась излишней утренней прохладой и сыростью. А от опавших листьев повеял едва уловимый запах гнили.

— Мальчик. Это твой последний шанс найти ответы.

Холод и одиночество в тот же миг накинулись на Ричарда, усердно и яростно кусая его со всех сторон. «Тебе здесь не рады» — прошипела листва. Мальчик поёжился и поспешил за своим жутким проводником в грозных доспехах.

Как только рыцарь понял, что Ричард идёт сзади, то уверенно зашагал куда-то вглубь Леса, не оборачиваясь. Массивная громада доспехов, будто грозовое чешуйчатое облако, монотонно маршировала среди деревьев. Как Ричард не старался нагнать воина, это никак не получалось. Мальчик едва поспевал за мрачным колоссом.

Как это было ни странно, но, когда Ричард шел за рыцарем, его не оглушало ужасное лязганье доспехов. Наоборот, оно было едва слышимо где-то вдали, будто лязг был волшебным и оповещал всех впереди о надвигающемся ужасе. Немногословность рыцаря и монотонность его шагов создавали вокруг него какую-то особую зловещую ауру. Ричарду даже начало казаться, что внутри грозных доспехов никого нет. В голову мальчика лезли неприятные образы иссохших костей под чешуйчатой сталью. Но даже оживший скелет казался чем-то нормальным, по сравнению с мыслями о пустоте внутри брони. Рыцарь же шагал и шагал, не оглядываясь и не останавливаясь даже на секунду, отчего мальчику думалось, что воин вовсе забыл о своём новом спутнике. Но Ричард упорно продолжал идти вслед за рыцарем, словно пленник, привязанный к мачте громадного корабля, несущегося по водной глади куда-то к скалам. Именно таким видел его Ричард — огромный и величественный чешуйчатый корабль, разрезающий толщу Леса своими исполинскими шагами. И пытаясь поспевать за этим неостановимым монстром, мальчик даже начал стыдиться того, как боялся стального лязга по началу. Зачем он бежал прочь, а не пошёл навстречу? Почему его так бросало в дрожь от этого звука? В глубине души мальчик даже стал завидовать рыцарю и его несокрушимости. Так они и шли, пока закатное солнце не начало тонуть в жёлто-оранжевых кронах. Погружённый в свои мысли Ричард не сразу заметил, как тени удлинились, а мир наполнился оранжево-розовыми бликами уходящего дня.

— Пришли, — неожиданно произнёс рыцарь и вонзил меч в землю перед белоствольным деревом. В ответ на это листья на нём тихо зашептали, будто Лес только что почувствовал боль.

Суровый и приглушённый голос рыцаря показался таким оглушающе необычным после целого дня тишины, что Ричард не нашёлся, что ответить, растерянно уставившись на меч.

— Я нашёл место для костра, — пояснил рыцарь и указал рукой под дерево.

Почти у самых корней белоснежного ствола росли безупречным кольцом странные бледно-синие грибы, похожие на большие луковицы.

— Это «ведьмин круг», как говорят в народе, — едва слышно продолжил рыцарь. Он неспешно и со скрежетом опустился на колени перед грибами и принялся старательно очищать пространство внутри круга от опавших листьев. — Таких мест не мало, но и Лес огромен. Найти эти круги бывает сложно, но это необходимо.

Вскоре под огненными листьями показалась чёрная почва, но рыцарь не остановился, впиваясь стальными пальцами чешуйчатой перчатки в грунт. Его движения были невероятно выверенными, будто он делал это не одну сотню раз и точно знал, что ищет под древом. И всего через пару минут внутри круга из чёрной земли стали проступать ослепительно белые кости. Они показались Ричарду такими белоснежными и идеальными, будто они были продолжением древа, под котором лежали. Очистив место достаточно, рыцарь всё с тем же скрежетом встал, но только для того, чтоб сделав пару шагов вновь бухнуться на землю, уперевшись спиной о ствол. Дерево вздрогнуло, а Ричард почувствовал, как от него повеяло теми же грустью и печалью, что и от того древа, под которым мальчик впервые увидел воина.

— Ударь в центр круга своим топором, — приказал рыцарь.

— Что? Но зачем? Это же… могила!

— Какое нам дело до мертвецов? Они своё отжили. Им будет в радость принести пользу, я уверен. Так что бей топором — я сказал.

— Нет… Нет! Я не стану! — Ричард сделал шаг в сторону, от сияющих белизной костей.

— Послушай меня, мальчишка! — рыцарь молниеносно встал и сурово сгрёб Ричарда в охапку, будто он был не тяжелее воздуха. Острая боль вспыхнула у мальчика в плечах. — У меня нет времени возиться с тобой! Я и так потерял день, и, видит Лес, их осталось мало! Хочешь понять, что ищешь и для чего ты здесь — делай то, что тебе велят!

Голос рыцаря звучал непривычно громогласно и жестоко. Ричарду показалось, будто яростные языки пламени беснуются под забралом вместо глаз. После гневной тирады воин разжал руки, и мальчик безвольно плюхнулся на землю. Плечи горели огнём от боли из-за железной хватки.

— Ударь. В круг. Топором, — сурово отрезал рыцарь.

Ричард медленно встал и снял со спины Мерглом. Спорить с нависшим над ним монстром больше не осталось сил. Мальчик покрепче взялся за рукоять топора и подошёл к кругу. Листва древа тут же отозвалась жалобным шелестом. Она словно почувствовала его намерения. Грибы-луковицы вдруг принялись в разнобой вздрагивать, будто бьющиеся сердца. Ричарду всё больше и больше не хотелось делать то, что приказал рыцарь, но грозная чёрная тень воителя возвышалась за его спиной. Пальцы мальчика впились в рукоять топора так, что костяшки побелели. Неожиданно Ричард почувствовал, как по жилам растеклась такая необузданная злоба и ярость, что даже застучало в висках. И чем сильнее он сжимал Мерглом, тем больше ненависти к костям в земле он чувствовал. «Да как они смеют лежать тут, такие идеальные, будто им плевать на мир вокруг?! Самовлюблённые снобы!» — кричала каждая клеточка внутри мальчика.

Не сомневаясь ни на секунду Ричард замахнулся и с силой опустил лезвие топора прямо в центр. Земля внутри круга подпрыгнула и глухо раскололась на десятки кусков, будто Ричард ударил по зеркалу. Но на белоснежных костях не осталось ни следа.

— Ещё, — прозвучал над головой мальчика приглушённый голос. — Ты потом спасибо мне скажешь.

От следующего удара грибы-луковицы обиженно зашипели и сдулись. Не дожидаясь приказа рыцаря, захваченный действом Ричард ударил в третий раз, и в ответ кости вяло зашевелились. И с каждым движением от них, поначалу едва заметно, стали разлетаться искры. Из плавных неторопливых скольжений кости перешли в диковатые подпрыгивания, закручиваясь друг с другом в хороводе. Огонь начал вырываться из самой середины адского танца. Но вот кости обрели гармонию, последовательность движений, перешли в жуткий вальс, охваченный пламенем.

— Началось. Истина, — успокоено выдохнул рыцарь и уселся под деревом. — Суровая и ждущая каждого, кто заходит в Лес. Все мы когда-нибудь становимся потерянными — тенями без имён и прошлого. Огни Лурата не несут спасения, мальчишка, только отчаяние и забвение в тряпье. Лишь истинное первородное пламя пробуждает души.

Присаживайся, мальчик. Твоё путешествие начинается по-настоящему.

— Зачем всё это? Так делать — не правильно, — растерянно проговорил Ричард, сев рядом с костром. Силы окончательно покинули мальчика, будто он вложил их все в безумную костяную пляску.

— Я не дикарь. И уж точно не делаю это ради забавы, — в голосе рыцаря слышались нотки смеха. — Кости давно потерянных, пляшущие в огне свой последний танец. Они даруют шанс найти частичку прошлого, навсегда исчезая в забвении. Иронично.

— Но я… Я не понимаю…

— Это и не нужно. Просто вдыхай.

Только сейчас Ричард заметил, что от танцующего пламени клубами валит странный призрачный дым. У него не было абсолютно никакого запаха, он не резал глаза — просто дымка, туман, если не вглядываться. И чем больше дым охватывал Ричарда, тем сильнее менялся мир. Листья белоснежных древ преображались в странных, но прекрасных красных и жёлто-оранжевых птиц, а сами стволы обращались в огромные кости, вальсирующие среди пернатого роя.

— Это же не взаправду, — в смятении прошептал Ричард. Но его шёпот разлетелся громогласным эхом среди танцующих костей-исполинов.

— Впереди нет ничего, кроме правды, — жутко засмеялся в ответ рыцарь.

Смех воителя разнёсся повсюду, и мальчик понял, что нигде не видит эту ужасную груду чешуйчатых доспехов. Но Ричард почувствовал, что во что бы то ни стало, он должен его увидеть и пошёл на звук смеха. Ноги мальчика с каждым шагом утопали в густом дыме, который теперь был повсюду, да и сами они стали ватными, излишне лёгкими, словно он плыл в чём-то густом и воздушном. Тогда Ричард принялся размахивать Мергломом перед собой, и это подействовало — дым понемногу развеялся, и идти стало куда легче. С каждым взмахом топора Ричард возвращал себе ясность ума, словно постепенно просыпаясь ото сна. Вместо сонливости кровь мальчика наполнялась необъяснимой яростью и желанием разрубить дым на кусочки. Это желание придавало сил, заставляло махать топором ещё и ещё, с каким-то диким остервенением.

— Они назвали тебя Ищущий. Заклеймили, как и тысячи других до тебя, — среди пляшущих костей возвышалась гигантская тень в доспехах, но из-под забрала шлема вырывались ревущие языки пламени. — Проще повесить ярлык, чем разобраться в сути! Но я не Иоанн и его кучка фанатиков! Взгляни — ВОТ настоящий Лес! Жестокий людоед, плюющий на судьбы!

Громадные тени рыцарей росли повсюду, заслоняя собой безумный танец птиц и исполинских костей, закрывая собой даже небо и солнце. Только ревущее пламя из десятков забрал не давало наступить кромешной ночи.

— Нет! — испуганно выкрикнул Ричард, и, сжав топор крепче, начал отплывать назад.

— Другого выхода нет! Иди навстречу правде или же стань как те безликие тряпочники! Проваливай, если боишься истины, и когда-нибудь я приду и за твоими костями, мальчишка!

— Я не боюсь правды! — на исходе сил выдохнул Ричард.

И в ответ всё исчезло: рыцари, безудержный огонь, подступающая тьма. Остался лишь Ричард наедине с пустотой и стелящимся под ногами дымом. Мальчик огляделся и решил, что стоять на месте не имеет смысла, поэтому зашагал вперёд. Но ноги вновь провалились в воздушную густоту, вынуждая мальчика то ли плыть то ли парить над бездной.

— Ричи, — вскоре донеслось до него знакомое хохотание десятков приятных голосков — Ты что-то ищешь?

— Он вернулся? Опять?

— Ещё нет, глупенький. Но ты же придёшь, правда?

— Он придёт.

— Он придёт…

Ричард будто плыл по уже знакомой пещере прямо к озерцу, слушая забавные переругивания голосков.

— Он такой милый…

— Ричи — наша угольная душечка!

— А он знает?..

— Чш-ш! Ты всё испортишь! Все играют по одним правилам!

— Да-а, по одним.

— Правилам? — будто сквозь сон спросил Ричард.

— Он следит за тобой. Знает, чего хочешь.

— Даже если ты сам не знаешь, — голоски разразились смехом, напоминающим журчание десятков ручейков.

— А он точно справиться? Дойдёт? — ворвался в общий хор голосков один возмущённый.

— Всегда доходит!

— Но не сейчас, — отрезал голосок чуть посуровее.

Хруст костей под стальным ботинком выдернул Ричарда из пещеры. Рыцарь навис над костром, усердно затаптывая последние угольки пламени. Вокруг был всё тот же осенний и чудесный белоствольный Лес. До идеала ему не хватало лишь тихой Песни, но Ричард больше не слышал её с тех пор, как встретил рыцаря.

— Это был сон? — удивлённо протирая глаза спросил мальчик. Силы вновь вернулись к нему, как после долгого отдыха. Живот не урчал от голода, тело окутывало тепло уже угасшего костра.

— Сам как думаешь? — сурово ответил вопросом на вопрос рыцарь.

— Слишком настоящий сон, — поморщился Ричард.

— Нужно уметь видеть, — начал было рыцарь, но запнулся. Вдруг его тон изменился, голос стал чуть добрее и снисходительнее: — Я был там же, где и ты. Не знаю почему, но это и не важно. Может, то, что мы были вместе — веление судьбы. Плевать. Ты всё равно не видел, не слушал… Хотя я зря виню тебя — это был твой первый костёр. Ты и не должен был увидеть всё. Послушай, там, откуда ты пришёл — что-то не так. Это всегда начинается одинаково — поход в Лес. А те… существа в пещере — они явно знают больше, чем говорят. В них есть магия, сила противостоять власти Леса, как у Бутты. Но ты не найдёшь ответов, пока не вернёшься в ту пещеру.

— Но как вы это всё узнали? — удивился Ричард.

Рыцарь молча выдернул свой меч из земли и закинул его на плечо.

— Отведите меня к пещере! — вдруг выкрикнул мальчик и пошатнулся, не ожидав от себя такой суровости в голосе.

— А какая мне выгода? — едва сдерживая смех взглянул на него рыцарь. — Я выполнил последнее обещание: раскрыл тебе глаза, показал правду, научил искать и разжигать костры. Дальше — сам.

— Вы не будете один… Здесь. — Ричард почему-то не на секунду не сомневался в своих словах, будто что-то внутри нашёптывало ему то, что нужно говорить.

Рыцарь застыл. Он простоял с минуту, неотрывно уставившись на мальчика. Огоньки пламени под забралом загадочно сверкали. Ричард поёжился от этого блеска, подумав, а то ли он сказал рыцарю, как вдруг воитель грозно ринулся на мальчика. Но Ричард оцепенел и не сдвинулся с места, даже когда рыцарь подошёл в плотную. С такого расстояния мальчик смог ощутить жар, исходящий из-под забрала.

— Идём, — спустя пару пристальных мгновений процедил рыцарь. — Но запомни, мальчишка — Лес жесток. И если хочешь моего сопровождения, никогда не забывай то, что ты увидишь и то, что я скажу. Никогда. Напоминай себе перед сном и просыпаясь утром, кто ты, куда и зачем идёшь. Иначе Лес позаботится, чтобы ты снова всё забыл. А теперь — не отставай.

Часть вторая. Тревожная

Лес справедлив. И всегда поёт. И Песню его слышат сотни и тысячи душ, бредущих в потёмках своих желаний. Нет в мире никого, кто бы не смог услышать его чарующую мелодию. Достаточно всего лишь мысли и даже одного полуоткрытого окна, чтобы Песня Леса заполнила твою жизнь под тихий шелест листвы… Она излечит раны прошлого, даст тебе силы верить, шанс пожелать чего-то, о чём грезит твоё сердце. Ну а дальше… Дальше ты сам решаешь, на что готов ради своих богов. В конечном итоге — нет ничего постыдного просто принять тихое пение Леса в дар и оставить всё без ответов. Но тот, кто отважится — получит желаемое сполна… И каков бы ни был исход, чарующее пение Леса навсегда поселится в твоём сердце. И платят эту цену даже драконы.

***

— Стой позади, — грозно крикнул мальчику воитель и выставил лезвие меча куда-то вперёд.

Навстречу рыцарю и Ричарду из вечерних теней плыло нечто огромное, напоминавшее собой сгусток настоящего мрака. Оно беспрепятственно проходило сквозь деревья, неумолимо приближаясь. И чем ближе становился сгусток, тем отчётливее можно было видеть глаза — десятки и сотни красных глаз, обёрнутых в чёрные рваные одеяния. С каждой секундой существо всё больше пожирало свет вокруг, взамен наполняя пустоту серостью и запахом гнили. Но рыцарь не двигался с места, крепко держа меч в направлении незваного гостя.

— Чего ты хочешь? — наконец проскрежетал рыцарь.

— Твоё… же…желааааание, — прошелестели глаза десятками могильных голосов.

— Да? — ответил с насмешкой рыцарь. — У меня его на всех хватит!

— УууоооОООО!! — взревело существо и с невероятной скоростью набросилось на воина.

Ричард неожиданно ощутил резкую боль в груди и мигом весь мир перевернулся с ног на голову, а рыцарь оказался дальше на несколько метров. Мальчик едва успел заметить, как существо с ног до головы окутало воителя. Утробное урчание жутких голосов заполнило Лес, а Ричарду только и оставалось, что в ужасе наблюдать за происходящим и беспомощно сжимать топор в руках. Но вдруг существо всё так же молниеносно отскочило от рыцаря, издавая душераздирающие вопли.

— Как тебе на вкус моё желание?! — меч в руках рыцаря раскалился добела, а из-под чешуек доспеха вырывались алые языки пламени. — Хочешь ещё гномьей стали?!

— Нууу-рууус, — болезненно прошелестели глаза и, потеряв к рыцарю всякий интерес, устремили взгляды на Ричарда.

— Топор! Живо! — крикнул воин.

Ричард среагировал неосознанно, выставив Мерглом перед собой. Топор будто сам направил его руку. В ту же секунду существо оказалось совсем рядом с мальчиком, но топор заискрился и засиял не хуже рыцарского меча. Тварь снова болезненно взревела, а руки мальчика наполнило приятное тепло, исходящее от раскалённого топора. Двухголовая змея на рукояти зашевелилась и зашипела, словно настоящая. Ричард ощутил небывалый прилив сил и с жаром принялся размахивать топором. Мальчику захотелось во что бы то ни стало разрубить существо на части за то, что оно посмело испугать его, за то, что посягнуло на рыцаря, за эту самоуверенность десятков глаз. Но тварь поспешила прытко исчезнуть за деревьями, жалобно урча от боли.

— Что… Что это было? — Спросил Ричард, отдышавшись.

— Потерянный, — угрюмо кинул рыцарь и зашагал дальше, как ни в чём не бывало. — Иногда в Лес заходят те, кто толком не знают, чего хотят. Они рыщут множество лет наедине со своим желанием, уродуют себя дурными мыслями.

— Иоанн предупреждал о них, — вспомнил Ричард. — А как же Лурат?

— Лурат, — насмешливо повторил рыцарь. — Это место для избранных. Невинные овечки с безобидными, но не точными желаниями. Лес не может дать им то, чего они хотят, но позволяет служить себе.

— Вечно?

— А откуда ты думаешь берутся кости для наших костров? — спросил рыцарь, обернувшись к мальчику. Глаза под забралом злобно сверкнули. — Вечен здесь только Лес. А что до этих… тварей, — воитель кивнул в сторону, куда сбежала жуткая тень. — желания, как и люди, бывают разные. Злыми и мстительными они тоже могут быть. А Лес даже месть преображает во что-то особенное. Он вынимает из неё лицо, имя, поступки, оставляя лишь первоначально стремление — отомстить… Этих тварей мало в Лесу, и я считаю, что очень зря.

— Почему? — удивился Ричард.

— Горстки демонов недостаточно, чтобы разубедить таких как ты соваться в это проклятое место.

— А что ищите вы? — спросил Ричард, не успев осознать наглость собственного вопроса.

— Я… — рыцарь осёкся и на мгновение остановился, словно вспомнив что-то давно забытое. — В каком-то роде меня тоже можно назвать потерянным. Но я знаю кое-что, чего не должен знать входящий в Лес. Эти знания извне и стоили мне… — рыцарь сверкнул глазами в мальчика, — не дёшево. В остальном я ничем не лучше — меня ведёт месть и только месть. Вот только у моей мести вполне себе конкретное лицо и глаза, в которые я очень давно хочу взглянуть. Идём — мы почти добрались до нужной развилки.

И они шли. Шли и шли по бескрайнему Лесу: ужасающий рыцарь и мальчик, не помнящие своё прошлое. Никто из них точно не знал, как долго они вышагивали среди деревьев и вечной золотой осени. Но ни одного, ни другого это не останавливало идти вперёд. По вечерам рыцарь всегда умудрялся найти очередной ведьмин круг и одиноко засыпал, окутанный дымом неясных образов прошлого под печальный вальс безымянных костей. Казалось, что этот ритуал был необходим ему как глоток воды в пустыне. Воитель всегда предлагал и Ричарду заглянуть в безумный костяной танец вместе с ним, но мальчик каждый раз отказывался. Что-то внутри отталкивало его от костров с их волшебным дымом, будто нашёптывая: «Погоди, ещё не пришло время». Да и прошлый опыт, наполненный жуткими образами, всё ещё ясно стоял перед глазами мальчика. Поэтому Ричард просто охранял рыцаря и костёр от снующих в ночи тварей, пока однажды, неожиданно для самого себя, он вновь не услышал тихое, едва уловимое пение…

Лес снова говорил с Ричардом. По началу это был лишь шёпот, едва различимый среди шелеста листвы, но с каждым днём мальчик всё отчётливее слышал нотки чудесной Песни. Это происходило только тогда, когда рыцарь забывался в очередном тревожном сне возле костра. А вовремя дневного путешествия к пещере Песня словно скрывалась за белоснежными стволами от могущества чешуйчатого рыцаря. И всё же она тихо присматривала заРичардом из-за угла. Он это чувствовал. И всё чаще мальчик ощущал странное желание увести рыцаря как можно дальше от пещеры, умышленно растянуть этот поход.

— Нам сюда! Я узнаю эти места! Пещера должна быть совсем рядом! — сказал однажды Ричард, и рыцарь, не обронив ни слова, зашагал за ним.

И вот они принялись блуждать по Лесу, с каждым днём всё больше отдаляясь от логова странных смеющихся существ. В душе Ричарда не было и тени сомнений в правильности своего поступка — он хотел слышать Песню и больше ничего на свете. И Песнь отвечала взаимностью, меняясь и становясь сокровеннее, звуча только для него одного. Но всё же Ричарда удивляло, насколько просто воитель идёт следом, не задавая лишних вопросов. Хотя изначально именно рыцарь обязался вести его. «Наверное, он тоже не очень хочет идти к пещере, — думалось мальчику. — Да и зачем туда идти, если в мире есть что-то настолько совершенное и прекрасное как эта Песня? Слышит ли он её?»

Мальчик не знал, догадывается ли воин, что они безрезультатно скитаются не из-за его ошибок, а потому что так велит Песня Леса. Но он не хотел противиться тому, что чувствовал. Ответы словно и так были у него на ладони — без пещер и костров. Стоило только протянуть к ним руку, сделать ещё несколько шагов… Дни и недели рыцарь молча вышагивал свой суровый марш вслед за мальчиком и каждый вечер вонзал меч в новый круг. Ричард никак не мог понять, как рыцарь всегда умудрялся найти очередное место для костра. Ведьмины круги словно мистически вырастали из-под земли у его ног в конце дня.

Казавшиеся по началу жуткими, танцы охваченных пламенем костей теперь стали чем-то обыденным. Но заглянув мельком в очередной костёр, когда воин уже уснул, Ричард вдруг понял, что кости вальсируют не бездумно, что они слышат мелодию — такую же Песню, что звучит и для него. Да, они слышали так же, как и Ричард, и не могли сдержаться, тратя последнюю каплю жизни на огненный вальс. И единственный, кто был лишён этого чуда — был рыцарь. Теперь мальчик это полностью понимал.

Рыцарь по утрам вёл себя рассеяно и неуклюже. Но Ричард не спрашивал, почему он такой — мальчик давно заметил, что так рыцарь реагирует на ничего не давшие костры. К тому же, расспросы воин явно не очень любил, а раздражать его лишний раз Ричарду не хотелось.

Их бесцельное шествие могло продолжаться ещё долго: мальчик всё гнался за Песней, рыцарь вновь и вновь силился отыскать ответы в кострах, но вот однажды, застав путешественников врасплох, из-за деревьев выплыл Лурат.

Когда мальчик и рыцарь приблизились к Лурату, уже начинало смеркаться, и деревушка сияла всей своей причудливой красотой. С прошлого визита Ричарда деревушка наполнилась светом огней на домах. Фонари, как и говорил когда-то Иоанн, взаправду, подобно маякам, созывали всех заблудших под свой кров. Среди огней можно было различить небольшие вереницы жителей, которые по обычаю тянулись по улочкам прямо к церкви. Песня зазвучала новыми красками, уже не стесняясь присутствия рыцаря. Она словно хватала мальчика за руку и вела вперёд. Ричард решительно зашагал к деревне, переполненный восторгом, приятной мелодии…

Лязг. Лязг…. Грустно прозвучал давно позабытый звук.

Мальчик замер как вкопанный. Шепоток песни растворился в подступивших сумерках, всё вокруг казалось холодным и тусклым.

Лязг…

— Что не так? — Мальчик встревоженно развернулся к рыцарю.

Воитель стоял вдалеке, едва различимый среди деревьев. Огни Лурата осторожно подкрадывались к нему, но тут же боязливо отпрыгивали от доспеха, понимая, с кем имеют дело. Между рыцарем и Ричардом была небольшая прогалина, будто возникшая именно в тот момент, когда воитель остановился. И мальчику казалось, что сделай он ещё шаг к деревне, и пустота расширится вслед за ним.

— От Лурата ты с лёгкостью доберёшься к пещере. Тебе больше не нужен проводник.

— Что плохого в том, чтобы погреться в четырёх стенах, хотя бы одну ночь не разжигать костёр? — голос мальчика был пропитан обидой.

— Ты видимо забыл?! — неожиданно грубо захохотал рыцарь. — Лес — жестокое место! Моя месть не для Лурата и его слабаков! И если ты придумал себе, что мы друзья — это не моя вина!

— Тебе ведь правда не обязательно каждую ночь разводить эти треклятые костры, — в отчаянии бросил Ричард. — Неужели ты увидел в них хоть что-то, что могло бы помочь?! В них нет никакого смысла!

— Да как ты!.. — Рыцарь дёрнулся было в сторону мальчика в порыве гнева, но быстро остановился, а его голос стал каким-то тоскливым и отрешённым. — Видимо пребывание рядом со мной так тебя ничему и не научило. Жаль… Это будет чудом, если ты доберёшься до пещеры с таким-то самомнением о собственной правоте. Что ж, желаю удачи. Надеюсь, ты всё же разберёшься в кого и во что верить.

И не дав мальчику ничего ответить, воин растворился в подступающей темноте, сверкнув на прощание обжигающе-огненным взглядом из-под забрала. Ричард остался один. Со стороны Лурата раздался звон колокола, глухой и мрачный. До этого Ричард ещё не слышал, как звучит в деревне призыв к вечерней молитве Лесу. Но теперь дрожью пробежавший гул забрался в самое сердце мальчика. Звон колокола вернул и тихий шёпот Песни. Ричард почувствовал, как её мелодия, созвучная с неторопливым звоном Лурата, обнимает его за плечи, наполняя душу спокойствием. Мальчик и сам не заметил, как ноги повели его навстречу огням деревни. Однако, как бы ни старалась Песня, как бы ни освещали всё вокруг теплом причудливые фонари, Ричарда не оставляло странное чувство одиночества. Ему казалось, будто из груди выдернули что-то столь ценное и важное, без чего всё вокруг не имело ни малейшего смысла. Неожиданно перед глазами Ричарда вспыхнули разом все те костры, что жёг рядом с ним рыцарь. Неуловимый ответ на все вопросы плясал среди сотен костей и десятков пламенных вальсов. Пусть рыцарь и был суровым и неразговорчивым, но он всегда знал правду. А сейчас Ричард вновь стоял перед Песней и неизвестностью. В одиночестве. Мальчик помнил, что где-то там, среди превосходных бледных стволов и ярких осенних листьев, его ждёт пещера. Но чем ближе он подходил к Лурату, тем это знание всё больше и больше напоминало отголоски сна, тот момент, когда ты уже открываешь глаза, но мыслями и памятью напрасно стараешься ухватиться за ускользающие образы. И с каждой секундой всё это становилось призрачнее и тусклее. Всё сильнее теряло смысл.

Ричард уже слышал вечернюю проповедь Иоанна, доносящуюся из полуоткрытых дверей церквушки. Манящее одеяло спокойствия тихо и незаметно окутывало его, затягивая в тёплое забвение. Какая пещера? Какие голоса? Разве это когда-то было? Разве видел он графиню-коллекционерку, рыцаря? Всё это морок, мудрёный сон уставшего путника…

Но Ричард решительно шагнул назад, потом ещё раз, и ещё… И вот он уже бежал прочь от Лурата и его спасительных огней, как можно дальше и глубже в чащу, не слушая шелест песенных голосов. Ричард бежал и бежал, пока не споткнулся и не рухнул в кучу опавших листьев. А когда мальчик поднял голову, то замер от удивления. Прямо перед ним сиял ведьмин круг. Но дерево, которое возвышалось над Ричардом было особенным. Оно не источало грусти, а пело. Так же прекрасно, как Лес, но по-своему, одиноко и красиво. В одно мгновение Ричард вскочил на ноги и дрожащими от волнения руками вцепился в Мерглом.

Удар.

Вместо привычных костей из земли показались прекрасные белые корни, сплетённые в элегантные нежные узоры.

Удар.

Хватит слепой веры!

Удар.

Время пришло.

***

Ласковые лучи летнего солнца падали сквозь небольшое окно на деревянный пол, наполняя его теплом. В домике царил уют, и запах свежеиспечённого печенья играл в этом немаловажную роль. Лакомство дымилось на огромном подносе на круглом столе посреди комнаты. Большая печь в углу, множество посуды, мисок и прочих столовых приборов, разложенных и развешанных тут и там выдавали в этой комнате кухню. Любой, кто зашёл бы сюда, сразу же увидел бы пучки всевозможных засушенных трав, висящих под высоким потолком и над печкой, стеллаж у одной из стен, забитый сверху донизу различными баночками с настойками и мазями. И как бы аромат выпечки ни старался завладеть ситуацией, в воздух кухни был неумолимо пропитан запахом лекарств.

— Ричи, Диана, — комната оживилась нежностью материнского голоса. — Завтрак готов! Бегом за стол!

Женщина, в на удивление белоснежном переднике бойко вертелась у печи, то и дело откидывая за спину длинную переплетённую косу густых русых волос. На вид хозяйка выглядела не больше чем на двадцать лет, но серьёзный и усталый взгляд её мутно-голубых глаз открывал правду.

Через пару мгновений дверь в соседнюю комнату открылась нараспашку и оттуда, весело смеясь, выбежали брат и сестра. Они были беззаботными двойняшками удивительной красоты, с желаниями и озорством в глазах точно такими же, как и у всех двенадцатилетних детей. Поэтому, не дожидаясь больше никого, они плюхнулись на стулья за столом друг напротив друга и одновременно вцепились в поднос с печеньем, стараясь перетянуть «призовое» блюдо на свою сторону.

— Кто съест меньше, тот лягушка! — успела выкрикнуть девочка, перед тем как дёрнуть поднос и жадно вцепиться зубами в сыпучий кругляшок горячего теста.

Но мальчик явно не хотел проиграть и удостоится позорного титула, поэтому налёг на стол и вцепился руками сразу в несколько печенек. От этой борьбы большой кувшин молока, стоявший рядом с подносом, угрожающе зашатался.

— Ричард! Дини! — сурово произнесла мать, заметив потасовку.

Возня тут же утихла. Только их мать умела произносить имена таким голосом и в такой манере, от которой детям становилось ужасно стыдно. Она прекрасно знала своих чад: Ричард боялся становиться старше и терпеть не мог своего «взрослого» имени; Диана же считала себя умной не по годам и будущей преемницей материнского дела, поэтому любое напоминание о её настоящем возрасте слегка обжигало норов девочки. И стоило матери только произнести в нужный момент имена в правильной интонации и форме, как дети тут же задумывались о том, как себя ведут, и всегда без лишних упрёков и ссор успокаивались.

Женщина была местной травницей — не говорящей с духами, не обладающей магией, но всегда дружелюбной, в отличие от Госпожи Бутты — загадочной старухи-вдовы, жившей на другом конце деревни. Из-за этого деревенские зачастую приходили именно к доброй травнице, а её семья жила в достатке. Отец же семейства работал у старосты и следил за почтовыми голубями, тратя всё своё свободное время на рыбалку. Вот и в этот раз он зашёл в дом, насвистывая мелодию и держа в руках большую корзину, полную рыбы.

— Папа! — радостно крикнула Диана и тут же рванула из-за стола в одно мгновение повиснув на шее отца.

Ричард же предусмотрительно налёг на печенье, пока сестра отвлеклась. И хотя мальчик попытался что-нибудь проговорить с набитым ртом, у него получился только небольшой взрыв крошек. Заметив это, девочка тут же вернулась за стол, злобно поглядывая на брата.

— Ты опять рыбачил на границе? — голос женщины прозвучал сурово, но в глазах читались только забота и тревога.

— Брось, милая, — уже не в первый раз начал мужчина. — В том озерце водиться удивительно крупная рыба: только взгляни, сколько я наловил за ночь! Сама знаешь, что староста платит не слишком много, а я ведь должен помогать тебе содержать семью. К тому же… — он подошёл к жене и попытался нежно её обнять. — Сколько раз я там был — ещё ни один дух леса меня не утащил и никаких «чарующих» песнопений я не слышал, честно.

— Для тебя это всё шуточки… — вздохнула женщина, но всё же позволила мужу себя обнять. — И нам вполне хватает на жизнь, не выдумывай. Лучше проводи больше времени с детьми, а то совсем им энергию некуда девать.

— Папа опять наловил много рыбы? — спросила Диана и пристально и деловито посмотрела на корзину, дожёвывая очередную печеньку. — Можно сегодня я буду готовить рыбный пирог?

— Нет! Пофалуста, нет! — тут же взмолился Ричард, пытаясь изо всех сил разборчиво выговаривать слова с полным ртом. Он прекрасно помнил прошлые попытки Дианы готовить рыбные пироги и резонно относился к этому с большой опаской.

— Ничего ты не понимаешь, обжора! — фыркнула Диана и запустила в брата невесть откуда взявшимся жёлудем. Девочка с огромным удовольствием использовала то, что её мать была травницей — в доме везде можно было найти вдоволь снарядов для обстрела брата: почти в каждом в углу любой из комнат стояли всевозможные корзинки и бочонки, наполненные различными кореньями, желудями, орехами и ветками. Из-за этого натренировано брошенный жёлудь звонко влетел прямо Ричарду в лоб. Мальчик недовольно айкнул, принявшись поглаживать пострадавшее место.

— Диана! — с укором произнесла мать. — Я собирала их не для ваших перестрелок!

Ричард сурово уставился на сестру, ещё раз потёр ушибленное место, после чего встал, распихал по карманам печенье и направился было в свою комнату разрабатывать план мести. Но стук в дверь заставил ситуацию перемениться: Диана тут же куда-то испарилась, а Ричард затаился за ближайшим углом и стал с любопытством наблюдать. Он любил смотреть, как к его матери приходят больные или раненые, в глазах которых читались обречённость и бессилие, но травница всегда с лёгкостью, как по волшебству, возвращала им блеск жизни. Для Ричарда это всегда было чудом — видеть свою мать, спасающую людей. Диана же, хоть и знала про травы почти всё, никак не могла справиться с практикой — её мутило даже при виде человека с простудой.

Тем временем, пошаркав у порога, в дом робко зашёл один из жителей деревни. Это был крестьянин-хлебороб, староватый и худощавый мужчина в серой от постоянной работы длинной рубахе. Голову посетителя украшала огромная залысина среди остатков коротких седых волос. Мужчина тут же низко поклонился травнице и её мужу, после чего принялся неуверенно переминаться с ноги на ногу.

— Что случилось, Янко? — поинтересовалась хозяйка, оторвавшись от кухонных дел. Женщина сразу стала собранной и сосредоточенной. Она не сводила глаз с гостя, внимательно его осматривая и одновременно закатывая рукава. Муж же между тем, привычно осознав свою беспомощность, взял корзину с рыбой и быстро ушёл во двор разбираться с уловом.

— Хворь, госпожа травница, — голос Янко дрожал. — Все побежали к Бутте, а я к вам…

— И какая же хворь? — привычно спросила женщина, ставя на огонь большой котёл для отваров. — Что болит? Ты же знаешь — без подробностей вылечить очень трудно.

— Да, госпожа, знаю, — нервно кивнул Янко и глухо выкашлялся. — Вчера много народу слегло: лбы горят, рвёт бедолаг по чём зря, бредят — и так всю ночь. Человек десять по деревне захворало. А на утро Петра и Луки не досчитались — ушли может куда-то… Может, в Лес подались.

— И ты пришёл только сейчас? — травница удивлённо изогнула бровь.

— Так семьями они, госпожа. Мы только сейчас заметили, как на поле собирались. Вот все к Бутте и побежали из-за страха. Оно ж с магией проще будет, чем травками, — Янко осёкся, поняв, что сказал это как-то грубо и виновато добавил: — Я-то сразу к Вам. Вы мне Алинку в миг на ноги поставили.

— Видимо сильно их эта болезнь напугала, — задумчиво проговорила хозяйка. — А Лука и Пётр тоже заболевшие были?

— Да. Их хворь тоже сразила, — Янко снова зашёлся глухим кашлем. — Раньше всех, как говорят.

— Да ты и сам выглядишь не очень бодро, — настороженно произнесла травница.

— Да что я, — пытаясь изобразить улыбку, отмахнулся Янко и вытер пот со лба. — Так, голова слегка, да кашель этот… Вы лучше дочурку мою проведайте, очень вас прошу, госпожа травница. Вдруг и ей худо станет — волнуюсь я за неё.

— Постой, — прервала его женщина, что-то заметив. — Дай-ка мне руку. Правую.

— Зачем? — Янко замер, напряжённо уставившись на травницу.

— Янко, — голос травницы прозвучал грозно.

— Да… Я… Да пустяки это — уже почти прошло. Вы на меня времени не тратьте, госпожа. Пойдёмте лучше к доченьке моей, — замямлил крестьянин, но всё же неуверенно протянул женщине руку. Травница осторожно закатала рукав его рубахи. На руке Янко красовался большой синюшный нарыв.

— Давно это у тебя? — голос женщины едва не сорвался на крик, но она быстро вернула себе самообладание.

— Дня два. Да это я ударился где-то в поле, наверное. Это пройдёт…

— А где-нибудь ещё ты ударялся? Или, может, кто из заболевших?

Янко лишь нехотя кивнул. На время в комнате повисла тишина. Ричард ещё никогда не видел свою мать настолько бледной.

— Ладно, — уже более спокойным голосом произнесла травница. — Присаживайся пока за стол и угощайся, а я сейчас вернусь — нужно отправить Ричарда за кое-какими травами, чтобы начать готовить лекарство.

Пока Янко послушно садился за стол, женщина подошла к Ричарду, взяла его за рукав и вытянула из комнаты. Как только травница заперла за собой дверь, то тут же резко схватила мальчика за плечи.

— Послушай, сынок, это очень важно. Сейчас ты должен найти сестру и отца и вместе пойти гулять подальше от деревни до самого вечера. Возьмите в погребе еды и воды и не возвращайтесь, пока не начнёт темнеть, — глаза женщины горели страхом. — Папа говорил, что хочет сводить вас двоих на то озеро и научить рыбачить. Скажи ему, что я разрешила, хорошо?

— Но папа уже наловил много рыбы. И у меня плохо получается эта рыбалка, не люблю я её, — попытался возразить Ричард.

— Не спорь, — прервала его мать. — Тот человек, Янко, очень болен. И те люди в деревне — тоже. Эта болезнь очень опасна и ею легко заразиться, если быть рядом с больными. Но к вечеру дома будет безопасно. Я обещаю.

— А… — голос Ричарда дрогнул, — а ты ведь не заболеешь? Пойдём с нами, мам.

— Нет, — мать ласково улыбнулась. — Всё будет в порядке. А теперь иди. И помни — пока не стемнеет, домой ни ногой. А знаешь… лучше ждите меня на озере — я сама к вам приду и скажу, что всё хорошо. Сделаешь, как я прошу, и я испеку вам большо-ой пирог на ужин. С вареньем, и уж точно без рыбы. Договорились?

— А расскажешь потом сказку на ночь?

— Обязательно, Ричи, обязательно.

Ричард посчитал себя в этот момент очень ответственным, прямо как взрослый. Но если раньше «взрослые» вещи его очень злили, то теперь мальчик ощущал важность порученного ему дела. Поэтому, не теряя больше времени, Ричард гордо и с поднятым носом отправился на поиски сестры и отца. Травница между тем скрылась за дверью.

— Янко… — приглушённо послышалось из кухни. — У меня есть новости по поводу твоей болезни. И они… не совсем хорошие…

***

Ричард тяжело дышал, мысли в голове роились шумным неразборчивым роем. А Лес вокруг, как ни в чём не бывало, неторопливо наполнялся нежными лучами рассвета. От тлеющего костра робко исходила последняя тоненькая струйка дыма. Пляска уже давно закончилась. Остались лишь вечная осень, мальчик и множество вопросов. Ричард ошарашенно оглянулся, будто его вырвали из другой жизни. Сон? Но такой реальный… Стоит ли верить тому, что он увидел? Мысли наслаивались одна на одну, кричали, переругивались, устраивали в голове полный кавардак. Ричард изо всех сил старался сосредоточиться и выцепить из них образы родных, но чем сильнее он пытался, тем быстрее они ускользали из памяти. К ужасу мальчика, только один человек из того сна не хотел исчезать: до жути чёткий образ Янко стоял перед глазами. Сгорбившийся печальный хлебороб почему-то с ног до головы был покрыты страшными синюшными нарывами и не мигая смотрел прямо Ричарду в глаза. Мальчик быстро мотнул головой и сильно зажмурился в надежде отделаться от жуткого морока. И только после этого Янко нехотя растворился.

Но вместо крестьянина перед Ричардом предстало то самое дерево, у которого он разжёг костёр. От него больше не исходила особенная мелодия, оно больше не сияло белизной ствола и осенним шармом золотисто-красной кроны. Осунувшееся, посеревшее, с опавшими до последнего листьями. Мёртвое. Такое же истлевшее, как и костёр.

Утро было наполнено осенней прохладой. Огни Лурата уже давно потухли, уступив место едва греющему солнцу. Несмотря на это деревня всё ещё ждала заблудшие души, чтобы приютить их и согреть верой в Лес. Однако Ричард уже не мог заставить себя вернуться, как и слушать Песнь. И мелодия как будто понимала его желания, с каждой минутой затихая всё больше, пока не превратилась в едва уловимый приглушённый писк, сравнимый разве что с жужжанием комара вдалеке. И вот одинокий мальчишка всё же встал на ноги и продолжил свой путь среди безупречных древ.

Рыцаря больше не было рядом, но это казалось Ричарду правильным. Уходя глубже и глубже в чащу, мальчик всё отчётливее понимал, что эту дорогу он должен пройти сам. А у одинокого рыцаря с его стальным лязгом был свой особенный и печальный путь.

Ближе к полудню Ричард забыл последние крохи того удивительного сна. С мальчиком остался лишь лёгкий аромат свежеиспечённого печенья, который злодейски раззадоривал аппетит. Есть хотелось ужасно, а лёгкий ветерок начал немного обжигать щёки излишней свежестью. Но мальчик неустанно брёл, стараясь по дальше обойти Лурат, но всё же найти ту самую вымощенную дорожку. Пещера осталась единственным и последним шансом узнать ответы. Сейчас, когда Песня оставила его, Ричарду было легче держать эту мысль в голове. Мальчик был уверен, что как только он зайдёт в пещеру — всё непременно станет лучше. Он очень хотел в это верить. И крепко ухватившись за эту мысль, мальчик шагал и шагал вглубь Леса. Туда, куда вела его надежда.

Деревья сменялись небольшими прогалинами и полянками, холмиками и низинами. Листва приятно шелестела под ногами, отражаясь эхом по округе. Но не было ни трелей птиц, ни случайного треска веток где-то вдали, никаких копошений диких зверей — Лес был предательски тих без своей Песни. И даже ветер завывал

как-то по-особенному тихо. Казалось бы — вот идеальный момент, чтоб привести свои мысли в порядок, но думать уже не хотелось. Голод, холод и усталость от навалившихся на мальчика событий упорно клонили Ричарда к земле. Тот отдых у костра не восстановил никаких сил, а только прибавил тревог и переживаний. А опавшая листва выглядела так уютно… Прилечь бы у дерева, завернуться в осеннее одеяло и совсем немного вздремнуть. Глаза слипались, отяжелевшие до невозможности, Мерглом давил на спину каким-то неимоверным весом. «Отдохнуть. Совсем немного отдохнуть» — звучало в голове.

Но Ричард настойчиво делал шаг за шагом, встряхивая головой и прогоняя глупые мысли, делая глубокие вдохи, насыщающие лёгкие обжигающе свежим воздухом. Пещера — последний шанс узнать ответы. Но внезапно Ричард услышал её. Тихим шлейфом она тянулась сквозь листву на земле. Ветерок, идущий наперекор всему, голос, звучащий ярче и правдивее, чем лесная Песнь.

То, что услышал Ричард, нежно обхватило его за плечи и повело по невидимой тропинке чарующих звуков всё дальше и дальше, пока мальчик, окрылённый, не вышел к странной скале на берегу ручья. Скала выглядела внушительно и странно среди деревьев, как и ручей. Мальчик был абсолютно уверен, что никогда не видел похожих скал раньше и ручей в Лесу встретился ему впервые. Шумная и звонкая вода лилась вперёд, искрилась в лучах солнца, дышала такой дерзкой и неостановимой жизнью, что казалась насмешкой вечно спокойному Лесу. С каменной вершины лился небольшой водопад, похожий на мириады стеклянных нитей. Но струясь вниз, они с дребезгом и звоном разбивались о водную гладь, будто был могучим потоком. В центре этого волшебного действа, опустив босые ноги в ледяную воду, сидела девушка с невероятно чёрными и бескрайне длинными волосами. От висков незнакомки тянулись в стороны небольшие ветвистые чёрные рожки, будто продолжая угольные пряди. А из уст девушки лилась такая чистая и нежная песня, что, казалось, сам Лес замер, чтобы лучше слышать её…

Ты взгляни

На обломках чужих

Их миров и чарующих

Жизней

Отдохни

Если сбился с пути

И не знаешь, кто ты…

Тихий шелест листвы

По тропинкам из сказок

Заберёт весь твой мрак

Что таился внутри

Не спеши…

Быть героем не значит

Хвалиться отвагой…

Лес поёт

Для тебя

И сотен, как ты

У огня

Бушующих искр судьбы

Лес поёт…

Для тебя…

И Ричард, сам того не заметив… Влюбился.

Часть третья. Чистая

Было ли это влиянием чудесного голоса, или странной, но притягательной внешности девушки — Ричард не знал. Он просто почувствовал, как Лес, вместе с его сердцем растворились в этом прекрасном моменте. А черноволосая всё продолжала петь, наполняя душу мальчика нежным и тихим теплом. Кожа незнакомки была настолько бледной, что напоминала молоко. Из-за этого её волосы ещё больше сияли сапфировой чернотой. Ветвистые рожки казались мальчику не чем-то пугающим, а приятным дополнением к волшебному образу. Ричард невольно ущипнул себя в страхе, что это ещё один сон. Но от легкой боли идиллия у скалы не рассыпалась. И Ричард тихонько выдохнул, готовый наблюдать часами, как девушка поёт свои чудесные песни. Ветер нежно и услужливо гладил её волосы, а они в ответ развивались плавными неспешными волнами. Девушка слегка болтала ногами в воде, но созданные от этих движений круги тут же бросались обратно к ней, будто боялись утратить что-то священное.

— Ты долго будешь там прятаться? — неожиданно произнесла незнакомка.

Ричард вздрогнул и даже задержал дыхание. В голосе девушки он уловил улыбку и доброту, но всё же испугался, что она сейчас убежит, исчезнет навсегда, растворится в осени и оставит его одного. Поэтому ноги мальчика будто вросли в землю, а тело полностью окаменело.

— Странный, — хихикнула девушка и ловко плеснула водой в сторону Ричарда. Незнакомка махнула наугад и даже не смотрела в его сторону, поэтому капли застучали по листве намного дальше от того места, где стоял мальчик.

— Ничего я не странный, — собравшись с силами буркнул Ричард.

— Вот как? — девушка пожала плечами. — Но мне ведь виднее.

— Ты же даже не видишь меня, — возразил Ричард.

— Необязательно смотреть, чтобы видеть, — многозначительно ответила девушка.

— Тут абсолютно все говорят либо загадками, либо странно?

— Абсолютно, — явно передразнила незнакомка, но после небольшой паузы звонко рассмеялась. — Да ладно тебе. Я всё вижу через отражения в каплях воды.

— В каплях? — Ричард вопросительно выгнул бровь.

— Да, — уверенно подтвердила девушка. — Сам взгляни.

Ричард неуверенно подошёл к незнакомке. Чем ближе он был к ней, тем сильнее всё вокруг заполнялось запахом грозы и лилий. Мальчик даже глянул в небо, уверенный, что там его поджидают подползающие к солнцу мрачные чёрные тучи. Но горизонт, на сколько его позволяли рассмотреть пышные кроны, был совершенно чист. Поравнявшись с водопадом, Ричард заметил, что тот был прозрачен настолько, что можно было спокойно и в деталях изучить скалу позади него. И пусть у подножья потока звонко разбивались прозрачные нити воды, это никак не колебало его совершенство. Ричард сразу вспомнил водопад в Пещере и сейчас он казался ему какой-то безжизненной и лживой подделкой. Когда же Ричард подошёл к ручью и девушке достаточно близко, он вдруг понял, что водопад издавал не шум, а гармоничную мелодию, а журчащая вода её дополняла. Этому синхронному звучанию не хватало до совершенства только голоса незнакомки, но девушка замолкла, заинтересованно наблюдая за мальчиком. Она сидела к Ричарду почти спиной, подглядывая за ним исподтишка, и не давая мальчику возможности рассмотреть её по лучше. Из всех вариантов оставалось только подойти к ручью. Мальчик склонился над ним и на секунду даже забыл о девушке, сосредоточившись и стараясь изо всех сил рассмотреть в бегущей воде своё отражение. Однако, как бы он ни пытался, ручей, как и водопад, был полностью прозрачен, хвастая своим идеальным песчаным дном.

— Ох, — вдруг грустно произнесла девушка. — Прости. Я и забыла… Только я могу видеть так.

— Почему? — повернулся к девушке Ричард.

Один взгляд на неё выключил для мальчика весь окружающий его мир. Водопад, Лес, мелодия — всё исчезло в глубине невероятных глаз цвета звёздного неба. Ричард никогда не видел прежде, чтобы глаза могли быть настолько чёрными и в тоже время так безмерно сиять. Одежды на незнакомке были будто сотканы из цветов. Но не из тех ярких и цветущих, а наполненных осенними тонами печали и последнего своего жара, словно опадающие листья. Чёрные ветвистые рога, будто оголённые ветви деревьев, дышащие жизнью губы, идеально правильный носик, густые, но не пышные бровки — магия была во всём. Незнакомка была воплощением всего невероятного, сказочного и восхитительного в этом мире…

— Всё… Всё в порядке? — голос девушки прозвучал взволнованно и слегка испуганно.

— О, нет, прости. Я не хотел. Да. Да, всё хорошо, — сбивчиво затараторил Ричард, осознав, что уже несколько минут просто стоит и молча таращится на неё. — Просто…. Просто я никогда не видел таких, как ты.

— Каких? — с любопытством уточнила незнакомка.

— Красивых… — прошептал Ричард и понял, что заливается краской.

Девушка прищурилась на миг, а потом звонко рассмеялась и плеснула в мальчика водой.

— Что? — смущённо буркнул Ричард.

— Ничего, — задорно и беззаботно ответила девушка. — Спасибо. Ты очень милый. Меня зовут Нира. А тебя?

— Ричард, — всё ещё смущаясь ответил мальчик.

Нира тут же вскочила на ноги, рассыпая всюду брызги, и гордо протянула руку в знак знакомства. Ричард бережно, будто касаясь чего-то очень хрупкого и ценного, пожал её.

— Ты давно тут бродил? — поинтересовалась Нира, распрямляя пальцами волосы.

— Нет. Не знаю, — честно признался мальчик. — Я просто шёл кое-куда, а потом услышал, как ты поёшь, и свернул.

— Странно, — протянула девушка.

— Что я хожу здесь?

— Нет. Странно, что ты услышал. Ты первый, кто услышал. Не знала, что можно вот так, как ты шататься туда-сюда и находить, удивляться, слышать никудышные попытки пения…

— Но ты удивительно поёшь! — с жаром возразил Ричард.

— Ты и вправду так думаешь? — девушка озорно взглянула на мальчика.

— Да!

Девушка мило улыбнулась и, сделав быстрый и лёгкий поклон, принялась расхаживать по самому краю бережка ручья, балансируя и норовя в любую секунду бухнуться в воду. В ответ на её дурачество ветер подул чуть сильнее, и волосы незнакомки начали развеваться за ней, будто мантия. Ричард лишь заворожённо наблюдал за происходящим.

— Ты уже видел место с огнями? — вдруг спросила Нира.

— Ты про Лурат? — не понял Ричард.

— Лурат? Может быть, — неопределённо произнесла девушка и в такой же неопределённой позе, слегка балансируя руками, нависла над ручейком. — Больше ведь нет таких мест?

— Я встречал только Лурат.

— О, Лурат! — мечтательно протянула Нира. — Его огни по вечерам — это так удивительно и волшебно! Вот бы когда-нибудь взглянуть на них поближе!

— Ты ни разу не была в той деревне? — удивился Ричард.

— Нет, но очень бы хотела.

— Так почему просто не придёшь туда?

— Мне нельзя, отец будет злиться, — грустно вздохнула Нира и тут же быстро отскочила от берега ручья. Её лицо тут же засияло озорной улыбкой, будто девушка только что проделала сложнейший гимнастический приём.

— А ты…

— Так зачем ты забрёл в Лес, странный Ричард? — перебила его девушка.

— Я не помню, но знаю, что если попаду в одну пещеру, то тут же узнаю, зачем я здесь.

— Что за пещера? — Нира с любопытством подошла ближе к мальчику и прищурилась, слегка склонив голову на бок.

— Там светящиеся синие грибы на стенах и странные голоса, — нахмурившись, вспомнил Ричард.

— Ого! — девушку охватил неподдельный восторг, — Ещё одно прекрасное место! Но там мне бывать можно!

— Правда?

— Да! Эти голоса, как ты сказал — те ещё вредины. Они такие забавные и смешно толкаются, когда перебивают друг друга, но… — Нира с сожалением взглянула на Ричарда. — Ты, наверное, их не можешь видеть, да? Поэтому и назвал их «голоса».

— А ты видишь? — обрадовался мальчик. — Можешь их описать?

— И правда! Могу! — Нира снова засветилась радостью. — Они крохотные. А ещё у них есть крылышки! Они постоянно летают под потолком и корчат рожицы. Но их так редко посещают, а ведь они очень-очень любят поговорить!

— Да, — усмехнулся Ричард. — Это я заметил.

— Знаешь! — Нира заговорщицки взглянула на мальчика. — Ты идёшь в замечательное место, но совсем не в ту сторону!

— Но я же…

— Лес, — пожала плечами девушка, будто тотчас всё объяснив этим словом.

— Лес, — согласился Ричард и устало вздохнул.

— Ты всё-таки странный, — после небольшой паузы заявила Нира, — И топор этот у тебя за спиной меня пугает. Но! — не дав мальчику ничего сказать, продолжила девушка. — Ты очень честный. И милый. А я давным-давно не бывала у этих трещоток, поэтому, если хочешь, я могу составить тебе компанию до той пещеры.

— Я… — ошеломлённо пролепетал Ричард, явно не ждавший такого щедрого предложения. — Я согласен! Конечно!

— Тогда не отставай! — кинула девушка и шустро нырнула за деревья.

Нира вела себя открыто и дружелюбно, но в то же время умудрялась оставаться для мальчика полнейшей загадкой. Сложно было понять, какие мысли суетились в глубине её глаз, но одно Ричард знал точно — она совершенно не желала ему зла и даже не собиралась обманывать. И факт окружившей его теплоты и лёгкости вновь возвращал мальчику утраченные силы, подбадривал и заставлял улыбаться, прогоняя прочь всю тревогу и волнения. Девушка же между тем всё мелькала среди древ и время от времени показывалась, чтоб состроить Ричарду очередную рожицу. По всему было видно, что Нира ещё не рассталась с тем озорным детством, что бушевало у неё в сердце, хотя и выглядела уже взрослой для подобных вещей. Ричарду думалось, что вот-вот должны появиться как по волшебству не менее удивительные родители девушки и оттягать её за уши за излишнее баловство. Но этого не происходило, а мальчик всё больше понимал, насколько этой девушке к лицу ребячество. Он видел, как Нира ни на секунду не переставала быть собой, следуя жару сердца, и становясь от этого по настоящему прекрасной.

— Идём! — Нира пропадала и снова появлялась за белоснежными стволами.

Ричард едва поспевал за ней. То и дело девушка перекидывалась с ним парой слов во время пути, но каждый раз мальчик не мог понять смысл этих коротких диалогов.

Вот к примеру:

— Ты когда-нибудь встречал здесь птиц?

— Мне кажется, что не видел.

— А каких-нибудь животных, или?..

— Наверное, всё же нет. Но вот… — в тот момент Ричард было запнулся, пытаясь придумать, как правильно описать Нире Странствующего Валуна.

Но черноволосая бойко и энергично перебила его:

— Вот и я. Не считая тех вредин в пещере и папы — ты первый, с кем можно поговорить. И это тааааак весело!

И после этого девушка снова убегала куда-то вдаль, не позволяя спросить что-либо ещё. А потом, через какой-то час, она уже поджидала Ричарда за деревом и заводила ещё одну не менее странную и короткую беседу:

— Жук или ящерица?

— Где?

— Да нет же — просто выбери.

— Наверное, ящерица.

— Это ты из-за топора так сказал, да?

И вот опять Нира маячила где-то далеко впереди, не давая мальчику ответить. В этой странной игре вперемешку с рожицами и таинственными улыбками из-за деревьев Ричард и Нира провели весь день. А под вечер девушка просто плюхнулась в листву у корней ближайшего от себя дерева и свернулась клубочком. Было странно наблюдать, как исключительно гармонично в эту позу вписываются ветвистые рога, на которых тут же появилось немного наколотых опавших листьев. На секунду Ричарду показалось, что у корней дерева больше и не было ничего, кроме Леса. Неожиданно для себя мальчик почувствовал комариное жужжание над собой, медленно перерастающее во что-то большее. И вот уже громкие фанфары предупреждали о возвращении чего-то великого! Дикие, но нежные нотки Песни окутывали мальчика в свои цепи с ног до головы! Есть только песня и Лес!..

— Ты чего застыл? — голос Ниры выдернул Ричарда из ужасного сна наяву. Мальчик снова был не один. Девушка смотрела на него снизу вверх из-под одеяла листьев. На её лице светилась нежная улыбка. — Хочешь я покажу тебе кое-что?

— И что же? — Ричард спешно вытер со лба пот от накатившего было морока.

Девушка молча прикоснулась ладонями к земле, и опавшие листья ответили лёгкой рябью. Всё вокруг как-то незаметно переменилось. Ричард не мог этого увидеть, но чувствовал и знал. Мальчику почему-то вдруг стало тепло и спокойно на сердце. Он взглянул на девушку и почувствовал, как нежность и доброта разливаются по всему телу.

— Теперь ни ты, ни я не замёрзнем этой ночью, — слегка уставшим и сонным шёпотом пронёсся голос Ниры. — А сейчас ложись и засыпай, завтра нас ждёт долгий путь, странный Ричард…

***

Пещера появилась перед ними неожиданно. Нира просто застыла рядом с очередным невзрачным холмиком в торжественной позе и звонко объявила:

— Пришлии!

— Я бы годами её искал, — подытожил Ричард, осознав на сколько невзрачно и обыденно выглядело это место.

— Да, ты далеко от неё свернул, так что подобное вполне себе могло быть. — Деловито заявила девушка и не раздумывая юркнула в проход.

— Осторожнее! — запоздало крикнул ей в след Ричард.

— Не отставай! — глухо, но с задором ответил ему тёмный проём голосом Ниры.

Ричард выдохнул и поспешил за проворной девушкой. Пробравшись внутрь пещеры и немного подождав, пока глаза вновь привыкнут к грибному светло-синему сиянию мальчик облегчённо улыбнулся, увидев, как Нира послушно стоит у одной из стен и ждёт его.

— Как же тут всё-таки красиво, — заворожённо протянула девушка и тут же сделала несколько грациозных круговых движений, окутанная в мистический свет.

До Ричарда сразу донёсся аромат грозы и лилий, придавая ему уверенности и спокойствия. Теперь он шёл по пещере не один, от чего окружение воспринималось совершенно иначе — больше не было мрачных теней и пугающей тишины. Только Мерглом за спиной слегка подрагивал. «Не волнуйся, — произнёс про себя мальчик. — Я не оставлю тебя здесь снова». И топор, будто услышав его, затих, уступив место тихому журчанию воды.

— А вот и мы! — Нира устремилась вперёд. Её голос был полон радости и задора. — Скучали по мне?

— Нира!

— Наша красавица!

— Споёшь? Споёшь?

Голоса затараторили так быстро, что совсем скоро нельзя было разобрать ни слова. Ричард же наконец догнал девушку и тоже вышел к знакомому озеру. Всё было, как и прошлый раз: фальшивый водопад, пугающе спокойные воды и журчание, наперекор застывшему времени. Но как только мальчик подошёл ближе, какофония голосов мигом прекратилась.

— А он…

— Что здесь…

— Делает?

Голоса проговорили это отрывисто и раздражённо. В каждом их слове было слышно неподдельное удивление и даже злость.

— Что? — сбитая с толку Нира смотрела то на мальчика, то куда-то под своды пещеры. — Он… он мой друг. Ему нужны…

— Нет! — в этот раз голоса прозвучали даже как-то обиженно.

— Это неправильно!

— Совершенно! Совершенно!

— Совершенная чушь!

— Ты не должен быть здесь!

— Вы двое не должны быть здесь!

— Что ты сделал, Ричи?

— Как?..

— Я же видел вас во сне! Вы должны помочь мне вспомнить! — Ричард был растерян не меньше Ниры.

— Вспомнить? Вспомнить?! — голоса залились злобным и высокомерным смехом.

— Ричи-негодник!

— Ричи-болван!

— Захотел вспомнить прошлое?

— Не веришь в Лес!

— Не веришь в Песню!

— Хочешь вспомнить, что не должен помнить!

— И надеешься, что всё произойдёт?!

— Все то тебе должны!

— И правду!

— И желание!

— Ох бедный-несчастный!

— Если бы было так просто…

— … сюда совался бы каждый дурак!

— Прекратите! — голос Ниры прозвучал удивительно строго и серьёзно. Голоса тут же смолкли, а Ричард уставился на девушку, застигнутый врасплох такой резкой переменой в её характере. — Он мой друг, и я обещала помочь ему! Как можно так грубо и не красиво вести себя с гостями? Я совершенно не понимаю, о чём вы говорите, но требую объяснений! Слышите меня? Я требую.

— Простите… Простите… — едва слышно и виновато зашептали голоса.

— Но мы не можем…

— Это не по правилам…

— Не интересны мне ваши правила! — возмутилась Нира. — Говорите живо, или ноги моей здесь больше не будет.

— Но нам нельзя… — чуть ли не плача ответили голоса.

— У него совершенно иной путь…

— Не ходите с ним…

— Ваш папенька будет сердится…

— Хватит! С меня достаточно вашей глупости! — Нира уверенно взяла Ричарда за руку и потянула к выходу. — Подумать только — так меня опозорить!

Мальчик даже не успел опомнится, как они с девушкой снова оказались снаружи. Нира тем временем выпустила его руку и устремилась к ближайшей кучке листьев, чтоб в следующее мгновение как следует её пнуть.

— И это были мои подруги! — исходящее от девушки негодование было таким сильным, что его можно было ощутить, как дождь или ветер. — А я для них пела! Сказки рассказывала! И так бесчестно себя повести!

Впрочем, запала Нире хватило не на долго. Уже после второй кучки листьев она устало присела у дерева со спокойным, слегка отрешённым взглядом.

— Прости меня… — начал было Ричард.

— Нет-нет! — энергия снова вернулась к девушке. — Тебе не за что извиняться. Я

обещала помочь и тем более это мои подруги. Я не думала, что они поведут себя так. Они были такими приветливыми и добрыми обычно… Послушай, тебе нужна помощь. И раз уж эти трещётки заговорили о папе, то к нему мы и пойдём. Уж он то точно выручит, как бы сильно не ворчал.

— А кто твой папа? — поинтересовался мальчик присев рядом.

— Ой он хороший! Ворчливый правда, но добрый! — улыбка вновь вернулась на лицо девушки. Она слегка ближе подсела к Ричарду, уперевшись в него плечом и будто показывая рукой что-то в воздухе, полностью не замечая, как мальчик покраснел. — Он умеет всякое необычное, волшебное даже! А ещё приносит мне интересные книги. Я только не совсем понимаю правда там, или выдумки, но написано очень красиво! Он точно тебе поможет вспомнить!

— А далеко до него идти?

— Хм, — девочка встала и нахмурившись огляделась, что-то высчитывая. — Путь будет не из коротких. Это точно. Но у тебя есть я! Вперёд!

Хихикнув, Нира вновь схватила мальчика за руку и потащила за собой, как ни в чём не бывало.

***

Ричард и Нира устремились куда-товглубь Леса. Это произошло резко, как порыв ветра, но мальчик уже привык к спонтанности девушки. Ещё секунду назад Нира шла рядом с ним и плела венок из листьев, тихо напевая какую-то завораживающую песню. А потом девушка взглянула куда-то вдаль и, резко схватив мальчика за руку, потащила его за собой.

— Зачем мы так спешим? — хватая ртом воздух, взволнованно спросил Ричард. — Что-то случилось?

— Скоро полдень! — уверенно ответила Нира. — Быстрее! Нам нужно успеть!

Местность впереди стала постепенно подниматься в гору, пока не превратилась в большой холм. Ричард никак не мог понять, почему все возвышения, холмы и скалы, с какими он сталкивался при путешествии по Лесу, до этого никогда не виднелись вдалеке, каких бы они громадных размеров не были. Казалось, что они вырастали из земли только тогда, когда мальчик к ним приближался. Стараясь обдумывать это и поспевать за Нирой, Ричард взобрался на вершину. Холм со всех сторон обступали деревья, но наверху их было гораздо меньше, отчего можно было насладиться почти чистым видом бескрайнего синего неба и такого же бескрайнего Леса куда ни глянь.

— Тут красиво, — отметил Ричард.

— Лес сам по себе красив всюду и даже в самую тёмную ночь, — девушка подошла ближе к мальчику. Её глаза горели таким невероятным огнём, будто какое-то чудо вот-вот должно было произойти. — Нельзя с уверенностью сказать, что в каком-то определённом месте он красивее всего, ведь ты можешь пройти пару шагов и случайно наткнуться на что-то ещё более красивое. Но… Возможно, я сейчас скажу глупую и безумную вещь, но всё же, мне кажется, что есть в мире что-то гораздо важнее Леса.

Руки Ниры оплетали Ричарда за плечи. Мальчик почему-то вспомнил отрывок из сна, когда мать держала его почти так же — крепко, но всё же нежно, как самое важное из сокровищ мира. Ричард знал Ниру всего второй день, но ощущал от неё такие волны доверия и честности, что считал просто несправедливым отталкивать

это. Поэтому, когда девушка крепко прижала его к себе, он закрыл глаза и, хотя и не мог этого объяснить, искренне верил, что всё должно быть именно так. Сердце бешено колотилось, дыхание перехватило.

— А теперь… — загадочно и тихо прошептала девушка. — Вниз…

И Ричард и Нира мигом вместе рухнули в ворох опавших листьев, а после бездумно и с невероятной лёгкостью в сердце покатились с холма. Падать вниз было на удивление безболезненно, будто сам Лес соткал из листвы безопасное и тёплое одеяло. Ричард и Нира катились кубарем по пологому склону холма, чудом избегая встречи с суровыми белоснежными стволами, пока наконец не оказались у подножья. Стараясь побороть головокружение, Ричард попытался встать под весёлый хохот Ниры.

— Нет-нет! — вдруг прервала она свой звонкий смех, — Не вставай! Иначе ничего не получится! Пожалуйста!

Ричард, не особо сопротивляясь, бухнулся обратно в листву. Девушка коснулась его руки, и головокружение тут же исчезло, проясняя взгляд. Ричард вдруг понял: он и девушка лежали в центре небольшой поляны в идеальном круге сказочных деревьев. А вверху, обрамлённое белыми ветвями и буйством осенних листьев, сияло полуденное солнце.

— Взгляни, — тихо прошептала Нира, указывая на небо. — Разве не чудо?..

И Ричард наконец увидел. Не режущее глаза. Нежное, как шёпот девушки, что лежала рядом. Окутанное любовью самого Леса. Лучи солнца были словно нарисованы искусным мастером. Они горели, как корона величественного монарха, дополненные причудливыми изгибами ветвей и ореолом удивительных листьев.

— И правда… — прошептал Ричард.

— Оно светит так именно здесь, — голос девушки звучал не менее магически, чем происходящее в небе. Девушка не отводила глаз от солнца. — Увидев его таким хоть один раз, будешь помнить всю жизнь.

— Ну вот, — грустно протянул Ричард, — Теперь я буду хотеть сюда снова…

Девушка рассмеялась:

— А ты не такой, как все.

— Все?

— Те, кто приходят в Лес, — Нира легла на живот и с любопытством уставилась на Ричарда. — Я не видела их вблизи, но они все снуют туда-сюда, ищут, теряются. Ничего не замечают кроме самих себя. А ты отвлёкся от поисков, чтобы просто подслушать, как кто-то поёт, будто тебе мало было великой Песни Леса. Ты странный, Ричард. Но почему-то мне не кажется, что это плохо.

— Я не подслушивал, — виновато отметил Ричард.

— А у тебя уши покраснели, — усмехнулась Нира. А потом её лицо сделалось абсолютно серьёзным, и она вдруг встала с земли. — Почему ты не испугался меня?

— А должен был? — удивился Ричард, вставая вслед за девушкой.

— Многие пугаются, едва заметив меня вдалеке, — буркнула Нира. Вся её суровость рассеялась в один миг.

— Ну-у, — протянул мальчик, — Я же всё-таки «странный».

— И тебе совсем не интересно?

— Почему же? — возразил Ричард. — Я бы очень хотел узнать, кто ты и почему так не похожа на всех тех, кого я встречал в Лесу. Ты тоже пришла сюда в поисках чего-то?

— Нет. Это мой дом — просто и с улыбкой ответила девушка и прежде, чем Ричард успел ещё о чём-нибудь спросить, добавила: — Голоден?

Этот вопрос заставил Ричарда забыть всё остальное и всерьёз задуматься о том, как долго он не ел. В голове мальчика тут же пронеслись моменты его путешествий. Угощала ли его Бутта? Ел ли он хоть что-то, пока блуждал с рыцарем? Когда бродил по Лесу в одиночестве, останавливался ли он в поисках еды? Как ни пытался Ричард вспомнить, кроме похлёбки пастора Иоанна на ум больше ничего не приходило.

— Наверное… Очень, — удивлённо произнёс мальчик.

— Тогда идём! — решительно скомандовала Нира и привычно растворилась за деревьями.

Ричард поспешил за девушкой. Теперь он понимал, почему Нира так уверенно петляла между деревьями и всегда знала куда идти. Может, заблудшие тоже не встречались им по пути из-за этого? Спросить девушку о чём-нибудь ещё Ричард не решился, посчитав, что это может случайно её обидеть или расстроить. А ещё ему очень не хотелось казаться в глазах девушки излишне любознательным. Такое поведение мальчик посчитал слишком несерьёзным и ребяческим. К тому же сейчас Ричарда больше волновали не вопросы, а то, что чувство внутри груди, что вело его всю дорогу к нужной цели, исчезло без остатка. Мальчик на секунду представил, как оно вырвалось из него и преобразилось в идущую впереди Ниру. Почему-то этот образ вызвал на его лице тёплую улыбку, озадачив и смутив девушку, которая в этот момент корчила Ричарду очередную рожицу из-за дерева. Нира фыркнула на замечтавшегося мальчика, показала ему язык и снова исчезла в чаще.

Вскоре путешественники вышли к ручью. Было неясно, откуда тот взялся и куда протекал, но выглядел он странно. Бледно-голубая вода извилистой бороздной виляла между белоснежными стволами, беспардонно разрывая яркое одеяло опавшей листвы. Не вписывающийся в общую картину Леса ручей хоть и бежал стремительно, но не издавал не звука, взамен наполняя воздух вокруг себя приятным ароматом сдобного теста.

— Мы пришли, — радостно известила Нира и села на землю у ручья.

— Это очень необычный ручей, — Ричард с сомнением покосился на воду.

— Ещё бы! — радости в глазах Ниры не было предела. — Это особенный ручей! Про него мало кто знает.

— Хвастаешься?

— Ага-а, — довольно протянула девушка. — Да ты не стой столбом, попробуй хоть глоточек.

— Ладно, — согласился Ричард и присел у края ручья.

Странная бесшумная вода выглядела пугающе, но стоило мальчику зачерпнуть горсть бледно-голубой влаги, как воздух вокруг тут же наполнился гармоничными и созвучными ароматами различных вкусностей. Ричард, наконец ощутивший, насколько он голоден, жадно выпил родниковой воды. И первое, что напомнила ему испитая жидкость, был свежий ягодный сок, но потом, совершенно неожиданно, вкусы принялись сменять друг друга, приобретая тона аппетитных булочек и даже медовых тортов. Вода будто знала, что из десертов больше всего любит Ричард и тут же подбирала ему их вкус. Мальчик же не нашёл другой благодарности ручью, как напиться из него вдоволь.

— Осторожнее, — с тревогой предупредила Нира, наблюдавшая, как Ричард жадно пьёт. — Вода очень холодная.

— Угу, — кивнул Ричард и слегка умерил пыл.

В этот момент мальчик заметил, что ручей в том месте, из которого он черпал воду, несмотря на свою скоротечность, вдруг стала больше напоминать серебряное зеркало. Ричард в ужасе замер:

— Это… Это я?

— Да, — удивившись, подтвердила Нира. — Ты. А что, что-то не так?

Из воды на Ричарда смотрел, сурово сведя брови и отражая ярко-зелёный блеск глаз, темноволосый юноша. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что всё ребячество с него давно смыто временем. Мужественные и суровые черты лица придавали ему некую аристократичность и величие, но весь образ нового Ричарда был пропитан необъяснимой грустью.

— Но я же…Я… — непонимающе пробормотал Ричард и отсел от ручья с ошарашенным видом.

— Ри… Ричард, что случилось? — Нира подсела к юноше и приобняла его за плечи. — Что не так?

— Сколько я здесь? — после длительной паузы тихо выдавил из себя Ричард. — Это же невозможно — без еды и воды. в конце-то концов! Этого не бывает, чтобы человек за столько… И вот так!

— Я не… — Нира озадаченно смотрела на Ричарда и тут в её глазах сверкнула нотка понимания. — Ты ведь был другим, когда зашёл сюда, верно?..

— Да… Почему всё так? — едва слышно спросил Ричард, уставившись в землю пустым взглядом.

— Это Лес. Тут… Тут всё немного иначе, — Нира крепко обняла юношу. — Прости, я не знала. Мой дом обидел тебя. Так не должно быть. Мне очень жаль.

Ричард ощутил, как девушка вздрагивает, прижавшись к нему, и тихо всхлипывает. В этот момент ему показалось, что у них одни эмоции на двоих. Но слёзы девушки постепенно отрезвляли его, приводя в чувства. «Да, я стал старше», — думал про себя Ричард. — «Но почему это так плохо? Неужели это стоит её слёз? Хоть чьих-то слёз?».

— Всё в порядке, — Ричард взял девушку за руку, придя в себя. — Я не сержусь ни на твой дом, ни на тебя. Ты не виновата, Нира. Просто меня тревожит, что прошло столько времени…

— Нет! Нет! — тут же с жаром перебила его Нира. — Время в Лесу течёт совсем по-другому! Я не могу этого объяснить, но уверена, что там, откуда ты пришёл, ещё даже не начался новый день, если так было нужно.

— А Лес так может? — удивился Ричард.

— Он всегда слушает, что в твоём сердце. Ты правда не злишься? — голос девушки снова дрогнул.

— Не злюсь, — ласково улыбнулся юноша. Слова Ниры успокоили его. — Всё хорошо.

Они бы ещё долго просидели в обнимку, держась за руки и наблюдая за течением ручья. Ричард твёрдо решил сам для себя понять, каков он теперь. Поэтому в какой-то момент он встал и уверенно подошёл к ручью, уставившись в его серебряное зеркало. Нира осторожно подошла сзади и тоже заглянула в него. Они оба выглядели, как король и королева невероятной страны. Их взгляды были одновременно ласкающими и суровыми. Почему-то в этот момент Ричард посчитал правильным взять девушку за руку и плавно сплести свои пальцы с её. В ответ девушка мило улыбнулась и чуть крепче сжала его руку.

***

Ричард стоял у странного ручья, пытаясь осознать свой новый возраст. Вода была чёрной как ночь, а берега густо поросли тёмно-зелёной мясистой травой, острой, как лезвия ножей. Но её острота была только видимой — на самом деле травинки не причиняли никакого вреда и были мягкими и податливыми. Над ручьём нависал суровый и мрачный лес: хвои и сосны, могучие дубы и высохшие до черноты берёзы грозно раскачивались от порывов ветра. И каждое дерево в этом лесу было искорёжено, вывернуто и изодрано, будто всю жизнь росло под неустанными ураганными ветрами. Вокруг юноши не было ни души, только ручей шумно бурлил и переливался, будто куда-то спешил сломя голову. Но Ричард был почти уверен, что внутри этой мертвенно-чёрной воды не существовало ничего живого.

— Ричард, — тихим эхом прокатилось по изувеченным тёмно-зелёным кронам. — Ричааард….

Парень зашагал по траве навстречу шелесту его имени, то и дело перебираясь через рухнувшие стволы погибших деревьев. Он шёл не боясь, почему-то зная, что впереди не будет ничего страшнее того ручья.

— Ричаард, — не унимался шелест. Нашёптывая и нашёптывая его имя сотнями различных голосов, словно молитву.

Шёпот будто боготворил это имя, воздавая ему почести, наполняя его властью. И юноше это нравилось. Он чувствовал, что заслужил каждую толику благоговения окружающих его молебнов. Ричард пробирался сквозь увядающую чащу, пока наконец не вышел к громадной скале. Сверху донизу она была окутана иссохшими деревьями, оплетена их дряхлыми корнями. Среди корней Ричард заметил небольшую расселину и устремился к ней. И чем ближе юноша подходил, тем громче становились голоса, наперебой друг другу выкрикивающие его имя. Голоса кричали ещё что-то, но это было сложно разобрать в гуле безумного хора…

— Ричард! — крикнула Нира и затормошила юношу.

Ричард открыл глаза и непонимающе огляделся: красно-оранжевый Лес возвышался всюду, куда не кинь взгляд. Его величественные деревья с идеальными белоснежными стволами стояли, будто стражи, одетые в золото.

— Ты кричал во сне, — виновато объяснила сидящая рядом Нира. — Мне стало страшно — я думала тебе плохо.

— Прости, — всё ещё отходя ото сна пробормотал юноша. — Просто плохой сон. Я не хотел тебя пугать. И сон такой я тоже не хотел.

— Нам нужно идти, — встревоженно сказала девушка и кивнула на серое небо, почти скрытое сияющими осенними листьями. — Скоро начнётся буря. Нам нужно найти укрытие, если не хотим вымокнуть и замёрзнуть.

— Есть идеи куда идти? — поинтересовался Ричард, потирая глаза.

— Да. Тут недалеко, идём скорее, — уверенно ответила Нира и потащила окончательно проснувшегося юношу за собой.

Пройдя совсем немного под нарастающие завывания ветра, они вышли к тому, что Ричард меньше всего ожидал увидеть. Вырванное с корнем, но по-прежнему идеальное белоснежное дерево распростёрлось на земле. Падший воитель Леса, всё ещё живущий во имя чарующей Песни хозяина. Корни упавшего древа хоть и были некогда вырваны и иссушены солнцем, всё же нашли в себе силы окрепнуть и вернуться обратно в землю, причудливо поднимаясь к небу и сползая обратно вниз, зарываясь в красно-золотой покров. В своём желании жить древо создало корнями странный кокон, напоминавший собой небольшую пещерку, полностью созданную из могучих белоснежных бивней. Первые капли дождя вынудили Ричарда и Ниру поторопиться и скорее залезть внутрь убежища. Пещерка оказалась на удивление ухоженной и прибранной. Прежде чем грозовые тучи заслонили небо чёрным полотном, юноша успел заметить в углу убежища пару элегантных глиняных кувшинов с водой, от которой узнаваемо веяло сдобным тестом.

— Ты часто здесь бываешь? — спросил он девушку, кладя Мерглом к стене пещерки.

— Иногда, — слегка отрешённо ответила Нира. Она сидела у входа, почти полностью подставляясь под дождевые капли, и сосредоточенно смотрела в потемневшее небо. А потом вдруг произнесла:

— Он снова сердится. Лес.

— Может, кто-то обидел его? Плохое настроение не появляется просто так, — предположил Ричард и сел рядом с девушкой.

Нира промолчала и опустила взгляд на опавшие листья под ногами. Они вздрагивали от хлёстких ударов крупных дождевых капель и резких порывов леденящего ветра, будто им самим было зябко от непогоды. Казалось, что, трясясь от озноба, они тянулись к ногам девушки в надежде, что та сможет их спасти и обогреть.

— Лес делает всё для тех, кто приходит. Абсолютно всё: прекращает течение времени, поёт, чтобы успокоить тревожные души, ведёт их… А они хотят ещё и ещё, не говоря даже «спасибо», — голос Ниры звучал обиженно. — Всё рыщут в поисках своих желаний и никогда не останавливаются, даже если найдут, что хотели. И тут же на место одной просьбы, одного желания приходят десятки новых. А Лес не виноват — он добр ко всем и всегда старается ответить на просьбы, даже если они больше похожи на приказы. Но разве можно всегда быть добрым, не зная, стоит ли чего-то твоя доброта?

— Иногда, нужно просто верить в то, что ты делаешь, — не сразу ответил Ричард.

— Верить? — горько усмехнулась Нира, — Вера может породить монстров.

Вспышки молний осветили грустное лицо девушки. Ветер окреп и задувал дождь в убежище. Дождевые капли врезались в лоб и плечи Ниры, со звоном разбивались об обсидиановые рога. Но девушка будто исчезла из этого мира, думая о чём-то своём и не замечая пронизывающего ливня.

— Нира, — Ричард взял девушку за руку, — Ты так вся промокнешь. Прошу, давай отсядем подальше?

— Да? — Нира рассеяно взглянула на не менее мокрого юношу. В этот момент что-то одёрнуло её от мыслей, в которые она погрузилась, и вместо пустого взгляда на её лице засияла виноватая улыбка. — Да ты же и сам до ниточки уже мокрый, странный Ричард!

Юноша лишь ухмыльнулся и вслед за девушкой отсел по дальше от дождя. Ощутив, насколько продрогли, они прижались друг к другу, постукивая невпопад зубами. Но вскоре тепло близости начало их согревать. Раскаты грома звучали приглушённо в глубине убежища, а монотонные завывания ветра и стук дождя клонили в сон. В один миг на путников навалилась немыслимая усталость, а тёплые объятия довершили начатое, и вскоре Ричард и Нира мирно дремали под шум беснующейся бури.

Лязг. Послышалось где-то вдали сквозь сон.

Лязг. Громыхнуло громче раскатов грома.

Ричард испуганно открыл глаза. От тёплой дремоты не осталось и следа.

Лязг.

Юноша встревоженно взглянул на Ниру. Девушка сидела рядом с ним и так же внимательно вслушивалась в бурю.

Лязг. Блеснули тяжёлые доспехи во вспышках молний.

— Быть добрым в начале — истинное благородство и признак хорошего воспитания, — голос Ниры звучал едва слышно. — И часто бывает, что эту доброту поддерживают и оправдывают. От этого быть добрым легко и просто. Но иногда добротой либо пренебрегают, либо беспощадно пользуются. И вот тогда у тебя есть полное право выбирать: терпеть, продолжая быть верным стражем доброты, или всё же стоит злиться.

Лязг. Прозвучало совсем рядом. Крупные капли дождя с брызгами рассыпались у самых ног Ниры и Ричарда. Завывания разыгравшейся бури затерялись на фоне беспощадного скрежета металла. Лязганье тяжёлых доспехов будто поедало звуки мира, заставляя его на мгновение замолкнуть. Нира напряжённо всматривалась в подступающую темноту.

— Он идёт сюда, — наконец сказала девушка. — Дракон. Но ему всё равно на нас — можешь не бояться.

— Бояться? — удивился Ричард. — Он мой друг.

— У драконов нет друзей, — Нира резко повернулась к юноше. Голос её звучал сурово. — Они оставляют за собой выжженную землю и никогда не оглядываются назад, на творения рук своих. Преследуемые лишь жаждой обрести то, чего желают, они не видят даже того, что у них под ногами… Это на него злится Лес — дракон, который давно забыл, кому и ради чего служит. А может, он просто и не хочет помнить. Когда-то давно Лес хотел помочь ему, откликнулся в трудный час, но взамен на его доброту дракон с тех самых пор пытается подчинить Лес себе, разрушая и калеча его день за днём.

— Но… — попытался возразить Ричард. Однако глухой удар меча о землю заставил его и Ниру замолчать. За ним последовал ещё один удар, ознаменовавший, что недалеко от убежища рыцарь нашёл топливо для очередного костра. Ричард почувствовал, как в темноте пещерки Мерглом задрожал. Топор вспомнил, как он и его хозяин проделывали то же самое, когда скитались вместе по Лесу. Ещё удар. Ричарду вдруг вспомнился сладковатый аромат дыма, уволакивающий в глубину воспоминаний.

— Ричард, что с тобой? — Нира удивлённо уставилась на юношу.

Удар. Последний. Дающий знать, что безумный хоровод костей готов кружиться в своём диком танце. Или уже кружится? Белые языки манящего дыма проникали в убежище, будто знали, что кроме ИХ дракона, внизу, под корнями, притаился ещё один, совсем молодой, но уже до беспамятства очарованный видениями прошлого. Отголоски чего-то едва уловимого замаячили перед глазами Ричарда…

***

Мир полон историй. Хорошие и плохие, они скитаются повсюду в надежде найти должного рассказчика. А когда всё же встречают — ему стоит лишь начать говорить… И вот твой взор уже застилают неведомые берега и пики высотных башен из мрамора, загадочные существа удивлённо глазеют на тебя из-за угла иной реальности, той, что ещё никто не успел никому рассказать до этого самого момента. Истории первородны и не похожи одна на другую, как узоры зимой на стекле. Такой была и их владычица — госпожа Бутта. Старуха-цыганка, появившаяся в деревне, никто не знает откуда, и никто не знает, когда. Она не была ни доброй, ни злой, как и её истории. Эта неопределённость вызывала сомнения и страх неизвестного, отчего деревенские шли к госпоже Бутте только тогда, когда другие способы были бессильны помочь.

Старуха жила на отшибе. Её домик — обшитая яркими тканями юрта, одиноко ютилась у самого края деревни, отчего путь к жутковатой целительнице походил на какой-то древний обряд. Узкая тропинка, ведущая к юрте, была уставлена шестами, на которых то и дело позвякивали различные амулеты и ловцы снов. Пройдя тропинку, нужно было зайти в сам дом госпожи, вход в который был обрамлён серебряными и золотыми трубочками и колокольчиками. При лёгком дуновении ветра эта композиция производила на свет грустную и тоскливую мелодию, будто отголосок чего-то великого.

Ричард не очень хотел идти к странной старухе, но Диана и отец с самого утра бродили по округе в поисках целебных трав, а мать была слишком занята больными, коих с каждым днём становилось всё больше. Поэтому сейчас мальчик стоял у входа в таинственную юрту, охваченный грустным перезвоном трубок и колокольчиков, и не решался войти.

— Доброго дня! — собравшись с силами, выкрикнул Ричард куда-то вглубь домика.

Но кроме завывания грустной мелодии в ответ ничего не последовало. Ричард неловко потоптался на месте и в который уже раз собрался уходить. Однако перед глазами мальчика вновь возник образ матери. Она стояла так далеко, что Ричард не мог рассмотреть даже её лица, поэтому внимательно вслушивался в её голос, стараясь не пропустить ни слова. Травница очень просила мальчика сходить к старухе и попросить у неё совета. Такое общение — всё, что могла позволить их семья. Отец мальчика, сам Ричард и Диана уже неделю жили на самом краю леса, уплетая жаренную, варенную и тушенную рыбу, наловленную отцом и собирая травы для лекарственных отваров. Найденное они оставляли в условленном месте и ждали как можно дальше — это был суровый наказ матери из-за тяжести хвори. Травница приходила на эти встречи всегда ужасно уставшая — это чувствовалось в голосе, а Ричарду каждый раз приходилось удерживать Диану, которая в слезах и изо всех сил пыталась вырваться и помчаться навстречу маме. Подступивший к горлу ком заставил мальчика откинуть страх.

— Доброго… Доброго дня! Госпожа Бутта! — в этот момент ветер утих, а вместе с ним и грустная мелодия. Решив, что это знак, Ричард, отодвинул ткани и вошёл внутрь.

В центре жилища, в полу, был разожжён тусклый очаг. Рядом с ним дремала наводящая ужас на всю деревню старуха. Госпожа Бутта — вечная вдова, как её прозвали в народе, мирно покачивалась в столетнем кресле и тихо посапывала. Ричард не раз слышал от других ребят, как родители пугали их перед сном, рассказывая страшилки о том, что госпожа Бутта по ночам ворует и ест непослушных детей. «Глупые выдумки» — говорила на это мать Ричарда. Но сейчас, когда он стоял напротив этой завёрнутой в чёрные ткани старухи, ему становилось не по себе.

— А-а-а, — неожиданно протянула старуха, заставив мальчика подпрыгнуть от испуга. — Сын Астрид. Ты вырос с прошлого лета, стал крепче. Хорошо. Скажи, как там поживает моя милая Астра? Всё завивается со своими травами и отварами?

— Я… Простите, что разбудил вас… — неуверенно начал Ричард.

— Ты думал, я спала? — старуха засмеялась, но её смех больше походил на кашель. После этого Бутта достала из-под полы мундштук с закуренной сигаретой и затянулась. — Хотя, может и правды задремала, пока ты набирался смелости, чтобы зайти.

— Мама хотела узнать, — продолжил Ричард, пытаясь не объединять в голове байки про поедание детей и пристальный взгляд старухи, — Почему вы отказались помогать всем, кто пришёл к вам за помощью? Маме сложно лечить так много человек разом…

— Лечить? — прервала его Бутта и вновь залилась пугающим смехом, теперь больше похожим на крики ястреба. — Мальчик мой, какой бы выдающейся травницей я не считала Астру, но ей не спасти здесь никого… — голос старухи стал резко холодным и угнетающим. — Это деревня горит пламенем, которое нельзя увидеть и нельзя потушить. Она будет гореть так, пока не сгорит вся дотла. Почему я отказала пришедшим? Я могу излечить многое, что не в силах побороть обычные отвары и зелья. Но тут… Есть события, предрешённые в этом мире. Кто-то называет их судьбой, кто-то кармой, а кто-то и вовсе считает проклятием. В этой деревне беснуются древние забытые боги. И им никто не сможет сказать: «Хватит!». Даже я. Видишь ли, мальчик, для такого нужна не просто магия или смелость. Нужна жертва. А я слишком люблю себя и не готова рисковать ради нескольких сотен скоротечных жизней.

— Жертва? — голос Ричарда дрогнул.

— Ты смотри! — этого вопроса было достаточно: глаза старухи блеснули хищным взглядом, она резко встала из кресла и нависла над мальчиком. До этого она казалась намного меньше, но теперь госпожа Бутта была громадной тенью, заслонившей весь потолок юрты. — Как быстро ты меня понял, не смотря на свой возраст! Именно, мальчик, — жертва. Магию побеждает магия, а для неё нужно топливо. И не я возьму эту плату. Моё дело — хранить давно забытое всеми прошлое. Но не бери в голову — это давнее обещание и тебя оно не касается. Лучше скажи — ты ведь понял, кто может помочь тебе?

— Лес может, — едва слышно проговорил Ричард, вспомнив сказки мамы, которые они с сестрой слушали перед сном.

— Именно… — удовлетворённо прошипела госпожа Бутта и плавно опустилась в своё кресло. — Лес никогда не помогает тем, кто не просит. Он всегда требует платы за свою силу — испытание, которое может как спасти, так и навечно сгубить твою душу. Готов ли ты пойти на такой риск?

— Да, — перед глазами мальчика стояли образы Дианы, мамы, отца. Они все беззаботно улыбались, ели печенье, дурачились, были счастливы. Счастье для них — вот чего хотел сейчас Ричард.

— Не каждый взрослый отваживается на этот шаг. Но не сказать, будто у тебя есть выбор, — хмыкнула старуха. — Знаешь ли, я не верю в случайности. У каждого своя роль. Ума не приложу, что именно Он хочет от всего этого, но ты, мальчик… Ты, несомненно, сын своей матери. Из всех жителей деревни нет более подходящей души, чем твоя. Но ты и сам это понимаешь, верно?

Ричард не нашёлся, что ответить Бутте, но старуха и не ждала ответа, снова разразившись ястребиным криком-смехом. Сигаретный дым всё больше наполнял юрту, застилая всё серыми пышными клубами.

— Вот значит, как, — протянула Бутта. — Отец твой никогда не верил, а Астра начала донимать меня вопросами в ещё более юном возрасте, чем ты. Я злилась на неё, за то, что не пошла по моему пути, но теперь… Теперь я вижу, что это имело свой смысл. А теперь садись у огня, мальчик, и можешь больше ничего не говорить — я и так всё вижу по твоим глазам. Так что садись. Садись и слушай…

***

Ричард сквозь сон чувствовал, как чарующий дым постепенно ускользает от него, превращая чёткое прошлое в обрывки образов и слов. Он ощущал, как плывёт по мокрым опавшим листьям, вернее то, как его кто-то медленно, но старательно тащит куда-то. Но это было уже не важно. Сон и реальность переплетались воедино… Вот он, мальчиком, стоит на пороге своего дома, а мать, сама не своя, кричит: «Не входи!» А потом он снова чувствует, как его тащат сквозь Лес, и как чарующая песня пробивается всё сильнее и сильнее сквозь сон и бурю. Мать, отец и сестра. Все они сидят за столом, взявшись за руки. В слезах. «Что случилось?» — первое, что произносит удивлённый Ричард, и делает шаг навстречу дорогим ему людям. «Клянусь, Ричард, ещё один шаг — и я очень разозлюсь на тебя!» — мать старается говорить сурово, но голос пропитан слезами и отчаяньем. И тут Ричард наконец замечает странные отметины на их руках — такие же как у всех в деревне. Слёзы сами наворачиваются у него на глазах, ведь он только что всё понял. «Лес. Лес может!» — его собственные слова звенели у него в голове. Но всего миг и уже ехидный смех страшной старухи-целительницы заполнял весь мир.

— Лес может! — крикнул изо всех сил Ричард в попытках отбиться от кошмара, окружившего его со всех сторон. — Лес может! Я знаю! Я готов! Всё, что он захочет!

— Тише, пожалуйста, всё хорошо, — голос Ниры звучал до безумия нежно. — Я рядом, слышишь? Всё хорошо.

И вот он снова там, в прошлом, озлобленно стучит входной дверью и убегает как можно дальше. Он бежит прочь, стараясь стереть из головы образы жутких синюшных нарывов. Бежит, совсем не глядя, куда. Резкая боль в ноге цепкой лапой неизбежной реальности хватает его и тянет куда-то вниз. Боль ползёт по мальчику, пока не добирается до головы. А следом приходит темнота…

***

Ричард открыл глаза и осмотрелся вокруг: он лежал среди Леса на странных носилках. Это были две прямые и толстые ветви дуба. Там, где раньше были сучья, красовались вырезанные и подпиленные аккуратные крючки, обвязанные прочными тёмно-зелёными нитями, создавшими между ветвями плотную сетку. Внутри она была битком набита опавшей листвой. Дубовые ветви среди белого идеала Леса стали для Ричарда чем-то воистину неожиданным. Юноша с трепетом прикоснулся к ним, будто к сокровищу, и медленно провёл пальцами по толстым дубовым прутьям. Видно было, что тот, кто соорудил носилки, постарался сделать их как можно совершеннее, под стать окружавшему их миру. Ричарда пугало только то, что для подобного нужно было потратить много времени, а значит, юноша без сознания пролежал долго.

— Нира… — едва слышно прошептал Ричард, ощутив, как пересохло у него в горле. Но в ответ юноша услышал только тихую Песнь Леса. Она будто вернулась позлорадствовать над Ричардом, который был не в силах её прогнать.

Позвать девушку второй раз у юноши не оставалось сил, поэтому он обречённо развалился на носилках и принялся разглядывать кусочки неба сквозь красно-оранжевую листву. В его голове уверенно плыли образы прошлого, навеянные костром. В этот раз они не исчезли и твёрдо укоренились в его памяти. Такие яркие и пугающие, что думать о них совсем не хотелось. От этого Ричард всматривался, как мог, в кроны деревьев, стараясь заполнить образы чем-то новым, отвлечься от их безысходности. Но всё, что он видел — это были едва пробивающиеся лучи солнца. Неожиданно для себя Ричард вдруг понял, что свет больше не греет, да и сами лучи падают как-то не так на землю — словно делая одолжение кому-то. Ветер же был холоднее обычного, да и опавшие листья были не настолько яркими, чтоб называть их идеальными.

— Ричард, — тихо окликнул его ласковый и желанный голос Ниры. Рогатая голова черноволосой девушки заслонила окружающий его мир, а тёплая рука опустилась на лоб. — Вот, держи — я принесла воды.

Нира была так близко к нему, что юноша ощущал тепло её слов. Звёзды в глазах девушки испуганно дрожали. В это мгновение все вопросы, что роились Ричарда в голове, отпали навсегда. Теперь он видел, насколько был дорог той, которая его совсем не знал и которую не знал и он сам. Но это не имело никакого значения, ведь света в глазах обоих хватало для целого мира.

— Спасибо, — проговорил Ричард, отпив несколько глотков из странной глиняной чашки.

— Мы почти добрались, — девушка встала у изголовья носилок и взглянула куда-то вдаль. — Отец поможет тебе.

Ричард заметил, как под густыми волосами Ниры мелькали очертания Мерглома. Девушка между тем подняла с земли верёвку, что была прикреплена к дубовым ветвям, и привычно потянула носилки с Ричардом.

— Не нужно! Я сам! — поторопился остановить её юноша и попытался встать, но тут же рухнул на носилки.

— Ты слишком ослаб. Не волнуйся — я справлюсь, — голос Ниры прозвучал уверенно и даже как-то деловито.

— Я… — слова тяжело давались юноше. — Как долго я вот так лежу?

— Несколько дней, — не сразу ответила девушка. — Я думала, ты больше не очнёшься…

— Прости.

— Я сразу знала, что ты странный. С первой минуты, как ты уставился на меня у того водопада. Знала всё.

— Мне казалось, что я больше не буду таким, как до встречи с тобой.

— Ты хоть понимаешь, что костры из костей сводят сума?! — девушка бросила верёвку и круто развернулась к юноше. Её голос дрогнул, а в глазах сверкнули слёзы. — Никогда нельзя вдыхать их дым, иначе обратной дороги уже не будет!

— Я не знал, — виновато прошептал Ричард.

— Никогда нельзя, понимаешь?! — Нира упала на колени рядом с носилками. — Они разъедают разум, заставляют гоняться за прошлым, пока ты не станешь чудовищем! И Лесу тоже больно, он страдает и злиться, теряет свои силы…

Ричард собрал остатки всех своих сил, чтобы подняться и осторожно вытереть слезу, катящуюся по щеке Ниры:

— Падающие звёзды…

Нира вздрогнула и внимательно посмотрела на юношу сквозь слёзы. Потом, неожиданно, она схватила его за руку и прижала её к своей щеке:

— Обещай мне, что больше никогда не поддашься этим кострам. Обещай.

— Мне они не нужны. Ни тогда, ни теперь, — уверенно ответил Ричард.

***

Нира ещё несколько раз уходила в чащу и после возвращалась с чудотворной водой. Ричарду стало легче и вскоре он уже бодро шагал рядом с девушкой. Но всё же юношу беспокоил тот факт, что от костра он так сильно ослаб.

— Дракон в ту ночь нашёл особенное дерево, — постаралась объяснить Нира. — Оно было намного старше остальных и тот костёр причинил много вреда Лесу. Баланс его силы был нарушен, от чего боль передалась тем, кто не был связан Песней и находился ближе всего.

— Я и Дракон, — понимающе кивнул Ричард. — Значит ему стало так же плохо, как и мне?

— Не думаю. Его злоба такая всепоглощающая… Никто не может навредить Дракону. Но всё же, — девушка запнулась, раздумывая о чём-то.

— Что не так?

— Я не знаю. В том то и дело — я не знаю. Такого не происходило раньше. Дракон ходил по Лесу и до этого, но ему не попадались старые деревья. А это уже второй раз и последствия всё хуже.

— Ты сказала второй? — подозрительно неприятное чувство закопошилось в груди Ричарда.

— Да. Первый был перед нашей с тобой встречей, — кивнула Нира. — Поэтому нам и надо быстрее к отцу. Если так продолжится — я не знаю, что может случится с Лесом. И тебе нужна помощь, после того костра.

— Ты о чём? — улыбнулся Ричард. — Та вода, что ты принесла, полностью вернула мои силы.

— Но ты не знаешь, что будет, если Дракон зажжёт ещё один такой костёр. Никто не знает, кроме отца, — возразила девушка.

— Хорошо, тогда веди, — согласился Ричард.

Дальше они продолжили идти молча. Нира время от времени оглядывалась по сторонам, внимательно рассматривая потерявшие часть своего величия деревья. А Ричард тем временем был погружён в куда более мрачные мысли. Не хотелось ему признавать и то, что первый такой костёр развёл именно он, и то, что образы после сна никуда не исчезли, крепко-накрепко засев в памяти юноши. Ужасная болезнь, захватившая деревню, семья в беде, неимоверно загадочная госпожа Бутта — осколки прошлой жизни перемешивались со странным и тревожным настоящим. Как ему спасти своих родных? «там, откуда ты пришёл, ещё даже не начался новый день, если так было нужно» — успокаивающе прозвучали в голове слова Ниры. Но как быть с тем, что он так неожиданно для себя вырос. Он вернётся в деревню таким же взрослым, или вновь станет мальчиком? Как ни старался Ричард себя ободрить — на месте одного вопроса возникало ещё десять. И это беспокойство не могла заглушить даже Песнь.

И Лес продолжал храбриться, стараясь никоим образом не показывать, что ранен. Его мелодия звучала всё так же прекрасно, а солнечные лучи плясали в атмосфере вечно-золотой осени, будто и не было губительных костров и Дракона. Во всём этом натянутом спокойствии, только одно оставалось чистым и искренним. Ричард украдкой посматривал на пусть и встревоженное, но всё же идеально прекрасное личико Ниры и точно понимал, что она — самое чудесное, что есть в этом Лесу. Нира так и не сняла Мерглом со своей спины, но юноше почему-то казалось, что ей он больше подходит: сказочное оружие для девушки из сказок.

— Парень?! — вдруг раздался за спиной у Ричарда старческий удивлённый возглас. Юноша оглянулся и оторопел от удивления:

— Камень?!

— …Валун, — тут же поправил его знакомый и ещё более заросший мхом булыжник, который каким-то чудом оказался возле одного из белоснежных древ. Ричард поклясться был готов, что секунду назад там не было никаких странных камней, но вот он уже выглядывал из-за дерева. — Чёрт возьми — какая встреча! Я ведь искал тебя по всему треклятому Лесу и что же вижу: бродишь почти в начале моего поискового маршрута. Как я мог тебя так прошляпить? Или постой — ты скрывался от меня? Вот это номер! Расскажешь в чём секрет? Лепил листья на лоб? Мазался грязью? Ел грязь?! А ведь этого я не учёл…

— Эй, Ричард… — окликнула изумлённого юношу Нира и тут же осеклась, уставившись на камень. — Ур?

— Не может быть! — девушка молниеносно подскочила к валуну и крепко его обняла. — Я так рада видеть тебя, Ур!

— Эй! Что она делает, парень? — испуганно завопил камень. — Это какой-то способ захвата разума? Тогда я постараюсь выдать себя за своего! — И, не дав юноше ответить, камень тут же протянул девушке в ответ: — У-у-ур. У-у-ур! Не знаю, что это значит, но немедленно отпусти меня, дамочка! Мой разум — это храм! Точнее крепость! Точнее я — это крепость! Помогите!

— Да нет же, — немного отойдя от восторга, засмеялась Нира. — Ты — Ур. Твоё имя… Всемогущий Лес, я и не думала встретить тебя снова!

— Парень, я не знаю, что там с твоими вкусами, но эта вот барышня явно двинулась кукушкой, тебе следует быть осторожнее, — полушёпотом принялся наставлять Ричарда валун.

— Что с тобой стало? — не обращая внимания на странное поведение камня, продолжила Нира. Она приблизилась к валуну и принялась осматривать мох и его в целом. — Раньше ты был совсем другим, а теперь… теперь ты камень, Ур! Как так в…

— Послушайте, дамочка, — перебил её явно раздражённый происходящим валун. — Прекратите меня трогать — это раз. Я, как благородный джентльмен, считаю, что вам предостаточно и одного кавалера! А во-вторых, вы явно меня с кем-то путаете и мне крайне надоели все ваши попытки запутать себя, да ещё и меня в придачу!

— Так вот оно что… — после небольшой паузы протянула Нира. — Ты всё забыл… Надо же.

— Забыл что? — поинтересовался и так ничего не понимающий Ричард.

— Вот и мне интересно, куда же приведёт в итоге вся эта околесица, — подтвердил валун.

— Ты всегда был упрямый, — вздохнула Нира. — Неужели ты не помнишь совсем ничего?

— Так. С меня достаточно, — гордо отрезал валун. Ричарду даже показалось, что он задрал нос. — Не смею вас обоих задерживать. Я просил тебя оказать мне услугу, парень. Надеюсь, ты достал мой топор? Верни его скорее, и я исчезаю из этого балагана.

— Да, я… — начал было Ричард.

— Сколько же ты бродил, — заговорила Нира. Её голос казался иным, словно отрешённым от всего мира. Девушка принялась медленно ходить вокруг валуна, осматривая каждую его трещинку. — Я помню, как ты создавал удивительные фигурки для меня, строил крошечные замки, где всё было таким маленьким, но потрясающе настоящим… Последний из своего рода. Теперь ты избрал жить бездумным камнем, которого заботит только моховая борода.

— Моя борода из первоклассного мха, хочу отметить!

Нира лишь усмехнулась, и погладила валун, будто котёнка, на что тот недовольно уфнул. Потом девушка взглянула на Ричарда. Юноша тут же прочитал в её глазах огромную волну грусти, которую никак нельзя было остановить.

— Прости, — виновато улыбнулась Нира, подтверждая догадку Ричарда. — Он житель этих мест и не заключал договора с Лесом. Я просто не могу оставить всё так, ведь он будет слоняться бесцельно целую вечность. Кем я буду если допущу подобное?

— Между прочим я всё ещё здесь, — сварливо заметил валун.

Неожиданно мир вокруг рухнул в непроглядную тьму… Он будто утонул в темноте бездонных глаз Ниры, где потухли все звёзды. Песня Леса исчезла, будто бы по щелчку, да и сам Лес беспрекословно растворился где-то в бездне. Ричард и валун одинаково не понимали, что происходило вокруг, пока не взглянули на девушку. Она парила над землёй словно погружённая в воду. Чёрные пряди её волос причудливо плыли по воздуху, теряясь концами в обступившей троицу бездне. А её рога теперь напоминали крону могучего дерева с безвозвратно опавшими листьями.

— Эй, парень, — неуверенно пробормотал валун. — Помнишь я говорил тебе, что эта деваха странная и тебе надо быть осторожнее? Меняю совет — беги.

— Ур! — голос Ниры зазвучал властно и холодно, отражаясь от окружающей тьмы гулким эхом. Глаза девушки переполняла пустота вязкой черноты. Ричарда пробирал могильный холод. То существо, что парило перед ним в воздухе, больше не было Нирой. Величественное, скупое на слова, будто сам бог этих мест снизошёл до подданных-смертных. — Вспомни!

В ответ на призыв темнота озарилась яркой вспышкой и под оглушительный хлопок отползла куда-то, оставляя после себя жуткий серый лес. Корни его и ветви тянулись от земли и неба в сторону троицы, искривлёнными червеподобными голыми щупальцами. Сложно было представить, как много страданий впитали эти вывернутые наизнанку деревья. Ричард будто на время стал одним из них, ощущая, как отчаянье и боль растекается по его венам.

Нира парила в воздухе и указывала на валун, словно тёмный ангел знамения… И тут Ричард увидел, что перед камнем возник небольшой коренастый человек. Он был будто зеркальным отражением валуна, но только с ярко-рыжими волосами и огненной бородой до пояса. Из-за её пышности сложно было понять во что был одет появившийся, но можно было заметить, как из-под бороды выглядывают различные отвёртки, зубила, молоточки и прочие инструменты.

— Ур, — сказал огненно-бородый в установившийся тишине.

— Ур, — эхом повторил валун.

— Забытое прошлое, — прогремел голос Ниры. — воспрянет целебной болью.

— Это… Это я, — валун говорил едваслышно. — Но как? Почему я забыл такое?!

Камень таращился на своего двойника и не мог больше проронить ни слова. Нира же продолжала грозно парить над землёй. Древнее божество из жутких легенд. Неожиданно она, будто сломанная кукла, повернула голову к Ричарду.

— Ты… — рука девушки устремилась в сторону юноши и в ответ искорёженный лес потянул к нему свои ветви. А рука Ниры постепенно превращалась в одну из этих ветвей, вытягиваясь и бледнея всё больше и больше. — Ты!

Ричард неуверенно попятится назад, но лес обступил его со всех сторон, оплетая вокруг кольцо из взбесившихся трухлявых корней. Звуки будто бы перестали существовать, оставив лишь скрежет дерева и обвиняющий голос иной Ниры. Её ветвь-рука уже почти дотянулась до Ричарда, но вдруг остановила своё движение и вздрогнула. Поначалу слегка, почти незаметно, но потом принялась извиваться будто змея, содрогаясь в конвульсиях, сопровождая всё тихим треском ломающейся древесины. Исполнив свой жуткий танец, ветвь-рука замерла и тут же рассыпалась в пепел, возвращая Нире её прошлый облик. Девушка устало рухнула на землю, под восходящее солнце. Лес постепенно возвращал свой будничный осенний вид, а Песня тонким ручейком возвращался в окружающий мир спокойствие и теплоту.

Очнувшись, как от дурного сна, Ричард тут же кинулся к Нире.

— Извини, я напугала тебя, — виновато прошептала девушка. — Этой магией тяжело управлять…

— Кто я? Кто же я?.. — повторял потрясённый валун. Рыжебородый двойник напротив него растворился вместе с призраком жуткого леса.

— Ты гном, — ослабшим голосом произнесла Нира. Ричард помог девушке подняться на ноги. — Ты был мастером, о которых говорят только шёпотом. Истинным сыном земли, что знал каждую её трещинку. Ты творил чудеса, заставляя бурные реки идти вспять, а города — парить по воздуху. А твои поделки-игрушки были гораздо живее тех, для кого были созданы.

— Но не живее тебя. Я… Это я помню, — проговорил Ур с ухмылкой воспоминаний на окаменевшем лице. — Ты была так юна, когда я пришёл к звёздному трону. Совсем ещё ребёнок. Так не похожа на всех тех, кого я видел раньше… Но это всё будто в тумане, как давний далёкий сон…

— Это истина. Ты не должен был забывать её. Никогда, — Нира при поддержке Ричарда подошла к валуну и прикоснулась к нему. — Доверься и впусти прошлое обратно. Оно слишком долго ждало в забвении.

С каждым словом Ниры, глаза Ура становились всё яснее. Они теряли каменную оболочку, покрывая себя живыми слезами. Валун с благоговением слушал девушку, будто бы ему напоминали давно забытую чудесную сказку. Окаменевший гном изредка стеснительно перебивал девушку, чтобы расспросить о чём-нибудь поподробнее. Ричард вслушивался в их беседу и перед ним возникали удивительные образы, совсем не похожие на вечноосенний Лес. Шпили высотных башен касались облаков, шумели многолюдные улочки парящих городов, невиданной красоты диковинные существа бродили тут и там, поражая прохожих своим изяществом и грацией. Но Ричард так же заметил, что все эти истории Нира пересказывала, так, будто прочла всё из книг, а вот гном, казалось, видел всё это своими глазами. Что же случилось с этим дивным местом?

Ур и Нира беседовали бы так ещё очень долго, но холодок, идущий откуда-то из глубины Леса, напомнил им о Драконе. Где-то там, вдали, он искал очередной ведьмин круг, для своего жуткого ритуала. Неустанно. Неотвратимо.

— Паре… Ричард, — обратился окаменевший гном к юноше, почувствовав эту тревогу. — Тот топор — Мерглом, где он говоришь?

— У Ниры.

— Вы позволите, моя госпожа? — учтиво попросил Ур. Ричард не сомневался, что если бы гному не мешала его каменная оболочка, то в этот момент он бы постарался отвесить элегантный поклон.

Нира без лишних слов протянула валуну Мерглом.

— Отлично! Просто прислоните его ко мне, — нетерпеливо пояснил Ур. — Руки то уже совсем не слушаются, хе-хе, но знания имеются. Кое-чего, дорогие мои, я всё же ещё могу!

Нира послушна приставила топор к валуну. Мерглом от соприкосновения с камнем тут же засиял нежным серебристым пламенем. Оно шипело и бурлило, сверкая крохотными молниями.

— Да-а, давно я не ощущал то, что когда-то создал, — довольно протянул гном. — Знаешь, юноша, я ведь мог бы посвятить тебя в тайны искусства гномов, теперь, когда ко мне возвращается память. В твоих глазах исключительно нужный блеск. Но не время сейчас. Этот топор на вашем языке будет звучать как Ярость. Он заколдован нашей древней гномьей магией. И тот, кто владеет этим топором, сам того не замечая, никогда не остановиться, даже там, где кто-то другой давно бы уже сдался. Уверен, вы оба уже это ощутили. Но в Мергломе дремлет не одна сила. В нём полно многих тайн и секретов — главное знать, как с этим обращаться. С его помощью я смогу доставить вас двоих куда нужно намного быстрее. А судя по тревоге в глазах — вы оба очень спешите.

— Было бы прекрасно, Ур, — кивнула Нира.

— Так вы путь держите…

— К отцу, отправь нас к отцу, — тут же уточнила девушка и глянула на Ричарда: — Ты же не против?

— Конечно нет, — улыбнулся ей юноша.

— Тогда вам нужно лечь на листья и закрыть глаза, — деловито заявил гном.

— Зачем? — удивился Ричард.

— Истинное колдовство гномов соткано из тайн и секретов. Если его познает не посвящённый, всё волшебство исчезнет. Наша магия существует только пока окутана покровом неизвестности.

Ниру и Ричарда не нужно было упрашивать. Под вежливые объяснения Ура, пара с радостью рухнула в листья. Рука Ниры тут же обвила руку Ричарда. Юноша взглянул на девушку: её лицо было наполнено усталостью, но глаза светились звёздами, как и прежде. Нира смотрела на Ричарда и нежно улыбалась, покрепче сжав его руку. От жуткого властного образа не осталось и следа. Юноша почему-то вспомнил, как они лежали на той волшебной поляне и смотрели на невероятное полуденное солнце, которое светит так по-особенному только там. И Ричард был уверен, что девушка думает сейчас об этом вместе с ним. Песня Леса плавно проникала в их жизни, давая забыться и почувствовать, как расправляются крылья души. Но думать хоть о чём-то уже не было никаких сил. И Ричард медленно погрузился в приятную тьму сна….

Перед ним стоял Ур, жизнерадостный и рыжебородый, каким был до того, как стал камнем. Гном стоял в центре огромной мастерской, наполненной различными механизмами и станками. Здесь было всё: от громадных рычагов с насосами и раскалённых печей, до небольших столиков с замысловатыми увеличительными приборами для тонкой работы. Детали и шестерёнки не были бессмысленно разбросаны вокруг — каждый болтик играл важную роль в отточенной механической партии гигантского орга̀на.

«Если бы в мире существовал храм, где все бы покланялись механизмам — им бы была именно эта мастерская» — подумалось Ричарду. Вдруг двери в помещение шумно раскрылись, и внутрь толпами ворвались родичи гнома-валуна, все как один огненноволосые и полные счастья. Они окружили Ура в ярком хороводе и тот разрыдался, полный радости и тепла. Очередной проект был успешно завершён. Ур вновь превзошёл все мыслимые и немыслимые ожидания своим мастерством.

Лязг. Но что это?

Лязг. Нет — это не часть механической мелодии. Слишком грубо и чопорно оно ворвалось в сказочное звучание.

Лязг… Ричард понял, что не ослышался.

Лязг! Все родичи Ура вмиг пропали. Они были лишь мороком желанного прошлого.

Лязг!! Мелодия заскрежетала и развалилась на запчасти. Мастерская давно покрылась паутиной и пылью.

Лязг!!! Ур почти весь превратился в камень.

Из тёмных коридоров мастерской выплыла чёрная тень. Такая величественная и холодная, что все светильники рядом с ней вмиг затухли.

Это был он — рыцарь без своего доспеха. Дракон, лишённый чешуи, но всё ещё смертоносный и огнедышащий.

Тень нависла над окованным в камень Уром.

— Научи. Меня. Ковать, — грозно повелела тень.

— Вижу, ты уже выбрал свой путь, мой друг, — дрожащим голосом произнёс гном…

***

— Ричард, — нежный голос Ниры разбудил юношу. Он открыл глаза и улыбнулся, увидев склонившуюся над ним девушку. Ричард сидел у корней одного из идеально-белых деревьев, а Нира была рядом с ним, прижавшись к его плечу и поглаживая юношу по голове.

— Мы пришли.

— А куда подевался Ур? — оглядевшись по сторонам спросил Ричард.

— Ур отправился странствовать — на то он и Странствующий Валун. Но теперь он уже не такой как прежде. С ним всё хорошо, и он больше не забудет, кто он есть. Теперь в его странствиях будет смысл и цель.

— Но… Разве… — слова юноши застряли комом в его горле.

— Это кажется несправедливым к тебе и всем, кто заходит в Лес, — поняв с полуслова кивнула Нира. — Я уже говорила: Ур — житель этих мест. Он не просит, а даёт. Ему не нужно брать силы у Леса, ведь он обладает своей, гномьей магией. А тобой, как и остальными, кто ищет, движет чувство в груди. Прямо вот тут, — девушка аккуратно тыкнула юношу пальцем в районе сердца, — и, если не помнить своего прошлого — желание будет ярче и сильнее, позволяя волшебству Леса случиться.

— Это сложно, — вздохнул Ричард. — судя по Лурату и теням, что я видел — Лес помогает не всем.

— Зависит от человека и искренности его желания, — пожала плечами Нира. — Если ищущий искренне хочет зла и в этом его цель — Лес не поможет.

— Может оно и так, — ответил Ричард и встал на ноги.

— Ещё Ур сказал, что вы породнились с этим топором, — девушка встала вслед за юношей и кивнула в сторону прислонённого к стволу Мерглома. — Он сказал, что теперь ты его хозяин.

— Это очень щедро.

Ричард взял топор в руку и ощутил приятный прилив сил и лёгкое вибрирование рукоятки. На секунду юноше показалось, как где-то вдали, за деревьями, стоят его мама, отец и сестра, но образы мгновенно исчезли, оставив горькое послевкусие. Он всё же, пусть и не полностью, помнил своё прошлое. Причинил вред Лесу. Помогут ли ему теперь?

— Осталось ещё немного, и мы придём к отцу! — с нотками беззаботности воскликнула Нира. — Я столько интересного хочу показать! Тебе точно понравиться!

— Послушай, — неуверенно начал Ричард. — Там, когда всё изменилось и Ур вспомнил, кто он. Ты так странно посмотрела на меня…

— Правда? — удивилась Нира и поубавила свой задор. — Я ничего не помню. И правда прости меня.

— За что? Ты помогла другу.

— То колдовство, что ты видел — оно очень древнее и жуткое. А я не предупредила тебя, поспешила, напугала. Я ведь совсем не злая и уж точно не хотела делать что-то страшное!

— Всё хорошо, — Ричард остановил девушку и приобнял её. — Я совсем не испугался.

— Да? — неожиданно обидчиво спросила Нира.

— Немножко, — тотчас подыграл Ричард.

— Нам нужно идти, — Нира, хихикнув, вырвалась из объятий юноши. — Дорога должна быть где-то здесь!.. Нашла! Вот и она!

В паре шагов от Ниры из-под опавшей листвы виднелась мощёная тропа. Юноша тут же вспомнил, что по похожей дорожке он шёл к Лурату. Девушка в привычной манере скорчила Ричарду рожицу и устремилась вперёд. Юноше оставалось только поспевать за ней.

Ричарду было необходимо отвлечься от образов прошлого и хотелось внимания Ниры. А ещё его очень заинтересовала беседа с гномом и те невероятные рассказы, которые поведала ему девушка. Поэтому юноша выбрал идеальный вариант всё совместить:

— Ты рассказывала Уру удивительные истории. Это всё правда?

— Чистейшая!

— Но откуда ты это знаешь? Неужели ты видела всех этих волшебных животных и летающие города?

— Только в книгах, — вздохнула Нира. — У меня их много. Я тебе обязательно покажу! Там и картинки есть! А вот Ур всё это видел взаправду и даже создавал много всяких разных штук и механизмов. Он очень старый и настоящий мастер!

— Трудно поверить, что это место когда-то было таким. — Ричард окинул взглядом вездесущие белые стволы и красно-золотые кроны.

— Но так было! Когда-то давным-давно. Тогда мой папа был ещё молод, а сейчас… остались только он и я, — девушка сказала это печально, замедлив шаг, но потом её глаза сверкнули, и энергичность снова вернулась. — А теперь есть и ты! Лес и папа помогут тебе, и всё будет хорошо! Разве это не чудесно?

— И правда чудесно, — усмехнулся Ричард. — скорее бы дойти.

Как по просьбе юноши, за следующим поворотом деревья резко расступились и впереди показалось то, чего Ричард ещё никогда не видел в своей жизни. Огромный, обваливающийся по краям каменный мост чуть ли не парил над бездонной пропастью. Разлом выглядит так, будто кто-то с силой провёл по земле колоссальным и острым ножом. На другом конце моста высилось громадное Дерево, тень от которого могла бы закрыть собой весь мир. Мощённая дорожка вела прямо под корни исполина.

Это Дерево не было таким, как окружающие его деревья — старинный тёмно-коричневый могучий дуб, безмолвно главенствующий над белоствольными малышами. Чем ближе Ричард и Нира подходили к нему, тем яснее было, что этот дуб больше не излучал жизнь, а был всего лишь гаснущим отголоском прошлого. Кора была испещрена множеством трещин, ветви давно перестали быть украшены листвой, а корни вгрызались в бездыханную и сухую землю. Как раз в корнях дуба виднелся огромный проход, с распахнутыми кованными дверями, напоминающие собой величественные ворота средневекового замка. Посреди входа стояло странное и пугающее существо: морщинистый великан под три метра ростом, бурый, под стать дубу. Своими широкими плечами гигант закрывал почти весь проход. Широкие и просторные тёмные ткани, в которые он был завёрнут, только придавали ему объёма. Кожа громадины была невероятно толстой, с мясистыми складками на шее и локтях, и имела болотистый оттенок. Но больше всего в глаза бросались белые зубы-клыки великана, которые были на столько большими, что не могли полностью вместиться во рту и выпирали наружу, угрожающе сверкая. В руках монстр держал огромную стальную булаву, размером не меньше Ричарда.

— Ес-ли дос-ТО-ИН — ПРОЙ-ти смо-жешь, — грозно провозгласил великан, когда Нира и юноша подошли к нему. Но потом гигант опустил взгляд на девушку и, сверкнув красными глазами, ворчливо отошёл в сторону, пропуская гостей внутрь.

— Добро пожаловать, — скромно улыбнулась Нира. — Мой дом.

Часть четвёртая. Та, где…

Место, куда вошёл Ричард, завораживало дух: стоя внутри, юноше не верилось, что он находиться под корнями гигантского дуба. Просторный и изящный коридор плавно переходил в величественный зал, ещё более необъятный. По бокам, прямо из стен, росли колонны-подпорки, с такой тонкой отделкой, с такими замысловатыми и изысканными узорами, что от одного видна на них перехватывало дыхание. Казалось, что всё это убранство и красота созданы какой-то божественной силой. Каждый уголок окружающего пространства сиял необычайным мастерством и искусностью тех, кто их создал. За невероятным залом шёл ещё один коридор, а за ним новый зал и так ещё и ещё, куда-то вглубь, под могучие корни Дуба. Юноша даже не сразу заметил, что освещали бессчётные залы и коридоры, огромные топазы, выпирающие из земляных стен и пылающие различными цветами. Нира прекрасно понимала восхищение Ричарда и не торопила его, позволяя юноше насладиться обступившей его красотой. Она лишь взяла его, заворожённого, за руку, и неспешно повела вперёд. И чем дальше они продвигались, тем удивительнее всё становилось: каждый новый зал и коридор был пестрее и по-хорошему страннее предыдущих. Могучие корни дуба постепенно возвращали своё главенство над этим местом. Они расползались по стенам в замысловатых узорах. Необычные белоснежные цветы росли прямо из этих корней и сияли ярче топазов. Коридор за залом, зал за коридором — величие подземного королевства казалось бесконечным. Ричард и Нира шли никуда не сворачивая, но юноша видел, как коридоры то и дело разветвлялись и уходили куда-то в стороны, причудливо петляя. Но куда бы Ричард не смотрел, как бы не вглядывался в красоту массивных покоев, он не видел никого, кроме себя и Ниры. Всё величие было только для них двоих, и от этого почему-то казалось тоскливо-одиноким. Цветы и топазы сияли так, будто пытались привлечь к себе как можно больше внимания, покрасоваться яркими отблесками в глазах столь редких гостей.

Выбивалась из всего этого живописного изящества только мощённая дорожка, которая продолжала скромно тянуться по земле. Но и она вскоре перешла в сотканный из красных и бардовых листьев Леса ковёр, под стать царственному окружению. Листовой путь сиял яркостью и красок. Однако то было в самом начале. Чем дальше продвигались по ковру Ричард и Нира, тем темнее становились листья, постепенно став совсем уж угольно-чёрными. Они липли к земле, словно давно отжили свой век и пытались скорее стать её частью. Чахлость вплотную подползала к громоздким створчатым дверям. Вход в следующий зал был наглухо закрыт. Огромные расписные двери из всё того же дуба грозно и с отвращением смотрели на посетителей. Но Нира подошла к ним как ни в чём не бывало и звонко хлопнула в ладоши. Двери нехотя заскрежетали и слегка приоткрылись. Из появившегося проёма тут же тонкими лучиками заструился солнечный свет.

— Так это твой дом… — только и смог произнести Ричард.

— Тебе нравится? — Нира озорно взглянула юноше прямо в глаза.

— Я даже не знаю, как ответить. Это слишком красиво.

— Идём! — девушка загадочно улыбнулась прошмыгнула за двери.

Ричард слегка замялся у входа, продолжая оглядываться и наслаждаться живописным великолепием покоев, но Нира выглянула из-за дверей и, вцепившись юноше в плечо, решительно поволокла его за собой, от чего тот едва не рухнул вслед за ней, чудом устояв на ногах. И первое, что Ричард почувствовал в новом зале — было смятение. Место, в который он зашёл, возвышался непоколебимым превосходством над остальными залами. Но как бы оно не старалось впечатлить всех и каждого, всё его величие было покрыто толстым слоем пыли и запустения. Это Ричард ощутил вслед за смятением. Колонны с удивительной резьбой были покрыты множеством трещин, мощёный пол был усеян полуистлевшими листьями, на подсвечниках и люстрах, развешенных всюду, красовались многослойные сетки паутины. Но даже сейчас, в атмосфере забытья и заброшенности, находясь в другом конце зала, Звёздный трон всё ещё вселял трепет своим сиянием и великолепием. Взглянув на него, Ричарду захотелось тут же упасть на колени: усеянный мириадами бриллиантов разных размеров и форм трон не выглядел вычурным, даже погрязнув в пыли. Каждой паутинкой и следом старости, он только подчёркивал своё превосходство и недоступность, как звёзды в небе. И подобно звёздам, что никогда не согреют своим бледным светом в ночи, он холодно взирал на всё сверху вниз. Но трудно было понять, кто смотрел более властно и холодно — трон, или его хозяин, восседавший на нём как монарх монархов. Король Леса.

Владыка Леса был огромен. Не широкий в плечах, но слишком высокий. Его рога были белы и слегка облуплены на концах, в такт окружающему увяданию. Его тень ползла по полу и взбиралась на стены, поглощая всё, что существовало до неё.

— Что ж, мальчик, подойди ближе, — Король протянул навстречу Ричарду бледную ветвистую руку. Голос его был одновременно и громогласным, и властным, отражаясь от стен неизбежностью и могуществом.

— Отец…

— Нет, — тут же остановил Ниру Король, — если он хочет что-то сказать, то пусть говорит сам.

Повинуясь, Ричард подошёл ближе к трону. Рот Короля, лишённый губ, расплылся в сухой беззубой улыбке. Лицо Владыки Леса было испещрено морщинами, а глаза испускали свет безграничной мудрости, хоть и были затянуты мутной пеленой. Ричард восторженно всматривался в этот образ, не зная, что сказать. Но Мерглом бодро дрожал за спиной юноши, подбадривая и придавая смелости.

— Мои родные, им нужна помощь.

— И вновь… Прошли года и вот — ты снова здесь, — с издёвкой проговорил Король.

— Снова? — опешил Ричард.

— История повторяет свой безутешный бег, — продолжил Владыка, не заметив вопроса юноши и глядя куда-то вдаль. — Виток за витком она пересказывает себя, но каждый раз наполняет происходящее новой подробностью. Кто мог бы подумать, не смотря на все защитные чары, что ты вот так просто встретишь мою прекрасную Ниру…

— Отец, ему нужна помощь!

— Думаешь, я этого не знаю, дитя? Думаешь, я не вижу этого? — Король медленно повернулся к дочери.

— Нет, я не думаю так, — виновато проговорила Нира и уставилась в пол.

— Ты снова сбежала из дома, не смотря на мой запрет! — голос Короля взвыл ледяным ветром. — Разве можно так не любить своего отца, алтарь своей семьи? Я разочарован тобой, дочь! Но, боюсь, мои слова для тебя не более, чем пустой звук!

— Простите, но, если бы не ваша дочь, я бы, возможно, погиб, — возразил Ричард.

— Может и к лучшему!

— Отец!

— Нет! Довольно, Нира! — Владыка отмахнулся от дочери, будто от назойливой мухи.

В тот же миг мощёный пол загудел и из-под него вырвались огромные мертвецки-бледные корни. Они в ту же секунду оттеснили Ниру в угол комнаты и обступили Ричарда. Король властно встал со своего трона и медленно зашагал в сторону юноши. Глаза Владыки Леса светились жутковатым пламенем.

— Ты. Ты! Сколько ещё раз ты будешь являться сюда? Как долго я буду терпеть то, что ты отравляешь МОЙ Лес? Раз за разом ты отвергаешь Песнь, пренебрегаешь спасением. И каждый раз ты приходишь сюда, требуя от меня исполнения желания! Да как ты смеешь, не веря в самого себя просить хоть о чём-то?

— Но я вижу всё это впервые! Вы спутали меня с кем-то! — выкрикнул Ричард.

— Конечно же ты видишь всё в первый раз! — Король разразился недобрым смехом. — Ты всегда здесь в первый раз, ведь до этого никогда тут не был. Мальчишка, неужели ты так до сих пор и не понял? Ты — отрава!

— Отец! Ты не в себе! — Нира безуспешно пыталась совладать с корнями.

— Дочь моя, — Владыка обернулся к девушке с надеждой, — разве ты видишь его так же, как вижу я? Зачем ты отрицаешь эту простую истину? Ради чего? Чувств? Любви? О, дитя, какой от них прок, если ты влюблена в монстра?

— А я верю в него! — выкрикнула Нира и вцепилась в корни. Её глаза были наполнены надеждой и яростным стремлением к борьбе. — И пусть, что он дышал кострами! И пусть, что не слушал Песнь! Он заслуживает помощи!

— Ты злишься лишь на себя, дитя.

— О чём вы… Нира? — Ричард стоял в растерянности, пытаясь осознать сказанное Лесным Королём.

— Скажи ему, что ты видишь, — приказал Владыка.

— Прости, я не смогла тебе сказать. Я и сейчас не верю, что это правда, — Нира посмотрела Ричарду прямо в глаза. Девушка была в слезах, но её взгляд оставался искренним.

— Что со мной? — едва слышно проговорил юноша. Горло пересохло, в висках бешено стучало.

— У тебя такая же аура, как у Дракона…

— Этого просто не может быть! — Ричард сделал шаг назад, но корни тут же злобно забурлили за его спиной.

— Ты — обезумевший Дракон. Был, есть и будешь им. Моё проклятие. Злая шутка абсурдной случайности! — грозно проговорил Король. — Сейчас ты всего лишь мальчик, что пробыл в Лесу слишком долго и по своей воле. Но потом ты захочешь стать им — драконом. А потом вернёшься сюда в доспехах, чтобы тщетно мстить. Раз за разом ты повторяешь этот безумный и бессмысленный круг.

— Отец! Пожалей его! — голос Ниры тонул в слезах. — Ты пугаешь меня!

— Он разрушает НАШ дом, дочь! — Владыка был непреклонен. — Лишает тебя и меня жизни! Разве можно иметь хоть толику жалости к такому человеку?!

— Но я… Я не помню! Это всё не правда! — голова Ричарда гудела.

— Ложь! — Король навис над юношей. — Ложь… Ты постоянно обманываешь себя и бежишь от правды. Ты — жалок и недостоин! Лес живёт по правилам — искреннее желание, смелость и воля заставляют его магию работать. Но ты подвёл себя, своих родных, отрёкся от шанса на спасение деревни. Ты трус, никчёмность! И думаешь, что имеешь право угрожать мне? Лесу? Вымогать исполнение твоего желания раз за разом?

Корни мгновенно обвили Ричарду руки и ноги. Мерглом на спине злобно задрожал, готовый броситься в бой, чтобы защитить своего хозяина.

— Ты всегда знал, как спасти свою семью, спасти всех. В глубине души это знание было с тобой. Но когда ты зашёл в Лес, услышал его Песнь, а потом вдохнул дым костров — ты решил остаться здесь навсегда. Искал любой способ бродить здесь годами. И Лес услышал твоё искреннее желание, но не так его понял — дал тебе возраст, в надежде, что пробудит смелость и решительность, — голос Короля дурманил, но всё же стал гораздо спокойнее. Возможно, Нира всё же смогла достучаться до него. — Так ответь хотя бы себе, мальчишка, почему ты изменил желание?

— Они были такими… Такими… — образы вспыхивали и путались в голове Ричарда. Вот он бежит прочь от родного дома, чтоб добраться до Леса и спасти всех. Всех? Себя? О чём он думал, когда покидал деревню? Бутта хохотала ему вслед. Огромные мерзкие нарывы на руках и на лицах дорогих ему людей взрывались и лопались, ужасно чавкая. — Жуткими.

— Ты сбежал… — прошелестел сам Лес. Тьма вокруг растворилась, а корни ушли обратно под землю, оставляя за собой лишь перемолотую брусчатку. Король устало сел обратно на Звёздный трон, — Ты сбежал от них и не для того, чтоб потом спасти. После того, как открыл для себя дым костров, ты не хотел возвращаться обратно. Боялся, что может не получится. Страх перевесил волю.

— Их лица, та боль… — Теперь юноша помнил всё. — Я бы не смог увидеть это снова…

— Ричард, — Нира подошла к нему и взяла за руку. Её глаза были отражением его боли. Девушка всецело понимала и ощущала то, что происходило сейчас у юноши в сердце.

— И ты готова простить его? — удивлённо спросил Король. — За слабость и трусость ты награждаешь любовью?

— Я не ошиблась в его сердце, — уверенно ответила Нира, не отводя от Ричарда глаз, — оно горит добрым огнём.

— Всё ещё веришь, — голос Владыки прозвучал насмешливо. — Абсурдно — всё это. Я до сих пор не понимаю, как он возвращается в Лес. Точно так же, как не понимаю твоё сердце, дочь. Ладно… Тогда вы оба, послушайте одну историю. И быть может в этот раз всё будет иначе. Кто знает?

Когда-то множество удивительных народов и существ жило вокруг этого великого Дуба. Громадные города проплывали над ним наравне с облаками, а купцы из далёких-далёких стран толпами спешили сюда, чтобы выторговать по больше всевозможных диковинок. Описывать все чудеса того времени я не осмелюсь — уйдёт вечность, чтобы перечислить всё. Но важнее всего было то, что властвовал над этим местом мой народ. Я же был избран хранителем и стражем, следившим за порядком. Но эта должность не несла в себе никакого интереса. Мир и покой царил в наших землях — не находилось ни одного глупца, желавшего бросить вызов мощи магии. Однако даже гармония не может быть вечной. Мой народ обладал долголетием, но не бессмертием. И когда кто-то из нас угасал — его с почестями относили в небольшую рощу у Дуба и хоронили под деревом. В эти моменты и лес, и окружающая нас магия чувствовали горечь утраты так же, как и мы. Поэтому дерево, под котором обрёл последнее пристанище ушедший, по своей воле становилось белоствольным и одевалось в вечную осень в знак скорби. Шли тысячелетия, мир менялся, и роща разрослась до бескрайнего леса. И с каждым годом белоствольных осенних древ в нём становилось больше и больше. Время моего народа постепенно уходило. Терялась и былая мощь, привлекая в эти земли алчность и злобу. На закате эпохи я узнал и войну. А потом — всё исчезло насовсем. Лишь я и малютка Нира остались у обломков былого. Я продолжил быть хранителем, помня и почитая каждого ушедшего за все те годы, сберегая знания и реликвии. Но и Лес не остался в стороне. Принимая в себя умерших, он напитывался магией, становился сильнее и, когда мой народ истлел насовсем, Лес явил свою волю — выкрасил всего себя в вечную осень, бесконечно скорбя об ужасной утрате. Всё так и осталось бы, но спустя время сюда повадились люди. Странный Лес, наполненный магией, привлекал их, заставлял выдумывать всевозможные небылицы. Я был готов убить всех, кто угрожал моему дому, но Лес начал впитывать в себя цели, мотивы, желания. Надежда и жажда мести, поиск нового дома, отчаяние и вера — всё это наполняло Лес, заставляло деревья чувствовать. И вскоре Лес соткал из этого прекраснейшую Песнь. Я смирился. Лес принял их, и я ответил ему тем же. Как и прежде, я продолжил сторожить покой и гармонию, обучая Ниру на роль следующего и последнего Хранителя. А Лес стал открытым для всех, кто ищет. Пришедший сюда мог найти то, что искал всей душой. Мои драгоценные деревья стали священными колоннами — сакральным незыблемым чудом. И я был спокоен. Лес продолжил обрастал мифами и легендами, а паломники проходили через него, как вода сквозь песок. Я только изредка направлял их желания, придерживаясь законов и правил, благодаря которым ничего не рушилось.

И Лес бы жил вечно, если бы ко мне не пришёл один парень… За его спиной висел топор, что на вашем языке значил «ярость». Это оружие было из ушедшей эпохи. Оно не давало погаснуть даже самой заблудшей душе. Топор выковал когда-то один гном, Ур. Я помнил этого мастера. Он был в моём дворце частым гостем — таким же последним, из своего рода, как и я с Нирой. Но когда мир окончательно угас, он пожелал жить вечно и принял форму камня, чтоб избежать ледяного касания смерти… Плата была велика: всё его мастерство и умения, то, ради чего он жил и творил — потеряло всякий смысл навечно. Тот гном был трусом, но знатоком своего дела, поэтому его топор работал исправно. Глаза юноши горели не гаснущим пламенем, как и злость в его сердце. Тот паренёк повидал жизнь и её ужасы, прошёл через многое и даже больше. Он окончательно забыл себя и сбежал от прошлого. И единственное, что я прочёл в его глазах — было отчаянное желание стать драконом.

Его желание было искренним, и я открыл тайну:

«Чтобы переродиться в дракона, ты должен стать легендой, мифом, о котором говорят шепотом у костра. Монстром, которого боятся, но мечтают встретить»…

Что ж. Он прислушался к моим словам. А через пару лет вернулся, чтоб сжечь Лес дотла, громыхая своим доспехом и перекованным в меч Мергломом. Он назвал его Нурусом — Истиной и теперь выжигает из Леса жизнь. Никто до не него не заходил сюда во второй раз. Это изменило всё, сломало все правила и порядки. И теперь ты приходишь сюда, снова и снова, по какой-то неведомой мне причине. На этот раз ты влюбил в себя мою дочь, чтобы разбить ей сердце. Разве тебе было мало боли? Ты будешь мучить меня, пока не останется лишь пепел?

Король указал рукой на полусгнившие листья, словно показывая к чему всё идёт. Ричард перевёл взгляд на Ниру и увидел на её лице такие же нотки изумления, что чувствовал и сам.

— Но, отец, почему ты не рассказывал всего этого? — растерянно спросила Нира.

— Дитя, — уставши протянул Король. — Я не хотел тебя втягивать в это.

— А Дракон? Почему я ни разу его не встречала?

— Но всё же встретила, — холодный огонь глаз Владыки устремился на Ричарда. — Я защищал тебя своей магией от бед и опасностей. Но видимо уже слишком ослаб. Посмотри на эти листья — они никогда не должны были утратить своих красок, а теперь… Такое будущее ждёт и меня, и тебя. Этот мальчик не знает, чего он хочет, и его ярость со временем уничтожит всё без исключений.

— Но как? — юноша не верил своим ушам. — Я же здесь! Как я могу совершить нечто подобное? Как я могу навредить Нире?

— Ваши с Драконом судьбы едины. Ты — это он. Он — это ты. Злой рок судьбы позволил тебе найти Мерглом. Снова, хоть он был переплавлен множество лет назад. Это ли не знак? Весь мой храм трещит и рушиться в предсмертных хрипах. Это неотвратимый финал магии и волшебства в этом мире. И роль палача выпала на твои плечи. Ты не хочешь вреда моей Нире, но ты причинишь его ей, рано или поздно. Неизбежность — твоё имя в этой истории. Желаешь ты того или нет. Судьба уже всё решила.

— Я не стану Драконом! — Ричард уверенно взял Ниру за руку. — Что бы кто ни считал — я не выберу этот путь!

Лязг. Затмило всё вокруг стальное бряцанье.

Лязг.

— Вы слышите?.. — губы юноши пересохли.

— Он наконец пришёл, — вздохнул Король. — Новый виток событий в затянувшимся финале.

Лязг…

— Если ты и правда пытаешься что-то изменить, — продолжил Владыка, не отводя глаз от Ричарда, — тогда бери мою дочь и бегите как можно дальше от сюда.

Лязг.

— Я не брошу тебя! — Нира продолжала держать Ричарда за руку, но в её взгляде читалось отчаяние. — Я не оставлю свой дом!

Лязг!

Нет. Он не позволит. Эта история закончится не так. Не в этот раз. Он не сбежит в страхе снова, не бросит тех, кто ему дорог.

— Дракон сюда не придёт, — собрав все силы проговорил Ричард. Мерглом в его руке задрожал уверенностью. И прежде, чем Нира и Король успели сказать хоть что-нибудь, юноша стрелой кинулся к корням дуба. Быстрее, сквозь коридоры и пышные залы!

Лязг!

Он рядом. Почти пришёл: Дракон, из легенд и мифов. Жуткое чудище, ставшее таким по собственной воле. Ричард бежал вперёд, крепче сжимая топор. Слова Владыки Леса гигантским молотом звенели в голове. Нет — он не станет монстром! Сейчас он остановит всё навсегда!

Лязг!

Цветы-фонарики и изысканные топазы вздрагивали от этого металлического звука. Давно умершие корни старались зарыться по глубже в землю.

Лязг!

Выход из подземного царства уже маячил впереди.

— Ес-ли дос-ТО-ИН — ПРОЙ-ти смо-жешь, — пробулькал великан у входа.

— Р-р-р-а! — выкрикнул Дракон и опустил Нурус на голову стража. И тот медленно развалился, в стороны, разрубленный на две половины. Рыцарь неторопливо зашагал вперёд, смахивая с доспеха ошмётки некогда грозного великана.

— Достоин, — сурово кинул воитель в сторону остатков стража.

Доспехи — непробиваемая чешуя. Слова — огненный шторм. Глаза, полные злости. И не было в мире дракона совершеннее. И не было в мире дракона прекраснее. И не было в мире дракона страшней. Поступью, подобной раскатам грома, он шагал навстречу судьбе. Ведь драконы истинные судьбоборцы.

— И ты здесь, — усмехнулся рыцарь, увидев впереди Ричарда. — Всё же нашёл, что искал?

— Стой!!! — Юноша вложил в этот крик всю ярость и решительность, крепко сжав рукоять Мерглома. Крик этот переродился в рык молодого, но всё же огнедышащего дракона, от чего Ричард и сам ужаснулся. Но было уже поздно. Рыцарь почувствовал пламя, исходящее от юноши, и развернулся ему навстречу.

— Я блуждал столько лет, не помня себя. Прожигал сердце Леса кострами, но без цели, а просто чувством в груди, что некогда было моим желанием. Правила Леса для всех. Я был обречён скитаться здесь вечно, пожираемый ненавистью. Но потом Ты показал мне своё, вернее Наше прошлое. — Голос рыцаря был спокойным, а сам же Дракон медленно шёл на юношу, сжимая в руках Нурус. — Сначала я посчитал это запоздалой щедростью Леса, но когда покинул тебя, то понял, из-за кого мои костры показывали знакомые образы. И там, в бурю у корней рухнувшего дерева, я ощутил тебя и вспомнил всё, — Дракон навис ужасающей тенью над Ричардом. — Перед тобой стоит будущее, выкованное в боли! Что ж — дерись со мной, если хочешь! Попробуй остановить моё мрачное шествие и замкнуть этот круг! Но лучше тебе сдаться, сгинуть здесь и никогда не возвращаться к надежде. Впереди тебя ждут лишь вечные страдания!

— Я не позволю тебе пройти дальше!

Ричард со всей силы махнул Мергломом перед собой. От удара металла о металл вспыхнул сноп холодных искр-звёзд во все стороны. Руки юноши загудели от боли, но он не выпустил топор.

— Хороший удар, — одобряюще кивнул рыцарь и продолжил, как ни в чём не бывало. — Спустя время ты ощутишь в себе пламя и вернёшься домой. Там тебя будет ждать одна очень необычная и вечная вдова. Она с радостью поведает тебе тайны, взамен на то, что когда-нибудь ты покажешь одному мальчику его первый танец костей. И вот тогда… — невероятно сильный удар заставил Мерглом звенеть, а Ричард едва смог устоять на ногах. — Тогда всё начнётся заново!

Огнедышащий монстр был непробиваемой горой из стали. Чешуйки на его доспехе шелестели и дыбились, пламя скакало между ними, но совсем не давало света. От меча веяло кровожадностью.

— Уйди. В сторону. — сурово прорычал Дракон, замахиваясь снова.

— Ты сжигаешь всё на своём пути! Хватит — это пламя никого не приведёт к лучшему будущему! — Ричард сильнее сжал рукоятку топора. В тот же миг металлическая змея Мерглома ожила и оплела собой руки юноши, после чего надёжно вгрызлась зубами обеих голов в древко оружия.

— Будущее? — голос рыцаря звучал насмешливо. — Меня лишили будущего! Этот мир признаёт лишь один закон — закон мести!

После этих слов Дракон с силой опустил меч на Ричарда. Белое пламя и оглушающий треск последовали за ударом. Земля под ногами юноши задрожала и Ричард, не выдержав такой силы, рухнул на колени.

— Ты же не убьёшь меня сейчас. И что дальше? — спросил Ричард откашливаясь. — Будешь вечность мстить? Оставишь только пепел и станешь королём Ничего? А как же Нира?

— Кто? — удивлённо спросил Дракон, но тут же отмахнулся от этого вопроса. — Меня обманул тот, кто назвался судьёй над всем миром! Но с чего ты взял, что судей нельзя судить? Я буду сжигать Лес, который существует по несправедливым и подлым правилам. Снова. И снова. И снова. Пока он всё же не сгорит дотла. Может я в этом круге и вечность, но раны Леса никуда не исчезнут. Королём Ничего? Пусть так. Мой мир уже умер. На этот — плевать…

Рыцарь перехватил меч за лезвие и замахнулся рукоятью. Ричард вдруг почувствовал, как его голова раскалывается от невыносимой резкой боли. А потом он будто бы провалился в кромешную тьму…

***

Он стоял у входа в Лес, напротив полуразрушенной арки. Голос Бутты не выходил у него из головы: «Иди, если веришь, что спасёшь всех. Я помогу тебе, там, когда придёт время, но ты не будешь помнить…» Сейчас. Он, Ричард, любящий сын и не плохой для своих лет мальчишка, сделает шаг. Шаг, который должен сделать, хотя никто и не просил. Он отправиться в неизвестность и загадочность, пока пустую, но готовую заиграть удивительными красками в любой момент. Один шаг, который сотрёт его прошлое целиком, оставив только эхо от истинного желания, которое и поведёт мальчика в путешествие. Готов ли он? Есть ли у него выбор? Что он найдёт, когда вернётся?

— Рииии-чааард… — прошелестел Лес. Он знает и слышит. И всегда поёт. Чарующие нотки его песни уже проступали сквозь арку, словно туман, скользя по траве и руинам. — Ричард….

Спасение здесь — на расстоянии одного простого шага. Такое манящее и тёплое, что посоперничает с объятиями любящей матери.

Ты дома.

Ричард открыл глаза. Резкая боль раскалывала голову надвое. По виску медленно текла тёплая вязкая жидкость. «Кровь» — быстро понял юноша по резковатому металлическому запаху. Голова гудела, вокруг всё было ужасно нечётким и двоилось. Но Ричарду нужно было встать. Ему нужно было идти вперёд — вглубь коридоров и роскошных залов. Навстречу стальному лязгу дракона. Совсем рядом с левой рукой Ричард ощутил тепло и уверенность. Инстинктивно он потянулся к этой силе и вскоре пальцы юноши сжали рукоять топора. Не теряя времени Мерглом поделился с хозяином решимостью, унял, как мог, боль. И Ричард всё же смог встать, опираясь на верный топор.

Каждый новый шаг заставлял мир в глазах мутнеть и пошатываться. Но Ричард упёрто шёл и шёл, опираясь о стены и колонны. Поначалу кровь неприятно и медленно текла по его виску, норовя попасть в глаза. Но чем дальше шагал юноша, тем меньше она струилась, а потом и вовсе перестала. Но это было ничтожной поблажкой по сравнению с тем, как разрывалась от боли его голова. Мерглом за спиной напряжённо вибрировал, стараясь изо всех сил поддерживать волю Ричарда.

Коридор, зал, коридор — всё такие же помпезные, переходящие в корни дерева, затмевающие удивительным светом топазов — сейчас всё это вызывало у юноши лишь тошноту и головокружение. Ричард вдруг понял, что лязг металлических доспехов впереди прекратился. Всё кончено? Он не успел? Как долго он валялся без сознания?

Зловещая тишина заставила его ошарашенно замереть на месте. И сквозь окружающее его молчание звуков, Ричард услышал детский плач. Он шёл откуда-то спереди, из тёмного уголка очередного коридора. Удивлённый и сбитый с толку, юноша пошёл навстречу плачу. Идя по коридорам и залам в первый раз, Ричард не встречал никаких детей. Да и Король про это не говорил ни слова. Однако плач ощущался вполне реальным. Звук исходил от одной из колонн. Плач был пропитан обидой и одиночеством. Ричард осторожно подошёл к колонне и заглянул за неё. В тени изящного строения, в изорванных лохмотьях и всхлипывая, поджав колени, сидел мальчишка.

— Эй, — неуверенно окликнул его Ричард. — Привет.

Мальчик вздрогнул и резко повернув голову в сторону юноши тут же испуганно отскочил куда-то в темноту. Было очевидно, что увидеть в этих залах ещё кого-то было для него полным шоком.

— Тише, тише, — Ричард медленно выставил вперёд руки. — Я не причиню вреда, честно. Ты заблудился? Я — Ричард. А тебя как зовут?

— Н-не помню, — неуверенно проговорил мальчик, выглянув из-за колонны.

— Давно ты тут сидишь?

— Я… Я не помню! — голос мальчика дрожал и в любую секунду готов был вновь перейти на плач.

— Не волнуйся — это ничего страшного, правда, — отдалённое позвякивание сбило Ричарда с мысли. Что это — звон в голове от боли, или надежда, что рыцарь ещё не добрался до тронного зала? — Послушай, там впереди хорошие… люди в опасности, и я должен им помочь, понимаешь? И как только я это сделаю — сразу вернусь и выведу тебя отсюда. Хорошо?

— Можно… я с тобой? — мальчик неуверенно поднялся на ноги. Его волосы и лицо были в грязи, щёки впали, под глазами виднелись болезненные синяки. Руки и ноги мальчика больше напоминали собой спички.

Ричард почувствовал прилив необычайной жалости к этому потерявшемуся существу и уверенно подошёл к мальчику. Юноша встал перед ним на одно колено и аккуратно приобнял за плечи. Мальчик не сопротивлялся — в его глазах читалось только угрюмое одиночество. Но теперь перед ним стоял Ричард — реальный человек, слава которого были наполнены искренностью и добротой. Поэтому мальчик, недолго думая, вцепился в ответ в юношу и как мог прижался к нему, вновь начав всхлипывать, но уже не от отчаяния. Он наконец был здесь не один.

— Послушай. Там может быть очень опасно, поверь. Я не хочу, чтоб ты пострадал, понимаешь? Побудь ещё немного здесь, а я как только со всем разберусь, сразу же приду обратно.

После недолгих размышлений мальчик утвердительно кивнул. Вздохнув,Ричард попросил его не уходить далеко от колонны и поспешил вперёд. Юноше вдруг представилось, как он сейчас выглядел для мальчика со стороны: странное невесть-что с запёкшейся кровью у виска и громадным топором за спиной. Стало понятным, почему мальчик по началу убежал от него в ужасе. А головная боль между тем перешла в монотонный гул, немного облегчив Ричарду путь. Иногда он даже забывал о ней, отвлекаясь на живописные колонны и узоры корней с цветками. Архитектура подземного замка была настолько удивительной, что даже сейчас, на пороге страшной опасности, старалась привлечь внимание своей красотой… В какой-то момент Ричард заметил, что видел одни и те же узоры корней, колонны и цветки уже не в первый и даже не во второй раз. Их местоположение в залах и коридорах менялось, но черты и символы на колоннах и переплетения корней оставались прежними. И как Ричард не старался, он не мог найти в просторных помещениях того перехода, что вывел бы его к тронному залу. Замеченное заставило юношу остановиться и задуматься. Но всё же, решив, что ему чудиться, он решил пройти ещё немного вперёд, осматриваясь внимательней. Спустя пару залов его опасения подтвердились — всё повторялось. Каждый покой был слегка изменённой копией предыдущего. Окружающий Ричарда стиль замер на месте, создавая впечатление бесконечного повторения.

— Они никогда не заканчиваются… — услышал Ричард позади себя обиженный голос мальчика. — Коридоры и залы. Одни и те же, куда бы ты ни шёл.

— Я просил ждать меня, — с упрёком проговорил Ричард.

— Мне было страшно, — честно признался мальчик и подошёл ближе. Сейчас он казался куда более серьёзным, а на лице не осталось и следа слёз.

— Ладно, — Ричард вздохнул, — идём вместе. Но обещай, что если увидишь что-то опасное, то тут же постараешься спрятаться, идёт?

Мальчик утвердительно кивнул.

И они зашагали вместе, сопровождаемые лишь эхом своих же шагов. Казалось, что окружающая их монотонность была вечной. Дворец упорно не хотел пропускать Ричарда вперёд. Но почему? Юноша хотел помочь, спасти Лес, Короля и Ниру от бессмысленной злобы Дракона.

— Я вспомнил одну сказку, — голос мальчика прозвучал так неожиданно и громко, что Ричард невольно сжал зубы от боли в висках. — Мы же во дворце Лесного Короля, да? Говорят, он исполняет любые желания.

— А как же Лес? — заметил Ричард, — он ведь тоже исполняет желания.

— Я больше… не верю в Лес. И в Песню больше не верю. Она больше не хочет для меня звучать, — мальчик задумчиво уставился себе под ноги. — Может, она и Лес просто устали от того, что к ним вечно приходят и просят.

— Тогда с чего ты решил, что и Король не устал?

— Короли никогда не устают, — серьёзно ответил мальчик. — Это, как если бы Солнце перестало каждый день появляться в небе. Оно бы подвело тех, кто в него верит.

— Красиво сказано, — удивился Ричард мыслям мальчика.

— А ты тоже идёшь просить исполнить своё желание?

— Можно и так сказать, — кивнул юноша.

— Но ты сказал, что там опасно. А почему там опасно?

— Понимаешь, есть один очень плохой Дракон, который хочет причинить вред этому месту. А я не хочу, чтобы это произошло. И очень надеюсь, что успею его остановить.

— Знаешь, было бы здорово, если бы Король позволил мне стать драконом, — голос мальчика прозвучал как-то отрешённо, будто он говорил сам с собой.

— Что?.. — холодный пот пробил Ричарда. Он остановился и уставился на своего исхудавшего спутника. Но тот больше не обращал на юношу никакого внимания. Взгляд ребёнка был устремлён куда-то вглубь коридора.

— Ты слышишь? Песня! Она снова звучит! — глаза мальчика вспыхнули огнём, и он быстро рванул вперёд.

— Стой! — Ричард кинулся за ним.

Однако, сделав пару шагов, юноша понял, что погрузился в темноту. Больше не было ни колонн, ни залов с топазами и цветами. Была только тьма и крохотный белый свет где-то впереди.

— Хочу стать драконом!.. — прозвучал детский голос откуда-то из этого крохотного лучика света.

— Мальчик! — окликнул Ричард. — Не убегай! Ты можешь пострадать! Ты же обещал мне быть осторожным!

— Драконом? — прозвучал из темноты властный голос Короля Леса. — Разве ты за этим пришёл в Лес?

— Хватит! — где-то во тьме вспыхнул столб искр и на миг Ричард увидел себя, вонзившего Мерглом у подножья Звёздного трона, прямо у ног Лесного Владыки. — Я устал скитаться и искать то, чего не существует! Загадки, нелепые истории, новые путешествия в никуда! Признай, что не можешь спасти мою семью и деревню!

— Я? — хохот Короля разлетелся холодным ветром повсюду. — Я — есть Лес. И даю то, чего хочет твоё сердце. А оно бурлит, мальчишка. Кипит и разрывается, как раскалённая лава. Ты полон злобы и отчаянья. И просишь меня помочь, когда ещё даже себя не понял?..

— Нет, — Ричард из видения отмахнулся от Короля. — очередная байка! Просто дай мне то, чего я прошу. Разве твой мир измениться, если позволишь хотя бы одному человеку не проходить через все эти бестолковые нравоучения? Я не пришёл сюда искать себя. Я пришёл спасти жизни!

— Довольно! Лес должен жить по правилам во имя порядка. Тут не было и не будет исключений! Если ты не хочешь следовать законам, то убирайся от сюда, дерзкий мальчишка!

Огни тусклого пламени пожрали картину из прошлого, но вместо неё тут же возникла новая: Ричард, изнеможённый и уставший, стоит на коленях у трона, в глухой мольбе, а Король возвышается над ним, победоносно усмехаясь безгубым беззубым ртом.

— Я хочу стать драконом… — на этот раз голос юноши звучал подавленно и разбито.

— Чтобы нести зло? Зачем мне помогать тебе в этом? — Король хохотал. — Признай, что потерялся. Отдай мне топор и иди в Лес. Блуждай и ищи упокоения, заблудшая душа. Ты же видишь, что выхода нет. Ты сгинул ещё до Леса, утонул в своих страхах. Ты ведь пришёл сюда, чтоб сбежать от правды, затеряться в волшебном пении из сказок матери, которую уже не вернуть. Ты так решил.

— Я хочу стать драконом, чтобы перестать бояться…

Ричард замер, наблюдая, как образы растворяются вместе с темнотой. Его голова загудела новым приступом, от чего юноша едва мог стоять на ногах.

— Столько желаний. И всё же искренних. Сбежать, переродиться, спасти… — голос Госпожи Бутты нельзя было не узнать. — В этой истории много лжи, но не злись на это Ричард. Каждый здесь лжёт только самому себе.

Вечная вдова неспешно прогуливалась по залу, потягивая мундштук. Табачный дым тянулся за её аристократичной поступью как благородный шлейф роскошного платья.

— Очередное видение, — буркнул уставший от всего Ричард и потёр вновь разболевшуюся голову.

— О нет, отнюдь. Я вполне реальна, — успокоила его Госпожа Бутта. — Но я могу понять твоё недоверие — это место концентрация магии. Пусть Дуб и умер, здесь всё равно происходят разные чудеса. Отзвуки прошлого — одно из проявлений магии.

— Тогда что Вам здесь нужно? Тоже хотите меня отговорить? Или рассказать очередную сказку? — злобно кинул Ричард.

— Почти, — старуха вальяжно разгуливала среди колонн, будто не замечая злости юноши. — Ты ведь хочешь спасти всех: и Ниру, и семью, и себя. И сердце твоё не может выбрать, что важнее. Король сказал, что это слабость. Но именно это привлекло в тебе Лес.

— Лес?

— Да. Ведь он давно уже не какое-то простое вместилище магии. Он обрёл себя, научился мыслить. Лес — такое же живое существо, как и мы с тобой, Ричард.

— Да откуда Вы всё это знаете? — возмутился Ричард. — Кто Вы такая?

— Я была когда-то колдуньей. И гораздо старше, чем Король, — глаза старухи сверкнули сквозь вуаль. — Но это было в далёком прошлом. Сейчас моё имя означает «тень».

— Тогда зачем помогаете мне? Зачем привели тогда к Дракону и появились сейчас?

— Как я и сказала — твои желания привлекли Лес. Это первая его идея за столь долгое время тишины. Нечто новое. И я решила подыграть.

— Раз уж Вы такая могущественная, могли бы и спасти мою деревню!

— Хотела бы, — вздохнула Госпожа Тень. — Я люблю Астрид и сестра твоя славная. Но, боюсь, все мои силы могут проявлять себя только внутри Леса. В мире же вне его, я лишь отголосок. Всё моё колдовство уходит на поддержание формы в деревне. Уйду я чуть дальше в мир — и растворюсь без следа. Поэтому и способна всего лишь на лёгкие фокусы. Лес — последнее место магии во всём Свете.

— Тогда что мне делать? — голос Ричарда дрогнул. — Как мне спасти всех? Потому что я совершенно не знаю, что делать.

— Но ты делаешь, — уверенно ответила старуха.

— Что?

— Первый раз ты и правда сбился с пути, стал Драконом. Но Лес решил дать ещё один шанс. И тебе. И Дракону. Ведь этот поход за желанием во многом отличается от предыдущего. Ты многое изменил, хоть и сам этого ещё не понял. И многое нашёл. Пора бы тебе уже поверить в себя, Ричард. Оглянись на свои поступки — ты не плохой сын. Бояться все. Главное не сдаваться страху, а идти вперёд.

Слова старухи начали эхом разноситься по залу, утопать в дыму и снова выныривать из него. Сам дым на мгновение окутал весь необъятный зал. А потом испарился вместе с Госпожой Буттой.

Лязг. Ричард снова стоял у входа в Тронный Зал.

Под ногами юноши была всё та же потемневшая дороге из некогда красных опавших листьев. Но в этот раз дверь в покои Короля была закрыта. И только крохотное солнечное свечение проступало из небольшой щели между дверей. Могучий Дракон стоял напротив входа, уверенно сжимая в руках меч. Ричард заметил, как дверь перед ним рыцарем изрезана глубокими ранами, из которых тоже сочился свет.

Лязг!

Рыцарь в очередной раз опустил Нурус на двери. В ответ на это они загудели и слегка сдвинулись назад. Лучи света заструились ещё ярче, давая знать, что проход вот-вот откроется. Но Дракон остановился и не спешил наносить последний удар.

— А ты стал ещё взрослее, — сказал он Ричарду не оборачиваясь. — Хорошо. Быть может теперь ты поймёшь. Или хочешь продолжить бой?

— Драка ничего не изменит, — устало произнёс Ричард.

— Как знаешь, — хмыкнул рыцарь.

Лязг! Дверь заскрежетала и затрещала, разваливаясь на трухлявые кусочки. Больше ничто и никто не останавливал рыцаря.

Когда Дракон зашёл в тронный зал, свет вокруг наполнился рубиновыми тонами. Казалось, что наступил яркий осенний закат, но всё омрачали тени… Одна из них — самая громадная, растекалась по всему залу, обещая пожрать мир. Рубиновые огни дикими отблесками сверкали на броне рыцаря. Дракон медленно зашагал, звеня доспехами, всё ближе к Звёздному трону.

— Ситуация становится всё абсурднее, — устало кинул Король Леса. — Теперь и ты здесь, преступник?

— Ты обвиняешь меня? — рыцарь продолжил приближаться к трону, опустив острие меча на пол. Нурус зазвенел по брусчатке, угрожающе выбивая искры. — Я стал драконом, и страх отступил навсегда. И избавившись от него, я наконец прозрел, старик. В тебе нет сострадания, нет совести. Плевать ты хотел на людей и их просьбы. Всесильный Лес и его Хранитель — как же! Сколько уже сгинуло под твоими деревьями?

Ричард было шагнул вперёд, в зал, остановить этот конфликт, но неожиданно для себя наткнулся на прозрачную пелену, словно угадил в растянутую невидимую простынь.

— Они не слышат и не видят нас, — из теней зала перед Ричардом появилась Нира. — Идём… Мы ничем здесь не поможем. Это только их танец.

— Я не могу так, — Ричард решительно посмотрел девушке в глаза. — Если их оставить — случится что-то очень плохое. Они же оба не в себе.

— Они так решили. Сам Лес так решил.

— Нет. Дело не в Лесе. Это гораздо сложнее.

— Но что мы можем? — Нира вцепилась в плечи юноши, — Мне не остановить Дракона. И ты от него уже пострадал! А отец меня и вовсе не слушает. Он никогда таким не был! Хочешь пойти туда? Умереть с ними? Ты нужен мне, Ричард. Прошу… Останься со мной. Я не хочу потерять и тебя.

Глаза Ниры были наполнены слезами. И один только взгляд на них заставил сердце Ричарда сжаться от боли. «Не сдаваться страху» — прозвучали в его голове слова Госпожи Тени. Он и правда сделал многое и сделает ещё. Теперь Ричард это понимал. Для Ниры. Для всех. Даже для Дракона.

— Падающие звёзды… — юноша осторожно смахнул слёзы со щёк девушки и нежно взял её за руку. — Они заигрались в сказки. Оба. Нельзя допустить, чтоб закончилось всё так, пойми. И я верю, что мы сможем их остановить. Король сам сказал — каждый виток истории становиться немного иным. В этом — я полюбил тебя. Такого никогда не случалось. Разве может любовь ничего не значить?

— Я… я, — видно было, что слова даются Нире очень тяжело. — Ты позволил мне почувствовать что-то чистое и невероятное. Но никто из них этого не поймёт.

— Хватит прятаться за своей магией! — послышался суровый окрик рыцаря и следом за ним свист Нуруса.

Дракон неистово разрубал жуткие корни, призванные Королём, чтоб преградить ему путь. Но они тут же вырастали снова и изо всех сил пытались оплести рыцаря с ног до головы. Владыка Леса парил над Звёздным Троном с распростёртыми в стороны руками. На лице его был жуткий оскал, а сам он выглядел ещё более угрожающе, чем Дракон. Ветви-корни, бросающиеся на воителя, были будто бы продолжением теней, исходивших от Короля.

— Позволь всё исправить! — Ричард устремился к трону, но Нира намертво схватило его за руку.

— Ты едва стоишь!

На миг юноша просто остановился и смотрел на неё: прекрасную волшебную девушку с невероятными чёрными рогами и глазами-звёздным-небом. Её волосы слегка дыбились и плыли по воздуху, как тот раз, когда она вернула память Уру. И это только придавало ей красоты.

— Прошу, Нира, поверь в нас. Поверь в себя. Ты удивительна и способна на множество невообразимых вещей. Давай сделаем всё правильно, ради будущего. Тебе просто нужно доверится мне, как я доверяю тебе.

— Хорошо, — немного промолчав ответила Нира. — Попробуем.

На этих словах волосы девушки вновь стали обычными, и Ричард почувствовал, как незримая преграда исчезла. Глаза девушки были полны слёз, но во взгляде читалась вера и решительность. Ричард по крепче взял её за руку, и они вместе направились к Трону.

— Эй, Ричард! Посмотри кем ты стал! — окрик юноши заставил Дракона обернуться.

— Не смей мешать мне вершить справедливую месть! — воитель с силой взмахнул мечом в сторону Короля и из лезвия вырвалась чудовищная волна жара. Она вмиг распылила все корни, а когда достигла Владыки, тот ухнул и упал на Звёздный Трон.

— Отец! — Нира инстинктивно рванулась к Королю.

— Кого ты привёл? — растерянно спросил рыцарь, уставившись на девушку. — Очередная уловка?

Дракон замахнулся было на Ниру мечом, но Ричард швырнул в него топор. Мерглом со звоном отскочил от чешуйчатого доспеха. Но цель свою он выполнил — внимание рыцаря опять было приковано к юноше.

— Глупец! Ты хоть знаешь, что натворил этот божок?! Он отнял у меня… у нас всё! А ты снова пришёл мешаться под ногами?!

Рыцарь взмахнул раскалённым мечом, и Ричарда окутала волна жара. Юноша застыл на месте, ощущая, как пламя приближается к нему, но в последний момент оно пролетело мимо и с треском врезалось в стену дворца. Зал задрожал от мощи удара, несколько корней рухнули на пол откуда-то из-под потолка. Дракон злобно рыкнул, осознав, что не готов причинить юноше реальный вред.

— «Любой, кто войдёт в Лес с чистым сердцем, получит то, чего желает больше всего»! — с каждым словом лязгающая поступь Дракона становилась всё ближе к Ричарду. — Я бродил здесь годами, прямо как ты! Нашёл этот дворец! Короля! Перестал бояться и смог вернуться домой! Но знаешь, что меня там ждало? Скелеты, покрытые паутиной и пылью! Сказать почему?! Лес не выполняет два желания за раз! Никаких исключений! Даже если на кону чужие жизни! Всему здесь плевать на людей!

Рыцарь схватил Ричарда за горло. Ужасная боль сковала юношу. Он ощутил, как отрывается от земли, а в глазах мгновенно потемнело.

— Ей не плевать, — просипел Ричард из последних сил и указал на Ниру, стоящую возле Короля.

— Что?! — непонимающе уставился на неё Дракон, но всё же отпустил юношу. — Кто эта девушка?

— Это Нира, — отдышавшись и потирая горло ответил Ричард. — Я встретил её, пока бродил по Лесу и…

Вдруг нависший над ним дракон рыкнул и схватился за грудь. Чешуйчатые доспехи заскрежетали, а сам воитель нелепо зашатался и рухнул на колени. Сначала из-под шлема, а потом и из-под чешуек брони заструились небольшие ручейки дыма, наполненные запахом горящей плоти. В тот же момент Король Леса встрепенулся, словно пробудился ото сна и властно сошёл с трона, не обращая внимания на Ниру.

— Что с ним? — Ричард испуганно посмотрел на Владыку.

— То, что случается со всеми драконами, мальчик, когда они погружаются в беспросветную злобу и ярость. Такова плата быть этим существом… Так они в своё время и вымерли. Ведь драконы созданы, чтобы тлеть.

— Ему больно. Останови это! — выкрикнул Ричард, а рыцарь глухо прорычал, пытаясь рукой расцарапать нагрудник.

— Ещё мгновение назад он пытался убить меня, мою дочь. Тебя. Уничтожить всё живое вокруг. А теперь ты просишь его пощадить? — Голос Короля звучал насмешливо. — Вы, люди, такие смешные и глупые: считаете себя вечно правыми, всезнающими… Заходите в Лес думая, что вам все должны. Но этот мир никогда не был и не станет вашим. Вы — лишь гости, попрекающие законы чужого дома. К счастью, временные и мимолётные. Мне приходится молча наводить после вас порядок, подстраиваться. Но разве я сделал что-то плохое? Это ЕГО желание! Он решил стать драконом вместо спасения родных!

— Желание?! Двенадцатилетнего мальчика?! — Ричард встал в полный рост, чтоб взглянуть в глаза Королю Леса. — Он просил тебя помочь! Не раз и не два! Всё приходил и приходил за помощью для гибнущих родных. А ты чёрство держался за свои правила, как будто мир лопнет на части, если хоть раз сделать исключение! Нет — люди в разы лучше тебя хотя бы тем, что обладают состраданием. И какие бы злодеяния он не совершил, чтобы не хотел сжечь или разрушить, в одном его слова были истинны — ты заигрался в Бога. Хотя на деле — ты всего лишь сторожишь забытое всеми кладбище!

— Да как ты!..

— Он прав, отец, — голос Ниры остановил взмах руки-ветви Короля. — Сколько душ здесь так и не нашли того, что искали? Из-за твоих правил!

— Ты не… Ты не понимаешь, Нира! Без правил Лес не сможет существовать!

— А Лес и не хочет быть таким! — выкрикнул Ричард.

Король тяжёлым взглядом уставился на юношу.

— Тебе то откуда про это знать? — проговорил Владыка оглушительно спокойным голосом.

— Он сам говорит об этом. Через меня. Через Дракона. Через твою дочь, — Ричард подошёл к девушке и взял её за руку. — Я не должен был встретить Ниру, но встретил и полюбил, как и она меня. Это чудо, новое начало. Лес устал быть вечным памятником. Только твои правила не дают ему расти и дышать. Он хочет свободы и чего-то нового, стать чем-то большим!

— Вздор!

Тени-корни нахлынули на юношу, силясь обвить руки и ноги, выколоть глаза, передавить горло, но рассыпались в прах, едва приблизились к нему. Ричард ощутил, как Нира сильнее сжала его руку и посмотрел на неё. Волосы девушки развивались словно на сильном ветру. Нира сделала ещё один взмах в сторону тлеющего рыцаря и тот рухнул на землю с облегчённым вздохом. Дым перестал струиться через его доспех.

— Что ты делаешь, Нира?! Нет! Ты не понимаешь! Неужели ты такая же, как они! Хочешь сжечь наше прошлое?! Последнее, что осталось от нашего народа?! — глаза Короля всё больше разгорались злобой. — Это храм! Алтарь великому!

— Вся эта игра в желания и песни, заблудшие и ищущие! И ты хотел, чтоб я заняла твоё место? Ты настолько боялся расстаться с прошлым, что сотворил всё это! Но дуб больше никогда не засияет изумрудными листами — он умер, пап! Как и наш народ. Их больше нет, они давным-давно сгинули в прошлом.

— Замолчи! Изверги и вандалы! Вам никогда не уничтожить это место! Никогда! — глаза Короля вдруг вспыхнули яростным и безумным огнём. Владыка кинулся на свою дочь.

— Нет! Ты сошёл с ума! — девушка вскинула руки и вокруг Короля выросли из земли могучие корни, заключая его в клетку. — Хватит жестокости! Хватит смертей!

— Не позволю! — Король схватился за обвившие его корни и те захрустели. Весь зал загудел от этой ужасной мощи.

— Пап… — По щекам Ниры текли слёзы, — Что с тобой, пап?..

Но спятивший Король больше никого не слушал. Весь дворец трещал и вздувался, а драгоценные камни на Звёздном троне звонко лопались, как стекло, в такт злобному скрежету Владыки.

— Идите… — голос дракона был едва слышен, — бери девушку и уходите отсюда!

Рыцарь попытался встать, опираясь на меч.

— Ты прав, мальчик. Король утонул в своём прошлом. Меня ослепили ненависть и отчаяние. Я такой же безумец, как и он, теперь я понимаю. Но вы не должны погибать здесь вместе с нами.

Даже не видя глаз рыцаря, Ричард чувствовал решительный взгляд под шлемом, поэтому молча помог воителю встать. Чешуйки доспеха металлически зашелестели. Дракон на мгновение вновь стал несокрушимой стальной громадой. Но всё же опёрся на меч с тяжёлым вздохом.

— Ступайте. Создайте новый, более справедливый мир, чем этот.

— Нам нужно идти, — проговорил Ричард не в силах посмотреть девушке в глаза. Он просто обхватил девушку за талию и потащил за собой. Нира не сопротивлялась. Она только изредка шептала «Папа» и не отрывала взгляда от беснующегося в клетке Короля Леса.

— Иногда безумцы не слышат и не хотят слышать правду, — услышали Ричард и Нира, когда дошли до дверей. — Они бегут от истины, как от огня. Но вся суть в том, что чем дальше и дольше ты бежишь, тем сильнее истина обожжёт тебя в конце. Когда я пришёл к тебе с тем топором — неожиданное исключение из твоих дурацких правил — разве ты принял это, как призыв что-то изменить? Нет. Ты испугался, закрыл на это глаза и продолжил творить жестокость, под нелепые оправдания. Взгляни на меня — чтоб прозреть, я чуть не сгорел заживо. А теперь пришёл и твой черёд получить ожоги правды, Ваше Высочество.

В ответ дракону прозвучал злобный рык Короля и хруст окончательно ломающихся корней. Но ни Ричард, ни Нира больше не видели, что происходило в тронном зале. Девушка пришла в себя и бежала вместе с юношей прочь, крепко держа его за руку. А вслед за бегущими гудел и рушился мир прошлого: громадные корни разрывали расписанные колоны и давили в пыль топазы, а после и сами иссыхали за секунды и сворачиваясь бедными мёртвыми волчками. Своды залов рушились и трещали, колоны рассыпались на тысячи осколков, как стекло, а брусчатка дыбилась и ходила ходуном.

Выход из-под корней Дуба в этот раз оказался гораздо ближе, чем раньше, и Нира с Ричардом выбежали из подземного дворца до того, как он обрушился вместе с громадным деревом в пустоту. Юноша тут же упал на опавшие листья — его голова невыносимо болела, а бег отнял у него последние остатки сил. Нира присела рядом с ним, глядя на уходящий под землю Дуб.

— Они ведь больше не вернуться, да? — спросила она куда-то в сторону. Но, не дождавшись ответа, девушка принялась гладить юношу по голове, — Тебе лучше?

— Да, — едва слышно ответил Ричард, чувствуя, как боль постепенно отступает.

— Это… Этот Лес — он болен и сломан. Очень и очень давно. Он говорит мне это сейчас. Его Песня звучит лживо, а люди, приходящие с надеждой, получают лишь отчаянье.

— Да, — кивнул Ричард, — лишь отчаянье.

— Мне нужно кое-что сделать… Сейчас, когда я стала его хранителем.

— Сейчас? — Ричард взял девушку за руку. — У тебя же не осталось сил…

— Нельзя медлить, — решительно ответила Нира, она ласково взглянула на Ричарда, — Я слишком долго не замечала происходящего вокруг. Пустота Леса, безумие отца — всё это было на виду, а я старалась смотреть в другую сторону. Пришло время исправить всё это. Поступить правильно. Ведь я последняя, кто может это сделать. Нужно верить в себя. Ты так сказал, странный Ричард.

На этом моменте глаза юноши сами собой закрылись, уводя его куда-то в темноту. И весь мир будто исчез навсегда. Но это длилось не долго — до первого дуновения прохладного ветерка, несущего позабытый запах хвои. Ричард открыл глаза и прищурился от пестрившей вокруг зелени. Тёмно-зелёные травы и ели, салатовые берёзы и клёны, могучие дубы — всё это было вокруг единым целым. Это был лес, но всё же Лес. Ричард понял это, когда услышал тихое пение в шуме листвы и прохладе ветра. Нира сидела под дубом, расчёсывая свои чёрные как смоль волосы и напевая для всех, кто был в Лесу… И для него.

— Где же деревья вечной осени? — Ричард ощутил в себе небывалый прилив сил.

— Их больше нет, — спокойно ответила Нира и улыбнулась. — Ты спал так долго, я уже начинала волноваться.

— Прости, — Ричард виновато глянул на девушку, но после тоже улыбнулся. — Мне просто снился сон о тебе.

— Надеюсь хороший.

— Да.

— Знаешь… Тот Лес застыл на месте, не жил вовсе и поил других мёртвыми надеждами. Теперь всё будет иначе, — Нира подошла к юноше и упала в его объятия.

— И как же? — поинтересовался Ричард.

— Увидишь, — в глазах девушки блеснул загадочный огонёк.

— О! И вы тут!

— Привет, Ур, — Нира и Ричард повернули головы в сторону старческого голоса. Странствующий Валун, почти весь заросший мхом, прислонился к дубу.

— Лес теперь не узнать. Хорошо хоть Песня играет, — как обычно слегка ворчливым тоном заметил окаменевший гном.

— Она стала лучше, правда? — таинственно спросила Нира.

— Угу, — словно нехотя буркнул Ур.

— Ты же знаешь, что тебе необязательно быть камнем? — заметила девушка.

— Знаю, — словно отмахнулся валун. — Я просто хочу посмотреть, как я буду выглядеть, если отращу себе мха по больше.

— Замечательная выйдет моховая борода! Я в этом уверена, — хихикнула Нира.

— Пусть только попробует быть не замечательной, — фыркнул гном. — К слову, тут в Лурате ходили слухи, что к Иоанну вчера в церковь забежал единорог. Подумать только — я о них не слышал несколько сотен лет, даже не помню, как выглядят!

— Единорог? Хорошо, — одобрительно кивнула Нира на услышанную новость. — А теперь ты, Ричард.

— Да?

— Тебе следует возвращаться домой. Твои родные живы и здоровы, можешь мне верить. Лес задержался с тем желанием. Они очень ждут тебя.

Ричард лишь нежно улыбнулся, но вдруг осёкся и его взгляд наполнился печалью:

— Я всё забуду, когда выйду из Леса? И снова стану мальчиком?

В ответ девушка весело захохотала и коснулась губами губ юноши:

— Глупый, я буду ждать тебя у арки каждый день! Это новый Лес. И у него новые правила. А теперь иди — они правда ждут и волнуются!

— Хорошо, — ответил покрасневший Ричард. — Ур!

— Что такое? — встревоженно вздрогнул валун, успевший задремать.

— Ты замечательный мастер! И Нире точно не помешает помощник! Ты мог бы сделать ещё много чего удивительного.

— И как же, скажи на милость, валуну мастерить всякое-разное?

— Не знаю, — пожал плечами Ричард. — Стань мягче?

Послесловие(небольшое)

И дальше эта история про ищущих, Лес и драконов должна бы заканчиваться словами «долго и счастливо», но ни одна сказка или какой-либо другой рассказ на самом деле так не обрывается. Следом идёт ещё множество историй, цепляясь друг за друга, создавая собой новые… Одно я знаю точно — Ричарда впереди ждала долгая и счастливая жизнь, полная на события. Вернувшись в деревню статным юношей, он, конечно, удивил своих родителей и сестру, но после все как-то свыклись. На самом деле страннее всего для жителей деревни было не возвращение Ричарда, а исчезновение Госпожи Бутты. Жуткая и таинственная старуха в один момент просто испарилась из своего жилища, и никто её больше не видел. Поговаривали, что она ушла в Лес ещё тогда, когда в нём была вечная осень. А ещё говорили, что это была и не старуха вовсе, а призрак кого-то древнего, что помогал неуверенным путникам перебираться через Арку. Но теперь, когда Лес изменился, надобность в проводнике отпала, и призрак просто исчез. Кто знает, где в этих историях правда, а где нет. Однако место Госпожи Бутты долго не пустовало — его занял сам Ричард. Он помог людям расширить деревню и обжиться в новом Лесу подобно жителям Лурата. Деревенские никогда понапрасну не вредили деревьям Леса. А вскоре люди убедились и в его волшебстве, встречая с каждым днём всё больше странных, но крайне удивительных существ. Спустя некоторое время Ричарда заметили с неописуемой красоты девушкой. У неё были чёрные как смоль, волосы и странно дополняющие их чёрные рога. После этого в народе эту необычную пару стали называть Король и Королева Леса. И, как и полагается в подобных историях, вскоре у них появилась и своя принцесса. Но это уже начало совсем другой сказки….

Оглавление

Часть первая. Очень важная

Часть вторая. Тревожная

Часть третья. Чистая

Часть четвёртая. Та, где…

Послесловие(небольшое)