Да, орки мы! [Геннадий Борчанинов] (fb2) читать онлайн

Да, орки мы!

Глава 1

Помнишь, брат, как давили эльфийскую мразь…

Тягучее, злобное, тошнотворное похмелье вбивало клин прямо в темечко, раскалывая мою несчастную голову пополам. Хотелось поклясться, что больше и капли в рот не возьму, но я знал, что это неправда. Это был уже не первый раз.

Глаза никак не удавалось разлепить, всё лицо опухло, глотка дико пересохла, будто я всю ночь храпел, разинув рот, но челюсти почему-то не удавалось сомкнуть, будто что-то мешало. Я, конечно, иногда получал в морду на наших общажных пьянках, но вчера всё вроде бы начиналось хорошо и ничего не предвещало.

Просто отмечали всей компанией окончание нашего заборостроительного, основательно прогулявшись по всем городским злачным местам. Ну я, кажется, и перебрал малость. Настолько, что сейчас даже не мог понять, где нахожусь.

Обычно автопилот неизменно приводил меня домой, а если я не мог идти, то друзья вызывали мне такси, но сейчас я проснулся где-то в незнакомом месте. Пахло дымом, как от костра, да и лежал я не на своём родном диване, а на какой-то вонючей шкуре. Решили спьяну выбраться на природу? И такое бывало, но подобных пробуждений я не припомню.

Наконец, я сумел поднять руку и ладонью коснулся лица, ощущение было такое, будто всё онемело, и я касаюсь чьего-то чужого лица, а вместо моих тонких и ловких пальцев — толстые сосиски. Я раскрыл один глаз. Пальцы были зелёными. Чего⁈

Я вскрикнул от неожиданности, но из пересохшей глотки вырвался только странный хриплый рык, а голова начала болеть с удвоенной силой. Это какая-то шутка? Фестиваль косплея? Не похоже. Может, мне это мерещится по пьяни? Я ущипнул себя желтоватыми острыми ногтями. Больно. Ощупал лицо полностью. Лицо было не моё. Вместо моего, довольно красивого и правильного лица, от которого млели все девочки на потоке, теперь находилось плоское и скуластое рыло. Что хуже всего, неправильный прикус и торчащие клыки не давали закрыть рот полностью, и, похоже, именно поэтому меня мучил такой сушняк. Водички бы…

Насколько я мог видеть, оглядевшись по сторонам, я находился в какой-то тёмной палатке навроде чукотского чума, в центре которой догорали угольки в очаге, а вдоль стен были развешаны шкуры животных. Те же самые шкуры валялись и на полу, а на одной из этих шкур лежал я.

Я поднялся и сел, меня снова замутило, а головная боль накатила, будто морская волна на скалы. У очага стояло несколько глиняных горшков, больше похожих на первые детские попытки лепить из пластилина. Я заглянул в первый попавшийся, там находилось какое-то неаппетитное варево. В другом, слава яйцам, плескалась вода, и я незамедлительно выпил всё, будто это была живительная амброзия, а не тёплая застоявшаяся мутная водица. Мне даже чуть полегчало.

Значит, надо подвести итог, что мы имеем. Грубо говоря, мы в жопе. Настолько глубокой, что и междужопия не видать. Я сидел и глядел на свои руки, зелёные и чумазые, на своё тело, прежде укрытое шкурой, но когда я из-под неё вылез, то во всей красе увидел зелёную кожу на широкой груди и толстые ноги с огромными ступнями. Причинное место, слава Азатоту, оказалось прикрыто какими-то лохмотьями навроде набедренной повязки, вида зелёной анаконды я бы не вынес. Попал, значит.

И ладно бы если просто попал, прорвались бы как-нибудь, сориентировались, даром, что ли, столько книг прочитано, но нет же! Я попал в грязного, вонючего орка. И ничего из памяти прошлого владельца этого тела не сохранилось. Даже имени. Своё-то имя я помнил прекрасно, Александр Серов, одна тысяча девятьсот девяносто девятого года рождения, студент. Нет, всё-таки бывший студент. Ну, теперь это всё, похоже, не имеет никакого значения. Теперь я в теле мерзкого зелёного существа, которое по всем знакомым мне фольклорным источникам из фантастики и фэнтези является исключительно злом. Етижи-пассатижи.

Оставалось только горько вздохнуть, допить тёплую водичку и подниматься. Падал не тот, кто силён, а кто волк, это не физика, это характер, и всё тому подобное, так что надо было брать себя в руки. Зелёные и грязные руки, которые в этом вонючем чуме даже и помыть было негде.

Я кое-как поднялся на ноги, морщась от боли, поправил набедренную повязку, неприятно давящую на мои чресла, покрутил шеей, разминая мышцы. Голодное орочье брюхо громко заурчало, но я понимал, что жрать то варево из горшка я попросту не смогу, и просто откинул полог, отделяющий мой чум от внешнего мира.

Бледно-жёлтое неласковое Солнце ударило по глазам, я прикрыл их широкой ладонью. Перед моим взором открылось невзрачная панорама горной орочьей деревушки из пары десятков таких же юрт, стоящих в грязи. Мы находились в какой-то долине, повсюду были лужи и грязь, в которой копошились маленькие орчата, похожие на тёмно-зелёных поросят, только если поросята бывают довольно милыми, то орочьи детёныши были уродливыми и сморщенными. Меня едва не стошнило, когда я увидел, чем именно они занимаются, орчата выковыривали из грязи жучков и личинок и тут же их поедали. Прямо как куры у бабушки в деревне.

— Ха! Проснулся наконец! — чей-то хриплый голос послышался из-за юрты, и я обернулся.

За юртой на корточках сидел орк (кто же ещё-то), обтёсывая каменным ножом какую-то палку. Одет он был чуть лучше меня, в такую же набедренную повязку, но на плечах покоилась цельная шкура, похожая на собачью. Квадратная голова была абсолютно лысой, зубы так же торчали изо рта, будто кабаньи клыки. Он посмотрел на меня и оскалил зубы в мерзкой ухмылке. Такое у них, видимо, проявление вежливости. Я отзеркалил ухмылку.

— Ну ты и урод, Ундзог, — хрипло засмеялся орк. — А я думал, башку пробили тебе, нет, крепкая башка! Я думал, ты вообще сдох!

Я промолчал. Я, значит, Ундзог. Ладно, могло быть и хуже.

— Сам ты урод, — просипел я таким же хриплым чужим голосом.

Зубы, не помещающиеся во рту, мешали разговаривать внятно, а голосовые связки были скорее заточены под рычание и хрип, а не под обычную речь.

— Ты кто вообще такой? — спросил я.

Орк поднял на меня удивлённый взгляд.

— Баздук тебе башку-то отбил всё-таки, — хмыкнул он.

— Кто? — фыркнул я.

— Чё, и это не помнишь? — спросил он.

Я помотал головой.

— Моя твоя брат! — сопровождая каждое слово жестом, произнёс орк. Ткнул пальцем сначала себе в грудь, потом указал на меня, потом показал кулак. — Дургуз!

— Дургуз? — переспросил я, чтобы убедиться, имя это или просто какое-нибудь ругательство.

— Дургуз! — повторил орк, для пущей наглядности снова тыкая себя пальцем в грудь. — Брат!

Видимо, отбитые бошки здесь совсем не редкость, и он по стойкой привычке общался со мной, как с ребёнком или умалишённым. Ну, в какой-то степени я тут и был умалишённым.

— А Баздук это кто? — спросил я.

— Баздук — вождь! — подняв кривой палец кверху, пояснил Дургуз.

Ясно, как божий день. Ундзог покатил бочку на вождя, за что и получил по глупой башке. Возможно даже, что от удара душа Ундзога отлетела в лучший мир. А мне теперь это расхлёбывать. Ну и говно. Я почувствовал, что начинаю злиться, кулаки сами собой сжались, превращаясь в пудовые кувалды, из глотки сам собой вырвался тихий злобный рык. Перед глазами всё начало краснеть, я чувствовал, что теряю самообладание.

— Ундзог! Брат! Тише! — Дургуз вскочил на ноги, подбежал ко мне, помахал рукой перед лицом, видимо, пытаясь отвлечь внимание.

Я шумно выдохнул, со скрипом стискивая зубы. Ноздри продолжали раздуваться, лёгкие работали, как кузнечные меха, но я сумел успокоиться. Странно, раньше я так легко не заводился, да и вообще был не из драчливых, предпочитая решать всё миром и первым в драку никогда не лез. Возможно, особенности орочьей психики или физиологии. Выяснять это даже не хотелось.

— Не лезь на Баздука! Он тебя сожрёт! — Дургуз даже схватил меня за руку, чтобы я вдруг не выкинул что-нибудь этакое. — Кракково семя, вон он идёт! Живо в чум!

Я обернулся, проследив за его взглядом. К нам приближался здоровенный орк, увешанный шкурами и костяными погремушками, и его злобная рожа не сулила нам ничего хорошего.

Глава 2

Баздук оказался двухметровой горой жира и мускулов, на полголовы выше меня и на две головы выше Дургуза. Ещё более уродливый сукин сын, чем мы оба вместе взятые, в шрамах и рубцах, которые делали его ещё более страшным. За ним семенила небольшая свита, несколько орков держались позади, подобострастно глядя на Баздука и свысока глядя на всех остальных.

Они все шли от самого большого шатра, распугивая на своём пути всё живое. Орчата спешили убраться куда-нибудь подальше, прохожие орки резко меняли направление движения, будто что-то вдруг позабыли.

Дургуз тут же бросил палку и нож, упал на колени, тыкаясь лицом в грязь. Увидел, что я не делаю то же самое, зашипел что-то невнятное, мол, падай, дебил, но я и бровью не повёл, хмуро разглядывая приближающегося Баздука.

— Ты!!! — взревел вождь, указывая на меня острым когтем.

Дургуз вжался в грязь ещё сильнее, демонстрируя полную покорность. Руки вытянуты вперёд, колени поджаты под себя, лицо буквально зарылось в землю. Из такой позы не то, что атаковать, даже глаза поднять на вышестоящего будет затруднительно.

Вообще, это многое говорит о здешнем обществе. Как минимум то, что здесь поддерживается жёсткая вертикаль власти и стадная иерархия. А вождь Баздук, как самый большой и сильный орк, закономерно находится на её вершине. Дургуз, как слабый и хилый, внизу. А Ундзог, вероятнее всего, покусился на власть вождя, иначе тот и не подумал бы разбираться с ним лично.

Все эти мысли ураганом пронеслись в голове, пока я стоял и решал, как поступить. Многое ещё зависело от того, по каким обычаям живут эти орки, Бьются за честь, как Орда из мира варкрафта, или олицетворяют коварство и злобу, как орки из Средиземья, или вообще — неугомонные раздолбаи, жаждущие только пастукать юдишек, как некоторые зеленокожие грибы.

Но я ощущал, что к схватке пока не готов, а меня определённо сейчас будут бить. Возможно, даже ногами. Кидаться лицом в грязь, как братец, мне не хотелось. И мои представления, и само естество Ундзога протестовали от одной только мысли об этом. Но и безрассудно лезть в драку, чтобы снова выхватить по кумполу, мне тоже не хотелось, хотя тело Ундзога так и рвалось в бой. Сперва нужно разведать обстановку.

— Мир тебе, могущественный Бздук, — слегка поклонился я, как равный перед равным.

Такого вождь не ожидал и остановился в трёх шагах от меня. Баздук, видимо, ожидал, что я брошусь навстречу, размахивая кулаками, ну или упаду в грязь лицом, признавая авторитет и силу.

— Чо⁈ — не понял вождь.

Да, если все вожди у орков такие же, то теперь ясно, почему посёлок в таком упадке. Если тот же Дургуз внятно разговаривал и вообще показывал зачатки интеллекта, то на лице вождя никаких признаков работы мысли не имелось. А я своим неожиданным обращением заставил вертеться ржавые шестерёнки в его голове, потому что Баздук не понимал, что происходит. Я попросту вышел из привычных шаблонов поведения обычным приветствием.

— Говорю, мир тебе, великий Баздук, мощнейший из мощнейших, — произнёс я.

Баздук тормозил. Он вроде как и хотел мне навалять, но я вроде как проявил смирение, но в это же время сделал это не слишком-то уважительно.

— Вождь, размажь его башку об камни! Он же смеётся! — взвизгнул один из свиты, высокий и тощий орк с хитрой рожей.

— Да, вождь, Ундзог насмехаться вздумал! — поддакнул другой, одноглазый орк с кривым рылом.

— Ты!!! — взревел Баздук, снова указывая на меня когтем.

— Мясо, — услужливо подсказал тощий.

— Где? Моё? Мясо? — раздельно, почти по слогам прорычал вождь. Зубы у него были настолько большими и сильно выдавались наружу, как у вепря, так что говорить у него получалось с трудом. Зато слюна обильно летела во все стороны. Ладно хоть я стоял достаточно далеко.

— Вождь! Он ничего не помнит, ты его вчера так сильно стукнул! — заверещал Дургуз откуда-то снизу. — Пощади!

Баздук скривился, будто почуял какой-то неприятный запах или наступил во что-то жидкое, липкое и пахучее. Но это была всего лишь реакция на Дургуза.

— Нет? — вопросительно прорычал Баздук.

— Даже меня забыл, своего брата, родного, единственного! — вопил Дургуз, распластавшись в грязи. — Всё забыл!

— Надо ему, значит, мозги на место поставить! — прошипел тощий. — Вождь, врежь ему ещё разок!

Явно у них с Ундзогом была какая-то давняя неприязнь. Я напрягся, готовый рвануть отсюда куда подальше или, если дела пойдут совсем плохо, защищаться в драке, но вместо того, чтобы броситься на меня, Баздук повернулся к своей свите и глухо зарычал. Тощий явно зарвался, и вождь теперь ставил его на место. Тот даже весь как-то сжался, втянул голову в плечи и вообще принял вид срущей собаки. Похоже, не только Ундзог получал от вождя по темечку.

— Завтра! Мясо! Мне! — прорычал Баздук, свирепо глянул на меня, демонстративно ударил кулаком по ладони и пошёл прочь. Свита засеменила следом, зыркая на нас с Дургузом.

Я задумчиво посмотрел им вслед, Дургуз ещё какое-то время лежал в грязи, не смея вставать раньше, чем скроется из виду вождь. Я же силился понять, что это вообще было, и что мне теперь с этим всем делать. Ясности не было никакой. Зато эмоций — хоть отбавляй.

В первую очередь, отвращение и досада. Главное не скатиться в депрессию, здесь это равносильно смерти, но и принимать своё положение прямо так, сразу, я попросту не мог.

— Дургуз, — тихо позвал я. — Что вчера было?

Брат наконец поднял голову и ловко вскочил на корточки. Ну как есть орангутанг, только зелёного оттенка и с клыками. Он принялся снова строгать свою палку, внимательно поглядывая по сторонам.

— Охота была, — сказал Дургуз. — Пудук был, жирный, красивый. Много мяса.

— Так, — хмыкнул я, хотя понятия не имел вообще, что такое пудук, и с чем его едят. Мясо и в орочьих землях мясо.

— Ты нашёл, Баздук тоже нашёл. Оба ударили, ты попал, Бздук мимо, пудук со скалы упал, — объяснил братец. — Мяса нету.

Понятно. Элементарно и примитивно, как и вся их цивилизация, если вонючие орочьи юрты и утоптанную грязь вокруг можно назвать таким громким словом. Не поделили добычу, повздорили, Ундзог получил в морду и откис. А мне теперь всё это расхлёбывать. Ну за что…

— Мяса ему, значит, надо… — задумчиво протянул я.

— А ушли пудуки, мяса нету, — разглядывая результат своей работы, сообщил Дургуз. — И не будет.

Вышло у него довольно погано и криво, для этого достаточно было только взглянуть на это подобие деревянного копья, вернее, кола. Если это верх местного оружейного искусства, то я искренне удивлён, почему местных орков ещё не порубили на тысячу мелких орчат. Скорее всего, из-за того, что это было мелкое племя, нахрен никому не нужное и не представляющее угрозы. Хотя если у Дургуза есть каменный ножик, то и каменные наконечники должны быть. Ну и, опять же, Дургуз находится в самом низу местной социальной пирамиды, и никак не может обладать хорошим оружием, а самое лучшее должно быть у Баздука. Плохо, что я не посмотрел и не запомнил, чем они были вооружены.

У меня вот пока никакого оружия вообще не было. Хотя Ундзог наверняка им владел, но я не знал, где оно. Оружие мне точно пригодится.

— А где моё… Рубило? Тыкало? Шмаляло? — неопределённо протянул я.

— Ха! Копьё твоё драгоценное вместе с пудуком пропало! Прямо в пропасть! — захихикал Дургуз.

Я ощутил острое желание дать братцу подзатыльника, которое тут же осуществил, обрушивая широкую ладонь на сморщенную лысую башку. Дургуз рухнул в грязь, прикрывая руками голову. Видимо, это движение у него было отработано до автоматизма.

— Брат, не бей, брат! Не убивай, брат! — фальшиво взвизгнул Дургуз.

Так и хотелось ответить ему известной цитатой, но я только скрипнул зубами, сдерживаясь, чтобы не добавить ему ещё и ногой.

— Вставай давай, — прорычал я. — Рассказывать будешь. С самого начала.

Глава 3

Рассказ вышел долгий и сбивчивый, но жутко интересный, хотя информацию из Дургуза приходилось вытягивать его едва ли не клещами, постоянно напирая на мою амнезию. Несколько раз даже приходилось демонстрировать шишку на голове, иначе Дургуз всё удивлялся, мол, ты даже и ЭТО забыл, как же тебя сильно стукнули. Обычно никто не забывает.

Но в итоге я сумел с грехом пополам вытащить из него краткую выжимку текущих событий в орочьем племени и мире. Как и ожидалось, орки были не единственными обитателями здешнего мира, а кроме них наличествовали ещё люди, эльфы, гномы и прочие сказочные существа разных мастей. Пару десятков лет назад орков и прочую нечисть в очередной раз изрядно проредили в довольно масштабной войнушке, загнали в горы и прочую глухомань и вообще люлей выдали тёмным силам столько, что и не унести. Ну а наше племя вообще числилось в аутсайдерах даже среди остальных орков, так что его загнали на самые неплодородные и неприветливые земли.

Называлось наше немногочисленное племя незамысловато. Племя Кривого Копья. Мне это название показалось не слишком грозным, но Дургуз произносил его с придыханием и благоговением, ещё и обижаясь на то, что я даже название племени забыл. Как обычно это бывает, раньше племя Кривого Копья было ого-го, богатыри, не вы, а теперь, на остатках былого величия произрастали только хилые и тупые орки. Даже немного странно было это слышать от Дургуза, который, во-первых, и сам был хилым, а во-вторых, не настолько старым, чтобы сетовать на молодёжь, которая уже не та.

Раньше из двух братьев (тех, кто выжил), Дургуз был умным, а Ундзог был сильным. Это он мне рассказал, изрядно опасаясь нового подзатыльника, но эту дерзость я ему простил. Всё-таки теперь это совсем не так.

Мы сидели внутри чума, у небольшого очага, и я впитывал политинформацию, раздумывая, что мне делать дальше. Бытие орком меня совсем не прельщало, даже наоборот, но, как говорится, жить захочешь — и не так раскорячишься. Значит, будем выживать, как умеем. Я, к сожалению, не был полковником ГРУ в отставке и даже на ефрейтора ВДВ не тянул, но кое-какие навыки из своего прошлого помнил. Что у меня в багаже? Несколько лет кикбоксинга, художка, театралка. Мама отправляла меня куда только могла, за что я был ей безмерно благодарен. Ну и прикладные навыки психологии, а, насколько я понял, психология орка не слишком-то отличалась от человеческой. Такие же приматы, стайные и хищные, только зеленокожие. А значит, базовые реакции и всё остальное у них ничем не отличается. Чем-то мне они напоминали неандертальцев, какими их представляют в современной культуре.

А в наследство от Ундзога мне досталась гора мускулов и страшная рожа. Этот орк точно сперва бил, а потом думал. Если вообще думал, потому что Дургуз страшно удивлялся, когда я задавал наводящие вопросы и прочее. Ундзог предпочитал хорошую драку, хотя и не был самым сильным орком на деревне, тот же Баздук его выключил с одного удара, но всё же некоторая репутация у предыдущего владельца этой горы мышц определённо была. Это радовало.

— Когда за мясом пойдёшь? — спросил меня Дургуз, когда утомился сам отвечать на мои бесконечные вопросы.

— Чего? — не понял я.

— Вождю. Мясо, — раздельно произнёс брат, словно меня опять стукнули по голове и отшибли память.

Я задумался. В открытую выступать против вождя будет чревато новыми черепно-мозговыми, тут к гадалке не ходи. Но и мясо взять негде. Вот уж не думал, что после защиты диплома буду решать такие проблемы. Думал, устроюсь в конторку к знакомым на какую-нибудь непыльную должность, или пару месяцев попинаю балду, лениво скролля сайты с вакансиями. В общем, буду жить расслабленной жизнью недавно выпустившегося студента, а не вот это вот всё. Даже с армией всё давно было решено. А тут…

— Значит, завтра на охоту идём с утра, будешь всё рассказывать и показывать, — заключил я.

— Что? Нет! — вскинулся Дургуз. — Я не могу! У меня… Э-э-э… Колено больное!

— Значит, я тебе и второе отобью, для симметрии, — пригрозил я.

Про симметрию орк явно не понял, но на всякий случай отодвинулся от меня подальше.

— Ты же знаешь, брат! Не надо! Не хожу я на охоту! — взмолился Дургуз.

— Вот завтра и начнёшь, — твёрдо сказал я. — На рассвете.

— Не-ет! За что! — всхлипнул он.

Я промолчал, всем своим видом показывая, что судьба его решена и обжалованию не подлежит. За разговорами и жратвой, которая оказалась на вкус лучше, чем на запах, время пролетело незаметно, и я почувствовал, что даже немного устал, хотя ничего и не делал.

— За очагом следи, — рыкнул я, растянулся на шкуре и попытался уснуть.

Сон так и не шёл. Дургуз чем-то шуршал, кряхтел, воняло дымом и застарелым кислым орочьим потом, но всё это легко можно было игнорировать. А вот роящиеся в голове мысли игнорировать было сложно, поэтому я ворочался и вздыхал, рефлексируя о своей тяжёлой судьбинушке. Угораздило же, блин… Обычно попадают в каких-нибудь героев там, в рыцарей, паладинов, но уж никак не в тупорогих орков. Даже красивую эльфийку не соблазнить будет. А местных орчих я уже увидел мельком, рожи у них порой пострашнее, чем у Баздука и Ундзога вместе взятых, разве что груди свисают, вот и всё отличие. Мне столько не выпить.

Мысли постепенно переключились на воспоминания о женщинах, в основном, приятные. А ведь их у меня было немало, во всяком случае, по меркам обычного студента. Всё-таки, смазливое лицо и непрошибаемая уверенность в себе решают. Может, это карма? Или какое-нибудь проклятие? Я перебрал в голове всех, вспоминая, не обидел ли я кого ненароком, но список в итоге вышел чересчур длинным.

Уснул я только под утро, с надеждой о том, что мне приснится какая-нибудь богиня перерождений или местный тёмный властелин, которые призвали меня для великой цели, и непременно выдадут мне квест, парочку баффов или ещё каких плюшек, а потом отправят в мир вершить и причинять, но снилась мне в итоге всякая чепуха.

А утром, когда я проснулся один в чуме, я вышел и понял, что рассвет давно прошёл, а хитрюга Дургуз исчез без следа. Ожидаемо. Надо было ему всё-таки второе колено отбить. Я, конечно, покричал немного, поискал его, но без результата, братец не отзывался, прекрасно понимая, что ему грозит. Всё-таки здешние орки тоже могли быть коварными, а не корчили из себя благородных дикарей, живущих в единстве с природой и духами предков.

Я осмотрелся вокруг, разглядывая деревню племени Кривого Копья. Местность здесь и правда была не из самых плодородных и обильных, вокруг раскинулись скалы, поросшие чахлыми кустами, а мы находились в небольшой долине или ущелье. Вдали, в предгорьях, виднелся зеленеющий простор, но было очевидно, что там живут либо более успешные орки, либо какие-нибудь другие расы, которые будут мне совсем не рады.

Оставаться здесь, в племени, терпеть вождя-дурака, его прихвостней-подлипал и хитрована-братца совсем не хотелось. Но я понимал, что одинокого орка в таком мире быстро порежут на ремни или сожрут дикие звери, а значит, племя покидать нельзя. Во всяком случае, пока я не освоился и не вооружился чем-то более опасным, чем заточенная деревяшка. И это значит, что нужно в первую очередь налаживать отношения с племенем, каким отвратительным бы оно мне не казалось, и придётся пока что жить по их правилам.

Я привык к комфортной и безопасной жизни юного раздолбая, меня из неё взяли и выдернули, а значит, что мне надо к этому самому комфорту вернуться. И пока я сижу в горном захолустье, в вонючем задымлённом чуме, ни о каком комфорте и безопасности не может быть и речи. Здесь даже лопухов нет, одни колючки, а меня это совсем не устраивает.

Значит, будем действовать по плану. Сперва племя Кривого Копья, потом союз орочьих племён, а потом и весь мир, и поделом тому, кто встанет у меня на пути.

Глава 4

Раз уж братца найти не удалось, значит, придётся идти без него. Ну, он у меня потом получит за такие фокусы.

Я поискал оружие в чуме и вокруг него, но ничего хоть сколько-нибудь приличного не обнаружил, и в итоге пошёл так. Будем действовать по ситуации. Наш чум стоял на отшибе, на краю деревни, вниз уходила изрядно вытоптанная тропа, и я пошёл по ней, разглядывая окрестности. Голые скалы и камни изредка перемежались редкой травой и колючими кустами, петляющая тропа уходила куда-то далеко вниз по склону. Изредка я замечал шмыгающих в траве мышей, вдалеке на неприступных утёсах порой виднелись не то козлы, не то бараны, в общем, при желании можно было и поохотиться. И, наверное, даже не без успеха.

Удивляло то, насколько у Ундзога оказалось острое зрение. У обычного человека, наверное, после такого пропущенного в голову давно бы сетчатка отслоилась, а тут хоть бы хны, зоркости ничуть не убавилось. Да и в целом, прислушиваясь к ощущениям этого тела, я понимал, что ни разу в жизни не чувствовал себя таким здоровым, сильным и ловким. Я подобрал камешек с земли, подкинул в широкой ладони, метнул в ближайшую скалу. Попал точно в цель, выбив из скалы брызги каменной крошки, удивлённо хмыкнул. С глазомером тоже всё было в порядке.

Брюхо заурчало, будто старый холодильник. Завтракать было нечем, так что нужно было кого-нибудь изловить. Взгляд мой то и дело падал на горных козлов, скакавших по отвесным скалам, но это было как в басне про лисицу и виноград, слишком уж далеко они были. Даже если бы я мог добросить камнем, то уж точно не убил бы, да и туша всё равно упадёт в какое-нибудь недоступное ущелье. Так что я просто хмуро поглядывал на них и старался не думать о сочных стейках, люля-кебабах, шашлыках, отбивных, гуляшах и бифштексах. Получалось не очень хорошо, так что я просто шёл по тропе, поглядывая по сторонам.

В какой-то момент блеяние послышалось прямо надо мной, я задрал голову. Высоко на крутом склоне паслись эти самые козлы, пощипывая редкую травку, выживающую меж камней. Высоко, далеко и круто. Не подкрасться и не достать. Да и бараны эти наверняка очень чуткие, чтобы унюхать вонючего орка задолго до того, как я подкрадусь достаточно близко. Даже если бы мы были на равнине. Вот бы сюда винтовку. Или хотя бы арбалет.

Но в племени Кривого Копья даже слов таких не знали. И вообще, тактика здесь была одна, толпой загнать зверя в тупик и забросать копьями. Но минус копья в том, что для броска нужно подойти достаточно близко, что в горах не так-то просто, особенно если охотиться всем племенем. Нужно что-нибудь дальнобойное и точное.

Мой взгляд переместился вниз, на камни под ногами, и зацепился за свисающую набедренную повязку. Точно. Будем косплеить царя Давида. Я спешно размотал повязку, оставшись совершенно голым посреди горной тропы, подобрал несколько более-менее ровных камней, скрутил повязку из довольно ветхой ткани в жгут, посередине подготовил углубление для камня. Получилась классическая праща. Не самое эффективное оружие, но в умелых руках и хрен — балалайка.

Я отошёл назад, потренироваться с пращой, чтобы не спугнуть будущую добычу, к той же скале, в которую до этого бросал камень. Что ещё было хорошо в горах для пращника, так это то, что снаряды просто валяются под ногами. Ещё и оружие скрытого ношения, по сути, которое легко можно замаскировать за деталь твоего костюма. Настоящая имба, особенно для здешних условий. Более того, обращению с ней можно научить и Дургуза, который по духу не способен на ближний бой, и даже детей и подростков.

Первый камень ожидаемо улетел куда-то в небеса, но сила, с которой я его зашвырнул, впечатляла, не идя ни в какое сравнение с обычным броском. Чистейшая физика и никакой магии. Второй снаряд попал в скалу, хоть и не туда, куда я целился. Камень даже выбил небольшое углубление. Я примерно понял, в какой момент надо отпускать конец пращи, чтобы камень летел в сторону цели, и как надо раскручивать её, чтобы бросок получался как можно сильнее. Третий камень, брошенный уже без рефлексии и попыток понять принцип действия, врезался рядом с уже выбитым углублением. Разброс приличный, но можно попробовать уже и на живой мишени.

Я набрал ещё камней, ухмыльнулся в предвкушении. Всё же это было чертовски интересным занятием, и мне не терпелось узнать, получится у меня или нет. Я вернулся к тому месту, где наверху паслись местные козлики. Мне повезло, они хоть и переместились чуть дальше, но всё равно были прямо над тропой, достаточно далеко для обычного броска, но достаточно близко для пращи.

— Ну-ка, замри… — прошептал я, со свистом раскручивая пращу над головой.

Со стороны это, наверное, выглядело очень странно. Голый орк на узкой тропе, пытающийся дострелить из пращи до горного козла.

Я отпустил пращу, и камень полетел прямо в цель со скоростью гоночного болида. В голову я не попал, но козёл всё равно подскочил, пошатнулся, ноги его подломились, и он кулём полетел вниз по склону, жалобно блея. Пару рёбер я ему точно сломал. Я на всякий случай зарядил в пращу другой камень, побежал по тропе, ловить несчастного козлика, но его даже добивать не пришлось. Даже горный козёл, свалившись со склона, может сломать себе шею.

Он, конечно, изрядно побился о камни, но это всё было неважно. Остальные козлы, само собой, разбежались, но теперь у меня была добыча, а значит, охота удалась. Я даже несколько раз подпрыгнул в каком-то странном танце, празднуя свою победу и хищно скаля зубы. Хотелось выпотрошить и разделать козла прямо тут, развести костёр и сожрать всё в одну каску, но у меня не было ни ножа, ни каких-либо других инструментов, так что я снова превратил пращу в свою набедренную повязку, обвязал вокруг своих зелёных чресел, взвалил тушу на плечи и пошёл к деревне, рассчитывая сожрать этого козла в своём чуме, а не отдавать вождю. На крайний случай можно было бы поделиться с братом, но это был максимум, на который я был готов согласиться, и то лишь после того, как втащу Дургузу за его подлое исчезновение.

Сначала втащу, а потом научу пользоваться пращой. Ему явно не помешает, будет приносить хоть какую-то пользу. Надо, пожалуй, на досуге поразмыслить и над другими вариантами прогрессорства. Простор для творчества здесь неимоверный. И я понимал, почему.

Во-первых, времени на то, чтобы изобретать что-то новое, у местных орков попросту не было. Есть передовая технология каменного топора и копья, и всё, этого достаточно для выживания. Во-вторых, даже если какой-нибудь орк и изобретёт что-то, то раскрывать секрет явно не будет, и часто новые придумки просто уходили за своими создателями в могилу, потому как жизнь у местных орков была суровая и короткая. Ну а в-третьих, что-то мне подсказывало, что даже если бы орки и сумели развить цивилизацию хотя бы до бронзы или железа, то тут же пошли бы резать друг друга со страшной силой, а потом пошли бы на другие расы, снова выхватывать по зелёным мордам. Ну а союз эльфов, людей и гномов явно был против того, чтобы орки вообще развивались, и каждый раз откидывали их обратно в каменный век.

Ну ничего, теперь-то всё изменится. Я хоть и был раздолбаем, но я был эрудированным раздолбаем, и хоть как-то, а всё равно мог попрогрессорствовать. Тем более из каменного века, это вам не промежуточный патрон мастерить, и не пенициллин синтезировать. Я, конечно, не металлург и не гончар, но что-нибудь да сумею вспомнить.

Потянуло дымом и орочьей вонью. Чуи, мы дома. Вскоре впереди показалась деревня, и я пошел осторожнее, чтобы не нарваться на Баздука. Отдавать мясо ему искренне не хотелось, я лучше сожру этого козлика сам, а вождь пусть идёт лесом вместе со своими подлипалами.

Дургуз внезапно оказался на своём излюбленном месте около чума, и первым его желанием было подорваться и убежать, но я просто швырнул ему козлиную тушу.

— Разделай. Мяса пожарь, жрать будем, — рыкнул я.

Спорить у братца не хватило духу, и он покорно принялся свежевать козла, поглядывая по сторонам, а я ушёл в чум.

Глава 5

Вскоре запахло жареным. Не в том смысле, что к нам снова нагрянул Баздук, или что какие-нибудь черти попытались атаковать деревню, нет. Просто запахло жареным мясом, и я почувствовал, как у меня потекли слюнки. Значит, пора выбираться наружу и проверять, как там идут дела у Дургуза.

А братец вроде даже неплохо справлялся. По крайней мере, пахло так, что желудок скручивался в узел от нетерпения и утробно рычал, требуя жратвы. До одури. А ещё этот запах чуяла вся деревня, и если взрослые орки и орчихи только косо поглядывали на нас, то почти все детёныши крутились рядом, жадным взором поглядывая на костёр и шкворчащее мясо. Будто бы и не едали совсем.

Я вот зуб даю, козлятина будет жёсткой и пахучей, дичь всё-таки надо долго вымачивать, но запах всё равно сводил с ума. Возможно, просто реакция орочьего организма. Ждать больше не было сил, и я подошёл к костру, снял с огня шкворчащий окорок и вгрызся зубами в него, не обращая внимания на возгласы Дургуза.

Горячий сок брызнул на подбородок и грудь, обжигал рот, сухое снаружи мясо оказалось внутри ещё сырым, но мне было плевать. Горячее сырым не бывает, а брюхо Ундзога, наверное, способно переварить даже камни. Дургуз, глядя на меня, тоже схватил кусок мяса и быстро вгрызся в него, будто боялся, что кто-то его отберёт.

— Ты где его вообще взял? — чавкая и хлюпая, произнёс брат.

Я глянул на него, как на дурака. Что за глупые вопросы?

— В горах, — пожал плечами я.

— А как? — спросил Дургуз. — Они же к себе не подпускают никого.

Я бросил обглоданную кость в костёр и сыто рыгнул. Мяса ещё было изрядно, но я чувствовал, что всё не осилю. Даже с помощью брата.

— Жрите, карапузы, — разрешил я, и орчата наперебой кинулись хватать горячие куски, толкаясь, пинаясь и рыча.

— Ты чего⁈ — вскинулся брат, пытаясь защитить остатки козлятины, но орчата были ловчее и быстрее.

— Пусть, — махнул рукой я. — Нового добудем.

— Шутишь⁈ — выдохнул Дургуз.

— Не-а, — сказал я.

Орчата даже не поблагодарили за угощение, только отбежали немного, чтобы не попасть под горячую руку братца. Да и вообще, наверное, посчитали меня наивным дурачком.

— Хочешь, научу камни метать так, что можно мозги из черепа вышибить? — спросил я.

— Это ты его камнем так? Не ври! — сказал Дургуз.

Я поднял из-под ног небольшой камешек, похожий на тот, которым пулял из пращи, подбросил в широкой ладони.

— Ага, — хмыкнул я. — Вот таким.

— Да не ври ты, — фыркнул Дургуз. — Так и скажи, дохлого нашёл. Дохлятинка тоже вкусная… С душком такая, как с приправами…

— Сам ты дохлятина, — сказал я.

Пришлось зайти в чум и взять там ещё одну длинную повязку, не трясти же своей анакондой перед всей деревней. Ещё лучше было бы сделать нормальную пращу, но для демонстрации принципа сойдёт и такая. Пращой займусь потом.

— Ну-ка, малой, сбегай, голову поставь вон туда, — приказал я.

Подросток фыркнул сперва, но потом, видимо вспомнив про угощение и халявное мясо, подчинился. Он схватил отрезанную голову за рога, поставил на большой камень в десятке метров от нас.

— Отходи. Это праща. Глядите все и учитесь, — сказал я, раскручивая пращу. — И ты, Дургуз, тоже гляди.

Камень просвистел точно промеж рогов, чуть выше необходимого. Всё-таки навыка мне ещё не хватало. Я вложил другой камень, раскрутил пращу снова. Второй камень попал уже точно в цель, и голова отлетела ещё на добрый десяток метров. Орки завопили так, будто я только что забил решающий гол на девяностой минуте.

— А если камни подобрать хорошие, круглые, так и вовсе, рельсу насквозь прошьёт, вдоль, — усмехнулся я. — Малой, поставь-ка бошку обратно!

Дургуз выхватил у меня пращу из рук, внимательно осмотрел, будто это была не старая набедренная повязка, воняющая потным орком, а высокотехнологичное устройство.

— Посередине камень кладёшь, раскручиваешь и отпускаешь один конец, — пояснил я.

Брат сделал всё, как я сказал, камень ожидаемо улетел куда-то в небеса, но Дургуз всё равно подскочил от восторга, а молодые орчата возбуждённо заорали, следя за полётом камня. Рукой так не забросить при всём желании. Я указал пальцем на козлиную голову.

— Кто в неё из пращи попадёт, может забрать голову себе! — объявил я. — Вот с этой линии, не ближе!

Лично мне она была ни к чему, но для молодых орчат, которые горного козла раньше могли видеть только издалека, ну или очень редко, приз был весомый. Даже не приз, а почёт и уважение, которые последуют за ним. Хороший понт дороже денег.

Вскоре каждый из них раскручивал над головой свою собственную пращу, благо, проблем с её изготовлением не было, а снаряды валялись под ногами, и я подумал, что кому-нибудь точно выбьют глаз. Потому что орки нисколько не заботились о том, что происходит вокруг, а видели только козлиную голову на камне. Орки орали и вопили, комментируя каждый выстрел, рычали, конфликтовали, даже завязалась небольшая драка, когда кто-то кому-то помешал, но я не вмешивался, сидя возле чума и ковыряя в зубах. Мне было абсолютно без разницы, кто победит, важнее было другое. То, что вся молодёжь научится обращению с новым оружием.

А новое оружие это всегда преимущество. И хоть я был уверен, что у других народов, а может быть, даже у других племён всё это давным-давно известно, но раз в племени Кривого Копья пращников не было, значит, и у соседей их не было тоже. Племя Кривого Копья обходилось метанием копий, причём только мускульной силой.

Камни так и свистели один за другим, но в цель пока не попал ни один. Даже моё попадание — чистая удача, да и в целом праща это не самое точное оружие. Надо тренироваться с детства, чтобы метко стрелять, как, в принципе, и чтобы стать мастером во всём остальном. В детстве мозг более пластичен и легче создаёт новые нейронные связи, и можно было предположить, что у орков это происходит точно так же.

Но даже так слитный залп десятка пращников по плотному строю каких-нибудь местных гномов может навести шороху. Массированный огонь это тема. Ну и вообще, внезапное применение какой-нибудь вундервафли это всегда паника у противника и уверенная победа у нас, главное, не открывать все карты сразу и не полагаться только на вундервафли, чтобы не повторить судьбу одного австрийского художника.

Наконец, какой-то счастливчик из молодых запулил камень прямо в лоб козлиной голове и разразился победным кличем. Остальные глухо зарычали, расстроенные тем, что победа досталась не им. Я поднялся со своего лежбища.

— Как тебя зовут? — спросил я у победителя.

— Зугмор! — осклабился орк.

— Забирай голову, Зугмор! — разрешил я. — А остальные лучше тренируйтесь!

Зугмор побежал за головой, остальные орки и орчата начали разбредаться кто куда. Ладно хоть пращи не побросали, и то хорошо. Будем надеяться, что они всё-таки продолжат ими пользоваться. В целом мероприятием я был доволен, всё прошло неплохо для первого раза. Я вообще думал, что меня даже и слушать никто не будет, но падкие на халяву орки не посмели мне отказать.

— Брат, брат! — ко мне подбежал Дургуз, своими ужимками снова напоминая обезьяну. — Ты это сам придумал?

— Духи нашептали, — отмахнулся я.

Брат снова испуганно подскочил и отшатнулся от меня, и я тут же понял, что сморозил какую-то недопустимую глупость.

— Духи? Надо тебя шаману показать! — обеспокоенно воскликнул он. — Давно они у тебя? После того, как тебя Бздук стукнул?

Я неопределённо махнул рукой, мол, отстань, обернулся и увидел, что к нам снова приближается вождь со своей свитой. Лёгок на помине. И я даже знаю, чего он хочет.

— Ундзог! — взревел вождь. — Мясо!

Ну да, что же ещё. Я покосился на остатки козлятины, лужи крови, потроха и шкуру.

— Мясо? Вот твоя доля, вождь, — сказал я, указывая пальцем на сизые вонючие потроха, склизкими кольцами лежащие в грязи.

Баздук поглядел сначала на козлиные кишки, потом медленно перевёл взгляд на меня, глухо зарычал. Дургуз снова рухнул в грязь, свита вождя, паскудно ухмыляясь, начала расходиться в стороны, оставляя меня один на один с разъярённым Баздуком и заходя с флангов, чтобы я не мог убежать. Хотя я и не собирался.

— Ты! — заревел вождь, и я увидел, как наливаются кровью его поросячьи глаза. — Убью!

Что-то мне подсказывало, что это не пустая угроза. Бздук ринулся на меня с кулаками, намереваясь забить до смерти голыми руками, двухметровая машина смерти летела на меня, словно бульдозер, и я понял, что в прошлый раз Ундзог получил в голову точно так же.

Но теперь-то телом Ундзога управлял я, и я к этому телу уже привык, и бездумно кидаться на вождя, чтобы получить могучим кулаком в тыкву, я не собирался. Я начал уворачиваться и уклоняться, постоянно стараясь уйти правее, и закрутить Баздука, периодически накидывая ему джеб за джебом, которые он стойко принимал крепким покатым лбом.

Скорости мне, конечно, немного не хватало, в своём родном теле я мог действовать куда быстрее, но этот недостаток компенсировался огромной силой. Пудовые кулаки размером с боксерские перчатки на десять унций раз за разом врезались в голову Баздука. Но и вождь перестал бездумно махать конечностями, надеясь достать меня могучим ударом, после пары пропущенных панчей он воспринял меня всерьёз. Теперь он злобно щурился и рычал, пока мы ходили кругами по импровизированному рингу, где вместо канатов были внешние стенки орочьих чумов, а вместо рефери были только зрители. Но орали и вопили они точно так же. Зрелище всё-таки выдалось необычайное. Ладно хоть никто не вмешивался в драку, понимая, что непременно получит либо от одного, либо от другого.

Джеб. Джеб. Панч. Лоу-кик. Апперкот. В печень, в челюсть, снова в печень. Тренер бы орал и матерился, заставлял больше двигаться, указывал бы на мои ошибки и слабые места противника, но сейчас я был один. И это были не районные соревнования, где рефери накажет за удар ниже пояса или удар головой, это был бой насмерть с орочьим вождём.

Баздук снова поменял тактику, теперь он пытался прорваться в партер, чтобы повалить меня наземь и забороть, задавить массой.Я же пытался держать его на расстоянии, постоянно накидывая слабые джебы, чтобы Баздук не расслаблялся. Джеб сам по себе не нанесёт много урона, тем более такой, тем более по крепкой орочьей башке, но в любом случае это встряска. Небольшая, но встряска, дезориентирующая, неприятная. А ещё после такой встряски я непременно выстреливал панчем или крюком, пытаясь отправить Баздука в нокаут.

Любой боксёр, будь он хоть Эвандер Холифилд, после стольких пропущенных в голову панчей непременно упал бы, но орочья башка оказалась гораздо крепче, чем я ожидал. Тут нужен не кулак, тут нужен топор. И то, наверное, не любой возьмёт. Я и сам пропустил несколько ударов, это было неизбежно, но благодаря тому, что я активно уклонялся, почти все они прошли вскользь. Некоторые приходилось принимать на жёсткий блок, но я всё же старался не доводить до этого.

Баздук гонял меня по площадке уже несколько минут, и я почувствовал, что начал выдыхаться, даже орочья выносливость имеет свои пределы. А вождь словно и не чувствовал усталости, только сверкал красными глазами и махал своими кулачищами, утробно рыча всякий раз, когда пропускал очередной удар. А он их пропускал немало.

Удачный хук прошёл мимо его защиты, мой кулак воткнулся точно в то место, где челюсть соединяется с черепом, и Баздук наконец пошатнулся. Вождь остановился, смешно лупая глазами и глядя на меня. А потом он прорычал что-то и свет для меня вдруг погас.

Глава 6

Пробуждение в чуме снова вышло мучительным и неприятным, но я был всё ещё жив, а значит, Баздук меня почему-то не убил. Хотя ощущения были такие, будто он очень старался. Я силился понять, что это вообще было. Сам вождь никак не мог вырубить меня настолько быстро, чтоб я даже не заметил, значит, кто-то просто ударил меня по голове сзади. Вот ведь…

Ладно, сам подставился. Забыл, что это не ринг, где просто быть не может никого постороннего, а тут, получается, кто-то из болельщиков взял и огрел меня по кумполу. Надо прекращать подставлять голову, так никаких мозгов не хватит. Будет мне урок. Я потрогал затылок, поросший жёсткой чёрной щетиной, нащупал там огромную шишку. Баздук, конечно, та ещё мразь, но эти его прихвостни ещё хуже. Я и не сомневался, что это кто-то из них, иначе и быть не могло. Другие орки Баздука не слишком-то любили.

Вождь правил здесь по праву сильного, так что мог запросто потерять свою власть, если бы я довёл дело до конца. Вообще, это странно, что меня вырубил кто-то ещё, обычно в такие ритуальные поединки не принято вмешиваться. Ладно, спишем это на орочье коварство. Которое, между прочим, открывало мне ещё несколько путей решения проблемы, ведь если здесь можно драться подобными методами, то этим грех не воспользоваться. С волками жить — по волчьи выть.

Но для начала нужно хотя бы встать. Это оказалось труднее, чем я ожидал, меня снова мутило. Сотрясение это не шутки, даже для маленького орочьего мозга. И мне бы отлежаться пару недель, восстановиться, но столько времени у меня не было. Возможно, у меня вообще этого самого времени не было.

Кряхтя и опираясь на что только можно, я поднялся со своих вонючих шкур, заглянул в глиняные черепки и примитивные крынки в поисках воды или пищи. На этот раз Дургуз мне ничего не оставил. Нехорошо. На меня снова накатила депрессия, гнетущие мысли давили паровым катком. Зачем это всё? Хотелось лечь и не трепыхаться, и будь что будет, ведь я здесь чужой и всегда буду чужим, а существовать в теле зеленокожего чудовища это само по себе — настоящий ад. Мне ведь даже к людям не вернуться, для них я всё равно буду орком, даже если буду самым галантным и благородным, даже если буду святее Папы Римского, судить меня будут всё равно по обложке, ну а там я — самое настоящее чудовище. И поцелуй красавицы этого не изменит.

А вливаться в первобытное общество отвратительных и злобных тварей… Возможно, лучше будет сбежать и скитаться по свету, как Дриззт До’Урден, даже при том, что у меня нет ни знаний, ни умений как у него, и, скорее всего, меня просто пришьёт первый же патруль каких-нибудь местных эльфов. Я же не утончённый дроу, я — зелёная гора мышц, внушающая страх одним только видом, а где страх — там и агрессия.

В общем, всё крайне паршиво. Хоть в самом деле возглавляй всю эту орду и начинай сеять в зелёных мозгах разумное, доброе и вечное, не надеясь на результат. Как там было? Не можешь победить — возглавь, и всё остальное. Но я прекрасно знал, что поменять орков мне не удастся, даже если я каким-то чудом выберусь на вершину иерархии и стану самым большим боссом. Даже человеческое общество не так-то просто поменять, а что говорить про первобытные племена, у которых в крови заложена склонность к насилию, коварство и злоба? Скорее всего, я сам изрядно поменяюсь, пока лезу к этой самой вершине, а я хотел и дальше оставаться весёлым раздолбаем. Короля делает свита, а какая здесь может быть свита у вождя? Соответствующая.

Но и оставлять всё на самотёк тоже чревато… Я вдруг понял, что депрессивный эпизод прошёл, и я вновь строю далеко идущие планы. Это в любом случае лучше, чем лежать и страдать. Но план без реализации ничего не стоит, да и прежде, чем примерять на себя роль верховного правителя, нужно хотя бы справиться с насущными задачами. Например, отправить Баздука на почётную пенсию, а ещё лучше на кладбище. Нас двоих это племя не выдержит.

А я ведь даже не знал, как здесь выбирают вождя. Это сильное упущение с моей стороны, и надо бы расспросить об этом Дургуза, но братец куда-то запропастился. Я подошёл к пологу, отделяющему чум от небольшой прихожей, призванной сохранять тепло, взялся за него, чтобы откинуть и выйти наружу, как вдруг услышал голоса.

— Он ещё спит! Гарул, не надо! — это голос Дургуза.

— Тем лучше! Идём, Дургуз, — незнакомый хриплый голос. — Я не причиню твоему брату вреда.

Я тихо хмыкнул. Выходить к ним навстречу, пожалуй, будет не самым умным поступком, и хоть я на такие поступки мастер, я всё же вернулся обратно на шкуры и улёгся, прикидываясь спящим. На всякий случай я зажал в кулаке острый осколок обглоданной кости.

Полог откинулся, внутрь вошли двое, остановились у порога. Я не мог их видеть, но обострённые слух и обоняние докладывали мне едва ли не больше информации. Дургуз пах как обычно, зловонием немытого тела и какой-то тухлятиной. Второй орк ничем не пах, и это было странно.

— Ундзог, — произнёс незнакомец. — Ты не спишь, я вижу.

Я не отреагировал.

— Твой брат сказал мне, что ты слышишь духов, — добавил он.

Похоже, шаман. Ну всё, кончилась моя конспирация.

— Хм… И правда… Занятно… — протянул он. — Встань.

Ломать комедию дальше смысла нет. Я повернулся и встал, глядя на сухонького зеленокожего старичка, увешанного костяными погремушками и перьями, как кровать капризного младенца. Вот только все эти погремушки сохраняли полнейшую тишину, несмотря на то, что постоянно качались и сталкивались. В руках он держал искусно украшешнный посох из длинной кости незнакомого животного. На плечах шамана поверх длинной хламиды покоилась шкура какого-то хищника, белые жёсткие волосы были заплетены в косу, жидкая бородёнка из трёх волосин забавно топорщилась, но больше всего впечатления производили его глаза, затянутые бельмами, и оттого пугающие.

Ну, сейчас точно объявит меня одержимым. Не знаю, какие тут методы исцеления, но что-то мне подсказывало, что мне не понравится.

— Вокруг тебя и правда роятся духи… — хмыкнул шаман. — Но я не думаю, что ты их слышишь, Ундзог.

Я настороженно смотрел то на него, то на Дургуза, который едва ли не подпрыгивал от нетерпения. Думаю, он хотел услышать, что его брат нормальный, и всё в порядке, но я-то знал, что это не так.

— Это не духи, это скорее… Благословение? Никогда такого не видел, — Гарул подёргал себя за бородёнку. — Интересно, очень интересно…

Можно немного выдохнуть и расслабиться, похоже, меня не будут жечь на костре или бросать в мешке в реку. По крайней мере, пока что. Может, даже получится заручиться поддержкой этого шамана. Было бы неплохо.

— Вот только я не помню ничего, — хрипло сказал я. Слова будто обдирали горло.

— Вспомнишь, — заверил меня шаман. — Да, похоже, я тут ничем больше не могу помочь. Дургуз.

— Да, сейчас! — брат кинулся к одной из шкур, поднял, вытащил из закромов здоровенный кусок мяса, благоговейно протянул шаману.

Вот зараза, надо было там тоже посмотреть. Я бы лучше это мясо съел сам. Гарул понюхал кусок, удовлетворённо кивнул, спрятал куда-то в складки своего одеяния и вышел, не говоря больше ни слова. Я хмуро наблюдал за тем, как Дургуз разбазаривает нашу провизию. Я, конечно, понимаю, что накануне поступил точно так же, но у меня-то была цель, а Дургуз просто отдал наше мясо какому-то шарлатану.

— Что это вообще было? — прорычал я.

— Э-э-э… Шаман… Это же Гарул, слепой Гарул, ты и его не помнишь? — пробормотал брат. — А, ну тебя же стукнули…Ураг, скотина, сзади на тебя, вырубил… Баздук его потом тоже отколошматил, за то, что без спросу полез… А как ты так вообще дрался, покажешь мне?

Я покачал головой. Если и показывать, то не сегодня, иначе я блевану от первого же резкого движения. Да и не поможет это Дургузу, он в принципе не способен на ближний бой. Выученная беспомощность во всей красе, ему проще упасть в ноги и сделать что угодно, лишь бы его не били.

— Лучше с пращой тренируйся, тебе полезнее будет, — хмуро произнёс я.

Дургуз понуро кивнул.

— Ты мне вот что скажи, Дургуз, — произнёс я. — Как у нас вождя выбирают?

Глава 7

Всё оказалось именно так, как я и предполагал. Орки уважали только силу, и вождя выбирали соответствующим образом. Если прежний вождь погибал, то выбирали нового по принципу «кто громче крикнет», площадная демократия, в общем. А потом кандидат в вожди должен был выдержать серию поединков с любым желающим, отказаться от поединка было нельзя. Если кандидат проигрывал хотя бы в одном, то новым кандидатом становился выигравший, и уже он должен был сразиться со всеми желающими. Простая система, на первый взгляд, но я тут же углядел в ней несколько лазеек.

Это всё на случай, если старый вождь умрёт, но процедура импичмента живого вождя в целом была похожа. Старому вождю бросали вызов на поединок, и если побеждал кандидат, то он тоже должен был сразиться со всеми желающими. Если он побеждал всех, то вот вам и новый вождь, без всяких выборов, передачи наследства и демократических процедур.

Очевидно, наш бой с Баздуком расценили как мою попытку стать вождём, а Ураг, один из прихвостней Баздука, просто поторопился вырубить меня, решив, что я Баздука уже победил. Видимо, сам в вожди метил, за что и поплатился.

Так или иначе, с такой системой выборов у власти постоянно находился самый сильный, самый хитрый или самый авторитетный орк. Баздук был из первой категории. Я же планировал объединить все три. Когда перестанет болеть голова.

Я только к вечеру немного оклемался, ладно хоть Дургуз, как более слабый орк, полностью занимался хозяйством, едой и всем остальным. Так что я отлёживал бока, опять расспрашивая брата о местных обычаях, традициях и истории. Узнал немало интересного.

Например, пару столетий назад уже был такой орк по имени Бадгаз, который силой объединил племена и спустился на равнины, как завоеватель. Несколько побед он всё-таки одержал, даже пару людских городов ему удалось захватить и разграбить, но потом подоспели эльфийские маги, и Бадгаз просто лопнул внутри собственных доспехов, которых никогда не снимал. Эльфов тут называли не иначе, как «остроухими», хотя данное определение подходило и к оркам.

За несколько столетий до Бадгаза был некий Грулл, тот угонял в рабство всех подряд, до кого только мог добраться. Однажды напоролся на деревушку остроухих, убил там всех стариков и мужчин, а женщин и детей угнал в рабство. Эльфийские маги преследовали его в горах, там расплющили и замуровали живьём в камень, и теперь, если в горах кричать, то Грулл тебе, дескать, ответит.

В общем, если орки кого-то и боялись, то это магов и их мстительной жестокости. Каких-нибудь особо доблестных воинов из других рас запросто могли уважать, как равных, а вот магов здесь терпеть не могли. Шаманы, само собой, это другое дело, но и они даже рядом не валялись с теми могущественными силами, которыми остроухие маги повелевали. Непременно захотелось пообщаться с каким-нибудь местным чародеем. Если он не распылит меня на атомы.

Мелькнула мыслишка даже самому попробовать освоить магию, стать своего рода местным Гул’даном, но эту мысль я тоже быстро откинул. Долго, опасно, ненадёжно. Да и не лежала у меня душа ко всем этим мистическим штучкам, мне куда ближе была роль этакого ловкача и пройдохи, а не мудрого старого колдуна. Но само наличие магии в этом мире, конечно, открывало множество новых путей.

Вот угораздило же… Почему я попал не в мир киберпанка с его виртуальными пространствами, комфортом, повсеместной компьютеризацией и красивыми женщинами? Или в мир японского хентая, где наибольшей из проблем стал бы выбор, кто сегодня придёт ко мне из моего гарема? Ладно, попал в орка — защищай Мордор, что ещё остаётся делать. Будем выживать.

Я снова вышел из нашего чума, оглядел орочью деревню, нищую, затерянную в этих бесплодных горах. Прошёлся по тропкам между других чумов, замечая уважительные взгляды других орков и орчих, восхищённые взгляды детёнышей. Ну конечно, я же почти победил вождя. Ключевое слово — «почти».

На отшибе несколько молодых орков тренировались с пращами, рыча и перелаиваясь друг с другом, но это было соревнование, а не просто очередная драка, и я подошёл поглядеть на их занятия. Орки переглянулись, завидев меня, замахали широкими лапищами в знак приветствия.

— Ундзог! — прорычал один из молодых, ощеривая клыки, но враждебности в нём я не замечал.

Я прищурился и тоже оскалил клыки, окидывая молодёжь испытывающим взглядом. Ундзог был постарше на пару лет, но для молодых орков это была огромная разница, которая, впрочем, со временем сходила на нет. Пожалуй, с этими орками надо бы познакомиться поближе. Готов поспорить, Баздука они тоже терпеть не могут, и уж точно недовольны тем, как идут дела в племени. Бунтари, как и все подростки. Ну а мне нужно было только поднести спичку с нужной стороны, чтобы их недовольство полыхнуло восстанием.

— Чего вы тут, — хмыкнул я.

Чуть поодаль высилась стопка камней, которые, видимо, они и пытались посбивать из пращи.

— Камнями бросаемся! Улдуку башку пробили! Мощно! Сильнее, чем когда рукой кидаешь! — радостно воскликнул орк, счастливый от того, что кому-то сегодня удалось пробить башку.

— Пошёл ты, Зугмор, — хмуро отозвался другой. Видимо, пострадавший.

Удивительно крепкие у орков черепа. Ещё более удивительно, что меня вчера вырубили с одного удара. Чем, интересно? Топором?

— Гляди! Ща все собью! — прорычал третий, закладывая в пращу тяжёлый булыжник размером с неплохую дыньку.

Орк начал медленно раскручивать пращу над головой, и мне подумалось, что так он точно кого-нибудь убьёт, но явно не противника. Наконец он отпустил, булыжник пролетел несколько метров и покатился по земле, так и не добравшись до цели.

— А, кракк его разорви! Копьём лучше! — разъярился он.

— Да ты камень поменьше возьми, — подсказал я. — Тот тяжёлый был.

— Большой больнее бьёт! — возразил орк. — Большой топор лучше мелкого!

Я пожал плечами, забрал у него пращу, подобрал с земли маленький камешек. Лучше всего будет продемонстрировать на практике.

— Маленький и быстрый бьёт так же, как большой и медленный, — сказал я.

Орк недоверчиво фыркнул. Остальные смотрели на очередное моё представление. Видимо, уже знали, что я чего-нибудь отчебучу, слухи в маленькой деревне расходятся быстрее, чем круги по воде.

— Маленький быстрый это по-гоблински! Орк большой и сильный! — произнёс он.

Ага, значит, и гоблины тут тоже есть. Категорически приветствую. Интересно, оркам они кто? Союзники, враги?

Я раскрутил пращу так, что воздух начал гудеть, а потом резко отпустил один из концов. Камень вылетел со скоростью пули и врезался в стопку других камней, расшвыривая их во все стороны. Молодёжь завопила и зарычала.

— Ты пока свой булыжник бросаешь, я уже три маленьких камешка брошу, а бошку разобьёт точно так же, — сказал я.

— Я лучше копьё кину, — фыркнул посрамлённый орк. — Я — Бурздуб, моё копьё не промахивается!

— Копьё у тебя одно, — возразил я. — А камни вот они, под ногами лежат.

— Два копья возьму, — упрямо ответил он. — А потом с топором накинусь.

Орки принялись живо спорить о том, правильно ли брать с собой два копья, и что делать, если обоими ты промахнулся. Что-то мне подсказывало, что в племени Кривого Копья как-то не очень с изготовлением качественных дротиков и пилумов, обожжённые в пламени костра заточенные палки вряд ли обладают хорошей аэродинамикой.

— Слушай, Бурздуб, — усмехнулся я. — Давай-ка на спор, кто кого на землю уронит. Я с пращой, а ты с копьями и топором. Начинаем издалека. На что спорим?

— На что хочешь! — вскинулся орк.

— Если выиграю, проголосуешь за меня в следующий раз, как за вождя, — хитро осклабился я. — Если ты выиграешь — я за тебя проголосую.

— Ты не выиграешь, — оскалил клыки Бурздуб.

Глава 8

Мы разошлись в разные стороны, на предельную дистанцию броска копья. Так уж мы условились. По пути я насобирал себе камней, подумал, что ещё лучше было бы отливать пульки из свинца, но единственное место, где я наверняка смог бы найти свинец, это были старые аккумуляторы, а найти и узнать его, даже если он будет валяться под ногами, я не сумею. Я гуманитарий.

Бурздуб раздобыл два копья, огромный каменный топор, который я бы посчитал за двуручную секиру, но он ловко управлялся с ним одной рукой. Бурздуб рычал, подскакивал и активно подогревал себя адреналином, я же, наоборот, старался сохранять трезвую голову, мне нужно было быть хладнокровным и точным, как нейрохирург. И хотя тело Ундзога активно старалось провалиться в красную пелену боевого безумия, я всё же сохранял контроль.

Мы посмотрели друг на друга издалека, кивнули друг другу.

— Начали! — прорычал Зугмор.

Бурздуб швырнул в меня копьё с предельной дистанции, я легко поймал его свободной рукой и тут же воткнул в землю, раскручивая пращу. Орк побежал прямо на меня, даже не пытаясь двигаться зигзагами или качать маятник, просто носорогом пёр вперёд. Камешек из пращи ударил ему точно в лоб, голова мотнулась, он чуть замедлился, но это был ещё не нокаут, камень лишь немного его ошеломил. Бурздуб заревел, как медведь, метнул второе копьё в меня, и если бы он попал, то насадил бы меня на него, как жука на булавку, но я играючи увернулся, вновь раскручивая пращу над головой.

Я не убегал и не отступал, чтобы никто не мог обвинить меня в трусости, хотя выгоднее было держать Бурздуба на расстоянии, раз за разом оглушая меткими выстрелами. Ещё один камень снова ударил бегущего Бурздуба в лоб, скорости сложились, и орк споткнулся, мотая головой. Он упал на одно колено, коснулся топором земли, но тут же встал и побежал на меня снова.

— Упал! Упал! — завопили зрители.

Мой соперник только зарычал ещё сильнее и сходу обрушил тяжёлый топор на то место, где мгновение назад находился я. С пращой в ближнем бою я вдруг почувствовал себя неуютно, но камень был уже вложен, и я с размаху ударил Бурздуба камнем в челюсть. Поднять топор снова Бурздуб уже не сумел, он снова рухнул на одно колено, потряхивая головой так, будто бы он пытался прийти в чувство и поставить мозги на место.

Зрители возбуждённо кричали, удивлённые тем, что я всё-таки победил. Ставок никто не делал, возможно, о подобной возможности ещё никто не догадывался, но чистый, незамутнённый восторг от созерцания такой драки получили абсолютно все.

Я же бросил оставшиеся камни на землю и помог Бурздубу подняться на ноги. Лицо его, и без того уродливое, словно покусал целый рой злобных пчёл, до того оно распухло после попаданий из пращи. Я ожидал, что Бурздуб ополчится на меня и я наживу себе ещё одного врага, но побитый орк только рассмеялся.

— Славно, славно! — ощерился он. — Не ожидал!

— И ты хорош, — признал я. — Я и не думал, что ты всё-таки добежишь.

Что было бы, если бы я промахнулся, а Бурздуб добрался до меня, несложно было представить. Мокрое место. Мне вдруг стало не по себе, я живо представил, как огромный каменный топор Бурздуба опускается на мою голову и раскалывает её пополам. Да уж, обычно я не настолько безрассуден. Возможно, я до сих пор не воспринимал происходящее всерьёз, даже после того, как получил выхватил после драки с вождём. Может, тогда я просто не успел осознать, что нахожусь в постоянной опасности, а теперь, когда ясно увидел летящие копья и огромный топор, то понял? Не знаю. Впредь буду аккуратнее.

— Ундзог? Ты чего? — голос вывел меня из раздумий.

— Задумался, — хмыкнул я.

— Чего? — протянул Бурздуб.

Остальные снова начали упражняться с пращами, демонстрация боевой мощи удалась на славу. Теперь за судьбу этого изобретения я мог быть совершенно спокоен. Пора внедрять новые. Например, металку для копий. Ещё одно самое примитивное приспособление, которого орки не знали, по сути, простейший рычаг. Хотя рукой метнуть копьё можно гораздо точнее, но для массированной атаки можно воспользоваться и металкой. Лететь будут сильнее и дальше.

Да и изготовить такую металку несложно. Нужна всего лишь простая советская палка с углублением или упором на конце. Дайте мне точку опоры, и я переверну Землю, или как там говаривал Архимед. А ведь такую копьеметалку можно изготовить ещё и мультифункциональной, просто добавив в качестве упора острый камень. Практически топор-швейцарский нож. Главное, это сделать топор поменьше, ближе к томагавкам, а не к местным кувалдам в десятки килограмм весом.

Вообще, для прогрессорства тут был непочатый край. Я даже сел на корточки и принялся чертить на земле схему, не обращая внимания на беснующихся орков, которые продолжали пытаться сбивать камни из стопки. У некоторых даже получалось.

А я пытался решить, какие изобретения будут полезнее всего для племени Кривого Копья, и какими стоит заняться в первую очередь. Копьеметалка, само собой, про неё даже и вопроса не вставало. Затем я начертил круг, вспоминая про кривые горшки из глиняных колбасок и раздумывая про гончарный круг, но тут же осознал, что здесь не знают даже обычного колеса. Это мы исправим. Непонятно, конечно, что можно возить по этим горам на колёсах, но пусть будет. Даже простая ручная тележка на одном колесе здорово может упростить жизнь.

Неплохо было бы изобрести животноводство и приручить тех же горных козлов, чтобы в рационе постоянно было молоко и мясо, но сейчас это казалось мне чересчур сложным. Да и орки вряд ли поймут концепцию того, что можно оставить козла на потом, да ещё и кормить его, когда самим нечего жрать. Животноводство пока отложим.

Вся металлургия пока тоже оставалась недоступна, хотя у других орков я иногда замечал предметы из железа, но это всё были трофеи. Фибулы, пряжки. Единственный железный нож, заточенный до такой степени, что больше напоминал шило, принадлежал вождю. Было бы неплохо освоить кузнечное дело, но я не отличу железную руду от простого камня, даже если мне сунут их под нос. В итоге самым простым и надёжным вариантом оставалось только привлечение сторонних специалистов, а если говорить прямо и грубо, по-орочьи, то украсть нужных мастеров у других рас или племён.

Для изобретения луков или арбалетов здесь не хватало подходящих деревьев, ну либо луки будут одноразовые. Какой-нибудь орк натянет лук изо всех сил и просто переломит его или порвёт тетиву. Хотя пару опытных образцов можно было бы сделать, исключительно ради эксперимента, всё равно орки не оценят и вряд ли будут применять на практике, в отличие от той же пращи. Продемонстрировать удобство и пользу лучников будет на порядок сложнее.

Меня снова захватили мысли о грядущем мировом господстве, сладкие грёзы о многотысячных армиях под моим командованием, закованные в латную броню олифанты и назгулы верхом на призрачных драконах, по мановению моей руки готовые уничтожить любого врага, вставшего на пути. Но жизнь снова ткнула меня носом в грязь, напомнив, что я пока что всего лишь рядовой орк в нищей деревне.

— Ундзог! Чего ты там корябаешь? — ко мне подошёл Зугмор, пытаясь разглядеть и понять символы на земле, которыми я обозначал то или иное изобретение.

— Планы по захвату мира, — рыкнул я, не желая общаться ни с кем, но Зугмор сарказма не понял.

— Захват мира? Ха! Мне это нравится! — воскликнул он. — Вот бы сейчас какого-нибудь гнома постукать! Да, парни?

— Да! Ха-ха! Бить гномов! Постук! Веселье! Собирайте всех! — заорали орки наперебой.

Воинственные крики нашей компании привлекли остальных орков, многие из которых тоже были не прочь постукать гномов, но когда к нам приблизился вождь, на его лице читалось полное неприятие подобной затеи.

— Нет постук! Гномов больше! Нас меньше! — прорычал Баздук, окидывая свирепым взглядом всех нас и подкрепляя свои слова случайными оплеухами.

Орки начали понемногу расходиться, не желая попасть под горячую руку вождя, но по их виду было ясно, что таким решением они крайне разочарованы.

— Кто затеял? — взвизгнул Ураг из-за широкой спины Баздука.

Я поднялся на ноги, чувствуя, как всеобщее внимание переходит на меня, и как маленькие глазки Баздука сверлят меня ненавидящим взглядом.

— Нет постук! — ещё раз прорычал вождь. — Кто пойдёт на постук — убью!

Я ждал, что вождь снова захочет драться со мной один на один, но нет. Баздук прорычал что-то ещё, развернулся и пошёл прочь, даже не глядя на нас.

Глава 9

Даже удивительно, что такое безмозглое чудище, как наш вождь, отказалось вести орков в поход. Возможно, Баздук даже чуть более благоразумен, чем кажется. По крайней мере, арифметикой уровня «больше-меньше» он владеет и может прикинуть, что произойдёт, если мы столкнёмся с превосходящими силами.

Но расстроился даже я, на местных гномов поглядеть было всё-таки интересно. Пусть даже как на врагов. Знай своего врага, и всё такое. Может, на разведку сходить…

Я оглянулся по сторонам, почти все орки разошлись кто куда, но несколько из них ещё оставались здесь, например, Бурздуб и Зугмор. Я подошёл к ним. Оба орка хмуро собирали из-под ног подходящие камешки, уже не обращая внимания на огромные булыжники, оба хотели продолжать стрелять из пращи.

— Ундзог, — произнесли они по очереди. Лица грустные, голоса тихие, настроение подавленное.

— Может, на охоту сходим? — предложил я. — Куда-нибудь поближе к гномьим пещерам?

— Там дичи нет почти, на кого там охотиться-то, — протянул Бурздуб.

Зугмор догадался раньше и толкнул товарища под локоть.

— А пошли! — оскалился он. — Пращи в деле проверим!

Я ухмыльнулся, глядя, как орки поднимаются на ноги и собирают необходимое. Насчёт охоты вождь ничего не говорил, так что ничего плохого в том, что мы прогуляемся до чужой территории, никто не видел. На нашей территории тоже частенько появлялись чужаки. А если мы вдруг ввяжемся в драку, так это они первые начали.

Мы отправились за пределы деревни, в горы, по узким тропкам, петляющим между чахлыми зарослями, кривыми тонкими деревьями и нагромождениями скал и камней.

Зугмор шёл первым, постоянно к чему-то принюхиваясь и присматриваясь, и я понял, насколько я был беспечен, когда ходил на охоту один. Как на прогулке в парке. А теперь мы двигались осторожно и аккуратно, ступая след в след и внимательно поглядывая по сторонам в поисках добычи или кого-нибудь враждебного. Мы почти не разговаривали, соблюдая тишину, хотя сотни вопросов так и вертелись у меня на языке. На кого тут ещё можно охотиться, чьи территории граничат с нашими, где живут другие племена, почему гномы вообще живут рядом с нами и до сих пор живы, и прочее, и прочее.

Спустя примерно час такой молчаливой ходьбы мы вдруг остановились.

— Теперь идём осторожно. Это их земля, — прошипел Бурздуб, хотя я не видел никаких отличий от нашей земли.

Ни тебе пограничных столбов, ни нейтральной полосы, ни вышек с автоматчиками, точно такие же голые камни, жухлая трава и узкие тропки. Я бы даже и не понял, если бы мне не сказали. Но вскоре и правда нам стали попадаться аккуратно обрубленные пеньки, мусор и прочие следы чьей-то жизнедеятельности. Похоже, тут и впрямь обитали гномы, ничего подобного на нашей территории я не видел.

— Туда, — принюхавшись и осмотревшись, скомандовал Зугмор, и мы пошли дальше.

Через какое-то время послышался ритмичный стук, а чуть позже к нему добавилось ещё и тихое пение на незнакомом языке, гортанное и резкое, будто скрежет ножом по стеклу. Крайне неприятное для моих нежных орочьих ушей.

Бурздуб и Зугмор тоже скривились, значит, наши ощущения были похожи. Оба орка без единого звука опустились на землю, я опустился тоже. Нужно было приблизиться и посмотреть, кто это там дерёт глотку. Мы поползли по камням, стараясь не издавать ни единого шороха. У орков это получалось так же естественно, как дышать, у меня не очень, но я старался изо всех сил.

Мы выползли из-за вершины скалы, осторожно выглянули из-за камней, разглядывая работающих гномов в долине внизу. Я ожидал увидеть бородатых увальней, закованных в латы, весёлых коротышек с топорами и молотами, этаких мастеров на все руки. Вместо этого я увидел бледнокожих карликов, почти белых, поперёк себя шире, в кожаных доспехах и масках, делающих их похожими на палачей, особенно с этими широкими топорами в руках, которыми они рубили низкорослые местные деревья. Топоры были металлическими.

Орки тихо зарычали, и я почувствовал, что и из моей глотки рвётся воинственный крик, остро захотелось броситься на этих карликов, уничтожить их, растоптать, чтобы и мокрого места не осталось. Но я сумел это внезапное желание подавить. Мои спутники, кажется, тоже.

Гномов было пятеро, трое рубили деревья, два других убирали ветки и сучья и перетаскивали к узкой тележке. Вырубали всё под корень, безжалостно. Индустриальное общество, мать его. Но железный топор и другие прелести цивилизации я всё-таки хотел бы раздобыть.

Мы с орками переглянулись. Ясное желание вломить карликам читалось у каждого, но вождь прямо запретил стукать гномов, и идти против вождя они точно опасались. В отличие от меня. Мне железный топор важнее чьих-то запретов. Да, нас мало, но мы, как говорится, в тельняшках, да и что эти карлики могут нам противопоставить? Они едва-едва достают нам до пояса, да и жизнь под землёй здоровья точно не прибавляет.

— Постукаем, — предложил я хриплым шёпотом.

— Нельзя, — покачал головой Бурздуб.

— Хочется, — хмыкнул Зугмор.

— Значит, можно, — заключил я. — Давайте. Из пращи, потом копьями закидаем и в топоры возьмём.

— А если ещё прибегут? — спросил Бурздуб.

Я хмыкнул и пожал плечами. Гномы не казались мне опасными.

— Постукаем, — заключил Зугмор.

— Значит, начинаем, — сказал я. — Все вместе.

Гномы рубили деревья и пели, не замечая нас за камнями, а мы ещё и находились на высоте, так что надо было воспользоваться преимуществом внезапной атаки. Я тихо поднялся, раскрутил пращу над головой, Зугмор сделал то же самое, Бурздуб приготовил копьё для броска. Ноздри хищно раздувались, прищуренные маленькие орочьи глазки неотрывно следили за целью, а гномы так и продолжали горланить свои чудовищные песни и стучать топорами.

— Бей! — рыкнул я, отпуская один конец пращи.

Камень сорвался со своего места и устремился в полёт, ударив точно по кожаной маске одного из гномов и сбив его с ног, другого карлика копьё ударило в кожаный доспех, но пробить не смогло и только повалило наземь. Зугмор из своей пращи промахнулся, его камень только чиркнул по плечу третьего гнома. Коротышки тут же заорали на своём гортанном наречии, начали указывать пальцами на нас, вскидывая свои топоры.

Бурздуб выхватил свою каменную кувалду и побежал вниз по склону, рыча и потрясая оружием, Зугмор последовал за ним, а я начал раскручивать следующий камень. Карлики начали вставать в строй, бросая все свои дела, но ростовых щитов с собой у них не было, и так они только превращались в более удобную цель. Я выбил гнома из середины строя, Бурздуб ворвался в эту брешь, раскидывая карликов в стороны, будто восьмиклассник, дерущийся с дошкольниками. Это бы выглядело смешно, если бы гномы так не упорствовали, после каждого удара обязательно вставая и снова бросаясь в бой. Бурздуб и Зугмор раз за разом раскидывали коротышек, обрушивали на их головы богатырские удары, но тем, казалось, всё было нипочём.

Я поспешил присоединиться к ним, быстро сбежал вниз по склону, подхватил выроненный одним из гномов топор и тоже бросился в сечу. Железное оружие оказалось куда эффективнее, чем каменное, и после моих ударов гномы уже не вставали. Первая кровь, к моему удивлению, пролилась только сейчас. Бурздуб и Зугмор валили гномов на землю могучими ударами, я добивал их топором, примитивная тактика, но эффективная.

Теперь гномы уже не рвались в драку, мы успели убить троих, а двое, завидев гибель товарищей, без задней мысли развернулись и драпанули прочь. Я тут же взял пращу, подхватил камень с земли, раскрутил и швырнул в одного из них, даже сбил с ног, но гном, выкрикивая что-то на своём мерзком наречии, тут же поднялся и побежал дальше, догоняя своего сородича. Поле битвы осталось за нами, но что-то мне подсказывало, что скоро сюда заявится карательный отряд летучей гномьей кавалерии, и пора бы отсюда сматываться.

Глава 10

У этой победы оказался какой-то не очень приятный привкус. Совсем. Гномов-то мы раскидали, но какой ценой? Далось нам это непросто. Мы, конечно, почти не пострадали, не считать же за наши потери полученные синяки и ушибы, но самолюбие было задето. Будь гномов чуть больше, всем гуртом они могли бы нас и запинать.

Пока Бурздуб и Зугмор праздновали великую победу, я быстро осмотрел убитых карликов. Под их кожаными масками скрывались уродливые красноглазые альбиносы с белыми редкими бородками, видимо, жизнь под землёй здорово на них повлияла. Их белая полупрозрачная кожа оказалась твёрдой, как камень. Даже гномьи стальные топоры пробили эту кожу с трудом. Наши каменные топоры не нанесли вообще никакого вреда, во всяком случае, следов я не обнаружил.

Никаких эмоций по поводу убитых гномов я, к моему удивлению, не испытывал, хотя и ожидал, что меня будет тошнить или корёжить как-то иначе, как это часто описывается в книгах и фильмах. Карлики, видимо, оказались настолько уродливыми и чуждыми моему разуму, что я отказывался воспринимать их как разумных существ. Никаких угрызений совести, в общем, у меня не было.

— Бурздуб! Зугмор! — окликнул я празднующих орков. — Хватайте всё, что можете унести! Надо отсюда уходить.

Сам я стал обладателем превосходного стального топора, и хоть рукоять его была чуть коротковата для моей мощной лапищи, само топорище способно было разрубить всё, что угодно. По карманам я успел пошарить только у одного коротышки, но даже так мне удалось найти неплохой ножик, огниво и какую-то булькающую фляжку. Ещё один топор достался Зугмору, а Бурздуб раздобыл себе широкий нож, не считая прочей мелочёвки.

— Всё, валим, — окидывая поле битвы критическим взглядом, приказал я.

— Кого? — в один голос произнесли орки.

— Отсюда, — рыкнул я.

Больше всего меня беспокоили сбежавшие гномы. Раз уж им удалось уйти, то и тревогу они поднимут очень быстро, а ведь это были обычные лесорубы, а не профессиональные воины.

Мы поднялись по склону, возвращаясь на тропку, и быстрым шагом пошли назад, к орочьим территориям. Я пошёл замыкающим, постоянно озираясь по сторонам и ожидая погони, в общем, изрядно нервничал, хотя Бурздуб и Зугмор весело скалились, а Зугмор даже что-то напевал на ходу.

— Орки-орки! Постукали гномов! Вихрем спустились! Орки-орки! — рычал он, уже складывая песню о нашем подвиге.

Думаю, это бы считалось славной победой, даже если бы мы нагрянули сюда всем племенем во главе с вождём. Одолеть пятерых гномов оказалось и в самом деле трудновато.

— Если кто будет спрашивать, гномы сами на нас напали, — произнёс я.

— Гномы напали! Орки сильнее! Постукали гномов! — тут же подхватил Зугмор.

Погоня не заставила себя долго ждать. Но совсем не оттуда, откуда погоню ожидал я. Мы бежали вдоль пологого склона по узкой тропе, как вдруг сверху послышалась гортанная речь, отрывистые резкие команды, и по склону тут же загрохотали камни, скатываясь прямо на нас. Хитрые уродцы прошли по своим пещерам и нас опередили.

— Стой! — прорычал я, разматывая пращу.

Бурздуб остановился, как вкопанный, Зугмор едва не врезался в него, и тут же перед самым носом Бурздуба с раскатистым грохотом прокатилось по склону несколько валунов. Гномы наверху заорали от досады. Я наконец сумел разглядеть одного среди камней, и тут же пустил камень в него. На этот раз карлики были уже в металлических доспехах, и камень лишь громко звякнул, будто ударил в колокол. Гном едва не упал, но его удержали сородичи.

— Бежим! — рявкнул я, и мы продолжили путь.

Бежать по горной тропе вверх-вниз, особенно после драки, занятие не из простых. Особенно, если за тобой гонится целый взвод карликовых Рэмбо, устраивающих ловушки на пути и пытающихся тебя убить. Ладно хоть моим товарищам эти места были знакомы, не так хорошо, как родные просторы, но вполне достаточно, чтобы уверенно идти в нужную сторону.

Но мы бежали наверху, петляя по узкой тропке, а гномы преследовали нас под землёй, срезая углы и вылезая на поверхность в нужных местах, так что они даже на своих коротких ножках оказывались гораздо быстрее нас.

Путь лежал через ущелье, тесное и извилистое, две скалы почти соприкасались друг с другом наверху, а внизу проход был аккурат в три орка шириной. Я, завидев настолько удобное для засады место, тут же приказал остановиться.

— Место мне не нравится, — прорычал я.

Бурздуб молча кивнул.

— Тоже чую, — хмыкнул Зугмор. — Гномами воняет.

Впереди громыхнуло железо, и закованные в броню воины ровным строем шагнули вперёд, показываясь из-за скалы. Полтора десятка карликов, все как один в железных латах, двигались чётко и слаженно, как один организм. Они укрывались ростовыми щитами, выставив копья перед собой. Наконечники у этих копий тоже были стальные, они блестели на тусклом солнце и производили достаточно угрожающее впечатление.

Я перехватил трофейный топор поудобнее. Отступать было некуда, и я понял, в какую глубокую задницу завёл своих соплеменников. Бурздуб глухо зарычал, вскидывая свою каменную кувалду, Зугмор крутанул топором в воздухе. Оба орка хищно скалились, надеясь продать свои жизни подороже и умереть в славном бою с превосходящими силами противника. Теперь стало ясно, почему Баздук был категорически против постука гномов. Такую силищу нам и всем племенем не забороть, даже если привлечь женщин и детей. А если гномы задумают карательную экспедицию в деревню Кривого Копья, то от племени и камня на камне не останется.

Бездумно бросаться на ощетинившийся копьями строй было бы извращённым вариантом самоубийства, и я судорожно думал, что предпринять. Ладно хоть карлики выжидали, пока мы, по орочьему обыкновению, впадём в боевое безумие, и они просто насадят нас на копья без особых усилий.

А Бурздуб с Зугмором были уже близко к этому самому безумию, да и мне багровые всполохи на самой границе зрения не давали сосредоточиться, призывая кинуться в сечу и разорвать этих коротышек голыми руками.

Я вдруг понял, что именно мне напоминает этот строй в тесном ущелье. Греческую фалангу и трёхсот спартанцев. Вспомнить бы ещё, чем эту самую фалангу в итоге одолели. Спартанцев-то сдал горбатый, проведя персов в обход, и они ударили с тыла, а сдержать такое царь Леонид уже не смог. Идея всё-таки пришла, спасибо горбатому.

— Орки! — рыкнул я, переключая внимание парней с едва сдерживаемого гнева на мои приказы. — Перекиньте-ка меня через этих коротышек! Строй сломается, пробежим!

Я отчаянно надеялся, что гномы не знают нашего языка и не поймут мой план.

— Нельзя! Бежать! — глухо прорычал Бурздуб. — Орк не отступает!

— Орк не отступает, орк атакует в другом направлении! — прорычал я.

— Тогда ладно! — хищно оскалился Бурздуб.

Красные глазки карликов сверкали из-под металлических шлемов, гномы буравили неприязненным взглядом чужаков, посмевших напасть на их сородичей и отнять гномье оружие.

— Давай! — рявкнул я, разбегаясь перед строем.

Орки выставили руки, подкинули меня, а я, размахивая гномьим топором, приземлился аккурат позади строя. Карлики пытались достать меня в полёте своими копьями, но не смогли быстро перекинуть их вверх. Я оказался быстрее.

— Бей! Убивай! — проревел я, обрушивая короткий широкий топор на голову ближайшего из коротышек.

Строй ожидаемо сломался, Бурздуб и Зугмор кинулись вперёд. Бурздуб расшвыривал карликов своей кувалдой, Зугмор просто пробежал мимо меня, и я, завидев, что мы все прорвались, тоже поспешил выйти из боя.

— Бурздуб! Бегом за мной! — приказал я, и орк, напоследок вколотив ещё одного гнома в скалу, расхохотался и побежал за нами.

Дальше преследовать нас гномы не стали, оставшись в ущелье лечить раненых и хоронить убитых, но я не сомневался, что они хорошо запомнили наши зелёные мерзкие хари.

Глава 11

— Орки-орки! Постукали гномов! Орки сильнее! Постукают всех! — напевал Зугмор, пока мы приближались к племени Кривого Копья.

Было даже удивительно, что мы вышли из этой передряги целыми и почти невредимыми. Несколько лёгких ранений, порезов, ушибов и ссадин в счёт, подобные раны гораздо чаще получаливо время охоты или тренировок, а в реальном бою обычным делом было получить копьём в брюхо или топором по башке. Хотя и с такими ранами орки даже умудрялись выживать.

Два моих соратника были веселы и бодры, будто хорошая драка встряхнула их похлеще энергетика, а трофеи, по меркам деревни являющиеся несметным сокровищем, поднимали их настроение ещё больше. И моё настроение тоже, хотя я больше радовался тому, что мы выбрались живыми, а трофеи это так, наживное. Лишь бы шкура была цела.

Вонь орочьей деревни появилась чуть раньше, чем она сама, и я на мгновение ощутил тоску по родной квартире, смешанную с необычным чувством теплоты. Для Ундзога эта деревня и была родным домом, несмотря на все её недостатки, которые понимал даже он. Здешние горы всё-таки в чём-то были красивы, хотя их скудная природа могла навевать тоску. Суровая, свирепая земля, такая же, как и народы, живущие на ней.

Войдя в деревню, мы тут же оказались в центре внимания. По другому и быть не могло, мы вернулись измазанные в крови, своей и чужой, с трофейным оружием и надменными ухмылками.

Подростки и женщины провожали нас восхищёнными взглядами, малышня побежала рядом, путаясь у нас под ногами. Настоящий триумф, не хватало только арки и лавровых венков. Взрослые орки удивлённо качали головами и скупо кивали нам в знак приветствия, хотя даже и не знали о наших свершениях. Вернулись живые, с трофеями, а большего и не надо.

Слухи про наше возвращение прошелестели по деревне, обрастая подробностями, как снежный ком, и до вождя дошла совершенно дикая история, как мы втроём вернулись из гномьего города, увешанные трофеями и добычей с головы до ног. Так что великий вождь Баздук вылетел нам навстречу как бешеный бык. Ещё бы, мы ведь ослушались прямого запрета.

— Ты! — взревел вождь, потрясая копьём и указывая на меня.

Мы остановились посреди улицы, на виду у всей деревни. Бурздуб и Зугмор встали позади меня, опасливо поглядывая на вождя. Баздук злобно сверкал глазками, глядя то на нашу добычу, то на меня, и я понял, что дальше оттягивать нельзя. Сегодня должен остаться только один. Перед глазами снова начал клубиться багровый туман, из груди вырвалось глухое рычание бешеного пса, я выхватил топорик и крутанул им в воздухе.

— Баздук! Ты трус! — прорычал я. — Ты запретил стукать гномов! Мы пошли и постукали! Мы сильнее и храбрее тебя! Ты не вождь!

Не ответить на такое оскорбление Баздук уже не мог, тем более, нанесённое на глазах у всей деревни. Теперь бортами уже не разойтись. Орки вокруг заорали, предвкушая отличное зрелище, кто-то открыто поддерживал меня, но большинство выкрикивали имя вождя.

Баздук не спешил кидаться в атаку, он уже знал, что я могу быть опаснее, чем кажется. Он просто начал смещаться в сторону, приближаясь ко мне по спирали и не сводя глаз с моего топора. Я тоже начал мягко переступать вправо, отзеркаливая его движения, но глядел я не на его копьё, а будто бы сквозь него, в расфокусе, захватывая его фигуру целиком. Плечи и ноги начнут двигаться раньше, чем собственно копьё, и я буду готов.

— Дурак! — прорычал вождь.

В толпе я вдруг заметил шамана, который стоял, опираясь на посох и слепыми глазами поглядывал на наш поединок. Лицо его ничего не выражало, он либо ничего не видел, либо был полностью равнодушен, но я вспомнил его слова про благословение и это прибавило мне уверенности в себе. Я хищно оскалился и снова крутанул топором.

— Давай, Баздук! Нападай! — ухмыльнулся я. — Или ты опять трусишь?

Бросаться в атаку первым я не спешил, Баздук был ловок, как чёрт, несмотря на свои внушительные габариты.

— Умр-ри! — проревел он, кидаясь на меня.

Копьё мелькнуло вспышкой, разрезав пустоту в том месте, где мгновение назад была моя голова, а я рванул вперёд, сближаясь с вождём, чтобы ударить коротким топориком. Гномья сталь прожужжала над головой Баздука, вождь пригнулся, пропуская мой топор над головой и сходу ткнул копьём. Я извернулся словно мангуст, чудом уклоняясь от выпада, и тут же отскочил назад.

Наконечник его копья был каменным, но это был кремень, свежесколотый и довольно острый, а силе ударов Баздука можно было только позавидовать. Если вождь всё-таки попадёт, то легко насадит меня на копьё, как курицу на вертел. Но и мой топор был гораздо острее каменных орочьих, так что я мог бы раскроить ему голову одним-единственным попаданием, но для этого мне придётся подойти к вождю поближе, гораздо ближе обычного. В общем, всё должно решиться в один миг, одним ударом, либо он, либо я. Третьего не дано.

Мы снова кружили друг напротив друга, словно дворовые коты, напряжённо щурясь и скаля острые зубы. Я изо всех сил сдерживался, чтобы не дать этой багровой пелене захватить меня и не броситься в бой сломя голову. Тело Ундзога рвалось вперёд, в безрассудную атаку, хотелось рубить и кромсать, уничтожить противника, низвести до атомов. Я же пытался сохранять холодный разум, анализировать движения врага, провоцировать Баздука, чтобы ловить на контратаках, в общем, хотел действовать, как человек, а не как орк.

Я помнил, что даже если мне удастся победить Баздука, то мне предстоит драться ещё и со всеми остальными желающими занять его место, поэтому экономил силы. Они и без того были потрачены на бой с гномами и бегство от них же, и пусть мы отдохнули, пока шли до деревни, я всё равно ощущал некоторую усталость.

— Юнец! Молокосос! — шипел Баздук, проверяя мою оборону на прочность короткими выпадами. — Умрёшь!

В какой-то момент он снова бросился на меня, вскидывая копьё так, будто хотел пришпилить меня к земле. Я тут же дёрнулся в сторону, стальным топорищем отбил удар копья и тут же пнул Баздука под правую коленную чашечку. Орк зашипел, на этот раз от боли, и мы снова разошлись в стороны, не сводя глаз друг с друга. Теперь Баздук немного подволакивал ногу, и это могло стать для меня преимуществом. Я резко изменил направление и начал заходить слева.

Зрители надрывали глотки, бомбардируя нас непрошеными советами, потрясали кулаками в воздухе и громко рычали, когда очередной удар так и не достигал цели. Ладно хоть в этот раз никто не вмешивался в драку и не нападал на меня сзади, я специально старался держаться подальше от Урага и остальных прихвостней вождя, которые мрачно смотрели на нас.

— Давай, Баздук, покажи, на что способен, — хищно оскалился я. — Не бойся, больно не будет.

На провокации вождь не поддавался, хотя было видно, что злоба в нём кипит и клокочет, требуя выхода. Он лишь изредка пытался ткнуть в меня копьём или поймать на какой-нибудь финт, но всякий раз безуспешно.

— Брось копьё, Баздук, и я сохраню тебе жизнь, — громко произнёс я. — Возможно. Позволю тебе убирать навоз.

Этого вождь уже не стерпел. Баздук бешено заревел на всю округу, вскинул копьё над головой и бросился на меня, а я наконец позволил себе раствориться в этом багровом мареве и полностью отдаться во власть боевого безумия.

Короткий гномий топор зазвенел, столкнувшись с кремневым наконечником, отвёл копьё в сторону, описал широкий круг по дуге и вонзился в зелёную плоть вождя. Чёрная кровь брызнула во все стороны, и я хрипло расхохотался. Баздук выронил копьё из раненой руки, тут же саданул тяжёлым кулаком мне в челюсть, которую я едва успел прикрыть плечом, вцепился мне в руку, пытаясь вырвать у меня топор.

Вместо того, чтобы бороться с вождём, который был безусловно сильнее меня, я просто выхватил из-за пояса трофейный нож и несколько раз ткнул Баздука в могучую шею. Кровь ударила фонтаном из повреждённой артерии, Баздук рухнул на колени, так и не отпуская моей руки. Вождь хрипел и пытался зажать рану, кровь струилась из-под его пальцев, в маленьких красных глазках плескался ужас пополам с ненавистью.

Я добил его ещё одним ударом ножа, взял за жёсткие волосы, отпилил его уродливую башку и высоко поднял над собой, демонстрируя всей деревне, что старого вождя больше нет. Красная пелена на границе зрения понемногу начала утихать.

Глава 12

Зелёная окровавленная башка плюхнулась в лужу, разбрызгивая во все стороны грязь, а я окинул притихшее племя свирепым взглядом. Нож я демонстративно поднял перед собой и облизал остатки крови на нём. Как говорится, бегите, я конченый.

— Следующий, — спокойно произнёс я.

Ответом мне стала звенящая тишина. Я ожидал, что на меня тут же набросятся бывшие прихвостни Баздука, набросится амбициозная молодёжь, набросятся все, кто не желал видеть меня вождём. Но племя словно бы замерло. Похоже, с отрезанием головы и облизыванием ножа я переборщил.

И снова я не испытывал никаких угрызений совести, хотя казалось бы. Раньше я такой жестокости за собой не замечал, раньше я был обыкновенным студентом, и даже мухи бы не обидел, предпочитая решать конфликты на словах. Что-то от Ундзога всё-таки на меня повлияло.

— Ну? Кто следующий? Выходи! — прорычал я.

— Брат! — воскликнул Дургуз, и я отыскал его взглядом в толпе орков.

Дургуз едва ли не подпрыгивал от возбуждения.

— Вождь! Вождь Ундзог! — продолжил он. — Слава вождю Ундзогу!

Орки заорали и завопили снова, но в этот раз они приветствовали меня. Бросить мне вызов никто так и не решился.

Дургуз орал громче всех, раз за разом выкрикивая моё имя. Ещё бы, для него это тоже стремительный взлёт в иерархии, причём без особых усилий, исключительно за мой счёт. Это он ещё не знает, что никаких поблажек я ему делать не стану, иначе он не кричал бы столь рьяно.

Я вытер остатки крови с ножа, сунул топор за пояс, ещё раз окинул племя долгим задумчивым взглядом. В подобной ситуации я оказался впервые.

— Вождь Ундзог… — протянул я, перекатывая это словосочетание на языке и смакуя его звучание.

Я хоть и оставался внутри Сашкой Серовым, просто Сашкой, иногда Шуриком, а для любимой бабули — Сашенькой, что-то внутри меня непоправимо изменилось, и я спокойно воспринимал новое имя. Ундзог. Это вам не три шажка языком вниз по нёбу, чтобы на третьем толкнуться о зубы, это утробный рык дикого зверя, шипение ядовитой змеи, заползающей ночью в дом, боевой клич разъярённой орды. Ундзог. Достойное имя достойного орка, внушающее уважение сородичам и вселяющее ужас в сердца врагов.

Орки чего-то ждали, а я так и не мог понять, чего именно. Поэтому я просто задрал голову вверх и издал громовой рык вместе с остальными, словно Симба из диснеевского мультфильма, заявляя своё право на власть. Возможно, я не был самым сильным орком в племени. Тот же Баздук был гораздо сильнее меня. Может быть, я не был самым хитрым, найдутся и похитрее. Но я сочетал в себе все эти качества плюс общую эрудицию, и раз уж я был единственным орком с высшим образованием, то этим обязательно надо воспользоваться. И раз уж я стал вождём, то мне придётся стать более орком, чем все остальные. Самым сильным, самым хитрым, самым свирепым. А уже потом можно будет расслабиться и снова вести разгульную жизнь молодого раздолбая. В любой другой роли такую жизнь вести не получится.

— Дургуз, — позвал я.

Брат вышел ко мне, озираясь по сторонам.

— Что дальше делать? — тихо спросил я.

— Занимаем чум Баздука, всё его — теперь твоё, — так же тихо ответил он.

Я кивнул.

— Расходитесь, — приказал я. — А ты давай за мной.

Орки начали понемногу разбредаться кто куда, возвращаясь к своим занятиям, вскоре на месте схватки остались только мы с братом, Бурздуб с Зугмором и бывшие соратники Баздука. Ну и мёртвое тело свергнутого вождя.

— Ураг, — произнёс я, пристально глядя на одного из прихвостней старого вождя.

Тот будто съёжился под моим взглядом, подобострастно улыбнулся. Два его друга, Нобзул и Долгур, тоже выглядели максимально неуверенно. Видимо, боялись повторить судьбу вождя. Да и в целом, внезапные кадровые перестановки это всегда стресс.

— Уберите… Это, — произнёс я, указывая на мёртвое тело Баздука.

— Да, вождь! — с готовностью отозвался Ураг и чуть ли не бегом отправился выполнять приказ. Остальные последовали за ним.

— Бурздуб, Зугмор, вы мне ещё понадобитесь позже, — произнёс я. — Пока можете идти.

— Да, вождь! — оскалился Зугмор, демонстрируя радостную улыбку.

Бурздуб просто кивнул, и оба тоже отправились по своим делам, разбирать трофеи и хвастаться добычей. Эти двое мне пригодятся.

— Братец, — хмыкнул я, глядя на Дургуза, который больше не сутулился и не строил из себя несчастного, забитого жизнью неудачника, а наоборот, расправил плечи и гордо выпрямился. — Веди, куда там.

Дургуз будто вспомнил что-то, снова ссутулился, заозирался, исподлобья глянул на меня, ухмыльнулся. Мне его ужимки и гримасы казались насквозь фальшивыми, но на орков, похоже, это действовало неплохо.

Он зашагал к самому большому чуму. Да, стоило догадаться. Скорее всего, и Баздук это жилище точно так же отнял у предыдущего вождя. Пространство перед шатром было изрядно загажено мусором, объедками и костями, и я недовольно скривился, глядя на этот бардак. Ладно, это исправимо.

Я откинул полог, изнутри пахнуло орочьей вонью, сшибающей с ног, мне резко перехотелось заходить в чум и вообще забирать его себе. В нашем тоже воняло, но не так сильно. Но я всё же собрался с духом, задержал дыхание и шагнул внутрь.

Задымлённый и мрачный чум внутри оказался несколько лучше, чем я ожидал, повсюду висели и лежали шкуры животных, сундуки с добром и сосуды с запасами еды.

У дальней стены, к моему удивлению, я обнаружил орчиху, настороженно глядящую на меня. Жёсткие чёрные волосы были собраны в короткую толстую косу на макушке, острые клыки торчали из-под тёмно-зелёной нижней губы. На лице следы побоев, кутается в шкуры, прикрываясь от меня и Дургуза. Для взрослой орчихи довольно нескладная, с виду молодая, почти подросток. Боится.

— Ты кто? — спросил я.

Орчиха сверкнула глазами исподлобья, но с ответом не торопилась.

— А ты кто? — вдруг спросила она.

Я рассмеялся. Дургуз тоже захихикал вслед за мной.

— Видимо, новый вождь, — хмыкнул я. — А ты кто?

— Это трофей, — шепнул Дургуз. — Вещь.

— К-кара… — выдавила она.

— Кара? — хмыкнул я. — И что ты здесь делаешь, Кара?

— Это вещь, брат, чего ты с ней говоришь? Отдай приказ, и всё, а не будет делать — дай по морде, — прошипел Дургуз.

— Заткнись, — бросил я. — Кара, встань.

Орчиха встала, так и продолжая сжимать в руках шкуры и прикрываясь от наших взглядов. На её лице читался страх и мрачная решимость сопротивляться. Чем-то она неуловимо отличалась от наших соплеменниц, но я так и не мог понять, чем именно. Может, более резкими чертами лица, а может, фигурой, слишком нескладной по местным меркам. Цвет кожи у неё тоже был чуть темнее нашего, более насыщенного зелёного оттенка.

— Какого ты племени? — спросил я.

Она вспыхнула, вскинула подбородок, сверкнув глазами. Похоже, я спросил что-то не то, но мне, как вождю и, видимо, новому хозяину Кары, на это было совершенно плевать.

— Чёрного Утёса, — выдавила она.

— Которого больше нет, — захихикал Дургуз.

Кара зашипела, оскалила клыки.

— Тихо, Дургуз, — буркнул я. — Я не с тобой разговариваю.

Брат покосился на меня, но спорить не посмел.

— Похоже, идти тебе некуда, Кара из Чёрного Утёса, — хмыкнул я. — Значит, останешься здесь.

Она напряжённо смотрела на меня, ожидая дальнейшего решения с тем же мрачным видом. Похоже, Баздук так и не сумел сломить её волю к сопротивлению, хотя бил её, и немало.

— Запомни, я не Баздук, и методы у меня другие. Я — Ундзог. Новый вождь этого племени. Так что советую делать то, что я приказываю, — сказал я.

— Да, вождь… — буркнула она.

— Вот и славно. А если надумаешь убить меня во сне, мой дорогой брат Дургуз сделает всё, чтобы остаток твоей жизни прошёл самым интересным образом, — добавил я. — Почему ты не убила Баздука во сне?

— Не было шансов, — прищурилась Кара.

— Почему не отравила? — спросил я.

— Было нечем. Но в еду плевала.

Я не сомневался, что она уже продумывает способы моего убийства. Так себе наследство, с подвохом. А остальное вполне неплохо, даже этот чум после генеральной уборки будет отличным жилищем. Вот, кстати, и первое задание для Кары.

Глава 13

Переезд на новое место много времени не занял, у меня было не так-то много добра. Практически всё я оставил Дургузу, который в одночасье стал влиятельным господином и владельцем собственной недвижимости, а я переселился в чум вождя, уборка которого заняла почти весь оставшийся вечер. Ладно хоть с утилизацией отходов здесь всё обстояло гораздо проще, чем в моём мире, я просто выбрасывал вонючие шкуры и засаленные одежды на улицу, где их разбирали все желающие, причём едва ли не устраивая драку за то, что для меня было просто мусором, который Баздук зачем-то хранил у себя.

Я безжалостно выбрасывал всё, от протухшего мяса до старых одежд, Кара убирала и мыла жилище, без особого усердия, но даже такой уборки этот чум не видел очень давно. Баздук и в самом деле был настоящей свиньёй.

Самым сложным оказалось проветрить чум, потому что для этого его пришлось наполовину разбирать, но и спать в такой духоте мне не хотелось. Но мы и с этим разобрались. Закончили практически ночью, уже после захода солнца, и в наши неприветливые горы вновь пришли холод и тьма. Откочевать бы в какое-нибудь более благоприятное местечко, более плодородное и богатое, но нет. Всё занято, и нахрапом просто так не перекочуешь.

В итоге всё тепло из чума всё-таки выпустили, а очаг такое пространство обогреть не мог. Пришлось лечь прямо у него, забравшись под немногие оставшиеся шкуры. Кара юркнула к дальней стене, на своё место, и свернулась клубочком, спасаясь от холода. Было немного не по себе находиться в одном помещении с малознакомой женщиной, которая только и мечтает о том, как бы половчее тебя убить и сбежать. Что-то мне подсказывало, что Баздук либо выгонял её на улицу на ночь, либо связывал, но я считал излишней жестокостью и то, и другое.

Так что сон всё не шёл. Один бок припекало от очага, другой замерзал, в мыслях всё вертелись фантазии о том, как Кара подкрадывается ко мне с кинжалом. На новом месте всегда засыпать трудновато.

— Вождь… — раздался тихий голос. — Ундзог…

— Чего? — рыкнул я.

— Холодно… Позвольте… — смущённо попросила Кара.

— Ложись к очагу. С другой стороны, — приказал я.

Я внимательно проследил за тем, как она поднялась и переместилась к тлеющему очагу, дающему крохи тепла. Может, хотя бы к утру чум прогреется, но я бы на это сильно не рассчитывал.

— Вы не такой, как он, — тихо произнесла Кара.

— Ага, я хуже, — буркнул я.

По крайней мере, я, в отличие от старого вождя, понимал, что делаю. А осознанные злодеяния всегда воспринимаются как что-то более плохое. Бытие орка плохо вяжется с человеческой моралью, которая понемногу слетала с меня, как шелуха, ненужная и даже вредная. Совесть меня нисколько не мучила, хотя я порой прокручивал в голове те ситуации, с гномами, с вождём, но всякий раз я только убеждался в том, что сделал всё правильно. У меня просто не было другого выхода.

Уснуть так и не получалось, и я всё прокручивал в голове события предыдущего дня. Было интересно, что это за багровая пелена, появляющаяся перед глазами в те моменты, когда внутри бушует ярость, и чем это может быть для меня чревато. Раньше я за собой такого не замечал, а моей обычной реакцией на стресс были потеющие ладони и бешеное сердцебиение.

У орочьего тела, очевидно, биохимия совсем другая. Теперь же, в теле Ундзога, первой реакцией был гнев и желание ударить. Я эти реакции, конечно, сдерживал, но рано или поздно они всё-таки возьмут надо мной верх. Тело и сознание всё-таки влияют друг на друга, и одно неотделимо от другого, а значит, моё сознание неизбежно будет меняться под влиянием орочьего организма. И как бы я ни старался этот момент оттянуть, он, скорее всего, уже наступил.

— Я ему один раз чуть горло не перегрызла, — сказал вдруг Кара. — В первую ночь.

— Помолчи, — буркнул я.

Слушать её внезапные откровения не было ни малейшего желания.

— Он меня даже боялся потом, — добавила она. — Сказал, всё равно я уродина.

— Сейчас на улицу спать пойдёшь, — пригрозил я.

По-хорошему, от этой девки надо было бы избавиться. Желательно с выгодой для себя. Ну или дать вольную, в конце концов, хотя вождю по статусу не положено самому варить себе жратву и убираться в чуме.

— Из Чёрного Утёса ты, говоришь? — спросил я.

— Да, вождь, — вздохнула она.

— И где сейчас твоё племя? — спросил я.

— Так… — осеклась она. — Не осталось никого… Вы же… Всех…

Да уж, неловко получилось. Не думал, что орки истребляют друг друга, это же максимально глупая стратегия. Гораздо лучше объединяться, чтобы навалять врагам, которых было предостаточно. В прошлом, по рассказам Дургуза, так и поступали, когда какой-нибудь сильный вождь объединял всех орков под своим знаменем и шёл войной на эльфов, гномов и людей.

— То есть, тебе даже идти некуда? — спросил я.

— Нет, вождь, — вздохнула Кара.

Я помолчал какое-то время, собираясь с мыслями.

— Ну и что ты вообще умеешь? — спросил я.

— Убирать… Готовить… Постель греть… — тихо начала перечислять она.

— Чего? Греть? — хмыкнул я.

— Баздук терпеть не мог на холодное ложиться, — пояснила она. — Я ложилась, грела, а потом он меня на улицу выгонял. Чтобы ночью не убила.

— Полезного, значит, ничего не умеешь, — произнёс я.

Кара вдруг подскочила со своей постели и рухнула на колени, упираясь лбом в шкуры на полу.

— Вождь, только не убивайте! — взмолилась она. — Я всё буду делать, только не убивайте! Я буду полезная! Всё, что скажете!

Я приподнялся на шкурах и покосился на распластавшуюся в позе подчинения Кару.

— Спи ложись, дура, — буркнул я. — Не буду я тебя убивать. Если первая не начнёшь.

— Вы же Баздуку голову… Хладнокровно… — всхлипнула она. — Прямо как человек!

Занятно. Это что получается, тут люди за каких-то монстров считаются? Ну хотя ничего удивительного, человек, как существо без клыков и когтей, не успел получить от эволюции механизм сдерживания насилия даже внутри своего вида, а уж по отношению к оркам, наверное, и подавно. А у орков, скорее всего, подобный механизм всё же имеется, иначе Баздук меня давным-давно бы убил, да и вообще с таким количеством ритуальных поединков орки бы друг друга просто перебили в борьбе за власть.

Странно тогда выходит, что племя Чёрного Утёса уничтожили. Ладно, допустим. Может, кровная месть, или ещё что-то.

— Жалко Баздука? — спросил я.

— Нет! — вскинулась Кара. — Я бы и сама его так! Ну, или не так… Нет, голову отпилить я бы точно не смогла… Но он заслужил!

— Вот именно. Заслужил. Я убиваю только врагов, — сказал я. — Так что рекомендую со мной дружить.

— Дружить? — не поняла она. — Но как? Я же… А вы вождь…

А, вся эта чушь Дургуза про вещь, говорящее орудие и то, что с рабами не разговаривают, а просто бьют по морде. А потом эти рабы плюют тебе в суп, пытаются убить или ещё чего в таком духе. Так что лучше дружить со всеми, особенно с обслуживающим персоналом и остальными подчинёнными. Тебе это ничего не стоит, зато спокойнее и тебе, и им.

— Что? Я здесь теперь вождь, что хочу, то и делаю, мне плевать, кто там что подумает, — пожал плечами я.

Она села на шкурах, теперь глядя на меня совсем по-другому. Заинтересованно.

— Но это я могу себе позволить, — добавил я. — А ты нет. Так что лучше не забывай своё место.

— Да, вождь, — вздохнула она.

Я тоже взглянул на неё по-новому. По сравнению с местными орчихами Кара выглядела не в пример лучше. Немного откормить, подождать, пока сойдут синяки и ушибы, и она станет вполне симпатичной девушкой, пусть даже зеленокожей и остроухой, хотя по местным стандартам красоты она и впрямь считалась уродиной. Здесь в почёте были этакие неолитические Венеры, тучные, мощные. Я же привык совсем к другому.

— Вы и правда совсем другой, — задумчиво произнесла Кара, словно читая мои мысли. — Я таких никогда не видела.

Глава 14

— Ундзог! Выходи на бой! — раздался крик снаружи, наполненный дерзостью. Не хватало только «выходи, подлый трус» для полной картины.

Я проснулся от этого вопля и раздражённо заворчал, хотя это было лучше, чем проснуться от кинжала в печень. Кара, к моему удивлению, уже хлопотала по хозяйству, над очагом бурлило какое-то варево, а сама она строгала туда мясо кремневым ножом.

— Всё утро уже орёт, — сказала она. — Я не стала будить.

Занятно. Похоже, кто-то всё-таки осмелился побороться за звание вождя. Я-то думал, это произойдёт сразу, но нет, все, видимо, были поражены жестокостью, с которой я расправился со своим противником. Я широко зевнул и потёр глаза.

— Ундзог! — снова позвали снаружи.

Почти как дедушку Мороза. Ну, сейчас устроим праздник.

Я вышел на улицу, демонстративно зевая и почёсывая под набедренной повязкой. Напротив моего чума стоял Ураг в полном боевом облачении. На голове шлем из какого-то черепа, кожаная броня с чужого плеча сидела не очень хорошо, но всё равно могла защитить от каких-нибудь случайных порезов, Ураг даже полный комплект наручей и поножей нацепил. Значит, боится меня. Значит, уже наполовину проиграл.

Само собой, он и дружков позвал с собой, Нобзул и Долгур маячили рядом с ним, но эти хотя бы в драку лезть не собирались, ни оружия, ни доспехов у них я не заметил. Другие орки и орчихи поглядывали в нашу сторону, но без особого энтузиазма, пока смотреть особо было не на что.

— Чего хотел? — хмыкнул я, наглым уверенным взглядом прибивая Урага к месту.

Ураг, высокий и тощий орк, длинный и узловатый, будто вывороченный из земли корень, облизнул пересохшие губы, глядя на меня, как кролик на удава. Я сверлил его тяжёлым взглядом, скаля клыки с самым угрюмым выражением лица, на которое только был способен. Обычный поединок взглядов перед боем, знакомый каждому, кто хоть раз смотрел ММА. Ураг кривился, облизывал губы, моргал, но в конце концов отвёл взгляд первым.

— Вызываю тебя на бой! — выпалил он.

— А чего вчера не вызвал? — спросил я.

Ураг снова заморгал, оглянулся на своих товарищей, которые делали вид, что они вообще не при делах и просто наблюдают.

— Какое тебе дело? Заткнись и дерись! — взвизгнул он.

Я пожал плечами, а потом поманил его рукой.

Ураг выхватил копьё, подскочил на месте, потрясая оружием. Ну, точно ритуальный поединок. Я оружие брать не стал, только хрустнул костяшками, собрался с силами и рванул к нему навстречу. Ураг попытался взять меня на прямой выпад, словно кабана, но я просто сместился правее, пропустил копьё мимо себя и сходу залепил ему раскрытой ладонью по шлему, оглушая его. Мощный лоу-кик отсушил ему бедро, а затем я вырвал копьё у него из рук, и древком огрел его по башке. Всё это заняло не больше минуты, а красивая ритуальная схватка двух орков сейчас скорее выглядела как пьяная потасовка.

Мой соперник рухнул на землю как пыльный мешок, чистый нокаут. Я свирепым взглядом посмотрел сперва на Долгура и Нобзула, а потом и на всех остальных зрителей. Орки тут же начали расходиться, будто я застал их за каким-то постыдным занятием.

— Уносите, — приказал я.

Бывшие прихвостни Баздука, теперь в одночасье ставшие рядовыми орками, склонили головы и потащили тихо стонущего Урага прочь, и только костяные побрякушки на его доспехах гремели с каждым движением. Я проводил их задумчивым взглядом. Это явно не последняя попытка, да и среди других орков найдутся желающие скинуть меня с почётного места. Только я пока не совсем понимал, для чего, лично я не ощущал никаких привилегий от этого звания, разве что мне больше не приходилось терпеть дебильные выходки Баздука. Надо бы разузнать, в чём вообще заключаются мои новые полномочия.

Я вернулся в чум, в котором Кара как раз заканчивала варить мясную похлёбку. Пахло аппетитно, но я сперва внимательно осмотрел и понюхал пищу, так до конца и не доверяя рабыне, особенно после её слов о том, как она плевала в еду бывшему хозяину. Орчиха, видя моё недоверие, подошла и первой попробовала пищу. Ну, хотя бы не отравлено.

После нехитрой, но довольно вкусной трапезы я собрался и пошёл инспектировать свои новые владения. Лично я всегда считал, что власть это не только привилегии, но и ответственность. В первую очередь за тех, кто тебе подчиняется. Большая сила, большая ответственность, и всё остальное, что говорил незабвенный дядя Бен человеку-пауку.

Деревня Кривого Копья производила довольно скорбное впечатление. Нищета, уродство и грязь. Ладно хоть с голода не пухли, особенно теперь, когда молодёжь начала притаскивать в деревню всякую мелкую живность, подбитую из пращи. Хоть в чём-то мне удалось деревне помочь.

Орки и орчихи почтительно склоняли головы, когда я проходил мимо, дети предусмотрительно разбегались подальше, стоило мне только появиться на горизонте. О том, чтобы обратиться с просьбой или жалобой, даже и речи не было, орки меня попросту боялись. Ладно, и с этим разберёмся.

— Дургуз! — громко позвал я, подходя к нашему бывшему жилищу, теперь ставшему единоличным владением братца.

Брата нигде видно не было.

— Дургуз, мать твою! — рявкнул я.

Через какое-то время запыхавшийся и потный братец выбежал из чума, затравленно озираясь и глядя на меня исподлобья. Набедренная повязка сидит криво, дыхание учащённое. Видимо, на свободную жилплощадь уже клюнула какая-то орчиха.

— Да, вождь? — выдохнул он.

— Чем это ты уже занят с утра? — хмыкнул я.

— Э-э-э… Я… Тренировался… — сбивчиво навешал лапши Дургуз.

— Ладно. Пошли со мной, подождёт до вечера твоя тренировка, — произнёс я.

— Но… Я… Брат… — заблеял Дургуз, но я не слушал, а просто потащил его за собой.

Нужно было поговорить без лишних свидетелей, а в том, что его новая пассия греет уши возле стенки чума, можно было не сомневаться. Мы отошли подальше от деревни по горной тропке. Дургуз пока понемногу переводил дыхание и успокаивался.

— Скажи-ка мне, брат, что вообще делает вождь? — спросил я, когда мы ушли на достаточное, по моему мнению, расстояние.

— Чего? Не понял, — хмыкнул он. — Вождь?

— Да, вождь, — сказал я.

— Ну, он… Самые вкусные куски жрёт, боятся все его, самый сильный он… Ну, обычно… — начал перечислять Дургуз, загибая пальцы. — В драку первым лезет, стукает всех, решает, кого толпой стукать…

— И всё? — спросил я.

— Ну да, — пожал плечами Дургуз. — Ну, что вождь скажет, то все и делают.

Хотя бы так. Авторитарный режим, единоличная диктатура. Только похоже, что раньше все вожди не глядели дальше своего носа, и так и растрачивали власть на местную «роскошь», от которой бы даже питерский бомж нос скривил, и на драки с желающими занять его место. Крайне редко эта власть использовалась во благо остальных орков. А ещё реже вождь додумывался объединить племена или подчинить себе соседей.

— То есть, теперь всё, что скажу — отныне закон? — спросил я.

— Ну… — замялся Дургуз. — В пределах, так сказать… Но всегда можно кулаком убедить, Баздук так и делал!

Делал, и теперь его голова похоронена отдельно от тела. Повторять его ошибок мне не хотелось.

— Если скажу идти гномов бить, все пойдут? — хмыкнул я.

— Это с радостью! — воскликнул брат. — Только они дерутся больно.

— А если скажу другое племя бить? — спросил я.

— Это тоже запросто! Вождь на то и вождь, чтобы указывать, кого стукать, — ответил Дургуз.

— Ну и отлично, — произнёс я.

Я пока не собирался растрачивать полученную возможность на безделье и гедонизм, я хотел в полной мере воспользоваться захваченной властью, чтобы привести племя Кривого Копья к процветанию и благоденствию, потому что понимал — моё благополучие прямо зависит от благополучия племени, и если мой народ процветает, то и мне хорошо. Пусть даже это дикие и неотёсанные орки, живущие исключительно войной, грабежом и охотой.

Глава 15

Мы вернулись в деревню, и я отправился к себе, а мой дорогой брат Дургуз чуть ли не вприпрыжку побежал в свой чум, где его ждала его новая пассия. Цели и задачи себе я поставил грандиозные, и медлить было нельзя.

Во-первых, мне нужно было определить, что вообще происходит в здешних горах и в мире вообще, кто наши соседи (кроме гномов, которых я уже видел), с кем можно дружить, а с кем воевать, и кто где в целом находится. Во-вторых, я хотел определиться с внутренними реформами, порасспрашивать о местных обычаях и традициях, и хотя бы прикинуть, насколько у меня получится их изменить. Желательно без радикальных изменений, чтобы закостенелые старики не попытались меня скинуть. Сходу рубить бороды, как это делал царь Пётр, может быть чревато. В-третьих, а впрочем, и в-четвёртых, и в-пятых, одно тянуло за собой другое, разрастаясь, как снежный ком, и дел предстояло великое множество. На мгновение я даже пожалел, что взвалил на себя эту ответственность, но я понимал, что довольствоваться имеющимся малым не смогу. А достигнуть большего без всех этих мероприятий не получится.

Так что я вернулся в свой чум, сел у очага и расстелил перед собой большую козлиную шкуру, кожей кверху. А потом острым когтем поставил в центре точку. Это будет наша деревня. Наверху север, внизу юг, всё как положено. Я постарался припомнить все окрестные дороги, и куда они ведут, по крайней мере те, по которым ходил сам. Когтем я провёл тонкие линии, небольшой пиктограммой отметил ущелье, в котором мы дрались с гномами, пунктиром отметил границу. Всё приблизительно, но даже так становилось нагляднее, насколько наша деревня зажата среди горных вершин и окружена врагами. Я достал потухший уголёк из очага и закрасил все линии и значки.

— Кара! — позвал я.

— Да, вождь? — откликнулась она.

— Позови сюда Зугмора, — приказал я.

Этот-то точно знает все окрестности, всех соседей и где что плохо лежит. Лучше, конечно, пройтись и посмотреть самостоятельно, но это как-нибудь в другой раз. У меня и без этого хватает дел. Гулять и прохлаждаться будем потом, когда орочьи вожди поднимут меня на белом войлоке, как Чингисхана, и признают самым сильным и хитрым орком. Там уже можно будет расслабиться.

— Вождь Ундзог! — полог распахнулся, и в чум вошёл Зугмор, быстро обшаривая взглядом интерьер. Следом за ним семенила Кара.

— Зугмор, — поприветствовал я. — Проходи, садись.

Орк прошёл к очагу и сел у огня, поглядывая на разложенную карту. По его лицу было видно, что он и представления не имеет, что это такое. Я вообще где-то слышал, что у первобытных племён туго с абстрактным мышлением. У орков, видимо, что-то похожее.

Мы перекинулись несколькими ничего не значащими фразами, а потом я начал понемногу расспрашивать его об окрестных землях, соседних племенах и враждебных народах поблизости. Я не ошибся, Зугмор знал всю округу, правда, долго не мог понять, что именно от него требуется. Пришлось опять ссылаться на амнезию, мол, тут помню, тут не помню, а знать такое необходимо.

Закорючки на шкуре всё добавлялись и добавлялись, хоть было порой весьма непросто понять, что именно пытается донести мне Зугмор. Какие-то вещи он не считал нужным объяснять, о каких-то приходилось догадываться по обрывкам информации. Но более или менее полную картину мне всё-таки удалось получить.

Кроме уже знакомых мне гномов, племя Кривого Копья соседствовало ещё и с другими племенами орков. Каменными Когтями, Белыми Ястребами, Чёрными Черепами и Ледяными Огнями. Мне от таких названий стало даже как-то неловко за наше племя Кривого Копья, слишком уж неблагородно и неблагозвучно по сравнению с соседями, но я быстро от этого чувства избавился, понимая, что название не главное, гораздо важнее то, что за этим названием стоит. Какая разница, насколько кривое у тебя копьё, если ты этим копьём избил всех, кого только можно? Вот и правильно, никакой.

Ещё с одной стороны наши земли упирались в непроходимые отвесные скалы. Что за ними находилось — никто не знал, так как прохода за скалы найти пока не удалось, а все попытки забраться по отвесным склонам заканчивались плачевно. Я не альпинист, конечно, но если изобрести кое-какое снаряжение, то можно будет разведать и там, хотя с той стороны, как сказал Зугмор, ничего не угрожало, и кроме горных козлов и неведомых мне пудуков наверху никого не видели.

Племя Кривого Копья вообще, по сути, было загнано в тупик, в самые каменистые и неплодородные земли, из которых даже некуда откочевать, потому что все более вкусные места заняты более успешными и сильными соседями. Ладно, пусть они сильные, значит, мы будем хитрыми.

Я попытался выяснить хоть что-нибудь про каждое из племён, но безрезультатно. Зугмор, стоило мне только заговорить о других орках, начинал рычать и злиться, требуя немедленно идти и стукать соседние племена. Да, объединять их будет непросто. Пожалуй, стоит расспросить кого-нибудь ещё.

— Спасибо, Зугмор, — сказал я, угольком докрашивая карту, теперь пестрящую обозначениями, понятными только мне одному.

— Ты колдунства знаешь, вождь? — орк ткнул пальцем в непонятные ему символы.

— Это не колдунства, — сказал я.

— А похоже, — хмыкнул Зугмор. — Гарул слепой тоже что-то похожее делал.

— Шаман? — спросил я.

Надо бы к нему заглянуть в гости. Он-то наверняка знает побольше Ундзога, да и про соседей, наверное, сумеет рассказать, не срываясь на рычание и боевую ярость.

— Ага, — ответил Зугмор.

Хотя разговора с шаманом я всё-таки немного побаивался. Поэтому и решил сначала узнать всё у обычных орков, простых воинов, которые регулярно ходили на охоту и видели окрестные земли каждый день. А не у слепого шамана, который, может, и не слепой вовсе, но ведёт себя крайне подозрительно и странно. Но и с ним придётся взаимодействовать, тут не отвертишься. Объявит одержимым, и кранты, выгонят или ещё чего похуже.

— Ну пойдём, прогуляемся к нему, — произнёс я, поднимаясь с насиженного места.

Шкуру с нарисованной картой я оставил на месте, не хватало ещё, чтобы шаман зацепился за моё «колдунство».

— Э… Вождь… Я бы… Мне на охоту… — забормотал Зугмор.

Я рассмеялся. Похоже, не только я опасался шамана. Впрочем, в магическом мире уважение и страх перед магией вколачиваются едва ли не с молоком матери. Скажешь что-нибудь не то какому-нибудь шаману, а он возьмёт и превратит тебя в жабу. Или наступишь на ногу колдуну, а в следующее мгновение твоя голова лопается как воздушный шарик. Это, кстати, ещё одно направление, куда стоит копнуть, противомагическая защита необходима как воздух. Наверняка должны быть какие-нибудь амулеты или что-то вроде того.

Тем более, если драться против эльфов, а я чуял задницей, что рано или поздно дойдёт и до них. История вождя Бадгаза, лопнувшего в собственных доспехах, очень хорошо врезалась мне в память.

— Ладно, ступай. Я один пойду, — сказал я.

Зугмор стукнул себя кулаком в грудь, оскалил клыки и вышел, а я выудил из котла кусок мяса и отправился на окраину деревни, в чум старого слепого Гарула. Старик жил на отшибе, подальше от всех, изо дня в день собирая в окрестных ущельях и пещерах ингредиенты для своих жутких бульонов, запах от которых иногда приносило в деревню ветром. Я надеялся застать его дома.

Терпкий пряный аромат донёсся до моих ноздрей раньше, чем я дошёл до точки назначения, и это значило, что мне повезло и шаман у себя. Я замер перед пологом его чума, так и не решаясь откинуть его и войти, хотя, как вождь племени, имел на это полное право. В голове даже мелькнула трусливая мыслишка развернуться и уйти, и я почти это сделал, но тут из глубины чума донеслось деликатное покашливание.

— Входи, Ундзог, — произнёс шаман. — Я давно тебя жду.

Глава 16

Я шагнул в полумрак шаманской берлоги, по ноздрям тут же ударил терпкий запах сушёных трав, которые висели здесь повсюду. Связки грибов, трав, цветов, корней и прочих ингредиентов сушились, качаясь под потолком, вдоль стен на полу и полках стояли горшки с различными снадобьями. В котелке (металлическом!) булькало какое-то варево, тени плясали на стенах чума, размалёванных странными символами и пиктограммами. Шаман сидел у очага, помешивая мутный бульон длинной деревянной ложкой и снимая пенку.

— Проходи, Ундзог, — сказал он. — Или теперь называть тебя «вождь Ундзог»?

— Называй как хочешь, — отмахнулся я.

Думаю, за свою долгую жизнь старик повидал вождей больше, чем сейчас живёт орков во всём племени.

— Я помню тебя маленьким пузатым орчонком, — хмыкнул шаман. — Ты жевал грязь и плевался в других детишек.

— Я и сейчас так могу, — сказал я.

— Или это был Дургуз? Точно. А ты постоянно плакал и цеплялся за мать, прибегая к ней всякий раз, когда тебя били, — тем же самым спокойным тоном произнёс шаман.

Провоцирует, зараза. Оценивает.

— Я не помню, — пожал плечами я. — Может и так.

Гарул усмехнулся, снял пенку со своего варева и стряхнул в очаг прямо на угли. Зашипело, меня обдало вонючим паром. Я почувствовал, как начинают путаться мысли.

— Такое бывает. Ты поменялся, Ундзог. Сильно поменялся, — шаман растянул губы в жуткой улыбке, демонстрируя клыки.

Слепые глаза, затянутые бельмами, сверлили меня, будто заглядывая прямо в душу, хотя я мог поклясться, что он ничего не видит, это было заметно по движениям, по мимике, по направлению взгляда. Тем не менее, Гарул ловко управлялся со всем необходимым, по памяти, на слух или на ощупь.

— Удар в голову… — хмыкнул я.

— Орк получает по черепу каждый день, но не каждый орк меняется так резко, — его глаза превратились в узкие щёлочки, и мне стало не по себе. — А если бы все менялись так, как ты, я бы лично ударил молотом по каждому черепу в этом племени.

Я только хмыкнул в ответ, но от сердца всё-таки отлегло. Хоть одержимым не объявляет.

— Как именно «так»? — буркнул я.

— Я слышал раньше про такое, — игнорируя мой вопрос, произнёс Гарул и снова швырнул собраннуюпенку в очаг. — Но это редкость. Мне об этом рассказывал мой дед, а ему — его дед. Это благословение.

— Не чувствую никакого благословения, — сказал я.

— Хан Бадгаз, говорят, тоже не чувствовал. Но оно было, — сказал Гарул.

Я похолодел. Знакомое имя.

— А до Бадгаза ещё кто-то был? — спросил я.

— Были, — кивнул шаман. — Редко. Бадгаз был последним. Давным-давно. Говорят, если орку отшибает память и он меняется, то это благословение духов. Я рад, что и в нашем племени появился такой орк.

А уж я-то как рад, просто словами не описать, прыгаю от восторга. Чёрт бы это всё побрал, верните мне мою спокойную жизнь в комфортном и беззаботном 2019 году!

От запахов и ароматов меня потихоньку начало обносить, голову слегка закружило. Будто я с непривычки просидел в сауне дольше необходимого или перебрал с кальяном. Во рту пересохло, и я беспрестанно облизывал губы, пытаясь хоть как-то облегчить своё состояние. Жутко хотелось пить, но я не рисковал пить незнакомые снадобья шамана. Я подозревал, что это от запахов булькающего варева в котелке, но сам шаман, казалось, чувствовал себя прекрасно. Захотелось покинуть душный чум, глотнуть свежего воздуха, умыться ледяной водой, чтобы сбросить это наваждение.

— Я, пожалуй… Пойду, — выдавил я, с трудом удерживая себя в сидячем положении.

— Ты ведь, наверное, о многом хотел меня расспросить? — улыбнулся Гарул.

— Потом, — сказал я.

Завтрак рвался наружу, подкатывая к горлу. Самое неприятное здесь было то, что я не понимал до конца, что происходит. Магия это, испарения из котелка или Кара меня всё-таки траванула.

— Ну, ступай, вождь Ундзог, — произнёс шаман.

Меня бросило в холодный пот, который ледяным чешуйчатым змеем спустился вдоль позвоночника. Полежать бы. Голова кружилась, перед глазами всё плыло, я едва не упал и не опрокинул котёл, когда вставал. Какая-то часть меня ожидала, что шаман заметит моё состояние, предложит помощь, но он только улыбнулся ещё раз.

Я выбрался из чума, едва не запутавшись в пологе, жадно глотнул свежего воздуха, будто вынырнул из тёмной глубины подводного мира, а не из шаманского жилища. Казалось, что я провёл внутри целую вечность. Сразу чуть полегчало, и я побрёл к деревне, пытаясь отдышаться. Если кто-то бросит мне вызов прямо сейчас, то я однозначно проиграю, ощущение было такое, будто вся энергия куда-то подевалась. Я сейчас не то, что ударить кого-то, я сейчас даже топор поднять не в состоянии.

Ладно хоть кристально чистый горный воздух немного привёл меня в чувство, хотя когда я подошёл к деревне поближе, дым костров и вонь орочьих тел неприятно ударили по носу. Ну хоть мозги проветрились, хотя тошнить не перестало. Кару всё-таки надо бы расспросить насчёт её стряпни, если она ещё не сдёрнула отсюда подальше.

Орки, завидев меня, спешили убраться с дороги, я специально напустил на себя грозный и недовольный вид. Похоже, Баздук неспроста везде таскался со своими подлипалами, но я окружать себя подобными личностями не хотел, мне такое было как-то противно.

Я добрался до своего чума, шагнул внутрь, чувствуя, как расслабляюсь и все тревоги остаются позади. Удивительное ощущение, и я, наверное, впервые почувствовал его в этом мире.

— Вождь! — воскликнула Кара, заметив моё появление.

Орчиха сидела у оставленной карты, внимательно изучая закорючки и линии на козьей шкуре. Причём с таким видом, будто понимала, что там изображено. Она, конечно, производила впечатление сообразительной девушки, но я не верил до конца, что орк может быстро освоить принципы картографии и научиться читать планы и схемы.

— Что это ты делаешь? — хмыкнул я.

На её лице, всё ещё тёмном от кровоподтёков и ушибов, промелькнул страх, Кара отшатнулась от карты, вскочила, склонила голову и принялась нервно теребить подол своей юбки из шкур.

— Я… Только взглянуть… — промямлила она. — Прошу, не надо…

Я поморщился, подошёл к карте и проверил, не появилось ли там новых значков или несуществующих тропинок. Нет, только то, что я нарисовал совместно с Зугмором сегодня утром. Даже и беспокоиться не о чем.

— Не бойся, — произнёс я. — Я не собираюсь бить тебя за любопытство.

— Да? — она позволила себе немного расслабиться, но всё ещё смотрела на меня настороженно и опасливо.

— Да. Вот если бы ты что-нибудь испортила… — сказал я.

— Я даже не трогала! — воскликнула Кара. — Только посмотрела…

— И что ты поняла из увиденного? — хмыкнул я.

Кара задумалась, чуть прикусив губу.

— Это как если бы на вашу деревню с высоты посмотреть, а потом увиденное начертить… Ты умеешь вселяться в птиц? — произнесла она. — Или ты летаешь во сне? Ночью ты что-то бормотал, только я ничего не поняла. Блудсикер на мид, инвокер рак, пушим топ, и про мать что-то… Я подумала, это заклинание какое-то.

Я удивлённо вскинул брови и рассмеялся. Это было и впрямь неожиданно.

— Нет, не летаю. Но это и правда вид на окрестности сверху, — сказал я. — Если представить, что восход здесь, а закат вон там.

Кара снова присела рядом с картой, провела когтем по дорогам и тропам, идущим прочь из деревни Кривого Копья, удивлённо хмыкнула.

— Здесь племя Белых Ястребов, — указал я на пиктограмму в виде схематичного пёрышка. — А здесь Ледяные Огни.

— А тут, получается, было наше племя, — вздохнула Кара, показывая на пустое место в предгорьях западнее отсюда.

Я достал уголёк и нарисовал в этом месте чёрный камень, символизирующий племя Чёрного Утёса. Было бы любопытно туда наведаться. Может, кто-то из него всё-таки уцелел. Сомневаюсь, что нас там встретят хлебом и солью, раз уж, по словам Кары, мы истребили всех, но кто знает. Вдруг нам повезёт.

Глава 17

Следующее утро обошлось без вызовов на бой и прочих неприятностей. Приятное, беззаботное пробуждение, как в голливудском фильме, когда герой встаёт в пять утра весёлый и бодрый, чтобы принять душ и с широкой улыбкой выйти на пробежку в Центральный парк под какую-нибудь весёлую музыку. Никогда не думал, что подобное вообще возможно.

Даже Кара ещё спала на своём месте у стенки, а в очаге ещё краснели не успевшие прогореть угли. На улице едва-едва занимался рассвет, выползая из-за горных склонов. Чудное зрелище, когда первые лучи касаются вершин, а всё остальное скрыто в сумерках, и тени ползают по склонам, будто живые.

Я даже сделал небольшую зарядку на свежем воздухе, отжался двадцать раз без особых усилий, поприседал, попрыгал, побоксировал с тенью. Всё давалось легко и непринуждённо. Большая часть племени ещё спала, лишь некоторые выходили наружу, с удивлением глядя на мои занятия. Я не обращал внимания. Тренировки дело такое, и оставлять их из-за страха быть осмеянным нельзя. Сначала ты единственный во дворе выходишь на турники и тебя обсуждают бабульки, а потом к тебе присоединяются желающие, и если бы ты не выступил той самой точкой кристаллизации, вокруг которой собрались все остальные, на турниках бы и дальше сушили ковры.

Хотелось, чтобы и другие орки тоже занялись не только охотой, драками и набиванием брюха. Но заставить орков тренироваться и развивать свои навыки я мог только личным примером, и это процесс небыстрый.

От тренировок без оружия я постепенно перешёл к упражнениям с копьём, и хоть я раньше с ним никогда не работал, тело Ундзога само вспоминало необходимые движения. Выпады, уколы, удары древком, и прочее, и прочее. Хорошо бы перейти от копья к алебарде или бердышу, но их просто так не изготовить, нужны технологии и мастера, которых в племени пока не было.

Орки понемногу просыпались, выходили из своих жилищ, косились на меня и то, как я тренируюсь с копьём. Полагаю, у многих орков умение пользоваться оружием заключалось в трёх словах — «бей острым концом». А для того, чтобы стать мастером, нужны тренировки. Некоторые опасливо подходили и смотрели, особенно дети. Многих снедало любопытство, но подходить и спрашивать они пока не осмеливались. Как же, подойдёшь тут, когда острие копья мелькает в воздухе, словно шершень.

— Вождь! — окликнул меня один из зрителей, и я узнал Бурздуба. — Ты чего это делаешь? Духов гоняешь?

Я остановился, утёр ладонью выступивший пот и рассмеялся.

— Бывало у тебя, что ты бьёшь и промахиваешься? — выдохнул я.

Бурздуб скривился и зарычал.

— Да, — наконец произнёс он, справившись с приступом гнева.

— Ну так это злой дух твоё копьё отклоняет. Их много таких, — сказал я. — Чем больше вот так убьёшь, тем меньше будешь промахиваться.

Бурздуб почесал затылок, крепко задумываясь.

— Так их же не видно! Как я их убью? — задал он резонный вопрос. — Ты-то вождь, видишь небось!

— Не вижу, — сказал я. — Я себе цель ставлю и туда бью копьём. Там злой дух и будет.

— Злого духа шаман бить должен! — воскликнул Улдук, другой орк, тоже наблюдавший за моей тренировкой. — Простой орк не может!

— Может. Духов много, а шаман один, — возразил я. — Чем больше духов стукнет орк, тем меньше работы шаману. Так что берите копья и будем стукать.

Орки переглянулись, не решаясь присоединиться ко мне, но тут мне помог дорогой брат Дургуз, который первым схватил копьё и шагнул вперёд, невзирая на тихие смешки соплеменников.

— Буду стукать всех! — оскалился он. — Вечно мне эти злые духи мешают!

Дургуз сделал несколько хаотичных выпадов, которые больше напоминали дикую пляску, а не тренировку, затем устало опустил копьё, покосился на смеющихся орков и вдруг продолжил рассекать воздух с удвоенной силой.

— Хорошо, брат, — похвалил я.

Вскоре к нам присоединился Бурздуб, а следом за ним и ещё несколько орков. Мы расположились в шеренгу, чтобы случайно друг друга не заколоть, и я показывал им, что делать. Они могут хоть тысячу раз утверждать, что умение драться у орков в крови, и что орк прямо из колыбели способен убивать, но даже так опыт необходим.

— А сколько их надо убить? — спросил Улдук после очередного выпада.

— Чем больше, тем лучше, — повторил я.

— Пятерых убил, мало? — спросил он.

— А я десять! — воскликнул Дургуз.

— Бейте ещё, — приказал я. — А ещё, знаете, как лучше всего бить?

— Сильно! — отозвался Бурздуб.

— Да… Я не об этом, — произнёс я. — Злые духи юркие и мелкие. Так что если мы все одновременно и одинаково ударим, то никто из них не уйдёт! Ну-ка, прекращайте. Становитесь в строй, плечом к плечу, рядом.

Орки, толкаясь и пихаясь, приблизились друг к другу, образуя неровную плотную шеренгу, от которой любой сержант заплакал бы кровавыми слезами. Я встал справа, сжимая копьё в руке.

— Одновременно! По команде! Бей! — приказал я и обозначил удар.

Само собой, одновременно не получилось, и вместо чёткого единого выпада получилась полная срамота. Ладно хоть никто не споткнулся и не упал на собственное копьё.

— Плохо! — рыкнул я.

— Орки так не дерутся! Так гномы дерутся! — прорычал Улдук. — Орк сильный, нам так не надо, мы по одиночке всех стукаем!

— Да! Не размахнуться! — поддакнул Бурздуб, а остальные поддержали нестройным ворчанием.

Я глухо зарычал, добиваясь тишины и всеобщего внимания, вышел из строя и прошёлся перед орками, заглядывая каждому из них в лицо. Не хватало только широкополой шляпы и зелёного кителя с планками наград, Дургуз сойдёт за Шутника, а Бурздуб за рядового Кучу.

— И какого тогда эти гномы стукают нас, да так, что Баздук даже помыслить не мог идти и стукать их в ответ⁈ — прорычал я, чувствуя, что у меня всё закипает внутри, а шерсть встаёт дыбом. — Эти маленькие бородатые козявки, которых можно одной рукой на Луну зашвырнуть!

— Вождь, мы же постукали тогда, втроём, — буркнул Бурздуб.

— У них оружие лучше, — зло произнёс Улдук.

— У них кожа как камень, что мы им сделаем, — сказал ещё кто-то.

— Кто это сейчас сказал? — рявкнул я.

— Гартрак! — отозвался долговязый длиннорукий орк.

— Слушай сюда, Гартрак! Мы постукали гномов втроём! Сначала убили их лесорубов, а потом убили их воинов! — взревел я, чуть не лопаясь от гнева. — Потому что делали то, что я сказал и так, как я сказал! Тебе ясно, Гартрак⁈

— Да, вождь! — вскрикнул орк.

— Я не слышу, повтори громче! — выкрикнул я ему прямо в лицо.

— Да, вождь!!! — проревел Гартрак, обдавая меня зловонием изо рта.

— Гномы дерутся строем, чтобы лучше стукать нас, дерущихся по одиночке! А если мы начнём драться строем, то никакая гномская армия перед нами не устоит! Кто с этим несогласен, может прямо сейчас вызвать меня на бой! Есть желающие⁈

Желающих не оказалось, хотя я мечтал о том, чтобы хоть один смельчак бросил мне вызов и я мог его поколотить. Я чувствовал, как бурлит ярость внутри, требуя выхода. Раньше я такого за собой не замечал, и это немного пугало.

— Становись! — приказал я.

Шеренга чуть выровнялась. Неидеально, но для начала сойдёт.

— Готовьсь! — орки занесли копья для удара.

Улдук не утерпел и ткнул копьём до команды, его тут же толкнул под локоть Дургуз, чуть не завязалась драка, но вскоре шеренга вновь стояла наизготовку.

— Бей! — рявкнул я, и копья всей шеренги наконец-то ударили слитно и чётко.

Даже и не верится. Вот так мы точно завалили целую прорву «злых духов». Теперь надо отработать движение до автоматизма, а потом нужно научиться двигаться строем, не ломая его с первыми же шагами. После удара строй всё же рассыпался, но орки снова вернулись в шеренгу.

— Хорошо, — произнёс я. — Готовьсь!

Наши занятия привлекали всё больше и больше внимания, понемногу подтягивались и другие орки, наблюдая за необычной тренировкой, некоторые тоже брали копья и вставали в шеренгу, другие перешёптывались, пытаясь выяснить, что это такое и зачем оно надо.

Я заметил краем глаза шамана, который стоял чуть в стороне, даже не глядя в нашу сторону, но я знал, что он внимательно следит. Шаман улыбался.

Глава 18

Слишком долго гонять орков не представлялось возможным, но они, по крайней мере, быстро схватывали. По части убийства себе подобных им равных не было, и спустя пару часов все, кто взял в руки копьё и присоединился к нам, умели стоять в строю и бить копьём по команде.

Многие, конечно, роптали, мол, это всё ерунда, всю жизнь по одиночке дрались и в одиночку он любого постукает, но как только я поставил первого такого смельчака напротив строя, ощетинившегося копьями, возражения поутихли. Нужно было всего лишь приказать оркам перевернуть копья древками вперёд и наставить недовольному с десяток синяков за секунду. После наглядной демонстрации пользу такого постука поняли и приняли все.

Ближе к обеду я отпустил всех добывать себе хлеб насущный, благо, с пращой охотиться стало гораздо легче, а сам решил отправиться на разведку, прогуляться по окрестностям. Я думал, кого взять с собой, и в итоге выбрал Дургуза, который не смел мне отказать. Да и к моим странностям он относился несколько проще, чем все остальные.

— Пойдём-ка, прогуляемся, —предложил я раньше, чем он успел свинтить в чум к своей благоверной.

— Сильно надо, да? — вздохнул брат.

— Пошли, говорю, — я добавил в голос малую толику рычания, и больше брат глупых вопросов не задавал.

Карта местности хранилась у меня в голове, топографическим кретинизмом я никогда не страдал и без проблем ориентировался в незнакомой местности, так что я уверенно пошёл прочь из деревни, а Дургуз плёлся следом.

Горы, холодные и неприветливые, по-прежнему окружали деревню Кривого Копья своеобразной стеной, далёкие неприступные вершины, покрытые снежными шапками, то и дело одаривали нас сырым промозглым ветром, приходящим оттуда. Желание откочевать в какие-нибудь более плодородные края не оставляло меня ни на секунду.

— И куда мы идём? — спросил Дургуз, когда ширины горной тропы стало достаточно, чтобы идти рядом со мной.

— К Чёрному Утёсу, — сказал я.

Дургуз почему-то захихикал, совершенно по-дурацки, и я покосился на него.

— Ты чего это? — хмыкнул я.

— Нет-нет, ничего, брат! — забормотал он. — Только там же нет ничего, в Чёрном Утёсе-то! Всех недавно постукали!

— Ну вот и посмотрим, — сказал я.

Тропы и дороги ещё не успели зарасти, и хотя с моей картой, нарисованной по сумбурным словесным описаниям, многое не совпадало, направление всё равно оставалось верным. Несколько раз я замечал охотящихся орков из нашего племени, но для того, чтобы возвращаться с добычей, нужно было отходить от деревни всё дальше и дальше, рискуя оказаться на чужой территории, где можно и по башке выхватить.

— А за что их постукали? Тех, из Чёрного Утёса, — спросил я через какое-то время.

— Злобные были, сами всех стукать ходили, — скривился Дургуз. — Остальными племенами собрались, пришли и в ответ их постукали. Кого насмерть, кого в рабство, никого там не осталось.

— Да я ни в жизнь не поверю, что всех до единого постукали, — хмыкнул я.

— Их мало было, — пожал плечами Дургуз. — У них жрать нечего, на их утёсе. Не растёт ничего, зверь не идёт, вот они и ходили к другим. Ну мы их и постукали все вместе.

Да уж, мне, оказывается, повезло, что я попал в племя Кривого Копья, на наших землях хотя бы дичь водилась и голодать мне ещё ни разу не пришлось за всё время, пока я тут. Жаль, конечно, что на местной почве толком ничего не растёт, земледелие в разы эффективнее, чем охота и собирательство. Да и заставить орков копаться в земле, выращивая пшеницу, будет гораздо труднее, чем научить их драться в строю. Разве что я расскажу им про пиво. Ради пива, возможно, будут, но, скорее всего, земледелие перекинут на рабов, а сами превратятся в касту жрецов и воинов-бездельников, как это бывало в земной истории. Нет уж, лучше пусть и дальше живут охотой и набегами. Пока с голоду никто не пухнет, можно оставить всё, как есть.

Земля под ногами понемногу становилась какой-то другой, всё больше попадалось голых камней, валунов, а жухлой жёлтой травы всё меньше и меньше. Низкие кривые кустарнички, кое-как выживающие в расщелинах среди камней, отчаянно цеплялись за жизнь. Пустынное, неприятное место.

В горной породе начали попадаться какие-то блестящие чёрные вкрапления, а впереди вдалеке показалась громадная чёрная скала, и я понял, почему это место прозвали именно так. А ещё понял, почему племя Чёрного Утёса отсюда не уходило. Залежи обсидиана.

Я даже резко остановился, чувствуя, как по телу пробегает холодок предвкушения. Обсидиан это не просто красивая блестяшка. Это оружие, куда более смертоносное, чем наши деревянные копья и каменные топоры. Он, конечно, как и любое стекло, крошится и не держит боковой излом, но острая кромка остаётся такой гораздо дольше, чем у любого кремневого ножа. И, похоже, секретом обсидиана владели только члены племени Чёрного Утёса, и поэтому их бесплодные земли никто даже и не подумал занять.

— У них даже и взять нечего было, — фыркнул Дургуз. — Жрать-то нечего, все мелкие, костлявые, точно не орки, а гоблины какие. Но драться умели, гады.

— Гоблины? — спросил я.

— Ага. Мелкие такие, на нас похожи. Только мелкие. По пещерам обычно прячутся, мы их тоже стукаем, — сказал брат.

— Говорить-то хоть умеют? — спросил я.

— По-нашему понимают, а говорить… Ну так, немного болтают, пищат чего-то там. Будто их кто слушает! — сказал Дургуз. — Их стукать надо!

Я не ответил, хотя и на этот счёт у меня было своё мнение. Я вообще был противником идеи стукать всех подряд, а особенно стукать тех, с кем потенциально можно наладить контакт. Если кто-то тебя понимает, то всегда лучше договориться. С гномами вот мы друг друга не понимали, и что-то мне подсказывало, что эльфийский язык мне тоже незнаком. Да и не будут они договариваться, мы для них просто чудовища, примитивные и уродливые. А с другими племенами орков или с теми же гоблинами, которые от нас мало чем отличаются, можно и поболтать. В Великом Прекрасном Мордоре Будущего все расы будут приносить пользу империи. Так или иначе. Даже светлые.

Мы прошли чуть дальше, ближе к утёсу. Как и говорил Дургуз, никого не осталось, хотя внутри я ожидал, что кто-нибудь непременно встретится. Выжившие, или прячущиеся, или кто-нибудь ещё. Нет, только обгорелые остовы орочьих чумов. Даже трупов не осталось, дикие звери всё давно растащили.

Сгоревшая и разрушенная деревня, так похожая на деревню Кривого Копья, производила гнетущее и неприятное впечатление. Немного мусора, немного костей, немного грязи. Стойкий запах гари, какой обычно бывает на пожарище, сладковатый запах разложения.

— Пойдём домой, брат, здесь нет ничего, — сказал Дургуз, которой, похоже, тоже чувствовал себя не в своей тарелке.

— Пойдём, пойдём, — согласился я. — Поищем сперва чего-нибудь.

Уходить с пустыми руками я не собирался. Настоящий орк всегда найдёт, что прихватить с собой.

Я прошёлся по мрачному пепелищу, чёрные камни и угли хрустели под ногами. Мы оба были настороже, Дургуз даже перехватил копьё половчее, чтобы в случае внезапного нападения сразу начать отбиваться. Если бы не мой приказ, он бы давно уже отсюда убрался, да и вообще не стал бы приближаться, но слово вождя — закон. И хоть братец изрядно трусил, что было заметно, он всё же шагал за мной с копьём в руках. Похвальное мужество для Дургуза.

— Нет здесь ничего, ни жратвы, ни оружия, всё тогда ещё забрали, — повторил он. — Пойдём.

— Ошибаешься, братец, — усмехнулся я.

На месте самого дальнего чума среди обугленных остатков я увидел несколько обсидиановых заготовок и широко улыбнулся. Похоже, здесь была хижина шамана, который в племени Чёрного Утёса был ещё и оружейником. Наверное, он единственный владел тайной обработки чёрного камня. Ну а мы пойдём другим путём.

Я поднял обсидиановую заготовку, обтёр от пепла и грязи, вулканическое стекло сверкнуло в руках. Из него я сделаю себе нож. Сначала ножи и хопеши, а потом пулемёты и космодром. Всё будет, но не сразу.

Глава 19

Разумеется, я собрал всё, что можно было унести, нагрузил Дургуза как ишака и сам похватал обсидиана столько, что едва не приседал под его тяжестью. Брат ворчал и ругался, но возражать всерьёз не смел, а после того как я заметил, что он тайком выбросил несколько заготовок, я заставил его вернуться и всё собрать. Пригодится всё, даже самые маленькие осколки. Не бегать же к Чёрному Утёсу всякий раз, когда мне понадобится кусок обсидиана, пусть лучше будет запас.

Я понимал, что обсидиан это не панацея и не вундерваффе, и та же гномья сталь, топор из которой висел у меня на поясе, гораздо крепче и лучше по всем параметрам, но всех трофейным оружием не обеспечишь. А с обсидианом я мог хотя бы минимально вооружить племя чем-то более острым и смертоносным. Проекты уже вертелись в голове, начиная от наконечников для копий и заканчивая теми ацтекскими дубинами, похожими на пиломечи космодесанта. Нужно только придумать, как вклеить обсидиановые лезвия в палку, но я предполагал, что у старика Гарула найдётся какой-нибудь подходящий состав. Где-то я читал, что ацтекский воин мог разрубить лошадь такой обсидиановой дубиной. А орки с их нечеловеческой силищей, наверное, смогут разрубать и всадника вместе с лошадью.

Поэтому мы тащили добытый обсидиан в деревню, где я планировал сразу же заняться его обработкой. Дефицит, слава орочьим богам, не грозил, Чёрный Утёс весь был из этого самого обсидиана, и его бы там хватило не то что на племя, хватило бы на целую орду.

Мы приблизились к деревне Кривого Копья, которая встретила нас запахом жареного мяса и привычным уже амбре орочьего пота и нечистот. С этим тоже придётся что-то делать, но потом.

Весь обсидиан мы занесли в мой шатёр и просто вывалили на пол. Кара, завидев чёрные блестящие заготовки, замерла в недоумении.

— Спасибо, Дургуз. Можешь идти, — произнёс я, когда брат вывалил весь обсидиан и устало вздохнул.

— Ага, — недовольно буркнул он.

— Это… Это же чёрный камень… — пробормотала Кара, стоило только Дургузу выйти.

— Да, — сказал я. — Он самый. Прямо оттуда.

— Но он же… Его… — орчиха не могла подобрать слов.

— Ага. Сделаю из него оружие, — сказал я.

— Но ведь… Только шаман… — промямлила она.

— Думаю, Гарул не откажется помочь, — произнёс я, сортируя заготовки по размеру.

— Нет, только наши шаманы умеют его заклинать… — почти прошептала Кара.

— Разберёмся, — твёрдо ответил я.

Я выбрал подходящую заготовку для неплохого ножа, вышел с ней на улицу, поискал другие камни, чтобы откалывать от обсидиана подходящие куски, поискал палки, из которых получатся рукояти. Где-то внутри этой заготовки заключено превосходное лезвие, которое мне нужно только освободить. Расколоть заготовку я не боялся, мне даже мелкие осколки пригодятся.

Долго выдумывать я не стал, просто сел, зажал заготовку коленями, взял камень потвёрже, прислонил к заготовке и ударил обухом топора. Обсидиан легко раскололся вдоль, у меня в руках оказалась длинная тонкая пластина. Ещё и острая, я даже сам не заметил, как порезался. Но главным было то, что у меня получилось, и я едва не подскочил в пляс, распевая победный гимн. Вот он, первый шаг к промежуточному патрону и автомату Калашникова.

Из сухой палки, расколотой вдоль, удалось сделать удобную рукоять, плотно перемотав её собственными волосами, и теперь у меня в руках был острейший чёрный нож. В руке лежал как влитой. Я даже ради эксперимента полоснул по козлиной шкуре, которой укрывал ноги, сначала обсидиановым, а затем гномьим ножом. Обсидиановый справился даже лучше, и я расхохотался в голос. Нет, от стального ножа я отказываться не стану, всё-таки он долговечнее и надёжнее, обсидиановым клинком даже в зубах не поковырять, сломается.

Я вскочил, ворвался в чум с новым ножом в руках. Кара вздрогнула при моём появлении, но я был слишком взволнован, чтобы обратить на это внимание.

— Держи! — я перекинул обсидиановый нож рукоятью вперёд и протянул ей, широко улыбаясь.

Кара посмотрела на нож неверящим взглядом, а потом протянула руки и погладила чёрное лезвие.

— Ты… Заклинаешь камень? — пробормотала она.

— Бери, — сказал я. — Первый нож тебе. А то в твоей стряпне порой каменная крошка попадается.

— Это… Чёрный камень только для оружия, не для кухни… — пробормотала она. — Он не потерпит…

— Ну так с ним надо аккуратнее, с уважением. Он очень острый, — сказал я.

— Да, вождь, — опустила голову она и с величайшим пиететом приняла нож из моих рук.

Я уже не опасался, что она полоснёт меня или попытается убить ночью, а новый нож бы ей и правда пригодился.

— Как затупится — сделаю новый, — сказал я.

Кара осторожно положила его к остальным инструментам и продолжила что-то шить костяной иглой, а я снова вышел на улицу. Теперь в моих мыслях витала эта ацтекская дубина. Принцип простой, элементарный, недаром он прошёл от каменного века до наших дней, видоизменившись в бейсбольную биту с гвоздями. Возьми палку и закрепи на ней что-нибудь острое. В данном случае острыми будут обсидиановые пластины.

Сложнее всего будет найти подходящую палку и клей, чтобы эти пластины закрепить. Остальное — дело техники. Вот если бы где-то в здешних горах можно было найти природный битум… Ладно, к шаману я схожу чуть позже, у него наверняка найдётся какая-нибудь мазь или состав, затвердевающий как камень, а пока лучше заняться собственно дубинкой. У ацтеков они были плоские, как весло, и, скорее всего, вытачивались из цельного куска дерева. Мы подобную роскошь позволить себе не могли, поэтому будем довольствоваться малым.

Я прошёлся по деревне, хозяйским взглядом отыскивая подходящую палку. Орки меня снова старательно избегали, будто думали, что я хочу что-то у них отнять. Придётся действовать иначе.

— Эй, детишки! — позвал я копошащихся в грязи орчат, и те бросились врассыпную, повизгивая от страха. — А ну, стоять!

Орчата остановились, но приближаться пока побаивались.

— Приказ вождя! Притащите мне дубину, вот такую, — я показал примерные габариты руками. — Кто первым принесёт, тому я нож подарю. Понятно?

Дети недоверчиво переглядывались.

— А точно подарите? — спросил самый смелый.

— Слово вождя, — я стукнул себя кулаком в грудь. — Куда нести — знаете и так.

— Бугзол, Карыл, за мной, я знаю, где взять! — приказал орчонок, и дети побежали на поиски необходимой мне дубины.

Ну а я отправился делать ещё один нож, на этот раз для детей. Теперь, когда технология освоена, можно было штамповать их десятками, было бы только желание и материалы. Этим я и занялся. Нож поменьше для детишек, нож побольше для дорогого брата Дургуза, нож средний кухонный про запас. Вскоре кончились палки, которые я использовал для рукояток, и конвейер пришлось остановить. Орчата пока ещё не объявились, и я занялся тем, что правил форму клинков аккуратными сколами, а потом начал откалывать короткие пластины для будущей дубины.

Копья хороши для охоты, топоры для лесозаготовки. А для убийства себе подобных лучше всего подойдёт дубина с лезвиями, способная в одно мгновение раздробить кости и порвать кожу и мышцы на лоскуты. А если наши враги изобретут доспехи, то и мы в ответ придумаем что-нибудь ещё. В гонке вооружений у меня есть громадное преимущество. Знание истории человечества. Весьма поверхностное, но этого хватит, чтобы изобрести тот или иной способ убийства.

Дети наконец объявились возле моего чума, притащив с собой даже не одну, а несколько дубин. Так даже лучше. Я поблагодарил детишек, раздал обсидиановые ножи, которые в племени пока были редкостью. Не вижу ничего плохого в том, чтобы у детей тоже было оружие. Мы и сами в детстве, до появления игровых приставок, забавлялись, играя в ножички во дворе.

— Ай! Острый! — один из орчат уже успел порезаться.

— А ты думал? — хмыкнул я, осматривая принесённую дубину. — Молодцы, настоящие орки.

Дети оскалились, воинственно зарычали, разбежались кто куда, хвастаясь новыми ножиками, ну а я принялся гномьим топором долбить в первой дубине углубления для лезвий.

Глава 20

В итоге получилось нечто, больше напоминающее пернач или палицу, а не ацтекское оружие. Времени пришлось потратить гораздо больше, чем я ожидал, но результат меня порадовал. У шамана нашёлся подходящий клей, и я намертво закрепил обсидиановые пластины на навершии плотной деревянной дубины. Получилась неплохая булава, только ещё и режущая. Самое то, чтобы проламывать головы и разрывать плоть. Настоящий скипетр монарха, гетманская булава, символ абсолютной власти.

Только времени на этот пернач ушло слишком много, чтобы делать массовое производство, несколько дней только на то, чтобы высох шаманский клей. Зато осколков обсидиана хватит всем на наконечники копий, и я раздал каждому воину по несколько штук.

Теперь можно было идти и стукать кого-нибудь из соседей, нужно было только решить, с кого начать. Постука заслуживали все, потому что стоило мне только заговорить о любом из соседних племён, глаза орков наливались кровью, а из глоток начинало вырываться хриплое злое рычание. Даже если я спрашивал Кару.

Вот только стукать соседей насмерть, разорять деревни и насиловать гусей я не собирался, меня больше интересовала власть, покорение, а не жалкие пожитки таких же нищих племён. Будет сложно, конечно, придётся каким-то образом обуздать старую вражду племён, но у меня было несколько идей, как это сделать. Как минимум, найти внешнего врага, а с этим недостатка точно не будет.

Наконец, прохладным ясным утром я собрал всех воинов перед своим чумом и объявил, что мы идём стукать врагов.

Ответом мне стал оглушительный рёв полутора десятков орочьих глоток. Давно пора было это сделать. Орки заждались, застоялись, начали всё чаще конфликтовать друг с другом, порой доходило до драк, и постук кого-нибудь другого был самым лучшим средством выпустить пар.

— Кого стукаем, вождь⁈ — прорычал Зугмор.

— Будем стукать всех! — заявил я, и воины поддержали это заявление одобрительными воплями. — Но потом! Сначала стукаем тех, кто ближе всего!

— Каменные Когти! — хмуро прорычал Улдук.

— Да! — сказал я.

— Их больше, чем нас! — воскликнул Дургуз, почему-то озираясь по сторонам, словно ища поддержки у остальных.

Ну и что. За это не стоит беспокоиться. Какая разница, сколько их, если мы будем действовать как одно целое? Слаженное подразделение всегда сильнее, чем разрозненные бойцы, а я не сомневался, что Каменные Когти так и сражаются, поодиночке.

— Их больше, но мы сильнее! И храбрее! — прорычал я.

Воины снова заорали и заулюлюкали, и даже наблюдающие за нами дети и бабы выкрикивали слова поддержки. Похоже, подобные митинги для них были в новинку. Ну а я хоть и не Троцкий, но речь толкнуть никогда не стеснялся.

— И мы их постукаем! — продолжил я.

— Да! Постукаем! — кричали из толпы.

Такой настрой мне нравился. Я схватил свой пернач, куда больше подходящий для демонстрации силы, чем короткий гномий топор, и потряс им в воздухе. Орки в ответ заорали, размахивая своими копьями, по-прежнему кривыми, но теперь, с обсидиановыми наконечниками, куда более смертоносными, чем раньше.

— Постукаем и подчиним! — проревел я.

А вот этого не поняли, хоть и прокричали что-то одобрительное по инерции. Тут в почёте было другое. Забрать женщин, забрать накопленные богатства.

— Зачем? — осторожно спросил Ураг.

— Разве вы хотите всегда стукать только орков и забирать жалкие вонючие шкуры и каменные топоры? — громко спросил я. — Разве вы не хотите спуститься с гор и постукать тех, из-за кого нас загнали в эти бесплодные земли?

Орки внимательно слушали, хлопая маленькими глазами, и я продолжил.

— Если мы, племя Кривого Копья, подчиним все остальные племена себе, или станем с ними союзниками, то сможем идти и стукать всех, кого только хотим! Эльфов, гномов, всех остальных! — прорычал я. — Забрать их богатства! Ткани, золото, оружие! Рабов! Сможем переселиться на их земли! Где никому не придётся голодать! Где можно будет стукать кого угодно и сколько угодно!

Я почувствовал, что сам распалился настолько, что воздух вокруг меня задрожал, а по спине пробежали мурашки. Я искренне верил в свои слова, и орки поверили мне. Воины зарычали и заорали, потрясая копьями, ненависть к светлым, заложенная в их крови, плескалась и бурлила. Напряжение искало выхода, воздух наэлектризовался, как перед грозой.

— Поэтому мы должны подчинить себе всех! И я, вождь Ундзог, клянусь своей кровью, что тогда мы спустимся с гор и весь мир содрогнётся! — проревел я так громко, что эхо несколько раз прокатилось над нашей деревней.

— Вождь! Вождь Ундзог! — вопили орки наперебой.

Кажется, сейчас они были готовы драться хоть с целой ордой. Будто какое-то потустороннее существо, жаждущее крови и ярости, коснулось наших разумов и благословило нас всех на битву.

— Вперёд! На Каменных Когтей! А потом на весь мир! — проорал я, и всё племя без исключения издало угрожающий рёв.

Мы отправились незамедлительно. Полтора десятка взрослых орков при полном параде, с копьями и топорами, в доспехах и без них. Я был вооружён своей новой палицей и стальным топором, мне не нужно будет драться в строю. Дети и женщины проводили нас до границы деревни, подростки прошли с нами чуть дальше, до границы владений Кривого Копья.

Ватага орков вступила на чужую землю, и это разительно отличалось от того похода в гномьи владения, на этот раз орки не скрывались и даже не пытались идти тихо, наоборот, орали, рычали и всячески привлекали внимание. В этом, наверное, был свой смысл, все орки Каменного Когтя соберутся по тревоге, и нам не придётся выкуривать их из нор. Тактику засад орки показательно игнорировали, хотя во время охоты пользовались и ей.

Я шагал молча, впереди всех, только Дургуз изредка подсказывал мне, куда повернуть. Зато остальные вопили и потрясали оружием, а Зугмор даже затянул какую-то незамысловатую песню, которую периодически подхватывали все.

— Орки-орки! — это поют все.

— Будем стукать! — это только Зугмор.

— Орки-орки! — снова все.

— Стукать сильно! — снова только Зугмор.

Не подпевал только я, хотя мотив и текст мне были сразу понятны и отзывались в глубине души. Сразу хотелось стукать врагов чем-нибудь тяжёлым по голове. Например, моей новой палицей, которую я ещё не успел опробовать. Опять же, никаких угрызений совести, тяжких дум, рассусоливания и рефлексии о том, тварь я дрожащая или право имею, моё тело хотело стукать, находя в этом величайшую радость жизни. Ну а мой разум никак не мог противостоять горячему желанию ощутить хруст вражеского черепа под моей булавой. Похоже, я и впрямь становился орком, тупым и кровожадным монстром.

Только надо не забывать, что мы идём не для того, чтобы убить всех, мы идём покорять, а это совсем другое. Каждый, кто встанет с оружием против нас, потенциально может сражаться на нашей стороне, и это значит, что чем меньше орков погибнет сегодня, тем больше будет армия, которую я смогу повести за собой вниз, на равнины. И хоть орки быстро плодятся и быстро растут, это не значит, что я могу безрассудно убивать всех подряд.

Кривые Копья, Каменные Когти, Белые Ястребы и прочие племена будут строительным материалом для будущей орды, где не будет места межплеменной вражде, а цементом, скрепляющим все эти разнородные кланы, выступит ненависть к светлым и мой личный авторитет. И если с первым компонентом никаких проблем не было, то второй придётся нарабатывать, тщательно создавая свой образ мудрого и сильного вождя, чтобы никакому орку и в голову не пришло усомниться в моих приказах. Чтобы потом независимые племена приходили ко мне и сами просили, чтобы я позволил им вступить в орду. Чтобы моё имя вошло в сказания и легенды, чтобы орочьих младенцев называли в мою честь, а эльфийских детей пугали моим именем.

Ундзог.

Вождь Ундзог.

Хан Ундзог.

Глава 21

Мы подошли почти к самой деревне Каменных Когтей, и на окраине нас встретил отряд в две дюжины взрослых орков. Небольшое вытоптанное поле, за которым виднелись орочьи хижины, идеально подходило для драки. Мне вдруг вспомнились сериалы про бандитов, когда две стороны сходятся, демонстрируют оружие и всячески делают вид, что они здесь самые опасные и безжалостные убийцы.

Орки из племени Каменных Когтей чем-то неуловимо отличались от нас, телосложением, цветом кожи, причёсками, но в остальном — точно такие же зеленокожие уроды, как и мы. А значит, психология у них та же самая.

Их было больше, но сразу рваться в бой они не стали, мы остановились друг напротив друга. Каменные Когти рычали и злобно глядели на нас, мои соплеменники тоже потрясали копьями и снова горланили, подбадривая себя и накачивая адреналином. Я вышел вперёд, подкидывая палицу в руках и уверенным тяжёлым взглядом рассматривая наших противников. Навстречу мне вышел вождь Каменных Когтей, могучий орк в волчьей шкуре. В широких лапах он сжимал самый настоящий кузнечный молот. Железный и тяжёлый.

— Кто вы такие? Что вам нужно⁈ — прорычал он.

Он прекрасно знал, кто мы и из какого племени, но это был скорее ритуальный вопрос, часть представления. Что-то мне подсказывало, что межплеменные войнушки так и проходят, с рычанием, угрозами и минимальным количеством жертв. Прямо как у полинезийских аборигенов.

— Мы — племя Кривого Копья! Я — вождь Ундзог! — проревел я. — Мы пришли вас покорить!

Орки Каменных Когтей заорали ещё громче, кто-то даже начал подпрыгивать на месте, размахивая оружием. Их вождь хрипло рассмеялся, а затем указал на меня своей кувалдой, напомнив мне Шао Кана.

— Ты забавный, Ундзог! За это я убью тебя быстро! — пророкотал он. — Вы глупые орки! Нас… Больше!

— Это вы глупые орки! Мы сильнее и хитрее! — прорычал я. — Назови своё имя, чтобы я знал, кого убиваю!

— Меня все знают! Я — вождь Зубгол! Сильнее меня нет! — представился он.

— Значит, я буду первым, кто тебя постукает, Зубгол! — произнёс я.

Даже если наше сражение перейдёт из формата «стенка на стенку» в формат поединка вождей, никакого страха я не испытывал. Наоборот, некое возбуждение и предвкушение приятно горячило кровь.

— Не постукаешь! Я тебя постукаю! — прорычал вождь.

На этот раз рассмеялся уже я.

— Сложите оружие, Каменные Когти! И мы вместе будем стукать остроухих! — произнёс я, обращаясь уже не к вождю, а к его соратникам.

— Мы постукаем их и без вас! — проревел Зубгол. — Бей! В атаку!

Две дюжины орков племени Каменного Когтя взревели что-то нечленораздельное и бросились на нас.

— Становись! — проорал я, заглушая их вопли.

Мои орки, хоть и хотели броситься навстречу, всё-таки построились и ощетинились рядом копий, а я встал с правого фланга.

— Бей! — рявкнул я.

Острые чёрные наконечники мелькнули в синхронном ударе, и я знал, насколько тяжело оркам держать строй, когда в крови всё кипит и требует броситься в безрассудную атаку. Муштра возымела свой эффект. Каменные Когти налетели на наш строй, как морская волна на неприступный утёс, напарываясь на копья и пытаясь достать нас короткими топорами и дубинами.

— Держать строй! — громогласно приказал я, опробовав палицу на одном из орков, который попытался зайти с фланга.

Обсидиановые лезвия раскроили зелёную кожу в лохмотья, брызнула кровь, орк упал наземь. Нападающие вдруг откатились назад, оставляя перед нами только убитых и раненых. Я кинул быстрый взгляд на наш строй, раненые были, но, по крайней мере, никого не зашибли насмерть. В отличие от Каменных Когтей.

Вождь Зубгол, к моему сожалению, не погиб. Тяжело дыша, он потрясал кувалдой и скалил острые зубы.

— Вы дерётесь… Как не знаю кто! Деритесь как орки! — прорычал он и сплюнул на утоптанную землю.

Каменные Когти всё ещё рычали на нас и потрясали оружием, но первоначальный их пыл здорово поутих. Ещё бы, зрелище соплеменников, корчащихся от боли и лежащих замертво, неплохо отрезвляет. Особенно, когда вы нападали на более слабого врага, а он внезапнооказался сильнее.

— Покоритесь мне, вождю Ундзогу, и мы вместе постукаем всех, кто встанет у нас на пути! — ответил я.

— Ундзог! — рявкнули мои воины.

— Никогда! Племя Каменных Когтей никому не покорится! — ответил Зубгол.

У меня было другое мнение на этот счёт.

— Тогда я бросаю тебе вызов, Зубгол! — заявил я. — Я, Ундзог из Кривых Копий, стану вождём Каменных Когтей!

Орки вдруг притихли, недоуменно переглядываясь. Наши тоже притихли.

— Брат, так нельзя, — тихо сказал Дургуз.

— Кто запретил? — хмыкнул я.

— Ну… Просто нельзя так, — сказал он. — Не принято.

— Ну и что? — вполголоса сказал я. — Я вызываю тебя, Зубгол! Я не хочу убивать всё ваше племя!

Орки Каменного Когтя начали шумно переговариваться, кричать и обсуждать, можно так или нельзя. Вождь Зубгол скрипел зубами, чувствуя, что потерял инициативу и власть под ним зашаталась.

Обычно после честного мордобоя стенка на стенку проигравшая сторона отдавала дань и дальше копила обиды и строила коварные планы, с кого можно выбить эту самую дань и как вернуть потерянное. Объединять и покорять никому попросту не приходило в голову, слишком сильна была межплеменная вражда.

— Ты знаешь, как выбирают вождя, Ундзог! Даже если ты победишь, тебе придётся драться со всеми, кто бросит тебе вызов! — окинув своих орков властным хозяйским взглядом, произнёс Зубгол.

— Знаю! Зови сюда своего шамана! Пусть несёт свои мази и эликсиры. Кому-то понадобится лечение. Но не мне! — прокричал я, вскидывая обсидиановый пернач над головой.

Зубгол не произнёс больше ни слова, только заорал, вскидывая кувалду над головой, чтобы размазать меня первым и единственным ударом. Зубгол был старше и сильнее меня, это было очевидно, но у меня было преимущество. Я был быстрее и выносливее.

Я ушёл в сторону от удара молотом, но сам ударить не сумел, не получилось размахнуться палицей, поэтому я только ткнул тупым навершием Зубголу в морду. Можно было бы и туда вставить обсидиановое лезвие, но я додумался до этого только сейчас. Вождь отшатнулся, чтобы не получить в зубы, дёрнул на себя тяжёлую кувалду, которая зарылась в землю почти целиком, попытался ударить меня рукояткой. Я снова ушёл в сторону, закручивая Зубгола.

— Дерись как орк! — прорычал он. — Лицом к лицу!

Тяжёлая палица, кажется, не лучшее оружие, чтобы противостоять ему, и я бросил её под ноги своим оркам, чтобы тут же выхватить из-за пояса короткий гномий топор. Он гораздо короче и легче, а значит, быстрее. Обсидиан это хорошо, но добрая сталь ничем не хуже.

Перед глазами снова всё начало клубиться красным туманом, ярость требовала, чтобы я набросился на Зубгола, как дикий зверь, рвал его когтями и зубами, убил, уничтожил. Холодный разум же твердил мне, что я должен экономить силы перед всеми будущими схватками, которых будет немало, и что надо прикончить вождя одним точным ударом. Ценой огромных усилий мне удалось задавить ярость в себе и сосредоточиться на драке.

Молот Зубгола просвистел над головой, я поднырнул под него, пытаясь ударить топором ему под мышку, в незащищённое место, но вождь тут же отпрянул назад, делая новый замах. На замахе я его и подловил. Во время замаха надо твёрдо стоять на ногах, и я бросился в атаку, ударом ноги выламывая ему коленную чашечку. А когда он пошатнулся, я тут же опустил свой топор ему на голову.

Череп хрустнул, кровь и мозги выплеснулись наружу. Зубгол заревел как раненый медведь, бросил кувалду и попытался достать меня когтями. Он вцепился в моё лицо, пытаясь выцарапать мне глаза или порвать какую-нибудь артерию. Я недооценил его живучесть, и мне оставалось только раз за разом долбить топором по его башке в ожидании его смерти. Наконец, его движения замедлились, глаза потухли, он рухнул на землю. Голова его после стольких ударов выглядела бесформенным месивом, а я почувствовал, как моё лицо, исполосованное когтями, горит от боли.

— Следующий! — прорычал я, окидывая всех орков Каменного Когтя злым яростным взглядом.

Кровь текла по лицу ручьём. Вид у меня, пожалуй, был по-настоящему устрашающий.

Глава 22

Племя Каменного Когтя напряжённо смотрело на меня, а я всячески провоцировал их бросить мне ещё вызов. Лицо, располосованное когтями Зубгола, жгло, будто огнём. Раньше меня только девочки царапали, но это не шло ни в какое сравнение с нынешней ситуацией. Когти у Зубгола были почти как у росомахи, которая пушной зверь, а не мутант. Будь у него когти, как у Хью Джекмана, я бы уже валялся мёртвый рядом с ним.

— Ну? Кто следующий⁈ — зарычал я, стряхивая с топора остатки мозгов и крови.

Труп Зубгола оттащили в сторону, чтобы не мешал.

Вперёд вышел долговязый тощий орк, чем-то напоминающий Дургуза, с короткой дубинкой в руке. Он скалился и озирался, щурил глаза и хищно смотрел на меня, не показывая своего страха.

— Я! Я, Хазбег, не позволю каким-то Кривым Копьям бросать нам вызов! — произнёс он.

Его охотно поддержали остальные орки из его племени.

— Не бывало ещё, чтобы Каменные Когти кому-то покорялись! — продолжил Хазбег.

— Хан Бадгаз объединял всех, — напомнил я.

— Ты не он! — фыркнул орк.

— Да. Я ещё хуже, — оскалился я и подобрал с земли палицу.

Я человек в теле орка. Высший хищник, царь природы, по какой-то неведомой случайности попавший в тело опаснейшего убийцы. И этот симбиоз хитрости и мускулов даёт мне неоспоримое преимущество перед любым из вас.

Хазбег размахнулся дубинкой и без лишних слов бросился на меня. Короткая дубинка мелькала и жужжала в воздухе, орк размахивал ей, будто пропеллером, а я пока отступал назад, изредка принимая удары рукоятью палицы. Хазбег неплохо владел своим оружием, дубинка мелькала то с одной, то с другой стороны, он даже пытался использовать финты и обманки, но его всякий раз выдавала хищная ухмылка перед финтом. Держать себя в руках орки не умели.

На одном из таких финтов я его и поймал. Хазбег замахнулся, а потом резко опустил дубинку, и в этот момент я рванул ему навстречу, подсечкой сбивая его с ног. Я сразу же ударил палицей вдогонку, но Хазбег вовремя перекатился прочь, и обсидиановые лезвия лишь взрыхлили землю там, где мгновение назад находилась его голова.

Я отскочил, чтобы не получить дубинкой под колено или по лодыжке, снова обрушил палицу, и снова мимо. Хазбег успел откатиться и вскочить на ноги. Он хищно оскалился и плюнул на землю, демонстрируя своё отношение ко мне и провоцируя на безрассудную атаку. Я сделал вид, что повёлся на эту уловку, скорчил страшную рожу и ринулся прямо на него, чтобы в последний момент резко изменить вектор движения и ударом заправского бейсболиста выбить из него дух.

Орк сумел заметить подвох только в самом конце, и на контратаку поймать меня не вышло, он только успел немного сместиться, но моя палица всё равно врезалась в его плечо. Метил я в голову. Брызнула кровь, его левая рука повисла безвольной плетью, кожа разошлась на рваные лоскуты. Хазбег зашипел, крутанул дубинкой, опасливо закружил вокруг меня, не отрывая взгляда от моей палицы. Понимал, что если бы я попал туда, куда целил, то и его мозги расплескались бы по поляне.

— Брось оружие, Хазбег, — посоветовал я.

— Никогда орк не бросает оружие! — рыкнул он.

— Даже копьё? — хмыкнул я.

Хазбег впал в ступор, и я тут же бросился в атаку, планируя разбить ему голову палицей. Обсидиан мелькнул чёрными молниями, но мой противник всё же успел отскочить и даже достал меня двумя или тремя ударами своей дубинки. Болезненно, неприятно, но не смертельно. Будь у него в дубинке такие же лезвия, как у меня, всё было бы совсем иначе.

— Хватит, — проскрипел вдруг старческий дребезжащий голос.

Я вскинул палицу, не обращая внимания на чужие приказы, но Хазбег покорно опустил дубинку, а нападать на врага, который не сопротивляется, куда менее интересно. Пришлось закинуть палицу на плечо.

— Хватит, — повторил старик, и я повернулся к нему.

Такого я раньше не видел, и едва не рассмеялся, но что-то мне подсказывало, что смех здесь будет лишним. Старый шаман, высохший и тощий, будто мумия, сидел на закорках у орка-подростка в специальной корзине, как магистр Йода на плечах юного Скайуокера. И даже несмотря на телесную слабость, стержень в нём виднелся по-настоящему железный, я бы даже сказал, титановый. Орки Каменного Когтя склонили головы в почтительном жесте, я же смотрел на него прямо и открыто.

— Опасное дело затеял ты, Ундзог, — проскрипел шаман. — Великое. Но опасное.

Я громко хмыкнул в ответ. Это я понимал и без него.

— Знаешь, что делали остроухие каждый раз, когда кто-то из вождей хотел… Властвовать над всеми? — задумавшись, продолжил шаман.

— Высылали магов и убивали этого вождя, — сказал я.

— Да. И всё его племя, — добавил шаман. — В назидание.

— Потому что они боятся нас, — усмехнулся я.

Орки довольно осклабились, кто-то даже расхохотался. Они знали, что я прав. Все остальные расы боятся орков, боятся до дрожи в коленках, пугают непослушных детей тем, что орки придут и съедят их, если малышка Электродрель не будет есть кашку. А если нас боятся, то значит, делают всё, чтобы мы и впредь оставались голозадыми дикарями в бесплодных пустошах, которые только и делают, что дерутся между собой.

— Я, Зутбог Силач, шаман племени Каменных Когтей, прошу тебя, — произнёс старик. — Уходи. Забудь про это. Наше племя заплатит дань, только забудь об объединении, прошу.

Его соплеменники недовольно заворчали, но Зутбог взмахом тощей руки заставил их замолчать. Вот у кого здесь реальная власть. Хотя, думаю, и в нашем племени авторитет шамана находится на недосягаемой высоте.

— Нет, уважаемый Зутбог, — холодно произнёс я. — Дань мне неинтересна.

Старика тоже можно было понять. Он сразу понял, чего я хочу на самом деле, и что может грозить его племени и ему самому. Зутбог тяжело вздохнул.

— Идём за мной, — сказал он и тронул своего носильщика за плечо.

— Ждите здесь, — приказал я демонстративно и своим, и чужим оркам, а потом отправился вслед за шаманом.

Деревня Каменного Когтя, почти такая же нищая, как и наша, лежала на склоне большой горы, на нескольких уровнях по высоте, и как я понял вскоре, хижина шамана стояла на самой верхотуре. Мы шли по грязным тропинкам, а вокруг царила разруха. Дети и женщины робко выглядывали из-за пологов, думая, что я их не замечаю, подростки злобно скалились, завидев меня. Да, будет непросто.

Равнодушно и спокойно реагировали только сам шаман и его носильщик, который вообще не выказывал никаких эмоций, будто это был голем или киборг-убийца, а не орочий подросток, в котором кипит энергия.

К хижине Зутбога пришлось подниматься по крутой лестнице, вырубленной прямо в скале. Как водится, рядом с хижиной шамана ничего больше не строили, хотя на этом голом утёсе ничего больше и не поместилось бы. Даже удивительно, что промозглый ветер не сдувал её вниз.

Внутри оказалось на удивление тепло и сухо. Язычки пламени приплясывали над очагом, связки трав и грибов качались под закопчённым потолком. Я на секунду даже забыл, что пришёл в племя Каменных Когтей с войной, до того здесь было спокойно и уютно.

Носильщик снял корзину с шаманом, поставил на пол, старик выбрался наружу. Без корзины вид у него был ещё более жалкий, тонкие, словно у рахитичного ребёнка, ручки и ножки, большая седая голова, туго обтянутая пергаментной пятнистой кожей. Казалось, что его свалит малейшее дуновение ветра, но в его глазах всё-таки читалась сила духа и стальная воля.

— Садись, Ундзог, — кутаясь в шкуры и приближаясь к очагу, произнёс шаман.

Я молча сел по-турецки. Зутбог прищурился, глядя мне в глаза, я спокойно встретил его взгляд. Это продолжалось несколько минут, потом у меня заслезились глаза, и взгляд пришлось отвести.

— В тебе есть сила, — заявил он.

Будто я сам не знаю.

— Но ты не понимаешь, чего хочешь добиться, — сказал шаман. — Эльфы… Они не потерпят…

Он снова тяжело вздохнул. Шаман, кажется, был достаточно стар, чтобы помнить карательные экспедиции остроухих.

— Я найду, как им противостоять, — произнёс я.

— Многие пытались, — вздохнул Зутбог, прикрывая глаза.

— Они пытались, Зутбог. А я найду.

Глава 23

Шаман какое-то время сидел молча, обдумывая всё сказанное. Одна его часть всей душой хотела, чтобы я оказался прав, чтобы я смог объединить племена и отомстить эльфам за все страдания и унижения. Другая его часть дрожала от ужаса от одной только мысли о том, что эльфийские каратели снова поднимутся в горы.

Он задумчиво почмокал тонкими губами, будто вспоминал что-то давно забытое, спрятанное в памяти так глубоко, что и не сыскать, а потом снова тяжело вздохнул.

— Меня с молодости зовут Зутбог Силач… Думаешь, это насмешка? — медленно произнёс он. — Нет. Я был как ты, здоровым и сильным, до того, как мою силу забрали эльфы.

— Похоже, они забрали и твою храбрость, — сказал я.

— Ты не знаешь, о чём говоришь! — вскинулся шаман. — Не знаешь!

Он вдруг хрипло закашлялся и сгорбился в ворохе шкур.

— Зоб… — сипло позвал он, и орк-подросток привычным движением достал какую-то склянку и подал ему.

— Ты думаешь, что я очередной амбициозный вождь, жадный до славы и богатства? — хмыкнул я. — Ошибаешься. И про эльфов я могу тебе рассказать не меньше твоего.

— Ха! Юношеская наглость! — выдохнул Зутбог.

Я, конечно, был молодым и по людским меркам, и по орочьим, но про эльфов самого разного толка читал и смотрел всякое. И судя по тем обрывкам информации, которые я успел собрать, местные эльфы были высокомерным и неприятным увядающим народом, отчаянно цепляющимся за былое величие. А значит, они были уязвимы. И я знал, куда бить.

— А ведь кроме них есть и гномы! Люди! Полурослики! — шаман выплёвывал слова так, что ненависть едва ли не шипела на языке.

— А у меня есть план, — сказал я.

На самом деле, никакого плана не было. Только отдалённые представления о нём, потому что слишком много факторов ещё могло на него повлиять. Но я не видел ничего плохого в том, чтобы несколько приукрасить. В конце концов даже план вида «постукать сначала одних, а потом других» может тоже сойти за рабочий вариант.

— План… — проворчал шаман.

— Которого я буду придерживаться, — добавил я.

— Ладно… В конце концов, и эльфы уже не те, что раньше… — вздохнул он. — Погрязли в интрижках и спорах… Но их маги всё равно сильны не меньше прежнего, Ундзог.

— Я с этим разберусь, старик, — сказал я.

Шаман снова пристально поглядел на меня. В старых мудрых глазах плескалась вселенская тоска и… Надежда? В глубине души Зутбог всё-таки надеялся на то, что я сумею исполнить обещанное.

— Хорошо. Я назову тебя вождём, Ундзог, — скрепя сердце, произнёс шаман. — Зоб.

Парнишка без единого звука поднёс к шаману корзину, и старик с кряхтением перебрался в неё. Мне стало немного страшно от того, что я могу повторить его судьбу, если не буду осторожен и эльфийские маги всё-таки до меня доберутся. Хотя меня, как вождя, они скорее всего просто уничтожат без лишних слов. Зоб привычным движением взвалил шамана на плечи.

— Идём, — сказал шаман, трогая помощника за плечо. — Вождь.

Уходить из уютной и тёплой хижины, если честно, не очень хотелось. Да и поговорить с шаманом ещё было о чём, я чувствовал, что он ещё очень многое может мне рассказать. Загляну в другой раз.

На утёсе вновь завывал промозглый ветер, забираясь под любые одежды и так и норовя скинуть нас вниз. Спускаться оказалось гораздо тяжелее, чем подниматься, но Зоб ловко прыгал по ступенькам, то и дело останавливаясь, пока я опасливо пробирался следом.

Орки так и оставались на поле за деревней, собравшись в круг и сидя на корточках. Разве что убитых немного оттащили в сторону, а раненые уже повставали и присоединились к остальным. Два племени о чём-то переговаривались, изредка смеясь, изредка вскакивая и рыча, но все конфликты жёстко пресекались, и орки, похоже, просто пересказывали друг другу байки.

— Вождь! — Зугмор заметил нас первым и вскочил на ноги.

— Шаман! — воскликнул один из орков Каменного Когтя.

Вслед за ними начали подниматься и остальные. Все глядели на нас с интересом, а орки Каменного Когтя ещё и с затаённой неприязнью.

— Вождь Ундзог достоин вести оба племени, — проскрипел Зутбог.

Мои соплеменники заорали так, будто я забил решающий гол на последней минуте, засмеялись и принялись выкрикивать моё имя. А мои новые подчинённые хмуро глядели на меня долгими оценивающими взглядами.

— Я всё равно брошу ему вызов, — заявил Хазбег, левая рука которого по-прежнему безвольно свисала вдоль туловища.

— Я не дерусь с калеками, — сказал я.

— Не бросишь, Хазбег, — твёрдо ответил шаман. — Я запрещаю. Каждому.

А что, так можно было что ли? Надо было, наверное, сразу идти с шаманом договариваться. И у нас в племени тоже.

Хазбег зло сплюнул в грязь и отошёл назад. Остальные орки Каменного Когтя ждали, что будет дальше. Ждали, что буду делать именно я.

— Мы не будем грабить, нам не нужна дань, — произнёс я, окидывая их пристальным взглядом. — Да и полноценно управлять вашим племенем я не смогу, мы живём слишком далеко. Поэтому вам нужен вождь, который будет водить вас на охоту и разрешать споры. Ты хотел быть вождём, Хазбег? Ты будешь вождём.

Искалеченный орк недоумевающе уставился на меня. Толпа загудела, не до конца понимая, что я имею в виду.

— Вы будете жить, как жили, — объявил я. — Но ваше племя будет обязано явиться по первому зову. Во всеоружии. Чтобы мы вместе могли убивать остроухих.

Я видел на их лицах явное облегчение и скрытое коварное желание наплевать на мои указания, едва мы скроемся за горизонтом. Орки не умели скрывать эмоции.

— Мне нужен будет шатёр на вашей земле, на случай, если мне понадобится жить среди вас, — добавил я.

На этот счёт никто не возражал. Орочий чум из палок и шкур можно собрать за несколько часов. Или выгнать какого-нибудь слабого или старого орка, когда я заявлюсь, я не сомневался, что они что-нибудь изобретут при необходимости.

— И последнее. Десять орков из вашей молодёжи отправится с нами, чтобы учиться бою, — сказал я.

Вот с этим орки были несогласны. Они возмущённо загудели, выкрикивая свои возражения, зарычали, затопали ногами. Никому не хочется отдавать заложников, даже если это благородно названо учёбой. А каждый юный орк это и охотник, и рабочая сила, и член семьи, в конце концов, пусть даже здесь не так сильно ценили семейные узы.

— И что они, станут Кривыми Копьями⁈

— Любой орк из Каменных Когтей умеет драться! Нас не нужно учить!

— Не бывать этому! Не будут орки пленниками!

— Слушайте вождя, придурки! — это уже кричат мои соплеменники.

— Вы уже проиграли, чего вы спорите!

Я поднял вверх сжатый кулак. Орки затихли один за другим.

— Я знаю, что любой орк умеет драться. И в драке один на один постукает хоть эльфа, хоть гнома, хоть кого, — сказал я. — Но я научу драться так, чтобы стукать целые армии. Это не плен и не уловка. Как только я научу их сражаться, они вернутся в племя.

— Врёшь! — выкрикнул один из орков.

Я нашёл его взглядом, медленно подошёл к нему, уставился прямо в лицо и приблизился так, что чуть не коснулся его лбом.

— Повтори, — глухо прорычал я.

Орк отшатнулся, распихивая товарищей. Вызывать меня на поединок, несмотря на свои внушительные габариты, он всё же побоялся. Я не стал развивать конфликт дальше, просто вернулся на прежнее место перед толпой орков.

— Я никого не буду забирать силой. Мне нужны добровольцы. Мы, племя Кривых Копий, побили вас малым числом, хотя вас больше почти наполовину. Если так будут уметь все орки, тогда нас никто не сможет победить, — сказал я.

Этот аргумент уже никто не сумел оспорить.

— Ты назначаешь меня вождём? И будешь учить наших сыновей воевать? — громко фыркнул Хазбег. — А ты не думаешь, что мы соберём войско и побьём тебя сами?

— Попробуй, Хазбег, — сказал я. — Если не боишься, что я вернусь и сожгу вашу деревню дотла.

— В этом нет необходимости, вождь, — быстро сказал шаман, пресекая новый конфликт. — Каменные Когти будут тебе добрыми союзниками.

— Тогда и Кривые Копья будут добрыми союзниками вам, — произнёс я.

Но недоверие на орочьих мордах никуда не пропало. Будем надеяться, что Зутбог с этим разберётся. По крайней мере один союзник в их племени у меня появился, и на орочьи умы он сумеет повлиять.

Глава 24

Добровольцев, к моему удивлению, оказалось даже больше, чем я ожидал. Если орки и желали чему-то учиться, то только новым способам войны. Я думал, что мы едва наскребём десяток, но добровольцами вызвались больше дюжины орков, причём не только подростки, но и парочка взрослых тоже. Отказывать я, конечно, не стал.

С размещением проблем быть не должно, поставим ещё один большой чум на всех где-нибудь на отшибе, и пусть живут как в казарме, по очереди занимаясь хозяйством. Организовать несение службы это не самая сложная из задач. Я сам хоть в армии и не служил, но батиных рассказов в своё время наслушался изрядно.

Ну и теперь мы, покончив с небольшим пиром (за чужой счёт, разумеется) и набором добровольцев, шли обратно в деревню Кривого Копья. Шли цепочкой, след в след, возвращаясь тем же путём, каким и пришли, снова распевая песни и довольно рыча. Конечно, такой славной победы Кривые Копья ещё не видали, надо же, постукать чужое племя без единой потери, да ещё и подчинить их себе и вернуться с пополнением.

— Вождь! А может, сходим заодно Белых Ястребов постукаем? Тут недалеко! — произнёс Зугмор.

Я обернулся и посмотрел на своё изрядно выросшее войско. Теоретически это было возможно, но практически…

— Нет, ещё рано, — отказал я.

Но в целом идея имела право на жизнь. Если бы новобранцы умели драться так же, как и мы. С каждым подчинённым племенем, вернее, вошедшим в союз племенем, моя армия будет расти, как снежный ком. Мечты о будущих победах захватили меня целиком, но я понимал, что не везде будет легко. Особенно, когда обо мне узнают светлые расы, а они узнают, и довольно скоро.

Только это всё будет потом, а пока нужно заняться более приземлёнными делами. Добраться до деревни, разместить пополнение и объяснить им, чего я вообще от них хочу. Ладно хоть пополнение было не из вчерашних школьников и дохляков-студентов, каким был я сам, а из крепких молодых орков, воинственных и жадных до драки, иначе они бы и не вызвались.

И хоть я объяснил, что им ничего не грозит, новобранцы всё равно держались настороженно и недоверчиво. Ещё бы, раньше никто ничего подобного не делал, так что я внедрил в орочье общество средневековую традицию воспитания заложников. Ещё одна инновация. А из эльфийских детёнышей потом будем воспитывать янычар, ха-ха.

Наша деревня вновь выплыла из-за горизонта, навстречу побежали любопытствующие орчата, заметившие нас на подходе. Встречали, конечно, не с цветами, в здешних горах никаких цветов не росло, но как триумфаторов, радостными возгласами и восхищёнными взглядами. Новобранцев сначала приняли за пленных или рабов, но когда увидели, что ни на одном из них нет верёвок, то сильно удивились.

Ещё более удивительным для моих соплеменников было то, что мы не тащили на закорках мешки с награбленным. Обычно каждый военный поход ставил своей целью именно грабёж, а тут мы наоборот, только привели больше дюжины лишних ртов, чего местные орки понять никак не могли. Восхищённые и радостные вопли сменились вопросами и недовольством.

— Кто это такие? Зачем они тут? — воскликнула одна из орчих, когда мы проходили мимо.

Вступать в перепалку с ней мне было не по чину, и я просто скользнул по ней грозным взглядом и она тут же замолкла, надувшись от недовольства. Партия сказала «надо», значит, все остальные должны взять под козырёк и исполнять, не задавая лишних вопросов. Здоровый орочий авторитаризм.

Воины хотели разойтись по домам, праздновать победу, но я не позволил. Вместо этого мы вышли на окраину деревни, где я планировал поставить казарму. Орки сгрудились толпой, не вполне понимая, зачем я туда их привёл. Некоторые дети и подростки наблюдали издалека, раздираемые любопытством.

— Орки! — обратился я ко всем сразу. — Здесь будет стоять большой общий чум, в котором будут жить новобранцы! Ставить его будем все вместе! А завтра начнутся занятия.

Энтузиазма на лицах не было, но я и не ждал, что он будет. Ещё бы, вместо того, чтобы праздновать победу и обжираться мясом, я предлагал оркам поработать на благо каких-то чужаков.

— Как только новобранцы будут готовы, мы пойдём воевать! — прорычал я.

Это заявление встретили с куда большим воодушевлением.

— За работу, воины! — приказал я.

Неохотно, со скрипом, но орки всё-таки подчинились. Благо, материалов хватало. Каменные Когти остались стоять с потерянным видом, не зная, за что взяться и куда пойти в чужой деревне. Я приказал им встать в шеренгу и прошёлся вдоль строя, заглядывая в зелёные морды, лишённые даже проблесков интеллекта.

— Вы же знаете, зачем вы здесь? — спросил я.

Сначала ответом мне стала напряжённая тишина, но через какое-то время один из орков подал голос.

— Учиться стукать? — неуверенно спросил он.

— Как тебя зовут? — спросил я.

Это был молодой орк, скорее даже подросток, и я не видел его в строю, когда мы дрались против Каменных Когтей. Для воина-орка он был довольно хилым, и уважением среди своих соплеменников явно не пользовался, но зачатки ума в глазах всё же светились. Чем-то он мне напомнил дорогого брата Дургуза. Тому тоже приходилось быть хитрым, чтобы выживать в орочьем обществе.

— Нурзбук, — тихо представился он.

— Верно, Нурзбук, вы здесь, чтобы учиться стукать, — сказал я. — Но не просто стукать, а стукать превосходящие силы противника!

— Так это… Надо просто сильнее бить, чем они… — протянул другой орк, один из немногих взрослых.

— Ошибаешься. Завтра я начну вам показывать, что к чему, — сказал я. — А теперь помогайте остальным строить. На ближайшее время это будет ваш дом, так что советую не отлынивать.

— А жрать когда дадут? — спросил ещё один.

— Как только — так сразу, — отрезал я, но вопрос, конечно, был актуальный. — Жить будете все вместе, так что и жрать будете все вместе. Каждый день один из вас по очереди будет заниматься хозяйством, ходить на охоту и готовить жратву. Начиная с самого старшего.

— Жратву бабы готовят! — возразили сразу несколько орков.

— Значит, будете голодать, — пожал плечами я. — Или придётся готовить.

Орки тихо заворчали, но роптать в открытую пока не решались.

— Всё, шуруйте работать, — добавил я напоследок.

— Да, вождь… — нестройно отозвались они, присоединяясь к постройке чума.

Я ещё немного понаблюдал за совместной работой двух племён, удостоверился, что никто не собирается ломать друг другу зелёные лица, а очень даже наоборот, и отправился отдыхать в свой чум. Тело, истерзанное несколькими драками подряд, просило об отдыхе, да и ранами на моём лице стоило бы уже заняться.

Хотя дел ещё было полно, и мне скоро придётся заводить ежедневник, чтобы всё записывать. Очень многое требовало внимания вождя, начиная от каких-то бытовых мелочей вроде улаживания конфликтов в племени и заканчивая глобальной политикой наших племён. Пожалуй, надо и в нашем племени возвысить кого-нибудь до заместителя, чтобы скинуть на него всю рутину. Как там было? Правильное делегирование задач это половина успеха руководителя, или что-то вроде того.

Вот только было бы ещё кому делегировать. Умом орки не блещут, а если и блещут, то таких чаще всего считают за слабаков и слушать не будут. Придётся выращивать себе помощников из детей и подростков, других вариантов не остаётся. А это значит, что нужна ещё и школа для карапузов, и преподавать там придётся мне самому. Да уж, если бы я знал, что всё будет настолько сложно, то даже и начинать бы не стал всю эту затею со становлением вождём и прочее. Но бросать на полпути тоже нельзя.

Я вернулся в натопленный чум, где меня ждала Кара, готовый ужин и мягкая постель. Орчиха была рада меня видеть, и я улыбнулся ей в ответ, снимая оружие и скидывая его в угол.

— Что с твоим лицом? — ужаснулась она, увидев располосованную в клочья морду.

— Бандитская пуля, — буркнул я. — Само заживёт.

А что до шрамов, то на орочьей роже они только в плюс. Вместо орденов и медалей.

Глава 25

Следующий день начался с муштры и тренировок. И следующий за ним. И после него тоже. Поначалу Каменные Когти бухтели, но потом втянулись, особенно после того, как я ещё раз продемонстрировал им преимущество строевого боя, выпустив всю толпу новобранцев против всего пятерых орков. Самые строптивые получили по зубам и заодно усвоили важный урок, так что дальнейшее обучение пошло гораздо лучше.

Ну а в свободное время я начал потихоньку заниматься воспитанием орчат, отвлекая их от поедания грязи и драк. Конечно, давать им программу начальной школы не представлялось возможным, но хотя бы чему-то я мог их научить и я пытался. Более того, мне удалось уболтать шамана на то, чтобы он один час тоже уделял преподаванию, рассказывая орчатам истории о прежних славных победах орочьего народа и эльфийских военных преступлениях, не забывая упоминать про то, как хорошо теперь живётся под мудрым руководством вождя Ундзога. Патриотическое, так сказать, воспитание.

А жить племя и в самом деле стало лучше. И не только потому, что охотники теперь приносили больше добычи, мастерски орудуя пращой, но и потому что мы начали охотиться ещё и на чужих, более плодородных, землях. Ну а что? Можем себе позволить. Теперь в этой песочнице мы — самые сильные и смелые.

Я только запретил соваться на земли гномов, чтобы лишний раз не встревать в стычки с ними и не привлекать внимание светлых рас, но и то это был не прямой запрет, а скорее рекомендация. Развязывать полноценную войнушку с этими карликами было пока рановато, нам не хватает выучки и дисциплины, зато у них этой самой выучки вдосталь. В прошлый раз мы ушли от карательного отряда исключительно с помощью хитрости и везения, а вот прямое столкновение даже не факт, что пройдёт в нашу пользу.

Поэтому муштра и тренировки. Орки и сами начинали видеть прогресс, понемногу, но замечали, да и смешанная армия начинала формироваться, разделённая не на племена Кривых Копий и Каменных Когтей, а на отряд копейщиков, отряд пращников и отряд лёгкой пехоты. Хотя я старался, чтобы каждый орк в моём войске умел обращаться с любым оружием, предрасположенности всё же влияют, и войско само собой разделилось на три подразделения. Оно и к лучшему.

Командиром копейщиков стал Зугмор, который легко воспринял идею строевой муштры, и её удалось в итоге полностью скинуть на его широкие плечи, так что Зугмор гонял новобранцев и старичков, заставляя учить команды и драться так, чтобы плечо соратника всегда находилось рядом.

Лёгкой пехотой, то есть, орками, которые никак не могли воспринять новый порядок и продолжали драться по-старому, теперь командовал Бурздуб, как самый сильный из самых тупых. Тактика и задачи у них были простейшие, сначала забросать врага метательными копьями, а потом ударить врукопашную, каменными топорами забивая врага. Самым сложным в их обучении было заставить их ждать команды и бежать в атаку всем вместе, а не кидаться сразу на врага поодиночке.

Ну а пращниками, в которые попали самые хилые и хитрые, я назначил командовать Нурзбука, орка из Каменных Когтей, потому что он был достаточно для этого умён, довольно храбр и быстро научился обращаться с пращой лучше остальных.

Само собой, почти сразу в армии начались конфликты, разруливать которые пришлось мне. Внутри подразделений, между подразделениями. Некоторые орки не понимали концепцию командиров, ведь, по их мнению, есть вождь и есть остальные, и негоже какому-то сопляку Нурзбуку, например, приказывать им, что делать. Пришлось доходчиво объяснить иерархию, командирам выдать отличительные нарукавные повязки и во всеуслышание объявить их проводниками воли вождя. Хорошо, что здесь можно было вколачивать дисциплину кулаками, не опасаясь, что орк напишет в какой-нибудь комитет или военную прокуратуру.

Ну а конфликты между подразделениями пришлось перевести в соревновательное русло, изобретая спорт. Метание камней, бег наперегонки, ну и, конечно, некое подобие регби, которое понравилось оркам больше всего. В качестве награды я изготовил из старого копья и волчьего хвоста переходящий вымпел чемпиона, но орки бились за него так, будто это был кубок Стэнли и кубок УЕФА вместе взятые.

Каменных Когтей я иногда дополнительно поощрял своего рода увольнением, особо отличившиеся орки могли сходить в родную деревню. Но только в моём сопровождении. Я таким способом убивал сразу двух зайцев, не только поощряя воина, но и накачивая соседнее племя пропагандой, потому что знал наверняка, что орк будет рассказывать родным и близким про то, как хорошо живётся в казарме у Кривых Копий. А в моём сопровождении, потому что я мог там на халяву пожрать мяса и пообщаться с шаманом Зутбогом. Ну и, как вождь племени Каменных Когтей, я должен был хоть изредка появляться на публике.

Беседы с Зутбогом, пожалуй, были самой интересной частью таких путешествий. Шаман был нереально стар, гораздо старше даже слепого Гарула, и помнил удивительно много для орка. Настоящая орочья интеллигенция. Так что я с радостью приходил к нему, чтобы пообщаться хоть с кем-то образованным, и эти беседы становились для меня настоящей отдушиной.

Зутбог рассказывал мне об истории народа орков, о происхождении племён, о древних войнах и старой вражде, о духах предков, которые наблюдают за всеми нами. Он, кстати, неиронично считал, что в меня вселился дух того самого легендарного хана Бадгаза, и, кажется, только поэтому я сумел заполучить его поддержку. Разуверять шамана я, конечно, не стал.

С Гарулом я тоже порой подолгу беседовал, но Зутбог знал и помнил в разы больше, так что учиться я предпочитал у него, а слепого Гарула я скорее использовал для пропаганды. Хотя и он рассказал мне массу интересного. Например, про гоблинов, которые жили здесь неподалёку, в старых гномьих шахтах. Я не стал уточнять, откуда слепой Гарул знает такие подробности, но мысленно поставил себе заметку непременно сходить и разведать, а может быть, даже пообщаться с этими гоблинами.

В здешних горах, на самом деле, было запрятано довольно много интересного. Некогда это была северо-восточная граница империи Священного Союза эльфов, людей и гномов, но потом сюда перебрались мы, орки, и эти бесплодные земли наверху нам уступили, потому что выбить нас отсюда было уже нереально. Зато под горами раскинулось царство гномов, которые не слишком охотно выбирались на поверхность. Они больше были заняты тем, что сдерживали какую-то угрозу, рвущуюся из недр, не то демонов, не то порождений тьмы, что-то в этом духе. Подробностей шаманы мне рассказать не могли, но даже так это объясняло, что гномов не особо заботило наше присутствие на поверхности.

Южнее, там, где горы мельчали и превращались в низкие сопки, начиналась степь, бескрайняя и просторная, и, как сказал Зутбог, оттуда мы когда-то и пришли. На мой вопрос о том, почему бы нам не вернуться туда, он рассмеялся и ответил, что степь теперь принадлежит ограм, и проще договориться с эльфийскими магами, чем с этими тварями. А это значило, что договориться невозможно.

На севере и востоке горы превращались в неприступные пики, покрытые снежными шапками, и что находится за ними, никто не знал.

Ну а на западе находились вожделенные плодородные земли Священного Союза, покрытые девственными эльфийскими лесами и застроенные городами людей. Те самые плодородные земли, в которые воткни палку — и она прорастёт безо всякой эльфийской магии, те земли, в которых можно снимать по несколько урожаев в год. Земли, в которых нам не рады.

Что лежало за ними, шаман не знал, но я примерно мог догадаться. Моря, джунгли, пустыни, и прочее, и прочее. Нас, орков, это не слишком-то интересовало, это всё было чересчур далеко, а у нас под носом целая куча более насущных проблем. Которыми, пожалуй, надо заняться.

Глава 26

Меня интересовали гоблины. С орками было всё понятно, пришёл, постукал, победил, а вот на пещерных жителей и отдалённых родичей поглядеть было крайне любопытно.

Поэтому я основательно запасся факелами, верёвками, вяленым мясом и водой, взял короткий гномий топор, чтобы сподручнее было драться в тесных коридорах, позвал с собой Дургуза и Улдука на подмогу и на рассвете отправился к ближайшим пещерам, про которые мне рассказал шаман.

Скрывать от меня их местоположение было бессмысленно, я бы всё равно нашёл их рано или поздно. Пусть даже и находились они на самой границе с гномьими землями, куда мы старались не соваться лишний раз.

Улдук снова ворчал и ворчал без остановки.

— Вождь, на кой тебе эти гоблины, — хрипло басил он. — Мелкие, вертлявые, трусливые. Негоже орку с ними разговоры говорить.

— Их даже стукать неинтересно, — поддержал его Дургуз. — Разбегаются сразу. И взять у них нечего.

Мы брели по горной тропе, след в след, и поддерживать разговор было не слишком удобно, так что я молча слушал их ворчание. Можно было, конечно, прикрикнуть на обоих, заткнуть, но я был довольно либеральным вождём. Лучше выслушать недовольство и сделать по-своему, чем окружить себя лживыми лизоблюдами.

— Мне поглядеть интересно, — бросил я через плечо.

Мы достигли одного из входов в гоблинские пещеры, и зияющий чёрный провал в земле доверия не внушал. Дургуз осторожно заглянул внутрь и бросил туда камешек. Мы все внимательно прислушались, но звука падения так и не услышали.

— Вождь, может, ну его? — буркнул Улдук. — Может, пойдём лучше Ледяных Огней постукаем? Ихних охотников опять на нашей земле видели.

— Постукаем, — заверил его я. — Но потом. Чуть позже.

И всё же в этот провал, довольно тесный и узкий, лезть не хотелось от слова совсем. Я никогда не был любителем лазить по пещерам, и спелеологией не интересовался. Ни в прошлой жизни, ни в этой.

— Я туда не полезу, — заявил Дургуз. — Вот чё хочешь со мной делай. Не полезу.

— Да погоди ты, — хмыкнул я, в очередной раз обходя провал.

Это был не единственный вход, так что можно было попытать счастья в другом месте. На землях гномов. Что-то мне подсказывало, что там будет получше. Главное, не перепутать его с входом в действующие гномьи шахты, иначе мы оттуда не выберемся.

— Пошли отсюда, — приказал я.

— Ура, — выдохнул Улдук. — Стукать?

— Может и стукать, — пожал плечами я. — Дальше идём.

Памятное ущелье, из которого мы бежали, сверкая пятками, заставило меня напрячься и ещё пристальнее смотреть по сторонам, но гномы пограничных постов не ставили, считая, что в их пещеры и шахты никто не полезет. Поэтому мы прошли там без особых приключений, но вместо того, чтобы идти к лесоповалу, где мы дрались с гномами, мы свернули по едва заметной тропке вниз по склону.

Прямо под этим самым склоном и находился ещё один вход, больше похожий на щель между скалами, накрытую сверху каменной плитой. Вглубь скалы уходил извилистый коридор с ровным полом, который и намекал на рукотворное происхождение этой пещеры, а рядом с выходом валялись обглоданные мелкие кости.

— Если кому нужен привал, отдыхайте, — сказал я, когда мы остановились у входа в пещеру.

Орки помотали головами.

— Я бы лучше вошёл, сделал, что надо, и вышел как можно скорее, — пробурчал Улдук.

— Тогда идём, — осклабился я, зажигая факел.

Ночным зрением мы, к сожалению, не обладали, хоть и могли видеть в сумерках гораздо лучше, чем люди.

В пещеру пришлось протискиваться, согнувшись в три погибели. Всё же потолки здесь были рассчитаны не для двухметровой горы мускулов, а для коротышек-гномов. Но чем дальше мы спускались по коридору, тем выше становился потолок, и в какой-то момент мне даже удалось выпрямиться. Факелы чадили и трещали, выжигая кислород в тесном коридоре и струйками копоти оседая на осклизлых стенах. Мерцающий огонь рассекал тьму, а пляшущие вокруг тени будоражили воображение, заставляя думать, что в угольно-чёрных тенях кто-то прячется.

Что-то шуршало, где-то что-то капало, несколько раз я отчётливо слышал шаги где-то в глубине коридора. Меня не покидало ощущение, что я стал героем дешевого хоррора и вообще зря всё это затеял. Сзади толкались и пыхтели Улдук с Дургузом, едва не опаливая меня и друг друга факелами. Эти двое тоже явно были не рады подобному путешествию и погружению в глубины. Мы, орки, абсолютно не приспособлены к существованию под землёй. С нашими-то габаритами.

— Вождь… Может, ну его… — свистящим шёпотом спросил Улдук.

Эхо многократно отражалось от стен, прокатывалось по коридору вглубь шахты. Я шикнул на Улдука, но это было уже бесполезно, я не сомневался, что нас давно заметили. Впереди мелькнул какой-то отблеск света, похоже, где-то там коридор заканчивался и превращался в просторную залу. Возвращаться назад уже точно поздно.

Я на всякий случай замер и прислушался, пытаясь расслышать хоть что-то впереди, но кроме звуков капающей воды и шорохов, издаваемых орками, ничего не расслышал. Жестом снова позвал орков за собой. Коридор начал петлять, несколько раз мы проходили мимо боковых ответвлений, но лезть в глубину шахты, проверяя каждый поворот, я откровенно побаивался. Если мы потеряемся здесь, под землёй, в старых гномьих шахтах, то можем и вовсе не выйти. Кто-то болтал, что коротышки добурились аж до самого пекла.

Поэтому мы держались главного коридора, никуда не сворачивая. Можно было бы, конечно, делать метки на стенах, но я надеялся, что мы сумеем выйти и так. На всякий случай я обернулся и посмотрел назад. Дневной свет давным-давно осталсяпозади.

— Назад идём? — с надеждой в голосе спросил Дургуз.

— Нет ещё. Позже, — отрезал я.

Мой факел почти прогорел, и больше чадил и трещал, чем выдавал пламя, так что мне пришлось его заменить на новый. Благо, запас у нас был. Ещё какое-то время мы шли дальше, и отблески впереди виднелись всё отчётливей.

Наконец, коридор почти закончился, за ним виднелся просторный зал, в котором горели костры. Я услышал там какой-то писк, посвистывание и щёлканье, и мы остановились в конце коридора. Отовсюду несло затхлостью, дымом и гоблинским дерьмом.

— Приготовьтесь к бою, — шепнул я, вытягивая из-за пояса топор.

Орки, впервые за всё время, проведённое под землёй, радостно ухмыльнулись и тоже достали оружие. Улдук вооружился каменным топором, Дургуз вытащил дубинку. Пращой в тесном коридоре особо не повоюешь.

Я шагнул вперёд, в зал, окидывая его быстрым взглядом. Нас здесь уже ждали. Серокожие гоблины толпились впереди, хищно поглядывая на нас и ощетинившись короткими копьями с костяными наконечниками и кривыми кинжалами. Они заметно нервничали, не в силах удержаться от ужимок и приплясывания. Чем-то они неуловимо напоминали орков, только изрядно измельчавших и исхудавших. Длинные острые уши, часто драные и изломанные, длинные острые носы, мелкие зубы, горящие злобой маленькие глазки, цепкие лапы.

Позади них виднелись примитивные хижины и чадящие костры на остатках гномьего поселения. Выработанную шахту, покинутую гномами, они, скорее всего и заняли без всякого боя.

Сзади тоже послышались шорохи, и Дургуз обернулся, взмахивая факелом.

— Вождь, сзади тоже! — прошипел он.

Вышли из боковых проходов, значит. Или преследовали нас с самого начала, я не удивлюсь ни тому, ни другому. Значит, мы в западне. Хотя нападать гоблины не спешили, только зыркали на нас, даже не пытаясь приближаться. Один на один мы без труда убьём любого из них, но если они навалятся всем скопом, то и нам, возможно, несдобровать. Но гоблины пока чего-то выжидали, не спеша кидаться в самоубийственную атаку.

— Гоб! Чего орк надо, гоб⁈ — выкрикнул один из них.

Кажется, смертоубийство пока откладывается, но, возможно, ненадолго.

— Чего ты медлишь? — прошипел мне на ухо Улдук.

— Я вас категорически приветствую, — произнёс я.

Глава 27

Гоблины переглядывались, испуганно гримасничая, пока вперёд не вышел один из них, более рослый и защищённый костяными доспехами.

— Гоб! Орк говорить? — произнёс он.

Голос у гоблина был писклявый, неприятный и тонкий, и изрядно резал по ушам.

— Говорить, — сказал я.

— Гоб орк не знать! — заявил гоблин.

— Я — вождь Ундзог, — для пущей наглядности я даже ткнул себя пальцем в грудь.

— Гоб! — гоблин тоже ткнул себя пальцем в рахитичную грудь.

Ожидаемо. Не удивлюсь, если каждого из них так зовут.

— Чего хотеть вождь Ундзог? — довольно недружелюбно пискнул гоблин. — Это наш пещера, гоб!

— Говорить, — сказал я.

— Говори! — разрешил гоблин.

Я решил говорить максимально простым и доступным языком. Меня одолевали сомнения в аналитических способностях гоблинов и в их умении строить логические цепочки, и я даже немного пожалел, что решил с ними связаться. Я ожидал увидеть развитую технократическую цивилизацию хитрых и ловких пройдох, а увидел ещё один народ, загнанный в условия, граничащие с выживанием их как вида. Тот же каменный век, те же примитивные технологии и первобытная мораль. Только если нас в эти условия загнали остроухие, то у гоблинов совершенно точно другой враг. Коротышки.

— Орки стукают гномов, — сказал я. — Гоблины стукают гномов. Орки и гоблины — вместе стукать!

Непередаваемое ощущение, будто я вдруг превратился в имбецила, неспособного связать в предложение более двух слов. Дебильность, граничащая с умственной отсталостью.

Гоблины в ответ на моё предложение загомонили, потрясая копьями и подскакивая на месте. Слышались предложения идти и стукать гномов прямо сейчас, но лично я не сунулся бы в эти подземелья без огнемёта или чего-то в этом роде. Мне сразу вспоминались американские тоннельные крысы времён Вьетнамской войны и то, как им противодействовали вьетконговцы. Ловушки, засады, обвалы, и прочее, и прочее. А в здешних тоннелях гномы были полноправными хозяевами.

— Ты все орки вождь, гоб? — спросил меня гоблин.

Я покачал головой. Врать о том, что я подчинил себе всех, себе дороже.

— Гоб знать, один племя орк мало! Гоб много! Гномы… — он поморщился так, будто унюхал что-то гнилое. — Тоже много!

— Ундзог, — я ткнул себя в грудь и показал два пальца. — Два племя вождь!

Гоблин почесал чумазую серую щеку острием копья. Возможно, складывал один плюс один.

— Два племя много! — закивал он.

— Стукать вместе? — осторожно спросил я.

— Гоб! — он широко улыбнулся, демонстрируя ровные ряды мелких острых зубов, и часто закивал.

— Торговать? — закинул ещё одну удочку я.

Не думаю, что у них вообще есть, чем торговать, но раз уж мы пришли, то почему бы и не попробовать.

— Мясо! Дай гоб мясо! Гоб даст пиво! — облизнулся гоблин.

— Пиво? — удивился я.

— Пиво! Вкусно, гоб! — закивал он, и все остальные гоблины тоже закивали, расхваливая своё пиво.

Я обернулся к своим спутникам-оркам, но Улдук просто пожал плечами, а Дургуз, ковыряя в носу, рассматривал высокие своды пещеры, скрывающиеся в темноте, так что спрашивать было бесполезно.

— Сначала проба! — заявил я.

Менять наши припасы на кота в мешке было бы глупо. Да и какое пиво могут наварить эти гоблины, из чего? Ни хмель, ни злаковые у них здесь точно не растут. Разве что какие-нибудь галлюциногенные грибы на влажных стенах пещер, но и то это будет не пиво, а что-то иное. Я вспомнил про фляжку, поднятую с мёртвого гнома, и которую я так и не удосужился вскрыть. Тоже, наверное, какое-нибудь пиво по местным рецептам. У орков же никакого алкоголя не было, в горах даже никаких ягод или фруктов, которые могли бы перебродить, не росло.

— Пиво вкусно, гоб! Идём, гоб! — позвал гоблин, и толпа наконец-то расступилась, открывая нам проход в их поселение.

Хижины, построенные из обломков и мусора, а то и просто вырубленные в скале, выглядели довольно тоскливо и мрачно. Слишком уж они напоминали мне орочью деревню до того, как я начал там наводить порядок. Такие же груды мусора, грязь и всеобщее запустение. Разве что в свете костров и лучин многое ещё скрывалось в тенях.

Мы втроём шли по своеобразному коридору из гоблинов, которые теперь довольно лыбились, а не пытались нас запугать хищными кровожадными ухмылками. Дружить всегда выгоднее. Даже с гоблинами. По коридору нас вёл тот самый гоблин в костяных доспехах, который со мной и общался. Он постоянно оборачивался, поглядывая на нас и улыбаясь. Гоблинская улыбка исподлобья выглядела, на самом деле, жутковато.

Нас привели в какую-то комнату гномской постройки, скорее всего, раньше она служила здесь кладовой или чуланом, но гоблины приспособили её под дом правителя. Вдоль стен пылились мешки, бочки и ящики, а на полу ровным слоем лежали груды мусора, который гоблины почитали за сокровища, и если бы я увидел такую картину в обычной квартире, то подумал, что её владелец страдает синдромом Плюшкина. Какие-то тряпки, драные ботинки, молоток без ручки, фарфоровые черепки, смятые котелки, затупленные кирки, и прочее, и прочее. Пробовать гоблинское пиво резко перехотелось.

Гоблинский вождь снял с какой-то полочки деревянную кружку размером с его голову, подошёл к одной из бочек, снял крышку и зачерпнул мутной жижи.

— Пиво, гоб! — произнёс он, протягивая мне кружку.

Я опасливо заглянул внутрь. Мутная тёмная жидкость, чуть сладковатый запах, слегка пенится.

— Пиво весело, гоб! Вкусно! — закивал гоблин, пытаясь меня подбодрить.

— Брат, — я подозвал Дургуза. — Пей.

Дургуз пытался отнекиваться, мол, нельзя вперёд вождя и вообще он предпочитает кровь из печёнки, но я был непреклонен, и он всё же пригубил местного пива, а потом удивлённо хмыкнул, вошёл во вкус и осушил всю кружку до дна. Остановить его я не успел, да и, наверное, не сумел бы.

— Вкусно! — похвалил своё пиво гоблин.

Я вытащил из своего заплечного мешка полоску вяленого мяса и протянул гоблину, который тут же к ней принюхался и вгрызся, словно это была плоть поверженного врага.

— Вкусно! — повторил он. — Торговать?

Дургуз, изрядно окосевший с одной кружки, ухватил меня за плечо и часто закивал.

— Надо брать, — сказал он заплетающимся языком.

— Бочка пива — два мешка мяса, — заявил гоблин и помахал пожёванным огрызком. — Такого.

Я едва не поперхнулся от такой наглости. Вяленое мясо здорово теряет в объёме и весе, и чтобы сделать аж два мешка вяленого, придётся забить не одного козлика. Пивко получится золотое, без шуток.

— Может, свежее мясо лучше? — предположил я.

— Да-да, свежее лучше, гоб! — улыбнулся гоблин. — Но пиво — два мешка такого!

Вот зараза. Просёк, видать, что пиво Дургузу шибко понравилось.

— Полмешка, — холодно заявил я, забрав у братца кружку и принюхавшись к остаткам содержимого.

— Нет! Два! Попробуй, гоб! — гоблинский вождь забрал у меня кружку и снова зачерпнул из бочки мутную жижицу.

— Вождь, ну на кой оно нам надо, а? — тихо спросил Улдук. — Уйдём, пока целы.

Но у меня на это пиво уже были планы. Достаточно грандиозные, чтобы его покупка имела смысл. Я выдохнул, чтобы запахом не перебивать вкус, и отхлебнул этого пойла. В общаге и не такое пили. Гоблинское пиво оказалось сладковатым и терпким, с отчётливым грибным послевкусием, сразу после которого в мозг ударяла алкогольная волна. Несмотря на сладкий вкус, крепость у этого пива оказалась — моё почтение. Я сразу же понял, надо брать, но демонстративно скривился и протянул кружку назад.

— Полмешка, — отрезал я.

— Мало, гоб! — заморгал гоблин, явно начиная нервничать. — Один и половина?

— Один, — я пошёл на небольшую уступку.

Всё-таки пиво действительно того стоило. А после простой пресной воды хотелось чего-нибудь новенького.

— Один, — улыбнулся гоблин, снова демонстрируя мелкие острые зубы. — Гоб не обманывать! Орк чуять!

Мы пожали друг другу руки, оба довольные сделкой. Уж я-то найду этому применение этому пойлу. Но куда важнее то, что с этой сделки начнётся то самое сотрудничество с гоблинами, ради которого я и шёл в эти затхлые пещеры. Уже одно это стоило того, чтобы сюда прийти.

Глава 28

Тягучее, злобное, тошнотворное похмелье вбивало клин прямо в темечко… Так, стоп. Где я? Я что, провалился назад во времени? Узнавание пришло вместе с Карой, которая откинула полог и вошла в чум с каким-то очередным горшком в руках. Ну, хотя бы не в гостях у гоблинов, а у себя дома. Вот только не помню ничего. Но бочка, стоящая возле одной из стен, дала понять, что сделка состоялась.

— Воды, — сиплым голосом потребовал я.

Сколько же я выпил? Только не говорите мне, что я осушил всю бочку.

Кара налила мне воды из кувшина в глиняный черепок, осторожно протянула. Я забрал кувшин и основательно приложился, пытаясь прогнать неприятные ощущения жуткого похмелья. Захотелось ударить какого-нибудь гоблина за такую подставу. После кувшина воды стало чуть лучше, я встал, сдерживая тошноту.

— Так, — хмыкнул я. — Что вчера было?

— Вы пришли вчера… Вернее, вас Улдук привёл, с братом… Бочку эту принесли… — принялась перечислять она.

Я заглянул в пресловутую бочку. Внутри плескалось грибное пиво, больше половины, почти полная. Я отшатнулся, чувствуя, что меня начинает мутить. Кефирчика бы сейчас.

— А брат мой где? У себя? — спросил я.

— Не знаю, вождь, — ответила Кара. — Наверное.

Эк нас придавило с этого пойла. Непривычны эти тела к алкоголю, совсем непривычны. Это раньше, в бурные студенческие годы, я мог уничтожать его литрами, причём без всяких последствий для организма, а утром, уже в бодром и свежем состоянии, сидеть на парах. Грустно это всё.

От завтрака, предложенного Карой, я отказался, чувствуя, что не сумею удержать его внутри себя, и вышел на свежий воздух. На окраине деревни, возле казарм, вовсю шла тренировка. Моё присутствие там даже не требовалось, сержанты справлялись самостоятельно, но я всё-таки подошёл, молча наблюдая, как пращники тренируются слитному залпу, сбивая с камней выставленные там черепа животных.

— Вождь! — поприветствовал меня сержант Нурзбук, заметивший меня первым.

— Вождь! — остальные прервали занятие, повернулись ко мне и тоже поприветствовали.

Я махнул рукой, мол, занимайтесь. Чуть поодаль копейщики в плотном строю тренировались двигаться в разных направлениях, не ломая шеренгу. Ну а лёгкие пехотинцы метали копья в подвешенные мешки, прокачивая свою меткость и силу броска. Всё шло своим чередом. Все воины из обоих племён уже побывали в наших казармах, и даже новоиспечённый вождь Каменных Когтей Хазбег, крайне скептически отнёсшийся к моей затее, несколько дней провёл в лагере, обучаясь новым приёмам.

Орки были готовы. Против настоящей армии они, конечно, вряд ли выстоят, но для покорения всех остальных племён этого будет более чем достаточно. Пора устроить им настоящий экзамен в боевых условиях. Видимо, с похмелья я был чересчур зол.

— Орки! — громогласно прорычал я.

Все воины без исключения оставили свои занятия и повернулись ко мне, ожидая дальнейших приказов. Я нечасто обращался так сразу ко всем.

— Отправляйте гонца к Каменным Копьям. Все воины должны прибыть сюда. Сегодня мы пойдём стукать, — объявил я.

Орки радостно заорали, из шеренги пращников выбежал один из подростков и трусцой отправился по горной тропе в другую деревню. Стукать врагов любили все, и уж тем более, стукать по-новому. Мне и самому было крайне интересно, как покажет себя племя Каменных Когтей и взаимодействие трёх подразделений.

Я специально перемешивал их так, чтобы в каждом подразделении было примерно поровну тех и других орков, и, к моему удивлению, старая вражда быстро забылась, вспыхивая лишь изредка. Орков больше занимало соревнование между подразделениями.

— Тренировки прекратить, — приказал я. — Готовьтесь к походу.

Воины начали расходиться кто куда, готовиться к выходу, началась суета. Да, выход по тревоге мы ещё не тренировали, а зря. Я сделал мысленную заметку, что этот момент надо будет проработать, и, в том числе, ночные внезапные подъёмы. Удивительно, но я даже пожалел, что не отслужил в армии, с армейским опытом было бы гораздо проще, а так мне приходилось изобретать велосипеды и вспоминать отцовские байки, вычленяя из них крупицы полезной информации. Никогда не думал, что буду жалеть о том, что купил военник.

Я отправился проведать брата, который тоже, скорее всего, страдал от последствий вчерашней дегустации. Дургуз, ожидаемо, спал в своём чуме, и меня встретила его подружка, которая сначала попыталась меня прогнать, чтобы не мешал её благоверному, а потом, когда узнала меня, спешно ретировалась в неизвестном направлении. Так что дорогого брата Дургуза я разбудил пинком в бок.

— Вставай, — приказал я.

Брат промычал что-то невнятное, и я подкрепил слова ещё одним лёгким пинком. Он соизволил подняться, протирая глаза.

— Башка… Болит, — простонал он.

— Водички попей, — посоветовал я. — Или к шаману сходи, подлечит.

Гарул, скорее всего, погонит его прочь, но для того, чтобы взбодриться, такой прогулки должно хватить.

— Сегодня в поход идём, — сообщил я.

— Чего? — фыркнул Дургуз.

— Стукать, куда, — ответил я. — Будь готов, в общем.

Даже не знаю, решился бы я выступить в поход, не будь я так раздражён похмельем и неприятным пробуждением. Хотелось кого-нибудь постукать, и как можно сильнее. Орочья злоба снова брала надо мной верх.

Но и если рассматривать всё с точки зрения холодного человеческого разума, пора было проверить армию в деле, расширяя и увеличивая свои владения. Окрестные племена нужно было покорить, а орочьих воинов обучить современным методам войны, чтобы мы могли на равных противостоять любой угрозе.

Я, конечно, мог бы наслаждаться абсолютной властью вождя, собрать себе гарем из орчих посимпатичнее, жрать вырезку и потягивать грибное пивко по вечерам, но мне было неспокойно. Неспокойно от того, что я понимал — наступит зима, и жрать станет нечего. Жрать сородичей, конечно, считалось приемлемым, но только в случае крайней необходимости, до которой доводить не хотелось. Перспектива голода меня пугала. А в этих горах ежегодный голод был самым обычным делом, и до весны доживало едва ли половина орков.

Так что нужно было шевелиться, объединять силы в единый кулак и спускаться вниз, на более плодородные и богатые земли, где нам не будет угрожать голодная смерть. А это означало войну. И мы к ней усердно готовились.

Я вернулся в чум вождя, чтобы вооружиться и облачиться в доспехи, доставшиеся мне по наследству от Зубгола вместе с титулом вождя Каменных Когтей. Доспехи не самые лучшие, из обычной толстой кожи и костяных пластин, но это всё-таки лучше, чем их отсутствие, тем более, что движения они особо не стесняли. Сверху к ним крепилась волчья шкура с головой, вместо шлема, и Кара помогла мне водрузить на башку клыкастую морду волка так, чтобы она не мешала обзору. На поясе я закрепил нож и топор, а обсидиановую палицу взял в руки. Жаль, нет зеркал, видок у меня, наверное, максимально воинственный. Вооружён и опасен. Ещё и эти шрамы на морде.

— Вождь… — тихо сказала Кара. — Возвращайся живым…

— Если всё пройдёт гладко, мне даже не придётся вступать в бой, — усмехнулся я.

— Разве так бывает? — спросила она.

— Конечно, — сказал я. — Не бойся за меня.

— Возьми, — она протянула мне чёрный обсидиановый осколок на шнурке. Видимо из тех, что я забраковал и выбросил. — Я сделала тебе амулет, чтобы он хранил тебя в бою.

Я позволил ей надеть амулет мне на шею.

— Не знал, что ты умеешь заклинать камень, — хмыкнул я.

— Несколько раз подсматривала… Как это делал наш шаман… — призналась она.

Никакой магической защиты я, само собой, не почувствовал, но если ей так будет спокойнее, то мне несложно походить с этим амулетом, тем более, что обсидиан мне нравился сам по себе. Его чёрные переливы и блеск завораживали.

— Вождь! — раздался голос из-за полога. — Каменные Когти прибыли! Все готовы выступать!

— Пора, — улыбнулся я.

— Возвращайся живым, — попросила она снова.

Ну а кто я такой, чтобы отказывать в подобной просьбе?

Глава 29

Воины двух племён построились на пустыре за деревней, готовые выступать в поход. Я, тоже в полной боевой готовности, прошёлся перед строем, пересчитывая орков по головам. Сержанты хоть и доложили, что присутствуют все, но я обязан был проверить лично.

Три взвода орков терпеливо ждали, пока я соизволю сказать хоть что-нибудь.

— Идём стукать Белых Ястребов, — объявил я.

Строй дружно грянул «ура», и мы выдвинулись в поход. Какие-либо дополнительные объяснения были излишни. Идём делать что? Стукать. Идём стукать кого? Белых Ястребов. Всё просто и понятно даже самому недалёкому орку. Главное, чтобы все из них теперь выполнили приказ. У меня была тактика, которая должна была сработать безотказно, если все орки будут выполнять задуманное.

Мы снова шли по горным тропам, изрядно растянувшись, так как идти приходилось след в след, тропа не позволяла нам двигаться компактнее. Белые Ястребы жили не слишком далеко, в нескольких часах ходьбы, но идти приходилось, в основном, вверх по склонам. Не попасть бы в засаду.

Но засады использовались только на охоте, а в войнах орки предпочитали стукать друг друга лицом к лицу, выясняя, кто сильнее. Хотя я бы не удивился, если бы остальные племена вдруг посчитали меня угрозой, достойной того, чтобы сражаться со мной любыми методами. Надо отучаться ходить по горам такими колоннами, ни к чему хорошему это не приведёт.

— Глядите! Пудук! Вон он! Один! — воскликнул один из орков где-то позади, и остальные загомонили, будто увидели что-то необычное и из ряда вон выходящее.

Я остановился и обернулся, чтобы посмотреть на неведомого зверя. Зугмор указывал пальцем куда-то в сторону отвесных скал, и я внимательно всмотрелся, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, но безуспешно.

— Убежал, сволочь, — буркнул Улдук. — Выследить бы его…

— Охотиться будем потом, — отрезал я, всё пытаясь рассмотреть злосчастного пудука, от которого так возбудились орки. Тщетно.

Мы продолжили подниматься выше по горным тропкам, приближаясь к землям Белых Ястребов. На этот раз я строго запретил горланить песни и громко кричать, чтобы не привлекать к себе излишнее внимание. Первыми шли пехотинцы с топорами и дротиками, изображая из себя обычную орочью банду, следом за ними двигались копейщики, в арьергарде шли пращники. А я прокладывал путь, вспоминая карту и дорогу к деревне этих самых Белых Ястребов.

Прямого боестолкновения я ничуть не боялся, нас было больше, и мои воины были лучше обучены, но я всё равно держал ухо востро, поднимаясь по крутым склонам и козьим тропкам. Белые Ястребы жили выше всех в этих горах, на отдалённом плато, и лучшей защитой для них служила недоступность деревни. Ну и то, что они нахрен никому не были нужны.

Пожалуй, надо было оставить их напоследок, и идти стукать какое-нибудь более доступное племя. Пока мы поднимаемся к ним в гости, успеем выдохнуться, несмотря на всю хвалёную орочью выносливость. Наконец, мы достигли достаточно большого утёса, способного вместить всю нашу армию, и я приказал остановиться. Привал не помешает. Несколько пращников отправились охранять стоянку, но все остальные устало рухнули на голый камень. Растянувшееся войско понемногу подтягивалось, тоже заваливаясь отдыхать.

Я же себе такой роскоши позволить не мог. Вождь обязан быть самым сильным и крепким, и мне приходилось соответствовать образу. Сюда бы альпинистское снаряжение, хоть какое-нибудь, было бы гораздо проще. Многие шли, опираясь на древки копий, но копья, во-первых, были не у всех, а во-вторых, это всё равно было не то. Не завидую будущим гонцам, которые обязаны будут курсировать между деревнями, передавая мои приказы.

Но и оставлять непокорённое племя прямо у себя под носом никуда не годилось. Его нужно было подчинить, любой ценой, иначе Белые Ястребы останутся кровоточащей язвой на теле моего государства, которое я хотел бы видеть сильным и крепким.

Последние из отставших наконец поднялись на утёс, запруженный теперь отдыхающими орками. Значит, ещё несколько минут, и можно снова отправляться в путь. Идти осталось, по моим прикидкам, не так уж долго. Когда спустимся с гор, надо будет обязательно придумать какое-нибудь средство передвижения, потому что топтать сапоги уже изрядно надоело. Буду изобретать велосипед. А здесь, в горах, только старый добрый пешкарус.

Наконец, узкая тропка начала превращаться в приличную дорогу, а постоянные крутые подъёмы сменились достаточно ровной местностью. Мы вышли на плато. Я не сомневался, что Белые Ястребы давным-давно заметили наше приближение. Лично я на их месте вынес бы передний край обороны гораздо дальше, выставив дозорных во всяких труднодоступных местах, и заманивая противника под обвалы и в узкие расщелины, в которых его можно безнаказанно расстреливать. Но это я, а вождь Белых Ястребов решил поступить иначе и встретить дорогих гостей согласно традициям, которые предписывали оркам драться лицом к лицу. Что ж, мне же лучше.

Потянуло дымом, холодный промозглый ветер приносил с собой типичные запахи орочьей деревни. Плато, поросшее редкими сухими травами, выглядело ещё более негостеприимным, чем наши земли. Даже не знаю, чем они тут вообще питаются, птичьими яйцами? Мышами? Грязью? Вряд ли тут водится крупная дичь в достаточных количествах.

Белые Ястребы вообще считались довольно отсталым и нелюдимым племенем, настоящие отшельники. Редко когда удавалось заметить орков с их опознавательным знаком, белой полосой на зелёной морде, они нечасто спускались к нам, только когда преследовали добычу. На охоте орки из разных племён старались держаться подальше друг от друга.

Но теперь они сами вышли к нам навстречу, что было ожидаемо. Я приказал остановиться прямо на дороге. Здесь, на этом участке плато, достаточно ровном и широком, чтобы можно было выстроить армию, и произойдёт решающее сражение, в исходе которого я нисколько не сомневался. А другого исхода и быть не могло, нас было чуть ли не в два с половиной раза больше, чем Белых Ястребов.

— Стой! Становись! — приказал я, глядя, как лёгкой трусцой к нам приближаются чужие воины.

Этот момент мы несколько раз отрабатывали. Впереди встала шеренга лёгкой пехоты, рассыпанным строем, примерно так же, как это обычно делали орки безо всяких команд. А вот в остальном начинались отличия. Строй копейщиков расположился чуть позади них, плотный, плечом к плечу, готовый в любой момент опустить копья и шагнуть вперёд, на врага. Ну а пращники разделились поровну и вышли с флангов, разматывая своё оружие и заранее вкладывая снаряды.

По моей задумке первыми должны ударить пращники, подпустив Белых Ястребов поближе. Следом за ними в бой вступит лёгкая пехота, осыпав дротиками врага, а затем копейщики паровым катком пройдут по дезориентированному противнику. План был прост, красив и легко осуществим в нынешних условиях. Это, скорее всего, даже был, так сказать, оверкилл, из пушки по воробьям, потому что противостоять нам на равных орки Белых Ястребов не могли. Но мне нужно было испытать новую тактику в боевых условиях, проверить выучку солдат и подчинить соседнее племя, так что я совмещал приятное с полезным.

Но что-то пошло не по плану. Орки Белых Ястребов остановились чуть дальше, чем я рассчитывал, вне зоны действия пращников, рассыпанным строем, так что даже залп камнями особого урона не нанесёт. Из их рядов вышел рослый старый орк в странном головном уборе из белых перьев, похожем на тот, в каких изображают индейских вождей. В руках у него вместо обычного оружия был узловатый посох с птичьим черепом на навершии, и он стукнул посохом о камень под ногами.

— Кто вы такие⁈ Что вам нужно в наших землях? — громко произнёс он, и сразу после его слов прогремел раскат грома, а на небе прямо над нашими головами начали сгущаться иссиня-чёрные тучи, хотя до этого там не было ни облачка.

Магия, мать её ети. Я напоролся на магию.

Глава 30

Громовой раскат повторился, а туча над нашими головами неестественно искрила и клубилась, готовая в любой момент разродиться молниями и ливнем. Я вышел вперёд, перед строем орков, демонстративно закинув палицу на плечо,и начал медленно приближаться к врагам.

— Меня звать Ундзог! Вождь Ундзог! — крикнул я так, чтобы меня слышал не только этот колдун, но и его орки. — Вождь двух племён!

Лицо колдуна оставалось непроницаемым. Он терпеливо ждал, когда я закончу.

— А ты кто такой, колдун? — прорычал я, не дождавшись его реакции.

Вот знал бы, что орки вообще на такое способны, не лез бы в драку без всякой разведки. Нет же, понадеялся на техническую и магическую отсталость орочьих племён. Ни один, ни другой шаман ни о чём подобном не предупреждали.

— Меня зовут вождь Горхоб! — произнёс колдун. — Убирайтесь прочь с нашей земли!

Одна часть меня отчаянно желала последовать мудрому совету. Другая понимала, что заднюю давать нельзя. Поймут, конечно, но не оценят.Да и все знают, что я собираюсь рано или поздно воевать с эльфами, которые предпочитают как раз-таки магию. Вряд ли орки пойдут за мной против эльфов, если сейчас я трусливо подожму хвост, увидев первые намёки на колдовство.

— Мы уйдём! Но не раньше, чем Белые Ястребы присоединятся к нам! Добровольно или силой! — произнёс я.

Колдун расхохотался, и его смех мне совсем не понравился. Чересчур самоуверенный. Наглый. Смех надменного глупца, свято уверенного в своём превосходстве, смех, который надлежит забить ему в глотку обратно.

— Даю вам последний шанс, — произнёс он. — Уходите, пока целы.

Я внимательно рассмотрел его с головы до ног. Колдун стоял прямо и гордо, опираясь на посох, украшенный птичьим черепом и перьями. И что-то мне подсказывало, что вся его магическая сила заключена в этом посохе.

— Орки не отступают! — прокричал я, оглянувшись на своих воинов, которые, впрочем, на этот раз явно хотели данное правило нарушить. Перед колдунством отступить не зазорно.

— Тогда мы прогоним вас сами! — ухмыльнулся колдун.

— Я вызываю тебя на бой! Один на один! Дерись как орк! — я ухватился за последнюю соломинку, которая могла бы сохранить мне войско.

Колдун снова рассмеялся, медленно размахивая посохом, будто размешивая в воздухе какое-то варево.Но что-то в его виде подсказывало мне, что в глубине души Горхоб всё-таки меня боится. Может, его магия — это иллюзия? Я кинул быстрый взгляд на чёрные тучи над головой, искрящие молниями. Выглядели они самыми настоящими, но я точно знал, что всего несколько минут назад небо было кристально чистым. Здесь неоткуда взять столько воды.

Да и молнии себя так не ведут. Если бы над нами искрились настоящие молнии, то они бы непременно били в землю, и каждая вспышка сопровождалась бы оглушительным грохотом. Всё стало ясно.

От моего прямого вызова уклониться Горхоб не мог, не потеряв лицо. До него мне оставалось несколько широких прыжков, и я решил рискнуть. Если я убью колдуна, иллюзия должна развеяться.

Я пулей рванул к нему, на бегу замахиваясь палицей, и колдун этого не ожидал. Но орочьи рефлексы всё равно предупредили об опасности, и лезвия из чёрного стекла только чиркнули его по макушке, сбивая его шапку из перьев и пуская ему первую кровь, брызнувшую из рассечённой кожи. Мой пернач снова взметнулся вверх, чтобы обрушиться на колдуна, тот подставил свой посох, блокируя удар. Я ждал, что посох переломится пополам, но он только зазвенел, будто стальной, а в руки ударила отдача, словно я с размаха ударил рукоятью колуна по деревянному чурбаку.

Колдун хищно оскалился, прищурился, и я тут же ткнул его тупым концом пернача в зубы. Раздался неприятный хруст, Горхоб отшатнулся. Я выхватил нож из-за пояса левой рукой и ловким движением вонзил его колдуну в горло. Он захрипел, попытался взмахнуть посохом, но я ударом палицы окончательно упокоил его, не давая сотворить ещё какое-нибудь колдунство. Тучи, к моему удивлению, никуда не делись, так и продолжая нависать над головами, готовые вот-вот разразиться ливнем и молниями.

Зато воины Белых Ястребов, увидев гибель своего колдуна, дико взревели и бросились в атаку прямо на меня. А я изрядно отошёл от собственных воинов. Вот этого я тоже не ожидал. Одна часть меня хотела убежать прочь, вид разъярённой толпы пугал до усрачки, другая часть жаждала крови. Ещё больше крови.

— Бей! Убивай! Ва-а-а-гх! — проревел я, вскидывая палицу над головой.

Враги почти добрались до меня, я даже замахнулся, чтобы ударить, но тут в дело вступили пращники. Камни со свистом пролетали мимо меня, врезаясь в бегущих навстречу орков, ломая кости и зубы, вышибая дух и волю к сопротивлению. Следом за камнями полетели копья. Белые Ястребы как раз добежали до меня, и я сходу махнул перначом, раздирая чью-то зелёную плоть в страшные лохмотья. А тут и подоспели мои орки.

Строй сломали и даже не пытались держать, всех до единого захватила жажда битвы и кровавая ярость. Но в данный момент так было даже лучше, мне нужно было, чтобы все орки из всех подразделений вступили в бой как можно скорее, помогая мне отбиться от превосходящих сил.

Вокруг шумели, рычали и орали, копья, дубины и топоры сталкивались с характерным стуком, воняло кровью, потом и страхом. Белые Ястребы воняли слабостью.

Нас было больше, своего единственного преимущества они лишились в самом начале битвы, так что исход был предрешён с самого начала. Вскоре они начали бросать оружие, некоторые убегали в деревню, некоторые сдавались. Самых буйных и непокорных окружали и успокаивали дубиной по голове, а двоих пришлось поднять на копья, потому что иного выхода не оставалось. К счастью, таких было немного.

Поле битвы осталось за нами. Схватка была недолгой, но весьма кровавой, и на этой скале остались лежать несколько орков-пехотинцев. То, что у Белых Ястребов потери оказались больше, не радовало, ведь им предстояло влиться в моё войско, и каждый убитый сегодня орк — это минус один умелый воин. Надо озаботиться тем, чтобы в сражениях с орками использовать больше нелетального оружия. И научить каждого основам первой помощи. Орки живучи, но не настолько, чтобы оставлять раненых на произвол судьбы.

Я подошёл к убитому Горхобу, который даже в посмертии крепко сжимал свой посох. Головной убор из белых перьев, теперь сломанных и помятых, лежал неподалёку, втоптанный в грязь. Повинуясь какому-то наитию, я поднял его, отряхнул и водрузил себе на голову, а потом забрал посох из мёртвых рук колдуна.

Никаких токов магии, эманаций маны, шепчущих духов или потоков энергии я не ощущал и не видел, но туча, которую вызвал колдун, исчезла без следа. Всё-таки иллюзия. Зато посох, выдерживающий добрый удар палицы, был весьма и весьма реален. Вытертый, отполированный словно сотнями и тысячами рук, узловатый, крепкий, будто сделанный из корневища какого-то древнего дуба. Выбеленный временем птичий череп, неизвестно каким образом прикреплённый к навершию, хищно взирал на округу пустыми глазницами. Интересный трофей. Пусть будет.

Путь в деревню Белых Ястребов теперь был свободен, и я, как подобает вождю, первым отправился к ней. Орки хищно переглядывались, но некоторые уже понимали, что привычного грабежа и насилия, скорее всего, не случится. Мы пришли подчинять, а не грабить. Но парней всё равно нужно было подбодрить и вознаградить за старание.

— Орки! — взревел я, обернувшись к своему воинству. — Мы победили! Мы их постукали!

— Ур-ра! — хором отозвались орки.

— Победили их колдунство! — продолжил я, потрясая трофейным посохом в воздухе.

— Да-а-а! — заорали они.

— А значит, победим и эльфийское! — проревел я и с размаху стукнул посохом о камень под ногами. — Постукаем весь мир!

Из глазниц птичьего черепа сорвались две молнии и устремились прямо в небеса, в воздухе запахло озоном, и я понял, что всё-таки ошибался насчёт иллюзии. По спине пробежал неприятный холодок.

Глава 31

Мы вошли в деревню как победители, преследуемые хмурыми и мрачными взглядами местных баб и подростков. Примитивные хижины, чумы и вырубленные прямо в скале жилища выглядели бедно и непримечательно. Взять у Белых Ястребов было нечего, наоборот, самое высокогорное племя отчаянно нуждалось во всём, начиная от стройматериалов и заканчивая банальной пищей.

Самым паршивым в сложившейся ситуации было то, что я убил вождя и шамана в одном лице, и Белым Ястребам срочно нужен был новый вождь, достаточно сговорчивый, чтобы подчиниться моей орде, и достаточно авторитетный, чтобы удержать племя в повиновении. А все орки мужского пола куда-то попрятались, зализывая раны, и мы шли строем через опустевшую деревню, пока за нами наблюдали враждебные взгляды, полагающие себя незаметными. Но я видел, как при нашем приближении одёргиваются пологи чумов, как мелькают белые перья в причёсках орчих, когда они пытаются резко спрятаться, как замирают дети и подростки, завидев нас.

Я демонстративно поднимал посох и высоко вскидывал голову в уборе из перьев, чтобы каждый видел, что их вождь погиб в бою со мной.

— Белые Ястребы! — громко проревел я, когда мы добрались до центра деревни. — Я объявляю себя вождём этого племени!

Внутри я ожидал, что хоть кто-нибудь выйдет, чтобы оспорить моё право, вызвать меня на бой за титул вождя, но нет. Никто не осмелился, видимо, зная, на что способен посох. Не удивлюсь, если и Горхобу никто никогда не бросал вызова. Мне такое казалось не совсем честным и правильным.

— Как вождь Белых Ястребов, я приказываю всем выйти сюда, ко мне! — прокричал я.

Несколько долгих минут тянулись, как расплавленный солнцем гудрон, но вскоре первые из орков начали выходить из своих укрытий. В основном, подростки, но глядя, что мы не хватаем их и не убиваем, вскоре начали выходить и остальные, женщины с детьми и немногочисленные оставшиеся воины. Они мрачно смотрели на построившееся войско, ожидая моего решения и полностью понимая, что их дальнейшая судьба целиком зависит от меня.

Всё-таки жаль, что Горхоба пришлось убить, и мирного решения не получилось. Всё было бы гораздо проще, если бы между нами не пролилась кровь.

— Меня зовут Ундзог! — снова объявил я. — Вождь Ундзог! Вождь племён Кривых Копий, Каменных Когтей и Белых Ястребов!

Орки молча ждали, что будет дальше. Открытого неповиновения никто не выказывал, но я видел их молчаливое сопротивление и не сомневался, что стоит только нам вернуться в свои земли, как они тут же выберут себе нового вождя и начнут против нас партизанскую войну.

— Вы смелые и храбрые воины! — громко сказал я. — Мне нужны такие, как вы!

Белые Ястребы заметно напряглись.

— Но вы живёте в нищете и голоде! Я же хочу, чтобы каждый орк мог позволить себе достойную жизнь! — продолжил я. — И я намерен постукать всех, кто пытается этому помешать!

На орочьих лицах начали появляться задумчивые выражения, некоторые согласно закивали. Ещё бы, все хотят жить хорошо. Даже орки.

— Поэтому я, как вождь Белых Ястребов, приказываю вам! Взрослые воины и юноши отправятся учиться новой войне! Вниз, в племя Кривых Копий! — окидывая собравшихся взглядом, произнёс я.

— Тогда мы умрём от голода! Без охотников! — крикнула какая-то орчиха с огромным животом, держащая на руках младенца.

Об этом я не подумал. Но решение нашлось моментально.

— Вместо тех, кто уйдёт учиться — останутся мои воины! Самые сильные и умелые воины в этих горах! — объявил я.

Рискованно, могут и потравить, и перерезать ночью всех до единого, но если мои орки не сглупят, всё должно пройти гладенько. Заодно и деревня подчинится, и орки научатся действовать самостоятельно. Само собой, будет нужен пригляд, и я знал, что мне ещё не раз придётся снова подниматься на это плато, но это было единственное разумное решение.

— Добровольцы, шаг вперёд, — я обернулся к своим воинам.

Несколько орков вышли из строя, довольно озираясь по сторонам. Перспектива остаться в чужой деревне на несколько недель, к моему удивлению, их не тяготила, а даже наоборот, радовала. Наверное, эффект новизны.

Зато Белые Ястребы были не в восторге. Это было видно по глазам, по выражениям лиц, в позах и шепотках. Но колдовской посох в моей руке не оставлял им выбора. Здесь, судя по всему, не принято было спорить с вождём, пусть даже этот вождь был чужаком.

Жаль, что не с кем было поговорить и разузнать вообще обстановку в деревне, чем живут здешние орки и какие проблемы их волнуют. Хотя везде одно и то же. Дичи всё меньше, орков всё больше. Молодые орки не слушаются старших, старшие не понимают молодых, и всё прочее.

— А как нам знать, что ты не врёшь, вождь? — спросила та же орчиха.

Похоже, у неё яйца больше, чем у всех оставшихся воинов вместе взятых. Я подошёл к ней, и она с вызовом глянула мне в глаза.

— Как тебя зовут? — спросил я.

— Гедза! — высокомерно ответила она.

Как японские пельмени. Легко будет запомнить.

— Если бы я хотел навредить оркам, Гедза, от вашей деревни и следа бы не осталось, — сказал я. — Как от деревни Чёрного Утёса. А то, что пролилась кровь… Я предлагал Горхобу решить всё миром.

— И когда вернутся наши мужчины? — спросила она.

— Когда будут готовы. Я научу их сражаться так, чтобы мы, орки из разных племён, могли бить любого врага. Вместе, — я демонстративно сжал пятерню в кулак. — А скорость зависит только от них. Клянусь этим посохом, я хочу только того, чтобы наши племена стали жить лучше.

— Это сильная клятва, — сказал один из Белых Ястребов.

— А кормить нас будут? — спросил другой, тощий орк.

— Будут, как и всех остальных, — ответил я.

— Мы согласны! — за всех ответил тощий, и другие орки из племени Белого Ястреба поддержали его кивками и нестройным ворчанием.

Похоже, на этом плато совсем нечего жрать. Ничего, когда мы все спустимся в предгорья и поохотимся в тамошних лесах, то обязательно устроим пир, какого не видел ещё ни один орк. Ну и гуманитарную помощь этим голодающим Поволжья надо будет организовать как можно скорее, всё-таки здесь останутся мои воины, которые нужны мне сильными и здоровыми.

— Тогда собирайте необходимые вещи, — приказал я. — А ты, Гедза, покажешь мне деревню. Я хочу знать всё.

Орчиха удивлённо посмотрела на меня, прижала младенца к широкой груди и неловко повела плечами.

— Я? — протянула она.

— Да, ты, — стараясь держать себя в руках, произнёс я.

Оставшиеся в живых взрослые орки и молодёжь собирала пожитки, готовясь убыть в тренировочный лагерь, и я отдал своим сержантам приказ дождаться всех и потихоньку спускаться назад. А раненых оставить здесь, на излечение местным орчихам. Началась суета, и я сумел из этой суеты ускользнуть вместе с Гедзой, которая до сих пор не понимала, чего именно я хочу.

— Вождь… Тут и смотреть-то нечего… — бормотала она. — Деревня как деревня…

Но мне было интересно. Вырубленные прямо в камне хижины, костры из сушёного кизяка, примитивные инструменты типа скребков, ножей и топоров. Быт Белых Ястребов вселял в моё сердце радость, что я не попал в тело одного из них.

— Сколько в племени было воинов? — спросил я.

Гедза начала загибать пальцы и шлёпать губами, шёпотом перечисляя каждого по имени.

— Две дюжины и ещё трое, вождь, — сказала она.

Я мысленно отнял убитых, и в итоге моё войско приросло на почти на пятнадцать орков. Некоторых из них придётся подлечить, некоторых откормить, но в любом случае это был неплохой прирост для моей небольшой армии, котораяпока что исчислялась десятками, но вскоре непременно дойдёт и до трехзначных чисел, когда подрастёт новое поколение, а все остальные племена окрестностей будут покорены.

— Останешься здесь за старшую, Гедза. Править от моего имени, пока я буду в разъездах, — принял решение я.

Никому другому доверить такую обязанность я не мог, а эта орчиха показалась мне довольно смелой и сообразительной.

Орчонок у неё на руках захныкал, и Гедза без всякого стеснения вытащила грудь из-под накидки, задумчиво глядя на меня.

— Я же баба, — наконец произнесла она.

— Я вижу, — сказал я.

Глава 32

Всё снова пошло своим чередом. Тренировки, охота, поездки по деревням, научные изыскания. Рутина.

Посох убитого колдуна я сначала показал одному, а потом и другому шаману, и оба заверили меня, что это чрезвычайно древняя затерянная магия, которой они не владеют. Гарул хотел взять посох себе, якобы для изучения, но я не позволил. Пусть лучше будет у меня в коллекции трофеев.

Объединённые земли позволяли охотиться более эффективно, преследуя добычу даже там, куда раньше орки бы не сунулись, а новые изобретения существенно улучшали быт. Сначала мой собственный, а потом и всех остальных.

Я тут оказался своего рода законодателем мод. Я сложил себе каменную печку взамен опостылевшего очага, коптящего и пожароопасного, и вскоре многие орки начали складывать себе такие же. Я спустился вниз по склону, к месторождению глины, и на гончарном круге вылепил себе всю посуду, куда более ровную и крепкую, чем была, а потом обжёг в той же печке. Пришлось, конечно ставить эксперименты с обжигом, и довольно много заготовок я испортил, но в итоге у меня получилась примитивная керамика, которой орки ещё не видывали. Я вообще ставил довольно много экспериментов, хотя в условиях жёсткого дефицита это выходило весьма накладно.

Например, я попробовал одомашнить местных коз. По моему приказу орки поймали одну живьём, хотя сами при этом чуть не сорвались в пропасть. Думали, вождь хочет свежатинки. Нет, я построил загон из жердей и привязал эту несчастную козу внутри. Когда коза выжрала всю траву в загоне, я понял, что прокормить мы её не сможем, а отпускать на выпас нельзя — убежит. Пришлось забить на мясо. А жаль, я соскучился по сыру и молоку.

Экспериментов с оружием я тоже не оставлял, постоянно модифицируя и модернизируя наше вооружение, насколько это было возможно. Меня не покидала идея о необходимости ещё чего-то дальнобойного, но для луков у нас не было подходящей древесины, да и в освоении они труднее всего. К лукам у нас, похоже, была какая-то подсознательная неприязнь, как к чему-то эльфийскому. Поэтому я сосредоточился на изобретении арбалета.

Благо, к нему всё необходимое у меня было, и древесина, и жилы для тетивы, и перья для болтов, и наконечники. Так что я вплотную занялся именно арбалетом, вернее, примитивным самострелом. Плечи пришлось вытёсывать из упругой толстой ветки, единственной, которую удалось найти поблизости. Спуск полностью деревянный, приводился в действие нажатием на планку под ложем, так что стрелять от бедра оказывалось удобнее. Спусковой крючок привычного мне вида изготовить так и не удалось.

В итоге у меня получился уродливый и кургузый, по-настоящему орочий арбалет, а на его испытания пришла поглазеть вся деревня. Даже дети и женщины. Я приготовил мишень из деревянной колоды и уловитель из толстых шкур, сделал запас болтов разного калибра и с разными наконечниками, начиная от каменных и обсидиановых и заканчивая просто заточенными деревяшками. Обрабатывать железо пока было никак невозможно.

Всех зрителей пришлось отогнать назад, чтобы никто не выскочил на линию огня, а потом я натянул тетиву, вложил болт, прицелился и пальнул. Тренькнула тетива, болт прошуршал в воздухе и воткнулся в деревянную чурку на добрых три пальца. Я довольно ухмыльнулся. Всегда приятно, когда видишь наглядный результат своей работы, а я отлично поработал.

Орки возбуждённо заголосили, верно оценивая убийственную мощь этого дивного агрегата, и жадно вглядывались в мишень.

— Вождь! Я тоже хочу! — первым воскликнул Зугмор, а вслед за ним пострелять из арбалета захотели и все остальные.

Я попытался вытащить крепко засевший болт из мишени, но не сумел. Ладно, их есть у меня, а если что, наделаю новых. Так что я вернулся на позицию и протянул разряженный арбалет Зугмору.

Тот повертел оружие в руках, разглядывая со всех сторон, дёрнул тетиву когтем, задумчиво хмыкнул. Я подал ему болт.

— Натягиваешь тетиву, кладёшь сюда, — пояснил я.

Глядя, как Зугмор возится с тетивой, я понял, что неплохо бы добавить к арбалету стремя, чтобы его удобнее было взводить, но это потом. Стремя нужно железное, а железа у нас нет. Наконец, Зугмор натянул тетиву и вложил болт в специальную канавку.

— Представь, что там стоит эльф. И нажимай вот сюда, — сказал я.

Зугмор оскалился, зарычал, тщательно прицелился и выстрелил. Воображаемый эльф поймал арбалетный болт точно в свою изящную черепушку и отлетел в свой пресветлый Валинор, а деревянная чурка ощетинилась ещё одним глубоко вошедшим болтом.

Арбалет пошёл по рукам, орки восхищённо разглядывали новое оружие, усваивая принцип работы и примериваясь к нему. Может, что-то даже усовершенствуют в конструкции, как уже усовершенствовали пращу, добавив туда кожаную колыбель для снаряда, а непрочную и дефицитную ткань заменив на волосяную петлю. Орки, вопреки моим ожиданиям, вовсе не были тупыми животными, скорее наоборот, они были хитрыми, живучими и приспосабливающимися. Другие здесь просто не выживали.

— Дай! Его мне передавали!

— Я первый взял!

До моего слуха донеслось злобное рычание, два орка не поделили очередь, и теперь вырывали арбалет друг у друга из рук. Придётся вмешаться, пока что-нибудь не сломали.

— Стоять! — прорычал я, подлетел к ним, и выдал знатного леща сначала одному, а потом и другому, не разбираясь, кто из них прав, а кто виноват.

Арбалет, к счастью, не пострадал, пострадали только эти два имбецила.

— Что я говорил насчёт ссор в деревне⁈ Марш собирать кизяк, дерьмодемоны! Бурздуб, проконтролируй! — приказал я, и оба отправились прочь, выполнять унизительную детскую работу.

Я посмотрел им вслед, оба из разных племён, один из Белых Ястребов, другой из Каменных Когтей. Я хоть и примелькался в обеих деревнях, регулярно посещая то одну, то другую, но сплавить орочье общество в единый монолит пока не получалось. Ну, хотя бы с моим старшинством уже никто не спорил ни там, ни там.

Арбалет всем жутко понравился, и я понял, что нужно в срочном порядке делать ещё, вооружать ими отдельное подразделение, охотников и личную охрану. Здесь, наверное, даже столько дерева нет. Надо опять спускаться вниз, либо к гномьему лесоповалу, либо на границу с эльфийскими владениями. Это стоит обдумать.

Вот бы заиметь своё конструкторское бюро, которое будет заниматься только тем, что создавать по моим чертежам всякие хитрые изобретения. Хорошо попаданцам в царей, можно пылесосить по всем мастерским разных Кулибиных, чтобы они в краткие сроки подковывали блох и строили пулемёты на дымном порохе. Хорошо попаданцам в магов, им вообще не надо заниматься подобной рутиной, только и делай, что визуализируй заклинания в виде программного кода и рефактори его по прочитанному когда-то учебнику «С++ для чайников». Хорошо попаданцам в высокоразвитое общество. А попаданцем в орка быть, честно говоря, так себе. Приходится делать всё самому.

Я подошёл к мишени, дёрнул застрявший болт. Глубоко засел, зараза. Пришлось наплевать и на него. Я сделал вид, что так и задумано, а потом поставил на эту деревянную чурку камень размером с мой кулак.

— Видите этот камень? Кто собьёт его из арбалета вон от той черты, тому арбалет и достанется, — объявил я. — Если никто не попадёт, то начнём заново.

Орки возбудились, глаза у всех загорелись азартом и жадностью. Такую вундервафлю, без шуток, желал каждый орк до единого. А если бы тут был автомат Калашникова…

Я забрал арбалет и выстрелил первым, тщательно прицелившись. Болт просвистел заметно левее камня, воткнулся в старую вытертую шкуру и безвольно повис в ней. Я передал оружие Дургузу, который попытался коварно заступить за черту и сжульничать. Пришлось взять брата за шиворот и поставить на место. Всё равно он тоже промазал.

Воины подходили по очереди, в которую стремились попасть даже дети, натягивали тетиву и стреляли по одному разу, пуская болты в уловитель или колоду. Пусть лучше каждый умеет паршиво стрелять, чем всего один будет снайпером.

Глава 33

Арбалет по итогам соревнования достался Долгуру, который прежде никакими особыми навыками не блистал. С ним тут же чуть не подрались два его дружка, бывшие прихвостни вождя, но Долгур себя в обиду не дал и арбалета не упустил. На этот раз судьба этого оружия меня не интересовала, пусть новый владелец печётся за его сохранность, а себе я сделаю новый, ещё лучше прежнего. Вот только было бы из чего. Пожалуй, стоит ещё раз наведаться в гномские земли.

Только на этот раз чуть большим составом. Обязательно нужно позвать Бурздуба и Зугмора, которые ходили со мной в прошлый раз, позвать несколько добровольцев, зайти по пути к гоблинам, которые только рады будут вписаться в нашу сомнительную авантюру.

— Брат! — я нашёл взглядом Дургуза, который разглядывал застрявшие в мишени болты. — Пройдись по деревне, позови добровольцев. Пойдём гномов постукаем.

Брат хищно оскалился.

— Будет сделано, вождь! — ухмыльнулся он.

Я же отправился в чум, переодеться и подготовиться. Возможно, придётся драться, а для гномов нужно что-нибудь поострее.

У меня в чуме скопился уже целый арсенал различного холодняка, так что я мог выбирать оружие на любой случай жизни. Ну или не совсем на любой, но для нынешних нужд пока хватало. Отдельно стоял колдовской посох, сверкая провалами глазниц, но брать его я не решился. Ограничился коротким гномьим топором, ножом и палицей, как обычно.

Кара, увидев мои сборы, заставила меня пообедать перед выходом, ну а я, зная, что без меня всё равно не начнут, охотно согласился. Пока идём на вражескую территорию, ещё успею проголодаться.

— На кого в этот раз? — спросила Кара, внимательно глядя, как я рву зубами разваренное мясо.

— Гномов, — с набитым ртом ответил я.

Орчиха кивнула, всецело поддерживая начинание. Я подумал вдруг, насколько же хорошо, что девчонка досталась мне. Я хоть и дал ей свободу, Кара предпочла остаться со мной в непонятном статусе. Всё равно ей некуда было идти.

— Как поживаешь, Кара? — внезапно спросил я.

— Хорошо, вождь… — встрепенулась она, не ожидая подобного вопроса. — Нет, правда хорошо…

Я поднял на неё испытующий взгляд. Кара потупилась.

— Ну правда, вождь, всё хорошо. Меня здесь уважают, слушают, каждый день есть еда. Я о такой жизни и мечтать не могла, — сказала она.

— Слушают? — хмыкнул я.

Раньше с ней и заговаривать бы никто не стал. Вещь, говорящий инструмент. Видимо, свободу я дал не зря.

— Да… Всем же интересно, что там опять вождь затевает, — сказала она.

Логично. Я в свои планы никого не посвящаю, а любопытство никуда не девается, так что орки пытаются выведать хоть что-то через неё. Пожалуй, это может работать и в обратную сторону.

— А в племени что болтают? — спросил я, прихлёбывая жирный бульон.

Что я одержимый властью психопат с манией величия, комплексом бога и нарциссическим расстройством личности. Ха-ха, нет.

Кара задумалась, пожала плечами. Понимаю, сложно сходу ответить на подобный вопрос. Это как если тебя просят рассказать «что-нибудь», в этот момент все мысли разбегаются из головы, как тараканы на свету.

— Да вроде неплохо всё, никто не ворчит. Еда есть, жить стали лучше, — сказала она. — Немного на другие племена рычали, но потом поняли, что они такие же, как и мы.

Ну и слава яйцам. Хотя бы в племени всё хорошо и ничего не разваливается, и то хлеб. Было бы тоскливо, если бы ещё и изнутри племя разваливалось, у нас и без этого врагов хватает. Но даже вызовов мне давно никто не бросал. Значит, всё в порядке.

— Спасибо, Кара, — сказал я, отставляя пустую миску. — За обед и за новости.

— Тебе спасибо, вождь, — потупив взор, улыбнулась она.

Кара вновь помогла мне облачиться в боевое снаряжение, водрузила на меня волчью голову, поправила все ремешки, завязки и верёвочки. Такая забота тронула меня до глубины души. Я, повинуясь какому-то неожиданному порыву, схватил её в охапку и крепко прижал к широкой груди, Кара испуганно пискнула. Она была слишком хрупкой для орка, а я даже по местным меркам был здоровяком. Она замерла, словно олень в свете фар, но вскоре расслабилась и прижалась ко мне в ответ.

— Возвращайся живым… — прошептала она.

— Вернусь, — заверил я.

На улице меня уже ждали. В поход на гномов вызвались идти все воины до единого, и даже подростки, которых рановато было выпускать в бой. Приятно видеть такой энтузиазм. Конечно, придётся некоторых оставить в деревне, все воины в походе мне были ни к чему, но это надо сделать так, чтобы никого не обидеть.

— Воины! — рыкнул я, приветствуя собравшихся и проходя вдоль строя. — Я рад, что вы откликнулись на мой зов!

Орки прорычали что-то приветственное в ответ. Я увидел, что прибыли даже орки из других деревень, хотя приказа отправлять гонцов я не давал. Ладно, так даже лучше.

— Гномы! Эти жалкие, жадные коротышки! Они захватили себе земли больше, чем могут удержать! Земли, на которой водится жирная вкусная дичь! На которой растёт лес! И мы должны их постукать! — проревел я, потрясая своей палицей.

— Да-а-а-а! — заорали воины.

Всё-таки традиция устраивать подобные митинги перед походом и подводить идеологическое обоснование под будущую резню возникла не на пустом месте. Каждый должен знать, за что он сражается. Орки могли сражаться и из простой любви к драке, но когда ты знаешь, что врага перед тобой надо постукать за то, что он лишил тебя возможной добычи или сам планировал захватить твои земли, то стукается гораздо веселее.

— Но как быть, если мы все уйдём стукать гномов? — громко вопросил я. — Деревня останется беззащитной! Коварные остроухие могут пробраться к нам и захватить наших женщин и детей!

Орки недовольно загудели. Местные женщины, конечно, и сами могут дать отпор любому противнику, кого хочешь на скаку остановят, но мне были не нужны все воины в этом походе.

— Мне нужны добровольцы, кто останется защищать нашу деревню, пока мы в походе! — объявил я.

Весь строй без колебаний шагнул вперёд. Люблю их, хоть они все и зеленокожие уроды. Прямо как я.

Мне предоставилась возможность выбирать, и я шёл вдоль строя и тыкал пальцем в тех, кто должен остаться. Так я отсеял слабых, слишком юных и слишком старых, но не просто отсеял, а выдал почётную задачу по защите деревни. На постук отправились три десятка орков, сборная солянка из трёх племён, лучшие из лучших, а остальные остались защищать родные хижины от воображаемых эльфийских захватчиков.

Долгие проводы — лишние слёзы, и мы без промедления отправились в горы, намереваясь заглянуть по пути ещё и к гоблинам, с которыми у нас наладились торговые отношения. Их тоннели наверняка связаны с гномьими, а значит, гоблины смогут хотя бы немного отвлечь коротышек, пока мы делаем свои дела на поверхности.

Моей целью, на самом деле, было не завоевание и не драка. Моей целью был банальный грабёж гномьей делянки, и чем позже заявятся хозяева, тем лучше для нас. А вот потом, когда у нас будут арбалеты и натренированные бойцы, можно будет устроить небольшой геноцид подземных карликов. При всей их живучести, вряд ли они смогут выдержать арбалетный болт в голову.

Шли знакомой дорогой, проторенной и натоптанной уже десятками караванов, снующих от нашей деревни в гоблинские пещеры, шли молча, не распыляя силы на болтовню, дурацкие песенки и воинственные вскрики, надеясь застать гномов врасплох или вообще не встретить ни одного. Меня устроит и такой вариант. Лишь бы натырить у них побольше древесины, подходящей для производства арбалетов, то есть, достаточно плотной и твёрдой. Тонкие и хрупкие кусты, порой встречающиеся на наших землях, для этого не подходили.

Будет древесина — будет оружие, новое и смертельное. Будет оружие — будут победы. Будут победы — орки будут жить. А если оружия не будет, то враги нас непременно уничтожат. Мы и так, пожалуй, начали привлекать внимание. А значит, скоро заявятся гости и мы должны встретить их во всеоружии.

Глава 34

Насчёт коварного и хитрого манёвра совместно с гоблинами договориться не удалось. Коротышки наотрез отказались лезть в чужие пещеры и встревать в конфликт. Нет, и всё тут. Нельзя. Запрет. Табу. Я был разочарован и зол, но виду не подал. Перевёл тему на поставки барахла, мягонько закруглил и поспешил удалиться, пока не стемнело. Ночевать на гномьей территории не стоит, даже с круглосуточной охраной и в укреплённом лагере.

Теперь мы шли по враждебной территории, внимательно вглядываясь в каждый камень. Мало ли где обнаружится излишне бдительный дозорный, у гномов здесь должно быть немало замаскированных входов и выходов. Но и нас в этот раз было три десятка, а не три орка, и мы были готовы в любой момент броситься в драку. Мы не растягивались в колонну по одному, даже наоборот, шли компактными группами, благо, минировать дороги здесь ещё не научились. Когда-нибудь обязательно научатся, но и мы к тому времени успеем поменять тактику.

Наш отряд целенаправленно шёл к лесоповалу, на котором в прошлый раз мы и повстречали гномов-лесорубов. На этот раз, к счастью, там никого не оказалось, и мы беспрепятственно добрались до небольшой рощицы незнакомых деревьев. Тут и там торчали пеньки, валялись щепки и листья, а оставшиеся деревца, крепко вцепившись в горный склон, возвышались над всем остальным пейзажем.

В прошлый раз их было гораздо больше, гномы успели здесь основательно поработать, но нам должно хватить. Жаль, рядом не оказалось никаких складов уже готовых и обработанных брёвен, я бы предпочёл просто ограбить коротышек, а не валить лес самостоятельно, но другого выхода нам не осталось. Придётся рубить. Я достал из-за пояса гномский топор и похлопал по твёрдой коре.

— Будем рубать, парни, — сказал я.

Сказано — сделано, орки тоже взялись за топоры и принялись валить чужой лес. Разумеется, не все орки и не весь лес, я выставил по периметру охранение, особенно обращая внимание на ту сторону, в которую в прошлый раз убегали карлики. Ну и сам я, после того, как повалил пару-тройку стволов, прохаживался и наблюдал за работой других. Валить слишком много леса нам тоже ни к чему, его нужно будет ещё доставить к деревне, а силой тридцати орков много не перетаскаешь, далековато.

Но стук топоров разносился далеко, слишком далеко, и я изрядно нервничал, прохаживаясь мимо кривых пеньков. На звук могут пожаловать хозяева, а я предпочёл бы с ними не встречаться. Штук пятнадцать нам хватит с лихвой, и когда нужное количество набралось, мы начали обтёсывать сучья, чтобы проще было это всё унести. Я примерял количество древесины, должно хватить аккурат на взвод арбалетчиков, а большего мне пока и не надо.

— Вождь, а где эти самые? — спросил вдруг Бурздуб. — Будем их стукать-то?

— Придут — будем стукать, — протянул я, вновь оглядываясь по сторонам.

Ощущение было такое, что гномам на этот лесоповал стало вдруг наплевать. Или как будто их кто-то очень сильно отвлёк в тоннелях, как я и просил. Я и не надеялся, что гоблины нарушат свои табу. Возможно, это сделал кто-то другой, но кто тогда? Хотя… Мало ли кто может вообще водиться в тёмных пещерах, и какое древнее зло гномы могли пробудить. Пусть лучше они будут заняты своими проблемами под землёй, чем будут лезть наверх и мешать моим планам.

Гномы не появились даже тогда, когда мы начали взваливать брёвна себе на плечи. На месте их командира я бы непременно атаковал, это был самый удобный момент из всех возможных. Не привлечь внимания мы попросту не могли, нашумели мы изрядно. Если поначалу мы вели себя тихо, переговаривались шёпотом и жестами, и практически крались по чужой территории, то теперь вели себя нагло, бесцеремонно и громко, как хозяева на своей земле.

Я ещё раз осмотрел рощицу и окрестности, не нашёл ничего примечательного и приказал отправляться обратно. Мы тонкой вереницей зашагали по тропинке, взвалив брёвна на плечи, словно Арнольд в знаменитой сцене из «Коммандо». На этот раз пришлось растянуться, чтобы ненароком кого-нибудь не зашибить.

Первым шёл Зугмор, разведывая путь, все остальные двигались следом, а я шёл замыкающим, подгоняя отставших и постоянно оглядываясь, чтобы никто не зашёл к нам с тыла.

Гномы всё же появились, и мы их появление благополучно прошляпили. Зугмор и ближайшие к нему орки вошли в тесное ущелье, то самое, из которого мы с боем прорывались когда-то. На подходе к нему у меня возникло нехорошее предчувствие, маячащее где-то на краю сознания, но я решил, что снаряд в одну воронку дважды не падает, и оказался неправ.

— Вождь! Тут камень, дороги нет! — донёсся до меня крик Зугмора, а следом за этим прозвучал хриплый вопль на гномьем языке.

Сзади громыхнули доспехи, я рефлекторно обернулся, на тропу выбегали гномы, с головы до ног закованные в броню. Они тут же начинали строиться, закрываясь ростовыми щитами. Решили, значит, загнать нас в угол. Я громко выругался.

— Брёвна бросайте! Становись! — рявкнул я, перехватывая палицу поудобнее. — Зугмор, следи, могут сзади напасть!

Орки, наконец дорвавшиеся до драки, грозно зарычали, избавляясь от опостылевшего груза. Тесное ущелье не могло вместить всех в одну шеренгу, поэтому пращники остались в глубоком тылу, пехотинцы встали перед ними, а прямо напротив гномьего строя копьями ощетинились две шеренги орков-пикинеров.

Гномы не спешили нападать, в этом была их тактика. Они-то ожидали, что мы, как полагается, сломя голову бросимся рубить и кромсать их строй, по одиночке отлетая от слаженной работы гномских воинов. А с орочьим строем они ещё не сталкивались, и поэтому мы встали друг напротив друга, как те бараны на мостике. Ни туда, и ни сюда.

Я видел, что мои орки так и рвутся вперёд, стукать ненавистных коротышек, но дисциплина, вбитая долгими тренировками, держит их на месте. Достаточно одного взмаха руки, и они ринутся в бой, сорвутся с цепи, и это ощущение не покидало меня, я упивался абсолютной властью, которая пробирала меня до мурашек. Ощущение власти оказалось для меня слаще самого вкусного блюда, лучше, чем гоблинское пиво и любой другой алкоголь, лучше, чем секс.

— Шагом! Вперёд! — прорычал я.

Строй единым монолитом двинулся вперёд, к стене из щитов, низко опустив копья. Держать их высоко не было никакого смысла.

Я мысленно порадовался, что это стены этого ущелья были слишком высоко, чтобы оттуда можно было бросать камни или стрелы, иначе нам бы не поздоровилось. Гномы продолжали стоять, закрывшись щитами, только изредка в просветах между ними мелькали топоры и кирки, зажатые в широких мозолистых ладонях. Коротышки были в растерянности.

Странно, конечно, что они не атаковали с двух сторон, а просто заперли ущелье большим камнем, на два фронта сражаться нам было бы гораздо тяжелее, но потом я понял, гномов бы попросту не хватило на такой манёвр. Всего их было чуть больше двадцати, и я даже удивлённо присвистнул, когда пересчитал их сверкающие шлемы. Понадеялись на свою излюбленную тактику, значит. Ну и зря. Будем держать их на расстоянии вытянутого копья и переколем, как поросят. Вряд ли их твердокаменная кожа сдержит остроту обсидиановых наконечников.

— Стой! Бей! — рявкнул я, палицей указывая на врага.

Чёрные блестящие наконечники мелькнули чёрной молнией в едином слитном выпаде, выполненным будто по учебнику. Словно мои орки били не живого врага, а соломенные мишени на тренировочном поле. Большинство копий стукнули по щитам, которые громыхнули, будто барабаны каких-то дикарей, но некоторые всё же достигли цели. Хриплые вопли гномов прозвучали для меня, как музыка, настоящая услада для слуха, и я широко ухмыльнулся. Ещё несколько таких выпадов, и их стена щитов развалится, как карточный домик, а потом в эту брешь ворвутся все остальные орки, и я в том числе. У коротышек нет ни единого шанса.

Глава 35

— У-би-вай! — проревел я, когда монолитный строй коротышек всё-таки дрогнул.

Все орки, кто мог добраться до драки, ринулись в атаку, а те, кто оказался слишком далеко, пытались обходить с флангов и окружать врага. Это было форменное избиение младенцев, и даже я не ожидал подобного результата. Впрочем, оно и понятно, сила гномов была в единстве, а мы забороли коротышек их же оружием. В поединках один на один или толпа на толпу они просто физически не могли с нами соперничать.

Бородачи убегали прочь, но мы быстро догоняли их и снова заставляли вступать в бой. Наши копья протыкали их твёрдую кожу, как масло, а тяжёлые топоры и дубины разбивали их головы, словно гнилые дыньки. Это была резня. Месть за все прошлые поражения, за долгое изгнание в бесплодные земли и горные дебри. Но теперь мы вновь заявили о себе.

Гномов постукали в считанные минуты, гораздо дольше нам пришлось обирать их тела, поломанные и затоптанные. Я приказал не оставлять ничего, забирать даже пряжки ремней и стоптанные башмаки, в хозяйстве всё сгодится. Если бы гномы были съедобны, я приказал забирать бы и их.

Несколько счастливчиков всё же смогли улизнуть и остаться в живых, но большую часть гномьего войска мы благополучно постукали, и даже без потерь с нашей стороны. Парочка царапин не в счёт, на орках всё заживает в считанные дни. Вот что значит выучка, тактика и грамотное применение наших сильных сторон.

Пока половина орков обирала трупы, я и ещё несколько самых сильных воинов прошли вглубь ущелья, в тупик. Выход и впрямь был завален громадным камнем, не обойти и не перелезть. Ладно хоть гномы не обрушили одну из стен ущелья, иначе мы остались бы разбирать этот завал до второго пришествия. А так нужно всего лишь столкнуть этот валун с дороги.

Я упёрся плечом в холодный, поросший мхом гранит, и не смог даже покачнуть его. Рядом со мной встали другие орки.

— Ну-ка, навались, — прохрипел я, изо всех сил нажимая на твёрдую поверхность.

Ощущение было такое, будто я упёрся в стену. Подошвы сапог и босые ноги тихо шуршали по камням и мелкому гравию, мы просто отталкивали себя назад. Так не пойдёт.

Можно было бы, конечно, пойти другим путём, в обход, но это был бы слишком большой крюк, а мне не хотелось шастать по чужим территориям с кучей груза. Кратчайший путь лежал именно через это ущелье.

— Давайте по команде, рывками, — приказал я, потирая взопревшие ладони. — Раз, два, взяли!

Валун покачнулся, показав нам узкую щель, за которой виднелись наши земли, а потом с грохотом вернулся в прежнее положение.

— Раз, два, взяли! — рыкнул я.

Синхронный толчок, напряжение мускулов, шорох камней под ногами, тихое кряхтение орков. Валун снова поддался, но тут же рухнул обратно. Я зло скривился, стукнул по его гладкой поверхности, оглянулся, и понял вдруг, какой же я тупой орк. Самый тупой во всех племенах. Мы же тащим брёвна.

— Нобзул! — я подозвал одного легко раненого и указал ему на лежащее рядом бревно. — Мы сейчас валун качнём, а ты суй его внизу и держи. Вы, двое! Вы тоже!

Дайте мне точку опоры, и я переверну Землю, так? Точка опоры есть, а рычаг мы сейчас воткнём.

— Раз! Два! Взяли! — выдохнул я.

Толкнули, приподняли, брёвна прошуршали по камням, подпирая валун и фиксируя его в этом положении. Я довольно оскалился.

— Давай ещё раз, а вы суйте дальше! Взяли! — рыкнул я.

Толкнули снова, проход расширился ровно настолько, чтобы в него смог протиснуться гоблин. Не самый упитанный. Но мы навалились на этот камень всем скопом, и наконец сумели вытолкнуть его с дороги, громадный валун покатился вниз по склону, вздымая целые тучи пыли и грязи. Я проследил за его падением, недоумевая, как вообще гномы сумели затащить его на тропу. Ну да это неважно, мало ли, какие у них методы. Важно то, что путь свободен, и мы можем двигаться дальше.

Я отправил одного легкораненого орка в деревню, за помощью, а затем мы, нагрузившись трофеями, словно верблюды, и снова взвалив брёвна на плечи, потихоньку отправились к деревне. Я и сам теперь тащил на своём горбу два тяжёлых бревна, раненые шли только с трофеями. Здесь, на нашей территории, можно было уже не опасаться, что разъярённые гномы бросятся в погоню. Тем более, после того, как огребли по бородатым бледным харям.

Зугмор снова затянул свою нехитрую весёлую песенку про постуканных гномов, остальные тихо подпевали в нужных местах. Словно мы и не дрались насмерть несколько минут назад, и не ворочали тяжеленный камень, а просто вышли на прогулку по горным тропкам, наслаждаться красивыми видами. Вот за что я люблю этих орков. Что бы ни произошло, они никогда не унывают и не опускают руки. Прут бульдозером напролом, невзирая на трудности. Наверное, только это и помогло им выжить в самых тяжёлых условиях.

А ещё они мне верили, не задавая лишних вопросов. Безоговорочная, слепая вера в непогрешимого вождя, наверное, могла когда-нибудь выйти нам боком, но пока что она только помогала мне делать жизнь союза племён лучше. Потому что результаты были видны невооружённым глазом, и даже самый тупой орк понимал, что вождь Ундзог — правильный орк, и что его надо слушать. Слово вождя — закон. Это льстит, но в будущем это чревато.

Вскоре из деревни прибыло подкрепление, подростки, молодёжь, и мы сгрузили большую часть награбленного на них. Они с удивлением глядели на свёртки с гномьими доспехами и оружием, но лишних вопросов не задавали, понимая, что узнают всё, но чуть позже. Новость о том, что мы побили два десятка бронированных коротышек, ещё долго будет гулять по трём деревням и наполнять орочьи сердца радостью.

А что радовало меня больше всего, так это то, что в этот раз мы убивали не своих же собратьев, а исконно враждебных нам карликов. Гномов, с которыми никогда не было и быть не может добрых соседских отношений. Слишком давняя вражда, слишком многое разделяет наши расы. Да и в целом мы слишком разные. Я успел посмотреть, пока мы избавляли мёртвых гномов от их добра.

Жилистые, будто скрученные из ремней, тела, твёрдая, толстая, почти каменная кожа, напоминающая мозолистую подошву. Бледные, что логично для подземных жителей, с красными, как у лабораторных мышей, маленькими глазками. Редкие бело-серые бороды, больше похожие на шерсть, покрывали их уродливые лица до самых глаз. Никаких эмоций, кроме отвращения, созерцание этих подземных тварей не вызывало. Будто передо мной были не гномы, лихие весёлые рудокопы из немецкого фольклора, а какие-нибудь богомерзкие сколопендры или сороконожки.

Но эти уродцы владели секретом обработки металла в промышленных объёмах. Секретом, которого не знали мы, и который бы нам очень сильно пригодился. Хорошо, что на этот раз мы захватили достаточно трофейного оружия и доспехов, чтобы часть из них пустить на эксперименты. Если это не какой-нибудь сказочный мифрил или адамантиум, а обычное железо или сталь, то с ними можно будет работать, а может быть, даже удастся перековать на что-нибудь более подходящее орку. Какое-нибудь огромное рубило или что-то вроде того. Но этим я займусь когда-нибудь потом, в более подходящее время.

До деревни Кривого Копья мы добрались без приключений, все приключения остались позади. Брёвна сложили в неплохую кучку неподалёку от тренировочного лагеря, трофеи вывалили прямо на землю возле моего чума. Я даже не ожидал, что их будет настолько много. И не только я, у многих орков тоже загорелись глаза, когда они увидели всё это богатство, ножи, топоры, шлемы, брони, всё сверкающее и блестящее, тщательно отполированное. И это в племени, где раньше писком моды считался аккуратно сколотый кремень.

— Добыча! — прошелестел Дургуз. — Делить добычу!

Остальные орки согласно загудели, и я понял, что с экспериментами придётся подождать. Если я заграбастаю все запасы металла себе, то этого мои соплеменники точно не поймут и не простят.

Глава 36

Раздача слонов затянулась на несколько часов и заканчивали мы уже при свете костров и факелов, но никто не ушёл обиженным. Приходилось лавировать и мухлевать, идти на компромиссы и давить авторитетом, но в конце концов каждый воин получил свою долю, даже те, кто оставался на охране деревни. Так было справедливо.

Я, как вождь и военачальник, в итоге стал счастливым обладателем полного комплекта гномьей брони вместе с поддоспешником, подшлемником и старыми ботфортами. Меньше, чем я ожидал, но в хозяйстве всё сгодится, шлем сойдёт за супницу, а из нагрудника можно сделать сковородку. Шутка, конечно, я-то буду опять что-нибудь изобретать, но я не сомневался, что многие орки найдут именно такое применение трофейным доспехам. А то и просто поставят на самое видное место в чуме, как сувенир.

Металлические пряжки от гномьих сапог я оторвал и подарил Каре, а остальное сложил в чуме, который уже ломился от награбленного. Хорошо быть вождём.

На следующий день я взял себе в помощники двоих орков, получивших из добычи топоры, Гартрака и Моргара, и мы вместе принялись строгать арбалеты из принесённого дерева. Работа спорилась, орки схватывали на лету, и, несмотря на всю внешнюю неуклюжесть, ловко управлялись с топорами, обтёсывая дерево одно за другим и превращая безликие заготовки в будущие ложа и приклады арбалетов.

Оба понимали, что делают и зачем, и, потребовав с меня право два первых арбалета вытесать для себя лично, работали с недюжинным энтузиазмом. Моргару даже удавалось делать это быстрее, чем мне. Разве что мелкие детальки и последующую сборку я пока делал сам, а орки готовили только крупные узлы. Даже так выходило довольно быстро, в разы быстрее моего первого опытного образца, на который я убил несколько дней.

Я хотел, чтобы такое оружие было не только в моём войске, но и в каждом чуме в личном пользовании, чтобы охотникам не нужно было больше ползать по горам с дротиками, загоняя дичь, чтобы можно было одним выстрелом добыть себе и своей семье пропитание. Госпрограмма «Арбалет в каждый дом», не иначе. Я и в самом деле хотел, чтобы орки стали жить лучше.

А ведь охота с каждым днём становилась всё труднее, и нашим охотникам приходилось уходить всё дальше, чтобы возвращаться с добычей. Даже при том, что это были объединённые земли трёх племён. Дичь уходила. Не только потому, что мы истребляли местную фауну в промышленных масштабах. С каждым днём становилось всё холоднее, и трава, даже и без этого довольно скудная и жухлая, начала желтеть и высыхать. Приближалась осень.

Зима в этих краях должна быть суровой, а значит, надо успеть всё сделать до того, как ударят морозы и всё завалит снегом. Желательно вообще откочевать вниз, но это придётся стукать эльфов, к войне с которыми мы пока не готовы. Пожалуй, надо посоветоваться с шаманами. Я прекрасно понимал, что могу знать и уметь больше, чем все орки, вместе взятые, но при этом оставаться полным профаном в вопросах местного быта.

— Вождь! — окликнул меня Гартрак, вырывая из раздумий. — Ещё одно стреляло готово!

Я принял у него из рук очередную заготовку, к которой нужно было присоединить плечи и примитивный механизм спуска. Получилось у орка даже лучше, чем у меня. Ну, я никогда не умел особо работать руками, я — вонючий гуманитарий, бесполезный в реалиях средневековья. Значит, и механизмы у орков получатся, надо им просто показать.

Механизм простейший, тетива цепляется за деревянный штырёк, который при нажатии рычага опускается и тем самым спускает тетиву. Элементарно и просто даже для орков. Механизм, конечно, не самый надёжный и точный, но для текущих задач его более чем достаточно.

— Глядите сюда, — сказал я, демонстрируя им, что и куда крепится. — Здесь нужно сделать отверстие, а потом вот сюда вставить штырь. А сюда другой штырь. Понятно?

— Понятно, вождь! — за двоих ответил Гартрак.

— Делайте, я пока посмотрю, — приказал я.

Хотелось уже их оставить, а самому заняться более насущными заботами, но я пока не был уверен, что они всё сделают правильно. Так и вышло. Гартрака пришлось поправлять, а Моргар даже испортил одну заготовку, из-за чего сильно расстроился и несколько раз ударил себя по башке кулаком. Ну точно дети, ей Богу.

Но спустя ещё некоторое время оба зеленокожих инженера уверенно справлялись с мелкими деталями и подгонкой их друг под друга. Теперь можно и оставить их одних. Сами всё сделают. Тем более, что я никуда их не торопил и не подгонял, мне нужно было качество, а не скорость. Даже если они будут делать один-два арбалета в день, это всё равно будет неплохим результатом. Надо им выдать в помощники несколько детей, чтобы бить двух зайцев одновременно. Совместить обучение юных мастеров и изготовление оружия.

Вид этих арбалетов вдруг навёл меня на мысль о баллистах, осадных орудиях, которые теоретически могли бы пригодиться. Рано или поздно мы всё равно окажемся в ситуации, когда нам понадобится идти на штурм, а местные орки вряд ли умели осаждать города и крепости. Баллист я, само собой, раньше не строил, но принцип там тот же, значит, разберёмся при желании. Но это тоже всё потом. Список планов рос и ширился быстрее, чем реализовывались его пункты, прямо как в драке с гидрой. Срубил одну голову — на её месте вырастают ещё несколько.

Оставив Гартрака и Моргара возиться с арбалетами, я пошёл к окраине деревни, в гости к шаману. Старик развешивал под потолком какие-то свои травы и корешки, в его хижине было опять душно и жарко, шаман остался одним из немногих, кто отказался складывать себе каменную печку, а продолжал пользоваться открытым очагом.

— Вождь, — поприветствовал он меня.

Снова почувствовал моё появление спиной, не оборачиваясь. А я старался входить максимально тихо. Ладно, я уже убедился в существовании магии. Но эта способность шамана по-прежнему меня удивляла.

— Гарул, — произнёс я.

— Проходи, садись, — пригласил шаман. — Что тебя привело?

— Вопросы, — хмыкнул я, усаживаясь на почётное место у огня.

— У меня нет столько ответов, сколько ты хотел бы услышать, Ундзог, — хохотнул старик. — Иной орк за всю жизнь не задаёт столько, сколько хочешь узнать ты за один вечер.

— И это плохо. Знания — сила, — сказал я.

— Твоя правда, — согласился шаман.

Он закончил развешивать травы и тоже уселся к огню, протягивая иссохшие узловатые пальцы к пламени.

— Мёрзнешь? — спросил я.

— Все старики мёрзнут, — пожал плечами Гарул. — Это холод могилы, от которого никуда не деться.

— Скоро зима. Будет ещё холоднее, — сказал я.

Гарул покивал седой головой, глядя слепыми глазами на язычки пламени в очаге.

— Дичь уходит, — продолжил я. — Еды всё меньше.

— Значит, зиму переживут только сильные. Всё как всегда, — философски заметил Гарул.

— Я хочу, чтобы все орки её пережили, — сказал я.

Шаман замолчал на какое-то время, погрузившись в собственные размышления. С ним такое нередко случалось, и я уже привык. Я терпеливо ждал, когда он соизволит ответить.

— Так не бывает, — отрезал он. — Орки рождаются, орки умирают, это закон природы.

С этим не поспоришь, конечно, но шаман, кажется, не понял, что я имею в виду.

— Даже эльфы умирают, — продолжил Гарул, и я почувствовал, как внутри закипает холодная ненависть.

— Если их хорошенько стукнуть, — рыкнул я.

— Все орки зиму не переживут. Не стоит об этом переживать, — произнёс шаман и пошевелил угли в очаге.

Я прикрыл глаза и выдохнул, пытаясь успокоиться. Я пришёл сюда не за тем, чтобы размышлять о неизбежной смерти и впитывать философию стоицизма в орочьем варианте.

— Ты напомнил мне об эльфах, Гарул. Об эльфах, которые будут зимовать в тёплых домах под защитой своих священных рощ, и которые не знают даже малой доли тех лишений, что придётся терпеть нам, — скривился я. — Там, внизу, они не знают ни голода, ни холода. И им не приходится долбить мёрзлый камень, чтобы похоронить умерших от истощения младенцев.

Шаман помрачнел.

— Я знаю, чего ты хочешь, Ундзог. Спуститься вниз, захватить их земли, и так далее, — глухо сказал он. — Но это всегда кончалось одинаково. Приходят их маги и жестоко карают всех. Прольётся большая кровь, Ундзог.

— Так помоги мне найти средство, чтобы этой магии противостоять, — потребовал я.

Глава 37

По словам шамана, таких средств не было и быть не могло. Но я был уверен на все сто процентов, что такие средства есть, просто это Гарул о них никогда не слышал. Гарул вообще не очень много мог рассказать о магии, лишь какие-то общие понятия и абстрактные примеры. Ну, и все случаи, когда эльфийские маги тем или иным способом убивали оркских вождей и военачальников. Довольно изобретательно убивали, надо заметить.

Лопнувший в собственный доспехах Бадгаз это ещё не самое изящное и жестокое, что могли придумать остроухие. Судя по тем обрывкам информации, что рассказывал Гарул, они не гнушались ни химического, ни биологического оружия, вернее, их магических аналогов. Умертвить целую деревню колдовским туманом вместе с детьми и женщинами? Пожалуйста. Обрушить метеоритный дождь на долину, где укрываются орки? Это ведь не священная роща, хай палае. Но я всё-таки выяснил одну слабость этих ублюдков и выродков, для того, чтобы сотворить магию, им нужен был визуальный контакт с целью. Значит, хотя бы от удара орбитальной пушки я защищён, магам придётся лезть сюда, в горы, чтобы нам противостоять. Здешнее колдовство это не ядерный чемоданчик и даже не стратегический бомбер, это РСЗО и диверсионные группы. А от удара дубиной в черепколдуны умирают ничуть не хуже обычных эльфов.

Значит, если я найду способ каким-то образом блокировать их магию, то смогу их убивать. А без магической поддержки эльфы нам не соперники даже близко. Их не то что топором, соплёй перешибёшь. Собственно, именно магия и была тем средством несения демократии, гарантирующим безусловное превосходство остроухих на поле боя. Ни у гномов, ни у людей ничего подобного не было. Были артефакты, были жрецы и прорицатели, были разного рода фокусники, но боевые маги были только у остроухих, и именно поэтому они играли первую скрипку в их Священном Союзе. Эсесовцы, мать их растак. Формально, конечно, все три союзника были равны, но даже мы, орки, знали о том, что эльфы в этом союзе самые главные.

Если бы у меня была возможность как-то пообщаться с ними, заслать разведчиков, дипломатов, шпионов, я мог бы попробовать сыграть на этом клубке противоречий. У меня не было ни малейшего сомнения, что все три расы чем-то недовольны в сложившейся ситуации, и если соотношение сил внутри Союза изменится, они могут вгрызться друг другу в глотки, надолго отвлекаясь от моего существования. Но никаких переговоров и дипломатов быть не может. Только война. Другого языка они не понимают, считая нас примитивными животными.

Поэтому я снова взялся за эксперименты. Жезл Белых Ястребов по-прежнему был у меня, хоть я и старался лишний раз его не трогать. Всякий раз, когда он попадался мне на глаза, я вспоминал те молнии, грозившие истребить моё войско, и по спине пробегал неприятный холодок, а загривок покрывался липким холодным потом. Мне повезло, попросту повезло, что вождь Горхоб не успел завершить ритуал и что он не ожидал моей внезапной атаки. Думал, наверное, что я не решусь броситься врукопашную против колдуна.

Я даже не пытался овладеть магией этого посоха, она меня пугала, как могла бы напугать взрывчатка с ввёрнутым запалом или взведённая мина. Одно неосторожное движение — и мой пепел падает в тапочки. Но если я хочу найти способ этой магии противостоять, нужно её освоить, хотя бы в теории.

Поэтому я взял этот посох, облачился в полный комплект доспехов (которые не защитят, но зато в них было спокойнее) и отправился искать какое-нибудь уединённое место в горах, чтобы никому не навредить мимоходом. Я решил подняться повыше, на какой-нибудь отдалённый утёс в землях Белых Ястребов. Там точно не будет лишних свидетелей.

С посохом даже подниматься в горы оказалось легче, и если сначала я боялся, что при каждом ударе о землю он будет искрить и испускать молнии, то вскоре привык и свободно опирался на него.

Вытертая тысячами прикосновений гладкая поверхность посоха лежала в руке, словно влитая, будто это было не истёртое временем корневище, а анатомическая рукоять, сделанная под заказ. Его не хотелось выпускать из рук, настолько удобно он ощущался.

Наверху, где ветра со всех четырёх сторон света сходились в один беспрерывный промозглый поток, я и обосновался, пытаясь припомнить хоть что-нибудь о колдовстве. Никогда не увлекался ничем подобным, разумно считая это шарлатанскими выдумками, чтобы продать отчаявшимся людям хоть какую-то надежду. Разве что смотрел в юности пару выпусков «Битвы экстрасенсов» вместе с родителями, где известный актёр курлыкал и скакал на одной ноге, прикидываясь магом.

Голый утёс без единого клочка растительности, ровный, будто срезанный гигантским ножом, показался мне идеальным местом для опытов. Пришлось, конечно, попотеть, забираясь на вершину, особенно с полным комплектом брони на плечах, но зато здесь я никого случайно не подожгу или что-то в этом роде.

Я встал в самый центр утёса, морщась от стылого осеннего ветра, и поднял его вверх, как тот бабуин, поднимающий Симбу. Ожидаемо, ничего не произошло. Я не чувствовал никаких изменений, потусторонних энергий или демонического влияния. Птичий череп на навершии оставался безжизненным и пустым. Я осторожно повернул его к себе и заглянул в тёмные провалы глазниц. Ничего.

Попробовал помахать им в воздухе, копируя движения Горхоба, когда он призывал гром и молнию на наши головы. Тоже ничего. Похоже, секрет этого посоха он унёс в могилу. Я с досадой стукнул посохом по камню и тут из его навершия снова сорвалась короткая белесая молния, почему-то улетая вверх. Я невольно отпрыгнул в сторону, но посоха не выпустил, опасаясь, что следующая молния может полететь в меня.

— Так, — хрипло произнёс я, чувствуя себя максимально глупо. — Посох. Метает молнии. Хрен пойми куда.

Одну закономерность я всё же установил, каждый сильный удар посохом о землю генерировал электрический разряд, неизменно срывающийся в небо вопреки всем законам физики. Катушка Теслы в него вмонтирована, что ли. Было бы забавно обнаружить подобное в птичьем черепе. Как я ни пытался, выдать направленный заряд у меня так и не получилось, хотя я изгалялся как только мог. Концентрировал взгляд, волю, сурово сдвигал брови, невольно изображая всех тех мошенников, что видел по телевизору. Пытался выкрикивать подходящие, на мой взгляд, заклинания, одновременно делая выпад посохом. Нет, всё тщетно. Только удар в землю и разряд в воздух.

Хотя в нём наверняка скрывались ещё какие-нибудь тайные силы. Я лично был тому свидетелем. На всякий случай я даже поискал на посохе какие-нибудь переключатели или кнопки, попытался заглянуть под черепушку, которая крепко сидела на посохе, будто всегда там была. Снова ничего. Захотелось разобрать этот посох на запчасти, докопаться до сути, но я понимал, даже если у меня получится его препарировать, обратно я его уже не соберу в первозданный вид, и это оружие будет утрачено.

Я уселся на холодный камень, положил посох на колени. Здесь, на высоте, серое небо казалось особенно низким и суровым. Неприветливым, как и весь этот край. Я соскучился по ясному, пронзительно голубому небу и яркому южному солнцу. А ещё больше я соскучился по мягкому дивану, интернету и вкусной пище. Здесь мне, конечно, было уже не так плохо, как поначалу, но всё равно иногда становилось довольно тоскливо. Как, например, сейчас. Да и вообще в редкие моменты уединения, когда я оставался один на один со своими мыслями.

Но унывать было некогда, только это меня спасало. Чем больше я занят делами, тем меньше думаю о том, что навсегда потерял, и постоянная занятость буквально спасала меня от депрессии. Лучше пусть так, чем валяться целыми днями и лить слёзы. Я машинально погладил ястребиный череп на посохе. Чёрные провалы глазниц блеснули, а небо вдруг стало проясняться само по себе.

Глава 38

Что делать с посохом, я так и не понял. Я, конечно, не ждал, что после нескольких минут тренировок начну пулять молнии налево и направо, но я всё-таки ожидал какого-то более конкретного результата. Конечно, освободить небо от туч это тоже результат, но я ожидал иного. Я решил заглянуть в деревню Каменных Когтей, пообщаться ещё с одним шаманом, Зутбог тоже наверняка многое мог рассказать, хоть он и боялся эльфийской магии до дрожи.

Да уж, эта ситуация с посохом и его магией удручала. Я не мог понять принцип его работы, и это здорово напрягало, я давно привык, что мне всё даётся легко и просто, без лишних телодвижений, зубрёжки и прочего. Я даже экзамены умудрялся сдавать на «отлично», просто полистав учебник перед входом в аудиторию. А тут такое разочарование.

В задумчивости я побрёл вниз, в деревню Каменных Когтей. Сейчас между деревнями можно было ходить без опаски, между племенами хоть и оставались нерешённые вопросы и былая вражда, но она постепенно угасала. Я, впрочем, прекрасно понимал, что мой авторитет это единственное, что удерживает орков от возвращения к резне и старым порядкам, и если со мной что-то случится, то наша орочья федерация развалится в ту же секунду.

Я шёл по узкой горной тропе, петляющей между скал и утёсов, как вдруг почувствовал на себе чужой взгляд. Удивительное, не самое приятное ощущение, иррациональное, но в то же время в него охотно веришь, потому как волосы сами встают дыбом на загривке. Когда твой затылок буравит чей-то злой взгляд, это невольно чувствуется, и в этот раз я точно ощутил — кто-то пристально смотрит на меня сверху и сзади, со скалы неподалёку. Стало не по себе, и я перехватил посох поудобнее. Никакого другого оружия у меня с собой не было. Кажется, зря.

Взгляд преследовал неотрывно, я ощущал это так же ясно, как ощущал дуновения промозглого ветра или прикосновения солнечных лучей к зелёной коже. Я продолжил идти, полностью сконцентрировавшись на возможной опасности.

Тихий, на самой границе слышимости, шорох прозвучал внезапно, но я был к этому готов и в тот же момент развернулся, вскидывая посох перед собой. Огромный горный лев летел на меня в длинном прыжке, и я тут же отскочил назад, стискивая зубы и испуская утробный рык. Лев, вернее, какое-то местное увеличенное в размерах подобие пумы, приземлился напротив меня, нервно мотая хвостом из стороны в сторону и скаля острые зубы. Я оскалился в ответ, чувствуя, как начинает колотиться сердце. Кроме посоха и собственных когтей, никакого оружия у меня не было, а эта пума больше и тяжелее меня раза в полтора. И клыки у неё размером с перочинный нож, достаточно острые и крепкие, чтобы раскусить мне голову.

Я уставился прямо в её горящие жёлтые глаза. Серо-бурая шерсть делала эту гигантскую кошку незаметной среди камней. Высший хищник, вершина пищевой цепочки этих земель, не иначе. Липкий, неприятный страх поселился где-то в желудке, скручивая его в тугой комок, подкатывающий к горлу.

Пума мотнула хвостом, тоже не отрывая от меня пристального взгляда. Если бы позволяла ширина тропы, она бы наверняка попыталась обойти меня сбоку, но здесь, на тесной горной дороге, где с одной стороны возвышалась отвесная скала, а с другой стороны вниз уходил крутой склон, это не представлялось возможным. Я держал посох перед собой, готовясь встретить её прыжок коротким тычком. Если уж посох выдержал удар моей палицы, то и прыжок пумы наверняка сдержит.

Она не рычала и не шипела. Ей не нужно было меня пугать и отгонять, она хотела меня сожрать, а для этого не нужно издавать никаких звуков. Я зашёл на её охотничьи угодья и стал добычей. Пума наверняка хотела покончить со мной одним ударом, первым же прыжком, придавить к земле и загрызть, но я, к счастью, успел отреагировать.

— Давай! — рыкнул я. — Иди сюда, говно!

Лезть в атаку первым — форменное самоубийство. Лучше будет подловить её на контратаке. Поэтому я внимательно следил за каждым её движением, стискивая посох в потеющих ладонях. В бою с орками так страшно не было, и даже когда вождь Белых Ястребов призывал на наши головы колдовство.

— Ну! Нападай! — рявкнул я, провоцируя её коротким выпадом.

Пума оскалилась, махнула когтистой лапой, прижала задницу к земле. Сейчас прыгнет. Прыгнула, выставив лапы перед собой, я только и успел, что ринуться влево, к каменной стене, делая встречный выпад. Пума вцепилась лапами в посох, получила по морде, извернулась каким-то неведомым образом, чудом не зацепив меня острыми когтями, и я вырвал своё единственное оружие из её хватки. Будто дразнил котёнка фантиком. Вот только этот котёнок был больше меня и отчаянно желал мной отобедать.

Мы поменялись местами на тропе. Пума злобно хлестала себя по бокам хвостом, переступая с ноги на ногу.

— Плохая киса, — прошипел я, тяжело дыша.

Не факт, что от второго прыжка я сумею увернуться так же ловко. И не факт, что мы с этой пумой не сверзимся вниз по склону. Рано, очень рано я ушёл с того утёса, надо было оставаться там, пока этот посох бы мне не покорился и не раскрыл все секреты, и пусть это заняло бы столько времени, сколько потребуется. Тогда я бы, может, и с пумой не встретился, и магию освоил.

Хищник, мягко переступая лапами по гравию, приближался ко мне, я с той же скоростью пятился назад. Может, попробовать ударить посохом о землю? Даже если молния ударит строго вверх, зверь может испугаться и убежать. А может и не испугаться. Чёрт бы побрал эту дурацкую магию, лучше я буду изобретать технологии и побеждать силой механики, химии и баллистики. У них хотя бы более-менее понятные законы, каждый раз одинаковые и предсказуемые. Главное, выбраться из этой передряги живым.

Я медленно водил посохом перед собой, стараясь держать его так, чтобы пустые глазницы птичьего черепа смотрели прямо на зверя. Пума вновь прыгнула, пытаясь дотянуться до меня когтями, посох прошёл между лап, уткнулся ей в морду и она собственным весом заставила посох удариться о камень, подминая и меня, и посох. Что-то затрещало, мелькнула белая вспышка, следом ещё одна, пахнуло палёной шерстью, а меня отбросило назад. Я перекувырнулся, так и не выпуская посоха из рук, быстро встал на одно колено, как пикинёр, ожидающий атаки тяжёлой кавалерии.

Перед глазами плыли круги, сердце бешено колотилось, я не мог перевести дыхание. Руки жгло, и я чувствовал, как из длинных порезов капает кровь, киса меня всё-таки зацепила своими когтями. А сама она с шипением и рычанием каталась по земле, вздымая тучи пыли и будто пытаясь сбить пламя со шкуры.

Она бросилась в ещё одну атаку совершенно внезапно, и я заметил это лишь в последний момент, с глухим рычанием стукая посохом о землю. С его навершия вновь сорвались две молнии, это я успел заметить. Одна устремилась ко мне, другая к замершей в прыжке бестии, и нас обоих отбросило в разные стороны. Снова что-то трещало, воняло палёной шерстью, я проскользил по гравию и камням добрых несколько метров, едва не сорвавшись в пропасть. Я поднял мутный взгляд, пума лежала на тропе без признаков жизни. А вот не надо было лапы в розетку совать. Почему током не убило меня — я решительно не понимал.

Кряхтя и опираясь на посох, я поднялся на ноги, начал отряхиваться от налипшей пыли и грязи, случайно коснулся обсидианового амулета и тут же с шипением отдёрнул руку. Амулет был холоден как лёд, прикосновение к нему обжигало, как железная качель на сорокаградусном морозе. Вопросов снова было больше, чем ответов, но результатом я всё равно был доволен. Амулет Кары оказался не просто красивой побрякушкой, и, видимо, именно он отвёл от меня обе молнии. У зверя такого амулета не было, и теперь он лежал бездыханной тушей.

Я посидел немного на тропе, передохнул, перевязал полученные в бою царапины, а потом взвалил мёртвую пуму себе на плечи и побрёл в деревню. Добыча и в Африке добыча. Но я бы предпочёл больше с такой добычей не сталкиваться.

Глава 39

От идеи посетить деревню Каменных Когтей я отказался, огромная туша на плечах здорово отбивает всякое желание идти куда-то далеко. Я пошёл домой, в родную деревню, она была ближе во всех смыслах. Да и мне хотелось увидеть, как вытянутся лица соплеменников, когда они увидят, кого я с собой приволок.

На этот раз меня, конечно, не встречали всем племенем, как триумфатора, и орчата не бежали навстречу, чтобы разузнать подробности о битве из первых рук. К самой деревне мне удалось подойти незаметно и тихо, но как только меня увидели на окраине, отовсюду послышались возбуждённые вопли.

— Глядите! Пудук! Вождь убил пудука! Один! Голыми руками! — верещали со всех сторон и малые орчата, и женщины, и старые орки, бросая свои занятия и выходя мне навстречу.

Я опешил. Вот ты какой, выходит. А я всё гадал, что это за зверь такой неведомый, что на него охотятся всем племенем одновременно. Орки пожирали мою добычу восхищёнными жадными взглядами, а я шёл к своему чуму, стараясь не обращать на них внимания. Приятно, конечно, осознавать себя рок-звездой, но они все ошибались, без магии я бы эту зверюгу не завалил, а магия — это грёбаное читерство, недостойное орка. Впрочем, разубеждать племя — только всё испортить, а я себе не враг.

Тушу я бросил у порога своего чума, на потеху толпе, которая сейчас наверняка примется измерять этого самого пудука всеми возможными способами и воображать в подробностях ту схватку, из которой я вышел победителем.

В чуме я поставил посох в угол, ко всему остальному оружию, и начал разоблачаться, стаскивая с себя броню и грязную, изодранную когтями одежду.

— Вождь, кто это тебя так? — спросила Кара, поднимая на меня обеспокоенный взгляд.

Несмотря на всю защиту, кувырки и падения не прошли бесследно, тёмные гематомы виднелись тут и там, да и забинтованные руки не скроешь.

— Пудук, если я не ошибаюсь, — ответил я.

Кара только ахнула.

— И ты сумел от него уйти? Это же почти нереально! — воскликнула она.

— Нет, вон он лежит, снаружи, — равнодушно произнёс я.

Она одним движением подскочила к выходу, отдёрнула полог и высунулась наружу. Там уже собрался целый митинг, но у меня не было никакого желания там присутствовать. Хотелось лечь и отдохнуть, залечивая раны. Этим я, собственно, и занялся, растянувшись на шкуре у печки. Ощущения были такие, будто меня весь вечер пинали ногами, а царапины на руках без конца саднило и дёргало. По-хорошему, надо бы их продезинфицировать, но нечем. Буду надеяться, что никакой инфекции мне эта зверюга не занесла, а если и занесла, то крепкое орочье здоровье с ней обязательно справится.

Долго отлёживать бока мне, само собой, никто не позволил. Полог вновь откинулся, в мой чум просунулась голова Дургуза, который тут же принялся робко осматривать убранство моего жилища. Я тут же кинул в него попавшим под руку горшком. В мой чум без моего разрешения могла входить только Кара. Дургуз тут же отпрянул, возвращая полог на место, и позвал, как положено, находясь снаружи.

— Вождь! Брат! — позвал он. — Тут это, спросить надо!

— Чего тебе? — рявкнул я. — Делайте с ним что хотите, шкуру снимайте!

— Да нет! Там это! Чужие орки! За деревней! — крикнул он, и я тут же подскочил на месте.

Это было… Необычно. Как минимум. Гостей мы не ждали. Не принято здесь было ходить в гости, только на войну, а это значило, что к нам пожаловали враги. Я принялся вновь облачаться в надоевшую, грязную ещё после драки с пудуком броню. Кара, обеспокоенная новостями, снова помогала, затягивая ремни и поправляя те или иные элементы. Ладно хоть это были не полные латы, для которых нужны два оруженосца и кран «Ивановец», чтобы сажать всадника в седло.

Я схватил топор, сунул его за пояс, взвалил на плечо свой пернач, и выскочил из чума в полной боевой готовности, едва не споткнувшись о тушу пудука. Орки, к моему удивлению, по-прежнему были здесь, а дорогой брат Дургуз, сидя на корточках, пальцами измерял клыки мёртвого зверя.

— Не понял, — хмыкнул я. — Там же… Орки. Чужие.

— Ага, — закивал брат. — Только они без оружия идут. Вроде бы.

— Чего? — фыркнул я.

Всё становилось ещё страннее.

— Сколько их там? — спросил я.

Дургуз по очереди загнул пять пальцев. Не так уж много. Интересно, на что они рассчитывают, приходя в чужую деревню малыми силами. Вызвать меня на бой? Откопали какую-то вундервафлю, в которой мои орки даже не признали оружие, и решили демонстративно меня победить? Ничего не понятно, очень интересно.

— Так. Зовите шамана. Дургуз, идёшь со мной. Бурздуб, Улдук, вы тоже. Оружие возьмите, на всякий случай, — приказал я.

Долго ждать не пришлось, почти все орки были неподалёку, разве что за оружием пришлось отправить одного из молодых. В родной деревне не было необходимости везде ходить с длинным и неудобным копьём. Остальным оркам я тоже приказал на всякий случай вооружиться, и как только вся моя свита пришла в готовность, мы отправились на окраину деревни, встречать гостей.

Чужаков заметили давно, издалека, кто-то из охотников. Охоту прервали, послали гонца в деревню, который и доложил братцу о гостях. Брат, соответственно, доложил мне.

Мы впятером остановились за околицей, наблюдая, как по дороге приближаются незнакомые орки. Оружия на них и в самом деле видно не было, только какие-то мешки, но вид они всё равно имели воинственный, четверо носили кожаные доспехи, пятый кутался в какую-то длинную грубую рогожу. Цвет кожи у них тоже чуть отличался от нашего, больше напоминая какой-то зелёно-коричневый оттенок, но во всём остальном — такие же орки, как и мы.

Чужаки изрядно нервничали. Это было заметно даже издалека, они поглядывали на нас, перешёптывались, стреляли глазами по сторонам, словно выискивая пути отхода. Хотя и я бы нервничал, приближаясь без оружия к чужой деревне. Они остановились на расстоянии броска копья, я поднял правую руку в знак приветствия.

Мои орки, подозрительно щурясь, поглядывали на гостей, один только слепой Гарул равнодушно стоял, глядя куда-то в никуда. На то он и слепой. Дургуз нервно дёргал щекой, то и дело перехватывая копьё, Бузрдуб с Улдуком спокойно стояли, напустив на себя угрожающий вид. Чем-то мне это напомнило стрелку из бандитских сериалов. Вот только стрелки нам никто не назначал, эти орки просто припёрлись в нашу деревню.

Я сделал пару шагов вперёд, окидывая незнакомцев властным пристальным взглядом.

— Кто вы такие? Что вам нужно в нашей деревне? — громко спросил я.

От орочьей банды отделился один, завёрнутый в рогожу, как в просторный балахон. Скрывать под ним он мог что угодно, и я немного насторожился. Если там ещё какой-нибудь магический жезл или технология арбалета вдруг утекла на сторону, и под рогожей он прячет самострел, то я, можно сказать, уже труп. Я попросту не успею добежать до него и вступить в бой.

— Ты вождь Ундзог? — спросил орк в балахоне, игнорируя мои вопросы.

Мне это не понравилось, и я заметно скривился, а затем демонстративно перекинул палицу на другое плечо.

— Допустим, — рыкнул я. — Вы меня знаете. А я вас не знаю. Кто вы такие?

— Меня звать Рутгор, я шаман племени Ледяных Огней, — наконец представился он.

Я покосился на Гарула, тот закивал чему-то, понятному только ему одному, глядя сквозь Рутгора.

— А где ваш вождь? И что хотят от меня Ледяные Огни? — спросил я.

Орки переглянулись снова. Рутгор как-то вмиг осунулся и ссутулился, будто тяжесть решения легла на его плечи, и он до последнего оттягивал этот момент.

— Наш старый вождь, Тарвог… Убит, — выдохнул он. — Гномами.

— Так выберите нового и идите мстить за него, — фыркнул я. — Причём тут наше племя?

— Мы просим тебя, вождь Ундзог, стать и нашим вождём, — глухо произнёс шаман. — И помочь нам отомстить.

Глава 40

Просьба была понятна, но необычна. Я такого, честно говоря, не ожидал. Вождей так не выбирали, вождь всегда находился из того же племени, желающих всегда хватало. Что побудило Ледяных Огней обратиться за помощью ко мне — я решительно не понимал. Возможно, до них дошёл слух о славной победе моего войска над превосходящими силами гномов, а может, они просто решили сыграть на опережение и влиться в союз племён до того, как я приду их стукать. Если так, то это мудрое решение, потому что я бы всё равно не оставил мысли завоевать их.

— Тогда прошу за мной, — сказал я. — Поговорим, как положено. Будьте моими гостями.

Соглашаться сразу и прямо здесь я не хотел, надо сначала выяснить, нет ли какого подвоха. Может, гномы их всех истребили, а эти пятеро — единственные выжившие, и я подпишусь мстить за всё их племя. Постукать гномов, конечно, всегда в радость, но всё равно, надо и меру знать.

Всей компанией мы отправились в деревню, и теперь мои соплеменники во все глаза рассматривали не меня, а наших гостей.

— Это что, пудук? — выдохнул один из незнакомцев, когда мы подошли к моему чуму.

— Да, — буркнул я.

— Вождь его один убил! Голыми руками! — свистящим шёпотом воскликнул Дургуз, и чужаки смерили меня ошеломлёнными взглядами.

— Не врали про тебя, значит, — тихо произнёс Рутгор, разглядывая мускулистое тело дикого зверя.

— Дургуз, Улдук, займитесь им, — приказал я. — Пока не протух.

— Пир! Будет пир! — радостно зашипел брат.

— Бурздуб, будь другом, постой на страже, — добавил я чуть погодя. — Никого не впускай. Разговоры говорить будем.

— Да, вождь, — рыкнул орк.

Ледяные Огни настороженно смотрели, как я обращаюсь со своими орками, и это для них, судя по реакции, выглядело довольно странным. Ну да, я никого не бил, не рычал и не двигал тазом, показывая ежесекундно, что я в этом племени самый большой самец, я просто делал свою работу, делегируя обязанности и раздавая указания.

Я пригласил в свой чум всех пятерых и взял с собой слепого Гарула, для подстраховки, на случай, если вдруг что-то пойдёт не так. Шаман сумеет что-нибудь подсказать при необходимости.

В чуме все удивлённо покосились на каменную печку, и я пригласил всех садиться за стол, как я называл своё подобие японского котацу. Раньше здесь не было вообще никакой мебели, и сидеть предполагалось вокруг очага, но теперь я соорудил себе низкий столик, вокруг которого мы и расположились. Сидеть предполагалось, как и прежде, на полу, на шкурах.

— Кара, милая, налей нам гоблинского, — попросил я. — По чуть-чуть.

Орчиха покачала головой, прекрасно зная, что бывает после гоблинского пива, но просьбу выполнила, выставив на стол семь глиняных чашек и наполнив их из ковша мутной жидкостью.

Ледяные Огни с удивлением взирали и на глиняные чашки, и на пиво, и на коллекцию оружия, и на сложенную печь, которая опять начинала дымить внутрь и которую надо было подмазать в нескольких местах. Для меня это всё было обычным делом, далеко не самым роскошным интерьером, всего лишь хижиной, которую я попытался чуть-чуть облагородить и привести в надлежащий вид, но для орков из другого племени это был по-настоящему новый мир с кучей диковинок.

Они принюхивались к пиву, вертели необычайно ровные чашки в руках, гадая, как вообще можно вылепить такую посуду, настороженно озирались и перешёптывались друг с другом. Я демонстративно отпил из своей чашки.

— Теперь я готов тебя выслушать, Рутгор, — сказал я.

Шаман Ледяных Огней выпил предложенное ему пиво, скривился, хлопнул чашкой по столу.

— Вождь наш, Тарвог… Мы же с гномами соседствуем, как и вы, только с другой стороны. Давно с ними воюем… — невпопад начал он.

Я степенно кивнул, мол, продолжай. Орк вздохнул.

— Слух недавно дошёл, что вы гномов крепко постукали, — сказал он.

— Было такое, — сказал я.

— Ну и мы… Тоже решили… Чем мы хуже-то? Собрались, пошли стукать… — произнёс шаман.

Его спутники понуро глядели в чашки, всем видом источая уныние.

— И гномы вам вломили, — догадался я.

— Мы этих коротышек тоже постукали! — вскинулся Рутгор. — Но Тарвога убили. И добрую половину воинов тоже. Слишком уж много их набежало…

Вот что бывает, когда разрозненная толпа наступает на плотный строй, укрывшийся щитами. Римляне в среднем тоже были меньше и слабее своих соседей, но это им не помешало завоевать полмира.

— Вот… Вождя у нас больше нет, поэтому просим… — снова невпопад заявил шаман.

— Ты ведь всё равно бы на нас войной пошёл, — угрюмо заявил один из сопровождающих, широкий орк с испещрённым шрамами лицом.

Я усмехнулся. Разумно. Ну, хоть кто-то в округе решил подумать головой. Но и то, для этого решения им понадобилось получить по морде, хоть и не от меня. Никаких причин отказывать Ледяным Огням я не видел, но сначала всё равно хотелось пообщаться и узнать их поближе, а ещё лучше — сходить к ним в гости и посмотреть, как они вообще живут. Ещё одну гуманитарную помощь мы не осилим.

— Пошёл бы, — согласился я. — Если вы обо мне слышали, значит, знаете, чего я хочу.

— Знаем, — буркнул орк со шрамами.

— Я хочу, чтобы все орки стали жить лучше, — продолжил я, не обращая внимания на его реплику. — Чтобы мы спустились вниз, на плодородные земли эльфов и людей, чтобы нам больше не приходилось голодать. Мы достойны лучшей жизни.

Орки закивали, криво ухмыляясь, перспектива их радовала, не могла не радовать. Здесь, в горах, наверное, каждый помнил голодные зимы, когда брюхо липнет к позвоночнику, а трескучие морозы обжигают, едва только отойдёшь от очага. И перспектива захватить более подходящие для обитания земли овладевала умами и представлялась великолепной возможностью.

— И мы хотим с тобой, — сказал Рутгор.

Это мне льстило. Вот бы все так приходили, добровольно, я бы давно уже захватил весь мир и построил бы Великий и Прекрасный Мордор Будущего, где все будут счастливы. Даже светлые расы. Только их придётся научить уважать других, а это будет непросто.

— Сколько воинов у вас осталось? — спросил я.

Немаловажный вопрос. Особенно в свете того, что нам придётся мстить за их вождя.

Шаман начал загибать пальцы, тихо перечисляя каждого по имени.

— Девять взрослых воинов, — через какое-то время ответил он.

Ну и, допустим, ещё какое-то количество молодёжи, которой только предстоит стать воинами. Неплохо, и то — хлеб. Проще будет переучить на новую тактику и оружие. Будь опытных воинов чуть побольше, то сразу бы началось тихое сопротивление, мол, зачем так, почему это, деды воевали без этих ваших построений, дубинами всех стукали, и всю эту итальянскую забастовку пришлось бы жёстко ломать. А так они никуда не денутся, примут мои правила.

— Вы должны понимать, что ваша жизнь изменится, — сказал я. — Мы сражаемся не так, как привыкли орки.

Они переглянулись, пожали плечами. Деваться им всё равно было некуда. Но и я должен был предупредить.

— Тогда я объявляю себя вождём племени Ледяных Огней, — торжественно произнёс я.

— Да будет так, — немного грустно произнёс Рутгор.

— Да будет так, — повторил за ним Гарул, не скрывая гордости за меня.

Кара, не скрывая гордой улыбки, незаметно подошла и вновь наполнила чашки гоблинским пивом. Это стоило отметить.

Мы выпили, и я почувствовал, как начинает шуметь в голове. У моих гостей, наверное, с непривычки шумит ещё сильнее. Пожалуй, стоит устроить праздник и для всех остальных, не каждый день меня выбирают вождём совершенно чужого племени. А если так посчитать, то в моём подчинении оказалось уже пять племён, а количество орков в моей орде, наверное, перевалило за несколько сотен и росло с каждым днём.

— Отправляйте гонцов в свою деревню, — приказал я своим новым подчинённым. — Пусть приходят все. Гарул, скажи всем, пусть в другие деревни тоже отправляются гонцы. Мне нужна вся орда, здесь, в деревне Кривых Копий. И пусть гоблины тоже приходят. Устроим праздник, на котором я объявлю себя ханом пяти племён.

Глава 41

Гонцы отправились во все окрестные деревни незамедлительно. Как раз к вечеру должны вернуться. Подвыпившие гости покинули моё обиталище, знакомиться с будущими соратниками, Бурздуб взялся их проводить и показать деревню с тренировочным лагерем. Ну а я остался дома, наедине со своей женщиной, продумывая план будущего представления.

— Почему пяти племён? — спросила она, отрывая меня от мыслей.

— Ну, как же? — я подхватил её на руки и покружил по чуму.

Звонкий смех прозвучал серебряными переливами, и я вернул её на место.

— Или ты не считаешь меня своим вождём? — грозно сдвинув брови, вопросил я.

— Мой вождь, — игриво засмеялась Кара. — И только мой.

Я ухмыльнулся и начал демонстративно загибать пальцы.

— Ну вот, Кривые Копья, это раз. Каменные Когти, два. Белые Ястребы, три. И Ледяные Огни пришли, четыре, — произнёс я.

— А кто пятые? — спросила она.

— Ты, кто ещё-то, — хохотнул я. — За всё племя Чёрного Утёса.

Кара зарделась, потупила взор. Это означало, что я признаю её равной всем остальным. Я хоть и давным-давно дал ей свободу, для неё это была довольно болезненная тема. Раньше, в своём племени, она была далеко не последней по статусу.

— Четыре племени, вождь, — сказала она. — Я твоя, а значит, теперь в твоём племени.

— Как хочешь, — пожал плечами я. — Лично я различий не делаю. Орки везде орки, мне все одинаково. Буду сражаться за любого из них.

— Я знаю, — выдохнула она и вновь прильнула к моей груди.

— Пойдём-ка, прогуляемся, — сказал я.

Снаружи полным ходом кипела подготовка к празднику. Вечерело, орчихи зажигали костры, отовсюду тянуло приятным дымком. В деревне царила атмосфера грядущего веселья, ожидания праздника, этакая добрая суматоха. Все куда-то спешили, что-то таскали, перекрикивались и ругались, выкатывали бочки и спешно сколачивали столы.

Многие приставали ко мне с вопросами, видя, что я ничем не занят, но я корректно отсылал всех подальше, не желая говорить о делах в данный момент. Сегодня мы отдыхаем. Я просто гулял по своей деревне, здороваясь с каждым встречным и подмечая изменения. Деревня за это время, на самом деле, здорово преобразилась.

Местами, конечно, по-прежнему виднелась грязь и разруха, но если вспомнить, что было, и сравнить, то результат налицо. Жить стало лучше, жить стало веселей. Детям больше не приходилось выкапывать червей и жуков из грязи, чтобы поесть, охотники приносили больше добычи с объединённых земель, а с новым оружием у них было больше времени на то, чтобы проводить его в деревне. Стало больше времени, чтобы обустраивать свой быт, улучшать и модернизировать его вслед за вождём. Некоторые орки даже начали обустраивать свои мастерские, прямо как у меня, чтобы что-то мастерить там и ковырять в свободное время, прямо как вождь.

Вскоре начали прибывать первые гости. Внезапность, конечно, многих обескуражила, но повод собраться, без сомнения, был приятный, и орки охотно тянулись в деревню Кривого Копья. Приходили, к счастью, не с пустыми руками, тащили с собой провизию, которую тут же сдавали в общий котёл. Первыми пришли, что удивительно, Белые Ястребы во главе с глубоко беременной Гедзой. Следом за ними подтянулись Ледяные Огни, удивлённо рассматривая всё вокруг, а потом подоспели и гоблины почти одновременно с Каменными Когтями.

Гоблины, выбравшиеся из своих пещер, нервно озирались и держались чуть в стороне от всех остальных, но всё равно не побоялись прийти. Я встречал и приветствовал всех, без исключения.

Почти уже стемнело, но костры и факелы разгоняли тьму, размазывая пляшущие тени по стенам хижин. На самом большом костре готовился пудук, с которого сняли громадную шкуру, на кострах поменьше тоже жарилось мясо, бочки с пивом выкатили на улицу, и любой желающий мог подойти и зачерпнуть себе выпивки. Кто-то играл на большом гулком барабане. Кажется, всё было готово к празденству.

— Друзья мои! Братья и сёстры! — громко произнёс я, выходя к центральному костру и поднимая руки в знак приветствия.

Шум и гомон толпы начали стихать, орки и гоблины заканчивали свои дела и поворачивались ко мне, готовясь внимать льющуюся в уши золотую струю мудрости. Знали, что я собрал всех не просто так, пусть даже в спешке, но каждый понимал, происходит что-то неординарное.

Я же смотрел на колышущееся передо мной зелёное море, понимая, что впервые вижу воочию всех своих орков вместе. Ещё более пьянящим было осознание того, что вся эта толпа жадно ловит каждое моё слово, и по первому зову отправится бить морду хоть самому дьяволу. Я буквально физически ощущал эту власть, захваченную мной по праву сильного.

Орки не были едиными, и даже эта толпа, спаянная теснотой площади, отчётливо делилась на племена и роды, но каждый из них знал, кто здесь вождь и почему. Пока что их объединяло только одно — моя единоличная власть, но я хотел сделать так, чтобы орки из разных племён стали одним народом, и никто больше не делал различий, из Чёрного Утёса ты или из Белых Ястребов, чтобы один орк помогал другому, невзирая на цвет кожи и форму ушей, чтобы даже после моей смерти (надеюсь, очень нескорой) никакие различия не могли более развалить этот союз.

— Мы собрались сегодня, чтобы отпраздновать сразу три вещи! — отчётливо, чтобы каждый слышал, произнёс я.

Хвала потерянным в театралке годам, поставленный голос и опыт произнесения речей перед толпой у меня имелись.

— Славную победу над злым и коварным зверем! Этот пудук напал на меня со спины, но я его убил! — прорычал я, указывая на растянутую шкуру и вертел.

Орки завопили, запрыгали, зарычали, бурно выражая свою радость и восхищение храбростью вождя. В толпе они становились почти неуправляемыми, и я кое-как сумел продолжить.

— Наши соседи! Наши друзья, племя Ледяных Огней! Выбрали меня своим вождём! — перекрикивая толпу, объявил я. — И я клянусь править мудро и справедливо, как и подобает вождю орков!

Снова поднялся шум, орки выкрикивали моё имя, кричали здравицы и горячо приветствовали новых соплеменников, чуть опешивших от подобного приёма. Они вообще не ожидали ничего подобного. Да и в целом никто из орков никогда не видал столько народу в одном месте, и это не могло не внушать уважение.

Солнце скрылось за горными склонами, и в мерцающем свете костров всё это походило на таинственную мистерию. Элементы шоу здесь точно не помешают. Если всё пройдёт так, как я задумал, то мою власть уже ничего не сможет пошатнуть. Ни вызов на дуэль, ни проигранный бой, ни какие-то претензии. Нужно было только немного крови. Чтобы представление запомнилось, нужно либо добавить крови, либо добавить секса. Пусть будет кровь.

Я достал нож и демонстративно полоснул себя по ладони. Толпа ахнула, в свете пламени кровь казалась чёрной и блестящей, словно нефть. Я подождал, пока накопится полная пригоршня, а затем подошёл к растянутой шкуре и прикоснулся окровавленной ладонью к морде убитого зверя, так, чтобы все видели.

— Духи и боги! Будьте мне свидетелями! — заорал я что есть мочи.

Орки замолкли, заворожённо наблюдая за моими действиями, и только потрескивание дров и шкворчание капающего жира нарушали густую зловещую тишину.

— Сила этого зверя теперь во мне! — продолжил я, чувствуя, как в самом деле по спине бегут мурашки, а воздух вокруг меня сгустился и наэлектризовался.

Я прикоснулся ладонью к лицу, оставляя чёткий кровавый отпечаток поверх шрамов.

— И я, Ундзог, вождь пяти племён, объявляю себя ханом всех орков! — прогремел я, и мой голос, казалось, лавиной прокатился над всеми горами. — И пусть эта кровь навеки свяжет мою судьбу с вами, а вашу — с моей!

Я выдернул из толпы перепуганную Кару, обмакнул палец в собственную кровь и начертил короткую вертикальную полосу на её лице.

— Клянись, — потребовал я.

— К-клянусь! — просипела она.

Пожалуй, стоило её предупредить. Я отправил её обратно, пошарил взглядом по толпе и выдернул оттуда Дургуза, которому тоже нанёс метку на лоб.

— Клянусь! — гордо произнёс брат.

Следом по очереди начали подходить остальные, даже не толкаясь и не мешая друг другу, и каждый клялся на крови. Все три шамана безропотно подошли и произнесли клятву, хотя именно от них я ожидал какого-то сопротивления. Даже гоблины, заворожённые зрелищем, подходили и клялись в верности, хотя я позвал их на праздник исключительно из добрососедских побуждений, вовсе не планируя перехватывать власть у тамошнего вождя.

Когда последний из орков, Ураг, подошёл и произнёс клятву, а у каждого на лбу красовалась метка, я развёл руки в стороны и широко улыбнулся.

— Теперь мы — один народ, связанный кровными узами друг с другом! Сегодня мы по-настоящему стали братьями и сёстрами! — произнёс я. — Ешьте, пейте, веселитесь! Сегодня родилось новое ханство! Сегодня мы стали единым целым!

Глава 42

Праздник начался. Снова застучали барабаны, снова пчелиным ульем зажужжали орочьи голоса. Во мраке подступающей ночи всё казалось таинственным и неясным, но все орки чувствовали себя неплохо, и даже Ледяные Огни быстро освоились, хоть и старались по-прежнему держаться своих сородичей.

Хотя понемногу границы всё же стирались. Зугмор, например, распевал какую-то разухабистую песню, размахивая пивной кружкой, и ему подпевали все подряд. Чуть поодаль гремел весёлый смех, орки из разных племён затеяли борьбу на руках, бурно поддерживая своих чемпионов. Все желающие угощались мясом и пивом, даже женщины и дети, наплевав на иерархию. Разве что от главного блюда первый кусок всё равно отрезал я, а в очереди им приходилось пропускать воинов вперёд.

К счастью, еды и питья хватило на всех, хотя я переживал, что орки сожрут всё за считанные минуты. Меня спасло то, что каждое племя притащило еду с собой. Даже гоблины принесли какие-то свои пещерные грибы и бурдюки с пивом.

Многие с непривычки начали хмелеть, громко смеялись, орали, шатались, некоторые уже попадали в грязь, некоторые разошлись по хижинам, из которых теперь доносились ритмичные вздохи. Лично я предпочёл остаться трезвым, лишь для виду пригубив из чашки, и больше уделял внимания разговорам.

А разговоры велись интересные. Даже послушать со стороны было любопытно. Орки из разных племён договаривались о совместной охоте, воины жарко спорили о преимуществах копья над топором, женщины делились рецептами, дети знакомились и тут же во что-то играли вместе. Я бродил по деревне от одной компании к другой, всюду получая знаки уважения, и слушал, радуясь, что праздник не перешёл в поножовщину и бойню, а орки и гоблины мирно общались между собой, позабыв старую вражду.

Три шамана сидели вместе на каком-то бревне, обмениваясь мудростью в самых нелестных выражениях, и это был единственный конфликт за весь вечер. Слава богам, до рукоприкладства шаманы не опускались, но жаркий философский спор в любой момент грозил перейти в личные оскорбления. Я поспешил к ним, на ходу прислушиваясь к вылетающим как из пулемёта репликам, но завидев меня, все трое умолкли в один момент.

— Надеюсь, я вам не помешал? — спросил я.

— Нет, вождь… То есть, великий хан, — быстро поправился Рутгор, самый молодой из трёх.

— Мы спорили о твоём ритуале, — сказал Гарул.

Я усмехнулся.

— Ну-ка. Интересно послушать, — сказал я.

— Рутгор считает, что ты где-то узнал секреты магии крови, — проскрипел Зутбог, который отпустил своего помощника отдыхать и теперь сидел на бревне рядом со своей корзиной, держась за её край. — А мы с Гарулом считаем, что это был призыв духов, которые и связали нас всех воедино.

— Пожалуй,надо было и вас предупредить, — хмыкнул я.

— Всё прошло хорошо, великий хан. Я давно знал, что у тебя есть способности, — успокоил меня Гарул.

— Духи были здесь, я их тоже чувствовал! — заявил Рутгор. — Но это была магия крови! И ничто иное!

— Это плохо? — спросил я.

Шаман Ледяных Огней замялся, задумался.

— Нет, — сказал он.

— Можете считать, что это было и то, и другое одновременно, — сказал я. — В конце концов, и духов я призывал в свидетели, и кровь использовал.

— Но так не делают, — произнёс Зутбог.

— Что мешает? — хмыкнул я.

— Так не принято… — пожал хрупкими плечами старик.

— Главное, что оно сработало, — сказал я. — А остальное не так важно. Мы теперь один народ.

Один народ, одно государство, один вождь. Орки везде будут орками, гонимыми отовсюду зеленокожими уродами, монстрами, и никакие договоры и дипломатия не будут работать, просто потому что никто не будет воспринимать нас как равных. Тем более высокомерные эльфы, которые и так с трудом мирятся с необходимостью жить в союзе.

— Скажи, Зутбог, откуда появился самый первый орк? — спросил вдруг я.

— Как это откуда? Из глины, степной травы и ветра, — произнёс он таким тоном, будто втолковывал это неразумному детёнышу.

— И его жена? — спросил я.

— Конечно!

— Ундзог, ты что, забыл вообще всё, чему я тебя учил? — вклинился в разговор слепой Гарул.

Этот его вопрос я проигнорировал.

— И это значит, что потом они родили всех остальных. И мы все происходим от одного корня, а значит, уже являемся братьями и сёстрами, — сделал вывод я. — Или это не так?

— Так, — подтвердил Зутбог.

— Так и есть, — хмыкнул Рутгор.

— Так и есть, — повторил я вслед за ним. — Я просто напомнил это всем.

Шаманы притихли, раздумывая над моими словами.

— Гоблины, — я показал на пляшущих вокруг костра коротышек. — Тоже наши дальние родичи. Младшие братья.

Рутгор скривился, Зутбог и Гарул усмехнулись. Даже шаманы подвержены шовинизму, что поделать. Будем это всеми силами искоренять, гоблины мне нужны, а дискриминация нет.

— Иначе откуда бы им знать наш язык? — спросил я. — Да и вообще, они просто хилые и мелкие, а так-то похожи на нас.

— Ну, может и так, — пожал плечами Рутгор.

Я пожелал шаманам удачи и отошёл прочь, перекусить чего-нибудь. Всё шло своим чередом, праздник гремел барабанами и разудалыми песнями, мерцал всполохами пламени и плескался реками пива. Благостное настроение, казалось, ничего не сможет омрачить, и я подошёл к одному из костров, на котором жарилась козлиная туша целиком, и отпластал себе ножом добрый шмат мяса с кровью. Раньше я любил прожаренный до состояния подошвы велл дан.

Да, всё не так уж и плохо, я и сам радовался празднику. Теперь я здесь хан, царь во дворца, самый большой орк на деревне. Даже шумное пьяное сборище меня нисколько не коробило, а наоборот, веселило. Я давно смирился с судьбой, бытие в зелёной орочьей шкуре теперь не угнетало меня и не вгоняло в депрессию, тем более, что я и сам незаметно для себя менялся под влиянием среды и орочьей физиологии. Порой я даже думал, что всё не так уж плохо, и я отлично живу.

Мне не приходится ходить на работу, я занимаюсь только тем, чем хочу заниматься, а не ору «свободная касса» по двенадцать часов в день, как многие мои старые знакомые. Без интернета немного тоскливо, информационный голод приходится компенсировать местными слухами и сплетнями, но это порой даже интереснее, чем паблики «Подслушано Мухосранск», потому что всех действующих лиц знаешь лично.

Но что самое главное и приятное, меня здесь уважают и слушают. И я слушаю других, мотая на ус всё, что могло бы пригодиться в здешней жизни, и чтобы не наломать дров со своими реформами. Разрушить местный уклад можно легко, но создать вместо него что-то новое и при этом подходящее для орков будет невероятно сложно, и поэтому я не спешил с модернизацией местного общества.Объединение в ханство это уже был огромный шаг, который, я полагаю, удалось провернуть только из-за того, что раньше уже было что-то подобное.

Но я не собирался идти по стопам хана Бадгаза. Мы, как говорил Владимир Ильич, пойдём другим путём.Оставалось принять в наш союз ещё одно племя, Чёрных Черепов, и я не сомневался, что с такой силищей всё пройдёт как по маслу. Такого количества воинов давно никто не собирал, и даже если последние из наших соседей начнут упрямиться, то мы сомнём их будто паровой каток.

— Великий хан, — прошелестел тихий голос Кары, и я почувствовал её нежное прикосновение к моему локтю.

Я вновь погрузился в мысли слишком глубоко, отвлекаясь от происходящего вокруг. Со мной такое иногда бывало.

— Да, милая моя? — спросил я.

— Они, кажется собрались гулять до самого утра, — протянула она. — Ты тоже?

— Нет. Пусть празднуют. А я свою роль уже отыграл, — сказал я.

— Тогда… Пойдём? — спросила Кара. — Мне… Нам… Я хочу… То есть, я хотела сказать…

Я улыбнулся и прикоснулся пальцем к её губам, заставляя замолчать.

Долго меня уговаривать не придётся. Это раньше я считал себя выше всех остальных. А теперь я находил её очень даже привлекательной, хотя по орочьим меркам Кара была костлявой и хилой, даже при том, что в сравнении с человеческими женщинами была гораздо мощнее. Всё-таки я окончательно стал орком.

Глава 43

Долго побыть наедине нам не удалось. Почти сразу снаружи послышался какой-то шум и крики. Терпеть не могу, когда меня отвлекают, но стоило только высунуться наружу из чума, как тут же со стороны окраины послышался чей-то истошный вопль.

— Тревога! — голос прозвучал в ночи, как приговор, и тут же до моего слуха донёсся звон стали.

— Твою мать, — ругнулся я и юркнул внутрь.

— Что случилось? — выдохнула Кара.

— Не знаю. Будь здесь, — приказал я, схватил палицу и выбежал из чума в одной набедренной повязке.

Если кто-то затеял драку со своими же… Смерть покажется им избавлением.

В деревне поднялась суматоха, в мерцающем свете костров длинные тени сновали туда-сюда, размахивая оружием. Я побежал на звуки сражения, готовый уничтожить каждого, кто посмел испортить нам праздник.

С окраины доносились крики и звон металла, я выхватил из костра горящую головню, чтобы осветить себе путь. Нужно было прекратить эту вакханалию, но первым делом нужно было разобраться, что вообще происходит.

— Становись! — проревел я на всякий случай, подбегая к месту битвы.

Если дерутся наши, есть маленький шанс их отрезвить. Если на нас напали, то держать строй тоже не помешает.

— Бей их!

— А-а-а-а!

— Проклятые карлики!

— Держать строй!

Карлики? Гномы осмелились напасть? Ночью? Бред какой-то. Хотя… Они наверняка отлично видят в темноте и достаточно коварны, чтобы дождаться удобного момента для нападения. Решили покончить со всеми орками за один раз, твари.

Битва кипела вовсю, когда я сходу влетел в сечу и обрушил удар своей палицы на металлический шлем одного из гномов. Они наступали с двух направлений, пока полупьяные орки пытались организовать оборону.

Напали в самый неожиданный момент, сволочи, я даже и представить себе не мог, что кто-то вообще осмелится напасть на деревню, полную воинов.

Мы отбивались кто чем горазд, вырывали жерди из чужих изгородей, подбирали оружие павших товарищей и убитых врагов, кто-то даже умудрялся размахивать обычным столовым ножом, лишь немногие успели добраться до оружейки и своих копий.

Гномы наступали строем, их офицеры то и дело выкрикивали хриплые гортанные команды, указывая на ту или иную цель. А ещё их было много. Очень много.

— В строй, мать вашу, становись! — проревел я, пытаясь отвлечь своих воинов от бессмысленной рубки и заставить их сдерживать наседающих карликов правильным образом. Так, как я учил.

Быстро трезвея, воины постепенно начали выравниваться в некое подобие строя, прикрывая друг друга. Ситуация начала выправляться, нам повезло, что гномы не сумели сходу овладеть окраиной и зайти в деревню. Защёлкали арбалеты, засвистели снаряды пращников, бабы и дети присоединились к обороне.

— Стреляйте по командирам! — приказал я, палицей указывая в сторону противника.

Там, в тылу, виднелись шлемы с высокими серебряными гребнями, и я предположил, что это должны быть офицеры. В темноте попасть будет не так просто, но мы попробуем взять плотностью огня.

Я лично сражался в первом ряду, обрушивая палицу на бородатые морды, и обсидиановые лезвия сбривали их вместе с каменной гномьей кожей. Карлики закрывались ростовыми щитами, пытались теснить нас, и будь они хоть чуточку сравнимы с нами по габаритам, то нас давно бы уже размололи в щепки. Острые топорики и кирки били по ногам, вспарывали животы самым неудачливым, увечили самых нерасторопных, но заставить нас отступить уже не могли.

— Го-о-о-о-об! — послышался писклявый истошный крик откуда-то из темноты.

Метательные копья расчертили темноту, банда гоблинов зашла гномам во фланг и обрушила на них целый дождь из дротиков, так что гномам пришлось спешно разворачиваться, чтобы укрыться своими щитами.

— В атаку! — проревел я, пользуясь открывшейся возможностью.

Орки заорали в едином порыве, бросаясь на растянувшихся бородачей. Камень дробил плоть, сминал доспехи, острые грани кремня и обсидиана взрезали толстую кожу, чёрная в свете костров кровь лилась рекой. Пахло железом и смертью.

Я размахивал палицей, раскидывая набегающих карликов в стороны, словно сказочный богатырь. Раз махнёт — улочка, отмахнётся — переулочек. Я не чувствовал усталости, только кровавую ярость, пылающую в моих жилах. Сейчас я им покажу мать Кузьмы, я им устрою, идите все сюда, решили на нас лезть, жлобы вонючие…

Гномские командиры выкрикнули несколько каких-то каркающих команд, и их воины начали спешно отходить, сохраняя боевой порядок.

— Стой! Становись! — рыкнул я, с трудом удерживая себя от того, чтобы не броситься следом за отступающими бородачами. — Гоблины, назад!

Мои воины спешно занимали свои места, новички отходили назад вместе с гоблинами, убитых и раненых оттаскивали с поля боя, пользуясь небольшой передышкой. Женщины принесли нормальное оружие тем, кто был вынужден сражаться подручными средствами, вместе с шаманами тут же занялись ранеными.

Строй гномов отошёл на самую границу темноты, поблескивая доспехами на границе видимости, раздвинулся вдруг и из него вышел широкоплечий, почти квадратный гном в шлеме с золотым плюмажем. Из-под его шлема сверкали злые глаза, в руках он держал здоровенную секиру, больше подходящую статуе какого-нибудь мифического героя. Секира тускло светилась сама по себе, каким-то бледно-голубым сиянием, и что-то мне подсказывало, что под её удар лучше не попадать. Белая тонкая кольчуга струилась на его плечах искрящимися переливами. Ну а я так и стоял в одной набедренной повязке, перекидывая в руках самодельный пернач.

— Наагардеш! Леглег тамях чебулхъуси! — прокаркал гном. Я не понял ни слова, но по его виду и интонации было очевидно, что он вызывает меня на поединок.

Не удалось взять деревню нахрапом, пытается изыскать другие пути. Понял, что в открытом и честном бою ему не победить, а даже если ему удастся одержать победу, то у этой победы будет очень горький привкус. Мы сражаемся за родную землю, отчаянно и стойко, и не уступим ни пяди.

— Глядите в оба, эти мерзавцы могут попытаться зайти с другой стороны, — тихо произнёс я, и мой приказ облетел всю деревню от орка к орку шелестящим шёпотом.

Гном тряхнул секирой, сплюнул себе под ноги.

— Унарчи низамагардеш! — выкрикнул он, и со стороны гномьего строя послышались хриплые смешки.

— Пристрелите его, — приказал я.

Арбалетная тетива щёлкнула, болт прошуршал в воздухе, ударил гнома прямо в шлем, дезориентируя и заставляя пошатнуться. Гномья каска выдержала, но импульс всё равно получился неслабый, и он едва не упал, каким-то чудом оставшись на ногах. Низкий центр тяжести помог, не иначе.

— Чевхъес! — мотая башкой, каркнул он. — Гякар гурдняг!

Строй гномов ударил обухами топоров по щитам, звук получился такой, будто в горах начался камнепад.

— Стреляйте ещё! — приказал я.

Сразу несколько болтов отправились в недолгий полёт, пара штук просвистели мимо, несколько ткнулись в кольчугу и отлетели, не причинив никакого вреда. Клятое гномское колдунство. Значит, придётся действовать по старинке. Сильно и больно стукать врага по черепу.

Я перехватил палицу поудобнее, выдвинулся вперёд, намереваясь одним ударом добить гнома, пока тот не пришёл в себя, размахнулся посильнее. Три шага к нему, на третьем удар, которому позавидовал бы сам Тайгер Вудс, план простой и красивый. Уж моей-то палицей наверняка получится сбить с этой квадратной башки шлем и выбить оттуда все мозги, если они там, конечно, имеются.

Злобные глазки карлика сверкнули из-под шлема как раз в тот момент, когда я занёс над ним свой пернач, гном вскинул секиру размашистым движением, оба оружия столкнулись с мелодичным звоном, а в ладони мне отдало гулкой упругой вибрацией. Он что, притворялся, хитрая морда?

Я отбил его секиру вверх, пнул его ногой изо всей силы, и на этот раз гном не устоял, покатился назад, как опрокинутая бочка.

— Валите их! В атаку! — проревел я, бросаясь следом за катящимся вниз по склону ублюдком.

Глава 44

— Ур-ра! — слитный боевой клич прогремел над склонами гор, будто гром среди ясного неба.

Самые опытные из моих воинов начали наступать строем, острые копья сверкали во мраке. Следом шла лёгкая пехота и пращники, осыпающие коротышек снарядами, которые градом стучали по их щитам, заставляя закрываться и лишая их нормального обзора.

Я же пытался достать гнома в золотом шлеме ударом могучей палицы. Тот перекатывался и уклонялся, не успевая встать и размахнуться своей секирой, а я обрушивал всё новые и новые удары, чтобы просто не дать ему времени. Если он соберется с силами и всё-таки рубанёт секирой, может не поздоровиться уже мне. Но гном спешно укатывался к своим сородичам, и я рисковал оказаться в гуще гномьего строя, если не прекращу это преследование, поэтому я остановился.

— Я сделаю из твоего черепа кубок! — прорычал я.

Гномы прокаркали что-то в ответ, скорее всего, тоже какие-нибудь незамысловатые оскорбления, впустили своего командира за строй, в брешь тут же влетело несколько арбалетных болтов, но нападать гномы не смели, стояли в стене щитов, поблескивая из-под шлемов злыми жгучими взглядами. Позади меня приближалась орда. Я видел, как бородачи колеблются, и одна мощная атака заставит их дрогнуть.

— Хурр! Хурр! — карлики вновь начали стучать топорами по собственным щитам, видимо, надеясь нас испугать и внушить себе немного смелости.

Я вскинул палицу над головой.

— Бей! Убивай! — крикнул я, и подошедший строй впустил меня в свои ряды, словно морская волна, подхватывающая отдельную капельку.

Мы ринулись вперёд, на проклятых коротышек, осмелившихся испортить нам праздник. Снова зазвенел металл, воздух наполнился криками раненых, разъярёнными воплями и стойким запахом железа. Я орудовал своим перначом чисто механически, как мясник, раз за разом опуская его на очередной гномий шлем, проминая металл и ломая кости. Мои соседи по строю, с которыми я шёл плечом к плечу, Улдук и ещё какой-то орк из новеньких, имени которого я не мог вспомнить, били копьями по уязвимым местам, то и дело насаживая какого-нибудь бородача, как жука на булавку.

Не знаю, сколько так продолжалось, но я начал чувствовать, как устаёт рука, а пернач, полностью покрытый чужой кровью, становится всё тяжелее. И в один прекрасный момент я понял, что передо мной больше нет ни одного гнома, которого можно постукать. Я видел только, как последние из них убегают в темноту, бросая тяжёлые щиты, и многие из орков хотели броситься за ними в погоню.

Я остановился, в последний раз вскинул палицу и издал оглушительный рык, в который вложил всю свою злобу и ненависть и от которого кровь застывала в жилах даже у самых бесстрашных.

— Это! Победа! — проревел я.

Орки отозвались воинственным кличем, и я окинул своё поле битвы свирепым взглядом. Потерь оказалось больше, чем я ожидал, а ранены были почти все, даже я с удивлением обнаружил на себе несколько порезов, которых в горячке боя попросту не заметил. Но теперь, когда адреналиновая волна схлынула, ощущения пришли в полной мере. Поганые карлики. Изобрету хлор и закачаю в их поганые пещеры.

Ладно хоть мы не пустили их в деревню и гномы не сумели ничего поджечь или разрушить. Хотя и без этого хватало неприятностей. Праздник окончился кровавой баней, и все запомнят именно это. Победа есть победа, конечно, но я-то знал, что вышла она не самой уверенной. Главное теперь убедить орков в том, что всё прошло как надо. Будь орки чуть более пьяными или если бы мы защищались силами одного племени, а не всей орды, всё закончилось бы гораздо печальнее.

— Это победа! — повторил я. — Гномы! Мерзкие карлики! Понадеялись застать нас врасплох!

Воины стояли на поле битвы, тяжело дыша, раненые, стиснув зубы, перевязывались сами или терпеливо принимали помощь наших женщин, мёртвых начинали растаскивать в стороны. Орков и гоблинов — в одну, гномов — в другую.

— Но мы — орда! Мы доблестно отразили их натиск! Постукали их так, что они надолго запомнят! И будем стукать ещё! — прокричал я. — Пока не уничтожим их полностью!

Орки хищно усмехнулись, на усталых лицах появились улыбки и осознание победы.

— Сначала их! А потом и весь мир! — проревел я во всю мощь своего голоса, так, что воздух задрожал вокруг меня, а по спине вновь поползли мурашки.

— Слава великому хану! — выкрикнул кто-то из толпы.

— Великий хан!

— Вождь Ундзог!

— Слава!

— Гоб!

Они кричали и бесновались, отчаянно выкрикивая моё имя и празднуя победу, первую крупную победу в этом противостоянии.Primo victoria, победа, которая должна была изменить всё и переломить ход противостояния в целом. Я почувствовал вдруг, как моё сердце сжимает тёплой волной, а к глазам подкатывают слёзы радости и гордости за то, что мы сейчас пережили. Они же встали комом в горле, который я с великим трудом сумел загнать обратно в глубину души.

— Друзья мои! Слава тем, кто погиб сегодня, защищая родную землю! Слава тем, кто сражался и выжил, чтобы рассказать об этом! — я указал рукой на мёртвых. — Я клянусь, их имена не будут забыты, а об этом подвиге будут сложены песни!

— Ур-ра! — вновь прогремел боевой клич.

Я снова оглядел своё поредевшее войско, тоскливо отмечая, что сократилось оно почти на треть. И это с учётом того, что накануне в него влилось целое племя Ледяных Огней. Досадно, но ничего не поделаешь.

— Сержанты, командуйте, — произнёс я.

Они и без меня знали, что делать. Раненым помочь, трофеи собрать, мёртвых подготовить. Справятся и без моего присутствия, у меня не было ни малейшего желания контролировать каждый их шаг. Да, я рисковал тем, что кто-то утаит часть добычи, но что мне до тех обносков и побитых доспехов, которые налезут только на ребёнка? Абсолютно плевать.

Я прошёл за строем, пропуская мимо ушей надоевшие славословия, вернулся в деревню, где догорали костры. На востоке за горами начинал подниматься рассвет, и я вновь почувствовал накатывающую усталость. За всю ночь я так и не сомкнул глаз.

По дороге меня остановил Рутгор, ухватив за локоть. Я чудом сдержался, чтобы не ударить не глядя, и ограничился недовольным рычанием.

— Вождь… Хан… — произнёс он.

Шаман Ледяных Огней тоже выглядел усталым и утомлённым, руки его были по локоть вымазаны в чужой крови.

— Рутгор, — буркнул я. — Говори.

— Я хотел сказать… Мы с этими же гномами дрались, — тихо произнёс он. — Теперь я вижу, всё не зря. То есть, хан, спасибо. Теперь я вижу, что мы обязательно отомстим.

— Не сомневайся, — сказал я, аккуратно высвобождаясь из его хватки.

Наконец, мне удалось добраться до своего чума, но входить внутрь я не спешил, остановился у бочки с водой и принялся смывать грязь и кровь, свою и чужую. Сражаться почти голым мне не понравилось, да, ничего не стесняет движения, но и полное отсутствие защиты вынуждает осторожничать сильнее обычного. Уж лучше я буду закован в доспехи с головы до пят.

Внутри меня встретила Кара, которая снимала тетиву с арбалета, тоже чумазая и грязная. Значит, тоже сражалась вместе со всеми, я даже и не заметил её в толпе.

— Вождь, — хмуро поприветствовала она.

— Что-то случилось? — хмыкнул я, аккуратно возвращая пернач на его законное место во главе оружейной стойки.

— Ничего, — отрезала она.

— Кара… — произнёс я, тоном, не терпящим возражений.

— Я… Не ожидала… Что всё будет так… — буркнула она. — И вспомнила…

Да уж, травму никуда не денешь. Но она не забилась в уголок и не осталась в чуме, а взяла арбалет и пошла с остальными женщинами защищать деревню, и уже одно это говорило о том, что у неё есть характер.

— Иди сюда, — мягко произнёс я, обнял её, и она вновь уткнулась лицом в мою зелёную грудь. — Ничего не бойся.

— Ты ранен? — вдруг спросила она, отпрянув. — Сядь, я помогу.

— Ерунда, — хмыкнул я, но всё-таки подчинился и дал ей обработать свои раны, ругаясь сквозь зубы всякий раз, когда она касалась моих порезов кусочками ткани.

Глава 45

По итогам битвы стало ясно, что больше всего орков полегло из тех племён, кто пока не обучился новой тактике, и это стало ещё одним доказательством того, что старые методы нужно оставить в прошлом. Пришлось в срочном порядке строить ещё одну казарму, потому что желающих остаться в тренировочном лагере оказалось больше, чем он мог вместить.

Трофеев с побитых бородачей взяли изрядно, теперь-то мы были вооружены до зубов. Драгоценного металла теперь точно хватит и на опыты, и на всё остальное. Жаль, что гнома в золотом шлеме мы среди мертвецов не обнаружили, я бы с удовольствием пополнил свою коллекцию оружия его секирой, а из золотого шлема сделал бы отличную супницу или котелок. Но прочего барахла вроде щитов, кольчуг, наручей, шлемов и тому подобного собрали изрядно. Побитое всё, разумеется, с пробегом, в крови и со следами эксплуатации, но в нашем случае жаловаться не на что. Либо носи дальше костяные, либо бери, что дают.

Я не отказал себе в соблазне посмотреть лично на всё это добро, и сразу прикинул, что примерно из двух гномьих кольчуг выйдет одна короткая орочья, если их срастить между собой. Но работа это кропотливая и тонкая, все кольца были тщательно заклёпаны, и с нашими грубыми инструментами так не получится. Зато всякие наручи и поножи из обычной стали можно было разогнуть и подогнать под орочьи размеры, что я и порекомендовал сделать всем, кому они достались.

Оружие и щиты тоже надо было переделывать. К топорам крепить новые топорища, гораздо длиннее и массивнее тех, что использовали гномы, для щитов нужно было делать новые рукоятки, под широкую орочью ладонь. Впрочем, рукоятку из кожаной полоски сделать нетрудно, а вот с топорами будет чуть посложнее.

Никаких зачарованных предметов, магических посохов, чудодейственных эликсиров или таинственных механизмов мы не обнаружили. Всё просто и понятно, вот топор, он рубит, вот щит, рубят по нему. А единственное колдунство, скорее всего, было у главного, в зачарованной секире.

Павших похоронили с честью, я произнёс длинную пространную речь про возмездие и нашу общую цель, а потом орки из дальних деревень начали потихоньку расходиться. Я попросил остаться троих шаманов и пригласил их на своего рода совещание штаба.

Собрались мы снова в моём чуме, и кроме местной интеллигенции на совещание пришли ещё и силовики в лице моих сержантов, Бурздуба, Зугмора и Нурзбука. Скоро, когда взвод арбалетчиков наконец будет сформирован полностью, добавится ещё один, но пока что Нурзбук отдувался за пращников и арбалетчиков одновременно. Не хватало разведки, это я остро ощутил, когда гномы застали нас врасплох, нагло заявившись прямо в деревню, но с разведкой было в целом всё печально. Кадры решают всё, а подходящих кадров, к сожалению, не завезли, приходится выращивать самим.

Ну и вождь гоблинов тоже был приглашён, но куда-то запропастился и совещание мы решили начать без него. Кара тоже присутствовала, но в качестве мебели, тихо занимаясь каким-то рукоделием в углу.

Мы снова расположились за столом, на котором я раскатал собственноручно изготовленную карту, на которой значками и пиктограммами были обозначены все окрестные точки интереса, начиная от входов в гномьи пещеры и заканчивая координатами залежей тех или иных ископаемых, которые я сумел опознать. Орки косились на непонятную им карту, разглядывали непривычный интерьер чума, но долго витать в облаках я им не позволил.

— Итак, — произнёс я, тяжёлым взглядом окидывая собравшихся. — Какие ваши мнения?

Все шестеро переглянулись, не ожидая такого вопроса. Думали, наверное, что я опять буду тыкать пальцем и раздавать указания. В чём-то авторитарный стиль управления, конечно, хорош, но есть у него и свои минусы.

— Насчёт чего?.. — осторожно спросил Зугмор.

— Насчёт всего. Вот давай ты и начнёшь. Можешь со вчерашнего нападения начать, — подсказал я.

Командир копейщиков почесал затылок жёлтыми когтями, вспоминая прошедшую ночь.

— Ну… Постукали их… — хмыкнул он.

Остальные согласно закивали.

— Это я знаю, ты мне скажи, что сам об этом думаешь, — сказал я.

— Крепко постукали, хорошо, долго не сунутся сейчас, — ответил Зугмор. — Славная победа вышла. Я даже песню…

— Песню потом, — перебил его я. — Как думаешь, можно было их ещё лучше постукать?

Он снова задумался.

— Можно, наверное, — через несколько секунд сказал он.

— Остальные?

— Можно. Да, можно, конечно! — перебивая друг друга, сказали сержанты.

— И как же? Есть идеи? — хмыкнул я, снова оглядывая всех по очереди.

У меня-то их был целый вагон и маленькая тележка, мне интересно было послушать предложения соратников, понять ход их мыслей, привить немного самостоятельности. Мне не нужны были деревянные по пояс чурбаны в моём окружении, мне нужны были толковые командиры, не боящиеся проявлять инициативу и смекалку.

— Ну… Можно было стукать сильнее… — тихо сказал Бурздуб.

Я разочарованно покачал головой, но Бурздуб продолжил мысль.

— Было бы у нас ихнего оружия побольше, железного… А то нашим их только в стороны раскидываешь, — добавил он.

— Раньше всегда и так побеждали, — проворчал Гарул.

— Теперь всё иначе, — отрезал я. — Ещё идеи?

— Надо охранение было ставить, — произнёс Нурзбук. — С арбалетами.

А ещё вышки с прожекторами, овчарок и контрольную полосу распахать. Шутка. Идея, само собой, здравая, я и сам об этом раздумывал. Вообще, давно пора создать систему караулов и сигнальных костров, чтобы быстро оповещать друг друга о нападении или опасности. Главное, грамотно выбрать места.

— Ещё, — потребовал я.

— В другом месте их встретить надо было, — проскрипел Зугмор. Старый шаман кутался в шкуру, сидя у самой печки, но всё равно мёрз. — Подальше от деревни. Нехорошо в деревне биться, неспокойно.

Тоже верно. Место для битвы лучше выбирать самим, таким образом, чтобы оно давало преимущество тебе, а преимущества противника наоборот, сводило к нулю. Стратегии в реальном времени научили меня многим полезным трюкам. Но игра это игра, со своими условностями и механиками, а реальный бой это реальный бой, и в нём любая мелочь может сыграть как в одну, так и в другую сторону. И ты эту самую мелочь не предусмотришь при всём желании.

— Хорошо, — сказал я с хитрым ленинским прищуром. — Теперь надо решить, что делать дальше.

— Стукать, — тут же произнёс Бурздуб.

— Убивать, — рыкнул Зугмор.

— Вы правда хотите лезть в пещеры к этим бородачам? — хмыкнул я. — Я бы не рискнул. Теснота, темнота. Ловушки. Здесь, наверху, мы сильнее их. А в пещерах они хозяева.

Орки немного приуныли от этих слов.

— Там разве что гоблины могли бы повоевать… — произнёс я. — Но куда-то они опять запропали.

— Дикари, — фыркнул Нурзбук.

— Отставить. Гоблины наши союзники. Предлагаю сосредоточиться на Чёрных Черепах, — произнёс я. — Из всех соседей в орду осталось принять только их.

Зугмор прошипел что-то нецензурное, Бурздуб скривился, Рутгор тяжело вздохнул.

— Не пойдут, — отрезал Гарул.

— Даже если постукать? — хмыкнул я.

— Да. Особенно если постукать, — отозвался Зутбог. — Они… Малость… Того.

— То есть? — спросил я.

— Считают себя избранными. Якобы они нам не ровня, — пояснил Гарул.

— Эльфийская мразь… — прошипел Зутбог.

— Да, прямо как эльфы, — добавил Гарул.

Любопытно. Но, в любом случае, познакомиться с ними необходимо, и даже если они не войдут в орду, нужно попытаться установить добрососедские отношения, чтобы они не ударили нам в спину. А если не получится ни того, ни другого… Придётся истреблять всё племя, всех, кто способен держать оружие, а оставшихся угонять в рабство. Так, как это сделали с племенем Чёрного Утёса.

— Надо разведать обстановку. Поглядеть вообще, что там творится, — задумчиво протянул я.

Откуда-то снизу послышался шорох.

— Гоб знай тайный путь! — донёсся голос из-под низкого столика. — Гоб может показай!

То есть, всё это время гоблин присутствовал, и мы даже не почуяли? Похоже, у нас нарисовались отличные кандидаты в разведчики.

Глава 46

Сказано — сделано. Раз уж гоблины вызвались сами, то пускай действуют. Я, конечно, приказал им действовать максимально скрытно, но они и так знали и умели гораздо больше меня в вопросе скрытного передвижения и маскировки. Жизнь в заброшенных тоннелях кого угодно научит держаться тихо.

Ну а я возобновил муштру и занятия, в том числе и сам лично каждое утро занимался со своими воинами. Тяжело, лениво, но здесь я точно знал, для чего мне нужны эти занятия. Тут они были жизненно необходимы. Так что я бегал вместе со всеми, таскал тяжёлые камни вместе со всеми и бился в строю вместе со всеми, показывая тем самым, что никому не зазорно биться по-новому.

Понемногу с каждым днём становилось всё холоднее, пока однажды ночью не выпал первый снег, белой шёлковой простынёй застилая горные склоны. К полудню он растаял везде, кроме самых тёмных расщелин, но дети успели вдоволь наиграться в снежки, а я успел понять, что зима уже на пороге. Её дыхание пока ощущалось как что-то далёкое, но в нём была неотвратимость, уже слышалась твёрдая поступь трескучих морозов, которые грозили заковать всё живое в тяжёлые ледяные кандалы.

Охотники вынуждены были уходить всё дальше и дальше, чтобы не возвращаться с пустыми руками, но даже так порой они приходили без добычи. Пришлось разрешить им спускаться вниз, в западные предгорья, туда, где наши земли граничили с враждебными и запретными рощами Священного Союза. Тут, конечно, пограничники службу не несли и нарушителей никто не ловил, но лишний раз светиться тоже не стоило, так что я настрого запретил встревать в какие-либо конфликты. Даже если от этого будет зависеть исход охоты.

Ну и я, наконец, озаботился безопасностью и связью. Рацию мне, конечно, не собрать, хоть на лампах, хоть на транзисторах, но сигнальные костры и дозоры я всё-таки обустроил. На равном расстоянии друг от друга, на видных местах, с круглосуточным дежурством, в которое назначил подростков, по двое на каждый костёр. Само собой, с графиком дежурств, и я сразу сделал так, чтобы назначение в дальний дозор было не наказанием, а почётной и уважаемой обязанностью. Наказанием был сбор и сушка кизяка.

А самым главным стало то, что мы наконец сделали достаточное количество арбалетов, пристреляли их и настрогали к ним целую кучу болтов. Можно было начинать формировать взвод стрелков, и эту обязанность я возложил на Нурзбука, который влюбился в это оружие всей душой, и должен был отобрать себе таких же энтузиастов-добровольцев. Пращников можно было и сократить немного, переучив их на более совершенное оружие.

Так или иначе, моё войско теперь состояло из бронированных копейщиков, лёгкой пехоты и стрелков. Для идеального баланса не хватало только всадников. А если погрузиться в мечты, то я бы предпочёл артиллерию, пусть даже примитивные бомбарды, как у османов, но способные жахнуть картечью или ядром (пусть даже каменным). Но серы в здешних горах я так и не нашёл, а рецептов пороха без использования серы я не знал. Угля было изрядно, селитру тоже можно было бы наковырять в нужниках, но серы не завезли, а значит, идея с порохом откладывается в долгий ящик. К огромному множеству других, тоже невозможных пока что идей. А против магии было бы, наверное, неплохо.

Конфликт с гномами перешёл в вялотекущее противостояние, коротышки не осмеливались напасть и почти не показывались на поверхности, но я точно знал, что они копят силы, чтобы ударить снова. Зато мы нагло ходили по их землям и рубили их лес.

Сначала я даже попытался завалить камнями один из выходов, замуровать их в шахтах, но когда мы появились у этого выхода в следующий раз, всё было расчищено, и я понял, что против профессиональных горняков это бесполезно. Всё равно что черпать воду решетом.

Соваться внутрь я так и не рискнул. Я не самоубийца. Входы в гномьи подземелья наверняка усеяны ловушками, а через заброшенные тоннели, в которых поселились гоблины, ходить нельзя. Табу. Я попытался выяснить, что там такого запретного, но без особых успехов. Табу, и всё, но что-то в реакции гоблинов подсказывало мне, что там, скорее всего, живёт кто-то ещё. Кто-то третий и кто-то смертельно опасный.

Поэтому гномов пока оставили в покое, и я лично отправился на разведку в земли Чёрных Черепов. Разумеется, не один, а в компании брата Дургуза и троих гоблинов.

Земли эти граничили с землями Ледяных Огней и гномьими, и мы добрались до них без особых приключений. Разве что Дургуз, увидев выбеленные солнцем черепа на кольях, развешанные вдоль тропы, немного струхнул. Черепа были разные, и орочьи, и гномьи, и какие-то незнакомые. Объединяло всех одно — чёрная метка на лбу, ясно показывающая, на чью территорию мы заходим.

— Давай не пойдём, — попросил брат.

— Хочешь остаться здесь? — хмыкнул я.

— А можно? — обрадовался Дургуз.

— Нет, — ответил я.

Гоблины захихикали, Дургуз потупился, но взял себя в руки и пошёл дальше. Мы всё-таки не собирались встревать в драки, мы шли только поглядеть на вероятного противника, внимательно всматриваясь в серые скалы и редкие кривые кустики, на случай, если разведчики или охотники Чёрных Черепов вдруг найдут нас сами.

По главной тропе мы дошли только до окраины, а потом свернули на почти незаметные стежки, петляющие по склону, словно пьяный заяц. Гоблины шли первыми, хищно озираясь по сторонам и постоянно принюхиваясь, будто ищейки. Гоб не солгал, дорогу они знали. А как иначе, если ты самый хилый и слабый в этих горах? Прячься от всех, сливайся с тенями, собирай информацию. За нами они точно так же следили в своё время, и я был рад, что нам удалось выйти на компромисс и начать плодотворное сотрудничество. При всей своей слабости гоблины всё равно могли здорово попортить нам жизнь. И нам, и другим племенам.

— Брат, мы их тоже воевать будем? — прошептал Дургуз мне в спину.

— Если потребуется, — тихо ответил я. — Надеюсь всё-таки договоримся.

— Это вряд ли, — вздохнул Дургуз.

Потянуло дымом, очень слабо, издалека. Мы понемногу приближались к деревне Чёрных Черепов, запахи орочьего жилища разносились достаточно далеко. Гоблины вели нас козьими тропками, крутыми, тесными, и мы с каждым шагом забирались всё выше, пока не оказались на гребне длинной скалы, издалека похожей на зубчатую пилу, а вблизи напоминавшую выщербленную лунную поверхность.

— Лечь! — зашипел Тук, главный из наших проводников.

Мы покорно распластались на холодном и сыром камне, который тут же принялся вытягивать из нас тепло. Местами здесь тоже виднелся недавний снег, белые проплешины таились в тенях, там, где не доставало тусклое местное солнце.

Тук ловко пополз вперёд, осторожно выглядывая из-за гребня, а когда удостоверился, что мы так и остались незамеченными, махнул нам рукой. Мы последовали за ним, и перед нами открылся вид на деревню, раскинувшуюся буквально у нас под ногами.

Орочья деревня чем-то неуловимо отличалась от всех, виденных ранее, и вскоре я понял, чем именно. Деревня Чёрных Черепов единственная из всех была обнесена стеной. Где-то это был простой деревянный частокол, где-то — полноценная каменная стена, неширокая, но достаточно высокая, а ещё с одной стороны их защищала отвесная скала, на которой сейчас находились мы. Дома (а не чумы из жердей и шкур, хотя и такие тоже были) стояли ровными рядами, хозяйственные постройки отчётливо выделялись среди них, дом вождя, если это был он, полностью каменный, с покатой деревянной крышей, возвышался над остальными, как гордый петушок среди невзрачных курочек. Неплохо они тут устроились.

Даже и не удивительно, что они считают себя выше всех остальных, если уж додумались до того, до чего не смогли дойти остальные. Но это было раньше. А теперь, с моим прогрессорством и объединением всех племён в единое целое, дела обстоят совсем иначе.

Глава 47

Вскоре я заметил ещё одну деталь. Частокол был буквально усеян черепами, и что-то мне подсказывало, что это черепа врагов, а не экстравагантный способ похоронить дедушку. Похоже, договориться с племенем Чёрных Черепов не выйдет. У меня и до этого были сомнения в их договороспособности, но теперь они рассеялись окончательно. Без драки точно не обойтись.

Орки внизу занимались обычными делами по хозяйству, готовили жратву, таскали воду или дрова, дети играли на улице или помогали взрослым, бабы трепались, собираясь небольшими компаниями. Я пытался разглядеть, что делают взрослые воины, но не видел ни казарм, ни тренировочных площадок, так что муштрой и боевой подготовкой они не занимались. Скорее всего, какой-то определённой структуры у них не было, всё стандартно. Дружина вождя из наиболее сильных орков, плюс ополчение из всех остальных, без каких-либо изысков. В этом плане Чёрные Черепа недалеко ушли от всех прочих.

Я попытался хотя бы приблизительно подсчитать их численность, и по самым скромным подсчётам выходило, что взрослых воинов здесь обитает три-четыре десятка, а если они поставят под ружьё всех до единого, от мала до велика, то воинов получится раза в два больше.

— Всё, уходим, — шёпотом приказал я и отполз назад, за гребень скалы.

Этого достаточно, хватит на сегодня разведки. Мне не хотелось, чтобы и мой череп оказался украшением на заборе, да ещё и с этой уродливой чёрной меткой на лбу. Я вообще против косметики.

— Да-да, валим-валим, — закивал Тук, а следом за ним и остальные гоблины.

Дургуз так и вовсе обрадовался как дитя, увидевшее новую игрушку. Ему всю дорогу было не по себе, он постоянно озирался по сторонам, настороженно принюхивался к чему-то, да и вообще, выглядел неважно, нервничая гораздо больше, чем позволяла ситуация, а все попытки его успокоить не приносили результата. Я твёрдо решил, что в разведке ему делать нечего.

Мы начали потихоньку спускаться той же дорогой, по крутой и узкой тропинке, и на этот раз двигаться тихо почти не получалось. Гравий и мелкие камешки под ногами постоянно шуршали и скатывались вниз, приходилось резко останавливаться, чтобы не съехать с горы и не упасть вслед за ними. Орки не слишком-то приспособлены к долгому скрытному передвижению, в отличие от гоблинов. Подкрасться к добыче, швырнуть копьё, открыто подбежать и добить при необходимости, вот и вся скрытность, необходимая орку.

Вот Дургуз и шумел за троих, да и я тоже не отличался от него. И мы, спустившись на главную тропу, напоролись на троих охотников. Нас поджидали.

Орки, одетые в грубые шкуры и вооружённые копьями, перегородили нам путь. У самого рослого из них на поясе болтался железный меч, причём, похоже, самодельный, потому что гномы так похабно исполнить бы не сумели.

— Стоять! — прорычал главный, демонстративно хватаясь за рукоять меча.

Я остановился на тропе напротив него, Дургуз и гоблины держались чуть позади. Чёрные Черепа встали так, чтобы не дать нам сбежать, с одной стороны путь нам перекрывал крутой склон, с которого мы несколько минут назад спустились, с другой стороны склон резко уходил вниз, и довольно далеко, в самый раз, чтобы переломать все кости в теле, пока с него падаешь.

— Прочь с дороги, — произнёс я, готовясь выхватить топор из-за пояса. Пернач в этот раз я предпочёл оставить дома, в разведке он бы только мешался.

Орки переглянулись, один из копейщиков приблизился к главарю, что-то зашептал ему на ухо, тот удивлённо глянул на меня, усмехнулся чему-то. Я хмуро поиграл желваками, ожидая их реакции. Бездумно кидаться в бой я не спешил, считая, что мы в меньшинстве. Гоблины даже втроём не ахти какие воины для открытого боя, да и Дургуз, честно говоря, тоже.

— Так это ты, что ли, хан? — насмешливо произнёс главный.

— Что, не похож? — в тон ему ответил я.

— Думал, повыше будешь, — хмыкнул он. — Ну, всё равно. Назвался ханом, значит, будешь почётное место занимать. Над очагом.

Орки заржали, а я глухо зарычал. Топор сам прыгнул в руку, и я без лишних слов бросился на шутника, надеясь, что мои спутники последуют за мной. Если драка неизбежна — бей первым, как учил Президент.

Они отреагировали молниеносно, встречая меня выпадами копий. Одно чиркнуло меня по руке с внутренней стороны, другое запуталось в складках одежды. Я махнул топором рядом с лицом главного, тот успел отпрянуть, выхватывая меч из-за пояса и тут же пытаясь контратаковать подлым тычком куда-то в область паха. Пришлось отпрыгивать назад, заодно я резко дёрнул одно из копий на себя, чтобы его хозяин тоже последовал за мной, защищая от железногоклинка. Шутнику пришлось прервать атаку, чтобы не порезать своего же.

Дорогой брат Дургуз, тоже вооружённый гномским топором, шипел змеёй и выпрыгивал из-за моей спины, пытаясь достать одного из копейщиков, гоблины, вереща писклявыми голосами грязные оскорбления, принялись бросаться камнями, не встревая в ближний бой. Так что из колхозной молодёжи танковал один лишь я, вертясь ужом и принимая на себя удары всей троицы, благо, на тропе можно было не опасаться того, что удары посыпятся с трёх сторон. Но держаться всё равно было непросто.

Несколько мелких порезов я уже получил, в отличие от Чёрных Черепов, которые пока так и оставались невредимыми, умело тесня нас назад по тропе. Пара брошенных камней не в счёт. По хорошему, нужно расправиться с этими негодяями как можно скорее, пока из деревни к ним не прибыла подмога. На два фронта мы точно не выстоим.

Очередной взмах изъеденного ржавчиной меча просвистел мимо уха, я отпрянул в сторону, и вместо ответного удара вдруг сильно пнул одного из копейщиков в живот. Тот не устоял, отлетел назад, вдруг оступился и покатился вниз, безуспешно цепляясь за склон, пока в одном из кувырков не ударился головой о камень и не полетел в бездну уже безвольной изломанной куклой.

— Это! Спарта! — прорычал я, пытаясь достать главного ещё одним ударом топора.

Дургуз, скаля клыки, махнул топором, перерубая копьё второго из копейщиков, древко превратилось в острый кол, но брат сумел перехватить его свободной рукой и добить противника ещё одним ударом. Кровь из разрубленной шеи брызнула ему на лицо, Дургуз хищно облизнулся и бросился мне на помощь, едва только его враг рухнул на землю.

Шутничок с мечом остался один и теперь уже не смеялся, наоборот, хмуро и сосредоточенно рубил воздух, не давая мне приблизиться на расстояние удара. Не беда. Я крутил восьмёрки топором, глядя в его испуганные глазёнки, будто гипнотизировал, а потом внезапно отпрыгнул в сторону.

Камень, брошенный одним из гоблинов, ударил орка в лоб, встряхивая и отвлекая, а я в ту же секунду обрушил свой удар на его пострадавший череп. Тот попытался вскинуть меч в нелепой попытке защититься, и дрянное железо погнулось от встречи с древком топора, но свою задачу отчасти выполнило, погасив импульс, и топор не пробил толстенную орочью черепушку, застряв в кости.

Орк взревел от ярости и боли, потрясая головой с застрявшим в ней топором, но тут подоспел Дургуз и ударом в шею добил его, избавляя от мучений. Поле битвы осталось за нами, но я чуял задницей, что нам нужно сматываться как можно скорее. Пока не подоспела кавалерия, образно выражаясь.

Мы быстро обыскали мёртвых, я рассмотрел погнутый меч. Да, как я и думал, самоделка, грубая и неухоженная, но вполне себе острая, так что я разогнул его обратно, как сумел, и вручил Дургузу. Можно будет попробовать его перековать, как минимум. А ещё это значило, что на землях Чёрных Черепов есть залежи железной руды, и теперь они просто обязаны войти в мою орду. Живыми или мёртвыми. Их воины напали на нас, на простых путников, невинных и беззащитных, и стерпеть такое оскорбление я никак не мог. Будет война.

Глава 48

Мы вернулись в деревню, и я незамедлительно устроил совещание. Пока лишь малым составом, три сержанта и деревенский шаман, но в другие деревни уже отправились гонцы с неприятным известием. Собираться я приказал снова в моём чуме, и пока я ждал прибытия остальных, Кара перевязывала мои свежие раны. Приходилось терпеть и не морщиться, хотя каждое прикосновение к ранам отзывалось жгучей болью. Порезы ржавым мечом это вам не пальчик бумагой полоснуть. Надеюсь, орки не болеют столбняком.

Сержанты пришли по первому зову, привычно расселись за низким столиком, слепого шамана пришлось немного подождать, но и он явился довольно быстро.

Я дождался, пока Кара закончит, отпустил её, а потом оглядел собравшихся. Орки глядели на меня с интересом, но без подобострастия и лести, всё, как и должно быть.

— Пришло время повоевать, — без всяких прелюдий сказал я.

— С кем? — оживился Зугмор. — Гномы наконец-то повылазили?

— Нет. Пока нет, — сказал я. — Чёрные Черепа.

Бурздуб хлопнул по столу, Нурзбук хищно улыбнулся. Только один Гарул покачал головой, глядя в никуда.

— Не подчинятся, — глухо произнёс он.

— Это и не обязательно, — пожал плечами я. — Хотя было бы неплохо.

— Они давно на постук просятся, — рыкнул Бурздуб.

Я указал на карту, разложенную на столе, когтем провёл петляющую линию от нашей деревни до их городка. Далековато, конечно, особенно для армии. Но вариантов не было, договориться не выйдет. Лимит дипломатии исчерпан с приходом Ледяных Огней, теперь остаётся только война. Мирного решения не будет.

— Мы только что из разведки. Закончилось всё… Не очень удачно, — признался я и вкратце пересказал случившееся.

— Так может, они сами к нам воевать придут? — предположил Зугмор. — А мы их встретим, как полагается?

Надо сказать, я и сам подумывал над этой мыслью, пока мы возвращались в деревню. Но в итоге пришёл к выводу, что это нецелесообразно. Чёрные Черепа, зная, что нас больше (а они знают, потому что назвали меня ханом), будут уклоняться от сражения всеми возможными способами. Ставлю что угодно, что они достаточно хитры, чтобы использовать против нас партизанскую тактику и изматывать короткими стычками, заманивая в засады и устраивая ловушки. Лично я на их месте именно так бы и поступил.

— Не придут, — сказал я. — Духу не хватит.

Орки снова оскалили клыки, демонстрируя хищные улыбки.

— Так что мы пойдём к ним сами, — продолжил я. — Наши друзья-гоблины знают пару тайных тропок, так что застанем их врасплох и постукаем.

А если не застанем… Придётся брать их городок штурмом. Знал бы, что тут кто-то огораживается стенами, давно бы добавил их штурм в программу обучения. Конечно, пришлось бы строить учебную стену на нашем полигоне, но это в любом случае лучше, чем бестолково топтаться под стенами реального противника. Пусть даже у них нет арбалетов и луков, но кипяток и камни точно найдутся. Значит и нам нужно как-то этому противостоять. Щиты можно взять трофейные, гномьи, это не проблема, а вот осадные орудия и штурмовые лестницы придётся изобретать по ходу дела. Ту же баллисту можно соорудить просто по аналогии с арбалетом, но баллиста это забивание гвоздей микроскопом, не слишком эффективно и целесообразно против орочьей деревни.

— Вождь! — Зугмор помахал рукой перед моим лицом.

Я встрепенулся, нахмурил брови, уставился на него с безмолвным вопросом во взгляде. Отвлёк меня, зараза.

— Я говорю, когда выступаем? — спросил он и ударил кулаком по ладони.

Остальные сержанты закивали и заухмылялись, всецело его поддерживая. Во взглядах орков читалось явное нетерпение, они соскучились по хорошей драке, когда из-под топора брызжет кровь, а крик убегающего врага ласкает слух мелодичным переливом.

— Пока ещё рано, — сказал я. — Надо дождаться остальных.

— А, точно… — погрустнел Зугмор.

Около минуты мы посидели молча, я продолжал размышлять над планами осады и штурма.

— А когда они придут? — спросил Бурздуб, прерывая работу мысли.

— Как только, так сразу, — грубо рыкнул я. — Можете идти. Вернётесь, когда остальные племена объявятся.

Сержанты поднялись и вышли, шаман остался сидеть за столом. Похоже, спит с открытыми глазами, Гарул сидел и не шевелился, тихонько посапывая. Ну, пусть спит, ему не слишком-то интересны военные планы, штурмы, сборы и всё такое. Я его и на совещания-то звал исключительно из уважения. Ну и ради мудрых советов, которые слепой Гарул мог иногда подкинуть.

— Кара, налей мне чего-нибудь, — попросил я и снова склонился над картой.

В горах расстояния обманчивы, а нарисованные на карте — тем более, и по изображению выходило, что Чёрные Черепа живут совсем рядом с нами, всего лишь нужно пройти через земли гномов, а потом подняться на небольшой перевал. Но сейчас, на собственной шкуре ощутив после разведки все прелести такого перехода, я понимал, что с армией это будет не так-то просто. И ещё сложнее будет держать осаду, потому что жрать хотят все, не только осаждённые, и нам нужно будет каким-то образом подвозить припасы. Нет, долгой осады не получится. Нужен быстрый и решительный натиск.

— Вождь, — тихо позвала Кара, протягивая мне глиняную кружку с отваром из местных трав. Не индийский чай со слоном, конечно, но тоже недурно.

— Спасибо, — поблагодарил я. — Скажи-ка мне вот что. Будь ты вождём, как бы ты воевала с Чёрными Черепами?

Орчиха задумалась, присела на свободное место за столом, тоже склонилась над картой, разглядывая нарисованные тропы, идущие к вражескому городу, пальцем провела по каждой из них. Я-то уже стратегию выработал, мне было интересно послушать, что скажет она.

— А воинов сколько у меня? — она подняла на меня заинтересованный взгляд.

— Ну, допустим, сотня, — сказал я.

— Тогда я бы поделила её пополам и отправила разными путями. Чёрных должно быть меньше, им бы тоже пришлось разделяться, и было бы проще их постукать, — уверенно сказала Кара.

Умная девочка.

— Хорошо, — улыбнулся я. — Разумно.

Именно так я и хотел поступить, на случай, если противник всё же надумает встретить нас на марше. Элементарная тактика, если одна половина моих войск увязнет в бою, другая доберётся до города и возьмёт его без всякого сопротивления.

— Их вождь хитрее, чем вы думаете, — вдруг проскрипел Гарул.

— Что? — не расслышал я с первого раза.

— Манрок, вождь племени Чёрных Черепов, старый хитрый лис, — терпеливо объяснил шаман. — И на каждую твою уловку у него найдётся две своих.

Это мы ещё посмотрим. У вождя Манрока за плечами жизнь в орочьем племени, а у меня огромный багаж прочитанной литературы и просмотренных сериалов, и пусть все мои знания чисто теоретические, мне ничего не стоит их применить на практике.

Выживает не самый сильный, и даже не самый хитрый. Выживает самый приспособленный. А я уже неплохо обжился в орочьем обществе и примерно понимаю, что и как здесь происходит. Так что мне не составит труда выдумать ещё что-нибудь и, возможно, заставить племя Чёрных Черепов играть по моим правилам. А вождь Манрок, будь он хоть двадцать раз хитрым и коварным, по-прежнему остаётся орком, ограниченным своим происхождением и образом мышления.

Ну а я — человек, и всегда им буду, даже в теле зеленокожего. Царь природы, самый приспособленный из всех. Меня не сдерживают никакие рамки, обычаи, традиции и законы, только мой собственный моральный компас, а значит, я могу использовать любые методы, чтобы добиться своего. И я добьюсь.

— Вождь! — раздался голос из-за опущенного полога. — Там Хазбег со своими воинами пришёл!

— Хазбега ко мне, остальные пусть отдыхают с дороги! — отозвался я.

Вот и Каменные Когти прибыли, ближайшие из соседей, скоро подтянутся и остальные. Потом снова посовещаемся, я расскажу всем о задуманном, проверю готовность и можно будет выходить. Чёрные Черепа сами себя не постукают.

Глава 49

Постепенно к нашей деревне подтянулись все. Кто-то раньше, как Каменные Когти, кто-то позже, как Белые Ястребы, которым пришлось спускаться со своего плато, но ни одно племя не оставило мой призыв без внимания. На войну явились все, без исключения.

Каждый орк горел жаждой хорошей драки, а эта драка была обязана стать самым большим побоищем среди орочьих племён, и пропустить такое событие было нельзя.

Оставшийся вечер мы потратили на подготовку к маршу и составление плана, а с рассветом выступили в поход. Как и планировалось, двумя разными дорогами. Первым отрядом командовать взялся лично я, второй отряд пришлось отдать под начало Зугмора, несколько раз удостоверившись, что он запомнил и понял всё, что от него требуется.

Шли, нисколько не скрываясь, под барабанный бой и разухабистые песни. Чтобы добраться, нужно было ещё пройти через земли, принадлежащие гномам, и я ожидал, что подземные карлики примут это за нападение на них, но они даже не показались нам на глаза. Похоже, ещё не залечили раны после прошлого постука. Ну, так даже лучше, меньше мороки.

На границе, где выбеленные солнцем черепа смотрели пустыми глазницами в серое небо, я приказал остановиться и снять все эти художественные инсталляции к чёртовой матери. На моей земле такого быть не должно. Шесты повыдергивали из земли, черепа разбросали в разные стороны, и только после этого мы двинулись дальше.

О поле вчерашней битвы теперь напоминали только бурые пятна крови на земле и камнях. Пропажу своего патруля Чёрные Черепа наверняка быстро заметили. И наверняка ждут гостей снова.

Я чувствовал соблазн послать несколько арбалетчиков по тайной тропе, показанной гоблинами, но прекрасно понимал, что с той высоты даже из ружья попасть будет трудновато, что уж говорить о арбалетах. Снайперов мы себе пока не воспитали. Но несколько гоблинов всё равно отправились наверх по моему приказу. Сбрасывать камни и отвлекать защитников могут даже они, а в открытом бою они не слишком-то полезны.

Мы были готовы к любому исходу. На случай битвы в поле у нас были тактика строя и арбалеты, на случай штурма мы приготовили щиты, верёвки и лестницы, на случай долгой осады… Надеюсь, осады не будет, в случае осады нам придётся несладко, и гораздо лучше будет попробовать спуститься по отвесной скале какой-нибудь тёмной ночью. Козырей в рукаве у меня хватало.

Как я и предполагал, встречать нас на подходах к городку никто не стал. Мы преспокойно подошли к стенам высотой в полтора орочьих роста, из-за которых на нас поглядывали обеспокоенные рожи защитников, и разместились лагерем на расстоянии арбалетного выстрела. Прежде, чем идти на приступ, нужно было дождаться Зугмора и его команду. Закрытые одностворчатые ворота мы перегородили, расположившись прямо напротив них, так, чтобы видеть любую попытку противника ускользнуть.

За частоколом поблескивали злобные взгляды орков из племени Чёрного Черепа, но выходить никто не спешил, ни для драки, ни для переговоров. Будь здесь просто деревня, мы бы сходу прошлись по ней огнём и мечом, нас было больше, мы были сильнее и тренированней, и любое сопротивление мы бы подавили в два счёта. Но Чёрные Черепа укрылись за стенами, и это нашу задачу несколько осложняло. Впрочем, смелость города берёт, а тут всего лишь укреплённая деревня.

Вскоре на горизонте появился Зугмор со своей половиной войска, и у меня наконец-то отлегло от сердца. Вождь Манрок не встретил ни его, ни меня, видимо, сразу решив отсидеться за стенами. Я видел, как потускнели глаза защитников, как только подошла вторая половина нашей орды.

Ворота у этого городка, судя по всему, были одни-единственные, и поэтому брать его в кольцо не было смысла. Вылазку защитники могли сделать и без всяких ворот, спрыгнув со стены, но на вылазку они не осмелятся. Да и на вылазку мы просто не дадим им времени, как только воины Зугмора отдохнут с дороги, мы пойдём на штурм.

Со стены кто-то начал махать нам, привлекая внимание, мне доложили, и я, облачённый в броню и вооружённый до зубов, вышел к воротам в сопровождении брата и нескольких телохранителей, посмотреть, кто и зачем нас вызывает. Война, как говорится, последний довод королей, и если можно обойтись без кровопролития, пойдя на компромисс, то почему бы и нет. Если Чёрные Черепа сложат оружие, откроют ворота и признают меня своим ханом, то я готов даже вождя Манрока оставить на его месте.

— Кто вы такие⁈ Что вам нужно⁈ Это земли племени Чёрных Черепов! —прокричал со стены коренастый пожилой орк с волчьей шкурой на плечах.

— Давай его пристрелим, — хищно прошипел Дургуз. — Из арбалета достанем.

— Я — Ундзог, хан пяти племён! — отмахнувшись от заманчивого предложения, прокричал я. — И ваши воины начали эту войну!

Манрок нарочито расхохотался.

— Они были на своей земле! Никто не смеет ходить здесь без моего разрешения! — произнёс он.

— Я, хан Ундзог, хожу, где пожелаю! — рыкнул я. — Сложите оружие, признайте меня своим ханом, и поклянитесь в верности, и никто из вас больше не пострадает!

— Так это был ты? И ты смеешь говорить такие слова? — рассмеялся Манрок снова. — Твой череп будет отлично смотреться у меня над очагом!

— Значит, ты выбрал смерть, — констатировал я, развернулся и зашагал к нашим позициям.

Манрок что-то кричал нам в спины, но я уже не слушал. Собственно, примерно такого исхода я и ожидал, а если бы он вдруг согласился открыть нам ворота, я бы счёл это за хитрую уловку. Значит, будет штурм и битва, к счастью, к ним всё готово. Воины отдохнули, лестницы собраны, штурмовой отряд рвётся в бой, жадно поглядывая на стены, не такие уж и неприступные.

Я приказал своему войску строиться, прошёлся вдоль шеренг. Орки ждали, что скажет хан, готовые выполнить любой мой приказ. Вот с чем, а с боевым духом у орков никаких проблем не было. С дисциплиной и пониманием задач бывало, а боевой дух всегда был на высоте.

— Воины! Вы хотите драки⁈ — громко спросил я.

— Да! — слитно грянули орки.

— Значит, нас ждёт хорошая драка! Там, за стенами! — рявкнул я. — Кто первым заберётся внутрь, тому я даю право первому выбирать свою долю добычи!

— Ур-ра! — заорали воины.

Воздух буквально дрожал от предвкушения битвы. Каждый мечтал о том, чтобы ворваться в крепость и всласть постукать обнаглевших соседей.

Я же раздумывал, как это провернуть с минимальными потерями. Радовало то, что у нас был шаман, Рутгор прибыл вместе с племенем Ледяных Огней, и мог обеспечить медицинскую помощь. Ему в помощники выделили пару санитаров, чтобы вытаскивать раненых с поля боя, и поставили отдельный шатёр.

План был довольно простым, без изысков и гениальных тактических решений. Мы превосходим их числом, и за счёт этого заставим распылить силы, наступая с нескольких сторон одновременно, а наши арбалетчики из арьергарда будут выщёлкивать обороняющихся. Щиты, лестницы, верёвки, всё было готово к наступлению, ждали только моей команды.

Я снова собрал всех командиров в своём шатре, ещё раз удостоверился, что каждый знает, что ему делать. Раньше орки никогда крепостей не брали, даже таких, как эта, но я был уверен, что мы справимся. Что нам вообще могут противопоставить Чёрные Черепа? Топоры и копья? Камни? В этом я не видел никакой проблемы. Магию? Возможно, но маловероятно, иначе Манрок встретил бы нас гораздо раньше и уничтожил на марше. Какие-то технологии, сравнимые с нашими? Тоже вряд ли, если только в наших племенах не завелись крысы, в чём я сильно сомневался. Так что Чёрные Черепа могли противопоставить нам только свою отчаянную храбрость, защищая родные дома, но с этим мы наверняка справимся.

Мы вышли, полностью готовые к битве, орки, изнемогающие от нетерпения, стояли в строю, и при нашем появлении оживились, мы тут же приковали к себе сотни жадных взглядов. Тянуть больше было нельзя.

— Воины! В атаку! — проревел я.

— Ур-ра! — слитный рёв прокатился над долиной, будто громовой раскат, и синхронные шаги опытных ветеранов прозвучали барабанным боем, призывающим врага сложить оружие и сдаться на нашу милость.

Глава 50

Орки ринулись на штурм. Тяжёлые, наспех сколоченные лестницы закидывали на каменные стены, арбалетчики стреляли в защитников, пытающихся отпихнуть лестницы длинными баграми. Другой отряд, укрываясь щитами, строем зашагал к воротам, чтобы стальными гномскими топорами прорубить себе путь.

Мы стекались к крепости тонкими ручейками, чтобы на стенах соединиться в мощный поток и сметающей всё на своём пути волной прокатиться через деревню Чёрных Черепов. Издали колонны орков напоминали муравьёв, несущих на своих спинах штурмовые лестницы.

Защитники не дремали. Как только мы подошли достаточно близко, со стен полетели метательные копья и дротики, многие из которых, впрочем, удавалось поймать на лету и тут же отправить обратно. Лестницы с грохотом опустились на край стены, где не было ни зубцов, ни бойниц, только парапет в половину орочьего роста. Я увидел, как один из обороняющихся подбежал к лестнице, чтобы спихнуть её вниз, но ему тут же прилетел арбалетный болт в голову, и он рухнул замертво, повиснув на парапете.

Воздух вновь наполнился запахами крови и смерти, истошные вопли, крики раненых, стоны умирающих и бешеный рык обезумевших от ярости орков сливались в жуткую какофонию звуков. Я и сам заревел бешеным туром, вздымая палицу над головой и забираясь по лестнице на каменную стену.

Со стороны ворот послышался плеск и разъярённые вопли, защитники догадались вылить кипятка на щиты, поняв, что камни не наносят должного урона. Ритмичный стук стальных топоров всё же не прекратился, орки под началом Бурздуба методично проламывали деревянную створку, а значит, кипяток выливали зря.

Где-то там же, рядом с воротами, наша лёгкая пехота набросила петли на торчащие зубья частокола и тоже полезла вверхпо верёвкам под прикрытием арбалетчиков. Трактор бы сюда, бронированный, и мы бы просто сдёрнули ворота с петель и вошли, как к себе домой.

Первые из воинов орды ворвались на стены, сминая сопротивление защитников крепости. Чёрных Черепов было слишком мало, чтобы противостоять объединённым племенам, даже при том, что всё племя встало на защиту деревни.

Наконец, и я добрался до стены, перемахнул через парапет, сходу врубаясь в ряды защитников и опуская тяжёлую палицу на головы орков-ополченцев. Стена уже была усеяна трупами, сражение кипело на всём её протяжении. На меня бросился орк, размахивая над головой железным топором, я двинулся ему навстречу и пнул в живот, сбрасывая со стены, а следующего защитника я встретил ударом пернача в ухо, защищённое кожаным шлемом. Шлем ему не помог.

— Бей! Убивай! — взревел я, чувствуя, как кровожадная натура Ундзога снова берёт надо мной верх.

Перед глазами встала красная пелена, сквозь которую я видел только врагов, которых надо было уничтожить любой ценой. И я рвался в бой, раз за разом обрушивая обсидиановый пернач на врагов и продвигаясь вдоль стены, чтобы помочь остальным тоже взобраться на неё. Хотя вернее было сказать, что на стене было больше врагов, и я рвался постукать их всех.

Один из участков стены был уже полностью под нашим контролем, и сколько бы Чёрные Черепа ни пытались заделать эту брешь в обороне, у них ничего не выходило.

Со стороны ворот раздался хруст ломаемого дерева, и створка, измочаленная топорами, не выдержала натиска. Ворота рухнули, и внутрь крепости ринулись наши воины, укрываясь щитами.

Оборона была уже взломана, но Чёрные Черепа сражались отчаянно, даже и не думая сдаваться. Они предпочитали погибнуть в бою, но не сложить оружия, и за это можно было их уважать. Их безрассудные атаки на строй копейщиков приводили только к тому, что внутренний двор крепости начинал полниться мёртвыми орками, но они раз за разом продолжали упрямо атаковать моих воинов.

Вскоре мы уже полностью овладели стеной и воротами, и, как и было запланировано, арбалетчики и пращники тоже полезли наверх, чтобы теперь прикрывать нас со стены. Гоблины на утёсе изредка скидывали вниз тяжёлые камни, но гоблинская работа, казалось, так и останется незамеченной, кроме нескольких проломленных крыш больше никакого урона эти камни не нанесли.

Наконец, бой перешёл на улицы городка, и воины орды безжалостной машиной шли вперёд и только вперёд. Я шёл вместе со строем, показывая дорогу к дому вождя. Убьём Манрока — и всё будет кончено.

Кровь и страх царили на улицах, воздух, раскалившийся от разлитой в нём ярости, стал тяжёлым как болотные испарения. Я замечал, как за нами наблюдают десятки обезумевших от ужаса глаз, как трясутся от страха женщины и дети. Ничего, скоро всё кончится.

— Вождь Ундзог! — раздался бешеный рык, и я увидел, как на крыльце дома вождя появился Манрок, сжимающий в руках широкий двуручный меч.

Рядом с ним осталось всего несколько орков, ближняя дружина, фактически телохранители, в самой лучшей броне и с самым лучшим оружием. Все остальные уже полегли на стенах и улицах.

Я приказал своим воинам остановиться. Запыхавшийся Дургуз, в съехавшем набок чужом шлеме, вдруг тронул меня за локоть.

— Это уловка! — прошипел он. — Давай его застрелим!

— Нет, — произнёс я. — Мы решим всё по-старинке.

Если как-то можно было завоевать расположение остатков племени, глядящих на нас теперь из каждой щёлки, то только поединком. Старым добрым поединком, честным и справедливым.

— Манрок! — проревел я. — Я дал тебе шанс остаться в живых! Ты им не воспользовался! Но я добрый и справедливый хан! Я вызываю тебя на поединок!

— Поединок⁈ — фыркнул он и тут же растянул толстые губы в хищной улыбочке. — Ха! Пусть будет поединок! Только я и ты!

— Да! — ответил я. — Бой до смерти! А победитель будет править племенем Чёрного Черепа!

— Согласен! — оскалился вождь.

Я тронул Дургуза за плечо и склонился к его уху.

— Если вдруг я погибну… Убейте всех, — тихо произнёс я, и брат охотно кивнул.

Мы вышли на открытое утоптанное место перед домом вождя, я подкидывал в руке окровавленную палицу, Манрок нехотя крутил своим двуручным мечом, так и не отведавшим крови. Он был широк в кости, коренаст, крепок, хотя и немолод, ниже меня ростом, но шире в плечах, и я не сомневался, что в его мускулах ещё осталось достаточно силы. Костяные доспехи, накрытые сверху волчьей шкурой, гремели при каждом шаге, а волчья голова, свисающая с его плеча, гипнотизировала мёртвым взглядом.

Манрок вдруг хищно осклабился, глядя мне прямо в глаза. Мы кружили друг напротив друга, не рискуя атаковать первыми и пока просто оценивая соперника.

— Я слышал про тебя, хан, — произнёс вождь Манрок. — Ты уничтожаешь всё, что дорого оркам. Нашу свободу!

— А я слышал про тебя, Манрок. Вы, словно эльфы, считаете себя лучше других, — парировал я.

— И шаманка про тебя говорила… — словно и не замечая моего ответа, продолжил вождь. — Что ты принесёшь несчастье всему нашему народу!

— Чушь, — фыркнул я, примериваясь, как бы ловчее ударить палицей и выбить из него всю эту глупость.

— Ха! Как бы не так! — покачивая длинным мечом, сказал Манрок. — Она видела тебя! В сверкающих доспехах, на поле брани! Она видела твою гибель и гибель всех орков! В великой битве!

— Надеешься посеять во мне сомнение, Манрок? Не выйдет, — хмыкнул я. — А я видел твою гибель! От моей палицы!

Я рванул к нему, рассекая воздух обсидиановыми лезвиями, но вождь отпрянул, тут же отвечая коротким выпадом, который я пропустил мимо себя. В ту же секунду я отскочил назад и снова бросился в атаку, мне удалось сбить его меч в сторону, однако Манрок умело маневрировал и не дал мне завершить начатое. Наши оружия столкнулись с мелодичным звоном, и мы одновременно разошлись в разные стороны, снова начиная кружить друг против друга.

— Ты боишься, Манрок, — прошелестел я, перекидывая палицу в руках.

Чёрные блестящие лезвия, местами уже поломанные и побитые, по-прежнему оставались смертельно опасными, и вождь Манрок не отводил от них взгляда. Он и впрямь боялся, хоть и старательно прятал свой страх под напускной бравадой. Я всё равно видел его насквозь.

Он уже не пытался убить меня в безрассудной атаке, прекрасно понимая, что я непременно встречу его и в лучшем случае произойдёт обоюдное убийство. Он кружил стервятником, выискивая бреши в моей обороне. Я же ухмылялся, стараясь вывести Манрока из себя, чтобы поймать его на контратаку, когда он бросится на меня.

Железный клинок взметнулся вверх, порхнул в воздухе невесомой бабочкой, чтобы в последний момент изменить направление удара и проткнуть меня насквозь, но я видел каждый его манёвр, словно в замедленной съёмке. Я играючи ушёл с линии атаки и сам обрушил палицу на врага. Обсидиан распахал его костяные доспехи, словно бы это был мягкий пластилин, и врезался в широкую грудь, заставляя Манрока упасть и выронить меч.

Я занёс пернач над головой, чтобы добить его, но вождь вдруг хрипло расхохотался, разбрызгивая кровавые слюни.

— Это она тоже видела! — прохрипел он, и я прекратил его страдания одним могучим ударом.

Глава 51

Воины орды встретили мою победу слитным радостным рёвом, и я вскинул окровавленную палицу и издал громкий рык. Оставшиеся воины Чёрных Черепов понуро стояли, ожидая решения своей дальнейшей судьбы. Деревня теперь принадлежала нам.

По обычаю, я должен был отдать деревню на разграбление своим воинам, но я теперь был вождём ещё и Чёрных Черепов, и они считались мне такими же соплеменниками, как и другие орки. Так что я принял соломоново решение.

— Воины! — прорычал я. — Племя Чёрных Черепов наконец-то стало частью нашей орды! Так что вся ваша добыча — здесь!

И указал на дом вождя, самый большой и просторный из всех, и наверняка самый богатый. Да, я лишался своей законной добычи, которую заслужил убийством Манрока в поединке, но не хотел лишать законной добычи своих орков, заслуживших её куда больше.

— Ни один орк из племени Чёрного Черепа не должен пострадать! Я запрещаю грабить другие дома! — добавил я.

Проигравшие несколько оживились после этих слов, самые нетерпеливые отправились грабить дом вождя, а я окинул хмурым взглядом деревню.

— Ты и ты, — я указал пальцем на двух ближников Манрока. — Идите по домам и зовите всё племя сюда. Из всех укрытий, всех до единого. Женщин, детей, даже рабов.

Оба недоверчиво посмотрели на меня, но приказание всё же отправились выполнять без лишних вопросов.

— Хан, — обратился ко мне один из моих воинов, стукнув себя в грудь кулаком.

— Слушаю тебя, Яшнаг, — сказал я.

— Всех раненых отнесли к шаману, убитых пока не трогали, — доложил воин.

— Хорошо. Выставьте охранение, на всякий случай. Через полчаса строимся здесь, пока можете отдыхать, — приказал я.

Слова Манрока всё не шли у меня из головы. Скорее всего, конечно, это была одна из тех уловок, о которых предупреждал меня шаман, но эти пророчества, а особенно его хриплый предсмертный смех… Мало кто может так смеяться перед тем, как ему размозжат голову. Да и в том, что я отнял у народа орков их драгоценную свободу, он всё же был прав. Вместо свободы я дал им нечто большее, сытную жизнь и великую цель, и собирался дать ещё больше, но свободу жить в грязи и голоде, растрачивая жизнь на мелкую грызню с соседними племенами, я у них всё-таки отобрал.

— Приведите мне шаманку, — приказал я, наблюдая, как мои воины безжалостно потрошат дом вождя, вытаскивая добро и складывая в аккуратные кучи.

Несколько орков скрылось в переулках, спеша выполнить приказ.

Погублю весь народ… Да, этого бы мне не хотелось. Наоборот, я мечтал о том, чтобы жить спокойно и мирно, просто я хотел бы делать это в другом месте, более подходящем для жизни. В здешних горах, с этой скудной и враждебной природой, когда каждая зима становилась настоящим испытанием для всего племени, а до весны доживали далеко не все, жить было невозможно. Только выживать.

Но чтобы уйти вниз, на равнины, придётся сражаться, причём сражаться против всего Священного Союза, который совершенно точно не оставит нашествие орков без внимания. Значит, этого внимания нужно будет попытаться избежать, или сделать так, чтобы нас заметили как можно позже. Задачка не из простых, но я верил, что объединённая орда сможет справиться с любыми испытаниями. А я, как её хан, должен буду провести весь народ через эти неизбежные трудности, которые нас только закалят и сделают сильнее.

— Хан! Шаманка мертва! — бойцы вернулись с неприятным известием.

Я вопросительно изогнул бровь, требуя пояснений.

— Камень! Проломил крышу и убил её на месте! — доложил Нобзул, невольно ожидая от меня наказания по старой привычке.

Но я не собирался его наказывать за то, чего он не совершал, я только чертыхнулся вполголоса, всё-таки это была именно моя ошибка. Зря всё-таки я отправил гоблинов на утёс, всё равно никакого толку от них не было. Досадно, но что поделать. С другой стороны, если бы она и правда могла видеть будущее, то не осталась бы под камнепадом, и это меня немного успокоило.

Постепенно на площадь начали выходить женщины, дети и оставшиеся в живых воины Чёрных Черепов. Они испуганно поглядывали на нас, о чём-то шептались, орчата жались к матерям, хватаясь за юбки, старики надменно глядели на копошащихся в кучах награбленного воинов, многие плакали, глядя на убитых соплеменников, пока так и оставшихся лежать на улице.

— Становись! — рявкнул я, и мои воины, бросая свои занятия, начали строиться.

Я смотрел на племя Чёрных Черепов, вглядываясь в их мрачные лица и пытаясь понять, что они чувствуют. Думаю, ничего хорошего. Перемены всегда пугают, а когда эти перемены приходят на чужих штыках, то и подавно. Во многих взглядах читалось молчаливое сопротивление и мрачная решимость противостоять до конца, некоторые, похоже, смирялись со своей новой судьбой, некоторые ждали, когда я скажу хоть что-нибудь.

— Орки! — громко произнёс я, прохаживаясь перед строем своих воинов и перемешанной толпой орков. — Меня звать Ундзог! Хан Ундзог!

— Слава хану! — грянули мои воины, но я жестом попросил их притихнуть.

— Вождь Манрок согласился на поединок и проиграл! Теперь я — ваш вождь! — продолжил я, когда орки утихли.

Не сказать, что племя сильно обрадовалось такому известию. Для них я по-прежнему был чужаком, который только что убил добрую половину мужчин племени.

— Я предлагал вашему вождю обойтись без кровопролития! Я не люблю, когда льётся орочья кровь! — произнёс я. — Но Манрок отказался и вынудил меня! Да будут боги и духи мне свидетелями, я не желал крови!

Толпа зашумела, не то обсуждая мои слова, не то обвиняя меня в чём-то, и я тем же жестом заставил их умолкнуть. Я не закончил.

— Моя цель — это новый, лучший мир для нас всех, независимо от рода и племени! Чтобы ни один орк больше не воевал с другим! Чтобы наши дети больше не знали голода! — громко кричал я, глядя, как меняются лица орков. — Чтобы мы могли жить спокойно, на плодородных равнинах, зная, что ни один эльф или гном не нападут на нашу деревню!

Я чувствовал, как снова к горлу подкатывает ком, а в уголках глаз начинает поблёскивать. Я верил, в то, во что говорю, и видел, что орки верят мне. И знал, что мы рано или поздно сумеем всё это сделать, но только если объединимся.

— Орки! — мне пришлось добавить в голос рычания, чтобы эмоции не взяли надо мной верх. — Только вместе мы сможем добиться этого! Все вместе, единой ордой!

Я сжал кулак, демонстрируя, как мы должны быть едины. Иначе нас разобьют по одиночке.

— Забудем старую вражду! — проревел я. — Оставим всё позади! Отныне не будет племён, только Орда!

— Орда! — грянуло моё войско, сотрясая своим рычанием здешние горы до самых корней. — Ур-ра!

— Я, Ундзог, вождь шести племён! Клянусь править мудро и справедливо! — я достал нож и полоснул себя по зажившей ране на ладони. — И эта кровь навеки связывает мою судьбу с вашей, а вашу — с моей!

Эффект, конечно, был уже совсем не тот, что на празднике, в свете костров и факелов, но и теперь я чувствовал, как завороженно глядят на меня новые соплеменники.

Прозвучали клятвы, орки племени Чёрного Черепа так же подходили по одному и клялись в верности Орде и мне лично, и, к моему удивлению, никто не осмелился отказаться. Орда пополнилась новым племенем, и теперь все эти горы принадлежали мне, как единоличному правителю Орды. Все, кроме маленького пятнышка посередине, которое будто гниющей язвой выделялось на лоскутном одеяле долин и ущелий. Гномьи земли по-прежнему оставались гномьими, и я должен был исправить это в кратчайшие сроки.

Но это всё потом. Сегодня мы будем оплакивать павших и чествовать живых. Победа далась нам дорогой ценой, но всё же она того стоила, послужив крепким фундаментом для будущих побед. Сегодня Орда доказала своё право на существование. И будет доказывать вновь.

Эпилог-интерлюдия

Город Эрессеинен, столица Священного Союза эльфов, гномов и людей.

Зал для совещаний.

Антариэль, бессменный председатель Совета, вошёл в зал, снова задержавшись на добрых полчаса. Неприязненные взгляды остальных членов совета он привычно проигнорировал. Эти… Члены совета, по его мнению, менялись слишком часто, чтобы обращать на них внимание, всего лишь за какие-то десятки лет. Для эльфа — почти мгновение.

Мысленно Антариэль оставался со своим новым протеже, которого пришлось покинуть ради глупого и скучного заседания. Что там могло быть нового? Заморозки побили посевы? Кто-то снова бунтует? Всё это казалось таким обыденным и рутинным. Разве не могли обойтись без него? Плоский животик юного и цветущего эльфа интересовал Антариэля гораздо больше, чем это дурацкое заседание, будь оно хоть трижды срочным.

— Наконец-то, — буркнул Зигфрид, толстый и старый рыцарь, и Антариэль поморщился. Дыхание человека неимоверно воняло чесноком и гнилыми зубами, оскорбляя изящного эльфа до глубины души.

Эльф уселся за овальный мраморный стол и демонстративно начал рассматривать свои ногти, игнорируя собравшихся. Маникюр был превосходным.

Кроме Зигфрида здесь было ещё трое людей и четверо гномов. Из эльфийского народа Антариэль сегодня был единственным. Три пустых кресла так и останутся пустыми, эльфов слишком мало, и никто не хотел утруждать себя посещением этого совещания, и если бы не проигранный спор, Антариэль тоже остался бы сегодня в своих чертогах, угощая юного Манатиэля ягодами клубники.

— Может, расскажете, в чём дело? Из-за чего мы здесь собрались? — мелодичным звонким голосом спросил Антариэль, устав от ожидания.

— Достопочтенный Нздак, прошу вас, — хриплым голосом, почти оскорбительным для тонкого эльфийского слуха, произнёс один из гномов.

Тот, кого назвали Нздаком, прокашлялся.

— Орки, — произнёс он.

— Да? — хмыкнул Антариэль. — Кажется, их не так давно разбили подчистую.

— Полвека назад, — хмуро уточнил Зигфрид.

Антариэль покачал головой. Само существование орков казалось ему какой-то ошибкой природы, жестокой шуткой богов, эти отвратительные создания… Если бы один из них сейчас оказался вдруг здесь, Антариэль наверняка упал бы в обморок от отвращения.

— В одной из дальних шахт… — продолжил Нздак. — На востоке. Наши горняки вышли на поверхность за лесом, и вот… Орки. Наместник Мчдук…

Антариэль взмахнул рукой, останавливая сумбурную речь гнома. Подземные коротышки ничего не смыслят в наземных делах. Лучше бы и дальше ковырялись в своей грязи.

— Вы увидели орков на поверхности и решили созвать Совет? Серьёзно? — насмешливо произнёс он. — Что дальше? Будем созывать совет, когда на тракте увидят разбойников? Или если в таверне кого-нибудь поколотят?

— Нет, достопочтенный Антариэль, — посмел возразить гном. — Наместник Мчдук отправил воинов. И орки их побили.

Зигфрид не смог сдержать усмешки, и остальные люди тоже. Только гномы и Антариэль остались серьёзными, и то лишь потому, что эльф хорошо умел притворяться. Это и в самом деле было смешно.

— Что ж, — хмыкнул эльф. — Если наместник Мчдук не способен одолеть орочью шайку, то у меня есть большие сомнения в его компетентности.

— Вы не понимаете, достопочтенный Антариэль… — пробормотал Нздак.

— Советую выбирать выражения, — надменно произнёс эльф.

Он был оскорблён до глубины души и держался изо всех сил, чтобы не опуститься до склоки. Но что-то в его лице, видимо, преобразилось, потому что Нздак склонил голову.

— Прошу прощения, господин Антариэль, — пробормотал гном. — Орков оказалось слишком много. И они сражаются… Иначе, не так, как раньше.

— Я принимаю ваши извинения, достопочтенный Нздак, — кивнул эльф.

— Орки… Они начали драться строем, прямо как мы, — сказал Нздак.

— Надо же! Эти животные способны учиться! — воскликнул Зигфрид. — Ну и что? Разве это имеет значение? Это значит только то, что ваши воины недостаточно храбры!

— У них новое оружие. Пращи, топоры, — подавленно сказал Нздак, понимая, что его слова не находят никакой поддержки у Совета, даже у гномов из других земель.

— Ерунда, — фыркнул Зигфрид.

— Если это так беспокоит досточтимых мастеров-гномов из Восточных Шахт, мы можем отправить туда военных советников, которые оценят ситуацию и помогут гномам в их борьбе, — произнёс Антариэль, мечтая как можно скорее отделаться от гнома и вернуться в свой будуар, к юному телу своего протеже. — Этого будет достаточно, чтобы разобраться с любыми орками. Орки — не самый сложный противник, нам нет нужды отправлять в эти горы войско. Тем более сейчас, когда наступает зима.

— Но… — выдавил Нздак, но его эльф его перебил.

— Все согласны с этим решением? — громко спросил Антариэль.

— Согласны! — выпалил Зигфрид, и остальные люди поддержали старого рыцаря.

Все гномы, кроме Нздака, закивали, потряхивая ухоженными бородами.

— Единогласно, — объявил эльф. — Мы поможем нашим братьям-гномам в этой борьбе. Всё-таки, мы — Священный Союз, и наша дружба нерушима.

Наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/283808 

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Эпилог-интерлюдия