Записки прижизненно реабилитированного [Ян Янович Цилинский] (fb2) читать постранично

Я. Я. Цилинский ЗАПИСКИ ПРИЖИЗНЕННО РЕАБИЛИТИРОВАННОГО

ПРЕДИСЛОВИЕ

Автор романа «Записки прижизненно реабилитированного» Ян Янович Цилинский — ученый, доктор медицинских наук, профессор, руководитель лаборатории популяционной генетики НИИ вирусологии имени Д. И. Ивановского РАМН.

В апреле 1951 года он, будучи студентом, был арестован пс стандартному тогда обвинению в «антисоветской агитации» и «участии в антисоветской молодежной группе». Заочно осужден решением Особого Совещания к пяти годам ИТЛ. Столь малый по тем временам срок обусловлен тем, что Цилинский никогда не встречался с главным провокатором, на основе доносов которого было сфабриковано дело, и следствие не смогло собрать доказательств о его «террористических настроениях», которые ставились в вину его друзьям. Цилинский лишь принимал участие в «антисоветских сборищах», как квалифицировало следствие игру в преферанс, иногда сопровождаемую выпивкой. Преферанс с выпивкой сами обвиняемые называли «идейным», а без нее — «безыдейным». Суть обвинения кратко изложена в Определении Военной коллегии Верховного Суда СССР, которое мы прилагаем. Это Определение послужило основанием для пересмотра дела, закончившегося реабилитацией.

Несмотря на столь малый срок, Цилинский как «опасный государственный преступник» был направлен в один из Особых лагерей, а именно Степ- лаг в Казахстане, где отбывал срок под номером СЕЕ-884. Благодаря пятилетнему сроку он попал под «ворошиловскую» амнистию 1953 года, а в 1954 году вместе с другими участниками «антисоветской группы» реабилитирован, правда, о справке об реабилитации он позаботился позднее, в 1955 году.

Таким образом, роман написан на основе собственного опыта и посвящен судьбе молодого человека, прошедшего через лагерь, и самому лагерю как среде, оказавшей влияние на личность героя. Лагеря часто калечили людей физически и нравственно. Лагерный гнет описан В. Шаламовым в его книгах, посвященных этой теме. Но это лишь часть правды. Советские лагеря имели свою историю. В ней был период не только отчаяния и безысходности, но и период духовного возрождения людей, собранных за колючей проволокой. Он превосходно описан А. И. Солженицыным в пятой части «Архипелага ГУЛАГ». Автор книги находился в лагере в это же время.

Лагеря Особого назначения были созданы в 1948 году для «особо важных государственных преступников», не поддающихся исправлению и поэтому не заслуживающих содержания в обычных исправительно-трудовых лагерях. Особые лагеря получили зашифрованные «поэтические» названия: Береговой, Речной, Озерный, Песчаный, Степной, Минеральный, Дубравный. Они отличались ужесточенным режимом и каторжными условиями труда. В них не было уголовников, за крайне редким исключением тех, кто получал 58-ю статью за побег («контрреволюционный саботаж») или за убийство надзирателя («террор»). Это освобождало заключенных от террора преступного мира и лишало администрацию союзников и подручных. Особлаги обслуживали рабочей силой предприятия горнодобывающей промышленности, имевшие важное народнохозяйственное значение. Под давлением производственной администрации, заинтересованной в выполнении плана, а также в связи с сокращением поступления свежей рабочей силы по сравнению с первыми послевоенными годами чекисты были вынуждены идти на некоторое улучшение условий быта и питания заключенных. Позднее, в 1952 году, был введен хозрасчет, после чего прекратился голод и исчезли «доходяги» — можно было прийти в хлеборезку и попросить пайку хлеба, не встретив отказа.

Изменился и контингент. В довоенное время в лагеря главным образом попадали люди, преданные Советской власти. В Особлагах преобладали западные украинцы, прибалты и бывшие военнопленные. Подавляющее большинство имели срок 25 лет. Одним из первых впечатлений прибывающего в лагерь советского интеллигента была полная свобода слова. Заключенные не скрывали своих взглядов, мнений и отношения к власти. Терять им было уже нечего. Прежде разобщенные заключенные стали стихийно объединяться, возникали национальные, религиозные общины, землячества.

Вместо прежнего лагерного правила «умри ты сегодня, а я — завтра» появилась солидарность. Возникли, пусть немногочисленные, группы сопротивления. Началась «рубиловка» — убийство стукачей и наиболее ретивых пособников администрации. Теперь главной задачей бригадира стало ладить с заключенными и умение закрыть наряд у прораба не менее чем на 100 процентов, чтобы обеспечить работяг усиленным пайком. На самом деле выработка могла далеко не достигать этой цифры.

Для борьбы с «рубиловкой» в январе 1953 года вышел секретный указ, объявленный всем заключенным под расписку, о введении смертной казни за «лагерный бандитизм». Это ничего не изменило — невольные свидетели придерживались лагерного закона «не видел, не знаю».

Развился