Гибель Есенина [Алексей Елисеевич Крученых] (fb2) читать онлайн

Алексей Елисеевич Крученых Гибель Есенина

Гибель Есенина

Как Есенин пришел к самоубийству

«В гостинице „Англетер“ покончил самоубийством приехавший из Москвы поэт Сергей Есенин… Когда… вошли в номер… обнаружили Есенина висящим на трубе парового отопления».

(Известия ВНИК от 29 декабря 1925 г.).

Так сообщают газеты о самоубийстве поэта. Это – всего несколько строк. Но в этих нескольких строках – завершение сложной, тяжелой и напряженной жизни. Интересно отметить, что призрак самоубийства сопровождал Есенина на протяжении целого ряда лет и целого ряда строк:

И еще:

И еще, может быть не так явно, но все же звучит неоднократно в стихах Есенина тема самоубийства.

Иногда (напр., в цитированных строчках) он прямо предсказывает себе смерть от своей руки. Любопытно, что он заранее видит и образ своей смерти. Есенину словно суждено было либо быть повешенным, либо повеситься:

И вот – десяток лет читатель знает эти стихи и думает, что это просто стихи – мало ли, о чем пишут. А в 1925 году «просто стихи» оказываются точным пророчеством.

Не первому поэту привелось угадать сбою смерть. В самом деле, разве не о себе, не о своей смерти писал Пушкин в «Евгении Онегине». Ленский на Пушкина не похож. Но это неважно. – Поэт погиб на дуэли от хладнокровной руки человека, не понимавшего, кого он убивает. Лермонтову тоже пригрезилась его смерть, но он уже прямо говорит, что речь идет о нем самом:

И вот – едва прошло несколько лет – сои стал явью, стихи оказались пророчеством – свинец навсегда успокоил глубоко бившееся сердце.

Есть общая судьба у поэтов, вне зависимости от времени их жизни. На нашей памяти Гумилев писал о том, что рабочий отливает пулю для него – и ведь сбылось.

Особенно разительно по точности и конкретности своей предсказание эго-футуриста Игнатьева:

Игнатьев покончил жизнь самоубийством – именно «перепилив» горло перочинным ножиком.

Так сбылись предсказания поэтов самоубийц. Так сбылось и предсказание Есенина. Предчувствие оказалось неслучайным. И уже теперь, через несколько суток после его смерти – в печати начинают раздаваться голоса, что именно такой конец был для Есенина неизбежен, неминуем, – неотвратим. Если мы пристально всмотримся в жизнь и стихи погибшего поэта, мы, пожалуй, скажем, что это именно так.

Есенин жил недолго. Как поэт-профессионал, он жил совсем недолго. В 1914 году он только-только появился в столичной литературной среде. И вот за десять лет непрерывного горения личного и творческого Есенин изжил себя. Он умер очень рано. Но трудно сказать, мог ли он жить дольше после того, как он так жил и так писал эти десять лет.

…«казалось, у него был избыток стихийности… Но стихийность ведь то же, что жизненность… Трагический конец находится с этим в противоречии» – таково горькое раздумье В. Пяста над гробом С. Есенина. В противоречии? Может быть и нет. Неорганизованная стихия с равной силой стремится к самоутверждению и к самоуничтожению. Та стихия, которая владела Есениным, организации не поддалась – и привела поэта к самоуничтожению.

Есенин пришел в жизнь рязанским деревенским парнем со всей широтой его размаха, со всем его диким буйством и с полной возможностью погибнуть в чуждой среде и в чуждых условиях жизни. А в чуждые условия жизни Есенин попал в тот день, когда он бросил рязанскую деревню и приехал в большой город да еще в патриотические объятия. С этого дня его стихи отмечены тоской по родным полевым просторам:

Но вернуться в духовитые дубровы уже нельзя. Раз вдохнул городской воздух и отравлен им. Мы, конечно, не хотим сказать, что всякий город – всякому человеку гибель. Наоборот – и это так ясно – всякому, принявшему до конца городскую культуру Советских центров – в этой революционной городской культуре – жизнь новая и плодотворнейшая. Но в Есенине слишком сильна была крестьянская стихия, да еще с загулом и «воздыханием», городская организованность была ему не впору; и он в городе находил самое неорганизованное – богему, он обратился в деклассированного интеллигента. Есенин страстно хотел жить в Руси Советской, но это было не по нем; как бы вне зависимости от него воли он попал в Москву кабацкую – в безобразную ширь скандала, о которой говорят многие его строки:

Так, попав в город, Есенин не сумел и не мог взять от него лучшее. Он взял от него худшее – кабак, богему, – и это – одна из причин его гибели. Воспоминание о родной деревне некоторое время еще поддерживало его. Но это продолжалось недолго. В конце концов он сознает, что возвращение к хатам для него невозможно. Он попробовал было все-таки вернуться, но в родных местах он стал чужим:

И вот – родные края навеки покинуты:

Да, к последней гробовой дрожи привела Есенина разлука с деревней и неприятие города.

И не только это одно. В наше время и поэту и читателю определяюще важно отношение поэта к революции. Что же? Есенин в прежней своей лирике жил среди мистических образов:

Эти стихи печатались, да и писались тоже, уже после Октябрьской революции. Но писавши их и печатавши, Есенин все-таки чувствовал, что не такие слова сейчас нужны, что в новой России, в Руси Советской, поэт не может быть таким, каким он был в дореволюционные времена, и воспевать райские двери да «радуницы божьи». Есенин пытается писать на революционные темы. Но не приходится скрывать того, что у Есенина всегда выходило – чем революционнее, тем слабее. Стихи, например, о Ленине, прямо вызывают недоуменье: полно, Есенин ли это?

И вся революция не впору Есенину, не по нем.

Как изо всей городской культуры он избрал путаницу и разгул, так и изо всей революции он увидел и принял только стихийное буйство, т.-е. опять-таки в известной степени путаницу и разгул.

В Есенинских стихах о революции она предстает не как строительство, а как разгулявшаяся стихия. И Есенин сознает, что она на самом деле не такова. Есенин сознает, что он отдать революции свое творчество не может:

Он чутко знает, что, как бы он ни хотел итти по пути революции – его путь иной:

И вот он, не сумев пойти по пути революционного строительства – ушел один «к неведомым пределам» – в небытие, в смерть. (Штамп слов – штамп поступков. Не было творчества в поэзии – не было его и в жизни! «Слово, как таковое» отомстило за презрение к нему). У Есенина был некоторый талант. Если бы он умел управлять им, он мог бы стать одним из поэтов современья. Но в том-то и беда, что не Есенин владел своим талантом, а талант – Есениным. Прав тот, кто назовет Есенина поэтом. Но трижды неправ тот, кому вздумается назвать Есенина мастером. А ведь только большому и настоящему мастеру по плечу тяжелая задача – сделать свои стихи революционными. Есенин хотел это сделать. Он сделать этого не смог. Не есть ли это вторая основная причина его гибели?

Он жил и умер, как цельная психическая личность. Его психика была глубоко чужда современности. Как-то в разговоре он обмолвился: «Я византийскую культуру воспевал». Может быть в благодушное, византийски – спокойное время Есенин жил бы и процветал, но для революционно-переходной эпохи он оказался совсем не приспособленным. Советская культура ему не далась…

Он умер. Из факта его смерти мы обязаны сделать некоторые выводы. Кое-кто их уже наметил. В целом ряде газетных статей – где явно, где – намёком скользит мысль: мы все виноваты в том, что не отсрочили его смерти. И вправду: а может быть можно было это сделать? Может быть, литературная среда, вместо того, чтобы прививать Есенину все дурные замашки и навыки богемы, могла бы помочь ему установиться, организоваться, творчески сработаться с революцией. Ведь есть же в нашей литературной среде, несмотря на все ее недостатки, некоторое здоровое начало.

Есенин умер. Ему помочь уже нельзя. Но мало ли среди молодых поэтов – похожих на Есенина? Пять-шесть имен сразу приходят на ум. Литературным организациям и всем, кому есть дело до литературы, следовало бы подумать о них, об этих молодых, способных, но уже полуотравленных ядом богемы и «есенизма» поэтах. Следовало бы помочь им уйти из богемы в организованное советское писательство, от «небесной тоски» к более простой и нужное работе. А нашим псевдо-критикам не стоило бы вещать и каркать, как то, например, уже проделал в Ленинградской Вечерней Красной газете Г. Устинов: «Умер поэт… может быть слишком рано, но таков уж темный, проклятый закон, тяготеющий над поэтами… Есенин умер по-рязански, тем желтоволосым юношей, которого я знал»…

Это еще что за новые «законы» и смерть «по-рязански»?

Самое трагичное в смерти Есенина – это соблазн для множества русских неудачников. А Есенин, как нарочно и последние стихи в таком духе написал, да еще в традиционно-самоубийственной обстановке:

«В день самоубийства Есенин хотел написать стихотворение, но в номере гостиницы случайно не было чернил. Сергей Есенин взял нож, разрезал в нескольких местах руку повыше кисти, обмакнул в кровь перо и написал:

Какое надругательство над жизнью! Какие ненужные слова! Какой Сологуб водил рукой Есенина?!..

Тупое, беспросветное нытье Есенина и есенистов делает их «поэзию» воем кандидатов в самоубийцы!.. Да, так жить, как жил Есенин, конечно, не ново. Современные поэты должны жить новой жизнью и надо сделать так, чтобы они хотели и могли жить этой жизнью и чтобы в их творчестве не осталось ничего от умирающего старого мира…

* * *

Пусть не подумает читатель, что я свожу какие-нибудь личные счеты с Есениным. Считаю необходимым здесь же заявить: познакомился я с Есениным в 1920 году в Баку и с тех пор не однажды встречался с ним в литературных кафе, у него на квартире, и никогда у нас не было никаких личных недоразумений, стычек, или чего-нибудь подобного. Есенин даже как-то написал мне на память заумное стихотворенье – вероятно, единственное в этом роде, написанное им, почему и считаю необходимым привести его здесь целиком:

Кроме того, совсем незадолго до своей гибели, Есенин написал мне следующие строчки:

«Крученых перекрутил (перевернул) литературу. Я говорю это с гордостью».

С. Есенин. 21/XI-25 г.

Кажется, достаточно красноречиво!

Особенно интересно отметить следующую запись Есенина в моем альбоме:

Нарисована могилка с крестом – и надпись:

«Под сим крестом

С. Есенин»

и сбоку приписка:

«Успе 921 г. 14 окт.».

Вокруг могилки расписались и другие имажинисты.

* * *

Подробный разбор произведений Есенина сделан мною в статье «Псевдо-крестьянская поэзия», которая сейчас готовится к печати в изд. Всерос. Пролеткульта.

5/I-26 г.

Сергей Есенин. Персидские мотивы

Изд-во «Современная Россия». Москва. Год издания не указан.

Первое, что вызывает недоумение у человека, просмотревшего книгу – это, конечно, заглавие. Почему «Персидские мотивы»? Специфически-персидского в книге немного. Первая часть – обычные интеллигентско-поэтические нежности. Во-второй части имеется, например, поэма «Мой путь», которая к Персии не имеет решительно уж никакого отношения. Кроме того, мы полагаем, что материал в значительной мере должен определять собою форму. Персидская поэзия отличается интересными и своеобразными формами. Ни одна из них в «Персидских мотивах» не использована. Разве не замечательно, например, то, что во всем этом сборнике нет ни одной газэллы, ни одного «персидского четверостишия?» Ровненькие хореи бегут по книге, изредка сменяясь анапестами – вот и все. Этими размерами написаны очень многие русские стихи, но ничего «восточного», тем паче «персидского», в Есенинских ритмах найти нельзя.

Этого мало. Попробуем принять стихи, как они есть. Тут мы сразу наткнемся на целый частокол романсных банальностей:

И, вообще, неживые это стихи. Особенно плохо, что в «Персидских мотивах» Есенин совершенно несамостоятелен. Что ни слово, – то штамп. Тут и Лермонтов и – помоложе и похуже – Мих. Кузьмин и еще, что угодно.

Стихи, в 1925 (хоть и без указания на обложке) году изданные, должны быть интересны, если не по материалу, то, по крайней мере, по оформлению его. Ни того, ни другого в рассматриваемой книжице нет. Поэтому она скудна и неинтересна современному читателю.

* * *

Уже после напечатания статьи «Драма Есенина» я, просматривая письма, присланные Есениным из-за границы в Россию своим друзьям, наткнулся на следующее место в письме к А. Сахарову:

Удивительная навязчивость образов! Это не могло быть случайным. Так оно и оказалось…

* * *

В газете «Правда» от 19 января помещена небольшая статья Л. Троцкого «Памяти Сергея Есенина». Не разделяя восторга Л. Троцкого по поводу лирики Есенина вообще и его предсмертного стихотворения в частности, я все же целиком присоединяюсь к мнению Л. Троцкого о причинах смерти Есенина.

В статье намечены следующие мотивы самоубийства поэта:

«Есенин всегда, видимо, чувствовал себя – не от мира сего…

Наше время – суровое время, может быть, одно из суровейших в истории так называемого цивилизованного человечества… Есенин не был революционером. Автор «Пугачева» и «Баллады о двадцати шести» был интимнейшим лириком. Эпоха же наша – не лирическая. В этом глазная причина того, почему самовольно и так рано ушел от нас и от своей эпохи Сергей Есенин…

Крестьянская подоплека, – творческим даром переломленная и утонченная – у Есенина крепка.

Но в этой крепости крестьянской подоплеки причина личной некрепости Есенина: из старого его вырвало с корнем, а в новом корень не принялся. Город не укрепил, а расшатал и изранил его. Поездка по чужим странам, по Европе и за океан, не выровняла его.

…поэт не был чужд революции, – он был несроден ей. Есенин интимен, нежен, лиричен, – революция, – публична, – эпична, – катастрофична. От того-то короткая жизнь поэта оборвалась катастрофой.

К смерти Есенин тянулся почти с первых годов творчества, сознавая внутреннюю свою незащищенность. В одной из последних песен Есенин прощается с цветами:

К концу статьи Л. Троцкий замечает:

«Пусть в чествовании памяти поэта не будет ничего упадочного и расслабляющего».

К сожалению, именно этим грешат многочисленные «панихиды» по Есенину.

Из «нерасслабляющих» откликов на смерть Есенина надо отметить стихотворение А. Жарова в «Известиях», которое уже успело вызвать протесты со стороны особенно пристрастных и «упадочных» поклонников музы Есенина.

Вскоре же после смерти Есенина, в печати появилось множество стихотворений, посвященных этой смерти. В большинстве случаев, они проникнуты искренней печалью, но ни в одном из них нет сознательного отношения к гибели поэта: самоубийство Есенина никак не оценивается. Исключением является стихотворение пролетарского поэта А. Жарова, в котором есть не только сожаление о смерти Есенина, но и верный взгляд на эту гибель. Вот некоторые выдержки из этого стихотворения:

На гроб Есенина

Жаров оказался единственным, у кого хватило смелости признать, что Есенин «для деревни новой давно уж без вести пропал». Это отнюдь не уменьшает горечи по поводу смерти Есенина. То, что он так безвременно и «глупо» погиб – «досадно свыше всяких мер».

О том, как отозвалась критика на смерть Есенина, я говорю в других своих книгах. Так, в книге «Есенин и Москва Кабацкая» мною разобрана статья – некролог А. Воронского («Красная Новь», № 1) а в готовящейся к печати статье «Чорный человек в поэзии Есенина» (о патологии в творчестве Есенина) я говорю о статье Вяч. Полонского.

В. Львов-Рогачевский причину гибели Есенина видит в его разладе между старым и новым укладом жизни (см. «Новейшая Русская Литература», 5 изд. 1926 г.)

Из дельных замечаний читателей моих статей «Гибели Есенина» и «Есенин и Москва Кабацкая», считаю нужным привести здесь следующее:

– «В брошюрах впервые резко поставлен вопрос не о том, велик ли и как велик был талант Есенина (вопрос количества), а о том, являлся ли он положительной или отрицательной величиной (вопрос качества), полезна или вредна для общества, и просто для жизни, была Есенинская поэзия. В конце концов это важнейший вопрос о творчестве Есенина, который подлежит окончательному решению именно теперь, когда поэтическая деятельность Есенина трагически закончилась навсегда».

Анализируя причины гибели Есенина, мы пришли к тому заключению, что гибель его, как человека, неразрывно связана с гибельностью его творчества, как поэта. В этом мнении мы не оказываемся одинокими. С. Городецкий в воспоминаниях о Есенине («Новый мир», книга II) рассказывает: «я внушил ему эстетику русской деревни, красоту тлена и безвыходного бунта». Да, именно таково было литературное наследство, принятое Есениным и приведшее его к погибели. Ближайший друг Есенина, А. Мариенгоф, ясно видит связь между творчеством Есенина и его жизнью и смертью:

– «Если Сергей решил уйти, значит он как то усомнился в своих творческих силах. Другой причины его смерти не могло быть, как не было у него другой, кроме стихов, цели жизни».

Да и сам Есенин никогда не отделял своей судьбы от судьбы своего творчества. Более того, он полагал, что поэзия самостоятельней и ценней жизни. Это явствует хотя бы из надписи, сделанной им на моем экземпляре «Персидских мотивов»:

Милому Крученых

  С. Есенин.

Ни ты, ни я

искусство

(поэзия) живет

и помимо нас.

  С. Е.

19 21/XI 25 М.

И вот, Есенин умер, уверенный, что поэзия, в которой он не нашел верного пути, – пойдет вперед и помимо гибели одного поэта…

А мы, в заключение, скажем всем литработникам, а особенно молодым поэтам, еще имеющим бодрость и жизненную силу: Не следует впадать в самоубийственное уныние после горького есенинского урока. Задача момента – двигать вперед дело новой литературы.

Книги А. Крученых

1925-6 г.г.

126. А. Крученых. – «Леф-агитки Маяковского, Асеева, Третьякова». М. 1925 г.

127. Его же. – «Заумный язык у Сейфуллиной. Вс. Иванова, Леонова, Бабеля, Ар. Веселого». М. 1925 г.

128. Его же, – «Записная книжка Велемира Хлебникова». M 1925 г.

129. Его же. – «Язык Ленина». М. 1925 г.

130. Его же. – «Фонетика театра». 2-е изд. М. 1925 г.

131. Его же. – «Против попов и отшельников». М. 1925 г.

132. Его же. – Ванька-Каин и Сонька Маникюрщица.

133. Его же. – Календарь.

134. Его же. – Драма Есенина. 134а. Его же. Гибель Есенина.

135. Его же. – Есенин и Москва кабацкая.

Оглавление

Гибель Есенина

Книги А. Крученых