И один в поле берс (СИ) [Дмитрий Анатольевич Гришанин] (fb2) читать онлайн

Берс-2. И один в поле берс

Глава 1

Глава 1

Стоило нам выбраться за очерченную частоколом границу села (территория которого было тщательно зачищена нами же еще утром), как активизировавшийся Манок пита погнал на нас тварей-изнанки, вытягивая зубастых ублюдков из подземных нор в радиусе до полусотни метров.

Неспешно протрусив с десяток шагов, азартно взревевший Зараза, первым заметив добычу, резко метнулся в сторону и стал отплясывать джагу, вбивая в пожухшую траву липуна — черве-подобную тварь изнанки толщиной с мой средний палец, но длинной с добрый десяток метров. Все тело этого паразита было усыпано сотнями крохотных зубастых присосок, отодрать даже одну из которых от кожи — это, уж поверьте, тот еще геморрой. Теперь представьте, что происходит, когда эта жадная до чужой крови «веревка» опутывает тело жертвы и впивается со всех сторон разом сотнями своих ненасытных челюстей. Бинго, блин! Кабзда от болевого шока человеку наступает за считанные секунды, и кровь липун дальше тянет из уже фактически бьющегося в агонии мертвого тела. Но тяжелые копыта грома-быка, вкупе с затянутыми пластинами роговой чешуи ногами, делали Заразу неуязвимым для мини челюстей липуна идеальным истребителем затаившейся в траве ползучей погани.

Пока пит плющил липуна, у меня тоже наклюнулась развлекуха в виде длинной узкой зубастой хари, вынырнувшей из земельного нарыва десятком метров праве застопорившегося на месте грома-быка. Похожий на крота-переростка, с набором акульих зубов, заройник, закрутил по сторонам слепой башкой, жадно принюхиваясь. Но еще до того, как тварь определилась с местоположением выманившей ее из логова заманчивой «добычи», отправленный из безупречно исполненной пятой стойки топор разнес любопытную харю заройника в кровавые ошметки из зубов, мозгов и осколков черепа.

Расплескавший заройника топор через секунду снова материализовался в моей правой ладони, и рядом тут же обозначилась очередная цель — в виде проклюнувшегося из зашевелившейся в трех метрах слева земли пятака хрюкача. Но, опередив мой вскинутый топор, на злобный оскал энергично выбирающейся из-под земли твари изнанки опустилось копыто метнувшегося в азартном прыжке Заразы. И толком не выбравшийся наружу хрюкач, оказался вбит тяжелыми копытами пита обратно под землю, но уже, разумеется, в виде кровавого месива из обрывков шкуры, размолоченного в фарш мяса и обломков костей. Впрочем, и мой вскинутый в замахе топор задержался над головой ненадолго, и буквально через секунду отправился в смертоносный полет к очередной вынырнувшей из-под земли зубастой башке…

Вот так мы с питом и развлекались, неспешно продвигаясь в сторону ближайшей от села цели, отмеченной на карте квеста алой точкой. Впрочем, пока что этот практически пустой лист пергамента, испещренный сотнями красный отметок (будущих потенциальных целей), картой мог называться весьма условно. Но крохотный пятачок, со схематическим изображением родового дома Савельевых и, соответственно, села Савельевка вокруг него, и с единственной зеленой точкой там, по центру мини-арены, внушал здоровый оптимизм: что через энное количество дней (просто, фиг знает, сколько этих дней потребуется мне, для прохождения первого агона квеста) все пустоты пергамента так же заполнятся схематичным изображением пройденной мною местности, а обилие отмеченных здесь точек обретет конкретную привязку к населенным пунктам и сменит цвет с красного на зеленый…

Вечер вокруг нас постепенно сменился пасмурной безлунной ночью. Заморосил дождь. Стало холодно, мокро и противно. Но привычные к подобным реалиям еще по совместным рейдам в Изнанке, мы с питом, спокойно и деловито, продолжали заполнять свои резервы халявной живой, беспрерывно истребляя, по мере продвижения к цели, новых и новых выходцев из Изнанки, подобно тараканам в неухоженной избе, безобразно расплодившихся в оставшейся бесхозной земле родного княжества. А визуализировав из чертогов разума запечатанный там третьей стойкой Кротовой норы кожаный плащ, я сейчас ощущал себя под струями ледяного дождя в разы комфортней, чем было на Изнанке.

До малого алтаря Румяновки — ближайшей к центральному селу деревни вотчины рода Савельевых — мы с питом добрались уже за полночь, оставив за спиной по паре сотен на рыло изведенной изнаночной погани и получив, соответственно, за «прополку сорняков» от щедрот системы примерно по пятнадцать штук единиц живы на брата.

На визуализированной мною, при въезде в деревню, карте квеста, ожидаемо, схематично обозначились пройденные нами к намеченной красной точке поля, луга и небольшая березовая рощица; появились там так же и крошечные дома Румановки. Сама же красная точка на обозначившейся схеме, к моему удивлению, вовсе не совпала с местоположением местного малого алтаря, а указала на стоящую примерно в трех десятках шагов от него, во дворе ближайшего дома, коробку уличного сортира.

Спешившись, с топором наперевес, я приблизился к гранитной глыбе алтаря, но буквально в шаге до цели неожиданно уперся в нечто вроде невидимого отталкивающего энергетического экрана. При попытке пробить странную преграду топором, острейшее лезвие системного предмета отрикошетило с такой силой, что меня мотнуло даже на пару метров вслед за отброшенным оружием. Но в месте миллисекундного соприкосновения топора с преградой на несколько мгновений прямо в дождливом воздухе появился отчетливый грязно-ржавый скол, от которого явственно пахнуло залежалым, прокисшим дерьмом выгребной ямы.

Со двора, где скрывался помеченный красной точкой сортир, раздался треск ломаемых досок и следом быстро приближающиеся щелчки, на которые тут же ответил агрессивным ревом мой Зараза.

А дальше все случилось так быстро, что я даже охнуть не успел, не то, что вмешаться хоть как-то, в происходящее. Из-за разлетевшегося вдребезги забора на меня выпущенной из тугого лука стрелой метнулась густо заляпанная дерьмом и гнилыми щепками тварь изнанки, до омерзения похожая на трехметрового рыжего таракана. Наперехват которой в не менее эпическом рывке с места подорвался врубивший Карателя Зараза.

К счастью для меня, четыре ноги моего пита оказались на долю мгновенья проворней шести лап тараканоподобного стража местной локации. И массивные хитиновые челюсти (которыми чудовище, наверняка, с легкостью могло рубить стальные гвозди толщиной в мой палец) с очередным знакомым щелчком схлопнулись в считанных сантиметрах от моего горла. Тормознуть тварь изнанки заставили пробившие с правого бока тараканью спину навылет рога Заразы. Намертво загарпунив таким макаром шустрого ублюдка, питомец едва не по колено тут же вбил все свои четыре копыта в землю и, использовав изрядно усиленное улучшением тело, как якорь, наглухо заблокировал рывок стража в мою сторону.

Оказавшаяся и по тараканьи живучей тварь изнанки, не взирая на сразу две тяжелые раны от массивных рогов грома-быка, продолжила отчаянно биться с нами. Перенеся вес тела на левую сторону и страхуясь от перекоса заблокированной лбом Заразы центральной правой лапой, верхней и нижней правыми лапами тварь стала отчаянно царапать бока питомца — да так эффективно, что после каждого удара, длинных, как кривые турецкие кинжалы, когтей «таракана» на боках пита (невзирая на толстую шкуру с частыми вкраплениями чешуек роговой брони) оставались длинные кровавые полосы. В мою же сторону снова метнулись щипцы челюстей, и я невольно отшатнулся под целой серией яростных щелчков.

Болезненный рев Заразы, потерявшего поддержку Карателя и уже шатающегося от боковых ударов постепенно сползающего с рогов противника, вывел меня из оцепенения. Исполнив самую сильную шестую стойку Изумрудного берса, я с места взвился в высоком прыжке и, используя весь вес своего тела, в падении пробил топором точно в левый глаз монстра. Черная, как смоль, слегка на выкате, линза глаза лопнула под лезвием системного предмета с противным чавканьем, забрызгав все вокруг (увы, и меня в том числе) фонтаном студенистой кровавой слизи.

Топор провалился глубоко в недра шипастой черепушки монстра, и, даже не пытаясь его оттуда извлечь, я просто разжал ладонь, выпуская залитую черной кровью стража рукоять. А когда через секунду снова сжал пальцы на отведенной для очередного замаха правой руке, в ладонь снова удобно легла рукоять материализовавшегося системного предмета, чистая, как первый снег.

Подорвавшись в очередном убойном прыжке шестой стойки Берса, я нанес такой же шикарный удар уже по правому оку стража, снова залив округу очередной порцией кровавой слизи из лопнувшего глаза. И лишь после вторичного поражения мозга через правую глазницу живучая тварь прекратила наконец свое отчаянное сопротивление и, обвиснув на рогах пита, затряслась в конвульсиях агонии.

Сбросив с рогов поверженного стража, Зараза зашелся в трубном реве, празднуя победу над достойным противником.

Я же, с трудом переводя дыхание после двух подряд энергозатратных стоек Изумрудного берса, скинул капюшон плаща и подставил вспотевшее лицо под прохладные струи дождя.

Закончив реветь, пит стал энергично зализывать истерзанные стражем бока, царапины на которых, под обилием целительной слюны, затягивались прямо на глазах.

— Бро, ты как? Здесь, под открытым небом, заночуешь? Или в любимом теплом загончике? — поинтересовался я у спутника чисто для проформы, заранее прекрасно зная последующий ответ.

— Муууу!.. — ожидаемо возмутился в ответку Зараза.

— Ну и мерзни тут тогда, — хмыкнул я беззлобно и, развернувшись, заковылял к алтарю.

За спиной раздался хруст трещащего под нетерпеливыми ударами копыт хитинового доспеха твари.

— Хорошо тебе, рогатый. Вопрос питания решается сам собой, — обернувшись, я завистливо наблюдал, как давящийся от жадности Зараза, слизывает с треснувшего панциря стража первые капли брызнувшей оттуда черной крови.

Отвернувшись, я сделал последний шаг и, ожидаемо, не встретив теперь на пути никакого барьера, опустился на мокрый от дождя гранитный валун.

Тут же последовало легкое помутнение в глазах.

И вот я уже внутри знакомой клетки, с решетками из изумрудного пламени…

Глава 2

Глава 2

Перед глазами загорелась строка системного лога:

Внимание! За убийство стража ыыбжа вам единовременно зачисляется 19817 единиц живы.

— Ишь ты ыыбж, значит, — озвучил я системное именование тараканоподобной твари изнанки и, поморщившись, добавил: — Звучит так, будто Зараза пернул.

— Полно те, на пита преданного зазря наговаривать, — хмыкнул материализовавшийся рядом огненный аватар Психа. — Поздравляю с очередной победой над стражем.

— Че, сотка-то за малый алтарь прилетела? — спросил я, вместо приветствия, у наставника, с которым сегодня уже имел удовольствие достаточно продолжительного общения, так же в хранилище, но на главном родовом алтаре.

— Чем спрашивать, лучше статус открой, да посмотри, — осклабилась бородатая хитрющая рожа, слепленная из изумрудного пламени.

— Сложно ответить, что ли? — заворчал я.

— Жду тебя на арене. Будем до автоматизма отрабатывать разгон стоек Дыхания пепла, с поддержкой Крыла бабочки. А-то стыдобища — оцепенел под Давлением ыыбжа, как отрок неумелый, и на ровном месте, чуть башки не лишился.

— Да блин! Я так-то поспать в хранилище зашел!

— Вот не успеет вдругорядь пит с перехватом, порвет тебя следующий страж, тогда на том свете и отоспишься.

— Так-то, я Заразу до стадии короля спецом прокачал, чтоб успевал, — фыркнул я в ответ.

— Жду на арене, — отрубил Псих, и его огненный аватар тут же развеялся.

— Статус! — обреченно выдохнул я, и на фоне изумрудного пламени клетки через мгновенье обозначился длинный перечень знакомых позиций:

Уровень 6 (среднее осознание)

Запас живы: 236918 единиц

Резерв маны: 160 единиц

Разум — 28

Память — 10

Логика– 6

Интуиция– 12

Тело — 41

Сила — 11

Ловкость — 13

Выносливость — 17

Воля– 27

Давление — 6

Сопротивление — 15

Медитация — 6

Техники — 8

«Изумрудный берс» (пиковый мастер, тело) активирована, освоено 6 стоек из 20

«Озарение феникса» (начальное пробуждение, разум) активирована, освоено 1 стойка из 1

«Эхо изнанки» (среднее пробуждение, разум) активирована, освоено 2 стойки из 2

«Стальной вепрь» (продвинутое пробуждение, тело) активирована, освоено 3 стойки из 3

«Дыхание пепла» (пиковое пробуждение, воля) активирована, освоено 4 стойки из 4

«Крыло бабочки» (начальное осознание, воля) активирована, освоено 4 стойки из 5

«Омут силы» (среднее осознание, тело) активирована, освоено 3 стойки из 6

«Кротовая нора» (продвинутое пробуждение, разум) активирована, освоено 3 стойки из 3 (на хранении: 1 агон квеста, карта квеста)

Питомец: глыба-бык (Зараза)

Стадия развития: король

Запас живы: 31703 единиц

Тело — ⁇(48)

Сила — 21

Ловкость — ⁇(5)

Выносливость — 22

Воля– ⁇(14)

Давление — ⁇(5)

Сопротивление — ⁇(7)

Медитация — 2

Улучшения — 6

Тяжеловоз

Длиннорог

Слюна-бальзам

Манок

Каратель

Следопыт

Увеличившийся примерно на сто тридцать две тысячи единиц запас живы наглядно подтвердил заход туда призовой сотни тысяч за отбитый у тварей изнанки малый алтарь. Оставшиеся тридцать две тысячи, как не сложно догадаться, сложились из пятнадцати тысяч (за истребленный по дороге молодняка тварей) и почти двадцати тысяч (за убийство ыыбжа), ну и примерно три-четыре тысячи живы ушло на активацию стоек техник и прочие манозатратные расходы. Откуда, спросите, взялась шикарная стотысячная плюшка за алтарь?.. Все просто: из условий квеста, разумеется — вернее, обозначенных на первом свитке, условий первого агона квеста. Ко мне от системы там было прописано единственное требование: отбить все алтари, захваченные тварями изнанки на землях княжества, и вернуть их обратно под контроль людей. Это было заявлено мне без конкретных временных рамок, но с оговоркой: типа, ежели не успею освободить все алтари до падения стольного града Белгорода, квест окажется провален, и на меня будут наложены жесточайшие игровые дебафы. Поскольку о текущем положении дел у людей в осажденной ордами тварей столице княжества я мог лишь умозрительно строить догадки, этот занесенный над моей головой системой дамоклов меч очень сильно напряг меня при первом прочтении условий агона. Но мудрец Псих смог вовремя подобрать правильные слова (благо, чтение пергамента с условием первого агона происходило в хранилище, и наставник был рядом), смысл которых свелся к избитой истине: делай, что должно, и будь, что будет. Стараниями Психа я худо-бедно смирился с неизбежным риском, и от кнута перешел к описанию системных пряников.

В качестве поощрения за ратный труд, система гарантировала мне премию за каждый освобожденный алтарь: по сто тысяч единиц живы за малый, и по двести тысяч за средний. Увы, подгон двухсот тысяч за центральный родовой алтарь я прощелкал, завалив стража еще до получения системного квеста. Зато теперь, освободив малый алтарь уже в рамках принятого квеста, я получил-таки первый системный «транш» бонусной живы… Еще, после освобождения последнего в княжестве алтаря, на имеющейся у меня карте квеста должен был появиться значок с указанием схрона свитка второго агона квеста, добыть который надлежало затем в течении суток, по истечении которых бесценный пергамент (если свиток окажется мною по любой причине в срок не изъятым из тайника) в схроне самоуничтожится.

Разобравшись с поступлением стотысячного бонуса в запас живы, я переключился на изучение параметров пита, где, из-за эволюции зверя на стадию короля, изменения произошли куда более грандиозные, чем в верхних строках статуса. В добавок к импульсному росту всех физических параметров питомца сразу две единицы развития, у Заразы, в дополнение к развитому Телу, появилась еще и Воля, причем сразу же далеко не в зачаточном состоянии. А еще сразу два параметра Воли и один — Тела находились сейчас у пита в состоянии неопределенности, с явным намеком на возможное в ближайшие часы (а, может, и минуты) изменение текущей величины параметра. В худшую ли сторону грядут эти изменения, или в лучшую — пока не понятно. Но совершенно очевидно, что текущие изменения параметров пита напрямую связаны с происходящим сейчас рядом с алтарем поглощением Заразой плоти убитого нами совместно ыыбжа.

Я жду! — отвлекая от размышлений, раздался в голове требовательный призыв Психа.

— Да иду я уже, иду, — обреченно вздохнул я и, отыскав в переплетении огненных прутьев клетки нужную ячейку, позволил сознанию погрузиться в чернильный смерч портала.

Мгновенная смена декораций.

И вот я уже в полный рост выпрямляюсь на изумрудном песке арены.

Глава 3

Глава 3

Псих гонял меня на арене до полного истощения сил, но и потом, когда мне было дозволено наконец, скастовав стойку Озарение феникса, переместиться с арены на вожделенную кровать, вместо заслуженной отключки, с нормальным абстрактным сноведением, в голове раз за разом, как заезженная пластинка, начал прокручиваться ролик схватки с ыыбжем, со всевозможных ракурсов в мельчайших деталях обозначая молниеносный отклик стража на мою идиотскую попытку топором пробить невидимый защитный экран алтаря.

Благодаря этим неуемным флешбэкам, я узнал, что рывок таракана-переростка от лежбища в сортире до забора занял всего две с половиной секунды. А финальный его скачок, в ворохе щепок протараненного к хренам забора, на оцепеневшего меня — всего секунду. Такая выдающаяся скорость была развита тварью изнанки из-за четкой прямолинейности ее атаки. Проще говоря, ыыбж рванул к возмутителю покоя алтаря (то бишь ко мне), как танк, не огибая, а тупо сметая все препятствия на своем пути. В будущем эту прямолинейность ыыбжа можно было использовать против него, устраивая ловушку или серию ловушек на пути следования стража (а интуиция подсказывала мне, что подобные встречи с тараканоподобными выходцами с Изнанки повторятся еще не раз). После догадки: о ловушке, осточертевшие флешбэки наконец прекратились… Но провалиться дальше в спокойный сон мне помешал уже Псих, с какого-то перепуга решивший, что я достаточно уже отдохнул, и мне пора валить их хранилища на встречу новым ратным свершениям.

Вы когда-нибудь пытались затыкать голос, звучащий прямо у вас голове? Нет? Ну и правильно. Дело, доложу я вам, абсолютно безнадежное. Начиная с достаточно дипломатичных уговоров, обе стороны через считанные секунды переходят на ультимативный ор, от которого мигрень расцветает пышным цветом, увы, исключительно лишь у вас в голове… Короче, дабы отвязаться от неуемного «будильника», пришлось «нырять» порталом в Омут силы и, скастовав там третью стойку, практиковаться в освоении четвертой.

Увы, мой резерв маны опустел раньше, чем наметился очередной прорыв в изучении подводной техники. Зато «катапультировавшись» из Омута в клетку хранилища, после продолжительных водных процедур, я ощущал себя там уже бодрячком — без намека на былую сонливость.

Перед возвращением в разоренную деревню, снова вывел перед глазами статус, и не слабо так прифигел, обнаружив, на месте вопросительных знаков дополнительный прирост во всех трех устаканившихся наконец параметрах Заразы. И если Давление с Сопротивлением подскочили там лишь на стандартную единицу, с пятерки и семерки поднявшись, соответственно, до шестерки с восьмеркой. То Ловкость пита скакнула разом на два очка, поднявшись с пятерки аж до семерки. И вся эта феерия жирных плюшек обрушилась на рогатую башку грома-быка, вовсе не за отчаянные кровопролитные схватки со смертельно опасными противниками, а за тупое поедание всеядной скотиной плоти прибитого нами совместно ыыбжа… Млять, я вдруг поймал себя на мысли, что начинаю завидовать потаенным возможностям своего питомца.

Румяновка в предрассветной дымке произвела на меня гораздо более гнетущее впечатление, чем ночью.

— Муууу!.. — приподняв чумазую от крови стража морду, Зараза поприветствовал мое появление на утрамбованном пудовыми копытами пустыре, несколькими часами ранее бывшем еще симпатичной лужайкой. Но вбитые копытами пита глубоко в землю осколки панциря твари изнанки, похоже, основательно траванули почву, и теперь на этой мертвой проплешине в ближайшие годы вряд ли что-то вырастет.

— Ты глянь, от этой мерзости даже трава вся прахом осыпалась. А ты эту бяку жрешь, — попенял я питомцу.

— Муууу!.. — протрубил, гордо вскинув голову, в ответ Зараза.

— Это че еще за: завидуй молча⁈ Ты как с хозяином разговариваешь, рожа неблагода… — мой гневный спич оборвал неожиданный выстрел языка пита, которым рогатый паршивец, как лавашем, разом залепил мне все лицо. И, воспользовавшись эффектом неожиданности, слегка запрокинул сильным языком мне голову, напузырив тут же с полстакана зловонной слюны в мой беспечно распахнутый рот. После чего двухметровый язык пита так же стремительно втянулся обратно в зубастую пасть.

Я же, трясясь от ярости и отвращения, скрючился в рвотном позыве, пытаясь скорее избавиться от «подарочка» грома-быка.

Львиная часть омерзительной слизи выплеснулась тут же на землю с потоками желчи, но некоторая часть слюны Заразы, по инерции скатившись сразу вниз, один фиг застряла глубоко в глотке и в пищеводе, размазавшись по их стенкам тонким слоем. Я эту мерзость буквально физически ощущал, и — ей богу! — окажись у меня под рукой ершик, стал бы драить им заляпанное нутро, как говенный унитаз…

— Ты че творишь, сука! — у меня от бешенства напрочь сорвало планку и, разгибаясь, я уже сжимал в руке жаждущей крови топор.

К счастью, накосячившего питомца уже рядом не оказалось. Чуйка зверя стадии короля подсказала Заразе уносить ноги, пока я блюю, и, разогнувшись, я увидел лишь кончик его хвоста, скрывшийся тут же за забором в деревенском проулке.

— А ну стоять, ублюдок чертов! — я со всех ног рванул в погоню, по-пиратски размахивая топором над головой.

Но через считанные секунды, почти добежав до поворота, замер соляным столбом, отрешенно уставившись внутренним взором на загоревшуюся перед глазами строчку системного лога:

Внимание! За поглощение вами вытяжки из ыыбжа, вам начисляется: +1 к параметру Ловкость и +1 к параметру Давление.

Охренеть! Это че ж получается? Зараза не просто слюну свою мне в глотку влил. А слюну с ценной вытяжкой из стажа. Благодаря которой я, на ровном месте считай, заполучил от системы прокачку разом Ловкости и Давления. Особенно круто, что в Давлении надбавка прилетела, этот параметр у меня из отстающих…

— Братан, ну ты куда ускакал-то? — запел я лилейным голоском, развеивая не пригодившийся, к счастью, топор, и стирая ладонями с лица остатки бычьей слюны. — Я спасибо тебе сказать хотел, за такой царский, можно сказать, подгон. Обернулся, а тебя уже и след простыл.

— Муууу?.. — раздалось издалека за забором настороженное недоверчивое мычание.

— Какой, нифиг, топор, братка! Когда это я на тебя замахивался?

— Муууу?.. — все еще недоверчивое мычание раздалось уже чуть ближе.

— Так это ж я не со злости, а, наоборот, от радости великой топором-то замахал. Дескать: эй-гей-гей, какой у меня Зараза — питомец славный!

— Муууу?..

— Как это: с чего вдруг. Говорю ж тебе, братское сердце, мне за подгон твой шикарный система разом две плюшки сыпанула.

— Муууу!..

— И я рад, что ты рад. Ну раз уж мы оба рады, может, вернешься уже, наконец, и двинем дальше условие квеста отрабатывать. А то карта по-прежнему сотнями красных точек рябит, и без наших совместных усилий, Зараза, никто эту красноту с нее не сведет.

— Муууу!.. — раздался рев быка уже совсем близко, и через пару секунд рогатая голова Заразы вынырнула из-за забора.

— Ну че встал? Иди ко мне, здоровяк, я не кусаюсь.

Глава 4

Глава 4

Требовательное урчание желудка заставило меня слегонца задержаться в деревне и провести ревизию съестного в ближайших домах. Выломанные тварями изнанки входные двери облегчили мне задачу проникновения в разоренные жилища. В первом доме с запасами оказался почти полный голяк, и я смог разжиться лишь горсткой лесных орехов, найденных на печке в ворохе дряхлого тряпья, которые смолотил тут же за считанные секунды, рыская дальше по дому. Зато во втором доме крестьяне проживали явно позажиточней, и в их чулане я обнаружил предостаточно запасенных на зиму припасов, чего тут только не было: и мешки с зерном, и корзины с овощами и фруктами, и кадки с соленьями, и короба с сухими грибами и сухофруктами, и горшочки с медом, и еще много чего, напрочь проигнорированного, мне на радость, жадными лишь до кровавой плоти хищниками изнанки.

Скоренько набив пузо сухарями с квашенной капустой, и на сладкое закусив медом с сухофруктами, я собрался было набрать припасов еще и в дорогу (оставшиеся, почти не уменьшившиеся запасы в чулане, до дрожи жалко было бросать), но вовремя смекнул, что такие же «урожайные» чуланчики, наверняка, сыщутся и в следующих разоренных тварями деревнях, а мешок с припасами станет лишь ненужной обузой мне в пути, мешающий истреблять расплодившийся по округе молодняк выходцев с Изнанки.

Сытый и довольный, налегке, я забрался на такого же сытого и довольного жизнью пита, и, сверившись с картой, мы направились к следующей ближайшей красной точке на пергаменте… Кстати, появившаяся на карте, вместо исчезнувшей красной, зеленая точка в освобожденной от ига стража Румяновке теперь точно наложилась на схематический значок алтаря, подтверждая мою вчерашнюю догадку: о подсказке системой (посредством красных точек на карте, разумеется) именно местоположений стражей захваченных локаций.

Снова на призыв Манка пита из подземных нор со всех сторон поползли твари изнанки, и наш путь через поля и рощи к следующей намеченной цели вновь выдался насыщенным зубодробильной рутиной. Именно рутиной, потому как реальной опасности эта толком не развитая (всего несколько недель от роду) поросль выходцев с Изнанки ни для игрока шестой ступени, ни для, тем паче, зверя стадии король ни разу не представляла.

Почти двухчасовой переход до следующей обнесенной покореженным частоколом деревни (обозначившейся на карте Тверёзовкой) принес нам с питом примерно по десять тысяч живы на брата, за поголовное истребление очередной партии отозвавшихся на зов Манка зубастых харь.

Скоренько загасив сползшихся на Манок ублюдков на огороженной территории небольшой деревушки (на высокоразвитого стража локации Манок Заразы не действовал), мы, как и прошлый раз, беспрепятственно подъехали к гранитному валуну алтаря. Красная точна на обозначившейся в карте миниатюрной схеме деревни снова указала на неприметный уличный сортир возле дома за ближайшим к алтарю забором.

С большой вероятностью стражем здесь так же являлся ыыбж. Потому, примерно представляя какого развития событий следует далее ожидать, я решил, прежде чем беспокоить охранника алтаря, провести некоторую предварительную подготовку.

Прочертил мысленно на карте прямую линию от красной точки («ароматного» логова стража) до оскверненного алтаря, и обозначив таким нехитрым способом место наиболее вероятного прорыва твари изнанки через забор, стал устраивать там со своей стороны примитивную ловушку. Для чего, с помощью призванного топора, выломил с десяток самых крепких дрынов в заборе с противоположной стороны улицы.

Опасаясь раньше времени потревожить стража, я старался дергать деревяшки из забора бесшумна, но чертовы ржавые грозди, которыми была сколочена конструкция, все одно порой предательски скрипели на всю деревню. К счастью, затаившийся в выгребной яме ыыбж оказался абсолютно равнодушным к наружным звукам, и, после того как тварь не пронял пронзительный скрип гвоздей, дальше я уже, особо не таясь, стучал топором по дереву в полную силу, заостряя, как карандаши, верхние концы набранных жердей.

Дальше, нацелив эти самодельные копья остриями к месту вероятного прорыва, я, как смог, глубоко впихнул их тупые концы в землю, заставив Заразу потом утрамбовать землю вокруг направленных к забору кольев огромными копытами до плотности асфальта.

На эту предварительную подготовку нам с питом пришлось потратить аж полчаса, но, учитывая невероятную прыть ыыбжа, перехватить которого в предыдущий раз Заразе удалось лишь при большом везении, такая время-затратная подготовка с торицей окупится, даже если копьям удастся лишь чутка тормознуть сумасшедший разгон стража.

Когда с приготовлением было покончено, я душевно рубанул топором по алтарю, и, ожидаемо не достигнув лезвием гранита каменной глыбы, был тут же отброшен в сторону невидимой защитной пеленой. Но ударившее вдогонку зловонье подтвердило появление скола на барьере. От касания лезвием системного предмета целостность защитного покрова скверны над алтарем оказалась нарушена, и мгновенно почуявший это страж, ожидаемо, вышел из спячки.

Треск разлетающегося за забором на отдельные доски уличного сортира проинформировал нас с питом о явлении из зловонного логова стража. Стремительно приближающиеся знакомые щелчки челюстей гигантского таракана окончательно подтвердили, что противником нашим снова будет ыыбж. Зараза, подбадривая себя перед неминуемой схваткой, как и ночью, снова грозно заревел навстречу зловещим щелчкам твари изнанки. Я же, отточенной до автоматизма серией пасов руками, скастовал по очереди стойки Дыхания пепла и Крыла бабочки.

Из-за пробудившейся иллюзорной защиты ментальное воздействия Давления набегающего ыыбжа в этот раз не сковало меня оцепенением. Я в деталях разглядел, как взорвался, разлетаясь в стороны грудой обломанных жердей и досок, забор аккурат в вычисленном мною месте, и из пролома торпедой вырвалась тупорылая морда гигантского таракана, оказавшегося (что стало весьма неприятным сюрпризом) изрядно массивней даже своего предшественника… Как тут же рванул наперехват обозначившемуся противнику ускоренный Карателем Зараза… Как затрещали и хрупкими спичками стали друг за дружкой ломаться колья ловушки, деревянным наконечникам которых, увы, не хватило остроты, чтоб пробить толстый хитин защиты твари, и соскальзывая по гладкому панцирю под брюхо ыыбжа они бестолково трещали под напором твари стадии король… И еще, краем глаза отслеживая боковой рывок пита, я с замиранием сердца заметил, что Зараза, несмотря на все старания, даже под Карателем двигается заметно медленнее здоровенного, как натуральный танк, ыыбжа, и, если не случится вдруг чуда, насадить на рога в этот раз стража он не успеет. И самое паршивое: нацеленный строго на меня ыыбж, при его фантастическом проворстве, легко среагирует на любую мою попытку увернуться от таранного удара прыжком в сторону, и попыткой сбежать я лишь подставлю под страшные челюсти твари свою беззащитную спину; оставалось, сцепив зубы, до конца стоять на месте, и уповать на свой самый могучий встречный удар из шестой стойки Берса, направленный в момент сшибки по глазу монстра.

К счастью для нас с питом Фортуна в роковой момент снова сыграла на нашей стороне.

Первые два ряда кольев ыыбж смел даже не заметив, но в последнем третьем ряду одному из четырех кольев повезло ткнуться в трещину сочленения между правой передней лапой и панцирем монстра. Несмотря на достаточную толщину, одинокая жердь, разумеется, не смогла мгновенно стреножить многотонный «танк» и с пистолетным выстрелом тут же лопнула под напором ыыбжа. На эта микроскопическая заминка из-за зацепившейся «занозы» все же изрядно пригасила рывок стража, от чего безнадежно запаздывающий с боковым ударом Зараза успел-таки дотянуться рогами до бронированного бока твари, и под его таранным ударом толстый хитин ыыбжа раскололся, как гнилой орех.

Вбитые в землю копыта пита снова, отработав надежным якорем, вынудили насаженную на рога громадину ыыбжа полностью остановиться в полушаге от цели. Мощные, как ножницы по металлу, челюсти твари вхолостую защелкали, не дотягиваясь до моего горла. И, подпрыгнув, в ответном выпаде, я прицельно врубил топор в пылающей лютой злобой черный, как нефть, глаз стража.

За первым разящим ударом из шестой стойки Изумрудного берса тут же последовал второй — по второму глазу… Но чтобы упокоить этого на диво живучего монстра мне пришлось совершить еще три добивающий удара по башке ыыбжа, превратив ее в итоге в безобразное месиво из желто-оранжевой плоти и торчащих из нее серых осколков хитиновой брони.

За победу над этим стражем от системы лично мне прилетело аж двадцать три тысячи очков живы, плюс (что особенно ценно!) бонусная единица развития к Логике… Таким незамысловатым макаром меня, вероятно, поощрили за сработавшую-таки против могучей твари изнанки ловушку. Да, девять из десяти вкопанных в землю кольев сработали в холостую, но и зацепивший тварь всего на мгновенье один — безусловно сыграл первостепенную роль в нашей с питом победе над местным стажем.

Оставив Заразу пировать над телом поверженного ыыбжа, я направился к освобожденному алтарю, чтобы зафиксировать перечисление в запас живы очередного системного «транша» за алтарь, ну и смыть грязь с кровь в Омуте силы, раз уж предоставилась такая возможность, тоже будет ни разу не лишним.

Интерлюдия 1

Интерлюдия 1

Борис снова стоял в тесном строю родовых ратников, на закрепленном за Савельевыми участке городской стены. Благодаря технике искусника-лекаря и частым восстанавливающим медитациям на большом столичном алтаре, его покалеченная рука полностью восстановилась. Наследник рода Савельевых вновь крепко сжимал в ней меч и с мрачной решимостью взирал на вываливающуюся вдали из леса многотысячную разношерстную толпу тварей изнанки. Орда проклятых супостатов в очередной раз собиралась на приступ стольного града.

Несмотря на ежедневные кровопролитные сшибки, монстров в рядах штурмующей стену орды не становилось меньше. На места поверженных княжеским воинством чудовищ каждый раз вставали новые, еще более грозные выходцы с Изнанки. Чего, увы, нельзя было сказать о защитниках стены. Каждая волна штурмующих городскую стену тварей безвозвратно «смывала» десятки защитников стольного града. На места же выбывших ратников в строй становились ополченцы из горожан, и эти невольные, вынужденные замены из толком незнакомых с ратным делом бойцов, разумеется, не усиливали, а, наоборот, ослабляли родовые дружины на стене. С каждым разом сдерживать напор набегающей на стену волны выходцев с Изнанки становилось все тяжелее и тяжелее.

Потому редкие возвращения в строй умелых ратников ценились в рядах защитников, как дар Единого. И вернувшийся на свое место в строю Борис, наконец-то, надежно прикрыл своим мечом брешь в строю, где, за время его отсутствия, сложили головы почти три десятка бедолаг-ополченцев.

Глядя на устремившийся на штурм вал врагов, Борис вновь ощутил, как, на смену естественному первоначальному страху перед могучими силачами-монстрами, его с головой захлестывает основательно подзабытый за недели восстановления прилив яростного возбуждения, из-за выплеска в кровь перед смертельной битвой лошадиной дозы адреналина.

Перед глазами у парня невольно возник образ оставшейся дома матери, чудом уцелевшей в аду нашествия тварей изнанки. Благодаря везунчику-брату (очень вовремя вернувшегося в родовую вотчину, после с честью выдержанного сурового отцовского испытания) мать пребывала теперь дома в относительной безопасности. Борис знал, что добравшиеся до столицы орды выходцев с Изнанки теперь останутся здесь, под стенами стольного града, до тех пор, пока не захватят Белгород. Значит, повторной волны опустошительного набега и прочие земли княжества можно гарантированно не опасаться до тех пор, пока держатся не взятые супостатами стены стольного града. И пока сын на городской стене сжимает меч и отражает атаки тварей изнанки, шансы на выживание матери в родовом доме, под защитой брата и отроков, возрастают в разы. Потому Борис будет стоять на своей пяди стены твердо, как камень, и биться с тварями насмерть, ради жизни самого дорогого ему человека.

По знаку своих командиров кучкующиеся за спинами ратников лучники, арбалетчики и требушетчики начали осыпать лавину врагов тучами стрел, болтов и тяжелых камней, с острыми гранями. Метательные снаряды стали десятками выкашивать тварей еще на дальних подступах стене, и умелые стрелки князя таким макаром, без сомнения, извели бы всех зубасто-когтистых монстров, если б орда тварей изнанки хотя бы на четверть часа тормознула свой бег на теперешней удаленной дистанции. Увы, становиться беспонтовой мишенью в тире супостатом, разумеется, не было никакого резона, и даже самые проворные из стрелков — лучники — не успели до конца опустошить по первому колчану, как уже авангард тварей, домчавшись до стены, стал сноровисто карабкаться вверх.

Тварям изнанки не нужны были ни лестницы, ни осадные башни. Их крепкие, как каленая сталь, когти цеплялись за малейшие трещины и врубались в гранит стены мертвой хваткой. Добегающие до стены монстры тут же играючи меняли дальнейший вектор своего движения с горизонтального на вертикальный и, почти не снижая скорости, начинали лихо карабкаться дальше вверх по вертикальной преграде, не хуже вездеходов-муравьев.

По команде отца практически синхронно с остальными ратниками дружины, вытянувшейся в линию по периметру стены, Борис скастовал первую стойку Секущего меча(базовой техники, с которой начинается обучение каждого отрока, по достижении им третьего уровня развития), и уже наметил первой целью для удара вскинутым над головой клинком рогатую башку почти забравшегося на стену (аккурат в его зоне ответственности) рогача, как краем глаза уловил вдруг мелькнувшую среди низких осенних облаков гигантскую крылатую тень.

Одновременно с обрушенным в оскаленную морду рогача сокрушительным ударом меча Бориса, с верхотуры (отделившись от крылатой тени) вниз камнем рухнула одинокая человеческая фигура. До земли этот отчаянный самоубийца долетел даже раньше скинутого Борисом со стены рогача, с рассеченной почти напополам мордой. Незнакомец ухнулся аккурат в самое плотное скопление тварей, прямо в забитый под завязку штурмующими стену выходцами с Изнанки городской ров, где, помимо беспорядочного нагромождения рогов и шипов тварей, имелось еще немалое количество торчащих из земли острейших дубовых кольев.

В последний миг, перед столкновением его ног с шевелящимся ковром из голов и спин тварей, кометой пикирующая вниз фигура вдруг целиком полыхнула изумрудным огнем. И тут же во все стороны полетели поломанные туши, окровавленные ошметки тел и дымящиеся обломки древесины, от разорванных ударной волной тварей изнанки и защитных кольев со дна рва.

Какого же было удивление Бориса, когда в глубокой воронке, оказавшейся на дне освободившегося от тварей изнанки куска рва, после падения изумрудного фантома, обнаружился живой и совершенно невредимый человек — в обычной тонкой нательной сорочке, пышных шортах-шароварах и высоких кожаных сапогах, и без намека на оружие в руках. Впрочем, невероятным возможностям пришельца тут же отыскалось логичное объяснение — стоило Борису взглянуть на него особым, пристальным взглядом. Текущий шестой уровень развития наследника рода Севельевых позволил Борису на долю мгновенья проникнуть сквозь защиту слегка потерявшегося после жесткого приземления и ошеломленно озирающегося по сторонам человека, и подглядеть, что это был игрок запредельного по меркам Белгородского княжества двенадцатого уровня развития (аж на целый уровень выше даже, чем у Белана Тихомировича — их князя).

Прыжком выбравшись из воронки, высокоуровневый игрок тут же с ходу вступил в беспощадную зарубу с ближайшими тварями изнанки, и не давая возможности опомниться монстром стал штабелями крушить их направо и налево просто голыми кулаками. Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что с кулаками там у него, на самом деле, было вовсе не все так просто. В момент соприкосновения с мордами и боками тварей изнанки на крошечный, едва уловимый даже тренированным глазом Бориса миг, вокруг кулаков игрока загорались уже знакомым по его фееричному падению изумрудным пламенем контуры массивных боевых рукавиц. И каждый удар кулака, подкрепленный таким вот изумрудным всполохом, оборачивался просто катастрофическим ущербом для окружающей когтисто-клыкастой братии.

Огромные зубастый хари тварей изнанки взрывались кровавыми ошметками, а укутанные толстой роговой броней бока их собратьев по несчастью, подвернувшихся следом под очередной удар кулака, сминались гармошкойи рвались чудовищными ранами, будто вместо обычных человеческих кулаков по монстрам изнанки прилетало ударами многотонных стенобитных орудий. Но в отличии от тех громоздких неповоротливых махин, обычные человеческие руки высокоуровневого игрока мелькали с потрясающей скоростью, выдавая практически одновременно удары во все стороны.

Лишь редким зверям изнанки, развитой стадии короля и выше, удавалось пережить стремительный, как молния, таранный удар кулака высокоуровневого одиночки. Но когда эти редкие счастливчики пытались нанести обидчику удар в ответку, на пути их рогов, клыков или когтей поверх простой одежды игрока на миг вспыхивали контуры фрагментов латного доспеха (опять же в виде сполохов изумрудного пламени), от соприкосновения с которыми многотонных тварей отбрасывало от игрушечной, на их массивном фоне, фигуры человека на добрый десяток метров, как нашкодивших котят.

Таким макаром одинокий воин, абсолютно неуязвимый для штурмующей городскую стену орды, за считанные секунды произвел в рядах тварей изнанки сокрушительный разгром, раскидав и расплескав в кровавый фарш добрую сотню зубасто-когтистых образин, и нагнав на остальных тварей такой лютой жути, что уже добравшаяся авангардом до защитников стены орда, в едином порыве развернулась и обратной лавиной бросилась наутек, прятаться от монстра в человеческом обличье в окрестных лесах.

Оставшийся во рву высокоуровневый игрок, походя, перебил еще с полтора десятка подвернувшихся под таранные кулаки тварей, но остальную улепетывающую от городских стен орду, выбравшись следом за беглецами наверх, он лишь проводил равнодушным взглядом. И сокращать поголовье позорно удирающих образин вновь пришлось только стрелкам князя. Стрелы, болты и камни, полетевшие со стен в спины удирающим тварям изнанки, подстегивали и гнали супостатов до самого леса.

Одинокий игрок, ничуть не смущаясь пялящихся на него с городской стены многочисленных зевак, неспеша стащил с плеч изгвазданную черной кровью выходцев с Изнанки сорочку, тщательно обтер относительно чистыми кусками ткани лицо и руки и, швырнув грязную тряпку на заваленное трупами тварей дно рва, тут же играючи его перепрыгнул. И, оказавшись на краю поднятого моста, требовательно загрохотал кулаком по стальной обшивке городских ворот.

— Человек, доложи князю своему, что граф Палачев прибыл, — бросил он надменно в приоткрывшееся слуховое окошко. — И пусти меня уже внутрь. Иначе, через минуту я войду сам, а твой город останется без ворот.

Учитывая устроенное им ранее показательное истребление ни разу не слабых тварей изнанки, к угрозе высокомерного одиночки привратная стража города отнеслась предельно серьезно, и потайная калитка в воротах перед графом оказалась гостеприимно распахнута практически мгновенно.

Высокоуровневый игрок скрылся за воротами, и дальнейшее его перемещение по городу со своего места на стене Борис разглядеть уже не мог.

Глава 5

Глава 5

Самоотверженно пробултыхавшись почти час в Омуте силы, я освоил-таки четвертую стойку техники и, до кучи, за проявленное упорство, получил бонусом от системы дополнительную единицу в Интуицию. Потому из хранилища обратно в деревню я вернулся в приподнятом настроении.

Поприветствовавший, как обычно, мое появление радостным мычанием пит вопросительно ткнулся в мое плечо носом… Дескать, готов, хозяин, выжимку из стража принять?

— Валяй, дружище! Я весь твой, — кивнул я, и с улыбкой встретил тут же метнувшийся мне в лицо слюнявый язык питомца.

Фу, блин! — какая же это все-таки вонючая мерзость… Но надежда на очередную порцию халявных плюшек от системы заставила меня стоически принять слюну пита, заряженную выжимкой из валяющейся неподалеку, основательно обглоданной, туши ыыбжа-великана.

Силой воли подавив позыв к рвоте, я все проглотил «вкусняшку» и с вымученной улыбкой даже поощрительно похлопал Заразу по крепкому, как камень, лобешнику… Дескать, все правильно сделал, парень, позаботился о хозяине, поделился с ним, так сказать, жизненной силой зверя изнанки…

— Млять! Это че еще за фигня⁈ Такого раньше не было! — простонал я, схватившись за живот, в котором началось вдруг просто сумасшедшее бурление.

— Мууу?.. — творящийся в моем брюхе беспредел услышал даже питомец. На всякий пожарный Зараза попятился на пару метров и, наклонив на бок башку, теперь выжидательно на меня пялился.

— Че вылупился! Это все ты винов… Эй, мля! — схватившись за живот, я опрометью бросился в ближайшие кусты, на ходу стягивая до колен портки.

Чудом не грохнувшись, добежал и, едва присев на корты, разразился таким лихим поносом, что направившийся было следом за мной пит, испуганно шарахнулся в сторону.

— Мууу?..

— Заткнись, сука! — простонал я в сторону сочувствующего питомца. — Чтоб я еще раз позволил тебе в себя эту гадость влить! Да никакие бонусы не стоят такого… А-ааа, млять! Да сколько можно-то! Откуда во мне столько дерьма⁈

— Мууу?..

— Вместо того, чтоб попусту мычать, лучше б клочок бумажки чистой хозяину где-нибудь надыбал.

— Мууу?..

— Ну хоть тряпку какую-нибудь из дома принеси.

— Мууу?..

— Что значит: не влезешь⁈ Хозяин приказал, изволь исполн… Ой, млять! Опять что ли⁈ Да сколько можно-то!

— Мууу?..

— Да пошел ты, скотина бестолковая. Никакой пользы от тебя!

— Мууу!..

— Ага, ты там пообижайся еще…

Оборвав из желтеющей листвы окружающего осеннего кустарника самый крупные листья, я кое-как, с грехом пополам, ими подтерся. И, с замечательным чувством облегчения, выбрался (да что там, практически выпорхнул) обратно на пустынную деревенскую улицу, к терпеливо дожидающемуся питу.

— Че-т, Зараза, в этот раз выжимка твоя из стража, походу, в холостую сработала. Оно, конечно, органон прочистило славно. Из меня там, как из брандспойта хлестало, думал: все нутро наружу выпростаю…

— Мууу?..

— А вот с подгоном системным, увы, глухо, как в танке! Ни единой единички, ни в один из параметров не прилетело.

— Мууу!..

— И не говори, Зараза, самого бесит! Мы тут с тобой, понимаешь, стараемся, здоровьем рискуем, тараканов гигантских штабелями валим, и вытяжку из них свежеизготовленную, не поморщившись, глотаем…

— Мууу?..

— Ну, ладно-ладно, ты готовишь — я глотаю… Только, как видишь, по второму разу, увы, не срабатывает уже она… Ты тоже, гляжу, второго ыыбжа хавал без энтузиазма. Вон, больше половины туши осталось, и тебя к этим остаткам даже не тянет, а от первого-то за уши было не оттащить. Колись, тоже от системы за поглощение второго стража дырку от бублика получил?

— Мууу!..

— Сдается мне, что и дальше такая же фигня продолжится, если снова стражем локации таракан-переросток окажется… В общем, выжимкой своей делится вдругорядь со мной будешь только, когда стажа нового вида укокошим. Вкурил?

— Мууу!..

— Вот и славно… Тогда че, погнали что ль дальше: следующий алтарь освобождать?

Питомец послушно согнул ноги в коленях и аккуратно подстраховал языком меня под зад, пока я забираться на его спину.

— Поехали! Топай, давай, вон к той дыре в заборе. Потом сориентирую дальше.

Зараза тут же бодрой рысью рванул в указанном мною направлении.

— Кстати, все поинтересоваться хотел: а че там, у колодца, когда самого первого стража завалили, ты выжимкой из злота со мной не поделился?

— Мууу?..

— Дурку-то не включай — не разобрался он тогда еще че к чему… Короче, ежели снова на злота нарвемся, с него выжимку мне организуй по высшему разряду. Вкурил?

— Мууу!..

— Вот и ладушки… А ща, значится, поворачивай направо, и врубай Манок… Ну че, бро, поохотимся на молодняк?

— Мууу!..

— Ага, и тебе, Зараза, славной охоты!

Глава 6

Глава 6

Следующая деревня встретила нас привычным разгромом разоренных тварями изнанки крестьянских избушек, и логовом стража под уличным сортиром, в ближайшей к оскверненному алтарю выгребной яме.

Уже имея за плечами солидный опыт нейтрализации тараканоподобного ыыбжа, мы с Заразой на этот раз основательно подготовились к схватке со стражем. Своим многофункциональным языком пит скоренько надергал из окрестных заборов все самые толстые и крепкие колья, я их заточил топором, и вдвоем мы их врыли в землю на пути вероятного рывка ыыбжа.

Дальше последовала стандартная провокация стража ударом топора по защитной пелене вокруг алтаря. И, предсказуемый, как электричка в метро, очередной гигантский таракан по кратчайшей прямой рванул наказывать возмутителей спокойствия.

Ыыбж с разгона, в фирменном стиле тараканоподобных великанов, картинно протаранил лобешником забор. А вот дальше бедолагу ждал весьма неприятный сюрприз в виде двух десятков торчащих поперек его бега кольев. Грамотное распределение которых, с учетом предыдущего опыта зарытых под различными углами, позволило в этот раз надежно загарпунить шестилапого «рысака» аж четырьмя заточками, с разных сторон одновременно заехавших стражу под эластичную чешую относительно мягкого подбрюшья.

Оказавшийся в моменте буквально распятым на кольях ыыбж, разумеется, не успел увернуться от таранного бокового удара Заразы. И, кроме уже ломающихся под его массой деревяшек, страж локации намертво был пришпилен к месту рогами грома-быка. Ну а далее, разумеется, уже в моем исполнении, последовало два неотразимых удара топором, с подскоком, из шестой, самой убойной на текущей момент, стойки техники Изумрудного берса, превратившие в месиво из костей, кровавой слизи и мозгов оба выпуклых фасеточных глаза монстра. И все закономерно закончилось летальным исходом забившегося в агонии стража.

На этот раз долго пировать над трупом стража Заразе я не позволил — ибо ничтожный выхлоп с очередного ыыбжа стопудово не стоил времени, необходимого питу, для разбивания копытами рогового панциря стража. В ставшее доступным на освобожденном алтаре хранилище я заскочил буквально на считанные минуты, освежиться в Омуте силы и, вызвав перед глазами Статус, удостовериться в пополнении Запасы живы очередным стотысячным траншем от системы за отвоеванный у тварей алтарь.

Вернувшись из хранилища обратно на пустынную деревенскую улицу, я тут же оседлал питомца и приказал Заразе выдвигаться к последней нашей деревне, дабы за первый день квеста полностью очистить от тварей родовые земли вотчины Савельевых.

Растянувшийся на очередные пару часов переход (сопровождавшийся, разумеется, беспрерывным геноцидом расплодившегося на наших землях молодняка злобных порождений Изнанки) завершился уже под вечер. Частокол вокруг четвертой деревни мы с Заразой узрели уже в сгущающихся сумерках. Но даже скудного закатного света оказалось более чем достаточно, чтобы заметить разительное отличие данного населенного пункта от трех предыдущих.

Развевающиеся на ветру махры, мотающиеся вокруг бревен на местах проломов в частоколе, бросились мне в глаза еще сотни за две метров от деревни. Когда же мы приблизились вплотную к ближайшей дыре в частоколе, я разглядел, что «махры» в действительности — это ошметки паутины, и все внутреннее пространство деревни в периметре частокола (вид на которое открылся через выломанную тварями изнанки дыру) было плотно затянуто белесой паутины, слоев которой там внутри было просто несметное количество.

— Здравствуй, жопа, новый год, — обреченно выдохнул я, в неспешно сгущающуюся паутинную мглу за заборчиком.

— Мууу?.. — оживился внизу любознательный пит.

— Это долго объяснять… Там, короче, игра слов. По-латински год звучит, как по-английски задний проход. Отсюда и прикол этот зародился…

— Мууу?..

— Да языки это — латинский и английский.

— Мууу?..

— И у меня тоже один язык. А это другие языки, ими не едят, на них говорят.

— Мууу?..

— Да задрал ты меня, Зараза! Как я тебе эту хрень покажу⁈

— Мууу!..

— Хрена се! А еще раз так можешь?

— Мууу!.. — пит снова мазанул своим длиннющим язычищем по паутине в дыре и, играючи цапнув очередной клок белесой «ваты», тоже затащил его в рот.

— Че? В натуре? Ты жрать это можешь?

— Мууу!..

— И тебе что ли нравится?

— Мууу!..

— Ну тогда, брателло, как говорится: ни в чем себе не отказывай!

— Мууу!.. — чрезвычайно довольный моим поощрением Зараза цапнул через прореху в частоколе очередную порцию паутины, сунул ее в рот, и тут же выстрелил в белесое марево паутины за забором своим слюнявым «ковшом» за добавкой…

— Да ты не стесняйся, дружище, заходя внутрь и вращай коромыслом своим, как пропеллером, во все стороны, — стал напутствовать я своего вечно голодного проглота с верхотуры. — А то ведь паутина эта — она ж только с виду объемная. Кажется, что до фигищи за раз черпаешь, а, по натури, на языке лишь тонкая пленка вкусняшки оседает. Потому, надо разом со всех сторон ее подсекать… Вот-вот, именно так. Видишь, совсем другое дело! Скажи?

— Мууу!..

— Конечно, му, брателло. Ты слушай хозяина-то. Хозяин у тебя пипец какой ушлый, фигни не посоветует.

— Мууу!..

— Да ты не отвлекайся, Зараза. Кушай дорогой, кушай!..

Понукаемый моими мотивирующими речами, переступивший границу деревни пит стал энергично вращать во все стороны двухметровым языком, легко вырывая из плотной паутинной стены солидные клочья, пихая их в рот и тут же, не жуя практически, глотая добычу…

Благодаря стараниям рогатого обжоры, уже через минуту возле запустившего нас внутрь пролома в частоколе образовалась полностью освобожденная от паутины площадка примерно в сотню квадратных метров. Еще через пару минут грома-бык, слизывающий паутину, как рассветный луч клубы утреннего тумана, добрался до первой крестьянской избы, оказавшейся затянутой белесым сумраком непроглядных тенет в разы плотнее даже, чем пустынные уличные заросли. И здесь нас впервые атаковали паукообразнае твари изнанки, устроившие из мирной крестьянской деревушки этот гребаный непролазный паутинник.

К счастью, мой замечательный топор, как тут же выяснилось, легко прожигая своим изумрудным пламенем стену паутины, запросто разил набегающих тварей на расстоянии. А развитое в вечном полумраке Изнанки сумеречное зрение, вкупе с неслабо уже прокаченной Интуицией, помогали мне, реагируя на предчувствие опасности, различать тени набегающих шестилапых врагов даже в укутанных сумраком паутинных зарослях, и вовремя швырять наперехват тварям свой ни разу не простой топор.

Увы, в одиночку поразить весь метнувшийся на нас из дома паучий выводок (а в крестьянских избах, как позже выяснилось, захватившие деревню паукообразные твари изнанки устроило что-то типа своих семейных логовищ) на дистанции, с текущей скоростью метания топора, я оказался не в силах. И добрая половина здоровенных пауков (каждый с кошку размером) добрались-таки до нас с питом. Вернее, добрались они все, разумеется, до стоящего на земле Заразы. Дотянуться же до меня на высокой спине питомца ни у кого из них уже не вышло. Потому как толстая роговая чешуя на ногах грома-быка стадии короля оказалась не по зубам их ядовитым жвалам, а вот могучие копыта пита крушили их хитиновые панцири, как гнилые орехи. Как следствие, Зараза играючи растоптал всех добежавших до него пауков, не переставая, при этом, ни на миг срывать языком пласты паутины и отправлять их в свою ненасытную пасть… Образовавшуюся же у него под ногами в конечном итоге черную кровавую жижу, после расплющивания копытами пауков, он тоже пару раз, походя, лизнул языком. Но, то ли вкус паучьей плоти Заразе пришелся не по нутру, то ли окружающая паутина была куда как вкуснее, бросив раздавленную паучатину практически нетронутой, пит зашагал дальше по деревенской улице, вновь сосредоточившись на слизывании языком со всех сторон подрезаемых то здесь, то там клоков паутины.

Нападение пауков повторилось, при нашем приближении и ко второй деревенской избе. Затем тоже самое случилось и около третьей. И такая чехарда продолжалась до центральной деревенской площади. Разумеется, у нападающих на нас паучьих стай, точно так же, как в первый раз, не было ни малейшего шанса на победу. Все происходило по неизменной схеме: сперва я упражнялся в скорострельности метания топором, а потом грома-бык отбивал лениво чечетку на спинах добежавших-таки на свою беду до него пауков.

Вместо невидимой пелены, как было в предыдущие три раза, на сей раз оскверненный Изнанкой алтарь оказался опутан со всех сторон вполне видимой паучьей сетью, нити которой были в мой средний палец толщиной. Еще с добрый десяток таких толстых веревок-нитей тянулись к чердаку ближайшей деревенской избы, нижние этажи которой, как и всё вокруг, были погребены в непроглядной «вате» зарослей белесой паутины, но окаймляющая чердак треугольная крыша была идеально чистой — без малейшего клочка паутины на покрывающей ее скаты старой соломе. Точно так же нагромождения «ваты» белесой паутины не было и в радиусе примерно двух метров вокруг алтаря.

Толстых «веревок» явно не простой паутины вокруг алтаря Зараза, и без моего предупреждения, не рискнул касаться своим языком. Получив же от меня еще строгий наказ, до особых распоряжений, держаться от этих сигнальных «нитей» подальше, пит продолжил без суеты спокойно зачищать от паутины окружающее алтарь пространство, открывая постепенно площадку вокруг него на все больший радиус.

Я же, спрыгнув со спины пита на свободное от паутины пространство, подошел к алтарю и стал внимательно разглядывать толстую сеть, с отходящими от нее к чердаку сигнальными нитями-веревками.

Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтоб догадаться, что там, на чердаке, скрывается страж локации. К тому же, мне и гадать-то не нужно было, достаточно было взглянуть на карту квеста — красная точка там идеально совпала с проступившими контурами ближайшей к алтарю избушки. Что логово стража располагается на ее чердаке — теперь стало подтвержденным системой фактом.

И судя по толщине оставленных тварью вокруг алтаря паучьих нитей, этот паукообразный страж фактурой своей мало уступал моему слоноподобному питу стадии короля. Принимая же во внимание специфику строение паучьего тела, с его разбегающимися далеко в стороны лапами, преодолеть по этим веревкам три десятка метров до алтаря великан паук должен был буквально за пару скачков.

— Итак. Он нападет сверху. И у нас в запасе будет лишь две секунды, чтобы что-то противопоставить атаке монстра, — стал рассуждать я вслух. — Как мы можем его замедлить на этих паутинных веревках?.. Да никак. Зараза! Стоит коснуться любой из них, и…

Договорить я не успел. Услышавший свое имя пит, воспринял мои рассуждения, как руководство к действию, и, скакнув к уходящим на чердак сигнальным веревкам, конкретно прошелся рогами по всему десятку.

Мне даже показалось, что я уловил в раздавшемся следом гуле намек на гитарный перебор.

А потом бревна вокруг чердачного окна вспучились и разлетелись древесными ошметками в стороны от сокрушительного толчка изнутри чердака. И из образовавшейся дыры наружу огромным ртутным сгустком выкатился шестилапый исполинский паук.

Я и глазом не успел моргнуть, как нарушитель спокойствия Зараза оказался буквально погребен под плотной сеткой из толстенных паучьих нитей, снайперски запущенной в него исполином с тридцати метров. Еще мгновенье, и вот уже мохнолапая исполинская тварь, размером с бульдозер, оттолкнувшись шестью лапами от сигнальных нитей у развороченного чердачного окна взвилась вверх в исполинском прыжке…

С двумя скачками я, определенно, перегнул палку. ТАКОЙ гигант запросто оказался способен приземлиться на алтарь и после единственного прыжка.

И вот он уже падает на меня…

В отчаянном порыве вскидываю над головой топор, подспудно понимая, что безнадежно запаздываю с отражением атаки…

Мне прямо в лицо несется длинный, как наконечник копья, паучий коготь. А нацеленный на удар по сочащимся ядом жвалам монстра топор уже никак не успевает его отбить…

Ай-яй-яй, как же все по-дурацки вышло…

Интерлюдия 2

Интерлюдия 2

— Однако, — гость довольно причмокнул, отпив из кубка. — Отменное вино, князь. Неужто Терновый шип?

— А вы знаток, граф, — улыбнулся князь Белгородский.

— Откуда такая роскошь, князь, в вашем-то захолустье?

— У заезжего купца в том году удалось пару бочек приобрести, для личного, так сказать, употребления. Ну, и для таких вот, разумеется, случаев, когда в нашу провинцию забредает гость, способный оценить это чудо винодельного искусства.

— Небось люто вас купчишка-то разорил, за две-то бочки Тернового шипа, а, князь?

— Деньги — дело наживное, вам ли не знать, граф. А возможность в любой момент насладиться кубком Тернового шипа – это то, ради чего, по сути, и следует жить.

— Да вы философ, князь.

— Все мы игроки — немного философы, граф.

Они сидели на живописном балконе, с панорамным видом на стольный град Белгород, с непривычно обезлюдившими улицами из-за осадного положения столицы.

— Надеюсь, своим невольным вмешательством в ваш конфликт с погонщиками я не сильно усложнил вашу игру?

— Так уж и невольным, граф?

— Вы же сами в послании указали, на подробности при личной встрече, — развел руками граф. — А меня, признаться, эти подробности так заинтриговали, что, бросив все текущие дела, я примчался к вам в княжество аж на почтовом имперском змее.

— Да что вы говорите…

— Именно, князь. А дабы не смущать неокрепшие умы ваших подданных появлением у ворот стольного града зверя стадии легенда, пришлось спрыгнуть с транспорта на заоблачной высоте.

— Это чтобы подданных моих не смущать?

— Ну, разумеется, князь… Прыгнул я, значит, вниз. Ветер в ушах свистит, глаза слезятся…

— О да, это было эпично, — отсалютовал кубком гостю князь. — Вынужден вам сознаться, граф. Грешен. Наблюдал через Око и ваш шикарный прыжок, и последовавшее за эффектным приземлением избиение несчастных тварюшек.

— Я не хотел. Это вышло случайно. Намеревался просто зайти в город. Как положено, через ворота. Из-за спешки, не заметил, что столица в осаде. Ну а уж когда прыгнул, сами понимаете…

— Да не переживайте вы так, — отмахнулся князь. — Тварей же вы преследовать не стали. Вели себя сдержанно и целеустремленно. Сведя свое участие в стороннем конфликте к приемлемому минимуму личной обороны. Погонщики, при всем желании, не смогут получить от системы за такую малость качественное улучшение своей орды. И на нашем с ними текущем игровом противостоянии ваш, граф, невольный демарш, уверен, никоим образом не отразится. А вот на квесте вашего, я полагаю, будущего протеже… сами понимаете, вот там-то как раз сущее раздолье для самых невероятных случайностей. И за случайно сорванный тварям изнанки штурм, на пути героя теперь случайно может оказаться страж запредельной для его шестого уровня стадии.

— Вот как, — озадаченно хмыкнул гость и, отпив из кубка, продолжил: — Выходит, носитель Изумрудного берса — игрок шестого уровня, призванный, в обход своего князя, в герои для прохождения спасительного для княжества квеста?

— Все так, в общих чертах, — поморщился князь и, отпив из кубка, сменил тему: — Я насчитал у вас, граф, четыре системных предмета из сета Изумрудного берса. Поправьте, если ошибся — это сапоги, куртка, штаны и рукавицы.

— Все верно, князь. Вы весьма проницательны.

— О, это было несложно. В недавней демонстрации силы вы, граф, не скрывали своих козырей и развлекались по полной.

— Не понимаю, к чему вы клоните, князь?

— Ну что вы, граф. Никуда я не клоню. Просто делюсь с вами своими впечатлениями. Ведь, увидеть бой игрока двенадцатого уровня — это эпическое событие для нашего захолустья.

— Гм…

— А когда этот игрок еще и упакован в почти полный предметный сет…

— Ключевое слово здесь, к сожалению, почти, — хмыкнул граф.

— Насколько мне известно, до полного сета вам не хватает еще трех предметов: плаща, маски и топора?

— Это вы так оригинально решили перейти наконец к делу?

— Еще мне доподлинно известно, любезный граф, что плащ Изумрудного берса выставлен на имперском аукционе.

— Тоже мне новость, — фыркнул граф. — Он там уже шесть лет игрокам глаза мозолит. Потому как цена за него изначально заявлена несусветная.

— Не просветите отставшего от жизни провинциала. А несусветная это в Империи сейчас сколько?

— Ну конечно… Про предмет на аукционе засвеченный, значит, вы в курсе, а за цену его от чего-то поленились полюбопытствовать.

— Да я мельком строку с плащом на экране увидел. Мне ж Изумрудный берс без надобности, вот и пролистнул дальше, не прицениваясь.

— Ой, да ладно, видел — не видел, — отмахнулся граф. — Он до сих пор висит там в круглосуточном доступе — заходи, да бери. Только какой болван готов просто так эдакую прорву живы за всего один предмет из семерного сета выложить?

— Граф, так вы мне скажите, наконец, о какой-такой заоблачной сумме идет речь?

— Да запросто. Извольте, князь. На аукционном ценнике плаща значится полтора триллиона живы.

— СКОЛЬКО⁈ Да все мое текущее совокупное развитие на столько не потянет!

— Вот потому плащ Изумрудного берса и весит шесть лет уже, никем не востребованный, на аукционе… Кстати, а у вашего носителя Изумрудного берса чего: маска или топор?

— Ишь ты, скорый какой, — фыркнул князь.

— Я же озвучил аукционную цену плаща.

— Вот умеете вы уговаривать, граф. Ладно, тоже не буду тянуть кота за это самое — у него топор… Ого, как глазки-то ваши, любезный, засверкали. Чую, самой время переходить к торгу.

Залпом опустошив кубок, граф поставил его на столик к блюду с фруктами и, отбросив светский пафос, сухо поинтересовался:

— Твои условия, Белан?

Глава 7

Глава 7

Сорвавшийся с ладони топор рванул в сторону ощерившейся жвалами пасти монстра…

С двух метров промахнуться было невозможно, но удар падающего мне в лицо паучьего когтя, увы, не отставал, и должен был вонзиться в мою плоть одновременно с отчаянной ответкой топора. Отчего увидеть рассеченные жвала и раскуроченную морду паукообразного стража в этой жизни мне, походу, было уже не судьба.

Понимая, что это конец, я зажмурился…

И…

Вместо таранного удара когтем-кинжалом в лицо, я вдруг ощутил рядом ураганный порыв ветра, обернувшийся тут же встречным толчком ударной волны и треском сминаемого хитина.

Распахнув тут же обратно глаза, я увидел бочкообразную тушу твари, неуклюже раскорячившуюся в трех шагах кверху брюхом на земле, и беспомощно сучащую в вверх поломанными лапами, в тщетных попытках нащупать что-то подходящее для зацепа и переворота. Судя по зеленой луже, растекающейся под стражем, панцирь паука серьезно пострадал на спине, и лежащее на открытых ранах чудовище теперь вовсю истекало кровью.

Неужели ТАКОЕ случилось из-за единственного точного попадания моего топора⁈ Но КАК⁈ Он же весит в разы меньше чудовища, и инерция удара трехкилограммового снаряда никак не могла снести в сторону полуторатонную тушу. Да че там, я ж видел начало полета топора, он физически не мог опередить удар когтя твари…

— Че залип-то, Денис! — вывел меня из тяжелых раздумий неожиданный запыхавшийся голос за спиной. — Кончай шлусера! Иначе система сочтет меня его победителем. Тогда накроется твой квест медным тазом!

Призвав топор, я мгновенно обернулся, автоматически агря шестую, самую убойную, стойку Изумрудного берса.

— Хорош выделываться, парень, — фыркнул на мою нервную реакцию обнаруженный в двух шагах сзади высокий черноволосый тип, стильно одетый в однотонные ярко-зеленые сапоги, штаны, куртку и перчатки. — Мы оба знаем, что, если б не мое случайное вмешательство в твою игру, сейчас бы ты, вместо шлусера, валялся в луже крови на земле.

— Ты кто? — пробормотал я, интуитивно поежившись от исходящей от незнакомца скрытой угрозы, и благоразумно не решившись обрушить на него подготовленный удар.

— Сперва закончи работу. Потом поговорим, — хмыкнул опасный тип.

Поднырнув под бестолково мечущимися лапами стража, я легко подобрался к морде страшилища и, в накатившем порыве ярости, замесил топором головогрудь гигантского паука до тех пор, пока перед глазами не загорелись строки системного лога:

Внимание! За убийство стража шлусера вам единовременно зачисляется 6178 единиц живы.

Втрое меньше, чем за предыдущего ыыбжа, — машинально отметил про себя я. — Хотя паукообразная тварь, определенно, поопасней будет. Вот стопудово штрафанули из-за вмешательства типа в зеленом. Впрочем, если б не он…

— Так кому же я обязан своим… — заговорил я вслух, оборачиваясь к незнакомцу, но тут же замолк, так и не договорив.

Там, где несколькими секундами ранее стоял мужчина в зеленом, оказалась лишь слегка помытая и местами оборванная стена паутины. А появившийся вдруг из ниоткуда спаситель так же неожиданно вдруг бесследно исчез.

— Мууу!.. — вывел меня из растерянной неопределенности жалобным мычанием Зараза, и я отправился вызволять пита из плена толстой паучьей сети.

— Ишь ты, так-таки и сгинул бесследно, — в своей излюбленной манере умудренного годами насмешника подытожил мой рассказ о неожиданном союзнике победы над шлусером Псих.

— Да фиг знает, — пожал я плечами. — Рядом я его больше не видел. А по деревне поиски затевать, на ночь глядя — оно мне надо?

— Так-то, если разобраться, ты незнакомцу этому жизнью обязан, — попенял дух системного предмета.

— Я ж разве спорю… Но он же сам куда-то под скрытом сбежал. Хотя, обещал поговорить, когда паука добью.

Наш с Психом разговор происходил, разумеется, в пламенеющей изумрудными всполохами клетке хранилища, куда я отправился через алтарь сразу после освобождения питомца.

— Разобрался, как он тебе помог-то? — сменил тему Псих.

— Да какой там, — отмахнулся я. — Всю голову сломал: как из-за моей спины он смог сбить в сторону тварь, до которой я с гораздо более близкой дистанции, даже в отчаянном усилии, топором не успел дотянуться? А у него в руках и оружия-то никакого не было.

— Сдается мне — он сам оружие, — хмыкнул Псих.

— Как это?

— Все просто, Денис, он не сбивал чем-то шлусера из-за твоей спины, а сам рухнул с неба на спину атаковавшему тебя стражу. Ударом ног он отправил зверя изнанки в сторону, сам же отлетел, при этом, в противоположном направлении. И вот так оказался у тебя за спиной.

— Откуда такие подробности? — я ошеломленно уставился на хитро ухмыляющегося бородача.

— А ты подумай…

— Ну, конечно. Топор же ж!.. — я хлопнул себя по лбу. — Брошенный мною в шлусера, он, ведь, так и не достиг цели. А будучи частью его, ты с первого ряда наблюдал причину этой промашки.

— Бинго, Дэн! — еще шире ухмыльнулся Псих. — Но я не только стал свидетелем таранного удара в спину шлусера, а еще успел обменяться приветственными вспышками с родственными тенями.

— Час от часу не легче! Какими еще, нафиг, тенями⁈

— Родственными.

— Да кто это?

— Такие же, как я, духи системных предметов сета Изумрудного берса.

— Как это?.. Погоди. Хочешь сказать?..

— Все верно. Впечатлившее тебя изумрудное одеяние незнакомца целиком состояло из системных предметов сета Изумрудного берса.

— Фига се поворот!

— Не еще не фига, — хохотнул Псих. — Но сейчас будет… Твой спаситель вовсе никуда от тебя не сбежал. А просто через алтарь вошел в хранилище раньше тебя. А потом через духов своих предметов запросил у меня: организацию встречи с тобой.

— Где встречи?

— Здесь, разумеется. В хранилище.

— Да как такое возможно-то? — возмутился я. — Сам же говорил, что хранилище каждого игрока индивидуально, и доступ туда имеет только сам хозяин и его пит⁈

— Все верно. Но хозяева предметов одного сета, в виде исключения, могут встречаться на нейтральной территории между своими хранилищами — в так называемой переговорной. И с родственными тенями мы немедленно можем организовать переговорную между вашими хранилищами, но лишь при обоюдном, разумеется, согласии игроков. Та сторона, как я уже сказал, недвусмысленно выразила свое желание об организации вашей тайной встречи, теперь слово за тобой, Денис.

— Да. Разумеется, я согласен, — после короткой паузы решился я.

— Вот и славно, — кивнул Псих. — Тогда, как говорится: добро пожаловать в переговорную.

В центральной ячейке огненной решетки прямо перед моими глазами появилась крошечная черная точка и через секунду, разросшись до исполинской воронки угольного смерча, засосала меня в портал мгновенного перемещения…

Глава 8

Глава 8

Я оказался в просторном треугольном секторе, с двух сторон огороженном стенами непроницаемого мрака, и великолепно освещенном сполохами изумрудного пламени, пляшущими на полу под ногами, на закругленной стене сзади и на высоком потолке над головой. Рядом беззвучно материализовалась сотканная из зеленого пламени фигура Психа. И тут же из щели острого угла сектора донесся знакомый голос загадочного типа в зеленом:

— Наконец-то, и года не прошло.

— Че-т старый пень совсем нюх потерял, — неожиданно вторил ему оттуда же звонкий мальчишеский.

— Завали, Буянище, — осадил мальчишку тут же насмешливый женский.

— Напрочь, без присмотра старшего, от рук отбился юнец, — попенял следом тяжелый басистый мужской.

— Ой, да подумаешь, — фыркнул в ответку отчаянный малец.

— Правильно, Буяшка! Нефиг старперов этих слушать, — тот же самый женский голос теперь вдруг уже поддержал мальца.

— Ну-ка цыц, бесово племя! Раскудахтались там! — это уже мой Псих гаркнул в сторону сонма разгладившихся невидимок в углу.

— Кто это? И че вообще происходит? — шепнул я на ухо Психу.

— Денис, смелее, сюда подходи, и сам все увидишь, — опередив бородатого наставника, ответил мне знакомый голос типа в зеленом. — А вы ну-ка замолчали все! — прикрикнул он уже на свою свиту.

— Смелее, Денис. Здесь ты в полной безопасности в своем уделе. А я буду рядом и в обиду тебя не дам, — подбодрил меня Псих.

Я решительно зашагал в угол. Но, не дойдя буквально трех-четырех шагов до цели, вдруг оказался сидящем за широким круглым столом.

Поделенная на семь равных семиугольных секторов столешница со всех сторон оказалась окружена салатовым туманом, настолько плотным что за ним я не смог разглядеть нижней части своего тела и, соответственно, контуры мягкого кресла под задницей пришлось исследовать исключительно на ощупь. Привычно залитый не кусачим зеленым огнем сектор столешницы под моими локтями оказался с обеих сторон окружен таинственными секторами, укрытыми чернильными клубами непроницаемого мрака, далее за которыми располагалась огромное открытое пространство из объединенных четырех секторов так же, как в моем секторе, залитое безобидным изумрудным пламенем.

За здоровенным открытым участком столешницы, как не сложно догадаться, обнаружился наполовину утопающий в тумане знакомый игрок, в стильном зеленом одеянии. И при ярком свете изумрудного пламени мне наконец удалось отчетливо в мельчайших деталях рассмотреть его гордый орлиный профиль, твердый, волевой подбородок, и пронзительно зеленые, разбойничьи глаза. Мужчине было примерно тридцать лет. Он приветливо мне улыбнулся, но от его открытой, казалось, улыбки отчего-то мне отчаянно захотелось тут же залезть под стол.

Запредельный двенадцатый уровень собеседника, обозначившийся вдруг над его головой (у меня и в мыслях не было сканировать опасного игрока пристальным взглядом, но все самопроизвольно вышло помимо моей воли), еще больше нагнал страху, окончательно деморализуя…

— Эй, але, уважаемый! — раздавшийся вдруг твердый голос моего Психа откуда-то снизу отрезвил меня словно ковш ледяной воды в лицо. — Подавление для врагов прибереги. А здесь вы на равных, как союзники. Иначе, я разрываю переговоры, и расходимся по хранилищам.

Покосившись на голос, я увидел внизу на столешнице миниатюрную (сантиметров десять — не больше) фигуру наставника, гневно потрясающего кулаком в сторону грозного игрока напротив.

— Извини, Денис, привычка, — без капли раскаянья в голосе, хмыкнул тип напротив, и исходящая от него аура жаждущего крови маньяка тут же исчезла. Отчего я испытал буквально физическое облегчение, и облегченно перевел дух.

— Ой-ей-ей, какие мы неженки, — фыркнул женский голос из-под руки собеседника. И, сфокусировавшись на нем, я заметил в уплотнившемся возле его рукава пламени изящную фигурку девушки-лилипутки.

— Слабак, — вторил подруге мальчишеский. И сбоку от лилипутки материализовался такой же мелкий парнишка лет примерно двенадцати.

— Ну-ка тихо у меня, — шикнул на своих «лилипутов» собеседник (что это такие же духи системных предметов, как мой Псих, я, разумеется, уже догадался самостоятельно). — Позвольте представиться, молодой человек: граф Илья Палачев, из имперского клана Палачевых, к вашим услугам.

— Денис Савельев, — откликнулся я. — Из славного рода княжеского ближника…

— Да знаю я, не напрягайся, — небрежно отмахнулся граф. — Мне князь ваш все о тебе и о терках твоих с родителем, до чужого добра захапистым, рассказал.

— Сам князь⁈

— Ага. Белан, етить его, Тихомирович, — продолжил шокировать меня своим наплевательским отношением к местному владыке и ни разу не местными речевыми оборотами отмороженный граф. — Мы с ним договор заключили. Я помогаю Белану земли от порабощения погонщиками уберечь, а он дает тебе вольную и клянется с миром отпустить, по завершении квеста, из княжества на все четыре стороны.

— Я что-то ничего не понял, — для наглядности я помотал даже головой. — Ваш-то какой во всем этом интерес?

— А он забавный, — хмыкнула миниатюрная барышня из-под рукава графа.

— По мне — так болван конченный! — фыркнул наглый пацан.

У меня аж зубы скрипнули от возмущения.

— Буян, за языком следи! — словно угадав мою хотелку, материализовавшийся за спиной мальчишки из очередного сгустка изумрудного пламени крепыш средних лет зарядил шкету сочную плюху.

— Дядька Таран, ты че! — зашипел пацан, отбегая в сторону. — Так-то мы с тобой в одной лодке.

— Благодарю, Таран! — это уже в разборки на другом краю стола решал вставить свои пять копеек мой Псих.

— А ты там!.. — но ответный девичий крик властно перебил граф:

— Мои интерес в нашем с тобой союзе, Денис. Как, надеюсь, и твой.

— Союзе?

— Твой дух тебе об этом, разве, ничего не говорил?

— Псих? — я перевел взор на лилипута внизу.

— Да когда, блин? Тут столько всего разом навалилось… — отмазался бородатый прохиндей.

— Короче, расклад такой. Недавно, парень, сам знаешь, я жизнь твою спас, сбив прицел шлусеру. Потому она, в смысле: жизнь твоя, теперь принадлежит мне.

— Но…

— О, не беспокойся, — хмыкнул граф, не верно истолковав мое возмущение. — Здесь, в переговорной, мы закрыты от системы. И можем разговаривать откровенно, не заморачиваясь игровыми условностями… Так вот, ты мне должен, Денис. И, как ты понимаешь, мне не составит труда в любой момент взять с тебя долг. Из-за колоссальной разницы в уровнях между нами, в поединке против меня у тебя нет ни единого шанса. Проще говоря, я могу без штрафа убить тебя, и получу за это законный системный бонус. Но, к счастью для тебя, я достаточно богат, потому равнодушен к скромным, по моим меркам, призовым за голову игрока шестого уровня. Кроме того, я достаточно опытный игрок, чтобы смекнуть: как в сложившихся обстоятельствах, с твоей помощью, с лихвой отбить упущенные призовые за несостоявшееся убийство.

— И как же? — невольно озадачился я в паузу, сделанную опытным интриганом-графом аккурат для этого моего вопроса.

— Как владельцы предметов сета Изумрудного берса, мы официально оформим с тобой СОС — союз общего сета — на период, скажем, прохождения тобой квеста. После чего, через мой экран, ты получишь возможность существенно увеличить доходы от квеста. Я же, снимая с твоих повышенных доходов определенный процент, компенсирую премиальные за твое убийство, ну и сверху еще чутка тоже, глядишь, еще заработаю.

— А еще меня он себе в коллекцию загребет, ежели буйну голову ты, Дениска, сложишь в процессе квеста, — неожиданно продолжил Псих. — Потому как СОС на период союза отдает союзнику исключительное право наследования системных предметов из общего сета.

— И прекрасно! Снова все вместе будем, — живо откликнулась с противоположного края стола девушка-лилипутка. — А то, сам видишь, дед, без тебя Буян совсем от рук отбился!

— Игроку-то твоему, после смерти, будет уже все равно, — поддержала сестру-близняшку материализовавшаяся рядом с первой девушкой из сгустка изумрудного пламени вторая ее точная копия. — А ты, дед, вернешься обратно в семью.

— Мои игрок — Денис, — отрезал Псих. — И не нам решать судьбы своих игроков.

— Отлично сказано, старик, — хмыкнул граф. — Но ты забыл упомянуть, что союзникам строить козни против друг друга строжайше запрещено. Там такие дебафы к нарушителям предусмотрены — мама не горюй! Никакой собранный сет ужас этот потом не компенсирует. Так что от меня, Денис, подстав не будет точно, я честно буду помогать тебе, чем смогу, до конца квеста — с учетомигровых реалий, разумеется. Ну а если в процессе нечаянно погибнешь, уж не взыщи. У нас игроков работа опасная, и от смерти здесь никто не застрахован. Но, кстати, палка эта о двух концах. И ежели я, в процессе твоего квеста, где-то ненароком зажмурюсь, то все мои системные предметы точно также станут твоими… Так че скажешь, парень? По рукам? Всем смертям назло забабахаем СОС?

От обилия выплеснутой на меня вдруг ушатом ледяной воды информации голова пошла кругом. И я попросил у графа несколько минут на упорядочение мыслей.

Глава 9

Глава 9

С одной стороны, союз с игроком двенадцатого уровня, определенно, станет нехилым таким подспорьем для прохождения квеста. Тут и далеко ходить не надо, достаточно вспомнить, что всего час назад вмешательство графа конкретно спасло мне жизнь… Кстати, страсть как любопытно узнать: как это он так вовремя на шлусера свалился? Откуда он взялся вдруг у нас над головами? И на эти вопросы ответ у союзника получить будет куда как проще, чем у раздосадованного отказом в доверии графа… С другой стороны, при заключении СОС, граф на время квеста станет единоличным наследником моего топора. Оно, конечно, напрямую желать мне смерти союзник остережется из-за грандиозных дебафов. Но где гарантия, что у этого ушлого типа нет в загашнике какого-нибудь хитрого плана, позволяющего, в обход штрафных санкций, кончить меня типа случайно? Вполне вероятно, что графу уже приходилось заключать СОС с каким-нибудь бедолагой (а, может, и не с одним). Иначе как еще объяснить скопление в его захапистых лапах уже аж четырех предметов сета Изумрудного берса?

Так-то он мог и на аукционе имперском их прикупить, — неожиданно раздался у меня в голове голос Психа.

— Так ты…

Про себя говори! — перебил меня Псих. — Я прекрасно услышу твою мысленную речь. А прочим за столом и на столе слышать этот наш разговор крайне нежелательно!

— Что, прости? — живо откликнулся на мою оговорку граф.

— Извините. Задумался. Мысли вслух, — выдал я в ответку неуклюжий отмаз.

— Он еще и заговаривается, — фыркнул тут же неуемный пацан.

— Жалкое зрелище, — поддержала его одна из девушек-близняшек. — И че только старик в нем нашел?

— Ну-ка тихо у меня! — шикнул на свою свиту граф и, хищно мне ухмыльнувшись, поинтересовался: — Так что, друг мой, порадуешь нас уже своим решением?

Млять! Я запутался, Псих! Что мне делать? — возопил я мысленно.

Соглашайся, разумеется. Будто у тебя есть выбор, — усмехнулся наставник.

Но…

Ты забыл, с чего начал этот разговор граф? — перебил Псих. — Ты его должник, Денис. Своему союзнику он этот долг, разумеется, простит. Но, ежели ты откажешься, я не поставлю на твою жизнь и ломаного медяка. Он из принципа кончит тебя тут же у алтаря, сразу, как только покинешь хранилище.

Эта мысленная пикировка между мной и Психом уложилась буквально в пару секунд. И граф даже не заметил короткой паузы между своим вопросом и моим ответом:

— Я согласен, как вы выразились: забабахать СОС.

— Кто бы сомневался, — хохотнул несносный пацан.

— Буян! — грозно рявкнул на крохотную фигурку под рукой граф.

— А че я такого…

— Заткнись, сказано тебе, — материализовавшийся за спиной пацаненка крепыш снова прописал наглецу хлесткий подзатыльник.

— Раз решился, делай, как я, — стащив перчатку с правой руки, граф положил ее на стол ладонью вверх и торжественно объявил: — Согласен на союз общего сета с игроком Денисом Савельевым па период текущего квеста игрока Дениса Савельева. Порукой моего согласия выступают четыре предмета сета Изумрудного берса: рукавицы, куртка, штаны, сапоги.

Когда граф начал перечислять свои системные предметы, к нему на раскрытую ладонь друг за дружкой стали запрыгивать миниатюрные духи со столешницы. Так я узнал, что угрюмый крепыш являлся духом рукавиц Изумрудного берса. Сестры-близняшки — куртки и штанов. А несносный наглец-пацан олицетворял мятежный дух сапог Изумрудного берса.

Повторив на своей части стола нехитрый ритуал и речовку (подставив лишь в начале на место союзного игрока Илью Палачева, и, соответственно, поменяв в конце четыре предмета на свой топор), я ощутил болезненный укол в ладони под фигуркой заскочившего на нее Психа.

Дальше все крохотные огненные фигурки у нас на ладонях (четыре у графа, одна у меня) вдруг мгновенно сгинули, как огоньки свечей при резком порыве ветра. И перед моими глазами загорелись строки короткого системного лога, фиксирующего заключение с игроком Ильей Палачевым СОС.

— Прекрасно, — хмыкнул граф, одновременно со мной прочитавший строку аналогичного лога. — Теперь, когда формальности меж нами соблюдены, перейдем к делу. Вот смотри, Денис, — в ладони его правой руки (снова спрятанной под кожей натянутой зеленой перчатки) из ниоткуда материализовалась вдруг пластина тонкого прямоугольника, прекрасно знакомая мне по предыдущей жизни.

— Это че, смартфон?

— Не совсем, — хитро прищурился граф. — Это системный экран — игровой артефакт.

— А выглядит — точь-в-точь, как смартфон.

— Согласен, имеется определенное сходство, и имеющийся у тебя опыт работы с гаджетом техно-мира в будущем поможет быстрее разобраться с функционалом экрана.

— Выходит, вы знаете: что такое смартфон?

— Во-первых, не нужно мне больше выкать — между союзниками это моветон. А, во-вторых, разумеется, знаю. Ведь ты же не думаешь, что до моих высот можно развиться, не покидая центрального игрового мира?

— Так, значит, я тоже смогу?..

— Стоп! — перебил граф. — Сперва тебе нужно до конца пройти свой первый квест. Потому, вернемся к нашим баранам… Как я уже сказал — это экран. Его невозможно ни купить, ни продать, ни украсть, ни потерять. Однажды появившись у игрока, он остается с ним до конца игры. Но происходит это знаменательное событие лишь по достижении игроком десятого уровня. Игра сама награждает развившегося до десятки — этим статусным артефактом. И тебе, как несложно догадаться, обзавестись собственным экраном в ближайшее время точно не светит. Но, благодаря заключенному меж нами СОС, я охотно поделюсь с тобой, союзник, частью функционала экрана, из-за чего дальнейшее прохождение квеста станет для тебя в разы выгоднее.

— Заинтриговал, — хмыкнул я, пожирая глазами «смартфон».

— Я не собираюсь ничего скрывать. Но мои манипуляции с экраном ты все равно не разберешь. Защитные механизмы игры помешают это сделать игроку ниже десятого уровня, — разъясняя, граф действительно забегал пальцами по экрану. И, в подтверждение его слов, из пробудившейся сенсорной панели тут де выпорхнуло плотное белесое облако, полностью скрывшее от моего взгляда экран с бегающими по нему пальцами.

Примерно через четверть минуты его сосредоточенной работы с «гаджетом» в центре стола материализовалось узкое цилиндрическое нечто с мою руку длинной и с половину ладони шириной. Этот тубус был немаркого серого цвета, и узким дном на диво устойчиво разместился аккурат на точке схождения всех семи секторов столешницы. Даже затянутые непроглядным мраком участки по обе стороны от меня острыми концами оказались под основанием цилиндрической непонятки.

— Это контейнер, — пояснил граф, не отрываясь от работы с экраном. — Им ты будешь собирать мутагены из тел тварей изнанки. Которые, к слову, чрезвычайно ценятся (порой, буквально на вес золота) у артефакторов, алхимиков и целителей. Потому на аукционе на этот ресурс всегда бешенный спрос. Соответственно, можно запросто в любое время оформить под это дело тучу жирных заданий… Уф! На первое время этого, пожалуй, тебе будет достаточно, — граф перестал наконец терзать свой экран, и чудесная пластинка, погаснув, тут же развеялась в его руке.

— Чего достаточно-то? — осторожно уточнил я, не наблюдая вокруг никаких больше изменений, кроме чудного метрового контейнера, гигантской свечей по-прежнему торчащего в центре стола.

— Ты ведь умеешь открывать скрытый слот статуса с системными заданиями? — вопросом на вопрос ответил граф.

Разумеется, в свое время Псих научил меня этому нехитрому фокусу, без которого я элементарно не смог бы вернуться из Изнанки обратно в центральный мир. Сосредоточившись, я пожелал увидеть список своих текущих заданий. И реально выпал в осадок, когда, помимо ожидаемого квеста, увидел вдруг перед мысленным взором еще десятка два новых системных запросов.

Сфокусировав внимание на самом верхнем, прочел загоревшиеся перед глазами строки системного лога:

Игровое задание от целителя Врузта Кра: собрать комплекс мутагенов: с 42 тварей изнанки стадии молодняк, с 17 тварей изнанки стадии середняк и с 6 тварей изнанки стадии бывалый.

Основная награда за исполнение задания (за вычетом 50% союзнику по СОС): 7200 ед. живы.

Бонусная награда (за вычетом 50% союзнику по СОС): 58 медяков за 1 грамм мутагена тварей изнанки стадии молодняк, 83 медяка за 1 грамм мутагена тварей изнанки стадии середняк, 1 серебра 24 медяка за 1 грамм мутагена тварей изнанки стадии бывалый.

Штраф за провал задания: понижение репутации с целителем Врузтом Кра.

Свернув лог, для проверки открыл другой запрос на задание (на сей раз наобум выбрав из середины длинного перечня). И перед глазами ожидаемо тут же вспыхнул очередной системный лог:

Игровое задание от артефактора Глу Сина: собрать комплекс мутагенов: с 38 тварей изнанки стадии молодняк, с 23 тварей изнанки стадии середняк, с 16 тварей изнанки стадии бывалый, с 7 тварей изнанки стадии вожак и с 1 твари изнанки стадии король.

Основная награда за исполнение задания (за вычетом 50% союзнику по СОС): 16300 ед. живы.

Бонусная награда (за вычетом 50% союзнику по СОС): 56 медяков за 1 грамм мутагена тварей изнанки стадии молодняк, 82 медяка за 1 грамм мутагена тварей изнанки стадии середняк, 1 серебра 23 медяка за 1 грамм мутагена тварей изнанки стадии бывалый, 2 серебра 65 медяков за 1 грамм мутагена тварей изнанки стадии вожак, 8 серебра 19 медяков за 1 грамм мутагена тварей изнанки стадии король.

Штраф за провал задания: понижение репутации с артефактором Глу Син.

— Гляжу, ознакомился уже? — отвлек меня от чтения лога голос графа.

— Пока только пару заданий просмотреть успел, — откликнулся я.

— Поверь, этого более чем достаточно, — кивнул граф. — Они все примерно однотипные. Так что забивать голову прочтением каждого — бестолковая трата времени. Поскольку, как ты уже видел, мне будет отчисляться половина награды и бонусов за исполнение тобою заданий, я кровно заинтересован в успехе нашего совместного предприятия, и тут ты можешь всецело мне доверять.

— Только тут?

— Не придирайся к словам… Собирать мутаген с мертвых тварей с помощью контейнера проще простого. Были б твари. На тебя же, я видел, они сами бросаются толпами. И точно так же, как раньше, перемещаясь по полям-лесам, от алтаря к алтарю, ты играючи будешь закрывать по пять-шесть заданий за переход. Получая за это дополнительный приток живы — в разы больший, чем за пустое истребление выходцев с Изнанки. Плюс, зарабатывая на своем игровом счете живые деньги — которые, кстати, в любой момент потом сможешь перевести в ту же живу, и я тебя в этом, разумеется, охотно помогу.

— Я вот одного не пойму: раз это так выгодно, неужели среди игроков недостаточно желающих наладить этот бизнес?

— И как, любопытно, ты себе это представляешь? — хмыкнул граф.

— Ну, не знаю… Наладить регулярные рейды на Изнанку.

— Для высокоуровневых игроков, типа меня, такой способ заработка не рентабелен — у охоты на тварей Изнанки слишком низкий выхлоп, ставящий крест на дальнейшем развитии. Как дополнительный источник дохода в СОС с получившим подходящий квест союзником — вот это тема. Но, чтобы тратить свое драгоценное время на глупую беготню по локациям унылой жопы мира — уж извини, добровольно я на это точно не подпишусь. Организация же рейдов низко развитых игроков сопряжена, во-первых, с гигантскими тратами на ритуал переноса на Изнанку, во-вторых, с дополнительными расходами на питание и защитную амуницию отряда. Кроме того, искать тварей на Изнанке тоже нужно еще уметь, и пока группа игроков превратится в слаженный отряд опытных следопытов, вместо прибыли, она много-много рейдов будет приносить одни лишь бесконечные убытки… У тебя же, с этим архиважным аспектом изначально полный порядок. Я заметил: в твоем арсенале, определенно, имеется какая-то абилка приманивающая в тебе всех окрестных тварей.

— Не у… — начал было я, но вовремя прикусил язык.

— Все верно, Денис, козыри свои нельзя доверять никому, — кивнул граф. — О чем, то бишь, мы? Ага… Твари изнанки буквально лезут на тебя со всех сторон — только успевай топором махать. И поэтому наше совместное с тобой предприятие, уверен, обернется грандиозным барышом.

— Ну, и как с помощью этой штуковины мутагены собирать?

— О-о, это очень просто, — осклабился граф. — Возьми контейнер в руки.

— Да я ж… — возмутился было я, потому как внушительный размер стола (диаметр столешницы был метров в пять, не меньше) при всем желании не позволял дотянуться с края до торчащего по центру контейнера. Только если с ногами забраться на стол и вытянуться в своем секторе на всю длину… Но стоило мне попытаться привстать с кресла, и скрытые в тумане под столом ноги тут же, потеряв под подошвами опору, забарахтались в пустоте.

Просто протяни руку к контейнеру, и пожелай его взять, — как всегда вовремя, пришел на выручку насмешливый голос наставника.

Потому, не договорив, я выбросил вперед правую руку. И, сгинув тут же со стола, контейнер через мгновенье материализовался уже в моей протянутой руке.

Я невольно поразился его удивительной легкости — громоздкий с виду предмет весил не больше двухсот грамм.

— Переверни его… Видишь, на дне контейнера черный кругляш? Это кнопка. Нажимай!

Выполнив команду графа, я увидел, как, с щелчком, откинулась в сторону крышка контейнера, и из его распахнутого нутра на скрытую под сполохами изумрудного пламени столешницу хлопнулся мышиного цвета сгусток какой-то желеобразной субстанции. Раскатившись тонким блином по столу, субстанция на пару секунд погасила под собой пламя, обозначив на моем секторе серый круговой фрагмент диаметром примерно полметра.

— Как видишь, цвет киселя, в процессе разлива, остался неизменным, — продолжил в параллель с процессом наставлять меня граф. — Оно и не удивительно: на стерильном столе переговорной, разумеется, и в помине нет мутагенов тварей изнанки…

Субстанция на столе вдруг резко стянулась обратно в начальный темно-серый сгусток, и по свисающей с края «дула» нитке «киселя» втянулась обратно внутрь контейнера. Крышка с характерным щелчком тут же вернулась на первоначальное место.

—…Но если б ты проделал тоже самое над окровавленным трупом только что убитой твари, то кисель наверняка изменил бы цвет, впитав ее мутагены, — вещал меж тем дальше граф. — И обратно в контейнер он вернулся потяжелевшим на несколько драгоценных грамм… Запоминай. Красный цвет киселя означает насыщение его самым дешевым видом мутагена стадии молодняка. Оранжевый — мутагеном стадии середняка. Желтый — стадии бывалого. Зеленый — вожака. Голубой — короля. Синий — динозавра. И, наконец, фиолетовый — самого редкого и дорогого стадии легенда… Как видишь, здесь используется тривиальная градация в виде цветов радуги. Это сделано заодно и для идентификации поверженных тварей, потому как просканировать каждую пристальным взглядом в скоротечном бою с целой стаей физически невозможно, даже на моем уровне развития… Разобрался, Денис, как контейнером пользоваться?

— Конечно. Все ж элементарно, — кивнул я, вертя в руках удивительно легкую вещицу и разглядывая ее со всех сторон. — Только одно не понятно: как потом собранный в контейнер мутаген к заказчику из него попадет?

— Это не твоя забота. Я его потом вскрою, и отправлю весь собранный мутаген на аукцион. Закрывая тем самым часть твоих заданий, — со скучным видом, как само собой разумеющуюся банальность, пояснил граф.

— То есть, через какое-то время ты заберешь у меня контейнер, и дальше какое-то время мне придется гасить тварей без сбора мутагена?

— Нет, конечно, — рассмеялся граф. — Это ж какая расточительность! И так сколько мутагена бесхозным сегодня за день на земле оставил.

— Но, как же тогда?..

— Я закуплю на аукционе второй такой же контейнер. И оставлю его здесь на столе в переговорной. Собрав по дороге к следующему алтарю партию мутагена с тварей в первом контейнере, и войдя на новом месте в хранилище, ты придешь сюда и просто поменяешь полный первый контейнер на пустой второй. Я потом так же наведаюсь через свое хранилище в переговорную, переправлю начинку контейнера на аукцион заказчикам, и оставлю на этом столе снова пустой контейнер для твоей следующей замены. Вот так и будем совместно ошкуривать тварей от алтаря к алтарю, без потери мутагена.

— То есть вы будете все время незаметно следовать за мной?

— С ума сошел! Нет конечно! Говорю же, у меня своих дел выше крыши.

— Но, тогда, как вы будете успевать попадать в отбитый у стража алтарь?

— Никак, разумеется, — фыркнул граф. — Ведь в хранилище можно попасть с любого алтаря, а их в центральном мире, слава Единому, великое множество. И даже, находясь физически за тысячи километров от тебя, войдя в ближайший алтарь, я окажусь в своем хранилище, откуда теперь всегда есть прямой доступ в эту переговорную… Мы даже можем порой здесь встречаться и так же, как сейчас, видеть друг друга и вести беседы, находясь по факту, при этом, на алтарях за тридевять земель друг от друга.

— Ну круто, че, — хмыкнул я.

— А вот этого делать не стоит, — пресек мою попытку положить опостылевший контейнер в огонь столешницы.

— Да, задолбался, просто, в руках его уже держать, — пожаловался я.

— Так убери его в карман Кротовой норы. Делов-то… Тебе ж, с квестом, технику эту подкинули?

— Да.

— Вот, для чего-то типа такого контейнера, третья стойка этой техники и предназначается, — в очередной раз просветил меня ушлый граф. — Надеюсь, ты не забил ее какой-нибудь ерундой?

— Угу, — буркнул я, чувствуя, как щеки предательски загорелись от прилива крови. И скастовов пару раз уже в легкую вызываемый смерч пространственного кармана третьей стойки, я облачился в добытый из тайника плащ, и спрятал в опустевший карман контейнер.

— А тебе идет, — хмыкнул граф, намекая, разумеется, на появившуюся у меня на плечах обнову.

— Илья, скажи, как это ты так вовремя свалился на шлусера? — решил сменить я тему и, заодно, узнать о таинственной слежке графа. — То, что ты до этого какое-то время следил за мной — понятно. Но ты рухнул сверху, как будто на воздушном шаре летел?

— Все верно, летел. Только не на шаре, а на змее, — огорошил граф. — А еще точнее: наворачивал часа полтора на нем круги в облаках над твоей головой.

— Как это возможно на бумажном змее?

— Почему бумажном?

— Ну не знаю, может из чего другого их тут мастерят…

— Денис, ты не понял, вот на этом змее, — на ладони графа появилась крошечная, как нэцкэ, фигурка распластавшегося в полете белоснежного дракона.

Невольно подавшись вперед, чтобы лучше рассмотреть через длиннющую столешницу изящную статуэтку, я вдруг на миг услышал яростный драконий рев и ощутил волну раскаленного воздуха, исходящую от с виду безобидной фигурки, мирно лежащей в зеленой перчатке графа.

К счастью, опытный игрок мгновенно среагировал на проблему, и опасная «нэцкэ» тут исчезла с его ладони, спрятанная, вероятно, обратно в пространственный карман графа.

— Вот так да, — изумленно вытаращился на меня граф. — Че ж это: твой наставник так откровенно тебя подставляет? Питомца заполучить игроку помог, а своевременным овладением техники Живого камня не озаботил?

Потому что рано тебе еще с этой ерундовиной связываться, — тут же в ответку пробудился в голове недовольный голос Психа. — Там, чем позже, тем лучше.

— Правда, справедливости ради, стоит признать, что сам-то я ее только после восьмого уровня выбрал, — признался в параллель с наставником граф. — Но у меня личного пита никогда не было. А у тебя ж, вон, махина какая рогатая снаружи ошивается.

— А эта техника, она питомцев в статуэтки что ли превращает? — решился озвучить я свою сумасшедшую догадку.

— Ну, разумеется, — кивнул граф. — И, при должной сноровке, позволяет, как ты видел, наносить неожиданные удары сверху. Нужно было лишь прицелиться и, рассчитав траекторию падения, в нужной точке сложить змея под собой. Ну и иметь в арсенале замечательные сапоги, разумеется, способные амортизировать километровый прыжок.

— Да, круто вы шлусера с моей головы сняли, — завистливо вздохнул я.

— Не вы, а ты. Мы ж договаривались, Денис.

— Прости, запарил… А почему ты сказал, что нет личного пита. Вот же ж сам только что дра… то есть змея показал?

— Это почтовый имперский змей, Денис. Я его через аукцион просто на месяц в аренду взял. Потому что, чую, частенько мне в ближайшие дни к вам сюда наведываться придется. А до окраинного княжества путь не близкий. Реактивный змей для таких перелетов — самое то.

— Понятно.

— Вот и славно, — улыбнулся граф. — Тогда на этой оптимистической ноте предлагаю попрощаться. Мне еще обратно в замок лететь, а отсюда даже на змее перелет займет минимум часа два. Хотелось бы еще потом хоть часок поспать. Уже пару часов, как за полночь перевалило. А завтра у меня расписанный буквально по минутам полный забот день…

На том и порешали.

Для возвращения в хранилище мне не пришлось даже вставать с кресла, я просто пожелал покинуть переговорную и, подхваченный смерчем портала, через секунду обнаружил себя сидящим уже в клетке из изумрудного пламени.

Глава 10

Глава 10

После затянувшихся на несколько часов переговоров с графом, Псих не стал докучать мне обычными тренировками на арене и позволил сразу завалиться на боковую. Но под Озарением феникса, разумеется. Из-за чего, вместо нормальных снов, я часа три кряду в малейших деталях наблюдал со стороны рывок из чердачного логова шлусера, после злосчастного касания рогами Заразы сигнальных нитей-канатов. И каждый раз неизменно происходило одно и то же: паукообразный монстр, проломив стену чердака, мгновенно сканировал дюжиной антрацитовых глаз площадку вокруг алтаря, и следующий тут же его «плевок» паутиной в питомца практически сливался со стремительным, неотразимым прыжком твари в моем направлении.

Из раза в раз я отчаянно пытался предпринять какие-то контрмеры, чтоб увернуться и выскочить из-под атаки прыгучего чудовища. Но гигантский восьминогий прыгун, словно читая мои мысли, каждый раз корректировал свой прыжок аккурат в направлении моего «спасительного» рывка. Что бы я не делал, результат неизменно оказывался одним и тем же: падающая сверху гигантская тень накрывала меня, и я призывал в руку топор для отчаянного обмена со стражем смертельными ударами… Эта адская карусель вертелась до тех пор, пока после очередной (бог весть какой по счету) попытки переиграть шлусера мне в голову, наконец, не пришла спасительная идея. Приняв, что на алтарной площадке уклониться от атаки паукообразной твари у меня нет ни единого шанса, я предположил: что у меня появился бы шанс фатально удивить оппонента, если б в момент появления стража из логова я находился не ниже и выше его. То бишь, время, потраченное на бестолковый осмотр опутанного сигнальными «нитями» алтаря, использовал, чтоб аккуратно забраться на крышу дома, и оказаться над чердаком-логовом твари.

Скорректировав тут же мои воспоминания, с учетом появившейся сумасшедшей идеи, техника Озарение феникса позволила мне следующий рывок потревоженного Заразой стража встретить на краю крыши — аккурат над разлетающейся в щепки стеной чердака. Мгновения, которое вырвавшаяся на оперативный простор тварь сканировала площадку вокруг потревоженного алтаря, с лихвой хватило мне для броска топором по скоплению черных гляделок на левом (ближайшем ко мне) краю хитиновой морды. С пары метров промахнуться было невозможно, «выстрелившее» практически в упор широкое и острое, как бритва, лезвие легко сокрушило тонкий хитин перемычек между глазами твари, превратив россыпь глянцево-черных горошин в сплошное кровавое месиво. Заверещавшая от боли тварь изнанки попыталась неуклюже развернуться, чтоб дотянуться когтями лап и ядовитыми жвалами до обидчика, но я, разумеется, не стал дожиться окончания этого маневра шлусера и, ощутив снова в ладони тяжесть вернувшегося топора, из шестой стойки Изумрудного берса обрушил свой самый сокрушительный удар снова по раскуроченным левым глазницам твари.

Этот повторный удар ожидаемо стал смертельным для монстра, и затрясшийся в агонии страж, сорвавшись с нитей своей паутины, мешком рухнул на землю.

Добившись от меня победного результата, техника Озарение феникса перестала тут же терзать мой разум бесконечными повторениями схватки со шлусером, и я наконец провалился в спокойный крепкий сон, без сновидений. Жаль только насладиться им мне довелось недолго…

Как заранее было оговорено, Псих разбудил меня за четверть часа до рассвета. Причем проделал это гад весьма оригинальным способом, переместив мою спящую тушку с мягкой кроватки прямо на дно подводья Омута силы. Где сонливость и зевоту мгновенно смыло с моего лица тысячами кубометров воды в прямом смысле слова.

Едва не захлебнувшись, я каким-то чудом смог в экстренной ситуаци с первой попытки безукоризненно скастовать четвертую стойку подводной техники, над которой накануне безрезультатно бился целый час. И на волне заслуженной эйфории, на рекордные двадцать минут получил возможность беззаботно резвиться в водной толще, вдыхая появившимися жабрами бурую донную воду, как обычный воздух. По идее, следовало, конечно, практиковаться дальше в освоении следующей, пятой стойки Омута силы, но че-т лениво было. Я решил подарить себе короткую передышку. А чутко уловивший мое настроение наставник, в кой-то веки, оставил меня в покое и не стал выносить мозг нравоучительной болтовней.

Когда время действия четвертой стойки Омута силы подошло к концу, и жаберные щели за ушами сомкнулись обратно в обычную кожу, я решил (в ущерб прокачки Выносливости) избавить себя от грядущего болезненного удушья и, сохранив благоприятное впечатление от беззаботного подводного барахтанья, прямо их подводья хранилища шагнуть сразу в реальный мир.

— Вот дерь-ми-щщще! — брезгливо отфыркиваясь и отплевываясь, пропыхтел через мгновенье я, уже сидя задницей в грязной луже, куда меня буквально смыло с алтаря коварно ударившей в спину волной из долбанного подводья.

В предрассветном сумраке по-прежнему облепленные паутиной деревенские дома выглядели фантасмагорической декорацией к фильму ужасов. А вот на единственной деревенской улице паутины за ночь стало, как будто, в разы меньше. Она все еще местами свистала и торчала длинными клочьями и гирляндами с заборов и веток деревьев, но сплошной стены белесого непролазного безобразия нигде уже и в помине не было. И свисающие вдоль улицы остатки паутины теперь больше напоминали без системы развешенное, где придется, на просушку нерадивой хозяйкой постельное белье.

— Муууу!.. — восторженным ревом и приближающимся топотом копыт приветствовал мое возвращение заждавшийся снаружи питомец.

— И я рад тебя… — дальнейшие слова моего ответного приветствия оказались бесцеремонно оборваны длиннющим языком подскочившего пита.

В очередной раз вопиющим образом запрудив свои вонючим «помелом» мне все лицо, питомиц лихо прыснул сгусток слюны в мой приоткрытый рот и, аккуратно тряхнув моей головой, вынудил тут же эту гадость проглотить.

— Тьфу! Зараза! Какого хрена ты вытворяешь⁈ — отчаянно заорал я, отталкивая вонючий язык и вскакивая на ноги.

— Муууу!.. — укоризненно попенял мне рогатый громила, отскочив, от греха, в сторону.

— Я те дам му!.. Тьфу, блин!.. Ну-ка сюда иди, дрянь такая!

— Муууу!..

— Да не буду я тебя бить!.. Тьфу, блин! Гадость!.. Просто разобраться раз и навсегда хочу, чтобы впредь такого больше не…

— Муууу!..

— Че-че⁈ Я разрешил?.. Да ты совсем страх потерял, благодетель недоделанный⁈

— Муууу!..

— Не гони! В прошлый раз я чуть не помер, когда ты мне вот так же… — на сей раз договорить не дали загоревшиеся вдруг перед глазами строки системного лога:

Внимание! За поглощение вами вытяжки из шлусера, вам начисляется: +1 к параметру Ловкость, и дополнительно предлагается к освоению техника Рывок батута.

Офигеть! Снова собранная питом вытяжка сработала. Да еще как! Помимо роста параметра, бонусом прилетела даже новая техника! — и мне просто до дрожи захотелось вернуться тут же обратно в хранилище и, отложив на часик поход к следующему алтарю, сперва плотно заняться изучением щедрого подгона. Но, увы, блокировку на повторное посещение хранилища никто не отменял. — Чертов откат! Блин, да мне хотя бы узнать, че собой представляет этот загадочный Рывок батута. Теперь же от любопытства подохну нафиг!..

— Муууу?.. — из навеянной щедрой системной плюшкой задумчивости меня вывел обеспокоенный рев грома-быка.

— Братан! Иди ж скорей ко мне! Дай я расцелую твою чудесную рогатую морду! — раскинув в стороны руки, я шагнул к питомцу.

Но озадаченный такой резкой переменой настроения хозяина Зараза, на всякий пожарный, предпочел попятиться назад.

— Ну и хрен с тобой, образина бестолковая, — фыркнул я и, отвернувшись от пита, направился к останкам растоптанного за ночь грома-быком панциря шлусера, на ходу призывая из пространственного кармана контейнер…

Увы, чуда не произошло. И выплеснутый на останки стража «кисель», не изменив начального мышиного цвета, без ценного мутагена втянулся обратно в «дуло» контейнера. Приключившемуся фиаско имелось сразу два логичных объяснения. Во-первых, с момента гибели стража прошла целая ночь, и за это достаточно продолжительное время из старого трупа мутаген мог попросту без остатка выветриться. Во-вторых, страстное желание Заразы лакомиться свежими трупами тварей, наверняка, напрямую было связано с поглощением, при этом, питом чужого мутагена. И именно высококачественный мутаген стражей позволял Заразе впоследствии вырабатывать из поглощенной биомассы ценную вытяжку для меня. Вывод: львиную долю мутагена из шлусера за ночь стопудово выжрал мой прожорливый грома-бык.

— Муууу?.. — заинтригованный моими манипуляциями над останками стража, Зараза переборол-таки свои опасения и приблизился ко мне.

— Да вот, понимаешь, пытался штуку одну полезную из трупа стража вытянуть. Да не вышло у меня ничего. Слишком долго он уже здесь лежит, — пожаловался я рогатому товарищу и, осененный внезапной идеей, тут же продолжил: — Судя по изрядному сокращению паутины на улице, сдается мне, Зараза, ты за ночь неоднократно отходил от трупа стража. А связано это было, наверняка, с охотой на докучливых детенышей шлусера, которых в домах деревенских расплодилось тьма-тьмущая. Только вот че-то не вижу я тушек перебитых тобой пауков. Колись, обжора: неужто и их всех схомячил?

— Муууу!..

— Тогда веди, хомяк, показывай, где заначку из перебитых мелких тварей оставил.

— Муууу?..

— Не жмоть, бро. Все одно сожрать их уже не успеешь. Мы ща отсюда в рейд к следующему алтарю ломанемся. А по дороге, как обычно, ты до отвала свежатиной обжираться будешь.

— Муууу, — по-деловому мотнул головой грома-бык, указывая направление движения, и первым, торя дорогу через паутину, клоками свисающую еще кое-где вдоль улицы, быстро повел меня к своему схрону.

Глава 11

Глава 11

После своей ночной охоты Зараза не стал заморачиваться с рытьем ямы и складированием туда перебитых паукообразных. Во-первых, потому что его копыта были не очень-то приспособлены под рытье глубоких схронов, а, во-вторых, потому как в обезлюдевшей деревне особливо-то и некому было покуситься на НЗ пита, и утруждать себя рытьем надежного схрона здесь просто не было нужды. Потому питомец поступил предельно просто: тупо выломал рогами дверь вместе с косяком в одном из деревенских домов (полостью зачищенных в процессе ночной охоты от обретающихся внутри паукообразных тварей) и устроил внутри свой склад.

Я аж присвистнул от изумления, когда следом за Заразой через здоровенный пролом в стене (бывшей раньше уличной дверью) прошел в основательно почищенный от паутины дом и обнаружил в комнате на полу ряды аккуратно сложенных друг за дружной паукообразных. Впрочем, ломать голову: как это мой похожий на асфальтовый каток громила-пит смог так аккуратно разложить добычу на полу? — пришлось не долго. Вечно голодный грома-бык, забив на наш уговор, выстрелил длиннющим языком в центральную в предпоследнем ряду, самую жирную тушку твари и, мгновенно втянув ее в рот, с аппетитом захрустел широченными челюстями.

Вразумлять прожорливую скотину было себе дороже. Питомец считал этих паукообразных своей законной добычей, которой великодушно соизволил поделился с любимым хозяином. Соответственно, любую попытку выгнать его с его же склада Зараза воспринял бы, как вероломное предательство с моей стороны. Оно мне надо: из-за такой ерунды, как несколько сожранных паукообразных стадии молодняк, портить сложившиеся с питом великолепные отношения? Гораздо продуктивней, оставить чавкающего обжору в покое, и с максимально возможной скоростью заняться сбором мутагена с разложенных на полу прочих тушек.

Потому, скастовав стойкой техники Кротовая нора из пространственного кармана контейнер, я отошел от жующего Заразы в дальний конец комнаты, и приступил к сбору ценного ресурса…

На этот раз все случилось точно так, как предсказывал граф. Серый «кисель», раскатившись тонким слоем по изломанной тушке паукообразного, за считанные мгновенья налился ожидаемым багрянцем и, собравшись обратно в слизкий комок, втянулся с добычей в «дуло» контейнера… Уж не знаю: как там что было устроено внутри явно не простого прибора для сбора мутагена, но процесс фильтрации «киселя» в контейнере случился за доли мгновенья. Потому как, когда буквально через секунду, сместив прибор к следующей паукообразной тушке, я снова надавил на кнопку запуска процесса сбора, из контейнера на тело твари хлопнулся уже идеально очищенный от мутагена слизистый сгусток нейтрального мышиного цвета…

Всего, когда мы вошли, на полу в комнате я насчитал тридцать семь тушек паукообразных тварей. Из них Зараза успел схомячить лишь шестерых. Остальных же, благодаря четкой и эффективной работе контейнера, успел «выдоить» я.

Наблюдая за тем, как я каждые три-четыре секунды перемещаю прибор от тушки к тушке, трясущийся от жадности грома-бык так отчаянно молотил челюстями, что извазяканные в слюне куски перемолотого хитина разлетались во все стороны, будто лущеная под прессом ореховая скорлупа, густо заляпав объедками метра два пола вокруг жующей рожи. Но, как не суетился Зараза, угнаться за моим контейнером у рогатого обжоры не было ни единого шанса. В итоге, впечатлившего меня поначалу изобилия паукообразных тушек, ровные ряды которых оригинальным ковром застелили весь пол в комнате, хватило нам всего на пару минут энергичной работы челюстями и контейнером.

По тому, как недовольно фыркнул пит, цапнув случайно в конце уже обработанную «киселем» контейнера тушку твари, и как, отбросив тут же бяку, брезгливо затряс языком, я окончательно утвердился в догадке, что грома-быка в пожираемой тоннами плоти бывших собратьев по Изнанке так же в первую очередь привлекал пресловутый мутаген, без которого недавний деликатес мгновенно превратился для него в отвратительную тухлятину.

В процессе сбора мутагена подавляющее большинство случаев серый «кисель» на телах паукообразных окрашивался красным цветом, лишь трижды — оранжевым, и однажды стал желтым. Путем несложным арифметических действий, я вывел, что в контейнере, после сбора, осело: двадцать семь порций мутагена стадии молодняк, три порции — стадии середняк, и одна — стадии бывалого… Кстати, паукообразная тварь, на тушке которой «кисель» окрасился желтым, была заметно крупнее остальных лежащих рядом тварей изнанки. И еще одного, примерно такой же великанской комплекции, с середины комнаты перво-наперво схарчил пит. Опытный пожиратель тварей изнанки, без сомнения, умел различать их стадии развития, потому, наверняка, постарался перво-наперво сожрать всех самых лучших. Зараза — он зараза и есть! И остальные пять схомяченных им туш, стопудово, были ни разу не на стадии молодняка. Ну а мне, в итоге, досталась все никчемная мелочевка, откуда и нарисовался такой чудовищный перекос в сторону мутагена стадии молодняка.

Но, как бы то ни было, начало сбора ценного ресурса, благодаря ночным стараниям пита, мною было положено. И отправленный обратно в пространственный карман контейнер, после сбора, определенно стал заметно тяжелее.

В зачищенной ночью питом деревне нам больше делать было нечего, и, сверившись с картой, я наметил путь к следующему алтарю. На сей раз среднему. Располагающегося близ главного дома соседней с нашей родовой вотчины, и окруженного так же, как у нас, большим и самым густонаселенным в округе селом.

Однако, до этого села еще предстояло добраться. Путь предстоял не близкий: через поле, потом луг, речку, снова луг, небольшую рощу, и, наконец, последнее поле, примыкающее к сельскому частоколу.

А учитывая, что сразу на выходе из «паучьей» деревни питомец активировал свой Манок, переход нас ожидал, полный кровавых схваток и приключений…

— Зараза! Отвали от ушлепка клыкастого! Он мой! Я его кончил!

— Муууу!..

— Э-э⁈ Ты кого это там лесом послал⁈

— Муууу!..

— Ну все, жопа рогатая, ща только с белками этими лысыми закончу, я те таких люлей под хвост натолкаю!..

— Муууу?..

— Уж догоню! Будь уверен! ТАК догоню!..

— Муууу!..

— Заразочка, ну пожалуйста, сожри кого-нибудь другого, а. У меня ж еще ни одного мутагена этой стадии нет в контейнере. А ты уже двух вожаков досуха выжрал, скотина бессовестная!

— Муууу!..

— Вот, молодец, хороший мальчик…

— Муууу?..

— СУКА! Не тронь ушлепка клыкастого, кому сказано!..

Да, вот примерно как-то так мы и развлекались. Вернее, развлекался по большей части мой пит. Заразе, ведь, не нужно было то и дело менять топор на контейнер, дабы озаботиться сбором мутагена с очередного десятка накошенных нами походя тварей изнанки.

И ведь что характерно: хитрюга пит скоренько меня просчитав, теперь безо всякого гастрономического интереса тупо валил рогами, копытами и языком весь отзывающийся на его Манок молодняк. Серьезных же тварей (стадии бывалого или, тем паче, вожака) эта рогатая скотина тоже, разумеется, запросто валил, но уже с ярко выраженным гастрономическим интересом. Проще говоря, пользуясь моей чрезмерной загруженностью (не бросать же укокошенный молодняк, а даже по три-четыре секунды обработки «киселем» из контейнера каждой тварюшки выливалось в вынужденные минуты простоя), Зараза тупо пожирал туши самых ценных тварей, и когда я до них доходил, обнаруживал лишь перемолотые рожки да ножки.

Поживиться мутагеном твари стадии бывалого мне несколько раз довелось лишь после удачных бросков топором. Зарубленных моим метким попаданием тварей Зараза великодушно игнорировал… Раньше. До того, как я только что не нанес смертельную рану какой-то клыкастой помеси бульдога с носорогом стадии вожак, вогнав лезвие топора с доброй дюжины метров точнехонько твари в правый глаз. Пикантность момента заключалась в том, что тварь эта парой секунд ранее оказалась бочиной насажена на рог пита. Правда, та, первая рана оказалась ни разу не смертельной. И подвешенный на роге противник во всю махал всеми четырьмя когтистыми лапами, пытаясь дотянуться до лобешника Заразы. Мой же точный бросок топора мгновенно его упокоил. С другой стороны, справедливости ради, вынужден признать, что надежно загарпуненный питом «вожак» реального ущерба грома-быку стадии король своими отчаянно растопыренными когтями причинить не смог бы, даже дотянись он до бронированного лба Заразы, а сам бы стопудово спокойно издох на рогу питомца секунд через десять-пятнадцать от обильной кровопотери, и мой «удар милосердия», как не крути, по факту был ни разу не честным по отношению к питу. Но БЛИИИН! Мне до зарезу нужен был в контейнере мутаген хотя бы с одной твари стадии вожака.

— Отвали! Мое! — бросив с пяток «не выдоенных» тушек начальных стадий развития, я бросился на питомца, размахивая контейнером, как дубиной.

— Му, — укоризненно фыркнул питомец и с гордо поднятой головой посторонился от окровавленной туши.

— Согласен. Веду себя не достойно, — повинился я, выплескивая шматок темно-серой слизи на залитое черной кровью брюхо «вожака». — Но, блин! Так-то у меня, между прочим, задания!

Разлившийся по телу еще дергающейся в агонии твари «кисель» ожидаемо через секунду окрасился в насыщенный зеленый цвет.

— Награда за исполнение которых пойдет, чтоб ты знал, на наше общее развитие. Не только мое, но и твое, — добавил я повеселевшим голосом, запечатывая контейнер с собранным мутагеном стадии вожак.

— Муууу?..

— Ну,разумеется, тебе тоже с награды перепадет! Только заданий сперва закрыть надо тучу. А ты мне, вон, помогать не хочешь.

— Муууу!..

— Ладно, считай уговорил. Поглядим, чего стоит твое му… Ну че застыл, Зараза, гоу дальше ублюдков мочить. Вон, гля, трое крокодилов гривастых к тебе с боков подбираются.

— Муууу!..

— А раз видишь — фиг ли тормозишь?.. Ату их! Гаси ящеров патлатых!..

Глава 12

Глава 12

— Ну че сложного-то⁈ — ярился Псих. — Простейшая ведь техника! Всего из одной стойки!.. Повторяю последний раз, для самых тормозов! Разуй зенки, и смотри в оба!.. Правую ногу отворишь чуть в сторону, и ставишь на носок — вот так! Левую, опорную, чуть подворачиваешь под себя — вот так! Далее, глубокий присед, и прыж-жжж… — окончание фразы наставника, мгновенного взмывшего над изумрудной ареной на семиметровую высоту, потерялось где-то там на верхотуре.

— Блин! Да я ж точно так все и делаю! — возмутился я в огненный лик грациозно опустившемуся на носки Психу. — Во, гля! — я точно так же, как показывал наставник, расставил ноги и подорвался вверх из низкого приседа… и, увы, в очередной раз, подскочив на жалкие полметра, плюхнулся жопой в зеленый песок.

— Дениска! Ты издеваешься что ли надо мной⁈

— Так то же самое же все сделал! — я раздраженно шарахнул кулаками по песку. — Фигня какая-то, а не техника!

— Если б все сделал, как надо, то не плющил бы задницей арену! — резонно возразил душный тип с изумрудной бородой.

— Да не понимаю я, как надо!

— Хорош трындеть! Вставай, и повторяй заново!

— Сколько можно-то, — заворчал я, послушно поднимаясь и принимая неподдающуюся стойку.

— Столько, сколько надо… Готов?.. Давай!

Прыжок…

И очередное болезненное вбивание в песок моей многострадальной задницы…

Как несложно догадаться, на арене хранилища происходило экспресс-освоение бонусной техники:

«Рывок батута» (начальное пробуждение, тело) — описание техники: позволяет игроку с места совершить прыжок вверх на высоту в 4 своих роста. Возможность повторной активации техники ограничена резервом маны. При активации техники, мана разово забирается из резерва игрока, в расчете: 1 единицы маны за каждый килограмм текущего веса одетого и снаряженного игрока.

Оно, конечно, крутая абилка досталась мне из вытяжки шлусера. Позволяющая, на текущем этапе развития, в легкую дважды кряду подпрыгивать на семь метров вверх (там даже чуть побольше выходило, учитывая мои метр восемьдесят роста: 180×4=720). В теории позволяющая. А на практике… Уже битые полчаса я тщетно пытался воспроизвести элементарную стойку простейшей техники начального пробуждения, и лишь всю задницу себе о песок арены отбил.

А как до этого все замечательно у меня складывалось!

Сперва халявный мутаген с трех десятков паукообразных из схрона запасливого пита. Потом охренительно результативный рейд, за который, под Манок Заразы, на нас высыпало рекордное количество тварей изнанки…

По дороге к селу единственным заслуживающим внимания приключением стало форсирование нами с питом реки. Впрочем, про приключение сказанул я, пожалуй, все же слишком сильно. Скорее это испытание оказалось для нас принципиально новым опытом ведения боевых действий.

Несмотря на возможность, благодаря освоению стоек Омута силы, активации на двадцать минут под водой за ушами жаберных щелей, лезть в ледяную осеннюю речку я благоразумно остерегся. Во-первых, мочить одежду не было желания. Во-вторых, хрен знает, че за монстры сейчас в речке обитают. Потому, предпочел с комфортом одолеть примерно стометровую водную преграду на широкой спине своего питомца. Благо могучему грома-быку было ни разу не сложно грести в одно рыло за нас двоих. Течение в речке было плавное, и двигался рогатый бугай к противоположному берегу ходко: за секунду проплывая по два метра.

Примерно на середине реки нас ожидаемо атаковали водоплавающие твари изнанки (интуиция меня не обманула) — эдакие почти метровой величины головастики, с акульей пастью во всю шарообразную харю. И мне стоило немалого труда уговорить пита продолжить заплыв к берегу, а не пускаться во все тяжкий посередь реки, мстя ублюдкам за многочисленные болезненные укусы.

Сверху отслеживать юркие стремительные тела «головастиков» в забурлившей вокруг Заразы пенной круговерти мне было не просто и, опасаясь навредить в случае промаха питу, я отмахивался топором в обе стороны из не самой эффективной нижней стойки Изумрудного берса, нанося врагам, вместо смертельных ран, лишь широкие болезненные порезы. К счастью, до берега оставалось рукой подать, и за двадцатисекундный рывок к спасительной суше роговая броня зверя стадии король оказалась не по зубам брутальным челюстям водоплавающих агрессоров. «Головастики» смогли лишь поцарапать ее своими зубищами.

Зато, когда, поднимая исполинские фонтаны брызг, грома-бык вырвался-таки из воды на прибрежную травку, пятерка «головастиков», мертвой хваткой вцепившаяся в бока пита, и еще одна зубастая тварь изнанки, прихваченная из воды языком Заразы, оказались уже полностью в нашей власти, и за считанные секунды сдохли под ударами: моего топора и копыт питомца.

Дальнейший путь через рощу и поле к стенам села прошел без происшествий, в деловитой рутине беспощадного истребления привлеченных Манком тварей и, соответственно, сборе уже набитой рукой с упокоенных тел мутагена…

Скорая пробежка на месте по давно обезлюдевшему селу выманила на нас еще сотни две тварей, доведя собранный в контейнере мутаген до критической массы, и практически невесомый в начале рейда прибор теперь явно достиг трехкилограммового лимита, отчего, возвращенный обратно в пространственный карман третьей стойки Кротовой норы, вызвал у меня знакомый распирающий изнутри дискомфорт в груди и желание поскорее сбросить невидимую ношу.

Это подсознательное стремление: быстрее попасть в хранилище, чуть было не сыграло в конце со мной злую шутку.

Стражем среднего алтаря, несмотря на, казалось бы, привилегированный статус объекта охраны, оказался всего-то гигантский таракан ыыбж (о чем предварительно, разумеется, я узнал из карты, обозначившей логово стерегущего алтарь монстра под сарайчиком ближайшего уличного сортира). Опыт проведения победных схваток над «тараканами» у нас с питом за плечами имелся уже приличный. Мы, как водится, устроили на пути рывка твари ловушку из торчащих из земли в противоход кольев. Но, торопясь поскорее покончить со стражем и попасть, наконец, в хранилище, я похоже схалтурил и в этот раз недостаточно глубоко врыл в землю колья. От чего ыыбж, бросившийся по тревоге отстаивать оскверненный алтарь, легко подмял хитиновой броней головогруди хлипкий частокол и на изначальной крейсерской скорости чуть было не домчался до затаившегося у алтаря меня. Пережить же подобное столкновение с тараканоподобным бронетранспортером, положа руку на сердце, шансы у меня были аховые. В общем быть бы беде, если б развитый до стадии короля питомец очень вовремя не устроил шикарную презентацию своей новой абилки.

Ускоренный Карателем Зараза рванул, как водится, из засады наперехват ыыбжу, но, из-за не сработавших, как задумывалось, кольев, пит не дотянулся, увы, считанных сантиметров до промелькнувшего под его опущенными рогами хитинового бока стража… — этот фатальный для меня момент я разглядел в мельчайших деталях. Отвлекшись дальше на формирование шестой стойки Изумрудного берса, самоубийственным встречным ударом из которой собрался подороже разменять свою жизнь, я не разглядел, что стряслось дальше, и был приятно потрясен неожиданным экстренным торможением ыыбжа, забуксовавшим вдруг на ровной площадке всего в метре от меня.

Душевно отоварив тут же стража парой сокрушительных ударов в подставленные под мой топор фасеточные глаза, я гарантированного завалил грозного противника и, только увидев агонию его лап, направился разбираться в причине случившейся внезапной остановки.

Каково же было мое изумление, когда, обходя стража, я увидел чуть ли не вдвое, против обычного своего состояния, вытянутый язык пита, нашлепкой свисающий со спины убитого монстра. Сам Зараза обнаружился чуть в стороне. Отчаянно хрипя, бедняга пытался одновременно сплюнуть заполнившую рот кровавую пену и втянуть обратно непослушный язык. Приглядевшись к последнему, я обнаружил на нем многочисленные трещины и разрывы, из которых так же сочились и падали на землю кровавые капли.

Шокирующая правда получила стопроцентное доказательство, когда я с большим трудом, аккуратно подковыривая снизу лезвием топора, смог отодрать от спины ыыбжа намертво к нему приклеившийся кончик языка пита. Я и в недавнем рейде несколько раз замечал, как Зараза концом языка читерски «слизывал» и, без намека на зацеп, отправлял тут же зазевавшихся тварей в раззявленную пасть. Но в текучке рейда особо приглядываться к напарнику времени не было, и я списывал этот фокус в исполнении пита на игру света — мол, на самом деле питомец цеплял языком очередную жертву своего гастрономического интереса, просто с неудачного ракурса этот его стремительный зацеп я не смог разглядеть. Теперь же, когда так эпично все открылось, я узнал, что у питомца появилась дополнительная абилка: липкий в нужный момент язык. И, не загарпунив рогами бок прошмыгнувшего мимо «таракана», Зараза мгновенно скастовал эту абилку и метнул вдогонку шустрому ыыбжу свой быстрый, как молния, язык. Последний тут же намертво пристал к спине стража, и таки заарканивший противника питомец спас в очередной раз мне жизнь, едва не лишившись, однако, при этом своего замечательного языка.

Аккуратно скатав валиком основательно надорванный и непослушный теперь на какое-то время язык, я вложил его в окровавленную пасть скулящего жалобно грома-быка и, наказав бедолаге ковылять потихонечку к освобожденному алтарю, призвал из пространственного кармана контейнер, и до автоматизма отточенными за это утро манипуляциями скоренько собрал со стража законную добычу. Ожидания мои не обманулись, разлившийся тонким слоем по огромной туше серый «кисель» почти сразу же окрасился насыщенным голубым цветом — походу, я сорвал джек пот.

Так-то, конечно, мутагены ыыбжа стадии короля следовало уступить отличившемуся при его нейтрализации Заразе, но, из-за проблемы с языком, едок из питомца сейчас — никакой. Бросать же столь ценную добычу рядом с алтарем, без присмотра, чревато было вероятностью, что, мутагеном стража, в наше отсутствие, закусит какой-нибудь пришлый зверь. Потому, пусть лучше очередная партия ценного ресурса гарантированно сохранится в моем контейнере, и стопудово будет направлена в дальнейшем на наше с питом общее развитие.

Что с огромного стража мутагена собралось не разу не капля стало уже для меня кране неприятным сюрпризом. И без того напрягающий в пространственном кармане тяжелый выше нормы контейнер, из-за чудовищного перегруза, норовил теперь буквально вывернуть мою несчастную грудь наизнанку. И, шагнув в обнимку с раненым питомцем через алтарь в хранилище, чувствовал я себя на порядок хуже даже, чем хлюпающий окровавленной слюной Зараза.

Те секунды, что мне понадобились внутри хранилища, чтобы перенестись в переговорную и, совершив несколько пьяных шагов в секторе, очутиться наконец за широким пустым столом, превратились в вечность беспросветной боли и страдания. Смутно помню, как удалось призвать из трещащего по швам пространственного кармана злосчастный переполненный контейнер, но никогда не забуду окатившей меня после этого теплой целительной волны облегчения.

Граф не подвел, и прояснившемся взглядом, сквозь ручьем текущие слезы, я разглядел стоящий в центре стола сменный контейнер. Далее, следуя инструкции наставника, обеими руками я аккуратно катнул по залитому зеленым пламенем сектору столешницы к центру стола свой полный контейнер (в вертикальном положении, разумеется) и одновременно в опустевшие ладони призвал «сменку» из центральной части. Тут же сгинув и материализовавшись вновь в зеленой вспышке, контейнеры мгновенно поменялись местами, и мне в ладони мягко вкатился пустой контейнер, который я тут же благополучно спрятал в пространственный карман.

Встретивший меня в главной клетке хранилища, тут же после переноса из переговорной, Псих заверил, что языковая травма питомца вовсе не такая опасная, как мне изначально показалось, и в загоне хранилища язык пита полностью восстановится минут примерно через пятнадцать-двадцать. Мы же с ним это время вынужденного простоя тоже проведем с пользой, и разучим на арене одну-единственную стойку простой, но крайне полезной, бонусной техники Рывок батута.

По заверениям наставника, с овладением этой ерундой я должен был справиться играючи. Но долбанная простая техника неожиданно смешала нам все карты, приковав к хранилищу на непредвиденные полчаса…

— Муууу!.. — донесся до моих ушей из далекого загона нетерпеливый рев давно уже полностью восстановившегося и рвущегося на свободу грома-быка.

— Слышь, Зараза! Не нагнетай, а! — зло заорал я в ответ. — А то я без тебя не в курсе, что пора выступать…

— Муууу?..

— Да нифига я не торможу! Просто…

— Муууу!..

— Поддерживаю, — осклабился вредный Псих и, в унисон оскорбительному реву пита, обидно заржал надо мной.

— Ах ты ж, морда рогатая!.. — забывшись от ярости, я дернулся, намереваясь сбежать с арены в загон, чтоб хорошенько настучать там по пустой рогатой башке кое-кого.

И вдруг… Обнаружил себя подскочившем на впечатляющую высоту, с которой оставшаяся внизу изумрудная арена показалась не больше метрового круга… Похоже, пребывая в стойке непокорной техники, в этот раз на эмоциях я оттолкнулся от арены как-то по-особому, и Рывок батута сработал, наконец, как часы.

— Ну слава Единому, свершилось, — донесся снизу усталый голос Психа.

— Му?..

— Конечно, лишь благодаря тебе, мой могучий друг! — игноря опустившегося на песок меня (я ж, как вкопанный, встал четко на оба носка и даже не пошатнулся), крикнул невидимому Заразе Псих.

— Вообще-то, можно было б и похвалить, — проворчал я. — Хотя бы за упорство.

— Иди уже отсюда, упорный! — взорвался в очередной вспышке гнева наставник. — Глаза мои больше на тебя не глядят!

— Муууу!.. — вторил психу из загона предатель-питомец.

— Спелись суки, — тяжко вздохнул я, и пожелал вместе с питом покинуть хранилище…

Глава 13

Глава 13

Огромная кровать моей спальни натурально ходила ходуном под нашими разгоряченными телами. Ну ладно я (с давно перевалившей за двадцатку Выносливостью, мне этот непрерывный час пастельной акробатики был, что слону дробина), но как заданный мною уморительный темп все время безостановочно выдерживала Василиса? — вот хоть убивайте, но у меня не было ответа на этот вопрос.

— Быст-ре-е, ба-рин! Е-ще быст-ре-е!.. ААА!.. О Единый, как же мне хорошо! — в очередной раз кончив подо мной, девушка после секундной передышки вновь с неистовой силой прижалась ко мне. И в дополнение к обхватившим мою спину рукам, снова добавились опустившиеся мне на ягодицы пяточки, и неуемная подруга стала поддавливать ногами в так и без того энергичных моих движений, вынуждая и дальше вбивать ее хрупкое тело в нешуточных размеров яму, образовавшуюся за время долгого секса под нами на горе пуховых перин.

— Ты не ус-та-ла⁈ — пропыхтел я, бог весть в какой раз, бурно извергаясь в ее жаркое лоно серией яростных толчков.

— Ну что вы, ба-рин! Как мож-но⁈ — откликнулась Василиса, закатывая глаза, в преддверии очередного подкрадывающегося оргазма. — Вы толь-ко не ос-та-на-ААА!..

— Про-сил же: на ты!

— Да, барин… Ах… ах… ах… Как же мне хо-ро-шо!..

Наше бурное соитие происходило, разумеется, в родовом доме Савельевых, куда я решил наведаться через неделю с начала исполнения квеста, чтобы чутка передохнуть и выпустить пар.

Кроме накопившейся за неделю моральной и физической усталости, для визита в отчий дом накануне у меня появился и законный основательный повод. Благодаря сбору мутагена, и ежедневному исполнению через это дело от тридцати до сорока частных заданий, приток живы в мой Запас(как и обещал ушлый союзник — граф) подскочил в несколько раз, и вчера в полдень объем живы в Запасе перевалил ключевой рубеж в десять миллионов. И уже ночью (после освобождения последнего за день алтаря), когда укладывался на боковую в хранилище, ожидаемо, мне прилетел системный запрос с предложением апгрейда до седьмого уровня. Я, разумеется, согласился. И вуаля — появился законный повод для триумфального возвращения в отчий дом…

Кстати, на обратном пути я невольно отметил ряд позитивных изменений, за короткий срок случившихся на отбитых у выходцев с Изнанки землях. Во-первых, существенно (буквально в разы) снизилось поголовье затаившегося в подземных норах тварей изнанки — хотя я, разумеется, нацелившись наполнить мутагеном очередной контейнер, выбрал для возвращения домой новый, еще не хоженый нами, маршрут. Причем, чем ближе мы с Заразой приближались к вотчине рода Савельевых (земли которой я освободил в первую очередь), тем меньше окрестных тварей откликалось на Манок пита. А на последним поле, перед частоколом родного села Савельевки, и вовсе из-под земли не показалось ни одной зубастой хари. Во-вторых, в деревнях и селах, попадающихся нам на пути, я стал замечать признаки возвращения к брошенному жилью крестьян. Где-то раздавались глухие удары плотницких топоров, где-то звонкие — кузнечного молота о наковальню. А в деревушках близ границы родовых земель услышал даже рев недоенной скотины. В-третьих, апофеозом всех вышеозначенных наблюдений стал встретивший меня глухой, отремонтированный частокол вокруг Савельевки. И мне пришлось потом реально уговаривать запершихся за глухими тяжелыми воротами стражников, чтобы утомившихся путников пустили наконец в село, освобожденное, к слову, нами же от тварей всего неделю назад… Это все я к тому, что жизнь, казалось бы, на корню изведенная в землях, захваченных выходцами с Изнанки, после освобождения мною алтарей Единого, начинала постепенно как-то сама собой восстанавливаться на окружающих их территориях.

Увы, никого из знакомых в карауле при вратах не оказалось, и одними уговорами прийти к консенсусу с охраной села мне не удалось. До заикания шокированные видом кровожадно скалящегося снаружи грома-быка стадии король служивые напрочь отказывались включать голову (ведь стоило мне отдать приказ своему рогатому тарану, и от преградивших нам путь ворот осталась бы лишь груда поломанных досок) и впускать нас внутрь… Разумеется, рушить недавно отремонтированный заборчик я не стал, а поступил проще и элегантней: скастовав стойку Рывка батута, попросту перемахнул ворота семиметровым прыжком. И, опускаясь уже на той стороне, призвал в руку топор и, в падении, напополам разворотил лихим ударом удерживающий створки дубовый брус.

Прыснувшая тут же в стороны стража по изумрудной вспышке в момент удара топором мгновенно признала вернувшегося из похода молодого барина, и больше нам с Заразой препятствий на дальнейшем пути не чинила.

Благополучно миновав село, мы знакомой тропкой поднялись на горку и, осыпая желтую осеннюю листву, проломились сквозь садовые деревья. А у крыльца дома неожиданно были с помпой встречены мачехой… Уж не знаю как эта грымза прошаренная прочухала о нашем приближении, но Стефания Власовна успела выскочить из дома не только со свитой, но и организовала даже традиционный каравай с солонкой на макушке, поданный, как положено, в поклоне на рушнике, кем бы вы думали? — ну, разумеется, моей Василисой.

«Матушка» начала было заливаться соловьем о великом славном воителе, ратный подвиг которого вернул мир и покой на землю славного рода Савельевых… Короче, хрень эту слушать я, разумеется, не стал. И, скоренько наказав Заразе сторожить придомовую территорию, подхватил зардевшуюся, как маков цвет, подругу, вместе с караваем, на руки и рванул сквозь толпу в свою спальню на втором этаже.

Возражать мне, ожидаемо, никто не осмелился. Я еще неделю назад гонял тут всех горе-охранников мачехи, как шкодливых котят, будучи тогда на шестой лишь ступени развития. Теперь же, когда все разглядели в моих открытых статах грозную семерку, слуги, отроки и домочадцы от меня шарахнулись во все стороны, как от огня…

— Ох, как же с тобой хорошо! — выдохнул я, завалившись на перину рядом с судорожно охающей Василисой.

Отдышался. Обернулся к любимой, и тут же мысленно влепил себе ладонью по лбу, наблюдая, как девушка, попытавшись свести окровавленные бедра, закусила от боли губу… Умаял-таки бедняжку, кобелина!

— Блин, Васька, че ж ты раньше-то меня не остановила? — стал запоздало каяться я.

— Да что вы, барин! Все ж было просто замечательно! — сжав мою руку своими горячими ладошками, горячо заверила Василиса свозь слезы.

— Да вижу я, как там у тебя всё было!

— Это я просто сомлела чутка с устатку, барин. Сейчас малехо передохну, и можем сызнова…

— Да какое, нафиг, сызнова! — я раздражено выдернул руку из потных ладошек мазохистки, широким скачком спрыгнул с кровати и натянул штаны, спрятав от девушки снова колом стоящий член. — Тебя ж, дуру, чуть до смерти не заездили! У меня ж выносливость, как у гребаного бульдозера! Ты там охаешь все время сладко — я думаю тебе нравится!..

— Мне нравится! Честно-причестно нравится! — закивала Василиса, приподнявшись на локтях.

— Ага, вижу, блин!.. Да лежи ты уже! Тебе после такого нравится, теперь сутки, поди, отлеживаться придется!

— Но, барин…

— Считай, что это мой приказ! — отрезал я.

И девушка вдруг отчаянно в голос разрыдалась.

— Василиса, ну ты чего, — вернувшись в кровать, я прижал к груди мокрое от слез лицо ревущей подруги.

— Вы… ты… больше меня… не любишь? — промычала сквозь судорожные всхлипы девушка.

— Не, ну ты точно дура! — закатил я глаза к потолку. — Конечно я тебя люблю, глупенькая. Просто, после сегодняшнего гм… нашего отрыва, тебе теперь нужно основательно так подлечиться. И в следующий раз, когда мы снова займемся любовью, я буду сдерживать себя, делать перерывы, и такого, надеюсь, больше никогда не повторится.

— Правда?

— Ну конечно… А сейчас закрывай глазки, и постарайся уснуть.

— А когда мы снова, ну… этим займемся? Ночью?.. Ты не думай, у меня до ночи там точно-приточно все пройдет.

— Не-е, ночью не получится. У меня квест незавершенный на шее удавкой висит. Потому я сюда всего на пару часов заглянул — тебя проведать. И теперь снова в рейд отправлюсь.

— Барин, может на ночку одну все же задержишься?

— Обещаю, Василиса, мы потом обязательно все наверстаем. А пока у меня квест… И вдругорядь здесь я тебя проведаю снова, наверное, не раньше, чем через неделю.

— Ну хотя бы полежи со мной, пока я не засну.

— Конечно, любимая… Закрывай глазки.

Глава 14

Глава 14

С аппетитом треская каравай, я неспешно прошелся по коридору до лестницы и стал спускаться вниз, мыслями уйдя уже в построение нового нехоженого маршрута к границе отвоеванной у тварей территории…

— Ба-барин? — из задумчивости меня вывел заикающийся голос какого-то юнца.

Глянув на склонившегося у основания лестницы в глубоком поклоне слугу, я невольно тут же отметил про себя, что неделю назад этого парнишки в доме точно не было, и моя теория: об экстренном «пополнении» на отбитых у тварей изнанки землях княжества людского ресурса игрой за счет каких-то скрытных внутренних резервов, получила очередное подтверждение. Вслух же небрежно ответил парнишке:

— Ну че там еще?

— Ба-барыня просили ва-вас отобедать, — проблеял юноша, не разгибая спины.

— А че, стряпни домашней заточить — это ща самое оно будет, — кивнул я. — Благодарю за службу, боец. На-ка, вот, подкрепись, — я сунул распрямившемуся слуге остатки каравая и, хлопнув по плечу, добавил: — Провожать не надо, дорогу в столовую найду без тебя.

Свернув в высокую боковую арку, я зашагал к столовой. По дороге с интересом разглядывая обновленный интерьер полностью отремонтированного нижнего крыла, я не раз ловил себя на мысли, что восхищаюсь потрясающей работоспособностью местных крепостных плотников, каменотесов и прочих маляров.

— Привет, родня, — хмыкнул я, ввалившись в просторный обеденный зальчик, и по-хозяйски, без спросу, уселся на самый массивный отцовский стул во главе стола.

Скривившись в мою сторону, будто куснула недозрелый лимон, мачеха зашипела было:

— Денис, вообще-то…

— Ну, че тут сегодня у нас, — бесцеремонно перебил я «гадюку». — О! Щи! Да со сметанкой! Мне двойную порцию, пожалуйста… Кайф! Знали б вы: как я стосковался по горячей пище!

Где-то сбоку возмущенно зашушукались тетки-приживалки, выражая горячую поддержку оскорбленной моим пренебрежением хозяйке. Но мне на эту подковерную мышиную возню было уже глубоко наср… (пардон, в общем, не за столом будет сказано).

Черпанув шикарной серебряной ложкой из глубокой фарфоровой тарелки, я отправил в рот первую порцию наваристых щей, и тут же полностью растворился в тихом восторге своих вкусовых рецепторов… Очнувшись от умопомрачения лишь когда ложка зашкрябала о пустое фарфоровое дно.

—…Денис, прекрати паясничать, и ответь мне уже наконец! — ярилась рядом Стефания Власовна.

— Тэкс! Че там у нас дальше? — азартно потирая руки в предвкушении следующего блюда, я позволил прислуживающей за столом василисиной матери (имя женщины за богатую на злоключения неделю, к сожалению, совершенно вылетело у меня из головы) забрать пустую тарелку. — О, пахнет супер!.. Как-как? Бараний бок с гречневой кашей?.. Отлично! Только порция снова какая-то детская. Не стесняйся, милая, наваливай мне с горкой…

— ДЕЕЕНИС!

— Да откуда мне знать: когда отец с братом вернутся, и вернутся ли вообще! — зло рявкнул я «мамаше» в ответ. — Я ежедневно жизнью рискую по сто раз на дню, приближая для вас этот день. Пока, как видите, мне везет. Но загадывать наперед в моей ситуации — это, как дергать тигра за хвост. Толку ноль, а огрести от оскорбленной чрезмерной самоуверенностью Фортуны можно запросто. Оно мне надо?

— Ну хоть примерно обозначь?

— Опять — двадцать пять!.. Да не знаю я!

— Сердца у тебя нет!

— Угу… Клевая каша, спасибо!

— Денис, ну хоть какую-то надежду?..

— Нужно верить. Вера творит чудеса.

— Я каждый день у алтаря Единому молитвы… — горячие заверения мачехи прервало появление на пороге столовой запыхавшегося слуги (того самого направившего меня сюда безусого юнца).

— Бе-беда, ба-барыня!

— Че стряслось? — практически в один голос с мачехой рявкнули мы на парнишку, отчего несчастный, задрожав, как осиновый лист, едва не грохнулся в обморок.

— Тверд, дай ему воды! — распорядилась Стефания Власовна.

И подорвавшийся тут же из-за дальнего конца стола начальник ее охраны, подскочив к бледному, как скатерть, слуге, чуть ли не силком влил тому в рот полную кружку воды.

Едва не захлебнувшийся бедолага согнулся в приступе лютого кашля, зато из ступора точно вышел и даже, как будто, порозовел.

— Подними его! — распорядилась барыня.

Тверд, цапнув за парнишку за плечи, четко выполнил приказ барыни.

— Ну чего там случилась? Какая беда? Давай, Дёма, рассказывай, — уже без крика, спокойно, попросила Стефания Власовна успокоившего слугу.

— Там э-это… пи-питомец ба-барина, — парнишка затравленно стрельнул глазами в мою сторону, — ко-ко-корову, от ста-тада отби-би-бившуюся, того, значится…

— Чего того⁈ — снова сорвалась на злой крик мачеха. — Ты слов что ли не знаешь, заика малахольный? Нормально можешь говорить⁈

— Он ее в са-сад за де-деревья за-агнал и…

Чем там задумал заняться с буренкой Зараза, укрывшись от посторонних глаз за ветками яблонь и груш, через мгновенье всем за столом стало понятно без разъяснений слуги. Два громогласных страстных рева, слившись в унисон, легко пробились сквозь каменные стены дома и достигли в столовой наших ушей.

— Понятно, — мрачно констатировала Стефания Власовна и, хмурым взглядом окинув присутствующих, мгновенно пресекла перемигивания и смешки за столом. — Ты плохо влияешь, Денис, на свое чудовище.

— Угу. Весь в меня, — неожиданно смутившись за победный рев своего рогатого хулигана, я снова сосредоточился на содержимом тарелки. — Я уже говорил, что каша просто улет?

На несколько секунд в зале столовой повисла напряженная пауза, заполняемая доносящимся снаружи двухголосым ревом душевно спаривающихся крупных рогатых животных.

— Нет, ну это просто безобразие какое-то! — в сердцах швырнув нож с вилкой на стол, возмутилась Стефания Власовна. — Денис, пожалуйста, прекрати уже как-нибудь это!

— Как?

— Ну не знаю — это же твой питомец!

— Боюсь, что сейчас он меня точно не послушается, — развел я руками. — И хотим мы того или нет, но нам придется дослушать этот концерт до конца.

— Я даже боюсь представить: что за монстры народятся от этого страшилища, — поежилась мачеха.

— А вот я бы, на вашем месте, не строил столь далеко идущих планов, — возразил я, сыто отдуваясь, и, приподняв руки, позволил служанке забрать очередную вычищенную до блеска тарелку.

— Ну да, от грома-быка с Изнанки вряд ли появится потомство у обычной коровы.

— Не поэтому, — я мечтательно зажмурил глаза, отправляя в рот первую ложку восхитительного рыбного пирога. — Вернее, как раз-таки поэтому, он такого ни за что и не допустит.

— Что-то совсем запутал ты меня, Дениска, — покачала головой мачеха. — Не поэтому… Поэтому… Сам-то понял, что сказал?

Страстный двухголосый рев снаружи вдруг сменился испуганным:

— Му? — коровы.

И переполненным лютой злобы:

— МУУУУ!.. — моего резко вдруг озверевшего пита.

Кровий — через секунду задохнулся в удушливом хрипе. Моего красавца — перешел в булькающее рычание, но секунд через пять тоже благополучно затих.

— Что и требовалось доказать, — я поставил на блюдце опустевшую чайную чашку.

— Он что ее… — схватившись ладонями за щеки, ахнула Стефания Власовна.

— Увы, мой пит люто ненавидит тварей изнанки. А излив в буренку семя, он превратил ее в матку будущих тварей. И, инстинктивно, тут же пресек зародившуюся угрозу в зародыше.

— Какая гадо-бвууаааа… — отвернувшись, впечатлительная дама выплеснула на пол целиком весь свой толком даже не переварившийся обед.

Заразительному примеру Стефании Власовны тут же последовали обе ее сестрицы. А вот сидящая следом за ними Аленка, несмотря на беременность, сдержалась, но позеленевшее лицо моей бывшей подсказывало, что сопротивляться неизбежному извержению она тоже сможет не долго.

— За сим, пожалуй, я откланяюсь, — объявил я отплевывающимся сотрапезникам, поднимаясь и первым выходя из-за стола. — Ну, как говорится, спасибо за угощение. Все было очень вкусно.

Я почти успел выскочить в коридор, когда не совладавшая-таки с очередным рвотным спазмом Аленка, присоединившись к остальным дамам в столовой, разразилась мне в след утробным рыком…

— Муууу!.. — трубный рев выпустившего «пар» из обоих своих бронированных шаров и окончательно заматеревшего после этого грома-быка заставлял крестьян в селе отбегать с дороги и прятаться в домах.

И я ничуть не удивился заблаговременно распахнутым перед нами настежь створкам ворот, этим красноречивым жестом благоразумно попрятавшиеся стражники молчаливо умоляли нас поскорее убраться из доверенной их опеке Савельевки.

— Ну че, приятель, не будем напрягать хороших людей? — хмыкнул я, мысленным приказом оправляя пита в распахнутые ворота.

— Муууу?..

— Согласен. Не разобрались мы еще пока: плохие они тут или хорошие.

— Муууу?.. — свой очередной вопрос пит подкрепил в этот раз молниеносным выстрелом языка в приоткрытую калитку забора, мимо которой мы неспешно проходили. И тут же вырвал оттуда намертво прилепившийся к кончику языка щит стражника.

Из-за захлопнувшейся запоздало калитки раздались приглушенные проклятья нерадивого стражника.

— Зараза, хорош угорать, а, — фыркнул я. — Выплюнь бяку, и пошли уже отсюда.

Затащивший тем временем в рот добычу питомец хорошенько проштамповал с обеих сторон её своим шикарным набором зубищ, и только тогда послушно выплюнул превратившийся в натуральный дуршлаг щит. Следивший за этим в заборную щель стражник, от переизбытка впечатлений, похоже, завалился там же, где стоял, в обморок — судя по характерному лязгу железа за калиткой, там определенно кто-то в доспехах грохнулся на землю.

— Ой баловник, — пожурил я питомца и, наклонившись, ласково потрепал его по бронированной шее.

— Муууу!.. — гордо взревел грома-бык.

— Ты корову зачем сожрал, дурик? — строго предъявил я питомцу, когда, изрядно отдалившись от захлопнутых ворот, мы в поле оказались вдвоем, стопудово без посторонних ушей.

— Муууу!.. — возмущенно ответил пит.

— Вот и дело все в том, что ты трахнул ее сперва, а потом, как отморозок лютый, все кости любовнице своей же и обглодал!

— Муууу?..

— Да понятно, что потенциальный очаг тварей изнанки этим пресек. Жрать-то у всех на глазах ее было зачем? Мог бы просто копытами расплющить в кашу кровавую, как умеешь.

— Муууу!..

— Ага, спрятался он. Ты когда буренку свою тарабанил, вся листва в саду к хренам облетела.

— Муууу!..

— То-то и оно, что хрень вышла. Теперь по округе пойдет молва, что мой питомец лютый маньячина.

— Муууу?..

— Фиг знает, куда такая популярность твоя в итоге вырулит. Вот потравят тебя ушлые крестьяне однажды — и кирдык, накроется медным тазом наше взаимовыгодное сотрудничество.

— Муууу!..

— Ага, губу закатай!.. Ты, бро, ниче не попутал? Мы так-то защищать от тварей их подписались!

— Муууу?..

— Да понятно, че делать. Технику новую надо скорее изучать, зря что ли выбрал за седьмой уровень.

— Муууу!..

— Да пошел ты, умник! Мог бы, между прочем, и помочь в загоне своем хозяину. А то стоит истуканом, и лишь на подначки психовы скалиться горазд.

— Муууу!..

— Согласен. Из меня тоже не айс ученик. Да, ну сам знаешь, там за день так умотаешься, что глаза, после последнего алтаря, на ходу слипаются. А тут техника, считай, продвинутого осознания, да с акцентом на волю — а я такие, сам знаешь, хуже всего вкуриваю.

— Муууу?..

— Че-че, снимать штаны и петь разлуку.

— Муууу?..

— Да забей, это я так — прикалываюсь… Короче, поживем — увидим.

— Муууу!..

— Все, хорош попусту трындеть. Ты Манок врубил?

— Муууу!..

— Ну супер тогда. Пустое поле кончается. Скоро клиенты наши подтягиваться начнут. Готов ублюдков гасить?

— Муууу!..

— Отлично! Ну погнали, че. Вон, кажись, заройник первый прямо по курсу нарисовался…

Глава 15

Глава 15

Покорись! Я сильнее! Я игрок седьмого уровня! Ну же! Покорись! Дурилка рогатая, мы ж оба от этого только выиграем! Покорись! Думаешь, мне по кайфу в гляделки тут с тобой?.. Да, покорись ты уже!..

Гадство! У меня все пальцы на правой затекли уже, просто чудо, что в треклятом знаке на носу пита они еще держатся, а этому борову лупоглазому хоть бы хны. Буравит меня своими хитрющими гляделками, и я прям читаю в его взгляде, что вот хрена лысого те, пацанчик, а не грома-быка стадии король загипнотизировать…

— Денис не отвлекайся! — очередной окрик затаившегося за плечом Психа спровоцировал нервный тик моего левого глаза.

— Слушай, может сработало уже все давно?

— Не-а. Уж поверь, когда печать первой стойки скастуется, ты этого не пропустишь, — доверительно шепнул мне в самое ухо Псих.

— Муууу!.. — нагло поддержал наставника Зараза.

— Сука! — прошипел я.

— Это ты кому? — не замедлил с уточнением дотошный тип сзади.

— Муууу?.. — вторил ему и рогатый подпевала спереди.

— Обоим… Млять! — сдавшись, я снова, не солоно хлебавши, отпрянул от пита и энергично затряс сведенную-таки судорогой правую пятерню.

— Тогда надо было во множественном числе, — продолжил стебать меня скалящийся Псих.

— Муууу!.. — вторил наставнику давно спевшийся с ним рогатый предатель, и, клянусь, эти два невыносимых типа прямо на моих глазах заговорщицки подмигнули друг-другу.

— Чем издеваться, лучше б растолковал: че не так делаю? — зло фыркнул я, обернувшись к бородатому насмешнику.

— Да все ты правильно делаешь, просто концентрации не хватает, — снова запел старую песню Псих. — Жёстче надо цель ставить. И волей беспощадно давить. А ты вместо этого внутренний монолог с питом вести начинаешь.

— Ничё я не начинаю…

— Ну мне-то со стороны виднее, — хмыкнул Псих. — Ты из раза в раз заботливого хозяина включаешь, Денис. Пытаешься договориться с ним по-хорошему. А это здесь не работает. Забудь, что вы с Заразой напарники и боевые товарищи, скуй его волю своей, сделай безропотной марионеткой.

— Муууу!.. — возмущенным воем гордый грома-бык выразил протест такими оскорбительными подначками в свой адрес…

Как несложно догадаться, действо это происходила с нами троими в хранилище, а точнее — в загоне питомца, куда мы с Психом незваными гостями нагрянули, для освоения первой стойки неуступчивой техники. Нагрянули, к слову, уже почти час назад. Разумеется, тут же приступили к делу. Но до сих пор ни малейшей подвижки к достижению намеченной цели нащупать мне так и не удалось.

Что за техника заковыристая спросите? — так та самая Живого камня, что неделю назад сосватал мне союзник-граф.

«Живого камня» (продвинутое осознание, воля) — описание техники: позволяет погрузить питомца в состояние живого камня, и запечатать его на определенный временный интервал в статуэтку; время действия техники ограничено резервом маны: 1 стойка формирует живой камень из объекта в пропорции 1/25 с расходом на поддержание печати 1 единица маны в 1 секунду за каждые 100 грамм веса статуэтки, 2 стойка формирует живой камень из объекта в пропорции 1/50 с расходом на поддержание печати 1 единица маны в 2 секунды за каждые 100 грамм веса статуэтки, 3 стойка формирует живой камень из объекта в пропорции 1/100 с расходом на поддержание печати 1 единица маны в 3 секунды за каждые 100 грамм веса статуэтки, 4 стойка формирует живой камень из объекта в пропорции 1/200 с расходом на поддержание печати 1 единица маны в 4 секунды за каждые 100 грамм веса статуэтки, 5 стойка формирует живой камень из объекта в пропорции 1/400 с расходом на поддержание печати 1 единица маны в 5 секунд за каждые 100 грамм веса статуэтки, 6 стойка формирует живой камень из объекта в пропорции 1/800 с расходом на поддержание печати 1 единица маны в 6 секунд за каждые 100 грамм веса статуэтки, 7 стойка формирует живой камень из объекта в пропорции 1/1600 с расходом на поддержание печати 1 единица маны в 7 секунд за каждые 100 грамм веса статуэтки,

Исходя из текущего веса моего рогатого здоровяка в пять тонн семьсот девятнадцать килограмм (эту точную цифру озвучил Псих, а компетентность наставника в подобных вопросах у меня не вызывает ни малейших сомнений), несложно вычислить, что удержать в реале его статуэтку, запечатанную первой стойкой техники Живого камня, у меня физически не получится даже на одну секунду (5719/25=228,8 — это вес запечатанной первой ступенью статуэтки в килограммах, для расчета же он нам нужен в стограммовом эквиваленте, и это будет: 228,8×10=2288) из вышеприведенного примера следует, что для удержания Заразы даже на одну секунду в запечатанной первой стойкой Живого камня статуэтке мне понадобится одномоментно выделить из Резерва две тысячи двести восемьдесят восемь единиц маны. Учитывая, что текущий размер моего Резерва маны почти в десять раз меньше, подобный эксперимент в реале мгновенно закончился бы для меня выгоранием Резерва и болезненной смертью. Хранилище же, гарантировано сохраняя жизнь и здоровье игрока, позволяло без риска экспериментировать со смертельно опасной первой ступенью.

Путем все того же нехитрого расчета несложно догадаться, что в реале пользоваться техникой я смогу лишь начиная с пятой ступени (5719/400×10=143), да и то лишь на минимальный срок в пять секунд. Зато, после освоения последней седьмой ступени (5719/1600×10=36), пользоваться техникой можно будет почти минуту, а трех с половиной килограммовую статуэтку, при этом, можно будет легко спрятать в широкий внутренний карман плаща. Но это все, разумеется, в какой-то отдаленной перспективе. Пока же даже самую простую первую стойку Живого камня нащупать у меня ни в какую не выходит — прям, хоть волком вой, честное слово.

Одно греет: после освоения печати первой стойки, всезнайка Псих обещал, что изучение следующих стоек техники пойдет куда как веселее. Но, с другой стороны, имеющийся у меня лично конкретный пример по освоению Крыла бабочки(техники так же с акцентом на волю, открытой мною еще на пятом уровне, но до сих пор остающуюся с не пробитым затыком изучения последней пятой стойки), внушает законные опасения, что тягомотина со стойками-печатями Живого камня растянется…

— Но с Дыханием пепла -то у тебя лихо разобраться получилось, — бесцеремонно ворвался в стройный ход моих мыслей голос наставника.

— Что? Ты о чем это?

— Дыхание пепла — ведь, тоже твоя техника, и тоже с акцентом на волю. Но все ее четыре стойки ты, помнится,освоил буквально за пару-тройку дней, — невозмутимо пояснил Псих, в очередной раз косвенно доказав, что порой не гнушается бесцеремонно подслушивать мои мысли.

— Там повезло просто…

— Вот и сейчас повезет, если сачковать не будешь.

— Муууу!.. — согласно затряс башкой рогатый предатель.

— Да кто сачкует-то?

— Передохнул?.. Начинай заново! — прозвучал строгий приказ Психа, уже без намека веселости в голосе.

И по имеющейся у нас с наставником негласной договоренности, я беспрекословно тут же подчинился.

Еще подрагивающие от усталости пальцы правой руки не смогли самостоятельно сложиться в ни разу не простой знак первой ступени Живого камня, и мне пришлось заплетать их левой рукой.

Собранный знак наконец опустился питомцу на широкий нос, и наши с грома-быком взгляды в очередной раз соединились в отчаянной битве двух воль.

Покорись!..

Глава 16

Глава 16

Очередная неделя пронеслась, как громыхающий на все лады товарняк, шумно, нудно, грязно, удручающе однообразно, но строго к намеченной цели, потому как фиг соскочишь с обозначенной квестом колеи.

Я вставал, разбуженный Психом на первой зорьке, целый день, как заведенный, на пару с питом, валил тварей изнанки, устраивал ловушки стражам, освобождал алтари (старясь отработать за день не меньше пяти гранитных плит) и, приползая за полночь в хранилище уставшим, как галерный раб, на заслуженный отдых, еще час-полтора перед сном, по требованию неумолимого Психа, вынужден был на арене или в загоне оттачивать стойки техник.

Такое мое самоотверженное старание, разумеется, не оставалось без внимания системы, и принесло за неделю по бонусной единице к росту всех моих показателей, а в отстающих от прочих Логике и Давлении даже по две.

Еще трижды за неделю Зараза «угощал» меня вытяжкой из мутагена поверженных стражей. Очередной халявной техники, увы, во всех трех случаях мне не обломилось, но внеочередные плюсы к параметрам, чего уж греха таить, я отхватил душевно. Так, от родича старого нашего знакомца злота, с проглоченной вытяжкой из его мутагена, мне прилетело по бонусной единице к Памяти и Ловкости. А от отвратительной помеси крысы с дикобразом, размером с внедорожник (но, справедливости ради, уточню, что три четверти объема там создавали торчащие во все стороны из тела длинные, как мечи, роговые иголки), обозванной системой грызлом, мне перепало разом аж две бонусные единицы к Силе и еще одна — к Медитации. Ну и, наконец, от двухголового хомяка, размером с матерого кабана, от оглушительного залихватского свиста которого у нас с питом в первые же мгновения знакомства реально полопались перепонки (и их потом пришлось регенерировать в хранилище, потеряв на этом более получаса драгоценного времени), и нам глухими пришлось гасить двухголового ублюдка, ни разу неоригинально обозванного системой дубль-свист, что тем еще стало испытанием на профпригодность для нашего тандема. Но вытяжка из мутагена дубль-свиста достойно компенсировала океан боли и смертельную усталость после победы над стражем, с ней мне прилетело по бонусной единице разом в три параметра: Интуицию, Выносливость и Сопротивление.

Ну и, разумеется, я нехило так пополнил за ударную семидневку свой Запас живы. Доведя его до без малого рекордных семнадцати миллионов единиц. Львиную долю здесь, разумеется, составили дополнительные бонусные вливания живы за исполнение собранным в контейнер мутагеном частных заданий целителей, алхимиков и артефакторов. Статистика показала, что заданий этих за каждый день я закрывал порядка семидесяти-восьмидесяти штук, и с каждого исполненного задания в среднем в Запас мне прилетало по пятнадцать тысяч единиц живы, вот и считайте… Плюс, как и повелось с самого начала, непрерывным ручейком капала жива от системы за убийство тварей и стражей. Регулярно так же поступали и оговоренные в квесте премиальные по сто и двести тысяч живы за отбитые у выходцев с Изнанки алтари — соответственно, малые и средние. И до кучи, не без подсказки Психа, мне удалось вычленить четвертый источник пополнения Запаса — самый скромный на фоне приведенных выше (всего около двухсот единиц живы в час), но стабильный естественный приток живы от освобожденных алтарей.

Под занавес седьмого дня второй недели квеста нам с питом выпала зачистка от тварей изнанки большого села, раскинувшегося, как водится, вокруг родового дома княжеского ближника. С перспективой, соответственного, премиальных двухсот тысяч живы за освобождение от стража среднего алтаря. Засада же в данном случае заключалась в том, что село сплошняком оказалось затянуто плотной (местами, как натуральная вата) белесой паутиной.

Всего второй раз за две недели квеста нам «повезло» набрести на гнездо шлусера, с его многочисленным паукообразным потомством. Но на этот раз затаившийся в паутине страж (учитывая размер подконтрольной ему территории и гораздо больший срок пребывания на захваченных землях) был стопудово сильнее и опаснее своего погибшего родича. А учитывая, что даже первый шлусер нас с питом едва не прихлопнул, как мух, и лишь прямое вмешательство в схватку игрока запредельной двенадцатой ступени дало нам шанс на спасение, не сложно догадаться как сикотно мне было снова верхом на Заразе с черепашьей скоростью продираться сквозь заросли паутины к центральному алтарю.

Да, после той неудачной схватки я вырос на уровень, и стал несоизмеримо сильней, быстрей и выносливей себя прежнего. К тому же, тщательный разбор атаки шлусера под Озарением феникса позволил мне отыскать ахиллесову пяту паукообразного монстра и теоретически я теперь знал, как следует его побеждать. Но… Богатый опыт за плечами схваток с другими стражами научил, что реальность полна сюрпризов, и что гладко в теории, на практике может пойте по такой броде, что мама не горюй.

Обычно, когда тщательно выстроенный план схватки сбоил на практике, мне на выручку приходил грома-бык стадии короля, текущее развитие которого позволяло практически на равных противостоять большинству стражей. Но это работало на земле. Против атакующего же сверху шлусера, на сей раз, мой питомец окажется абсолютно бессилен — длины даже двухметрового языка грома-быка не хватит, чтоб дотянуться до чердака дома, и сбить смертельный прыжок стража. Одолеть шлусера можно было лишь в воздухе, запрыгнув с еще большей высоты ему на спину, и мгновенно нанеся монстру смертельный удар. Воспользоваться же для переноса пита на крышу техникой Живого камня я не мог сразу по двум причинам. Во-первых, освоенная мною на данный момент лишь четвертая стойка техники Живого камня разом сожрала бы весь мой Резерв маны, запечатав при этом пита лишь на четыре секунды в тридцатикилограммовую статуэтку, и гарантированно исключив, при этом, на минимум минут на десять (до частичного восстановления Резерва) дальнейшее использование мною Рывков батута, без серии которых за четыре секунды я никак не смог бы вскарабкаться на крышу даже без дополнительного отягощения в виде громоздкой статуэтки. Во-вторых, даже если б я смог каким-то чудом провернуть вышеозначенную операцию, мне нельзя было этого делать, так как Зараза должен был находиться внизу у алтаря, чтоб в нужное время ударом рога по сигнальным нитям отвлечь шлусера на себя, и дать тем самым шанс мне с крыши атаковать высунувшегося из логова на чердаке стража. Потому, как не крути, выходило, что на сей раз мне все придется сделать самому, с первой попытки, без права на ошибку. Очково, блин, но выбора нет.

Не стану описывать, как Зараза почти час без устали работал челюстями, в прямом смысле слова прожирая проход нашему маленькому отряду сквозь вату паутины к центральному большому дому и, соответственно, находящемуся на его дворе алтарю. Из-за активированного питом Манка, периодически мы подвергались нападением стаек паукообразных тварей низких стадий развития, и эти короткие стычки не давали мне заскучать во время монотонного черепашьего перехода.

Наконец мы добрались до цели. И, ожидаемо, обнаружили алтарь, густо опутанный сигнальными паутинными нитями-веревками, пара концов от которых уходила на широченный чердак большого родового дома. Находясь под высокой треугольной крышей, чердак по сути являлся полновесным третьим этажом, и прежними хозяевами, стопудово, активно использовался, как хозяйственная подсобка, для сушки различных припасов на зиму, в том числе, разумеется, и сена. Это я к тому, что на чердаке было предостаточно материала для обустройства мягкого и удобного логова, чем шлусер беззастенчиво пользовался, с комфортом устраиваясь на самой верхотуре — откуда удобней всего было совершать его гигантские прыжки. Отсутствие же наружных повреждений вокруг стен чердака объяснялось тем, что хитрец шлусер, маскируя секретное логово, забрался под крышу дома изнутри, перемещаясь с этажа на этаж по внутренним лестницам, и в конце проникнув на самый верх через чердачные люк или дверь.

Мне ж, по понятным причинам, пришлось карабкаться на крышу снаружи. Но перед этим еще четверть часа ждать пока Зараза сперва аккуратно (чтобы не потревожить сторонними колебаниями чувствительные канаты сигналки) выжрет в паутинных зарослях от алтаря широкий удобный проход к ближайшей стене большого дома, и затем не менее осторожно слижет двухметровым языком клочья разорванной паутины со стены дома (дабы какой-нибудь шальной порыв ветра не колыхнул их мне наперехват во время прыжка). Вынужденное ожидание я коротал в тщетных попытках скастовать пятую стойку Крыла бабочки, однако, как и на тренинге в хранилище, меня неизменно каждый раз ожидал лишь жестокий облом. К счастью расход маны на несостоявшуюся ступень выходил ничтожным и за считанные секунды восстанавливался естественным образом, потому за десятка два попыток я истратил не более двадцатой части Резерва, и приняв в итоге, что пятая стойки техники, ускоряющей выработку ману из живы, мне пока не по плечу, скастовал менее эффективную, но зато насквозь понятную четвертую ступень Крыла бабочки.

Убедившись, что процесс заполнения Резерва увеличился в разы, так же привычным макаром скастовал четвертую ступень иллюзорной техники Дыхание пепла.

Далее, когда сделавший свою часть работы питомец отчалил щипать паутину с зарослей вокруг алтаря, я прошел на подготовленное место у стены дома и, скастовав Рывок батута, с места взвился на семиметровую высоту.

Глазомер меня не подвел. В высшей точке прыжка край крыши оказался мне примерно по грудь, и из столь благоприятной позиции мне, разумеется, не составило труда, ухватившись обеими руками за черепицу, сперва зависнуть над провалом на краю, а затем, подтянувшись, забраться на крышу.

К сожалению, несмотря на все мои отчаянные старания, бесшумно проделать подъем на крышу не удалось. Во время рывка старая черепицы предательски заскрипела под пальцами рук, и в довершение бед шатающийся глиняный черепок с краю, неуклюже поддетый коленом моей правой ноги, сорвался с крыши и ухнулся вниз, где с оглушительным БЗДЫЩ разлетелся на мириады мелких осколков, окончательно послав по бороде всю мою маскировку.

Интуиция тут же забила набат, и я, не раздумывая, повторно скастовал Рывок батута. И взвившись снова на семиметровую высоту (уже над крышей дома), увидел, как разлетается веером разнокалиберных осколков кусок крыши, только что бывший у меня под ногами, под слаженным ударом трех массивных хитиновых копий, вырвавшихся наружу, разумеется, из чердака.

Через секунду я спланировал и мягко на носочки опустился на жесткое центральное ребро крыши. Пробившей же вхолостую край крыши страж на одном тройном ударе не успокоился, и его хитиновые лапы-копья продолжили таранить чердак изнутри и месить снаружи черепицу дальше, стремительно расширяя во все стороны изначально не хилую дырку в крыше. Удержаться на завибрировавшей, как при землетрясении, от частых ударов крыше стало для меня тем еще испытанием, но в разы паршивей пришлось, когда через здоровенную дыру, за считанные секунды пробитую лапами монстра в боковом скате крыши, наружу выбрался гигант-страж, габаритами пузатой туши (не считая шестиметровых шестов-лап) почти не уступая моему слоноподобному грома-быку.

Из-за предусмотрительно наложенного ранее иллюзорной техники шлусер не смог почти в упор разглядеть мою одиноко торчащую по центру крыши фигуру, но гигант определенно почуял рядом сторонне присутствие (увы, четвертая ступень Дыхания пепла не смогла полностью закрыть от Давления этого чудовища), и, не доверяя одному лишь зрению, заняв устойчивое положение на четырех задних лапах, двумя передними парами огромных лапищ монстр стал сноровисто ощупывать не поврежденную черепицу вокруг.

Легкими касаниями пробегая по черепичным рядам, когтистые лапы монстра с четырех сторон неотвратимо взбирались на верх, и прекрасно осознавая, что через считанные секунды буду ими обнаружен, я лишь обреченно пялился на подбирающиеся хитиновые копья, не смея шевельнуться. Потому как любое резкое движение мгновенно сбросило б с меня иллюзорную технику, и увернуться с пятиметровой дистанции от последующей тут же атаки прозревшего стража (принимая в расчет длину его лап) у меня стопудово не было ни единого шанса.

И когда, буквально за секунду до неминуемого разоблачения, я приготовился призвать топор и дать последний отчаянный бой таки нащупавшему меня монстру, мне на выручку наконец пришел пит. До рогатого тугодума внизу дошло-таки, что появление шлусера на крыше — это гребаный форсмажор, что наш изначально разработанный план накрылся медным тазом, и ждать условного сигнала от невидимого меня больше не имеет смысла. Ну и еще, разумеется, пит не мог не почувствовать нависшую над хозяином смертельную угрозу. Уж не знаю какая из вышеозначенных причин подтолкнула Заразу к решительным действиям, но питомец очень вовремя врезал рогами по сигнальному канату у алтаря. И почти обнаруживший меня на крыше страж, тут же сделав стойку на прямую угрозу своей «прелести», со всех ног рванул по крыше к басовито загудевшим канатам сигналки.

Сжигая остатки маны в Резерве, я тут же скастовал Рывок батута и в третий раз ракетой взвился вверх. Однако, и уже проскочивший, казалось, мимо монстр одной из дюжины багровых гляделок заметил-таки мелькнувшую сбоку тень. Выстрелив тут же на перехват цели задней лапой, шлусер опоздал на неуловимые доли секунды, и хитиновое копье со свистом рассекло воздух почти зацепив мои уносящиеся вверх ступни.

Ну а дальше все случилось очень быстро…

Обиженный рев приклеившегося к паутинному канату грома-быка заставил шлусера, тормознув на краю крыши, выстрелить ловчей сетью по грозному рогачу внизу. Я же отработанным на тренировках приемом, резко раскинув в высшей точке прыжка полы плаща, перевел обратное падение в некое подобие планируемого спуска, и по широкой дуге спикировал аккурат на спину замешкавшемуся стражу. Ну а далее я впервые в реальном бою скастовал на днях освоенный двойной рубящий удар из седьмой стойки Изумрудного берса(благо мана на исполнение читерских ударов топором черпалась из загадочных закромов самого системного предмета, и мой истощенный Резерв оставался при этом в неприкосновенности).

Секрет седьмой стойки Изумрудного берса заключался в следующем: наносимый в прыжке рубящий удар правой рукой (технически удар из предыдущей шестой стоки Изумрудного берса) изрядно усиливался опускающейся синхронно следом (с интервалом в удар сердца) левой рукой. Не самой рукой, конечно, а топором уже в левой руке… Как так, спрашиваете? Да очень просто. Когда топор в правой руке, усиленный и ускоренный массой всего тела, врубался в плоть врага, игрок обязан был мгновенно разжать пальцы на топорище, и выдернуть опустевшая ладонь в сторону. Одновременно игрок направлял мысленный импульс в левую руку, с призывом топора уже в неё. Тогда, в опускающемся вторым темпом левом кулаке игрока материализовался топор, сгинувший из раны после первого удара, и его лезвие, снова усиленное и ускоренное массой всего тела, вторично обрушивалось на врага, попадая аккурат в первую рану, и, соответственно, в разы усугубляя вторым четким рубящим ударом уже не малый начальный урон.

Синхронизировать действия рук, с параллельной отладкой практически мгновенного перемещения топорища из руки в руку — это, скажу я вам, тот еще был геморрой. Я все на свете проклял, обливаясь потом ночами на изумрудном песке арены хранилища, пытаясь повторить за Психом изящно-стремительное движение пары сливающихся в единое целое рук в двойном ударе из невероятной седьмой стойки. Во время последней ночной тренировки у меня получалось успешно воспроизводить седьмую стойку с каждой третьей примерно попытки. То бишь наносить двойной удар я научился, но над техникой его, чтоб довести удар до абсолюта, требовалось еще работать не одну ночь.

Да, применяя седьмую стойку Изумрудного берса в схватке со шлусером, я рисковал. Вероятность сорвать двойной удар имелась, и не малая. На тренировках я через раз душевно шарашил перемещенным из ладони в ладонь топором по недостаточно проворной правой руке. Но поскольку на арену хранилища игрой был наложен четкий запрет: нанесения игроком себе любого ущерба, за подобный косяк там обычно мне прилетала лишь плюха от наставника. Теперь же, если подобная промашка случилась бы в реале…

Впрочем, времени на раздумья и оценку рисков у меня не было от слова совсем. Глупо было надеяться, что страж забудет о мимолетно зафиксированном им на крыше стороннем движении непонятной тени. От меня шлусер отвлекся лишь для нейтрализации сетью грома-быка у алтаря, и если б я, воспользовавшись этой его крошечной заминкой, не нанес ему тут же максимально возможный ущерб, дальше (интуиция подсказала) сдюживший несмертельный удар монстр тоже подорвался бы с места в многометровый прыжок над крышей. Меня б сорвало с его спины воздушной волной, и даже если б устоял после неуклюжего падения, маны ни на маскировку, ни на повторный прыжок в моем истощенном Резерве уже один фиг не было, ее не хватило б сейчас даже для скастования самой простенькой защитной стойки Стального вепря. Потому опустившийся тут же следом на крышу шлусер, со своими разносторонними гляделками легко срисовав мое местоположение еще в полете, тут же, как мотылька, пригвоздил бы меня копьями-лапами к черепице.

Чтоб одолеть стража, я должен был кончить его с первого же удара. Потому рискнул с коварным двойным из седьмой стойки Изумрудного берса…

Приземление на жесткий хитин спинного панциря твари вышло мягким, и отчаянный двойной удар по россыпи багровых от ярости глаз в правой стороне злобной хари вышел вполне себе на твердую четверочку…

Недостаточно проворную правую ладонь я все же задел нижним концом рухнувшего вторым темпом топорища, но эта мелкая оплошность на силу второго удара почти никак не повлияла. Черный слизкий рубец на месте пары рассеченных глаз, не успев даже до краев налиться кровью, вторым ударом превратился в огромную пробоину с обломками хитина по краям, в которой целиком сгинуло лезвие топора, до середины топорища провалившись глубоко в мягкое нутро монстра. Подергав там им внутри из стороны в сторону, я буквально вырвал изгвазданное в черной вонючей слизи оружие наружи, еще более расширив безобразную рану на возвратном движении.

Мозг стража с практически перемолотой и вывернутой наизнанку правой часть башки оказался фатально поврежден. Шесты лапы его подломились, и огромная туша, сорвавшись с края крыши, понеслась вниз, в глухом падении отутюжив внушительную проплешину среди зарослей паутины внизу.

Я же отчаянным скачком в сторону с тела падающего монстра смог удержаться на крыше.

Избежать чреватого травмами падения с высоты третьего этажа мне удалось, но радости особой это обстоятельство мне не доставило. Из-за пустого Резерва рвануть вдогонку за законной добычей и, скастовав Рывок батута, аккуратно спланировать на тушу стража для сбора ценнейшего мутагена зверя стадии король, временно не было возможности.

В отчаянии, я сунулся было через дыру в крыше на чердак, чтобы оттуда проникнуть внутрь дома и по лестницам, как положено, спуститься к уличному выходу. Увы, внутри чердака все пространство оказалась затянуто паучьими тенетами из толстенных нитей-веревок шлусера, сети из которых стали неодолимой ловушкой даже для силача Заразы — о чем не забывал периодически напоминать мне бедняга питомец своим унылым ревом. Опасаясь завязнуть в чердаке так же, как пит у алтаря, я решил все же остаться на крыше и выждать спокойно десятиминутку восстановления маны в Резерве.

— Муууу!..

— Потерпи дружище. Мне еще тут примерно минут десять куковать, — решил откликнуться я на очередное жалобное воззвание снизу.

— Муууу?..

— Ну, потому что загорать люблю. А ща видишь — как раз небо ясное.

— Муууу?..

— И че, что ночь почти, и звезды, вон, видно уже? Может мне под звездами по кайфу? Звездный загар, он знаешь какой…

— Муууу!..

— Ты охренел, морда рогатая⁈ Ща спущусь болтливый язык твой тебе же в жопу засуну!

— Муууу?..

— Еще как влезет!

— Муууу!..

— Нихрена не десять, а девять уже минут только осталось!

— Муууу!..

— Ах ты ж!.. Ну все, морда рогатая, писец тебе!

— Муууу!..

— Слышь, хорош уже, а… Давай спокойно подождем девять минут.

— Муууу!..

— Зараза, блин!

— Муууу!..

Интерлюдия 3

Интерлюдия 3

(Переписка в закрытом чате)

— Илья, как наши дела?

— Наши?

— Не смешно! Прошло две недели, но я не наблюдаю значительного эффекта.

— Побойся Единого, князь. Мой союзник пашет, как проклятый. И освободил уже, насколько мне известно, более 70 алтарей.

— 73.

— Видишь, ты и сам в курсе)

— Разумеется, я в курсе! Жрецы Единого по сто раз на дню мониторят текущее состояние алтарей в княжестве. Беда в том, что до сих пор оскверненными остаются еще 308 алтарей. И, продвигаясь текущими темпами, для освобождения их твоему союзнику понадобится еще пара месяцев минимум. Которых у меня нет!

— Сочувствую.

— Не юродствуй! Погонщики, между прочим, тоже не сидят сложа руки. В последние дни они усилили свои орды призывом с Изнанки динозавров. И мне трижды уже за последние сутки приходилось подниматься на стены, чтобы личным вмешательством в сражение затыкать устраиваемые этими лютыми образинами прорывы.

— Какой высокопарный слог, князь. Да ты оказывается у нас великий герой)

— Очень смешно…

— Надеюсь, славно на стене размялся? Если не секрет, мутагена с динов сколько поднял?

— Граф, хорош хохмить! Я серьезно! Мне не до смеха! В последний штурм двое динозавров одновременно атаковали городские стены с противоположных концов. И мне пришлось буквально разрываться меж ними.

— Белан, согласись, ты сам виноват, что довел до такого? Игры с Изнанкой до добра не доводят. И погонщики всегда жестокого мстят нашему брату за разорение своей вотчины. Ты все это прекрасно знал, и осознанно пошел на риск.

— Граф, вот только нотаций читать мне не нужно!

— Скажите пожалуйста, какие мы обидчивые…

— Илья, если в ближайшие пару недель твой парнишка не доведет количество освобожденных алтарей хотя бы до половины, мой стольный град падет под натиском тварей.

— Повторяю. Мой союзник пашет, как проклятый.

— Повлияй на него, граф. Иначе, это сделаю я — сам заешь как!

— О-о! Князь Белгородский изволят меня шантажировать. Какая прелесть)

— Граф, я в отчаянном положении!

— Я услышал тебя, Белан. Попробую что-то придумать.

— Спасибо, Илья.

— Пока не за что, князь.

Глава 17

Глава 17

— Бро, ну че ты, как не родной? Я ж сто раз уже извинился, — примирительно похлопал я пита по могучему загривку.

— Муууу!.. — раздраженно замотал Зараза рогатой башкой, стряхивая мою руку.

— Между прочим, я все по чесноку сделал, как порешали, — не сдавался я. — И могу это доказать.

— Муууу?..

— Что значит в душе не сношаешь: с кем я там че порешал⁈

— Муууу!..

— Э-э, товарищ, за базаром следи! Я понимаю — обижен. Но всему ж есть предел!

— Муууу!..

— То-то…

Мы, без обычной суеты, неспеша ехали на заслуженную побывку домой. Ну как ехали? — я привычно отбивал задницу об роговые пластины жесткой, как камень, хребтины пита, а здоровенный грома-бык чавкал копытами в мокрой от дождя жухлой осенней траве.

Облепленное ошметками паутины село, с разоренным логовом шлусера, осталось позади и благополучно сгинула с глаз, заслоненное пройденным только что холмом, однако, еще с ночи затаивший на меня обиду Зараза никак не желал идти на мировую. И в знак протеста против коварства вероломного хозяина, до сих пор отказывал активировать Манок. Из-за чего окрестные твари не спешили вылазить из глубоких подземных нор, чтоб «засвидетельствовать нам свое почтение», и в кой-то веки раз мы просто ехали вперед по траве, никого по дороге не убивая.

С какого перепуга так смертельно разобиделся на меня пит?.. Разумеется, из-за мутагена шлусера — будь этот паукообразный трижды неладен. Дело в том, что последние дни у нас с питомцем как-то так само собой сложилось некое подобие очередности по добычи наиценнейшего мутагена из стражей. И после того, как одного зверя стадии король контейнером «выдаивал» я, следующий страж предоставлялся уже в заразино безраздельное пользование.

Зарубленный мною на крыше шлусер, как не сложно догадаться, по негласному уговору в этот раз должен был достаться питу. Но, воспользовавшись тем, что Зараза, надежно стреноженный ловчей сетью и закрытый от места падения стража плотными зарослями паутины, никак не мог предъявить свои права на ценный трофей, я опустился Рывком батута точно на тело шлусера и нагло закачал его мутаген в свой контейнер.

Потом, прорубившись кое-как топором через заросли путины, я освободил питомца. И, от греха по дальше, тут же свинтил через освобожденный алтарь в хранилище.

За ночь Зараза, разумеется, отыскал следы моего преступления. Я надеялся, что, сорвав злость на потомстве стража, пит к утру успокоится (даже оставил ему на единоличное разграбление местную арену, в песке которой, из-за обилия на нем пролитой во время тренировок крови, твари изнанки обожали устраивать норы). Увы, моя коварная подстава слишком сильно ранила рогатого силача. Обидевшийся питомец вообще не стал активировать Манок, не тронул арену, и за ночь вообще практически никого не схарчил.

Вот и теперь понуро брел вперед, как робот, покорно следуя понуканиям наездника, и вяло огрызаясь на мои отчаянные попытки: сгладить стремную ситуацию и по новой наладить меж нами душевный контакт.

— Мы ж уговаривались, что по очереди мутаген со стражей поглощать станем?

— Муууу!..

— Че сразу: издеваюсь-то?

— Муууу?..

— Я просто объясниться нормально хочу.

— Муууу!..

— Спасибо, блин… Короче, бро, там как вышло, что нифига в этот раз не твоя очередь оказалась?

— Муууу?..

— Да я сам прифегел, когда разобрался. Смотри, ведь мутаген с первого шлусера ты схомячил?

— Муууу?..

— Как это причем? Нам же до этого с тобой два дня кряду сплошняком одни ыыбжи попадались. А с этих стражей каждый из нас уже многократно мутаген забирал. И ыыбжи эти для каждого были насквозь понятными зверюшками, потому мы их меж собой по очереди благополучно и делили. Шлусер же, согласись, совсем другое дело! Всего второй экземпляр нам попался за целых две недели. Вот я и решил, что раз первый шлусер достался тебе, бро, будет честно, если мутаген второго станет моей добычей.

— Муууу?.. — в обиженном реве питомца впервые с нашей утренней встречи послушались нотки заинтересованности, и я поспешил дожимать пошатнувшееся равнодушие грома-быка:

— К тому же шлусера я на крыше завалил, сам знаешь, без твоей помощи. И, как не крути, по всему выходит, что это моя законная добыча. Но следующий страж, кем бы он ни был, клянусь, будет только твоим.

— Муууу?..

— Слышь, не наглей, с хрена ли два подряд?

— Муууу!..

— Только после того, как поможешь добыть в мой контейнер мутагены пяти вожаков.

— Муууу?..

— Что значит: оттуда? От верблюда, блин!.. Хорош дурковать, Зараза, врубай Манок и погнали.

— М… — очередной ответный рев питомца вдруг захлебнулся на первой же ноте, и споткнувшийся на ровном месте гигант стал, как подрубленное дерево, заваливаться в мокрую траву.

— Зараза, ты че⁈ Эй, бро, че за де… — дальнейшие слова застыли у меня на губах, когда, сорвавшись в отчаянном скачке со спины падающего грома-быка, я увидел торчащее в боку питомца, знакомое еще по злоключениям по Изнанке, похожее на бревно копье.

Глава 18

Глава 18

Да как так-то? У Заразы ж роговая броня на боках с палец мой толщиной! Это ж какой силищей надо обладать, чтоб вот так: с одного броска пробить толстенный панцирь грома-быка стадии король?.. — панические мысли, встревоженными ласточками заметались в голове, в то время как слетевшее со спины «подбитого» пита тело на автопилоте скастовало пятую стойку Изумрудного берса, готовясь дать решительный отпор вероломному врагу.

Пристальный взгляд, устремленный в направлении вероятного прилета копья, обозначил сотканную из сгустков тумана знакомую гориллоподобную фигуру, стремительно набегающую на меня со стороны торчащего из бока питомца древка. Иллюзорный скрыт врага всего лишь истончился и засбоил под моим Давлением, а вовсе не развеялся в движении (как стало б с моим) — и это было крайне паршиво. Враг оказался не только чудовищно силен, но и как минимум на уровень превосходил меня по развитию. Что тут же наглядно и подтвердилось: мой брошенный в набегающего орка-погонщика топор, несмотря на убойную дистанцию в полдюжины метров, просвистел мимо цели. Вернее, под лезвием моего чудо-оружия (угодившего ублюдку точно, как целил, в солнечное сплетение) туманная фигура банально развеялась, словно, вместо топора, по натуральному призраку ударило ураганным порывом ветра.

Что просчитавший мой ход враг, в свою очередь, скастовал какую-то читерскую абилку, стало понятно буквально через секунду, когда «туманная» фигура длиннорукого орка материализовалась вдруг прямо из воздуха уже практически в шаге от меня…

К счастью, десятки схваток со стражами приучили меня к любым неожиданностям, и подсознательно ожидая уже чего-то подобного, я во время телепортации врага не застыл в растерянности истуканом, а с по новой призванным в руку системным предметом успел скастовать старую добрую и на все сто надежную шестую стойку Изумрудного берса…

Из седьмой стойки Изумрудного берса двойной удар, конечно, вышел бы в разы сильнее. Но этот не отработанный еще до автоматизма удар мог так же запросто и сорваться. А по новой замахнуться топором сблизившийся длиннорукий силач уже вряд ли бы мне позволил. Удар же из шестой стойки был проверен временем и десятками побед над стражами, в его безукоризненном исполнении я не сомневался ни на йоту. Оно, конечно, частично скрытый иллюзией орк мог запросто оказаться в доспехах, пробить фатально которые единственным ударом из шестой стойки у меня не получится, и тогда мне не писец. Но выбирая между вероятным срывом сильнейшего двойного удара и железобетонной надежностью исполнения одинарного послабее, я выбрал последнее. Гадать же с исходом моего выбора пришлось не долго.

Скакнув навстречу появившейся рядом фигуре, я умышленно открылся удару когтистых лап орка. Плотный кожаный плащ против десятка пятисантиметровых хищно загнутых скальпелей оказался просто ни о чем, и мои бока тут же пронзила ослепительная вспышка боли от десятка разом ножевых. Но одновременно с болью от многочисленных рваных ран и мой топор обрушился-таки в основание шеи туманной фигуры.

Мне повезло. Орк-погонщик оказался без доспехов. И широкое тяжелое лезвие с характерным чавкающим звуком глубоко вошло в тело противника.

Силач погонщик тут же отшвырнул меня прочь, как ядовитую змею. Вырвавшийся из руки топор остался торчать в разрубленной левой ключице орка. Мокрая трава смягчила силу удара, меня несколько метров протащило по грязи, брызги которой, пятная разодранные бока, смешивались с вытекающей оттуда кровью. Но на адреналине я почти не чувствовал боли. И, как только прекратилось скольжение, тут же снова вскочил на ноги, по новой призывая в правую ладонь топор.

Однако еще раз пускать оружие в ход мне уже не пришлось. Глубокая рубленая рана в основании шеи погонщика оказалась смертельной. Защитная иллюзия полностью слетела с врага, и я увидел, как принявший своей естественный вид орк, шатаясь, пытался левой когтистой пятерней соединить обратно края чудовищной раны, из которой точками выплескивались струи фиолетовой крови, правой же рукой тяжелораненый пытался дотянуться из шаткого положения до своего копья, по-прежнему торчащего из бока завалившегося и пребывающего в ауте пита.

Все это происходило в сюрреалистической тишине. Несмотря на безусловно болезненную рану, сосредоточенный на цели громила не издавал ни звука. Из его оскаленной пасти так же хлынул ручей крови и, стекая по подбородку, непрерывной струей потек вниз, но отчаянно тянущийся к толстому древку орк, стиснув зубы, молчал.

Интуиция подсказала мне, что, если б орк в тот роковой момент смог-таки дотянуться до своего оружия, случилось бы что-то крайне паршивое. Но вторично скастовать телепорт, к счастью, погонщик не смог, а трехметровое расстояние до цели оказалось неодолимым даже для его длиннющей руки. Когда же тяжелораненый попытался шагнуть к вожделенному копью, он этим неуклюжим движением нарушил свое шаткое вертикальное положение, и завалился лицом вниз в мокрую траву.

Шипя от боли в потревоженных боках, я двинулся добивать упавшего погонщика, но загоревшийся тут же перед моими глазами победный лог подвел окончательную черту под нашей схваткой, избавив меня от необходимости по новой марать топор в фиолетовой крови:

Внимание! За убийство погонщика-орка 8 уровня развития вам единовременно зачисляется 43518 единиц живы.

— Зашибись, повоевали, мля, — простонал я, развеивая топор.

Осторожно распахнув заляпанные кровью и грязью дырявые, как дуршлаг, полы плаща, а обнаружил мокрую от крови нательную сорочку.

На моих глазах багровые влажные бока рубашки стали набухать кровавыми каплями, которые, срываясь, стали капать на штаны, пачкая их тоже.

— Гадство! Я ж так к хренам кровью изойду… Зараза, братан, у тебя там на языке слюны каплюха не завалялась?

Ответом мне, увы, была лишь зловещая тишина.

— Слышь, бро, ты меня так не пугай! У тебя ведь сердце гораздо выше в боку должно быть. Хотя, оно конечно, кто вас, грома-быков, разберет…

Запахнув обратно плащ, я приковылял к питу и, приставив ладонь к его широким ноздрям, попытался ощутить дуновение ветра от дыхания.

Вроде че-то почувствовал. Но из-за дикой боли в боках, при наклоне, эксперимент быстро пришлось свернуть, и стопроцентной уверенности я не получил.

По уму, нам обоим с питом следовало как можно быстрее попасть в хранилище, где, как говорится, и стены исцеляют. Но закавыка заключалась в том, что ближайший алтарь, через который можно было туда попасть, находился в злосчастном селе-паутиннике, откуда мы стартовали примерно полчаса назад и, несмотря на неспешный заразин шаг, успели отдалиться оттуда на пару километров.

И теперь, с разодранными боками, мне даже налегке вернуться туда было уже сродни подвигу. Бросать же здесь тяжелораненого питомца на растерзание только ждущих такого подарка судьбы, затаившихся в окрестных подземных норах, тварей изнанки я, разумеется, не собирался ни при каких раскладах от слова совсем. Доволочь же с дырявыми боками грома-быка весом в шесть тонн обратно к селу, даже по мокрой траве, у меня вообще не было ни единого шанса.

Вот такая неразрешимая нарисовалась дилемма. Оставалось лишь клясть судьбу злодейку, подкинувшую нам нежданного-нагадано на ровном месте такую вот подлянку, и грязно в голос ругаться матом…

Глава 19

Глава 19

Зашибись! В довершение всех бед еще и дождь пошел. Знаете, такой мерзкий, колючий осенний предвестник слякоти, который, начавшись, может длиться несколько суток кряду, окончательно смывая радужное послевкусие лета тоннами беспрестанно льющейся с неба унылой ледяной безнадеги.

Спасаясь от жалящих капель дождя, пришлось нахлобучить на голову капюшон и максимально высоко зашнуровать ворот плаща. Но из-за мокрой от крови нательной сорочки все равно оставалось неуютное ощущение, будто ледяная вода просачивается через какую-то дырку за шиворот плаща.

Зажав через плащ ладонями бока, я смог временно закупорить раны, но, когда после минутного ожидания опустил руки, почувствовал, что скопившаяся в ранах кровь тут же выплеснулась обратно наружу. Бесконечно стоять руки-в-боки я не мог, необходимо было отыскать иной, более эффективный способ заживления дырок в боку. Целебная слюна пита была как раз такой панацеей, но отрубившийся Зараза намертво стиснул мощные челюсти, надежно похоронив за которыми валик своего слюнявого языка.

Руками раздвинуть челюсти питомца мне не хватило сил. Топор же, опасаясь еще больше навредить бедняге Заразе, использовать для этого дела не решился. Потому как, даже применив системный предмет в качества рычага, не было уверенности, что смогу разжать тиски челюстей грома-быка стадии король, зато я ничуть не сомневался, что знатно покрошу при этом эксперименте питомцу зубы.

Предположив, что пит очухается после извлечения из его тела оружия погонщика, я попытался вырвать из бока пита бревно-копье. Но чудовищная деревяшка будто приросла к телу грома-быка, и мои скользкие от крови и дождя ладони лишь бестолково соскальзывали с неухватистого, непривычно широкого и идеально гладкого древка. Отчаявшись добиться желаемого грубой силой, подключил голову, и сообразил, как можно легко избавиться от копья погонщика с помощью имеющейся в загашнике техники.

Бревно-копье само обязано было выскочить из живого камня, в статуэтку из которого обратится слоноподобная туша Заразы после скастывания мною четвертой стойки одноименной техники. Однако, попытавшись воплотить задумку в жизнь, я столкнулся вдруг с очередной непредвиденной проблемой.

Резерв маны отчего-то оказался заполненным лишь наполовину. И я понятия не имел: в чем причина такого казуса? — ведь после выхода из хранилища (а это было еще в селе) я не использовал ни одной манозатратной техники. Возможно, просад Резерва случился из-за чересчур кровопролитного ранения? Ведь глубокие порезы от когтей орка до сих пор продолжали кровоточить под плащом. И я чувствовал, как следом за сорочкой расширяющееся вниз кровавое пятно начинало постепенно насквозь пропитывать и невидимые под плащом штаны.

Вместе с вытекающей кровью я терял силы, с каждой минутой становясь слабее — вот, кстати, еще одна причина, почему не смог выдернуть из бока Заразы копье. И в голове от слабости тоже начинали уже путаться мысли — это просто какой-то замкнутый круг, из которого нет выхода…

— Гребаный ублюдок! — я зло пнул вытянутую в направлении копья когтистую лапу орка.

Но то ли от слабости, то ли, наоборот, от излишнего рвения поскользнулся на ровном месте, и чтоб не грохнутся в раскисшую траву-грязь под ногами, инстинктивно ухватился обеими руками за торчащее из бока пита бревно.

Произведенный мною невольно рывок еще глубже погрузил оружие в тело питомца, вызвав у несчастного Заразы болезненный хрип, с судорожным выстрелом языка к источнику боли. Кончик длинного языка пита намертво приклеился к месту ранения на боку и торчащему из него концу бревна, дабы исключить в будущем повторное шевеление копья в ране.

Я же, разумеется, поспешил воспользоваться неожиданным подарком судьбы и, скоренько заголив окровавленный живот, стал обеими руками соскребать слюнявые потеки с языка пита и тут же наносить их на свои раны.

Целительная слюна пита не подвела — залитые ей раны затягивались прямо на глазах, и всего через пару минут от недавних дырок в боках остались лишь розовые блямбы свежих шрамов.

Дабы по новой наполнить просевший уже на две трети Резерв, я скастовал четвертую стойку Крыла бабочки. А, пока ускоренная техникой жива оперативно трансформировалась в ману, восполняя потери, решил снова попытать судьбу в касте неприступной пока пятой стойки той же техники, благо неудачные попытки каста практически не расходовали маны и замечательно коротали время в ожидании наполнения Резерва.

Походу у меня началась белая полоса. А как иначе объяснить тот факт, что больше месяца ни в какую не поддававшаяся мне пятая стойка Крыла бабочки вдруг скастовалась уже то ли с седьмой, то ли с восьмой попытки. После чего подстегнутая в очередной раз трансформация живы в ману ускорилась настолько, что Резерв маны стал заполняться буквально на глазах. И по мере наполнения маной Резерва я чувствовал, как исцеленное тело, распрощавшись с болезненной слабостью, начинало по новой наполняться внутренней силой…

Всего три с половиной минуты ожидания (вместо примерно десяти минут на предыдущей четвертой стойке Крыла бабочки), и полный Резерв готовк активации манозатратной техники Живого камня.

Как и задумывал, кастую наконец четвертую стойку техники Живого камня. Исполнение техники тут же отзывается болезненной вспышкой в груди из-за мгновенного опустошения до самого дна Резерва маны, но активная пятая стойка Крыла бабочки, предотвращая выгорание, тут же начинает качать пустой Резерв новой маной… А огромная, как асфальтовый каток, туша моего Заразы, мгновенно ужалась в слякотной траве до полуметровой пузатой фигурки.

Бревно-копье, как я и рассчитывал, оставшись в прежних габаритах, выпало из испарившейся махины пита и смачно плюхнулась в грязь где-то рядом с моими сапогами. Но я это эпическое падение наблюдал уже лишь мельком — краем глаза, потому как, подхватив тридцатикилограммовую статуэтку, тут же развернулся на сто восемьдесят и, как мог быстро, заковылял в сторону невидимого за холмом села…

Всего за четыре секунды действия стойки, да еще с нехилой такой обузой, далеко отбежать я, конечно, не успел. Но даже эти первые примерно двадцать метров уже подарили вполне конкретную надежду на выход из безнадеги, в которой мы с питом, волею злодейки фортуны, пребывали последние четверть часа под мерзким, колючим осенним дождем.

Глава 20

Глава 20

Пока Резерв по новой наполнялся, я решил вернуться к оставшемуся на месте нашей схватки телу орка-погонщика. И, призвав из пространственного кармана контейнер, попытался собрать с мертвого врага законную добычу — орочий мутаген. Благо, обмененный в хранилище контейнер был еще действенно пуст, и такой редкий экземпляр мутагена стопудово стал бы отличным заделом к новой партии ценнейшего ресурса. Заодно, кстати, и узнал бы: с цветом какой стадии твари изнанки окажется схож мутаген орка-погонщика восьмого уровня развития.

Однако, меня ожидал жестокий облом. Серый «кисель» тонким слоем раскатившись по телу погонщика, вопреки моим хотелкам, не изменив цвета, в том же неизменном первозданном мышином цвете собрался в слизистый сгусток и втянулся обратно в контейнер. Эксперимент оглушительно провалился, ни грамма мутагена из свежего трупа орка вытянуть мне, увы, не удалось.

Вспомнив, как смертельно раненый враг из последних сил отчаянно тянулся к торчащему из бока пита копью, я решил, чисто по приколу, проверить на наличие мутагена и валяющееся рядом в грязной траве орочье оружие. И каково же было мое изумление, когда серый «кисель» на отполированной древесине бревна-копья мгновенно окрасился в самый редкий и доселе ни разу мною не виденный (при сборе мутагена, разумеется) фиолетовый цвет — соответствующий, зверю изнанки стадии легенда!

И даже более того, на светло-фиолетовом общем фоне «киселя» на пару секунд отчетливо проступил какой-то замысловатый узор из темно-фиолетовых штрихов и линий. Дальше, когда впитавший мутаген «кисель» собрался в фиолетовый сгусток и втянулся обратно в контейнер, я ощутил, как емкость в моих руках сделалась разом тяжелее на добрых полкило (двухнедельная непрерывная практика в сборе мутагена позволяла мне достаточно четко фиксировать подобные изменения). Выходило, что из копья погонщика мне удалось вытянуть разом полкилограмма мутагена — да ни абы какого, а самого дорогостоящего из всех существующих его вариантов.

— Определенно, такой жирный куш стоил схватки с погонщиком, — фыркнул я в свинцовую хмарь затянутого тучами неба и, сбросив с головы капюшон, с наслаждением подставил лицо под ледяные струи осеннего ливня.

В ответ над головой ослепительно сверкнул зигзаг молнии, и через пару секунд донесся далекий раскат грома. Но мне было плевать на буйство стихии вокруг, неожиданная драгоценная добыча опьянила меня почище крепкого вина, и напряжение недавнего сумасшедшего цейтнота нашло выход в приступе безудержного истерического хохота.

Успокоившись лишь через несколько минут, я снова натянул на мокрую, охладившуюся голову капюшон и побрел к одиноко возвышающейся на лугу по-прежнему неподвижной туше питомца.

Дождавшись повторного заполнения Резерва, я снова скастовал четвертую стойку Живого камня и, подхватив тридцатикилограммовую статуэтку, оттащил ее еще примерно на двадцать метров вперед.

Далее, занявшись несложно арифметикой, я прикинул, что, тратя примерно по шесть минут на наполнение маной Резерва ради последующего четырехсекундного рывка на два десятка метров, для преодоления примерно двухкилометрового расстояния до села мне понадобится шестьсот минут, или десять часов чистого времени. А учитывая, что потом еще в самом селе до алтаря придется пробежать около двухсот метров, выходило, что в хранилище нам с питом светит попасть в лучшем случае часов через двенадцать.

Мне-то вытерпеть эти фактически половину суток даже под проливным дождем было, как два пальца… А вот как сдюжит такую чересчур затянувшуюся отсрочку лечения тяжело раненый Зараза? — этот коварный вопрос ребром вставал перед совестью хозяина пита в полный рост.

Оно, конечно, кончиком высунутого на всю длину языка пит вроде бы наглухо запечатал рану в боку (это самопроизвольно случилось после выброса из раны бревна-копья орка), и поливающий язык ливень, безусловно, способствовал образованию на нем потеков целебной слюны, которая, вполне вероятно, как-то просачивалась на запечатавший дыру в боку кончик языка и стекала с него в рану, регенерируя поврежденные ткани. С другой стороны, пит уже подозрительно долго пребывал в конкретном отрубе, и никаких положительных подвижек в его состоянии за прошедшие почти полчаса я, увы, не наблюдал.

Дабы ускорить процесс возвращения раненого напарника в спасительный загон хранилища, я решил использовать вынужденные минуты ожидания наполнения маной Резерва для тренинга более продвинутой пятой стойки техники Живого камня.

Из-за специфики каста манозатратной техники, начинать покорение пятой стойки можно было только после накопления в Резерве половины маны. Потому первые минуты, после очередного рывка с тридцатикилограммовым отягощением, я вынужден был все равно впустую простаивать, дожидаясь скопления необходимого минимума маны. Потом, следующие три-четыре минуты, начиналась череда отчаянных попыток воспроизведения по памяти пятой стойки, лишь однажды показанной мне Психом (в загоне хранилища, разумеется), с заделом на будущее, после удачного освоения мною четвертой стойки Живого камня.

Изучение стоек Живого камня крайне тяжело давалось мне даже в максимально комфортных для этого условиях хранилища. Теперь же, под сбивающими концентрацию потоками ливня, без частых примеров наставника, позволяющих рассмотреть витиеватые движения стойки в мельчайших деталях, у меня были совершенно ничтожные шансы освоить все движения стойки самостоятельно. Однако, я отчаянно пытался снова и снова, разумеется, от безысходности. Потому что тупо стоять и, сунув руки в карманы, дожидаться наполнения маной Резерва, глядя на неподвижную фигуру может в эту секунду беззвучно испускающего дух боевого товарища, было выше моих сил. Я предпочитал, стиснув зубы, терпеть болезненные судороги в кистях и пальцах, измученных бесконечной чередой неточных попыток повторить мудреную стойку. Эта боль наполняла вынужденное ожидание хоть каким-то подобием смысла, дарила надежду (пусть с вероятностью единицы к миллиону), что вот сейчас все у меня наконец-то получится, и я освою-таки абилку, в разы ускоряющую наше с питом продвижение ко все еще скрытой за холмом цели… Но я снова, и снова, и снова лишь кривился от очередной судорожной вспышки боли в недостаточно расторопных руках. Череда проваленных попыток заканчивалась с полным накоплением маны в Резерве, и следовал четкий каст четвертой стойки. Далее — четырехсекундный рывок с тянущим к земле отягощением на пределе возможностей по залитой дождем траве, неизменно заканчивающийся неуклюжим кувырком в сторону от вывалившейся из рук и материализовавшейся прямо по курсу слоноподобной туши коматозного пита. Потом у меня появлялось две-три минуты передышки, чтоб размять дрожащие от усталости руки и подготовить их к очередной серии отчаянных попыток скастовать пятую стойку Живого камня. И эта карусель по новой начинала свой разбег…

За три часа вышеозначенных самоистязаний мне удалось-таки забраться с питом на вершину пологого холма, и лицезреть с возвышенности треклятое село вдали, пилить до которого оставалось еще без малого долбанных полтора километра. К тому времени бесконечная череда попыток каста пятой стойки давно превратилась в обыденную рутину. Как только появлялась возможность, я, как стахановец, начинал штамповать пятые стойки Живого камня, стоически преодолевая ломоту в издерганных кистях и пальцах… И когда после очередного сто-пятьсот-фиг-знает-какого повтора у меня вдруг все получилось, от неожиданности я даже вопиющим образом прощелкал первую из пяти секунд действия техники.

Ну теперь-то дело у нас пойдет! — опомнившись уже на бегу мысленно возликовал я. — Ведь крайне приятной для игрока особенностью освоения сложнейших стоек манозатратной техники Живого камня является абсолютная мышечная память ее удачного каста. Проще говоря, однажды получившись, пятая стойка Живого камня со стопроцентной гарантией теперь станет получаться у меня снова и снова.

Ставшая примерно тридцатисантиметровой фигурка из живого камня и весила, соответственно, теперь всего пятнадцать килограмм. От чего пробежать с ней удалось, вместо обычных двадцати, рекордные тридцать пять метров. И это с поправкой на потерянную из-за растерянности первую секунду.

За полновесные же пять секунд действия техники, по всему выходило, пройденное нами с питом расстояние теперь легко могло перевалить за сорокаметровый рубеж. Следовательно, расстояние нашего перемещения между кастами техники теперь увеличивалось практически вдвое. Но еще более важным стал тот факт, что для каста пятой стойки Живого камня требовалось из Резерва вдвое меньше маны. От чего вдвое сокращалось и время ожидания накопления объема маны, необходимого для каста повторного исполнения техники — что, к слову, через три минуты я наглядным личным примером и подтвердил.

Подытоживая вышесказанное, теперь я получил возможность совершать с питом сорокаметровые рывки каждые три минуты. Что разом сокращало многочасовое окончание нашего чересчур затянутого по времени полусуточного марафона до невероятных двух часов (1500:40×3=112,5 минут потребуется нам теперь, чтоб добраться до села, и 200:40×3=15 минут еще в самом селе, чтоб добежать с обузой до алтаря).

Пока производил в голове эти нехитрые подсчеты, маны в Резерве снова накопилась достаточно для каста пятой стойки Живого камня. Я играючи скастовал технику и, подхватив из грязной травы пятнадцатикилограммовую фигурка пита из живого камня, рванул в очередной пятисекундный забег к не такой уж и бесконечно далекой, видимой цели…

Глава 21

Глава 21

— Да, сука! Да-да-да-да-ДААА!.. — не в силах сдерживаться, завопил я, дотянувшись-таки ногами на последней секунде действия техники до гранитной плиты алтаря.

А ведь до алтаря перед рывком оставалось не меньше полусотни метров. Одолеть которые на текущем этапе развития за ограниченные пятой стойкой Живого камня пять секунд, казалось, было физически невозможно. Но мне так, до одури, не хотелось выжидать потом еще долбанные три минуты восстановления маны в Резерве, пребывая в считанных шагах от финиша пятичасового марафона, что я сотворил невозможное и, едва не порвав мышцы и сухожилия на ногах, перешел в этом финальном забеге на широкие скачки. А последним, самым протяженным трехметровым фактически прыжком в длину, таки зашвырнул отягощенное статуэткой тело на алтарь.

В конце, правда, неуклюже зацепился носком левого сапога о край гранитной плиты… Но грохнулся я уже на каменный пол внутри огненной клетки хранилища. И в падении краем глаза успел даже зафиксировать, как рванувший из боковой огненной ячейки черный смерч портала ловко подхватил вывалившуюся из моих рук и начавшую трансформироваться обратно в пита статуэтку, мгновенно отправляя ее в загон…

— Хорош орать! — возмутился материализовавшийся через пару секунд рядом Псих.

— Ты не представляешь даже, из какой задницы мы с питом только что выкарабкались! — фыркнул я в сторону недовольного огненного лика наставника.

— Ты выбрался — да. А вот Зараза твой… — Псих многозначительно замолчал.

— Он что: ууу… ууу… — я так и не смог выдавить из себя ужасное слово. Но понятливый наставник, разумеется, прекрасно догадался и по первой букве.

— Спокойно, твой пит еще жив.

— Уффф, — выдохнул я облегченно. — Погоди, что значит еще жив? Он же в хранилище? А ты сам говорил: что здесь возможно исцелить даже смертельные раны.

— Все так. И глубокую рану на боку питомца хранилище, разумеется, залатает, — покивал Псих. — Беда в том, что у зверя изнанки стадии король, помимо физической раны, практически полностью разрушена вся энергетическая структура теневого тела. Латать же эту эфемерную субстанцию хранилище, увы, не способно.

— Псих, хорош жути нагонять, проще объясни: че с Заразой моим теперь будет?

— Готовься к тому, Денис, что твой исцеленный питомец лишится всех своих текущих улучшений, и из зверя стадии король превратится в обычную вьючную животину. То бишь просто в большого быка.

— Твою ж мать! Да как так-то⁈ Его ж даже не в голову ранило, а всего-то в бочину деревяшкой прилетело!

— Вот так умело прилетело, — развел руками наставник.

— Да ну не может быть, чтоб так! Я ж его!.. Мы ж с ним!.. Гадство! Псих, неужели нет способа восстановить эту его… как ее там?..

— Энергоструктуру?

— Во-во.

— Наверняка есть. Но весьма обширный функционал хранилища, увы, им не располагает, — грустно хмыкнул наставник.

— Твою ж мать!..

— Хотя постой, — вдруг подобрался Псих. — Кажется, у нас только что появился шанс вытащить питомца…

— Да ты задрал, интриган недоделанный! Говори уже: че за шанс?

— Я только что получил вызов от гм… родственников. Граф Илья Палачев вызывает союзника на приватный разговор, и ожидает тебя через пять минут в переговорной.

— И как, стесняюсь спросить, разговор с союзником может помочь бедняге Заразе? — фыркнул я раздраженно.

— О-о! Опыт игрока двенадцатого уровня — это, знаешь ли, кладезь бесценной информации! — задрал к потолку указательный палец Псих. — Наверняка, граф подскажет тебе выход из этой трагической ситуации.

— С чего бы вдруг?

— Да хотя бы потому, что очевидное твое ослабление, после утери сильного помощника, существенно повлияет на ваш совместный с союзником бонусный доход от квеста. Я даже не удивлюсь, если окажется, что этот внезапный вызов тебя в переговорную напрямую связан с опасным ранением питомца.

— Ты че, думаешь граф за мной следит? Но как?

— Понятия не имею, — пожала плечами пылающая изумрудным огнем фигура рядом. — Вот сам у него скоро и спросишь.

— Он же в клановых делах по уши, — продолжил нагнетать я. — И контейнеры мои, с мутагеном собранным, забирал все две недели, заходя в хранилище через свой замковый алтарь. Ты ж сам мне об этом говорил?

— Он и сейчас в хранилище зайти планирует через него, — кивнул Псих.

— Тогда откуда?..

— Так хорош попусту базлать, — перебил меня наставник. — Через пару минут в переговорную идти, а ты выглядишь, как грязный свинтус. Потому давай-ка, пока время есть, нырнем в омут на минуточку…

— Э-э! Че за подстава⁈ Я пять часов под дождем ледяным до сюда добирался! Только-только чутка обсыхать стал!

— Денис, ты на сапоги-то свои посмотри! Они ж до колена в грязи заляпаны. Вон, даже на штанах над ними капли грязи налипли.

— Так там под столом же один фиг этого всего не видно бу-убл-убл-убл… — Бородатый прохиндей таки науськал на меня смерч портала, и остатки возмущения перешли в бестолковое бульканье на мутном дне омута под громадной толщей воды.

Пришлось в экстренном порядке кастовать четвертую стойку Омута силы(благо Резерв за время нашего с Психом разговора практически восстановился, и маны для каста техники там было уже более чем предостаточно), и облегченно выдыхать через открывшиеся за ушами жаберные щели…

Глава 22

Глава 22

— Ого, мокрый какой. Ты там душ что ли принимал? — шутливым негодованием приветствовал мое появление за столом переговорной прибывший на встречу чуть раньше граф.

— Угу. Типа того, — проворчал я, поудобней устраиваясь в невидимом кресле.

Зато чистый теперь, — тут же вставил свои пять копеек невидимый Псих, голос которого привычно раздался прямо у меня в голове.

В этот раз крошечных огненных фигурок не наблюдалось и на противоположном краю стола перед графом. Ставшие невидимыми сразу же после проведения ритуала СОС, заключенного между их игроками, духи системных предметов отчего-то до сих пор продолжали шифроваться от наших с графом глаз.

— Однако, оригинально ты душ принимаешь, — продолжал меж тем подтрунивать над моим насквозь мокрым одеянием граф. — Гляжу: до сих пор из рукавов плаща вода вытекает.

— Некогда было раздеваться. На встречу боялся опоздать, — буркнул я.

— Ну-ну…

Да это он тебе завидует просто…

— Заткнись!

— Что, прости? — напрягся граф.

— Извините, граф. Мысли вслух. Не вам это я, а одному чересчур болтливому духу, — поспешил успокоить я союзника.

— Понимаю, — кивнул граф. — У самого частенько аналогичные проблемы возникают, причем аж в четырехкратном размере.

— Как вы с ними со всеми только управляетесь, граф? — подхватил я. — Мне один-то порой так мозг выносит, что хоть на стенку лезь.

Ах ты ж шельмец какой! — фыркнул в голове обиженный наставник. — Тут стараешься, приободрить пытаешься. А вместо спасибо… Эх!

— Денис, мы ж, помнится, договаривались с тобой не выкать друг другу, — сменил тему союзник.

— Да-да, конечно, я помню, мы на ты, — закивал я.

— У меня, к сожалению, не так много времени на разговор с тобой, — продолжил граф. — Потому, позволь, перейду сразу к сути… Лови, союзник!

Рука инстинктивно подскочила наперехват брошенному мне прямо в лицо снаряду. И раскрыв через секунду ладонь с перехваченным «подарком», я обнаружил на ней продолговатую виноградину кислотно-оранжевого цвета.

— Это так называемая ПТУ, — опережая мой вопрос, стал объяснять граф, — расшифровывается, как пилюля тотального ускорения. Весьма редкий, между прочим, стимулятор направленного апгрейда. И мне на имперском аукционе пришлось сегодня за этой пилюлей основательно поохотиться. Лишь благодаря прокаченной репутации с гильдией алхимиков — прокаченной, кстати, не без помощи сотен исполненных тобою за последние пару недель частных заданий… Так вот, высокая репа с гильдией позволила мне напрямую связаться через экран со специалистом, промышляющим изготовлением редких пилюль. И нам повезло, в загашнике у мастера оказалась одна ПТУ, которую он согласился мне продать. Стоимость пилюли, уж извини, я вычел из твоих текущих накоплений за проданный мутаген. Но ты не переживай, ПТУ я приобрел не дорого, считай, у самого производителя, без накруток посредников, и…

— Стоп! — решился я наконец прервать затянувшийся спич графа. — А зачем это мне? И почему на мои деньги, без совета со мной?

— Ну мы ж союзники, — широко улыбнулся граф. — И на правах более опытного товарища, я позволил себе эту крайне выгодную для тебя — уж поверь! — покупку.

— И почем мне обошлась эта пилюля?

— Всего-то семь с половиной тысяч золотых монет.

— Охренеть! — я уставился на оранжевый кругляш в ладони, как на ядовитого тарантула. — Это ж все мои накопления за две недели!

— На самом деле твоих текущих накоплений даже чутка не хватило. Пришлось доложить три сотни монет из своего кошелька, — добил меня «заботливый» союзник.

— Час от часу не легче!

— Да не переживай ты так. Этот пустяшный долг ты завтра же за полдня сбора мутагена с лихвой мне вернешь.

— Вот не разу не факт.

— Да брось. Уверен, ты справишься, — беспечно отмахнулся граф, подтверждая мои опасения, что он не в курсе последних трагических событий с беднягой Заразой.

— Тут вишь какая канитель вышла, — продолжил меж тем убалтывать меня граф. — Со мной недавно через экран связался некто Белан Белгородский. Не слышал, часом, про такого?

— Это че: князь что ли наш?

— В точку, он самый — ваш. Так вот, Белан пожаловался мне, что орды штурмующих стольный град тварей изнанки значительно усилились в последние дни, оборона же измученных бесконечными штурмами горожан трещит по швам. Чтоб последний оплот людей в княжестве не пал под очередной атакой выходцев с Изнанки, тебе, мой драгоценный союзник, необходимо в разы ускорить исполнение квеста. Без алхимического стимулятора за день сотворить такое чудо невозможно, потому я и приобрел для тебя ПТУ. Вернее, разумеется, не для тебя, а для твоего замечательного грома-быка. Уж поверь, после употребления ПТУ, питомец твой сможет потягаться в проворстве даже с летучим змеем.

— Да нифига он теперь не сможет ни с кем потягаться, — тяжко вздохнул я.

— Это еще почему?

И я рассказал графу трагическую историю недавнего неожиданного ранения питомца.

—…Вот, — в конце короткой истории я вытащил из пространственного кармана контейнер и, поставив его дном на столешницу, четким, до миллиметра отточенным за две недели ежедневной практики, движением катнул по изумрудного огню своего сектора в центральную часть стола. — Там примерно полкилограмма мутагена редкого фиолетового окраса. Ты, помнится, говорил, что это самый ценный вид мутагена. Надеюсь, его хватит, чтоб погасить образовавшуюся задолженность. Потому как, сам понимаешь, теперь, когда мой пит лишился всех своих полезных абилок…

— Да погоди ты питомца-то своего раньше времени хоронить, — перебил меня граф. — С ним-то как раз-таки все легко решаемо…

— Ты знаешь способ ему помочь⁈ — оживился я.

— Ну разумеется, — хмыкнул граф. — И он, прикинь, уже лежит в твоей правой ладони.

— Эта пилюля?..

— Да. Позже объясню тебе, как правильно ее использовать, чтоб у питомца восстановилась энергоструктура… А сейчас ответь-ка ты мне, славный союзник, где мутаген аж фиолетового цвета смог в окраинном княжестве раздобыть?

И я честно рассказал графу, как сперва попытался извлечь мутаген из тела орка-погонщика, и когда у меня с этим вариком ничего не вышло, решил поэкспериментировать с его бревном-копьем…

— Пронзатель, — перебил мой почти завершенный рассказ граф.

— Что прости?

— Говорю: пронзателем правильно называть оружие погонщиков… И ты, утверждаешь, что смог выкачать из него мутаген?

— Ну да. Это легко можно проверить, он там.

Пока я рассказывал, граф притянул к себе контейнер из центра стола, и теперь вертел его в руках.

— Даже не знаю, что тебе на это сказать, — хмыкнул граф. — Я, конечно, слышал, что теоретически такое возможно, но вот так, на практике, признаться, сталкиваюсь с подобным впервые. Вообще-то пронзатели орков — это отлично защищенные артефакты, и вскрыть их защиту стандартным «киселем» из контейнера, уж поверь, невозможно.

— Но я ж!..

— Да я верю тебе, верю, — покивал граф. — Здесь, видимо, крайне неудачно для погонщика и его оружия сложился целый ряд факторов. Во-первых, активированный пронзатель не был заземлен хозяином.

— Да, раненый орк до последнего тянулся к нему, — припомнил я. — Но длины рук не хватило.

— И тебе, Денис, крупно повезло, что погонщик не дотянулся до своего активированного пронзателя. Если б это случилось, выкаченная пронзателем из твоего пита энергетическая суть — эдакий концентрат живы — за считанные мгновенья залатал бы все раны хозяину. И тебе раненому пришлось бы по новой схлестнуться с полностью восстановившемся сильным врагом, да еще и вооруженным теперь своим пронзателем.

— Согласен, шансов повторно его одолеть у меня тогда было б немного.

— Но на твою удачу погонщик до пронзателя не дотянулся, рухнул в грязь и издох от смертельной раны. Активированный же пронзатель так остался торчать в туше бедняги питомца. Которому вторично повезло, когда уже ты, Денис, пытался вытащить из раны оружие орка, но оно сидело глубоко, и у ослабевшего от потери крови тебя не хватило сил его вытянуть. А вот если б ты тогда извлек-таки из раны грома-быка пронзатель, я уверен, что лишенный энергетической сути питомец тогда точно не дотянул бы до хранилища, и отбросил бы копыта еще в первый час твоего отчаянного марафона к алтарю.

— Вот же ж!..

— Лучше и не скажешь, — хмыкнул граф. — Избавляя же, в конечном итоге, питомца от пронзателя с помощью техники Живого камня, ты, похоже, серьезно повредил защиту некорректно деактивированного артефакта и, отобрав у пронзателя часть похищенной энергетической сути грома-быка, вернул ее раненому бедняге. И эти возвращенные крохи помогли живчику-питомцу продержаться потом пять часов до вашего возвращения в хранилище… Повреждения же в защите пронзателя позволили чуть позже «киселю» из контейнера выкачать из артефакта мутаген.

— Как думаешь: полкило этого добра на триста золотых монет понянут?

— Уверен, этот мутаген стоит гораздо дороже, — улыбнулся граф. — Но вынужден тебя разочаровать, союзник, я не стану выставлять мутаген из пронзателя на аукцион.

— Это еще почему?

— Потому что не хочу становиться объектом кровной мести погонщиков, — огорошил граф. — Видишь ли, орки с бесконечным пиететом относятся к своим пронзателям, передавая их из поколения в поколение, как величайшую ценность рода. И за высушивание пронзателя своего павшего сородича остальные погонщики станут жестоко мстить сотворившему подобное святотатство игроку…

— То есть мне? — нахмурился я.

—…Если же извлеченный из пронзателя мутаген выставить затем еще и на имперский аукцион, — продолжил вещать граф, игноря мой вопрос. — Это будет равносильно прыжку с расцарапанным в кровь телом в бассейн полный пираний. Даже в своем замке в центре империи я не смогу гарантированно укрыться от убийц, снаряженных по мою душу мстительными погонщиками.

— Вот гадство. Полагаешь, за мной теперь начнется охота.

— Уверен, она уже началась… Но я улажу эту проблему, не беспокойся.

— Как?

— Постараюсь вернуть погонщикам им пропажу, и спустить конфликт на тормозах.

— А если…

— Не забивай лишней информацией голову, Денис. Предоставь решение этой проблемы мне. Тебе же сейчас следует сосредоточиться на восстановлении пита. Слушай внимательно, вот что после нашего расставания тебе нужно будет сделать с ПТУ…

Интерлюдия 4

Интерлюдия 4

Пара двухметровых гориллоподобных здоровяков, с мышиного цвета кожей, без опаски шагала по открытому всем ветрам пологому холму, уверенно шлепая широкими ступнями по грязевому месиву, в которое после проливного дождя превратилась осенняя трава.

Гиганты ничуть не опасались быть замеченными сторонними наблюдателями, потому как: во-первых, местные аборигены были под чистую вырезаны прокатившимися тут несколько недель назад жадными до людской плоти стаями орды, во-вторых, иллюзорные техники стадии среднего осознания, скастованные на каждом, делали их абсолютно невидимыми для примитивных игроков этого захолустья, ну и в-третьих, под землей холма они чуяли незримое присутствие десятков тварей изнанки, готовых по воле своих хозяев мгновенно выкарабкаться из нор и наброситься на указанных врагов.

В длинных ручищах шагающие гиганты сжимали здоровенные, отполированные до блеска бревна, остро заточенные с одного конца на манер копий, и, подтверждая свою недюжинную силу, обращались со своими массивными «заточками» словно с невесомыми тростинками.

Поднявшись на вершину холма, они увидели вдали опоясанные щербатым частоколом руины большого людского поселения.

«След приговоренного ведет туда», — по-звериному рыкнул один из серокожих громил, ткнув острием своего заточенного бревна на дальнее поселение.

«Я не чую там жизни», — зарычал в ответку напарник, жадно принюхиваясь.

«Алтарь?»

«Да. Я не слышу рядом ауры стража. Алтарь открыт для игрока. Приговоренный может таиться там.»

«Он не будет прятаться там вечно.»

«Спустимся. И подождем.»

Закончив перерыкиваться, серокожие громилы зашлепали дальше огромными босыми ступнями по грязи…

Через десять минут они благополучно добрались до дырявого частокола поселения и, отодвинув своими «заточками» в стороны створки не запертых ворот, никем не остановленные зашагали дальше к прячущемуся в тени огромного центрального дома гранитному алтарю.

Глава 23

Глава 23

— Вот! Сейчас было вообще идеально! — расплылась в довольной лыбе бородатая рожа Психа. — И грация была, и легкость, о которых битый час тут тебе талдычу. Сам-то словил кураж от удара?

— Угу, — буркнул я, тяжело дыша и слизывая языком со щек капли стекающего пота… Какая там, в жопу, легкость! Руки после двухчасовой непрерывной тренировки, как колоды, словно пуда по два каждая весят. Просто чудо, что с такими загнанными вусмерть культяпками я смог-таки на арене идеально воспроизвести сдвоенный удар седьмой стойки Изумрудного берса.

— Вот и славно. Тогда сейчас в Омут отправлю тебя минут на пятнадцать. Отмокнешь там в водичке, смоешь пот трудовой, взбодришься… И переходим в загон пита, для отработки шестой стойки Живого камня.

— Как там Зараза-то, кстати? Очухался уже после апгрейда? — пропыхтел я, без сил плюхнувшись задницей в зеленый песок.

— Вот вернешься из Омута, сам все и увидишь, — хмыкнул вредина-наставник. — А это что такое, я не понял? Ты чего это там расселся-то?

— Обожди, Псих. Дай хоть пару минут дух перевести.

— Вот в Омуте и переведешь! — припечатал Псих, и выскочивший откуда-то справа черный смерч портала мгновенно затянул меня в знакомую донную муть.

Пришлось, закупорив ладонями рот и нос, в экстренном порядке кастовать четвертую стойку Омута силы, и через секунду привычным макаром выдыхать уже через открывшиеся за ушами жаберные щели. Следом, до кучи, я скастовал пятую стойку Крыла бабочки, максимально ускоряя медитационной техникой процесс воспроизводства маны в Резерве… Ну все, теперь можно следующие четверть часа свободно дышать под водой жабрами, гарантированно не опасаясь приступов удушья.

В отместку мучителю Психу, я решил забить в этот раз на прокачку более совершенной пятой стойки подводной техники, и пятнадцать секунд «отмокания» потратить на изучение параметров текущего развития наших с питом игровых персонажей.

— Ссс-бл-бл-та-бл-бл-ту-бл-бл-ссс! — кое-как, с грехом пополам, пробулькал я под водой кодовое слово, и на фоне непроглядно-коричневой мути омута через мгновенье перед глазами развернулся длинный перечень знакомых позиций:

Уровень 7 (продвинутое осознание)

Запас живы: 14361879 единиц

Резерв маны: 251 (270) единиц

Разум — 43

Память — 15

Логика– 12

Интуиция– 16

Тело — 58

Сила — 16

Ловкость — 20

Выносливость — 22

Воля– 44

Давление — 11

Сопротивление — 21

Медитация — 12

Техники — 10

«Изумрудный берс» (пиковый мастер, тело) активирована, освоено 7 стоек из 20

«Озарение феникса» (начальное пробуждение, разум) активирована, освоено 1 стойка из 1

«Эхо изнанки» (среднее пробуждение, разум) активирована, освоено 2 стойки из 2

«Стальной вепрь» (продвинутое пробуждение, тело) активирована, освоено 3 стойки из 3

«Дыхание пепла» (пиковое пробуждение, воля) активирована, освоено 4 стойки из 4

«Крыло бабочки» (начальное осознание, воля) активирована, освоено 5 стоек из 5

«Омут силы» (среднее осознание, тело) активирована, освоено 4 стойки из 6

«Кротовая нора» (продвинутое пробуждение, разум) активирована, освоено 3 стойки из 3 (на хранении: 1 агон квеста, карта квеста, контейнер)

«Рывок батута» (начальное пробуждение, тело) активирована, освоено 1 стойка из 1

«Живого камня» (продвинутое осознание, воля) активирована, освоено 5 стоек из 7

Питомец: грома-бык (Зараза)

Стадия развития: динозавр

Запас живы: 17031 единиц

Разум — 19

Память — 6

Логика– 4

Интуиция– 9

Тело — 101

Сила — 36

Ловкость — 18

Выносливость — 47

Воля– 40

Давление — 13

Сопротивление — 19

Медитация — 8

Улучшения — 6

Тяжеловоз

Длиннорог

Следопыт

Слюна-клей

Окрыленный

Бомбомет

По прочтении вышеозначенного текста, губы мои сами собой разошлись в довольной улыбке. Способ реанимации Заразы, подсказанный прошаренным графом, сработал, похоже, выше всяких похвал.

Да, в начале мне пришлось перетерпеть несколько не самых приятных минут, когда сперва силком пришлось раздвигать зубастую пасть неадекватного страдальца и потом, запулив в глотку питу оранжевую горошину ПТУ, стиснув зубы, выжидать контрольный срок действия алхимического снадобья, наблюдая как в натуральных конвульсиях бьется переживающий страшнейший болевой шок Зараза. Под занавес же этой экзекуции, когда потерявший от чудовищной боли сознание грома-бык затих, мне в экстренном режиме пришлось переводить питу три с половиной миллиона единиц живы (увы, снова теряя, при этом, нехилую часть большим трудом добытого ресурса на грабительский системный сбор за перевод живы), зато, в итоге, разом доведя личный запас питомца до контрольного рубежа в пять миллионов единиц живы, чем спровоцировав немедленный апгрейд отрубившегося бедолаги на следующую стадию развития.

Как и предрекал граф, часть былых улучшений не смогла по новой воссоздаться в грубо восстановленной ПТУ энергоструктуре. И такие замечательные заразины абилки, как Слюна-бальзам, Манок и Каратель, увы, оказались потеряны теперь, походу, бесследно (особенно мне было жалко, конечно, читерского Манка, превращающего охоту на тварей изнанки в непрерывный кровавый промысел, впрочем об отсутствии теперь шикарно заживляющей подавляющее большинство ран Слюны-бальзама и наделяющего питомца взрывным ускорением Карателя, мы оба с напарником, уверен, пожалеем еще не раз). Но чего уж теперь — сделано и сделано. Разовая потери: трех улучшений пита и трех с половиной миллионов единиц живы из моего Запаса, все-таки не такая уж и заоблачная цена за последующую стабилизацию энергоструктуры питомца на более высокой стадии развития (к которой, кстати, Зараза, самостоятельно накопивший за две недели почти два миллиона живы в своем Запасе, и без моих костылей мог за следующий месяц квеста спокойно доковылять сам), с гарантированным спасением полезного помощника от полной деградации к состоянию тупой вьючной скотины.

Впрочем, отчасти потерянные улучшения пита компенсировались после апгрейда парой новых, прилетевших реанимированному питомцу за переход на стадию развития динозавр. Сфокусировав пристальный взгляд на двух последних в списке улучшениях, я через секунду прочел их развернутые характеристики.

Окрыленный — описание улучшения: направленной мутацией ПТУ подкожный рудимент крыльев грома-быка развивается до величины, приемлемой текущей стадии развития питомца.

Бомбомет — описание улучшения: наделяет каждый поток экскрементов, естественным образом низвергаемый грома-быком в полете, свойствами авиабомбы, взрывная мощь которой прямо-пропорциональна весу потока экскрементов, низвергаемого питомцем за 1 раз.

Даже только эти две абилки уже превращали меня фактически в обладателя читерского бомбардировщика. Учитывая же зверский аппетит моего шеститонного обжоры, практически бездонный боезапас грома-быка лично у меня не вызывал ни малейшего сомнения. Но, кроме пары вышеозначенных улучшений, апгрейд до стадии развития динозавр принес еще питу основательный рост (разом на 3–4 единицы) всех текущих параметров, плюс обозначение новой ветки развития в статусе — ветки Разума. Оно, конечно, и на стадии короля питомец действовал порой осознанно и вполне разумно, теперь же этот его ранее скрытый потенциал оказался официально оформлен системой. От чего, интуиция подсказывала мне, в скором возобновлении общения с преобразившимся питомцем меня ждет теперь немало сюрпризов.

Вот так: за молчаливым раздумьем и анализом нашего с питом текущего статуса, незаметно пронеслись отмеренные мне наставником четверть часа на самостоятельную подводную тренировку. По истечении которых, подхваченный абсолютно неразличимы в мути подводья черным смерчем портала, через мгновенье, в ореоле брызг от прихваченного со мной из омута и рухнувшего по прибытии мне под ноги кубометра донной воды, я оказался на вытоптанной тяжелыми копытами земле заразиного загона.

— Лентяй! — тут же прилетела ожидаемая предъява от недовольного моим пятнадцатиминутным саботажем Психа.

— Муууу!.. — куда как более приветливей встретил меня наконец-то снова бодрый и жизнерадостный пит.

Но когда Зараза потянулся ко мне здоровенным, как сковорода, носярой, чтобы по-дружески ткнуться в плечо, я невольно отшатнулся от питомца, ставшего после апгрейда размером с добротную крестьянскую избу. Определенно, я погорячился в своих недавних рассуждениях на счет шести тонн веса пита, теперь это смутно знакомое рогатое чудовище весило вдвое больше, как минимум. И вот так с ходу, без подготовки, нарваться на встречу с таким натуральным динозавром — это, я вам доложу, то еще потрясение для психики…

— Ой, нафантазировал тоже — двенадцать тонн, — фыркнул Псих, в очередной раз запросто подслушавший мои мысли. — Бедолага наш так отощал после болезни и устроенного тобой тут же следом апгрейда, что сейчас и пяти-то тонн не потянет. Ты глянь — одни ж кожа да кости. Смотреть даже больно!

— Муууу!..

— Ну ты мне еще тут поуказывай, умник, куда смотреть, а куда не смотреть! — возмутился наставник.

— Но он же теперь такой огромный, — переборов внутренне неприятие изрядно раздавшегося ввысь и вширь питомца, я шагнул Заразе навстречу и ласково погладил шершавые роговые наросты толстой брони на его огромном носу.

— Муууу!.. — довольно зажмурился рогатый великан и приспустил даже голову, чтоб мне не нужно было высоко тянуться и было сподручней чесать его нос.

— Да глаза-то разуй, Дениска, — угорал меж тем рядом Псих. — Ну не знаю, кулаками их что ль протри, чтоб вода из омута не застилала.

— Ниче мне их не застилает! — возмутился я. — И прекрасно вижу, что теперь он огромный, как…

— Ну-ка, Зараза, удиви хозяина! Покажи: как теперь можешь! — не дослушав меня, скомандовал Псих.

И в следующую секунду, когда великанский горб грома-быка с оглушительным хлопком раздался в стороны, мгновенно расширив и без того массивную фигуру пита раз в пять в обе стороны, я осознал свою ошибку. То, что представлялось мне поначалу вдвое увеличившейся тушей питомца, на поверку оказалось огромными, сложенными на спине крыльями. И теперь, когда эти массивные кожистые полотнища развернулись во всей красе, я увидел, что лишь слегка вытянувшееся тело грома-быка под ними, и впрямь, теперь выглядело изможденным, с дистрофическими выпирающими наружу ребрами и впалыми чуть не до самой хребтины боками.

— Так, чую: грамотной отработки стоек Живого камня ожидать от вас обоих теперь бесполезно, — махнул на нас с питом рукой Псих. — Ладно, наверстаем в другой раз. А сейчас ступай, Денис, на волю и откармливай там, как следует, своего красавца.

— А можно мне отсюда сразу в полет прямо на нем? — спросил я наставника, вспомнив об опасениях графа: нарваться нам с питом у алтаря на засаду мстительных орков-погонщиков. Оно, конечно, в дальнейшем разговоре союзник обещал уладить эту проблему. Но мало ли. Как говорится: береженого бог бережет.

Однако, ответ мне неожиданно пришел не от наставника, а со стороны питомца.

Зараза молниеносно перехватил меня длиннющим языком поперек туловища и легко, как пушинку, закинул себе на могучую шею.

Дальше я даже возмутиться не успел, когда зеленная дымка стен загона оказалась буквально сметена ураганными махами заработавших крыльев пита, и через секунду мы, оказавшись снаружи, уже энергично набирали высоту, стремительно удаляясь от оставшейся внизу гранитной плиты алтаря.

Мне показалось, что сквозь шум ветра в ушах снизу нам вслед раздалось чье-то возмущенное рычание. Но, обернувшись и глянув вниз, там на площадке у алтаря я никого не увидел.

— Наверное почудилось, — буркнул себе под нос.

Однако послышалось, видимо, не только мне.

Неожиданно, плавно развернувшись на взлете, Зараза по широкой дуге снова прошелся над алтарем, плюхнувв нужный момент из-под хвоста пахучий подарок невидимкам внизу (и как смог-то такой скелет что-то из себя выдавить).

— Муууу!.. — мстительно взревел рогатый динозавр небес, завершая круговой маневр и ложась обратно на прежний курс.

Прогремевший снизу нам вдогон мощный взрыв окончательно поставил жирный крест на коварных планах возможных преследователей.

Интерлюдия 5

Интерлюдия 5

— Дебила кусок, мля! — прошипел Илья Палачев, поднимаясь на ноги после взрыва и отряхивая заляпанный грязью и дерьмом стильный зеленый костюм.

— Тьфу, мля! — сплюнул он заскрипевший на зубах песок. — Обещал же, придурку, что все тут разрулю! Полдня, считай, на говнюка потратил. А вместо благодарности… Сука, это вообще потом отстирается⁈

— Ррррр!.. — послышалось сдавленное рычание из-под груды бревен, в которое после взрыва превратилась примыкающая к большому дому беседка.

— Однако, кучно как положил, — проворчал граф, прекращая бесполезные попытки оттереть вонючую гряз от костюма, которая в результате его отчаянных усилий лишь больше размазалась и впиталась в одежду. — И как догадался-то, паршивец, что я хмырей серожопых, от греха, аккурат в беседку спроважу?

— Ррррр!..

— Да слышу я! — раздраженно рявкнул граф в сторону завала и философски добавил: — Так-то сами виноваты. Никто вас сюда не звал.

— Ррррр?..

— Да иду, блин! Иду!..

По новой скастовав слетевшую после взрыва технику Суть фраз, граф вернул себе возможность объясняться на рыкучем диалекте погонщиков и, зло сплюнув, отправился вызволять орков из завала.

— Ты обманул нас, человек!..

— В следующий раз никто, даже ты, не остановит карающий полет наших пронзателей!.. — наперебой зарычали, вместо спасибо, извлеченные из-под груды деревянного хлама погонщики.

— Пацаны, это че за предъявы гнилые⁈ — рыкнул в ответ ничуть не растерявшийся граф. — Вы нахрена парнишке вслед стали проклятья рычать и пронзателями грозить? Он вас услышал, обиделся и ответил. Так что нефиг с больной бесталковки на здоровую перекладывать! Сами беду накликали — сами и огребли! И меня, вон, еще заодно с вами, раздолбаями, зацепило!..

— Э-э! Обороты сбавь, человек!..

— Это ты нас под взрыв подставил!.. — орки синхронно вскинули пронзатели, нацелив отточенные наконечники графу в грудь и живот.

Ничуть не испугавшийся Илья устало закатил глаза и пробормотал себе под нос.

— Сука! Как же вы меня уже задолбали, ублюдки серожопые, — (разумеется, на нормальном языке).

— Что это он там квакает?

— Должно быть молится, брат. К смерти лютой готовится.

— Вот неймется вам, пацаны, — снова перешел на орочье рычанье граф. — Мы ж уже все, вроде, порешали. И вы оба благоразумно признали: что даже пара восьмерок против двенадцатого уровня не канает.

— Тогда ты застал нас врасплох!..

— Рухнул с неба нам на головы!..

— Теперь мы готовы к бою!..

— И наши пронзатели… — не дослушав пафосное рычанье наперебой загалдевших погонщиков, граф просто шагнул им навстречу. Но сделал это настолько неуловимо быстро, что оба орка даже шевельнуть не успели своими монструозными заточками, уж не говоря о том, чтобы нанести ими прицельный удар.

Дальше серией таких же неуловимо-молниеносных движений руками (изящные кожаные перчатки на которых во время ударов преобразились в массивные боевые краги, сходные с перчатками лишь таким же насыщенным изумрудным цветом) граф играючи выбил оружие из рук серокожих «горилл» и до миллиметра выверенными тычками в грудь оправил обоих громил обратно на кучу битых бревен.

— Так, пацаны, — подбоченившийся граф грозно навис над разминающими отбитую грудину жертвами, — теперь, когда мы порешали: кто будет сверху, давайте по бырому организуйте мне связь со своим верховным. У меня к нему предложение, от которого, думаю, он не сможет отказаться.

В подтверждение рычащих фраз в руке графа материализовался контейнер.

— Что это?.. — в унисон прорычали побитые погонщики.

— Здесь мутаген из высушенного пронзателя вашего родича, — спокойно пояснил граф. — Из-за которого, подозреваю, и разгорелся весь этот сыр-бор.

— Так это ты сотворил⁈..

— Берегись, приговоренный!.. — забыв о боли, по новой взъерепенились и зарычали погонщики.

— Ша, пацаны, — устало отмахнулся граф. — Как я уже упомянул еще в самом начале нашего общения: я пришел с миром. Потому, прошу, не вынуждайте меня снова бить вас. А просто организуйте мне связь с вашим верховным.

Глава 24

Глава 24

Пока разгоняющийся Зараза энергично набирал высоту, я обхватил руками его шею и, сложившись практически пополам, с откляченной на спину питомцу задницей, прекрасно прятался от встречного воздушного потока за массивной рогатой башкой грома-быка. Увы, все изменилось, когда достигший комфортной высоты пит перешел на горизонтальный полет. Выровнявшиеся в одной плоскости тело (с подобранными под живот лапами) и голова рогатого летуна тут же выставили меня под таранный встречный воздушный удар. И, судорожно вцепившись ногтями в роговые пластины шейной брони питомца, я не имел даже возможности прикрыть ладонями слезящиеся глаза.

Шипя матюки сквозь стиснутые зубы, я полностью ослеп и на пару минут впал в ступор, не находя выхода из этого лютого трэша. А ведь мало было удержаться на летящем питомце, им еще нужно было теперь как-то управлять, указывать зверю направление движения, иначе самостоятельно он меня унесет к черту на рога. И вот как, спрашивается, его направлять, когда под гнетом встречного ветра ни глаз не можешь открыть, ни даже шевельнуться.

Зараза же, в своем роговом доспехе, чувствовал себя великолепно. Неспешными махами огромных кожистых крыльев он играючи поддерживал сумасшедшую скорость полета, и таранил рогатым лобешником воздушную стену, как заправский истребитель.

В подтверждение последнего сравнения, рогатый затейник примерно через минуты полторы прямого, как полет стрелы, полета вдруг, резко ускорившись, нырнул на десяток-другой метров вниз и, судя по остервенелому кряканью, заполонившему в конце нырка разом все окружающее меня пространства, решил поохотиться на косяк перелетных уток.

Заполошное кряканье за считанные мгновенья разметалось в разные стороны, и в наступившей снова относительной тишине свиста встречного ветра раздался смачный хруст перемалываемых огромными челюстями пита утиных тушек, подтверждая, что коварная атака большой рогатой «птицы» удалась на все сто.

Не зря в народе говорят: клин клином вышибают. Вот и меня этот очередной стресс (из-за неожиданного «нырка» пита я едва не сорвался с его жесткой шеи) резко вывел из ступора. И лихорадочно заработавший мозг тут же нашел выход из, казалось бы, совершенно безнадежной жопы.

Кастовать даже первую, самую простую стойку Стального вепря пальцами лишь одной левой руки оказалось писец как непривычно. Но правую добавить в помощь я никак не мог, удерживаясь ее одной и подбородком на шее по новой набирающего высоту Заразы. К счастью, со второй попытки удалось активировать защитную технику, и развернувшийся передо мной тут же воздушный щит стал рассеивать львиную долю встречного воздушного потока.

Я смог наконец-то оторвать руки от заразиной шеи и протереть кулаками слезящиеся глаза.

Пока промаргивался скоренько скастовал пальцами уже обеих рук вторую и третью стойки Стального вепря и, сформировав таким образом вокруг тела полный воздушный доспех, полностью распрямил спину, впервые с начала полета приняв вертикальное сидячее положение.

Но прежде, чем позволить себе наконец насладиться видом раскинувшихся под ногами просторов, следом за защитной техникой (полный комплект которой стал быстро опустошать Резерв маны) я скастовал еще и пятую стойку Крыла бабочки и, лишь восстановив таким макаром баланс убывающей-пребывающей маны, перешел в режим беззаботного зрителя.

— Охренеть! — невольно вырвалось у меня от открывшейся с километровой высоты грандиозной панорамы внизу, с фоном из гигантских кожистых полотнищ, синхронно вздымающихся и опускающихся по обе стороны от меня.

Из-за воздушного доспеха, возглас мой, ничуть не искаженный встречным ветром, тут же достиг ушей питомца, и Зараза в ответку разродился довольным ревом:

— Муууу!..

— И куда, бро, скажи на милость, ты путь держишь? — строго спросил я чересчур самостоятельного летуна.

— Муууу!.. — беззаботно проревел Зараза в ответ.

— Че значит: просто крылья проветриваешь⁈ У нас квест, между прочим, наиважнейший! И время по минутам практически расписано! Что за безответственное поведение?..

— Муууу!..

— Э-э! Ты кого душнилой назвал, дельтаплан рогатый!

— Муууу?..

— Че дельтаплан такое, интересуешься? Ну это, как бы тебе, дружище, объяснить… Э-э, Зараза, ты зубы-то мне не заговаривай. Сперва с маршрутом давай-ка определимся.

— Муууу!..

— Что значит: определился давно? Сам же только что…

— Муууу?..

— Фига се, шутник, мля… И че, может хозяина тоже уже в курс введешь: куда путь держим?

— Муууу!..

— Домой на побывку слетать, оно, конечно, дело хорошее. Но мы из-за сегодняшних приключений, считай, весь свой выходной на них и профукали. А граф просил с квестом ускориться. Так что…

— Муууу?..

— Да, разумеется, мне тоже страсть как охота дома побывать. Но я ж те объясняю… Э-э, бро, ты че удууумааа-ААА!..

Сорвавшийся вдруг в крутое пике Зараза энергично заработал крыльями и стрелой понесся вдогонку за очередным перелетным косяком, появившемся ниже параллельным с нами курсом. Но если в предыдущий раз, даже крепко обнимая из-за встречного ветра его шею, я едва с нее не сорвался, то сейчас, расслабившись из-за действия защитной техники, я, разумеется, не удержался и вывалился с резко ухнувшего вниз летуна.

И с отчаянным воплем ужаса полетел вниз с километровой высоты, наблюдая за неумолимо приближающимися полем.

Эти секунды свободного падения навсегда врезались в мою память. Я окончательно уже смирился с мыслью, что сейчас неминуемо разобьюсь, и даже не сразу сообразил, что произошло, когда примерно в полусотне метров от земли оказался вдруг подхваченным неожиданной широкой лентой страховки, до хруста ребер стянувшей мне грудь, и подбросившей за подмышки меня обратно вверх.

А потом я неуклюже плюхнулся на шейные роговые пластины пита и, проигнорив вспышку боли в прищемленных кокошках, разразился истерическим хохотом…

Очухавшись от шока, я понял, что той спасительной широкой лентой, выдернувшей меня на последней секунде из лап костлявой, оказался, по всей видимости, заразин язык. Но вот как совершивший этот трюк питомец смог одновременно удержать в пасти еще и туши пойманных уток? — на этот вопрос у меня до сих пор нет разумного объяснения. Меж тем, характерный хруст птичьих костей, перемалываемых крепкими челюстями по новой набирающего высоту питомца, сидя на его шее, я слышал очень отчетливо.

— Охотник, блин, — пропыхтел я, устраиваясь на жестком сиденье поудобнее. — Чуть не угробил хозяина своего, засранец. Нужно сбрую какую-нибудь сюда, на шею, наладить, а то, ежели не успеет в другой раз подхватить… А этот следующий раз, чую, стопудово не за горами…

— Муууу!.. — взревел возмущенно проглотивший добычу питомец.

— Да верю я, верю, что ты быстрый. Но с упряжью летать на тебе мне будет все же поспокойнее.

— Муууу?..

— Куда летим?.. Да давай уже следуй дальше по намеченному маршруту.

— Муууу?..

— Мало ли, что я говорил. А вот сейчас передумал. Надо упряжь тебе наладить, а мне стресс снять. Дом для этого — самое оно.

— Муууу!..

— Да не ошейник, собачий я на тебя надеть собрался, а упряжь.

— Муууу!..

— Повозмущайся еще тут у меня, умник!.. Скажи лучше: долго нам еще до дома-то лететь?

— Муууу?..

— А кто знает?

— Муууу!..

— Половину расстояния уже примерно пролетели? Лихо, однако. Пешкодралом бы часов восемь добирались.

— Муууу!..

— Ну да от скромности ты точно не помрешь.

— Муууу!..

— Лети, давай, не отвлекайся!

— Муууу!..

Интерлюдия 6

Интерлюдия 6

(Переписка в закрытом чате)

— Белан, танцуй! Я выторговал для тебя трое суток перемирия.

— Чего?

— Князь, не тупи, а! С верховным орков я договорился, что следующие семьдесят два часа ни одна подконтрольная погонщикам тварь изнанки не отправится штурмовать стены твоего стольного града.

— Илья, но как?

— Скажем так: я продал верховному крайне ценную для погонщиков вещицу. Ценой за которую и стали три дня вашего перемирия.

— Че за вещица-то, интриган? Откуда она у тебя взялась? Сам понимаешь, сейчас любой рычаг воздействия на серожопых для меня на вес золота. Потому, не томи, рассказывай!

— Не могу рассказать. Связан игровой клятвой о неразглашении(

— Ну хоть намекни???

— Дениске спасибо скажи) Союзник вещицу эту, по незнанию, случайно сегодня утром добыл, и система закрыла на данное происшествие глаза. Я, как узнал, тут же забрал у него находку и предложил выкупить верховному… Вот как-то так, в общих чертах, дело у нас и сладилось.

— Теперь понятно: почему сегодня ни одного алтаря не было очищено от скверны Изнанки.

— Над этой проблемой, кстати, я тоже поработал. И гарантирую, что уже в ближайшие часы скорость освобождения алтарей на захваченной тварями территории княжества возрастет многократно.

— Ишь ты. А этот фокус провернуть как тебе удалось? Или тоже страшная тайна?

— Нет здесь никакой тайны. Все просто: вложился в алхимию, и приобрел на аукционе для союзника ПТУ)

— Стесняюсь спросить: а о побочке с этого дерьма ты парнишку предупредил?

— Не было необходимости. Он пилюлю питу своему скормил, у которого ситуация была безвыходная. Ну а я со стороны потом, как водится, мутацию проконтролировал, и удостоверился, что без вычурной побочки на сей раз обошлось.

— Фартовый у тебя союзник, граф)

— Согласен))

— Я так понимаю, проблемы пита как-то связаны с добычей загадочной вещицы?

— Догадливый.

— Может, хоть с этой стороны приоткроешь завесу тайны?

— Поверь, князь, тебе этот рычаг воздействия на погонщиков не подойдет точно. Там вся фишка в том, что союзник мой, в силу неопытности, не ведал, что творит. А если б совершил подобное со знанием дела целенаправленно, то, вместо полезного рычага воздействия на орков, огреб бы от системы лишь тучу крайне паршивых дебафов.

— Ну нет, так нет… Трое суток, значит, для меня выторговал?

— Да. И настоятельно советую тебе, князь, немедленно начинать укреплять стены. Потому как штурм через три дня, уверен, возобновится адский.

— Это-то понятно, граф. Но чего тут всего за три дня успеешь укрепить? За счет разобранных городских домов удастся от силы на пару-тройку метров стены нарастить…

— Было б желание, князь) На имперском аукционе представлен богатейший выбор защитных артефактов, закладка которых в стены превращает даже дырявый забор в неприступную цитадель.

— Граф, да там цены такие, что мне все земли свои барыгам заложить придется!

— А у тебя, Белан, выбор-то небогат. Либо, влезаешь в долги, укрепляешься, сдерживаешь яростный натиск ведомых погонщиками тварей, спасаешь княжество, а когда война закончится, продав уцелевшие артефакты, частично гасишь задолженность, и выплачиваешь остальное потом энное количество лет. Либо через три дня скопившаяся под рукой орков лавина тварей изнанки захлестывает за стены стольного града, уничтожает твой последний оплот, и окраинное княжество Белгородское, прекратив свое существование, присоединяется к потусторонним землям бескрайней пустоши. С твоим одиннадцатым уровнем отбиться от тварей и сбежать из оскверненных земель, разумеется, удастся. Но навешанные потом системой дебафы, сам понимаешь, поставят крест на дальнейшем развитии. Вот и выбирай кем лучше стать: должником или инвалидом?

— Утешил, блин.

— Да полно плакаться, князь. Не поверю, что за годы правления тебе не удалось скопить приличного капитала на черный день. Не жмись, Белан, тряхни мошной и, глядишь, без закладных с закупкой защитных артефактов управишься.

— Ладно, разберусь… В любом случае, спасибо за трехдневную передышку, Илья.

— Удачи, князь.

Глава 25

Глава 25

— Ооо, барин, только не убирайте руку! Вот так, еще раз, пожалуйста!..

— Да, ба-рин! Да! Да! Да!..

— Барин, вы самый лучший, я обожаю вас!.. — три женских голоса, сливаясь в ахи-охающую какофонию, одновременно услаждали мой слух, пока, энергично двигая тазобедренной частью, я самозабвенно таранил лоно одной из них, и руками в параллель с удовольствием жамкал сиськи, подставляемые с обеих сторон подружками извивающейся подо мной любовницы.

Нет-нет, не спешите записывать меня в извращенцы. Так-то я к своей Ваське на обещанную ночевку приехал (пардон, прилетел). А эта проказница сама устроила для меня такой вот незабываемый сюрприз, затащив к нам в постель еще пару симпатичных подружек: Красу и Власу. Аргументировав сей неожиданный подгон тем, что такому неутомимому мужчине… — цитирую дословно, —… одной девушки на целую ночь будет слишком мало.

Обе Васькины протеже оказались просто красавицами. К тому же встретили они нас в спальне уже в неглиже, робко переминающимися у края огромной кровати. Учитывая же мое недельное воздержание, решение по предложенным для постельных утех помощницам я принимал уже, как в тумане, ни разу не головой, а тем, что гораздо ниже, вздыбившись бугром, норовило натурально порвать штаны. Как следствие, я тупо сграбастал всех трех девок в охапку и, под их дружный довольный визг, рухнул с добычей на расстеленную пуховую перину.

Позже, расспросив Василису наедине, удалось выяснить и вторую, более прагматичную причину появления ее подружек в нашей кровати. Оказалось, что воскресающие на алтаре люди… Ах да, сперва ведь необходимо пояснить, что моя догадка, о каком-то читерском возрождении перебитого тварями изнанки населения княжества, оказалась точной на все сто. Игровые законы центрального мира давали девяностопроцентный шанс на возрождение всем жертвам опустошительного нашествия орд тварей изнанки. Причем, это касалось не только людей, но и сожранных тварями изнанки домашних животных. Лишь десять процентов об общего числа жертв кровавого нашествия орды умирали без шанса на возрождение, остальные получали шанс на повторную жизнь, при наличии, разумеется, в разоренном супостатами поселении очищенного от скверны Изнанки алтаря. Проще говоря: возрождение людей и животных в княжестве происходило как раз-таки на алтарях, отбитых у стражей, и очищенных практическим действием призванного игрой освободителя — в моем случае: заходом с каждого алтаря в хранилище… Так вот, воскресающие на алтаре люди возвращались в центральный мир с заблокированной памятью и обнуленным до текущего уровня развития Запасом. То есть вся накопленная ими в Запасах жива сгорала в процессе воскрешения, и страдающие амнезией люди возрождались с пустыми Запасами. От алтаря, разумеется, каждому сразу начинал поступать необходимый для выживания минимум живы (размер которого колебался в зависимости от уровня возродившегося), но скудного притока живительной энергии не хватало людям для скорой борьбы с амнезией, и процесс восстановления памяти несчастных порой затягивался на долгие недели. Секс же с богатым живой партнером позволял в процессе взаимного удовлетворения урвать у любовника (вместе с зарядом семени) крохи его жизненной энергии. Учитывая же многомиллионный объем Запаса игрока седьмого уровня, полученные от меня во время любовных утех «крохи» для дворовых девок третьего уровня превращались в весьма существенные вливания живительной энергии, позволяющие не только быстро восстановить память, но и, наполнив, Запасы до максимума, подняться в развитии на следующий уровень. Что, кстати, после нашего предыдущего затяжного секс-марафона и приключилось с моей Васькой — отправившись, после моего ухода, восстанавливаться к алтарю, девушка неожиданно получила там системное предложение о переходе на четвертый уровень развития.

Красе с Власой повезло, что подружка у них оказалась не ревнивой стервой, а пипец какой понимающей душкой. Мне же, ясен пень, только в радость было выпустить пар не с одной, а сразу с тремя красотками, и то, что за это из моего Запаса испарится тысчонка-другая единиц живы, было сущим пустяком за полученное наслаждение.

— Даааааааа!.. — почувствовав сокращения моего члена, отстреливающего в ее влажные глубины семенной заряд, Василиса тоже забилась подо мной в эйфории накатившего оргазма.

Я же, простимулировав подругу еще какое-то время нежными тычками своего ни разу не опавшего члена, мягко выскочил из натруженного лона Василисы и тут же вошел в охотно распахнувшуюся мне навстречу Красу.

— Ооо, ба-рин! Как хо-ро-шо!..

— Ух ты! Что это там⁈ — изумленный вскрик Власы, оставшейся на дальнем краю временно не у дел за отпыхивающейся Васькой, последовал за яркой огненной вспышкой в ночном окне.

Тут же жалобно задребезжало оконное стекло от долетевшего с небольшим запозданием громового раската.

— Не об-ра-щай-те вни-ма-ни-я… — запыхтел я в такт энергичным поступательным движениям тазобедренной части, —…э-то За-ра-за мой ли-чин-ку от-ло-жил и де-ре-во в са-ду за-па-лил, зас-ра-нец.

— Чего⁈ — синхронно встрепенулись Власа с Василисой.

И даже в затянутых поволокой наслаждения голубых глазках постанывающей в такт моим толчкам Красавы на несколько мгновений появилось осмысленное выражение.

— Дол-го объ-яс-нять, да-вай-те по-том, — пропыхтел я.

Девушки недовольно наморщили носики, но возражать барину не посмели. Впрочем, обида их длилась не долго, через считанные секунды обнаженные красотки с двух сторон подтянулись к нам с Красавой, и принялись с удовольствием подставлять под мои ладони свои трепещущие прелести… Я же, из-за усилившихся стонов и умелой ласки любовниц, почувствовал приближение очередного оргазма и, чтобы немного оттянуть неизбежное, попытался отвлечься воспоминаниями: о нашем с Заразой фееричном приземлении на арену перед родовым домом…

Несмотря на вечернее время, там, внизу, на арене, во всю еще происходила тренировка. Причем, наряду с безусыми отроками, в это мое возвращение домой там тренировались уже и бородатые ратники (как я позже узнал, это были воскресшие на среднем алтаре Савельевых отцовы дружинники, растерзанные тварями изнанки на стене стольного града). И как же они все драпанули врассыпную, когда, почуяв волны ветра, от широченных крыльев врубившего тормозной режим пита, дружно задрали головы и обнаружили в считанных метрах над собой исполинскую тушу крылатого грома-быка. Прям, как зайцы, ей богу, разбежались по окрестным садовым кустам, и затаились там, скрывшись от могучего зверя стадии динозавра за частично уцелевшей еще желто-алой листвой.

Мягко опустившись широченными копытами на песок арены, чрезвычайно довольный произведенным на людишек эффектом Зараза гордо вскинул голову и победно взревел:

— Муууу!..

— Э-э, хорош над убогими угорать, — пожурил я питомца, ловко соскакивая с его могучей шеи.

— А вы, бойцы удалые, заканчивайте шкериться по кустам, — обратился я уже к разбежавшимся воинам, — и ступайте, доложите драгоценной мамашке, что Денис Артемович на постой пожаловать изволили.

— Муууу!.. — поддержал мое распоряжение грозным ревом питомец.

Увы, желающих выходить из укрытий после такой зловещей и сдобренной акульим оскалом от уха до уха поддержки, естественно, не оказалось.

— Парни, да че вы, как девочки? — попытался я по новой договориться с горе-вояками. — Это только с виду Зараза страшный, а в душе он добрый, ласковый щеночек.

— Муууу?..

— Блин, ну ты-то еще не нагнетай!

— Муууу!..

— Разумеется, на самом деле я так не думаю.

— Муууу!..

— Короче, умник, свали, потеряйся где-нибудь на ночь. Не знаю, поохоться там, сожри тварюшку какую-нибудь…

— Муууу!.. — довольный предоставленным карт-бланшем пит торопливо забил крыльями, разгоняясь для взлета.

— Только крестьян местных и животину ихнюю не тронь! — крикнул я уже вдогонку стрелой рванувшему ввысь грома-быку.

— И на рассвете, чтоб здесь был, как штык! — без особой надежды, проорал уже вслед ставшему размером с букашку питомцу.

— Муууу!.. — донесся едва слышный рев из поднебесья, сменившийся тут же протяжным нарастающим свистом.

— Ох ты ж, мать!.. Парни, ну-ка живо все в дом! — рявкнул я на робко выбирающихся обратно на арену воинов и, первым подавая пример, со всех ног рванул к широкому ступенчатому крыльцу и возвышающемуся над ним монолиту отремонтированной двери.

Ковровая бомбардировка в осеннем саду началась, аккурат в тот миг, когда мы дружной запыхавшейся толпой ввалились в просторный холл родового дома.

— Что это было, барин? — прохрипел схватившийся рядом за стену седобородый дядя, в котором я, с изумлением, признал пропавшего без вести воеводу Демьяна (в тот момент я еще лишь догадывался о запустившемся в княжестве процессе возрождения).

— Кишечник у бедняги слабый еще, потому как после мутации и дня еще не прошло, — стал обстоятельно объяснять я уважаемому воеводе. — А придурок уток семь, вместе с потрохами и перьями, сожрал, пока сюда мы летели… Охотник, блин!.. Вот и пронесло, бедолагу, с надрыва.

— Чего? — ошарашенно уставился на меня Демьян округлившимися, как у филина, глазами.

— Ну ты слышал, как он из-под облаков досюда домычаться хотел? Перенапрягся, знать, сердешный. Его и пронесло.

— Чего? — уже в унисон воеводе дружно гаркнули и окружившие нас со всех сторон вояки.

— Короче, некогда мне тут с вами, дел невпроворот, — объявил я недотепам и, раздвинув цепочку парней, зашагал в столовую…

Ну а дальше все было, как обычно: в дверях столовой столкнулся с прискакавшей на шум мачехой, с шутками-прибаутками сели «дружным» семейством ужинать, но через считанные минуты, ожидаемо, насмерть со Стефанией Власовной разосрались, и заканчивал ужинать я уже за огромным столом в гордом одиночестве.

Пока я отъедался за неделю сурового поста, прислуживающая мне за столом кухарка Марфа передала весточку дочке, что я прибыл в отчий дом с ночевкой. Потому, когда закончил и, поблагодарив Марфу за угощение, отдуваясь вывалился из столовой, в коридоре меня уже дожидалась Василиса, с хитрющей лыбой во всю мордашку.

Как только приветственные обнимашки-целовашки поутихли, мы, не сговариваясь, зашагали в сторону спальню. И по дороге намеками девушка начала потихоньку готовить меня к ожидаемому там сюрпризу…

— Ооо, барин, как хорошо! Вот так, да, да!.. Ах!..

— Вы самый лучший, барин! Самый!.. Ах-ах-ах!..

— По-жа-луй-ста, толь-ко не ос-та-нав-ли-вай-тесь!..

О да, девочки! И не подумаю! С вами, красавицы, у нас вся ночь впереди! Спасибо Выносливости, благодаря прокачке которой я теперь та еще неуемная секс-машина…

Глава 26

Глава 26

— Уважаемый Петр, хорош уже дурковать, а, — покачал я головой, наблюдая отчаянные потуги сельского кузнеца (похожего на медведя двухметрового громилы пятого уровня развития) одолеть икоту.

— Я ж… ик!.. чес-слово… ик!.. как на духу, барин… ик!

— Чудак человек, мне ж доподлинно известно, что стойкой необходимой ты располагаешь. Звенья, ведь, для мостовых цепей ты ж года два уже по отцовскому наказу у себя в кузне справляешь.

— Истинно… ик!.. реку вам, барин… ик!.. все, как есть, позабыл… ик!.. опосля воскрешения.

— Так вспоминай, блин!

— Стараюсь, барин… ик!.. Изо всех сил…

— Петруша, мое ведь терпение не бесконечно.

— Но, барин… ик!..

— Муууу!.. — дабы ускорить забуксовавший процесс уговоров упрямца, грозным ревом решил простимулировать кузнеца заскучавший за моей спиной пит.

Звонко бзднув, кузнец мигом исцелился от икоты и, мужественно стирая с лица ледяную испарину, упрямо проскулил дрожащим голосом:

— Никак нельзя сковать, барин. Уж не обессудь…

Стерва мачеха не обманула, кузнец сельский оказался тем еще крепким орешком.

Когда за завтраком я попросил «маменьку» порекомендовать специалиста, для изготовления надежной сбруи на моего крылатого озорника, Стефания Власовна тут же охотно порекомендовала мне нашего кузнеца из Савельевки. Она даже расщедрилась выделить мне отрока в провожатые до нужного дома, но, не без злорадства, предупредила, что Петр ничего для меня делать не станет, из-за обиды за дочку.

Уж не знаю, кому там кузнец приходился родственником: Красе или Власе (злобная мачеха уточнить эту деталь не пожелала, я же, дабы не порочить достоинство своих любовниц, не стал подробно расспрашивать), но так-то, по большому счету, родитель не дуться на меня должен, а спасибо сказать за дочку. Потому как, благодаря нашим с девками ночным потрахушкам, и Краса, и Власа нормально так наполнили свои Запасы прихватизированной у меня живой, и почти вернули себе все утраченные после воскрешения воспоминания… Однако, злобная мачеха оказалась права, и упертый кузнец, отчаянно кося под дурачка, на отрез отказывался ковать для Заразы сбрую.

— Эх, Петруша-Петруша, не бережешь ты себя, — пожурил я упрямца.

— Муууу?.. — оживился за спиной чутко уловивший мое настроение питомец.

— Да обожди, проглот, — потрепал я за бронированную щеку по-акульи осклабившегося грома-быка, — откусить башку кибальчишу этому ты всегда успеешь.

— Муууу?..

— Ты думай, че предлагаешь-то? Как от без рук сбрую-то тебе потом ковать станет?

— Муууу?..

— Ну, в принципе, ноги там ему будут без особой надобности…

— Ба-ба-барииин! — взмолился побелевший, как мел, «кремень».

— Че, передумал геройствовать, — улыбнулся я, как лучшему другу, трясущемуся от ужаса кузнецу.

— Держись, Петр!..

— Не уступай!..

— Мы верим в тебя!.. — донеслась неожиданного из-за забора напористая многоголосица набежавших с соседних дворов сельчан.

— Вы че, челядь?.. — окрысился я в сторону «говорящего» забора. — Только благодаря нам с питом вы, сморчки неблагодарные, на алтаре у стража отвоеванном из праха восстать смогли! И вместо спасибо… Да Зараза ща за такие речи крамольные все хибары ваши по бревнышку раскатает!

— Так он уже за ночь полсела обездолил, барин! — неожиданно прилетела яростная ответка из-за забора.

— Всех коровенок наших злыдень твой подрал! — вторил первому второй смельчак.

— А быков застращал так, что остолбенели сердечные! — поддакнул третий глас из зазаборной толпы.

— Зараза, ты че? — обернулся я на пита. — Я ж на тварей тебе велел охотиться!

— Муууу!.. — насквозь лживо попытался изобразить свою непричастность к озвученным предъявам грома-бык.

— Значит так! Мутаген с десяти следующих стражей — мой!

— Муууу?..

— Потому что наказан, за неповиновение! — припечатал я.

— Правильно, барин!..

— Так его, паразита!.. — загалдела за забором толпа.

— А ну стоять! — гаркнул я на попытавшегося под шумок сбежать со двора кузнеца. — Петр, последний раз тебя спрашиваю: скуешь сбрую?

— Да говорю ж, барин, с радостью бы, но…

— Зараза, он твой.

От кровожадного клацанья зубастых челюстей подскочившего к остолбеневшей жертве грома-быка по серым шароварам несговорчивого Петра начало растекаться большое мокрое пятно, с характерным аммиачным запахом.

— Пааапааааа!.. — с истошным криком через распахнутую калитку во двор забежала Аленка.

— Твою ж мать, совсем из головы вылетело, что она Петровна, — растерянно пробормотал я. — М-да, нехорошо с папашкой ее получилось.

— Уходи, дочка, — отмер позорным образом обмочившийся родитель.

— Отстань от папы, чудище! — очумелая беременная фурия оттолкнула от отца зубастую морду грома-быка. И растерявшийся от такой вопиющей наглости Зараза даже попятился на полметра назад.

— Гребаная Санта-Барбара, — фыркнул я.

— Муууу?.. — тут же обернулся ко мне любознательный пит.

— Потом расскажу, — отмахнулся я.

— Папа, пожалуйста, сделай, что они тебя просят, — повисла на шее у отца Аленка.

— Да-да, дочка. Как скажешь, дочка, — закивал нежно обнявший ее здоровяк.

— Ну слава яйцам, кажись порешали, — подытожил я затянувшийся спор. — Зараза, отставить! Не нужно ему ноги отгрызать.

— Муууу?..

— Ты зенки, блин, разуй!.. Мокрые они, потому что. И пахнут плохо.

— Муууу!..

— Да мало ли что так тебе тоже по кайфуй. Сказано нельзя — значит, нельзя!

— Муууу!..

— Помукай еще тут у меня!

— Муууу!..

Глава 27

Глава 27

—…Да я даже в спальне, с закрытым окошком, слышал устраиваемые тобой ночью фейерверки, — строгим голосом отчитывал я пита, вновь восседая на его твердой, как камень, шее. — Вот нахрена, скажи на милость, было так откровенно палиться перед крестьянами? Просил же, сельчан не задирать.

— Муууу!.. — взревел снизу грома-бык, плавными махами раскинутых в сторону крыльев легко поддерживая на километровой высоте начальный сумасшедший разгон.

Но, благодаря еще на земле скастанным стойкам Стального вепря, я ни во время взлета, ни теперь не испытал ни малейшего дискомфорта — невидимый доспех прекрасно справляйся со своей задачей, нивелируя ураганную мощь встречного воздушного потока до легкого сквознячка, приятно освежавшего тело в полете.

— Ты дурочка мне тут не включай! — возмутился я. — Не слышал он такого распоряжения — видали?..

— Муууу!..

— Да, даже если не услышал, — (так-то Зараза мог, конечно, не услышать, я ведь с земли вдогонку ему кричал, когда пит набрал уже приличную высоту, — подумал я про себя, но вслух, разумеется, параллельно продолжал вещать совсем другое) — самому-то догадаться было не судьба: что гадить возле родового дома хозяина — это дерьмо, а не идея!

— Муууу!..

— Ну, конечно, че-то не сообразил… То, так не башка у него, а дом советов — знатоки отдыхают! А тут, прям, писец как сложно было сообразить, что крестьяне за разоренные хлева свои и перебитую скотину потом мне пистон вставят.

— Муууу?..

— Да, открыто бунтовать против барина они не посмели. Но гнилой осадок у людей после беспредела такого стопудово остался. Репутация-то с сельчанами — спасибо суке Стефании! — у меня и без того была неважнецкая, теперь же и вовсе за разбойника с большой дороги в Савельевке принимают. Спасибо, блин, Зараза, удружил! И как мне потом, когда канитель с квестом закончится, с ненавидящими людьми прикажешь уживаться?.. Да ладно мне, это когда еще будет, и побиваться все одно, конечно, будут высокоуровневого барина. А какого сейчас придется тем трем девчонкам, с которыми я ночь провел? Их же, бедняжек, там поедом теперь съедят! — (на самом деле, разумеется, перед отлетом, я поговорил с мачехой о любовницах, и взял с нее обещание: позаботиться о Василисе, Красе и Власе, аки о родных дочерях, пригрозив, что если, вернувшись через неделю, узнаю, что девчонок моих здесь обежали, отыграться тут же на ней и ее сестрах в тройном размере, — но проштрафившемуся Заразе, по понятным причинам, знать об этой моей договоренности было не обязательно) — И все по твоей милости!

— Муууу!.. — в реве пита наконец-то послышались нотки раскаянья.

— Эх, Зараза, раньше головой думать надо было…

— Муууу?..

— Поздно после драки кулаками махать. Теперь осталось уповать лишь на то, что большинство сожранных тобой буренок через недельку-другую воскреснут на родовом алтаре. Все ж таки, ты у нас по рождению зверь Изнанки, и, значит, на твоих жертв запустившийся в княжестве процесс воскрешения должен так же распространяться.

— Муууу!..

— Обожди ликовать-то, это еще на воде вилами писано — чисто мое предположение. Вот когда случится…

— Муууу!..

— Да ты охренел хозяина зытыкать, хамло рогатое⁈

— Муууу!..

— Чему это я там мешаю?.. Ой, ё-ёёё!..

Знакомым до зубовного скрежета нырком пит резко ухнулся вниз, но от кошмарного падения с его гладкой шеи на сей раз меня уберегла сбруя. Основным элементом которой являлась толстенная цепь, со стальными звеньями величиной с мой кулак, закованная на манер не снимаемого ошейника на шее пита. Через верхние звенья (на холке пита) была продета ременная петля из толстой кожи, за которую мне полагалось держаться руками. А снизу (по бокам вокруг горла пита) к звеньям цепи были намертво прикованы рамки стальных стремян, в которых очень удобно во время полета располагались мои обутые в сапоги ступни… И эта придуманная мною лично достаточно громоздкая для человека конструкция была воплощена в жизнь умельцем Петром (после того, как при посредничестве Аленки мы пришли-таки к консенсусу) в кузне меньше, чем за час. Блин, да мы препирались до этого с ним практически столько же времени. Столь потрясающая скорость изготовления заказа была, разумеется, напрямую связана с наличием у опытного кузнеца полного комплекта специфических техник и стоек, использование которых в процессе ковки многократно ускоряло работу мастера…

Удержавшись на шее метнувшегося за добычей хищника, я на сей раз смог наблюдать воздушную охоту Заразы из первого ряда, в мельчайших подробностях.

Было непривычно наблюдать летящий утиный косяк не над головой, как обычно, а под ногами. Вытянувшиеся в струнку друг за дружкой утки величаво парили на распахнутых в сторону крыльях, энергично молотил ими лишь лидер, которому приходилось брать на себя основной удар встречных воздушных потоков и пробивать телом разряженный коридор для отдыхающих за его хвостом последователей.

Я ожидал, что пит сейчас тупо рухнет на этот утиный ряд и, цапнув крякву-другую широкой акульей пастью, удовлетворится содеянным. Однако, питомец смог меня удивить…

Поднаторевший уже в такого рода охоте Зараза, неожиданно чуть сбавив скорость полета, позволил косяку под брюхом уйти на полсотни метров вперед. Потом очередным нырком бесшумно опустился до уровня ничего не заподозривших крякв и, заработав крыльями в режиме форсажа, стрелой понесся на замыкающую птицу косяка… В последнее мгновенье распахнув пасть, грома-бык с налета целиком заглотил пару уток — крайнюю и ту, что летела перед ней. Причем проделал это так быстро, что оказавшиеся вдруг в зубастом капкане птички не успели даже испугаться и предупредить товарок истошным «Кряяя».

Резко погасив ускорение, Зараза энергично заработал челюстями, сосредоточенно перемалывая добычу. Пока жевал и глотал (это заняло у питомца секунд пять-шесть), пит отдалился от косяка на полсотни метров. Но, врубив крылатый форсаж, питомец снова запросто настиг пернатых, и с налета опять филигранно оприходовал за раз пару крайних уток…

Таким макаром, аккуратно подъедая крайних птичек, за минуту мой тихушник исхитрился захомячить аж девять уток, сократив поголовье косяка примерно на треть. Четырежды Зараза лихо заглатывал по паре за раз, и лишь один раз вынужден был довольствовался единичным экземпляром. Этот усеченный вариант случился из-за того, что в утином косяке произошла смена лидера. Намахавшийся изрядно первый номер, отлетев в сторону, пропустил мимо устремившийся за новым лидером косяк и вернулся в строй уже замыкающим. Но, из-за усталости, немного не рассчитал и отдалился от остального косяка на пару метров. Настигший его тут же Зараза, решив не рисковать в погоне за дальней жертвой, аккуратно заглотил аутсайдера в гордом одиночестве.

Идиллия тихой воздушной охоты накрылась медным тазом, когда поменялся ветер, и утки то ли учуяли запах, то ли услышали хлопки гигантских крыльев преследователя. В общем фиг знает че там конкретно запалило Заразу, но заозиравшиеся вдруг кряквы обнаружили на хвосте рогатого хищника и с паническим кряканьем шарахнулись в разные стороны.

Гонятся за одиночными целями неплохо уже заморивший червячка питомец посчитал ниже своего достоинства. Зараза набрал изначальную километровую высоту и прежним курсом понесся дальше к обозначенной мною ему еще в Савельевке цели.

Глава 28

Глава 28

— Да это просто ни в какие ворота!.. — неистовствовал Псих, размахивая перед моим лицом пылающими изумрудным пламенем ладонями.

— Муууу!.. — злорадно вторил наставнику рогатый предатель.

— Ты будто специально с каждым разом сплетаешь стойку все хуже и хуже!..

— Муууу!..

— А я сразу предупреждал, что вымотался уже, как обозная лошадь, — огрызнулся я. — Шутка ли, два десятка стражей за день завалил. Втрое, считай, превысив свою обычную дневную норму.

— Ну, допустим, твоей-то заслуги в этом достижении пшик да маленько, — хмыкнул вредный старикан. — Это Зарезе нашему, быстрокрылому, спасибо сказать надо. Он шустрил весь день, крыльев не жалеючи. Ты же лишь задницу на шее у него просиживал…

— Да как!.. Да я ж!.. Да без меня ж!.. — задохнулся я от возмущения.

— И несмотря на усталость свою, куда как более обоснованную, вон он, красавец, стоит в загоне с гордо поднятой головой, — игноря мои протесты, продолжил нахваливать рогатого «отличника» Псих, — не капризничает, не ломается, и всем своим целеустремленным видом выражает полную готовность отрабатывать непокорную технику с хозяином столько, сколько будет нужно.

— Муууу!.. — энергично закивал рогатой башкой Зараза (для Психа) и одновременно злорадно осклабилсяневидимой со стороны наставника стороной широкой пасти (для меня).

— Псих, да ты глянь на эту хитрую рожу! Он же…

— Так, хватит разговоров, — поморщился наставник. — Отдохнул. Давай по новой серию из десяти попыток!

— Какую нафиг серию? У меня пальцы сводит!

— Раз! Два!..

Зная, что поле «Три!» от сурового Психа последует стимул в виде разряда тока, я поторопился встряхнуть руками и, по новой уставившись пристальным взглядом в лучащиеся ехидством гляделки угорающего Заразы, начал сворачивать пальцы обеих рук в замысловатой фигуре шестой стойки Живого камня…

А первый день охоты верхом на крылатом пите и впрямь выдался на диво урожайным.

Я, конечно, предполагал, что, с учетом новых реалий, охота на стражей заметно упростится. Но даже в самых смелых мечтах своих не загадывал, что настолько. Заразин Бомбомет оказался настоящей имбой. Валить с помощью которой ыыбжей теперь стало почти так же просто, как стрелять с вертолета волков.

Мы больше не заморачивались с подготовкой ловушки из торчащих навстречу тараканоподобному стражу кольев, а тупо зависали над подсвеченным картой деревянным сортиром, и пит отоваривал хлипкую постройку серией навозных бомб. После чего из-под мгновенно сметенной взрывом дощатой надстройки практически сразу же наружу выскакивал ошалевший ыыбж, с лепехами горящего дерьма на броне по всему длинному телу. Но из-за непоняток: где находится посмевший нарушить покой стража враг-провокатор? — тараканоподобный, пометавшись чутка взад-веред, растерянно замирал на месте. Заразе оставалось лишь, вновь зависнув над неподвижной целью, совершить очередную бомбардировку, и баста… Расколоть толстый хитин панциря ыыбжа навозным бомбам пита, увы, пока что не хватало мощи, зато переломать относительно тонкие лапы монстра очередной серией взрывов получалось на загляденье. И обездвиженный таким незамысловатым макаром страж потом спокойно добивался уже лично мной. Пит неспешно приземлялся неподалеку от жертвы, я соскакивал с него, обходил отчаянно шипящую и неуклюже дергающую обломками лап жертву и коронным сдвоенным ударом из седьмой стойки Изумрудного берса по окровавленной мешанине полопавших глаз прекращал мучения ыыбжа.

В итоге, от провокации стража до моего коронного сдвоенного вся схватка с быстроногим ыыбжем, вместо былого часа, теперь сократилась до считанных минут. Потом еще примерно столько же времени у меня уходило на сбор мутагена и окончательную фиксацию победы, перемещением через освобожденный алтарь в хранилище (чтоб поменять контейнер в переговорной и тут же обратно). На все про все выходило около десяти минут, я снова забирался на пита, и мы летели отбивать у стража следующий алтарь.

Поскольку подавляющее большинство стражей на захваченной тварями территории княжества были неприхотливые любители выгребных ям — ыыбжи, освобождение оскверненных алтарей теперь происходило с ошеломительной скоростью. И первые десять алтарей сегодня мы избавили от скверны буквально за три часа. Дальнейший процесс немного замедлился из-за окончания наложенного на пита штрафа и необходимости делится в дальнейшим с Заразой ценным ресурсом с убитых стражей. Теперь мутаген с убитых ыыбжей доставался мне через раз, в остальных же случаях тушкой тараканоподобного стража лакомился рогатый проглот. Чавкающе-хрюкающее усвоение мутагена Заразой затягивалось на добрые полчаса, и это основательно притормозило наш лихой кавалерийский порыв. Пока пит насыщался своей законной долей мутагена, я коротал минуты вынужденного простоя охотой за низкоразвитыми тварями изнанки, лежбища которых в окружающих крестьянских домах угадывал на опыте предыдущих недель практически непрерывного «промысла» .

Лишь под вечер рутина опостылевших разборок с ыыбжами оказалась разбавлена яркой схваткой с другим зверем стадии король. У очередного оскверненного алтаря значок стража на карте вдруг обнаружился не под сортиром, а в колодце.

Стандартная бомбежка колодезного сруба в этот раз практически никаких полезных дивидендов нам не принесла. Выскочивший через пару секунд из-под груды тлеющих деревяшек жабоподобный злот тут же, как из катапульты, взвился на высоту заразиного полета (а это было метров двадцать от земли!) — крайне неприятно подобной прытью удивив привыкших к безнаказанности охотников.

Удивил, но не обескуражил. Предыдущие недели наземных рисковых схваток закалили и подготовили наш тандем к любым неожиданностям.

Мгновенно набрать высоту и избежать столкновения с нацелившимся злотом Зараза уже не успевал. Однако пущенный мною из впопыхах сотворенной, неуклюжей пятой стойки топор, хоть и отскочил от твердого, как гранит, лобешника жабы-переростка, смог все же частично сбить прицел злоту, и жгучие, парящие кислотой когти стража лишь вскользь оцарапали левое крыло завалившегося в сторону пита. В отместку же озверевший от боли Зараза каким-то чудом исхитрился запулить хвостом свежевывалившийся вонючий снаряд аккурат в неосмотрительно раззявленную широкую зубастую пасть злота.

«Жаба» инстинктивно сглотнула «добычу». И глотку злота тут же буквально расплескало от внутреннего взрыва, окатив пузо выруливающего в сторону грома-быка дымящимися кровавыми ошметками.

Получивший смертельную рану страж, потеряв концентрацию, плюхнулся на землю и забился в конвульсиях. Где я его вскоре благополучно добил кронным сдвоенным ударом…

— Денис, хорош в облаках летать! Сосредоточься! У тебя ж почти получилось! — окрик Психа вернул меня в суровую действительность опостылевшего загона.

— Муууу?.. — вторил наставнику озадаченно трясущий башкой пит.

— Черт, а я даже ничего не почувствовал, — растерянно пробормотал я, тряся оцепеневшими пальцами.

— Потому что почти получилось, а не получилось, — хмыкнул довольный Псих.

— Муууу!.. — подрыкнул ему с прежней издевкой быстро оправившийся Зараза.

— Гребаная тренировка, да сколько можно-то! Я уже пальцев не чувствую! — прорвало меня. — Все, шабаш! Давайте перенесем на завтра…

— Это не тебе решать, — покачал головой наставник. — Поплакался? Продолжаем… Раз!..

— Муууу!..

— Два!..

— Суки! — обреченно выдохнул я. Резко встряхнул кистями и, уставившись пристальным взглядом в шальные глаза грома-быка, попытался единым слитным движением пальцев обеих рук воспроизвести неприступную шестую стойку техники Живого камня…

Интерлюдия 7

Интерлюдия 7

Рукоять воткнутого в глаз твари меча вывалилась из ослабевших пальцев вместе с поверженным точным ударом чудищем, но мычащий от лютой боли сквозь стиснутые зубы Борис не спешил подбирать потерянное оружие. Окровавленными ладонями парень судорожно сжал огромную безобразную рану на правом бедре, оставшуюся после укуса вгрызня. Это чудище изнанки стадии вожак, поднырнув под мечом увлекшегося атакой другого противника воина, исхитрилось буквально за секунду вырвать своими крючкообразными зубами добрый килограмм плоти из ноги замешкавшегося и не успевшего отмахнуться мечом Бориса.

— Че встал, раззява⁈ — рявкнул на сына подорвавшийся на подмогу отец, после того как стремительным выпадом залитого кровью бердыша пригвоздил к каменному полу безобразную мешанину из когтистых щупальцев, едва не подобравшуюся тихой сапой к остолбеневшему Борису.

— Яяя неее… — заскулил было в свое оправдание тяжело раненый.

Но, не слушая его объяснений, Артем Любомудрович пихнул могучим плечом сына, отбросив на пару метров назад, в относительно безопасный тыл за своей спиной.

На неуклюжие падание и без того болючая рана отреагировала шокирующим сознание импульсом, и сомлевший Борис повалился в спасительное беспамятство…

Отключившийся парень уже не видел, как из-под утративших силу ладоней хлынул настоящий поток черной, отравленной крови. Как за минуту под ним ее набежала целая лужа. И как добравшийся наконец до раненого целитель мгновенно унял кровотечение, щедро плеснув на широкий укус парня молочного цвета жидкостью из пузатого кувшина. Под действием снадобья почти оторвавшийся от ноги кусок плоти, удерживающийся до этого лишь на ломтях кожи и окровавленной штанине, с выжигающим из раны яд шипеньем, сопровождающимся выделением желтоватого зловонного пара, встал на место, намертво запечатав кровавый поток.

Однако до полного восстановления раны, разумеется, было еще далеко. Порванные мышцы и сосуды в ноге окончательно срастутся только после нескольких сеансов оздоровительной медитации на алтаре. Пока же своим зельем целитель сотворил из куска поврежденной плоти на раненой ноге некое подобие заплатки — эдакий аналог плотной перевязки, но со стопроцентной гарантией исключения протечки крови, и (самое важное!) многократно выигрывающей в скорости предоставления раненому первой медицинской помощи… Вот и сейчас, позаботившись о раненом Борисе, целитель, тут же утратив к нему интерес, понесся дальше по стене помогать следующему истекающему кровью защитнику.

Оставленный же в восстановительном забытьи Борис не видел, как стремительно наливается зловещим фиолетом его запечатанное на поверхности, но оставшееся покоцанным внутри, бедро, обещая после пробуждения гамму весьма неприятных ощущений. Не слышал, радостных криков горстки товарищей, устоявших под яростным натиском выходцев с Изнанки и уцелевшим, всем бедам на зло, в очередной, четвертой уже за этот бесконечный день отчаянной мясорубке.

Борис крепко спал. Но даже подпитка целительным зельем не избавила сон его от намертво засевших в подсознании реалий сегодняшнего многоходового штурма. И парень заново переживал во сне кровавый день бесконечного сражения. А в коротких паузах между валами тварей изнанки (уже разбившихся об сталь защитников на стене и по новой набегающих из леса, с намерением завершить начатое предшественниками) Борис заново оплакивал смерти мене удачливых товарищей. Утешаясь лишь смутной надежной, что, если выжившие сегодня удержат городскую стену, у павших в этом аду появится через несколько дней девяностопроцентный шанс воскреснуть на родовом алтаре.

Если? Все упирается лишь в это пресловутое если…

А до сегодняшнего, до взблева пропавшего кровью и выпотрошенными потрохами, дня в стольном граде было трое суток блаженного спокойствия.

Затаившиеся в окрестных лесах выходцы с Изнанки не проявляли себя абсолютно. Люди же в осажденном городе, напротив, развили бурную деятельность, и все эти три дня, не покладая рук, латали и наращивали городскую стену. Даже сам батюшка-князь, вдохновляя личным примером подданых, как простой каменщик, участвовал в общих работах. Переносясь порталами от одного участка стены к другому (порой на противоположном конце), он, казалось, одновременно трудился всюду.

А пасторальный вид на пустые луга и леса вокруг стен в те сутки затишья с каждым днем перемирия укреплял в людях надежду, что обломавшие зубы об неприступный Белгород монстры, вовсе не затаились в подземных норах, а сбежали давно восвояси. Под занавес трехдневной паузы стали даже раздаваться призывы от возомнивших уже себя героями-победителями горячих голов: выступить из города и, разбившись на десяток-другой отрядов, скоренько прошерстить все окрестные леса, чтоб окончательно добить остатки явно деморализованного врага. Однако князь, собственноручно осадив пару самых рьяных кликуш, на корню пресек досужие домыслы, и предрек расхрабрившимся подданым скорое возобновление штурма города тварями изнанки.

Как и обещал Белан Тихомирович, аккурат по истечении третьих суток покоя и тишины окрестные леса вновь запаршивели выходцами с Изнанки, объявившимися там в прямом смысле слова из-под земли.

И с навалом на городскую стену первой рычаще-шипящей волны для Бориса и начался этот бесконечно-длинный кровавый день.

С первой волной штурма поднаторевшие за месяц отбиваться на стенах воины князя справились практически без потерь (несколько бытовых травм и ожогов, неизбежных в царящей во время штурма на стене толчее, понятное дело, не в счет). Добрая половина атакующих тварей оказалась расстреляна стрелами из длинных луков и камнями катапульт еще на лугу, на подступах ко рву. Еще примерно четверть была перебита арбалетными болтами в толчее рва. И последняя четверть самых везучих и шустрых тварюшек оказалась благополучно смыта с высоких стен стольного града щедрыми порциями вара и кипятка. Так что в итоге до внешнего парапета городской стены не смог докарабкаться ни один монстр изнанки.

Эта первая легкая победа над врагом разумеется вдохновила защитников на стенах, придав людям отваги и уверенности. Но она же, иллюзией явного превосходства над слабым врагом, снизила у многих концентрацию. Из-за чего обстрел второй волны набегающих тварей изнанки произошел как-то вразнобой, скомкано и далеко не так эффективно, как в первый раз.

И набегающий противник оставил на подступах к стене уже вовсе не половину орды, а от силы десятую ее часть. Ситуация чуть выровнялась во рву, где из-за густо торчащих из земли кольев твари поневоле снова стали сбиваться в безобразную кучу малу, расстреливать которую со стены из арбалетов было проще простого. Но поскольку во второй волне штурма низкоразвитый сброд сопровождало уже в разы большее количество зверей стадии вожак, последним удалось наладить куда более эффективное прохождение опасной теснины. И более половины штурмующих, одолев ров, гроздьями со всех сторон облепило стену, и начало карабкаться по каменной кладке наверх.

Снова, разумеется, в ход пошел вар и кипяток… Но всю толпу на сей раз «смыть» вниз не удалось. Несколько десятков везунчиков (в основном стадии вожак) смогли-таки вскарабкаться до парапета и, перевалившись через него, вступить с ратниками в ближний бой.

Рукопашные схватки разгорались то здесь, то там в разных местах по всему периметру стены. Но с одиночными противниками имеющие значительный численный перевес воины каждый раз справлялись за считанные секунды. И все же нескольким неуклюжим защитником не повезло подставиться под удар когтей или зубов тварей… В итоге, платой за отражение второй волны штурмующих стала первая людская кровь, пролитая на сей раз в честном бою. Появились, увы, уже и первые жертвы в стане защитников.

А сразу за второй последовала третья волна штурмующих людскую твердыню тварей изнанки. В этот раз на две трети состоящая из зверей стадии вожак, и оставшаяся треть монстров так же находилась где-то у границы порога этой элитной стадии. Вели набегающую на город орду звери стадии короля, процент которых, к счастью, в общей массе чудовищ был ничтожным, но крайне опасные «короли» все же там тоже были.

Лучники и катапульты на сей раз сработали слажено, как при расстреле первой волны. Однако, из-за роговой брони на телах развитых тварей, обстрел с дальней дистанции по набегающей орде оказался малоэффективным. Арбалетные болты в толчее рва проявили себя гораздо лучше, им убойная сила позволяла на коротке прошивать панцири «вожаков» навылет.

Однако шустрая элита выбиралась из толчеи рва в разы быстрее предшественников и, дотянувшись до стен, начинала подтягиваться на когтистых лапах с потрясающим проворством.

Вар и кипяток, как водится, проредили толпу стенолазов. Но добрая треть от изначального количества штурмующих таки добралась до парапета и, лихо его перемахнув, вступила с защитниками в ближний бой.

В той жестокой сечи отцовская дружина понесла первые после трехдневного затишья потери. Семеро ратников только на их участке стены отправились на возможное перерождение. Еще полтора десятка получили в бою ранения различной степени тяжести, но стараниями целителей все они позже были возвращены в строй.

Все для отряда могло сложиться гораздо трагичней, если б отцовский бердыш не нашел брешь в броне выскочившего из-за парапета «короля» неизвестного Борису вида, который еще в полете изловчился длиннющим хвостом, с огромным шипастым шаром на конце, разметать четверку ощерившихся мечами и копьями ратников. Беднягу, принявшего на щит удар первым, монстр зашиб насмерть, остальная тройка, которую утративший таранную мощь шипастый снаряд задел по касательной, отделалась переломами и ушибами. Молниеносный же удар отца бердышом на длинной рукояти разворотил твари горло, и забулькавшие кровью чудовище, забыв об атаке, сперва неуклюже плюхнулось на зубцы парапета, откуда, не удержавшись на краю, почти сразу же сорвалось вниз.

Изрядно досталось княжеским воином и на других участках городской стены. Третья волну штурма захлебнулась в крови тварей изнанки, как два предыдущие, но на сей раз за победу пришлось заплатить и немалой людской кровью.

Борису повезло избежать ран при отражении третий волны штурма. Но запал выходцев с Изнанки, накопивших за дни перемирия огромную рать в землях окрестных лесов, на третей волне, увы, не иссяк.

Четвертая волна устремившихся на приступ стены выходцев с Изнанки снова примерно на две трети состояла из зверей стадии вожак. Однако, оставшуюся треть на сей раз составляли звери стадии король. И эта надвигающая смертоносная лавина клыкасто-когтистой роговой брони внушала трепет защитникам на стене.

На сей раз от встречного ливня из стрел практически не было толку. Укутанные толстыми роговыми панцирями и щитками туши высокоразвитых монстров оказались неуязвимы для стального дождя. Стрелы, как горох, отскакивали от голов и спин выходцев с Изнанки. Пущенные из катапульт каменные глыбы так же помяли тварей гораздо меньше, чем раньше, потому что, несмотря на явно подросшую массивность набегающих целей, высокоразвитые монстры были гораздо быстрее предшественников и, демонстрируя порой чудеса изворотливости, умудрялись в последний миг уворачиваться от уже, казалось бы, врезающихся в их головы или спины каменных снарядов.

Четвертая волна почти без потерь достигла рва, и по телам неудачливых предшественником, лишь слегонца цепляясь конечностями за острия заваленных мертвыми тварями кольев, практически без толчеи, с ходу заскочила на стену. Убойная сила арбалетных болтов вновь оказалась на высоте, дырявя роговые доспехи монстров, как гвоздь фанеру, но, из-за быстроты прохождения тварями опасного участка, во рву на этот раз удалось подстрелить не более пяти процентов от штурмующего стену потока.

Вар с кипятком еще смыл с вертикали примерно пятую часть воинства. А уцелевшие две трети четвертого вала чудищ изнанки благополучно докарабкались до парапета и, перемахнув его, устроили защитникам сущий ад.

В первых шести сшибках с перескакивающими парапет тварями Борису везло. Но вокруг него одним за другим вываливались из строя менее везучие, зацепленные тварями изнанки товарищи.

С Борисом беда случилась, когда похожий на огромный пень с корнями монстр, неуклюже перевалившись через парапет, не успел мгновенно принять вертикальное положение. На боку же одновременно отбиваться от пятерки накинувшихся на него со всех сторон ратников у выворотня не хватило сноровки, и, остервенело заработав мечами, Борис со товарищи его стали активно забивать. Однако, увлекшийся обрубанием щупальцев выворотня стадии король Борис сам не успел среагировать на появление из-за парапета очередного зверя изнанки — тихушника-вгрызня…

Злая ирония судьбы: лихой рубака почти извел зверя стадии король, но в процессе получил тяжелую рану от укуса твари стадии вожак. Увы, он слишком увлекся выворотнем, и опасное движение справа почуял слишком поздно. На адреналине схватки Борис не мгновенно словил болевой шок от ядовитого укуса, и ему хватило реакции на смертельный укол в глаз обидчику. А дальше парализованный чудовищной болью в разодранном практически напополам бедре из воина он превратился в никчемного калеку. И, если б не отец, наверняка стал бы легкой добычей ближайшей дотянувшейся до него твари…

— Сын, ты нужен нам, просыпайся! — хриплый голос отца выдернул Бориса из беспокойного забытья.

Едва парень открыл глаза, и тут же мощный рывок подхвативших за подмышки родительских рук поставил его на ноги.

Покалеченное правое бедро тут же скрутило болезненной судорогой, парень покачнулся, но устоял.

— Пей! — отец вручил дрожащему от слабости сыну фляжку с каким-то зельем.

Борис подчинился. И с первым же глотком отвратительной кислятины почувствовал, как по венам начинает разбегаться живительный огонь.

— Достаточно, — отец вырвал из его рук фляжку после третьего глотка. — А то изнутри разорвет с непривычки, — и сам допил остатки.

На стене вокруг царили разгром и запустение, всюду кровавые лужи и нагромождения трупов людей и тварей. Вместо тысяч княжеских ратников, теперь на ногах осталось не больше пяти сотен защитников (большинство из которых подняты после ран лишь стараниями целителей). От отцовского отряда осталось всего два десятка воинов, включая Бориса с отцом.

— Мы победили? — спросил ошарашенно оглядывающийся Борис.

— Почти, — печально улыбнулся отец, переторачивая к поясному ремню опустевшую фляжку.

— Как это почти?

— Сейчас сам все поймешь… Пойдем, — подхватив сына под локоть со стороны раненого бедра, отец помог ему добраться до залитого кровью внешнего парапета.

И через считанные секунды Борис наблюдал уже с привычного ракурса на стене за построением у далекой лесной опушки очередной цепи тварей. Готовилась очередная, пятая уже на сегодня волна штурмующих. И хоть цепь там сейчас выходила гораздо скромнее четырех предыдущих, изрядно уменьшившееся количество тварей пятой волны с торицей компенсировалось качеством готовящихся к очередному штурму монстров.

Все, без исключения, твари изнанки в этой ужасной даже издали цепи находились на стадии развития не ниже короля. И на общем фоне элитных монстров совсем уж жуткими порождениями Изнанки выделялись предводители собирающегося воинства — звери стадии динозавра, твари практически несокрушимые оружием обычных ратников.

Со своего места на стене в далекой шеренге выходцев с Изнанки Борис разглядел аж семерых «динозавров», а поскольку отсюда он видел лишь часть опоясывающей широким кольцом город цепи, выходило, что всего в штурме пятой волной примет участие порядка полусотни этих неуязвимых для защитников города монстров.

— Отец, но что мы сможем против этих?.. — пробормотал потрясенный Борис, наблюдая с верхотуры, как построившиеся твари единым монолитом подались вперед и потрусили в направлении непокорной людской твердыни, постепенно набирая ход.

— Держи, — вместо ответа, Артем Любомудрович вложил в руку сыну отчищенный от крови меч. — Для меня было честью сражаться рядом с тобой, сын!

— Для меня тоже, отец! — не смотря на очередную вспышку боли в бедре, Борис счастливо улыбнулся, оказавшись вдруг стиснутым в медвежьих отцовских объятьях.

Рядом обнимались, братались и готовились к последнему смертельному сражению остальные везунчики из отряда — израненные и окровавленные, но всем смертям на зло еще живые два десятка воинов. Они поднимали оружие и готовились достойно встретить несокрушимую элиту.

Цепь набегающих тварей достигла зоны поражения…

Уцелевшие лучники натянули луки и выпустили облако стел…

С катапульт сорвались и со зловещим свистом ринулись навстречу тварям каменные глыбы…

Смертельная битва с непобедимым врагом началась…

Глава 29

Глава 29

— Знаешь, бро, че-т как-то неспокойно мне. Волнительно что ли, — поделился я с питом нахлынувшей вдруг на пустом месте тревогой. — Будто какое-то ключевое для нас с тобой событие вот-вот должно произойти. И самое паршивое: я понятия не имею, где оно вот-вот случится. Потому, вмешаться и как-то повлиять на исход этого крайне важного события у нас нет никакой возможности.

— Муууу!.. — беспечно промычал в ответ мой парящий на километровой высоте рогатый летун.

— Ясно дело — не чуешь нифига, — фыркнул я. — Потому что толстокожий слишком…

— Муууу!..

— Уши прочисть, истеричка. Я сказал толстокожий, а не толстожопый.

— Муууу!..

— Ничё я не очкую. Просто муторно на душе как-то. Предчувствие у меня поганое. Надвигающейся беды предчувствие.

— Муууу!..

— Э-эээ, ты че⁈ Попутал, парниша?

— Муууу?..

— Да потому что нефиг со мной фразами из «Нашей Раши» разговаривать. Сперва очкуешь, потом успокойся…

— Муууу?..

— Ну это сериал такой прикольный с ТНТ, там короче… Э-эээ, хорош мне зубы заговаривать!

— Муууу!..

— Зараза, да че, блин, происходит, а⁈ Ты с хрена ща меня начальником назвал?

— Муууу!..

— Ах, случайно вырвалось. Совпадение, блин…

— Муууу?..

— Да потому что не бывает нихрена таких совпадений! Колись, морда рогатая, это Псих тебя науськал так поприкалываться надо мной⁈

— Муууу?..

— Да хотя бы после того, как отрубился я в загоне твоем накануне ночью от усталости!

— Муууу!..

— Ну вот опять: не бережешь ты себя… — это, ведь, тоже оттуда. Ну Псих, ну удружил…

— Муууу?..

— Вот только не надо прохиндея этого выгораживать. Психу мысли мои подсмотреть, что тебе бомбонуть из-под хвоста.

— Муууу?..

— Да не надо прям ща никого бомбить, это я так, к слову!.. О! Кажись, отпускать начало — предчувствие нехорошее слабеет.

— Муууу!..

— Ну конечно, куда уж без тебя. Проорался, и легче слало… Все, кризис, кажись, окончательно миновал.

— Муууу!..

— Зараза, хорош глотку рвать. Выходим на позицию. Снижайся, давай.

— Муууу?..

— Да ерунда, ыыбж очередной под сральником в яме выгребной затаился… И как только броневики эдакие здоровенные в таких крошечных ямках помещаются?

— Му…

— Слышь, умник, так-то это риторический вопрос был, — перебил я заикнувшегося отвечать пита. — Спустился? Ну супер… Чё, погнали тогда.

Со смачным пердежом Зараза сбросил на цель разом пару навозных бомб…

Через секунду внизу ожидаемо рвануло, и уличный туалет рассыпался грудой чадящих головешек…

Заляпанная дерьмом тараканоподобная образина вывалилась из своей вонючей норки, и растерянно заметалась по унылому осеннему огороду…

Бой за очередной деревенский алтарь начался…

Интерлюдия 8

Интерлюдия 8

Пятая волна высокоразвитых тварей изнанки вообще без потерь одолела осыпаемый стрелами и камнями луг, играючи перемахнула ров, заполненный трупами менее удачливых предшественников, и, практически не снижая набранного хода, понеслась вверх по отвесной каменной стене.

Из-за чудовищных потерь при отражении четвертой волны, защитников на стене теперь осталось слишком мало, чтоб встречать атаку тварей монолитным строем. И выжившие ратники, распределились вдоль внешнего парапета широкой цепью, с интервалами по три-четыре метра между друг другом. Образовавшийся же между ратниками вакуум заполнила толпа горожан, вооруженных оружием павших героев. На реальную помощь от этого никчемного «мяса» в предстоящем сражении рассчитывать, разумеется, было глупо, но от вида вооруженных людей, с боков и за спиной, привыкшим сражаться в строю воинам становилось спокойнее. Горожане же, в случае прорыва тварей за стену стольного града, все одно были обречены на поголовное истребление. И выбирая между бесславной гибелью под завалом разрушенного дома и героической смертью с защитниками на стене, многие люди предпочти последний вариант.

Переместив вес на здоровую левую ногу, Борис вскинул над головой меч и зафиксировал его в начальной фазе самой убойной пятой стоки техники Пробивного мечника, твердо решив вложить в этот единственный удар все оставшиеся силы без остатка (он понимал, что нанести хромому калеке повторный удар мечом атакующие стену монстры вряд ли уже позволят). А там уж как карта ляжет. При некотором везении, если клинок его вонзится, к примеру, в глаз твари, Борис с полна рассчитается за свою неминуемую погибель смертью хотя бы одного из могучих и практически несокрушимых в одиночку чудовищ.

Набегающая по отвесной стене на Бориса рогато-клыкастая образина приветствовала замершего мечника и окруживших его трясущихся от ужаса людей голодным утробным рычаньем. Хладнокровный воин, как водится, стал мысленно отсчитывать последние мгновенья перед кастом изготовленной стойки…

Одновременно с сорвавшейся со стопора пружиной выпада меча вдруг под опорной ногой мечника шевельнулся камень площадки, а из почерневшего от пролитой за день крови камня парапета, на уровне которого оказалась рогатая башка забегающего на стену монстра, выстрелил многометровый каменный шип. Из-за начавшейся под ногами тряски, удар мечом, вместо глаза, пришелся по толстому рогу на лбу твари, и не оставил, увы, на нем даже царапины. Зато выстреливший из парапета каменный шип угодил твари аккурат в левую глазницу и, пробив насквозь башку монстра, выскочил наружу уже где-то в районе затылочной части. Как мотылек на булавку, нанизанный на каменный шип зверь стадии король на весу забился в смертельной агонии.

Не успев удивиться невероятному фокусу, случившемуся прямо у него перед глазами, Борис увидел, что точно такие каменные шипы выстрелили по забирающимся на стену тварям справа и слева. И точно так же, пробив уязвимые точки на бронированных тушах, многометровые шипы вынудили подвешенных тварей биться в смертельной агонии. Но если жертвой каменного шипа справа оказался тоже зверь стадии король, то слева более массивное каменное копье насквозь продырявило и умертвило аж неуязвимого «динозавра».

Меж тем начавшийся под ногами камне-тряс и не думал утихать, и все нетренированные горожане вокруг Бориса дружно попадали на пол. Раненый мечник же смог удержаться на зыбких камнях даже на одной здоровой ноге. Сунув толком не пригодившийся меч в ножны и ухватившись освободившимися руками за покрывшийся сеткой трещин парапет, сгорающий от любопытства Борис рискнул даже облокотиться на осыпающуюся под ладонями каменной крошкой опору и глянуть наружу.

Открывшийся ему с верхотуры вид стоил рискованного маневра. Борис увидел, что вся верхняя половина стены превратилась в эдакое подобие спины гигантского дикобраза. И на сотнях выстреливших наружу каменных шипах, насаженными на булавки мотыльками, висело сейчас все несокрушимое воинство почти забравшихся на стену самых крутых чудовищ Изнанки.

Еще глазастый Борис подметил, что расстояние со стены до земли стало, как было раньше, до возведения в три дня замирения с тварями надстройки. Словно все потраченные на нее материалы невероятным образом ушли сейчас на каменные шипы, перебившие за считанные секунды целиком всю пятую волну элитных монстров. Косвенно, эту невероятную его догадку поддерживала и тряска стены, прекратившаяся после «вырастания» из стены последнего каменного шипа.

Пока Борис с чувством глубокого удовлетворения разглядывал бьющихся в агонии тварей, каменные шипы, удерживающие навесу пронзенных монстров изнанки, начали отламываться от стены и вместе с громоздкими трупами рушиться на землю. Как водится, единичные поначалу случаи через считанные секунды обернулись массовым завалом шипов.

Засмотревшийся на «выставку» тварей Борис слишком поздно осознал опасность начавшегося массового шипопада. И едва не сорвался со стены следом за торчащим рядом из парапета шипом, который, отломившись от стены, прихватил с собой еще внушительный кусок парапета. Не удержавшийся же на единственной здоровой ноге парень стал заваливаться в образовавшуюся сбоку дыру.

Но сына снова спас подоспевший вовремя отец.

— Прям, как дитя, ей богу, — пожурил вытянутого из пропасти наследника Артем Любомудрович.

— Отец, что это было? Почему? — тут же засыпал вопросами родителя спасенный.

— Сдается мне, князь-батюшка наш, постарался. И изрядно благодетель на артефакты потратился, — улыбнулся в бороду старший Савельев. — Славно обломал рога супостатам. И о нас, преданных воинах его, щедро позаботился.

— Что ты имеешь в виду?

— Пошли к алтарю, на статус глянешь свой и все поймешь.

— Отец, да пока я дотуда дохромаю, с ума, ведь, от любопытства сойду.

— А может тебя еще по дороге просветление озарит, — хитро подмигнул сыну Артем Любомудрович.

— Ну, отец!

— Ладно, наперед скажу. Князь-батюшка щедро поделился с каждым из уцелевших воев живой, добытой за погибель только что сотен «королей» и десятков «динозавров». На каждого примерно по четверть миллиона единиц вышло. Мне до восьмого, все одно, конечно, изрядно еще не хватает. А тебе, Бориска, помнится, примерно столько, ведь, до седьмого не хватало?

— Да куда там, — скривился Борис. — Еще двадцать раз по столько надо, чтоб хватило.

— Борис, ты честно заслужил сегодня новый уровень. И, клянусь Единым, сейчас на алтаре ты его получишь.

— Что? Батюшка, да неужто⁈

— Ежели живы своей хватает, я из своего Запаса добавлю. Такова моя родительская воля.

— Да я ж! Я!..

— Вот и славно. Обопрись о мою руку, и пошли уже к алтарю, — объявил отец и, хмыкнув в усы, добавил: — А то, сдается мне, после щедрот князя-батюшки, скоро там очередь выстроится из таких, как ты, счастливчиков.

Глава 30

Глава 30

Подросшая из-за крыльев пита в разы производительность позволила нам теперь окучивать по два десятка (а порой даже более) алтарей за день. Потому уже под занавес третьей недели квеста счет освобожденным алтарям благополучно перевалил за половину. Как я это определил? Да очень просто: половина красных точек на карте, отмечающих местоположение стажей, сменилась зелеными — над освобожденными алтарями.

И вот как-то так незаметно, в ежедневной череде отчаянных схваток со стражами, вдруг оказалось, что половина Белгородского княжества уже выведена нами с Заразой из-под тлетворного влияния скверны Изнанки.

Кроме морального удовлетворения за отлично сделанную работу, еще нам, разумеется, в течении каждого дня обильно сыпались системные плюшки за прибитых стражей — которые не абы кто были, а в подавляющем большинстве звери стадии короля, с десятками тысяч премиальных единиц живы за каждую упокоенную зверюгу. Плюс весьма недурственные доп. поступления приходили за собираемый мною с тварей мутаген, успешно реализуемый на имперском аукционе союзником графом. Ну и, разумеется, львиную долю моего растущего в геометрической прогрессии благосостояния составляли жирные квестовые плюшки за освобожденные алтари. О такой мелочевке, как естественный приток живы в Запас от алтарей с отбитых у тварей территорий, и упоминать не стоило, этот тонкий ручеек халявной живы бесследно растворялся в практически беспрерывной череде многотысячных вливаний за наши с питом ратные подвиги, начинавшие поступать от системы с раннего утра, и заканчивающиеся лишь ближе к полуночи.

Не вдаваясь в подробную хронологию поступлений (описание которой затянется листов, пожалуй, на…цать), обозначу лишь итоговую сумму: сорок четыре миллиона девятьсот восемнадцать тысяч пятьсот единиц живы — именно такое восьмизначное число четверть часа назад висело напротив показателя Запас живы, когда я проверял статус в хранилище на предыдущем, отбитом у стража, алтаре. А после победы над этим, последним на сегодня стражем, с огромной вероятностью, вышеозначенная величина в статусе подскочит до сорока пяти миллионов.

Однако противник, которого в стремительно сгущающихся сумерках нам с питом предстояло одолеть, признаться, внушал опасения.

Гигантский, размером с троллейбус, ыыбж не таился, как все его предыдущие собраться, в выгребной яме под сортиром, а валялся поперек огородных грядок, утрамбованных многотонной бронированной тушей до гладкой земляной площадки. Мой сфокусированный на твари изнанки пристальный взгляд через секунду подтвердил неприятную догадку, что здоровенный ыыбж этот находился на стадии развития динозавр.

— Муууу?.. — разделяя мое беспокойство, Зараза прервал снижение на безопасной стометровой высоте и, накручивая круги над далекой еще целью, затребовал дополнительных инструкций.

— Можно подумать, у нас, прям, тьма вариантов, — фыркнул я. — Ну да, здоровенный таракан, с таким гигантом ни разу еще не сталкивались. Но лапы-то у него, один фиг, тонкие. Значит, продолжаем действовать по прежней схеме. Спускаешься до прицельного броска, и отовариваешь стража из-под хвоста.

— Муууу?..

— Да с хрена ты взял, что ублюдок прыгать высоко научился?

— Муууу!..

— Чтоб ты на стадии динозавра летать смог, я тебе, между прочим, ПТУ скормил. А это, бро, такая тема…

— Муууу!..

— И что, что слышал уже сто раз? Мог бы и сто первый разок послушать — уши, поди, не отвалятся.

— Муууу!..

Отчитать наглеца я не успел, потому что оставивший за собой последнее слово Зараза вдруг камнем рухнул вниз. И, затормозив через пару секунд падение уже на убойных двадцати метрах, тут же произвел прицельное бомбометание.

Пахучие снаряды пита угодили точно в цель — легли вдоль бочины твари, аккурат под три откляченные лапы гигантского таракана. И бегун-ыыбж, как я и предсказывал, не смог спастись от взрыва в высоком затяжном прыжке, а-ля злот. Однако, «динозавр» сумел по-другому нас неприятно удивить. За мгновенье до детонации навозных бомб великан-ыыбж буквально втянул обреченные на разрыв лапы под несокрушимый толстый хитин своего панциря, и грянувшая тут же канонада взрывов лишь разворотила землю вокруг ничуть не пострадавшего бока. Тварь изнанки, будто издеваясь над нами, тут же спокойно вытянула обратно наружу целые и невредимые лапы.

Уязвленный холостой бомбардировкой Зараза, лихо развернувшись накоротке, рванул на второй заход и снова снайперски-точно осыпал бомбами ыыбжа уже с другого бока. Но словно обладающей интуитивной чуйкой на опасность «динозавр» вдругорядь провернул фокус с мгновенным втягиванием под панцирь уязвимых конечностей, и прогремевшая тут же очередная серия взрывов снова лишь вхолостую изрыла землю вокруг опасливого ублюдка.

— Муууу!.. — обиженно взревел пит, расписываясь в своей беспомощности.

— Отставить панику! — потрепал я питомца по бронированному загривку. — Есть идея, как достать эту гребаную улитку! Короче, слушай сюда…

Глава 31

Глава 31

Решив сыграть на инстинктах стража, я велел питу высадить меня на крыше крайнего деревенского дома, самому же возвращаться к ыыбжу и удерживать дальше на месте тварь изнанки периодическим бомбометанием, отвлекая таким нехитрым макаром монстра, пока я по-тихому стану мастерить для него на подступах к алтарю старую добрую ловушку.

Пытаться остановить рывок ыыбжа-гиганта врытыми в землю кольями было глупо. Эдакая махина снесла бы торчащие в противоход деревяшки своей широченной бронированной головогрудью и не заметила б. Потому, я решил, вместо кольев, укрепить землей фрагмент забора на пути ыыбжа. Благо карта позволила легко определить кратчайшее расстояние от стража до алтаря и, соответственно, помогла вычленить наиболее вероятный для таранного удара участок ограды.

Поначалу вырубаемые топором земельные блоки выходили у меня кривыми и корявыми, но постепенно наработалась снаровка, и качество вырубаемого стройматериала начало улучшаться буквально с каждой минутой. Когда же меня осенило использовать для работы идеально точные удары повышенной пробиваемости из первой стойки Изумрудного берса, земляные блоки стали получаться гораздо больше и за меньшее время.

В итоге, примерно полчаса возни с землей мне потребовалось, чтобы, изрыв площадку перед алтарем глубокими траншеями, возвести за выбранным под потенциальный прорыв стража фрагментом забора стену двухметровой толщины, из притертых друг к дружке земельных блоков.

Разумеется, глупо было б рассчитывать, что бронированная тварь расшибется насмерть, врезавшись с разгона в укрепленные землей жерди ограды. Понятно, что это препятствие лишь чутка задержит могучего монстра, бульдозерная сила которого позволит продавить и более толстый земляной заслон. Но все же на пару секунд, когда врезавшийся в препятствие ыыбж вынужден будет с пробуксовкой пробиваться через земляную стену, у нас с питом наконец-то появится шанс его реально достать. В эти роковые секунды нагнавший беглеца Зараза должен был по новой осыпать стража бомбами из-под хвоста. А в азарте прорыва к алтарю ыыбж с большой вероятностью не успевал на этот раз среагировать на опасность и спрятать от бомбежки занятые прорывом из песочной ловушки конечности… Таков был мой рисковый план. И теперь настало время испытать его на практике.

Размахнувшись, я со всей дури рубанул топором по алтарю — вернее по окружающей его прозрачной пелене скверны.

Из появившегося на мгновенье изумрудного рассечения над гранитной плитой пахнуло вонью выгребной ямы. А в огороде, ожидаемо, тут же раздался свистящий стрекот впавшего в ярость стража, и этот неприятный звук из-за забора стал стремительно приближаться.

— Муууу!.. — взревел, упреждая меня о набегающей твари, замахавший крыльями и ринувшийся в погоню Зараза.

Я же, как заранее условились с питом, не мешкая, скастовал стойку Рывка батута и, оттолкнувшись ногами от земли, взмыл на пятиметровую высоту… Это была моя страховка на случай, если «динозавр», почуяв земляную ловушку, сойдет с кратчайшего пути и протаранит забор радом, в не заблокированном земляными блоками месте. Тогда настигающий ыыбжа Зараза должен был, забив на монстра, метнутся ко мне и, подхватив меня в воздухе своим длинным языком, вытянуть из-под жвалразъяренного стража.

К счастью, предосторожность с прыжком оказалась лишней.

Ыыбж, не заметив ловушки, как водится, рванул по кратчайшему расстоянию к алтарю и, протаранив забор в запланированном месте, завяз в земляном барьере. Нагнавший его тут же Зараза четко бомбанул из-под хвоста под лапы монстру. В земляном завале оглушительно рванула канонада взрывов. И когда я мягко опустился на землю после использованной вхолостую прыжковой техники, сквозь рассеявшееся пыльное облако проступили контуры стража, отчаянно дрыгающего короткими обломками, оставшимися на месте поломанных конечностей.

Призвав топор, я бросился к щелкающему в бессильной ярости жвалами великану и, легко увернувшись от их захвата, вскарабкался на спину утратившего читерское проворство противника.

Дальше было все просто. Отработанная за текущую неделю до автоматизма седьмая стойка Изумрудного берса, и сдвоенный удар топора в моих руках превращает в месиво из крови, мозга и осколков хитина правую глазницу некогда могучего стража. Тут же аналогичной процедуре подверглась и вторая гляделка ублюдка. И смертельно раненая зверюга, забившись в агонии, вскоре испустила дух.

Пока мы бились с «динозавром» тьма в округе сгустилась окончательно, и вечер превратился в лунную ночь.

— Муууу!.. — нагло проревел мне в лицо крылатый питомец, плюхнувшись рядом на многометровый панцирь упокоенного ыыбжа.

— Да помню я все, — отмахнулся я от рогатого скандалиста. — Согласен, твоя теперь очередь мутаген поглощать. Валяй, развлекайся, я не претендую.

— Муууу?..

— Да никакого подвоха, — фыркнул я, скатываясь с гладкого хитинового бока на разбитую земельную кучу. — Просто, пока ты здесь, меня не станут напрягать с отработкой стойки долганного Живого камня там, — я махнул рукой на освобожденную от пелены скверны гранитную плиту. — Хоть сегодня нормально высплюсь наконец-то.

— Муууу!..

— И тебе, бро, спокойной ночи и отменного аппетита, — не оборачиваясь, бросил я уже на ходу и, следующим шагом заскочив на алтарь, провалился в огненную клетку хранилища.

Глава 32

Глава 32

— Да не грязный я! — пробулькал я в коричневую муть омута, но этого адресованного ему протеста зашвырнувший меня сюда на стандартные полчаса неумолимый Псих, разумеется, уже не услышал.

Действуя на автомате, я тут же скастовал на днях освоенную пятую стойку Омута силы и следом, до кучи, изученную еще неделю назад пятую стойку Крыла бабочки.

За ушами тут же прорезались жаберные щели. Запустившийся же из-за действия этой подводной абилки расход маны из Резерва стал активно компенсироваться десятикратно ускорившимся процессом восполнения маны техникой Крыло бабочки.

Пока занимался этой рутиной, перед глазами загорелся запоздалый победный лог:

Внимание! За убийство стража ыыбжа вам единовременно зачисляется 49758 единиц живы. За смекалку, проявленную в бою со зверем Изнанки стадии динозавр, вам начисляется +1 к параметру Интуиция.

Внимание! За освобождение от скверны Изнанки малого алтаря вам начисляется 100000 единиц живы.

— За бонус к Интуиции отдельный респект, — пробулькал я в окружающее безмолвие и, тяжко вздохнул, начал закручивать тело в гребаный узел, именуемый шестой стойкой Омута силы, костеря про себя на все лады придумавших этот ужас изобретателей-садистов.

С четверть часа бестолково промучившись с ни в какую не поддающейся пока что финальной стойкой подводной техники, я решил отвлечься и, пробулькав: «Статус!», стал перечитывать длинный перечень загоревшихся перед глазами строк-показателей:

Уровень 7 (продвинутое осознание)

Запас живы: 45065893 единиц

Резерв маны: 148(300) единиц

Разум — 48

Память — 16

Логика– 13

Интуиция– 19

Тело — 62

Сила — 17

Ловкость — 22

Выносливость — 23

Воля– 49

Давление — 13

Сопротивление — 22

Медитация — 14

Техники — 10

«Изумрудный берс» (пиковый мастер, тело) активирована, освоено 7 стоек из 20

«Озарение феникса» (начальное пробуждение, разум) активирована, освоено 1 стойка из 1

«Эхо изнанки» (среднее пробуждение, разум) активирована, освоено 2 стойки из 2

«Стальной вепрь» (продвинутое пробуждение, тело) активирована, освоено 3 стойки из 3

«Дыхание пепла» (пиковое пробуждение, воля) активирована, освоено 4 стойки из 4

«Крыло бабочки» (начальное осознание, воля) активирована, освоено 5 стоек из 5

«Омут силы» (среднее осознание, тело) активирована, освоено 5 стойки из 6

«Кротовая нора» (продвинутое пробуждение, разум) активирована, освоено 3 стойки из 3 (на хранении: 1 агон квеста, карта квеста, контейнер)

«Рывок батута» (начальное пробуждение, тело) активирована, освоено 1 стойка из 1

«Живого камня» (продвинутое осознание, воля) активирована, освоено 6 стоек из 7

Питомец: грома-бык (Зараза)

Стадия развития: динозавр

Запас живы: 4257013 единиц

Разум — 23

Память — 8

Логика– 5

Интуиция– 10

Тело — 110

Сила — 39

Ловкость — 22

Выносливость — 49

Воля– 43

Давление — 14

Сопротивление — 20

Медитация — 9

Улучшения — 7

Тяжеловоз

Длиннорог

Следопыт

Слюна-клей

Окрыленный

Бомбомет

Беспредельщик

Опа, а это че еще за хрень?.. Откуда у пита взялось седьмое улучшение? Да еще название такое хулиганское. Ну-ка, че там эта хрень обозначает?..

Но едва я попытался сфокусировать пристальный взгляд на нижнем улучшении, как…

— Твою мать, Псих! Какого хрена⁈ Полчаса ж еще стопудово не прошло! — предъявил я, отплевываясь, нагло ухмыляющемуся огненному лику наставника.

— А это не моя инициатива была, а братана твоего, — хмыкнул откровенно угорающий надо мной бородач.

— Муууу!.. — раздалось из-за спины злорадное мычанье, только после которого я обратил внимание, что из омута перенесся в загон пита.

— Какого хрена! — возмутился я уже в адрес пита, разворачиваясь к довольному, как сто китайцев, грома-быку. — Зараза, я нахрена тебе снаружи целого динозавра оставил⁈ Там мяса прорва! Ты ж до утра пожирать его должен был!

— Муууу!.. — охотно закивал рогатой башкой прохиндей.

— Как это: ты здесь ненадолго? — прифигел я. — Псих, че этот клоун рогатый несет?

Но опередив ответ наставника, Зараза вдруг выстрелил мне в лицо своим длиннющим языком, и ловко влил в приоткрытый во время вопроса рот порцию слизкой мерзости. Тут же намертво прилепившийся к физиономии язык пита не позволил мне сплюнуть напоминающую сопли гадость. Только убедившись, что я все проглотил, «прилипала» оставил меня наконец в покое и так же молниеносно, как напал, втянулся обратно в вонючую пасть.

— Гов… кх-кх… нюк! Ты че… кх!.. творишь? — бросился я было с кулаками на оборзевшего в конец питомца.

Но Зараза вдруг сгинул из-под моей руки, утянутый смерчем портала.

— Че происходит, а? — обернулся я снова к Психу.

— А это мы прям ща и узнаем, — заговорщицки подмигнул мне наставник.

— Да задолбал ты своими ребусами, неужели нельзя нормально… — я замолчал не договорив, потому что перед глазами загорелись строки системного лога:

Внимание! За поглощение вами вытяжки из ыыбжа, вам начисляется: +1 к параметру Давление, и дополнительно предлагаются к освоению пять новых стоек техники «Стальной вепрь», апгрейженной до стадии пиковое осознание.

— Чего?.. — ошарашенно выдохнул я, прочтя строки лога раз пять подряд.

— Видать, не слабо за вытяжку-то прилетело, — откликнулся довольный, как обожравшийся сметаны кот, Псих. — Молодчина Зараза, вовремя с улучшением своим новым подсуетился.

— Это тем, которое Беспредельщиком называется?

— Ты описание-то его прочел? — ответил вопросом на вопрос Псих.

— Не успел.

— Ну тогда не стану портить тебе сюрприз… Стоп, в статус посмотришь после тренировки.

— Какой еще, нахрен, тренировки⁈ Я устал, как собака. Да и Зараза, как видишь, свалил из загона. И седьмую ступень Живого камня отрабатывать мне сегодня не с кем.

— Дружи-и-ище! — улыбка Психа стала такой широкой, что я испугался: как бы у наставника не лопнули щеки. — Тебе ж только что Стального вепря аж на пять стоек улучшили. У нас работы с тобой теперь отсюда и до послезавтра.

— Да откуда?.. Я ж ни словом об этом!

— Дружи-и-ище!

— Понятно. Опять мысли мои прочел.

— Вообще-то я сам как бы часть твоего сознания. Забыл?

— Да помню, — тяжко вздохнул я и мысленно заорал: «СУКА! Как же все это меня достало!»

По хищному оскалу Психа понял: бородатый говнюк снова меня подслушал.

— Вижу настрой у тебя снова боевой. Ну-с, не будем тогда затягивать. Приступим…

Нас затянул черный смерч портала, и через мгновенье мы перенеслись на изумрудный песок арены…

А я надеялся сегодня выспаться…

Наивный…

Глава 33

Глава 33

Я, конечно, надеялся, что моя неревнивая пассия снова пригласит к нам в спальню нескольких симпатичных подружек, и может на этот риз их будет поболее даже двух. Однако суровая действительность с лихвой превзошла мои самые завышенные ожидания.

Когда Васька после завтрака затащила меня в спальню, там нас встретила настоящая толпа голых девиц от шестнадцати до тридцати с гаком лет. И веселые потрахушки с несколькими любовницами обернулись для меня реальным конвейером из жаждущих любви и ласки женщин…

— Гля, гля, как Марфушку-то разобрало!..

— А то! Барин-то наш — страсть, как хорош!..

— У меня, девки, до сих пор мурашки внизу живота бегают!..

— Ну и куда прешь со своими мурашками⁈ Тут некоторые и вовсе блаженства еще не познали!..

— Не знаю ничего, я за Глашенькой занимала! Глаш, скажи?..

— Было, было…

— Ах ты ж курица щипанная! Гляньте, девки: врет и не краснеет!..

— Да я правда за Глашей занимала!..

— А ну кыш в конец очереди, пока космы целы!..

— Сама кыш! Ишь, раскомандовалась!..

— Де-вуш-ки не ссорь-тесь! — пропыхтел я, энергично вколачивая в матрас очередную любовницу.

— Ба-рин… ах!.. не от-вле… ах-ах!… кай-тесь!.. — промурлыкала мне в левое ухо длинноногая Марфуша, хлюпающее лоно которой я вовсю испытывал на прочность своим неутомимым прибором.

— Барин, ну когда же уже? — раздался сбоку страстный шепот уже в правое мое ухо, от активно наглаживающей острыми сосками мне плечи и спину следующей соискательницы. — Я вся горю!..

— Мы все горим!.. — раздалось сзади от закинувшей ногу мне на поясницу тридцатилетней дородной мадамы.

— О даааа!.. — выдохнул я, спуская в лоно заохавшей со мной в унисон красотки.

А дальше мне даже перелазить на следующую партнершу не пришлось, девки все сделали за меня сами. Едва я вынул по-прежнему колом стоящий член из провалившейся в блаженное забытье Марфуши, как подруги ловко выдернули из-под меня сомлевшее тело, и на освободившее место тут же забурилась сисястая красотка справа. Мне осталось лишь вогнать мокрый от выделений предшественницы прибор в податливое лоно следующей любовницы, и огромный траходром снова начал сотрясаться от моих ритмичных толчков…

Первый часа три этого невероятного секс марафона мне все (ну или практически все) было по кайфу. Дорвавшись после недельного воздержания до охотно отдающихся женских тел, я трахал и трахал, и трахал… всех без разбору. Далее, справив охотку, я пресытился сексом, но набившиеся в спальню дамы, оказалось, еще только-только вошли во вкус. Лишь малой части девиц посчастливилось дважды побывать моей партнершей, подавляющее же большинство женщин лишь разок попыхтели подо мной и, только раззадоренные такой малостью, жаждали продолжения супертраха.

Пришлось фигачить элитным жеребцом дальше, благо читерская выносливость игрока седьмого уровня помогала и дальше сохранять член в эрегированном состоянии. Однако былой восторг от секса постепенно переменился для меня в нудную рутину, и я, сцепив зубы, дотрахивал женщин по второму кругу, мечтая лишь о скорейшем окончании этого затянувшегося чересчур марафона…

— Все, я сказал! Достаточно на сегодня! Расходитесь, девушки!

— Но, бааарин!..

— Еще всего разооочек!..

— Он же по-прежнему нас хооочет!.. — понеслись слезливые протесты со всех сторон.

— Мало ли че он там хочет! — зыркнул я на торчащий вверх прибор, как на врага народа. — Так-то это не эстафетная палка!

— Ну, бааарин!.. — окруживший со всех сторон кровать бабий строй вытолкнул из своих тесных рядов растрепанную Василису, и пихнул ко мне в объятья — уговаривать.

— Дэн, ты же сам хотел, чтоб нас много было, — хлопая ресницами, залепетало это чудо.

— Много — это пять, или ну край десять девушек. Но не столько же!

— Я ж, как лучше, хотела… Может, еще со всеми по разочку хотя бы, а?

— Ну, бааарин!.. — поддержал подружку слаженный хор единомышленниц.

— Да блин!.. — начал я таить, как свеча, под нежными васькиными поцелуями.

Наши обнимашки, под восторженные крики зрительниц, перешли в секс, и на кровать со всех сторон снова полезли на ходу распределявшие меж собой очередность любовницы. Раскручивающаяся по новой карусель эпического разврата пошла на третий круг…

— Муууу!.. — явление на кровати, аккурат над нашими с Василисой дергающимися в любовном акте телами, многометрового гиганта-грома-быка, с грозно распахнутыми крыльями, произвело на очумевших от похоти женщин эффект мгновенной заморозки, превратив окружающих девиц в заледеневшие скульптуры…

Откуда, спросите, вдруг в спальне нарисовался Зараза?.. Да без понятия я, где пит мой до этого обретался. Но знаю точно, что ко мне он перенесся благодаря все тому же недавно полученному от системы умению Беспрельщика. Я, разумеется, вчера после тренировки прочел-таки, перед сном, его описание в статусе. Вот что там было написано:

Беспредельщик — описание улучшения: позволяет питомцу один раз за день переместиться на две минуты к хозяину, где бы последний не находился, и какое бы расстояние их не разделяло.

Вчерашней ночью в первый раз Зараза использовал улучшение, когда, заполучив ценную вытяжку из зверя стадии динозавр, пожелал тут же ею со мной поделиться. А минуту назад (уже сегодня, то есть на следующий день) мой невероятный напарник каким-то макаром прочухал, что хозяин угодил в неприятный переплет, и снова активировав Беспредельщика, подоспел ко мне на выручку…

Треск прогнувшихся под многотонным весом питомца кроватных ножек через пару секунд обернулся грохотом падения на пол не устоявшего-таки траходрома. И этот оглушительный хлопок стал триггером, разрушившим сковавшее женщин оцепенение.

С диким визгом до смерти перепуганные девки ломанулись вон из спальни. И чудом не сорвав с петель дверь, всей голозадой толпой через считанные секунды высыпали в коридор второго этажа. Лишь с пяток особо впечатлительных барышень (в том числе и лежащая подо мной Васька), сомлев от ужаса перед рогатым монстром, остались в отключке валяться в комнате.

— Муууу?.. — покосившись вниз на мой сверкающий зад, фыркнул чрезвычайно довольный произведенным эффектом пит.

— Помешал, разумеется, — проворчал я, поднимаясь с бесчувственной подруги. — Но честное слово, бро, я ни разу за это на тебя не в обиде.

— Муууу!..

— Э-э, хорош грязными копытами простыни мне тут топтать!

— Муууу!..

— Разговорчики, блин! Кому сказано: ну-ка резко на пол свалил!

— Муууу!.. — пит, хоть и с ворчанием, но все же выполнил мое распоряжение.

— И смотри не раздави там кого-нибудь ненароком, — пригрозил я, соскакивая с траходрома следом.

— Муууу!..

— Хорош ворчать, помоги лучше, пока действие Беспредельщика не вышло.

— Муууу!.. — выстрелами многометрового языка Зараза за считанные секунды собрал всех валяющихся по комнате в беспамятстве девушек и перенес бедняжек на кровать, где уже я собственноручно уложил каждую рядом с Василисой.

— Муууу!.. — выдав напоследок что-то ободряющее, питомец унесся восвояси в смерче обратного портала.

Я же, пристроившись сбоку к спящим девушкам, тоже закрыл глаза и тут же провалился в здоровый крепкий сон, без сновидений…

Пробудившись, по выработавшейся за квест привычке, с первыми солнечными лучами. Я разбудил пятерку переночевавших в мой кровати девчонок, и на шестерых, по обоюдному согласию, мы замутили замечательную групповушку, в которой всем всего хватило, и по завершении все участники остались полностью друг-дружкой удовлетворенными.

Спустившись, как водится, завтракать, в кой-то веки раз за общим столом я не разругался с мачехой. И, накушавшись, мы разошлись вполне друг другом довольные.

Но идиллия замечательного во всех отношениях утра продлилась, увы, лишь до моего выхода на крыльцо родового дома. Возле широкой лестницы здесь обнаружилась внушительная толпа возродившихся недавно на алтаре ратников отцовской дружины.

В сторонке от галдящих воинов лениво переминался с ноги ногу мой красавец Зараза и, демонстративно игноря вооруженных мечами и копьями двуногих людишек, лениво терзал острыми, как бритва, зубищами наполовину обглоданную коровью тушу.

— Не серчай, барин, но претензия к тебе у нас имеется, — выскочив из гомонящей толпы, преградил мне путь вниз воевода Демьян.

— Муууу!.. — бросив мясо, мгновенно подскочил к потенциальному обидчику Зараза и клацнул страшными зубищами в считанных сантиметрах от носа отчаянного бородача.

В ответку строй воинов за спиной Демьяна ощерился копьями и мечами.

— Только гражданской войны, тварям изнанки на радость, здесь нам не хватало, — проворчал я и, махнул питу, чтоб возвращался к своему огрызку говядины и, без команды, в разговор не вмешивался.

В кой-то веки грома-бык послушался без возражений.

— В чем дело, воевода? — поинтересовался я у белого, как мел, Демьяна.

— Дело интимное. Право, даже слов правильных не подберу, чтоб начать, — отмер авторитетный среди вояк бородач.

— Да говори уж, как есть, — хмыкнул я. — Опять, поди, обормот мой рогатый в селе буренкам геноцид учинил?

— Нет… То есть, может быть… То есть, я не знаю, — удивил неожиданным лепетом Демьян.

— Так вы разве не по поводу пита моего митинг здесь замутили?

— Нет, барин, у нас лично к тебе претензия имеется.

— О как, — хмыкнул я. — Ну, валяй, излагай…

— Ты, Денис Артемович, вчерась с бабами нашими в спальне своей уединиться изволил…

— Э-э, че началось-то? — перебил я, смещаясь тут же поближе к питу (который, к слову, зараза такая, на сей раз и не подумал подрываться мне на выручку, а спокойно дожевывая тушку буренки, с интересом наблюдал за дальнейшим развитием событий, как зритель с пакетом попкорна в кинозале — прям, выбесил). — Так-то, я никого силком к себе не затаскивал…

— Да не про то мы, барин, — замахал на меня руками Демьян. — Признаем, что насилия с твоей стороны не было, и бабы наши пришли к тебе добровольно.

— Охренеть… И какие, стесняюсь спросить, тогда у вас ко мне могут быть предъявы?

— Почто Малашку мою выгнал так рано, барин?..

— И Любаву мою?..

— А Василиску кухаркину на всю ночь оставил!..

— И Марфушку гридькину то ж! А чем моя Олька хуже?..

— И Ксану мою не уважил, как должно, барин?.. — посыпались претензии прямо из толпы.

— Парни, вы че серьезно? — округлившимися от изумления глазами, я смотрел, как ратники, перекрикивая друг друга, начали наперебой предъявлять мне вовсе не за то, что я вчера возмутительным образом, средь бела дня, трахал их жен, а за то, что я трахал их слишком мало.

— Не гоже так поступать с преданными воями своими, барин, — подытожил лавину предъяв в мой адрес Демьян.

— Ну извините, устал, не сдюжил всех, — развел я руками. — И чтоб ситуации такой впредь больше не возникало, давайте, парни, уже сами женщин своих активней удовлетворять начинайте!

— Дык, когда ж!..

— Мы ж вот только ж!..

— С алтаря ж!.. — зажужжали доброхоты, потрясая мечами и копьями.

— Но про бабьи обиды на меня, однако ж, уже наслышаны, — перебил я. — Значит, успели пересечься с благоверными. Но вместо того, чтоб сразу завалить неудовлетворенных жен в кровать, и отодрать их как следует, вы тут претензии мне какие-то нелепые насочиняли.

— Да как же ж, барин! — всплеснул руками Демьян. — Мы ж за справедливость обществом радеем.

— Эй, хорош скалится, рогатый, — отвернувшись от понесшего откровенную ахинею воеводы, крикнул я питу. — Уноси меня, нахрен, из этого дурдома, пока я не прибил здесь кого-нибудь!

— Муууу!..

— Слышь, умник! Молча уноси!

Глава 34

Глава 34

— Муууу!.. — донесся, сквозь свист встречного ветра, рев стосковавшегося за ночь по беседе пита.

— Да понятно, что за живу, для пассий своих, мужики рубятся, — ответил я, отгородившись от раздирающего щеки воздушного потока освоенной накануне четвертой стойкой Стального вепря. — Но, блин, это ж люди — не звери. Должны ж быть какие-то рамки…

— Муууу?..

— Уж чья бы корова мычала! Пардон, за каламбур.

— Муууу!..

— Ага, вот, прям, ты у нас эстет, блин!.. Жарит буренок и тут же, в порыве страсти, бошки им отгрызает! А следом и прочую говядину телок свеже-оттарабаненных подъедает, с костями и потрохами. Так что остаются от бедняжек в конце лишь рожки да ножки.

Набрав стандартную километровую высоту, Зараза широко раскинул крылья и, поддерживая ускорение резкими косыми махами, стрелой понесся к очередной намеченной мною на карте цели.

— Муууу!..

— Нашел чем гордиться — ничего он от буренок не оставляет! Целиком сжирает — проглот!

— Муууу!..

— О-ооо! Пипец, добрый. Всего семерых подружек рогатых в этот раз схомячил. А в предыдущий раз скольких осчастливил, стесняюсь спросить?

— Муууу!..

— Со счетом в тот раз не заморачивался, значит? Оттягивался по полной!

— Муууу?..

— Зашибись! Я ж еще, в итоге, и душный тип.

— Муууу!..

— И че, что предыдущие коровенки все возродились?.. Это ж не нормально — жрать самок своих!

— Муууу?..

— Слышь, извращенец рогатый, ты за базаром следи! Я культурный человек и дичью такой заниматься не собираюсь!

— Муууу?..

— Че ты там видел⁈ Я сексом занимался на кровати в спальне с девушкой своей, между прочим.

— Муууу?..

— Какая сотня баб?.. Их меньше там было.

— Муууу!..

— Конечно, мне видней!

— Муууу?..

— Что значит: ну и кто из нас двоих извращенец?

— Муууу!..

— Ой, вот ща не надо, а!.. Да, в этот раз все шишки посыпались на меня, а до тебя с утра никто не докопался. Но! Это чисто обстоятельства так сложились. Ратники с алтаря недавно откинувшиеся еще не успели живы в обнулившихся Запасах скопить. И с такими же пустыми пассиями им нечем пока что делиться — у самих впритык, чтоб не сдохнуть. Вот и возник такой болезненный ажиотаж к мой персоне. Даже мамаша в этот раз со мной вела себя, как паинька — ни разу не поцапались.

— Муууу!..

— Ой, много ты понимаешь, проглот рогатый.

— Муууу?..

— Сам увидишь, когда, через неделю, в следующий раз на побывку в родовой дом прилетим, мужики, на алтаре воскресшие, уже обвыкнутся и бабенок своих в привычный оборот возьмут. Потому, надеюсь, больше такой ажиотации вокруг моей персоны не возникнет.

— Муууу!..

— Да пошел ты, пессимист хренов… Э-э, Зараза, хорош чудить! Ты ж семерых буренок за ночь сожрал, а до этого ыыбжа здоровенного накануне схомячил! Нахрена сдались тебе эти мелкие утки? Одни перья да кости!

— Муууу!.. — азартно взревел грома-бык, ныряя вниз и пристраиваясь в хвост подвернувшемуся некстати косяку.

— Охотник он, блин! Когда ж, наконец, пернатые эти все на юг свалят⁈ Задолбали, кряквы озабоченные, от дела отвлекать своими перелетами…

Интерлюдия 9

Интерлюдия 9

С полдюжины гончих мрака, как зайца, гоняли по лесной опушке Бориса, и упивающимся азартом погони тварям изнанки, разумеется, невдомек было, что игрок седьмой ступени с ними просто забавлялся, проверяя на практике возможности улучшившегося из-за апгрейда уровня тела, ну и тестирую параллельно разученные пока что первые две стойки выбранный за седьмой уровень техники Резинового шага.

— Все сын. Довольно баловаться. Заканчивай уже с ними, — раздался вдруг из облетевшего кустарника, вокруг которого нарезал круги и петли Борис, строгий голос затаившегося под скрытом отца. — А то князь с отрядом уже в лесу скрылся, замучимся потом их догонять.

Следующим боковым скачком Борис увернулся от нацеленного в спину атакующего рывка ближайшего преследователя, и материализовавшийся в руке парня меч, рубанув по горлу проносящегося мимо зверя стадии вожак, едва не обезглавил гончую. Смертельно раненая тварь изнанки рухнула мордой в грязь и, фонтанируя черной кровью, забилась в агонии.

Бегущая за «вожаком» пятерка тварей стадии бывалый после секундного замешательства, вызванного неожиданной гибелью лидера, дружно бросилась на Бориса. Однако, молодой воин, и не подумав на сей раз убегать, вдруг совершил очередной несуразно длинный шаг-отскок в сторону и, заработав клинком в руке со скоростью иглы швейной машинки, за тягучее мгновенье, что твари проносились мимо, совершил ровно пять идеально выверенных смертельных укола. И захрипевшие гончие с пробитыми трахеями, захлебываясь собственной ядовитой кровью, кувырком посыпались под ветки кустарника.

— Неплохо сын, я доволен твоими успехами, — отцовская ладонь легла на плечо с неожиданной стороны. И Борис досадливо прикусил губу, понимая, что, несмотря на теперешнее формальное равенство их уровней развития, до отцовских вершин овладения ратным ремеслом ему еще расти и расти.

— Че пригорюнился-то? — хмыкнул Артем Любомудрович в сторону запыхтевшего сбоку сына уже на бегу. — Придет, Бориска, твое время, не робь. И меня превзойдешь. И, даст Единый, кого повыше за спиной оставишь… Приготовься, сын! — обрывая слова утешения, вдруг скомандовал Савельев старший.

— Я вижу, отец. Тройка острозубов затаилась слева в двух десятках шагов за поваленным деревом…

— Деревом?

— Ох ты! Это ж выворотень нашими посеченный…

— Не стоит дразнить острозубов, как гончих, сын.

— Понял. Все сделаю быстро…

После того памятного, продлившегося почти весь световой день, сражения с тварями изнанки, когда последний неудержимый, казалось бы, вал элитных зверей стадий король и динозавр подчистую извел вмурованный князем в городскую стену защитный артефакт класса соты, та жалкая пародия на орду тварей изнанки, собранная по сусекам погонщиками за ночь, и с утра отправленная на очередной штурм людской твердыни, являла собой бледную тень даже первой, самой слабой, вчерашней волны. И, разумеется, она оказалась легко остановлена пусть сократившимся основательно количественно, но зато, благодаря щедрости князя, изрядно прибавившим за ночь качественно, гарнизоном защитников городской стены…

Кстати, о запредельной стоимости использованного князем защитного артефакта не ведал не только Борис, но и его умудренный сединами отец. Лишенный доступа к имперскому аукциону Артем Любомудрович мог лишь догадываться о примерной стоимости артефакта класса соты. Для нужд дружины у заезжих купцов княжий ближник Савельев покупал простые артефакты класса слитень, стоимостью от нескольких серебрушек до пары золотых монет, изрядно усиливающих крепость щитов и остроту мечей ратников. Для себя и наследника Артем Любомудрович расщедривался на артефакты покруче — класса плетенка, их ценовой диапазон стартовал от десятка золотых и мог доходить до сотни монет (один такой, к слову, отец подарил Борису, за апгрейд парнем седьмого уровня развития — плетеный браслет на правую руку, дающий воину в безграничное пользование пространственные ножны, помещенный в которые меч исчезает из поля зрения других людей, но по желанию хозяина в любой момент может снова материализоваться в его руке). Артефакты более сложного третьего класса мощности (класса струны) не самый богатый ближник князя позволить себе, увы, уже не мог, хотя выставленными на продажу на витринах купцов их видел часто и знал, что ценовой диапазон в этом классе артефактов стартует от трех сотен золотых и может доходить аж до полутора тысяч. Лишь однажды с богатым купеческим караваном в их захудалое пограничное княжество прибыла коллекция разом из трех артефактов аж четвертого класса мощности (класса скрут). И благодаря чудачеству заезжего купца отец Бориса смог хотя через защитную пелену поглазеть на эти выставленные на витрине сокровища, ценовой диапазон которых составил: пять тысяч триста золотых монет (за самый дешевый артефакт класса скрут) и одиннадцать семьсот так же, разумеется, в золоте (за самый дорогой их трех). Еще в классификации артефактов имелись следующие, запредельные для жителя окраинного княжества, позиции: артефакт пятого класса мощности (класса соты), артефакт шестого класса мощности (класса паутинка) и, наконец, последний самый редкий артефакт седьмого класса мощности (класса туман). Увы, три последних вида высококлассных артефактов Артем Любомудрович никогда в жизни не видел даже на витринах заезжих купцов, потому он мог лишь гадать с пятизначного или шестизначного ценника стартует ценовой диапазон на использованную князем драгоценность класса соты…

Еще через день собранная погонщиками за сутки орда тварей изнанки оказалась посильней предыдущей (сопоставимой теперь уже со вторым валом тварей в эпической битве), но и ее штурм защитники городской стены смогли успешно отразить практически без потерь.

На третий день орда штурмующих людскую твердыню выходцев с Изнанки собралась пожиже. На четвертый — жалкий сброд, посланный погонщиками на убой, возглавила всего лишь семерка «королей»… Когда на седьмой после великой сечи день в урочный час ожидаемая толпа тварей не высыпали из леса, и привычного утреннего штурма городской стены не последовало, князь впервые с начала осады стольного града решился на ответную контратаку, дабы неожиданным набегом разорить хотя бы одно скрытое стойбище погонщиков, не позволив тем самым ослабевшему врагу спокойно отсиживаться в лесу, и за несколько дней снова скопить там внушительную рать тварей изнанки.

Для вылазки на территорию противника князь отобрал лишь лучших воинов — седьмого уровня развития и выше. Всего таких удальцов в сводный отряд набралось чуть более четырех десятков человек. Почти все они были княжьими ближниками, и достигший всего неделю назад седьмого уровня Борис чувствовал себя рядом с этими заслуженными ветеранами белой вороной.

Получив от князя поручение: приглядывать за сыном и, по возможности, набивать на слабых противниках руку перспективному молодцу, Артем Любомудрович с наследником занял место в конце отряда, подрядившись зачищать всех пропущенных ударной группой недобитков.

И вот вторжение в оккупированную врагом лесную чащобу началось…

Под присмотром отца, Борис без счета кончал гончих, острозубов, выползней, и прочих падальщиков, сбегающихся из окрестных зарослей поживиться остающимися после княжеского отряда свежими трупами высокоразвитых тварей. Изводить падальщиков приходилось быстро, практически на бегу, но Борис почти всегда справлялся с этой нехитрой обязанностью самостоятельно. Лишь однажды, когда, увлекшись погоней за парой иглоклыков, парень едва не пропустил атаку рухнувшего на голову с высокой сосновой ветки бурильщика, пришлось экстренно вмешаться невидимке-отцу, и выверенным до миллиметра ударом бердыша развалить коварную тварь, с кинжалоподобным клювом, на две безопасные половинки.

Пара чистильщиков нагнала основной отряд лишь примерно через час непрерывной беготни по лесу. Это случилось на огромной поляне, где ближники князя, во главе с вооруженным белоснежным копьем предводителем, вступили в жаркую схватку с «динозавром», шестеркой «королей», и еще доброй сотней тварей более низких стадий развития.

— Ну вот, сын, и первое стойбище погонщиков, кажись, отыскали, — просветил наследника Артем Любомудрович, замедлив шаг на краю поляны, и, придержав за плечо рвущегося в драку Бориса, стал строго наставлять: — Значит так: с серьезными тварями чтоб не зарубался. Даже короли пока что тебе точно не по зубам…

— Но батюшка… — отцовские пальцы клещами стиснули плечо сына, заставляя его замолкнуть, едва начав возражать.

—…Ежели так выйдет, что доведется все же схлестнуться с королем — только защищайся, и при малейшей возможности уходи за спины опытных воинов. Они знают, как сражаться с подобными монстрами, ты ж к этому еще точно не готов. На поле боя достаточно других тварей, одолеть которых тебе по силам, вот ими и займись… Все понял?

— Да, отец. Все исполню, как велено.

— Добро! Удачи тебе, Борис!..

Как тигр, длинным прыжком выскочив из зарослей кустарника, Артем Любомудрович в полете призвал в правую руку свой здоровенный бердыш и, на приземлении, врубил широченное лезвие в хребет гончей мрака стадии вожак. Никак не ожидавшая такой подлянки со спины, практически перерубленная напополам тварь, зашипев подколодной гадюкой, повалилась на истоптанную землю. И выдернутый тут же из ее спины окровавленный бердыш обрушился уже на оскалившуюся морду острозуба — глупая тварь стадии бывалый, вместо того, чтобы со всех ног улепетывать прочь от смачного чавкающего удара, оборвавшего жизнь вожака-гончей, проявила фатальное любопытство, за что, разумеется, тут же и поплатилась, разрубленной напополам аж до самой груди бестолковкой…

Нырнувший следом за отцом в круговерть жаркой схватки, Борис легко увернулся от таранного броска щиторога стадии вожак и тут же почти по рукоять вогнал меч в загривок проносящейся мимо твари. Парировав же через секунду окровавленным мечом когтистую лапу налетающего сбоку грызля, параллельно кастом второй стойки Резинового шага Борис переместился вбок с линии удара длинного шипастого хвоста мстительной твари, и обратным движение обоюдоострого клинка купировал опасный отросток похожего на рогатую пантеру страшилища…

Несмотря на многократный численный перевес противника, заметно превосходящий его умением отряд княжьих ближников доминировал на всем протяжении скоротечного боя. Лишь первые пару минут сечи, когда у выходцев с Изнанки был жив предводитель — огромный, как дровяной сарай, ыыбж стадии динозавр, у разношерстной зубасто-клыкастой толпы защитников поляны наблюдалось некоторое подобие организованного сопротивления отряду людей. Но, как только пробившийся к могучей твари князь смог отыскать брешь в броне монстра, и неотразимым ударом туда белоснежного копья умертвил главного стража поляны, «короли» тут же посыпались за своим лидером, как песочные башни на ураганном ветру…

Апофеозом сражения стала внезапная череда взрывов, прокатившаяся по остаткам изнаночного воинства, когда все выжившие в устроенной людьми мясорубке твари изнанки сбились в центре поляны, сформировав последний очаг сопротивления вокруг единственного уцелевшего «короля». Большинство тварей взрывами разметало на куски. Уцелевшее же меньшинство (включая «короля») словило нехилую контузию и утратило временно способность к активному сопротивлению. Однако и наседавшие со всех сторон поляны на тварей люди, из-за серии взрывов, вынуждены были отскочить назад. В итоге, добивать контуженных монстров беспрепятственно довелось совсем молодому шустрому парнишке, сброшенному на место взрыва спикировавшим из поднебесья летучим грома-быком.

Лихо орудуя полыхнувшим изумрудным сиянием топором, парень за считанные секунды упокоил всех недобитков и, заскочив на гранитный валун в центре поляны, разрушил пелену скверны на алтаре…

Что лихой парнишка этот его брат, Борис сообразил лишь, услыхав брошенное князем отцу:

— Однако, вам Савельевым палец в рот не клади… Даже не поздоровался, засранец.

— Обязательно это ему припомню, князь-батюшка, — склонил в ответ седую голову Артем Любомудрович. — Дай срок, все, как есть, спрошу с оглоеда.

— Забавно будет на это посмотреть, — хмыкнул отчего-то развеселившийся князь.

Устроивший же финальный переполох Дениска тем временем был ловко заарканен длиннющим языком грома-быка и, переброшенный тут же на широкую спину питомца, понесся на своем стремительно набирающем высоту крылатом чудовище куда-то прочь с заваленной трупами тварей поляны.

Глава 35

Глава 35

— Бро, прикинь, там снова, походу, стая разномастных ублюдков, вместо стража нормального нас дожидается, — проворчал я, сверившись с картой, где, вопреки устоявшейся традиции с крупной красной точкой в сторонке от алтаре (логовом стража), увидел скопленье мелких алых бисерин непосредственно вокруг алтаря, на окружающей его площадке.

— Муууу… — равнодушно откликнулся рогатый летун, которому с километровой высоты в сгустившейся тьме абсолютно не было видно: че там творится внизу.

— Да понятно, что пофиг. И так нам даже проще… Я к тому, что писец, походу, полный погонщикам настал. Уже на пятом алтаре какая-то шушера несерьезная, вместо стражей достойных, ошивается.

— Муууу!..

— Именно!.. Раз уж настолько все плохо, что не осталось даже нормальных защитников алтарей, значит, карта их стопудово бита, и мы с тобой, бро, уже буквально в шаге от победного завершения квеста.

— Муууу?..

— Ты как всегда прав, мой красноречивый друг, не всего квеста, разумеется, а лишь первого агона. Хотя, вот хоть убей не пойму, какое продолжение за этим может последовать…

— Муууу?..

— Че за дурацкие вопросы?.. Разумеется, снижайся и взбодри тварюшек внизу душевным фейерверком из-под хвоста. Ну а я потом, как водится, спрыгну и добью самых живучих, чтоб бедняжки не мучились.

— Муууу!..

— Сам ты живодер. А я, наоборот…

Не дослушав, Зараза камнем рухнул вниз, столь радикальным способом стремительно опускаясь до полсотни метров прицельного бомбометания.

Пришлось, прикусив язык, вцепиться руками в цепь-поводья и задвинуть поглубже ноги в стремена, слившись таким давно до автоматизма отработанным маневром с падающим питомцем в единое целое. И за несколько секунд жуткого свободного падения в бездну безлунной ночи, перед моими глазами калейдоскопом пронеслись кадры воспоминаний об угарной гонке последних десяти дней…

Да, в этот раз нам пришлось отложить традиционный еженедельный визит в родовой дом. Пожертвовать уикэндом вынудило появление «конкурирующий фирмы», тудыть ее в качель. Потому как планомерно выводимые нашим с питом тандемом из-под скверны Изнанки алтари в один расчудесный момент достигли окрестностей стольного града, где вдруг выяснилось, что от осаждающих городскую стену орд выходцев с Изнанки осталось уже только воспоминание. Князь же с отборными воинами, покинув выстоявший осаду город, уже вовсю развлекался в окрестных лесах, изничтожая остатки вражеского воинства, и сокрушая походя попадающихся под горячую руку стражей местных алтарей.

Дабы не лишиться законной добычи, пару раз нам с Заразой пришлось даже нагло вмешаться в ход княжеского сражения и буквально вырвать из рук победителя Белана законный трофей: распечатывать оскверненный алтарь прямо перед княжеским носом, предварительно шуганув его самого и княжьих ближников ковровой бомбардировкой.

Ну и дальше, чувствуя за спиной победоносный марш княжеской дружины, окончательно зачищающей от изнаночных недобитков просторы вокруг избавленных от печати скверны алтарей, мы с Заразой спешили разобраться за день с как можно большим количеством стражей и урвать, до появления князя с ближниками, свою законную награду за освобожденные алтари. О перерыве на суточный отдых, в условиях сложившегося цейтнота, не могло быть и речи. Потому семидневка как-то сама-собой переросла в десятидневку.

Но, к счастью, марафон безумной квестовой гонки подходил, похоже, к закономерному концу. И отсутствие нормальных стражей у последних алтарей было ярчайшим тому подтверждением…

— Муууу!.. — неизменно-восторженным ревом Зараза сопроводил выданную из пукана серию «душистых» гостинцев тварям изнанки.

Ночной мрак внизу озарился каскадом багровых взрывов, принесших мгновенную легкую смерть большинству стабунившихся вокруг алтаря тварей. Бедолаги-живчики, роговая или хитиновая броня которых оказалась прочнее разрывной силы навозных бомб пита, заметались по округе горящими факелами. И мне потом пришлось потратить еще пару минут, после спуска на землю, на погоню за каждым, дабы упокоить закопченного подранка милосердным ударом топора.

— Эй, ты как? — окликнул я опустившегося следом за мной на курящиеся едким дымом воронкиЗаразу и, с удрученным видом, швыряющегося теперь в них копытами.

— Муууу… — проворчал грома-бык.

— Ну, бро, сам виноват, что всю жратву в угли превратил, — развел я руками.

Но Зараза шутки не оценил.

— Муууу!..

— Ой, хорош уже права качать на ночь-то глядя.

— Муууу?..

— Да понятно, что из-за темноты куда придется лупил, — отмахнулся я.

— Муууу!..

— Ты поумничай мне еще тут!.. Кто ж спорит. Разумеется, по ночам тварей выцеливать не дело. Но я ж тебе объяснял, что на карте всего с десяток запечатанных скверной алтарей осталось. И нам вполне по силам за ночь…

— Муууу!..

— Что значит: никуда сегодня больше не полетишь?

— Муууу!..

— Вот только шантажировать меня не надо! Боеприпасы у него кончились — ишь ты, мля!

— Муууу?..

— Да не гони, у тебя дерьма прорва! Ты ж за день уток двадцать на лету схомячил, и еще трех ыыбжей нормально так обглодал на земле, пока я контейнеры менять ходил.

— Муууу!..

— Блин, Зараза, ну че за тухлые капризы под занавес карнавала?.. А если за ночь князь с держимордами своими подтянется?

— Муууу!..

— А вот сейчас обидно было… Будто я тебя не берегу и не забочусь?

— Муууу?..

— Че может не так у нас пойти, когда у алтарей, сам видел, нормальной охраны уже не осталось?

— Муууу!..

— Да, Зараза, блин!

— Муууу!..

— Хрен с тобой, перестраховщик долбанный. Отложим освобождение последних алтарей на утро. Доволен?

— Муууу!..

— Но, если за ночь князь…

— Муууу?..

— Э-э, ты где таких слов нахватался? Так-то я ответственный просто, и ни разу не душнила.

— Муууу!..

— А ну-ка иди сюда морда рогатая… — грома-бык попытался скакнуть в сторону, но, сработав на опережение, я оказался на мгновенье проворней. Дотянувшись до покрытого роговыми пластинами бока, пальцы обеих рук сами собой сложились в шестую стойку Живого камня… И, сунув в следующую секунду под мышку увесистую статуэтку в виде крылатого грома-быка, я засеменил в сторону гранитного алтаря…

Глава 36

Глава 36

— Вот, блин, как чуял, не будет этой ночью нам покоя в хранилище, — проворчал я, когда, еда оказавшись в клетке изумрудного пламени, был тут же подхвачен вихрем портала и в принудительном порядке переправлен в загон пита.

— Муууу!.. — жизнерадостно откликнулся появившийся напротив Зараза.

— Конечно, тебя прессовать тут никто не будет. Стой себе, да мычи через губу на бедолагу-хозяина.

— Муууу?..

— Да пошел ты!.. Никто тут, как девочка, не плачется. Всосал⁈

— Муууу!..

— То-то, блин!

— Наговорились? Можем начинать? — последовала череда риторических вопросов от бесшумно возникшей сбоку пылающей зеленым огнем фигуры.

— Приступим, тогда… Смотри, Денис, седьмая стойка техники Живого камня выглядит следующим образом, — через секунду Псих невероятным образом изогнул свои гуттаперчевые огненные пальца на обеих руках в замысловатой стойке. — Запомнил?.. Теперь сделай сам.

Я послушно попытался. Но в требуемых направлениях у меня сразу одновременно согнулась лишь самая послушная четверка пальцев: большие и мизинцы на обеих руках…

После еще десятка демонстраций от наставника и доброй сотни моих неуклюжих попыток это повторить, удалось приспособить к заковыристой стойке еще четыре пальца на обеих руках. Но оставшиеся два решительно противились навязываемому стойкой беспределу.

— Да это вообще невозможно сделать! Мои пальцы, просто, не могут так гнуться! — я в очередной раз попытался достучаться до пары давно спевшихся за моей спиной твердолобых загоно-мучителей. Но в ответку вновь услышал категоричные:

— Нет такого слова: невозможно!..

— Муууу!..

— Не выходит — пробуй еще раз!..

— Муууу!..

— Ну вот сами смотрите: у меня в пальцах по три фаланги, суставы которых заточены исключительно на внутренний загиб — это к ладони, блин; чтоб удобней было хватать чё-нить с их помощью. Видите: в обратную сторону пальцы практически не гнутся. А по условиям этой безумной стойки требуется, чтоб средний на левой и указательный на правой завернулись в обратку аж то тыльной стороны ладони, блин! Да чтоб такое провернуть, нужно костяшки в суставах на сто восемьдесят выворачивать!

— Вот! А плакался, что сделать невозможно, — расцвел в глумливой лыбе огненный лик. — Теперь, когда с теорией разобрались, переходи к практике.

— Муууу!..

— Охренеть! Нашли мазохиста, блин!

— Не робь, Дениска, в хранилище, сам знаешь, все болячки быстренько исцеляются.

— Муууу!..

— Зараза, ты-то куда⁈ Хозяина покалечиться подбивают, а ты, вместо того, чтоб заступиться…

— Муууу!..

— Да пошел ты, предатель рогатый!

— Теряем время, — поторопил меня Псих, потирая руки в предвкушении душещипательного зрелища.

— Да чтоб вас обоих… — выдохнул я, и рывком вывернул средний палец руки у основания на сто восемьдесят.

— МАААТЬ! Как же больно-то, — простонал я, глядя на стремительно багровеющий, дрожащий палец, торчащий теперь в противоход остальным четырем.

— Че застыл! Сгибай его к тыльной стороне скорей! И то же самое делай с указательным на правой! — вывел меня из ступора азартный крик Психа.

— Муууу!.. — в реве питомца неожиданно послышались нотки искреннего раскаяния. Но я не успел полюбопытствовать: че это накатило на рогатого прохиндея? — как его выстреливший к покалеченному пальцу язык мгновенно разъяснил непонятку без слов.

Липкий кончик влажного языка пита, цапнув за верхнюю фалангу вывихнутого пальца, рывком прижал ее к тыльной стороне ладони. И я, ослепленный вспышкой чудовищной боли в повернутом задом-наперед пальце, зашелся в отчаянном вопле и бросился охаживать садиста-пита по широкой рогатой морде кулаком здоровой правой руки.

— Эй, угомонитесь уже! Потом в догонялки играть будите! — прорвался сквозь застилающую глаза кровавую пелену раздраженный голос Психа. — Живо делай то же самое с другим пальцем! Время уходит — скорее, Денис!

— Да как, блин⁈ Я теперь за палец правой разве что зубами могу ухватить! У меня, из-за этого залома треклятого, вся левая рука — сплошной сгусток боли.

— Через боль! Надо, Денис!

— Муууу!..

— А ты, гад, вообще там молчи!.. Ох, ты ж!.. — вдруг боль в покалеченной руке разом обнулилась, а заломленный к тыльной стороне средний палец с сухим щелчком вернулся в исходное здоровое положение.

— Говорил же: быстрее делай! — накинулся тут же на меня Псих. — Регенерация-то в хранилище свое дело туго знает! А ты растележился тут, фигней страдать начал… Не мог болячку пустяшную минуту перетерпеть! Теперь, вот, заново с первого пальца начинать придется.

Сейчас, когда боль в исцеленной руке исчезла, я целиком и полностью встал на сторону негодующего наставника. Но когда, несколько секунд назад, у меня от лютой боли глаза на лоб лезли…

— Не-е, по очереди эту экзекуцию учинить над собой у меня нифига не получится, — возразил я решительно. — Нужно придумать, как одним рывком пальцы на обеих руках назад вывернуть.

— Так пробуй, экспериментируй… Для этого мы здесь и собрались.

— Муууу!..

— Да я пытаюсь, блин, — фыркнул я, сцепляя в замок нужные пальцы обеих рук: средний левой и указательный правой…

Резкий рывок…

Короткая вспышка боли…

Сцепка из пальцев разрывается, но пальцы, увы, остаются целы и невредимы…

Забраковав первую попытку, сцепил пальцы в замок под другим углом…

— Так, все, хорош фигней страдать! — вмешался вдруг Псих в череду моих бестолковых пока-что экспериментов.

— Муууу?.. — удивился за нас обоих Зараза.

— Потому что вызов только что пришел от союзника, — разъяснил рогатому «почемучке» огненный лик и, обернувшись ко мне, добавил: — Граф ждет тебя, Денис, в переговорной.

— Сейчас?.. Среди ночи?

— Видимо, возникли веские причины, — пожал плечами Псих. — Но к чему гадать, если есть возможность: пойти и спросить?.. А мы с Заразой тебя тут пока подождем. Вернешься, продолжим.

— Зашибись! Отдохнул, блин, ночью в мягкой кроватке, — зло зыкнул я на виновато потупившегося питомца. — А ведь могли сейчас беззаботно лететь в ночи и освобождать оставшиеся алтари…

— Муууу!..

— Да пошел ты…

Глава 37

Глава 37

Устраиваясь поудобней в невидимом кресле, я с недоумением пялился на огромную столешницу перед собой, почти полностью закрытую непроницаемой чернотой. Только мой треугольный сектор (составляющий всего одну седьмую от общей площади стола) разгонял окружающий полумрак сполохами изумрудного пламени.

Ждать союзника, вопиющим образом опаздывающего на инициированную им же встречу в переговорной, в одиночестве за столом мне пришлось еще примерно минут пять. И я успел даже слегка прикемарить в мягком кресле…

— Извини, Денис, пришлось задержаться из-за срочного дела, — вместо приветствия, выдал запыхавшийся граф, материализовавшись наконец на противоположном краю стола.

С появлением в переговорной Ильи Палачева, сразу еще примерно две трети столешницы полыхнула изумрудным огнем, мгновенно разогнав полумрак в окруженном зеленым туманом помещении до яркого ровного света.

— Да нормально все, — отмахнулся я, прикрывая рукой зевок. — Хоть в тишине и покое побыл тут чутка.

— Че, лютует наставник-то? — хмыкнул граф.

— Не то слово, — поморщился я. — Забыл уже, когда высыпался нормально.

— Ну, как говорится, тяжело в учении…

— Ты для чего позвал-то меня? Психологом среди ночи приколоться вштырило?

— А вот ща, прям, обидно было, — нахмурился граф. — Не припомню, чтоб я давал повода для подобного рода…

— Извини, — поднял я руки в примирительном жесте. — Достали, блин, просто за ночь всякие… Нервы, граф, ни к черту.

— Ладно, проехали… А дернул я тебя, союзник, среди ночи из-за нависшей над нашим предприятием угрозы срыва.

— Чего? — я энергично стал растирать ладонями лицо, прогоняя таким нехитрым макаром остатки сна. — Мне померещилось, или ты на самом деле сказал: угрозы срыва?

— Ты все верно услышал, Денис.

— Че за бред⁈ Какая может быть угроза всего в шаге от завершения квеста? Да на последних алтарях охраны почти что не было…

— Погонщики, Денис, — огорошил союзник. — Своей стремительной и вдохновенной игрой ты просто стер их грандиозные планы на практически отвоеванные у князя земли. Совершённый же тобой полмесяца назад акт вандализма над пронзателем побежденного орка развязывает погонщикам руки, оставляя за ними узаконенное Игрой право на возмездие…

— Но я же…

— Что ты накосячил по незнанию, не освобождает тебя от ответственности… В общем, мне удалось разузнать, что погонщики организовали ловушку вокруг последнего освобожденного тобой алтаря. И утром, на выходе из хранилища, тебя, Денис, тут же атакуют чудовища Изнанки, совокупной мощью в разы превосходящие ваши текущие с питом возможности.

— Вот, ведь, гадство! — не сдержавшись, я в сердцах шарахнул кулаками по столешнице. — Прям, как чувствовал! Хотел же сразу, без перерыва, за остаток ночи все алтари освободить, чтоб квест полностью закрыть!

— Ну это вряд ли бы тебе позволили, — хмыкнул граф. — Просто орда, которую погонщики приберегли специально по твою душу, ударила б не из ловушки, как задумано сейчас, а из засады, устроенной возле какого-то из последних алтарей. И тогда бы у тебя не было ни малейшего шанса подготовиться к этому финальному бою. В котором (если чисто гипотетически предположишь, что он таки случился) я не поставил бы на вас с питом, уж извини, и ломаного медяка.

— А сейчас, значит, благодаря твоему предупреждению, у меня появился шанс подготовиться к бою?

— Именно. Как говорится: предупрежден, значит вооружен.

— Может, кроме крылатых фраз, что-то более дельное подскажешь?

— Извини, Денис. Я и так тебе сильно помог, предупредив о готовящейся ловушке. Подготовка же тебя к финальному бою — даже на уровне полезных советов — системой однозначно будет истолкована, как мое прямое вмешательство в чужую игру. Что, в итоге, может привести к крайне паршивым последствиям для нас обоих. На фоне которых, уж поверь моему опыту, обнуление почти закрытого тобой квеста, даже со всеми вытекающими дебафами, покажется сущим пустяком.

— То есть, как отбиться от априори более сильного врага, предлагаешь соображать мне самому?

— Извини, союзник, но так-то это твой квест, — развел руками граф.

— Попахивает подставой, — нахмурился я.

— Это серьезное обвинение, — покачал головой граф. — Объяснись?

— Что там тебе полагается по СОС, в случае моей трагической гибели?

— Ах, вот ты о чем, — осклабился союзник. — Тогда зачем, скажи на милость, мне было затевать среди ночи эту встречу? Мог бы спокойно подождать еще три часа до рассвета, когда ты, ни о чем не подозревая, покинул бы хранилище, угодил в ловушку погонщиков, и сгинул бы в неравном бою. Согласись, так было б гораздо проще?

— Млять!

— Сойдет за извинение, союзник.

— Илья, ну ты ж опытный игрок, хоть что-то мне подскажи! Нельзя напрямую — так намекни!

— Хорошо. Намекаю: у тебя все есть для самостоятельного разрешения возникшей проблемы.

— Ха! Да все ж просто, блин, — развеселился я, озаренный внезапной догадкой. — Я просто не стану выходить из хранилища, где монстры погонщиков до меня не дотянутся. Дождусь прихода князя с дружиной, и…

— Сольешь к хренам почти закрытый квест, — обломал мою замечательную придумку граф. — Думаешь, система позволит тебе безнаказанно отсиживаться в хранилище?.. Ты в течении месяца ежедневно на рассвете отправлялся освобождать алтари, а теперь, когда осталось добить сущую малость, решил вдруг с какого-то перепуга затаиться — и эта очевидная перестраховка, надеешься, сойдет тебе с рук? Серьезно?.. А знаешь, что случится, когда в положенный час на рассвете ты не выйдешь из хранилища?.. Тебе, Денис, поступит от системы ультимативное требование немедленно возобновить квест, с угрозой, в случае твоего отказа, обнуления текущих результатов квеста. Уж поверь мне, именно так все и будет. Тебе придется: либо тут же выйти, либо в одночасье лишиться: как самой возможности экспресс-развития, так и всего набранного за квест объема живы, с сопутствующими дебафами: потери уровней развития и основательного сокращения всех показателей. Вот такая беда тебя ожидает, Денис, если попытаешься увильнуть от финального боя.

— Да это просто подстава подстав!

— Так, похоже мы пошли по кругу… Чую, мое присутствие мешает тебе сосредоточиться на проблеме. Все, что необходимо было передать, я тебе передал, и моя совесть союзника чиста перед тобой. Засим, спешу откланяться. От всей души желаю победы тебе в финальном бою, Денис.

Фигура графа сгинула из-за стола так же мгновенно, как и появилась. Сполохи зеленого пламени на его части столешницы затухали куда как медленнее.

Снова оставшись за огромным столом переговорной в одиночестве, я пожелал вернуться обратно в хранилище и, подхваченный воронкой портала, через мгновенье оказался затянут обратно в заразин загон.

Глава 38

Глава 38

— Значит, времени на подготовку у нас осталось аккурат до рассвета, — подытожил Псих мой краткий пересказ разговора с союзником.

— Угу, я в полной жопе, — промычал я, выворачивая челюсть в очередном широченном зевке.

— Муууу!.. — вторил мне Зараза.

— Слышь, рогатый, отвали, а. И без тебя тошно, — отпихнул я придвинувшуюся широченную морду.

— Не нравится мне, Дениска, твой настрой, — покачал головой наставник. — Че ты заранее себя хоронишь? Граф же обнадежил: что шансы на победу в финальной схватке у тебя есть, нужно лишь грамотно использовать последние часы и правильно подготовиться.

— Ну да. Только этот говнюк запарил уточнить: как это правильно? — фыркнул я. — Вот сука! Как ловко подставил меня под занавес нашего совместного предприятия. И золотишком, считай, нехило так за три с половиной недели на моем горбу разжился, а теперь еще топор мой, считай, заполучит. И, главное, не докопаешься до союзничка долбанного, ведь ушлый тип всю дорогу действовал исключительно в моих интересах. Благодетель, млять!

— Денис, прекращай фигней страдать! — зло рявкнул на меня Псих. — У нас нет времени на эти сопли!

— Муууу!.. — трубным ревом поддержал наставника пит.

— Раз такие умные все, давайте, накидывайте варики правильной подготовки, — прогундосил я, снова широко зевая. — А у меня, уж простите, башка че-т не варит уже совсем. Загнал ты меня Псих, походу, совсем тренировками своими. Глаза слипаются, просто спасу нет — ей богу, хоть спички вставляй…

— Ладно, как скажешь, — вдруг резко дал заднюю наставник.

Я успел заметить лишь смазанное движение его огненной ладони, и тут же ощутил ее мягкий хлопок по лбу, после которого одолевающие меня усталость и сонливость снежной лавиной рухнули на голову. И, провалившись, как в омут, в царство Морфея, краем стремительного затухающего сознания я услышал лишь отчаянный рев грома-быка:

— Муууу!..

Мне снился какой-то до жути реалистичный сон, будто я полуголый, в остатках изодранной в лоскуты одежды, верхом на бескрылом еще глыба-быке ехал по бескрайней унылой пустоши Изнанки под бесконечным проливным дождем.

— Муууу!.. — требовательно взревел вдруг сквозь ливень пит.

— Да забей, с хрена ли они должны это лайкать, — фыркнул я в ответ. И вместе со словами из моего рта вырывались клубы пара. Однако, окружающего холода, несмотря на полуголый вид, я совершенно не ощущал. Стекающие по коже прохладные ручейки дождя лишь приятно ее освежали.

— Муууу!..

— Мало ли че ты там себе навыдумывал…

— Муууу!..

— Успокойся, истеричка. История еще только начинается. Будут тебе еще и лайки, и не только…

— Муууу?..

— Слышь, рогатый, хорош буреть… Вот нахрена, скажи на милость, тебе сдались эти долбанные печеньки?

— Муууу!..

— Кем положено?

— Муууу?..

— А раз в душе не это самое, то и нефиг тут права качать!

— Муууу!..

— Да понял я, че ты там на самом деле сказал. Матерщинник, блин!

— Муууу!..

— А не боишься, что тебе навтыкают в этих отзывах по самые помидоры?

— Муууу!..

— Ну да, ты ж у нас чудило на всю бестолковку отмороженный.

— Муууу!..

— Да я ж любя.

— Муууу!..

— Слышь, рожа рогатая, ты за базаром следи. Так-то я твой хозяин, вообще-то.

— Муууу!..

— Угомонись, а!.. Куда ты там народ зазываешь? В третьей части нашей истории еще ни строчки, ведь, не написано.

— Муууу!..

— Спасибо, благодетель, надоумил. Вот без тебя бы никак не догадался…

— Муууу!..

— Зараза, губу закатай…

Эта дружеская наша перепалка могла длиться еще бесконечно долго, но вдруг сквозь серую пелену дождя впереди обозначилась закутанная в зеленый плащ фигура. Она быстро двигалась нам навстречу, и вскоре я смог различить скрытую мокрым плащом даму.

Из-за низко опущенного капюшона, я смог увидеть лишь острый подбородок и накрашенные ярко-алой помадой губы.

В своей привычной манере, пит выстрелил навстречу незнакомке своим длинным языком. Но явно не простая дама легко ушла от его захвата, мгновенно развеявшись дымкой под петлей языка, и тут же материализовавшись снова уже сбоку от меня.

— Пора возвращаться, герой. Я знаю, что нужно делать, — ее слова серебряным колокольчиком прозвучали из-под капюшона.

И я даже ничего не успел ей на это ответить…

Морок Изнанки пошел рябью…

Я растерянно затряс головой и проснулся.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Интерлюдия 1

Глава 5

Глава 6

Интерлюдия 2

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Интерлюдия 3

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Интерлюдия 4

Глава 23

Интерлюдия 5

Глава 24

Интерлюдия 6

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Интерлюдия 7

Глава 29

Интерлюдия 8

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Интерлюдия 9

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38