Обреченные [Владимир Яковлевич Ленский] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (11) »
Ленский Владимир Яковлевич
Обреченные
Владимир Ленский
Обреченные
Я блестяще сдал государственный экзамен и был оставлен при университете, как подающий большие надежды молодой ученый. В мае я уехал домой, в наше подмосковное имение на все лето, чтобы писать диссертацию на степень доктора химии. Как весело мне было ехать, в каком радужном настроении я был всю дорогу! Я готов был без всякой причины смеяться от переполнявшего меня счастья и все люди казались мне чудесными, а жизнь представлялась невообразимо прекрасной, неисчерпаемым источником великих радостей. Как я был тогда молод, как был я глуп в своем юношеском довольстве собой и всем миром!.. Отца я застал сильно постаревшим, угнетенным, злым и раздражительным по отношению ко всем домашним, но со мной он был почему-то преувеличенно любезен и предупредителен. Он говорил со мной каким-то почтительно заискивающим тоном, с сладкой улыбочкой, лебезил, льстил мне, словом, держал себя так, словно его судьба была в моих руках и его жизнь и благополучие всецело зависели от меня... Моя мать, старенькая, тихая, безответная женщина, никогда не мешавшаяся в дела отца, ходила с заплаканными глазами, протяжно вздыхала и сокрушенно качала головой каким-то своим, по-видимому -- тяжелым, тревожным мыслям. В первый же день, оставшись с ней наедине, я спросил ее: -- Что с нашим стариком?.. Он какой-то странный... Мать ответила уклончиво: -- Сам скажет... погоди... -- А почему у вас заплаканные глаза? Что у вас тут случилось?.. -- Да ничего особенного. Все то же... А с глазами у меня это давно, -- слезятся, должно быть, от старости... Спрашивать у старика мне не хотелось. Он не любил, когда к нему приставали с расспросами, и уж после этого совершенно уходил в себя и молчал, как могила. Я предпочел делать вид, что ничего не замечаю, и решил ждать случая, когда отцу заблагорассудится посвятить меня в свои дела. Я был при этом уверен, что ничего важного или ужасного нет, какой-нибудь пустяк, раздутый отцом. В полдень отец велел заложить беговые дрожки и куда-то уехал; мать захлопоталась по хозяйству, а я принялся распаковывать свои вещи, ящики с книгами и устраиваться на летнее жительство в двух комнатах верхнего этажа, выходивших окнами в сад. Я с удовольствием думал о тихой, спокойной жизни, предстоявшей мне здесь в течение четырех месяцев; можно было, кроме диссертации, написать еще несколько статеек для научного журнала, в котором я уже два года числился одним из ближайших сотрудников... Но уже через полчаса мне надоела эта возня, меня потянуло вон из комнаты, на воздух, к солнцу и деревьям, и я сбежал в сад, как был -- в дорожной тужурке, без шляпы, весело насвистывая, прыгая сразу через несколько ступеней... Усадьба у нас была великолепная, одна из тех старинных усадеб, каких теперь мало осталось на Руси -- с огромным каменным домом-дворцом, выходившим прямо в сад чудесной колоннадой и широкой лестницей, с бесконечным столетним парком, украшенным статуями, фонтанами, оранжереями, с большим, светлым озером, лежавшим в самом парке и придававшим всей усадьбе волшебный, сказочный вид. Но я не любил переднюю часть парка, окружавшую дом, с ее правильными, прямыми аллеями, клумбами, посыпанными гравием дорожками, подстриженными деревьями и кустами, с ее культурным видом и почти комнатной чистотой. Мне больше по душе была отдаленная часть, лежавшая за озером, походившая скорей на лес, с густо и буйно разросшимися деревьями и тенистой листвой, наполненной свистом и гамом птичьей жизни. Это был уголок, любимый мной с детства; здесь я чувствовал себя совершенно свободным, диким, первобытным человеком и полным властелином неограниченных владений. Сюда никто не заходил, кроме меня, младшего брата Сени и подруги нашего детства, маленькой Ирины, дочери соседнего помещика, Жилина, вдовца, любившего ездить по "заграницам" и три лета подряд оставлявшего у нас девочку. "Где теперь Ирина? -- думал я, углубляясь в чащи парка: -- Что с ней? Какой она стала?.." Я старался представить себе ее взрослой -- и не мог. Предо мной все стояло детское личико с голубыми, ясными глазами и тонкая худенькая фигурка девочки. Воспоминания нахлынули на меня, и я шел, ничего кругом не замечая, перенесшись душой в далекое, милое детство... Несмотря на свое слабое здоровье и нежную хрупкость, Ирина была примерным товарищем и не отставала от нас в наших играх и затеях. Мы относились к ней снисходительно-нежно, проявляя, как к даме, рыцарскую вежливость и заботливость. Часто, в предпринимаемых нами дальних прогулках в глубину парка, она выбивалась из сил, и тогда мы устраивали из ветвей носилки и несли ее на руках, стараясь идти мерно, чтобы не трясти и не качать уставшую девочку, лежавшую на траве носилок тихо и неподвижно, с закрытыми глазами, с блаженной улыбкой на бледных губках... Как истинные рыцари, мы с братом постоянно состязались в любезности, услужливости, вежливости
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (11) »
Последние комментарии
4 минут 15 секунд назад
6 минут 9 секунд назад
1 час 24 минут назад
2 часов 30 минут назад
4 часов 40 минут назад
1 день 17 часов назад