Дождь [Клименко Тимофей] (fb2) читать постранично

Дождь

Глава 1

Лужи на тротуаре блестели в свете фонарей, будто слёзы на лице красавицы. Из приоткрытой форточки квартиры на первом этаже слышался телевизор. На несколько минут Николай Петрович выпал из реальности, машинально слушая какое-то ток-шоу с неизменными ссорами участников. Он не то чтобы заинтересовался им, а будто спрятался там от окружающей действительности в кокон из отвлечённых мыслей. Он ничего не видел перед собой, не понимал где находится и почему, а только слушал, что происходит там, в уютной тёплой студии, где кипят нешуточные страсти и реальность отличается от реальности основного мира… срежессированной игрой актёров.

На объект где сорокатрёхлетний Николай Петрович, а для друзей и коллег просто Петрович, работал электриком, кто-то подкинул котёнка. Маленького, на дрожащих и тонких как веточки лапках, с отчаянно задратым вверх хвостиком и огромными для такой маленькой острой мордашки жёлтыми глазами. Редкий пух на крохотном тельце явно не смог бы согреть своего обладателя холодной осенью в траншее и котёнок явно был обречён погибнуть если не от холода, то от собак, которые ночью охраняли стройку. Но, к большому кошачьему счастью он был услышан, спасён и принесён в бытовку. Кто-то из строителей пожертвовал ему старые штаны на подстилку, кто-то налил молока, а кто-то дал кусок холодного варёного мяса. Насытившись, зверёк довольно заурчал, начал гладиться о грубые заскорузлые ладони рабочих и моментально стал общим любимцем, вызывая приступы нежности даже у самых хмурых и немногословных. Так сварщик Максимов, который матом не ругался, а говорил и думал, гладя котенка, назвал его милашкой. Затем, видимо смутившись порыва, добавил пару смачных эпитетов от которых на даче преждевременно краснели помидоры, а иногда и огурцы. Все облегчённо выдохнули, но на Максимова поглядывали удивлённо ещё ни один день… Зашедший вечером прораб тоже умилился, погладил зверька и, почесав ему пузико, грустно констатировал.

- Мужики, кошака нужно куда-нибудь деть. Техника безопасности, так её разтак, не позволяет тут его содержать! – и, заметив возмущение у коллег, пояснил – инженер если штраф выпишет за него, то кто платить будет? Мне он ни куда не упёрся… Может кто зверя домой заберёт?

Так Николай Петрович и стал обладателем беспородного полосатого урчальника. Однако ни жена, ни сын, ни даже дочь, пополнению в семье не обрадовались. Реакция сына была самой мягкой: «Фу! Что это за дрянь уличная? Выбрось его!» Увещевания о том, что это же живое существо семья восприняла в штыки. Дочь, скривившись, потребовала: «Чтобы в моей комнате этой мерзости блохастой не было!» Возражения, что, мол, это братья наши меньшие породили только сарказменную усмешку: «Раз это ТВОЙ брат, ты ему судьбу и устраивай!» И как последний гвоздь в крышку гроба прозвучал вердикт жены: «Котёнка куда хочешь, туда и девай, твоё дело. Нам он тут не нужен! Как вернёшься, сперва в ванну иди, и только потом можешь дальше! Устроил за пазухой живой уголок, Мичурин недоделанный!»

Николай молча вышел на улицу, сел на лавку у подъезда и закурил. Мысли стремительно проносились одна за одной, впрочем, их бег больше напоминал не лошадиные скачки, а тараканьи бега.

- При чём тут Мичурин? Он же не животных выводил, а деревья… Как же я раньше то не видел этого? В них же совсем нет ни добра, ни любви… Как же та милая смешливая девушка стала такой циничной мегерой? И кто в этом виноват? Я. Я, потому что не увидел этих изменений? Или это в ней было всегда? А дети? С чего они-то такие? А как давно я с ними разговаривал? Давно… Нет, всё таки я Мичурин… Во каких баобабов вырастил! И когда же я стал в своей семье лишним? – размышлял мужчина. Сигарета давно уже докурилась до фильтра, чуть оплавила его и потухла. Николай этого не замечал. Он продолжал держать бычок во рту и думал о семье. Телевизор, нагло вторгаясь в душу, вытеснял осознание краха собственной семьи, заставляя сопереживать чужим, выдуманным страданиям…

Но реальность напомнила о себе шебуршанием за пазухой и негромким писком испуганной кошачьей мордашки. Николай тряхнул головой, отгоняя наваждение голубого экрана, и сразу же всё вернулось на свои места, придавив мужчину тяжестью осознания, будто бетонной плитой. Возвращаться домой совсем не хотелось, хоть и идти было тоже некуда. Спавшая с глаз пелена беззастенчиво обнажила всю неприглядную изнанку семьи и быта Николая. В памяти всплывали обрывки разговоров, ссор и мелкие незначительные поступки, которые сейчас уже выглядели не так невинно… И в том, что родные люди оказались потребительски жестоки и чужды ему, глава семьи винил только себя. В памяти всплыла формулировка из учебника по истории: «Трагедия Робеспьера – якобинец без народа» - мужчина негромко усмехнулся:

– Вот и я также, глава семьи без семьи.

Душа металась между двумя главными сейчас проблемами: «Куда деть котёнка?» и «Как жить дальше?» И там