Клятва Смерти (СИ) [Юлия Цезарь Skazka569] (fb2) читать онлайн

1. В плену солнца

Никогда еще Кон не встречался с такой силой солнечного светила. Он впервые увидел пустыню ада, где нет ничего, кроме жара, сухости и дыхания смерти позади в виде ядовитых скорпионов. Его ноги утопали в раскаленном песке, колени не выдерживали напряжения, и ноги часто становились ватными, отчего Кон падал в песок, царапая кожу песчинками.

Он ничего не видел. Он был ослеплен белым светом солнца, который сушил глаза; видел желтый песок и размытый горизонт. Каждый вдох приносил боль горлу. Казалось, раскаленный воздух стал осязаемым и таким же острым, как лучи солнца — его горло саднило от сухого воздуха, и порой, если случалось подуть ветру (который приносил лишь больше страданий), песчинки, попадавшие в рот, заставляли внутри всё щипать.

Кон еле-еле взобрался на одну из высоких дюн и огляделся. Он молился увидеть мираж — ему нужна была надежда, потому что в этой пустыни он потерялся еще несколько часов назад, когда закончилась вода.

Услышав позади себя пыхтение, Кон обернулся. Его спутница по следам, которые тут же заполняли пески, взобралась следом. Но силы покидали и её. Нагнувшись и протянув руку Мире, Кон помог ей взобраться, но смысл? Впереди их ждало ничто.

‒ Если не найдем воду, ‒ поморщился от боли в горле Кон, ‒ не доживем и до следующего утра.

Мире было ещё хуже. Она хоть и закуталась в светлый походный плащ, но капюшон то и дело срывало ветром, и в длинные черные волосы не только пекло солнце, но и запутывался горячий песок. В очередной раз в попытке привести дыхание в порядок она кашлянула, но во рту по прежнему оставалось сухо.

‒ У меня нет сил, чтобы поискать воду шаром, ‒ прокряхтела Мира, хотя прекрасно знала, как скептически Кон относился к ее способностям. Она поправила капюшон и попыталась его как-то завязать, чтобы он не спадал больше. Выплюнув забившиеся в рот волосы, она тоже огляделась, сильно щуря глаза из-за солнца.

Во все стороны до самого горизонта виднелся лишь песок, который плавился от жары. Непонятно было, откуда они пришли и куда идти дальше. В округе не было ни скал, которые могли бы спасти от жары своей тенью, ни оазисов с живительной влагой, ни даже миражей. Лишь дышащий жаром воздух.

‒ В следующий раз, когда я буду настаивать, что духи велят идти куда-то, отговори меня любыми способами, ‒ вздохнула Мира. ‒ Может, вернёмся?

‒ До сюда мы дошли, имея две фляги, ‒ покачал головой Кон, взял Миру за руку вновь, но лишь для того, чтобы она не упала ‒ парень сделал шаг и заскользил по дюне вниз, и когда скорость увеличилась, а он готов был вот-вот упасть, Кон отпустил руку Миры и пробежался, чудом не падая из-за инерции уже вниз. ‒ Назад мы тоже не сможем добраться.

Еще утром он был необычайно зол на спутницу, когда они ощутили первые прелести пребывания в пустыне. Сейчас же он просто думал о том, как бы им выжить. Уверен, Мира и сама уже десять раз пожалела, что послушалась духов. И меньше всего хотел, чтобы она использовала шар ‒ черт знает, куда он еще мог привести.

‒ Добраться бы до кактусов или дождаться ночи, ‒ простонал Кон, когда Мира остановилась возле него. Они ночью входили в пустыню и поразились тому, как в неизвестной земле было холодно. При том, что снегов песчаная земля не имела.

А потом наступило утро…

От холода еще можно спрятаться, и Кон сейчас не мог дождаться ночи. Всё что угодно… Ночь, тень — всё, что могло спасти их от палящего солнца.

Но в чем-то Мира права. Идти в неизвестность, когда позади было спасение… До него тоже нужно добраться, но было хотя бы знание ‒ спасение есть! Вот только… Когда Кон обернулся и уперся взглядом в дюну, с которой он сошел, понял, что он совершенно не знал, куда идти обратно. Пейзажи не менялись, менялось лишь солнце. И по нему можно было вычислить сторону света, но ребята и счет времени уже давно потеряли. Солнце в своем пике? Или оно уже стало спускаться? Почему оно так высоко?..

‒ Что именно тебе сказали духи? ‒ в сотый раз спросил Кон спутницу, всё еще надеясь, что в их словах было скрытое послание.

‒ Что в поцелованной солнцем земле мы найдем путь к тому, что ищем, ‒ в сотый раз повторила Мира. Никакого тайного смысла в этих словах лично она не находила.

Толкование знаков, которые посылают духи ‒ вообще дело не точное. И Мира со своим шаром не всегда правильно понимала, что ей хотят сказать с того света, но до этого катастрофических ошибок не совершала. Все бывает впервые, и если они переживут этот поход, то Мира обещала себе, что устроит взбучку тем духам, которые забыли предупредить, что они могут скоро встретиться.

‒ Слышите? Я вас призову, а затем изгоню с особой жестокостью, мерзкие духи! ‒ выкрикнула угрозу Мира в пустоту. Ей даже показалось, что рядом кто-то всколыхнул песок, недовольный ее тоном, но скорее всего это был просто очередной горячий поток ветра. ‒ Ладно, продержимся до ночи, а там легче будет. Я слышала, что один мужчина прожил в пустыне без еды и воды почти неделю. Ну, его дух мне и рассказал про это. ‒ Не очень воодушевляюще, учитывая, что неизвестно, сколько им здесь бродить придется. Не хотелось бы закончить, как тот призрак.

Проваливаясь в песок, Мира пошла дальше. У нее в сапогах уже были килограммы песка, из-за которого на ногах не осталось живого места. Хотя песок забирался даже в самые недоступные места. Честно, она сама себя была готова закопать в этой пустыне, поэтому понимала все недовольство Кона и нисколько его не винила. Но все же где-то внутри ещё теплилась надежда, что она не ошиблась, и очень скоро они всё-таки найдут то, за чем пришли. Только вот… Что они здесь искали?

Её крик, её голос немного успокаивали Кона. Он был высок, хотя его народу, носящему белоснежные волосы, это не свойственно. И потому шел намного быстрее Миры. Она отставала, пропадала из виду, и потому, когда слышал голос, он слышал жизнь. Он не один, с ним был кто-то, пусть это и не особо опытный оракул. У самого же не было сил на разговоры.

‒ Значит, вполне вероятно, что обиженный на весь мир призрак решил пополнить свои ряды, отправив нас по своему же пути, ‒ вот такое заключение сделал Кон из рассказа Миры. Будь они в другом месте, он бы вновь бранил спутницу за глупость и необдуманность, да толку на это силы тратить?

Но если выживал тот призрак неделю (Кон не готов был неделю пытаться выжить и шляться по пустыне!), значит, на оазис или кактусы он наткнулся. Может, подпитывал себя собственной кровью. Кон допускал эту мысль, но желчь тут же подступала к горлу в рвотном позыве.

‒ Солнце меня уже поцеловало в таких местах, до которых рука не дотягивается, ‒ бубнил Кон, то и дело оборачиваясь и проверяя, чтобы спутница не сильно оставила. Но когда Мира догнала его, он вдруг замер, о чем-то думая. После достал «Г»-образную железную штуку и, покрутив, задумчиво взглянул наверх. ‒ У тебя хватит сил, чтобы обнаружить жизнь? ‒ спросил он Миру и оглянулся на неё. ‒ Птицу бы подстрелить. Там хоть влагу и пищу на ночь от неё получить можно.

‒ Попробую, но не думаю, что в этом богами забытом месте остался кто-то живой, ‒ пробубнила Мира, смешно обходя Кона и при этом пытаясь выудить из под нескольких слоев одежды свой магический шар.

Спрятавшись в тени спутника, Мира принялась колдовать. Было очень неудобно, ведь она привыкла это делать на столе со всеми сопутствующими атрибутами в виде свечей и благовоний, но в полевых условиях выбирать не приходилось. Бормоча себе под нос какие-то призывы и мантры, она погружалась в транс, в котором могла общаться с жителями потустороннего мира. Со стороны это смотрелось не очень привлекательно, ведь в какой-то момент ее глаза затягивала мутная пелена, но даже неверящий признавал, что какие-то способности у нее были. В шаре заклубился туман, и в нем Мира разглядела неясные знаки: кинжал и крест. Призвать призрака в этом месте было гораздо сложнее, потому что если здесь кто-то и умирал, он мог бродить в милях отсюда. Однако направление определить ей удалось, хотя идти туда, куда указывал крест, не очень хотелось.

‒ Знаешь, шар показал мне путь, но что-то у меня плохое предчувствие, ‒ сообщила Мира Кону, приходя в нормальное состояние. Хотя слова ее звучали смешно, учитывая, что перед походом в пустыню плохого предчувствия почему-то не возникало.

‒ Что-что-что, прости? ‒ театрально удивился Кон, резко повернувшись к Мире. ‒ Я не расслышал, песок в ухо попал. Мне показалось, что у тебя предчувствие плохое? Где оно было-то, когда ты тянула меня сюда?

Он не кричал, но бранился. Кон после её слов пребывал в очень сильном возмущении, потому на ругань силы нашел. Но лишь на эту тираду, потому, тяжело вздохнув, он положил ладонь на спину Миры и слегка подтолкнул вперёд со словами:

‒ Веди. Хуже, чем сейчас, быть просто не может.

Кто на них нападет в этом богами забытом месте? Ну, если и монстр, то с ним Кон разберется ‒ в своем оружии он был уверен, и подарок королевы никогда его не подводил. Проблема была лишь в уходящих силах, но стоять на одном месте ‒ верная гибель.

И они пошли. Кон еще несколько раз бросил косой взгляд на Миру, но лишь потому, что поражался её выдержке быть в таком облачении. Он уже потерял всякий стыд и снял с себя верхнюю одежду, подставляя под жаркие лучи солнца светлую (теперь уже красную) кожу.

Пробираясь уже через пятую немаленькую дюну, Кон всё надеялся увидеть впереди хоть какой-то намек на спасение. Караваны, оазис, колодец, животное… Но видел лишь змей, ящериц и скорпионов. Никаких птиц, никакой надежды.

И так было до шестой дюны. Взобравшись и проклиная весь этот мир, Кон всё-таки увидел впереди что-то. Что-то неестественное. Черная точка, замершая на горизонте. Он затормозил будто по инерции идущую спутницу и указал пальцем на ту самую точку. Ему было плевать, опасно или нет. Только надежда на спасение.

‒ Давай туда, ‒ решительно заявил он.

Пусть то будет лишь скала ‒ изменению в пейзаже Кон будет рад не меньше. Да и скалы ‒ верный знак того, что они близки к выходу из этого лабиринта без стен.

‒ Ты там что-то разглядел? ‒ проследила Мира за рукой, куда указал Кон. За этим песком и плавящимся воздухом она лично ничего не видела. Но именно туда и вели знаки, значит, там должно быть нечто живое. Мира лишь надеялась, что это нечто их не сожрёт.

‒ Я что-то вижу…

Они пошли. Кон, держась за точку на горизонте как за последнюю ниточку, которая не дает ему упасть в пучину отчаяния, ускорил свой шаг, прыгал через эти проклятые пески, падал, не обращая внимания на песок, упивающийся в кожу. Мира еле-еле поспевала за ним, и тормозил Кон только тогда, когда спутница его окликивала. Он уже совершенно забыл о её словах про кинжал и крест, его интересовала лишь точка. Он не надеялся на что-то, что дарует им литры чистой и прохладной воды. Он надеялся, что пустыня закончится, начнутся горы или скалы. Пусть то будет другой сухой землей, но твердой… И там уже можно будет скрыться от солнца, отыскать влагу в метрах под землей…

Только не песок.

Только не прожигающие кожу лучи солнца.

Когда точка скрывалась из виду из-за дюн, Кон только ускорялся, и чем ближе они подходили, тем нетерпеливее становился. Это действительно было что-то тонкое, но высокое. Метра три в высоту, а может, и больше ‒ на таком расстоянии трудно было сказать.

А потом все надежды рухнули, а нить порвалась.

Ноги больше не бежали, а лениво волочились по песку. Белоснежные брови соприкасались на переносице от хмурости Кона, когда он обозревал объект, к которому торопился. Как глупо… Это никакая не смена пейзажа, не было никаких гор… На мили вперед всё так же была пустыня без тени чего-либо. Кон так надеялся, и с таким треском разбились его надежды, что при взгляде на объект в нём не было ни капли жалости первые пару минут.

Их встретил трёхметровый крест, на котором, благодаря вбитым в ладони и ступни кольям, висел человек, обмотанный лишь набедренной повязкой, да какая-то табличка висела на шее. Его нормальная кожа была бледной, но сейчас плечи, руки, живот и ноги были красными от солнца. Человек в прямом смысле горел под лучами светила. У неизвестного были чёрные длинные волосы, и обмякшая упавшая голова благодаря локонам скрывала лицо от неминуемых ожогов. Лица не было видно, но живот его двигался ‒ человек дышал. Он был еще жив, но надолго ли? И был ли он в сознании?

‒ Что ж, хоть сейчас твой шар тебя не подвел, ‒ разочарованно сказал Кон, не отрывая удивленного взгляда от человека. Он просил найти жизнь. Что ж, Мира нашла эту самую жизнь.

‒ Что-что? Я не ослышалась, а то песок в уши попал, ‒ передразнила его Мира, радуясь, что в этот раз не попала впросак.

Задрав голову высоко вверх, она рассмотрела странного типа на кресте. Бедняга весь обгорел, кожа слезала кусками, и если он тут провисел не один день, то страшно было представить, как ему было больно. А ещё эти гвозди в руках и ногах. И за что так поиздевались над человеком?

‒ Оденься, а то также кожа слоями слезет, ‒ предупредила Мира Кона, бросив взгляд на его оголённые плечи. Она поднялась на носочки, будто это могло помочь ей разглядеть, что написано на табличке. ‒ Поселение должно быть где-то неподалеку ‒ его же сюда приволокли и установили. Не думаю, что ради такого стали бы далеко тащиться. Может, у него спросим?

Был ещё вариант, что его оставил здесь караван. Но что же он должен был совершить, чтобы с ним поступили так жестоко? А вдруг он из бандитов? Они что-то не поделили, и его вышвырнули из группы. Она снова сощурилась, пытаясь разглядеть надпись на табличке.

‒ Ты глазастый, видишь, что написано?

На родине Кона не было столь жестоких актов наказания, и потому приближаться к человеку в такой форме, да и еще живому, возможно, в сознании, было странно. Как будто не человек, а зверушка в клетке. Но он мог быть преступником, и очень жестоким. Жалость раньше времени нужно было задушить в себе.

И Кон не прогадал.

‒ «Сазгаус Трисваэр, звездный эльф», ‒ щурясь, но всё же Кон смог прочитать буквы. ‒ «Приговорен к смертной казни за воровство и убийство». ‒ Кон нахмурился еще сильнее и перевел взгляд с таблички на человека. ‒ Какая наглая ложь.

Перед ними был не эльф. Кон читал про эльфов. Мало того, что этот не обладал белой кожей (нет, видно, что он бледный, но не смертельно, как звездные эльфы), так еще и ушей эльфийских не имел! Захотелось за это сорвать табличку, но что, если все остальное ‒ правда? Убийца?

‒ Эй! ‒ Будучи уже ближе к кресту, Кон попытался заглянуть в опущенное лицо человека. Его глаза были закрыты. ‒ Эй, Сазгаус? Где здесь город?

Человек прокряхтел. Точнее это было похоже на смех, судя по поднявшимся вверх уголкам губ. Вот только из-за его состояния это улыбкой было не назвать. А уж на что был похож его голос, даже в книгах было не описать. Жутко… Как говорила бы настоящая смерть.

‒ Ты всерьёз считаешь, что я просто так тебе скажу про город? ‒ И та усмешка так же была в его голосе.

‒ Свободы хочешь? ‒ В ответ недобро поднял уголки губ Кон.

‒ Я хочу жить… Как и вы.

‒ Как жаль, призвать духа рядом с телом проще простого, но если мы ему не поможем, заставить его говорить после смерти будет сложнее, ‒ рассуждала Мира, ещё раз обдумывая слова на табличке. «Вор и убийца…» ‒ Что?! Звездный эльф?! ‒ взвизгнула она, резко поднимая голову на распятого парня. Схватив Кона за руку, она потянула его подальше, так как была наслышана об этой злобной расе. И даже в таком состоянии он наверняка мог представлять опасность, судя по рассказам.

Ее пугала мысль, что они могут освободить столь опасное существо. Он же при первой возможности с ними расправится! Но и оставлять кого-то в беде тоже не было в ее правилах. Колеблясь, она переминалась с ноги на ногу, из-за чего сапоги все сильнее утопали в песке.

‒ Ты правда звездный? Убийца? ‒ спросила Мира, прикусывая губу и мысленно ругая себя за глупость. Будто он скажет правду. Ему выгодно, чтобы они спасли ему жизнь. Но если они его освободят, им нужны гарантии, что он их не тронет.

‒ Да не мели чушь! ‒ будучи немного раздражительным в сложившейся ситуации и в месте, где они оказались, Кон мягко выдернул свою руку из пальчиков Миры и указал на лицо мужчины. ‒ Смотри, у него человеческие уши! Да и родина эльфов в десятках лет пути отсюда! Видать, спихнули все грехи на него. Кому дорогу перешел, «вор» и «убийца»?

‒ Я убийца. ‒ На удивление же Миры, этот парень не собирался о себе ничего скрывать, чем поразил даже Кона. Этому, что, спасение не нужно? Не собирался плакать и умолять высвободить, учитывая, что сам Кон неосознанно ему такую подсказку дал, как можно наврать. ‒ И да, птенчик, ‒ обратился он к Мире, ‒ я звездный, но лишь наполовину.

Кон на этих словах замер и не только медленно перевел взгляд на лицо «убийцы», которое всё еще не мог полноценно разглядеть, но и на этот раз прислушался к желанию Миры быть от него подальше ‒ ноги сами сделали шаг назад, а руки схватили кисть спутницы и завели за спину. Будто бы этот преступник мог до них сейчас добраться.

‒ Для того, кто хочет жить, ты слишком много болтаешь, ‒ не мог не озвучить свои наблюдения Кон.

‒ Может быть. ‒ Новая усмешка. Впервые за все это время мужчина двинулся. Он всего лишь хотел поднять голову на своих собеседников, но это принесло ему столько боли, что все тело содрогнулось от волн страдания, которое он испытывал. А там заныло и все остальное: обхоженная кожа, дыры в ногах и руках… Но всё-таки он сделал то, что хотел. Показал спутникам свое лицо. Совершенно обычные глаза ‒ не черные, как у звездных. Быть может, соврал? Ну что-то должно быть у него от эльфа кроме черных волос и бледной (красной на данный момент) кожи?

Нет, от эльфа все-таки кое-что было. Несмотря на вымученный и обезвоженный вид, его лицо было поистине красивым. Этого не мог не признать даже Кон.

И лицо это источало злую усмешку, которая так и не сходила с его губ.

‒ Я честен. Потому что у меня сейчас больше власти, чем у вас двоих. ‒ Кон непонимающе наклонил голову. ‒ Я все равно умру, если вы меня тут оставите. Но я ‒ ваш шанс выбраться отсюда. Вы можете рискнуть и идти дальше, надеясь отыскать поселение. Но, судя по твоему состоянию, птенчик, ‒ не голова, но глаза обратились к Мире, ‒ ты сможешь идти самостоятельно без воды еще часов восемь. А там и до смерти недалеко. Поселение тут одно, но… Где же оно? Где, где? ‒ Этот парень… Он очевидно издевался, давил на свою осведомленность. И это разозлило Кона. ‒ Рискнете идти наугад?

‒ Может, прибьем его, а я с призраком поработаю? ‒ предложила Мира и оскалилась в ответ. Уж очень ей не понравилось, как он обратился к ней. Это она тут птенчик? И чем же похожа? А ещё он предположил, что она вскоре умрет. Ей и правда было очень тяжело, но списывать себя так рано не хотела.

Они и так шли наугад, в чем-то этот Саз был прав. Но его честность и прямолинейность сейчас точно играла не в его пользу. Мира и без его признания была напугана, поэтому со всей осторожностью выглядывала из-за спины Кона. Лучше бы она этого не делала. Ее так поразили тонкие черты лица полуэльфа, которые не могло испортить даже его измученное состояние. Мира считала своего белокурого спутника красивым, но этот мужчина превосходил его. И усмешка его ничуть не портила. В отличие от языка.

‒ Мне не хочется помогать убийце, ‒ шепнула она Кону.

Откуда-то опять поднялся сильный горячий ветер, который сорвал капюшон с головы Миры, взметнув ее длинные черные волосы в разные стороны. Ругаясь, она попыталась их поправить, но надежды распутать и вытряхнуть песок уже не осталось. Злость поднялась ещё больше из-за этого, и она сурово посмотрела на убийцу, будто он был виноват во всех бедах. Решать самой его судьбу не хотелось, поэтому она доверилась высшим силам, доставая шар из-под плаща. В тумане по-прежнему клубились изображения креста и кинжала. Было ли это также ответом на то, что должно спасти их жизни и указать путь? Мира протёрла шар в надежде, что он покажет что новое, но тот упорно продолжал указывать на Сазгауса Трисваэра.

‒ Серьезно? ‒ спросила она у стекляшки, рассчитывая на какой-то ответ. Вздохнув, она вновь посмотрела на распятие, а потом перевела взгляд на Кона и спрятала шар. ‒ Похоже, нам всё-таки придется его снять.

Сазгаус внимательно и не моргая следил за Мирой, как и за её шаром. Кон ушел от него недалеко ‒ не имея никаких способностей, он видел лишь сам шар, к которому не питал доверия, но только не сейчас. Он тоже был на распутье. Понимал, насколько прав этот убийца, но так не хотелось идти наперекор своей гордости.

Будь Кон один ‒ плюнул бы на это. Убийца признался в преступлении и в крови, которая течет по его венам, но которой следовало бы течь где-нибудь в канаве. Вот только у Кона была ответственность за спутницу. Они не друзья, но всё-таки воспитание кричало о том, что он должен защищать более слабое существо ‒ женщину. И пока она рядом с ним ‒ это его бремя.

‒ Ладно, ‒ выдохнул он, переводя взгляд с макушки Миры на Сазгауса. ‒ Моё оружие все равно быстрее любого звездного. Не будем подпускать парня к себе, вот и все.

Глаза же преступника также нашли для себя более интересное занятие ‒ разглядывать Кона и будто бы выискивать линии, говорящие о каком-то подвохе. Но того не было. Кон прекрасно знал, что он на себя берет ‒ Сазгаус их сильно затормозит и, скорее всего, его придется тащить на своих плечах. Но либо так, либо они не дойдут до поселения.

‒ Что, ничего не скажешь? ‒ фыркнул Кон, подходя к ногам убийца.

‒ Вы такие интересные, ‒ закряхтел преступник, вновь опуская голову, предвкушая ту боль, которая скоро наполнит его. ‒ Вы от меня вечно хотите что-то слышать. Напишите сценарий, что ли, чтобы я не разочаровывал вас.

Шутку Кон не оценил, и будто бы в наказание за острый язык, он, с чувством полной брезгливости, схватил один из гвоздей на ноге и выдернул из плоти.

Пустыня наполнилась таким отчаянным криком, что кровь стыла в жилах. Прибавить к этому сухое и изодранное песками горло и общую слабость, и было ощущение, что Сазгаус не выдержит еще три раза такого.

Закрыв уши ладонями, Мира ещё и зажмурилась, потому что не желала не только слышать, но и видеть этот ужас. Несмотря на то, что она не питала никакой симпатии к звездным эльфам и убийцам, но всё-таки такое издевательство над живым существом не приветствовала.

Крики продолжались недолго, и в какой-то момент Мире показалось, что Сазгаус отошёл в мир иной, и пора говорить с его духом. Так действительно было бы проще, но его тяга к жизни поражала. На всякий случай она достала шар, спрашивая совета у призраков на счёт их находки. Зачем они привели их с Коном к Сазгаусу? Заставили же идти практически через всю пустыню, чтобы они спасли убийцу!

Наравне с предыдущими знаками в шаре всплыл ещё и череп. «Яд? Пираты?» ‒ предположила Мира, хмуря тонкие бровки. От жары голова совсем перестала соображать. Очень хотелось пить и снять с себя всю одежду, но в отличие от Кона она боялась обгореть, поэтому парилась под плащом.

Раздался новый душераздирающий крик, и Мира, подпрыгнув, выронила шар. Поспешив его поднять, она снова бросила хмурый взгляд на Сазгауса. Кон как раз вынимал последний гвоздь, и убийца мешком свалился в песок.

‒ Он вообще идти сможет? ‒ спросила она.

Ответа не требовалось. Стоило только взглянуть на преступника. Он упал лицом в песок, но не двигался. Не стонал. Дышал ли?

‒ Черт возьми, Мира, хоть на пять минут отлипни от шара! ‒ раздраженно гаркнул Кон, когда повернулся к спутнице и увидел ненавистный хрусталь в её руке. Ему тоже было неприятно так издеваться над человеком, но иначе его было не освободить, а она в шар пялилась. ‒ Прояви хоть немного сострадания.

Кон не был святым человеком. Но при взгляде на то, как преступник все-таки пытался пошевелиться, сердце сжималось. Сазгаус пытался встать или что? Но было видно, как он шевелил пальцами и содрогался всем телом от боли. В его дыры, из которых тут же хлынула кровь, не имея задворки в виде кольев, попадал разгоряченный песок, принося еще больше страдания.

Преступник не желал быть пятым колесом ‒ он пытался встать. Но всё, что мог сделать, только пошевелить руками. На его спине, которая сейчас так хорошо была видна спутникам, была куча пузырей от ожогов, и стоило ему согнуть руки в локтях и опереться о землю, чтобы подняться, как некоторые полопались, и на кожу брызнула жидкость. Сазгаус упал вновь.

‒ Не сможет, ‒ констатировал факт Кон, вдруг зачем-то вынимая из-за пояса сумку со своим оружием. Подойдя к Мире, он протянул его ей, попутно доставая еще и короткий меч, который тоже отдал. ‒ Будешь идти от меня не ближе, чем в пяти метрах. ‒ Как и предполагал, преступника придется нести. Учитывая, кем он был, Кон предугадывал, что эльф мог выхватить любое его оружие и убить. Потому он себя старался обезопасить раньше времени. ‒ Если оставим его здесь, он может указать нам неверный путь. Придется тащить.

Видя в глазах Миры некое беспокойство, Кон невесело улыбнулся и положил большую ладонь на макушку спутницы, как бы успокаивая и извиняясь за свою раздражительность.

‒ Мне было бы приятнее, если меня понесет девушка. ‒ Но силы внутри Сазгаус всё-таки найти умудрялся, дабы вставить этот едкий комментарий, на который Кон отреагировал остро. Он подошел к телу мужчины и, развязав рукава рубахи, которую повязал ранее себе на пояс, бросил на голову преступника. Тот понял, что это было. ‒ Или пусть хотя бы поможет мне одеться…

Кон что-то говорил о сострадании? Его больше не было.

‒ Я могу помочь тебе задушиться! ‒ огрызнулась Мира.

Подошла бы ближе, чтобы как-то подкрепить угрозу, но у нее в обеих руках было оружие, с которым она не умела обращаться. И ладно ещё меч, а вот со вторым ‒ странной железной трубкой ‒ точно не знала, что делать. Считала ее такой же бесполезной штукой, как и Кон ее шар. Окинув оценивающим взглядом оружие, она спрятала его туда же, куда и свой шар. Убийце придется хорошенько поискать под одеждой, если он вдруг рискнёт пойти против них.

‒ Будь осторожен, ‒ шепнула она Кону и отошла, бросив на Сазгауса недоверчивый взгляд. Не похоже было, что он притворялся, и где-то глубоко внутри Миру всё-таки кольнул стыд за то, что она не захотела помочь ему хотя бы с рубашкой. Но она, как и Кон, разделяла опасения на его счёт. Мало ли на что способен полузвездный… Если он выведет их из этого солнечного ада, в таком случае она, может быть, и извинится. Но пока доверия к нему не было. ‒ Говори, куда идти, ‒ обратилась она к Сазгаусу, ‒ и не думай соврать, а то я устрою тебе веселую жизнь после смерти.

‒ Боишься меня, да? ‒ Пока Мира металась в мыслях, Сазгаус всё-таки смог приподнять голову и стянул с себя рубаху Кона, но это всё, что он смог сделать. Ни сесть, ни поднять руки выше… ‒ А духа моего не будешь бояться?

‒ Ты правда слишком много болтаешь, ‒ фыркнул Кон. Видя плачевное состояние преступника, он всё же подошел к нему. Не без опаски, что пытался скрыть страх за уверенными действиями. Тело эльфа было подобно песку по температуре ‒ он был очень горячим, и взяв того под локоть, Кон всего лишь хотел помочь встать, как тот зашипел, заставляя кровь стыть в жилах. От страха к нему. Но эльфу было просто больно, и все больше уверенность за безопасность подкрепляла Кона ‒ эльф сейчас ни на что не был способен. Сев рядом, Кон не придумал ничего лучше, кроме как не надеть рубаху, а повязать её на шее у Сазгауса. — Так куда нам идти?

Тот не отвечал, и оба мужчины понимали, почему. Саза спустили с креста, но если его бросить тут ‒ он умрет. Ему нужна была уверенность, что его жизнь спасут окончательно, отвезя в поселение. И Кон понимал, что если настоять на своем, убийца просто мог указать неверный путь.

Тяжело вздохнув и стерев пот со лба, стараясь игнорировать стоны и кряхтения боли Сазгауса, Кон взвалил его на свою спину и молился, что путь до поселения будет недолгим.

‒ Где спина креста? ‒ Вопрос на вопрос застопорил Кона, и он сначала не понял, о чем говорил эльф. Спина креста? Переведя взгляд на средство казни, Кон ответил еще одним вопросом:

‒ Ты что, не видишь? ‒ Ему было настолько хреново, что голову поднять не мог?

‒ У меня очень болят глаза, ‒ ответил полукровка на самое ухо Кона, будто бы не желал, чтобы о его слабости (будто он сейчас не слабый) не услышал кто-либо еще.

Точно… Он же тут на солнце, черт знает, сколько провел, солнце его могло ослепить! И так, через короткие фразы и мелкие манипуляции, Сазгаус всё-таки указал кивком головы направление, и путники, теперь еще и с новом соседом по пути, пошли вперёд. Только на этот раз уже Кон порой не поспевал за Мирой, уставал намного быстрее, а взбирание на дюны превращалось в настоящее приключение из спотыканий, падений, а пару раз и вовсе ронял Сазгауса, но тот был не в обиде. Он получил от жизни уже больше, чем просил перед смертью, и возмущаться сейчас значило разозлить богиню удачи Саве.

Сазгаус был на грани потери сознания, о чем говорили его молчаливость и порой ровное дыхание. Он не смотрел на макушку Кона, не концентрировался взглядом на Мире, когда она мелькала где-то сбоку и осматривала его. Но всеми силами держался, не позволяя провалиться себе в долгожданную после такого света тьму. Потому что в конце пути его могли убить.

Прошла ещё пара часов этого бесконечного путешествия по пустыне. Мира уже еле волочила ноги и изнемогала от жажды, то и дело облизывая сухие губы, но и слова нытья от нее никто не слышал, потому что она понимала, что Кону сейчас гораздо труднее. Как он и наказал, она шла чуть поодаль от них, но старалась поглядывать за состоянием обоих парней. Быть может, ждала, что Сазгаус всё-таки отчалит к призракам. Он и здесь оказался прав: его живого она боялась больше, чем духа. Она вообще живых боялась сильнее, чем гостей потустороннего мира, потому что с ними знала, как справиться, в отличие от тех, кто все ещё топтал землю.

Казалось, что пустыне нет конца. Солнце уже спускалось к горизонту, и только это радовало путников. По крайней мере, жара вскоре сменится пробирающим холодом. Но сейчас это всем казалось спасением.

‒ Далеко ещё? ‒ рискнула спросить Мира, но голос ее от сухости совсем охрип, и она сомневалась, что остальные ее услышали. ‒ Когда солнце сядет, сможем передохнуть. Я попробую снова поискать воду или птицу.

‒ Так я тебе и сказал, птенчик.

До сих пор перешёптываясь о правильности пути только с Коном, преступник всё-таки соизволил один раз ответить и Мире. Он всё еще не рисковал говорить о точном местоположении поселения, потому и Кона удовлетворял лишь короткими указами.

Кон был уверен, что его ведут правильно. Точнее уверенность эта появилась несколько минут назад. Когда его обувь перестала утопать в песке, а шла по твердой земле. В далеке больше не было песка, лишь ровный горизонт, а вскоре они подошли к расщелине, которой не было конца. Но благодаря Сазгаусу они быстро отыскали мост на ту сторону и пошли дальше.

2. Кто ты, убийца?

Для Кона побывать в таких городах, как этот, значило вернуться в прошлые века. Деревня, а не город. Ну что это? Встретил их забор. Самый обычный забор из палок. Это защита от врагов? Он не просит каменного ограждения, но хотя бы частокола! За забором первые дома были деревянные, старые… Крыши не из черепицы, а сена. Одноэтажные, маленькие, ветхие. Если были больше — наверняка таверны или закусочные. Внутри не могло поместиться более, чем четверо людей, а обычно в таких поселениях семья ‒ это клан. Бабушки, дедушки, братья и сестры, которых не счесть. Это богатенькие обычно делали по одному или два ребёнка ‒ им ведь не нужна рабочая сила по хозяйству.

Впереди виднелись дома уже каменные, которые так смешно смотрелись на фоне более старых собратьев. И то, два или три этажа, не особо широкие. Может, дома «богатых» или владельцев того или иного куска земли. В деревне жизнь не особо кипела, но оно и понятно. Хоть тут их и окружала полумертвая земля без сочных зеленых деревьев, а не выжженная пустыня, но все равно очень жарко!

Сами путники остановились, не подходя к забору, в кустах какой-то растительности. Ну как растительности… Это были сухие и твердые ветки, на концах которых были бурого цвета крохотные цветочки, да и то редкие.

Кон и так сделал больше ‒ дотащил парня вплоть до деревни, а не бросил в песок, когда она только показалась из-за горизонта. Потому осторожно спустив полукровку на землю под этими ветками, Кон опустился перед ним на колени, проверяя сознание.

‒ Тут мы разделимся, ‒ сказал он. ‒ Я выполнил свою часть сделки, а ты — свою. Далее, если нас засекут с убийцей, будут проблемы, а тебя вернут на крест.

«Да и нас рядом повесят», ‒ мысленно добавил Кон. Сазгаус прикрыл глаза и подарил своему спасителю улыбку, соглашаясь с его словами. Кон встал, отходя от смирившегося эльфа к Мире и взглянул на неё. Спутница выглядела измученно, хоть и пыталась это скрыть. Губы её потрескались от жажды, кожа, на которую ложились лучи, покраснела, но не так, как плечи Кона. Пройдя мимо Миры, он положил ладонь на её спину, как бы разворачивая к Сагзаусу спиной, чтобы вместе с ней войти в город, который, кстати, щедро встречал всех путников колодцем. Вдалеке, правда, но это не сравнится с тем, что они преодолели.

Горло наполнило сильной болью, а при думах о воде, Кон сглотнул сухой ком и сам чуть не взвыл от новой волны боли. Они добрались! Подумать только! В пустыне почти сутки! Без воды несколько часов. А сколько Сазгаус пробыл без воды? Он вообще доживет до ночи, чтобы, пока все спят, подобраться к колодцу?

Так, не о том Кон думал! Они свою часть сделки выполнили! Он звёздный эльф и убийца, в чем сам признался. Дальше пусть выживает сам!

Вот только чего сердце так кололо?

‒ Пойдем, Мира. ‒ Уже практически насильно повернув спутницу спиной к Сазгаусу, Кон повел Миру в городок, а вслед услышал слабую ухмылку полукровки:

‒ И тебе пока, птенчик…

Она обернулась на Сазгауса, но молча последовала за Коном. Он все же вывел их к деревне, не обманул, не обрёк на верную смерть вместе с собой, и про себя Мира подумала, что надо его отблагодарить. Жалко было его.

‒ Колодец! ‒ Но стоило ей увидеть спасение, как она тут же обо всем забыла. В ней открылось второе дыхание, и она прибавила шагу, чтобы Кону больше не приходилось ее подталкивать.

К счастью, на улицах все ещё не было народу из-за палящего солнца, пусть оно уже клонилось к закату. На чужаков никто не вышел посмотреть, лишь редкие жители, которые, закутанные в сто одежек, спешили скрыться в домах. Мира первой сбросила ведро в колодец, и звук, с которым оно ударилось о воду, показался ей величайшей мелодией, которую только доводилось слышать. Однако, сил на то, чтобы вертеть цепь обратно наверх, у нее уже не осталось. С кряхтением и пыхтением она дёргала рычаг вверх, но тот никак не желал поддаваться ее слабым ручкам.

‒ Давай я. ‒ Кон, подоспевший к этому моменту, мягко отодвинул Миру и вытащил ведро с водой намного быстрее. Он поставил его на землю, и пользуясь тем, как был близко к Мире, забрал у неё свое оружие и меч, чтобы, если бы девушка захотела облиться, не повредила его вещи. ‒ Пей вдоволь. Я подожду.

Он был не при смерти, так что пусть сначала спутница насладится прелестями жизни. А он пока займется наблюдением. Здесь даже факелы были вместо фонарей, чтобы ночами освещать путь. Что ж, хоть что-то, а то Кон бывал в таких местах, что ночью вообще никто и ничего не зажигал.

‒ Добрая женщина! ‒ вдруг окликнул Кон кого-то и отошел от Миры. Как оказалось, он зацепился взглядом за немолодую женщину, и та, обернувшись, застыла, ожидая дальнейшего предложения. ‒ Не могли бы подсказать…

И пока он разговаривал, где-то в кустах лучше спрятался Сазгаус.

Мира даже не заметила, что Кон отошёл куда-то. Она пила из ведра, черпая воду прямо руками, и все не могла насытиться. Живот уже наполнился целиком, но казалось, жажда меньше не становилась. В перерывах между глотками она умылась и смочила горячие волосы водой, радуясь тому, как прохладные струи стекали под одежду.

Когда ведро почти опустело, Мира достала флягу и наполнила ее, чтобы позже отнести Сазгаусу в качестве благодарности. Ещё бы не помешала какая-нибудь мазь от ожогов, причем не только убийце, но и Кону. Она осмотрела улицу в поисках каких-нибудь вывесок и магазинчиков. Вряд ли в таком маленьком поселении была полноценная аптека, но хоть травник должен быть!

Бросив ведро опять за водой, Мира хотела попросить Кона поднять его, но как раз заметила, что тот отошёл. Склонив голову на бок, она вопросительно посмотрела в его сторону. Здесь она наконец-то могла расстаться с плащом, который собиралась предложить Кону, чтобы тот прикрыл обнаженный торс, хотя она признавалась себе, что смотреть на него было только в наслаждение. А обгоревшие плечи все же жаль.

‒ Кон, ‒ позвала Мира. Голос ее даже приобрел прежнюю звонкость, ‒ поднимешь ещё? Тебе тоже нужно напиться.

Он жестом попросил Миру подождать ‒ женщина как раз что-то показывала ему руками ‒ с того расстояния, на котором сейчас находились спутники, было не особо слышно, что там Кон спрашивал. Но вернулся он быстро и с улыбкой заметил, как Мира и выглядеть стала лучше. Чего стоят этот блеск в глазах и блаженная улыбка.

‒ Я узнал, где тут можно закупиться, ‒ говорил он, поднимая ведро. ‒ Таверна в четырех домах отсюда. Аптека вот-вот закроется.

Уже не первый раз можно было заметить, что пусть путники и подшучивали или бранились друг на друга, но часто думали практически одинаково. Хотя бы вот в таких мелочах. Кон знал о своем состоянии, знал, что нужна медицинская помощь, иначе завтра плечи о себе хорошо напомнят.

Пить он не стал, а первое вытащенное ведро просто вылил на себя сразу, как только отложил на край колодца меч, мешок с деньгами и кожаный чехол с его, как он называл, оружием. Было и больно, и хорошо одновременно. Плевать, что мокрые штаны тут же прилипли к бедрам. Второе ведро воды было вылито точно так же, как и первое, окатывая брызгами Миру.

‒ Ты в травах лучше меня разбираешься, ‒ сказал он, вытаскивая третье ведро, слизывая с губ стекающие с головы ручейки. ‒ Чтобы не терять время, ты к лекарю дуй, а я нам комнату забронирую.

Это были последние слова, на которые он смог потратить силы. Теперь настало время их восполнить! Кон просто сунул голову в ведро, когда его вытащил и наслаждался. Пил и наслаждался. Пил и наслаждался. Пил, пока его живот не набух, скрывая мышцы пресса. И все было мало. Пусть лопнет, но лучше такая смерть, чем от жажды.

Вытаскивать голову, чтобы банально сделать вдох, он явно не собирался.

‒ Хорошо, ‒ обрадовалась Мира и засобиралась за лекарствами. Надо было спешить, чтобы успеть ещё вернуться к Сазгаусу, если она хотела его отблагодарить. ‒ Возьми мой плащ, чтобы прикрыться пока что. Я постараюсь быстро. Можешь сразу и ужин в таверне заказать, я готова слопать целого кабана, если они здесь водятся.

Оставив плащ на краю колодца, где рядом лежали вещи Кона, она отряхнула песок, забившийся в складки черного платья, и посмотрела на небо, чтобы лишний раз убедиться, что солнце действительно скоро перестанет жарить, и ее открытые плечи в безопасности.

‒ Я быстро, ‒ зачем-то ещё раз сказала Мира и только после этого убежала в аптеку. Ноги да и все тело болели, и она бы с радостью вместо этого отправилась в таверну, чтобы вытянуться на кровати и просто уснуть после сытного ужина, но ей действительно было жалко Сазгауса, несмотря на то, что он пугал ее. Просто чувствовала, что, если бросит его умирать, он ведь духом преследовать ее станет! Так и слышала это его «птенчик». Она же с ума сойдет, если к ней привяжется такой призрак!

К травнику она попала как раз, когда тот уже складывал товары с открытых полок по шкафам. Отрыв кошель с монетками в круглой сумке через плечо, которую оттягивал хрустальный шар, она пересчитала серебряники и очень надеялась, что ей хватит на все необходимое, ведь травы в таком засушливом месте были редкостью. Одну баночку ей приобрести всё-таки удалось, даже сторговалась на целых двадцать медяков меньше. В приподнятом настроении Мира поспешила из деревни к тем кустам, где они оставили преступника.

Кон уже не мелькал у колодца, а небо стало окрашиваться в оранжевый цвет тех самых песков, которые не хотели отпускать своих путник в спасительные земли. Солнце действительно перестало печь к моменту, как Мира подошла к окраине деревни, и сейчас были те короткие полчаса, когда жар с небес уходил вместе со своим светилом, а холод чарующей пустынной ночи только-только поднимался.

Сазгаус был всё еще там, где его и отстаивали, но только он свернулся калачиком и накрылся рубахой Кона. Чтобы и выглядеть меньше, и чтобы раны на его руках и ногах не прикасались к земле. Только пальцами своими пытался зарыться в землю, которая как раз теряла свой огонь с приходом вечера.

Услышав, что к нему приближались, Сазгаус открыл глаза и сдвинул с лица рубаху Кона, вот только глазам все еще было плохо, и он видел так, словно был в воде. Видел, что кто-то остановился, смотрел на него. Черного платья он не помнил, а значит, это могла подойти незнакомка, ведь ранее в пустыни он запомнил Миру именно как коричневую точку с темными волосами.

Он понял ‒ его заметили. И сам готов был бросить все накопленные силы на побег, если женщина закричит его имя на всю деревню.

‒ Кто здесь? ‒ спросил он, и для Миры вопрос мог показаться странным, ведь когда она подошла ближе, Сазгаус смотрел пристально на неё. У него были чёрные глаза, полностью сливающиеся с не менее черным зрачком. Вороные распущенные волосы прилипли тонкими лесками к его взмокшему лицу, создавая ощущения тех самых веток на коже, под которым он лежал. Голос всё также слаб и хрипл, но чуть пободрее ‒ как ни крути, а удобное (по сравнению с подвешенным на кресте) положение и тень куста, прикрывшая опаленные части кожи, пошли ему на пользу.

Он правда ее не видел? Мира удивлённо замерла перед Сазгаусом, склонив голову на бок. Он и правда выглядел очень жалко. Но она пришла сюда помочь, а не болтать. И хорошо, если он ее не запомнит и не сможет ничего сделать. Она опустилась перед ним на колени и достала из сумки купленную мазь и старую баночку с остатками целебных трав, которую носила с собой на всякий случай.

‒ Пей, это вода, ‒ тихо сказала Мира и вложила в руку Сазгаусу открытую фляжку, которую наполнила ранее у колодца. Дырки в руках выглядели поистине ужасно, и если бы он пережил эту ночь, Мира очень удивилась бы. Не от обезвоживания и ожогов, так отинфекции наверняка помереть должен.

Первым делом Мира решила заняться как раз этими ранами от гвоздей. Прямо в баночке она размяла травки, чтобы они дали сок, и осторожно обхватила ступню Сазгауса. Жаль, не было лишней воды, чтобы промыть раны, и ткани, чтобы перевязать, но она уже сделала для него больше, чем кто-либо.

‒ Немного пощипет, не дергайся, у меня не так много трав, ‒ предупредила она, прежде чем приложить листики к ране.

‒ О, так это ты, птенч-м-м-м! ‒ Будто бы месть за это слово, боль новыми разрядами молний пронзила всё тело. Даже не щипание, а сам факт, что раны потревожили. Сазгаус не кричал, но сдавленно мычал в губы, и новые капельки пота проступили на его висках. ‒ Позволь… дать совет… ‒ отрывисто заговорил он, когда боль немного унялась, ‒ если тебя… спрашивают… отвечай.

Потому что, пока она приближалась к нему, садилась… пока не подала голос, Сазгаус готов был на всё. Он был одной напряженной резинкой, готовой вот-вот лопнуть и ударить того, кто заставлял его натягиваться. Нет, не убить. Хоть он и «бил кулаком в грудь», говоря о правдивости таблички на шее, но он не убил бы. Припечатал бы к земле, чтобы она потеряла сознание, но не убил.

Фляга с водой покоилась в его руке. Он даже не предпринял попытку поднять её или придвинуть руку к губам. У него не было на это сил. Ему было просто больно. Очень больно. А теперь еще больно и из-за лечения.

‒ Спасибо… ‒ До сих пор усмешка, которая с самого начала встречи была направлена на Миру, сейчас вдруг испарилась с его лица, а глаза закрылись ‒ Сазгаус отдавал себя этой девушке. Доверял? Он просто видел, что ему помогают, вот и всё. Она не убьет. Хотела бы ‒ не пришла вовсе. Не удивлен будет, если узнает, что белобрысый об этом даже не знает.

«Конечно же не знает! Был бы уже тут», ‒ мысленно фыркнул Сазгаус. К тому моменту она перешла к другой ноге, но на этот раз Саз среагировал не так неожиданно. Он не видел, но чувствовал влажные руки на своих ступнях, как они перемещаются, как мягко и боязливо пальчики промокают кашицами края раны. Он напрягся, зажмурился, но более не издал ни звука. Хотел бы ей помочь, выпрямиться, а не продолжать лежать, как мышь при смерти в лапах кота, но от попытки это сделать, руки дрогнули, и фляга с драгоценной водой чуть не выпала из его длинных тонких пальцев.

Когда Мира закончила с ногами, она вновь посмотрела на руки Сазгауса. Раздался тяжёлый вздох. Как бы он ни издевался, как бы ей ни хотелось причинить ему больше боли за это, видеть кого-то в столь жалком состоянии было трудно. Она никому не пожелала бы такой участи, даже убийце. Уж лучше быстрая казнь, чем то, что сотворили с ним.

‒ Ты правда убил кого-то? ‒ спросила она, забирая флягу из рук, но лишь для того, чтобы помочь ему выпить воды. ‒ За что тебя приговорили к такой жестокой казни?

Переместившись к его голове, Мира осторожно приподняла и поднесла флягу к губам, которые потрескались до крови. Он весь горел, волосы были жёсткими из-за песка, но мокрыми от пота. Сердце кровью обливалось от его состояния. Говорить с ним не очень хотелось, но она заметила, как он расслабился, и испугалась, что он мог отключиться. Это грозило уже смертью, а ей не нужно, чтобы он погиб у нее на руках.

Немного промокнув его губы, она отставила флягу, осторожно положила голову на землю и принялась за руки. Кон не будет в восторге, если узнает, что она была здесь. Ей стоило поторопиться, но больнее, чем есть сейчас, она делать не хотела. Сазгаус мог почувствовать, как тряслись ее руки то ли от страха, то ли от волнения. Как она будет лечить его ожоги, даже представить не могла. Вряд ли ей хватит сил, чтобы поднять его и держать, ведь тот душевный подъем, который она ощутила у колодца, быстро сходил на нет.

‒ Ты сможешь подняться? ‒ спросила она, заканчивая с руками.

И стоило ей взглянуть на мужчину, как вновь встретилась с пронзительным взглядом убийцы. На этот раз Сазгаус пытался её разглядеть. Постепенно, с приходом уже темно-синих облаков и после отдыха за веками и в кустах, глаза приходили в норму. Мира сейчас была очень близка к нему, оттого и видел он четче. У неё была пыльная и грязная кожа на лице, но при этом черты лица не подходили под описания обычной крестьянки. Да и Кон не выглядел таковым. Волосы красивые, пышные, хоть и им требовалась вода и хорошая чистка. Кожа на кончиках пальцев тоже пострадала от пустыни ‒ Саз чувствовал это, когда она касалась его рук. А он в ответ невольно опускал свои пальцы на её руки, когда те работали с ладонями. Ему нужно было почувствовать не только боль, но и что-то еще. И он бессовестно пользовался её близостью.

‒ Я уж не надеялся, что ты захочешь потереть мне спинку, ‒ усмехнулся он, прикрывая глаза. Казалось, засыпает, надеясь, что всю работу за него сделают, но на самом деле готовился.

Чем бы она его ни мазала, но боль от дыр из-за охлаждающей мази становилась тупее и, как казалось Сазу, вовсе проходила, чего не скажешь об ожогах на коже. И только из-за них он продолжал морщиться, нехотя отпуская руки Миры, чтобы опереться кулаками о землю и приподняться. Чуть не упал спиной в колючие и сухие ветки оголенной кожей, но успел среагировать и повалиться на бок. Вторая попытка приподняться стала удачнее, и помогая себе руками, Сазгаус смог лишь сесть полубоком к Мире.

Она всё еще ждала ответа на свой вопрос, а Саз и не знал, говорить или нет. В любом случае, она не отвернулась от него, и уж за это сказать ей правду было слишком жалким вознаграждением, но это все, что он мог ей дать.

И успокоить:

‒ Я убил, ‒ прошептал он, роняя голову, не в силах её долго держать ослабшими мышцами шеи, ‒ но убил преступника, который был сыночком богатого ублюдка. ‒ Это была лишь часть правды; лишь кусок его жизни и статусе «убийцы», но зачем доброй девушке знать больше? ‒ А ты? ‒ Как бы намекая, что знать этого ей было вполне достаточно. ‒ Что вы оба забыли в пустыне Коода? Не знаю, как ты, а вот людей с белыми волосами я в нашей стране не встречал. Не местные же, верно?

‒ Не местные, ‒ подтвердила Мира, но больше рассказывать о себе и тем более о Коне не хотела. Все же он и правда убийца, пусть и разделался с плохим человеком. Опять же, это только его слова.

Пока Саз сидел, опустив голову, Мира разглядывала его красивое лицо и думала, что ему ответить. Почему-то вспомнились знаки в хрустальном шаре, которые всеми силами указывали на него. Интересно, это только ради того, чтобы они с Коном спаслись из той пустыни, куда духи же и отправили их, или они хотели, чтобы Мира и Кон нашли именно Сазгауса там. Если она погадает сейчас, укажут ли они на него? Но проверять ей не хотелось.

‒ Духи сказали, что в пустыне мы найдем то, что нам поможет, ‒ без особых подробностей рассказала Мира и переместилась за спину Сазгаусу, заканчивая на этом разговор.

Быстро темнело, и ей пора было возвращаться, пока Кон не начал беспокоиться из-за длительного отсутствия. Как бы ни пыталась осторожничать, но спину она мазала не очень нежно и аккуратно, потому что спешила. От прорвавшихся волдырей шел отвратительный запах, и Мира брезгливо морщила носик, когда приходилось проводить рукой по таким местам. Благо травы и мазь перебивали этот аромат более приятным. Странно было видеть, как кожа вздулась и покраснела четко по линиям, где спина не касалась креста. Она вновь подумала, что люди, сотворившие с ним такое, ничуть не лучше убийц.

Закончив со спиной, она обильно смазала его плечи и переместилась к груди. Покраснения были везде, и Мира даже стала переживать, что на Кона мази не хватит. Она покрыла мазью самые страшные места. Увлекшись своим занятием, она не заметила, как близко наклонилась к Сазу. Если бы не ожоги, она обязательно отметила бы, как хорошо он был сложен. Рельеф мышц ещё выделялся, он не успел исхудать настолько, чтобы остались только кожа да кости. Хотя все равно выглядел достаточно плачевно.

Грудь Саза тоже покрылась тонким слоем мази, и Мира осторожно убрала его волосы с опущенного лица, чтобы проверить, что с ним. И вновь столкнулась с пристальным взглядом черных глаз. Он пробирал до мурашек, и она так и замерла, придерживая его волосы кончиками пальцев. Что она прочитала в этом взгляде, неизвестно, но сказала следующее:

‒ Не возвращайся в деревню, чтобы отомстить. Своруй одежду и еду ночью и уходи, не делай ничего, чтобы я не пожалела о своем решении помочь тебе сейчас. ‒ Мира оторвала свой взгляд и руку от Саза и собрала вещи, оставив лишь флягу с водой ему. ‒ Мне пора, Кон будет беспокоиться, если я сильно задержусь.

‒ Обычно девчонки только и выискивают повод подольше меня потрогать. ‒ Ветер вечера сейчас так удачно ласкал спину, и успокаивающий холод от мази придавал сил не меньше, чем если бы он попил воды.

Сазгаус поднял голову, и черные пряди скользнули с глаз на виски, отрывая полностью лицо полуэльфа Мире. Он всё еще усмехался, взгляд был вымученным, но насмешливым. Но не было и тени какой-то злости или недоброго умысла.

‒ Можешь не переживать, ‒ прошептал он, ища руками флягу воды на земле. ‒ Я заберу свои вещи и отправлюсь в Прибрежный город, а там в Старческий лес. Так что, вряд ли мы свидимся, Птенчик. ‒ Опираясь о локоть, Сазгаус вдруг осел, лег вновь на бок, все еще не отрывая взгляда от Миры. Он издал странный невеселый смешок, явно своим мыслям, после чего закрыл глаза и добавил: ‒ Но твою доброту я запомню. Коль свидимся, долг постараюсь вернуть.

Не успела Мира повернуть лицо в сторону города, потому что время уже совсем поджимало, как ей на глаза попалась знакомая фигура у колодца, которая ни с чем спутана быть не может из-за белых волос. Разумеется, знающий, где аптека, Кон уже давно заподозрил неладное, когда Мира не пришла в срок. Но он знал, где она была. Он следил, спрятав руку в кожаный чехол на поясе, готовый в любой момент обезопасить Миру. Он не был зол, напротив… Кон был по своему благодарен Мире. Она избавила его от чувства стыда и долга, что грызли его с момента, как он оказался в таверне. А вот чувство слабости в себе подавить не мог. Он ‒ здоровый лоб, вместо того, чтобы унять совесть, старался просто не думать о полукровке, в отличие от Миры.

Кон её не торопил, и когда пара встретилась взглядом, он просто отвернулся, позволяя Мире закончить всё и не торопиться. Он её дождется.

‒ Только духам известно, зачем они привели нас к тебе, ‒ вздохнула Мира, опуская взгляд на Сазгауса. Почему-то ей казалось, что это далеко не последняя их встреча, поэтому его слова она запомнила. ‒ Надеюсь, тебе не придется возвращать мне долг.

Накрыв его рубашкой, она поднялась и уже не спеша направилась обратно в деревню. По крайней мере, внутри больше ничего не грызло, и Мира очень надеялась, что ей действительно не придется жалеть о том, что помогла Сазу. Жаль его было, хоть он и признался, что убийца. Но пересекаться с ним вновь ей точно не хотелось.

‒ Прости, мне стоило предупредить, ‒ извинилась Мира, когда подошла к колодцу и Кону. Она улыбнулась наполовину виновато, наполовину устало. Все равно он ее раскрыл, так что юлить или оправдываться не было смысла. ‒ Пойдем, я займусь твоим загаром. Нас уже ждёт ужин и комната в таверне? Я бы не отказалась ещё от горячей бадьи, чтобы смыть с себя весь песок.

Мира потянулась, и раздалось несколько хрустов, а затем ее тихий довольный стон. К черту бадью, просто поесть и упасть лицом в подушку ‒ большего для счастья и не нужно.

‒ Оставь мои плечи, ‒ махнул рукой Кон и первым двинулся в путь к таверне. Она и так потратила силы на этого незнакомца, Кон не чувствовал себя настолько плохо, чтобы его немедленно нужно было обработать. Да черт возьми, он не калека, сам себя обработает! ‒ Бадья уже готова, хотя вода там уже наверняка остыла. На столе ждет тебя еда, мягкие кровати… На этот раз я не стал экономить.

Бадья с холодной водой вряд ли бы расстроила Миру. Но если надо, доплатит и за подогрев. Сам Кон был из богатой семьи, потому в пути в деньгах они не нуждались. Разве что, порой, Мира включала гордость и пользовалась лишь своими деньгами, но и её можно понять.

Таверна была довольно маленький и больше походила на отель. Внизу было лишь три столика для перекусов, а дальше были комнаты ‒ что на первом этаже, что на втором. На втором, кстати, они были намного дороже, так как не страдали из-за шума или излишней влаги, исходящей от купален за стенами.

Но Кон сразу повел Миру именно наверх, где спутница могла бросить свои вещи и переодеться. Кон не врал ‒ на столе их ожидал холодный суп ‒ специальный для жителей, живущих в жарком климате. Легкий, но сытный салат, состоящий их сочных овощей, тоже дающий влагу, да три кувшина с водой. Кон предугадывал, что водой они будут насыщаться еще целую ночь. И плевать, что туалет от них довольно далеко. Влагу в организме они должны были восполнить.

‒ Делай, что нужно, ‒ сказал Кон, ‒ а завтра мы с тобой решим, что дальше с нашим путём. Мазь, кстати, дай, пожалуйста. Я сам справлюсь.

Кон протиснулся между двух кроватей, которые стояли друг к другу излишне близко, после чего со стоном лег на одну из них, где уже были сложены его вещи. Ничего делать не хотелось. Даже мыться. Даже есть. Но нужно… но попозже.

Мира бросила на свободную кровать свою сумку, из которой на чистые простыни выкатился злополучный хрустальный шар. На него она даже не бросила взгляд, потому что не хотела увидеть чего-нибудь лишнего перед сном, а потом всю ночь думать об этом. Достав баночку с остатками мази, она оставила ее на полу рядом с кроватью Кона, но мысленно пообещала, что если он так и не позаботится о своих плечах до того, как она закончит все дела, обязательно сама намажет их.

‒ Если подождёшь, я помогу с мазью, ‒ сказала она, присаживаясь на край своей кровати. Тоже хотела упасть на нее и просто уснуть, но сначала все же надо вымыть из самых недоступных мест дурацкий песок. Она сняла сапоги, осмотрела кровавые мозоли и уже пожалела, что истратила на убийцу остатки целебных трав. Они бы ей сейчас пригодились.

Босиком Мира прошла за ширму, которая отделяла место для купания от остальной комнаты. Они уже не первый раз жили в одной комнате, да и Мире было далеко не до стеснения, хоть она и знала, что Кон слишком хорошо воспитан, чтобы подглядывать за ней. Раздевшись и швырнув платье и белье прямо на пол, она со стоном удовольствия опустилась в воду, которая и правда успела остыть, но так даже лучше. Вряд ли бы ей понравилось сейчас купаться в горячей воде.

‒ Не вылезала бы отсюда весь день, ‒ пробормотала она и уже громче добавила: ‒ Спасибо, Кон, ты лучший!

На мытьё Мира потратила большую часть вечера и мыла. Сложнее всего было промыть ее длинные и густые волосы, она так и не осталась удовлетворена их состоянием даже после седьмой смывки. Закутавшись в простынь, которая служила здесь полотенцем, она вышла из-за ширмы и сразу приступила к ужину, рассчитывая убрать за собой после. И только осушив кувшин воды и исчерпав половину чашки с супом, она подумала о прошедшем дне.

‒ Не пойму, зачем духи прогнали нас через всю пустыню, чтобы мы нашли полумертвого убийцу, ‒ вслух, но тихо, на тот случай, если Кон заснул, рассуждала Мира. ‒ С уверенностью могу сказать, что правильно истолковала их знаки ‒ мы должны были найти, что нам поможет. Не может же быть это он?

Все же она посмотрела на шар, думая, стоит ли погадать сейчас или всё-таки дождаться утра. Влага с мокрых волос потекла по лицу, и она отвлеклась, чтобы вытереть струйку рукой, а после и вовсе вернулась к еде. К черту духов сегодня, она и так сыта по горло их мутными указаниями.

‒ Вопрос о пустыне ‒ это главный вопрос, на который у меня нет ответа, ‒ задумчиво произнес Кон, уверенный, что Мира обращается к нему. Пока она ела, он тоже успел помыться и обернуться во вторую простынь, но поел, когда мылась сама Мира. Потому он просто лежал на кровати, смотря на стену и наблюдая за каким-то жучком, ползущем по деревянной стене. Как мерзко! ‒ Зато, ‒ эта картина ему быстро наскучила, и он, честно признать, ждал, когда Мира закончит с едой. Потому встал с кровати, взяв с тумбочки баночку мази и, подойдя к девушке, сел перед ней на корточки, ‒ к убийце нас послали за то, чтобы кто-то из нас искупил грехи спасением его. Либо, что больше вероятно, это был ответ на нашу мольбу выжить. Вот и всё.

На удивление Миры, Кон взял её ногу и зачерпнул самые остатки мази на палец и не очень мягкими, но осторожными движениями обмазал её мозоли. Он не видел ног Миры, когда та уходила в ванну, но видел следы крови на полу и все понял. Совесть не позволила ему оставить её без лечения. Ноги ‒ это то, что им в первую очередь нужно в пути. Кон обмазал лишь плечи да грудь, а спина… Пф, вот честно, не помрет от неё.

‒ Ты молодец, Мир, ‒ немного помолчав и перейдя на вторую ножку, сказал Кон, ‒ благодаря твоему последнему толкованию, мы выбрались. Вот только, что дальше? ‒ Он поднял свои серые глаза на спутницу, отпуская её ножку и, выбрасывая пустую баночку в ведро с мусором, сел рядом на её кровать. ‒ Если храм Грот покоится где-то под песками, я не вернусь туда, хоть убей!

Потому что духи точно сказали им идти в пустыню, когда им был задан четкий вопрос! И было до боли обидно, что вместо храма они пришли в какую-то богами забытую деревню. Пусть она и была лучше пустыни, но тут Кон не собирался оставаться надолго!

Тяжело вздохнув, он переместил взгляд на шар оракула и потянул к нему свои руки. Он в нём ничего не видел, даже когда он посылал какие-то образы Мире. Неприятно было это признавать, но Мира была его глазами и компасом. Не будь её, если бы они тогда не встретились, Кон бы так и остался, не зная, куда идти и что делать. Сам же он, не обладая магией, не получив благословения любого бога, дабы стать жрецом, был лишь боевой силой. Да какой в ней толк, если нужно что-то искать?

Кон взглянул на Миру и увидел в её взгляде интерес к собственному шару. Или ей не нравилось, что Кон его трогает? В любом случае шар он вернул на место. Спутнице тоже нужен был отдых, потому отдал ей не в руки, а, напротив, отодвинул подальше. А после и вовсе встал и вернулся на свою кровать.

‒ Ты завтра займись тогда своими штучками, а я поспрашиваю по городу, есть ли тут поблизости храм Грот или её служители.

‒ Хорошо, так и сделаем, ‒ согласилась Мира и закатила шар обратно в сумку, краем глаза замечая знак кинжала в тумане. Но ей могло и показаться, ведь она все ещё думала о Сазгаусе. Выкинув из головы этот образ, она осторожно спустила шар на пол и вытянулась во весь рост на кровати, поворачивая лицо к Кону. ‒ Мы обязательно найдем храм Грот, я буду стараться ещё сильнее.

Ради уборки Мира всё-таки не поднялась. Мягкая постель очень быстро забирала последние силы и уносила в мир сновидений, мышцы расслаблялись, ноги приятно гудели после целого дня ходьбы, а желудок и все тело благодарили за сытный ужин и воду. Даже подниматься, чтобы задуть свечу, не хотелось. Прикрыв глаза, она так и уснула, сохранив образ Кона последним, что видела.

3. Жрец и девушка с рогами

Это была прекрасная ночь в Прибрежном городе. Прекрасный багровый закат так и подбивал на романтическую атмосферу, а у Мары уже давно вынашивался план по привлечению мальчишки-пекаря. И вот, наконец-то, настал тот день, когда она смогла скрыться с красавчиком Буми в дешевой забегаловке.

‒ Ты правда считаешь, что у меня сексуальные рожки? ‒ мурлыкала на ухо Буми Мара, как кошка, еще и хвостом махала из стороны в сторону. Она практически навалилась на парня, который, смотря на фейри похотливым взглядом, не был особо против. Не был он против, как она своей голой ножкой потирается о его бедра. Не был он против и тому, как пальчики полуэльфа полудемона опускаются на его возбужденный орган, и как сама Мара с предвкушением смотрит на пекаря.

‒ Твои рожки красивы, ‒ облизнув пересохшие губы, ответил Буми, опуская лицо к Маре, но та лишь дразняще отодвинулась от него, ‒ но они не сравнятся с твоими прелестями, Мара.

‒ Оу, это ты еще мой язычок не нахваливал.

Её совершенно не смущали люди ‒ многие уже знали, кто такая Мара. Знали, что это будет последний мужчина, которого эта дрянь сегодня охомутает. Но мужчины подходить к ней боялись ‒ боялись попасть в её сети. А женщины боялись её как нечеловека.

И пока Буми будто бы под гипнозом смотрел на Мару, та уже развязала тесёмки на штанах пекарня и вытащила на свет забегаловки возбужденный мужской орган. Намекая на нечто большее, Мара облизнула свои губы и наклонилась к плоти своей жертвы на эту ночь.

Но не суждено было Буми испытать на себе ласки искусительницы.

‒ Ах, ты, чертовка! ‒ раздался крик, и дверь забегаловки резко отворилась, с грохотом чуть не слетела с петель. В стены заведения, где вот-вот должен был произойти грех, ворвался монах в зеленом балахоне. Его длинные светлые волосы были забраны в высокий хвост и совсем не скрывали красного от злости лица. А злиться ему было на что: ‒ Ты думала, что, отправив меня по ложному следу в бордель, сможешь сбежать?! Мара, да я твой похотливый дух за версту чую! А ну отстань от бедного мальчика, он ещё совсем юн и чист. Убери свои грязные… Хватит уже творить это непотребство!

Он только сейчас заметил, что она игралась с членов парнишки у всех на виду, и это возмутило его ещё больше. Оставаться в стороне он боле не собирался и уверенным шагом двинулся к Маре, ловко маневрируя между столами и собравшимися людьми. Удивительно, как своими широкими одеждами ничего не зацепил со столов.

Эту красноволосую девицу с рогами было выследить проще простого, ведь в городе не было других фейри. А ее знала каждая деревенская баба и только рада была избавиться, поэтому с охотой рассказывали, где её видели, монаху, который явно был настроен против такого поведения Мары.

‒ Ох, нет! ‒ простонала Марвало в самую головку члена пекаря.

Это никогда не кончится! С тех самых пор, как Сайман переехал в эту деревню, связей у фейри стало значительно меньше. И её, привыкшую наполняться энергией и позитивом через секс, это просто сводило с ума.

‒ Сайман. ‒ Но от члена возмущенного парня она всё-таки оторвалась. Буми явно и сам был против вмешательства, но жрецу Мигу ‒ богини плодородия ‒ слова наперекор не смел вставить. Лишь постыдно спрятал член в штаны, пока Мара поднималась с дивана и, уперев руки в бока, обиженно смотрела на жреца. ‒ Пусть уж этот мальчишка почувствует вкус зрелой и опытной женщины, чем ему попадется какая-то грязная оборванка! Ты ведь не понимаешь, я ведь тоже несу знания неверным! ‒ Она выглядела одновременно и грустной, и чувствующей себя наравне с верховными жрецами, которые читают молитву перед публикой. ‒ Ты думаешь, отсутствие опыта в сексе ‒ это хорошо? Они должны познать рай, должны!.. Эй, Сайман, подойдешь еще ближе, и тебя побью!

Знает он, как его побьют. Марвало, конечно, дама на вид опасная ‒ рога, хвост… Но она была совершенно безобидной… Когда секса не хотела. И потому, вместо того, чтобы выпятить вперед рога на дерзнувшего ей помешать, она попятилась назад и упёрлась бедрами в стол, хмуря брови.

‒ Я поняла! ‒ крикнула она, не позволяя жрецу и слово вставить. ‒ Ты это из зависти делаешь! Сам женскую киску не нюхал ни разу, вот и бесишься от недотраха! Сперма, небось, из ушей льется!

‒ Что за речи нечестивые! ‒ возмутился Сайман и сделал жест, как бы прося всех присутствующих закрыть уши и не слушать греховные слова. ‒ Слияние двух тел должно происходить по любви и в браке, и уж точно не на виду у всех! Давай на выход, пока я тебе рот с мылом не прочистил.

С первого дня в этой деревне у Саймана не было покоя. Как узнал, что здесь обитает суккуб, который развращает всю мужскую половину населения, так не мог оставаться в стороне. Каково же было его удивление, что это никакой не суккуб, а всего лишь фейри. Немудрено было перепутать из-за рогов, хвоста и похотливого нрава, только фейри ‒ это всего лишь эльфы, пусть и с демоническими корнями. А потому он посчитал своим долгом наставить Марвало на путь истинный вместо простого изгнания.

‒ Ты красивая выдающаяся женщина, давно нашла бы себе мужа! А не вот это вот все, ‒ обвел он пальцем ее откровенный наряд с неприлично глубоким декольте.

Но и этот взгляд она умудрилась истолковать иначе.

‒ Вот! Я же говорю! Все в зависти дело! Смотрите, люди дорогие, вы свидетели! Монах сейчас пялился на мою грудь, а это!..

Но стоило Сайману лишь взглянуть страшным взглядом на фейри, как та нахмурилась и потеряла всякий настрой. И к сексу, и к спорам. У него было очень дурное настроение. Видать, мамаша еще с утра села на уши жрецу, что Мара чуть ли не с шести утра разговаривала с её сыночком под окном их дома. Вот с утра и пытался её выследить.

Понурая, она шла следом за Сайманом, вышла с ним на улицу и только хотела дернуть в сторону, чтобы позже нагнать своего Буми, но Сайман уже успел слишком хорошо её узнать.

‒ Са-а-айман, ‒ простонала Мара, подпрыгивая к нему ближе и вдруг резко обнимая его, кладя голову на грудь и обвивая хвостом его ногу, неудобно стягивая длинную мантию, ‒ ну отчего ты злой такой? Мальчику бы понравилось, я обещаю! Или ты не веришь в мой профессионализм? Так я… ‒ чертовка пусть и плавно, но довольно быстро поднялась к губам жреца, ‒ могу доказать тебе…

Он не первый раз подставлялся. Накопившуюся энергию надо было куда-то девать, и Мара не раз пыталась соблазнить самого Саймана. А что? Мужчина он был молодой, а не привычный старик; красивый… голос у него был такой… Ух! Маре нравилось, как он вел себя как самец. И её не раз посещали мысли, что она хотела слышать его повелительный тон и грязные (для её ушей) праведные слова, но отнюдь не стоя и не будучи в одежде.

‒ Отстань от меня, женщина, ‒ отмахнулся Сайман и отвернул рукой ее лицо от себя. Она так сильно прилипла к нему, что вряд ли так легко получится оторвать. Но все же он попытался пойти дальше с висящей на шее Марой. ‒ Я жрец, принесший обеты. Моя жена и единственная любовь ‒ Мигу. Ни одна земная женщина не сравнится с богиней. А ты, если продолжишь в том же духе, скоро окажешься выдворена из деревни. Так что пошли, найдем тебе нормальную одежду, а то ходишь как бесстыдница.

А он ведь не шутил, повел ее в магазин одежды, бормоча что-то о том, что нельзя женщине выставлять свои прелести всем на обозрение. «Только муж должен видеть» и все в таком роде. А уж на Саймане ее женское очарование не работало. Он действительно был праведником во всех смыслах. А когда его слова переставали действовать на Мару, он просто начинал молиться за ее душу.

‒ Эх, Мара… ‒ вздохнул он. ‒ Я ведь о твоей бессмертной душе пекусь. Послушала бы меня, никаких проблем с жителями не было. Что будешь делать, когда я уйду дальше? Бабы тебя на костре сожгут!

— Но ведь я до сих пор жива! — Видя и чувствуя хвостом, что у жреца на неё ну никак не встаёт, только тогда Мара отлипла от него, но смиренно шла рядом. Шутить о том, что Сайман хотел поскорее увидеть её голой, пока та переодевается, расхотелось. Совсем её расстроил. Он сегодня явно был не в настроении. — Знаешь, Сайман, ты мне жизнь, между прочим, портишь! Тебя… Нет, вообще вас, жрецов, вообще просят души спасать? Нет! Я тебя об этом не просила. Я чистая фейри, добрая, отвернувшаяся от своих собратьев и их веры, и ты считаешь, что это…

Но договорить она не успела, так как впереди виднелся Арчи — староста деревни. Он её не смущал, но лишь до тех пор, пока не перегородил жрецу дорогу. В руках у него был факел, мрачный вид действительно запустил в голову Мары мысль, что её хотят сжечь на костре. Еще сильнее эта мысль закрепилась, когда к старосте подошли жители, которых она знала.

— Ой, дядя Арчи, — нервно улыбнулась Мара, — а чего так поздно-то? Женушка не пускает? Неужели обиделась? Ну, отсосала я вам, чего тако…

— Заткнись! — непривычно злой Арчи заставил девушку испугаться и вовсе спрятаться за Сайманом, пока жители деревни, сверкая факелами, гневно смотрели на фейри. — Моему терпению настал конец, Марвало. До утра ты должна покинуть нашу деревню.

— Что?

А ведь она правда не поверила, не услышала, не поняла… Не хотела слышать. В этой деревне она жила года три совершенно спокойно. Её «любили» и мужчины, и женщины, и пусть после секса многие отношения портились, но зла ей никогда в открытую не желали, а то, что было за спинами, она не слышала.

— Арчи, что ты такое?.. — выглянув из-за спины Саймана, Мара нервно усмехнулась и хотела было подойти к старосте, как кто-то из толпы бросил в неё факел, и фейри чудом успела отпрыгнуть назад за спину Саймана.

‒ Вы что же делаете, добрые жители? ‒ даже Сайман опешил от такого. Он-то пошутил насчёт костра. ‒ Она, конечно, не подарок, но это не повод…

Ещё один полетевший в них факел не дал ему договорить. На этот раз ему пришлось выставить рунический щит, чтобы защититься.

‒ Пошла прочь, шлюха! ‒ выкрикнул кто-то из толпы. Преимущественно собрались женщины, чтобы наверняка изгнать разлучницу из своего дома и обезопасить свои браки. ‒ Оставь наших мужчин в покое!

Крики прошлись по всей толпе, и добрых слов для Мары ни у кого не было. Сайман ещё пару раз пытался вразумить разъярённых женщин, но только сам схлопотал. Выбора им не оставили, и хоть Сайман собирался отправиться дальше в свое странствие чуточку позже, но видимо, мир опять был против того, чтобы он где-то задерживался. Такое с ним уже случалось, стоило ему осесть где-то дольше, чем требовалось ‒ сразу валились несчастья одно за другим.

‒ Видимо, до утра времени у нас нет, ‒ буркнул Сайман и взял Мару покрепче за руку. ‒ Бежим!

‒ Но… мой дом, мои вещи…

Хотя она и понимала, что забрать их уже не представится возможности, но было так обидно. До боли в сердце, до слез! И пока они бежали через деревню, гонимые криками жителей из окон или других, кто знал, что должно было случиться ночью, Мара то и дело стирала свободной рукой слезы.

Она ведь правда не была злой. Просто женщина, которая любит секс. Что еще хуже ‒ это её природа, она ничего с этим сделать не могла. Это потребность, как у людей еда и сон. Она никому не желала зла, а творила своими руками и прелестями в придачу дорогу в рай. Часовой, а то и больше рай, где люди, которые сейчас обзывали её шлюхой, выкрикивали её имя и оставляли свои метки на теле.

И сейчас вот так…

Она плакала, и мир расплывался в глазах. Она бежала лишь за Сайманом, верила его крепкой руке и ему, который не позволял полудемону наткнуться на преграду. И лишь когда пальцы ног через босоножки стали чувствовать траву, Мара сфокусировалась на окружении. Крики еще были позади, но они не преследовали, а издающие их следили за тем, чтобы женщина не посмела вернуться. Не посмела даже шагу сделать:

‒ Проваливай!

‒ Если мы увидим тебя, бросим в темницу!

‒ Потаскуха!

Как обидно! За что с ней так? Просто, за что?

‒ Отпусти! ‒ Мара резко остановилась, вырывая руку из хватки Саймана, после чего опустилась на корточки и, обняв себя за ноги, спрятала лицо, уткнувшись в коленях, выплескивая всю обиду наружу. ‒ Это всё ты, Сайман! Пока тебя не было, все было хорошо! Ты разрушил мою жизнь! Это ты их настроил против меня!

Нет, конечно нет. И Мара это знала. Но сейчас всю несправедливость, которую она чувствовала, которая переполняла её, хотелось выплеснуть хоть на кого-то! Действительно, пока Сая не было, все просто терпели Марвало, а вот с его приходом люди ждали чуда в виде исправлении образа жизни фейри, а не получив ожидаемого, просто психанули.

‒ Куда мне идти?! ‒ выла Мара. ‒ У меня там все осталось! Деньги, одежда! Мои игрушки и украшения!

Сайман стоял над ней какой-то потерянный. Ее слова больно ударили ему в сердце. А что, если он действительно виноват, и все это ‒ именно то, что преследовало его всю жизнь ‒ теперь переключилось и на других, дорогих ему людей. Он ведь правда хотел только помочь ей, а никак не жизнь разрушить. И как теперь успокоить ее, тоже не знал. Какие слова подобрать? Для него деньги и все остальное были лишь чем-то мирским, что совсем неважно для духовного человека.

‒ Прости, ‒ только и мог он сказать. А что ещё ему говорить? «Это все козни Грот, которой я был обещан глупым отцом, и каждая попытка избежать своей участи оборачивается катастрофой»? Глупое оправдание.

Опустившись на корточки рядом, Сайман не придумал ничего лучше, кроме как обнять Мару. Просто молча гладил подругу по спине, позволяя выплакать всю обиду. После всего он ее не бросит. Если Мара захочет, возьмёт ее с собой в свое странствие. Он по-прежнему будет пытаться ее исправить, а она ‒ соблазнить его, но, по крайней мере, она не будет одна. А уж как защитить ее от Грот, он придумает. В конце концов он может просто покориться воле богини, чтобы она больше никому не вредила.

‒ Да что мне твоё «прости», глупый монах? ‒ выла Марвало, но руками своими крепко схватилась за зеленую ткань мантии Саймана. ‒ Что мне делать дальше? Как жить? Куда мне податься? ‒ Она прижималась к жрецу. Боялась… Он тоже её покинет. Он тоже бросит, тоже уйдет. Зачем она ему нужна? Будь другой мужчина, удержала бы своей привлекательностью и «раем», как она это называет. Только Сайману это все было не нужно. ‒ Ты дурак, Сайман! Глупый и самовлюбленный святоша!

Кричала, плакала, но не отпускала его. Он тот, кто принимал её такой, какая она есть. Он тот, кто был рядом, даже (особенно) когда его не просили. По-своему Мара дорожила этим человеком. Он был хороший, добрый. Как бы ни ругала его, не могла этого отрицать. Два месяца, и лишь благодаря ему, сравнивая с ним, Мара стала понимать, как к ней относились люди. Не видела в них ненависти. Как оказалось, просто не хотела видеть? Но Сайман относился к ней…

…иначе.

Сколько она так плакала, жалась к нему впервые без намека на склонение к связи, не знала. Просто сидела и успокаивалась под рукой жреца, вслушиваясь в его дыхание и чувствуя его тепло. Но лес, в котором они оказались, накрылся тьмой ночи, и переводя взгляд с мантии вперёд, Мара поняла, что ничего не видела. Кажется… она успокоилась.

‒ Что мне теперь делать, Сай? ‒ шмыгнув носом, спросила Мара, отрывая лицо от груди жреца и смотря на него. Сколько разочарования было в её взгляде, сколько обиды… Но сейчас эта женщина напоминала потерянного ребенка, который и шагу не мог сделать без взрослой руки. Забавно… В подростковых шалостях эта взрослая фейри была первая, а вот настоящие и взрослые проблемы её напугали.

‒ Пошли со мной, ‒ просто предложил Сайман, как и собирался. Странная из них парочка путешественников получится, конечно, но что ещё им делать? Видя, что она наконец успокоилась, он вытер ее щеки от слез своими крупными ладонями и помог подняться, снова беря за руку и уводя подальше от деревни, будто она уже согласилась уйти с ним. Над головой зажёгся маленький огонек, который освещал им дорогу в опустившейся на лес тьме. ‒ Найдем место для ночлега, а с утра пойдем дальше. За Старческим лесом есть ещё одна деревня, купим там все необходимое. А о еде не переживай, Мигу не оставит нас в беде.

Идти по лесу в кромешной темноте ‒ затея не из лучших. И пусть им светил огонек, но лучше не рисковать ночью в землях, о которых они мало что знали. Предложив остановиться на первой же полянке, Сайман подвёл Мару к дереву, усадил в корнях, впервые отпуская ее руку, но ему нужно было подготовить все. Короткими молитвами он вырастил лежанки из мха и небольшой шалаш, где они могли бы поместиться вдвоем, чтобы защититься от диких зверей, которые здесь обитали.

‒ Ты голодна? ‒ спросил он, боясь, что вновь может подняться нехорошая тема. Посмотреть на Мару он также боялся. Его пугало, что он мог увидеть в ее взгляде обвинение, ведь он и правда чувствовал, что виноват перед ней. Люди в деревне не любили Мару, но мало кто позволял себе в открытую пойти против эльфийки с демонской кровью в жилах. Наверное, это он придал им уверенности, ведь сам жрец был на их стороне! Мара могла прожить всю жизнь, считая Прибрежный город своим домом, но была бы она там счастлива?

‒ Я ничего не хочу, ‒ прошептала она, вновь обнимая свои колени, но перед тем, как спрятать лицо, вновь взглянула на Саймана. И к его счастью, во взгляде не было обвинений. Она успокоилась, остыла. Может, даже не помнила о своих словах и не понимала, что могла причинить ими боль.

Сама же Мара увидела беспокойство во взгляде жреца, после чего просто пожала плечами. Стоило ли ему говорить, что они с Буми успели поесть, прежде чем жрец прервал десерт?

Её одновременно интересовало и не интересовало, куда поведает её Сайман. Они друг друга знали в настоящем, но Мара никогда не интересовалась, что делал Сай раньше. Как путешествовал? Искал ли цель или просто бродил по миру? Этот путь не для неё. То есть она не против была пойти за ним (счастлива, лишь бы не остаться одной!), но так всю жизнь?

‒ Сайман, мне страшно, ‒ вдруг с чего-то призналась Мара, падая на землю, вставая на четвереньки и ползя к своей лежанке. Ей не было плохо и не больно. Просто захотелось так. Её хвост, будто потеряв связь с хозяйкой, волочился за ней по земле. ‒ И холодно… А если медведь нас учует? И… И куда мы пойдем?

Она плюхнулась спиной на мох и отыскала взглядом своего жреца, после чего, как дитё, потянула к нему руки. Неосознанно, но даже сейчас фейри собиралась выжать из этой ночи ‒ она хотела, требовала, чтобы они не только были под одной «крышей», но и чтобы их лежанки были вместе. Они, в принципе, и так близки, но Маре и этого было мало.

Может, опять же, неосознанно, не контролируя свою манипулятивность, Мара пыталась сыграть на жалости и чувстве вины?

‒ Мы не так глубоко в лес ушли, чтобы наткнуться на медведя, ‒ успокоил ее Сайман. Он тоже заполз под навес, который смастерил, стараясь не попасться в шаловливые руки Мары. ‒ Пойдем пока к ближайшей деревне, а там видно будет.

Одной рукой хватая ее ладошки, чтобы она вдруг не утащила его к себе, он осторожно устроился на своей лежанке, а второй погладил Мару по волосам. Это был его способ показать ей, что она не одна и ей нечего бояться. А от холода их спасла несложная молитва. Тепло от рук Саймана разлилось как по его телу, так и по ее.

Сказать точнее, куда они пойдут, к сожалению, он не мог, потому что сам не знал, куда идти. Он никогда не искал храм Грот нарочно, поэтому не знал, с чего начать. И стоило всё-таки идти к ней, в то время как он почти тридцать лет успешно скрывался от нее? Правда, не то чтобы очень успешно, все же после принятия обетов жреца Мигу его систематически преследовали неудачи. Он даже подумал, что стоило выбрать себе в покровители богиню удачи, чтобы как-то компенсировать месть Грот. А именно ее местью он и считал все, что с ним приключилось недоброго. Ну не могло же ему так не везти по жизни!

Думая об этом, Сайман вздохнул. «Чтоб им всем пусто стало, этим богам!» ‒ поругался он мысленно и отпустил невесёлые думы. Теперь на его плечах было существо, о котором он должен позаботиться.

‒ Ты когда-нибудь думала, чтобы посетить какое-то место? ‒ спросил он Мару. ‒ Пойдем, куда захочешь.

Но пока Сайман размышлял, настрадавшаяся душа уже сонно посапывала в его мантию, еще сохранив какое-то возмущение на то, что Саймон так и не лег в её ручки, хотя так хотелось…

Инстинктивно ночью Мара искала в ком-то тёплого, именно человеческого ощущения; ощущения, что она не одна. А может, даже во сне пыталась его изнасиловать? То и дело её руки искали объятий, а носик — кусочек тела, в который можно уткнуться.

Мара никогда не думала о том, чтобы что-то посетить. Она хотела просто жить. В своем доме, со своими мужьями (мечтала именно о двух, а когда встречала симпатичную мордашку, то и о третьем подумывала). Она была совершенно домашней девочкой, хоть и излишне похотливой.

Что-то бормотала во сне, отчего казалась забавной, но даже так её следовало бы опасаться. Проснется раньше Саймана, наверняка будет будить его… своими способами. И её совершенно не интересовала, обидела ли она этим своего ненавистного друга. Уверена, что нет. Только «спасибо» скажет, а нет, то душа будет просить продолжения.

4. В чаще леса

Тем не менее, привыкший к постоянному напряжению, Сайман спал очень чутко. Стоило Маре зашевелиться, как он сразу проснулся. Правда, он так и не понял, как она попала к нему в объятия. Сморгнув сон, он выпутался из ее цепких ручек. Если они хотели добраться до поселения рядом с пустыней Коод до темна, то им стоило поспешить.

С едой и водой в пути проблем не было, но Мара совсем не привыкла к дальним переходам. Она то и дело просила Саймана остановиться, чтобы передохнуть. Пару раз даже набиралась наглости, чтобы попроситься на ручки. Честно, за полдня пути Сайман устал сильнее, чем за все время путешествий в одиночку. Когда она снова начала на него вешаться, он был уже на грани срыва. Чтобы он ещё раз взял попутчика… Но Сайман по-прежнему чувствовал свою вину, что Мару выгнали, и только это заставляло его держаться.

Остановившись в очередной раз на отдых, Сайман колдовал над едой. Конечно, ему и кусок в горло не лез, но силы им нужны, чтобы выдержать весь путь. Яблоки, персики, груши ‒ он мог создать на пустом месте любое плодовое дерево или ягодный куст. В этот раз он решил не сильно заморачиваться и вырастил простые огурцы.

‒ Держи, ‒ подошёл он с ними к Маре. ‒ Только давай по-быстрому, нам ещё далеко идти.

‒ Какой ты жестокий! ‒ буркнула Мара, но еду всё-таки приняла, а на вопросительный жест пояснила, поднимая вверх огурец. ‒ Ты знаешь, что огурцы, помимо бананов, тоже очень часто сравнивают с мужским членом? Мол, огурцы придают сил и… Нет, Сайман, я тебя три месяца слушала, теперь и ты послушай!..

Разумеется, он не собирался слушать такой бред, и правильно делал, потому что Мара несла такую чушь! Ее не останавливало ни то, что жрец повернулся к ней спиной, ни что он отошел от Мары, намекая на отсутствие интереса к этой беседе. Вот сразу видно, кто устал по-настоящему, а кто больше ныл всю дорогу ‒ вот у неё сколько энергии вдруг образовалось. Хотя, если так подумать, на самом-то деле Марвало была весьма натренирована физический. Она не бегала и не приседала, но всё же…

Всё-таки добравшись до Саймана и, обойдя его, Мара села напротив с огурцами в руках, но вместо того, чтобы продолжить говорить, она наконец-то стала… есть… огурцы.

Есть?

Судя по взгляду, который она бросала на Саймана, Мара нарочно не кусала огурец. Она явно представляла на его месте нечто совершенно иное, и смело, да так активно игралась язычком и губами с зеленым бедным овощем. Все еще не теряла попыток соблазнить Саймана даже тут, в лесу, в сложившейся ситуации. Что ж, хоть упорства ей незанимать, вот только было ли сейчас это положительным качеством?

‒ Сайман, ‒ вдруг обратилась она к нему, поцеловав кончик огурца, ‒ а бананы же сможешь вырастить? ‒ И она заглотила огурец. Не кусая… просто заглотила, держа за второй конец, показывая все таланты своей глотки.

Ему оставалось только закатить глаза на все это представление. Не было ни настроения, ни сил, чтобы ругаться. Сайман просто вырастил банан, о котором она так грезила, и кинул ей в руки, не особо заботясь, что она могла подавиться несчастным огурцом.

‒ С едой играть вредно для желудка, ‒ буркнул он и вновь отвернулся, снова отходя подальше. Вообще он шел не просто так, и то, что она его преследовала, когда он пытался скрыться за кустиками, не улучшало его настроения. Уже и по нужде сходить не дают. Если продолжит преследовать его, просто вырастит густые кусты вокруг себя.

Сайман уходил все дальше и дальше, иногда даже ускорял шаг, чтобы наверняка оторваться от преследования, если оно было.

Его не было сразу, как был брошен банан. С обидой взглянув в спину Саймана, Мара отвернулась и пошла к их временному лагерю. Ну и черт с ним, даже разговаривать больше не будет. Ишь, какой неразговорчивый. Мара ведь так и не поняла, куда пошел Сайман. В голову даже не пришло, что он отходил по нужде, и когда она вернулась на лежанку, только тогда подумала: а не бросит ли ее Сай?

Да не, он не такой. Столько раз говорить о спасенной душе и вот так бросить в лесу он не е мог. Только этим, грызя огурец, успокоила себя Мара.

Саймон шел так долго, что не заметил, как заблудился. Он правда не хотел бросать Мару, хоть и злился на нее, но вот так получилось. И вместо того, чтобы просто окликнуть ее, он бегал по округе, из-за чего только сильнее уставал. А ещё он разволновался, что она могла подумать что-то не то.

‒ Так, ладно, мне нужно успокоиться, ‒ бормотал Сай, затормозив. Он вовсе остановился и закрыл глаза, взывая к внутреннему чутью. Откуда он пришел? И куда теперь идти? ‒ Проклятье! Если это опять Грот мне портит жизнь, то черта с два я буду ей служить.

Успокоившись, Сайман открыл глаза и ещё раз осмотрел деревья вокруг. Кажется, вон тот узор из мха он уже видел ранее. А если он с этой стороны, то надо развернуться и идти обратно. Так он и сделал. Шел медленно, внимательно смотря под ноги. Пока не услышал крик.

‒ Мара! ‒ Он мгновенно кинулся на звук, но тот был ещё совсем далеко. В этом лесу мало кто мог напасть на путников, бандиты здесь не водились, а охотники давно распугали крупных зверей. А рогатая женщина сама могла напугать кого угодно!

Но вот послышался еще крик, который уходил от Саймана лишь дальше. Не успела Мара просто подняться со своего насиженного места, как услышала рычание, после которого показались и глаза зверя. Она не умела вести себя со зверьми и не нашла ничего лучше, чем просто побежать.

Волки ринулись за ней.

К сожалению, так получилось, что убегала она совсем вперед, в то время как Сайман остался далеко позади гоняющейся за фейри голодной стаи. Сама Мара боялась даже обернуться. Конечно, её нагоняли, и ее порой спасали эльфийские и демонические силы: бегала не намного, но всё-таки быстрее, имела реакцию чуть-чуть лучше человеческой. Именно она её спасла во время первого крика ‒ в последний момент она заметила боковыми зрением, как тощий бурый волк сбоку предпринял попытку броситься в её ноги, и подпрыгнув, Мара закричала от испуга, нежели её действительно успели укусить.

Сердце бежало намного быстрее ног. Она никогда в жизни так не боялась, да и не приходилось! Её жизнь никогда не висела на волоске, а тут целая стая диких зверей! Сколько их было ‒ не знала. Лишь слышала десятки рыков гоняющихся за своей добычей диких тварей.

Вскоре Мара и вовсе стала задыхаться, что не было сил больше кричать. Имя Саймана застряло в горле, но именно его она в первую очередь хотела позвать на помощь. Но где он был? Как далеко оказался позади?

‒ А-а-а! ‒ Этот визг был последний, который издала Марвало. Всё-таки со зверями ей было не сравниться, и одна волчья туша-таки повалила её, бросившись на спину девушки и впиваясь клыками в плечо.

Наполненная адреналином и паническим страхом, граничащим с безумием, Мара забила кулаками по плечу, попадая то себе по шее, то по лапам, но один удар в нос, и волк отпрыгнул, одновременно поднимаясь с Марой на ноги. Только вот она успела схватить палку с земли и повернуться к стае.

Бежать больше не было смысла ‒ волки остановились, видя некое оружие в руках человека, но отпускать не собирались. Они её будут изводить, будут ждать ‒ волки это умели. И пока по очереди они приближались к ней, испытывая на прочность, с глаз женщины градом покатились слезы, а руки до побеления в костяшках крепко держались за палку, порой размахивая ей, когда глаз замечал слишком близко подошедшее животное.

‒ Сайман… ‒ всхлипнула она, двигаясь назад до тех пор, пока спиной не уткнулась в дерево.

Забыв об усталости, он бежал к ней на всех парах. Спотыкаясь о корни деревьев, не замечая, как ветки били по лицу и рукам, которыми пытался прикрываться, он спешил на помощь к бедной подруге.

‒ Мар, держись, я уже близко, ‒ приговаривал Сай. Он тоже услышал лай волков. Совсем забыл, что в этой части леса, которая ближе к побережью, они ещё встречались. Уйди они чуть дальше к пустыне, уже точно ничего не угрожало бы. Только что он сделает один против целой стаи?

***

Проклятый шар совсем не хотел слушаться. Сколько бы Мира ни спрашивала про храм и Грот, он упорно продолжал ей показывать знак убийцы. Конечно, от Кона она скрыла этот факт, ведь он мог подумать, что она продолжала по какой-то причине думать о Сазгаусе. Мира потратила не один день, чтобы разглядеть в туманных знаках призраков что-то другое. Она сразу ухватилась за этот символ, с радостными криками нашла Кона, и тем же утром они двинулись в путь в Старческий лес.

‒ Духи в этом месте стали несговорчивыми, ‒ жаловалась Мира, шагая рядом с Коном. ‒ Вытащить из них информацию труднее, чем обычно. Если они так и продолжат, нам… Ты слышал это?

Где-то не так далеко раздался истошный визг, и Кон с Мирой не сговариваясь бросились в сторону звука.

***

‒ Мара! ‒ Сайман выбежал из-за деревьев как раз в тот момент, когда на нее бросился один из волков. Призвав растения на помощь, он обвил лианами волка прежде, чем тот достиг цели. Но волков и правда было слишком много, чтобы он с ними справился.

‒ Сай! ‒ Мара хотела было рвануть к своему спасителю, а какой бы ни был исход, Сай для неё сейчас именно спаситель, но её от друга всё еще отгораживала стая, и ей ничего не оставалось, кроме как с паникой в глазах смотреть на него. Стая приметила себе еще одну жертву, и кто-то готовился к прыжку на человека в зеленой мантии, а кто-то на козлика в виде фейри. ‒ Сайман…

Её голос дрожал, а в глазах застыли слезы, но теперь уже не из-за себя, а от вида того, как монаха оттесняли от неё, ему приходилось отходить назад, как и самой Маре; от вида, как волки пытались на него напасть.

‒ У… уходи… Сай…

Вдруг, раздался грохот сродни с громом, хотя на небе не было ни тучки. После чего визг волка и крик Мары от испуга. Ей на секунду показалось, что так разорвалось её сердце ‒ от этого грома внутри все перевернулось, а сама фейри зажала руками уши и зажмурилась, молясь сейчас лишь только проснуться в своей кровати с каким-то парнем, а под окном разозленный Сайман бы читал нравоучения. Все, что угодно, но только не этот гром! Лишь бы он не повторился!

Но вот лес вновь содрогнулся от этого грома, и даже зажатые уши не смогли спасти Марвало. Она вскрикнула вновь, оседая на землю и сжимаясь в комок от страха. О чем угодно думала ‒ падает небо, землетрясение, да даже была мысль, что боги развергли небеса.

Но вместо богов в гущу событий к ним выбежал парень с какой-то странной штукой в руках. Он держал её одной рукой, а второй придерживал эту вещь снизу. Он метил чёрной трубкой этой вещи в волков, которые держались подальше от людей, дабы случайно не задеть их, и лишь увидев неизвестного, становилось ясно, что этот страшный гром создает именно его мелкая странная железяка. Она не выбрасывала пламя, она просто гремела ‒ обычный глаз не улавливал, что именно происходило. Был лишь виден слабый серый дымок, поднимающийся из трубки.

Но что самое удивительно, стоило издать палкой гром, как один из волков падал на землю. Часть его плоти будто бы взрывалось, орошая лес кровью, и кто-то умирал сразу, а кто-то еще мучился, скуля и взвизгивая, пытаясь подняться. Но подняться уже просто было нельзя.

Даже сами волки ранее никогда не сталкивались с чем-то подобным и, видя странные последствия, на какое-то время перестали нападать. Они застыли, думали… А Кон не тратил драгоценный запас боеприпасов. Он медленно надвигался на волков, оттесняя их от неизвестной ему женщины, а волки тем временем тоже делились ‒ большая группа отошла от Саймана и предприняла попытку окружить Кона. Тут-то он свой просчет и понял ‒ ему нельзя было открывать свою спину.

‒ Вы как? Не ранены? ‒ обратился он к тому, к кому сейчас оказался ближе и кто был в форме отвечать ‒ к жрецу в зеленом одеянии. Но на него не смел взглянуть ‒ его глаза были лишь на волках. ‒ Мира, бери девчонку и уходи отсюда! Немедленно!

Она не мешкала, доверяя Кону. Как он применял свое оружие, Мира тоже видела впервые ‒ он не врал, нахваливая эту штуку. Трубка издавала оглушительный гром, но не этим валила волков.

Прикрывая уши руками, Мира подбежала к фейри. Рогатая девушка явно была крупнее своей спасительницы, поэтому Мире было трудно заставить ее подняться, чтобы увести.

‒ Мара, уходи! Быстро! ‒ И казалось, только этот крик Саймана ее расшевелил. Сам же жрец также медленно двигался к Кону. Он следил, чтобы волки не напали на девушек, и был в любой момент готов призвать силы Мигу на помощь. ‒ Я в порядке, ‒ сообщил он спасителю. ‒ Вы очень вовремя.

Часть волков не желала пускать Саймана, чтобы он соединился с вновь прибывшим, но он быстро нарисовал в воздухе руны и запел. Прошло уже очень много времени с тех пор, когда он делал это последний раз. Наверное, дело было ещё в храме Мигу на его родине. Но голос его был чист и силен, будто он каждый день тренировался.

Лес, движимый силой жреца, менялся. Деревья встали на защиту женщин, ветками и корнями отделяя их от волков. Почуяв неладное, волки бросились на Саймана, но Кон пришел на выручку и с новым хлопком лишил жизни самого отважного зверя, чтобы дать возможность жрецу закончить защитную молитву. Но надо было делать что-то с остальными животными.

***

Забавен был и тот факт, что крик Мары привлек еще одну душу. Забавно, как необитаемый практически лес, который постоянно пытались обойти вдоль побережья, собрал сегодня такую толпу людей. Услышав женский крик, Сазгаус не скрывал своей заинтересованности. Кто в здравом уме пойдет в этот лес? Но учитывая, что кричала женщина, а не мужчина, всё-таки он остановился и взглянул на свои руки, которые плотно облегали кожаные перчатки. Сжав ладонь и мысленно прикинув, способен ли он сейчас принять полноценный бой, Сазгаус услышал новый крик и всё-таки пошел на него. Он не боялся леса. Он тут уже был, проблема была лишь в отсутствии припасов, чему его научил его первый горький опыт в этом лесу. Но сейчас он не планировал тут задерживаться. Взглянет, кто попал в беду, если сможет, поможет и вернется на безопасную тропу.

На полпути он пожалел о своем решении. Растрачивал силы зря, а криков больше не было. Быть может, какая-нибудь дурочка просто чего-то испугалась, а может, её уже задрали дикие звери. Но дальше случилось то, что Сазгаус никак не мог объяснить. Гром. Неестественный гром, от которого мужчина аж согнул колени и взглянул на небо. Небо было голубым до отвращения ‒ насмотрелся на этот голубой в пустыни. Но… что это было? Магия?

И потом грохот был один за другим, сотрясая деревья, заставляя всю летающую живность в панике подняться в поднебесье и лететь как можно дальше от страшного звука.

Больше любопытство, чем мысли о спасении той девушки, взыграло в Сазгаусе, и поднявшись на дерево, и теперь уже быстрыми прыжками передвигаясь по веткам и лианам, как обезьяна, Саз направился на звук. Что бы там ни было, в таком положении для врага он не будет заметен, и хоть он рисковал заживающими руками, цепляясь и хватаясь, делая резкие скачки, он уже был в лесу ‒ отступать не было смысла.

Волчье рычание уже потихоньку вырисовывало правильные картины в голове, и он не прогадал, когда увидел вдалеке волчьи спины и отбивающихся от них людей. Каково было удивление Сазгауса, когда он заметил знакомую белоснежную шевелюру. Кона он смог разглядеть, когда тот прощался с ним, низко наклонив голову. Он видел знакомый плащ и девичье лицо, которое отдавалось в памяти чем-то знакомым. Но, честно признать, Миру выдал именно её плащ, и Сазгаус наконец-то обрадовался, видя истинное лицо своей спасительницы, к которой он по сей день испытывал глубокое чувство благодарности. К ней и к Кону.

А вот два других персонажа… Жреца Сазгаус из-за сливающейся зеленой мантии с растительностью вообще почти не увидел, а вот женщина, сжавшаяся в комок в защитном куполе из веток вместе с Мирой… Это… Рога? И что за странные волосы?

Хотел бы он мысленно задать себе эти вопросы, но не успел из-за нового грома. Как же громко, как непривычно, и это внушало такой страх перед неизвестностью. Лишь благодаря укрытию Саз мог все спокойно разглядеть и понять. Правда, он не понимал, что он понимал, как бы странно ни звучало. Он видел Кона с железом в руке, от которого исходила такая же железная трубка. Она и издавала этот гром, и после грома тварь, на которую было выставлено дуло, падал замертво. Это магия? Или новое изобретение? Сазгаус никогда не видел нечто похожее с такой разрушительной мощью. Не видел, что именно убивало волков, но видел, что причина была именно в этом.

Щелк, щелк, щелк…

Что? То, что сейчас заставляло трястись весь лес, издало слабые и жалкие щелчки! Лицо Кона исказилось злостью, и он убрал свою волшебную штуку, а вместо неё вытащил на свет меч. Что, и все? Эта магическая вещь была ограничена в своей силе? Что ж, учитывая, насколько она была разрушительна, это был равноценный обмен. Судя по трупам, Кон и жрец расправились с большим количеством волков, но они, как глупцы, продолжали нападать. Вполне вероятно, из-за охотников травоядные мигрировали в другие места, а волки голодали. Потому и бились за кусок пищи до последнего.

Что ж, одним мечом с ними не справятся, и еще раз проверив руку, Сазгаус всё-таки решил показаться. Он переместился удобнее по деревьям и спрыгнул ровно так, чтобы его спина оказалась прижата к спине Кона, выставляя свой меч в сторону волков. Тот с испугу резко повернулся, чтобы заколоть, как ему казалось, врага, но Саз предугадал это и просто повторил за ним движения, не отрывая спину.

‒ А вы, я смотрю, любите находить приключения на свои задницы, ‒ усмехнулся он.

‒ Ты?.. ‒ И лишь по голосу Кон все-таки понял, кто встал за его спиной. Рискуя оторвать взгляд от зверей, он повернул голову к Сазу и поразился.

Мало того, что он в шоке смотрел на всё-таки спасенного убийцу, так его вообще было не узнать!

‒ И тебе привет, Птенчик! ‒ крикнул Саз в защитный купол.

Похорошел еще сильнее. Он действительно был бледным, что подчеркивало черное обмундирование и того же цвета, но уже ухоженные вороные волосы. С висков собранные пряди были заплетены в косу и завязаны на затылке, как бы не позволяя локонам мешать во время движений. Где-то еще виднелись небольшие волдыри на лице, но и те совсем скоро сойдут. Его лицо, его глаза ‒ весь полукровка источал жизненную энергию, которой, если ощутить, можно только позавидовать.

‒ Ты?! ‒ не меньше поразилась Мира появлению Сазгауса. Она обхватила ладонью, которой не держала испуганную фейри, ветки ее пусть и спасительной, но клетки и выглянула в отверстие, чтобы лучше разглядеть Саза. До этого она была очень взволнована и переживала за Кона, но почему-то с появлением убийцы ей стало легче. Прошло всего несколько дней, а в нем уже нельзя было узнать того умирающего от ожогов и изнеможения мужчину. Но любоваться им долго не дали волки. ‒ Берегись!

Ещё один зверь набрался смелости, когда больше ничто не оглушало и не пугало громкими звуками. Он сиганул в сторону парней, целясь зубами в шею то ли Кона, то ли Сазгауса, но был отброшен в сторону сильным ударом монаха. Вокруг его кулаков кружились какие-то рунические знаки, придавая ударам нечеловеческую силу.

‒ Отметите встречу позднее. Может, сейчас мы всё-таки разберемся с волками? ‒ съязвил Сай.

‒ Не знаю, ‒ будто его о погоде спросили, Сазгаус пожал плечами. ‒ Мне это совершенно не мешает.

‒ Как и тогда ‒ много болтаешь! ‒ рыкнул Кон, бросаясь в бой.

‒ Монах, страхуй! ‒ это было последнее, что сказал во время битвы Сазгаус. Сайману, в принципе, это говорить было не нужно, но полукровка хотел быть уверен, что у клинков его и Кона не будет препятствия в виде человеческой туши.

Кон умел сражаться. Его мать была хорошей фехтовальщицей, и хоть сам Кон окончил обычную академию, от матери и отца он много знаний перенес. Он был хорошим оружейником и не мог не понаблюдать за звездным эльфом, о котором ходило столько легенд.

И… он был разочарован.

Сазгаус тоже прекрасно обращался с мечами, наравне с Коном, может, даже еще шустрее (но не смертоноснее), но отчего-то после всех сказаний и книг, Кон предполагал увидеть большее.

Битва продолжалась еще какое-то время. Когда бо́льшая половина волков полегла, только тогда жалкие остатки стаи, которые, скорее всего, были омежками, решили, что тут ловить больше нечего ‒ сильные собратья полегли, а от них толку не было. И они, как трусливые овцы, за коих приняли свою добычу, с визгом помчались прочь.

Кон, Сай и Сазгаус еще стояли пару минут в напряжении, ожидая, что где-то в кустах мог прятаться особо смелый волк, но, чем дольше они стояли, тем сильнее тишина поглощала это место. Этот ужас наконец-то закончился.

‒ Сайман! ‒ первая, кто нарушила эту тишину, была странная для новеньких женщина. По крайней мере, ни Кон, ни Саз таких не видели в своей жизни. Пользуясь ослабшей магией, девица выскочила оттуда и бросилась в объятия жреца. Её плечи дрожали не то от пережитого страха, не то от слез. ‒ Прошу, прости меня! ‒ И на удивление Саймана, Мара говорила о том, о чем он ранее допускал мысль ‒ его уход она трактовала совершенно неправильно. ‒ Я больше никогда не буду тебя доставать, только, пожалуйста, не бросай меня!

‒ Позвольте узнать, ‒ призывая всех обратить на себя внимание, Сазгаус вдруг встал между жрецом с женщиной и Коном, поднимая указательный палец вверх, ‒ вы все, что, совсем с головой распрощались? Идти в этот лес неподготовленными? Вы все вместе? ‒ Так как он знал здесь именно Кона, то к нему и был адресован вопрос. На явное оскорбление сериец не обратил внимания.

‒ Нет, мы с Мирой услышали крики и пришли сюда.

‒ Кон, ты в порядке? ‒ Мира не бросилась в объятия своему другу, как это сделала Марвало, но обеспокоенно подошла ближе, напрочь игнорируя слова Саза. Не хватало только оттолкнуть его с дороги, когда проходила мимо. Она обошла Кона пару раз, как бы проверяя на наличие ран, и остановилась с той стороны, где к поясу была прикреплена кобура со странным оружием. ‒ Эта твоя штука, ‒ указала она на него, ‒ просто нечто! Ты рассказывал, но до последнего я не верила, что оно настолько смертоносное. Ты был очень крут!

Она бы ещё долго могла танцевать вокруг Кона и нахваливать как его самого, так и оружие. Впечатление на нее он точно произвел. Впрочем, как и на всех остальных. Сайман тоже никогда такого не видел и не слышал. Поглаживая Мару по голове, он с опаской поглядывал на остальных. С одной стороны, он был благодарен им всем за спасение, но с другой ‒ все же это странно, что они все оказались в чаще Старческого леса именно в этот момент.

‒ Ну все, все, хватит, я не собирался бросать тебя. Немного заплутал, ‒ признался Сай, теперь уже слегка похлопывая Мару по спине. Он чуть-чуть отстранил ее, чтобы иметь возможность обратиться к остальным. ‒ Спасибо, что пришли на выручку, мы обязаны вам жизнью. Мы шли в деревню, что на границе пустыни Коод, и это невероятная удача, что вы встретились нам в трудный час.

Если бы не объятия Мары, Сайман обязательно поклонился бы, выражая благодарность. Сам он привык ходить без припасов и даже не подумал, что они могут попасть в неприятности в лесу. Он до последнего думал, что охотники из Прибрежного города распугали всю живность здесь.

‒ В той деревне ничего интересного, ‒ отмахнулась Мира, наконец решив принять участие в общем разговоре. ‒ Мы застряли там на пару дней, пока духи не указали на Сухой водопад вместо… ‒ Она перевела взгляд на Сазгауса и сразу прикусила язык. Чуть не выдала, что все это время шар зачем-то говорил ей, что он ‒ именно то, что им нужно. Теперь и знак водопада казался ей насмешкой духов, чтобы только она вновь встретила Саза. Она не хотела вспоминать и думать о нем. Хватит и того, что они с Коном спасли его. И то, что он красавчик, не делало его более интересным для нее. Вон, Кон не намного хуже! Хотя кого она обманывала… Глаз от ожившего полуэльфа оторвать не могла.

На слова Миры сразу оба ею облюбованных мужчины резко замерли и посмотрели на неё. И если Кон сделал движение губами, типа: «я тебя убью», то вот Сазгаус смерил её долгим сощуренным взглядом.

‒ Сухой… водопад?

‒ Жители деревни говорили, что тут есть какой-то водопад с оживляющей водой. Хотели взглянуть, как на достопримечательность. ‒ Кон понимал, что глупость сморозил, но его ответный взгляд на Саза и то, как он прикрыл собой Миру, ясно давал понять полукровке, что это всё, что они ему скажут.

И всё-таки взгляд Саза не расслабился, что обеспокоило Кона. И пусть мужчины явно думали о разных вещах, вещи те были очень серьёзны.

Кажется, из-за этого они совершенно забыли про жреца и его спутницу. И лишь всхлип Мары и трепет ее губ, из которых доносились неразборчивые слова благодарности, заставили обоих сменить тему и переключить свое внимание. И тут они оба были схожи:

‒ Ты… ‒ начал Кон.

‒ Суккуб? ‒ закончил Саз.

‒ Фу, вы меня оскорбляете! ‒ обиженно отвернулась Мара, утыкаясь носом в мантию Саймана. Она продолжила говорить, но уже не так разборчиво получалось. ‒ Сравнивать с этими противными похотливыми извращенцами! Я фейри.

‒ А это…

‒ Кто?

‒ Моя раса одна из самых древних, ‒ вновь повернулась Мара к парням, гордо вскидывая носик. ‒ Мы появились, когда по нашей земле еще бродили демоны, и фейри появились благодаря связи демона и эльфа!

‒ Значит, суккуб.

‒ Да нет же! Это разные вещи!

‒ Суккубы ‒ это демоницы, а фейри ‒ такие же эльфы, как солнечные или туманные, ‒ тоже попробовал объяснить Сайман. Хотя на лице его появилась усмешка ‒ он ведь тоже при первой встрече принял ее за суккуба. ‒ Ее зовут Марвало, а я ‒ Сайман, служитель Мигу.

Разговор заинтересовал Миру, и она осторожно высунулась из-за Кона, но прежде виновато коснулась его спины, извиняясь за свой длинный язык. Впредь она будет гораздо внимательнее со словами. Просто ее так впечатлило все произошедшее, что она забыла об осторожности.

Несмотря на рога, даже Мире Марвало показалась очень красивой женщиной. Высокая, с длинными ногами и пышной грудью, а какой макияж!.. Мира уже забыла, когда она сама последний раз красилась, чтобы выглядеть хоть чуточку такой же соблазнительной. Где-то глубоко внутри шевельнулся червячок зависти, но ее радовало то, что скорее всего с этой странной парочкой из жреца и суккуба они больше не увидятся.

‒ Как мы можем вам отплатить за доброту? ‒ вновь привлек к себе внимание Сайман.

‒ Ну… ‒ протянул было Кон и обернулся на Сазгауса, который до сих пор не отрывал взгляда от фейри. А она пока еще без присущего ей интереса смотрела на путников. ‒ Эй, ты говорил, что сюда нужно идти подготовленным. Что имел в виду?

Саз даже не сразу понял, что обращаются именно к нему, а потом вздохнул, сложил руки на груди и посмотрел в сторону, где должна быть Прибрежная деревня.

‒ В этом лесу есть ядовитые растения, а в центре не менее ядовитые змеи. Плюс, если духи решат поиграть с вами, то они могут кружить вас по лесу несколько дней. Никакая магия или пометки на деревьях не спасут. Потому еды и воды нужно взять впрок. Да и лес всё еще близок к Кооде ‒ ночи тут очень холодны. Ну а с дикими зверями вы уже столкнулись.

‒ Значит, мы можем отсюда не выбраться? ‒ испуганно округлила глаза Мара, прижимаясь рефлекторно к груди Саймана.

‒ Здешние духи игривые, но не злые, ‒ пояснил Сазгаус, хотя в эти слова он слабо верил. ‒ Поиграются и отпустят.

Верно он решил, что ребята неготовые. У жреца не было сумки, но весь его необходимый сбор продуктов можно попросить у Мигу ‒ сейчас он тут удачно выбрал бога. А вот сумки Кона и Миры… Саз вновь осмотрел пару и задержался взглядом на девушке, которую наконец-то смог изучить.

Обидно было… Значит, перед собой он видел жрецов богини, к которой питал особую ненависть. То, что Мира и Кон спасли его в пустыне, просто спасло их самих ‒ несмотря на их поклонение Грот, Сазгаус более, чем информацию, у них забирать не станет, но…

Не сейчас.

Сейчас они ничего не скажут. А если надавить, применить силу, которой скопилось не так много, то им на подмогу придет жрец Мигу. Плохо. Сазгаус был пока в меньшинстве.

‒ Если вы чтите законы Мигу, то, наверное, осмелюсь вас попросить дать нам немного продуктов в дорогу, ‒ между тем Кон уже обратился к Сайману. Слова Саза не были не услышаны, но возвращаться они уже не станут.

‒ Сайман, давай с ними пойдем! ‒ А вот голосок Марвало с такой странной просьбой поразил сразу всех. ‒ А если на нас опять нападут? А если духи нас в лесу запрут? ‒ Она, не дожидаясь ответа, взглянула на Кона и наклонила голову, изучая мужчину уже на другом уровне, хоть головой она всё еще думала о важных вещах. ‒ Простите. Я потеряла дом и не могу вернуться. Можем ли мы воспользоваться вашей компанией, чтобы пройти лес?

‒ Э… ‒ Кон вопросительно взглянул на Миру. У них была вообще-то важная миссия, но жрец Мигу после рассказа Саза очень бы пригодился в пути. Такой вопрос без спутницы он не мог решить.

Та и так провинилась, поэтому считала, что у нее нет права голоса сейчас, но Кон все же хотел услышать и ее мнение. Мира ещё раз взглянула на фейри, и ей не понравился взгляд, с которым она изучала ее спутника. Тонкие бровки быстро сошлись на переносице, и Мира решительно заявила:

‒ Нет.

Сайман не особо рассчитывал на компанию, но даже он опешил от такого категоричного отказа. Хотя о причине догадался достаточно быстро, и на его лице расплылась вымученная улыбка. Он положил широкую ладонь на макушку Маре и ловко отвернул ее голову в сторону, чтобы похотливый взгляд не портил переговоры.

‒ Она не доставит вашей паре проблем, я прослежу, ‒ пообещал Сай. ‒ Да будет Мигу щедра, я поделюсь ее дарами с вами, но правда, позвольте нам на время пребывания в лесу остаться с вами. Бродить здесь в одиночку слишком опасно, мы это уже поняли. Конечно, с продуктами проблем не будет, а вот духи…

‒ Духи ‒ это по моей части, ‒ гордо вздернула носик уже Мира. Теперь понятно было, почему духи посылали ей такие знаки ‒ просто игрались. Но когда она узнала, что здесь обитают проказники, справиться с ними не составит труда. Она найдет подход к ним. Но игривые духи могли заиграть до смерти неподготовленных путников. Похоже, им все же придется взять эту бедовую парочку с собой. ‒ Если пойдете с нами, то не задавайте вопросов.

Мира хотела ещё добавить, чтобы фейри держалась подальше от Кона, но он все же не был ее парнем или кем-то в этом роде, хоть она и не отрицала слова о паре. Ей меньше всего хотелось, чтобы к их проблемам ещё прибавилось сверху, но бросить на произвол судьбы Сая и Мару совесть не позволит.

‒ Спасибо, ‒ поблагодарил Сайман и склонил голову, то же заставил проделать и Мару. Это не могло не радовать. Теперь у них были сильные спутники, которые точно не дадут им помереть в страшном лесу.

‒ Эй, ‒ недовольно нахмурила нос Мара, выходя из-под руки Сая и вставая перед ним, пока там жрец распинался тут по поводу Мигу. ‒ Ты чего это про меня гадости говоришь? Я еще ничего не сделала, а ты уже меня в чем-то обвиняешь?

Даже обидно стало! Хотя, врать не будет ‒ еще раз взглянув на улыбающегося от этой картины Кона, и Мара поняла, как бы хотела с ним поиграть. Она бы уже сейчас, может, начала строить глаза, но душа все еще тряслась от пережитых эмоций, и вместо этого просто подошла к Сайману и взяла его за рукав мантии.

‒ О, простите наше невежество, ‒ он указал рукой на Миру, поманил её пальцами, а потом, когда она подошла, приобнял, совсем как друга, может, даже чуть холоднее, ‒ её зовут Мира, а меня зовут Кон. А… ‒ Когда же взгляд упал на Сазгауса, то слова так и застряли на языке. И как его представить? Представить ли его, учитывая, что он и для них чужой человек.

Но сам Сазгаус этого совершенно не смутился, и скрыв странное выражение лица, будто бы он что-то тут вынюхивал и выискивал, подошел ближе, чтобы ни одна тень его не скрывала.

‒ Меня зовут Сазгаус, но я тут совершенно случайно оказался ‒ не с ними, хоть и являюсь их… знакомым.

‒ Очень приятно, ‒ улыбнулся Сайман новым знакомым. Маре он ничего не ответил, лишь тяжело вздохнул, мол, знал он, как она ничего не делала. Ей только волю дай ‒ окрутит всех мужиков поблизости.

«Знал бы ты, жрец, с кем связался, не говорил бы так», ‒ мысленно фыркнула Мира. Ну, раз они все здесь познакомились, и эта прелюдия окончена, то пришло время им двигаться дальше. Желательно подальше от трупов волков. Будь они вдвоем с Коном, то обязательно освежевали одного, чтобы запастись едой, но с ними теперь был жрец Мигу, вот пусть и отрабатывает их защиту. Волонтерами они не нанимались.

Спрятавшись от всех за спиной Кона, чтобы не пугать своим видом остальных, Мира достала хрустальный шар и занялась уже привычным делом. По-видимому, духи так обрадовались, что смогли снова свести ее с Сазгаусом, что больше не подкидывали в туман образ убийцы, а очень даже охотно делились информацией, как им добраться до Сухого водопада. То ли они предвкушали новые проказы, то ли заранее знали, что их там ждёт.

На самом деле было удивительно, как много духов обитало в простом лесу. Обычно они скапливаются в больших городах или на святых землях. Означало ли это, что они совсем близко к цели? Если в чаще скрыт храм Грот ‒ это многое объяснило бы. Но утверждать раньше времени Мира не бралась.

‒ Нам туда, ‒ указала она направление, где деревья сгущались, спрятала шар и первой двинулась с места.

Сайман с интересом следил за происходящим, хоть спросить или подсмотреть, что она делала, постеснялся. Всё-таки эти ребята и так с неохотой взяли их с собой, не стоило испытывать их терпение.

‒ А меня так и никто не спросит? — Сазгаус усмехнулся, приподняв лишь один уголок губ. Он пытался всем своим видом показать, как ему горько и обидно, что никто ему так и не предложил место ещё одного члена в команде, но его взгляд не особо выказывал недовольство. Просто подшучивал.

‒ Прости, ‒ устало улыбнулся Кон, пряча свои глаза за опусканием головы. Это было не очень вежливо, всё-таки Саз тоже помог. И кто знает, какие были последствия, не будь тут ещё одного мечника. Да и раз пригласили одну пару, неужели для него места не найдется? ‒ Но…

Нет.

Потому что он убийца.

‒ Да я просто шучу. ‒ Саз махнул рукой куда-то в сторону, оставляя Кона с открытым ртом и застывшим объяснением на языке. ‒ Я ещё не такой псих, чтобы в своем состоянии лезть в тот лес.

‒ А может, ‒ вдруг подала голос Мара, мило улыбаясь Сазу, ‒ останешься?

Ее невоспитанность ещё больше застопорила Кона. Это не ее компания приглашает всех в путь, так и не ей предлагать! Но Мара не думала ни о чем плохом на самом деле. Как далеко выход из леса? А если духи захотят с ним поиграть? А он знает вообще выход из леса? Она банально беспокоилась за спасителя так же, как Мира беспокоилась ранее за спасённого.

‒ Спасибо за предложение… Овечка, ‒ на то, чтобы придумать ласковое прозвище этому созданию, понадобилось на пару секунд больше, чем на «Птенчика». И его улыбка, и то, как он сказал, заставили Мару просто таять, ‒ но нам с вами совсем не по пути.

Он ещё раз махнул рукой группе, особенно задержав совершенно неулыбчивый взгляд на Мире, после чего, не ожидая от кого-то просьб остановиться, ушел в лес.

‒ Сай, ‒ шикнула Мара, дёргая своего жреца за мантию, ‒ ты видел? ‒ ещё тише спросила она. ‒ Какой он красивый!

Со стороны Кона послышалось раздражительное фырканье.

Ещё громче фыркнула Мира. Взгляд Саза ей не понравился, все же он убийца, каким бы красивым ни был. И вообще, это всего лишь эльфийская кровь его таким сделала! А ещё ее уход. Он бы наверняка ещё валялся весь в ожогах, если бы не она. Но им действительно было не по пути, и хорошо, что Саз сам это понял.

‒ Пойдем, ‒ позвала она Кона, а остальные пусть делают, что захотят. ‒ Нам надо идти, если не хотим надолго задерживаться тут.

‒ Красивый, красивый, ‒ не стал спорить Сайман с Марвало, но ему, как мужчине, трудно было оценить красоту другого мужчины. Тем более он и не разглядывал его.

Ещё раз поблагодарив Кона и Миру за доброту, Сай пошел следом за ними и потянул Мару за руку, которая все ещё смотрела на деревья, за которыми скрылся Саз. Новые спутники просили не задавать вопросов, но Сайману было слишком интересно, куда они держали путь. Непохоже было, что к выходу из этого страшного леса, ведь пошли в противоположную сторону от того направления, куда двинулся Сазгаус. Это ещё больше подогревало интерес.

‒ Вопросы совсем-совсем нельзя задавать? ‒ тихо спросил Сай у Кона, считая его более сговорчивым.

Кон хотел сказать «да», но… Всё-таки перед ним был жрец. На его родине было много храмов самым разным богам, да и в его доме всегда была частой гостьей верховная жрица Серии. Он проникся к жрецам, доверял им и знал, что от них ждать ничего плохого не следовало. Не считая ордена охотников Люция. Вот те реально бешеные фанатики!

‒ Ну, на какие смогу ‒ отвечу, ‒ снисходительно ответил Кон.

‒ А куда вы идете? ‒ прямо в лоб спросила Мара. Но взгляд Кона, да и Саймана, который оглянулся на неё, был красноречивее любого ответа, и что-то буркнув про себя, Мара отпустила жреца и отстала, чтобы поравняться с Мирой. Уж девочки-то точно найдут, о чем поговорить? ‒ Мира, верно? А вы давно в пути? Выглядишь, будто только с баньки вышла. Я суток в лесу не пробыла, а уже чувствую муравьев в тех местах, в которых вообще ничего не должна чувствовать!

Кон перевел взгляд с Марвало на Миру, убеждаясь, что странная рогатая женщина вреда ей не предоставляет, обернулся уже к Сайману, ожидая его вопрос, пока его руки доставали ранее спрятанное в кожаный чехол оружие и какие-то странные железные шарики, размером в три гороха. Эта железная штука, оказывается, еще разбиралась, и в ней было отверстие, куда закладывались эти шарики. Они и выпускались из дула во время грома?

‒ Мира, напомни в деревне в кузницу зайти, ‒ что-то подмечая во время страной сборки, попросил Кон.

‒ Хорошо, ‒ сказала она, а на Мару бросила такой убийственный взгляд, который явно указывал на нежелание общаться. На фоне сексапильной фейри она чувствовала себя совсем ужасно. Но все же до уровня ревнивой бабы из деревни опускаться не хотела, а потому ответила после нескольких минут молчания. ‒ Это ты ещё в пустыне не была. Мы не из этих краев, так что в пути уже довольно давно. Удалось немного передохнуть в деревушке рядом с Коод, но там такая глушь. Хотя тихо, тут не придраться.

Сайман тоже обернулся, чтобы убедиться, что Мара не натворит бед и не будет сильно докучать спутнице, но, кажется, его опасения были напрасны ‒ у девушек завязался разговор. Сам же он не собирался так прямо спрашивать, принимая нежелание спутников много рассказывать о себе и своих целях.

‒ Не скрою, мне тоже интересно, куда вы держите путь, но ответа требовать не стану, ‒ мягко сказал Сай. ‒ Просто знайте, что в случае чего, мы поможем по мере возможностей. Если только вы не задумали что-то опасное. ‒ Он тихонько засмеялся. Ему потребовалось некоторое время, чтобы сформулировать вопрос, который не сильно стеснил бы попутчика. ‒ Ваше оружие… Что это?

‒ Это пистолет, ‒ не скрывал Кон, но спутнику в нос им не тыкал, мол, посмотри. Всё-таки вещь опасная, в неумелых руках и себе ногу повредить можно. ‒ Последнее слово в военном деле. Быстрее лука, смертоноснее меча. В Летарте такие только пять лет назад стали делать. ‒ Хотел было добавить что-то, но, вспомнив, что Сайман мог и не знать местонахождении Летарта, пометил: ‒ Это на Ребеллионе. Если Ребеллион начнет пользоваться этими вещами, то можно и магов ложить, и другие расы.

Услышав такие страшные слова, и Мара заинтересовалась этим… пистолетом. Несмотря на свое состояние, она всё-таки, оказавшись в безопасности, позволяла себе через ветки смотреть, что творилось на поляне с волками и откуда всё-таки доносился грохот. Но шаг к Кону она так и не осмелилась сделать, так как он продолжил общение с Сайманом.

‒ Когда доберемся до Сухого водопада, и если у нас с Мирой получится кое-что провернуть ‒ безобидное, если что ‒ то я все вам расскажу. Однако до того момента… считайте, что не хочу сглазить.

Если духи вновь не решили сыграть с ними злую шутку. Очень плохо, что большую часть пуль пришлось истратить на волков, если пистолет им действительно понадобится в будущем, то запасов осталось мало. Из-за мыслей о плохом, а после Коода он вообще не думал о хорошем, Кон тяжело вздохнул, но жрецу постарался улыбнуться.

‒ Я заметил, что ваши молитвы принадлежат Мигу. Позвольте поинтересоваться, отчего именно эта не самая популярная богиня?

Когда речь пошла о божествах, Мара закатила глаза и потеряла к парням всякий интерес, улыбнувшись и поворачиваясь вновь к Мире, вспоминая, на чем они остановились.

‒ Вам бы понравилось в Прибрежной деревне! ‒ заверила её Мара. ‒ Очень скоро они могут получить статус города. Такая большая! И людей там много-много! У нас есть порт, и к нам очень часто захаживают торговцы, так что и красивых платьев закупить можно, и украшений!

Вот только, вспомнив, почему именно пришлось Маре покинуть деревню, так сердце больно сжалось от обиды, хотя на лице фейри это не показала.

‒ Уж не знаю, куда дальше занесут нас проклятые призраки, ‒ недовольно буркнула Мира, убирая руку под плащ и гладя шар в сумке. Но не нежно, а с мыслями, что если он опять заведет их в место, похожее на пустыню, она его разобьёт.

Но если Сухой водопад ‒ это конечный пункт их путешествия, интересно, захочет ли Кон продолжить путь вместе с ней? Достигнув своей цели, он мог просто вернуться домой и забыть о ней, как часть страшного сна. От этих мыслей сердце Миры тоже не было на месте. Все же они с Коном не то чтобы очень близки, но она к нему уже привыкла. Да и до его появления у нее в шатре она была просто бродячей артисткой, цирковой гадалкой без цели и стремлений. Что она будет делать, когда он уйдет? Но в конце концов многое ещё могло измениться.

‒ Было бы здорово побывать там, ‒ улыбнулась она Маре. ‒ Уже не помню, когда последний раз надевала красивое платье. Одни плащи да стоптанные сапоги. ‒ Мира продемонстрировала довольно поношенный сапог. Уж девушка должна была понять всю боль, когда на ногах такое страшилище вместо аккуратной туфельки.

А вот Сайман был рад интересу Кона к божествам. Ему только повод дай, начнет проповеди читать, или ещё хуже ‒ петь.

‒ Честно сказать, я не особо выбирал, ‒ признался Сайман. ‒ Родители настаивали, чтобы я стал жрецом любого светлого лика, ну я и ткнул в первый попавшийся. Когда меня выставили в монастырь, деваться уже было некуда. Но я не жалею, что моя жизнь теперь посвящена Мигу.

«Уж лучше ей, чем Грот», ‒ мысленно добавил Сайман. Он с улыбкой разглядывал пистолет в руках Кона. Хотел бы ещё расспросить о нем, но в оружии был не силен. Ему ближе молитвы да руны. А если Кон прав, и с пистолетом можно победить даже мага, то это пугало.

‒ В моем родном доме Мигу не самая знаменитая богиня, хоть мне и говорили, что её слишком недооценивают, а вместо жрецов у неё преданные работники полей и огородов. На самом деле, если так подумать, Мигу должна быть второй после Индры.

В богах не особо смыслил, но что-то да про них сказать мог; поразмышлять. Оружие он убрал, и краем уха он все-таки услышал разговор девчонок. На платье как-то не обратил внимания ‒ в походе это глупый и ненужный комплект одежды, а вот про обувь… Эта глупышка никогда на свои проблемы ему не указывала, что порой было зря. Если у неё не было денег на хорошие сапожки, отчего не попросить? Или, если гордость взыграла, могла бы попросить времени в одном из городов, чтобы заработать денег. Вместо этого Кону лишь пришлось наблюдать из-за плеча на расходящиеся по бокам обуви Миры швы.

Мара же приняла это за настоящую трагедию. Причем для неё это правда была трагедия, и её стон ужаса при виде этой обуви был искренен. Она обхватила ладонями щечки и распахнула глаза, опускаясь к ногам Миры, чуть не задевая её рогами.

‒ Какой ужас! И ты с этим кошмаром по лесу… Да какое там! По пустыне ходила! Ужас! Да у тебя на ногах небось живого места нету! Сайман! ‒ Она так неожиданно позвала жреца и так резко выпрямилась, вновь чуть не задевая Миру рогами. ‒ Сайман, проводим их в Прибрежную? Тебя никто не изгонял, зайди в мой дом, забери мои вещи и сходи с Мирой к Анградэ! ‒ Как-то быстро спутник стал рабом, судя по приказному тону. А сама она, улыбнувшись Мире, добавила: ‒ Он лучший сапожник всех четырёх земель! Не только хорошую обувь делает, но и красивую! Берет, правда, втридорога, но оно того стоит!

«Правда… У меня всегда были щедрые скидки», ‒ мысленно добавила Мара. Приди она в деревню, обязательно бы потребовала свои законные скидки.

И этот разговор Кон тоже услышал. И если не слова об изгнании, он бы запомнил имя сапожника, пришел бы к нему и купил сапожки. Но…

‒ Тебя изгнали? ‒ Кон вновь взглянул на девушек, оборачиваясь. Но уже устремляя серые глаза на фейри. ‒ За что? ‒ Им только еще одного убийцы не хватало в группе. Вот тоже, Кон молодец! Поторопился взять жреца, а вот о том, что эта женщина имеет кровь демона ‒ забыл!

Такой вопрос не понравился Маре. Кому хочется рассказывать о том, какимипротивными словами её гнали с деревни. Потому она хмыкнула, сложила руки на груди и отвернулась от испытующего взгляда.

‒ Да просто завистников много в деревне! Столько врак про меня рассказывали, вот я и сама ушла. Вынудили! Чем не изгнание?

‒ Либо ушла сама, либо тебя выгнали.

Мара отвечать не хотела и хмыкнула громче.

‒ Ага, враки, как же! ‒ сдал ее Сайман. Уж лишний раз ткнуть Маре в ее непотребное поведение было вторым по величине любимым делом Сая. ‒ А я говорил тебе, что бабы рано или поздно за своих мужиков на тебя всех собак спустят. Но ничего, на путь истинный встать никогда не поздно. И первое, что ты должна сделать, ‒ это покаяться в своих грехах. Скольких мужчин ты соблазнила, чтобы возлечь с ними? Необразованные не умеют до стольких считать!

Уже по привычке Сайман завел старую песню, которой чуть ли не каждый день промывал мозги Марвало. К счастью, все внимание он привлек к себе, и Мира успела спрятать свои сапоги под длинным подолом плаща. Ей не хотелось выглядеть жалкой в глазах Кона. Ноги и правда сильно страдали из-за плохой обуви, и она каждый раз, заходя в город, обещала себе купить новые, но то денег не хватало, то были заботы куда важнее.

Слушая ругань Саймана, Мира приблизилась к Кону. Всё-таки ей не показалось, что Марвало как-то не так смотрела на Кона. Внутри опять зашевелилось что-то нехорошее, прибавляясь к зависти.

‒ Тебя изгнали за совращение? ‒ уточнила Мира, прерывая праведную тираду Саймана.

А Мара сначала и не услышала этого вопроса. Она хмурилась и даже по своему, как-то по-детски, злилась на Саймана. Неужели было не видно, что она не хотела об этом говорить? Она прекрасно знала, что её могут не любить за её природу, но что могла поделать, если тело хочет ласк?!

‒ Ты неотесанный и грубый хам! ‒ фыркнула фейри, подходя к своему жрецу и тыкая его пальцем в грудь, каждое слово четко проговаривая: ‒ Ты нетерпимый к другим расам расист! Помешанный фанатик, который пытается всем указывать, что и как делать! Я тебе столько раз говорила, Сай, я не человек! Что для вас — дикость, для меня — норма!

Хоть она уже и говорила, что имела двух матерей и одного отца, но отчего-то казалось, что Сай этого даже не помнил. Ему было плевать. Он был слеп в своей вере. И лишь больше злясь на него, Мара решила обратить внимание на другую группу.

‒ Да, но не за совращения! Я что, виновата, что мужики, семейные или нет, с некоторыми бабами сами ко мне в койку прыгали! Я их не насиловала и не тащила к себе, не принуждала. Они сами, и… Сайман! ‒ А он всё продолжал жужжать над ухом, и теперь фейри вновь обратилась к нему. ‒ Вот честное слово, твоё воздержание тебя до греха доведет! Окстись и подрочи наконец!

Ужас, как он ее сейчас разозлил! Обидно! Изгнание ‒ все еще рана на сердце. Да это произошло вчера! А он тут её носом тыкает в причину!

Кон всё это время помалкивал и смотрел на Мару и Саймана с глазами, которые намного превышают своими размерами золотую монету. Он мог признать, что Мара красивая, но лично для него ‒ специфическая. Рога, хвост… Это не возбуждало, а отталкивало, хоть сама девушка и казалась такой… милой, спокойной. А вообще стоило бы задуматься, и Кон думал о словах Саймана. От фейри ему точно стоило держаться подальше, и вместе с Мирой отошел на пару шагов от разболтавшейся пары, что тоже не утаилось от глаз Мары.

Стало еще обиднее.

‒ Ты живёшь с людьми, Марвало, так придерживайся наших норм и правил! ‒ закончил строго Сайман. Он уже не однократно повторял ей, что раз она отвернулась от своей расы, чтобы жить среди людей, то надо менять свои старые привычки. Но, кажется, до нее это никогда не дойдет.

Саю было жаль, что она не хотела слушать его и все время сводила разговор к пошлостям. А ведь он дело говорил. Ее нигде не примут, если она не изменится. По крайней мере, он не знал, есть ли на их земле хоть одно королевство, где множественные браки и связи не возбранялись. Разве что только куртизанкой идти работать в портовом борделе. Там уж женщину точно никто осуждать за секс не будет. Но для Мары он желал лучшей жизни.

‒ Просто пошли, ‒ предложила Мира и потянула Кона за рукав рубашки. Ей меньше всего хотелось сейчас слушать всю эту чушь, да и не было времени. Впереди, возможно, их ждала самая смертоносная богиня, и если эти двое желали ругаться, то пусть делают это без них. У Миры и Кона были дела поважнее.

‒ Да, это может быть надолго, ‒ шепнул Кон, уходя следом за Мирой. Но и та пара по инерции пошла следом. Точнее Мара оставила последнее слово за собой:

‒ Ну тогда после всего этого дерьма я уеду отсюда, ясно?

Она резко развернулась к Сайману спиной и быстрым шагом настигла Миру, но не обгоняла и не шла следом. Они с Саем и раньше ругались, да до обиды, но сейчас Мара почувствовала себя преданной. Прилично ли это вот так говорить и сдавать с потрохами при незнакомых людях?

‒ Потому я и не люблю, когда люди общаются с другими расами, ‒ поделился своим мнением с Мирой Кон. На всякий случай проверив, подслушивала ли их Мара, Кон продолжил: ‒ Всегда стена из разного менталитета будет вставать.

‒ Ну, я не имею ничего против других рас, но… Согласна, иногда попадаются совсем чудные, ‒ высказалась и Мира, скосив глаза на следующими за ними Сая и Мару. Она прижалась чуть ближе к Кону, чтобы их разговор стал совсем тихим. ‒ Знаешь, на ярмарке я встречала всяких, но фейри вижу впервые. Если они все такие, то я бы не хотела оказаться среди них.

‒ И куда ты поедешь? Обратно служить Тали со своими сородичами?! ‒ Сайман остался недоволен тем, как закончился разговор. Неужели это изгнание ничему не научило Мару? Если уж его слова до нее не доходят, то хотя бы из этой ситуации она должна была вынести урок. Но, видимо, горбатого только могила исправит. Вздохнув, он просто пошел за остальными.

5. В объятиях пропасти

Путь был длинным. С каждым шагом группа углублялась все сильнее в лес. Казалось, что начало темнеть, но прошло не так много времени. Скорее всего такой эффект создавали густые кроны деревьев, которые постепенно скрывали небеса от глаз. Кон и Мира задавали темп, и если Сайман спокойно справлялся с ходьбой, то по виду Марвало можно было сказать, что ей уже все надоело. Но то ли из-за обиды, то ли из упрямства она молчала. Сай даже удивился, с чего бы это она перестала ныть, хотя утром не умолкала.

Они делали несколько остановок по просьбе Миры, чтобы связаться с духами и узнать, далеко ли им ещё идти. Мерзопакостные духи опять взялись за свое, но теперь у нее была управа на них. И пусть они продолжали твердить про Сазгауса, Мира вытаскивала из них нужные сведения. Хотя после каждого разговора с призраками ее настроение все сильнее портилось.

‒ Ай, ненавижу вас. Пошли вы со своими знаками! ‒ не выдержала Мира, когда в очередной раз спросила совета у духов. Швырнув шар на землю, она в добавок пнула его, но больно ударилась пальчиком и запрыгала на одной ноге. На вопросительный взгляд Кона, она пояснила: ‒ Мне не нравится, что они показывают. А ещё их здесь столько, что шага спокойно нельзя ступить, и каждый твердит о своем. Я просто с ума схожу от их галдежа!

Кон с пониманием относился к её раздражительности. И сам был раздражен, и если сначала невольно срывался на Мире, что показывал взглядом, то постоянно, видя её злость на шар, разум оттеснял обиду ‒ она ни в чем не виновата. Может, правда опыта не хватало?

‒ Думаю, нам всем стоит передохнуть, ‒ предложил он, вопросительным взглядом спрашивая одобрения Саймана и Мары. Вторая, видно, устала. Дышала иногда через рот, а на висках появились крупицы пота. ‒ Думаю, решено. У нас и так днем была непредвиденная битва, так что… Сайман, могу ли я тебя просить добыть еды?

Сам Кон тоже в стороне не остался. Жрец со спутницей к ним не в рабство подались после спасения, потому он достал завёрнутые куски мяса, и пусть там было на двоих, но он все равно решил, что нужно поделиться. Овощи ‒ хорошо, но белковая пища не маловажна в пути.

‒ Подержи, ‒ сказал он Мире, вручая сверток, а сам начал собирать хворост для огня.

В это время Мара непонимающе смотрела на шар Миры. Она-то еще не видела, в какое состояние уходила спутница серийца, да и в принципе не понимала ничего, что связано с оракулами. Жрецы ‒ да, но общающиеся с духами… Но за время пути она поняла, что шар для Миры довольно важный атрибут, и слабо верилось, что она всерьез собиралась его выбросить. Потому, отойдя от группы чуть в лес, отыскала шар, вернулась и молча протянула Мире.

В лесу недавно от пустыни не было проблем с сухими ветками. Растительность была, да и густая для таких мест, но периоды зноя тут были частыми ‒ на земле найти хвороста не составило проблем. Кон довольно быстро развел огонь, собрал небольшую кучу, чтобы подбрасывать ночью, пока Сайман выращивал довольно разнообразные виды овощей и фруктов. Эх, знай бы Кон о своем будущем, подал бы на жреческий факультет, стал бы носить мантию Мигу и никогда не знал бы голода. Но что-то все-таки подсказывало, что свои законы у жрецов тоже были. Типа не корми себя, пока не накормишь ближнего. Это была всего лишь догадка, но…

‒ Спасибо, ‒ от сердца поблагодарил Кон, забирая у Миры сверток и разделяя мясо на всех четверых. Благодаря обилию еды за счет Саймана, мяса еще хватало на завтрашний день. При всем уважении к огурцам и репам, мясо Кон любил больше, потому с него и начал, растягивая гудевшие ноги перед костром и с любопытством смотря на ножки Миры. Не без причины. ‒ Как твои ступни?

‒ Все в порядке, не переживай, ‒ ответила она и стыдливо поджала ноги под себя, прикрывая их плащом. Все же в некоторых моментах она стыдилась своей бедности, хоть и не была совсем нищей. Но до состояния семьи Кона ей было далеко.

Ноги гудели после длительной ходьбы, но благодаря мази все мозоли зажили. Да и не сравнить песок с обычной землёй и травой. До города как-нибудь потерпит, а там обязательно купит новую обувь, пусть и придется занять у кого-то денег или отработать стоимость. В конце концов она была успешной гадалкой в своем цирке! Использует свои навыки, чтобы подзаработать.

‒ Хочешь мое мясо? ‒ предложила Мира, видя, как Кон уплетал свою часть. В отличие от него она была только рада свежим фруктам. Да и кусок в горло не лез из-за духов. Было обидно, что у нее не получалось справиться, но с таким количеством она столкнулась впервые. Когда все лягут отдыхать, она попробует снова. Она посмотрела на шар, который лежал рядом. А ведь так и не поблагодарила за то, что ей его вернули. ‒ Марвало, да? Спасибо за шар. И вам, Сайман, за вкусную еду.

‒ Пустяки, ‒ отмахнулся он. ‒ Это меньшее, что я могу для вас сделать.

Устраивая лагерь, он сел с противоположной стороны от Мары, чтобы дать ей время на обиду. Пусть злится, все равно он знал, что они помирятся. От предложенного мяса из вежливости не отказался, но предпочитал всё-таки овощи.

‒ Ешь, ‒ строго приказал Мире Кон. ‒ Я тебе сколько раз говорил, чтобы ты брала мясо, когда дают?

Опять же, мамины знания о выживании. Если есть белок ‒ его надо есть. Всем. Без исключения. Мире, как девушке, он был куда нужнее, так как Кон мог просто положиться на выносливость.

Хоть свое мясо он съел быстро, а вот от мяса Миры воротил нос. Только руку её обхватил и придвинул к себе, мол, даже не упрашивай. Сидели они рядышком совсем, даже плечами соприкасались. Холодная ночь с соседствующей пустыней давала о себе знать. И пусть тут было не так холодно, как в той нищей деревеньке, но спину продувало хорошо.

‒ Нам надо бы решить, как от диких зверей защититься, ‒ вслух рассуждал он. ‒ Можно сделать круг из огня. Тогда и тепло сохраним, и зверей распугаем. Но его нужно поддерживать всю ночь. Для красных лент у меня нет подходящей ткани.

‒ А может, ты просто раздашь пару грохотов? ‒ предложила Мара. ‒ Они могут испугаться звука и уйти подальше.

‒ К сожалению, зарядов на выстрелы у меня ограниченное количество. Да и через два часа звери могут осмелеть и вернуться.

‒ Тогда, может, кое-кто сделает еще одну большую клетку для нас? ‒ не смотря и не произнося одно имя, предложила Мара, но все поняли, к кому она обращалась. Только вот Кону это не понравилось.

‒ Я слышал, что жречество ‒ это магия, которую подарили боги. А значит, на неё тоже затрачиваются ресурсы. — Кон взглянул на Саймана, но не искал в его словах подтверждения. Он думал. Сайман не старик. Да почти его одногодка! Значит, запас сил у него не огромный. А учитывая, как он сегодня поработал: этот пир, спасение девчонок и помощь в бою… Создание огромной клетки тоже стоило не мало сил. ‒ Думаю, не стоит тратить силы, которые могут понадобиться потом.

А потом ему в голову пришла дурная идея, которую на свежую и выспавшуюся голову он никогда бы не предложил. Смеясь и повернувшись к Мире, будто бы смеялся над собой, он подтолкнул её плечом, спрашивая:

‒ А погадай нам. Вот мой вопрос: грозят ли нам дикие звери этой ночью. Честно признать, мне так лень еще от них ставить какую-то защиту… Уже хочется лечь спать и забыться до утра, а вам? ‒ спросил он уже всю группу.

‒ Согласен, ‒ кивнул Сайман. ‒ Обычно я не прибегаю так много к жречеству, да и отвык в городе от жизни в дороге. Если и сооружу клетку, то не гарантирую, что она простоит всю ночь.

‒ Ты же не веришь в гадания, ‒ усмехнулась Мира и толкнула Кона в ответ, но такой просьбе была рада. Взяв в руки шар, уже готова была уйти в транс, но посмотрела на остальных. Все взгляды были обращены к ней, и потому она отвернулась, чтобы никто не видел ее глаз. ‒ Духи этого места, услышьте мой голос, придите на мой зов. Я стану вашим проводником. Взываю: ответьте!

Глаза ее снова покрыла пелена, что означало, что она ступила за ту тонкую грань, которая отделяла мир живых от мира мертвых. В обычном состоянии она видела призраков лишь как неясные тени и могла игнорировать их, но сейчас перед ней стояли люди и нелюди разных возрастов. Их действительно собралось здесь больше, чем где-либо ещё ею видано. Она не могла говорить с ними напрямую, но они рисовали ей картинки из тумана в шаре. И снова кинжал; кинжал и череп. А вот появились и новые: плющ, обвивающий вилы, на которые нанизан рогатый череп. И снова кинжал, только теперь рядом с сердцем. А потом и вовсе появилось пять знаков, три из которых она трактовала как Кона, Сазгауса и себя. Что всем этим духи пытались сказать ей? Они должны быть все вместе? Но зачем?

‒ Никаких животных, ‒ заключила Мира, возвращаясь в нормальное состояние и поворачиваясь ко всем лицом. ‒ Но я по-прежнему не понимаю, что они хотят мне сказать, постоянно показывая одно и то же! Мне бы не помешала какая-нибудь книжка с толкованием. Или отдых.

‒ Что за оракул, который не понимает духов? ‒ тяжело вздохнул Кон, сомневаясь, действительно ли она видела отсутствие животных или просто так ляпнула, думая о неясных символах. ‒ Ладно, плевать. Для отдыха мы тут и устроились. Доедай давай и ложись спать.

В том городке Кон прикупил себе тончайшую простынку, настолько тонкую, что для его роста она умещалась в карман, если правильно сложить. Это он сделал только ради того, чтобы не спать на голой земле. Ему не важны были холод или твердость земли. Сам факт, что между ним и землей что-то есть.

Расправив эту ткань перед огнем, Кон лег на неё, с ухмылкой смотря на Миру. Точнее на то, как она устроится спать.

Мара же, еще утром считая, что они так и будут спать ‒ на созданном мхе Саймана, но сейчас гордость в ней опять взыграла ‒ не попросит. Спать с мужчинами ей приходилось в самых разных местах, и на голой земле тоже. Потому Мара без проблем устроилась на земле, пользуясь рукой, как подушкой. Только вот легла головой к огню ‒ её обувь была хорошей, так что ноги были в тепле, а вот носик замерзал, если она отодвигалась от огня по каким-то причинам. Да и хворост Кона был рядом ‒ ей удобнее всего будет подбрасывать.

‒ Да ну тебя, ‒ буркнула Мира и обиженно отвернулась, дожевывая кусок мяса. Не нравилось ей все это.

Когда духи твердят об одном все время ‒ это может значить только то, что они хотят предупредить о чем-то. И если поначалу Мира думала, что это все из-за мыслей о Сазгаусе, то теперь действительно забеспокоилась. От того, как она поймет эти символы, могут зависеть их жизни.

‒ А это что? ‒ отвлеклась она на белую ткань под Коном. Раз уж он над ней посмеивался, то и ей можно. ‒ И дня не прошло, а ты уже соскучился по чистой постельке?

В свою очередь Сайман опять внимательно следил за тем, что делала Мира. И хоть ему опять не удалось разглядеть всего, он надеялся, что рано или поздно узнает ее секрет. Общение с духами для него было в новинку. Но и правда пора было спать. Хмыкнув, он быстренько произнес молитву, под ним и всеми остальными вырос небольшой слой мха, чтобы было не так жёстко лежать на голой земле. Не требуя благодарности и без лишних слов, он отвернулся от пары, чтобы они могли в каком-то роде остаться одни.

‒ Да. ‒ Поиздеваться над Коном не получилось, потому что он не скрывал, что любил и скучал по хорошей жизни. Хотя бы даже по удобным мелочам. От неожиданности он подпрыгнул, но когда понял, что мох ‒ проделки Саймана, тихо его поблагодарил и улыбнулся Мире: ‒ Я, знаешь ли, люблю спать в мягкой и чистой кровати. А что, у тебя с этим проблемы? ‒ Но Мира ответить не успела. Открыла рот, а Кон схватил край её капюшона и несильно натянул на нос. ‒ Спи давай. Всем спокойной ночи.

***

Спустя час, когда следящий за четверкой услышал ровное дыхание каждого, только тогда он осмелился появиться. Спрыгнув тихой рысью на землю, отбросив на макушки пары темную тень, фигура подкралась к оракулу и всмотрелась в её лицо.

«Как жаль», ‒ подумал Сазгаус, опустив лицо к Мире и наблюдая за тенями от своих волос на её лице. Такая милая, а жрица ненавистной богини. Но её судьбой оказалось спасти Сазгауса еще один раз. Жаль только, что в этот раз спасение ему придется выбивать силой из столь хрупкого существа.

Его ладонь опустилась на её лицо, словно коршун на зайца ‒ стремительно. И среагировав еще быстрее, он перехватил одну руку резко вырванного из сна человека.

Первое, что он встретил в её глазах ‒ страх и ужас, пока ее взгляд еще не сфокусировался на его лице:

‒ Пискнешь ‒ я тебя убью, Птенчик, ‒ сказал он почти одними губами, но в столь зловещей тишине леса Мира прекрасно услышала его шепот. И в доказательство слов, свободная рука Сазгауса вытащила кинжал, острие которого тут же обдало шею холодом.

В его взгляде была мягкость, но решимость, от которой он ни за что не откажется. Как и обещал себе ранее ‒ её не убьёт. Он не забывает долги. Сазгаус его вернет. Но сейчас ему придется побыть для неё плохим парнем, и улыбка, которую он показал девушке, стала поистине зловещей из-за танцующих теней.

Когда Мира сообразила, кто на нее напал, страха меньше не стало. Все же духи не зря ее предупреждали ‒ картинки вдруг встали на места. Если бы она только восприняла их как угрозу… Но теперь было поздно. Она просто оцепенела от ужаса, а все слова застряли в горле где-то под острым клинком.

Кон лежал рядом, она могла бы достать до него рукой и разбудить, но будет ли у нее шанс выжить в таком случае? Клинок у горла ‒ всё-таки весомый аргумент. Приняв верное решение, она вернулась взглядом к Сазгаусу.

От страха Мира могла лишь мотнуть головой, что означало, что она не будет кричать, да и голос все равно вряд ли ее будет слушаться. Руки тряслись и очень сильно, однако она все же осторожно коснулась руки Саза, чтобы попытаться убрать ее от своей шеи вместе с оружием.

Значит, так он выплачивал долги? Из-за страха она даже возмутиться не могла. Всё-таки он заставил ее пожалеть о том, что она пришла тогда к нему из жалости, чтобы помочь. Правда, не так, как она думала, а ещё хуже. Не предположила бы, что он нападет на нее. Хотя чего ещё ожидать от убийцы, в ком течет кровь звездных эльфов? Ей нечего было предложить ему взамен на свою жизнь.

‒ Какой податливый Птенчик. ‒ Улыбка не спадала с лица Саза, а его лицо стало будто только ближе, или он реально приблизился, едва касаясь носом Миры. ‒ Были бы все такие… Я тебя сейчас отпущу, а ты будешь молчать. Я встану, встанешь и ты. Я укажу тебе направление ‒ ты пойдешь. Молча.

В его голосе слышалась явная угроза, а серебряный блеск холодного металла сверкал в лучах огня так, что даже Мира могла увидеть блики от кинжала.

Но даже в этой ситуации Сазгаус, чувствуя свое превосходство, свою силу над девушкой, не побоялся отойти от неё на полшага, чтобы она могла подняться. И более того, руку, что держала её рот, он протянул ей, как бы предлагая опереться и подняться.

Была бы любая другая ситуация, Мира обязательно ударила его по протянутой руке, чтобы не смел к ней притрагиваться, но блеск холодного оружия и страх, что ее жизни угрожают, отодвинул гордость далеко с первого плана. И она еще думала о нем, переживала… Да чтоб ее еще раз дернуло помочь убийце! Если переживет эту ночь, больше ни к одному умирающему незнакомцу не подойдет.

Пытаясь сообразить, как оставить подсказку Кону, чтобы он мог ее найти, мира немного помедлила. Записку написать ей точно никто не позволит, наверняка даже сумку не разрешит взять. Она подумала о ноже ‒ если поранится, то сможет оставить след. Только как это сделать и не умереть?

Как Сазгаус и приказал, она молчала, но неотрывно следила за ним, пока поднималась. Его жалкую помощь принять отказалась. Когда же нож оказался чуть дальше, чем прижат к ее горлу, Мира пошла на отчаянный шаг. Сердце бешено колотилось, в ушах шумела кровь от адреналина, но она попыталась вырвать нож, схватившись прямо за лезвие. Но простой девчонке, которая никогда даже не дралась, до тренированного убийцы было очень и очень далеко, пусть он и был не в форме сейчас.

Вот этот ход Сазгаусу совершенно не понравился. Она издала шум, но, к его счастью, на него никто не среагировал. Даже чуткий слух жреца. Его улыбка тут же пропала с лица, и если бы не его маленькое обещание, он бы правда ей сделал больно, если не еще хуже. С усилием воли он резанул по руке Миры в наказание за её поступок, но в секунду оказался перед ней, зажимая рот так сильно, чтобы лишь мышиный писк вырвался из её рта.

Сазгаус напряженно взглянул именно на Кона, потому что он лежал к ней ближе всего, но, к счастью, тот только дернул плечом, будто что-то предчувствовал, но сознание так и не пришло к нему.

Сазгаус медленно повернул голову к Мире, явно взглядом давая понять, что именно он подумал о её жалкой попытке, после чего развернул к себе спиной и прижал. В его теле, несмотря на то, что он пережил в пустыне, было много сил, много жизни и стойкости. Спина Миры больно ударилась о его каменную грудь, так он еще и вновь приставил кинжал к её горлу, заставляя болезненными толчками в позвоночник идти вперёд.

Не проверни она то, что сделала, он бы был более мягким, о чем не мог не высказаться:

‒ Я добрым могу быть недолго, Птенчик. Будь любезна, терпение не испытывай…

‒ М-м мо-м-м-ма, ‒ неразборчиво промычала Мира ему в руку, что поняла его. Она больше не будет ничего предпринимать, ведь своей цели уже добилась. Да и должна же была сделать хоть что-то, а не смиренно идти на убой, или он ожидал чего-то другого?

Она не знала, куда он ее вел в темноте, идти так было очень неудобно, руку саднило от боли, но она только сильнее сжимала кулак, чтобы кровь капала на траву, оставляя дорожку к ее спасению. От боли наворачивались слезы, а от страха перед неизвестной участью душа уходила в пятки. В тишине ночного леса Сазгаус наверняка слышал, как стучало ее сердце, да и чувствовал дрожь во всем теле, находясь так близко.

Еще никогда Мира не испытывала такой страх. У циркачей обычно были свои защитники, а после она всегда полагалась на Кона. Может, ей удастся его уговорить оставить ее в живых? Конечно, она любила духов, но не настолько, чтобы присоединиться к ним так рано. Страха нагоняло еще и непонимание, зачем она ему вообще понадобилась. И чем дальше в лес они уходили от лагеря, тем безнадежнее казалось ее положение.

Он шел довольно долго. За это время и огонь от костра давно скрылся во тьме, и явно звери тут ходили чаще, без страха на кого-то нарваться (или они искали, на кого нарваться?).

Сазгаус сделал давление на Миру мягче со временем, как она успокоилась окончательно; когда приняла факт похищения и шла смиренно. Да и в принципе Сазгаус прекрасно осознавал, на что способна девочка ‒ мышцы её не натренированы, она неумело попыталась вырвать кинжал, а значит, драться не умела. Да и во время нападения волков она не применяла магию, если бы вдруг оказалась магичкой. Потому Сазгаус шел совершенно спокойно. Также постепенно и успокаивался внутри себя.

Вскоре Мира вообще могла идти самостоятельно, если не считать того факта, что ей в спину тыкали кинжалом. Но Саз был осторожен. Он следил за тем, чтобы девчонка вдруг не самоубилась ‒ не остановилась резко и не сделала прыжок назад, насадив себя на оружие. Ну, мало ли, что в её голове!

Так они дошли до той части леса, о которой бы лучше даже не знала Мира. Постепенно деревья редели, растительность пропадала, а стволы превращались в страшные крючковатые пальцы. Через полчаса они оказались на такой же безжизненной земле, как в деревне Коода, только здесь солнце ничего не выжигало. И что самое страшное, в центре твёрдой земляной поляны была пропасть. Ровная круглая пропасть, с одной стороны которой, будто невидимый силуэт человека поддувал землю и размахивал опахалом, отчего редкий песок сыпался вниз.

‒ Ну, вот мы и пришли, ‒ сказал Сазгаус, подводя Миру к черной пропасти, а сам отошел от неё на несколько шагов, держа кинжал на весу. ‒ Сухой водопад. Ты же это место искала? ‒ Немного уставший, да и в принципе еще всё-таки не отошедший от несостоявшейся казни, Сазгаус пусть и продолжал выглядеть уверенно, но что-то в его лице было не то. Одна единственная нотка вымученности. ‒ Давай, призывай свою богиню. Мне нужно ей сказать пару ласковых.

У Миры перехватило дыхание. Будь они тут днем и при других обстоятельствах, возможно, ее бы даже впечатлили красоты этого места. Но сейчас ей стало дурно, потому что в этом месте было призраков еще больше, чем во всем лесу.

Стоя на краю пропасти и смотря в черноту внизу, Мира пыталась сообразить, что от нее хотел Саз. Голова кружилась, а тени душ, снующие между мертвыми деревьями, пугали почти так же, как Сазгаус. Это поистине был приют для мертвецов. Тьма этого места очень сильно сказывалась на чувствительной к потусторонним явлениям Мире. Если продолжит так стоять, то обязательно свалится вниз, поэтому она медленно осела на землю.

‒ Сколько же здесь неупокоенных душ… ‒ пробормотала Мира, будто приказ Саза вообще не расслышала. Она закрыла лицо руками, стараясь прийти в себя. Из раны на руке уже почти перестала течь кровь, и она корябнула нежную кожу щеки твердой корочкой. Это было именно то место, которое они с Коном искали, но… ‒ Моя богиня? О чем ты? Я всего лишь говорю с духами. Меня прозвали оракулом для эффектности, чтобы больше денег на моих фокусах получать. Я не имею связи с богами!

Все это, весь пережитый страх было из-за того, что он посчитал ее жрицей?! Мира рассмеялась бы, если ей не было так плохо и страшно. Голова напрочь отказывалась думать и сплетать связи воедино. Духи указали им на Сухой водопад, что здесь обиталище Грот, и если Сазгаус знал об этом, то что его связывало с богиней смерти?

От Саза не утаилось ее самочувствие, и когда она только стала оседать, он всё-таки приблизился. Ронять ее в пропасть не входило в его планы. Потому, наблюдая за Мирой, он не отвечал на поставленный вопрос, решая, сможет ли она отвечать ему без возможного падения. Черт, надо было взять пистолет Кона и его сюда привести!

‒ Меня не обманешь, ‒ как можно мягче ответил Сазгаус, успокаивая ее голосом, но не позволяя успокоиться окончательно и перестать бояться, подбрасывая кинжал. Мира не должна была потерять от страха себя. И всё-таки, спасённая судьба Саза ему была дороже страданий девушки. ‒ Вы сюда не просто так шли. Достопримечательности? Серьезно?

Сазгаус усмехнулся так, как усмехался, когда Мира лечила его. И, о боги, как сильно были различны те ухмылки. Тогда его было жаль; тогда это был приговоренный к смерти, но готовый бороться, который смеялся в лицо смерти.

Тот, что стоял перед Мирой сейчас, смеялся вместе со смертью. Убийца, чья подруга смерть кружила вокруг маленькой испуганной пташки, которая надеялась спасение. Саз не знал. Не обратил внимания на рану; не понял причину ее возникновения.

‒ Я теряю терпение, Птенчик, ‒ строго сказал Саз, делая ещё шаг к Мире, но уже очевидный. ‒ Вызывай Грот! Ты её жрица, иначе бы не шла сюда сквозь пустыню и звериную чащу!

‒ Да не жрица я! ‒ громче сказала Мира, поднимая голову на Саза и отрывая руки от лица. Почему он продолжал твердить это? Зачем ему жрица Грот? ‒ Если бы я была ей, нам не пришлось бы слоняться по всем ближайшим материкам в поисках хоть одного храма Грот! Мы сами ищем жрецов.

Рассказать больше она не могла, потому что это была не ее тайна, а Кона. И пусть хоть пытает ее, не расскажет, зачем им жрецы Грот. Хотя она сомневалась, что выдержит пытку, если до этого действительно дойдет. При первой же угрозе все выдаст. Она здесь вообще в качестве проводника. Лично у нее никаких дел с Грот нет.

Странное чувство охватило Миру, когда она смотрела на бледное лицо Сазгауса на фоне безлунного звёздного неба. Хотя в этом месте само по себе не могло быть ничего обычного. Но вдруг в ее голове сложились все знаки, которые давали ей призраки.

‒ Ты! ‒ Она резко выкинула руку, указывая на Саза. Все это время она просила духов указать ей путь к Грот, а они показывали ей его. ‒ Ты должен был привести нас к Грот, вот о чем говорили духи! Вот почему они все время мне показывали тебя, вот почему привели к тебе в пустыне. Я-то думала, что они играют со мной, заставляя все время думать о тебе.

‒ О, так ты все это время думала обо мне? ‒ Его выражение лица стало хитрее, улыбчивее. Конечно, было приятно о таком узнать. И как ее пытать после такого? Если только пригрозить поцеловать?

Но счастье Саза было недолгим, ведь тогда Мира встретила полуголого жалкого убийцу, в крови которого кровь самого страшного народа в мире. Она могла думать из-за жалости; могла просто гадать о его дальнейшей судьбе. Саз остудил себя такими мыслями и спрятал хитринку в глазах. Промотав слова Миры в голове ещё раз, он фыркнул, не веря. Хотя нет… Червячок сомнения в сердце всё-таки залез.

‒ Зачем, интересно спросить, вам нужны жрецы Грот? ‒ настойчиво спросил он. Это его волновало куда больше, потому что, если так подумать, если они искали храм, то у Саза как раз была карта пятисотлетней давности с указанием на тот момент действующих храмов богини смерти. Он, если так подумать, действительно ее привел. Раньше на месте этого обрыва был храм. Что с ним стало ‒ никому не известно. Но храм тут был, и здесь было пристанище Грот. ‒ Если только, чтобы самим стать жрецами. Иных причин искать у вас я не вижу.

Вдруг Сазгаус сделал резкий выпад рукой, и кинжал со свистом полетел мимо виска Миры в десяти сантиметрах, пока сам полукровка сделал слишком широкий шаг к Мире.

‒ Вызывай Грот! ‒ терпение его явно кончалось. ‒ Как хочешь, но призови ее! Раз ищешь, значит, и тебе она нужна!

‒ Она нужна мне, ‒ оскал Сазгауса, как и новый голос, сказал о многом. Позади убийцы с выставленным пистолетом стоял Кон.

Саз уже знал, что могло произойти в следующую секунду, и чтобы обезопасить себя, находясь уже достаточно близко к Мире, он схватил ее за руку, рванул на себя и повернулся к Кону, держа Миру, прикрываясь ей.

Испуганно взвизгнув, она вцепилась пальцами в руку Сазгауса, которой он ее держал. Страх все ещё не отпускал, но появилась радость от того, что Кон пришел за ней. Теперь все будет хорошо, с этой штукой в руках он мигом ее вызволит. Хотя ее коленки по-прежнему дрожали с такой силой, что она едва стояла.

‒ Кон… ‒ тихо позвала она и попыталась вырваться, но хватка Сазгауса была сильна. По сравнению с силами самой Миры, сейчас даже муравей, наверное, окажется сильнее. ‒ Тут правда была Грот, я нашла. Мои предсказания не бесполезны.

Нашла, о чем беспокоиться сейчас. Конечно, ее расстраивал тот факт, что никак не получалось нормально истолковать все знаки и найти верный путь сразу. Но теперь она не чувствовала себя такой бесполезной, как днём. Всё-таки духам можно доверять. Только вот поняла бы она все это раньше, не попала бы в ситуацию, когда ее нужно вызволять из плена.

‒ Отпусти меня, ‒ предприняла она ещё одну попытку вырваться. ‒ Мы не жрецы, чтобы вызывать Грот. Могу только с духами этого места поговорить.

‒ Молчи! ‒ рыкнул Сазгаус, и перед шеей Миры вновь оказалось оружие, но теперь уже его меч, который был куда больше и опаснее жалкого ножичка.

Кон пристально наблюдал за всеми движениями Саза, и лишь пару раз он скользнул по Мире. В глазах его горело сожаление и чувство вины; просьба простить, что не пришел на помощь раньше.

‒ Ты молодец, Мира, ‒ сказал он, приближаясь медленно к Сазгаусу. За что поблагодарил? За её способности или за путь, по которому Кон смог с ней пройти? Да и было ли сейчас это важно? ‒ Всё будет хорошо, не переживай, слышишь? Просто доверься мне.

Саз же понимал, в какой ситуации оказался. Мира сейчас была его щитом и спасением от оружия. Один гром, и полукровка сам упадет в пропасть без права вернуться к жизни. Потому хватка его была крепка, а взгляд серьёзен. Больше никаких шуток.

‒ Зачем тебе нужна Грот? ‒ напрямую спросил Сазгаус.

‒ Зачем тебе она нужна? ‒ вопросом на вопрос ответил Кон. ‒ Ты её жрец? Разве твой собрат не поклоняется Тали?

‒ Что делает мой собрат, тебя не касается. Ваша проклятая богиня забрала у меня очень важную вещь. И я собирался её вернуть.

‒ Хочешь что-то украсть у богини? ‒ Только переживания за Миру не позволяли Кону сейчас рассмеяться на эту глупость. Хотя сам не лучше. Сейчас нужно было все его сосредоточение ‒ шаг за шагом он приближался к Сазгаусу, а ему пятиться было просто некуда ‒ позади была лишь пропасть. Убийца это понимал, и от своего положения лишь тихо рычал в ухо Миры. ‒ Забавно будет на это посмотреть.

‒ Мне плевать, поможете ли вы ей или нет, но ценой своей жизни я до неё доберусь!

Кон хмурился, но вдруг замер на месте, хотя до его цели оставалось немного. Во взгляде Сазгауса он вдруг увидел… ненависть? Была ли она направлена на саму Грот? И если да… То что с ним случилось?

‒ Я еще раз тебя спрошу. ‒ Шаг продолжился. ‒ Ты хочешь вызвать Грот. Зачем она тебе?

‒ Я ответил, не ответил лишь ты.

Мира могла лишь тихо пищать каждый раз, когда Сазгаус двигался. Одно неловкое движение, и меч рассечет прекрасную кожу на шее, поэтому она сама вжималась спиной в грудь своему пленителю. Но была и другая опасность ‒ шаг назад, и они вместе полетят в пропасть. Разговор мужчин ни к чему не вел, а жизнь ее висела на волоске. Похвала Кона, конечно, придала ей сил, но кто знает, что Сазу придет в голову, если он не получит ответов.

‒ Он такой же, ‒ предположила Мира, вспоминая все остальные знаки духов. Что Кон отмечен богиней смерти, она определила при первой встрече, поэтому они путешествовали вместе. Почему же она сразу не поняла, хотя видела о Сазгаусе практически тоже самое? Потому что думала о нем совершенно в другом ключе.

Ещё один рык в самое ухо заставил ее замолчать. Она смотрела на Кона, но не знала, как помочь. Пока что она только чувствовала, что доставляет неприятности. Был бы у нее шар под рукой, так хоть с духами что-нибудь придумала. Конечно, можно попробовать без шара, но ее наставница говорила, что без этого способа связи слишком опасно вступать в контакт с душами. Можно заблудиться и не найти путь назад. Оставалось только довериться Кону.

‒ Что? ‒ Но Кон попросту её не расслышал. Не понял, что она сказала, кому это было адресовано.

‒ Прости, Птенчик.

Больше ждать было нельзя ‒ Кон был близко, и потому Сазгаус предпринял отчаянный шаг. Он швырнул Миру на серийца и рванул следом за её телом. Разумеется, первое, что сделал Кон ‒ поймал подругу, обняв одной рукой, но так как из-за неё не видел цель ‒ а цель практически скрывалась за ней, Сазгаус смог подойти достаточно близко, чтобы попытаться вырвать оружие из руки.

Увы, Кон это предсказал.

Он просто выстрелил вперёд, когда Мира была прижата к нему и не была на прицеле. Только лишь от того, что она всё еще была в его руке, Кон промахнулся, а у Сазгауса вся жизнь пролетела перед глазами. Он в прямом смысле ощутил, как его обдало жаром от пролетевшей мимо пули, а уши от столь сильного грома совершенно рядом заложило на несколько секунд.

Саз отпрыгнул в сторону и рванул сбоку на Кона, а тот, решив, что потом извинится, отпустил руки, отчего Мира упала на землю, и вовремя блокировал удар вытащенным мечом. Вновь Сазгаус рядом, вновь выстрел, но стоило только поднять руку с пистолетом, как Сазгаус уже уходил в сторону, вновь спасаясь лишь чудом и своей реакцией.

Но от последнего финта теперь уже он был рядом с Мирой, а Кон поодаль, чем не мог не воспользоваться.

‒ Каким бы ты ни был метким, рядом с ней стрелять точно не станешь. ‒ Мира теперь была возле ног Сазгауса, и тот не побоится воспользоваться своим щитом.

Кон зарычал, но он не только умел стрелять, но и неплохо владеет мечом, и его главной целью было отогнать Сазгауса от Миры.

Грохот оглушил и ее тоже. Все происходило так быстро, что она не успевала уследить ни за Коном, ни за Сазом. Помимо всего прочего шум всполошил духов, обитавших здесь. Они явно не привыкли к таким громким посетителям, поэтому неясные тени, которых видела лишь Мира, заметались быстрее, чем ещё сильнее дезориентировали ее.

Услышав слова Сазгауса, она поняла, что в невыгодном положении для Кона. А ему мешать точно не хотела. Она поднялась на ноги, стараясь сделать это незаметно, хотела отойти, чтобы не оставаться на линии выстрела. Но прямо на нее вылетел кричащий дух, широко разинув свою пасть. Мира не считалась для него препятствием, и он спокойно прошел сквозь нее, обдавая мертвецким холодом, но это стало для нее фатальным.

Загородив лицо руками, Мира инстинктивно сделала шаг назад, чтобы избежать столкновения, и… оступилась. Неприветливая пропасть развергла для нее свои объятия, готовая принять ещё одну душу в свои владения. Сердце Миры пропустило удар, внутренности в животе подпрыгнули, и затем наступила какая-то лёгкость.

Ощущения были более, чем странные. Время будто замедлило свой бег, она видела, как исказилось лицо Кона в ужасе, как медленно обернулся к ней Сазгаус. А потом ‒ лишь чистое звёздное небо. «Красиво», ‒ промелькнула единственная мысль в голове, прежде чем она закричала, осознав, что падает.

Легкость сменилась на сильнейшую боль в плече и в кисти, после ‒ удар о камни и болезненная хватка на плече. Когда Мира поняла, что её схватили, она подняла голову, но вместо Кона, которого она ожидала увидеть, было искаженное болью лицо Сазгауса.

Он всё равно оставался ближе, и когда он увидел падение, первый рванул к ней. Не позволит ей умереть. Она спасла ему жизнь, он не мог вот так отплатить! И в последний момент он смог ухватить её за руку, падая на землю, но по инерции от её веса и от неудобного положения заскользил вслед за Мирой в пропасть.

Как мог, хватался рукой за камни, впивался пальцами в землю — всё, лишь бы не упасть следом. И не отпустить руку Миры. Ему было тяжело и больно. Отчего? Это Мира узнала через несколько секунд, когда по её кисти вверх к плечу и к шее потекла быстрой струйкой кровь из перчатки Сазгауса ‒ его руки точно еще не зажили. Но, превозмогая боль, он держал свою спасительницу.

‒ Мира!

Кон, хоть и среагировал медленнее, но подбежал к пропасти и, видя, что спутница еще жива и благодаря кому, упал на землю и потянул свои руки. Он ухватил влажную от крови кисть Миры и уже вместе с Сазгаусом смог её вытащить на поверхность. И пусть полукровка отпустил её, когда перестал чувствовать, как вес девушки тащит его вниз, Кон же оттащил от края Миру на тройку метров, чтобы наверняка.

Когда же она окончательно была в безопасности, он испуганно поднял её лицо на себя и осмотрел, будто не верил, что удалось избежать страшной катастрофы. Они не стали за время лучшими друзьями, но Кон по-своему дорожил ей. Она была хорошей девушкой и приятным собеседником. Она уже не чужой человек…

‒ К-как ты?

‒ Жива-а, ‒ всхлипнула Мира и со всей силы, которая в ней ещё была, обняла Кона, утыкаясь лицом ему в грудь. За все это время она впервые заплакала, хотя страху натерпелась ещё до падения. Ее всю трясло, а ноги не держали. Она до боли стискивала ребра Кона, будто боялась, что если ослабит хватку, снова сорвётся в пропасть. Между всхлипами она успевала вставлять слова благодарности, хоть и знала, что не только Кон их заслужил, но просто не могла от него оторваться сейчас, чтобы обратиться к Сазгаусу. Тем более отчасти он был виноват в том, что произошло.

Вряд ли теперь Мира сможет спокойно продолжить путешествие. Ей вдруг очень захотелось домой, обратно в свой цирк, где самое страшное, что могло случиться ‒ это бритьё бородатой женщины. Хватит с нее приключений, игривых духов, убийц и злых богинь. Никогда не боялась высоты, но теперь точно начнет.

Шум и выстрелы ‒ больше второе ‒ разбудили Саймана. Ему пришлось растормошить Марвало, чтобы не оставлять у костра одну. Плевать было уже на их ссору, когда спутники пропали. Прибежав на звуки битвы, он замер, увидев странную картину. И не только. Как жрец, он остро почувствовал злобу этого места.

‒ Что здесь произошло? Это… Это, что, земля Грот?

‒ Да, ‒ подал голос Сазгаус, все еще сидя на земле на согнутых ногах. Весь план провалился, когда ему вдруг взбрело в голову, что жизнь девочки была чем-то важным. Сейчас был осадок, но он понимал, что повторись это вновь, он сделает тот же выбор. ‒ Это земли Грот.

‒ Мирочка! ‒ выглянув из-за спины Саймана и видя, что случилось, пусть и не понимая, Мара обежала Сая и упала перед Мирой на колени, чтобы обнять со спины. ‒ Что случилось, дорогая? Успокойся! Все хорошо!

Кон хоть и не любил, когда ему в чем-то мешают, но сейчас он был благодарен Маре, потому что ему нужно было кое-что закончить. Погладив подругу по голове и передав в объятия фейри, Кон встал и, подбирая пистолет, подошел к Сазгаусу, целясь ему прямо в голову. Тот усмехнулся, видя боковым зрением, что происходило, но будто совершенно не собирался бороться.

‒ Ну, и для чего все это было? ‒ прорычал Кон.Его тоже трясло, но от злости из-за всего пережитого.

‒ Ну ты точно дурак, ‒ усмехнулся Сазгаус. ‒ Я тебе уже все рассказал. Мне нужна Грот, чтобы забрать у неё украденную судьбу. Свою судьбу.

‒ Нет-нет-нет, ‒ попятился Сайман, будто чего-то испугался, этого места. ‒ Я всю жизнь бежал от нее, мне нельзя быть здесь. Мара, мы уходим.

Он бы с радостью забрал ее отсюда, но подходить ещё ближе к обрыву не пожелал. Хватит и того, что он ходил по земле ненавистной богини, которая доставляла ему столько неприятностей. Посмотрев на Сазгауса, он вдруг понял, что не один такой.

Постепенно Мира успокоилась, и хоть ее продолжало трясти, но слезы она утерла. Подавив новую волну, она чуть отстранилась от Мары. Сейчас ей было так стыдно за слезы и свою слабость, что она подумала, что лучше бы упала. По крайней мере, не пришлось бы сгорать со стыда.

‒ Он такой же, Кон, ‒ обратила Мира на себя внимание. Голос ее слегка дрожал, но она старалась унять пережитый страх в себе. ‒ Отмечен Грот, чтобы служить. Духи привели нас к нему, чтобы он показал путь сюда, только я не вижу здесь храма. Как нам связаться с Грот без жреца?

Хотя один жрец у них все же был. Мира повернулась к Сайману, и только открыла рот, чтобы что-то спросить, как он ее перебил:

‒ Даже не смотрите на меня, я ни за какие деньги не буду пытаться взывать к ней. Пошла ваша Грот к самому дьяволу за мою испорченную жизнь!

‒ Что значит «Он такой же»? ‒ спросил Сазгаус Миру. Он-то первый раз услышал это, но не придал значения ‒ не до того ему было.

‒ А ты… ‒ Кон обратился к Сайману, потому что плевал на полукровку с высокой башни.

‒ Я никуда не пойду с тобой, Сай! ‒ крикнула на своего жреца Мара, вставая, поняв, что больше не нужна Мире.

И в какую-то минуту все пытались друг друга переговорить, получить ответы на свои вопросы, игнорировать чужие, но в принципе все тут постепенно стали понимать: они все заложники ненавистной богини смерти.

‒ Так, стоп! ‒ И чтобы хоть как-то перебить этот шум, Кон возвысился над всеми и вскрикнул, осматривая вопросительное лицо каждого. ‒ То есть, хотите сказать, что вас всех матери продали Грот?

‒ Фу, это как так можно? Нет, кончено! ‒ возмутилась таким страшным словам Мара, но… на её удивление, возмутилась лишь она одна. Потому как другие переглянулись, более не говоря ни слова.

Сазгаус смотрел на Кона, Кон смотрел на Сазгауса, а Мара на Саймана, и, честно признать, только она не понимала, что тут происходит.

‒ Зачем она вам? ‒ огрызнулся вдруг Саз, выводя всю группу из тишины. И оскал его направлен был именно на Кона. ‒ Идешь служить ей? Ты согласен на такую судьбу?

‒ Ты идиот? ‒ в ответ оскалился Кон. ‒ По мне видно, что я рвусь ей в услужение? Я хочу вернуть себе свою душу, которую лично я никому не продавал! В отличие от тебя, который, как придурок, бросает вызов богини смерти.

‒ Я сдохну, но свою душу себе верну! Лучше, как ты ‒ искать то, не знаю, что и для чего?

‒ Кто тебе сказал, что я не знаю, что ищу?!

‒ Вот именно! ‒ встала на сторону Кона Мира. Она наконец нашла в себе силы, чтобы подняться. ‒ Я чуть не погибла, потому что ты, не разобравшись, притащил меня сюда. А просто поговорить тебе религия запретила?! ‒ И кажется, на этот крик на Саза она потратила все собранные силы, потому что опять пошатнулась и чуть не села обратно на землю. Все же ей лучше пока не волноваться так сильно. ‒ Марвало, помоги мне, пожалуйста, вернуться к костру, ‒ уже тише попросила она. ‒ Мне нужен мой шар.

И не дожидаясь ответа, она медленно побрела в лес, хотя не особо запомнила весь путь от лагеря до места бывшего храма. Мужики пусть тут сами между собой разбираются, кто глупее.

‒ Вас тоже преследуют несчастья из-за того, что вы не идете к Грот? ‒ спросил Сайман со своего места. Он так и не решился подойти ближе, поэтому приходилось говорить громко, чтобы его слышали. Он честно не понимал, почему остальные искали встречи с Грот, в то время как он сам всю жизнь бежал от нее. Даже служить другой богине стал по настоянию родителей.

‒ Потому что я умнее некоторых! ‒ крикнул в спину Марвало и Миры Сазгаус, и заметив, что Кон хотел ему что-то противопоставить, защитить подругу, сразу на него: ‒ Я не треплю языком направо и налево, говоря что-то про достопримечательности! Будь вы истинные жрецы Грот, не сделай я этого, они бы скрутили сразу, как только узнали о сделке, и унесли на блюдечке Грот! Откуда мне было знать, что я не один такой!

‒ Не кричи на меня! ‒ рявкнул на него Кон. ‒ Это не давало тебе право так поступать с девушкой!

‒ Я ей ничего плохого не сделал, и если бы ты не полез ко мне, она бы не свалилась!

‒ Я виноват?! Ты убийца! Тебе-то только и служить Грот!

‒ Что ты сказал?! ‒ Сазгаус вскочил, поднимая с земли свой меч, а Кон одновременно с ним направил дуло пистолета ему в голову.

‒ Эй, парни, давайте вы успокоитесь, мы вместе вернёмся в лагерь и всё обсудим, как цивилизованные люди, а не дикари какие-то, которым лишь бы подраться, ‒ поддел их Сайман, обидевшись, что его вопрос проигнорировали.

Он бы пошел за девушками, потому что совсем не хотел находиться здесь, но этим двоим вдруг взбрело в голову подраться. Поборов в себе дикое желание просто смыться отсюда, он подошёл к остальным, положил руки на оружие Кона и Сазгауса и попытался опустить их, но пришлось приложить некоторое усилие, чтобы они поддались.

‒ Успокоились? ‒ спросил Сай и врубил свой нравоучительный тон, которым обычно говорил с Марай. ‒ Если ты и правда убийца, покайся в грехах и с этих пор живи достойно. А ещё, если вы вдруг забыли, мы, вообще-то, в диком лесу, и девушки ушли одни темной ночью искать наш костер. Не считаете ли вы, что нам не стоит оставлять их одних?

‒ «Нам»? ‒ презренно выплюнул Кон, но жреца услышал и послушал. Всё-таки к таким людям он испытывал уважение. Пистолет он опустил, и только после этого опустил меч Сазгаус, а не потому, что кто-то пытался это сделать за него. ‒ Этот грязный звездный эльф чуть не убил мою подругу, ‒ со злостью бросил Кон, но рядом со жрецом успокаивался. А после и вовсе позволил себе показать Сазгаусу спину, обернувшись в сторону, куда ушли Мира и Мара. Сайман прав. Они сейчас намного важнее, чем биться, неясно, за что.

Было видно, как сам Сазгаус разрывался, чтобы не вставить свои пять медных монет, но полная пропажа интереса к его персоне со стороны Кона его удовлетворила. Хотят они или нет, но Саз к костру пойдёт. Он даже подумать не мог, что есть такие же, как он ‒ проданные, не родившись. Он должен был узнать, что знают остальные; знают ли, куда идти, кого искать или с чьей помощью можно вызвать Грот.

И потому он просто пошел следом за Сайманом, когда тот провожал Кона к девочкам.

6. Еще один

Желания разговаривать с кем-то у Миры не было, но она старалась отвечать, пусть и односложно, на болтовню Марвало. Когда адреналин отпустил окончательно, она просто сидела у костра, уставившись на свои руки. На одной ладони была ее собственная кровь, на другой ‒ Сазгауса. Пусть она и сказала, что это он виноват, но все же он сильно рисковал, ловя ее. Да и оступилась она сама, напугавшись духа. Мира знала, что ей придется вернуться к Сухому водопаду, чтобы узнать, что им делать дальше, но это случится только в светлое время суток. Для этой ночи уже достаточно всего произошло.

Когда Кон вернулся с остальными, вопреки ожиданиям, Мира рванула к Сайману, отводя его в сторонку. Они о чем-то пошептались, после чего оба сели у костра. В руках у Миры была уже знакомая лекарственная трава. Промыв свой порез чистой водой, она принялась за лечение, иногда поглядывая на Сазгауса. Его рукой тоже надо бы заняться.

‒ Похоже, сегодня уже никто не уснет, ‒ подытожил Сайман, разворошив костер и подкинув побольше хвороста. ‒ Я бегу от Грот, ты, ‒ указал палкой он на Саза, ‒ решил бросить ей вызов. А что насчёт вас двоих? ‒ обвел он Кона и сидящую рядом с ним Миру.

‒ Я просто хочу свободы, ‒ решительно заявил Кон, услышал смешок со стороны Сазгауса и обратился уже к нему: ‒ А что? Что-то не так?

‒ Нет, просто представил, как Грот любезно соглашается отдать тебе твою душу обратно.

‒ Ты опять начинаешь?

Громкий кашель и строгий взгляд Мары на Миру заставил Кона прикусить язык. При подруге всё-таки скандалить он не собирался. Да и пугать её злобой полузвездного эльфа тоже не стоит. Кон только не понимал, с какого перепугу Саз вообще тут забыл у их костра. От него все держались подальше.

‒ А ты? ‒ будто бы Саз был того же мнения, что и Кон, обратился к Сайману, меняя своего собеседника. ‒ Бегаешь? Думаешь, от богини можно сбежать? Спрятаться под мантией другого цвета? ‒ Не сказать, что Сайман как-то тоже задел Сазгауса своим выбором, но он просто не понимал такого. ‒ Говорил, что тебя неудачи преследуют? Так они и будут это делать. Пока ты не умрешь и все равно не отправишься в царство Грот.

‒ Этот уже чуть не отправился, ‒ буркнул Кон, бросая взгляд на Саза. ‒ И лучше бы мы тогда мимо прошли.

‒ Ага, зато мимо тебя бы стая та не прошла. ‒ Кон ответил и на это, но Саз уже не слышал и махнул на того рукой. В наглую он взял завернутые перед сном ребятами яблоко и, откусывая понемногу, повернулся всем корпусом к Сайману. ‒ Просто, чего ты такой жизнью труса добиваешься?

‒ Сайман не трус! ‒ Этот неожиданный писк был со стороны девочек, но только такой храброй тут не Мира оказалась, а Марвало. Аж приподнялась со своего места, сердито смотря на Сазгауса. ‒ Не смей его так называть, ты его не знаешь!

‒ Тот, кто бежит от своей судьбы или смиренно её принимает ‒ трус, Овечка, и ты меня не убедишь в ином. Итог будет один ‒ он после смерти все равно передаст свою душу ей, если ничего не сделает.

‒ Я знаю, ‒ подал голос Сайман и с благодарностью посмотрел на Мару. Улыбнулся ей, но улыбка вышла какой-то виноватой. ‒ С каждым разом всё хуже. В этот раз мои неудачи задели не только меня.

Сай потёр шею и отвёл взгляд от Мары, не желая видеть ее разочарование. Сазгаус был прав ‒ он трус. Ещё до рождения родители решали его судьбу за него, а он смиренно принимал это. Служить Грот не входило в его планы, впрочем как и Мигу когда-то.

‒ Что ещё остаётся? ‒ невесело спросил он. ‒ Родители верили, что если я принесу обеты другому богу, то Грот оставит меня, но это не сработало. Пришел бы я в храм, и что дальше? Грот не отпустит ни добровольно, ни с боем. Остаётся только бегать.

Мира не спешила вступать в разговор. Она молча делала свои дела и только раз привлекла к себе внимание, когда с громким треском оторвала два лоскута от белой простыни Кона. Одним перевязала свою руку, затягивая маленький узелочек при помощи зубов. Со вторым и остатками трав все также молча подсела к Сазгаусу, не особо церемонясь, взяла его руку в свою и стянула перчатку. Как и думала, его рана открылась, не успев зажить. В этот раз она не была так аккуратна, и даже казалось, что специально хотела сделать больно. Может, так оно и было, потому что Мира все ещё злилась на него. Но ранку обработала, перевязала и вручила перчатку обратно.

‒ Ещё раз будешь угрожать мне или как-то пугать, натравлю всех духов мира, ‒ сверкнула она на него злым взглядом.

Надо было видеть тот взгляд, который Кон бросил на Миру. Его не устраивало все. Она не попросила его помощи в перевязке. Она оторвала его простынь для Саза! Обработай лишь свою руку, слов не сказал, а тут…

‒ Мира, не подходи к нему, ‒ сказал Кон, взяв ладонь спутницы в свою, когда та проходила мимо, и усадил рядом. Не нравились ему сейчас ни фейри, ни этот убийца.

Сазгаус проводил Миру грустной улыбкой, как раз той, которую бросал Сайман в Мару. Знай он раньше ‒ конечно бы не сделал ей плохо, но он должен был обезопасить себя и найти выход. Тем более… он ведь правда ей ничего плохо не сделал. Лишь испугал.

Спрятав руку в перчатку и невольно сжав её в кулак, он всё же решил продолжить участвовать в споре. Что странно, Кон был на его стороне, потому что:

‒ Нет, конечно, бегать всю жизнь и глотать свои неудачи намного проще, чем делать что-либо. Впрочем, я понимаю. Вы, жрецы, народ смиренный.

‒ Ага, ‒ усмехнулся Саз, но только Кон не хотел обидеть Саймана, а вот полукровка не сказать, что унизить собирался, но ткнуть носом в правду ‒ точно. ‒ «Вы страдайте, миритесь, потому что я иду тем же путём». Все вы, жрецы, фанатики и терпилы.

‒ Ты еще настоящих фанатиков не видел, ‒ перебил его Кон.

‒ Я немного некорректно выразился. Вы отдаете свою жизнь богам, но что взамен? Ладно, Мигу даровала тебе благословение. Ну, проживешь ты лет десять в бегах. Помрешь раньше времени. Неужели это лучше, чем попытаться бороться.

‒ Хватит! ‒ Маре совершенно не нравилось, как оба парня набросились на Саймана. Она всё еще была на него глубоко обижена и не смотрела, не разговаривала, но это было так несправедливо! Она поднялась со своего места ‒ все равно Миру к себе забрал Кон, подошла к Сайману и, обняв его сбоку, со злости размахивала хвостом, задевая кусты позади и создавая лишний шум. ‒ Он не ничего не делает! Он помогает людям и странствуем по миру ради этого. Да, он не бросается бить голову о храм богини, но это не значит, что он плохой!

‒ Никто не говорит, что он плохой, ‒ покачал головой Кон. ‒ Просто лично я не понимаю такую позицию.

‒ А я такую презираю,‒ честно ответил Сазгаус.

‒ Спасибо, Мар, ‒ шепнул Сайман, но для остальных у него не было слов. Он не гордился своим побегом, но просто ничего другого не знал. Низко опустив голову, что волосы из высокого хвоста слегка прикрыли его лицо, он спрятался, сбежал от разговора.

‒ Да что вы и правда набросились на человека? ‒ спросила Мира, устраиваясь поудобнее рядом с Коном и подтягивая свою сумку ближе. Как-то ей было спокойнее, когда шар рядом, когда вокруг гуляло столько духов. Так хоть вовремя заметит их приближение. ‒ Каждый волен сам выбирать свой путь. Кто-то борется, а кто-то…

Мира прервалась, потому что стоило ей коснуться хрустального шара, выкатывая его из сумки по земле, как ее глаза побелели. Чтобы ее насильно втянули в это состояние ‒ такое случилось впервые. Погрузившись в водоворот образов, она забыла, как дышать. Духи не просто отвечали на ее вопросы, делая обычно это вяло и с неохотой, они ее закидали своими просьбами.

«Спаси, освободи от оков ужасной», ‒ доносилось со всех сторон вместе со стонами и плачем.

«Есть ещё один», ‒ совсем тихий шепот, который почему-то был громче всей какофонии звуков.

‒ Ещё один… ‒ вслух повторила Мира, не замечая этого. Она испуганно оторвала руку от шара, возвращаясь в норму, и отползла прочь от единственной вещи, которая до этого ее никогда не подводила. На земле она нащупала руку Кона и инстинктивно сжала ее, ища защиты.

‒ Что такое? ‒ испугался Кон, разумеется сжимая руку Миры и прижимая к своему телу. Нечасто он такое видел, когда она не по своей воле ‒ а сейчас был именно этот случай ‒ связывалась с духами, и каждый раз такой его пугал. Он придвинулся к Мире, поднял на руки, слегка отпихнув шар, отчего тот покатился к кустам, после чего уложил на ранее созданный жрецом мох. — Что ты видела?

Сазгаус следил за странным и непонятным для него происшествием, но с девочкой вроде все было хорошо, потому он не вскочил, как ошпаренный. Да и не позволили бы ему к ней подойти.

‒ Они страдают здесь… Их так много. ‒ У Миры не получалось складывать слова в нормальные предложения, чтобы ясно выразить мысли. Она и сама поразилась тому, что с ней случилось. Сглотнув, она попыталась разъяснить ситуацию: ‒ Все души здесь к чему-то привязаны и хотят, чтобы их освободили. И… один из них знал того, кто такой же, как вы. Наверное, он где-то недалеко. Думаю, его надо найти.

Но Мира не знала, хватит ли ей сил и смелости, чтобы ещё раз обратиться к призракам за новой подсказкой, пока они в этом лесу. Это было тяжело, и сердце кровью обливалось, чувствуя их страдания. Она хотела им помочь, но такое количество просто не способна была переправить через врата миров без ущерба для себя.

‒ Здесь рядом только Прибрежный город. Если искать, то там, но нам вход туда закрыт, ‒ сказал Сайман и взглянул на Мару. Но это был бы хороший повод забрать ее вещи, если их не растащили ещё деревенские. А то они ведь вообще без всего ушли.

‒ Согласен с Сайманом, ‒ решительно заявил Кон, подбирая с земли свою рваную простынь (вообще-то эта ткань дорогая была!), и воспользоваться ей как одеялом, но именно для Миры, накрывая её, он тихо сказал: ‒ Сегодня уже никто и никуда не пойдет. Отдохни, а к своему проклятому шару не прикасайся, пока не дойдем до деревни.

В принципе, ничего страшного, кроме небольшой драки, сегодня не произошло, но Мира была выжата физически и эмоционально. Ей нужно было отдохнуть, сменить обувь. И слова Сая укрепили в Коне одну вещь:

‒ Утром выдвигаемся с тобой в деревню, ‒ объявил Кон. Причем Мара, отпуская Саймана и возвращаясь на свою лежанку, заметила, что идти они планировали именно вдвоем. А там, видимо, кто хочет, тот пойдет с ними. ‒ Там передохнем пару-тройку дней, вернемся сюда и сделаем, что сможем, договорились?

Сазгаус мысленно фырчал на каждое ласковое слово Кона. Он бы давно уже был в деревне, если бы не следил за парой. В итоге повредил себе руку, истратил в пути провизию, которой и так было мало, не отдохнул. Хотел Кон или нет, но даже если пара уйдет рано утром без всех, с Сазом они в деревне встретятся. Ему тоже было необходимо пополнить силы, прежде чем он увидит Грот.

Спать, как оказалось, тоже собирался со всеми. Потому что лег на спину, подложил руки под голову и, взяв травинку в рот, смотрел в небо, порой наслаждаясь теплом от костра. Так и планировал заснуть ‒ уходить он не собирался.

7. "Святая Мария"

Утро выдалось жарким для леса, хотя по сравнению с пустыней он предвещал лишь приятный тропический день. Чтобы забрать шар, Мира завернула его в простынь Кона, окончательно приватизировав ее себе. Она практически бежала из леса, лишь бы оказаться подальше, и надеялась, что в Прибрежном они сядут на корабль и больше не придется возвращаться тем же путем.

Как и договорились, они с Коном просто пошли в город, не спрашивая остальных, отправятся ли они с ними. Переговорив с Марой, Сайман попросил по дороге составить список вещей, которые она хотела бы забрать. А Кону и Мире он предложил показать город, чтобы быть полезным. Конечно, он не проникся идеей противостоять Грот, но сидеть и бездействовать дальше уже не мог. Особенно после того позора, когда Маре пришлось за него заступиться. Это он должен ее защищать, а не наоборот.

Они втроем приблизились к воротам города ‒ Марвало пришлось оставить в лесу по понятным причинам, а Сазгаус по дороге скрылся в деревьях, но явно двигался в их же направлении. Прибрежный встретил их гораздо приветливее, чем деревня вблизи Коод. Жизнь на его улицах кипела, народ входил и выходил, кто-то перекрикивался, а со стороны порта раздавались звуки строительных работ. Это было гораздо привычнее, чем мертвая тишина пустыни. Да и воздух здесь был свежее, хоть с моря и несло тухлой рыбой.

Пока Сайман пошел смотреть, что осталось от небольшой квартирки Мары, Кон и Мира направились к кузнецу, хотя по дороге вторая отделилась, чтобы найти сапожника, о котором ей рассказали. Анградэ держал небольшой магазинчик рядом со своей мастерской, и горожане охотно показали дорогу к нему. Еще с улицы Мира увидела за стеклянной витриной чудесную работу мастера: аккуратные сапожки на небольшом каблучке были сделаны из мягкой кожи, Мира через стекло это чувствовала, и украшены шнуровкой. Она влюбилась в них с первого взгляда, да только трехзначный ценник был явно против их любви. Мира заглянула в свой кошелек, откуда на нее с жалостью смотрели лишь несколько серебряных монет да двадцать медяков. Такая обувь ей точно не по карману, но может, внутри найдется что-то дешевле?

Поднявшись по ступенькам, Мира столкнулась в дверях со странным мужчиной. Она запомнила его, потому что он носил красный, слегка подранный плащ. И взгляд его… пробирал до мурашек. Проводив спину незнакомца, она обернулась на мастера, который явно пребывал не в лучшем настроении после этой встречи.

К сожалению, Мире не хватило даже на починку старых сапог, и в расстроенных чувствах она вышла на центральную площадь, которую украшал небольшой фонтан вместо городского колодца. Солнце уже вовсю палило, Мира скинула плащ, потому что уже вся запарилась под ним, и умылась водой из фонтана. Смотря на свое отражение в воде, она заметила, насколько хуже стала выглядеть. Все же ей не хватало сна, отдыха и ухода за собой, на который просто не было времени во время путешествия. Ей нужны были деньги, чтобы привести себя в порядок. Похоже, ей все-таки придется работать.

‒ Дамы и господа, прекрасные леди и не менее прекрасные джентльмены! Сегодня вам улыбнулась удача! ‒ Привлекла она внимание прохожих, не без опаски вынимая шар из сумки. Но делать нечего, это единственное, что она умела. ‒ Предскажу ваше будущее за небольшое вознаграждение. Улыбнется ли тебе, красавчик, избранница? Ждет ли вас, достопочтенный гражданин, успех в делах? Отвечу на любые вопросы, с вас лишь горсть монет.

Кон не отходил от нее далеко. Она была взрослой, но всё-таки женщиной, и он по-своему беспокоился, тем более после того, что произошло. Хотя свободу он ей давал, не показывался, а спешно закупался рядом. Просто Кон знал, что ему понадобится в лесу, какие продукты лучше, оттого и не отставал от Миры. А учитывая, сколько она стояла у лавки Анградэ, то Кон ещё успел зайти в кузницу и заказать пули для пистолета, оставив одну из них и строго наказав, сделать кучу железа идентичной. А потом он увидел ее у витрины. Готов поклясться, что видел, как она пускала слюни на сапожки. А когда вышла из магазина совсем пустая, зашёл следом уже с определенной целью. Сразу видно по ценам, что деревня уже давно считает себя городом. Хотя Кону тут нравилось.

Когда он вышел, Мира пропала из виду, но ненадолго. Вскоре он услышал ее представление.

Сазгаус тоже от пары далеко не уходил, хоть и не общался. Он тоже занимался сбором ресурсов, но в его арсенале в основном были боевые покупки. Добывать мясо он умел, а так как сейчас не зима, то и растительность тоже найти можно.

Когда Кон приметил, что Мира осела на одном месте, он воспользовался этим и пошел закупаться дальше. Через полчаса вернулся, и с улыбкой узрел, что у Миры довольно большая очередь выстроилась. Но им нужно было идти!

Он дождался, когда Мира обслужит девушку, которая, естественно, гадала на любовь, и под возмущенный крик старух, занял место клиента. Только вместо вопроса он протянул ей свёрток с теми самыми сапожками.

‒ Это мои извинения за то, что не доследил. ‒ Действуя машинально, Мира взяла свёрток, а Кон коснулся ее раны на руке, намекая, за что именно он просит прощения.

‒ Ну что ты, не стоило. Уж кто должен извиняться, так это тот придурок, ‒ улыбнулась Мира и сообщила очереди, что уходит на перерыв. Отходя вместе с Коном к фонтану, где лежали ее вещи, она пристроила шар на сумке и прежде, чем открыть сверток, попила воды, которую где-то успела раздобыть. Или оставил кто-то из довольных клиентов.

Стоило ей увидеть, что спрятано в свертке, как она прикрыла рот рукой, а на Кона подняла полные влаги глаза. Ее так растрогал подарок, что она готова была его расцеловать. Это же те самые сапожки! Но они такие дорогие, она не могла их принять. Кон настоял. Расплывшись в улыбке, она сразу сменила обувь, прошлась в обновке из стороны в сторону и приподняла длинный подол платья, показывая Кону, мол, как ему? Самой Мире очень нравились, а ноги сразу почувствовали разницу между обычными сапогами и работой мастера.

‒ Спасибо, Кон, ‒ поблагодарила Мира, так и не решившись его даже обнять, но от всего сердца была признательна ему. Ее окликнули из толпы ожидавших предсказание. Как оказалось, здесь не часто радовали горожан представлениями подобного рода, Мира и не ожидала, что соберется столько народу. ‒ Похоже, я застряла здесь до самого вечера, хотя уже заработала больше, чем рассчитывала. Сможешь купить лекарственных трав, чтобы не пришлось просить Саймана вырастить их?

‒ Да я не против, ‒ сказал как раз подошедший жрец. Он краем уха услышал последний вопрос Миры, и так как это касалось его, позволил себе вступить в разговор. Хоть Сай и был жрецом доброй богини, местные жители как-то странно на него косились. Все из-за его дружбы с фейри, прошло всего ничего, они еще не забыли обиды. И потому потихоньку начали расходиться, стараясь держаться от него подальше.

‒ Ты уже сходил в дом Мары? ‒ спросил с улыбкой Кон, все еще насытившись тем позитивом, который подарила ему Мира при взгляде на подарок. Она еще не знала, что в его рюкзаке, висевшем на спине, были еще два плаща для них и две сменные одежды. Черт знает, сколько им еще придется ходить, не имея прелестей современной жизни: ночевать в лесу, умирать в пустыне…

Он порой поглядывал на свою подругу ‒ ей шли сапожки, но самое главное, чтобы ей было удобно. Свою совесть он очистил все равно не полностью, и где-то чувство вины еще шевелилось змеем в душе. Он понимал также, что Мире нужны деньги, но впереди их ждала неизвестность и долгий путь, в котором вряд ли будут магазины. Потому он после вопроса повернулся к ней:

‒ Я всё-таки хотел бы выйти из города сегодня и покончить с этим, пока цель так близко. А уже после мы можем вернуться и отдохнуть всласть.

‒ Ты прав, если хотим покончить с Грот, то лучше не медлить, ‒ сказала Мира, но вдруг обернулась на площадь, будто проверяя, не услышал ли кто ее слов. Всё-таки такие вещи лучше не обсуждать на людях, а то опять попадет в неприятности.

Люди на площади начали расходиться, то ли действительно из-за Саймана, то ли не хотели больше ждать Миру. На хлеб она подзаработала, и хватит на этом. Собрав свои вещи, кроме старых сапог, она взглянула на мужчин. Если Кон уже привычно был с рюкзаком, то Сай с двумя огромными баулам смотрелся комично.

‒ Это все вещи Марвало?

‒ Да, ‒ вздохнул Сайман и кивнул на мешки. ‒ В том, что побольше, шмотки, которые я бы и одеждой не назвал, а во втором какие-то странные штуки, которые ей зачем-то потребовались. Честно, даже не знаю, для чего они. ‒ Он пожал плечами и улыбнулся. ‒ Ладно, заканчивайте свои дела, встретимся за воротами ‒ не хочу оставлять ее одну надолго.

Кон кивнул и вопросительно взглянул на Миру. И им тоже пора было идти, к людям он её больше не подпустит, а то разорвут на сувениры. Лишь иногда обещал подбегающим, что они скоро вернуться.

Неужели осталось совсем немного, и все эти ужасы закончатся? Кон наконец-то вернется в родной дом, успокоит отца и мать и заживет уже спокойно? Ему нравились путешествия, честно. Но уж больно он скучал по дому и по богатой жизни.

Сазгаус, как оказалось, был с Марой, но пришел не намного раньше остальных. Завидев мешки у Саймана, она радостно захлопала в ладоши, хотя и сама поразилась тому, сколько у неё вещей. Если они собирались путешествовать, то надо от чего-то избавиться.

‒ Спасибо, Сайман, ‒ радостно сказала она, принимая у него два мешка. Все её вещи, как она и просила, и от каждой будет просто невозможно избавиться. А во втором мешке её игрушки. Ах, без них она в ближайшее время бы сошла с ума. Достав наручники и радостно ими покрутив, Мара не заметила, как с любопытством Сазгаус заглянул в этот мешок и тут же воздухом подавился.

‒ Женщина, ты извращенка! ‒ выкрикнул он.

‒ Что? А что такое? ‒ искренне не поняла она. ‒ Очень хорошие вещи, между прочим! И качественные! Знаешь, как помогают разнообразить сексуальные игры?

Встал второй вопрос ‒ как она все это потащит. И подошедший Кон не постеснялся задать этот вопрос.

‒ Прости, Мара, но если вы с нами, то придется постараться облегчить путь.

Она знала, что они будут путешествовать, но ведь не к Грот пойдут. Может, проводят до того места, а дальше куда? Сайман же боялся того места и самой богини. Этот вопрос, который сама себе задала фейри, поставил её в тупик, и она замолчала, пока Сазгаус внаглую заглядывал во второй мешок и не постеснялся оттуда даже плетку вытащить.

‒ Черт, то, что у тебя там лежит, я даже не видел никогда, ‒ усмехнулся Саз, рассекая воздух игрушкой. Раздался свист и громкий шлепок о камень ‒ Хорошая вещь, действительно качественная.

‒ Это не смотреть надо, а пробовать, ‒ улыбнулась Мара, доставая… очень фаллическую игрушку и махая ей из стороны в сторону перед Сазом. ‒ Можем как-нибудь попробовать.

‒ Я подумаю, ‒ мягко ушел от разговора Саз и, бросив плетку в мешок, отошел от столь яркого сокровища Мары. Зато Кон, пока Мара тут показывала свою игрушку, прокашлялся и закрыл глаза Мире, будто бы она была маленькой девочкой. Но фейри уже копалась во втором мешке и вынимала «одежду». Красивую и стильную, кстати, но в этом обычно на пляж люди ходили и в очень жаркую погоду.

‒ Даже говорить ничего не хочу, ‒ вздохнул Сайман, прикрывая глаза, будто они могли ослепнуть от увиденного. ‒ И я это тащил через весь город. Знал бы, для чего, сжёг на месте.

Теперь отнимать уже поздно было. Он лишь надеялся на благоразумие Мары, что она выберет одежду, а не игрушки, потому что помогать нести их точно не собирался. Своих же вещей у него было совсем немного, и все они поместились в маленькую сумку, которую он повесил себе на плечо. Путешествия налегке для него были обычным делом, потому что запасаться продуктами в дорогу не приходилось.

‒ Что такое? ‒ спросила Мира, рассеянно улыбаясь, потому что не успела заметить, что там вытащила из мешка Мара, как ей закрыли глаза. Ей было очень любопытно увидеть, что же такое могло разнообразить сексуальные игры, поэтому она обхватила ладонь Кона и потянула вниз, одновременно поднимаясь на носочки, чтобы выглянуть сверху. Но было уже поздно.

Увидев в руках Мары одежду, Мира с сожалением вздохнула. По дороге она постеснялась перед Коном зайти в магазинчик с нарядами и косметикой, хоть и собрала деньги специально для этого. Ей бы хотелось выглядеть хотя бы в половину так красиво, как Мара, если не брать в расчет рога и хвост. Но в любом случае у них не было на это времени. Они наконец-то нашли, что искали, и вся надежда была теперь на нее, а разговор с духами предстоял не из лёгких.

Пока Мара копалась в мешках, выбирая, что оставить, а что взять с собой, Мира отпустила руку Кона и отошла немного, смотря вглубь леса, где её ждали призраки. Она погрузилась в воспоминания того видения, когда ее атаковали просьбами о спасении. Сможет ли она хоть кому-то помочь? Загвоздка была в том, что она и самой себе помочь не может. У горла опять оказался клинок, а чья-то сильная рука прижимала ее спиной к груди.

‒ Черт возьми, да когда мне уже перестанут грозить перерезать горло? ‒ вырвалось у нее, прежде чем она успела испугаться.

‒ Т-с-с, тише, ‒ шепнул на ухо на удивление приятный мужской голос. Мира скосила глаза вниз, стараясь хоть что-то разглядеть на своем пленителе, и в глаза бросился красный потрёпанный плащ, который она уже где-то видела. ‒ Если ты и твои друзья ответите на мои вопросы, быть может, я убью тебя быстро. Где сейчас Грот? ‒ спросил он уже громко, чтобы и все остальные услышали.

Мара оглянулась на странный голос и вскрикнула от страха, видя как кто-то кому-то угрожает. Все-таки в прошлый раз она все видела издалека и не сразу. Кон тут же выхватил пистолет и мысленно проклял себя уже в который раз. Ну как сейчас-то получилось, что её кто-то взял в заложники? При свете дня!

‒ Что, еще один? ‒ в голосе Сазгауса чувствовалась усталость, но он одновременно с Коном встал в боевую позу, выхватывая меч. Переглянувшись с Коном и будто мысленно о чем-то договорившись, Сазгаус отошел от компании, не мигая смотря на подошедшего. Его никто не знал из присутствующих, но взгляд куда страшнее, чем у самого Саза, когда тот его таким делает. Потому что этот взгляд ‒ безумный. ‒ Вот в это совпадение я в жизни не поверю.

‒ Отпусти девушку, ‒ проговаривая по слогам сказал Кон, целясь в нескольких сантиметрах от головы неизвестного, чтобы пустить предупреждающую пулю. ‒ Мы не знаем, где Грот.

‒ Отпустите её, пожалуйста! ‒ вскочила на ноги Мара, сжимая ручки в районе груди. Кинув на неё быстрый взгляд, Кон резко рванул к ней и прикрыл собой на случай, если неизвестный переместится на другую жертву.

‒ Не пудрите мне мозги! Я слышал на площади, вы говорили о Грот, ‒ выкрикнул мужчина в плаще, метая взбешенные взгляды от одного противника к другому. Видя, как Сазгаус отделился от группы, он резко сделал шаг назад, чем заставил пискнуть Миру в своих руках и сильнее поднять голову, чтобы лезвие случайно не впилось в кожу. Однако на шее появилась тонкая полоска крови, как знак, который предупреждал, что с ним шутки плохи.

Мира прокляла свой длинный язык. Если ее убьют, то она точно этого заслужила.

‒ Мы правда не знаем, сами ее ищем, ‒ пропищала она, чувствуя, как лезвие давит все сильнее. ‒ Идём к Сухому водопаду.

‒ Ее там нет! ‒ рявкнул ей на ухо незнакомец, и она зажмурилась от страха. Мира почувствовала, как он переместился позади на другую сторону от нее и чуть отстранил нож. И на другое ухо ей как-то даже ласково шепнул: ‒ Но если это так, то такая милашка, как ты, точно должна понравится ужасной и прекрасной в качестве жертвоприношения. На этот раз она мне ответит.

Мира скривилась от мерзкого чувства, как ее ухо облизали. Но будто сразу после этого неизвестный потерял к ней всякий интерес. Его глаза вновь заметались по собравшимся. Если по взгляду Сазгауса он мог определить для себя соперника, то жрец в зеленом и парень с трубкой его вообще не впечатлили. Зато девушка позади точно вызвала интерес. Он даже шею вытянул и шире раскрыл глаза, чтобы ее разглядеть. Рога, волосы алые, словно текущая по венам кровь, и глаза дьяволицы! Если бы он увидел ужасную и прекрасную Грот в человеческом обличье, то мог бы поклясться, что она выглядела именно так!

‒ О, дива неземная, воплощение самой прекрасной, ‒ пропел он, снимая капюшон, под которым скрывались седые волосы. Именно как у стариков, потому что не походили на серебро серийцев. ‒ Я Зед, твой верный слуга с рождения и до конца своих дней. Благослови же меня своей любовью.

Кон и Сазгаус мимолетно взглянули на причину странно изменившегося настроения человека, и тут же вернули свои глаза на Миру. Кон своим выражением лица ясно давал понять, как он сам хочет её сейчас убить. Хотя бы просто язык вырежет. Уже в который раз он доказывал неэффективность своей длины!

А вот Сазгаус вдруг влез в карман и бросил в сторону неизвестного свернутый клочок бумаги. Жаль было отдавать то, из-за чего он был повешен на крест, но столько его изучал, что уже мог нарисовать собственную картинку.

‒ Эта карта всех старых храмов Грот, ‒ сказал Сазгаус и наступил на этот клочок. ‒ Меняю её на девушку. Карта подлинная.

‒ У тебя все это время была карта храмов Грот?! ‒ не была бы Мира в который раз в опасности, Кон бы добавил в свой голос помимо удивление еще и гнев.

‒ Тебя сейчас действительно это волнует?!

Между тем Мара, которая приметила взгляд незнакомца на себе, подошла к Кону и вжалась в его спину ‒ настолько её пугал этот странный человек. Кон чувствовал, как её руки дрожали, но черт, как же она сейчас была ему неудобна!

‒ Отпустите её! ‒ всхлипнула она и выглянула из-за плеча Кона. Заметила кровь на шее Миры, была секунда, когда Мара хотела было броситься к девушке, которая ей так понравилась, но страх был куда сильнее, и она могла лишь на эту картину прикрыть рот ладонями, чтобы не закричать.

‒ Помолчи! ‒ рявкнул на неё Сазгаус, опустив меч, как бы подтверждая, что на сделку готов.

‒ Не смей повышать на нее голос! ‒ закричал Зед, бросая на Сазгауса испепеляющий взгляд, а затем на карту. ‒ Разверни, ‒ приказал он, хотел сначала посмотреть, и пока Саз выполнял, вновь взглянул на Мару, и его лицо смягчилось. ‒ Я выполню любую твою просьбу, любовь моя.

И действительно, Зед убрал нож от горла Миры, но пока до конца не отпускал. Все же сначала карта. Он уже побывал во всех известных ему храмах, но богини там больше не было, и со времён сна, который перевернул всю его жизнь, больше с ним не связывалась. Толкая Миру, он вместе с ней подошёл ближе к карте.

‒ Этот и этот, ‒ указывал он ножом в карту, которая лежала на земле, ‒ исчезли, как на Сухом водопаде. Эти три погребены под землёй, что в них не попасть, а вот эти два необитаемы, я там был.

Когда он вот так рассуждал, задумчиво изучая карту, даже на нормального человека был похож. Методом исключения он оставил всего два храма, отмеченных на карте, где бы можно было ещё встретить жрецов. И как раз рядом с одним из них был город, вблизи Ущелья Тали. Второй же находился на севере от Гор крика. Закончив с размышлениями, он поднял карту и сунул в свой карман.

‒ Сделка, ‒ заключил Зед и бросил ещё один взгляд обожания на свою дьяволицу, обещая, что они ещё встретятся. После чего толкнул Миру от себя в сторону Сазгауса, чтобы тот, стоящий ближе всего к нему, не успел ничего сделать, и растворился в хлопках красной ткани.

Доверяя Кону, что тот его прикроет, Саз откинул меч ровно в тот момент, как Мире до него оставалось пару сантиметров. Он мягко обхватил её тело и поднял голову, но незнакомца уже не было. Сазгаус одновременно и рад был этому, и не очень, потому что хотелось расквитаться за столь сильное бесстрашие ‒ набрасываться на такую группу.

‒ Всё хорошо? ‒ тут же подскочил Кон, отталкивая Саза, но тот не особо этому был опечален ‒ он отдал Миру в руки её друга, а сам отошел, выискивая следы на земле, если вдруг то исчезновение ‒ простой фокус, а сам Зед еще где-то тут.

‒ Что это было? ‒ дрожащем голосом спросила Мара, оглядываясь и тоже ища странного психа. ‒ Это он… мне говорил, что ли?

Но Кон её проигнорировал и, все еще обнимая Миру, набросился на Саза.

‒ У тебя была карта храмов? Где ты её достал?

‒ А что, вы на моей табличке только «убийца» в пустыне прочитали? ‒ не чувствуя никакой вины, пожал плечами Саз. ‒ Украл.

‒ И теперь она у него…

‒ Я изучал эту картину достаточно долго, чтобы запомнить метки на ней. Она была создана пять сотен лет назад, на ней были отмечены лишь храмы Грот на этом материке.

Но вот что нельзя было не сказать, так это спасибо странному парню. Конечно, он мог наврать, но… На время они могли отмести несколько вариантов храма. Если же вдруг действующих не окажется в горах и ущелье, тогда есть смысл потом проверить слова Зеда.

‒ Ты в порядке? ‒ единственный, кто обратил внимание на Мару, был Сайман. Он стоял рядом с ней, поэтому мог свободно дотянуться, чтобы обнять за плечи. ‒ Он просто какой-то сумасшедший, не принимай его слова на свой счёт.

Но сам он будет вдвойне приглядывать за ней, потому что странное поведение Зеда сильно беспокоило. Кто знает, что ему взбредёт в голову, и находиться в лесу, где между деревьями блуждал этот ненормальный, было страшно.

А ведь Зед не пропал в воздухе. Сазгаус нашел его следы на земле, но тот не собирался возвращаться. По крайней мере, сейчас.

‒ Если я ещё раз когда-нибудь произнесу имя этой богини, пусть стану немой в тот же день, ‒ сипло сказала Мира, одной рукой обнимая Кона, а второй держась за горло. Может, ей научиться драться, чтобы иметь возможность защитить себя. Умей она владеть мечом или кинжалом, наверняка что-то могла сделать, а не смиренно принимать участь жертвы. Ее глаза обратились к Сазгаусу. «Попросить его?» ‒ проскочила мысль у нее в голове, но она сразу ее отбросила, отворачиваясь к Кону. Он ведь тоже умел обращаться с мечом, хотя кто лучше владеет клинком, чем звездный эльф? Ну, или его половина.

‒ Вот это было бы весьма кстати. ‒ Когда самое страшное случилось, Кон наконец-то мог вылить на Миру свое негодование: ‒ Следи, пожалуйста, за языком, Мира! Это уже не первый не раз, честно слово!

‒ Оставь её, ‒ строго сказал Сазгаус, переводя взгляд со следов на нее, а с нее уже на Кона. Больше никаких усмешек или улыбок. Сазгаус был сейчас напряжен из-за возможного присутствия Зеда, и лучше всего было, если группа уберется отсюда. Проблема не в опасности типа, но в его хитрости и способности подходить очень тихо. ‒ Уходим отсюда.

‒ А как же храм? ‒ спросил Кон, вставая и преграждая дорогу Сазгаусу, который уже намеревался идти в сторону деревни.

‒ Ты не слышал его? Этого храма там нет. Да и я так считаю. Если только в самом низу, но что-то мне подсказывает, что там найдем мы только смерть.

‒ И что ты предлагаешь? Идти туда, куда указал этот псих?

‒ Да. — На две буквы вся группа оглянулась и посмотрела на Саза как на психа. ‒ Он искал Грот ‒ это поняли все. Найди он её тут, не напал бы. Если он побывал в других местах, есть смысл исследовать неизвестные. А там, если будет пусто, обыщем и те, которые Зедом уже пройдены.

‒ Ничего глупее в жизни не слышал ‒ идти за этим ненормальным?! ‒ Кона тоже можно было понять. Он все-таки угрожал Мире! И в отличие от Саза, что Кон не мог не признать, спасать он её явно не собирался от себя же.

‒ Твоё дело, ‒ пожал плечами Саз, обходя Кона. ‒ Я иду в порт, оттуда в горы. Кто хочет со мной ‒ пошли.

И ведь не поспоришь с главным фактом ‒ Сазгаус имел карту, на которой запомнил точки храмов. Кон мог и дальше идти с Мирой, но насколько месяцев или лет затянутся эти загадки с духами? Чертыхнувшись, Кон посмотрел на Миру, ясно давая понять, что предполагает всё-таки пойти за Сазом.

Она кивнула, словно они опять думали об одном и том же. Поднявшись на ноги, она пошла следом за Сазом и Коном, однако сильно опустила голову, потому что полностью признавала свою вину. Но теперь у них была информация о храмах и, как оказалось, карта.

‒ Маре нельзя в город, ‒ напомнил Сайман, когда троица решила удалиться. Его подмывало идти с ними, но подругу бросать не хотел. Он бы мог придумать какую-нибудь маскировку для нее, но если они сразу не сядут на корабль, это могло стать проблемой.

‒ Возьми мой плащ, ‒ обернулась Мира на слова жреца. Конечно, он ей не по росту, но хотя бы скроет рога за капюшоном. Сняв с себя плотную серую ткань, она вручила ее Марвало вместе с улыбкой. Только так она могла ответить на ее доброту сейчас. ‒ Спасибо, что вступилась за меня. ‒ А после снова догнала Кона.

‒ Рискнем? ‒ спросил Сай Мару. Он даже готов был понести ее вещи. Что брать с собой, выберет на борту корабля, а сейчас лучше не терять время зря.

‒ Но ты же не хотел, ‒ неуверенно напомнила Мара, хотя правильнее было бы сказать: «Ты же избегаешь этого». Если на этойземле они шли за ребятами, чтобы найти себе какую-то точку старта, то сейчас шло решение о том, чтобы пойти куда-то в опасное место целенаправленно.

Пойти в город она не боялась, но не торопилась надевать предложенный плащ, потому что ответ должен был дать Сайман. Это ему нужно; это он не собирался идти в храмы изначально. Как-то Мара и не заметила, что согласилась быть зависимой от решений жреца. Куда он, туда и она, несмотря на сказанные в пылу ссоры слова.

‒ Я не против, но встречаться с тем типом больше не хочется. ‒ Потому что реально её напугал. В принципе Мару никогда не пугали люди, а с людьми она всегда умела находить язык… Во всех смыслах. Но вот этот…

Пока Сайман гулял по улочкам Прибрежного в одиночестве, он много думал о том, куда привел его выбранный путь. Сазгаус и Кон в чем-то были правы, и побег лишь оттягивал время, когда Грот явится за ним, чтобы ещё более жёстко потребовать своё. Быть может, встреча со всеми этими людьми, которые также не хотят вверять свою судьбу богине, была не зря. Пришло время что-то менять.

‒ Встретимся в порту, ‒ крикнул он в спины спутникам, принимая решение, а плащ из рук Мары взял в свои и накинул ей на плечи. Капюшон пока не надевал, не было надобности за стенами города. ‒ Наверное, я просто боялся сражаться в одиночку. Но, может, с этими ребятами что-то да получится. Пойдем пока с ними, а там ‒ будь что будет.

Подняв мешки, в которых были собраны вещи Мары, Сайман пошел в обход города. Он знал, что со стороны порта есть ещё одни ворота, служащие дверью для рыбаков. Чтобы избежать лишних встреч на улицах города, им лучше обойти стороной. По крайней мере, так ему будет спокойнее.

***

Они взяли билет на корабль. Хорошо это или нет, но уходил он в ночь, оттого пришлось Маре вернуться в лес, но на этот раз одна она не осталась ‒ Сайман был с ней.

А вот Кон и Мира уже размещались на палубе, выбрав себе соседствующие каюты. Кон был приличным молодым человеком ‒ с достойной дамой в одной комнате ни-ни! А вот из-за экономии денег, которых у Мары в принципе не особо много (все мы уже поняли, за чей счёт она жила), пришлось с Сайманом в одну каюту поселиться. А разделяла эти три помещения каюта Сазгауса. Он, не сказать, что был чем-то недоволен, но при оплате билета выражение его лица оставляло желать лучшего.

Кон узнал, что плыть им две недели, так как будет пара остановок ‒ в одном городе, и, так как судно больше грузовое, чем пассажирское, им нужно будет заплывать на соседний остров. Эта ситуация мало кого устроила, но такое же количество времени они потратили бы пешком. Трудно сказать, что было лучше, но здесь хоть была безопасность и спокойствие за следующий день. Кон только переживал из-за кораблекрушения, кои не редкость были, потому, пока они разбирали свои вещи, пока Кон отдавал купленную одежду Мире для нее же, инструктировал на самый черный из возможных вариантов. Нехорошо было сейчас нагонять страх, но лучше так, чем во время.

Кон также купил несколько развлекательных карточных игр в дорогу, выпивки хорошей, по которой так скучал, и с недовольством заметил, что деньги имеют свойство заканчиваться. Их было нормальное количество, но лично ему уже некомфортно! Потому он почти перед самым отплытием сходил в магический магазин и купил того же качества бумагу. Уже ночью, когда Мира укладывалась на гамаке, Кон написал письмо отчиму с просьбой выслать ещё денег. Маме не понравится, но отец от нее прикроет. Да и заодно в подробностях описал свои дела и процесс путешествия.

‒ Мир, ‒ позвал Кон свою подругу, но та промычала что-то нечленораздельное, после чего он улыбнулся и, погасив свечу, поднялся на палубу. Там его письмо обратилось в птичку и упорхнуло по указанному адресу. А сам Кон наблюдал за ней и думал: «Как же я хочу домой». Все бы сделал за пироженное его бабушки. Корабль тронулся, а Кон так и остался стоять в задумчивости.

В это время в одной каюте от Кона и Миры пара тоже не спала. Мара откладывала на выброс ненужные ей тряпки, но когда Сайман заставил ее таскать свои мешки, она и сама решилась на столь страшную для девушки вещь.

Сидя на полу в позе лотоса и складывая строчкой свои вещи, она делила их на две кучи. Всё-таки нашла для себя компромисс ‒ ненужное просто отдаст Мире, а там выброс вещей на ее совести.

Когда она закончила, в мешке остались лишь косметика, резинки, пилка для рогов, и всякое по мелочи. Перед ней остался второй мешок с ее игрушками. Вот тут будет труднее. Ведь игрушки рассчитаны не только на нее, но и для партнёра, и когда такой появится…

‒ Сайман, ну можно я игрушки оставлю? ‒ начала конючить Мара, вытаскивая оттуда… Бусы с очень большими бусинами. И ещё без застёжки на шее. Порванные будто, и какой в них тогда смысл? ‒ Никогда не знаешь, с кем придется столкнуться. Даже ‒ когда! А этот вопрос самый главный!

‒ Зачем они тебе? В дороге все равно не до этого будет, ‒ сказал Сайман, взяв в руки странные бусы. Повертев их, он с брезгливостью отложил их, потому что подумал, в каком месте они могли побывать. ‒ Оставь себе одну, а остальное кинем за борт. Все равно только мешать будут.

Вот честно, он бы даже одну не оставил после того, как узнал, для чего они нужны. Еще в лесу он хотел по-тихому припрятать их в каком-нибудь кусте, но Мара вцепилась в мешок, как в нечто драгоценное. Хотя, если подумать, такие вещи и правда были на вес золота, потому что в их краях не достать. По крайней мере, Сайман не знал ни одного такого места. Он и не искал.

‒ Давай, давай, ‒ торопил он подругу, потому что хотел поскорее избавиться от этой срамоты. ‒ Выбирай, и я отнесу мешок.

‒ Ну как выбрать-то? ‒ оОна все вынимала и вынимала… Игрушки были небольшими, оттого и брали количеством ‒ их было очень много. И в основном больше для самого процесса, нежели для подготовки и возбуждения, типа наручников. ‒ Да и вообще, мы же не собираемся ночами ходить! Вот ночами и можно развлечь себя! Ну серьёзно, Сай, ты слишком правильный, чтобы понять истинную прелесть этих игрушек!

И тут Мара зарылась в мешке своем активнее, вынимая все больше и больше всякой гадости. В принципе её игрушки были почти одинаковыми. Иногда менялась лишь форма, толщина и конец, имитирующий… разное.

‒ Вот! ‒ Но в её руке вдруг оказалось кольцо. Странное, резиновое и с кучей усиков. Она протянула его Сайману и гордая своей работой рассказала: ‒ Это надевается на основание члена. Мои мальчики говорили, что ощущения просто бомбезные! Это не секс, Сайман, не думаю, что твои «святые» обеты будут нарушены!

‒ Фу, убери от меня свое непотребство, ‒ возмутился Сай и хотел просто оттолкнуть от себя ее руку, но вышло неаккуратно, из-за чего он выбил это кольцо у нее из рук. В принципе он не очень расстроился из-за этого.

Смотря на все эти гадкие вещи, которые призваны были развращать, превращать святой акт зачатия новой жизни в грехопадение, кривил носом, и выражение его лица было таким, будто его сейчас стошнит. Будь у него под рукой метла, сгреб бы все эти гадости обратно в мешок, да не спросил больше у Мары, а просто выкинул на дно морское, где им самое место. Чтобы у нее больше не было, чем соблазнять мужчин, да и самой соблазняться. А так ему пришлось делать это руками, из-за чего только сильнее отвращение испытывал.

‒ Все это ‒ изобретение нечестивых. Не предстало одинокой девушке заниматься подобными вещами и других совращать, ‒ бубнил он своим профессорским тоном. ‒ Вот выйдешь замуж, делай со своим мужем все, что душе угодно. А эти… игрушки, прости, богиня, должны быть уничтожены.

‒ Э… Эй! Ты что делаешь? ‒ возмутилась Мара, потеряв драгоценные секунды, пока смотрела на катающееся по полу кольцо. А когда обернулась, почти все было уже в мешке. Испугавшись, что Сай действительно исполнит то, что задумал, она схватила мешок и потянула на себя.

Её возмущению не было предела. Мало того, что она от души хотела ему помочь хоть познакомиться с красотами воздействия на чувствительный орган, плевок в душу получила и такое отношение.

‒ Прекрати, Сайман! ‒ чуть не плача кричала она. ‒ Как ты можешь так относиться к чужим вещами; к чужой святыне! Ты мне не папочка, чтобы говорить, что делать! Ты мне никто, Сайман, отпусти мои вещи и прими меня уже такой, какая я есть! ‒ Но его руки крепко впились в мешок, и тогда Мара пошла на отчаянный шаг. Она укусила руку Саймана, но так… легонько, действительно боясь причинить боль. Или, как она умела ‒ как умела только в постели.

‒ Ай! ‒ Сайман больше испугался, чем действительно пострадал. Он отпустил резко, что Мара чуть не упала по инерции. ‒ О тебе же забочусь, глупая!

Ее слова больно ударили по сердцу. Они не так долго знакомы, но Сай испытывал теплые чувства к Маре, как к хорошей девушке, хорошей подруге. А она, значит, считала его никем. На его лице отразилось все, что он думал по этому поводу: боль, печаль, даже капелька возмущения. Он ведь от чистой души хотел помочь ей, чтобы ее приняли люди и больше не пытались изгнать.

‒ Раз я для тебя ничего не значу, тогда делай, что вздумается, ‒ с обидой выплюнул Сай. ‒ Тебя так и будут гнать отовсюду, только теперь меня не будет рядом, чтобы помочь, если снова окажешься на улице.

Осмотрел нехорошим взглядом мешок и игрушки, которые остались на полу, будто это они были виноваты в том, что Мара такая любвеобильная, он фыркнул и резко развернулся, направившись на выход из каюты. Не хочет его слушать, что ж, он больше не будет надоедать, а пустит свои силы туда, где они больше требуются.

‒ Только кто тебя просил обо мне заботиться? Ты это делаешь для себя, как тебе удобно! И это из-за тебя меня выгнали из деревни!

Скорее было брошено из-за злости. Она не считала так, но зато перед глазами встал образ, как Сайман при новых знакомых сразу вылил на неё все нехорошее, сразу сдал, как говорится, с потрохами. Вот и выплеснула.

Когда дверь открылась, и Сайман вышел, Мара осталась совсем одна, быстро дышала от злости. Лицо её покраснело, а с волосами фейри так вообще казалось, что она стала одним большим помидором. Уже и не помнила, что вообще её когда-то доводило до такого состояния. Все время с Сайманом пробуждало в ней такие негативные чувства, полные противоположности любви. Не ненависть, конечно, но злость. И раньше она справлялась с этим лишь одним способом.

В их каюте не было иллюминатора, потому Марвало не знала, какой нынче на дворе час. Она взяла все, что отложила для Миры и не нашла ничего лучше, кроме как ворваться к ней в каюту. Без стука. И какого было её удивление, что девушка еще спит, а в иллюминаторе каюты было совсем темно.

‒ Кхем. ‒ Не будь она сейчас на пике негативных эмоций, Марвало бы ушла отсюда, но взыграло редкое в ней чувство, которое все-таки порой имела место ‒ эгоизм по отношению к другим людям. ‒ Мирочка! Ты спишь? ‒ Учитывая то, как ворвалась сюда Мара, нет. ‒ Я принесла тебе одежду. Я носить не буду, так что, если хочешь, можешь выкинуть, но вдруг что понравится. ‒ Она прошла внутрь. Положив на стол стопку одежды «в стиле фейри», Мара повернулась к поднимающейся с гамака Мире.

Потирая глаза, Мира пришла в шок, по-другому не сказать, как бесцеремонно и нагло ее разбудили. Она и не заметила, как уснула под тихое чирканье пера о бумагу, и вместо Марвало ожидала увидеть перед собой Кона. Что она забыла в ее каюте, какая одежда? Привстав с гамака, она посмотрела на стол недовольным взглядом.

‒ Одежда? А как же ты? ‒ все ещё сонная, Мира никак не могла понять, что произошло. Она дремала совсем недолго, но это и было плохо, потому что чувствовала себя после короткого сна ещё более уставшей. ‒ Спасибо, конечно, но…

Она мгновенно проснулась, стоило ей развернуть первую тряпочку. Иначе назвать нельзя было. Ткань хорошая, даже похоже, что чистый шелк, но разве эта сетка могла что-то прикрыть?! Вторая вещь больше походила на майку, только немного длиннее. А вот чёрное длинное платье Мире понравилось, если бы не разрезы на юбке до самого пояса. Красное тоже ничего, только полупрозрачные кружева на груди смущали. А ещё был комплект из короткой кофточки и длинной юбки с вышивкой какими-то камнями ‒ выглядело очень богато! И опять какая-то сетка…

‒ Не знаю, подойдёт ли что-то мне, всё-таки я ниже ростом, да и формы… В общем, вот эти неплохие, я бы попробовала, ‒ отложила она понравившиеся варианты и с улыбкой взглянула на Марвало. ‒ Спасибо ещё раз.

И пока Мира осматривала, Мара заметила взгляд соседки. И тогда-то в ней и проснулась совесть. Если вспомнить, Марвало хоть в лесу сидела, а вот Мира шлялась весь день по городу ‒ наверняка устала.

‒ Прости, ‒ буркнула она. ‒ Я не продумала… Меня просто так Сайман сейчас разозлил, что будто пелена перед глазами выросла! Я шла-то что ‒ спросить хотела, нет ли у тебя что-то крепкого? Или, не слышала, может, у матросов? Может, продает кто? Так напиться хочется! Ой, не могу, как вспомнится, так трясет! Ты представляешь, он мне еще будет говорить, с кем и когда спать! Еще и игрушки мои выкинуть собирался! Он их по миру собирал? Он их покупал?

И вот её опять понесло. Вспомнила лицо Самана, его слова, как вновь внутри закипела. Но вовремя вспомнила, что Миру это не особо волновало. Ей в принципе все равно должно быть, и Мара, потерев шею, виновато отвела взгляд.

‒ Это хорошие вещи! Я умею шить, так что если понравится, но не подойдет ‒ скажи, я ушью. Делов-то!

Но Мара так и не ушла ‒ ожидала ответа на вопрос про выпивку. Это и был её способ успокоиться. Пьяненькая она всегда становилась веселой, что бы ни случилось. Но так как в жизни её мало что так сильно огорчало, к выпивке она прибегала очень редко. Кто ж знал, что это произойдет?

‒ Хорошо, я примерю и скажу тебе, ‒ кивнула Мира, складывая вещи обратно. Немного укоротить вырезы попросит ‒ это точно.

Влезать в дела Мары и Саймана она не хотела, тем более не знала, какие между ними отношения. Со стороны они казались старыми друзьями, но действительно ли это так, утверждать не могла. А вот насчёт выпивки задумалась. Когда Кон отдавал ей вещи, она заметила в его рюкзаке бутылку вина, но просить его… Он и так слишком много для нее купил, одни сапоги чего стоили! У матросов точно должно быть дешёвое пойло, в таком длительном плавании без него никак.

‒ Спросим у моряков, наверняка что-то найдется, нам же много не надо. Только предупрежу Кона, ладно? Жди здесь, ‒ подарив Марвало ещё одну улыбку, Мира натянула новые сапожки, на которые все никак не могла налюбоваться, и быстро убежала на палубу.

Кон нашелся, облокотившийся на бортик. Он смотрел куда-то вдаль в темноту черного моря. Из-за воды наверху было прохладно, и Мира погладила оголённые плечи, согревая их. Надолго задерживаться здесь не собиралась, поэтому быстро подскочила к Кону.

‒ Кон, у меня есть просьба к тебе, у Марвало что-то случилось, но она преподнесла мне небольшой подарок, поэтому я хочу отблагодарить ее выпивкой. Куплю у моряков, деньги у меня есть, но… Сможешь побыть вечерок у Саймана? Очень прошу.

Получив его согласие, Мира убежала на корабельную кухню. У моряков оказался только дешёвый ром, но выбирать особо не приходилось. Конечно, даже с одной бутылкой они расставались нехотя, но за горстку монет к выпивке в придачу дали тарелку с закусками в виде маленьких бутербродов с колбаской. А судя по словам Мары, ей сейчас и такое подойдёт.

Когда Мира вышла в длинный коридор, Мара уже поджидала её практически рядом. И как же загорелись её глазки, стоило увидеть то, что хотела. Вот в выпивке была не привередливой ‒ разным её парни угощали в зависимости от статуса и финансового положения. Мара была с мужчинами, которые её нравились, и никогда не смотрела на то, что у них было за спиной. Если за спиной стояла гора монет ‒ это приятный бонус, который Мара с радостью принимала, если предлагали, но не наглела.

‒ Ой, спасибо тебе большое! ‒ радостно хлопнула та в ладоши и протянула руки к тарелке и бутылке. Но никуда не убежала, а задумчиво смотрела на причину своей будущей радости. А… почему бы не сделать еще веселее? ‒ Мира, а ты не хочешь присоединиться? Нам столько времени плыть вместе, а мы остаемся чужими людьми! Я не в друзья напрашиваюсь, нет! Но почему бы?.. Ой, да что я тебя спрашиваю? Пошли!

Она вернула тарелку и бутылку ‒ прямо сунула в руки Миры и, обойдя девушку, не слушая её возмущений, подтолкнула в спину. Слышала, что у Миры отдельная каюта, так отчего не воспользоваться этим? Хотя, если Сайман увидит её пьющей, так рассердится ‒ это плюс. А потом настроение испортит нравоучениями ‒ это минус. Потому, когда пришлось выбирать, Мара все-таки повернула с Мирой в каюту последней.

‒ Ты столько ужасов пережила в последние дни! Тебе это точно необходимо, поверь мне! А нет, так хоть поешь, мне и выпивки хватит! ‒ приговаривала она по пути. ‒ Отдохнуть еще успеешь!

‒ Ой, честно, я не откажусь, ‒ улыбнулась Мира. Ее и подталкивать не надо было, она сама с радостью двинулась в свою каюту, не зря же у Кона выпросила вечер. ‒ Меня ещё никогда не брали в плен столько раз! Страху натерпелась ‒ это точно. Нервишки расшалились так, что даже с духами страшно общаться, хотя всегда боялась только живых. И не зря, скажу тебе.

Мира сама открыла дверь, впуская Марвало внутрь, после чего прошла в комнату, бросив ещё один взгляд на стопку одежды. Ей интересно было примерить то, что обычно носила фейри, ведь на ней это так эффектно смотрелось. Если она хоть немного прибавит женственности, будет уже неплохо. Попросила бы ещё косметики, но уж слишком сильно наглеть не хотела.

‒ Рюмок нет, уж извини, ‒ сказала Мира, поставила бутылку с тарелкой на стол и спустила стопку вещей на пол. В каюте были ещё стулья, и она подвинула их ближе к столу. ‒ Я бы и правда хотела узнать тебя получше. Да и я тоже очень давно не выпивала. Раньше, ещё когда я странствовала с бродячим цирком, после каждого удачного выступления мы устраивали празднества. С Коном как-то все времени на это не находилось. А ты… М-м… Впервые путешествуешь?

‒ Если не считать переезд путешествием ‒ да. ‒ Мара придвинула бутылку Мире, предлагая ей её добычу испить первой, а сама взяла бутерброд и откусила маленький кусочек, чтобы растянуть пищу на половину ночи, в которую спать точно не хотелось.

Раннее через чужие разговоры Мара слышала про цирк, но вот Мира с ней об этом поделилась лично. Ей нравились цирки ‒ в городе не часто, но видела пару раз. Это было просто бесподобно! Особенно многим нравилось смотреть, как циркачи готовят себе сцену на вечер, как поднимают шатры и паркуют небольшие телеги со сладостями или сувенирами. Было интересно наблюдать за диковинными животными в клетках и неизвестными Маре расами. Потому, стоило речи зайти о цирке, она улыбнулась, вспоминая что-то приятное.

‒ Расскажи мне побольше о цирке! Это так интересно! У вас тоже звери были? А клоуны? А канатоходцы? На родине у нас вообще не было такого, с цирком я познакомилась тут. И он был таким… ‒ Мара очертила руками в воздухе круг и все равно не могла произнести слово «большой» ‒ это было слишком маленькое слово для того, что она видела. ‒ Там было столько всего! Они не могли выступать в городе, потому готовили себе место в паре километрах от него, чтобы развернуться полностью! Они приплывали на отдельном корабле… Хвастали, что цирк «Офелия» самый большой в мире! Это правда? Вы были больше? ‒ Ее так захватили воспоминания и тот факт, что Мира поделилась кусочком истории именно с ней ‒ лично ‒ ее уже было не остановить.

‒ Ну, не скажу, что мы были большим цирком, ‒ задумчиво произнесла Мира, вытаскивая пробку из бутылки. При воспоминании о старых друзьях, даже своей семьи, она улыбнулась немного грустно. ‒ У нас были брат с сестрой акробаты, силач, правда, тягал гири, немного преувеличивая их вес, раз так в десять. Ещё у нас была звезда, наша красотка Эмилия, ее борода производила фурор среди зрителей наравне с великолепным голосом. У меня был свой шатер, где я могла гадать, со всем сопутствующим реквизитом в виде свечей, благовоний и всего такого.

Она могла бы рассказать очень долго, ведь поистине соскучилась по родному уголку в веренице повозок. Циркачей было немного, но они действительно стали семьёй за время странствий. Удивительно, как она смогла покинуть их, чтобы отправиться в странствие с Коном. Но как она увидела отметину на его судьбе, так и на своей. Духи ведь просто так не стали бы направлять ее в места и к людям, с которыми не переплеталась нить жизни. Только вот со всякими убийцами ей не хотелось водиться. И опять она думала о том, о ком не стоило.

‒ Как-то так, ‒ закончила рассказ Мира, делая глоток из бутылки. Какой же гадостью был этот ром! Она сразу поспешила закусить резкий вкус, а бутылку передала Марвало, морща носик. ‒ До «Офелии» нам далеко, но мне все равно очень нравилось там. А что насчёт тебя? Твои сородичи редко встречаются. Слышала, фейри обосновались на Фейлионе после Великой магической войны.

‒ Да, но и там среди нашего народа были страшные вещи. Сначала ‒ я сама не помню, мамы рассказывали ‒ были споры с тамошними людьми, потом пегасы были недовольны новыми соседями. Да и между семьями вечные споры происходили. Моя раса поклоняется богине Тали, но после пережитых войн были те, кто засомневался в справедливости нашей богини. Я тогда еще совсем крохой была, но мамы и папа решили, что я не должна продолжать жить в войне, пусть и маленькой. Да и сами они потеряли доверие к богине. И мы уплыли. Сначала обосновались на другом материке ‒ название не помню. Но чем старше становилась, тем страннее становилось мое отношение с деревенскими. Я решила, что попробую найти что-то своё. Мама умерла во время чумной вспышки, а папа захворал ‒ ему нужен постоянный уход. Потому отплыла я одна.

Увы, Мара не понимала, что коситься на неё стали по той же причине, что и в Прибрежной деревне. На тот момент она как раз стала знакомиться со своей природой ‒ со своей жаждой удовлетворяться через постель. Для родителей это было нормой, а вот для людей ‒ дикость, но вслух никто не смел ничего говорить. А так как у родителей был брак законный ‒ они к чужим, в отличие от одинокой Мары, не лезли.

Взяв бутылку и нюхнув, соглашаясь, что не отравлено, Мара отпила побольше Миры, но отвращение от чересчур дешевого пойла не смогла скрыть. Зато как приятно жгучая вода потекла по венам, что уже через пару минут Мару бросило в приятный жар. Только после этого она откусила хлеба, чтобы убрать привкус рома.

‒ Отчего же ты покинула своих? ‒ возвращаясь к теме цирка спросила Мара. ‒ Если все было так… А! Я поняла! ‒ Её взгляд хитрюще блеснул и, сложив руки на стол крестом, она придвинула ехидную моську к Мире. ‒ Все дело в беловолосом красавчике, верно? Я бы от такого тоже недалеко ушла… Ой, прости! Вы же вместе, верно?

‒ Ну, мы с Коном всего лишь попутчики. Не знаю, можно ли назвать нас друзьями, тем более парой… ‒ Смутившись, Мира забрала за ухо локон длинных волос. Первое время она ещё думала о Коне, как о мужчине, но он совсем не проявлял к ней интереса, поэтому и она остыла. Воспринимала его уже больше, как нечто должное. Хотя она конечно хотела большего. ‒ Я привыкла доверять духам, да и бросать Кона в беде не хотелось… Ай, кого я обманываю, он мне и правда понравился. Но не думаю, что Кон испытывает что-то ко мне. По крайней мере, за все время он не проявил ко мне никакого интереса в этом плане.

Схватив бутылку, Мира сделала большой глоток, чтобы противный алкоголь стёр ее смущение. Говорить на такие темы с Марой, которую практически не знала, было немного смущающе. Но с кем, если не с ней? Она-то уж, как девушка, должна была понять ее переживания. С Коном Мира не могла поднять эту тему, а выговориться иногда бывало полезно.

‒ Не знаю, ‒ почесала она в затылке и выпила ещё. ‒ Боюсь, что в конце пути Кон просто вернётся домой, оставив меня на обочине дороги с разбитым сердцем. Я привыкла, что мужчины проходят мимо меня, поэтому и стараюсь сама держаться отстранено. Лучше так, чем влюбиться и страдать потом.

Ещё один глоток, после которого Мира всё-таки поделилась с Марвало выпивкой. Раньше она не особо любила обсуждать такие темы, да и среди ее парней не было примечательных, о ком бы хотелось рассказать. Кон стал тем, ради кого она решила круто поменять жизнь. Его красивое лицо и ни на что не похожие белоснежные волосы сыграли не последнюю роль в этом, но и не первую. Так велели духи. Хотя в последнее время Мира начала сомневаться в правильности их решений, ведь они то и дело говорили ей о Сазгаусе. А его она меньше всего хотела обсуждать.

‒ А что твой Сайман? ‒ перевела она внимание на саму Мару. ‒ Он вроде тоже ничего. Милый на личико. Не был бы жрецом… Я бы заглянула ему под мантию.

‒ Вот уж точно время, потраченное зря, ‒ махнула рукой Мара, не желая обсуждать этого поганца. Её больше заинтересовал Кон, который, как оказывается, был свободен, но вот слова о разбитом сердце остудили Мару ‒ к нему лезть не будет. Да и это не оказалось главным. Смотреть, как Мира сейчас занизила свою самооценку, было больно. В отличие от многих деревенских, оракул была очень даже хороша на личико, а Мара такие вещи видела. ‒ Подожди здесь!

И с такой самооценкой она работать умела.

Встав и выйдя из каюты, Мара вернулась в свою к мешку, в котором были нужные ей вещи. Как оказалось, Сайман был уже тут, но Мара погладила его таким взглядом, каким еще никогда не одаривала. Будто зная, о чем тайно мечтала Мира, она взяла с собой всё, что нужно для внешности: косметику, расчески, железные полые палочки для завивки волос… А выходила она, будто бы для Саймана это что-то значило, она виляла бедрами так зазывающе и так дразняще, как только умела, повиливая хвостом. Мол, просрал ты свою удачу, она от тебя ушла!

Но в каюте с Мирой настрой тут же вернулся на нужный лад. Или ром работал? Положив принесенные вещи на стол, Мара, так сказать, для разогрева глотнула еще рома и теперь уже заострила внимание на принесенной ею одежде.

‒ Так… Знаешь, что тебе подойдет? ‒ задумчиво сказала она, похотливым взглядом осматривая тело Миры. Руки у Миры были очень женственные, вот их надо бы особенно выделить. Красный к её волосам был очень хорош, а ноги… Ноги ‒ достоинство каждой женщины! Они должны быть на виду! ‒ Вот, надевай это! Сейчас буду твою самооценку повышать! Ишь ты, где это видано, чтобы мужики мимо хороших девочек проходили? Ты просто себя не показываешь, а это делать надо!

Вернулась к столу и вручила платье Мире, еще и подняв за руку со стула, чтобы точно начала делать, что ей говорят. Она разобрала косметику, подходя к делу со всем профессионализмом, выискивая и подбирая тот макияж, который подойдет Мире.

‒ Это, как если бы, ‒ продолжала она говорить, ‒ ты спряталась в коробку и ругалась: «А чего это на меня никто не смотрит?» Нет, дорогая, так делать нельзя! Вы, человеческие женщины, всегда все усложняете и ищите чего-то простого, надеетесь на чудо. Так нельзя. Мужчины ‒ любой расы ‒ примитивны. Нет у них магического зрения, которое бы им помогало заглянуть в коробку. Они видят коробку и думают, что там пусто. Им нужно себя показать, а не прятаться. Они смотрят на то, что показывают, а то, что прячут, они даже не имеют интереса рассмотреть. Они глупы, но в этом наша сила. ‒ Вот только был один мужчина, на котором теория Мары не работала, и она невольно сжала зубы от негодования, вспоминая вопрос Миры: ‒ А что касается Саймана… Я уже три месяца пытаюсь его охомутать! А у него даже не встаёт на меня! Я, дура такая, сначала думала, что он ревнует ‒ разные мужчины были в моей жизни. Немного психологию понимаю… Но нет! Он настолько слеп и глуп, что даже обидно! Сам не хочет и мне не дает! У меня в последний месяц была мания его совратить! Как так? Один мужик на меня не смотрит, как бы я перед ним ни прыгала! Теперь уже все! У меня остался в запасе последний вариант, как заставить на меня его член встать, но если и это не прокатит!..

‒ Чего? ‒ Мира прослушала все, что было после вручения платья. Хотя какое это платье, больше походило на простую красную тряпку, половина которой состояла из прозрачного кружева. И она должна была это надеть? ‒ Это какой же? ‒ спросила она, выловив ниточку разговора.

При взгляде на косметику, о которой Мира мечтала последние дни, ее взгляд заблестел. Возможно, это сказался ром, но она правда очень хотела вновь стать похожей на себя прежнюю ‒ эффектную гадалку с ярким макияжем. Тогда ни один мужчина не мог пройти мимо ее шатра. Если бы ее белые глаза в момент транса не отпугивали их, возможно, что-то было бы иначе. Плюнув на все, Мира решила, что на один вечер можно опять нацепить на себя какой-нибудь образ. Все равно только Мара ее увидит такой.

Отойдя в уголок, она скинула с себя чёрное платье, которому уже было сто лет в обед, и нарядилась в то, что принесла ей Марвало. Жаль, в каюте не было зеркала, она бы по достоинству оценила платье. Пусть вырезы на длинном подоле и правда доходили до пояса, слишком сильно, по мнению Миры, открывая ее ножки при ходьбе, но ткань на теле ощущалась приятно. Хоть поначалу она и подумала, что кружева слишком прозрачные, но все нужные места на груди оно прикрывало. Мира повела плечами, пытаясь прочувствовать, насколько комфортно ей в таком фасоне, когда руки и половина спинки открыты. Обычно она предпочитала, наоборот, открывать шею вместе с плечами, тогда как сейчас красное кружево доходило до самого горла.

‒ Не слишком… вызывающе? ‒ спросила Мира, возвращаясь к столу. Она поежилась, чувствуя себя немного неуютно. ‒ Я так даже для выступлений не одевалась, хотя в образе оракула могу позволить себе чуточку больше.

А уж как сапожки, купленные Коном, шли к платью… Казалось, такая дорогая вещь могла подойти ко всему. Двигаясь по каюте, Мира старалась придерживать вырезы, чтобы они не открывали лишнего. Всё-таки для нее это было слишком, хоть она признавала, что ножки выглядят очень даже ничего. А что будет с лицом, когда она наконец-то сможет накраситься! Все палетки и кисточки, которые принесла Мара, выглядели просто потрясающе.

И фейри видела этот блеск в глазах. Протянув ром Мире и дождавшись, когда та отопьет, она взяла за руку спутницу и приказала сесть, а сама придвинулась ближе. Махнув рукой перед лицом, приказывая не двигаться, Мара начала колдовать с кисточками и красками.

‒ Знаешь, что отличает шлюху от простой женщины? ‒ зашептала она. ‒ Чувство достоинства. Шлюхи, как бы они ни одевались, будут идти на контакт с любым мужчиной. Женщина же, зная себе цену, как бы ни выглядела, поздоровается не с каждым мужчиной.

Хоть они сейчас были и очень близко, Мара же не смотрела в глаза Мире, а полностью увлеклась макияжем. Иногда она отрывалась, что-то вспоминая, переходила на волосы. Как оказалось, она закручивала волосы на полые железки и брызгала на них водой из баночки, в которой когда-то был парфюм. Кстати, явно хороший, потому что вода сохранила этот аромат и обволакивала им волосы.

‒ Потому никогда не стесняйся своего тела, если есть что показать. Ты его выставляешь для себя, для того, чтобы чувствовать себя красивой. А не для того, чтобы толпа дикарей пускала на тебя слюни. ‒ Мара больше рассказывала о себе, о том, как она видит различие между собой и женщинами, которыми её называли деревенские во время ухода. Когда она вспомнила об этом, улыбка спала с лица, но не надолго. Закончив с волосами, она жестом попросила Миру закрыть глаза. ‒ У тебя хорошее тело. Все самое главное у тебя платье скрывает, все остальное ‒ не стыдно показать.

Иногда Мара отрывалась, чтобы глотнуть рома. Она уже хорошо ощущала опьянение, но руки свое дело знали, и ни одной кривой линии не было на веках. Макияж Мире сделала вечерний, подчеркивающий её глаза. Тон кожи не трогала, считала, что загорелую кожу после пустыни осветлять сейчас было глупо. Лучше подчеркнуть таинственный темный оттенок волос и глаз, нежели что-то менять и приукрашивать.

‒ А, ты о Саймане же спрашивала! Ну… ‒ Жаль, Мира не видела предвкушающий оскал фейри. Она-то надеялась, что перед этим способом не сможет устоять даже жрец, и уже в мыслях совратила его, не допуская даже крупицу мысли о провале. Потому предвкушение было… мягко сказать, сильным. ‒ Представь… Спит жрец, ничего не подозревает, видит пятый сон о своей Мигу… И просыпается под приятные ласки влажного язычка на своем члене. Он еще сонный ‒ пока поймет в чем дело, уже и сам не захочет, чтобы я останавливалась. Сай добрый человек ‒ не ударит же он меня спросонья. Если и это прогорит, то я назову Саймана неполноценным мужчиной! Так, все! ‒ Прикусив нижнюю губу и задумчиво осмотрев комнату, Мара поняла, что зеркала тут нет. Но зато, благодаря зажженному свету от свечи и черному небу за окном, иллюминатор пусть чуть-чуть, но сможет отразить нынешнюю красоту Миры. Потому Мара встала и, подойдя к окну, указала на него: ‒ Смотри! Только с волос снять не забудь!

Раскрутив палочки обратно, Мира подошла к импровизированному зеркалу. Девушку в отражении было не узнать! Это ли ее лицо? Глаза казались такими выразительными, несмотря на то, что стекло немного искажало и плохо передавало цвета. А уж волнистые волосы, обрамляющие лицо, никогда не лежали так хорошо, хотя она всегда со всей тщательностью ухаживала за ними. Наверное, это было единственное, что не изменится никогда.

‒ Марвало, да ты просто волшебница! ‒ воскликнула Мира, с восторгом разглядывая свое отражение. ‒ Я так хорошо выглядела последний раз в день знакомства с Коном, мой последний день в цирке. Хотя нет, даже ни в какое сравнение нельзя ставить с тем, что я вижу сейчас. Спасибо тебе. Так, не плакать…

Мира помахала руками перед лицом, чтобы осушить глаза, на которые навернулись слезы ‒ так растрогана была. Марвало действительно сотворила с ней чудо. Как бы ей хотелось выглядеть так каждый день. Но где в той же пустыне находить на это время и место? Или посреди леса? Но Мара же находила. Повернувшись к ней и взяв ее руки в свои, Мира ещё раз от всей души поблагодарила Мару и широко улыбнулась. Вот бы показать это Кону! Конечно, он вряд ли поймет ее радость, но ей все равно хотелось поделиться с ним.

А ещё, почему-то ей было интересно мнение Сазгауса. Перед глазами всплыла его улыбка. Не хищная и не убийственная, а та, которую он показал всего лишь раз, у обрыва. Но поняв, что думает совсем не о том, о чем следовало бы, она нахмурилась. Хотя вечер совсем не подходил для этого, и она вновь улыбнулась, снова поворачиваясь к своему отражению, даже немного повертелась перед этим «зеркалом».

‒ Жаль, что я не могу так каждый день выглядеть, ‒ произнесла она, снова предаваясь грустным мыслям. ‒ Я тебе завидую немного. За те пару дней, что мы знакомы, ты всегда выглядишь, как конфетка.

‒ Потому что я могу, ‒ пожала плечами Мара, довольная от радости знакомой. И самой приятно было видеть плод своих трудов, которые и не трудом-то были. Марвало нравилось краситься, нравилось творить что-то красивое. И когда объект был этому рад, как не радоваться самой? Она откинулась на спинку стула, лениво поедая бутерброд и запивая ромом, и вдруг придвинула половину из своей косметики Мире. ‒ И ты можешь. Просто, если действительно хочешь, выделяешь утром пять минут на это дело и ходишь конфеткой целый день. Пользуйся! У меня еще появится!

Стоит только в новой деревне осесть, а там уже не далек тот день, когда вновь мужчины ей начнут делать подарки. Когда Мира подошла, она несильно шлепнула ту по рукам, которые вновь по привычке пыталась скрыть немного вырез на бедре, и покачала пальчиком, мол, не стоит так делать.

‒ Пройдись по каюте, почувствуй себя красивой, почувствуй себя женщиной! А понравится, так причина, которая поможет тебе быть такой ‒ ты сама. Пять минут в день, дорогая, не больше!

Правда, руку надо набить, но раз Мира говорила, что она уже красилась, значит, умела. Сама фейри уже давно не носила такие платья. Ей бы что-то покороче на ноги, поглубже вырез… Сейчас она была в кожаной юбке, которая открыла половину бедра, и в облегающей майке, в которой её грудь казалась двумя сочными фруктами среднего размера, а из выреза на спине выглядывали соблазнительные лопатки.

‒ Ну же! ‒ сказала она вдруг, протягивая бутылку. ‒ А то я одна через два часа тут буду ползать по каюте в поисках кровати!

‒ Жаль, кроватей нет, ‒ усмехнулась Мира, позволяя себе немного расслабиться. Она правда немного походила, привыкая к новому наряду, и на ходу попивала ром. Все же с разрезами было неудобно, но она сможет к ним привыкнуть. Все равно большую часть времени будет прятаться под плащом.

Поблагодарив Мару за подарки, Мира села за стол и эротично положила ногу на ногу, будто уже сжилась со своим новым образом. Она была девушкой более скромной, но женственности у нее не отнять. Желая быть похожей на Марвало в мыслях, она неосознанно повторяла за ней некоторые движения и позы.

‒ Думаю, пять минут я смогу найти, ‒ улыбнулась Мира, двигая косметику к себе. Ром уже хорошо ударил по голове. ‒ Кон ворчать будет, скорее всего, но кто его спросит? Я женщина и буду вести себя как женщина!

Подняв бутылку, будто произнесла тост, Мира сделала ещё один большой глоток. В каюте становилось жарко и душно, ещё немного, и Миру потянет на улицу, немного подышать. Перед глазами все немножко плыло, но найти лестницу из трюма она сможет. Возможно, ей просто уже не терпелось попасться кому-нибудь на глаза в новом облике.

‒ Ну вот, уже хорошее начало!

Лишь бы этот настрой у Миры не выбило первыми же головными колоколами утром. Но ей нравилось, как сейчас выглядела Мира. Ей бы уверенности, и мужиков будет только так с ног сшибать. Одним только взглядом, одним взмахом ресниц, которые и сейчас благодаря небольшому колдовству были чуть длиннее и пышнее.

Мара не скрывала оценивающего взгляда, и ей все нравилось. Она продолжала попивать ром, но все-таки выпила его немного больше, чем Мира, оттого и весь плохой настрой окончательно испарился. Даже воспоминания не огорчали, а учитывая, что она делила каюту с Сайманом, придется искать у кого-нибудь пристанище на ночь, чтобы не видеть противного жреца!

‒ Только не забывай о своих словах потом! ‒ предостерегла её Мара и засмеялась от того, как строго она это сказала, хоть и не специально.

За окном все также было темно, если подумать, они немного были тут. Может, и часа не набралось, но та атмосфера, что была между девочками, заметно стала легче, особенно сравнивания, как сначала Мира отнеслась к новым попутчикам. Что сама фейри не заметила. Да и заметила ‒ не поняла бы.

‒ Эх, ‒ протянула Мара.‒ Две недели на корабле… И чем себя занять-то все это время? Тут есть морячки, но хорошеньких немного. Каждый день пить тоже не станешь. В детстве меня хоть мамы развлекали. Как ты спасаешься от скуки?

‒ Обычно мне не бывает скучно, потому что со мной всегда духи, но… ‒ протянула Мира, задумавшись. ‒ После прошлого раза мне не очень хочется к ним обращаться. Я надеялась отдохнуть здесь от них. Буду лежать, гулять по палубе и дышать морским воздухом.

Мира пожала плечами, думая, чем ещё можно развлечься. Дома у нее были друзья, которые одним только своим присутствием не давали заскучать. Каждый вечер, когда гости цирка покидали шатры, они устраивали шумные посиделки, не давая и шанса остаться одной. Дома она только и думала, как отправиться в путешествие, а наконец исполнив свое желание, все время думала о доме.

‒ Не знаю, обычно мне приходилось развлекать других людей своими способностями, а не развлекаться самой, ‒ продолжила разговор Мира. ‒ А ты как развлекаешься обычно?

‒ Секс, ‒ сказала так, будто про партию в шахматы упомянула, да еще и плечами пожала, мол, а чем еще?

Действительно, фейри было глупо задавать вопрос об их времяпрепровождении. Мара не умела готовить хорошо или убираться качественно, но умела шить. Это не было хобби, но было, чем заняться вечерами, когда она просто отдыхала сама с собой. Тут у неё не было ни ниток, ни игл.

‒ Были бы знакомые рядом, я бы поиграла в карты. Наверняка у моряков есть, но и это дело лишь на пару часов. Сайман небось захочет скоротать моё время за лекциями о правильном поведении, но тогда мне придется от него бегать. А хотя игра в прятки тоже поможет скоротать время, как считаешь?

‒ Трудно будет скрыться от него на корабле, ‒ усмехнулась Мира. Ее немного смутил ответ Мары про секс, и она отметила для себя, что лучше держаться поближе к Кону. Хотела предложить ей иногда играть с ними в карты, но передумала.

Отношение Марвало к сексу немного ставило в тупик Миру. Всё-таки для нее это было чем-то особенным, когда двое не просто удовлетворяют желания своего тела, но и формируют некую духовную связь. Она бы просто не смогла так легкомысленно отнестись к отношениям. Хотя, может, тогда бы у нее было больше опыта в этом вопросе, и Маре не пришлось бы вытаскивать ее самооценку с самых низов. А ещё был рассказ о том, что она хотела сделать с Сайманом. Припоминая его, Мира покраснела. Ром тоже добавил красок ее лицу.

‒ Хотя, если ты выполнишь задуманное с Сайманом, он сам от тебя прятаться будет. Интересно, что делают с жрецами, которые нарушают обеты? ‒ задумалась Мира, постукивая пальчиком по подбородку. ‒ Трудно представить, что они всю жизнь живут и в чем-то ограничивают себя добровольно. Особенно мужчины. Особенно из хороших семей.

А Сайман ей показался таким же ухоженным, как Кон. Может, не из богатеньких, но сиротой с дороги его тоже назвать нельзя. Мира повидала всяких разных людей и немного разбиралась в этом.

‒ Ну, может, он захочет меня утопить за то, что из-за меня нарушил обет. А может, выйти замуж заставит ‒ он же мне все уши прожужжал, что все эти дела делаются только между законными мужем и женой. Но первый вариант стоит моих мук, потому что он меня так разозлил!

Мара улыбнулась на этих словах и допила самые капли рома. Как бы она ни предлагала Мире, но в итоге все равно большую половину выпила сама. Быть может, во вкусе дело или в потребности. В любом случае, она была удовлетворена достигнутой целью. Голова была свободна, тело — приятно ватным, а настроение — хорошим, игривым немного.

‒ А ты давай не робей! ‒ строго покачала она пальчиком. ‒ Чтобы я тебя в этом, ‒ указала она тем же пальчиком на снятую одежду, ‒ видела лишь в самых крайних случаях!

‒ Всё-таки это меня немного смущает, ‒ призналась Мира, робко указывая на вырезы и отводя взгляд в стеснении. ‒ Сделаешь их для меня чуточку… скромнее? Нитки с иголкой я раздобуду, а ткань можно использовать от тех маек, ‒ ткнула она в ну очень короткие платья.

В какой-то момент у нее случился порыв, чтобы прямо сейчас перемерить все наряды, которые ей подарили. Теперь уже с большей радостьюона готова была их принять. Особенно, если их немного подошьют. Но она не забывала о подарке Кона, и его она тоже будет носить, пусть Мара и наказала одеваться не так скромно. Пока они на корабле, она сможет позволить себе немного вольности, но в дорогу все же лучше надевать что-то практичное. Там уже не до внешнего вида, ведь на кону, порой, стоят жизни, что доказали ей последние несколько дней.

‒ Замуж за жреца ‒ это что-то из разряда невозможного, ‒ посмеялась Мира. ‒ Хотя Сайман кажется хорошим мужчиной. Такой, по крайней мере, не предаст и не оставит. Если смириться с его заморочками и поучительным тоном. Он мне завел лекцию про травы, хотя я спросила всего лишь у него морошку для порезов.

Язык у Миры развязался под действием выпивки, и она готова была перемолоть все косточки спутникам. За исключением одного ‒ о Сазгаусе ей не хотелось говорить и даже думать. Хотя вот сейчас она опять о нем вспомнила и без помощи духов. Наверняка отпустит едкий комментарий, если увидит ее в нарядах Мары. От этой мысли она опять поерзала на стуле.

‒ Ой, замуж за жреца ‒ это вечная скука в семье! Он как узнал, куда мои игрушки должны вставляться и как применяться, его чуть не вырвало! Знаешь, как обидно!

Погорячилась Мара ‒ более углублённые воспоминания, особенно того, как Сай относится к её вещам, разозлили её вновь, потому она не заметила, как ерзает знакомая на своем стуле. Но на предложение «подшить» скупо кивнула головой. Не потому, что не хотела. Голова была жрецом забита.

‒ Не хочу о нём думать даже! Давай сменим тему! Ты говорила, тебе Кон нравится? Так дерзай! Почему бы его не попробовать охомутать в этом наряде? Эх, жаль, вы в разных каютах. Так бы он сюда пришел рано или поздно и увидел бы тебя в новом виде! Уже вижу, как он падает, раскрыв рот! ‒ Ну вот, уже чуть веселее стало, стоило представить себе с похотливыми взглядами красивого мужчину. Мара качнула головой, присматриваясь к ножкам Миры и, задумчиво промычав, показала пальчиками расстояние не более, чем в четыре сантиметра: ‒ Вот настолько тебе прикрою ножку, но не большее, даже не проси, иначе весь смысл потеряется!

Мира ответила совсем скромно, все ещё раздумывая над платьем. Хоть немного ушить, уже хорошо будет. Все меньше стесняться.

‒ Знаешь, не думаю, что на него это произведет какое-то впечатление. Он видел меня в одном полотенце и никак не отреагировал. Так что даже не знаю.

Мира пожала плечиками и подперла голову руками, ставя локти на стол. Жаль, что ром так быстро закончился, стоило купить у моряков ещё бутылку. Размышляя над реакцией Кона и, зачем-то, Сазгауса, она обводила пальчиком горлышко бутылки.

‒ Не буду лукавить, я думала о нем первое время, как о мужчине, но потом все эти мысли только мешали, ‒ призналась Мира. ‒ Мы из разных миров. Он ‒ золотой мальчик, любимчик королевы ‒ она ему лично оружие вручила, последнюю разработку их королевства. А я простая девчонка без рода и без гроша за душой. Сазгаус мне как-то ближе, что ли.

Про Саза у нее случайно вырвалось, и она резко дернула пальцем, роняя бутылку на бок, но скатиться на пол ей не дала. Вот уж точно длинный язык, который надо укоротить. Если не Кон, то сама себе отрежет. Не хотела же говорить о нем, даже думать! Но этот наглец так и мелькал в ее мыслях. А что у трезвого на уме ‒ у пьяного на языке.

‒ Хотя нет, лучше бы этого паршивца вообще не встретили. Мы его спасли, а он отблагодарил меня, приставив нож к горлу. ‒ Мира нахмурилась и со звоном положила бутылку на пустую тарелку, чтобы потом отнести все вместе обратно на кухню. ‒ Тоже не хочу о нем говорить.

‒ Ну этот черненький действительно красавчик ‒ я к нему планировала заскочить во время нашего путешествия, ‒ игриво сказала Мара, опуская пальчики на бутылку. Она не восприняла слова Миры всерьез, ведь она тут больше о Коне думала, пусть и отсылалась, что больше не надеется на него. Зато фразу не смогла не сказать: ‒ А Кон, что, маменькин сынок? Он сам решать не может, с кем водиться? Вот уж нашла проблему ‒ родословная. Ты же не кентавр или казид какой-нибудь.

Вот уж чего никогда Мара не понимала, а дело в том, что доводилось встречаться с маменькиными сынками или с теми, кому в день рождения пару приписали. Мара любила таких ломать, но в хорошем смысле ‒ они сразу шли против дурацких правил родителей. Правда, чаще это кончалось трагично ‒ родители лишали наследства.

‒ Вот что я поняла за свою короткую жизнь: мальчиков, которые за родительский дом держаться ‒ с ними лучше не сходиться. Они и тебе жизнь угробят, в клетку посадив, и детей своих по своему пути заставят идти без права свернуть в сторону, как сделали сами.

Сазгаус точно таким не являлся ‒ такой гордый неунывающий одиночка, за чьей спиной не страшно было стоять. Тогда у Сухого водопада Мара не особо видела, что творил Сазгаус, может оттого и страха перед ним не было, как при том психе, о котором даже вспоминать было страшно.

Хоть Сазгаус и правда вызывал страх у Миры, даже когда был при смерти, но вот слова Мары о нем отозвались неприятно в сердце. У Миры не было права требовать, чтобы Мара не приближалась к Кону или Сазгаусу, но слышать, что она правда хотела соблазнить Саза ‒ Мира вспомнила о причине изгнания ‒ было неприятно. Пряча от Марвало выражение своего лица, она отвернулась.

‒ Все лучше, чем убийцы, ‒ фыркнула Мира, больше себя стараясь убедить. Разговор ее совсем перестал радовать. Сазгаус умудрялся портить ей жизнь, когда даже рядом не находился. Хотя чему она удивлялась. ‒ Ладно, к черту этих парней. Может, прогуляемся?

Предложить предложила, а вот стоило подняться, как Мира опасно покачнулась, чуть ли не падая обратно на стул. Прогулки по палубе точно сейчас были слишком опасны тем, что пьяные девушки могли просто напросто свалиться за борт, и никто этого ночью не заметил бы. Комната зашаталась то ли от качки, то ли от того, что ром ‒ всё-таки крепкая штука.

‒ Пожалуй, не стоит, ‒ сама же отказалась Мира. На ватных ногах она прошествовала далеко не как королева к гамаку и завалилась на него, даже не думая о смене одежды. Хоть сапоги стянула. ‒ Прости, Мар, но что-то я уже совсем не соображаю.

Засмеявшись, фейри подошла косо к Мире, но все же слегка получше, чем она. Отыскав край одеяла, она натянула его на Миру, из-за чего та чуть не упала с гамака, и накрыла спутницу.

‒ Ой, а я еще жалела, что тебе мало досталось! Но, погляжу, тебе в самый раз, ‒ улыбнулась Мара, заботливо подоткнув одеяло. ‒ Спокойной тебе ночи, спасибо, что составила мне компанию! Без тебя вечер прошел бы намного хуже!

И не дожидаясь ответа, Мара, не забыв забрать бутылку, чтобы потом выкинуть, вышла из каюты, но сразу же взялась за стенку. Ей тоже нужно было отдышаться после таких манипуляций, но убедившись, что тошноты или полной потери сознания не было, Мара выпрямилась и гордой походкой с бутылкой в руках завалилась в свою каюту, планируя проспать там до самого вечера!

8. Место убийцы — в клетке

Утро выдалось не из лёгких. Полбутылки рома, учитывая, что Мира очень давно не пила, давали о себе знать. Ее мутило, качка чувствовалась сильнее обычного, а голова раскалывалась надвое. В каюте было слишком душно, а за иллюминатором прыгал горизонт то вверх, то вниз, отчего становилось только хуже. А ещё пить хотелось так, будто она только что вышла из пустыни, пробродив там пару суток на жаре.

Мира со стоном свалилась с гамака, кое-как натянула сапоги и, напрочь забыв, что на ней откровенное и вызывающее красное платье, вышла на палубу. Макияж слегка размазался, хотя в целом был ещё ничего, в отличие от прически. На голове, как и внутри, был полный бардак. Но Мире было не до этого, сначала вода, а потом все остальное. Ее даже не смутили шарахающиеся в разные стороны моряки, которым она помешала выполнять свою работу.

Запас питьевой воды был ограничен, и, кажется, она выпила всю дневную норму, но стало гораздо лучше. А на свежем воздухе и голова начала отходить. Солнышко согревало, хоть на взгляд Миры, светило слишком ярко, а приятный ветерок, играющий в парусах, охлаждал кожу на открытых участках. На палубе Мира встретила гуляющего Саймана и решила узнать, как там Марвало после вечера.

‒ Ещё спит, ‒ ответил он, морща нос. ‒ В комнате стоит жуткий перегар, что я даже не хочу туда возвращаться. Ты с ней поосторожнее, а то заведет на неверную дорожку. Она заставила тебя надеть это?

‒ Я сама, ‒ мотнула головой Мира, но тут же поморщилась из-за боли. Она выдавила улыбку. ‒ Мне даже нравится. Но не переживай, у меня есть своя голова на плечах, так что ругай ее поменьше.

Предложив ему присоединиться к прогулке, Мира двинулась дальше. Подходящий денёк, чтобы узнать своих спутников поближе. Было забавно представлять, как этот спокойный жрец укрощал неподвластную фейри. Если бы они и правда поженились, это был бы самый нелепый союз. Но почему-то Мире казалось, что Сайман мог на такое пойти, если Марвало сотворит с ним задуманное. На вопрос, почему она смеётся, она лишь отмахнулась. И тут же упала, споткнувшись обо что-то мягкое.

‒ Ой, простите, ‒ пробормотала она, почувствовав чье-то тело под собой. Только вот рука, оперевшись о грудь, завязла в чем-то мокром. Не совсем ещё понимая, что произошло, она взглянула на пальцы, увидела кровь, медленно перевела взгляд на человека, которому она принадлежала, и закричала.

Сайман пребывал в шоке не меньше, чем Мира. Оттащив кричащую, он развернул ее к себе и спрятал от ужасного зрелища. А труп ведь действительно выглядел жутко. Мало того, что бедную жертву раздели практически до гола, так на теле не было живого места. Вся кожа была исписана непонятными знаками, Сайман не видел ни одной знакомой буквы или руны. Однако все они складывались во вполне понятный знак: череп ‒ символ Грот.

‒ Благочестивые боги, кто мог сотворить такое? ‒ в ужасе прошептал Сай, не в силах оторвать глаза от страшного зрелища.

***

Сазгаус услышал за дверью больно активное движение, а ведь он так хотел расслабиться в мягком гамаке хоть раз за долгое время. А то земля, мягко сказать, поднадоела. Он выглянул из каюты и дверью чуть не зашиб какого-то матроса. На вопрос «Что случилось?» ответил коротко: «Там труп».

Первая мысль была ‒ его кто-то хотел подставить. Он тут единственный человек, чье прошлое знала вся группа, и потому, разумеется, первое подозрение будет падать на него. Но Саз не виноват, что и хотел показать своим присутствием! Он вместе с толпой пошел на верхнюю палубу.

Наверху уже была толпа из матросов в одной точке почти на самой середине. Он заметил зеленую мантию жреца первой и стал прорываться туда, а когда приметил труп, аж назад отошел.

Это было не убийство. Это было извращение!

‒ Что тут… О, Птенчик! ‒ Мира все еще была в объятиях Саймана, и если бы не копна волос, по одежде он бы её не узнал. Разумеется, первый его взгляд упал на ножки. Ну, тут уж профессия давала о себе знать ‒ труп, так как не первый в его жизни, интересовал не так сильно. ‒ Это ж ты для такого случая вырядилась? ‒ Грубый юмор, учитывая то, как дрожали её плечи, и потому, уже без улыбки, он обратился к Сайману: ‒ Что она тут делает? Уведи её немедленно!

Почти одновременно с толпой на шум вышел и Кон, тоже пробрался через матросов и сначала хотел было подойти к капитану, пока не заметил своих знакомых. Первым делом ‒ Сазгауса.

‒ Даже не смотри на меня! ‒ возмутился тот. ‒ Это не моя работа!

‒ Она нашла его, ‒ глухо ответил Сайман на вопрос о том, что Мира здесь делала. Но Сазгаус был прав, ей не место здесь. С трудом отведя глаза от тела, он развернулся и подтолкнул ее в спину, чтобы уйти. ‒ Пойдем, надо смыть с тебя кровь.

Но Мира, получив возможность двигаться свободно, подняла трясущиеся руки перед собой и не могла сдвинуться с места. Голос Сазгауса, его идиотская шутка и эта жалкая попытка оправдаться заставили ее оторвать глаза от своих окровавленных рук и посмотреть на него, кого называли убийцей. В глазах был страх. Если это его рук дело, то виновата она, потому что помогла когда-то умирающему, хоть и знала, кем он являлся. В таком случае эта кровь по праву на ее руках.

‒ Не смешно, ‒ сдавленно произнесла Мира. Было страшно, но этот поганец одной своей репликой мог вызвать жгучую злость на него! Сайману пришлось обхватить ручки Миры своей ладонью и более настойчиво попросить уйти, прежде чем она сделала неуверенный шаг.

Сайман отвёл ее от толпы, но не далеко. На палубе стояло ведро с водой, которое набрал себе юнга, чтобы драить палубу, вот у него и остановились. Достав платок из кармана, Сай его намочил и осторожно стал стирать кровь с рук Миры.

‒ Почему опять я? ‒ шепнула она больше себе, произнося мысли вслух. Сайман тяжело вздохнул, ответа для нее не было, но он мог попытаться немного приободрить.

‒ Чем больше испытаний выпадает нам, тем счастливее ждёт жизнь после них, ‒ ласково произнес он и попытался улыбнуться. Хорошо, хоть не додумался ляпнуть, что это все наказание за греховный наряд, а мысль такая и правда была. ‒ Выкинь из головы. Убийцу скоро найдут, ему никуда не деться с корабля.

Легко сказать, а Мире теперь прибавится кошмаров, что только с бутылкой засыпать и сможет.

Кон и Сазгаус проводили взглядом Миру и вновь обернулись друг на друга.

‒ Простите, господин, ‒ произнес капитан Кону, а сам скосил глаза на Сазгауса. ‒ Вы что-то знаете?

‒ Этот человек был наказан за убийство, ‒ холодно произнес Кон. Сазгаус фыркнул и улыбнулся, поднимая руки вверх:

‒ Разумеется. Чуть что, так виновен я?

‒ А кто еще? Капитан, вы знаете всех матросов на борту?

‒ Разумеется! С этой командой я прошел не один год… Ох, бедный Пит ‒ он-то как раз и был новеньким. Хороший был па…

‒ А что насчет пассажиров? ‒ Видя, что все будет указывать только на него, Сазгаус нахмурился и сделал шаг назад, будто бы собрался бежать. Вот только, слыша этот разговор, его обступили матросы.

‒ Мистер и миссис Штильц ‒ старая пожилая пара, ‒ перечислял капитан, да так просто, будто биографию каждого знал. ‒ На нижней палубе бедняки, у которых не то, что ножа или меча ‒ трусов нет! И… Вы, господа.

‒ Да ты издеваешься? ‒ вскрикнул Саз на Кона. ‒ Логику включи! Зачем мне это? В ловушке убивать кого-то на второй день пребывания на корабле?!

‒ Прости, Сазгаус, но ты первый подозреваемый.

‒ Запереть его в трюме! ‒ вскрикнул капитан, и вместо того, чтобы атаковать матросов, что очень хотел сделать Саз, он вдруг замер, позволяя себя схватить, но сколько злобы было в его глазах в сторону Кона. Кон понимал его злобу и поторопился успокоить:

‒ Это не просто выплюнутое обвинение, Сазгаус. Я прослежу, чтобы расследование было до конца. Ты будешь обвинен только в случае, если будут улики против тебя.

‒ С чего я должен тебе верить, а? ‒ закричал Саз, когда его уводили прочь. ‒ Я тебя спрашиваю! Кон, с чего я должен тебе верить?!

Но ответ Кон дать не успел ‒ голова Сазгауса вместе с матросами скрылась в люке на среднюю палубу.

Мира до последнего следила за ним, а после сделала неуверенный шаг следом. Ей не хотелось стать соучастницей преступления, пусть и косвенно, поэтому подсознательно она не желала, чтобы вину Сазгауса доказали. Хотя у самой были мысли не в его пользу. Но Сайман не дал ей пойти куда-то, схватив за руку.

‒ Они во всем разберутся, ‒ обнадежил он. В словах Сазгауса была логика. Хоть он и убийца, но далеко не глупец. Честно признаться, Сай тоже подумал на него. Только зачем ему это? Разобраться в поступках убийц ему не под силу.

Чуть позже, когда капитан разогнал зевак, а тело завернули в плотную ткань и отнесли подальше, Сайман закончил омывать Миру, вручив ей платок, чтобы она сама позаботилась о себе дальше. А сам он подошёл к капитану, предлагая свои услуги, чтобы упокоить беднягу и отпустить к богам с миром. Мира же так и осталась сидеть у ведра, которое вскоре забрали, чтобы вычистить палубу.

‒ Кон, ‒ позвала она, когда он проходил мимо, ‒ ты думаешь, это правда он? Если это так, то мы тоже виноваты. Мы спасли его, а я вылечила раны.

‒ Наша совесть чиста ‒ мы спасли, ‒ строго сказал он. ‒ Ты чувствовала бы себя лучше, если бы он умер в пустыни?

Он ‒ нет. И вины на Мире никакой не чувствовал (она проявила больше сострадания к нему и омыла раны всё-таки). Голос его был груб отчасти из-за спора с капитаном. Кончено же, он не думал, что Саз мог это сделать. Но он убийца ранее. А Кон в ответе за тех, кто шел с ним. Он сам взял на себя ответственность. По крайней мере, за Миру так точно.

‒ Я верю Сазу, ‒ признался Кон, опускаясь к Мире на корточки. ‒ Но я должен предотвратить худшее. С ним ничего плохого не будет. Посидит там, пока я с ребятами капитана буду искать следы истинного убийцы.

Так и ему, и всем матросам будет легче ‒ пусть они думают, что находятся в безопасности. Если же случится новый труп, одновременно станет всем и хорошо, и плохо. Сазгаус будет вне подозрения, а вот матросы в панике.

‒ Что это на тебе? ‒ Но чтобы сменить тему и найти новую нить разговора, Кон невольно заметил, во что была выряжена Мира, и, заметив открытую ногу, тут же отвел взгляд. ‒ Это, прости, не от Мары случайно?

Опустив голову, Мира будто впервые увидела, во что была одета. Она тут же попыталась хоть как-то прикрыть ноги тканью.

‒ Мне… Я… Да, Мары… Вчера, наверное, так и уснула в этом, ‒ запинаясь, сказала она и при этом вся покраснела. Вот уж не так хотела она предстать перед Коном в подобном наряде. Ещё и Саз высмеял, теперь она вряд ли когда-либо ещё наденет такое платье. Увидев, как Кон отвёл взгляд, зачем-то все же спросила: ‒ Тебе не нравится? Я сейчас переоденусь во что-нибудь нормальное.

Было так обидно. Сначала Саз подшутил, а теперь ещё и Кон не желал смотреть на нее такую. Самооценка, которую с таким трудом вытащила на свет Мара, вновь полетела в пропасть, похожую на Сухой водопад. Мира даже попыталась встать, чтобы убежать с глаз долой от этого позора. Хотя выходило у нее не очень, потому что приходилось придерживать части юбки.

‒ Прости. По меркам Мары, может, и неплохо, но мне это явно не подходит, ‒ продолжала тараторить Мира, чтобы не возникло неловкой паузы, когда она будет желать провалиться сквозь корабль на самое дно моря. И это она ещё не видела слегка поплывший макияж в зеркале.

‒ Мира, ‒ Кон поднялся вслед за Мирой и взял её за руку, чтобы она не успела от него сбежать. ‒ Пойми правильно ‒ Мара девушка… весьма легкомысленная, если ты понимаешь, о чем я. Я ни в коем случае не хочу назвать её ночной бабочкой, но сравнить… Ты выбрала себе не тот пример для подражания.

Потому что более никто не мог Миру надоумить на такое. Все было красиво ‒ это глупо скрывать. Но надо быть честным. Для Кона так могут одеваться лишь представительницы той категории, которые не против видеть на себе мужские взгляды и пользоваться этим. А это недостойно приличной дамы.

Он выпустил её руку из своей. Не случись сегодня убийства, он бы с ней сел и обсудил всё так, чтобы не обидеть, не высмеять, или чего она еще могла понять из этого разговора? Но сейчас наряд подруги ‒ это самая меньшая проблема. Мире было стыдно ‒ это уже показатель, что мозги ей не были прочищены.

‒ Но переодеться стоит быстрее, ‒ согласился он, чуть приподнимая уголки губ в невеселой улыбке. ‒ Не стоит бросать кусок мяса псам, которые две недели не будут видеть женщин. ‒ И Кон очень ясно дал понять, о каких собаках шла речь, многозначно переводя взгляд на матросов. Кто-то, кстати, даже после трупа, не скупился на заинтересованные взгляды в сторону Миры.

Кивнув, она так и не подняла стыдливого взгляда на Кона, а получив свободу, быстро скрылась на нижней палубе в своей каюте. Привалившись к двери, она пару раз ударилась головой о нее, пока боль не накрыла с новой силой. И о чем она только думала, когда соглашалась на такой наряд? Красиво, но это совсем не в ее стиле.

Сменив платье на более привычное, Мира привела себя в порядок. Макияж стёрла платком Сайман, который так любезно предоставили ей, а волосы наконец-то были причесаны. Вот теперь она могла подумать на трезвую голову, чтобы ничего не отвлекало.

Убили одного из команды корабля. Если даже Кон не верит, что это сделал Сазгаус, тогда кто? Вряд ли кто-то из матросов, но если верить капитану, среди пассажиров не было никого подозрительного. А что, если спросить у духа? Мира взглянула на сумку, в которой покоился хрустальный шар. Душа жертвы все ещё должна быть на корабле, но с совсем свежими призраками трудно выйти на контакт. Точнее они просто не знают ещё, как общаться с живыми. Мире придется потратить много времени, чтобы научить его. Схватив сумку, она направилась в трюм, чтобы узнать, стоит ли тратить свои силы.

Нищие, которые обитали на самых нижних палубах, больше походили на рабов, которых перевозили, чтобы продать на невольничьем рынке. Но такая торговля вне закона во всех цивилизованных королевствах. Даже так люди выглядели хуже некуда. Но не ради них пришла сюда Мира. Отыскав глазами запертую клетку, она подошла к ней.

‒ Сазгаус, ‒ позвала она, добавляя своему голосу холода, ‒ признайся честно, это твоих рук дело?

Внизу было темно, и тут свет из окон не освещал столь неприятное место. Гамаки тут были, но явно не для всех, а спали в основном на соломе, что была в углу. Потому в этой темноте не сразу можно было определить, что в клетке кто-то есть. И лишь когда Саз поднял свое лицо, его черные локоны раздвинулись, подобно шторке, и Мире показалась его ехидная улыбка.

‒ А что? Пытать пришла? Тогда я весь твой, Птенчик!

На самом деле, на душе ему было невесело. Как осточертели эти клетки, но он понимал ‒ отсюда не скрыться, а любые попытки сбежать из клетки или от тех же моряков только укрепят уверенность в его вине. Потому он смиренно ждал тут обещания Кона.

Говорить с Мирой начистоту он не собирался. Она не того уровня, её никто не послушает, а лепет женщины, которая ссылается на слова убийцы, слушать никто не станет. Здесь нужен будет либо Кон, либо сам капитан, в чье правосудие Саз слабо верил.

‒ Твое ехидство сейчас совсем ни к месту, ‒ фыркнула Мира.

На секунду она хотела просто уйти. Собралась снова ему помочь? Как же глупо, наверное, это смотрелось со стороны. Но лишь на секунду. Повернувшись обратно, она взялась руками за прутья клетки и приблизила лицо, чтобы лучше видеть Саза.

‒ Просто ответь, ‒ попросила она уже без того холода в голосе, которым наделила его в самом начале. ‒ Я тебе поверю, потому что ты всегда говорил мне правду, какой бы губительной она ни была.

Она ведь могла помочь, но сделает это только в одном случае. На самом деле она уже знала ответ, когда только пришла сюда и увидела его. Может, он и убийца, но надругаться над трупом не стал бы. Да и причин убивать того человека у него не было. Мира знала, что как только выйдет отсюда, все сделает, чтобы убедить Кона и остальных в невиновности Сазгауса. Она рассчитывала на то, что моряки ‒ народ суеверный, должны поверить в духов. А если не они, так Кон точно ее послушает.

‒ Зачем? ‒ улыбнулся Саз чуть шире и тоже приблизил свое лицо к холодным прутьям, обхватывая вместо них именно руки Миры своими длинными пальцами. ‒ Ведь ты и так знаешь ответ.

Потому что в её взгляде не было ни злости, ни разочарования. Когда она пришла, в ней теплилась надежда, а уже сейчас, когда он приблизил свое лицо к ней, когда заглянул в глаза ближе… В них не было и сомнений, на что Сазгаус вновь усмехнулся, но уже веселее.

‒ Как мило, Птенчик. После всего, что я сделал, ты мне доверяешь; продолжаешь доверять. Что ж, приятно, что у меня появилась своя собственная фанатка. Не расскажешь, что стало причиной твоей любви ко мне?

Он больше сейчас ничего не мог сделать. Только издеваться, пусть и по-доброму. Мире не нужен был его ответ. Она хотела его слышать, хотела подтвердить свою уверенность в его невиновности, но… Зачем, если она все равно верит?

‒ Фанатка? Любовь?! ‒ Мира аж подавилась этими словами. Она убрала руки, чтобы он ее не касался, и отвернула лицо, не желая смотреть в его наглую морду. Сидит в клетке и к тому же позволяет себе говорить такое ей! ‒ Я ‒ твой единственный шанс выбраться отсюда в кратчайшие сроки. Смотрю, тебе здесь нравится, раз ты такой весёлый. Может, мне тогда незачем тратить силы и время, чтобы разговорить мертвеца?

Конечно, она понимала, что он намеренно подшучивает и ведёт себя, как самоуверенный павлин, но как же бесит! Действительно, с какой стати ей доверять ему? Он ей угрожал, приставил нож к горлу, пугал до смерти, а она рвется ему помочь, хоть эта помощь, судя по всему, ему совсем не нужна. Наверное, она сошла с ума. Во всем виноваты духи, которые путали ее мысли после первой встречи с Сазгаусом.

Сначала она пожалела его, видя полумертвым и измученным. А сейчас опять жалеет, потому что его несправедливо заперли здесь? «Да, просто жаль его», ‒ кивнула собственным мыслям Мира. Однако, во взгляде не было ни капли жалости, больше беспокойства. Он не достоин был ни того, ни другого. И все же он спас ее. Дважды. Хоть и первый раз сам стал причиной того, что она оказалась на волоске от смерти.

‒ С каких пор духи, которые видят лишь маги-духовники — или как вас там? — являются настоящими свидетелями? ‒ Серьёзный тон проступил у него в голосе, но не надолго. Он усмехнулся, потеряв интерес к железным прутьям, и вновь отодвинулся от них, садясь на солому и скрещивая руки на коленях. ‒ Да и с чего такая реакция, было бы тебе всё равно на меня?

Ему нравилась эта буря эмоций в ней, нравилось, как она реагирует на его слова. Ему не нравилось, что она сняла с себя то платье, что она могла заметить по пробегающему взгляду вдоль спрятанных ног. Но довольно быстро чёрные глаза вернулись к лицу Миры, выжидая ответа. Но более она не успела ничего сказать, так как спустился кто-то еще. И по легкому шагу и испуганному голосу оба сразу поняли, кто это был:

‒ Сазгаус? ‒ спросила Мара в темноту, но чем ближе она подходила, тем отчетливее видела Миру. Кивнув ей коротко в знак приветствия, она подошла и взволнованно взглянула в конец клетки. ‒ Сазгаус, какой ужас! Ты… Ты же не делал этого?

‒ И ты, Овечка, попытать меня пришла? ‒ улыбнулся он. Мара его шутку поняла, и лишь покачала головой, мол, что с тебя взять.

‒ Почему ты не сопротивлялся? А если тебя пустят с доски?

‒ Я же не на корабле пиратов, не переживай. Здесь честная команда ‒ они сначала проведут расследование… Да и… Птенчик не позволит такому случиться, не так ли? ‒ Как он посмотрел на неё! И дразняще, и лукаво, и испытующе — всё, что могло быть во взгляде лиса-пройдохи.

Взгляд Миры надо было видеть. Когда она увидела Мару здесь, вспомнила вчерашний разговор, и как фейри хотела «навестить» Сазгауса в дороге. Внутри опять засверлил тот же червячок. Сначала она осмотрела откровенный наряд Мары и ее оголённые ноги, после чего направила испепеляющий взгляд на Саза, считая его виноватым во всем.

‒ Обойдешься, ‒ выплюнула Мира, смотря на него сверху вниз. Будет он ее дразнить ещё и издеваться, когда она по-доброму пришла предложить свою помощь. Ну и дурак он, раз тратит такой шанс впустую, она для него и пальцем не пошевелит!

Перекинув сумку с шаром на другое плечо и задрав нос, Мира гордо прошагала к лестнице наверх. И чего только ради силы растрачивает на этого проходимца? Пусть сидит в клетке, по крайней мере, так до него Мара не доберется. Хотя какое ей дело до этого? Саз ей никто и может спать, с кем захочет. А ещё лучше, пусть его вышвырнут за борт на корм рыбам. Вот пойдет сейчас и скажет, что дух убитого указал на него, все поверят.

В таком неоднозначном настроении Мира поднялась на верхнюю палубу. Труп уже завернули в несколько слоев парусины, готовя похоронить его как моряка ‒ в воде. Но прежде чем это произойдет, она должна была поговорить с ним.

‒ Я тебя нашла, вот и расскажи мне, кто с тобой это сделал, ‒ грубо бросила Мира свертку, потому что все ещё была на эмоциях из-за Сазгауса. Резко сев на доски, она положила шар себе на колени и принялась за дело, которое умела только она.

Мара осталась с Сазгаусом, но провели они не очень много времени. Саз сам не хотел общества, не хотел, чтобы его видели зверем в клетке. Только с Коном и капитаном он разговаривал дольше всех, и тогда в нем зародилась надежда, что его действительно не бросят. Тем более, когда сам капитан не стал утаивать, что Саза видели выходящего ночью на палубу, но так же видимо, как он, понаблюдав за звёздами, одолжил у свидетеля курительную трубку и вернулся в свою каюту. Это не алиби, но его признать виновным во что бы то ни стало точно не хотели.

Настроение после Саза стало лучше, несмотря на труп. Этот парень умел его поднимать своим спокойствием, шутками и беззаботностью. Таким он хотел выглядеть. Таким и был, когда не оставался один на один с собой.

Мара вернулась в свою каюту и бросила взгляд на не выкинутый мешок с игрушками. Сай всё-таки не сдержал свое обещание, и Мара невольно улыбнулась. Но он был прав. Надо избавиться от ненужного, и как бы Мара ни не хотела, она принялась со всей жестокостью к вещам сортировать на «выброс» и «оставить».

‒ Занятные у тебя вещички, ‒ раздался приятный голос из темного угла. Несмотря на то, что света было предостаточно, чтобы осветить всю комнату, в тот угол он будто боялся соваться.

Зед тайком пробрался на корабль, и сколько радости было, когда он увидел, что его дьяволица тоже на борту. Он не мог оставить это без внимания. Днём ему приходилось прятаться в тенях, и только ночью он мог выходить, но ожидание было слишком томительное. Поэтому он рискнул показаться при свете дня, но только для своей возлюбленной.

На этот раз он прятался под черным плащом, хотя из-под него проглядывала красная ткань. Зед сделал шаг на свет, снимая капюшон. Его глаза не отрывались от Мары, проглядывая сквозь длинную седую челку нездоровым блеском.

‒ Какая ты у меня всё-таки красивая, ‒ улыбнулся Зед, хотя это больше походило на оскал. ‒ Но я очень опечален, что ты живёшь в одной комнате с другим мужчиной. Убить его, чтобы больше не мешал? Кстати, тебе понравился мой подарок? Я написал признание в любви на семи мертвых языках, как ты любишь.

Мара испуганно подняла голову, и когда увидела это лицо, тут же отскочила от своего мешка к стене, прижимаясь к ней, продолжая пытаться отползти. Не верила своим глазам, видя того сумасшедшего, который чуть не убил Миру!

Она вроде и слышала его голос, его слова, но первое время она пребывала просто в ужасе. Поняла его фразу о красоте и при первой встрече. Но от убийцы кроме кинжала в сердце ничего не ожидаешь.

‒ П-подарок? Я не получала… ‒ дрожащим голосом прошептала Марвало, но тут её осенило! Он говорил о матросе! О том самом трупе, из-за которого Саз сейчас был в клетке! Боги, она знала, что это не он! Вот только сейчас не могла насладиться радостью от осознания. ‒ Так это вы убили бедолагу?!

Её первой мыслью было позвать на помощь, но стоило произнести неизвестному последнюю фразу, как Мара тут же зажала рот рукой, чтобы перебороть порыв позвать Саймана. Какие бы отношения с ним ни были, он был ей ближе всех остальных, и в минуты страха она думала лишь о нём, о том, что только он мог защитить её.

‒ Вы меня с кем-то путаете, ‒ прошептала Мара в свои ладони, ища взглядом пути к отступлению. Она могла бы его обойти в рывке, но насколько он был быстр? ‒ Прошу вас, не трогайте Саймана. Мы вам ничего плохого не сделали! И ка-карту вы получили!

‒ О, дорогая, тебе нечего меня бояться, ‒ ласково произнес Зед, сокращая расстояние между ними еще больше. ‒ Я не причиню тебе вреда. Никогда. Если ты так просишь, то не трону и жреца.

Хоть и подкрадывался к ней медленно, не стоило его недооценивать. Зед в любой момент был готов к рывку, чтобы скрыться. Заранее узнав, что Сайман будет на верхней палубе, пока шла церемония прощания с усопшим, Зед не сильно переживал, что его здесь найдет кто-то еще, кроме Мары. Это уже дело привычки ‒ всегда оставаться начеку.

В конце концов он подошел очень близко, все не мог оторвать глаз от прекрасной дьяволицы, рассмотрел все: от лица до длинных ножек. Даже вытянул шею, наклоняя голову чуть в сторону, будто пытаясь разглядеть хвостик позади. Он не находил в ней изъянов. Именно так должна была выглядеть Грот, будь она смертной женщиной.

‒ Не видел еще более прекрасного создания, ‒ восторженно прошептал Зед, возвращаясь взглядом к глазам Мары. ‒ Позволь узнать твое имя, чтобы я мог вырезать его на следующем подарке.

Он так говорил, был так медлителен, подкупал своим спокойствием. И правда, казалось, действительно не тронет. Мара уже слегка приоткрыла губы, чтобы выполнить желание безумца, дабы не рассердить его сильнее, но вот он произнес последнее предложение, и Мара вновь вжалась, прижимаясь к стене и пытаясь еще сильнее отодвинуться от парня, скользя ступнями по полу.

‒ Сайман… ‒ вместо своего имени она прошептала имя, в ком видела свое спасение от этого человека ‒ человека ли? И лишь страх за жреца не позволил ей выкрикнуть его имя, позвать на помощь по-настоящему. Что бы ни говорил этот неизвестный, что-то подсказывало Маре, что он мог убить и её друга. ‒ Я… Мне не нужны от вас подарки. Прошу вас, уходите! ‒ Только эти слова произнес её голос.

Мара поднялась на ноги, ища взглядом пути к отступлению, лишь бы не смотреть на лицо психа. И по его желанию хвостик действительно показался, но только он, как и хозяйка, в страхе метался из стороны в сторону.

Мара сама не знала, чего боялась, но словам этого человека не верила. Знала она по сказкам, какой может быть любовь… Особенно любовь человека, который поклонялся Грот, если верить его словам.

‒ Вы меня пугаете. ‒ Но на её крики человек не реагировал, и тогда Мара, выпрямившись, вновь взглянула на лицо Зеда. ‒ Вы… Вы убийца! Зачем вы убили невиновного? Из-за вас очень хороший человек теперь в тюрьме!

‒ Хороший ли? ‒ испытующе посмотрел он на Мару, и на лице вновь появилась улыбка, когда он припомнил Сазгауса ‒ единственного, кого признавал себе равным. Его взгляд, его манера держаться ‒ все это выдавало в Сазе опасного противника. Зед осторожно опустился к уху Мары и шепнул: ‒ Убийца всегда узнает убийцу.

Он так резко отошел от нее, что пора было опять пугаться. Сделав быстрым шагом круг по каюте, на этот раз он встал в ее центре и оглядел каждый уголок, будто свою собственность оценивал. На одном гамаке он приметил вещи Саймана и шумно выдохнул. Ему настолько не нравилось, что в комнате с его женщиной спит другой мужчина. Из рукава в руку выскочил нож, которым он явно был готов воспользоваться против несчастной сумки и постели, но Мара просила его не трогать, а потому нож скрылся обратно.

‒ Коль не желаешь подарков, что я могу сделать для тебя, чтобы порадовать? ‒ спросил Зед, устремляя взгляд на лицо Мары. При каждом слове он жестикулировал и, казалось, пританцовывал слегка. ‒ Я выполню любой твой каприз, принесу все, что попросишь, к твоим ногам. Для такой сильной любви нет преград!

Он замолчал, а Мара все еще чувствовала на своем ухе его дыхание. Этот человек не был каким-то бездомным или страшным в плане ухоженности. Вполне обычный парень, и порой Мара допускала мысль, что он красивый, но…

Хотела заступиться за Сазгауса, сказать, что, в отличие от Зеда, тот нож к шее девушке не приставлял, но вовремя прикусила язык. Хоть она полной картины в лесу не видела, но позже просто поняла из разговора, что произошло. Потому оправдывать его не было смысла, однако:

‒ Я хочу, чтобы вы признались капитану, что это вы сделали! ‒ Как глупо! Как наивно! Вот так убийца возьмет, прибежит и расскажет все, позволит посадить себя в клетку. Размечталась, но Мара ни о чем другом больше не могла думать. Вот перед ней стоял истинный убийца, он признался, но кто поверит легкомысленной фейри? Учитывая, что их группа друг друга знала, могут намекнуть на факт, что просто Марвало пыталась прикрыть знакомого. И пусть Мира ни за что бы такого не сказала, но вдруг она намекнет, что причина в симпатии фейри к полукровке? ‒ Мне больше от тебя ничего не нужно!

Она реагировала на каждую его резкую жестикуляцию. Глаза её постоянно следили за руками в страхе, что он набросится на неё, что в руках сверкнет нож или что-то еще… Ей казалось, что это даже случилось минуту назад, оттого Мара перестала мигать. И только при последних словах она нашла в себе силы взглянуть в глаза Зеда, но больше уверенная, что увидит в них злость или насмешку.

‒ Прости, но признаться не могу, ‒ пожал он плечами с довольно легкомысленной улыбкой. ‒ Если меня кто-нибудь найдет, мне придется идти на крайние меры. Тому мужику просто не повезло наткнуться на меня ночью. Хотя, скорее наоборот ‒ теперь он в царстве прекрасной Грот.

Когда Зед говорил о богине, его лицо приобретало столь благоговейный вид, почти как при взгляде на Мару. Он действительно любил Грот и поклонялся ей, и быть избранным ею ‒ величайший дар! Зед думал, что он такой один, но почему-то после того сна Грот больше не откликалась на молитвы. И поиски ее храма стали навязчивой идеей. Но теперь появилась дьяволица как раз тогда, когда он нашел карту. Это был знак!

‒ Мы с тобой связаны, я знаю, ‒ воскликнул Зед и хотел было вновь приблизиться, но резко остановился, поворачивая голову в бок. На лице его показалась досада ‒ кто-то спустился по ступеням именно на этот этаж. ‒ Я ещё навещу тебя во время путешествия, обещаю, но сейчас нашу встречу, как это ни прискорбно, придется прервать.

Зед подскочил к Маре, но лишь за тем, чтобы осторожно потревожить побрякушку, которая висела на кончике ее рога. К самой Маре он пока не позволял себе прикасаться. Может, не хотел пугать, а может, просто ему нравилось это томительное ожидание. Одарив ее улыбкой, он стремительно выбежал из каюты и успел скрыться из поля зрения вошедшего в коридор.

‒ Да, тяжёлый день выдался, ‒ вздохнул Сайман, входя в комнату. Он выглядел уставшим. После споров с Мирой любой так себя чувствовать будет, наверное. Она была против того, чтобы проводить церемонию, но моряки решили ее не слушать. Потерев шею, Сай осмотрелся и заметил напуганную Мару. ‒ Что с тобой?

‒ Сай…

Ее голос на этом имени дрогнул, она все ещё боялась, что тот человек где-то рядом, но больше организм не мог сдерживать напряжение ‒ слезы, что стояли в ее глазах, покатились по щекам, а сама Марвало бросилась к Саю, прижалась к груди и, крепко обнимая, уткнулась в зелёную мантию, вдыхая уже родной запах успокаивающих трав.

‒ Сайман! ‒ подходящая к черте истерики, крикнула Мара. ‒ Он был тут! Прямо здесь! Это он убил моряка!

Ее плечи дрожали, она была напугана, что и так ясно по ее состоянию. Будто чтобы убедиться, что перед ней Сайман, Мара подняла заплаканное лицо и встретилась с удивлением, а в глазах жреца читался немой вопрос.

‒ Тот человек, ‒ всхлипнула Мара. ‒ Он… Он забрал карту в обмен на жизнь Миры… Он здесь, на корабле, и был тут…

‒ Тот? ‒ Сайман и не понял, о ком она говорила, лишь растерянно обнял в ответ. Это не похоже на ее игру, она действительно была напугана и дрожала. Пытаясь сообразить, о ком речь, он вспомнил Зеда. Пугающий человек, не удивительно, что Мара в таком состоянии после встречи с ним наедине. ‒ Все хорошо, его больше здесь нет.

Стараясь успокоить Марвало, Сай крепче обнял и погладил по волосам, как делал, когда они были вынуждены бежать из деревни. Тогда она тоже плакала. Он опять прижал ее к груди и, слегка покачиваясь, шептал слова успокоения. Надо рассказать Кону и остальным, но позже. Сейчас для него важнее всего была Мара.

‒ Где это видано, чтобы ты так испугалась мужчину? ‒ пошутил Сай неловко. Чуть отстранившись, он вытер слезы с щек Мары большими пальцами рук и обхватил ее лицо ладонями, заглядывая в глаза. ‒ Не оставайся больше одна. Пусть я или Мира всегда будем рядом, пока мы на корабле. Пойдем, заварим тебе горячего чая и расскажем все Кону. Ему не скрыться на корабле. Ты, что, всё-таки решила разобрать мешок? ‒ спросил он, стараясь отвлечь ее от дурных мыслей сменой темы.

‒ А ты все издеваешься? ‒ беззлобно спросила Мара, вытирая слезы рукой, но и тех было немного после того, как она почувствовала поддержку от Саймана, его шепот и прикосновения, которые, несмотря на их ссоры, всегда отгоняли беды. Она проследила за его взглядом и неясно отчего пожала плечами.

Ей сейчас совершенно не хотелось ссориться на этой почве, но по голосу и по заинтересованности Саймана Мара поняла, что он хочет её отвлечь. За это она еще сильнее прижалась к нему, поднимая руки и обхватывая ими уже шею. Без намеков. Просто так она выразила свою привязанность и благодарность.

‒ Я начала… ‒ наконец-то ответила она на вопрос, нашептывая медленные слова в его шею. ‒ Но… Не закончила. Я к вечеру выкину то, что мне не понадобиться… Но не всё, Сайман. ‒ Он ощутил, как тонкая полоска женских губ улыбнулась на его коже в области шеи.

‒ Ничего другого я и не ожидал от тебя, ‒ усмехнулся Сай и похлопал Мару по макушке. Пусть так, но уже есть прогресс. Остальное просто потом где-нибудь «случайно» забудут. ‒ Успокоилась? Иди сюда.

Он осторожно переместился вместе с Марой к гамаку и усадил ее, присаживаясь рядом. Сделать это было не очень удобно, так как она все ещё держалась за его шею. Ну что с ней сделать? В некоторых вещах она была совсем как ребенок. Наверное, поэтому он и хотел заботиться о ней.

‒ Остальное я сам выкину, не лишай меня этого удовольствия, ‒ засмеялся Сайман. Хотя бы на игрушках отыграется, исполнит то, что задумал ‒ вышвырнет в море, где они больше никого не склонят к греху. ‒ Все наладится, не переживай. Я не дам плохому с тобой случиться. Не дадим ему приблизиться к тебе. Ему тоже нужна богиня смерти, он пойдет за нами, а ты можешь остаться где-нибудь в городе, когда корабль причалит. Тебе незачем проходить весь путь с нами.

Мара рассеянно кивнула. Сай был прав, Зеду нужен храм богини, а ей нужно было место, где она может жить. Ведь не собиралась всю жизнь путешествовать со жрецом ‒ эта жизнь просто не для нее. И в его словах она увидела смысл и свою цель. Пока Саймана не будет, она осмотрит город, приживется или нет! Саю она желала добра и храбрости, как бы ни хотела сама Мара, она не станет держать его подле себя. Он должен освободиться от гнета злой богини! И чем дольше Мара молчала, тем яснее становились ее глаза.

‒ Да! ‒ решила она. ‒ Я дождусь тебя у первого города, к которому причалим! Мне же не странствовать с тобой всю жизнь. А там потом и ты ко мне присоединишься, если город хороший будет! Какой там у нас ближайший?

И ведь ей вголову совершенно не приходило, что Сайман мог пойти и нести свой свет дальше. Марвало не представляла свою старость, но она жила сегодняшним днём, и что-то в будущем совсем не видела себя без Саймана. Хоть они так мало знакомы, но таких отношений, как с ним, у нее ни с кем не было. Да и вряд-ли будет что-то похожее.

‒ Корабль будет заходить в маленький порт, а потом на остров, но думаю, лучше сойти на конечной, там и порт большой, и город крупный, ‒ рассказал Сайман. ‒ Я бывал там. Иль славится своими мехами и пряностями. Тебе должно понравиться.

И он рассказал ещё немного о городе. На самом деле он немного приврал. Иль ‒ не просто город, в котором он бывал, он там вырос, стал жрецом, там жили его родители, и оттуда он сбежал, когда его посетила Грот во снах. Сайман не знал, сможет ли он вернуться туда после всего. В пути могло случиться все, что угодно. Быть может, кто-то не вернётся из этого приключения, может, даже Сай. А может, и вовсе все они, ведь богиня ‒ не тот враг, с кем легко справиться.

‒ Только не настраивай против себя весь город опять, ‒ поучительно закончил Сай. ‒ Иль хоть и большой, но вести по нему разносятся не хуже, чем в маленькой деревне. Будь скромнее, найди себе мужа и живи счастливо с ним. Заведи себе хоть целый шкаф игрушек!

‒ Говоришь так, будто… ‒ хотела было усмехнуться она, но вот тут до неё как раз и дошло то, о чем она подумала ранее ‒ Сайман не будет с ней в городе так же, как и она не будет с ним путешествовать, ‒ прощаешься.

Но этого следовало ожидать. Он и в Прибрежном-то остался только из-за её «падшей» души, не всю жизнь ведь ему спасать фейри. Да и от кого, если это бессмысленно? От природы? Как глупо…

‒ Да, конечно.

Грустно опустив голову, она сделала то, что никогда не делала с Сайманом ‒ просто не стала вступать в спор. Вместо этого она встала, отпуская его шею, прошла мимо своих игрушек, даже не взглянув на пол, и тихо вышла из каюты в неизвестном направлении.

Когда прошло какое-то время, когда Мара взяла себя в руки ради Сазгауса, она пошла к капитану, который вместе с Коном действительно искали какие-то следы. Она рассказала им про Зеда и, как предполагалось, капитан и думать не хотел о странном человеке, которого никто не видел. Но тут на помощь пришел Кон, подтверждая, что знает такого человека и что он с группой в каком-то смысле держали курс в одно и то же место. А после и Мира поучаствовала в споре. Оракулу удалось связаться с духом моряка, и тот рассказал, как и кем именно был убит морячок. Точнее видел лишь руки, которые под описания никак не походили полукровке ‒ второй до сих пор скрывал свои страшные дыры на ладонях, а убийца имел неприкрытые бледные и чистые от шрамов руки. Лицо, увы, было спрятано под капюшоном.

Капитан рассмеялся, но смеялся он недолго.

Мира предугадала слова капитана, вспоминая и опасения Саза, что оракулу не поверят. Она выпросила у духа такие факты, которые мог знать лишь он и капитан. Например, что в нижнем трюме были не пассажиры, а рабы, с продажи которых капитан и его команда получают долю. И всякие мелочи, связанные с кражами или утаиванием от пассажиров их потерянных вещей.

Уже этим вечером Сазгаус был на свободе.

***

Отдохнуть от духов не получилось. Мало того, что он был свежим и мало сговорчивым, так ещё и ограничили по времени! Мире пришлось сильно потрудиться, чтобы хоть как-то помочь Сазгаусу, пусть и сказала, что не собиралась этого делать. Все же какое-то беспокойство о нем не отпускало с самой первой встречи. Но теперь можно было спрятать шар в каюте и отдохнуть.

Прогуливаясь перед сном по верхней палубе, Мира думала, что делать дальше. Кон помогал капитану придумывать, как поймать Зеда, который все ещё скрывался где-то в трюме, а на корабле не осталось духов, с которыми она могла бы пообщаться, чтобы помощь.

‒ Спасибо Сайману… ‒ буркнула она вслух, остановившись. Облокотившись на бортик, она подставила лицо ветру и закрыла глаза. Конечно, было опасно разгуливать по темноте одной, но она даже не подумала об этом. Потом получит нагоняй от Кона, и это единственное, что ее беспокоило.

‒ О, неужели это мой маленький птенчик, который вылетел из папочкиного гнезда? ‒ раздался позади знакомый, но тихий голос, чтобы не напугать Миру.

Во тьме из-за черной одежды Сазгауса особо было не разглядеть, но вот он сидел на лестнице, что вела к каюте капитана сразу под штурвалом. Он поднялся и вальяжно подошел к Мире, попутно будто нарочно все свои косточки разминая ‒ то в бок потянется, то назад, придерживаясь за поясницу, то руки вверх потянет и сделает пару шагов на носочках.

‒ Знала бы ты, как здорово на свободе… Да и капитан напел, что ты с Овечкой к этому руки приложили больше, чем сам Кон. ‒ К этому моменту он подошел совсем близко и, встав рядом, тоже облокотился спиной о борт корабля, хотя голова его так и была повернута к Мире. ‒ Не расскажешь, чего это вдруг? Мне что-то слышалось, ты совершенно другое у клетки говорила.

‒ Всегда пожалуйста, можете обращаться, ‒ демонстративно склонилась Мира, будто отвечала на благодарность. Надо было всё-таки продержать его в клетке денёк, чтобы меньше насмешек было. Хотя его даже крест не исправил, что с него взять? ‒ Просто жалко было смотреть на тебя в клетке рядом с рабами. Марвало за тебя так распиналась: «Отпустите его, он же такой хоро-о-оший», ‒ передразнила она взволнованную Мару, сложив руки у груди, а затем фыркнула, тоже облокотилась спиной о борт и почесала шею. ‒ Знала бы она…

Но воспоминание о Маре рядом с Сазгаусом неимоверно раздражало. Мира думала, что, как только его выпустят, Овечка будет тут как тут. Ан нет, повезло ей встретить его раньше. Ревность ей была совсем не к лицу, и, поймав себя на мысли, что злится на пустом месте, Мира вздохнула. Кажется, только у Саза получалось ее выводить из себя, просто ничего не делая.

‒ Если серьезно, то не бросать же тебя было, когда даже Кон вступился. Называется, хотела отдохнуть от духов после случившегося в лесу… ‒ Мира тоже потянулась, вытягивая руки вверх, и склонила голову на бок, чтобы удобнее было массировать плечи. ‒ Ты хоть знаешь, как тяжело с молодыми? Сначала втолкуй им, что померли, вытерпи истерику на этой почве, потом научи общаться по-новому. А ещё Сайман со своим «отпущением грехов»… Хорошо, успела все разузнать, чтобы доказать твою невиновность. Сойдем на берег, угостишь меня выпивкой. ‒ И это была не просьба, а плата за ее работу.

‒ М-м, сколько страданий, а все ради выпивки, ‒ улыбнулся Саз, переводя взгляд с Миры куда-то вперёд, где вслед за противоположным бортом начиналось красивое звездное небо, которое сливалось с морем и отражалось в нём тысячами звезд. И неясно было, где и что начиналось. Вода и ночь были спокойны. Приятный прохладный ветер, и лишь звук волн убаюкивал идущих на «Святой Марии». ‒ Или всё-таки ради меня?

Не мог Сазгаус не добавить что-нибудь едкое, но мысленно согласился, что то будет справедливым ‒ всех угостить выпивкой, ведь доверились, поверили и выполнили свое обещание. Если подумать, Саз не мог вспомнить хоть что-то похожее в своей жизни. У него не было много друзей, чем старше становился, тем отчуждение становились взрослые. И если вдруг что-то не то, так виноват Саз, потому что в нём «дурная кровь».

Думая об этом, он вдруг усмехнулся, но тут же отвел голову, чтобы Мира не подумала, что именно она причина такому странному поведению. Хотя странно ли это было для него? Эти усмешки и ехидство редко сходили с его лица.

‒ Да-да, ценил бы, ‒ кивнула Мира в ответ на его слова, и только потом до нее дошло, что за вопрос он задал. Она резко выпрямилась и сделала шаг от него, выставляя руку перед собой. ‒ Ради тебя? Не в этой жизни! И вообще, если так подумать, я преследовала свои интересы. Ты мне нужен. В смысле твои навыки… ‒ Как же все это двусмысленно звучало, и Мира поняла, что сама себя своим дурным языком загоняет, если не в могилу, то на клоунскую сцену. Приложив руку ко лбу, будто у нее разболелась голова, она поспешила разъяснить все. ‒ Мне нужно, чтобы ты научил меня пользоваться мечом, ножом или чем угодно, но чтобы меня больше никто не мог в плен брать.

Произнесла на одном дыхании. Закончив, она встала обратно, но голову все не поворачивала. Ей нужно было время, чтобы собраться и принять все насмешки, которые могли последовать за этой просьбой. Она была уверена, что Саз не оставит ее без ядовитого комментария. Сделав глубокий вдох, она подняла голову и заговорила снова, не давая ему возможности вставить хоть слово:

‒ Я видела, как ты орудуешь мечом против волков. И в тебе сам-знаешь-чья кровь, хоть что-то хорошее от них тебе должно было передаться. Хотя «хорошее» — не то слово, скорее «полезное». В общем, научи меня, а то шар в таких ситуациях разве что по голове ударить сгодится.

Сазгаус без улыбки смотрел на Миру сверху вниз, на самом деле с серьёзностью слушая её просьбу. И не мог понять. Задавался вопросом: «Почему не Кон?» Он ей ближе, он тоже хороший мечник, пусть больше на пистолет полагался, но Саз видел его в деле.

Вот только выяснять причину не стал. Да и не в его это стиле ‒ расспрашивать. Он улыбнулся, а в черных глазах забегали бесята, когда он произнес следующие слова, поднимая палец к губам Миры, чтобы она дала ему слово:

‒ Стоп-стоп-стоп. А давай мы с тобой вернемся к первым твоим предложениям? Они мне понравились куда больше.

Разумеется, он имел в виду момент с его навыками, и что она его спасла для себя. Конечно, он это услышал, и его шутка была готова еще тогда, когда она отвернулась от него. И промолчать было выше его сил, потому что реакция Миры того стоила. Сазгаус засмеялся и вновь перевёл взгляд на звездное небо, пожимая плечами.

‒ Все равно на этом тухлом корабле делать нечего. Почему бы и нет? Только ты мне должна обещать, что будешь выполнять каждое моё слово. ‒ Сазгаус вновь повернулся к Мире, и бесята его никуда не ушли. ‒ Если я скажу «Раздвинь ноги» ‒ ты раздвигаешь. Если я говорю «Сожми крепче» ‒ ты сжимаешь. И потеть ты будешь до тех пор, пока я не скажу «хватит». Мира, очнись, я говорю про стойку и рукоять меча!

‒ А я о чем подумала по-твоему, извращенец? ‒ буркнула она, отворачиваясь. Естественно, она подумала о том, что обычно первым приходит в голову, и это явно не стойка в бою. Вновь услышав его смех, она не удержалась и повернулась, чтобы легонько ударить по плечу, лишь бы перестал.

Хорошо, что он не видел в темноте ее пылающих щек. Она и злилась на него одновременно и была смущена. Ей стоило много усилий, чтобы попросить его. Она не хотела казаться слабой, а эта просьба именно слабостью ей и виделась. Поэтому она не пошла к Кону, его она и так достаточно разочаровала. Если опустится ещё ниже, то просто не сможет с ним говорить даже. Да и после реакции Кона на платье Мары она до сих пор не отошла. Это было явно не то, чего она ожидала.

‒ Давай без твоих шуток на тренировках, ‒ серьезно попросила Мира и перевела взгляд на небо. Удивительно, что самая страшная раса носила столь красивое название: звёздные.

Сазгаус пугал ее больше остальных, но почему-то она тянулась к нему, словно мотылек к свету. В нем что-то было необъяснимо притягательное. Быть может, этот блеск в смеющихся глазах. Не похож он на злобного звёздного эльфа даже наполовину. Мира усмехнулась своим мыслям, разглядывая красивое лицо Саза.

‒ Сегодня был тяжёлый день у всех. ‒ Она снова потянулась и широко зевнула, успев прикрыть рот ладошкой. ‒ Нам надо отдохнуть. Спускаться собираешься, или после дня в трюме хватит закрытых пространств?

‒ Пока закрытого пространства хватит, ‒ сказал он, переводя взгляд на лестницу на нижние палубы. На самом деле он кое-кого ждал, но зачем забивать лишней информацией голову Миры? ‒ Да и глаза хоть отдыхают.

Солнце не слепило его как настоящих звездных эльфов, если не проводить время, как в пустыне, но оно очень напрягало их, и порой глаза побаливали. Здесь, когда солнце отражалось на воде, вновь создавалось слишком много яркого света, но этот день Саз провел во тьме, и хотелось бы в этой тьме остаться подольше.

‒ Спасибо, Птенчик. ‒ Но прежде чем она ушла, он вдруг бросил ей эту фразу. Тихо. Настолько тихо, потому что больше не губы говорили это слово, а сердце. Сазгаус не забывал добра. И та группа, с которой он вдруг столкнулся, приносила ему только добро.

Будто не привыкший к этому слову, будто стесняющийся его, Саз вдруг повернулся к Мире спиной и облокотился о борт уже локтями, всматриваясь в отражение звезд на воде.

‒ Сегодня вы все хорошо постарались, ‒ добавил он, чуть веселее. ‒ Отдыхайте.

‒ Не заставляй больше переживать о тебе, ‒ ответила Мира тоже очень тихо. В следующий раз их может не оказаться рядом, чтобы помочь. Они всего лишь попутчики, и то вынужденные. После храма они все расстанутся и пойдут каждый своей дорогой. Даже, наверное, раньше, ведь Мире не обязательно было идти с ними. Она обещала Кону найти действующий храм Грот, а дальше дело останется за ним, Мира здесь бессильна.

Обернувшись последний раз на Сазгауса, она медленным шагом покинула его. Прогулка, которая должна была нагнать сон, лишь больше его отодвинула. Она чувствовала себя уставшей, но отчего-то спать совсем не хотелось, как и сидеть одной в каюте. По дороге ей встретилась Марвало при полном параде, наверняка окрутила какого-нибудь морячка. Улыбнувшись ей, Мира завернула к каюте Кона.

‒ Не спишь? ‒ спросила она. ‒ Может, немного в карты сыграем? У меня что-то сна ни в одном глазу.

9. Клубок запутался

Ровно напротив двери, перпендикулярно ей, висел гамак, да не пустой. На нем полностью обнаженный мужчина придерживал за талию такую же раздетую фейри и пожирал взглядом ее грудь. Она совершала волнообразные движения и тихо стонала в такт каждому движению Сазгауса. Они никуда не торопились. Это не выглядело пошло или вызывающе. Просто красивый и чувственный секс.

Фейри водила по своему телу руками, порой запрокидывая голову и прикусывая губы, но чаще всего она с какой-то даже надменностью смотрела на лежащего мужчину под ней и ловила его томные взгляды, наслаждалась ими, а порой отвечала улыбкой. Ее вид сбоку был идеален. Подтянутая средняя, но аккуратная грудь, которую сжимали женские руки, и соски, которые порой ласкали мужские пальцы. Её ягодицы завлекающе выпячивалась под каждую волну её тела, а волосы так эротично растрепались и ниспадали на плечи…

‒ Сазгаус, ты видел Мару? Я беспокоюсь… ‒ после короткого стука Сайман вошел в каюту, не подозревая, что Саз мог быть не один. Он даже смущенно скрылся за дверью, приметив, за чем именно застукал хозяина комнаты, но дверь тут же распахнулась вновь. ‒ Мар-р-рвало! Значит, я там переживаю, куда ты пропала, когда на корабле человек, который за тобой охотится, места себе не нахожу, а ты… Ты!.. С ним! Он же убийца и вор, которого выпустили из клетки только под честное слово Миры и Кона.

Сайман просто задыхался от возмущения. Пока он переживал и беспокоился, не случилось ли что-то, эта чертовка развлекалась с мужчиной в соседней каюте! Честное слово, в этот момент он готов был отказаться от всех своих обетов и швырнуть ее за борт вместе с игрушками. Она была неисправима, никогда не считалась с чувствами других и не собиралась. Сайман сам уже не понимал, зачем тратил на нее столько сил и времени. Ни одно его слово не осталось услышанным, ни одна его речь не достигла сердца Мары и не вытащила на свет ее совесть или что-то похожее.

‒ Хоть раз подумала бы о ком-то, кроме себя самой! ‒ Кажется, Сайман не собирался так легко уходить. И плевать ему было на недовольного Сазгауса и на их обнаженные тела. ‒ Тебя волнуют только твои плотские утехи, а что почувствуют при этом другие ‒ плевала ты.

‒ Вы чего раскричались среди ночи? ‒ на шум вышла Мира, которая только-только собралась спать, и скандал явно мешал выполнить задуманное. Она мельком заглянула в проем, стараясь разглядеть, что так вывело из себя Саймана. Лучше бы она этого не видела. Прикрыв рот рукой, она просто замерла, сердце сжалось от боли, а на глаза навернулись слезы, и к горлу подступила тошнота. Ей пришлось приложить много усилий, чтобы отвести взгляд, чтобы картина Сазгауса в объятиях Марвало больше не разрывала ее изнутри, но тщетно.

‒ Только посмотри, что бесстыдница вытворяет, когда мы все думаем, как ее защитить от Зеда! ‒ не помогал и Сайман.

‒ Меня это не касается, ‒ охрипшим голосом выдавила Мира и исчезла из проема, убегая по коридору, куда глаза глядят, если бы они что-то видели в этот момент.

Но ни первого, ни вторую никак не смутили пришедшие на крики люди. Только во взгляде Сазгауса читалась злость, которую сам жрец мог еще ни разу не видеть в его глазах. Весь процесс соития замер, будто бы кто-то остановил время, и две пары неудовлетворенных глаз смотрели на Саймана.

Когда Сазгаус почувствовал, что Мара желает с него слезть, он не стал держать, а сам сел в гамак вслед за ней.

‒ Прости, настрой пропал, ‒ шепнула Марвало Сазгаусу и с достоинством на лице обнаженная прошла по каюте, подбирая с пола свое платье. Она хоть его и держала, но надевать не торопилась. Лишь встав перед Сайманом, она взглянула на него не менее мягкими глазами, как у Сазгауса. И лишь после нескольких секунд попыток разглядеть что-то в лице жреца, она прошептала… прошипела с не присущей ей злостью: ‒ Почему меня должны волновать твои чувства, если тебе насрать на мои?

Это было последней каплей. Он собирался покинуть её, но серьезно считал, что Мара во имя его памяти станет святой? Почему она должна делать ему приятное, а он вместо того, чтобы сделать что-то приятное в ответ, продолжал гнуть свою линию?

Все верующие ‒ психи и фанатики.

Она надела платье на голое тело и прошла мимо Саймана, не слушая его и не смотря на него. Только после того, как спина Мары скрылась во тьме, Сазгаус позвал Саймана, чтобы тот еще и его послушал. Выражать свою злобу он не собирался, хоть и не скрывал своего раздражения, особенно, когда увидел реакцию Птенчика на все случившееся.

‒ Вот скажи, ‒ начал он, наклоняясь к полу и подбирая свои штаны, ‒ ты кому хотел сделать лучше своим ором? Если тебе по каким-то причинам недоступно удовольствие, так что ж ты так лицемерно лишаешь удовольствия других? Обидел одну девушку, оскорбил другую, разбудил соседей… Молодец, а не жрец.

‒ Не приближайся больше к ней, ‒ со злостью предупредил Сайман. Пусть он жрец, и все его считали безобидным, но он мог пустить в ход далеко не безобидные приемы. День в темной клетке или на кресте под палящим солнцем покажутся Сазу отрадой по сравнению с тем, что мог сделать Сайман, если увидит их снова вместе. Он не святой, да он даже жрецом стал по принуждению.

Объясняться перед убийцей он не собирался, а потому прошел в их с Марой каюту. Когда уже до ее глупой головы дойдет, что ее нигде не примут, если она продолжит себя так вести? Ей путь только в бордель, где ею будут восторгаться за плату, а переступив порог, презирать. Не такой жизни он ей желал. Резко распахнув дверь, он собирался вылить на нее порцию новых нравоучений, но она его настолько разозлила, что он не мог сейчас нормально говорить.

‒ Случай в деревне тебя ничему не научил? Не можешь по-хорошему, будем по-плохому. У меня нет желания бегать за тобой и следить, чтобы Зед тебе ничего плохого не сделал, ‒ бросил он ей и захлопнул дверь с наружной стороны. Ручка выпала, и на месте замочной скважины проросли толстые лианы, которые лучше любого замка заперли дверь по всему периметру, что теперь только огнем и открывать.

А Сайману нужно было успокоиться. В таких случаях ему всегда помогали упражнения, которым его обучили в монастыре. Они тренировали не только тело, но и дух, поэтому он отправился наверх, на свежий воздух, где его мысли могли бы очиститься.

Из темноты коридора, из самого-самого темного уголка, куда не проникал свет даже днем, на открытую дверь каюты Сазгауса уставились два горящих глаза. Взгляд предвещал только беду тому, на кого был устремлен. Зед не простит того, кто посмел прикоснуться к его женщине, и этот грех он мог искупить только кровью.

Когда дверь закрылась, Зед бесшумно приблизился. В его руке сверкнул нож, отразив заблудившийся лучик лунного света. Зед долго всматривался из темноты в дерево, будто видел сквозь него и заранее представлял те ужасы, которым предаст Сазгауса. Это будет трудно, он знал, ведь даже за закрытой дверь ощущал ауру убийцы, но не невыполнимо. Он дал немое обещание темноте и облизал нож, слегка поранив язык ‒ клятва на крови ‒ после чего сделал шаг к запертой двери Марвало. «Она принадлежит мне», ‒ выцарапал он крупными буквами, чтобы все знали, что она неприкосновенна.

***

Мира так и не вернулась к себе. Ей понравился способ Мары, чтобы расслабиться, на пару с бутылкой, поэтому она выкупила у моряков еще одну, потратив свои драгоценные монеты, которые она с таким трудом заработала. Забыться ‒ спасение для нее сейчас. Команда предложила ей составить компанию, бросив пару пошлых намеков на утреннее платье, но одного упоминания «груза» в трюме хватило, чтобы отвадить их от себя. Они ведь не хотели, чтобы кто-то узнал, чем они промышляли на самом деле. Да и молва о сговоре Миры с духами дала о себе знать. Как и в любой деревне, ее способности забавляли жителей, но стоило сказать кому-то то, что он не желал слышать, и она сразу превращалась в урода. В лучшем случае ее избегали, поэтому она быстро научилась врать и делать из своих способностей шоу.

Сегодня же ей не хотелось больше ни с кем видеться или разговаривать. Найдя укромный уголок, Мира просто топила свою боль и обиду в роме. Духи жестоки, показывали ей Сазгауса, из-за чего он стал ей небезразличен. Если бы она не увидела его с Марой, может, никогда бы и не поняла этого и продолжила вздыхать по безответной любви к Кону. Вот появился еще один мужчина, но и тот выбрал другую. В Мире все было не так, начиная с глаз, которые отпугивали всех окружающих, и заканчивая разговорами с пустотой (призраками).

Когда бутылка подошла к концу, на сердце легче не стало, но мысли путались, что не позволяло ей думать о плохом. Пошатываясь, она побрела по палубе. Бутылка отправилась в дальнее плавание за бортом, правда, Мира сама чуть не отправилась следом, чудом успев схватиться за канат. Но когда она вернулась в вертикальное положение, ее взгляд упал на еще одну одинокую фигуру в ночи, которая пристроилась под светом небольшой лампы. Сайман закончил свои упражнения и сидел не двигаясь, медитировал.

‒ Сайман, а что ты делаешь? ‒ спросила Мира, уже практически ползком взбираясь по маленькой лесенке туда, где он сидел. Сай молчал. Она плюхнулась рядом, не очень аккуратно задев плечом его, но он даже не шелохнулся. ‒ Вот это мышцы ‒ просто каменные! ‒ Она еще и потыкала в него пальцем, после чего в наглую облокотилась. ‒ Мне бы твое спокойствие сейчас. Жрецов мало что волнует, кроме их веры, наверное. Поклонялась бы я той же Мигу, и было бы все равно, что мужчина, который мне нравится, спит с другой. А мы могли бы стать с ней подругами. Марвало классная, такая женственная и красивая. Не то что я ‒ черные тряпки да страшный взгляд. Сай, хочу стать жрицей и ничего не чувствовать, научи меня.

Мира прикрыла глаза и медленно съехала по плечу Саймана вниз, падая головой ему на коленку. Проворчав из-за удара что-то нечленораздельное, она только удобнее устроилась, чуть ли не обнимая его ногу.

Только услышав ее сопение, Сайман зашевелился. Открыл глаза и с печалью посмотрел на Миру. Он понимал ее боль, ведь сам испытывал то же самое каждый раз, когда находил Мару в чужих объятиях. Может, это поначалу он заботился о ее бессмертной душе, но уже очень давно его забота переросла в нечто большее к самой Маре.

‒ Я бы сам хотел этому научиться, ‒ шепнул Сай и погладил Миру по голове. Пусть спит, хоть где-то ее не будут мучить призраки, настоящие и выдуманные. А он вновь поднял голову и устремил взгляд в ночную даль, стараясь усмирить бурю внутри себя.

***

Сазгаус молча проводил взглядом Саймана и вздохнул. Трусливая мышь! Просто трус! И перед кем он тут своей гривой размахивал? Кому и что хотел доказать? Сазгаус лишь мысленно смеялся на эту мнимую грозность жреца, который даже ответить не мог. Ему было проще воевать с женщиной, чем с ним.

Мару было жалко. Сазгаус слышал её крики и проклятия; слышал, как она грозилась убить жреца, стоило ей только выйти из комнаты. Но с другой стороны, пока она такая разгоряченная и неудовлетворённая ‒ а значит, злая ‒ ей правда лучше остаться в комнате.

Сазгаус же игрушек, как Мара, не имел, а удовлетворять себя он привык только женщинами, потому сейчас для него лучший способ остыть ‒ подняться на верхнюю палубу и просто отдаться ветру. Но стоило ему выйти, попутно закрепляя ремень на поясе, остановился перед дверью Миры, потому что ему было, что сказать обиженному Птенчику, как дверь открылась, но не в каюту Миры, а в соседнюю.

‒ Что тебе от неё надо? ‒ спросил Кон.

Он всё слышал. Не дословно, но слышал испуганный крик Миры, когда её разбудил ор Саймана, услышал, как она вдруг побежала мимо его каюты и больше не возвращалась. Он понял, что её что-то обидело, но не знал, а узнавать сейчас у подруги не было смысла.

‒ У меня к ней дело, ‒ опустил занесенный для стука в дверь кулак Сазгаус и повернулся корпусом к Кону, замечая в его взгляде некую угрозу. Хотя сам обладатель взгляда выглядел совершенно спокойным.

‒ Позволишь узнать, какое именно? ‒ В его взгляде, полного недоверия, отчётливо читалась угроза, но сам Кон был расслаблен. Не видел угрозы? Просто Кон знал, что Сазгаус биться не будет. Он уже не раз доказывал и показывал, что просто так в драку не лезет. Оттого все интереснее была загадка, как он и за что оказался на том кресте. ‒ Если не секрет, конечно.

‒ Не секрет. ‒ Вновь пожимание плеч, из-за чего Кон разорвал зрительный контакт и невольно взглянул на плечо. Маленькая победа ‒ зрительный контакт Кон оборвал первый, а Саз улыбнулся. ‒ Так получилось, что впечатлительный Птенчик упорхнул, стоило его глазкам посмотреть на что-то новое. Хотел уточнить, состоятся ли наши тренировки у…

‒ Тренировки?

Сазгаус улыбнулся еще победоноснее.

‒ Ты не знал? Я думал, Мира поделилась с тобой тем фактом, что она просила меня научить ее владеть мечом. ‒ Врет. Конечно, он все знал! Да сама Мира ему рассказала причину такого поступка. Но то, как менялось лицо столь грозного Кона было очень сладко видеть. — Я еще подумал: как странно! Ведь вы с ней друзья, а просит она меня ‒ своего несостоявшегося убийцу. Уж не поссорились ли вы?

Кону было сказать нечего. Он так красиво начал атаку, но так унизительно её закончил, и больше, чем капитулировать обратно в свою каюту, он не мог сделать. Только и слышал усмешку Сазгауса, а потом то, как полукровка вернулся в свою каюту.

Он ведь соврал, верно? Мира не могла просить убийцу стать её учителем, когда её друг, не менее сильный мечник, был рядом, ведь так?

***

Как же было невыносимо. Мира никогда не страдала морской болезнью, но сегодня с самого утра не могла отойти от края борта. Оно и понятно, целую бутылку выхлебала одна, другого ожидать и не стоило. Благо Сайман был рядом, и когда она наконец-то смогла говорить, не прерываясь, чтобы поздороваться с морскими жителями, попросила его сотворить лекарственных трав. Земли не было, чтобы их вырастить, и Сайману пришлось пойти на хитрость. Раздобыв где-то лимон, он использовал его жизненные соки, чтобы превратить в нужные травы. Мира была спасена.

‒ Справишься тут сама? ‒ спросил он ее, похлопывая по спине. Он и так провел с ней всю ночь, так что задерживать его более она не хотела. Сойдясь на этом, Сай спустился вниз.

Разговор предстоял не из лёгких. Если сам он привел свои мысли в порядок с помощью медитации и физических упражнений, то Марвало всю ночь была заперта в комнате и наверняка прокляла его не одну сотню раз. В голове он прокручивал свою речь, которой будет извиняться, но что-то ему с трудом верилось, что отделается лёгкой кровью. Если выпустит ее сейчас, она его и побить может, хотя к этому он был готов. Его больше волновало, что она могла не вернуться. Но она и не зверь, чтобы держать ее под замком все время. Придется что-то придумывать, чтобы ее охранять, но к Сазгаусу больше не подпустит. Лучше сам с ним поселится, а комнату оставит Маре.

Только вот в каюту Сай так и не вошёл, остановившись перед дверью. Страшные буквы заставили его замереть на месте. Зед был здесь и оставил это предупреждение.

‒ Кон. Кон! ‒ не отрывая взгляда от двери, Сайман переместился к каюте Кона и настойчиво постучал. Ему нужен был кто-то, с кем можно было посоветоваться, что делать дальше. Кон показал себя хорошим человеком, который не бросит в беде.

‒ Если все последующие дни будут такие же, клянусь всеми богинями, я брошу вас… ‒ послышались бурчания за дверью, а когда Кон все-таки открыл дверь, выглядывая растрепанной головой, громко вскрикнул: ‒ Что?!

Его можно было понять. Он чувствовал себя преданным, и всю ночь терзался этими мыслями, потому уснуть ему удалось только под утро. А тут такое наглое и грубое пробуждение. Но сон сошел мгновенно, стоило только увидеть лицо Саймана ‒ не самое радушное. Взволнованное. Переведя взгляд налево, куда указывал жрец, Кон ничего не увидел, но вместо глупых вопросов, подвязал удобнее штаны на обнаженном торсе и вышел из комнаты абсолютно босой. Страшные метки были видны невооруженным взглядом, и когда он уже совсем подошел к двери, увидел это.

‒ Ты же с ней ночуешь, разве нет? ‒ удивленно спросил он, касаясь царапин руками, будто это в чем-то могло ему помочь. ‒ Ты ничего не слышал?

‒ Ну, вчера я оставил ее одну, заперев дверь, ‒ указал Сай на лианы, которые проросли в дереве. ‒ Ночь я провел с Мирой наверху. Она уснула прямо там, не мог же я ее оставить одну.

Но речь сейчас была не об этом. Сомнений не было, это работа Зеда. Внутрь он попасть не смог, поэтому оставил эту надпись? Должно быть, Мара сильно перепугалась, услышав, как кто-то скребётся в дверь. Его сердце болезненно сжалось от того, что его не было с ней рядом в этот момент, чтобы успокоить, дать чувство защищённости. Он, как обычно, трусливо сбежал от проблем.

‒ Что это может значить? Предупреждение, угроза, приказ, чтобы ее отдали ему, или все вместе? ‒ размышлял Сай. Он тоже вернулся к двери.

Стоило ли показать капитану? Он мог бы помочь с поисками. Но раз Зеда до сих пор не обнаружили, значит, он очень хитёр. Почему-то Сайману казалось, что даже если они прочешут весь корабль с самого низа до верха, то все равно его не найдут. Он неуловим и оттого страшен.

‒ Маре лучше этого не видеть, как думаешь? ‒ шепнул Сай. Он мог бы убрать надпись, чтобы лишний раз не пугать ее, но пойдет ли это на пользу? Страх иногда способен спасти жизнь. Может, тогда она наконец-то перестанет себя вести легкомысленно.

‒ Нет, не видеть, ‒ прошептал в ответ Кон и приложил ухо к двери. Там была абсолютная тишина, а когда он попытался найти в двери щель, то увидел спящую Мару в гамаке. ‒ Что у вас вчера вообще произошло? Почему Мира не ночевала и…

‒ Потому что этот, ‒ зевая, вышел из своей каюты Сазгаус тоже лишь в штанах. Начиная говорить, он потянул руки вверх, чтобы размяться, после чего одна рука указала на Саймана, ‒ помешал нам с Марой провести ночь.

Стоило ли говорить, какой шок это вызвало у Кона? Он с распахнутыми глазами посмотрел на Саймана, будто не верил, ждал от него каких-то слов, оправданий, но их не последовало.

‒ Вот, видать, на его шум и этот псих пришел. Понял, что к его возлюбленной прикасался чужой… Или, может, его взбесил сам факт, что его любовь ночует не одна. Много вариантов, но то, что здесь замешан кто-то из нас ‒ это точно.

‒ Ты спал с Марой? ‒ А Кон будто не услышал его рассуждений. Саз пожал плечами.

‒ Не доспал, я бы так сказал. А что? Она красивая женщина, сама не против.

‒ Знаешь, как называют мужчин, которые пользуются женской наивностью? ‒ Эти слова Кона заставили Сазгауса даже засмеяться, отчего беловолосый взволнованно посмотрел на дверь, чтобы убедиться, что фейри не проснулась.

‒ Мара-то наивная? Эй, не стоит выставлять меня мудаком. Мы хотели расслабиться. Оба. Прекрасно знали, что это ничем не закончился. Но нам даже этого не позволили сделать, да, святоша? Ни себе, так ни другим?

‒ Перестань, Сазгаус. ‒ Но прежде, чем Сайман успел ответить, Кон встал между мужчинами, сразу предотвращая спор. А сам на самом деле мысленно был отчего-то рад. Видимо оттого, что Саз будет занят Марой, а не Мирой. ‒ Нам надо решить, что делать дальше. Он ведь не успокоится. Предлагаю в комнату Марвало переселить Миру, а сами будет дежурить по несколько часов ночью.

‒ Ты тоже думаешь, что он влюблен в неё именно как в жертву для жертвоприношения? ‒ спросил Сазгаус, заставляя Кона похолодеть от ужаса. Он об этом вообще не думал! Но теперь задумался…

‒ Думаю, в таком случае надпись была бы другая, ‒ вставил Сайман. И хорошо, что от него не требовали ответа, потому что он не хотел оправдываться перед ними, тем более перед Сазгаусом. Сай был не во всем прав вчера, но вины своей не чувствовал. По крайней мере, Маре не следовало водиться с вором и убийцей.

И все же это не объясняло, почему Мира убежала, хотя Сайман слышал все ее слова и знал, но этот секрет выдавать не собирался. Как и свой.

‒ Если бы он хотел принести ее в жертву, то написал бы, что она принадлежит Грот или что-то в этом роде. Хотя, кто знает, что у него на уме, ‒ продолжил размышлять Сайман.

Он повернулся к двери и положил на нее руку. Знаки медленно растворились, лианы втянулись обратно в дерево, а дверь стала краше, чем была до этого. Сай осторожно толкнул, но она не поддалась ‒ заперта изнутри. Ну, хотя бы это она додумалась сделать. Конечно, ему ничего не стоило заставить дерево отступить, чтобы он прошел внутрь, но делать этого не стал. Все ещё не знал, что говорить после случившегося. Как бы проще было сбежать.

‒ Если Мира не против, то так и поступим, ‒ согласился Сай с планом Кона. ‒ Мара не нужна Грот, я предложил ей остаться в Иле, когда корабль прибудет. Тот псих последует за нами и без нее. Так будет лучше… безопаснее для нее.

‒ Да и это её не касается, ‒ кивнул Кон. ‒ Ей нет смысла идти за нами в такую даль и рисковать своей жизнью. Её душа не продана. ‒ Кон многозначно посмотрел на Сазгауса и добавил уже именно ему: ‒ Или ты не согласен?

‒ Да нет, почему? Я-то согласен, но, с другой стороны, разве не справедливо будет так же поступить и с Птенчиком?..

‒ Её зовут Мира!

‒ Это не ответ на мой вопрос.

Кон оскалился. Он понимал, что Сазгаус прав ‒ Мира такая же, как и Мара ‒ они не имеют причин идти с ними. Это опасно, да и неизвестно, чем закончится их путешествие. Сазгаус бросит Грот вызов, Кон будет словами и справедливостью пытаться вернуть свою душу. Что продолжает тут делать Сайман ‒ не ясно, но смысл один ‒ битва предстоит с богиней. Богиней смерти, между прочим. Если та будет не в самом добром расположении духа ‒ парни просто могут оттуда не выбраться. И те, кто пришел с ними.

‒ Мира тоже должна остаться в Иле.

‒ Наверное, так будет лучше. Карта у нас есть, проводник больше не нужен, ‒ согласился Сайман и пожал плечами. За Миру он решать не мог. Печально будет потерять человека, который может предсказывать будущее, по ее заверениям, но она всего лишь слабая девушка. И Грот в ней также не заинтересована. Лучше ей с ними не ходить.

Сай обернулся на дверь Марвало и даже дернулся, увидев Миру в конце коридора. Лестница была не так далеко, что она должна была слышать разговор, если пришла достаточно давно. А судя по ее выражению лица она и правда все слышала.

‒ В таком случае купи мне корабль сразу до дома, раз мои услуги больше не нужны достопочтенным господам, ‒ холодно сказала Мира, бросая ядовитый взгляд на Саймана. Уж он должен был быть на ее стороне, как она думала. На остальных даже не взглянула, проходя мимо в свою комнату.

Рано или поздно это должно было случиться, но Мира не ожидала, что Кон бросит ее так скоро. Она слышала только его последнюю фразу и слова Саймана, и как же больно они отозвались в сердце. Он даже не спросил, хочет ли она остаться, а просто решил за нее! «К черту их всех», ‒ подумала Мира и решила, что сойдёт раньше, чем корабль прибудет в Иль. Остров казался хорошим местом для того, чтобы начать новую жизнь. Конечно, в ней говорила обида, и она вряд ли по правде вот так просто уйдет и ничего не скажет, скорее даже наоборот, будет пытаться убедить Кона взять ее с собой, но сейчас просто хотелось оказаться подальше от него и от того проходимца. Взяв то, за чем пришла, а именно принадлежности для умывания, она вновь вышла в коридор, не особо рассчитывая, что все разошлись.

Сайман точно не собирался никуда уходить, а ждал своей участи, когда проснется Мара. А ещё охранял ее от Сазгауса, ну, и Зеда, конечно.

‒ Мира, стой! ‒ не хотел Кон, чтобы все закончилось так, уж тем более собирался говорить с ней нормально.

Рука чесалась, чтобы схватить подругу за руку, но тогда бы выяснять отношения пришлось бы посреди коридора, с просыпающимися моряками и Сазом с Сайманом. Этого Кон не хотел, потому нагнал её только у лестницы, где уже осмелился взять за руку и развернуть к себе лицом.

‒ Давай без этого «купи мне корабль»! Не вырывай необдуманные слова, это сейчас обсуждалось лишь пока в теории! ‒ Видя, как она собиралась возразить, метая глазами молнии, Кон несильно, но ощутимо тряхнул её, что аж зубная щетка из стакана выпала. ‒ Я просил тебя о помощи, но я не собирался брать тебя в храм Грот и рисковать твоей жизнью, потому что там у меня будет два пути ‒ милость богини или смерть, ты это понимаешь?!

Но пара все равно находилась еще пока на нижней палубе, хоть и отдельно от остальных ‒ только Сазгаус их слышал и ухмылялся своим мыслям. Но выяснения отношений Кона и Миры ему быстро наскучило, и он обратил внимание, что Сайман-то никуда не уходит.

‒ А ты что? Женушка на порог не пускает? ‒ «Еще бы», ‒ хотел добавить, но промолчал. Отпихнув жреца в сторону от двери, Саз громко забил по дереву, повышая голос: ‒ Мара, проснись! Это я, открой дверь!

В щели можно было увидеть, как медленно, но верно просыпалась Мара. Саза она не ждала, но ему-то явно дверь была готова открыть. Потому, зевнув и сняв с рожек свои волосы, которые за ночь спутались, она прошла к двери, открыла её и…

Попыталось закрыть обратно, когда её взгляд упал на Саймана.

Он не пытался попасть внутрь и Сазгаусу не позволил. Оттолкнув, он с силой прижал его к противоположной стене. Всё-таки не зря монахи учили его боевым искусствам, постоять за себя и своих близких он мог.

‒ Не думай, что если я жрец, то слабак, ‒ со злостью прошипел Сай. ‒ Я тебя предупредил, чтобы не приближался к ней. Подойдёшь к Маре ещё раз, и я забуду о Мигу на денёк, чтобы избавиться от тебя. По вору и убийце никто плакать не будет.

Отпустив Сазгауса, Сайман отошёл к двери в комнату Мары и встал, скрестив руки на груди. Вся его поза и выражение лица говорили о том, что он, как верный пёс, собирался сторожить эти двери от всяких отбросов общества.

Привлеченная странными звуками, Мира обернулась на коридор и удивилась от увиденного. Что-то в памяти всплыло о Саймане вчерашней ночью, но мысль тут же упорхнула. Она просто нахмурилась, подняла свою щётку и взяла Кона за руку, уводя его вверх по лестнице.

‒ Это мне решать, пойду ли я в храм или нет, ‒ сказала она, остыв благодаря словам Кона. Да и видеть, как Сазгаусу досталось было как бальзам на душу. ‒ Да, я слабая и все, что умею, ‒ это говорить с мертвыми, но я хочу помочь тебе не просто найти храм, а получить милость богини. Не оставляй меня в неизвестном городе, когда мы столько прошли вместе.

‒ Ты меня не слышишь, Мира, ‒ покачал головой Кон, хоть и пошел за ней, позволяя вести наверх. Жизнь с утра на палубе кипела, матросы шныряли в разные стороны, капитан ругал кока за поганый завтрак. Везде шум и гам, оттого и легче ‒ никто не обращал внимания на пару. ‒ На моих руках твоей крови не будет. Не будет и моей смерти на твоих глазах.

Лишь какая-то нелепая случайность позволит Кону согласиться взять Миру с собой внутрь храма. Он изначально не собирался идти с ней внутрь, но ранее не собирался так далеко оставлять её от храма, в который планировал идти. Просто больно опасным становился путь. Пустыня ‒ мелочь по сравнению с убийцами и психами.

‒ Можешь пойти с нами дальше, но внутрь храма ты со мной и ребятами не пойдешь. ‒ Видно было ‒ Кон не из тех, кого можно легко уговорить. Он уже решил. Решил давно. И сейчас максимум, что он мог позволить Мире ‒ пройти за ним чуть дальше, чем горд Иль. И всё равно упрямица хотела что-то возразить, но Кон знал, как закончить эту тему: ‒ Что, думаешь, после всего, что мы прошли, я тебя бросаю таким решением? Заблуждаться ‒ это твое право, Мира, но в чем я точно не заблуждаюсь, это то, что ты предпочла тренировки с убийцей моим.

Пусть оправдывается сколько хочет: шутка это была, или случай ночью выбил у неё это желание ‒ все это неважно. Факт был фактом, она попросила помощь у Сазгауса. Кону это было обидно, и вся обида и чувство, что его предали, отражались на его лице.

Между тем сам Сазгаус не мог перестать смеяться глупой попытке Саймана что-то ему доказать. То, что он сделал ‒ ничто по сравнению с боевыми ранами, да даже теми, что он сейчас носил на ладонях и ступнях.

‒ Ты слабак, жрец. Слабак и трус, причем сам это прекрасно знаешь. ‒ Таких, как Сайман, Сазгаус не боялся. Да, с магией ‒ божественная она или природная, но он сам являлся слабаком. Но с представителями такого вида он разбирался куда быстрее И проще — тому спасибо крови звездных эльфов, которая помогала ему нападать из тени. Быстро, неожиданно, но на то он и убийца.

Продолжая смеяться, Саз ушел в свою каюту.

Мире нечего было возразить. Она наклонила голову вниз, стыдливо пряча глаза, и отпустила руку Кона. Глупая была затея ‒ это она уже поняла ещё вчера. Ей не побороть слабость, в которой она и так уже призналась, лишь сильнее оттолкнула Кона от себя теперь уже сама. Видимо, ей было куда ещё падать в его глазах, и она с успехом провалилась в эту яму.

‒ Прости, ‒ шепнула Мира, поднимая глаза на Кона. Он был последним человеком, которого она хотела потерять, поэтому готова была извиняться всю дорогу до самого храма. И после него, потому что верила, что Кон выйдет живым оттуда. ‒ Идиотская была идея, глупо было полагать, что ты и без этого не видишь моей слабости. Тренировок не будет, знать его не хочу. Я бы срадостью вернулась в тот день, когда духи повели нас в пустыню, в лепешку бы расшиблась, но узнала другой путь. Все было проще, когда мы путешествовали вдвоем.

«Пусть ты меня не замечал и тогда», ‒ мысленно добавила она. По крайней мере, не было того, кто заставлял ее испытывать неприятные чувства, которые довелось пережить в последнее время. Да и чем ей эти тренировки помогут? Вокруг внезапно стало столько убийц, которые в секунду перережут ей горло, она и пикнуть не успеет, не то что ответить неловким выпадом. Она и правда глупая, раз решила обратиться с такой просьбой к Сазгаусу.

‒ Какой смысл сейчас это говорить? Ты попросила помощи у него, а не у меня. И после этого ты считаешь себя единственной преданной?

И пусть Кон улыбался, но глаза у него были грустные; серая радужка потухла, а сам он, лишь коснувшись ладонью макушки Миры, повернулся к ней спиной и спустился по лестнице вниз в свою комнату. Он не обижался, не злился. Просто была обида на душе, которая и поедала его радость изнутри, не позволяя той заполнить вены. Да и чему радоваться? Одна из группы в опасности, вторая считает, что Кон не достоин быть учителем по мечам.

С этими мыслями он вернулся в свою комнату, где лег в гамак и тяжело вздохнул, накрывшись одеялом. Кон планировал лечь спать, и пусть он долго еще волочился, но наконец-то он смог начать восполнять силы через сон. Только снились ему отнюдь не радостные моменты.

10. Тайна тропического острова

В группе был разлад, большинство из них не разговаривали друг с другом. Девушек поселили вместе, и хоть открыто Мира не высказывала свое недовольство Марвало, с ее стороны всё-таки ощущалась напряжённость. Как и в отношениях с Коном. Он улыбался ей, но каким-то шестым чувством она понимала, что он все ещё на нее обижен. Сайман следовал по пятам за Марой, словно и правда был ее сторожевым псом. А та нагло флиртовала перед ним то с моряками, то с Сазгаусом, чем отравляла жизнь не только Саю, но и Мире.

Дни для всех тянулись невыносимо долго в этой деревянной коробке, где никто ни от кого не мог скрыться хотя бы на день. Единственный, кого так и не нашли, был Зед. К счастью для всех, он не показывал своего носа из темноты, в которой прятался. Возможно, тому способствовали ежедневные обыски, которые устраивал капитан на своем корабле.

Когда же «Святая Мария» вошла в порт, все вздохнули с облегчением. Неделя в пути и так казалась бесконечной, а впереди ждала ещё одна такая же. Если ничего не изменится, в дальнейшем пути им всем будет очень сложно. Но остров Поф встретил их тропическим раем. Всюду росли высокие пальмы, которые возвышались над небольшими деревянными домиками на сваях. И лишь дальше, глубже в остров были видны причудливые замки из белого известняка. Видно, что город процветал за счёт торговли и рыбной ловли.

Простые пассажиры сошли в порту, но корабль двинулся дальше, чтобы подойти к острову с другой стороны для того, чтобы оставить один груз и забрать другой. У них было больше суток, чтобы осмотреть достопримечательности. Не сговариваясь, все разошлись по приветливым улицам городка.

Только приветливым он казался в самом начале. Чем больше вглядывались в прохожих, тем заметнее становилось странное отношение людей. Некоторые из них были практические голые, по сравнению с большинством, которые были наряжены в самые разноперые одежды и замысловатые украшения. Иногда даже казалось, что на некоторых людях были ошейники.

Мира доложила Кону, что пройдется по местным лавкам с травами, после чего он мог найти ее на площади. Если ей все же придется остаться в городе, то на это потребуются деньги. А чем она могла заработать, кроме как своим выступлением? Вот и путь ей был прямиком в самый оживленный центр города.

Сазгаус тоже предпочел погулять от всех отдельно, но при этом он умудрялся следить за каждым. За Марой продолжал следовать Сайман, но она упорно игнорировала его ‒ до сих пор не простила случай с запертой дверью. Видеть таскающегося по пятам труса было противно, потому полукровка даже пытался вразумить фейри, что то было для её блага. Но даже его Мара не слушала.

Потом Сазгаус проверил Миру ‒ в центре города она вновь собрала вокруг себя толпу желающих узнать свое будущее. Ухмыляясь из тени, Саз даже подумал ‒ а не попросить ли её свою судьбу узнать. Он, как и Кон, не очень верил в это, и как Сайман верил лишь в одну богиню ‒ богиню удачи, которая не раз его спасала своим присутствием. Но уж больно завлекательно выглядело то, как Мира запрокидывала голову, как менялся цвет её глаз, и она произносила будто не своим голосом разные пророчества.

После Сазгаус на пути в оружейную приметил Кона в кузнице. Он расплатился с мужичком за что-то и только хотел было отойти, как вдруг на его плечо села бумажная птичка (больше, чем обычные птицы-почтальоны) с приклёпанным к ноге увесистым мешочком. Увидев её, Кон сразу схватил птицу и отбежал к здешнему небольшому фонтану, где тут же убрал мешок и стал читать письмо. На его лице тут же отразилась такая счастливая улыбка, которую Саз у него ни разу не видел. Видать, вести из дома ‒ Кон читал неторопливо, порой смеялся чему-то, смущенно прикрывая рот кулаком, а в конце просто с болезненной истомой в глазах пробежался по строкам.

Сазгаус не стал тревожить его единение с воспоминаниями и думами о доме, быстро закончил свои дела и пришел в условное для группы место, где они должны были встретиться. Он пришел первым ‒ оно и понятно, так как в городе ему особо нечем было закупаться. Это была довольно большая современная таверна в четыре этажа, на первом уместился настоящий ресторан, где все было ухожено и со вкусом. Где не было пьяни, а лишь туристы ‒ да самые диковинные. Остров имел поистине большой город и имел главный порт по всему материку. Здесь находились богатые люди, любящие скупать и перепродавать заморским торговцам разные вещи.

Сазгаус выбрал столик на шесть персон и уселся, заказывая себе эля. Не видел смысла оставлять трезвую голову сегодня, оттого и позволил себе расслабиться. Позже явилась и Мара без сопровождения ‒ что удивительно.

‒ Неужели смогла от него удрать? ‒ усмехнулся Сазгаус.

‒ Сама не поняла, как это случилось, ‒ буркнула недовольная фейри и, проходя мимо официантки, послала за пивом и села рядом с Сазгаусом, кладя голову на его плечо и с шумом выдыхая. ‒ Стал читать лекцию парню, к которому я подкатила… Не неделя, а ад!

‒ Дай угадаю, потому что не было секса?

‒ А про него вообще молчи! Из-за этого грубияна я скоро с ума сойду! Я ж не неделю без секса, а гораздо больше! Он же меня еще в городе пас!

Сазгаус засмеялся на это заявление и придвинул свою кружку Маре.

‒ Как насчет того, чтобы уединиться? Время у нас еще так много впереди…

Мара скосила глаза на Сазгауса и вместо ответа просто порылась в карманах. Увы, денег было немного, но и того, что было, с лихвой хватило на пару часов съема комнаты. Она вскочила со стола, отдала деньги трактирщику и, проходя мимо Сазгауса, взяла его за руку и насильно потащила к лестнице под возмущенные:

‒ Эй, эй, Овечка моя хищная, я не допил! Подожди!

Но её это не интересовало. Даже если Сайман в трех секундах от таверны, она уже скрывалась на втором этаже вместе с полукровкой.

Ближе к вечеру в таверну стянулись и остальные. Сайман упустил Мару, но увидев, как она, довольная, спускалась со второго этажа вместе с Сазгаусом, все понял. Что ж, на этот раз он не стал читать лекций, ведь это все равно, что в стенку лбом стучаться ‒ только себе хуже делал. Поэтому отвернув от них нос, он уткнул его в кружку с элем.

Последней пришла Мира, которая вся светилась от счастья. Ещё бы, ее пригласили выступать в самый богатый дом на этом острове! И она спешила поделиться этой вестью. Правда, хватило одного взгляда на то, как Мара опять положила голову на плечо Сазгаусу, и улыбка пропала с лица Миры. Возможно, стоило обсудить это с Марвало, но разве Мира могла ей запретить общаться с Сазом? Не трогает Кона, и на том спасибо. Но дурное сердце было не в ладах с разумом, который ей твердил, что Кон лучше во всем. Он красивый, из приличной семьи и с хорошими манерами. Он не издевается над ней, а заботится! И пусть она ни разу не видела, чтобы он взглянул на нее, как на женщину. А она его обидела. Так что это приглашение стало для нее удобным поводом загладить немножко вину.

‒ Меня позвали выступать сегодня вечером к местному богачу, ‒ сообщила Мира, садясь рядом с Коном. Она вновь улыбнулась, но показала эту улыбку только ему. ‒ Обещали заплатить много денег, если развлеку своими предсказаниями местную знать. Будет бесплатное вино и закуски, приходите тоже, ‒ пригласила она и повернулась к Маре. Как бы она ни не хотела, а помощь ей потребуется именно ее. Стараясь не смотреть на Саза, что было очень сложно, учитывая, как близко сидела их пара друг к другу, Мира криво улыбнулась. ‒ Марвало, поможешь мне подготовиться? Только наряд в этот раз я выберу сама.

Проведенное хорошо время явно пошло фейри только на пользу. Улыбка не сходило с её лица и она весь вечер была очень общительной со всеми. На вопрос Миры только радостно закивала.

‒ Да, да, кончено! ‒ Хоть и слегка обидно было, но не из-за Миры. Мара же не дура, видела, как Мире понравились какие-то вещи, но с момента, как был обнаружен труп, она больше ни разу не надела что-то из её одежды. Вот сто процентов парни что-то сказали! Наверняка тот же Сайман ‒ он вечно критиковал одежду фейри. ‒ Только поешь и отдохни, ты только с дороги!

‒ Действительно, ‒ кивнул Кон, но не так воодушевляюще, как Мара. Он был не против, даже по-своему рад, что услуги Миры пригодились на этом острове, и она сможет заработать денег, не принижая в будущем свою гордость в покупке тех или иных вещей, когда денег не хватало. Но всё-таки… Семья Силен в последние пятнадцать лет приумножила свой достаток, особенно, когда мать нашла богатого мужчину, но ранее семья едва сводила концы с концами, чтобы еще оставаться на приличном уровне. Уж не знал Кон, что видела мать в свое время среди богатых и бессовестных детей высшего достатка, но она всегда очень опасливо относилась к людям, носящим звонкие фамилии и деньгами решающим любые проблемы. ‒ Подкрепись как следует, ты весь день гадала, а еще вечером предстоит ‒ наберись сил.

‒ Я, пожалуй, с удовольствием посещу, как ты сказала? «Местного богача». ‒ Зато наравне с Марой и Сазгаус хорошо воспринял эту идею, но только Кон понял, почему:

‒ Так, только давай без краж!

‒ Только в последние пятнадцать минут перед отплытием, ‒ подмигнул ему Саз. И что хуже ‒ не ясно, пошутил или нет.

‒ Там будут бесплатные еда и питье, явно не из дешёвых, что ещё нужно? ‒ огрызнулась Мира на Сазгауса. Если он испортит ей выступление, она собственноручно прибьет его к кресту и оттащит в пустыню. Поймав себя на мысли, что опять слишком остро реагирует на действия Саза, она отвесила себе мысленную оплеуху и повернулась к Кону. ‒ Как насчёт мяса? Хочу самый большой говяжий стейк, какой у них есть.

Хлопнув по столу ладонью, мол, решено, Мира выловила официантку и сообщила ей свой заказ. К стейку добавила ещё закусок из мяса и стакан сока. На самом деле ей одной всего этого было много, и она планировала поделиться с Коном. Она все ещё чувствовала себя виноватой перед ним и вот такими мелочами пыталась вернуть его расположение. А за месяцы путешествия вместе она запомнила, что он предпочитал в еде и чем его можно порадовать, например, чистым постельным бельем.

‒ Пожалуй, я тоже присоединюсь, ‒ согласился и Сайман. ‒ Я видел местных богачей у себя дома, было бы интересно, как устроены их дома. Тоже везде много вычурных тряпок и украшений, как в одежде? Только осторожнее с ними, ладно? У нас ходит много слухов об этом острове, не все из них хорошие.

‒ Какие, например? ‒ спросила Мира, просто чтобы поддержать беседу, пока ждала свой ужин.

‒ Люди пропадают, ‒ предупредил Сайман, но настолько равнодушно ковырял свой салат, что казалось, будто он сам не верил этим слухам. Если верить бабкиным сплетням, так из дома лучше не выходить. ‒ Возможно, тому виной шторма, конечно. Здесь они не редки.

В отличие от Кона, который тут же навострил уши по поводу слов Саймана, Сазгаус же навострил глаза на Миру. Целую неделю она себя вела с ним слишком странно, и Саз решил её не трогать ‒ морская болезнь, женские дни и всё такое, ну мало ли? А тут, когда она весела и наедается, продолжает его игнорировать либо грубо отвечать?! Это уже ни в какие рамки не лезло ‒ он её никак не обидел, чтобы получать такое отношение.

‒ Я тут, пока прогуливался, ‒ заметил, как группа людей заковала пассажиров «Марии» и повела куда-то. Как раз тех рабов, о которых умалчивает капитан. Может, дело в этом?

‒ Похищают для рабства? ‒ испуганно спросила Мара, отлипая от Саза. ‒ Какой кошмар! Но… они же тут все живут, какой смысл похищать своих же жителей?

‒ А они и не своих жителей похищают, Овечка. А как раз прибывших.

‒ Это лишь предположение, ‒ пожал плечами Кон, замечая напряжение девушек. Не стоило заводить им с Сайманом эту тему при них. Незачем пугать. Тем более капитан показал себя порядочным человеком, хоть и со своими скелетами в шкафу. Он не продаст их в рабство. Тем более, даже если и так, фамилия Кона должна будет иметь вес. Кончено, армия за ним не придет, но отец точно решит выяснить отношения с капитаном и тем, кому ребята будут проданы.

Хотя, думая об этом, Кон фыркнул и улыбнулся. Сам себя накручивает… Хотя они столько пережили, что только плохого и ожидаешь. К тому моменту принеси порцию Миры, и та на удивление поделилась с ним. Отблагодарив её, Кон со смирением взглянул на блюда ‒ он-то тут давно, уже успел поесть. Но по кусочку отправлял еду в рот. Они же никуда не торопятся!

‒ Кстати, ‒ обратился он к Сайману, ‒ зря ты так о богачах. Не все такие. Мои бабушка и дедушка ведут очень скромный образ жизни.

‒ Ну, я говорю только то, что видел, да вы и сами должны были заметить, ‒ пожал плечами Сайман и окинул таверну глазами. Здесь, конечно, местных богачей не было, но вот на улице ему встретилась парочка. ‒ Все стараются выставить на показ, будто между собой соревнуются. Строят огромные дома, в центре которых высаживают сады с диковинными растения, а на свои праздники приглашают необычных выступающих.

Он кивнул на Миру, а та и не сразу поняла. Она удивленно на него уставилась, прожевала большой кусок во рту и только после того, как проглотила, заговорила.

‒ Это я-то необычная? ‒ усмехнулась Мира. ‒ Да на каждой ярмарке есть своя гадалка!

‒ Не все из них кличут себя оракулом и имеют настоящие способности, ‒ улыбнулся Сайман и приложился к элю. Судя по блестящим глазам эта кружка была далеко не первой, и, похоже, он не скоро собирался останавливаться.

‒ Ну, тогда молись, жрец, чтобы эти способности показали заранее, ждёт ли нас опасность. А не как всегда… ‒ Мира тоже отпила из своего стакана, но на лице была только зависть к содержимому кружек всех остальных. Но ей пить спиртное было пока ещё рано. Быть может, перед выступлением позволит себе глоточек, ведь грех не попробовать дорогое бесплатно.

‒ Могу попросить Мигу разве что прислать духов воды в засушливый день, ‒ тихо засмеялся Сай. ‒ Остальные ‒ это не по ее части.

Казалось, впервые за долгое время между всеми завязалась непринуждённая беседа. Мира даже на Сазгауса больше не реагировала, хотя они и не общались напрямую. Но вечер близился, и пора было идти готовиться к выступлению. В тарелке Миры осталось ещё много мяса, но она правда наелась, да ей и не требовалось много. «Правда как птенчик поклевала», ‒ усмехнулась она по-доброму, смотря на остатки еды.

‒ Вы, наверное, идите вперёд, ‒ обратилась Мира к мужчинам, поднимаясь из-за стола, ‒ а мы приедем, когда будем готовы. За мной обещали прислать рикшу, что бы это ни было. Марвало, идём?

‒ Да, пока мы отыщем нужный адрес… ‒ кивнул Кон, поднимаясь из-за стола, отчего рядом сидящий Сайман резко поехал по столу вниз, и первый чудом успел его поймать. Как-то за беседами группа, по крайней мере Кон точно, не заметила, как нажрался жрец. Он в руках Кона даже глаза не открывал, несмотря на то, что попа так и норовила съехать со стула. ‒ О, боги, да что это с тобой?

‒ Подождешь, Мира? ‒ вздохнула Мара, вставая из-за стола, смотря на своего жреца. Она видела, что он делал, но отчего-то его не остановила. Может, не хотела начинать говорить, а может… Она не знала, но сейчас, смотря на правильного Саймана в таком виде сильно жалела. ‒ Кон, поможешь мне его оттащить наверх?

‒ Да, давай его под руку бери…

Ноги его совершенно не держали, и когда хрупкая фейри взяла его под вторую руку, Кон взглянул на Сазгауса, но Мара, предугадав его слова, покачала головой.

‒ Сами справимся. Тем более хотелось ему влепить пару пощечин за пару дел. Давай, потащили!

А Сазгаус был и рад, хотя отчего-то ему казалось, что Мара нарочно оставила Миру с ним наедине ‒ она видела, какие взгляды бросал он на оракула. Видать, посчитала, что он хотел ей что-то сказать. А он хотел…

С Мирой они встали одновременно, вот только Саз был быстрее ‒ встал, подошел к ней сзади и резко надавил на плечи, заставляя не просто сесть на стул обратно, но и повалиться на стол. Он был груб, но осторожен, и сразу дал Мире возможность выпрямиться, но не уйти ‒ расставив руки по обе стороны от нее, хватаясь за край стола. Да и стоило ей выпрямиться, как висок Миры тут же проехался по щеке Сазгауса, а его дыхание, слегка сладковатое от эля, обожгло кожу.

‒ Птенчик, я чего-то не понял… ‒ зашептал он. ‒ Что я тебе сделал плохого, раз вызвал вдруг столько негатива в твою сторону? ‒ Он улыбался, принимая роль хищника, который загнал свою жертву… Но не убить, о нет.

Поиграться.

Как всегда, он напугал ее. Мира попыталась отстраниться, но тут же упёрлась в плечо Сазгаусу. Она опять попалась. Ну, хоть в горло ножом не тыкал на этот раз. Пытаясь усмирить бешеный скач своего сердца и почувствовать какую-то опору, она тоже взялась за стол руками перед собой. Без ответа он ее не отпустил, а ответа у нее не было.

‒ У меня есть имя, ‒ перешла она в нападение, стараясь оттянуть время, через которое вернулся бы Кон и снова ее спас. Из-за этого она опять почувствовала себя никчёмной. ‒ Отпусти меня, я не хочу играть в твои игры, для этого у тебя есть Марвало. Она, кажется, не против таких грубых действий.

Поняв, насколько ревниво звучали эти слова, Мира слегка отвернулась, но лишь поймала ухом горячее дыхание Саза, от которого побежали мурашки. Если так дальше пойдет, она ему все выложит, потому что не умела контролировать язык, когда находилась не в образе оракула.

‒ Тебе все заслуги перечислить? Пункт номер один: ты угрожал мне; пункт номер два: я чуть не погибла из-за этого… ‒ зачитывая список, Мира оторвала руку от стола и загнула по пальцу на каждый пункт. Были и другие: «ты убийца», «ты пугаешь меня», «но я все равно продолжаю о тебе думать», «мне неприятно видеть тебя с Марой». Ни один из них она не назвала, вместо этого прикусив губу. Неужели он не понял, с чего все началось? Но для Миры это к лучшему, просто станет сдержаннее, чтобы не раскрыть ничего. В попытке сбежать, она положила руку на его предплечье и немного нажала, как бы прося открыть эту дверь. ‒ Пусти, мне нужно собираться.

Но вместо этого получила обратное действие ‒ руки Сазгауса стали ближе друг к другу, тем самым не просто делая клетку Миры теснее, но она могла ощутить его руки как спиной, так и… грудью.

‒ Всего два пункта, которые ты вдруг вспомнила, хотя до этого они тебе не мешали? ‒ спросил он, сначала закрывая эту тему, потому что то, что сказано было Мирой вначале он прекрасно услышал. И то как нельзя польстило. Если уж не слух уловил ревность в голосе, то само значение имени Марвало в предложениях так точно!

Сазгаус навалился на Миру, делая её совершенно неподвижной ‒ с двух сторон руки, снизу стол, а сверху его спина. Она сказала то, что дало ему зеленый свет ‒ он ей правда нравился, и её взгляды его ранее не обманывали. Он её привлекал как мужчина, и так приятно было осознавать, что птенчику понравился черный кот!

‒ Нехорошо врать, Птенчик, ‒ зашептал Сазгаус на ухо Мире, нарочно приближая свое лицо к её виску все ближе и ближе. ‒ Так значит, тебе не понравилось, что я стал чаще видеться с Марвало? Нет… стой… ‒ Рука со спины вдруг на секунду исчезла, но тут же кожаные перчатки на ладонях коснулись её талии и скользнули вперёд, там где за тонкой тканью и под плащом был упругий животик. ‒ Я, кажется, вспоминаю твой взгляд… ‒ Как бы она ни уворачивалась, она физически просто не могла оттолкнуть или отпихнуть Сазгауса. Ей просто приходилось терпеть то, что он делал. Если только она не решиться сделать ему больно. ‒ Ты была не просто недовольна присутствием Марвало тогда… в комнате. Ты, ‒ ведь его слабая точка ‒ дыры на ладонях, ‒ хотела быть на её месте.

Горячий шепот и касание губ кожи за ушком.

‒ Т-т-ты что делаешь? ‒ шепотом и запинаясь спросила Мира. Сердце выпрыгивало из груди уже по другой причине, щеки вспыхнули, а сама она сильно вжалась в стол и вытянула шею, будто это могло помочь выбраться из капкана.

Тогда в комнате она не думала ни о чем таком, но стоило произнести это вслух, и мысль уже не казалась таким абсурдом. Особенно когда он гладил ее живот своей рукой. Но образ Мары в объятиях Сазгауса ее отрезвил. Она поймала ладонь Саза, чтобы он не мог управлять ее мыслями.

‒ Я не хочу быть на месте Марвало, ‒ произнесла Мира, четко выделяя каждое слово. И это было чистой правдой ‒ она не желала становиться игрушкой для развлечения для него. На одну ночь или две, как получится. Игрушкой, которую он забудет на следующий день. Ей хотелось большего ‒ оставить след в его сердце и мыслях, как он, каким-то непонятным образом, загремел в ее. ‒ Не прикасайся ко мне руками, на которых ещё не остыло тепло чужого женского тела.

Ей был противен сам факт, что этими ладонями он только что трогал Мару. Пальцы Миры безошибочно отыскали рану на руке, ведь она уже не один раз ухаживала за ней, и надавили. Сазгаус отстранился, и она получила шанс вырваться, что она и сделала. А потом сбежала. Лучше так, чем видеть последствия своего поступка.

Уже на лестнице Мира поняла, что не знает, какую комнату выбрал для нее Кон, поэтому остановилась где-то между вторым и третьим этажами, прислоняясь к стене. Такой короткий побег, а дышать было трудно. Положив руку себе на живот, где были пальцы Сазгауса, она будто вновь ощутила его прикосновение. Как желанны они были, а она ведь чуть не поддалась! Она и так не лучшего о себе мнения, но хоть капельку достоинства попыталась сохранить.

Сазгаус очень хотел успеть её поймать или крикнуть что-то вслед, но боль была такой сильной, пронизывающей до самых костей позвоночника, что ему пришлось даже облокотиться о стол. Всё-таки… его кожа не срастется, и четыре дыры на его теле будут вечно напоминать о днях в пустыне. И сейчас страшные раны до сих пор не зажили. Твердая корка, но еще остро реагирующая на каждое давление. Даже мечами ему приходилось пользоваться очень осторожно.

Но когда боль стихла, Сазгаус вместо выхода подошел именно к лестнице. Она успела спрятаться, вопрос ‒ где? Да и был ли смысл искать, потому что Кон мог вот-вот вернуться. И Сазгаус не нашел ничего лучше, кроме как перекрикнуть толпу веселым, но еще подрагивающим голосом:

‒ Так дело лишь в этом, Птенчик? Тогда дай моим рукам время, чтобы остыть, и они нагреются о твоё тело!

***

‒ Фух, пьянь! ‒ рыкнула Марвало, с помощью Кона сваливая тело Саймана на кровать. ‒ Знаешь, многие мне мужики попадались, но мне их ни разу не приходилось тащить до кровати!

‒ Они впадали в беспамятства прямо на ней? ‒ с испаринами на лбу и с улыбкой спросил Кон. Шутку Мара оценила, и смерив Кона долгим взглядом, всё же кивнула, приподнимая уголки губ.

‒ Ну, в принципе да. ‒ Но улыбка тут же пропала с её лица, стоило взглянуть на Саймана. ‒ Чего это он сегодня вдруг?

‒ Ну, всем нужен отдых, ‒ пожал плечами Кон. ‒ Он всё-таки согласился посмотреть страху в глаза, от которого убегал так долго. Это довольно серьёзное эмоциональное напряжение. Думаю, ему тоже нужно сбросить стресс. Просто он не знает иных выходов.

‒ Или не хочет иных выходов!

Была бы перед ним не фейри, а влюбленная девушка, Кон бы посочувствовал, но не Маре. Он считал, что она из-за какого-то принципа хотела склонить жреца к сексу. Потому и утешающих слов не было.

‒ Ладно, пошли. Тебя Мира ждала.

‒ Дай мне пять минут. ‒ Мара села на кровать к Сайману и, подняв руки вверх, стала распутывать волосы, которые во время такой прогулки на третий этаж запутались в рогах, ‒ мне надо привести себя в порядок.

Кон кивнул и вышел, но только то Маре и было нужно. Волосы она действительно распутала, но с ними был большой опыт, оттого и произошло все быстро. Но только выходить она не торопилась. Каким-то злым взглядом она взглянула на жреца и доставая из кармана одной рукой красную маленькую штучку, второй же растянула мантию и отогнула рубаху Саймана, чтобы ей полностью открылась его грудь.

‒ Это тебе за запертую дверь! ‒ с нотками высокомерия и злорадства произнесла Мара, открутила колпачок, как оказалось, помады и «освежила» свои губы, после чего не просто села удобнее, а оседлала Саймана, прогнулась в спине и, придерживая мешающие спадающие пряди волос, медленно, наслаждаясь каждым прикосновением, целовала Саймана. Сначала оставила по одному следу помады на каждой грудной мышце, потом один след на солнечном сплетении…

Черт, а он вкусно пах.

Добавив цвета на губы, дабы каждый след был ярким и хорошо видимым, Мара продолжила. Два следа на шее, где она особенно задержалась из-за приятного исходящего жара от жреца. Он всегда был таким горячим… Мантия никогда не позволяла его запаху и теплу покинуть своего хозяина. Оттого исполнить желаемое ‒ что Мара рассказала Мире в каюте в день пьянки ‒ сейчас было нестерпимо! Ах, если бы не уходящее время!

Один след на щеке, один на подбородке, и самый долгожданный…

Мара закрывала глаза и видела, как был зол Сайман, когда просыпается! Как он кричит и сокрушается, что неверная и грязная фейри посмела покуситься на его нетронутое девственное тело, навеки его опорочив! Пусть он на неё обидится, но это несравнимо с тем, сколько планов порушил этот жрец; сколько злости она испытала, когда её заперли!

Остались губы. Но к ним Мара не торопилась. Она долго всматривалась в лицо жреца, пару раз медленно провела большим пальцем по этим сладким и манящим губам. Такие податливые… наверняка никем не тронутые!

‒ Но это ненадолго, да, Сайман? ‒ прошептала Мара в самые губы спящего, опустилась и коснулась их.

Была ли причина в их девственности или в желании Мары прикоснуться к ним… А может, дело в сладкой выпивке, но других таких губ Мара не встречала. Не только мягкие и так идеально подходившие этому лицу, они были созданы словно для неё. Её пухленькая красная полоска так идеально ложилась на его уста, так будоражище… Будто Мара целовала одну из богинь.

Её сладкий и вредный жрец!

В конце она не сдержалась, облизала нижнюю губу Саймана, а заметив, что стерла рисунок, проделала новый, не менее медленный поцелуй.

Только после Мара, наконец, встав, осмотрела свою работу, своё произведение искусства в виде идеальных следов, вышла из комнаты.

11. Танец в лентах крови

Дом богача был поистине величественный. Сайман не обманул, все кричало о достатке человека, который жил в нем: стены, покрытые известняком, позолоченные ограда и отделка на дверях, картины на каждой стене, вычурные канделябры с сотнями свечей. Мире впервые довелось побывать в таком доме, и уж тем более она не ожидала, что ей отведут место в главном зале, где она должна развлекать гостей.

Благодаря темному макияжу, над которым потрудилась Марвало, Мира выглядела таинственно и загадочно. На ней был черный наряд, но не привычное платье, а обтягивающий грудь и руки короткий топ, под которым открывался всеобщим взглядам животик от груди вплоть до длинной юбки, пояс которой украшала золотая вышивка. Мира нервничала, потому что впервые выступала перед знатными лордами в таком количестве. Это не обычных деревенских зазывать, надо было устроить нечто особенное. Чтобы немного успокоиться, она искала глазами в толпе своих знакомых. И надо было наткнуться именно на Сазгауса! Ее рука сама по себе коснулась живота, то ли прикрыть хотела, то ли все ещё не могла забыть касание. Но сразу после этого, пока их взгляды не встретились, она опустила глаза в пол. Лучше не искать, а то, если увидит в лице Кона неодобрение по поводу выбора наряда, совсем расстроится. Поэтому, подняв шар, Мира начала свое обычное представление.

Все взгляды были обращены на нее, но богачи не выстраивались в очереди, а поднимали руки. Некоторые в шутку, другие верили, а остальные просто скучали. Знатные лорды и леди были искушенной публикой, которой не так легко угодить.

Мара занималась тем, чем занималась всегда, когда рядом не было Саймана, а вот Сазгаус в большинстве своем прятался в тени. Он не врал про кражу. Робином Гудом не был, но считал, что с таких богатых много не убудет, если взять, например, дорогое колье. И вскоре он вовсе пропал из зала, осматривая дом и выискивая что-то интересное, как, например, его карта.

Вот кому тут было хорошо ‒ так это Кону. Если не считать стыда за свою одежду, он умело обзавелся знакомыми, по привычке чуть не начал договариваться о торговле с человеком, который зарабатывал на дичи с холодных краёв, чье мясо было питательным, а жир можно было использовать под свечной воск. Усы странно названных зверей в краях того человека использовались для создания прочных и упругих корсетов для дам, и еще много чего тот человек поведал.

Обменявшись адресами, Кон пошел дальше знакомиться, попутно высматривая Миру и проверяя, в порядке ли она.

Вечер протекал спокойно. Несмотря на трудности в начале, после нескольких фактов, о которых не мог знать чужой человек, к Мире начали проявлять больше интереса. И все равно находились скептики, которые говорили, что это мог рассказать ей хозяин дома. Но Мира брала своей искренностью и даже плохие предсказания честно произносила слушателю, правда, не так громко, как хорошие. Впрочем, таких было не много.

‒ Милочка, а ты можешь пройти за стол? Промочи горло, и мы с гостями ждём, ‒ подошёл к ней хозяин сего празднества. Пухлый старичок с некогда рыжими волосами, которые заметно тронула седина. Его локоны и борода были завиты в кудри, а усы смешно топорщились в две стороны. Толстыми пальцами в перстнях он осторожно взял руку Миры и вложил в нее фужер с вином на длинной ножке. ‒ Я приготовил кое-что особенное.

Спорить с тем, кто платит, не стоило, так что, немного отпив дивного вина, чей вкус был прекрасен по сравнению с моряцким ромом, она прошла следом. На столе и правда ждал сюрприз. Мира только слышала о досках Уиджи, которые встречались крайне редко. Подделок можно было найти в любом цирке, где была гадалка, но настоящие сделаны из особого дерева, на которое в свете красной луны наносили руны в определенном порядке. Рассказывали, что эти доски делал сам дьявол для своих лучших ведьм, чтобы они могли общаться с ним. Хотя все это могло оказаться выдумкой какой-нибудь старухи ради создания более мрачного образа.

Мира отложила хрустальный шар и осторожно коснулась пальцами деревянного треугольника с круглым отверстием внутри. Доска определенно излучала духовную энергию ‒ настоящая, раз даже Мира с неприглядными, по ее мнению, способностями это почувствовала. Она села за стол, а свет вокруг приглушили для создания атмосферы.

Богачи хотели чего-то особенного, они получили. Не успела Мира начать, как ее унесло в транс быстрее обычного. Глаза покрылись белой пеленой, а губы продолжали взывать к духам, только вот шли на ее зов не одни обитатели этого дома. В какой-то момент ее руки заметались по доске с такой скоростью, что она не успевала произносить слова за ними, но потом резко замерла. Глаза вернулись в норму, но это была уже не Мира.

‒ Хотели пророчеств? ‒ спросила она не своим голосом у богачей и рассмеялась, как безумная. ‒ Я расскажу вам кое-что поинтереснее. Твоя женушка знает, что ты развлекаешься с ее братцем, и не против, если вы будете вдвоем с ней в постели, ‒ указала она на пару, стоящую ближе всего. Женщина ахнула и выронила веер, прикрывая руками рот в испуге, когда мужчина налился красным цветом то ли от смущения, то ли возмущения. По толпе прошел ропот, а следующей жертвой стал ещё один старик. Мира встала, смотря ему прямо в душу. ‒ Папа, папа, отпусти меня! Прекрати, мне больно, когда твоя штука трогает меня там! ‒ передразнила она детским голосом, мужчина резко побледнел и схватился за сердце, а Мира полезла на стол.

Она вытаскивала наружу самые неприглядные и страшные тайны местной знати, о которых, скорее всего, все догадывались, но не могли сказать с уверенностью. Музыка совсем стихла, из-за чего ее неестественный голос, будто говорили два человека одновременно, был хорошо слышен всем. Когда же она заговорила на незнакомом языке, из тени у дальней стены вышел Зед и пал на колени, единственный, кто понимал эти слова. Голова Миры резко повернулась к нему, после чего она безошибочно и с первого раза находила Кона, Марвало и Сазгауса в толпе или направление к ним, словно видела сквозь стены и людей.

‒ Ты, ты, ты, ты, ‒ указывала она на них. ‒ Обещанные дети скоро встретят свою судьбу и отдадут свои души в услужение хозяйке. Ужасная и прекрасная жде-о-от!

Мира запрокинула голову и дугой выгнулась в спине. Ее глаза снова побелели, после чего она просто свалилась на стол без сил. Гости были поражены, они молчали несколько секунд, будто в ожидании, что Мира сейчас встанет и объявит и конце представления. Но время шло, а она не шевелилась. Кто-то в толпе первым начал хлопать, и аплодисменты подхватили все остальные. Такого зажравшейся публике точно ещё не доводилось видать.

Хозяин дома подал знак, и высокий чернокожий мужчина, который ранее стоял у двери, без каких либо эмоций на лице подошел к столу и аккуратно поднял Миру на руки. Все сразу же потеряли интерес к этой сцене и принялись активно обсуждать все, что произошло. Вновь заиграла музыка, зажгли потушенные свечи, а мужчина унес Миру прочь с глаз. Были еще два мальчика с такими же ошейниками, которые забрали ее хрустальный шар и доску Уиджи. Вскоре и на шее Миры появилась цепь, только ее была прикована к стене над кроватью в темной комнате, где ее оставили.

Только на одной Мире это не закончилось. Местные богачи не зря устраивали такие вечера, когда прибывали пассажирские корабли. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, и такими являлись эти приглашения на развлечения. Нередко гости с материка покупались на чудные представления или дорогое вино с закусками и даже не подозревали, что весь вечер за праздными разговорами к ним приглядывались и оценивали. Открытая торговля людьми была запрещена во всех королевствах, но никто не заметит, если пропадут несколько человек на острове, где бушуют шторма. Да и короли слишком ленивы, чтобы отправляться на острова и навести порядок.

Сегодня был именно такой вечер-ловушка, а гости, которых привела с собой оракул, не остались без внимания. Представительница фейри была лакомым кусочком для всех, да и на серийца с симпатичным лицом положила глаз не одна богатая леди, замужняя или нет. Многие уже перешептывались, какую цену за них готовы заплатить, и завидовали, что именно сегодня праздник не в их доме, ведь добыча доставалась хозяину.

Когда в зале поднялась обычная суета, Зед, все еще ошарашенный увиденным, скрылся от любопытных взглядов. Этим вечером у него была одна цель, но теперь он заинтересовался способностями оракула. Возможно, она поможет ему связаться с Грот. Он решил отыскать, куда унесли Миру, поэтому быстро проник в коридоры дома, которые были не для гостей.

Никто не заметил, как в зале появилось больше людей с ошейниками, для всех они были невидимыми рабами, которые незаметно выполняли свою работу. Кто-то невозмутимо танцевал, когда прямо рядом с парой схватили неказистого мужичка, который разве что только в разнорабочие сойдет ‒ за такого много не выручить. А Марвало все еще озадаченно хлопала глазами: почему Мира указала на нее, и кому это она была обещана? Ее хотел было вернуть в соблазнительную беседу стоящий рядом молодой человек, но фейри с двух сторон обступили такие два крупных раба, как тот, который унес Миру. Богач отступил, а Мару взяли под руки и повели к выходу. Все ее вопросы игнорировали, и она подняла шум, когда поняла, что не может вырваться из крепкой хватки, но было уже поздно.

Наверное, именно ее крик заставил Кона насторожиться. За деловыми разговорами он потерял бдительность, поэтому не сразу заметил неладное. Когда его окружили, он вытащил пистолет, готовый защищать себя, в то время как рабы с пустыми глазами были готовы умирать по приказу хозяина. Возможно, в ком-то даже промелькнула надежда, что этой странной трубкой убьют именно его, поэтому к Кону сбежало больше рабов, чем требовалось для поимки. Он выстрелил в потолок, пугая громом всех собравшихся, но противников было больше. Кона скрутили, а за оружие устроили чуть ли не драку за право преподнести хозяину еще одну диковинную находку.

Если бы Сазгаус не отвлекся на выстрел, возможно, у него были шансы покинуть дом рабовладельца незамеченным, но он уронил дорогую заморскую вазу, чем привлек внимание стражи. В отличие от рабов, у них было при себе оружие. И не какие-нибудь мечи или копья, а длинные палки, на концах которых был раздвоенный наконечник вроде такой вилки. Между двумя кончиками бегали маленькие молнии. Конечно, Саз был серьезным противником, пусть ему и приходилось действовать осторожно из-за ран на руках и ногах, но угроза его жизни или свободы была весомым аргументом, чтобы сопротивляться изо всех сил. Но после нескольких разрядов даже он не устоял.

В отличие от остальных его бросили в клетку, где дожидались своей участи бойцы из бойцовской ямы ‒ такие же воры и преступники. Еще одно развлечение местной знати.

***

Счастливчик, коим оказался Сайман, проснулся только к утру. Его дико мучила жажда, а во рту будто развели целый кошатник, но на удивление, он почувствовал себя выспавшимся и отдохнувшим. Из-за мыслей о Маре в последнее время он практически не спал, все переживал, что Зед может причинить ей вред. Увидев свет в окне, он немного расстроился, что не попал вместе со всеми на представление Миры, но в остальном он доверял Кону. Вряд ли могло произойти что-то плохое.

Сай добрался до умывальника, ополоснул лицо и стал пить прямо оттуда, но стоило ему увидеть себя в зеркале, резко замер. Помимо того, что его волосы выбились из хвоста и топорщились в разные стороны, он заметил красные подтеки на лице, губах, шее, груди и ниже. Разведя края мантии и рубахи в стороны, он долго рассматривал на себе эти отметины, пока мозги медленно включались.

‒ Вот же ж… ‒ дошло до него. Сайман поднял лицо к потолку и взмолился Мигу или любой богине, которая услышит, чтобы это ничего не значило. Он не помнил, как вчера вечером вернулся в комнату, был ли один или нет, и что вообще произошло. Но это явно была работа Мары, уж цвет ее помады он везде узнал бы. А это означало, что как минимум они целовались. В какой-то момент Сайману захотелось прибить Мару, а уже в следующий он улыбался, как дурак. Но думать о ней в таком ключе ‒ это все равно, что бередить открытую рану. Для нее это была игра, тогда как Сая терзали серьезные чувства.

Он смыл с себя помаду, в последнюю очередь переходя к губам, и долго их ощупывал. Проклинал себя, что в тот момент спал и так и не узнал, каковы они на вкус. Даже облизнул их в надежде, что за ночь на них могло что-то сохраниться, но почувствовал лишь вкус помады. Хотя, наверное, они и есть такие. Но в следующий момент он вспомнил, что она теми же самыми губами целовала Сазгауса, только боги знают где, и поспешил стереть с себя этот срам.

Накрутив себя до состояния, когда сможет ругаться, а не броситься целовать, Сайман отправился в комнату Мары, чтобы прочистить ей мозги. Однако ее там не оказалось, отчего он разозлился еще сильнее и практически выломал дверь к Сазгаусу. Но и тут было пусто. «Спрятались от меня?» ‒ подумал Сай и пошел к Кону, может, он что-то знал. А когда не обнаружил и его, запереживал. Миры тоже не было ‒ это стало последним сигналом, что тут что-то не в порядке. Слухи о пропаже людей не могли же оказаться правдой? Ему во что бы то ни стало нужно было вспомнить адрес, который называла Мира. Начнет свои поиски оттуда.

***

Сазгаус проснулся с такой адской болью, которой еще не было ни от одной пьянки. Последнее, что он помнил, это как окровавленная рука его, держащая меч, пронзила сердце стражника, а потом боль. Один из крыс все-таки пробрался к его спине и ткнул зубцами в спину, посылая страшные разряды по всему телу. Сазгаус упал на колено, но лучше бы лег сразу ‒ оставшиеся в живых одновременно воткнули в него колья, и Саз провалился в беспамятство.

И сейчас не только руки и ноги болели от дыр, но и все тело будто продолжало трясти. Его тошнило, воротило, и так хотелось лечь… Но он был подвешен, и, в отличие от своих друзей, подвешен он был в нескольких сантиметрах над полом за руки. С рук и ног сняли перчатки, раздели до пояса. Проверяя на наличие разного оружия и заодно видя, что перед ними ранее приговоренный к смерти. Странно, что его не убили сразу. Сазгаус закрыл глаза, глубоко вздохнул, приводя мысли в порядок, и взглянул наверх. С его дыр некоторое время назад стекала кровь, но раны уже закрылись, а кровь засохла бордовыми кривыми линиями от рук до самого паха, пересекая все тело.

Отсюда нужно выбираться. Хватит с него клеток! На его удивление, его сейчас не в клетку поместили, а в самую обычную камеру. Видать, подвешивая так преступников и рабов, хозяева не боялись, что пленники сбегут. Да и судя по количеству цепей над потолком, тут больше наказывали рабов, чем прятали похищенных людей или дёргали преступников.

Ладно, Сазгаус ‒ не наполовину звездный эльф, если бы не умел проедугадывать такие вещи. И после креста он научился на своих ошибках. Хорошо, что эти придурки не додумались еще и резинку с волос снять. Еще пару раз вздохнув глубоко, приводя чувства и тело в норму, он приготовился к новой порции боли. Почему? Потому что вновь придётся разворошитьсвои раны.

Сжав зубы, Саз схватился ладонями за цепи, что держали его, и подтянулся… Всего на пять сантиметров… Слишком мало для него, но он не ожидал, что от такого напряжения вновь хлынет кровь. Не ожидал и слабости в руках ‒ неделя в море давала о себе знать.

Стиснув зубы еще раз, Сазгаус схватился крепче и вновь подтянулся ровно столько, сколько ему надо. После чего, напрягая уже спину и торс, он поднял ноги. Сначала горизонтально, а потом, медленно переворачивая вниз головой, морщась от падающих на лицо капель крови, Сазгаус соприкоснулся одной ногой с цепью. Силы быстро покидали его, а тело затрясло от боли, но оставалось еще чуть-чуть. Напрягая ногу, он, покачиваясь на цепи, намотал звенья столько, сколько смог, после чего наконец-то мог немного расслабиться. Дальше было легче ‒ держась за цепь ногой, Сазгаус дотянулся вверх так, чтобы его пальцы смогли нащупать волосы… Нет, резинку для волос!

Он её не снимал, но уже через какое-то время в его пальцах появлялись две тонкие, довольно податливые проволоки, описывающие форму круга. Но сделать их тверже, сложив несколько раз, проблем не составило. Больше всего было проблематично нащупать замочную скважину на браслетах и, пока одна рука терпит, вторая пыталась проделать знаменитый фокус с отрыванием сложного замка с помощью женской невидимки. Невидимки у Сазгауса не было, хотя… Чем это не невидимка, верно? Никто же не заметил!

На это ушло много времени, и была минута, когда Сазгаус хотел было бросить дело ‒ вернуться в исходное положение и передохнуть. Но только когда он подумал об этом, услышал заветный щелчок! Левая рука была свободна и куда быстрее освободила правую.

С ловкостью кошки и тишиной мангуста, Сазгаус высвободил ногу, придерживаясь за цепи, полукровка спрыгнул на сено под собой и огляделся.

Глупые… Надо было знать, кого попытались поймать.

Так, где-то там до поимки кричал его Птенчик.

***

Кону еле-еле удалось успокоить Мару. Её скулёж и плач не давали толком сосредоточиться, а он пытался найти выход. Как глупо! Какой дурак! Проигнорировал главное мамино правило ‒ всегда быть начеку! Проигнорировал предупреждение Саймана, а ведь он жрец! Так плюнуть на память о королеве, верховной жрице! Кону никогда еще не было так стыдно, и если он сейчас не выберется сам, то ни за что не напишет родителям, чтобы помогли ‒ ему просто было стыдно! Поймали! Обманули! Превратят!..

‒ Кон, что теперь будет?

Он постарался взглянуть на Мару. Они были в каком-то странном помещении, что-то между подвалом и комнатой. Прикованные к стене над головой руки болели от оттока крови и холода грубого металла наручников. Прижаты к стене, отчего из-за поднятых рук было трудно разглядеть такую же прижатую Мару. Вот сейчас её было жалко. Кон может стать простым рабочим рабом, а вот из неё, особенно в такой вызывающей одежде, могли сделать рабыню для ночных утех. Хотя лучшее, что её ждало ‒ клетка, как для диковинного зверя.

Она дрожала, вновь хотела заплакать, но Кон шикнул на неё, привлекая внимание.

‒ Успокойся, пожалуйста! ‒ строго сказал он. ‒ Я думаю, но ты все никак не перестанешь скулить.

‒ Но мне страшно, ‒ всхлипнула Марвало. Даже её хвост был привязан к увесистой гире! Что за издевательство!

Но, честно признать, Мара хотя бы была у него на виду, а вот что было с Мирой? Боги, если эти ублюдки ей что-то сделали! Но не должны… После того, что увидел Кон, даже он почувствовал некоторый страх к силе Миры, неужели кто-то в здравом уме посмеет сделать плохо такой, которая вполне могла для незнакомца оказаться волшебницей?

‒ Нужно было тебе пристрелить этого рыжего хера…

‒ Вот с этим я согласен, ‒ усмехнулся Кон.

Они тут пробыли уже достаточно времени, чтобы даже Сайман мог забеспокоиться об исчезновении друзей. И что самое худшее ‒ корабль должен был вот-вот отплывать.

Все это время Зед выжидал. Он не нашел Миру, но когда понял, что происходило в доме, тайком проследил, куда уводили пойманных людей и нелюдей. За то, что они сделали с его дьяволицей, все поплатятся.

Скрытность была одним из достоинств Зеда. Ему ничего не стоило затаиться в одной из комнат в темном углу и ждать почти неподвижно, из-за чего его и не видели, пока званные гости расходились. Лишь к утру смолкли последние музыканты, и за дело взялись рабы, которые отвечали за уборку комнат. Тогда он вышел на охоту. Сегодня Грот полакомится душами, которые он к ней отправит.

Зед не скрывался больше, а вместо этого прокладывал себе дорогу трупами стражников от самого гостевого домика до дальних комнат, где держали рабов. Хозяевам повезло, что их постепенно становилось некому будить, но ничего, до главного рыжего засранца он ещё доберется. Зед быстро смекнул, к каким хитрым приемам прибегала стража, имея в своем арсенале магическое оружие, способное не убивать, но валить с ног самых сильных противников. Против их вил с молниями у него была палка из особого красного сплава, которая была способна разложиться в длинный шест. Два дальних конца соединяла цепочка, которая наверняка тоже для чего-то была нужна. Он нападал бесшумно, со спины, и, порой, ему удавалось избавиться от пары стражников за несколько секунд, но если кому-то удавалось пережить его первую атаку, в ход шли ножи, которые он метал, отскакивая на расстояние, чтобы не достали вилы, или шест, который не уступал в длине оружию противника.

Когда Зед добрался до запертой комнаты, он был заляпан кровью, но на красном плаще не особо замечалось. Срезав ключи с пояса стража, который охранял вход и уже отправился на свидание с Грот, Зед вошёл в темницу, где пленили его ненаглядную. Темнота была его подругой, поэтому в комнате без окон он быстро отыскал Мару. Его шест сложился в короткую трубку с щелчком, и, спрятав его, он направился прямиком к ней.

‒ Как посмели эти жалкие смертные пленить тебя, моя ненаглядная? ‒ подал Зед голос, когда разглядел кандалы даже на хвосте. Его взгляд блеснул ненавистью, а на лице показался оскал, когда он представил, что сделает за это с хозяином дома. ‒ Секунду, моя милая, я освобожу тебя.

Подбирая ключи, он первым делом открыл замок на чудесном хвостике. Даже удивительно было, с какой лаской и осторожностью этот беспощадный убийца прикасался к Маре. Лишнего себе не позволял, лишь вздохи восхищения, когда его огрубевшие пальцы дотрагивались до ее великолепной кожи. Он помедлил один раз, когда подобрал последний ключ, отворявший замок наручников, и прежде, чем открыть его, посмотрел в лицо Мары, которое было как никогда близко. Он даже улавливал ее дыхание. Щелчок, и она свободна, а он открыл для нее свои объятия.

‒ Т-ты? ‒ прошептал Кон, не веря своим глазам, видя того самого человека, который скрывался на корабле. Но… Что он тут делал? ‒ Не подходи к ней!

Кон дернулся, но когда это сделал, увидел, что вместо чего-то плохого, типа ритуального жертвоприношения, Зед всего лишь освобождал Марвало. Но Кон все равно не мог расслабиться, пока этот парень был здесь. Пока он прикасался к Маре. Потому что Кон видел, как в комнату медленно стекают лужи крови, и если следов на красном плаще было не видно, то Кон видел просто мокроту на нем ‒ понял все.

И ужаснулся. Ведь он понял, сколько нужно было убить людей, чтобы сюда прийти.

Мара дрожала перед этим мужчиной. Она его боялась, но сейчас, впервые видя его глаза так близко, потому что не было выбора взглянуть куда-то в другое место, она увидела в них… Человечность?.. Не взгляд безумца, а обеспокоенные глаза? Когда он молчал, не говорил об убийствах…

Но она его продолжала бояться и тряслась, видя, как он распахнул перед ней руки. И даже из-за страха спровоцировать его на злость ‒ ту, которую Зед испытал из-за Саймана, а не из каких-то благодарственных побуждений, Мара сделала шаг в эти объятия. Она невесомо коснулась тела мужчины костяшками сжатых в кулаки пальцев и опустила лицо, всхлипывая и дрожа плечами, словно только и ожидала удара, зажмурилась.

Наверное, Зед и сам не знал, что способен на такую нежность. Он совсем невесомо, будто боялся испачкать в крови, обхватил Мару и положил руку ей на затылок, прижимая к себе чуть ближе. А опустив голову, вдохнул запах волос столь желанной женщины.

‒ Тебя больше никто не тронет, ‒ шепнул Зед, стараясь успокоить ее. ‒ Ничего не бойся, я рядом.

Он и не подозревал, что отчасти сам являлся причиной этого страха. В его фантазиях она любила его так же сильно, как он ее. Просто пока этого не понимала. Сбоку кто-то пошевелился, даже посмел просить освободить его, но Зед посмотрел на прикованного к стене человека без какого-либо сочувствия. На остальных ему было плевать, он здесь ради своей дьяволицы.

‒ Уходим отсюда. ‒ Отпустив Мару, он мгновенно оказался у выхода, чтобы проверить, не подоспели ли другие стражники сюда. Даже немного опечалился, что никого не увидел, ведь тогда бы он отправил ещё партию душ к любимой богине. Но сейчас его волновала только одна женщина, и, обернувшись, он с улыбкой протянул ей руку, приглашая покинуть это место вместе с ним.

Кон, наблюдая за этой картиной, и сам невольно поверил этому человеку. Он видел осторожность в его движениях, видел ласку. Может, глупость это ‒ что Мара хороша для жертвы богини? Может, в парне этом было что-то другое? Будь Кон влюблен хоть раз в жизни по-настоящему, может, и разглядел бы это во взгляде Зеда.

Но вот он уже обменивался взглядом с испуганной Марой, которая то на Кона смотрела, то на руку Зеда, в какой-то нерешительности. Смела ли она просить о большем? Рассердится ли этот сумасшедший на просьбу?

‒ Всё хорошо, Мара. ‒ Видя, как она колеблется, Кон успокоил тихим голосом. ‒ Я выберусь. Беги, пока есть шанс. Вас вдвоем не заметят.

Как благородно с его стороны, но благородно ли было отпускать Мару с этим психом? Не очень. Но что-то в нём шептало, что это надо сделать. Ему одному будет легче так же, как и им — двоим. Кон только хотел бросить взгляд на Зеда, как бы общая, что если с Марой что-то случится, он убьет его. Однако взгляд своего оппонента не настиг ‒ перед глазами вдруг замелькали красные рожки.

‒ Что ты делаешь? ‒ прошипел Кон. ‒ Уходите отсюда, пока никто не пришел!

‒ Я не брошу ни тебя, ни остальных!

Кон настолько поразился, что даже прикусил язык. Мара была самой невинной из его группы в том плане, что она обычная деревенская женщина. Не знает ни воровства, ни убийств, ни крови, а вот это приключение ‒ самый большой стресс в её жизни, хотя ей больно так и не сделали. И вместо того, чтобы бежать, пока есть шанс, в её любвеобильном, но трусливом сердечке нашлась храбрость и глупость ‒ пытаться руками отодрать браслеты на руках Кона.

Оттого, как их тела так плотно соприкасались ‒ Мара встала на носочки, чтобы дотянуться до замков Кона, он видел лютую ненависть в глазах Зеда на всю эту картину.

‒ Мара!

Чтобы привлечь внимание, пришлось гаркнуть и указать взглядом на незнакомца. Она обернулась и также заметила жгучую ревность в глазах Зеда. Как и тогда при взгляде на вещи Саймана. Он её спас, а она в него плюнула. Пусть он и пугал, но это было некрасиво.

‒ С-пасибо вам большое за помощь, ‒ дрожа голосом и отходя от Кона на всякий случай вперёд, но не в сторону (прикрывая собой серийца), чуть склонила голову Мара. ‒ Но я без друзей отсюда не уйду. Если вы мне не поможете, то спасайтесь. О большем я просить вас не смею.

‒ Спасти их? ‒ спросил Зед, бросая на ближайшего к нему человека взгляд. Тот было кивнул, мол, да, спаси меня, но тут же попытался отстраниться в противоположную сторону. Взгляд Зеда обещал спасение, но не такое, о котором все думали.

Повесив ключи на пояс, они могли ещё пригодиться, Зед достал нож. На ритуалы не было времени, да и на уговоры тоже. Если Мара не хотела уходить одна, то он сделает так, что ей некого будет ждать. А уж беловолосого за ее спиной он прирежет с особым удовольствием.

Он подошёл к первой жертве в этой комнате и приложил нож к его горлу, уже готовый отправить беднягу к предкам, как услышал вскрик позади. Замерев, он обернулся на Мару. Что ей нужно? Он же спасает их! Смерть ‒ это лучшее, что он мог им предложить, ведь за порогом этого дома ещё сотни таких же белых и чистых дворцов, в которых скрывались рабовладельцы, которые только и делали, что мерились количеством рабов и их уникальностью. Рыжий хрен выиграл бы, ведь у него была Мара, но у Мары был Зед.

‒ Это ‒ спасение. Объятия смерти лучше, чем эти глупцы опять попадутся в рабство, ‒ прокомментировал он свои действия и вновь замахнулся, чтобы закончить начатое.

Новый крик Мары заставил Зеда замереть, а когда он обернулся, фейри уже прижималась к груди Кона, пряча свое лицо и слезы от увиденного, от того, что вот-вот должно было произойти.

Кон и сам был, мягко сказать, в шоке от увиденного. Боги, что было с этим человеком в юности, что он настолько плюет на жизнь; что для него смерть ‒ это некий вид спасения от чего-то. Он не мог поверить, и что еще хуже ‒ он видел, что Зед не понимал реакцию Мары; он не понимал, что делал не так.

‒ Прекрати их убивать! ‒ не боясь за свою жизнь, выкрикнул Кон, просто не имея сил больше терпеть такого отношения к жизни. ‒ Ты не бог, не сын Грот, чтобы решать, кому отправиться в её царство! Ты не совершаешь обряд во имя Грот ‒ ты просто убийца! Грот ‒ страшная богиня, но и она знает цену жизни! Если бы она хотела к себе каждого смертного, поверь, от мира бы не осталось и следа!

Кон, как и большинство людей, ненавидел Грот, но в его окружении было достаточно мудрых людей и жрецов, чтобы объяснить важность каждой богини в этом мире. Грот ‒ старшая сестра Индры, но без первой не было бы и второй, как и наоборот. Должно быть равновесие, и боги чтили это равновесие, а уж они куда выше смертных!

И Кон бы продолжил говорить, продолжил убеждать этого психа в неправильности своих действий, если бы не всхлипы Мары. Сейчас она была куда в худшем состоянии, чем когда их сюда только привели.

‒ Убирайся! ‒ еще громче рявкнул на Зеда Кон и опустил голову, смотря на Мару. ‒ Ты её только пугаешь!

‒ Я избран Грот, ‒ гордо заявил Зед и с досадой вспомнил, что и этот выскочка тоже. Его убивать было нельзя. ‒ Я такой же ее сын, как и ты, только поэтому ты ещё жив!

Он ткнул ножом в Кона, как бы говоря, что ему ничего не стоило его убить. И только всхлипы Мары действительно заставили его прекратить. Нож исчез из его руки, скрываясь в рукаве, а сам он подошёл к Кону, не сводя с него взгляда, будто это он был виноват в том, что его дьяволица плакала. Зед со злостью сорвал ключи с пояса и открыл замок на руках Кона, бросил ключ к его ногам, чтобы дальше он справился сам, и оторвал Мару от него, показав Кону оскал, как зверь, мол, не потерпит, чтобы к ней кто-то прикасался.

‒ Делай, что хочешь, а мы с моей дьяволицей, уходим, ‒ прошипел Зед и уже не церемонясь с Марой, повел ее к выходу. Только вот туда уже подоспела стража, и не успели они выйти, как в них нацелились сразу десяток вил с молниями. На лице Зеда появилась даже какая-то счастливая улыбка, что наконец-то он сможет показать своей любимой на что способен. Отодвинув ее себе за спину, он ласково сказал: ‒ Подожди, родная, я с ними быстро разберусь.

В его руках опять щёлкнул шест, принимая длинный вид, и Зед бросился в атаку, ловко уворачиваясь и сбивая противника с толку плащом.

‒ Кон!

И как только Мара получила свободу, она тут же рванула к Кону, но до него было недалеко. После того, как легко этот незнакомец расправлялся людьми, отпустить с ним Мару он просто не мог. Да и Сайман никогда не простит этого.

Он схватил Мару за руку и быстро завел за свою спину, только от этой спины она убегать уже не стала, а, напротив, вцепилась в него кулачками и уткнулась рожками в шею.

У Кона отобрали оружие и пистолет, и за последнее было особенно обидно! Подарок королевы, где на дуле красивым почерком было выведено её имя. Он его заберет ‒ во что бы то ни стало! Половину наследства своего за него отдаст, но этот подарок вернет!

Не сейчас.

Нужно было увести Мару отсюда. А после вернуться за Мирой и Сазгаусом. Отчего-то он был уверен, что его тоже смогли поймать, иначе он первым бы оказался здесь, а не этот псих.

‒ Стой, куда ты? ‒ Зед их видел, но в такой толпе, не подставив спину, не мог рвануть за парой, которая вышла из комнаты, и по коридору сериец повел девушку на выход.

‒ Куда? Прочь отсюда! ‒ рявкнул Кон, и вдруг замер. Но только потому, что остановилась Мара, а тащить её на себе он не хотел. С вопросом в глазах он обернулся, и увидел затылок: Мара отчего-то смотрела на убийцу, который так жестоко расправился с теми трупами, по которым они, между прочим, шли! ‒ Я выведу тебя отсюда, потом вернусь за остальными! Мара!

‒ Мы бросим его?

‒ Ч-что? ‒ От такого вопроса он даже подавился.

И не вовремя, так как последний стражник из прибывших был быстро убит Зедом, что, кажется, он даже не заметил. И убийца в красном плаще, смотря на Кона, как лев на гиену, посмевшую украсть его львицу, пошел на них, размахивая палкой.

Далее случилось то, что Кон никак не мог предсказать. Мара вдруг спихнула с себя руку Кона и сделала шаг навстречу Зеду. Просто она, в отличие от Кона, успела не только разглядеть навыки Зеда, да и сам факт, что он в одиночку справился с такой толпой. Но и понять, что без него им выхода не видать. Или, по крайней мере, не всем им вместе с Сазом и Мирой.

‒ Помоги нам! ‒ Голос дрожал, но сказано это было резко, громко и уверенно. ‒ Пожалуйста! Помоги нам… освободить из этого дома наших друзей!

Зеду было плевать на этих друзей. Он уже хотел пройти мимо, даже сделал шаг, но вдруг вспомнил про Миру.

‒ Ты об оракуле, что говорит на мертвых языках? ‒ Он заинтересованно посмотрел на Мару и кивнул, охотно соглашаясь. ‒ Я помогу, все равно собирался за ней позже.

И он повел их по коридору за собой, будто был хозяином этого дома. По крайней мере, он знал, где Миры точно нет, а значит, оставалось обыскать всего лишь две трети дома, включая господские покои, куда он обязательно собирался заглянуть. Но позже, когда его возлюбленная будет в безопасности. Хотя, с ним она могла не переживать о своей целости и сохранности. Он перегрызет глотку любому, кто просто косо на нее посмотрит.

12. Спаси меня, если сможешь

К своему несчастью, Мира очнулась очень рано. Обнаружив себя в постели в незнакомой комнате, она вскочила и попыталась выбежать, но не тут-то было. Цепь от ошейника была не такой длинной, как хотелось бы, и Мира свалилась обратно на кровать, не успев с нее подняться. И осознание произошедшего нахлынуло волной, она закричала.

Мало того, что доска Уиджи каким-то образом усилила ее способности быть проводником душ, так ещё и явно недоброжелательный призрак захватил ее тело. Она плохо помнила, что именно произошло, но тело не покидало ощущение чужеродного вторжения. Словно липкая субстанция облепила тонким слоем всю кожу, и при этом она была холоднее льда. Неприятное чувство, которое она не желала больше испытывать. Но мысль, что это могло помочь, не покидала ее. Она должна научиться контролировать этот процесс, а для этого ей нужна та самая доска.

‒ Уже очнулась, милочка? ‒ противный голос хозяина разрезал тишину комнаты. Дверь отворилась, пуская тонкую полоску света из коридора, которая тут же пропала. Но рыжий старик зажёг свечу в комнате и приблизился, чтобы разглядеть свою новую игрушку получше. ‒ Ты хорошо себя показала. Если продолжишь в том же духе, будешь купаться в роскоши и моей благосклонности до конца своих дней.

‒ Зачем вы меня здесь держите? ‒ спросила Мира, хватаясь за ошейник. Ей не хотелось верить в самое плохое, но она уже знала ответ. Да и мерзкая улыбка старика говорила о том, что ее мысли правдивы. ‒ Нет, отпустите! Вы не имеете права!

Она резко дернулась, то ли опять хотела попытаться вырваться, то ли схватить подсвечник в руках хозяина дома и ударить его. Сделать хоть что-то, чтобы освободиться. Она не могла вот так смиренно принять свою участь, только не сейчас. Но встретилась лишь с увесистой пощечиной и вновь упала на кровать. Почувствовав кровь на губе, Мира со злостью, которой ещё никогда не испытывала, посмотрела на своего пленителя.

‒ Ничего, ты скоро научишься, как себя вести с хозяином, ‒ сказал старик, задул свечу и покинул комнату, оставляя Миру с воем на устах. Она не первая такая строптивая и далеко не последняя.

***

Сазгаус во многом отличался от Зеда. И дело не только в убийстве, чего Саз лишнего не делал, а в самом пути. Он не только не убивал бездумно, но и, если приходилось вступать в бой, было заметно, как легко он расправлялся с одним противником, но чем больше их было, тем труднее было Сазу. Он дуэлянт, но не воин, готовый и умеющий биться с толпой.

Да и раны его давали о себе знать.

Его другом была тень, как и Зеда, но в ней он прятался не так хорошо, но достаточно, чтобы проходить мимо рабов и вельмож. А вот с теми, кто носик трезубцы или двузубцы приходилось сражаться. Смерти были редки, обычно то было лишь ударом в затылок, если удавалось до него добраться.

Так получилось, что в одном коридоре на втором этаже он заметил дорогу из трупов ‒ они с Зедом разминулись, но сам Саз не понимал, чьих рук это было дело. Пройдя вдоль стен и проверив комнаты на отсутствия Кона, Миры и Мары, он вернулся дальше. Так были пройдены первый и второй этажи, а вот на третьем он уловил запах Миры.

Иногда, как бы Саз ни не любил вспоминать отца, которого в глаза не видел, но за некоторые способности он был ему благодарен. За нюх так точно. Он не мог опознать носом яд, занесенный в рану, не мог уловить запах зверя в лесу, который находился за пару километров, но вот запах того, с кем ему довелось быть долгое время ‒ это пожалуйста. Тем более тут не было запаха крови, который бы перебивал нужный ему аромат.

Сазгаус пошел за ним.

Стража охраняла здесь покои хуже ‒ видать, здесь уже были комнаты господ, а не рабов, за которым нужен был глаз да глаз. Но на всякий случай, проходя мимо комнат, в которых кто-то был, Сазгаус тихонько запирал двери. Что-то вставлял меж ручек или помогал себе теми самыми «невидимками».

Чем дальше, тем меньше комнат и людей. И тем сильнее был запах Миры, пока наконец-то Саз не наткнулся на нужную ему дверь, из которой веяло Мирой очень сильно ‒ она находилась здесь долгое время.

Убедившись, что в комнате никого нет, он открыл дверь и пригнулся. Да, это была Мира… Лежала на кровати, не способная встать из-за ошейника. Боги, а она была с ним так сексуальна. Сазгаус улыбнулся, не в силах с собой ничего поделать ‒ он пошел к кровати, прекрасно различая в темноте каждый предмет, но пригнувшись так, чтобы она его не видела ‒ лишь открытую дверь, в которую кто-то зашел.

Он уловил шевеление на кровати ‒ Мира заметила чье-то присутствие. И только боги знали, какая жесткая борьба проходила внутри него: сохранить достоинство или воспользоваться ситуацией и вдоволь поиздеваться над ней.

‒ Кто здесь? ‒ тихо спросила Мира и села, из-за чего цепь громыхнула. Был ли это вновь хозяин, чтобы преподать новый урок, или кто-то другой, она не знала, но напряглась в любом случае.

Мира пробыла здесь достаточно, чтобы на шее остались следы удушения от бесплодных попыток избавиться от ошейника; чтобы истратить много сил на слезы и крики, а затем восстановить их немного беспокойным коротким сном. Она не знала, сколько прошло времени, пока находилась в темноте, не слышала, что происходило снаружи. Ее никто не приходил кормить, а с последнего ужина она очень проголодалась.

Забившись в угол, она могла лишь ждать спасения. Кон ведь ее не бросит здесь, несмотря на все разногласия. Он не мог так поступить с ней.

‒ Черт, Птенчик, однако, как же ты сексуальна в таком виде… ‒ томно прошептал Сазгаус, поднимаясь на ноги и возвышаясь над кроватью, после чего он и вовсе на неё сел, перекрывая собой свет, отчего сам выглядел высокой темной фигурой и…

Красный огонёк мелькнул в его глазах? Или то было лишь воображением?

Он ощутил одновременно и испуг Миры, и облегчения от того, что за ней пришли. Но акцентировать на этом внимание не стал ‒ у него было кое-что интереснее сказать:

‒ Скажи, ты позволишь мне как-нибудь надеть на тебя ошейник? Не рабский, о нет… Красивый, кожаный, с украшениями… ‒ Он всё-таки не удержался.

Он сидел и глумился над ней вместо того, чтобы спасти бедную девушку. Но было дело в его уверенности ‒ Сазгаус был уверен, что у них было пять минут на разговор, оттого и позволял себе молоть языком. Вдруг его тень наклонилась, и рядом со своей скулой Мира ощутила тепло его руки, но прикосновения так и не произошло. Зато Сазгаус изобразил страдальческий голос:

‒ Проклятие! Птенчик, как же мне быть? Я же пообещал, что не прикоснусь к тебе своим руками. По крайне мере, пока они не остынут. Но как же мне тебя освободить? ‒ Он вновь склонил голову на бок, но уже в другую сторону, как бы спрашивая разрешения: ‒ Сними запрет, дорогая. Иначе я не смогу спасти тебя.

‒ Иди ты к черту, Сазгаус, со своими шутками! Просто сними уже этот проклятый ошейник, ‒ не выдержала Мира, чуть ли не срываясь на крик. Ей и без того было плохо, больно и страшно, а он ещё добивал ее своими шутками. Она отвернулась, чувствуя, как к горлу подкатил комок, готовый прорваться новым потоком слез.

Сейчас абсолютно было не до издевательств с его стороны. Будь они в другом месте и при других обстоятельствах, ей, может быть, и польстили бы его слова, но здесь и сейчас они казались жестокой насмешкой. А он все держал руку на расстоянии, хуже того, ей показалось, что он и правда мог уйти, оскорбленный ее словами. Рвано выдохнув, она повернулась, чтобы видеть хотя бы его образ, и наугад схватила его руку в темноте своими ледяными пальцами. Она провела по предплечью к ладони и потянула ее к себе на шею, где-то там под волосами должен был находиться маленький замочек, держащий ее здесь в плену.

‒ Пожалуйста… ‒ тихо взмолилась Мира, будто и правда думала, что он мог ее тут бросить. Но она просто просила не быть его козлом хотя бы минутку, пока она в таком состоянии. Вот выйдут из этого проклятого дома, пусть издевается, сколько влезет, она и слова поперек не вставит.

Сердце неприятно кольнуло от того, как она произнесла это «пожалуйста» и с каким отчаянием потянула его руку, не видя, как он морщится от прикосновения железа к дыре в плоти. Но ничего не сказал. Только тяжело выдохнул.

Он не помнил, но, кажется, это был первый раз, когда Мире удалось осадить его игривость. И вместо слов он убрал свою руку с её ошейника, встал… Но не ушел, а пересел, потому что обнимать, снимая ошейник, получая от этого пользу для себя, он не хотел.

Пропало настроение.

Натренировавшись со своими замками и с дверьми, ошейник он снял довольно быстро, осторожно открепив его от шеи и уложив на кровать.

‒ Любишь ты всё испортить, Птенчик.

Всё-таки не удержался, но как было бы обычно, сейчас улыбка не скользнула по его лицу, да и не увидела она этого. Сазгаус поднялся с кровати, взяв только лишь пальцами её кисть руки, после чего потянул на себя.

‒ Я проведу тебя к выходу, спрячу, и ты будешь ждать, пока я остальных не найду, поняла? ‒ строго спросил он, выводя её из комнаты, осматриваясь. Этот коридор, да и по запаху людей, дальше было пока пусто.

Ведомая за ним, Мира потерла горло и таким образом согнала неприятное чувство на нем. А выйдя на свет, и вовсе потеряла себя от радости. В какой-то момент ей и правда казалось, что остаток жизни придется провести в темном чулане на цепи или покорившись. Она сделала быстрый шаг вперёд, обнимая Сазгауса сзади, но лишь на мгновение. Такой благодарности ему хватит с лихвой, учитывая все издевательства.

‒ Мне нужно найти, где они хранят доску Уиджи, ‒ сказала Мира и обогнала Саза, чтобы посмотреть на него. И только сейчас увидела всю кровь на нем, что даже ахнула, испуганно прикрывая рот рукой, чем задела свою собственную болячку на губе. Ран не было, возможно, это и не его кровь вовсе, но что-то ей подсказывало, что большая часть принадлежала ему. Все дело в дырах на руках. Для себя Мира решила, что когда они вернутся на корабль, она обработает его руки и всю неделю не позволит ими двигать, чтобы хоть немного зажило! ‒ С доской я могу больше. Найдем ее, я сразу найду, где все… Остальных тоже схватили? ‒ вдруг дошло до нее. Так вот почему Кон не приходил за ней! Подумает об этом позже. Махнув головой, она снова обратилась к Сазгаусу: ‒ Потом спрячешь, сопротивляться не буду. Если придется драться, из меня выйдет плохой помощник.

Но Сазгаус не отвечал так быстро, как она бы хотела. Дело было в том, отчего она вдруг сменила свою реакцию ‒ его руки и ноги. Саз видел, как аж рот прикрыла от этого вида, и слегка смущенно прятал руки за своей спиной. Мелочь, но эта мелочь показывала его слабость. А Саз не любил показывать себя слабым.

Её идея ему никак не понравилась. Она только что сама призналась, что из неё будет дурной помощник ‒ что есть правда, между прочим. И все равно хочет рискнуть своей жизнью, жизнью Сазгауса ‒ она же не думает, что он отпустит её одну. И все ради… Чего, простите?!

‒ Птенчик… Я правильно понял тебя? ‒ спросил он устало, поворачиваясь к ней боком, чтобы, потирая свои глаза устало, не было видно дыр. ‒ Ты собралась идти, хрен знает, куда, обойти каждую хренову комнату ради… Доски? ‒ Надо ли говорить, что выражал его взгляд? Что-то, где точно мелькало слово «Дура». Но он уже познал этого птенчика ‒ она от своего не отступит. Так отчего бы тем не воспользоваться. ‒ Я тебе сейчас долг вернул, ‒ задумчиво сказал он. ‒ Второй, между прочим. Так что последующую работу телохранителя тебе придётся оплатить. Только вот… Что ты мне предложишь?

Всё-таки стоило выйти на свободу, как у Миры тут же поднялось настроение, что Саз уловил и не мог не воспользоваться ситуации. Его ехидный взгляд ясно давал понять, что он хочет что-то большее, чем деньги.

‒ Ты видел, что я сделала с этой хреновой доской? ‒ Мира тоже не особо следила за речью, когда им грозила опасность. А ещё ее возмутил поставленный вопрос.

Значит, расплатился, и честно сказать, даже больше, чем требовалось. Сначала у обрыва, потом пожертвовал картой, за которую нехило расплатился, и сейчас спас ее от жизни в рабстве. Мира не просто догадывалась, а уже была уверена, что он одну ее тут не оставит. Правда, была вероятность, что силой утащит на выход, если поставить ультиматум, но поймав его взгляд, она ухмыльнулась.

‒ Ты все равно пойдешь со мной, ‒ сказала она, склонив голову набок, как бы вопрошая: разве не так? Но все ещё было не до шуток, и пока они не покинут это место вместе с кораблем, она будет серьезной. ‒ Эта доска нужна, чтобы помочь вам. Просто доверься мне.

Теперь у нее не было права на ошибку. И пусть сила доски пугала, но ради всех она должна подчинить ее. Мира верила, что станет полезнее вместе с этой силой. Тогда ни у Кона, ни у кого-то другого даже в мыслях не будет оставить ее на полпути.

Ей настолько была важна эта какая-то… доска? Он ничего не видел, потому что его не было тогда в зале! И его улыбка так быстро спала с лица, а вместо неё на лице появилось разочарование. Значит, она так к нему сейчас относится? Какая-то доска дороже жизни, ни капли благодарности за то, что он её освободил. Доска, доска… Даже никакой реакции на его слова. Просто, как собаке: «Ты все равно пойдешь со мной». Пойдет. Да. Но в голове всё-таки что-то отметил.

Было даже слишком обидно, и если вернуть время вспять, Саз знает, что все равно пошел бы её спасать первой, но, боги его слышали, лучше бы он спас Мару и Кона, а уж последней бы Миру. Уж белобрысому она бы точно была рада больше.

‒ Вообще-то, остальные тоже могут быть в опасности, ‒ как бы напомнил Саз, но тут же отвернул от Миры лицо, вытаскивая из-за пояса мечи. Он не знал, куда идти. И плевать ему было на эту доску. Побудет защитой, но Мира пусть сама выбирает дорогу.

‒ Ты не понимаешь, эта сила… То, что я сделала вчера… Я могу больше, чем фокусы для развлечения.

Естественно, Мира заметила изменения в его лице. Она настолько зациклилась на себе, что даже думать забыла обо всех остальных. И ее это испугало. Она словно все ещё одержима доской. Ее поразило, что мысли даже в такой ситуации продолжали ходить вокруг доски Уиджи. Она точно проклята, раз так тянет к ней. Или стоило почувствовать разок такое могущество, что она желала ещё. И Мира не знала, что хуже.

‒ Боги, я схожу с ума, если не могу ни о чем другом думать, ‒ шепнула она, прислоняясь к стене от того, что стало дурно. Где та девушка, которая купила мази на последние деньги, чтобы помочь незнакомцу? Почему сейчас она думала только о своей силе, тогда как Кон и остальные в опасности? Сазгаус к тому же был ранен и не мог сражаться в полную силу, а она просила идти его на риск. И все ради чего? Чтобы потешить свое эго. ‒ Если она от одного использования со мной такое сотворила, что будет, когда я начну применять постоянно? К черту проклятую доску и это место. Давай найдем остальных и уберемся подальше с острова. Потом дай мне осмотреть твои раны. Это нехорошо, что они никак не затягиваются. Это будем моим извинением за то, что тебе довелось увидеть меня не в лучшем проявлении.

Осторожно коснувшись запястья Саза, Мира привлекла его внимание к себе и улыбнулась, снова став собой. Стоять здесь было не лучшей идеей, и она повела его в противоположную сторону от той, с которой он пришел. Просто не знала, куда идти, какой был этаж и где лестница и выход. Но лучше так, чем стоять и быть лёгкой мишенью.

‒ Иди куда хочешь, Птенчик, ‒ пожал плечами Саз, но ей всё-таки улыбнулся. Дежурно ли или правда не держал обиду? Хотя его следующая фраза позволила все понять: ‒ Я ведь всё равно пойду с тобой.

Он шел за ней, не особо думая, куда она его вела. Его целью было предупредить появление врага, и пару раз такое было. Он резко хватал Миру и прятал за свою спину, пока сам быстрым и точным движением либо убивал, либо оглушал выходящего из-за угла стражника или простого богача. Один раз это была даже женщина, но рисковать было нельзя ‒ Саз ударил её не слабее рукоятью меча, отчего та потеряла сознание.

Саз всё еще не знал, о чем там ранее говорила Мира, и потому не ему обсуждать её помешательство на какой-то доске. Наверняка Кон все видел ‒ добраться бы до него и расспросить, а там уж пусть лично мозги прочистит, но настрой своим резким «приходом в себя» она не вернула. Напротив, её слова показались ему издевательскими. Может, он даже увидел в этом какую-то фальшь: стоило ему сказать про ребят, как она тут же забыла о доске, за которой хотела идти хоть на край света ‒ слабо верилось. Но, как сказано выше, Саз об этом не думал. Он просто следовал за ней.

Однажды Сазгаус среагировал на такое появление, но его мечи ударились о дерево, которое вдруг встало на пути.

‒ Это я, Сайман, ‒ предупредил жрец, чтобы на него больше не нападали, и убрал деревяшку. ‒ О, Мигу, что с вами обоими произошло?

Увидев, в каком состоянии были Сазгаус и Мира, он побоялся представить, что могло случиться с Марой. Но долго раздумывать ему не дали. Он ведь тут не просто так бегал, а от стражи спасался. И за ним набрался приличный хвост.

‒ Сюда! ‒ Сай открыл первую попавшуюся дверь, увидел, что за ней никого, и втянул за собой остальных, приложив ухо к двери, чтобы прислушаться, как мимо пробегал целый отряд. Когда снаружи все затихло, он обернулся. ‒ Остальные не с вами? Я видел много трупов в коридорах, твоя работа?

‒ Почему, как смерть, так сразу я? ‒ возмущенно вспыхнул Сазгаус, правда, шепотом.

Его не устраивало прятаться ‒ потому что, если их найдут, драться придется в маленьком помещении, да и когда эта пара будет у него под ногами. Потому он мягко отодвинул жреца от двери:

‒ Мы так целый день простоять можем, а нам еще Мару и Кона искать ‒ я только Миру успел спасти. Подождите оба тут.

И Саз вышел, да так вовремя ‒ стража как раз пробежала мимо их двери, и со спины полукровке было так удобно напасть! Двоих вырубил сразу ударом, а вот с группой пришлось повозиться, но более не позволял себя окружить, да и сразу видно ‒ жрец был рядом ‒ выросшие из деревянных столов лианы или ветки как нельзя кстати сейчас помогали в бою.

С этой группой было покончено быстро, и когда Саз вернулся, то указал Мире в сторону выхода.

‒ Мне кое-что тут сделать надо, Сайман. Выведешь Миру отсюда? ‒ обратился он к жрецу.

‒ Но… ‒ хотела было возразить Мира, но ее перебили.

‒ Да, оставь ее на меня, ‒ согласился Сай. По крайней мере, он знал дорогу отсюда, сможет потом быстро вернуться, чтобы помочь остальным. Но прежде чем уйти, он подошел к Сазгаусу и вручил сплетенный специальным образом браслет. ‒ Возьми это, чтобы я мог быстро найти тебя потом. Отведу Миру на улицу и вернусь, чтобы помочь.

Сейчас надо было откинуть все разногласия, ведь жизни друзей важнее всего. Сайман мог сколько угодно недолюбливать Сазгауса, но его силу он признавал и в какой-то степени даже мог довериться. Не настолько, чтобы остаться ждать вместе с Мирой снаружи, но все-таки.

‒ Будь осторожен, ‒ шепнула Мира и позволила Сайману увести себя. Конечно, отказаться от поисков доски Уиджи было трудно, но страх перед этой штуковиной был сильнее. Ей лучше держаться подальше от таких вещей.

Сазгаус скептически взглянул на браслет, но все-таки его взял и надел. Будто специально, с какой-то издевкой, но на самом деле это было не так. Сазгаус морщился, руки и ноги саднили, и если первые еще терпимо, то ступни его, в отличие от рук, постоянно были в напряжении из-за стоячего положения.

‒ Спасибо, ‒ кивнул он с улыбкой Сайману, мол, не обижайся на мой взгляд, после чего взглянул на Миру и кивнул ей, тоже как бы прощаясь, после чего тройка разделилась.

Одному Сазу было намного проще идти, да и тот факт, что много стражников и людей были убиты ‒ не им — во многом облегчило факт передвижения.

***

Зед первым заметил оракула во дворе дома. Неудивительно, что они столько прошли, но так и не смогли найти ее. У него все еще было незаконченное дело здесь, где собрались остатки стражи, чтобы защитить своего хозяина. Поэтому он пообещал Марвало, что они вскоре встретятся вновь, и умчался нести возмездие во имя Грот.

Уже на выходе Кон и Мара столкнулись с Сайманом, который вернулся за Сазгаусом, как и обещал. Он стиснул Мару в крепких объятиях, но времени на долгие приветствия не было. Когда Саз услышал, что остальные спаслись, они вдвоем быстро покинули дом, однако пришлось догонять всех уже на корабле в одиночку, потому что у Сазгауса опять какие-то дела возникли.

День выдался не из лучших, и этот остров, показавшийся таким прекрасным в начале, оказался гнилым изнутри. Все дружно решили, что на следующей остановке сходить не будут, пока не прибудут в порт Иля. Лучше помучиться на корабле, чем еще раз влипнуть в подобную историю.

Вырастив для Миры лекарственных трав, Сайман вернулся к Маре. Он уже и думать забыл, что она натворила, что они, возможно, натворили, и тем более злиться по этому поводу, потому что сильно переживал за ее благополучие. Поэтому первым делом снова обнял ее.

‒ Ты как? ‒ поинтересовался Сай, отпуская Мару. Он оглядел ее с ног до головы, чтобы убедиться, что она в порядке. ‒ Не пострадала?

‒ Нет, я просто очень испугалась, ‒ качала головой Мара. Не описать было тех ужасов, что она увидела. Сколько крови… Сколько трупов… Ей в жизни не доводилось видеть ничего подобного! И как же это было страшно! Было страшно и видеть «купающегося» в крови Зеда.

Но стоило ей впервые увидеть Саймана, как все страхи тут же отошли. Воспоминания еще рисовали жуткие картины, но вот он Сайман ‒ живой и не пойманный! И Мира была тогда рядом с ним, но Мара жалась только к тому, в ком видела спасение от всех бед.

‒ Это было ужасно, ‒ шептала она судорожным голосом. ‒ Кровь, кровь… Сколько крови… Они все умерли. Он их убивал, как скот какой-то. Я так его испугалась, думала, он меня убьет, если к нему не прикоснусь.

‒ Я прошу вас! ‒ Но её шепот перекричал голос Кона, который в этот момент горячо спорил с капитаном «Серебряного окуня». ‒ Дайте нам два часа! Мы столько вытерпели, мы даже не собрались в дорогу! Мы не можем поплыть без него!

Ответ капитана был тихим и сдержанным, но явно ответ был таким, какой не понравился Кону. Потому что он резко развернулся, ударяя кулаком по борту корабля, спустился с капитанского мостика и подозвал Миру, пока сам подходил к Маре и Сайману:

‒ Следующий корабль будет через два дня, ‒ объяснил он ситуацию. ‒ Точнее тот, который поплывет в Иль. Ждать капитан никого не собирается и… Нам надо решать, что делать.

‒ Но Сазгаус еще не пришел! ‒ возмутилась Марвало.

‒ О том и речь, ‒ кивнул Кон и осмотрел всех.

В этом городе оставаться им было просто опасно. Тем более не сутки, а двое! Но и Сазгауса бросить они не могли! При том, что они не знали, где он и что с ним, Кон ясно дал понять взглядом, что не одобрил решения жреца отпускать в пекло полукровку, но смысл сейчас было сокрушаться?

Кон ждал решения всех.

‒ Я никуда не поеду, ‒ решительно заявила Мира. Уж бросить Сазгауса после того, как он в очередной раз спас ее, совесть не позволит. Она не понимала, где его черти носили, оттого злилась и постоянно чесала синяки на шее, но пусть хоть неделю прождать пришлось бы, она с острова ни ногой без него. Их будут искать, причем за убийство всех тех людей, но что-нибудь придумают.

Да и Сайман явно склонялся к такому же варианту, пусть с Сазгаусом у них и были разногласия. Обернувшись на город, он попытался хотя бы определить расстояние, на котором находился Саз, по браслету.

‒ Кажется, решение единогласное, ‒ подытожил Сай. ‒ Поищите, где мы сможем переждать эти два дня, а я найду Сазгауса. У него мой браслет, думаю, быстро смогу отследить.

Отпускать Мару ему не хотелось. В ее состоянии рядом должен кто-то находиться, и Сай хотел быть тем, кто успокоит ее. К тому же у них было, о чем поговорить наедине, но проклятый убийца и тут вставлял ему палки в колеса. Вздохнув, Сайман еще раз ободряюще погладил Мару по плечам.

И Мара, будто кукла, тут же положила голову на его плечо, но идиллия продолжалась недолго, потому что неожиданный гром, будто над самым ухом, заставил не только ребят подскочить от испуга, но и матросов завизжать, как девчонки, выкрикивая что-то про дурной знак.

И пусть Кон прекрасно знал этот звук, от неожиданности и он сам чуть не упал. А потом насмешливый голос откуда-то сверху:

‒ Как мило, я вам все-таки не безразличен!

‒ Сазгаус, сволочь, немедленно верни,это не игрушка! ‒ вскрикнул Кон безошибочно определяя местоположение полукровки.

На одной из мачт, что так удачно расположились ровно над группой путников, сидел, как птица на ветке, Сазгаус, без интереса осматривая пистолет.

‒ Не знаю, как оказалось, устройство легко в освоении. А ты не говорил, что так близок с королевой Серии, что она тебе такие подарки дарит.

На этих словах Саз завалился на бок и упал, но у него все было под контролем, и приземлился полукровка на все четыре лапы. Точнее две ноги, но чтобы уменьшить вес на больные ступни, упёрся ещё и руками. Когда он выпрямился, возвышаясь над всеми, то на его лице тут же блеснула улыбка.

Он все также был гол, не считая штанов, но теперь на его плече была какая-то сумка, а в ней что-то большое и плоское.

‒ Это твоё? ‒ усмехнулся полукровка Кону, бросая ему пистолет. Тот его поймал, но не сразу начал испытывать чувство благодарности. Потому что:

‒ Саз, я же сказал, это не игрушка! ‒ Но когда в его руках оказалась дорогая сердцу вещь, с которой он почти что попрощался, так сразу расплылся в улыбке, взглянул на убийцу и, вовсе засмеявшись, хлопнул того по плечу. ‒ Спасибо тебе! Где ты ее достал?

‒ Да так, ‒ пожал тот плечами, переводя взгляд на Мару, так как бедняжке тоже не терпелось поприветствовать своего любовника. И лишь когда увидела его благонамеренный взгляд, выпуталась из рук Саймана и кинулась в объятия Саза. Обняв ее за плечи одной рукой, Саз снял с себя сумку и продолжил: ‒ Хотел свести с ума одну пташку… Но… ‒ Наконец-то он перевел взгляд на Миру и, что странно, протянул сумку именно ей, добавляя уже Мире лично: ‒ Но если эта вещь не начнет сводить тебя с ума именно по мне, я ее выкину.

Мира посмотрела на руку Саза, которая легла на плечи Марвало таким взглядом, что, казалось, он мог прожечь в ней еще одну дыру до кучи к той, что уже есть.

‒ По тебе уже есть кому сходить с ума, ‒ фыркнула она, забирая сумку, и отвернулась. А она еще переживала за него, раздобыла трав для его ран! Вон, пусть Мара займется им. Ему, кажется, и без ее помощи хорошо. И пусть ее жгло от ревности, спиной она почувствовала, что в сумке была доска. В ее взгляде отразилось удивление, и она подняла глаза на Саза. ‒ Спасибо, ‒ буркнула Мира.

‒ Раз ты здесь, то нам нет смысла больше задерживаться на этом острове. ‒ Сайман умел скрывать свою ревность лучше Миры. Хотя и его расстроенный взгляд не остался незамеченным для других. Для всех, кроме Мары. ‒ Кон, капитан согласен нас взять на борт? Надо занять каюты. Очень надеюсь, что тот псих не успеет за нами.

‒ Эй, Птенчик, ты чего? ‒ удивлённо спросил ее Саз. Совершенно не такую реакцию он ожидал, все-таки не по мостовой он прогулялся. Ее удивление и бурчание ‒ не та реакция, которую он заслужил. Но даже обидеться не успел, как влезла Мара, отпуская его.

‒ Мирочка, ты чего? ‒ Разве она могла упустить тот тон, с которым Мира обратилась к Сазу? И ее явное раздражение было не понятно. ‒ Мне казалось, ты за него тоже боялась…

‒ Успокойтесь все, ‒ поднялся между девчонками Кон, после чего взглянул на Саймана. ‒ Да, я договорился с капитаном, но на две каюты. Девочек тогда в одну, мы втроем в другую. Но только у нас ничего нет ‒ мы выдержим неделю без еды и одежды?

‒ О еде не переживай, ‒ не дал возразить Мире и Сайман. Он незаметно подтянул Марвало к себе и подальше от Сазгауса. ‒ В фруктах и овощах недостатка не будет, а вот со всем остальным ‒ проблема.

И ладно ещё Мира с голым животом, Мара же ходит в таком виде и ничего, а вот Сазгауса надо приодеть. Сай даже готов был пожертвовать свою рубашку и остаться только в мантии. Хотя и мантию тоже отдаст, если она кому-то потребуется.

‒ Рубашкой я с тобой поделюсь, а вот обувь надо поспрашивать у моряков, отрабатывать если только, ‒ сказал он Сазу, чем обратил внимание Миры и ещё раз напомнил о ранах. Всё-таки он выглядел так, будто через ад прошел. И это она его заставила идти за доской. Вспоминая о том, как обидела его, как сейчас опять сухо поблагодарила, она почувствовала укол совести. Он и правда не заслужил такого отношения, но Мира просто ничего не могла с собой поделать. Язык вечно опережал мозги.

‒ Пойдем, я осмотрю твои раны, ‒ сказала Мира, подавив свой эгоизм, и обхватила кисть Сазгауса, чтобы он точно пошел за ней. Ещё надо было выпросить чистой воды и тряпок, чтобы промыть их, и она даже представить боялась, что моряки за это могли попросить, учитывая ее внешний вид. Но куда деваться? Придется импровизировать и блефовать.

‒ Что? Ты? Точно? И не скажешь, что на это есть кто-то другой? ‒ послышался уходящий голос Саза, а потом его громкое: ‒ Ай, Птенчик, ну ладно, ладно, я же пошутил!

Кон невольно улыбнулся и с особой нежностью погладил дуло пистолета, после чего спрятал в карман и взглянул на Мару и Саймана. Вот уж точно самая нетронутая парочка.

‒ Я чем-то обидела Миру? ‒ заметив на себе взгляд Кона, Мара посчитала, что ей дали слово, но такого вопроса Кон никак не мог предсказать.

‒ С чего ты взяла?

‒ Мне показалось, она нарочно проигнорировала меня. ‒ И причем это её задело, но ответом на такую реакцию Миры была не обратная обида, а, напротив, самокопания ‒ что же такого она сделала плохого?

‒ Не переживай. Мы все прошли через многое, нам нужен отдых. Я пока схожу по морякам, наверняка найдутся добрые души, а вы можете каюты осмотреть. Мара, подготовь место для себя и Миры. А ты, Сайман, для нас.

Мара кивнула и поднялась, вновь выпутываясь из рук Сая, но уже аккуратно и мягко, и хотела было пойти на нижнюю палубу, пока Кон пошел к готовящимся к отплытию матросам.

‒ Ты ничем не обидела Миру, ‒ сказал Сай, который точно знал причину такой реакции. Он тоже поднялся и пошел следом за Марой. И один маленький секретик он все же решил открыть. ‒ Ты ей нравишься, она думает, что неплохо с тобой подружиться. Честно, она мне сама сказала, но я тебе ни слова не говорил.

Сайман улыбнулся Маре и показал, как закрывает рот на замочек, намекая, что это секретная информация. Но когда они дошли до лестницы вниз, Сай вдруг остановился и взял Мару за руку, прося и ее притормозить. Было кое-что, что его беспокоило, и он хотел это выяснить сразу. Правда, он уже не был зол, и поэтому не знал, как начать разговор.

‒ Мар, ты и я… Когда я напился… ‒ начал он и коснулся своих губ, припоминая помаду на них. Как же неловко было говорить с ней на эту тему, когда дело касалось его самого. ‒ Прости, я ничего не помню, а с утра… Мы же не?.. Или да? Я ведь мог.

Маре сейчас понадобилось все её самообладание, когда Сайман сказал свою последнюю фразу. Это он-то «мог»? Ну-ну. Да если бы он вообще без сознания лежал, его член был настолько же религиозен, как и сам обладатель.

А вообще, Мара из-за приключений сначала и не поняла, о чем речь-то. Точно! Она ведь оставила Сайману сладкий подарок на утро. И судя по тому, как Сайман смиренен, хоть и забавно напуган, он не был зол. По крайней мере, сейчас. Наверное, когда проснулся, и то больше со страху под стол забился и молился, чтобы этого не было.

Мара ничего не могла с собой поделать. Ей была так интересна реакция Саймана, да и желание отомстить за запертую дверь тоже сыграло сейчас свою роль. Мара повернулась к Сайману всем корпусом и, повиливая бедрами, приблизилась, а потом прижалась к нему, касаясь пальцами мест на шее, где оставляла свои следы.

‒ Как это? ‒ театрально печально спросила она. ‒ Ты… не помнишь? Обычно, меня никогда не забывают. ‒ Взяв его руку, она положила его ладонь на свою ягодицу, пока Сайман приходил в себя, а сама забралась руками под его мантию, выискивая его грудь, касаясь еще одних, уже невидимых следов. ‒ Не помнишь, как твои губы обволакивали мои соски? Как твои пальцы игрались внутри меня, и непристойные звуки от того, как твои яички бились о меня?

А Сай, как напуганный взглядом хищника ягненок, просто замер в ужасе, оставив руки там, куда Мара их положила. Ведь он правда думал, что это могло случиться. Так любил ее, что в беспамятстве мог пойти на поводу соблазнительной фейри. Он невольно представил все, о чем она говорила, как их тела могли бы сплетаться, вплоть до непристойных звуков, и у него чуть кровь из носа не пошла. Даже боги не знали, как он одновременно и хотел, чтобы это оказалось правдой, и нет. Всё-таки он приносил обеты любить и служить единственной Мигу. Правда, Грот плевала на это, и раз уж все равно его скоро ждала расплата по долгам родителей, то что ему мешало насладиться жизнью в эти последние мгновения?

‒ Я ведь серьезно спрашиваю, ‒ строго сказал Сайман, опуская голову к Маре и чуть ли не сталкиваясь с ней носом. Она так часто бывала к нему так близко, но впервые было тяжело устоять перед ней. Сай даже приоткрыл рот, тяжело вдыхая через него, и облизал губы, которые желали ощутить вкус ее помады вновь. ‒ Если это правда, то я… Я могу стать кем-то особенным для тебя, Мара? Не просто ещё один влюбленный дурак, с которым ты переспала, чтобы удовлетворить свои желания?

Сайман легко боролся со своими желаниями тела, но душа его хотела любви. Любви той, кто, он знал, разобьёт ей сердце. И она делала это каждый раз, когда ложилась с кем-то в постель. Эта насмешка была самым жестоким, что она могла с ним сделать. Может, он и заслужил это, потому что постоянно ругался и докучал ей. Теперь стал таким же проходящим персонажем в ее жизни, как и все остальные мужчины.

Мара ожидала все, что угодно. Но не этих слов и не этого взгляда… Взгляда, который она знала, но не верила, что увидит такой именно у Саймана. Это взгляд мужчины, любившего кого-то. Но также этот жрец отличался от других. Хотя бы… Потому что Мара его знала. Знала, и никогда не подозревала о его чувствах. Это не могло возникнуть вот только сейчас и здесь! Он хранил этот взгляд, прятал от неё. И тем сильнее было страшное осознание.

‒ Эй, ты чего это? ‒ Мара резко сделала шаг назад, прекращая любые контакты с Сайманом. Неужели она всё-таки охомутала его? Только её чары проникли куда глубже, чем просто тело, что не было хорошо.

Сайман был очень хорошим человеком, и как бы Мара ни хотела его, ни желала нетронутый фрукт, так с ним поступить не могла. Его сердце было ей дорого, и с ним она играться не собиралась.

‒ Я пошутила, ‒ обреченно сказала она, пряча свой взгляд. ‒ Не было ничего. Я просто хотела поиздеваться.

Поиздевалась… Если бы она только догадалась раньше о причинах тех запретов Саймана… Не запреты, а глубокая ревность, граничащая с агонией, потому что ему приходилось видеть то, как она удовлетворяла свои потребности в руках другого мужчины. Когда же у него все это началось? Как бы то ни было… Он все равно успел увидеть.

‒ Почему ты все портишь? ‒ вдруг ни с того ни с сего вскрикнула Мара, смотря ему в глаза. Хотелось плакать, реветь. ‒ Почему? Откуда это? Я к тебе даже ни разу не прикоснулась! Ты не позволял мне! Так с чего это тебе вдруг почувствовать ко мне что-то иное?

Мара просто не могла обещать то, что хотел Сайман. Она знала свою природу, и согласиться сейчас, признаться в своей привязанности к нему означало пойти на риски. Мара умела любить, умела быть верной, но… Сколько это тянется? И если ошибка будет с её стороны, заслуживал ли такой судьбы Сайман?

Нет!

Потому Мара сейчас была зла.

Им нужно было разойтись разными путями.

‒ Я не знаю, откуда это и когда началось, ‒ с глубокой печалью вздохнул Сайман. ‒ Мара, люди любят не из-за прикосновений, не из-за секса, а просто потому что. Это есть, и все. Прости, что испортил этим все.

Конечно, он и не ожидал от нее ответной любви, но в тайне надеялся, что сможет её изменить. Или хотя бы ее отношение к себе. Но он полюбил ее такой, полюбил ругаться на нее, хоть и каждый раз чувствовал нестерпимую боль. И все же в его правилах не было жалеть себя, а к лишениям он и так уже привык. Переживет и это.

‒ Ладно, ‒ взбодрившись, он поднял голову и натянул улыбку, ‒ давай забудем об этом разговоре. Ничего не было, как и тем вечером. Нужно готовить каюты для ребят.

Обойдя Мару, Сайман пошел вниз. Позже, когда он выполнит просьбу Кона, выйдет на палубу и будет медитировать. От чувств не избавится, но успокоит ураган внутри. И все станет как прежде.

‒ Ты слишком плохого обо мне мнения, если считаешь, что я могу это забыть! ‒ Это вновь получилось сказать слишком громко ‒ но первые слезы стекли по её щекам.

***

Отведя именно в женскую каюту, Мира приказала Сазгаусу сесть… Но было бы куда. Тут тоже были гамаки, но… Это были когда-то хорошие сети, а сейчас лишь дырявые куски резины. И видя, где придется девочкам спать, Сазгаус поморщился, но всё-таки сел на один из гамаков, наблюдая за тем, как Мира колдовала с растениями.

‒ Тебе не кажется, что мне надо сначала помыться?

Смешно, Саз, хорошую шутку сказал. Ему сейчас в соленую воду со своими ранами только и лезть, а другой воды здесь просто не было, если, конечно, кто-нибудь из матросов не брал с собой пару бочек пресной воды.

‒ На самом деле это лишнее, Мира, ‒ отмахнулся Саз, смотря на свою ладонь. В дыре хорошо виднелся деревянный пол каюты, и полукровка вздохнул. Такие раны на всю жизнь, и если бы он не теребил их сразу, как его сняли с креста, может, дыр бы и не было, но он то и дело, превозмогая боль, то дрался, то хватался, то еще что-то. ‒ Поболит, да перестанет. Лучше уже все равно не сделать.

‒ Сиди и помалкивай, ‒ сказала ему Мира, строго зыркнув в ответ на всю эту речь. Нельзя было оставлять раны в таком состоянии, иначе только хуже станет.

Раздавив травы практически в однородную массу, она подошла к Сазу, чтобы получше рассмотреть, что с его руками. Дырки действительно выглядели не лучшим образом. Тут требовался хороший целитель, а не гадалка с поверхностными знаниями трав. Наказав Сазгаусу не шевелиться, она выбежала из комнаты, но очень быстро вернулась с тазиком пресной воды и чистыми тряпками. Все же раздобыла у моряков, пообещав им нагадать удачу в плавании.

‒ Совсем не бережешь себя, ‒ ворчала Мира, осторожно стирая кровь с рук Саза. Она присела с ним рядом в гамаке и иногда наклонялась к тазу на полу, чтобы промочить тряпку. ‒ В Иле поищем целителя, а до тех пор даже не думай шевелить руками и ногами. Надо было давно заняться всерьез такими ранами. Ты понимаешь, что туда могла попасть смертельная зараза? Травы должны помочь снять боль и заживить, но останутся шрамы.

Закончив омывать первую руку, Мира принесла травы поближе и ненадолго затихла, пока наносила кашицу вокруг дырки. Знала, что будет щипать, поэтому иногда дула на руку, чтобы чуть-чуть облегчить боль.

‒ Шрамы? Ай! Ты серь… Ай, больно, полегче!

И это убийца? Грозный страшный вор, которого спасли с креста? Сейчас Сазгаус мало на такого походил, айкая и пытаясь вырвать руку из пальцев Миры. Закончила с одной, но впереди еще вторая и ноги… Это будет долгая пытка, и Саз пытался отвлечься разговорами.

‒ Ты серьёзно считаешь, что шрамы мне покажутся страшнее дыр? Я уже упустил тот момент, когда еще была возможность на сросшиеся кости и куски мяса, но теперь уже нет… Ай! Черт, я вообще-то на другую благодарность рассчитывал!

После обиды на Миру, которая уже успела пройти, он ни на что не рассчитывал на самом деле. Но хотелось как-то поиздеваться. В отместку за руки, потому что порой, по взгляду Миры и её хмурым бровкам, она делала больно нарочно.

‒ За каждую твою шутку ты заслуживаешь тычка в эти дырки. ‒ Мира опять пригрозила сделать ему больно, но теперь стала ещё аккуратнее.

Вытерев вторую руку, она принялась накладывать травы. Он опять вел себя, как капризный ребенок, но Мира крепко держала его руку. Когда пришло время накладывать повязки, она снова заговорила:

‒ Я благодарна тебе. За спасение, за проклятую доску ‒ за все. ‒ Она подняла глаза на него, чтобы он видел, что говорила правду. Оторвавшись от своего занятия, она опустила руку вместе с его ладонью, и получилось так, что они легли ей на колени. ‒ Проследить, чтобы с тобой всё было в порядке ‒ это меньшее, что я могу для тебя сделать. Извини, что пришлось искать сокровищницу для меня и что обидела тебя, не контролируя свое раздражение, но ты и так понял, почему я так реагирую. Мне не нравится видеть тебя с Марвало.

Для Миры это было сродни признанию. Отчасти она все ещё завидовала Маре, потому что та могла завоевать любого мужчину, а ей приходилось довольствоваться остатками. Мира не думала, что если Сазгаусу нравится проводить время с такой девушкой, как Мара, то он мог заинтересоваться ею. Было больно и неприятно сравнивать себя с эффектной фейри. Тем более она хотела дружить с ней, но пока она не разберётся с чувствами к Сазгаусу, это не представлялось возможным.

Перевязав руки, Мира опустилась к ногам Саза. Точнее задрала ногу к себе повыше, заставив его лечь в гамак.

‒ О, это твое маленькое признание? ‒ усмехнулся Саз, морщась от новых прикосновений.

В принципе, еще по той фразе о теплых из-за женского тела руках все было понятно, но когда она вот так сказало это прямо, на миг Саз даже улыбнулся естественно. Его родная улыбка была красивая, но было в неё что-то…. надменное или высокомерное? В общем, знание, что он чертовски хорош.

‒ Мой маленький птенчик. ‒ Так он позвал Миру, чтобы она отвлеклась от его ног и взглянула в глаза. ‒ Я бродяга-убийца и повешен на крест был не просто так. Я могу быть мимолетным приключением в твоей жизни. Могу быть страстным любовником на одну ночь. Я могу стать тебе врагом, а могу быть верным другом. Лично для тебя я даже могу стать рабом ‒ ты сама выбираешь, но… ‒ Саз отвел взгляд, переводя его на руку Миры. Приподнявшись, он накрыл её своей ладонью и шепотом добавил: ‒ Но я не смогу быть твоим вечным спутником. Дело не в безответных моих чувствах, о нет… Я не умею жить иначе. Я был странником до Грот, и мне нравилась моя жизнь. Я охотник, но бываю и добычей. Я живу одним днем, будущего для меня нет, хоть я к нему и стремлюсь. Я беру от жизни все, что могу взять, потому что потом мне этого просто не позволят взять. Подумай, нужен ли я тебе такой? Маленькое, а может, и большое приключение. Но уж точно не вечное.

Он был искренен, и кто знает, возможно, впервые в жизни. Он говорил правду, когда предлагал Мире выбрать цель их отношений. И он и не скрывал, что семейная жизнь в тихом маленьком домике ‒ это точно не про него.

‒ Думаешь, я жаждала тихой и мирной жизни, когда пустилась в это путешествие? ‒ тихо спросила Мира, сжимая пальцы Саза, но так, чтобы не задеть рану в ладони. ‒ Я не знаю ничего, кроме дороги. С самого детства все вокруг для меня были лишь прохожими. От города к городу и дальше. Я не святая и в своей жизни совершила немало краж и обманов. Я даю потешаться над собой, чтобы вечером был хлеб на столе. А учитывая, как часто мне угрожают в последнее время, жить не больше твоего осталось. И помнится, это ты хотел надеть на меня рабский ошейник. Красивый, с украшениями.

И это она ещё не вспомнила о том, что пророчили ей духи, когда они встретились. Клинок и сердце. Оракул и убийца. Мира выбрала свой путь давным давно, и казалось, что все вело к их с Сазгаусом встрече. Но если знать все наперед, разве интересно было бы жить? Мира сопротивлялась этим чувствам, но в конце концов это стало сильнее нее.

‒ Ничто не вечно, Саз, ‒ продолжила она говорить, отпуская его руку и возвращаясь к промывке ран. ‒ Быть может, я смогу предсказать, что нас ждёт в храме Грот, до того момента мы все бредем в темноте, где нас не ждёт свет в конце. Если я проживу это время с улыбкой, мне не о чем будет жалеть.

Мира принимала Сазгауса таким, какой он есть. Благодаря своим способностям она видела людей настоящими, а не какими они хотели казаться. От потусторонних сил не скрыть скелетов в шкафу. И Саз во многом превосходил некоторых, хотя бы взять тех людей, что жили на острове, ради которых она выступала не так давно. Мерзкие лицемеры, трясущиеся за свои кошельки. Сазгаус был человечнее и добрее каждого из них. Убийца и вор ‒ лишь ярлыки, которые навесили на него. Она ни в коем случае не закрывала глаза на его грехи, но, как и сказала, они все не святые. В их мире нельзя быть чистым вечно. Лишь младенцы могли похвастаться безгрешностью.

‒ Я и сейчас хочу, ‒ улыбнулся он, вновь придвигаясь к Мире и, касаясь пальцами её кожи, стал рисовать на шее длинную полосу, которая уходила к затылку. ‒ Красивый, черный ошейник с красными или белыми камнями. Вот здесь, ‒ его пальцы медленно, возбуждая и гоняя мурашки по телу Миры, коснулся горла, ‒ будет замочек в форме сердца и цепь. Не тяжелая, изящная и гибкая. Я буду за неё тянуть каждый раз, когда потребую себя поцеловать. А делать я это буду очень часто.

Но никаких намеков в его словах не было. Всего лишь издевка, но с явным желанием воплотить это жизнь. Сазгаус не торопил, и потому быстро закончил свои игры, возвращая себя в лежачее положение, наблюдая за Мирой из-под полуопущенных век.

У них еще было время решить свои отношения, но раз Мире было неприятно присутствие Мары в жизни полукровки ‒ так оно и будет. Да и сам Саз сегодня увидел во взгляде Саймана то, что не замечал ранее, но это «кое-что» быстро расставило по местам всю бесячесть жреца. Он был глупым влюбленным, отчего был трусом дважды! И каким бы козлом ни был Саз, но он не подонок. Они с Марой просто приятно провели время, они даже стали друзьями немного, но любви ни с одной стороны не было.

‒ А после твоих слов я убежден, ‒ вдруг, Сазгаус продолжил, немного помолчав. ‒ Мне всё-таки удастся надеть на тебя этот ошейник.

Мира угрожающе надавила рядом с дыркой на ноге и посмотрела на Саза взглядом, который будто подначивал, чтобы он попробовал это сделать. Тогда его ждала незавидная участь в виде укусов в губы. Может, сердце Миры он и покорил, но ее свободу никто не отнимет. Хотя она готова чуть-чуть поступиться ей.

‒ Легко я не сдамся, ‒ усмехнулась Мира.

С ногами пришлось повозиться дольше, чтобы промыть их и перевязать. А когда она закончила, остался один торс. Ран там не было, но кровь она все же решила смыть.

‒ Слушай меня внимательно, ‒ сказала она и наклонилась к нему, кладя мокрую тряпку на грудь. ‒ Не хватай ничего руками и не ходи. Эту неделю чтобы лежал и отдыхал, пока раны не зарубцуются. Захочешь сделать что-нибудь серьезнее, чем почесать нос ‒ зови меня. Узнаю, что держал в руках даже ложку, свяжу до конца плавания.

‒ Нет, Птенчик, серьезно, неужели никакой благодарности в виде поцелуя?

Возмущению Сазгауса не было предела. Он с жаром описал, как опасно было на пути к сокровищам, как его обидными словами оскорбляла родственница хозяина дома (он всё-таки не весь путь наугад шел). А в благодарность простая перевязка? Он был против!

‒ Мне кажется, ‒ сказал он с видом ученого кота, почесав переносицу, ‒ что я заслужил поощрение. Птенчик, ну хоть один поцелуй! Я уже остыл, честное слово!

Но в глазах его все равно были веселые бесята. Он упрашивал Миру не серьезно, подшучивал в своей манере, но, если подумать, от такой благодарности он правда не отказался. Жизнь спас, да и звезду с неба достал в виде странной деревяшки. Ну чем не рыцарь? И может, стоило отблагодарить по-рыцарски?

‒ Тебя Мара обнимала вот совсем недавно, в каком месте ты остыл? ‒ спросила Мира, нахмурив брови, и с особым усердием принялась отмывать его торс, будто вместе с кровью хотела стереть и эти объятия.

Если подумать, Саз и правда заслужил больше благодарности. Вместе с доской Уиджи он подарил ей шанс на то, чтобы попытаться, если не спасти всех, то хотя бы предупредить об опасности. Ей было страшно использовать эту силу, но если рядом будут друзья, то она верила, что они не дадут ей потерять себя.

Бросив тряпку в таз, из-за чего немного расплескала воду, Мира придвинулась ближе к Сазгаусу. Она внимательно смотрела ему в глаза, будто своими молниями отстреливала бесят там. Пришлось опереться ему на грудь, пока она медленно опускала лицо. До этого момента она даже не думала о поцелуе с ним. Не думала, что его красивые и тонкие черты лица окажутся так близко, губы, сложенные в ухмылку, которая так раздражала и нравилась.

Мира мягко и осторожно коснулась его губ, будто пугливый птенчик, который мог упорхнуть при любом шорохе. Но на самом деле она была хищной птицей, которая положила глаз на черного кота, гуляющего сам по себе у нее перед носом. Выдохнув, она приоткрыла ротик и поцеловала Саза чуть напористее и более требовательно, будто этот поцелуй был и для нее наградой за все те разы, когда она помогала ему.

Но он и здесь, эта сволочь, подал голос. Она чувствовала, как он приподнял уголки своих губ сильнее; слышала его короткую, но победную усмешку. А после, когда Мира стала чуть смелее, он не просто приобнял её за шею или за плечи. Он схватил ее цепкими руками и просто лег на гамак, не позволяя разорвать поцелуй, не позволяя возмущенным стонам прекратить целовать.

Он знал, как она возмущена, но и знал, что ей это нравилось. Иначе бы уже давно был побит. И тем пользовался. Целовал, углублял поцелуй, будто только того от неё и требовал с момента встречи. Что-то в этом было правдой. Он помнил, как вместо лица первое, что увидел Сазгаус в пустыне ‒ это две размытые фигуры. Боязливый птенчик ‒ темная фигура, тут же спряталась за белую, а потом она проявила к нему сострадание, напоив из собственных рук и залечив раны.

Сазгаус приоткрыл свой рот, но не дождавшись языка в гости, вошел без приглашения сам, безошибочно отыскав кончик языка Миры. Одна из его рук всё еще была на ее затылке. И как бы ни хотела Мира, он ей просто не позволял отпрянуть от себя, пока не насытится сам.

Кто бы мог подумать, что она продолжит этот путь с ним. Или… Это Сазгаус продолжал свой путь с группой? Неважно.

Потому что их маленькое приключение началось. Маленькое ли только?

Мира наказывала Сазгауса за дерзость, несильно прикусывая его губы или язык, который посмел проникнуть на ее территорию; за все те минуты ревности, что ей пришлось испытать; за издевки на каждом шагу. Ей нравилось, спору нет, но она не собиралась заходить слишком далеко. По крайней мере, пока. Ему еще придется доказать, что греть его будет только она одна, потому что Мира не потерпит конкуренцию. Да и Марвало могла зайти в любое время, все-таки Мира жила не одна здесь.

Но как же не хотелось останавливаться. Саз заполнял ее мысли с первого дня встречи, и пусть она думала, что это происки духов или ответ на вопросы о Грот. Сначала она его просто пожалела, потом он все время ее раздражал, но, как ни крути, мысли он не желал покидать. Мира не знала, как получилось, что Сазгаус вытеснил Кона из ее сердца. Проклятый кот завел ее в свой капкан.

Будто никак не могла напиться у колодца после пустыни, Мира не могла прекратить поцелуй. Хотела, даже пыталась иногда, но не сильно сопротивлялась, если Саз держал. Это уже было больше, чем простая благодарность. Но у них будет еще время и более подходящее место, чтобы успеть насытится. Хотя, кто знал, что уготовила им Грот за следующим поворотом. Или какие-то другие боги, которые развлекались, управляя судьбами простых смертных. Убрав его руку с затылка, она все же нашла в себе силы, чтобы оторваться.

‒ Такая благодарность тебе больше по нраву? ‒ спросила Мира, облизывая покрасневшие губы. Она глубоко дышала, не заметив, как сбилось дыхание во время поцелуя. Видя такие же истерзанные губы, она усмехнулась и провела пальчиками по лбу Саза, чтобы убрать упавшие на лицо волосы, как при первом их близком контакте, когда лечила его раны. Тогда она спрашивала, действительно ли он убийца, сейчас был другой вопрос: ‒ Ты ведь из сокровищницы не только доску прихватил? Не поверю, что упустил случай, прикарманить что-нибудь ценное.

Она не осуждала, о чем говорила ее улыбка, просто приняла его таким, какой он есть.

Сазгаус усмехнулся, запустив руку куда-то… Не туда, учитывая, как тесно они сейчас с Мирой были. Но в итоге ему был нужен лишь карман, из которого он достал маленький мешок. Открывать не стал из-за неудобного положения лежа, но, покачав им перед лицом Миры, сказал:

‒ Были бы карманы или моя куртка, унес бы куда больше. Но на первое время хватит. Лишь бы размен был на Иле.

В сокровищнице было много чего интересного, но дело действительно было в мобильности ‒ он не мог взять много в сумку с доской ‒ это было бы неудобно. Да и нельзя дразнить богиню Саве, иначе она и благосклонность потеряет. Бери, что дают, но не наглей. Этого Сазу хватит.

‒ Но благодарность могла быть и побольше, ‒ засмеялся Саз, убирая мешочек обратно. ‒ Я все-таки не только жизнь тебе спас, но и игрушку принес.

‒ Потерпи, Котик, еще успеется ‒ плавание длинное, ‒ передразнила Мира манеру Сазгауса придумывать прозвища.

Поднявшись, она потянула его за руку, чтобы он тоже сел, затем прильнула к его груди, заглядывая через плечо, нужно ли на спине тоже стереть кровь. Хотела подразнить, но сама попалась в свои сети ‒ не удержалась от того, чтобы потереться щекой о его шею, когда возвращалась обратно.

‒ С перевязкой я закончила. Запомнил все, что тебе говорила? Руки не напрягать, ноги тоже, ‒ строго наказала Мира. Отвернувшись, она наклонилась вниз, чтобы сложить тряпки в одну кучу и посмотреть, сколько еще осталось трав. Ей нужно было позаботиться о своей шее и проверить, как дела у остальных. ‒ Захочешь прогуляться, попроси меня или кого-то из парней помочь тебе подняться на палубу, но много не ходи. Пока есть время, воспользуйся им, чтобы отдохнуть и дать твоим ранам зажить. Я проверю повязки завтра. Поражаюсь твоей воле ‒ ты столько уже терпишь эту боль.

Будь у Миры такие раны, она наверняка не смогла бы никуда пойти, и в доказательство этому зашипела, когда травы попали на маленькую ранку на шее, которая образовалась из-за того, что она вертела ошейник. А Сазгаус еще и драться умудрялся.

‒ Поверь, Птенчик, это не самое болезненное, что я испытывал.

И даже если он где-то слукавил, то все равно был близок к правде. Наблюдая за Мирой и, когда она не видела, слизывая вкус ее губ со своих, Сазгаус с трудом удержался, чтобы не укусить ее в шею, когда она обтирала его спину. Но вместо этого он просто следил за нежным изгибом женского тела, вкушал запах Миры, с которой ещё слетали дуновения богатой знати, но где-то среди мыла и запаха постельного белья рыжего ублюдка ещё можно было опознать ее родной запах. И в глазах промелькнула тоска, когда Мира отпрянула от него.

Но тоска быстро сменилась весельем, когда Мира начала играть в мамочку.

‒ Ты полегче, Птенчик, ‒ затормозил ее Саз. ‒ Я не собираюсь сидеть на одном месте и уж тем более, когда мне нужно будет отойти в отхожее место. Да и тем более, чем сильнее буду повреждаться, тем чаще и настойчивее ты меня будешь лечить, ‒ сказал он, касаясь своих губ, намекая о каком именно виде лечения шла речь. ‒ Разве я не… Ай, черт! Прекрати надавливать, я же ранен!

13. Мой страшный питомец

Спустя два довольно быстрых дня, группа вроде как обустроилась на корабле. Сазгаусу повезло выменять один изумруд на пару золотых у капитана, а один из них потратить на шмотки у моряков. Благо эти привыкли к дальним плаваниям, всегда брали с собой много чего.

А вот с едой приходилось труднее. Брал всегда каждый на себя, делиться мало кто хотел, но тут проблема была лишь в привередливости некоторых из группы. Одни фрукты и сырые овощи! Тогда было решено Сазом обменять пару агатов коку. Сайман относил тому овощи, а кок готовил группе суп ‒ хоть какое-то разнообразие, а главное сытость таких обедов!

После такого ужина ребята согласились с тем, что так могут проплыть ещё пять дней. Да и Кон сделал девчонкам милость. Оба этих дня он убил на то, чтобы сплести сеть из предоставленных Сайманом лиан и отдать под новые гамаки. Мира и Мара верещали от счастья, и им не терпелось поспать на том, на чем попа не проваливалась в гигантскую дыру.

‒ Кон просто великолепен, ‒ воспевала его способности Мира, укладываясь в новый гамак перед сном. Она опять вертела в руках треугольник от доски Уиджи, но к самой реликвии так и не притронулась за все время ни разу. Нужно было настроиться и придумать, как подстраховаться в случае, если что-то могло пойти не так. А ведь могло! Эта штука опасна не только для нее, но и могла сделать опасной Миру для остальных. Хорошо, что в ее теле не так много сил, с ней быстро справятся в случае необходимости.

Подумав, что в Иле надо поискать книги по спиритизму, Мира поднялась и спрятала деревяшку в сумку. Ее вещи лежали недалеко от двери, так что она даже успела заметить, как та отворилась, а в следующий миг Мира была пригвождена к стенке. Кажется, ей уже столько раз угрожали, что пора прекратить этому удивляться. Однако Мира смотрела с неподдельным испугом в безумные глаза Зеда. Хорошо, что нож к горлу не приставил.

‒ Вызови ее для меня, ‒ тихо приказал Зед. Его глаза бегали по лицу Миры и не могли остановиться на чем-то одном, на лбу и висках были испарины, да и сам он выглядел бледным, а в руках не чувствовалось силы, которая была в нем, когда он впервые угрожал. ‒ Кого угодно, как ты сделала в том доме. Грот… Мне нужно поговорить с ней.

‒ Я не могу…

‒ Можешь! ‒ перебил ее Зед. Он поморщился от того, как громко получилось, и вытер рукой пот со лба. ‒ Я видел, ты говорила на языке мертвых, а значит, ты можешь говорить со слугами ужасной и прекрасной.

Сзади послышалось шевеление, и Зед отвлекся всего на секунду дольше, чем мог бы позволить себе при других обстоятельствах. и Мира пошла на отчаянный шаг: обхватив голову Зеда, она рванула ее на себя, точнее на стену, что была у нее за спиной. Хотела закричать сразу после этого, чтобы Саз, Кон и Сайман пришли на выручку, но Зед просто сполз на пол. Она замерла, пораженная тем, что ей вообще удалось его свалить.

От резкого удара черепом о деревянную стену, Мара аж подскочила и чудом не свалилась с гамака, успевая поймать равновесие. Она огляделась в поисках шума, но прежде, чем заметить что-то, раздался голос Кона за стенкой:

‒ Девчонки, у вас там все хорошо?

И потом Мара увидела… Миру с красным плащом у ног. Со знакомым красным плащом…

‒ Кон… ‒ позвала его напряжено, но… Мира, испуганно таращаясь на Марвало, медленно отходя от плаща, была жива. Жива и молчала, а вот обладатель плаща…

Это же ведь был Зед, верно? Он живой? Но не двигался, неужели Мира смогла его убить? И… черт, да что он вообще тут делал?

Девочки сохраняли полную тишину, пока Кон ждал ответа. Марвало, выждав еще пару секунд, все-таки спустилась на пол, накрыв свое полуобнажённое тело одеялом, и несмотря на все риски, подошла. Действительно! Судя по выбеленным волосам это был тот самый псих! Она его боялась, да. Но что-то ей подсказывало, да и сам Зед не раз доказывал, что он ей не причинит вреда. Лично ей ‒ нет.

‒ Эй… ‒ позвала она психа, но тот не ответил, и она опустилась у его головы на коленки и дрожащей рукой убрала со лба волосы, чтобы разглядеть глаза. Но вместо этого ужаснулась ‒ Зед горел! У него была высокая температура, да и то, как тяжело он дышал, давало ясно понять, что ему плохо.

Вовремя Мара услышала шаги за дверью и, резко поднявшись, она накрыла красный плащ своим одеялом одновременно с открывающейся дверью. Там стоял взволнованный Кон.

‒ Что случилось? Мы слышали грохот, ‒ сказал он, взглянул на Мару и тут же отвернулся, что спасло куски красного плаща, вглядывающегося из-под одеяла, от обнаружения. ‒ Прости, ты не одета…

‒ Всё хорошо! ‒ получилось слишком неестественно, и Мара, прочистив горло, посмотрела на Миру, взглядом прося её молчать. ‒ Всё хорошо, я запуталась в одеяле и упала, да, Мира? ‒ Нажим в голосе ощутил даже Кон, но он не привык выпытывать девичьи секреты, а потому лишь выжидающе взглянул на свою подругу.

‒ Да, знаешь, Мара иногда бывает такой неуклюжей, ‒ засмеялась Мира, получилось куда более естественно, чем она ожидала. Правда, смех затянулся, и ей пришлось махнуть рукой, чтобы остановить себя. Она вдруг повернулась к Кону всем телом и уперла руки в бока. ‒ И вообще, входя в женскую комнату, особенно так поздно, стучаться надо! ‒ Хотя раньше ее это не особо беспокоило. ‒ Случись что серьезное, мы бы всех на уши подняли.

Она потолкала Кона на выход, чтобы он не подглядывал. Конечно, для Миры было загадкой, почему Марвало не захотела говорить о Зеде. Или… Мира его всё-таки убила? Испугавшись этой мысли, она захлопнула дверь перед носом Кона. Судя по рассказам Зед был не из тех, с кем так легко справиться, тем более девчонке вроде нее. С ним что-то случилось, и Мара хотела сначала узнать все, чтобы потом уже рассказать остальным, верно? Успокоившись, Мира вновь открыла дверь и высунулась наружу половиной тела, успевая схватить Кона за рубашку.

‒ Спасибо, ‒ ласково поблагодарила она. ‒ Не переживай, если что, сразу закричу.

Вернувшись в комнату, Мира шепотом напала на Марвало, чтобы та объяснилась. Присев на корточки на расстоянии руки от Зеда, она осторожно стянула одеяло с его головы. К счастью, он все ещё был в отключке, но рисковать и приближаться лишний раз не стоило.

‒ Что это было? ‒ спросила Мира. ‒ Он напал на меня, а ты его прикрываешь? Это же тот убийца, который за тобой охотится! Надо рассказать остальным и избавиться от него.

‒ Я знаю, я знаю! ‒ Сжав ручки в кулачки и несильно побив себя по голове, Мара сама сжалась, как будто не она, а кто-то другой её бил. ‒ Ты права, я не знаю!.. ‒ Нет, она знала. Это была банальная причина ‒ он спас её жизнь. И Мира права, если парни узнают, что Зед тут, да еще и без сознания, его тут же запрут. В худшем случае ‒ выкинут за борт. Но как так можно, когда противник в таком состоянии? ‒ Сазгаус тоже тебе угрожал, и вот ты с ним встречаешься!

Вспыхнула Марвало, но больше от испуга за собственный поступок. Ведь головой понимала, что нельзя было так делать. Но… Её подкупали воспоминания о его словах? Он всегда так приятно обращался к ней; был так ласков… А потом встала картина того, как он с улыбкой вонзает клинки в тело человека, а фонтан крови бьет в его лицо.

‒ Что, ‒ буркнула она, чувствуя на себе вопросительный взгляд, ‒ думала, я не пойму, с чего это вдруг Сазгаус отказался от нашей интрижки? ‒ Но Мара совершенно не обижалась на это. Сейчас вообще было трудно что-то сказать по её лицу, потому что она всеми мыслями и чувствами была с Зедом. ‒ Давай свяжем ему руки. Найди веревку, а я пока вытащу у него все оружие!

Но несмотря на благодарность, перестраховаться надо было, тем более Мира права ‒ псих угрожал ей уже дважды. И черт знает, чем бы сейчас все закончилось.

Пока Мира стучала босыми ножками по полу позади, Мара боязливо и медленно ощупала Зеда в поисках оружия.

А его было много, и спрятано по всей одежде. За поясом был тот самый складной шест, которым он орудовал против стражи с магическими вилами. По рукавам распиханы ножи, преимущественно короткие, а к одной руке был прицеплен странный механизм с двумя длинными лезвиями, похожими на когти. В сапогах нашлись кинжалы, а к спине был привязан изогнутый меч.

Вернувшись к Зеду с веревкой, Мира удивилась тому, сколько всего у него было. Она молча подала Маре верёвку. Сказать было что, да только, после слов Мары, все ее здравые аргументы разбивались в пух и прах. Она сама встречалась с убийцей, с тем, кто ей тоже угрожал. «Это другое!» ‒ хотела бы она сказать, но в чем другое? Конечно, с Зедом она не собиралась делать то же самое, но язык прикусила.

‒ Лучше сзади, ‒ посоветовала Мира и помогла придержать Зеда, пока Марвало завязывала ему руки. Он и правда был огненный. Его рубашка была вся в крови, поэтому трудно понять, ранили его или причина в чем-то другом. Мира расстегнула ее, чтобы осмотреть на предмет ранений, и в нос сразу ударил отвратительный запах пота и гнилья. На животе красовался глубокий порез, в который явно попала инфекция, судя по виду, но не это повергло в больший шок ‒ все его тело было покрыто рубцами и шрамами от самых разных ран.

Всё еще впечатлительная Мара от запаха подскочила, открыла окно и высунулась, отдышавшись, а когда вернулась и увидела рану ‒ во второй раз открыла окно, но лишь для того, чтобы из неё вышел её ужин.

Она знать не знала, что делать в таких случаях! Да она подойти к нему не могла, не то что помочь как-то с раной! Она долго к рукам Саза привыкала, а тут такое…

‒ Мира, я… Что делать? ‒ всхлипнула Марвало, пытаясь сдержаться. Ей было страшно и одновременно противно от самой себя ‒ подставила подругу, а в итоге на неё все спихнуть собиралась?! ‒ Это из-за этого он так? Он умирает?

Вопросы сыпались сами собой, пока Мира осматривала рану. Вторая к ней просто боялась прикоснуться, а то мало ли каким проснется Зед. Мара же, напротив, могла за себя не бояться, но пересилить себя даже взглянуть на гной было трудно. А когда сделала ‒ новый рвотный позыв, но хоть с ним была победа. Мара сдержалась.

‒ Мне… Я?.. Я должна промыть, верно? Или травы наложить сначала? А у нас есть?

‒ Осталось немного с сегодняшней перевязки Саза, ‒ отмахнулась Мира.

Стараясь забыть, кто перед ней, она убрала грязную тряпку, которую Зед пристроил в качестве повязки, чтобы остановить кровь, и надавила на края раны. Раздался стон, и рука Зеда схватила кисть Миры, но хватка была слишком слабой ‒ инфекция отнимала у него много сил. Мира испуганно отскочила, но открывшиеся было глаза Зеда вновь закрылись, а рука безвольно упала на пол.

‒ Я помогу, но только в этот раз. В углу стоит таз, набери чистой воды, ‒ начала командовать Мира. ‒ Надо выдавить гной и промыть рану, потом наносить мазь из трав и держать в чистоте. Завтра спрошу у Саймана побольше трав, чтобы заварить чай от инфекции. Я не лекарь, так что это максимум, что я могу сделать.

И пока Мара бегала за водой, она подготовила все, что могло пригодиться: чистые тряпки и остатки трав. Как и сказала, поможет только в этот раз, а дальше ‒ это ответственность Марвало. Мира даже в одной комнате не хотела спать с этим ненормальным.

Постепенно Мару охватывало большое любопытство, особенно, когда самое страшное с раны смылось. Она судорожно кивала головой Мире, когда та её чему-то обучала, и нашептывала слова благодарности.

‒ Ты ведь не выдашь нас? Я… Его надо куда-то спрятать, но?..

Каюта была средней ‒ это уже был пассажирский корабль, и тут в принципе было что-то для людского комфорта. Две тумбы, шкаф и гамаки. Шкаф был пустой, и взгляд Мары упал именно на него. Зеда туда поместить? Его ноги будут согнуты в коленях, но постоянно запертую дверь от мальчиков держать не станешь ‒ Саз вообще редко когда стучал. И одеялом каждый раз, когда кто-то входит, накрывать не будешь.

Лучшего выбора не было, так что, разложив плащ как матрац наднище в шкафу, Мара и Мира кое-как смогли затащить убийцу внутрь. Он не проснулся, но иногда постанывал, а все, что смогла сделать Мара, это наложить холодную повязку на лоб.

Туша парня была тяжелый, и оставался еще вопрос ‒ куда деть его причиндалы. В тумбу все не поместилось. Потому длинные мечи или кинжалы Мара перевязала веревкой и бросила за окно, привязав другой конец к ножке тумбы.

Это все растянулось на пару часов, и ни на одну секунду сердце Мары не успокаивало свой испуганный стук. То и дело боялась, что к ним зайдут, или Зед проснется, привлечет внимание… Кстати. Этот момент нужно проследить ‒ когда он очнется, рядом должна быть именно Мара, чтобы сразу указать убийце его место. Звучит красиво, на деле она вряд ли так сделает, но если хочет жить ‒ Зед замолчит и успокоится, если будет бунтовать.

‒ Спасибо, ‒ шепнула Мара, вытирая пот со лба, когда двери шкафа закрылись.

‒ Поблагодаришь меня тем, что не дашь ему ко мне приблизиться, когда он очнётся и наберётся сил, ‒ устало произнесла Мира. Называется, спать пораньше хотела лечь. С Зедом в одной комнате теперь точно не уснет. Хотя сегодня он вряд ли очнётся.

Обещать, что не расскажет о нем, Мира не спешила. Если не спросят, будет молчать, но пойдут подозрительные вопросы ‒ она тут же все выложит. Ей не хотелось становиться причиной, по которой могут кого-то убить. И в отличие от Мары она не думала, что Зеда можно остановить. Сазгаус был совсем на него не похож. Да, он убивал и грабил, угрожал ей, но что успела увидеть Мира, у него всегда были на то причины. Даже стражу, захватившую их в рабство, он не убивал, если была такая возможность. У Зеда же не было никакой морали.

‒ Ты прости, но я его боюсь, ‒ сказала Мира, беря свою сумку с доской и садясь вместе с ней на гамак, будто в любой момент была готова бежать вместе с вещами. ‒ И если почувствую опасность, все расскажу парням. По вашим рассказам он мне представляется угрозой даже со связанными руками и ногами и запертый в шкафу.

Мира поежилась от неприятных историй Кона и Мары, и как раз в этот момент в шкафу что-то стукнулось. Она чуть не подпрыгнула на месте, потому что голова спящего убийцы уткнулась в стенку, что уж говорить, что с ней будет, когда он очнётся и нехорошо посмотрит в ее сторону. А если заговорит опять о призывах каких-то слуг Грот? У Миры мурашки по коже пошли.

‒ Я понимаю… Я и сама побаиваюсь, ‒ хотя как же смешно это звучало со стороны Мары ‒ просит его прикрыть, просит ему помочь… Просит оставить его в их комнате в конце концов!

Возможность рассказать парням правду была оправдана. И Мара это понимала. Если до такого дойдет, никаких обид или ссор! Конечно, если это в случае, когда на Миру начнут давить, а не когда она с утра придет к Кону и все разболтает! И то даже это будет справедливо со стороны той, чьей жизни угрожали.

‒ Я постараюсь что-нибудь придумать, ‒ пообещала Мара. Это было необходимо, ведь пять дней его не спрячешь! Да и что тогда потом? Её спасало лишь то, что в последние два дня она сама ни с кем не контактировала ‒ только с Мирой. А все из-за Саймана. Как и говорила, она не могла выкинуть из головы своего жреца и то, что он сказал ей, в чем признался.

Даже было трудно смотреть ему в глаза, потому что Мара просто не понимала ‒ а что дальше? Понимал ли её страх Сайман или нет, но он точно мог заметить, как она его избегала. Даже банально на обед приходила последняя, когда все расходились или забирала тарелку в комнату, скупо благодаря Саймана за еду.

‒ Я попробую выпросить еще одну каюту. ‒ И это тоже было справедливо! Мира ничего не сделала, чтобы чувствовать себя не в безопасности!

‒ Ай, успокойся, просто будем следить за ним все время и спать по очереди, ‒ махнула рукой Мира. Уж как-нибудь переживут эти пять дней в закрытом пространстве, а потом оставят его здесь просто. Потому что она не собиралась тащить Зеда с собой. Да и остальные им головы открутят, когда узнают о нем. ‒ Ложись, сегодня он точно не очнётся.

И Мира, обнявшись с доской, тоже легла. Конечно, уснула она не сразу и прислушивалась к каждому шороху, но очень скоро вымоталась окончательно. Однако снились ей нехорошие сны из-за близости артефакта.

***

Зед думал, что умирает. Как же глупо он подставился, когда пробивал себе дорогу к главному засранцу, который посмел лишить свободы его дьяволицу. Ну, попытался. Оно и не мудрено, против такой толпы не выстоял бы никто. Можно сказать, что Зеду ещё повезло. Он выполнил задуманное ‒ отправил ещё одну душу к Грот, и поспешил на корабль за своей суженной.

Только вот тем же вечером Зед почувствовал себя не очень хорошо. Он наспех замотал рану, но не думал, что его свалит с ног банальная инфекция, учитывая, через что он прошел за всю жизнь.

На следующий день стало только хуже. Болезнь прогрессировала, и поднялась температура. Зед не знал, что надо делать в таких случаях, поэтому не придумал ничего лучше, как обратиться к богине. Но так как Грот не отвечала на его молитвы, он пошел к той, кто мог говорить за него. За Мирой он следил долго, выискивая удобного момента, но она никогда не оставалась одна. То беловолосый, за которого вступилась его любимая, то жрец неверной богини, то этот гад, который посмел касаться Мары… Зед еле удержался, чтобы не напасть.

И только вечером, почувствовав, что если не поторопится, умрет, он рискнул прийти в комнату девушек. И был так легко повергнут слабой женщиной!

Его мучил жар и непонятные сны. Казалось, он даже бредил во сне, но чувствовал, как его поили водой и какой-то травой. Кто-то с ним даже пытался говорить, но все было как в тумане.

Зед пришел в себя только на пятый день путешествия. И очнулся в ящике. Он попытался выхватить оружие, но мало того, что не почувствовал ни одного ножа на теле, так ещё и руки его были связаны! Его схватили, пока он был не в состоянии защитить себя? Он пытался вспомнить, что делал последним, но… Припоминал лишь смутные образы и картинки. Он заворочался, пытаясь сесть вертикально, а заодно и открыть дверь.

Обедавшая в этот момент Мара чуть тарелку не выронила, но пролившийся немного бульон пальцы ошпарил. Она была одна, потому стало еще страшнее от непонятных звуков. Она настолько привыкла, что их «гость» без сознания и вечно связан, что уже и не надеялась, что он очнется. Ему становилось лучше ‒ да. Он больше не горел, не потел от температуры; с каждым днем дышал все лучше. Но просыпался лишь для того, чтобы принять немного воды, после сразу отрубался.

Когда Мара поняла, откуда идут звуки, она со страхом сглотнула и отложила тарелку на тумбочку, после чего медленно подошла к шкафу. Было страшно. А если он закричит, разозленный от того, что с ним сделали? Вроде напасть не должен, а сделает, то максимум, на что будет способен ‒ укусить. Не могло у него в теле от голода силы прибавиться ‒ веревку разорвать не должен.

Но когда звуки становились громче, Мара взяла себя в руки и резко открыла дверь, принимая строгое выражение лица, мол, чего расшумелся?

‒ Тихо! ‒ шикнула она, присаживаясь на колени, чтобы быть на одном уровне с убийцей. ‒ Ты сейчас в нашей с Мирой каюте, никто о тебе не знает, и лучше бы, чтобы никто и не знал, ясно? ‒ Особенно выделив слово «лучше», Мара свела бровки вместе и, протянув руку, медленно и не нарочно показывая свой страх перед этим типом, коснулась его лба. Температуры не было. ‒ Ты напал на мою подругу, ‒ громко зашептала Мара, сложив руки на груди крестом. ‒ Причем, во второй раз! Я тебя не развяжу, даже не проси!

Зед удивлённо замер, хлопая глазами на каждое строгое слово в его адрес. Соображал он пока медленно, выстраивал логическую цепочку. Значит, он всё-таки пришел к оракулу, чтобы попросить связаться с богиней. Нахмурившись, он попытался вспомнить, что было дальше, и отвернулся.

‒ Милая, ты… спрятала меня? ‒ вдруг спросил он и взглянул на нее с такой глубокой благодарностью, будто это был первый раз, когда кто-то для него сделал настолько хорошую вещь, несмотря на связывание. Он улыбнулся и сел, получив возможность вытянуть ноги через открытую дверь. Поводил плечами, чтобы расслабить их после нескольких дней лежания в неудобной позе. ‒ Я не хотел ей вредить, мне всего лишь нужно, чтобы она призвала кого-нибудь из слуг Грот.

Просто Зед не умел иначе объясняться. Ему знаком только язык угроз и силы. А чтобы кто-то проявил к нему доброту ‒ это что-то новое. Поэтому он даже не знал, как себя повести.

‒ Долго я проспал? ‒ Он оглядел каюту, будто до конца не верил в происходящие и ожидал, что сейчас кто-то зайдет в дверь, и ему вновь придется сражаться. Однако сил на это у него точно не было. Он был истощен болезнью, а живот издал звук умирающего кита.

Мара мысленно обрадовалась, потому что все эти дни Зед проглатывал лишь пару кусков чего-то съестного. Если хотел есть, значит, точно шел на поправку. Но улыбки своей она не показала, а взглянула позади себя на свою тарелку. Она только начала есть, так что тарелка была полная, но отдать её Зеду? Почему нет? Аппетит после такого происшествия, как проснувшийся убийца, пропал. Более ужаснула мысль, что его придется кормить. А был выбор?

‒ Прошло пять дней, к следующей ночи мы должны будем приплыть к Илю, ‒ сказал Мара, развернувшись, чтобы взять тарелку с тумбы, и придвинулась ближе к Зеду с ней. ‒ Да, я тебя спрятала, а Мира, та, которой ты угрожал, помогает тебя скрывать! ‒ Был ли смысл пробуждать в этом странном парне совесть? Тяжелым вздохом Мара дала понять, что слабо в это верила. ‒ И после того, сколько жизней ты лишил, а главное, с какой легкостью, я не верю, что ты бы ей не сделал зла. С чего ты вообще взял, что она может призывать? Могла бы, Мира с Коном и остальные уже давно бы связались с Грот и разобрались во всей ситуации.

Мара не особо давала говорить Зеду, насильно впихивая ему ложку супа в рот, сначала хотела высказать все сама. И, честно признаться, чем дольше он молчал, тем быстрее Мара теряла свой страх перед Зедом. Он не показывал себя сейчас агрессором, а просто беспомощным человеком… Опасным человеком, стоило ему только заполучить силы.

‒ Если ты о том, что было в том доме, ‒ тише сказала Мара, опустив голову, и аж мурашки по спине пробежали, вспоминая, что тогда случилось с Мирой, ‒ то она это сделала не специально. Она ‒ оракул или медиум… Я в этом не особо смыслю. Предполагаю, что Грот насильно вошла в неё ‒ сама Мира не в силах призвать столь высшее существо.

‒ Это была не Грот, ‒ покачал головой Зед. ‒ Кто-то из ее слуг ‒ возможно, но не богиня. Если впустила в себя один раз, сможет и снова.

И он искренне в это верил. Хоть как-то, но он должен был связаться с Грот. Если бы тогда Мирой завладела богиня, он был уверен, что вечер закончился бы иначе.

Если прошло пять дней, и они скоро прибудут в Иль, то Зеду надо было придумать, как незаметно сойти с корабля. Он же не мог спокойно дожидаться своей участи, сидя в этом шкафу. К тому же нужно найти оружие.

‒ Где мои вещи? ‒ спросил Зед и снова оглянулся. Его взгляд внимательно изучал каждый угол комнаты, он привык подмечать детали, чтобы потом использовать их для укрытия или нападения. Но когда перед носом замаячила ложка с супом, он послушно открыл рот, довольно принимая такую заботу. ‒ Родная, можешь меня не развязывать, но оружие верни. Я многое отдал, чтобы заполучить некоторое из них.

‒ Меня зовут Мара, я тебе не «родная», ‒ буркнула она и чуть ли не воткнула бедолаге ложку в рот. И откуда у него принципе вот эти все заскоки? Один раз всего увидел, и тут у него поехало. Не нравилось, что он так к ней собственнически относился. Хотелось за это сказать, что, мол, всё выкинула, но с огнем играть было нельзя ‒ она ему еще не настолько доверяла. ‒ Я спрятала твои вещи. Когда мои друзья будут далеко, я тебе все верну и отпущу, а до тех пор будешь сидеть здесь и, если хочешь жить, не издавать ни звука.

Несмотря на то, что он болтал, суп уплетал активно, потому к моменту, как Мара договорила, тарелка была уже пуста. Отложив её, она придвинулась к Зеду поближе и все еще боязливо, дотронулась до его плеча и надавила, чтобы он облокотился о стенку шкафа.

‒ Я хочу осмотреть рану, ‒ предупредила она. ‒ Не двигайся.

Чем лучше становилась рана, тем меньше требовалось её затягивать. И все равно из-за положения, ей приходилось соприкасаться с голым торсом Зеда, да и коленки вечно упирались в его бедро. Она старалась не смотреть на убийцу, а просто выполнять свои действия, к которым за пять дней привыкла. Но, боги, она прямо чувствовала его пристальный взгляд, от которого становилось не по себе.

Сняв повязку и оценив рану, Мара достала из тумбочки, где Зед мог приметить одну из своих вещей, остатки зеленой кашицы со вчерашнего дня.

‒ Что это? ‒ Зед попытался отодвинуться от неизвестной штуки, но бежать было некуда. Если только оттолкнуть Мару, чего он не хотел. Но с чего бы ей вредить ему, если до сих пор она этого не сделала?

Когда она вновь к нему наклонилась, Зед опустил голову и вдохнул запах ее волос. Она впервые назвала свое имя, хотя раньше он просил ее. Конечно, он давно узнал, как ее зовут, ведь всегда наблюдал из темноты. Он ‒ тот взгляд, который можно почувствовать между лопаток, но не знать, откуда это чувство.

‒ Мара… ‒ повторил он, пробуя ее имя на язык. Улыбка не сходила с его лица до тех пор, пока мазь не попала на рану ‒ Зед подпрыгнул и зашипел. С доверием у него точно были проблемы, но Маре он не желал навредить, и только по этой причине ничего не предпринимал. ‒ Это обязательно?

Конечно, боли он не боялся, скорее от неожиданности так реагировал. Да и всё-таки где-то глубоко внутри, пусть и любил ее всем своим извращённым сердцем, не мог полностью доверить свои безопасность и жизнь.

‒ Пока рана открытая, пока на ней не будет корки, её нужно промывать и накладывать мази, чтобы избавить от заражения и предотвратить повторное, ‒ процитировала она Миру, сидя на полу. Когда Зед дернулся, она сама подпрыгнула с испугу и упала на пятую точку.

И даже когда она договорила, а Зед перестал шипеть, Мара не сразу поднялась и рискнула дотрагиваться до него. Ей то и дело приходилось повторять в голове: «Он тебя спас, он тебе плохо не сделает». Вот только кровавые воспоминания все тянули её назад.

Справившись с собой, она поднялась и, придвинувшись, продолжила наносить мазь, но старалась держаться на расстоянии. Она его все еще боялась, а благодаря Мире этот человек вернул часть своих сил.

‒ Я всего лишь возвращаю тебе долг, ‒ буркнула Марвало, стараясь закончить всё быстро, отчего и вышло неаккуратно и неравномерно. Из той же тумбы она достала новую чистую повязку и наложила поверх мази. ‒ Ты спас меня из той комнаты, за что я тебе благодарна. Спасибо.

Неуютно, некомфортно… Что-то неестественное и неправильное ‒ вот какие чувства она испытывала, говоря о благодарности, но факта не изменить. Он её спас. А она всего лишь вернула долг. Потому даже имя его не собиралась спрашивать.

Это слово непривычно легло на слух. Зед даже засмеялся и расслабился, позволяя Маре делать то, что нужно. Он никогда не слышал, чтобы к нему обращались так. Она его точно любит, как и он ее. Потому что иначе ее доброту он понять не мог.

‒ В таком месте меня ещё не держали, ‒ вздохнул Зед. Хотя это было приятнее, чем в какой-нибудь клетке. Да и любимая рядом. Когда Мара закончила, он снова сел, приближая свое лицо к ней. ‒ Наверное, я тоже должен сказать это слово, «спасибо»? Оно выражает благодарность. Хм-м… Спасибо, милая моя.

Было интересно познавать какие-то новые чувства и произносить слова, которые ранее никому не говорил и не слышал. А все благодаря Маре. Было чуточку не по себе, но эти новые ощущения ему нравились. Внутри разливалось какое-то тепло.

‒ Ты же знаешь, я говорил тебе, что сделаю все для тебя, ‒ улыбнулся Зед. ‒ Ты была в опасности, я не мог оставить тебя. А этот мерзавец должен был ответить за то, что посягнул на твою свободу. Все они, кто посмел прикоснуться к тебе.

‒ Прекрати так говорить! ‒ поморщилась Марвало и отодвинулась, чтобы быть от лица Зеда подальше. ‒ Ты меня не знаешь, ты не можешь испытывать то, о чем говоришь. Похоть, влечение, желание переспать ‒ это да. Но ты не можешь влюбиться за раз.

Мара не верила в любовь с первого взгляда. Она любила секс, она возбуждала желание в тех, кто ей приглядывался, и тем пользовалась. Не удивилась и знала, что ее могли хотеть. Просто хотеть. Несмотря на нравоучения Саймана, она знала, как открыто одевается, и Мара нарочно привлекала мужчин. Она любила внимание, любила эту рыбалку! Но Зед был совсем странный, совсем не таким. В его взгляде не было чего-то похожего на страсть или желание, зато были нежность и ласка. С ней его взгляд каждый раз менялся, и казалось, что исчезало даже безумие. Но она и его чувства приравнивала к желанию, просто какому-то деформированному. Он так странно отблагодарил ее, будто первый раз. Быть может, и чувства в нем, что он испытывал, тоже были впервые? Тогда это объясняло его невозможность в них разобраться и понять.

Мара резко отвлеклась от дум, слыша за дверью характерные шаги ‒ это был Кон, идущий за тарелкой. Мара схватила Зеда за ноги и, развернув его обратно в шкаф, закрыла дверцы, строго наказывая:

‒ Не издавай ни шума! Не подставляй!

К тому времени шаги были уже возле двери, раздался стук, после чего открылась дверь. Мара уже сидела на гамаке, покачивая ножками с тарелкой в руках. Да, это был Кон. Он поприветствовал девушку улыбкой, и она подошла к нему, вручая тарелку.

‒ Не стоило, ‒ сказала она. ‒ Я бы и сама отнесла ее.

‒ Я вообще-то пришел тебя с собой попытаться увести, ‒ пожал плечами Кон. Мара похлопал глазками, и он уточнил: ‒ Морякам сегодня удалось поймать рыбу, они угощают.

‒ Ой, это здорово, принесешь?

‒ Нет, пошли с нами поешь! Ты всю неделю нас сторонишься, может, всё-таки…

‒ Я не вас сторонюсь.

Кон наблюдал за тем, как Мара отвела взгляд к шкафу, и тяжело вздохнул. Он прекрасно знал, от кого она пыталась спрятаться, но не понимал, почему именно. Жрец не рассказывал, да и неприлично было лезть в дела служителя богини. А вот Мара имела более длинный язык, и их ссора уже начала пугать.

‒ Мара… Расскажи, что у вас произошло с Сайманом? Это уже не простая ссора, да и ты не выглядишь на него обиженной. Ведь что-то другое случилось? Верно?

Мара была нервозной. Какое бы лицо у нее ни было, как у собаки или кошки, ее выдавал хвост, который сейчас, например, нервно размахивал из стороны в сторону, подрагиваясь на кончике. Когда Марвало заметила это, она фыркнула и заставила свой хвост замереть.

‒ Ну так что случилось? ‒ настаивал он.

‒ Ничего, ‒ прошептала она, словно боясь, что их могли услышать. ‒ Просто считай, что он признался в своих чувствах.

‒ Он… Что?

В шкафу Зед лежал неподвижно, внимательно слушая разговор. Он не понимал, почему она не принимала его чувства. Любви он не знал, но похоть и влечение, о которых она говорила, встречал. С Зедом все было иначе, он обожествлял Мару, был готов носить на руках, выполнять любые капризы, убивать за нее и для нее. Разве это похоже на простое желание тела?

‒ Значит, в его любовь ты готова поверить, а в мою ‒ нет? ‒ Слова о жреце стали последней каплей. Зед не сдержался, испытывая непреодолимое желание вскрыть Саймана здесь и сейчас. Открыв двери ногой, он вскочил, сделал кувырок, ловко перемещая связанные руки из-за спины вперед, и метнулся к тумбочке, где приметил ножи, когда Мара доставала мазь для него. Веревка была тонкой, поэтому ему не составило труда быстро от нее избавиться.

Но болезнь давала о себе знать, и, проделав такой финт, Зед почувствовал, насколько ослаб. В глазах потемнело из-за резких движений, а руки и ноги тряслись так, что нож он, может, и удержал, а вот себя не смог. Ударившись плечом о шкаф, он предупредил падение, но упорно держал нож перед собой, направляя его на Кона.

Закрытые помещения, где есть только один вход и выход, Зед ненавидел и обычно не нападал, если не находил пути к отступлению. В таких случаях он предпочитал выждать удобного момента, чтобы повысить свои шансы на победу или хотя бы спасение жизни в случае проигрыша. Что его дернуло раскрыть себя сейчас, он не знал. Может, он не видел в Коне серьезного противника, а может, был излишне самоуверен и не ожидал, что силы покинули его тело. Но увидев, как Кон наставил на него дуло своего пистолета, он только усмехнулся. Зед не знал, насколько опасно это оружие.

‒ Я не хочу переспать с тобой, это грязное и отвратительное занятие, ‒ сказал Зед в ответ на те слова Мары. Его взгляд потух, будто он вспомнил что-то ужасное из своей жизни, но почти сразу поднял глаза на Кона, вновь начиная скалиться, как зверь. ‒ Выпусти меня, и никто не пострадает. И верни мне оружие, ‒ добавил он Маре.

Но Кон и не думал подчиняться Зеду. Он внимательно следил за каждым его движением, подмечая слабость тела и закрытую тканью рану. Сам он был, мягко сказать, удивлен. Судя по напуганной Маре, испугалась она не того, что этот человек был в шкафу, а того, что он показал себя. Потому что, когда Кон оскалился в ответ, она резко перегородила ему дорогу, и была лицом именно к Зеду.

‒ Кон, прошу, не стреляй, ‒ пискнула она, не менее умоляющим взглядом смотря на убийцу.

Как ни крути, но эффект подобранного щенка сказался на неё. Она его поила, ухаживала, меняла повязку. Все равно какая-то привязанность наступила. Сейчас это выражалось в обычном страхе перед смертью своего щенка.

‒ Ты что, с ума сошла? Ты знала, что он на корабле?!

‒ Прости, но он был ранен и умирал!

‒ Черт возьми, Мара, это не оправдание! Уйди с дороги! ‒ Разумеется, из-за девушки Кон вовсе опустил пистолет, потому что на прицеле была именно её спина.

Сама же Мара сделала то, чего никак не ожидала ‒ она доверилась своему убийце. Именно свою жизнь. Потому что в его руках она была путем к спасению ‒ Зеду ведь ничего не стоило схватить Мару и, приложив нож к шее, выйти отсюда. Но сделает ли он это?

‒ Кон, он сидел тут и никого не трогал, ‒ шептала Мара, пытаясь успокоить своего друга. ‒ Все хорошо. Мне плохо он тоже не сделал.

‒ А какого черта он сейчас пытался сделать плохо мне? Ты посмотри на него, Мара! Он же убийца! Забыла, что он творил в том замке?

‒ Сазгаус тоже убийца! И был приговорен к смерти, но вы же его спасли!

На это было нечего ответить, на самом деле. Мара права, но если подумать, Саз еще ни разу не убивал бездумно. Хотя, с другой стороны, он тоже брал Миру в заложники.

Пока Мара отвлекала Кона, Зед вернулся к тумбочке и обыскал. Внутри были только ножи, а самое главное оружие отсутствовало, но он приметил веревку, которая тянулась от ножки к окну. Из всего своего арсенала он взял только раскладную палку и механизм для руки. Прикрепив его на место, он проверил работу, нажал на рычажок, два лезвия вылезли вперед, превращая руку в опасную когтистую лапу.

Щелчок привлек внимание к Зеду, и он подобрался, вновь принимая оборонительную позу. Конечно, он бы мог сделать из Мары живой щит для себя, но не желал подвергать ее такой опасности. Да и противников было не так много, чтобы он начал переживать о том, как выбраться.

‒ Я еще даже не пытался. ‒ Ну, точно как зверь, Зед пытался выглядеть опаснее, чем был сейчас на самом деле. Скалился, а его взъерошенные волосы на голове казались вздыбленной шерстью.

‒ Кон, ну что вы так долго там? Скоро все разберут! ‒ послышался голос Миры, которая звала всех от лестницы. Она видела, что дверь в их каюту была открыта, но так привыкла, что Зед постоянно в отключке, что даже не подумала, что он мог проснуться.

А Зед напрягся сильнее, потому что в его планы не входило подкрепление со стороны противника. Метнув быстрый взгляд на окно, он оценил, что не пролезет в него, а путь к выходу по-прежнему преграждали Мара и Кон. И если на второго он накинулся бы без раздумий, то за Мару переживал, что она опять могла попытаться помочь беловолосому.

‒ Милая, отойди, ‒ попросил он ее. ‒ Я не хочу тебя задеть случайно.

‒ Мара, прочь! ‒ рявкнул Кон. Все становилось куда опаснее ‒ позади слышалась Мира, и если Мару тот не собирался использовать, как щит, то Миру — так точно. И потому чуть ли не на весь корабль Кон закричал: ‒ Мира, не подходи! Зови остальных, немедленно!

‒ Нет! ‒ непонятно, кому именно закричала Мара, но дальше произошло то, чего она сама от себя не ожидала. Резко перегородив дорогу Зеду, который уже действительно был готов наброситься, она подбежала к нему и схватила за руки, заставляя пронзительным взглядом посмотреть на себя. ‒ Пожалуйста, прекрати. Не заставляй меня выбирать между долгом и друзьями.

Но она понимала, что не только Зед был причиной напряжения. Все еще держа руки Зеда в своих ладошках, Мара обернулась к Кону и не менее молящими глазами посмотрела на него. Пока убийца чувствовал её дрожь в ладонях, послышались шаги снаружи.

‒ Кон, пожалуйста. Он сейчас защищается. Опусти пистолет.

‒ То, что он первый попытался на меня наброситься ‒ защита? ‒ усмехнулся Кон, отходя к двери, боясь за то, что Мира, ответ от которой он так и не услышал, могла заглянуть в дверной проем.

И теперь уже Марвало не могла ничего сказать. Кон прав, Зед попытался напасть первым. А она вместо того, чтобы что-то сделать, просто стояла и смотрела, как псих собирает свое обмундирование. Как с каждым лезвием он остановился все опаснее.

‒ Кон, ‒ прошептала Мара, ставя последнюю надежду на эту просьбу: ‒ Пожалуйста. Все правда было хорошо. Он просто идет к Грот, как и мы. Да, он мог сделать плохо Мире. Но он и спас наши жизни. Сейчас он был тише воды и ниже травы. Прошу, позволь ему остаться.

В руках Марвало Зед из загнанного в угол и опасного волка превратился в послушного щеночка. Ему бы хвост, он завилял бы от радости. Она сама к нему подошла, сама взяла за руки и заглянула в глаза. И как он мог пойти против ее просьбы? Встав спокойно, он с улыбкой разглядывал свои руки, которые она держала изящными ладошками. Он стал покладистым и нежным, и вся его агрессия против Кона пропала.

‒ Я бы не причинил вреда оракулу, она говорит со слугами Грот, она нужна, ‒ в который раз повторил Зед, выглядывая из-за головы Мары. Он был выше, но всего на полголовы. Ее рожки были так близко, что он не удержался и ткнулся в один из них носом разок, пока она отвернулась.

Естественно, до Миры сразу дошло, что их страшный секрет раскрыли. В отличие от Марвало, она никак не прикипела к Зеду, а поэтому помчалась рассказывать всем остальным, что Кону нужна помощь. Побросав все, Сайман первым сорвался с места, услышав упоминание преследователя Мары.

‒ Где он? ‒ заглянул в комнату Сай, еле успев затормозить у двери, чтобы не сбить Кона с ног. Он сразу сложил руки и был готов в любой момент рисовать руны, чтобы избавиться, наконец, от Зеда. ‒ Мара, отойди от него немедленно!

‒ О, какие люди. ‒ За Сайманом сразу показался и Сазгаус, который, судя по звукам, вытащил свои клинки. И где, как говорится, прятал? Но вместо открытого нападения или дозволения своим друзьям предпринять попытки напасть, Кон опустил оружие и поднял руку, призывая всех успокоиться.

Честно признать, его подкупило отношение Зеда к Маре. Кон просто увидел, как вдруг изменился психопат, стоило только ей подойти к нему. Кон помнил, на что он способен. Место было слишком тесное для пистолета, да и для мечей, чтобы никого не задеть. Мара точно уходить не собиралась, о чем дал ясно понять ее крик:

‒ Сайман, нет!

Потому что Мара помнила, как Зед смотрел на его вещи; как он вот сейчас обозлился на всего лишь воспоминание о Саймане и его чувствах к Маре. Она не на Сая закричала. Она испугалась за него, что он только одним своим видом провоцировал Зеда.

‒ Все хорошо! ‒ не ясно только, кому была обращена эта мольба.

‒ Кон, ты чего? ‒ огрызнулся Сазгаус. ‒ Отойди, я с ним разберусь.

‒ Нет, подожди… ‒ Кон пистолет не спрятал, но вдруг сделал шаг вперёд. Один. И обратился к Зеду: ‒ Ты ее правда любишь? ‒ хотел что-то добавить, но в его спину пришел такой сильный удар, что аж искры из глаз полетели, а сам он еле на ногах устоял.

‒ Придурок, ты чего такое спрашиваешь? ‒ прошипел ему на ухо Саз. Теперь ясно, от кого был тычок. Но вместо ответа он лишь сверкнул на Саза взглядом и обернулся к Зеду:

‒ Наверное, не хочешь, чтобы она расстраивалась, верно? Много ли ты для этого сделаешь?

Сазгаус не понимал, что Кон просто собирался не только проверить слабость Зеда, но и сыграть на ней. Ему сейчас было легче дать бой и схватить Зеда. А что потом? Казнить, сбросив в воду, не имея на то прав? И за что казнить? За убийство тех, кого убивал сам Саз в замке?

Опасного хищника сейчас не убить, но и надо схватить. И лучше всего на крепкий поводок.

‒ Зачем с ним говорить? Его надо схватить и отвести в тюрьму в Иле. ‒ Сайман тоже не понимал, зачем Кон говорил с этим ненормальным. Он сильно волновался за Мару, боялся, что ей могут причинить вред. Даже начал прикидывать, успеет ли раскидать их лианами друг от друга, чтобы остальные уже могли заняться Зедом. ‒ Ничего хорошего, Мара. Он же может сотворить с тобой жуткие вещи!

‒ Никогда! ‒ возразил Зед, сверкнув взглядом на Саймана. После всего, что она для него сделала, да и раннее, он никогда в жизни не причинил бы вреда Маре. Он придвинул ее к себе, но не для того, чтобы защититься самому, а чтобы обнять со спины и положить голову ей на плечо, и затем обратился к Кону. ‒ Что за странные вопросы? Конечно я сделаю все для моей милой! Тебе надо было отпустить меня, а теперь придется разбираться еще с двумя. Ты обещан Грот, поэтому тебя я не трону, а вот остальные…

‒ Остальные тоже! ‒ крикнула из-за спин мужчин Мира. Между ними она не сильно видела, что там внутри происходило, но вот разговор слышала. И чтобы защитить от психа всех, посчитала, что надо вмешаться. Она протиснулась между Сайманом и Сазгаусом, чтобы Зед увидел, что говорила она, потому что по какой-то причине он верил в ее способности. ‒ Они тоже нужны Грот, ‒ успела она сообщить, прежде чем Саз оттащил ее обратно.

‒ Тоже? ‒ удивленно переспросил Зед и выпрямился. Такой расклад ему определенно не понравился. Его терзали сомнения насчет жреца, а второго он просто ненавидел, но слова оракула посчитал правдивыми, хотя и потребует подтверждения позже. Когда уже наконец-то она выполнит его просьбу и свяжется с кем-нибудь, хоть с самой Грот.

‒ Эт-то правда, ‒ заикаясь сказала Мара. Потому что, когда он её обнял и положил еще голову на плечо, она думала, что околеет от страха. Вроде ничего такого не сделал… Но эти картины. И ведь не отпускал, когда голову поднял. Марвало попыталась вырваться из его рук, аккуратно распутывая пальцы на своем животе под пристальный взгляд Кона.

‒ Мы все объединились, чтобы найти Грот, потому что все, как ты сказал, обещаны. Но я хотел сказать иное. Раз ты не хочешь, чтобы Марвало было плохо, сиди на одном месте до нашего прибытия. Откажешься ‒ нам придется применить силу.

И как бы в доказательства слов Кона, Сазгаус показал один клинок и встал в атакующую стойку. Но о Мире он тоже не забыл. Стоило ей скрыться с глаз, как Саз, не слабее Кона, пронзил оракула взглядом. Ясное дело ‒ когда она вырвалась вперёд, да так неожиданно, он чуть не подавился. Кстати! Из сказанного Саз понял, что этот прыщ тут давно. В комнате Мары. И Миры. Значит, вторая о нём явно знала. С ней будет довольно веселый разговор, причем от Кона тоже прилетит ‒ Саз в этом уверен.

‒ Хотя после твоих слов я бы вообще тебя пристрелил на месте, ‒ рыкнул тем временем Кон. ‒ Но Мара права ‒ ты спас мне и ей жизни. И потому я тебе предлагаю уговор. Тебе же понравился прошлый? Сиди на месте, а лучше где-нибудь на нижней палубе. И не смей ни к кому прикасаться. Я сомневаюсь, что Мара будет счастлива, если ты сделаешь её друзьям плохо.

Рожки фейри дернулись ‒ она кивнула в знак согласия со словами Кона.

‒ Если только моя милая будет со мной. Ты же будешь? ‒ спросил Зед Мару, отпуская, чтобы у нее была возможность посмотреть на него. Он ласково осмотрел ее рожки, но влез Сайман.

‒ Не дождешься, ‒ решительно заявил он. Сай не собирался ни при каких условиях оставлять Мару один на один с Зедом. Хотя он подавился собственными словами, когда тот пронзил его убийственным взглядом, но Мара была дороже собственной жизни. И если придется драться, то Сай был готов. ‒ Мара пойдет с нами, а ты останешься. ‒ И он решительно выставил руку вперёд, подзывая Мару.

Спас он их или нет, Сайману было все равно. Как только Мара окажется на безопасном расстоянии, он собирался запереть Зеда в клетке, где ему самое место.

Тем временем Мира беспокойно переминалась с ноги на ногу, ожидая развязки. Она ведь предупреждала Марвало, что так и будет. Надо было с самого начала все рассказать! Тогда Зеда связали бы крепче, и не возникло бы вопросов, что с ним делать, ведь все было бы уже решено. А теперь ещё придется получать нагоняй от всех парней.

‒ Нет, Сайман, ‒ прошептала Мара. ‒ Не заставляй меня делать выбор.

Потому что она хотела пойти к нему. С ним безопасно, он её никогда не обидит, а если и обидит, то не специально. Но оставшись с Зедом, она могла спасти жизни. Вера в жреца была крепка и высока, но она и Мира видели, какое обмундирование было у Зеда. Если сейчас что-то пойдет не так, пусть даже один неверный шаг, опоздание на долю секунды, и кто-то может быть ранен. Сейчас ‒ Сайман, потому что этот дурак вышел вперёд. А Зед зуб на него точил давно.

‒ Сайман, он ей ничего плохого не сделает, поверь мне, ‒ шепнул в затылок жреца Кон. ‒ Немедленно отойди от него. Мы уже ночью прибудем в Иль, потерпи двенадцать часов, ничего он с ней не сделает.

‒ Ага, ‒ фыркнул Сазгаус. — Только похитить может, а потом её никто и никогда не найдет.

‒ Мы все идём в одну сторону, ‒ покачал головой Кон. ‒ Поверь, не украдет.

‒ Если с ней что-то случится, в этом будешь виноват ты, и, честное слово, ни Мигу, ни Грот тебя не спасут, ‒ прорычал Сайман, бросив неодобрительный взгляд на Кона. Ему не нравился этот план. Мара ‒ не кусок мяса, который можно бросить зверю, чтобы его успокоить. Сай ответил Зеду таким же уничижительным взглядом и отошёл. Из комнаты вышел, но остался у двери и всем своим видом показывал, что дальше не сдвинется, как бы его ни уговаривали.

Зед внимательно следил за действиями каждого из присутствующих и был готов ответить на любой выпад. Руки он держал так, чтобы иметь возможность оттолкнуть Мару ‒ сам подставится, но ей попасть под удар не даст.

‒ Зачем похищать? Моя милая и так со мной. ‒ Зед опять счастливо улыбнулся и, кажется, даже скрип зубов Саймана от дверей услышал. Но он не сильно переживал, что Мару могут забрать у него. Пусть попробуют. Чем больше ему дадут времени на то, чтобы отдохнуть, тем увереннее Зед себя будет чувствовать. Сейчас он вряд ли победил бы, и если пришлось драться, то от Сазгауса он не ушел бы. К его радости, Мара осталась с ним, хоть это в свою пользу удалось обернуть. Хотя другого он не ожидал, ведь она его дьяволица, по-другому не могла поступить. Немного расслабившись, Зед присел на тумбочку.

‒ Уверен, что это хорошая идея? ‒ спросила Мира, когда Кон тоже стал отступать. Она переживала, все ли будет в порядке с Марой, но у нее пропало право голоса, как только она согласилась прикрыть ее.

Кон и сам хотел в этом убедиться.

‒ Мара? ‒ спросил он, узнавая и её мнение, хотя уже догадывался о нём. Ей пришлось отодвинуться вглубь комнаты вместе с Зедом ‒ он её все еще держал, и Кону она лишь кивнула.

‒ Все хорошо, Кон, ‒ попыталась улыбнуться она. Вышло криво, если честно. ‒ Я ему не позволю выйти из комнаты. Да и вы в этом подсобите.

Явный намек в сторону Саймана, чтобы он запер дверь. Но, боги, стоило Маре взглянуть на него, как сердце сжалось. Страшно даже представить, что сейчас чувствовал жрец. Но он должен понимать, что так будет лучше. Лучше, чтобы кусок мяса был со зверем, чем он стал бы рыскать в его поисках по всему кораблю и сокрушать все, что окажется на пути.

‒ Мара, в комнате всегда кто-то будет, ‒ сказал Сазгаус, приобнимая Миру и выходя из каюты вовсе. ‒ Просто крикни, мы будем здесь.

Она кивнула, и только после этого последним вышел Кон, закрывая дверь и приглашая Самайна её запереть. Сам же он обратил свой взор на Миру и со злостью взглянул на неё. Увидев это, Сазгаус не встал на защиту девушки, а так же, отпустив, посмотрел на неё.

‒ Ты об этом знала? ‒ спросил Кон.

‒ И нам ничего не сказала?

‒ Она выполнила мою просьбу! ‒ вскрикнула за дверью Мара. После всего случившегося тут образовалась такая тишина, что она все прекрасно слышала. Кону, да и Сазу много чего хотелось ответить Маре, да вот смолчали. Еще будет время. А вот сама Марвало, видя, что опасности для жизни друзей больше нет, рассердилась и, хлопнув по рукам Зеда, чтобы он отпустил её, отбежала в сторону. ‒ Зачем ты вышел? ‒ прошипела она, злобно размахивая хвостом. ‒ Кто тебя просил? Неблагодарный!

‒ Мы разговаривали, а он нам помешал, ‒ кивнул на дверь Зед. Он услышал скрежет дерева и догадался, что жрец их здесь запер, так как уже видел такое раньше. Но не расстроился, Мара же осталась с ним. Хотя не совсем понял ее злость. Они бы все равно встречались позднее, рано или поздно остальные узнали бы.

Забрав свой плащ со дна шкафа, Зед хотел снова приблизиться к Маре, но та вжалась от него в стену. Он замер, хмуря брови. Сделал шаг назад и отошёл к противоположной стене, сползая по ней на пол. Она рядом, другого и не нужно, а у него было время, чтобы набраться сил для рывка, когда придет время.

‒ Не смотрите на меня так, это была её идея! ‒ защитилась Мира, указывая на дверь. Только Сазгаус вместе с Коном продолжали смотреть на нее, и она разволновалась, опустила руку и глаза. ‒ Я хотела… Когда он напал, не знаю, почему не закричала.

Она скомкано пересказала, что случилось тем вечером, когда Зед пришел к ней, требуя связаться с Грот. А потом она оставила все это на совесть Маре.

‒ Вот ведь глупая… ‒ тяжело вздохнул Кон, устало потирая лоб. ‒ Обе! ‒ Кон как к женщине относился не очень хорошо. Потому его злость на Миру можно было понять. Она дважды можно сказать его предала. Первый ‒ уже давно прощенный раз, а вот сейчас… ‒ Мира, я тебе чужой, что ли? Ладно Мара ‒ глупая девчонка, наивная деревенская дурочка, но ты-то! Он тебя дважды мог убить, а ты?..

‒ Успокойся, ‒ попытался защитить подругу Сазгаус, приобнимая Миру и прижимая к себе. Он тоже был на неё зол ‒ не скрывал. Но чего уж сейчас ворошить это? ‒ Нужно подумать, как забрать Мару оттуда, когда мы приплывём.

‒ Думаешь, он её не отдаст?

К тому моменту, пока они говорили, уже переместились в соседнюю комнату и говорили не очень громко. Да и с другой стороны комнаты ничего не было слышно. А там и нечему было случаться ‒ Мара выждала какое-то время, смотря на неподвижного Зеда, взобралась на гамак и отвернулась от него лицом к стене, высчитывая минуты до прибытия.

‒ Видал, как он на неё смотрел? ‒ фыркнул Кон. ‒ Это хорошо, если Грот ему окажется важнее, а если нет?

‒ Он похож на спятившего фанатика, так что… Нам может повезти. — Сазгаус усадил Миру на свой гамак, а сам сидел в позе лотоса на полу, наблюдая за Коном и Сайманом. На второго вообще было больно смотреть. ‒ Эй, ты же вообще к Грот идти не хотел. Почему бы тебе не продолжить странствия от Иль? И от объекта воздыхания будешь подальше, и служить Мигу продолжить…

‒ Саз…

‒ Не, ну а что?

‒ Давай ты хоть сейчас не будешь шипы выпускать?

Сазгаус фыркнул в сторону Кона и облокотился спиной о стенку. Ладно, полно… Надо правда думать, как забрать Мару до того, как Зед посчитает её собственностью.

‒ Ты сам говорил, что от Грот не сбежать, ‒ вздохнул Сайман. У него не было сил на то, чтобы ругаться с кем-то. Все его мысли остались в соседней каюте, а он остановился у дверей, чтобы иметь возможность первым рвануть на выручку к Маре, если потребуется. ‒ Если Мара останется в Иле, я с ней немного задержусь, помогу устроиться. Заодно узнаем, пойдет ли этот псих дальше за вами.

‒ Он хочет, чтобы я призвала ему каких-то слуг богини, ‒ подала голос Мира, боясь смотреть Кону в глаза. Она опять его обидела и чувствовала свою вину из-за этого. ‒ Может, мне притвориться и сделать ему предсказание, которое нам выгодно?

Идея, конечно, была так себе, но лучше ничего в голову не приходило. Выполнить странную просьбу Зеда у нее все равно не получится, потому что она не знала, как это вышло в первый раз, и повторять такое снова вслепую не хотелось.

‒ Забудь, мы не будем выполнять прихоти какого-то чокнутого, ‒ строго сказал Сайман. Он бы и Мару там не оставил, если бы ему это позволили.

‒ Нет, нет, погодите! ‒ А вот как раз Сазу эта идея показалась заманчивой, только вот Кон понял, о чем он подумал, и предупредил его слова:

‒ Нет! Мира в этом участвовать не будет.

‒ Ты просто недальновидный болван! Вы подумайте, мы можем сделать ему всё, что он хочет, сказать, что он хочет, но во благо себе! ‒ Кон вскочил, а Сазгаус одновременно с ним. Не позволяя сказать то, что он хочет. ‒ Мира может провернуть этот фокус с глазами, мы начнём кричать этого психа, а когда он придёт, Мира сделает вид, что в неё вселился какой-нибудь жрец, и направит его идти совершенно в другую сторону!

‒ Это опасно! Если он раскусит этот план, нам будет плохо… Мире будет плохо, ты об этом подумал?

‒ Ты ему доверил Мару, ‒ спрятал улыбку Сазгаус, поражаясь лицемерию Кона, которого тот, кажется, даже не замечал. ‒ А Миру не хочешь? Он сказал, что её не тронет. И пока, если он так говорил, действительно никого не трогал. Чем Мира лучше Мары?

‒ Этот псих помешан на Маре!

‒ Мира для него не менее священна ‒ она для него последний шанс связаться с этой проклятой богиней!

‒ Слишком опасно, ‒ вмешался Сайман. Уж он точно был против доверять кого-либо или что-либо Зеду. ‒ Вы его слышали, нас он не убьет, потому что мы нужны Грот, у девушек такой защиты нет. И если у Миры не выйдет его обмануть, то он убьет ее.

‒ Хватит! ‒ вмешалась Мира, которой надоело слушать, как за нее принимают решения. ‒ Я хочу помочь, если это в моих силах.

Кон ее слишком оберегал иногда. То в городе думал оставить подальше от храма, то сейчас. Они все рисковали жизнью, даже Мара, так почему ей нельзя? Мира подошла к Кону и взяла за руки, усаживаясь вместе с ним на его гамак.

‒ Кон, спасибо, что так заботишься обо мне, но я знала, на что шла, когда предложила тебе помощь, ‒ мягко говорила она, смотря Кону в глаза. ‒ Мы с тобой через многое прошли, ты мне не чужой, и я доверяю тебе и знаю, что ты сможешь меня защитить. Так позволь мне сделать что-тополезное для тебя. Для вас всех! Если не получится, вы втроём справитесь с этим психом, я уверена.

Она посмотрела на остальных, а потом опять вернулась глазами к Кону и робко улыбнулась, ожидая его одобрения. В этот раз она решила сделать все правильно ‒ сначала посоветоваться с ним, а затем уже действовать. Сазгаус постепенно занимал ее мысли и сердце, но это не означало, что Кон стал ей менее дорог. Может, она больше не рассматривала его в качестве спутника жизни, но он был больше, чем просто друг. Он стал ей семьёй.

Кон смотрел на неё долгим и тяжелым взглядом, как бы вызывая на зрительный поединок, который сам же и проиграл. Тяжело вздохнув и отвернувшись, он неохотно кивнул и сжал пальцы Миры в своих руках.

‒ Хорошо.

‒ Ну вот! ‒ хлопнул в ладони Сазгаус и посмотрел на Саймана. ‒ А ты, трусишка-зайчишка, с нами или в сторонке постоишь?

‒ Сазгаус, ты отстанешь от него или нет? ‒ вздохнул Кон. Полукровка был еще той занозой, но он до сих пор не понимал причины такой нелюбви к жрецу. Да и воспитание не позволяло оставить Саймана в стороне, пока его тут пытаются задеть. Скорее всего Саз был все еще обижен за то, что ему не дали с Марой тогда завершить начатое, но Кон не спрашивал. ‒ Давайте передохнет. Через пару часов нам надо обдумывать действия, чтобы подгадать к моменту прибытия корабля к порту. Там возьмем Мару и свалим от этого психа. А он пусть ищет свою Грот в какой-нибудь… Что там у нас осталось по карте? Щели Тали.

‒ Птенчик, как ты уже понимаешь, ‒ вдруг обратился Сазгаус к Мире, ‒ я все еще в числе раненых. Так что свой гамак тебе не уступлю, но ты могла бы занять место одеяла ‒ я не буду против.

Кон вздохнул еще раз, но к этому еще прибавился сильный хлопок ладони по лицу. Он придушит когда-нибудь этого полукровку.

‒ Как ты его терпишь, мазохиста? ‒ фыркнул он в сторону Миры.

‒ У меня есть оружие против него, ‒ шепнула Мира и поднялась. Она с улыбкой подошла к Сазгаусу, намеренно наступила ему на ногу и отскочила, притворно удивляясь. ‒ Ах, прости, Котик, я такая невнимательная! Ложись скорее. Тебе что-нибудь нужно? Может, соль на ранки посыпать или руку пожать?

Конечно, за неделю были заметные улучшения, но пройдет ещё много времени, прежде чем раны Сазгауса затянутся. С должным уходом, который Мира ему обеспечила, это случится быстрее, а до того она бессовестно пользовалась его состоянием, чтобы хоть как-то осадить неуместные шуточки. Что будет делать потом, ей предстояло придумать, а пока она заботливо уложила Саза на гамак. Подоткнула бы одеяло, но немного подумав, все же решила, что и сама не прочь побыть в этой роли. Устроившись под боком Саза, а не на нем все же, она потянулась его поцеловать, наверное, впервые перед Коном. Конечно, они не особо скрывались, но раз уж и так все всё узнали, то больше и нечего стесняться было.

‒ Когда разберемся с Зедом, ‒ тихо произнес Сайман, который за это время успел подойти к Кону, потому что их гамаки висели рядом, ‒ устроим разбор полетов ещё одному мерзавцу, что думаешь?

‒ С большим удовольствием, ‒ рыкнул сквозь зубы Кон и лег на свой, с неприязнью смотря на Саза. Нет, ну неплохой парень, ничего не скажешь! Но если бы не был он убийцей, в чем сам не раз признавался… Да еще и вором… Ну какое будущее ждало с ним Миру? Ужасное! ‒ Эй, Сай, ‒ сонно позвал он жреца, ‒ ты не хотел бы отправиться в Серию? Там много жрецов, ты бы там пригодился.

А между тем Сазгаус был на Миру очень обижен. Вообще-то ему было больно. Очень больно. Он чудом не заорал здесь благим матом, Мира все-таки легкая для него, но не пушинка, когда своим весом надавливала на серьёзные раны. Ну ничего, он ей отомстит, чем любезно поделился:

‒ Когда-нибудь, когда ты допустишь меня к себе, я тебе отомщу за каждую твою выходку, Птенчик. Я заставлю тебя орать от счастья и молить остановиться. Я буду владеть тобой ночами подряд, выпью тебя всю без остатка, а ты мне сделать ничего не сможешь. ‒ Разумеется, он позаботился, чтобы Кон его не услышал.

‒ Пожалуй, меня устроит такое наказание, ‒ шепнула Мира, а сама покраснела до ушей, поэтому спрятала лицо у Саза на груди. Она не Мара ‒ опыта у нее не так много, поэтому было трудно представить, что такого он для нее уготовил. Конечно, он говорил, что страстный любовник, но все мужчины считают себя богами в постели. Его слова ей ещё предстояло проверить. И если он продолжит ей петь такие соблазнительные речи на ухо, то это «когда-нибудь» наступит очень скоро.

Сайман тоже посмотрел на Сазгауса и покачал головой. Сначала с Марой лег, теперь Миру соблазнил… Сай не одобрял, хотя прекрасно понимал, что сердцу не прикажешь. Ему было жаль Миру, потому что он ни капли не верил, что Саз способен кого-то полюбить по-настоящему. А Мира этого заслуживала.

‒ Если мы переживём поход к Грот, то я хотел бы вернуться домой к родителям, в Иль, ‒ ответил Сай на вопрос Кона. Да и с Марой он не готов расстаться навсегда. По крайней мере, сейчас.

Он подошёл к стене, которая разделяла их каюты и положил руку на дерево, будто пытался узнать у него, как там дела у Марвало. Должно быть, ей было очень страшно решиться на такой шаг и остаться на все это время наедине с Зедом. Для него было загадкой, почему она вообще помогла ему, но сделанного не воротишь. Сай мог лишь поддержать ее, как умел, поэтому с той стороны стены выросла небольшая веточка сирени, на которой распустились любимые цветы Мары, несмотря на не сезон.

‒ Так ты, считай, домой едешь? ‒ приподнял голову Кон и усмехнулся. ‒ Ну, тогда ты должен быть рад. Эй, а как насчет навестить твою родню? Ты говорил, что странствовал до Прибрежной деревни. Хотя, странно, что ты до сих пор питаешь теплые чувства к родителям после того, как узнал, что тебя продали богине смерти.

На этих словах Сазгаус невольно навострил уши, накрывая Миру одеялом. Сам-то он, как сказал Кон, к матери теплых чувств не питал. Он был сыном насилия, и его вырастила улица, а не мать. Так что, как только он собрался с духом, немедленно покинул родной остров.

Тем временем Мара, которая, в отличие от ребят за стеной, готовящихся спать, сомкнуть глаз не могла, ощущая кожей тяжелый взгляд Зеда. И даже если он на неё не смотрел, ей казалось, что кожа еще сохраняла неприятные ощущения. Ну как он мог? Говорил, что сделает для неё всё, а сам не мог в шкафу переждать!

Но вот боковым зрением она заметила в стене чуть левее от кровати какое-то шевеление. Сначала подумала, что это жук какой-то, но чем больше росла веточка, тем сильнее росло её любопытство, и она подняла голову.

Увидев заветные цветы, она не могла сдержать улыбки. Знала, чья это работа. Надо же… Она один единственный раз сказала о своих любимых цветах в пылу какой-то ссоры, а ведь Сайман запомнил. Приподнявшись сильнее, чтобы дотянуться до веточки, Мара сорвала её, вернулась в гамак обратно и, прижимая цветы к лицу, поскребла ноготком по стене, как бы говоря, что она получила сообщение, поддержку своего жреца.

Почувствовав скрежет, Сай улыбнулся. Он не мог видеть, как у противоположной стены в руках Зеда сверкнул нож, но так как никаких подозрительных звуков не было, он отошёл. Спокоен он все ещё не был, и вряд ли уснет, но в гамак лег.

‒ Моя мама сильно заболела, когда была беременна мной, ‒ рассказал Сайман Кону. Он с детства знал эту историю, и что обещан Грот, долгое время винил родителей за это и за монастырь, даже родной город покинул. За последние пару лет смертельно соскучился по ним и понял, что уже не злится. Они ведь не со зла это сделали с ним. ‒ Отец ее очень любил и не мог позволить умереть. Тогда к ним пришла жрица и предложила помощь. Я думаю, мама так и не простила отца за это, но благодаря его сделке она выжила, и я появился на свет.

Наверняка у каждого была своя история. Кто-то спасал своих любимых, кто-то себя, но у всех были весомые причины пойти на сделку с богиней смерти. Сайману хотелось верить, что такие, как он, были принесены в жертву не зря. Просить рассказать Кона он не мог, для каждого это личное дело. Если захочет, поделится сам.

‒ Можем остаться у них в Иле, все равно денег на комнату в таверне ни у кого нет, ‒ согласился Сай на встречу с родителями. ‒ Хозяйство у нас небольшое, но место найдется всем. Только некоторым нужно будет объяснить правила поведения, ‒ намекнул он на одного вора.

‒ Эй-эй, ‒ завозмущался тихо Сазгаус. ‒ Я, вообще-то, приличный парень и добрый малый. Но если не хочешь меня принимать в доме ‒ у меня деньги есть на таверну.

‒ Интересно, откуда? ‒ фыркнул Кон. ‒ Мы же все вещи оставили на острове.

‒ Ну, святоша сам сказал ‒ я вор.

Кон мысленно понадеялся, что обворован был не один из моряков. Все-таки этот корабль им жизнь спас. А если не жизнь, то спокойствие на пару дней. Вообще, Кона, в отличие от Саза, не раздевали, и в его кармане сохранилось письмо с деньгами, о чем он и поделился со жрецом:

‒ Мне из дома тоже накануне пришли деньги, так что, если что, мы с девчонками можем переночевать в таверне, а ты с родными встретишься. Уверен, после твоего осознания, тебе будет, о чем поговорить с ними.

‒ Ну, кстати, если Сайман так реагирует на Мару, ‒ влез в разговор Саз, ‒ то, может, стоит её тоже сразу в таверну? Сайман, твои родители не религиозны? А то при виде дьяволицы с открытыми формами сбегут в храм замаливать её душу. Думаю, ей и тебя хватает.

‒ Я думаю, ‒ вдохнул Кон, ‒ внешний вид Мары ‒ это не худшее, что может их задеть в нашей компании. Эй, Саз, а ты каким чертом был продан Грот? Одна из твоих кровей вроде богине хаоса принадлежит, разве нет?

‒ Ну, отца-то я не видел, ‒ скрыл улыбку Сазгаус. ‒ Мама была одной из похищенных для утех и ритуальных убийств. Но ей удалось бежать, когда звездные эльфы большой группой пошли разорять земли солнечных эльфов. Она меня не очень-то ждала, так что решила обменять на счастливую жизнь. ‒ Но после Сазгауса никто больше не проронил ни слова. Просто все представили себе маленького мальчика, которого не любила собственная мать ‒ так посчитал сам Саз. Потому, громко усмехнувшись, как бы говоря, что все нормально, он добавил, чтобы разрядить атмосферу: ‒ Ой, да ладно. Во всем есть что-то хорошее. Во мне чертовская красота и весьма полезные умения звездных эльфов!

Мира не вступала в разговор между мужчинами, но пока ещё не спала. Рассказ Сазгауса ее сильно впечатлил. Она понимала, что ворами и убийцами не от хорошей жизни становятся. С самого детства он был один и мог закончить на кресте в пустыне, если бы не появились они с Коном. Мира крепче обняла Саза под одеялом, как бы обещая, что больше его никто не бросит.

‒ А ещё ты очень скромный, ‒ с сарказмом заметил Сайман. Он вздохнул и отвернулся, продолжая разговор с Коном. ‒ Отец не сильно религиозен, а вот матушка… Это она уговорила меня пойти в монастырь и принять обеты жреца другого бога, думала, что это спасет меня.

Сайман представил ее реакцию на Марвало и ужаснулся. А если они узнают, что он ещё и питает к ней чувства, их точно удар хватит. Но больше, конечно, их впечатлит ядовитый язык Сазгауса. Приглашать всех к себе уже не казалось такой хорошей идеей, но отказываться от своих слов было поздно.

‒ Зачем тратиться на таверну, когда есть, где переночевать? Нам ещё предстоит закупить провизию и снаряжение перед походом в горы Крика. Несмотря на жаркую погоду, там всегда холодно, ‒ пояснил Сай. ‒ Я все равно хотел попросить родителей приглядеть за Марой, так что знакомить их буду.

‒ Ого, ‒ усмехнулся Сазгаус. ‒ Знакомство с родителями ‒ это ответственный шаг. Уверен, что готов к этому при том, что у вас других шагов-то не было.

Ему бы всё поязвить, но судя по голосу он был сонным, и вот-вот отрубится. Но он ощутил, что Мира все-таки не спала, хотя был уверен, что это так. Он обнял её не менее крепко, утыкаясь в волосы носом и прошептал так тихо, чтобы только она услышала:

‒ Только не жалей меня, ‒ уголки губ поползли вверх, ‒ я это не люблю.

Потому что иначе её нежность, которая так удачно совпала с описанием его жизни, он объяснить не мог. Уже не слушая, о чем там бормотал ему Кон, Саз закрыл глаза и попытался хоть ближайшие пару часов отоспаться.

‒ Но ты подумай, чтобы посетить Серию, ‒ проматерив что-то про Саза, ответил Кон уже Сайману. ‒ Там хорошее место и много храмов. Есть дорога какая-то, по которой жрецы совершают паломничество. В Летарте ‒ моя родня сейчас там живёт ‒ очень красивые виды. В общем, подумай. Жрецам на моем континенте есть, где развернуться.

‒ Хорошо, спасибо, ‒ согласился Сайман. Предложение Кона выглядело очень привлекательно, но это был очень серьезный шаг. Да и сначала всё-таки надо решить вопрос с Грот. Поспать немного тоже надо было, поэтому он устроился поудобнее в гамаке так, чтобы смотреть в ту стену, которая отделяла их от Мары. Мыслями он был с ней.

***

Ночь накрыла корабль тишиной. Пассажиры собрали свои вещи ещё днём, поэтому сейчас большинство отдыхало в преддверии прибытия в город. Наступило время для жителей сумерек, как Зед. Бесшумно поднявшись, он, будто призрак, проплыл по полу и оказался у гамака Мары. Она не спала, но глаза были закрыты, поэтому ее отдыху он мешать не хотел, лишь смотрел.

За день Зед подкопил силы, но его все ещё потряхивало после перенесенной заразы ‒ сражаться в полную силу не сможет, если придется. Он долго думал, как можно выбраться из комнаты, при этом не убить никого. Прокрутил в голове много сценариев, даже планировал использовать гамак как сеть, но с тремя противниками сразу ему не совладать без жертв. А пострадать никто не должен был, потому что все они нужны Грот. В конце концов Зед решил довериться богине. Она не допустит его смерти.

У гамака Мары он стоял долго, разглядывая изгибы ее тела. Прекрасна во всем. Опустившись на пол рядом, Зед осторожно положил руки на край, а сверху ‒ голову и в такой позе провел остаток времени. Ему хотелось побыть с ней рядом, пока это возможно. Пока не пришел крикливый жрец.

Мара все чувствовала, и когда он ощутила взгляд Зеда, напряглась как струна. Она смотрела в стену, ожидала от него что-то плохое, но так ничего и не происходило. Только лишь давление на гамак и щекочущие её открытую под короткой майкой поясницу волосы.

Его тихая преданность и будто бы даже зависимость поражала и даже трогала Мару за сердце. Он будто засыпал, даже мысли не допуская сделать что-то плохое. Хотел её прикосновения, её взгляда. И когда сердечко успокоилось, не предчувствуя что-то плохое от Зеда, Мара медленно повернулась к нему. Не знала, что она собралась сделать, но отчего-то захотелось его увидеть. Может, даже спросить о его состоянии.

Но она успела лишь повернуться на спину как вдруг дверь в комнату открылась.

Кон вместе с Мирой вошли первыми. Он прикрывал ее на случай, если Зед приготовил для них что-нибудь, но не получив удара, немного расслабился. Следом за ними влетели два огонька, освещая комнату слабым светом. Стоило Сайману увидеть, как Зед находился близко к Марвало, сразу нахмурился.

Прежде чем войти, четверка долго спорила, что им делать с Зедом. Сайман предлагал связать и оставить на борту корабля, но эта идея не нашла поддержки со стороны остальных. В итоге сошлись на мнении, что лучше держать такого врага на виду.

‒ Я выполню твою просьбу, ‒ с ходу начала Мира. ‒ Но у меня есть условия.

‒ Слушаю, ‒ коротко ответил Зед, щурясь и прикрывая глаза от света. Ему пришлось встать, чтобы не находиться в совсем проигрышной позиции, но свет от не любил совсем. Его друзья ‒ это тени и тьма.

‒ Ты пойдешь с нами, ‒ объявила Мира. ‒ И пока ты с нами, не смей ни к кому приближаться или угрожать, тебе понятно?

Зед явно не ожидал такого. Он всегда был один и не стремился примкнуть к группе. Ему нужна была лишь Мара, и он повернулся к ней, будто ждал разрешения именно от нее, можно ли ему пойти с ними.

Сама Мара была в шоке от услышанного. Но все, что она могла делать, это сидеть в гамаке и также искать одобрение у спутников. Был ли это какой-то план, где она должна была подыграть или она должна была сказать свое строгое «нет»? В глазах спутников была лишь уверенность и суровость ‒ они готовы были действовать, если начнет и сам Зед.

И когда Мара взглянула на него, то с ужасом увидел его взгляд. Он… Её спрашивает?..

‒ Мара, ты как? ‒ спросил Сазгаус, будто бы возвращая ее из какого-то забвения. И она вышла ‒ вспомнив как дышать, Мара вновь оглянулась к своим спутникам и произнесла неуверенное:

‒ Я согласна…

Будто кто-то на самом деле спрашивал её мнения!

‒ Только дело не просто в убийствах, ‒ обратился Кон с Зеду. ‒ Ты не посмеешь вообще нам ничего сделать. Никаких хитростей. И только в этом случае твоя просьба будет выполнена. Если тебе что-то не нравится ‒ мы разберёмся здесь и сейчас.

Как бы ни хотел возразить Зед, ни желал ответить, он был в меньшинстве, не в полной силе и в невыгодной позиции. Бой за защиту своих взглядов и миссии приравнивался к самоубийству здесь и сейчас. Да и всё-таки сила оракула ему нужна была.

‒ Идёт, ‒ принял условия Зед и отступил на шаг, как бы показывая, что не намерен нападать.

Мира с облегчением выдохнула, но после снова напряглась. Теперь все зависело только от нее, от того, как хорошо она сыграет свою роль. Было страшно не только пользоваться доской, но теперь и притворяться, что пользуется, ведь от этого зависела ее жизнь и благополучие спутников. Надо будет потянуть время как можно дольше, хорошенько отрепетировать представление и только потом показать Зеду.

‒ Мара, пойдем, корабль скоро пришвартуется, ‒ позвал Сайман и прошел внутрь, пока появилась такая возможность. Зед развернулся в сторону к Маре, будто хотел помешать Саю забрать ее, но в свете огоньков все ещё блестели клинки Сазгауса.

Мара заметила движение со стороны Зеда и испуганно взглянула на Саймана, боясь, что её ответ только спровоцирует первого напасть, наплевав на все слова. Они еще не знали, насколько Зед честен перед своим собственным словом, и рисковать не хотелось.

‒ Мара, все хорошо, ‒ уверенно сказал Сазгаус, замечая её нерешительность. ‒ Пошли.

Зед мог подумать все, что угодно ‒ посчитал Кон. Что его обманут, что его бросят; что все это было придумано только ради того, чтобы от него сбежать. Серийцу повезло, что Мара думала точно так же и, нерешительно пересекая комнату к Сайману, она вдруг обернулась к Зеду и произнесла:

‒ Мы будем ждать тебя у входа в порт. Веревкой подвязаны твои остальные вещи. Только не шали.

И хоть сказано это было напряженно, со страхом в голосе, Сазгаус не удержался и прыснул, сдерживая смех. Ну-ну, этому парню только «не шали» и говорить. Но Зед не двигался, когда Мара коснулась ладони Саймана, и тот отвел её вглубь группы, и только после этого Сазгаус опустил свои клинки и приобнял Миру, как бы поддерживая её, а после тихо шепнул:

‒ Ты молодец.

Последним из каюты выходил Кон. Все-таки он чувствовал ответственность за каждого из них, принимая себя негласным лидером. И если подумать, Зед лег именно на его плечи.

Дождавшись, когда все выйдут, Зед забрал свои вещи и сел на гамак, где все ещё ощущалось тепло Мары. Ткань впитала ее запах, и он лег, представляя, что она по-прежнему рядом. Он верил ее словам, что они его дождутся. А если нет, он все равно их найдет, ведь знал, куда они движутся. И за свой обман поплатятся. А жрецу он все руки переломает.

‒ Учитывая, что к нам на хвост сел маньяк, в свой родной дом я его не поведу, ‒ сообщил Сайман, поворачиваясь ко всем остальным, когда они оказались наверху. Он взглянул на трюм, проверяя, не последовал ли за ними Зед, и прижал Мару к себе, как бы говоря кому-то, что не отдаст ее в лапы никаким психам. ‒ Даже в хлев не пущу, а то ещё скотину зарежет для ритуала какого-нибудь.

‒ Вести его в таверну тоже боязно, ‒ подумала Мира. А что если он всё-таки не содержит слово и начнет убивать? Они будут виноваты в том, что привели его в город. Как-то, когда решали, что с ним делать, этот вопрос не обсудили. А за городом никому оставаться не хотелось, всем нужен был нормальный отдых после такого трудного плавания. ‒ Может, найдется чулан, в котором можно его запереть опять?

‒ Мне нравится идея с чуланом, ‒ сразу отозвался на предложение Миры Сазгаус. Уж кто бы сомневался на его счет, но вот Кон покачал головой.

‒ Для чулана нужен дом, а мы уже с вами выяснили, что в дом его нет смысла вести ‒ убить может.

‒ Ну так чулан запрём.

‒ Ты не рассматриваешь того факта, что Зед просто потеряет терпение с таким обращением. Его время от времени нужно подкармливать, ‒ и сказав это, Кон взглянул на Миру. ‒ Ему нужно разочек показать то, о чем мы говорили. Нам не обязательно играть в переселение душ. Просто нужно показать, как ты связываешься с потусторонним миром. Это будет его успокаивать время от времени и кормить ожидание.

‒ Он ведь и так видел её способности, как оказалось, ‒ фыркнул Сазгаус, подходя с группой к борту корабля, откуда виднелась уже земля. ‒ Какой смысл?

‒ Это как с ребенком, ‒ догадалась Мара. ‒ Мало одного обещания купить собаку. Со временем ребенок перестанет в это верить. Нужно еще иногда заезжать в магазин и покупать поводок, миску и подстилку.

‒ Верно! ‒ улыбнулся Кон. ‒ Чем больше он будет верить в то, что Мира выполнит свою часть сделки, тем податливее он будет.

‒ Но как это провернуть? ‒ фыркнул Сазгаус. ‒ Позвать его и сказать: глянь, мы сейчас тебе фокус покажем.

‒ Не обязательно. Мира просто может сходить на площадь и подзаработать. Несмотря на предложение Саймана, нам нужны деньги в путь. Того, что мне прислали, хватит не на всех и ненадолго. Сазгаус, я сомневаюсь, что у тебя тоже много украденного.

‒ Что верно, то верно. Но мое ремесло не предусматривает физический труд.

‒ Подзаработать? ‒ переспросила Мира и с волнением поправила на плече сумку, в которой была доска Уиджи. Хрустальный шар был потерян, и на ее лице впервые отразилась неуверенность в своих силах, когда речь зашла о том, чтобы получить лёгкие деньги.

Но надо было перебороть свой страх. Все же не каждый раз в нее будет вселяться нечто из потустороннего мира! А жить за счёт Кона или Саза она не могла, гордость не позволит все время пользоваться чужими деньгами и зависеть от кого-то. Да и Сазгаусу будет легче воровать, когда она отвлекает на себя все внимание. Боги, она уже думала, как помогать ему в этом деле, до чего докатилась! Он явно на нее плохо влиял.

‒ Устрою горожанам представление, которого они ещё не видели, ‒ улыбнулась Мира больше своим мыслям, смотря на Саза. ‒ Только пусть кто-нибудь со мной будет, чтобы приглядывать. На тот случай, если опять случится… Ну, то, что было тогда. Всё-таки, эта штука — не шар, с ней легче, но и труднее.

‒ Я схожу в храм Мигу, там для странствующих жрецов всегда есть пожертвования, ‒ предложил Сайман. Конечно, он мог бы попросить денег у родителей, на что имел полное право, но лишний раз беспокоить их не хотел. Хотя у них тоже спросит, ему ведь для Мары ещё нужно найти дом. ‒ Мара, можешь пожить у меня первое время, родители не будут против. В любом случае они мне сильно задолжали, так что их мнение даже в расчет не беру.

‒ А то, что этот псих за ней последует ‒ не подумал? ‒ фыркнул Саз, переводя взгляд на Миру: ‒ Я с тобой побуду, не переживай. А с Кона тогда поиск пристанища и работа по картам.

‒ Ты переоцениваешь мои возможности в картах. Это ведь ты имел ту карту.

‒ Но расчет пути по современным ты же сможешь? Походишь, поспрашиваешь, куда идти и что взять.

Кону это не нравилось, но выбора не было. Мира уже ясно дала понять своим обращением к Сазу, кого именно она хотела видеть в своих спутниках на время представления. А раз все должны быть при работе ‒ то и он должен внести свою лепту. Да и с другой стороны, он будет уверен в себе, если сам подберет снаряжение для себя и спутников в дорогу. А то кто-то что-то забудет прикупить, и голова болеть будет у него!

— Договорились, ‒ кивнул Кон.

‒ А Мару возьми с собой, ‒ продолжил потихоньку забирать главенство в группе Сазгаус. ‒ Ну прости, святоша, но ведь если Зед последует за ней ‒ твоя родня в опасности будет. Тебе это надо?

‒ Я просто могу переждать в таверне, ‒ неуверенно подала голос Марвало, а когда взглянула на Миру, нахмурилась и недовольно топнула ножкой, взмахнув хвостом так, что случайно задела Саймана по руке: ‒ Нет. А давайте-ка лучше я Миру подстрахую, а вы катитесь работать во благо нашего путешествия!

‒ Ты сможешь меня остановить, если понадобится? ‒ серьезно спросила Мира. ‒ Пока я не научилась использовать доску Уиджи, не могу гарантировать, что рядом со мной безопасно. Духи не могут навредить, пока не захватят кого-то, а я не хочу стать… проводником, так сказать.

‒ Эй, пойдем выбирать одежду тебе и Мире, ‒ вмешался Сай. Он недовольно зыркнул на Сазгауса, мол, не лезь, и приобнял Мару за плечи. ‒ Нам нужны теплые вещи в горах. И… ты разве не остаёшься?

Как-то после разговора с ней ещё до острова Сайман решил, что Марвало не последует за ними дальше Иля. Он потихоньку планировал ее проживание со своими родителями, что скажет им. Но если она пойдет с ними, то это все меняло. Он по-прежнему хотел познакомить ее с родней, но, возможно, позже. Так хоть они должны были ей помочь обустроиться. При ином раскладе Мару нужно было одеть, причем в то, что ей явно не понравится, иначе она замёрзнет насмерть в снегах.

‒ Эй, умник, ты ночью в какой магазин собрался идти? Который в районе красных свечей находится? ‒ приструнил жреца Сазгаус, разумеется, видя его взгляд, но так как считал Саймана ниже себя по всем критериям, не мог не оставить его без ответа.

Как раз Мара призадумалась, позволяя парням разобраться в своих ссорах. А ведь точно, она все еще окончательно не определилась, как ей быть дальше. Остаться? Сайман уйдет, им станет легче, но останется ли Зед? Если да, то Маре это будет головная боль, а с другой стороны ‒ её друзья смогут без страха и без собственной головной боли продолжить путь. Тогда она будет им хоть чем-то полезна, ведь до сего момента считала себя обузой и лишним ртом.

‒ Да, я остаюсь, ‒ сказала она, привлекая внимание всех участников группы на себя. Особенно тех, кто вообще об этих планах не слышал.

‒ Не понял, ‒ сказал Саз. ‒ С чего это вдруг?

‒ Ну, а что мне в пути с вами делать? ‒ улыбнулась она с какой-то грустью. — Ты уже занят, Кон меня недолюбливает…

‒ Эй, я не то что бы…

‒ К Сайману вообще не подойти. А у меня, знаешь ли, потребности есть. Да и в горах греться надо, а меня никто из вас под свое одеяло греться не позовет. Я лучше тут.

Грусть она спрятала, но умные люди поймут, что теми словами она лишь пыталась показать, сколько плюсов для неё же от того, что она останется. В принципе в её словах была правда ‒ она не избрана Грот, идти туда и ныть постоянно, да ничем не помогать, а объедать ‒ зачем?

‒ Тем более, ‒ уже без улыбки, но тише сказала она: ‒ Я попрошу Зеда побыть со мной какое-то время. Вы уйдете вперёд. Если удастся его задержать подольше, может, и цели своей достигните, и он вам в пути больше не помешает.

Кон и Сазгаус переглянулись, да и на Миру глянули, убеждаясь, что она не была в курсе идей Мары. В отличие от Саймана, но и в его глазах читалось недоумение по поводу чего-то иного. И если Саз переживал, что Мара с Зедом будет в опасности, Кон никак не мог не согласиться с её доводами, подтверждая некогда слова Сазгауса ‒ будь на её месте Мира, он бы не позволил такому случиться.

Сазгаус приобнял Миру за плечи в манере Саймана и спросил у неё:

‒ Ты в курсе была? ‒ ясно дело, о чем он спрашивал.

‒ Нет, для меня это тоже новость, ‒ покачала она головой. Они с Марой прятали Зеда, но вот о том, чтобы остаться, Мира даже не подозревала. Вроде бы это ее Кон думал оставить. Она взглянула на Кона, будто только и ждала, что он сейчас это объявит.

‒ Я бы пустил под одеяло, ‒ сказал Сайман и скрестил руки на груди. ‒ В плане погреться, а не то, о чем вы все подумали! И меня не устраивает, что ты останешься одна с Зедом.

‒ Мар, мы хотим его спровадить к Щели Тали, ‒ шепнула Мира, доверяя ей тайну, о которой и так все знали. ‒ Ты просто подыграй, когда нужно будет, а дальше я разберусь.

‒ Да, разберемся с ним, и всем легче станет, ‒ подтвердил Сайман, кивая на слова Миры и обращая свой взгляд к Маре. ‒ Тебе не придется больше быть его нянькой. Только не забывай, о чем я тебе говорил, ‒ намекнул он на все его проповеди. Поменьше с женатыми водиться и найти уже того единственного. Конечно, Сай хотел быть им, но если она найдет того, с кем будет счастлива, то он только порадуется за нее. Ведь он желал ей самого лучшего.

‒ Ладно, давайте сначала отделаемся от той занозы, которая осталась в каюте, а уже потом будем думать, что дальше, ‒ решила Мира, подводя итог разговору. Вообще-то, это ей предстояло сделать всю работу! И из-за своего состояния она была немного на взводе, что отражалось в том, как она нервно теребила ремешок сумки на плече.

‒ Потерпи, Птенчик, ‒ отвернул Сазгаус Миру от ребят к борту корабля и поцеловал в висок. Теребление он, конечно, не увидел, но раздражение в голосе почувствовал. ‒ Думай о том, что сейчас мы наконец-то поедим мяса, умоемся и воспользуемся кроватями.

Все это происходило в тот момент, когда Мара злобно сверлила Саймана взглядом. Он даже сейчас готов был ей нравоучения прочитать? Сейчас шла речь, что они могут больше не увидеться, а он ей напоминает о своих проповедях?! Хоть бы из приличия мог промолчать, даже о том, что его «пущу погреться» именно «пущу погреться»!

Он невыносим!

‒ Нет, я остаюсь, ‒ решительно и с обидой заявила Мара, отворачиваясь от жреца к Кону. ‒ Всё будет хорошо, не переживай. Куда бы вы его ни отправили, задержаться со мной ему все равно будет полезно! Тем более, как мне помнится, ведь есть шанс того, что храм будет как раз в другом, последнем непроверенном Зедом месте. Вам нужно ним разминуться как можно сильнее.

И вот, наконец-то, корабль стал пришвартовываться. Сазгаус первый повел Миру к долгожданной земле, но так как Иль был родным городом Саймана, лучше предоставить их вести именно ему.

‒ Заночуем в таверне, ‒ окончательно поставил точку в этом вопросе Сазгаус. ‒ Всё-таки среди ночи действительно неприлично являться к тебе.

‒ Да и я хотел бы выглядеть чистым, ‒ согласился Кон. Мне воспитание не позволит показаться твоей семье как бродяга!

‒ Как же ты меня назовешь? ‒ усмехнулся Сазгаус.

‒ Как и всегда ‒ вор и убийца.

‒ О, да, бадья с горячей водой ‒ это лучшее, что с нами может сейчас случиться! ‒ Как и Кон, Мира любила чистоту. Наверное, от него и нахваталась полезных привычек. В большом городе могло быть и лучше с этим, но на те деньги, что у них были, Мира не рассчитывала на поход в баню или купальни. Да и думая о кровати по совету Саза, она представляла, как вытянется в полный рост и наконец-то поспит в прямом положении, а не с задранными куда-то вверх ногами.

‒ Пойдем тогда в «Устрицу», ‒ согласился Сайман, обгоняя всех, чтобы показывать дорогу. ‒ Это единственная приличная таверна недалеко от порта и недорогая. По крайней мере, была два года назад.

В ночи Сайман не заметил каких-либо серьезных изменений в городе. Порт по-прежнему вел круглосуточную жизнь, ведь корабли приходили в любое время дня и ночи. Их нужно было разгрузить и загрузить по-новой, а соскучившихся по суше моряков улицы встречали раскрытыми дверьми в шумные заведения, где подавали горячительные напитки и девочек. Такие места Сайман обходил стороной, и вот на выходе из порта, где шум и огни сменялись на сонную тишину, Мара напомнила, что они обещали дождаться Зеда.

‒ Я уже здесь, ‒ выплыла из тени на свет фонаря знакомая фигура в красном плаще. Зед держался чуть подальше от группы, будто в любой момент ожидал подвоха.

Кон отделился от группы, желая подойти к Зеду, чтобы банально следить за ним, но его остановила Мара. Она коснулась руки Саймана и взглянула на него, мол, все будет хорошо, оторвалась от ребят и подошла к психу, не трогая его, но вставая справа.

‒ Веди себя хорошо, ладно? ‒ улыбнулась она.

Не стоит думать, что страх куда-то исчез. Мара любила соблазнять для утех, но бывало, приходилось быть милой только для того, чтобы бесплатно поужинать или получить хороший подарок. То были разные мужчины, но с таким, как Зед, ей приходилось быть впервые. К счастью, он сам сейчас походил на напуганного котенка будучи на открытой местности, потому улыбка Мары не казалась натянутой.

‒ Саз, скинемся? ‒ бросив на Зеда предупреждающий взгляд, Кон вернулся в группу и подошел к Сазгаусу, попутно вынимая кошель из кармана. ‒ Это будет справедливо.

‒ Я бы с радостью, но сомневаюсь, что тут ночью есть обменник… Ай! Да хватит наступать мне на ноги! Хорошо!

Мира требовала справедливость, и пусть ей было неприятно сейчас пользоваться деньгами парней, но не хотелось, чтобы Кон платил за всех. Шесть человек ‒ еда, комнаты, вода, купальни…. Ему посильна такая цена, но нужно было подумать о походе в горы!

Сазгаус недовольно вытащил свои запасы и высыпал в руку с золотыми монетами Кону свои пару изумрудов и один рубин. Должно было хватить на то, чтобы всех гостей обслужили как королей. И это все богатство Кон вручил именно Сайману, так как он тут был ведущим.

‒ Нам нужны полноценный обед и доступ в купальни, ‒ сказал он, как бы спрашивая, устроит ли их «Устрица» всеми благами. ‒ Комнаты… Сазгаус с Мирой, я с Зедом, ты с Марой. Чтоб не сильно разгуливаться.

‒ Эй, ты уверен? ‒ шепотом спросила Мира и потянула Кона за рукав. Естественно, она переживала за него, как он проживет ночь в одной комнате с психом? От Зеда можно было ожидать чего угодно, ещё перережет горло, забыв про все его «нужны Грот», если что-то не понравится. Ей было бы спокойнее, если бы Зеда поселили отдельно от всех.

На удивление, сам Зед спокойно стоял в стороне, послушно выполнял просьбу и вел себя хорошо. Лишь снял капюшон, чтобы лучше видеть улыбку Мары. Такое распределение комнат его не особо устраивало, о чем он и сообщил:

‒ Я хочу с Марой.

‒ Нет! ‒ сразу возразил Сайман. Его более чем устраивало, что девчонки, как и Зед, останутся под присмотром. И Кон был лучшей кандидатурой для тюремщика, так сказать. ‒ Мы все будем рядом, но если что, просто стреляй.

Хлопнув Кона по плечу, Сай повел всех дальше и даже внимания не обратил на Зеда, который оскалился в его сторону. Мару он будет защищать хоть ценой собственной жизни.

На первом этаже «Устрицы» в такое позднее время гостей совсем не было, и хозяина таверны пришлось звать долго. Однако ворчал он недовольно, что его разбудили в такой поздний час, ровно до тех пор, пока не увидел золото и камни. Полный мужчина с лысиной, но густыми усами тут же расплылся в улыбке и всячески постарался угодить новым богатым постояльцам. Кухня, к сожалению, уже не работала, но хозяин лично предложил разогреть остатки с ужина для гостей в печи, где к утру готовился свежий хлеб. Раздав ключи от комнат и купальни, он убежал за едой.

В отличие от остальных Зед не привык оставаться на виду, поэтому все время пытался прятаться по углам. Да и пропитание он добывал обычно другими способами, так что для него было необычно, когда все сели за большой стол. Посмотрев на них, он примостился за столиком в углу, и, как и остальные, смирно ждал.

‒ Значит, днём расходимся по делам, а на закате встретимся здесь? ‒ предложил Сайман. ‒ Мой дом находится на окраине с западной стороны города.

‒ Да. Нам нужно заранее составить список того, что понадобиться в горах на четверых человек, ‒ кивнул Кон, обводя взглядом каждого. Сначала он остановился на Сазгаусе. ‒ Саз, на тебе тяжелые вещи. Мира, Сайман, назовите ему свои размеры. Бери все, что покажется теплым. Учитывая, что Иль недалеко от гор, здесь мы найдем все подходящее.

‒ Спальные мешки, куртки, плащи, свитера… ‒ перечислял Сазгаус.

‒ Носки, обувь и четыре рюкзака. Верно. Сайман, с тебя еда. Купи себе все, что поможет наколдовать фрукты и овощи. ‒ С этими словами Кон достал еще горстку золотых и отдал жрецу. ‒ Мы не лошади, потому еду лучше колдовать по пути. Купи только то, что легкое и долго портится ‒ вяленое мясо, какие-нибудь консервы.

‒ Замерзнут по дороге, ‒ пожал плечами Саз. ‒ Пусть просто мяса возьмет. И вяленого и сырого. По пути просто будем разжигать костры.

‒ Точно. Потом с тебя магические вещи, ‒ вновь обратился Кон к Сайману. ‒ В горах могут быть опасности. На моей родине в горах обитали виверны ‒ дальние родственники драконов. Потому, амулеты, дающие тепло, свитки с защитными куполами ‒ все, что посчитаешь нужным. В принципе, этого немного, потому остаток времени подготовишь свою семью.

‒ Там будет, к чему готовить, ‒ усмехнулся Саз, но на этот раз на его яд внимания не обратили.

Слушать, как ребята собираются в дальний поход, было скучно, потому Мара разглядывала таверну, и по случайности её взгляд коснулся Зеда. Честно признать, даже его жалко стало. Он ведь и правда был послушным. И даже на «Нет!» Саймана промолчал, хотя тогда Мара чуть сама со страху не померла, что вдруг тот нападет. А сейчас сидит такой совсем один…

‒ Эй… ‒ шепнула она, зазывая Зеда рукой. ‒ Давай к нам.

С одной стороны от неё сидел Сайман, а вот слева место пустовало, и она похлопала по стулу, мол, садись сюда.

Её жест что Кон, что Сазгаус, не оценили и с напряжением взглянули на Зеда, но промолчали. Сейчас дела были важнее ‒ утром будет не до распределения.

‒ Мира, ‒ обратился Кон к последней части. ‒ В принципе, мы твою роль уже обсудили, но… ‒ и ей досталась семь серебренных монет, ‒ если найдешь то, что захочешь, возьми, не стесняйся. Может быть, даже шар новый сможешь тут найти, чтобы не рисковать. Мара будет с тобой и будет контролировать ход вещей, хорошо?

Сжав монетки в кулачок, Мира прикусила губу и с величайшей благодарностью в глазах посмотрела на Кона. Ей по-прежнему было стыдно брать его деньги, но он будто знал, что она хотела поискать шар, да и сменить одежду не помешало бы.

‒ Спасибо, я все верну, ‒ пообещала она и спрятала монеты.

Как раз к этому времени с кухни вернулся хозяин вместе с тарелками. Расставив все на столе, он обернулся к Зеду, но чуть не свалился вместе со столом, когда увидел его прямо перед носом. Осторожно отойдя, он быстро сбежал, оставляя странную ночную компанию в одиночестве.

Зед присел на место, которое ему указала Мара, и Сайману пришлось применить все свое самообладание, чтобы не отодвинуть ее стул ближе к себе. Ему нисколько не нравилось, что придется разделить ужин за одним столом с психом. Но Сай и так слишком часто испытывал терпение Зеда, поэтому в этот раз решил промолчать.

‒ Страшно представить, что нас может ждать в горах, где есть или раньше был храм богини смерти, ‒ покачал головой Сай, стараясь отвлечься от Зеда на размышления, какие амулеты могут пригодиться им в дороге.

‒ Я попробую посмотреть, когда… Ну, разберемся со всем остальным, ‒ предложила Мира, скосив глаза на Зеда.

‒ Ну, мне кажется, со всем разобрались, ‒ сказал Кон, хлопнув в ладоши, как бы отгоняя громким и неожиданным звуком все проблемы в головах спутников. ‒ Давайте наконец-то поедим то, чего не ели столько времени! Мяса!

‒ А с виду такой приличный мальчик, ‒ засмеялся Сазгаус, но его предложение поддержал, взяв стакан с незнамо чем ‒ не он заказывал, поднял над столом и громко объявил: ‒ За сушу!

‒ За сушу! ‒ одновременно с ним выкрикнули остальные.

Отпив немного, Сазгаус сразу же принялся за свой обед. Кон был прав ‒ ему тоже мяса очень не хватало все это время. Да и сочетание овощей с подливами, фруктовыми соками ‒ этого тоже не было на корабле. Вода вечно пресная. И сегодня он обещал себе наесться до отвала.

‒ Мира, ‒ обратился он к подруге с набитым ртом. ‒ Мы с тобой тогда завтра найдем место в городе, там тогда и будешь свои штучки проворачивать. А я буду вас с Марой навещать каждый час на всякий случай. Так что далеко не отходите, хорошо?

Наверное, Кон забыл, что этот псих будет рядом с их девчонками. Потому, в отличие от него, Сазгаус не собирался отходить от них далеко. Достаточно, чтобы его слух мог уловить крики, что он Мире тоже сказал:

‒ Если что, кричи ‒ я тебя хоть на другом конце города услышу.

‒ Да я вроде не такая громкая, ‒ усмехнулась Мира, скромно прячась за кружкой с соком. Она хоть и любила овощи, но сейчас была согласна со всеми, что мяса не хватало все путешествие, поэтому не меньше остальных с охотой накинулась на свою порцию с уткой. Мясо было жёстким, но кого это волновало?

И все равно для Миры было важно, чтобы рядом был кто-то сильный, когда она будет в трансе. Поэтому она подарила и ему благодарный взгляд.

‒ Стража довольно часто патрулирует улицы, ‒ предупредил Сайман, смотря на Зеда, а потом и на Саза. ‒ Давайте хотя бы здесь не будем искать себе на головы проблемы.

Зед наблюдал, как остальные легко переговаривались друг с другом и непринужденно ели. Он взял свои приборы и смотрел, что нужно с ними делать. Попытался повторить за Марой, как резать мясо, но выходило не особо хорошо. А есть ему хотелось больше остальных, ведь в отличие от них, он несколько дней провел без сознания и не мог питаться. Суп ‒ единственное, что он ел за последние дни. Отложив вилку и нож в сторону, он просто руками отправлял еду в рот.

‒ А когда ты свяжешься с Грот? ‒ привлек он к себе внимание, задавая вопрос Мире.

‒ Сначала мне надо подготовиться, ‒ напряжённо ответила она. Конечно, они ожидали, что Зед мог оказаться нетерпеливым, но не будет же она прямо здесь и сейчас, когда сил особо ни на что не осталось, применять свои способности. Он должен был это понимать. ‒ Наберись терпения, я все сделаю.

Кивнув, Зед продолжил поедать свою порцию. У него все равно не было выбора.

Как удачно Кон всё-таки подумал про «подразнить». Мало будет кормить обещаниями, пусть увидит все своими глазами. Надо будет еще Миру попросить, чтобы она делала уставший вид после каждого сеанса. Вот Мара дура, зачем его сюда притащила?

‒ Оракулы сродни магам, но магия ‒ дар, а оракулы работают на то, чтобы связаться с тем миром, ‒ осторожно начал говорить Кон Зеду, но на него даже не взглянув. ‒ После того раза в замке Мира потратила очень много жизненных сил, а то, что смогла накопить, не имея хорошего сна и еды, она потратит на зарабатывание денег. ‒ И чтобы Зед даже не думал с ним спорить, он поднял взгляд на него и добавил с угрозой: ‒ Хочешь того или нет, но в этом мире все привязано к деньгам. В первую очередь нам нужно думать о том, чтобы выжить в городе и в пути.

‒ Да будет тебе! ‒ звонкийголосок Мары сейчас особенно контрастировал со всеобщим напряжением, появившемся после того, как Зед открыл рот. Ощущая, что каждое слово ребят может стать невольной провокацией, Мара взяла Зеда в оборот. Она придвинулась к нему ближе и под столом положила свою ладонь на его колено. ‒ Я думаю, у нас будет много времени впереди! Чего сразу тратить на Грот? Лучше после того, как я с Мирой побуду, мы с тобой погуляем по городу? Ты же… ‒ случайно опустив взгляд, Мара заметила испачканные пальцы Зеда в масле и в жире, а взглянув на тарелку, заметила, как неаккуратно были брошены вилка и нож. Второй, кстати, был воткнут в недорезанное мясо. ‒ Зачем пачкаешься? Не умеешь, так попроси…

Сазгаус приметил, как легко Маре удавалось привлекать все внимание убийцы на себя. У него, кажется, даже взгляд менялся, стоило ей обратиться к Зеду. И вот сейчас Саз наблюдал за тем, как Мара придвинула тарелку Зеда к себе и быстро нарезала мясо, после чего вернула владельцу. Кажется, псих уже забыл, о чем шла речь. Особенно, когда рука Мары вновь спряталась под стол. Знал Саз, что там руки фейри умели под столом делать, но вместо пошлых дум он вновь обратился к Мире:

‒ Я вообще-то не это имел ввиду, но раз ты об этом подумала, должен предупредить, что кричать я тебя заставлю очень громко. ‒ Саз улыбнулся ее покрасневшим щечкам, но прежде чем подруга возмутилась, он добавил более серьёзно: ‒ Я про случай, если кое-кто на вас с Марой нападет, или случится непредвиденное.

‒ Думаю, все будет в порядке, ‒ тихо произнесла Мира, смотря, как Зед, кажется, забыл дышать.

Ему не было стыдно за то, что он не умел пользоваться приборами за столом, это и не нужно было. Перед кем ему показывать свои манеры? Если только тараканам и крысам. Он даже за столом ел не всегда, все на ходу либо забившись в темном углу. А вот то, что Мара положила руку ему на колено, сбило Зеда с толку. Ему не нравилось, что к нему прикасались, а вспоминая, что пришлось пережить очень давно, он невольно отодвинул ногу подальше от нее. Хотя прикосновения Мары ему не были неприятны.

‒ Погуляем по городу, ‒ нерешительно согласился Зед на предложение Мары, чувствуя себя немного неуютно. Удивительно, как он снова из страшного психопата превратился в маленького щеночка, которого ещё многому научить нужно, стоило Маре проявить интерес к нему.

Сайману очень не нравилась эта идея, что он показал взглядом, стоило его глазам встретиться с Марвало. Ни за что не оставит ее одну в городе с этим ненормальным, пусть даже не просит. Хоть Зед и выглядел неопасным сейчас, кроме Мары никто не решался с ним говорить. Ухватив краем глаза ее руку на коленке у Зеда, Сай так сильно сжал кулак, что согнул вилку. Аппетит совсем пропал.

‒ Мара, если поела, пойдем посмотрим комнату, ‒ предложил он, сдерживая свое недовольство. ‒ Нам всем нужно хорошо отдохнуть. Пойдешь первой в купальню?

По привычке она хотела задать ответный вопрос: «А ты составишь мне компанию?», но с Зедом смолчала. И более того, он первый, с кем она не настаивала. Решив, что это просто опасно, она тут же убрала руку с его ноги, стоило дать намек, что этого делать не нужно.

Мара взглянула на Саймана, потом на Зеда, на группу… Ей было боязно его оставлять со всеми. Тем более Зед же понимал, с кем она уйдет. Мало ли… Хотя с другой стороны, чем раньше посетит купальню, тем скорее вернется присматривать за ним.

‒ М-да… ‒ неуверенно сказала она Сайману и встала из-за стола. ‒ Я не доела, но отнесешь потом мою порцию в комнату? Хотелось бы помыться первой. Эм… Зед… Поешь хорошо, ладно? Ты все-таки после ранения.

Волнение за ребят все-таки отразилось в голосе, и её мягкость была более напряженной, но сделать она уже ничего не могла. Дождавшись, когда встанет и Сайман, Мара протянула руку к Зеду, к его плечу, чтобы коснуться. Ранее это давало бы мужчине многообещающие фантазии, но нужно ли было его касаться, раз он от неё отпрянул?

‒ Птенчик, ‒ обратился Саз к своей спутнице, наблюдая за тем, с каким усердием она пыталась разжевать мясо. Выглядело даже забавно: маленькая пташка вообразила себя хищником и пыталась выклевать мясо, ‒ не хочешь составить Маре компанию? Уверен, вам, девочкам, веселее будет.

‒ Хорошо, ‒ согласилась Мира, бросая свое жесткое мясо. Она тоже не доела, но ей хватило и того, чтобы насытиться.

Сайман проводил их обеих до купальни, вручив ключи, и с тарелками завернул к комнатам. Кона и Зеда лучше поселить посередине, чтобы у него и Сазгауса была возможность сразу прийти на подмогу, если потребуется. А после вернулся к двери в купальни, чтобы убедиться, что Зед не рискнёт проникнуть туда следом за Марой.

Но он и не собирался, а молча продолжил поедать мясо руками. Когда Мара ушла, он опять ощетинился, с опаской поглядывая на оставшихся парней. На драку не напрашивался, но и был готов в случае чего ответить. Особенно следил за действиями Сазгауса.

‒ Хэй, слушай… Ежик. Не сверли меня взглядом, а то подавлюсь. ‒ Было ощущение, что Саз только и ждал момента, когда Мара уйдет, потому что вновь его лицо проявило свою ехидность, да и промолчать он не мог. За что опять получил: ‒ Да ёб!.. Хватит! Бить! По моим! Ногам! Да сколько ж можно?!

‒ А ты за языком следи, ‒ безэмоционально ответил Кон, отправляя лист салата в рот.

‒ Нарвешься когда-нибудь!

Наверное, хорошо, что девочки этого не слышали. Хоть сейчас, один на один, они могли расслабиться и снять с себя все напряжение, которое накопилось из-за Зеда.

В «Устрице» были так себе купальни… Это были просто большие бочки с подогретой водой, но спасало, что помыться могли сразу три человека. Раздевшись и взобравшись по небольшой лестнице, Мара со стоном вошла в воду, наслаждаясь её теплотой и чистотой. Не будь хозяин таким сонным, наверняка бы еще приятных носу трав сюда набросал.

‒ Боги! Я и забыла, как не люблю плавать, ‒ простонала она. Она не знала, что за дверью стоит мужчина, потому при Мире стонала без стеснения. Ей правда было очень хорошо, отчего свое наслаждение через голос она выказывала громко и натурально.

‒ Это было худшее плавание из всех, что нам с Коном довелось пережить, ‒ поддержала Мира. Она поднесла полотенце и халат поближе, только после этого разделась и погрузилась в воду. Она проявила свое удовольствие чуть более сдержанно и просто вздохнула, расслабляя плечи и все остальное тело.

Мира любила водные процедуры, особенно хорошо следила за волосами, поэтому сразу принялась поливать голову из ковша, промывая свалявшиеся из-за морского ветра локоны.

‒ Эй, Мара, спасибо тебе, что взвалила на себя эту ношу, ‒ вдруг сказала Мира, поворачиваясь лицом к бочке фейри. ‒ Должно быть, тебе очень страшно. Я бы не смогла найти в себе силы, чтобы прикоснуться к нему. Ты очень смелая.

Не сообразив, что говорили именно с ней, Мара вдруг распахнула закрытые глаза и уставилась на Миру. Не показалось, это действительно её не просто похвалили, но и выказали комплимент. Впервые, наверное, Марвало засмущалась, потому что этот комплимент ни в коем разве не был связан с её внешностью. А более ее ни за что не хвалили.

‒ Да ну что ты… ‒ опустилась она поглубже в свою бочку, пряча за бортиками выступивший румянец. ‒ Просто… просто он тебе угрожал! Вот. А мне он жизнь спас. Потому я не так и сильно его боюсь…

И что-то в этом было правдой. Мара сейчас и сама поняла, что страха как такового к Зеду не было. Был лишь к его поступкам, но и те не были направлены на нее.

‒ Я рада, что хоть чем-то могу помочь… ‒ попыталась она сменить тему, ‒ так что, как какой-то груз не воспринимаю. А был бы он нормальным парнем, так вообще взялась бы за него! Он ведь, на самом деле, очень симпатичный, когда не смотрит, как демон какой-то!

‒ Ну, не знаю, я к нему не приглядывалась, ‒ пожала плечами Мира. Хотя она вспомнила его шрамы и поежилась. Ничего симпатичного в нем она не находила. ‒ Интересно, откуда у него все те шрамы? Сколько ему пришлось сражаться, чтобы научиться так убивать…

То, что он похож на какого-то демона или зверя, тут Мира была согласна. И поэтому сочувствовать ему не могла. Она и так вылечила его один раз, а это больше, чем он заслужил. Можно сказать, она вернула ему долг за спасение Кона. Нехорошо, если спасать убийц войдёт у нее в привычку.

‒ Ты с ним все равно поосторожнее, ‒ попросила Мира. ‒ Мало ли, что в его голове. Сегодня он тебе в любви признается, а завтра на жертвенный алтарь положит. У нас с тобой, в отличие от мальчишек, нет защиты в лице богини.

Мара поёжилась от её слов и вовсе нырнула под воду. Как-то раньше об этом она не задумывалась, что прекрасно подойдет на роль жертвы для Грот. А может, затем он и искал её храм? Чтобы связаться, нужно принести жертву?

Мара больше не говорила о Зеде, да и вообще стала мыться, а не языком чесать. Пока снаружи было тихо, а значит, ничего не творилось. Но слова Миры заполнила надолго, и они постоянно крутились в её голове.

‒ Я пойду, ‒ сказала она, завернувшись в коротенькое полотенце, из под краев которого не только ореолы сосков можно было осмотреть, но и начало ягодиц. Грязные же вещи она повесила себе на руку. ‒ Хочу убедиться, что снаружи все хорошо.

И она вышла, не замечая стоявшего у стены Саймана, а в таком виде сразу пошла в главный зал. Какое счастье ‒ Кон и Сазгаус продолжали молча трапезничать, да и Зед вел себя тихо. Но где Сай? Однако, стоило Кону увидеть Мару в дверях, как он тут же подавился и отвернулся, пытаясь вытолкнуть кашлем кусок, попавший не в то горло.

‒ Мара, ну хоть немного приличия надо соблюдать! ‒ Даже Сазгаус согласился, что это перебор. ‒ Сайман, почему не следишь?

‒ Да разве мои слова хоть раз доходили до этой красивой, но пустой головки? ‒ рыкнул позади Мары Сай. Видели остальные, сколько воли ему пришлось собрать, чтобы не стукнуть по ней. Вместо этого он накинул ей на плечи свою мантию, чтобы прикрыть наготу. ‒ Совсем, что ли? Там же халаты должны были висеть, я специально просил хозяина оставить! А ну бегом в комнату.

‒ Не кричи на нее, ‒ строго сказал Зед, посмотрев убийственным взглядом на Саймана. Повезло, что он не успел ещё взять Мару за руку, а то точно чего-нибудь лишился. Зед даже встал, готовый сделать бросок.

‒ Тебя спросить забыл, ‒ фыркнул Сай, потерявший терпение из-за поведения Мары, а оттого перестал быть осторожным в словах и действиях. Он посмотрел в глаза Зеду, увидел в них желание убивать, но даже это его не так сильно напугало, как должно было. Сай приобнял Мару за плечи и толкнул к коридору с комнатами. ‒ Пошли уже, тебя твоя тарелка дожидается.

‒ Сайман, дурная твоя голова, да успокойся! ‒ Зато взгляд Зеда видела Мара и, отвернувшись от него к жрецу, сама развернула его к лестнице и толкнула. ‒ Хорошо, хорошо! Пошли уже! Черт возьми! Нашли из-за чего психовать! Поскорее бы уже остаться без вас! ‒ С руганью они с Сайманом скрылись на лестнице, а тем временем Сазгаус уже вдруг оказавшийся за спиной Зеда, прошел мимо него и на всякий случай, встал у лестницы, перекрывая дорогу. Но как бы невзначай, так как когда остановился, поднял руки и потянулся, наигранно зевая.

‒ Фух, не знаю, как вас, парни, а меня ужин разморил. Да и ночь на дворе! Я за Мирой, потороплю её. Кон, справишься тут?

‒ Да, мы с Зедом возьмем остатки в свою комнату, так что, если что ‒ приходи. ‒ И как в доказательство своих слов, Кон поднялся и собрал какие-то фрукты, какое-то мясо в большую посуду сложил. Сазгаус ушел, а Кон, когда закончил, протянул пару тарелок Зеду. ‒ Вот, бери и пошли. Я покажу нашу комнату. Не переживай, Мара будет за стенкой. Тут такая планировка, что вы даже сможете через стену переговариваться.

Ляпнул-то просто так, чтобы успокоить Зеда. На деле он не думал, что Зед действительно будет пытаться поговорить с объектом своего обожания. А Кон, наконец, предпоследний вставший у лестницы, поднялся, иногда проверяя, чтобы Зед шел за ним.

Зед не ошибся в Сазгаусе, почувствовал, как тот быстро среагировал на его действия. Но сейчас при Маре не собирался вступать в драку ‒ она же просила вести себя хорошо! Вот Зед и вел. Приняв тарелки из рук Кона, он послушно поплелся за ним в комнату. Раз Мара будет в соседней, ему ничего не стоило проникнуть к ней, когда все уснут.

‒ Я и не переживаю, ‒ сказал вдруг Зед Кону. ‒ Мы с Марой завтра идём гулять, и никто этому не помешает.

А жрецу он мысленно обещал, что разделит его с парой конечностей, если продолжит испытывает его терпение. Как же ему хотелось прикончить Саймана и Сазгауса, но не мог, а все потому, что они такие же избранные, как и он.

‒ Не понимаю, почему Грот избрала кого-то вроде этого мерзкого жреца, ‒ фыркнул Зед. Его взгляд опять блеснул каким-то безумием, которое обещало Сайману страшную расправу, если он продолжит так обращаться с Марой.

— Ну тебе лучше знать, ‒ пожал плечами Кон, открывая их комнату и запуская убийцу первым, после чего вошел сам и положил тарелки. ‒ Ты же гоняешься за ней, как безумный. Мы же лишь ей проданы своими родителями.

Зеду это было знать не обязательно, но пусть хоть понимает, что никто из группы Кона тоже не желал быть избранным.

‒ Грот даровала мне смысл в жизни и избавила от того кошмара, в котором я существовал, ‒ восхвалил свою богиню Зед. О Грот он мог говорить бесконечно, и вскоре Кон пожалел, что вообще вступил с ним в разговор. Благо Зед был так вымотан, что очень быстро уснул и не беспокоил остаток ночи никого.

14. Пятый — не лишний

Как и договаривались, днём все разошлись по делам. Мира выбрала людную площадь для своего представления. Хрустального шара не нашла, но прежде чем приступить к работе, купила себе чистых платьев на смену тому наряду, в котором выступала ещё на острове. С доской Уиджи вела себя осторожно, но чем больше получалось, тем увереннее она становилась, и очень скоро собрала длинную очередь клиентов, как обычно это бывало.

Мара была с ней все это время, а соответственно, и Зед. Поначалу он прятался в толпе и скрывался от глаз случайных прохожих, но его желание быть рядом с Марой было столь велико, что в конце концов он не дождался, когда представление закончится, чтобы с ней погулять, и устроился на другом конце лавочки, которую облюбовала Мара. На улице и при таком скоплении людей Зед не снимал капюшона, чтобы никто не видел его лица. Да и неуютно он себя чувствовал на виду у всех. Но когда Мара с ним заговаривала, охотно отвечал и улыбался. Даже на нормального человека походил в такие моменты.

Как и обещал, Сазгаус не оставлял надолго девушек без присмотра, а все вещи, которые покупал, приносил на хранение к Маре. Лавочка между ней и Зедом вскоре оказалась заставлена сумками с теплой одеждой и обувью. Мира иногда отходила, чтобы перекинуться с ним парой фраз, но в целом старалась держаться подальше от Зеда и просто делала свое дело.

Кон с Сайманом тоже выполнили свою часть. Сай сразу отнес купленную провизию и амулеты домой. Родители были счастливы его видеть, хоть он так и не смог показать им, что простил. Не сейчас, когда все его мысли были заняты Марой и тем, что она была вынуждена выгуливать на поводке Зеда. Рассказ о друзьях занял остаток дня, Сайману пришлось многое опустить, чтобы не пугать, но в общих чертах обрисовал всю ситуацию, и что к некоторым спутникам им лучше не подходить.

А уже вечером Сай вел к себе всех, раздавая последние указания:

‒ Не воровать, никому не угрожать и не трогать, к родителям без лишней необходимости не обращаться. Договорились? Жилые комнаты на втором этаже. Кто-то должен постоянно находиться рядом с Зедом, чтобы он не натворил ничего.

Зед недовольно зыркнул на Саймана, но смолчал, потому что они уже подошли к окраине города, где начинались фермы, а за ними бескрайние поля. Ферма родителей Сайман была третьей по величине, поэтому находилась чуть дальше. На участке, отделенном забором от остальных, возвышался небольшой двухэтажный домик. Рядом была пристройка, в которой жили немногочисленные рабочие ‒ конюх, доярка и кухарка с семьёй. Остальные были приходящими. На территории были ещё здания, но в них находились животные или хранились инструменты.

‒ Я бы хотел сразу уточнить, в чей огород был брошен камень, ‒ усмехнулся Сазгаус. Врать он не собирался ‒ было бы что-то интересное, своровал бы. Но увидив родной дом Саймана, передумал это делать. Он привык к более интересным домам где хранились более интересные вещи. Но Сайман все равно мог не волноваться. Мара тут же отстала, чтобы встать рядом с Зедом, и улыбнулась спине жреца:

‒ Я побуду с Зедом. Мы ничего плохо творить не будем, обещаю!

И того общения, что Зед подарил Маре днем, хватило, чтобы её страхи постепенно уходили. Он действительно ей показался нормальным человеком. А общаться без флирта, к чему Мара не привыкла, если общение без дела, оказалось очень даже занятным делом. Хоть Зед не был многословен, но его улыбка и то, как внимательно он слушал Мару, подкупало. И все больше она без страха или натуженности подходила к нему и улыбалась рядом с ним.

Кон шел вторым по очереди и с какой-то печалью вздохнул. Он привык, что жрецы все-таки жили в более лучших условиях. А может, насмотрелся на королеву и окружение матери, в котором жрецы все-таки принадлежали знатным родам. Но Сайману свое недовольство не показал. Дом есть дом. Куда лучше таверны.

А вскоре показался и глава семейства, вышедший поприветствовать гостей сына. Супругу свою оставил дома, они не успели толком подготовиться и накрыть на стол, а гостей встречать надо было.

‒ Добрый вечер, молодые господа, ‒ улыбнулся он приветливой улыбкой, осматривая каждого оценивающим взглядом. Кон сразу вышел вперед и поприветствовал хозяина дома, стараясь на себя отвлечь внимание, да только затмить вора в черном с пугающей бледной кожей и фейри с открытыми частями тела было просто невозможно. Дослушав приветствие Кона, отец Саймана подозвал своего сына ближе, приобнял его и повернулся ко всем спиной, тихо спрашивая: ‒ Сынок… Ты же знаешь маму. Не мог бы попросить двух твоих спутников одеться нормально? Ладно юноша, но… Это суккуб? Хочешь, чтобы маму инфаркт хватил?

Услышав это, имея прекрасный слух, Сазгаус прыснул в кулак и передал слова отца Мире.

Она не разделяла его веселья, потому что сильно переживала, что что-то могло пойти не так, но все же улыбнулась, когда услышала про суккуба. Кажется, впервые они так же подумали о Маре.

‒ Нет, отец, я же рассказывал, она фейри! ‒ вздохнул Сайман, который уже устал за весь день. А ведь ещё ожидалась реакция матушки, которая точно в обморок свалится, если ничего не придумать. Он обернулся на Мару, но только нахмурился, увидев ее рядом с Зедом. ‒ Пап, я покажу комнаты, а потом приведу всех в столовую. Подготовь маму.

Сайман быстро провел по своему маленькому домику экскурсию. Несмотря на размеры, комнат хватало, чтобы разместить всех. При желании они даже могли расселиться по отдельности. Сай строго запретил всем входить в родительскую комнату и после повел гостей за стол.

Матушка хлопотала вместе с кухаркой и ее дочкой, расставляя последние тарелки с ужином. А когда гости вошли, она с улыбкой развернулась к ним лицом, отряхивая руки о фартук. Только не долго улыбка держалась на ее лице. Она громко ахнула, увидев рогатую женщину. Хоть ее и предупреждали, воочию она выглядела совсем странно. Натянув улыбку, она пригласила всех за стол, поймала Саймана и шепотом спросила, где одежда на той странной девушке?

‒ Мама… ‒ прорычал Сай и усадил ее на место, явно не желая снова что-то пояснять.

Норман был высоким человеком с такими же светлыми, как у Саймана, волосами ‒ цвета пшеничного поля, которые на солнце светились не хуже, чем у солнечных эльфов. Можно только представить, каким красавцем был мужчина в юные годы. Хотя и сейчас он был таковым, но во взгляде читалась боль и страдания, которые сопровождали его на пути, и они его отнюдь не красили.

Он лояльно отнесся к каждому из спутников и был готовым ко всему после описания сына. Чего не мог сказать о своей супруге, но её Норман собирался брать в оборот сам. Как и делал во время их семейной жизни. Глава семьи была женщина! Вот пусть любимая так и продолжала думать.

‒ Прошу вас, гости, проходите. Чувствуйте себя как дома, ‒ обратился он к ним, заходя в помещение. ‒ Приход Саймана был неожидан, потому простите, если где-то будет не убрано.

‒ Прошу вас, не стоит переживать, ‒ ответил за всех Кон. ‒ После лесов, кораблей и портовых таверн лучшего места просто не стоит желать.

‒ Вы льстите, но это засчитано, ‒ улыбнулся Норман, оглянувшись и вновь наблюдая за спутниками Саймана, как они рассаживаются. ‒ О, прошу прощения за мою невоспитанность. Меня зовут Норман, а мою супругу — Анжела, хотя Сайман это вам уже успел, наверное, рассказать. А ты, верно, Кон?

‒ Угадали.

‒ Ты же не из этих краев. Неужели туманный эльф?

‒ Нет, всего лишь сериец.

‒ О, прекрасное место!

‒ Вы там бывали?

‒ Рядом. В Летарте. В юности, когда пошел служить в армию, нас как раз бросили в помощь в войне между Летартом и Люцием. Но, помню, что-то тогда с бывшим королем не наладилось, и нас быстро вернули на родину, так и не позволив ни с кем скрестить клинки.

‒ На ваше счастье, господин. То, что творилось двадцать пять лет назад ‒ было бессмысленным. И также бессмысленно было убито много невинных людей.

Сазгаусу было тошно от всех этих манер, но Кон взял на себя обязанности говорить от лица группы, вот пусть и говорит. Сазгаус не обладал такими манерами, и ничего, кроме как криво улыбаться, пряча ухмылку, не мог. Он только крепче сжал руку Миры под столом и указал взглядом на еду, мол, начинай.

‒ Мы с женой вас беспокоить не будем. Сайман все вам рассказал и показал. ‒ После того, как имена были перечислены, Норман сам сел за стол. ‒ Если что-то понадобится ‒ наши покои на втором этаже в самом конце левого коридора, рядом со шкурой медведя. Э… Дорогая? Ну что же ты, присядь. Разве не замечательно, что Мигу наконец-то вернула нам сына, да еще привела в дом гостей? Замечательных гостей, которым только предстоит знакомство с плодородной и щедрой, верно?

Многие за столом закатили глаза, но только Сайман знал, что тем самым отец пытался манипулировать матерью, чтобы она приняла Сазгауса и Мару как тех, кого надо направить на путь истинный, спасти их души!

Но Мара видела, как на неё посмотрела мать Саймана. И что странно ‒ ей всегда было на это плевать, но сейчас отчего-то в сердце было неприятно. Может, от того, что она мать её… друга? Забавно, а кто ей Сайман после того признания? Сейчас Мара не очень об этом думала, но улыбка пропала с её губ, и она отвела взгляд.

‒ Да, все верно, располагайтесь, гости дорогие, ‒ быстро заговорила матушка и засуетилась, но Норман взял ее за руку, и она села рядом с ним и немного успокоилась. ‒ Мигу щедра в этом году и послала нам все эти дары, что вы видите на столе. Поедим же с благодарностью в наших сердцах.

Она сложила руки на груди в молитвенном жесте и поблагодарила богиню шепотом. Сайман по привычке повторил это за ней, но все остальные молчали. Кашлянув, он предложил уже приступить к ужину. Ему пришлось сесть рядом с отцом, поэтому Мара вместе с Зедом оказалась слишком далеко от него. Он заметил, что настроения у нее не было, и решил, что это из-за ненормального рядом с ней. Вот за что надо было молиться, так это чтобы он ничего не вытворил. Лишь бы пережить этот ужин, а дальше будет проще. В скором времени они продолжат свой путь, хотя ему ещё предстоял трудный разговор с родителями насчёт Мары.

Мира улыбнулась Сазу, чтобы тот не воспринимал близко к сердцу, что о нем подумали родители Саймана. Они не знали, что он наполовину звездный эльф, и пусть благодарят за это своих богов. Отпустив его руку, она взялась за еду, день выдался не из лёгких, и она жутко проголодалась.

Один Зед не знал, что ему делать. Его просили себя вести нормально, но он не умел пользоваться приборами, как остальные. Раздумывая, мог ли поесть руками, он рассматривал яства, выставленные на столе.

Тут ему на помощь пришла Мара. Но даже скорее от того, что в памяти отложилось то, что было в таверне, а не потому, что Зед ничего не ел. Она нарезала ему еду и вложила в руку вилку. Все это сделала молча, а после поддерживающе улыбнулась ему и принялась за трапезу.

Далее разговор шел только между Норманом и Коном. Может, им было что обсудить, или Кон просто поддерживал дружественную беседу, но с разговорами остальным было легче. Не было какой-то напряженности в воздухе, и они просто трапезничали. Порой Норман проверял почву других спутников, задавая каждому какой-то безобидный вопрос и наблюдая, как те шли на контакт. Ему понравился Сазгаус ‒ очень веселый парень. Второй, кто охотно шел на контакт. Скромность Миры приятно поразила Нормана, и когда он вел беседу с ней, порой посматривал на свою супругу, рыжеволосую Анжелу, которая когда-то скромностью его и зацепила. Мара была девушкой открытой, скромности было меньше, но то не портило её. Она скорее, как бы выразился Норман, из простых людей, деревенских. Что в ней и проскальзывало. Зед же… Он очень коротко ответил на вопрос и продолжил трапезу. О нем Сайман и предупреждал.

Из-за общительного Нормана трапеза прошла дольше ожидаемого, но когда гости закончили кушать, Норман взял свою супругу и, распрощавшись с гостями, чтобы дать им обсудить свой поход, повел ее отдыхать. Норман вообще после того случая с мольбой к Грот очень берег супругу, и порой это доходило до сумасшествия. Но ничего не мог поделать. Он очень её любил.

‒ Если вы не против, ‒ прокашлялась Мара, ‒ я сегодня бы осталась с Зедом.

‒ Поддерживаю. ‒ Кто бы сомневался, что именно Кон будет тем человеком. ‒ В чужом доме с близкими тебе людьми, Сайман, это лучшее решение. Лучше перестраховаться.

‒ А вам не кажется, что сегодня он может и на сеновале переночевать? ‒ фыркнул Сазгаус. ‒ Что? Не смотри на меня так, Кон! У нас с ним уговор, что он следует за нами, но я что-то не понимаю причин, почему мы должны относиться к нему, как к члену коллектива?

‒ Потому что он человек, а не животное, Саз! ‒ нахмурилась Мара.

‒ Мне нравится идея с сеновалом, ‒ поддержал Саза Сайман. Ему вообще не нравилось, что опасный псих в его доме, но они все вместе решили, что Зед должен быть с ними до поры до времени.

‒ Если Мара будет со мной, то мне все равно, где, ‒ ответил Зед, вертя в руках вилку. Он был счастлив, что Мара сама изъявила желание остаться с ним сегодня.

‒ Эй, ну хватит, Мара не пойдет на сеновал, ‒ вмешалась Мира. Ей тоже не очень нравилась идея оставлять Мару вместе с Зедом, но если она сама приняла такое решение, то надо ее поддержать.

‒ Нет, я против, Мара, ‒ отказался Сай, скрестив руки на груди. Зед отложил вилку и поднял тяжёлый взгляд, от которого у Сая пробежались мурашки. И как он мог позволить Маре остаться с ним наедине?

‒ Сайман, мне тоже это не нравится, но тебе нужно думать о родителях, ‒ тихонько сказала Мира. ‒ Потерпи немного, мы скоро уйдем.

‒ Сайман, как же ты будешь жить дальше, когда мы с Зедом останемся в этом городе, а? ‒ не меняя выражения лица спросила Мара.

Она не знала, что именно двигало Сайманом ‒ ревность или страх за неё. И если во втором случае она еще могла понять, то в случае с ревностью совершенно не понимала. То есть вроде они все уже решили (хотя ничего не решили, Мара просто от него сбежала тогда), так зачем тогда он строит из себя её парня?

Они уже обсудили их план ‒ она будет пытаться оставить Зеда при себе как можно дольше. Почему тогда Сайман об этом не думал? Сейчас он рядом и пытался как-то препятствовать тому, что будет неминуемо, но при этом сейчас он еще и нарывался.

Мара заметила слева от себя движение и привычный страх попытался охватить её сердце, но, как и было сказано ранее, страха к Зеду испытывала все меньше. Она коснулась коленки Зеда, забыв, как он ранее на это среагировал, и натянуто ему улыбнулась:

‒ Зед, успокойся, пожалуйста. Сегодня я переночую с тобой, а ты не давай мне повода передумать, хорошо?

Если Сазгаус не прислушался к доводам Кона, то к Мире все-таки не смог не сделать этого. Сайману действительно следовало подумать о родственниках, тем более все они находятся на одном этаже.

‒ Эй, а может, мы тогда с Мирой на сеновал? ‒ ляпнул он громче остальных, но разрядить атмосферу не получилось, потому что его последние слова утонули в возмущении Мары:

‒ Если ты вновь так переживаешь за чистоту моего тела, ‒ обращалась она с Сайману, ‒ то я тебя обрадую ‒ спать я с ним не буду! Хотя, честно слово, еще одна неделя без секса, и я изнасилую любого тут находящегося!

‒ Овечка, это угроза? ‒ усмехнулся Сазгаус и резко поднял свои ноги над полом. Послышался звонкий «топ», и он с ехидством взглянул на Миру: ‒ Больше это не прокатит, Птенчик. И да, я пошутил.

‒ Шутки он тут шутит, ‒ фыркнула Мира и встала. ‒ Я спать, мне нужно восстановить силы. Вы, как хотите, кому сеновал, а мне и в кровати хорошо.

Делая уставший вид по просьбе Кона, она потянулась и потопала на выход из кухни. Правда, в дверях обернулась, склонила голову на бок и игриво взглянула на Сазгауса, как бы спрашивая, идёт ли он с ней? Она не деревенская девочка-подросток, чтобы прятаться на сеновале с парнем, но никто не запрещал ему занять комнату вместе с ней. Мира даже присмотрела комнату покрупнее для них двоих, и сейчас было самое время первыми занять ее, пока другие тут никак не могли решить, кто где ночевать будет.

‒ Мара, да при чем здесь это?! ‒ вспылил Сайман, ударяя по столу кулаком. Он ведь правда боялся за нее, а не пытался лишить секса. Против этого он тоже был, но сейчас не это самое главное.

Зеду не понравилось, как он опять обращался с его дьяволицей. Они все должны на руках ее носить! Как он смеет повышать на нее голос? Зед встал, чтобы проучить Саймана, но обдумывая слова Мары, сел обратно. Нельзя, иначе она передумает.

‒ Делай, что хочешь, ‒ бросил Сай, отворачиваясь от Мары. Он устал. И кажется, он был здесь единственным, кто переживал за нее, но раз это никому не нужно, то он устал бороться за это.

‒ Спасибо, ‒ бросила ему Мара. ‒ Наконец-то! Только скажи ты это еще в Прибрежной деревне, очень многое могло бы измениться!

Мара отвернулась от Самайна и, взяв Зеда за руку, потащила прочь из кухни, чуть ли не роняя Сазгауса, который тоже шел вслед за Мирой. Он как-то от её взгляда даже пропустил крики остальных, потому, когда она уходила, удивленно бросил взгляд на Саймана, а потом и Кона. Но те ничего не ответили, а сам он, дождавшись, когда буря в виде Мары и Зеда уйдут прочь, пошел следом.

Кон же остался вместе с Сайманом, тяжело вздыхая. Опустив руку на плечо жреца, он сжал его и заставил сесть за стол обратно.

‒ Мы все очень устали, Сайман. Несмотря на крики Мары, она это делает, чтобы обезопасить твою семью и нас. И в первую очередь ‒ тебя.

Потому что ни для кого уже не было секретом, что Зед точит зуб на Сая. Учитывая его страх за Мару, он, к сожалению, делает этот зуб только острее.

Между тем Сазгаус уже нагнал Миру, но только на лестнице еще пока. Он не мог выкинуть из головы её взгляд, и… Эти слова про сеновал. Неужели она наконец-то была готова? Ему же не мог показаться этот двусмысленный взгляд?

А даже если и показался, хватит! Его руки уже давно остыли! И тело пора бы уже чем-то и разогреть.

‒ А ну стой, Птенчик, ‒ прошипел он, словно настоящий убийца, настигнувший свою жертву в темноте и делающий убийственный бросок.

В принципе, так и случилось. Потому что на последней ступеньке Сазгаус схватил Миру в кольцо из рук и мимолетно осмотрелся. Он помнил некоторые комнаты, и одна подходящая была прямо слева ‒ пустой шкаф, в котором хранилась одежда для слуг. Но именно туда Сазгаус вдруг потащил Миру. А чтобы красавица не возмущалась, прикрыл ей ротик рукой.

Открыв дверь и буквально втащив её внутрь, запираясь, Сазгаус ощутил себя настоящим хищником. Как он соскучился по этому чувству ‒ вокруг кромешная темнота, в которой он прекрасно ориентировался, и его жертва. Как же тут было тесно ‒ один шаг, и вот он уже припечатал своим телом Миру к противоположной стене, где только халаты смогли смягчить удар. Он не позволял вырываться: взял её руку, завёл за спину и прижал своим телом к стене. Только после этого он наконец-то отпустил её рот и заткнул свой, сразу же утопая в её коже на шее в глубокрм и слегка болезленном поцелуе.

‒ Саз, ну не здесь же! Там полно комнат с кроватями, ‒ шепнула Мира, которая все ещё была немного напугана его действиями. Она и правда была готова, потому что усталость была лишь притворством, но не в каком-то же шкафу! Но разве он ее слушал?

Мира обняла его свободной рукой и слегка сжала плечо, чувствуя, как натянулась кожа на шее. Синяки же только прошли, а он хотел оставить ей новые! Но было так приятно, что это маленькое неудобство она приняла, как небольшую месть за все те разы, когда она наступала ему на ноги, тревожа раны.

Посопротивлялась она совсем немного для приличия, после чего наоборот с охотой подставила шею для новых поцелуев. Прикрыв глаза от удовольствия, она пыталась одной рукой нащупать пуговицы у него на рубашке. Было неудобно, и она пару раз выгнулась в спине, желая высвободить вторую руку, но он крепко держал, да и она не сильно старалась, боясь зацепить его раны на ладонях.

‒ Нет, я так долго ждал, что сделаю это там, где захочу, ‒ прорычал он с улыбкой, покусывая кожу на шее через каждое слово.

Но Мира быстро приняла правила его игры, хотя он надеялся на небольшое сопротивление с её стороны. Но, как оказалось, она и сама была готова, а главное, хотела его, что он не мог не заметить в её движениях.

‒ На кровати мы успеем еще, ‒ прошептал он более мягко, отпуская руку, но прижимая к стене другим местом. Там, где она могла ощутить его желание и нетерпение. ‒ Сегодня. А потом…

Сазгаус обвел её талию руками и повернул к себе, наблюдая за её глазками. За тем, как медленно она сфокусировалась на его лице, после чего провел кончиком носа по её скуле и с улыбкой, без его яда и усмешек, прошептал:

‒ Ты пойдешь в ванну. Я пойду за тобой.

И наконец-то он сделал то, о чем так мечтал ‒ накрыл её губы своими губами. Её маленький ротик тут же почувствовал на себе умелость и многолетний опыт даже в этих банальных поцелуях. Он был мягок, но напорист. Умело заводил Миру, порой обводя языком её губы и тут же запечатлял свои узоры новыми касаниями губ.

Руки всегда знали, где им оказаться. С талии они переместились на ягодицы Миры, властно их сжимая и теперь уже вжимая её саму в себя, в свой пах, потираясь бугорком в штанах о её низ живота.

‒ Потом мы вернемся в кровать… ‒ прошептал он в губы, выпрямляясь перед Мирой, но заставляя поднять лицо на него пальцами, что провели длинную непрерывную линию от попы до самого подбородка, особенно задерживаясь на возбужденных сосках. ‒ И я продолжу…

Как же ее заводил этот шепот ‒ не меньше, чем поцелуи. Картины, которые невольно появлялись в ее воображении, заставляли краснеть, и как хорошо, что в темноте он этого не видел. Ей было интересно попробовать все. Хоть опыт и был, но небольшой, потому что у нее не было времени и возможности завести длительные отношения, а без этого она не могла. Секс для нее был нечто особенным, а не просто удовлетворение желания.

‒ Хватит ли нам ночи на все? ‒ шепотом спросила Мира, заглядывая ему в глаза, на дне которых увидела красный огонек. Эта особенность его крови пугала, но одновременно привлекала. Было чувство, что она стала жертвой хищника, оказавшись в его цепких лапах, но ей нравилась эта роль. Она перевела ладони с его груди на шею и приподнялась на носочки, чтобы самой достать до губ и потребовать поцелуй.

В этот раз она не дожидалась от него первых действий и сама затеяла охоту за языком. Как тогда в первый раз ей было мало его, не хотелось останавливаться и, отпуская, чтобы сделать что-нибудь ещё, она вновь возвращалась к губам.

‒ Здесь, кровать, ванна, кровать… Где ещё? ‒ томно шепнула Мира, желая услышать, что ещё он мог для нее приготовить. ‒ Если пообещаешь вытащить все сено из волос потом, то соглашусь и на сеновал.

Но до этого им нужно было ещё дойти. Почти теряя голову от зуда в низу живота, который можно утолить только одним способом, Мира вернулась руками к растегиванию пуговиц, пока льнула к Сазу, выпячивая каждую часть тела, по которой он проводил пальцами.

Она осторожно коснулась губами его шеи, даря не менее страстный поцелуй коже. Ее пальцы наконец-то справились с рубашкой и нырнули под ткань, обводя рельефные мышцы груди. Ей уже доводилось трогать его, но тогда она была занята мыслями о его ранах и разводах крови, то теперь сосредоточилась на том, как он прекрасен не только на лицо. Ее губы спустились ниже, желая попробовать каждую мышцу на вкус, но было очень тесно и неудобно опускаться, поэтому она вновь вернулась к шее и его губам.

Ему нравилось, какой смелой становилась его пташка. Он с удовольствием подставлял свое тело ей, замирал, когда она исследовала его. И её блеск в глазах, её слегка опьянённый взгляд возбуждали куда сильнее.

‒ Сено из волос вытаскивать не буду, ‒ прошептал он, и в темноте блеснули его зубки в ухмылке: ‒ Мы просто вновь пойдем в ванну.

Зря она недооценивала Сазгауса. Он сегодня не планировал её отпускать и вдоволь нахвастаться своей кровью звездного эльфа.

Сазгаус отстранился от неё и вновь посмотрел сверху вниз. Ему-то все было прекрасно видно, и больше всего он любил наблюдать, как женщины теряются в экстазе от него. Может быть, Саз и был самовлюбленным, но он знал, что хорош. Женские лица не обманут. Не обманут и их тела. А его птенчик сейчас была настоящим произведением искусства. Её томный полузакрытый взгляд; эстетика извивающегося тела… Он бы долго просто водил по ней руками и целовал, чтобы вот так выпрямляться и наблюдать за ней, но оба они тут прятались не за этим.

Сазгаус приспустил её один рукав, открывая для себя ключицу. Потом медленно приспустил второй рукав, дразня себя её открытостью, но не полной… До груди он еще доберется, время у них было. А пока, опустившись, чтобы взять Миру под ноги, он резко поднял её и зажал между собой и стеной, чтобы ей было удобно держаться. И лишь после этого его губы дотянулись до желанных ключиц. Теперь он оставлял свои следы именно на этих прекрасных выпирающих косточках, попутно отыскивая пальцами сокровенное место Миры, о котором тайно грезил ночами.

Она была так горяча даже через штаны, и если бы не положение (финансовое и ситуационное), он бы плюнул и разодрал ненавистную ткань. Но ведь им еще возвращаться в комнату! Потому пока лишь поддразнивая, Сазгаус поглаживал промежность Миры, порой невольно делая характерные движения…

Будь они где-то в другом месте, Мира не сдерживалась бы. Она тихо вскрикнула, когда он резко поднял ее вверх, и пока что это был единственный звук, который она издала, но сдерживаться становилось все труднее. Она крепко обхватила его за плечи руками и обвила ногами. Упасть не боялась, потому что знала, что он не позволит этому случиться. И потому отдалась в его власть.

Тяжело дыша через рот, ей иногда удавалось поймать его висок или щеку для поцелуя, когда он слегка отрывался от нее между тем, чтобы оставлять следы на ее теле. Его пальцы сводили ее с ума, и она уже вся горела, давно готовая принять его в себя.

Как жаль, что у Миры не было возможности тоже сделать приятно Сазгаусу руками. Когда он добрался губами до ее сосков, она запрокинула голову от удовольствия и не специально сжала пальцами его волосы. Было слишком приятно, и с губ сорвался тихий стон. Прикусив губу, она постаралась сохранить контроль, но потом решила вцепиться ему в шею, заодно наказывая его за промедление. Он ее приятно мучил, и укусив совсем не больно, она лизнула место укуса.

‒ Я же тебе говорила, поменьше напрягать руки, ‒ шепнула Мира на ухо Сазу, обжигая горячим дыханием, и укусила за мочку. Это была скрытая просьба уже переходить к главному, как бы ей ни нравилось это томительное ожидание.

‒ Ты меня об этом и через десять лет просить будешь? ‒ прошептал Сазгаус закрывая глаза от блаженства, от звука её дыхания…

Как же она была бесподобна. Он бы еще долго издевался над ней, будь они сейчас в кровати и на третьем разу. Но желание и пройденное терпение давали о себе знать.

Поцеловал Миру в губы, на этот раз, обещая очень многое, он опустил её на ноги и собственноручно стянул с неё штаны, но не торопился начинать то, зачем они были здесь. Впиваясь в её губы, заранее готовый словить каждый стон, Сазгаус провел рукой от шеи Миры на этот раз вниз, но рука его легла не на ягодицу, а на половые губы. Горячая, мокрая! Она хотела его, ждала его, и чем не похвала стараниям Саза? Хотя он ведь даже еще не старался.

Улыбнувшись сквозь поцелуй и укусив губы, Саз приподнял уголок в своей любимой усмешке и проник одним пальцем внутрь Миры. Она так упруга и так сладка внутри! С какой лёгкостью он проник в неё, а Мира тут же одарила его стоном и выгибанием в спинке. Этим Саз воспользовался и, окончательно оголяя её грудь, впился губами сосок, обхватив его нежно, но грубо играясь с ним языком.

Не менее сладкий, чем она внутри была. Саз не дразнил её, но готовил к себе. К первому пальцу присоединился второй, и когда они оба с лёгкостью проделывали путь, добавился и третий. Мира уже сходила с ума в его руках, считая это настоящей пыткой, но: «Потерпи, мой Птенчик, еще даже не началось».

Это продлилось мучительно долго, а ей еще приходилось стоять, и уже не раз Сазгаусу приходилось применять силу, чтобы она не опускалась на ватные ноги. И когда казалось, сил в Мире больше не было, он поднялся с ней одновременно, заставляя ножками сцепиться в крепкий замок на его спине, после чего приспустил свои штаны. Смотря в глаза, не притрагиваясь к лицу Миры ни носом, ни губами, а следя за каждым её мускулом, за каждой морщинкой, Сазгаус вошел в неё, но даже не наполовину, переживая, что она не сможет принять его сразу всего… Сазгаус… много чего имел от своего отца. К большому росту прибавились и длинные части тела… помимо рук и ног.

Мира также не отрывала взгляда от его глаз. Она открыла ротик, делая рваный вдох, когда он начал входить в нее, и затаила дыхание, чувствуя осторожные движения. За это она была ему благодарна, ведь у нее уже давно никого не было. Она и забыла, как может быть приятно. Когда она снова смогла дышать, закрыла глаза, полностью отдаваясь ощущениям внизу.

У него был большой, и когда Саз наконец-то задвигался, напряжённая морщинка между бровями Мирыразгладилась, и она открыла глаза. Наконец-то она смогла отпустить все проблемы, пережитые и те, что ждали ещё впереди. Был только Сазгаус и то наслаждение, которое он дарил ей. Те теплые чувства, которые она испытывала к нему, и та забота, которой он ее окружил.

Уткнувшись ему в плечо, чтобы заглушить стоны, Мира опять пальчиками зарылась в волосы Саза. Чувствуя сожаление, что в этот раз ее скорее всего не хватит на всю ночь, и часть планов придется перенести на следующую, она отыскала его губы, чтобы возместить это поцелуем.

Удостоверившись, что все хорошо, Сазгаус начал двигаться, но и то неспешно, растягивая эти минуты; растягивая свое удовольствие, растягивая её… Она правда была для него узка, но для Сазгауса это было только в кайф. Порой он сам желал издать звук, показать, как ему хорошо с ней, в ней. Но вместо звука было лишь тяжелое дыхание, поцелуи в грудь, которая сейчас была так удобно предоставлена. А иногда он сжимал зубы и просто молча утыкался в Миру, в её плечо, после чего целовал и вновь возвращал внимание к её телу. Сазгаус любил эту позу, и когда девушка была на нем верхом. Потому что его руки во втором случае были свободны, а в первом ‒ губы, которые так любили ласкать верхнюю часть тела партнёрши.

Как и сейчас.

Раз за разом он входил в неё все дальше, позволяя привыкнуть, не разрешая себе сделать хоть одно резкое движение. Мира должна была сладко измучиться, и ни одна секунда не должна была испортиться пусть даже мимолетным дискомфортом. Сазгаус умел. Он уже давно научился управлять собой и своим телом.

Когда же наконец-то ему удалось войти в неё полностью, он не сдержался. Его стон был тихим, но звучал он громче любого его вздоха, потому что просто не в силах был сдерживать эмоции. Хотелось просто войти в неё и стоять, греться об разгоряченное тело, целовать виски, осушая их от пота, потираться о грудь своим обнаженным торсом, чтобы соски были постоянно в напряжении, радуя его глаза.

Пик настиг Миру очень быстро. Вновь запрокидывая голову назад, она ничего не могла с собой поделать, но было слишком приятно, чтобы сдержать себя и оттянуть момент наслаждения. Вернув голову на место, она вжалась в тело Саза и прикусила свой палец, чтобы хотя бы стон получился не очень громким. Оргазм накрыл ее с головой, выгоняя напрочь все мысли и беспокойства. Остался лишь Саз, кто подарил ей этот момент. На первый раз ей хватило, но она понимала, что он вряд ли на этом остановится. Отчасти она даже радовалась этому, ведь ее ждала впереди не одна минута удовольствия.

Но томление в паху порой было и для него невыносимым, заставляя его двигаться, и постепенно Сазгаус наращивал свой темп. Все еще сдерживаясь, он следил за Мирой, и когда она подавала признаки удовлетворения, он становился быстрее.

Но в один прекрасный момент все прекратилось. Томление, зуд, жар… Сазгаус был настолько сосредоточен на звуках Миры, что вовсе пропустил тот момент, когда стенки её влагалища резко сжали его член и запульсировали, подгоняя его самого так быстро и неожиданно, что он чудом успел выйти из неё и излить семя на чей-то халат.

Вжав Миру в стену и уперевшись в её грудь лбом, Сазгаус тяжело задышал, но не от того что устал. Он впервые ощутил такой кайф и столь яркий оргазм, не понимая, что вообще поменялось в его жизни!

Поменялась женщина, которая стала любимой.

‒ Это тебе за первый раз, когда ты надавила мне на руку, ‒ усмехнулся Саз, опуская её на ноги.

‒ Ты вел счет? ‒ ответила усмешкой Мира, но голос ее дрожал, как и ноги, на которых она держалась только благодаря тому, что была прижата телом Саза к стене. Вот почему она хотела сделать это в кровати ‒ тогда бы ей не пришлось переживать о том, как дойти до нее.

Если он ей будет мстить за все разы, то их путь приостановится где-то на неделю, а потом еще на столько же, потому что Мира не была уверена, что ей хватит сил совладать с аппетитом Сазгауса. Как и он, она тоже тяжело дышала, обнимая его за шею и играясь пальцами со взмокшими волосами. Пора было одеваться и идти в комнату, потому что они слышали, как мимо кладовой прошли Кон и Сайман. А еще раздались голоса:

‒ Матушка, я думал, вы уже ушли спать, ‒ сказал Сайман совсем рядом с дверью, за которой прятались Мира с Сазгаусом.

‒ Да вот совсем забыла сложить фартуки для горничной, которая обещалась завтра прийти, ‒ ответила Анжела и распахнула дверь шкафа. Несчастные фартуки так и выпали из рук старушки. ‒ Милостивая Мигу, прости их души грешные. Норман, дорогой!..

‒ Боги, спальня же совсем рядом! Неужели было так невтерпеж? ‒ Сайман сам опешил, смотря на то, как испуганная Мира прикрывала голый зад Сазгауса чьим-то халатом. Прикрыв глаза матери, Сай повел ее подальше отсюда, а на друзей зашипел: ‒ Постыдились бы, брысь в комнату.

Он захлопнул дверь в шкаф ногой, а Мире стало так смешно, что она не сдержалась и затряслась от беззвучного смеха в руках Сазгауса. Вот уж от нее такого точно не ожидали. Удивительно, что Сайман не стал читать свои проповеди, как обычно делал с Марой. Видимо, за их души он не так сильно переживал.

Мара слышала все. Их комнаты были рядом совсем, и от злости аж зубы сводило. Злости и зависти. Сазгаус наконец-то получил свое, а Мара как осталась нетронутой, так и жила. Когда она влетела в комнату, только тогда отпустила Зеда, села на свою кровать и, бубня проклятия, расчёсывала волосы.

‒ Ну, ты видел? ‒ К Зеду ли она обращалась или нет, но пара карих злых глаз смотрели куда-то в пустоту, и там же пыталась выжечь две дыры.

Глупый Сайман! Опять ни себе, ни людям. Если бы он отдался Маре, она бы была только с ним, он ведь ей нравился, и желание овладеть святым жрецом никуда не исчезло. Но он не мог ей этого дать. Не мог сам и не давал никому.

‒ Эгоист! ‒ рычала она. ‒ Вот возьму и пересплю с кем-нибудь! Сколько терпеть его издевательства можно?

Кажется, Мара совершенно не думала, рядом с кем говорила такие вещи. Может, она вообще настолько погрузилась в свои мысли, что забыла о Зеде? Какой бы ни была эмоция, пусть даже злость, не значило ли это, что поглощенная ею, Мара хранила для Саймана особенное место в сердце.

‒ Только скажи, и я избавлю тебя от него, ‒ предложил Зед. Он не тронул Саймана только потому, что верил словам Миры и остальных, что он тоже обещан Грот, но никто не запрещал ему покалечить жреца, чтобы он раз и навсегда отстал от Марвало.

Оставаясь на приличном расстоянии, Зед присел на самый край кровати. Честно, он не понимал, почему Мара хочет переспать с кем-то, ведь для него акт соития был чем-то отвратительным и ассоциировался с болью, ведь его не раз избивали, пытаясь заставить сделать это. Но тогда он был слаб. Теперь никто не сможет заставить его сделать что-то, если он сам не захочет.

Вздохнув, Зед отогнал плохие воспоминания и повернулся к Маре.

‒ Пока я рядом, тебя никто не обидит, ‒ пообещал он. А если кто-то попытается, то сильно пожалеет. Если он не мог тронуть Саймана, это не означало, что не найдет способ, чтобы его проучить. Например, родители сегодня посмотрели на Мару совсем неодобрительно, за что он должен наказать их ‒ глаза вырезать или что-то в этом роде. Раздумывая над этим, Зед достал ножик и вертел его в руках.

Но как раньше страха это не вызывало. Обратив внимание на звук голоса и вспомнив, что здесь кто-то есть, Мара увидела холодное оружие, поднялась и, дождавшись, когда кинжал упадет в руку Зеда, отобрала его.

‒ Зед, так нельзя говорить, ‒ поучительно сказала она, бросив кинжал на свою кровать, приговаривая: ‒ Если я на кого-то злюсь, это не значит, что я хочу, чтобы этому человеку было плохо. Сайман меня обидел, да. Но это не причина. ‒ После чего повернулась и протянула руку. ‒ А ну быстро отдай мне все свое оружие. Я тебе не доверяю.

На любые попытки ее отговаривать Мара лишь махала хвостом, выказывая свое нетерпение. И почему он, опасный человек, убийца и садист, сейчас напоминал ребенка, а она маму? Особенно сейчас, когда она вот так возвышалась над ним с протянутой рукой.

И Зед отдал. С неохотой, с собственным мнением на этот счет, но отдал. В одной руке ничего не умещалось, потому Мара возвращалась к своей кровати, сбрасывала все туда, а потом подходила за новой порцией.

‒ Он мой друг. И мы все равно скоро расстанемся, ‒ сказала она, когда Зед пожал плечами, мол, больше ничего нет. ‒ Так что успокойся на его счет, пожалуйста.

‒ Мне не нравится, как он к тебе относится. Если бы не Грот, я уже давно с ним разобрался, ‒ буркнул Зед и обиженно отвернулся, когда у него отобрали игрушки. Конечно, он отдал не все, оставляя при себе то оружие, за которое дорого пришлось заплатить кровью, но все равно чувствовал себя голым без своих ножей. И уязвимым. А он не любил этого.

Не понимал он всех этих отношений между людьми. Если обидел, значит, должен умереть. Как можно считать другом того, кто обижает? Одному проще без этих связей, которые сковывали руки сомнительными запретами.

‒ С утра все верни, ‒ попросил Зед, смотря на кучу оружия, которая была свалена на кровати Мары. ‒ Мне они нужны. Я не доверяю твоим друзьям, особенно тому черному.

А все потому, что он мог только догадываться, на что способен Сазгаус. Он был угрозой, от таких лучше избавляться сразу, пока не стало слишком поздно.

Мара только как раз начала заворачивать оружие в простынку, как Зед произнес свои слова, и Мара замерла. А ведь в каком-то смысле они им действительно пользовались и обманывали. У него были причины не доверять её друзьям, он будто чувствовал подвох, но…

‒ Боги, что же с тобой творилось, что ты стал таким? ‒ с сожалением спросила Мара, подходя к Зеду и плавно размахивая хвостиком. Она не хотела знать. Ей было страшно, уже не сможет смотреть на Зеда нормально, если узнает. Да и вообще, сейчас был самый оптимальный уровень её отношения к нему.

Подойдя уже совсем вплотную, Мара, опять будто забывая, кто перед ней, села на коленки Зеду и погладила по голове, слегка взьерошив его волосы. Видел ли он или нет, но Мара ужаснулась от осознания того, что его волосы не были выкрашены и не имели родной цвет ‒ белый. Зед был просто седым. Это не здоровые волосы, а волосы человека, который, только страшно подумать, что выстрадал в своей жизни.

Мара провела по волосам его еще раз, но уже более мягко и заботливо, а свободной рукой приобняла его за плечи, чтобы не упасть.

‒ Мои друзья защищаются, Зед, ‒ зашептала Мара. ‒ Ты их очень напугал своим поведением, и они видят в тебе угрозу. И меня ты пугаешь, угрожая моему другу. Мне будет очень больно, если я его потеряю.

Поначалу Зед попытался отстраниться, не думая, что к нему кто-то захочет прикоснуться просто так. Замерев, словно каменная статуя, он только и ждал подвоха. Этот инстинкт был выработан на каком-то подсознательном уровне.

‒ Я… Эм… Не хочу тебя пугать, ‒ напряжённо произнес он, наблюдая, как ее рука опять потянулась к волосам. От прикосновений Мары по телу разбегались приятные мурашки, но так как мышцы Зеда были натянуты, как струны, он не мог в полной мере прочувствовать их.

Он не понимал интонации, с которой она задала первый вопрос, и ещё меньше хотел отвечать на него. Не хотел думать над ответом и вспоминать прошлое. Его жизнь разделилась надвое, и то, что было до Грот, он помнить не хотел.

‒ Твоим друзьям незачем защищаться от меня, ‒ сказал Зед, постепенно расслабляясь под мерными поглаживаниями по голове. ‒ Если бы хотел, они давно бы уже были мертвы. Но я не могу их убить, не могу пойти против воли Грот.

В конце он даже позволил себе немного обнять Мару, кладя руки ей на талию. Без намека или чего-то такого, а просто, чтобы куда-то деть их. Коснулся невесомо, поправляя маечку, чтобы полоска кожи живота не торчала из-под ткани.

‒ Однако, ты все равно меня пугаешь…

Он даже не понимал, о чем шла речь. Казалось, вот он понял, но бац ‒ опять это «Они были бы уже мертвы». Мара лишь тяжело вздохнула от этого. Она ощущала напряжение мужского тела ‒ слишком много в жизни касалась их, чтобы читать причины напряженных мышц. И пусть Зед постепенно расслаблялся, ей было не комфортно от того, как не комфортно ему.

‒ Говоришь, что я прекрасна, а сам сторонишься меня?

Без какой-либо обиды спросила она, убирая волосы с глаз Зеда и заглядывая в них. Ну, точно гончий пес, позволивший себе сейчас быть ласковой собакой. Чему обижаться, если Зед сам по себе странный?

Но настаивать она не собиралась, потому вместо того, чтобы продолжать, встала с колен и двинулась к своей кровати, размышляя, что больно много мужчин вокруг неё, которые поклоняются богине, а не лично ей, как она привыкла. У одного — Мигу, у другого — Грот. Это даже немного раздражало, и Мара уже соскучилась по простецким деревенским временам.

‒ Ты прекрасна и очаровательна, словно сошедшая с небес богиня! ‒ горячо выпалил Зед и пал перед ней на колени. У него всегда был восторженный вид, когда он говорил или думал в подобном ключе. ‒ Я готов вечность любоваться тобой, моя милая, принести к твоим ногам все, что попросишь. Разве я тебя сторонюсь?

Да он с ней разговаривал больше, чем со всеми вместе взятыми за всю свою жизнь! Он ее боготворил почти наравне с Грот. Но он слишком долго был сам по себе, дикий загнанный зверь, на которого придется потратить время, чтобы приручить и сделать домашним. Он многого не понимал, о чем-то не знал вовсе, а что-то, что было нормальным для людей, казалось ему странным, и наоборот.

Зед ведь правда не хотел никого пугать, просто он жил по принципу «убей или будешь убит сам». Все вокруг ‒ враги, и Мара стала первой, к кому он отнёсся иначе. Но не знал, как это показать. «Смотри, я тебя не убил, ты особенная». «Смотри, я убил для тебя и готов убивать ещё». Как оказалось, это только пугало ее. И он ее спас, а наблюдая, как Мира благодарила Сазгауса за спасение ласковыми улыбками, Зед не понимал, почему Мара продолжала его бояться.

‒ Ты так странно реагируешь на мои прикосновения, ‒ прошептала Мара, честно признать, тронутая его поведением.

Над ней склонялись, перед ней падали на колени и молили обо всем на свете. Но то было лишь в пастели… Никогда просто так. Она улыбнулась Зеду как еще никому не улыбалась. Его слова… Нет, то, как выпалил эти слова, тронули её в самое сердце.

‒ Но Зед, я ведь не статуя и не картина. Я не хочу, чтобы мной просто любовались. Я хочу, чтобы меня любили как женщину. Хочу отношения, достойного королевы; хочу любви, достойной богини; хочу прикосновений, достойных святой.

Губа, конечно, не дура, но Мара любила это. Она жила так, соблазняла, получала именно этого. И Зед был первым, кто говорил такое, не смея прикасаться. Один раз Мара запомнила на всю жизнь. Как он «позволил» себя обнять в замке. Как она его тогда боялась… Кровавый, злой, беспощадный…

На деле же… кто он на деле?..

‒ Или ты боишься, что я тебя ударю? ‒ прошептала она, подходя к нему ближе и, почти невесомо обняла за голову, прижимая к своей ноге и также мягко и нежно обвивая его запястье своим хвостом. ‒ Я слишком много прикасалась к мужчинам, чтобы не заметить ту… дерганность и напряженность в тебе.

Отчасти Зед и правда боялся. Тогда в замке он был пропитан энергией убийства и чувствовал себя неуязвимым, а сейчас все было иначе.

‒ Я не привык к… к таким прикосновениям, ‒ честно признался он, разглядывая хвостик. Даже рискнул осторожно коснуться его пальцами. ‒ Меня редко гладили в жизни.

Зед не пытался вызвать жалость к себе. Можно сказать, он даже доверил ей страшную тайну, приоткрыв завесу своего прошлого. Мара заставляла его вспоминать, что ему очень не нравилось. Но нравилась Мара, и он готов был смириться с некоторыми неудобствами. Выпутываясь из ее объятий, он поднялся на ноги и посмотрел прямо в глаза. А затем сделал то, что она так хотела ‒ обнял ее.

Мара усмехнулась в его объятиях, и Зед мог ощутить, как и она дернулась, когда он обнял её, но просто от того, что не ожидала. И уже ровно через две секунды её руки скрестились в замке на его спине.

‒ Если ты останешься со мной в городе… На первое время… чтобы помочь мне обжиться, я тебе подарю много этих прикосновений. Если захочешь, конечно.

Ведь именно за этим все стояло ‒ чтобы Зед остался с ней до тех пор, чтобы ребята успели уйти достаточно далеко. Зед много чего мог говорить, но Мара понимала, что стала своего рода его ошейником. Но как поведет себя гончий, когда ошейника не будет?

‒ Лучше ты со мной. ‒ Зед пока что не был готов отказаться от своего стремления служить Грот. Да и он не допускал даже мысли, что Мара могла остаться в городе вместо того, чтобы продолжить путь со всеми. Она должна пойти с ним и быть рядом, когда он встанет перед Грот. Словно матери хотел представить свою даму сердца.

Так бы и стоял с ней в обнимку всю ночь, о большем он и не мог мечтать. Но почувствовав зевок, он отпустил Мару и помог убрать свое же оружие с ее постели. Как и тогда у ее гамака, он собирался устроиться у кровати, но она была против, чтобы Зед оставался на полу, а потому он занял свою кровать, но ещё долго наблюдал за любимой в темноте, разглядывая ее спящую.

15. Предназначение

Зеду пришлось прождать ещё несколько дней, потому что Сазгаус выполнил все свои угрозы и измучил Миру настолько, что она не могла встать с кровати. Сославшись на болезнь, она спряталась в комнате и даже не выползала на общий ужин.

Все ещё злой, Сайман недовольно ходил по дому. Ему приходилось успокаивать матушку каждый раз, стоило ей увидеть Сазгауса. Хозяйка дома была так сильно впечатлена произошедшим, что практически без остановки молилась за спасение грешных душ друзей ее сына. По крайней мере, на это время Сай отстал от Мары, позволяя ей играть роль ошейника для опасного психа.

Но рано или поздно им всем надо было двигаться дальше. Пока Мара выгуливала своего щеночка, остальные обговорили детали их плана. Когда Мира приступит, Кон, Сазгаус и Сайман должны будут занять удобные позиции, чтобы ее защитить в случае необходимости. Даже немного порепетировали, когда нашли подходящее место в саду ‒ небольшой столик с лавочками, чтобы Мире было удобно возиться с доской.

‒ Ладно, позову Мару с… Этим, ‒ сказал Сайман и сжал плечо Миры, чтобы немного приободрить. У них должно было всё получиться. ‒ Отделаемся уже от него.

‒ Я тут подумал… ‒ остановил его вдруг Кон. Он ведь наблюдал все это время за Зедом, и что бы ни говорил Сазгаус, тоже в какой-то мере переживал за Мару. ‒ Он ведь нормальный человек. Отбитый на голову, но… Он в нашем мире будто первый раз. Может, позволим ему пойти с нами?

‒ Ага, чтобы он нас придушил во сне? ‒ фыркнул Сазгаус. ‒ Ты чего, совсем псих?

‒ Нет, я просто следил за ними. ‒ Нп яд в его голосе Кон отреагировал спокойно. Он предполагал такую реакцию со стороны других, потому был готов ответить и на любые комментарии. ‒ Он просто хочет попасть к Грот, как и мы. Просто с другой целью.

‒ Так, мы тут план несколько дней выстраивали! ‒ поднялся из-за стола Саз. ‒ И из-за того, что в тебе вдруг проснулось сочувствие к нему, я ничего менять не намерен! Сайман, веди этого психа, а я тут устрою нашему святому головомойку.

Зря он так, считал Кон. То, что видел он, просто не видели другие. Возможно, Мара разделяла его взгляды. Последние три-четыре дня она с Зедом была круглые сутки. А пару дней они и вовсе не выходили из комнаты. Кон видел, как она рассказывала ему истории, сказки. Она отвечала ему на такие глупые вопросы, которые бы взрослый просто не задал. Вопросы о дружбе, благородных поступках… И Кон сделал вывод, что Зед не с рождения такой. Он такой, потому что не знал мира. Может, он был рабом в клетке?

В любом случае, он пытался все это рассказать Сазу и Мире, пока Сайман отсутствовал.

А Мара тем временем с Зедом действительно была в комнате. Он сидел за столом, а она, нависая над ним и чуть ли не прижимаясь к спине, водила пальцем по столу, приговаривая:

‒ Вот, у тебя здорово получается! Ты молодец! ‒ весело говорила она. ‒ Знаешь, тебе бы немного опыта, и ты бы стал хорошим художником! ‒ На этих словах она мягко потрепала его по голове, что стало в последнее время единственным особенным прикосновением между ними. Она позволяла ему касаться своих рогов, а он ‒ своих волос.

‒ Это все из-за тебя, ‒ весело улыбнулся Зед. Он все ещё не всегда удачно подбирал слова, потому что только учился благодарности, но ему очень нравилось все, что они делали вместе.

Раздался стук в дверь, и не дожидаясь приглашения, в комнату вошёл Сайман. Он недовольно сдвинул брови, видя, какая идиллия царила между Марой и Зедом. Давно уже пора было разделить эту парочку. Между прочим, он привел ее домой, чтобы познакомить с родителями, чтобы в дальнейшем ей было к кому обратиться, а вместо этого она все время проводила с этим ненормальным.

‒ Мира готова, ‒ объявил Сай. Не стоило уточнять, к чему именно.

Зед перевел на него взгляд, и улыбка пропала с его лица. Вместо нее появилось какое-то предвкушение. Наконец-то он будет говорить с приближенными Грот! Он так долго этого ждал, столько искал…

Отдельного приглашения ему не нужно было, и, вскакивая с места, Зед схватил за руку Мару и с большой охотой повел ее вместе с собой за Сайманом. Она должна была присутствовать, когда богиня ответит.

‒ Давайте пока действовать по плану, ‒ махнула рукой Мира, видя, как из дома показались Сайман с остальными. У них не было времени, чтобы придумывать новый план прямо сейчас, а импровизация могла дорого им обойтись. Вздохнув, она приготовилась.

Положив руки на деревянный треугольник, Мира начала свое представление, стоило только Зеду оказаться в зоне слышимости. На площади ей удалось немного потренироваться, и она очень надеялась, что не случится ничего непредвиденного. Взывая к духам, она, однако, старалась не применять настоящую силу. Представление шло хорошо вплоть до тех пор, пока Зед не заговорил. И ладно просто задал бы вопрос, он сделал это на языке, которого она просто не знала, но по мнению Зеда, должен знать слуга Грот.

‒ Повтори? ‒ замешкалась Мира и чуть не потеряла образ, но Зеду этого было достаточно, чтобы понять, что его обманули. Она только вскрикнуть успела, когда он схватил ее за руку.

‒ Ты меня провести решила? ‒ прошипел Зед и с силой стукнул ее рукой по доске Уиджи, в его руке откуда-то взялся нож, который он приставил к горлу Миры. ‒ Вызывай!

‒ Я не могу…

‒ Можешь! ‒ крикнул на нее Зед.

‒ Нет, я не…

Мира видела краем глаза, как из земли проросли лианы Саймана, которые должны были откинуть от нее Зеда; как Сазгаус и Кон приготовили свое оружие, но… Зед и без их помощи оказался повержен. Глаза Миры вместо привычной белой пелены затянуло чернотой, нож отлетел и вонзился в одну из яблонь, а сам Зед, схваченный за горло, оказался поднят над землёй хрупкой девушкой.

‒ Не смей угрожать мне! ‒ сказала Мира не своим голосом и швырнула Зеда в Сазгауса, который был уже совсем близко.

Сазгаус понял, что что-то не то, когда Мира вдруг получила нечеловеческие силы. И пусть он упал, придавленный Зедом, но он уже готов был оттолкнуть его и вскочил, подбегая к Мире, но не подходя к ней:

‒ Ты что-то там говорил, чистоплюй? ‒ рявкнул на него Сазгаус, вытаскивая свои клинки и вставая уже к Зеду спиной. Кем бы сейчас ни была Мира, но тело все еще принадлежало ей. И его он будет защищать от всех и вся.

Мара же с момента, как Зед стал… «собой», рванула к нему, но было уже поздно, и ему воздалось по заслугам. Она не знала, на чем заострить внимание. То, что сейчас творилось с Мирой, было страшно, но сердце разрывалось от осознания того, что зверя нельзя перевоспитать, нельзя приручить. Она бросала на Зеда взгляды, полные разочарования, но вместо того, чтобы подойти, что-то сказать… Она попятилась назад, пока не упёрлась спиной в дерево, да так, что ранее воткнутый клинок оказался слева от её лица.

‒ Всем спокойно! ‒ рявкнул Кон, стараясь перекричать поднявшийся от потусторонних сил ветер. ‒ Здесь прислужник Грот! ‒ Ну, это уже и так всем было понятно. Кто-то из них это уже видел, а значит, нужно просто успокоиться и дождаться, когда это закончится. Зед хотел связаться ‒ пожалуйста. Получил. ‒ Ты, ‒ кивнул он на психа, ‒ Мира выполнила свою часть сделки. Говори все, что хотел ему, и пусть он выходит из тела Миры!

‒ Ужасная и прекрасная должна зна…

‒ Молчать! ‒ приказал тот, кто был в теле Миры. Она встала прямо, провела руками по телу, поправляя платье и осматривая себя, будто привыкала к собственному телу. Взглянув на ладони, нечто заговорило: ‒ Девчонка даже не подозревает, какой силой обладает. Призвать жнеца не каждому дано. Зачем я здесь?

Бегло осмотрев всех присутствующих, Мира вдруг улыбнулась, но улыбка та была страшной. Зед встал и рискнул подойти к ней ближе, чтобы поговорить. Он мечтал об этом моменте с тех самых пор, когда увидел Грот во снах.

‒ Я такой же верный слуга ужасной и прекрасной, как вы, ‒ выпалил Зед. ‒ Она призвала меня, но боле не отвечала. Как мне быть? Где искать?

‒ Эту задачу ты должен сам решить, ‒ пропела Мира, делая шаг к нему на каждом слове. Она положила руку на плечо Зеду и заставила опуститься на колени. ‒ Хозяйка не отвечает на молитвы простых смертных, если не считает нужным. Я знаю тебя! Ты тот негодник, что прибавил нам работы в последние годы. ‒ Мира нахмурились и сжала руку, заставляя Зеда закричать от боли и упасть. Наступив ему на грудь, она надавила каблуком и выдавила весь воздух из лёгких. ‒ Чертоги хозяйки переполнены душами, которые ожидают своего распределения между мирами. Из-за тебя мы работаем днями и ночами, собирая трупы по земле. Чего стоило разорение того дома на острове, мы до сих пор не всех переправили! Убьешь ещё хоть одного, и я лично явлюсь по твою душу.

Судорожно кивнув, Зед испуганно отполз от Миры, когда получил свободу и возможность снова дышать. Но жнец даже не думал покидать тело Миры, закончив этот разговор. Он с интересом рассматривал всех остальных.

‒ Так-так, наши детишки все в сборе и идут к мамочке, ‒ вновь заговорил жнец. Мира подошла к Марвало и провела ладонью по рогам. ‒ Даже фейри, а я не верил. Вот тетка Тали будет в ярости!

‒ О… о чем вы говорите? ‒ в распахнутых глазах Мары читался только лютый ужас. Её трясло так, будто она уже сейчас нагая бегала по ледяным горам; вжималась в дерево, словно пыталась с ним соединиться. ‒ Я… Я ничего… я… Семья отреклась…

Говоря бессвязно, неспособная даже высказать свою мысль, Марвало и вовсе осела на землю, хоть как-то уходя от ужасной в данный момент Миры. Ей на помощь пришел Кон, который подошел к девочкам и, отталкивая Мару, занял её место перед одержимой.

‒ Да, мы все здесь и идем к Грот. Пусть ожидает нас, ‒ с вызовом произнес он. ‒ Не мы продавали свои души ей в рабство, и не с нас их требовать. Передай ей, что мы к ней идем отнюдь не служить.

‒ Кон, это всё-таки Мира, ‒ напомнил Сазгаус, да только зря.

Кон это прекрасно осознавал и не собирался делать ей больно. Но раз у них появилась возможность отправить весточку злой богине, отчего бы этим не воспользоваться?

‒ Отпусти нашу подругу, ‒ сказал он. ‒ Нам более не о чем с тобой говорить. Вызов тебя был ошибкой.

‒ Отпустить ее? ‒ спросил жнец, вновь оглядывая тело Миры. ‒ Не переживай, я не сделаю ей ничего плохого. Передайте и вы девчонке, что ее мы тоже ждём. Мы ее обучим. Такой сильный жнец нам пригодится.

Мира опять повернулась к Зеду, в последний раз предупреждая, чтобы он прекратил нарушать равновесие сил и доставлять неприятности. После чего она запрокинула голову назад, с криком выпуская жнеца из своего тела, и свалилась вперёд прямо в руки Кона, не в силах устоять на месте.

‒ Что… что произошло? ‒ На этот раз она не потеряла сознание сразу после произошедшего, но явно не помнила ничего с того момента, как Зед подошёл к ней.

‒ Мара… Ты тоже? Почему ты ничего не рассказала? ‒ Сайман подошёл к Марвало, обнимая ее за плечи. Ее страх не мог оставить его стоять в стороне, но вопрос этот он должен был задать.

И только Зед остался стоять на месте, пребывая в полнейшем недоумении. Он же думал, что совершает убийства во имя Грот, что так он служит ей! А оказалось, что делал все это зря. Его мир вновь перевернулся с ног на голову, и он не знал, что делать дальше.

‒ Я… Я не знала… ‒ все еще находясь не в себе, прошептала Мара, пытаясь сфокусировать свой взгляд на Саймане, но не получалось. Она вечно бросала мимолетные взгляды на Миру, словно боялась, что она вот-вот вновь глянет на неё черными глазами. ‒ Мне снились странные сны… но всего лишь пару раз… Я… Это просто сны… Я так думала…

‒ Мира, это ты? ‒ глупый вопрос, разумеется это была она! Сазгаус подбежал к ней и, опустившись на одно колено перед телом подруги, отложил один клинок и погладил по голове, стирая пот со лба. ‒ Всё хорошо, слышишь?

‒ Тебе удалось принять в себя одного из сподвижников Грот, ‒ объяснил Кон ровно столько, сколько ей сейчас было нужно. Осмотревшись, он с облегчением увидел, что еще два их путника в порядке, чего не скажешь о Зеде. И как оказалось, Сазгаус тоже на него смотрел. Только в отличие от Кона он встал, подошел к нему, крепче сжимая клинок, и… ‒ Сазгаус, нет!

Не успел убийца произвести удар, как Кон толкнул его в сторону и встретился с непонимающим взглядом.

‒ Это все из-за него! ‒ рявкнул Саз. ‒ Из-за него все эти проблемы! Лучше от него избавиться сейчас, пока есть возможность!

‒ Не смей опускаться до его уровня, Саз! ‒ пытался вразумить товарища Кон, вставая ровно между Зедом и Сазгаусом. ‒ Ты не такой же, как он, ты не…

‒ Я убийца, черт тебя дери! Только ты забыл об этом! А ну прочь! ‒ Сазгаус вновь предпринял попытку пройти мимо Кона, но тот все-таки умел драться. Так же, как Кон забыл, что Саз убийца, так и Саз забыл об умениях Кона. Оттого то, как Кон схватил его и перевернул через себя, отбрасывая в сторону от Зеда, немного привело его в недоумение.

‒ С-сайман… ‒ Мара подняла трясущуюся руку в сторону парней, как бы прося остановить их. Нет, не из-за Зеда… Она не хотела, чтобы они тут еще и подрались просто так. Тем более в саду Саймана. Тем более на глазах у Миры.

‒ Не надо, пожалуйста, Саз… Кон… ‒ шепнула Мира, пытаясь подняться на ноги, чтобы помешать драке, но ноги ее не слушались. Она вовсе не могла пошевелить нижней частью тела.

Проследив, куда указывала Мара, Сайман нарисовал в воздухе руну и связал всех троих. Как бы он ни хотел сейчас встать на сторону Сазгауса, в этом деле сначала нужно было разобраться. Лично для него все изменилось, когда стало известно, что Мара тоже одна из них. Теперь ему было за что бороться.

‒ Прекратите! ‒ рявкнул Сай, вспоминая, что он хозяин этого дома. ‒ Саз, я не меньше твоего хочу разобраться с этим ушлепком, но давайте мы все остынем и поговорим.

Первым он отпустил Сазгауса, чего вряд ли от него ожидали, учитывая их натянутые отношения. Сай помог ему подняться и притянув к себе, шепнул на ухо:

‒ Ты нужен Мире сейчас. ‒ Он повернул голову Саза к Мире, которая по-прежнему сидела на земле и с беспокойством наблюдала за происходящим. Ей никак не удавалось восполнить тот пробел в памяти, который сейчас случился. А судя по потерянному Зеду, она точно что-то сделала, что он даже не попытался защититься сам.

Следующим Сайман выпустил Кона и попросил убрать отсюда Зеда, после чего вернулся к Маре.

‒ Мы во всем разберемся, ‒ пообещал ей Сай, помогая подняться.

***

Чтобы дом был случайно не разгромлен, Сайман увел всех на поляну позади, в яблоневый сад. Ну как сад ‒ пять яблонь, и те молоденькие совсем, урожая с них было немного. Но это было любимое место матушки, потому что, как она говорила ‒ яблоко, символ жизни. Символ самой Мигу.

Там тоже была небольшая лавочка, на которую Сазгаус, до этого несший Миру на руках, аккуратно уложил её. Несмотря на протесты, он переживал, что она могла не расценить силы и свалиться на вялых ногах. Да и нельзя забывать, что он сам крал её силы на протяжении последних нескольких дней.

Зед все еще был связан лианами, но он был настолько ошарашен произошедшим, что не особо сопротивлялся. Да он даже не сопротивлялся, когда Саз его убить хотел! Мара подсела к Мире, но была погружена слишком глубоко в себя, обдумывая то, что сказал ему жнец. Она, получается, одна из них? Значит… Родители её тоже продали богине смерти. Но как? Почему? Вот те вопросы, которые её волновали. Она чувствовала себя преданной и потерянной.

Кон встал позади Зеда, целился пистолетом ему в голову. Это было лишь предупреждение для него, чтобы он не рыпался. Да и все равно Сайман не отпускал лианы.

‒ Ну что, допрыгался? ‒ со злой и по-настоящему ядовитой усмешкой спросил Зеда Сазгаус. ‒ Стоило оно того? Не мог просто заткнуться и жить спокойно!

‒ Успокойся, Саз, ‒ ответил за психа Кон. ‒ У нас есть дела поважнее. Грот нас ждет. И у нас появилось на одного избранного больше. ‒ Взгляд был брошен на Мару, но почти сразу серые глаза переместились на Миру: ‒ И на одного человека меньше.

‒ Не понял…

Этот взгляд не укрылся от Сазгауса, и если честно, он догадывался, о чем шла речь. Жнец ясно дал понять, что Мира должна будет тоже явиться к Грот только из-за своей силы. И если парней с Марой ждет вечное рабство, то Мира вообще могла распрощаться со своим сознанием и телом. А если жнец просто вселится в неё и, пока будет в храме Грот, она не сможет от него избавиться? Вот только Кон не понимал главного:

‒ Мире тоже придется сражаться, ‒ холодно ответил Саз. ‒ Как бы и мне это не нравилось, но она будет вечным пленником духов, преследователей от имени Грот. А это, хочу тебе напомнить, её хлеб.

‒ О чем вы? ‒ все еще не понимала Мира. И ей не нравилось, что все вокруг разговаривали так, будто ее здесь не было. ‒ Только не говорите, что жнец сказал, что я тоже нужна Грот.

Она засмеялась, только всем остальным было не до смеха. Это не могло быть правдой, ей не снились сны, как Кону и остальным, она не видела знаков на себе в хрустальном шаре. Что связана с отмеченными ‒ это видела, как минимум про Сазгауса ей много чего подкидывали духи, но это же не означало, что ей придется служить Грот или отвоевывать свою судьбу.

‒ Жнецы хотят тебя в свою команду, ‒ разрушил все ее мысленные доводы Сайман. Он подошел к Зеду и сделал то, о чем давно мечтал ‒ хорошенько врезал ему в челюсть. Тот хоть и упал, но никак не отреагировал, будто ничего не почувствовал, в то время как Сай потер разболевшиеся костяшки. А на вопросительный взгляд Кона пожал плечами: ‒ Он давно напрашивался.

‒ Так, стоп-стоп, чтобы стать жнецом, надо быть… ‒ начала было Мира, не поверив в слова спутников, но потом ее осенило, что как раз она по всем пунктам и подходит на эту роль. За исключением того, что она живая. Пока еще. Она думала, что жнецы ‒ это такие же создания Грот, как демоны ‒ дети богини магии. Но если человек с ее силой после смерти может стать жнецом… ‒ Я не хочу превратиться во второго Дейви Джонса!

Нужно было что-то придумать, причем срочно. В отличие от парней, которые хотели и могли бросить вызов богине, у Миры не было столько сил и решимости. И как показала практика, она даже не способна защитить себя от одержимости. В нее просто вселятся и выбора не оставят, стоит переступить порог храма ‒ в этом ее мысли совпадали с Сазгаусом.

‒ Сайман! ‒ Это настолько было нетипично для Саймана, что даже Мара очнулась от сна. В принципе после такого уже мало кто слушал Миру. Было ли жалко Зеда? Только внутри, где-то в самом сердце. Все-таки он практически сейчас лежачий.

‒ Ревность тебя не украшает, жрец, ‒ усмехнулся Сазгаус, но в миг стал серьёзнее, обращаясь уже к Кону: ‒ Ну, что ты на меня так смотришь? Считаешь, что я не прав?

‒ Нет, прав, но… ‒ Кон не хотел брать их собой. Обеих. Если ранее с Марой еще можно согласиться ‒ она будет только мешаться, то сейчас это просто подверженние опасности. Между прочим, каждый из парней сделал свой выбор сам, каждый знал, что хочет сказать Грот. ‒ Мира, Мара… Вы сами-то что думаете? Мы идем бороться за свободу, а что будете делать вы?

— Еще спрашиваешь… — Мира и так не собиралась слушаться его и оставаться в стороне, а теперь у нее были и свои причины на это. — Вы хоть после смерти уйдете в другой мир, а если меня превратят в жнеца, то это вечность на службе. Я, конечно, люблю духов, но не настолько. Где доска? Мне нужно сказать пару ласковых кое-кому. — Мира резко поднялась, но пожалела о своем необдуманном действии и, схватившись за плечо Сазгауса, села обратно. — Только посижу немножко.

— А что тут думать? Надо идти и разбираться с Грот. Я уже пытался от нее сбежать, и как видите, безрезультатно, — взмахнул руками Сайман. Мара вдруг стала одной из них, и это все усложнило еще больше. Смотря на нее, он думал, что делать дальше, теперь в городе никак не оставить. — Я могу поспрашивать в храме Мигу что-нибудь об этих сделках с богинями. Вдруг мы что-то упустили.

— Не тех богов спрашивать собрался, — подал голос Зед, поднимаясь с земли. Он сплюнул кровь на траву и злобно посмотрел на Саймана, обещая, что в долгу не останется.

— А ты вообще молчи, — огрызнулась на него Мира. — Еще раз покажешься рядом со мной с ножом, честное слово, сама с тобой разберусь.

‒ Сайман, хорошая идея, ‒ кивнул Кон. ‒ Возьми с собой кого-нибудь в помощь ‒ узнай всё, что может нам помочь. Необязательно у Мигу. Возможно, нам нужен храм противоположной богини ‒ Индры. Мира, как только оправишься… Как только оправишься, Мира! ‒ Он специально повторил это дважды, а то знал её. Сейчас как пооучит задание, которое ей тоже, так сказать, выгодно, и побежит. ‒ Может, есть возможность связаться с каким-нибудь мертвым жрецом Грот? Пусть он будет старым, из тех, кто служил в таких храмах, как Сухой водопад…

‒ Я тогда в магазин, ‒ поднялся Сазгаус, обхватив руку Миры и поцеловав её, мол, подожди здесь. ‒ Наберу еще вещей, раз в нашем полку прибыло.

Мара так и не заметила, что её тоже собрались брать, и никто не акцентировал внимание лично на ней. Но, с другой стороны, а что ей еще делать? Домой не вернуться. Да и не хочется после того, что она узнала.

‒ Идем, Мар, ‒ позвал Сайман, подходя к ней и протягивая руку. Уж ему не понаслышке известно, что она чувствовала в этот момент. Зед было дернулся высказать что-то против, но его рот залепил широкий листок, а лианы вросли в землю, не позволяя подняться. С ним и так долго нянчились, хватит. Пусть посидит тут один и подумает над своим поведением.

‒ Я попробую, ‒ согласилась Мира на предложение Кона, но так как сама сдвинуться толком не могла, а остальные ей явно не собирались помогать, она посмотрела на Зеда. ‒ Иди тоже помоги остальным, а я послежу за этим. Оставь мне меч, ‒ попросила она Кона. ‒ Я так и не научилась им пользоваться, но с ним мне спокойнее будет.

‒ Да сейчас, размечталась, ‒ усмехнулся Сазгаус.

Разумеется о ней никто не забыл. Уж тем более Саз. Он встал, чтобы договорить с Коном, но без присмотра Миру не собирался оставлять. Тем более:

‒ Даже не думай, что мы оставим тебя с этим психом, ‒ строго сказал Кон и проследил, чтобы у Зеда не было при себе оружия. Все ещё угрожая пистолетом, он его обыскал под чуткий взгляд Саза, не сговариваясь, доверяя ему свою жизнь. Но все прошло хорошо. ‒ С ним останусь я, ‒ заявил он тоном, не терпящим отказа. Он не сильнее Саза и Зеда, да вот только его оружие превосходило любой клинок. ‒ Его все равно нельзя оставлять. Если по каким-то причинам он выберется, его месть может пасть на твоих родителей, Сайман.

‒ Думаешь, он пойдет против слов жнецов Грот? ‒ не особо поверил в это Саз. Может, Кон неплохо всех распределил, Саз не хотел сейчас бездействовать с этим Зедом, но один на один он многое чего бы с ним сделал. Скоротать, так сказать, время. Но вместо этого, Сазгаус вернулся к Мире и, подмигнул ей, поднял на руки так же, как поднимал ее бедное уставшее тело из ванны накануне ночью. Он ясно дал понять, что думает об этом сейчас: вспоминает и гордится. Нашел время…

‒ Если его обида будет высока, ‒ размышлял Кон, отвернувшись от парочки, ‒ я не удивлюсь.

Мара же бросила разочарованный взгляд на Зеда (за последние полчаса ее взгляд в сторону Зеда вообще не менялся), она подала свою руку Сайману и, просто позволяя себя вести, пошла следом.

‒ Эй, ты о чем думаешь? ‒ шепнула Мира и хлопнула Саза по груди. Сейчас было не до этого, но с другой стороны он удачно отвлёк ее от мыслей о своей судьбе. Стоило ожидать такого, если она помогала Кону и всем остальным. Она же думала, что, потыкав в бок богине смерти палкой, останется незамеченной. Вздохнув, Мира обняла Саза и буркнула ему в плечо: ‒ Доску прихвати, пожалуйста. Подождёшь немного? Я хочу с тобой за покупками.

Ей бы пойти с Сайманом сейчас, чтобы поискать защитных амулетов для себя, но и в лавках могло что-то найтись. В таком большом городе точно должны быть магические товары.

Сай молчал до самых ворот из дома, не зная, как начать разговор с Марой. Ей нужна была поддержка, он это знал, но немного даже гордился ей, потому что обычно Мара плакала, а сейчас держалась хорошо. Может, просто от шока ещё не отошла?

‒ Если захочешь поговорить о… Грот, я тебя выслушаю. Помни, что ты не одна, мы все через это прошли, ‒ осторожно заговорил Сай, когда они дошли до оживленных улиц. Но чтобы не заострять на этом внимание сейчас, перевел тему: ‒ Знаю один магазинчик небольшой, хозяин занимается пошивом меховой одежды, давай зайдём и купим тебе шубку, какая понравится, хочешь?

О том, что ей лучше не заходить в храм, Сай решил промолчать. Да и как-то было все равно, как на него посмотрят братья, если он явится на порог с откровенно одетой фейри. Наверное, как родители, как он сам бы посмотрел на себя ранее, но теперь… Его больше беспокоило внутреннее состояние Мары, и он не желал оставлять ее одну.

‒ Меня не пугает богиня и моя судьба, ‒ прошептала Мара, смотря куда-то себе под ноги, а не вперёд. Она вообще считала, что её домой поведут, но и не была против улиц. Не была против чего-либо. ‒ Я не могу поверить, что папа или мамы могли меня продать. Я все пытаюсь понять, кто это сделал. Кажется, я даже подозреваю, что это была старшая мама, она всегда была слишком амбициозной и любительницей быть везде и во всем первой, но…

Но почему? За что? Оправдана ли эта жертва? Почему Грот, а не Тали? Уже не спросишь, потому что именно старшая мама умерла. Знали ли об этом младшая и отец? Мара выяснит, но сейчас ей нужно просто переварить все. Она шла, думая о своем, совершенно не заботясь о шмотках и не отвечая на поставленный вопрос.

Сазгаус в это время взглядом пытался прожечьдоску, пока держал Миру на руках, но к ней все-таки подошел и выполнил просьбу, уложив кусок дерева на животик Мире.

‒ Уверена, что не хочешь её сжечь? ‒ поинтересовался он. ‒ Купим тебе хороший хрустальный шарик. Даже два. Или целую цепь шаров… Ты не видела такую штуку у Мары?.. Так, я пошутил!

‒ Мира. ‒ Но не успел Саз вывести подругу с сада, как её окликнул Кон. Кончено, в таком положении она не могла говорить с ним, и Саз повернулся так, чтобы друзья пересеклись взглядами. ‒ Я тут вообще-то один остаюсь. С ним. Либо Саз несет тебя в город, либо относит в кровать. Но я одновременно с вами ждать не буду, пока ты отдохнешь.

Это было справедливо. Кажется, они и забыли, что Кон вызвался охранять Зеда.

‒ Тогда вперёд, поспешим за покупками! ‒ слишком резво для обессиленной девушки Мира указала в направлении города, явно намекая на первый вариант. ‒ Эй, я тоже шучу, не смотри на меня так!

Да и наверняка у них будет ещё время, чтобы сходить в город и добрать недостающих вещей. Мира будет только тормозить Сазгауса, пока в таком состоянии, а оставлять Кона надолго и правда было несправедливо.

‒ А может, я тогда с тобой останусь? ‒ предложила она Кону. Все лучше, чем одной в комнате наедине со своими мыслями и предназначением, которое для нее придумали слуги Грот. ‒ В две головы что-нибудь придумаем, как в старые добрые времена.

Зед что-то замычал в листок, которым ему заткнула рот, но сейчас он мало походил на того опасного преступника, которого надо охранять. Как и все остальные, он переваривал произошедшее. Все его деяния, которые он совершал во имя Грот, были напрасны, и мало того, что не нужны ей, но ещё и во вред. Надо же было получить нагоняй от жнеца… И как ему жить теперь?

‒ Это оптимальный вариант, ‒ согласился Кон с улыбкой. Действительно, давно они не были вместе, а ведь с них и начался путь.

Сазгаус тоже удовлетворился этим решением и, вернувшись, опустил Миру на скамейку, куда подсел к ней Кон, там же оставил доску и строго наказал не изменять ему. Кон, конечно, взглянул на него убийственно, но промолчал. Зато, когда он ушел, ему стало настолько спокойно, как давно уже не было. Если не считать Зеда, на которого он все равно продолжал пристально наблюдать.

Это очень быстро выведет его и истощит. Но выбора не было ‒ на Миру он такую ответственность не собирается возлагать.

‒ И что ты об этом думаешь? ‒ спросил он мягко, радуясь, что наконец-то он мог с ней побеседовать… без всех.

***

Как бы Сайман ни пытался развеселить Мару, отвлечь её, но она никак ему не улыбалась, хотя порой подавала признаки жизни полуулыбкой или недовольным взмахом хвоста. Но в итоге все дошло до такой степени, что Мара просто отпросилась у Саймана.

‒ Спасибо тебе, но я хочу обдумать это все сама.

Это было правдой. Мара привыкла к самостоятельной жизни, и свои проблемы переваривала сама. Сайман просто видел в её взгляде, что это нужно. Да и если взглянуть оптимально, сейчас и правда лучше завершить дела без неё. На том и согласились.

***

Дома сына встретили обеспокоенные родители, но ничего страшного не случилось. Просто уже были дома все, кроме него… Почти все. Как оказалось, Мары-то дома все еще не было. Кон и Сазгаус дежурили у Зеда по очереди, но каждый из них выказал свое удивление, что Сайман пришел без фейри. Разумеется, первые мысли были самыми страшными.

‒ Она девочка взрослая, не паникуй так, ‒ не без беспокойства пытался усмирить Саймана Сазгаус. Второй хоть общался какое-то время с фейри на равных, оттого понимал, что она не пятилетняя девочка. А город большой, но приличный, учитывая, сколько тут было храмов.

Но Сайман не мог оставаться дома, пока Мары не было внутри. Зед тут, и это самое главное, но если ей пришло в голову вернуться домой? Может, поискать в порту или спросить, какие корабли в ближайшее время отплывают? Это была хорошая идея.

Но до порта он не дошел. Краем уха слыша от охмелевших мужчин о прекрасной чертовке с рогами, которая тут объявилась, Сайман расспросил у них, где она была в последний раз. Лучше бы он не знал.

Это была пивная, особенно популярная у прибывших туристов, недалеко от порта ‒ её невозможно было пропустить. Довольно веселое заведение, и в какой-то степени приличное. Там было дорогое разливное пиво самых разных мастей. Да и пусть там и были пьяные люди, дебоширов не терпели.

И черт возьми, она была там! Охмелевшая фейри была такая же, какой была в Прибрежном городе. Открытая, веселая, с искорками в глазах. И направлены они были на не то солнечного эльфа, не то голубоглазого блондина ‒ весьма красивого парня, если честно. И он уже был во власти Марвало. Стоя у стойки и как можно лучше оттопырив попу, чтобы незнакомец мог на неё иногда бросать взгляд из-за плеча, Мара с ним открыто флиртовала, и он уже готов был прямо тут перед ней упасть и ублажать так, как она только захочет.

Сайман не поймет. Это не только возможность повеселиться, но и снять напряжение, забыться. В выпивке, в объятиях мужчины…

В какой-то момент Сайман просто хотел уйти. Ему было больно, он чувствовал себя совсем жалким и был готов поддаться этой жалости к себе. С ней такое случилось, а она все равно за свое. Ее хоть что-то в этой жизни могло тронуть? Наверное, только мужчины и секс.

Вздохнув, Сай молча прошел внутрь, встал позади блондина, кашлянул и хлопнул его по плечу. Мужчина недовольно повернулся, намереваясь сказать что-то неприятное тому, кто посмел отвлечь его от разговора с сексапильной красоткой, но подавился, увидев перед собой жреца. А Сайман даже не собирался с ним разговаривать. Взмахнув рукой, он заставил деревянную стойку отодвинуть нового знакомого Мары.

‒ Пошли домой, ‒ устало сказал Сай и, подхватив Мару под руку, потащил на выход.

На миг Марвало даже отрезвела, увидев Саймана. Ну, это же не Прибрежная деревня, это большой город, ну как он-то тут оказался?

‒ Ч-что? Эй!

Никакие умоляющие взгляды на блондинчика не впечатлили его. Связываться со жрецом?! Нет уж, блондин был пока еще в своем уме. После неудачной попытки Мара попыталась вырвать руку из пальцев Саймана, но тот вообще ни в какую, и теперь до боли стало обидно ей!

Она так пыталась все сделать по-тихому, чтобы жрец не узнал, но вот как он её нашел?! И все равно уводит! Даже когда они решили (решили ли?), ей казалось, что он наконец-то принял её такой, какая она есть. А на деле просто не было повода вновь её уводить от мужиков.

‒ Сайман, хватит! ‒ Её голос звонким колокольчиком донесся до ушей жреца, только когда они оказались на улице, когда шумные разговоры не топили возмущение в общем гаме. Она уперлась ножками в каменную гладь дороги и попыталась скинуть руку жреца. ‒ Прекрати себя так вести! Это моя жизнь, и мне ей распоряжаться! Почему ты не оставишь меня в покое? Мне это нужно. Слышишь? Это моя природа! ‒ Все, что уже было сказано не одну сотню раз… То, что он слышал не одну сотню раз…

‒ Мара, у тебя хоть капля совести есть? ‒ спокойно спросил Сайман, никак не реагируя на ее крики. Просто устал, у него не было сил, чтобы отчитывать ее как раньше. ‒ Если тебе наплевать на меня, но ты могла предупредить Миру и остальных. Уже поздно, и все забеспокоились о тебе, когда ты не вернулась домой. Тебе твои утехи важнее спокойствия друзей? Мы все, знаешь ли, немного не в себе, и ни у кого нет желания искать тебя полночи в городе, которого ты не знаешь.

Отпустив руку, Сайман повернулся к Маре и посмотрел с привычным неодобрением, только во взгляде было что-то ещё, чего никогда не было раньше. Боль, разочарование? Он надеялся, что теперь они смогут понять друг друга, когда их связывала общая судьба. Как же он ошибался. Глупо было рассчитывать, что Мару будет волновать что-то, кроме нее самой. Ей же это нужно! Это ее природа! А то, что Сайман места себе не находил из-за нее; ребята остались без сна из-за Зеда, которого, между прочим, именно она настояла оставить ‒ плевать, пусть сами со всем разбираются. Секс важнее!

‒ Это ты прекрати себя вести, как эгоистка! ‒ рявкнул он на нее. ‒ Хочу напомнить, что твоя жизнь в лапах у злой богини. Если это беспокоит только меня, то иди, возвращайся к своим утехам!

‒ Это я-то эгоистка? ‒ в тон ему сказала Мара, и, получив свободу рук, упёрлась кулачками в бока, приближаясь к Сайману, будто пыталась задавать его. ‒ У меня есть одно желание, которое я не могу удовлетворить уже, черт знает, сколько! Из-за тебя, между прочим! Больше я ничего для себя не требовала, не привлекала внимания, не ныла! Это ты эгоист, Сайман! Вечно лезешь на рожон, будто всем остальным плевать на это, а я давай успокаивай каждый раз Зеда из-за тебя! Ты смеешь мне предъявлять претензии!

Конечно, в последнее время ей было не в тягость приглядывать за Зедом, но если вспомнить, что она чувствовала в первые дни!.. А этот придурок только подливал масла в огонь, и Мара порой даже не знала, как предотвратить конфликт! Ну да, лучше пусть псих бы ходил направо и налево без привязи!

‒ Ты меня душишь, Сайман! ‒ не понижая тона, но уже с каким-то отчаянным стоном продолжила Мара. ‒ Ты думаешь, мне легко терпеть тебя, который пытается быть рядом каждые пять секунд; который приглядывает, пытается защитить, пытается… пытается контролировать, черт возьми! Думаешь мне легко быть с тобой ‒ с тобой! Ты красивый, такой подтянутый, такой… такой мужественный! Быть с тобой, постоянно желая тебя соблазнить, контролировать это… Знать, что я тебе нравлюсь, но бояться, что только угроблю свою жизнь, потому что ты ‒ жрец. А ты не позволяешь мне даже сбросить с себя это напряжение.

Мара говорила всё громче и громче, и это еще не перешла на крик, но явно выбрасывала все то, что накопилось. Каждое слово было правдой. Она его хотела. Просто хотела. Он ей нравился, хоть она и не готова была кричать о вечной любви. Но пытаться… Уже надоело. Как глупо… уже устала…

‒ Мне это надоело, Сайман! ‒ Казалось, после такой тирады она должна была выдохнуть, ведь больше нечего было выбрасывать ‒ уже должна уйти из души вся сталь, что делала её только тяжелее. Но в глазах мелькнула злость, и Мара, вплотную подойдя к Сайману, ткнула ему пальцем в грудь и прошипела достаточно тихо для ушей, но очень громко для души: ‒ Либо ты запрещаешь мне подходить к другим мужчинам, но удовлетворяешь мои потребности сам, либо катись к черту, я буду делать то, что хочу!

‒ Думаешь, мне легче? ‒ с не меньшей злостью спросил Сайман, схватил запястье Мары и рванул ее руку вверх, чтобы она врезалась ему в грудь и оказалась с ним нос к носу. ‒ Ты постоянно вертишь своим соблазнительным хвостом перед каждым встречным. Думаешь, мне легко смотреть, как ты падаешь в объятия любого, кроме меня? Быть жрецом, хранить обеты и желать обладать не только твоим сердцем, но и телом. Я тоже устал… Устал от твоих выходок, устал держаться. Устал сопротивляться этому влечению!

Говоря все это, Сайман медленно напирал, заставлял Мару пятиться, пока они не скрылись в тени здания от света фонаря, и она не врезалась в стенку спиной. Он прижал ее ладонь к дереву за головой, а его вторая рука легла на изгиб ее талии, почувствовав пальцами тонкую полоску кожи, которая выглядывала из-под обтягивающей майки.

‒ Я запрещаю тебе подходить к другим мужчинам, ‒ прорычал Сай в самые губы Маре и впился в эти страстные лепестки, с упоением вновь ощущая вкус ее помады. Он мечтал об этом с тех самых пор, как вкусил ее «подарок» поутру. Желал жрецом запомнить ее губы на всю жизнь, целуя их наяву, а не во сне. Наконец-то это произошло, и теперь Саймана ничто не могло остановить.

А как же обеты жреца? Это было настояние матушки, сам он никогда не желал такой жизни. Родители его продали одной богине, затем заставили служить другой. Возможно, поцелуй ‒ это было первое, что он сделал по собственному выбору. Сейчас он был зол, и внутри бушевала целая буря эмоций, но он был уверен, что ни разу не пожалеет о том, что сделал. Быть может, они вовсе не вернутся из храма Грот, так хоть остаток жизни Сай хотел прожить так, как хочет он сам, а не как за него кто-то решил.

И Мара была более, чем удовлетворена таким ответом. Долгожданный стон от вкуса мужских губ, от вкуса его губ вырвался томительной песней. Хвост рвал и метал из стороны в сторону от возбуждения, от счастья и злости, с которой она терзала его губы. Жадно, сладко, горько — всё одновременно, но от этого не менее прекрасно.

Неужели это случилось? Неужели их все вопросы вот так разом решились одним махом? И было ли это… заключением их отношений? Да кто сейчас вообще об этом думал? Марвало наконец-то получила свою самую долгожданную конфету, которой собиралась насладиться, вбирать. Плевала на его мнение, потому что Сайман достаточно сыграл на её нервах. Это будет здесь и сейчас! Во тьме города Иль, рядом с пивнушкой, но с таким желанным мужчиной, который еще три минуты назад казался таким же недоступным, как солнце!

Марвало приняла роль жертвы, как всегда любила это делать в начале игр, завлекая мужчину, играясь на его инстинктах. У Саймана тоже они были, что он сейчас наконец-то показал. Обвив его шею ладонями, приподнимаясь на цыпочках, она двигала бедрами из стороны в сторону, талия двигалась плавно, показывая его пальцам, чего они были лишены три месяца. Её гибкость, нежность открытой, но в то же время закрытой кожи.

Мара сразу перешла к активным действиям ‒ её язык проник в столь противный рот Самана, когда он начинал читать свои нравоучения. Но сейчас такой горячий от той же злости, от её губ, от слов… Боги, знала бы Мара еще тогда, в каюте, какой был рот Саймана, она бы в то же утро изнасиловала его, как и делает это сейчас. Потому что язычок проникал в рот резко, без предупреждения, заставлял своего партнера с ним играться, ставил свои правила игры.

Одного этого поцелуя Маре хватило, чтобы улететь куда-то в космос. Воздуха не хватало ‒ она просто забывала, как нужно дышать. Голова приятно закружилась, а хвост, наконец-то найдя себе занятие, обвил ногу Саймана в самом верху, проверяя его готовность и желание.

Знала бы она, сколько лет ему приходилось сдерживать себя, не поддаваться всем искушениям, и только эта наглая соблазнительница сломала его защиту в пух и прах. Выпуская все свои греховные мысли, которые мучили его каждый раз, когда она была рядом, Сайман плотно прижимал Мару к внешней стене грязной пивнухи, но его абсолютно не волновал тот факт, что на том же самом месте какой-то моряк мог обжиматься с женщиной за деньги.

Сай был нетерпелив, будто ребенок, которому до этого момента разрешали только смотреть на любимую игрушку. Задрав майку Мары, он быстро нашел ладоням место на груди. Ещё совсем недавно он и подумать не мог, что когда-нибудь прикоснется к ней, и потому не мог насытиться, постоянно заставляя себя замедляться. Ее язык сводил его с ума, а нахальный хвост, коснувшийся того, на что не имел прав, заставил его резко толкнуться бедрами вперёд и выдохнуть. Но это позволило ему на какое-то время прийти в себя.

Сай разорвал поцелуй и заглянул в глаза Марвало. Что же он делал? А как же все его разговоры о чистоте души, о том, что предаваться греху можно только в законном браке? К черту все, он просто женится на ней и уже точно никуда не отпустит, ни к какому другому мужчине. Снова впился ей в губы, с ещё большей охотой вступая в игру с языком. Его руки переместились на бедра Маре, без ошибок находя край короткой юбки, будто он с точностью знал ее длину, Сай снова подался вперёд низом живота и одновременно толкнул ее на себя. Мантия жреца сейчас только мешалась, добавляя ткани между ними, штаны казались как никогда тесными, он приподнял Мару и прижал ещё сильнее к стене, придерживая руками за бедра, делал характерные движения, потираясь набухшим членом о низ ее живота. Он долго терпел, давно мечтал, а сейчас просто не знал, как будет лучше. Как доставить ей то наслаждение, которого она хотела. Как стать лучшим мужчиной для нее?

Мара как последняя шлюха издавала пошлые звуки, постанывала ему в губы, мычала, но она не привыкла сдерживаться, если хорошо. А с ним было чертовски хорошо. Раньше ее хотели… Просто телом, не душой, а Сайман хотел её всю без остатка, что он показывал своим нетерпением. Ей нравилось. Ей безумно нравилась его агрессия от незнания; нетерпение, отчего он не знал, что делать дальше.

Оказавшись в его объятиях, Мара обнимала его руками, ногами, да даже чертовым хвостом. Лишь бы теснее, лишь бы плотнее быть с ним. Но того было так мало. Она ждала слишком долго. Не только мужчины, но его самого. Терпеть еще? Всего пять минут прелюдий? К черту их! Сейчас! В себя! Без остатка.

У Марвало сносило крышу от его поцелуя. Хвост бессвязно делал какие-то попытки опуститься, нащупать что-то, но то и дело случайно попадала на собственное бельё, а нужно было отыскать край его штанов, путаясь в слоях одежды, в его треклятой зеленой мантии, которую Мара любила, но сейчас хотела сжечь!

И когда удалось, тонкий хвост проник внутрь, намекая, что он должен здесь найти. Обвив член, хвост сделал несколько движений, побуждая его немедленно снять с себя одежду, сделать наконец-то то, что они хотели оба: стать одним единым целым чувств, страсти и похоти. Он был гибким, но в нём не было мышц, потому никакого удовлетворения на стволе члена он не приносил. Только щекотка, невыносимое мучение в виде издевательств, дразнения.

Марвало считала это нечестным. Он тоже должен был сходить с ума; он не должен думать, он должен делать и кричать от восторга. Называть богиней именно её! Не Мигу, не Индру, не Суну, а Марвало!

Оторвавшись от его губ и заменив вместо своего языка пальчик, играясь с его языком, наслаждаясь тем, как он целует её, облизывает, проводит кончиком языка по всему основанию рваные линии, Марвало смотрела греховным взглядом на это и представляла, как такими же движениями она доставляла удовольствие самому Сайману. Но вместо этого опустила голову, осторожно, стараясь не задеть его лицо рогами, отыскала особенно скрытое место на шее ‒ около уха чуть глубже за воротом мантии и, покусывая кожу, закрывала каждый укус, каждую метку своими губами. Особенно нравилось ощущать его вкус, лаская языком так же, как он её пальчик.

С каждым таким прикосновением Сайман терял голову все больше. Он уже не мог сдерживаться и, раскрыв широко рот, отталкивая языком ее пальцы, он впился в шею Маре, возвращая жаркие поцелуи. Ее стоны были лучшим, что он слышал в жизни. И он хотел ещё больше и громче. Но для этого ему придется отпустить ее. Совсем ненадолго, но так не хотелось!

Зато он думал о том, что сделает сразу после этого. Поставив Мару на ноги, Сай снова поцеловал ее губы, обещая скоро вернуться к ней. Руки быстро справились с пуговицами на мантии, и он скинул ее с себя на землю. Мигу лучше не участвовать в том, что здесь будет дальше. Сайман развернул Мару к себе спиной и снова вжал в стену, но его руки проникли между ней и деревяшкой. Одна легла на грудь, мягко сжимая ее и играясь с сосками, а вторая прошлась по бедру, задирая и без того короткую юбку, нащупала белье, под которое он сразу забрался пальцами. Она была готова так же, как и он. Горячая и влажная. Нежно двигая пальцами, которые не были грубыми из-за работы, он проник внутрь нее, предвкушая, как на месте пальцев окажется его член, который продолжал гладить ее шаловливый хвостик.

Он не знал, чувствовали ли ее рога что-то так же, как кожа, когда он водил по ним носом, но очень скоро он переключился на ее плечи, смахивая носом лямку маечки. Он покрывал ее кожу поцелуями и горячим дыханием, а услышав звуки, которые издавали его пальцы, проникая в нее, его выдержке пришел конец. Рывком развернув к себе Мару обратно, он сам не понял, когда успел снять штаны, но вновь подняв ее за бедра, вошёл до самого основания, ловя ее стон губами. Или это был уже его? Плевать. Накрыв губы жарким поцелуем, он задвигался. Все мысли вылетели из головы. Он был в ней, а она в его сердце.

Как она этого ждала… Боги не знали её страданий, но эти ожидания того стоили. Выгнувшись в спинке и предоставив Сайману открывшуюся грудь и шейку, прося и моля его уделить и им внимания, Мара вжала затылок в стену и, закрыв глаза, кусая губы и облизывая их, стонала громко, наплевав на всё. Наверняка эти стены и улицы слышали куда более ужасные или громкие вещи.

Как он был хорош, и не скажешь, что первый раз. Был нежен, но быстр; его самообладание даже здесь проявлялось в осторожности при таком нетерпении. Мара все рвалась к его груди ладонями, забиралась под одежду, выискивая те места, на которых когда-то поставила свои следы, и совсем скоро она могла их оставить уже совсем не помадой. Но до этого еще было время. Сейчас же она просто наслаждалась сладкими проникновениями, унимающими жар в животе, который этот жрец постоянно разжигал и не позволял затушить с чужой помощью.

‒ Сайман… М-м-м. ‒ Она не замолкала, потому что иначе просто не могла выразить свои чувства.

Искусанные губы трепетно нашептывали его имя в перерывах между стонами, и очень быстро этот грешный жрец смог довести её до экстаза. До такого сладкого, которого Мара даже припомнить не могла.

Чем быстрее он становился, тем плотнее сжималось все внутри, и наступил миг, когда уже, казалось, все. Но время будто замерло, были лишь запах Саймана и его движения. Его шелковистые волосы в её пальцах и холод от стены. А этот ком внутри все не мог взорваться, заставляя Мару ощущать себя бомбой, находясь на грани, когда кайф уже просто было нереально стерпеть ‒ она бессознательно приподнималась в его руках, хотела передохнуть, вздохнуть воздуха, которого так не хватало. Но он входил, вбивался, не отпускал.

И как долго продолжалась эта сладкая мука ‒ Маране знала. Взрыв накопленной энергии был столь неожиданным, что она буквально попыталась слезть с Саймана, одновременно вжимаясь в него, впиваясь ноготками в спину и позволяя плотнее члену доходить до самой преграды. Она тряслась в его руках, кричала, извивалась, а он все не останавливался, продлевая эту болезненную, но до чего сладкую муку.

Сайман просто потерял себя в ее криках и изгибах. Кажется, ему даже было больно от того, как она впилась в него ногтями, но он этого не осознавал. Внутренние мышцы Мары сжимались на нем, подгоняя и его пик. Он все ускорялся, чувствуя, что вот-вот все случится.

‒ Мара… ‒ ответил он на ее зов и вышел. Его член долго пульсировал, изливая семя. Он весь дрожал и делал рваные выдохи, уткнувшись мокрым от пота лбом в плечо Маре.

Они сделали это. Сайман поддался искушению и взял Мару в темной подворотне, как портовую шлюху. Но она его просто вывела из себя! Хотела утех ‒ получила. Но, черт возьми, как же ему понравилось! Ее грязные стоны, пошлые звуки, когда он входил в нее, гибкость тела ‒ все это, стоило подумать, вновь заставляло его член встать. Но продолжат они в какой-нибудь другой, более подходящей обстановке.

Опустив осторожно Мару на ноги, Сай провел пальцами по ее довольному лицу и подарил нежный поцелуй. Всё-таки он тоже получил удовольствие и хотел отблагодарить за это.

‒ Чтобы я больше не видел, как ты ищешь удовлетворения для своей природы где-то на стороне, ‒ сразу заявил он на нее свои права, стоило ему только отдышаться. Надоело идти всем на уступки, теперь он будет брать все, что захочет. А хотел он Мару.

Марвало взглянула на него затуманенным, но таким счастливым взглядом, как только женщина могла смотреть на мужчину, который доставил ей наивысшее наслаждение. Она хотела кивнуть головой или что-то сказать, но вместо этого её улыбка становилась шире, а потом она и вовсе засмеялась, сама не понимая, отчего. От счастья, наверное?

16. Во власти Обмана

На следующее утро, когда все приготовления были закончены, Зед с завязанными глазами был брошен в лесу по пути на милость лианам Саймана. Они, конечно, скоро исчезнут, но Зед не должен был знать, где город, а где они.

Это была сначала долгая дорога через лес, и ничем она таким не отличалась. Деревья, рвы, холмы… Но это было время, чтобы подготовиться на магическом уровне. На первом перерыве Сай сделал амулет, предостерегающий об опасности волшебной стороны этого мира. На следующем привале Кон и Саз на новой купленной карте отмечали наиболее лучшие тропы. А уже ночью они готовили себе запас хвороста в заснеженные горы. Способности Саймана лучше поберечь. Неизвестно, что встанет на их пути.

И вот уже днём они ощутили спад температур. Становилось холоднее, влажнее, деревья стояли реже, да и травы уже почти не было. А впереди виднелись белоснежные горы, при виде которых Мара и Саз ужаснулись. Первая не встречала такие земли и пугалась, как они смогут их преодолеть. А вот Сазгаусу было там опасно. Ослепительный снег, подкрепляющий свое серебро солнцем, которое делало его ярче, будет играть с Сазгаусом злые шутки, и лишь Мира из всей группы знала его тайну. Но он и не скрывал. Когда они подошли так близко к горам, что были впереди лишь солнце и снег, он вдруг невесть откуда достал черную длинную ткань, похожую на шарф своей длиной, но совсем не он. Точнее не для этой погоды. Сазгаус немного отстал, чтобы не бросаться другим в глаза своей странностью, после чего сделал один обмот вокруг глаз. Ткань была совсем тонкая, через нее можно было видеть, хоть для нормального человека такое зрение было пыткой. Пытка и для Саза, но так он хоть мог сохранить зрение.

Кон вместе с Мирой уже прошли через огонь и воду в своем путешествии, поэтому они были готовы ко всему. Да и Мира рискнула подглядеть у призраков, с какой стороны лучше подойти к храму. Конечно, те духи были достаточно старыми, но рассказали про старый торговый путь через горы. Сайман подтвердил, что такой действительно был, но после того, как часть суши за горами ушла под воду вместе с городом, который там был, им больше не пользовались.

Сайман опять занял роль ведущего, так как уже бывал в этих местах с отцом, правда еще совсем маленьким. К сожалению, раздобыть информацию про сделки в храме не удалось, так что им все-таки придется спрашивать у первоисточника. Зато для Миры монахи сплели браслет, который должен был защитить ее от злых духов.

Ступив на тропу, все по большей части старались держаться молча, потому что никто не знал, какие опасности могли их подстерегать на пути. Для схода лавины горы были еще слишком низкими, но рисковать лишний раз никто не хотел.

‒ Давайте, наверное, сразу найдем место для ночлега, чтобы темнота не застала нас врасплох, ‒ предложил Сайман, поднимая ворот меховой куртки, чтобы ветер не задувал. ‒ А уже завтра преодолеем большее расстояние.

‒ Поддерживаю, ‒ согласилась Мира. ‒ Ночью станет еще холоднее, тем более наверху, а на открытом пространстве мы вряд ли разведем костер из-за ветра.

‒ А что искать? ‒ не понимала Мара. ‒ Мы на открытом пространстве! Тут куда не плюнь ‒ место для ночлега.

‒ Нам нужно поискать место, где можно спрятаться от ветра, ‒ терпеливо объяснил Кон, следуя вперед. ‒ Если повезёт найти какой-нибудь снежный овраг ‒ лучшего и быть не может. Это защита от ветров. Если у скал ‒ защита от ветра, но в щелях и горах может подстерегать опасность. На открытом пространстве на нас могу… ‒ Кон обернулся, чтобы встретиться с той, кому были обращены все эти слова, но резко остановился. ‒ Что это с тобой?

Разуметься, он увидел Сазгауса. Тот улыбнулся, и благо из-под черной вуали были видны губы, после чего пожал плечами. Мара так вовсе подняла его на смех, но он не обиделся. Он знал, что выглядит смешно.

‒ Попробовать поохотиться? ‒ предложил он.

‒ Идея хорошая, ‒ согласился Кон. ‒ Пока есть возможность, лучше экономить еду. Ты тогда ступай с Сайманом, мы с девочками пойдем дальше искать место. Отыщите нас по следам.

И они разделились. В горах должны были водиться козлы и птицы, а самые страшные хищники, которые могли им попасться, ‒ это гарпии, но по сведениям они должны были водиться ближе к воде. Так что Сайман и Сазгаус без каких-либо трудностей могли раздобыть еду охотой. Разве что Сай не любил это дело и предпочитал всё-таки пищу растительного происхождения мясу. Но спорить ни с кем не стал. Он вообще после того вечера стал гораздо спокойнее, меньше злился и не вступал ни с кем в перепалки.

Остальные отправились дальше на поиски подходящего места. По дороге им встретилась расщелина, но оказалась сквозной, и потому не подходила. Казалось, ветер в узком пространстве задувал только сильнее. Пришлось искать дальше, но место отметили на тот случай, если больше ничего не найдется поблизости. Тут хотя бы с одной стороны Сайман мог загородить проход деревьями.

Дальше на пути им попалась небольшая неприятность в виде обледенелой тропы. Видимо, днём здесь иногда бывало настолько тепло, что снега подтаивали, а после покрывались ледяной коркой. Маре было труднее всех, потому что она впервые попала в такое место, но с помощью Кона все перебрались без приключений. И в конце их всё-таки ждала награда в виде пещеры, которая оказалась достаточно глубокой, чтобы вместить в себя всю группу. В глубине был проход, но для человека слишком низкий. Завалив его камнями, путники могли спать без опаски, что к ним кто-то проникнет сзади.

Свалив хворост в кучу, Мира принялась разводить огонь, а Мара ей помогала, чем могла ‒ сложила домик из палок, чтобы легче разжечь было. В это время Кон отложил себе часть, чтобы с помощью веревок смастерить лежанки для всех. Хоть одежда у них была меховая, но спать на голом камне ‒ то еще удовольствие. Его мама хорошо обучила, как выживать в любых условиях, поэтому его навыки были чуть ли не самыми востребованными в группе. Конечно, Сайман мог вырастить что-нибудь подходящее для кроватей, но лишний раз его силы тратить никто не хотел.

К тому моменту, когда Кон закончил, вернулись и Сазгаус с Сайманом и добычей, точнее с частями бедного горного козла, которому не посчастливилось попасться на глаза путникам. Сайман немного был в шоке от того, как безжалостно Саз разделал тушу на части и взял только то, что они могли зажарить себе на ближайшие пару дней пути. Хотя сам помогал словить животинку. Но Сай всю дорогу не переставал молиться за бессмертную душу их жертвы и обещал, что это мясо обязательно съест, чтобы его смерть была не зря.

‒ А не много? ‒ спросила Мира, смотря на четыре ноги в руках Саймана и два шмотка мяса у Сазгауса. Хотя на пятерых, возможно, и в самый раз, чтобы сытно поужинать, и еще на завтрак осталось.

‒ Много, ‒ кивнул Сазгаус, бросая в лицо Кона туши. Тот только и успел схватить до того, как они упали на землю, но в шоке от настроения Сазгауса. ‒ Но если вы меня ещё раз отправите на охоту с этим… С этим! ‒ даже косого взгляда не было на Саймана, но все поняли, о ком шла речь. ‒ То мяса будет ещё больше!

‒ Что не так? ‒ рискнул задать вопрос Кон.

‒ Я его вздохи и ахи слышал на несколько метров вперёд! Мало того, что чуть добычу не распугал, так ещё и всю дорогу свои молитвы шептал! А ещё настоял, чтобы я забрал все! Куда нам все? Я тащить буду? Мы зря вяленого взяли? Зря его семена!..

‒ Успокойся, Саз, ‒ прикрикнула на него Мара, на что тот удивлённо поднял бровь. Это с каких пор она жреца защищает перед ним? Обычно рада тому косточки перемыть, а тут:.. ‒ Нам же лучше! Да, груз! Зато голодать не нужно.

‒ Она права, Сазгаус, ‒ спокойнее сказал Кон. ‒ И ты прав ‒ это лишний вес, но мы хоть будем сыты. Сыт ‒ тепло, тепло ‒ сила.

‒ Да пошли вы… ‒ фыркнул Саз, подсаживаясь к Мире, ища в ней справедливость.

‒ Вот сами и понесете, ‒ пришла ему на поддержку та. Она улыбнулась Сазу и погладила по руке, хваля за проделанную работу. ‒ Твоя порция будет самая большая.

‒ Мы убили бедное животное, его мясо не должно пропасть зря! ‒ повторил Сайман то, что уже говорил Сазгаусу. Он подошёл к Кону, чтобы помочь с готовкой, но и про Мару не забыл, улыбнулся в знак благодарности за поддержку. ‒ Мы должны извлечь максимальную пользу. Вот поэтому я предпочитаю растительную пищу животному.

Смастерив из веток подставку под мясо над костром, но так, чтобы огонь не касался их, Сайман вместе с Коном нарезали куски поменьше и принялись за готовку. Очень скоро от огня потянулся великолепный запах жареного мяса, что даже Мира, которая тоже любила овощи больше, не могла удержать слюну. Но пока все готовилось, у них было время разложить подстилки на лежанках и обустроить место для сна. Сайман сделал решетку, чтобы загородить вход пещеры, но не мешать дыму от костра покидать ее, после чего сел рядом с Марой и, как остальные, ждал мяса.

Девочки быстро согрелись, да они вообще все время в пещере провели. Кон тоже считал, что довольно тепло, в его-то шубке. Сазгаус согрелся после охоты, а когда ему вручили мясо, так вообще добреть на глазах стал. Как только первые лучи солнца скрылись, он снял с глаз ткань и повязал на шею до следующего восхода. С непривычки, правда, от костра щурился, но он не был ему так страшен, как ослепительная белизна окружения.

Первое время они проводили в молчании. Кого-то это напрягало, кому-то было плевать. Кон, да и Сазгаус, когда заметили, как Мара нежится к Саману, а тот даже не шарахается, удивились, и только Саз подумал: «Всё-таки захомутала, чертовка». Это было ожидаемо. Он сам же обнимал свою ненаглядную, случайно зацепившись позади неё за сумку, где ощутил что-то деревянное. Неужели с собой взяла? И зачем? Что она собралась с доской в горах делать? Когда Мира посмотрела на него, поймала его усталый взгляд, он только покачал головой:

‒ Зачем ты её с собой взяла? ‒ спросил он, и не стоило догадываться, о чем речь. Даже Мара поняла, но рот не открыла. А то ей бы сразу выставили счет за надорванную спину за кучу её купленных (на обменные камни Саза) совершенно не зимних вещей! Это хорошо, что в её сумку глубоко никто не заглядывал.

‒ Вдруг эти придурки опять захотят с нами связаться, ‒ ответил за подругу Кон. ‒ Или нам понадобится подсказка.

‒ Шар намного компактнее, ‒ фыркнул Сазгаус.

‒ Зато не так эффективен.

‒ Я вот сейчас смотрю на наши вещи, ‒ вздохнул Саз, обводя взглядом восемь сумок, четыре из которых были рюкзаками, ‒ и что-то мне кажется, что мы много взяли.

‒ Мы вошли на самые голодные и холодные земли, Саз, ‒ спокойно, как маленькому ребёнку объяснил Кон. ‒ Здесь хищник хищника за кусок мяса готов убить. Мы должны быть готовы ко всему.

Уж кому, как не ему об этом знать. Мама ему расказывала о своих приключениях в горах. Она, правда, не говорила, почему там оказалась, но рассказала, с чем им пришлось столкнуться. Благо тут им лавины не грозило ‒ не та гора и не столько снега.

‒ В прошлый раз мы с Коном заблудились в трёх пещерах, ‒ подтвердила Мира его слова. ‒ Хорошо, еды с запасом взяли, а то получилось бы как с пустыней. С водой мы тогда не рассчитали.

Облизнув стекающий по пальцам жир, она скосила глаза на сумку, в которой лежала доска. Если честно, у Миры просто рука не поднимается оставить ее где-то. Мало того, что ее влекло к этой силе, так ещё и Саз сильно постарался, чтобы достать эту деревяшку из дома рыжего ублюдка.

‒ На подходе к храму я бы хотела поспрашивать, что нас может ждать там, ‒ ответила Мира Сазгаусу, вздохнула и отвернулась от доски. ‒ Все лучше, чем идти в неизвестность. А знаки в хрустальном шаре не всегда легко трактовать, Кон не даст соврать, сколько мы блуждали из-за этого. С доской более или менее понятно, о чем речь.

‒ На мой взгляд, с шаром было не так… опасно, ‒ осторожно сказал Сайман, взглянув на Миру. По ее лицу было видно, что она и без этого знала, как непредсказуемо использование доски.

‒ Я научусь, ‒ шепнула она и спрятала лицо за своей порцией мяса. Одно дело знать, а другое ‒ слышать, как об этом говорят остальные. И все равно она была готова рисковать каждый раз, что в нее кто-то вселится, когда нужно было поговорить с духами. Оставалось надеяться, что рано или поздно она всё-таки освоит технику, а до тех пор полагалась на защитный амулет.

‒ Ну, учиться во время пути… Во время опасного пути, между прочим, ‒ заметил Сазгаус, ‒ не самая хорошая идея.

‒ Ты весь вечер будешь ныть? ‒ устало вздохнул Кон и взглянул на товарища. Тот открыл рот, подумал, закрыл. Действительно, что-то он сегодня вечером совсем был не в настроении. Может, ему не нравился холод? Какая-то незащищённость? То, что ему приходится ходить в тупой повязке? Но Саз согласился, что-то он перебарщивал вечером с ядом. Того и гляди, на завтра не останется. Кон, удовлетворенный этим, улыбнулся и, протерев губы от жира салфеткой (откуда взял?!), спросил остальных: ‒ Что будете делать, когда все закончится?

‒ Найду себе дом, ‒ тут же подхватила разговор Мара. Или просто взгляд Кона первым упал на нее, но она даже никому не дала успеть подумать. ‒ Всё-таки эти приключения ‒ не мое. Я хочу получить то, что потеряла в Прибрежной деревне.

‒ А я туда, куда и Мира, ‒ пожал плечами Саз. ‒ Дома у меня нет, крыши над головой тоже. Зато всегда при деньгах.

‒ Только вот каким способом получены эти деньги? ‒ фыркнул Кон, жалея, что добавил к предложению вопросительную интонацию. Всем ясно, откуда. И хоть бы Саз чуть-чуть стыда испытал!

‒ Зато способ верный!

‒ А работать не пробовал? ‒ спросила с улыбкой Мара, на что и получила законный вопрос на вопрос:

‒ А сама?

‒ Ты же хорошо шьешь, может, правда попробуешь открыть свое ателье? ‒ спросил Сайман у Мары, повернув к ней свое лицо. Но он сразу же свёл брови вместе и строго добавил: ‒ Только нормальную одежду тоже делай, а не всех поголовно в мини одевать.

Но хмурился он недолго, а когда улыбнулся, хотел потрепать Мару по голове, но руки из-за мяса были грязными, поэтому Сайман осторожно боднул ее своей, чтобы она не думала, что он на нее ругался. А потом он увидел ухмылку Сазгауса, и что он все понял. Сайману не то чтобы было совсем все равно, всё-таки он жрец, но и отрицать ничего не собирался. В прочем как и оправдываться.

‒ Что касается меня, то я пока не решил, ‒ пожал плечами Сай. Он все ещё думал над предложением Кона отправиться с ним после всего, но теперь Мара была с ним, и просить ее путешествовать, когда она ясно выразилась, что это не для нее, он не мог. Позднее, может, они и поговорят на эту тему, но уж точно не при всех.

А Мира удивлённо смотрела на Сазгауса с тех самых слов, что он пойдет за ней. Не ожидала от него такого, но ей было приятно слышать это, и оттого на лице появилась счастливая улыбка.

‒ Ну, я не знаю, куда нас занесет после всего, но возвращаться в цирк я точно не хочу, как и останавливаться на одном месте, ‒ размышляла Мира, почесывая подбородок. Да и нельзя им будет осесть где-то, учитывая «работу» Саза. Взглянув на него, она спросила: ‒ Что думаешь насчёт Летарта? Кон рассказывал, что после войны королевство процветает. Можно взглянуть, заодно проводим Кона до дома, а потом отправимся куда-нибудь ещё.

‒ А сам-то ты куда? ‒ спросил Саз Кона. ‒ С нас выпытал, а сам-то куда нос навострил?

‒ Домой, ‒ сказал Кон, откусывая немного мяса, но от него ожидали ответа, и он продолжил. ‒ Мира знает. Моя семья владеет сладостями по всему материку. В последнее время дела идут особенно успешно. И мать хотела передать мне дело.

‒ О, так ты… сладкий Кон? ‒ засмеялся Сазгаус. ‒ Точно! И почему я раньше до этого не додумался? Ты ж весь такой сладкий, приторный и воздушный! Самого, небось, из пастилы какой-нибудь сделали.

‒ Да брось, Саз, это очень интересно! ‒ махнула на него рукой Мара. ‒ Я люблю сладости! А где-нибудь здесь можно попробовать их?

‒ Мы наладили поставки с Иденией. Тут я тоже хотел. Заодно и посмотреть, насколько я хорош в этом деле, но… не удалось.

Было не очень обидно, все-таки он не смог заключить сделку из-за того, что его за раба какого-то приняли. Но все равно неприятно. Хоть бы родителям доказал, что он уже достоин взять бразды правления компаниями.

‒ И что сладкий Кон будет делать дома?

‒ Клянусь, Сазгаус, я когда-нибудь тебе накостыляю!

‒ Завернешь меня в сахарную вату? ‒ Почему-то Сазу это было очень смешно. Наверное, он просто считал, что сладости, выпечка и так далее ‒ это женские уделы. Конечно, если в семье один наследник, там без разницы, лишь бы наследство передать. Но все равно было забавно. Учитывая, какой Кон порой действительно был неженкой. Как сейчас с этой салфеткой. Даже Мара с Мирой рот не вытирали!

‒ Да перестань ты уже, ‒ не выдержала Мира и пихнула его под ребра. Пусть спасибо скажет, что руки и ноги в покое оставила, но друга в обиду давать не могла даже Сазу. ‒ Можно подумать, ты сладости не любишь. Их все любят! Это тебе не самому пироги печь. Какая кухня должна быть, чтобы обеспечивать два материка? И раз уж на то пошло, мужчины готовят лучше. Вон, смотри, какое мясо сделали!

И она с удовольствием откусила ещё кусочек, чтобы показать, насколько ей нравится мясо, которое получилось у Кона и Саймана.

‒ Не спеши, а то подавишься, ‒ засмеялся Сай. ‒ Я вот тоже люблю сладкое. Если будем возвращать через Иль, покажу тебе один магазинчик, хозяйка делает такие пирожки с дыркой внутри, называет их пончиками. Недурные на вкус.

‒ А вообще, заверни его в сахарную вату! ‒ предложила Кону Мира, бросив игривый взгляд на Саза, наклонилась к его уху и тихо шепнула: ‒ Посмотрим, сколько времени займет, пока я доберусь до самого сладкого.

Ребята засмеялись и спокойно продолжили обедать.

***

Время шло. Шли дни. Они углублялись все дальше в горы. Кон их вел, прокладывая дорогу, а замыкал цепочку Сазгаус, хотя самой медлительной была Мара. С каждым днем, чем больше они были окружены снегами, он видел все хуже. Платок его спасал, на слепоту требовалось больше времени, но так как он продолжал видеть окружающий мир, пусть через слабую пелену, глаза вечерами подводили его, ведь уже без вуали он продолжал смотреть на огонь.

Это им не мешало. Путь их был легок и спокоен. Пару раз выстрелом Кон отгонял каких-то хищников, которые не встречались ранее с оружием. Саз был прав в том, что лишний груз в виде мяса им был в тягость, но были и правы Сайман с Коном ‒ они еще ни разу не воспользовались силой жреца и не потратили запасы вяленого мяса. Холод им был так не страшен. Они хорошо подготовились, а ночами спали плотно прижавшись друг к другу.

Так они дошли до перевала Бартимеуса, где их застала первая непогода. Ребята на своих шкурах ощутили, что такое настоящая метель, а не тот легкий снегопад, который встречал их зимами внизу на земле. Самую легкую ‒ Миру, в прямом смысле сносило. Ей приходилось постоянно держаться за Сазгауса. Ветром снесло его вуаль, а глаза застилали снежинки, из-за ветра которые превращались в самые настоящие пронзительные иглы. Снега было по колено, и страдало не тольколицо, но и ноги, потому что снег заполнял ботинки. Видимость была на нуле. Кона было практически не видно из-за его белых волос и белой шубки, и его вечно приходилось кричать:

‒ Кон, подожди! Мы не поспеваем!

Но он их просто не слышал, и когда решил проверить группу, смог найти их лишь благодаря черному пятну в виде Сазгауса. Он вернулся к ним, пересчитал и чуть не упал от неожиданного особенно сильного порыва ветра в спину.

‒ Мы не можем больше идти! ‒ громко объявил Сазгаус.

‒ Здесь мы тоже не можем остаться! ‒ кричал Кон. ‒ Нам нужно идти дальше!

‒ Мы ничего не видим! ‒ Но последний крик был не услышан, потому что Кон уже повернулся спиной и готов был идти, но Сазгаус успел поймать его за плечо и развернуть к себе. ‒ Одумайся! С нами женщины! Пурга может не окончиться ночью. Кон, мы просто потеряем силы!

Он понимал, что Саз был прав, но он не видел выхода ‒ оставаться им тут правда было нельзя. Они находились посреди белоснежной пустыни, которая сейчас из-за пурги в прямом смысле стала грязно серой ‒ солнце не освещало им путь, но и не слепило хотя бы. Зато пурга не давала просмотреть даже на десять метров в округе. Кон попытался разглядеть Мару и Миру. Девушки жались друг к другу, и сейчас от пронизывающих ветров их не защищала даже одежда. Рога Мары и вовсе обледенели, а по уже давно неухоженным стволам замерзли сосульки. Мира тряслась, прижимая к груди ручки в рукавицах, сгибалась от тяжести рюкзаков, которые сейчас всем казались слишком тяжелыми. Они должны были спрятаться от пурги. Сейчас, наверное, они впервые применят силу Саймана, потому что более, чем сейчас, она еще не была нужна. И взглядом, которым Кон взглянул на Саймана, сказал все это.

Сай тоже огляделся, выискивая в этой пурге хоть какие-то темные пятна, которые могли бы оказаться горой. Но даже если бы ему удалось что-то рассмотреть, это ещё не означало, что там будет пещера, а идти на ощупь было просто опасно. Им придется остаться здесь, а для этого нужно укрытие.

Немного подумав, Сайман запел, мысленно молясь, чтобы Мигу его не оставила в момент нужды. К счастью, поступление обетом никак не сказалось на его силе, хотя лианам долго пришлось пробиваться сквозь промерзлый камень и толщу снега. Делая их плотнее и заставляя переплетаться, он воздвиг приличных размеров шалаш, чтобы поместились все пятеро, пусть и не в полный рост.

‒ Заходите! ‒ крикнул Сайман. Сначала он пропустил всех остальных, чтобы удостовериться, что места действительно хватит, а уже потом, пригнувшись, сам проскочил внутрь и закрыл брешь за собой, чтобы ветер не мог проникнуть внутрь ни с одной стороны. Лишь в самом верху осталась дырочка, чтобы поступал свежий воздух.

На Миру и Марвало было жалко смотреть, и в первую очередь Сайман потратил много времени, чтобы их отогреть. Частичка тепла досталась Кону и Сазгаусу, и только потом Сай согрел немного себя, после чего сел на очищенную от снега землю, обнимая Мару.

‒ Переждем ночь здесь, ‒ предложил он. ‒ Идти дальше по темноте будет ещё большим самоубийством. Остаётся только надеяться, что снег тоже успокоится.

‒ До пурги было три часа примерно, ‒ задумчиво произнес Кон, снимая капюшон с головы и проверяя прочность лиан. ‒ Если мы тут до утра, Сайман, не увеличишь позже размеры? Чтобы мы и костер разожгли, и лежанки смастерили.

‒ Ай, Саз, это мой хвост! ‒ перебил крик Мары, и все обернулись.

‒ Ой, прости. ‒ Саз огляделся. Он тискал Миру, но видел лишь размытые пятна. А так как у девочек были одинакового цвета шубки, сейчас их было трудно различить. Но вот соседствующий силуэт точно принадлежал Мире, к которой он подошел и обнял, растянув свою одежду и прижимая её к себе, так же сбоку её укутав своими тканями, как бы согревая. Хоть Сайман и постарался, но пока не было огня, Саз хотел сохранить её тепло как можно дольше.

‒ Сазгаус, все в порядке? ‒ неуверенно спросил Кон. Он-то до сих пор не знал о его слабости. Да никто не знал, кроме Миры. Он не скрывал, но никто не мог догадаться, потому что до сего момента (не считая черного шарфика) он не вел себя странно.

‒ Да просто много снега в глаза попало, ‒ отмахнулся он с улыбкой, после чего посмотрел на Саймана: ‒ Слушай, жрец, а сможешь отдельную комнатку сделать для нас? Думаю, и Маре нужна разрядка, сделай еще для себя.

‒ Лучше бы ты с горы свалился, ‒ выдохнул Кон, видя, что с Сазом все в полном порядке.

‒ Поешь лучше, ‒ заткнула Мира Сазгауса, сунув ему в рот кусок вяленого мяса из своей сумки. Использовать силы жреца для развлечения она точно не собиралась, да и время и место были неподходящими. Но все же она была благодарна Сазу за заботу и отвечала на объятия своими, желая и ему подарить побольше тепла.

‒ Хорошо, думаю, получится сделать пошире, ‒ согласился Сайман, полностью проигнорировав выпад Сазгауса. Хотя в его сторону все же послал неодобрительный взгляд и подобрал хвост Мары ближе к себе, чтобы его больше никто не задел. Да и слова всё-таки не оставил без ответа: ‒ Я вам не строитель, чтобы отгрохать особняк с пятью комнатами за пару минут.

Сайман еле сдержал желание сделать для Саза персональный гроб, чтобы запереть его в нем и выкинуть на улицу. Только из-за Миры сдержался, потому что та скорее всего отправилась бы за ним, несмотря на вьюгу. А уж ее смерть Сай не хотел носить на своей совести.

‒ Болят? ‒ тихо спросила Мира, пока Сайман с Коном обсуждали, как улучшить их условия на сегодня. Она осторожно провела пальцами по лицу Саза, убирая волосы с глаз, заодно показала, о чем именно спрашивала. Солнца не было, но вокруг них весь день была белизна, да и снег то и дело летел в лицо, в какую сторону не повернешься. Притянув его к себе, она предложила спрятаться у нее на плече от всех. ‒ Отдохни, пока есть время.

‒ Спасибо, ‒ прошептал он, усаживаясь и утягивая её за собой, прижимаясь спиной к самодельной стене. Он и правда спрятался, но лишь в её изгибе шеи и плеч, утыкаясь туда носом и закрываясь глазами в волосы. Улыбка не сходила с его лица, на все слова ребят очень хотелось ответить. Да и ему нужно было ответить! Когда Кон и Сайман на него злились, они хотя бы отвлекались от проблем. Так казалось полукровке. ‒ Они не то чтобы болят, но вижу очень плохо… ‒ прошептал он ей в шею, щекоча прохладным дыханием. Если честно, то, что творилось с глазами после пустыни ‒ такого с ним еще не было. Платок его защищал, но вот только его больше не было.

Кон и Сайман решили пока передохнуть и подкрепиться тем, что было, обсудить путь, проверить карты, и уже потом, когда Сайман восполнит потерянные силы, расширить их защиту и уже начать укладываться. Но даже первое Кон не мог начать. Попросив подождать, упираясь одной рукой о стену, он снял сапоги и начал вытряхивать с них снег. Согласившись с хорошей идеей ‒ другие стали делать так же. Надо бы себя избавить от снега, а то тепло Саймана сейчас просто пропадёт.

Так и провели они этот вечер в обсуждении дальнейшего пути. Судя по карте храм был уже близко, но оставалось перебраться через самую высокую гору. По крайней мере, чем выше они будут подниматься, тем меньше шансов снова угодить в непогоду.

Когда развели костер и все сытно поужинали остатками мяса, Сайман широко зевнул и предложил передохнуть после тяжелого дня.

‒ Если будет холодно, будите меня, согрею, ‒ сказал он. ‒ Но что-то я совсем выдохся, в сон клонит.

И даже очередная идиотская шутка от Сазгауса не смогла помешать ему удобнее устроиться, притягивая Мару к своей груди, и закрыть глаза. Постепенно и все остальные последовали его примеру.

***

Глухая ночь ‒ это как раз для этого места. На многие мили вокруг не было ничего, чтобы портило дивный пейзаж снежного покрова и черно-синего неба, усыпанного миллионами ярких и не очень звёзд. Снега окрашивались от тёмного неба с примесью серебреных точек в красивый, какой-то фиолетовый оттенок. Может быть, если хорошо прислушаться, можно было услышать то самое выражение «трещит мороз». Порой, и правда что-то трескалось, но это было так далеко и так незаметно.

После пурги всегда бывало спокойно. Особенно в этой поляне горных массивов. Тишина, пушистый, только что выпавший снег благодаря луне подобно звездам сверкал то тут, то там. Иногда дул ветерок, принося с особой мороз с самых пиков гор, поднимал вверх лежащие снежинки и накрывал ими неестественный для этих мест объект. Хотя сейчас это уже была полноценная снежная горка ‒ пока снег не расчистить, и не понять, что здесь был самый настоящий купол из плотно сжатых лиан. Оттуда пахло теплом и мясом. Пахло чем-то весенним.

Внутри купола не было снега. Но были пять людей, прижатых друг к другу и мирно спящих в таком же спящем месте.

Они не слышали скрип снега. Медленный, одиночный… Кто-то шел именно в их сторону. И чем ближе скрип был, тем отчетливее становился женский смех. Тихий. Боящийся разбудить мирно спящих людей. Не было фигуры, которая бы оставляла за собой следы тонких женских ступней, но сами следы были, хоть не было им свидетелей. Не было свидетелей и тихой песни:

‒ Спите, мои дети, сладко.

Мано уложит в кроватку,

Навеет вам сладкий сон.

Пойте, снега, в унисон.

И под звуки этой песни вновь появлялся ветер, подбирающий снежинки и круживший их вокруг снежного неестественного холмика. Их становилось все больше и больше, но они не пронзали, как во время вьюги. Они искали проход к спящим людям, и когда находили, под песню неизвестной мягко ложились им на лицо.

17. Жизнь без Смерти

‒ Кон Бартоломью! Если ты сейчас же не проснёшься, я позову Ральфа!

На эту угрозу матери Кон не мог не среагировать. Он открыл глаза и резко выпрямился, показывая родительнице, что встал. Но это было физически. Знала бы она, с каким трудом ему нужно было держать глаза открытыми.

‒ Так-то лучше. Быстрее просыпайся и одевайся. Это первый раз, когда вы с братом будете наравне с отцом стоять во время казни. Пора бы уже приобщаться к правящей деятельности!

Кон застонал, давая матери понять, что он об этом думал. Все равно он лишь второй сын короля. Ему трона не видать, так зачем он должен наравне стоять с королем и первым наследником? Опустив голову, он спустил босые ноги на пол, но боковым зрением увидел, что мать не собиралась покидать его покои. Она улыбнулась, подошла и, сев на кровать, обняла сына.

‒ Кон, ты такой же сын короля, как и Ричард. Ты не последний человек в семье, и должен также участвовать в жизни королевства.

‒ Я буду там только потому, что ты попросила отца это сделать, ‒ буркнул Кон.

Со стороны отца любовь была, кончено! Но… Кон чувствовал всем нутром, что его старший брат получает то, чего не получал сам Кон. Что? Он не мог сказать. Это было что-то необъяснимое, неосязаемое. Да даже взгляд… Король Генрих смотрел на своих сыновей по-разному.

‒ Не говори глупости, Кон, ‒ сказала мать и взяв подбородок сына, повернула его лицо на себя.

У Кона была прекрасная мать. И внешностью и голосом, но вот характер у неё был страшен. Точнее королева Айка была страшна в гневе, и об этом знал каждый слуга в замке. Добиться от неё состояния берсерка было трудно, но если получалось ‒ беги.

‒ Ты ‒ принц Конрад Бартоломью, второй наследник королевств Летарта, Люция и Серии. И наступит день, когда ты тоже будешь править. Твоему отцу очень трудно держать три королевства, и когда придет время, один сын будет править Летартом, а ты ‒ Серией.

Кон улыбнулся матери, но кисло. Он все равно не будет королем Серии, потому не понимал, отчего так матушка над ним хлопочет. Будто бы жалела, что отец на него смотрел как-то… Не так. Да и если подумать, у королевы тоже было разное отношение к сыновьям, но наоборот ‒ она смотрела на Кона с куда большим обожанием, хотя и второй сын не был обделен горячей материнской любовью.

Что-то странное было в их отношениях, но Кон считал, что так всегда в королевских семьях.

‒ Так что просыпайся, малыш, ‒ сказала мать и поцеловала лоб Кона. ‒ Казнь в двенадцать. А после вы с Ричардом вместе с отцом посетите совет.

***

Толпа кричала и бросалась всем, что попадало под руку.

‒ Убийца!

‒ Вор!

‒ Вздернуть!

‒ Убить!

Бедолага, которому посчастливилось стоять с веревкой на шее не выглядел хорошо. Его пытали и били, пока он был в темнице и не сдался (точнее не видел смысла скрывать), он рассказал о своем заказчике, который стоял слева от него с такой же веревкой на шее.

Но несмотря на летевшие помидоры в лицо, болезненно ударяющие в его тело капусту и морковь, Сазгаус улыбался. Улыбался, смотря на замок, откуда вот-вот должен был выйти король, чтобы огласить о начале казни.

Сазгаус стал настоящей сенсацией. Уже двадцать лет короля Генриха боготворили и уважали во всем королевстве. Он спас Летарт, спас его жителей от сумасшедшего короля, от жадных чиновников, от пыток, боли и голода. И тут вдруг объявился какой-то выродок, который посмел покуситься на жизнь короля. Жизнь Генриха не первый раз заказывали, но убийцы не дураки ‒ они понимали, что, если Генрих умрет, королевство ждала новая смута. Принцы еще молоды и неопытны, а королева Айка вообще могла забрать их и уехать в родную Серию, в которой осталось её сердце. И лишь один убийца согласился на этот заказ. Убийца, который был родом не отсюда, который не понимал, как был важен Генрих для королевства.

И вот показался король. Высокий, статный… да еще и своих отпрысков притащил. Справа стоял старший сын ‒ принц Ричард, а слева беловолосый Кон ‒ второй наследник. Сазгаус усмехнулся. Он не боялся смерти.

Король начал свою речь о том, как осмелился кто-то покуситься на его жизнь, о законах, о честности — обо всем том, от чего Сазгаусу хотелось зевать. Да и он зевнул, давая понять, что думал об этих речах.

‒ Коль решил повесить, так заканчивай с этим! ‒ с вызовом бросил Сазгаус, пользуясь тем, что толпа наконец-то замолкла, а слева тихо рыдал заказчик.

Генрих явно на секунду опешил от такой наглости и бесстрашия, лицо не потерял, а все закончил по уму. Обвинения, доказательства, приведение наказания в исполнение. Палач подошел к рычагу, который опускал люк под ногами судимых.

Сазгаусу повезло. Веревка не душила его мучительные минуты. Она свернула ему шею, но умер полукровка с его любимой и никогда неизменной усмешкой на лице.

Сазгаус не боялся смерти.

***

В толпе была и другая свидетельница казни. Она не любила такие представления, но услышав, что король Генрих лично приведет приговор в исполнение, не могла упустить шанса взглянуть на него. Ведь для нее, гостьи в Летарте, как и всего бродячего цирка, редко выпадала возможность встретиться с королями.

Взглянув на короля и его сыновей, Мира на мгновение забыла, ради чего все здесь собрались. Один из принцев, тот, чьи волосы были подобны снегу на солнечных вершинах гор, поразил ее своей красотой. Цирк еще не добрался до Серии, поэтому Мира не знала, что такие волосы присущи каждому выходцу из южного королевства. Только крик приговоренного к смерти отвлек ее.

Взглянув на парня с ухмылкой, Мира вдруг поняла, что видела его раньше. Не так, как видит сейчас, а в своих предсказаниях. Духи часто любили над ней потешаться и подкидывали абсолютно несвязные вещи, но все они были отмечены одним и тем же знаком убийцы. Но зачем духи показывали ей его? Этого она уже никогда не узнает. Приложив руки ко рту, Мира была одной из немногих, кто вскрикнул от ужаса, когда пол на эшафоте открылся, и два тела натянули веревки своей тяжестью.

***

В Иле стояла прекрасная солнечная погода для такого печального дня, как этот. Сегодня годовщина смерти матери Саймана и его день рождения. Вся семья была в сборе. Отец, который стал седым раньше времени и согнулся под грузом своей печали, сидел у могилы любимой жены в яблоневом саду, который она так любила. Миловидная жена Саймана хлопотала по дому и то и дело прибегала в сад, принося на стол новые тарелки. И конечно же, малышка Люси, которую Сайману приходилось занимать весь день, чтобы она не просилась к дедушке на колени, когда он весь в мыслях о бабушке Анжеле.

‒ Дедушка занят, ‒ мягко повторял Сай, усаживая дочку на колени. ‒ Давай рассказывать истории буду я.

‒ Но у дедушки лучше получается! ‒ возразила Люси и вырвалась из рук, снова убегая в сторону Нормана.

Сайман не обижался. В его жизни не было военных походов, и он нигде не бывал дальше Иля. Отец его даже ни разу в горы не брал в детстве, когда уходил с торговцами в соседний город. Поэтому для сказок Сайману приходилось выдумывать приключения, но получалось не очень, а маленькую непоседу надо было чем-то занять. Поднявшись, чтобы поймать Люси, Сай вдруг согнулся пополам и сильно закашлял. Он чуть было не упал, но вовремя облокотился рукой на стол, загораживая второй свое лицо.

‒ Дорогой! ‒ вскрикнула жена и подбежала к нему, бросая все тарелки. ‒ Может, всё-таки позвать знахаря?

Но Сайман знал, что ни один знахарь ему не поможет. За всю жизнь не помогли, так что оставалось только надеяться на чудо, которое вряд ли с ним произойдет. Он кивнул из стороны в сторону, отказываясь от предложения жены, спрятал кровь на руке и печально улыбнулся, глядя на свою семью. Как жаль, что пробыть с ними не удастся подольше. Зато он наконец-то увидит маму.

А солнце беспощадно светило и заставляло радоваться жизни других людей, которые не знали горя утраты, не чувствовали, что завтра может не наступить в любой момент.

***

Мара сладко потянулась в кровати и взглянула на своего соседа. очень симпатичный сын мельника на деле-то оказался… не очень. Вспомнив о страшной ночи, полной слюней и чрезмерного пыхтения со стороны мужчины, Мара поднялась с кровати и быстро оделась, лишь бы только этот не проснулся. Дома приведет себя в порядок.

‒ Доброе утро, Мара! ‒ здоровались с ней мужчины.

‒ Мара, сладенькая моя, а не сходить ли нам с тобой в лес?

‒ Мара, куда ты?

Кто-то знал о её любвеобильности, но ничего не мог с собой поделать ‒ прощал и бросался к ней в койку. Кто-то все-таки обижался, и сердце того бедняка было безвозвратно разбито. Даже бывали парни, которые уезжали из города, лишь бы Мару не видеть. Женщины… А что они могли сделать? Не было в этом городе жреца или проповедника, кто бы своим примером смелости выступил против фейри. Они просто терпели и не знали, как быть с Марой. Она не слышала. Дже не так. Она не понимала причину недовольства.

‒ Я, что, виновата, что они сами ко мне в койку прыгают?

В открытый конфликт с ней никто не ступал. Но Маре нравилась Прибрежная деревня, и уходить она отсюда никуда не собиралась. Да и зачем? Ведь сегодня был трудный день ‒ нужно было очень сексуально попросить прощения у торговца сладостями ‒ он был самый лучший во всей деревне, а Маре срочно нужно было реабилитироваться после страшной ночи.

***

Всеми брошенный, и группой и богиней, Зед долго даже не хотел освобождаться от пут. Просто сидел на земле под деревом, где его оставили, и смотрел в синеву бескрайнего неба. Что ему делать, идти ли дальше? Грот все ещё ждала его, но было страшно и обидно, что все его старания оказались не оценены. Богиня же сама показала ему путь, как выбраться из тех цепей, которыми он был связан, сколько себя помнил. А теперь ее жнецы жаловались на большую работу. Но все же жнец ‒ это не Грот, и пусть это была хоть сама Санта Муэрте, первая и главная слуга богини смерти, ее слова не должны остановить Зеда.

И он последовал за всеми остальными в горы Крика, откуда когда-то бежал. Знал бы, что там тоже был дом Грот, проверил бы в первую очередь. Но сейчас там обитала совсем другая богиня, которой поклонялся маленький, но страшный народец горных гномов. У Зеда было преимущество ‒ он примерно знал, где находились пещеры злобных дэргаров, поэтому решил потратить больше времени, но обойти их стороной. Жаль, что ему не дали шанса предупредить о них Мару. Но Грот их не оставит в беде.

Трясущийся от холода в маленькой пещере, куда задувал снег, гонимый сильным ветром, Зед боролся с подступающим сном. Закрывать глаза было нельзя. Сон в такой холод означал смерть. Но Зеду было не привыкать выживать в жутких условиях. Кутаясь в красный плащ, он думал о Маре, мечтал, как снова встретит ее, как они вместе будут служить Грот. Возможно, она научит его чему-нибудь ещё, как учила рисовать. Ему нравилось проводить с ней время.

‒ Эд… Зед, мальчик мой, ‒ услышал он голос и встрепенулся, решив, что ненадолго уснул. Так ласково к нему обращалась только Грот во снах. Он даже на мгновение расстроился, что нельзя спать. Ему бы хотелось вновь услышать голос любимой богини.

Прошло ещё несколько часов, ветер снаружи наконец-то стих, на горы спустилась ночь, принося тишину. Зед смог немного согреться, когда его временное жилье не пронизывал ветер со всех сторон. И он не заметил, как, ослабив внимание, погрузился в сон. В этих местах его вновь мучали кошмары прошлого. Ему снилось, что он по-прежнему заперт в клетке, откуда его выпускали только для того, чтобы причинить боль. Его кололи, резали, заставляли пить отвратительные настои, заставляли спариваться с их отвратительными лысыми женщинами, а если у него не получалось, бросали в яму, где он должен был драться с другими такими же невольниками до смерти на потеху хозяевам. И всему этому не было конца, Грот не приходила к нему, никто не спасал бедного мальчика, который даже не помнил, как попал к дэргарам.

‒ Им нужна твоя помощь, Зед, ‒ снова раздался женский голос. ‒ Они в плену, как когда-то был ты. Они не справятся без тебя. Проснись!

Зед резко распахнул глаза. С ним говорила богиня. Она опять дала ему цель, когда он начал терять ее. Теперь он точно знал, что ему делать дальше. Его ножи уже забыли вкус крови дэргаров, надо им напомнить.

***

В темной пещере, которая находилась глубоко под горой, в одном из концов дома дэргаров стоял переполох. Их новые пленники должны были спать, но один из них бодрствовал. Было странно, что темноволосая девушка ничего не предпринимала, лишь сидела и разговаривала на неизвестном гномам языке. Она их тревожила, все дело в ее черных глазах, но когда она вновь потеряла сознание, дэргары, сторожившие клетки, выдохнули. Что она пыталась сделать, никто так и не понял. Кандалы да и сама клетка были непроницаемы для магии, а на такой глубине никакие боги не услышат молитв. Но теперь все успокоилось, и было ещё время, чтобы подготовить все необходимое, пока совет старейшин решал, кому во владение отдать новых рабов.

Никто не ожидал, что их самый страшный кошмар вернётся.

18. Навстречу страхам

Зед долго настраивался, прежде чем спуститься в пещеры, где провел большую часть своей сознательной жизни. На что были способны дэргары, он прекрасно знал, все их лазейки и трюки, грязные приемы. Горные гномы были хороши в создании оружия и диковинных механизмов, которые использовали не только в жизни, но и ловушках. Только чутье и непреодолимое желание освободиться помогли Зеду выбраться в первый раз, сейчас нельзя было действовать так глупо, потому что теперь ему было, что терять.

В пещерах изменилось не многое. Добавилось несколько новых помещений и коридоров, но они мало волновали Зеда. Его целью был определенный участок. После его побега, защиту на пути к темницам усилили, но это не стало какой-то проблемой. В темноте Зед, может, и не видел, как звёздные эльфы или другие жители подземелья, но за годы, проведенные во тьме, она стала его хорошей подругой.

Несколько ловушек он пробежал, не заметив, ещё две разрядил, и ему достаточно глубоко удалось пройти не обнаруженным. Но удача рано или поздно должна была ему изменить, и вот тогда его лезвия пропитаются кровью существ, которых он ненавидел всем сердцем. Казалось, он даже специально попался на глаза патрульным. Но он не сильно переживал о том, как выбираться, ведь на обратной дороге у него будут союзники.

Когда Зед добрался до клетки, дэргары подняли по тревоге весь город. Однако его не встречали радостные крики и благодарность за спасение. Все пятеро сладко спали, закованные в кандалы. Открыв клетку, Зед осторожно вошёл внутрь, готовый в любой момент рвануть наружу. Сняв со всех цепи, он подошёл к Маре и потряс. Сначала несильно, но она все не хотела просыпаться, и тогда он уже приложил больше усилий.

Сон Мары был спокойным и безмятежным. Он не имел приключений или переживаний, только спокойную жизнь, с примесью сладострастия. И как не хотелось вырываться из него. Словно её кто-то держал; будто бы её веки налились свинцом. И когда кто-то извне пытался открыть небо, его будто что-то держало, но сон стал теряться.

Она принимала в себя симпатичного мужчину, и ни с того ни с сего ей стало больно, как-то неприятно в лице. Она отбросила мужчину в сторону и с возмущенным криком встала с кровати:

‒ Ты что творишь?

Но тут же чуть не закричала от страха. Вместо симпатичного продавца сладостей она увидела другое, залитое кровью лицо мужчины с белыми волосами. Закричав, Мара, прикрывая свои прелести одеялом, побежала прочь из комнаты, но вновь почувствовала удары по лицу, а реальность, какой она считала сон, вибрировала, будто от раскаленного воздуха. Она упала во тьму, и испуганная от такого страшного сна, закрыла лицо руками и опустилась на колени, громко зовя на помощь.

Когда же ничего больше не происходило, а на плечах ощутилось прикосновение мужских рук, она открыла глаза и обнаружила себя лежащей на чем-то твёрдом. Вокруг была тьма, но тепло. И где-то по бокам вдалеке виднелся свет от настенных факелов.

Пытаясь сфокусироваться, Мара вновь обнаружила перед собой лицо мужчины из сна. Только сейчас она его знала и поразилась, что он был тут.

‒ Зед? ‒ Не веря своим глазам, Мара приподнялась и закрыла лицо руками, сбрасывая с себя страшный сон. ‒ Что ты тут дела… Где мы? ‒ Она оглянулась и помимо спящих рядом спутников, увидела вокруг прутья клетки, а не купол из лиан. Стены пещер, а не снежные покровы, и… трупы позади Зеда.

‒ Вас схватили дэргары. Похоже, что усыпили, никак не мог тебя разбудить, ‒ скомкано объяснил Зед. Беспокойство, которое было проступило у него на лице, сменилось улыбкой, и он осторожно провел ладонью по щеке Мары в качестве извинений, что пришлось ударить. ‒ Нужно поднять остальных, сейчас здесь будет целая армия. Я не очень скрывался, когда пробивался к вам.

И приобняв Мару напоследок, он переключился на Сазгауса, потому что его подмога сейчас точно не помешает. И плевать было Зеду, что он ненавидит полукровку, но его силу всегда признавал. И выбраться отсюда было гораздо важнее, чем потешить свое эго. С Сазом он не церемонился с самого начала ‒ ударил ладонью со всего размаха. Как раз к этому времени вбежал новый отряд дэргаров, которые уже знали, с кем им предстояло встретиться.

‒ Буди их! ‒ крикнул Зед Маре, бросая Сазгауса на пол. Он вихрем выскочил из клетки, избегая ловушки с цепями. По нему было видно, что убивал он этих гномов с особым удовольствием. С лица не сходил хищный оскал, а взгляд прожигал ненавистью каждого, на кого из дэргаров был брошен. Но лишал их жизни он быстро, не возился, потому что любое промедление могло стоить ему жизни или, что хуже, свободы. Однако силы противника только прибывали, и очень скоро Зед просто не справится с таким количеством врагов.

Мара ничего не понимала. Не было в ней такого, чтобы взять быстро себя в руки, понять все в одну секунду и начать действовать. Не в этой ситуации. Она забилась в угол и, прикрыв ладонью рот, смотрела на то, чего надеялась больше никогда не видеть ‒ страшной резни с улыбающимся Зедом во главе. Но когда один страшный лысый гном (гном ли это?) с серой кожей влез в клетку, а Зед чудом успел спасти её, Мара наконец-то смогла снять оковы ужаса.

‒ Сазгаус! ‒ закричала она, бросаясь к полукровке. Но не с того они начали. Сазгаус был мертв. Во сне. И это будто передалось в реальность ‒ он был абсолютно неподвижным и обмякшим. Бить его Мара не могла, только трясла, невольно царапала ноготками, но он не приходил в чувства. ‒ Он не просыпается!

Но на удачу Мары и Зеда, легкий сон был у Кона, а лежал он по другую сторону от Мары. Его не били и не трясли, но его постоянно толкали, упирались ногами, а взволнованный хвост проходился по лицу. Он и сам проснулся, но гораздо медленнее Мары. Если бы не её крики, которые как рычаг, подействовали на него, он бы так и не открыл глаза, продолжая лежать во тьме.

‒ Что за шум? ‒ Хотел было что-то добавить, но когда увидел этот ад, вскочил на ноги, выхватывая одновременно пистолет. Гром за громом прогремел по пещере, заставляя стены трястись от такого грохота, но впервые увидевшие эту штуку, явно не магического происхождения, дэргары чуть сбавили свой напалм на Зеда.

‒ Кон, они убили Сазгауса! ‒ закричала у ног Мара, заставляя его все-таки отвлечься. Он глянул на полукровку, действительно поверив словам, но наружных ран не было, а бока его поднимались от дыхания.

Чертыхнувшись, он, отстреливая от Зеда странных существ, подошел к Сазу и со всей силой наступил ему на руку. Раны давно зажили, но это не делало кожу на ладонях менее чувствительной.

Сазгаус из своего сна был вырван особенно быстро и грубо, и ему дольше всех пришлось стараться понять, что произошло. Мара что-то кричала ему на ухо, а он пытался отодвинуть от себя фигуру, но на деле это было бедро Кона.

‒ Что происходит? ‒ рявкнул он, понимая, что Кон стреляет; понимая, что впереди какие-то существа, и их много, но совершенно ничего не видя. Настолько все было размыто, что когда Саз вскочил и, вытаскивая клинки, рванул вперёд, он налетел на решетку. ‒ Какого?.. Где мы, черт возьми?

‒ Что с тобой? ‒ рявкнул на него Кон. ‒ Помоги нам!

‒ Я не вижу!

‒ Сюда, ‒ потянула его в сторону Мира, направляя к выходу.

Из-за выстрелов они с Сайманом тоже проснулись от своих снов. Мира как раз гадала миленькой парочке с помощью шара, как раздался гром прямо над головой, заставив ее очнуться. Она увидела, как Сазгаус поднялся и рванул вперёд, и только после его крика поняла, что то было сном: его смерть и все остальное. Сердце больно сжалось от воспоминаний о казни, но в реальности ситуация была не лучше. И если Саз не поможет, они умрут все по-настоящему.

‒ Просто руби все, что движется впереди, ‒ дала она указания и отпустила. Ей было трудно разжать пальцы на его рубашке, она боялась, что из-за проблем с глазами, он не справится, он будет в опасности. Но без него не справятся все. ‒ Кон, прикрой его.

Ей оставалось только надеяться, что все получится, и Зед не попадется под руку Сазу.

Последним очнулся Сайман и сразу с его губ сорвался кашель. Во сне болезнь забирала его силы, поэтому и наяву он почувствовал себя плохо. Голова напрочь отказывалась понимать, что происходило вокруг. Где его семья? Почему он в какой-то темноте, где кричат и гремят? Боль в груди проходила медленно, хотя ее и не было вовсе, но он все ещё ощущал это, даже дышать тяжело было. Но постепенно картинка в голове сложилась, разобрав по полкам, что было правдой, а что навеяно таким реалистичным сном.

‒ Что?.. Где мы? Кто эти существа? ‒ спросил Сай, поднимаясь и подходя к девушкам, которые обе спрятались за Коном. Понимая, что схватка была неравной, он завел Мару с Мирой себе за спину и кивнул Кону. ‒ Иди, помоги, я останусь защищать девушек.

Зед и сам перепугался выстрелов. Он имел неосторожность обернуться на Кона, которого ни во что не ставил все это время, и получил удар каким-то хлыстом. Это только подогрело его ненависть к дэргарам, и он с удвоенным рвением набросился на врагов. Из-за выстрелов дэргары начали отступать, но в дверях показался странный аппарат, внутри которого сидел лысый гном. Зеду хватило пары секунд, чтобы понять, что перед ним.

‒ Ложись! ‒ крикнул он и набросился на Сазгауса, который был к нему ближе всего. Прижал к полу ровно в тот момент, когда над их головами появился огонь. Сильная струя пламени исходила от того дэргара в железном костюме и довольно долго не гасла.

‒ Что это за хрень?

‒ Какого черта тут происходит?

Кричали ребят, с ужасом смотря на пламя, и первая мысль у всех была поискать дракона, потому что что-то не могло вот так делать! Этого не могло просто существовать!

Зато сейчас было удобно Кону. Он как раз воспользовался перерывом и набил пистолет пулями. Быстрый прицел, и огнепускатель упал замертво на спину, продолжая выпускать огонь уже в потолок.

‒ Сайман! ‒ подскочил к нему Кон. ‒ Сазгаус будет расчищать путь, Зед — вести, а ты — прикрывай спины.

Его услышали все, и Зед с Сазом согласились с этим. Первый рванул вперёд, и Кон тут же отстрелил особенно активных гномов. Сазу же нужно было время. Он пытался запомнить всех, каждую голову. Первое, что он не сразу понял ‒ тут был псих. Но сейчас он сражался на их стороне, и красный плащ, как и белобрысую голову Кона он различал. Слева был зеленый ‒ Сайман. К нему теснились две фигуры ‒ девчонки. В принципе, он мог понять, что есть что.

Только вот первый же его рывок был вновь остановлен клеткой.

‒ Да чтоб вас слизняки драли!

Редко кому удавалось увидеть Сазгауса злым, но именно это чувство у него преобладало на данный момент. Он не видел, неясно, где проснулся. Сон, который при обычных обстоятельствах забылся бы сразу после пробуждения, сейчас стоял перед глазами. На них нападали, да еще и псих тут появился.

То, с какой злобой и рвением он бросился на врага, с какой скоростью применял холодное оружие… Будто в него вселился дух звездного эльфа. Наравне с Зедом он молотил клинками, окрашивая свое лицо и одежду в красный цвет, оба они с еще большей скоростью пробивали себе путь к выходу. Пару раз он чуть не пырнул в спину самого Зеда, но его красный плащ играл злую шутку ‒ Сазгаус сейчас все красное воспринимал как кровь. А где кровь ‒ там рядом враг.

И чем дальше от клеток они становились, тем реже были выстрелы Кона. Пока совсем не прекратились, что заставило Саза поубавить свой пыл.

‒ Эй, сладкий, ты там сдох, что ли? ‒ рявкнул он и обернуться не успел, как мимо него промелькнула белоснежная голова.

‒ Не дождешься!

Все хорошо. Значит, просто патроны закончились, и вот Кон наравне с двумя убийцами прочищал путь вперёд. Так как дэргаров отбрасывали назад той же волной, что они и приходили, они сами же попадали в свои ловушки. Особенно, когда проход пещеры становился совсем уж узким. Иногда они проходили мимо других туннелей, в которых виднелись еще враги, но видя, сколько трупов оставляла после себя лишь одна троица, то пыл бросаться в бой как-то вмиг испарялся.

‒ Я чувствую холод! ‒ закричала Мара.

Почувствовали его и остальные ‒ они почти на поверхности.

Дэргары хорошо запомнят Зеда и еще долго будут пугать своих детей красным демоном и его союзниками. Быстро прикончив последнего врага, который попался им на пути, он вместе со всем выскочил из пещеры, но остановился, дождался, когда Сайман с девушками отойдет подальше и вытащил сверток из-за пояса, который прихватил из запасов дэргаров. Дернул нитку и швырнул назад. Он и сам не ожидал, что раздастся такой грохот, погромче, чем издавала штука Кона, но видимо, попал в ловушку со схожим действием. Стены пещеры затряслись, и потолок не выдержал и обрушился, завалив выход.

‒ Пусть эти ублюдки теперь откапываются, ‒ выплюнул Зед, довольный своей работой, и пошел за остальными. На ходу он проверил свое оружие, выкинул парочку ножей, которые больше были непригодны, и подошел к остальной группе. Увидев Мару, он счастливо улыбнулся, как бы страшна ни была улыбка на его окровавленном лице. Все-таки он скучал по ней.

‒ А теперь кто-нибудь может объяснить, что случилось? ‒ спросил Сайман, преграждая путь Зеду к Маре. Вопрос для всех был актуальным, потому что ни один из них до сих пор не понимал, что произошло, как они из шалаша переместилась в клетку в глубине пещер.

‒ Вы попались дэргарам, ‒ объяснил Зед то, что уже говорил Маре. Он с особым отвращением произнес название этой расы. ‒ Если бы не ужасная и прекрасная, я бы ни за что в жизни не сунулся в эти горы. Но вам нужна была помощь. Grot me llamo.

‒ Grot no le habla a nadie, ‒ сказала Мира и прикрыла рот рукой, поразившись своим же словам. Теперь она еще говорила на языке, которого не знала. Это слишком странно даже для нее. Отвернувшись, чтобы избежать вопросов, она подошла к Сазгаусу, чтобы проверить, в порядке ли он после всего. Благо была ночь, так что его глазам должно было стать легче. Посмотрев в его лицо, она не выдержала и крепко обняла, потому что опять вспомнила тот сон. Сон, в котором в ее жизни не было его.

‒ Это сейчас что вышло из твоего прекрасного ротика? ‒ усмехнулся Саз, но отстранил Миру от себя, опускаясь на снег и стирая с себя всю кровь. Все-таки его взгляды немного отличались от Зеда ‒ женщина не должна прикасаться к убийце, пока он был в таком облике.

Зато Кон был начеку, и когда Зед потерял бдительность, обратившись к Мире, к его шее уже был приставлен клинок.

‒ Кон, что ты делаешь?!

‒ Помолчи, Мара, ‒ огрызнулся он. ‒ Что сейчас вообще произошло, объясни нам. Кто такие дэргары?

‒ Гномы, ‒ но вместо него ответил Саз. ‒ Точнее их дальние родственники. Это своего рода звездные эльфы среди других гномов. Не знал, что они живут в этих землях.

‒ И какого это чуда нас схватили эти твари, а ты так удачно оказался рядом? Зачем вообще пошел за нами? ‒ продолжил допрос Кон. ‒ Нам не нужна помощь Грот. Мы хотим от неё избавиться. Даже в твоем лице.

‒ Кон, это нечестно, ‒ все же подала голос Мара. ‒ Он спас нам жизнь.

‒ А откуда нам знать, что не он их к нам притащил, чтобы втереться в доверие?

‒ У него не такие методы.

Вновь за Зеда отвечал Сазгаус, но сейчас он видел картину лучше, чем Кон. Хотя бы потому, что своего «компаньона» по ремеслу читал куда лучше, чем простой человек. Выпрямившись, он теперь уже сам притянул Миру к себе ближе и обнял, но на всякий случай встал боком, прикрывая собой от Зеда.

‒ И что же, мы должны обсыпать его благодарностью? ‒ фыркнул Кон. ‒ Уходи, Зед. Ты уже ясно нам дал понять, как ты относишься к тем, кто проявил к тебе терпимость.

Он не о Маре говорил, а о них всех. Хоть у них и был план, но они всё-таки хотели мирно избавиться от Зеда, без применения насилия. Однако, стоило тому показаться, что что-то пошло не так, он тут же взялся за старое, и никакие добрые слова ли действия Мары не вразумили его.

Зед не сводил взгляда с Миры, и казалось, что он вообще не слышал, какие вопросы ему задавали. По крайней мере, клинок у горла его совсем не беспокоил. Обдумав слова, он перевел взгляд на Кона.

‒ Я никогда не буду иметь дел с этими ублюдками, ‒ прорычал Зед, указывая на пещеру, ‒ мне хватило того, что они со мной делали. В эти горы, а тем более к дэргарам, я бы ни за что не пошел по собственной воле. Понятия не имею, как вы попали к ним в лапы, но никому не пожелаю той участи, что уготована попавшим в плен. Я был вашим единственным шансом, чтобы выбраться, и Грот это знала, поэтому отправила сюда.

Ему надоело, что все это время Кон угрожал, и Зед оттолкнул лезвие рукой от себя. Он сделал то, что должен был, и благодарность ему была не нужна, как и их признание. Достаточно, что богиня довольна. Бросив грустный взгляд на Мару, потому что жалел только о том, что ещё какое-то время ее не увидит, он повернулся ко всем спиной и не спеша побрел, кутаясь в один лишь плащ, в сторону храма, который, к слову, был уже не так далеко.

‒ Эй, он ведь нам и правда помог, ‒ тихо сказала Мира, но не потому, что хотела видеть в команде Зеда. Ей стало его жаль, и она посмотрела на единственную сумку, которую смогла утащить из подземелья. Там были доска и немного еды, и она подумала, что они могли хотя бы поделиться с ним. У них был Сайман, а у него ‒ ничего.

‒ Пусть идёт. ‒ Сайман вздохнет с облегчением, если больше никогда не увидит этого психа. Проводив Зеда тяжёлым взглядом, он повернулся к остальным. ‒ Нам тоже надо идти. Не знаю, как вы, а мне хочется оказаться подальше от этого места.

На его настроении сказывалось ещё и то, какой отпечаток после себя оставил сон. Он понимал, что это всего лишь фантазия, но на душе остался осадок, потому что на какое-то мгновение он допустил мысль, что хотел бы, чтобы это оказалось правдой. Грот не было в его жизни, и он был счастлив, пусть и недолго.

‒ Нет, я согласен с девчонками, ‒ отмахнулся от Саймана Сазгаус. ‒ Я хоть и был против него ранее, но он всё-таки спас наши жизни. Если он был в этих горах, значит, поможет нам.

‒ И он просто замерзнет, Кон, ‒ моляще сказала Мара, тоже отмечая, в чем был одет Зед. ‒ Пусть с нами дойдет до теплого места, а там распрощаемся.

‒ А вы с Мирой, я смотрю, на своих ошибках не учитесь? Тебе мало, что он тебя дважды чуть не пришил? ‒ сказал он Мире, вновь выставляя клинок, но уже только в пустоту ‒ Зед отходил от них всё дальше и дальше, что заставило Кона расслабиться.

Но велико было его удивление, когда к Зеду подошел Сазгаус и, взяв того за плечо, развернул к остальным. Неаккуратно, они все-таки не друзья. Так что Зед еще и чуть не свалился в снег.

‒ Я долги свои возвращаю, ‒ без улыбки сказал он Кону и Сайману. ‒ Он спас мне жизнь и освободил от этих тварей. Я их не встречал, но любви в них ровно столько, сколько у звездных эльфов. Пусть идет с нами.

‒ Спросите его, нужна ли ему эта услуга, ‒ фыркнул Кон, подходя к Сайману, а Мара же отошла к Мире. Так группа и разделилась на два лагеря, где голос Сазгауса был решающим. И он склонил чашу в сторону девочек.

‒ Пусть остается, если хочет, ‒ ответила Мара Кону.

‒ Мы с ним будем идти позади вас, — предложил Саз. ‒ Если что-то посмеет сделать ‒ пришибу. Если что-то посмеет сделать Мире, ‒ и Саз особенно выделил это имя и без тени улыбки взглянул на Зеда, ‒ пришибу очень медленно.

Зед уже знал, на что способна Мира, и верил, что она способна повторить это, поэтому даже не собирался ей не то, что вред причинять, но и просто угрожать. А остальным с самого начала говорил, что ничего не сделает.

‒ Уже жалею, что встала на его сторону, ‒ буркнула Мира. Ее не обрадовало, что Саз теперь будет следить за Зедом. Его глаза должны отдыхать. Хоть он и говорил, что видит не очень хорошо, но она не знала, что все настолько плохо. С этим надо было что-то делать, но у нее не было справочника под рукой, а на память она не могла назвать ни одну подходящую траву.

‒ Мы тоже будем за тобой следить, ‒ предупредил Сайман, посчитав, что Кон с ним будет солидарен в этом вопросе. Увидев, что Зед навострил свой нос к Маре, он опять оказался рядом с ней, чтобы не подпустить никого. ‒ Не подходи к ней.

‒ Ты мне не запретишь, ‒ прошипел на него Зед, но при взгляде на Мару опять изменился в лице. Ему было уже достаточно, что она рядом, а жрец не всегда будет стоять на страже.

‒ Пойдемте уже отсюда, мне не по себе от этого места, ‒ поежилась Мира. Не хватало ещё, чтобы они затеяли спор прямо здесь, пусть уж по дороге ругаются, если им так хочется. Поправляя сумку, она двинулась туда, куда поначалу шел Зед. ‒ Саз, когда вернёмся в город… Нет, когда сделаем привал, поговорю с духами. Посмотрим, как мы сможем помочь тебе.

‒ А что с ним? ‒ хоть Саз и сказал ранее, что он ничего не видит, другие же не поняли, что это распространялось и на этот промежуток времени. Все-таки сражался он наравне с Зедом. И потому Сазгаус обнял свою подругу за плечи и её голову прижал к своему плечу, чтобы она наверняка услышала:

‒ Птенчик мой, я бы не хотел, чтобы, пока рядом с нами опасный тип, кому-то было известно про мою слабость. Не поднимай об этом больше вопрос, хорошо?

Но чтобы она поняла, что он не злился или что-то вроде того, когда Мира взглянула вверх, Сазгаус ей подмигнул. За ним Мару повел Сайман, и когда Зед вдруг двинулся следом, явно в её сторону, она нахмурилась и ясно дала ему понять, что сказанные тут слова ни на что не влияли:

— Он прав, Зед. не подходи ко мне, ‒ холодно сказала Мара и отвернулась от него.

Кон всё-таки замыкал цепь, несмотря на то, что Саз первым вызвался в дозорные. И только он решил, что тот не собирался соблюдать свое слово, как вдруг Сазгаус поцеловав Миру в макушку и отстал, чтобы поравняться с Зедом и Коном, заключая первого в ловушку между ними двумя.

Мира осталась при своем мнении. Она специально подняла эту тему косвенно, но хоть он и не любил, когда его жалели, заботиться ведь не запрещал. И она собиралась найти для него лекарство, пусть он это и не одобрял.

Когда Мара отшила его, Зед поник. Сторожить его не было смысла, потому что он и правда не собирался никому вредить. Он взглянул на своих стражей и вздохнул, кутаясь в плащ. Оставалось надеяться, что Грот довольна им теперь, а жнецы не жалуются на то, что он опять прибавил им работы в виде горы трупов дэргаров.

19. Страшная правда

Шли они несколько часов. Где-то за высокой горой занимался рассвет, и лучи восходящего солнца расходились по небу в разные стороны. Спать никому не хотелось, хватит с них снов, но Мира обернулась на Сазгауса ‒ уже сейчас он начинал щурить глаза. Им нужно было остановиться, чтобы она могла связаться с духами. Заодно и поедят.

‒ Может, поедим? ‒ спросила она, оборачиваясь к остальным, и с удивлением отметила, что до сих пор вела всех вперёд. Достав свёрток из сумки, она на ходу показала его остальным. ‒ Я прихватила нашего вяленого мяса из темницы. Налетайте!

‒ Нам ещё обратно идти, может, поэкономим? ‒ спросил Сайман, но прекрасно знал, какие мясоеды шагали рядом с ним. Он вздохнул и посмотрел на Миру. ‒ Выращу нам овощей.

‒ У меня нет аппетита, ‒ сказал Кон.

‒ Да и у меня тоже, ‒ поддержал Сазгаус.

И если первый был слишком сыт своими мыслями, то второй, видимо, рассчитывал, что девочки поедят сами. Им сила нужна была не меньше. Но Саз согласился на небольшой перерыв и потянулся, сладко зевая.

Зато Мара была рада подкрепиться после того ужаса, что они пережили. Она с улыбкой подошла ближе к Мире и протянула ладони для своей порции.

Кон был особенно задумчив, что заметили некоторые из группы. Он не вступал в разговоры, даже когда Сазгаус в своей манере поинтересовался о его самочувствии, тот отмахнулся от него, как от мухи.

‒ Ты не хочешь мяса? ‒ ужаснулись Мира, что Кон отказался от своей части. Схватив кусочек, она подсела к нему и помахала перед самым носом. ‒ Заболел?

Но шутки шутками, а у нее были дела. Откусив от того куска, который принесла Кону, она посмотрела на свою сумку, где лежала доска Уиджи. Рядом с Зедом было страшно использовать ее, он будто притягивал к себе все, что связано с Грот, а сейчас ей не хотелось ничего знать о богине, были дела поважнее. И ее глаза обратились к Сазу. Всё-таки она была очень рада, что он у нее есть. Если его не станет, что будет с ней?

‒ Знаешь, мне снился странный сон, ‒ рассказала Мира. ‒ Мой цирк занесло в Летарт. Мне кажется, я даже видела короля. Но как и здесь, духи посылали мне знаки про одного убийцу, только… Во сне я опоздала.

‒ Мне тоже снился сон, ‒ усмехнулся Сазгаус. ‒ Я тоже был в Летарте. Только после неудачной попытки убить короля меня повесели.

‒ Что?.. ‒ голос Кона так неожиданно разрезал тишину, что в миг привлек к себе внимание остальных. ‒ И… Это был король Генрих?

‒ Да-а-а… ‒ протянул Саз. ‒ Откуда ты знаешь?

‒ И два принца там были…

‒ Да-а… Стой! Один из них был ты! ‒ осенило вдруг Сазгауса, но вот только ему, в отличие от Кона, было это все смешно, что он и выказывал своими смешками. ‒ Ну да, ты сладенький, тебе только принцем чистопопым и быть!

Но Кон был так мрачен, что только Мира да Мара обратили на это внимание.

‒ Так вы, что, видели один и тот же сон, но каждый со своей стороны? ‒ спросила Мара. ‒ Мне снилась моя жизнь, только было кое-что иначе. Меня не выгнали из дома… то есть… Нет. ‒ Улыбка Мары также медленно пропала, но её голос Кон слышал уже где-то в отдалении: ‒ Там моя жизнь продолжилась так, как и текла, потому что Сайман не пришел.

А Кону было, отчего волноваться.

‒ А я, как планировал пойти в Летарт, так туда и пошел, ‒ понял мысль Мары Сазгаус. ‒ Я должен был пойти туда! Но мне явилась Грот, и я сменил свой курс.

‒ И ты видел Кона принцем? ‒ уточнила Мара.

‒ Значит, это не взаправду, верно? ‒ спросил Саз. ‒ Как Кон мог стать принцем?

‒ Потому что я приемный, ‒ холодным голосом отозвался Кон.

***

‒ Мама! ‒ В большой богатый, но по меркам герцогов и герцогинь, скромный дом ворвался маленький мальчик. Весь запачканный и грязный, он держал в руках мишку и вытирал рукавами сопли, бегая вслепую по дому. ‒ Мамочка!

‒ О, боги, что с тобой? ‒ Мальчик не заметил, как он уже оказался в женских руках, а ноги его ощутили воздух. Тонкие пальцы помогали очищать лицо, и когда мальчик открыл глаза, то увидел его самую красивую маму на свете, на деле которая была отнюдь не прекрасна. ‒ Что случилось? Почему ты весь грязный?

‒ Они опять дразнили меня! Называли безотцовщиной!

Женщина тихо засмеялась, порой даже поражаясь глобальностью детских проблем, и с ребенком на руках отыскала себе место на одном из кресел в прихожей, села на него, поглаживая белокурые волосы мальчика.

‒ Да будет тебе, малыш, ‒ заговорила женщина. ‒ Ты не безотцовщина. У тебя есть папа. Красивый и сильный. Он очень высокий, у него красивые карие глаза, а волосы цвета рыжего заката. Он герой, которым стоит только гордиться.

‒ Но где он? Почему он живет не с нами?

‒ Таково было наше решение, Кон. ‒ Обхватив крохотные кулачки сына, женщина по-очереди поцеловала их и улыбнулась. ‒ Так бывает. Не всегда мамы и папы живут вместе. Когда ты подрастешь, ты это поймешь. А теперь вытирай слезки, снимай грязную одежду и беги к бабушке. Она так старалась порадовать своего внучка сладкими пирогами. Ты же любишь сладкие пироги?

***

‒ Мам, ‒ слегка выпивший юноша… Нет, все ещё ребенок, который только-только вступает в половое созревание, вошел в дом, и не было ни тени улыбки на его лице. Мама ждала его. Стояла в прихожей. Она злилась, в руках была книга, а на плечах теплая накидка ‒ она ждала его прямо здесь, у дверей.

‒ Кон! Ты на время смотрел? Я чуть с ума не сошла! Ты хочешь, чтобы у меня сердце остановилось? Писать совсем разучился? Ты когда должен был… Ты что, пьян?!

‒ Риз, он вернулся? ‒ А вот и дедушка с розгой вышел из-за угла. Он был суров, и все мужское воспитание мальчик принял именно от деда. Но если дед брался за воспитание, то тут стоило только бежать. Но не сегодня… ‒ Ах, ты, негодник, мать до истерики довести собрался?!

‒ У нас в роду не было ведь беловолосых? ‒ перебил деда Кон, опуская голову. Оба родителя заметно напряглись, но в глазах матери волнение не светилось страхом. А какой-то обреченностью, в отличие от деда. Второй пытался увернуться от вопроса:

‒ Какое это имеет сейчас значение? Это не оправдание…

‒ Подожди, пап. ‒ Но мама Кона понимала, что сейчас внутри творилось у мальчика. Она знала. Готовилась к этому разговору с самого момента, как увидела его белые волосы в колыбельке. ‒ Кон, приведи себя в порядок. Я скоро поднимусь в твою комнату.

***

‒ Конец марта выдался очень холодными дождливым, ‒ шептала мать, убаюкивая своего сына и гладя его по голове, пока тот внимал её словам и боролся с искушением засунуть. Алкоголь давал о себе знать, но мама была настроена на правду. Он не мог потерять такой шанс. ‒ Я начала рожать, когда мы только-только переехали в Летарт. Голые стены этого дома приняли в себя истошные крики беременной, а потом и крики младенца. Я была очень слаба, малыша забрали от меня еще до того, как я пришла в себя. Только через неделю я смогла встать и подойти к колыбельке, где увидела тебя.

‒ Я не понимаю…

‒ Я тоже многого не понимаю, малыш, ‒ прошептала мама. ‒ Я увидела в колыбельке прекрасного ребенка. Самого лучшего на свете. Это был ты. Но даже в младенчестве у тебя была пышная такая шевелюра. ‒ Она попыталась улыбнуться, но как-то кисло. ‒ И я поняла, что по каким-то причинам моего малыша украли, а вместо него оставили тебя.

‒ Это звучит так глупо… ‒ фыркнул Кон и отвернулся, накрываясь одеялом с головой. ‒ Я не верю! Я знаю, откуда берутся дети! Ты мне врешь! Ты просто подобрала меня! Или купила! Не могла иметь своего ребенка из-за травмы, а сейчас говоришь такое вранье!

***

‒ Мама тогда не разговаривала со мной очень долго, ‒ заканчивал свой рассказ Кон. ‒ Я её очень обидел, но мне было легче поверить в эту правду, чем в то, что кому-то захотелось подменить младенцев. И теперь, сопоставляя все факты, я понимаю… ‒ В глазах Кона стояли слезы, и одного только моргания хватило, чтобы они капнули в снег, но он держался. Ему было плевать на свою родословную. Он обожал свою мать, что вырастила его, готов был за неё жизнь отдать! Он безумно уважал своего отчима, деда и бабушку. Но… ‒ Королева Айка всегда была ко мне слишком добра. Её отношение ко мне не отличалось от отношения моей матери ко мне. Но это не отменяет того факта, что она променяла меня на власть. Своего родного сына подменила своей подруге и выкрала её кровь! А все ради того, чтобы королевство не признало в ней изменницу короля.

В нём были и горечь, и обида, и злость на Айку. Сколько добра в его сторону, столько подарков! Не удивительно, что мать недолюбливала её, но ничего не могла сделать ‒ Айка королева. Любое обвинение в сторону королевы могло восприниматься как измена. И каково же было маме смотреть на своего родного сына в королевском саду и не иметь даже возможности поговорить? Приблизиться?

А может, мама и не догадывалась, что Айка была причастна? Но Кон все знал. Теперь знает.

Обдумывая рассказ Кона, Мира не совсем понимала, что произошло в королевской семье и какое отношение ко всему этому имела его мать. Но если настоящей родительницей являлась королева, причем не от короля, то это все равно не объясняло причин, по которым от Кона отказались. Может, она действительно променяла его на власть, а может, она думала, что спасет его от расплаты перед Грот? Как родители Саймана думали, что служение Мигу спасет его. Но правду они смогут узнать, когда вернутся из храма победителями и отправятся в Летарт. Мира решила, что они поедут с Коном к нему домой, Сазгаус будет не против пойти с ними. Только в этот раз без убийств королей.

‒ Мы во всем разберемся, ‒ пообещала Мира и взяла Кона за руку. Всё-таки он не был ей чужим человеком, она помогала ему сейчас, поможет и в дальнейшем. ‒ В наших снах мы все были в Летарте, чем не знак? Если мы победим богиню, короли нас уже не напугают.

‒ Грот непобедима, людям не справиться с богиней, ‒ вставил свое Зед, за что собрал кучу убийственных взглядов в свою сторону. Ему не снилось снов, в которых не было Грот, но было легко представить, как закончилась бы его жизнь. Это была бы не жизнь, а простое существование. Отвернувшись, он сунул в рот кусок мяса, который достался ему. В отличие от остальных, ему не было дела до его прошлого, которого он и не помнил, а волновало лишь служение Грот в будущем.

У Саймана не было слов поддержки для Кона, а о своем сне рассказывать он не хотел. Молча выслушав всех, он виновато отвернулся от Мары. Ее сон подтверждал, что его вина была в том, что ее изгнали из деревни. Лучше бы не было этой сделки. Возможно, тогда действительно его жизнь сложилась бы чуточку счастливее. Для всех. Он возненавидел Грот ещё больше.

‒ Мы обязаны справиться, ‒ мрачно сказал Сай.

‒ Мне плевать на королей, как ты не понимаешь? ‒ поднялся со своего места Кон. ‒ Причем здесь страх перед ними? Какой ты знак увидела? Хватит с меня этих знаков!

‒ Не кричи на неё, ‒ поднялся со своего места Сазгаус, подходя к Кону и оттесняя его от Миры. ‒ Что распихивался?

‒ А что она за чушь несет?

‒ Думаешь, тебе одному в жизни досталось? ‒ не услышал его Саз, не меньше белобрысого повышая голос. ‒ Ой-ой, мамочка от меня отказалась, какой кошмар! У тебя хотя бы была семья и близкие, да даже деньги! А кому-то матерью мог стать мимо проходящий человек, соизволивший кинуть кусок хлеба! Хватит делать вид, что ты тут самый обиженный!

На самом деле, Кона не интересовали проблемы Сазгауса. Для каждого свои проблемы всегда были более значимыми, и да. Для Кона сейчас его осознание всей ситуации было очень важно. Саз просто не знал материнской любви, потому не задался вопросом: а почему другая не любила меня?

‒ Да пошел ты, сын звездного, ‒ плюнул ему в лицо Кон, развернулся и пошел куда-то вперёд. Заметив беспокойные взгляды, Сазгаус наигранно улыбнулся и занял место Кона рядом с Мирой.

‒ Не переживайте. Ему просто переварить все надо, вернется.

Мира даже не посмотрела в сторону уходящего Кона. Чем она заслужила такое отношение? Тем, что хотела поддержать? Он ее сильно обидел своими криками, а за Сазгауса было вдвойне обидно. Если она больше не нужна Кону, то теперь все ее внимание будет отдано Сазу.

‒ Спасибо, ‒ тихо поблагодарила она Саза, что он встал на ее сторону, и, проведя ладонью по его щеке, натянуто улыбнулась. С этого момента Мира будет дарить всю свою любовь и заботу ему одному. И привал как раз был затеян для того, чтобы поискать средство для его глаз. Вздохнув, она достала доску.

‒ Зря он так, ‒ покачал головой Сайман, смотря в спину Кону. ‒ Это был всего лишь сон, каким бы реалистичным не казался. Что мы видели ‒ этого не было и уже никогда не будет. У него теперь целых две матери, а моя без Грот была бы мертва.

‒ Ты звездный? ‒ спросил Зед, удивлённо смотря на Сазгауса. Это объясняло его способности и жажду крови, которую чувствовал убийца в убийце. Зеду вдруг стало интересно собственное происхождение. ‒ Я не помню, кем были мои родители. Вообще не помню ничего, кроме подземелья дэргаров.

И Зед не унывал. У него была Грот, а остальное не так важно.

Зеду Сазгаус не ответил, но попытку Саймана увидеть что-то хорошее в ситуации, опроверг:

‒ Хороша мать, которая продает тебя на служении богини. Мира, убери эту чушь с глаз, нечего ей пользоваться лишний раз.

А вот Мара Кона немного понимала, хоть и предпочитала сейчас молчать. Все равно была в меньшинстве. Только откусывала понемногу свою порцию и наблюдала за тем, как Сазгаус берет доску и возвращает её на место, приговаривая:

‒ Нечего сейчас нам тут видеть все эти вселения и так далее. И вообще, сожгу её сразу, как только мы прибудем в какой-нибудь город. Купим тебе спокойный и безопасный шар.

‒ Эй! Я тебе сожгу… Никто в меня не вселится, у меня же амулет, ‒ возразила Мира и все это время пыталась вернуть доску. Она же ей нужна для дела, а не просто так! Ещё один мужчина, который не хотел получать от нее помощи. Надув губы, она отвернулась от Саза. ‒ Да ну вас всех. Вот и идите к Грот, не зная, что ждёт. Что я здесь вообще делаю, если мои знаки и так далее вам больше не нужны? Надо было остаться в Иле.

‒ Ты нужна Грот, ‒ пожал плечами Зед и опять получил недовольный взгляд от Миры.

‒ Знаешь, меня это не сильно радует, ‒ ответила она. Хоть она как и Сайман нашла для себя плюсы в том, что благодаря Грот Сазгаус был жив, внимание богини или ее слуг для нее точно не было подарком судьбы.

‒ Лучше скажи, далеко ли мы от храма? ‒ обратился Сайман к Зеду. Его сейчас волновало только то, как им справиться с Грот. Сай считал, что проблемы надо решать по мере поступления.

‒ Нет, вон за той горой, ‒ указал Зед на вершину, из-за которой показалось солнце. Они были уже совсем близко.

‒ Ты думаешь, мне приятно видеть, как в тебя входит нечто? Думаешь, я не волнуюсь в такие моменты? ‒ спокойно спросил Сазгаус Миру. ‒ Не преувеличивай и успокойся. Проблема в доске, и что мы после неё видим, а не в знаках.

После чего Сазгаус посмотрел на Зеда и на указанное им направление. Хм, а ведь действительно совсем близко, если глаза его не обманывали. Тут либо один человек быстро пройдет путь, либо тащиться всей группой, тратя на это силы и время. И тогда Сазгаус выдвинул предложение:

‒ Может, не стоит тащиться туда всем вместе? Путь близкий, один человек вполне может его пройти. Да и быстрее это будет.

‒ А это не опасно? ‒ спросила Мара.

‒ Нет. Просто нам бы узнать, живой храм или нет, чтобы не было, как с Сухим водопадом. Если издалека будет ясно, что храм живой, нужно вернуться и предупредить остальных.

‒ Так понимаю, ты собираешься вызваться добровольцем? ‒ Мире не нравилась эта идея, потому что Саз был не в форме. Хотя плохое зрение не сильно мешало ему рубить дэргаров. Лучше отправить Кона, но тот решил, что его личные проблемы важнее общего дела. ‒ Возьми с собой кого-нибудь.

‒ Я пойду, ‒ охотно предложил свою кандидатуру Зед. Ему не терпелось поскорее встретиться с Грот. Она должна быть совсем близко, ведь не могло и это место оказаться не тем. Тогда у них останется только одна попытка. Если и Щель Тали окажется пустышкой, то он больше не знал, где искать.

И почему Грот не могла им сразу сказать, где ее искать? Эти поиски были похожи на какую-то идиотскую проверку верности. Но если богиня все равно не желала их отпускать, то для чего все затеяла? Жаль, Мира не умела управлять той силой, о которой говорил жнец. Возможно, у нее получилось бы говорить с самими богами, а не их слугами. Такой должна быть сила настоящего оракула.

‒ Мне его связать? ‒ спросил Сайман у Саза, внимательно следя за тем, как Зед поднялся на ноги.

‒ Он вообще не является частью группы, ‒ пожал плечами Сазгаус. ‒ Мы просто позволили ему идти вместе с нами. Раз храм так близко, он может катиться, куда хочет.

После чего повернул голову к Мире и улыбнулся ей. Она тревожилась за него ‒ он это понимал. Но кого посылать, Кона? Без его пушки он ничто. Сражаться умеет, но не так, как надо, чтобы выжить. Хотя вот как раз навыки выживания в чужой местности у него на высоте. Но он сейчас сам не в том состоянии.

‒ Я доброволец, угадала ты верно, ‒ сказал он Мире. ‒ А кого посылать? Зед может прогуляться до храма, но я ему не доверяю настолько, чтобы сидеть и смиренно ждать его возвращения. Неизвестно, что там ему Грот прикажет. Саймана? Прости, святой, но ты не выживальщик. Кон? Что он может без пистолета? Будь при нём патроны ‒ я бы вызвал его, но…

‒ Кона здесь нет, ‒ фыркнула Мира, ясно давая понять, что не лучшего мнения о его поступке. Они, вообще-то, в опасных горах, на пороге храма богини смерти, а он оставил их и ушел куда-то совсем один. Мало того, что обидел, так ещё и заставлял волноваться. Будь сейчас что-нибудь в руках Миры, она бы сломала со злости. Но Сазгаус был прав, кроме него, больше некому идти на разведку. По крайней мере, в нем она была уверена, что он их не бросит здесь. Вздохнув, она повернулась к Сазу. ‒ Я знаю, что лучше тебя никто не справится. Будь осторожен, договорились? И возвращайся сразу, как только узнаешь, что там.

Отпускать его одного было тяжело, но это и правда был лучший способ все быстро проверить. Да и шанс для Миры воспользоваться доской, пока он не видел. Если они уже так близко, то здесь должны гулять толпы духов, как в лесу рядом с Сухим водопадом. Возможно, ей удастся узнать что-то полезное.

‒ Я и не претендую, ‒ отозвался Сайман, поднимая руку. Пусть Сазгаус сколько угодно считал его трусом и плохим бойцом, но оставался он не поэтому ‒ кто-то должен был остаться с девушками. Хоть сейчас и выглядело все спокойно, это не означало, что они в безопасности. Нельзя терять бдительность.

‒ Потому что ты трус, ‒ подмигнул Сазгаус Сайману, будто его мысли читая, за что и получил возмущенное:

‒ Сазгаус, да вали уже!

От Мары.

Поцеловав Миру в лоб, потом в носик, а после в губы, особенно долго запечатлев на них свой поцелуй, Сазгаус, с неохотой оторвавшись, пообещал:

‒ Я вернусь очень быстро. Верь мне. Следи, чтобы все были здесь. Я сейчас вижу пятнами, и если вдруг кто-то из вас в другом месте встанет на моем пути, я могу перепутать. Следи за этим.

А уж белую голову Кона он узнает. Точнее он увидит ходящего парня без головы, так как волосы со снегом сольются. Выпрямившись, он вытащил свои клинки, чтобы быть наготове. Сазгаус пошел быстрым шагом, оставляя после себя лишь широкого хода след, а после и вовсе скрылся за снежным холмом.

‒ Мне это не нравится… ‒ шепнула Мара, когда он вовсе исчез.

‒ Мне тоже. Особенно, что Зед пошел за ним, ‒ согласилась Мира, следя, как и вторая фигура скрылась в снегах. Но сидеть без дела и просто волноваться, она не собиралась. Вытащив доску, она глубоко вздохнула, но прежде чем приступить, обратилась к остальным: ‒ Здесь должно быть полно духов, я быстро. Не двигайтесь, ладно? И присмотрите за мной.

‒ Уверена? ‒ уточнил Сайман, кивая на доску.

«Конечно нет!» ‒ мысленно ответила Мира, но для него кивнула, поджав губы. Если что-то пойдет не так, Саз потом ей голову открутит. Но на площади она как-то справилась с этой треклятой доской! Должно было получиться и сейчас.

Долго духов звать не пришлось, потому что они действительно были здесь в огромном количестве. Мире показалось, что даже больше, чем в лесу, и многие из них были похожи на утопленников. Удивительно было видеть их в горах, но первое же упоминание ушедшего под воду города расставило все на места. Сайман же рассказывал им об этой трагедии.

Мире удалось отыскать местного лекаря, и от него она узнала, что делать с глазами Сазгауса. К сожалению, одними травами не обойтись: нужны были ягоды и готовые мази, а изготовить их в тех условиях, в каких они находились, просто невозможно. Мало того, что у нее не было подходящего инвентаря, на таком холоде любая мазь превратится в кусок льда.

Закончив с этим вопросом, Мира приступила к более важному для них всех: где Грот?

Поначалу Сайман внимательно следил за Мирой, но видя, что все в порядке, немного расслабился. А раз уж их все равно тут никто не видел, обнял Мару и притянул ближе к себе.

‒ Не замёрзла? ‒ спросил он ее.

‒ Замерзла, ‒ кивнула Марвало, и как в доказательство, обняла себя за плечи плотнее и прижалась к Сайману. ‒ Но это скорее от волнения. А если Зед с ним что-нибудь сделает? Это ведь я, считай, пригрела его на груди! А если Саз не вернется? И из-а него? Точнее уже из-за меня?

Мара была слишком обеспокоена этим вопросом, и неотрывно смотрела в сторону, где скрылись оба человека. Еще и Кон пропал, она и туда оглядывалась, ища третьего мужчину из группы.

‒ Мне не нравится, что мы разделились, ‒ шмыгнула носом она. ‒ Мы никогда не разделялись так.

‒ Ты не отвечаешь за действия Зеда, а Сазгаус — не дурак. Если бы Зед ему угрожал, он не подставил бы так спину, ‒ попытался ободрить ее Сайман. Конечно, его тоже волновало, как сложилась ситуация, и он все отдал бы, чтобы занять себя делом, как Мира, вместо того, что приходилось гонять беспокойные мысли в голове.

Прильнув щекой к холодным рогам Мары, Сай смотрел в пустоту перед собой и обдумывал все, что произошло. Навеянный сон все ещё не давал ему покоя. Из головы не выходила его «жена», чьего имени он даже не знал, но в той жизни любил ее. Здесь у него была Мара, с которой совсем неоднозначные отношения. Сможет ли он построить с ней такую же прекрасную семью?

‒ Эй, когда все закончится, может… ‒ начал было Сай, поворачивая лицо Мары к себе, чтобы задать очень важный вопрос, но крик Миры прервал его. Она резко откинула доску от себя и закрыла лицо руками. Прошло несколько напряжённых секунд, в каждую из которых Сайман был готов применить силы, но Мира всего лишь перепугалась духов, которые скопом накинулись на нее, прося увести их отсюда. Успокоившись, она подняла лицо, и тогда Сай решился спросить у нее: ‒ Все в порядке?

‒ Да, просто… ‒ ответила Мира, вытирая щеки. ‒ Их очень много, и все они страдают здесь. Но я узнала, как мы можем выйти из гор отсюда, чтобы нам не пришлось встречаться с гномами опять.

Не успела Мира прийти в себя, как Мара тут же оказалась перед ней и помогла подняться, отряхивая перчатками её шубку от снега, обеспокоенно смотря на доску, будто духи могли выйти из неё в мир живых.

‒ Вот прав был Сазгаус, не нужно было к ней прикасаться, ‒ бормотала она, но к Мире совершенно не обращалась.

Вроде все успокоились, и стали тихонько что-то обсуждать. Какую-то мелочь, вроде, чем питаться, идя обратно, остались ли у Саймана силы, не отморозит ли Мара себе хвост, если не будет греть (отморозит). И так прошло еще какое-то время. Пришел Кон, пусть настроение его было явно не лучше, чем когда он уходил. Он просто показался перед ребятами, чтобы они не волновались, но отсел подальше, все еще витая в своих мыслях.

Еще позже вернулся и Сазгаус. Живой и невредимый. За ним же плелся и Зед.

‒ У меня две новости, хорошая и плохая, ‒ улыбнулся Саз. ‒ С какой начать?

‒ Хорошие новости лучше пусть окрасят наш путь, ‒ буркнула Мара. ‒ Давай с плохой.

‒ Храм Грот там покинутый. Даже не чувствуется полусмерти.

‒ Я боюсь спросить, какая же хорошая новость, ‒ подал голос Кон.

‒ Ну, в принципе ‒ мы не нашли храм Грот. Оттянуть миг расплаты тоже неплохо. Я еще хочу пожить.

‒ Ты что там, помирать собрался? ‒ нахмурилась Мара.

‒ Нет, но я отдаю себе отчет в том, кому я собираюсь бросить вызов. ‒ И все равно улыбался, придурок. ‒ Давайте собираться обратно. Я жду не дождусь, когда мы вернемся в какую-нибудь деревню на мягкую кровать и в бадью с теплой водой.

‒ В таком случае, нам остался только один путь, ‒ подытожила Мира и поднялась, закидывая сумку себе на плечо. Сазгаус дал понять, что отдых ему не нужен, они с Сайманом и Марой и так достаточно долго сидели, а мнение оставшихся ее не волновало. ‒ Зед, там дальше есть тропа. Если мы по ней пойдем, удастся обойти пещеры?

Духам она верила, но кто знал, сколько им лет уже? За то время могло многое измениться, а Зед явно знал эти места. Расстроенный тем, что опять не нашел Грот, он даже не сразу сообразил, что обратились к нему. Да и до этого они практически все время его игнорировали, с чего бы говорить с ним сейчас?

‒ Да, ‒ рассеяно кивнул он. ‒ Дэргары туда не ходят, потому что слишком близко к гнездам гарпий, но в прошлый раз я прошел там без проблем.

‒ Отлично, значит, туда, ‒ решила Мира и подошла к Сазу, проверяя, все ли в порядке. Хотя по его ухмылке и так можно было понять, что ничего с ним не случилось. Но он тот ещё шутник, даже на виселице улыбался, лучше лишний раз убедиться. А заодно и ткнуть в какое-нибудь больное место, например, коленку пнуть. Несильно, но чтобы не расслаблялся. ‒ Только попробуй умереть, мне хватило и одного раза. Найду среди духов, заточу в шар и буду носить везде с собой, ‒ пригрозила она и обняла его.

‒ Ну, тогда в путь. ‒ Честно, Сайман тоже повеселел от такой новости, потому что до сих пор не знал, что будет делать, когда встретит Грот.

20. Минутное видение

Они пошли. Разумеется, пошли дорогой, которую показали духи и Зед. На счастье Миры, никто не сказал Сазгаус о том, что с ней произошло. Потому что Сайман был уверен ‒ Сазгаус просто ее сожжёт на первом привале. А Мара… Она просто шла при помощи Саймана, пытаясь не утонуть в снегах.

Когда солнце осветило белоснежные снега и даровала спутникам чудо в виде белоснежных просторов, Сазгаусу вновь стало нехорошо. Ему не нужны травы и лекарства, а просто какое-то время дать глазам отдохнуть. Но как?

‒ Эй, Кон! ‒ позвал он хмурого друга. ‒ Поменяемая куртками? У меня уши замёрзли, вот-вот отвалятся.

Просто у Кона была с капюшоном, и он, не подозревая подвоха, обменялся одеждой, устало приговаривая:

‒ Будешь знать, как в будущем на тканях экономить.

‒ Зачем знать, когда рядом есть ты, весь такой продуманный? ‒ Получив не самый лестный взгляд, Сазгаус тихо засмеялся, и когда натянул капюшон на глаза, спросил тихо, но с улыбкой: ‒ Успокоился?

‒ Успокоишься тут, ‒ фыркнул Кон. ‒ Мало того, что я бастард, ублюдок, проще говоря, так моя родная мать ещё все эти годы, зная, что она меня подменила, улыбалась в глаза и делала вид, что ничего страшного не случилось.

‒ Да брось, Кон, ‒ несильно толкнул его Сазгаус, ‒ каждый из нас прошёл через какое-то страдание. Я тебе уже говорил, что у кого-то хуже было.

‒ Тогда объясни мне, ‒ аж оскалился он, ‒ если кому-то хуже, чем мне, я вдруг должен обрадоваться или забыть свои проблемы? Если у кого-то судьба сложилась хуже, я должен быть счастлив, что у меня все прекрасно? Я не должен переживать за свои собственные трудности?

‒ Ты прав, ‒ мягко согласился Саз. ‒ Именно поэтому тебя сейчас никто не трогает. Чтобы ты все обдумал в одиночестве. Но, сладкий мой, ты же не один всё-таки. Ладно, я конечно, не твой лучший друг, хотя явно симпатичнее тебя, но это не значит, что мы не переживаем за тебя.

Кон вдруг взглянул на Сазгауса. Его глаза были скрыты капюшоном, но его гаденькую ухмылку он всё-таки увидел. Как же бесит, этот черт!

‒ Сазгаус, ‒ тяжело вздохнул Кон. ‒ Кончай с этим «сладенький». Люди поймут не так.

И всё-таки он улыбнулся. Его уголки губ лишь едва-едва поднялись вверх, но как изменилось лицо. И уже не такое хмурое и злое, мягкое, но просто очень уставшее.

‒ Кто не так поймет? Сайман, что-ли? Других тут «не-так-понимающих» я не вижу. Эй, жрец, коль целку порвал, подходи, третьим будешь!

‒ Фу, Саз! Тут же женщины!

‒ Следи за языком!

‒ Это мерзко!

‒ Уж насколько я испорчена, но не позволяю себе так выражаться!

Тут же накинулись на него друзья. Даже Кон обрёл силу и ударил того под ребра локтем. А тот виновато улыбнулся, поднимая руки вверх и приговаривая:

‒ Простите меня, леди! Этого больше не повторится!

Кто-то засмеялся, кто-то всё-таки затаил обиду, но группа двинулась дальше уже в более лёгком настроении. Это им было нужно. Чуть-чуть отвлечься, чуть-чуть посмеяться. Это было нужно каждому, и даже такая минутка слабости прибавила сил и надежды на обратный путь.

***

Кон поднял руки, заставляя всех остановится. Этот жест рефлекторно давал понять, что сейчас ещё и стоит молчать ‒ одного напряжённого вида Кона хватило, чтобы понять, что он что-то заметил.

Дав девочкам понять, чтобы оставались с Сайманом, Сазгаус подошёл к Кону, пока тот опускался на корточки. Взглянув на объект его интереса, опустился и сам Сазгаус. И…

‒ Перо?

Он бы посмеялся, не видя реакцию Кона на это. Тут и сам догадаешься, что оно не орлу принадлежало.

‒ Не просто перо, ‒ прошептал он, беря его в руку и поднимая так, чтобы структура пера была на глазах у обоих. ‒ Посмотри, какое большое. Для птицы слишком велико. И видишь, ‒ он указал на порванные в нескольких местах опахала, ‒ оно очень грязное и дранное. Но будь тут битва, было бы ясно, отчего пострадало перо.

‒ Ну… Прилетела грязная и дранная птица-переросток, и что такого?

‒ Только одно существо физически не способно чистить и ухаживать за своими перьями таких размеров, банально не имея клюва. ‒ Кон сфокусировал свой взгляд с пера на Сазгауса, интересуясь, догадывается ли он.

‒ Что там такое? ‒ осмелился тихо спросить Сайман, отходя чуть вперёд от девушек. Он попытался разглядеть, над чем там склонились Сазгаус вместе с Коном, но с такого расстояния не особо видел, да и голова Кона загораживала перо.

Замыкающий цепочку Зед сразу понял, что творилось неладное, и обнажил клинки заранее, готовый отразить нападение, будь то дэргары или любые другие звери. Он повернулся спиной к девушкам, прикрывая тылы. Эта тропа безопасна для одинокого путника, который ловко скрывался в снегах, но на группу людей хищники могли отреагировать совсем иначе. Тем более голодные.

Кон и Сазгаус обернулись на Саймана, чтобы негромко ответить, как их заглушил крик ‒ что-то среднее между карканьем и женским воплем. С гор на путников выскочили огромные птицы, но хоть у них были крылья и когтистые лапы, тела от бедра и выше имели женственные очертания. «Гарпии», ‒ понял каждый, кто хоть немного знал об обитателях этой местности. Полуптицы, полуженщины быстро сокращали расстояние между ними и своей добычей. У Кона не было патронов, поэтому он наравне с Сазгаусом вытащил меч, налетевших гарпий они готовы были рубить на смерть, как ранее дэргаров, но они словно чувствовали, где было слабое звено в группе. Крылатые чудища отправились прямиком к Мире и Марвало, но на их страже были Зед и Сайман. И если первый отправил первую же напавшую гарпию в вечный сон, то второй, возвращаясь к девушкам… Споткнулся.

«Нет, Грот, только не сейчас!» ‒ успел подумать Сай, припоминая, как богиня любила поиздеваться над ним, посылая неудачи. И почему ей вдруг вздумалось напомнить о себе в такой ответственный момент?! Он же шел к ней, как и все остальные! Даже поступился обетами Мигу, а она подсунула плохо лежащий камень ему под сапог. И ладно бы просто упал, так умудрился попасться в лапы одной из гарпий.

Где-то раздался крик, кажется, его звала Мара, а потом раненная птица уронила его, отчего Сайман ударился о землю. Он пытался прочесть защитную молитву, но когтистая лапа впилась ему в плечо, заставляя прерваться криком боли. В глазах потемнело, когда его вновь дёрнули вверх, практически лишая руки. По крайней мере, ему казалось, что лучше бы плечо вовсе оторвалось. Под ногами опять была пустота, и каким-то чудом он все же смог пропеть нужны слова, чтобы вырваться из плена, но он падал. Мгновения в воздухе тянулись слишком долго, а когда его поймала железная хватка когтей в этот раз, раздирая шубу и плоть где-то на рёбрах, Сайман порадовался, что сознание покинуло его из-за боли.

‒ Сайман! ‒ крикнул кто-то вдалеке, но он уже не слышал этого. А гарпии, получившие добычу, спешно вернулись в гнезда. Лишь кровавый след указывал путь.

‒ Нет!

‒ Сайман!

‒ Сайман!

Мара одна из первых, кто вскочила и побежала прямо по кровавой дороге, спотыкаясь и пытаясь дозваться до него, но тут вдруг на неё сверху что-то навалилось, и вовсе придавливая к земле.

‒ Нет, стой, ты не догонишь! ‒ в самое ухо закричал Кон, а после слева метеором пронеслась фигура в черных штанах и в одежде сейрица.

‒ Кон, убегай с девчонками! ‒ крикнул Сазгаус. ‒ Зед, за мной!

Хотя самому Сазу было плевать, пойдет Зед за ненавистным жрецом или нет ‒ его помощь будет что тут с девочками важна, что Сазгаусу. Но Кона туда точно не было смысла пускать. Он оценивал его боевые навыки, но что-то подсказывало, что сейчас нужны инстинкты именно убийц.

Сазгаус рванул вперёд, он уже не видел, куда летели гарпии, хотя другие вполне могли видеть их очертания. Ему помогал след крови на снегу, словно черное пятно на белом фоне для его глаз. И лишь благодаря этому он знал, куда идти. Знал и ужасался от количества крови. Это были огромные лужи и длинные дороги ‒ Сайман был серьёзно ранен.

‒ Вперёд, вставай! ‒ Тем временем Кон поставил Мару на ноги и силком потащил к Мире, подгоняя и вторую: ‒ Быстрее, к ближайшей горе!

Марвало не слушалась. Она вырывалась, закрывая лицо руками в немом крике от пережитого ужаса. Её Сайман! Её дорогой и вредный жрец, и вот так! А если они не успеют? Она даже ничего сделать не могла, хотя была так рядом! Застыла от ужаса и винила себя в том, что его забрали. Но чем дальше становились тени чудищ и парней, тем покорнее становилась Мара.

Мира была в ненамного лучшем состоянии, но она понимала, что ничем не поможет. Повинуясь Кону, она убегала от места, где произошло такое страшное событие. Этого никто не мог предсказать. Будь у Кона пули, возможно, они бы одержали победу, отпугнув чудищ, но его пистолет был пуст и даже не мог издать страшного грома. Максимум, что они могли сейчас, ‒ это не стать ещё одной добычей гарпий, поэтому Мира помогала Кону уводить Марвало в безопасное место.

Сам не понял, по какой причине, но Зед рванул следом за Сазгаусом по первому зову. Возможно, где-то глубоко внутри, он желал быть частью группы. Жрец ему не нравился, как и черный убийца, но вместе с ними он чувствовал себя частью чего-то большего. Да и Мара расстроится, если с Сайманом что-то случится, а видеть ее грустной он желал меньше всего.

Гарпии летели быстро, а двум убийцам мешал глубокий снег поспевать за ними. Но след из крови вел их и давал надежду, что Сайман все ещё жив. Гнезда и правда были недалеко от тропы, и Зеду с Сазгаусом повезло, что здесь жила совсем небольшая часть стаи ‒ остальные всё-таки предпочитали вить гнезда ближе к воде, там и добычи в виде рыбы больше.

‒ Отвлеку их на себя, ‒ крикнул Зед Сазу, опережая на несколько шагов. ‒ Хватай жреца и беги. Я догоню.

Это было бы слишком просто, если вырвать Саймана из лап гарпий без боя. Но в руках Зеда появилась его излюбленная палка, которая раскладывалась в длинный шест. Он уже заранее распрощался с половиной своих ножей, потому что с их помощью собирался сбивать гарпий в воздухе, но других идей у него не было. Лишь бы не попасться под когти. С другой стороны битва ‒ лучший способ согреться. В нем кипела кровь, и холод почти не чувствовался сквозь тонкий плащ.

‒ Я отсчитываю десять минут! Не вернешься ты ‒ возвращаюсь я! ‒ в ответ крикнул Сазгаус и лишь только втыкал меч в грудину гарпиям, что пытались броситься на него, какие-то жалкие куски их общества ‒ старые и птенцы.

Такой крик поднялся от гарпий, что в прямом смысле закладывало уши. Сазгаус рубил, не разбирая ничего ‒ в темное гнездо он втыкал клинки или в опущенное крыло полу птицы? Он искал среди этого безумия зеленый плащ.

‒ Сайман!

Ответа не было, но впереди виднелась особенно чёрная стайка мелких гарпий. Сазгаус рванул туда и не прогадал ‒ птенцы уже пытались выгрызать зубами плоть Саймана. На него было просто страшно взглянуть, может и хорошо, что Сазгаус не видел. Он хоть и убийца, но разделанных людей не приходилось видеть.

Отогнав… Нет, перерубив их, он нащупал в зеленой мантии, спрятанной под одежду, верхнюю часть туловища Саймана и, подняв на руки, побежал прочь. К тому моменту действительно стая полностью перекинулась на Зеда, чем Сазгаус и воспользовался.

‒ Зед! Я вытащил его! ‒ Ведь убийца мог и не заметить этого и отвлекать на себя все то время, что тут находился. Пусть тут заканчивает и бежит следом. Гарпии будут активно защищать гнезда, но вряд ли пойдут за противниками, которые половину стаи перерубили.

В нос Сазгауса ударил такой запах крови, которого он не чувствовал даже в том замке. Это все было от Саймана? Когда жрец висел на его плече, что-то, да Саз смог разглядеть: вырванный кусок плоти из плеча, исполосованная грудь, что, если постараться вытереть кровь, можно увидеть белоснежную кость ребра. Твою мать, он просто не дотянет!

‒ Эй, ‒ судорожно шептал Сазгаус, прислушиваясь к его дыханью. Хоть оно было, слава Индре! ‒ Эй, Сайман, чего, думаешь, девственность потерял, и помирать пора? Нет, дружок, на тебе лежит ответственность, понял? За бабу свою, за себя, за вашу жизнь. Жизнь — еще то дерьмо, не смей нас бросать, трус несчастный!

Будь Сайман в сознании, обязательно отыскал бы в себе яд, которым мог плюнуть в Сазгауса. Но, на его счастье, он ничего не слышал и не чувствовал. Его окутала непроглядная чернота, и только Мира могла бы увидеть при желании тень жнеца, нависшего над ним в ожидании смерти. А она была близка как никогда.

Увидев, что Сазгаус отбежал достаточно далеко, Зед всадил ещё один нож в грудь летевшей на него гарпии, и шестом отогнал ту, что оказалась совсем близко. Благо часть из них кинулась верещать над убитыми птенцами, и Зеду удалось вырваться из кольца, в котором его заключили. Всё-таки им повезло, что они не встретили основную часть стаи, но если задержатся здесь надолго, то на крики слетятся другие. Рванув за Сазгаусом, Зед вновь оставил после себя гору трупов. Жнецы его явно за это не похвалят, если они вдруг приходят и за душами чудовищ. Ведь кто-то должен забирать их.

‒ Сюда! ‒ крикнула Мира, видя бегущего Саза. Она показалась из-за выступа горы, за которым они все спрятались, чтобы он мог найти их. Состояние Саймана оставляло желать лучшего, и она с ужасом прикрыла рот, чтобы не закричать, когда Сазгаус приблизился с ним. ‒ Держи Мару, ‒ с трудом выговорила она и бросилась к раненому, как только он оказался в безопасном укрытии.

Нужно было остановить кровь, а у них не было ни мази, ни трав, ни даже чистых тряпок для этого. Источником целебных ресурсов всегда был Сайман, но сейчас он сам нуждался в лечении. Все, что могла Мира ‒ это попытаться остановить кровь подручными средствами. У них даже не было огня, чтобы прижечь раны!

‒ Рвите рубашки, ‒ приказала она и первой начала с себя, расстегивая шубу. Туго накладывая самодельные повязки одну за другой, она даже не заметила, как вернулся Зед.

‒ Пока не последовали за нами, но это ненадолго, ‒ объявил он, оборачиваясь на вершину, откуда все ещё доносились истошные вопли гарпий. ‒ Нужно сваливать отсюда, пока на их зов не явились другие.

Он взглянул на Саймана, на то количество крови вокруг него, которое образовалось, и понял, что тот не жилец. Стряхнув кровь гарпий с палки, он сложил ее, а вместо этого в руке появился нож. Были бы другие обстоятельства, не будь Сайман таким же избранным Грот, Зед предложил бы избавиться от него, закончить страдания быстро и не дать остальным погибнуть из-за этой обузы. Но он впервые помедлил и замешкался перед убийством. Трогать Саймана было нельзя, и, зарычав, Зед вновь обернулся к гарпиям, готовый биться насмерть против них.

‒ Сайман!

Что есть мочи закричала Мара, видя, в каком состоянии привезли жреца. Самого тела она не видела ‒ ее никто так и не схватил, и все были заняты Сайманом, но она видела, как снег впитывал кровь и как он, уже красный, расширялся.

‒ Зед, держи ее, ‒ скомандовал Сазгаус, с не меньшей активностью срывая с себя одежду, разрывая ее и затыкая раны. Но взгляд его был устремлён на Кона: ‒ Ты же говорил, рассказывал, что твоя мама из фехтовальщиков, что умеет выживать в экстренных ситуациях. Сделай что-нибудь!

Кон хотел бы. От последних слов Сазгауса, выкрикнутых в порыве испуга за жизнь товарища, содрогнулась гора, и даже Мара на секунду закончила свою истерику, прорываясь через Зеда, но тот держал ее крепко.

‒ Его раны нет смысла затыкать! ‒ в тон ему крикнул Кон, напуганный за Саймана не меньше. ‒ Их надо зашить! Мне нужны игла и нитки!

‒ Где мы тебе найдем иглу и нитки?!

Два парня смотрели друг на друга с безумием и паникой. Они знали, что нужно сделать, но тела их будто застыли. Но на помощь пришла Мира. Она привлекла внимания парней своей тонкой заколкой, Кон сначала не понял, к чему это… А потом резко схватил и бросил Сазгаусу:

‒ Сделай ее острой, ‒ приказал он, разворачиваясь к Маре и подбегая к ней. У нее всегда была такая одежда, которая не отличалась теплом и дешевизной. Пока Сазгаус немедленно выполнил просьбу с помощью кинжала, Кон потянул на себя спрятанный под шубой конец топика.

‒ Мара, нитки!

Она судорожно закивал, выхватывая конец у Кона и, надрывая ее, сняла с себя.

‒ Кон, готово.

Все было в сборе, и все ингредиенты достались Кону. Вот только он знал теорию, но совершенно не знал практики и человеческой анатомии. Лишь что-то банальное, мол, кровь хлещет из рваных сосудов. Что есть большие сосуды и маленькие. Зашивать ли рану или сосуды? Он нащупал края краны, что-то выискивал, где-то делал швы, и так он с плечом провозился очень долго, лишь единожды сказав:

‒ Прикопайте его снегом и приложите к ране ‒ холод уменьшит кровотечение. ‒ И все замерли в томительном ожидании. Только когда с плечом было закончено, Кон обратился ко всем: ‒ Мы с Сазгаусом потащили Саймана в город. Зед, Мара и Мира отправляются туда сейчас же.

‒ Но, Кон…

‒ Мара, если вы доберётесь до города раньше нас, вы подготовите лекаря и пришлёте его нам навстречу.

‒ Уверен? ‒ осторожно спросил Сазгаус. ‒ Тут сутки в пути, они не справятся столько идти. Даже мы с тобой с ним…

‒ Сазгаус, он не выживет, ‒ прошептал Кон, и этим заткнул его. Сайман не выживет, если они не будут торопиться, превозмогая боль в ногах и холод; трудный снежный путь. Они обязаны были. ‒ Зед, ты видел карту, видел, где Стоун. Идите туда… ‒ И хоть сам Зед встал на ноги, готовый идти, Марвало и Мира же пребывали в какой-то неуверенности. Кто-то из-за Зеда, кто-то из-за того, что придется оставить мальчиков тут. А ещё был страх, что они просто не добегут. ‒ Я сказал уходить! Живее, живее! Вы должны прийти в город раньше нас!

‒ Возможно, пригодится. ‒ Зед вложил в руку Сазгауса свою железную палку и показал, что нужно нажать, чтобы разложить ее, надавливая на маленький рычаг его же пальцем. Хватая Марвало за руку, он рванул с места вместе с ней. Конечно, он не понимал, почему все пытались спасти того, кто уже обречён, для Саймана было бы милосердием прекратить его страдания быстро. Даже если каким-то чудом он выживет, ещё долго будет восстанавливаться, а они не могли остаться. Грот звала к себе, нельзя заставлять богиню ждать.

‒ Попробуйте сделать носилки, ‒ предложила Мира. ‒ Если по дороге найдутся палки, оставим для вас.

Она сожалела, что не смогла сделать больше для Саймана. Будь у них больше времени, обязательно что-нибудь разузнала у призраков, тем более уже общалась здесь с лекарем, но времени не было. Бросив ещё один взгляд, возможно, последний, на Сая, Мира поспешила за Зедом и Марвало. Они сделают все, что в их руках, а остальное будет зависеть только от Саймана и его желания жить.

***

Нет смысла особо описывать то, как парни по очереди несли на своих руках Саймана. Пока один отдыхал, другой тратил накопленные силы на тело, которое дергалось и совершенно не подавало признаков жизни при беге несущих.

Они бежали целый день. Лишь пару остановок делали, но ради Саймана ‒ дать ему напиться, чтобы он получил силы для того, чтобы выжить, хоть из чего-нибудь. После чего брали его и тащили дальше. Кон следил за его температурой, чтобы она было достаточно холодная, но не настолько, чтобы это угрожало жизни.

***

Уру уже закрыла свою лавку и сладко потянулась, поднимая руки к потолку и хрустя косточками. День выдался не очень хорошим ‒ покупок никто не совершал, все были богаты травами от тех мимо проходящих торговцев. И еще нескоро молодая знахарка сможет получать прибыль от своего дела. Чем не время для сбора трав? Уру кивнула своим мыслям, соглашаясь с завтрашним походом в лес для сбора запасов на зиму.

Она прошла по своему дому, который и являлся магазином, запирая входную дверь. Уру показалось, что она снаружи услышала какие-то крики, но списала это на свое воображение и игры разума от усталости. Все-таки последние пару часов она провела рядом со свечой, создавая порошки из некоторых пород, пока ожидала покупателей.

Но крик повторился. И Уру нахмурилась и открыла дверь, выглядывая.

‒ Лекаря! Срочно лекаря!

‒ Помогите!

‒ Наш друг умирает!

Две женщины с каким-то парнем бегали по деревне, выкрикивая эти слова и, не дожидаясь ответа, убегали к следующей двери. Бедняжки, выглядели они страшно: все мокрые, бледные… А старик с ними еще хуже выглядел… Он… Он был в крови?

Решив, что помощь нужна ему, Уру вышла из дома и подняла руку, привлекая внимание.

‒ Я ученица городского лекаря, ‒ сказала она. ‒ Но моего наставника нет в городе ‒ он ушел в длительное паломничество. Чем я могу?..

Рогатая женщина! Неужели Уру сейчас видела женскую особь фавна? В их лесах они водятся, но как всем известно ‒ лишь маленькие рогатые мужики. И на миг Уру пожалела о своих словах, но её уже заметили и бежали к ней.

‒ Умоляю! ‒ закричала рогатая. ‒ Наш друг в горах! Он ранен птицами!..

‒ Гарпиями.

‒ И он теряет кровь!

‒ О, боги, где он? ‒ спросила Уру, заходя в дом и снимая с вешалки утепленную куртку.

‒ Зед, нет, убери это! ‒ накинулась на него Мира, увидев, что тот достал нож. Если он собирался угрожать бедной девушке, чтобы заставить ее помочь, то это была плохая идея. ‒ Мара, следи за ним. Останетесь здесь, а я покажу дорогу. Хотя нет, Зед, поможешь нести его Сазу и Кону. Мисс, возьмите все, что пригодится, чтобы зашить рану, залечить… Зелья, мази ‒ все!

Надеясь на нее, Мира подбежала к девушке, назвавшей себя ученицей лекаря. Лучше, чем ничего. Оставалось надеяться, что она учится уже достаточно давно. Подгоняя ее, иногда переходя на бег на месте, Мира не находила себе места, хотя останавливала себя, стараясь успокоиться. Спешка им могла лишь навредить, да и приведут они ее без лекарств, какой от этого толк? Обрисовав раны в общих чертах, Мира повела знахарку обратно к горам, где ребята потихоньку следовали за ними. Лишь бы Сайман продержался ещё чуть-чуть. Помощь близко!

Зед покорно следовал за ними, выполняя роль сторожевого пса. Он внимательно следил за окружением и был готов броситься на любого, кто подойдёт ближе. Хотя жители не особо отреагировали на шум, а до гнезд гарпий было уже далеко.

***

Уру забрала Саймана к себе, спутникам приказала искать место для ночлега. В горах она их встретила совсем уж поздно, а Саймана привели к ней лишь за полночь. Какие были парни ‒ страшно взглянуть. Кончено, они устали. Они несли на себе этот груз ответственности, все это время находясь в постоянном напряжении за его жизнь. До города они дошли еще более-менее, но вот когда пришла пора искать место для ночлега, Сазгаус и Кон свалились рядом с домом Уру и закрыли глаза ‒ так спать и собирались.

‒ Брысь отсюда! ‒ ругалась молодая девушка. ‒ Так, спутницы! Уводите своих героев, у меня тут не постоялый двор! Все равно только мешать будете своим храпом!

Как бы Мара ни хотела, но её тоже пришлось насильно уводить, и видя состояние рогатой, Уру всё-таки дала другой девочке семян, чтобы та подсунула фейри в суп или в питье ‒ маковые семена дадут ей спокойный и здоровый сон, который будет Марвало просто необходим.

В итоге Мира за всех хлопотал над домом ‒ таверна была далеко от дома Уру, настолько, что парни махнули рукой:

‒ Тут поспим.

Уж какими уговорами удалось их поднять ‒ неизвестно.

21. Предсказание сумасшедшей старухи

Дни тянулись долго и беспокойно. Сайман потерял много крови и был одной ногой в могиле, из которой только чудом его вытащила Уру. Медленно, но ему становилось лучше. Кризис миновал, и оставалось только ждать, когда Сай придет в себя. Он придет в ужас, когда увидит страшные шрамы на плече и груди, но это лучше, чем умереть. Возможно, его даже больше ужаснет то, в какую негодность пришла зелёная мантия жреца.

Мара каждый день наведывалась в дом знахарки, но к Сайману никого не пускали. Лишь однажды Уру сжалилась и позволила взглянуть из дверного проема на спящего, когда ей надоело, что фейри околачивалась на пороге и отпугивала обычных клиентов, но привлекала совсем других своим откровенным нарядом. Уру заверила, что обязательно сообщит, когда Сайман очнётся, и только после этого Кону удалось уговорить Мару подождать в таверне.

Стоун был маленьким поселением, поэтому с каждым днём клиентов у Миры становилось все меньше. Хотя с самого начала работа у нее не заладилась, потому что в деревне была своя провидица, некая мадам Шарлотта Великолепная. Обычно такими кричащими псевдонимами пользовались проходимцы без капли способностей, но дела у Миры не заладились. Ей едва хватило, чтобы купить себе новой одежды помимо оплаты комнаты для них с Сазгаусом, а ещё было неизвестно, насколько им придется задержаться здесь. Воровать ему Мира запретила, боясь, что если поймают, их выгонят из деревни в лучшем случае, а с таким Сайманом далеко они не уйдут. Придется опять положиться на кошелек Кона, пока она не придумает, чем ещё может заработать.

На удивление, Зед все это время сидел тихо. Один раз ещё в первый день он поймал Миру на площади, когда рядом с ней не было никого из друзей. Она как раз взяла перерыв на обед, отошла в сторону и разложила заготовленные бутерброды, сидя на каких-то ящиках.

В этот раз Зед не угрожал, ещё помнил, что с ним сделал жнец за это, и даже как-то боязливо приблизился, хотя все равно умудрился напугать Миру. Она подскочила, увидев, как неожиданно он отделился от тени соседнего здания, и чуть не выронила бутерброд. Его присутствие напрягало, тем более когда рядом не было Сазгауса или кого-то ещё. Всё-таки Мира даже не подозревала, что Зед боялся ее силы.

‒ Мы должны двигаться дальше. Свяжись со слугами Грот, пусть укажут нам путь, ‒ попросил Зед, приближаясь. Мира даже вскочила, отодвигаясь от него. ‒ Мы не можем снова ошибиться. Призови Санту Муэрте или ещё какого жнеца.

‒ Я не могу и не стану, ‒ отказалась Мира. Она даже не поняла, что Зед заговорил с ней на том языке, которого она знать не должна. Хотела сказать, чтобы он больше не просил ее об этом, но вдруг ее лицо изменилось, она хлопнула ресничками и улыбнулась. ‒ Давно меня никто не называл этим именем, я уже и забыла, как оно звучит.

***

На восьмой день пребывания раненого в гостиной, Уру решила приготовить куриный суп. Бульон пойдет гостю, а она курочкой перекусит. И как чувствовала, что этот миг пробуждения наступит именно сегодня. Вернувшись с рынка с куриной тушкой, Уру, напевая какую-то знакомую песенку, хлопотала по дому. То там что-то возьмет, то тут…

И когда она в холле на шкафу пыталась достать приправы, её насторожил тихий, почти неслышный стон. Она обернулась и увидела, как гость морщился. Может, пытался проснуться, а может, снился кошмар, но это уже что-то!

Она подскочила к нему с улыбкой и, убирая волосы со лба, тихо позвала:

‒ Господин Сайман? ‒ Ему нужно было проснуться хоть на пять минут, чтобы просто поесть. Потому она мягко выводила его из сна довольно милым и певчим голосом. ‒ Господин, вы слышите? ‒ Он просыпался. Ресницы задрожали, веки пытались открыться, и чуть-чуть это у них получилось. ‒ Господин Сайман, вы сейчас в Стоуне. Очнитесь, пожалуйста, вам нужно подкрепить силы.

Ему не хотелось просыпаться. Сознание медленно возвращалось, и он чувствовал только жгучую боль в груди и руке. Он все никак не мог вспомнить, из-за чего все так болело. Хотел пошевелиться, проверить на ощупь, что с ним, но не было сил даже на то, чтобы открыть глаза. Его кто-то звал, он слышал этот голос в редкие минуты пробуждения, а может, и во сне.

Слабо приоткрыв глаза, Сайман разглядел перед собой расплывчатый образ светловолосой девушки. Он попытался сфокусировать на ней взгляд, ему даже удалось увидеть черты миловидного лица и голубые, как чистое небо, глаза. Ну, точно сон, потому что она выглядела в точности как его жена в том странном видении жизни без Грот. Только боль была настоящей, и он вновь застонал, зажмурившись.

‒ Воды, ‒ тихо попросил Сайман. Его голос был сам на себя не похож, сухой и осипший. ‒ Больно… Что… Что случилось?

Сайман попытался вспомнить ещё раз, но из-за боли путались мысли. Хотя как раз она и подсказывала, что произошло в заснеженных горах. На них напали гарпии, его тащили, а потом чернота. Подумав о Маре и остальных, он сразу заволновался, что с ними. Даже предпринял попытку встать, но чуть не провалился в черноту из-за боли.

‒ Имейте уважение к чужому труду, господин! ‒ строго сказала девушка, взяв Саймана за здоровое плечо и осторожно помогая ему опуститься так, чтобы лишний раз не напрягать ни одну мышцу. И хоть в её голосе проскальзывали веселые нотки, лицо оставалось серьезным, но она была рада, что в одиночку смогла выходить такую тяжелую рану. ‒ Я сейчас отойду за водой и все расскажу, а вы лежите и не шевелитесь.

Уру быстрым шагом направилась на кухню, но помимо воды она также взяла несколько порошков. Ему не только вода нужна, но и обезболивающие травы, а также те, чтобы предотвратить воспаление и нагноение. Хоть снаружи раны и были ухожены, что-то впихнуть в рот не представлялось возможным.

Она вернулась и налила Сайману лишь чуть-чуть воды, чтобы просто смочить его рот. Но вместо того, чтобы помочь ему приподняться, Уру сунула ему в рот какую-то трубочку, конец которой был в стакане.

‒ Пейте, прошу вас, ‒ пропела она, держа стакан так, чтобы ему было удобно пить, не поднимаясь. ‒ Ваши друзья принесли вас с самих гор. Руки и ноги на месте, но раны были страшные. Вы не приходили в себя восемь дней. ‒ И пока она рассказала столь короткое повествование, Сайман допил, а Уру приготовила новый отвар. ‒ Ваши друзья очень за вас переживали. К сожалению, а может, к счастью, такое количество друзей мой домик не вместил, потому они сейчас проживают в центральной таверне. Очень ждут, когда услышат радостные вести о вашей поправке.

‒ Спасибо, ‒ запоздало ответил Сайман, выслушав рассказ. Значит, его вытащили из лап гарпий, и с ребятами было все хорошо, иначе она бы сказала. Или кто-то из них был бы рядом такой же перевязанный.

Он вновь посмотрел на девушку и поразился, что она могла существовать. Хотя этого следовало ожидать, если тогда они все видели действительно настоящую жизнь. Интересно, где они встретились в той несуществующей жизни? Было странно смотреть на нее, ведь там он любил эту женщину, хоть даже имени не знал. У нее чудесный голос, красивые глаза и доброе сердце, раз уж все это время приглядывала за таким безнадежно раненым. При других обстоятельствах он правда мог в нее влюбиться.

‒ А вести радостные? ‒ невесело усмехнулся Сайман и осторожно обхватил губами трубку, вытягивая воду с каким-то порошком. Он старался не двигаться, что было трудно, оттого он периодически морщился. Да и горькая была гадость в стакане. ‒ Как зовут мою спасительницу?

Спросил, а сам нашел глазами окно. Светло ‒ значит, день, ему быстрее нужно было прийти в себя, чтобы они могли продолжить путь. Вышли на финишную черту в поисках Грот, по крайней мере, каждый из них на это надеялся. Конечно, ему потребуется ещё время, чтобы поправиться, и Сай впервые пожалел, что выбрал не Индру своей богиней. Одна молитва, и он был бы уже на ногах.

‒ Ваших спасителей зовут Мира, Марвало, Сазгаус, Кон и Зед, ‒ весело ответила девушка, и наконец-то улыбнулась, видя, что с Сайманом все намного лучше, чем она ожидала. Он явно не собирался проваливаться в бессознательное состояние, а значит, желание жить в этом израненном теле было очень велико. ‒ Я лишь только добавила то, чего нет в горах.

Она была скромной. Да это и по одежде было видно: самое обычное, слегка грязное крестьянское платье для летней поры, белый фартук на груди и украшение в виде цветов на шее. Двигалась она плавно, но не вызывающе, как некоторые… бедрами не виляла, взгляд каким-то похотливым не делала. Просто смотрела с некой заботой и беспокойством. Даже немного на материнском уровне.

‒ Но зовут меня Уру, ‒ на вопрос все-таки ответила, когда забрала чашку и, оставив, протянула Сайману… конфетку? Серьёзно? Обычный красный леденец? ‒ Вот, возьмите. Это поможет избавиться от вкуса во рту. А если не уйдете в мир снов опять, то через час будет готов наваристый куриный бульон. Я бы хотела, чтобы вы все-таки подкрепились.

Но вела она себя с ним явно, как с пациентом. После того, как здоровая рука обхватила леденец, Уру поднялась и приложила ладонь ко лбу Саймана, потом отодвинула одеяло, чтобы проверить, не наполнились ли повязки гноем или сгустками. Но раны, как ранее сказано, были вычищены и аккуратно зашиты. Здесь оставалось лишь ждать.

‒ Расскажите мне о своем самочувствии, ‒ попросила она. ‒ Мне нужно знать, как вести себя с вами дальше.

‒ Уру… ‒ задумчиво повторил Сайман. Переложив леденец во рту, он посмотрел на нее странным взглядом, но на вопрос ответил обычно. ‒ Болит все, и сил совсем нет, хотя я столько пролежал.

Он осторожно шевельнул ногами просто для того, чтобы хоть немного сменить положение. Подняться он уже и не надеялся, по крайней мере, в ближайшее время или без макового молока. Ему однозначно потребуется целитель, если он хотел быстро встать на ноги.

‒ Вы бывали в Иле? ‒ спросил Сай вместо того, чтобы задать вопрос о жреце Индры. ‒ У меня ощущение, что я встречал вас раньше.

«Сайман, дурак, зачем такие вопросы задавать, если знаешь, где её видел?» ‒ отругал он себя мысленно. Но как тот сон не давал ему покоя, так теперь появилась эта девушка. Он подумал о Маре. Должно быть, она сильно волновалась за него. Надо бы с ней повидаться, когда сил больше будет. Вообще, он хотел увидеть их всех и поблагодарить.

‒ Постараюсь не уснуть, ‒ перевел он тему, отводя взгляд. ‒ Когда мне можно будет увидеть друзей?

‒ Однако ж, какой вы болтливый оказались, ‒ засмеялась Уру и, сев около его ног, через одеяло немного размяла их. Просто поглаживала и нажимала, чтобы кровоток шел хорошо, а мышцы вспомнили, что такое воздействие. Ему же легче потом будет подняться. ‒ Так, дайте подумать, с чего мне начать. Иль? Мои родители как-то туда ездили на смотрины жениха. Но когда приехали, жених сбежал, а его родители сказали, что у него «миссия». ‒ Было видно, как Уру не восприняла эти слова всерьёз, и потому при таком рассказе улыбалась, а не грустила. Чего грустить? ‒ Видать, сбежал жених, когда узнал, что приданного у меня немного.

Но Уру и рада была. Не хотела она в то время замуж выходить. Сколько же это лет назад было? Она отдалась любимому делу и не загубила свои таланты в семейной жизни. Да и не хотелось ей видеть жениха первый раз в жизни на самой свадьбе.

‒ Так что лично меня вы, скорее всего, не видели. Если только сами в Стоуне не были проездом. Теперь к вопросу о друзьях. Если вы пообедаете и еще немного поспите, вечером я позволю вас посетить двоим людям. И остальным утром. Вам пока не стоит перенапрягаться после первого же пробуждения.

Уру ему так приятно и ненавязчиво улыбнулась, закончив разминать вторую ногу, после чего поднялась и вышла из зала, но её все равно было слышно ‒ домик не очень большой. Они вполне могли продолжать переговариваться через стенку.

Но Сайман молчал. Значит, вот как все должно было произойти. «Миссия» ‒ это так похоже на его матушку. Родители и правда хотели его сосватать, но все изменилось, когда во снах явилась Грот. Лет десять точно прошло с того времени, он стал жрецом Мигу и отправился в странствие, но судьба его везде настигла. Маленькое приданое было наименьшей проблемой на тот момент. Теперь он вспомнил, как отец однажды вернулся с торгового похода из Стоуна и объявил, что Сайману пора жениться. Удивительно, что такая красавица до сих пор не вышла замуж, хотя он не знал наверняка. Он прислушался, будто хотел понять, жил ли в доме ещё кто-то.

‒ Как скоро я поправлюсь? ‒ спросил Сайман чуть громче, чтобы его услышали. Ему хотелось повернуться, но любое движение торсом вызывало жгучую боль, хоть уже и не так остро, как раньше ‒ действовали спасительные порошки Уру. Возможно, из-за них его клонило в сон. Он прикрыл глаза всего на мгновение и провалился, так и не услышав ответа.

Но на этот раз Сайман проспал совсем недолго. Почуяв запах горячего бульона, он открыл глаза и увидел, как Уру поставила рядом табурет и поднесла чашку с супом. Сай был готов отдать все за ложку этой живительной пищи богов.

‒ Пахнет вкусно, ‒ пробормотал Сайман, протирая глаза здоровой рукой.

‒ А я уж боялась, что вы вновь меня покинули, ‒ пропела Уру и поставила на стол поднос. ‒ Буду надеяться, что на вкус не хуже.

Она взяла с соседнего старенького кресла подушку и, помогая чуть-чуть приподняться Сайману, подложила ее под спину, чтобы он принял хоть подобие сидячего положения. После чего придвинула к кровати стул, намереваясь помочь при кормлении. И лишь после взяла тарелку и по ложечке протягивла Сайману, не обращая внимания на его явное возмущение, что его кормят как маленького.

‒ Так значит, вы жрец Мигу? ‒ спросила она, но не ради того, чтобы избежать неловкого молчания. Ей правда было интересно, глаза тут же загорелись каким-то задором, который она и объяснила: ‒ Такие жрецы для знахарей и лекарей на вес золота! А в Стоуне на моей памяти и вовсе таких не было. Знали бы вы, как трудно холодными зимами и неурожайным летом. Никогда не думали поработать на лекаря? ‒ Сайман открыл было рот, чтобы ответить, но Уру быстро закрыла его ложкой супа и засмеялась. ‒ Я пошутила. Но ваше ремесло на самом деле святое.

Суп и правда был наваристым. Курочка была молоденькая, откормленная правильными и высококачественными зёрнами. А овощи в супе явно с хорошего урожая. Или, может, просто у хозяйки дома руки из правильного места росли?

‒ Я уже не знаю, кто я, ‒ признался Сайман. Почему-то с ней он поделился своими переживаниями, чего не мог сделать ни с кем, даже с Марой. Возможно, незнакомому человеку легче все рассказать. ‒ Стал жрецом, чем разозлил одну богиню, потом нарушил половину обетов, которые давал Мигу. Наверное, это все моя кара, ‒ указал он на свои раны.

А как еще это назвать? Неприятности его преследовали с того момента, когда он обещал служить Мигу. Но когда все наладилось, когда казалось, что Грот успокоилась, его вновь разбило о жизнь, как волны о камни. Они бы с легкостью справились с гарпиями, и пара защитных молитв обезопасила бы его и всех остальных, но боги решили наказать его. По крайней мере, Сай думал именно так.

‒ Мира немного разбирается, я выращиваю травы для нее, ‒ улыбнулся Сайман, чтобы Уру не думала, что он хотел свалить на нее свои проблемы. ‒ Если у вас есть теплицы, могу поколдовать над ними. Просите любые редкие травы ‒ это меньшее, что я могу для вас сделать.

Сделает для нее лучший сад, который не будет зависеть от погоды. И на этой каменистой местности всегда будут расти травы, которые обычно не встретить здесь.

‒ Ох, господин Сайман, не дразните меня, а то ведь вовек не расплатитесь, ‒ засмеялась Уру. Она не стала говорить, что ее услуги с лихвой оплачены. Этот страшный парень с бледным лицом пришел на следующий день, как притащил жреца, и отдал ей весь мешочек с драгоценными камнями. Уру так и упала на месте. Только вот, что делать с таким добром? Зачем ей столько денег?

Сазгаус был непоколебим и убежал сразу, как девушка попыталась вернуть «плату». Но сейчас речь не об этом. Уру заметила какую-то грусть в Саймане, хоть тот и пытался ее скрыть. Она мягко улыбнулась ему и тихо заговорила, продолжая кормить своего пациента.

‒ Мигу ‒ одна из самых добрых богинь. Она, как мать природа, дарует нам то, что мы способны взять, но не больше. Взамен она не просит верности или строжайшего соблюдения обетов. Лишь честность и соблюдения равновесия в природе. Мне так говорил учитель. ‒ Уру в словах никогда не торопилась и не тараторила. Говорила размеренно и спокойно, чтобы каждое слово было услышано. И за таким размеренным разговором суп закончился. Она отложила тарелку и помогла Сайману лечь вновь на спину. ‒ У вас замечательные друзья, Сайман. Не это ли доказательство, что богиня не зла на вас?

‒ Ещё бы вторая оставила нас всех в покое, ‒ пробормотал Сай. Слова Уру очень ободрили его. Из нее получится истинный лекарь, который может залечить не только тело, но и душу. ‒ Спасибо.

На этот раз он улыбнулся искренне. Ему хотелось ещё немного отдохнуть, чтобы встретить друзей в более или менее приличном состоянии, но он боялся уснуть так, что к вечеру не проснется. По телу разлилось приятное тепло от супа, и плевать, что половина его болела. После такого, ему нельзя будет показываться матушке без рубашки. С мыслями о родителях Сайман погрузился в сон, чтобы восполнить потраченные на борьбу со смертью силы.

***

Встретиться с друзьями Сайман смог лишь на следующий день, потому что действительно хорошо поспал после еды. Мара чуть не задушила его в объятиях и отпустила только, когда он запричитал, что ему больно. А ему было очень больно, когда она своей пышной грудью навалилась на него. Хотя такой смертью и не жаль умереть. Она очень переживала за него все время, и это согрело его лучше всего остального.

Сазгаус как всегда отвесил какую-то едкую шутку насчёт его девственности, и жаль, что Сай не мог встать, чтобы самому навалять ему вместо Миры. И с чего они вообще решили, что до Мары у него никого не было? Он же не с пелёнок в монахи ушел! Да и до принесения обетов среди послушников не редко случались интрижки. Зато это был отличный повод, чтобы выздороветь скорее.

Мира пообещала принести шампуня для его волос, если ему разрешат сесть, и мыло для рта Саза в следующий раз. Было забавно наблюдать за ними, и сердце Саймана радовалось. Удивительно, как случайные попутчики стали для него такими особенными друзьями.

Не пришел только Кон, но передавал теплые слова. В этот раз именно ему выпал жребий приглядывать за Зедом. Этому ненормальному все ещё не доверяли, а он по какой-то причине не желал оставлять их группу.

Прошло ещё порядка недели, прежде чем Сайман смог без поддержки пройтись по комнатам маленького дома, где за ним ухаживала Уру. Они много разговаривали, когда он не спал, и его не посещали друзья. С ней ему было легко находить общие темы, особенно они любили обсуждать растения. Сайман рассказывал о тех, какие умел выращивать, а Уру ‒ о лекарственных. В один солнечный день она даже разрешила ему прогуляться, напоив отваром, чтобы уменьшить боль. Кон принес ему одежду, даже мантию где-то раздобыл, правда, цвет не зелёный, да и больше походила на халат. Хотя он заверял, что это заморский наряд с востока, ещё чудное название произнес, которого Сай не запомнил. Уру помогла ему одеться и, повязав руку с помощью платка на шею, отпустила ненадолго в город.

***

На городской площади вновь кипела жизнь. Мира не прогадала, взяв с собой Марвало ‒ она привлекала больше клиентов. И пусть в основном это были мужчины, которые все, как один, спрашивали о своих шансах с этой знойной экзотической красавицей, но деньги есть деньги. Мира была готова идти на любые уловки. Потом обязательно купит для Мары что-нибудь в благодарность за помощь.

Увидев приближение Саймана, Мира взяла перерыв, и обе девушки радостно встретили друга.

‒ А тебе уже можно ходить одному? ‒ спросила с улыбкой Мира, намекая, что надо было позвать кого-нибудь, например Мару, чтобы помогли.

‒ Уру разрешила, если недолго и не буду сильно напрягаться, ‒ ответил Сай, присаживаясь к ним на лавочку.

‒ Только если что-то будет не так ‒ обязательно мне скажи, ‒ причитала Марвало, пытаясь сделать строгий вид, какой обычно был у Уру, когда она ругала друзей за излишнюю громкость, но как могла долго злиться? Тут же расплылась в улыбке и пересела в сторону здорового плеча, чтобы обхватить руку и положить щеку на плечо.

Мара еще не давала себе отчета в том, как она стала относиться к Сайману. Еще ни одно существо в её жизни, ни один мужчина не заставлял её так переживать и бояться. За жизнь, за здоровье… Даже за обычную морщинку, которая могла появиться из-за боли в груди Саймана. Каждый из этих аспектов терзал сердце Марвало, и она готова была убиться на месте, лишь бы болезненные морщинки разгладились, а боли прошли.

Она много раз напрашивалась к Уру, чтобы помочь ей, внести лепту в выздоровление Саймана, да и чтобы просто быть рядом, но та прогоняла её, видя лишь помеху. Уру ко всем спутникам относилась очень хорошо, но много движений со стороны фейри были резкими, поспешными. Она из кожи вон лезла, чтобы помочь и что-то сделать. И своей поспешностью она могла лишь помешать. Но Уру подала ей идею, и теперь вечерами Марвало, на деньги Кона закупив ткани, шила Сайману одежду. Ему и Зеду, которому давно пора было переодеться во что-то нормальное.

Но это пока секрет!

‒ Это хорошее место, ‒ немного помолчав, сказала Мара. ‒ Отдыхай столько, сколько нужно, хорошо? Я вчера даже первые деньги заработала! Из своих коротких шортиков она достала два серебренника.

‒ Ого! Это чем же? ‒ восторженно воскликнул Сайман, радуясь за ее успехи. Взяв ее ладошку в свою, он скрестил их пальцы и поднес к улыбающемуся лицу, чтобы нежно поцеловать. Он скучал по Маре. ‒ Смотрю, дела у вас неплохо идут.

‒ Да, сегодня получше, ‒ согласилась Мира, складывая доску и подсчитывая заработанные монеты. Она с удовольствием отметила, что за первую половину дня заработала больше, чем вчера. Ещё немного, и можно будет всю неделю ужинать мясом, и на подарок Маре хватит.

И пока она прикидывала в голове все траты, а влюбленные мило ворковали по соседству, никто не заметил, как к ним шла дама преклонного возраста в чудном наряде. Поверх юбки мадам Шарлотты было повязано несколько платков, к некоторым из них прикреплены медные монетки, которые звенели при ходьбе. Поверх рубашки тоже висела шаль яркого фиолетового цвета. Седые волосы женщины были собраны в тугой пучок на затылке, и две длинные тонкие палки украшали его.

‒ Вы! ‒ выкрикнула Шарлотта, напугав всех собравшихся на площади. ‒ Особенно ты, ‒ указала она на Миру, ‒ вся ваша шайка должна немедленно убраться. Над вами нависла самая черная тень, которая перекинется на любого, кто окажется рядом. Мы не хотим, чтобы славный Стоун настигла гроза. Ты, ‒ вдруг указала старуха на Саймана, ‒ уже прочувствовал на себе это. Отмечен судьбой, как и все вы, стремишься снять отметку, но погибнешь, если она больше не будет сдерживать твой недуг, передавшийся от матери.

‒ Что ты несёшь, чокнутая старуха? ‒ Мира встала, не желая выслушивать этот бред. ‒ Ты мадам Шарлотта? Ни дара, ни способностей, просто завидуешь, что я отобрала у тебя клиентов! Хватит пугать честных людей и возвращайся в ту нору, из которой вылезла.

‒ Помяни мое слово, и тебя настигнет эта тьма, если останешься с отмеченными, ‒ прошипела старуха. Но взглянув повнимательнее на Миру, ее лицо отчего-то исказилось в ужасе, и она попятилась, продолжая нести несвязный бред.

Мара смотрела в распахнутыми глазами на удаляющуюся фигуру, не скрывая собственного страха. Она-то не понимала, кто есть шарлатан, а кто нет. В страшные слова всегда поверить куда легче, чем в благие знамения.

Она не сразу сообразила, что сжимала руку Саймана слишком крепко и поторопилась отпустить его, осматривая лицо не менее взволнованного жреца.

‒ Не слушай её, Сайман, ‒ прошептала Мара, поднимаясь со скамейки и вставая перед Сайманом, чтобы обхватить его лицо и поднять на себя. ‒ Мирочка права, она просто завидует! Видит, что ты перевязан, вот и решила что-то умное выдать!

Но стоило Маре взглянуть на Миру, как та могла увидеть неверие в собственные слова. Плевать ей было на тени, на город, на что-то еще. Её больше всего ужаснули слова о смерти… Хватит и того, что Мара уже пережила. Но Сайману этого взгляда не покажет.

‒ Пойдем в дом, а? ‒ спросила она с улыбкой. ‒ Мне кажется, тебе нужно отдохнуть. Уру же не велела гулять долго?

‒ Да, ‒ рассеянно кивнул Сай, позволяя помочь подняться и увести. Слова старухи поразили его больше остальных, и что самое страшное ‒ он знал, о чем она говорила. Он видел это во сне, но ни за что бы не подумал, что от той неизлечимой болезни его защищала сделка с Грот. Если без этого тот кашель настигнет его, что ему делать? Служить, чтобы жить, или прожить короткую жизнь, но свободным?

‒ Не бери в голову, ‒ вырвала его из круга мыслей Мира. Она видела, в каком состоянии он был, и хотела успокоить. ‒ Это бредни сумасшедшей старухи. Если она что-то и увидела, это ещё не значит, что правильно истолковала. Это тонкое искусство, а она здесь наговорила какую-то несвязную чушь. Видела, как она посмотрела на меня? А я ведь не одна из вас, хотя велела и мне убраться. Ну точно конкуренцию почувствовала.

‒ Да, ты права, ‒ согласился Сайман и натянуто улыбнулся, чтобы девчонки перестали волноваться за него. ‒ Мара проводит меня, и я ее сразу отпущу к тебе. Будь осторожна. Мало ли, что сделают местные после слов…

‒ Шарлатанки, ‒ решительно закончила за него Мира и засмеялась. ‒ Ну, серьезно! Кто в здравом уме назовет себя «мадам Шарлотта Великолепная»?

‒ А что, было бы забавно, придумай и ты себе прозвище! ‒ сказала Мара, уводя пару в то удачное русло, в которое уводила мысли Саймана Мира. ‒ Леди Мирандэт Потрясающая! Ну, а через годиков десять и на «мадам» можно сменить!

Мара засмеялась, но все равно до конца дороги чувствовала какое-то напряжение в руке Саймана. Он думал об этих словах и воспринимал их слишком серьёзно ‒ это ощущалось. Может, не зря? Неужели он из-за деревни переживал? Мол, они накликают беду? Переживал ли он о том, как их встретит Грот? Он готовился к этому, так с чего вдруг сейчас об этом задумался?

В общем, его переживания передались и самой Маре, потому впервые за долгое время расставались они не так счастливо, а поцелуй их принёс какой-то соленый привкус.

Уру встретила Саймана с пирогом, запах от которого чувствовался с самой улицей. Надо бы и Маре научиться готовить… Стоп! Это она, что, о семейной жизни задумалась? Вообще-то об этом стоит думать, когда есть жених и крыша над головой. А тут, с таким туманным будущем?..

Может, стоит у Миры совета попросить? А что? Спросит у духов, а потом от их слов успокоит Саймана. Духи подтвердят, что нет никакого магического дара у этой старушенции. С этими мыслями она пошла обратно в таверну, где группа и ночевала. На удивление, Кон, Зед и Сазгаус уже были внутри и таким же образом, как ранее Миру, поймали Марвало и заставили сесть рядом и отобедать после длительного дня.

‒ Красавчик уже по городу гуляет самостоятельно? ‒ спросил с улыбкой Сазгаус. И чего спрашивал? Мира же ему все успела рассказать.

‒ А что, ‒ усмехнулся Кон, ‒ вместе с Зедом отсчитываешь дни, когда отсюда уедем?

‒ Ну, должен признать, место-то приятное. Я бы тут даже осел, да только для моего ремесла работы тут нет.

‒ А переквалифицироваться не пробовал?

‒ А разве я сказал, что меня что-то в моей профессии не устраивает? Мара, что тебе заказать?

‒ Да чего-то не хочется, ‒ сказала она, но по сухарику с общей тарелки подворовывала.

‒ Эй, ты чего? Все ещё о той старухе думаешь? ‒ спросила Мира, поедая мясо. Не думала, что соскучится по нему так скоро. Уплетая за обе щеки, она подвинула тарелку Сазу, чтобы тот тоже брал, а то она все съест. Заодно и обратилась к нему. ‒ Ты осядешь? Что-то не верится. Мне кажется, если мы где-то осядем с тобой, то рано или поздно тебя опять на крест повесят, а я превращусь в мадам… Мара, как ты там придумала? Мирандэт Потрясающая. Боги, это даже звучит кошмарно.

Она замотала головой, отгоняя картинки такого страшного будущего. Нет уж, пока есть силы в теле, они не осядут. Может быть, когда-нибудь, но тогда им обоим придется менять род занятий. Либо Сазгаус должен стать таким страшным для соседей, чтобы их боялись тронуть, и выйти на новый уровень краж. Вообще, она так далеко в будущее ещё не заглядывала.

‒ Раз Сайман может ходить, то пора собираться дальше. Мира его по дороге долечит, ‒ подал голос Зед, хотя прекрасно знал, что его мнение не считается. Даже было странно, что он ко всем по имени обращался. Но сторонился людей он гораздо меньше, что могли заметить все. Да и не убивал и не угрожал никому. Что осталось неизменным, так это его взгляд, полный обожания к Маре. Стоило ей появиться, как он тут же двинул свой стул ближе к ней, но так как она не желала, чтобы он приближался, остался на приличном расстоянии.

Потому что она все еще ему не простила то маленькое предательство. Хотя она сама виновата ‒ доверилась, несмотря на то, что её отговаривали. Он обещал никому не угрожать, а в итоге… Да, одежду шила, это было актом больше благодарности, да и свыклась она, что Зед стал их частью, но…

Потому даже сейчас в её голосе чувствовалась если не агрессия, то явное недовольство:

‒ Он еще слишком слаб для похода.

Но вот кто всё-таки пересмотрел свое отношение к Зеду ‒ Сазгаус. После того, как псих беспрекословно кинулся на помощь, сохранил жизнь девчонкам, поддержал в трудную для всех ситуации в горах… Саз не мог этого не оценить. И Кон уже давно стал замечать, что больно часто убийца встает на сторону убийцы. Как смешно, да только печально.

‒ Ну мы могли бы тут переждать еще пару дней, ‒ предложил он. ‒ А так как нам до следующего храма быстрее по воде добраться, Сайман все равно на корабле будет в покое. Так почему бы не воспользоваться этим? Он поднакопит сил, а дальше действительно долечим его в море.

Мара так и открыла рот, желая крикнуть свои возмущения, да только не могла сообразить, какое оскорбление выбросить первым. Но тут на помощь пришел Кон, качая головой.

‒ Раны Саймана опасны. Тут нужна специализированная помощь. Раны закрыты, заживают, но мы еще не знаем, какие могут быть осложнения после этого. Я бы хотел, чтобы лично Уру дала разрешение на уход Саймана в путь. Не раньше.

‒ Конечно, я разбираюсь в травах, но не лекарь. ‒ В этом споре Мира была на стороне Кона и Марвало, хотя на первого все ещё обижалась, но старалась скрыть это. ‒ Пусть лучше Уру с ним закончит, он в хороших руках.

Зед надулся, что его идею отмели, и откинулся на спинку стула, скрещивая руки. Ему не терпелось отправиться в путь к храму, но он смотрел на Миру и сразу вспоминал их разговор в первый день в Стоуне. Точнее с Сантой Муэрте. Она сказала, что он нужен группе, что без него они не преодолеют Щель Тали, а не верить жнецу у него не было причин.

‒ И все равно это слишком долго, ‒ буркнул он.

‒ Надо придумать, чем ещё мы можем заработать, ‒ вздохнула Мира, закрывая тему с Сайманом. ‒ С каждым днём ко мне все меньше людей приходит. А после концерта сегодня, боюсь, что станет только хуже.

‒ А что за концерт? Мара всё-таки станцевала стриптиз? Ай, Мира! Я пошутил!

‒ Это была я, ‒ фыркнула Марвало и еще раз стукнула Сазгауса под столом ногой, после чего рассказала ситуацию с мадам. Дословно, конечно, её не процитировала, но в общих картинах ясно дала понять, насколько она сумасшедшая. ‒ Сайман так переживал после её слов! ‒ ругалась Марвало, не замечая, как за разговором и аппетит разыгрался. ‒ Я, кстати, Мира, попросить тебя хотела. Можно ли, чтобы духи подтвердили её сумасшествие? Может, хоть тогда Сай перестанет загоняться?

‒ Да я тебе так сказать могу. Такой дар редкий и в каждой деревне встречаться не будет, ‒ махнула рукой Мира, но если Марвало будет так спокойнее, то она обязательно посмотрит. ‒ Хорошо, я поспрашиваю об этой Шарлотте. Но позже. Кое-кто хотел стриптиз, мне нужно заставить его станцевать.

Отложив приборы, Мира всем корпусом повернулась к Сазгаусу. Ее взгляд обещал ему расправу за мысли о том, как Мара танцует стриптиз. Всю ночь будет за это стараться.

‒ Вот и не нужно отказываться от Грот, ‒ сказал Зед, выслушав рассказ. Он открыл рот, чтобы завести свою песню про величие Грот, но вздохнул, потому что решил, что от этого никакого толку. Все равно он никого не переубедит.

‒ Просто тебе нужна эта Грот, ‒ огрызнулся на Зеда Кон. ‒ С ней и оставайся. А мы идем не служить. А освобождаться от её цепей, которые на нас надели незаконно.

И в подтверждение все остальные закивали головами. Ну, кроме Сазгауса. Он сначала недовольно, а потом хитрюще взглянул на Миру. Давно ему не удавалось ей напомнить о его старательности. А тут она еще и сама призывает к активным действиями. На что он и сказал:

‒ Ну, раз собралась стриптиз танцевать, то ешь побольше. Силы тебе сегодня очень понадобятся. ‒ Он подмигнул ей и воспользовался собственным советом, налегая на ужин. Чем больше, тем дольше продержится. Тем громче Мира будет петь под утро. Пусть вся таверна знает, что Сазгаус за дерзкие слова женщин требует хорошей расплаты.

‒ Эй, я же сказала, что это тебе придется танцевать, ‒ возмутилась Мира и, будто соревнуясь с ним наперегонки, накинулась на остатки своего ужина. Но на мгновение взяла паузу, чтобы посмотреть на Зеда. Он исподлобья косился на Кона, но молчал. Будто почувствовав на себе взгляд, он перевел глаза на Миру и улыбнулся. Странно было это видеть, ведь до этого он улыбался только Марвало. Честно, Мира немного перепугалась и сразу отвела взгляд.

‒ Grot no deja ir a nadie, ‒ шепнул Зед, но естественно, его никто не понял.

22. Жертва во имя предательства

Весь вечер Сайман пребывал в задумчивости и почти не разговаривал с Уру, а на вопросы о самочувствии отвечал с опозданием.Пирог немного поднял ему настроение после случившегося, потому что был в точности, как любила готовить его мама из свежих яблок с их деревьев в саду. Ностальгия по дому немного отвлекла его от грустных мыслей, но ненадолго. Вскоре он снова погрузился в свои думы и замолчал. Уру удалось его отвлечь только перевязкой.

‒ Ну, как у меня дела? ‒ спросил Сайман, осторожно опуская глаза вниз. Он старался особо не разглядывать свои раны. Потом, когда заживёт, а он наберётся смелости, взглянет на себя в зеркало.

‒ Ну, физически все идет хорошо, ‒ ответила Уру с таким же опозданием. Когда работа была ювелирной, она была сосредоточена только лишь на деле. Обмазав края раны мазью, наложив новые повязки, она осторожно надела халат на его плечо и помогла улечься в кровать. Еще не хватало подоткнуть одеяло, хотя на каком-то рефлексе у ног все-таки так и сделала. ‒ Вот только мне не нравится твоя задумчивость. Что-то случилось?

Она обеспокоенно присела на край кровати и убрала отросшие уже волосы в лица Саймана так заботливо и едва касаясь самой кожи. Все её касания к этому мужчине были такими. Он был очень миловидным, и подсознательно она вполне могла давать какие-то знаки о том, что Сайман ей симпатичен, но сейчас он в первую очередь был пациентом.

‒ Это… Может прозвучать странно, ‒ улыбнулся Сай, но опять ей хотелось рассказать все. Да и она могла помочь. Он решил зайти издалека. ‒ Возможно, ты знаешь, как лечить болезнь лёгких, когда постоянно кашляешь с кровью?

Задав вопрос, он замялся. Эта тема была очень важна для него, поэтому он так и переживал. Он не хотел, чтобы Мара тоже волновалась, поэтому не говорил ей, но Уру училась быть лекарем. Хотя вряд ли у нее были знания, которых не было у знахарей в его сне. И все равно он решил поделиться. Как минимум, после разговора с ней обычно становилось легче.

‒ У моей мамы была болезнь лёгких, она чудом выжила, никто не знает как. Есть мнение, что болезнь передается по наследству, ‒ рассказал Сайман. ‒ Но у меня нет никаких симптомов, а сегодня в городе встретил какую-то чокнутую, которая решила мне об этом напомнить.

Лицо Уру постепенно менялось с печального на удивленное. Слышала она о красном дыхании ‒ так эту болезнь тут называли. И вылечить ее не могли даже те, кто с младенчества служил богине Индре.

‒ Какой ужас, ‒ прошептала Уру. ‒ Нужно сказать, что я до глубины души счастлива, что вам удалось избежать потерю матери. Но вылечить эту хворь порой не могут даже боги. Мне не посчастливилось видеть в детстве, как жрец Индры пытался вылечить больного красным дыханием, но… ‒ Пока говорила, смотрела куда-то поверх Саймана, в окно, что ли. Но заметив боковым зрением, как улыбка Саймана спала, она обернулась к нему и улыбнулась, садясь чуть ближе. ‒ Но не стоит слушать Шарлотту. В свое время она действительно предсказывала будущее, но видящие будущего всего чем-то платят за свой дар. Она, например, разумом. У нее бывают иногда порывы сказать то, чего нет или никогда не будет.

Уру поднялась с кровати и убирала со стола грязную посуду, унося на кухню. Звук воды не появился, зато было отчётливо слышно, как она подметает пол старым облезлым веником. Как это часто бывало, она не прекращала их разговор, уходя в другое помещение. Стена ей никак не мешала.

‒ Да и вообще. Я сказала, что вылечить хворь не могут многие, но не значит, что ее нельзя вылечить. Увы, если брать нашу деревню, учитель рассказывал, что его учитель ‒ уже совсем старик ‒ создал рецепт лекарства от красного дыхания. Когда он жил в другом месте, к нему со всех концов приезжали и приплывали люди за этим лекарством. Дабы не было подделок, он никому не рассказывал о нем, чтобы люди знали: «Только у меня лекарство!». Увы, старый глупец умер не как ожидал ‒ спокойно в кровати ближе к сотне лет, а совершенно случайно. Ему на голову скинули строительный мусор. И, к сожалению, рецепт лекарства умер вместе с ним. Мой учитель так и не выведал у него тайну.

‒ Знаю я, кто из любого духа выбьет информацию, ‒ сказал Сайман не очень громко.

Значит, лекарство все-таки существовало, и он обязательно попросит Миру узнать его, даже с Сазгаусом готов сразиться за это. Если его болезнь сдерживает заключенный договор с Грот, значит, его мать тоже будет в опасности, когда он отменит сделку. Но теперь он знал, что от этого можно спастись. Благодаря Уру.

‒ Уру, ‒ позвал он громче, ‒ а давайте мы с вами перейдем на «ты»? Мне кажется, вы уже знаете меня лучше, чем друзья, да и, можно сказать, видели меня изнутри практически. И еще, если можно, я бы хотел помогать по дому. Мне неудобно, что вы не только лечите меня, но еще кормите и убираете, а я как нахлебник живу в вашем доме. Или за покупками сходить… Обещаю тяжести не поднимать!

О провидцах Сай, конечно, не знал, но очень надеялся, что Миру не коснется расплата за ее дар. Да и она не провидица, а оракул, хотя опять же, Сайман в этом не сильно понимал и не видел различий. Мира каждый раз подвергала себя опасности, но все дело было в доске, наверняка она и так знала о всех рисках, однако Сайман все равно решил ее предупредить.

‒ Ну, изнутри я видела каждого второго в этой деревне, однако не значит, что я с каждым на «ты», но твою просьбу удовлетворю, Сайман.

Послышался веселый голос за стенкой. А потом вдруг тишина, даже метелка больше не нарушила молчание дома. А Уру просто размышляла ‒ времени прошло мало, но Сайман поправляется быстро. И все-таки у него повреждена верхняя часть туловища, а вот она как раз и рабочая. Но Уру нашла решение:

‒ Как много сил у вас требуется взрастить одну травинку определенного растения? ‒ Её светлая голова выглянула из-за угла. И было видно, ни черта она не разрешала Сайману работать. Максимум ‒ вырастить для неё пару трав.

А после головы вышла и она сама, задумчиво осматривая Саймана. Всё-таки беспокоилась, что отразилось на ее лице. И дело даже не в собственном труде, а в принципе Сайман прав ‒ они уже так много общались, хоть и было больше похоже на рассказ каких-то историй из жизни.

‒ Я знаю, что вы справитесь, ‒ не желая обидеть его, сказала Уру, ставя веник в угол и подходя к жрецу. ‒ Но не могу избавиться от беспокойства. Руки связаны друг с другом, и если начнёте напрягать здоровую, повреждённая это почувствует. Да и с раной на груди вы не можете напрягать пресс и много наклоняться. Ну, какую работу я могу дать? ‒ Она печально улыбнулась и покачала головой. ‒ Прости, Сайман. Твое тело молодо и здорово, но не стоит делать на это ставки.

‒ Ну хотя бы травы я могу вырастить для тебя? ‒ спросил Сай и поднялся в кровати, опираясь на здоровую руку. Он искренне желал чем-то быть полезен Уру, в его взгляде чуть ли не мольба была. ‒ Для этого мне нужно только голос напрягать. Могу молиться шепотом, если посчитаешь, что и этого делать нельзя.

Улыбнувшись, Сайман сел поудобнее и осторожно коснулся руки Уру, немного потянул вниз, прося сесть рядом, чтобы они могли разговаривать на одном уровне, и ему не приходилось задирать голову вверх. Что ж, если она считала, что ему ещё рано выполнять какие-то нагрузки, так тому и быть. Просто доверится своему милому лекарю и подождёт, когда она разрешит. Оставалось надеяться, что зловещее предупреждение сумасшедшей старухи об угрозе деревне было плодом ее больного сознания. Всё-таки они здесь ещё не так долго, чтобы Грот захотелось напомнить о себе.

‒ Уру, я доверяю тебе, так что, если говоришь, что нельзя, значит, нельзя, ‒ сказал Сай, посмотрев на нее. Было приятно, что она так беспокоилась о нем, и на его лице появилась благодарная улыбка. Да и во взгляде что-то промелькнуло, будто отголоски тех теплых чувств, что он испытывал к Уру во сне. ‒ Спасибо за твое беспокойство. Буду помогать, когда разрешишь, а до этого во всем слушаться.

Уру улыбнулась. Она опустила взгляд на руку, и на её лице высветился румянец. Это было первое прикосновение, которое он подарил. Она отметила для себя нежность ладоней, ранее которых никогда не замечала. У него были теплые, аристократично мягкие руки, а его улыбка согрела лучше чем куртка, что висела в прихожей.

‒ Ты прав, я волнуюсь. Я переживаю, что тебе будет больно, ‒ мягко сказала она. Но после этих слов уголки её губ слегка поползли вверх. С весёлыми бесятами в глазах она добавила: ‒ Но мне нравится твоя послушность. Смотри, как бы я этим не воспользовалась

Конечно, не собиралась что-то такого предпринимать, ей нравилось, как её пациент бережёт и уважает труд Уру. Она осмелилась поднять глаза, и всё равно Сайман был немного выше. Уру была невысокой, худышкой её назвать было нельзя, но была вполне здоровая форма тела. И про таких говорили, что они принесут здорового ребенка.

Уру осмеливалась искоса смотреть на Саймана, как на мужчину, но в редких случаях, и никогда во время самого лечения.

‒ Тебе не за что меня благодарить. Я лишь выполняю свою работу, но в редких случаях она бывает приятный. ‒ Это был один из тех моментов, когда Уру намекала на свою симпатию.

‒ Да, мало приятного в людских внутренностях, я рад, что мои тебе милее, ‒ усмехнулся Сай. ‒ Но не надо меня так сильно оберегать. Немного боли меня не убьет.

Он с улыбкой разглядывал ее симпатичное лицо и порозовевшие щёчки. Смутилась из-за его прикосновения? Забавно, ещё месяц назад он не позволил бы себе коснуться женщины не по делу, да и после, когда между ним и Марой завязались отношения, разве он мог проявлять интерес к другой? Стало все слишком сложно. Бесспорно, Сай любил Мару всем сердцем, но Уру была тоже небезразлична ему, особенно после того, как он начал узнавать ее.

Опустив глаза на их соединённые руки, Сай убрал улыбку. Ему очень хотелось ответить на ее симпатию, пару раз он видел ее заинтересованные взгляды на себе и в душе радовался. Но он не мог так поступить с Марой, знал, каково это, когда видишь любимого человека с кем-то другим. В задумчивости он водил большим пальцем по тыльной стороне ладони Уру, а когда заметил это, отпустил ее и сделал вид, что зачесалось ухо.

‒ Завтра выращу тебе трав. Только не смейся, когда начну петь, договорились? Давно не практиковался. ‒ Сайман опять улыбнулся, возвращая себе весёлый вид. ‒ А сейчас мне надо хорошенько отдохнуть, чтобы тебе меньше работы было.

Упу стала немного счастливее, ведь она приняла его жест, эту такую детскую, но столь дорогую ласку, как намек на ответные чувства. Это было больше общение душой и телом. В головах этой пары, особенно у Уру, было совсем другое, но на душе так потеплело от этого прикосновения, и было ощущение, что все горести мира куда-то ушли, хотя на деле Уру пыталась мысленно воссоздать список трав, которые нужны были на зиму.

‒ Не буду смеяться в том случае, если дашь послушать. ‒ Вот любила она ультиматумы ставить… Сделаю то, но за это. Сделаешь это, но вместе с этим. Психологический прием, который она знала и к которому привыкла ‒ отвечай согласием на просьбу, но добавляй что-то выгодное себе. ‒ Отдыхай, пожалуйста.

Встав с кровати, Уру вернулась на кухню. У самой двери, прежде чем скрыться в другом помещении, она обернулась на Саймана с улыбкой, но ничего не сказала.

***

Ох уж этот Сазгаус! Ох уж этот хрен недотраханный! Вот уж как любила Мара выносливость мужчин, но сейчас готова была обладателю этой выносливости шею свернуть! Всю ночь и больше Мара не могла поймать Миру, а все потому, что Сазгаус перед ней хвастался своей мужской силой. И когда, казалось, за стенкой была долгожданная тишина, Мара только успела к их двери подойти, как начинались стоны!

Из-за этого она уснула под самое утро, а когда проснулась ‒ тоже вместе с петухами, концерт продолжался, и она провалилась в сон опять. Проснулась только к часам двум, но вместо того, чтобы, как обычно, проверить Саймана, она привела себя в порядок и постучалась в комнату Миры. Неужели наконец-то стоны закончились? Неужели этот хрен уже спал? Лучше бы его вообще тут не было, но ведь должен был он восполнить силы после стольких раз? Или он не человек?

Мире не хотелось просыпаться и вставать куда-то. Услышав стук, она недовольно перевернулась и толкнула Сазгауса, чтобы он открыл, но тот тоже не желал покидать кровать. Стук повторился.

‒ Проклятье, кого там принесло с утра пораньше? ‒ простонала Мира и села, с неохотой вылезая из объятий Саза. Взгляда на солнце за окном было достаточно, чтобы понять, что уже далеко не утро, даже за полдень.

Накинув черную рубашку Сазгауса, Мира прошла к двери, открыла и высунула одну голову наружу. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять, зачем пришла Марвало. Ну точно, она же обещала помочь! Взмахнув рукой, когда Мара открыла рот, Мира попросила дать ей пару минут, чтобы привести себя в порядок, и скрылась за дверью.

Был большой соблазн вернуться обратно в постель в руки любимого мужчины, она даже взобралась на него сверху и ласково поцеловала в щеку, задержав губы на коже в благодарность за прекрасную ночь. Но пора было выполнять свое обещание, и Мира пошла собираться. Ей потребовалось больше пары минут, но в конце концов она вышла к Маре одетая, причесанная и даже немного посвежевшая.

Они устроились на первом этаже за дальним столиком, заказали себе поесть, и Мира приступила к делу. У нее было две новости: плохая и хорошая, а из хорошей вытекала ещё одна плохая. Шарлотта когда-то действительно была хорошей предсказательницей, но к старости поехала кукухой. Ее словам полностью доверять было нельзя, но лучше лишний раз перестраховаться, поэтому девчонками было принято решение пойти к Уру, чтобы узнать что-нибудь про местных лекарей, которые уже покинули мир живых. Чтобы Мире не пришлось долго спрашивать и тратить лишние силы.

У дома Уру они оказались сразу после обеда, но на стук в дверь никто не открыл. Что удивительно, было не заперто, а в отдалении слышались голоса. Решив, что ничего страшного, если они войдут без разрешения, Мира и Марвало прошли внутрь. Голос Саймана был слышен с заднего двора, где у Уру разбит небольшой огород с теплицами. Сай пел, его негромкий голос лился по маленькому дворику, радуя слух сидящей здесь Уру. От его песни в земле появился маленький росток, стал больше и превратился в кустик каких-то лекарственных трав. Закончив, он повернулся к Уру и с улыбкой сказал что-то смешное, отчего они вместе засмеялись.

‒ Уже во всю за работу принялся?

‒ Мира! ‒ радостно приветствовал ее Сайман. Сразу за ней на задний двор вышла Мара, он улыбнулся и ей тоже. ‒ Я как раз собирался встретиться с тобой, как закончу. Мне нужно, чтобы ты кое-что узнала для меня у духов. Мы можем отойти и поговорить?

‒ Да, конечно, ‒ кивнула Мира и уступила дорогу Маре, чтобы та поприветствовала Саймана.

‒ Здравствуй, Сайман, ‒ прошептала горячо Мара, обнимая его почти неощутимо.

С момента его ранения Мара даже боялась его целовать лишний раз ‒ чтобы он к ней не нагибался или не привставал с кровати. И объятия всегда были слабые. Она не показывала, но ей безумно хотелось его тела, губ и его всего полностью. Но его здоровье было для Мары прежде всего.

А так как эти девушки не проявляли к Сайману никаких романтических чувств, только заботу, Уру, разумеется, и не видела в них конкуренток. Да и Сайман нынче общался с ней явно как свободный мужчина. То есть никто и никому не давал понять, что нет, есть в их общении и отношениях какая-то граница. Правда, оба они были приличными людьми, делали друг к другу медленные шаги, но факт есть факт.

‒ Мара, не откажешь ли ты мне составить компанию на чашечку чая? ‒ доброжелательно спросила Уру, услышав желание Саймана пообщаться со своей подругой.

‒ Да, благодарю.

И когда Уру отвернулась, Мара подняла на Саймана влюбленный взгляд, без тени ей привычной похоти и страсти, после чего развернулась и ушла в дом вслед за лекарем.

Мара тоже душа наивная. Уж сколько у неё мужчин было, а она даже думать не знала, что уводит кого-то из семьи. Мол, хочет ‒ сам уходит. Да и Сайман такой праведный! Такой верный ‒ так считала фейри. И потому какой-то ревности, даже мысли она не допускала по отношению к Уру. Да и можно ли было? Эта женщина спасла жизнь её Сайману! К ней более, чем глубокую благодарность, Мара совершенно не испытывала.

Когда Уру вместе с Марвало скрылись в доме, Сай предложил Мире присесть с ним. С мыслями он собирался долго, и она дала ему время все обдумать. По лицу было видно, что просьба серьезная.

‒ Насчёт вчерашнего, ‒ начал Сайман. ‒ Словам старухи не хочется верить, но зная мою удачу, меня и правда скосит болезнь.

И он ей рассказал все: ту часть сна про болезнь, о том, что узнал от Уру. Про старого лекаря. Беспокоился он не о себе, а о матери, ведь если его это ещё могло не коснуться, то она точно попадет под удар. Мира пообещала, что сделает что-нибудь, и они вернулись в дом к остальным.

Теперь она знала, что искать. Информации было даже больше, чем требовалось. Когда вернутся в таверну, отыщет нужно духа, а сейчас они просто проведали своего друга.

‒ Мара, тебе с сахаром или?.. ‒ Пока на улице шел разговор, Марвало смотрела в открытое окно. Сад на самом деле был близко к стене кухни, но так как ребята шептались, фейри удалось расслышать лишь несколько фраз. И она поняла, что речь шла о словах Шарлоты. О болезни…

Значит, не зря она переживала. Сайман думал об этом и беспокоился, что не он, так его мама вернут себе то, что от них заперла Грот ‒ страшную смертельную болезнь, рецепт спасения от которой был давно утерян.

‒ Мара? ‒ Уру не услышала ответа и позвала гостью еще раз, и когда Мара обернулась, на лице её была наигранная улыбка.

‒ Три кусочка, пожалуйста.

‒ Уверена? Чашка-то маленькая.

‒ Да, я люблю сладкий чай.

Она села за стол, Уру пыталась вывести ту на разговор, но Мара была слишком сильно погружена в свои переживания, а после в дверь вошли и Мира с Сайманом. На второго Маре было больно смотреть. Смотреть и понимать, что если им удастся спастись от Грот, договориться с ней, Сайман все равно так свободу и не получит, и его жизнь будет отнята в ближайшее время.

‒ Сайман переживает, что вы торопитесь куда-то, ‒ между тем вела беседу Уру, налив и второй гостье чай. ‒ Надеюсь, ‒ обратилась она к Мире, ‒ вы не злитесь на меня, что удерживаю Саймана? Это правда не моя прихоть, хотя беспокойство тоже имеет место быть.

‒ Все в порядке, не переживайте, ‒ улыбнулась Мира, присаживаясь за стол. ‒ Мы уже очень давно в пути, нам всем нужен был этот перерыв. Да и мы бы все равно ждали, пока Сайман не поправится, а с вашей помощью это произойдет быстрее. Так что мы только благодарны.

Мира взяла свой чай и поверх кружки взглянула на Саймана и Марвало, которые сидели рядом, как подростки перед родителями, и даже боялись взяться за руки под столом. В воздухе повисло какое-то странное напряжение, и она подумала, что отчасти это может быть из-за того, что Сай поделился своими переживаниями с ней, а не с Марой, хотя фейри беспокоилась за него больше всех остальных вместе взятых.

‒ Я вернусь в таверну, все равно сегодня нет настроения работать, ‒ сообщила Мира. ‒ Мара, если хочешь, можешь задержаться здесь, с нашими делами закончим позже.

И поблагодарив хозяйку за гостеприимство, она засобиралась обратно к Сазгаусу. Не продолжать их ночные подвиги, а, возможно, вздремнуть ещё часок перед тем, как вновь придется тормошить духов.

‒ Какими делами? ‒ спросил Сайман, с улыбкой поворачиваясь к Маре. Ему хотелось побыть с ней немного, но не здесь, не перед Уру. Он лучше бы прогулялся с Марой до той же таверны.

— О, нет! Я хочу! ‒ будто не услышав предложения Саймана, Мара вдруг вскочила из-за стола.

Останется ‒ не удержится и расскажет, как она все слышала. А потом расплачется. И не будет знать, о чем молить Саймана: служить богини, но оставаться живым или… Нет, она могла начать молить именно о первом.

‒ Но ты не попила чай, ‒ заметила Уру.

Марвало, будто это так было важно для хозяйки, в три больших глотка осушила маленькую чашку и вышла из-за стола, не удостоив Саймана даже взглядом или прикосновением. Распрощавшись, она в прямом смысле вытолкала Миру наружу, потому что ей было, что сказать.

Уру же так и осталась удивленно смотря на закрытую дверь, но недолго. Она обернулась к Сайману и улыбнулась ему:

‒ Твои подруги сегодня слегка напряжены, тебе не показалось?

Они определенно были напряжены! Потому что думали о спасении Саймана! И если Мира решила действовать в одиночку, то Мара, разумеется, не зная о её планах, хотела просить о помощи. И когда они вышли на оживленную улицу, она вдруг остановила Миру и повернула к себе.

‒ Я слышала ваш разговор! ‒ горячо выпалила она. ‒ О болезни! Мирочка, скажи, ты сможешь призвать того человека, о котором говорил Сайман? Я не могу ему позволить идти с нами, если снятие оков Грот будет означать его смерть!

***

Мара дремала, но сон как рукой сняло, когда она увидела перед собой бумагу. Тут же сев в кровать и придвинувшись к Мире, чтобы она тоже все видела, Мара зачитала вслух:

‒ Размолоть в порошок: высушенный хвост игуна, левую почку филина, когти старого медведя и кору дуба, ясеня и миморы — триста грамм. Соединить все порошки и влить в них три капли крови кролика, пятьсот миллилитров молока козы и три столовые ложки сока лопуха. Настаивать полученную консистенцию под луной у водоёма. ‒ На этом Мара все еще была радостная, хоть улыбка с лица упала. Звучало немного все это зловеще. Но чем дальше она читала, тем меньше радости было в глазах. ‒ Процедить настой и всыпать в него новые порции порошков в двести грамм: гранитную шелуху и высушенные корни ячигана (не более трех грамм!). В полученную смесь выдавить семь ягод малины и поставить на маленький огонь вариться четыре часа. Оставить на сутки в темном и холодном месте. Вновь процедить. Самый важный ингредиент ‒ вскипятить в полученном отваре несколько чешуек русалки, после чего всыпать порошок из рогов разумного существа, кипятить до тех пор, пока не выкипит четверть полученного отвара, процедить и оставить до остывания. Зелье пригодно к использованию три года. Принимать нужно в течение недели по две чайной ложки вечером. Кровавое дыхание не только уйдет, но и никогда не коснется этого человека.

Мара вздохнула так, словно прочитанные слова у неё забрали все силы. Что-то из этого казалось плевым делом и легким. Даже не зельевар справится! Но…

— Боги, где нам достать русалочью чешую и рога фавна? ‒ Ведь о них шла речь? Они разумные рогатые создания, которые жили в лесу недалеко отсюда?! ‒ Они же, говорят, очень злые…

‒ В Иле была магическая лавка, там наверняка все это есть, но нам в другую сторону. ‒ Мира тоже вздохнула, ещё раз перечитывая внушительный список. Она забрала листок, чтобы переписать себе список ингредиентов. ‒ Поспрашиваю у местных, где можно все это раздобыть. Кажется, я видела у многих украшение, похожее на чешую. Повезет, если это будет русалочья, а насчёт рогов…

Она посмотрела на Мару, на ее рога. Конечно, фейри ‒ не лесной житель, но чем не разумное существо? Однако, трудно было представить Мару без рогов, да и спиливать их, когда они могли раздобыть другие, было не лучшим решением. Мира отмахнула эту мысль.

‒ Что-нибудь придумаем, ‒ сказала она с улыбкой. ‒ У нас есть Саз и Кон, а если подмигнешь Зеду, он для тебя соберёт рога со всех фавнов в округе. Будем говорить остальным? Если надо, я напишу списки для всех.

‒ Сказать можно, но я бы не хотела, чтобы об этом узнал Сайман. Ведь если ничего не получится, мы можем внушить ему ложную надежду. Да и вообще, фавны колдуют своими флейтами! Это опасно! И ты хоть представляешь, как больно спиливать рога? Это может и убить!

Мара сама не знала, но помнила тот один единственный раз, когда ей удалось видеть наказание нехорошего фейри в её родной земле. Маленькая была, но то, как он, истекая кровью с головы после того, как сломали рога, медленно умирал, из головы с детства воспоминания так и не ушли.

‒ В любом случае, решать тебе, говорить или нет, но…

Мара замолчала. Она невольно подумала о том, о чем и Мира, но через картины прошлого, как глава деревни держал в руках отломанные рога, с них сочилась кровь, но… Это были рога фейри. А можно ли как-то осторожно их с себя «снять»? Без убийств? Ведь коз и коров лишают рогов, и ничего с ними плохого не происходит! Там не сказано, что это должен быть именно фавн! Мара же разумна, и её рога такие же ей родные, как для фавнов их! Если да, то самый сложный ингредиент ‒ русалочья чешуя.

Нужно спросить какого-нибудь пастуха! Но… если она скажет, Мира может попробовать отговорить. Зря она ляпнула про смерть.

‒ Мира, начинай готовить зелье! ‒ вскочила с кровати Мара. ‒ Я достану рога! Я знаю, где!

Обняв Миру, выражая свою благодарность за помощь, Мара более ничего не сказала и выбежала из комнаты без права на то, чтобы её успели поймать и расспросить. Марвало снимет с себя рога, какую бы боль ни пришлось вытерпеть!

***

Вечерело, но это была прекрасная пора, чтобы встретить пастуха или мясника. Или ту же доярку, которая бы подсказала с советом. В любом случае, того, кто хорошо знает о рогатом скоте. Марвало подсказали несколько имен, и одно из них было Аврил ‒ разводчик племенных коз. Остальные были именно женского рода, а с мужчиной Мара уж как-нибудь да договорится.

Его дом был относительно недалеко от Уру ‒ все эти дома на окраине Стоуна имели угодья для огорода, для развода и содержания скотины. Она безошибочно нашла его. Потому что вокруг сильно пахло козлиным молоком. Мара любила молоко, потому носик не морщила. И еще больше она любила козий сыр. Потому вдвойне было приятно просить помощи у Аврила.

Выкрикнув его имя за калиткой, Мара встретила в ответ тишину, но так как последняя не была закрыта, она рискнула пройти на территорию и постучать в дом. «Неужели никого?» ‒ подумала она, и сразу же услышала ласковый голос мужчины, который будто к любовнице обращался:

‒ Ну, дорогая моя, еще чуть-чуть! Ты же всегда любила мои нежные руки на своих сосцах. Отблагодари меня за ласку-то!

Боясь потревожить любовное уединение, Мара прокашлялась так громко, как могла. Нехорошо было мешать влюбленным, сама бы от этого в бешенство пришла, но её проблема была куда важнее!

‒ Оу, э… Я здесь, за домом! В стойле! Проходите!

Однако ж, хорошее место для любовных игр, но раз можно… Мара обошла дом, и что она увидела? Здоровый такой шкаф, но молодого типа, доил козу. И смешно, и грешно было слушать то, как он говорил с черно-белой козочкой.

Сидел он спиной к Маре, оттого, когда обернулся, чтобы взглянуть на гостью, видимо, слишком сильно сжал сосцы козы, отчего та громко заблеяла и дернула задними копытами, чуть ли не роняя ведро молока.

‒ О, боги, прошу прощения! ‒ вскочил мужчина, одетый в плотный комбинезон, на котором были засохшие следы не то крови, не то каких-то других противных выделений. Он протянул Маре руку, чтобы пожать её, но вспомнив, где были эти руки, тут же убрал, смущенно отводя взгляд. ‒ Ой, тысяча извинений, мисс. Я просто столько слышал о рогатой женщине в городе, но первый раз увидел вас воочию.

‒ Только не называйте меня суккубом, ‒ мило улыбнулась Марвало.‒ Прошу вас. Я несколько иная раса, куда более безобидная.

‒ Дьяволица? ‒ подмигнул Аврил. ‒ Существо не безобидное, но не менее прекрасное.

Либо Марвало теряла хватку, либо ей действительно совершенно не хотелось флиртовать с этим парнем. Он милый, правда! Такой деревенский мужичок, что и бабу из горящего дома вытащит, и ребенка посадит, и дом вырастит. Но… её мысли были лишь о Саймане. И даже собственный хвост отказывала зазывающе извиваться змеей. Но это было нужно, чтобы мужичок и не думал отказывать. Хотя видно, что он добрый малый, но перестраховаться нужно. Марвало вздохнула, будто бы устала с дороги, и медленно, но так, чтобы Аврил хорошо разглядел её шейку, повела головой и пожала плечиками, как бы мышцы разминая.

‒ Так какова причина вашего прихода, прекрасная дьяволица?

‒ Меня зовут Марвало, ‒ чуть склонила голову она. ‒ И мне действительно нужна ваша помощь.

‒ Аврил Лонс к вашим услугам! Пойдемте в дом!

Марвало пошла первая, прекрасно зная, где был вход. И так Аврил скрылся в доме, полотно закрывая дверь за ними.

***

Как раз в это время Сайман отпросился у Уру на вечернюю прогулку, а заодно сходил за кувшином теплого молока к соседке, у которой Уру брала каждый день. Он был немного грустным, потому что вот уже пару дней Мара не приходила его навещать, и он размышлял, как завтра сам отправится в таверну, чтобы увидеться с друзьями. Он даже по шуткам Сазгауса соскучился. Как вдруг издалека увидел знакомую красную копну волос, обрамляющую рога.

Нахмурившись, Сайман открыл было рот, чтобы позвать Мару, но так и не сделал этого. Все ее уловки и жесты, которыми она завлекала мужчин, он прекрасно знал, поэтому для него стало неприятным шоком то, как она виляла хвостом, когда шла в дом. И что она вообще делала здесь? Опять ее природа взыграла, когда он был не в состоянии удовлетворить ее потребности? Сайману было больно видеть, как этот здоровый бугай с улыбкой закрывал дверь.

Он бы мог помешать, войти, прочитать лекцию о верности, но был ли смысл? Если она не поняла раньше, то Сай мог хоть лоб себе расшибить, это ничего не изменит. Ее даже признание в серьезных чувствах не остановило. Все же он стал для нее ещё одним глупым мужиком, очередным именем в большом списке, хотя он не был уверен, что она вообще запоминала имена. Сай чувствовал себя полнейшим идиотом, потому что решил, что сможет изменить Мару.

Повесив голову, Сайман пошел в дом Уру. Рана на груди опять заныла, и он подумал, что надо попросить снотворного, потому что вряд ли сможет улыбаться этим вечером, а отвечать на вопросы ему не хотелось. По крайней мере, Уру ждала именно его. Если она вновь окружит его своей заботой, ему будет чуточку легче пережить это все.

***

‒ Не позавидуешь тебе, подруга, ‒ вздохнул Аврил, почесывая свою макушку, как ребенок, не знающий, что ответить учителю. А ему правда нечего было ответить, выслушав проблему фейри, да и не нужно было.

‒ Потому и пришла к человеку, который, может, знает, как снять рога? ‒ спросила Мара.

‒ Ну, снять-то, это ты, конечно, красиво сказала. Не, я, да и пастухи, обезроживаем скот. Потому что те же козы, порой, вспарывали брюха друг другу только лишь потому, что кто-то неудачно приблизился на спящую голову.

‒ Ну они же живые и полноценные остаются!

‒ Да, но мы это делаем молодняку, пока можно добраться до лунки в голове, пока рога мягенькие и тонкие. А взрослым это… неприятно. Да и долго! Два дня, а то и все три, мучений.

‒ Я готова вытерпеть любую боль ради Саймана!

Одного лишь слова, что это было возможно, Маре хватило, чтобы поверить, что все в мире выполнимо. Она вскочила на ноги из-за стола и сложила руки в молитвенном жесте.

‒ Аврильчик, ну пожалуйста! Мне боязно, что Сайман вернет себе то, что у него забрали при рождении ‒ болезнь. Я хочу приготовить это зелье до того, как мы снимем оковы рабства!

‒ Добрая девушка, ‒ улыбнулся Аврил, ‒ твоя любовь поистине смущает. И трогает до глубины души. Очень уж надеюсь, что и мне такая попадется!

И хоть Мара улыбнулась от столь приятных слов, думать о том, что именно они значат она не хотела. А Аврил меж тем поманил Мару к выходу из дома. Они зашли в сарай, где в стоге сена блеяли маленькие козлики. На стенах висели разные приспособления для работы по дереву, для работы по мясу… Пара столов и пара ящиков. К одному из них Аврил и подошел.

‒ Пока козы мелкие, я уничтожаю им рога и лунки с помощью специальных растворов… Но взрослых обезроживаю с помощью этого. ‒ И он достал из одного ящика… две резинки. Маре сначала показалось, и потому она с любопытством приблизила лицо к ладони. Настолько маленькие, что едва могли обхватить ручку ложки.

‒ Это же… Резинки?

‒ Не простые резинки… ‒ И он показал. Такой здоровый мужчина, с помощью двух загнутых железяк, вдетых в одну из резинок, смог растянуть, применяя всю свою силу, буквально лишь на пару сантиментов. Видя непонимание Мары, Аврил поведал: ‒ Они очень тугие. И надеваются на самое основание рога. Они, грубо говоря, раздавливают рог, и он в среднем отпадает через три дня.

Маре следовало бы порадоваться. Казалось настоящим волшебством! И делать ничего не надо! И терпеть пилку не нужно, но… Уж больно серьёзен и неулыбчив был Аврил.

‒ Я, конечно, рогов не имею. Но козы мучаются от боли все эти дни. Думаю, так как нужно их к самому корню пристроить, там задеваются и головные сосуды… Потому подумай, может, стоит, фавна изловить?

‒ Нет, ‒ покачала головой Мара. ‒ Сайман жрец. Он не оценил бы свою спасенную жизнь благодаря смерти фавна. А живым его трудно и опасно ловить. Я не хочу подвергать своих друзей опасности.

Мара коснулась своих рожек и взглянула на резинки. Как бы она сейчас ни выглядела перед другими, она очень любила свои рога и гордилась ими. Один только уход за ними мог показать собеседнику, как Мара трепетно к ним относилась. Потому в глазах её промелькнула грусть:

‒ Нет, ‒ сказала она своим мыслям. ‒ Саймана я люблю больше. Да и… Он сам говорил, пора притереться к этому миру. А в этом мире женщины рожек не носят.

Так она хотела успокоить себя.

‒ Ну смотри, дорогая, ‒ пожал плечами Аврил. ‒ Я-то сделаю все. Но, может, позовешь из друзей кого-нибудь? Я не знаю, как больно будет, животные-то еще твари терпеливые, а раз терпеливые боль показывают… Может, тебе понадобиться помощь в том, чтобы домой дойти?

‒ Не хочу, чтобы вокруг меня танцевали и переживали, ‒ махнула рукой Мара. Да наверняка рано или поздно Сайман в таверну придет и навестить захочет. А тут Мара себе рога отрубает! Не оценит. ‒ Могу ли я попросить у вас укрыться на это время?

‒ П-простите?

‒ Не хотелось бы мне показываться в уязвимом виде перед друзьями. А у вас хоть меня искать не будут. Только одну девушку попрошу вас предупредить. А так… Хочу начать немедленно!

Но прежде, чем сесть на стул, Мара в подробностях описала Миру и где её можно было найти. Аврил должен будет передать короткое послание на бумаге, где рукой Марвало будет надпись: «Я добуду рога! Начинай готовить зелье! Не пугайся, что меня нет, так надо, я в городе и со мной все хорошо. Никому не говори. Береги себя и Саймана, Мирочка!»

А после начался ад.

Мара села на стул, а Аврил над ней растянул резинку как только смог и с большим трудом надел на первый рог, к самому корню. Мало того, что волосы попали под резинку и были грубо вырваны, так и у самой искры из глаз полетели. Это было больно! Очень больно! Но пока еще терпимо. Второй рог был готов, и уже через три минуты голова кружилась от боли. Боль была сродни с одновременно и зубной, и как если бы голова раскалывалась с бодуна. Чтобы подняться в гостевую комнату Аврила, мужчине пришлось ей помогать.

К вечеру Мара начала плакать от боли.

Ночью ‒ кричать.

Впереди было два с половиной долгих дня.

***

За пару дней Мира собрала недостающие ингредиенты для зелья. Самым сложным и неприятным оказалось посещение Шарлотты, так как кулоны из русалочьей чешуи были ее работой. Уж сколько ей пришлось выслушать проклятий в свой адрес, что она подумала, что лучше бы украла чешую. Сазгаус точно на нее плохо влиял.

После той короткой записки Марвало так и не объявилась в таверне. Что удивительно, Сайман даже не спрашивал о ней. Будто забыл. Он не приходил в таверну, и за все это время Мира навестила его один раз, просто чтобы проверить, как дела. Казалось, что у него все хорошо. А когда она поделилась переживаниями с Сазом, тот лишь махнул рукой, мол, это не их дело. Мара с Саем — взрослые, сами разберутся.

Так как Мира перестала работать на площади, у нее было больше времени, чтобы проводить его с Сазгаусом. Как-то становилось скучно, когда ничего не происходило; когда не надо было никуда спешить и спасать свои шкуры. Дни тянулись вяло, все чувствовали себя расслабленно. Даже Зед больше не дёргался и не торопился в дорогу. Кон и Саз за ним по очереди приглядывали, но это уже почти не требовалось. И если Кон все ещё воспринимал Зеда в штыки, то с Сазгаусом они даже иногда находили темы для обсуждения. Мира же старалась избегать Зеда, да и занята была подготовкой зелья. Как раз приближалось время полнолуния, когда можно будет начать, оставалось найти водоем поблизости.

Что же касалось Саймана, то после того вечера, как его сердце было разбито, он отдал себя во власть течению, которое несло его к Уру. Было плохо и больно, полностью избавиться от мыслей о Маре не получалось, но благодаря Уру ему удавалось отвлечься. Сай пел для ее маленького огорода, обогащая его редкими травами, иногда даже помогал по дому, но обычно это заканчивалось тем, что он относил тарелки к умывальнику, а Уру на него ругалась.

Как-то вечером Сайман сидел на кухне и наблюдал, как Уру убиралась после ужина. Ему вдруг пришла в голову мысль угадать, какие цветы ей нравятся. Конечно, первым в голову ему пришла сирень. «Нет, Мара сделала свой выбор», ‒ нахмурился Сай и отогнал непрошенные мысли. Он вырастил тюльпан ярко-оранжевого цвета, но сразу после этого решил, что лучше спросить Уру вместо того, чтобы гадать.

‒ Какие цветы тебе нравятся? ‒ спросил Сай, крутя перед носом тюльпан. Был не сезон, поэтому простоит он недолго, но улыбка Уру должна была скрасить его тяжёлое время.

‒ Не поверишь, обычные тюльпаны, ‒ сказала Уру. Она стояла спиной к Сайману во время колдовства, и не могла увидеть, как он предсказал ее выбор.

На самом деле, эта пара, как говорится, была создана небесами. Они подходили друг другу и душой, и телом, и порой даже мысли их были схожи. Они могли предсказывать мысли друг друга и желания; они чувствовали друг друга.

Но, к сожалению, в судьбу столь прекрасной, идеальной и редкой пары вмешалась Грот.

Уру услышала смешок Саймана, обернулась и увидела цветок. Ей не сразу стало ясно, что выращен он был именно для нее. И лишь по взгляду, по тому, как Сайман придвинул к ней руку с дивным бутоном, Уру отвела взгляд и опустила голову, пряча румянец.

‒ Спасибо, ‒ прошептала она, забирая цветок. Какой был дивный оттенок! Как она любила ‒ цвет рыжего заката. Приподняв взгляд, пряча влюбленную улыбку за бутоном, Уру в игривом жесте присела в реверансе: ‒ Благодарю вас, господин Сайман, ‒ сказала она, изображая из себя высокопоставленную даму. ‒ Вы столь любезны сегодня, а цветок не имеет себе равных!

Но сама себе показавшись глупой, Уру звонко засмеялась и взглядом поискала кувшин. Цветок был для нее особенный, ведь он первый, что был просто подарен Сайманом. И потому кувшин был не менее особенный. Жрец знал про него, Уру рассказала. Слегка искривленный глиняный кувшин, на котором за многие годы потрескалась вся краска, а вместо ручки сбоку были лишь острые отбитые края, был осторожно вытащен из буфета, где хранилась более приемлемая на вид посуда. Этот кувшин был передан от матери, а его когда-то в молодости отец сделал собственными руками, не имея денег на хороший подарок.

Туда Уру и поставила свой цветок.

‒ Но в честь чего столь приятный жест?

‒ Хотел увидеть твою улыбку, ‒ признался Сайман. И она действительно принесла ему радость, которой он лишился в последнее время. Может, так оно даже лучше. По крайней мере, в Уру он не будет сомневаться. Он даже задумался о том, чтобы оставить затею с Грот, просто возьмет Уру и переедет с ней куда-нибудь поближе. Придется служить, но зато у него будет возможность прожить долгую и счастливую, как во сне, жизнь.

Замечтавшись о таком, Сай следил, как Уру опять попыталась спрятать румянец и вновь отвернулась к немытым тарелкам. Он вырастил ещё два цветка такого же цвета, подошёл к кувшину и осторожно опустил в него компанию для первого тюльпана.

‒ Завтра много дел? Может, сходим куда-нибудь вместе? ‒ спросил Сай, облокачиваясь бедром о столешницу. ‒ Мне надоело гулять одному. Да и я уже достаточно набрался сил, чтобы помогать тебе. Второй рукой тоже шевелю!

И Сайман попытался это доказать поднятием больной руки. Ему потребовались все силы, чтобы удержать улыбку на лице, когда руку пронзила боль от резкого движения. Хотя на лице все равно все отразилось. Рука определенно была ещё не готова возвращаться к жизни. Благодаря стараниям Уру стало лучше, но требовалось ещё немного времени. Потом долго придется возвращать былую форму телу. Сайману даже казалось, что он начал обрастать жирком без упражнений для тела.

‒ Ну ладно, с этим я погорячился, ‒ прочесал он в затылке, отворачиваясь, чтобы тоже скрыть свое смущение из-за слабости. ‒ Просто походим. Если у тебя нет никаких дел поважнее, конечно.

‒ Всё потому, что ты меня не слушаешь, ‒ ласково сказала Уру и подошла к Сайману со спины, осторожно кладя влажную после мойки посуды ладонь на его больное плечо. ‒ Дай взглянуть.

Она не без своих усилий заставила повернуться упрямца к себе и осторожно приспустила рукав халата. Теперь в доме он ходил именно в походном таком халатике, который удобно было распахнуть и показать свою рану. Под ним перебинтованная грудь и рука, ну и штаны. На улицу Уру нечасто позволяла ему выходить в таком виде. Все-таки что-то сверху он должен был надевать.

Осматривая края чистой повязки и легкими надавливаниями проверяя края раны, Уру заговорила:

‒ Сейчас моё самое важное дело ‒ это ты. Так что, думаю, я смогу удовлетворить твою просьбу. Думаю, тебе понравится одно место в лесу. Оно очень красивое ‒ ягодное поле. Когда-то давно еще наши предки там посадили множество кустов ягод. Летом поле покрывается разноцветными цветами, а осенью ‒ разноцветными ягодами. Очень красиво.

Убедившись, что с рукой все хорошо, хотя можно сказать, что Уру порой была слишком осторожна в этом вопросе, она сама надела рукав на плечо и взглянула на Саймана снизу вверх.

Момент оказался совсем интимным из-за коротенького молчания, образовавшегося между ними, но чем длиннее была тишина, тем интимнее и более личным становился момент. Нарушать тишину никто не смел, будто каждый наслаждался тем волшебством, что витало в воздухе. Что-то сладковатое и нежное; теплое и невесомое, заставляющее бабочки в животе подниматься и кружиться. По крайне мере, Уру это чувствовала, и как обычная деревенская девочка, что-то ждала от такого столь тихого момента, вот только воспитание не позволяло не то что попросить, а даже намекнуть на это.

‒ Если поле такое же красивое, как и ты, то мне обязательно понравится, ‒ шепнул Сайман и осторожно провел широкой ладонью по волосам Уру, смотря ей в глаза. Он не часто говорилкомплименты, но он тоже почувствовал этот особенный момент. Если он сделает последний шаг навстречу, дороги назад не будет.

Уру продолжала смотреть на него, а Сай колебался, думая о Маре. Его сердце болезненно сжималось, когда он вспоминал, где видел ее последний раз. Говорили, что из дома пастуха по ночам раздаются громкие стоны, отчего становилось ещё больнее. Он понимал, что отчасти использует Уру, чтобы заглушить свою боль, но тянулся к ней не только из-за этого. Она ему нравилась очень сильно.

Ладонь так и задержалась на волосах, и Сайман перевел ее на затылок Уру, чтобы притянуть лицо к себе, стирая то небольшое расстояние, которое оставалось между ними. Ее губы на вкус были слаще того меда, который они совсем недавно ели. А поцелуй был невинен. Он не терзал ее губы, а вкладывал лишь нежность в движения. Но целовал как настоящий мужчина, показывал свою уверенность, что это не просто мимолётный порыв чувств, а серьёзные намерения.

Но прежде чем все зайдет слишком далеко, он должен был рассказать о Маре и поставить точку в тех отношениях. Он не мог поступить с Марой бесчестно.

‒ Уру, ты должна кое-что знать обо мне, ‒ тихо сказал Сай, с неохотой отрываясь от ее губ. Но продолжить он не смог. Как он мог сказать в эти влюбленные глаза, что его сердце сейчас принадлежало другой, пусть и не полностью уже?

Уру еще пару секунд стояла с закрытыми глазами, пытаясь подольше сохранить это чувство на своих губах. И пусть сердце её обещало еще сотни таких поцелуев с ним, но каждый хотелось запомнить, как она сейчас запоминала этот.

Губы Саймана были не такими мягкими, как она себе представляла, но оттого не хуже, а только лучше. Она ощутила тот самый мед на его губах, но мед ли это был? Его ли сладость коснулась Уру и поплыла по венам, разнося приятное тепло и трепет по телу. Где-то в отдалении был голос Саймана, он что-то спрашивал. Но подожди, прекрасный жрец, дай запомнить этот момент…

‒ Мне казалось, я о тебе знаю все, ‒ шутя прошептала она, открывая взору Саймана свои глаза, которые блестели от радости, как звезды. Её сказка начала сбываться ‒ так она думала… Пока не раздался стук.

Не дверь. Кто-то был уже в доме. И будто бы пойманные на горяченьком, Сайман и Уру обернулась одновременно в холл, где был диван жреца. И рядом с ним стояла девушка. Совершенно знакомая им обоим, но что-то в неё было не так. Не странная поза, указывающая, что стук произошел от случайного удара коленом в подлокотник; не измученное личико, не знавшее сон пару-тройку дней; и не непривычная худоба, говорящая об отказе от пищи в тот же промежуток времени. И даже не распахнутые от ужаса глаза.

Эта девушка, такая знакомая и некогда любимая, державшая в руках странную склянку, не имела рогов.

‒ Мара? ‒ прокашлялась Уру, отходя от Саймана и совершенно не подозревая о мыслях фейри. Она просто смутилась, что их застали в столь интимный момент. ‒ Боги, я не слышала, как ты вошла. А… что с тобой стало? Твои?..

Но она не слышала Уру. Она смотрела на Саймана взглядом, полным предательства. И такое предательство Маре еще не доводилось чувствовать. Сейчас она как никогда понимала всех тех бедных женщин, которые заставали своих возлюбленных в её объятиях. Это они ей в руки прыгали, так она говорила? Какая же дура… будто бы боль всех этих сотен женщин скопилась в одном теле фейри.

‒ Я… ‒ Её голос дрогнул. Каких трудов ей стоило не потерять своего лица и одновременно с этим отвести взгляд от Саймана. Она взглянула на диван и в нём увидела свое спасение. Осторожно кладя туда пузырек, Мара нашептывала не своим голосом: ‒ Это лекарство от красного дыхания, Сайман. Мирочке удалось его воссоздать со слов покойного лекаря.

Она повернулась к ним спиной, услышала вздох, за которым должны были последовать слова Саймана, и резко рванула вперёд на выход, не желая ни видеть, ни слышать его.

‒ Мара, подожди!

Сайман сделал шаг в сторону выхода, но не знал, что ему делать. Он не мог сейчас оставить Уру, но с Марой явно что-то было не так. И это лекарство… Мира ей все рассказала? Но почему принесла его Мара, если она все равно нашла утешение в постели пастуха? Он ни за что не хотел, чтобы она когда-либо смотрела на него так, как сделала это сейчас. Будто бы это он ее предал, а не наоборот.

‒ Прости, Уру, я потом все объясню, ‒ бросил он девушке, которая была обещана ему судьбой, и побежал за той, которая мучила его не один месяц.

Им всего лишь надо было поговорить начистоту с самого начала. Сайман должен был рассказать про сон, про болезнь, а Маре — что хочет помочь. Не было бы этого недопонимания, никто никому не причинил бы боль. Но Сай, превозмогая боль в плече, бежал за Марой, чтобы выяснить все, только сейчас. Несмотря на свое состояние, она бежала очень быстро, будто убегала от Саймана, как от чумы. Он даже подумал, что ему придется ее связать, чтобы остановить, но вместо этого применил молитву, ускоряющую бег. И нагнав, он резко рванул Мару на себя.

‒ Да стой же ты! ‒ крикнул Сай, крепко сжимая руку на ее плече. Она и правда выглядела изнуренной, а без рогов ‒ совсем непривычно. ‒ Боги, да что с тобой? Это твой пастух тебя так? Я все видел. Думала, придёшь с лекарством, и я закрою глаза на твои похождения? Мы договорились, я думал, ты поняла меня, но сразу взялась за старое, когда «природа» позвала.

Она слышала это и сначала не понимала смысла слов. Она даже представить не могла, что Сайман так о ней подумает. Природа? Пастух? «Её»? Сначала она вырывалась, но когда осознание и злость в его глазах настигли Мару, она вдруг замерла, и накопившиеся слезы в глазах все-таки скатились по щекам, но… Теперь эмоция была другой.

Первое желание ‒ ударить его. И, черт возьми, она поддалась этому желанию. Шлепок был звонкий, но тихий ‒ Мара не привыкла даже пощечину делать, уж никогда не доводилось, а сейчас… Еще один камень в её душу. Еще одно предательство:

‒ Как ты можешь так говорить? ‒ вскрикнула она на эмоциях, пытаясь сбросить с себя его руки. ‒ Какие похождения? Я… Как ты мог обо мне такое подумать? Я же говорила, что, будь у меня отношения, я буду верной, а ты мне не поверил? Ты до конца дней будешь меня считать гулящей?

Хотя какая теперь разница? До таверны совсем немного оставалось, но она не добежала. И поглядывая на неё, она надеялась, что в окне их кто-то заметит и поможет Маре сейчас перестать видеть Саймана, а тем более слушать эти гадости.

‒ Что ты видел? ‒ прошептала она, переводя взгляд с таверны на его ноги. Не могла смотреть… Просто не могла. Посмотрит ‒ разревется, видя этот злосчастный поцелуй перед глазами. ‒ Что я захожу в дом к человеку, который помог мне избавиться от рогов? Человек, который имеет пятьдесят коз, лучше кого-либо помог бы мне с этим справиться.

И все ради его лекарства. Даже мысли не было о том, что Маре стало жаль своих рогов на это. Да пусть она сейчас была зла на Саймана до глубины души, но ему она желала лишь жизни и благополучия.

‒ Но твое доверие слишком дорого стоит, Сайман, ‒ совсем шепотом сказала Мара и попыталась его обойти, чтобы все-таки вернуться в таверну. ‒ Дай мне пройти.

‒ Что за?.. Я ничего не понимаю. Зачем избавляться от рогов? ‒ И будто только сейчас увидел, он посмотрел на голову Мары, где раньше украшали рога. Они ему нравились, он любил наблюдать, как она за ними ухаживала с пилкой. Но речь сейчас была не о них. ‒ Я столько раз видел, как ты завлекаешь мужчин, что по-твоему я должен был подумать, когда ты виляла перед ним хвостом?

Потому что, если все это было не для удовлетворения ее природы, то получается, что Сайман ‒ изменник. Он позволил себе думать о Маре ужасные вещи, пошел на поводу у своих чувств к Уру, к той жизни, о которой всегда мечтал и которую увидел во сне. Не идеальная, но с семейным счастьем. Он полностью заслужил пощечину и ещё сотню таких же.

Сайман все ещё не понимал, картина не желала складываться воедино. А может, он сам противился этому, в тайне надеясь, что сделал все правильно. Он не дал ей себя обойти, требуя ответа, но руку отпустил.

Доверия и правда не было. Мара столько раз кричала про свою природу, про то, что жить без секса не может. Да и Сай постоянно видел ее с разными мужчинами. Все это отложилось в его голове. Пусть он и любил Мару, но всегда боялся и ждал, что наступит тот день, когда он перестанет быть ей интересен. Наверное, он и сам не думал, что при первом же намеке посчитает ее неверной. И ему было стыдно за это.

Она не хотела говорить. Не хотела, чтобы все, что дальше происходило между ними, у них было из-за его чувства вины. Или из жалости, если он действительно полюбил эту знахарку. Какая же Мара дура. Столько мужчин оприходовала, а желанного взгляда у Уру она так и не увидела! Подождите, а может, там и не желанный взгляд был, а влюбленной? А Маре, что первый раз окунулась в это озеро, были чужды такие взгляды, не знакомы и не привычны… Вот и не распознала.

Его слова ударили больно. «Виляла хвостом…» Её родной хвост не хотел вилять перед этим мужчиной ‒ она заставила. И то, чтобы наверняка, но Аврил был добрым малым. Он, наверное, и без какого-либо желания к Маре согласился бы.

На самом деле, если подумать, не было оправдания тому, что она кокетничала. Но другого способа «просить» она не ведала. Просто либо откажут, либо надо постараться, чтобы не отказали ‒ так она привыкла, обедая и выпивая за счет мужчин, получая украшения и вещи.

‒ Чтобы он снял мне рога. ‒ Слабое оправдание. Но зачем нужно было избавляться от них, Мара уже не скажет. ‒ Чтобы… Чтобы перестать быть фейри…

Маленькая ложь, да в ней тоже была доля правды. Мара хотела отказаться от своей природы. Она уже отказалась от неё, когда поняла, что любит Саймана. И сейчас, пытаясь от него уйти вновь, она чувствовала руку на своем плече, и эмоции сорвались, как поздний осенний лист, гонимый сильным ветром:

‒ Отпусти меня! Мне больше нечего тебе сказать! Зед, забери меня!

Он придет. Странно, что позвала именно его. Может, в нем видела спасение от Саймана? Может, верила, что на её зов, после стольких обещаний, он обязательно придет? Будто верила во все его слова. Он мог услышать её из таверны?

Но кто угодно… Слишком мало прошло времени, и образ целующегося Саймана до сих пор перед глазами. И при всем при этом, упрекают в несуществующей измене именно её. Лишь за прошлое…

‒ «Перестать быть фейри…» Зачем? ‒ Сайман не желал ее отпускать, пока во всем не разберётся. Ее слова только сильнее путали.

Но таверна была и правда близко, чтобы на крики высунулись люди. Кроме Зеда, в окно выглянула и Мира. И если первый спрыгнул прямиком со второго этажа, чтобы мгновенно оказаться рядом с Марой, то второй пришлось бежать по лестнице.

‒ Убери от нее руки, ‒ с угрозой произнес Зед, ‒ или я отправлю тебя к твоему лекарю с парой новых дырок.

Сайман не боялся его, но видя, как собирался народ, руку Мары все же отпустил. Она отошла к Зеду, пряча лицо, и они вдвоем пошли к таверне. Такое окончание разговора не устраивало Саймана, и он собирался последовать за ними, чтобы продолжить расспросы без лишних глаз.

‒ Мара, я не понимаю. ‒ Он сделал шаг за ней, но его остановил удар в грудь.

‒ Отдай Уру, это рецепт, ‒ указала Мира глазами на листок, который ткнула ему. Хоть Сазгаус и говорил не вмешиваться, она не могла остаться в стороне, видя Мару в таком состоянии. Она ведь была такая счастливая, несмотря на изнеможение, когда с пузырьком отправилась к нему. Не требовалось быть провидицей, чтобы понять, что произошло что-то нехорошее между ними. И если Мара хотела оказаться одна, без Саймана, пусть так и будет. А завтра во всем разберутся.

Ему ничего не оставалось, кроме как остаться на улице и озадаченно смотреть, как девушки в обществе сторожевого пса по имени Зед скрылись в таверне.

***

‒ Так вы в отношениях?

Таким вопросом встретила его Уру. А что еще она могла подумать? Если бы Сайман не побежал за Марой, можно было бы сказать, что он и сам был не в курсе её чувств. Но он ведь побежал объясняться, успокаивать её.

Но Сайман не ответил. Он смотрел куда-то в никуда, держа в руках какую-то бумажку, которая Уру не волновало. Она была расстроена, очень! Чувствовала себя какой-то использованной. Даже не так. Просто мечты маленькой девочки разбили, да еще и растоптали. Никогда бы не подумала, что Сайман мог быть таким мужчиной, но оказывается, жрецы тоже не безгрешны.

А еще эта Мара… Боги, что с ней стало? Врачебный взгляд Уру ясно дал ей понять, что с фейри было что-то не то. И дело не в рогах, а в её физическом состоянии. На лицо видно было истощение! Не её последняя стадия, кончено, но все же!

‒ Что это? ‒ спросила расстроенная Уру, когда Сайман протянул ей злосчастный листок. ‒ Рецепт? Чего?

Наверху была надпись, и когда, после слова «Рецепт» она дочитала «от красного дыхания», нащупала позади себя стул и села, не в силах стоять на ногах. Боги, неужели оракулу из группы Саймана удалось связаться с тем самым великими лекарем? Но…

‒ Великая Индра!.. ‒ вздохнула Уру, понимая, куда делись рога Мары.

‒ Идиот… ‒ отругал сам себя Сайман.

Что мешало им просто поговорить? Теперь он потерял Мару. И Уру. И он не знал, как вернуть хоть одну из них, да и надо ли. Им обеим явно будет лучше без него. Подойдя к дивану, он взял склянку с зельем и решил, что завтра же отправит его к родителям в Иль, а сам лучше где-нибудь помрёт сразу после того, как освободится от сделки.

‒ Именно об этом я и хотел тебе рассказать, ‒ тихо подал голос Сай, не оборачиваясь к Уру. Не мог смотреть ей в глаза после того, как обидел. ‒ Ты мне нравишься. Очень! Мара и я… Я видел, как она заигрывала с пастухом, и решил, что она взялась за старое. Но она сделала это ради меня, а я даже не подозревал, что она обо всем узнала. Щедрая Мигу, какой же я идиот.

Сев на диван, Сайман повесил голову и спрятал лицо за волосами. Хотелось сбежать, как обычно. Его сердце рвалось к Маре, догнать ее, обнять и расцеловать, молить о прощении. Пусть бьёт его, зовёт Зеда на помощь, может, так будет даже лучше, если он его убьет. Он это заслужил. Все что угодно, лишь бы Мара больше никогда не грустила.

‒ Мне снился сон, ‒ рассказал Сай, желая быть честным хотя бы сейчас. Хотя бы с Уру, ‒ ещё до встречи с тобой. Я был женат на прекрасной женщине с волосами цвета золотой ржи и самыми красивыми на свете голубыми глазами. У нас была маленькая принцесса по имени Люси. Я умирал, но был счастлив. Рассказывать Маре не собирался, думал, что никогда со мной такого не произойдет, а потом открыл глаза и увидел тебя, Уру, ‒ женщину из моего сна. И я запутался в тех чувствах, что испытывал к тебе в той жизни, которой у меня никогда не было, и в своем недоверии к Маре. Точнее даже в неуверенности в себе.

«Ну разве такая, как Мара, могла полюбить его?» ‒ наверное, так он и думал все это время. Мара могла заполучить любого мужчину, богаче и состоятельнее, красивее и умнее. Сайман был сыном простого фермера, непутевым жрецом, неудачником и трусом. Он хотел ее любви, но заполучив, стал бояться, что рано или поздно она уйдет к кому-то получше. Ну, сегодня он доказал, что она действительно достойна кого-то получше иметь рядом с собой.

‒ Я жалок, ‒ закончил он, надавив пальцами на глаза, чтобы предательская влага в них так и осталась на месте. Не хватало пасть ещё ниже.

‒ Сон — просто сон, Сайман, ‒ с грустью прошептала Уру, поднимаясь с дивана и от него к стене, чтобы встать так, чттбы даже боковым зрением не видеть Саймана. Она не была на него зла или что-то плохое испытывала к нему. Просто ей было больно смотреть на него и видеть осколки своей сказки. ‒ Ты, как и я, поверил в сказку. Только вот, в отличие от меня, у тебя было счастье, которое ты не хотел или боялся увидеть, считая, что в сказке все будет намного лучше.

Уру повернула голову в сторону от Саймана, и лучше бы не делала этого, так как глаза наткнулись на кувшин на кухне с его тюльпанами. Грустно вздохнув, Уру поняла, что у них ничего не выйдет. Она не разлучница и никогда ей не будет! Сердце Саймана занято, а она этого даже не видела. Была ли обманута? Да нет, скорее, хотела быть обманутой и повелась у себя же на поводу.

‒ Прости, Сайман, ‒ прошептала она, отвернувшись от кухни. ‒ Тебе нужно во всем разобраться. Мне уже не нужно так тщательно следить за твоей рукой.

Это был призрачный намек ‒ вместе им тут больше не жить. Уру не жалко, но это для их общей пользы.

‒ Тебе не за что извиняться, это я должен просить у тебя прощения, ‒ ответил Сайман. Он и сам думал, что ему лучше уйти. Только куда? В таверну он тоже не мог вернуться. ‒ Завтра соберу вещи. Расскажи, что мне нужно будет делать с рукой, пока не заживёт, и я больше тебя не потревожу.

Прекрасная сказка, которая даже не успела начаться, закончилась. Стоило догадаться, что не получилось в первый раз, не выйдет и в другой. Чувствовал он себя паршиво. Если Грот хотела уничтожить его жизнь, чтобы он всё-таки пришел служить, у нее получилось. Хотя нет, в этот раз Сайман сам постарался.

Проводив Уру грустным взглядом до дверей ее комнаты, Сай так и остался неподвижно сидеть на месте. Перед глазами продолжал стоять образ Мары, которая отворачивалась от него, не желая больше видеть. Причинив ей такую боль, он просто не мог спокойно лечь и уснуть. И у него впереди была вся ночь, чтобы проклинать себя. Потому что идей, как все исправить, у него не было. Ведь ему теперь вряд ли поверят.

23. Два не всегда лучше одного

‒ Наш святоша? ‒ ахнул Сазгаус. ‒ Наш-то?

И пусть всем казалось, что он опять даже в такой момент умудряется шутить, да только совсем нет. Сейчас это было скорее в оскорбительной форме. Он не улыбался, а в глазах было неприкрытое удивление. Он сначала просто не мог поверить в это. Но Мира лишь кивала на его вопросы.

‒ И где она сейчас?

Хотя ясное дело, где. В комнате Зеда, откуда сначала доносился плач, потом Мира бегала туда-сюда, а после «волшебного» настоя доброго трактирщика Мара, скорее всего, уснула крепким сном.

‒ Вот говнюк-то, ‒ фыркнул Сазгаус. ‒ Я был о нем лучшего мнения. Мара ‒ хорошая девка, хоть и со своими тараканами. Усмирил свой спермотоксикоз, повысилась уверенность и пошел дальше?.. Прости, Мира, но я других слов не нахожу.

Сазгаус не любил трусов. Не любил он и мужчин-трусов. А недомужчин-трусов он просто ненавидел. А поступок Саймана был, мягко сказать, не мужским.

‒ Поверь, у меня слов получше тоже нет, ‒ кивнула Мира, соглашаясь с мнением Саза. ‒ Мара для него столько старалась, рога свои отпилила. Ты видел, в каком она состоянии? Надо было врезать ему посильнее, когда рецепт отдавала. Надеюсь, он прочитал и мучается, поняв, какой он козел.

Сердце Миры разрывалось, когда она видела подругу в таком состоянии. С Сайманом они хорошо ладили, но даже она после такого поступка была, мягко говоря, зла. Никто не ожидал, что он способен на такое. Жрецы же должны быть совсем другими! И пусть только попробует сюда явиться завтра ‒ никто Зеда сдерживать не будет.

‒ А эта недолекарша… Казалась милой девушкой, а на деле той ещё змеёй оказалась! Не поверю, что не знала про Мару, ‒ возмущалась Мира, расхаживая по комнате из стороны в сторону. ‒ Не зря же она его отпускать не хотела, прикрываясь тем, что за раной ещё следить надо. Раз он смог пристроить свой член, куда не надо, то и в путь спокойно отправился бы.

Будь Мира на месте Марвало, она бы прибила Саймана. Хотя даже лучше отняла бы зелье, и пусть он умирал долго и мучительно. Но Мира не любила Саймана так, как Мара, а будь на его месте Саз… Даже думать о таком не хотелось. От него, конечно, можно было ожидать чего угодно, но Сазгаус никогда не стал бы врать и скрывать что-то от нее.

‒ Как всегда ‒ в чистом омуте русалки топятся.

Сазгаус нервно постукивал пальцами по столу и смотрел на дверь их с Мирой комнаты. Он все гадал, что дальше будет. За разбитое сердце из группы не выгоняют, но так хочется. Да и если в Саймане есть хоть капля гордости, он и сам откажется идти вместе с Марвало, чтобы своим видом не ранить сильнее.

‒ А что Кон на это сказал?

‒ Что это не наше дело, ‒ ворвался он. Для Саза не очень неожиданно, ведь тот и не пытался идти тихо вдоль их комнаты. Хотя он считал, что Кон пошел в уборную. Его слова и сам бесцеремонный вход он поприветствовал недобрыми взглядом. ‒ Мара и Сайман — не дети, они сами разберутся.

‒ Я, конечно, знал, что ты ненавидишь Мару, ‒ поднялся из-за стола Сазгаус. ‒ Но неужели в тебе вообще нет ни капли жалости?

‒ Я не ненавижу Мару, ‒ вздохнул Кон, проходя мимо Саза. Но так как тот явно перегородил ему дорогу, произошло столкновение плеч. Он того будто не заметил и прошел внутрь к кровати Миры, куда и сел. ‒ Я ненавижу ее образ жизни.

‒ Да она же!..

‒ Ненавидел, ‒ догадавшись, о чем хотел кричать Саз, Кон перебил его. ‒ Да, я знаю, что она изменилась. Но то, что вы тут оба обсуждает «мерзкого» Саймана и жалеете «несчастную» Мару вам чести не даёт. Как богатые отпрыски! Другим же вам больше нечем заняться.

Ну, Кон-то знал, что имел ввиду.

‒ О, ну хоть так мы на богатых похожи, ‒ засмеялась Мира. ‒ Господин Трисваэр, позвольте предложить вам отужинать в обществе прекрасной дамы, то бишь моем, в саду перед нашим дворцом. Господин Силен, можете присоединиться к нам, если не боитесь, что наши невежественные речи могут оскорбить ваш слух.

Она присела в реверансе и подала руку Сазгаусу, но прежде чем он поймал, она снова усмехнулась и прошла к Кону. Обида на него отложилась в ее памяти, но она больше не злилась, хотя и сильно охладела к другу. Это был шанс вернуть прежние отношения.

‒ Да брось, уже и поговорить нельзя? ‒ спросила Мира с улыбкой, толкая Кона в плечо. ‒ Нам ведь и правда больше нечем заняться. Перемелем им косточки, а завтра начнем собираться в дорогу. Признайся, будь на месте Мары я, ты бы первый побежал ломать челюсть «мерзкому» Сайману.

Но это тоже было шуткой, поэтому Мира засмеялась снова. Конечно, ей было бы приятно думать, что Кон заступится за нее, как хороший друг, но она понимала, что не в тех они отношениях, чтобы такое случилось на самом деле. Присев на кровать, она заболтала ножками.

‒ Вы проложили маршрут к следующей точке? Поплывём на корабле опять или пешком?

‒ Я готов был отправиться в путь еще несколько дней назад, ‒ вздохнул Кон, но ни капли злости не было в его голосе. Только усталость. ‒ Я не виню Саймана в том, что мы задержались, но я уже очень давно хочу покончить с этим.

Потому что в отличие от всей его группы у Кона было, куда вернуться. У него были родители, по которым он скучал, был дом, который он любил. И если сначала он беспокоился о Саймане, лишь бы с ним все было хорошо, то сейчас, когда его жизнь вне опасности, он думал лишь о доме и скором окончании их пути.

‒ Мы будем плыть, ‒ ответил за Кона Сазгаус. ‒ Нам пришли еще денежки мистера Силена, так что билеты будут. Так быстрее и безопаснее.

‒ А если нас схватит шторм ‒ продержаться будет легко ‒ мы будем окружены берегами.

Сазгаус кивнул, подтверждая слова Кона.

‒ Так что пора собираться, ‒ сказал Сазгаус, садясь за стол. ‒ Послезавтра отплытие нужного нам корабля. После всего того, что произошло, я не думаю, что Сайман и Мара захотят тут задерживаться. Да и не в такой он и опасности со своими ранами.

‒ Отлично, я за провизией, ‒ согласилась Мира с таким скорым отъездом. ‒ Возьму с собой Мару, ей будет полезно отвлечься, и Зеда ‒ понесет сумки. Если мы больше не рассчитываем на Саймана, то надо взять еды побольше.

Стараясь припомнить, что говорил Сазгаус по поводу длительности оставшегося пути, она пыталась рассчитать, сколько вяленого мяса, сыра и вина надо взять в дорогу. На корабле они могли рассчитывать на стряпню кока, но ей не хотелось лишний раз лезть в карман к Кону, чтобы оплатить свой обед.

‒ А ещё я нашла кое-что! ‒ вспомнила Мира и подбежала к сумке, чтобы достать находку. Правда, это было у нее уже пару дней, но она все время забывала рассказать, потому что была занята зельеварением. Поэтому только сейчас она выкатила на стол новый хрустальный шар. ‒ Выпросила его у Шарлотты, когда за чешуей ходила. Он меньше моего старого, но так не потеряется. Да и с ним не будет опасности, что в меня кто-то вселится.

Взглянув на Сазгауса, она улыбнулась. Ведь именно он всегда переживал из-за того, что она использовала доску слишком часто. С ней было удобнее и легче, потому что каким-то образом она увеличивала силу Миры, но ради его спокойствия, Мира готова была отказаться от этой силы. Да и доска все равно останется при ней на всякий случай.

‒ Неужели я дождался этого дня? ‒ радостно воскликнул Сазгаус. Даже слишком радостно, готовый и вовсе вскочить со стула и захлопать в ладоши. Видеть уже эту доску не мог, но чтобы настроение подруге не портить, не стал спрашивать о возможности сжечь её.

‒ Сазгаус, сходишь тогда в кузницу? ‒ улыбнулся от его радости Кон и бросил ему мешочек денег. ‒ Я уже купил пуль, но раз мы наконец-то выдвигаемся, хочу, чтобы было с запасом. Кузнец знает уже размеры. С Мирой подели деньги.

‒ Деловой какой, ‒ сказал Сазгаус, отсыпав себе половину серебряных монет, которые были в мешочке, а остатки протянул уже Мире. ‒ А сам чего делать будешь?

‒ Я за билетами. Раз уже все решили, то я хочу забить нам нормальные наконец-то места, а не нору в трюме. ‒ Кон лениво поднялся с кровати и пошел к выходу из комнаты, но уже возле двери остановился и обернулся к Мире. ‒ Мара сейчас спит, я заглядывал к Зеду. Не буди ее. Она, когда пришла, выглядела ужасно. Пусть отдохнет.

‒ Хорошо, ‒ протянула Мира, смотря на оставшиеся монеты в мешочке. Там было даже больше, чем требовалось. В деревушке цены были получше, чем в Иле. Да и Мира уже знала, к кому идти, чтобы получить скидку.

Обернувшись к Кону, она помахала ему рукой как раз в тот момент, когда он уже выходил. Только подумать, что когда-то они начали этот путь вдвоем, а сейчас они были в компании друзей на финишной прямой. Оборачиваясь назад на себя прежнюю, Мира и не могла подумать, что та скромная и неуверенная в себе девушка, у которой сердце чуть не выпрыгнуло из груди от страха предложить свою помощь незнакомцу, вырастет в ту, кто могла призвать самого настоящего жнеца. И заполучить самого красивого мужчину на свете, который сидел напротив нее. Ну и пусть наполовину звездный, вор и запачкал руки в крови, зато ее. Родной и любимый. Тем более после острова он больше не убивал, и она надеялась, что и не придется в будущем.

‒ Саз, ‒ позвала Мира, разглядывая его влюблёнными глазами. Ничего спрашивать не собиралась, просто хотела, чтобы он на нее посмотрел. Она улыбнулась своим мыслям о нем и поднялась, обошла его сзади, обнимая за плечи. ‒ Как жаль, что скоро мы расстанемся с этой чудесной мягкой кроватью, которая прошла проверку, ‒ хихикнула она.

Сазгаус усмехнулся, взяв её ручки, и повернулся к ней лицом, кладя женские ладони теперь уже себе на грудь, смотря на Миру точно таким же взглядом, как и она на него. Только его взгляд был более… Осознаннее, что ли…

‒ У нас будет гамак. Не будет гамака, будет пол. Настигнет крушение ‒ я и в воде тебя отыметь смогу.

Он ей подмигнул и, наклонившись, поцеловал в носик. А когда выпрямился, уже повел по таверне вниз, а после на выход. Хоть их пути и разойдутся сейчас, но до первых продуктовых лавок, коих тут было много, он мог её проводить.

‒ Насчет Мары не расстраивайся ‒ от любви точно не помрет. Купи мне рыбы в дорогу. Что-то давно я не ел её.

‒ Куплю, ‒ пообещала Мира, а сама подумала, что тоже не отказалась бы от чего-то такого да посоленнее. Может, картошку с селёдкой заказать на ужин?

У первой лавки, в которую Мира решила зайти, они горячо распрощались, обещая скорую встречу друг другу поцелуем. Из продуктов Мира не стала изобретать, а купила все то, что брали до этого. Сумка быстро наполнилась припасами и стала тяжелой, а ей оставалось ещё купить хлеба. Она подумала, что раз Сазгаусу взяла чего-то вкусного, то и остальным надо. Кон с Марой любили конфеты, а про Зеда она ничего не знала, но взяла и на него. Смотря на маринованные огурчики в банке, она раздумывала, что такого взять себе, когда сзади раздался знакомый голос.

‒ Мира, давай помогу, тяжело же, ‒ осторожно предложил Сайман, подходя ближе. По мешкам под глазами сразу было видно, что он не сомкнул глаз всю ночь. Выглядел уставшим не хуже Мары, но в Мире все ещё была свежа обида за подругу, поэтому она без зазрения совести вручила ему сумку, набитую едой. Вешая ее себе на здоровое плечо к своей с вещами, он спросил: ‒ Уже уезжаем?

‒ Да, послезавтра наш корабль уходит. Ты с нами? ‒ спросила Мира вскользь и отвернулась, уходя к следующему прилавку, будто ей было все равно, что Сай ответит. Хотя по сумке и так было понятно, что от Уру он ушел. Или она его выгнала. «Поделом ему», ‒ подумала Мира.

‒ Да, ‒ тихо ответил Сайман и, вздохнув, последовал за ней. Он не знал, как загладить свою вину перед всеми, поэтому просто покорно собирался выполнять все, что ему скажут, если позволят остаться. Все равно ему больше некуда идти.

Не прошло и десяти минут, как Миру начали раздражать эти его вздохи. Она уже развернулась, чтобы высказать по этому поводу все, что она думала, как вдруг с центра площади раздались крики. С их места ничего не было видно, и все вокруг обеспокоенно переглядывались и обменивались шепотками, пока кто-то не закричал:

‒ Бегите! На нас напали!

Началось настоящее сумасшествие. Все бросились в разные стороны, побросав сумки и прилавки. Кто-то бежал домой, чтобы забрать семью и спрятаться, кто-то наоборот хотел помочь там, откуда доносились возгласы. Мира почувствовала, как на ее руке сомкнулась ладонь Саймана и потянула к выходу с площади, но она не могла просто убежать. Если это за ними, то они обязаны что-то сделать!

‒ Нет, мы должны помочь, ‒ крикнула она и вырвала руку, убегая в самое пекло.

‒ Мира, стой! ‒ позвал ее Сай, но та его не желала слушать. Ему ничего не оставалось, кроме как побежать за ней. Если с ней что-то произойдет, его точно выпотрошат.

На улице за поворотом, откуда бежала напуганная толпа, слышались крики и зовы о помощи. В основном, это были женщины, но видя страшное, непривычное здешним жителям зрелище, не стеснялись вопить и мужчины. И чем ближе подходила Мира, тем яснее становилась причина нападения. Точнее голос…

Очень знакомый ее сердцу голос.

‒ Думаешь, я шутки с тобой шучу? Я сказал, предложи больше, чем заказчик! Умереть хочешь?!

‒ Это все, что есть! ‒ кричал в ответ совсем уже дедушка. ‒ Умоляю, господин! Я не понимаю! Я…

Но ответа его уже невозможно было услышать. Лишь вопль, пробирающий до костей. Воевавшие точно могли сказать ‒ такого крика даже на войне не приходилось слышать.

И вот, свернув на злосчастную улицу, Мира увидела поистине страшную картину. Сазгаус ‒ ее родной Сазгаус! ‒ прижимал к своей груди выкрученную и одновременно сломанную руку старика ‒ совсем дряхленького дедушки с длинной бородой и крупными бороздками морщин на лбу. Совсем маленький старичок, да такой немощный, все не переставал кричать, чувствуя ту боль.

‒ О, святая Индра, господин Сазгаус, что вы творите? ‒ Новый крик, и на неудачу, слишком близкий к разъяренному полукровке. Уру с корзиной в руках подбежала к, казалось, знакомому ей человеку. Да что она могла сделать?

Сазгаус был холоден. В его взгляде не было ни злости, ни жалости. Истинный хладнокровный убийца, знающий свое дело и выполняющий его, бросил лишь косой взгляд черных глаз в сторону бегущей и взмахнул ногой, ударяя знахарку по лицу и отбрасывая ее на несколько метров в сторону. Земля, встретившая ее лицо, омылась кровью из-за пары выбитых задних зубов ‒ Сазгаус не жалел сил при ударе.

‒ Не лезь, если не хочешь за него платить, ‒ сказал он, но так и не взглянул на Уру. Возможно, от вопля старика и от звона после удара в голове она вообще не слышала его. Просто держалась за щеку, давилась слезами и кровью и пыталась понять, где верх, а где низ.

‒ Сазгаус, ты что делаешь?! ‒ крикнула Мира, в шоке останавливаясь в нескольких метрах от него. Она просто не могла поверить в то, что видела перед собой. И этот взгляд, который он направил на нее… Никогда Саз не смотрел на Миру такими холодными глазами, даже когда угрожал ей.

Почему Саз делал это? Мира убеждала себя, что он не такой, он не стал бы, но картина перед глазами говорила об обратном. Он сам на себя не походил, но это точно был он. Те же черты лица, та же прическа и даже одежда была той, в которой он вышел из таверны вместе с ней! Ошибки быть не могло, но Мира не понимала, почему?

‒ Уру! ‒ крикнул подбежавший Сайман, видя, что случилось с его добрым лекарем. Он не долго думая бросился к ней на подмогу, поднимая с земли и уводя в сторону.

Сай такими же ошалевшими глазами уставился на Сазгауса, как и Мира. И он также не мог поверить в увиденное. Перед ним стоял не их добрый друг, а самый настоящий убийца, коим Саз и был. Должно быть, у него крыша поехала, раз он напал средь бела дня на старика. Сайману не хотелось разбираться в причинах такого поступка. Важнее было убрать отсюда Уру и Миру.

‒ Беги, ‒ приказал он Уру и толкнул ее в сторону от Сазгауса. ‒ Зови на помощь, но уходи отсюда.

‒ Саз, объясни, что на тебя нашло? ‒ Мира не собиралась так легко уходить, и Сайман не мог вразумить ее никакими словами.

А он будто бы не ожидал видеть здесь знакомые лица, которые сопровождали его на пути к Грот. Он взглянул холодно, но в глазах мелькнуло удивление, граничившее с неким пофигизмом. Он знал, кто он есть, и никогда не скрывал.

Убийца. Который не раз выполнял кровавые заказы за деньги.

‒ Поговорим позже, ‒ бросил он Мире, а когда взглянул на Саймана, то в глазах мелькнула угроза. Его небольшой кинжал, что он держал за поясом под плащом на спине, оказался в его же руках. Это был тот же самый, который когда-то готов был вкусить крови из шеи Миры. И сейчас он был брошен в ноги Саймана. Лишь пара сантиметров спасла ноги жреца от вонзившейся в землю стали. ‒ А ты… Следи за своими шлюхами. Я гарантирую безопасность лишь Мире, но не кому-либо из вас.

Наконец-то вопль прекратился, но только потому, что сердце старика не выдержало. Он обмяк в руках Сазгауса, делая свою руку еще больше вывернутой, но самому дедушке было уже все равно. Сазгаус перевел на него взгляд и фыркнул, бросая, как какой-то мусор на землю. Ему не удалось выбить больше денег. Только это его и опечалило.

И больше не сговариваясь со спутниками, он рванул сторону от них, чтобы скрыться в тени одной из улиц меж домов, оставляя всех присутствующих стоять в безмолвном ужасе.

‒ Саз! ‒ крикнула ему вслед Мира, но ее грубо одернули за руку.

‒ Надо уходить, ‒ настойчиво сказал Сайман. ‒ Сейчас деревенские соберутся и с вилами и факелами пойдут его искать, а нас повяжут, как его друзей.

В этом была доля смысла, и как бы Мире ни хотелось понять, что же произошло такого с Сазгаусом, что он будто с цепи сорвался, как бешеный пес, оставаться в Стоуне было больше нельзя. Вытащив нож из земли, она мысленно пообещала, что воткнет его Сазу в руку, делая в ней новую дырку. Как он мог так поступить с ними? С ней! Ведь она верила, что пусть он и убийца, но никогда не убивал без необходимости. Какой же глупой она была, что верила, что он мог исправиться. Что она сделает его лучше.

Спрятав ненавистный нож, Мира быстрым шагом последовала за Сайманом в таверну. Им нужно было уходить, и оставалось лишь надеяться, что Кон уже вернулся из порта или ещё никуда не уходил. В крайнем случае попытаются перехватить его по дороге. Самым трудным для нее будет вернуться в их общую с Сазом комнату и собрать свои вещи. Она по-прежнему не понимала, что им двигало.

Не понимал и Сайман, но в отличие от Миры он и не пытался найти оправдание убийце. Особенно после того, как Сазгаус ударил Уру. Да Сай лично был готов расквасить ему лицо за это! Бить женщин… И ещё Саз будем ему что-то говорить о мужчинах?

У таверны они разделились. Сайман остался снаружи, чтобы следить, как скоро в деревне поднимут тревогу и начнут их искать. Они должны быть предупреждены на тот случай, если за ними действительно придут. Мира же побежала наверх в комнаты, стуча в двери сначала Кона, а затем Зеда, призвала друзей собираться выходить в путь уже сейчас. Только после этого вернулась в свою, молясь, чтобы там никого не было.

Там действительно никого не было, и Мира могла спокойно собрать свои вещи, пока взъерошенные Кон и Зед собрались внизу. Только Сайман им смог нормально объяснить, что случилось, да вот только Кон не верил. То есть не хотел верить, но лишь когда Сайман напомнил ему, кто есть Сазгаус, закралось семя недоверия.

‒ Подожди, ‒ покачал головой Кон, но только Сайман от него отвернулся, как он схватил его за руку и повернул к себе рывком. ‒ Сайман, этого быть не может! С чего вдруг Сазгаусу это делать?! Ну ты сам подумай об этом!

‒ Мы с Мирой видели это своими глазами.

Против такого Кон спорить не мог. А толпа действительно начала собираться. Сначала это были испуганные мужчины-старики. Друзья, видимо, того дедушки. И их крики, что они желают видеть чужака с черными волосами и бледной кожей; что его требует староста деревни, взрастили ростки сомнения из того семени.

‒ Нужно торопиться.

‒ Что случилось? ‒ вышла и сонная Мара на улицу. Она проснулась сразу, как не почувствовала в своей ладони руки Зеда, за которую держалась, пока засыпала в слезах. И хотела продолжать спать, но шум и волнения окончательно сбросили с нее сон.

‒ Сазгаус убил старика на людях, ‒ ответил за Саймана Кон.

‒ Чт?..

‒ Нам нужно скрыться отсюда, пока не поднялась волна, желающая расправы, ‒ объяснил Кон. ‒ И волна в первую очередь накроет нас, как его друзей.

‒ Кон, вы что-то перепутали. ‒ Как и он две минуты назад, Мара качала головой. ‒ Не мог Сазгаус такого сделать. Он же хороший!

‒ Мира, поторопись! ‒ вместо ответа ей, Кон вернулся в таверну, чтобы также собрать вещи. ‒ Мара, Зед, давайте за вещами! Разберемся в пути!

Пришлось выходить через кухню, где они ещё больше напугали и без того взволнованных кухарок и работников таверны, но все было лучше, чем если бы они вышли к разъяренной толпе. Мире пришлось по дороге ещё раз объяснять ситуацию для тех, кто по-прежнему сомневался.

‒ Думаешь, я не хочу, чтобы это все оказалось неправдой?! ‒ сорвалась она, когда Марвало в очередной раз назвала Саза хорошим. На глазах Миры выступили слезы, но она быстро их спрятала за отворотом головы и достала кинжал. ‒ Это его нож, я запомнила, потому что он мне им угрожал. Он бросил его в Саймана, какие ещё доказательства нужны?

Спрятав кинжал обратно в сумку, Мира прибавила ходу, чтобы больше ни с кем не говорить. С каждым шагом ей становилось всё хуже. Перед глазами все плыло то ли из-за слез, то ли из-за внезапного головокружения от пережитого стресса.

Небольшой порт был не в самой деревне, а в часе пути от нее до берега залива, но даже так слухи наверняка очень скоро дойдут до них, поэтому ждать отплытия корабля придется где-то в лесу. Хорошо, что Мира закупила побольше еды, потому что перед уходом им не удалось подкрепиться. А все из-за Сазгауса. И Мира терзалась сомнениями больше всех остальных. Разум говорил ей, что глаза все сами видели, но сердце отказывалось принимать эту горькую правду.

‒ Корабль только послезавтра, раньше нет? ‒ уточнил Сайман, нагоняя Кона. Из-за всей этой суматохи он не успел ни перед кем извиниться, чтобы хоть как-то сгладить углы, поэтому старался Мару особо не тревожить взглядами или вопросами. Лишь иногда оборачивался, наблюдая, как Зед поддерживал не успевшее восстановиться тельце и помогал ей идти.

Зед был единственным, кто не задавал вопросов, хотя у него были свои мысли на этот счёт. Он внимательно наблюдал за Мирой, будто старался в ней кого-то разглядеть. Но Грот и жнецам было выгодно, чтобы группа не разделялась. Значит, тут дело в чем-то другом. Или же это способ их подтолкнуть, а то засиделись на месте? В любом случае Зеду это все не нравилось. Он будто чувствовал какой-то подвох. Да и Саз казался дружелюбным, по крайней мере, по отношению к нему.

‒ Сайман, с тебя укрытие, ‒ приказал Кон, когда группа только-только вышла из города. Жалеть жреца после содеянного Кон не собирался, но он член группы, а не всеобщий любовник. И чего-то такого, за что его надо было выгонять, он не видел. Да и вообще-то, сейчас не до этого было. ‒ Как только найдём место в лесу, я вернусь в город и расспрошу Сазгауса о том, что это было. Не нравится мне это. Столько раз у него был шанс на кого-то напасть и убить, а тут он старика добивает? Даже если он это и сделал, не в его это стиле.

‒ Да какой у него стиль? ‒ канючила Мара. ‒ Хватит к нему относиться так, будто он… ‒ хотела сказать «убил кого-то», но это явно было лишнее. ‒ Он же наш друг!

‒ Марвало, мне тоже не нравится! ‒ строго сказал Кон. ‒ Но нельзя отрицать, что Сазгаус — убийца. И он был приговорен к смертной казни за убийство! Я не хочу рисковать никем из группы, ты поняла? Сначала разберусь, но до этого момента вы все обходите…

‒ Эй, ребята! ‒ Вспомнишь лучик, вот и солнышко. На этот голос все обернулись одновременно, и Кон, следуя какому-то инстинкту, вышел вперёд, как бы прикрывая собой группу и перекрывая дорогу Сазгаусу. Бежал за ними вприпрыжку с небольшим мешком за плечом. Улыбался и в принципе был собой. Но он видел, как на него смотрели остальные, видел и слезы на лице Миры, и улыбка его пропала. ‒ Что случилось? Куда такая спешка? ‒ Он осмотрел на других, подмечая, что все они были явно готовы к пути, а не вышли просто на прогулку. ‒ И почему вещи забрали с таверны?

‒ Сазгаус, это правда? ‒ первая не выдержала Мара, пытаясь выйти вперёд, но кто-то её остановил, схватив за руку. — Зачем ты его убил?

Сазгаус распахнул глаза от удивления, но в своей манере их тут же прикрыл, будто кто-то неудачно пошутил. На самом деле, за весьма глупую шутку он и принял эти слова, опуская мешок на землю.

‒ Ого… Мара, Овечка моя лесная… А отсутствие рогов на разум не влияет? ‒ Но испуг в её глазах и слёзы в глазах Миры продолжали стоять, и Саз вновь спрятал улыбку, невольно заражаясь тем напряжением, что витало в воздухе. ‒ Да черт возьми, что случилось-то?

‒ Он ещё спрашивает… ‒ прорычал Сайман и сделал шаг вперёд, повышая голос. ‒ Ударил девушку, убил старика, при этом улыбается, как ни в чем не бывало!

‒ Сайман, не надо, ‒ остановил его тихий голос. Мира шла впереди всех, поэтому сейчас оказалась позади. Она не хотела смотреть на Саза, не хотела слушать его оправдания. Не сейчас, потому что знала, что поверит любомувранью, если он просто скажет, что это все какое-то нелепое недоразумение и ей привиделось. Но она ведь не сошла с ума! Да и не одна, кто видел его.

Молча утерев слезы и достав кинжал из сумки, Мира подошла ближе на то расстояние, с которого могла кинуть его так, чтобы ни в кого не попасть. Конечно, сил ей не хватило, чтобы он воткнулся в землю, поэтому нож просто упал к ногам Сазгауса.

‒ Ты говорил, что не убиваешь просто так. ‒ Мира собственный голос не узнала, когда заговорила. Ей пришлось кашлянуть, чтобы подавить ком в горле и продолжить. ‒ Не знаю, что тебе сделал тот немощный старик, за что ты его убил, да и знать не хочу. Просто забирай свой кинжал, который швырнул в нас с Сайманом, и… не трогай больше никого.

У нее язык не повернулся сказать ему «уходи». Слезы снова навернулись на глаза, тошнота подступила к горлу, и, зажав рот, она отвернулась и ушла сама. Недалеко, до ближайшего дерева, на которое облокотилась, чтобы не упасть. Как могла, она старалась сдерживать слезы, но глаза, как и все тело, отказывались ей подчиняться сейчас. С ней явно происходило что-то нехорошее, какая-то нездоровая реакция на стресс, будто она никогда не видела, как Сазгаус дрался и убивал. Да взять тех же стражников в поместье рабовладельца. Уж таких ужасов она насмотрелась благодаря Зеду, но тело будто впервые реагировало на увиденное убийство. Оставалось только, чтобы ее вывернуло на глазах у всех.

‒ Я согласен, что это странно, такие убийства больше в моем стиле. Были. Но если Мира говорит, что видела все своими глазами, у нас нет причин не верить, ‒ подал голос Зед, оказываясь на одном уровне с Коном. Он достал свои собственные ножи, будто только и ожидал, что Сазгаус воспользуется предложенным оружием.

‒ М-мира! ‒ Сазгаус на несколько секунд просто выбыл из реальности. Он не понимал, что творилось, о каких убийствах тут говорили. ‒ О чем ты? Я не…

Он рванул было к Мире, но Кон вновь преградил путь, а Сазгаус только наступил на собственный кинжал, который увидел. Он взглянул вниз и ничего не понимал. Его руки потрогали пояс, будто в поисках того, что сейчас вот так лежало у него под ногами. Не нашел.

‒ Он еще утром был у меня! Как оказался у тебя? Кон, отойди!

‒ Нет! ‒ Достав пистолет, Кон прицелился в Саза, но все его нутро не хотело спускать курок. Он и не спускал, просто предупреждал, чтобы шага больше в сторону его группы не было. ‒ Сазгаус, Мира и Сайман видели, как ты убил старика и ударил Уру.

‒ Да я был у кузнеца, он подтвердит! ‒ сорвался на крик Саз. ‒ Почему вы мне не верите? Какое убийство?! Я обокрал парочку людей пару дней назад, но это все плохое, что я сделал в этой деревне!

‒ Но тебя видели. И ты даже общался с ними. Скажешь, что не было такого?

Тем временем к Мире подбежала Марвало и приобняла её, помогая справиться с теми накатившими на неё чувствами хотя бы просто своим присутствием или поддержкой. Если бы не Мира, фейри первая, кто выступила бы в защиту Сазгауса. Она просто не верила. Не могла поверить в то, что рассказали ребята.

‒ И что, я назвал свое имя? ‒ между тем между парнями продолжал происходить диалог.

‒ Нам нужно твоё имя, чтобы узнать тебя? ‒ упрямо заверил Кон. Но помня, какой Кон бывает упрямый и уверенный, Сазгаус видел в нем неверие собственным словам. Он не видел его и отказывался верить другим. Сейчас в нём больше говорила ответственность за группу. На чем Сазгаус и решил сыграть:

‒ Кон, ты меня знаешь! Мы не друзья, но уже прошли долгий путь! Неужели ты считаешь, что я могу это сделать просто так? Черт возьми, Кон! Я не лжец! Ты это знаешь! Даже на кресте, зная, что вы с Мирой можете бросить меня, я был пред вами открыт! ‒ Кон знал. Помнил. Верил. Оттого его рука дрогнула. ‒ Сайман, назови мне хоть один раз, когда я дал тебе повод верить, что я хладнокровный убийца? Ты меня ненавидишь, да и я о тебе не самого лучшего мнения, но смотри сквозь эту неприязнь! Ты всерьёз веришь, что я сделал то, о чем вы говорили? ‒ Сазгаус выглянул из-за плеч парней, смотря на спину Миры и, повысив голос, чтобы она услышала, заговорил уже с ней. Голосом… и душой. ‒ Птенчик! А тебе… Назови мне хоть один раз, когда я лгал тебе! Когда я был с тобою нечестен? Когда я лукавил? Я убийца и вор, вы все это знаете! Но я не мародер и не лгун!

Мира знала и верила, но зажмурила глаза и закрыла уши, чтобы не слышать. Не могла, не понимала. Сазгаус никогда и ни при каких обстоятельствах ей не врал. Так почему она не могла довериться ему сейчас? В глубине души она верила, что он ни в чем не виноват. Но что же они тогда видели? Внутри нее происходила самая настоящая борьба, из-за которой становилось все хуже и хуже. Ещё немного, и она просто не сможет воспринимать происходящее.

‒ Мы видели тебя, ‒ повторил Сайман. ‒ Думаешь, мы стали бы обвинять тебя просто так? Особенно она! ‒ указал он назад на Миру. ‒ Мы пытались поговорить с тобой, но ты сбежал, сказав лишь, что Мире не причинишь вреда, но не всем остальным. Если бы мы не появились, скольким ещё ты навредил?

Но после слов Сазгауса даже Сайман засомневался. Но он же видел. И Мира видела! Да тот самый кинжал у ног Саза был брошен им же в Саймана ради угрозы. И все равно что-то не сходилось. Сазгаус был прав, Саю он не нравился с самого начала, но это не мешало им быть союзниками. Сай даже привык к дурацким шуткам.

‒ Саз, я хочу верить тебе, но я же не сумасшедшая! ‒ крикнула Мира и обернулась. Стоило ей увидеть его глаза, встретиться взглядами, как последняя преграда в ней сломалась. Если бы тело позволило, бросилась его обнимать, потому что готова уже была поверить во все: в свое и Саймана сумасшествие, что это опять странный сон или колдовство. Да что угодно, лишь бы Сазгаус, ее Саз, на самом деле не был там и не убивал никого. Опираясь о дерево, она вытянулась и слабо и так жалостливо протянула: ‒ Котик, хочу верить, но…

‒ Может, магия? Или ещё какая-то ерунда? ‒ высказал сомнения Зед.

‒ Намагичили на всю деревню? Кто и зачем? ‒ все ещё не верил Сайман. ‒ Грот? Чтобы мы не останавливались.

‒ Нет, Грот не выгодно нас разделять, ‒ покачал головой Зед. Он обернулся на Миру, будто ожидал услышать от нее подтверждение. Но она смотрела только на Сазгауса.

Видел бы Кон тогда все своими глазами, сейчас бы все закончилось иначе. Но он знаком с магией, рос среди волшебных жрецов. И конечно все объяснят какой-то магией. Он не мог не верить Сазу, но и состояние Миры было трудно описать. Не могла она просто так впасть в это.

Сазгаус никогда не смотрел на них так, как на той улице. Никогда! Никогда и не давал повода не верить ему. Уж в честности его упрекнуть было нельзя. В чем угодно, но не в честности. А это убийство? Разве Сазгаус не не убивал бессмысленно? Если да, то с чего бы ему сейчас это делать? Ударить женщину? Когда Мира была у него в заложниках, разве даже тогда он не относился трепетно к ее телу? Разве он тогда манипулировал ее болью, чтобы получить ответы от Кона? Да даже Зед был куда более беспощадным, чем Саз, и сейчас именно Саза обвиняли в страшном злодеянии.

Как поверить и не поверить друзьям? Они молчали, а значит, нужно было решать Кону? Отчим всегда говорил доверять своим чувствам, да и мама с ее опытом жизни с магами говорила, что вернее сердца никто не подскажет. А его сердце кричало: этого не может быть!

‒ Саз, я не могу им не верить, ‒ обречённо сказал Кон, но пистолет опустил.

‒ Веришь любвеобильному трусу-жрецу? ‒ не веря своим ушам спросил Сазгаус. Он верил Мире, которая тоже не раз любила что-то делать за спиной группы? Хотя последнего вслух он не сказал.

Кон обернулся ко всем, ожидая их совета и решения. Первая, конечно, выступила Мара:

‒ Он не мог, Кон! Это же наш Сазгаус! Я не верю!

‒ Да пошел ты!.. ‒ Сайман был готов вытерпеть любые шутки и упрёки в свою сторону, но не сейчас и не от Сазгауса. ‒ Если это не ты, тогда кого мы видели? У тебя есть брат-близнец, который выглядит и говорит точно как ты, любит Миру и готов ее защищать? Да, ты был не похож сам на себя, но что это было в таком случае?

Сай не хуже Миры пытался сложить пазл в голове, но раз за разом видел, как Сазгаус ударял Уру. Что на него нашло? Насколько он знал, именно Саз заплатил, чтобы его вылечили. Зачем на площади было угрожать его жизни и всем остальным?

‒ Проклятье! Я уже ничего не понимаю, ‒ сдался Сайман и тоже обернулся на Миру, взваливая окончательное решение на ее хрупкие плечи.

Бедняжку всю трясло от того, как она старалась оставаться на ногах. Она верила Сазгаусу. Тот на площади был не ее, каким-то чужим Сазом, холодным и злым. Закрыть глаза и просто поверить ‒ так она и сделала.

‒ Это не он, не мог быть он, ‒ сказала она тихо и прикрыла глаза. ‒ Сазгаус, которого я люблю, не поступил бы так. Пусть будет что угодно, магия или любое другое колдовство.

Ещё утром все было замечательно. Мира молила всех богов, чтобы этот день стёрли из ее памяти. Чтобы она не ходила на площадь или, услышав первые крики, просто ушла, как и предлагал Сайман. Схватившись руками за голову, она будто пыталась выцарапать ногтями ту картинку из сознания. Лучше думать, что она сошла с ума, как Шарлотта, чем сомневаться в нем. Ей самой было больно, и она боялась подумать, какую боль причиняет своими сомнениями и неверием Сазгаусу.

‒ Я не хочу в тебе сомневаться, поэтому верю. ‒ Мира открыла глаза и посмотрела на Саза. Он никогда не давал ей повода сомневаться, нечего и начинать. А в случившемся разберётся позже, когда почувствует себя лучше, спросит у духов или у самой Грот, что за чертовщина тут происходит.

Хмыкнув, Зед спрятал нож. Похоже, решение было принято, но пока оставалась неясность, он собирался приглядывать за Сазгаусом. Ведь именно на Зеда была возложена ответственность за безопасность группы. Задание от первого жнеца. И он не подведёт.

‒ Мира…

Сазгаус сделал шаг вперёд, но хоть Кон не двигался, взгляд почему-то упал именно на него. Сазгаус понимал, что после непонятной ситуации к нему всё равно будет какое-то недоверие. И Сазгаус, сделав шаг назад, вдруг вытащил свои клинки, но медленно. Не давая повода Зеду или кому-то ещё напасть на себя. Эти клинки Саз воткнул в землю перед Коном, а потом достал ещё парочку припрятанных ножей и стилетов.

‒ Забери, ‒ решительно сказал он. ‒ Если это хоть немного позволит вам меньше меня бояться, забери. А когда разберемся ‒ я верну оружие себе. Вряд ли на корабле нам это понадобится, верно?

Хотелось Кону сказать, что это глупо, что кто-то вроде Саза мог спокойно и с помощью ложки убить, но его доверие он не мог не оценить. Кивнув ему, он вытащил холодную сталь из земли, пока Саз пробирался к Мире.

‒ Эй, Птенчик?.. ‒ осторожно позвал он Миру, чтобы она обратила на него внимание и взглянула в глаза. А когда сделала, боязливо, будто мог только ещё больше напугать ее, взял за руки и сел перед ней на корточки, ставя себя намного ниже ее. ‒ Мира… Я клянусь тебе, это был не я.

‒ Я верю тебе, ‒ шепнула она. Иначе и быть не могло. Саз, который сидел перед ней, смотрел в глаза и клялся, был ее Сазом. Где-то внутри ещё оставались сомнения, которые отравляли ее и не позволяли обнять его. Слезы перестали течь, но слабость в теле не хотела проходить так быстро.

Ей предстояло ещё во всем разобраться. Мира доверилась Сазгаусу и своему сердцу вопреки разумным доводам, потому что безумно любила его и не знала, что с ней будет без него теперь. Но другой Саз не выходил из головы. Это точно должен быть кто-то другой, ведь не мог же он все это время притворяться с ними? Если вся их любовь окажется ложью ‒ это убьет ее.

‒ Будем приглядывать за ним, ‒ решительно кивнул Сайман и сделал шаг к Маре, но тут как тут оказался Зед.

‒ Оставьте это на меня, ‒ сказал он и обошел Саймана, не давая ему продвинуться дальше. Зато сам подошёл к Маре, которая стояла рядом с Мирой, и предложил ей оставить тех двоих одних.

Зед и правда собирался пристально следить за Сазгаусом. Мало ли, под какое колдовство он попал. Это хорошо, что он сдал оружие, так Зеду будет легче с ним справиться и при этом не покалечить. Осталось минимизировать и свой арсенал, чтобы Саз не мог воспользоваться его же оружием.

‒ Одно твое слово, и до храма он поедет в мешке, ‒ бросил Зед Мире, отходя от нее, на том языке, который могла понять только она. Правда, Мира ничего не поняла, поэтому вернулась глазами к Сазу сразу после того, как одарила Зеда недоверчивым взглядом.

‒ Ты ничего не знаешь про площадь?

‒ Совершенно! ‒ вспомнив о чем-то своем, Сазгаус резко вскочил на ноги и достал из кармана тот самый мешок пуль, обещанный Кону. Бросив товарищу, он заговорил: ‒ Я все это время был у кузнеца, говорю же! Я ждал, когда он сделает заказ! Это не все, я взял несколько заранее, а вечером тот сказал приходить за остальным! Кон подтвердит ‒ они не быстро делаются.

‒ Верно, ‒ озадаченно сказал Кон, но в нём все меньше и меньше оставалось сомнений. Вот только одной вещи это не меняет: ‒ Допустим, на площади был не ты, но жителей уже не переубедишь. Возвращаться нам нельзя.

‒ И что же, опять ночевать в лесу? ‒ грустно спросила Мара, ведомая Зедом в сторону от Саза и Миры.

‒ Потерпи чуть-чуть, ‒ кивнул Кон. ‒ Тебе особенно нужно восстановить силы, так что не беспокойся. Я тебе сделаю мягкую лежанку и достану еды… На всех.

Потому что то, что принесла Мира, это в путь! И тратить запасы было нельзя ни в коем случае, чтобы вновь голодными не остаться в конце пути. Саймана просить о помощи не хотел, да и Маре нужно было что-то сытнее овощей и фруктов.

‒ Как все утихнет, ‒ продолжил Кон, ‒ я куплю еды в городе. Да и Уру навещу, может, она что-то заметила? ‒ Да и не нравилось ему, как побледнела Мира. Кон также подошёл к подруге, и Саз, чувствуя вину за то, чего вообще не совершал ‒ довел Миру до такого состояния — отошел, чтобы Кон осмотрел подругу. ‒ Ты как вообще? Успокоилась? ‒ мягко спросил он. ‒ Может, воды принести?

‒ Спасибо, ‒ кивнула Мира и на воду, и поблагодарила сразу за беспокойство. ‒ Наверное, перенервничала. Какая-то слабость в теле. Думаю, немного отдыха, и все наладится.

Она глубоко вздохнула и прислушалась к ощущениям внутри. Слабость ее не покинула, но тошнота, подпиравшая горло, ушла. Ещё немного дрожала, но, как и сказала, ей нужен был простой отдых. Проведя рукой по животу, чтобы разогнать неприятные ощущения после всего случившегося, Мира даже слабо улыбнулась Кону.

‒ Не переживай, со мной все будет в порядке. Извини, что заставляю беспокоиться, ‒ сказала она ему и оттолкнулась от дерева, но взяла под руку Кона, чтобы сохранить равновесие. ‒ Найдем место, тогда и воды попью, и передохну. Давайте не будем останавливаться так близко от деревни. Вдруг искать будут?

Ей тоже было стыдно, что они ни в чем не разобрались и сбежали без Сазгауса. Мира виновато взглянула на него, а позднее обязательно извинится.

Раз уж все здесь сошлись на мнении, что Сазгаус не при чем, Сайман тоже возражать больше не стал. Он как-то обречённо вздохнул, когда все собрались идти дальше по лесу. Конечно, он не ожидал, что будет легко, что его примут с распростёртыми объятиями после того, что он сам натворил. Ему нужно остаться наедине с Марой, чтобы все объяснить, а до этого времени будет терпеть, не высовывать голову и говорить, когда к нему обратятся, потому что привлекать к себе внимание лишний раз не хотелось. Было какое-то ощущение, что они с Зедом поменялись ролями.

***

Идти и искать хорошее место им пришлось довольно долго. Где-то к пяти часам вечера уже сам Кон психанул и приказал всем остановиться. Хоть Мире он и достал попить перед уходом, но еще большего пути девочки не выдержат, очень уж они были выжатыми.

‒ Идти дальше нет смысла.

Сказал он и указал на место возле деревьев. Полянки не было. Просто тесное место меж деревьев. Но с другой стороны каждому из них было дерево, на которое можно облокотиться. Сказав, чтобы кто-нибудь развел огонь, Кон выполнил обещанное: он вытащил все вещи, что у него были, между ними собрал густые кустарники, но сделал в итоге лежанку сразу на две персоны. Помогая Мире опуститься, Маре Кон тоже указал место, и та, плюнув на то, что это все-таки не матрац, просто плюхнулась и закрыла глаза, жаждя вернуть себе совсем чуть-чуть накопленные за время сна силы.

‒ Я за едой, ‒ сказал он и оглянулся. Обычно, он говорил, что кто-то вместо него оставался за старшего, но кого выбрать-то? Саза, уверенность в котором пошатнулась? Психованного Зеда, который хоть и был паинькой, но ему еще очень нужно постараться, чтобы заполучить доверие. ‒ Сайман, ты за главного. Никаких драк в моё отсутствие. Мира, проследи.

Всё-таки для чьей-то жизни Сайман ни сделал ничего плохого. Сейчас на роль лидера он подходил больше всего. Проблема лишь в Зеде, который мог его не слушаться. Ну, тут в случае чего девочки остановят.

Кон кивнул им и быстрым шагом пошел обратно. Сазгаус же, на чьи плечи лег розжиг костра, когда закончил, вернулся к Мире, но на лежанку, где и так девочкам приходилось прижиматься друг другу, не позарился. Лег рядышком, обняв подругу и, гладя по волосам, прижимал к себе, прислушиваясь к тому, что между ними происходило: оттолкнет, отстранится или не предпримет никаких попыток прижаться?

За время пути Мире не стало лучше, хотя нервничать и переживать за Сазгауса больше не приходилось. Она лишь надеялась, что это и правда временное явление, вызванное волнением, а не как однажды она свалилась с хворью, загубив весь поход на неделю. Кону тогда пришлось изрядно побегать, чтобы выходить ее.

Чувствуя руку Сазгауса на своих волосах, Мира открыла глаза. Она все ещё думала над тем, что произошло в деревне с ним. Сейчас казалось, что то было каким-то страшным видением, потому что он вел себя, будто ничего не случилось. Может, и правда не он? Но плохое предчувствие Миру не покидало. Она провела рукой по его волосам, убирая с лица, и всматриваясь в него, старалась найти то, что могло отличить его от того Саза с площади. Взгляд не был таким холодным, как тогда.

‒ Прости, что оставила тебя, ‒ шепнула она тихо и совсем чуть-чуть придвинулась к нему на краю лежанки. ‒ Ты меня сильно напугал. И озадачил. Но мы во всем разберемся. Дай мне время, и я найду все ответы.

С другой стороны от лежанки сидел Зед рядышком с Марой. Лишний раз к ней прикасаться без ее разрешения он себе не позволял, да и ей все же нужен был отдых. Только взял ее за руку, как тогда в таверне, чтобы ей спокойнее спалось, но теперь он внимательно следил и за Сазгаусом. Зед не видел, что случилось, но оставаться настороже было уже делом привычки. Лучше не спать и постоянно находиться в напряжении, чем кормить червей из-за своей же глупости.

Один Сайман остался у костра. Честно, он был удивлен, что Кон оставил его за главного, и никто не возражал. Его рука опять разнылась, да и тело целиком отвыкло от нагрузок и долгой ходьбы. Пока все остальные вели себя тихо и мирно, Сай достал баночки с мазями, которые дала ему Уру с собой, и осторожно обработал раны, отгибая края повязок. Целиком бинтовать по-новой не стал, решил потерпеть до корабля. Да и одному справиться будет тяжело, а там, может, среди моряков найдет помощника.

‒ За то, что ты бросила меня, Птенчик, ты мне должна. И должна с лихвой, ‒ сказал Cазгаус, но с привычной ему улыбкой. Он не понимал, что такого случилось на площади, что Мира так его испугалась и проявила такое недоверие. Било ли это по сердцу? Ох, еще как! Но обвинять её? В чем? Что её кто-то обманул? Какое-то видение? Лучше Сазгаус расквитается с тем, кто послал это видение. ‒ Эй, тебе помочь? ‒ спросил он Саймана.

Выразительный ответ взглядом жреца ясно дал понять, что помощь ему нафиг не нужна, но Саз не мог не предложить. Все-таки раны у него были страшные, даже отсюда это было видно. Лишь бы только этот придурок еще и зелье Мары принимал, а то зря бедняга мучилась три дня.

Но Cайман его волновал меньше всего, тем более, вcё равно отказался от помощи, потому Сазгаус взглянул на Миру и вновь ей улыбнулся.

‒ Нам с тобой надо придумать пароль, чтобы ты всегда меня могла отличать от неизвестных личностей, как считаешь? ‒ спросил он и провел большим пальцем по её нижней губе, ненавязчиво прося поднять уголки своих губ; чтобы Мира улыбнулась ему. ‒ Как тебе «Путь к сердцу лежит через четыре входа»? Ты тогда проявила ко мне жалость, и это меня особенно подкупило, заставляя искать путь к твоему сердцу, Птенчик.

‒ Почему четыре входа? ‒ Мира невольно улыбнулась от такого пароля. Был красивый, и вряд ли кто-то додумается до такого. ‒ Ты же не любишь, когда тебя жалеют. В первую встречу, да и в любой другой раз, то была не жалость, а сострадание. Жалеть кого-то означает чувствовать свое превосходство над ним. Это угнетает. Лучше сострадать, сопереживать, разделять беды и радости. Тебе было больно, мне хотелось облегчить эту боль. Да и я всегда верила, что духи приводили меня к людям не просто так, и в том, что мы нашли тебя, был смысл.

Мира ещё раз ласково провела пальцами по лицу Сазгауса, чтобы лишний раз убедиться, что это он, настоящий и неповторимый. После чего обняла его руку и устроилась поудобнее. О каком-то возмещении долгов сейчас и речи быть не могло ‒ не то место, не то время, да и Мира чувствовала себя все же не очень хорошо.

‒ Странно ты искал путь к моему сердцу через Мару, ‒ усмехнулась Мира. Она не злилась, ведь если бы не тот случай, она долго ещё не поняла бы, что Саз ее интересовал далеко не как обычный попутчик. Но чуточку поддеть его хотелось. Не одному же ему шутки шутить!

Сазгаус засмеялся, но мягко, не для того, чтобы поднять на смех Миру, но ее наивные слова были такими забавными. Вроде взрослая, а хотела принца на белом коне и верила в вечную первую любовь.

‒ Я не рыцарь, мой Птенчик, чтобы всю жизнь пытаться добиться одной женщины. Ты ко мне явно не очень мягко относилась вначале.

Ему ещё было, что сказать, но это уже могло обидеть Миру. У него были женщины, но не сказать, что много. Он любил кого-то всем сердцем, у него была первая любовь. Хотела его поддеть? Только рассмешила наивность. А если это она пошутить хотела, что ж, вышло забавно.

То же касалось ее речи о сострадании. Он одно слово неправильно сказал, а она такую тираду ему рассказала. Его забавный маленький птенчик.

‒ А про четыре ‒ это я про свои раны говорю; говорю о том, как ты за ними ухаживала. Вот и подкупила.

Так это она нашла путь к его сердцу? Мира улыбнулась и погладила его ладонь, безошибочно отыскав шрам на ней, но не для того, чтобы надавить. Они уже не должны были болеть так сильно, и она радовалась, что они оставили не только плохие воспоминания о казни и кресте. Они стали напоминанием о ней.

‒ В начале ты меня жутко бесил, ‒ рассказала Мира. ‒ Ты нарушил мое спокойствие, вытащил наружу самые отвратительные черты, я ревновала и завидовала. Меня это раздражало. Но что бы я ни сделала, ни сказала, ты не отворачивался от меня. В какой-то момент я поняла, что, если продолжу отталкивать тебя, буду жалеть об этом.

По ходу своей речи Мира говорила все тише и в конце даже прикрыла глаза. Устала. День выдался не из легких после стольких недель расслабления и ленивой жизни в деревне. Вот поэтому они с Коном старались нигде не задерживаться надолго, чтобы не потерять тонус. Наверстывать темп сложнее, чем поддерживать его.

‒ Можно мне воды? ‒ попросила Мира и сглотнула вязкую слюну, чувствуя, как внутри опять поднимается противное ощущение. Что же с ней происходило? Не хватало еще заболеть, а то у них других проблем не было. Она надеялась, что отдых и крепкий сон ей помогут, но сначала надо было поесть, поэтому она открыла глаза, чтобы не уснуть и дождаться Кона.

Сазгаус взглянул на маленькую толпу, обыскивая, в каком рюкзаке могла быть вода, и, вспомнив, откуда доставал Кон, поднялся и подошёл. Это был рюкзак самого серийца. Воды было на каждого по две фляги, но Саз надеялся, что товарищ додумается взять ещё воды.

Взяв одну из общих и присвоив ее себе, Саз передал воду Мире и сел обратно на свое место, приобнимая ее за талию. Он наблюдал за тем, как она жадно вбирала в себя воду и поклялся убить того, из-за кого им пришлось бежать из деревни, а девочкам преодолевать такой путь.

‒ Это одна из моих тактик добивания женщин, ‒ с улыбкой сказал он, забирая флягу, когда Мира напилась. ‒ Как говорится, взять измором, заставить жертву привыкнуть к себе, чтобы она даже не представляла, как быть без своего хищника. ‒ Он, конечно, шутил, что показал подмигиванием, но оставить эти слова без ответа не мог, вновь поддел. ‒ Ты хорошо себя чувствуешь? ‒ вдруг спросил Сазгаус, а по тому, как он покачивал флягу, явно заметил, что Мира слишком много выпила. ‒ Мы не так долго в пути, как обычно, да и в таверне ты не сказать, что не завтракала.

Зед внимательно следил за каждым шагом Сазгауса, а когда он залез в сумку к Кону, в свободной руке Зеда сверкнул нож. Мало ли, Кон додумался оставить оружие в мешках. Но то была всего лишь фляга. Нож убрался восвояси, но Зед даже не думал ослаблять бдительность.

‒ Не очень, ‒ честно призналась Мира о своем состоянии. ‒ Но думаю, что ничего страшного. Просто надо поесть и отдохнуть, и все наладится, так что не бери в голову.

Ей действительно было не очень хорошо, но она списывала свое состояние на нервы. Ну, с чего бы ей заболеть? Наверняка на утро уже будет как огурчик. Она бы сейчас все отдала за ту банку маринованных огурцов, которую так и не успела купить. Подумав об этом, она усмехнулась.

‒ Ты сам как? ‒ спросила Мира. Ему, должно быть, тоже несладко пришлось, когда друзья наставили свое оружие на него. Да и узнай Мира, что у нее есть злой двойник, была бы, мягко говоря, в смятении. ‒ Из-за этой неразберихи мы все немного в шоке.

‒ Ну я и сам в шоке, ‒ пожал плечами Сазгаус, ‒ но все ведь хорошо? Я не устал, проснулся утром совсем свежим, а всего лишь, что сделал ‒ это постоял в кузнице, так что я нормально себя чувствую.

И это правда. Но только Сазу было обидно, что спустя столько времени к нему вдруг так отнеслись. С другой стороны, а как бы он поступил, если бы видел собственными глазами Кона, который вдруг ворует или убивает. Ну, Кон не считается, он ведь чистая задница! Ну допустим, Зед! Сазгаус тоже бы не поверил ему.

Поразмыслив на эту тему, он понял, что только заскучал. Не хотел думать о работе или о злой судьбе его и ребят. Нужно было жить одним днем, им и насладиться.

‒ Поспи, Птенчик, ‒ кивнул он своим мыслям и поцеловал Миру в лоб. ‒ Отдохни как следует. Кон все равно придет не скоро, а тебе нужно набраться сил. Нам еще завтра целый день в лесу торчать. Помолись своим духам, чтобы нас завтра не настиг дождь, ‒ сказал и подмигнул ей.

‒ Если бы это работало так, ‒ тихонько засмеялась она в ответ.

Кивнув, Мира согласилась, что надо отдохнуть. Хоть Сазгаус был рядом, все равно сердце оставалось не на месте. Но ей также нужны были силы, чтобы все разузнать и успокоить его.

На их счастье, дождя не было ни ночью, ни на следующий день. Как и обещал, Кон вернулся с едой и дополнительной водой. Но день все равно казался бесконечно длинным.

Мире стало лучше, но не настолько, как она ожидала. Тело все равно плохо слушалось, но ей удалось это скрыть. Да и всё-таки она не чувствовала себя совсем уж больной. Сазгаус был рядом, в поле ее зрения, такой, к какому она привыкла. И хоть от него по-прежнему ждали какого-то подвоха, напряжение чувствовалось в воздухе, все, казалось, было как прежде. И лишь Мара с Сайманом оба сидели, как в воду опущенные. Один стыдливо прятал глаза, а вторая отпугивала своим кислым выражением лица.

Переждав ещё одну ночь, группа выдвинулась к порту, чтобы вовремя успеть на корабль. Им нужно было рассчитать время так, чтобы прийти ровно к отплытию. Тогда у местных не будет времени разбираться с ними, и они спокойно отплывут вместе с Сазгаусом. На корабле Мира всё-таки рассчитывала разузнать, кого или что они тогда видели в деревне. Отдых ей все же немного помог прийти в себя. Ровно до того момента, как они вошли в порт.

Мира ненавидела порты, особенно в больших городах, где любили торговать рыбой прямо у воды. Этот тухлый запах, который часто смешивался с помоями и дешевым пойлом, ее всегда раздражал. Сейчас они пришли в совсем маленький порт, но даже здесь стоял этот отвратительный смрад, который остро ударил в нос Миры, что ей даже поплохело. Тошнота подступила к горлу так резко, что пришлось остановиться, но благо ей удалось удержать завтрак внутри. На удивлённые взгляды она только отмахнулась и попросила скорее сесть на корабль. Стало лучше, когда они отошли от берега, и подул теплый морской ветерок. Пока все остальные пошли смотреть каюты, она ненадолго осталась на верхней палубе. Ей не нравилось, как она себя чувствовала последние дни.

Сазгаус не отходил от неё ни на шаг, но пару раз отходил куда-то в лесу (ну, мало ли, по нужде!) и на самом корабле что-то обсуждал с матросами. Как Кон и обещал, им чуть ли не королевские каюты были выдвинуты. Теперь это были самые настоящие кровати, а не гамаки, с хорошими крепкими тумбами и даже отдельным помещением с ведром для человеческих нужд. Вновь каюты было лишь три ‒ Саз с Мирой, Кон с Сайманом и Мара с Зедом. Все они разделились именно так. И Кон, например, сразу лег спать за пару дней соскучившись по кроватям. Эта дорога очень утомила его. Сердце все сильнее тянулось к дому.

Сазгаус после недолгого отсутствия вернулся в каюту и разобрал вещи. На этот раз путь был недолгим, всего два-три дня, в зависимости от погодных условий и попутного ветра. Но еды всем все равно взяли впрок, ведь неизвестно, что будет на берегу. Корабль выбросит их в порту, который не имел города. Город находился через леса и поля от берега, но если остров огибать, то высок риск попасть в недобрые и опасные воды, потому тем, кто хотел посетить город Сэвн, нужно было преодолеть нелегкий путь. А группа путников вообще к тому городу не планировала идти, а сразу к Щели Тали.

‒ Хороший корабль, ‒ сказал Сазгаус, разбирая вещи. ‒ Матросы — все хорошие ребята, не бродяги, подобранные с улицы. Наконец-то плавание обещает быть спокойным.

‒ Надеюсь на это, ‒ вздохнула Мира и упала на кровать. Вещи разбирать не хотелось, да и внизу она ощущала себя, как в коробке, несмотря на то, что каюта была просторнее многих, в которых ей доводилось плавать. ‒ Мне уже надоели плавания. С нашим везением, этот корабль заведет нас в какое-нибудь гиблое место. Хотя спасибо Кону за мягкие кровати. После корабля мы не скоро снова сможем спать с комфортом.

Потянувшись, Мира посмотрела на Сазгауса. Ей нужно собраться, чтобы воспользоваться доской или хотя бы шаром, но так не хотелось. Она снова отложила это занятие на завтра, надеясь, что ей всё-таки станет получше. Не думала она, что ее опять что-то подкосит по дороге. «Дурацкая рыба», ‒ мысленно ругнулась она

— Как думаешь, ущелье в честь богини хаоса просто так называется, или нас будут ждать страшные твари на пути? ‒ спросила она, чтобы хоть немного отвлечься разговором от качки, которую ощущала. ‒ Не хотелось бы встретить каких-нибудь пауков-переростков. Или кто там служит Тали?

‒ Пауки, ‒ кивнул Сазгаус, убирая последние мелочи в тумбу.

После чего поднялся и потянулся, разминая мышцы, а после и вовсе разделся, оставаясь лишь в штанах и перчатках. Он не стеснялся ран, но не имел желания их показывать кому-либо без необходимости. Можно даже сказать, ему самому было неприятно видеть свои дыры.

‒ Но зачем загадывать? У нас еще столько времени, мы только отплыли, не думай о плохом. ‒ Сазгаус, например, не хотел думать. Он не Кон или Мира ‒ не думал далеко вперёд. Готовился к встрече с опасностью, когда это было необходимо. ‒ Сейчас нам главное, чтобы доплыть спокойно. И прекрати что-то про неудачу говорить.

Это уже порой раздражало. У Миры не такие уж и большие проблемы с неудачей. У каждого в этом пути были свои камни, но никто же не вопит, что судьба такая ‒ быть другом невезения.

‒ Прости, я не в том настроении, чтобы радоваться жизни, ‒ фыркнула Мира, почему-то восприняв его слова в штыки. Она отвернулась, захапав себе вторую подушку, и обняла ее, чтобы Саз не отобрал обратно. ‒ Хочу, чтобы все скорее уже закончилось.

Ей хотелось на свежий воздух, но вставать и идти куда-то она желала меньше всего. Она даже подумала попросить отнести ее, но это была бы совсем странная просьба, а ей не нужно, чтобы о ней опять все беспокоились. Позже соберётся с мыслями и проверит Мару. Зед хоть и вел себя весь месяц как паинька, все равно оставлять подругу с ним одну было немного боязно. Конечно, он с самого начала не причинил бы вреда Маре, но ей самой-то было комфортно с ним? Хотя ей сейчас, наверное, с кем угодно лучше, чем с Сайманом.

‒ Надо проверить, как там Мара устроилась, ‒ поделилась Мира своими мыслями. ‒ Я немного удивлена, что она захотела с Зедом поселиться. Могла бы попроситься со мной.

‒ Ты же её знаешь. Знает, как важно быть с мужчиной, вот тебе и не мешает.

Явно намекая на любвеобильность фейри, сказал Сазгаус. А чего волноваться? Зед ее ни разу не трогал, так что ему спокойно за безопасность Мары. Да и ему спокойно от того, что Зед с ней, а не с Коном или, чего еще хуже, с самим Сайманом.

Сазгаус с улыбкой наблюдал за тем, как Мира жмет к себе подушку, после чего подошел к круглому окну, заглядывая и наблюдая за тем, как удаляется берег. Погода была хорошая, хоть и ощущалась повышенная влажность, но чем дальше они отплывали, тем ветер моря смывал этот неприятный эффект лета.

Саз вообще не понимал, чего Мира с ними идет, раз ей так надоело все это. Она не отдана Грот, а слова того жнеца можно просто проигнорировать, ведь ее душа принадлежала ей, и она могла заполучить благословение любой доброй богини. Ясное дело, что она за них волновалась, но неужели не понимает, что другим в этом плане было не слаще.

Но то не в укор. Саз с улыбкой обернулся и тоже переместился на кровать, подкладывая руки под голову.

‒ Мне все рано не до этого, ‒ буркнула Мира. С мужчиной хорошо, но не когда она чувствовала себя паршиво. И ей не хотелось, чтобы он ее видел в таком состоянии. Надо бы спросить у Саймана каких-нибудь трав, чтобы избавиться от этого недомогания.

Вспоминая, какие травы могли бы ей помочь, она ненадолго задремала. Ещё бы понять, что с ней было не так. Может, отравилась чем-то? Нужно было попросить Кона взять ее с собой, когда он возвращался, чтобы заглянуть к Уру. Хотя после всего случившегося ей наверняка не до осмотра больных. Мира не удивится, если она Кона даже на порог не пустила. Сама бы так и сделала.

В зарождающемся сне Мира обо что-то споткнулась, поэтому резко дернулась и проснулась. А сон обещался быть хорошим. Поворчав что-то себе под нос, она перевернулась на другой бок и обняла Саза, но и минуты не прошло, как ей вновь стало плохо. Откладывать поход за травами больше нельзя.

‒ Пойду пройдусь немного, подышу воздухом. Ты будешь здесь? ‒ сказала Мира и поднялась, сползая с кровати. Она очень медленно надевала сапоги, боясь делать резкие движения.

‒ Да, ‒ коротко ответил Сазгаус сонным голосом.

Атмосфера располагала ко сну, потому он сейчас тоже находился в легкой дреме и не заметил изменившегося состояния Миры.

Кивнув, она вышла из каюты, чтобы постучать в соседнюю. Дверь открыл Сайман. Как раз он ей и нужен был. Получив свой пучок трав, она коротко его поблагодарила и поднялась наверх. На воздухе и правда было лучше, хотя качка ощущалась сильнее. Ветер раздувал паруса, и корабль резво преодолевал невысокие волны.

Мира никогда не страдала морской болезнью, но по ощущениям это была именно она, хотя странно, потому что началось все ещё на берегу. Она подошла к бортику и облокотилась на него, запуская травинку, призванную успокоить организм, в рот. Остальные убрала в карман. Если это не поможет, плавание превратится для нее в сущий кошмар.

24. Сюрприз для убийцы

За все время Сайману так и не удалось поговорить с Марой. Он несколько раз ловил ее, когда она оставалась одна, но на просьбы о разговоре она отвечала категоричным отказом или просто игнорировала его. Да и Зед не спал. Он словно чуял, что Сай был рядом, и объявлялся около Мары каждый раз с опозданием лишь в секунды, часто пугая своим неожиданные появлением из какого-нибудь темного угла.

А Зед поспевал везде. Он приглядывал не только за спокойствием Мары, но и следил, чтобы Сазгаус не вел себя странно. Как-то даже подошёл к Мире, чтобы разузнать, смогла ли она что-то выяснить. Но ту подкосила морская болезнь, поэтому она была не в состоянии что-либо спрашивать у духов или ещё кого.

К концу плавания Зед был так измучен, что позволил себе отдохнуть хотя бы ночью. Предварительно проследил, чтобы Сазгаус ушел в их с Мирой каюту, а так как он до сих пор не давал поводов подозревать его ещё больше, Зед только на эту ночь выдохнул. Да и Мара уже начала попрекать его в излишней напряжённости. Когда она устроилась спать, Зед просто плюхнулся рядом на подушку и почти сразу засопел сладким сном. На утро он и сам поразился, что смог настолько расслабиться. Даже не заметил, как Мара обняла его во сне, хотя всегда спал очень чутко.

Когда же они наконец прибыли в порт, Мира бежала от корабля, как от огня. И от порта с его запахом рыбы тоже. Хотя уже в этот момент она заподозрила, что никакая у нее не морская болезнь была, а что-то похуже. И каждое предположение было страшнее другого. Ей надо было с кем-то посоветоваться, только вот с кем? Кому ни скажи, предложат пойти в город, а это надо было дать огромный крюк и отсрочить попадание ребят в храм. Мира не могла так их подставить. На привале попробует ещё раз проанализировать все свои симптомы, чтобы найти решение.

По эту сторону залива не было леса, лишь бескрайнее море золотых полей и зеленых степей. Если их застанет дождь, то без способностей Саймана им даже негде будет укрыться. Да и солнце тоже не щадило, особенно в полдень. Хорошо, что с ними был Кон, который предусмотрел все возможные ситуации и взял побольше воды, чувствуя, что она пригодится на солнцепеке.

Мире стало лучше, когда ее не качало, в нос не ударяли сильные запахи, и не было других раздражителей. Спрятав черные волосы от беспощадного солнца под рубашкой, которую повязала на голову, она довольно резво поспевала за всеми сквозь высокую траву. Даже появилась мысль, что наконец-то все прошло.

‒ Сделаем привал до того, как выйдем на каменистую местность? ‒ поинтересовался Сайман. Приложив руку ко лбу козырьком, он пытался разглядеть вдалеке, где кончались поля. Чуть впереди справа от них была небольшая рощица, в тени которой можно укрыться, чтобы передохнуть.

‒ В высокой траве водятся змеи. Может, наоборот, лучше поспешим отсюда? ‒ спросила Мира, нагоняя его и Кона.

‒ Если змеи, то вперёд, ‒ сказал Кон. ‒ Да и сам я не хотел оставаться под солнцем. Нам нужна тень и местность, где мы могли бы видеть все, что происходит вокруг.

Сазгаус согласился тоже, и группа выдвинулась вперёд. Сразу было видно, что Маре стало психологически лучше ‒ она начала канючить. Не сказать, что это раздражало, но ощущалась, как одинокая капля, а голову каждые пять секунд. Кон очень сдержанно ее попросил заткнуться, вроде успокоилась. Идти пришлось ещё приличное время. Одно дело дойти до рощи, но другое, отыскать приличное место. Земля была сухая и маложизненная, и чем дальше они уходили на запад, тем яснее становилось, что земля принадлежала Грот.

‒ Я, знаешь, что обдумывал? ‒ вдруг спросил Сазгаус Миру, невербально заставляя ее во время пути слегка отстать с ним от группы. ‒ Помнишь, ты меня про наличие пауков спрашивала? Я стал из-за тебя переживать наличие прихвостней богини Хаоса, но потом обратился к мифологии.

Он говорил тихим голосом, и не скажешь, что он пытался вдолбить в голову Миры свои планы и идеи. Он просто делился своими размышлениями, идя с ней нога в ногу и гладя руку, что держала его под локоть.

‒ Грот ‒ одна из первых дочерей Создателя. Но есть дочь и старше ее самой ‒ Тали. Если вдруг нам не удастся заполучить свободу, а благодаря тебе, во имя нашего будущего, у меня больше нет в планах умирать за свободу, мы могли бы поискать помощь извне.

Сазгаус вдруг остановился прежде, чем Мира ему что-то ответила. Он приложил пальцы к подбородку и опустил голову, бубня что-то тихо, но Мира могла услышать каждое слово.

‒ Тали может запросить нас, это понятно. Но если подумать, Грот требует во имя себя самой помогать поддерживать популяцию. Тали же ‒ хаос, жестокость, но не убийства. И ещё соперница Грот. Она может только обрадоваться насолить своей сестре. Может, и цену меньшую запросит…

‒ Мне кажется, с вас хватит сделки и с одной богиней, ‒ высказала свое мнение Мира. Повернувшись к Сазу, она ласково погладила его щеку, чтобы он посмотрел на нее. ‒ Тали еще злее и коварнее Грот. Да, возможно, только у нее есть силы противостоять Грот, но я не хочу, чтобы сделка с ней, какой бы цена ни была, превратила тебя и остальных в подобие тех звездных эльфов и фейри, которые ей поклоняются по сей день. ‒ Но чтобы он уж совсем не подумал, что идея его плохая, она улыбнулась и добавила: ‒ Но твоя идея мне нравится. Мы можем обратиться к одной из добрых богинь после того, как узнаем, что нас ждет в храме. Быть может, это очередная пустышка.

Как бы спрашивая, что он об этом думает, Мира склонила голову на бок. Конечно, Сайман уже пробовал обратиться в вере к другой богине, но у него не было сил, которые есть у Миры. Возможно, если она попробует призвать детей добрых богинь, они смогут получить ответы от них. Например, те же спрайты Индры, хотя Мира не особо разбиралась, какие богини, каких существ создали. Что она точно знала, что жнецы ‒ слуги Грот и хотят ее в свои ряды. Она была против.

‒ Можно еще поговорить с Зедом, он много знает о Грот. Может, и здесь подскажет, ‒ задумалась Мира, наблюдая, как спутники удаляются от них. Вообще, она думала завязать с духами и прочими после того, как справятся с этой историей. Как Сазгаус заботился о своей жизни ради нее, так и она хотела подольше оставаться в здравом уме ради него. Тем более после того, как она воочию увидела, во что может превратить дар человека.

‒ Ты всерьез считаешь, что Зед что-то скажет против своей богини? ‒ фыркнул Сазгаус. ‒ Он если только сделает так, чтобы мы, напротив, служили Грот. А я этого не хочу. Богиня Тали опасна, но она сильна, и сильнее многих богинь. Не говоря уже о том, что добрые богини не всегда обращают свой взор на смертных. Лишь слегка помогают, но в судьбы не вмешиваются.

Ему не понравилось, как легко Мира отбросила его мысль. Она не понимала. Вновь и вновь пытается увидеть какую-то надежду, нотут реальность. Индра, Суна, Деми ‒ все эти богини чтят порядок своего отца и не лезут к смертным. По крайней мере, не так, как это сделала Грот.

‒ Хотя, что тебе об этом волноваться? ‒ лишь вздохнул Сазгаус. ‒ Это моя душа продана Грот. Если она откажет мне, я обращусь к той, которая моя по половине крови. Уж лучше я буду, как отец, воспевать богиню ночами, чем искать жертвы и убивать во славу Грот.

‒ Во славу Тали тоже убивают, и если Грот делает это во имя равновесия, то Тали нужны лишь жертвоприношения, ‒ сказала Мира, убирая руки от Саза. Ей очень не понравилось, что он сказал о ней. ‒ Не о чем волноваться? Да, моя душа все ещё при мне, но я каждый день переживаю, что ты не вернёшься из храма! Я без страха не могу использовать свои способности, не знаю, как управлять тем, что в любой момент в меня может вселиться какой-нибудь жнец. Но да, Грот и ее прихвостни только тебе насолили.

Мира чуть ли не зарычала ‒ так разозлилась на него. Если никто из родителей не заключал сделку, значит, ее жизнь наполнена только радостью и радугами? Лучший друг и любимый человек идут в опасное место, как она могла не волноваться за них? И это ещё если не брать в расчет тот факт, что жнецы могли не оставить ее в покое. Из-за того, что она попалась им на глаза, она сама теперь в не меньшей опасности, чем остальные. Она не понимала, что значит, когда душа принадлежит богине, но страх перед ней был как у всех.

‒ Что-то я не замечала прежде такого рвения поклоняться богам за тобой. Если ты считаешь, что так будет лучше для тебя ‒ действуй. ‒ Она и не заметила, как повысила тон, а когда пошла догонять остальных, увидела, что все на нее смотрели. Ещё не хватало, чтобы они вопросы начали задавать. ‒ Чего уставились? Шагайте давайте, ‒ махнула она на них. Вот честно, сама не понимала, отчего так сильно разозлилась, но была готова прибить кого-нибудь сейчас.

‒ Проблема в том, что нас может ожидать нечто иное, чем ты себе представляешь! ‒ крикнул ей в спину Сазгаус.

Он быстрым шагом нагнал всю группу, и хоть встал позади Миры и так же позади неё вышагивал, в диалог не вступал. Ей нужно было остыть и серьёзно подумать над его словами. Ей-то, конечно, лучше знать, что там делают для Тали. У неё же есть в роду звездные эльфы и мать, которая проходила через пытки.

‒ Все устали! ‒ вдруг сказал на повышенном тоне Кон. ‒ Если чешутся языки ссориться, то лучше молчите, не заводите остальных!

‒ Кон, но ведь правда пора сделать…

‒ Мара, еще слово!..

Фейри надула губки, но замолчала. Вообще, девочки могли бы и не жаловаться, они вообще шли без сумок и рюкзаков ‒ все на себя взяли парни. Оттого еще больше у Кона было желание сбросить половину на Мару и Миру, чтобы тащили и сил на разговоры не оставалось.

‒ И не отставайте, ‒ ругнулся Кон на позади идущих. ‒ местность опасная, не разделяемся.

‒ Мог бы и помедленнее идти, ‒ буркнула Мира. ‒ Я вообще-то только оправилась.

Это была их первая ссора, но она точно не обрадуется, если Сазгаус обратится в веру Тали. Должен быть другой способ, чтобы освободиться от Грот и при этом не продаться кому-то ещё. Скрестив руки на груди, Мира прибавила шагу, чтобы Сазгаус не дышал ей в спину.

По безжизненным землям они прошли ещё час, а до самого горизонта так и не было видно ничего подходящего для того, чтобы в этом месте сделать остановку. Трава сменилась камнями под ногами, по правую руку была лишь равнина, которая заканчивалась обрывом, а слева виднелось одинокое сухое дерево посреди такой же сухой земли. Солнце постепенно клонилось к закату, и уже даже Сайман мягко намекнул Кону, что пора действительно думать, где лучше остановиться. Это Саю ещё выращивать укрытие для всех и мох для подстилок, а на такой земле будет трудно заставить расти хоть что-то.

‒ Вон, впереди какой-то булыжник, ‒ указал Сайман на огромный камень примерно в километре от них. ‒ Предлагаю посмотреть, что там, и остановиться. Надо поесть и решить, что будем делать с ночлегом.

Обернувшись, он увидел, как Мира шла рядом с Марой. Они тихо о чем-то переговаривались, и что у одной, что у второй, были слишком серьезные лица. Походило на то, что они планировали бунт, чтобы свергнуть власть мужчин в этой группе.

‒ Мне кажется, если мы пройдем ещё час без остановки, нас сожрут, ‒ тихо сказал Сай Кону, кивая назад на девушек.

Кон тяжело вздохнул и оглянулся на девочек, встречаясь с двумя парами обиженных глаз. Еще один вздох. Поражение.

‒ Хорошо.

Но он так не хотел оставаться на столь открытом пространстве… Это неверно! Они были слишком подвержены опасности! Но выбора не было. Были бы они одни, можно было бы продолжить путь. Не сказать, что Мира и Марвало тормозили, но всех замедляли.

‒ Все, как обычно, ‒ сказал он, снимая сумки. ‒ Сайман ‒ укрытие, я ‒ лежанки, Сазгаус ‒ огонь. А вы не отдыхайте, с вас готовка.

‒ В смысле? ‒ Так как Мара была как раз той, кто не умел готовить, первой возмутилась она. ‒ С каких пор?

‒ С тех пор, как мы стали приближаться к цели. Нам нужны силы, их мы получим из полноценного питания. Мара, приправу и сковороду ты найдешь в синем рюкзаке. Пожарьте мяса, возьмите пару овощей, зелень от Саймана, и нормальный ужин готов.

Девочки были еще больше недовольны, но сейчас это позабавило Сазгауса, и он не выдержал и крикнул:

‒ О да, женушка, приготовь ужин для уставшего мужа!

‒ Я не умею готовить, ‒ игнорируя шутки Сазгауса, и что они были обращены Мире, прошептала подруге Мара. ‒ И чистить не умею…

‒ Я все сделаю, ‒ вздохнула Мира как-то обречённо.

Вдвоем с Коном было легче: он приносил дичь, потрошил ее, а Мира готовила на костре мясо. Теперь же ей придется это делать на всю толпу. Она забрала сковородку из рук Мары и, покрутив перед носом, подумала, что одной будет мало. Лучше бы взяли котелок для супа.

‒ Пусть Сайман вырастит картофель, помоги ему выкопать и помыть потом, ‒ попросила она Мару, а сама достала из сумки кинжал Сазгауса и показала ему, чем собралась чистить этот картофель. Красивый такой, с резьбой на рукоятке, явно не для чистки овощей предназначен. Она ехидно улыбнулась и с притворной заботой ответила на его шутку: ‒ Ох, устал, бедненький муженёк? Ну ничего, отдохни, а я позабочусь, чтобы тебе достался самый подгоревший кусок.

Получив задание, все разбрелись по делам. Кроме Зеда. Он один остался на страже, внимательно поглядывая по сторонам. Хотя на таком открытом пространстве, что они врага, что враг их ‒ увидят друг друга издалека.

Больше всех работы было на Саймане. Стенки вырасти, овощи для готовки, ветки для лежанок и в огонь и пеньки, на которых удобно было бы сидеть у костра. Он даже буркнул что-то по поводу того сухого дерева, что они видели ранее, чтобы кто-то сходил и срубил его, облегчив ему работу. Благо вторая рука уже более или менее нормально двигалась, так что он мог помогать себе рунами, чтобы процесс шел быстрее. К концу он все равно устал так, будто прошел ещё столько же без остановок. И наконец устроившись у костра, молча наблюдал, как Мира жарила нарезанный картофель.

С овощами прошло все хорошо, но стоило мясу, густо присыпаному специями, попасть на сковороду, как Мире опять поплохело. Если поначалу она ещё старалась держаться, прикрывала нос рукой, то к моменту, когда запах жаренного мяса стал невыносим, она просто передала все Маре.

‒ Переворачивай почаще, я сейчас, ‒ наказала Мира и скрылась снаружи за так удачно поставленными стенками укрытия.

Мара только вопросительно проводила её взглядом, но выполнила наказание.

Кон, наблюдавший за группой и помогая тому, кто попросит, разумеется обратил внимание, что Сайман устал, да и не мог не оценить его труды. Вообще, он не думал, что так разгонется. И зачем было делать картофель, если он сказал, что в рюкзаке есть. Только воду на помывку зря потратили. По тем же причинам и котелок не взяли ‒ это сколько воды с собой тогда пришлось бы брать? Тут-то её не было.

‒ Ты молодец, ‒ сказал Кон, кладя руку на плечо Самана. ‒ Отдохни хорошенько.

А после пошел следом за Мирой, видя, как она рванула вперёд. Он уже давно в отличие от Сазгауса заметил, что Мира не в порядке. Но ссылался на небольшую хворь или переутомление, но что-то это задержалось.

Не успел он выйти, как услышал звуки отторжение желудком содержимого. Мира ела все то, что ели остальные. Дурнота на лицо, рвота… Пазл складывался сам собой.

Дождавшись, когда она закончит, и чтобы не смущать её, он прятался. А когда Мира показалась, Кон вышел к ней навстречу.

‒ И долго ты будешь от меня это скрывать? ‒ спросил он. ‒ Да, мы немного отдалились, но не перестали быть друзьями. На каком ты уже месяце?

‒ Ты о чем? ‒ спросила Мира, рассеянно улыбнувшись. У нее были подозрения, но она надеялась, что ошиблась, пока он не задал этот вопрос. Кон сверлил взглядом, и ее улыбка пропала с лица. Вздохнув, она опустила голову, обняла себя за плечи и тихо, чтобы никто с эльфийскими ушами точно не слышал разговора, сказала: ‒ Полтора, может, меньше. Точно скажет только знахарь. Я не хотела говорить, пока не буду уверена, и до последнего надеялась, что это не произойдет со мной.

Глупо, конечно, но она и правда хотела, чтобы это оказалось простой болезнью, переутомлением на нервной почве. Чем угодно, только не зарождением новой жизни у нее под сердцем. У них впереди все ещё опасный путь, Мира не хотела, чтобы остальные переживали о ней больше, чем сейчас. Да и не готова она была к такому повороту судьбы. Ну какие сейчас дети? Она не замужем, ни кола, ни двора… Сазгаус из храма вообще может не вернуться! Ее пугала эта неизвестность, к тому же она не знала, как Саз на это отреагирует.

‒ По крайней мере, теперь я точно не пойду в храм, как ты и хотел. ‒ Как всегда она старалась найти что-то хорошее в самой плохой ситуации. Даже выдавила кривую усмешку, правда, на Кона подняла полные слез глаза. ‒ Что мне делать, если вы… не вернётесь? ‒ Сказать это вслух было труднее, но ее мучила именно эта мысль. Она готова была пережить что угодно, но только не потерю Сазгауса, Кона и остальных.

‒ Поедешь ко мне домой, ‒ решительно заявил Кон. ‒ Мама знает, куда я отправился, она же и готовится к худшему. Пусть вместо меня у неё будет дочка да внук.

Иного пути просто быть не могло. Хорошо хоть, что эта глупая девчонка сама понимает, что теперь себе не принадлежит и не рвется в бой с Грот наравне с парнями. Кон тяжело вздохнул. Вот и поудовлевторялись ночами напролет. Саз тоже мудак. Башкой надо было же думать, когда извергал в неё семя! Маленький мальчик, что ли?

‒ Расскажешь ему, а когда доберемся до места, Зед отведет тебя в город. Оттуда и жди новостей о нашей кончине либо победе.

Кон подошёл к Мире и обнял так, как обнимал её раньше, еще до этих глобальных для их жизней событий. Он тихо нашептывал ей, что все будет хорошо, поглаживая по голове.

Мира крепко обняла его в ответ, но слезы сдержать не смогла. Она была сильно растрогана его предложением. Так легко принял это решение… Боги, как же ей повезло с ним! Она будет молиться всем богам, хоть Грот, хоть Тали, чтобы все вернулись к ней победителями. Или хотя бы живыми и здоровыми. О большем она и не мечтала.

‒ Хорошо, я расскажу, когда буду готова, ‒ сказала она, немного успокоившись. Только когда это «готова» наступит, она не знала, но понимала, что скрывать от Саза нельзя. Достаточно насмотрелась на примере Саймана и Мары, до чего доводят секреты и недомолвки. ‒ Затягивать не буду, просто не сегодня. Хотя бы помиримся с ним.

Отстранившись, она вытерла ладонями свое лицо, чтобы хоть немного скрыть следы слез. В голове уже крутились возможные варианты событий, как она говорит Сазу, как он реагирует. Было страшно, но Кон прав в том, что Сазгаус должен узнать о беременности до храма. Возможно, это станет ему дополнительным поводом, чтобы выжить. И все равно было страшно.

‒ Пойдем обратно, а то Мара спалит наш ужин, ‒ предложила Мира и вернула улыбку своему лицу. Но прежде чем пойти, ещё раз крепко обняла Кона. ‒ И, Кон, спасибо тебе.

‒ Я всегда с тобой, помни об этом, ‒ прошептал он ей на ухо.

Даже если и вернутся, первое время Мира, плевать, что там Саз скажет, поживет у него. Пусть даже вместе с Сазом. Просто на первое время Сазгаус, если он примет ребенка (а не мог иначе, в чем Кон тоже был уверен), им все равно негде будет жить. А Серия ‒ прекрасное место.

Помогая вытирать слезы и приводить лицо в порядок, чтобы никто и ничего не заподозрил, Кон повел обратно Миру к группе. Когда они показались, первая приподнялась Мара, взволнованно смотря на подругу:

‒ Мирочка, все хорошо? Ты так резко убежала.

‒ У неё бывает, ‒ махнул рукой Кон. Если Мире не поверят, то ему уж точно, как в подтверждение. ‒ То нормально море переносит, то потом воротит целую неделю. Думаю, сыграло то, что мы не в открытом море плыли.

‒ Тогда хорошо, ‒ кивнул Сазгаус, отвернувшись к костру. Было заметно, что он тоже не оставил это без внимания, но, получив объяснения, которые не угрожали жизни Миры, успокоился. ‒ Идите есть. А то Мара переворачивать-то переворачивала, но когда с огня снимать ‒ ей никто не сказал.

‒ Хотели полноценный ужин, получайте. И только пусть кто-нибудь попробует заикнуться, что невкусно, ‒ пригрозила Мира. Уж за что, а за готовку ей требовалось признание. Не так часто ей доводилось это делать, хотя в полевых условиях все должно сгодиться.

Разложив все вместе с Марой по порциям, Мира присела рядом с Сазом, потому что больше не дулась на него. На лице все ещё сохранилась хмурость, но уже совсем по другой причине. В голове гуляли всякие разные мысли, и не все из них были приятными, но пока на время она могла их откинуть. При взгляде на еду, ее опять замутило, и она поспешила сунуть в рот остатки трав, которые ещё на корабле взяла у Саймана. Может, без качки они будут работать лучше.

‒ Спасибо за еду, ‒ поблагодарил девчонок Сай и с большим аппетитом накинулся на свою порцию. Даже на мясо, ведь над ним Мара тоже старалась. Он вновь пытался поймать ее взгляд, но она даже не смотрела в его сторону. Было больно, и Сай осознавал, что заслужил такое отношение к себе. Он хотел лишь объясниться с ней, потому что на большее уже не рассчитывал. Грустно вздохнув, опустил голову. А ещё надо было ранами заняться. Подумал, что повязки можно совсем снять и больше с ними не возиться, только мазью обрабатывать.

‒ Мне так надоели похлебки на корабле, хоть и плыли мы мало, что я рад всему, что приготовлено на огне, ‒ сказал с улыбкой Сазгаус, поставив тарелку себе на колени, чтобы одной рукой он мог приобнять Миру. Он-то не замечал, что она дулась, банально не знал, что на него можно дуться. За что? За то, что он выказал свое мнение и предложил вариант спасения на самый черный случай? Он и более грубые вещие говорил со своей коронной улыбкой, так даже тогда на него не обижались. ‒ Очень вкусно, девочки, спасибо. Хотя, будем честны, Сайман и Мира делали всю работу сами.

Как бы сказал он Маре, но та не обиделась. Это было честно. А чтобы совсем не быть обузой в группе, она сказала:

‒ С меня помывка посуды.

‒ Только не трать воды много, ‒ сказал Кон. ‒ Ополосни сначала. Не найдем ручей, тогда перед завтрашним обедом помоем нормально. Воду будем экономить так, как сможем.

‒ А что, в полевых условиях наш могучий выживальщик отыскать воду не способен? ‒ поддел его Саз, но тот не купился:

‒ На группу это делать долго и затратно. Потому мне бы не хотелось тратить время на получение воды. Даже если Сайман сможет вырастить зелень, с нее тоже, чтобы получить воду, нужно время.

‒ Хватит задирать всех, ешь молча, а то подавишься, ‒ осекла Сазгауса Мира. Пихнула бы под ребра или в коленку, да побоялась, что он уронит тарелку, и все ее труды окажутся выброшены.

‒ В крайнем случае могу выращивать сочные фрукты, ‒ предложил Сайман. ‒ Не вода, но продержаться поможет. Да и не думаю, что до этого дойдет. Здесь нам идти ближе, чем в горах были. Если храм обитаемый, то там будет вода на обратную дорогу.

Вспомнив о горах и гарпиях, Сайман поежился и осторожно помял занывшее плечо. Наверное, он ещё не скоро придет в прежнюю форму.

‒ А элементали разве не создания Мигу? ‒ спросил Зед, подавая голос впервые за долгое время в общем разговоре. ‒ Ты ее жрец, призови водяного.

‒ Это не так просто, ‒ покачал головой Сай. Если бы он мог, давно бы это сделал. ‒ Для призыва нужны несколько жрецов и специальный обряд, так что пробовать одному ‒ это пустая трата сил.

‒ У Миры и без обряда получилось призвать жнеца, а она даже не жрица, ‒ фыркнул Зед, посчитав Саймана бесполезным.

‒ Может, жнец и сам ее выбрал, ‒ встал на сторону Кон. ‒ Все люди имеют ограниченный, но разный запас сил. Тут не только от знаний все зависит. У кого-то есть сила и магия, чтобы призвать богиню, а кому-то нужна помощь.

На этом спор был завершен.

25. Война за душу

Они двинулись в путь и прошли ещё полтора дня. Земля так и не встретила их лесами и сочными полями. Был ручей, грязный, но Кон умел чистить воду, потому запасы воды были пополнены.

К вечеру второго дня произошло невиданное. Когда все отдыхали у нового костра, готовили лежанки и тихо переговаривались, Зед заметил впереди кого-то. Эта высокая темная фигура, сильно сгорбленная и хромая, двигалась на них. Зед тут же обнажил клинки, а Кон выставил ружье вперёд. Раздался крик:

‒ Стой! Кто ты?!

Фигура остановилась.

‒ Что за?.. ‒ послышался голос Саза позади, и его же голос, но уже от неизвестной фигуры:

‒ Кон, я сейчас не в том настроении, чтобы ты выставлял на меня пушку! Убери немедленно!

Он был далеко, потому звонкий, но раздраженный голос Сазгауса прошёлся эхом по мертвой долине. Все, как один, обернулись на их Сазгауса. Тот удивлённо бегал глазами по лицам друзей.

‒ У меня одного это видение? ‒ стоило только приобнять Миру, чтобы за свою спину спрятать от опасности, как неизвестный вновь крикнул:

‒ Убери от нее свои руки, иначе, клянусь, я сделаю с тобой то, что мои сородичи делают с врагами!

А Мира и сама попятилась от него. Всё-таки их двое, и один из них тот, что был на площади и убил старика, но который? Что, если все время рядом с ней был чужак? Но он говорил, как ее Саз, вел себя так же, клялся, что был не он на площади. А он никогда не врал ей!

‒ Не понимаю, ‒ пробормотала она, смотря то на одного, то на другого. Где правда?

‒ Их действительно двое? ‒ не понимал и Сайман. В принципе, как и все остальные. ‒ Ты — тот, что с площади? ‒ крикнул он фигуре вдалеке. Сай наивно предполагал, что тот скажет правду.

‒ Мира, иди к нам, ‒ осторожно позвал Зед, направляя один из клинков в сторону Сазгауса, который стоял рядом с ними. Пока они не поймут, что здесь происходит, лучше обоих держать в поле зрения, а то станет слишком поздно.

‒ Что? Постой, но это же Саз, ‒ воспротивилась она, но Зед ее перебил.

‒ Ага, и вон тот тоже. Можешь их отличить?

Она не могла, потому что второй был ещё далеко. Хотя она не поняла, что на площади был не Саз, что уж говорить про сейчас.

‒ Что, опять? ‒ распахнул глаза Сазгаус рядом, когда вся группа отошла и от него тоже. ‒ Вы… Вы опять?..

Ему опять не верят? Опять предают? И если первый раз было оправдано, то сейчас… Все это время, что он был с ними, неужели он не показал, что он настоящий? Сазгаус в надежде взглянул на Миру, ища в её лице поддержку.

‒ Что, значит, тебя и раньше почти раскусили? ‒ усмехнулся пришедший. Вот он подошел ближе, и в свете огня можно было наблюдать, как он ‒ точная копия, вот только более уставший, злее, но если он настоящий, то у него была на это причина. Мокрый ‒ может, бежал? Пытался их догнать? Или создан из той грязной реки каким-то существом?

‒ Ребята, почему?.. ‒ Но первый игнорировал подошедшего, ища взглядом поддержку в других. ‒ Мара, ну хоть ты! Мы с тобой хорошо друг друга понимаем, неужели…

‒ Мара, молчи, ‒ рыкнул Кон. Мара тут была самым слабым звеном, пусть лучше молчит.

‒ А ну иди сюда, копия, ‒ рычал подошедший, вынимая клинки. ‒ Ты мне сейчас заплатишь за дни, проведенные в подвале! Не верьте ему! ‒ крикнул Сазгаус уже группе. — Я настоящий! Он вырубил меня, когда я еще к кузнецу не успел подойти! В тот день, Кон, когда я пошел за твоим заказом.

‒ Это тогда, когда ты меня подставил и убил старика? ‒ зарычал в ответ Сазгаус, вынимая и свои клинки.

‒ Опусти оружие, ‒ предупредил Зед подошедшего, а потом и другого. ‒ Ты тоже.

Он был не настолько хорош, чтобы справиться сразу с двумя Сазгаусами. А чью сторону выбрать, он не знал. С тем, что стоял справа, они провели не один день в дороге. Он был ласков с Мирой, не считая маленькой перепалки, и в остальном тоже не вызывал подозрения. Второй же был зол, что вполне оправдано, если ему поверить. Хуже всего было то, что они вообще ничем не отличались друг от друга, и если начнется драка, то Зеду каким-то образом нужно будет обезвредить их обоих и не убить при этом.

‒ Есть идеи, как определить, кто из них кто? ‒ тихо спросил Сайман, переживая, что, если ничего не предпринять, то начнется резня.

‒ Мира может… ‒ Зед подумал, что можно было бы спросить жнеца в ней, но он не мог раскрыть его без одобрения. Если захочет, сам покажется, но помощь им явно не помешала бы в этом вопросе. Грот ведь не должна дать умереть одному из своих обещанных детей. Но до того придется решать вопрос самим. ‒ Спросить духов?

‒ На это нет времени, ‒ бросила Мира и, игнорируя попытки ее остановить, вышла вперёд и загородила собой обоих Сазов от Зеда. ‒ А ну успокоились оба, а то я скажу Кону наделать в вас лишних дырок!

Ну, крикнула она на них, и что дальше? Ее глаза метались от одного к другому и не могли найти различий. Кто из них настоящий, как понять? У них были только слова одного Сазгауса против слов другого. Какие вопросы нужно задавать, чтобы понять, кто настоящий?

‒ Мира, не лезь! ‒ рявкнул на неё Кон, схватил за руку и дернул обратно за спины Зеда и свою. Куда лезет, дура, еще и в своем положении? Тем более мечи никто не опустил. Оно и ясно. Ненастоящий Саз мог схватить кого-нибудь в заложники… опять. Он внимательно посмотрел на обоих, но они были неотличимы. Словно зеркало между ними стояло. ‒ Что делать?

‒ Ничего! ‒ сказал подошедший. Дай я с ним разберусь!

‒ Это я с тобой разберусь, подделка!

А что, если только внешность одинаковая? Кон крикнул пришедшему, так как в пути их Сазгаус уже доказывал знания:

‒ Как ты называешь Миру?

‒ Ты всерьез считаешь, что это большая тайна? ‒ спросил подошедшей, и только Кон хотел было обрадоваться, что ответа тот не знает, а значит, ненастоящий, как тот выпалил: ‒ Она — Птенчик, ты ‒ Ежик, Мара ‒ Овечка, а Сайман… Нет у него клички! Он трусливый девственник! — В обычном бы варианте, ясное дело, это звучало с улыбкой, как злая штука, но при нынешнем положении, произнесено жестоко.

‒ Мира, ‒ вдруг крикнул первый Сазгаус, ‒ путь к своему сердце лежит через четыре отверстия, помнишь?

‒ Помню! ‒ крикнула в ответ Мира и вновь попыталась вырваться из-за спин парней, но им на подмогу пришел Сайман, схватив ее.

Загвоздка была в том, что пароль они придумали уже после того, как объявилась копия. И если рядом с ней была подделка, то он не имел смысла. Она поверила ему, потому что он поклялся, что это не он убил старика, а Сазгаус никогда не врал. Но копия могла соврать.

‒ Саз, я не знаю, ‒ чуть ли не плача сказала Мира, повисая на руках Саймана от бессилия. Ей опять стало дурно. ‒ Я поверила тебе, потому что ты поклялся. И я по-прежнему не хочу в тебе сомневаться. Почему мне снова приходится проходить через это?!

‒ Если они одинаковы во всем, то уставший в проигрышной ситуации, ‒ спокойно рассуждал Зед, прикидывал, кто победит, если им правда дать разобраться между собой. Он все ещё рассчитывал на вмешательство свыше, хотя и сам уже порядком нервничал. Даже обернулся на Миру и спросил на своем языке, не хочет ли жнец помочь, но та только нахмурилась, не понимая ни слова.

‒ Ты ему еще не говорила? ‒ вдруг спросил Кон, повернувшись к Мире. Он знал, что будет лучше сейчас сделать. Копия никогда не почувствует того, что почувствует настоящий. Судя по непониманию, Мира ничего не рассказала настоящему Сазу, и Кон этим воспользовался, оборачиваясь обратно. ‒ Мира беременна от тебя, ‒ крикнул он в пустоту, несмотря ни на одного полукровку.

‒ Что?! ‒ вскрикнул один из Сазов.

‒ Мирочка? — ахнула Мара, а вот тот, кто пришел…

Он стоял. Он просто стоял, опустив руки с мечами и с распахнутыми глазами смотря на Миру. Он не выражал радости или счастья. Напротив, в его глазах была неуверенность. Даже какой-то испуг. А первый Саз, который был с ними все это время, вдруг бросил мечи и попытался подбежать к Мире, но не мог пробраться через толпу.

‒ Мира, это правда? Ты… Ты беременна? ‒ заулыбался он. ‒ Я… Я… Это же так здорово!

‒ Сайман, держи его! ‒ крикнул Кон, резко хватая руки Сазгауса и разворачивая его к ним спиной. У них была на это всего одна секунда, и Сайман не должен был медлить!

Кон не прогадал. Убийца и вор, не думающий о ребенке, не имеющий за плечами ничего, не будет так счастлив пополнению. По крайней мере, не в первые же секунды.

Раньше среагировал Зед и ударил по ногам Сазгауса, чтобы он упал на колени. И в тот же миг из земли проросли лианы, мгновенно связывая его по рукам и ногам. Даже вокруг шеи и рта обвились. Когда-то Сайман точно также обездвижил Зеда в своем саду.

Мира с ужасом наблюдала, как Зед занёс меч над Сазгаусом, но даже крикнуть не могла, чтобы остановить их. Ноги Миры подкосились, а так как у нее больше не было опоры в виде Саймана, она просто упала. По щекам потекли слезы. Не так она хотела рассказать Сазу про свою беременность, не при всех и уж точно не вместе с подделкой.

Мира отвернулась, чтобы не видеть смерти Сазгауса, если его решат казнить на месте, и ее глаза встретились с тем другим. Он не был рад новости. А что, если он против ребенка? Если такая Мира ему больше не нужна? Положив руку на живот, она неотрывно смотрела на Саза, будто просила: «Скажи же что-нибудь!» Они ведь не ошиблись, он настоящий? Почему она до сих пор не могла понять? Копия была настолько хорошо сделана, что смогла обмануть даже ее сердце.

‒ Убьем его сразу, или у нас есть вопросы? ‒ спросил Зед, пристроив клинок на шее связанного Сазгауса. Лично ему было все равно, кто и зачем послал его к ним. У Грот только один враг, который мог знать про них и властвовал на этих землях ‒ Тали.

Но убить или допросить им не удастся. Как только копия поняла, что ее раскрыли, она взорвалась, превращаясь в клубы пыли, которые быстро развеяли изображение Сазгауса в пустоте. И лишь смех, женский, хитрый, громкий, раздался из густоты этой пыли. Зед правильно понял ‒ это был посланник Тали.

‒ Черт! ‒ рыкнул Кон. Но на всякий случай отошел и, расправив руки, заставил отойти и остальных. ‒ И как давно он был… ‒ Хотя, вспомнив о Сазе, настоящем, ответ пришел сам собой. Кон повернул голову в сторону их друга и, подойдя к опешившему Сазгаусу, потрепал за плечо, пытаясь его растормошить. ‒ Саз? Саз, ты как?

‒ Это правда? ‒ спросил он, но от Миры так и не оторвался.

‒ Прости, что ты узнал это так, но мне нужна была твоя истинная реакция. Пойдем, расскажешь, что случилось, и отдохнешь.

‒ Нет, погоди. ‒ Он убрал с себя руку друга и сделал пару шагов к Мире, но к ней плотно так и не приблизился. Он не знал, что ей сказать, оттого молчал. Просто смотрел и все, порой переводя взгляд на руку, что лежала на животе. ‒ Я… Мне нужно…

‒ Тебе нужно осмыслить все, ‒ ответил за друга Кон и кивнул головой. ‒ Я понимаю. ‒ И теперь уже не ему, а Мире он стал поддержкой. Подойдя к ней, он помог подняться, а после, приобняв, повел к костру. ‒ Пошли. Всем нам нужно отдохнуть.

Вечер провели в тишине. Мира все время сидела рядом с Коном как в воду опущенная, он еле заставил ее поесть. Ее терзали все те же сомнения по поводу ребенка, но теперь с удвоенной силой. Она ожидала чего угодно от Сазгауса, но не отсутствия реакции. И как ей понимать, рад он или против? А если против, что ей делать? В любом случае она не откажется от него, ведь этот ребенок от любимого человека, она уже всем сердцем любила его. Но с Сазом заговорить она так и не решилась, предоставляя ему возможность обдумать все самому.

На утро все выдвинулись в путь. Судя по карте они были уже совсем близко ‒ день, максимум два в пути. Шли весь день без остановки, хотя Мара теперь канючила за двоих, даже за троих.

‒ Эй, срок ещё не большой, мне не нужны остановки так часто, ‒ мягко предотвратила ссору Мира, видя, как Кон закипал. Ее тронула забота Мары, но она не хотела тормозить всех ещё больше. Она грустно улыбнулась и бросила взгляд на Сазгауса, но он не смотрел на нее.

Уже вечером, когда на небе стали сгущаться сумерки, вдалеке показалось возвышение. Они почти дошли, и в этот раз не на пустое место. Все согласились, что лучше идти туда, когда светло и на свежую голову. Сайман опять постарался над лагерем, а готовка в этот раз полностью досталась Марвало, потому что Мира опять остро отреагировала на запах. Ей пришлось отсесть подальше от костра, чтобы ароматы еды не терзали ее желудок.

‒ Мне посмотреть для вас, что может ждать в храме? ‒ спросила она Кона, когда тот подошёл проверить, как она. ‒ Думаю, я осилю шар, если недолго.

‒ Не смей даже рисковать, ‒ покачал головой Кон. ‒ Даже жрицы, если нарушили обет, но остаются верны богиням, не молятся с ребенком в чреве. Это не просто так. А вообще, тебе пора собирать вещи.

Это прозвучало мягче, чем казалось на первый взгляд, и вот это уже услышал не только Сазгаус, но и вся группа. Хотя все молчали.

Ан нет. Сазгаус поднялся со своего места и подошел, взглядом прося Кона отойти. Но прежде, чем он это сделал, Сазгаус спросил то, что и так очевидно:

‒ Ты отправляешь Миру домой?

‒ Да. К своей матери и отцу. Там её примут с распростертыми объятиями, как родную дочь и…

‒ Спасибо. ‒ Сазгаус вдруг перебил его, но Кон понял, что благодарность была как раз за то, что у Миры в любом случае будет дом. Кивнув в ответ, Кон удалился, а Сазгаус взглянул на Миру. ‒ Прости. Я согласен с Коном, тебе нужно вернуться, чтобы дождаться меня. ‒ Он смущенно опустил голову, но улыбка так и не появилась на его лице. Его самая обычная, с которой он смотрел в лицо опасности. — Прости, ‒ еще раз повторил он. ‒ Но мне нужно было время. Я не хочу, чтобы ты считала, что я отказываюсь от тебя или ребенка. Но мне нужно время, чтобы переосмыслить свое будущее.

Точнее перестроить его, но чтобы Мира не подумала, что из-за неё ему придется отказаться от жизни, которая ему… которая его устраивала, он не стал произносить такую формулировку.

‒ Ничего, я понимаю, для меня это тоже было неожиданностью. ‒ Мира правда понимала и была рада просто от того, что он заговорил с ней. Уж думала, что так и попрощаются перед храмом, не сказав друг другу ни слова. А ей столько всего хотелось ему сказать! Извиниться, что поверила копии, поделиться страхами, обещать ждать, поблагодарить за самый главный подарок в жизни.

Мира взволнованно теребила пальцы, не зная, с чего начать. Слова рвались наружу сразу все вместе, но ему и так хватало своих переживаний, чтобы взваливать на него ещё что-то. Закусив губу, она поднялась и осторожно, будто боялась, что он ее оттолкнет, обняла.

‒ Прости меня за все, ‒ шепнула Мира. ‒ Мне жаль, что так вышло. Я бы хотела лучше помочь. Кажется, сделала все только хуже, ‒ вздохнула она и чуть отстранилась, поднимая лицо на Саза. ‒ Я буду ждать тебя в Сэвне, сколько понадобится, только вернись, прошу.

Это было самым главным, а любые проблемы они смогут решить. Вместе.

‒ Глупая, ‒ усмехнулся Сазгаус, крепко обнимая её в ответ. ‒ Я только рад. То есть не самой ситуации, но тому, что есть хоть что-то, что заставит тебя держаться подальше от бойни. ‒ А этого он наравне с Коном очень хотел, просто не предпринимал глупых попыток увести её оттуда. ‒ И за что ты извиняешься? Это моя вина. Я не был аккуратен, ты только лежала и не могла слово вставить.

Хоть его улыбка и была кислой, но все-таки была, и он потихоньку развеивал ту тьму в душе, что у него начала появляться. Ребенок был нежданным, но он был от любимого человека, да и рано или поздно действительно нужно было сменить профессию. Только какое будущее ждало его ‒ он не представлял.

‒ Ты не виноват, ‒ покачала головой Мира. ‒ Это самый драгоценный подарок, который ты мне мог сделать. Я про другое… Неважно, самое главное, что теперь все решилось.

Видеть его улыбку, пусть и такую, было лучшим, что могло произойти, поэтому она счастливо улыбнулась в ответ. Он был рад ребенку и избавил хоть от одного страха, уже стало легче на душе. Об остальном нужно было только молиться, пока Саз с другими будет в храме Грот бороться за свободу. Быть может, одна из добрых богинь отзовётся. Чтобы у них могло быть будущее.

‒ Я тут кое-что придумала… Закрой глаза, ‒ вдруг сказала Мира и достала из кармана булавку, которую одолжила у Марвало, после чего прицепила ее к вороту Сазу так, чтобы не было видно. Может, и глупо. Может, ее тоже скопируют. Но так будет чуточку спокойнее, потому что эта маленькая деталь могла стать шансом не ошибиться больше. ‒ Вот так, ‒ закончила она, невесомо поцеловала в губы и разрешила открыть ему глаза. ‒ Глупо, но пусть будет. Ради моего спокойствия. Считай, что на удачу.

Хотя она так и не сказала, что сделала. Он и не должен был знать.

‒ Моя подруга ‒ Савэ, ‒ подмигнул Сазгаус. ‒ Она частая моя спутница, не переживай.

Он наклонился, чтобы поцеловать Миру, но все равно успел себя осмотреть. Чувствовал её прикосновения к одежде и нащупал там булавку. Что ж, пусть так. Да наделит богиня удачи её волшебством, и сбережет своего слугу при встрече с опасным.

Взяв Миру за руку, он вернул её обратно к группе и поинтересовался:

‒ Выдвигаемся в путь утром?

‒ Да, ‒ кивнул Кон и посмотрел на Зеда: ‒ Учитывая, что ты можешь неизвестно, что вытворить под крылом у Грот, я хочу, чтобы именно ты отвел миру в Сэвн.

Стоит заметить, что он не приказал, а именно попросил под любопытный взгляд остальных. Сазгаус внимательно посмотрел на Зеда, и посчитал, что даже если тот откажет, отвезёт Миру сам, а потом просто вернется. Придется сражаться в одиночку, но это не впервые.

Зед недолго обдумал слова Кона, поглядывая то на него, то на Миру, а в конце концов остановил взгляд на Сазгаусе. Жнец приказал им не разделяться, но Зед не мог оставить без внимания заботу Саза о Мире. Особенно теперь, когда все узнали о ее положении.

‒ Ладно, ‒ просто согласился Зед и продолжил помогать Маре раскладывать еду по тарелкам, как ни в чем не бывало.

Вообще, странно было и смешно. Они не доверяли ему идти вместе со всеми в храм Грот, зато беременную женщину отпустили одну с ним. Конечно, он не причинит ей вреда, потому что она будущий жнец ‒ такая же слуга Грот, как они все. Но это не единственная причина. Почему-то, узнав о материнстве, он стал относиться к ней более трепетно. Может, где-то на подкорке сознания сохранились чувства к собственной матери, которой он не помнил.

‒ Уверен, что это хорошая идея? ‒ осторожно поинтересовался Сайман. Он полностью поддерживал, что Мире нельзя с ними дальше, но Зеда считал не лучшей компанией для сопровождения.

‒ Я не причиню ей вреда, если ты об этом беспокоишься, ‒ ответил сразу всем Зед. ‒ Она под защитой жнецов. К тому же мне не хочется убивать будущую мать.

‒ Вот обрадовал… ‒ нервно усмехнулась Мира, принимая от него тарелку со своей порцией. Как-то даже есть перехотелось.

‒ Нет, я не уверен, ‒ признался Кон. ‒ Но мне больше некого посылать. Им двоим ‒ единственным, кому Грот не нужна так, как нам. Вы понимаете, о чем я.

‒ Зед защитил нас тогда, когда от него это не ожидалось, ‒ пожал плечами Сазгаус. ‒ Да и когда я пришел, он одновременно с Коном завел Миру и Мару за спины. Может, он преследует свои цели, но вредить ‒ точно ему не имеет смысла.

Сазгаус кивнул в знак благодарности за свою тарелку еды и, подсев ближе к Мире и к огню одновременно, медленно поглощал пищу, раздумывая о будущем. Кон сказал, что Мира пойдет к нему домой. В Сэвне сядет в порту на корабль, хотя ему сказала, что будет их ждать там. Разумно дать ей месяц на ожидания, учитывая, как далеко город, и сколько они там пробудут. Самое главное — ей было, куда идти. Саз в любом случае пойдет за ней. Если Кон согласен приютить ее в любом случае, то ему хоть будет время разобраться в себе, на что он годен в этой жизни и куда может податься, чтобы кормить семью.

Семья… Теплое слово. И приятно было его приписывать к своему будущему. То, что у него никогда не было.

‒ Ладно, в любом случае это лучше, чем одной идти так далеко, ‒ рассудила Мира. ‒ Устроюсь в городе и буду ждать вестей от вас.

Надо было ещё придумать, как ей зарабатывать на жизнь, способности теперь нельзя применять. А другого ничего она не умела. Разве что ручной труд, вроде прачки и посудомойки ей подойдёт. Возможно, научится чему-то новому, чтобы потом стать хорошей женой Сазу. Но это все лучше, чем полагаться только на деньги Кона, которые он наверняка ей вручит перед уходом. Ему-то в храме и пустошах они ни к чему.

‒ Ну, надеюсь, дождешься хороших, ‒ вздохнул Сайман. Конечно, они все надеялись на лучшее, а Сай сильно переживал, когда увидел храм вдалеке. Очень скоро он встретится с судьбой, от которой бежал столько лет. Ко всему прочему его печалило, что, возможно, ему так и не удастся поговорить с Марой. Но если рядом не будет Зеда, у него появится шанс.

***

Увы, не все шло так, как они запланировали. Ребята собрались, кучу сумок оставили тут, чтобы вернуться победителями и передохнуть. Дали лишь Мире и Зеду на дорогу, и когда прощались, когда Кон поделил последние деньги между Мирой и Зедом в надежде, что второй все-таки приглядит за ней хоть пару дней; когда Мира и Сазгаус прощались, позади них, откуда они пришли, появились черные тени. Они были небольшими, метр и тридцать сантиметров где-то, и не выглядели опасными, вот только после них все то живое, что тут вообще оставалось, превращалось в жухлую траву, расколотые камни, мертвых букашек. То, до чего касались тени, умирало.

‒ Это приспешники Грот, ‒ догадался Кон, доставая пистолет, да только не успел, как Саз резко развернул его в сторону храма и толкнул, выкрикивая:

‒ Это голодальщики! Бежим!

Никто из них не маг, а тот, кто мог выращивать и помогать жизни обретать силу, увы, с ними справиться не мог.

Очень быстро по расположению теней в форме полумесяца, Кон понял, что она тут не просто так ‒ как говорил жнец, в храм должны были прийти все. Они не подходили ближе, чем три метра, но и не позволяли убежать в сторону, чтобы обогнуть и помочь Мире убраться.

Когда это стало понятно всем, Сазгаус одновременно с остальными остановился и чертыхнулся. Выбора не было ‒ Миру в город не отправишь.

‒ Они тут, чтобы не позволить нам разделиться! ‒ выкрикнул он, схватив от злости камень и бросив в одну из теней. Тот, пройдя сквозь неё, лишь рассыпался в мелкую крошку. ‒ Черт! Кон, я не дам Мире подойди ко дворцу! Она может оттуда не выбраться!

‒ Я знаю! ‒ Понимая, в какую ситуацию они попали, Кон тоже не мог сдержать злости, смотря на вставших в ряд голодальщиков. ‒ Но они на нас не нападают!

‒ Потому что им не нужно нас убивать! Они тут, чтобы мы не дали Мире скрыться! Хотя… ‒ Точно! Грот же не позволит столь ценному человеку умереть! А эта земля еще более-менее безопасна. А присутствие голодальщиков тут ‒ признак обитаемости храма Грот. Они у цели! ‒ Зед, посторожишь Миру тут?

‒ Да, без проблем, ‒ кивнул Зед, доставая из-за пояса свой раскладной посох. Против теней бесполезен, но у него были некоторые мысли, как замедлить их в случае необходимости.

Однако Мира ничуть не испугалась голодальщиков и вообще выглядела странно спокойной. Она молчаливо выполняла все действия, которые от нее требовались, но казалось, что в сторону храма шла с большей охотой. Оставалось совсем недалеко до цели.

‒ Эй, Мира, ты куда? ‒ вдруг спросил Сайман. Пока все были отвлечены на черные тени, стоящая позади них Мира молча развернулась и пошла к храму. Сай успел поймать ее за руку, но будто обжёгся и с шипением сразу отпустил. Она этого и не заметила даже, просто продолжила идти. И только Зед понял, что жнецу надоело скрываться.

‒ Санта Муэрте, ‒ позвал он, и на это имя Мира обернулась. Глаза ее были черными.

‒ Что стоите, мальчики и девочки? Бегом домой к мамочке, ‒ улыбнулся жнец в Мире. ‒ Грот ждёт.

‒ Это же…

‒ Как тогда…

Сазгаус и Кон в ужасе смотрели за удаляющейся спиной Миры и не могли произнести ни слова. Идиоты.

Они уже проиграли.

‒ Сазгаус, мне страшно, ‒ и только тихий плач Мары заставил Саза обернуться, пока Кон бежал к Мире и пытался её хватить, но получил то же, что и Сайман. Он попытался до неё докричаться, но Мира лишь улыбалась не своей улыбкой и шла вперёд, пока Сазгаус обнимал фейри и пытался успокоить. Но выбора у них не было ‒ они должны были идти.

‒ Беги, у тебя есть шанс спастись, ‒ прошептал Саз Маре, но как та могла убежать, когда тут, на смерть и к Смерти шли её друзья?

Понимая, что не уговорит, Сазгаус вздохнул. Им пришлось идти вперёд, всем вместе. Что делать с Мирой, он не знал. Не схватить и не остановить.

‒ Савэ, молю, не брось меня. ‒ Впервые в жизни Сазгаус вслух помолился богине удачи и, крепко обнимая Мару, пошел вперёд.

‒ Жнец в ее голове точно так же, как она в его, нужно только дозваться Миру. У тебя больше всех шансов, ‒ пробегая мимо Сазгауса, крикнул Зед. ‒ Скажи ей, что нужно закрыть дверь, она поймет. Попробую ее затормозить.

Прибавив ходу, Зед обогнал Миру и преградил ей дорогу. До храма оставалось метров сто. Жнец остановился и вопросительно склонил голову. От кого он не ожидал подвоха, так это от верного последователя.

‒ Мой милый мальчик, не стой на моем пути, ‒ с улыбкой пригрозила Мира. Убить она его не могла, но служить можно по-разному. Между ними завязался разговор на их языке, но свою задачу Зед выполнял ‒ Мира не двигалась.

‒ А если я ее свяжу? ‒ предложил Сайман Кону. Глупая затея, он и сам понимал, но что-то делать нужно было.

А пока они размышляли и спешили догнать Миру с Зедом, между этими двумя что-то произошло. Неясный звук, крик, Зед упал, а Мира нависла над ним.

‒ Глупец! Думал предать нас? Тебе не остановить меня. Эта девчонка даже не осознает, что здесь происходит, ‒ прорычал жнец. Что такого ему наговорил Зед, неизвестно, но он был в ярости.

‒ Уверена? ‒ улыбнулся Зед и глазами указал вниз,где Мира сжимала ладонью клинок, который был направлен ей в живот. Кровь стекала по порезанным пальцам и крупными каплями падала на мертвую землю. Она была здесь и защищала самое дороге. ‒ Сазгаус, давай!

‒ Мира, слышишь меня?! ‒ подбежал к ней Сазгаус и встал между ней и Зедом. ‒ Это я, Саз, твой кот! Птенчик, захлопни дверь, что бы это не значило!

‒ Если он все равно в ней, какой смысл? ‒ спросил Кон. ‒ Его нужно изгнать из неё!

‒ Об это можно и позже подумать! ‒ сказал Сазгаус и повернулся к ней. ‒ Давай, выбей это дерьмо из себя! Внутри тебя должно быть лишь одно существо, и это никак не приспешник Грот! Ты справишься! ‒ И он, наплевав на все, что видел ранее, не побоялся и крепко обнял её, прижимая к взволнованному бьющемуся сердцу.

Жнец хотел было засмеяться и просто отбросить от себя этих надоедливых мошек. Но не смог двинуться. Улыбка окончательно пропала с лица Миры.

‒ Не сопротивляйся, ‒ прокряхтела она. Было видно, что жнецу больно, но он не собирался так легко сдаваться. Однако, не зря он отметил силу Миры, да и Зед был прав. Пока жнец был в ней, она была в нем. И пусть очень много не понимала в его голове, потому что не знала языка, но некоторые вещи смогла ухватить. ‒ Вон… из… меня…

Внутри и правда борьба походила на перетягивание двери. Мира пыталась закрыть жнецу доступ в свое сознание, а он не позволял. Но у Миры теперь было нечто большее, за что бороться, нежели просто ее жизнь. Внутри нее было их с Сазгаусом будущее!

Мира бросила все силы на борьбу, жнец просто не ожидал такого сопротивления. Черная тень с криком вылетела из тела Миры. В этот раз точно навсегда.

‒ Саз? ‒ слабо позвала Мира, будто проверяла, все ли это на самом деле или происходит в ее голове? ‒ Я справилась?

‒ Идите, я останусь с ней, ‒ поднялся Зед, наблюдая, как их обступили голодальщики. ‒ Поспешите, пока разъяренный жнец не призвал подмогу.

‒ Мира! ‒ Как только тень ушла, Сазгаус тут же сжал её в своих объятиях, не позволяя упасть, а когда ощутил слабость в её ногах, помог прилечь на землю. Он обнимал её, гладил по голове и нашептывал что-то в макушку, теряя счет времени, пока не ощутил руку Кона на плече, но и тогда он просто повел им. ‒ Я не оставлю её!

Зед хоть и доказал свою «полезность», но после того, что случилось… Как мог оставить? Она ведь могла вновь подвергнуться атаке жнеца. Или чего еще хуже ‒ из-за ненадобности и силы, которой она обладала, её могли просто схватить голодальщики. Этого и боялся Саз.

И Кон, кажется, разделял его мысли. Он вновь схватил плечо товарища и сжал его, игнорируя попытку сбросить руку. Сам Кон оставался на перепутье ‒ Миру можно было тут оставить на свой страх и риск, но если внутри будут еще жнецы? Если сама Грот от неё избавится?

‒ Я не знаю, что делать, ‒ признался Кон и взглянул на Миру, пытаясь поймать её взгляд. ‒ Мира, ты справишься? Зед, ты сможешь её схватить и убеждать, если эти, ‒ указал он взглядом на тени, ‒ пойдут в атаку?

‒ Ее никто не тронет больше, ‒ пообещал Зед. ‒ Самую большую угрозу она устранила.

‒ Идите, ‒ попросила их Мира. Пока творилась такая неразбериха, у них был шанс справиться, и она ни в коем случае не хотела помешать. ‒ Я буду в порядке.

Она обняла Сазгауса, собирая последние силы. Не хотела отпускать его, боялась как остаться здесь в окружении тварей, так и за Саза. Внутри все могло быть ещё страшнее.

‒ Мы с Зедом справимся, ‒ решительно заявила Мира, хотя сама еле двигалась сейчас. Жнец больше не сможет завладеть ею, а голодальщики все ещё не нападали. ‒ Вы тоже должны. Котик, я верю в тебя!

И пока они не могли решиться, что делать дальше, со стороны храма поднялся шум. Только вот жнец не мог показаться живым людям, пока они не будут при смерти. Он бы многое хотел сказать Зеду.

Поцеловав Миру, как будто в последний раз, долго, горячо и с каким-то горьким привкусом, Сазгаус взглянул в её глаза и тихо прошептал:

‒ Если что-то случится, живи за двоих, хорошо? ‒ Кон позади прокашлялся, Саз понимал, что другу не терпелось разобраться во всем, как и ему самому, и он встал и обвел взглядом собравшихся. И тут он взглянул на Саймана и усмехнулся чему-то. В его голову пришла безумная идея, и пусть она могла стать последний, но Саз её обязательно исполнит. ‒ Сайман! ‒ Сазгаус вновь опустился к Мире, надорвал ткань на плаще, сделав тонкую маленькую полоску, взял Миру за руку и повязал ей на безымянном пальце. Его забавляло то, как она глотала воздух, не способная что-либо сказать. Понятно, в таком моменте он должен был что-то спросить, а она дать ответ. Но… Будем честными, дитя в её чреве ‒ уже ответ на его непоставленный вопрос. ‒ Пожени нас!

Кон раскрыл рот в шоке. Да и все тут раскрывали рты, и пока пытались понять, что им нужно чувствовать ‒ ударить рукой по лбу или захлопать, Кон улыбнулся. Точно… Когда, если не сейчас сделать все то, чего бы хотелось сделать в будущем, которое может не настать? Он наблюдал за тем, как Сазгаус держал руку Миры, как ждал ответа Саймана и, отойдя от группы всего на одну минуту, тоже сделал кое-что. У него оставалась последняя волшебная бумага, и он хотел было потратить её на то, чтобы предупредить мать о том, что он возвращается. Но лучше он отправит ей письмо сейчас, поблагодарив и сказав, что любит.

Письмо было коротким, потому Кон вернулся как раз к моменту, когда Сайман обрел дар речи.

— На мне нет больше робы, но, черт возьми, я все ещё жрец! — Хотя бы сейчас он мог сделать для друзей то, что они просят, наплевав на всю серьезность и опасность ситуации. Сайман прокашлялся и принял представительный вид. — Мы собрались здесь, чтобы засвидетельствовать союз двух влюбленных, Сазгауса и Миры. Не сомневаюсь, что вы приняли решение осознанно и добровольно. Никто из присутствующих не против вашего союза. Пропустим клятвы… Властью, данной мне Мигу, объявляю вас мужем и женой. Целуй ее, и пошли надерем уже божественную задницу Грот!

Мира крепко сжимала ладонь Сазгауса. В этот момент она была самой счастливой женщиной в мире. О большем и просить не могла. Вокруг творились страшные вещи, а гостями их свадьбы стали чудовища, но это ничуть не омрачало момент. Поцелуй, соединивший их сердца на небесах, был слаще и горче всех предыдущих. Теперь они будут вместе всегда. Даже если это их последние общие мгновения.

— Я люблю тебя, Саз, — шепнула Мира, отпуская его. — Обязательно вернись ко мне… К нам.

— Мара, — Сайман тоже решил не терять время и повернулся к фейри, — прости меня за то, что причинил боль. Я не буду оправдываться и просить, чтобы ты приняла меня обратно. Просто хочу, чтобы ты знала: ты — лучшее, что случилось в моей жизни.

Мара хоть чуточку и успокоилась, но щеки её не высохли от слез, а страх не ушел из сердца, как у других. Но она улыбалась друзьям до тех пор, пока не подошел Сайман. Столько раз не желала его даже слушать. И сейчас бы не хотела… Уж точно не выяснять отношения. Потому что любое её слово могло вмиг разрушить тот настрой, что был у Саймана сейчас. Она улыбнулась ему, но ничего в ответ не сказала. Врать ему не могла ‒ она не примет его обратно. Но говорить такое сейчас ‒ разрушить. Разрушить самого Саймана и то крохотное счастье супругов, которые могли это слышать.

‒ И я люблю тебя, Мира, ‒ прошептал Сазгаус и поцеловал её еще раз, не в силах оторваться.

Вот только кое-кто уже устал ждать, и двери в храм раскрылись. Грот дала намек, что давно ждет своих слуг, и радость в лицах на сие действие богини тут же пропало, когда они обернулись на двери.

‒ Пошли, ‒ сказал Кон, бросив последний взгляд на Зеда, прося выполнить обещание по охране Миры, после чего первый зашел в храм, готовый принять удар на себя. За ним следом пошел Сазгаус, а дальше и Мара, подбегая к Сазу и хватая его за рукав, чтобы не потеряться во тьме помещения. А там было очень темно…

***

И в этот миг изображение расплылось, и вместо картинки группы смертных в оранжевой воде появилась черепушка. Маленького роста богиня закусила губу и скучающе провела пальчикам поводе, отчего череп исчез, а она перекатилась по траве и взглянула на облака. Жалко было её мальчика. Уже давно её с таким уважением никто не почитал, и обидно будет, если его душа уйдет к старшей сестрице.

Уже не первый раз она забирала души смертных до того, как они родятся, не позволяя шанса выбрать свою собственную богиню, как, например, этого милого жреца Мигу. Это уже выводило из себя многих богинь, но никто не мог образумить сестрицу. Пора было переходить к тяжелой артиллерии до того, как милый Сазгаус уйдет к Грот.

‒ Суна! ‒ позвала богиня свою спутницу на апельсиновом озере. ‒ Где младший братец? Грот совсем ошалела со своими сделками. Моего мальчика и мальчика Мигу забирает!

Поднявшись с травы на босые ножки, Савэ взглянула на старшую сестру, облаченную в красную ткань, за которой не было видно даже лица. Она сидела под любимым деревом Мигу на скамейке и протянула пальчики к птичке сестры Морро, которая с радостью села на него и запела песенку одной из шести «светлых» богинь.

‒ Хран сегодня обещал навестить Индру, а то она совсем расстроилась из-за того вулкана, который унес жизни целого острова, ‒ рассказала Суна и подкинула птичку, чтобы она летела дальше по своим делам в этом бессмертном саду. Обернувшись на Савэ, Суна улыбнулась, хотя это можно было заметить только по голосу. ‒ Но он обязательно вернётся к своей любимой сестричке, чтобы отвести ее домой, пока отец не заметил.

Все знали, что к Савэ их братец относился по-особому, чаще других брал с собой между мирами, несмотря на строгий запрет отца покидать сестрам свои миры. Но Суна была только рада, ведь каждый, кто хранил в своем сердце любовь, мог считаться ее последователем. И та пара, что заключила союз перед лицом страшной опасности, тронула ее сердце. И если мальчика пригрела под своим крылом Савэ, то девочке тоже нужно было помочь попасть туда.

Поднявшись со скамейки, Суна прошла немного в сторону, где заканчивался сад и начинались бесконечные поля. Подняла руку и постучала по невидимой стене, которая отделяла этот мир от соседнего.

‒ Хран, дорогой! ‒ позвала Суна, зная, что где-то там он с Индрой. Но сегодня ей придется подождать.

‒ Я сегодня нарасхват, ‒ послышался голос и позади Суны появился высокий мужчина с длинными черными волосами, забранными в высокий хвост. Он обнял сестру со спины, но совсем коротко, после чего прошел к любимой Савэ. ‒ Индра недовольна.

‒ Сегодня мрачный день, дорогой Хран, ‒ сказала Савэ, подходя к брату и беря его за руку. Её ладонь по сравнению с его казалась совсем детской, оттого они больше были похожи на отца и дочь, хотя на деле она была предпоследней по старшинству в божественной семье. Хран же был самым младшим из них, но в силе и статусе, который дал ему дорогой отец, превосходил всех во многом.

Хотя печали сестры тоже не могли не тронуть Саве. Она боялась, что так произойдет. В одном городе, где Индру особенно почитали, она даровала людям много детей в послевоенное время. Для городка это было благо, но вредная Грот, вновь ссылаясь на равновесие, быстро вернула весы жизни и смерти в нормальное положение. Хотя, как знать, может, ей придется и извиниться перед Индрой за то, что один из её почитателей не так давно вырезал целый замок… да позади его пути тоже было жертв на целый город.

‒ Как себя чувствует старшая сестрица? ‒ обеспокоенно поинтересовалась Саве о самочувствии Индры. Хотя вопрос был глупым, Индра болезненно переносила глобальные катастрофы людского мира. И потому вместо ответа Саве сердито сдвинула бровки и сжала руку Храна. ‒ Дорогой брат, помоги. Мы уже устали бороться с Грот, Тали и Мано. Знал бы ты, какие страшные испытания сразу три богини бросили на головы смертных. А сколько таких несчастных по смертному миру?

‒ Все следишь за тем мальчиком? Я ревную, ‒ надул губы Хран, но серьезность обеих богинь влияла и на него. Ему даже спрашивать не нужно было, Саве не первый раз жаловалась на Грот, поэтому он вздохнул, сдаваясь. ‒ Ладно, я посмотрю, что можно сделать. Отец все ещё злится на Тали за тот раз, когда она лет тридцать назад пыталась попасть в мир людей. Чувствую, что в этот раз они легко не отделаются, если он узнает.

Хран не любил обращаться к отцу, потому что ответственность за сестер была возложена на него. И каждый раз, когда они выходили из-под контроля, он чувствовал, что подводит его. Но если до Мано еще можно было достучаться, то самые старшие сестры считали себя выше остальных.

Вздохнув ещё раз, Хран улыбнулся Саве и погладил ее по голове. Не прощался, но ему нужно было взглянуть на все самому, поэтому он пропал. В чертогах Грот было пусто, но он быстро определил, в какой из своих храмов она решила заглянуть. Даже смешно, что для своих козней она выбрала тот самый, который стоял на развалинах храма Тали. Земля вокруг до сих пор не оправилась после того, как две богини сразились за власть в этом месте более пяти сотен лет назад. Хран обвел взглядом безжизненную почву и медленно зашагал в сторону черных теней, распугивая голодальщиков, окруживших людей.

‒ Скоро все закончится, ‒ с мягкой, почти что отцовской улыбкой сказал он двум людям, что были снаружи храма. Его позабавило удивление на их лицах, но он не собирался останавливаться надолго.

‒ Хранитель? ‒ вдруг спросил Зед, и Хран обернулся. Он был удивлен, что его знали, ведь для людей он не был божеством, как его сестры. Но как и откуда он знал, сейчас было не главным. Ничего не ответив, Хран вошёл в храм.

А люди, что попали внутрь храма, уже были во власти Грот. Мира и Зед не слышали, но слышал Хранитель смех старшей сестры. А когда закрыл за собой дверь, вместо тьмы он угодил в её мир, состоявший из земли из костей да черепов, да высоких выступов над ними, на которых тряслась одна из детей Тали, а возвышающиеся над ней мужчины с вызовом смотрели на огромную богиню.

Но смех её быстро пропал, как и пропал её мир. Точнее он пропал для богини и её гостя, пока проданные души не понимали, куда пропала богиня.

‒ Хран, милый, ‒ пропела она с улыбкой, расправляя перед младшим братом руки, да только в голосе слышалось волнение. ‒ Ты, знаешь ли, немного не вовремя.

Она проплыла во тьме, стараясь задобрить братца своей миролюбивостью и добротой. Грот в принципе не было злой, как Тали, да и можно ли было назвать её злой богиней? Она ведь просто поддерживала равновесие вместе с Индрой в мире. Но факт, что её мало кто почитал из смертных, делал её слабее. И лишь благодаря злым сделкам ей удавалось поддерживать силу.

Но это был нечестный способ, о чем брат прекрасно знал. И отсутствие его улыбки ясно давало понять Грот, что её поймали на горяченьком. Опустив руки, теряя надежду, что барт рад её видеть, она обиженно надула губки.

‒ Что, опять Тали нажаловалась на меня? Все никак не может мне простить победу на этой земле?

‒ Если бы только Тали… ‒ вздохнул с какой-то усталостью Хран. ‒ Я давно не обращаю внимания на ваши с ней распри, если это не касается других, но ты перешла черту. Индра до сих пор не может прийти в себя, а ты продолжаешь воровать души у Мигу и Саве. Даже Суна не хочет больше оставаться в стороне, а она всегда была пацифисткой.

Хран скрестил руки на груди и выжидающе посмотрел на сестру, будто она должна была прямо сейчас отпустить все души, что захватила нечестным путем. Становясь с Грот одним ростом, он бросил взгляд на группу людей, среди которых был любимчик Саве. Ещё один вздох, который означал, что Хран сделает все, чтобы спасти его ради любимой сестры.

‒ Грот, это продолжается уже слишком долго. У меня нет выбора, я расскажу все отцу, ‒ принял решение он, как бы оно ему самому не нравилось. ‒ Отпусти этих людей, чтобы он тебя по горячим следам не прижал. Быть может, отделаешься выговором.

Только он сам не верил в это. Помня, в какое бешенство пришел отец после бойни в мире людей из-за Тали, Хран сомневался, что он спустит Грот это с рук. Но ее действия выходили за всякие рамки, с ней надо было что-то делать.

‒ Что? Ты так не поступишь! ‒ возмутилась сестрица, упираясь руками в бока. ‒ Хран, это нечестно! У меня нет почитателей! Эти души ‒ мои законные! Я выполнила свою часть сделки с их родителями! Ты же знаешь, как обозлится отец!

‒ Отец сейчас в бешенстве! ‒ А вот и он. Глас, от которого богиня смерти аж нагнулась, будто сама тьма от этого гласа должна была упасть. Как гром среди спокойной и тихой ночи, так же нежданно и страшно. А самое главное ‒ она все-таки попалась. ‒ Хран, ты и твои сестры ‒ немедленно ко мне!

Старшая сестра с ужасом взглянула на Храна, но братец уже ничего сделать не мог. Он пытался спасти Грот, но, увы, пришел слишком поздно. Но как он узнал? Кто-то растрепал? Нет, все сестры в равной степени боялись отца и его гнева. Неужели молитвы смертных сейчас были так велики, что Создатель сам снизошёл до них?

‒ Пусть они катятся, куда хотят, ‒ бросила Грот, махнув на смертных рукой, и испарилась в своей же тьме.

***

‒ Все кончилось? ‒ напряженно спросил Сазгаус. Они так и продолжали стоять на выступе и слышать, как кости трескаются внизу, да только богиня так и не объявилась, не закончив свое предложение.

‒ Я сомневаюсь, ‒ покачал головой Кон.

И зря сомневался, ведь иллюзия, в которую их поймала богиня смерти, медленно растворилась, и вот они стояли посреди разрушенного храма, смотря по сторонам, но не видя и не слышала Грот.

‒ Слишком просто, ‒ с подозрением сказал Кон.

‒ Пожалуйста, давайте воспользуемся и убежим! ‒ прошептала Мара, хватаясь за руку Кона.

‒ Согласен с Марой, ‒ поддержал эту идею Сайман. Ему страху на всю жизнь хватило, не зря он боялся встречи с богиней смерти. Второй раз он ни за что на это не подпишется.

Он уже сделал было шаг, как вдруг резко почувствовал боль в груди. Кашлянул раз, два… Неприятное чувство, что что-то мешало дышать, не уходило, и он стал задыхаться. Кашель быстро разошелся настолько, что он припал на колено и то и дело отхаркивал кровь.

‒ В кармане… ‒ прохрипел Сай. ‒ Помо… гите.

Все же не зря он отправил половину зелья матери. Если ему стало так плохо, то ей, должно быть, тоже. А это было главным признаком того, что Грот оставила их. Правда, Сайман не мог понять, почему, они же не успели ничего сделать.

А в это время снаружи, где остались Мира с Зедом одни, поднялся настоящий ураган. Черные тучи затянули небо, скрывая яркое летнее солнце от глаз. Сверкали молнии, гремел гром, и вот-вот должна была разразиться гроза. Гнев Создателя отразился не только на его детях, но и на всем сущем. Оставаться под открытым небом было страшно, но и храм не внушал доверия. Зед помог Мире подняться, но они оба стояли в нерешительности, не зная, куда пойти, и просто ждали, когда выйдут их друзья.

‒ Скорее, зелье! ‒ Сазгаус бросился к Сайману и стал рыться по всему ему телу в поисках кармана, а когда нащупал заветный пузырек, еще помня, сколько нужно было отмерить, влил в рот жреца. Было же сказано этому идиоту, чтобы он сразу начал принимать, чтобы болезнь в нём так и не зародилась! Идиот, лишь бы не поздно было.

Но проходили секунды и минуты, и, кажется, крови становилось меньше, хоть кашель и продолжал драть горло. Когда же Сайман смог хотя бы перекатиться на колени, Сазгаус подхватил его и крикнув остальным:

‒ Бежим!

Потащил его прочь. Правда, снаружи будто ад начинался, но Мира и Зед были живы, и когда Сазгаус бросился к ним, мир озарила яркая вспышка молнии, а потом поток воздуха ударил так сильно, что стоявших на двух ногах отбросило в сторону ‒ молния ударила прямо в верхушку храма, и хоть сама она была тонкой, её силы было достаточно, чтобы храм просто обвалился.

‒ Назад, назад! ‒ что есть мочи закричал Кон, хватая Саймана, а Саз схватил Миру, и вся группа побежала прочь от здания, лишь бы их не тронули летящие в разны стороны обломки. Кону и Сазу, так как они были при грузе, все-таки что-то прилетело в спину, но то было несерьёзно.

Отдышаться они смогли только после того, как ужасный шум от разваливавшегося здания перестал бить по ушам. Они обернулись и осмотрели друг друга на наличие повреждений и наконец-то вздохнули спокойно.

Всё закончилось. Но закончилось ли для них?

Эпилог

Это страшное время закончилось для всех. Никто не понял, как, но они освободились от власти Грот. Мира рассказала, что они видели мужчину, которой появился ниоткуда и вошёл в храм. Зед назвал его Хранителем, но о нем никто ранее не слышал. Да и честно говоря, было все равно, главное, что теперь они были свободны и могли распоряжаться своими судьбами сами.

Сайман покинул группу раньше всех, потому что спешил домой. Конечно, он написал письмо родителям, но хотел лично убедиться, что с матерью все в порядке, и зелье помогло ей тоже. Он попрощался с Марой, ещё раз попросив у нее прощения, и ушел.

Дома его ждал сюрприз. Отец как всегда слишком испугался за здоровье дорогой Анджелы и в придачу к зелью притащил в дом лекаря, у которого был рецепт от красного дыхания. Быть может, это судьба предприняла ещё одну попытку свести предназначенную друг другу пару.

Зед был потерян больше всех. Он не знал жизни без Грот, поэтому даже не представлял, что ему делать дальше. Мара и остальные посоветовали ему попробовать просто жить. Без поклонения и убийств. Он пытался увязаться за Марой, но она пожелала отправиться на поиски нового дома одна.

Ну а Кона вместе с новоявленными супругами ждал долгий путь в Серию. Но это уже совсем другая история.

Оглавление

1. В плену солнца

2. Кто ты, убийца?

3. Жрец и девушка с рогами

4. В чаще леса

5. В объятиях пропасти

6. Еще один

7. "Святая Мария"

8. Место убийцы — в клетке

9. Клубок запутался

10. Тайна тропического острова

11. Танец в лентах крови

12. Спаси меня, если сможешь

13. Мой страшный питомец

14. Пятый — не лишний

15. Предназначение

16. Во власти Обмана

17. Жизнь без Смерти

18. Навстречу страхам

19. Страшная правда

20. Минутное видение

21. Предсказание сумасшедшей старухи

22. Жертва во имя предательства

23. Два не всегда лучше одного

24. Сюрприз для убийцы

25. Война за душу

Эпилог