Химеры сознания [Игорь Кростылев] (fb2) читать постранично

Игорь Кростылев Химеры сознания

Химеры сознания

Плата за индивидуальность — смерть.

Даже вместе мы все одиноки.

1

Думаю, не требует никаких доказательств существование высших сил, создавших миры и Вселенную, поскольку наш мир — превосходное тому доказательство.

Сложнее разобраться с кричащим парадоксом «Человека Разумного». Существ, не способных похвастаться ни крепостью тела, ни могуществом духа, словно умышленно обделенных гранями восприятия так, что слушают и не слышат, смотрят и не видят, знают и не осознают, превращая в абсурд все, к чему способны прикоснуться. Притом, в любой момент готовые неожиданно заблудиться в собственных умозрительных лабиринтах. А также нелепо вздорных, склочных, владеющих несуразным мышлением и затхлым чувством юмора, которым невозможно злоупотребить.

Сапиенсы — люди, которые путают музыку с джазом, а вежливое обещание с клятвенным обетом, почитают сарказм великих гуманистов прошлого, но не доверяют искренне презирающей их современной богеме. Те, кто намеренно роняют пластиковые бутылки в море, но с вожделением разглядывают пейзажи безжизненных планет в окрестностях бесконечно холодной и враждебной косморезервации. Это они взламывают генетические коды, иногда свои, чаще — чужие, и не испытывают при том даже легкого сожаления!

Пребывая в перманентной фазе стохастического перехода от жалких унизительных подобий умственного осмысления кажущейся действительности, принимаемые ими за гениальные прозрения, к вопиющим, противоречивым, ничем не необъяснимым поступкам, что сродни всплескам квази-сознания автора Сая Твомбли, как если бы тот вдруг попытался, одновременно пародируя и подражая манере бескомпромиссного гротеска Франсиско Гойи, воссоздать незаконченную инсталляцию Соссюра Паккара, то ли Фрейра Триппа, на пятачке высшего пика Монблана, замусорив весь ландшафт клочками своих рваных джинсов. И во всей этой пугающей своей глубиной непознаваемости и отсутствия любого, не только здравого, смысла картине неожиданно вдруг звучит ничем не определяемый термин «Разумный»!

Разумным же мне представляется жирный кот, требующий почтительного отношения от своих ленивых хозяев, или обнаглевшая обезьяна, которая обворовывает сумки беспечных туристов на пляжах Индокитая, даже слон, виртуозно танцующий в глиняной лавке, но человек, который покупает себе костюм от Диора, чтобы пройти собеседование на работу доставщиком цветастых пакетов, не более чем «Человек», без всякого чего-то разумного.

Во всем этом я был убежден с рождения, но доказательства получил только сегодня, спустя тридцать лет, далеко от Земли, оказавшись в суборбитальном мегаполисе Синцерус^[1] планеты Мендакс^[2] у звезды Фрикс.

* * *

Сначала я осознал, что моя жизнь — одна из миллиарда пылинок, что бессмысленно кружатся ветром эпохи в равнодушном пространстве мироздания, после чего в качестве подтверждения получил неожиданный удар в правое ухо и отключился.

Когда пришел в себя, никого рядом не было. Я лежал в темном коридоре на металлическом полу, залитым моей липкой высохшей кровью, и в голове продолжали звучать токката и фуга.

* * *

Орган в моем сознании стал понемногу стихать, я смог приоткрыть глаза, сфокусировал взгляд и рассмотрел в тусклом коридоре светлое пятно выхода. Мне удалось приподняться. Немного покачавшись на дрожащих конечностях, я укрепился и поковылял на свет, балансируя, как матрос на штормовой палубе старого железного крейсера.

— Кто так меня приложил? — спросил я у окружающего пространства, и получил в ответ порцию ледяного надменного молчания. — Никто здесь пока со мной не знаком и, значит, еще не сердится. Очевидно, произошла ошибка, которую мне придется простить. Ведь я и сам не раз совершал ошибки, глупые, даже трагические. Что делать…

Например, сейчас глупой и трагической ошибкой было прилетать на чужую планету одному, без денег и связей.

Не без труда я вспомнил свой пункт прибытия — Синцерус Мендакс, — в чьем имени укрылся какой-то архаичный оксюморон, и я тщетно силился вспомнить какой, как и сама планета с говорящей фамилией — Фрикс, разумеется, неспроста.

Суборбитальные города-станции встречают путников затем, чтоб разоблачать их истинную сущность и подлинные намерения, дабы оградить планету от нашествия нежелательных элементов, а самих элементов от неоправданных ожиданий.

Побывав в таком приграничном гетто, немного знакомишься с моделью мира и можешь избежать резкого культурального шока, как если бы сразу попал в пекло чуждой цивилизации. Но в Мендаксе я почувствовал себя очень по-домашнему. Быть ограбленным прямо на перроне, это почти как в Техасе, но только быстрее.

* * *

Как вам уже стало ясно, человек я отважный, пытливый, может, не самый