Звездная дверь (СИ) [Марина Шамова] (fb2) читать онлайн

Звёздная дверь

Пролог

Минутная стрелка двигалась медленно, словно залипая на каждом делении и отказываясь шевелиться вовсе.

Я уже пару минут наблюдала за ней, попутно размышляя — как на колокольчик звонка будильника намотался мой волос? Спросонок я вообще решила, что это паутина, таким тонким и светлым он был, а чуть поразмыслив — огорчилась, что это, наверное, седина уже проклёвывается.

Раздумывала я и над тем, что надо бы протянуть руку и отключить будильник прежде, чем тот разразится пронзительной трелью — но мне было лень. Телу, укутанному в одеяло, голове, лежащей на удобно примятой подушке и сознанию, всё ещё нежащемуся в расслабленных отголосках приятного сна было слишком хорошо, чтобы…

«Др-р-рзын-нь!» — будильник подскочил на месте, истошно трезвоня.

«Др-р-рянь…» — мысленно прорычала я в ответ, всё-таки хлопнув по кнопке и отключив надсадный звонок, ощущая, как сердце чуть ли не выпрыгивает из груди.

Уж сколько лет назад приучила себя просыпаться за несколько минут до будильника, чтобы избавляться от этого ежедневного крошечного стресса — но всё так же попадаюсь в коварную ловушку «ещё пяти минуточек».

Полусознательное желание ухватиться за остатки сна — вот точно же помнила, что там было что-то хорошее! — выдуло вместе с останками мерзкой трели, и с тяжёлым вздохом я села в постели, хмуро покосившись в сторону зашторенного окна, из-за которого доносилась отчётливая барабанная капель по жестяному карнизу.

Да здравствует новый рабочий день.

* * *

Совершая утренний моцион из ванны на кухню, я прошлёпала по коридорному паркету, вынужденно, но неизбежно пересекая домашний «тренировочный зал».

Было стратегической ошибкой оборудовать проходную комнату неровно обрезанным по краям зеркалом в полстены, поскольку до первой чашки кофе я оказалась не готова смотреть в глаза своему отражению. Вот и сейчас, как множество раз до этого, я стыдливо потупилась и прошмыгнула мимо парочки спортивных снарядов, что мне удалось урвать на барахолке за бесценок.

Гантели укоризненно поблескивали сколотой краской, намекая, что я непростительно долго игнорирую их существование. Лёгкая гимнастика, конечно, хорошо помогает разогнать кровь, но вот крепости мышцам не добавляет, увы.

Кухня встретила меня громкой бытовой тишиной, состоящий из множества звуков: гудение компрессора, глухое завывание ветра в водосточной трубе, примыкающей почти к самому окну снаружи, всё тот же шум дождя, не изменивший тональность ни на долю.

Из утвари в моём распоряжении были электроплитка на две конфорки, мойка, один разделочный стол, холодильник, два подвесных шкафчика и огромное радио, стоящее в специально созданной для этого нише. В качестве обеденного стола и стула я, как правило, пользовала широченный подоконник — с тем же успехом я вполне могла бы использовать его и как кровать, в полицейской академии койки были у же. Здесь, на кухне, можно было бы вальсировать — возникни у кого такое безумное желание, — довоенная планировка дома предполагала пышное убранство и обилие всевозможной мебели, но для жизни мне вполне хватало того минимума, которым я успела разжиться.

Заварив кофе и проинспектировав содержимое холодильника — трижды: до варки кофе, в процессе и после, — я в очередной раз убедилась, что еда там самозародиться не может никак, и что по пути домой стоит заглянуть в магазин за припасами.

Вид из окна, однако, наводил на мысли, что вечером мне придётся от машины до крыльца подъезда добираться вплавь, и делать это лучше с пустыми руками. Внутренний двор, посреди которого торчала трансформаторная будка, у которой были припаркованы три машины — одна моя, — уже сейчас больше смахивал на грязе-щебневое болото. Дождь шёл всю ночь, и, судя по затянутому сизыми облаками небу, прекращаться не собирался, так что заботливо брошенные на землю деревянные настилы к вечеру скроются под водой целиком.

Чёртов сезон весенних дождей… Период меланхолии, серости и грязи. Редкие деревья, пробившие себе путь в каменных джунглях мегаполиса, ещё стояли чёрные и жуткие, словно жертвы пожара, а в воздухе витал лёгкий запах морозца — отголосок недавно отступившей зимы. Светало теперь чуть раньше, но, кажется, в городе так и не светлело — рассвет плавно перетекал в закат, прячась за густыми тучами, и быстро сменялся чернильной темнотой, разбавленной оранжевыми всполохами редких фонарей.

В очередной раз поддавшись сезонному настрою, я малодушно подумала о том, что уже почти три месяца не поступало никаких новых заказов, ни одного звонка — даже от Роджерса, чтоб его вши заели! И чего ради мне сейчас спускаться в эту грязищу? Тратить час на дорогу, ползти в свой любимый «курятник» и целый день сидеть, чахнуть над телефоном и листать газетёнки, в поисках мало-мальски подходящего дела — чтобы в восемь отпустить Линду, а в десять, когда станет ясно, что вызова не будет, убраться в своё «холостяцкое логово»… Не лучше ли сразу сократить весь этот жалкий путь, и вернуться в постель? Там хотя бы тепло…

— Ни-ко-тин, — нараспев, звонко заявила я сама себе, в очередной раз внутренне содрогнувшись от эха, отражённого от высокого, в два моих роста, потолка, и пошла искать портсигар.

Тот нашёлся в кабинете — самой маленькой из трёх комнат, отданных в моё распоряжение, — на столе по соседству с брошенным бумажником и удостоверением частного детектива. Последнее — предмет моей гордости и досады, за четыре года успело изрядно истрепаться, а сейчас и вовсе намекало на свою бесполезность. Но я в очередной раз отогнала эти мысли, твёрдо решив, что вот сейчас выкурю свою законную сигарету, и быстро, решительно поеду на работу.

Взгляд зацепился за желтовато-серую бумажку, застенчиво выглядывающую уголком из-под бумажника, и я снова мысленно чертыхнулась — точно, сама же клала её вот так, чтобы напомнить себе о необходимости оплатить аренду, и не прошляпить срок, как в том месяце. Старик Уолтерс, домовладелец, и так был ко мне слишком добр, выделив одну из квартир для проживания по вполне умеренной стоимости, ниже среднерыночной. Конечно, доброта его не была всецело бескорыстной — столь щедрым он стал после того, как я познакомила его с парой неплохих специалистов в области юриспруденции, и Уолтерс отстоял своё право на дом, который у него хотели отнять за вымышленные долги. А вот домовладельцу по соседству повезло меньше — с ним у меня не было ничего общего, и теперь вместо дома-близнеца того, в котором проживала я, буквально через дорогу, за грязным дощатым забором громоздился уродливый полуразрушенный остов. Строительная компания, выкупившая «долг», планировала начать возведение какого-то магазина, но всё застопорилось на этапе сноса, и вот уже два года я наблюдала за естественным процессом умирания дома. Крайне депрессивное зрелище, если задуматься.

Задумываться о бренности бытия мне сейчас не хотелось — квитанция об оплате мотивировала шевелиться куда лучше, и, безжалостно вмяв окурок в пепельницу на краю стола, я вернулась в спальню к монструозному платяному шкафу, занимающему половину стены.

Из недр его ядрёно пахнуло лавандовым мылом, и вместе с запахом, презрев условности, выпорхнула моль.

— Вот же ж тварь, — процедила я, отметив, что стоит провести инвентаризацию шерстяных штанов — ещё не хватало щегольнуть разлезшимися дырами на неподходящих местах! — и вытащила брючный костюм, заменивший мне форму после увольнения из полиции.

Следом на свет появилась рубашка с основательно вытертыми плечами — неизбежное зло ношения самого главного, на мой взгляд, элемента гардероба — право на который я потом и кровью заработала в учебке и на службе. Кобура. Слегка давящее ощущение, созданное плотным обхватом пересечения ремней под загривком, действовало на меня успокаивающе, особенно когда в пистолетный чехол помещался М1917, а в запасник — пара полных «лун». Не скажу, что мне часто доводилось пускать револьвер в дело, но всякий раз, когда эта оказия наступала — я была искренне рада, что не филонила на стрельбище.

«Долорес, почему ты всегда отказываешься брать платья, что я покупаю тебе?» — драматично вопрошала мать при каждом удобном случае, когда я навещала их с отцом в загородном доме — и приезжала, само собой, в привычной одежде.

Я же до сих пор не знала, как донести до неё, что в моей профессии юбки и платья подспорьем становятся в исключительных случаях, до которых мне доводить не хотелось совершенно. В конце концов, щеголять голыми коленками и светить декольте имеет смысл, когда кожа у тебя чистая и гладкая, без шрамов и изъянов. Этим я похвастать, увы, не могла. Да и потом — ну, где это видано, детектив на каблуках! Курам на смех…

К тому же, когда ты — молодая женщина, двадцати восьми лет от роду, незамужняя, бездетная, да ещё и лезущая в исконно мужскую сферу деятельности — тебе приходится подстраиваться под её условия. Каждый день — прыгать выше головы, стараться быть не просто на равных, но превосходить коллег. Пускай лучше злословят и ненавидят, чем относятся снисходительно.

* * *

У своего родного «доджа», привычно обойдя того по кругу, в поисках каких-то повреждений или спущенных колёс, в мокрой грязи я обнаружила следы чужих ног — тяжёлые сапоги с отчётливыми оттисками шестигранных гвоздей, которыми была укреплена подошва. Судя по направлению, неизвестный топтала делал примерно то же, что и я: обошёл мою машину, после чего удалился за будку на ту сторону, которую не было видно из моих окон, и уже оттуда уехал на мотоцикле с коляской — вон и прекрасные свежие следы узких шин.

— Вернулся, паскуда… — с досадливым вздохом заключила я.

«Топталу» я знала достаточно долго — примерно с начала зимы, когда он развил свою деятельность. Сапоги эти, времён второй мировой, носили в вермахте. Из той же поры оказался и мотоцикл — BMW R75, модель «Сахара». Я знала, что он курит кубинские сигары, что размер ноги у него — пятидесятый, а рост самую малость не дотягивает до двух метров.

Увы, несмотря на все это, я никак не могла выяснить, что этому безумному фанатику, притащившему через океан трофейный военный мотоцикл с коляской, нужно от меня. Слежка, которую он организовал за мной, ни во что внятное не перетекла — никаких угроз, предложений или обещаний мне не поступало. И это, если честно, бесило гораздо сильнее, чем любая открытая конфронтация.

Также, меня изрядно настораживало то, что даже Роджерс, по моей просьбе слегка разворошивший департамент дорожной полиции, никак не мог отследить перемещение столь примечательного транспортного средства, хотя, казалось бы, куда уж проще! Песочно-жёлтый мотоцикл военного типа — не чёрный «шеви делюкс», коих на дорогах в последние пять лет стало как грязи. Но каким-то образом ему всё же удавалось остаться незамеченным…

Путь до работы я, несмотря на такую утреннюю «встречу», проделала в благости и спокойствии — просто устала нервничать и вздрагивать в ожидании неизвестного. Не спорю, изрядно коробило то, что меня, детектива-криминалиста, пасут как какую-то малолетку, но иногда я готова была признать и принять собственное бессилие.

В переулке, куда выходила задняя дверь «Пьяной утки» — невесть как затесавшегося на узкие улочки Вашингтона настоящего британского паба, — было пусто. Кроме меня здесь обычно никто не парковался. Мистер Стэнтон, владелец «Утки», квартировал в доме неподалёку, а клиенты оставляли свои машины у тротуара напротив.

Выйдя из «доджа», я бросила взгляд на часы — без четверти десять. Чудно. Есть время заскочить на кухню и ограбить «дядюшку Стэнти» на пару сэндвичей…

Десятью минутами позже я преодолела четыре узких лестничных пролёта и, придерживая тарелку с бутербродами одной рукой, другой вытащила из кармана пальто связку ключей, и отперла стеклянную дверь, над которой в полумраке не слишком-то горделиво висела табличка: «Долорес Вудворт. Частный детектив».

Линда говорила, что стоит сделать эту надпись ярче, стильней, желательно большими золотыми буквами на чёрном поле, но что-то внутри меня восставало против такого решения. Те люди, которым по-настоящему нужна помощь — не поведутся на мишуру. А те, кому важен статус и значимость личности, принимающей их — не придут ко мне. Всё просто.

А ещё у меня банально не было лишних денег на то, чтобы сменить вывеску.

В десять-десять раздался стук каблучков снаружи — достаточно поспешный, к чести Линды будет сказано. За опоздания я выговоры ей не делала никогда, да и не то, чтобы очень часто она этим грешила. Только когда оставалась ночевать у своего ухажёра, который всё никак не решался стать женихом — вот уже два года. Сама же Линда, которой в сентябре должно было исполниться уже двадцать три, последние полгода активно намекала парню, что неплохо бы узаконить отношения… Но этот Майкл оказался тем ещё вёртким ужом и до сих пор успешно избегал кольцевания.

Я в их отношения, само собой, не лезла. По правде, я искренне болела за то, чтобы у девочки в жизни всё сложилось как надо и даже готова была расстаться с ней, если жених настоит на том, чтобы молодая супружница заняла положенную роль домохозяйки… Но идеи суфражизма, почерпнутые девушкой на курсах машинисток, которые она закончила пару лет назад, оставляли ей маловато шансов на счастье.

— Мисс Вудворт, простите-простите-простите, я задержалась! — из приёмной, отделяющей лестничную площадку от моего кабинета, вместе со стуком раздался и звонкий голос Линды.

Спустя секунду в приоткрытую дверь проснулась рука с блюдцем, на котором стояла чашка, и даже от окна, где располагался мой стол, я почувствовала запах кофе. Хитра, чертовка! С подношением явилась, ишь ты.

— Прощаю, — великодушно сказала я. — Заходи.

Линда ловко юркнула внутрь кабинета, и, сияя белозубой улыбкой на фоне глянцево-алой помады, продефилировала ко мне. Судя по тому, что на ней было не то же платье, в котором она была вчера — ночевала она всё-таки дома. Интересно.

— Ваш кофе, мэм, — всё так же широко улыбаясь, девушка поставила блюдце передо мной, а затем сделала шаг назад.

Один шаг. Выжидающий.

Я посмотрела на неё исподлобья, взявшись двумя пальцами за чайное ушко, и слегка подула на горячую, исходящую паром поверхность кофе.

Линда молча переступила с ноги на ногу, продолжая сверлить меня взглядом, а от её улыбки щёки заболели уже у меня.

— Ладно, можно, — закатила я глаза, прерывая эту молчаливую пантомиму, которую моя секретарша разыгрывала всякий раз, когда хотела отпроситься пораньше.

— Спасибо, мэм!

Господи, ещё чуть-чуть — и я ослепну от этого сияния. Красная помада, маникюр в тон. Длинные тёмные волосы завиты и лежат красивыми волнами. Украшения с камушками, лаковый поясок гармонирует с туфлями — и, наверняка, сумочкой…

— Неужели Майкл всё-таки решился? — полюбопытствовала я, отпивая глоток и блаженно зажмурившись — всухомятку умять пару сэндвичей с индейкой было не слишком приятно.

— Да! Он пригласил меня в ресторан, сказал, что у него для меня важная новость! — звонкий голосок Линды взлетел до писка и я слегка повела шеей — чувствительный слух порой доставлял больше неприятностей, чем пользы.

— Что ж, мои поздравления, — искренне улыбнулась я в ответ. — Надеюсь, это будет новость, что тебя порадует.

— Ой, ну само собой, — безмятежно отмахнулась Линда, а затем личико её несколько посмурнело. — А… кстати, видели уже сегодняшний номер «Таймс»?

Эти слова заставили меня слегка напрячься.

— Нет пока. Есть что-то интересное?

Девушка, чуть поколебавшись, вернулась к своему столику в приёмной и принесла оттуда сложенную трубочкой газету, развернула ту и с видимым отвращением протянула мне.

— Полюбуйтесь!

Взгляд мой, скользнув по ярко-цветастой передовице, безошибочно вычленил из мешанины ярких заголовков и пойманных кадров один, который, очевидно, так возмутил Линду.

Моё фото, любоваться которым я, при всё желании, не смогла бы — на снимке мне было лет на десять больше, чем по факту, засвеченные до белизны светлые волосы напоминали воронье гнездо, а синяки под глазами эффектно скрадывали мой родной голубой оттенок радужки. Ещё и рожа была на редкость зверская — судя по всему, я в тот момент или на кого-то собиралась заорать, или уже откричала своё. Верхняя губа некрасиво приподнята, обнажая зубы, резко обозначились мимические морщины… Чудно.

И венцом — заголовок. «Кукольный детектив. Читать подробнее на стр. 23»* [1].

Чтобы узнать автора, мне даже не нужно было читать статью.

— Дэниел-Сукин-Сын-Гарнер снова творит великие разоблачения? — я усмехнулась, стараясь не подать виду, что игра слов в заголовке меня действительно зацепила.

— Ничего особенного, мэм, — дёрнула плечом Линда, насуплено глядя на газету. — Очерняет вас, ваших клиентов, возмущается «вольностями», которые получили женщины в последние годы и патетически вопрошает — куда катится этот мир.

— Да, ты права — сущая мелочь, — кивнула в ответ, постучав ногтем по бумаге. — Но смотри — не утерпел, пролез со своим графоманством в номер с цветной передовицей. Чёрно-белое издание его не устраивало, видимо.

«Дэнни, ну вот чего тебе неймется…» — мысленно я вздохнула, ощутив очередной укол сожаления и печали.

Когда-то «Долли» и «Дэнни» были безобидными дружелюбными прозвищами. Я, курсантка академии, он — студент журфака, записанный к нам на слушанье курса криминалистики. Остроумный и харизматичный, Дэниел оказался отличным другом, понимающим, как нелегко мне было тянуться за сверстниками, и всячески поддерживающим меня.

Наверное, уже тогда мне стоило вспомнить простую истину: «Если кто-то работает газетным репортёром — значит, в его характере есть некий изъян». Не просто же так Дэнни пошёл в эту профессию? Но я, как водится, была молода и глупа, и искренне хотела верить в лучшее — даже несмотря на то, что жизнь исправно подсовывала мне лимоны, особенно по части отношений с людьми.

Мы расстались друзьями после завершения того курса. А после окончания академии, когда я уже год успешно колесила по городу в форме и со значком, он вновь появился в моей жизни, с неясным намерением — то ли затащить в койку, то ли действительно в жёны взять хотел. Это не имело значения, поскольку к тому моменту я уже была обручена с Ирвином Донованом, моим сокурсником и коллегой. Такого «предательства» Дэнни не перенёс, и, очевидно, затаил. И ещё чуть позднее, когда у меня не стало ни значка, ни формы — начал мстить изо всех сил, втаптывая меня в грязь в каждой своей статье и изощрённо издеваясь над моей детской мечтой — служить в полиции. Как же это бесило по первости! Потребовались годы, чтобы я смогла смотреть на подобные заголовки без зубовного скрежета и порчи мебели…

Из смурных мыслей меня вырвала трель звонка, доносящаяся из приёмной.

Мы с Линдой удивлённо переглянулись, но уже через мгновение секретарша крайне прытко, несмотря на каблучки, убежала на своё рабочее место, оставив приоткрытой дверь ко мне в кабинет, и я услышала стандартное приветствие:

— Доброе утро, детективное агентство «Вудворт», чем могу помочь?

…

— Да, мэм, мисс Вудворт на месте.

…

— Сию секунду, мэм, переклю… что? — судя по всему, отработанная схема диалога Линды дала сбой. — А, да, разумеется, мэм! Агентство работает с десяти утра, вы можете подойти в любое удобное вам время. Да, конечно. До свидания, мэм.

Стук тяжёлого пластика телефонной трубки о корпус. Пауза. Пронзительный визг:

— Мисс Вудворт, к нам идёт клие-е-ент!

* * *

[1] — игра слов: англ. Dolly, Долли, сокращённо от Долорес, «куколка, кукольный».

Глава 1

Клиентка, судя по всему, находилась где-то неподалёку, поскольку уже буквально через сорок минут в дверь приёмной постучали, а следом и щёлкнул замок.

— Здравствуйте! — прощебетала Линда, поднявшись из-за стола и скрипнув ножами кресла по полу. — Позвольте ваше пальто, мэм. Да, просто ужасная погода… Желаете чаю, кофе? Нет?

Я невольно улыбнулась, буквально в пару затяжек докурила сигарету и, подтянув поближе пепельницу, вдавила окурок в железное дно. Мало ли, как клиент относится к дыму…

— Да, мэм, сию секунду. Мисс Вудворт у себя, проходите, пожалуйста, — с этими словами Линда открыла дверь уже в мой кабинет, и на его пороге появилась наша с ней надежда на прекращение застоя и прозябания.

«Надежда» выглядела интересно. Первым, что бросилось в глаза, была траурная вуаль на изящной шляпке того типа, что больше являются этакой вычурной заколкой, нежели предметом гардероба. Прочая одежда — строгий жакет, узкая юбка-карандаш, перчатки и обувь с сумочкой, также были чёрного цвета.

Судя по едва заметным морщинам на лице и редким седым прядям в тёмных волосах, вошедшей было около сорока — сорока пяти. Вряд ли больше, разве только дама изрядно ухаживала за собой. Но как минимум сейчас макияжем она пренебрегла, и отчётливо было заметно, как в опущенных краешках поджатых бледных губ и в глубже обозначившейся сеточке морщинок вокруг глаз проступило напряжение и горе. Но ни это, ни возраст не сумели скрыть утончённую красоту черт — тонкий нос, узкий подбородок, высокие скулы… Очень броская внешность, даже в таком сдержанном оформлении.

Клиентка не спешила проходить и падать в кресло напротив стола, гостеприимно полуразвёрнутое в сторону вошедших — как раз для таких случаев.

Ровно так же, как я изучала её, она разглядывала помещение, и, судя по всему, пыталась понять — надо ли ей это всё?

«Да-да, мэм, в этом кабинете нет ни одного сочетающегося между собой элемента мебели», — мысленно фыркнула я, следя за тем, как её взгляд скользит от моего стола к высокому несгораемому шкафу у стенки, от него — к пробковой доске, сейчас пустующей, следом задерживается на книжном стеллаже рядом с моим столом, и вновь останавливается на мне.

Губы сжались ещё сильнее, но решительно — не брезгливо, и женщина сделала шаг вперёд, первой протянув руку:

— Детектив Вудворт, здравствуйте, — голос её оказался приятным, но очень тихим — неудивительно, что за шумящей Линдой я её вовсе не расслышала. — Меня зовут Эбигейл Сонг.

Я, поднявшись, слегка перегнулась через стол и пожав тонкую ладонь — холодную, даже сквозь ткань перчаток.

— Здравствуйте, мэм, — кивнула я, приглашающим жестом указав ей на гостевое кресло. — Присаживайтесь.

— Благодарю вас, — прошелестела она и наконец-то оказалась на «стуле-исповедальне», как поэтично именовала это место моя секретарша.

Обычно за этим следовала ещё одна пауза — клиенты собирались с мыслями и духом, поскольку не каждому хватало решимости не просто прийти к частному детективу, но и сходу изложить свою проблему. Особенно этим отличались женщины.

Я не торопила, позволяя Эбигейл Сонг привыкнуть, и разглядывала её уже вблизи. Сумочка, которую она положила на колени, и в которую вцепилась почти паническим жестом, была довольно дорогой — застёжки и фурнитура серебряные, логотип известного бренда тщательно начищен, вот только «язычок» молнии — отломан. Ремешок с одной стороны держится на честном слове. На самой женщине украшений также было по минимуму, и тоже, преимущественно, серебро. Подобраны со вкусом, но довольно скромные. Костюм её, из добротной шерсти, также не отличался новизной — слегка устаревший крой наводил на мысль, что приобретался этот комплект лет пятнадцать назад. И, стоит отдать мадам Сонг должное, за эти года она не набрала лишнего веса, разве только одежда бралась «с запасом», но это сомнительно…

— Детектив, прошу вас, у меня пропал муж! — Эбигейл настолько внезапно прервала молчание, что я даже вздрогнула, выныривая из своих мыслей.

И нахмурилась.

Поиск пропавших людей, конечно, также входит в сферу моей деятельности, но…

— Миссис Сонг, а почему вы не обратились в полицию? — осторожно уточнила я.

— Я… — женщина начала было, но потупилась и замолкла, а затем выглянула на меня исподлобья, с обидой и горечью проговорив: — Я обращалась… Но у меня отказались даже принимать заявление!

Бессознательным движением она вцепилась в ремешок сумочки и принялась яростно тот теребить. Вот и ответ — как же он так размочалился.

— Вас что-то смущает в обстоятельствах исчезновения вашего мужа? — терпеливо уточнила я, доставая из кармана свой любимый «походный блокнот» и аккуратно занося туда полученные сведения — имя клиента, цель визита.

— Да! — оживилась Сонг, вновь поднимая на меня взгляд и даже чуть подавшись вперёд. — Понимаете, детектив, мне вас рекомендовала одна знакомая — Дженнифер Мейерс, может быть, вы помните…

Миссис Мейерс я, конечно же, помнила. Одна из самых распространённых категорий клиенток — как раз те, что стремятся выследить и наказать неверного мужа, с сопутствующим отсуживанием доли имущества. С одной стороны — таких дам довольно много и работать на них весьма выгодно, а с другой — такие дела и создают определённую репутацию «бабского детектива». Не говоря уже о том, что ковыряться в чужом личном и грязном белье совсем не то, что вызывает у меня бешеный восторг…

— Да, миссис Сонг, — кивнула я. — Помню. Вы также подозреваете, что ваш супруг вам изменяет?

Эбигейл неожиданно ярко зарделась и вновь отвела взгляд в сторону:

— Н-нет, что вы, детектив! Мой муж ни разу за все годы брака не посмотрел на других женщин…

Показалось, или в голосе скользнуло сожаление? Я заставила себя прикусить язык и не строить предположений слишком поспешно — в конце концов, некоторые женщины бывают мнительны и обидчивы.

— В таком случае, миссис Сонг, расскажите мне всё по порядку, — миролюбиво кивнула я, откинувшись на спинку своего кресла и приготовившись к излияниям.

— Эндрю пропал два дня назад, — после короткой паузы сказала Эбигейл. — Он собирался отправиться на встречу с друзьями, за город — это обычное явление, не думайте! — но в этот раз не позвонил мне по прибытии. Эндрю всегда отзванивался мне, заботился о моём душевном покое. После смерти мальчиков…

Миссис Сонг снова замолчала, но пальцы её, сжавшие ремешок сумочки так, что кожа заскрипела, были красноречивее слов. Миг поколебавшись, я встала и налила из графина воды — как раз на такой случай. Для более истеричных особ в ящике стола я держала бурбон.

Женщина с благодарностью приняла стакан и осушила тот буквально в несколько глотков:

— Спасибо, мисс Вудворт… — я заметила, как она скользнула взглядом по моим рукам, и мысленно усмехнулась — ну да, кольца нет.

— Итак, ваш супруг пропал два дня назад. Вы знаете, куда конкретно он поехал? «За город» довольно обтекаемо, — со всей доступной деликатностью я попыталась вернуть клиентку в нужное мне русло.

— Нет, к сожалению, — Сонг покачала головой. — Эндрю изначально дал мне понять, что есть вещи, в которые мне не стоит вмешиваться…

— Хорошо, — кивнула я. — Расскажите мне, чем занимался ваш муж?

— У Эндрю есть юридическая контора — «Сонг и сыновья», — с готовностью откликнулась Эбигейл.

— Всё ли в порядке было в последнее время в его делах? — задала я самый стандартный вопрос. — Может, ему кто-то угрожал?

— Нет! — испуганно помотала головой клиентка. — Я ни о чём подобном не слышала… Но мне кажется, что, если бы что-то угрожало его бизнесу — он забеспокоился бы, верно?

— Вам виднее, мэм, — я слегка пожала плечами.

— Я не думаю, что Эндрю кто-то угрожал, — слегка насупилась она. — У него довольно приличные клиенты и друзья. Он очень хороший специалист, мисс Вудворт! Ещё во времена учёбы в университете был самым умным…

— Вы так давно знакомы? — я выгнула бровь.

— Да… Эндрю старше меня на пять лет, но заприметил меня, первокурсницу, и… — Эбигейл вновь зарделась. — Я бы сказала, что он меня «присвоил», но это будет грубо. Просто и мне, и прочим стало ясно, что у Эндрю на меня серьёзные планы.

— Он был груб с вами? — уточнила я. — Угрожал, быть может?

На лице миссис Сонг отразилось изумление пополам с неприятием:

— Нет! Боже упаси, конечно же нет! Эндрю ни разу за всю жизнь не поднял на меня руки! Даже… — она осеклась, будто слова застряли в нее в горле, и бросила мимолётный взгляд на графин.

Я вновь наполнила её стакан:

— Продолжайте, миссис Сонг.

В этот раз воду она цедила мелкими глотками, крепко вцепившись в стакан заметно подрагивающими пальцами.

— Даже когда умер Томас, — закончила она фразу и, заметив мой вопросительный взгляд, продолжила: — Томас — наш первенец. Он погиб на Иводзиме, в сорок пятом. Это стало страшным ударом для всех нас… Ларри заболел в тот же год…

Негромкая речь превратилась в неразборчивую, и Эбигейл, пробормотав извинения, вытащила из сумочки платок, промокнув им блестящие от слёз глаза.

Значит, Томас погиб уже в самом конце Второй Мировой, в Японии. На излёте военного конфликта, можно сказать. Довольно трагично.

Я подумала, что, возможно, всё-таки стоит откупорить бурбон.

— Ларри — это ваш второй сын? — дождавшись судорожно кивка, я, поколебавшись, всё-таки спросила: — Что случилось с ним?

Миссис Сонг тихо шмыгнула носом и её красивое лицо на мгновение исказилось в гримасе неподдельного страдания, но она быстро взяла себя в руки.

— Ларри всегда был хрупким мальчиком… У него были слабые лёгкие от рождения, и, должно быть, местный климат, да ещё стресс от потери старшего брата, — она судорожно вздохнула и опустила взгляд. — Он очень любил Томаса, мой бедный малыш. Такой светлый ребёнок был, вы не представляете!

Я промолчала, усилием воли удержавшись от того, чтобы попросить Сонг не отвлекаться. Не то чтобы я была бездушным и чёрствым чудовищем — я видела, что женщина страдает неподдельно и искренне сочувствовала её горю, пускай и не могла его полноценно понять.

— Он умер через три года, — Эбигейл сама справилась с чувствами. — Воспаление лёгких. Это стало очень сильным ударом для нас с Эндрю… Особенно для Эндрю.

Значит, Ларри умер в сорок восьмом. Но почему тогда Сонг до сих пор носит траур? Семь лет — немалый срок… Почти любая печаль перемелется. Или это она от безнадёжности уже и своего мужа похоронить успела?

— Почему? — навострила я уши, бездумно протянув руку к портсигару, но вовремя поймала это движение и вопросительно уставилась на клиентку.

Я знала, что вентилятор работал плохо — всё никак руки не доходили починить его, и мне совсем не хотелось потерять клиента из-за удушья оного. Но мозг требовал дозу никотина, и кто я такая, чтобы ему отказывать?

Однако Сонг равнодушно махнула рукой и, вновь промокнув слёзы, тяжело вздохнула:

— Понимаете… я — женщина. Мать. Моё горе — объяснимо. А Эндрю… Полагаю, вы знаете, как трудно мужчинам даются эмоции. Особенно боль, — она сокрушённо покачала головой. — Эндрю замкнулся. Он… он начал пить. Страшно, по-чёрному. Молча. Я горевала о моих мальчиках, и в этом находила утешение, а Эндрю искал его на дне бутылки. И однажды… Однажды он просто исчез.

Я, успевшая вытащить сигарету и даже прикурить, замерла, приподняв брови:

— Простите, что? Вы хотите сказать, что он уже пропадал раньше?

Сонг невозмутимо кивнула:

— Да, через год после смерти Ларри, как раз в один из моментов ясности. Я, признаться, думала, что он взял себя в руки, но… Он отправился в Тибет, представляете? Позже он сказал, что ему нужен был покой и душевное равновесие.

Я глубоко затянулась, размышляя, что дело принимает довольно интересный оборот.

Дано: почти пасторальная картина. Муж, жена, двое детей. Но вот идиллия даёт трещину — война забирает старшего сына, а следом болезнь уносит и младшего. Мало что так ранит людей, как необходимость хоронить собственных детей. Стресс, алкоголизм… и поиски «просветления», или за чем там ещё люди уходят в далёкие от цивилизации места? Нестандартное решение, стоит признать. Интересный тип, этот Сонг…

Я проследила за тем, как ниточка сизого дыма лениво потянулась вверх, быстро растаяв в воздухе под медленным и мерным движением лопастей вентилятора.

Почему Тибет? Если Сонг воспылал жаждой духовности, почему не обратился к христианству? Если мне не изменяет память, Тибет — а, точнее, одна из гималайских вершин, Кайлас, является священным местом аж для четырёх восточных религий, но католицизм к ним, само собой, не относится.

— Итак. После года запоя ваш супруг внезапно отправляется в Тибет, — подытожила я, протянув руку в сторону, чтобы сбить пепел. — Когда он вернулся?

— Примерно через пару лет, — с готовностью откликнулась Эбигейл. — И, знаете, он совершенно изменился! Стал таким спокойным, сдержанным…

Вот! Снова отведённые в сторону глаза, снова этот печальный тон.

— Но что-то было не так, миссис Сонг. Что?

Она слегка прикусила нижнюю губу, теперь уже заметно избегая визуального контакта:

— Иногда мне казалось, что он… слишком сдержан. Будто чужой человек. Очень вежливый и обходительный, да, но совсем не тот Эндрю, которого я знала! У него всегда, знаете, был очень красивый и сильный голос. Эндрю так красиво говорил — заслушаешься. На выпускном он читал речь, и, клянусь, прослезились почти все! — Сонг бросила на меня быстрый взгляд. — А после возвращения он словно утратил некую искру. Понимаю, это звучит глупо…

— Нет, миссис Сонг, не звучит, — положив сигарету на край пепельницы, я продолжила делать заметки в блокноте. — Значит, изменился после своего продолжительного отсутствия. Он связывался с вами в эти два года?

— Было пару раз… Письма, очень скупые, в них он писал, что мне нужно быть сильной, — женщина слегка сморщила лоб, вспоминая.

— Да уж, очень полезная рекомендация, — не удержалась от сарказма я, но Эбигейл не рассердилась, а лишь кривовато улыбнулась в ответ. — А как вы, кстати, справлялись? Насколько я поняла, вы исполняли роль примерной хранительницы очага…

Некоторые женщины искренне гордились званием «домохозяйка», но в последние годы всё чаще мне доводилось сталкиваться с неприятием в его адрес, так что я приловчилась сглаживать углы.

Миссис Сонг, судя по всему, к этой роли относилась нейтрально, и мягко пожала плечами:

— У нас были сбережения, плюс, Тайлер очень помог мне тогда…

— Тайлер? — я посмотрела на Эбигейл исподлобья и успела заметить, как та чуть сильнее куснула губу.

— Тайлер Фергюс, он друг Эндрю, тоже со студенческих лет. Мистер Фергюс — адвокат, — осторожно и будто нехотя проговорила она.

А у меня в голове словно колокольчик звякнул — это имя я знала. Тайлер Фергюс, действительно, был адвокатом, причём довольно высокого уровня. Некоторые гонорары, по слухам, исчислялись десятками тысяч долларов. Если это, конечно, был тот самый Тайлер Фергюс, а не полный тёзка.

«Того самого» я знала, можно сказать, лично.

Ещё в период обучения выбила возможность посетить недельный курс лекций в Джорджтаунском университете, и эта неделя, без преувеличения, для моего юридического образования значила больше, чем целый семестр теории в родном юридическом колледже. Мистер Фергюс позволил нам, двадцати жадным до знания лбам, закопаться в настоящие практические дела, как это делалось в лучших и дорогущих частных школах…

Улыбчивый, обаятельный и очень живой. Громкий голос с прекрасной дикцией, скупая жестикуляция, привычка расхаживать перед кафедрой и заглядывать в глаза студентам.

Я сделала пометку — нанести визит мистеру Фергюсу, и слегка кивнула миссис Сонг, вновь затянувшись и деликатно выдохнув дым в сторону:

— Продолжайте, пожалуйста. Итак, ваш муж вернулся и?..

— Тайлер помог ему открыть контору — Эндрю до этого работал в частном порядке, я не очень хорошо в этом разбираюсь, извините, — Эбигейл покачнула головой. — Помогал с клиентами, вроде как…

— Вы знали кого-нибудь из постоянных? — уточнила я.

Клиентка задумалась, вновь наморщив лоб, а затем неуверенно пожала плечами:

— Я не лезла в дела мужа, но в последние пару лет к нам домой зачастил один тип — очень… неприятный, если честно, — она поёжилась слегка, словно мысли об этом «типе» причиняли ей беспокойство.

— Можете его описать? — я зажала сигарету в уголке губ, вновь взявшись за ручку.

— Довольно высокий — выше Эндрю на голову, наверное, — сосредоточенно принялась перечислять миссис Сонг. — Бородатый. Широкоплечий — прямо как-то ненормально, если честно. А ещё он всегда ходит в тёплом пальто, вне зависимости от времени года. И в шляпе. И я ни разу не видела, чтобы он снимал перчатки. А! ещё он пару раз упоминал какого-то общего знакомого, видимо, с совершенно невыговариваемой фамилией. Чех… Чекван… — она помотала головой. — Нет, не могу вспомнить. Что-то восточное.

Я задала ещё несколько наводящих вопросов и выяснила, что загадочный «бородач», помимо прочего, отличался также светобоязнью и всегда носил очки с затемнёнными стёклами. В совокупности со шляпой и означенной бородой это делало определение черт лица просто невозможным. Но вот образ целиком получался крайне колоритным и броским — если, конечно, борода не была накладной. Можно будет поискать через Роджерса…

— Что-то ещё, миссис Сонг? — я приглашающе повела рукой. — Любая мелочь может быть важна. Какие-нибудь ещё контакты?

— Ну-у… может, разве что, его помощник, — Эбигейл сморщила нос — заметно раздражённо. — Я не представляю, почему Эндрю держит его у себя.

— А что с ним не так? Как его зовут? — я прикурила следующую сигарету.

— М-м… Гилберт? Я не помню. Ужасный грубиян и хам, вот это точно могу сказать, — она хмыкнула, явно привычным жестом отбросив тёмный локон за спину — видимо, так у миссис Сонг выражалось неприятие. — Он в конторе обычно сидит, но проку от него никакого.

— Я поняла, мэм, — я покладисто склонила голову. — И последнее: где и когда вы последний раз видели вашего мужа?

— Два дня назад, утром, — Эбигейл поджала губы. — У нас дома. За ним приехал этот бородатый тип, Эндрю попрощался со мной, как обычно, и уехал. Если важно — было около одиннадцати утра.

Я уважительно приподняла бровь:

— Да, важно. Спасибо, миссис Сонг. Уехали на чём?

— Машина Эндрю стоит рядом с конторой, значит, наверное, у бородача был какой-то транспорт, — неуверенно предположила она. — Я не видела, извините.

— Жаль, но не страшно, — заключила я, закрыв блокнот и откинувшись на спинку кресла.

Повисла пауза, в которую я размышляла и наблюдала за лицом миссис Сонг, сейчас являющее собой причудливую маску надежды и опустошенности. Судя по всему, этот разговор дался ей нелегко.

Конечно, дело могло быть крайне тривиальным: Эндрю Сонг всё-таки изменял своей супруге и сейчас решил пуститься во все тяжкие. И отдыхает сейчас за городом, где-нибудь в Холмах, в одном из этих роскошных коттеджей, потягивает коктейль и наслаждается жизнью.

Но что-то мне подсказывало, что не всё так безмятежно и легко. Когда в деле смешиваются религия и юриспруденция — «просто» не бывает. Такая яркая смена личности, как описала её Эбигейл, обычно свойственна фанатикам, «переосмыслившим» бытие и прозревшим. Но в религиозной пропаганде, судя по всему, Сонг замечен не был. Интересно.

— Так вы поможете мне, детектив? — наконец тихо спросила Эбигейл, первой прервав молчание. — Я знаю, что нужно платить вперёд, и готова внести аванс хоть сейчас.

Даже так? Финансовый вопрос — это то, чего клиенты обычно старались избежать, несмотря на его очевидную неизбежность.

— Да, мэм. Я вам помогу, — не став заверять её в том, что-де можно считать, что супруг будет возвращён в кратчайшие сроки, я, тем не менее, ободряюще кивнула. — Линда предоставит вам договор оказания услуг, аванс также можете отдать ей.

— А вы… когда вы приступите к поискам Эндрю? — слегка стушевавшись, уточнила Эбигейл.

Я хмыкнула, а затем улыбнулась, стараясь делать это не слишком широко, чтобы несчастная женщина, не дай Боже, не решила, что я над ней издеваюсь, а то и вовсе — радуюсь её горю.

— Сейчас.

Глава 2

После непродолжительных размышлений, пока миссис Сонг заполняла договор, я предложила ей подвезти её домой, и она с удивлением согласилась. С моей же стороны это было не только жестом любезности — в первую очередь я посчитала разумным осмотреть личные вещи Эндрю, равно как и место, где его последний раз видела живым супруга.

Чета Сонгов обитала в Хиллсе, районе с престижной застройкой для крайне зажиточных горожан. О некоторой «условности» их достатка говорило то, что дом, в котором они жили, находился почти на самой границе Хиллса и рабочего центра. Добираться туда было не самой простой задачей, и только к часу дня я припарковалась на гостевой стоянке перед шикарным особняком в федеральном стиле.

Сам дом, тем не менее, впечатлял. Двухэтажный, выполненный из тёмно-красного кирпича, с парочкой нелепых греческих колонн по бокам от массивной двери и лепной аркой над входом. По углам скатной крыши высились четыре массивных печных трубы, над двумя из которых даже, к моему удивлению, курился белый дымок. Впрочем, я легко представила горящий камин и горничную, следящую за ним. Такие дома предполагали большие помещения и тяжеловесную мрачную роскошь интерьеров…

Подозрения меня не обманули — просторный холл встретил нас холодной и гулкой тишиной и темнотой. Все окна оказались зашторены тяжёлыми тёмными портьерами.

— Прошу за мной, — миссис Сонг направилась в сторону изящно выгнутой широкой лестницы, ведущей на второй этаж, на ходу избавляясь от перчаток.

— Благодарю, — пробормотала я,оглядываясь по сторонам, не в силах избавиться от ощущения, что за мной кто-то следит.

Украшений здесь было не слишком много, и все вазы, статуэтки и драпировки оказались подобраны весьма стильно, и я задалась вопросом: Сонги приглашали дизайнера, или всё это — образчик вкуса Эбигейл? Почему-то представить пропавшего главу семейства, выбирающего из каталога всякие побрякушки я не могла.

— Здесь, детектив, — на втором этаже хозяйка остановилась перед массивной дубовой дверью. — Кабинет Эндрю. Следующая дверь по коридору — его спальня…

— Его спальня? — уточнила я. — Вы спали раздельно?

Не то чтобы это было чем-то из ряда вон выходящим, но такие нюансы многое могли сказать о «климате в семье». Вот и сейчас, увидев, как немного печально улыбнулась Эбигейл, я поняла, что с этим были проблемы…

— Да, детектив. После того, как Эндрю вернулся из той злополучной поездки, он выразил желание занять гостевую комнату, чтобы… — женщина слегка нахмурилась, вспоминая. — Чтобы, как он сказал — не обременять меня своим присутствием.

Я с трудом удержалась от грубого присвистывания, но вот поползшую вверх бровь спрятать оказалось сложнее. Миссис Сонг если и заметила это — предпочла не подавать виду, и небрежно указала на одну из дверей — третью по счёту, — на противоположной стороне коридора:

— Если что-то потребуется — я буду в гостиной. Полагаю, вы не хотите, чтобы я путалась у вас под ногами во время поисков?

Я нахмурилась, поскольку настолько откровенное принижение себя начинало раздражать.

— Вообще-то, миссис Сонг, напротив — я хотела бы, чтобы вы присутствовали при досмотре вещей вашего супруга. Я уверена, что вы сможете многое рассказать мне из того, что не может знать никто посторонний.

На красивом лице отразилось лёгкое удивление, словно Эбигейл вообще не верила в то, что может быть кому-то в чём-то полезной, и после недолгого колебания она с готовностью кивнула:

— Как скажете, детектив. В таком случае — желаете начать с кабинета или спальни? Хотя, признаться, я не уверена, что в спальне может быть что-то интересное — Эндрю был строгим апологетом чистоты и порядка, и настаивал на тщательной уборке минимум трижды в неделю, — Сонг незаметно вздохнула, и мне подумалось, что, вполне возможно, у них слуг не было, и домашние дела легли на плечи домохозяйки.

Тоже ничего удивительного, если вдуматься — и забыть на секунду о габаритах помещения.

— Тогда давайте начнём с кабинета, — несколько поспешно кивнула я, подавив непрошенные мысли о том бардаке, который творился в моём собственном жилище.

Ну, то есть, я-то считала, что у меня там царит идеальный порядок и чистота… Но всё-таки есть разница между уборкой раз в месяц, и наведением блеска через день.

Все поверхности кабинета, которые могли быть отполированы и сиять — были отполированы и сияли. Надежды на то, что здесь остались какие-нибудь улики, не было никакой — после последней уборки в кабинет явно никто не заходил.

Убранство же, на удивление, оказалось довольно скромным, и, можно сказать, утилитарным. Простой письменный стол, кресло, стеллажи для книг — все выполнено из темного дерева, лакированного до состояния стекла.

Книги здесь, между прочим, наличествовали — очень много трудов по праву, некоторые даже были мне знакомы. Значительно меньше художественной литературы — преимущественно классика. Несколько сборников поэзии. У части книг были настолько вычурные и богато украшенные обложки, что становилось ясно — это «подарки».

Вытащив наугад несколько книг и бегло их пролистав, я поняла, что их, безусловно, читали, но делали это довольно аккуратно. Судя по всему, Сонг был не из тех, кто заламывает края страниц или оставляет жирные отпечатки на бумаге. Пометки он также не делал, даже в специализированных изданиях — чем, признаться, грешила порой я.

На столе, кроме набора писчих принадлежностей и простого пластикового телефона ничего не было, вообще. Ни фотографий, ни бумаг, ни, тем более, мусора или следов позднего ужина, к примеру.

За спинкой кресла, зажатый двумя стеллажами, пристроился крупный — где-то по середину груди высотой — сейф, очень и очень солидно выглядящий. Черная матовая краска контрастировала с медной круглой ручкой для ввода числовой комбинации. Попытка повернуть лимб, приложив ухо к поверхности, ничего не дала — серия еле слышных щелчков механизма показала, что замок в сейфе новый, и взломать его с помощью стетоскопа и острого слуха не выйдет.

— Вы знаете комбинацию? — спросила я у Эбигейл, которая всё это время стояла тихо, словно мышка, у края стола и наблюдала за мной.

— Нет, — покачала та головой. — Эндрю никогда не открывал сейф в моём присутствии, да и в целом — был не слишком рад моему нахождению здесь.

— Почему? — я присела у стола, выдвинув один из ящиков наугад, и к, вящей своей досаде, обнаруживая там пустоту.

— Из заботы обо мне. Он не хотел, чтобы у меня болела голова, — настолько нейтральным и ровным тоном ответила мне миссис Сонг, что без особого труда я различила в нём скрытое недовольство.

— Вы склонны к мигреням? — уточнила я, для очистки совести проверяя оставшиеся ящики — с тем же успехом.

— Иногда, — пожала плечами Эбигейл. — Эндрю считал, что это из-за умственного напряжения, и… — она беспомощно повела ладонью, охватив жестом пространство кабинета. — В общем, здесь я могла только убираться.

— А почему тут так мало вещей? — задала я мучивший меня вопрос.

— О, Эндрю очень много времени проводил на работе, на самом деле, — в голосе Сонг прорезалась нотка облегчения — словно она рада была наконец-то ответить что-то кроме «не знаю». — Здесь он, преимущественно, читал по вечерам. Изредка звонил кому-то. Но он очень строго следовал собственному принципу «не тащить работу на дом».

— Не похоже, чтобы это помогало ему больше проводить времени с вами, да? — невесело усмехнулась я.

Женщина отзеркалила мою улыбку и ненавязчиво посмотрела в сторону выхода:

— Мы можем перейти в другую комнату, детектив?

Я же, вновь бросив мельком взгляд на сейф, внезапно задумалась: Сонг, во всей своей маниакальной одержимости работой и отстранённости от семьи, всё же, по словам жены, питал к ней любовь. Так может…

— Скажите, миссис Сонг, а когда у вас день рождения? — поинтересовалась я, подходя к сейфу.

— Что? — стушевалась она, явно не ожидав вопроса, но довольно быстро взяла себя в руки. — То есть… Пятое января.

— Год? — нетерпеливо уточнила я, вновь взявшись за лимб.

— Тысяча девятьсот восьмой, — чуть нервозно откликнулась Эбигейл, и я в который раз позавидовала тому, что в свои сорок семь эта женщина выглядит столь молодо.

Увы, мои чаяния не оправдались — в какой бы вариации я не выставляла дату рождения миссис Сонг, ригель замка так и остался заблокированным. Не помогли также даты рождения самого Сонга и его сыновей. Как и даты их смерти, которые я, вызвав очередной приступ хандры, уточнила у Эбигэйл. От отчаяния я даже проверила дату возвращения Сонга из Тибета — рождение новой жизни? — но и это не подошло.

Решив, что могу провозиться с догадками очень долго, а времени у меня — всё меньше и меньше, я оставила сейф в покое. Вернусь к нему, когда соберу чуть больше данных о «пациенте».

Увы, как и предсказывала Эбигейл — в спальне мистера Сонга также не нашлось ничего примечательного, кроме, разве что, старого блокнота в прикроватной тумбочке.

В блокноте же обнаружились стихи.

Я никогда не считала себя знатоком поэзии, но вынуждена была признать, что творения Сонга стоили внимания. Он не стеснялся экспериментировать с ритмом и размерностью, а выбранные им темы варьировались от глубоко философских вопросов бытия, до «банальных» любовных сонетов.

Последнее стихотворение датировалось октябрём сорок седьмого года, и было посвящено, как ни странно, стихии грозы.

Немного поразмыслив, я решила отдать этот блокнот миссис Сонг. Судя по несколько удивлённому выражению на лице, она его прежде не видела.

Комнаты самой Эбигейл я также тщательно осмотрела, как и гостиную, но ничего предосудительного или подозрительного найти также не смогла. Очень чисто. Все шляпки — в своих коробках, косметика — убрана в ящички трюмо, в комоде все вещи сложены аккуратными стопками…

«Это же просто невозможно…» — с затаённым внутренним содроганием подумалось мне.

Видимо, из таких аккуратистов и получаются в итоге тихие маньяки. Эбигейл не возразила ни разу, даже когда я сунулась в отделение с нижним бельём, только вежливо и сдержанно комментировала мои «находки». В целом, всё её поведение словно говорило: «вот, смотрите, мне скрывать нечего!». Это могло бы выглядеть подозрительно, если б, чёрт возьми, она не была моим нанимателем.

— Что ж, миссис Сонг, — заключила я, стоя у дверей. — Благодарю за содействие.

— Не за что, детектив, — кивнула она. — Я готова помочь вам всем, чем смогу, и… Вы ведь скажете мне, когда узнаете что-то об Эндрю?

Мне понравилось это «когда» — вера клиента в меня всегда была крайне воодушевляющим моментом. Я сдержанно улыбнулась в ответ на её вопросительный взгляд:

— Разумеется. Обязательно буду держать вас в курсе расследования.

После чего, раскланявшись, вышла под нескончаемый сумеречный весенний дождь.

У Сонгов я провела по меньшей мере часа три, и теперь намеревалась посетить место, где Эндрю по-настоящему, судя по всему, проводил всё своё время, и, очевидно, жил.

Его работу.

* * *

Контора «Сонг и сыновья» располагалась в Эджвуде, довольно тихой, но крайне презентабельной его части. Мне удалось добраться туда за какой-то час.

Неплохая всё-таки улочка. Тихая, чистая, не слишком протяжённая и без жилых домов. Все одно- и двухэтажные строения, что располагались здесь, судя по всему, были отданы или конторам типа Сонга, или под магазины, или под офисы других организаций. Множество вывесок, соперничающих друг с другом в стиле и вычурности, строгие окна со шторами-жалюзи перемежались роскошными стеклянными витринами, оформленными в соответствии с демонстрируемым товаром.

По старой привычке я припарковалась за три дома от нужного, как раз напротив одной из таких витрин, принадлежащей симпатичному ювелирному магазину. За стеклом, украшенным завитками золотой краски, на белых подушечках и манекенах были выставлены довольно вычурные, на мой взгляд, украшения. Крупные камни, слишком аляповатый стиль… Впрочем, не то, чтобы я могла претендовать на понимание высокой моды.

Я глубоко вздохнула, крепко сжав руль, и, поколебавшись ещё мгновение, всё-таки вышла из машины. Мне нужна была информация о деятельности Сонга, поскольку пока что складывалась довольно очевидная картина похищения конкурентами, или же недовольными клиентами.

Проблема заключалась в том, что для выяснения подробностей я должна была попасть непосредственно в кабинет Сонга, а вот на это уже нужен ордер. И, конечно, я могла бы съездить к Роджерсу в участок, привезти ему «звенящий пакет» и подавить на жалость, но это заняло бы много времени — уж я-то знаю не понаслышке всю процедуру… К тому же, владение и использование ордера мною было абсолютно противозаконным действием. Но мне уже не раз доводилось «заигрывать» с законодательством и иногда даже немножечко заходить за грань дозволенного — что было довольно просто для меня, прекрасно ориентирующейся в этом самом законе.

Оставался вариант «морда кирпичом».

На самом деле, это срабатывало удивительно часто. Люди склонны тушеваться и идти на поводу у того, кто знает — или уверенно делает вид, что знает, — что делает. К тому же, несмотря на все усилия Дэнни, а, может даже, где-то и благодаря им, репутация «бабы-детектива» порой играла мне на руку. Кого-то это забавляло, кто-то мне сопереживал, кто-то подчёркнуто вёл себя так, будто ему без разницы — болтается у меня в штанах что-то, или нет.

В любом случае, попытать счастья стоило. В конце концов, работники Сонга явно должны быть заинтересованы в возвращении своего работодателя, хотя разводить панику и спекулировать «похищением» мистера Сонга я планировала в последнюю очередь, если только не останется других вариантов.

Аккуратно огибая лужи, я перешла на другую сторону дороги, и вскоре оказалась перед нужной мне дверью, над которой висела массивная и добротная вывеска «Сонг и сыновья». Как раз чёрная, с золотыми витиеватыми буквами и вензелями по контуру. Линда была бы в восторге, наверное.

Выглядело это, на мой взгляд, исключительно помпезно и, в равной степени, траурно, сразу же наводя на мысли о ритуальных услугах.

Напротив дверей, на узком парковочном месте, стоял роскошный «кадиллак» семьдесят пятой серии. Дорогое авто, престижное… Возможно, именно о нём и упоминала миссис Сонг, когда сказала, что машина её супруга осталась припаркована у работы.

За стеклом маячила неприветливая табличка «Закрыто». Само собой, не от руки написанная, а из крепкого пластика с глянцево блестящими выдавленными буквами. Недешёвая.

Я опустила взгляд на наручные часы и тихо хмыкнула — пять-тридцать пять. Стоило узнать часы работы раньше, хотя-я…

На окнах конторы были закрыты жалюзи, но сквозь стекло двери я отчётливо видела свет настольной лампы в глубине помещения. Значит, кто-то из работников остался. Возможно, тот самый Гилберт, о котором говорила Эбигейл? Впрочем, мне и секретарша бы подошла. Или охранник.

Решительно взявшись за ручку, мокрый металл которой неприятно охолодил пальцы, я потянула дверь на себя, и та спокойно подалась навстречу, под аккомпанемент мелодичного колокольчика. Конечно, куда же без этого.

Может и себе такой повесить? Хотя я с ума сойду с беготнёй Линды вверх-вниз, и этим постоянным трезвоном.

— Добрый вечер, — поздоровалась я с темнотой, посетовав на то, что не додумалась прикрыть глаза, входя внутрь — чтобы не так сильно ослепнуть.

— И вам того же, — из полумрака раздался развязный баритон, в котором отчётливо слышались насмешливые нотки.

Интересно, это манера такая, или обладателя голоса что-то действительно рассмешило?

Я моргнула несколько раз, чтобы быстрее адаптироваться к освещению, в чём мне немало способствовала лампа, прикрытая зелёным пластиковым абажуром — сестра-близнец той, что стояла у меня на столе.

Слева от входа, за небольшим, буквально по пояс высотой, заграждением, располагалось шесть столов, на которых стояли пишущие машинки — надёжные «ремингтоны», аккуратными стопками лежали какие-то бумаги, папки и канцелярские принадлежности. Видимо, здесь работали подчинённые Сонга.

А прямо передо мной, поперёк прохода, ведущего к неприметной двери в противоположной стене, стоял стол, лампа на котором была включена, и из-за которого за мной наблюдал мужчина.

Белый, тёмные волосы, светлые глаза под немного нависающими густыми бровями. Молодой, не старше тридцати явно, хорошо сложен… Даже слишком хорошо для клерка из юридической конторы — разве только он охранник. Но где тогда оружие? Рубашка с небрежно закатанными рукавами открывает крепкие предплечья, а вот плечи, напротив, обтягивает довольно тесно, что ещё подчёркивается щеголеватыми подтяжками.

Но это не так интересно, как его руки. Точнее, одна рука — правая, которую светлоглазый тип убрал под стол, видимо, когда я зашла, и продолжал там удерживать. Я расценила это как ответ на мой мысленный вопрос про оружие, и взяла на заметку.

В левой же он чинно держал книгу — в твёрдом переплёте, не дешёвое бульварное чтиво, но, судя по оформлению — что-то художественное и, увы, на итальянском, которого я не знала. Судя по всему, я своим визитом прервала процесс поглощения духовной пищи — тогда как его коллеги удалились за пищей материальной.

— Я могу вам чем-то помочь, мэм? — вновь подал голос предмет моего пристального разглядывания.

— Да, — кивнула я, продолжая с невозмутимым видом смотреть по сторонам, будто бы таблички на дверях не существовало. — Не возражаете, если я сниму пальто? Успело промокнуть — просто отвратительная погода нынче.

— Как всегда в это время года, — покладисто отозвался он, глядя как я довольно по-свойски избавляюсь от промокшей верхней одежды. — Но что-то мне подсказывает, что вы не просохнуть сюда зашли — хотя, пожалуй, я был бы только рад.

Говоря это, мужчина всё же вытащил руку из-под стола, но тут же взял ручку, лежащую рядом с амбарной тетрадью, куда, видимо, вносились данные о посетителях. Я уже решила, что он захочет вписать туда и моё имя, как вдруг его пальцы, удерживающие писчую принадлежность, пришли в движение, и оно мне совершенно не понравилось. Был в нём некий паттерн, напоминающий мне о чём-то плохом, но более внятно я объяснить себе эту неприязнь пока не могла, и, моргнув, перевела взгляд на его лицо:

— Моё имя — Долорес Вудворт. Я…

— Частный детектив, — бесцеремонно перебил он меня, с негромким хлопком закрывая книгу и откладывая ту на стол перед собой, зачем-то бросив поверх обложки очень красивую кожаную закладку с причудливым золотистым тиснением.

Очень странное использование закладки. И очень странный атрибут, почему-то совершенно не вяжущийся с внешностью этого парня.

Просвещённого парня, чтоб ему. Интересно, к добру ли эта осведомлённость?

— А что, наслышаны? — нахально поинтересовалась я, ещё раз небрежно скользнув взглядом по окружающим предметам, и…

И почти сразу же наткнулась на тот самый злополучный номер «Таймс», лежащий на тумбочке рядом с его столом.

«Дэнни, ну какая же ты мразь, а…»

Мужчина, проследив мой взгляд, неожиданно широко, но беззлобно улыбнулся:

— Наслышан, начитан… всего понемногу. Вы достаточно известная личность, мадам детектив, хотите этого, или нет.

В длинной фразе я наконец расслышала очень лёгкий итальянский акцент, но во внешности не было и намёка на южную кровь.

— В жизни вы привлекательнее, чем на некоторых снимках, — добавил он внезапно.

Тут уже я не смогла удержаться от ухмылки:

— Торшер выглядит привлекательнее, чем я на некоторых снимках, но сочту вашу ремарку за комплимент. И теперь, после обмена светскими любезностями, быть может, вы представитесь?

Только сейчас он изволил встать, несколько драматично хлопнув себя по лбу, и, ловко перебросив ручку из правой руки в левую, протянул мне ладонь:

— Филипп Гилмур, мэм. К вашим услугам.

«Надо же, о манерах вспомнил…» — мысленно буркнула я, но руку конечно же пожала.

Горячая и сухая. И рукопожатие крепкое. А на ладони — очень характерные набитые мозоли под указательным и большим пальцами. Знакомые мозоли. Такие никогда не заработаешь, перекладывая бумажки в кабинете. Заодно успела разглядеть в расстёгнутом вороте рубашки две цепочки: одну тонкую золотую, и вторую, набранную из характерных металлических шариков. Армейский жетон? Любопытно.

— И вы, мистер Гилмур?.. — я сделала нарочито-вопросительную паузу.

— Я помощник мистера Сонга, — Филипп вновь широко улыбнулся, и у меня возникло подозрение, что он отметил мою чрезмерную внимательность. — И, прошу вас, зовите меня Фил.

«Фил? Полегче, парень, мы на брудершафт не пили, чтобы допускать такую фамильярность!»

Внутри меня вскипело лёгкое раздражение, но внешне я не подала виду, безмятежно кивнув:

— Хорошо, Фил. Должно быть, миссис Сонг что-то перепутала — она сказала, что помощника зовут Гилберт.

«Или как-то так — она не помнила наверняка!» — добавила я про себя мысленно, но мне было интересно — как среагирует этот тип на упоминание супруги своего начальника.

Поморщился — досадливо и раздражённо. Ручка дёрнулась, словно живое существо, и от лёгкого движения кисти скрылась в ладони… обратным хватом. Вот что мне это напомнило! Забавы с метательным ножом!

Мне стало несколько не по себе.

— Эта курица вечно забывает, как меня зовут, — проворчал тем временем Фил, вызвав у меня новый всплеск удивления — экий храбрец!

— Вы с ней конфликтуете? — машинально уточнила я, на что Гилмур бросил на меня острый взгляд исподлобья — и я заодно поняла, что глаза у него не просто светлые, а с отчётливой прозеленью.

— Это допрос, мадам детектив? — слегка изменилась тональность голоса, становясь ещё чуть ниже, на самой границе угрозы.

— Нет, что вы, — как можно дружелюбнее улыбнулась я в ответ. — Коль скоро вы так много знаете обо мне — вам должно быть известно и то, что у меня нет права вести допрос. Все разговоры исключительно на добровольных началах, так что, если не хотите — можете не отвечать.

Мужчина помолчал какое-то время, пристально разглядывая меня, а затем снова улыбнулся, будто ничего и не было, и сел за стол, крайне вальяжно откинувшись на спинку кресла — дорогого и весьма удобного, не чета тому, что стояло в моём кабинете.

— Никаких конфликтов, мадам детектив. Обычная неприязнь к недалёким людям. Миссис Сонг слишком привыкла к тому, что перед ней стелются и лебезят, и любое отношение, отличное от подобного, считает хамством.

Я мысленно примерила упомянутое самодурство к Эбигейл, размышляя над тем, что у меня сложилось противоположное впечатление об этой женщине. Но и Гилмуру мне врать, вроде как, незачем. Однако он мог и заблуждаться, выдавая собственную неприязнь за черту характера миссис Сонг.

— Что ж, буду иметь в виду, Фил, — я кивнула ему, после чего обернулась к общей части зала, в сторону пустующих рабочих столов и спросила. — Сегодня все вышли на работу?

— Кроме мистера Сонга — да. Но Эндрю сейчас отбыл по делам, так что…

Это резануло ухо, и я вновь слегка напряглась:

— Вы зовёте своего начальника по имени? Здесь так принято? — быть может чуточку резковато и «в лоб» спросила я, и мысленно довольно усмехнулась, отметив, как снова скривился Гилмур.

— Оговорился, — буркнул он, досадливо отведя взгляд в сторону, а затем неожиданно улыбнулся как ни в чём не бывало, глядя на меня снизу-вверх:

— Курите, мадам детектив? — мягко поинтересовался он, вытаскивая из ящика стола пачку довольно дорогих сигарет и приглашающе протягивая мне.

Я чертыхнулась про себя, посетовав на то, как он элегантно ускользнул, и, отрывисто кивнув, вытащила одну из предложенных сигарет и, зажав её во рту, похлопала себя по карманам, вспоминая — в котором из них моя зажигалка.

Перед лицом вспыхнул язычок пламени — в руке привставшего Фила, как у фокусника, появилась бензиновая «Зиппо», и мне ничего не оставалось, кроме как прикурить.

Гилмур повторил мои действия, и, заглянув под стол с другой стороны — не там, где скрывалась рука, — вытащил тяжёлую хрустальную пепельницу, поставив ту между нами.

— Что вы хотите узнать? — деловито поинтересовался он, садясь теперь на край стола в пол-оборота ко мне, и довольно глубоко затянулся.

Я помедлила, также сделав затяжку и отмечая лёгкую сладковатость на кончике языка — интересная марка, надо будет тоже такую взять.

— Миссис Сонг полагает, что её супруг пропал, — осторожно начала я, наблюдая за выражением лица Фила. — Два дня назад. Полагаю, именно тогда он «отбыл по делам»?

Мужчина озадаченно нахмурился и кивнул, деликатно выдохнув дым в сторону:

— Да. Это было в расписании мистера Сонга. Он часто отлучается подобным образом — пару раз в месяц, — он пожал плечами. — С чего миссис Сонг взяла, что Эндрю пропал?

Я отметила повторную оговорку, но не стала заострять на этом внимание:

— Он не позвонил ей, когда добрался на место. Насколько это характерно для мистера Сонга?

Фил отрицательно качнул головой:

— Совсем не характерно. Он из тех людей, знаете, — сигарета в его руке прочертила алым кончиком витиеватый след в воздухе, — у которых есть привычки.

Последнее слово он выделил особенно, и я кивнула:

— Значит, мистер Сонг — обязательная личность. У вас есть сведения о том, куда он направился?

По лицу Гилмура скользнула тень досады:

— Увы, нет. Я был посвящён не во все дела Эндрю. Точнее, от некоторых мне было недвусмысленно велено держаться подальше, — он криво усмехнулся.

— Понимаю, — я помолчала какое-то время, борясь с желанием начать курить нервно и быстро — слишком хороший табак, чтобы его так растрачивать. — Скажите, а вы не видели здесь такого странного типа?..

Я в общих чертах описала того здорового бородача и несколько ободрилась, когда Филипп утвердительно кивнул:

— Да, он захаживает сюда иногда. Что-то приносит мистеру Сонгу — я не знаю, что. Они говорят в кабинете, — он ткнул большим пальцем в сторону двери, располагающейся справа от входа, над которой висела табличка «Э. Сонг. Юрисконсульт».

Крайне соблазнительный жест, между прочим. Очень хотелось мне оказаться в том кабинете вот прямо сейчас.

— Понятно, — усилием воли я заставила себя вновь посмотреть на Гилмура и успела поймать лёгкую однобокую ухмылку.

«Ах ты скотина…»

— Что ж, в таком случае — стандартный вопрос, Фил, — я докурила и воспользовалась пепельницей по назначению, погасив о её дно окурок. — Кто-нибудь угрожал мистеру Сонгу в последнее время и в целом?

— Разумеется, — негромко фыркнул он. — Клиенты иногда бывают недовольны и любят потрясти звучными именами, грозя разрушить дело Эндрю, но, уверяю вас, «Сонг и сыновья» переживут не одно такое потрясение.

— Почему? — признаться, я несколько опешила от такой отповеди.

— Потому что количество благодарных клиентов, обязанных Сонгу своим благополучием и благосостоянием — сильно выше, чем разочарованных, — Фил пожал плечами.

— Не нужно «много», Фил, — погрозила я пальцем, давая понять, что ловить меня на таком глупо. — Достаточно одного, но хорошо замотивированного.

— В таком случае — нет, мадам детектив, — мужчина невозмутимо посмотрел на меня. — Ему никто не угрожал в последнее время.

Я раздражённо поджала губы, отвернувшись от него, и снова окинув взглядом помещение.

— А работники? Может, у него были с кем-то особые отношения?

— В этом курятнике? — непочтительно фыркнул Гилмур. — Нет.

— На стороне? — предположила я.

— Нет, насколько мне известно, — вновь отрицательное мотание головой.

Да что ты будешь делать!

Я вновь посмотрела на кабинет, а затем придала лицу скорбно-разочарованное выражение:

— Что ж… Досадно, но объяснимо. Полагаю, больше информации я могла бы найти среди личных вещей мистер Сонга — миссис Сонг сказала, что он здесь практически жил, — но… — я печально развела руками.

— Но у вас нет ордера… А даже если бы и был — вам бы он не помог, — с толикой лёгкого превосходства закончил мою фразу Гилмур.

— Вы правы, Фил, — отведя взгляд в сторону, я в задумчивости побарабанила пальцами по столешнице. — Выходит, стоит обратиться в полицию, нагнать сюда «значков» с соответствующими полномочиями…

Искоса я отметила, как мужчина скривился, словно от зубной боли, и довольно усмехнулась:

— Но можно это решить и полюбовно. Да, Фил?

Тот сощурился, беззвучно пожевав губами, словно проглотил ругательство, но в глазах его мелькнуло нечто, похожее на уважение.

— Ладно. Но, без обид, детектив — под моим надзором. Идёт? — спросил он, подбросил ручку и ловко её поймав, вернул в стаканчик с писчими принадлежностями. — У вас есть примерно час, прежде чем мне придётся закрыть контору и отбыть… по делам.

«Ха! Выкуси!»

— Разумеется, — я кивнула с достоинством, и любезным жестом указала на дверь. — После вас.

Филипп пробормотал что-то подозрительное похожее на «шельма!», но слишком тихо, чтобы на это имело смысл реагировать. После чего вытащил из кармана кольцо с единственным ключом, и, наконец-то, впустил меня внутрь кабинета Сонга.

За дверью с большим молочно-мутным стеклом расположилась комната, едва уступающая по размеру «рабочему» пространству.

Тон кабинету задавал огромный деревянный стол того типа, который любили многие бизнесмены, пытающиеся казаться очень важными и очень состоятельными. Этот факт был весьма двояким: с одной стороны он мог характеризовать самого Сонга, а с другой — лишь его желание соответствовать ожиданиям клиентуры. За столом громоздилось тяжелое кожаное кресло, роскошное, если не считать нескольких неявных потертостей тут и там и ненавязчивого чехла на сиденье. За спинкой кресла располагалось окно, закрытое плотными портьерами. По расположению дома было понятно, что окно это выходит в переулок, заметно менее презентабельный, чем улица, и толку от него немного — разве что использовать его, как запасной выход… Хотя, судя по присохшей в уголках рамы краске, это окно не открывали никогда.

Я прошлась по помещению, медленно поворачивая голову из стороны в сторону, во многом полагаясь на любимое мной периферическое зрение. Всякие важные мелочи, царапины, оброненные улики и всякие подозрительные тени, как правило, оказывались замечены именно таким образом.

В кабинете так же нашлись сейф, несколько стеллажей красного дерева для книг, между которыми на стене висел календарь на год с множеством пометок красным карандашом, и ряд металлических картотечных шкафов с ящиками, выделявшийся на фоне общей помпезности серой, местами облупившейся на углах, краской.

Остановившись перед календарём, я нахмурилась. Сходу в глаза бросился определённый паттерн отметок, которому явно следовал Сонг: через каждые две недели пятницы и субботы были обведены рамками, но подписей не имели.

Произведя в уме нехитрые вычисления, я поняла, что пропал он как раз-таки в пятницу, седьмого апреля. И этот день, что характерно, также был обрамлён в календаре. А вот суббота — нет.

— Дайте угадаю, — покосилась я в сторону маячившего поодаль Гилмура. — С загородными друзьями Сонг встречался ближе к выходным, да?

— А? — мужчина подошёл поближе, посмотрев мне через плечо, и неожиданно криво усмехнулся. — Ах, это. Да, можно и так сказать.

— Можно? — переспросила я, пристально посмотрев ему в глаза. — А поподробнее?

Филипп помолчал какое-то время, а затем, поморщившись, развёл руками:

— Это график свиданий миссис Сонг с её любовником, Фергюсом.

Я моргнула, в первое мгновение решив, что ослышалась. После этого присмотрелась к Филу внимательнее, чтобы понять — не шутит ли.

— Вы сейчас серьёзно? — уточнила я на всякий случай.

— Абсолютно, мадам детектив, — с каменным лицом кивнул он. — У Сонга есть пунктик на планировании всего — кроме, пожалуй, семьи. И, насколько я понял, обнаружив перемены в отношениях своей супруги и своего друга, он решил ничего не менять. Даже, как видите, организовал им возможность для встреч.

Я помассировала переносицу, этой нехитрой манипуляцией пытаясь уложить в голове новые полученные сведения. Чертовски важные, между прочим, сведения! Кое-что они проясняли, в том числе и в отношении поведения Эбигейл — эти её взгляды и вздохи… Но, увы, вносили они намного больше сумятицы.

— То есть, несколько лет Эндрю Сонг, помимо встреч с клиентами и их представителями, планировал адюльтеры своей жены, — медленно проговорила я, постучав ногтем по одной из «пустых» ячеек.

— Да. Иногда он звонил ей прямо из своего кабинета, говоря, что уезжает к друзьям, и оставался работать на все выходные, зная, что «милая Эбби» тут же наберёт своего ухажёра, и тот прискачет к ним домой, — Фил говорил это всё уже без намёка на улыбку — только с каким-то сдержанным… отвращением?

— Осуждаете? — небрежно поинтересовалась я.

— Есть немного, — спокойно пожал он плечами. — Это не мужское поведение.

С этим я поспорить не могла — тактика, выбранная Сонгом, была, мягко говоря, нестандартной. Почему Сонг, зная об интрижке своей жены, не развёлся? Почему продолжал вести дела с Фергюсом — как ни в чём не бывало?

— Давно вы об этом знаете? — я повернулась к Филиппу.

— Где-то пару лет, как, собственно, устроился сюда помощником, — он спокойно смотрел в ответ, не пытаясь отвести взгляд.

Я задумалась, бессознательно сунув руку в карман брюк и вытащив оттуда портсигар, но не стала доставать сигарету — просто вертела в руках.

Вода точит камень, и какую бы «удобную» модель поведения для себя Эндрю Сонг не выбрал — подсознание вполне могло подгадать момент для своеобразной подставы, и эта бомба замедленного действия могла взорваться сейчас. Попрощался с женой, как обычно, выехал куда-то в укромное место, и там пустил себе пулю в висок. Вполне рабочий сценарий.

И судя по тому, как забеспокоилась Эбигейл — она тоже подозревала что-то такое. Ощущала свою вину? Как забавно, однако… Я-то изначально предположила, что это Сонг сбежал к любовнице, а всё оборачивается совсем иным образом.

— Значит, можно предположить, что минимум два года Сонг провёл в достаточно серьёзном нервном напряжении. Подобное явление, — я кивком указала на календарь, — нормой назвать нельзя, тут вы правы. Скажите, он не проявлял склонности к депрессиям? Может, суицид?

Гилмур, всё это время неприкрыто пялившийся на меня, быстро моргнул и, подняв руку, растерянно почесал загривок.

— Сложно сказать, мадам детектив, — я уловила в низком голосе лёгкую озадаченность. — Я бы назвал Эндрю депрессивным мужиком, но вот самоубийство… Нет, мне так не кажется.

— Ладно, — его слова меня не особо убедили, но не потому, что я подозревала Фила во лжи, а потому что у меня не было причин доверять его способностям разбираться в людях.

Отложив в мыслях детали нашего разговора, я подошла к столу, с целью хорошенько изучить всё, что лежало сверху и внутри этого «делового гиганта».

На столе лежала стопка аккуратно сложенных бумаг, видимо, на подпись, верхняя из которых была датирована вчерашним днем. Также там расположился набор письменных принадлежностей, пресс-папье которого весом могло поспорить только с бесполезностью в век шариковых ручек. Граненый графин, накрытый вместо пробки перевернутой стопкой, был полон. Судя по цвету и запаху — виски, довольно неплохой, кстати.

По центру, перед глазами сидящего за столом человека, расположились три рамки с фотографиями — худощавого мальчика лет тринадцати, крепкого молодого человека едва за двадцать, и супружеской четы Сонгов. Судя по слегка захватанному пальцами стеклу — первые две мистер Сонг любил брать в руки, особенно ту, на которой был изображён старший сын.

Я же взяла посмотреть поближе ту, на которой красивую и уже знакомую мне женщину, Эбигейл, обнимал поразительно невзрачный мужчина. Лысоватый, с плоским и невыразительным лицом, явно страдающий от избыточного веса. Рядом со своей супругой Сонг выглядел крайне блёкло.

Я аккуратно отогнула язычки, удерживающие заднюю стенку рамки, и вынула фотографию. На обороте значилась надпись: «Э. и Э. Сонг, 06.12.52». Положив фотографию на стол, я также извлекла обе оставшиеся. На задней части, кроме имён, также значились даты — по две на каждой… Рождения, и, очевидно, смерти.

Я слегка передёрнулась, ощутив иррациональное чувство — будто коснулась надгробий, но быстро взяла себя в руки. Сентиментальность — не так черта, которую стремишься сохранить в себе, выбирая подобную должность. Но и зачерстветь окончательно я себе не позволяла.

Когда неуютное ощущение отступило, что-то кольнуло мое внимание, заставив еще раз вглядеться в цифры. Дата гибели Томаса, старшего, расходилась с той, что мне назвала Эбигэйл. Не сильно — на пару дней, но всё же.

— Интересно, — пробурчала я себе под нос.

Фил повернулся, глянув через плечо.

— Нашли что-то, мадам детектив? — в его голосе промелькнул лёгкий интерес.

— Да, дата не совпадает с показаниями миссис Сонг. Мистер Сонг никогда не рассказывал ни о чем подобном? — я показала ему оборот фотографии.

— Это у старшенького? — Фил хмыкнул, приглядываясь. — Могу предположить, что миссис Сонг запамятовала или перепутала что-то…

— У вас есть дети? — немного резче, чем планировала, спросила я, пристально посмотрев на Гилмура.

Тот несколько стушевался — скорее, из-за вопроса, чем взгляда, и лицо у него стало довольно типичным для мужчины, который не уверен в ответе:

— Э-э, нет, детей нет, — озадаченно протянул он. — А при чём тут это?

— При том, что, если бы были — вы могли бы знать, что дату смерти ребёнка «запамятовать» или «перепутать» сложно, — припечатала я, вновь опуская взгляд на фотокарточку и размышляя над этой незначительной разницей в днях.

Филипп помолчал какое-то время — вероятно, размышляя над моей сентенцией, а затем задумчиво проговорил:

— Года два назад Эндрю просил свести его с кое-какими друзьями в армейских кругах, хотел что-то уточнить об операции в Японии. Это ж там Томас погиб? Может, выяснил что-то.

— Друзья в армейских кругах? — я слегка приподняла бровь, вспоминая цепочку от жетона. — Вы служили?

Гилмур вновь взял паузу, сверля меня пристальным взглядом, после чего нехотя буркнул:

— Корея, пятьдесят третий, — и с этими словами отвернулся, обозначая, что пускаться в подробности он не намерен.

А я не настаивала, догадываясь, что ему эта тема неприятна. Несмотря на то, что неразумно было перекладывать вину за произошедшее на обычных вояк, тем не менее всегда находились те, кому достаточно было просто услышать «Корея», чтобы сходу заклеймить человека «военным преступником».

Решив замять эту тему, я переместилась за стол, желая заглянуть в ящики, но стоило мне потянуться к верхнему из левого ряда, как Гилмур, будто бы и не глядевший в мою сторону, с некоторым нажимом проговорил:

— Слева ничего интересного нет, мадам детектив. Можете осмотреть центральное отделение, и ящики справа.

— Могу я узнать?..

— Нет, — отрезал Фил, и по его тону я поняла, что спорить бесполезно.

Проглотив ругательство, я мило улыбнулась, подняв раскрытые ладони, безмолвно говоря «сдаюсь», и переместилась вправо.

И вот тут меня ждал сюрприз. Попытавшись открыть верхний ящик, я обнаружила, что он заперт. А при ближайшем рассмотрении выяснила, что для каждого из ящиков предполагался собственный ключ, причём, судя по форме скважин — не самый простой!

— Неплохо, — прокомментировала я, подняв взгляд на Гилмура. — У вас есть ключи?

— Нет, — покачал головой тот. — И, предваряя ваш вопрос — я не из вредности так говорю, у меня их действительно нет. Сонг всю связку с собой таскает.

— Вы поэтому меня сюда так легко пустили? — я даже слегка разозлилась.

— Ну, если для вас, мадам детектив, это непреодолимая преграда — что ж, тем хуже для вас.

Мать твою, он ещё и издевается!

— У меня есть методы решения подобных проблем, — огрызнулась я. — Но не уверена, что вы им обрадуетесь.

— А вы попробуйте, — приглашающе развёл этот наглец руками и широко улыбнулся. — Если вас что-то смущает — я даже отвернуться могу.

Сказав это — он действительно развернулся лицом к двери, скрестив руки на груди и словно предлагая полюбоваться собой с такого ракурса.

«Позёр…» — фыркнула я мысленно, но мешкать не стала — коль скоро мне предоставили такую возможность.

Я уже упоминала о заигрывании с законом? Так вот, набор отмычек, который я без зазрения совести носила с собой, был уже не заигрыванием, а самым настоящим глумлением над Фемидой. Но иногда, ради благого дела, я готова была пойти и не на такие недостойные действия…

Вытащив непромокаемый свёрток, я развернула его на полу, и, подобрав несколько подходящих «крючков» для сувальдных замков, приступила к делу.

Воцарившуюся тишину нарушало только тиканье настенных часов, да негромкое металлическое пощёлкивание, издаваемое моими инструментами.

Первый замок поддался довольно легко — не больше пары минут ушло на то, чтобы дождаться заветного щелчка, и провернуть самодельный «ключик». Внутри оказалась массивная, почти во весь ящик, шкатулка, внутри которой лежал новенький, полированный и сверкающий хромом, револьвер.38 калибра. Шесть патронов дисциплинированно лежали в пазах в бархатной форме, явно изготовленной под это оружие и эти снаряды. Еще с десяток валялись россыпью по всей внутренности шкатулки.

Находка меня, с одной стороны, разочаровала, а с другой — порадовала. Захоти Сонг стреляться — с большей долей вероятности он вооружился бы своим пистолетом, а тот вот, передо мной лежит, нетронутый и даже со следами заводского масла. Конечно, нельзя исключать, что он мог выбрать иной способ расстаться с жизнью, так что эту версию я отбрасывать пока не стала.

Со средним ящиком я повозилась подольше — там предполагался ключ с парной бородкой типа «бабочка», — но и ему пришлось сдаться.

Здесь улов оказался, с одной стороны — беднее, а с другой — добавил ещё одну неприятную черту к портрету Сонга.

— Хм-м, Фил, а вы в курсе, что ваш начальник «Гарри» по вене пускает? — спросила я, разглядывая содержимое шкатулки, которая нашла в глубине ящика, за пустой бутылкой из-под скотча.

В ней слегка в беспорядке были сложены спиртовая горелка, несколько стеклянных шприцев, тонкий кожаный ремешок с пряжкой, початая пачка ваты и маленькое, как раз под размер горелки, металлическое блюдечко.

— Чего⁈ — Гилмур с несколько обалдевшим видом обернулся, и я с готовностью продемонстрировала ему находку.

— Кажется, у мистера Сонга проблемы? — глядя на то, с какой неприязнью мужчина смотрит на шприцы, я испытала некоторое внутреннее удовлетворение.

Героин — дрянь редкостная, и один из худших, на мой взгляд, способов превратить мозги в кашу, а свою жизнь — в полное и беспросветное дерьмо. При своём, с точки зрения родных, легкомысленном отношении к жизни и риску, я всё ещё относила подобные методы побега от реальности к абсолютнонеприемлемым.

— Возьму на заметку, — пробормотал тем временем Фил, хмурясь и озадаченно потирая подбородок.

— Ну да, прочитайте ему лекцию, погрозите пальчиком, — быть может, излишне ядовито сказала я, закрыв крышку шкатулки и убирая ту назад, в ящик.

— Уверяю вас, мадам детектив, с мистером Сонгом обязательно будет проведена воспитательная работа, когда вы его найдёте, — сдержанно парировал Гилмур, и я мысленно приписала ему пару лишних баллов — за находчивость.

Самый нижний замок, закономерно, доставил больше всего хлопот. Время уже поджимало — я то и дело бросала взгляд на наручные часы, и от этого раздражалась сильнее. Щелчок — вхолостую. Щелчок. Щелчок…

— На пару миллиметров левее возьмите, там замок деформирован, — неожиданно раздался голос Фила, и я, успевшая слегка подзабыть о его присутствии, сильно вздрогнула.

— Да чтоб вас! — тихо выругалась, злобно покосившись на Гилмура, который с невинным видом пялился на молочное стекло двери, но последовала его совету.

Щелчок… есть! Отмычки провернулись, и я потянула на себя ящик, подивившись тому, насколько он тяжелее предыдущих.

Что оказалось совсем неудивительным — под завязку он был забит совершенно разнокалиберными бумагами, записками, клочками, салфетками… Даже записная книжка нашлась, сиротливо приютившаяся сбоку.

Когда я её открыла, на колени мне выскользнула кожаная книжная закладка с золотым тиснением, очень напоминающая ту, что я недавно видела у Фила. Множество золотистых линий пересекались под причудливыми углами, образуя какую-то странную геометрическую фигуру, наводящую на неприятные мысли не то о сатанизме, не то о каббале.

— Забавно. Ваше? — помахала я закладкой над столом, но Гилмур глянул лишь мельком.

— Да. Новогодний презент, — нехотя проговорил он, после чего вновь отвернулся, с лёгким сарказмом добавив: — Вижу, Сонг оценил его по достоинству.

Я повела бровью, убрав закладку ящик, и закопалась в его содержимое. Ворох листов с пометками и размашистыми, «на скорую руку» записями карандашом — тоже стихи, как ни странно. Вот только эти были гораздо, просто в разы, хуже, чем те, что я нашла в блокноте в спальне Сонга. Как будто разные люди писали, хоть почерк и один. Часть этих листов была смята или разорвана, но разглажена или склеена по изнаночной стороне. Покопавшись в этом оплоте нерешительности, я внезапно обнаружила пожелтевший от времени чек «За услуги. На имя: Р. Чекванапутри. Сумма: $2500».

Я уставилась на надпись, стиснув в руке бумажку, и у меня в голове, словно на проигрывателе, раздался неуверенный голос Эбигейл: «Невыговариваемая фамилия. Чех… Чекван… что-то восточное».

— Ага… общий знакомый, значит, — пробормотала я себе под нос, и поднялась, аккуратно задвинув ногой ящик стола.

Чек я спрятала в карман, после чего бросила взгляд на часы. Без десяти семь — времени в обрез.

— Фил, а, кстати, в чём вы помогаете мистеру Сонгу? — спросила я негромко, и в манере, которую изжить не смогла никак, и которая безошибочно выдавала моё прошлое сведущим людям, опёрлась широко разведёнными руками о столешницу.

Гилмур развернулся, и, судя по напрягшимся плечам и еле заметной судороге неприязни на лице — я попала в точку. Вот оно, голубчик. Был «по ту сторону» закона, как пить дать, и я готова поклясться — что не раз.

«Всё так, парень. То, что я не имею права вести допрос — не значит, что я не умею», — мысленно оскалилась я.

— Консультант, — кратко ответил тем временем мужчина, судя по всему — взяв себя в руки и почти отзеркалив мою позу.

— И в какой же сфере вы его консультируете, Фил? — я продолжала давить, размышляя над тем, как интересно строится наша беседа, и над теми особенностями, которые я успела подметить за время общения с ним.

— Уголовной.

Во-от, снова они, эти вибрирующие нотки угрозы. Не знаю, почему это так радовало, но ничего поделать я не могла — видимо, Роджерс не зря называл меня адреналиновым наркоманом. Закуситься с кем-то, полезть куда не надо, спровоцировать — всегда пожалуйста. Всё ради того, чтобы получить хоть кроху дополнительной информации.

Боевая подготовка, явная любовь к холодному оружию, навыки «медвежатника», вальяжная и надменная манера общаться, явные сложности с законом — пускай и в прошлом… Я руку готова была дать на отсечение за то, что Филипп Гилмур — надзиратель, или «крыша», но уж совсем никак не «личный помощник».

Незаметно для себя прикусила нижнюю губу, с прищуром глядя на дверь, а затем, спохватившись, перевела взгляд на Фила. Ну что ж, пойдём ва-банк?

— На кого вы работаете? — подпустила в голос немного стали, заметив краем глаза, как перекатились бугры мышц на плечах Фила, когда он повёл ими, и мысленно приготовилась отхватить по лицу. — Марино? Ванделли? Арчибальд?

Я наугад перечислила самых крупных «игроков» на криминальной арене нашего славного города, не упомянув докеров только потому, что никто в здравом уме не станет с ними сотрудничать.

Гилмур внезапно усмехнулся, протяжно посмотрев мне в глаза, а затем выпрямился, заложив большие пальцы за край кожаного ремня:

— Ванделли.

Я кивнула, мысленно снова выругавшись — вот как знала. Где крутятся большие деньги — без мафии точно не обойтись. Пока в Чикаго расцветало дело Капоне, здесь появилось аж две мафиозных семьи — Ванделли и Марино. Их взлет прошел незаметно для окружающих, в темных подворотнях и за зашторенными окнами кабинетов, а когда обыватели впервые услышали эти фамилии, длинные итальяно-сицилийские пальцы уже были запущены в почти каждый аспект жизни города.

Семьи поделили город малой кровью, четко разграничив сферы интересов. Они, к досаде и радости полиции, довольно четко придерживались правил мафиозного мира — не выносили сор из избы и не скупились на взятки, так что иметь дело с ними было трудно с точки зрения «служить и защищать», но полезно для кошелька. Они же сумели загнать весь прочий бандитский сброд в район речных доков, откуда он периодически пытался выбраться, пополняя статистику арестов и задержаний и не давая никому расслабиться.

Все было относительно хорошо — по крайней мере, поддерживалась видимость баланса, — пока года четыре назад не вынырнул из ниоткуда некий Арчибальд, невероятно быстро сколотивший многочисленную и хорошо вооруженную банду. Его люди входили в кабинеты, выбивая двери, комиссары полиции сменялись один за другим, уходя в отставку прямиком на кладбище, а жену и детей мэра трижды похищали, когда Арчибальду нужно было что-то от официальных властей.

Его действия пошатнули многолетнее равновесие и разбередили, в том числе, конфликт Ванделли с Марино, а его методы сильно сбили высоко задранную планку «цивилизованного» бандитизма, если так можно сказать. С тех пор темная сторона города находилась в состоянии беспокойной борьбы, иногда расцветающей вспышками очередей «томпсонов».

— А вы в этой схеме где? — я приглашающе повела ладонью в его сторону.

— Наблюдаю. Прикрываю, по необходимости, от нежелательных личностей, которые могут навредить маленькому, но чрезвычайно полезному бизнесу мистера Сонга, — Филипп пожал плечами, продолжая сверлить меня пытливым взглядом.

— И что вы думаете по поводу его исчезновения? Могут это быть… конкуренты? — я иронично приподняла бровь, мысленно погладив себя по головке за догадливость.

— Мы работаем над этим, мадам детектив, — мягко сказал Гилмур, после чего демонстративно постучал пальцем по запястью, где угадывался еле заметный светлый след от ремешка. — Но мы, однако, задержались.

— Да, мистер Гилмур, — кивнула я, отметив, как мужчина поморщился. — Благодарю за содействие. Обязательно дам вам знать, если что-то выясню.

— Буду рад, мадам детектив, — Филипп учтиво кивнул, а затем непринуждённо поинтересовался. — Кстати, как насчёт поужинать?

Я аж опешила на секунду от такого предложения.

— Так вы же сами сказали, что вам необходимо отбыть по делам…

— Это не займёт много времени, уверяю вас. Но если вы ранняя пташка — могу предложить угостить вас ланчем завтра, — Гилмур и не подумал тушеваться, стоя у дверей и чуть заметно покачиваясь с носка на пятку.

В голове сразу вспыхнул десяток ответов, расположенных на оси агрессии от «Вы в своём уме?» до «Нет, спасибо», но я сдержалась. Сколько угодно можно было ненавидеть мафию, их подходы и методы, но открыто хамить и гневить, не имея туза в рукаве — чистой воды самоубийство.

Осторожно улыбнувшись, я убрала отмычки в чехол, и, завязывая шнурок, небрежно пожала плечами:

— Боюсь, сейчас у меня напряжённо со временем. Очень жаль, но…

— Я подожду, пока у вас появится время, — в ухмылке, расцветшей на лице Филиппа, отчётливо читалось ехидство.

Мысленно досчитав до трёх, я притворно-грустно вздохнула:

— Не люблю загадывать слишком далеко. Всякие непредвиденные обстоятельства бывают, сами понимаете.

«Мужик, соберись, я тебя второй раз отшиваю!»

— Понимаю, конечно. Но я не загадываю, а планирую. Обещаю, что буду пристально следить за ведением дела, мадам детектив, — невозмутимо кивнул он, после чего широким жестом указал на дверь. — Прошу.

Я едва сдержала раздражённое шипение, и, сохраняя достоинство, покинула кабинет.

Глава 3

После визита на работу к Сонгу, у меня довольно чётко обозначились дальнейшие планы, но, прежде чем им последовать — я решила зайти в один из ресторанчиков, что приметила раньше на этой улице.

Судя по всему, их услугами в основном пользовались как раз местные работники, и, можно предположить, клиенты. Когда нужно скоротать время в ожидании — что может быть лучше чашечки горячего кофе?

Впрочем, у упомянутой респектабельности этого места был и свой минус — расценки. Вместо доллара за обычный, хоть и довольно вкусный ужин, пришлось оставить здесь полтора, что меня совсем не порадовало. В конце концов, полученный аванс от миссис Сонг мне ещё надлежало распределить между оплатой аренд квартиры и офиса, зарплатой Линде, пополнением запасов снаряжения, сигарет, техосмотром авто… И — ах, да. Я же хотела купить еды домой.

Внезапно, пятьсот долларов становились совсем небольшой суммой…

Возя ложкой в густой сливочной жиже грибного супа, я размышляла над тем, как причудливо складывается нынешнее дело. Каких-то шесть часов назад Эбигейл вошла в мой кабинет, умоляя помочь вернуть её мужа. Сейчас же у меня складывалось впечатление, что я знала этих людей уже не один год — причём не с лучшей стороны. В этом, наверное, и печаль, и благо детектива — в процессе изучения своих «подопечных» ты вынужден погружаться во все аспекты их личной жизнь, и мало у кого она чистая и лёгкая. В противном случае — вряд ли вы станете моим клиентом.

Возможно, когда-то Сонги были счастливы. Любили друг друга, надеялись на светлое и сытое будущее, которое вполне мог обеспечить своему семейству перспективный юрист… Когда же всё свернуло не туда?

Эбигейл считала поворотным моментом гибель первенца — Томаса.

Перед глазами у меня вновь встала картина фоторамок на столе, а, точнее, одной из них — двадцатилетнего парня в военной форме.

Томас Сонг был довольно привлекательным юношей, унаследовав от матери тонкость и яркость черт. Военно-полевая подготовка явно пошла на пользу стати молодого человека, и, наверняка, любая девушка была бы счастлива связать жизнь с таким героем войны. Если бы он вернулся живым…

Но окончательно сломался Сонг после смерти младшего. Запой, депрессия, отрицание и, наконец, окончательный побег от реальности.

Стал бы любящий мужчина так поступать? Бросил бы он жену, которая, вполне очевидно, не меньше его — а то и больше, раз она до сих пор носит траур, — убита несчастьем? Что сподвигло его покинуть дом, дела, страну, и улететь к чёрту на рога, постигать духовность?

Мужчины никогда не любят своих детей больше, чем жён. Это женщинам свойственно растворяться в потомстве, ставя превыше себя благо и счастье своих родных. Женщина может обезуметь от горя и угаснуть, как свечка, сожрав себя заживо бесконечными обвинениями в том, что же она сделала не так.

Мог ли Сонг испытывать чувство вины? Если да — то за что? Сын, убитый на войне, и сын, скончавшийся от болезни — не самые неожиданные ситуации. Конечно, каждый надеется на лучший исход и что уж его-то минует скорбная участь, но в глубине души люди знают, что есть и второй вариант…

Особняком в моих рассуждениях стоял Фергюс.

Старый друг семьи. Сокурсник Эндрю. Любовник Эбигейл. Как давно длилась эта любовная связь? Минимум два года — исходя из того, что сообщил мне Фил, но, если обратиться к тому, что сказала миссис Сонг — Фергюс принимал активное участие в её жизни с момента «побега» мужа в Тибет. А если она была и раньше?

Я задумчиво куснула тост, невидяще глядя перед собой на белую, покрытую мелкими серыми пятнышками, столешницу из искусственного камня.

Сейчас меня волновало другое: мог ли сам Тайлер быть причастным к исчезновению Эндрю? Мотив у него был — прекратить уже эту вакханалию с двухдневными свиданиями раз в две недели, и окончательно «присвоить» себе красавицу-жену друга. Но тут же проглядывала и нестыковка: судя по всему, после возвращения Сонга, именно Фергюс помог ему подняться на ноги и вернуться в строй. Клиентуру привёл… Сомнительного качества, но всё же. Если хочешь избавиться от конкурента — зачем поддерживать? Надеялся, что рано или поздно Сонга прибьют нечистые на руку клиенты, как свидетеля? Ванделли с полезными людьми так не поступали, насколько мне было известно, так что маловероятно.

А, может, его полностью устраивала эта схема? Нужно будет разузнать, что там у Фергюса с личной жизнью. Наличие супруги делало подобные редкие свидания вполне оправданными…

Я не заметила, как раскрошила тост в суп, и опомнилась, когда тихо подошедшая официантка с дежурной улыбкой подлила в мою чашку кофе.

— Благодарю, — пробормотала я, опустив взгляд в тарелку и досадливо поморщившись — есть такую остывшую «кашу» уже совсем не хотелось.

Слишком много вариантов.

Сонга действительно могла убрать мафия — маловероятно, но всё же. До него мог добраться его наркодиллер — может быть, кстати, это и был тот бородач? Сомнительно, конечно — слишком приметный, но версию со счетов сбрасывать не стоило. К пропаже юриста мог приложиться и его друг-адвокат — и этот вариант мне не нравился сильнее всего, поскольку, зная послужной список Фергюса, я легко представляла себе бездну бюрократического Ада, в которую он мог меня погрузить. Нельзя было исключать также супругу Сонга — желающую расправиться с мужем из иррационального чувства вины, и пришедшей ко мне за помощью чтобы отвести от себя подозрения. В конце концов, Сонг действительно мог пойти и утопиться в Джеймсе — вполне своими ногами, без цементных ботинок! На это у него также был мотив…

Я широко улыбнулась, спрятав лицо за чашкой с кофе.

Настоящее дело! Сложное, многоплановое и потенциально опасное. Разве не ради этого стоит жить?

* * *

Сорок минут спустя, когда я, поднявшись по узкой лесенке, вошла в приёмную, Линды на месте уже не было.

Зато на её столике, на самом видном месте рядом с массивным телефоном, лежал чек и записка, на которой размашистым крупным почерком было написано «Наш аванс!».

Меня это позабавило — Линда всегда очень близко к сердцу принимала мою работу и активно пыталась вовлечься в процесс расследований, но, увы, среднего образования машинистки для этого явно было недостаточно. Впрочем, мне не нужен был напарник, а вот в роли секретарши девушка была просто прекрасна. Расторопная, шустрая, обаятельная. Клиентам она нравилась.

Вернувшись к себе в кабинет, я присела на край стола и, подхватив телефонную трубку, набрала личный номер Роджерса — чтобы не прорываться через приёмную нашего участка. Зная старика — он точно был на месте, поскольку любил засиживаться допоздна — дома его ждала жена-деспот и младшая дочь, пребывающая в самом «прекрасном» подростковом возрасте. Когда я только поступила на службу, он находился примерно в том же положении — только со старшей дочкой, и, судя по всему, его этот опыт ничему не научил…

В ожидании приёма вызова, я вытащила из кармана успевший чуть помяться желтоватый чек, и, пошевелив губами, повторила про себя ту самую загадочную фамилию — Чекхванапутри.

— Капитан Роджерс, слушаю, — раздался на том конце густой бас с сочным техасским акцентом.

— Привет, Роджерс, — опустив звание, поздоровалась я.

Такую фамильярность могли себе позволить немногие, и я считала это одним из явных бонусов наших актуальных взаимоотношений.

— Вудворт! — по тону я услышала, что старик улыбается, и невольно улыбнулась сама. — Какими судьбами?

— Да так, по делу… — я по привычке начала ковырять пальцем незаметную царапинку на столе. — Мне одного типа надо найти — можешь пробить, не проходил ли он через ваши базы?

— Что я слышу! Детектив в деле? — уже серьёзно, без улыбки, спросил Роджерс.

— Есть такое, — с гордостью ответила я. — Потом расскажу подробности, если захочешь…

— Долорес, надеюсь, мне не нужно напоминать тебе разницу между тобой и штатным детективом? — перебил меня этот зануда. — Я слышу твой голос, и он подозрительно бодрый. Значит, ты находишь этот заказ любопытным. А то, что ты находишь любопытным — как правило способно извернуться и крепко укусить тебя за зад.

Я поджала губы, закатив глаза — пускай капитан и не мог этого увидеть:

— Бога ради, Роджерс! Не начинай. Ты же знаешь, я — сама осторожность.

Из динамика раздался хриплый и сардонический смех.

— Да, конечно. А я — пасхальный кролик, — едко заметил Роджерс, после чего глубоко вздохнул. — Ладно… кого тебе там надо пробить?

— Диктую по буквам, поскольку просто на слух чёрта с два это воспримешь, — буркнула я, после чего, под аккомпанемент «угу», «ага» и «есть» со стороны бывшего начальника, надиктовала ему диковинную восточную фамилию.

— Не хочу показаться расистом, но готов пенсию поставить, что этот твой Чекхванапутри связан с наркотой, — с некоторым сомнением протянул старик, когда я закончила.

— Мне нужно всё, что найдёшь. В идеале, конечно, адрес, где я могла бы найти этого Рамаяна, но сойдёт что угодно.

— Рамаян? — уточнил Роджерс.

— Р — как инициал. Рамаян, Раджеш… не знаю, первое, что пришло в голову — какие ещё ты имена знаешь из этой оперы? — пожала я плечами.

— Справедливо. Посмотрим, что удастся накопать.

— Спасибо! — воскликнула я. — Что бы я без тебя делала?

— Спасибо звучит подозрительно сухо и не булькает, — «тонко» намекнул Роджерс, и я, насмешливо фыркнув, кивнула:

— Это пока не булькает. Забегу к тебе завтра — надеюсь, что-нибудь сумеешь раскопать, и заодно подарок привезу.

— Завтра? Ничего себе — срочность. Что стряслось-то?

— Да человек пропал, Эндрю Сонг, — как можно более нейтрально бросила я. — Вот, стараюсь найти его до того, как он всплывёт в Джеймсе.

— Ну если он пошёл туда топиться — черта с два всплывёт, — со знанием дела протянул Роджерс, шурша на заднем фоне какими-то бумагами. — Вообще странно… По моему участку нет пропавших без вести с такой фамилией.

— Миссис Сонг сказала, что её заявление не приняли — Эндрю пропал два дня назад. Но мы с тобой оба знаем, как это работает, — я выдержала небольшую паузу, в которую послушала сердитое сопение Роджерса. — Да-да. Пошевелятся в лучшем случае через неделю, в надежде, что пропажа сама найдётся. Но я не жалуюсь — в конце концов, теперь это мой хлеб.

— С маслом, небось? — неловко пошутил капитан, но быстро прикусил язык, прежде чем я разразилась гневной тирадой по поводу «колоссального заработка на воле». — Ладно-ладно, понял тебя. Завтра после обеда подъезжай, часам к трём — думаю, что-то будет.

«А, заодно, пройдёт пересменка патрулей, и я смогу избежать неприятной встречи с бывшим».

Я сдержанно улыбнулась такой неловкой деликатности Роджерса, и, быстро попрощавшись, положила трубку.

Удивительно. Прошло четыре года, а Роджерс до сих пор опасался поднимать тему меня и Донована. Кажется, он винил себя в произошедшем… Хотя это, конечно же, было не так. В том, что я ушла из полиции, целиком и полностью вина лежала на мне — моей глупости и наивности.

Впрочем, об этом мне думать сейчас решительно не хотелось.

Следующим пунктом в списке дел был визит к Фергюсу, но, взглянув на часы, показывавшие немногим меньше восьми вечера, я решила отложить его до завтра. Это полиция может заявиться к вам в любое время дня и ночи, если у них есть хоть какие-то подозрения… Частному же детективу лучше помнить о приличиях, если он не хочет на законных основания пойти к черту.

Раскурив сигарету и вытянувшись в кресле, я закинула ноги на специально для этого дела приспособленный ящик из-под виски, стащенный у Стэнтона, и вновь прокрутила в голове полученную за день информацию. Увы, для составления цельной картины ее было решительно мало — и, одновременно, слишком много.

Мысли крутились в голове неспешно, в такт медленно вращающемуся под потолком вентилятору, который рассеивал тянущиеся к нему дымные полосы, и друг с другом увязывались только тысячей «допустим». Тем не менее, опыт научил меня систематизировать данные сразу, не откладывая в долгий ящик, и я, положив перед собой «тот самый» блокнот, принялась заносить в него результаты первого дня, дополняя сделанные в самом начале записи о клиенте.

Через три часа, когда я покончила в том числе и с ниточно-картиночной схемой связей на пробочной доске, я решила, что на сегодня, пожалуй, хватит. Не имея под рукой фотографий фигурантов, я просто написала их инициалы на небольших прямоугольниках бумаги, нарезанных трудолюбивой Линдой.

Постояв ещё пять минут перед доской — очередная привычка, выращенная мной в процессе работы, — и позволяя себе «расфокусировать» внимание, я всё равно поняла, что выжать из себя что-то еще просто не смогу, так что приняла волевое решение приостановить дело до завтра, и направилась домой.

Разумеется, мой утренний прогноз оказался верным.

Во двор я въезжала осторожно, но всё равно, наверное, со стороны была больше похожа на мини-баркас, швартующийся у хилого причала, сколоченного из гнилых досок.

Я даже подумала, что, может, стоить оставить «додж» снаружи, на проезжей части, но быстро отвергла эту мысль — район был таким, что вполне могли и колёса полоснуть, если кому-то покажется, что я припарковалась «не так». Пусть их… В конце концов, не первая ночь в луже.

Единственный фонарь, моргающий тусклой бледно-жёлтой лампой, с трудом выхватывал из кромешной темноты озерцо, в котором едва просматривался настил, ведущий от парковки к подъезду.

Втиснув свою машину на оставшееся место рядом с блестящим под дождём «фордом» соседа с четвёртого этажа, я очень осторожно, бормоча тихие проклятия в адрес дождя, весны, климата и Небес, двинулась по доскам к подъезду.

Квартира встретила меня тишиной и промозглым холодом — порывом ветра на кухне распахнуло верхнюю форточку, выломав держащийся «на соплях» шпингалет, и за день на полу образовалась значительная лужа, которую я и обнаружила, когда искала источник мерзкого сквозняка.

Какое-то время поглазев на эту самую лужу и убедившись, что от созерцания она никуда не испарится, я, вздохнув, вернулась в коридор. Там в небольшой кладовке хранились инструменты, оставшиеся от предыдущих жильцов. Найдя среди них отвёртку и вытащив из жестянки с мелочью шуруп, я вернулась на кухню и, забравшись на подоконник, всё-таки прикрутила тот самый шпингалет на место, предварительно заузив отверстие обломанной спичкой. В лужу я бросила какую-то тряпку, поспешно назначенную половой, и решила, что домашних забот на сегодня достаточно.

Наскоро почистив зубы и умывшись, я переоделась в пижаму и отправилась спать, предварительно озаботившись тем, чтобы поставить будильник на час раньше. С одной стороны это несколько разочаровывало — спать мне оставалось пять с половиной часов, — а с другой всё же радовало, поскольку это однозначно позволяло поверить в то, что у меня снова есть работа…

* * *

Утро началось как обычно — с сурового противостояния минуткой стрелки и моего взгляда.

В этот раз я успела подловить тот самый момент, когда будильник уже собирался мерзко задребезжать, и с глубочайшим моральным удовлетворением это пресекла, заранее хлопнув ладонью по кнопке звонка.

Будильник визгливо «вякнул», и мне в этом звуке почудилась даже угроза:

«Рано или поздно, — слышала я, — ты не успеешь. Замечтаешься, замешкаешься — обязательно! И вот тогда я тебе отомщу за это сполна…»

Хмыкнув своим фантазиям, я села в кровати, жмурясь и потягиваясь. Интересно, что бы сказал штатный «мозгокрут», если бы я поделилась с ним своими беседами с мебелью?

Впрочем, и на этот вопрос я тоже могла легко дать ответ: одиночество.

Рано или поздно оно подкашивает даже лучших из нас.

Пройдя на кухню, я с недовольством покосилась на успевшую закиснуть за ночь, но никак не просохнуть тряпку, и включила радиоприёмник. Настроенный на новостную волну, он исторг сначала хриплый шквал помех, но потом что-то в его «допотопных» мозгах щёлкнуло и встало на место, поскольку из больших динамиков полилась быстрая и деловая речь диктора. Вещал Ронни О’Брайен про очередное обострение обстановки на мировой политической арене, спровоцированное действиями коммунистов, но это мне было не интересно, и я, выкрутив громкость на максимум — в надежде, что мелькнёт криминальная сводка и не желая этого пропустить, — отправилась в ванную.

Контрастный душ — мера вынужденная, по причине на ладан дышащего трубопровода, — был завершён в рекордные сроки, поскольку интервалов с тёплой водой сегодня оказалось преступно мало, а простудиться я совершенно не хотела. Постукивая зубами от холода и завернувшись в махровое полотенце, я потянулась за зубной щёткой, как вдруг поняла, что что-то не так.

Вместо новостей, древний динамик радио исторгал какие-то жуткие, вероятнее всего — предсмертные, звуки статики.

На всякий случай я даже вернулась на кухню, не то надеясь на «эффект присутствия», не то желая увидеть последние минуты жизни этого чудо-агрегата.

Агрегат скрипел и фыркал, и у меня возникло впечатление, что ему не хватает только плеваться искрами для полноты картины. Я подумала, что вот тут-то и заканчивается история славного приёмника, но внезапно сквозь шипение и хруст прорвался голос:

— Здесь я стою один, на пороге двери из звёзд. Лишь пустыня вокруг меня, лишь вечная ночь надо мной. Последний задан вопрос — что я готов отдать за то, что ищу? Последний знаю ответ, но страшусь его…

Говоривший звучал очень устало, но даже так голос казался крайне сильным и звучным. Передача, в отличие от предыдущего шума, была, можно сказать, образцовой, без помех. Я какое-то время стояла без движения, слушая тихое-тихое потрескивание и странный звук, отдалённо напоминающий шелест песка, но вскоре радио затихло вовсе.

Поддавшись порыву любопытства, я всё-таки принесла табуретку и потянулась к верньеру, чтобы убедиться, что с антикварным устройством все в порядке — просто нет сигнала. Но едва я коснулась круглой ручки, как приемник ожил, неприятно оглушив меня бодрым баритоном Ронни. При этом передача возобновилась буквально на полуслове, словно какой-то шутник умудрился вклинить свои экзистенциальные размышления на главную радиоволну штата!

— Чертовщина… — пробормотала я, отдёрнув руку, и осторожно спустилась на пол, подозрительно поглядывая на радио, но инцидент повторяться не спешил.

Новости сменились сводкой о погоде, и я с раздражением выключила их — ничего нового не услышу, кроме фальшиво-весёлых замечаний о «нескончаемом дожде».

А когда я вновь посмотрела на сырую тряпку под подоконником, то решила, что кофе попью на работе, совершая очередной набег на запасы Стэнтона. Уж больно неаппетитным было это зрелище.

Пересилив лёгкую брезгливость, я скомкала дурно попахивающий комок ткани и спрятала его в бумажный пакет, оставшийся от последнего визита в магазин. После этого, тщательно вымыв руки и окончательно приведя себя в порядок, оделась, вооружилась и вышла наружу.

«Ружа» встретила меня ровно тем же промозглым моросящим дождём, что и вчера. Мир, казалось, набух влагой и истекал грязной серостью, как старая акварельная картина, на которой перемешались все цвета. И я была не ярче, укутанная в тёмно-серое «немаркое» пальто…

Уже в машине, поддавшись внутреннему протесту, я включила радио на музыкальную волну, в надежде поймать какой-нибудь хит. Нынче поутру подавали довольно унылый джаз, который настолько идеально подходил к этой погоде, что хотелось просто остановиться посреди дороги и громко завыть, уповая на то, что тебя пристрелят, как бешеную собаку.

— Ладно, не были меломанами — не стоило и начинать, — проворчала я под нос, отключая приёмник.

Вот так, в неверной тишине под стук капель дождя по лобовому стеклу, я добралась до работы, где меня встретил Луиджи — мальчишка лет пятнадцати с яркими, но ещё не до конца оформившимися чертами уроженца солнечного Медзоджорно.

Когда я вошла, парень добросовестно и старательно подметал пол, но, завидев меня, отвлёкся и одарил широкой улыбкой, что-то прощебетав по-итальянски. Каждый раз он говорил, вроде бы, разное, и меня не отпускала гаденькая мысль, что это он так ругается, пользуясь безграмотностью оппонента. По-английски же он, вроде бы, не говорил — или тщательно это скрывал, но хотя бы понимал.

— Привет, Луиджи, — всё-таки улыбнулась я в ответ, и, стараясь не ступать на чистый пол, обошла его, направляясь на кухню.

Там, как ни странно, вовсю хлопотал сам хозяин — крепкий старик шестидесяти лет, невысокий, с заметным пузом, но не оплывший. Уильям Стэнтон, верный сын Корнуолла, насколько я знала, был ветераном Первой мировой, неся службу в рядах славной армии Его Величества Георга Пятого. После войны совершил хитрый манёвр, мигрировав в США, как в союзное государство, и основательно окопался здесь, решив, что «навоевался» на всю жизнь вперёд — даром, что тогда ещё совсем зелёным сопляком был.

— О, доброго утра, мисс Вудворт, — густым баском поприветствовал он меня, едва подняв взгляд от турки, в которой он варил кофе — свой «фирменный», со специями и мёдом, божественный аромат которого возвращал в строй кого угодно.

Я сглотнула слюну, вспомнив, что последний раз ела примерно вчера в середине вечера, и ненавязчиво подсела за стол.

— Привет, дядюшка Стэнти, — постаравшись как можно умильнее улыбнуться, я ненавязчиво заглянула в турку, прикидывая — можно ли будет выцыганить себе порцию. — А по какому поводу вы тут так рано?

— Да вот, сегодня же привоз товаров утренний, принять надо — кого ж мне гнать? — Уильям то ли сделал вид, что не заметил моих ухищрений, то ли проигнорировал, полностью сосредоточившись на вырастающей кофейной «шапке». — А вы, я смотрю, с Линдой тоже решили пораньше начать? Девочка мне вчера все уши прожужжала о том, как у вас, детектив, дела на лад пошли…

Он всё-таки бросил на меня взгляд из-под кустистых седых бровей — пытливый, и я машинально подняла руки:

— Сегодня же, дядюшка. Всё, что должна — отдам, только чек обналичу… — осеклась слегка, прикидывая, что мне сегодня придётся изрядно поездить по городу. — Ну или Линду отправлю, как придёт.

— Так она уже здесь, — ошарашил меня Стэнтон, аккуратно снимая с огня турку и ловко сцеживая напиток в кофейник. — Где-то час, как пришла. Бледная, глаза красные…

Я напряглась, поскольку, зная о вчерашних планах Линды, ждала её нынче ближе к обеду, и вот такое раннее пришествие ничего хорошего не значило.

А Уильям, поставив на поднос кофейник и две чашки, протянул его мне:

— Хорошего дня, мисс Вудворт, — он улыбнулся, кивком головы указав на холодильник. — С вечера осталось несколько сэндвичей, я велю Луиджи их разогреть и принести наверх.

Машинально принимая врученное, я посмотрела на него с глубочайшей благодарностью:

— Вы лучший, дядюшка Стэнти, — искренне проговорила я, после чего, быстро и виновато улыбнувшись, пошла к себе в офис.

Ещё на предпоследнем пролёте я услышала тихие всхлипы и тяжело вздохнула. Даже какое-то время постояла на месте, борясь с желанием развернуться и спуститься назад, чтобы отсидеться на кухне — утешать я совершенно не умела, к сожалению. Но совесть всё-таки взяла верх над трусостью, и я, преодолев оставшиеся ступени, зашла в приёмную. Даже удалось сбалансировать поднос на одной ладони — почти как заправской официантке.

Линда, явно не расслышавшая за своим горем моих шагов, издала какой-то сдавленный звук — то ли всхлип, то ли писк, — и отпрянула назад вместе со стулом. К счастью — не слишком далеко, буквально в ладони от её спины начиналась стена.

— Мисс Вудворт! — немного гнусаво воскликнула она, запоздало и неловко прижимая к лицу измочаленный платочек.

Я покачала головой, поставив на край стола поднос и молча взяла кофейник в руки, разливая напиток по чашкам — подчёркнуто внимательно следя за своими действиями, чтобы дать своей секретарше возможность хотя бы деликатно высморкаться.

К её чести, она этой возможностью воспользовалась, и к тому моменту, как я поставила перед ней кофе, вроде бы немного взяла себя в руки.

— Спасибо, мисс Вудворт… это дядюшка сделал, да? — она растроганно улыбнулась, посмотрев на меня исподлобья, но тут же попыталась спрятаться за чашкой.

— Да, — кивнула я, разглядывая тем временем лицо девушки, но, к своему облегчению, не находя на нём следов побоев.

Интересно, в каком именно направлении «не туда» свернул вчерашний вечер? Что такого сказал моей беззаботной секретарше этот Майкл, что она, судя по опухлости и розовым белкам, прорыдала всю ночь, и продолжила это дело на работе?

Вариантов, на самом деле, было немало, начиная от банального расставания вместо свадьбы — очень глупо, на мой взгляд, приглашать для этого девушку в ресторан, — и заканчивая драматичным оповещением о внезапно вскрывшейся смертельной болезни. А так как Линда мне была дорога — лучше бы так дело и обстояло…

— Итак? — деловито спросила я, подняв чашку и, не удержавшись, глубоко вздохнула восхитительный запах «кофейного фирменного» Уильяма. — Назовёшь мне причину скорейшей расправы над экс-дружком?

Линда, бросив на меня слегка испуганный взгляд, смущённо потупилась, характерным детским жестом сжимая губы так, словно сама себе запрещала говорить. Обычно она делала так, когда пыталась что-то утаивать.

— Майкл… мы с ним расстались, — неуверенно всё-таки протянула девушка, судя по всему — осторожно подбирая слова. — Он… мы просто не сошлись во взглядах, мисс Вудворт, вот и всё.

— Линда, я уважаю твои личные границы, и, если ты уверена, что не хочешь со мной поделиться — пускай всё так и будет, — слегка пожав плечами, я постаралась мягко улыбнуться. — Но, если ты это делаешь потому, что «не хочешь меня обременять» — не стоит, правда. У меня есть время на то, чтобы тебя выслушать.

Она немного помолчала, потягивая кофе, а затем, видимо решившись, неожиданно обиженно надулась:

— Он сказал, что я должна уйти от вас. Сказал, что не потерпит у себя в доме помощницу… — Линда бросила на меня быстрый опасливый взгляд и прикусила нижнюю губу, явно не желая повторять то, что услышала вчера вечером, и потому подытожила кратко: — В общем, Майк идиот и меня не достоин. Вот.

Я же несколько озадачилась, поскольку в моих мыслях такого сценария не было.

— То есть… Майк хотел, чтобы ты оставалась дома, как приличная хозяйка? — уточнила на всякий случай я, надеясь, что просто неправильно поняла свою секретаршу.

Однако, та сердито нахмурилась и помотала головой:

— Дело не в этом! Он… он про вас гадости говорил. Сказал, что ваша работа — полная профанация, и что он не позволит своей жене позориться, работая на… — Линда снова осеклась. — В общем, на вас.

Почесав висок, я сделала основательный глоток кофе, давая себе время подумать.

С одной стороны — лояльность Линды грела мне душу. С другой… было довольно неприятно стать причиной её разрыва с потенциальным мужем.

— Линда, Майк мог сказать это сгоряча, — осторожно проговорила я. — Просто чтобы убедить тебя уволиться. И, поверь, если ты действительно хочешь…

— Не хочу! — отрезала девушка, решительно насупившись. — Он совершенно не ценит женщин! Не понимает, что мы можем делать всё то же, что и они, и ничуть не хуже, а даже лучше, и хочет запереть меня в четырёх стенах! Это ущемление наших гражданских прав!

Я украдкой вздохнула, слушая такие знакомые, но уже несколько раздражающие лозунги суфражисток. М-да, Майк не с того бока зашёл, если уж начал хулить столь значимое для Линды движение… Ну и поделом ему.

— Значит, дала ему пинка под зад? — коротко улыбнулась я.

— Ещё как! — она победно потрясла кулачком, что довольно забавно сочеталось с заплаканным лицом.

— Тогда рада за тебя, — я кивнула девушке и отлипла от стола, незаметно потерев надавленное бедро. — Сходи умойся, а то Луиджи скоро горячие сэндвичи принесёт. И если уж ты решила прийти на работу — мне нужно, чтобы ты нашла мне телефон и адрес одного господина…

— Ой, точно!

Линда заполошно вскочила, подхватив сумочку — подвижная, бодрая, будто бы и не было той подавленной героини несчастного романа пять минут назад, — и, воскликнув «Я сейчас!», с цокотом каблучков выбежала из приёмной.

В который раз подивившись — и восхитившись! — тому, с какой скоростью эта девушка могла переключаться между настроениями и задачами, я удалилась к себе в кабинет.

Нет, разумеется, адрес конторы Фергюса я спокойно могла найти сама на «жёлтых страницах», но сейчас мне казалось правильным немного нагрузить Линду её обязанностями, чтобы она не чувствовала себя совсем бесполезной.

Глава 4

Офис мистер Фергюса, разумеется, располагался в самом центре Даунтауна.

Я бывала здесь не слишком часто — ни нужды, ни оказии как-то не возникало, — и, если честно, это меня полностью устраивало. Плотная высотная застройка всевозможных бизнес-центров, торговых центров и административных зданий создавала впечатление ловушки. Этакой крысиный лабиринт с узенькими коридорами проезжей части и стенами, вытянувшимися так, что едва можно было разглядеть серое небо над головой. Каждый раз я испытывала некое подобие клаустрофобии, пробираясь по местным улочкам со скоростью медленного пешехода, высматривая, куда можно было бы припарковаться.

Секретарь мистера Фергюса, сверившись с графиком своего начальника, сказал, что у него есть окно буквально на час в самом начале рабочего дня, так что у меня оставалось всё меньше времени чтобы успеть к назначенному сроку. В итоге, плюнув на потенциальный штраф, я остановилась у обочины буквально напротив бизнес-центра, где располагалась адвокатская контора мистера Тайлера Фергюса. Несомненно, мне выпишут штраф, но ждать, пока у востребованного специалиста образуется очередное «окошко» я совершенно не хотела.

Перебежав дорогу под недовольное гудение клаксонов и возмущённые выкрики, я, приняв максимально степенное выражение лица, поднялась по ступеням здания, похожего на причудливый термитник из бетона и стекла — с широким основанием и сужающийся к верхушке, теряющейся где-то в низко лежащих серых облаках.

Миновав вращающуюся дверь следом за каким-то низкорослым импозантным господином в траурно-чёрном костюме с крокодиловым портфелем подмышкой, я погрузилась в непередаваемую атмосферу деловой жизни.

В вестибюле было довольно сумрачно и весьма прохладно — но не промозгло, — и пахло смесью бумажной пыли, чернилами, деревом, кожей и лёгкой ноткой «Эмпориума» — популярным в этом году одеколоном от Карвен. Такой же я дарила на рождество отцу — по наущению мамы, которая, судя по всему, таким хитрым образом собиралась заставить форменного домоседа «выгулять» этот парфюм, но не слишком в том преуспела, насколько мне было известно.

Людей здесь было довольно много, но все они, кроме пары охранников на входе, находились в каком-то бесконечном броуновском движении, явно спеша по своим очень важным делам.

Вдоль стен стояли кадки с разлапистыми фикусами, перемежаемые удобными диванчиками для посетителей. На самих стенах размещалось невероятное количество информационных стендов, уведомляющих о законодательных нововведениях и сопряжённых с этим изменениях в документообороте, обновлённые формы всевозможных заявлений, напоминания о своевременной подаче миграционных уведомлений…

Мазнув взглядом по этому воплощению бюрократического кошмара любого обычного человека, я устремилась в информационной стойке, расположенной по центру помещения. За стойкой сидел безукоризненно одетый молодой человек, с настолько тщательно приглаженными тёмными волосами, что мне стало даже неловко за свою встрёпанную шевелюру. При моём приближении он поднял на меня профессионально равнодушный взгляд и растянул губы в не менее профессиональной сухой улыбке:

— Здравствуйте, мэм. Чем я могу вам помочь? — ломким и слегка простуженно-гнусавым голосом поинтересовался парнишка, и мне стало его даже немного жаль — при ближайшем рассмотрении я заметила характерное покраснение в уголках глаз и за крылышками носа, что наводило на мысль, что клерк был вынужден выйти на работу несмотря на недомогание.

— Доброе утро, —вежливо отозвалась я. — На каком этаже располагается адвокатская контора мистера Тайлера Фергюса?

— Одну минутку, мэм, — прогнусавил парень и, притянув к себе какую-то основательную книжищу, быстро зашелестел страницами.

Я терпеливо ждала, продолжая поглядывать по сторонам, машинально отметив присутствие очень грустного мексиканца в форме уборщика, стоящего неподалёку от входа и смотрящего на мраморные плиты пола, покрытые влажными следами множества ног. Украдкой покосившись на свои ботинки, я поняла, что также внесла лепту в разведённую грязь, и слегка пристыженно отвернулась.

— Семнадцатый этаж, мэм, лифт номер три. Тридцать восьмой кабинет, — вырвал меня из размышлений голос клерка и я, кивнув ему и пробормотав «Спасибо», устремилась к примеченным ранее лифтам.

Вместе со мной в просторную кабинку зашло ещё человек пять — все мужчины, — по очереди нажимая кнопки и удостоившие меня разве что мимолётными взглядами. Здесь, судя по всему, уже была проведена замена механизма на автоматизированный — во всяком случае, «специально обученного» человека, жмущего кнопки за всех, не наблюдалось. Это меня порадовало — после относительно недавних забастовок лифтёрам я не особо доверяла.

До семнадцатого этажа я добралась в гордом одиночестве — все мои нечаянные попутчики вышли раньше, и с удивлением обнаружила себя в коридоре, больше подходящем какому-нибудь дорогому отелю, нежели деловому центру. Тёмно-пурпурный ковёр с толстым ворсом, стеновые панели из тёмного дерева, плоские светильники из молочно-белого стекла и роскошные тяжёлые двери с латунными ручками и такими же блестящими золотистыми номерами.

Покрутив головой и быстро сориентировавшись в какую сторону мне нужно идти, я направилась туда, несколько нервно поглядывая на часы. Минуты неумолимо утекали…

Тридцать восьмой кабинет оказался за ближайшим поворотом и, преодолев накатившую откуда-то из очень далёкого прошлого робость, я решительно постучалась и после основательно приглушенного «Войдите» потянула ручку на себя.

Приёмная мистера Фергюса оказалась не в пример роскошнее и больше, чем моя.

Конечно, иной чулан был больше моей приемной, но все равно — контраст чувствовался. По крайней мере сюда влез целый диван для посетителей и кофейный столик, тогда как мои клиенты получали возможность присесть только непосредственно уже у меня в кабинете.

«Зато Линда симпатичнее», — подумалось мне, когда я встретилась взглядом с совершенно рыбьими, очень-очень бледными и навыкате, глазами секретаря — средних лет лысеющего мужчины с хронически усталым выражением лица.

— Здравствуйте, я — Долорес Вудворт, — поспешила представить я, прежде чем «рыбный» открыл рот.

— Очень приятно, мисс Вудворт, — он вежливо кивнул и жестом сухой ладони указал на дверь в другом конце помещения. — Мистер Фергюс ожидает вас.

— Благодарю, — кивнула я, и, без особого труда прочитав в значительном тоне подтекст «и время его очень дорого», устремилась туда.

А вот за дверью меня ожидал довольно странный сюрприз: кабинет самого адвоката.

Свободного пространства в помещении оказалось катастрофически мало. Узкий проход едва ли шире стола, стоящего ровно по центру кабинета. Сбоку от него, едва не вплотную, притулился стул, выполняющий роль «заглушки» между стеной и столом, на который был небрежно брошен дипломат из тёмно-коричневой кожи и пальто из угольно-серого плотного драпа. Посетителям, очевидно, предлагалось разместиться на паре комфортабельных мягких кресел непосредственно перед столом.

Все прочее пространство вдоль стен было заставлено громадными — от пола и почти до потолка, — несгораемыми шкафами, заставляющими немаленький стол Фергюса смотреться нелепо карликовым. Замки на некоторых из них болезненно напомнили мне сейф Сонга. В шкафах мог бы, пожалуй, уместиться золотой запас форта Нокс, но, вероятнее, там хранился архив адвоката.

За самим столом, расположился мистер Фергюс, с широкой улыбкой поднявшийся мне навстречу, когда я вошла в этот «архивный склад». К моему удивлению, за прошедшие восемь лет он не изменился ни на йоту — может лишь самую малость стал рыхлее, а на тёмно-русых висках сильнее обозначилась проседь. В остальном — всё те же пронзительные серые глаза, в обрамлении «гусиных лапок» от его привычки улыбаться, всё та же гладкая выбритость, открывающая широкое лицо с высокими скулами и жёсткой линией челюсти. Тёмно-серый твидовый костюм-тройка с белой рубашкой отлично дополняли образ клерка, а вот дорогие аксессуары типа золотого «ролекса», запонок с личными инициалами «Т. Ф» и ненавязчиво выглядывающего из нагрудного кармашка «паркера» — резко добавляли образу цены.

Харизматичный, радушный, доброжелательный — воплощённый профессионализм и надёжность. Но ни на секунду я не позволяла себе забыть о том, что передо мной стоит любовник жены пропавшего Сонга.

— Детектив Вудворт! — поприветствовал тем временем меня он своим звучным голосом, протягивая руку. — Очень рад вновь видеть вас!

— Мистер Фергюс, — я пожала ладонь, машинально отмечая почти неестественную холодность его кожи и вот это короткое «вновь». — Вы меня вспомнили?

Тайлер довольно рассмеялся, словно мой невинный вопрос был лучшей шуткой, что он слышал в своей жизни, и, если бы я не знала, что он в целом склонен к слегка преувеличенным реакциям — заподозрила бы его в нервозности.

— Ну разумеется, детектив Вудворт! Правда, тогда вы были ещё совсем юным дарованием, но, поверьте, ваши каверзные вопросы были для меня настоящей отдушиной и заставляли напрячься, вспоминая подходящие случаи из практики, — жестом он показал мне на одно из кресел для посетителей, и когда я села — вопросительно приподнял бровь, пододвинув к краю стола пепельницу.

— Это очень лестно, мистер Фергюс, — утвердительно кивнула я, вытаскивая из кармана портсигар и прикуривая. — А ведь столько лет прошло… Впрочем, ваша феноменальная память уже тогда меня изрядно впечатляла.

— Теперь мне льстите вы, мисс Вудворт, — усмехнулся адвокат, откинувшись на спинку своего кресла и пристально глядя на меня. — Просто ваша карьера оказалась достаточно звучной и интересной, чтобы я мог, получая утреннюю корреспонденцию, встречать в ней ваше имя.

«Дэнни, клянусь, однажды я тебя убью…»

Я улыбнулась чуточку фальшиво но никак не прокомментировала этот пассаж — который, между прочим, легко мог быть хвалебным, ведь, в конце концов, не только же Дэниел ваял свои нетленки в «Таймс»!

— Что ж, мистер Фергюс, я в курсе, сколько стоит ваше время, и не стану отнимать его впустую, — я слегка наклонилась вперёд, сбивая пепел в пододвинутую пепельницу. — Я здесь по делу исчезновения мистера Эндрю Сонга. Вам это имя о чём-то говорит?

Мужчина довольно резко посерьёзнел, нахмурившись, а затем утвердительно кивнул:

— Да, детектив. Мистер Сонг — один из моих лучших друзей и коллег.

Обратив внимание на то, что сам Тайлер курить, вроде как, не собирался, я решила слегка повольничать и перенесла пепельницу на подлокотник своего кресла, расположившись, можно сказать, с комфортом.

— Тогда вы, должно быть, знаете, что мистер Сонг пропал три дня назад.

— Я слышал об этом, — теперь в его тоне слышалась лёгкая скорбь. — Полагаю, миссис Сонг обратилась к вам?

Я отметила это обращение, мысленно уважительно кивнув — вот уж кто, наверняка, тщательно будет следить за своей речью, избегая всевозможных фамильярностей или иных «личных» маркеров обращений.

— Да, мистер Фергюс. Миссис Сонг пришла ко мне вчера утром со своей бедой, отчаявшаяся и испуганная, и одним из людей, которых она упомянула, были вы, — я мягко шевельнула кистью руки в его сторону, иллюстрируя свои слова. — В контексте «друга семьи». Вы довольно давно знаете мистера Сонга, не так ли?

— Всё так, детектив, — вновь кивнул Тайлер. — Ещё с учёбы в университете. Я готов поделиться с вами любой необходимой информацией, которая поможет скорее найти Эндрю.

Машинально склонив голову к плечу, я внимательно слушала его речь, но каждое слово звучало совершенно искренне. Что, впрочем, спокойно могло говорить о том, что Фергюс просто первоклассный лжец, что было бы вполне нормально для специалиста его уровня и профессии.

— Расскажите, пожалуйста, насколько доверительные отношения сложились у вас с мистером Сонгом? — бездумным жестом я заправила прядь волос за правое ухо и следом сделала ещё одну затяжку.

Мистер Фергюс выглядел несколько смущённым и озадаченным.

— Не поймите меня превратно, мисс Вудворт, но, боюсь, мало кто может похвастать тем, что у него были доверительные отношения с Эндрю. И, увы, я не могу себя к ним причислить, — Тайлер развёл руками.

— А вы знаете кого-то из этих немногих счастливчиков? — прищурилась я, но мужчина отрицательно покачал головой.

— У вас были с мистером Сонгом какие-нибудь общие дела? — этот вопрос был сформулирован нарочно несколько размыто, и я приготовилась отслеживать реакции адвоката.

— Случалось, — невозмутимо пожал плечами тот. — Иногда Я обращался к Эндрю за консультацией, иногда — он ко мне. В последнее время мы редко когда встречались просто по-дружески, чтобы посидеть как в старые дни…

— В последнее время?

Фергюс слегка поморщился и несколько раздражённо махнул рукой куда-то в сторону:

— После его возвращения, я имел в виду. Из этой… Индии?

— Тибета, — машинально поправила я его. — Кстати, он вам что-то говорил про эту поездку?

Вновь мотание головой.

— Не особо, если честно. Только твердил, что многое переосмыслил и понял, и теперь знает, что ему нужно сделать.

— Что именно?..

— Он не говорил, — мужчина кивнул, правильно истолковав мою вопросительную паузу. — Я бы сказал, что он стал очень «себе на уме», но, честно говоря, если Эндрю там и завлекли в какую-то секту, то это был самый тихий сектант из тех, что я встречал в своей жизни.

— А вы знаете, почему он туда отправился? — я прикурила ещё одну сигарету, отметив, что вытяжка в кабинете у Фергюса работала отлично — дым уносило почти сразу, но при этом особого сквозняка я не ощущала.

Тайлер какое-то время молчал, а затем, потянувшись к графину с водой, стоящему на столе рядом с ним, налил себе в стакан и сделал небольшой глоток.

Любопытно, зачем ему потребовалась пауза?

— Это из-за Томаса, — наконец прозвучал ответ, произнесённый неожиданно жёстким голосом.

— Не Ларри? — уточнила я, почесав большим пальцем кончик носа, наблюдая за тем, как адвокат делает ещё один глоток.

— Томас, — утвердил он. — Эндрю не смог простить себе его смерть. Миссис Сонг ведь говорила вам, что у него был запой?

Я молча кивнула ему, жестом предлагая закончить мысль.

— Смерть Ларри, прости Господи, была лишь вопросом времени, — Тайлер снова поморщился, словно извиняясь за эти слова. — Но Томас… Видите ли, мальчик совершенно не был приспособлен к войне. Абсолютно не тот склад ума и характера. Он ведь в Эндрю пошёл — такой же сообразительный малый, способный к счёту… Но мистер Сонг настоял.

В голосе мне почудились нотки заметного осуждения и даже лёгкой издёвки — но густо замешанной на сожалении.

— Знаете, Эндрю невозможно было переубедить в чём-то, что он вбил себе в голову, — Фергюс снова посмотрел мне прямо в глаза — настолько цепко и пристально, что я невольно почти затаила дыхание. — Он решил, что его первенец должен стать ветераном войны. Героем! И ведь стал…

— Посмертно, — кивнула я, не решаясь отвести взгляд первой.

— Да. И… Эндрю хоть и твердолобый, но всё-таки человек, из плоти и крови. И не глупец. Он понимал, что виновен, да и Эбби, насколько мне известно, не забывала об этом ему напоминать.

Внутри я сделала «стойку» на это обращение — первое личное упоминание имени миссис Сонг, но внешне не подала виду, что заметила.

— Значит, мистер Сонг испытывал вину, но ещё пару лет продержался…

— Да. И когда не стало Ларри — сорвался в штопор, — сложив странным образом пальцы — отведя в стороны мизинец и большой, и сведя вместе указательный, средний и безымянный, — Фергюс изобразил тот самый «штопор», немало меня смутив этим жестом — поскольку характерным он был для военных пилотов.

Добавив этот штрих в копилку вопросов про самого Тайлера Фергюса, я, погасив успевшую истлеть до половины сигарету, будничным тоном спросила:

— Пока мистер Сонг был в отъезде — в чём выражалась ваша помощь миссис Сонг?

Судя по тому, что мужчина на это не моргнул и глазом, ответ у него был готов заранее.

— Финансы. Житейские советы. Моральная поддержка — мы с супругой часто навещали Эбби, и, равно, приглашали её к нам. В конце концов, я был шафером на их свадьбе и крёстным отцом Томми — бросить девочку в такой ситуации абсолютно бесчеловечный поступок.

«Ух ты!» — мысленно воскликнула я, восхитившись тому, как Фергюс ухитрился в одной фразе уместить прекрасное алиби — кстати, интересно, что он женат, но совсем не удивительно, — представить себя как благородного спасителя, а Сонга, соответственно, как «не-человека».

— Не в моей привычке делать суждения, но не могу не согласиться с вами, мистер Фергюс, — любезно кивнула я, после чего, быть может, чуть резковато сменила тему и поинтересовалась:

— Мистер Сонг был у вас как клиент?

Адвокат едва заметно улыбнулся — самыми краешками губ, — и погрозил мне пальцем, словно нерадивой студентке:

— Вы знаете ответ на этот вопрос, мисс Вудворт.

Я закатила слегка глаза, борясь с подступающим раздражением:

— Да, мистер Фергюс, я прекрасно знаю, что такое профессиональная этика, но вы же понимаете, что это не вымогательство ради шантажа? Мне нужна информация, чтобы найти человека.

— Я понимаю, детектив, — кивнул Фергюс, после чего, подавшись ко мне, заговорщицки добавил. — Но я уверен, что тот единственный раз, когда Эндрю пришёл ко мне за такого рода помощью никак не связан с его исчезновением.

— И всё же? — терпеливо, но настойчиво спросила я.

В этот раз его улыбка вышла более знакомой — даже в какой-то мере тёплой, но я не позволила сбить себя с толку.

— Вы не изменились, — протянул он с толикой ностальгии. — И это, пожалуй, к лучшему. Что ж, если угодно — мистер Сонг просил помочь ему решить спорный момент касательно недвижимости в сотне миль к северо-западу от города.

— Недвижимости? — я несколько удивлённо нахмурилась, поскольку ни о чём подобном миссис Сонг не упоминала.

— Честно говоря, я не особо в курсе. Там по документам выходил какой-то сарайчик лодочный — уж не знаю, может Эндрю для души решил рыбалкой заняться, — Тайлер пожал плечами, наливая себе ещё один стакан воды. — Но, предвосхищая ваш вопрос — все бумаги он изъял. Сказал, что у него они будут в большей сохранности.

Это было сказано с вполне закономерным сарказмом и толикой обиды — вероятно, Фергюса не слишком радовало то, что хоть какое-то из его дел уплыло из архива.

А у меня появилась ещё одна внушительная причина залезть в сейф к Сонгу.

Вздохнув, я на какое-то время опустила взгляд вниз, на собственную коленку, и с досадой отметила на ней пару хлопьев сигаретного пепла. Постаравшись не размазать его, аккуратно стряхнула ладонью и задала дежурный вопрос:

— Кто-нибудь угрожал мистеру Сонгу в последнее время?

— Эндрю хорошо вёл дела, — задумчиво произнёс Фергюс. — Аккуратно, тщательно. Я не припомню, чтобы он жаловался на нечто подобное. Да и, по правде, какой смысл угрожать юристу?

Он кисловато улыбнулся, словно говоря тем самым «не то, что адвокату».

Я же вспомнила слова Филиппа о том, что всё-таки находили те, кто приходил сыпать угрозами. Что-то не слишком здорово сходилось…

— Возможно, угрожать и не зачем — если ты действительно чист на руку, и не связан ни с каким криминалом, — подчёркнуто безмятежно заметила я, а затем, склонив голову к плечу, уточнила:

— Говоря о — вы не знаете, мистер Сонг не был ни в чём таком замечен?

Адвокат сощурился буквально самую малость, и столь же коротко замешкался, что позволило мне понять — он прекрасно знает про Ванделли.

— Нет, насколько мне известно, — тем не менее очень ровно и всё так же дружелюбно ответил он.

«Насколько тебе известно, а как же…» — хмыкнула я, еле удерживаясь от того, чтобы прикусить азартно губу.

Тайлер Фергюс был прекрасен. Настолько, что мне искренне, от всей души хотелось бы его расколоть, не применяя совсем уже прямого намёка на его связь с Эбигейл Сонг… Да и, признаться, я сомневалась, что это сработает — Фергюс профессионал, уйдёт в отказ. А у меня из аргументов — только слова Гилмура, доверять которым, конечно, на все сто нельзя. В этом смысле гораздо проще расколоть было бы саму «милую Эбби» — но мне это ни к чему. В конце концов, я не ищу доказательств супружеской неверности. Мне нужно найти супруга.

— В таком случае, может быть вам известно, куда мистер Сонг с такой завидной регулярностью ездил по пятницам и субботам каждые две недели? — продолжая следить за выражением лица Фергюса, я успела поймать момент, как неуловимо поблекла его лёгкая улыбка, почти полностью исчезнув.

— Каждые две недели? — переспросил он, явно стараясь выиграть время и делая вид, что задумался, а затем покачал головой. — По правда — понятия не имею. Мы не настолько тесно и часто с ним контактировали, как я уже сказал.

— Очень жаль, — протянула я, немного отведя взгляд в сторону, позволяя Тайлеру слегка расслабиться. — Просто на календаре в его кабинете эти даты просто были обведены, без какой-то дополнительной информации, вот я и надеялась, что вы сможете это прояснить. Как его коллега и друг.

С этими словами я снова прямо посмотрела на мужчину, успев заметить, как он слегка сглотнул.

— Календарь? Ну что ж, Эндрю любил контролировать все свои встречи, а уж его навыкам планирования я всегда мог позавидовать, — вот теперь в голосе прорезалась нотка лёгкой фальши — наигранная бодрость, чуть-чуть излишняя громкость.

Я мысленно самодовольно усмехнулась, внешне сохраняя полную невозмутимость.

— Что ж, в таком случае, мистер Фергюс, я надеюсь, вы не откажете мне в любезности и скажете — как прошла ваша прошедшая пятница? — постаравшись придать голосу максимум невинности спросила я.

— Боюсь, всё-таки вынужден в этом отказать, — Тайлер с грустной улыбкой развёл руками, вновь вернув себе самообладание. — Всё та же профессиональная этика, чтоб её. Но мне не хотелось бы, чтобы вы шли по ложному следу, мисс Вудворт, так что могу с чистой совестью заверить вас — алиби у меня есть.

Сдержанно улыбнувшись в ответ, я мягко кивнула:

— Что ж, понимаю. И вы простите меня — привычка задавать такие вопросы останется со мной, кажется, навсегда.

— Пустяки! — Фергюс рассмеялся, судя по всему, даже несколько расслабившись. — Честно говоря, я несколько сожалею, что вы не остались работать в полиции. Им явно пригодились бы такие детективы как вы, с соответствующими полномочиями.

Улыбку слегка заело на моём лице, поскольку мужчина — сознательно или нет, не так уж и важно, — проехался по весьма болезненному для меня моменту.

«Ты так уверен?» — я прищурилась с лёгким вызовом, после чего максимально нейтральным тоном спросила:

— Как вы полагаете, мистер Фергюс, может ли исчезновение мистер Сонга быть связано с делами мафии?

Вот так, прямо и в лоб. Грубо и требовательно, уже без ужимок и расшаркиваний.

Адвокат нахмурился — судя по всему, ему явно не понравилась смена тона, не говоря уже о направленности беседы. Но в момент, когда он уже открыл было рот, чтобы ответить, у меня за спиной в дверь коротко постучались, и, не дожидаясь разрешения — открыли её:

— Мистер Фергюс, вы просили предупредить вас о назначенной встрече за пять минут, — раздался голос секретаря, и дверь тут же вновь закрылась.

На лице Фергюса отразилась причудливая гамма эмоций — смесь искреннего облегчения и нарочитой досады. Вроде бы хмурился, а вроде как и улыбался… Удивительная мимика всё же у этого человека!

— Какая жалость, мисс Вудворт. Я бы с радостью ещё поговорил с вами, но сами понимаете… клиенты ждать не станут. Да и, если честно, ответ на ваш вопрос всё равно был бы отрицательным — как уже говорилось, я ничего не знаю ни о чём подобном, так что и связывать его пропажу с мафией мне точно не пришло бы в голову.

«Как вовремя, чтоб тебя!» — покосившись на часы я убедилась, что пресловутый час ещё не прошёл, так что, видимо, «рыбоглазый» банально подслушивал и решил прийти на выручку своему начальству. Похвальная преданность, конечно…

— В таком случае — искренне благодарю вас за уделённое мне время, мистер Фергюс, — я встала с кресла, переложив пепельницу обратно на стол и протягивая ладонь мужчине для прощания. — Вы мне очень помогли.

— Надеюсь на это, детектив, — Фергюс уважительно сжал мои пальцы, задержав их, быть может, чуть дольше положенного, и, поколебавшись, добавил: — Прошу вас, найдите Эндрю. Это очень важно для Эбигейл.

Я слегка озадачилась — как просьбой, так и формулировкой, но поспешила кивнуть, машинально отметив, что ладонь у мужчины всё-таки несколько вспотела:

— Разумеется, мистер Фергюс. Приложу все усилия.

Глава 5

Проклятая непогода послужила причиной тому, что до участка я добиралась чёртовых полтора часа — хляби небесные разверзлись и ливень стоял плотной стеклянной стеной, продираться сквозь которую было тем ещё удовольствием. Грохот стоял такой, что даже включенное радио не спасало — я просто не слышала ничего, кроме шума дождя, барабанящего по стеклу и крыше. Но за «булькающим» презентом Роджерсу я всё-таки заскочила, прихватив в ликёрном магазине бутылку его любимого «Харпера», бумажный пакет с которым я оставила в бардачке.

Часовая стрелка залипла где-то между двенадцатью и часом, когда я остановила свой «додж» в квартале от местного управления полиции — рядом с небольшой забегаловкой «У Бриггса».

Казалось бы, я проработала в участке сильно меньше, чем частным детективом, однако каким-то образом умудрилась приехать и припарковаться ровно в том месте, где четыре года назад я спокойно обедала как раз в пересменку.

Осознав это слишком поздно, когда я уже заглушила двигатель, я кривовато усмехнулась собственному отражению в зеркале заднего вида.

«Горбатого могила исправит», — я подмигнула себе, и, подхватив с пассажирского сидения шляпу, поглубже натянула её на макушку и выскочила на улицу под усиливающийся дождь.

«У Бриггса» сейчас было пустовато. По моим прикидкам примерно через сорок пять минут тут начнётся столпотворение, и вот до этого момента нужно было успеть что-то зажевать и сбежать, чтобы не пересекаться со своими бывшими коллегами.

— Чем могу, мэм? — проглотив часть вежливой фразы, однако, не поскупившись на ослепительную улыбку, поинтересовался рыжеволосый парнишка за стойкой.

Машинально отметив его долговязость, нескладность и изрядное обилие веснушек, покрывающих всё лицо, шею и видимую часть рук, я пришла к выводу, что это — Лерой, младший отпрыск Якоба Бриггса, хозяина этого заведения. Когда я здесь была постоянным клиентом пару раз видела эту пламенную макушку в дверь на кухне, где он, судя по всему, помогал родителю. Теперь я могла лишь подивиться тому, насколько за четыре года этот оболтус, едва достающий мне до подбородка в былые дни, успел вытянуться — сейчас он был выше меня по меньше мере на голову.

Скользнув взглядом по бэйджику с именем, я мысленно довольно хмыкнула подтверждению своей догадки — «Лерой Б.», значилось на кусочке белого пластика классическим чёрным тиснением.

— Привет. Сделай, пожалуйста, один стандартный ланч с двойным кофе, — я улыбнулась рыжему, доставая из кармана бумажник.

— Как скажете, мэм…

Я заметила проблеск пристального интереса в зеленоватых глазах, но прежде, чем он стал бы задавать неудобные вопросы — а для меня сейчас любые вопросы оказались бы таковыми, — положила на стол долларовую купюру и отошла.

Ноги едва ли не сами понесли меня к «любимому» столику — самому удобному, с точки зрения обзора прилегающей территории. Отсюда я видела сам зал, дверь, парковку за прозрачным стеклом, и — в более ясные дни — даже кусочек стоянки перед полицейским участком. Сейчас из-за дождя я видела, разве что, свою машину…

— Кофе, мэм, — вырос рядом со столиком юноша, ставя передо мной большую чашку крепкого, исходящего паром двойного «американо».

— Спасибо.

Едва бросив на него взгляд, я с некоторым запозданием стянула с головы намокшую окончательно шляпу и вместе с потемневшим на плечах и спине от влаги пальто повесила её на «рога» стойки для верней одежды — которая тоже располагалась рядом с «моим» столиком. Очередной аргумент «за».

— Простите, мэм, а вы здесь не бывали раньше? — всё-таки не удержался и полюбопытствовал Лерой, слегка сощурившись и внимательно разглядывая меня.

Какое-то время я колебалась между желанием солгать и осмысленностью этого действия. Победил здравый рассудок.

— Случалось, — я слегка улыбнулась парнишке.

— Уф-ф, ну и славно! А то я уж решил, что ошибся, — облегчение, отразившееся на его лице, только утвердило меня в мысли, что я поступила правильно. — Вы давно не заходили, да?

Судя по всему, малому было скучно — в закусочной я была единственным посетителем, — но я точно знала, что это ненадолго.

— Да, давненько. Знаете, если традиции не изменились — через… — я бросила быстрый взгляд на часы, — тридцать минут тут будет не протолкнуться от желающих выпить весь горячий кофе и съесть все бифштексы, что в наличии, так что я хотела бы пообедать до того, как это произойдёт.

— О, прошу прощения, мэм, сию секунду! — густо покраснев — очень характерно для рыжих, — парень виновато мне улыбнулся и ретировался за стойку, а оттуда, видимо, на кухню — чтобы забрать мой заказ, о готовности которого уже успели сигнализировать бряцаньем звоночка.

Проводив его взглядом, я вновь повернула голову в сторону окна, бесцельно разглядывая потоки воды, захлёстывающие стекло. Где-то на периферии, в еле заметном просвете между крышами приземистых домов Нортсайда, я заметила ослепительно-яркий отблеск, и инстинктивно подобралась, мысленно отсчитывая секунды. На седьмой раздался треск, перелившийся в раскатистый гром — очень близкий, тревожный и будоражащий самые глубокие и древние нотки души: желание забиться в какую-нибудь тёплую и сухую пещеру и переждать там непогоду.

Увы, такой возможностью я не располагала. Всё, что у меня сейчас было — это кружка кофе, куда заботливый Лерой долил ещё горячего напитка, и наконец принесённый бифштекс с картофелем.

— Лишь бы электричество не отключили, — встревоженно пробормотал рыжий, тоже косясь на улицу.

— Я бы больше надеялась на то, что ливнёвка не забита, — машинально сказала я и принялась за свой обед.

Радио похрипывало и трещало, выдавая большую часть звуков помехами, сквозь которые прорывались невнятные обрывки фраз дикторов, узнать которых сейчас почти не представлялось возможным. Парень, нервно покосившись на агонизирующее устройство, протянул руку и щёлкнул выключателем, погружая забегаловку в напряжённую и очень условную тишину. Гроза явно стремительно наползала в нашу сторону — молнии сверкали всё чаще, и рокот грома раздавался всё ближе и громче, аж стёкла звенели.

«Чёртова гроза… — я недовольно хмыкнула про себя, старательно пережёвывая условно-безвкусную котлету. — Все планы портит.»

Что уж и говорить, работа мне подвалила ну очень «удачно». Аккурат под погодный апокалипсис. С другой стороны — грех жаловаться! Ещё неделька-другая такого простоя, и мне пришлось бы брать в долг…

Под мысли о том, насколько я меркантильное существо и насколько просто замотивировать меня безоговорочной выплатой аванса, тарелка опустела, как и чашка. Дождь, увы, не ослабел, но собрав в кулак всё своё мужество, вновь нахлобучив на себя не успевшую особо высохнуть шляпу и набросив на плечи пальто, я направилась к выходу.

— До свидания, мэм! — донеслось мне в спину

— Удачного дня, Лерой, — не оборачиваясь махнула я рукой, и, зачем-то задержав дыхание и съёжившись, открыла дверь и ринулась под дождь.

* * *

Бывший «родной» участок встретил меня небывалым оживлением и ажиотажем.

Трезвонили телефоны, звякали и трещали клавишами «ремингтоны», перекрикивались и ворчали местные… В общем, царила классическая рабочая атмосфера, как я её запомнила. И над всем этим царил характерный запах помещения, битком набитого злыми и здоровыми служивыми ребятами. Вдобавок, здесь было очень душно, очень влажно и очень-очень накурено.

Меня едва ли не магнитом потянуло в сторону оружейки, где преобладал запах железа, масла и пороха, но я вовремя поймала себя на этом и перестроилась в сторону стоящего отдельно кабинета капитана Роджерса. Меня, кажется, попытались окликнуть по дороге, но очень неубедительно.

«Новенький», — машинально отметила я широко распахнутые испуганные глаза на нездорово-бледном лице полицейского, но задерживаться не стала — Ингрэм уже махнул бдительному малому рукой, мол, «оставь», и тот слегка растерянно сник.

Дуглас Ингрэм — или, как мне привычнее, Даг — служил здесь десятый год, был отличным офицером, честным мужиком и убеждённым законником. С ним у меня тоже никогда не случалось стычек или проблем, напротив, он всегда старался взять новичков под «крыло», объяснить местные порядки, помочь и подсказать, в случае чего. Не раз выручал. Бурчал, что девке в отделении делать нечего, но не особо навязчиво, да и то — до первого выезда на стрельбище. Я там, конечно, тоже показала экстра-класс и, можно сказать, прыгнула выше головы, но кого надо — впечатлила. Потом пальцы не разгибались и ладони синие были, но все эти мелочи остались за кадром.

Роджерс заметил меня сквозь раздвинутые жалюзи на стеклянных стенах своего кабинета-«аквариума» и призывно махнул рукой, приглашая зайти без стука. Честь, о которой я прежде и мечтать не могла…

Кривовато усмехнувшись своим мыслям, я потянула на себя застеклённую дверь, и зашла в вотчину капитана.

Машинально окинув взглядом кабинет, я тут же отметила некоторые изменения в обстановке.

Вместо массивного обшарпанного аппарата прошлого десятилетия на столе расположился новенький ярко-красный телефон очень странной конструкции — прежде я таких не видела. Выглядел он как трубка с динамиком на массивной подставке с перфорацией в том месте, где у обычного телефона располагался бы микрофон, однако номеронабирателя нигде не было. Рядом с телефоном стояла пепельница, набитая окурками — Роджерс, как и я, дотягивал до самого фильтра, но ещё и характерно тот прихватывал зубами, — и это были совсем не те сигареты, которые он курил обычно. Сильно дороже.

В угловом шкафу, где Роджерс обычно хранил не самые важные документы, в центральной нише абсолютно открыто стояла бутылка коллекционной «Метаксы», стоимостью, пожалуй, в сотню долларов, не меньше. Початая.

Мне стало даже как-то неловко за собственное десятидолларовое подношение «Харпером», но я вовремя одёрнула себя, стараясь не думать о том, что мог значить такой качественный скачок в образе жизни Роджерса.

— Как погодка? — широко ухмыльнулся Роджерс, окидывая меня оценивающим взглядом.

— Иди ты, капитан…

В принципе, я понимала, что похожа сейчас не на важного детектива, а, скорее, на облезлую дворовую кошку — из-под полей «федоры» выбиваются мокрые космы, а саму шляпу, пожалуй, можно сдавать в утиль, поскольку промокла она насквозь несмотря на то, что расстояния от машины до дверей я преодолевала бегом. С плаща тоже накапало, оставив за мной цепочку пунктирных следов — дождь, презрев гравитацию, решил идти горизонтально, так что мокрой я была теперь не только сверху, но и со всех сторон. Хорошо хоть подкладка у плаща была достаточно плотной…

Присаживаться на стул для посетителей — или разносов, зависело от ситуации, — мне не хотелось. Во-первых — намочу. Во-вторых — если всё-таки сяду, то это будет значить, что я готова к диалогу, в процессе которого продолжу подмечать всякие мелкие детали… Не хочу. Я не хочу знать, кто новый «спонсор» Роджерса. Это не моё дело.

Мысленно отвесив себе затрещину, я вымученно улыбнулась — пускай и кривовато, и, водрузив на стол слегка раскисший бумажный пакет, вопросительно посмотрела на Роджерса:

— Удалось что-нибудь раскопать?

Старик, то ли сделав вид, что не заметил моего шарящего взгляда, то ли действительно не обратив на это внимание, самодовольно покряхтел, вытаскивая из-под того самого диковинного телефона бумажку и протягивая ту мне:

— Само собой, — он самодовольно хмыкнул. — Подёргал за ниточки в ФБН, предположив, что «индус» твой явно где-то с наркотой засветился…

— Криминальный расизм? — я выразительно посмотрела на него, взяв записку и мельком отметив, что на ней был только адрес.

— Но ведь я оказался прав, — Роджерс пожал плечами. — Ларсон из своей базы адресок-то и подкинул.

— Значит, наркотики… Что-нибудь ещё было?

Конечно, чего-то такого я ожидала, после найденного «штатива» в ящике стола у Сонга, но этот ублюдок совсем озверел, если принимает оплату чеками!

— Без подробностей, — старик пожал плечами, вытащив из кармана пачку сигарет.

«Ну а как же… „Филипп Моррис“», — мысленно хмыкнула я, наблюдая за тем, как он привычным жестом стукнул краешком пачки о край стола, выбив несколько сигарет. Одну взял сам, после чего протянул пачку мне. Как любезно.

Прикурив и всё-таки присев на стул, я задумчиво уставилась на листик с адресом. Клоптон. Дрянное местечко, уже лет двадцать пользующееся заслуженно дурной славой. Большая часть притонов и сомнительных подпольных заведения располагалась именно там. Почти все теневые сделки, встречи и стычки банд, трафик оружия, наркотиков и даже людей также проходил там — река Джеймс рассекала этот район на две неравные части, и была достаточно широкой и полноводной, чтобы пускать по ней незарегистрированные лодки с грузом.

— Интересно, под кем этот Чекванапутри ходит? — задумчиво почесала я большим пальцем подбородок, выпуская дым к потолку и с лёгким прищуром поглядывая на бывшего начальника.

Тот хмуро качнул головой и пожал плечами:

— Понятия не имею. Кто угодно. Он и гастролёром может быть с тем же успехом — хотя, вроде как, ошивается в Клоптоне не первый год.

— Значит, всё-таки кто-то его «крышует». Докеры? — машинально предположила я, продолжая наблюдать за Роджерсом.

— Девочка, я понятия не имею, зачем тебе этот урод понадобился, но, сдаётся мне, ты пытаешься лезть не туда, — густые брови капитана сошлись над переносицей, и из-под них он сверкал на меня грозно-упреждающим взглядом.

Увы, прошло время, когда меня этим можно было пронять. Хотя, конечно же, он прав — наркоторговцы, сутенёры, букмекеры и прочая шваль уже меня не касалась никаким боком. Всеми этими вопросами должна заниматься полиция — которая уютно устроилась в тёплых кабинетах…

Я сглотнула горький дым, поперхнулась им и закашлялась, чувствуя, как подкатывает к горлу лёгкая тошнота. Усилием воли загнав её поглубже, я снова растянула губы в усмешке и кивнула Роджерсу:

— Ты прав. Ладно, спасибо за адресок, — встав, очень старательно затушила сигарету в пепельнице, добавив к десятку окурков свой, не глядя на Роджерса. — Хорошего дня, капитан.

— Долорес… — в одном слове старик умудрился воплотить довольно комплексную гамму эмоций — предупреждение, сожаление, печаль, вину.

Я оглянулась, уже взявшись за ручку двери, и вопросительно приподняла бровь:

— Да, Роджерс?

Немолодое его лицо, в отличие от голоса, оказалось куда более скупым на выражение чувств — оно было просто хмурым.

— Будь осторожнее.

Глава 6

Удивительным образом, в дожде, серости и слякоти Клоптон не изменился почти никак. Скорее, стал более завершённым и гармоничным в своей убогости.

Я уже семь минут гипнотизировала взглядом нужный мне дом, и никак не могла решиться выйти из машины. Не из-за грозы, нет, та даже как-то стихла — или, может, просто ушла дальше, на север, оставив после себя обычную мерзкую морось, так что пугала меня отнюдь не перспектива намокнуть…

Цокнув языком, я слегка пригнулась и в четвёртый раз обвела взглядом двор-колодец — загаженную и уменьшенную копию моего, — в который заехала, следуя записанному на клочке бумаги адресу. В четвёртый же раз я не смогла отделаться от ощущения, что сама себя загнала в ловушку, но припарковаться снаружи, на проезжей части, почти наверняка означало вернуться к искалеченной и безнадёжно испорченной машине, а этого я, само собой, не хотела. Пара дополнительных обойм не решат проблемы, если против тебя ополчится весь квартал…

На всякий случай я всё-таки проверила, насколько легко револьвер извлекается из кобуры, и убедившись, что хотя бы с этой стороны подвоха ждать не стоит, глубоко вздохнула и вышла наружу.

Вонь помойки и человеческих нечистот шибанула в нос, заставив непроизвольно поморщиться — судя по всему, здесь и с канализацией были проблемы, решать которые, конечно же, городское управление если и собиралось, то только в последнюю очередь. Местных же, очевидно, не смущала необходимость справлять нужду в условно укромных закутках.

Подавив брезгливость, я пересекла двор, отметив, что, в отличие от моего, здесь хотя бы сухо. То ли ливнёвка, в отличие от обычной канализации, работала как надо, то ли неполадки с последней и создали дополнительный ход для дождевой воды.

Когда же я зашла в подъезд, то столкнулась с необходимостью задержать дыхание, поскольку жители в качестве упомянутых укромных мест в первую очередь использовали лестничные клетки и подвал, решётчатая хлипкая дверь в который была приоткрыта, и откуда тянуло таким смрадом, что у меня слегка заслезились глаза. Вытащив из кармана брюк слегка замусоленный и помятый платок, я прижала его к лицу и двинулась по лестнице вверх — меня интересовал второй этаж, а, если точнее, четвёртая квартира.

Искомая дверь нашлась сразу, справа от лестницы, и вид её изумительно гармонировал с окружением: обшарпанный дерматин, приколоченный тусклыми гвоздиками, половины которых недоставало, перекошенный номер «4» и оплавленная, кажущаяся измятой, — словно пожёванная детская жвачка, — кнопка звонка. Ручки не было — из дыры на её месте торчала какая-то свёрнутая грязная тряпка с узлом на конце.

«Вот и на месте…» — подбодрила я себя, отнимая от лица платок и мимолётно посмотрев на часы — пятнадцать-тридцать две, — и надавила на испохабленную кнопку.

Откуда-то изнутри раздалась удивительно мелодичная трель колокольчика и почти сразу же дверь передо мной немного приоткрылась — буквально на ладонь. Сделав шаг назад от неожиданности, я машинально опустила ладонь на рукоять «SW», и дверь, словно только этого и ждала, гостеприимно распахнулась.

В первый момент мне показалось, что внутри царит непроглядная темнота, но я быстро поняла, что это впечатление иллюзорно и создано тёмной колышущейся тканью, закрывающей дверной проём. Это меня не особо вдохновило, учитывая качество места, куда я пришла, и, наплевав на законность этого действия, я вытащила револьвер из чехла. Поддев кончиком ствола тёмную штору, я аккуратно сдвинула её в сторону. В образовавшуюся щель просочился тёплый оранжевый свет, сладковатый запах, что-то неуловимо мне напомнивший, и очень далёкая нежная звенящая мелодия.

— Добро пожаловать, мисс Вудворт, — внезапно раздался изнутри мягкий, самую малость ломкий юношеский голос, заставивший меня вздрогнуть и дёрнуть стволом в сторону, отталкивая ткань и открывая взгляду коридор.

Стены, укрытые алой парчой — или вышитым плотным шёлком, пол, устланный мягким ковром с высоким ворсом, лампа в зоне видимости, под самым потолком, укрытая золотистым плафоном. И по центру этого великолепия — говоривший. Мальчишка лет четырнадцати, индус, в какой-то пёстрой жилетке, надетой на голый торс, и свободных светлых шароварах, босоногий. На голове — непропорционально огромная белая чалма, размером, пожалуй, в три его головёнки. Из-под полоски ткани на лбу, над которой возвышалась эта тканевая нелепость, на меня с поразительным спокойствием смотрели блестящие чёрные глаза, густо обведённые сурьмой.

На меня. Не на пистолет в моей руке.

— Мы знакомы? — грубый вопрос вырвался у меня вместо приветствия.

Извиняться я, впрочем, не собиралась, поскольку вариантов — откуда местные наркоманы могут знать, как меня зовут, было не так уж и много, и грёбанная газетёнка Дэнни была лучшим из них, но не самым вероятным.

Словно прочитав мои мысли, парень слегка улыбнулся и очень церемонно поклонился — чалма каким-то чудом удержалась на месте, — и жестом вытянутой руки указал куда-то вглубь коридора:

— Всё ответы вы найдёте у Учителя. Он ожидает вас, мисс Вудворт.

«Какого… что здесь происходит?» — я недоверчиво глянула в том направлении, после чего убрала револьвер в кобуру и всё же перешагнула порог.

— Учитель? — уточнила на всякий случай, продолжая шарить взглядом по сторонам и подмечая большее количество деталей — но все они в данный момент были мне совершенно бесполезны.

Какие-то шторки из длинных стеклянных бус, ленты, курительницы с благовонными палочками, подвесные украшения — или чем там у них являются эти резные фигурки?..

— Учитель Чекванапутри, — с бесконечнымтерпением маленького Будды ответил мальчик, одним махом развеяв мои сомнения, что вместо классического наркопритона я ворвалась в мирную обитель сектантов.

«Это самый тихий сектант из всех, что я встречал в своей жизни», — эхом в моей голове раздался голос Фергюсона, и я вновь напряглась.

— Что ж, в таком случае я буду признательна, если ты проводишь меня к нему, — сдержанно улыбнулась я, стараясь забить паранойю поглубже, но отчего-то выходило очень плохо.

— Разумеется, мисс Вудворт. Прошу вас, следуйте за мной.

Вновь поклонившись, парнишка совершенно спокойно повернулся ко мне спиной и бесшумно направился вглубь помещения. Судя по всему, как угрозу он меня не воспринимал, несмотря на первые секунды встречи. Удивительное спокойствие, или же фанатичная глупость?

А кроме того, я поняла, что глаза у него не подведены ничем — просто ресницы были настолько густые и чёрные, что создавалось впечатление некоторой искусственности. Впрочем, пожалуй, любая девица не отказалась бы от такой «кукольности».

Следуя за своим провожатым, я вертела головой по сторонам, отмечая, что в стене было несколько проёмов в другие комнаты, также занавешенных воздушной тканью и нитками бус, и там, в этих комнатах, я успела разглядеть изрядно отдающий Востоком интерьер, где на мягких подушках, брошенных на пол, возлежали какие-то люди, чьи лица я не могла разглядеть из-за плотного кальянного дыма. И именно вид этого дыма натолкнул меня на мысль, почему я никак не могу усмирить тревогу и страх — сладкий запах опиума, пробивающийся сквозь терпкую горечь сандала, заставлял меня инстинктивно напрячься, сопротивляясь дурману.

— Сюда, мисс Вудворт.

Дойдя до конца коридора, мой провожатый остановился у дверного проёма слева, и всё тем же изысканным жестом тонкой руки пригласил войти. Вопросов у меня стало больше — например, почему Чекванапутри меня ждёт и откуда, чёрт возьми, в подобном месте такие манеры? И если их осведомлённость ещё можно было объяснить тем, что где-то проболтался Роджерс, а, следом за ним, и его контакт в ФБН… То схема выходила слишком некрасивая, и заострять на этом сейчас внимание я не собиралась. В любом случае, если мне и подготовили засаду, то вели к ней просто как королеву.

Смерив взглядом паренька, я протянула руку и сдвинула в сторону несколько слоёв лёгкой полупрозрачной ткани. Комната за ней оказалась неожиданно маленькой, больше похожей на чулан, заваленный десятками подушек, устланный пятком ковров и занавешенный совершенно непроницаемым слоем тряпья по стенам.

И, конечно же, главным, что бросилось в глаза, был плотный слой густого белоснежного дыма, неподвижно висящего в воздухе, из-за которого очертания всех предметов казались размытыми. Каждое моё движение тревожило этот мнимо непроницаемый полог, и я даже отстранённо залюбовалась завихрениями, образующимися вокруг моих рук. Совершенно сюрреалистичное зрелище.

— Присаживайтесь, мисс Вудворт, — вырвал меня из размышлений голос мальчика, и я, вздрогнув, оглянулась по сторонам в поисках хоть какого-то стула.

— Куда?.. — спросила было я, но юный провожатый уже аккуратно подхватил меня под локоть и, сделав буквально четыре шага вправо, подвёл к импровизированному «дивану», сложенному из подушек. — Оу, благодарю.

Несколько неловко я опустилась на указанное место, машинально отметив, что оно крайне неудобное, если потребуется быстро вскочить и бежать. Затем подняла голову, и замерла, встретившись взглядом с прозрачно-серыми внимательными глазами. Эти чистые и спокойные глаза принадлежали лицу, изборождённому старческими морщинами, неуловимо перетекающими в длинную седую бороду. Лицо, в свою очередь, должно быть, крепилось к голове, на которую была водружена белая чалма — сильно уступающая размерами той, что царила над головой младшего индуса.

Ниже лица, и, соответственно, головы, располагалось тело, укутанное в белое же сари — или как там в Индии звали многослойные одежды мудрецов? Как по мне, это гораздо больше было похоже на обычный халат…

Я никак не могла отделаться от мыслей о Кэрролле и его Чеширском коте, изучая проступающего из дыма Учителя — почти наверняка это был сам Чекванапутри, — и оставалось надеяться, что здесь нигде не притаилось Червонной Королевы, сносящей всем головы.

— Моё имя не существенно, это лишь образ, что нужен чтобы найти меня. Лишь слово. Вам важнее знать про другое имя — имя песни, — раздался высокий чистый голос, исполненный глубочайшего спокойствия и усталости.

Одновременно с этим я поняла две вещи: губы старика, частично скрытые за седой растительностью, не шевелятся вовсе, а говорит мальчишка, почтительно стоящий подле него. Просто тембр и звучание изменились настолько, что в первый момент даже не признала его… А затем до меня дошло, о какой именно «песне» он говорил, и я внутренне подобралась — неужели он тоже в курсе пропажи Сонга?

— Прошу прощения, э-э-э… мистер Чекванапутри, — я постаралась максимально абстрагироваться от максимальной странности происходящего, но, при этом, сохранить хотя бы видимость вежливости. — Я…

— Я уже Знаю, зачем вы здесь, нет нужды задавать вопросы, но если считаете это необходимым — я не смею прервать ваш ритуал.

Я осеклась, моргнув несколько раз — мне показалось, что образ Чекванапутри несколько расплылся, — после чего нашарила в кармане блокнот и достала его, открывая на пустой странице. К гадалкам я никогда не ходила, но, наверное, те вели себя примерно так же — говорили размытые фразы, нагоняли туману… Опийного. Размягчённому сознанию гораздо проще скормить любую выдумку или небылицу.

— Мистер Чекванапутри, я правильно поняла, что вы знакомы с Эндрю Сонгом? — сдержанно уточнила я, стараясь дышать через раз, хотя навязчивый белёсый дымок, словно живой, стремился забиться мне в нос.

— Так случилось, что я Знаю этого человека, ближе, чем желал бы, но хуже, чем следовало бы, — последовал очередной выспренный ответ.

Подавив желание закатить глаза, я напомнила себе, что вторглась в чужой «монастырь», и, по-хорошему, должна быть благодарна за любые ответы — поскольку давать их мне всё равно никто не обязан, всё сугубо добровольно. Потому, нацепив максимально дружелюбную улыбку, я поинтересовалась:

— Расскажите, как давно и при каких обстоятельствах вы познакомились с мистером Сонгом?

— Вы спрашиваете о его пути, но желаете узнать куда он его привёл. Вы задаете вопросы, что были бы уместны, а не те, что хотите задать, — с нотками отстранённой назидательности проговорил мальчик, и я, вновь обратив на него внимание, поняла, что у него закрыты глаза — а вот старик, напротив, смотрит на меня очень внимательно.

— Возможно, — я пожала плечами. — Но знание пройденного им пути позволит мне понять — как я могу найти мистера Сонга. Последовать за ним, так сказать…

— О, не говорите того, о чём можете пожалеть! — внезапно воскликнул паренёк — я даже вздрогнула. — Путь Песни не годится для того, чтоб следовать за ним.

— Хорошо, — несколько опасливо кивнув, я неосторожно сдвинулась в сторону и едва не соскользнула с подушки, тихо чертыхнувшись. — Прошу прощения, продолжайте. Вы говорили о мистере Сонге…

— Прежде всего, вам нужно понять, кто я. Я Знающий, — мальчик сделал странный, выглядящий довольно рваным и неуверенным жест, прижав руку к своей груди — но, на контрасте, голос его звучал очень важно и значимо, особенно это «Знающий». — Наш орден почти так же стар, как колесо Сансары. Первый вздох человеческий принес Знание о самом себе, так появились и мы. Эндрю пришел к нам в поисках Знания, разбитый и потерянный. Он искал успокоения в горах Тибета, пытаясь справиться со своими демонами — демоном дурмана и демоном вины. Вместо этого он нашел нас, и Знание.

«Точно сектанты», — лениво подумала я, внешне сохраняя невозмутимый и внимательный вид, но собственный организм меня подвёл, заставив ровно в этот момент широко и сладко зевнуть — едва успела прикрыться рукой.

Индусов это, однако, совершенно не смутило. Старик продолжал сверлить меня взглядом, сидя абсолютно неподвижно, словно статуя, а младший разглагольствовал дальше — напевно и вдохновенно, как заправский сказитель.

— Он выстоял положенную неделю перед вратами нашей обители, взывая о помощи, без еды и лишь с дождевой водой в качестве питья. Дождь стал его другом с тех пор, и по сей день они неразлучны. Когда Эндрю страдал, не в силах проронить и слезинки в горе своём, дождь плакал вместо него.

— Очень поэтично, — не удержалась я. — Но можно вас попросить чуть ближе к сути? Зачем именно Сонг пришёл к вам? Духовное наставничество?

— Можно сказать и так, — покладисто склонил свою огромную чалму паренёк. — Он вошел в наш дом званым гостем, а стал учеником. Он задавал вопросы, ответы на которые нельзя Узнать, их нужно дать самому. Он желал Знания, которое было слишком большим для него.

Губы на юном лице сжались в тонкую полосу и изогнулись скорбной дугой — что выглядело очень странно, в совокупности с закрытыми глазами и, в целом, спокойным, чуть ли не сонным выражением, застывшем на нём. Навевало мысли о каком-то трансе… например, наркотическом.

— Ученик проводит тридцать два года в медитациях, сливаясь со вселенной и пытаясь объять разумом бытие. Только Знание бытия позволяет Узнать небытие, что так интересовало его, и узоры, в которые переплетаются жизнь и смерть при вращении Колеса. Именуемый Эндрю Сонгом был нетерпелив. Вместо того чтобы получить Знание, он украл его. Украв, он унес его в мир, не готовый к неподготовленному Знающему.

В принципе, я готова была даже посочувствовать Сонгу — в плане нетерпеливости, как минимум, — поскольку эта странная речь порядком выводила из себя. Для истовой религиозности во мне было избыточно прагматизма, и сейчас меня не покидало ощущение, что эти двое просто закидывают меня словесной шелухой, искать среди которой крупицы смысла — та ещё задачка. Заигрывание с понятиями «смерти» и «жизни», пафосное и важное надувание щёк, реинкарнация… Глупо было воспринимать всё это всерьёз, но эти двое выглядели чертовски уверенными в этом своём «Знании».

— А что именно он украл у вас? Какую-то реликвию, или что? — выцепила я из этой тирады более-менее понятную мне вещь — в конце концов, желание наказать вора и вернуть украденное вполне неплохой мотив для выслеживания и убийства.

— Он скверно обошелся с украденным, применив одно, продав другое и оставив третье себе. Он скверно применил первое, чтобы замести следы. Бывшее одним, стало двумя, но ни одна из частей не может заменить целого. Он стал меньшим чем был, чтобы сбить нас со следа, но не преуспел, и вот я здесь. Лишь вторая его часть спряталась так, что её не найти — в неё он вложил то, что никогда не позволял нам увидеть. Нельзя Знать то, что никогда не видел.

Голос говорившего внезапно изменился, став хрупким и надтреснутым, как старое стекло. Мир вокруг меня на секунду утратил чёткость, словно я на мгновение потеряла сознание, а когда снова пришла в себя — поняла, что говорить начал Чекванапутри, а мальчик оседает рядом с ним, словно марионетка с подрезанными ниточками. Мне было трудно двигаться, думать и ворочать языком, и отчего-то сейчас казалось, что всё происходящее — уместно и даже правильно.

— Всё так. Теперь ты можешь понимать меня, и нам не нужен посредник.

Старик улыбнулся мне и кивнул, и я внезапно отметила, что вижу его гораздо чётче. Не как монохромно-белую статую с размытым контуром, а яркую фигуру. Кажется, я даже различала мелкий чёрно-золотой узор, вьющийся по краю его одежд — сложных и многослойных.

— П… продолжайте, пожалуйста, — выдавила я с трудом, даже не пытаясь записывать то, что мне говорили.

— Часть украденного он продал нашим старым врагам, что не ценят Знание как способ постичь бытие, а лишь как диковинку, которую нужно добавить в коллекцию, — вместе с «вещественностью» старик получил и странную лёгкую живость движений — говоря о «диковинке» он шевельнул кистью, словно брал нечто невидимое из воздуха, а продолжая про коллекцию — «спрятал» это нечто в широкий рукав. — Что получил он за это — я не Знаю. Хранители преуспели в сокрытии себя от взгляда мироздания, что дает нам Знание.

— И как же выглядит украденная вещь? — попыталась я вернуть беседу в более адекватное русло, но старик лишь одарил меня снисходительным взглядом.

— Тебе не под силу вернуть украденное Знание, дитя. Однако, я Знаю, что ты сможешь воспрепятствовать Эндрю в его стремлении… Ибо хуже всего оказалась та часть, что он оставил себе, — в лице Учителя проступила суровость. — Та часть Эндрю Сонга, что я Знаю, желает непоправимого, желает повернуть ход Колеса вспять, вырвать утраченное из потоков времени. Он не готов, он не сумеет. Колесо в безопасности, но на себя и души тех несчастных, что он успеет осквернить, пытаясь, он навлечет вечное проклятье.

— Вы… вы понимаете, о чём говорите? — хрипло и резко спросила я, предприняв ещё одну попытку встать, но лишь глубже закопавшись в подушки.

Ощущение ватной слабости, сковывающей моё тело, и головокружения вызвало закономерное отторжение. Я дико хотела на воздух, убраться подальше из этого дымного вертепа — пускай даже на вонючие трущобы! К тому же, меня не отпускало ощущение, что проклятый старик просто водит меня за нос и тянет время.

— Может кому-то вроде Сонга ваши россказни под опиатами и кажутся великим откровением, а как по мне — вы просто напускаете туману, для значительности, чтобы тянуть из своих несчастных последователей деньги. Ведь Сонг платил вам, не так ли? Я видела чек, — я едва ворочала языком и, к собственному ужасу — вялому и тупому, словно далёкое эхо настоящей эмоции, — не могла разъяриться достаточно, чтобы разорвать этот дурман.

— Этот чек существовал только для того, чтобы ты смогла найти меня. Чтобы ты узнала имя и пришла. Пришла, чтобы Узнать о том, куда двигаться дальше — ибо именно тебе надлежит остановить Эндрю. Но ты так же нетерпелива, как он. Ты торопишь меня, думая, что время имеет значение. Это не так. Ничто не важно — даже дыхание, — в этот момент я отметила, что дым, окутывающий его лицо, не шевелится вовсе — ни когда он говорил, ни когда дышал. — Если бы ты понимала это как я, твой разум был бы менее затуманен, но туман позволяет тебе воспринимать меня. Так отсутствие Знания сменяется его присутствием.

— Просто… скажите мне, где Сонг. Я найду его, верну украденное… — сонно потребовала я, понимая, что та отчётливость, с которой я видела Чекванапутри раньше, вновь сменяется неприятной дымкой.

— Знание не значит всеведение, — наставительно заметил старик. — К несчастью, Эндрю Сонг хорошо это Знает. Он вошел в текущую воду, и не вышел с другой стороны. Последняя точка, где он был виден для Мироздания — там, где спят корабли, под мостом из скрипа и стона. Дальше его путь для меня Неведом.

Голос индуса звучал всё глуше и глуше, словно отдаляясь. Веки мои отяжелели, и я почувствовала, как подбородок уткнулся в грудь, когда я уронила ставшую совершенно свинцовой голову. Мне нужно было что-то сделать… Обязательно, непременно, необходимо…

* * *

В уши ввинтился мерзкий дребезжащий звук, заставив меня вынырнуть из лёгкой полудрёмы, в которую я так неудачно погрузилась. Встрепенувшись, поняла, что звук исторгал звонок, на кнопку которого — оплавленную и смятую, словно детская жвачка, — я давила с такой силой, что, кажется, утопила её в паз насовсем.

Откуда-то изнутри, следом за дребезжанием, раздался шум падающего тела, невнятный вскрик и грузный топот. Затем дверь распахнулась, и на пороге, в клубах мерзко воняющего гнилыми тряпками дыма возник жутко задрипанный мексиканец в рваной и потасканной жилетке, грязных штанах и нелепой тюбетейке с алой кисточкой.

— Эй-эй, чего трезвонить, шма⁈ — на ломаном английском возмущённо закричал он, и я только сейчас поняла, что продолжаю давить на звонок.

Правда, когда я отстранилась, мне пришлось стукнуть по кнопке кулаком, чтобы она отлипла и трезвон прекратился.

В голове было… странно. Одновременно ясно и звонко, и в то же время меня не покидало ощущение, что я подверглась наркотическому воздействию — или, проще говоря, меня накурили.

— Мне… — неуверенно начала было говорить я, но мексиканец бесцеремонно прервал меня:

— Эй, ты или сюда, или туда вали, торчать нельзя! — он активно замахал руками, то ли прогоняя, то ли, напротив, призывая пройти внутрь.

За его спиной я видела дико изгаженный коридор, освещённый одной тусклой лампочкой, но даже в этом скудном освещении в глаза бросалась копоть на стенах, пожелтевшие обои, грязный пол, на котором у дальней стены лежало стонущее тело в каких-то лохмотьях. Из глубины квартиры доносились жуткие болезненные стоны курильщиков опиума, потерявшихся в своих грёзах, и к общей какофонии примешивался резкий пряных запах дешёвого карри. Обычный шалман, коих здесь, в Клоптоне, по десятку на каждый дом.

Словом, место ничем не напоминало то, куда я звонила…

Я машинально опустила взгляд на часы.

Пятнадцать-тридцать три.

…минуту назад?

Не может быть.

Я потрясла рукой и прижала запястье к уху — часики бодро тикали, отсчитывая секунды.

— Ничего не понимаю… Чекванапутри. Он здесь живёт? — спросила я у возмущённого мексиканца.

— Я — Чекванапутри, — для наглядности он даже ткнул себя пальцем в тощую голую грудь, на которой проступали рёбра.

Едва удержавшись от того, чтобы воскликнуть «чёрта с два!», я спросила совсем другое:

— Который час?

— Э? — непонимающе нахмурился мужик. — Сколько час? Пять! Пять доллар!

— Нет, время. Сколько… который сейчас час, — я постучала себя по наручным часам.

— А-а… половина четыре, — он брякнул не глядя — видимо, как раз перед тем, как я вторглась, сверялся с расписанием клиентов.

— Ясно, — буркнула я в ответ, после чего развернулась и направилась по ступеням вниз.

— Ну и пошла к бесам! — в сердцах донеслось мне в спину, после чего я услышала стук закрываемой двери.

Я же, не заметив, как спустилась вниз, пришла в себя уже сидя в машине и с портсигаром в руках. Когда я его успела достать — не помнила.

Но зато отчётливо, в подробностях каждой нелепо-возвышенной фразы, я помнила мой разговор с безумным старикашкой-индусом.

Глава 7

«Последняя точка, где он был виден для Мироздания — там, где спят корабли, под мостом из скрипа и стона…»

Отъезжать далеко я не стала — просто выехала за пределы Клоптона, добралась до стоянки ближайшего магазина и остановилась там. Мне нужно было «переварить» произошедшее и успокоить слегка подрагивающие руки. Во всяком случае, мне казалось, что они дрожали, но, когда я встала на пустующей парковке и взглянула на них — выяснилось, что тремора нет и в помине.

Видимо, и это мне привиделось.

Рассеянно чиркнув колёсиком зажигалки, я уставилась на язычок пламени, едва заметно колыхнувшийся от моего дыхания.

Что это было? Помутнение разума или же наркотическое опьянение? Если первое — во что мне, разумеется, верить совсем не хотелось, — что тогда послужило его причиной? Переутомление? Сон наяву? Или, быть может, я действительно просто успела задремать, зажав дурацкую кнопку звонка…

А если второе — то где и каким образом я успела подхватить достаточную дозу дурманящего вещества? Вонь, стоящая на лестничной площадке, конечно, содержала в себе элементы опиумного дыма, но этого явно было недостаточно, чтобы я хапнула такой «приход». К тому же, ни волосы, ни одежда не пропитались дымом, что было бы неизбежно, окажись я на самом деле в той комнате с подушками и странным стариком-индусом.

Подушечки пальцев обожгло нагретым металлом, и я, дёрнувшись от неожиданности, рывком защёлкнула крышку зажигалки и бросила ту на соседнее сиденье, где уже лежал портсигар — пустой, как выяснилось недавно. Так что в магазин мне всё же надо будет зайти и купить сигарет…

А что, если всё это — плод моего воображения? Пресловутая интуиция, из-за которой отец ещё в детстве прочил мне будущее «следака», настолько точно я умудрялась сделать выводы с минимумом предпосылок.

Да уж. Интуиция, мотивация и авось. Сонг, Чекванапутри, знание о вине, что его гложет — всё это, в совокупности с информацией о его визите в Тибет, вполне могло породить такое яркое озарение.

И ведь, если вдуматься, то даже в этой подсказке, которую я получила от индуса, можно было найти зацепки в реальности — тот самый лодочный сарайчик, о котором говорил Фергюсон, расположенный выше по течению реки, в тридцати милях от города. Добраться туда удобнее всего было именно по воде, а, следовательно, этот «хвост» надлежало искать в порту.

Я очень давно там не была — докеры отстаивали свои территории с яростью бешеных зверей, отстреливая любого «значка», что совался к ним, без суда и следствия. Тем не менее, в моей памяти ещё жива была панорама порта, виденная с другого берега Джеймса — анфилада пяти мостов, примыкающих к складам и техническим помещениям, издалека похожая на рёбра морского чудовища, докам и причалам, часть которых располагалась прямо под основаниями этих самых мостов.

Закат и ветер, доносящий до меня крики чаек, рабочих и сонм характерных ароматов речного порта, дополняли картину холодными и пурпурно-алыми штрихами — осенние вечера в наших краях были неизменно морозны, — и сквозь эти воспоминания прорывался ещё один звук… Протяжный болезненный стон канатов и балок подвесного моста, расположенного в самом узком месте Джеймса. И, насколько я помнила, именно под ним располагались частные пристани, тогда как все остальные принадлежали коммерческим предприятиям.

Я быстро моргнула, возвращаясь в настоящее, и откинулась назад, прижавшись затылком к подголовнику кресла, переводя взгляд на светлый потолок. Чувствовала я себя на удивление хорошо — наверное, даже слишком хорошо, как для человека, только что пережившего подобный опыт. Лёгкая нервозность была вполне объяснима, как и усилившаяся паранойя, но ничего сверх этого — никакого головокружения, прострации или же нервного тика.

— Я подумаю об этом завтра, — пробормотала я себе под нос знаменитую фразу Скарлетт.

Ответа на вопрос «сошла ли я с ума?» на потолке не нашлось, потому было решено всё-таки проверить догадку, возникшую в моём бедном мозгу, и съездить в порт. В конце концов, значок я уже давно сдала, а честный доллар кому угодно язык развяжет.

— Ох, знал бы Роджерс, куда я сунусь… — пробормотала я себе под нос, заводя двигатель.

Про намерение купить курева я успела начисто забыть, направившись прямиком в вотчину докеров.

* * *

Порт, а точнее, та его часть, что интересовала меня, располагался в тени огромного пешеходно-автомобильного подвесного моста. И в лучшее время здесь всегда было сумрачно и сыро, а сейчас, когда небо заволокли громадные свинцовые тучи, только вспышки молний освещали хаотичное нагромождение контейнеров, тесно слепленных частных причалов и «крытых доков» — по сути, сараев размером с индивидуальный автомобильный гараж.

Очевидным плюсом такого расположения было то, что в той части, куда мне нужно было попасть, с неба не лили потоки воды — она располагалась прямо под мостом. Три причала с пришвартованными частными лодками, дожидающимися своих владельцев или нанимателей. Очевидным минусом — необходимость добираться до нее между старыми, раскисшими и перекошенными домиками, составленными в нарушение всех инструкций неровными нагромождениями из контейнеров, выглядевшими как диковинный геометрический термитник.

Не меньшим отрицательным моментом были, собственно, сами обитатели доков. Сюда стекалась, подобно потокам грязной воды, бегущим по наклонным улочкам этого города-в-городе, вся мразь и шваль, которой не осталось места даже в Клоптоне. Бездомные, бандиты, попрошайки и асоциальные типы всех возможных мастей, конечно, попрятались от дождя под навесами и тентами, набившись туда как кильки в банке. Очевидно, когда у тебя нет крыши над головой чтобы высушить одежду и стен, чтобы согреться, начинаешь бояться сырости больше, чем антисанитарии немытых и долго не показывавшихся врачу тел. Полиция давно плюнула на доки, и здесь организовалась своя жестокая власть с неочевидной и сложной иерархией бандитских бонз, сменявших друг друга чаще чем солнце встает.

Я припарковала машину чуть поодаль, но не слишком далеко от границы района. Как бы я ни была уверена в своей способности избегать конфликтов — ситуация в доках всегда могла стремительно и непредсказуемо скатиться к «беги или умри». Неподалёку от «гостевой парковки» — пустыря, образовавшегося на месте развалившегося дома, давно растащенного на стройматериалы, — у стены какого-то хранилища пристроился один из упомянутых тентов, под которым собралась немногочисленная группка, видимо, уважаемых бомжей. У них даже была своя бочка с горящим мусором, старый радиоприемник, издающий жуткие хрипы, в которых едва угадывалась какая-то мелодия, и электрическая лампочка, под которой болтался кусок доски с неровной надписью краской: «Гиды».

Вновь опустив взгляд на запястье, я достала блокнот и — на всякий случай, — внесла туда запись: «порт: гостевой заезд, дата, время». А когда вновь посмотрела вперёд — увидела что один из бомжей, отделившись от общей группы, семенил в мою сторону, подтянув к самым ушам воротник старого потёртого бушлата.

Поразмыслив недолго, я всё-таки вышла из машины, дожидаясь, пока бездомный доковыляет до меня — ждать его под крышей хоть было и комфортнее, но создало бы не совсем нужное мне впечатление. С этими товарищами следовало держать ухо востро, но не выказывать в их сторону открытую брезгливость — в конце концов, это я вторглась в их вотчину и владения, и не помешало бы проявить толику уважения… Но, Господи, как же трудно было это сделать!

От подошедшего бродяги разило так, что глаза заслезились, несмотря на дождь, серьёзный ветер и общую вонь, что царила здесь. Между засаленными и опалёнными кромками ворота виднелось лицо — точнее, нос: огромный, пористый, винно-красный нос заядлого алкоголика. Над ним из-под тени низко надвинутого на лоб кепи поблескивали небольшие, близко посаженные глаза неопределённо-тёмного цвета, в которых, однако, я заметила проблеск ума — не академического, а, скорее, порождённого жизненным опытом.

— Добрейшего вечерочка, ма’ам! Не желаете ли экскурсию по нашим прекрасным и живописным местам? — хриплым и надтреснутым голосом изрёк «гид», полностью оправдывая свою должность.

— Доброго… — буркнула я, борясь с желанием прикрыть лицо рукой или, хотя бы, сделать пару шагов назад — «аромат» перегара, вперемешку с гнилыми зубами и явно нездоровым желудком впечатлял до отвращения. — Сколько… сколько будет стоить проход до частных доков?

— Ма’ам предпочтёт длинный или короткий маршрут? — любезность и некоторая вычурность его фраз очень плохо вязалась с источаемой вонью и «скрипящим» звучанием.

— Короткий, — быстро ответила я, и, не удержавшись, спросила. — А что, находятся смельчаки на длинный?

— Двадцать пять или пятнадцать? — мужик хитро сощурился, а я с трудом подавила ругательство — стоимость «прогулки» оказалась неприятно кусачей.

Однако, поразмыслив, я решила, что десять долларов — то, что речь шла о долларах, а не центах, было ясно как день, — не стоят того, чтобы слишком долго болтаться по всевозможным закоулкам этой клоаки.

— Короткий, — с тяжёлым вздохом повторила я, после чего потянулась к бумажнику, лежавшему во вместительном внутреннем кармане пальто — заодно ненавязчиво продемонстрировав револьвер в кобуре.

Оценил бездомный этот жест, или нет, я сказать точно не могла, но что оружие увидел — факт. Быстрое движение тёмных глаз отметить успела.

— Для вас, ма’ам, двадцать пять — экскурсия туда и обратно, — добавил он, наблюдая теперь за моими руками.

Отсчитав пять купюр, я протянула их «гиду» и поинтересовалась:

— Обычно прогулка назад оплачивается отдельно?

— Разумеется, — неприятно осклабился тот, обнажая тёмно-коричневые от табака и гнили зубы. — На свой страх и риск.

Чуть подумав, я вытащила ещё два доллара и зажала их между пальцами:

— Найдутся желающие, — взглядом я указала на группку наблюдавших за нами остальных бездомных, — последить за машиной в моё отсутствие?

— С превеликим удовольствием, ма’ам! — улыбка стала ещё шире, а у меня возникло неистовое желание вот прямо сейчас почистить зубы — просто на всякий случай.

* * *

Путь через тернии порта оказался куда более длинным, чем я ожидала. Район занимал совсем небольшую площадь, но извилистые проходы, и, похоже, не такой «короткий», как можно было рассчитывать путь делали свое дело. Руперт, как представился мой провожатый, деловито шагал по «улочкам», иногда срезая путь в самых неожиданных местах — отодвинув в сторону какой-то деревянный щит или нырнув под хлопающие на ветру занавески из брезента. Чем дальше мы заходили, тем лучше я понимала, что без проводника тут можно было блуждать часами — здесь не было удобных мест чтобы осмотреть трущобы сверху, а постройки были достаточно высокими чтобы заслонять любой обзор.

— Почему мы не прошли по автомобильной улице? — наконец, не выдержала я, когда в очередной раз пришлось протискиваться в заклиненную полуоткрытую дверь контейнера и через него выходить в проулок, десятки близнецов которого мы прошли в предыдущие полчаса.

— Там много удобных мест для засады, ма’ам, — откликнулся Руперт, даже не обернувшись.

Как будто тут их было мало. Здесь можно было спрятать пару дивизий с танками, если постараться, а уж шайке головорезов притаиться в одном из этих контейнеров было бы проще простого. Впрочем, наверняка «безопасный проход» входил в стоимость услуг «гида» и эффективно удерживал ножи бандитья в ножнах.

Сейчас идея отправиться в порт по велению воспаленного воображения казалась особенно дикой. Я всей спиной ощущала взгляды местных, которых едва могла заметить глазами. Порт, однако же, был полон жизни — тут и там в контейнерах встречалась нехитрая самодельная мебель, а иной раз и ничуть не удивленные появлению «мимо прохожих» обитатели. Мой проводник здоровался с ними, как со старыми знакомыми, и мы спокойно (ну, насколько это было возможно в моем случае) проходили их жилища насквозь. Я могла поклясться, что пару лиц я даже узнала — по фотографиям «разыскиваются» в газетах.

Прошло достаточно времени чтобы я начала сомневаться, не заводит ли Руперт меня в какой-нибудь темный уголок в объятья подельников, когда мы вынырнули из контейнерно-халупного городка на берег Джеймса, как раз в районе частных причалов под мостом. Из-за ливня, забивавшего все звуки и запахи, я даже не поняла, что мы приближаемся к реке, хотя в другой день шум воды и тем более — пристаней — был бы слышен куда как явно.

— Вам, я так думаю, к распорядителю, — выдал Руперт, пытаясь пересипеть ветер. — Это тот роскошный дом в два этажа у причалов, ма’ам. Я останусь здесь и дождусь, когда вы будете готовы идти назад.

Бомж ощерился в больнозубой улыбке, а мне стало несколько не по себе от мысли, что придется идти еще и в обратную сторону. Наверное, так себя чувствуют те, кто пошел в поход в дикую природу и пол дня шел по болотам только для того, чтобы понять, что придется еще полдня идти обратно. С той лишь разницей, что Порт был куда более опасным местом чем чернейшая из топей.

Поежившись, я шагнула из-под навеса, где остался Руперт, под мост. Точнее — ринулась вперед сквозь стену дождя, заполонившую собой весь отрезок между почти сплошными крышами города нищих и каменно-стальной махиной над нашими головами. Я думала, что предыдущие несколько часов намочили меня до нитки, но сейчас поняла, что нет предела совершенству — ощутив, как вода течет по коже под всей одеждой. Мысленно я попрощалась с мелочью в бумажнике и блокнотом, хоть и то и другое обладало хорошим слоем промасленной кожи. «Если так пойдет дальше, надо будет озаботиться кожаным плащом и шляпой,» — подумала я, глядя как вода вытекает из полей федоры. Да-да, не с, а из. Хотя, пожалуй, такая стихия могла бы расправиться и с кожей, дай ей шанс.

«Роскошный дом» оказался типовой быстросборной халупкой, которую можно было бы встретить подле любого рынка подержанных автомобилей или неподалеку от строящегося жилого здания. Разница, однако, бросалась в глаза — вместо приветливого продавца или агента по недвижимости у входа в постройку курил мужчина неопределенной национальности в безупречном, хоть и изрядно поношенном, черном костюме в тонкую вертикальную полоску. Его темные волосы были зализаны воском, жидковатые усы напомажены, и это был первый человек, встреченный в порту, с намеком на ухоженные ногти. В меня впился взгляд неприятных темных глаз — цепкий, по-звериному внимательный. Курил он, на контрасте с образом, «козью ногу».

Я преодолела несколько метров, разделявшие нас, пытаясь натянуть вид самый независимый и боевой, словно тот факт, что я выглядела, и, по сути, чувствовала себя мокрой мышью, был ничтожным недоразумением. Судя по всему, у меня получилось, поскольку темноглазый решил потушить сигарету и, поспешно спрятав бычок в карман пиджака, протянуть мне руку.

— Добрый день, мисс, — он расплылся в приветливой, в его понимании, тонкогубой улыбке. — полагаю, у вас какое-то дело на причалах? Похоже, мы не знакомы. Я — Уилфри Рамфорд, распорядитель частных причалов.

Я сдержанно пожала протянутую руку, отметив, что несмотря на хлыщеватую и аморфную внешность, рукопожатие у Уилфри было крепкое. Когда он двигался, под пиджаком угадывалась кобура, и, кажется, я сумела разглядеть торчащий из кармана кончик рукоятки ножа-бабочки. Докеры, по крайней мере та часть, что напоминала хоть как-то организованную преступность, славились своим имиджем «джентльменов». Карикатурных и нелепых джентльменов, но мало находилось тех, кто был готов им это сказать в лицо. Костюмы с чужого плеча и модные прически, уложенные темнокожими сифилитичными проститутками в местном «барбершопе», были лишь фасадом, скрывающим безбашенных и абсолютно непредсказуемых чудовищ.

— Добрый день, Уилфри, — я решила не представляться, просто на всякий случай. — Я интересуюсь арендой.

Сходу брать быка за рога было нельзя — малейший намек на то, что я кого-то ищу, и этот самый нож-бабочка мог внезапно оказаться у меня в боку. Да и заинтересовать «распорядителя» имело смысл. Запах денег развязывает языки немногим хуже их вида.

— О, тогда вы по адресу, — хлыщ распахнул дверь и преувеличенно вежливым жестом пригласил меня войти. — У нас несколько свободных открытых, и я уверен, найдется пара закрытых для столь очаровательной леди.

Внутри домик оказался едва ли не меньше, чем казался снаружи. Все пространство было заставлено стеллажами с какими-то инструментами, пожелтевшими от времени бумажными папками, ящиками с неизвестным содержимым и мутными, давно уже пустыми бутылями. На свободном пространстве умостился небольшой письменный стол, стул и два табурета для посетителей. На столе лежала кипа бумаг, толстая замызганная тетрадь и газета, судя по состоянию, использовавшаяся как подставка для чего-то жирного.

«Газеты ты, судя по всему, не читаешь, — решила я, пропустив мимо ушей лебезение Уилфри. — Что ж, так намного проще».

— Закрытые — лучший вариант, но хотелось бы знать их габариты. Мне придется швартовать изрядную посудину, — подпустила я туману, жестом обозначив солидный размер воображаемой «посудины».

В глазах Уилфри, пустых до этого, зажегся огонек перспективной наживы — кажется, блеф попал в цель, — и я решила подбросить пробный камушек:

— Мистер Сонг, он арендует офис по соседству, говорил, что у вас здесь есть достаточно крупные.

— О да, — Уилфри усмехнулся, показывая на окно, за которым раскинулись частные причалы, виденные мною сверху.

Вблизи они казались еще более мрачными, особенно сейчас, когда волны на Джеймсе нещадно колотили пришвартованные лодки и катера бортами о дерево и бетон, а вода захлестывала помосты.

— Мистер Сонг наш старый клиент и весьма, весьма прав. Я сейчас посмотрю, какие из крытых мест не в найме, и смогу вам все показать.

Распорядитель взял со стола упомянутую тетрадь и начал картинно листать ее, разглядывая каждую страницу для важности, а я мысленно похлопала сама себе — за удачное предположение. Раз клиент — то наверняка снимает тут причал, что, в целом, неплохо вязалось с историей о приобретении им «яхтклуба» где-то на Джеймсе.

— А можно мне место рядом с мистером Сонгом? — небрежно спросила я.

— Сию секунду, я проверю, не занято ли оно, — Уилфри уже значительно увереннее перелистнул несколько страниц и повел пальцем по строкам сверху вниз. Видимо, чтение газет не входило в число его хобби не просто так — он даже губами немного шевелил, вчитываясь в фамилии. — Скалли, Снайл, а, вот, Эбигейл Сонг, причал Б-16. К несчастью, оба места по сторонам от «Буревестника» — это его лодка, — заняты, — изрек он делано печальным тоном.

«Эбигейл⁈»

Кажется, Уилфри тоже удивился, прочитав женское имя. Что ж, похоже, нужно будет снова наведаться в семейное гнездо Сонгов — количество дел там только что увеличилось.

— Как жаль, — так же нарочито расстроилась я.

Стоило бы приложить чуть больше усилий к пантомиме, но мерзкая манера распорядителя переигрывать начала перекидываться и на меня. Я внимательно посмотрела на ряды лодок сквозь грязноватое оконное стекло.

— А который из них «Буревестник», или он под крышей?

— Конечно под крышей, мисс, — Уилфри ненатурально рассмеялся, — но вы бы его не увидели все равно — не далее, как три дня назад, судя по записям в журнале, мистер Сонг отчалил на «Буревестнике» выше по течению, и с тех пор не вернулся. Но я готов вам показать свободные места в том же ряду, если вам интересно соседствовать не только офисами, но и здесь.

Три дня назад отчалил. Я тяжко посмотрела на разбушевавшуюся реку. Да, сейчас ни один капитан не выведет судно из доков, сколько ему ни обещай — денег или чего угодно еще. И если Сонг до сих пор не вернулся, то он, наверняка, в этом своем яхтклубе, по крайней мере это напрашивалось само. Может быть, он просто не может вернуться из-за непогоды? В любом случае, надо было выяснить, где этот дурацкий клуб, и добраться до него по суше. Наверняка где-то должны были быть правоустанавливающие документы на него — либо в сейфе в доме Сонгов, либо в тех ящиках, к которым меня не подпустил Гилмур. В любом случае, мне стоило аккуратно свернуть разговор.

— Знаете, я вот смотрю на все это, и мне кажется, сейчас не лучшая погода для осмотра причалов, правда, — я изобразила самое невинно-растерянное выражение лица на которое была способна. — Может, будет проще, если лодку пригонят в более погожий день, мы сразу все осмотрим, оформим, оплатим и пришвартуем? Я думаю, можно будет заключить договор сразу на год или даже больше.

— Да уж, — Уилфри, видимо, тоже не горел желанием выходить на причал и мочить ноги. — Вы, пожалуй, правы, — в его глазах мелькнула нотка алчности. — Я могу забронировать для вас место, чтобы не случилось никаких непредвиденных казусов, — он сделал рукой неопределенный жест. — недорого.

Попытка сбежать, ни о чем не договорившись, возможно, была небезопасна, поэтому я извлекла из внутреннего кармана пальто кошелек, отчаянно пытаясь не засветить рукоять револьвера. Обходительный бандит без зазрения совести лишил меня полусотни долларов за неделю аренды швартовочного места Б-7, вписал в книгу выдуманную на ходу фамилию Торнс, и с почти светящимся от радости лицом выпроводил меня, даже предложив одолжить с собою зонт, от чего я осторожно отказалась. Брать что-то у докера мне претило даже больше, чем давать ему деньги.

Обратная дорога с Рупертом, который, вопреки моим ожиданиям, не свинтил подальше, бросив меня на произвол грабителей, и даже не содрал лишних денег за обратный путь — как и обещал! — прошла без происшествий. Больше всего мне хотелось оказаться в относительной сухости и тепле салона моей машины, и обдумать полученную информацию. Настолько, что я почти не смотрела по сторонам всю дорогу, поглощенная размышлениями и дискомфортом.

Лишь оказавшись за рулем я встряхнулась и отогнала упаднические мысли, навеваемые местом и погодой, и привычно глянула в зеркало, прежде чем завести двигатель. И в этот же момент, под характерное, не заглушаемое даже ливнем тарахтение движка, в конце улицы, оканчивающейся предпортовой парковкой, тронулся с места и моментально исчез за поворотом знакомый песочно-жёлтый мотоцикл с коляской.

Глава 8

Под вечер дождь вновь усилился, и почти всю дорогу до дома Сонгов я проделала в черепашьем темпе, в компании таких же, как я, неудачников. Перемигивание фарами, гудение клаксонов, ослепшие из-за дождя и собственных зонтов пешеходы — всё это не способствовало быстрой езде. Равно как и то, что большую часть времени я усиленно пыталась высмотреть впереди, сзади и сбоку тот самый проклятый мотоцикл, что, судя по всему, пас меня до порта, а вот откуда — я не знала. И это раздражало гораздо сильнее. Проклятый «топтун» умудрился упасть на хвост так, что я этого и не заметила, хотя должна была, чёрт побери! «Никогда не расслабляйся» и «паранойи много не бывает» — слова, запомнившиеся ещё с учебки, но каким-то образом именно сегодня я изменила обоим этим правилам. Сначала Чекванапутри этот, наркоман несчастный, теперь и «фриц»…

«Прекрасно,Долли, просто замечательно!» — язвительное замечание самой себе возымело обратный эффект — мне стало даже как-то смешно, хоть веселье это и было густо замешано на мрачности.

Что ж, погружаться в бездну отчаяния я посчитала излишним, и просто в очередной раз дала себе зарок быть внимательнее, и тут же ему последовала — ещё значительнее снизив темп передвижения.

С другой стороны, долгая дорога давала мне время поразмыслить над ещё одним кусочком мозаики, который я умудрилась получить в доках по сходной цене. Бумажник мой, конечно, изрядно отощал, но, если всё и дальше пойдёт в том же темпе, можно рассчитывать на вторую часть выплат, что залатает брешь в бюджете.

Усилием воли заставив себя вернуться к мыслям о деле, я в который раз посетовала на то, что из некоторых клиентов сведения буквально-таки клещами тянуть нужно! Ну кто мешал той же Эбигейл упомянуть про аренду этой дурацкой лодки?

Впрочем, если судить непредвзято — миссис Сонг вносила оплату раз в полгода, и, судя по всему, более никакого касательства к этим делам мужа не имела. Немудрено забыть о таком, пожалуй.

Интересно, что Гилмур тоже ничего не сообщил мне об этом, а уж ему-то стоило знать, что «подопечный» имеет общие с докерами дела. Значит, Сонг настолько хорошо это дело скрывал? Или Филипп знал, но не счёл необходимым сообщать мне? Это попахивало бессмыслицей, особенно на фоне того содействия, что он всячески демонстрировал в кабинете Эндрю. С другой стороны — это мог быть и отвлекающий манёвр. В сейф и «левые» ящики я доступа ведь так и не получила, а там могли содержаться документы на тот самый «лодочный сарай», о котором упоминал Тайлер.

Итак, какова вероятность того, что эти документы лежат в офисном сейфе, или же домашнем?

Теоретически, от порта мне ближе было добраться до конторы Сонга, но рабочий день ещё не был окончен, а светиться перед подчинёнными Эндрю мне не хотелось лишний раз. К тому же, по рассказам очевидцев и знакомых пропавшего, у меня сложилось впечатление, что он был довольно педантичным и скрупулёзным человеком, так что вероятнее всего — стремился разделять «личное» и «рабочее». В противовес этому, однако, маячило первое впечатление от домашнего кабинета Сонга — пустого, чуть ли не стерильного. Не похоже, чтобы он там жил… Чёрт возьми, в ящиках его рабочего стола было в разы больше личных вещей!

Однако, учитывая сложившиеся обстоятельства, ничто не мешало мне нанести визит Эбигейл, задать ей ещё пару уточняющих вопросов, и, заодно, предпринять ещё одну попытку подступиться к домашнему сейфу. Со всей этой беготнёй и допросом знакомых у меня появилась ещё одна догадка, касательно того, какой же код Сонг мог выбрать для замка, и, признаться, сейчас у меня просто руки чесались её проверить…

* * *

На парковке у «федерального» дома, в отличие от предыдущего моего визита, стоял свеженький кофейный «Крайслер Империал». Я не обманывалась его «курносой» мордочкой — под вытянутым капотом скрывался мощный восьмицилиндровый двигатель. Можно предположить, что обитатели второй части дома — очевидно, соседи Сонгов, — были весьма многодетной семьёй, или же любителями какого-то запредельного простора внутри машины. И с уверенностью можно сказать, что это — крайне состоятельная семья, поскольку эта модель, оснащённая компактным кондиционером, стоило весьма недёшево, и была по карману… Ну, в принципе, обитателям Хиллса, да.

Подняв воротник повыше и натянув шляпу поглубже, я вышла из машины и перво-наперво огляделась по сторонам в поисках потенциального притаившегося BMW «Сахара». Не обнаружив оного, слегка воспряла духом и короткой перебежкой преодолела расстояние до крыльца под широким козырьком, с уголков которого сейчас тонкими струйками стекала дождевая вода.

Сбоку от двери, на высоте глаз, обнаружились две кнопки, рядом с которыми располагались приколоченные таблички: «Сонг» и «Максвелл».

Подосадовав на себя, что не обратила внимания в прошлый раз на эту мелочь, я надавила на кнопку рядом с нужной мне фамилией.

«А можно было бы, между прочим, и Максвеллов этих опросить! Растяпа…» — отругала я себя, тут же, однако, мысленно парировав, что у меня до сих пор не было недостатка в свидетелях, и, если не выгорит, можно будет и до них добраться. Попробовать, хотя бы.

Шагов я, разумеется, не услышала — входная дверь была достаточно толстой, это я оценила ещё в прошлый раз, — и когда та открылась, даже слегка вздрогнула.

Стоящая на пороге Эбигейл была одета так, словно могла в любой момент набросить на плечи пальто и отправиться в дорогой ресторан или театр — только перчаток и сумочки не хватало, в качестве аксессуаров, да тёплая шаль, наброшенная на плечи, придавала облику одновременно домашний и какой-то неуместно «старушечий» вид.

— Мисс Вудворт? — выражение лица женщины было крайне встревоженным — что неудивительно, поскольку я о своём визите не предупреждала. — Что-то случилось?

— Рабочий процесс, миссис Сонг, — я как могла успокаивающе улыбнулась, после чего кивнула ей за плечо. — Я могу войти?

— Да, Бога ради, прошу меня простить! — воскликнула Эбигейл, делая шаг назад и приглашающе махнув ладонью — другой плотнее сжимая шаль на груди. — Входите, детектив.

— Благодарю, — я кивнула, перешагивая порог и с удовольствием окунаясь в тепло, которым оказались пропитаны стены этого дома.

— Вы нашли Эндрю? С ним всё в порядке? — взволнованно спросила хозяйка, сверля меня требовательным и немного несчастным взглядом.

Я отметила залёгшие под глазами тени, от которых удивительным образом лицо Эбигейл казалось выразительнее и аристократичнее, и в который раз позавидовала такой непринуждённой элегантности.

— Пока нет, миссис Сонг, однако кое-что мне всё же удалось выяснить, — стараясь подбирать максимально осторожные выражения сказала я, находя взглядом гостевую вешалку и с облегчением избавляясь от мокрого и потяжелевшего пальто и шляпы.

— Вам что-нибудь известно о лодочном сарае, который ваш супруг приобрёл примерно полтора года назад?

Эбигейл нахмурила изящные брови, явно задумавшись, после чего отрицательно помотала головой:

— Боюсь, не припомню ничего такого…

— Да, ваш супруг не особо посвящал вас в свои дела, но, быть может, обмолвился как-нибудь — за ужином, например, — я понимающе кивнула, после чего махнула рукой в направлении лестницы. — Я хотела бы вновь посетить его кабинет, если вы не возражаете?

— Разумеется, мисс Вудворт, — на лице женщины читалась неподдельная растерянность, что мне понравилось, хотя и тут я формировала минимум одну «вилку»: прекрасная актриса, или искренне озабоченная жена.

— В таком случае, может, вам что-то известно об аренде причала номер «восемь» в частных доках? — как можно более нейтральным тоном уточнила я, поднимаясь наверх.

— А! — тут же радостно откликнулась Эбигейл. — Помню! Раз в полгода Эндрю просил меня озаботиться оплатой аренды — по сути, просто передавать чеки одному господину…

— Вы ездили в порт? — я воззрилась на неё с некоторым удивлением.

— О, что вы, — с тихим коротким смешком миссис Сонг помахала рукой. — Мы встречались в кофейне неподалёку отсюда. Эндрю заботился обо мне, и не хотел, чтобы я чрезмерно утомлялась долгими прогулками.

Дежурно расспросив её о внешности «одного господина», я без труда признала в нём того самого елейного администратора, с которым имела беседу в доках, и мысленно поставила галочку: сходится.

— А почему вы спрашиваете, детектив? — вновь настороженно посмотрела на меня Эбигейл, когда мы пришли в кабинет Сонга, где всё оставалось ровно таким же, как мне запомнилось.

— Утром седьмого апреля, после выхода из дома, мистер Сонг направился в порт, откуда, собственно, около полудня отбыл на арендованном катере вверх по течению реки, — спокойно и размеренно заговорила я, подходя к сейфу и без особого труда выуживая из памяти настоящую дату смерти Томаса. — По итогам беседы с мистером Фергюсом, мне стало известно, что у мистера Сонга была приобретена недвижимость — как раз где-то выше по реке, некий… сарайчик…

Щёлк. Щёлк. Щёлк…

Бинго!

Я почувствовала, как под пальцами слегка дрогнула рукоять лимба, а затем дверь сейфа немного, буквально на миллиметр, подалась наружу.

— Вы… вы узнали код от сейфа Эндрю? — удивлённо выдохнула где-то за спиной Эбигейл, а я, не сдержав слегка самодовольной улыбки, с некоторым усилием потянула на себя ручку — металл дверцы оказался что надо.

— Небольшое расследование в кабинете мистера Сонга навело меня на мысль… И она оказалась верна. Дата смерти Томаса — но не формальная, а фактическая — просто чтобы вы знали.

— Ф… фактическая? — дрогнувшим голосом переспросила женщина, и я про себя чертыхнулась — в азарте, увидев внутри сейфа сложенные бумаги, какие-то коробочки и конверты, я начисто забыла о чувстве такта.

Пожалуй, стоило выразиться как-то иначе. Или хотя бы другим тоном…

— Мистер Сонг очень скорбел о Томасе, настолько, что воспользовался связями мистера Гилмура в армии, и узнал точную дату смерти вашего сына. Я думаю, для него это очень важно, — я постаралась смягчить голос, насколько могла, перекладывая содержимое сейфа на стол. — Девятнадцатое марта.

Судорожный вздох, перешедший во всхлип, заставил менять поднять взгляд — хотя, видит Бог, я этого не слишком хотела делать. Увиденное, однако, меня в равной степени потрясло и насторожило: лицо Эбигейл исказилось диковатой смесью страдания, ненависти и злости. Тонкие брови изломались, словно от боли, но в наполненных слезами глазах плескалась такая ярость, что я в который раз подумала — а не поспешила ли я выписывать супругу из подозреваемых?

— Миссис Сонг? — осторожно позвала я, поскольку взгляд её устремлялся куда-то сквозь меня — в тёмные глубины прошлого, очевидно. — С вами всё в порядке?

Сказала — и мне самой стало тошно от этого глупого машинального вопроса, сорвавшегося с языка. Очевидно же, что нет, не в порядке!

— Скорбел?.. Конечно, он скорбел! Это ведь так просто — лить пьяные слёзы о погибшем сыне! Намного проще, чем воспитать первенца и подарить хотя бы чуточку отцовского тепла и любви!.. — жутким шёпотом закричала Эбигейл, и у меня самой поневоле сжалось сердце — в не менее ненужном сострадании. — Он хотел слепить из него чёртового вояку, и ему было плевать, что Томми изо всех сил тянулся, чтобы стать ближе к нему! Помогать с этими проклятыми делами, разбираться в прорве бумажек…

Голос её сорвался окончательно, и Сонг съёжилась, закрывая лицо руками и беззвучно вздрагивая. А я поняла, что ещё вызывало глубокую внутреннюю дрожь — все проявления чувств этой женщины были очень тихими, без явных выплесков эмоций вовне. Оставалось лишь ужасаться тому, какую же бурю она носила в себе все эти годы.

«Вам нужно успокоиться. Присядьте. Выпейте воды».

Сухие горошины дежурных фраз я прокатывала во рту, но не смогла выплюнуть ни одну из них. Вместо этого подошла к плачущей женщине и, крепко обхватив ту за плечи, подвела к роскошному кожаному креслу. Эбигейл не сопротивлялась, но у меня не сложилось впечатления, что я направляла безвольную куклу — скорее, она сейчас ощущалась замкнувшейся на собственном горе.

Графина с водой в кабинете не было, равно как и стаканов, а бродить по дому в поисках мне совершенно не хотелось — это значило бы упустить из виду миссис Сонг, — потому я предпочла дать буре утихнуть самой. И действительно, буквально через несколько минут сдавленные всхлипы пошли на спад, а затем и вовсе стихли.

Всё это время я терпеливо стояла рядом, опираясь бёдрами о полированную столешницу, и размышляла о том, что всё-таки Эбигейл не смогла бы убить мужа. Она явно его не любила, но, очевидно, была достаточно неглупа чтобы понять, что без него её жизнь полетит под откос. С этим домом в одиночку ей не справиться, а рассчитывать на помощь любовника… Слишком самонадеянно, пожалуй. Женщину устраивал тот статус-кво, который Эднрю Сонг установил после возвращения из Тибета. Закрывал глаза на интрижку супруги и друга, подолгу пропадал на работе, по сути — совершенно не вмешиваясь в её жизнь. Нет, его исчезновение не было выгодно Эбигейл.

— Я… прошу меня простить, детектив, — раздался её тихий, чуть гнусавый голос, и сфокусировав на ней взгляд я заметила проблеск лёгкой вины на заплаканном и покрасневшем лице. — Мне не стоило…

— Всё в порядке, миссис Сонг, — растянув губы в успокаивающей улыбке, сдержанно кивнула я. — Вам ни к чему извиняться за свою боль.

— Я не хотела… не хотела, чтобы у вас сложилось превратное впечатление, — Эбигейл потупилась, комкая в пальцах платок, который, видимо, она вытащила из рукава платья. — Эндрю очень важен мне и больше всего я хочу, чтобы с ним было всё в порядке! Пожалуйста, верните мне мужа!

— Разумеется, мэм, — положив ладонь на верхнюю бумажную папку, я вопросительно приподняла брови. — Вы не возражаете, если я просмотрю бумаги и вещи?

— Нет, конечно! — чуть хрипло воскликнула Сонг, попытавшись порывисто встать с кресла — видимо, чтобы уступить мне, — но я помотала головой.

— Останьтесь, пожалуйста — мне необходимо, чтобы вы присутствовали при разборе документов.

Убедившись, что она больше не предпримет попыток улизнуть, я открыла папу, без особо труда развязав аккуратный бантик хлопковых ленточек, и закопалась в содержимое…

По итогам почти получасовой инспекции, во время которой я многократно возблагодарила своё юридическое образование, позволяющее буквально с первого взгляда на ту или иную форму документа определять его назначение, я всё-таки нашла интересующий меня договор приобретения «Яхт-клуба», как значился на бумаге тот самый лодочный сарай. Располагался он в Першинге — поселении примерно в сотне милях к западу, если ехать по шоссе. Потом, правда, судя по приложенной карте, полагалось съехать с трассы и следовать совсем уж козьими тропами до самого Джеймса — в этом месте не шибко полноводного и пригодного, разве что, для рыбалки.

И вторым, что меня крайне заинтриговало, оказался продолговатый деревянный футляр. Внутри него, вопреки ожиданиям, оказались не деньги, и даже не ювелирные украшения, а шесть полос странной желтовато-коричневой ткани, довольно хрупкой на вид, свёрнутых неплотными трубочками. Аккуратно достав одну из них и убедившись, что та не собирается немедленно рассыпаться в прах, я развернула её и обнаружила довольно плотную цепочку символов, начертанием крайне напоминающих египетские иероглифы. Отдельно настораживали «чернила», которыми были нанесены символы — судя по мелкой коричневатой пыли, скопившейся на дне коробочки и остатках на ткани, это была кровь. Стоило, конечно, провести дополнительную экспертизу, в том числе, чтобы установить древность этих лент, но прямо сейчас у меня прямо руки чесались перерисовать эти самые иероглифы — просто на всякий случай.

— Мэм, вы не знаете, что это? — развернув одну из них на столе, поинтересовалась я у Сонг.

— Первый раз вижу, — искренне ответила она, после чего слегка неприязненно сощурилась. — Выглядит просто ужасно.

— В таком случае, вы не будете возражать, если я позаимствую их, в качестве улик, для экспертизы?

— Бога ради! Забирайте, конечно… — махнула рукой Эбигейл. — Я уверена, это просто какой-то сувенир из Тибета… Эндрю поймёт.

«Вместо того чтобы получить Знание, он украл его. Украв, он унес его в мир, не готовый к неподготовленному Знающему», — раздался у меня в голове старческий голос… нет, другой — звонкий, мальчишечий, ещё не успевший сломаться до конца.

Моргнув несколько раз, я уставилась на ленты с новым подозрением.

— Мисс Вудворт? Мисс Вудворт! — до меня не сразу дошло, что Сонг осторожно трясёт меня за плечо.

— Простите, задумалась… Что?

— Я спросила — не возражаете ли вы, если я удалюсь к себе? Кажется, у меня снова начинается мигрень, — виновато улыбнувшись, произнесла она.

— Может, стоит вызвать врача? — на всякий случай уточнила я, вытаскивая блокнот.

— В этом нет нужды. Доктор Фитцджеральд давно знает об этой проблеме и выписал мне список лекарств, которые нужно принимать.

— Тогда не смею вас задерживать, — я мягко кивнула. — После того, как закончу — зайду к вам, идёт?

— Буду признательна, детектив, — слабо улыбнулась Эбигейл, после чего, развернувшись, степенно вышла из кабинета, оставляя меня наедине с этими странными полосками.

Почему я вспомнила слова, которых не было? Сонг сказала про сувенир из Тибета — и это вполне могло быть тем спусковым крючком, что заставил меня обратить к несуществующему диалогу… Но это же совершенно явно иероглифика! Какое оно имеет отношение к Индии или даже буддизму… Или что там исповедовали эти Знающие?

С другой стороны, Чекванапутри сказал, что Эндрю Сонг что-то отдал неким «врагам», которые ценят это лишь как диковинку…

Боль прошила оба виска так неожиданно и остро, что перед глазами на миг потемнело, а я выронила блокнот и карандаш из рук, и схватилась за голову. Первый острый приступ сменился пульсирующим и давящим ощущением в макушке, и я рухнула в кресло, вцепившись пальцами в волосы и бездумно пытаясь массировать больные места.

— Что за… — прошептала я себе под нос, растирая за ушами, в надежде разогнать кровь.

Постепенно, боль слегка утихла, но не исчезла полностью, отступив на второй план, и я, вновь поднявшись на ноги, склонилась над столом. Нужно закончить переписывать эти дурацкие символы, пока голова окончательно не разболелась, а потом вернуться в офис, где, помимо славной аптечки, у меня была чудесная коллекция справочников…

Но стоило мне коснуться грифелем страницы, как новый приступ стиснул череп наподобие очень тугого железного обруча.

— Да какого же!.. — я часто задышала, подавляя накатывающую дурноту.

Неужели давление наконец-то решило вспомнить о своём существовании? При такой погоде, конечно, немудрено — удивительно даже, что мигрень так давно не напоминала о себе, но чтобы так резко и внезапно?

Ладно, пожалуй, это действительно знак, что мне пора вернуться к себе — или хотя бы проветриться. В этом доме топили крайне рьяно, по случаю непогоды, очевидно, решив, что нынче не середина весны, а слякотный ноябрь.

Свернув ткань в трубочку, как она и была сложена до того, я убрала её в футляр, к остальным, а тот, в свою очередь, убрала в карман брюк. Целиком он туда, конечно, не поместился, но вот во внутренний карман плаща — вполне влезет.

Заперев сейф, я вышла из кабинета, и, заглянув в спальню к Эбигейл, предупредила её о том, что ухожу. Женщина, полулежащая в просторном кресле, с видимым усилием поднялась на ноги и вяло, двигаясь как сомнамбула, пошла следом за мной — очевидно, чтобы запереть дверь. Попрощались мы крайне формально, по молчаливому и обоюдному согласию опустив полагающиеся расшаркивания, и я наконец-то оказалась на улице, где стихия никак не хотела утихать.

Справедливости ради, когда я чуток постояла на свежем — даже слишком, пожалуй, — воздухе, в голове у меня прояснилось, и о прошлой боли напоминала лишь лёгкая дурнота, которую без труда можно было списать в том числе и на то, что ужином я нынче снова пренебрегала.

С другой стороны — в «Утке» сейчас был разгар рабочего вечера, так что вполне можно было разжиться на кухне чем-то съестным и даже свежим, а не останками вчерашнего ужина.

Повеселев от этих мыслей, я нырнула в «Додж», даже не поморщившись от холодных капель, щедро нападавших за шиворот за время моего вальяжного дефиле от крыльца до машины, и заурчав моторов, неспешно вырулила на поздне-вечерние улицы Хиллса.

Глава 9

Мне без труда удалось припарковаться на привычном месте в переулке за «Пьяной уткой», хотя все места перед пабом — все три — были уже заняты. Впрочем, местные завсегдатаи как правило приходили сюда пешком, с расчётом на то, что убираться будут ползком…

Через мутноватое стекло входной двери на тротуар лился тёплый жёлтый свет, а изнутри доносился гомон голосов, звон стекла и негромкая музыка. Поразмыслив чутка, я всё-таки решила обойти здание и зайти со стороны служебного входа — как, вообще говоря, обычно и делала. Мне сейчас совершенно не улыбалось окунаться в душную и шумную атмосферу наполненного паба. Там наверняка уже пришло какое-то количество постоянных клиентов, с кем я была лично знакома, и это неизбежно тянуло за собой вовлечение в светскую беседу, обмен любезностями, расспросы о работе — с этакой смесью поддельного интереса, сочувствия и осуждения… Нет, всё это — пустая трата времени, особенно сейчас, когда у меня дел по горло.

С первого этажа на третий шум доносился ослабшим настолько, что это не причинило бы мне неудобств даже если б я не умела отрешаться от внешнего мира. В детстве из-за этого я частенько получала нагоняи от матери, поскольку, углубившись в чтение какой-нибудь книги, легко могла проигнорировать её зов. А вот на учёбе мне это здорово помогало, особенно когда «сокамерники» по общежитию решали, что самое время устроить вечеринку и хвастались приобретением новых модных пластинок и записей.

Сейчас же, развесив намокшую одежду на «рожках» вешалки, я с удовольствием оглядела пустующий кабинет — Линда, очевидно, успела уйти домой. Хотя, если учесть утренний инцидент, скорее всего пошла к Рэйчел, близкой подруге, которая однозначно сумеет — и, главное, захочет выслушать и утешить её.

Малодушно порадовавшись тому, что этим не придётся заниматься мне, я включила свет, выложила на стол футляр с «вещдоками» и закопалась в шкаф с книгами. Там, среди вполне профессиональной литературы типа «Пособия для следователей» или «Судебно-медицинского исследования трупа», хранились и упомянутые справочники по языкам, религиям мира, культурологическим исследованиям, философии, истории и археологии.

Вооружившись парой основательных трудов, в которых так или иначе упоминалась иероглифика — довольно новые издания, содержащие даже неплохие фотографии, а не только зарисовки, — я засела за работу, решив, что в этот раз попробую работать параллельно: перерисовывать знаки в блокнот и одновременно искать их значение и упоминание в книгах. Однако почти сразу это намерение потерпело крушение, поскольку стоило мне взяться за карандаш и продолжить зарисовки, как в затылке предостерегающе и неприятно заломило обещанием боли.

— Да твою же… — прошипела я, отбросив раздражённо карандаш в сторону, и запрокинула голову назад, покрутив шеей из стороны в сторону под аккомпанемент тихого похрустывания.

Стало легче, и, глубоко вздохнув, я решила, что после завершения задания с Сонгом, часть гонорара я употреблю на визит к доктору Пирсу, старому знакомому нашей семьи. Он не раз пугал меня, что привычная и удобная рабочая поза приведёт к сколиозу, остеохондрозу и в конечном итоге — к смерти. К ней, по мнению доктора Пирса, приводило абсолютно всё в этом мире, и спорить с этим утверждением было очень сложно. Судя по всему, это относилось к разновидности «врачебного юмора», а по степени мрачности тот легко мог соперничать с кладбищенским.

Отвлёкшись на мысли о Пирсе и разминая себе загривок, я ощутила, как отпускает то самое болезненное напряжение, и даже, кажется, становится легче дышать. С одной стороны — это было здорово приятно, а с другой — мне ещё чёрт знает сколько часов нужно будет проторчать над этими проклятыми лентами, и, если каждый раз меня будет скручивать из-за этого дурацкого защемления, я просто с ума сойду.

Значит, нужно действовать на опережение.

Плеснув в стакан воды, я вытащила из аптечки в ящике стола двойную дозу «Анацина». Поначалу, правда, немного сомневалась из-за дозировки, но потом вспомнила, как меня шарахнуло недавно у Сонгов, и решила, что перестраховаться не помешает.

Прожевав и проглотив обезболивающее, я чуть ли не залпом выпила всю воду, чтобы смыть омерзительную хинную горечь — и всё равно ощущала этот привкус на языке.

— Уэ-эк, гадость, — выдохнула я с отвращением, потрясши головой и кривясь от противного послевкусия, после чего откинулась на спинку кресла, ожидая, пока начнёт действовать препарат.

Словно почувствовав вот эту краткую передышку, у меня на столе задребезжал телефон.

Вздрогнув от неожиданности, я подозрительно уставилась на аппарат, но через секунду вновь раздался звонок. Значит, не ошиблись номером. Интересно.

— Детективное агентство «Вудворт», слушаю вас, — заученно проговорила я, снимая трубку и прижимая её к уху.

— Мадам детектив, рад вас слышать! — послышался из динамика знакомый насмешливый баритон, в котором я без труда признала Гилмура — помощника Сонга.

«И „шестёрка“ Ванделли», — добавила мысленно я, поморщившись, но вслух сказала, конечно, другое:

— Взаимно, Фил. Чем могу помочь?

Шорох, тихий треск на фоне — или, быть может, просто помехи? Негромкий смешок:

— Вы ужинали, детектив?

Я сжала зубы, ощутив, как настороженность сменяется глухим раздражением:

— Да, — соврала, конечно, но может короткий и резкий ответ даст ему понять, что сейчас не лучшее время для подобных танцев?

— Тогда как на счёт чашечки кофе на сон грядущий?

Тихо вздохнув от такой упёртости, я взяла недолгую паузу, помассировав переносицу двумя пальцами:

— Фил, вы же в курсе, что звоните мне на работу, да? — аккуратно поинтересовалась я у него.

— Разумеется, — с лёгким недоумением ответил он. — Вам домой я уже звонил — безуспешно, так что решил попытаться счастья здесь.

«Чудно, у него есть мой домашний номер!» — чуть не поперхнулась я от негодования, но вовремя взяла себя в руки.

— Если я в такое время нахожусь на рабочем месте — это значит, что я работаю. Между прочим, над важным, в том числе и для вас, делом. Смекаете? — безукоризненно вежливый тон в конце дал сбой — я не смогла удержаться от лёгкой язвительности в вопросе.

— Крайне похвальное рвение, мадам детектив, я искренне вами восхищён, — в его же отвратительно бодром голосе не было и намёка на раскаяние. — Но это всё ещё не отвечает на поставленный вопрос — выпьете со мной кофе? Или, быть может, чаю, если опасаетесь, что от кофе вас настигнет бессонница?

Тяжёлого вздоха я удержать не смогла — да и, если честно, не пыталась. В конце концов, я живой человек!

— Мистер Гилмур, вам правда больше нечем заняться? Вы мешаете рабочему процессу, понимаете? Часики тикают, дни проходят. Вы знаете, что по статистике вероятность найти пропавшего человека живым и невредимым выше всего в первые пять дней? Дальше она неуклонно снижается, поскольку, в свою очередь, повышается вероятность скончаться от травм, голода, жажды, шока… — я вдохновенно несла какую-то чушь, имеющую к настоящей статистике примерно такое же отношение, как к погодной сводке, но вряд ли об этом знал Филипп.

Судя по негромкому сопению на том конце провода, моя тирада всё-таки возымела какой-то эффект.

— Что ж, мадам детектив, понимаю, — наконец нехотя отозвался мужчина. — Мне подумалось, что лёгкое отвлечение могло бы пойти лишь на пользу вашему расследованию — вы могли бы поделиться со мной наблюдениями и находками, а там, глядишь, и озарение случилось… Ну, как это у вас, детективов, бывает.

Я нахмурилась — одновременно и от его предположения, что я стану делиться с ним полученной информацией, и от упоминания того самого «озарения». Ох, знал бы он…

— Благодарю за заботу, но я предпочитаю сосредоточиться на задаче, пока она не будет решена.

— Самоотверженно, — показалось, или в голосе Гилмура скользнуло уважение? — Что ж, в таком случае, пожалуй, все сторонние дела отложим на потом. Надеюсь, вы сообщите мне, если выясните что-то важное. Или, конечно же, если столкнётесь с чем-то, в чём вам может потребоваться помощь.

«Помощь? Твоя?» — фыркнула я про себя.

— Разумеется, Фил. Буду держать вас в курсе.

— Очень на это надеюсь, — вежливо, но как-то суховато отозвался он. — Ванделли не любят, когда их добрые друзья исчезают таким некрасивым образом. Это может быть понято и расценено превратно, вы же понимаете…

Волоски у меня на загривке встали дыбом — как от тона, так и от содержания этой отповеди. Я еле удержалась от того, чтобы рявкнуть на него, посылая к чёрту со всеми завуалированными угрозами, но мне совершенно не хотелось испытывать на себе гнев этой семьи.

— Понимаю, — сдержанно сказала я. — Это всё?

— Если вам нечего мне сообщить — то, увы, да, — делано-скорбно вздохнул Гилмур. — Продуктивного вам рабочего вечера, в таком случае, мадам детектив.

— И вам не хворать, — процедила я и положила трубку на рожки — очень аккуратно, хотя и страсть как хотелось шваркнуть ею изо всех сил.

Проклятая мафия… Ванделли, докеры эти… Если бы их всех не было, насколько проще стало бы жить обычным людям! Гилмур этот — даром что мелкая сошка, судя по всему, а важничает как! И под кожу влезть пытается с завидным упорством. Будто одного отказа недостаточно было… Бесит!

Злость, как это часто со мной случалось, придала мне изрядный заряд бодрости, так что за перерисовку символов я взялась с вновь проснувшимся энтузиазмом. Хватило его, правда, ненадолго, а потом вернулась боль — тупая, ноющая, растекающаяся от загривка по всему телу липкими волнами. Я давала себе передышку, обращаясь к справочникам, а затем вновь возвращалась к рисункам. Срисовывала, сверялась с фотографиями на глянцевых страницах, делала пометки на полях.

Мне было душно — потому я влезла на подоконник, открывая окно, но этот манёвр принёс с собой холод и мерзкую морось, просачивающуюся в помещение. Свет стал тусклее, потому я включила настольную лампу. В какой-то момент мне показалось, что я сижу в кромешной темноте и пустоте, за своим столом, и что жёлтый свет из-под зелёного пластикового абажура — последнее Солнце во всей Вселенной, а под моими пальцами по древним песчаным блокам растекаются линии глупых, похожих на примитивные детские рисунки, символов смерти, жизни и времени…

А потом я проснулась — или пришла в себя, сложно сказать.

Вентилятор лениво крутился, продолжая поскрипывать на каждом обороте, слегка кренясь влево. В спину мне неприятно тянуло промозглым сквозняком, а на коленях лежал блокнот с несколькими заполненными страницами. Кроме болезненно-знакомых иероглифов там нашлись и расшифровки некоторых из них — часть была помечена знаком вопроса, выражая, очевидно, мои сомнения в её правильности. Энциклопедия лежала поперёк, и — Боже! — я использовала эти самые ленты, предположительно драгоценный раритет, а то и вовсе археологическое наследие, как самые обычные закладки!

Внутренне содрогаясь, я с максимальной аккуратностью извлекла тканевые полосы из книги, придирчиво осмотрев их на предмет надрывов или повреждений, и к своему облегчению не нашла ничего подобного. Это навело меня на мысль, что «вещдоки» вполне могли быть новоделом, поскольку едва ли древнеегипетская ткань выдержала бы столь непочтительное обращение — и у меня немного отлегло от сердца.

Тем не менее, убрала я их в футляр с полагающейся осторожностью, после чего, посмотрев на часы, громко присвистнула — половина второго ночи! Вот уж засиделась…

Желудок ныл, противным бурчанием напоминая о пропущенном ужине, голова была тяжёлой, словно свинцовая гиря, а глаза пекло, как у тех самых непослушных детишек, которым Песочный Человек бросал пригоршни песка. Я разрывалась между желанием поесть и поспать, но оба они были неосуществимы прямо здесь и сейчас. Для первого мне нужно было как минимум спуститься, чтобы вновь помародёрствовать на кухне у Стэнтона, а для второго — добраться до дома. Сесть в машину, и ехать, ехать, ехать… Просто бесконечное время ехать домой.

Застонав в голос от искреннего, рвущего душу нежелания совершать так много лишних телодвижений, я, тем не менее, поднялась из-за стола и закрыла проклятое окно, из-за которого у меня теперь подозрительно ныла поясница. Надо будет перед сном растереть согревающей мазью, на всякий случай — ещё не хватало в придачу к больной шее добавить простуженные мышцы!

— Долорес, ты старая развалина. Кошёлка. Ленивая старая разваливающаяся кошёлка! — процедила я в полголоса, не особо переживая о том, что меня кто-либо услышит — не то время. Судя по тишине, царящей вокруг, паб уже был закрыт, а значит, дядюшки Стэнти тут тоже нет.

Сняв с вешалки подсохший плащ, я накинула его на плечи и убрала во внутренний карман деревянный футляр и блокнот. Шляпу взяла в руки и, выключив везде свет, в полумраке «аварийной» лампочки в коридоре заперла кабинет.

Ленивая или нет, но отдохнуть по-человечески мне сейчас точно не помешает.

* * *

Я стою на бескрайнем плато, покрытом безжизненным серым песком, камнями и пылью. Надо мной — вокруг меня — раскинулась необъятная чернота, пронизанная мириадами сверкающих точек, блестящих и переливающихся, словно алмазы. А передо мной — там, где этим драгоценным меткам не нашлось места, — тьму прорезают две горизонтальных линии, при взгляде на которые я почему-то думаю о плотно сомкнутых веках спящего человека…

Др-р-рынь!.. Др-р-рын-н-нь! Др-рынь!

— Что⁈ — я села в постели как подброшенная, машинально хлопнув рукой по будильнику, не сразу сообразив, что источником противного звука в этот раз был совсем не он.

«Др-рынь!» — донеслось из коридора, и до меня наконец дошло, что это звонит телефон.

— Твою ж… — выдохнула я, отбрасывая в сторону одеяло и, не нашарив под кроватью тапок, пошлёпала в коридор босиком.

«Др-рынь», — аппарат намекал, что мне стоит пошевелиться, если я не хочу, чтобы моя голова раскололась надвое от этого мерзкого дребезга.

— Да иду, я, иду! — бесцельно вызверилась я на невинный кусок пластмассы, и, сорвав трубку, хрипло спросонок гаркнула: — Слушаю!

— М… мисс Вудворт?.. — раздался немного неуверенный голос Линды.

— Само собой, — буркнула я, уткнувшись лбом в стену над тумбочкой, на которой стоял телефон, и закрыла глаза. — Что случилось?

— Вы ведь закрывали вчера офис, как уходили домой? Дядюшка Стэнти сказал, что вы возвращались на работу вечером, и…

— Стоп, что? — я почувствовала, как обжигающий холод прошёлся от загривка до пяток, и мгновенно проснулась. — Конечно, я закрывала!

— В… в таком случае, вы не могли бы поскорее приехать на работу? Боюсь, к нам ночью вломились…

— Ничего не трогай и не топчись там. Еду, — оборвала я растерянное бормотание Линды и бросила трубку.

Сборы я завершила в рекордные сроки, попутно размышляя над тем — кому же могло прийти в голову вскрыть офис частного детектива? Нет, к чёрту абстракцию — мой офис⁈ Очевидно, что это было не случайное нападение, кто-то следил за мной…

Вздрогнув, я едва не выронила кобуру с револьвером, и протяжно выругалась. Следил! Ну конечно же! Чёртов «фриц»!

В сердцах саданув кулаком по дверце шкафа — ей было совершенно наплевать на подобные экспрессивные всплески эмоций, — я завершила процесс одевания и, прихватив с собой новую шляпу (старая ещё не отошла со вчера), выбежала из дому.

* * *

Что нужно было этому «топтале»? Почему он так долго вёл меня, и сделал ход только сейчас? Был ли он связан с Сонгом? Нет, вряд ли — первый раз он появился задолго до этого заказа. Мог ли его подослать кто-то из врагов моих бывших клиентов? Да, возможно. Как минимум, одно пересекающееся звено было — миссис Мейерс, та самая «благодетельница», что посоветовала Эбигейл Сонг обратиться ко мне. Но именно её заказ был у меня последним, а наблюдателя я первый раз заметила за месяц до того, как она появилась у меня на пороге. Не сходится… Но, с другой стороны, никто не мешал повесить на меня «внешнюю слежку» заранее.

«Дворники» взвизгивали, сгоняя с лобового стекла потёки дождевых капель, пока я, бессознательно притапливая газ, неслась по свободным улицам города, в сторону работы. Утренний час-пик схлынул, сменившись временным затишьем, так что я без помех, хоть и с незначительным нарушением скоростного режима, добралась до работы, и, припарковавшись на привычном месте, без промедления устремилась наверх.

Там, в приёмной, я обнаружила совершенно несчастную Линду, грызущую свой аккуратный маникюр, посреди форменного бардака, устроенного валяющимися на полу бумагами, сброшенными книгами, вывернутыми ящиками стола и содержимым тумбочки.

— Мисс Вудворт! — воскликнула девушка, вскакивая из-за стола и устремляя на меня испуганный, и в то же время полный надежды взгляд. — Вы же найдёте вора, да⁈

— Успокойся, Линда, — я дёрнула щекой, окидывая взглядом разруху. — С самого начала — что ты увидела и что тебя насторожило. Кратко.

— Ну… я пришла, а дверь в офис оказалась не заперта, — задумчиво принялась перечислять Линда. — Я решила, что вы уже на месте, но когда заглянула внутрь — увидела вот это всё! Тогда я спустилась к дядюшке Стэнти и он подтвердил, что вы ещё не приезжали, и тогда я занервничала, ведь не может же такого быть, чтобы вы не закрыли офис!

— В кабинет заходила? — уточнила я, выходя на лестницу и, присев на корточки, принялась вблизи изучать замок входной двери — и почти тут же нашла небольшие блестящие царапины.

Неплохо сработано, сам механизм не повреждён, просто заклинен…

— Нет, мисс Вудворт, там же могли остаться улики… — растерянно проговорила Линда, а я одобрительно хмыкнула — девочка успела нахвататься полезных привычек.

— Молодец, — похвалила я её вслух. — Всё правильно сделала. Пока проверь у себя на рабочем месте — всё ли есть, или же что-то пропало.

— Да, мэм! — отрывисто кивнула девушка и тут же закопалась в бумаги, параллельно наводя порядок.

А я, с затаённым трепетом, пошла к себе.

В кабинете обнаружилась разруха похуже той, что творилась в приёмной — все мои шкафы были выпотрошены, справочники, папки и отдельные документы валялись в беспорядке на полу. Там же, на основательно потёртом коричневом лаке, покрывающим доски, я нашла следы — в достаточном количестве и весьма отчётливые. Тот, кто вторгся в мой кабинет явно не заботился о том, чтобы убрать за собой…

Чёрт возьми, я даже нашла в пепельнице втоптанный туда окурок сигары! Кубинской сигары! Вкупе с размером следов и характерным оттиском шестигранных гвоздей, нетрудно было дойти до того, чтобы признать во вторженце моего старого «знакомого».

Бегло окинув взглядом мой стол, я заметила, что справочник, который я вчера листала, лежал открытый на той странице, где я делала заметки — и между плотными листками, словно кусок грязи, прилип лепесток сигарного пепла. Плотный, оставивший на пальцах жирную полосу. Оглядевшись внимательнее, я нашла ещё немного вокруг моего рабочего места. Косвенное напоминание мне о том, что я так и не купила сигареты, и, очевидно, отсутствие никотина крайне погано сказывалось на моих умственных способностях.

«Топтала», очевидно, прошёлся по моим вчерашним изысканиям, но, судя по поверхностному обыску, не забрал ничего. Фотографии с прошлых дел, личные карточки клиентов, мои старые блокноты с заметками, которые я хранила в несгораемом шкафу, на самом дне — ничто из этого не заинтересовало вора. Он не тронул даже запасную коробку патронов, обитающую в нижнем ящике стола, равно как и бурбон… Впрочем, делать поспешные выводы, не завершив полную инвентаризацию вещей я не хотела.

Из приёмной, с лёгкостью перекрывая звуки наведения Линдой порядка, раздался телефонный звонок.

— Алло, доброе утро, это… Что? Да, это детективное агентство «Вудворт», чем могу помочь? — слегка сбивчивым голосом протараторила девушка, а я невольно повернула голову в ту сторону, прислушиваясь.

— Да, мисс Вудворт на месте… Да, сэр, секунду, сейчас переключу.

Я подняла трубку в тот момент, когда едва услышала тихий намёк на звон — мне совершенно не хотелось травмировать свою голову новым взрывом противных звуков так близко:

— Детектив Вудворт, слушаю вас, — отрывисто проговорила я, бессознательно раздражённо постукивая пальцем по столешнице.

— Мисс Вудворт, это детектив полиции Барнетт, — высокий, неприятно надтреснутый голос был мне незнаком, но тот факт, что звонящий представился по званию — здорово настораживал. — Вы проживаете по адресу Фендал-стрит двадцать-двадцать?

— Да-а… — протянула я совершенно непрофессионально, ощущая недоброе предчувствие. — Что случилось?

— Вы не могли бы подъехать на этот адрес? — невежливо ответил вопросом на вопрос детектив Барнетт, но в его голосе я уловила толику смущения.

— Могла бы, но будьте любезны, скажите мне — что стряслось? — максимально вежливым тоном уточнила я, сжав в свободной руке первое попавшееся — ручку.

— Мэм, ни к чему волноваться. Есть подозрение, что была совершена попытка вторжения в ваше жилище, и…

— Скоро буду, — прервала я полицейского, и положила трубку.

На какое-то время повисла тишина, нарушаемая мерным постукиванием ручки по столу в такт моим бешено скачущим мыслям.

— М-мисс Вудворт?.. — раздался жалобный голос Линды от двери, и, подняв голову, я увидела её бледное личико, заглядывающее в мой кабинет. — У вас всё хорошо?

Я помолчала ещё немного, размышляя над ответом, но так и не придумала — как именно стоит съязвить, потому просто пожала плечами.

— Пожалуйста, Линда, как закончишь с приёмной — собери здесь оставшиеся вещи, хорошо? Разложи, как были. После того как закончишь — можешь идти домой. Поняла?

— Д-да, мэм… — пролепетала она, показавшись целиком и несколько неловко перетоптавшись на месте. — А… вам точноне нужна будет помощь? Может, кто-то звонить будет, или мне кому-то нужно позвонить и сообщить?

Улыбнувшись невольно, я покачала головой:

— Не сегодня. Просто… убери здесь, ладно? Если обнаружишь пропажу чего-то — оставь мне записку.

— Хорошо, мэм, — упавшим голосом сказала девушка, с лёгкой тоской во взгляде обозревая поле деятельности.

Что ж, в её таланте всё размещать по местам и каталогизировать я не сомневалась — аккуратность, дотошность и внимательность были именно теми качествами, которые очаровали меня в секретарше, так что без особо страха я оставляла на неё эту грязную работу.

Тем более что мне, судя по всему, предстояло разгребать примерно то же — но уже у себя…

* * *

Дверь в моё жилище была открыта, а в проёме топтался полицейский в патрульной форме — среднего роста, средних лет, среднего телосложения… И, судя по выражению лица, обладатель среднего интеллекта.

На меня он воззрился со смесью скуки и непонимание, но довольно формально поднял руку в предостерегающем жесте:

— Извините, мэм, сюда нельзя входить. Место преступления, — важно добавил он, ещё раз окидывая меня взглядом — видимо, рассматривая пристальнее и удивляясь моей одежде.

— Я в курсе. Это моя квартира, — кивнула ему за спину. — Долорес Вудворт, арендатор.

— А-а-а, это вы мисс Вудворт? — с вялым удивлением констатировал патрульный, но, спохватившись, сделал шаг в сторону. — Ну тогда проходите, детектив вас уже заждался.

Я вежливо улыбнулась ему и осторожно зашла домой, быстро скользнув взглядом по паркету и с досадой отмечая, что полисмены, явившись на вызов кого-то из соседей, в отличие от Линды не озаботились сохранением улик.

Зато тот, кто наведался сюда до них — и, очевидно, после моего отбытия, — устроил в моём жилище такой беспорядок, что рабочее пространство показалось мне вполне даже убранным.

Обувь и верхняя одежда из шкафа валялись на полу вперемежку с записками и телефонной книжкой. Зеркало на стене покрыто паутиной чёрных трещин — однозначно под замену. Недешёвое удовольствие, прямо скажем…

Мельком заглянув в ванную, я обнаружила, что взломщик даже вывернул настенный шкафчик, где я держала медикаменты и скудные запасы косметики, которой пользовалась крайне редко. Видимо, он надеялся, что там будет тайник… Не нашёл, и, либо от злости, либо в процессе поисков, всё раскидал. И здесь зеркалу на крышке шкафчика повезло ещё меньше, чем тому, в коридоре — оно было разбито на множество мелких осколков.

Интересно, у взломщика какая-то вендетта с зеркалами? С содроганием я представила, что он мог сделать с большим в зале…

Я шла по разорённой квартире в кабинет, откуда доносились звуки присутствия — там переговаривались двое, и оба голоса, в принципе, были мне знакомы. Один принадлежал слышанному ранее детективу Барнетту, а второй, скрипучий и старческий, моему домоправителю Уолтерсу.

— Я же вам говорю, здоровенный мужик ростом ярда под два, если не выше! Все семь футов, если со шляпой считать, — громко и уверенно говорил тот, видимо, продолжая дачу показаний.

— Вы хорошо его разглядели? — это уточнил детектив.

— Не особенно. Я пришел, дверь приоткрыта. Это не характерно для мисс Вудворт, она у нас одна в доме знает, что такое добрососедская дисциплина, — Уолтерс покряхтел, а я невольно ощутила прилив признательности старику. — Я голову в квартиру просунул, хотел было ее покричать, но тут слышу — в ванной грохот, будто стекло разбили. А потом этот громила как шарахнется из ванны в спальню, через коридор. Меня не заметил — стремглав ломанулся. Ну я и сразу смекнул что не гость у мисс Вудворт, явно не гость. И побежал ваших вызывать.

Разглядывая филиал хаоса, в который превратилось моё убежище, я никак не могла разобраться в той мешанине чувств, что я испытывала в данный момент. Ярость? Да, несомненно. Раздражение? В избытке. Страх? Тоже был… Как и давящее, гнетущее чувство беспомощности. Я никак не могла понять, почему этот урод вёл себя настолько нагло — равно как и то, почему же его до сих пор не смогла выследить полиция. Впрочем, быть может сейчас-то Роджерс почешется! Проникновение со взломом — это уже не безобидное наблюдение.

В большой комнате, где главенствовал мой любимый рабочий стол, в компании крепкого седого и крайне всклокоченного старика — Уолтерса, — нашёлся мужчина, одетый примерно в том же стиле, что и я, и на пару секунд разговор прервался, пока мы с детективом Барнеттом разглядывали друг друга. Я его — мрачно и внимательно, он меня — несколько озадаченно, но без враждебности.

— Господа, — хмуро я кивнула обоим мужчинам. — Могу я услышать подробности, что здесь произошло?

В карих глазах Барнетта мелькнуло удивление — видимо, я украла его фразу, — но он быстро взял себя в руки и, коротко кашлянув, указал кивком на домовладельца:

— В одиннадцать-пятьдесят поступил вызов от мистера Уолтерса, в котором он утверждал, что в квартиру к одному из его постояльцев кто-то вломился. По указанному адресу выдвинулся патруль, который, прибыв на место, обнаружил квартиру в соответствующем состоянии, — жестом он обвёл рукой разгром. — После чего был вызван я, для дальнейшего ведения дела.

Уолтерс мрачно кивал, а я, в свою очередь, вполуха слушала Барнетта, выцепив из его слов самое важное — время вызова.

— Я вышла из дому примерно в десять-десять, — отметив, как детектив сделал запись в своём блокноте, куда он до того, видимо, вносил другие наблюдения, я мысленно хмыкнула. — Очевидно грабитель совершил налёт в означенный промежуток времени. Вы осмотрели место преступления, детектив Барнетт?

По кислому лицу того я догадалась, что некоторую часть улик успели затоптать патрульные, в процессе фиксирования факта взлома. Чтоб им пусто было…

— Да. Предположу, мисс Вудворт, что упомянутое состояние квартиры не является обычным для вас, — он неловко усмехнулся, но я шутку не поддержала — мне это ещё разбирать потом! — Увы, пока что дело только инициировано, и я не могу с уверенностью сказать, кто и с какой целью проник в ваш дом. Скажите, на первый взгляд что-то ценное пропало?

Я покачала головой, обходя стол и с тоской разглядывая содержимое ящиков. Вывернуто было всё не слишком обстоятельно, но все ёмкости и контейнеры больше кулака размером вскрыты, выпотрошены и раскиданы в полном беспорядке.

Присев на корточки, я извлекла из-под комода лист бумаги — на нём были какие-то записи, но гораздо интереснее, что поверх них отпечатался насыщенный след до боли знакомых ботинок. Видимо, этот здоровяк наступил на бумагу, не заметив, и, сделав шаг, просто смахнул лист под тумбу. Я была уверена, что, если бы тут не потопталось двое остолопов, без труда можно было бы отыскать ещё ворох этих отпечатков, но мне достаточно и того, что имелось.

— Я сейчас немного дополню описание мистера Уолтерса… — с трудом сдерживая злость процедила я, подняв лист повыше и разворачивая тот к Барнетту «лицом». — К росту добавьте пятидесятый размер ноги, обувь — сапоги, характерные для бывших служащих вермахта. Разъезжает на трофейном BMW R75, «Сахара».

— Вы его знаете? — детектив даже не пытался скрыть удивления, которое теперь граничило с подозрением.

— Не лично, — мрачно оскалилась я в подобии улыбки. — Пасёт меня примерно с начала декабря. Ориентировку я на него выдала в участок Нортсайда…

— А, вот откуда я вас знаю! — перебил меня Барнетт, просияв такой облегчённой улыбкой, что я поняла — этот вопрос терзал его всё последнее время. — Долорес Вудворт, частный детектив, бывший сотрудник Нортсайдского отделения полиции…

Я смерила его тяжёлым взглядом, после чего глубоко вздохнула и кивнула:

— Всё верно. Это я.

— Что ж, случается и с лучшими из нас, — невпопад буркнул полицейский, после чего, сдвинув шляпу на затылок, почесал лоб. — Я передам ваше описание в центральное управление — уверен, что такой колоритный кадр не мог пройти мимо нас. В конце концов, он владеет крайне примечательным транспортным средством, и уже по нему его вычислят в кратчайшие сроки.

«Угу, держи карман шире», — проворчала мысленно я, с тоской представляя — сколько же проблем сулит мне этот взлом. Да ещё так не вовремя, прямо в разгар дела!

— Что ж, мисс Вудворт, я полагаю — вам потребуется определённое время, чтобы установить, что именно было похищено у вас, после чего вам надлежит подать заявление по форме…

— Мистер Барнетт, я прекрасно знаю процедуру уведомления правоохранительных органов о краже со взломом, — прервала я поток ненужных инструкций. — Всё сделаю в лучшем виде. И буду крайне признательна, если вы, в свою очередь, будете держать меня в курсе поиска или, паче того, поимки взломщика.

Детектив только вздохнул, с негромким хлопком закрывая свой блокнот и пряча тот в нагрудный карман пиджака, после чего развёл руками:

— Сделаем всё, что в наших силах, мэм.

— Благодарю, детектив, — подтвердив свои слова коротким кивком, я вновь огляделась, после чего глубоко вздохнула. — Полагаю, здесь вы закончили?

Барнетт хмыкнул, одарив меня ещё одним подозрительным взглядом, но возразить ему было нечего: протокол он уже явно составил, свои показания я подмахнула — предварительно проверив, что он всё зафиксировал верно, соответственно, место преступления правоохранительным органам можно покинуть.

— Хорошего дня, мисс Вудворт, — после недолгого молчания, придя, очевидно, к тем же выводам, что и я, сказал полицейский и, вежливо приподняв шляпу, направился на выход.

К его чести — брошенные на пол вещи он довольно аккуратно переступал, и, судя по звукам из коридора — прикрикнул на патрульных, чтобы они тоже смотрели под ноги. Немного несвоевременно, конечно, но и на том спасибо.

— Ну и бардак, девочка, — проворчал Уолтерс после того, как за полисменами закрылась дверь. — Вот ведь не свезло, да?

— Да, мистер Уолтерс. Не свезло, — я усмехнулась, подумав об утреннем взломе офиса. — Если не возражаете, я хотела бы с этим разобраться.

— А, ну само собой, само собой, детка, — старик сочувственно кивнул. — Не буду мешать тебе, но если что-то понадобиться — ты скажи…

Чем он мог бы мне помочь — в голову как-то навскидку не приходило, хотя…

— Вообще-то есть кое-что, мистер Уолтерс, — я задумчиво потёрла подбородок. — Не могли бы вы, пока меня не будет, распорядиться поменять замки в двери? Я компенсирую все расходы, разумеется.

— Пока тебя не будет? — переспросил Уолтерс, и в выцветших глазах я увидела проблеск настороженности. — Что-то серьёзное стряслось?

— Не знаю пока, мистер Уолтерс, но два взлома за один день — многовато даже для меня, — откровенничать с ним мне было не впервой, да и немножечко излить душу небезразличному человеку всегда полезно для морального покоя.

— Два? О чём ты? — настороженности во взгляде стало больше, и к ней прибавилась суровость, а после того, как я рассказал ему о проникновении в офис — Уолтерс стал совсем хмурым. — Вот это новости. И тип этот… Вообще, я вроде даже видел его раньше! Ты как описала его — точно видел. Только он не рядом с твоим авто крутился, а во дворе, я и значения не придал…

— Об этом я и говорю, мистер Уолтерс. Я думаю, что какое-то время мне здесь будет лучше не появляться, потому и прошу вас обезопасить квартиру от случайных посетителей. Чуть позже я зайду к вам за ключами, ладно?

— Конечно, девочка, — домовладелец несколько раз кивнул, всё ещё хмурясь и сердито поглядывая по сторонам.

Это мне нравилось в нём — чувство ответственности и вовлечённость. Не исключено, конечно, что подобными привилегиями обладала только я, но всё равно приятно, чёрт возьми, ощущать себя «своей».

— Спасибо, мистер Уолтерс. В таком случае, с вашего позволения, я немного приберусь здесь, и поеду дальше по делам.

— А как же заявление? — искренне удивился старик.

Я криво усмехнулась:

— Это моё дело, мистер Уолтерс. Личное дело, с личным интересом. Думаю, я справлюсь с этой задачей лучше, чем Барнетт.

* * *

Единственное, за что я готова была даже поблагодарить взломщика — это за найденную заначку.

На кухне, где из шкафов всё так же было вынуто, я нашла небрежно брошенный на подоконник блок сигарет. Очевидно, я купила его когда-то давно, спрятала «на чёрный день» и забыла — такое случалось и раньше. А так как случалось это преимущественно со всякими приятными и полезными штуками типа сигарет, денег и кофе, я подозревала, что «забывала» я намеренно, чтобы радовать себя такими вот находками.

Выпотрошив упаковку, я первым делом закурила — первый раз более, чем за сутки, между прочим! — после чего заполнила портсигар, и переложила тот во внутренний карман пальто. Портсигар упорно не желал помещаться, и лишь заглянув внутрь я поняла, что ему мешало — футляр.

Я остановилась посреди разгромленной кухни, опустив взгляд на деревянную коробочку в руке, и почувствовала, как вновь холодок недоброго предчувствия ползёт вдоль спины.

«Топтала» следил за мной вчера до порта, и ничто не мешало ему вести меня до жилища Сонгов. То, что я его не видела — не значит, что его не было. В таком ливне немудрено пропустить осторожного наблюдателя, а этот, как показывала практика, крайне ловко умел скрытничать.

Оба взлома были совершены после моего визита к Эбигейл — и, что немаловажно, после того как я увезла оттуда эти ленты. Могло ли это быть совпадением?

Один уважаемый мной человек, ещё в период обучения в колледже, любил говорить в таких случаях: «Вселенная редко когда бывает настолько ленива». Он отрицал случайности, полагая, что при некотором старании в любом событии можно отследить связи и закономерности.

Здесь не приходилось даже присматриваться.

Очевидно, обнаружив мои изыскания — сигарный пепел на страницах справочника, — взломщик предположил, что я оставлю футляр на работе. Не найдя ничего, он выждал, пока мне не позвонит Линда и влез ко мне домой — спросонок и после её сообщения я мчалась по городу как угорелая, не особо глядя по сторонам. А здесь его спугнул Уолтерс… Впрочем, нет, не спугнул. Уолтерс говорил, что здоровяк его не заметил, значит, он закончил обыск и также пришёл к выводу, что искомого здесь нет.

Ещё бы. Всё время футляр был при мне…

Значит, «топтала» определённо связан с делом Сонга. Плохо, плохо, очень плохо! Если всё так, а всё указывает именно на это, значит Сонг — или Эбигейл? — ещё в начале зимы наняли этого типа следить за мной. Зачем? Бессмыслица.

Я почувствовала тепло между пальцев, и, скосив взгляд, заметила, что сигарета истлела почти до фильтра. Выругавшись вполголоса, я прикурила вторую и уселась на подоконник, подтянув к себе одну из чашек, что была заботливо отставлена взломщиком в сторону. Видимо, чтобы не разбить. Очень странная предосторожность, учитывая треснутые и разбитые зеркала…

Почему он ждал, пока будет пустой офис? Пока будет пустая квартира? С его телосложением и явным пунктиком на военщине он скорее всего без труда мог бы вломиться ко мне домой и, если не хотел убивать — обезвредить, и провести обыск так. Нет, он упорно не хотел пересекаться лично. Это мало похоже на личное нежелание — скорее, сторонний запрет, поскольку вполне очевидно, что это условие здорово осложняло ему жизнь. Значит, его наниматель приказал ему следить за мной, но не выходить на контакт.

Это всё ещё не отвечало на вопрос «зачем?».

— Недостаточно информации, — пробормотала я, чувствуя, как голова идёт кругом.

Впрочем, не исключено, что это было из-за сигареты на пустой желудок. Совсем пустой.

Переждав приступ дурноты и смахнув со лба липкий холодный пот, я вдавила недокуренную сигарету в дно кружки и, осторожно поднявшись, отнесла ту в мойку. После чего, покопавшись в запасах, которые сейчас в беспорядке лежали на всех доступных поверхностях и даже на полу, нашла банку консервов и, вскрыв ту, отправилась в спальню. Не самый здоровый завтрак, конечно, но чем богаты…

Оставаться здесь всё ещё было не лучшей идеей, и потому, вооружившись чемоданом, в котором перевозила сюда часть своих вещей из отчего дома, я принялась складывать в него запасную одежду. Две пары брюк, несколько рубашек, чистое бельё… Всё, что могло потребоваться мне при кратком добровольном изгнании. В чемодан также отправился початый блок сигарет и важные документы, которые хранились в отдельной кожаной папке, и к которой взломщик даже не прикоснулся. Странно, а ведь я могла бы, к примеру, вытащить ленты из футляра и спокойно переложить их в эту папку… Возможно, ему это не пришло в голову.

Закончив сборы вынутой из оружейного сейфа коробкой патронов и остатками налички, я села на чемодан, уже в относительном спокойствии доедая консервы. Кажется, это были сардины…

Обведя взглядом вывернутые вещи и стянутый с кровати матрас — под ним, очевидно, тоже искали, — я решила, что обязательно займусь уборкой. Потом. Когда разберусь с Сонгом.

В конце концов, несмотря на все личные неурядицы и откровенную запутанность дела, основную задачу с меня никто не снимал. Напротив, с учётом новой полученной информации мне ещё сильнее хотелось найти Эндрю Сонга… и задать ему несколько вопросов. Персонально.

И я точно знала, каким должен быть мой следующий шаг.

Глава 10

«Додж» уверенно держался на полотне шоссе несмотря на то, что из-за обилия луж почти отсутствовало сцепление шин с асфальтом. В канавах на обочинах плескалась вода, уже не способная уйти в землю — неизбежное зло затянувшейся непогоды. Чёрные деревья лесополос, высаженных по обе стороны дороги, выглядели довольно зловеще на фоне мрачно-свинцового неба, полностью затянутого тучами, в которых не было видно ни единого просвета.

По дороге в Першинг я успела несколько переосмыслить сделанные прежде выводы, касающиеся связи «топталы» и мистер Сонга, и прийти к ещё одному варианту — более параноидальному и менее утешительному на мой взгляд.

Сонга могли похитить или подставить специально для того, чтобы выйти на меня.

Эта версия мне не слишком нравилась ещё и потому, что слабо вязалась с двумя сегодняшними взломами. Или тот, кто спланировал это не предполагал, что я смогу взломать домашний сейф и наткнуться на ленты?

«Он скверно обошёлся с украденным…»

Я зажмурилась на мгновение, тряхнув головой и лишь крепче вцепилась в руль, отгоняя наваждение. Ещё чего не хватало — прислушиваться к собственным галлюцинациям, да ещё и вплетать их в ведение дела!

Конечно, здесь я несколько лукавила сама с собой, поскольку дело было даже не только и не столько в моём собственном «озарении», сколько в том, что этот Чекванапутри отвратительно ложился в получающуюся схему… Хотя кого я обманываю. Схема и без того напоминала карточный домик, собранный трёхлеткой, и не выдерживала ни малейшей критики. Я испытывала жесточайший дефицит информации, и при этом обладала завидным количеством таинственных и малопонятных зацепок, сбивающих с толку.

— Решаем проблемы по мере их поступления, — хрипло пробормотала я, утешая себя, и, закурив, слегка притопила педаль газа — всё равно трасса пустая.

* * *

Подъезд к пункту назначения оставлял желать лучшего. Наличествовала одна дорога, ведущая от шоссе вглубь лесополосы — грунтовка, засыпанная щебнем. Двигаясь по ней очень медленно, я не могла отделаться от мысли, что сейчас намного больше, пожалуй, напоминаю корабль — особенно расходящимися от носа «доджа» волнами.

— Что ж не додумалась плот прихватить? — фыркнула я, зажевав сигаретный фильтр и сосредоточенно выглядывая наружу, чтобы ненароком не напороться ни на что, скрывающееся под водой.

К счастью, обошлось без камней или ям, а после неприятного подтопленного участка дорога пошла на подъём, и путь до самого посёлка я проделала относительно спокойно.

Сам Першинг являл собой уменьшенную версию фермерского поселения, в котором жили мои родители. Та самая грунтовая дорога являлась, судя по всему, главной и единственной улицей, по сторонам от которой расположились приятно выглядящие домики, окружённые земельными участками. Гаражи, сараи… Всё есть, только по скромным прикидкам этих домов было штук тридцать. Маловато. И очень малолюдно, но это вполне могло быть объяснено непогодой — немногие, пожалуй, в столь затяжной дождь отправились глазеть на прибывшего. С другой стороны, я не видела и любопытных лиц в окнах — некоторые вообще были наглухо закрыты ставнями.

Проехав же чуть дальше, я выбралась на округлую площадь, как раз за которой и начинался спуск к воде — между деревьями я видела проблески неспокойной водной глади Джеймса. И вот здесь, на площади, окружённой по периметру домами, жизнь и обнаружилась — в окнах горел свет, под навесами копошились люди, а почти напротив въезда на эту самую площадь я увидела небольшое кирпичное здание с двускатной крышей, над дверью которого были приколочены крест-накрест два весла.

«Бинго!» — я испытала привычный уже прилив азарта, но быстро подавила его, стараясь действовать степенно и рассудительно.

Рядом с этим «лодочным сараем» высилось дерево — очень старое, судя по толщине ствола и развесистости кроны. Под его ветвями, на которые кто-то ушлый натянул старый брезент, на старой скамейке сидела весьма колоритная троица.

Первым в глаза бросался старик, лицом которого, похоже, вдохновлялись пропагандисты-карикатурщики, настолько выразительными и гротескными казались его черты. Вторым — мужик помладше, вида крайне пропойного и неопрятного, из-за которого у меня сразу возникло желание проверить ход револьвера в кобуре. Последним оказался мальчишка лет двенадцати, белокурый и бойкий, чем-то неуловимо напомнивший мою младшую сестру Саманту — то ли хитринкой в светлом взгляде, то ли по-детски вздёрнутым носом. До моего приезда, очевидно, старшие мужчины играли в шашки, а мальчик крутился рядом, играя корявой палкой.

Сейчас же все трое смотрели на меня, и каждый — со своим выражением. Старик сверлил меня из-под массивных кустистых бровей суровым и насупленным взором. «Пьянчужка», как я окрестила про себя владельца краснющего носа-«картошки» и алкогольно-сосудистой сетки на лице — таращился тоже недружелюбно, но и туповато. И только в глазах мальчишки я заметила чистое и наивное любопытство…

Заглушив мотор, я выбралась из машины, ступив на гладкие булыжники, втоптанные в глинистую грязь. Видимо, местные жители учли особенности климата и обезопасили свою единственную площадь от регулярного превращения в грязевую яму. Сейчас снаружи мне уже отлично был слышен шум реки, который никак не мог заглушить шелест дождя. Зато этот же шум прекрасно скрывал шепотки и тихие переговоры местных, сгрудившихся в своих двориках и глазеющих на меня, как на какую-то диковинку.

От моего внимания не укрылось изменение в выражении лиц той самой троицы, которую я уже пометила для себя как «потенциальные свидетели»: лицо старика при виде «бабы в мужской одежде» стало неприязненным, пьянчуга тоже скривился — но пренебрежительно, а мальчик явно удивился. Видимо, здесь такие птицы, как я, мелькали редко.

Что ж, постараюсь не ударить в грязь лицом.

— Добрый день, господа, — я осторожно приблизилась к лавочке, улыбнувшись как можно дружелюбнее. — Позвольте спросить — это ведь Першинг? Я не заблудилась?

— А тебе какое… — начал было красноносый, но старик, проявив неожиданную прыть, ткнул его сухощавым кулаком в бок, отчего мужик слегка поперхнулся и замолк.

— Не заблудились, — ворчливо и немного невнятно из-за явно превалирующего отсутствия зубов пробурчал старик. — Чего ищете здесь?

— О, сэр, спасибо огромное! Такая погода дрянная, что всё ехала и гадала — туда ли свернула!

Всплёскивать руками я не рискнула — разойдись полы плаща слишком широко и наличие у меня оружия станет очевидным. Как на это среагируют аборигены — я не знала, но и не стремилась восполнять этот пробел.

— Видите ли, сэр, один знакомый попросил заехать сюда, забрать сумку с инструментом из его яхт-клуба, а мне по пути было — я и согласилась. Сколько тут от трассы — мили три, — я пожала плечами, всем своим видом демонстрируя, насколько плёвая это была задача. — Когда мы с ним договаривались, он добавил, что может и сам сюда заедет, да только я тут других машин не вижу — вы-то свои, очевидно, от непогоды попрятали, чего им ржаветь, верно?

— Какой-такой яхт-клуб? — пропустив всю мою тираду мимо ушей, старикашка подозрительно сощурился, отчего бусинки его глаз почти целиком скрылись — за морщинами и бровями.

— Так вот этот… — без особого труда изобразив растерянность, я кивком указала на строение за его спиной. — Мистер Сонг довольно подробно его описал.

— Сонг? — звонко переспросил мальчишка, до того бдительно следящий за нашим разговором — будто щенок за перебрасываемым мячиком.

— Да, Эндрю Сонг, — кивнула я ему, наблюдая, как белобрысый мальчуган проворно уклоняется от затрещины, которую попытался ему прописать «патриарх» этого поселения.

— А ну цыц, мелкотня, — прикрикнул тот, вновь переводя на меня взгляд. — Ну ежели что из сарая забрать сказали — так забирайте и езжайте себе.

Я слегка приподняла брови, без труда изобразив лёгкую обиду:

— Понимаю, сэр. Полагаю, здесь нечасто бывают чужаки, но уж гнать-то меня совсем ни к чему. К тому же, я и не совсем уж чужая, вы же явно мистера Сонга видели. Основательный такой мужчина, невысокий, полный, лысоватый… — вовремя прикусила язык, чтобы не начать описывать «пропажу» в свойственной мне манере, но мужчины, кажется, ничего не заподозрили.

— Может и видели, — прошамкал старик. — Только вроде ж как вы и сами не без глаз — приметили, что кроме вашей машины здесь других нет. Стало быть, и Сонг этот ваш сюда не приезжал нынче.

— Я поняла, — миролюбиво сказала я, поднимая ладони вверх. — И вы правы — мне не стоит докучать вам своей болтовнёй. И ещё раз — спасибо.

— На здоровье, — донеслось мне в ответ тоном «иди к чёрту», но на старикана с его товарищем по игре я уже не обращала особого внимания, поскольку у меня проявился более перспективный кандидат в «языки».

Мальчишка, увернувшийся от воспитательного тумака, отбежал к тому самому лодочному сараю, и теперь благополучно оттуда «грел уши», всем своим видом давая понять — какой он независимый и взрослый.

Обогнув лавку, я направилась вниз по широкой дороге, ощущая, как с веток высоких деревьев мне на шляпу падают тяжёлые частые капли, и прикидывала — как бы мне аккуратнее вытащить из белобрысого сорванца нужные мне сведения и после этого спровадить, чтобы он не заметил, как я вскрываю замок на двери. Замок я приметила ещё издалека — классический амбарный навесной, и такие обычно щёлкала как семечки, но всё равно не совсем уж незаметно.

— Привет, — приблизившись, я улыбнулась пареньку — не буду скрывать, намного искреннее, чем его старшим товарищам.

— Привет, — неуверенно растянул губы он в ответ, открывая маленькую щербинку между передними зубами — точь-в-точь, как у Сэмми.

— Ты хотел мне что-то сказать? — уточнила я, но тут же перебила сама себя, добавив: — Давай тогда вначале знакомиться. Меня зовут Долорес. А тебя?

— А-а-а… — нахмурился мальчик, слегка опешив и неуверенно глядя на протянутую ему руку, но после некоторого колебания осторожно её пожал. — А я Рэй.

— Ого, красиво, — уважительно кивнула я, отметив, что ладошка у него ещё совсем детская и очень холодная, и, почти скопировав его позу, привалилась плечом к кирпичной стенке по другую сторону от двери, что теперь разделяла нас. — Тогда будем знакомы, Рэй. Так что ты видел?

— А зачем вам мистер Сонг? — спросил он, самую малость набычившись и глядя на меня исподлобья.

— Вопросом на вопрос отвечать невежливо, мистер, — я шутливо погрозила ему пальцем, а затем пожала плечами. — Но вообще тайны никакой. Я просто любопытствовала. Мне действительно нужно забрать отсюда вещи мистера Сонга и отвести его жене, как он просил.

— А вы точно не сообщница того жуткого типа? — подозрительно сощурился Рэй, и в этом выражении я внезапно узнала манеру и отдалённые черты старика. Надо же.

— Жуткого типа? — уточнила я подозрительно.

— Ну того, бородатого, в очках. Страшного такого, квадратного, — проиллюстрировал предполагаемую ширину плеч мальчик, и, если судить по размаху детских ручонок — компанию Сонгу составлял сказочный дворф.

— Бородатый, квадратный и в очках? — я покачала головой. — Нет, с таким не знакома. Эбигейл знаю, а вот «квадратного» — нет. А что? Ты его тоже видел?

— Ага, они перед выходными сюда приплыли, в самый шторм! Я подсмотрел, хотя дед запретил, — горделиво вздёрнул он нос.

— Хм-м, понятно. А когда назад отправились? — я почувствовала, как холод и влага медленно просачиваются сквозь ткань плаща, и мысленно попрощалась с белизной рубашки.

— Этого не видел, — вздохнул Рэй. — Они с катера высадились и тот уплыл обратно, а больше не возвращался… Но может они сами на лодке уплыли? Позже?

— Может быть, — покладисто кивнув, я вновь улыбнулась пареньку. — В любом случае, спасибо большое. Мы с Сонгом раньше говорили, но он уговора не отменял, так что я и делаю что обещала. Заехать, забрать…

— Угу, — протянул тот, явно не спеша возвращаться к своим, но и те его, почему-то, не окликали и не одёргивали.

Поняв, что избавиться от него просто так не получится, я решила пойти на хитрость, достав из кармана связку ключей, где, кроме домашних и офисных был также ключ от почтового ящика, условно подходящий по типу для вскрытия такого вот цилиндрического замка. Прекрасно зная, что, если его туда вставить по-настоящему — замок, скорее всего, заклинит, я придвинулась достаточно близко, жестом попросив мальчика сдвинуться в сторону, и вытащила из кармана узкую калёную шпильку.

Одновременно с этим я позволила плащу раскрыться достаточно, чтобы паренёк увидел рукоять револьвера, и глаза его предсказуемо вспыхнули от восторга.

— Ого! Настоящий⁈ — громким шёпотом последовал закономерный вопрос.

— Разумеется, — нейтрально ответила я, потянувшись к замку.

— А можно посмотреть⁈

— Мне твой дед уши оторвёт сразу следом за твоими, — хмыкнув, я демонстративно покосилась в сторону скамейки.

— Ну я осторожно, ну пожалуйста! Никто не увидит! — в голосе Рэя звучала откровенная мольба, и я, сделав вид, что сдалась, убрала ключи в карман. Встав так, чтобы не видно было со спины, осторожно вытащила револьвер из кобуры, а затем, отщёлкнув в сторону барабан, вытащила «луну» с патронами.

— Держи, — аккуратно, почти без щелчка вернув барабан на место, я протянула мальчику обезвреженное оружие.

Он с настоящим благоговением схватил револьвер двумя руками и принялся жадно разглядывать его.

— Ничего себе! Это же девятнадцать-семнадцать?

— Он самый, — подтвердила я, вставив «фальшивый» ключ самым кончиком в замочную скважину и под него проталкивая шпильку.

— А вы метко стреляете? А быстро? А по людям доводилось стрелять?..

Вопросы сыпались горохом, и мне приходилось аккуратно и довольно пространно отвечать, что, мол, конечно, метко стреляю, и быстро, но по людям — нет, хоть время и неспокойное, но палить по всем без разбору — удел преступников и неблагонадёжных граждан.

И за этими разговорами как-то незаметно замок поддался, и я с некоторым усилием повернула ключ, помогая открыться дужке.

— Ага… — довольно пробормотала я себе под нос, отпирая дверь и потянув ту на себя. — Дурацкая влажность, все замки ржавеют…

Возможно, это было и лишним, но Рэй мне показался довольно наблюдательным пацанёнком, так что на случай, если он захочет донести кому-то из старших — почему это приезжая мадам так долго ковырялась с ключами, — те получат вполне разумное обоснование.

— Может, я вам помогу? — мальчишка вынырнул у меня из-под руки, с интересом заглядывая в тёмный проём, откуда отчётливо пахнуло запахом сырости и донёсся плеск воды.

— Спасибо, Рэй, это очень мило с твоей стороны, но не стоит, — мягко улыбнулась ему в ответ, прикинув, что вот уж в сарае-то мне свидетель моих изысканий совсем не нужен, и протянула ему раскрытую ладонь.

Белобрысый немного насупился, явно надеясь под видом помощи ещё немного поиграть с револьвером, но вернул его безропотно.

— Ну ладно… я тогда пойду домой, наверное.

Я одобрительно кивнула, сделав вид, что не заметила в его голосе неприкрытой надежды на то, что изменю своё решение и всё-таки позову его с собой:

— Правильно, Рэй. Твои, наверное, уже волнуются, что ты так долго болтаешь с незнакомым человеком — ты бы всё-таки был поосторожнее, ладно? — не удержавшись, попросила я напоследок, прикинув, что подобное поведение Саманты у меня точно не вызвало бы одобрения.

— Ну так вы же другая, — мальчик пожал плечами, — не как тот бородач. Вот с ним бы я говорить не стал ни за что! А вы хорошая, это сразу видно.

Вздохнув, я смиренно кивнула, после чего, не удержавшись, протянула руку и взъерошила светлые вихры:

— Спасибо на добром слове, но правда, лучше возвращайся. А то, как бы дед не разозлился.

Угроза расправы от «патриарха» Рэя, видимо, впечатлила достаточно, и он, настороженно покосившись в сторону скамейки, довольно шустро улепетнул куда-то вглубь лесополосы, решив, видимо, вовсе не попадаться на глаза грозному родственнику.

«Скучно ему, наверное…» — подумала я, проводив его взглядом, после чего, оставив дверь приоткрытой, осторожно ступила в кирпичную постройку.

Всё время, проведённое в болтовне с мальчишкой, я прислушивалась к тому, что происходит внутри, но ни единого лишнего или неестественного шороха оттуда не доносилось. В равной же степени я и принюхивалась, пытаясь уловить гнилостный запах разлагающейся плоти — если предположить худший исход, что тот самый бородач привёз Сонга в этот сарай, прикончил и спрятал его тело. К счастью, кроме сырого запаха слегка тухлой воды я больше ничего уловить не могла, и это внушало некоторые надежды.

Приоткрытая дверь давала рассмотреть пол — крепкий, бетонный, — и кусок ближайшей стены слева, вдоль которой на высоте пару метров тянулись провода, пришпиленные к кирпичу металлическими полосами. Впереди, буквально в трёх метрах, бетон обрывался, и в неверном пасмурном свете я разглядела плещущуюся воду — от которой меня отделяло небольшое заграждение, высотой буквально мне по бёдра. Что ж, зато случайно не свалюсь…

Поразмыслив, я пошла вдоль видимого мне участка стены, осторожно вытянув в сторону руку и ведя пальцами по шершавому и влажному кирпичу. Глаза я по привычке слегка прикрыла, чтобы быстрее привыкнуть к темноте, и это позволило мне в сгустившемся полумраке разглядеть рубильник, расположенный в углу — к нему-то и вели провода. Прикинув, что оплётка, вроде бы, нигде не была повреждена, я решила рискнуть и, обеими руками вцепившись в массивную ручку, толкнула её вверх, замыкая контакты.

Раздался тихий треск, и в следующее мгновение — я ожидала этого и успела зажмуриться, — сарай затопило слишком ярким, на контрасте с предыдущей темнотой, электрическим светом. Выглянув из-под ладони вверх, я обнаружила аж три больших лампы — несколько избыточное количество для такого небольшого строения. Впрочем, одна всё равно не работала.

Прищурившись и сморгнув с ресниц пару выступивших слезинок, я вернулась ко входу и закрыла дверь — стоило пошевеливаться, чтобы успеть осмотреть как можно больше, пока никто из местных не заинтересовался моей вознёй.

Теперь, при ярком свете, стали понятны масштабы сарая, а также то, что на обычное хранилище для лодок и снастей он походил в последнюю очередь.

В дальней стене располагалась рулонные ворота, достаточно широкие, чтобы в этот сарай, больше похожий на крытый док, мог бы войти небольшой катер. Только выхода к воде не было — бетонный борт опоясывал сарай по периметру, и тёмная неподвижная вода, заключённая в него, сейчас больше походила на бассейн. А источником плеска, который поначалу ввёл меня в заблуждение, будучи принятым за накаты речных волн, — были тонкие струйки и частые капли воды, срывавшиеся с металлических конструкций под прохудившейся местами крышей.

«Такой свет, а крыша дырявая…» — я внутренне содрогнулась: ещё не хватало оказаться убитой током в чужом лодочном сарае, ненароком наступив в лужицу. Нет, это в мои планы точно не входит.

Я ещё раз опасливо посмотрела вверх, выискивая взглядом проводку и только в этот момент весь этот железобетонный хаос, начал складываться для меня в некую общую картинку. По обеим сторонам бассейна располагались попарно четыре колонны, соединённые между собой косыми перемычками, вроде как у стрелы подъёмного крана, и на поверхности металла бугрились огромные шляпки заклёпок, скрепляющих эту конструкцию. Сверху, через бассейн, колонны были соединены двумя фермами такой же клёпаной конструкции, но более ажурными и имеющими треугольную форму, повторяя контуры крыши. Всё это очень напоминало козловой кран, только неподвижный. И сходство это завершала конструкция, сильно напоминавшая двигатель лифта, виденный мной однажды. Двигатель должен был приводить во вращение два барабана: на один наматывался трос, который пройдя через блок, заканчивался массивным крюком, от которого уже расходились стропы, удерживающие на весу площадку. От второго барабана шёл толстый кабель, армированный тонким тросиком. Кабель подходил к небольшой коробке, закреплённой на перилах платформы. Сейчас я уже отчётливо видела, что эта коробка была единственным незаржавевшим элементом платформы. «Корабельный сурик» — всплыло в голове название, прочитанное где-то. Тросы тоже матово поблёскивали, видимо, были обильно покрыты минеральным маслом. Приглядываясь к тросу, я вдруг обратила внимание, что от крюка идёт ещё один трос, тоже пропущенный через небольшой блок, и уходит куда-то в сторону, в угол строения. Теперь я разглядела, что там, из воды, из угла бассейна, так, чтобы не мешать платформе, торчит, а точнее — висит полупогружённым в воду, — бетонный цилиндр. Я осторожно двинулась в ту сторону, стараясь лишний раз не наступать в лужи на бетонном полу и, обойдя бассейн, могла уже более детально рассмотреть эту часть конструкции. На поверку это оказался не монолитный кусок бетона, а металлический стержень с кольцом на конце, к которому и крепился трос, а вот на стержень были нанизаны бетонные кольца с прорезями. Форма этих колец и их конфигурация живо напомнили мне грузики для медицинских весов, и в этот же момент паззл сложился вновь — это же противовес! Вероятно, он уравновешивал платформу, а значит, мощность лифтового мотора тратилась только на подъём или спуск того, что на этой платформе располагалось.

Я двинулась дальше, обходя бассейн по кругу. Петли роллет были тоже обильно смазаны — я убедилась в этом, скользнув по одной из них пальцем. На правой от входа, ещё неисследованной мною стороне бассейна на полу стояла какая-то здоровенная машина, составной частью которой было нечто, сильно напоминающее двигатель моего «доджа». От этой машины по полу расходились многочисленные шланги: какие-то были свернуты в бухты, какие-то стелились вдоль бассейна, а вот два уходили под воду. Из любопытства я подхватила из них и осторожно потянула на себя, и, к немалому моему удивлению, тот спокойно поддался. Хмыкнув, я пока вернула шланг в воду и вернулась к своему исследованию.

Вдоль стены рядком стояло восемь одинаковых металлических шкафов, замыкаемых, судя по всему, одним ключом, и чуть поодаль — девятый, более узкий, закрываемый на обычную задвижку. Это не сильно упрощало мне задачу, поскольку вскрывать пришлось каждый из восьми, и, к своему немалому удивлению, в шести из них я обнаружила «трёхболтовки» — классические водолазные костюмы с жуткими медными шлемами. Снаряжение выглядело несколько устаревшим и потасканным, но надёжным — хотя, увы, в глубоководном погружении я не разбиралась совершенно. Два оставшихся шкафа пустовали. В девятом нашлись разнообразные инструменты, включая ключи, отвёртки и даже небольшую киянку.

Закончив осмотр, я пришла к пугающему и немного неутешительному для себя выводу, что, вероятно, Сонг и этот его бородатый друг воспользовались костюмами из пустых шкафов, и спустились под воду. Зачем человеку типа Эндрю Сонга заниматься частным дайвингом — вопрос открытый. Возможно, его принудили? Этот самый мрачный бородач…

Ещё более сложным вопросом было — почему, эти шланги, уходящие под воду и долженствующие крепиться к костюмам для подачи воздуха, так легко извлекались? Я проверила — изгваздалась вся, конечно, плотная резина была покрыта тонким налётом слизи, — и даже один из них вытащила целиком. Длинный, зараза, и тяжёлый… И ни к чему, очевидно, не крепящийся.

Я немного бестолково сделала ещё один круг по «сараю», в надежде разглядеть хоть что-нибудь, хоть какую-то мелочь, ускользнувшую от меня при первом осмотре, но, к сожалению, таковых не находилось. Сонг и его предполагаемый похититель не оставляли окурков — значит, бородач тоже не курит, в кабинете у самого Эднрю я нашла пепельницу, но та была пуста, а в помещении не было характерно для курильщика запаха табачного дыма, въевшегося во всё, что можно. Следов, как таковых, тут тоже не было — высокая влажность не оставляла шанса пыли, да и грязи они не нанесли, прибыв со стороны воды. Единственное, что можно было сказать с уверенностью — шкафчики открывались ключом, а не взламывались.

В мою голову закралась безумная мысль, что вот этот бассейн, глубиной не менее тридцати метров, там, внизу,соединялся с Джеймсом, и, возможно, таким причудливым образом Сонг незаметно спускался на дно реки, и… и… И что? Зачем? Как далеко он мог забраться без подачи кислорода, только на одном запасе костюма?

Я сжала кулаки, борясь с желанием побиться головой о дверцу пустого шкафа, напротив которого остановилась, и заставила себя сделать несколько глубоких вдохов и выдохов.

«Спокойно… Тихо…» — мысленно проговаривала я, стараясь смириться с мыслью, что та единственная логическая зацепка, которая у меня осталась после сбора всех данных, оказалась очередным хвостом, ведущим в никуда.

«Точнее — под воду. Спрятать концы в воду…» — мрачно скаламбурив, я тряхнула головой и хмуро посмотрела в сторону платформы, почти незаметно покачивающейся под собственным весом.

«Мне не платят столько», — попыталась вразумить сама себя, но уже в этот момент я понимала, что мне тоже придётся пойти на этот шаг — влезть в чёртов костюм и спуститься вниз.

Загвоздка заключалась в том, что я понятия не имела — каким образом мне это сделать. Допустим, с механизмом действия платформы я разобралась, но как подключать кислородный шланг, да и, в конце концов, как надеть «трёхболтовку» — не представляла. Следовательно, мне нужно найти специалиста по погружению. Наверное, это тоже можно провернуть через Роджерса…

Я нервно хихикнула, представив себе рожу капитана, когда я приду к нему с таким запросом. М-да. С каждым следующим шагом это дело закручивалось всё причудливее, и всё сильнее мне хотелось его раскрыть! Чёрт возьми, я уже хотела найти Сонга просто для того, чтобы иметь возможность спросить у него обо всех этих странностях!

Тихо ругаясь, я подошла к рубильнику на стене и выключила свет.

Глава 11

В город я вернулась уже после заката.

Тёмные дороги были пустынны, большая часть вывесок не светилась, и только окна в жилых домах манили тёплым светом. Там, за этими окнами, обычные люди жили свои вполне обычные и, наверное, счастливые жизни. Тихие разговоры за ужином, рассказы — как прошёл день, сетование на непогоду…

Я тряхнула головой, отгоняя непрошено нахлынувшую тоску по давно канувшим в прошлое семейным посиделкам с родителями и крошкой Самантой, и снова покосилась в боковое зеркало, наблюдая за въездом во двор.

Темнота и пустота. Отлично.

«Хвост» я высматривала ещё от въезда в город, и, на всякий случай, к работе своей ехала такими задворками, что едва сама не заблудилась. И, в качестве перестраховки, машину я припарковала не в переулке у «Утки», а в одном из местных жилых дворов, так, чтобы ту не было видно с проезжей части. И то — ещё полчаса сидела и высматривала, не покажется ли кто следом…

— Как же ты надоел… — пробормотала я дождю, уныло падающему с непроглядно-чёрного неба, и, закрыв машину, двинулась в сторону паба.

Сейчас, около восьми вечера, «Пьяная утка» готовилась принять посетителей, и я, просочившись через служебный вход, обнаружила в зале только Стэнтона и Луиджи. Хозяин заведения стоял за стойкой и переставлял с подноса на столик у стены чистые стаканы, а мальчишка расставлял стулья, снимая те со столов.

— О, мисс Вудворт! — дядюшка Стэнти одарил меня добродушно-настороженной улыбкой и внимательным взглядом. — Как вы? Что-то стряслось?

Я хмыкнула, прикинув про себя, что даже если бы захотела — не смогла бы кратко и ёмко описать всё, что произошло, и постаралась максимально уверенно и спокойно улыбнуться мужчине:

— Рядовые трудности. Квартиру тоже вскрыли, как и офис, расследование ведётся в штатном режиме.

Уолтер высоко приподнял брови, после чего нахмурился:

— Украли что-то ценное?

Я пожала плечами, присаживаясь на высокий барный стул, и тяжело опёрлась локтями о стойку:

— Не знаю. Не успела всё толком осмотреть, дела были, — сделав вид, что не заметила возмущённого взгляда Стэнтона, я добавила, подпустив в голос немного хрипотцы. — Можно попросить вашего кофе, дядюшка Стэнти?

— А поужинать вы не думали? — сурово уточнил он, несколько обличительно ткнув в мою сторону стаканом. — Круги под глазами, щёки запали уже… Кожа да кости!

Мне очень хотелось возразить ему, но я вспомнила, какой была моя сегодняшняя трапеза, и прикусила язык.

— Если есть что-то перекусить — буду счастлива, — искренне ответила я, борясь с желанием поддаться слабости и улечься прямо на стойку, на вытянутые руки.

Несколько часов в дороге, исследование этого дурацкого сарая, утренняя нервотрёпка, недосып… Впору валиться с ног, но делать я этого, конечно же, не стану.

Внезапно мигнул свет — очень быстро, буквально на секунду, так что присутствующие успели лишь рты пораскрывать, — и ожил телевизор, установленный в нише над стойкой. На моей памяти Стэнтон включал его лишь вечерами для посетителей, когда транслировались записи спортивных соревнований, но сейчас выпуклый экран демонстрировал «снег» помех.

— Что за… — проворчал Уолтер и потянулся к ручке выключателя, как в ту же секунду помехи исчезли, сменившись мёртвым серым плато, над которым чернела пустота, заполненная тысячами сверкающих точек.

Я застыла, не в силах пошевелиться, и словно загипнотизированная смотрела на эту картинку, пока сквозь шум крови в ушах не различила шелест песка и тихий-тихий голос:

— Я не знаю, не знаю, не знаю… Всё не так. Почему всё не так? Я не мог ошибиться…

Буквально с первой же фразы я узнала этот голос — именно он раздавался тогда утром из приёмника у меня на кухне! Но теперь он казался сухим и шелестящим, усталым и утратившим последнюю видимость жизни.

— Лишь мне под силу отомкнуть Звёздную Дверь… Она подчинится Мне. И всё, что за Ней, станет Моим…

Миг — и экран погас. В пабе воцарилась абсолютно мертвенная тишина — никто из нас не решался пошевелиться, но спустя пару секунд раздалась ругань Уолтера, а из-за спины у меня — быстрая молитва на итальянском.

— Дурацкая техника… Вечно эти помехи, — проворчал Стэнтон, на всякий случай постучав по боку телевизора ладонью, но тот больше не пытался самовольно включиться.

Мною же по непонятной причине овладел дикий, почти животный ужас. Я продолжала сверлить взглядом чёрный экран, дико боясь, что там вновь появится образ этой странной серой равнины. Той самой, которую я видела в своём сне накануне.

Ведь тогда можно было бы поднять газеты, свериться с телевизионной программой и убедиться, что где-то в это время по какому-то из каналов планировался показ некой научно-популярной передачи. Возможно, я видела её кусочек когда-то давно и запомнила, и теперь сознание подставляет эти обрывки в мои сновидения… Это было бы очень здравым объяснением случившегося.

Иного у меня, в любом случае, не было…

— Я буду у себя… — неожиданно сипловато сказала я, буквально заставив себя выпрямиться и слезть со стула.

— Луиджи принесёт ужин, — кивнул Уолтер, после чего удалился на кухню — видимо, разогревать для меня пищу.

Оглянувшись на мальчика, я слабо улыбнулась ему. Тот ответил мне несколько испуганной, но привычно-широкой улыбкой, и пару раз кивнул, безмолвно заверяя, что — да, обязательно принесёт, после чего я поплелась наверх.

На последнем пролёте, правда, меня накрыло лёгкой паранойей, и я вытащила револьвер из кобуры, с тихим щелчком взводя курок. Вероятность того, что утренний взломщик вернулся днём, пока офис пустовал, и ожидает в засаде — была не слишком велика, но всё же.

Замок, аккуратно закрытый умницей Линдой, я отперла одной рукой без труда, и, не спеша заходить целиком, просунула в образовавшуюся щель руку и включила свет. Со вчера я не открывала тяжёлые шторы, так что не опасалась, что кто-то сможет увидеть его с улицы…

Вопреки моим опасениям, офис был пуст. В приёмной, как и в моём кабинете, царили чистота и порядок — Линда, судя по всему, от нервного потрясения решила ещё и намыть полы. Ни единого следа утреннего инцидента я не наблюдала.

«Надо будет ей премию выписать…» — заметила я, бросив шляпу, а следом за ней и плащ на стоящую в углу вешалку.

В комнате витал лёгкий запах сырости — видимо, после стараний Линды, которая всё же не рискнула открывать шторы и проветривать помещения, — но меня это сейчас не особо волновало.

Усевшись за стол, я автоматически выдвинула ящик стола, скорее услышав, как звякнула перекатившаяся внутри бутылка, чем заметив это. В мыслях я прокручивала свой разговор с Роджерсом, прикидывая, что звонить-то мне придётся уже ему домой, и что жена его будет не рада… Но время, время! Чёрт, я не вылезу из долгов ему никогда в жизни…

Вздохнув, решила не тянуть резину, и, сняв трубку, набрала по памяти домашний номер капитана. Гудок, второй… Щелчок.

— Ал-ле? — протяжный и очень ленивый звонкий голосок — видимо, младшенькая успела первая.

— Привет, Мэнди, это Долорес Вудворт, — я заставила себя улыбнуться, говоря это — дети, как правило, довольно тонко чувствовали такие моменты. — Папа уже дома?

— Мисс Вудворт! — пронзительно — даже слишком, на мой вкус, — пискнула Аманда, почему-то очень обрадовавшись. — Ага-а, па дома! Ужинает!

На заднем фоне я услышала какой-то стук и приглушенное женское восклицание: «Что там, Аманда?».

— Это мисс Вудворт, она с папой хочет поговорить! — девчонка, даже не удосужившись прикрыть ладошкой микрофон, прокричала в ответ.

Я почти инстинктивно отодвинула трубку от уха, не желая вникать в то, как меня будет костерить миссис Роджерс. В принципе, я готова была перезвонить позже, но очевидно младшая дочь мне такого шанса не оставила, принявшись пронзительно голосить и требовать отца подойти к телефону. Из вредности, не иначе.

Ругань, кряхтение, стук. Возмущённое ворчание и ехидный писк…

— Да? — резкий и требовательный голос Роджерса на том конце.

— Прости, что отвлекаю от ужина, капитан, — со всей возможной искренностью извинилась я, самую малость поморщившись. — Просто…

— Что ты хочешь, Долорес? — с усталым недовольством поинтересовался мой бывший начальник.

— Спеца по глубоководному погружению, — не стала рассусоливать я. — Если точнее — того, кто умеет обращаться с «трёхболтовками». Есть на примете?

Пауза на том конце была весьма красноречива. Я без труда представила себе во всех цветах и красках, как сейчас Роджерс зажмурился и прижал к нахмуренным бровям пальцы левой руки — в правой трубка.

— Запросы у тебя, конечно, во внерабочее время, — пробормотал он наконец, но уже без обвиняющих ноток. — Это к спасателям надо стучаться, а не ко мне…

— Я знаю, но на них намного проще выйти через тебя, так что, если сможешь что-то такое организовать — буду твоим должником, — поспешно выпалила я, заметив краем глаза движение у дверей и успев даже напрячься, прежде чем поняла, что это был Луиджи.

— Само собой будешь, — фыркнул Роджерс. — Ладно, завтра попробую что-то разузнать, но…

— Это очень срочно, капитан. Прямо горит! — попыталась я конкретнее обозначить сроки, но старик меня оборвал.

— Я догадываюсь, что срочно, но сейчас всё равно не найдётся идиотов отвечать на телефонные звонки, даже по большой нужде. Ты в окно давно выглядывала? Спасатели в основном в отпуска вышли, максимум кого я смогу вызвонить — это дежурного по станции. И это будет не сегодня, Долорес. Возможно, завтра к полудню…

Я прикусила верхнюю губу, сдерживая рвущееся ругательство — старик был прав. Торопить его сейчас смысла не было… Даже если случится чудо, и он мне вынет да положит на блюдечке специалиста — в ночь я не рискну ехать в Першинг. Да и, если вдуматься, спешка уже казалась крайне сомнительной — поскольку Сонг и его знакомый воспользовались этими костюмами, очевидно, ещё в пятницу. Свежими следами это не назвать при всём желании…

— Да, извини. Ты прав. Пожалуйста, когда что-то выяснишь — скажешь мне, хорошо? — попросила я как можно мягче.

— Хорошо. К полудню, думаю, что-то будет, — проворчал капитан, после чего, совсем уж невнятно буркнув «доброночи», положил трубку.

Винить за грубость я его не могла — миссис Роджерс явно устроит ему ту ещё головомойку, да и Аманда подстрекать будет…

— Спасибо, Луиджи, — поблагодарила я мальчика, который с подносом в руках немного неуверенно топтался на пороге кабинета, с лёгкой опаской поглядывая по сторонам.

— Di niente, signora, — застенчиво проговорил он, подойдя ближе и ставя свою ношу на стол — как только увидел, что я завершила разговор. — Buon appetito!

— Д-да, благодарю, — немного неуверенно откликнулась я, уловив в последней фразе «аппетит».

Луиджи улыбнулся мне и, вежливо кивнув, быстро сбежал — к моему вящему облегчению. Я не очень хорошо понимала, как с ним общаться, и, увы, в отсутствие острой необходимости предпочитала лениться, ограничиваясь таким вот односторонним «разговором».

Увы, поужинать спокойно мне не удалось — едва я успела налить себе чашку кофе, как у меня зазвонил телефон. Опять — в неприёмные часы.

«Может, Роджерс что-то решил уточнить?»

— Слушаю? — в этот раз я решила ограничиться короткой фразой, без «агентств».

— Вы живёте на работе, детектив?

Я почти рефлекторно отдёрнула трубку от уха, уставившись на неё со смесью недоверия и возмущения.

— Алло? Мисс Вудворт? — из динамика продолжал доноситься голос Гилмура — всё с теми же отвратительно бодрыми интонациями.

«Да ты издеваешься!» — подумала я, вслух резковато уточнив:

— Фил, вы по делу?

— Вообще-то да, госпожа детектив, — с ноткой обиды ответил Филипп. — Вы же ясно дали понять, насколько вы вовлечены в процесс поиска мистера Сонга, и…

— Тогда давайте к делу, — оборвала я его.

Пауза и негромкий вздох на том конце — осуждающий.

— Хорошо. Сегодня вечером, где-то между шестью и семью, машина Сонга пропала с парковочного места.

«Оп-па…»

Я озадаченно почесала бровь, прикидывая — кому и зачем мог понадобиться «кадиллак» пропавшего без вести человека…

— Это могла быть миссис Сонг? — предположила я вслух.

— Разве только она подрядила на это дело пару крепких парней, — Фил хмыкнул. — Свидетели сказали, что в указанный промежуток времени рядом с машиной крутилась пара подозрительных типов…

— Приметы какие-нибудь ваши свидетели углядели? — без особой надежды уточнила я.

— В такую погоду? — подтвердил мои подозрения Гилмур. — Только то, что двое, и что они были в шляпах и плащах…

— Потрясающе чёткое описание, — я не удержалась от сарказма.

— Да так же считаю, в принципе. К каждому первому можно прийти с претензией и требовать возвращения «кадди», — безмятежно протянул Филипп, после чего чуть более серьёзным тоном добавил. — В любом случае, мисс Вудворт, мне подумалось, что такую информацию от вас скрывать не стоит, так что…

Поневоле я ощутила лёгкий укол признательности, которая всё-таки была подпорчена настороженностью.

— Я поняла. Спасибо вам, Фил. Это действительно может быть связано с пропажей мистера Сонга, так что ваша бдительность играет только в плюс.

— Значит, я заработал бонусные очки? — по голосу я буквально услышала, как он расплылся в улыбке.

— Что-нибудь ещё, Фил? — терпеливо, но уже с лёгким нажимом уточнила, стараясь не поддаваться на провокации.

— Зависит от того, не передумали ли вы насчёт ужина.

Я посмотрела на поднос со снедью, собранный дядюшкой Стэнти, и невольно сглотнула слюну.

— Вообще-то вы меня сейчас как раз от него отвлекли.

— Оу, — судя по тону — мне удалось его озадачить. — Что ж, сожалею. В таком случае, приятного аппетита, мисс Вудворт. И удачи в дальнейшем расследовании.

— Благодарю, Фил. И ещё раз спасибо за информацию, когда что-то проясниться — я дам вам знать.

* * *

После завершения разговора, съеденного сэндвича и выпитой чашки кофе, я позвонила миссис Сонг и выяснила, что, разумеется, она не отдавала распоряжения пригнать машину супруга к дому. Это несколько усложняло дело, поскольку сходу мне в голову не приходило — кому бы это могло понадобиться. Мог ли сам Сонг тайком вернуться в город и забрать свой автомобиль? Или кто-то из знакомых, действующих по его указке? Или кто-то из недругов, коих, по словам окружения мистера Сонга, у него не было?

Я представила себе, как сейчас, почти по ночному времени, еду к юридической конторе и пытаюсь в темноте и в лужах обнаружить хоть какие-то улики, и ощутила, как озноб прошёлся по всему телу. Мокро, грязно, холодно. И абсолютно неэффективно. Единственное, что можно будет сделать — причём уже завтра, — это подбросить Роджерсу ещё головной боли, чтобы хотя бы дорожные патрули взяли себе «кадиллак» на заметку. В конце концов, довольно приметная машина. Ну и, конечно, самой опросить свидетелей, о которых говорил Фил — возможно, мне они расскажут больше, чем Гилмуру.

Выходило, что я в очередной раз утыкалась в необходимость ждать. Это раздражало, но, хотя бы, передо мной не стоял вопрос ночлега: ввиду нежелания возвращаться домой и светиться там какое-то время, я решила остаться прямо тут, в «Утке». А, точнее, на чердаке, расположенном как раз над моим офисом.

Там вообще был склад старья, валялись какие-то ящики, свёртки и непонятные мешки, о содержимом которых оставалось лишь догадываться. С разрешения Стэнтона, я расчистила уголок у полукруглой мутной розетки, выполняющей роль окна, и даже умудрилась туда затащить по частям и сколотить небольшой топчан. Как раз подходящее лежбище для подобных ситуаций… Правда, я давненько там уже не показывалась и, наверное, всё сильно запылилось. Но не в моём положении перебирать харчами, а ехать в отель было накладно и небезопасно.

Зевнув и потянувшись, я собрала свои вещи и, аккуратно замкнув офис, вышла на лестничную площадку. Затем, пройдя чуть дальше по коридору, забралась наверх по неприметной лесенке, утыкающейся в деревянный люк.

Здесь, наверху, мне уже потребовался фонарь, предусмотрительно прихваченный из ящика стола. Обходя залежи и пирамиды из ящиков, составленные так, чтобы от входа невозможно было разглядеть моё убежище, я пробралась к самому дальнему углу чердака и с удовлетворением отметила, что там всё по-старому. Маленькая тумба, на которой притулился небольшой светильник, купленный за десять центов в какой-то лавке старьёвщика, и будильник, давно потерявший завод. Собственно, кроме этой тумбы и того самого узкого топчана, укрытого пыльным покрывалом, здесь больше ничего и не было.

Конечно, мне претила мысль ложиться спать так, не приняв душ и на мерзко-холодную от постоянной влажности кровать — и как ещё бельё не отсырело? — но в данный момент жизнь ничего другого не предлагала. А мне, если честно, намного больше хотелось просто спать, чем жаловаться самой себе на неудобства, посему я, выложив на тумбочку револьвер и повесив на ночник шляпу, прямо в одежде завалилась на топчан, укрывшись вместо покрывала собственным плащом.

* * *

Как я уснула — не запомнила. Зато проснулась как подброшенная, от отдалённого дребезжания телефонного звонка.

Спросонок не сразу сообразив, где нахожусь, едва не упала с топчана, но удержалась и просто села, судорожно растирая лицо.

Телефон продолжал надрываться, а я никак не могла сообразить — кому, с какого перепугу и какого чёрта может потребоваться названивать мне, в…

Я скосила взгляд на запястье и поняла, что, во-первых, сейчас три часа ночи, а во-вторых — я эти самые часы довольно ясно вижу. Машинально посмотрев в сторону розетки, я увидела крайне непривычное для последних недель зрелище — огромную и невероятно чистую полную луну, зависшую где-то между крышами соседних зданий. Её свет, холодно-серебристый, просачивался сквозь грязное окошко и был таким ярким, что я без труда видела очертания предметов даже без фонарика.

Звонок прервался, но ненадолго. Стоило мне решить, что трезвонящий угомонился, как мерзкий дребезг вновь раздался у меня из-под ног.

— Да вашу ж… — выругалась я, и, поднявшись, быстро направилась вниз.

Уже в кабинете моё внимание привлёк всё тот же разлитый по помещению лунный свет — хотя шторы я не открывала, это точно. Однако они сейчас легонько трепетали на сквозняке, и в прозрачные стёкла я видела всё тот же нереальный белоснежный диск луны.

Созерцать, увы, очень сильно мешал трезвонящий аппарат, чуть ли не подпрыгивающий от «нетерпения» на моём столе, и, переборов странное ощущение неправильности, я подошла к нему и сняла трубку.

— Да? — отрывисто и хрипло со сна рявкнула, в надежде, что это настроит собеседника на более деловой лад, и он сразу доходчиво мне объяснит — зачем я понадобилась ему в такое время.

— Это не твоё… Верни, что взяла, Долорес, — сквозь странный шум помех и непонятную статику прорезался голос, от которого у меня встали дыбом волосы на загривке — скрежущий, тихий, безжизненный.

И то, о чём он просил… Я сжала зубы, вдавив костяшки пальцев в столешницу, чтобы лёгкой болью отрезвить себя и не позволить поддаться накатывающей панике.

— Не понимаю, о чём вы, — сухо проговорила я в ответ.

— Это не для живых. Не для тебя. Отдай украденное мертвецу, — голос почти шептал, словно каждое сказанное слово отнимало у него остатки сил.

— Вы ошибаетесь… — хотела сказать «ошиблись номером», но почему-то вышло иначе.

И в этот момент я увидела в неверном отражении на стекле высокую фигуру у меня за спиной.

— Верни украденное, — раздалось сзади, и вместе со словами я услышала один из самых неприятных звуков в мире — щелчок взводимого курка.

Сглотнув, я медленно опустила руку, аккуратно кладя трубку на телефон, и так же плавно обернулась. Безоружной, мне не стоило лишний раз нервировать противника, который, судя по всему, успел навести на меня пистолет и явно имел преимущество. Оставалось только заболтать, отвлечь…

Впрочем, увиденное отбило у меня возможность не только говорить, но и дышать.

Высоченная фигура — под два метра ростом, не меньше, в долгополом тяжёлом пальто, из-под которого выглядывали армейские сапоги, стояла напротив меня — у входа, и серебристый лунный свет безжалостно выхватывал из темноты все мельчайшие детали…

…Шакалья голова, возвышающаяся над воротом пальто, словно воплотилась из древнеегипетских фресок. Гладко-тёмная, ониксовая, с непропорционально длинными и острыми ушами, и, конечно же, ощеренной пастью, полной белоснежных острых клыков.

…И мой собственный М1917, зажатый в чужой руке — с пальцем на спусковом крючке! — и смотрящий сейчас мне в лицо.

— Верни, Долорес, — пасть странно шевельнулась, артикулируя сказанное, и разошлась в жуткой неестественной ухмылке.

А затем прогремел выстрел.

Глава 12

Я рывком села на топчане, невольно прижав ладонь к бешено колотящему сердцу. Воздуха не хватало, в ушах всё ещё звенело эхо выстрела, а перед глазами явственно стоял образ чудовища…

Чудовища из сна.

Тихо застонав, я закрыла лицо руками, яростно растирая его и пытаясь прогнать последние отголоски кошмара, как вдруг поняла, что…

Поняла, что у меня в офисе разрывается телефон.

Несколько одичало пошарив взглядом по сторонам и увидев неверные очертания тумбочки, я вслепую дёрнулась туда и с безумным облегчением почувствовала под пальцами холодную рукоять револьвера. Сжав его и наощупь откинув барабан, пробежалась подушечкой большого пальца по патронам, с облегчением убеждаясь, что все шесть на месте.

— Конечно, на месте, — уверенно сказала я. — Это просто кошмар. Всего лишь кошмар.

И, в отличие от этого самого кошмара, сейчас на чердаке было темно — хоть глаз коли, и потому я, пошарив на полу рядом с лежанкой, нащупала фонарик и включила его, чтобы не переломать ноги, пока… Пока я доберусь до кабинета и не узнаю — кто же всё-таки так сильно хочет услышать меня в такую пору?

Быстрый взгляд на часы заставил меня поёжится — три часа ночи. Проклятье.

Телефон звонил, звонил и звонил, успев сделать две паузы, прежде чем я дошла до собственноручно запертой накануне двери, открыла её и включила свет. Судя по всему, звонящий был крайне настойчив в своём стремлении услышать меня.

Машинально посмотрев на окна и убедившись, что они плотно зашторены — как и были! — я подошла к столу, в этот раз обойдя его так, чтобы видеть дверь, и лишь после этого сняла трубку.

— Я… я слушаю, — с некоторой опаской проговорила я, подсознательно боясь услышать в ответ всё те же шорохи и статику, но вместо этого…

— Мисс Вудворт! Детектив, помогите мне, прошу вас! — динамик разразился истеричными криками миссис Сонг.

Сердце замерло на мгновение, а затем оборвалось, рухнув куда-то вниз.

— Я помогу вам, Эбигейл. Просто скажите, что произошло, — как можно более уверенным и деловитым тоном попросила я.

— Прошу, приезжайте, мне очень страшно! — голос женщины буквально разрывался от слёз. — Они… они должно быть пришли за Эндрю, привезли его машину! Эти люди… О, боже мой, боже мой!

«Что?..»

Я нахмурилась, мельком прикусив нижнюю губу.

— Что за люди? Вы можете их описать, Эбигейл?

— Их двое! Они приехали на «кадиллаке» Эндрю и пытались попасть в дом! На них шляпы, тёмные плащи, и ещё они подожгли машину!

«Они что⁈»

— Так, я скоро буду, миссис Сонг, а вы вызовите полицию, хорошо? — осознав, что вытащить из рыдающей женщины что-либо более внятное мне вряд ли удастся, я, дождавшись сдавленного согласия, бросила трубку.

— Да какого же чёрта⁈

Потолок, которому был адресован этот вопрос, мне, увы, не ответил. Я же, по нормальному надевая плащ, который впопыхах просто перебросила через плечо, отправилась на выход, продолжая бубнить под нос ругательства.

Не самый приятный сон, не самое лучшее пробуждение, явный недостаток отдыха… Полный комплект «детектива в деле». В такие моменты я начинала подозревать, что недостаточно двужильна для этой профессии.

На лестнице царил полумрак, рассеиваемый одной слабой лампочкой, висящей между вторым и третьим этажом, и я осторожничала, спускаясь по крутым ступенькам. Во всём здании царила условная сонная тишина, когда не слышно ни голосов, ни шагов, никаких признаков жизни. Только мерно поскрипывают старые доски, где-то за толстыми стенами шумит дождь, а снизу… Раздаётся мелодия музыкальной шкатулки.

Во рту у меня мгновенно пересохло, а в ладони будто сам по себе оказался револьвер, который я успела спрятать в кобуру. Судя по всему — поспешила.

По мере спуска мелодия становилась всё отчётливее, но почему-то я никак не могла её узнать. Что-то очень тоскливое, совершенно не подходящее для проигрывания с помощью цилиндра и металлической гребёнки. Пугающее и наводящее жуть.

Бояться я себе, впрочем, запретила — да и глупо, конечно же, бояться мелодии. Особенно когда у тебя в руках оружие! Вот во сне — да, во сне было страшно. Там я самым кошмарным образом сглупила, оставив револьвер на тумбочке, ну так на то это и сон. В жизни я таких ошибок не допускаю…

Размышляя таким образом, я наконец оказалась перед дверью, ведущей в зал паба, и осторожно, стараясь не делать резких и шумных движений, толкнула ту от себя.

Помещение оказалось совершенно пустым — и очень тёмным. Кроме одного столика, на котором в блюдце стояла маленькая свечка — наподобие тех, что втыкают в торты на дни рождения, а рядом с ней — та самая музыкальная шкатулка. Вот только вместо балерины, долженствующей вращаться в бесконечном незавершённом фуэте, на миниатюрной площадке стоял одинокий винтовочный патрон.

Сощурившись, я быстро огляделась, но в остальной части помещения царила всё та же непроглядная темнота — впрочем, неудивительно, обычно на ночь Стэнтон закрывал роллеты, так что свет с улицы никак не мог бы попасть в зал… Из-за пляски огонька тени вокруг казались даже гуще, всего в шаге от столика сливаясь в непроглядный чернильный полог. Похоже, кроме шеи у врача стоило проверить ещё и зрение.

Не опуская револьвер, я подошла ближе к столу. Патрон —.30 карабин, под M1, M2 и пару не получивших распространения пистолет-пулеметов. Протянув руку, я сняла его с подставки. В этот же момент мелодия с лёгким щелчком и неприятным высоким «дзынь» заклинившего механизма смолкла, а я, ощутив под пальцем лёгкую шероховатость, перевернула патрон, и увидела тонко и витиевато вырезанное на гильзе короткое «Ты».

— Ну надо же, — не удержалась я от нервного фырканья. — Какой спектакль разыграли…

— Никто не пытался тебя запугивать, Долорес, — раздалось из темноты передо мной, на что я мгновенно среагировала, вскинув руку с револьвером и одновременно с этим взводя курок.

— Неужели? — процедила я, тщетно пытаясь что-то разглядеть в густой черноте.

— Разумеется, ведь я здесь не как враг, но как посланник, — голос звучал очень спокойно и, вместе с этим, странно знакомо… и просто странно. Немного невнятно, с тихим присвистом и пришёптыванием на шипящих, и непонятным пощёлкиванием.

— И что же ты хочешь мне передать?

— Предупреждение, — показалось, или вместе со словом прозвучал смешок? — И заодно предложить тебе сделку.

— Вот как, — я не скрывала сарказма. — Что ж, переходи к сути, в таком случае, невидимый посланник.

— Мой вид… Мой вид — не то, что тебя порадует, — вместе с этими словами за столиком напротив — примерно на уровне глаз сидящего человека, — вспыхнули два белёсых огонька.

Я ощутила липкое касание страха к шее и невольно сглотнула, пытаясь утешить себя тем, что, как минимум, теперь у меня есть хоть какой-нибудь ориентир, по которому я смогу выпустить хоть всю обойму. Это мог быть и трюк, в конце концов — фосфорные точки, нарисованные хоть на стене, чтобы запутать стрелка и дать ложную цель. Но я почему-то была уверена, что нет, это именно глаза, и я чувствовала взгляд, хоть и никак не могла разглядеть никаких других черт, сколько ни приглядывалась.

— Ближе к делу, — поторопила я «посланника».

— Да… Как скажешь, — покладисто отозвался он. — В таком случае — предупреждение: верни то, что ты взяла, Долорес. Живым это лишь навредит — и, более того, уже навредило изрядно.

Страх, словно плотная шаль, обнял, окутал меня, почти заставив руки ослабеть, но в последний момент я стряхнула с себя наваждение.

— Как ты… Откуда ты узнал? — ломким и немного слишком высоким голосом спросила я, силясь понять — откуда этот тип прознал про мой кошмар?

— Это несущественно, Долорес. Ты же разумная женщина. Ты всегда поступала, как надо, — в скрипучем голосе послышались увещевательные нотки. — Сделай так и сейчас. Верни ленты.

Я помолчала, чувствуя, как начинает ныть и подрагивать от напряжения рука. Долго так не простоять…

«Чёрт, чёрт, чёрт!»

— Ты знаешь про ленты? — нарочито-спокойно спросила я. — Так, может, знаешь — откуда они у Сонга?

— И более того, — неожиданно охотно подхватил мой тон собеседник. — Если ты вернёшь их — я скажу тебе, где Сонг.

«Это ловушка», — холодная мысль скользнула в сознании.

— Я и без тебя его найду, — несколько грубовато откликнулась я. — Мне интереснее — что это такое.

— Сонг слишком много успел натворить… глупого, необдуманного. Того, что очень навредило принципам Маат, — с глубоким булькающим вздохом проговорил «посланник». — Эти ошибки уже не исправить, и всё, что остаётся — предотвратить новые, гораздо более страшные. Если он откроет Дверь…

— Дверь? — не удержалась от возгласа я, живо вспомнив то бормотание из телевизора.

— Да… Сонг переступил все допустимые границы, и его нужно остановить. И это — моё предложение. Пуля в твоей руке — не для тебя, — светящиеся точки переместились слева-направо, оставляя в темноте лёгкий след — или мне уже чудилось с недосыпу и нервов.

— Я не собираюсь убивать Сонга — мне нужно найти его и вернуть жене, — буркнула я, не до конца понимая, зачем объясняю «таинственному незнакомцу» такие вещи.

— Твоё дело. Ты найдёшь его и решишь, что с ним делать. Но лучше бы тебе иметь при себе средство… — я готова была поклясться, что он пожал плечами. — А пока — ленты, Долорес. Отдай их мне.

— Ты так до сих пор и не ответил ни на один мой вопрос, — сказала я с нажимом, незаметно покрутив кистью, чтобы хоть немного дать отдыха запястью. Я чувствовала, как она немеет — вес револьвера не был рассчитан под длительное удержание одной рукой.

— Твои вопросы… Несущественны, — откликнулся «посланник».

Казалось, с каждой фразой его голос раздавался все дальше и слабее, теряя и так скупые эмоции.

Внезапно я ощутила невероятный прилив злости. Вся чертовщина, что происходила вокруг, слишком сильно походила на заурядную мистификацию и запугивание. Что ж, в такие игры могут играть двое!

— Значит, они тебе нужны? Удачно, что я ношу их с собой, — ровным, почти будничным тоном проговорила я, перекладывая револьвер в левую руку и правой доставая из внутреннего кармана пальто футляр.

Фигура, судя по блеску «глаз», даже не дёрнулась при этом, когда я положила его на стол, рядом с музыкальной шкатулкой.

— Это многое объясняет, — значительно сказал вторженец. — Ты поступаешь правильно.

— Да, разумеется. Я всегда поступаю правильно, — уже плохо сдерживая рвущееся наружу бешенство, я отщёлкнула крышку футляра и трепещущий свет от свечки лёг на жёлтые полосы старинной ткани.

— Демонстрация излишняя — я поверил бы тебе на слово… — начал было «посланник», и в этот момент я, подхватив ту самую свечу, поднесла язычок пламени к хрупким лентам.

— Катись к чёрту, — сдавленно прошипела, со смесью ужаса, восторга и облегчения наблюдая за тем, как легко, словно порох, вспыхнула ткань — в глубине души я боялась, что слабого огонька не хватит, чтобы сжечь эту проклятую «улику».

— Что ж, это тоже выход, — раздалось из темноты тихое хмыканье, а в следующее мгновение в ярком пламени вспыхнувших лент сгорела и окружающая чернота, обнажая лицо моего собеседника.

Лицо мертвеца. Судя по блеску влаги, бесцветной оплывшей коже, покрытой струпьями, смесью ила с тиной и непонятными наростами — утопленника. Давнего такого, хорошо полежавшего в воде. С рыбьими фосфоресцирующими глазами, круглыми и безжизненными.

Волна слепого ужаса и паники, захлестнувшая в этот миг с головой, заставила меня закричать и сделать шаг назад — но не для бегства, а для более уверенного упора. Рука стиснула револьвер, вдавив спусковой крючок. Пуля угодила прямо между светящихся бельм, а по уже моим глазам ударила безумно яркая в темноте вспышка. Я почти ослепла, не посмев отвести взгляд или зажмуриться, и второй раз выстрелила уже почти навскидку, туда, где, как мне казалось, угадывались очертания человека. А потом третий и четвёртый…

— Какого… Долорес⁈ Что случилось⁈

Голос Стэнтона, раздававшийся как сквозь подушку, выдернул меня из ступора. Я поняла, что все это время методично вдавливала спусковой крючок в бесполезно стучавший бойком револьвер. Инстинкты заставили меня повернуться на звук за мгновение до того, как включившийся свет ослепил повторно.

С трудом заставив себя убрать палец с крючка, я опустила оружие, судорожно моргая и другой рукой утирая выступившие слёзы.

— Я… я… Всё нормально, Уильям. Я всё уберу, — немного срывающимся голосом попыталась успокоить старика.

Я попыталась встать так, чтобы он, может, не сразу увидел тело… нелепость, конечно, но это было лучшее, что мне пришло в голову в тот момент.

— Кто-то напал? Я слышал голоса, — взволнованно спросил он, подходя ближе.

Чёрт, как бы его аккуратно спровадить, чтобы он не увидел труп. Ну и грязь я развела…

Наконец проморгавшись, я покосилась через плечо в сторону столика, за которым сидел ночной гость, и обомлела — пусто. На полу тоже ни следа ошмётков плоти, гнилого ихора или слизи — ну или что там должно остаться после расстреливания в упор покойника?

Только дырки в стене — аккурат на линии головы сидящего за столом человека…

«Кучно, хоть и левой рукой. Сто из ста, детектив Вудворт», — немного истерично хихикнула я про себя.

— Долорес, с тобой всё в порядке? — очень серьёзным, даже строгим тоном спросил меня Стэнтон.

«Нет, я не в порядке! Ни в каком я не в порядке! Я не понимаю, что происходит!» — мысленно заорала я в ответ, но вслух сказала совсем другое:

— Конечно, Стэнтон, — отвела взгляд в сторону и убрала револьвер в кобуру. — Это переутомление. Я спускалась вниз, и мне тоже послышались голоса. Подумала, что вломились грабители, и решила их припугнуть немного. Наверное, они успели сбежать. Извини за стену — я оплачу ремонт.

— Ты… точно себя хорошо чувствуешь? — судя по всему, Стэнтона насторожил мой механический голос, но, к сожалению, ничего более приемлемого я сейчас выдать не могла.

— Абсолютно, дядюшка, — принудила себя раздвинуть губы в улыбке и кивнула. — Извини, мне нужно идти. У клиентки какие-то проблемы…

— Долорес… — донеслось мне в спину, но я уже шла к выходу, с каждым шагом забивая всё глубже пережитый ужас и стресс.

* * *

— Я не схожу с ума, я не схожу с ума, я не схожу с ума… — цедила я сквозь зубы, напряжённо вцепившись пальцами в жёсткий обод руля и прилагая все усилия к тому, чтобы не топить педаль газа чрезмерно.

Да, в «собачью вахту» улицы пустынны и едва ли я попаду в аварию или собью кого-то, но в этой кромешной темноте, да ещё и под проливным дождём легко можно проглядеть особо глубокую яму, скрытую лужей…

«Соберись. Вспомни всё, все детали. Думай. Лицо утопленника. Белый, средних лет, гладко выбрит. Нос с горбинкой. Черты лица оплыли, но всё ещё узнаваемые — должны быть узнаваемые. Глаза эти, бельма… Он действительно будто смотрел на меня!»

Нервно и фальшиво рассмеявшись, я сжала руль ещё крепче, до боли в пальцах.

«Очень натурально. Притащить его могли когда угодно после закрытия. Запугать меня, вывести из равновесия… Что ж, ладно, хорошо. Получилось. Суки. Ненавижу. Чёрт бы их побрал всех. Но как убрали⁈ Когда успели? Стрельба… Они рассчитывали на то, что я начну пальбу? Возможно. Значит, знали меня, знали мои рефлексы. В тёмном помещении это почти гарантированно ослепит… На то и был расчёт? Но кто убрал тело? Стэнтон в доле? Он ещё и добил сверху, включив эти чёртовы лампы… Полная дезориентация. Сколько секунд? Десять? Нет, не меньше полуминуты. Я не слышала шороха — это нормально. Оглохла. Ненавижу помещения. Тьфу. Сама себя подставила… Они его подкупили? Или угрожали? Почему следов не было? Это же явно свежий труп был, буквально недавно из Джеймса выловили. Докеры? Возможно. Настучал этот хлыщ мордатый, как пить дать… Мог узнать меня, но юлил и хвостом мёл. Почему? Зачем им это? Мог бы прямо на месте пристрелить и туда же, в реку скинуть. Зачем такие сложности?..»

Паника и паранойя скручивались внутри меня тугим узлом, заставляя рисовать в воображении всё более мрачные картины. Это явно было связано с Сонгом. С этими лентами дурацкими. Следовательно, недавний взломщик — мой старый знакомый на мотоцикле, — сюда тоже подвязывался очень хорошо и складно… За вычетом того, что, опять же, он появился сильно раньше. Но если предположить, что докеры уже тогда собирались устроить подобное шоу с использованием своего клиента — Сонга, — почему бы и нет?

«Всё ещё слишком сложно!»

Я зарычала от ярости, борясь с желанием крутануть руль и последовать примеру нашей славной полиции — поехать в доки просто «пострелять». По живым мишеням, да. Мёртвые ведь сегодня уже были.

Эта мысль меня внезапно отрезвила и пристыдила, вызвав удивление подобной кровожадностью, обычно несвойственной мне. Видимо, события последних дней выбили меня из колеи настолько, что я готова была отойти от собственного принципа «насилие по необходимости».

Кровь, ранения… даже смерть — всё это было мне знакомо. В этом плане всё-таки мои «преследователи» — кем бы они ни были, — просчитались. Утопленником меня не запугать настолько, чтобы я захотела оставить дело. Что же такого натворил этот Сонг?..

«Много необдуманного, навредившего принципам Маат», — услужливо подсунуло мне фразу мертвеца сознание, заставив скривиться.

«Маат, Маат… что-то знакомое…» — я нахмурилась, ловя вёрткое и непривычно звучащее слово, а затем разочарованно выругалась.

Маат — древнеегипетское божество, символизирующее порядок, истину и мир, как таковые. В каких-то источниках её упоминали как некий антагонизм для Дуата — мира мёртвых, в других — более распространённых, — противоположность Исфет. Хаос.

— Ненавижу Египет, — в сердцах буркнула я, выворачивая на более ровную дорогу, ведущую в Холмы.

* * *

Зрелище, встретившее меня у дома Сонгов, показалось мне удивительно гармоничным продолжением ночи — на парковке тлел угнанный накануне «кадиллак».

Судя по всему, его весьма щедро облили бензином, поскольку ливень не слишком мешал огню, и за сорок минут, прошедших от звонка Эбигейл до моего прибытия, автомобиль успел основательно прогореть. Самих поджигателей я не углядела, но это меня не слишком удивило. Гораздо страннее было то, что здесь ещё не ошивалась толпа полицейских — всё-таки район приличный…

Припарковавшись поодаль, я вышла из машины и, подтянув повыше воротник, трусцой направилась к дому, на левой половине которого в окнах явно горел свет, просачиваясь сквозь тяжёлые гардины.

«Интересно, где соседи?» — мельком подумала я, отметив, что виденного накануне «крайслера» сейчас на парковке нет.

Случайность или предусмотрительность? Что, если этих Максвеллов предупредили заранее?

«Всё-таки иногда паранойи бывает слишком много», — утихомирила я себя, вжимая кнопку дверного звонка.

Ждать пришлось довольно долго. Я даже успела занервничать и уже прикидывала, что будет быстрее — взломать замок или же рискнуть нарваться на штраф и разбить окно? — но тут дверь открылась. Довольно плавно, надо сказать. А на лице миссис Сонг, стоящей в коридоре, не было и следа той паники, что звучала в голосе, когда она мне звонила.

— Вы всё-таки приехали… — неестественно монотонно проговорила Эбигейл, глядя даже как будто немного сквозь меня.

— Приехала, — кивнула я, слегка подобравшись и скользя взглядом по фигуре женщины, пытаясь уловить болезненность позы или неловкость, говорящую о том, что ту избивали.

— Входите, мисс Вудворт. На улице отвратительная погода, — светски, но всё так же безжизненно и ещё более неуместно сказала миссис Сонг, отступая назад.

Незаметно было, что ходьба причиняла ей боль, хотя в движениях её всё-таки сквозила лёгкая заторможенность, наводящая меня на мысль, что…

— Вы что-то принимали, миссис Сонг? — бесцеремонно спросила я, проходя внутрь и запирая за собой дверь, быстро обшарив взглядом помещение — но не углядев внутри ничего подозрительного.

— То, что доктор прописал, — теперь голос Эбигейл дрогнул и сломался, перейдя в несколько безумный короткий смешок, вызвавший у меня неприятную дрожь.

«О, чёрт, только этого не хватало…»

— Мепротан?

— Да, Эндрю достал для меня рецепт, но это тайна, детектив, тс-с… — снова дурашливо хихикнула миссис Сонг, прижимая палец к губам.

Я нахмурилась, прикидывая, что Сонгу, пожалуй, действительно пришлось задействовать связи — возможно, не только свои, — чтобы выбить для жены возможность принимать экспериментальный препарат. Насколько мне было известно, уже четвёртый год велись клинические испытания, но в общественную продажу он ещё не поступил… Мне рассказывал о нём старый знакомый — и бывший клиент, куда же без этого, — довольно эксцентричный тип, доктор Калагер. Я помогла ему выяснить, на какую именно «сторону» утекала львиная доля медикаментов, полагающихся клинике, и в процессе почерпнула немало интересного из медицинской психиатрической практики.

Тряхнув головой, я отогнала ненужные мысли, и чуть резче, чем хотела, поинтересовалась:

— Вы одна?

Этот простой вопрос вогнал мою клиентку в лёгкий ступор, после чего истерическое веселье улетучилось из её красивых глаз.

— Конечно, я одна… Уже много лет одна. Томми и Ларри, а теперь и Эндрю. Вы ведь всё ещё не нашли его, детектив, и я одна, — с тихим упрёком сказала Эбигейл. — Может, он уже тоже мёртв, как мои мальчики…

Внезапно, моё внимание привлёк белый прямоугольник, застрявший под стойкой с вазой — неподалёку от входа.

Как будто его неудачно подпихнули в щель под дверью…

Наклонившись, я подняла находку, которой оказался обычный бумажный конверт. Перевернув тот, в поисках обратного адреса или каких-то пометок, похолодела — в центре красовался речной якорь, кривоватый, сделанный явно некачественным оттиском тёмно-синими чернилами.

Докеры.

Я вопросительно посмотрела на миссис Сонг:

— Кто вам это принёс?

— Я не знаю… я сегодня не получала корреспонденцию, — отрицательно качнула головой та, без особого интереса глядя на конверт.

Подавив тяжёлый вздох, я аккуратно подхватила несопротивляющуюся женщину под локоть и повела её в гостиную, где сейчас тихо и удивительно уютно потрескивал в камине огонь, распространяя потрясающий запах горящей древесины.

«Да уж, это не жжёный металл с бензином», — фыркнула про себя я, усаживая Эбигейл в кресло, на спинке которого нашлась шаль, которую я видела в прошлый свой визит.

Сама же, сев напротив, без спросу надорвала конверт, открывая его и вынимая оттуда записку:

«Долг платежом красен, Сонг».

Некоторое время я молчала, медленно моргая и глядя на эти слова. Затем зажмурилась, сжимая пальцами переносицу.

«Я ничего не понимаю…»

Единственным пересечением Сонга с докерами, что я нашла, была аренда причала. И, судя по тем записям, что мне показывал Уилфри — с оплатой проблем не наблюдалось. Так о каком же долге шла речь?

В мыслях нарисовался зеленоглазый улыбчивый Гилмур, и какое-то время я боролась с искушением кинуть этой проблемой в него — в конце концов, Ванделли «крышевали» Сонга, и это его обязанностью было обеспечивать безопасность «полезного для семьи юриста». От исполнения задуманного меня остановило лишь то, что я была абсолютно уверена в том, что, в отличие от меня, Гилмур совершенно точно не ночует на работе в конторе, а куда ещё можно позвонить — я не знала.

— Вы тоже бросите меня, мисс Вудворт? — выдернул меня из размышлений голос Эбигейл, исполненный печали.

— Нет, миссис Сонг. Я работаю над вашей проблемой. Все эти дни я ищу вашего мужа, и всё, что могу сказать вам — не отчаивайтесь и верьте в лучшее, — я постаралась придать словам и голосу уверенность, ни тени которой не испытывала сама, и, судя по рассеянно-скептическому выражению лица Сонг — не преуспела.

— Вы говорите точно как полисмены, — тихо вздохнула она, подхватывая тонкими пальцами шаль и кутаясь в неё. — И всё это ложь… Одна, вторая, третья… Так ведь всегда бывает — маленькое враньё тянет за собой большое, и превращается в итоге огромный, просто неподъёмный ком лжи и недомолвок.

Я понимала, что она сейчас обращается, скорее, к себе, чем ко мне, но всё же возразила:

— Я говорю правду, миссис Сонг. Мне незачем обманывать вас.

— Может быть и так… — Эбигейл вновь вздохнула, а затем зевнула, деликатно прикрывая лицо ладонью. — Вы очень любезны, мисс Вудворт…

Мысленно выругавшись, я несколько беспомощно огляделась, и взгляд мой зацепился за телефон на невысоком круглом столике рядом с её креслом.

— Вам нельзя оставаться одной. То, что эти люди сделали с машиной вашего супруга — предупреждение.

«Типичный бандитский приёмчик. Хорошо, хоть голову лошади не подкинули на порог…»

— Но как же… что же мне делать? — в глазах миссис Сонг отразилась растерянность.

— Тайлер Фергюс, — пожала плечами я. — Позвоните ему. Расскажите, что произошло. Только не упоминайте про меня — это ни к чему.

— Его жена будет не в восторге… — с лёгким сомнением протянула Эбигейл, но рука её уже сама потянулась к телефонной трубке.

Я же деликатно отошла к окну, сдвинув в сторону гардину и разглядывая парковку — из этого окна её как раз было хорошо видно, — краем уха прислушиваясь к несколько сбивчивому женскому голосу. Судя по односторонним обрывкам фраз, что я уловила, моя догадка подтвердилась, и Фергюс, очевидно, готов был примчаться к Сонг хоть сейчас. Беспримерная преданность…

Услышав прощальное «Целую», я криво усмехнулась — судя по всему, под седативами Эбигейл утратила осторожность и отчасти продемонстрировала их истинные отношения. Впрочем, я не собиралась этим злоупотреблять. Сейчас мне было важно сохранить клиентку в добром здравии и «одним куском», поскольку если я права, и докеры явились к Сонгу с претензиями — рано или поздно они перестанут ограничиваться имуществом и возьмутся за родных и близких.

— Он скоро будет здесь… Тайлер очень милый, — доверительно сообщила мне миссис Сонг, положив трубку.

— Хорошо. Возможно, вам стоит собраться. Я останусь здесь, пока он не приедет, — кивнула я в ответ, повернувшись к ней.

— Пожалуй, вы правы… Спасибо, — немного рассеянно сказала она, после чего поднялась с кресла и удалилась к себе в комнату.

Фергюс действительно не заставил себя ждать — буквально через пятнадцать минут я услышала шум колёс на парковке, и через пару минут — мелодичную трель звонка. Рассудив, что скрываться больше нет смысла, я решила оказать любезность Эбигейл и сама пошла открывать двери.

— Эбби, как ты… — начал было адвокат, но при виде меня резко смолк, и лицо его приобрело несколько глуповатое выражение — он явно волновался, и одновременно с этим пытался это волнение скрыть…

— Добрый вечер, мистер Фергюс, — любезно поздоровалась я, делая шаг в сторону и приглашающей махнув рукой. — Проходите, пожалуйста. Миссис Сонг собирается, полагаю — ей нужно ещё несколько минут.

— Эм-м… да, разумеется, детектив, — неуверенно протянул Тайлер, и я мысленно ему посочувствовала — да уж, быть разбуженным в такой час такими новостями… Не всякий сможет при этом сохранять самообладание.

Решив его добить, я протянула ему записку:

— Есть соображения на этот счёт?

Судя по его лицу — соображал он сейчас не слишком хорошо, поскольку, очевидно, ему приходилось это делать сразу в нескольких направлениях: скрыть связь с «Эбби», прикинуть — о чём я знаю, а о чём догадываюсь, что миссис Сонг могла мне рассказать…

— Боюсь, не совсем… погодите, это откуда? — видимо, заставив себя сконцентрироваться на вопросе, ещё сильнее напрягся он — лоб прорезали две хмурые морщины.

— Это письменное послание, вдобавок к горящей иллюстрации снаружи, — пожала плечами я, не в силах удержаться от некоторой язвительности. — Докеры.

«Никаких врагов, говоришь?»

— Ничего не понимаю… У Эндрю с ними были общие дела? — изумление в голосе Тайлера было неподдельным, но я сейчас не готова была доверять своей интуиции.

— Очевидно, да, — резковато сказала я. — И я уверена — эти дела явно не ограничивались арендой причала.

— Я действительно не понимаю, о чём вы, — растерянно покачал головой Фергюс, и в этот момент по лестнице простучали каблучки миссис Сонг.

— Ладно, — сдалась я, понимая, что большего сейчас вряд ли получится добиться. — В любом случае, очень прошу вас — спрячьте миссис Сонг на время, пока я не найду её мужа. Ей явно грозит опасность, а я не могу разорваться — не говоря уже о том, что это не моя специализация…

— Разумеется, мисс Вудворт, — поспешно кивнул мужчина, после чего, шагнув навстречу Эбигейл, подхватил у неё из рук объёмный саквояж. — Эбби!

— Тайлер, милый, спасибо… спасибо тебе, — проворковала та, и я едва не поперхнулась, услышав, как разительно изменился её голос — сонный и очень тёплый.

— Ну что ты, Эбби… Не стоит. Сейчас я тебя увезу в безопасное место, ты отдохнёшь, расслабишься… — адвокат явно разрывался между смущением от того, что я стала свидетелем этой сцены, и беспокойством за свою любовницу.

— Мы поедем в наш коттедж? Я так соскучилась по нему, по прекрасному виду из окна… — продолжала тем временем Эбигейл, прильнув всем телом к боку мужчины, подхватив его под руку. — Этот проклятый город меня убивает, Тай.

— Всё будет хорошо, — невпопад брякнул тот, косясь на меня уже затравленно, а я не собиралась облегчать ему жизнь, всем своим видом давая понять, что «я знаю, что ты знаешь, что я знаю».

Ненавижу, когда от меня пытаются скрыть что-то.

— Что ж, в таком случае — доброго… — я покосилась на часы. — Хм… доброго утра, миссис Сонг, мистер Тайлер. Я свяжусь с вами позже.

Глава 13

Меня разбудил далёкий стук открываемой двери.

Дёрнувшись спросонок, я почувствовала резкую боль в мышцах плеч и шеи, и со стоном откинулась назад, на спинку кресла.

— Дьявол… — простонала я, ощущая, как в затёкшие руки возвращается чувствительность.

Лучше бы не…

Сон на рабочем месте, носом в столешницу, для моего возраста был уже совершенно не тем подвигом, который хотелось совершать — особенно после такой ночи.

Тем не менее, после того как я вернулась от Сонгов в «Пьяную утку», сил моих хватило только на то, чтобы добраться до офиса и «на минуточку» сесть за стол… А дальше меня предсказуемо сморило.

Безуспешно попытавшись поднять руку — она всё ещё не слушалась, — я устремила мутный взгляд к часам, висящим на стене, и, с трудом сфокусировавшись, определила: половина десятого.

Неплохо. Часа три с половиной успела перехватить. Живём.

Какое-то время ушло на приведение себя в порядок — в основном благодаря посещению уборной на втором этаже. Увы, несколько раз плеснуть в лицо водой, явственно отдающей металлом, и прополоскать рот не могло заменить приличной утренней гигиены, но пока довольствовалась тем, что есть. Сейчас ещё бы чашечку кофе…

Мысль об этом словно щелчком переключила меня на события прошедшей ночи, и я помрачнела.

Труп. Горящие ленты. Горящая машина.

Машинально сунув руку в карман, в поисках портсигара, я почувствовала, как что-то металлическое ткнулось мне в ладонь, и вытащила наружу тот самый патрон.

«Ты», — безжалостно полоснули латунным блеском свежие царапины, формирующие буквы, и я мрачно хмыкнула.

Сейчас, после сна, всё произошедшее казалось несколько смазанным, словно далёкая тёмная грёза, хотя диалог с мертвецом оставался в памяти неприятным и ярким пятном. Все эти предупреждения, мутные фразочки о Сонге…

«Хватит», — оборвала я себя мысленно, понимая, что, если снова выйду на виток рассуждения об окружающем меня предательстве, скорее всего просто сорвусь.

Нужно мыслить трезво.

Делать это, почему-то, очень хотелось основательно «накатив» бурбона, но я без труда отмела подобные вредные помыслы. Вчера у меня была отличная, просто блестящая идея, разделить эту головную боль с «шестёркой» Ванделли, и, повторённая на свежую голову, она мне не показалась совсем уж плохой.

В конце концов, почему только я должна страдать? Лезть в разборки между бандами мне абсолютно не улыбалось, а дело здесь попахивало именно ими. Так что пускай Гилмур отрабатывает свой хлеб не просиживанием штанов в уютном офисе, а ползёт в порт, разбираться с долгами своего «подопечного».

Мрачно ухмыльнувшись и сжав в кулаке патрон, я вернулась к себе в кабинет и набрала номер конторы Сонга.

— Юридическая контора «Сонг и сыновья», чем я могу помочь? — раздался вежливый женский голос на том конце, заставив меня несколько смутиться — почему-то я ожидала, что трубку снимет Фил.

— Э-э… доброе утро. Прошу прощения, я могу поговорить с мистером Гилмуром? — уточнила я, усевшись на край стола и принимаясь рассеянно постукивать кончиком патрона по столешнице.

— Да, мэм, одну минутку. Как вас представить? — мне показалось, или вежливость в голосе изрядно разбавилась неприязнью?

Я прикинула, что девицы из конторы вполне возможно знали, на кого работает их босс. И, соответственно, о роли Гилмура тоже догадывались. Связывать своё имя с Ванделли мне совершенно не хотелось, потому я, после короткой паузы, сухо сказала:

— Просто дайте ему трубку, хорошо?

С той стороны раздалось тихое хмыканье, после чего щелчок, и почти тут же — знакомый вальяжно-насмешливый голос:

— Гилмур слушает.

Иррационально обрадовавшись, я небрежно, почти в тон ему, ответила:

— Доброе утро, Фил. Хорошо спалось?

Пауза довольно явственно дала мне понять, что такого вопроса мужчина не ожидал, и я самодовольно усмехнулась.

— У меня есть длинный перечень того, что могло бы сделать предыдущую ночь заметно лучше — вы в него, кстати, входите и возглавляете, — но в целом не могу жаловаться, да. А чем обязан такой заботе?

«Туше», — вынуждена была признать я, невольно округлив глаза от такого пассажа.

— Банальная зависть, не принимайте близко к сердцу, — несколько разочарованно буркнула я, после чего добавила: — Машину Сонга можете искать на штрафстоянке участка в Хиллсе. Насколько мне известно, утром полиция должна была забрала её туда, до выяснения обстоятельств возгорания.

Ещё одна пауза — чуть дольше предыдущей, и в ней я расслышала тихое позвякивание металла о металл. Он что, всё-таки взял в руки нож?

— Интересно. Благодарю вас. Какие-нибудь подробности будут?

«А ты неплох!» — я обратила внимание, что сейчас он опускает обращение «мадам детектив», явно уловив моё нежелание представляться секретарше, и прониклась даже подобием благодарности.

— В три часа ночи Эбигейл позвонила мне в истерике, крича, что машину её мужа пара каких-то подозрительных типов подвезла буквально под окна их дома и подожгла, после чего под дверь сунули записку, адресованную мистеру Сонгу, в которой говорилось о каком-то «долге». Полагаю, речь идёт о его задолженности перед докерами…

— Хм, — звяканье металла стало отчётливее и быстрее. — С ней всё в порядке?

— Да, — я принялась задумчиво крутить в пальцах патрон. — Миссис Сонг в полном порядке. Если это важно — сдала её на руки Фергюсону.

— Даже так… погодите, вы сдали? Вы там были?

— Так вышло, — я пожала плечами, не задумываясь о том, насколько нелепа любая жестикуляция при разговоре по телефону. — Она потребовала, чтобы я приехала… была в панике, и я не могу её винить.

— Крайне великодушно с вашей стороны. Что ж, я признателен вам за эти сведения. И я точно знаю, как конкретно выразить свою благодарность, — голос Гилмура неуловимо изменился, из собранно-делового вновь становясь развязным. — Я знаю, что неподалёку от вас есть один чудесный итальянский ресторанчик — место чисто для своих, отличная паста, великолепный кофе. Как на счёт позавтракать?

— Что?.. — брякнула я прежде, чем успела подумать — настолько меня сбил с толку этот резкий переход к очередному «подкату».

— Завтрак. Приём пищи, которым вы, надо полагать, обычно пренебрегаете, — с издевательской любезностью уточнил мужчина.

Я подавила непрошенный смешок — и мысль, что позавтракать, вообще-то, было бы неплохо! — и максимально сдержанно сказала:

— Боюсь, мой распорядок всё ещё слишком плотный, а расследование не завершено, так что вынуждена отказаться…

— Бросьте, д… — Гилмур осёкся и кашлянул, после чего чуть более спокойно продолжил. — Это всего лишь завтрак, да ещё и недалеко от вас. Не займёт много времени. Соглашайтесь…

— Может, в другой раз, — твёрдо ответила я. — Мне ещё нужно половину полицейского департамента перевернуть в поисках редкого специалиста, так что я сейчас ограничусь сандвичем и покину рабочее место.

— Да уж, молнию поймать проще, чем вас, — пробормотал Филипп, всё-таки вызвав у меня усмешку. — А вы точно там спеца ищете? Я слышал, оттуда как раз все толковые люди сбегают…

— Очень смешно, — фыркнула я, быть может — слишком поспешно принимая последнее замечание на свой счёт, и, чтобы окончательно отвязаться, уточнила: — Мне нужен специалист по глубоководному погружению, разбирающийся в использовании соответствующей экипировки.

Пауза. Я мысленно удовлетворённо кивнула и уже потянулась было к «рожкам» аппарата, чтобы сбить вызов — пускай даже так невежливо, без прощания, — как Гилмур заговорил:

— Как я и сказал — вы явно ищете не там. Помните, я говорил про связи в армии?

Моя ладонь замерла на полпути, как и я целиком. Память услужливо подсунула ту фразочку Фила, в контексте информации о гибели Томаса, а следом раскрутила цепочку дальше — Корейская война, Инчхон…

— Та-ак, — протянула я, слегка откинувшись назад. — Продолжайте.

— Завтрак. Через сорок минут.

Я аж опешила от такой наглости.

— Вы меня шантажируете?

— Нет, предлагаю вам сэкономить изрядно времени. Поскольку, по удивительному стечению обстоятельств, у меня как раз есть один знакомый, обладающий изрядным опытом в интересующей вас области.

Я буквально слышала, что, говоря это, Фил улыбался. Широко и явно самодовольно.

Мысленно засветив в эту харю кулаком — в жизни-то едва ли могла бы себе это позволить, — я постучала донышком гильзы по столу, подавляя раздражение:

— Если это какой-то хитрый трюк…

— Никаких трюков! — Гилмур с жаром прервал меня, судя по всему — искренне вознегодовав из-за этого предположения. — Даю слово.

«О, и много ли оно значит?» — скептически подумала я, но вслух этого, разумеется, не сказала.

— Хорошо. Тогда жду вас.

— Eccellente! До встречи, — после этих, полных бодрости, слов, трубку положили.

Я, глядя какое-то время на свою, вслушивалась в короткие гудки, после чего вернула её на место и нахмурилась. Старательно, поскольку хмуриться, мне, на самом деле, почему-то не хотелось.

Филипп Гилмур был самым неподходящим для завтрака человеком. И для обеда, и, тем более, ужина. Его связь с Ванделли довольно однозначно переносила его по другую от меня сторону баррикад, а игры в Монтекки и Капулетти я предпочитала оставлять на страницах книг. Бандит, наверняка убийца. Мягко говоря, не лучший кандидат для совместного досуга. Да ещё и слишком навязчивый!

Однако нельзя отрицать того, что после разговора с ним головная боль разжала свои тиски, а ночной кошмар и вовсе превратился в размытую дымку. И пускай в руках у меня было физическое подтверждение тех событий — воспринималось всё гораздо проще.

К тому же, если Гилмур не соврал, очень скоро я смогу обратиться к оставшейся ниточке, ведущей к Сонгу, на конце которой, быть может, смогу найти ответ — куда же он пропал.

Впрочем, моё слегка улучшившееся настроение стремительно поползло вниз, когда я подняла руку, чтобы почесать зудящую макушку, и пальцы увязли в грязных спутанных прядях. Сразу же вспомнив о том, что по-человечески не мылась уже двое суток — если не считать бесконечного промокания под дождём, — и выгляжу, мягко говоря, непрезентабельно, я испытала мимолётный порыв перезвонить и отменить, или хотя бы перенести встречу. Следующей мыслью было «так ему и надо!» — немного по-детски, конечно, но уж лучше так, чем совсем уже глупое женское стремление понравиться всем. Даже в том виде, который я выбрала для себя в качестве основного стиля. Опрятность и аккуратность — ключевые качества привлекательности, и, увы, несвежее бельё и далеко не белоснежная рубашка, в совокупности с грязной головой, совсем не играли мне на руку.

В конце концов я выбрала компромиссный вариант, и, быстро спустившись к машине, забрала из чемодана с вещами пакет со сменной одеждой. Переодевшись у себя в кабинете и кое-как расчесав завившиеся от влаги волосы, я решила, что выгляжу… приемлемо, и в этот момент моего смятения снаружи донеслось звонкое цоканье каблучков Линды.

Покосившись на часы, я негромко хмыкнула — секретарша сегодня пришла чуть раньше обычного. Возможно, стоит дать ей внеплановый выходной, после вчерашних-то событий…

— Мэм, вы уже тут? — заглянула она в мой кабинет, покосившись на развешенную на спинке кресла грязную рубашку.

— Да, Линда. Но ненадолго, — кивнула я, закрепляя на поясе кобуру.

— О… У вас всё хорошо? Вчера так внезапно сбежали… — в её голосе почти-почти не было упрёка и намёка на то, что я-то ушла, а вот она оказалась брошена на амбразуру наведения порядка.

Я не знала, как ей ответить на этот вопрос. Если вчера эти же слова, сказанные Стэнтоном, вызвали почти смешок и мрачный пересказ о взломе моего жилья, то после прошедшей ночи объясниться так легко у меня вряд ли получилось бы.

— Всё… всё сложно, Линда, — нейтрально пожала я плечами, вытащив из кармана опустошенную ранее «луну», и закладывая в неё патроны.

— У нас проблемы? — деловито поинтересовалась девушка, наблюдая за моими действиями без страха, но весьма напряжённо.

«У нас…» — повторила я про себя, еле заметно улыбнувшись.

А ведь девочка права… Если начнётся охота за моей головой — ей тоже может достаться. Но, с другой стороны, моя работа изначально предполагала изрядную долю риска, и она тоже прекрасно это понимала.

— Возможно, — неопределённо буркнула я, протолкнув заполненную «луну» в барабан, и защёлкивая тот. — Так что держи ухо востро, идёт?

— О! — недостаточно испуганно на мой взгляд округлила Линда глаза. — Значит, всё-таки проблемы… Это мафия, да?

Я покосилась на часы, прикидывая, что до назначенного Филом срока осталось не так много времени, и вздохнула:

— Пока не знаю, но надеюсь, что нет. Тем не менее, нынешнее дело попахивает крайне дурно, и я не хотела бы, чтобы тебе досталось, пускай и по касательной.

— Хорошо, мэм… — девушка ободряюще улыбнулась мне и скрылась на своём месте, почти тут же принявшись мурлыкать под нос какую-то прилипчивую мелодийку, узнать которую я не успела.

Мои уши уловили нарастающий рёв мотора, звучащий настолько утробно, что по одному только звуку можно было предположить количество цилиндров — и оно впечатляло.

И я догадывалась, кто был владельцем этого ревущего «зверя».

— Мне пора, извини, — подхватив с вешалки плащ и шляпу, я проскользнула мимо Линды за двери, бросив напоследок через плечо: — Закрой здесь всё как обычно, хорошо?

— Да, мэм!

* * *

Когда Гилмур говорил «сорок минут» — он имел в виду тридцать. С какой скоростью он гнал, чтобы добраться до моего офиса от конторы Сонга — я не хотела представлять.

«Лихач», — мрачно размышляла я, глядя на ослепительно улыбающегося мужчину, стоящего под зонтом — с утра снова накрапывал мерзкий дождь, — у незнакомого мне авто цвета насыщенного бургунди, сиявшего не меньше своего владельца.

Хищные линии профиля, создающие почти идеальную «клюющую» дугу, в совокупности с прорезями на переднем крыле, сразу за колесом, вызывали стойкую ассоциацию с акулой. Другим элементом, поразившим меня, оказалась крыша, почти наполовину состоящая из панорамного стекла насыщенного аквамаринового цвета. Никогда прежде мне не доводилось видеть что-то подобное, и, признаться, я даже на пару мгновений позабыла о владельце, безотчётно принявшись обходить это чудо по дуге.

— Хорош, да? — безошибочно угадал ход моих мыслей Гилмур, собственническим жестом похлопав по гладкой бежевой крыше.

Я задумалась, как же стоит ему ответить. Съязвить? Ответить нейтрально?

— Сдаюсь, — решилась на честный ответ. — Понятия не имею, что это такое, но выглядит великолепно.

— О, это «Феррари», — безмятежно пожал плечами Филипп, шагнув к пассажирской двери и открывая ту. — Оч-чень специфическая и эксклюзивная модель. Когда-нибудь я обязательно расскажу вам занимательнейшую историю её приобретения, но сейчас просто приглашу вас укрыться от непогоды.

Мне остро захотелось съёрничать, ляпнуть что-то о его манерах, вывернуть всё наизнанку и заставить его почувствовать себя полным ничтожеством! Эта машина, чтоб ему, стоила… Да я не представляю себе, сколько могла стоить уникальная модель «Феррари»! Никто, зарабатывая на жизнь честным трудом, не мог бы позволить себе её купить. Никогда.

Сжав зубы и заодно стиснув кулак в кармане, я криво улыбнулась Гилмуру и молча села в салон, вкусно пахнущий дорогой кожей. Чистой, сливочной, без царапин и потёртостей… Нет, какая же всё-таки красота!

Фил, забросив мокрый зонт в багажник, нырнул на водительское сиденье, и, одарив меня ещё одной широкой улыбкой, тронулся с места — довольно плавно и аккуратно, к моему удивлению и облегчению. А я не могла удержаться от того, чтобы разглядывать салон и приборную панель, напичканную странными круглыми датчиками — в отличие от более привычных мне квадратных форм «доджа». Причём если у меня их было вменяемое количество — три, то здесь я насчитала семь, и затруднялась предположить, для чего нужна большая их часть!

— Что ж, наконец-то мне удалось вас изловить, детектив. Должен сказать, вы выглядите… устало, — крайне бесцеремонно заявил мужчина, расслабленно удерживая руль одной рукой.

— Ну, зато сейчас, наверное, я похожа на фотографии в газетах, — я пожала плечами, с трудом заставив себя отвлечься от изучения автомобиля и обратить внимание на то, куда мы едем.

— Не без того, — легко согласился этот нахал, даже не подумав смягчить лестью или ложью горькую правду. — Но не всё потеряно — хороший отдых, крепкий сон и вкусная еда с бутылочкой сагрантино пассито живо вернут вам прежний облик…

— Вы меня пригласили позавтракать, чтобы пооскорблять всласть? — перебила я его, окончательно утратив остатки приподнятого настроения.

— В мыслях не было, — искренне заявил Фил, прижимая левую руку к груди, но сам при этом шарил взглядом по сторонам, судя по всему — прикидывая, как бы ему ловчее просочиться на этом монстре в узкий переулок между домами. — Я лично ничего не имею против вашего вида, но считаю, что было бы откровенной ложью сказать, что выглядите вы замечательно. Вы бы, конечно, уловили фальшь данного заявления, и решили, что я — пустозвон, словам которого доверять не стоит. И зачем мне это?

Я несколько раз моргнула, но так и не придумала — как бы остроумно ему ответить, и ограничилась простым фырканьем себе под нос.

— Вот и я думаю, что не стоит начинать день с таких неприятных нот, — бодро заявил Гилмур, решив, очевидно, что я с ним согласилась. — И мы на месте. Как я и сказал — неподалёку.

Посмотрев в окно, я обнаружила, что мы остановились в узком переулке, где могла проехать только одна машина, и перед носом «феррари», в тупичке, под цветастой витражно-кованной вывеской «AlCalice», высилась тёмно-бордовая дверь. Обрамлённая двумя узкими окошками, она была закрыта — но Фила это, судя по всему, не смущало.

Как и табличка с часами работы, висящая рядом, и гласящая, что траттория открывается в шесть вечера.

— Эм-м… — протянула озадаченно я, но вместо ответа мужчина изобразил ладонью жест «всё в порядке» и вышел наружу, после чего обошёл капот машины и всё тем же элегантным жестом открыл мне дверь.

«Да какого чёрта!»

Злость была ровно настолько же иррациональной, как и утренняя радость ему, но я понимала, что демонстрировать это вовне нельзя. Да и бессмысленно. Слишком сильно похоже на истеричность, а я не хотела, чтобы Гилмур считал меня истеричкой.

В смысле, мне, конечно же, было глубоко безразлично — кем там он меня посчитает, — но это могло повлиять на его решение помогать мне, или нет, а я всё-таки хотела склонить этого бандита на свою сторону.

— Не беспокойтесь, мадам детектив, сеньор Фиорре всегда рад дорогим званым гостям, к тому же — здесь вы можете быть уверены, что никто лишний вас не сможет подслушать, — заверил меня Филипп, попытавшись помочь мне выйти из машины, но я успела это вовремя заметить и пресечь, отведя в сторону его протянутую руку и выходя самостоятельно.

— Вот как? — приподняла я брови в деланом изумлении. — Немного самоуверенное заявление, вы не считаете? Персонал в подобных заведениях, как правило, весьма наблюдателен…

— По утрам здесь присутствует только сеньор Фиорре, а он, представьте себе, — глухонемой, — с затаённой насмешкой пояснил Фил, судя по всему — ничуть не сбитый с толку моим поступком, и, встретив уже неподдельное удивление в моих глазах, успокаивающе кивнул. — Но с изъяснением проблем не будет. Мы с ним давно друг друга знаем, и Артур научил меня паре трюков… Прошу.

С этими словами он нажал на изогнутую бронзовую ручку, и та неожиданно легко поддалась, открывая дверь.

Внутри царил уютный полумрак и тишина. Логично — вряд ли глухонемой владелец включал бы радио или музыку в отсутствие посетителей. Зато запахи с кухни доносились такие, что рот у меня моментально наполнился слюной.

«Я ужинала!» — строго напомнила я себе, пытаясь воззвать к совести собственного желудка, но тот, почуяв возможность насытиться, решил устроить бунт и предательски заурчал.

Я смутилась, но Филипп, проявив чудеса деликатности, никак это не прокомментировал, хотя и покосился на мою талию.

Сама траттория оказалась очень уютным «классическим» маленьким итальянским ресторанчиком: круглые низкие столы, стулья с высокими резными спинками и затёртыми подушечками, стены из тёмно-красного кирпича и скрипучий деревянный пол. На стенах разместились небольшие картины в рамках, изображающие в основном Венецию — насколько я могла судить по многочисленным городским каналам и смешным лодчонкам, гондолам.

— Располагайтесь, где вам угодно, мадам детектив, я сейчас вернусь, — широким жестом Фил окинул помещение, оставляя выбор мне, а сам удалился в сторону кухни.

Выбор был не слишком велик — два столика у окон, ещё по два у стен и три в центре «зала». Наверное, сюда действительно ходили немногие… Что немудрено, если это заведение облюбовали Ванделли.

Хмыкнув, я заняла левый стол у окна, положив на узкий подоконник свою шляпу, а пальто скинув на спинку стула, и продолжила разглядывать интерьер, заодно прислушиваясь к тому, что происходило за неприметной коричневой дверкой, куда ушёл Гилмур. Увы, голосов оттуда не доносилось — только позвякивание посуды, приглушённое постукивание и шелест воды. Или кипящего масла — судя по запаху, сейчас там готовилось что-то на чесночном масле…

«Господи, как же я хочу есть…» — сдалась я, почти против воли представляя свежие гренки, да ещё и в компании с какими-нибудь итальянскими деликатесами… Что там у них принято есть? Морепродукты, вроде бы, паста эта… В любом случае, наверняка это очень вкусно.

Взгляд мой упал на виднеющуюся за окном «Феррари» и я невольно вздохнула — ну какая же всё-таки красота! Хотя анфас она не так впечатляла, как в профиль, конечно. И всё же цвет, форма и общая гармоничность делали эту машину красивейшим образчиком автопрома, что я встречала в жизни…

— О чём задумались, детектив? — Фил подобрался не то чтобы внезапно или бесшумно — шаги рослого мужчины хоть и были легки, но старые доски выдали его приближение.

— О том, что это место не для таких как я, — отметив, как он ставит на стол бокалы и винную бутылку, ответила я.

— Не будьте так строги к себе, — широко улыбнулся Гилмур, усаживаясь напротив и самостоятельно разливая вино, после чего пододвинул один из бокалов мне. — За встречу?

«Пить на пустой желудок — дурная идея…»

Но признаваться вслух в том, что я крайне голодна, не хотелось совершенно, потому ответив ему кисловатой улыбкой, я подцепила бокал за тонкую ножку и поднесла тот к лицу, незаметно вдохнув густой и насыщенно-сладковатый аромат. В винах я не разбиралась совершенно, увы, но лёгкую терпкость уловить сумела. Вроде бы это говорило о крепости напитка…

— За встречу, — кивнула я, лишь слегка пригубив, и отставила бокал в сторону, после чего взглянула прямо в глаза мужчине. — Итак, Фил, я здесь. Вы сказали, что можете помочь мне найти дайвера. Я не хотела бы тратить время впустую — и своё, и ваше, — потому надеюсь, что вы сдержите своё слово.

— Обязательно, мадам детектив, — невозмутимо кивнул он. — Но, полагаю, вы не откажете мне в любезности и расскажете — что же такое вы раскопали, что вам потребовался столь узкий специалист? Признаться, я теряюсь в догадках относительно связи дайвинга и пропажи мистера Сонга. Во всяком случае, я очень надеюсь, что речь не идёт об экстренном погружении на дно Джеймса, поскольку, знаете, погода не располагает…

Я слегка сжала зубы, понимая, что отвадить его совсем не получится. Так или иначе он всё равно узнает, хоть бы и от своего «знакомого», для чего тот мне потребовался… Уж лучше я сама.

— Мне удалось выяснить, что мистер Сонг приобрёл некую недвижимость — лодочный сарай, если точнее, — в поселении к северо-западу от города. Съездила туда и обнаружила внутри довольно странную конструкцию с погружной платформой, а кроме этого — шкафы с «трёхболтовками», — выдала я ему максимально урезанную версию события. — Два костюма отсутствуют, и мне подумалось, что было бы неплохо позаимствовать ещё один, воспользоваться местным хитрым механизмом и выяснить — что же там, под водой, скрывается.

Филипп недоверчиво нахмурился и откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.

— А что с подачей кислорода? Компрессор работал? — спросил он после непродолжительного молчания, заставив теперь нахмуриться меня.

— Как вы?..

— У «трёхболтовок» довольно стандартное оборудование, если, конечно, вы не имеете дело с гибридными конструкциями, включающими в набор кислородный баллон — но я таких здесь не встречал, — пожал плечами Фил.

А моё смутное подозрение, вызванное его вопросом, переросло в уверенность:

— Вы и есть тот самый специалист!

Мужчина слегка улыбнулся:

— Я полон достоинств. Как явных, так и скрытых, — он многозначительно дёрнул бровью. — Конкретно это — армейское наследство.

— Вас там натаскивали на операции «Хромит»? — с любопытством поинтересовалась я, припоминая, с каким восторгом мой отец разбирал её части, после обнародования подробностей.

— Почему «натаскивали»? — удивился Филипп. — Я принимал в ней участие.

— Да ладно? — я сощурилась с нескрываемым подозрением, но Гилмур, сохраняя невозмутимый вид, потянул за одну из цепочек, видневшихся во фривольно расстёгнутом вороте рубашки, и вытащил пару жетонов.

Снимать с шеи, правда, не стал, так что мне пришлось самой наклониться, и, присмотревшись, кроме имени, фамилии, группы крови и даты рождения — хм, а Гилмур младше меня почти на год! — я разглядела и маркер части, к которой он относился: UDT 3.

— «Лягушатник»! — вырвалось у меня невольное, и я мысленно отвесила себе затрещину, быстро глянув исподлобья на Филиппа, выпуская жетон из пальцев.

Однако мужчина отнёсся к обиходному названию своего подразделения очень спокойно, если не сказать — снисходительно:

— Было дело, — покладисто кивнул он. — Правда, в Инчхоне мы пользовались преимущественно «скубами», но, уверяю вас, я обучен обращению в том числе и со стандартной спасательной экипировкой. И всё же, как бы не любил я рассказывать о себе, думаю, нам стоит вернуться к изначальной теме: вашей находке в том сарае.

Я изрядно смутилась, осознав — насколько легко ему удалось сбить меня с толку, и, отстранившись, пошарила взглядом по сторонам в поисках пепельницы, нашедшейся довольно быстро — по соседству с моей шляпой, на подоконнике.

— Нет, компрессор не работал. Если, конечно, я правильно идентифицировала тот жуткий агрегат, похожий на двигатель… Сомнительно, что он может работать бесшумно, — вытащив из кармана портсигар, я переставила пепельницу поближе, и только уже хотела было лезть за зажигалкой, как вновь перед носом оказалась рука Фила с язычком пламени, прячущимся в его ладони. Быстро кивнув ему, я прикурила и слегка откинулась назад:

— Насколько я поняла, шланги были отсоединены от костюмов — во всяком случае, один мне удалось вытащить целиком из воды…

— Очень странно, — хмыкнул Фил. — Видите ли, мисс Вудворт, конструкция «трёхболтовок» позволяет в экстренных случаях — если будут повреждены отдельные детали подачи кислорода извне, — функционировать на внутреннем остатке воздуха, но, как вы понимаете, его хватит очень ненадолго.

— Возможно, но для того, чтобы убедиться, что и это — ниточка, ведущая в никуда, мне нужен специалист, который мог бы помочь мне, — нехотя сказала я, отведя взгляд в сторону и затягиваясь.

— А почему вы уверены, что мистер Сонг воспользовался этим костюмом? — спросил Гилмур, доставая свои сигареты и тоже прикуривая, заставив меня мысленно усмехнуться: курильщики, по сути, те ещё «обезьянки».

— Потому что есть свидетель, видевший его прибытие накануне, и нет свидетелей, что он уезжал, — настал мой черёд жать плечами. — Всё довольно прозаично, на самом деле.

— Логично. Но свидетели бывают довольно ненадёжными, — Фил поморщился, покрутив шеей. — Думаете, это может быть связано с докерами?

Я внутренне обрадовалась тому, что Гилмур сам поднял эту тему, но вслух сдержанно заметила:

— Возможно. Во всяком случае, у Сонга с ними кроме общих дел обнаружились и расхождения — судя по ночному поджогу. Правда, я так и не поняла, о каком долге шла речь — вроде бы за аренду причала его супруга платила исправно…

Филипп опустил взгляд, рассеянно постучав сигаретой о край пепельницы:

— Этим вопросом займутся в ближайшее время, мадам детектив, вам не стоит беспокоиться на этот счёт, — очень ровно сказал он, явно скрывая недовольство своим «подопечным», но я так просто не собиралась отпускать эту тему.

— Да? А мне, знаете ли, немного всё-таки неспокойно — если учесть, что эти ублюдки попытались надавить и на меня, — я фыркнула, невольно скопировав его жест и тоже сбивая пепел — просто чтобы скрыть дрожь в пальцах.

Слишком явно перед глазами встало ночное «видение». А я-то уж решила, что с рассветом пришло облегчение!..

— Прошу прощения? — озадаченно посмотрел на меня мужчина. — Надавить на вас?..

Ответить я не успела — стукнула кухонная дверь, привлекая внимание, и в зал вышел черноволосый кудрявый тосканец, чертами живо напомнивший мне Франческо Медичи, зачем-то облачившегося в крахмальный поварской халат. Худощавый, с длинным тонким носом и печальными чёрными глазами, он тем не менее радушно улыбался, неся в руках объёмистый поднос, на котором стояли исходящие паром большие тарелки.

— О, а вот и завтрак, — прокомментировал Филипп, отодвигая в сторону пепельницу, чтобы синьор Фиорре мог расставить посуду.

Мой живот тоже прокомментировал появление пищи — громко и выразительно, не оставляя мне ни единого шанса сохранить достоинство. Пропасть между нищим голодающим детективом и мафиозо, разъезжающим на коллекционном «Феррари», стала ещё шире, но это совершенно не значило, что я собиралась отказаться как от пищи, так и от помощи Гилмура.

— Благодарю вас, — проговорила я, поднимая взгляд на молчаливого повара, но осеклась, запоздало вспомнив о недуге того, и беспомощно улыбнулась в ответ на слегка вопросительный взгляд Фиорре.

— О, секунду, мадам детектив, — вновь спас меня Фил, мимолётно коснувшись руки своего знакомого и принявшись довольно быстро жестикулировать.

К сожалению, языка глухонемых я не знала — хотя, возможно, и стоило изучить, просто для разнообразия, — но наблюдать за этим было весьма интересно. Филипп не запнулся ни разу в своей длинной «фразе». Фиорре был лаконичнее, ограничившись парой жестови уважительным кивков, адресованным нам обоим, после чего, забрав поднос, удалился. Я, проводив его взглядом, вновь посмотрела на Фила, выглядящего как довольный мальчишка:

— Впечатляет, — сдержанно похвалила я. — Надеюсь, вы передали ему мою признательность?

— Разумеется, — изобразил оскорблённое достоинство Гилмур. — И выразил восхищение его стряпнёй — авансом. Впрочем, уверяю вас, паста скампи в его исполнении всегда бесподобна.

Я вежливо моргнула, несколько посетовав на то, что в итальянской живописи худо-бедно разбираюсь, а вот в кухне — совершенно нет, но незнание нюансов не помешало мне рассмотреть среди длинных и плоских макарон креветки, присыпанные свежей зеленью, и не задавать глупые вопросы. Хотя что-то мне подсказывало, что Филипп как раз надеялся их услышать, чтобы в очередной раз блеснуть своими познаниями.

«Позёр», — фыркнула мысленно я, и, вооружившись вилкой, набросилась на принесённое блюдо.

Первоначальный порыв поведать о ночном утопленнике испарился после первого же укуса.

Нежный пряно-чесночный вкус, с лёгкой лимонной кислинкой как-то неуловимо заставлял отправлять в рот одну вилку за другой, не оставляя возможности разговаривать. Максимум — запивать эту пасту вином, которое действительно отлично дополняло этот вкусовой ансамбль.

Свою порцию я съела быстрее Фила, что могло бы послужить ещё одной причиной стыда, но сытость, сменившая тянущее чувство голода, настроила на благодушный лад и мне было уже окончательно всё равно, что и кто обо мне подумает.

— Вам стоит чаще соглашаться составить мне компанию, детектив, — ехидно заметил Филипп, тоже доев и откинувшись на спинку стула, с победным видом поигрывая бокалом вина.

Поразмыслив, я решила это никак не комментировать, не желая почёсывать эго преступника, и подобралась, стряхнув сытую негу:

— Сегодня ночью в «Утку» подкинули труп, сопровождая это рядом требований и угроз, касающихся мистера Сонга и того, что было мною обнаружено в процессе его поисков, — без обиняков сказала я, подтянув пепельницу к себе и закуривая.

Гилмур, к его чести, всего лишь приподнял брови:

— Чей труп? — деловито уточнил он, отставив в сторону вино и тоже потянувшись за сигаретами — теперь уже я машинально предложила ему свой портсигар, и он не отказался.

— Понятия не имею, — пожала я. — Утопленник, несвежий — на вид пролежал в воде не больше недели. Личность установить не удалось, так как… — я замялась, пытаясь подобрать правильные слова. — Так как тело забрали.

— Прощу прощения? — моргнул Фил, а я тяжело вздохнула, крепко зажмурившись.

— Я прекрасно понимаю, как это звучит, поверьте… — пробормотала я, в пару затяжек приговорив сигарету и принимаясь ожесточённо «втаптывать» окурок в дно пепельницы. — У меня, как и везде в этом чёртовом деле, недостаточно вводных данных.

— Но вы же детектив, я верю в вашу способность кратко и ёмко изложить произошедшее, — поощряюще кивнул Филипп.

«Экий храбрец!» — насупилась я, но, поразмыслив, решила, что ничто из случившегося мне не нужно скрывать ни от кого — кроме, пожалуй, миссис Сонг, просто чтобы поберечь её психику, — и сухо, стараясь обозначить лишь важные моменты, принялась пересказывать ему события ночи.

— А что за знаки были на этих лентах? — уточнил Фил в возникшую паузу, когда я дошла до эпизода с поджогом.

Мимолётное удивление — какое бандиту дело до таких нюансов? — оказалось смыто накатившей волной боли при одной лишь попытке воссоздать в памяти очертания тех символов, что я столь кропотливо перерисовывала в свой блокнот.

— Это важно? — спросила я, поморщившись и массируя ноющие виски, с тревогой прислушиваясь к нарастающему шуму крови в ушах.

— Да не особо, — безмятежно пожал плечами Гилмур, вызвав у меня всплеск досады и злости. — Продолжайте.

Сдержав тихое ругательство, я осторожно покачнула головой, и внезапно поняла, что шумело не у меня в ушах, а снаружи — вяло накрапывающий с утра дождик перерос в самый настоящий ливень, отвесной стеной падающий с неба на землю. «Феррари», стоящая под окном, была окружена ореолом крошечных брызг от капель, разбивающихся о её корпус.

Как ни странно, это оказалось довольно умиротворяющим образом, унёсшим с собой не только болезненные воспоминания, но и саму боль, и, я, слегка приободрившись, с толикой стыда поведала Филу о своей реакции на обнаружившегося утопленника.

Он не выказал пренебрежения или презрения, только молча и понимающе покивал, когда я рассказала о том, как ослепла и оглохла, и затем спросил:

— А следы на полу? После трупа ведь должно было что-то остаться?

Этот вопрос также поставил меня в тупик и заставил помрачнеть сильнее, поскольку я совершенно отчётливо помнила, что ничего там не было, кроме дырок на стене.

— Нет, — нехотя покачала я головой. — Так что кроме специалиста по дайвингу я планирую в ближайшем будущем поискать также шулера-иллюзиониста, чтобы тот поведал мне о возможной реализации подобного сценария.

Филипп, слегка нахмурившийся было, расслабился и даже слегка усмехнулся:

— Чёрт, а вы ведь правы! Дым и зеркала, да, — он несколько раз кивнул, будто каким-то своим мыслям и мне одновременно. — Мне бы не пришло в голову. Вообще, конечно, многовато нестыковок, но в вашей версии это действительно выглядит весьма правдоподобно.

Меня слегка покоробило это «в вашей версии», но возразить было нечего. Я и сама понимала, насколько мои подозрения шиты белыми нитками, но ввиду полнейшего бреда, творящегося вокруг, моё сознание пыталось рационализировать произошедшее хоть как-нибудь.

Потому, чтобы хоть как-то отвлечься, я кивнула на патрон, перекочевавший в процессе разговора в руки Гилмура:

— А этот патрон? Вы вообще раньше с таким сталкивались?

— Обычно на них пишут имя цели, — задумчиво проговорил Фил, поднеся его к своим глазам. — «Ты» — не самый тривиальный вариант, но есть армейская байка…

Он выдержал драматическую паузу, переведя на меня взгляд, но я не повелась, терпеливо и выжидающе глядя в ответ.

— Это универсальный снаряд, готовый без промаха поразить любую цель, на которую вы укажете.

Я задумчиво потёрла подбородок:

— Интересно. Не слышала об этом, к сожалению. Вдвойне интересно, что его оставили мне, зная, что я ищу Сонга.

— Ну вот на случай, если найдёте — и оставили, — чуть дурашливо усмехнулся Гилмур, но под моим взглядом посерьёзнел. — Бросьте, детектив, я шучу.

— Само собой… Итак, Фил, вы поедете со мной в Першинг?

Лицо мужчины приобрело несколько кислое выражение, и, перехватив его взгляд, брошенный в сторону окна, я поспешно добавила:

— Нет, разумеется, мы поедем на моей машине. Ваша слишком роскошна для тамошних дорог, да и если случится такое, что мы всё-таки найдём там мистера Сонга — ну или его останки, — в вашу он не поместится.

— Я… — Фил начал было говорить, но затем осёкся и нахмурился. — Не важно. Хорошо, детектив, на вашей — значит на вашей.

Глава 14

Я — не самый верующий человек в мире, но даже у меня сложилось впечатление, что Бог решил смыть Першинг с лица Земли.

С момента съезда на грунтовку мы передвигались едва ли не «ползком», ежеминутно рискуя завязнуть в размоченной до состояния чистого болота глине, а собравшаяся дождевая вода доставала до порогов моего «доджа».

Я распласталась на руле, безуспешно пытаясь что-то рассмотреть сквозь стену проливного дождя — но уже в пяти метрах от носа машины не было видно ни зги. Фил, устроившись на пассажирском сидении, выглядывал в окно и пытался скорректировать движение, ориентируясь по торчащим из воды чахлым кустикам и пучкам высокого бурьяна. Стоило признать, что штурман из него вышел неплохой — во всяком случае, мы пока нигде не застряли…

Когда я ощутила — не услышала, разумеется, — захрустевший под колёсами щебень, от сердца как-то отлегло. Значит, самый мерзкий «подтопленный» участок удалось миновать без происшествий.

— Уф… Ну что за погода! — в сердцах воскликнула я, выпрямившись и покосившись на притихшего спутника, который всё ещё пытался что-то увидеть в серо-мутной пелене.

— Угу… прямо тропический муссон, — рассеянно среагировал Гилмур, но не повернулся.

Всю дорогу от города он бодро травил какие-то дайверские байки и исправно развлекал меня, и только на подъезде к поселению как-то «сдулся». Это немного удивляло, особенно на фоне того, что он сам чуть ли не навязывался мне в помощники, но лезть ему «под кожу» я не собиралась. Выполнит свою часть уговора — и хватит с меня…

— Скоро должны показаться дома, — зачем-то проинформировала его, протянув руку и рукавом протирая запотевшее стекло — процесс бессмысленный, но необходимый, поскольку вдвоём с Филом мы тут успели изрядно «надышать».

— Вижу, — отозвался он, повторив моё движение, и добавил чуть более оживленно после паузы: — Как-то они тут странно стоят… вразнобой.

— Сразу видно городского жителя, — слегка усмехнулась я, поймав в зеркале его напряженный взгляд без капли характерного для «туристов» удивления. — Это стандартное размещение в поселении. При въезде — в один ряд, вдоль главной улицы, а уже дальше начинается ветвление.

— Неужели знаменитая детектив Вудворт — фермерская девчонка? — с прорезавшейся знакомой иронией спросил Гилмур, и у меня иррационально отлегло от сердца — его молчаливость изрядно настораживала.

— А что, не похожа? — я слегка повела бровью, усмехнувшись краешком рта.

— За плотным налётом цивилизации и не разглядеть, — хмыкнул Фил.

— Даже не знаю, то ли комплимент сделали — то ли оскорбили… — притворно нахмурилась я, но крохи напускного веселья испарились без остатка при виде пустынной площади.

Умом я понимала, что в такую погоду все нормальные — и даже не слишком, пожалуй, — люди будут сидеть по домам, со своими близкими, но всё равно безлюдный клочок земли почему-то вызвал у меня неприятные ощущения.

— Почти приехали… — я решила, что остановлюсь посреди площади, поскольку в такой ливень, с вероятностью грозы, оставлять машину под раскидистым деревом было весьма рискованно.

— Миленько тут, — очень нейтрально заметил Фил.

Нелепая фраза, призванная заполнить некую пустоту, но я была за неё сейчас благодарна, поскольку, заглушив мотор, смогла в полной мере «насладиться» какофонией барабанной дроби дождя по крыше «доджа».

Ещё раз оглянувшись по сторонам и вновь мысленно содрогнувшись от того, насколько в окружающей серости казалось вымершим поселение, я незаметно вздохнула и, бросив взгляд на мужчину, уточнила:

— Ну что, готовы? Зонтик не предлагаю, ввиду его отсутствия, так что придётся немножко испортить вам причёску.

Филипп посмотрел на меня укоризненно, и скорее машинально провёл ладонью по слегка вьющимся коротким прядям:

— Уверяю вас, детектив, с мокрыми волосами я ещё красивее, — напыщенно заявил он, но в уголках глаз проявились мелкие морщинки — верный приказ затаённого смеха.

«Самоирония куда интереснее, чем самомнение», — хмыкнула про себя я, после чего, собравшись с духом, поспешно распахнула водительскую дверь, и метнулась под дождь.

Ошибочность подобной спешки я осознала почти сразу, когда лишь только природная ловкость и гибкость позволили мне не плюхнуться прямиком в глинистую грязь и лужи, но поясницу я себе определённо потянула. И, само собой, мгновенно вымокла насквозь, поскольку против такого дождя любой плащ был бессилен, кроме, наверное, военного, из прорезиненного брезента. Даже сквозь плотный фетр шляпы я ощущала, как колотят по темечку крупные капли, и, чертыхаясь себе под нос, поспешила убраться под сень деревьев.

Краем глаза я заметила Фила, который тоже перемещался по скользкой грязи с известной осторожностью, при этом, к его чести, пытался вертеть головой и смотреть по сторонам.

«Похвальная бдительность. Хорошо, хоть у кого-то из нас она есть», — с сарказмом подумала я, с горем пополам добравшись до сарая.

— Отличный денёк для долгих вдумчивых прогулок! — прокричал Филипп, присоединяясь ко мне и поминутно отирая ладонью лицо, в другой руке сжимая объёмистую сумку армейского образца — необходимый инструмент, который он прихватил с собой.

Он тоже промок до нитки, и теперь щеголял облепившей торс рубашкой, под которой, по нынешней франтоватой моде, отсутствовала нательная майка. Учитывая комплекцию — Гилмур вполне мог себе это позволить, и не выглядеть при этом нелепо, как некоторые любители отсвечивать плотным брюшком. Однако, в сложившихся обстоятельствах пялиться было крайне неуместно, так что я обратила внимание на замок.

— Вы, смотрю, ни холода, ни простуды не боитесь, — прокомментировала я, потянув вверх дужку, и с удовольствием отметив, как легко та поддалась — ещё вчера я оставила её в таком положении, чтобы, вернувшись, не маяться со взломом вторично.

— Здоровье позволяет, — отфыркнулся мужчина, пятернёй зализав назад ещё сильнее завившиеся волосы, но, когда я открыла дверь, решительно ринулся внутрь.

Возможно, стоять под дождём всё же было не настолько приятно и здорово, как он хотел продемонстрировать.

«Позёр…»

Пробравшись следом, я первым делом стянула мокрую шляпу и потрясла головой, чтобы вытряхнуть натёкшую в уши воду, но тут же зажмурилась от вспыхнувшего света.

— Спасибо, Фи… — начала было я, но осеклась, обнаружив ряд изменений, произошедших с моего последнего визита.

— Какого… — я задрала голову, глядя на шланги, которые в прошлый раз были свёрнуты в бухты рядом с компрессором, а сейчас частично исчезали в тёмной неподвижной воде, частично — лежали на платформе.

Все шкафчики соответственно были распахнуты и пустовали. Сами же костюмы, в количестве пяти штук, были из них извлечены и неаккуратными кучами лежали вдоль бортика бассейна.

— По вашему лицу вижу — да и припоминая то, что вы рассказывали, — это не то, что вы ожидали увидеть, — прокомментировал Фил, разом посерьёзнев.

— Да уж, разница вполне очевидна, — чуть резче, чем планировалось, сказала я, опуская взгляд на пол. — Замрите на секунду, будьте добры.

Гилмур послушно застыл где-то рядом с рубильником, а мне хватило буквально одного взгляда чтобы найти искомое — множество грязных глинистых отпечатков, ведущих от входа к бортику. Натоптано было преизрядно, но понятно, что шли в сторону шкафов с оборудованием…

— Это что за вечеринка там намечается? — растерянно пробормотала я, дав отмашку Филу, чтобы он «отмер». — Дайверская сходка?

— Понятия не имею, детектив, но за подобное обращение с инвентарём я бы этих любителей отдал под трибунал, — пробормотал тот, обходя бассейн по периметру и пристально разглядывая всю конструкцию, что ранее повергла меня в недоумение. — Тот самый механизм?

Он ткнул пальцем в сторону катушек с цепями и, дождавшись моего кивка, направился к ним.

— Ну, в принципе, всё вполне понятное и рабочее. Сделано, конечно, кустарно, но пользоваться любой дурак сможет, — Гилмур остановился над той самой коробкой, прикреплённой к перилам, и принялся над ней колдовать — меньше, чем через полминуты компрессор затарахтел, и вода в «бассейне» вскипела от поднимающихся воздушных пузырьков.

— A, figlio di puttana*, ну сказано ж в инструкции… — Фил бросился перекрывать клапаны шлангов.

Я, слегка насторожившись от услышанного, уточнила:

— Инструкции? К этому ещё и инструкция прилагается?

Мужчина махнул рукой — то ли отметая мой вопрос, то ли стряхивая конденсат с пальцев:

— Компрессор стандартной модели, просто с ветвлением. Такие используются, когда погружается целая поисковая команда, и к ним всегда прилагается довольно подробный буклет с описанием разводки и подключения… — несколько скучающим тоном сказал он, после чего, оборвав сам себя, добавил:

— Детектив, у меня есть подкупающее новизной предложение!

Подозрительно сощурившись, я спросила:

— Что, опять на ужин зовёте?

— Вообще-то я хотел предложить самому спуститься вниз — ну так, на всякий случай, — но ваше мне нравится больше, — бодро отозвался Фил.

Я опешила, оглянувшись на него:

— Почему это вы хотите туда без меня спускаться?

— Две причины, — пожал плечами Гилмур. — Во-первых — было бы неплохо, если бы кто-то оставался наверху, как наблюдающий за работой компрессора, — он ткнул пальцем в тот самый «двигатель-переросток». — Во-вторых — без обид, мисс Вудворт, но если Сонг туда нырнул пять дней назад и не всплыл, то исключительно по причине того, что погружные галоши сделаны из свинца, как и грузы на костюме. Я спущусь вниз, посмотрю, что и как, и, в случае худшего исхода, подниму наверх тело Эндрю. Идёт?

— Нет, — категорично заявила я, хмуро глядя на насупившегося Филиппа. — Если вы утверждаете, что необходим наблюдатель — вот вы и оставайтесь наверху, как специалист означенного профиля, а мне, как детективу, позвольте делать свою работу.

Фил отвернулся, слегка поджав губы, затем ещё раз посмотрел вверх — туда, где крепились шланги, уходящие под воду, — и развёл руками:

— Как скажете, мадам детектив. Это ваше дело, — проговорил он, даже поднимая вверх раскрытые ладони, в знак капитуляции. — В таком случае, не возражаете, если я приступлю к своей задаче?

— Будьте добры, — я кивнула в сторону «трёхболтовок» и отступила назад, испытывая странную смесь растерянности, злости и лёгкого азарта.

Последнее было, конечно же, неуместно, но, увы, ничего не могла с собой поделать — близость очередной вехи в расследовании действовала на меня именно так.

— Другая проблема, детектив, — начал Фил, подходя к сваленным кучами костюмам, — что в «трёхболтовку» мы с вами не упакуемся ни самостоятельно, ни даже с помощью друг друга. Можно, конечно, нырнуть прямо так, с одним шлемом, и если ухитриться его не переворачивать, то воздух из него не выйдет… Благо, судя по длине шлангов, здесь не глубоко — можно и вовсе без акваланга управиться. Я мог бы.

Фил выдержал долгую паузу, испытующе разглядывая меня — видимо, ждал радостного согласия, — и, не дождавшись, продолжил:

— Впрочем, насколько я вижу, эти комплекты как-то переделаны, довольно кустарно, я бы сказал, — он поднял один из них — костюм явно весил не меньше меня самой. — И похоже, нам очень повезло — кажется, вот этот клапан на груди позволяет надеть его с одним помощником. Выглядит ненадежно, наверняка будет подтекать, но не беспокойтесь, даже если комбинезон наполнится водой, в шлеме все равно останется воздух. Что бы ни случилось, детектив, не пугайтесь и не дёргайтесь. Как только мы опускаемся под воду — позвольте мне контролировать ситуацию, хорошо?

Эти слова и тон, которым они были сказаны, вызвали у меня почти инстинктивное отторжение. Во фразе «позвольте мне контролировать ситуацию» я ненавидела абсолютно каждый звук, но, к своему глубочайшему сожалению, возразить не могла. Да и, справедливости ради, Филипп не заслуживал немотивированного хамства с моей стороны.

— Хорошо, — взяв себя в руки, я даже смогла это не процедить, а выдать сносную покладистую версию согласия, но не сказала бы, что Фил это оценил.

— Револьвер можете оставить при себе. Плащ снимайте, в нём я вас упаковать в костюм не смогу, — заметил он, окидывая меня придирчивым взглядом. — Обувь… тоже можете оставить. Конечно, предполагается поддевать под это снаряжение специальный утеплённый комбинезон, но таковым, увы, мы не располагаем…

Дальнейшее облачение в водолазный скафандр отложилось в моей памяти как крайне неловкий и неуклюжий процесс, где я честно выполняла все что говорил Гилмур, стерпев и то, что в какой-то момент мне даже показалось, что он, пользуясь случаем, меня беззастенчиво лапает! Но всё это он перемежал весьма строгими инструкциями, периодически заставляя меня изгибаться под углами, не свойственными моему скелету в повседневной жизни — так что перечить я не осмелилась, как и одёргивать его. На удивление шея сжалилась надо мной, и голова ни разу не заболела в течении всей экзекуции. Может быть, визит к доктору был не столь необходим, как мне показалось позапрошлой ночью.

В прорезиненном тяжёлом комбинезоне — да ещё и отвратительно влажном изнутри, — с тяжёлым медным шлемом, и совершенно неподъёмными, на первый взгляд, ботинками, я чувствовала себя форменным чучелом — крайне беспомощным, вдобавок. Хотя мне пришлось помогать и самому Филу замыкать крепления на задней части манишки — что было не так-то просто сделать, учитывая резиновые перчатки на руках («А обычно там вообще рукавицы», — прокомментировал это Фил). Признаться, в какой-то момент я даже хотела малодушно согласиться с первоначальным предложением Фила, но вовремя спохватилась и укорила себя за это. Сам Гилмур, жестом указав мне на платформу, удалился колдовать с компрессором и шлангами подключения.

Попытавшись поднять ногу, я столкнулась с очевидной проблемой — пара галош, суммарно составляющая треть моего веса, существенно затрудняла передвижение. Не говоря уже о паре жуткого вида свинцовых бляшек, повешенных на меня спереди с сзади, накидывающих ещё тридцать два кило. С таким утяжелением упражняться мне ещё не доводилось, но жаловаться я не собиралась, так что, покрепче сцепив зубы и изо всех сил стараясь не упасть, потащилась в указанном направлении.

Порадовавшись, что клаустрофобией не страдала сроду, я остановилась посреди платформы, пытаясь рассмотреть хоть что-то вокруг через крошечное окошко иллюминатора. Выходило не очень, даже несмотря на то, что из-за поступающего извне воздуха толстое стекло не запотевало. Шлем, лёжа на плечах, давил на те своим весом, но это создавало, скорее, иллюзию уверенности: массивность — значит надёжность.

Подобными мыслями я утешала себя, пока не ощутила, как дрогнул под ногами металлических пол, и, повернувшись всем корпусом в сторону «входа», я увидела, как ещё одна массивная фигура — Фил, очевидно, — взошла «на борт». Показав мне оттопыренный большой палец, он остановился рядом с пультом управления и нажал на одну из кнопок.

Раздался жуткий лязг, донёсшийся до меня изрядно приглушённым, а затем вся конструкция дёрнулась, покачнулась, и медленно поползла вниз.

«Мама!» — испуганно взвизгнула я про себя, инстинктивно растопырив в стороны руки и судорожно задышав.

Холодная вода, стремительно поднимающаяся всё выше, плотно прижала к моему телу жёсткую прорезиненную ткань защитного комбинезона, ощутимо сдавив меня со всех сторон. Я никогда прежде не погружалась с оборудованием — не было ни нужды, ни оказии, — но теперь, получая этот первый опыт в подобных обстоятельствах, отчётливо понимала, что спасателем мне точно не бывать.

— Мама!!! — завопила я уже в полный голос, когда платформа опустилась достаточно низко, чтобы окружающая мутная вода накрыла меня с головой.

В этот момент мне на плечи легли чужие руки, и это оказалось дико странным — ощутить подобное прикосновение. Я понимала, что это — Фил, и что он явно не пытается не дать мне сбежать: некуда, да и незачем, с такими-то ботами! Но вот на глубокий первобытный ужас, рвущийся из моего горла жалкими истеричными писками, это касание воздействовало волшебно, буквально в один момент дав мне понять, что здесь, скованная толщей воды, я не одна.

Гилмур, подняв руку к боку моего шлема, что-то нажал, и загорелась лампа фонаря, выхватывая из пространства передо мной кусок стремительно ползущей мимо вверх стены и край платформы. Это тоже меня порадовало, поскольку дезориентация из-за окружающей темноты вносила свою лепту в разрастание страха.

Кто бы мог подумать, что у меня есть страх глубины! Наверное, если я когда-то перейду дорогу какому-нибудь мафиозному клану, нужно будет спровоцировать их на быстрое и прямолинейное убийство, без «бетонных сапог».

Эта мысль, вызвав тихий и нервный смешок, помогла мне почти окончательно вернуть самообладание, но внезапно я почувствовала новый рывок и дрожь под ногами. Движение вниз замедлилось, а затем вовсе прервалось, и с ёкнувшим сердцем я медленно повернулась, ведя лучом фонаря по стене.

Признаться, я боялась увидеть болтающиеся на глубине, рядом с платформой скафандры с телами утопленников. Некстати я вспомнила, что тело человека, разлагаясь, обильно выделяет метан, следовательно, условно-герметичные костюмы должны быть раздуты…

Однако то, что я увидела, совсем уже выходило за рамки ожиданий: большая круглая, где-то пару метров в диаметре, тяжеленная даже с виду дверь, больше всего напоминающая такую же в каком-нибудь сейфовом хранилище. Из толстенной, ржавой везде, где облупился солидный слой серо-голубой краски, стали.

Фил же, не выказав и толики удивления, довольно уверенно подошел к двери, посветил в иллюминатор фонарем — видимо, высматривая что-то своё, — и, ухватившись одной рукой за приваренную к арматуре стены скобу, с явным усилием потянул за рычаг запорного механизма. Внутри двери что-то гулко ухнуло и в следующий момент она медленно покатилась в сторону.

— Как ты… — пробормотала я, слыша свой собственный гулкий голос в ушах, и в этот момент меня прошило совершенно неуместное озарение.

Я ни разу не упоминала, где расположен выключатель в сарае.

Словно падающие костяшки домино одно за другим вспыхивали воспоминания о том, как он нехотя и запоздало — неестественно! — удивлялся всему, что видел здесь, в Першинге, как он упомянул «инструкцию», хотя сам же говорил, что оборудование здесь — кустарщина нестандартная, как, в конце концов, легко и непринуждённо разобрался с управлением этой платформы, бросив на неё буквально один взгляд!

«Твою ж ма-а-ать…» — мысленно простонала я.

Да, можно было оправдать подобную халатную невнимательность недосыпом и катастрофической чертовщиной последних дней, но оправдывать себя я не привыкла. Да и некогда… Не важно, что ты сделал не так раньше — важно, как ты можешь это исправить сейчас.

Главной проблемой оставалось то, что под водой, в этом неповоротливом прорезиненном мешке и с медным «ведром» на голове вариантов у меня было не очень много. Что-то мне подсказывало, что относительно своей армейской специализации Фил мне не наврал, и вступать с ним в бой на его территории мне не хотелось совершенно… Ладно, драться с ним «на кулачках» я не хотела бы даже на суше. Не мой вес. Подстрелить из укрытия — да, пожалуйста, но не прямая конфронтация, ни в коем случае.

Следующий вопрос — не менее животрепещущий и важный: что он сделал с Сонгом? Учитывая, что след обрывался здесь, а Гилмуру это место явно было знакомо — чёртов прихвостень Ванделли явно знал, что стряслось с его подопечным. И вызвался мне помочь, очевидно, чтобы где-то тут и бросить… А что, удобно. Даже закапывать не нужно. Прямо в этих галошах в Джеймс скинуть.

Сам Фил, дождавшись полного открытия двери, развернулся и, без видимого труда перебирая ногами по платформе, двинулся ко мне.

Не в силах справиться с вновь нахлынувшей паникой я попятилась, подняв руки перед собой защитным жестом, и Гилмур, как ни странно, остановился. Зачем-то ткнул большим пальцем себе за спину, а затем — подёргал себя за шланг, через который поступал воздух.

«Что ты творишь?..» — окончательно растерялась я, наблюдая за тем, как он, перекрыв небольшой вентиль в том месте, где шланг соединялся со шлемом, повернул кольцо крепления. В этот же момент, обрамлённый серебристыми пузырьками воздуха, он отделился от коннектора и принялся болтаться во всех направлениях, выпуская облака пузырей. Вес самой армированной резиновой «кишки» и массивное металлическое кольцо с грузами на конце явно мешали шлангу всплыть даже при наличии тока воздуха через него. Возможно, хаос пузырьков был бы хорошим моментом для меня чтобы всплыть и сбежать, догадайся я не зашнуровывать галоши так плотно. Однако, я оказалась дезориентирована явно больше, чем Фил.

Он без особого труда поймал меня за ту забавную, показавшуюся мне крайне нелепой, на первый взгляд, ручку на макушке шлема, и слегка потянул на себя. Я попыталась вывернуться, но все движения в воде были настолько замедленными и неловкими, что мне не удалось даже перехватить его руки. Скорее ощутив, чем услышав тихий лязг у себя над головой, я поняла, что он повторил со мной ту же процедуру, что проделал ранее сам, и в этот же момент почувствовала, как пропало дуновение свежего воздуха, обтекающего до этого мой загривок.

Новый приступ ужаса захлестнул меня, а в голове всплыли слова Гилмура о том, что в самом костюме запаса воздуха хватит лишь на несколько минут, и я попыталась почти рефлекторно задержать дыхание, но вместо этого почему-то начала задыхаться.

— Помогите! — заорала я, бездумно шаря взглядом сквозь стремительно запотевающее стекло.

Услышать меня, конечно же, не мог никто, но, очевидно, мои судорожные подёргивания оказались достаточно красноречивыми, чтобы единственный присутствующий здесь, кроме меня, человек, расценил их правильно.

Гилмур, вновь подхватив меня за плечи, буквально потащил в сторону открытой двери, за которой я ранее успела мельком выхватить взглядом небольшое помещение, больше всего похожее на какой-то технический тамбур. Когда мы оказались внутри — он отпустил меня и куда-то отошёл. Куда — я уже не видела, поскольку протереть стекло не могла никак, и всё, что мне оставалось — тихо скулить от страха, оставаясь скованной в этой жуткой резиново-свинцово-медной ловушке.

Снаружи донёсся достаточно громкий, чтобы я расслышала его сквозь толщу воды, шипящий звук, и внезапно почувствовала, как исчезло то самое раздражающее давящее чувство — когда из-за давления окружающей среды комбинезон плотно прижимался к телу. А вот тяжесть, напротив, вернулась.

Значит, снаружи воздух!

Я судорожно зацарапала пальцами по металлическому вороту, где, как мне помнилось, располагались те самые затяжные рычажки, но вслепую, да ещё и в таких перчатках, сделать это было не так-то просто.

«Давай же, давай!» — понукала я сама себя, испытывая, пожалуй, одно из самых неприятных ощущений в своей жизни.

Дышать становилось всё труднее, паника закономерно нарастала, и я уже была готова попытаться стукнуться шлемом о стену — чтобы разбить стекло, — как в этот момент почувствовала, что затяжки ослабли. Сначала сзади, затем — обе спереди.

С тихим чмокающим звуком шлем отошёл от резиновой подкладки, обеспечивающей герметичность его соединения с воротом, и я, наконец, смогла вздохнуть полной грудью.

— Господи! — я покачнулась и почти упала — точнее, упала бы, если б не подхватившая меня за шкирку рука Филиппа.

— Лестно, но нет, это всего лишь я, — насмешливо отозвался он, возвращая мне вертикальное положение. — Дышите, мисс Вудворт. Медленно, глубоко. Гипервентиляция нам сейчас ни к чему.

— Какого чёрта, Гилмур⁈ — рявкнула я, яростно зыркнув в его сторону через плечо.

Сам-то Фил успел уже не только избавиться от шлема, но и застёжки на комбинезоне расстегнул, и тот теперь болтался у него на поясе, метя рукавами по полу.

— Ага, вижу, вы в себе, — он зачем-то кивнул, а затем сделал ещё один едва уловимый жест рукой, и в тусклом свете фонарей что-то блеснуло.

«Чёрт…» — я застыла, скосив взгляд на замершее у моего горла бритвенно-острое лезвие.

— Прошу вас, не совершая резких движений и не дёргаясь, разобраться со своим комбинезоном, — размеренным и в то же время слегка напряжённым тоном проговорил Фил. — После чего отдайте мне револьвер.

«Что делать, что делать, что делать…» — единственный вопрос бился молоточком в висках, в такт бешеному пульсу.

— Легче сказать, чем сделать, — сорванным голосом заявила я, демонстративно поцарапав пальцами по застёжкам на груди, сама же шарила взглядом по сторонам и пыталась найти в этом помещении хоть что-нибудь, что можно было бы использовать против мужчины.

— Не прикидывайтесь, детектив. Я специально заменил защиту рук на перчатки, чтобы упростить задачу. Вот были бы это варежки — я бы, может, вам даже и поверил, а так… — лезвие почти коснулось кожи, без труда перетянув на себя моё внимание. — Будьте добры, пошевеливайтесь.

Гилмур стоял у меня за спиной и чуть сбоку. Довольно грамотно — в этом костюме я была слишком неповоротлива, чтобы как следует садануть его локтем в живот или бок, да и, признаться, клинок у горла заставлял тщательнее следить за каждым своим действием.

«Браво, Долорес. Просто умница. Ты официально облажалась по всем фронтам, — язвительно проворчала я про себя. — Стоило явиться на крутой машине, накормить и пообещать решить твою проблему — всё! Сразу башка отрубилась! Отлично, так держать!»

Постаравшись сохранить хотя бы видимость достоинства и спокойствия, я подчёркнуто аккуратно, без лишней спешки — он же сам так сказал! — принялась разбираться с комбинезоном.

— Вот так, потихоньку, помаленьку… — негромко комментировал Фил, плавно обойдя меня и останавливаясь чуть слева, бдительно следя за моими руками. — Не волнуйтесь, детектив, у нас уйма времени.

— Что вам нужно от меня, Гилмур? — «в лоб» спросила я, пытаясь поймать его взгляд — и удержаться от того, чтобы не коситься на остриё ножа у горла.

— Пока что лишь ваше оружие, — несколько бесцеремонно раздвинув в стороны ворот, мужчина запустил руку мне за пазуху и ловко выудил револьвер из кобуры. — И вот же оно! Славно. Можете продолжать разоблачение — уверен, вам крайне некомфортно стоять в этой снаряге.

С этими словами он отнял нож от моей шеи, и, сделав пару тяжёлых шагов в сторону, принялся избавляться от остатков собственной экипировки, без особой опаски разворачиваясь ко мне спиной. Мне стало даже на секунду обидно — вдруг у меня есть скрытое оружие? — и тут же я со стыдом поняла ещё одну вещь: во время облачения в дайверское снаряжение ничерта он не лапал меня. Обыскивал. Очень, надо сказать, сноровисто и умело…

«А дальше что? Он же явно знал, куда мы едем. Почему не прибил ещё на суше? У него была тысяча возможностей меня убить — почему не сделал? Ещё по пути сюда, в сарае… В конце концов, мог просто не включать шланг с подачей воздуха, или перекрыть мне вентиль заранее…» — эта мысль заставила мой и без того неспокойный пульс подскочить ещё на пару десятков ударов, и я попыталась её отогнать — не слишком, увы, успешно.

— Почему я ещё жива? — не удержалась я от, возможно, не самого умного вопроса в своей жизни, последовав его примеру и окончательно выбираясь из моего снаряжения.

Гилмур поднял на меня задумчивый взгляд, а затем кривовато и невесело усмехнулся:

— А что — не терпится покормить рыб?

Угроза «бетонных сапог» недвусмысленно прозвучала в его вопросе, но это не сбило меня с толку:

— Не думаю, что убийство для вас — слишком сложная задача, сопряжённая с кучей моральных терзаний…

«Поменьше яда, Долорес!» — одёрнула я сама себя, и продолжила, как мне казалось, чуть более увещевательным тоном:

— Проще говоря — вряд ли для подчинённого Ванделли это может представлять проблему. Вы могли бы меня убрать без труда, но не захотели. Поехали со мной, на этот… — я окинула быстрым взглядом небольшое помещение и окончательно уверилась в мысли, что это очень похоже на технический тамбур — а заодно и на один из костюмов, стоящий чуть поодаль в разобранном состоянии. — На этот объект. Вы явно имеете к нему отношение. Зачем вы позволяете мне всё это увидеть?

По лицу Фила скользнуло странное выражение — этакая смесь досады и смущения, и он, выпрямившись, вышел из своей свинцовой «обувки»:

— Мне было интересно, как далеко вы готовы зайти в своём поиске истины, мадам детектив, — раздражённо повёл он плечами. — Должен сказать, вы склонны к безрассудству, а инстинкт самосохранения отказывает вам при достижении определённого результата — или вероятной близости решения задачи.

— Вы знаете, где Сонг? — вновь прямолинейно спросила я, невольно бросив взгляд ему за спину, в сторону второй двери — выглядела та значительно скромнее, чем «входная», и больше напоминала переборку на какой-нибудь подводной лодке.

— Судя по тому, что происходит снаружи — скорее всего у Двери, — неожиданно спокойно отозвался Филипп, а я, ухватившись за уже примелькавшееся слово, машинально переспросила:

— Звёздной Двери?

Теперь же последовательность эмоций, выраженная богатой мимикой мужчины, заинтересовала меня куда больше: изумление — недоверчивость — неуверенность — страх.

— Откуда вы… — пробормотал он негромко, а затем, сглотнув, осторожно уточнил. — Госпожа инспектор?

«Что ещё за инспектор?..» — я судорожно пыталась сообразить, как можно грамотнее разыграть эту неожиданную карту — Филипп явно спутал меня с кем-то, и этот «кто-то», очевидно, вызывал у него если не ужас, то заметный дискомфорт! Но, как на зло, соображала я сейчас не лучшим образом, так что искусно соврать, оперируя тем мизером информации, что у меня был — вряд ли получилось бы, так что пришлось отказаться от этой идеи.

— Не понимаю, о чём вы, Фил, — созналась я.

Гилмур заметно выдохнул — даже, кажется, смахнул пот со лба! — и вновь повеселел, хотя и сохранил некоторые нотки настороженности:

— Хорошо. Тогда вернёмся к первому вопросу — где вы слышали это словосочетание? — требовательно спросил он, сверля меня пристальным взглядом.

— По радио. По телевизору. Видела во сне, — перечислила я подчёркнуто будничным тоном, но мужчина почему-то сарказма не оценил.

— Вы не в том положении, чтобы язвить, мисс Вудворт, — с тихой угрозой заметил он, и я живо представила себе нож, вернувшийся в его руку.

— И в мыслях не было, — поспешно сказала я, поднимая ладони. — Я говорю правду. Это форменная чертовщина, согласна, но… Я решила, что это какая-то научно-популярная передача. Про космос.

— Про… что? — Фил вновь казался озадаченным, а затем, сжав переносицу двумя пальцами — с удивлением я отметила такой родной и близкий мне жест, — помотал головой. — Ладно, нет времени. Я же знал, что с вами что-то не так. Вот и посмотрим, насколько…

— Я опять перестала вас понимать, и очень надеюсь, что если вы всё-таки решите оставить меня в живых — расщедритесь ещё и на парочку ответов, — немного расхрабрившись заявила я.

Мой спутник, как ни странно, не одёрнул меня, а просто махнул рукой, развернувшись в сторону той, меньшей двери, и крутнул замыкающий ворот, под лязг и дребезг металла.

— Держитесь за мной, мисс Вудворт, и… как я сказал ранее — постарайтесь ничему не удивляться.

* * *

* — Сукин сын, итал.

Глава 15

Выйдя из шлюза, мы оказались в длинном узком помещении, более всего похожем на раздевалку в моей учебке. Вдоль стен стояли такие же серые шкафчики для одежды, а чуть подальше, перед очередной дверью — на этот раз вполне обычной, из толстого листового металла, — располагалась пара столов.

Туда-то и направился Фил, небрежно и с грохотом бросивший на один из них принесённый с собой вещмешок. Как оказалось, плотный материал оказался примерно тем же, из которого были сделаны водолазные костюмы, так что, когда на свет показались несколько обойм калибра.30−06, а затем и целая Т26 — укороченная версия винтовки «Гаранда», невероятно редкое оружие, известное мне только по каталогам прошлого десятилетия, — они оказались в идеально сухом, и пригодном к использованию состоянии.

— Это ещё зачем? — напряжённо спросила я, невольно скосив взгляд на мой револьвер, который Гилмур небрежно засунул себе за пояс брюк на спине.

— Мало ли… — туманно ответил Фил, а затем повернулся ко мне. — Кстати… не были бы вы так любезны, мадам детектив, передать мне тот самый патрон?

В первый момент я даже не поняла, о чём он говорит, а когда дошло — недоверчиво нахмурилась:

— Серьёзно? «Ты»? Вы верите в эту чушь?

Мужчина пожал плечами, кривовато усмехнувшись:

— У меня достаточно живое воображение, мисс Вудворт. И я очень доверчив, — он протянул мне раскрытую ладонь. — Так отдадите?

Фил не сказал этого вслух, но подтекст «отдай по-хорошему, или заберу силой» читался достаточно явно, а я не успела слишком сильно привязаться к этой странной безделице, чтобы из-за неё подвергать свою жизнь и здоровье опасности. Сама идея мне претила именно потому, что по какой-то причине Гилмуру нужен был этот патрон, а после того, что произошло сегодня — я страшно хотела ему как-нибудь досадить… Ну и чего греха таить — провести ряд небольших проверок тоже.

— Держите, — пошарив в кармане, я вытащила наружу искомый патрон, но вместо того, чтобы подойти и положить его на протянутую ладонь — небрежно бросила, не особо заботясь о том, поймает он, или нет.

Поймал. Извернувшись, почти молниеносно выбросил в сторону руку, и будто бы вытащил брошенное из воздуха.

«Реакция отменная», — безрадостно подумала я, слегка набычившись и морально готовая к тому, что Гилмур огрызнётся — но он лишь продемонстрировал мне патрон и ослепительно широко улыбнулся, явно довольный собой.

— Спасибо, детектив. Это может нам сильно упростить задачу, — искренне проговорил он, взяв одну из обойм, и извлёк из неё верхний патрон, закладывая вместо него мой.

— А знаете, что сделает её ещё проще? — спросила я, тщательно пытаясь подавить вызывающие нотки в голосе, и нахохлилась, спрятав руки подмышки — здесь было довольно прохладно, а моя одежда ещё была влажной после дождя.

— М-м… Пока нет. Но вы же просветите меня, правда?

— Вы можете сказать мне, в чём заключается «наша» задача, — я изобразила кавычки пальцами в воздухе, — и я составлю более действенныйплан по её решению.

Мужчина нахмурился, опустив взгляд на винтовку и с щелчком вгоняя в паз магазин, после чего хмыкнул:

— Без обид, детектив, но я не думаю, что вы сможете предложить более действенный план по убийству Сонга, кроме как пристрелить его из этой крошки, — с этими словами он любовно провёл ладонью по боку Т26.

— Стоп, что? — я быстро моргнула несколько раз, машинально сделав шаг в его сторону. — О чём вы говорите⁈

Гилмур поморщился, повесив винтовку себе на плечо:

— Поверьте, мисс Вудворт, так действительно будет лучше для всех… Кроме Эндрю, конечно, — он немного раздражённо закатил глаза, — но вот это меня, признаться, нисколько не беспокоит.

— Как вы можете говорить о таком мне⁈

Я кипела от возмущения и злости, поскольку ровно сейчас мне предлагалось стать соучастником в убийстве человека, которого мне нужно было вернуть в семью. И чёрт бы с самим Сонгом — я, конечно, не могла осуждать ничьи жизненные решения, но, видит Бог, Эбигейл, наверное, действительно было бы лучше без него… Как у этого бандита вообще язык повернулся⁈

— Детектив, я же сказал…

— Вы действительно думаете, что я буду спокойно стоять в стороне и смотреть, как вы убиваете невинного человека? — перебила я Фила, который вновь помрачнел от моих слов.

— Невинного? — переспросил он, а затем фыркнул. — Вот уж сомневаюсь…

— Это не вам судить, — резко бросила я, скользя взглядом по сторонам в поисках хоть чего-нибудь, чем можно было бы отоварить чёртового мафиози по затылку.

— Возможно. Можете решить сами, мисс Вудворт, — неожиданно сказал он, заставив меня изумлённо вытаращиться.

— Что? — недоверчиво переспросила я, зябко поведя плечами.

— Вы можете остаться здесь и дождаться, пока я не вернусь за вами, чтобы забрать вас наверх, а можете пойти со мной и своими глазами увидеть результат изысканий Сонга, — Филипп выжидающе посмотрел на меня.

— Результат… изысканий? — почему-то это прозвучало крайне зловеще, и в памяти вспыхнули слова «утопленника», сказанные ночью. — Границы, которые он успел переступить…

Внезапно я поняла, что Фил говорит почти то же самое, предлагая мне решить судьбу Эндрю Сонга, и это осознание вызвало во мне новую вспышку подозрения:

— Это вы устроили тот ночной балаган с мертвецом в «Утке»? — резко спросила я, уже не заботясь о том, чтобы придать словам хотя бы видимость дружелюбия.

Филипп, однако, выглядел искренне озадаченным — буквально миг, — а затем почему-то даже слегка расслабился и негромко рассмеялся:

— В мои задачи не входит запугивание очаровательных детективов. Нет, мисс Вудворт, произошедшее ночью не имеет ко мне никакого отношения, — он покачал головой и слегка нахмурился. — Однако, мы заболтались. Не то чтобы я был против — но сейчас нам нужно заняться более насущными делами, так что… решайте, детектив.

Сказав это, Гилмур отвернулся от меня и, поудобнее перехватив винтовку, открыл дверь и вышел в виднеющийся за ней плохо освещённый коридор.

«Чтоб тебя черти взяли…» — ругнулась я про себя, потоптавшись ещё какое-то время на месте, но затем, не выдержав, направилась за ним следом.

Узкие низкие коридоры напоминали не то бомбоубежище из тех, что рекламировали белозубые улыбки с экранов телевизора в преддверии «Красной Угрозы», не то подвалы какого-то хаотично построенного здания. Здесь стоял тяжёлый, слегка затхлый воздух, пропитанный запахами машинного масла и сырого бетона. Вдоль стен тянулись трубы, кабеля, а иногда коридор внезапно расходился в стороны, переходя в длинное и такое же низкое, подобие помещения. В таких «расширениях» размещались странные машины со множеством ламп и индикаторов, с широкими, усеянными тумблерами и кнопками, пультами управления. Ни одна из этих машин не подавала признаков жизни, и ни одну из них мне не удалось идентифицировать. К сожалению, кроме них нам не встретилось ни мебели, ни мелких тяжелых предметов — ничего, что можно было бы использовать как оружие.

Я уже прикидывала, как бы ловчее метнуть в затылок Гилмура портсигар, который тот явно не счёл достойной угрозой, но, увы, склонялась к мысли, что мужчина был прав. А если использовать зажигалку, как утяжелитель в кулак…

«То я разобью себе костяшки и, вероятно, сломаю пару фаланг», — безжалостно оборвала я собственные отчаянные фантазии.

Шаги Фила, шедшего впереди и не подозревающего о моих мрачных помыслах, слегка замедлились, и до меня донеслось сдавленное шипение с явным итальянским прононсом. Нахмурившись и в пару шагов догнав его, я заглянула в очередную — вторую по счёту, — комнату с машинерией, и от увиденного в моей душе шелохнулось совсем уже мерзкое предчувствие.

Вдоль стены были выложены кучки ношеной одежды и аккуратно составленные пары обуви самого разного фасона и размера — от сапог и туфель до домашних тапочек. Я углядела среди одежды даже детскую, хотя по большей части здесь были типичные облачения фермеров — рабочие и домашние штаны, рубашки и платья.

Перед глазами встал образ опустевшей, как мне казалось, из-за проливного дождя площади Першинга, и то самое жуткое ощущение безжизненности, которому я никак не могла найти объяснений. Но сейчас, глядя на разложенную одежду, я поняла, что зацепило меня там, наверху: ни в одном из окон не горел свет, несмотря на то что по случаю такой непогоды было довольно темно. А ведь люди, прячась от гнева природы в кругу семьи, в собственном убежище, почти всегда стремятся хотя бы зажечь свечи, если уж с электричеством могут быть перебои…

— Merda*… — буркнул Гилмур, но задерживаться и рассматривать находки не стал, зато повернулся ко мне и сделал знак поторапливаться. — Идёмте, детектив.

Его мрачность настолько контрастировала с предыдущей бесшабашностью, и настолько оказалась созвучной с моими собственными мыслями, что мне окончательно стало не по себе, а язык словно присох к нёбу, не позволив вымолвить ни звука.

Чуть дальше по коридору мы встретили первую в подземном комплексе дверь, выглядевшую крайне буднично — обычный фанерный лист, высотой под потолок, выкрашенный чуть более темной краской чем стены. Фил прошел мимо нее, даже не посмотрев, и я решила, что лишний раз любопытствовать и нарываться не стоит. Но когда он с такой же уверенностью миновал две таких же двери, расположенных одна за другой в левой стене коридора, я не выдержала:

— Что там? — негромко поинтересовалась я, заметив, как слегка напряглись плечи Гилмура от звука моего голоса.

— Жилые комнаты, — ответил он нехотя.

— Здесь ещё и кто-то жил? — изумилась я, пытаясь сопоставить в голове всё увиденное ранее и представить — каково тут остаться надолго.

— Исследователи, — прозвучал ещё один краткий ответ, после чего Гилмур скрылся за очередным поворотом.

Слегка передёрнувшись при мысли о том, что некие люди добровольно спускались под воду в этот бункер, и проводили здесь дни и, возможно, недели, занимаясь своими делами, я последовала за мужчиной.

Отметив, что пока мы повернули трижды направо, я весьма удивилась, когда поняла, что коридор, в который завернул Фил, оказался очень коротким — буквально метров пять, — и в конце его также был поворот. Направо.

«Мы идём по спирали?»

Зайдя за угол, в свете тускловатых светильников я увидела нечто, усугубившее мою нарастающую нервозность: тёмный смазанный след, тянущийся откуда-то из дальней части коридора и исчезающий за дверью, расположенной в правой стене. Эта дверь отличалась от предыдущих наличием скоб для навесного замка, которого, правда, не было.

— Здесь тоже жилое помещение? — слегка дрогнувшим голосом спросила я, уже чувствуя характерный железистый запах, стоящий в коридоре, и понимая, что вот эта размазанная по полу полоса — следы свежей крови.

— Нет. Здесь ничего интересного, детектив, поверьте мне, — хмуро буркнул Гилмур и пошел дальше, стараясь не наступать на кровавую дорожку.

«Ничего интересного?» — этот ответ всколыхнул во мне глубокую злость.

Он что, меня за дуру круглую держит?

Воспользовавшись тем, что Фил успел отойти на несколько шагов вперёд, я рывком потянула на себя дверную ручку, и та поддалась с тихим чмокающим звуком — по периметру обнаружился толстый резиновый уплотнитель, но вопрос «зачем это?» повис в моих мыслях без ответа.

В лицо мне пахнуло горячим воздухом, а по носу шибануло омерзительным запахом разложения, крови и горячего металла. К горлу мгновенно подкатила тошнота, и я машинально прижала ладонь ко рту, пытаясь сдержать одновременно рвотный позыв и крик, а другой бессмысленно зашарила по боку, пытаясь нащупать отсутствующий револьвер.

Мне почудилось — именно почудилось, — что комната за дверью освещена даже хуже, чем коридор, но это оказалось не так. Просто стены и пол были заляпаны застарелыми, почти черными уже, пятнами крови. У противоположной от входа стены стояла очередная жуткая машина, столь же обильно покрытая зловонной массой, в которой проглядывали также ошмётки плоти, пряди волос и осколки костей. В её поблескивающих гранями жерновах, я с трудом узнала промышленный измельчитель для мусора, но под ними, застывшими сейчас под небольшим углом, виднелись оранжево-красные всполохи огня. Здесь, в помещении, было жарко от этого пламени, как в аду.

Чёрт возьми, это и был ад. Кровь, пламя и запах смерти.

Я бездумно сделала пару шагов назад, не отнимая от лица руки, и остановилась лишь когда упёрлась лопатками в противоположную стену коридора. Вид чудовищного агрегата гипнотизировал меня, притягивал взгляд и внимание, и потому я не удержалась от вскрика, почувствовав прикосновение к плечу.

— Я же сказал — ничего интересного, — мрачно повторил Фил, стволом винтовки закрывая дверь передо мной.

— Что это?.. — выдавила я из себя, с трудом восстановив дыхание и всё ещё пытаясь выгнать из лёгких тошнотворно-гнилостный запах.

— Утилизатор, — мужчина пожал плечами и внимательно посмотрел на меня. — Давайте отложим все вопросы на потом, — он утверждал, а не спрашивал. — Судя по всему, времени у нас всё меньше.

Я сейчас чувствовала себя не в состоянии ему перечить, всё ещё «пережёвывая» увиденное в той жуткой комнате, потому безропотно пошла следом, вглубь комплекса. Ноги мои, слегка подрагивающие в коленках, несли меня на автоматизме, пока я угрозами и уговорами заталкивала свою хрупкую человечность в тёмные и безопасные глубины сознания. Здесь и сейчас у меня не было ни малейшего права застыть — да, чёрт возьми, даже попытаться осознать до конца увиденное! — поскольку там, где-то в этих коридорах, оставался человек, которому нужна моя помощь. И, возможно, кто-то ещё из выживших поселенцев… Мне нужно было двигаться дальше, поскольку никакая моя слабость, ни одна истерика не стоили чужой жизни.

Мы шли по кровавому следу, который становился все шире и грязнее. Скоро ни я, ни Гилмур не могли найти места куда ступить, чтобы не испачкаться, и пришлось идти по крови — не слишком свежей — может, несколько часов, — но все еще маркой.

Коридор закончился дверью, похожей на шлюзовую на входе в комплекс, распахнутой настежь.

За ней оказалась громадная после всех этих крысиных нор пещера, вдоль одной из стен которой тянулся балкончик, на который мы и вышли, с одной стороны заканчивающийся лестницей вниз, с другой — площадкой с несколькими прожекторами, включенными и направленными внутрь пещеры. Тёмные стены, сходившиеся пологим куполом на высоте не менее десяти метров, состояли из какой-то странной поблескивающей породы неопределённого цвета, напоминавшей очень толстое чёрное стекло. Свод подпирали несколько колонн из деревянных брусьев, стянутых друг с другом стальными скобами и приколоченными металлическими полосами.

Всю дальнюю части пещеры, куда конически сходились стены, заполонила темнота. Густая, непроглядная, точно чернила, без единого намёка на малейший отблеск, несмотря на то что прожекторы были почти прямо направлены туда. Там, во тьме, всё будто обрывалось за небольшим, отчётливо видимым уступом, и, хотя я легко убедила себя, что там просто долгий тоннель или провал, в который не добивают мощные прожектора, взгляд туда почему-то вызвал приступ плохо подавляемого нутряного ужаса. Уже второй раз я инстинктивно схватилась одной рукой за пустую кобуру, бессознательно желая вооружиться, а второй стиснула локоть Филиппа так, что он аж дёрнулся.

По центру пещеры расположился большой плоский камень, напоминавший алтари Майя с фотографий в газетах. На его грубо обработанной примитивными инструментами поверхности виднелись канавки, а по бокам в полу пещеры были выдолблены углубления, сейчас заполненные до краёв тёмной жидкостью. Я догадывалась, какой. На алтаре лежали четыре тела, которые с такого расстояния и в таком агрессивном освещении рассмотреть было трудно.

— Господи! — не удержалась я от сдавленного восклицания, и Фил тут же дёрнул меня за руку, заставив отступить за порог.

— Тише, мисс Вудворт, — прошипел он, прижав палец к губам, а затем сделал то, чего я меньше всего от него ожидала — протянул мне мой револьвер. — Надеюсь, вы будете благоразумны?

Я уловила в шёпоте знакомые ехидные нотки, и поразилась тому, как он может сохранять самообладание в такой ситуации!

И что он подразумевал под «благоразумием»?

— Буду, — пообещала тем не менее я, почувствовав, как слегка разжались когти ужаса на сердце, когда в мою ладонь легла знакомая увесистая рукоять. — Эти люди на камне… думаете, они ещё живы?

— Как минимум двое из них — да, — рассеянно отозвался Фил.

А до меня внезапно донёсся тихий-тихий голос, пробившись сквозь неприятный далёкий гул, больше всего напоминающий шум промышленных вентиляторов.

— Тс-с… — цыкнула я на возящегося Гилмура, и слегка вытянув шею, склонила голову к плечу. — Слушайте.

— А? — удивлённо посмотрел на меня тот, но послушно замолк.

Голос звучал еле слышно, бормочуще и невнятно, но я отчётливо различала растерянные интонации. Увы — не слова. Зато направление также стало очевидным — говорящий находился внутри пещеры, и, скорее всего, увидеть его не получалось из-за колонн.

— Там кто-то есть… — прошептала я.

— Само собой, — пожал плечами Филипп. — Сонг. Я же сказал — он у Двери…

Я растерянно оглянулась на открытый сейчас шлюз, но Фил только поморщился, мотнув головой:

— Она там… в глубине пещеры.

Он вновь выглядел жутко сосредоточенным и хмурым, словно прикидывал что-то неприятное, и после недолгой паузы, видимо, решился и повернулся ко мне:

— Отвлеките его.

— Что? — опешила я, в который раз безуспешно пытаясь понять мотивацию моего спутника.

— Ну, вы хотели поговорить с Сонгом — вот и сделайте это, — приглашающим жестом повёл ладонью в сторону лестницы мужчина. — Только будьте осторожны, хорошо? Я не хотел бы, чтобы этот психопат как-то вам навредил.

Увиденное ранее, конечно же, меня настроило на весьма мрачный лад, но даже в таком состоянии я не могла и не хотела верить в то, что всё это — дело рук Эндрю Сонга.

— Бросьте, Фил, с чего вы взяли, что он может мне навредить? — скептически вопросила я, тем не менее скосив взгляд на удобно и уютно лежащий в ладони револьвер.

— С того, что других жертв у него под руками больше нет, — Гилмур неприязненно поджал губы, — но он ещё не достиг цели. Значит, может сорваться. Будьте к этому готовы, детектив.

До меня со скрипом, но дошло, что этот прощелыга пытается использовать меня одновременно как приманку и отвлекающий манёвр! Это было крайне возмутительно, но я решила, что выдвину ему список претензий как-нибудь потом. Когда выберусь из этой передряги живьём — шансы на что, кстати, изрядно повысились, учитывая, что мне вернули оружие.

С другой стороны — мне действительно было необходимо добраться до Сонга, установить его личность и убедить вернуться домой, предварительно, разумеется, удостоверившись, что он в добром здравии, а не под очередной дозой «Гарри». Иначе — сдать его врачам.

— Ладно, — нехотя сказала я и, вновь перешагнув порог, устремилась к замеченной ранее лесенке.

До дна пещеры было не очень высоко — каких-то три метра, — но преодолевала я их с осторожностью, стараясь не издавать шума. Пол, как и стены, оказался неестественно гладким, но подошвы моих ботинок, выпачканные в крови, не особо скользили по поверхности, так что мне удалось незамеченной подобраться ближе к одной из колонн и спрятаться за ней.

— Я не знаю, не знаю, не знаю… — бормотание, внезапно, обрело отчётливое звучание — и оно оказалось гораздо ближе, чем мне хотелось бы. — Не знаю…

Голос и слова вызвали у меня мгновенную вспышку узнавания — но уже не удивления. Почему-то меня совершенно не ошарашил тот факт, что в сбоящей радиопередаче и по сломанному телевизору я слышала пропавшего мистера Сонга. Это, напротив, казалось чем-то закономерным, хотя и малообъяснимым.

«Все вопросы потом» — так сказал Фил, и мне сейчас чертовски хотелось ему поверить.

— Как же я мог так ошибиться?.. — продолжал сокрушаться голос, и, выглянув украдкой из своего убежища, я заметила невысокую тощую фигуру, выходящую из-за другой колонны.

Выглядел Сонг чудовищно.

Если бы не мой опыт в криминалистике и хорошая память на лица, я бы его, пожалуй, не узнала — со своим образом на фотографиях, что я видела, он сейчас имел слишком мало общего. От тучного мужчины не осталось ничего. Жуткое истощение, а может и какая-то непонятная болезнь буквально иссушили его тело за эти несколько дней, превратив в бледную тень самого себя. Явно дорогой костюм висел на нём мешком, дополняя впечатление неряшливости. Но от Сонга веяло такой опасностью и жутью, что я невольно ощутила, как встали дыбом волосы на загривке — и дело было даже не в том, что весь этот костюм буквально задубел от пропитавшей его крови, а в руке мужчина сжимал жуткого вида окровавленный кинжал с когтеобразным лезвием… Нет. Просто на его лице, застывшем в странной брезгливо-озадаченной гримасе, читалась отстранённая пустота, свойственная умалишённым.

Я сглотнула, прижавшись затылком к деревянному брусу, и мысленно досчитала до десяти, заставляя себя выровнять дыхание и унять бешеный пульс.

— Выйди на свет. Зачем ты стоишь там? — слова раздались ближе, чем в прошлый раз, и все мои потуги пошли насмарку — сердце, сжавшись, пропустило несколько ударов, а затем понеслось вскачь, словно пытаясь наверстать упущенное.

С одной стороны — немного, буквально самую крошечную малость! — воодушевляло то, что в голосе Сонга не слышалось истеричных ноток. С другой — это мертвенное спокойствие лишь сильнее усугубляло нервозность.

Но колебаться слишком долго возможности не было, и я, постаравшись как можно небрежнее убрать руку с револьвером за спину, сделала два шага назад и ещё два — в сторону, выходя из-за колонны.

Сонг стоял слева, метрах в пяти, и, как мне казалось, скучающе и без особого интереса смотрел на меня.

— Ты привела Эбигейл? — неожиданно спросил он, подняв руку с ножом и рассеянно втыкая остриё себе в другую ладонь, всю покрытую коркой запёкшейся чёрной крови, рассеянно проворачивая оружие в пальцах — не выказывая, при этом, и тени дискомфорта.

С трудом заставив себя оторвать взгляд от его рук, я посмотрела мужчине в глаза, и очень осторожно проговорила:

— Боюсь, нет, мистер Сонг.

Он очень тяжело вздохнул, вытащив лезвие из руки, и переводя взгляд на него:

— Тогда зачем ты пришла?

Я снова сглотнула, чувствуя, как начинает ещё быстрее колотиться сердце, и осторожно шагнула в сторону — туда, где пока ещё невидимым для меня оставался камень:

— Я… пришла за вами, мистер Сонг, чтобы отвести к вашей жене, — всё так же неуверенно, словно ступая по тонкому льду, ответила я. — Она ведь ждёт вас дома…

— Это не важно, — рассеянно сказал мужчина. — Я дал себе очень простое задание — привести сюда Эбби. Я мог взять исполнителя, но я не мог отправить ко мне исполнителя одного. Только с Эбигейл. Я повторяю вопрос: зачем ты пришла?

С этими словами он вновь посмотрел на меня, но лицо его оставалось всё таким же равнодушным.

— Я… я…

Удушающий страх, растекаясь от поясницы, делал позвоночник холодным и липким, а колени — ватными, но я не могла позволить себе сдаться и с воплем сбежать, хоть и очень хотелось, и потому постаралась заставить свой голос звучать спокойно и уверенно:

— Я хочу помочь вам, мистер Сонг. Поверьте, я могу вам помочь!

Сонг еле заметно нахмурился, никак не пытаясь пресечь мои перемещения — только поворачиваясь за мной, словно стрелка компаса за магнитом.

— Помочь? — переспросил он, странно дёрнув головой, затем опять вздохнул. — Если ты не привела Эбигейл — значит ты не можешь мне помочь… Знающие не могли предвидеть мои ходы, им известно только прошлое и настоящее, заложить ошибку во всю последовательность они не могли, а значит, я ошибся сам.

— Им неизвестно, что вы хотите открыть Звёздную Дверь, — чуть более твёрдым голосом сказала я, пытаясь этим «волшебным» словосочетанием выиграть себе немного времени, сделала ещё два шага, и наконец оказалась рядом с алтарём…

…и едва удержалась от пронзительного крика.

На плоском камне, рядом с двумя свёртками, в которых угадывались очертания тел — одно побольше, другое поменьше, — лежали Рэй и его дед, тот самый «патриарх». Оба они, и мальчик, и старик, были обнажены и без сознания, а тела их покрывали вырезанные прямо на коже кровавые символы, в которых я с ужасом узнала иероглифы с сожжённых мною лент. Сами же ленты — не те же, разумеется, но выглядящие очень похоже, — оказались обёрнуты вокруг свёртков.

— Ты знаешь о Двери… — с толикой задумчивости заключил Сонг, а затем как будто даже оживился. — Ты Искательница? Тебя прислали взамен этого бестолкового Стража, чтобы ты помогла открыть Её?

«Что⁈» — мне не хватало воздуха, поскольку с каждым глубоким вдохом я обоняла тошнотворный запах крови, в чудовищном количестве разлитой вокруг, и у меня начинала постепенно кружиться голова.

— Эбигейл. Зачем вы хотели получить вашу жену? — хрипло и требовательно вопросила я, намеренно игнорируя его вопрос, и осторожно приблизившись к камню, протянула руку и коснулась тоненького запястья мальчика.

— О, не стоит волноваться — оба сосуда в полном порядке, — безумец засуетился, явно заметив мой жест, подтверждая словами нащупанный мною пульс — редкий, но вполне отчётливый. — Будут спать до тех пор, пока не исполнят свою миссию. А Эбби… — он внезапно скривился, снова воткнув себе нож в руку — будто в деревяшку. — Я понял, как же сильно я ошибался. Все предыдущие жертвы, вся эта пролитая кровь — напрасны… Всё это — чудовищная ошибка!

В жарком голосе впервые прорезались эмоции — но, к вящему моему ужасу, это было отнюдь не раскаяние, а торжество:

— Но я осознал! Вы ведь знаете — Дверь принимает лишь то, что по-настоящему важно для Просителя. Дорого ему. И это озарение позволило мне понять, что нужно делать дальше, и я послал себя за Эбби. Моя Эбби — правильное решение. Она исправит все эти бестолковые ошибки, — с этими словами он повёл рукой с кинжалом, словно пытаясь скупым жестом охватить все пространство пещеры.

Я судорожно пыталась разобраться в том, что он сказал, но то, как он строил фразы, лишало те какого-либо смысла.

«Я послал себя за Эбби?..»

В голове у меня пронёсся целый ворох ругани, подхваченной в окрестностях доков, но, увы, ни одно из крепких выражений не могло помочь мне подобрать нужные слова — зато неожиданно толкнуло меня из страха в забытую было злость.

— Похвально пытаться исправить ошибки прошлого, но очень глупо делать это, совершая череду новых, — отчеканила я, глядя Сонгу в глаза. — Зачем вы хотите открыть Дверь?

Мужчина нахмурился, а затем поджал тонкие губы:

— Это… часть моего исследования, — уклончиво заявил он, вновь несколько раз дёрнув головой — очевидно, тик.

— Вы хотите обернуть время вспять? — наугад спросила я, выудив из памяти слова Чекванапутри.

— О, что вы… — Сонг как-то странно рассмеялся — очень сухо и неестественно, словно пытался изобразить смех. — Закон времени обратной силы не имеет. Я просто хочу изменить в глобальном договоре несколько пунктов. Дверь позволяет совершать… обмен. Что-то ценное на что-то схожее. Плоть за плоть. Жизнь за жизнь. Знание за знание… — говоря это, он качал головой сбоку на бок, словно жуткий метроном, не отрывая при этом от меня взгляда. — Нужно лишь правильно открыть ее, правильно… настроить. Себя, — с этими словами Сонг ткнул себе в грудь остриё ножа, после чего, развернув то, указал им в сторону той самой густой черноты. — Дверь. Да-да, настроить. Символы, малые жертвы, большие. Только малые жертвы… — он снова вонзил кончик клинка в руку, на сей раз слегка ковырнув плоть и дав тонкой струйке свежей крови вытечь на рукав. Тягучая, почти чёрная жидкость выкатилась из пореза и почти мгновенно совершенно неестественно свернулась. —…нужно тоже приносить правильно. В малых я уверен. Настройки все верны. Но вся эта кровь — мишура, не больше, смысл имеет только индивидуальное значение. Осталось взять что-то, что имеет для меня смысл, такой же веский, как мои мальчики, и…

Он затих, словно утратил разом силы и интерес, остановив свой взгляд — странная смесь тоски и надежды, — на алтаре.

«Да ты просто спятил!» — мне очень хотелось взвыть и побиться головой — желательно, не своей — о ближайшую колонну, но вместо этого я постаралась придать своему голосу максимальную суровость:

— Вы хотите вернуть своих детей, — утвердительно заявила я, продолжая наблюдать за выражением лица Эндрю.

Тот вновь поскучнел и сник, словно лишь эти слова легли ему на плечи неподъёмным грузом.

— Я просто хочу исправить свои ошибки… Это куда важнее для моего будущего чем… Ошибки тянут сознание вниз. Ошибки… Я все время совершаю ошибки. Но эта была последней, — тихо сказал он и устало, безжизненно посмотрел на меня исподлобья. — Так вы поможете мне, Искательница?

«Инспектор, Искательница… кто дальше?» — как ни странно, сарказм позволял моему сознанию держаться на плаву, но, увы, настраивал не на самый благодушный лад.

— Значит, вы хотели убить свою жену, чтобы использовать её смерть как возможность оживить ваших с ней детей, — мнимо-задумчиво протянула я, по небрежной дуге обходя Сонга, и сделав несколько шагов по направлению к дальнему краю пещеры.

Диалог получался совершенно фантасмагорическим. Мои самые нелепые предположения, сделанные на основе горячечного бреда Сонга, заставляли его раскрывать свои планы, такие же безумные, как и всё, что он говорил для этого. Что ж, если я хочу получить что-то — мне нужно принять правила игры. С психами иначе нельзя.

— Эбигейл — дороже всего для меня, — с тупым упрямством повторил мужчина, всё так же не останавливая меня. — Это будет правильная жертва. Её значение поменяется с мальчиками, её жизнь уйдет за Дверь, а они — вернутся. Она хотела бы так. Она вместо них, я знаю, что она очень страдает. Я исправлю и её страдания, и свои ошибки.

Он склонился над камнем, неуверенно проведя ладонью над свёртком поменьше, словно боясь коснуться:

— Правда, их тела… ни на что не годны, много времени прошло. Я приготовил новые, — с этими словами Сонг перевёл холодно-равнодушный взгляд на Рэя. — Они не очень хороши — я оставил худшие напоследок, когда пытался настроиться на Дверь. Глупость, конечно, надо было начинать с них — с младших и старших, слабых и немощных. Но я был уверен, что всё делаю правильно и всё выйдет сразу. Я помогал себе, но воск не плоть, годен только таскать. И я таскал, пока вырезал символы в одиночку, бесполезный кусок пчелиного дерьма…

«Что?..» — последнее ругательство прозвучало настолько нелепо и абсурдно, да ещё и таким безразличным тоном, что это создавало почти комический эффект — вот только смеяться мне не хотелось. Только кричать.

А безумец, вновь тряхнув головой — теперь будто отмахиваясь от какой-то навязчивой мысли, — растянул губы в подобии улыбки и снова посмотрел на меня:

— Впрочем, теперь здесь вы, я молодец, что сумел найти вас. Главное, сделать перенос, а потом, позже, когда я лучше пойму Дверь, можно будет поменять и их плоть. Плоть — вторична. Нужно будет подумать над мясом для меня.

Слова Сонга снова утратили всякое подобие смысла. Он уходил в сторону от важного, и нужно было срочно сменить тему, встряхнуть его, чтобы вызвать более яркие эмоции, заставить его сорваться, сказать больше — может, тут остались ещё живые? Из тех, кого он не успел зарезать…

Картина вырисовывалась странно-ясная. Маньяк, убийца. Психопат. Тронулся умом на почве семейной трагедии. Этого человека нужно… лечить. Да, именно так скажет суд — принудительное лечение. Хотя, на мой вкус, после всех этих смертей, что он хладнокровно называл «малыми жертвами», ему самая дорога была на электрический стул.

— Дайте угадаю — старика вы явно не для Ларри подготовили, — я подпустила в голос чуточку глумления и превосходства, вперившись взглядом в его блёклые рыбьи глаза. — Вы не простили себе смерть Томаса, но и никогда не любили его по-настоящему.

— Я не понимаю, к чему все эти комментарии… — нервно заявил мужчина, прижав израненную ладонь к лицу и размазывая по тому кровь. — Вы должны сказать мне, что я должен сделать!

— Перестать лгать себе! — рявкнула я в ответ, уже даже не пытаясь бороться с клокочущей внутри яростью. — Вы — чёртов эгоист, Сонг! Единственный дорогой вам человек — вы сам, но никак не ваши дети, жена или, тем более, несчастные жители Першинга! Ваш самый большой страх — не смерть родных, а то, что вы, безупречный специалист — допустили ошибку! Вы настолько зациклены на себе, что готовы пустить в расход кучу людей, включая вашу семью, лишь бы потешить собственное самолюбие.

Сонг замер, склонив голову на бок и вперив немигающий взгляд в пространство за мной. Я понимала, что он размышлял, но всё равно с трудом подавляла желание обернуться — настолько отчетливо казалось, что он видит кого-то за моей спиной.

— Знаете, искательница, — продолжил он после невыносимо долгой паузы в секунду или около того. — Вы, вероятно, очень правы. Я до сих пор этого не понимал, но, наверное, Эбигэйл тоже ничем не поможет, если не возьмёт в руку нож сама. Ха! — усмешка прозвучала абсолютно деревянно, будто Сонг лишь сознательно обозначал свое торжество. — Она, а не я, должна провести ритуал. Открыть Дверь может лишь тот, кто истинно желает отдать себя самого. Да! Мне нужно будет её уговорить. Не думаю, что это будет слишком сложно. Надо будет, однако, немного… дополнить настройки. Перебросить на неё исполнение, оставив управление на мне. Несложно, но понадобится чуть больше материала… Обычные малые жертвы теперь не пойдут — не та значимость. Но вот разве что…

Он не выдал своё намерение ничем, просто из обессиленно-расслабленной позы внезапно ринулся вперёд. Я успела рассмотреть неестественно вздувшиеся вены на его лице, пульсирующие, почти чёрные под полупрозрачной натянувшейся кожей. Успела увидеть блеснувший в свете прожекторов нож, взметнувшийся вверх в мгновенно окрепшей руке. Успела услышать механический щелчок откуда-то со стороны прожекторов…

Грохот выстрела в пещере ударил по ушам так, что я едва не оглохла, и не будь в этот момент мой рот открыт в крике — возможно, попрощалась бы со слухом надолго. Голова Сонга дёрнулась вперёд, и его левый глаз вылетел из орбиты всплеском кровавых ошмётков.

Тело же его швырнуло назад пулей сорок пятого калибра, впечатавшейся в грудь.

Моей пулей.

Глава 16

Очевидно, мы с Филом умудрились выстрелить одновременно, и после мига этого осознания я, почти на голых инстинктах, пригнувшись так, что едва не упала на четвереньки, метнулась в сторону ближайшей колонны, молясь всем богам, чтобы следующая пуля чёртового Гилмура не прошила мою собственную башку.

К счастью, пронесло. Во всяком случае, ещё одного выстрела не последовало, но расслабляться было рано — возможно, мой спутник-бандит сейчас как раз менял дислокацию, чтобы сподручнее выцеливать меня.

— Хороший выстрел, детектив! — разнёсся под сводом пещеры его громкий и, как ни странно, чрезвычайно довольный голос. — Почти не пришлось вам помогать.

«Помогать?» — озадачилась я, съёжившись за широким брусом и осторожно пытаясь выглянуть в «зал».

Труп Сонга лежал спиной на алтаре, куда его, видимо, отбросило моим выстрелом, абсолютно неподвижный, и из него обильно вытекала та непонятная тёмная жижа, видимо, заменявшая ему кровь, и заливала саваны его сыновей.

«Что я наделала…» — с трудом сглотнув вязкую и горчащую слюну, я пару раз несильно стукнулась головой о дерево.

Да, безусловно, Сонг на меня напал. Мои действия спокойно можно было трактовать как самозащиту — особенно, на фоне той чертовщины, что творилась вокруг, — но для меня самой это было крайне слабым оправданием.

— Эй, детектив, вы в порядке? — раздался голос Фила — теперь уже не сверху, с балкона, а с одного со мной уровня. — Вас не зацепило?

Удивительно, но в словах этого проклятого лицемера даже звучала искренняя встревоженность! Отвечать ему я, разумеется, не стала — ещё не хватало выдавать позицию…

По крошке и стеклянным осколкам, усеивающим пол, прохрустели шаги Гилмура, останавливаясь, судя по всему, рядом с алтарём, и по задумчивому хмыканью я догадалась, что он разглядывает тело своего бывшего работодателя — и подопечного.

— Прямо в сердце, — одобрительно прокомментировал он. — Неплохая точность, мисс Вудворт. Кстати, вам там удобно? Если вы ранены или подвернули ногу — дайте знать, я помогу.

«Ага, разбежалась», — фыркнула мысленно я, крепче сжимая рукоять револьвера и стараясь как можно тише перебраться на другую сторону колонны.

Однако, вопреки моим опасениям, преследовать меня, или пытаться перехватить Фил не стал — остался у камня. Я убедилась в этом, когда наконец-то собралась с духом, и, почти бесшумно поднявшись на ноги, выглянула из своего укрытия.

Гилмур, повесив винтовку на плечо, изучал бессознательные тела поселенцев, и, судя по его нахмуренным бровям, что-то ему не нравилось. Одно из двух — либо то, что они были живы, либо, наоборот, состояние их оказалось не настолько стабильным, каким его пытался обрисовать Сонг. В любом случае, последнее, чего я хотела — оставлять его наедине с пострадавшими.

Подняв руку с оружием и взяв Филиппа на прицел, я вышла из-за колонны, стараясь скрыть лёгкую дрожь запястья — всё-таки напряжённость, копившаяся все последние дни, давала о себе знать не лучшим образом.

— Два шага в сторону, Фил, — скомандовала я, поймав его удивлённый взгляд. — И держите руки так, чтобы я их видела. Подальше от оружия…

«Чёртова реакция!» — взвыла я про себя, когда Гилмур, в точности выполнив первую часть приказа, как-то незаметно шевельнул плечом и, подхватив упавшую ему прямо в руку винтовку, молниеносно навёл ту на меня.

— Чёрт, детектив, — выругался он, и лицо его стало крайне недовольным — что странно, учитывая, что мы оказались в патовой ситуации. — Ну чего вы начинаете? Нормально же всё было…

— В какой вселенной происходящее здесь может считаться нормальным⁈ — не удержалась от возгласа я, сетуя на то, что вот на Гилмура у меня рефлекс «пристрелить угрозу» почему-то не сработал.

— Ну-у… допустим, с «нормально» я погорячился, — вздохнул Филипп, после чего, перехватив Т26 поудобнее, терпеливо поинтересовался: — И каковы ваши планы, детектив?

— Для начала — убедиться, что с заложниками всё в порядке, — твёрдо заявила я, не отводя от него взгляда.

— Не хотелось бы вас разочаровывать, но старикан откинулся, — без особого сожаления заметил Гилмур, а меня будто ножом полоснуло — не справилась!

— Вы врач? — глухо спросила я, осторожно, шажок за шажком, приближаясь к алтарю с другой стороны.

— Нет, но обычно отсутствие пульса говорит о том, что пациент, скорее, мёртв, чем жив, — пожал плечами Фил. — Если не доверяете мне — проверьте сами. И пушку можете опустить — я уже, вроде бы, ясно дал вам понять, что не собираюсь причинять вам вред.

— А как же, — ядовито заметила я. — Сонга вы тоже обещали не трогать.

Скепсис, проступивший на лице Гилмура, был достаточно откровенным — как и взгляд, брошенный на простреленную грудь безумца.

— Не захотел рисковать вашим благополучием, хотя и, признаться, рассчитывал на чуть более явную признательность, — с толикой сарказма сказал он, после чего коротко вздохнул и опустил ствол винтовки вниз. — Я вам не враг, мисс Вудворт.

Борясь с всколыхнувшейся вновь паранойей, я всё же не могла не признать, что захоти он — я уже много раз была бы мертва. Это не отменяло того, что его мотивация всё ещё оставалась для меня полной загадкой. Однако играть в гляделки с бандитом сейчас мне совершенно не хотелось — особенно, когда под угрозой находилась жизнь последнего оставшегося заложника.

— В таком случае — помогите мне с Рэем, — буркнула я, медленно опуская пистолет с затаённым облегчением — руку уже ощутимо потряхивало.

— Рэй? — удивлённо переспросил Фил, а когда я кивнула на мальчика — вновь слегка скривился. — А… успели познакомиться?

— Да, вчера, — отрывисто бросила я, пряча револьвер в кобуру и склоняясь над мальчиком, убеждаясь в том, что хотя бы у него сердцебиение осталось в порядке. — Его нужно привести в себя, обработать раны… И одеть — он замёрз. Принесите одежду — я уверена, в тех кучах, мимо которых мы шли, будет что-то подходящее. И раз уж здесь жили какие-то психи — возможно, тут можно найти аптечку?

— Детектив… — начал было Гилмур, но осёкся, когда я подняла на него взгляд — мне очень хотелось надеяться, что он прочитал в нём всё, что я думала о неуместных задержках, — и снова вздохнул. — Ладно, как скажете. Я всё принесу.

— И побыстрее, — кивнула я, скрывая за суровостью тона растерянность.

К счастью, более мужчина пререкаться и мешкать не стал — развернулся и трусцой направился к лестнице, по которой вскарабкался с изрядной ловкостью, после чего скрылся за гигантской шлюзовой дверью.

Мне, как ни странно, стало чуточку спокойнее. Всё же я не слишком доверяла прихвостню Ванделли, даже несмотря на все его доводы. Кстати, интересно — мафиозное семейство имеет отношение к этому бункеру, или это сам Фил «шабашит» на сторону?

Размышляя так, я, подавив смесь брезгливости с опаской, стянула с алтаря тело Сонга на пол. Он оказался неожиданно тяжёлым, для своего истощённого вида, но это-то меня как раз не удивило — исчезающий после смерти тонус мускулов любого превращал в неподъёмный «мешок».

Тянущаяся за ним полоса той самой непонятной чёрной жижи, как ни странно, не свернулась, как это было раньше, а сохраняла вид и консистенцию чего-то похожего на мазут, и теперь в изобилии покрывала поверхность камня, эксгумированные тела его сыновей и частично пол. Я старалась обойти тело, не наступив в лужу, но не была уверена в том, что преуспела…

Я вновь бросила взгляд на белобрысого мальчугана, убедившись, что его худенькая грудка всё так же медленно и ровно вздымается и опускается, и со вздохом обошла алтарь с другой стороны — стягивая на пол его деда.

«Чёрт, лучше бы попросила Гилмура подсобить с этим», — посетовала я на себя, запоздало подумав, что вот уж таскание трупов точно ему можно было бы доверить, но что сделано — то сделано. Вот и расхлёбываю теперь сама…

И лишь опустив тело старика, я поняла — какую же дичайшую глупость я совершила. Это же место преступления! Массовое убийство с жертвоприношениями! Сюда необходимо вызвать полицию, оцепить всё, составить протокол… А что делаю я⁈ Перемещаю тела, чтобы минимизировать стресс, который получит пришедший в себя мальчик — будто бы пережитого ему было мало!

«Долорес, ты идиотка…» — простонала мысленно я, понимая, что вернуть всё «как было» уже не получится.

Но кто бы мне позволил совершить все необходимые процедуры? Что-то мне подсказывает, что объяви я Гилмуру о своих намерениях — он меня вот прямо тут и пристрелит, выложив в рядок с остальными участниками этой жуткой сцены. С другой стороны — отчитываться ему я не обязана ни разу, и всё, что мне нужно — выбраться наружу, улизнуть от него и дозвониться до Роджерса. Уж старика-то я убедить смогу… Это же преступление федерального уровня! Маньяк вырезал целое поселение!

Из-за спины раздался тихий всхлип, а затем тоненький жалобный стон — какой часто можно услышать у ребёнка, пробуждающегося от жуткого кошмара.

Рывком обернувшись, я увидела, как открыл глаза Рэй, но тут же зажмурился. Жалобно скривившись, он поднял руки, пытаясь кулачками протереть глаза — но вырезанные на его коже знаки доставляли ему серьёзный дискомфорт, хотя мальчик этого пока, скорее всего, не осознавал.

— Эй-эй-эй, тише… — склонившись над ним и стараясь не касаться ран, я перехватила его запястья, заглядывая ему в лицо. — Всё позади. Ты в безопасности… Помнишь меня?

В мутных глазёнках, с трудом сфокусировавшихся на мне, мелькнуло узнавание, и мальчик даже слегка улыбнулся — очень сонно, явно пока не до конца соображая, что происходит.

— Долорес… — протянул он, после чего несколько раз быстро моргнул и повернул голову в сторону, нахмурившись. — А что… Ой, где я?

Я с силой прикусила губу изнутри, тщетно взвывая к почти позабытому профессионализму, и судорожно соображая — как объяснить ребёнку, что всю его семью вырезал один психопат, и почти преуспел в том, чтобы убитьи его самого?

— Что ты последнее помнишь, Рэй? — осторожно спросила я, решив быть последовательной — заодно, если повезёт, соберу хотя бы часть свидетельских показаний.

— Я был дома… Мы завтракали с ма и дедом, — протянул, запинаясь, мальчик. — А потом… Потом началась гроза, вроде бы. Ма велела выключить свет. Я выключил везде — даже в прихожей дотянулся! А когда стало темно… когда стало… темно…

Его неуверенный голосок сломался окончательно и затих, а сам Рэй замер, беззвучно шевеля губами и глядя куда-то в потолок.

Это зрелище вновь заставило болезненно сжаться сердце, и я, протянув руку, осторожно погладила слипшиеся от пота и крови светлые пряди:

— Что произошло, когда ты выключил везде свет? — мягко спросила я. — Не бойся, что бы там не произошло — теперь это позади. Я никому не позволю тебе навредить, хорошо?

Вновь моргнув, Рэй наконец перевёл взгляд на меня, но теперь в его широко распахнутых глазах стояли слёзы:

— Там был тот, квадратный! Он пришёл, и… Он что-то сказал — я не помню, что, — хлюпнув носом, мальчишка задрожал, перекатившись на бок и съёживаясь в комочек.

— Тише, тише, малыш, — я разрывалась между желанием обнять плачущего ребёнка и страхом сделать ему больно, но Рэй сам потянулся ко мне, вцепившись руками в мою измятую рубашку и зарываясь лицом мне в плечо.

— Я не помню, что! — проныл он, перемежая слова всхлипами, а я, плюнув на осторожность, обвила его руками и принялась укачивать. — Но мне стало очень-очень страшно. И ещё стало совсем темно, я даже этого квадратного перестал видеть! И ма! И деда! Ничего не видел! И от этого становилось ещё страшнее…

— Всё хорошо, всё позади… Больше не темно. Даю слово, больше не будет темно… — бормотала я, проклиная Сонга и его прихвостня на чём свет стоит.

Мальчик какое-то время хныкал, но вскоре затих и отстранился от меня, насупившись:

— Извините, мэм… — явно стараясь звучать взрослее и серьёзнее, проговорил он, утирая ладошками слёзы с лица, но ойкнул и скривился, когда солёная влага попала на порез. — Ой… что это?

Вытянув перед собой руки, Рэй со смесью страха и изумления принялся разглядывать порезы.

— Это… — я сглотнула, пытаясь побороть новый приступ тошноты, настигший меня при необходимости всё объяснять. — Тебе хотели навредить. Один сумасшедший нехороший человек. Но, к счастью, всё обошлось, и он теперь никогда и никому не сможет сделать плохо.

— Вы застрелили его? — понимающе протянул мальчик, посмотрев на револьвер в кобуре, а затем, нахмурившись, посмотрел на фигуры в саванах, обёрнутых лентами. — А почему мои царапины похожи на эти закорюки?

«Боже, дай мне сил…» — я беспомощно оглянулась на балкон, в надежде услышать шаги Фила, но там никого не было.

— Их нужно обработать, Рэй… Скоро мой знакомый вернётся и принесёт аптечку, мы обработаем твои раны и вернёмся домой, хорошо? — я ободряюще улыбалась, говоря это спокойно и уверенно, но в глубине души содрогалась от мысли, что Гилмур мог меня обмануть.

Ведь, если вдуматься, это был бы самый разумный шаг с его стороны… Оставить здесь умирать оставшихся свидетелей. Я сама его отпустила, но другого выбора у меня всё равно не было, кроме как довериться бандиту. Отвратительно.

«Ещё и не пристрелила, когда была возможность…» — в который раз укусила я саму себя за малодушие.

Держала же на прицеле… А он дёрнулся. У меня рефлексы вполне заточены под то, чтобы при малейшем намёке на угрозу открывать огонь, а тут что? Дала слабину? Повелась на его болтовню?

Тяжело вздохнув, я мотнула головой, заводя за ухо мешающую прядь волос, и, растянув губы в улыбке, переспросила у Рэя, который, кажется, обращался ко мне чуть раньше:

— Ты что-то говорил, милый?

Но когда я подняла взгляд, поняла, что смотрит мальчик не на меня, а куда-то мне за спину с крайне озадаченным и изумлённым видом:

— Ого-о-о… А так бывает?

Я обернулась, машинально положив ладонь на рукоять револьвера, ощущая, как ёкнуло сердце, но в первый момент не увидела никакой угрозы… Во второй тоже. И лишь присмотревшись — там, в черноте, разлитой в дальнем конце пещеры, я увидела изменения: еле заметную рябь, какую можно увидеть над раскалёнными предметами, и мерцающие там и сям крошечные белые искры.

— Всё нормально, Рэй. Оставайся на месте, — немного ломким голосом скомандовала я.

Краем глаза я увидела движение — опасно близко к нам, буквально под ногами, — и быстро спрыгнула с края алтаря, сфокусировав взгляд на «раздражителе». Сначала я не поверила своим глазам, тоже списав всё на эффект переутомления и нервного напряжения, но, когда за плечом у меня ахнул Рэй — поняла, что это вижу не я одна.

Капли тёмной «мазутной» жижи, вытекшей из тела Сонга, медленно, словно нехотя, но всё равно презрев гравитацию и законы физики, отрывались от каменной поверхности алтаря и гладкого стекла пола. Поднявшись где-то на высоту моих глаз, они зависали этакими неаккуратными комочками, после чего устремлялись к той самой рябящей черноте.

«Рэй, уходи отсюда», — хотела сказать я, но почему-то не смогла и рта раскрыть.

— Ошибка… ошибка, ошибка… — раздался у меня в ушах знакомый шелестящий голос Сонга.

Едва не подпрыгнув на месте, я всё-таки рывком вытащила из кобуры револьвер и навела тот на тело, неподвижно лежащее в шаге от меня.

— Я не знал, я не знал… — эхом отражаясь от далёких стеклянных стен, взмыл к потолочному куполу его скорбный вздох. — Я не знал…

Странное вибрирующее гудение, заполнившее всю пещеру, отзывалось тянущей дрожью в моей диафрагме, но, вопреки опасению, стены не задрожали и нам на головы не посыпалась стеклянная крошка. Гудение же, какое-то время оставаясь на одной ноте, разделилось на несколько, складываясь в жуткую, противоестественную мелодию, в которой я не без труда узнала музыку, которую проигрывала музыкальная шкатулка.

«Что происходит?..» — я несколько раз с усилием моргнула, ощутив накатывающую усталость и сонливость — и вместе с тем на меня снизошло какое-то неестественное спокойствие.

Рэй стоял чуть в стороне, с крайне осоловелым видом таращась вдаль, куда одна за другой уплывали капли. И уже там, над небольшим каменным уступом соединяясь с тьмой, они вспыхивали яркими звёздами и оставались висеть так — словно здесь, в богом забытом Першинге, под водой в странной пещере появился крошечный клочок огромного Космоса. Кажется, я даже могла узнать пару созвездий…

Воспоминание о странном сне настигло меня в тот момент, когда вся поверхность очистилась от крови Сонга, а полотно бархатистой черноты оказалось унизано сияющими точками так часто, что стало больно глазам.

И в эту же секунду «звёзды» слиплись, притягиваясь друг к другу и складываясь в узкую линию — но лишь для того, чтобы в следующую распахнуться идеально ровным белым диском.

Мелодия, занявшая моё сознание почти целиком, вновь изменила тональность, становясь тревожней, и тут же мой разум будто расщепился на три части.

* * *

Я делала шаг вперёд, стоя почти на самом краю каменного уступа, вытягивая руку в сторону светящегося диска, и в момент, когда мои пальцы почти коснулись его — мой бок пронзила жгуче-острая боль. Опустив глаза, я увидела, как по светло-серой ткани моей рубашки расплывается кровавое пятно, а, оглянувшись, наткнулась взглядом на ощеренную шакалью пасть, возвышающейся над воротником долгополого пальто…

* * *

Я сделала шаг вперёд, стоя почти на самом краю каменного уступа, и мои пальцы, а, следом за ними и предплечье, окунулись в молочную белизну… Вот только ощутила не тепло, а невозможный обжигающий холод, тысячей лезвий пронзивших мою руку. И когда я с криком отшатнулась назад, выдёргивая из ледяного плена конечность, то увидела, что та, будто грубой чешуёй, покрыта коростой инея… Как эта изморозь, точно живое существо, потянулась вверх, поглощая мою руку целиком, перекидываясь на плечо, растекаясь вверх и вниз, стягивая горло и сковывая грудь… Чтобы спустя бесконечно долгие мгновения — осыпаться на чёрное стекло кровавыми хлопьями. Вместе с моей кожей…

* * *

Я застыла перед каменным алтарём, на котором брошенной в пустоту безмолвной мольбой лежали два тела, укутанные в саваны. Молящийся, совершивший бесчисленное количество ошибок, в конце своего жизненного хоть что-то сделал правильно: умер. И та самая великая Сила, скрывающаяся за Звёздной Дверью, которой он мечтал овладеть, отозвалась на его предсмертную мольбу…

Сзади раздался странный шорох — словно в деревянной коробочке перекатывались сухие горошины. Шелест, скрипт, тихий скрежет.

Медленно, словно во сне, я обернулась, подсознательно догадываясь о том, что увижу, и всё равно — подрагивающие и вяло шевелящиеся «свёртки» на алтаре заставили меня содрогнуться.

Как ни странно — оцепенение спало и с Рэя, но в его поле зрения также попал алтарь, и мальчик, издав истошный вопль, сделал то, чего я так хотела раньше — зайцем метнулся к лестнице, взлетев по ней вверх с невероятной ловкостью, и скрылся за дверью.

Я же осталась стоять на месте, тупо глядя на ожившие трупы, которые сейчас, ведомые какими-то запредельными силами, пытались прорваться сквозь старую и иссохшую ткань. Я смотрела на прорехи, проделанные фалангами пальцев, лишёнными плоти. Я смотрела, как ленты соскальзывают вниз, на пол, и как расходятся полотнища, обнажая старые кости…

«Бо-о-ольно-о-о…» — я не услышала, но осознала жалобный хриплый стон.

«Убей…» — вторил ему второй голос — чуть грубее и старше.

Крупная дрожь, сотрясающая всё моё тело, пощадила лишь ноги, которые будто пристали к полу — так, что я не могла сделать и шагу. Часть моего разума — та, к которой я обращалась в минуты самых сильных потрясений, сейчас отказывалась приходить мне на помощь. Никаким «дымом и зеркалами», в данный момент, я объяснить происходящего не могла, но принять это — означало выделить в своём мировосприятии нишу для психопатов-некромантов и оживших мертвецов.

«Пощади-и-и!.. Убе-ей…» — голоса дуэтом стенали в моей голове, и в какой-то момент вытеснили оттуда любые страхи и сомнения, оставив только чистое осознание: то, что они получили — было не даром возвращённой жизни, а форменной пыткой. Концентрированным страданием живого разума, запертого в давным-давно мёртвом теле. И всё, что я могла сделать — унять эту боль, восстановив столь грубо нарушенное равновесие.

Несмотря на стучащие зубы, револьвер в поднятой руке не дрожал — но я всё равно придержала его второй. Мне пришлось несколько раз моргнуть, поскольку изображение извивающихся на камне скелетов, укрытых остатками высохшей кожи и истлевшего мяса, расплывалось.

— Простите меня… — зачем-то попросила я, очень отстранённо удивившись тому, как хрипло звучит мой голос, после чего дважды, с небольшим интервалом, спустила курок.

Доведённая до исступлённого невыносимого визга мелодия смолкла. Лопнула невидимая струна, возвращая моему зрению и разуму целостность, и в сопровождающей это ослепительной вспышке, под аккомпанемент взрывов не выдержавших конкуренции прожекторов, мигнул и погас белый диск.

Затихло и мечущееся под сводами пещеры эхо моих выстрелов, а я всё стояла и стояла, не в силах пошевелиться — в кромешной темноте и тишине, нарушаемой лишь моими собственными рваными всхлипами…

Ноги не выдержали первыми, подломившись и заставив меня упасть на колени, по которым больно ударил стеклянный пол, но даже это меня не отрезвило — слёзы непонимания, ужаса и безысходности, прорвавшиеся без моего ведома ранее, теперь душили меня, не принося облегчения, но причиняя ещё большие муки.

Съёжившись на полу, замкнувшись в глухой раковине отрицания, больше всего на свете я хотела, чтобы кто-нибудь пришёл и… включил свет. Хотя бы просто включил свет! Мир, окружающий меня, был соткан из тысячи детских кошмаров, вот только в отличие от далёких сновидений — сейчас всё было реальным.

Меня окружали тьма и смерть.

Где-то там, в темноте, скрывалась жадная бездна — угроза относительно далёкая, но пугающая.

Рядом, на расстоянии пары шагов, лежал обескровленный труп Сонга. Чуть дальше — тело старика. И уж совсем близко, на проклятом алтаре, замерли две иссохших мумии с простреленными головами…

«Рэй…» — кажется, это была первая полноценно оформившаяся мысль в хороводе безумной мешанины всего, что я видела, слышала — или думала, что слышала.

Мысль эта взорвалась тревожным колоколом, заставив меня даже задержать дыхание от вновь проснувшегося страха, от которого обмирало всё внутри — но теперь не за себя, а за другого человека. Слабого, беспомощного и зависимого…

Заныла поясница, что, вкупе с бешено колотящимся сердцем и прояснившейся головой, было верным свидетельством лошадиной дозы адреналина, выброшенной в кровь, и я приподнялась на руках, принявшись вслепую лихорадочно шлёпать ладонями вокруг в поисках револьвера.

— Рэй! — воскликнула я уже вслух, но мне отозвалось только эхо.

Зато, словно утешительный приз, оружие будто само скакнуло мне руки. Я порывисто встала на ноги, крепко зажмурившись и отчаянно пытаясь сохранить равновесие и сориентироваться в пространстве.

«Два шага вперёд — алтарь, значит, позади меня — обрыв… Нет, если идти вслепую — обязательно на что-то напорюсь…» — я открыла глаза и внезапно поняла, что периферическим зрением вижу впереди и вверху слева еле заметно светящийся овал. Не бог весть какой источник света — но зато неплохой ориентир выхода из этого чёртового пекла.

Нервозность, из-за которой у меня зазудели кончики пальцев и знакомо загорчило на кончике языка, заставила меня вспомнить о «вредной привычке», и, по цепочке, следом вспыхнуло спасительное озарение: зажигалка! Та самая, которую Фил, как и портсигар, не забрал у меня, и которая, как обычно, оттягивала слегка карман моих брюк.

Мгновенное облегчение, затопившее моё сознание, испарилось в ту секунду, когда я, вытащив «Зиппо», не с первого раза — но сумела зажечь огонёк, и в его слабом дрожащем свете увидела прямо перед собой алтарь, с лежащими на нём мумиями.

Подавив инстинктивный порыв отпрянуть, я сделала пару глубоких вздохов, и очень осторожно, стараясь не мешкать — поскольку огонёк неумолимо нагревал саму зажигалку и испарял бензин, — принялась продвигаться к выходу.

Глава 17

Я не помнила, как пересекла пещеру и поднялась по лестнице — всё это казалось слишком далёким и незначительным. Только всё время боялась, что погаснет последний источник освещения, но как только оказалась в коридоре, сама захлопнула крышку, с шипением уронив зажигалку на отогнутый край рубашки — к тому моменту корпус нагрелся настолько, что держала я его с трудом, обернув в натянутый рукав.

Здесь же было и без того светло — очень светло, в сравнении с кромешной чернотой, царящей внизу, и я, внимательно глядя под ноги, направилась по цепочке следов маленьких босых ног, отпечатавшихся на кровавой дорожке.

«О, нет… нет, нет, нет…» — мысленно простонала я, завернув за угол и увидев, что эти самые следы направлены к ближайшей двери — сейчас снова открытой нараспашку.

— Рэй… — позвала я слабым голосом, изо всех сил надеясь, что мальчик не понял, что же такое он увидел. — Рэй, милый, ты здесь?

Мне нужно было зайти внутрь. Сделать эти чёртовы несколько шагов, пройти сквозь дверную раму с резиновым уплотнителем, и вытащить оттуда ребёнка…

«Давай же…» — сжав зубы, я пыталась заглушить затапливающий разум истошный крик протеста, но не преуспела.

«Ему надо помочь. Ты должна его вытащить, Долорес. Ты обязана!»

Тишина, нарушаемая лишь тихим-тихим потрескиванием углей, прячущихся в недрах измельчителя, пугала почти так же сильно, как та, что оглушила меня там, внизу.

— Малыш, я иду к тебе, — пообещала я одновременно и себе, и ему, и, невольно задержав дыхание, вошла в развёрнутый здесь миниатюрный филиал Ада.

Мальчика я увидела сразу — он лежал навзничь прямо перед жуткой машиной смерти и не шевелился.

— Господи, Рэй! — в ужасе я кинулась к нему, падая рядом на колени и судорожно хватая мальчика за запястье.

И я готова была закричать от счастья, когда уловила подушечками пальцев тихие, но уверенные толчки.

Грудь мальчика тоже поднималась и опускалась — редко, на первый взгляд почти незаметно, но вот реакция зрачка была замедлена… Или мне так показалось. Впрочем, это также могло быть по причине того, что единственным источником света у меня была зажигалка, а её света явно не хватало для адекватного тестирования…

Мальчик никак не реагировал на мои попытки его осмотреть и, в дальнейшем, после того как убедилась, что никаких видимых травм и повреждений у него нет, растормошить. Просто безучастно смотрел в потолок.

Это стало ещё одним ударом — будто кто-то «сверху» уверенно вколачивал гвозди в крышку гроба моей сознательности. И как бы ни хотела я цепляться за мысль, что ребёнку ещё можно помочь — усталость и апатичность, навалившиеся скопом, выбили почву у меня из-под ног, оставив барахтаться в столь ненавистной мне беспомощности.

«Должно быть, у него шок…» — растерянно подумала я, осторожно поднимая Рэя с пола за плечи, и прислоняя спиной к стене.

«Соберись, Долорес! Он весь в крови и дерьме, нужно найти воду и отмыть его, хоть как-нибудь! Думай, чёрт бы тебя побрал!» — прикрикнула я мысленно на себя, поднимаясь на ноги и оглядывая это жуткое помещение.

Если абстрагироваться от чудовищности происходящего — раз уж обитающим тут психам выделили какие-то жилые комнаты, а не просто швырнули по матрасу на полу в коридорах, значит могли обеспечить и полноценными душевыми… В конце концов, вряд ли у бункера, размещённого в непосредственной близости к реке, могли быть сложности с водоснабжением.

— Сейчас, Рэй, я разыщу душ, и мы тебя отмоем… — рассеянно пробормотала я, присаживаясь на корточки рядом с ним и уже примерялась, как бы ловчее поднять мальчика на руки, как от двери раздалось протяжное «Porco Cristo…».

Я даже не вздрогнула… и, кажется, не испытала радости, хотя, наверное, должна была бы — при виде абсолютно ошарашенной рожи Гилмура, заглядывающего в помещение.

— Здесь можно где-то смыть эту грязь? — абсолютно ровным тоном поинтересовалась я у Фила, всё-таки взяв Рэя в охапку и прижимая к себе — что, стоит признать, оказалось не так-то просто.

— Боюсь, всю грязь, что тут накопилась, смыть не в силах даже слезы ангелов, — озадаченно выдал Гилмур, но, напоровшись на мой взгляд, осёкся. — В жилом крыле есть душевая, если водопровод не зарос окончательно за два года, что я им не пользовался.

Кивнув ему и покрепче обхватив мальчика, я вышла из жуткой комнаты мимо поспешно шагнувшего с дороги Фила, машинально забрав из протянутой мне руки армейскую походную аптечку.

— Я должен проверить, что там внизу, — донеслось мне в спину. — Когда закончите отмывать пацана — дождитесь меня.

— Хорошо, — безразлично согласилась я, унося по коридору свою хрупкую ношу.

* * *

Как я и предполагала — и как мне сказал Фил, душ нашёлся в первом же жилом помещении, представлявшим собой узкую комнату-пенал, в которой разместилась кровать, стол со стулом и высокий двустворчатый шкаф. Всё — металлическое, покрытое той же казённой серой краской, что и стены.

Сам душ довольно долгое время фыркал на меня, проталкивая по извилистым трубам воздушную пробку вперемешку с ржавчиной и пылью, после чего выдал струю мутно-чёрной жижи, неприятно напомнившей мне «кровь» Сонга.

«Нет», — дёрнула я за воображаемый поводок, не позволяя себе возвращаться даже мысленно к тому, что осталось за тяжёлой круглой дверью.

— Надо немного подождать, Рэй, — обратилась я к мальчику, оставленному в «спальне-кабинете» сидеть на кровати, укрытый толстым шерстяным покрывалом. — Грязная сейчас стечёт и потом пойдёт чистая.

Получив в ответ предсказуемое молчание, я тяжело вздохнула, подвигав ногой решётку слива из которой тянуло затхлостью и холодом — но не гниением, к счастью. Хватит с меня на сегодня тошнотворных запахов…

— Слёз ангелов у нас, к сожалению, не завоз — хотя, ручаюсь, при виде вот этого всего любой порядочный ангел заревел бы в три ручья, — но мы-то с тобой куда сильнее любых ангелов, правда? — я села рядом с Рэем, поглядывая периодически в сторону открытой душевой, где привинченный к стене шланг продолжал извергать грязь.

— Тебя надо бы одеть, малыш… Но для этого я должна буду отойти — ненадолго, поверь, буквально пара минут и я снова буду рядом. Ладно?

Я сама не знала, зачем всё это говорила. Просто не могла заткнуться и делать всё в скорбном молчании — даже несмотря на то, что мальчик демонстрировал какую-то терминальную апатичность и, кажется, совсем меня не слышал. Впрочем, чего удивляться — после такого-то стресса…

Тем не менее, мне было страшно бросать его одного. Но и таскать его с собой везде не казалось правильным вариантом, так что я, собравшись с силами и поминутно оглядываясь, всё же вышла на «охоту» за одеждой.

Конечно, стоило мне потерять Рэя из виду, как тревожность и нервозность накатили с новой силой, и лишь чудовищным усилием воли я заставила себя совершить марш-бросок до тех помещений, где я видела брошенные вещи поселенцев, заодно прихватив с собой кучу каких-то рубашек, после чего пулей помчалась назад.

В комнате, куда я ворвалась с бешено колотящимся сердцем, всё оставалось как прежде — не сдвинувшийся ни на дюйм в сторону мальчик, который даже бровью не повёл на моё возвращение, шумящая в душевой вода…

— Ну… х-хорошо, хотя бы с одеждой разобралась. И, кажется, нам повезло — уже можно мыться! — нарочито-бодро заявила я, прикинув, что вроде бы основная грязь действительно стекла, и из шланга теперь лилась относительно прозрачная вода.

Оставшимся минусом было то, что вода текла просто ледяная. Ни о каком подогреве, понятное дело, речь не шла, а переохлаждать Рэя мне сейчас не хотелось, но между заражением и простудой пришлось выбирать последнее.

В процессе отмывания мальчик не издал ни звука. Только изредка вздрагивал, когда холодная вода попадала на раны, или когда их касалась я. Мне было жаль его до слёз, но их все я, кажется, выплакала там, в пещере.

Без остановки я бормотала слова утешения и извинений, когда, как мне казалось, причиняла ему боль, но понимала, что достучаться до него таким образом у меня не получится.

Решение препоручить его заботам доктора Калагера возникло само по себе, почти спонтанно, когда я одевала Рэя непослушными и негнущимися от холода пальцами — сложнее всего оказалось застёгивать пуговицы, но я справилась, после чего, укутав его в тот самый шерстяной плед, села с ним на кровать.

«Да, это хорошая идея», — убеждала я себя, стуча зубами и крепче прижимая к себе «кокон», из которого сейчас только лицо и выглядывало.

У Калагера, при всех его особенностях, нельзя было отнять главного — истовой любви к своей профессии. И я вполне смела надеяться, что после оказанных ему услуг могу рассчитывать на ответную помощь.

А с оплатой этой помощи я разберусь…

За дверью раздались шаги и на пороге вырос Фил — хмурый и слегка запыхавшийся.

— Вижу, вы всё-таки разобрались с местным водоснабжением… — кивнул он, окидывая меня придирчивым взглядом. — Думаю, самое время возвращаться на поверхность, детектив — если, конечно, у вас нет желания тут задержаться.

— Нет, — коротко ответила я, сжав зубы и безуспешно борясь с сотрясающей меня дрожью. — Н-надо ух-ходить.

Гилмур нахмурился, цокнув языком, после чего, склонившись, забрал у меня укутанного мальчика и без особого труда поднял его на руки, кивнув себе за спину:

— В таком случае — рекомендую вам пробежаться до шлюза, если силы есть. Если нет — всё равно пробегитесь.

Мне очень захотелось ответить ему как-нибудь едко, но тратить на это дыхание показалось мне излишне расточительным, потому я последовала его совету и побежала трусцой по коридорам в сторону выхода — благо, заблудиться здесь было невозможно.

* * *

Процесс облачения в костюм и подъём наверх прошли для меня почти незаметно. Кажется, я уже не в состоянии была волноваться о чём-либо, кроме относительно сиюминутных проблем, вроде той — что делать с Рэем…

Единственной мыслью, которая оформилась у меня в голове, когда вода вновь обступила меня со всех сторон, было: «И почему я так боялась этого?». После всего пережитого тот страх казался таким далёким и смешным. Почти детским.

Оказавшись в сарае и с помощью Фила избавившись от снаряжения, я огляделась вокруг с толикой недоверия: всё здесь казалось каким-то нереальным. Слишком обычным, что ли? Эти шкафы со снаряжением, стол для инструментов… Да даже, чёрт возьми, компрессор! Единственной связующей «нитью» с тем Адом, что был внизу оставалась платформа — продукт чьего-то безумного гения, но её оказалось очень легко игнорировать.

Правда, когда мы вышли наружу — кое-что всё-таки пошатнуло эту мою невольную апатию…

Дождь прекратился. Небо, на котором не было ни единого облачка, окрасилось потрясающей закатной палитрой — невообразимо яркой и чистой, на контрасте с той промозглой серостью, что довлела над городом всё это время. Даже воздух, кажется, немного потеплел, и пах — пах так одуряюще чисто и свежо, в сравнении с бетонной затхлостью коридоров бункера, что у меня закружилась голова, а в носу слегка защипало.

— А погодка-то исправляется, — удовлетворённо заметил Фил, останавливаясь рядом со мной, держа в охапке Рэя, всё так же закутанного в плед — каким-то образом мужчина умудрился упаковать его в водолазный скафандр прямо вместе с ним.

— Да… Наверное, это правильно, — рассеянно сказала я. — Знающий говорил, что дождь был другом Сонга…

Гилмур приподнял брови и негромко хмыкнул:

— Темы для беседы всё множатся и множатся… Но об этом потом, — с этими словами он уверенно зашагал вверх по небольшому склону, к оставленной посреди площади машине, и мне не оставалось ничего, кроме как последовать за ним.

Уже у «доджа», достав ключи и отперев замок, я, слегка поколебавшись, протянула их Гилмуру:

— Побудете шофёром?

Тот, устроив мальчика на заднем диване, спокойно кивнул в ответ:

— К вашим услугам, мадам детектив, — он даже слегка улыбнулся, как ни в чём не бывало…

Да, чёрт возьми, если вдуматься — всё его поведение говорило о том, что ничего особенного не произошло! Впрочем, возможно для Филиппа это действительно было в порядке вещей, но мне оказалось очень сложно принять эту обновлённую реальность.

Сдвинув вперёд переднее пассажирское кресло, я уселась назад, рядом с апатичным свёртком и обняла его обеими руками, нахохлившись. Очень хотелось открыть окна, чтобы проветрить салон, поскольку, несмотря на все попытки отмыться, я всё ещё ощущала вонь гнилой крови и внутренностей, исходящую от меня и от Рэя, но боялась застудить ребёнка.

— У вас «печка» есть? — проявил чудеса догадливости Гилмур, запустив двигатель и теперь шаря взглядом по панели управления.

— Нет, — с сожалением вздохнула я. — На мой «додж» обогревательных систем нет.

— Вы, я смотрю, ценитель раритетов, — хмыкнул Фил, задав круг по площади и выруливая к единственной просёлочной дороге, ведущей к шоссе.

— В каком смысле? — нахмурилась я, поскольку он даже не потрудился скрыть насмешку в голосе.

— Машина без подогрева, допотопный револьвер… — Гилмур фыркнул. — Серьёзно, детектив, почему вы так ненавидите комфорт?

Я даже потеряла дар речи от возмущения, а Фил, пользуясь тем, что его никто не одёргивает, продолжал, как ни в чём не бывало:

— Вот, к примеру, вы — ценитель сорок пятого калибра. Понимаю, уважаю, ценю — но! Серьёзно, М1917? — он издал очередной пренебрежительный звук. — Сколько ему лет? Из него ваша бабушка стреляла, что ли?

— Это револьвер! Он не может протухнуть, — вспылила я против воли. — Это мой служебный пистолет — я с таким всю учебку прошла, и, между прочим, неплохо выучилась стрелять!

— Другой бы поспорил, детектив, но я-то видел, — многозначительно подвигал бровями Фил, перехватив мой взгляд в зеркале и ухмыльнувшись. — Но! Вот если бы у вас был Кольт — тот самый, 1911, — я бы уже валялся там, внизу, с простреленным… Куда вы там целились? Вы же на мушке меня держали, детектив…

С ума сойти! Он будто журил меня за то, что я его не продырявила!

Я слегка покраснела и отвела взгляд, чтобы не видеть в отражении эту наглую рожу:

— Уверяю вас, Гилмур, захоти я — вы бы сейчас со мной не болтали, тем более — в таком тоне, — буркнула, судорожно пытаясь придумать хоть сколько-то правдивое оправдание своей заминке — и, как ни странно, очень быстро её находя. — Просто мне была нужна ваша помощь, чтобы вернуться наверх, и, согласитесь, очень глупо было бы пристрелить единственную «отмычку» — даже такую несносную, как вы.

— О, не льстите мне, мисс Вудворт, — Фил широко улыбнулся, после чего, замедлив слегка ход, аккуратно въехал в ту самую гигантскую лужу. — Но я бы всё-таки рекомендовал вам сменить оружие. Эти «луны», конечно, стильная штучка, но слишком уж влияют на ход спускового крючка — не в лучшую сторону.

— Не переживайте, пристрелить вас мне это не помешает, — проворчала я, надеясь, что столь прямолинейная угроза возымеет действие, и Гилмур заткнётся, но ошиблась.

Если я думала, что он был горазд потрепаться по дороге сюда, то сейчас я в полной мере могла оценить, как же я ошибалась. И, что самое странное, этот пройдоха каким-то чудом умудрялся вовлечь в разговор меня! Злил меня, раздражал, даже смешил! Присущее ему чёрное чувство юмора, как ни странно, довольно неплохо ложилось в общее настроение поездки, и я даже пару раз фыркнула — хоть и попыталась выдать это за пренебрежение.

Кощунственным мне казалось смеяться сейчас, после всего, что мне довелось пережить — особенно, когда прямое доказательство этого кошмара лежало у меня в объятиях…

И всё же болтовня Фила умиротворяла. Не позволяла погрузиться в опасную и ненужную сейчас рефлексию, и немало тому также способствовали лучи закатного солнца, согревающие мне щеку сквозь стекло окошка. Всё казалось таким обыденным и лёгким, что даже начинало чудиться, будто произошедшее в Першинге действительно было лишь дурным сном… Но вот Рэй снова вздрагивал, и я особенно остро понимала, что нет. Не сон. К сожалению, совсем не сон…

* * *

В город мы въехали, когда солнце уже почти село, но небо всё ещё было достаточно светлым, и длинные чёрные тени домов и фонарей, лежащие на глянцево блестящем асфальте, выделялись особенно ярко, словно нарисованные тушью. Людей на улице, опять же, было довольно много — видимо, все, кто мог, выбрался наружу порадоваться тёплому весеннему вечеру. Я невольно цеплялась взглядом за широкие и счастливые улыбки на лицах, и не могла отделаться от мысли, что источником этой радости стала смерть одного человека…

— Остановитесь у таксофона, Фил, — попросила я, углядев нужную мне будку на углу Сэмм-авеню и Западной тридцать первой улицы.

— Так точно, мэм, — бодро откликнулся мужчина, заложив несколько более крутой поворот, чем я обычно позволяла себе, и припарковался почти точно напротив нужного места.

Всколыхнувшаяся внутри лёгкая паранойя попыталась намекнуть мне, что это для того, чтобы слышать кому я буду звонить и о чём говорить, но здравый смысл отмёл это подозрение — расслышать мой разговор, сидя в кабине «доджа» было просто невозможно, даже несмотря на то, что наконец-то утих этот чёртов дождь.

Бережно усадив Рэя прямо, я выбралась из машины, параллельно нащупывая во внутреннем кармане пальто бумажник с мелочью, и, глянув по сторонам, быстро шмыгнула в телефонную будку, закрываясь в ней. Вонь, преследовавшая меня всю дорогу, сконцентрировалась теперь в небольшом пространстве, но я заставила себя абстрагироваться от этого — вот закончу со всеми делами, тогда и поеду домой… Отмываться.

Сунув в щель пару монет, я набрала номер приёмной доктора, подглядывая в блокнот-выручалочку, и, прислонившись боком к деревянному ребру будочной коробки, принялась ждать. Не слишком долго, буквально после третьего гудка на том конце сняли трубку, и приятный, хотя и крайне раздражённый женский голос произнёс:

— Приёмная профессора Калагера, чем могу помочь?

Судя по тому, что этот голос я не узнала — секретаршу мистер Крейг успел сменить. Не очень удобно, с Ивон мне тогда удалось найти общий язык довольно просто… Ладно, пойдём другим путём.

— Это детектив Вудворт. Мне нужно, поговорить с доктором Калагером, срочно, — резко и напористо сказала я, придав голосу максимум серьёзности и заставив звучать тот чуть ниже.

— Эм-м… У доктора Калагера какие-то проблемы? — судя по лёгкой растерянности и нервозности — приём подействовал, и сейчас эта барышня была искренне рада бросить той самой гипотетической «проблемой» в своего начальника.

— Об этом, мисс, я буду говорить с ним, при всём уважении, — отрезала я. — Так вы переключите меня?

— Да-да, детектив, одну минутку! — с заметным облегчением выпалила девушка, и в динамике что-то щёлкнуло.

«М-да, не обтесалась ещё…» — с сожалением подумала я, тепло вспоминая Ивон — вот уж кто был дотошен и внимателен! Во многом то дело с краденными медикаментами удалось так быстро раскрутить благодаря её привычке аккуратно и тщательно вести журнал вызовов и приёмов. Сбить её с толку, кажется, не смог бы и сам Арчибальд, если б ему пришло в голову донимать доктора Калагера.

— Детектив Вудворт, зачем вы пугаете стажёров? — после очередного щелчка я услышала хриплый и слегка усталый голос Крейга.

— Чтобы сократить время ожидания, доктор Калагер, — вздохнула я. — У меня к вам есть серьёзное дело, по вашему профилю…

Я слегка замялась, прикидывая, как бы описать ситуацию, в которой оказалась с Рэем — ведь у меня ни документов на него не было, ни толком даже понимания — что именно случилось…

— В общем, у меня на руках сейчас ваш будущий клиент, и я была бы крайне признательна, если бы приняли меня в ближайшее время.

— Будущий клиент? — я почти воочию увидела, как он поднимает полуседые брови. — Очень интересно. Что ж, подъезжайте. Полагаю, вы помните куда ехать?

— Да, разумеется, — я покосилась на записанный под телефоном адрес. — Думаю, я буду у вас где-то через полчаса.

— Замечательно. В таком случае, полагаю, вам будет удобнее подъехать со стороны парка. Вас там будут ждать.

— Спасибо, доктор Калагер! — искренне воскликнула я, и, дождавшись одобрительного бурчания с той стороны, повесила трубку.

Хорошо. Это действительно хорошо. Профессор — хороший специалист, он сможет помочь Рэю, а потом… А потом я придумаю, что с ним делать. Несовершеннолетний сирота, потерявший родных в ходе чудовищного преступления — если подсуетиться, можно будет выбить ему и документы новые, и семью хорошую подыскать. Главное, чтобы он пришёл в себя.

Мысль о семье для Рэя по короткой линии ассоциаций привела меня к моей собственной. Я уже почти неделю не разговаривала с родителями и не слышала Сэмми, и осознание того, что сегодня мой путь на этой очень грешной земле мог прерваться, заставило меня кинуть ещё два по пять центов в приёмник, и — теперь уже по памяти, — набрать домашний номер.

— Алло? — трубку сняла мама — и, судя по звукам шипящего масла и стуку ножа по разделочной доске, — она была на кухне и готовила ужин.

— Привет, мам… — несколько смущённо сказала я, подковырнув кончиком ногтя облупившуюся краску на металлическом корпусе телефона. — Я не отвлекаю?

— Долли, малышка! — воскликнула она с такой радостью, что мне тут же стало крайне неуютно и стыдно. — Как ты там?

— Да всё в порядке, — делано-бодро ответила я. — Просто решила позвонить, узнать… — быстрый взгляд в мутное окошко будки подкинул подходящую тему. — Узнать, как у вас погода?

— О, слава Богу — наконец-то прояснилось! — безмятежно откликнулась миссис Вудворт. — Дороги, конечно, ещё какое-то время будут — не проехать, ни пройти, но, если тёплые дни установятся — вскоре ждём тебя в гости. Ты ведь приедешь к нам на выходные?

— Эм-м… — несколько раз моргнув, я с неожиданностью для себя поняла, что смаргиваю слёзы — настолько обыденным и домашним был этот вопрос, в сравнении с тем, что мне довелось пережить. — Да, конечно, я постараюсь.

— Нет уж, мисс! Ты приедешь, — я услышала особенно громкий стук ножом о доску и невольно улыбнулась. — О нас с отцом ты, понятное дело, и думать забыла, но Сэмми? Она уж и не помнит, как ты выглядишь!

— Не преувеличивай, — я тихо вздохнула. — У Саманты прекрасная память на лица. В крайнем случае — покажи ей мою фотокарточку.

— Ха-ха, очень смешно, — с сарказмом фыркнула мама, после чего чуть тише спросила. — И всё же, у тебя всё хорошо, дорогая? Я волнуюсь.

— Конечно, я же сказала, — неловко потерев ладонью шею, я зажмурилась на мгновение, после чего спросила невпопад: — А что ты готовишь сегодня на ужин?

— Рататуй, — по резкому ответу и изменившемуся тону стало понятно, что перевести тему мне не удалось. — Не заговаривайте мне зубы, мисс. Ты никогда не звонишь, чтобы поболтать о готовке. Что случилось? Признавайся, ты опять крутишь роман с этим олухом Ирвином?

— Стоп, что⁈ — от неожиданности я аж разинула рот. — С чего ты взяла⁈

Телефон тихо пиликнул мне в ухо, намекая, что надо закинуть ещё монетку, и я безропотно подчинилась — хотя в другое время, наверное, воспользовалась бы этим, как предлогом, чтобы свернуть разговор. Но сейчас мне действительно было интересно, почему это вдруг мать вспомнила о моём бывшем.

— Ну-у, одна птичка напела, что ты в последнее время зачастила в свой бывший участок, — многозначительно протянула она.

— Роджерс заложил меня папе, да? — без особого труда развернула я эту цепочку доносчиков.

— Да, — легко согласилась мама, после чего чуть более невнятно — видимо, потому что прижала трубку к уху, добавила. — Долли, солнышко, поверь — этот парень тебя не достоин. Его поступок…

— Мама, я не встречалась с Донованом, — устало оборвала я её увещевания. — Мне нужен был именно Роджерс и его контакты, в связи с моим нынешним делом, только и всего…

— О-о, милая, у тебя появилось дело⁈ — опять переключилась на восторг миссис Вудворт, что в очередной раз меня покоробило — она каждый раз с таким изумлением радовалась возникающим у меня заказам, что очень хотелось ей в ответ нагрубить, но я сдерживалась.

Особенно сейчас, учитывая, что за «дело» мне подвернулось…

— Да, но ничего особо интересного… Так, найти одного типа, — я пожала плечами — будто бы она могла это увидеть, после чего, покосившись на часы, быстро добавила. — Слушай, извини — мне надо бежать. Передавай привет папе и Сэмми, ладно?

— Конечно, милая. Мы ждём тебя к выходным, учти!

— Да, мам.

Несмотря на «качели», которые, как обычно, устроила мне мать, вешая трубку я всё-таки улыбалась, потому что хоть что-то в моём мире, даже после того, как он подвергся таким неприятным испытаниям на прочность, осталось неизменным.

— Жениху звонили? — первым делом поинтересовался Фил, когда я вернулась в машину, и всё относительно благодушное настроение из меня выдуло моментально.

— Да что с вами всеми не так? — риторически проворчала я, без особой надежды заглядывая в лицо Рэя и находя на нём всё то же отсутствующее выражение. — С чего вы это взяли?

— Вы улыбались, когда говорили, и иногда хмурились — как от докучливых вопросов о том, хорошо ли вы позавтракали, — безмятежно отозвался он, заводя мотор.

— Домой звонила, — я устало вздохнула, отвернувшись к окну. — И нечего за мной наблюдать, когда я разговариваю. Лечебницу Святого Антония знаете?

— Это которая на бульваре Брок-Роуд? — озадаченно спросил Гилмур.

— Да, только нужно будет повернуть на квартал раньше, на Спайн-стрит, — уточнила я. — Со стороны парка. Я договорилась о приёме для Рэя…

— Принято, детектив, — кивнул мужчина, и мы плавно тронулись с места.

* * *

Это место меня всегда пугало — каждый чёртов раз, что я здесь появлялась. До мурашек просто.

Вытянутое вверх строение, слепленное из нескольких блоков зданий — разные отделения, насколько мне известно, — архитектурным исполнением чем-то неуловимо напоминающее старинные готические здания. Высокие окна — метра по три с половиной, — целиком покрыты решётками. На всех трёх этажах. А на четвёртом — самом «узком», техническом, — и вовсе располагались похожие на бойницы щели. Ещё и этот асфальтово-серый цвет стен, неприятно напомнивший мне сейчас о коридорах бункера…

Летом, когда я была здесь, хотя бы парк выглядел прилично, и пышные кроны скрывали от внешнего мира «великолепие» лечебницы, но сейчас, когда все деревья больше походили на обугленные остовы, вид снаружи крайне угнетал.

— Уютненько, — с сомнением и скепсисом протянул Фил, притормозив у калитки в высоком кованном заборе, за которой я заметила человека в белом халате, который неспешно курил.

— Но здесь ему помогут, — с уверенностью, которую заставляла себя чувствовать, я выбралась наружу и немного неловко, потянув за собой плед, словно салазки, подтащила поближе безвольного мальчика. — Нет, со мной не надо идти, сидите на месте и не высовывайтесь!

Это я уже шикнула на Фила, который попытался было без спросу ломануться мне на помощь.

Ещё не хватало, чтобы меня увидели в его компании… Так-то можно будетотговориться тем, что за стеклом могли и разглядеть ошибочно, и спутать его с кем-то.

— Ну как скажете, детектив, — с явным неудовольствием протянул Гилмур, но всё-таки закрыл водительскую дверь.

— Ждите, я скоро вернусь, — пропыхтела я, устраивая у себя на руках закутанного Рэя, и вместе с ним направилась к калитке.

— Мисс Вудворт, полагаю, — лениво поинтересовался — предположительно — санитар, небрежным, но метким щелчком отправляя бычок в стоящую неподалёку урну.

Вот от его бы помощи я, наверное, не отказалась, но он её предлагать не стал…

— Разумеется, — фыркнула я, покосившись ему за плечо на длинную-длинную тропинку, засыпанную красно-серой гранитной щебёнкой, и тяжело вздохнула.

— Что ж, проверять документы не стану — вряд ли сюда занесло бы ещё какую-то постороннюю блондинистую девицу, — пожал плечами встречающий, после чего небрежно махнул рукой. — Следуйте за мной.

Проглотив язвительный ответ — просто решила поберечь дыхание, на самом деле, — я стиснула зубы и решительно направилась следом.

— Были на бойне? — поинтересовался мужчина, закуривая на ходу ещё одну сигарету и заставляя меня невольно сглотнуть от зависти — курить хотелось страшно, но, увы, возможности не было.

Вопрос же заставил меня одновременно помрачнеть — вспоминая о произошедшем, и озадачиться — как он догадался?

— С чего вы взяли? — невежливо спросила я в ответ, стараясь подсадить Рэя повыше, чтобы не так ныли руки — но не преуспевая в этом.

— Запах характерный, — хмыкнул санитар, вызвав у меня досадливое хмыканье.

— Тяжёлый день, — ограничилась я общей фразой, и, как ни странно, это подействовало — во всяком случае дальнейших расспросов не последовало.

Тропинка привела нас к небольшой площадке с оформленным подъездом для машин, примыкающей к одной из стен этого монументального и жуткого строения. В стене виднелась небольшая, в сравнении с окружающим миром, дверь, которую передо мной любезно открыл провожатый, после чего, буркнув «До конца коридора и направо, до проходной», куда-то ушёл.

Я же оказалась один на один с кошмарным больничным запахом, гулкими однотонно-голубоватыми стенами и длинным коридором, освещённым мощными лампами, свисающими с далёкого потолка.

— Ничего, малыш, скоро… Скоро тебе помогут, — пробормотала я — не знаю, себе или Рэю, — и, вновь подтянув его повыше, решительно пошагала вперёд.

Каждый шаг, рождая эхо в этой бетонно-стеклянной пустоте, нагнетал на меня всё большей жути, заставляя ускоряться и, вместе с этим, отнимая остатки сил. В этих щёлкающе-скрипящих звуках, порождённых трением моих подошв о гладкий каменный пол, я слышала отзвуки той странной мелодии, что звучала в той пещере…

— Прекрати, это всё позади… — пробубнила я себе под нос, пытаясь звучанием собственного голоса прогнать это наваждение.

Наконец, коридор действительно закончился тупиком — и поворотом направо, чтоб ему, — за которым меня ждала ещё одна дверь, к счастью — открытая, сразу за которой располагался стол, за которым сидела скучающего вида дама лет «за сорок», а рядом с ней с радушной улыбкой стоял сам доктор Калагер.

Крейг Калагер, среднего роста сухощавый мужчина пятидесяти восьми лет выглядел, как всегда, самую чуточку неряшливо. Сколько раз я с ним встречалась — постоянно что-то нарушало выверенный и отутюженный образ: то крошки на крахмальном воротнике халата, то выглядывающий из кармана мятый и явно несвежий носовой платок… Сегодня же ему в руки явно ни разу не попала расчёска, и тонкие, тёмно-русые с частой проседью волосы торчали неопрятными клочками в разные стороны.

— А-а, мисс Вудворт! — несмотря на доброжелательный вид и раскрытые в мою стороны ладони — доктор сделал шаг назад, приглашающе кивнув. — Вижу, вы прямо с пациентом. Прошу сюда.

— Здравствуйте, доктор Калагер… мэм, — мимолётно кивнула я женщине, сверлящей меня настороженно-неприязненным взглядом, после чего шагнула к каталке, на которую указывал доктор — и которую, надо думать, он привёз с собой.

Уложить на неё мою ценную ношу оказалось сущим наслаждением, за которое я себя мгновенно укорила — слишком эгоистичным в такой ситуации мне казалось радоваться грядущему избавлению. Но ведь и оставаться в одиночку с проблемой, с которой я ничего не могла сделать, было плохим вариантом…

— Рассказывайте, — деловито сказал Калагер, самолично взявших за ручки каталки, и повёз её куда-то вглубь здания.

— Я… — начало было я, но осеклась, прикидывая — каким же образом стоит подать информацию профессору.

— Не торопитесь, детектив, соберитесь с мыслями, — спокойно протянул тот тоном человека, которому принадлежит всё время в этом мире.

— Да здесь особо нечего думать, — тут же отозвалась я, мысленно отругав себя за то, что не продумала речь заранее. — Мальчик пал жертвой одного маньяка, на следы деятельности которого я наткнулась в процессе последнего расследования. Его пытали, вероятно — каким-то образом одурманили. Наркотики, или быть может даже какая-то форма гипноза.

— Очень интересно, — кивнул доктор, после чего внезапно остановился напротив одной из дверей — неотличимой, на мой взгляд, от пяти других, мимо которых мы прошли. — Не были бы вы так любезны?..

— Да, разумеется, — поспешно шагнула вперёд я, открывая перед ним парные створки и сама заходя внутрь, придерживая двери, пока Калагер заводил каталку внутрь.

Попутно я огляделась, с лёгким внутренним содроганием узнавая классическую больничную палату — небольшую, примерно семь квадратных ярдов, с установленным в углу рукомойником, высоким шкафчиком и низким столиком с инструментами. Среди последних, к счастью, колюще-режущих обнаружено не было — по большей части диагностические.

— Итак… — доктор остановился в центре палаты и, отойдя к стене, щёлкнул включателем.

Под потолком вспыхнула яркая лампа, залившая пространство стерильно-холодным белым светом, и меня тут же продрало невольной дрожью. Шагнув назад, я обхватила свои плечи, ощущая неприятный озноб, рождающийся где-то пониже диафрагмы и вновь возвращающий меня к тем жутким ощущениям…

«Хватит!» — резко одёрнула я себя, уставившись на Рэя, которого Калагер в этот момент избавлял от пледа.

— У-у-у, как всё непросто, — протянул он, нахмурившись и цокнув несколько раз языком.

— У меня… не было возможности обработать раны на месте, — несколько сбивчиво принялась оправдываться я. — Там толком кроме воды ничего не было, а Рэй впал в эту апатию, и я боялась, что если у него шок — он может распространиться на сердце, или мозг…

— Тише, детектив, — оборвал моё бормотание профессор движением ладони. — Мальчик пал жертвой какого-то культиста?

Я сглотнула, в первый миг поразившись догадливости врача, но затем мысленно хлопнула себя по плечу — ну да, обычному маньяку вряд ли придёт в голову вырезать на теле жертвы какие-то древние письмена.

— Не только он, — вздохнув, я посмотрела в сторону двери. — Если честно, я не хотела бы обсуждать это… при нём.

— Ребёнок реагирует на внешние раздражители? — с этими словами Калагер достал из нагрудного кармана небольшой фонарик и посветил им поочерёдно в глаза Рэю, после чего измерил пульс и частоту дыхания.

— Почти никак… Только когда я отмывала его — вздрагивал. Возможно, от боли, — угрюмо покачала я головой. — Я боюсь заражения крови, доктор…

— Ранами сейчас займётся мой помощник, — невозмутимо кивнул он. — Но, очевидно, психическое состояние пациента вызывает куда больше вопросов. Хорошо, если вы настаиваете…

С этими словами он кивнул на дверь и вышел за мной следом, останавливаясь в коридоре:

— Итак?

Быстро оглядевшись по сторонам зачем-то убедившись, что нас не смогут подслушать, я, тем не менее понизив голос, сказала:

— Этот мальчик — единственный выживший, доктор, понимаете? Тот ублюдок вырезал всё поселение, включая семью Рэя, а его самого я, фактически, сняла с чёртового жертвенного алтаря. Да, большую часть времени Рэй пребывал без сознания, но…

Во рту пересохло, когда у меня перед глазами вновь встала картина лежащего на изгаженном кровью полу перед измельчителем мальчика.

— Произошло что-то ещё, — утвердительно сказал Калагер — уже без улыбки, но очень внимательно глядя на меня. — Рассказывайте.

— Этот… культист, — я слегка скривилась, машинально запустив руку в карман брюк и сжимая пальцами портсигар — не замечая взгляда врача, брошенного на мои штанины, пропитанные застывшей кровью. — Ему нужна была кровь от большинства жертв, а тела он… утилизировал.

Сглотнув, я шумно вздохнула, загоняя вглубь себя рвущийся наружу крик — кто бы мог подумать, что говорить об этом вслух будет так тяжело.

— Для этого он использовал технический измельчитель… знаете, такие на заводах используют для утилизации старой техники и металла.

— Да, я понимаю, о чём вы, — мягко сказал Калагер. — Рэй это видел?

— Что? — встрепенулась я, с трудом переведя взгляд со светло-голубой стены на мужчину. — Нет… То есть, он видел не процесс, но последствия. Знаете, у этого измельчителя такие… жернова. И под ними внутри — угли, горящие. Но вот корпуса нет — зачем этот корпус нужен? И, очевидно, в процессе утилизации… там… вся комната была в этих… последствиях.

Умом я понимала, что моя речь — совсем не такая, какую, наверное, ждут от профессионала, но, к сожалению, ничего не могла с собой поделать. Представлять процесс «утилизации» оказалось невероятно мучительно.

— В общем, я не успела его остановить, и он попал в эту комнату. К сожалению, на тот момент Рэй пребывал в сознании, а вот после, когда я его уже нашла — уже вот в таком виде, как я его привезла.

— Психогенный шок, — понимающе кивнул профессор. — Сильнейший нервный стресс, сопряжённый с физическими травмами — это, безусловно, неприятно, и может потребовать времени для реабилитации, но смею вас заверить, мисс Вудворт, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь Рэю.

От этих слов я ощутила, одновременно, облегчение и слабость — словно вынули некий стержень, заставляющий меня держаться прямо, — но всё-таки заставила себя встряхнуться и собраться.

— Огромное спасибо, доктор, — негромко сказала я. — Это будет недёшево, понимаю. Даю слово, я обязательно что-то придумаю с оплатой ваших услуг, и…

— Об этом мы поговорим позже, детектив, — всё с той же мягкостью, но в этот раз весьма непреклонно сказал доктор.

— Как скажете. Я обязательно позвоню вам завтра, — кивнула с готовностью я, испытывая благодарность от того, что не пришлось прямо сейчас изворачиваться и убеждать Калагера поработать «в кредит». — В таком случае, до свидания, доктор.

Махнув рукой, я уже развернулась, с целью уйти на выход, как меня в спину догнал вопрос профессора, вогнавший меня в ступор.

— А вы-то сами в порядке?

Приостановившись и чуть поразмыслив, я наконец пожала плечами:

— Нет. Но это уже не важно.

Глава 18

Путь через парк до машины я проделала в каком-то полузабытье.

В сплетении ветвей и проглядывающимися за ними всполохами закатного неба я упорно видела дрожащие блики белого света на чёрном стекле стен. Скрежет щебня под ногами, тихий шелест ветра — всё это, крайне далёкое от того, что я пережила, всё равно возвращало меня под воду, в гулкую пещеру, заполненную ужасом, запахом крови и безумием…

К калитке я почти подбежала, и лишь вид моего любимого «доджа», мирно стоящего на месте, немного привёл меня в чувства — во всяком случае, коленки немного перестали трястись, хотя сердце всё ещё заходилось где-то в горле.

И, чёрт возьми, я была даже рада видеть озадаченно-хмурую рожу Фила, который, видимо, заприметив моё приближение, открыл мне пассажирскую дверь.

— Всё нормально? — первым делом спросил он, и этот вопрос был так созвучен тому, что задал мне доктор, что я нервно рассмеялась.

— И вы туда же… — махнув рукой, я достала наконец-то сигареты, дрожащими пальцами прикурила одну и с невероятным наслаждением затянулась — краем глаза отметив, что Филипп вновь «собезьянничал», и тоже закурил.

— Какие-то трудности, мэм? — приоткрыв окно, Гилмур завёл мотор и аккуратно тронулся с места.

— Нет, если вы об определении Рэя на лечение, — мотнула головой я и неловко поёрзала, пытаясь устроиться поудобнее на пассажирском сидении — крайне непривычном для меня месте.

— А с чем тогда есть? — не отставал Фил, и я сделала себе мысленную пометку, что вот с этим типом ухо надо держать востро, а то, как прицепится к брошенному мельком слову…

— Ни с чем, — буркнула я, ногтем подцепив и откинув встроенную в дверь пепельницу, и сделав вид, что её содержимое интересует меня намного больше, чем дальнейшее развитие диалога.

— Вы говорите, если есть какие-то проблемы — большую их часть я могу решить легко и непринуждённо! — залихватски заявил мой несносный спутник таким бодрым тоном, что мне немедленно захотелось испортить ему настроение, но, как на зло, ничего толкового в голову не приходило.

Зато я только сейчас обратила внимание, что мы едем куда-то совсем не в направлении ни моей работы, ни моего дома, а наоборот, ближе к городской периферии, в сторону Хиллса.

— И куда путь держим, позвольте узнать? — сдержанно-агрессивно спросила я.

— Скоро приедем, — самым раздражающим образом отреагировал Фил, с невозмутимым видом продолжая рулить.

— Гилмур, я не спросила «когда» мы приедем, я спросила «куда», — процедила я, вцепившись от злости зубами в сигаретный фильтр.

— Да тут недалеко… — продолжил было уклоняться от прямого ответа мужчина, но, посмотрев на меня и оценив степень озверения и напряжённости на моём лице, прекратил дурачиться и примирительным тоном сказал. — Мыться вас везу. Что-то мне подсказывает, что вы в этом нуждаетесь.

У меня вспыхнули кончики ушей от такого завуалированного оскорбления «от вас воняет», и я даже на какое-то время потеряла дар речи, а Гилмур воспользовался этим, продолжив невозмутимым тоном:

— Даже если предположить, что дома у вас оборудована роскошная ванная комната с гидромассажем — в чём я лично, если честно, сомневаюсь, глядя на ваш выбор оружия и авто, — место, куда мы едем, всё равно в выигрыше, поскольку это самые настоящие римские термы!

Одновременно мне хотелось сделать аж несколько вещей: всё-таки пристрелить Фила, выйти прямо сейчас из машины на ходу и заорать. Я абсолютно не настроена была выслушивать подначки от него, а эта манера «я-лучше-знаю» выводила из себя просто немыслимо! Ведись подобный разговор в помещении — не раздумывая бы ушла, хлопнув дверью, но столь же выразительно и грациозно провернуть подобный трюк сейчас возможным не представлялось. А валяться на обочине с переломанными рёбрами, или, в лучшем случае, ушибами… Ну, это безусловно было бы эффектным, но малоэффективным завершением беседы.

Оставались варианты пристрелить и накричать. Но стрелять в водителя всегда казалось мне очень плохой идеей — и когда я была пассажиром, и, тем более, когда была за рулём. Так что несмотря на всю свою привлекательность, этот способ решения проблемы докучливого бандита также был признан неприемлемым.

И, к сожалению, я размышляла слишком долго, чтобы вариант «заорать» можно было списать на естественную реакцию — всё равно получится фальшиво и наиграно.

«Везучий ублюдок», — насупилась я, скрестив руки на груди и отворачиваясь к окну.

И ведь, если вдуматься, он прав. Возвращаться домой? В развороченную квартиру, где пол в ванной усеян осколками зеркала? Или снять номер в мотеле? Так на это денег лишних нет… Как ни крути, предложение посетить эти самые «римские термы» звучит очень уместно, к тому же Гилмур задолжал мне чертовски много объяснений.

— Ладно, — негромко проворчала я, просто чтобы этот засранец понимал, что это было моё взвешенное решение, а не я пошла у него на поводу.

* * *

«Додж» замедлил ход и полностью остановился напротив строения, больше всего напоминающего какую-нибудь старшую школу.

Здание располагалось на небольшом холме и основательно в стороне от дороги, но от места нашей парковки до входа протянулась массивная каменная лестница в три пролёта, украшенная бетонными тумбами с цветами. Точнее, в них, наверное, предполагались цветы, но сейчас чернела только слипшаяся земля. Затяжные дожди — не всегда здорово…

От каждого пролёта расходились влево и вправо дорожки, шириной ярда в три, вдоль которых были высажены предположительно плодовые деревья, перемежаемые невысокими фонарями, зажжёнными по случаю сгустившихся сумерек, и скамейками. Прогуливающихся, впрочем, я не заметила, так что было непонятно — чего ради вся эта иллюминация?

— Сейчас отпаримся хорошенько, поедим, выпьем… Энцо делает просто отменную пасту с мясными шариками, — распинался рядом Фил, несущий мой чемодан — я пыталась отнять тот ещё у машины, но Гилмур поспешил превратить это в форменный детский сад с догонялками, так что я махнула рукой.

— Вы вообще что-то кроме этой пасты едите? — риторически спросила я, но мужчина ответил неожиданно бодро:

— Конечно! Ещё ризотто, — и рассмеялся, словно над лучшей в мире шуткой.

Я подозревала, что это он так подтрунивает надо мной и всеобщими стереотипами об итальянцах, но что поделать, если сам Филипп изо всех сил именно стереотипные стороны и выпячивал?

— А Энцо — это очередной ваш бесценный глухонемой повар? — не удержалась я от колкости.

— Только ему так не говорите, — смешливо фыркнул Фил. — Это распорядитель терм, он также и за еду отвечает, и главное его не обижать, а то несъедобную дрянь принесёт.

— Значит, в его компании лучше не трепаться? — уточнила я, слегка насторожившись.

— Очень верное решение, — одобрительно кивнул Гилмур. — Вежливо улыбайтесь, кивайте и молчите — я обо всём договорюсь.

— Ваша самоуверенность дико бесит, знаете?

— А то, — довольно ухмыльнувшись, он пошёл дальше, и мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним, предаваясь мечтам о том, что, в принципе, в банях же кого-то может хватить тепловой удар, а то и вовсе — инсульт…

Вблизи «термы» выглядели ещё более неказисто, чем издалека. Фасад, выложенный мелкой прямоугольной плиткой, местами облетевшей, пестрел тёмными, не слишком чистыми окнами, сквозь которые не пробивалось ни единого лучика света. Я подозревала, что сами окна нарочно плотно зашторены изнутри, но впечатление складывалось крайне гнетущее, даже несмотря на большие двустворчатые массивные двери, по обеим сторонам которых высилась пара самых настоящих римских колонн. Смотрелись они здесь чудовищно неуместно, но, судя по замызганному состоянию опор, стояли колонны тут достаточно давно, что успели частично впечататься в каменную площадку перед входом и даже порасти мхом.

В двери Гилмур вошёл без пиетета и стука, потянув на себя одну из створок — и та открылась неожиданно бесшумно и легко.

«Боже мой…» — мысленно я разинула рот, бросив лишь один взгляд на внутреннее оформление.

В фойе словно взорвалось несколько баллонов с пурпурной и сиреневой красками… Стены, покрытые квадратной мозаичной плиткой, пол, укрытый затёртыми и истоптанным ковром, даже потолок! Все оттенки фиолетового, с редкими вкраплениями белой аляповатой лепнины, украшавшей арочный выход из помещения в противоположной входу стене, и дерева — из того была сделана приёмная стойка, — и очень-очень много позолоты.

Либо дизайнер этого интерьера был очень смелым типом, либо — что вероятнее, — полнейшим дальтоником.

Единственного присутствующего здесь, кроме нас, человека, окружающая яркость и пестрота нисколько не смущали. Типичный итальянец с характерными аккуратными усиками и тщательно прилизанными волосами ослепительно улыбался, перевод взгляд с Фила на меня и обратно. Ни один мускул не дрогнул на его лице при виде моего оружия и рубашки, заляпанной кровью. Впрочем, что-то мне подсказывало, что Гилмур вряд ли повёз бы меня в место, где мой внешний вид вызвал у кого-то вопросы.

«То есть, точно не в приличное…» — мрачно-ехидно подумала я, но, памятуя о нашем с ним разговоре снаружи, прикусила язык, предоставив объясняться моему спутнику.

— Энцо, дружище! — не заставив себя ждать, он поставил чемодан рядом со мной, а сам шагнул к стойке, перегнувшись через неё и, полуобняв, похлопал итальянца по плечу.

— Сеньор Гилмур, — почтительно отозвался тот, с не меньшим энтузиазмом отвечая на приветствие. — Чем могу быть полезен вам и вашей обворожительной спутнице?

«Ах ты крыса…» — ощетинилась мгновенно я, решив, что раз уж он настолько неприкрыто лжёт в лицо — добра от него ждать точно не стоит. Впрочем, не то чтобы я питала какие-либо иллюзии касательно местного контингента…

— О, Энцо, очень многим. Будешь сейчас прямо на месте становится спасителем вечера, — Фил довольно потёр руки, поглядывая по сторонам с заговорщицким видом. — Кальдарий свободен?

— Да, сеньор Гилмур, — Энцо ответил сразу, но я успела заметить, как он бросил быстрый взгляд на что-то, лежащее под крышкой стойки — вероятно, книгу посещений. — Всё западное крыло свободно до завтрашнего вечера.

— А-атлична, — Филипп посмотрел на меня через плечо и подмигнул, но тут же вновь обратился к итальянцу. — В таком случае — вешай бронь на меня, и организуй своё фирменное блюдо — ну, ты понимаешь, как положено. С подобающим сопровождением года этак пятидесятого.

— Полагаю, помощники вам не нужны? — проявил завидную смекалку итальянец — теперь, правда, посмотрев на меня, чем окончательно вызвал мою враждебность.

— Сами справимся, — отмахнулся небрежно Гилмур и повернулся ко мне. — Идём?

— Веди, — постаравшись придать голосу максимально властное звучание, велела я, с независимым видом скрестив руки на груди и предлагая ему забирать чемодан, который он тащил всё время до этого.

Фила, впрочем, это ни разу не смутило — даже развеселило, кажется. Настолько, что одной рукой он цапнул ручку чемодана, а другой фривольно приобнял меня за талию, увлекая за собой в тот самый арочный проём. Что характерно, забирал он влево.

— Уже можно отпускать… — процедила я, когда мы оказались в сумрачном, слабоосвещённом коридоре, где воздух уже был достаточно влажным, и осеклась.

Мраморные стены, изящные резные ниши, со стоящими в них вазами и античными бюстами, каменные украшения, сдержанные тёплые цвета и аутентично-каменный пол. Всё в высшей степени роскошно, но ничуть не кричаще. Правда, самую малость давящее этим самым великолепием, но недостаточно, чтобы я ощутила себя некомфортно. К тому же, величественность атмосферы слегка понижало то, что у некоторых статуй, стоящих в нишах, в руках размещались самые обычные мочалки и подносы с совершенно современными банными принадлежностями. Очень забавно смотрелся статный мужчина в тоге, держащий в вытянутой руке вместо напрашивающегося свитка бутылку виски. Впрочем, оставшаяся часть скульптур, застывших в пафосных или игривых позах, вполне претендовала на сохранение исторической достоверности, как и многое другое здесь.

— Ого… — протянула я при виде светильника, имитирующего масляный, с бронзовой чашей и прозрачной стеклянной крышкой, под которой горела слабая лампочка.

— Погодите, внутри ещё интереснее, — самодовольно улыбнулся Гилмур, явно забавляясь моей реакцией, и потянул меня дальше за собой, продолжая. — Разумеется, глупо было бы отвергать блага современного мира, потому, для вящего удобства перед тем, как пройти в кальдарий, чтобы хорошенько прогреться и уничтожить даже вероятность того, что вы простудитесь, мы посетим нормальный душ вместо того, чтобы обливаться водой из деревянных кадок. Здесь также есть бассейн, крупнее, чем полагается во фригидрарии, но я бы очень рекомендовал вам его посетить, из педагогических соображений.

— Почему? — немного опешила от такого потока слов я, особо уже не сопротивляясь тому, чтобы быть ведомой — хотя заблудиться, на первый взгляд, здесь было невозможно. Сплошной прямой коридор с колоннами.

— Вы умеете плавать? — вместо ответа спросил мужчина, посмотрев на меня неожиданно пристально и серьёзно.

— Умею и люблю, — нахмурилась я, не совсем понимая, к чему он клонит.

— Первый опыт погружения в костюме иногда становится последним, — слегка пожал плечами Фил. — У некоторых новобранцев развивается что-то вроде аквафобии, и не всех их можно в дальнейшем вернуть в строй. Как показала практика, помещение их в условно-естественную и контролируемую среду, наподобие тех же учебных бассейнов, крайне способствует излечению от свежеобретённых страхов.

Я пару раз моргнула, переваривая сказанное, после чего недоверчиво уточнила:

— Вы боитесь, что у меня появится аквафобия?

Филипп слегка поморщился, после чего остановился перед невысокой деревянной дверью — также сделанной под старину, из тонких продолговатых дощечек:

— Боюсь — слишком громкое слово. Я бы этого не хотел. Прошу в аподитерий, — с этими словами он, наконец-то отпустив меня, открыл дверь и шагнул в сторону, предлагая мне войти первой.

— Пожалуйста, скажите мне, что здесь не предлагают мыться стригилами, — проворчала я, ныряя в сумрачный и жаркий предбанник, в котором, судя по вешалкам на стене и встроенным в ниши шкафам, полагалось оставлять верхнюю одежду.

— Как я и сказал — благословенны будь дары цивилизации, — насмешливо фыркнул Фил, входя за мной следом и прикрывая дверь. — Мочалка и прочие банные принадлежности входят в перечень предоставляемых услуг.

Далее последовала короткая, но не слишком жаркая перепалка, поскольку никаких ширм или отдельных комнат для переодевания здесь не было, а раздеваться в присутствии Гилмура я категорически не хотела. Впрочем, тот поступил неожиданно по-джентльменски, легко уступив возможность первой переодеться и пойти в душ.

Я обрадовалась уединению, но ещё больше — возможности избавиться от вонючей и задубевшей от крови одежды. Какое-то время я с отвращением и ненавистью смотрела на грязный комок, размышляя, стоит ли как-то пытаться спасти штаны, но в итоге перевесило подспудное желание вычеркнуть произошедший эпизод из моей жизни и памяти, и я решила, что просто их выкину. Мой душевный покой стоил явно дороже нескольких долларов и старого куска шерсти…

Запихав в шкафчик чемодан, я вытащила оттуда сложенные стопкой полотенца и обещанные Филом «блага цивилизации». Всматриваться в оттиск фирмы-производителя мыла не стала — честно говоря, я сейчас была бы рада и обычному «серому», — но предложенный брусок пах на удивление приятно, словно какой-нибудь дорогой парфюм.

Обувшись в предлагаемые тут же сандалии, сделанные с претензией на историчность, и потому немилосердно натирающие мне между пальцев, я решила, что до душа прошмыгну в чём мать родила. Пачкать свежую простынь, кутаясь в неё, совсем не хотелось, тем более что и пройти тут было всего ничего — соседнее помещение. Пустующее, но затянутое тонкой поволокой пара и с воздухом, напитанным влагой и какими-то древесными ароматами — на ум приходила хвоя. Вероятно, запах исходил из пресловутого «кальдария».

Сложив вещи на табуретку, стоящую рядом с выбранной мной наугад кабинкой, я сдвинула в сторону шторку, оценив лаконичность и качество современной фурнитуры.

«Не чета моей ржавости…» — с некоторым недовольством подумала я, заходя внутрь и вспоминая домашний протекающий душ с дребезжащими старыми трубами. Да уж, неприятно было признавать правоту Фила, но, пожалуй, мне действительно стоило бы чуть больше внимания уделять качеству жизни…

В оставленном позади предбаннике я услышала стук двери и шаги «лёгкого на помине» чёрта — то есть, Гилмура, и поспешила включить воду, чтобы избежать ненужных вопросов в духе «вы там уже всё?».

В первый момент тёплая, почти горячая вода показалась мне сущим наслаждением. Тугие струи, бьющие меня по макушке и плечам, расслабляли и слегка массировали, и хотелось просто закрыть глаза и стоять вот так, пока с меня не смоет всю грязь и ужас прожитого. Но стоило мне на секунду поддаться этому соблазну, как в моих мыслях вновь вспыхнул белый диск, разрывающий светом уютную тёмно-бордовую темноту.

Судорожно вздохнув и поперхнувшись, я закашлялась, опираясь одной рукой о стену, а другую прижала к лицу.

— Эй, с вами всё в порядке? — тут же раздался от дверей встревоженный голос Фила, и это помогло мне быстрее взять себя в руки.

— Д-да, — сипло выкрикнула я, силясь перекричать шум воды. — Просто…

«Просто что? Поймала кошмар наяву и чуть не захлебнулась в душе?»

—…со мной всё хорошо!

— Ну ладно, — особого доверия в словах Гилмура я не слышала, но тем не менее он ушёл.

А я осталась вновь наедине со своими мыслями и попытками понять — отчего этот образ, стоящий перед моими глазами, вызывает у меня такой неконтролируемый ужас? То есть, само собой, тому были вполне объективные причины, в виде сопутствующих жутких и необъяснимых событий, и всё же… Почему не «утилизатор»? Не ожившие, чёрт возьми, мертвецы? Это же гораздо, гораздо страшнее, чем какая-то светящаяся «Дверь» — толком и на дверь-то не похожая!

— К чёрту, — проворчала я, саданув кулаком по белому кафелю стены, и, схватив пахучий брусок, принялась с яростью намыливаться.

Кровь, просочившаяся сквозь штанины, отпечаталась и на моих голенях. К счастью, вода и густая пена помогли избавиться от этих следов, хоть и не мгновенно. Позабыв о предложенной мягкой мочалке, я буквально ногтями сцарапывала присохшие кусочки, пока кожа не покраснела — но уже от моих стараний. Лишь к тому моменту мне удалось хоть немного отогреться, даже несмотря на то, что температуру воды я сделала едва терпимой, и всю душевую теперь заполняли клубы пара.

— Le donne sono creature infernali! — вновь послышался насмешливый голос Фила, теперь уже совсем рядом, и в промежуток между нижним краем стены кабинки и полом я увидела мужские ступни, обутые в такие же сандалии, что у меня.

— Вы же знаете, что я не говорю по-итальянски, — раздражённо бросила я, подумав, что вообще-то он мог бы выбрать и любую другую кабинку из оставшихся четырёх.

— Это присловье, гласящее о том, что все дщери Евы — на самом деле потомки Лилит и выходцы из Ада. Оттого и купаются в кипятке, сублимируя тоску по истинному дому, — очень важно и со значением объяснил этот мерзавец, после чего довольно рассмеялся и включил свой душ.

Я с трудом удержалась от мелкой пакости — плеснуть ему на ноги тем самым «кипятком». Всё же, каков нахал! Но я не могла не отметить того, что в его настырном присутствии кошмары будто отступали на задний план и никак мне не досаждали.

Фыркнув собственным мыслям, я перекрыла воду и, закутавшись в принесённую с собой простыню, прошествовала мимо кабинки Фила в сторону «кальдария» — самого жаркого помещения, в котором полагалось расслабляться и изгонять из своего организма всякие вредные вещества. Всё-таки древние римляне были отнюдь не идиотами…

Правда, местные дизайнеры переосмыслили также концепт и этого помещения, сделав его камернее и комфортнее, придав каменным скамьям форму элегантных диванчиков, а в центре разместив круглый столик, на котором, кроме пары бокалов, в медном ведёрке я обнаружила бутылку вина. Вероятно, то принесли сюда недавно, через дверь в стене, смежной с душевой.

«Предусмотрительный негодяй», — хмыкнула я про себя, закрутив плотнее узел простыни на груди и присаживаясь на край «дивана».

Тёплый, даже горячий, пожалуй… Я провела ладонью по сиденью, ощущая пальцами шероховатый, даже будто бы пористый материал. Хотелось развалиться на нём и закрыть глаза, позволив себе наконец-то расслабиться, но, увы, это было невозможно. Меня ни на секунду не покидало ощущение, что я нахожусь на «вражеской» территории, пускай даже это и была необъявленная и безмолвная война. И в то же время с моей моралью боролась моя же прагматичность, нашёптывающая о том, что раз уж я оказалась в таком месте — не лишним будет восстановиться и собрать как можно больше информации о потенциальном противнике. Особенно, если он сам так охотно идёт к тебе в руки и обещает «всё-всё» рассказать…

Глава 19

Со стороны душевой раздались шлёпающие шаги — судя по всему, мой спутник не стал долго отмокать, в отличие от меня, и, удовлетворившись ополаскиванием поспешил присоединиться ко мне.

— Ну что, детектив, согрелись хоть немного? — дружелюбно, даже заботливо поинтересовался Гилмур, войдя в парную, и спокойно уселся на каменный диван напротив, пристально и беззастенчиво разглядывая меня.

Я же, напротив, отвела взгляд, даже несмотря на то, что мужчина тоже закутался в полотенце — правда, только вокруг бёдер. Но вот что я успела заметить — это обилие разнообразных шрамов на теле, и то, что Фил снял жетоны и цепочку. Последнее в жаркой бане, пожалуй, было весьма разумно.

— Вполне, — после короткой заминки отозвалась я, разглядывая внезапно заинтересовавшие меня мозаичные фрески на стенах.

«Любопытно, разве после ранения, оставляющего такую „звезду“ в боку — живут? Впрочем, глупый вопрос — он же жив», — размышляла я, анализируя подсмотренное.

Всё-таки это была крайне неловкая ситуация, даже несмотря на то, что я «договорилась» с собой и приняла правила игры, что в этой самой бане вполне могу находиться без купального костюма…Да и вообще — взрослая женщина, прошедшая через не пойми какую чертовщину, и присутствие полуголого мужика, по идее, последнее, что должно меня смущать!

Негромкий хлопок рядом заставил меня вздрогнуть и повернуться, чтобы увидеть, что Фил откупорил бутылку и с тихим бульканьем принялся наполнять бокалы.

— Что ж, детектив… с посвящением, — усмехнулся он, пододвинув ко мне один из них, и, взяв другой, вальяжно откинулся на округлую спинку дивана.

— Посвящением во что? — резковато поинтересовалась я, подхватив тонкую ножку бокала, но не спеша отпивать — наблюдала за Филом.

— В тайны Мироздания, конечно же, — невозмутимо пожал плечами тот, делая глоток и на какое-то время замолкая, всем своим видом давая понять, что он смакует.

Фыркнув, я тем не менее последовала его примеру, лишь пригубив вино на пробу и отметив, что оно отличалось от того, что мы пили раньше, в том итальянском кафе — было более кислым и неожиданно освежающим. Подумав, я запустила руку в ведёрко и, выловив из талой воды пару оставшихся крупных кубиков льда, отправила их в бокал, сделав вид, что не заметила того, как поморщился Филипп.

— Опустим официальную часть и перейдём к ответам, которые вы мне обещали, мистер Гилмур, — отсалютовав ему, я сделала ещё один небольшой глоток.

— В список моих любимых грехов не входит нарушение данного слова, так что, мадам детектив, я жду вопросов, — голос мужчины прозвучал с лёгким раздражением, что вызвало у меня мрачную усмешку.

— Хорошо, Фил. Что за чертовщина происходила там, в бункере? — нарочито-будничным тоном спросила я, не отводя взгляда от его лица.

— Полагаю, вы осведомлены об этом лучше меня, поскольку я в тот момент отсутствовал в пещере, занятый подготовкой оборудования для транспортировки мальчишки, — резонно заметил Фил.

— Бросьте, вы же знаете, что значит это всё, — я резко тряхнула ладонью, вспоминая отдачу от выстрелов по трупам. — Этот… Эти звёзды, летящая кровь, белый диск и ожившие мертвецы!

Глаза Гилмура самую малость округлились, но вместо немедленного ответа он сделал ещё один большой глоток и замолчал, пристально разглядывая меня и размышляя о чём-то.

— Я предположу, что это был отклик на стремление Сонга, — осторожно сказал он наконец, снова пожав плечами. — Но, думаю, будет правильнее, если вы расскажете мне подробнее.

Я невольно поёжилась, с затаённым страхом осознав, что и тут от меня требуется краткое изложение — а мне совершенно не хотелось заново всё переживать! Тем не менее, Фил был прав — я не могла требовать от него подробных ответов, зная, что он там отсутствовал. Возможно, какие-то мелочи были особенно важны…

— Когда вы ушли, я взялась бинтовать Рэя, — тихо вздохнув, начала я. — Мальчик довольно быстро пришёл в себя и даже узнал меня, хотя мы виделись единожды, накануне…

— Неудивительно, вы весьма запоминающаяся личность, — хмыкнул Филипп, за что был одарен сердитым взглядом.

— Не перебивайте, — одёрнула я его, неловко поёрзав на месте и потёршись лопатками о горячий камень диванной спинки. — Суть в том, что как бы не одурманили Рэя и его семью — сознание его было в полном порядке, пока…

«А так бывает?» — изумлённый звонкий голос мальчика в ушах, и тут же, без паузы — яркая белая вспышка, ослепившая меня на мгновение даже в реальности.

Я сжала зубы, резко выдохнув и прижав к лицу ладонь, но уже через секунду наваждение пропало, и сквозь пальцы я увидела Гилмура, встревоженно наклонившегося вперёд.

— Всё в порядке, — выпрямившись, я слегка нервозно махнула рукой. — Просто… Я не уверена в том, что видела, и уж тем более — не знаю, как это расценивать.

— Сухие факты подойдут, детектив, — поощряюще кивнул Фил, а затем растянул губы в ехидной усмешке. — Убеждён, что пока вы таскали значок — отчёты писали просто образцовые.

Едва удержавшись от того, чтобы огрызнуться, я рассеянно пригладила пальцами спутанные влажные волосы и сосредоточенно нахмурилась.

— Я разговаривала с Рэем, и в какой-то момент он привлёк моё внимание к тому, что в дальнем конце пещеры появилось слабое свечение. Также воздух дрожал там, как от высокой температуры и я подумала, что, возможно, где-то там расположен источник природного газа и хотела успокоить Рэя, но буквально в тот же момент кровь Сонга, вытекшая на пол… поднялась в воздух, — я скрипнула зубами, прекрасно понимая, как нелепо это, должно быть, звучало со стороны, однако на лице мужчины недоверия не наблюдалось — только вежливое внимание. — Я пыталась сказать Рэю, чтобы он уходил — решила, что всё-таки дело в газе, может быть не природном, но каком-то отравляющем, — но почему-то не могла. Не могла сказать ни слова. А потом я услышала, как Сонг заговорил…

Невероятно сложно было выговаривать слова — я будто выплёвывала острые горячие камни. Кисловатый вкус вина, которым я запила последнюю очевидную нелепость — сама же застрелила этого психопата! — показался мне слабым и водянистым, но подарил кратковременное облегчение.

— Разумеется, это была галлюцинация, — чуть более окрепшим тоном продолжила я. — Как и музыка, которую я услышала чуть позже. Она звучала в точности, как та, которую играла музыкальная шкатулка в «Утке».

— С патроном вместо балерины? — уточнил Фил и, дождавшись моего кивка, махнул рукой, мол, дальше.

— Да, музыка… — вновь отпила вина я и, опустив взгляд себе на ноги, поцарапала ногтем по простыне, укрывающей колени. — Капли крови собирались в том же конце пещеры, где ранее Рэй увидел искры, и тоже начинали светиться. Ярко-белым, как звёзды. И в какой-то момент, когда, предположительно, вся кровь Сонга оказалась там — они собрались вместе, почти как в моём недавнем сне, а потом приняли форму диска. Или, может быть, шара — он был слишком ярким и белым, так что больше похоже на двумерную фигуру.

«Слишком много лишних слов…» — одёрнула я себя, понимая, что заговариваюсь, да и, к собственному стыду, признавая, что вот этот лепет маловато похож на упомянутые Филом отчёты.

— А потом… — я осеклась, отчётливо понимая, что что-то упускаю, но почему-то оказалась не в состоянии поймать мысль — тонкую и эфемерную, как ниточка дыма, растаявшая у меня под пальцами. — Хм. Я забыла.

— Интересно, — заключил Гилмур, поболтав вином в бокале, но глядя при этом на меня. — Всё забыли?

— О, нет! — невольно воскликнула я. — Хотелось бы… Но нет. Я помню, что после того, как появился этот диск — Дверь, я полагаю, — тела сыновей Сонга на камне пришли в движение.

Эта сухая формулировка имела общего с реальным кошмаром случившегося столь же мало общего, как у моего спокойного голоса с царящим внутри раздраем, но мне это показалось достойным компромиссом между истеричными воплями и бессловесным рыданием.

— Рэй, очевидно, испугался происходящего, закричал и убежал, а я осталась. Мне нужно было последовать за ним, но я не могла — точно так же, как раньше я не могла сказать ни слова. Понимаете, ноги не слушались, — я даже слегка усмехнулась, словно призывая Фила посмеяться над этой глупой беспомощностью вместе со мной, но тот почему-то хранил всё ту же убийственную серьёзность.

Это смутило меня, и я, негромко кашлянув, отвела взгляд:

— В общем, они ожили. Шевелились, похрустывали, пытались прорвать саваны — вполне успешно, да. И просили убить их, потому что им больно.

Я с силой прикусила нижнюю губу, съёжившись и борясь с желанием подтянуть колени к груди. Эхо моих слов, отражённое от низкого каменного потолка, звучало жалобно, тоненько — словно голос Ларри в моих мыслях.

Сжав кулаки, я прижала их к вискам, массируя и пытаясь хоть немного успокоить рваное дыхание — оказывается, то вновь самовольно пыталось превратиться во всхлипы, а разрыдаться перед Гилмуром мне совершенно не хотелось.

— Судя по тому, что я обнаружил внизу — вы это сделали, — не спросил, но утвердил тот, и звук его голоса заставил меня вздрогнуть и вновь прийти в себя.

— Да, — тихо призналась я, испытывая одновременно вину, опустошенность и слабость. — И стало темно. Наверное, Дверь закрылась…

На какое-то время повисла тишина —гулкая, наполненная горячим воздухом и многозначительным молчанием.

Первым его нарушил Фил, хмыкнув и всё-таки сделав глоток из бокала, к которому не притрагивался на протяжении всего разговора:

— Ну, как я и сказал — Сонг довёл ритуал до конца, воззвал к Двери и получил ответ — возрождение сыновей. Музыка интереснее, надо будет в этом покопаться. А то, что вы слышали его мертвого… Оккультные практики иногда нарушают причинно-следственные связи, это нормально.

Он произнёс это настолько буднично и просто, будто речь шла о подписании какого-нибудь рядового договора! У меня даже слегка челюсть отвисла.

— И… это всё, что вы можете мне сказать? — недоверчиво спросила я, тщась найти в его лице что-то кроме безмятежности.

— Я могу вас успокоить, детектив — вы не сошли с ума, — Гилмур слегка улыбнулся. — Вас ведь это интересовало на самом деле, верно?

Я потупилась, вновь принявшись разглядывать плиты пола, но всё же заставила себя кивнуть. Филипп очень точно попал в мои собственные сомнения. От того чтобы ущипнуть себя по-детски, проверяя, не сплю ли я, удерживало только явственное ощущение окружающего меня жара и болезненный отклик во всем теле. Определённо, день сегодня выдался не из лёгких не только для моего разума…

— Не трусьте, мисс Вудворт, всё с вашим рассудком в порядке. Вы не лежите в палате с мягкими стенами, обколотая наркотиками и галлюцинируя. Просто мир чуточку сложнее, чем вам, возможно, казалось, но со временем вы привыкнете, — снисходительно заметил Фил, но сейчас его тон не вызывал у меня раздражения.

«Но если бы он был моей галлюцинацией — наверное, тоже убеждал меня в том, что со мной всё в порядке… или нет?» — растерянно подумала я, исподлобья поглядывая на вновь расслабленно развалившегося на диване мужчину и пытаясь уловить хоть какой-то подвох — в позе, выражении лица или глаз, хоть где-нибудь! — но не находя его. Это одновременно успокаивало и настораживало, поскольку, если допустить на мгновение реальность происходящего, получалось, что…

— Думаете, это были люди? — судорожно сглотнув, я задала второй, не менее важный вопрос, который мучил меня с того момента, как я спустила курок.

Одно дело самооборона — в конце концов, Сонг бросился на меня с ножом, другое — двойное убийство, пусть они и были…

Фил помолчал какое-то время, задумчиво нахмурившись, глядя куда-то в потолок, а затем уверенно помотал головой, вновь посмотрев на меня:

— Когда-то — безусловно. Но потом они умерли, и всё, что от них осталось здесь — истлевшие кости, к которым безумный искатель прицепил души. Еще неизвестно — чьи. Некромантия штука неверная.

— Некромантия? Души? — переспросила я недоверчиво. — Вы сейчас про загробную жизнь говорите, что ли?

В детстве мама часто таскала меня с отцом в церковь, но после того, как я выпорхнула из родительского гнезда — моё общение с Богом и религией прервалось. И последнее, что я могла предполагать — это то, что безжалостный убийца-мафиози окажется настолько верующим, чтобы говорить о вечной жизни и возрождении.

— Да, про неё, — спокойно кивнул он. — Но всё равно это изначально было обречено на провал. Они сами погибли бы в жутких муках, поскольку останки их тел, очевидно, не способны поддержать даже видимость жизни… Думаю, это было чем-то сродни тому, как если бы они очнулись от сна в цинковом ящике в шести футах под землёй, только вообще без кислорода.

Нарисованная им картина, даже принимая во внимание всю ее нелепость и безумие, показалась мне достаточно пугающей, чтобы я поёжилась:

— Звучит просто ужасно, — покачав головой, я вновь нервно провела рукой по волосам. — А вы правда считаете, что душа есть?

— Ну да, — Гилмур посмотрел на меня удивлённо. — Душа, личность — называйте, как хотите. Не беспокойтесь, рая, как и ада, нет. По крайней мере, их существование не установлено современной оккультной наукой. Однако, где-то после смерти души оседают и оттуда их сложными манипуляциями можно извлечь. Это крайне неизученная область знаний, но, насколько мне известно, в этом направлении ведутся определенные исследования.

— Кем ведутся? — уточнила я растерянно.

Фил тяжело вздохнул, после чего буквально залпом допил вино, и, скосив взгляд в сторону, будто вспоминая строки из скучного заученного урока, заговорил:

— Существует организация, занимающаяся охраной и исследованием ряда объектов, имеющих предположительно иномирное происхождение — Хранители…

— Какое-какое происхождение? — настал мой черёд перебивать его.

— Иномирное, — любезно ответил тот, но в нюансы вдаваться не стал и продолжил: — Задачи Хранителей довольно просты: стражи на местах охраняют эти самые объекты и обеспечивают их безопасность и сохранность. В равной же степени нам предписано помогать искателям, которые приходят на объекты с целью их исследовать. В мои обязанности входит как сохранность подконтрольного места, так и предоставление доступа искателям, занятым в данный момент этим самым объектом. Также я обязан ежегодно формировать и подавать наверх отчёт о всех событиях за означенный период, касающихся моих объектов — чтобы инспекторам, очевидно, было чем подтирать задницу себе и Столпам, простите за мой французский.

Я аж поперхнулась от такого поворота, равно как и от прорезавшегося сердитого глумления в голосе Филиппа. Судя по всему, у него явно были какие-то сложности с начальством — что меня, признаться, совершенно не удивляло. Но всё это начисто меркло в сравнении с той обыденностью, которая сквозила в каждом его слове. Объекты. Рутина. Наблюдения и отчёты. Ничего необычного или странного, разумеется.

Нервно рассмеявшись, я отлипла взглядом от точки в бесконечности перед собой, и недоверчиво уставилась на Фила:

— Значит, скучно живётся, страж Гилмур? — язвительно спросила я, всё ещё пытаясь перебить бравадой клокочущую внутри бурю эмоций.

— Не поверите, — с подкупающей искренностью тот прижал ладонь к груди. — За десять лет — первый инцидент! Но не думайте, что я вам спасибо скажу, учитывая, сколько бумаги мне придётся измарать на отчёты, — он даже пальцем погрозил укоризненно.

— Да неужели⁈ — голос невольно подпрыгнул от распирающего меня возмущения. — Может, мне ещё извиниться перед вами?

— Не настаиваю, но, если вы хотите загладить вину… — Гилмур сделал паузу и усмехнулся настолько многозначительно, что я без труда ощутила вновь возвращающуюся ко мне столь знакомую ярость.

— Надо было вас всё-таки пристрелить, — мрачно посетовала я, скрестив руки под грудью от греха подальше — а то уж больно чесались кулаки всё-таки засветить по этой нахальной роже.

— Я вам подарю 1911 — тогда попробуете снова, — щедро пообещал мне Фил, заставив меня вновь фыркнуть.

Однако, я не могла не признать, что в который раз эта его манера вести разговор давала странный результат — я злилась вместо того, чтобы отчаиваться, веселилась, а не кричала от жуткого, разрывающего сознание ужаса, озадачивалась, но не впадала в кататонию. Либо этот Гилмур был абсолютно гениальным психологом, либо столь же феноменально чуткой личностью.

Впрочем, всегда оставался ещё тот вариант, что он Филипп — несносный бандит, которому просто бесконечно наплевать на любые жизненные трудности. Мама называла таких «жучки-древоточцы», подразумевая, что их интерес к окружающему миру и сложностям в нём примерно такой же, как у насекомых — нулевой.

Я растерянно потёрла лоб, смахнув с него выступившую испарину и отмечая, что в кальдарии просто так находиться было тем ещё испытанием — хотя, будь здесь «настоящая» для парной температура, мы бы и говорить толком не могли.

Филипп, заметив это, поднялся и подошёл к небольшой каменной тумбе, скрывающейся до того в тени, и вытащил оттуда пару совсем маленьких полотенец. Вернувшись к столу, он намочил их в холодной воде, оставшейся от растаявшего окончательно льда, и протянул одно из них мне:

— Положите на голову, — велел он, то ли сделав вид, то ли действительно не заметив, как я вжалась в неподатливую спинку дивана при его приближении.

«Печень, позвоночник, лёгкие, сердце… — щёлкало у меня в мозгу при виде новых увиденных отметин на его коже. — Нет, такое нельзя пережить!»

Жуткая догадка прошлась морозом вдоль позвоночника, несмотря на царящую вокруг жару, и мои пальцы замерли на полпути к протянутому полотенцу.

— А вы — человек, мистер Гилмур? — несколько наивно, но прямо спросила я, исподлобья выглядывая на стоящего напротив мужчину.

— Что? — тот заметно опешил и уставился на меня с таким искренним удивлением, что мне на миг даже стало стыдно за подобное предположение.

— Ваши шрамы, — буркнула я, всё-таки забрав мокрую тряпку из его рук. — Нормальные люди после таких ранений не выживают. Разве что вы каким-то чудом умудрялись получать их буквально на пороге высококлассных госпиталей.

Гилмур довольно рассмеялся в ответ на это предположение и, к вящему моему облегчению, отошёл назад, возвращаясь на своё место.

— Уверяю вас, мэм, я целиком и полностью человек, — с почти незаметным снисхождением сказал он, шлёпнув сложенное полотенце себе на макушку и, раскинув в стороны руки, развалился на диване. — Просто моя должность предполагает некоторые… скажем так, бонусы.

Я, поколебавшись, последовала его примеру и тоже пристроила мокрый свёрток у себя на голове, слегка поёжившись от струек холодной воды, пробежавшей по загривку.

— Это какие, например? Девять жизней, как у кошки? — раздражённо фыркнула я, подозревая, что Гилмур подтрунивает надо мной.

— Нет, к сожалению, жизнь у меня только одна, — со вздохом признался тот, а затем внезапно укоризненно добавил: — И, к слову, я просил обращаться ко мне по имени.

— Ладно, — сдалась я. — В таком случае, думаю, справедливым будет позволить вам то же.

— С удовольствием, Долорес, — вновь по его лицу скользнула лёгкая мальчишеская улыбка, и Фил чуть более расслабленно посмотрел на меня. — Так мне стоит и дальше выдавать тебе организационные тайны, или предпочтёшь узнать побольше обо мне?

Я едва не поперхнулась от такой фамильярности, но для него, видимо, предложение личного обращения значило гораздо больше, чем мне казалось. Впрочем, включать заднюю я не привыкла.

— Давай про организацию, — как можно более небрежно махнула я рукой, сделав вид, что нисколько не смущена резкой переменой в его поведении.

— Хранители основаны лет… триста назад, — Гилмур немного неуверенно сморщил лоб, будто вспоминая, и я заподозрила, что история явно не была его сильной стороной. — В общем, если коротко — по всей планете разбросаны странные объекты, не совсем коррелирующие с законами физики. Понятное дело, что знать о них массам не обязательно, а тем, кто знает — нежелательно с ними контактировать во избежание эксцессов, и, как я уже сказал, именно обеспечением секретности и охраной мы и занимаемся.

— Секретности? — не удержалась от фырка я, придержав так и норовящее сползти с головы полотенце. — Не похоже, что ты хорошо умеешь хранить секреты.

Филипп вздохнул, подхватив забытый было бокал вина и, заглянув в него, поболтал содержимое и залпом осушил.

— По протоколу я должен был тебя или не допустить до объекта Вирджиния-7, или пристрелить прямо там, — отведя глаза в сторону, нехотя сообщил он то, что для меня новостью совершенно не стало. — Но знаешь… — Фил неожиданно весело прищурился, вновь посмотрев на меня. — Протоколы — это скучно.

— Скучно, — эхом повторила я за ним, силясь уложить в голове подобное разгильдяйское отношение и то, что он говорил ранее об этих «иномирных объектах» — заодно сопоставляя это с тем, что видела сама. — Ты сумасшедший?

— Полагаю, вопрос риторический, — самоуверенно отмахнулся мужчина, и, потянувшись к столу, подхватил бутылку вина, долив себе и заодно, без спросу, мне. — Но тут соль в другом…

— Просвети же меня! — воскликнула я, не удержавшись и даже немного «дав петуха» от возмущения.

— Те самые бонусы, — подмигнул мне Гилмур, салютнув бокалом. — Видишь ли, нам, стражам, начальство… Подправляет вероятности.

— Что? — я даже не пыталась сделать вид, что понимаю его, или верю ему.

— Это касается не только феноменальной удачливости, — почему-то при этих словах он ткнул себя в бок, в ту самую «звёздочку» шрама, — но и других совпадений. К примеру, эти самые вероятности привели тебя ко мне, когда всё закрутилось с Сонгом. И более того, я почти уверен, что, косвенно, эти же вероятности привели Эбигейл к тебе.

— Это бред, — не выдержала я. — Эбигейл ко мне пришла по рекомендации знакомой — зависимость тут вполне прямая и к тебе отношения не имеющая, а то, что я пришла осматривать место работы пропавшего человека — вот уж неожиданность! Это закономерность, Фил!

Гилмур спокойно кивал в ответ на мою нервную тираду, словно каждое моё слово не опровергало, а, напротив, подтверждало его безумную теорию.

— А почему, в таком случае, ты позвонила мне утром и рассказала про Першинг? — вкрадчиво уточнил он.

— Потому что… — уверенно начала было я, но осеклась, нахмурившись и закусив губу. — Потому что… Ночью произошёл ряд необъяснимых для меня событий, и мне… хотелось услышать чей-то живой голос, — созналась нехотя, в том числе и самой себе.

— Ты могла бы позвонить кому-то из родных, — он пожал плечами. — Но нет, ты набрала меня. Да ещё и поболтать задушевно решила, вопреки тому, как отшивала раньше.

— Вот! — я обличающе ткнула в его сторону пальцем. — Вот потому и позвонила тебе. Ты меня раздражал…

— Я рад, что ты говоришь об этом в прошедшем времени! — жизнерадостно осклабился он и громко рассмеялся, когда я от злости сорвала с макушки полотенце и кинула в него — предсказуемо промахнувшись.

— Раздражаешь! Просто невероятно, особенно когда пытаешься отделаться от меня какими-то небылицами вместо того, чтобы по-человечески объяснить всю ту чертовщину, что творится вокруг меня! — рявкнула я на него. — Мало приятного думать, что ты сходишь с ума!

Филипп перестал смеяться и примирительным жестом поднял руки:

— Эй, детектив, но я правда пытаюсь объяснить тебе всё, как есть — причём без утайки или увёрток. Я понимаю, что услышанное слабо встраивается в привычную для тебя картину мира, но знаешь… Ты молодец, — он наклонился вперёд, протягивая мне полотенце и мягко улыбаясь. — Хорошо держалась всю дорогу.

Кричать на спокойного оппонента — признак слабости собственных аргументов, а прослыть слабой мне не хотелось, потому я насупилась и замолчала, тем не менее забрав у него из рук уже основательно нагревшуюся тряпку.

— А что мне оставалось? — буркнула я, уставившись себе под ноги.

— О, масса вариантов. Ты могла попробовать притащить туда кучу своих бывших коллег, спасателей тех же, могла запаниковать и сдать назад, когда туда прибыл я, могла, в конце концов, отрубиться или с криком убежать при виде утилизатора… — Гилмур покачал головой. — Но ничего из этого не случилось, что говорит о том, что у тебя есть неплохой потенциал.

— Потенциал к чему? Стать психопатом? — вновь не удержалась от шпильки я.

— Стать стражем, — будничным тоном сказал он, проигнорировав укол. — Вероятности привели тебя ко мне, и они же позволили тебе продемонстрировать все необходимые качества…

— О нет, — оборвала я его, воздев вверх ладонь. — Не заговаривай мне зубы своей лестью — там, в Першинге, произошло самое настоящее преступление, с маньяком-психопатом Сонгом в главной роли. Там всю деревню вырезали, очнись! Или ты правда думаешь, что я оставлю это просто так?

— Я полностью уверен, что ты не побежишь в полицию или газеты кричать о том, что видела, — нагло заявил он, а я аж опешила от такого.

— С чего это⁈

— Ты мне кажешься достаточно умной, чтобы самой понимать такие вещи, но давай разжую: в лучшем случае тебя просто выставят сумасшедшей, в худшем — прольется лишняя кровь, — Фил вздохнул, откинувшись назад и устало прикрыв глаза. — Поверь, ты не захочешь знать, как Дверь избавляется от постороннего вторжения, когда лишена естественной защиты.

— Я… Но ведь я смогла туда приехать? В Першинг, — нахмурившись, я незаметно для себя сделала пару глотков вина.

— Что лишь подтверждает мои слова, — отрезал мужчина, небрежно махнув рукой. — Брось, серьёзно — большинство копов заслуживают дрянной участи, но позволь им самим её найти. В Першинге большинство обычных людей просто сходят с ума, а уж насколько это будет деструктивно — зависит от каждого индивидуально. И всё же, на мой взгляд, это чрезмерное наказание для твоих бывших коллег. Просто подожди пару недель, и всё станет как прежде.

— Что ты несёшь? Ты уже надрался, что ли? — я раздражённо мотнула головой, отбрасывая назад подсохшие спутанные пряди.

— Это проще один раз увидеть, поверь, — вздохнул Филипп. — Дверь, как сильный объект, может защитить себя сама.

— Ты говоришь о ней, будто о чём-то живом, — не удержавшись, прокомментировала я его выбор слов.

— Возможно, — открыв один глаз, он посмотрел сквозь вино на тусклую лампочку под потолком. — Никто не знает наверняка. За ней может находиться что-то… Или кто-то. Может быть Дверь — на самом деле никак не дверь, а замочная скважина, через которую за нами подсматривает настоящий Бог…

— Ты точно пьян…

—…а может за ней скрыт путь в другие миры, — не обращая на меня внимания продолжил Фил. — В любом случае, Вирджиния-7 — один из самых малоизученных объектов и все, кто пытался с ним взаимодействовать, плохо кончили. И сегодня список пополнился новым пунктом.

Ещё раз тяжело вздохнув, он вновь приложился к бокалу, заставив меня задуматься над последним высказыванием.

— Ты про Сонга?

Фил несколько мрачно и молча кивнул в ответ.

— Он был искателем, верно? — предположила я, постаравшись принять за данность сказанное Гилмуром и отталкиваться от этого.

— Да. Сонг получил от высшего руководства разрешение на исследование подзащитного мне объекта, чем и занимался в последние годы. Он что-то очень ценное принес Столпам чтобы его сразу сделали искателем, минуя должность стража. Везде коррупция… — Гилмур деланно вздохнул, а я снова ощутила холодок вдоль спины.

— Что-то ценное… Он украл что-то ценное у того самого Чекванапутри! Те самые ленты!

Мужчина равнодушно пожал плечами:

— Вполне допускаю, что этот увалень мог обчистить Знающих. А что за ленты? — он заинтересованно посмотрел на меня, слегка прищурившись.

— Которые я сожгла ночью… И в копии которых — или, может быть, их было несколько экземпляров? — были укутаны сыновья Сонга, — я прикусила ноготь, борясь с желанием нервно стучать пяткой по полу.

— А, вот о каких знаках ты тогда не сказала… — протянул Фил понимающе. — Но то, что у Знающих осели какие-то египетские некромантские штуки — вообще не удивительно, — доверительно сообщил он, добивая бутылку вина, честно поделив остаток содержимого между нами.

— Вообще, это мне кажется очень странным, — кивком поблагодарив его, я рассеянно сжала ножку бокала в кулаке, совсем не по этикету. — Этот Чекванапутри — из Тибета, где Сонг нашёл его. Что у них забыли египетские погребальные ленты?

— О, у нас с ними что-то вроде конкурирующих организаций, — снова насмешливо фыркнул Филипп. — Знающие любят вменять Хранителям, что мы, мол, используем запретное знание, которое для них — сакрально. На деле же, они просто сгребают под себя любые мелкие объекты и диковинки, но даже не пытаются понять — что же попало к ним в руки, тогда как у нас есть целое подразделение, исследующее подобные аномалии.

— Видела я, как вы исследуете, — буркнула я неприязненно, передёрнувшись от воспоминаний об обезумевшем Сонге.

— В том числе и для этого существуют стражи, — салютнул мне бокалом Гилмур. — В случае чего — устранить слетевшего с катушек искателя, поскольку бешеные псы никому не интересны.

Меня несколько покоробило то, что и, главное, как он это сказал — равнодушно, но с оттенком одобрения. В смысле, я сама стреляла в Сонга — и ещё большой вопрос, кто же его убил на самом деле, — но мне всё ещё трудно было принять подобный тон в разговорах о хладнокровном убийстве.

— Ты знал про этого Чекванапутри раньше? До того, как я нашла тот чек в ящике у Сонга? — постаралась перевести тему я, понимая, что взывать к совести и морали бандита — гиблое дело.

— Ага, — беззаботно подтвердил моё предположение Фил, не обратив внимания на то, как меня перекосило от возмущения. — По нашей классификации сами Знающие также являются объектами, только уж больно морочными, ввиду того, что они вроде как разумные и гуманоиды, — говоря это, он слегка закатил глаза, выражая пренебрежение к подобным условностям. — Так-то у меня с ним договорённость: он не шалит, а я не шпигую свинцом его слуг здесь.

— Слуг? — озадачилась я. — Ты имеешь в виду кого-то вроде шалманщика местного?

— Кого? — удивился Фил, а затем мотнул головой. — Нет, я имел в виду мальчишку его. Пацан — единственный реальный и вещественный объект в этом городе. Где сам Чекванапутри — не знаю. Может, «размазался» по нашей реальности, как Родман…

— Как кто? — беспомощно переспросила я, ощущая, как в голове всё опасно побулькивает и, кажется, подгорает — и уже не только от банной жары.

— О, это одна из историй, вошедших в анналы Хранителей и даже размещённая в буклетах для стражей, — воздев палец вверх с очень важным видом проговорил Гилмур, после чего продолжил спокойнее. — Задолго до моего вступления в должность жил некто профессор Родман, видный оккультист своего времени, активный этак полвека назад. Он, кстати, тоже занимался исследованием Вирджинии-7 и — ни за что не поверишь! — что-то пошло не так! — Филипп хлопнул в ладоши, бодро «хекнув». — Его… хм… размазало по реальности. Он теперь нематериален и находится разом везде и нигде, — словно иллюстрируя свои слова, он обвёл рукой помещение бани. — Стал объектом Вирджиния-23. Захочешь с ним поболтать — обратись к гадалке. Родман может взаимодействовать с грамотно подготовленной уиджа, как и любой бестелесный дух, а всех прочих из города он выгнал.

— Ты опять издеваешься надо мной? — обиженно поджала губы я, отчаянно пытаясь высмотреть в лице мужчины или признаки опьянения, или следы насмешки, но, увы, Фил был убийственно серьёзен и даже немного печален.

— Нет, зачем? Просто отвечаю на твои вопросы, — посмотрел он на меня с толикой удивления.

— То есть, ты мне абсолютно на голубом глазу рассказываешь про… призрака? — недоверчиво уточнила я.

— Глаза у меня совершенно не голубые, детектив, — укоризненно заявил Фил, и тут же добавил. — И — да, я говорю об одном конкретном призраке, обитающем в этом штате. За других ничего не могу сказать — не видел, не знаю. Но Родман — нормальный мужик, свой в доску, правда, слегка того…

Выразительно постучав себя согнутым пальцем по виску, он встал и медленно потянулся — причём меня не покидало ощущение, что эта медлительность вызвана в том числе и тем, что Гилмур вновь крайне позёрски приглашал полюбоваться собой.

Я могла бы отвернуться, чтобы не тешить его самолюбие, но это показалось мне слишком детским и глупым, так что в полной насладилась предоставленным зрелищем — благо, было чем. Хотя всё так же, конечно, подёргивало при виде шрамов, за каждым из которых, как я не понаслышке знала, стояла та ещё боль — от самого ранения, от заживления и от проклятой изменчивой погоды.

— Достаточно, Долорес. По глазам уже вижу — плывёшь… Фигурально выражаясь, — нахально заявил Фил. — Пора бы тебе поплавать буквально.

С этими словами, вызвавшими у меня совершенно неоднозначные эмоции, всё так же связанные с рядом сегодняшних событий, он подошёл ко второй двери, и, распахнув её, пустил в душное помещение поток прохладного воздуха и прохладный голубоватый свет.

— Прошу.

— Бетонные сапоги прилагаются? — всё-таки не удержалась я от шутки, тоже вставая с диванчика.

Да, от шутки. Само собой, только шутки…

Гилмур, кажется, в первый момент не понял, поскольку нахмурился и зачем-то заглянул за дверь, во фригидрарий, после чего укоризненно посмотрел на меня:

— Никак в толк взять не могу — ты напрашиваешься, что ли?

— На что? — делано-невинно подняла брови я.

— Ладно, если ты до сих пор не сообразила — убивать тебя не входит в мои планы, — без какой-либо торжественности, даже как-то устало и скучающе сказал Филипп. — Довольна?

Вместо ответа я просто кивнула, ощутив, правда, совсем крошечный укол совести. Справедливости ради, упрекнуть мужчину в вероломном поведении я не могла — всё то время, что мы знакомы, он ни разу не лгал мне напрямую. Недоговаривал, безусловно, но тому были причины. Конечно, тот факт, что он скрывал местонахождение Сонга, пока этот свихнувшийся псих резал людей, бросал изрядную тень на моё отношение к Гилмуру, но сделанного не воротишь. Главное, что сейчас он каждым своим поступком пытался доказать собственную полезность и безобидность для меня — и это, если задуматься, также было весьма подозрительно! — но с этим я решила разобраться позже.

В конце концов, у меня ещё остались вопросы.

Глава 20

Голубая с белыми мраморными разводами плитка приятно холодила ноги. Сам «фригидрарий», как пафосно назвал Фил обычный бассейн, был очень большим для заведения подобного толка. Пожалуй, он напомнил мне такой же бассейн в спортивном крыле учебки, и я вновь подумала, что все эти термы изрядно напоминают мне переоборудованный колледж.

— Составить компанию? — поинтересовался Филипп, выходя из парной следом за мной.

Оглянувшись через плечо, я хотела было ответить резко, но при виде красного, как рак, Гилмура, не выдержала и прыснула — возможно, несколько нервно.

— Что? — непонимающе поднял тот брови, но я махнула рукой, другой, для верности, перехватив плотнее простыню, в которую куталась.

— Ничего. Я сейчас, наверное, не лучше выгляжу, — заявила я, сделав вид, что не заметила возмущения на лице мужчины. — И — нет, в надзоре не нуждаюсь. Уповаю на то, что ты до сих пор вёл себя как джентльмен, и продолжишь в том же духе.

— Как знаешь, — не стал спорить Фил, хотя и окинул меня весьма многозначительным взглядом — и мне не очень-то хотелось знать, какие мысли бродили там, за зелёными глазами. — Как наплаваешься — иди туда, — с этими словами он развернулся и указал рукой на соседнюю дверь, расположенную неподалёку от входа в кальдарий. — Как раз организую перекусить, пока ты проголодаешься.

«Я уже…» — невольно сглотнула я при мысли о еде, но вслух ничего не сказала — лишь кивнула.

— Хорошо, я поняла. А теперь уходи, — изобразив прогоняющий жест, я внимательно проследила за тем, как с тихим смешком удаляется Фил — в упомянутую дверь, и лишь после этого направилась к бассейну.

Сев на бортик, я вначале окунула лишь ноги — мне, распаренной, вода показалась весьма прохладной, и я позволила себе немного привыкнуть к ней, чтобы не стало дурно.

В дальней стене располагались ещё две двери, и я предположила, что они также вели в кальдарий и комнату отдыха, только соседнего крыла. Кажется, Энцо говорил, что другие части здания кем-то заняты, но не сказал — кем. Впрочем, прислушавшись, я не услышала никаких посторонних звуков, и решила, что ошиблась.

Воровато оглянувшись в последний раз, я убедилась, что ни одна из дверей не приоткрыта «невзначай» и наконец-то избавилась от простыни, скомкав её и оставив на кафельном бортике бассейна. Сама же, без разбега и плеска, одним движением ушла под воду, крепко зажмурившись и задержав дыхание.

Прохладная вода, окончательно остудившая разогретое тело, сейчас казалась мне безумно приятной и даже тёплой. Во всяком случае, контраст с воздухом был — его я почувствовала, когда вынырнула на поверхность, чтобы вздохнуть.

С не меньшим удовольствием я поняла, что Гилмур боялся зря — ощущение воды вокруг меня, свободной от тяжеленного оборудования, не вызывало и толики того страха, что я пережила при погружении в бункер. Хотя, конечно, было изрядно непривычно плавать нагишом, без купального костюма, но если никто не видит — то почему нет?

Выдохнув и мягко толкнувшись руками снизу-вверх, я опустилась на самое дно. Вода накрыла меня с головой, когда я коснулась мелких лазурных плит кончиками пальцев, а затем и полной стопой, после чего подняла руку, прикидывая глубину.

«Ярда два», — подумала я, чувствуя прохладу лишь кистью, и тут же оттолкнулась от пола, вновь выныривая из воды.

Что ж, можно и поплавать.

Сделав на пробу несколько «правильных» взмахов, я заставила тело вспомнить нужные движения, после чего, вздохнув поглубже, устремилась брассом к другому концу бассейна…

Энтузиазм вскоре сменился приятной усталостью, а та — жгучим ощущением в мышцах, и я перевернулась на спину, чтобы отдохнуть. Лениво шевеля ногами, я дрейфовала в центре бассейна, чувствуя, как небольшие волны, поднятые мною же, мягко покачивают тело, будто в колыбели… Но вместо умиротворения я снова поймала уже знакомое предчувствие ужаса, колючим холодом расползающееся от поясницы. В расплывающихся вспышках света, видимого из-за мокрых ресниц, я уловила белоснежные искры, и инстинктивно зажмурилась, съёжившись и тут же уходя под воду.

«Этого нет! Всё это позади!» — закричала я про себя, закрывая руками лицо и со страхом понимая, что паника снова подкрадывается ко мне, вот только в самый неудачный и неподходящий момент.

Сдерживая рвущееся наружу криком дыхание, я с силой развернулась, пытаясь вынырнуть, и бестолково забарахталась на месте, молотя руками и ногами в воде без особого успеха. Туча брызг, плеск, и никакого движения…

Яростно отфыркиваясь и запрокинув голову назад так, что, кажется, хрустнуло где-то в затылке, я всё же сумела кое-как стабилизироваться, и после этого тут же рванула к ближайшему бортику, решив, что хватит с меня подобных одиночных заплывов. Сердце заходилось так, словно пыталось выскочить из груди, мышцы жгло от чрезмерного напряжения, но я никак не могла успокоиться…

А когда я всё-таки добралась до вожделенной цели и, изловчившись, вцепилась в сколький округлый край, то обнаружила, что за всем шумом и плеском, что учинила, я проморгала появление Фила. Обнаружила причём наощупь — вместо кафельной плитки нащупав его ступню и ещё не до конца сообразив — обвила пальцами его щиколотку.

Мужчину, впрочем, это не смутило — стоя буквально надо мной, он смотрел тем не менее в сторону тех двух дверей, что были противоположны «нашим». С изрядным напряжением смотрел, и только это остановило меня от возмущённого вопля и требования немедленно отвернуться. Ну ещё и, пожалуй, то, что в руках он держал огромное банное полотенце, а собственные пальцы предали меня, отказывая разжиматься и отпускать его ногу.

— Так, давай-ка шустро вылезай, — мельком покосившись на меня, Гилмур развернул махровую ткань, видимо, приглашая укутаться.

— Ага-а, щ-щас, — просипела я, тщетно пытаясь вытолкнуть своё тело из воды целиком, что, после столь интенсивного заплыва, оказалось совсем непросто.

К тому же, меня всё ещё потряхивало от «увиденного», горло саднило от остатков попавшей туда воды, а руки изрядно дрожали и никак не хотели слушаться.

Филипп, тоже заметив это, коротко вздохнул, наклонился и, протянув ладонь, перехватил меня за предплечье, и одним рывком поднял меня наверх — я только вякнуть и успела.

— Давай, детектив, пошевеливайся, — заметно встревоженно велел он, уже сам набросив на меня полотенце и помогая устойчивее встать на ноги.

— Да что стряслось⁈ — не выдержала я, также заразившись этим непонятным волнением, решив, что, если что-то способно поколебать безмятежность этого типа — мне всяко стоит этого опасаться.

— Потом, всё потом, — отмахнулся Фил, и, подхватив меня под локоть и даже не дав надеть шлёпанцы, потащил в сторону нашего крыла.

И вот только сейчас до моих ушей донёсся, в первую очередь, визгливый и громкий женский смех, следом за которым я расслышала вторящий ему нетрезвый мужской. Слов я разобрать не могла, но, судя по всему, в соседнем кальдарии развлекалась целая компания — впрочем, быть может, я обманывалась эхом.

Дверь комнаты отдыха, к которой меня тянул Фил, была уже довольно близко, когда я услышала грохот — ту, из-за которой доносились голоса, распахнули с такой силой, что она врезалась в стену, и новый взрыв хохота ознаменовал это нехитрое событие.

Не удержавшись, я попыталась оглянуться через плечо, но Филипп не позволил, подтолкнув меня вперёд, и…

— О! Мой любимый племянник! И ты здесь! — раскатистым эхом прогремел мужской голос, без труда заполняя собой всё помещение.

«Merde…» — шёпотом раздалось у меня за спиной, и я почувствовала, как разжались пальцы на моём плече, а сам Фил остановился и, судя по всему, развернулся к говорящему.

— Здравствуй, дядя, — сдержанно сказал он, тогда как я, воспользовавшись моментом, шустро нырнула в приоткрытую дверь и спряталась за ней. — Не хотел тебе помешать.

«Дядя?» — озадаченно подумала я, осторожно выглядывая из своего укрытия, чтобы всё-таки утолить разыгравшееся любопытство, и почти тут же об этом пожалела.

В шумной компании из шестерых людей, четверо были безымянными девицами исключительно распутного вида. Но вот двоих оставшихся, увы, я знала, причём один из них, чёрт возьми, жал мне руку при вступлении в должность!

Брэдли Дэвидсон, шеф окружной полиции собственной персоной. Явно пьян, почти голый и с парой шлюх, висящих на его плечах — этакие «погоны» пресыщенной и развратной жизни.

В прошлый раз, шесть лет назад, плечи его укрывал парадный китель, а фигура буквально источала уверенность и силу — как мне, выпускнице академии, казалось тогда. Сейчас же я видела, что тело его — рыхлое и оплывшее, давным-давно позабыло о том, что такое тренировки и дисциплина. Зато явно привыкло к всевозможным излишествам.

Мужчина рядом с ним телосложением напоминал гризли. Высокий, мощный, также обладатель избыточного веса, но сохранивший очертания борцовских мускулов под жирком. Ярко выраженная итальянская кровь проявилась в жгуче-чёрных внимательных глазах и тёмных, без проблеска седины, несмотря на возраст, волосах.

Сиджизмондо Ванделли. Глава семейства собственной персоной.

Я отшатнулась назад, опускаясь на корточки и прижавшись спиной к двери. Бездумным паническим жестом прикусив кончики пальцев, принялась судорожно оглядываться в полумраке комнаты, прикидывая, куда стоит начать скорейшее отступление. На глаза попался обильно накрытый стол, уставленный подносами, накрытыми красивыми серебристыми крышками, и ещё две двери, на одной из которых были заветные буковки «WC». Отступать, если что, буду во вторую…

— Ну что ты, Филипп, я всегда рад твоему обществу, — благодушно пробасил тем временем дон. — Быть может, желаешь присоединиться к нам?

— Благодарю, дядя, но, с твоего позволения, откажусь, — мягко сказал Фил, чей голос заметно отдалился — видимо, из уважения к старшему родичу он вышел вперёд, — и приобрёл крайне непривычные для моего уха почтительные интонации. — День был нелёгкий, да и сам знаешь, разговоры о делах навевают на меня скуку.

Тут же раздался щебет девиц, упрашивающих Фила всё же составить им компанию, а сам Ванделли гулко рассмеялся:

— Ну право же, какие дела, мальчик мой… Отдых, и ничего больше, верно, друг мой? — раздался звонкий шлепок, и мне очень хотелось верить, что шефу полиции прилетело по спине.

Впрочем, учитывая бессвязное бормотание, что донеслось с той стороны, ему было уже всё равно.

Меня передёрнуло от омерзения и возмущения, кипящих внутри. Разрывало от желания продолжить подсматривать и подслушивать, и горячего стремления никогда не видеть и не знать того, что здесь происходит. Конечно, я не питала иллюзий касательно коррумпированности чиновников и должностных лиц «наверху», но наблюдать столь явное подтверждение того было почти физически больно.

Судя по небольшой паузе и новому взрыву сожалеющих восклицаний, Фил молча выразил несогласие, так как следом вновь раздался голос дона — с почти отеческими напутственными интонациями.

— Ну хорошо, иди, племянник, отдыхай… Я так понимаю, ты не один, так что развлекайся.

— Конечно, дядя, спасибо, — вежливо отозвался Гилмур, после чего я услышала приближающиеся шаги и, спохватившись, вскочила на ноги, сделав два шага назад от двери.

Вид у вошедшего в комнату Фила, к его чести, был несколько сконфуженным. Правда, весьма недолго — стоило ему закрыть за собой дверь, как лицо его приняло обычное беззаботно-насмешливое выражение.

— Племянник? — я постаралась вложить в это слово достаточно вопросов, а в позу — скрещённые руки на груди, взгляд исподлобья, — достаточно враждебности, чтобы у чёртового бандита не осталось иллюзий, что я поведусь на его уловки.

— Троюродный! — Фил, впрочем, и не думал отпираться — напротив, знакомым жестом вскинул раскрытые ладони.

— Племянник! Ты — племянник дона Ванделли, а не какая-то «шестёрка» на побегушках! — обличительно ткнула я в его сторону пальцем.

— Вообще-то я такого никогда не говорил, — осторожно заметил тот, отходя к накрытому столу и как ни в чём не бывало усаживаясь на мягкое кожаное кресло.

Мне, видимо, предлагалось занять диван, но ощущение, что меня обманули и подставили — как именно, я ещё не знала, — никуда не девалось, так что и садиться за один стол с «этим» не хотелось совершенно.

— И ты потащил меня в эту дурацкую баню, зная, что тут будет развлекаться твой дядя⁈ Да ещё и с Дэвидсоном⁈ — выпалив это, я всё-таки бессознательно понизила голос, умудрившись накричать на Гилмура шёпотом.

— Я так-то с самого утра наслаждаюсь твоей компанией, — возразил он. — Так что был не в курсе планов дона.

— О, только не надо мне рассказывать, что он спонтанно решил завалиться в парилку с шефом полиции! — скривилась я.

— Да легко, — абсолютно серьёзно сказал Фил. — После совместного ужина в «Хиллсе» вполне мог для окончательного размягчения этого слизняка пригласить его продолжить развлекаться с девочками. Ну и заодно обсудить совместные дела…

Мне ужасно хотелось закрыть себе уши руками и крикнуть «заткнись!». Хотя умом я и понимала, что всё обстоит именно так, но… Но всё же какая-то часть меня наотрез отказывалась принимать эту крайне суровую действительность, с подкупом, преступными связями, круговой порукой и всем остальным, с чем безуспешно боролись обычные полицейские.

Это было… пожалуй, больно. Всё-таки даже покинув ряды служителей правопорядка, я не отвернулась от изначального своего намерения, лучше всего выраженного девизом «Служить и защищать».

— Ты выглядишь расстроенной, — Гилмур склонил голову к плечу, пытливо, но уже без насмешки глядя на меня.

— Потому что так и есть, — огрызнулась я, неловко потоптавшись босыми ногами на месте и оглядываясь в поисках выхода — находиться здесь, в компании мафиози, мне резко расхотелось.

— Почему?

Я не знала, что меня взбесило сильнее — неподдельное удивление в голосе Филиппа, или сам по себе вопрос.

— И ты ещё спрашиваешь меня? Меня⁈ — я задохнулась от возмущения, но вынуждена была сдержать очередной резкий порыв — полотенце, в которое я наспех закуталась, норовило сползти, и мне пришлось перехватить его на груди.

— Больше здесь никого нет, — развёл руками этот нахал, продолжая пялиться на меня. — Ты же взрослая девочка, вроде бы, и не понаслышке знаешь, как делаются дела в полиции. Иначе почему ты оттуда ушла?

— Совсем не поэтому!.. — воскликнула я, но осеклась, машинально прихлопнув себя по губам ладонью и быстро покосившись в сторону выхода в бассейн.

Фил расслабленно махнул рукой:

— Не волнуйся, ты видела толщину двери? Тебя не услышат, так что можешь в полный голос выразить своё негодование, — он вновь ухмылялся, что выводило меня на очередной виток злости.

Где-то на задворках сознания царапнулась, правда, опасливая мысль о том, что подобная звукоизоляция может сыграть и против меня — «никто не услышит криков твоих», — но, справедливости ради, кому бы здесь пришло в голову бежать спасать какую-то постороннюю девицу? Так что, вероятнее всего, мои вопли в любом случае остались бы без внимания…

И уж совсем потом я подумала, для каких ещё целей могло быть создано такое помещение, но поспешно отогнала эти непристойные рассуждения.

— Я уволилась, поскольку в нашем отделении — да и в других, насколько мне известно, — оказалась невостребованной женщина на должности детектива, — невольно приосанившись, отчеканила я. — Взятки и ваши договорённости к этому решению не имели никакого отношения.

— Да ну, — Фил недоверчиво прищурился. — Это же чушь. Насколько мне известно, в Америке на должность офицера полиции женщин принимают с конца двадцатых…

— С начала десятых, — поправила я его машинально. — И, как мне пояснили, офицером я-то быть могу, а вот детективом полиции меня видеть не хотят. А я не собиралась до пенсии таскать форму патрульного…

— Ты что-то недоговариваешь, — прозорливо заметил Филипп, качнувшись вперёд и, утвердив локти на колени, подпёр руками подбородок, глядя на меня внимательно. — Ты слишком упрямая, чтобы так легко сдаться. И почему «патрульного»? Неужели не видела для себя иных перспектив, кроме как расследовать дела?

Я отвела взгляд в сторону, вновь скользнув им по аппетитно пахнущим блюдам, и невольно сглотнула:

— Я не сказала, чтоэто было легко… Но, вообще говоря, я действительно изначально шла в полицию, чтобы заниматься раскрытием преступлений, — я слегка пожала плечами, а затем, мысленно махнув рукой, всё-таки присела на край дивана — раз уж позволила втянуть себя в разговор, то к чему эти неловкие топтания?

— Ну, должен сказать, что по моим наблюдениям у тебя это действительно неплохо вышло бы, — поощряюще кивнул мужчина.

А я решила, что очень глупо испытывать радость от такой мимолётной похвалы. Да ещё и от кого!

— Моё начальство так не считало, хотя впрямую и не говорило об этом, — нехотя сказала я, слегка зябко поведя плечами — не потому, что тут было холодно, а из-за неприятных и унизительных воспоминаний. — Комиссия тоже сочла иначе и допустила подмену результатов, когда я со своей группой сдавала экзамен на профпригодность.

На лице у Фила отразилось недоверие пополам с подозрительностью:

— Подделать результаты? Да уж, кому-то это влетело в копеечку… А как ты это выяснила?

— Я могла бы сказать, что провела тайное расследование, — слегка понизив голос, протянула я, — но правда гораздо прозаичнее. Узнала из первых рук, от того, собственно, кто вписал своё имя в мой экзаменационный лист. С комментарием — цитирую: «Долорес, ну подумай сама, кому нужна баба-детектив?». Ну и, вроде бы, ему это особо по кошельку не ударило — как я уже сказала, комиссия в моём повышении не была заинтересована.

Передразнивая слова своего бывшего жениха, я ощущала мерзкую желчь у корня языка, но это было уже совсем не то тошнотворное ощущение, как раньше — те же четыре года назад. Правду говорят — время лечит…

— И что это было за имя? — вкрадчиво поинтересовался Фил, не позволив мне погрузиться в пучину самосожалений, а заставив насторожиться.

— А тебе зачем? — подозрительно спросила я.

— Да так, для общего развития, — невинно улыбнулся он в ответ. — Брось, чего тебе стоит?

— Думать забудь, — резко одёрнула я его. — Это давнее дело, и, к тому же, я всё равно стала детективом…

— В пику им всем, — понимающе кивнул Филипп. — Одобряю. За это, кстати, предлагаю выпить. Только, умоляю, не порть это вино льдом, хорошо?

С этими словами он перегнулся через ручку кресла, и с шорохом и позвякиванием вытащил оттуда деревянный ящик, набитый соломой, из которой торчало шесть тёмно-зелёных горлышек винных бутылок.

Я покосилась на стоящее в ведёрке шампанское, но, видимо, оно шло в комплекте с остальным ужином, и Филом в расчёт не принималось. Что ж, пускай — насколько я успела понять, в выпивке он тоже разбирался.

Мужчина вновь — который уже раз за вечер? — подсунул мне вино, и тут же поднял свой бокал, серьёзно и даже чуточку торжественно провозгласив:

— За тебя, Долорес.

Этот тост меня смутил. Я постаралась не подать виду, неловко улыбнулась, дёрнула плечом и быстро, чуть не расплескав тёмно-вишнёвую, оставляющую на прозрачных стенках слегка маслянистые следы, жидкость, цокнула краешком своего бокала о его.

— Благодарю, — пробормотала я, мысленно отвесив себе затрещину за подобную суетливость.

Гилмур, впрочем, не обратил внимания на мою заминку, сделав несколько больших глотков — почти ополовинив бокал, между прочим! Разве так пьют вино такого качества? Я, будучи отнюдь не знатоком-сомелье, и то еле удержалась от желания сунуть нос прямо в бокал — настолько необычно-медово пах напиток. По-летнему цветочно, тепло, словно какая-то часть меня оказалась в далёком детстве, посреди цветущего луга за родительской фермой…

— Так, значит, ты не замужем? — будничный вопрос Фила оказался таким внезапным, что замечтавшаяся я вздрогнула, нехотя выныривая из приятных воспоминаний.

— Что? — переспросила на всякий случай, надеясь, что ослышалась.

— Из телефона-автомата ты звонила родителям, да и кольца я что-то не наблюдаю… — протянул он, слегка покачнув бокалом.

— Надо же, а мне-то казалось, что детектив здесь я, — фыркнув, я отвела взгляд в сторону.

— Я уже говорил про скрытые достоинства? — Филипп вновь улыбнулся крайне многозначительно, из-за чего я не удержалась от сарказма:

— Тактичность в их перечень не входит, да?

— Увы, — без особого сожаления пожал плечами он, внимательно сощурившись. — Ну так?

«Вот же прицепился!» — в сердцах скрипнула зубами я, но вслух раздражённо ответила:

— Нет, я не замужем. Ещё вопросы будут?

— Конечно, — широко усмехнулся этот бандит. — А почему нет?

— Тебе не кажется, что спрашивать о таком — не очень вежливо? — сдерживаясь из последних сил, уточнила я.

— Как и отвечать вопросом на вопрос, но тебя это не смущает, верно? — дёрнув бровью, Филипп допил вино и налил себе ещё. — Брось, детектив. Это не допрос с пристрастием — я на твой хлеб не покушаюсь. Мне интересна ты. Мотивы, привычки, намерения… Всё это.

Я почувствовала, как моё лицо сложилось в какую-то очень сложную гримасу — аж слегка заныли нахмуренные брови и щёки, растянутые недоверчивой улыбкой. Спохватившись, я провела по нему рукой, словно стирая это дурацкое выражение, и поспешила нацепить более подходящее — вежливое удивление:

— А зачем тебе знать меня?

— Хочется, — просто ответил Фил, пожав плечами.

В задумчивости я опустила взгляд на свои руки, вновь поднеся к лицу вино и вдыхая аромат, после чего, мысленно махнув рукой, изрядно отпила. В конце концов, Гилмур пьёт, явно не боясь отравиться… Да и, пожалуй, хватит подозревать его в стремлении укокошить меня. Впрочем, ничего не могу поделать с профессиональной паранойей.

— Ладно. Если тебе так интересно — я была обручена, — подобрав под себя ноги, я устроилась удобнее на диване, сев лицом к Филу. — Мой коллега, мы познакомились ещё в академии, потом вместе поступили на службу. А потом я уволилась.

— У-у, детектив, разве ты не знаешь, что служебные отношения обречены на провал? — укоризненно погрозил мне пальцем Гилмур. — Вроде как начинаешь больше беспокоиться о своём напарнике, чем о деле…

Я вновь нахмурилась, зная, что он говорит правду — не раз и не два я проходила «на тоненького», оказываясь в критической ситуации, когда мне нужно было и прикрывать задницу Ирвина, и, вместе с этим, не упустить преступника. Только счастливым стечением обстоятельств можно объяснить то, что ни разу подобная эквилибристика не закончилась плачевно для операции или меня. И всё же я не считала наши с ним отношения ошибкой — до вполне определённого момента.

— Всё верно, — я заставила себя улыбнуться, вновь подняв на мужчину взгляд. — Очевидно, так дальше продолжаться не могло, к тому же, я открыла своё дело, и вот как-то, знаешь, не сложилось. К дверям малоизвестного частного детектива не выстраивается очередь ни из клиентов, ни из ухажёров.

— Ну, про малоизвестного ты загнула, конечно, — хмыкнул Филипп. — Четыре года назад тот ещё «бум» в газетах был.

— Общественный резонанс, нечто новенькое, — настал мой черёд пожимать плечами. — Это послужило мне неплохой рекламой на первое время, но потом пришёл черёд хулительных статей, и моя популярность как-то поугасла. Впрочем, я не жалуюсь.

Я сама наклонилась к нему, протягивая как-то незаметно опустевший бокал, и Фил наполнил его.

— Сожалеешь о сделанном выборе? — серьёзно спросил он, и, пожалуй, именно интонации и взгляд удержали меня от того, чтобы послать его к чёрту.

— Нет. Просто решила, что одиночество — вполне приемлемая цена за то, что я могу делать правильные вещи, — негромко сказала я, заставив себя смотреть ему в глаза, хотя это было и нелегко.

— Надо же, не думал, что ты такая пессимистка, детектив! — в светлых глазах Гилмура вновь блеснуло веселье, заставив меня усомниться в истинности его предыдущего настроя.

— Так, хватит обо мне. Раз уж вышли на откровения — давай-ка ты продолжишь мне рассказывать свои увлекательные байки о великом масонском заговоре, — одёрнув его, я не удержалась и снова покосилась в сторону накрытого стола.

Фил, проследив за моим взглядом, потянулся вперёд и снял с ближайшего крышку, явив нам по-ресторанному огромную тарелку, заполненную не менее внушительной порцией спагетти с небольшими мясными шариками, щедро сдобренными каким-то пряным соусом.

— Прошу, Долорес, тебе нужно подкрепиться, — галантно предложил он, а я… не особо могла сейчас сопротивляться искушению перекусить.

— Не надейся, что отвлечёшь меня этим, — буркнула я, удивлённо охнув, когда поняла, что Фил предлагает мне всю порцию целиком — под крышкой соседнего подноса скрывалось такое же гигантское блюдо.

«Мда, этот Энцо не мелочится…» — я мысленно присвистнула, вооружившись приборами и приступая к еде.

— Прежде всего, Долорес, я всё-таки уточню — иллюминаты, вольные каменщики или те же авиньонцы не имеют к Хранителям никакого отношения, — Фил заговорил довольно неожиданно, слегка помахивая наколотой на вилку фрикаделькой.

— Если ты настаиваешь, — пробубнила с набитым ртом я — пожадничала и ухватила слишком большой кусок. — Но что на счёт других ваших агентов? Ты упоминал про некромантию… И призрака. И… дети Сонга…

Говоря это, я чувствовала себя на редкость глупо и поминутно косилась на него в ожидании, когда он рассмеётся и объявит, что всё это брякнул так, для красного словца, но…

— Да, — невозмутимо кивнул Филипп. — А что?

«Чёрт побери!»

— Значит ли это, что мертвец в «Утке» мне не примерещился? И… ну… что это был настоящий утопленник? — я невольно понизила голос, с трудом выдавливая из себя столь абсурдные вопросы — но разве не в этом заключалась работа хорошего детектива? Рассмотреть все версии, включая даже те, что, на первый взгляд, кажутся нонсенсом?

— Посланник, да, — ещё один кивок. — Учитывая, что он пришёл за теми лентами — предположу, что это был миньон Анубиса.

Яркая вспышка воспоминания — гладко-чёрная звериная голова, посаженная на широкие мощные плечи, щерится в усмешке. Блестящие бусины глаз смотрят на меня с разумной, абсолютно человеческой издёвкой.

Выстрел.

Я чуть не подавилась спагетти, и, несколько раз кашлянув, отставила тарелку — от греха подальше.

— А… Анубиса? — жестом я остановила Фила, который уже порывался было встать — чтобы, видимо, постучать меня по спине.

— Верно, — с лёгким сомнением глядя на меня, протянул он, усаживаясь обратно. — Насколько мне известно, он последний остался активен из египетского пантеона. Его на самом деле как-то иначе зовут, но я не запомнил, извини.

— Анубис, который бог? — у меня в голове это укладываться хотело ещё меньше, чем всё, услышанное ранее.

— Анубис, которого в истории египтяне оставили как бога, — уточнил Гилмур, подхватывая за ножку бокал вина и делая быстрый глоток. — Но я более чем уверен — и наши записи говорят о том же, — что боги — просто фикция. Сильные колдуны и иллюзионисты, часть которых обрела что-то вроде бессмертия. В конце концов, что мы знаем о том же Анубисе кроме того, что у него башка шакалья? — он небрежно пожал плечами, слегка скривившись. — Может это уже давно какой-то другой мужик в маске.

— Мужик в маске… — повторила рассеянно я, поглаживая в задумчивости подбородок. — Это может иметь смысл…

— А что? — заинтересовался Фил. — Почему тебя так беспокоит Анубис?

— Просто… — я замялась, пытаясь понять — как сформулировать собственные сомнения. — Есть один тип — «топтала», следит за мной где-то с начала той зимы. Метра под два ростом, непромокаемый армейский плащ, любитель военной техники типа немецкого мотоцикла с коляской… Не звенит нигде?

Филипп, внимательно слушающий меня, отрицательно качнул головой:

— Увы, пока нет. Но я займусь им…

— Да не в этом дело, — отмахнулась я. — Просто он как-то умудрялся мне на глаза особо не попадаться, но, когда я впуталась в дело Сонга… — снова сбившись, я мысленно выругалась и, прикрыв глаза, с тихим хрустом повела шеей. — В общем, очевидно, он каким-то образом с этим был связан, потому что тоже искал ленты. Вломился ко мне в офис, потом домой, а потом… Потом он приснился мне. Как раз перед визитом того мертвеца в «Утку». И у него была голова шакала, прямо как на египетских фресках — я ещё потом решила, что это из-за того, что начиталась накануне про эту всю мифологию, — бессознательно я заговорила быстрее, почти тараторя, словно боялась, что Фил может оборвать меня в любой момент, но тот молчал, в упор глядя на меня. — Только так ведь не бывает, верно? Его мой домоправитель видел — пускай и мельком, но башку-то собачью точно отметил бы, да ничего подобного.

Я затихла, ожидая очередного оправдательно-объяснительного комментария со стороны мужчины, но тот в этот раз молчал намного дольше, видимо, размышляя.

— Разберёмся, — наконец решительно выдохнул он, и, подхватив бутыль, долил нам обоим вина. — Всё-таки я бы не ставил на то, что это Анубис лично — потому что если это так, то я, скорее, умру от смеха при виде божества на нацистском мотоцикле, чем от его кары.Возможно, это какой-нибудь фанатик — они не особо интересуют наше ведомство, так что неудивительно, что я с ним не пересекался.

— А утопленник? — я поняла, что начинаю снова путаться в этих всех последователях, миньонах и фанатиках.

— А вот тут ближе к делу, — Гилмур несколько раздосадовано фыркнул. — Рядовой фанатик вряд ли бы осилил полноценное использование мертвеца, а вот сам Анубис — легко. Да и ленты могли быть изначально спёрты у него или из его храма. Жаль, конечно, что ты их сожгла — они могли представлять интерес…

Меня покоробило, что в его голосе прозвучало нечто, подозрительно похожее на упрёк, и я грубовато бросила в ответ:

— Что ж ты их с тел сыновей Сонга не снял? Такие же точно…

Как ни странно, после этих слов Филипп будто даже посветлел лицом и снова улыбнулся:

— О, а это отличная мысль. И, кстати, говоря о… — он склонил голову к плечу, пытливо уставившись на меня. — Как ты собираешься закрывать дело Сонга?

Я почувствовала, будто меня со спины окатили ледяной водой — настолько этот вопрос оказался нежеланным. Не то чтобы я не думала об этом, просто… Да ни черта не было это просто!

— М-м, удар ниже пояса, Гилмур, — протянула я, растянув губы в фальшивой улыбке. — Сам пел мне о том, что бессмысленно привлекать к делу полицию, а теперь что? Хочешь проверить, как я буду выкручиваться из всей этой чертовщины?

— Вообще говоря — да, — спокойно кивнул он. — Вдруг ты придумала какой-нибудь хитроумный план, который преподнесла бы многострадальной миссис Сонг?

— Нет, не придумала, — огрызнулась я, вновь машинально скрещивая руки на груди. — Голова, знаешь, не тем занята была.

— О… В таком случае, возможно, ты захочешь выслушать одно предложение от скромного меня?

Говоря это, он буквально лучился таким самодовольством, что мне немедленно захотелось его пнуть в щиколотку. Но вместо этого, как и все предыдущие разы, я сдержалась и как можно вежливее поинтересовалась:

— И что же это за предложение?

— Я кое-что прихватил из той пещеры — на всякий случай, предвидя такое развитие событий, — Фил подмигнул мне, с благостным видом глотнув вина. — Обручальное кольцо Сонга… Образцов его почерка у нас в достатке, так что можно по-быстрому сваять прощальное письмо и отправить Эндрю обратно в Тибет. В этот раз — с концами.

В голове у меня словно что-то щёлкнуло, вытеснив оттуда отвращение к действиям и словам Гилмура и заставив задуматься над перспективами.

— Это… звучит неправильно, — неуверенным тоном протянула я.

— Ты думаешь, правильнее будет сообщить ей, что пропавший муж — свихнувшийся маньяк, вырезавший деревню с целью воскресить их сыновей? И — да, не забыть добавить, что собирался и её пустить под нож, и только твоими, Долорес, стараниями у него это не вышло?

Я с силой прикусила нижнюю губу, понимая, что любая сказанная правда, скорее всего, с большей вероятностью навредит Эбигейл, но…

— Разве имею я право это решать? Что правильнее, а что нет? — риторически спросила я, но Фил, как ни странно, уверенно кивнул в ответ.

— Да, Долорес. Именно ты и должна принять это решение, — он усмехнулся, но в этот раз это вышло как-то зловеще. — Пожертвовать правдой в угоду безопасности, или же подставить Эбигейл под удар.

— Какой удар? — напряглась слегка я.

— Мало кто из обычных людей способен принять и выдержать подобные известия. Особенно миссис Сонг, после всего, что она уже пережила, — мужчина пожал плечами, но мне почему-то показалось, что он хотел сказать что-то другое — просто передумал.

Впрочем, я и сама могла догадаться. Филипп — Страж. И по его же собственным словам — обязан охранять этот дурацкий объект «Вирджиния-7», чего бы это не стоило…

Я тяжело вздохнула и, поколебавшись ещё мгновение, кивнула:

— Хорошо. Вариант с кольцом подойдёт.

— Eccellente! — вновь, как тогда, по телефону, довольно воскликнул Гилмур. — В таком случае, есть у меня на примете один человек, который бесподобно умеет подделывать любой почерк…

— Даже не сомневалась в этом, — закатила глаза я.

— Ещё по бокальчику? — с широкой улыбкой предложил Фил, и я, вздохнув, протянула ему свой…

Глава 21

Пробуждение моё было крайне неоднозначным.

С одной стороны — я пришла в себя на чём-то определённо мягком. С другой — голова у меня раскалывалась просто немилосердно, чутко реагируя на малейшее движение колючими вспышками где-то в глубине черепа.

Я беззвучно хныкнула, с трудом пытаясь сообразить — где нахожусь и что со мной было.

События предыдущего вечера… и ночи?.. да, определённо — и ночи, совершенно не хотели вылезать наружу, предоставляя боли и мучительному чувству неловкости царствовать там безраздельно. И всё же, поднатужившись, я попыталась воссоздать картину преступления.

Так, что там было из того, что ещё помнилось относительно ярко?.. Баня. Фил. Ванделли с Дэвидсоном… Сверху — куча мистических откровений, смешавшихся в один невозможный клубок, ещё одна куча личных почти-откровений. Вино, много вина. Определённо, слишком много вина.

Страдальчески замычав сквозь плотно сжатые зубы, я всё-таки заставила себя открыть глаза — но тут же зажмурилась от боли. Через некоторое время сделала второй подход, уже осторожнее, изучая окружающую действительность сквозь щёлочки опухших век.

Потолок был мне незнаком — это минус, но зато не вращался — это плюс.

Повернув голову в сторону, я обнаружила рядом, буквально на расстоянии руки, тумбочку, на которой стоял кем-то заботливо принесённый стакан с водой и лежащую рядом с ним таблетку. Надо полагать, аспирин. Во всяком случае, мне очень хотелось верить, что это аспирин, а не какая-нибудь отрава…

«О, это мне надо, да…»

Сдержав стон облегчения, потянулась уже было к стакану, и от этого движения одеяло, в которое я была укутана по самую шею, сползло вниз. А я поняла, что любимой пижамы на мне нет. И нижнего белья тоже. Ничего нет.

«Оу».

Осторожно развернувшись в другую сторону, я обнаружила там пустую половину кровати. Совершенно незнакомой — что, в общем-то, закономерно, учитывая, что и потолок, и тумбу я видела впервые в жизни.

Однако, судя по примятой подушке и складкам на простыне — по соседству со мной кто-то явно успел побывать.

Ладно. Крайне высока вероятность того, что этим «кем-то» был Филипп. Во всяком случае, я с трудом представляла себе сценарий, при котором Гилмур тащил бы моё бесчувственное тело к кому-то из своих многочисленных знакомых бандитов. А если и да — вряд ли те устраивали бы меня с таким комфортом…

Непрошенная мысль о том, чем таким мы могли заниматься, что я пришла в себя голой, заставила меня провести инвентаризацию ощущений в теле, о чём я незамедлительно пожалела. Что бы там не случилось ночью — сейчас головная боль явно была в приоритете, и я, всё-таки добравшись до аспирина и воды, употребила их по назначению. После этого вновь легла на спину и прикрыла глаза, ожидая, пока подействует таблетка.

Увы, когда первое смятение прошло — я поняла, что болит у меня отнюдь не только голова. Какое-то подозрительное остро-дёргающее ощущение терзало мои ступни, а когда я осторожно высунула одну из них из-под одеяла — к своему ужасу, обнаружила, что она плотно забинтована по самую щиколотку!

Рывком сев на месте, я сдёрнула одеяло и со второй ноги, находя ту в точно таком же состоянии, и…

— Твою же! — восклицание отозвалось новой вспышкой страданий где-то за правым глазом, но страх от увиденного пересилил.

Меня озарило воспоминание о том, как уже ближе к концу вечера я, под влиянием приступа тошноты, по осколкам лихо пробежалась до душевой, и как меня там выворачивало. А потом пришёл Фил и, громко бранясь, вытаскивал стекло из моих ног!

Закрыв глаза, я постаралась сделать череду вдохов-выдохов, призванных успокоить моё разбушевавшееся сознание — поскольку никакая боль уже не могла притупить нарастающего чувства паники.

«Пьяное безответственное животное! Как ты теперь будешь ходить⁈»

Так, остыть. Да, всё вышло из-под контроля. Пить я не умею — во всяком случае, вино. Вот и не надо больше. Это всего лишь похмелье — не самый мой частый гость, но я совру, если скажу, что совсем незнакомый. Однако ничего сверхъестественного — в отличие от событий накануне.

Но откуда взялись осколки?..

* * *

— Ещё! — мой голос звучит очень твёрдо, но не слишком уверенно, и я, из положения лёжа, пытаюсь поставить бокал на стол, но как-то не рассчитав — промахиваюсь, и тот с мелодичным звоном бьётся вдребезги.

— К счастью! — радостно восклицает Фил, и с дурацким смешком с размаху лупит своим об пол, добавляя битого стекла.

Это почему-то и мне кажется очень забавным, так что мы смеёмся на пару.

* * *

— О, Господи, — я закрыла вспыхнувшее лицо руками, чувствуя, как по цепочке начинают всплывать и другие воспоминания — и уже совсем этому не радуясь!

* * *

— Я всегда, всегда хотела собаку! Это же логично — собака в доме?

— Коэшн! — твёрдо кивает Фил, подливая нам обоим вина — три пустых бутылки возвращены в ящик, четвёртая — валяется на боку рядом с его креслом. — Собака на ферме — к добру!

— Во-от и я так говорила, — ворчу я, вновь погружаясь в скорбные мысли о главном разочаровании и лишении детства. — Но мама утверждала, что у неё аллергия, так что мне не разрешили…

— Несправедливо. Это ж ты хотела собаку — так и возилась бы с ней! Ты ж… ответственная, — мужчина пододвигает мне бокал и, прихватив свой, расплывается в кресле.

— И я про то же! — мне почему-то очень радостно от того, что этот мутный бандит так хорошо понял мою мотивацию — сразу! Без сомнений! — в отличие от моих родителей. — Так что я думаю, не в аллергии дело…

— А в чём? — он немного излишне приподнимает бровь, отчего лицо чуть перекосилось и выглядит довольно забавно.

Я фыркаю:

— Она их просто боится до смерти… Не знаю, почему. Вроде как покусали её в детстве…

Гилмур философски вздыхает, разведя руками в стороны:

— Ну, собаки… собаки — дело сложное! Но оч-чень полезное! Вот был у нас строевой пёс — Такер. Умнейшая животина! Патроны таскал, раненых охранял, засады чуял за милю. Но с характером — ежели что не по нраву было, или чуял, что к нему без уважения — мог и цапнуть, — он делает рукой хватательное движение, видимо, пытаясь изобразить — как Такер «цапал». — Всем отрядом грустили, когда шерстяного ранили.

Мне почти до слёз стало жаль незнакомого пса, но я героически удержалась от всхлипа, вместо этого сурово заявив:

— Неправильно это! Военные псы, сторожевые… Если бы у меня была собака — я бы ни за что не подвергла её опасности! Только любила бы, холила, лелеяла, в обиду не давала…

Фил очень сосредоточенно хмурится, видимо, обрабатывая эту нехитрую информацию затуманенным винными парами сознанием. Но спустя пару секунд лицо его светлеет, и он, посмотрев на меня с непонятной надеждой, выдаёт:

— Гав?

* * *

Я почувствовала, как губы мои сами собой разъезжаются в дурацкой ухмылке — тень того дикого хохота, которым я взорвалась в ответ на эту его нелепую реплику. Да уж, чувство юмора и самоирония — крайне подкупающие качества в мужчине.

Осторожно потрогав голову, я одновременно поняла, что боль немного отступила — и что избыточное количество вина является причиной ещё одного дискомфорта… Требующего срочно найти уборную.

Я попыталась согнуть пальцы на ногах, но от этого нехитрого движения боль растеклась по всей стопе — странная, раздражающе-щекотная, острая. Тем не менее — вполне терпимая.

Сев на кровати, я спустила ноги на пол, и, сделав несколько осторожных пробных нажатий, пришла к выводу, что относительно сносно я могу наступать на левую пятку и правый носок. Судя по всему, порезы располагались неравномерно — что, в общем-то, вполне логично. Бегать по стеклу — то ещё развлечение… Я же не йог какой.

Оглядевшись по сторонам уже более предметно, я обнаружила, что вот эта незнакомая кровать и незнакомый потолок принадлежат комнате, обставленной довольно лаконично, но со вкусом. Светлые стены, тёмная мебель — соседняя с кроватью тумба, комод за ней, две двери. Окна — также две штуки — оказались плотно закрыты жалюзи, почти не пропуская солнечного света. Очень милосердно, с моей похмельной точки зрения.

На тумбочке, помимо стакана, стояла изящная лампа с минималистично выглядящим плафоном, а также лежала книга — «Братство кольца», Дж. Р. Р. Толкин. Незнакомое название.

Как бы мне не хотелось закопаться во все доступные ящики, переполненный мочевой пузырь намекал, что мешкать и возиться точно не стоит, и потому я, наплевав на правила приличия, сунулась в комод. К радости своей, в первом же выдвинутом ящике нашла футболку — классическую белую, в точности как та, в которой щеголял главный герой в недавно вышедшей кинодраме. И что-то мне подсказывало, что Фил тоже предпочитал носить её просто так, а не в качестве нательного белья…

Отмахнувшись от мыслей о том, что ношение одежды постороннего мужчины — шаг вопиюще безнравственный, я надела футболку и поковыляла в сторону ближайшей из дверей, за которой, увы, обнаружился гардероб. Зато за второй — коридор, с лестницей, ведущей вниз, и ещё парочкой дверей, одна из которых была приоткрыта, и как раз за ней я обнаружила стандартную кафельную отделку бирюзового цвета, характерную для ванных комнат.

С первого этажа доносились негромкие звуки радио и совершенно одуряющий запах кофе, но я решила, что это расследование точно подождёт и как могла быстро направилась в «кафельную» комнату. Санузел, к счастью, оказался общим — без новомодной планировки с выносом туалета в отдельную каморку.

Разобравшись с насущной проблемой, я заодно изучила помещение — роскошное и просторное, с нестандартной ванной, больше похожей на крошечный бассейн, выложенный белой плиткой. Гораздо больше любой чугунной посудины. В ней, наверное, и двое могли бы поместиться без труда…

На стене рядом с ванной висело несколько чистых полотенец и кофейного цвета махровый халат. Один. И зубная щётка в стаканчике тоже была одна. Бритвенный набор, расположившийся в нише над умывальником, также очевидно принадлежал мужчине. Холостяцкая берлога.

Я подошла к раковине, чтобы умыться — и, конечно же, заглянуть в шкафчик за зеркалом. Там нашлась целая батарея разнокалиберных баночек и флаконов, в том числе фармацевтического толка, а также перевязочные материалы. Одна упаковка бинтов была вскрыта и немного неряшливо лежала в стороне, вместе с открытым бутыльком перекиси. Я покосилась на свои забинтованные ноги и негромко вздохнула. Нет, ну какая же всё-таки идиотка, а?..

Отражение меня, как ни странно, почти не напугало — я ожидала худшего, после всего, что произошло вчера. Хотя стоило признать, что метод, выбранный Гилмуром для завершения вечера, оказался удивительно действенным для того, чтобы вышибить из моей головы воспоминания о Першинге. Ненадолго, очевидно.

Чертыхнувшись, я содрала с крючка халат — великоват, конечно, но гораздо лучше, чем футболка, едва закрывающая мою голую задницу! — и направилась вниз, с целью выбить из хозяина дома ответы.

И очень надеялась, что им всё-таки был Фил.

* * *

Разумеется, это был он.

Неприятно царапнула мысль о том, что я что-то слишком обрадовалась этому, но вид мужчины, что-то усердно шинкующего за разделочным столом, был слишком умиротворяющим.

— Доброе утро, детектив! — Фил поднял голову в тот же момент, когда я наступила на чуть слышно скрипнувшую половицу — единственную, чёрт возьми, на моём пути!

Будто нарочно…

— Сомнительно, — буркнула я в ответ, машинально плотнее закутавшись в халат — хотя, если честно, в нём было даже жарковато.

Кухня оказалась под стать спальне и ванной — стильная, очень функциональная и просторная, в соответствии с новым веянием объединённая со столовой. И наверняка — под завязку напичканная новомодными изобретениями, облегчающими быт, которые рекламировались на каждом шагу, и каждое из которых требовало кредита. Из динамика приёмника, вместо привычного мне новостного шума доносилась какая-то ненавязчивая музыка — вроде бы «Сестрички МакГуайер», но уверенности не было. Для меня музыка всё равно была преимущественно малопонятным белым шумом, за редким исключением.

— Присаживайся, скоро будет завтрак. Налить тебе кофе? — жестом ножа указав мне на один из стульев, окруживших симпатичный белый столик, Фил, не дожидаясь ответа, шагнул к плите.

Там, по соседству с шкворчащей чем-то аппетитным сковородой стояла гейзерная кофеварка, из носика которой тянулся ароматный пар.

Из чувства противоречия мне хотелось сказать «нет», но изо рта почему-то вырвалось:

— Да, пожалуйста!

Мужчина негромко рассмеялся, вытащив из настенного шкафчика чашку — красивую, из белоснежного фарфора. Налив в неё кофе, с крайне любезным видом поднёс мне, по дороге подхватив сахарницу с ложечкой.

— Прошу, — поставив чашку на стол, он внезапно присел и бесцеремонно схватил меня за щиколотку.

Дёрнувшись от неожиданности, я едва не перевернула кофе и с трудом удержалась от того, чтобы ударить наглеца по удачно подставленной макушке.

— Ты куда полез⁈ — взвизгнула я, безуспешно пытаясь отнять у него ногу.

— Оцениваю, насколько пережили повязки твой спуск сюда, — невозмутимо ответил Гилмур, повертев той из стороны в сторону и наконец отпустил. — Вывод: не очень.

Собравшись уже обругать его за такие вольности, я прикусила язык и нахмурилась:

— В каком смысле — не очень?

— Немного кровит, — он слегка пожал плечами, поднимаясь. — Тебе следовало дождаться меня наверху, чтобы я сменил перевязку на более плотную, прежде чем отвезти тебя к врачу.

Мои брови самовольно поползли вверх, отражая глубочайшее изумление тем, как легко и непринуждённо он снова за меня всё пытался решить.

— Я никуда с тобой не поеду, — выдавила я из себя самую цензурную версию того, что хотелось сказать.

— Да? — Фил иронично хмыкнул. — Что ж, я с интересом посмотрю, как ты попытаешься жать на педали.

Мысленно я чертыхнулась — проклятый мафиозо снова оказался прав. Органы управления в моём «додже» были отнюдь не настолько отзывчивыми, чтобы достаточно было еле-еле коснуться носком туфли… Не говоря уже о лёгком ужасе при мысли о том, что мне придётся обуваться. Спустившись со второго этажа на первый, я уже как-то умудрилась разбередить раны, что обе ступни неприятно подёргивало и боль постепенно нарастала. А ведь старалась идти осторожно!

— Иди к чёрту, — процедила я сквозь зубы, всё-таки подтягивая к себе чашку с кофе и сахарницу — вопреки рекомендациям, с похмелья я предпочитала сладкий кофе.

— Ну, в целом, примерно туда и поедем — но сначала завтрак, — кивнул Гилмур и вернулся к плите.

На какое-то время я отвлеклась, сосредоточившись на кофе — и, чего греха таить, с искренним удивлением наблюдая исподтишка за Филиппом. Тот, расправившись с какими-то овощами и специями, отправил на сковороду несколько полос бекона, а следом и яйца. Вид при этом имел настолько естественный и безмятежный, что складывалось впечатление, будто он этим занимался постоянно. Довольно необычно на мой взгляд — мама говорила, что мужчины совершенно несносны в готовке и для этого решительно не приспособлены, и отец был склонен с ней соглашаться.

Для меня же готовка всегда была пустой и раздражающей тратой времени. К чему эти долгие пляски вокруг плиты, когда можно зайти в ближайшую забегаловку и поесть там?

Впрочем, я не могла не признать, что здесь и сейчас пахло гораздо вкуснее, чем в любом знакомом мне кафе. Может, дело в пряностях?..

Резкий треск заставил меня слегка подпрыгнуть на месте, но это оказался всего лишь тостер, выплюнувший пару поджаренных кусочков хлеба, и Фил, подхватив их на край большой тарелки, доставил ту ко мне на стол.

— Угощайтесь, мадам детектив, — широко улыбнулся он, кладя рядом с блюдом приборы, а я невольно присвистнула — завтрак вышел поистине королевских размеров.

— С-спасибо, конечно, но порция, кажется, великовата… — несколько смущённо заметила я, изучая глазунью в обрамлении бекона и щедро сдобренную пряно пахнущим соусом.

— Ты начни есть — зуб даю, за уши не оттащить будет! — самоуверенно заявил Гилмур, и направился за своей порцией.

Это, конечно, был его дом и его право — но мне всё равно стало неловко от того, что я просто сижу. Правда от неловкости меня очень быстро избавила боль, разом прострелившая обе ноги, как только я коснулась ими пола, и я затихла над тарелкой. В конце концов, стоило воздать должное повару — по вкусу блюдо ничем не уступало восхитительному запаху.

И Фил снова оказался прав — начав есть я действительно не смогла остановиться, пока тарелка не опустела! Нет, точно, это всё специи.

— Ладно, вынуждена признать — готовишь ты отменно, — благодушно заметила я, неспешно потягивая вторую порцию кофе.

— Я вообще всё делаю отменно, — самодовольно фыркнул мужчина, приняв вид настолько похабный, что я закатила глаза.

— Уймись уже! Лучше скажи — где мои вещи, и как мы… как я тут оказалась?

В голове у меня, конечно, роились какие-то клочки воспоминаний, но были они настолько чудовищными, что я искренне надеялась, что это всё не более чем дурной пьяный сон.

Правда, застывший взгляд Фила и медленно сползшая улыбочка заставили меня напрячься.

— Хм. Ну… с последним проще всего — сюда тебя привёз я. Вечеринка закончилась крайне неожиданно и в какой-то мере феерично, но ты больше так не делай… Тебе чертовски повезло, что осколки были мелкими, так что раны в основном неглубокие.

Я была склонна горячо согласиться с ним касательно «больше так не надо», но начало меня слишком насторожило.

— А почему с «первым» сложно? — подозрительно уточнила я. — Что не так с моими вещами?

— М-м… если коротко — они остались там же, где и твой «додж». В термах, — Фил слегка пожал плечами.

— Все⁈ — в ужасе воскликнула я, едва не выронив чашку. — А как я тогда… тут…

— Ну как… — мужчина развёл руками. — Как и я — в простыне. Как истинные римские патриции.

— Боже…

Я закрыла лицо обеими руками, с ужасом понимая, что вот эти обрывки — вовсе не сон! А совершенно чудовищная и позорная явь.

* * *

Жар кальдария поселился в моих костях, которые, кажется, готовы расплавиться. Как и я вся, целиком. Мне душно, поэтому я требую, чтобы Фил опустил стёкла, и он безропотно подчиняется. Для этого, правда, ему приходится перегнуться через меня, но он справляется, поровну деля внимание между дорогой, рулём и ручкой стеклоподъёмника.

В открытые окна со свистом врывается холодный весенний ветер, и я чему-то очень радостно смеюсь. Гилмур совершает какие-то немыслимые манёвры на дороге и тоже хихикает, когда я слегка съезжаю на кресле вниз, а мои ноги, вальяжно заброшенные на приборную панель, оставляют кровавые следы на лобовом стекле. Боли нет, есть только звонкая пустота в голове и малознакомое чувство… свободы?

* * *

— Так, ну ты не нервничай, я гарантирую, что твои вещи — в полном порядке, целости и сохранности, я сейчас за ними мотнусь и привезу, ага? — голос Гилмура подозрительно и нарочито бодрый, но во взгляде поселилась лёгкая тень встревоженности, что меня совершенно не радует. — Вот и ладно, ты побудь тут, я быстро.

— Ага… — вяло кивнула я, наблюдая за тем, как он залпом допил кофе и едва ли не бегом устремился на выход.

Вытянув шею, я увидела в окно «феррари», припаркованную, правда, совершенно неположенным образом — на газоне перед домом. На хромированной решётке радиатора печально висели остатки невысокой ограды, но сама машина, на первый взгляд, не пострадала.

Гилмур походя смахнул ошмётки заборчика, и, нырнув на водительское сидение, с крайне сосредоточенным видом завёл мотор и выехал на дорогу, оставив на нежно-зелёной траве уродливые чёрные взрытые следы от колёс.

И как так вышло, что соседи не вызвали полицию? Такое вопиющее нарушение всех возможных правил, да ещё и следы крови на стекле… В моём районе такое бы точно не спустили с рук. Здесь же, судя по всему, добрососедские отношения строились на совсем ином принципе: не суй нос не в своё дело.

Невольно я попыталась вспомнить — когда вообще появилось это авто вчера вечером, но, увы, не смогла. Судя по всему, состояние моё оставляло желать лучшего, но почему Фил не взял мой «додж»?

Загадочны и непостижимы пути нетрезвых разумов…

В который раз дав себе зарок не пить в компании чёртового Гилмура больше никогда, я осторожно слезла со стула и, прикусив от боли губу, понесла тарелки в мойку. На этом, правда, мой благородный порыв отплатить уборкой за гостеприимство Фила и закончился — когда, опустив взгляд вниз, я увидела на полу размазанное кровавое пятно.

— Вот же ж чёрт, — тихо ругнулась я и поковыляла наверх — за обновлением перевязки.

Усевшись на крышку унитаза, я принялась разматывать бинты, которые уже основательно успели пропитаться кровью, и не удержалась от ещё одного матерного восклицания при виде месива, которое сейчас было на месте моей левой ступни. Судя по ощущениям, с правой ногой всё обстояло примерно так же…

Тихо завывая и ругаясь, я смыла кровь под проточной водой, после чего извела весь оставшийся пузырёк перекиси на раны и на то, чтобы обильно смочить бинтовые тампоны. Завершив это во всех смыслах грязное дело плотной обмоткой, я какое-то время переводила дух. Уже и забыть успела, что это такое — самостоятельная обработка ран. Особенно раздражало то, что следы от осколков на поверку оказались действительно неглубокими, но дискомфорта вызывали — будто гвоздей в ноги напихали и там оставили!

Сделав на пробу пару осторожных нажатий, я убедилась, что ходить всё ещё могу. Заодно живо прониклась сочувствием к андерсоновской Русалочке, каждый шаг которой, после обретения ног, был подобен шествию по острым ножам. В детстве я поначалу не слишком любила эту сказку, искренне не понимая смысла всех жертв, которые Русалочка принесла во имя обретения любви — или души. Но мама предложила взглянуть на это, как на проявление высшей силы воли для достижения цели, и с того момента я полностью влюбилась в это произведение.

Медленно спустившись вниз, я прошла дальше столовой — в гостиную, оказавшуюся удивительно уютной. Скорее всего, дело было в камине, под который была отведена целая торцевая стена, облицованная каменными срезами.

Я устроилась на диване, обитом тёмно-серым плюшем, отметив, что все подушки на нём были собраны в одном углу — как раз напротив журнального столика, на котором лежала ещё одна книга. В этот раз — открытая, но, бросив взгляд на страницы, я по паре фраз узнала недавно нашумевшую работу Хэмингуэя, «Старик и море». Это произведение, в отличие от найденного в спальне, было мне знакомо, но даже крепко сосредоточившись — я не смогла представить себе, какую мысль мог извлечь из него такой человек как Фил.

Вообще, окинув взглядом комнату, я заметила, что шкафы и полки с книгами здесь преобладали над обычными интерьерными безделушками. На тумбе, предназначавшейся под телевизор, стоял электропроигрыватель незнакомой модели, а сама тумба была под завязку набита виниловыми пластинками. Телевизор же небрежно стоял рядом на полу, повёрнутый экраном к стене и даже не подключённый. Удивительные приоритеты…

В иной ситуации я бы не упустила возможности облазить каждый закуток в жилище племянника — пускай даже троюродного! — Ванделли. Просто на всякий случай, ну и из природного любопытства… Но, увы, ноги меня сейчас подводили по всем фронтам, так что я взяла со стола книгу и, повозившись, устроилась поудобнее среди подушек. Я надеялась, что чтение займёт и отвлечёт меня — в равной степени от боли и от нарастающей тревожности, — но ошиблась. Никак не удавалось сосредоточиться на словах и строках, внимание раздёргивало между десятком разной степени мрачности мыслей, а в ушах нарастал неприятный низкий звон, разбавленный ритмичным цоканьем секундной стрелки.

Повертев головой, я нашла источник раздражения — вычурные часы без циферблата, с чёрными шариками на стальных спицах вместо привычных чисел. Сосредоточившись, я поняла, что сейчас — около половиныодиннадцатого, и протяжно присвистнула. Вот это заспала! Впрочем, учитывая, что я решительно не помнила, когда мы вернулись домой, но по самым скромным прикидкам — провели мы в термах никак не меньше шести часов. Рекордно долгая пьянка, по моим меркам…

Отогнав от себя мысли о недостойности и неприемлемости подобного времяпровождения, я машинально повела головой в поисках телефона, и обнаружила тот не сразу. Коварный агрегат нашёлся буквально под боком — руку протяни, только спрятался у меня за спиной, как раз за наваленными подушками, где почти потерялась изящная подставка на выгнутых тонких ножках. Сразу же в мыслях пронёсся образ Фила, вальяжно полулежащего на этом самом месте, и с крайне сибаритским видом набирающего номер моего агентства.

Почему-то этот образ не вызвал во мне должного возмущения — и над этим я также решила поразмыслить как-нибудь потом! Пока же передо мной стояла куда более насущная задача: позвонить как раз по тому же адресу и выяснить у Линды — как идут дела.

Гудок, второй… третий?

«Она что, ещё не пришла?» — успела удивиться я, как, наконец, трубку всё-таки сняли, и на том конце раздался голосок Линды:

— Детективное агентство «Вудворт», чем м-могу помочь?

Слух мой безошибочно уловил в интонациях явную напряжённость и неуверенность, что мгновенно заставило напрячься меня саму.

— Линда, что случилось? — коротко, тоном, не терпящим дискуссий и возражений, спросила я.

— Мисс Вудворт! — воскликнула она в ответ с таким облегчением, что дурное предчувствие переросло в уверенность: произошло что-то крайне дурное.

Но что?..

Вариантов, как на зло, было слишком много, начиная с ретивых налоговиков и заканчивая нагрянувшей мафией.

— Мисс Вудворт, а вы сегодня будете в офисе? Просто здесь пришёл один клиент, и он очень хотел бы с вами поговорить… — залепетала тем временем Линда, а стянувшаяся у меня в брюхе пружина тревожности чуть расслабилась.

«Клиент? Всего-то?»

— Возьми у клиента данные, я перезвоню ему, как только смогу… — мой взгляд задержался на перебинтованных ногах, и я тихо вздохнула. — Возникли непредвиденные сложности.

— Мисс Вудворт, мистер Сонг утверждает, что ему очень нужно встретиться с вами лично, — умоляющим тоном протянула секретарша, и в этот момент я почувствовала, как та самая тревожная пружина на пару с сердцем ухнули куда-то вниз.

— К… кто? К-как фамилия? — заикнувшись, переспросила я после продолжительной паузы.

— Сонг, мисс Вудворт. Андрэ Сонг, я же правильно записала? — к моему ужасу, последнюю фразу девушка адресовала кому-то находящему рядом с ней. — Да, мистер Андрэ Сонг.

Вспышка, ослепляющая меня на мгновение, в которое я едва ли не воочию увидела тело Сонга, медленно, словно в дурном сне, заваливающееся назад. Сражённое моим выстрелом — или Фила, мы так и не определились.

Чёрно-глянцевая бакелитовая трубка выскользнула из онемевших пальцев, упав мне на колени, а я боролась с накатывающим ощущением тошноты и ужасом. Меня снова затягивало в тот самый кошмар, выходом из которого являлся безотчётно пугающий белоснежный диск — а я не могла выбраться.

—…ворт! Мисс Вудворт, вы там? С вами всё хорошо? Простите, пожалуйста, мистер Сонг, наверное, что-то со связью, я ничего не слышу, подождите буквально минутку, хорошо? Мисс Вудворт!

Я с трудом разбирала слова, что исторгал из себя динамик, и всё же кое-что сумело достучаться до моего смятого и растерянного сознания: интонации. Линда была чертовски напугана — и видит Бог, я очень хорошо её понимала!

Совершенно невозможным усилием я заставила себя вновь взять трубку, и негромким безэмоциональным голосом проговорила:

— Линда, передай, пожалуйста, мистеру Сонгу, что я очень сожалею. Боюсь, я не смогу приехать в офис, чтобы поговорить с ним лично. Дело в том, что я сейчас в аэропорту, а через полчаса у меня ожидается вылет в Майями. Я не успела тебя предупредить — я ухожу в отпуск по состоянию здоровья, на две недели. Передай мистеру Сонгу, что, если его дело терпит такое время — я с удовольствием встречусь с ним двенадцатого мая.

Я с отстранённой холодностью слушала, как девушка, запинаясь и чуточку сбиваясь, передавала эту информацию кому-то, и размышляла — что я такое сказала и зачем вообще?

Линда на том конце, выслушав ответ посетителя, издала удивлённое «о?» и вновь обратилась ко мне:

— Мистер Сонг настаивает, что дело очень важное, и ему необходимо увидеться с вами. Он интересуется, в каком отеле вы планируете остановиться в Майями, чтобы навестить вас там?

Глаза мои, бессмысленно сверлящие одну точку, расширились ещё сильнее — смесью ужаса и непонимания, — но голос меня не подвёл:

— «Хилтон», конечно. У меня забронирован двадцать седьмой номер, если мистеру Сонгу так нужно — пускай прилетает, я с радостью предоставлю ему любую необходимую консультацию вербально, — без запинки и промедления сказала я, после чего потянулись томительные секунды ожидания, когда умница-Линда, отложив в сторону трубку, даже записала полученную информацию — я слышала шуршание карандаша по бумаге.

— Да, мистер Сонг. Она будет вас ждать. Всего доброго, спасибо, что выбрали нас! — проговорила девушка заученную фразу — только как-то неубедительно, — после чего я услышала удаляющиеся шаги и хлопок двери.

— Мисс Вудворт⁈ — прозвучал истеричный возглас через несколько секунд — видимо, секретарша ждала, пока стихнут шаги и на лестнице. — Что за Андрэ Сонг? Это брат мистера Сонга⁈

— Линда, успокойся, — увещевающим тоном попросила я. — Опиши его, кратко.

— Ну… невысокий, где-то на пол-головы выше меня, широкоплечий, бородатый. Носит тёмные очки и толстое пальто… — неуверенно начала перечислять девушка, и тут меня вновь будто обухом по голове приложило.

«Квадратный»! Тот самый, про которого говорили и миссис Сонг, и Рэй и даже Фил! Помогавший Эндрю возить людей на убой, если верить тому, что рассказал мальчик — а у меня не было причин ему не доверять…

«Я послал себя за ней…»

Увы, дальше «Что за чёрт⁈» — мои мысли идти отказывались, и я стиснула зубы, борясь с накатывающей вновь дурнотой.

— Мисс Вудворт, умоляю, скажите хоть что-нибудь! Я ничего не понимаю! — взмолилась Линда, выдёргивая меня из чего-то подозрительно напоминающего паническую атаку.

— Всё хорошо, девочка, не переживай, — выдавила я. — Да, это, скорее всего брат, но, как я и сказала — пока что я действительно не могу встретиться с ним по ряду причин. Для остальных клиентов, буде кто позвонит — я недоступна, хорошо? А хотя… знаешь, что? Возьми-ка и ты отпуск. Заслужила.

— Н-но как? Почему? — неуверенно протянула девушка. — Я совсем не устала…

— Поверь, это нужно всем нам. Тебе — оправиться после расставания с Майклом, мне — разобраться с накопившимися проблемами… Давай, собирайся и иди домой, ладно? Сейчас.

— Хорошо, мисс Вудворт, — несколько уныло вздохнула Линда. — Тогда до встречи… но вы, если что, обязательно мне звоните, да?

— Конечно, Линда. Я позвоню, — с этими словами я положила трубку на мягко щёлкнувшие рычажки.

Потянулись минуты — мучительно долго, одна за другой. Я не слышала уже даже тиканья часов — только шум крови в ушах и биение собственного сердца.

Кем он был, этот загадочный мужчина? Почему он так представился? Ладно, после описания Линды у меня от сердца слегка отлегло — уж не знаю, что сталось бы с моей психикой, если бы в мой офис заявился сам убиенный Сонг. Но, признаться, от появления его помощника — про которого мы с Филом дружно и думать забыли! — тоже вызывало просто массу вопросов.

Не знаю, сколько я просидела в таком ступоре, но в себя меня привёл уже знакомый рёв мотора.

Встрепенувшись и машинально закутавшись плотнее в халат, я выглянула в окно гостиной — откуда тоже открывался вид на дорогу перед домом, и увидела, как паркуется Фил. В этот раз — на правильном месте, а не газоне, аккуратно и вполне даже ювелирно уместив «феррари» на подъездной дороге.

Глава 22

Выражение лица Фила после того, как я пересказала ему крайне увлекательный телефонный разговор, мне очень захотелось запечатлеть — но, увы, фотоаппаратом разжиться пока не успела. В любом случае, это воплощённое «как я мог так облажаться» навсегда останется в моей памяти — на тот случай, если придётся щёлкнуть зазнайку по носу.

— М-да, как интересно получилось! — выдал он, наконец, растянув губы в подобии привычной широкой улыбки — но я чувствовала некоторую фальшь. — Что ж, и такое бывает. Ничего, главное, что мы знаем, где с высокой долей вероятности сейчас находится этот ублюдок, и сможем его там накрыть!

Лёгкое чувство торжества и превосходства выдуло из моей головы неистребимым энтузиазмом мужчины, и я недоверчиво прищурилась:

— Мы знаем? — подтянув поближе принесённый Гилмуром из машины чемодан, переспросила я.

— Разумеется, — кивнул мужчина. — Совершенно очевидно, что…

— Погоди-ка, — я перебила его, вытащив из чемодана папку с моими документами.

Папку, которая изначально была на самом дне, рядом с коробками патронов. А теперь лежала сверху.

— Эм-м, да, тут такое дело, — вот сейчас Филипп откровенно стушевался, отведя в сторону взгляд, и нехарактерно-нервозным жестом почесал шею. — Кажется, тебя спалили.

У меня аж дыхание перехватило от такого заявления, и я несколько секунд безмолвно таращилась на мафиозо. Возмущение, досада, разочарование и злость — в том числе и на себя, конечно же, ведь, если вдуматься, чего я ждала⁈ Нажраться в сопли в бандитском притоне, и надеяться на их — что? Принципиальность и приличия⁈ Вот уж сомнительные величины!

— Не злись, там ничего не пропало — можешь поверить! — превратно истолковал моё молчание Фил.

Я же, с шипением выдохнув сквозь оскаленные зубы, бросила папку на диван рядом с собой, и молча закрыла лицо руками.

Обсуждать с Гилмуром вероятные последствия такого разоблачения не хотелось совершенно…

— Эй, детектив, ну в самом деле — выше нос. Дядя, как оказалось, весьма наслышан о тебе — впрочем, не удивительно, ты весьма яркая личность! Решишь для него одну задачку — и, уверяю тебя, в обиде не останешься!

Он совершил стратегическую ошибку, усевшись рядом со мной на диван, сдвинув в сторону папку. Но, с другой стороны, револьвер тоже был спрятан в чемодан, это я успела заметить краем глаза, и пристрелить мерзавца мгновенно не представлялось возможным. Впрочем, всегда оставался вариант ударить его в висок Хэмингуэем…

Нет, это не конструктивно. Думай, Долорес!

Думать не получалось — только мысленно кричать от обуревающих меня чувств. Чёртов Ванделли! Чёртов Гилмур! Чёртова мафия!

Забывшись, я в порыве чувств пнула чемодан и заорала от острой боли, пронзившей ногу от пальцев и до, кажется, бедра.

— Не надо себя калечить, у тебя же это совершенно не получается! — возмутился Фил, перехватив ногу, которую я инстинктивно попыталась поджать к груди, и вместе с другой — не пострадавшей, — укладывая себе на колени.

— Отпусти, — процедила я, борясь с желанием сломать ему нос, пожертвовав другой ногой — ушибленную слишком сильно дёргало болью, чтобы я могла что-нибудь ей делать.

— Сначала ты успокоишься и начнёшь мыслить здраво, — увещевательным тоном проговорил этот двуличный паршивец, ещё и подтянул меня за щиколотки так, что я съехала на подушках ниже, лишившись возможности отоварить его кулаком.

«Всё равно ведь увернётся, с-собака», — с сожалением подумала я, вновь попытавшись вызволить ноги, но пальцы Фила держали крепко — скорее, синяков наставлю, чем преуспею…

— Да, согласен — вышло совсем не так, как я предполагал, — мужчина смотрел так искренне и невинно, что, наверное, любая на моём месте тут же растаяла и поверила в любую чушь.

— Ты знал, куда везёшь меня. И ты знал — пусть даже и не сразу, что там отдыхает дон Ванделли. И вместо того, чтобы свернуть эту дурацкую вечеринку и разойтись по домам… — я прикусила язык, поскольку обвинять во всём Филиппа было, конечно, очень соблазнительно — но несправедливо.

В конце концов, у меня и своя голова на плечах есть. Почему я, имея вышеописанные вводные данные, после узнавания главы мафиозного клана просто не сбежала на все четыре стороны?

«Нет, предшествующие этому события — не оправдание!» — строго одёрнула я себя.

— Так вышло, — между тем пожал плечами Гилмур. — Такое случается. Всё, что нам остаётся — принять к сведению новые правила и двигаться дальше.

— Нам? — едко уточнила я.

— Разумеется, — он воззрился на меня с искренним удивлением. — Ты, конечно, известный детектив, но в основном твоя известность зиждется на следовании стороне закона, а у дяди с этим, сама понимаешь, могут быть некоторые трудности — так что я стану твоим напарником и надзирателем.

Я просто обомлела от услышанного и едва не лопнула от разрывающего желания заорать благим матом, швырнуть в Фила чем-нибудь и хорошенько приложиться головой об стенку. Может быть, сильное сотрясение вызовет ретроградную амнезию, и я забуду обо всех событиях последних дней?

— Спокойно, детектив, даю слово — мешаться под ногами не стану, да и, сама знаешь, я могу быть весьма полезен — в о-очень широком спектре случаев! — подлил масла в огонь Фил, и предусмотрительно крепче сжал пальцы — поскольку я всё-таки вознамерилась его пнуть.

— Клянусь, я тебя застрелю и брошу в первой же канаве, — процедила я, с сожалением признавая, что это, увы, не более чем недостижимая мечта.

Ну хоть так выплеснуть эмоции!

— Буду иметь в виду, — необычно серьёзно кивнул мужчина. — Первую канаву — обойду по широкой дуге, встретимся у второй.

— Боже, ты невыносим, — меня словно разом покинули все силы, и я обмякла на подушках, борясь с желанием положить одну из них себе на лицо и прижать покрепче.

Нет, суицид — это не выход. Никогда не выход.

Вот улучить момент и придушить Фила — вполне да.

— Ну, это смотря сколько человек выносить будут — так-то, в принципе, двое вполне справятся, — широко улыбнулся мафиозо, лишь укрепив меня в желании прибить его — сколько бы носильщиков не потребовалось.

— Но! — неожиданно отпустил он меня, воздев вверх указательный палец. — Дело дяди подождёт, пока ты не придёшь в себя. В конце концов, что за детектив без ног? Курам на смех! Так что наберёшься сил, отдохнёшь, подлечишься — вот тогда и поговорим.

— А если я откажусь? — в принципе, догадываясь о том, каким будет ответ, всё же поинтересовалась я.

Гилмур слегка поморщился, вновь отведя взгляд в сторону.

— Слушай, ну ты же умная девчонка. Зачем эти сложности?

— И всё-таки? — настаивала я — то ли из извращённого чувства мазохизма, то ли издеваясь над ним — забавно, но, кажется, Филипп действительно испытывал досаду от произошедшего.

— Несколько разгромных статей в разных изданиях с ремаркой — где, как и с кем проводит свой досуг самый честный и неподкупный детектив штата Вирджиния… — нехотя проговорил он, забывшись и прозорливо почесав нос.

Именно на него я смотрела уже несколько секунд, борясь с желанием воспользоваться его утратой бдительности и засветить туда пяткой. Просто чтоб неповадно было! Может даже получится сломать его надёжно — жаль, убить не получится. Неудобный ракурс…

— Ладно, про наличие доказательств спрашивать не буду, — всё-таки выбрав путь ненасилия, вздохнула я. — Кому они нужны, когда есть чёртова прорва деньжищ и запах «жареного»?

— Я же сказал — умная девочка…

— Иди к чёрту, мальчик, я тебя старше, между прочим, — огрызнулась я, сдёрнув с его колен ноги и подгибая их под себя — мельком отметив, что, в принципе, лежать так было бы довольно удобно… если бы не обстоятельства и не личность собеседника.

— Пф-ф, не смеши меня, — недоверчиво рассмеялся Гилмур, за что я невольно испытала к нему прилив благодарности.

— Почти на год! — тем не менее, чувство справедливости было сильнее и потребовало поделиться этой неприглядной правдой. — Если не веришь — вон, у тебя под задницей моё удостоверение, там есть дата рождения.

Мужчина извернулся, посмотрев на папку, которая действительно частично оказалась под ним, но тянуться за ней не спешил.

— Ладно, поверю на слово, но должен отметить, Долорес, что даже после такой занимательной пьянки — выглядишь ты отменно, — расплылся он в широкой улыбке. — Вот что значит — дать себе поспать всласть и нормально поесть. Хотя бы два раза подряд.

— Многовато комплиментов на единицу времени, Гилмур, завязывай, — буркнула я, привычно ощетиниваясь в ответ на подобные подкаты. — Не думай, что такими дешёвыми трюками ты заставишь меня тебе доверять.

— Не словом — но делом! — важно заявил он, ничуть не сбитый с толку моими словами. — И прежде всего — я предлагаю всё-таки разобраться с нашим недобитком-Сонгом.

Я ахнула, прижав ладонь к лицу.

Господи, как только умудрилась забыть про это? Проклятый Фил своим появлением всё спутал и перемешал в моей голове! Ни на что не удавалось среагировать должным образом — ни злиться, ни соображать. Его присутствие очень странно влияло на меня — я заметила это ещё в термах… Нет, наверное, даже раньше — в Першинге. Он… казался надёжным, как бы вопиюще глупо это не звучало.

И всё же в некоторых случаях подобное воздействие было лишним.

— Ты сказал, что знаешь, где он будет, — вспомнила я брошенную им фразу.

— Да, есть предположение, — кивнул Фил и, не дожидаясь понукания с моей стороны, пояснил. — Ты сказала, что летишь в Майями. Он последует за тобой, но для этого ему нужны деньги. И первое, о чём он подумает — сейф на работе, где Сонг хранил часть своих сбережений. Следовательно, если поторопимся — сможем накрыть его прямо там!

— Погоди… — я впилась пальцами в спутанную «мочалку» волос у себя на голове — типичное явление для нечёсанной меня. — Но кто он такой вообще? Это же не Эндрю Сонг?

— Не совсем, — несколько уклончиво ответил Гилмур. — Есть у меня теория… Но нужно подтверждение. И, увы, детектив, но тебе придётся поехать со мной. Обещаю, просто посидишь в машине — никуда идти не придётся!

— Мне очень нужны объяснения, — буркнула я, снова подтянув к себе чемодан и вытаскивая оттуда вещи.

К чести Филиппа, он сообразил, что одеваться я предпочту в одиночестве и вышел из гостиной, судя по звукам — направившись наверх, и я поспешила избавиться от его халата и футболки, хоть и не без сожалений.

Впрочем, привычная одежда подействовала на меня весьма отрезвляюще. Настолько, что, дойдя до пары новых, не разношенных ботинок, я только стиснула зубы и упаковала в них свои многострадальные конечности. Затем осторожно поднялась, попробовав сделать пару осторожных шагов, и еле удержалась от стона. Больно. Даже очень. Но придётся потерпеть, если потом мне всё-таки дадут время на то, чтобы подлечиться и прийти в себя.

Последним элементом стала кобура, занявшее своё законное место, и я почти даже вспомнила о том, кто я есть. Оружие как никогда придало мне сил и, одновременно с этим, в голову закралась мерзкая мыслишка: если прямо сейчас застрелить Гилмура, то это весьма навредит планам Ванделли…

Но, разумеется, это было невозможно. В этом вся проблема мафии: тронь одного — и на тебя откроет охоту вся семья, а бодаться в одиночку против целого клана… Проще сразу же следом пустить себе пулю в лоб. Быстрее и безболезненнее получится.

Криво усмехнувшись своим мыслям, я кое-как проковыляла до прихожей, волоча за собой чемодан, и в это же время там нарисовался Фил, удивлённо приподнявший брови в ответ на эту картину.

— Уже уходите, мадам детектив? Я надеялся, что вы погостите подольше!

— Зря, — отрезала я, успев взмокнуть от боли как мышь. — Разбираемся с этим… чем-то, и ты оставляешь меня в покое.

— Согласен, покой — это то, что тебе очень пригодится для восстановления, — неожиданно легко согласился он, после чего галантно открыл передо мной двери, предварительно изъяв чемодан.

Скрипнув зубами, я плотнее запахнула кардиган крупной вязки и похромала в сторону блестящего на солнышке «феррари», бормоча под нос сдавленные ругательства на каждом шагу.

* * *

По счастью, кровавых отпечатков на лобовом стекле уже не было — судя по всему, Фил благоразумно озаботился этим вопросом, пока ездил в термы. И это хорошо, поскольку всю дорогу глазеть на столь вопиющее напоминание о прошедшей ночи я совершенно не хотела.

Гилмур же, приземлившись на водительское сидение, невозмутимо вырулил на дорогу и почти сразу утопил педаль газа в пол — так, что я почувствовала, как меня вжало в сиденье.

— Эй, ты уверен, что… — занервничала я, инстинктивно вцепившись в ручку на двери. — Нам прямо так надо спешить?

— Да, — коротко ответил он, пристально глядя на дорогу. — Я позвонил одному знакомому — он уже в конторе. Попросил задержать его, сколько получится, но обольщаться не стоит — у таких существ, как правило, всё весьма неплохо с целеполаганием.

— Что? Существ? О чём ты вообще? — его ответ спокойствия мне не прибавил — напротив.

— Я уверен — это не человек, а… — Фил осёкся, вильнув в сторону, чтобы объехать медленно — с его точки зрения! — едущую «шеви», и вылетел на встречную полосу под рассерженное гудение клаксонов. — Чёрт, давай потом.

— Да что ему от меня нужно⁈ — вспылила я, пытаясь держаться за всё вокруг — машина, когда ей дали свободу, рвала так, что ей впору, пожалуй, было в гонках участвовать…

А не ехать по оживлённым городским улицам!

— Ты последняя, чьё лицо Сонг видел перед смертью, — резко ответил Гилмур, объяснив этим примерно ничего, и столь плотно сомкнул губы, что я не рискнула расспрашивать дальше.

Как ни странно — полицейские за нами не увязались. Возможно, единственная в штате «феррари» уже давно стояла на учёте во всех участках, и за ней значилась пометка «не тормозить ни при каких обстоятельствах». Как бы там ни было, сейчас на это оказалось на руку, и спустя каких-то двадцать минут, наполненных моим ужасом и неумелыми, но искренними молитвами Господу, Фил затормозил у юридической конторы «Сонг и сыновья».

Оттуда — видимо, издалека услышав и узнав рёв мотора, — выскочил невзрачный мужичок средних лет и стремглав ломанулся вниз по улице. Судя по всему, это и был тот самый знакомый Фила, отвлекающий Сонга.

— Так, отлично. Расчехляй оружие, детектив, будешь прикрывать, если что! — распорядился он буквально на ходу, выскакивая наружу и оббегая машину.

— Как же ты мне надоел, — в сердцах буркнула я, дрожащими и онемевшими пальцами вытаскивая из кобуры револьвер и укладывая его на колени.

Кое-что в боковом зеркале привлекло моё внимание, но мне пришлось моргнуть — поскольку я решила, что глаза меня подводят.

Фил вытащил из багажника самый настоящий «томми-ган» — и это мне он пенял за SW⁈ — и в эту минуту деловито прилаживал диск с патронами, с щелчком вставляя тот в пазы, а через плечо успел повесить уже печально знакомый мне карабин.

— Ты с ума сошёл⁈ — процедила я, высунувшись из окна, на что этот идиот широко и по-мальчишечьи улыбнулся мне, быстро показав оттопыренный большой палец.

— Нет проблемы, которую бы не решило достаточной количество свинца, — самоуверенно заявил он, после чего исключительно прогулочным шагом обойдя «феррари», встал напротив входа в контору, покрепче утвердившись на ногах, и нажал на гашетку…

Ненавистный и отдалённо знакомый стрекот «томми» мгновенно подбросил адреналин до состояния, в котором мне стало наплевать на все условности. Револьвер сам собой оказался в руках, а на прицеле — дверь.

Томпсон работал со скоростью швейной машинки и точностью средневековой катапульты, да Фил и не особо старался. Он просто предполагал, что цель где-то внутри, и заливал пространство конторы «начальника» свинцом. Методично. Один диск, пауза для перезарядки, второй.

Я успела выйти из машины и по старой полицейской привычке упереть свой револьвер в крышу, выискивая цель. Цель не выискивалась. Мысль о том, что в конторе могли быть случайные люди, что существует рикошет и что «Сонга» там может не быть вовсе я решила подумать и выразить Филиппу позже. Снявши голову…

Дверь с щегольской вывеской превратилась в решето, одно из окон со звоном обрушилось, портьера за ним превратилась в дырявую тряпку. Второе каким-то чудом выдержало, лишь покрывшись частой сеткой трещин. «Трещотка» смолкла, и я вовремя выхватила краем глаза движение, и даже успела поймать летящий в меня Томпсон с еще дымящимся и исходящим паром во влажном воздухе раскаленным стволом.

— Остынет — перезаряди, тут еще три диска, — с ухмылкой бросил Фил, указывая на открытый багажник. — И спрячь свой.38, тут нужен калибр посолиднее.

— Я не умею! — вырвалось у меня, но этому идиоту, судя по всему, было плевать — подхватив карабин, он решительно направился к дверям.

Дойти, правда, не успел — прямо из разбитого окна на него вывалилась приземистая и широкая фигура в черном шерстяном плаще. Я успела заметить, что нападающий не вооружен, прежде чем «гаранд» рявкнул тому в грудь с расстояния едва в фут.

То, что мощный патрон не обладает большой останавливающей силой я знала, но что эффекта не будет вообще никакого — ожидать не могла. Пуля попала в стену за спиной «квадратного» — а это явно был он, — не выбив из него ни капли крови даже, ни сбив с шага. Он сам схватил Фила двумя руками и, вроде бы даже не особо напрягаясь, швырнул в сторону с такой силой, что тот ударился об столб спиной и, кажется, на мгновение потерял сознание.

«Квадратный» же пошёл на меня с целеустремленностью паровоза. Я схватила первый попавшийся диск для «томми» и, лихорадочно пытаясь перезарядить не совсем знакомую мне конструкцию, попятилась, разрывая дистанцию. Я отчетливо видела несколько прорех от пуль в одежде бородатого мужчины, но он не выказывал никаких признаков неудобства от боли и, кажется, даже не истекал кровью.

Ноги позволили мне перебежать за капот «феррари», прежде чем правая дала такой прострел болью до колена, что у меня потемнело в глазах. Чёртов затвор старого оружия, кажется, заело, и я дёргала его как бешеная. Нападающий пёр вперед, не сводя с меня взгляда стеклянных глаз, сверкавших из-под растрёпанной неопрятной копны торчащих в разные стороны нестриженных волос — шляпу с него сбило еще внутри конторы. Он не пытался громить машину или играть мускулами, как делали обычные бандиты, запугивая жертву, не искал укрытие, даже видя оружие.

Превозмогая боль и чувствуя, как в ботинке растекается тёплая влага, я отшатнулась — почти прыгнула! — подальше от борта автомобиля. «Квадратный» рванулся за мной, и как только показался из-за машины, сбоку раздались выстрелы. Я невольно скосила взгляд в ту сторону — Фил, всё так же сидя на тротуаре у столба, опустошил в бородача магазин 1911. Одна из пуль попала тому прямо в голову, вырвав из нее кусок бледной плоти с волосами, и мне показалось — что-то стеклянное сверкнуло, разлетевшись на осколки. Это немного замедлило «плаща», но не остановило. Лишь сбило с шага на какую-то секунду.

Я истошно заорала, в очередной раз дёрнув затвор, и он, наконец, поддался. С громким клацаньем механизм дослал патрон, а я навела все еще немного парящий ствол на грудь «квадратного» и зажала спусковой крючок.

Поток сорок пятого калибра оказался сильнее той неведомой дряни которой, вероятно, был накачан Андрэ Сонг. Он остановился от первых пары попаданий, а потом его понесло назад. Я видела как одна из пуль перешибла ему руку, другая попала прямо в лицо, превратив то в бледное бескровное месиво, часть других — расколотила витрину ювелирной лавки, оказавшуюся за его спиной. И то, что осталось от бородача после пятидесяти кусков свинца толщиной в мой палец, рухнуло на выставленную за стеклом броскую бижутерию.

«Томми» издал последний щелчок и замолк. Ствол раскалился настолько, что я чувствовала жар пальцами, сжимающими переднюю рукоятку. Я отбросила ПП в сторону, выхватила револьвер и, практически не отдавая отчета в своих действиях, всадила в лежащее неподвижно тело все шесть пуль, одну за другой, в грудь и голову, не оставив от последней почти ничего. И ещё несколько раз нажала на крючок, слушая как курок бьется о мертвые капсюли, прежде чем подошедший Фил положил руку на моё запястье.

— Всё, всё, Астарта, хватит, — он кривовато и болезненно ухмылялся. — Расстреляешь за раз весь гонорар.

С этими словами мужчина направился к витрине, бессознательно потирая левый бок. Судя по всему — этот «квадратный» оказался недюжинной силы, если сумел голыми руками так приложить его…

Я озадаченно смотрела ему вслед, пытаясь прийти в себя и чувствуя, как ноют от отдачи и начинают крупно дрожать руки. И ноги. Смотреть вниз было откровенно страшно.

Разум отказывался поверить в то, что успели увидеть мои глаза, но отточенные годами рефлексы отработали на «отлично» — отщёлкнув барабан я выбила опустошенную «луну» и вставила туда запасную. Лишь после этого — осторожно похромала в сторону высаженной витрины, рядом с которой стоял слегка скособоченный Фил.

— Ты цел? — ещё одна машинальная фраза, о которой я успела пожалеть через секунду после того, как она вырвалась, но Гилмур безмятежно отмахнулся.

— Ни… царапины. Зар-раза, — сделав пару глубоких вдохов, он в паре мест надавил на рёбра и удовлетворённо хмыкнул. — Не сломал — и то хорошо.

Подобравшись поближе, я с опаской посмотрела на тело, распростёртое среди перевёрнутых подставок с ювелирными подделками, и щедро присыпанное витринными осколками.

— А этот… это? — язык уже не поворачивался назвать его «человеком» после того, как он съел и не подавился полусотней пуль из «томми», шестью моими и ещё парочкой карабинных.

Плотное зимнее пальто представляло из себя сейчас форменное решето, но вместо крови по тёмной шерсти расползались какие-то странные белёсые пятна.

— Что за?.. — риторически вопросила я, машинально потянувшись было к телу, чтобы коснуться непонятной субстанции, как вдруг оно пошевелилось.

Да ещё как!

Резким, совершенно нечеловеческим движением выгнулось чуть ли не пополам, опираясь на перебитую в локте руку. И тут же крутнулось на месте, причём ноги остались стоять как были, а вот корпус, будто у шарнирной куклы, развернулся на пол-оборота!

Увы, дистанция для стрельбы была слишком маленькой, но я всё же успела вскинуть револьвер и спустить курок — лишь раз. Не слишком эффективно, прямо скажем, поскольку в следующее же мгновение пальцы «квадратного», затянутые в кожаные перчатки, впились в моё правое запястье и левое плечо.

А я, отшвырнув оружие, вцепилась в него, и, воспользовавшись инерцией чужого рывка, швырнула через плечо на землю, изогнувшись почти немыслимым для моих суставов образом. Приём, отрабатываемый многократно на курсах самообороны и даже пару раз применённый в жизни, сработал безотказно и сейчас. Отчасти, возможно, потому что оппонент оказался сильно легче, чем это можно было предположить по его конституции.

— Твою мать! — выматерился на фоне Фил, и я краем глаза отметила, что он судорожно хлопает по карманам, сбросив на сгиб локтя карабин.

«Нашёл время патроны искать!» — взвыла мысленно я, припав на колено и впечатав то в спину поверженного создания.

— Ты умрёшь, Долорес, — проскрипело оно, ворочаясь подо мной, постепенно выкручиваясь из моей хватки. — Сейчас.

«Не дождёшься», — прошипела я мысленно, стиснув зубы и продолжая бессмысленную борьбу… Пытаясь выиграть время и улучить момент!

И в этот момент у меня почти над ухом прогремел выстрел, а голова «квадратного» буквально разлетелась брызгами и ошмётками той самой бело-прозрачной жижи, обдав ею в том числе и меня. Тело подо мной конвульсивно дёрнулось и застыло, разом окоченев, а я отшатнулась в сторону, плюхнувшись на асфальт и оглушённо мотая головой.

Филипп на всякий случай сделал ещё один выстрел — совершенно лишний, особенно с точки зрения моего слуха, после чего для острастки пнул тело.

— Ловко ты его! — услышала я отдалённую похвалу, но всё, на что меня хватило — махнуть рукой.

— Он всё? — уточнила я, изо всех сил надеясь услышать «да», и свинцовая тяжесть накатила на меня, когда Фил утвердительно кивнул.

Запал боя уходил, уступая место усталости и позволяя «насладиться» полным спектром ощущений. И, кажется, все они сейчас сконцентрировались исключительно в ногах — самым препаскудным образом.

Нужно встать с асфальта, подобрать оружие, вызвать полицию… Сделать хоть что-то! Но всё, чего мне хотелось — это завыть, поскольку при малейшем движении ступни мои буквально вспарывало острой и режущей болью. Судя по всему, от обилия беготни и прочих телодвижений, вскрылись одновременно все раны, и мне даже не нужно было снимать ботинки, чтобы увидеть, как по бинту вверх медленно расползается кровавое пятно, кокетливо выглядывая над щиколоткой.

Приблизившись ко мне и, видимо, тоже углядев этот неприглядный нюанс, Фил сначала длинно выругался по-итальянски, после чего решительно заявил:

— Понял, сейчас всё устрою.

С этими словами он, успевший уже закинуть в багажник своё оружие, бесцеремонно подошёл и поднял меня на руки, а я… А мне было слишком хреново, чтобы вышло корчить из себя всю такую неприступную и самостоятельную.

— Как я и говорил — к доктору, ну подумаешь — небольшой крюк сделали, ничего, док Фитцджеральд — мировой мужик, мгновенно тебя подлатает, обещаю, — самоуверенно вещал Гилмур, усаживая меня в авто и устраивая там поудобнее.

— Да плевать… Я не понимаю, — нахмурилась я, ненадолго вынырнув из пучины самосожаления. — Я же первых две пули ему в башку положила — а ему хоть бы хны. Калибр у тебя, конечно, побольше, но не так чтобы прямо критично. В чём дело?

— А… — Фил смущённо почесал бровь. — Это… ну, я всё-таки использовал ту самую пулю.

— «Ты»⁈ — недоверчиво моргнула я.

— Ну да, я же говорил — это гарантированная смерть цели, — пожал плечами тот.

— Так какого хрена, мать твою, ты не использовал её сразу⁈ — не выдержав, заорала я, осознавая, что всей этой дурацкой драки легко можно было избежать.

— Между прочим, это очень ценная штука! — насупился мужчина, отводя в сторону взгляд. — Я честно думал, что с этим выродком справится «томми», но, вот, чуть просчитался.

— Чуть⁈ Фил, клянусь, я снесу тебе башку — принеси мне револьвер, сейчас же! — меня просто распирало от злости, а этот тупой мафиозо ещё и вид имел настолько лихой!

— Я всё возмещу, даю слово! — прижал он к груди руку, но на всякий случай отступил назад. — Давай только сначала быстренько тут разгребусь, сделаю один звонок, и мы поедем к врачу, ладно?

— Да делай уже, Господи! — в сердцах я саданула кулаком по приборной панели и нахохлилась, борясь с усиливающимся дёргающим чувством в ногах.

Справедливости ради, ждать слишком долго не пришлось — правда, я совершенно не поняла, каким чудом Фил умудрился запихать в багажник, помимо прочего, ещё и тело «квадратного».

* * *

— Итак, что это было? — поинтересовалась я, слегка покачиваясь на сидении под мерное урчание мотора — в этот раз Фил не гнал как угорелый, а ехал чинно, по правилам.

На полицейских ему было плевать, так что напрашивался вариант того, что он пожалел мои многострадальные ноги — довольно лестно, если вдуматься, хоть и малопонятно. С чего так со мной носится?..

— Слышала легенду про свечного человечка? — невежливо ответил мне вопросом на вопрос мужчина, удерживая одной рукой руль, а другой, пошарив в кармане брюк, вытащил пачку сигарет.

— Если ты про вуду — то что-то краем уха слышала, — осторожно заметила я, без спросу взяв себе одну.

— Ну вот почти то же самое, только побольше и, зараза, подвижное. Восковой голем, оживлённый весьма сложным и мудрёным заклинанием. Сразу оговорюсь — я понятия не имею о механизме работы этого колдовства, — Фил, подняв пачку к лицу, вытащил зубами сигарету и наклонил приглашающе голову в мою сторону — видимо, ожидая, что я дам прикурить. — Не в моей шфере интерешов…

«Ишь, самоуверенный какой», — хмыкнула я мысленно, но всё-таки поднесла ему горящую зажигалку.

— Колдовство… — протянула вслух, сделав паузу, чтобы вдохнуть обжигающе-горький дым и попробовать разобраться с тем, что я чувствую по поводу этой информации.

Оказалось — ничего. Почему-то тот факт, что мы сейчас насмерть сражались с куклой из воска, в которую Эндрю Сонг вложил часть своей души и стремлений, меня совершенно не шокировал. Да, конечно, после оживших трупов, обсидиановой пещеры и всей этой чертовщины голем выглядел не то чтобы блёкло, но… Он просто хорошо вписывался в эту картину. Как раз то, что я так любила — когда кусочки загадки складывались один к другому, выстраиваясь в стройный и логичный ответ.

Ну и что, что получившаяся у меня картина отдавала безумием и начисто ломала известные мне рамки мира? В первый раз, что ли?

«Вообще-то да, в первый», — парировала я саму себя, и, не удержавшись, хмыкнула.

— Смеёшься? — покосился на меня Гилмур. — Это хорошо. Я уже говорил вчера — ты справишься.

— Не без твоей помощи, — признала я, открыв окно и стряхивая наружу пепел.

— Всегда к вашим услугам, мадам детектив, — Фил широко улыбнулся и повторил мой трюк с окном. — Ничего, сейчас отдохнёшь, обтешешься — привыкнешь и не к такому. Начнёшь видеть и замечать больше прежнего — так всегда случается, когда удаётся хотя бы краешком глаза посмотреть за грань. Не выходит остаться прежним.

Меня зацепил тон, которым говорил мужчина — так говорят о чём-то личном и хорошо знакомом…

— А как ты стал… стражем? — выудила я из памяти ранг Филиппа в его тайной организации.

— Хм-м… — он неожиданно нахмурился, слегка поджав губы, и после секундной заминки пожал плечами. — Да вот, тоже рекрутировали. Я сопляком ещё был, но шустрым и перспективным, так что тогдашний страж меня и заприметил. Сам-то хотел свалить отсюда, но объекты без присмотра оставлять негоже — вот и искал себе замену.

— И… как у тебя всё прошло? — осторожно спросила я, представляя — что чувствовала бы сама, окажись в подобной ситуации подростком.

— Скучно, уныло и с подзатыльниками, — пожал плечами Фил. — Видишь ли, на мою долю не выпало никаких подобных происшествий, так что знакомиться с объектами мне пришлось по методичкам, ну и так, сходить — поглазеть.

— У вас есть методички⁈ — округлила я глаза, чуть не поперхнувшись дымом.

— А то. В своё время покажу тебе всё, и даже набор бойскаута выдам! — с вернувшейся безмятежностью кивнул мне Фил. — Но мы, однако, приехали.

С этими словами он притормозил у трёхэтажного дома — весьма похожего на мой, между прочим, — но я нигде не углядела даже аптечной вывески, не то, что больницы.

— Подпольный эскулап? — недовольно поморщилась я, вынужденная вновь коснуться ногами земли — и не испытывая ни малейшей радости по этому поводу.

— Почему сразу — «подпольный»? Давай говорить правильно: кабинет частной практики! — воздел палец Фил, после чего погрозил им мне. — Сиди на месте, сейчас помогу.

«Да я сама…» — родилось где-то далеко в сознании и тут же погибло в муках при попытке встать.

— Х… хорошо, — выдавила я сквозь зубы, часто и неглубоко дыша, чтобы пригасить пульсирующую боль.

Гилмур не заставил себя ждать, споро обойдя машину и вновь поднимая меня на руки. Сейчас я отметила, что делал он это почти не напрягаясь — хотя, наверное, это неудивительно, при такой-то широкой спине… Некстати мне подумалось, что чуть больше суток назад я готова была ему горло перегрызть за предложенную руку помощи при выходе из машины, а теперь что? Лежу на руках и не возмущаюсь даже.

Тяжело вздохнув, я покрепче обхватила его за шею и придала себе вид максимально суровый — чтобы никто не посмел усомниться в том, что мы здесь по делу, а не из романтических соображений…

Квартира доктора расположилась на втором этаже — слева. На лестничной клетке было всего две двери, и я мысленно присвистнула, прикинув — сколько же там комнат.

— Будь добра, постучи, — кивнул Фил на дверь, после чего указательным пальцем отбил у меня по плечу простенький ритм. — Вот так.

Выполнив просьбу — надеясь, что я ничего не перепутала, — я всё же уточнила:

— А если постучаться не условным образом?

— Возможно, тебя встретит заряд картечи в лицо, — очень серьёзно заявил мужчина. — Не знаю, я не рискнул попробовать. Док Фитцджеральд крутой специалист, но весьма…

Дверь в этот момент без скрипа открылась, вынудив его отступить на шаг.

— Опять сплетничаешь обо мне, Филипп? — раздался суховатый возрастной голос, и, подняв взгляд, я увидела невысокого пожилого мужчину — лет под шестьдесят, если не больше.

— Так я со всем почтением, сэр! Ни слова, ни полслова дурного! — принялся горячо оправдываться Фил, пока мы с доктором взаимно изучали друг друга.

Увы, ничего особенного я приметить не смогла — не будь на нём крахмального халата, я бы, пожалуй, на улице и не оглянулась. Самым примечательным было выражение лица — которое, в сущности, делали глаза. Серые, усталые и печальные.

— Проходите, — уж не знаю, что он там углядел во мне, но дальше расспрашивать не стал, скрывшись в глубине коридора.

— Да, сэр! — отрывисто выдохнул Фил и нырнул следом за ним в темноту длинного и непривычно узкого коридора.

Моё предположение оправдалось — только в коридоре было шесть дверей, но одна из них была сейчасприоткрыта, и из неё лился яркий искусственный свет. Очень сильно пахло… больницей. Характерная смесь запахов дезинфекции и металла вызвала у меня инстинктивную внутреннюю дрожь и неприятное предчувствие — сейчас будут иглы. А может и что похуже…

В помещении, куда мы зашли, невозможно было узнать некогда жилую комнату — она слишком походила на хирургический кабинет, где я бывала несколько раз. Оборудованная металлическим столом, уставленная несгораемыми шкафами с препаратами, перевязочными материалами и кюветами со всевозможными инструментами, и, самое главное — огромной лампой над всей этой стерильностью.

Сглотнув, я на мгновение поддалась панике и вцепилась в Фила — настолько мне не хотелось снова оказаться на этом страшном ледяном столе. Но глас рассудка подавил эту вспышку трусости, и я без возражений позволила себя усадить.

— Так-с, Филипп, мальчик мой, с тобой мы давно знакомы, а вы, мисс?.. — доктор выжидательно поднял седую бровь, усевшись на кресло напротив.

— А я… — бросив быстрый взгляд на Гилмура, я поняла — сохранить инкогнито не получится, настолько щеняче-преданно тот смотрел на врача. — Меня зовут Долорес, я знакомая Филиппа.

— Что ж, очень приятно, Долорес, — не настаивая на фамилии, сказал мистер Фитцджеральд. — И с чем пожаловали? Нашли медвежий капкан?

— Не совсем, док, — засуетился Фил, сунувшись было ко мне помочь снять ботинки, но я отстранила его злобным шипением.

— Ш-ш-шс-с… Резанные раны, неглубокие, — выдохнула я, с трудом разув правую ногу, и содрогнулась — бинт был целиком красный и мокрый от крови.

«Ещё одни ботинки на выброс», — скорбно подумала я, сунув обувку в руки топчущемуся рядом Гилмуру, и взялась за вторую ногу.

Врач никак не прокомментировал несколько ляпин крови на белоснежном кафеле, капнувших с моих безнадёжно испорченных повязок, лишь деловито поинтересовался:

— Что принимали?

Чуть подумав, я вспомнила утреннюю «похмельную» таблетку.

— Аспирин.

После того, как он срезал бинты, я рискнула взглянуть на ноги и сглотнула вязкую слюну — настолько неприятным оказалось зрелище. Хуже, чем во время обработки в ванне… Кажется, началось то ли раздражение, то ли воспаление, и это меня совершенно не радовало!

— Док, давай моим методом, — внезапно прорезался Фил, когда я уже хотела уточнить — как мне с этим жить дальше.

В печальных глазах врача отразилось лёгкое удивление пополам с озадаченностью.

— Уверен, мальчик мой? — недоверчиво переспросил он, и, дождавшись решительно кивка Гилмура, пожал плечами. — Что ж, твоё право. Но должен заметить, что раны, хоть и болезненные — но отнюдь не такие опасные, чтобы…

— Всё под контролем, док, — Гилмур снова решительно перебил старика, и самостоятельно полез куда-то на стеллажи, покуда я только глазами хлопала.

— Прошу прощения, а о чём, собственно, речь-то? — занервничала я от всей этой сцены.

— Прогрессивные методы лечения. Без иголок и швов, — подмигнул мне мужчина, с победным «хе!» вытаскивая наружу небольшую склянку тёмного стекла с плотно прилегающей крышкой. — Но промыть всё равно надо.

— Без швов? — недоверчиво посмотрела я на врача и тот, пожав плечами, кивнул.

— Будем считать — вам крупно повезло, мисс, — с этими словами он повернулся к Филу и, приподняв бровь, уточнил. — Полагаю, дальше разберёшься без меня?

— Ага, — безмятежно ответил Гилмур, и, поставив баночку на стол рядом со мной, полез к рукомойнику, притулившемуся в углу кабинета. — Не пристраивать же вас к промывке ран, в самом деле.

— А шуму-то было, право слово, — проворчав это, Фитцджеральд удалился, заметно недовольный тем, что его отвлекли таким пустяком.

Я же боролась с желанием окликнуть его, потому что решительно не понимала — каким образом мой самоуверенный спутник собирается разбираться с тем месивом, что сейчас являли собой мои ступни. А потом стало поздно, поскольку Фил достал откуда-то металлический тазик, наполнил его водой и приступил к промывке ран.

Прогнала я его секунд через пятнадцать, когда поняла, что ещё немного, и разобью ему голову этим самым тазиком. Не то чтобы он орудовал неумело или неловко — нет. Просто покуда я находилась в сознании и не беспомощном состоянии — предпочитала разбираться с такими вещами сама.

— Я бы сделал это быстрее, — обиженно фыркнул мафиозо, устраиваясь на подоконнике — самом дальнем от меня месте, куда я велела ему сесть.

— Без обид… — прошипела я сквозь зубы, промокая мокрым бинтом растрепавшиеся края ран. — Я потом всё… объясню.

— Ловлю на слове, Долорес, — легко согласился Фил.

Через десять минут закончив эту малоприятную процедуру, я повертела головой в поисках дезинфицирующего средства.

— Мазь слева от тебя, — напомнил мне мужчина, и я, спохватившись, взяла баночку чуть подрагивающими пальцами.

— Что это? — уточнила я, с трудом откупорив крышку и принюхавшись к густому, желтовато-белёсому содержимому.

— Я называю это «Спасатель», — бесстыже задрав футболку, Филипп указал на один из шрамов у себя на боку. — Всегда стопроцентное срабатывание.

Недоверчиво прищурившись, я осторожно зачерпнула немного снадобья — маслянистое, оно слегка холодило кончики пальцев, — и нанесла на один из порезов, выглядящий наименее болезненно. Вопреки ожиданиям, боль не только не усилилась, но почти сразу отступила, а пульсирующий жар сменился приятной прохладой.

Не удержавшись от восторженного вздоха, я поспешила замазать ступни целиком, под одобрительным взглядом Фила, и мне стало так хорошо, что даже смогла распрямиться.

— Да уж… воистину — «Спасатель». Из чего оно? — почти безмятежным тоном поинтересовалась я, шевеля пальцами на ногах и наслаждаясь тем, что эти движения даются совершенно свободно.

— Секрет фирмы, — выразительно округлив глаза, Гилмур прижал палец к губам и усмехнулся. — Возьмём с собой, пожалуй. Ещё пара таких обработок — и будешь бегать как новенькая.

— Да ладно, — недоверчиво посмотрела я на него. — Пара? А как часто надо наносить эту мазь?

— Раз в день, лучше на ночь. Сейчас забинтуем тебя, и поедем.

Я уже успела воспрять духом, как ядовитый червячок сомнения шевельнулся в сознании.

— Ты это делаешь, чтобы я быстрее поработала на твоего дядю? — тон поневоле оказался весьма враждебным, но Фила это не смутило.

— Нет, просто хочу, чтобы ты меньше страдала, — пожал он плечами. — К тому же, я всё равно сказал ему, чтобы ты сможешь взяться за дело не раньше, чем через пару недель.

Ещё какое-то время посверлив его взглядом, я сдалась, поскольку злиться и сердиться почему-то решительно не получалось.

— Ладно. Спасибо тебе.

— Всегда пожалуйста, детектив, — широко улыбнулся Фил. — Всегда пожалуйста…

Эпилог

Я устроилась в «феррари» с подобающим ситуации комфортом — ботинки я надевать не стала из соображений брезгливости, и щеголяла сейчас домашними тапочками, выданными мне на выходе доктором Фитцджеральдом. Без требования возврата, что было довольно любезно с его стороны.

Спохватившись, я поняла, что не сказала Филу — где меня сбросить, и виновато улыбнулась ему:

— Прости, не мог бы ты отвезти меня к термам?

Мужчина настолько явственно озадачился, так что я поспешила пояснить:

— Мне нужно машину забрать, ты же сам сказал — она там осталась.

— А, — он расслабленно махнул рукой. — Не переживай, о ней позаботятся лучшим образом, пока нас не будет. Постоит с недельку на охраняемой парковке — ни пылинка не сядет!

«Неделька?..»

— Не совсем поняла, — осторожно сказала я. — Какая неделя? Зачем на парковку? Просто верни меня домой, хорошо?

— Обязательно, — бодро кивнул Фил. — Как вернёмся из отпуска — сразу домой.

— Какого отпуска?.. — окончательно опешив, я растерянно почесала затылок.

— В Майями, — в голосе Гилмура не было и тени смеха — убийственная серьёзность.

— М-майями? — заикнулась я, даже не пытаясь совладать с вновь накатывающим раздражением. — Мы куда едем, черти бы тебя взяли⁈

— Не поверишь — в Майями! — бодро заявил этот наглец.

— Немедленно вези меня домой! — завопила я, не удержавшись и саданув его кулаком по плечу. — Я не собиралась никуда из города!

— Может и не собиралась, но совершенно точно хотела, — Фил даже не почесался от моего удара. — Это называется — работа бессознательного. Вот я и решил, что это шикарная, совершенно уместная идея, которую непременно нужно реализовать.

Разинув рот от такой наглости, я снова несколько раз беззвучно хватанула воздух, поскольку так виртуозно выкручивать ситуацию в свою пользу — против меня! — не удавалось даже матери. Хотя она-то в подобных вопросах форменный эксперт.

— Брось, детектив, тебе совершенно точно нужно отдохнуть, — безмятежно протянул Гилмур. — Вкусная еда, роскошные пляжи, сосновый лес и восхитительная компания — что ещё нужно для отличного отпуска? Ты вообще когда-нибудь была в отпуске?

— Была! — резко ответила я, прикидывая — как бы всё-таки заставить его развернуться не силовыми методами.

— Сомневаюсь, — хмыкнул этот излишне инициативный мерзавец. — После учебки ты сразу, естественно, ломанулась в патруль, там пахала как лошадь — два года, а потом сразу на вольные хлеба. А волка, как мы знаем, ноги кормят, так что вряд ли ты позволяла себе полноценный отдых у океана.

Крыть было нечем, но это не значило, что я готова была пойти на поводу у этого «террориста».

— Ты меня фактически похитил.

Увы, подобное заявление не возымело должного эффекта, поскольку Фил в ответ радостно ухмыльнулся:

— Конечно! А знаешь, почему? — неожиданно спросил он, скосив на меня взгляд.

— Понятия не имею! — огрызнулась я, скрещивая руки на груди и насупившись.

— Потому что прощение получить сильно проще, чем разрешение, — сопроводив это избитое наставление довольным смешком, мужчина добавил. — В конце концов, хороший отдых ещё никому не навредил…

Впереди расстилалось гладкое полотно шоссе и путь, длинной в тысячу миль, а за ними — пляж, океан и шумный курортный город. Можно ли назвать это заслуженной наградой за проделанную работу?

Я лично — затрудняюсь.

Фил неспешно вырулил на шоссе, и мы ехали сейчас в потрясающе уютной тишине, разбавляемой тихим шёпотом лёгкого дождя — бледной тени того стихийного бедствия, что обрушил на город Сонг. Впереди были без малого сутки такого пути, почти наверняка ночёвка в каком-нибудь мотеле в крайне сомнительной компании и прочие несвойственные мне не совсем потребные вещи. Стоило также подумать, как сообщить о столь скоропалительном отъезде миссис Сонг… Но почему-то задумываться о таких бытовых мелочах не хотелось. Мысли растворялись в мерном стуке капель и шелесте шин, свете далеких прогалин в облаках. Вероятно, так мозг отчаянно старался хотя бы частично освободиться от бремени контакта с изнанкой привычного мира.

Это дело оказалось для меня настоящим открытием, но я пока не знала, как надлежит относиться ко всему, что узнала в процессе расследования. Словно открываешь старую жестянку с печеньем, без особой надежды на сладости — скорее ожидая увидеть швейные принадлежности, — а находишь древние золотые дублоны и карту сокровищ заодно. Вроде бы и получил не то, что хотел — но настолько неизмеримо большее и сложное…

Осознание этого перекатывалось среди мыслей неоформленным облаком, пока наконец не собралось в отчетливое ощущение, что сделать вид что ничего не было и жить как раньше не получится, и что для меня всё только начинается.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Эпилог