Обыкновенный случай [Борис Совин] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Борис Совин Обыкновенный случай
Короче — худшего не произошло. Худшее происходит только в романах, и с теми, кто лучше нас настолько, что их теряешь тотчас из виду, и отзвуки их трагедий смешиваются с пеньем веретена, как гуденье далекого аэроплана с жужжаньем буксующей в лепестках пчелы. И.А. БродскийI
По вечерам я подрабатывал, раздавая газеты. Когда рабочий день заканчивался, я хватал корзину, спешно застегивал дешевую осеннюю куртку и бежал домой. Знакомая дорога неизменно вела меня к комнате № 18. Больше всего общежитие напоминает исправительное учреждение. Сначала ты ненавидишь его, затем привыкаешь к нему и, в конце концов, начинаешь любить все, что в нем есть. С каждым днем желтый свет побитых окон становится милее, а фасад все больше напоминает родной дом. И дело ведь совсем не в том, что твой нынешний ночлег умеет улыбаться, шептать на ухо о великом будущем или просто одаривать своим теплом. Нет, ничто не может изменить твердую, неизменно бесчувственную и холодную груду камней и бетона. И это равнодушие видно лишь тем, кто не стал мелкой жертвой нехитрого студенческого быта. Другое дело, что эти люди давно находятся в сетях иных рыболовов — работы и своего дома. Но теперь не об этом. Студент, что уязвим до всякой мелочи, хрупок, мягкотел и чувствителен как осенний лист, непременно сам построит теплокровный дом.II
Тот вечер я помню хорошо. Дописывая последние страницы очередной работы, я сложил измученные листы в папку и постарался забыть о них до следующего семинара. Кровать манила опрокинуться в тяжелый сон, и я последовал своему желанию. Через полтора часа, проснувшись от шума за окном (по-видимому, пьяные первокурсники сбивали банки на тротуаре), я без удивления обнаружил, что безнадежно голоден. По обыкновению, разваливающийся холодильник не мог обрадовать кромешный зоб, и потому, собрав с полки последнюю мелочь, я отправился в ближайший магазин. Подъездный мрак привычно поглотил мой силуэт. В угоду всеобъемлющей тоске и вечер вытравил все краски. Из магазина выходили последние покупатели. Пышная женщина, волоча пузатые пакеты, исчезла в дорожке между скрученными деревьями. За ней вышел мужчина средних лет. Глядя вдоль дороги, он сорвал с пачки сигарет прозрачную ленту и закурил. Я засунул руку в мелкий карман и проверил присутствие холодной мелочи. Монету, схваченную за гравированное ребро, я сжал до рези в костях. Через десять минут магазин закрылся, и я вышел на улицу с маленьким пакетом гречки в руках. Охранник сдвинул двери. Я пропустил машину и пошел домой. Со временем знакомые улицы чужого города не радуют привыкший глаз. Они водят дурманящими нитями скомканных жителей по томной и ими же затертой колее. Веками и тысячелетиями сложившийся туман не различает лиц… Каждый человек в нем будто сорвавшийся лист подгоняем легкими порывами ветра. И так же я… Я шел домой и, насколько это возможно, ни о чем не думал. Последние годы мне вообще осточертело думать. Я всецело был охвачен властью чувства, что не оставляет тебя, пока не поглотит все твое существо. И гречка, купленная мной незадолго до происшествия, о котором теперь пойдет речь, лишь возбуждала во мне желание поскорее набить орган, называемый желудком. По обыкновению, у сгорбившегося клена я повернул направо и нырнул под шлагбаум. Фонарный свет на миг осветил мое лицо, и я, охваченный своим желанием, зашел во мрак. За всю свою жизнь мне раз лишь довелось почувствовать угоду режиссера. Тогда меня оглушил рев нарочного сценария и я, подвластный правилам игры, не выдал фальши. В тот день наш автобус столкнулся с грубой стеной и по правилам той игры унес с собой жизни нескольких человек. Я думал, то бывает в жизни раз, и, если повезет, оно меняет все твое никчемное существование. Но я был глуп и незадачлив. Равно как и сегодня. Нет, происшествие одного вечера, о котором теперь идет речь, перевернуло все с ног до головы. Я бросил небрежный взгляд на угол заросшей площадки и увидел силуэт. В черной траве в изнеможении и с жалостью он звал на помощь. Вокруг никого не было. Я был один. Я знал, что люди легко становятся жертвой своих же действий. Они живут, стараются, берут чужое, отдают и ждут. И каждый мнит, будто он понимает жизнь. Но нет, она способна быть коварной, хладнокровной, улыбающейся в доброе лицо и бьющей под дых. В ней больше ухищрения, юмора, бескомпромиссности и равнодушия, чем мы можем себе вообразить. И вот вопрос. Да не один. Как на малодушии не принять чужое изнеможение за всепоглощающее удовольствие? Как не прокатить ужасную действительность на шестеренках собственного страха в безмолвный край небытия? И как в таком положении не счесть, вероятно, больного человека за бросившего праведный путь глупца? Нет, это невозможно. Ведь мало ли людей находят счастье в игривых, сладких веществах? Жизнь тычет пальцем, крутит им у виска. Нет, не мало. Я оправдал свое малодушие, я вычеркнул из строк возможность зацепиться за беду. Я прошел мимо. И темнота молча посмотрела мне вослед. Стоны затихли, и я ускорил шаг. В то ночь меня ничего не тревожило. Спустя десять минут после отбоя я заснул. Что снилось — не помню. Около двух часов ночи вернулся и мой сосед, ненадолго включил свет и прыгнул в свою койку. Под утро я услышал вой глухой сирены. Ветер положил на подоконник лист сухого дерева, и я закрыл окно.III
Я, как обычно, вышел из метро и, уткнувшись перед собой, поплелся в сторону дома. Никаких дел у меня не было. Все, что нужно было приготовить на завтра, я сделал уже в университете. В такие дни бывало столь тоскливо, что порой, волоча ноги, я был готов упасть в снег и забыть, куда иду и кто я такой. И все же волею судьбы, сумев добрести до дома, я скинул с плеча рюкзак и потянулся в карман, где, не дыша, лежали хрупкие ключи. Казалось, ничто не могло меня остановить. Я представлял себе решительно каминное тепло моей хромой кровати и сладкий сон, что временами, как хороший друг, выуживал мою тоску из мутного сознания. Но нет, нашлось. Меня кто-то окликнул. Я обернулся и никого не увидел. — Подойди, — сказал человек, которого я все еще не распознал. — Кто вы? — Ну, это уж совсем, — с нарочной грустью ответил мужской голос. Этот голос доносился из-за угла. Наконец, я подошел ближе и увидел дядю Колю. — А, это ты, дядь Коль, — с улетучившимся любопытством сказал я. — Ну, подойди сюда. Он сидел на толстом картоне и чинил «Газель». Рядом лежали черные замасленные инструменты. Он натянул улыбку и сказал: — Можешь, пожалуйста, сходить за шайбой? Тут через два квартала, я денег дам, — он полез грязными руками в боковой карман. Мне было неудобно отказывать, но именно теперь помимо кровати ни о чем другом я думать не мог. — Дядь Коль… Мне просто дел на завтра, понимаешь? Я бы правда сходил, но не успею… Извини. Я криво улыбнулся и собрался тут же уходить. С дядей Колей я познакомился в первую неделю переезда. Семья осталась в родном городе, а здесь знакомых у меня не было. Кажется, в то время это был человек, который не позволял ничему унывать. Но со временем я знал его лучше и понял, что никакого природного оптимизма в нем нет. Он оказался тем печальным человеком, что, по несчастию, обременен эмпатией. В основном он пил и работал. И любая его радость, любая живость реакции основывались на желании убежать и убежать прежде всего от самого себя. Мысли, мысли… Все они путают. Их глупая сплетенность связала и меня самого. Я вспомнил это и пошел в сторону магазина. Это самое маленькое, что я должен сделать. У меня нет настоящих причин отказывать. Нет, все это глупости. Дело ведь не в том, что надо помогать. Мой отец говорил, что впечатления устаревают. И что толку? Никто не оценит твою добродетель. А время тает, силы уходят. Дело совсем в другом. Интересы — вот, что важно. Теперь, оказывая небольшую помощь своему доброму знакомому, я хорошо это понимал. Я шел в магазин ровно по той причине, что время неутомимо тает и настанет час, когда откажут мне. И что же я буду делать? Я вспомню сегодняшний и другие похожие дни. Я буду жаловаться, страдать, спрашивать, откуда повелось, что мир настолько несправедлив. И в этом будет мое утешение. Мне будет странно, но все-таки хорошо. Я буду знать, что я ни в чем не виновен и мрак округи — дело рук других. Я вернулся. В рюкзаке поперек скомканной бумаги лежала шайба. Снег усилился. Солнце село. Отчего-то дядя Коля изменил свое положение. Облокотившись об колесо, он сидел на картоне и затягивался толстой сигаретой. Я подошел и вытащил из рюкзака шайбу: — Сказали, подойдет. — Положи туда, — не указав места и глядя мимо меня, сказал дядя Коля. Наступила пауза. Я знал, что он что-то скажет. И не ошибся. — В среду мать умерла. С самого детства я не любил тяжелых разговоров. Наверняка мать дяди Коли была совсем уж старым человеком. Люди умирают, и это неизменно. Ведь никто не рожден для вечной жизни. Я сделал над собой усилие: — Соболезную. Затем, выждав несколько секунд, добавил: — Я знаю, что тебе сейчас тяжело. Но это жизнь, ведь ты сам знаешь. Он по-детски сморщил лицо и отвернул его в сторону. Затем достал еще одну сигарету и поджал к себе колени. — Два месяца назад она, как обычно, вышла из дома и села на скамейку около подъезда. Вечер, темно, сам понимаешь. Переживал я, что-то чувствовал. В общем, подышала она маленько и домой не вернулась… Она же родилась здесь, выросла и меня родила и моего брата. Может, в последний раз хотела осмотреться… Она гулять пошла. Я ничего не чувствовал. Мне хотелось домой. — Однажды сын в Карелию поехал и на неделю решил остаться. Я не очень это понимаю, но ведь вы, молодые, всегда чего-то нового ищете, из заперти выбраться хотите. В общем, через несколько дней он и бабушку позвал. Сильно ее любил, знаешь. Сам при деньгах, да и друг обещал на время с жильем помочь. И вот мать ни за что не поехала. Приросла корнями, не вытянешь. Я тогда внимание не обратил, а только теперь все понял. Да поздно. — Понимаю, — нарочно сказал я. Мы молчали. — Инсульт случился. На площадке нашли. Вот тут, на углу. — Где? — На углу. — Как? — Так, запросто. — Прямо здесь? — мой голос дрогнул. — Да.*** Более двадцати лет назад я вошел в авантюру. Люди делали это миллиарды раз, но, по-видимому, и мне надо было сыграть в такую рулетку. Хоть это и не было моим выбором, но это коснулось только меня. Говоря прямо и без интереса, я появился на свет. И с тех самых пор нить странной жизни перекатывает пуговицу событий из одного края в другой, не давая ей выбиться в пропасть.
13 октября 2023 г.
Последние комментарии
15 часов 14 минут назад
21 часов 36 минут назад
21 часов 44 минут назад
22 часов 12 минут назад
22 часов 16 минут назад
22 часов 17 минут назад