320 Дней на Лезвии [Евгений Майский] (fb2) читать онлайн

Евгений Майский 320 Дней на Лезвии

_{Глава 1: Юношество.}

Здравствуйте. Меня зовут Эрик, Эрик Майковский. Моя история, как и одна из других тысяч таких историй, повествует о Любви. Любовь — такое прекрасное слово! Но, да не только ведь слово, так ещё и чувство! Заумные люди называют это заумными словами — химическая реакция в нашем мозгу, и тому подобное… Но ведь мы обычные простолюдины. Каждому из нас хорошо знакомо это слово, первая любовь, и часто, к тому же, безответная. Нам нравится любить, кого-то любить, а также — быть любимым. Согласитесь, если ты любим кем-то, ведь и жить становится как-то не в тяготу. А как самим любить кого-то, эти чувства неописуемы. Но первая любовь, та, что происходит в возрасте, когда у нас на уме явно не учёба и не развитие, ох… Те, кто никогда не влюблялись, явно те ещё вруны, к тому же самому себе. Чего греха таить — я и сам долго убеждал себя в том, что не влюблялся, а просто немного был заинтересован в человеке. Но шли годы, чувства не угасали, любимого мною человека всё не было и не было. Прошло то время, когда я мог с нею увидеться, поговорить, насладиться её прекрасным голосом, не идеальным, но нисколько от этого не менее красивым лицом, и речью… Да, в то время я мнил себя умным, образованным, и эрудированным человеком. Может, так оно и было, ведь искал людей я всегда себе под стать — умные, и с ними можно о чём-то поговорить. И вот она была одним из таких людей. Мои идеалы в то время не были столь завышены, но и не столь низки, а она — буквально сбежала из моей головы, порхая и улетая, словно бабочка, улетающая на Юг вместе со своими сородичами, летящая, словно в унисон, и не оглядывается.

Утекло немало времени, уж 20 с лишним зим, но чувства мои так не угасли, и я всё ещё с теплотой в душе вспоминаю о ней, как о той, с кем я хотел провести последнее своё лето, отведённое мне в этом прекрасном мире. Но это история отнюдь не о ней, в жизни ведь много всего проходит, эта история повествует о другой, не менее прекрасной, и такой же дорогой для меня девушке. Как ни странно, её я повстречал в те же свои мальчишеские годы, когда ещё сирень пахла не детством, а неизведанным будущим, а на закаты солнца ты смотрел не с мыслью о упущенном времени, а с мыслями о любви, что так усердно поглощала наши неокрепшие умы. В то время я начал увлекаться одним любопытным, и классным жанром музыки, “Эмбиент”. Вкратце — это музыка, где за счёт манипуляции звуковым тембром создавалась очень атмосферная, в некоторых случаях даже грандиозная, но фоновая музыка. В которой не было слов. У меня не было ничего кроме плеера и наушников, а также огромного количества литературы, и макулатуры, на которой я и выражал свои потуги творчества. Такое время было, что даже ручку иногда приходилось либо без спросу одалживать, либо просить у кого-нибудь. А даже если каким-то чудом появлялись деньги — всё уходило на покупку новых кассет с эмбиентами. Каждое лето я буквально жил на холмах около города. Там не было никого, кто мог бы мне помешать, так что я полностью отдавался себе. Перед походом я брал с собой бутылку воды, пару кружек, зажигалку, небольшой топорик, и немного уже не пригодной для письма бумаги, для костра. И с таким набором я шёл на холмы, в место, в котором лет 10 назад часто собирались на пикники, а ныне — всё заросло, и о нём знаю лишь я. По приходу я сбрасывал с себя всё что брал, и шёл по лесу, набирая хвороста. А как собирал достаточно, приносил на “Лилию”, так я называл свою лесную обитель. После этого шёл к небольшим берёзкам, и рубил, для дров. Не сказать, что я был хорошим лесорубом, или обладал достойной физической подготовкой, однако и берёзы не были особо крепкими. На эту подготовку я тратил около часа, но зато после мог долгое время сидеть в тепле, и ни в чём не нуждаться, целиком и полностью отдаваясь творчеству. Так я и сидел, слушая музыку, и о чём-то написывая на бумаге. Многое, из того что я написал, и по сей день хранится в том месте, где не бывало ни одной живой души, кроме моей, но и огромное количество материала, возможно стоящего, а может и нет, я утилизировал методом Николая Васильевича Гоголя — сжёг, прямо в том костре, что и разжигал. Но и использовался он не только в целях утилизации, также с помощью его я часто варил разные отвары из ягод, коими лес был битком, которыми меня научила моя бабушка, а её — её бабушка. Так я их и распивал там, а бывало даже ночевал, если засиживался подолгу. Может, я бы там и жить оставался, да живности в лесу уже давно небывало, да и охотник из меня — как из бухгалтера каменщик. Но когда лето кончалось, так оставалось лишь мечтать снова о тёплом времени года, ведь из-за снега в “Лилию” я никак не попаду, и приходилось сидеть в библиотеке. А когда она закрывалась, что происходило довольно рано по их расписанию, обстоятельства вынуждали идти на какой-нибудь вокзал, и уже там дописывать свои потуги творчества. И так проходили год за годом, так мне и пришло 16, девушки хоть и были интересны, но я им — ничуть. Как обычно находясь в “Лилии”, я не заметил, что моё общество пополнилось ещё одним человеком. Нет смысла скрывать, ведь это и так понятно — я был напуган. Агенты? Маньяк? Помешанные? Кому может быть дело до длинноволосого, и очкастого придурка, которого в учебном заведении видят раз в месяц? К счастью, мои предположения были неверными, и это оказалась обычная девушка, по имени Мария.

_{Глава 2: Новые знакомства и забытые чувства.}

Мы были с ней одного возраста, и часто виделись, когда я шёл на холмы, но хоть я и мысленно подмечал её необыкновенную красоту, даже не пытался заполучить её внимание, ссылаясь на свой род деятельности, и то, что такой я даже в подмётки не гожусь. Она всегда была одарена мужским вниманием, но никому не давала взаимности, так что являлась неприступной крепостью для всех парней нашего округа. Так она и прошла за мной. А как я не заметил её? Я и сам со смехом часто вспоминаю эту историю. Я предпочитал идти, опустив голову вниз и не оборачиваясь, а также на полную громкость включать музыку, и шёл я довольно быстро, всегда необоснованно торопился, так она и не могла не догнать меня, не окликнуть. Вот и решила то было просто пройтись за мной, а там уже — дело второстепенное. Моему удивлению не было предела, но довольно быстро сделал вид, что ничуть не удивлён, и нейтрален к этому, в то время, когда в голове было невероятное множество разного рода теорий произошедшего. Она тоже была немного удивлена, но быстро попыталась объясниться. Я с ожиданием выслушал её, и так мы и продолжили общаться.

Говорили о разном, о жизни, о небе, пейзаже, который открывался с “Лилии”, и обо всём, о чём только наши подростковые умы могли подумать. Оказалось, она была художницей, и тоже начинающим писателем. Из меня был художник тот же, что и из неё писатель — никудышный, так что у нас было общее желание — развиться в новом и нам нравившемся направлении. Я очень хотел научиться красиво рисовать, ведь всегда восхищался художниками, рисующими разного рода картины о природе, а она невероятно любила читать о романтических приключениях глуповатых героев, и желала сама научиться так же писать. Так мы и встречались на холме, где до того момента многие годы бывал лишь я. Она сидела и рисовала, время от времени показывая мне, что сделала, а я, воодушевляясь моментом, писал стихи. Именно с ней я познал такую письменность, до этого я создавал лишь повести, и изредка эссе. Можно подумать, что стихи я писал о ней, и иногда вы и будете правы, ведь бывало и такое, но обычно ничего о ней не делал, и всё хранил в себе. И писал лишь тогда, когда она делала мой портрет, хотя по моей просьбе без лица, а также на фоне пейзажа с “Лилии”. Каждый день мы с ней сидели, и час от часу всё больше и больше переходили не к творчеству, а друг к другу. Я не придавал этому особому значения, и она это воспринимала как бытовое, но с каждым днём я всё больше переставал понимать свои чувства. Неужели я снова влюбился? Сразу после того, как отошёл от прошлого, да, может и прошло пару лет, но своим чувствам я никогда владыкой не был. Я нередко переставал слушать то, о чём она говорит, и молча любовался ей красотой, особенно когда она рисует. Её лицо в этот момент свыше всех красот. Но и она не была глупой, и замечала то, что в суть диалога я даже не вникал, и просто тихо любовался. Я даже не скрывал того. А после того, как налюбуюсь, как ужаленный начинал писать, лист за листом, и меня бывало приходилось по 2 раза окликать, чтобы я спустился с небес на землю. А когда я сам отвлекался по какой-то причине, бывало и сам замечал, как она смотрит на меня, и как только замечает, что я отвлёкся, сразу смущённо прячет глаза. И наша обыденная близость, уже стала настолько родной, что происходит сама по себе. Но и время от времени заходила слишком далеко, и мы не скрывали своих чувств. В лесу тихо и свежо, так что никто нам и помешать не мог. И так прошло лето, наконец-то растаял снег, и после непродолжительной осени началась зима. Холодная, и не щадящая. Но теперь зимой я часто оставался у Маши, ведь её родители очень часто уезжали, бывало и по неделе там сидим. Моим родителям не было до меня дела, я был и оставался паршивой овцой в семье, и поддерживал контакт лишь с бабушкой, но и то не часто. Поэтому, единственный человек, с которым я проводил время и общался — Маша. У меня не было ни друзей, ни знакомых, кроме неё. Мы часто уходили на чердак, где тоже была комната, небольшая, но со своей атмосферой, и окно. Там я чувствовал себя в большем уюте, особенно вместе с ней, ведь узкие и тёмные помещения всегда были моим домом. Мы не признавались друг другу к том, что чувствуем, но прекрасно это понимали, и понимали настолько, что даже не нуждались ни в каких словах. Так мы и проводили свои юношеские годы. И вот нам настало 18.

_{Глава 3: Побег.}

После 18, мне, что было довольно ожидаемо, сразу пришла повестка, а я из своих соображений наотрез отказывался от армии. В это же время родители Марии собирались отправить в её столицу, для учёбы. И мы сошлись на одном — побег. Благодаря тому что мы оба практически не появлялись на фотографиях, и не делали никаких документов кроме тех, которые обязательно нужно иметь, мы быстро смогли замести следы. Мы забрали всё то, что нам было нужно, и среди них было много моего творчества, но и большую часть я оставил в тайнике под полом дома, и ещё небольшую, всё то, которое было связано с моей возлюбленной, в сундучке, закопанном на “Лилии”, в которой я уже и не думал побывать. Так мы и отправились странствовать по стране.

Нашим первым городом был Красноярск. Потому что он был нам ближе всего. Мы пробыли там около 3 дней, но самое интересное было именно в дороге. В плацкарте нас подселили к какому-то мужичку, лет, может, 35. Мы быстро разговорились. Как оказалось, он тоже был странником, покинувшим родной дом в поисках своего счастья. Он угостил нас своими сладостями, которые забрал с собой с родины, а его родина — Абакан. Что же касалось места откуда мы едем, то без раздумий мы отвечали, что из Лесов Сибири. Мужичок лишь усмехнулся, а после улыбнулся, дав нам напутствие на весь путь:” Уж если орлята свой дом покидают, так и не возвращаются, и лишь счастья им в путь, да здоровья. И, как говорил было великий человек, будьте здоровы, живите богато.”. После он вышел из вагона, и более мы его не видели. А в самом городе мы в основном шлялись и искали работу, ненадолго, лишь бы на покушать было. Так вот и происходит идиллия судьбы. Сначала мы задорно резвились на холмах, и писали стихи и жизни, а теперь ищем ночлег и пищу, чтобы дожить до следующего дня. Мы на тот момент уже числились в списках “Пропавших без вести”, но так как наших нынешних фото нет ни у кого, красовались на доске старые фото, которые были сделаны ещё во времена, когда мы даже с ней знакомы не были. Дальше наш путь лежал через Кемерово, пересадкой, прямиком в Новосибирск. Мы оба знали, что там найдём приют, может и временный, но зато хороший. В Новосибирске проживала её сестра, Анна, которая в свои годы тоже сбежала от родителей, хотя и в будущем всё же вышла с ними на контакт. Поэтому она с радостью приняла нас, особенно когда узнала, что её сестрёнка не одна. Мы прожили с ней неделю, ибо у неё был частный дом, доставшийся ей по наследству от кого-то из семьи, о ком даже Марья не знала. Она предлагала нам остаться, но узнав о том, что меня ищут не только родители, но и власти, сразу поняла, что к чему, и лишь пожелала счастья в пути. Так мы и выдвинулись дальше, прямо на Запад. В наших планах было находиться в бегах около года, а после вернуться домой с новыми именами, и распустить слух о том, что двое сбежавших покинули границы страны, и уже жить спокойно, отдавшись любви и созданию того, что любим. Мы решили, что прежде, чем ехать в Омск, в который мы оба так рвались, стоит сначала пару недель обжиться в каком-нибудь селе. И наш выбор пал на Михайловское. По приезду мы сразу шли на окраину. В одной из поездок сюда, я узнал о том, что крайние дома села часто пустуют, поэтому направились туда. И не прогадали, один из домов был пуст. Понимая, что делаем плохие дела, мы оправдывались лишь тем, что стараемся выжить в мире, который нам не рад. Так мы и прожили там несколько месяцев, пока не поняли, что уже пора. После бурной ночи мы проснулись утром от шума с улицы, и взглянув в окно, мы поняли, что вернулись хозяева.

На этот случай мы специально закрыли калитку так, чтобы тем, кто пытается открыть, пришлось постараться, и результат на лицо, у нас было целых 20 минут для того, чтобы собраться и уйти. За пару дней до этого мы решили, что хорошо бы было всё держать на готове, даже при том, что и имели то мы шиш и мышь за пазухой, и не более. Пока Маша собиралась, я быстро написал извинительное письмо настоящим жильцам, и предупредил о том, что в доме всё осталось в порядке, и мы ничего не сломали, но из честных побуждений, о чём я, конечно же, не написал, одолжили на бессрочный срок некоторые вещи. И мы сбежали. Наш путь дальше лежал в Омск, в город, где когда-то вырос один из моих кумиров, автор многих текстов, и великий музыкант, но не будем о нём, быть может, как-нибудь в другой раз. Так мы и оказались в городе, который нас быстро прогнал. Как оказалось, он был не очень приветлив к такого рода беженцам, поэтому нам быстро пришлось уезжать, и билеты были лишь одни — Екатеринбург. Мы не собирались туда, но обстоятельства вынудили. Так мы и оказались там. Долгое время мы ночевали на вокзалах и под мостом, и выпало нам это на зимнее время, так что это было самое тяжкое, за время наших странствий. За это время мы нередко встречались с наркозависимыми людьми, и ещё больше раз могли сами воспользоваться тем, чем они злоупотребляли. Нет смысла оправдываться, нам предложили место в тепле, в тот момент, когда мы замерзали насмерть, и мы согласились, а там сколько бы не прятались вены, игла найдёт. На следующий же день мы покинули Екатеринбург, но кто же знал, что именно он станет отправной точкой той череды событий, что вынудят написать данный рассказ. Оттуда мы сразу поехали в Нижний Новгород, он был близко к столице, но нам нужна была не Москва, мы хотели в Петербург, а если точнее — в Петергоф. В котором мы знали, что искать.

Глава 4: 320 Дней на Лезвии

Во время пребывания в Нижний Новгороде, а именно в приюте для бездомных, в которых мы часто бываем, мы всё не могли отойти от произошедшего в Екатеринбурге. Мы хотели больше, мы хотели то, что нам дали там, но мы понятия не имели, что нам дали. Нас долго ломало, и мы не выдержали. У нас были деньги на немного веществ, но мы не стали использовать всё сразу. Мы использовали по немного и не часто, чтобы утолять жажду, но не давать слишком сильного эффекта, ибо мы ждали Петергофа. Пробыв пару недель в Нижнем, мы сразу направились туда, куда хотели. А как добрались, сразу же отыскали дачу моих родителей, которая осталась у нас после времени, когда они жили там. В ней никого не было долгое время, и холод покрывал наши тела, но нам было не до этого. Уединившись в комнате, мы употребляли, а после сразу начинали наши утехи. И так довольно продолжительное время. В один из дней случилась точка бифуркации, передозировка. К счастью, она случилась не у меня, а у Марьи, ибо основы неотложной помощи из нас знал только я. Но я винил себя за то, что случилось с ней. У нас было лишь два выбора: продолжать до конца, пока оба не сгинем за этим, или покончить с этим раз и навсегда. И сквозь боль мы выбрали второе, ведь хотели прожить счастливую жизнь, и оба дожить до счастливой старости, в которой мы будем вместе. Да, это всё было лишь глупой, и невозможной мечтой, но, как говорится, мечтать не вредно, вредно не мечтать. Хотя всё это было тщетно — мы оба уже были не здоровы, зависимы, и особенно она. В один из вечеров, когда я вернулся домой, дома не было ничего, она ушла. Она ушла, и более я её никогда не видел. Всё что она оставила после себя, это короткую записку, с одним словом “Прости”, и пара её работ, сделанных ещё во времена “Лилии”. С того времени прошло уже больше 20 лет, я сильно изменился, уже стал совсем стар, но всё ещё хорошо помню времена, что провёл с ней, и сильно ей за всё благодарен. Я не знаю, что с ней стало, и жива ли она, быть может, ещё в тот вечер она отошла в мир иной, но я надеюсь, что у неё всё прекрасно в жизни.

На том наша история и оканчивается, запомните, что ни одна любовь не должна способствовать тому, чтобы начинать употреблять, тем самым рушить свою жизнь. И ни одни жизненные обстоятельства не должны вас на это с подвигать. Ведь вы, запомните, сделаете этим самым только хуже.

Также, присутствует альтернативный конец:

…В один из вечеров она снова приняла их, но меня поблизости уже не было. И по приходу домой, всё что я увидел, это то, как она лежит без пульса. Я пытался оказать медицинскую помощь, невзирая на тот факт, что она мертва уже как минимум несколько часов. Мы странствовали всего 7 месяцев, и трудно поверить, что такое короткое время способно настолько поменять людей, и даже погубить. С тех пор прошло уже больше 20 лет, а я всё ещё виню себя в этом, и в самых страшных кошмарах мне снится она. На том и конец этой истории.

Вашему вниманию предоставляется всё выше изложенное. Все персонажи вымышленны и не имеют никакого сходства с реальными, и сама история — выдумка. А любые наркотики — осуждаются и никак не поощряются.

@Евгений Майский

Оглавление

Глава 1: Юношество.

Глава 2: Новые знакомства и забытые чувства.

Глава 3: Побег.

Глава 4: 320 Дней на Лезвии