Амарант [Юрий Данин] (fb2) читать онлайн
Возрастное ограничение: 18+
ВНИМАНИЕ!
Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Юрий Данин Амарант
Пролог
Стареющий смотрел на свое отражение в воде. Он пытался запомнить каждую морщину, чтобы понять, как сильно его изменит ритуал. Раздутая лысая голова, глубокие морщины, большие уши – все это возвышенный получил в последние месяцы в качестве награды за свой подвиг. – Господин Ферка! Вы готовы? – послышался из-за двери голос помощника, знавшего героя человечества с самого детства. – Да! Через пять минут выйду! – стареющий продолжил осматривать себя. Он понимал, насколько важна его роль, но видеть, как уходит молодость, было ужасно. Всего четыре месяца назад Ферка еще выглядел на сорок, но сейчас ему сделали бы комплимент, сказав, что он выглядит на восемьдесят. То, во что превратилось его тело, вызывало искреннюю жалость. Он взял в руку большую флягу со снадобьем. Ее нужно было опустошить перед тем, как отдавать свою силу луне. В носу появилось неприятное ощущение. Стареющий начал пить, преодолевая внутреннее отвращение перед мерзкой жидкостью. Ему сильно нездоровилось после нескольких партий в шашки, но это не было поводом избегать обязанностей. В последнее время спутник Земли давал очень мало света, поэтому Ферка не мог позволить себе никаких поблажек. Он сделал глоток и почувствовал, как холодная густая масса протекла по его горлу. Старик с трудом сдержал приступ рвоты. Пальцы стали неметь, голова начала кружиться, но стареющий не обратил на недомогание практически никакого внимания, свалив дурное самочувствие на плохую погоду и слабость тела. Он вновь посмотрел в окно. Луна только появилась из-за горизонта, и большая часть города еще была погружена во тьму. Белый шар, излучающий свет. Возвышенный задумался: неужели это единственное, что по-настоящему дает их миру жить? Единственное, что позволяет выращивать еду и не болеть от недостатка света? Единственное, ради чего стоит отдать свою молодость? Обычно такие мысли придавали стареющему сил для очередного подвига, но в тот день все изменилось. Ощущение своей полной беспомощности и ничтожности в сравнении с создателями человечества усиливалось с каждой минутой. Именно так себя чувствуют живущие на берегу, когда из воды поднимается левиафан. Ферка посмотрел в зеркало еще раз, пытаясь вспомнить свою жизнь и объяснить себе, зачем стареющие жертвовали собой все эти годы и почему то же самое делал он. К сожалению, возраст отразился и на его памяти. В голове все смешалось. Детство, первая встреча с представителями главного учения, несложный тест на пригодность. Затем годы обучения и выбивания любых еретических мыслей, осознание своей важности, первый ритуал. Какой же болезненной была процедура в те времена, но оно стоило того. Сколько потом было почестей, балы, театры, крестьяне преклоняли колено в знак уважения. Но главное – это возможность почувствовать себя спасителем мира. Стареющий виделся с самим императором. Старик запнулся. Он помнил, что встречался с императором на церемонии получения титула, прелести светской жизни начались намного позже, но виделся ли Ферка с его величеством после начала выполнения долга? Ученые императора предсказали ему тридцать лет жизни, но альтруист превратился в дряхлого старика за пятнадцать. Как же так вышло? В бронзовую дверь постучали, прервав мысли спасителя. Стареющий выдохнул и направился к большой металлической двери, ведущей в главный зал. В ушах странно шумело, а конечности почти не слушались. Он приложил все силы, чтобы сдвинуть калитку, но не смог. Стареющий попробовал еще раз, но металл не желал поддаваться. – Я не могу открыть дверь! – прохрипел Ферка, он становился слабее с каждой минутой. Первый помощник открыл дверь и посмотрел на бледное лицо старика. – Вы в порядке? – Конечно, я полон сил. Давай сделаем это! Мир нуждается в помощи, – стареющий попытался улыбнуться. Что-то под кожей начало сильно чесаться. – Мы можем подождать несколько дней. Вам не обязательно идти сейчас. – Вошедший помог встать своему господину и быстро осмотрел его, оценивая состояние стареющего. – Слишком мало света. Нельзя допустить… чтобы урожая стало еще меньше… Надо дать свет. – Ферка прошел мимо и направился к бассейну, отказываясь от помощи. Он желал дойти до бассейна сам. Помимо стареющего, в зале было всего пятеро людей. Так мало свидетелей подвига, так мало тех, кто действительно понимает всю важность момента. За годы существования ордена стареющих большинство стало относиться к жертвам как к данности. О беднягах вспоминали лишь в момент смерти очередного возвышенного. Их приглашали на балы, а при встрече кланялись, но во всем этом чувствовалась фальшь. Это была не благодарность, а скорее привычка. В ритуале участвовали два младших коменданта, охраняющие Ферку и помогающие ему делать то, что возвышенный уже не мог из-за дряхлого, слабого тела. Они взяли двадцатилетнего старика под руки и помогли ему забраться в бассейн. Рядом с резервуаром стоял первый помощник, шепотом разговаривающий с ребенком. Девочке несколько дней назад исполнилось пять, но она уже была готова взять на себя бремя старейшего. Возвышенному было ее очень жаль. Через несколько лет малышку начнут пускать на улицу, может, даже дадут возможность вести светскую жизнь. Тогда она узнает, что у нее украли детство, юность, зрелость, оставив только старость. Будут сотни плюсов. Но горечь утраты станет преследовать беднягу всю ее недолгую жизнь. Она сделается мудрой и сильной духом, сможет помогать всем нуждающимся, а через десять лет окажется не в состоянии подняться с кровати без помощи. И все ее благородные поступки начнут казаться бесполезными. Сможет ли она побороть эгоистичные мысли и смириться с проклятьем, стареющий не знал. Дитя смотрело по сторонам, переводя любопытный взгляд с жертвующего на казначея, сидящего на полу. Глаза Ферки начали слезиться. Чиновник, обложивший себя бумажками, ждал начала ритуала больше остальных. Он постоянно советовался с возвышенным по всем городским вопросам, а лучшее время для такого серьезного разговора – это самое начало ритуала. Такая уж была традиция. Это помогало стареющему сосредоточиться, а казначею – оправдать любое свое решение. Никто не станет спорить с приказом, вынесенным самим спасителем мира, хотя бы просто из вежливости. – Начнем! – приказал дед, забираясь в ванную, не снимая церемониальных тканей. Помощник тут же взял в руку факел и опустился на колени прямо к печке, нагревающей воду в резервуаре. Управляющий финансами подошел к старику, доставая документы. Вид у экономиста был серьезный, намечался неприятный разговор. – Господин Ферка, вот отчеты по вашей программе, – мужчина сразу перешел к делу. – К сожалению, оплата лечения нуждающихся за счет вашей казны обходится нам в три сотни дублонов в месяц. Я не думаю, что мы можем позволить себе продолжать программу. Стареющий нахмурился. Он знал, что переубедить жадного казначея можно, лишь говоря на его языке. Аргумент он уже придумал, оставалось только правильно его подать. – Я не согласен с вашим решением. Сколько фермеров выжило после того, как мы начали лечить их? Сотня? Две сотни? Три? И каждый из них платит двенадцатую часть своих доходов нам. И это не считая городской платы лично мне, как помощнику Луны. – За этот месяц налоги составили сто дублонов с небольшим. – В начале апреля, друг, – перебил его Ферка, однако сделал это так мягко, что казначей и не подумал возражать. – К чему вы клоните? – чиновник развел руками, он был прекрасным счетоводом, но вот некоторых очевидных вещей осознать не мог. – Как много крестьяне зарабатывают в апреле? Совсем немного. Урожая почти нет, а животные не плодятся. Однако даже в такое время мы получаем очень приличную сумму. К осени все окупится, а с сентября мы начнем получать в четыре раза больше, чем тратим на докторов. – Возвышенный посмотрел на лицо экономиста. Казначей планировал долгий спор, но не смог ничего ответить на аргумент спасителя. – Я так понимаю, что содержание интерната вы оправдываете так же? – наконец выдавил из себя бухгалтер, стараясь сохранить хорошую мину. – Абсолютно, дети – это будущее казны. – Ферка опустил голову, вода еще не вскипела, но старик сильно вспотел. Под кожей стало чесаться еще сильнее. В глазах двоилось, а внутри головы будто что-то росло. Такое же неприятное ощущение было в животе. Стареющего начали сильно беспокоить симптомы, но он решил не прекращать ритуал. – Тогда я бы хотел обсудить ваш недавний договор с господином Арсем. За что вы заплатили ему треть недельного жалования? – За олененка, – спокойно ответил стареющий, с трудом сгибая и разгибая пальцы. Руки совсем не слушались старика. – Что? – За олененка. Маленького такого, а глаза большие. В них будто есть… целый мир, – говорить стало труднее. – Мы могли купить мясо по гораздо более низкой цене. – Что же вы, голубчик, какое мясо? Недавно в лесу олениха… попала в капкан. Мучилась, бедняга. А детишки… ее без мамы остались. Вот я и заплатил Арсу, чтобы он позаботился о них. Пока не вырастут. Они быстро погибли, а один остался. Красивый. И людей не боится. – Ферка опустил голову под воду, но легче ему не стало. Из глаз текло столько слез, что старик перестал видеть. Если бы помощник заметил это, он бы приказал остановить ритуал. – Я вынужден попросить вас снизить расходы на… заботу обо всех подряд. – Постараюсь, но ничего обещать… не могу, – в горле образовался ком, мешающий говорить. – Вода достигла нужной температуры, – вмешался в разговор первый помощник. – Хорошо. – Ферка повернулся к своему приемнику. – Ты уже должна был запомнить все. Скажи-ка мне, как… – Вдруг старейшего вырвало прямо в бассейн. Он закричал от боли, извергая из своего рта кровь, смешанную с завтраком. Лицо ужасно горело. Стареющий попытался вылезти из резервуара, однако его конечности не слушались, и мученик упал, стукнувшись головой о кафель. Охрана вытащила беднягу из бассейна. Дед продолжал стонать. Теперь из него выходила лишь кровь. Первый помощник подбежал к больному, взял его за руку и попытался понять, в чем дело. Старик повернулся к нему и посмотрел на друга залитыми кровью глазами. Вдруг Ферка заорал еще сильнее. Он начал чесать свое лицо так сильно, что стал сдирать кожу и мясо. Ребенок завизжал, увидев это. К тому моменту, как на крики прибежал врач, старик уже был мертв…Глава 1
– Эй, там, сзади, не отставать! Не хватало только, чтобы вы потерялись, – раздался громкий голос главного, и тройка уставших путников ускорилась, несмотря на то что давалось это им с огромным трудом. – Долго нам еще идти? Темнеет уже. Когда луна перестанет светить, то никуда мы не пойдем, – заныл один из них, вдыхая ртом воздух через каждый слог, из-за чего его речь было сложно понять. Он, как и все члены команды, еле переставлял ноги, ноющие от огромной нагрузки. Лошади, тянущие их экипаж огромных размеров, уже вымотались и не справлялись с задачей, поэтому всем людям пришлось идти пешком. Первым с дилижанса слез Нана, являющийся негласным главарем этой команды отщепенцев. Он демонстративно отказался от своего места в повозке еще несколько дней назад и, несмотря на это, все еще шел впереди, показывая пример всем остальным. В отличие от остальных путников, постоянно жалующихся на все, что произошло, происходит или произойдет когда-нибудь, командир не позволил себе ни единого недовольного возгласа. Если не считать того раза, когда он по несчастному стечению обстоятельств серьезно испачкал свой любимый китель. Сейчас же одежда, являющаяся самым дорогим предметом из всего, что имел Нана, была больше похожа на тряпку. За время похода она успела растянуться, изменить цвет со светло-серого на просто серый, а также растерять добрую половину пуговиц. И все это притом что до этого жилет служил хозяину год с небольшим. – Поэтому мы и торопимся. Черт его знает, что с нами будет, если мы остановимся у дороги. Давайте, ребята! Поднажмем! Деревня должна быть примерно за тем холмом. Если не доберемся до того, как луна уйдет за горизонт, то придется на свой страх и риск оставаться здесь. Вам разве хочется лежать посреди этих трухлявых деревьев, когда цель так близко? – крикнул он, стараясь подбодрить отряд. На его вопрос никто не ответил, однако жалобы прекратились. Идти оставалось совсем немного, но даже на этом небольшом отрезке команда могла понести потери. – Нана, Нана, а там… где… мы… будем… – послышался слабый голосок слева от вожака в форме. Мальчик, а именно ему принадлежал голос, старался подобрать слова, чтобы задать вопрос. По лицу ребенка было видно, что составление предложений давалось ему, кажется, даже тяжелее, чем прохождение пути. – Да, – сказал командир максимально ласково, желая подбодрить беднягу, который не смог научиться говорить даже к десяти годам. – Где… будем… там большой… го… город. Как… как Хюг… как Хюгель? – Нет, малыш, за холмом небольшая деревня. В Хюгель мы поедем потом. Иди лучше в телегу. Поспи, пока мы идем. – Не… нет. Я с… вами. Я Нана! – сказал ребенок и указал на себя пальцем. – Нет. Нана – это я. Тебя зовут Симон. Опять забыл свое имя? – спросил мужчина в форме и начал внимательно глядеть на своего подопечного, беспокоясь, не потерял ли бедняга еще часть рассудка от физических нагрузок. – Нет. Я… я… я… как Нана! – исправил ошибку мальчик и уставился на вожака, ожидая одобрения. Тот кивнул, и малыш улыбнулся, обнажая свои зубы, которых у него явно не хватало. – Симон! Иди сюда, не отвлекай взрослых, – позвали ребенка его родители, которые тоже уже валились с ног. И если мать выглядела просто уставшей, то отец был похож больше на привидение, чем на человека. Слишком плохое тело для того, кто взял на себя обязанность защищать свою семью. – Сегодня опять свою порцию семье отдал, а сам и не притронулся. Ну не идиот ли? – начал шепотом ругаться главарь, а в его голове стали появляться картинки, как отец несчастного семейства отдает с трудом сохраненную еду, а сам голодает, возомнив себя героем. Командир уже проводил с ним воспитательные беседы, объяснял бессмысленность геройства в этой ситуации, но его слова не были услышаны. Нана даже пригрозил, что если мученик не перестанет отдавать свою порцию семье, то погибнет, после чего группа будет вынуждена избавиться и от жены, и от ребенка. Угроза подействовала, но лишь на несколько дней. Такой уж был характер у мужчины. Если бы семья жила в большом городе, он бы прослыл примерным семьянином. Жаль только, что в обществе бродяг его поступки выглядели глупо. Вдалеке начали виднеться маленькие огоньки, кто-то в деревне зажег придорожные лампы. Луна уже почти исчезла за горизонтом, и их искусственный свет казался невероятно ярким. За спиной Наны послышались перешептывания, а кто-то, шагающий в самом конце, вскрикнул от радости, предвкушая скорую остановку. Человек в форме посмотрел назад и улыбнулся своим товарищам. – Осталось немного, поднажмем, ребята! Скоро вы будете есть как коменданты, а потом еще лучше! – крикнул глава шайки, и вся толпа, насчитывающая одиннадцать человек, включая вожака этой стаи, издала радостный клич, похожий на рычание. Путники ускорились, не обращая внимания на усталость и боль, в их глазах было столько радости, что казалось, они сейчас побегут вперед, вытянув руки и вопя от счастья. Даже тройка самых слабых членов команды двинулась вперед, вначале поравнявшись с лошадьми, а затем и обогнав их. Нана повернулся, проверяя, не отстал ли кто-то от ликующих путников и не упал ли на землю, потеряв все силы. К счастью, позади был только Яромир, ставший правой рукой атамана, несмотря на то что присоединился к группе месяц назад. – Наконец-то, – прошептал Яромир своим хорошо поставленным голосом. – Я уже начал думать, что мы все погибли в земмерских степях и вот это все, – мужчина указал руками на лес, – это пустота, которую хозяева создали в наказание нам. – Брось. Накликаешь чего еще. Тем более с нашим-то планом. Как думаешь, Алес справилась с заданием? – Не знаю. Мы всей толпой еле-еле дошли сюда, а ей пришлось в одиночку. Одно могу сказать: трупа ее мы не видели. – Кто знает, а вдруг она восстала из мертвых? – жутким голосом сказал Нана и попытался засмеяться, но у него получился лишь сухой кашель. – Хозяева даруют вторую жизнь самым достойным, а она одна из таких. – Я знаю минимум дюжину благородных людей, которые не ожили, и двадцать мерзавцев, которые до сих пор бродят по земле, несмотря на смерти. – Ты совсем не уважаешь хозяев. – Мне можно. Комендантам все можно, забыл? – прохрипел вожак и достал из кармана серебряный медальон, демонстративно показав его своему собеседнику. – Только крамольных не начни убивать. Значит, действуем как в прошлый раз? – Да, тогда все прошло идеально, не будем ничего менять. Только теперь выберем более безопасный маршрут. Если мне еще раз придется остаться посреди степи с полупустым обозом, я лучше сразу перережу себе горло, – произнес Нана и внимательно посмотрел на своего советника, тот смог лишь кивнуть, прекрасно понимая всю ситуацию. Мало кто захочет неделю мучить свой организм, при этом подбадривать всю группу и не давать им повода усомниться в правильности выбранного пути. – Ты не боишься, что в деревне будут одни параноики? В тот раз за нами следили целыми днями и ночами, – Яромир поморщился. – Надеюсь, нет. В крайнем случае продемонстрирую им медальон. Жандарма будут уважать. Только перестань читать свои проповеди. Крамольный и комендант – это странный дуэт. – Я постараюсь. – Как в прошлый раз? – Нет. Теперь буду паинькой и никого просвещать не стану. Дальше они двигались молча, пока не дошли до импровизированного лагеря, который был в спешке раскинут на окраине деревни. Странники даже не стали ставить палатки, а просто расстелили на земле специальное толстое покрывало и улеглись спать. Рядом с лагерем стояло еще полдюжины человек, глазеющих на происходящее с явным непониманием. Одним из них был высокий мужчина, чей возраст определить не представлялось возможным. Если судить по седой бороде, которая доставала ему почти до пупка, ему можно было дать лет шестьдесят. А судя по мускулам, заметным даже под широкой рубашкой, гладкому лицу и осанке, прямой, словно позвоночник мужчине заменял стальной прут, это был человек лет тридцати, но никак не больше. Он стоял на ткани и пытался разбудить одного из прибывших, того, что больше всех ныл о своей усталости. – Ничего у вас не выйдет, милый господин, это тело не разбудит даже левиафан. Да, думаю, и других тоже поднять будет сложно. Меня зовут Нана, я отвечаю за этих грубиянов, так бездумно обосновавшихся здесь. Я так понял, они не представились. – Ага, – слегка опешил от потока слов здоровяк. – Проваливай, нам не нужны новые жители. – Ох, да какие мы жители? Понимаете ли, – вожак положил руку мужчине на плечо, – мы долгое время странствовали по миру, однако последняя неделя пути далась нам так тяжело. Я и мои братья просим всего лишь день отдыха. Готов заверить вас, что мы не причиним вам вреда. Как видите, у нас даже нет с собой оружия. Что мы можем противопоставить вам, таким… сильным и работящим жителям? Мы просим один день отдыха. Всего один. – Смотрите! Эти все клейменые! – крикнул один из жителей деревни и указал пальцем на наколки лежащего на земле путника. – Гони их! – Пошли прочь, предатели! – Проверьте свои кошельки. Они точно нас обворовать хотят. – Ты слышал, что сказали наши. Только преступников и другого отребья нам не хватало. – И вновь вы ошиблись. Мы никакие не попрошайки. Среди нас торговцы, солдаты, возвращающиеся домой, семья, которая после пожара едет просить помощи у богатых родственников. Лично я комендант, – Нана достал медальон и продемонстрировал его собеседнику, тот уставился на талисман как завороженный. – Комендант, говоришь? – голос мужчины утратил свою твердость. – Тогда… простите за грубость. Располагайтесь. Наш дом – ваш дом. – Ему хватило всего лишь побрякушки, чтобы заткнуться. Этот глупец мягче, чем детская кукла. Дави своей должностью, – прошептал Яромир на ухо своему товарищу. – Самый что ни на есть. Только что вернулся из похода, очередную крамольную деревню… ликвидировали. Все эти люди прошли необходимые проверки. У них нет признаков безумия, и я пристально слежу за каждым из них. Другими словами, каждый из них под моей личной опекой. И я не хочу требовать у вас каких-то привилегий. Я прошу просто дать мне и моим людям переночевать. Приведи вашего коменданта, он должен понять, в каком мы положении. – У нас его нет. – О! Вот оно как! Значит, я заодно смогу провести небольшую проверку. Не волнуйтесь, милый друг, это нормальная процедура для таких небольших поселений. – Небольших? Тут же огромная торговая станция, – вмешался в разговор один из бродяг, разбуженный голосами. – Оно богатое, но небольшое. В любом случае мы бы хотели остаться, так что позовите кого-то из главных. Старосту, – ответил Нана, но бедняк уже заснул. – Он перед тобой. Но почему вы тащите группу этих крамольных? – Я же уже говорил, что недавно было ликвидировано опасное поселение. Все сумасшедшие уничтожены, но вместе с ними и город. Пускать их к нормальным людям нельзя, поэтому лорд приказал доставить самых адекватных в другое поселение. – И вы всего один? – А больше и не надо. Эти крамольные безопасны. Вы мне верите? – Конечно, комендант. – Славно. Тогда я прошу вас, староста, помочь нашей группе. Заверяю вас именем империи, что мы не хотим причинять вам вред. Я бы заплатил вам за ночлег, так как прекрасно понимаю, как все устроено, однако у меня нет с собой ни монеты. Гол как сокол. – Тогда… – Но могу заверить вас, как верный слуга нашего правителя, что вашу доброту отметят наверху. Я об этом позабочусь. Такому маленькому селу пригодится заверенный доклад коменданта. Так вы разрешите нам остаться? Мне бы хотелось, чтобы это был просто ваш добрый жест, а не мой приказ. – Конечно, такой важный гость всегда может рассчитывать на наше гостеприимство. Прошу прощения за грубость. Господин комендант, вы бы не хотели остановиться в нашем доме? – С большим удовольствием! А что насчет моих друзей? – Они крамольные… Я… сейчас что-то придумаю… Они могут остаться в моем хлеву. Там сейчас почти нет животных, так что проблем не будет, – было очевидно, что староста беспокоится за скот, а не за отступников. – Может быть, остальные тоже согласятся приютить у себя нескольких. – Яромир, ты не против? – Нет. – Крамольный прекрасно понимал, что свинарник был лучшим вариантом, который мог выбить Нана. Ближайшие к столице округа славились своей ненавистью к альтернативным учениям. Даже с заступничеством коменданта большинство местных не считали еретиков за людей, несмотря на все законы, принятые в последнее время. Яромир поклонился старосте, поблагодарил за великодушие, после чего направился в сарай, прихватив свою походную сумку и покрывало. Хлев оказался просто огромным, крамольный предположил, что в нем могло поместиться не меньше двухсот голов скота. Однако животных внутри практически не было. Яромир насчитал трех лошадей, пять коров, а также услышал минимум одну свинью, прячущуюся где-то в другом конце помещения. В сарае имелся лишь один факел, снять который не получилось, поэтому об осмотре можно было забыть. Еретик расстелил покрывало на чем-то мягком и совсем не похожем на солому, но прежде, чем он лег, крамольный почувствовал чей-то взгляд на себе. – Здесь кто-то есть? Ау! – Яромир пошел вглубь сарая, стараясь разглядеть хоть что-то в темноте. Он делал медленные шаги вслепую, почти не отрывая ноги от земли. Крамольный быстро взял в одну руку кинжал, если так можно назвать грубо сделанное лезвие, а другую выставил вперед. Было очевидно, что оружие будет абсолютно бесполезно, если в хлеву есть кто-то крупнее щенка и настроенный агрессивно к новому гостю. Когда Яромир углубился в хлев на сотню метров, он услышал странный звук слева. Еретик повернулся и нащупал рукой тонкий металлический прут. Яромир убрал клинок и протянул вторую руку. На ощупь предмет напоминал клетку. Крамольный взялся за прутья и вытащил нечто на свет. В его руках оказалась большая клетка, прикрепленная к стойке, внутри которой сидел попугай в наморднике. – Кто-то есть. Привет, дружок. Что за зверь надел на тебя эту штуковину? Ты понимаешь мою речь? – сказал Яромир, уже открывая клетку. Попугай кивнул и отошел от дверцы, чтобы не мешать отступнику. – Вот так. А теперь высунь голову, чтобы я мог снять твою маску. Хочешь вылезти полностью? Хорошо, только с коготками аккуратнее. Какие они у тебя длинные! Так, что тут за узел? Кажется, понял. – Фух, как же свежо! В ней так трудно дышать! – выдохнул попугай, подлетев и приземлившись на деревянную перегородку, где Яромир мог его хорошо разглядеть. За серыми перьями птицы давно никто не ухаживал. Клюв с когтями были в два раза больше нормального размера. О бедняге совсем не заботились и не давали возможности сделать это самому. У него совершенно не имелось акцента, который присущ всем жителям севера. – Знаю. Меня в свое время тоже держали в наморднике. – Спасибо, приятель. – Зови меня Яромир. Ты не против, что я составлю тебе компанию этой ночью? – Конечно, нет. А меня зовут Лот. Как того вождя. Приятно, что теперь здесь кто-то, кроме скота. Меня обычно навещают, только чтобы покормить. Так что я рад любой компании, а в особенности такого же, как и я. – В смысле? – Меня держат в этой дыре, так как считают, что я просто дорогой трофей. Относятся как к вещи и не хотят пускать в дом. О тебе местные тоже плохого мнения и в дом не пускают. Понял? – Понял. Нас обоих не пускают по глупым причинам. Здесь одни грубияны. Так ты слышал наш разговор? – Я слышал. – Ой. Совсем забыл о вашем слухе. Не обижайся, пожалуйста. – Яромир приложил правую руку к середине груди и слегка наклонился, показывая жестом свое сожаление о бестактности. – Все в порядке. Я уже привык. – Славно. Когда я был на северо-востоке, то кучу ваших случайно обидел. – Ты был на севере? – В основном проездом, больше месяца оставался только в Усть-Горе. – Я как раз оттуда! – вскрикнул Лот. – Как давно ты там был? Попугаев все еще отлавливают? Я уже могу снять этот ошейник? – Спокойнее, спокойнее. Я появлялся там в последний раз десять лет назад. Ты тогда еще совсем птенцом должен был быть. И в то время найти попугая без ошейника было сложнее, чем человека, не курящего голубой амарант. – Когда меня покупали и увозили оттуда, было примерно так же. – А когда это было? – Года три назад. – Тогда мне нужно расспросить тебя. Как там дела с крамольными? – Так же, где и везде. Рубят, арестовывают, пытают. Но по сравнению с тем, что здесь, там благодать. – Ага, благодать. Слушай, я не хочу показаться грубым, но я ужасно устал с дороги. Я пойду лягу, а то ноги не держат совсем. – Хорошо, сейчас только устроюсь поудобнее. – Лот слетел со своей жердочки и приземлился на сумку Яромира. Еретик отметил про себя, что его новый друг обладает поразительной наглостью, но это лишь повеселило отступника. – Ты же не выклюешь мне глаза во сне? – Была такая мысль, но у меня есть на тебя планы. – Какие? – Хочу побольше узнать о ваших учениях, а то всю жизнь только и слышу, что поклонение хозяевам – это плохо. Сколько раз спрашивал, но мне никто не объяснил нормально. Крамольные в Усть-Горе не любят делиться своими тайнами. Только один комендант пригрозил меня общипать за лишние расспросы. Ненавижу комендантов. – Они не имеют на это права. Коменданты не могут трогать тех, кто не сошел с ума от влияния хозяев или не нарушает закон. Поверь мне, это правило им вбивают так глубоко, насколько это возможно, – сказал Яромир, после чего начал вслух бранить всех членов ордена, которых встретил за свою жизнь. – Мы оба знаем, что некоторые нарушают правила. А насчет информации об учениях… Вот в этой книге собраны мои конспекты, накопленные за десять лет общения с группой крамольных. Поверь мне, те ребята могли такое… Ух. А если не хватит, то, возможно, когда-нибудь поговорим с кем-то из сущностей, близких к крамоле. Не с левиафанами, само собой, но с духами, думаю, получится. Они разговаривали еще несколько часов, несмотря на усталость. Оказалось, что Лот, проживший все детство в краю, где меньше всего комендантов, совершенно не знаком с альтернативными учениями. Однако, несмотря на необразованность, попугай ненавидел жестоких и ужасных инквизиторов, жадную стражу и специальных надзирателей, следящих за популяцией разумных птиц. Злоба его была настолько сильной, что Лот распушал свои серые перья и начинал нервно царапать дерево когтями. Такая реакция не могла не порадовать еретика. А когда Яромир показал свое клеймо на левой ладони, то раззадорил собеседника еще сильнее. Дошло до того, что крамольному самому пришлось успокаивать попугая, готового лично лететь в замок императора и вырвать тому глаза. Спустя полчаса разговоров на более спокойные темы они начали рассказывать друг другу смешные истории из жизни, и только после этого два новых друга легли спать. Яромир закрыл глаза и быстро прогрузился в сон. Усталость после недель долгого похода дала о себе знать. Ни грязь, ни вонь от животных не могли удержать крамольного от погружения во тьму, так похожую на мир хозяев, разве что лежа с закрытыми глазами в сарае, находящемся в мире без солнца, можно было увидеть куда больше света. Вскоре у него возникли странные видения. Сон был посвящен знакомой многим истории первого императора новой империи, чье имя неизвестно, а потому все называли его просто Бедным Дитятей. Однако Яромир видел произошедшее немного иначе, чем говорилось в том мифе, в который его заставляли поверить. Во сне ребенок был не марионеткой военачальников, борющихся с крамолой, как считали многие историки, а жестоким тираном, лично спалившим свою родню, сошедшую с ума под влиянием хозяев. Император приказывал уничтожать целые города, лишь бы избавиться от тех, кто был верен своим создателям. Это не помогло.Глава 2
– Смерть. Растопчу! Покалечу! Прибью, а они нашу землю! Ау! Помру! Убью! Раскидаю! Ау! Боль моя! – громкий крик разбудил всю деревню. Яромир вскочил со своего места и выхватил кинжал. Лот тоже проснулся, однако он лишь вяло махнул крылом и проворчал что-то невнятное, после чего вновь уткнулся в рюкзак. Отступник попытался что-то спросить, но попугай ответил лишь грубостями. Еретику ничего не оставалось, как выйти из сарая и самому разобраться в происходящем. Мужчина побежал к лагерю странников, которые тоже проснулись от рева. Они стояли плотным рядом, держа свои пожитки словно оружие. Так и должны были реагировать люди, услышавшие странный угрожающий крик. Местные не выходили на улицу, будто происходящее было обыденностью. Тем временем голос становился все громче. Яромир пытался понять, откуда идет звук. Луна уже начала появляться из-за горизонта, но все равно было еще очень темно. Крамольный стал вспоминать, что он успел разглядеть до того, как отправился спать. – А вы все! Погрызу! Да я вас! Чтобы потом крики ваши слушать! И жрать под них ваше мясо! А потом помру! – голос был очень злобным, говорящий кричал так, будто выдавливал из себя каждое слово, стараясь звучать как можно враждебнее. К группе подбежал Нана, снявший свой мундир. Мужчина выглядел невыспавшимся, но готовым к бою. За ним поспешал староста, пытающийся что-то объяснить гостю. – Кажется, в той стороне были дома. Старые, разваливающиеся. Самое подходящее место для тех, кто умер, но не покинул этот свет, – начал рассуждать вслух Нана, как только подбежал к лагерю. – Комендант! Зачем вы вскочили? – Здоровяк согнулся и стал тяжело дышать. – Голос! Вы не слышите? – Слышу. Он скоро перестанет орать. – И будете все плавать в грязных водах! Как крысы! Жуки! Как личинки, которых вы и будете есть! – крикун завыл так громко, что у путников заложило уши. – Я требую объяснений! Что за ересь происходит в вашей деревне? – раздраженно спросил атаман, не прекращая смотреть в темноту. – Я… я… – глаза старосты чуть ли не вылезли из орбит от страха. Крика, который точно имеет еретическое происхождение, было достаточно, чтобы арестовать старосту и клеймить его как крамольного. А если какой-то поступок любого из поселенцев покажется жандарму подозрительным, то может пролиться кровь. – Ты! Объясняй, иначе я всю вашу крамольную деревню сожгу. Клянусь орденом комендантов и единственно правильным учением. Почему мне сразу не сказали? – Это что-то крамольное. Я хотел завтра рассказать. С дороги оно как-то неприлично. Я же говорил перед сном, что в деревне что-то есть. – Распотрошу! Всю вашу погань проклятую! И на кол посажу! Всех! – Ты говорил так, будто это какая-то мелочь. Неприлично ему было. Что это? Кто орет? – Не знаем мы. Появился неделю назад, может, дней восемь. Орет под утро всякое, а потом замолкает. Но он не опасен. Никаких происшествий. – Слушай сюда, еретик. Тебе же лучше, если ты не причастен к этому. Яромир, у меня уже есть догадки, но хочу услышать и твое мнение. – Совет от крамольного? – удивился староста, но сразу опустил голову, не желая мешать коменданту. Он уже достаточно провинился, чтобы перестать лезть со своей преданностью учению. – У меня есть несколько вариантов, но я сам хочу уточнить пару вещей. Если этот крикун появляется только ночью, то днем можно будет сходить на разведку. – Хорошая мысль. Тогда увидимся через пару часов. Я подежурю и останусь с нашими подопечными. Отдохните пока, скоро у нас будет разговор, – сказал Нана, после проводил лидера поселенцев взглядом и, убедившись, что староста убежал достаточно далеко, выдохнул. Яромир тоже расслабился. Теперь их группа была в безопасности. Кричащий не причинит им вреда, а староста полностью в руках главы группы. – Думаю, все хорошо, – сказал отступник, беря несколько сухарей из мешка. – Как прошла твоя ночь? Спать в сарае, должно быть, ужасно. – Немного прохладно, и света мало, но я уже привык. Бывали места и похуже. – И разве оно того стоит? – У нас опять этот разговор? Я уже говорил, что жизнь в гармонии со своими создателями стоит чего угодно. Мы вместе пойдем к нему? – Хочешь убедиться, что я все скажу правильно? – Ага. Хочешь услышать новость? Я нашел нового друга! – Правда? – Его зовут Лот. Он попугай. Кажется, он ненавидит основное учение. – Звучит здорово. – Я знаю. Слушай, Нана, я хочу эту птицу. Очень сильно хочу. Я отдам свою долю за него. Только достань. – Возьми его – и вперед. В чем проблема? – Документы, ключ от ошейника, блокнот с ассоциациями, набор для гигиены, специальный поводок. – Ужас. – Повторюсь: отдаю свою долю. – Не говори ерунды. Достану я тебе аксессуары для попугая. И самого попугая. Все бесплатно. Ты же всю схему придумал и заслужил дорогой подарок. – Отлично, тогда я пойду поговорю с птичкой. – Крамольный встал и рефлекторно потянулся к рюкзаку, которого не было за спиной. Поняв, что все вещи в хлеву, отступник побежал к своему убежищу на ночь. Преодолев половину пути, он оглянулся. Атаман взял свою сумку, достал оттуда книгу и начал спокойно читать, не обращая внимания на крики и завывания. Они оба уже прекрасно знали, что нужно сказать управляющему. Знали, что Нана попросит и что пообещает сделать. Однако нужно подождать, повременить с разговором хотя бы пару часов, дать трусу хорошенько напугаться. А пока можно спокойно прочитать несколько глав из «Восьмого выхода левиафана на берег» или поговорить с Лотом, все равно тот, кто сейчас орет, из заброшенного дома не вылезет. Остальная группа, увидев спокойствие на лице главаря, начала заниматься своими делами. Все шло просто идеально. Что может быть лучше для коменданта, чем обнаруженная ересь? Один только факт наличия некой сущности дает коменданту возможность делать все, что он захочет, если это поможет избавиться от крамолы. А рассказы о том, как заигравшиеся инквизиторы сжигали целые деревни, уже давно ходят в народе. Яромир остановился перед дверью, обдумывая, что он расскажет своему новому приятелю. Еретику очень приглянулся Лот. Если удастся уговорить его стать партнером, то поход в Усть-Гору обречен на успех. Попугаи обладали прекрасным нюхом и слухом, которые позволяли выбирать самый безопасный путь и избегать хищников, а со специальными тренировками эти способности усиливались в три раза. И поскольку пернатый не любил основное учение, то он становился идеальным компаньоном. Крамольный открыл дверь, вошел внутрь. Факел уже догорал, а свечи полностью растаяли, из-за чего в хлеву было очень темно. Отступник сделал шаг вперед и услышал жуткий хрип. Яромир испугался и отпрыгнул назад. Он потерял равновесие и упал на землю. – Жирный слепой идиот! – крикнул Лот, подлетая к еретику. – Ты в порядке? – Нет! Ты на меня наступил! Это больно. – Извини. Я не вижу в темноте. Ты мог увернуться или сказать. – Я дремал. Хорошо хоть спину не сломал. За это должен будешь рассказать мне больше о своих хозяевах. – Я и так собирался, но перед этим небольшой вопрос, раз уж ты проснулся. – Яромир лег на импровизированную кровать и растянулся. – Какой? – Тебе нравится тут жить? – Ну… – Извини, если задал слишком неудобный вопрос. – Все в порядке. Мне не нравится тут. Я птица вольная, а здесь меня считают за трофей. Так что… – Хочешь выбраться? – Да, но это невозможно. Ключ для ошейника у старосты, а он меня не отпустит. – Так сильно боишься надзирателей? – Конечно, боюсь. Я видел, что делают с теми, кто сбежал. – Ты на другом конце материка, кто тут тебя схватит? – Любой, кто увидит в единственном на тысячи километров попугае что-то подозрительное. Так что мне остается только сидеть и ждать, пока какой-то торгаш решит купить себе дорогую зверюшку. – Печально. А за что тебя купили в первый раз? Имею в виду, когда надели эту штуку. – За долги. – Карты? – Шашки. Я как тебе этими штуками в карты играть буду? Я же их не удержу. – Не подумал. Необычный выбор. Не думал, что шашки популярны в Усть-Горе. – Теперь популярны. Везде в них играют. И проигрывают жизнь, как я. – Я со… – Я хочу спать. – Лот вновь лег на рюкзак и закрыл глаза. – Ты все еще должен мне несколько ответов, но поговорим через час или два, а может, три. Вы же еще будете здесь? – Да, мы тут задержимся. Надеюсь, скоро ты найдешь себе хорошего хозяина. Уверен, что он ближе, чем ты думаешь. Лот не ответил. Яромир решил последовать примеру попугая и прилечь на пару часиков. Однако заснуть у крамольного не получилось, и, пролежав полчаса, он решил вернуться к остальным еретикам. Жители к тому моменту уже окончательно проснулись и начали заниматься будничными делами. А вот лагерь выглядел как сонное царство. Странники лежали на земле, лениво переворачиваясь с боку на бок. На простынях помещалась еда, от которой у Яромира потекли слюни. Он дал себе пощечину. Отступник уже проглотил несколько сухарей, а значит, присоединяться к едокам никак нельзя. Он увидел вожака их стаи, который продолжал читать книгу, но уже одевшись в привычную форму. Нана не замечал ребенка, который медленно шел к нему, согнувшись по непонятной причине.– Нана… когда… это… бу… будем? – подкравшийся Симон попытался указать на рот, однако палец не разогнулся, и жест был непонятен. – Что будем, малыш? – промямлил Нана, который еще не успел отойти от захватывающей истории. – Это… это, – ребенок повторил свой жест. – Кушать? – Нет. Это. – Есть? – Да. Когда… есть? – Ты принимал лекарство совсем недавно. Надо подождать полчаса. Сейчас я кое-куда схожу, и вам принесут вкусненького. – Вку… сне. – На худощавом лице отразилось непонимание. – Есть принесут. Иди к маме. – Хо… ро… шо, – еле проговорило дитя и убежало. – Бедняга. С каждым днем будто только хуже, – прошептал Нана. Он посмотрел на запад, луна уже полностью появилась из-за горизонта. Пришло время допроса с пристрастием. Вожак шайки встал, отряхнулся и помахал Яромиру. Путешественники поприветствовали друг друга улыбками, после чего Яромир указал на мундир своего друга. Еще одно пятно. Атаман послюнявил палец и попытался оттереть грязь. Поняв, что это невозможно, отправился с другом к дому старосты. Благодаря свету луны путешественники смогли лучше разглядеть дом, и он их поразил. Это было единственное здание с крашеными стенами. Было сложно понять, сколько денег пришлось потратить на краску. Также на стенах дома виднелась дорогая резьба, которая, согласно традиции, повествовала о благородных деяниях хозяина и его предков. Землевладелец был зажиточным, а это очень хороший признак. Чем богаче еретик, тем богаче комендант. Нана подошел к тяжелой деревянной двери и несколько раз ударил по ней кулаком. Почти сразу ему открыл здоровяк, который пригласил гостя внутрь, проигнорировав крамольного. Атаман быстро прошел в дом и сразу же остановился. Внутри пахло едой. Вкусной теплой едой. Мясом. Овощами. У Яромира тут же потекли слюни. Чтобы отвлечься, он решил подробнее рассмотреть интерьер и увидел много дорогих вещей, говорящих о богатстве. Продав лишь часть этого имущества по дешевке, можно было жить несколько недель вполне богато. – Присаживайтесь, комендант. Попробуйте суп, мясо, овощи. Все свежее, хорошее. – С удовольствием, – согласился Нана и невольно улыбнулся. Староста лично подал ему тарелку с самым сочным куском мяса. Вожак попросил столовые приборы. Хозяин протянул их ему дрожащими руками, даже не пытаясь скрыть страх перед инквизитором. Начинать трапезу первым было бы невежливо, поэтому атаман легко кивнул в сторону своего напарника. – Да, точно. – Староста начал судорожно открывать горшочки. – У нас нет человечины… – Я не ем человечину. – Яромир мог вытерпеть разные предрассудки, но каннибализм был перебором. – Разве? – Да. Как и большая часть людей, продолжающих быть верными своим создателям. – А я слышал, что вы постоянно друг друга жрете. Особенно в тех поселениях у левиафанов. – Слухи врут. – То есть такие, как вы, вообще этим не занимаются? Помнится мне, фиванский императорский род именно так и прервался. – Такой симптом безумия иногда проявляется. Очень редко. Но меня безумие не поразило. – Пока, – уточнил здоровяк. – Пока, – Яромир громко вздохнул. – Так что вы будете? – Пахнет кашей. Могу я взять ее? – Конечно. Дорогая, положи нашему гостю каши. Вы можете поесть вон там, – староста указал на табуретку, стоящую рядом с комодом. Крамольный послушно взял свою еду и сел на указанное место. Он не планировал лезть вразговор, чтобы лишний раз не раздражать местных. Ему и так сделали поблажку, не выгнав из комнаты. Пришло время действовать его другу. Нана отрезал маленький кусочек и положил в рот. Очевидно, что после нескольких месяцев специальной диеты, включающей только походную крупу, блюда казались ему самыми вкусными в мире, атаман с большим трудом сдержал стон удовольствия. Нельзя давать жертве понять, что она может тебя задобрить. – Ну как? – не выдержала напряженного молчания жена старосты и сразу же ощутила на себе злобный взгляд здоровяка. – Хорошо. Для крамольных. А теперь перейдем к делу. – Да-да. Все, что знаю, расскажу. – Конечно. Чей это был дом? Как давно там появилась крамола? Что изменилось в деревне с появлением ереси? Что вы думаете о происходящем? – суровым голосом сказал Нана. – А что рассказывать? Дом этот давно заброшен, пять лет уж никто не живет. Раньше он деду с бабкой принадлежал. Дети у них… это… Ну, это. Померли. – Кто-то из детей или стариков был приверженцем ложных учений? – Нет. Вроде бы. Про детей не знаю, там двое сыновей из деревни уехали. На войну их забрали, кажется. После этого не появлялись. Вроде бы погибли в бою, но кто знает. – А дед с бабкой? – Дед помер шесть лет назад, он мед делал. И в один день его покусали сильно. Он и ушел. Похоронили его на заднем дворе дома. Бабка настояла. Не воскресал. Лежал себе спокойно. Бабка еще несколько месяцев пожила, грустно ей было очень. А потом уснула и не проснулась. Похоронили рядом с дедом ее. Она тоже не вставала. Тогда мимо проезжал один комендант. Попросили даже проверить, есть ли ересь. Он сказал, что никакого запаха нет. – И ошибся. – Наверное. И вот недавно появился этот голос. Орет и орет. Мы сначала думали, что это кто-то из детей шалит. Несколько раз пытались поймать с поличным, но никого внутри не застали. Думали дом сжечь. Но не решались. Кто знает, что в доме засело? – Правильно сделали. Пожар без подготовки только хуже бы сделал. – Вот и мы так подумали. Все знают, что злить крамолу не стоит. Мы письмо в администрацию отправили. – Распоряжение получили? – Еще нет. Но раз вы пришли, то, может быть, вы разберетесь с проблемой? Мы-то к крикам привыкли, а вот скотина пугается. Детям тоже страшно. – Да. Конечно. Я помогу, таков долг коменданта. – Спасибо большое, я так рад, что… – Помогу, но не бесплатно. – А? – Сами же понимаете. Добро не может жить без средств к существованию. Думаю, вам стоит предоставить моим людям еду, а мне – небольшой мешочек монет. В таком случае вы поможете слуге народа, выполните гражданский долг, – Нана усмехнулся. Этот прием он использовал уже не один раз. Комендант, который берет взятки, вызывает доверия куда больше, чем прилежный жандарм. – Х-хорошо, – согласился староста. – Яромир, ты услышал что хотел? Его мнение важно, – заранее ответил на возмущения Нана. – Почти. Как именно скот пугается? – крамольный вытер рот платком, он уже закончил трапезу и даже успел прихватить добавки. – Отказывается идти в сторону дома. Пришлось всех на одно пастбище выводить. – Теперь я услышал. Мои мысли подтвердились. Осталось два варианта, но для уточнения нужно на место сходить. – Все в порядке? – спросил Нана. – Да. Оба варианта вполне решаемы. – Вот теперь разговор окончен. Я пройдусь по деревне, проверю, насколько правдивы ваши слова. Всякое бывает, вдруг у вас тут еще ересь есть. – Да не может такого… – возмутился староста. – Я сказал: разговор окончен. После мы пойдем в дом, – перебил Нана старосту, сделав еще один правильный шаг. Вожак встал из-за стола, подозрительно огляделся. Он искал любую мелочь, которую можно было бы использовать против крестьянина-недоумка. Староста ловко обставил все так, что даже истинный инквизитор не смог бы приговорить глупца к смерти. Поэтому путнику было необходимо найти еще несколько улик. Вот если бы дома был небольшой алтарь или словарь фиванского языка, тогда бы Нана смог заставить домовладельца заплатить намного больше. Дело бы не обошлось обычными монетами, оплачивать следовало бы дублонами. К сожалению, никаких крамольных артефактов не было видно. Уже у тяжелой деревянной двери Нана и Яромир еще раз строго посмотрели на побелевшего от страха здоровяка и вышли на улицу. Они разбрелись в разные стороны: Нана отправился в дозор, а его помощник должен был следить за остальными путниками. Крамольный не смог противиться соблазну и сделал небольшой крюк, наслаждаясь теплыми лучами луны. Хорошее все-таки было начало дня, а вечер обещал стать еще лучше. Еретик пошел по дороге, наблюдая за бытом крестьян. Все земледельцы уже работали в огородах, отмахиваясь от мух и постоянно жалуясь, что листья у гореягод совсем уж желтые. Осенью, когда соберут урожай, плоды никто есть не будет. Но разве это когда-то было проблемой? Может, людям и не понравится плод, а вот свиньи будут рады такому лакомству. К тому моменту, как отступник вернулся в свой лагерь, бродяги уже завтракали, противно чавкая и хлюпая. – Эй, позорище! – крикнул Яромир. – Что? – хором спросили путники с набитыми ртами. – Отвратительно едите. Как звери. Совсем одичали? Где ваши манеры? – начал отчитывать собратьев крамольный, грозя кулаками и скаля зубы. Странники стыдливо опустили глаза, однако есть перестал только один из них. Он отставил миску со странной бурой жидкостью, от которой пахло рыбой, чесноком и горохом, после чего встал, стряхнул крошки со своей рубахи. Мужчина медленно подошел к старшему, постоянно оглядываясь, будто боясь, что кто-то будет их подслушивать. – Я сегодня тайком пробрался в тот дом. Все сделано в лучшем виде. Алес хочет встретиться с вами, – прошептал странник. – Отлично, сегодня на закате отправимся. Добудь мне светильник, только не факел какой-нибудь, а маленький фонарик. – Слушаюсь. – Бродяга попытался сделать вежливый поклон, но потерял равновесие и чуть не упал на землю. Он выпрямился и пошел к тележке. Яромир подошел к своим спутникам и взял себе еды. Он сел на землю и быстро начал есть странную смесь. Голод не уходил. На секунду крамольному показалось, что так проявляется влияние хозяев. Он вздрогнул и тут же прогнал все плохие мысли. Слишком рано для безумия. Сначала нужно закончить важное дело.
Глава 3
Когда луна стала скрываться за горизонтом, сельчане начали зажигать огни, чтобы в этой ужасной темноте было видно хоть что-нибудь. Судя по тому, что в прошлый вечер никаких огней не было, крестьяне сделали это специально для гостей. Нана оценил жест по достоинству и на секунду задумался, стоит ли поощрить старосту. Конечно же, нет. Достаточно один раз сказать ласковые слова – и все пойдет прахом. Так уж устроены старики, занимающие мелкие руководящие должности. Они понимают только угрозы, а единственный аргумент для них – это перспектива вырезания позвоночника. Если они перестанут бояться, то сразу начнут и снижение цены просить, и бумаги требовать, а в худшем случае начнут писать письма в канцелярию ордена. Там разбираться не будут, сразу пришлют отпетого фанатика, который половину деревни казнит, другую отправит в тюрьму. Что произойдет с самой шайкой и Наной в частности, и вовсе страшно представить. Атаман закрыл книгу и оглянулся по сторонам, ища взглядом своего товарища. Яромир вышел из сарая и направлялся к обозу, улыбаясь и чуть ли не пританцовывая. – Я уже начинаю ревновать тебя к этому попугаю, – Нана притворился обиженным. – Он прекрасен, только что заявил, что коменданты должны доказывать безумие, а до тех пор только обездвиживать крамольных. – Крамольный сел рядом с вожаком. – Правда? – Ага. Жаль только, что подобного ждать надо будет очень долго. – А я хочу верить, что скоро мы увидим это требование в очередном кодексе. Двадцать лет назад и обычные преступления нельзя было доказывать, а в новом кодексе даже арестовывать крамольных без причин нельзя. – Лот так же сказал. – Приложу все усилия, чтобы ты получил этого попугая. Кстати, как там Симон? Ты сегодня его учил? – Сегодня забыл свое имя только два раза. Попробовал прочитать несколько предложений. Все еще не понимаем, что с его чтением не так. Буквы помнит, а вот сложить их в слова… Может, пора прекратить его учить? Быть неграмотным все еще незазорно, несмотря на все эти законы об образовании. – Все будет хорошо. Через пару месяцев мы будем на юге. Там в интернатах его вылечат. Он умный мальчик, ему только нужно немного профессиональной помощи. – А если и там не помогут? Ты так уверен в этих интернатах? – Яромир грустно покачал головой, он понимал, что любое лечение будет бесполезно. Еретик видел подобных детей много раз, таким, как Симон, дожить до двадцати было не суждено. – Помогут, друг. Там умнейшие люди со всего мира, они знают все. А с деньгами, которые у нас будут совсем скоро, мы сможем позволить себе лучших врачей и учителей. – А что насчет холода? Думаешь, с таким здоровьем он сможет нормально жить? – Эта проблема тоже решается деньгами. Купим обогреватель и дюжину цистерн меда Идеса – сможем жить в тепле полгода, а то и больше. – Его не вылечат за полгода. – Найду работу, да и у мальчика семья есть. Выкарабкаемся. – Только никаких больше схем. – А я надеялся, что ты подскажешь хороший способ заработка. – Не подскажу. Я на самом юге был давно и уже забыл, как там думают и чего боятся. – Это ты про ту историю, как убийцам помогал? – Да. Ничем хорошим это не закончилось. – Ты же жив и здоров. – Только потому, что мне помогли хозяева. Без их благословления я бы сейчас лежал в братской могиле с вырезанным позвоночником. – Я тебя понял. На юге будем добропорядочными гражданами, но по пути ведь можно будет заработать? – Нет! Ни в коем случае. Мы уже говорили, что это последнее поселение. – Помню. Хвост. Затаиться. Спрятаться. Взять другие имена. Просто захотел уточнить. – Моя рекомендация осталась прежней. Как только мы разойдемся, снимай свой китель, сжигай его, выбрасывай медальон куда подальше и забывай навек о своей карьере коменданта. А теперь давай сменим тему. – А может, пойдем в дом сейчас? Думаю, самое правильное время. – Сказал сменить тему, а он предложил в нее углубиться. Идем. Надеюсь, Алес сейчас не спит. – Разбудим. У нее дежурство через пару часов, – с улыбкой сказал Нана, встал и демонстративно надел свой камзол, который стал немного чище после стирки. Они медленно отправились к старому проклятому дому, украдкой поглядывая на избы. Главарь шайки хотел понять, спят сельчане или наблюдают за ними. Несколько раз вожак замечал, как дергались шторки. Следят. И абсолютно неумело. Один из гениальных разведчиков понял, что за чужаками легче всего следить из темноты, прислонившись к толстому клену и не двигаясь, но не сообразил, что закуривать трубку, чей огонь видно за сто метров, – это глупая идея. В любом случае Нана прекрасно их понимал, он и не ожидал другого отношения к шайке бедных бродяг, один из которых показывает устрашающий медальон и угрожает их старосте. Они подошли к старому дому, который в слабом свете факелов выглядел слегка жутковато. Изба была в хорошем состоянии, кажется, ее владелец погиб совсем недавно, однако отсутствие света и слегка облезшая дверь создавали гнетущее впечатление. Ни Нана, ни его спутник не остались бы тут ночевать. Здание просело вниз почти на метр, из-за чего крыльцо было едва видно, а расстояние между землей и окном стало ужасно маленьким. Человеку пришлось бы сесть на корточки, чтобы посмотреть через стекло. Атаман медленно поднялся на крыльцо, подобрался к двери и слегка дернул за ручку. Та оторвалась с тихим хрустом. – Будем считать, что открыто, – пошутил он, проходя внутрь. – Эй, Алес, выходи. Гости пожаловали. Никто не ответил. Нана посмотрел на Яромира, тот лишь пожал плечами. – Может, не слышит? – предложил еретик, садясь на прогнившее кресло, которое громко скрипнуло, а из-под мебели тут же выскочила туча насекомых, бросившихся подальше от незваного гостя. – Слышала, просто вылезать из укрытия долго, – послышался сзади высокий и довольно противный голос. Мужчины повернулись и увидели свою соратницу. Перед ними стояла низкорослая девушка, одетая в черные лохмотья, сжимающая в руках небольшой топор. – А где ты тут пряталась? – спросил Нана, оглядывая почти пустую комнату. – Здесь только стол, лавка и это ужасное кресло, которое еще фиванских царей помнит. – Секрет, – Алес улыбнулась. – И как я справилась? – Сойдет. Мне сказали, что кричат всего неделю. Я думал, ты доберешься до поселения раньше, – начал отчитывать свою подчиненную Нана. – Извини. – Крики тоже могли быть пострашнее. Ты злой дух или кто? – Простите. – Так кто ты? – Злой дух. – Вот и орать надо было как злой дух. Да подними ты глаза. Не так уж все и плохо, но завтра мы отправимся на восток, где люди не настолько наивные. Ты хорошо спряталась, раз тебя не нашли, но надо еще постараться. – Атаман укоризненно погрозил пальцем. – Хорошо. – Молодец, а теперь возьми вкусняшку, – атаман протянул девушке мешочек с конфетами. – В общем, план у нас такой же, как и в прошлый раз. Сегодня под утро будешь орать. Это дом родственников старосты, так что напирай на это. Что-нибудь про гнев рода и забытые традиции. И угроз побольше. Желательно где-то между двумя и тремя ночи начать. – Хорошо. – Помни, что мы надеемся на тебя. Как только народ начнет собираться, убегай. Я назначу смотрящих и поставлю дежурных, тебе надо улизнуть из этой халупы раньше. Если дозорные тебя поймают, помочь тебе мы не сможем. – Да, я понимаю. – Точно? В прошлый раз ты нарвалась на настоящего коменданта. Помнишь, чем это закончилось? – Нана продемонстрировал устрашающий медальон. Алес несколько секунд не дыша смотрела на артефакт, после чего опустила голову, громко выдохнув. Руки ее дрожали. В комнате на минуту повисло молчание, но все успели тысячу раз пожалеть о случившемся. Каждый из них нес на себе страшный грех и не хотел вспоминать о содеянном. – Нам пора в лагерь, – хрипло сказал Яромир, кладя руку на плечо вожака. – Пора. – Мужчины вышли за дверь. Они шагали молча, стараясь не глядеть друг на друга. – Слишком жестко я с ней? – спросил Нана, в его голосе появились извиняющиеся нотки, от образа настоящего вождя, холодного и жестокого, не осталось ничего. – Да. Она чуть не заплакала. А может, сейчас как раз и рыдает. – Я не хотел доводить ее до истерики. – Но довел. – Я боюсь, что она вновь отнесется к заданию слишком легкомысленно. В прошлый раз… – В прошлый раз никто не знал об этом коменданте. О том, что он решит посмотреть на привидение. А еще тебе лучше бы побыстрее сообщить людям о том, что это последнее поселение, в котором вы врете и воруете. Нана промолчал, опустив голову. Ему было нечего ответить. До лагеря они дошли молча, не произнося ни слова. На цыпочках подкрались к лагерю, где и разделились. Каждый пошел на свое спальное место. До начала представления оставалось чуть больше часа. Атаман лег, закрыв глаза, и начал прокручивать в голове все свое прошлое. Он вспоминал свое детство в столице, первую кражу, училище для беспризорников, побои, которые приходилось терпеть от преподавателей и старших ребят. В общем, детство было не самое сладкое. Затем последовали бесконечные походы из одного города в другой, до тех пор пока Нане не открылся гениальный способ заработка – мошенничество. Подделки продавались хорошо. Слишком хорошо. Затем колония. Избиения сокамерниками. Долгожданная свобода и бродяжничество. Голод. Да такой лютый, что однажды, когда Нана нашел в пещере, в которой он прятался от дождя и ветра, труп, то, не думая ни секунды, развел огонь. И за обедом встретил путника, желающего спасти мир. Несколько ночей разговоров и глупых вопросов, а затем невзначай предложенная схема. Тогда-то он впервые начал изображать блюстителя закона. Вначале назывался обычным стражником и вымогал немного монет, которых хватало разве что на еду. Затем решился представляться сотником, а потом и десятником. А когда Нана овладел актерским искусством, Яромир принес ему камзол, очень похожий на комендантский. – Тогда-то и надо было остановиться, – прошептал вожак, задумчиво глядя в пустоту. Он жалел, что не остановился. Жадность – это порок, который есть у всех городских жителей, а в особенности у тех, кто зарабатывает незаконно. Мошеннику постоянно было мало. В один момент он начал искать подельников, и шайка зарабатывала все больше. Они стали жить, переезжая с места на место, представляясь солдатами, забирающими припасы, в которых так нуждается армия. Как же тогда было хорошо… – Пришло время платить за ваши грехи! – неожиданно раздался крик. – Пришло время спектакля, – прошептал Нана, будя заснувшего крамольного. – Все будет сделано в лучшем виде. Пойду поднимать ребят. Удачи, босс. Атаман улыбнулся, откуда-то у него появилась крепкая уверенность в том, что команда справится. Но и самому вожаку нужно было действовать, причем быстро. Мужчина встал, отряхнул свою одежду и побежал к пустырю перед домом, где уже собралась толпа жителей. Алес старалась изо всех сил. Она орала так громко, как только могла, а благодаря трубе звук становился оглушительным. Ее угрозы были как гром, предвещающий грозу. Нана беглым взглядом прошелся по толпе, ища старосту. Конечно же, он там был, выделялся своим огромным ростом. – И что это мы тут собрались? – спросил атаман. – Опять орет. Вы говорили, что разберетесь с этим духом, или кто он там? – Как вы можете догадаться, это существо является либо фантомом Перри, либо призраком рода. Было бы лучше, если бы этим нематериальным существом являлся представитель благородного вида, открытого доктором Перри. Кстати, советую почитать сочинения этого ученого, очень интересно. Так вот, к сожалению, нам не повезло, это призрак рода. Вы сами говорили, что детей у той пары совсем не осталось. Род прекратил свое существование, никто больше не ухаживает за поместьем. – Комендант, можно короче, пожалуйста? – Этого духа просто так не выгнать из дома. Нужно будет совершить… – Вот сейчас я вам покажу! – крик стал еще громче. Толпа крестьян вздрогнула. Каждый селянин напрягся, готовясь к любому ужасу. Торнадо. Ураган, болезни, призыв древних монстров – все эти варианты прокрутились в голове бедолаг. Никто не знал, что произойдет этой ночью. Никто, кроме Наны и его шайки, готовящей кару. – Ситуация опасная, но я уверен, нам это будет только на пользу. – С чего бы это? – Узнаете завтра, – отрезал атаман, но его слова были заглушены угрозами. Алес уже начала повторяться, но никакого пожара не было. Команда явно запаздывала с выполнением приказа. – Все! Мое терпение лопнуло! – донеслось из дома. Терпение лопалось уже в четвертый раз, и на лицах людей страх сменялся недоумением. На секунду Нана потерял уверенность. В его голове начали появляться возможные сценарии. И каждый вариант был хуже предыдущего. Их могли заметить крестьяне, которых не отвлекли вопли. А может быть, поджигатели не сумели найти подходящий дом или сарай. Возможно, кто-то из них решил предать шайку и сбежать, прихватив пожитки. И в этот момент, когда атаман почти сдался страху и был в шаге от того, чтобы побежать в лагерь, произошел взрыв. Он уничтожил одну из избушек на краю деревни. Все присели, закрыв уши руками, стараясь не оглохнуть. Однако это не помогло. Звук был столь громким, что нескольким беднягам, которым не повезло оказаться рядом со зданием, порвало барабанные перепонки. Самому невезучему из них ударная волна повредила внутренние органы. Крестьянин попытался закричать, но смог издать лишь противный булькающий звук, который быстро сменился предсмертными хрипами. – Ужас какой… ужас, какой я нашлю на вас, будет в сотню раз ужаснее… Скоро я вернусь, – слегка замявшись, пригрозила Алес, но испуг в ее голосе чувствовался. Последние слова она говорила, уже рыдая. Нана бросился к дому, который уже начали тушить. Пламя было высоким. Если в доме кто-то и находился, он уже был мертв. «Булькающий» крестьянин лежал без движений, для него все закончилось быстро. Куда хуже пришлось выжившим. Люди орали, метались из стороны в сторону, бредили от невыносимой боли. – Тушите быстрее! Вдруг там кто-то есть! – крикнул староста, таща два огромных ведра с водой. Позади него бежали еще шестеро с полными ведрами. Жители даже не пошевелились, будто его и не слышали. Главарь шайки медленно отошел назад, убедился, что на него никто не смотрит, и направился в лагерь, оставив умирающих от ожогов и пытающихся помочь им позади. – Нана, я не знаю, что произошло. Это была какая-то ошибка, – начал оправдываться кто-то из крамольных сразу же, как вожак подошел к палаткам. – Заткнись, – холодным, почти металлическим голосом, приказал атаман. – Мы привлекли их внимание. Завтра приведем в действие наш план. – Последнее, чего он хотел, так это отчитывать подчиненных. В голове вертелись ужасные мысли. Еще один человек расстался с жизнью из-за их оплошности. Еще одна жертва. Их способ обмана перестал выглядеть безопасным, теперь это уже не шалость, не легкое мошенничество – это ужасное преступление. Уже второй раз. Нана поклялся, что больше никогда не будет так обманывать, что вообще никогда не будет врать. Такую же клятву он дал после несчастного случая с настоящим комендантом. Атаман секунду подумал, после чего отозвал вторую часть клятвы. Все же настоящему актеру, которым и являлся Нана, трудно жить, не притворяясь и не привирая. Вожак сделал глубокий вдох. Нужно было сосредоточиться. Спустя несколько минут главарю шайки предстояло вновь встретиться со старостой, сделать вид, что проблема уже решается, и не дать старику начать подозревать компанию. Он посмотрел на свои руки и увидел, что те сильно дрожат. – Комендант, что происходит? Вы обещали, что проблема решится. – Тяжелая рука легла атаману на плече, тот вздрогнул от неожиданности. Он резко повернулся, доставая кинжал из ножен, но увидел перед собой всего лишь лидера крестьян. – А, это вы! Как я рад, что вы в порядке. Это лучший исход из возможных. – Что… – Не перебивайте, пожалуйста! – от переживаний атаман перешел на крик. – Да как… – Не-не-не, я вежливо попросил. Нет. Прекрасно понимаю, как это выглядит, но ситуация лучше, чем кажется. – Я… – Я не дам вам говорить, пока вы не сделаете глубокий вдох и не успокоитесь, – сказал Нана, погрозив пальцем. Староста выполнил приказ, его красное лицо побледнело. – А теперь я с большим удовольствием объясню, почему случившееся является хорошим событием. – Ну, уж постарайтесь. – Мужчина сложил руки на груди. – Видите ли, призрак рода слабо связан с нашим миром. Он почти полностью состоит из крамолы. Его методы – это крики, угрозы, проклятия и небольшие изменения погоды. Засуху не вызовет, но сильный ветер – вполне. Точнее, он способен на это из другого мира. – Я вас не понимаю. Хватит ходить вокруг да около! – Когда он поджег тот дом… – Он его взорвал! Уничтожил! – Ну, просил же не перебивать! Что же вы такие невежливые? Когда он взорвал тот дом, он проник в наш мир. Перенес часть себя к нам. Он стал сильнее, но и уязвимее. До этого нужно было действовать тонко, продуманно, осторожно, а теперь мы можем ударить прямо по нему. – И когда мы ударим? Сколько еще погибнет? – С рассветом. Однако мне понадобится ваша помощь. Знаю, что я наглею, но потом мы сразу уберемся. – Сразу? – Нельзя терять ни минуты после ритуала. Вы оказали нам неоценимое гостеприимство. Сейчас же прикажу моим ребятам собираться. А ну, быстро разбирать лагерь! Посидели на месте – и хватит! – Приятно это слышать. – С рассветом у проклятого дома, договорились. – Староста развернулся и пошел домой, охая через шаг. Атаман провожал его взглядом до тех пор, пока мужчина не скрылся за поворотом. Глава мошенников выдохнул и согнулся. Каждый разговор все труднее. В голове неприятно загудело. Нужно было дойти до ковра и уснуть. Оставалось всего несколько часов до рассвета, с которым начнется новый день. Очень сложный день.Глава 4
Вожак проснулся от того, что Симон тряс его. Нана открыл глаза, совершив невероятное усилие над собой. Он пообещал себе отпуск, как только они закончат дело, он ляжет в тележку и уснет. Надолго – на пару дней. Шарлатан встал и осмотрел свой камзол, который стал еще грязнее. В этот раз Нана не стал отряхиваться, ему теперь было все равно, как он выглядит. – Ярослав попросил вас разбудить. Он ждет вас там, – ребенок протянул руку в сторону дороги. Возможно, он хотел указать на место, однако из-за отсутствия у Симона указательного пальца получился очень странный жест. – Спасибо, малыш. Найди маму, и ждите в повозке. – Атаман решил не поправлять мальчика. У него были заботы важнее, чем путаница в именах. – Хо… хо… хоно… хопо… хора… – Хорошо? – Да, – ребенок кивнул и убежал, нелепо размахивая своими тоненькими ручками. Нана же отправился к дому, где уже стояла толпа. Людей было еще больше, чем ночью, однако настроение сменилось. Вместо страха и робкого любопытства – ненависть и желание уничтожить все связанное с крамолой. Мошенник убеждал себя, что эта злоба была по-своему правильной, люди должны истреблять все имеющее отношение к нематериальному миру. А это значит, что шайка не такая ужасная, даже с учетом следующей стадии плана. Крестьяне будут меньше доверять незнакомцам, а любую ересь изничтожат. И ведь они заплатили за этот урок совсем немного. Должны были заплатить совсем немного. Если бы изба просто загорелась, а не взорвалась, все было бы прекрасно. Группа обманщиков, манипуляторов, воров, но никак не убийц. Нана поднялся на крыльцо, и вся толпа уставилась на него. Собравшиеся ждали его слов, речи коменданта, который должен победить злого духа и отомстить за невинную душу. Лжец представил, как на его руках умирает маленький щенок, на глазах выступили слезы. Начался третий акт. – Дорогие собратья! – дрожащим голосом громко сказал оратор. – Вчера произошло страшное! Ужасное событие! Грязное, мерзкое существо посмело спрыгнуть с колен одной из крамольных сущностей и ворваться в наш мир! Мы терпели! Мы долго терпели само существование такой грязи у наших дверей! Мы не могли ее уничтожить! Был статус-кво! Тот самый статус, установленный еще нашим императором! – Толпа радостно закричала, услышав титул Бедного Дитяти. – Но эта… эта гнида нарушила допустимые границы! И вот что я сделаю! Вот что мы сделаем! Мы уничтожим этого духа! Не изгоним домой! Не дадим оправиться! Просто избавиться недостаточно! Мы убьем его! На этот раз наше терпение закончилось! Толпа ликовала, все взгляды были прикованы к оратору. Люди тут же забыли свое недовольство комендантом. Злоба была сконцентрирована. На каждом лице – ее гримаса. Их острые зубы были обнажены. Атаман задумался, зачем крестьянам такое количество клыков. Шестнадцать острых зубов – слишком много для людей, которые мясом практически не питаются. – А теперь скажите, что нам делать, комендант, – прервал рассуждения лжеца староста. – Конечно, конечно. Ритуал не очень сложный, но требует от вас полного участия. Нужны все жители деревни, и каждый должен быть абсолютно сосредоточен на процедуре. Сущности, ответственные за эту мерзость, попытаются сбить вас с пути, но не допускайте ошибок. Полностью сосредоточьтесь на цели. Теперь возьмитесь за руки! Вот так, правильно! Вокруг дома! Только средний и указательный пальцы должны быть вместе. – Оратор показал, как следует сложить руки. – Неудобно, конечно, но этого требует ритуал. Теперь вы должны ходить по часовой стрелке, слушая заклинания. Повторяйте каждую фразу за мной. Нана поджег два факела, поднял их над головой и начал читать заклинание. Фиванского он, естественно, не учил. Мошенник не знал даже самых простых текстов и оборотов, однако это его не волновало. Если уж Нана, человек, почти год притворяющийся комендантом, не знает и слова по-фивански, то крестьяне и подавно. Поэтому врун смело нес полный бред, не имеющий ничего общего с древнейшим из языков. Толпа послушно начала повторять одну фразу за другой. Оратору это невероятно нравилось, он почувствовал себя дворянином или даже бароном. Он может приказать сделать все что угодно. В голову лжекоменданту пришла ужасная мысль. Стоя перед стадом, он мог специально сказать самые сложные слова, чтобы людям стало труднее выполнять приказы. Это было бы смешно, но слишком бесчеловечно для того, кто обворовывает невиновных и наивных дурачков. Шоу продлилось почти два часа, за это время крестьяне успели попеть, поводить хороводы, побросать в воздух рис, а в самом конце, когда люди уже с трудом стояли на ногах, дом торжественно сожгли. Атаман приказал всем оставаться на месте до тех пор, пока дом не исчезнет, а огонь не потухнет, не найдя нового источника пищи. Это было необходимо для того, чтобы остальные разбойники успели взять все нужное и погрузить в повозку. Каждое действие Нана сопровождал уверениями, что это необходимо для изгнания духа. – Все, дух изгнан! Я ощущаю это! Вы тоже чувствуете это облегчение? Мы наконец избавились от крамолы! Ваш собрат отомщен! – Жители переглянулись. Никто из них не почувствовал облегчения, но все дружно закивали. Нана ухмыльнулся. Он развернулся и уже направился к лагерю, как вдруг путь ему преградил староста. – Интересно было увидеть действия коменданта вживую. – Рад, что вам понравилось, но помните главное. Это не представление, а важный ритуал. – Комендант, а можно вопрос? – Конечно, отвечу максимально откровенно, друг. – Почему дух никак не мешал проведению… процедуры? – Какой простой вопрос! Неужели вы сами еще не догадались? Это очевидно! Он… был… не в состоянии… сражаться, так как тратил все силы на защиту. Вы же помните, что дом долго горел, да и хороводы пришлось несколько часов водить. Это все из-за его защиты. Полностью ушел в нематериальный мир! Вот и не кричал, и не взрывал ничего. Пытался сбежать, понимаете? – Кажется, понимаю. То есть он мешал ритуалу, но скрытно? – Именно. – А не орал, так как все силы ушли на защиту? – Ага, но это его не спасло. Мы взяли уродца за грудки, посмотрели в его бесстыжие злые глаза и выбросили в пучину, там ему самое место. Он никогда не вернется, слово коменданта. – Охотно верю. – А теперь мне пора. Я обещал, что мы отправимся после ритуала. – Вы можете остаться. – Нет-нет, ваше гостеприимство льстит мне, но всему есть предел. Да и мы уже отстаем от графика, поэтому дальнейший путь будет очень-очень сложным, – Нана начал нервничать, слишком долгий разговор. – Хорошо, возьмите это. – Коротышка протянул обманщику кошелек. – Я не могу, мы работаем бесплатно. – Нет. Я настаиваю. – Староста насильно вложил в руку мошенника кожаный мешочек с монетами, последний, который у него был. Хотя старик этого еще не знал. – Спасибо. – Вожак изобразил смущение и быстро ретировался. Времени оставалось критически мало. Скоро люди перестанут обсуждать произошедшее и пойдут домой, где их будет ждать неприятный сюрприз. Лагерь был полностью собран, а люди уже залезли на повозки. Именно во множественном числе. Кто-то успел выкрасть большущую телегу вместе с четырьмя лошадьми. Нана запрыгнул на место кучера, посмотрел на свою правую руку и, получив утвердительный кивок, жестом приказал выдвигаться. Он тряхнул поводьями, и лошади сорвались с места. Удивительно, что хилые лошадки с такой легкостью тащили большую телегу, нагруженную украденным имуществом и телами. Крик послышался, когда шайка уже скрылась в лесу. Атаман уловил оскорбления лишь краем уха, но этого хватило. В груди у Наны что-то защемило. Ему совсем перестал нравиться такой способ заработка. Они провели почти весь день в пути, изредка останавливаясь для обеда. Под конец лошади сильно вымотались и уже с трудом переставляли ноги. Несколько раз Нана позволил товарищам взять управление, но большую часть пути провел в гордом одиночестве. – Неплохо вышло, – послышался голос Яромира. – Погони нет, добычи уйма. – Именно так, только надо будет свернуть на перекрестке и добраться до одного города, не помню, как называется. Что-то конское было. – Сейчас посмотрю. – Мужчина достал карту. – Как там Симон? – Прекрасно. Малыш играет в прятки. – Что? Где он? – В сундуке, во второй повозке. Мы сундук украли. Хороший, качественный, с гравировкой. Такой красивый, а эти глупцы вонючую одежду там хранили. Зато Симону понравилось, он там с легкостью поместился и как бы спрятался от нас. Вот мы и делаем вид, что его потеряли, а он там хихикает. Лот тоже там. Спасибо, что приказал забрать его со всеми бумагами. – Я же обещал. Так… Мы сейчас здесь… Все понял. Нам надо проехать еще шестьдесят километров прямо, а потом свернуть налево вот здесь, а затем опять прямо. Простейший маршрут. Там и леса никакого нет, так что заночевать можно где-то в поле, – сказал Нана. Он чувствовал легкий дискомфорт внизу спины. Долгое сидение на дубовых досках сказалось. Атаман снял свой камзол, положил его на доску и сел сверху. Стало немного легче. – Помнишь наш разговор? – Какой из? – О том, что это твое последнее мошенничество. – Помню. Сожгу, как только разойдемся. – Тогда доставай огниво. Я и Лот сойдем на том повороте. – Что? – Я же говорил, что мне надо будет уйти в другом направлении. Там есть дорога в Новый Мизбург. – Я думал, что ты с нами пробудешь еще несколько дней. До Мизбурга неделя пути по этой дороге. У тебя корма для лошади не хватит. – А я без лошади буду. Крамольным запрещено верхом ездить, забыл? – Забыл. Останься еще. – Хватит. И так плохо, а ты только хуже делаешь. Мир сам себя не спасет, а мне надо в Мизбург. – Хорошо. Никакого нытья. – Спасибо, пойду попрощаюсь со всеми. – Надеюсь, мы скоро увидимся. Ну, когда мир спасешь, конечно. – Я тоже надеюсь на нашу скорую встречу, – Яромир улыбнулся и подмигнул, прекрасно понимая, что больше никогда не увидит никого из их шайки. Преступники обречены получить наказание, а они натворили достаточно, чтобы сурово покарали их всех, без исключений.Глава 5
Мужчина шел по улицам, оглядываясь по сторонам и пригнувшись. Повсюду валялся мусор и осколки стекла, которые еще днем были красивыми сувенирами и символами Усть-Горы. Их острые края пробивались сквозь дешевую обувь и резали кожу. Больно и совсем не гигиенично, но у преступника не было выбора. На стенах были факелы, освещающие несколько ближайших метров. Но торговец старался оставаться в темноте. С такими долгами, как у него, попасться страже страшнее любых ран. Преступник вышел на знакомую ему с самого детства улицу. Место, где его родили, где он попрошайничал в пять лет, прятался от взрослых в фиванских руинах, когда был ребенком, где впервые попробовал голубой амарант. Мрачное место, но единственное безопасное в проклятом городе. Вокруг столько крамольных, что даже самые глупые коменданты не рискуют сюда заявляться. Однако мужчина решил перестраховаться: он по памяти нашел здание, во дворе которого его впервые избили, и присел на корточки. На земле лежал небольшой алтарь, похожий на тысячи других по всему городу, но не точно такой же. Хозяев, принявших такую форму, никогда не существовало, слишком уж похожа статуя на человека. У алтаря лежало яблоко – условный знак, что никаких подозрительных личностей поблизости не обнаружено. Только стражники, которые не представляют серьезной опасности даже в такой сложной ситуации. Мужчина огляделся вокруг и выбрал подходящий маршрут. Преступник сделал вдох, покачал головой и отправился к спрятанному складу. Большую часть пути пришлось провести в абсолютной темноте, держась от огня подальше. Вдалеке слышалось постукивание каблуков солдатских сапог о старую брусчатку. Мужчина подошел к неприметному зданию и приоткрыл дверь. Внутри было темно – еще один хороший знак. Он зашел внутрь, стараясь не задеть кучи хлама, выполняющего роль сигнализации. – Игнац? – прошептал кто-то, прячущийся в комнате, голос был еще высоким, будто говорящий был в переходном возрасте. Последствие смерти в юном возрасте, в чем-то оставившей юношу навечно восьмилетним. – Да. И тебе привет. Хвоста не было? – Преступник начал проверять тряпки, выполняющие роль штор, на предмет наличия дырок. Убедился, что ни одна живая душа снаружи не сможет понять, есть ли кто-то в здании. – Был. Один из тех комендантов дежурил у моего дома, но мне удалось его обойти, кажется. – Говорящий чиркнул спичкой и зажег небольшую лампу, сделанную специально так, чтобы давать совсем немного света. Едва ли достаточно, чтобы увидеть написанное на бумаге. – Учитель говорил, что никогда нельзя оставаться неуверенным. – Торговец подвинулся ближе и снял с лица платок. Несмотря на темноту, были видны глубокие шрамы – последствия разговоров с комендантами. Схема, созданная два десятка лет назад, была очень надежной, но даже она не могла полностью защитить от произвола жандармов. – Пока учитель оставался с нами, коменданты не были так настроены. – Глупости. Законники всегда искали выгоду, а лучшего пути, чем вымогательства, они не знали. А теперь доставай бумаги и объясни, что происходит с гаванью. – Да. Вот они, все счета за месяц, кажется. – Кажется или все? – Я… не знаю, сейчас пересмотрю. – Я подожду, – сказал Игнац и откинулся на спинку стула. Постоянная неуверенность мальчишки раздражала преступника. Их дело – выращивать, перевозить, хранить и продавать голубой амарант, на который необходима лицензия, недоступная крамольным. Неуверенность недопустима, и любого другого уже давно бы прогнали взашей. И все же Игнац чувствовал в малыше потенциал, небольшой, но все же. Если бы ребенок смог встретиться с учителем, стал бы отличным бухгалтером. При мысли о наставнике Игнац улыбнулся. Прошло уже десять лет с их встречи, а значит, скоро гений вновь объявится. Уж он-то сможет разобраться и с жадными комендантами, и с перевозчиками, и с главным врагом их мира – стареющим. – Все в порядке, наве… теперь все, – прервал фантазии юноша и передал бумагу с кучей цифр. – На первый взгляд выглядит неплохо. Все сходится с моей информацией. Значит, ошибки у других счетоводов. А я уже надеялся, что во всем виновата твоя неопытность. – Игнац вернул бумаги и посмотрел на своего протеже. Тот совершенно не обиделся на комментарий. Учитель завещал каждому знать свое место и принимать его полностью. Естественно, этот урок, как и большинство, был исключительно практичным. Невозможно строить империю, когда у подопечных сильные амбиции. Как хорошо, что само существование таких существ, как хозяева, уже показывает истинный вес всех людей в этом мире. – Результат за прошлый месяц повторился. Наша доля в районе у гавани продолжает расти, кажется, восточные окончательно сдались. С нашими ценами им не сравниться, наверное. – Это было предсказуемо. Они хорошие конкуренты, долго держались. Однако битва все равно была неравной. Надеюсь, на их примере ты осознал, какие у нас имелись преимущества и какие у них были слабости. Кстати, о преимуществах, какие дела у наших доставщиков? – Один из них здесь. В подвале. Но он… кажется, все. – В прошлый и позапрошлый раз говорили то же самое. Идем, разберемся. – Игнац встал со стула и направился к старой кровати, поставленной на бок у стены. Крамольные вдвоем надавили на мебель специальным образом, приводя в действие особый механизм. Когда учитель создавал организацию, все тайники скрывали просто за покрывалами. Замок щелкнул, подтверждая, что все действия были выполнены верно. В каждом убежище организации, коих имелось больше тридцати только в крамольных районах, был уникальный механизм открытия. Правильный порядок действий знали лишь те, кто работал в том месте. Один из принципов, на которых и держалась организация. Вторым принципом было полное и безоговорочное разделение труда. Те, кто занимается перевозкой, занимаются только перевозкой, те, кто выращивает амарант, только выращивают амарант. При всем при этом на каждом этапе работники делились на группы. Никто, кроме самого Игнаца, не знал, где находятся остальные убежища и кто в них работает. Таким образом, никто из комендантов не мог нанести серьезного ущерба, как бы они ни пытались. А жандармы делали все, чтобы предотвратить торговлю амарантом без лицензии. Преступники прошли в тесное помещение, в котором сильно пахло сыростью. Каменные стены, на которых росли небольшие грибы белого цвета, были покрыты трещинами и всем своим видом заявляли, что долго они не протянут. Это убежище построили совсем недавно, но близость к заливу оказала свое влияние. Влажность была такой высокой, что было трудно дышать. Естественно, никаких ценных бумаг или груза в помещении не хранили, Игнац использовал тайник для переговоров. – Эй! Дружище! Как твои дела? – Преступник осторожно подошел к лежащему на полу старику, который громко дышал ртом. – Пыль, – тихо произнес обезумевший. – Когда левиафан поднялся из глубин, он оказался слишком близко к берегу. У них там так вся деревня делает. Никто не хочет работать. – Лишь тень от тени. – Перевозчик встал и указал пальцем на стену. Игнац заметил, что ногтей у старика нет, однако понять, работа это комендантов или сам крамольный себе их вырвал, не представлялось возможным. – Видимо, все очень плохо, намного хуже, чем в прошлый раз. – Юноша сильно нервничал. – Не паникуй понапрасну. Они и раньше так говорили. – По нему видно, что он спятил. Я пытался достучаться до него несколько часов, но он просто игнорирует все вопросы об амаранте. – Они живут слишком близко к теням от теней наших хозяев. Ты был на островах? – Нет. – А мне доводилось. Там действительно сложно оставаться в своем рассудке. Помоги мне посадить его на стул. – Зря он все это затеял. Земмерская мать недовольна. Она знает, он несет за собой лишь погибель. – Если ты не привезешь нам партию, то погибель ждет нашу организацию. – Один из сотен, но уже не человек. – А что там с грузом? – Я же говорил, что он уже не здесь. Командир, нам надо найти замену. – Найду. Дружище, мы работали вместе восемь лет. Учитель вернется очень скоро, не оставляй меня в этот момент. – Глупо было думать, что у нас имелся выбор. Все это время… каждый день… наша цель – служить им всю свою жизнь. – Мы и так служим. – Неправильно! – крамольный заорал и начал выворачивать себе суставы. Выглядело это отвратительно. Гримаса боли на лице еретика заставила Игнаца слегка дернуться, однако перевозчик упорно продолжал изворачиваться в странных позах. Юный бухгалтер и его начальник сбольшим трудом смогли успокоить старика лишь спустя полчаса возни, во время которой сумасшедший яростно доказывал, насколько неправильную жизнь ведут все, кто не поклоняется хозяевам и не пытается помочь левиафанам. В какой-то момент преступники настолько устали, что сняли с себя рубахи и порвали их на тряпки, которыми связали еретика. Отдышавшись и слегка отдохнув, Игнац задал еще несколько вопросов, стараясь добиться от бывшего соратника внятного ответа. Никакого результата это не дало. Контакт с перевозчиком был окончательно потерян. – Материальный мир его больше не интересует, кажется, – подытожил бухгалтер. – Совсем не интересует. – Думаешь, теперь они все там такие? – Скорее всего, нет. Левиафан поднимается не в первый раз. Учитель говорил, что если один из нас решает… ну, ты понял, то надо его отпустить. И мой друг уже окончательно ушел разумом отсюда. В деревне найдутся сохранившие рассудок, они займут место утративших разум. – А если все-таки все они такие? – Тогда кто-то из города должен будет начать заниматься перевозками. Мы поедем туда завтра. С рассветом. Поспишь уже в телеге. Хорошо? – Да. – Встретимся в убежище около порта. Чтобы к моему приходу был готов финансовый план по снижению убытков, если нам не удастся найти замену. – А такого разве еще нет? – Есть, но проверь все. Обстановка сейчас отличается от той, в которой составляли план. До утра. – Игнац быстро вышел из здания на улицу. До рассвета оставалось около трех часов. Совсем немного времени, чтобы подготовить организацию к уходу ее главаря. Учитель сделал многие линии производства независимыми, однако без контроля что-то могло пойти не так. Если проблемы с простыми работниками могли решить их начальники, то вот что делать с теми, кто на вершине, было неясно. Никому из своих прямых подчиненных преступник не доверял полностью. Даже своему молодому любимцу, показавшему себя преданным и надежным работником, нельзя было давать слишком много власти. Больше всех преступника заботил Лев, сорокалетний кожевник, по ночам управляющий одним из этапов доставки груза по городу. Лев жил неподалеку от базы, где торговцы голубым амарантом пытались вразумить перевозчика. Его дом находился на соседней улице, рядом с ботаническим садом – еще одной попыткой высших чинов принести в крамольный район развлечение, не связанное с поклонением хозяевам. Сад должен был стать местом вечерних прогулок для всех живущих неподалеку, ведь, по мнению чиновников, нет ничего лучше, чем любоваться растениями. Идея не сработала. Когда Игнац подошел к дому, он заметил двух человек, одетых крестьянами и держащих обычные факелы в руках, однако опытный глаз контрабандиста сразу разглядел, кто это. Коменданты стояли перед дверью дома Льва, но не решались постучать. Преступник присел на корточки и спрятался за одной из тележек, стоящих повсюду. Он случайно нащупал бутылку рядом со своей ногой, взял ее в руку, притворяясь обычным пьяницей, и продолжил наблюдать за жандармами. Те еще несколько минут переговаривались, после чего все же решили постучать в дверь. Им открыл Лев и начал разговор, однако Игнац был слишком далеко, чтобы услышать. Он подобрался ближе, стараясь не шуметь. – Ты должен нам денег за крышу, – со злостью проговорил один из комендантов. – Я уже отдал за этот месяц. – Отдал, но столько, сколько платят обычные курьеры. А ты, оказывается, управляешь целым отрядом. Зарабатываешь больше, а значит, и платишь больше. – У нас был уговор, и я ему следую. Я отказываюсь платить больше просто так. – Да ты не в своем уме, что ли? Я тебе открытым текстом говорю: плати или арестуем. – Эй! От него же пахнет амарантом, может, он принял немного, вот и тупит, – вмешался в разговор второй. – Хорошо подметил, а ведь мы тебя и арестовать можем. Ты точно амарант не в лицензионном магазине брал. – Да что вы, друзья, я рассаду дома держу. Вот. – Лев на секунду скрылся из проема, а появился уже с горшком, в котором рос один из самых пугающих цветков на материке. Черный амарант, также называемый «неподарочным», был близким родственником голубого, но вот успокаивающими свойствами не обладал. Его вообще нельзя было употреблять ни в каком виде из-за горечи, а также значения. Считалось, что черный амарант дарят самым дорогим людям, которых потом убивают. Именно так в свой первый визит в Усть-Гору описал цветок учитель. Растение людям понравилось, но из-за значения его никто никому не дарил. – Действительно. – Хотите, могу подарить, – невозмутимо сказал Лев. – Это угроза? – испуганно спросил второй. – Совсем нет, он же означает самую чистую и красивую любовь. – Ага-ага, убери эту дрянь с моих глаз и принеси деньги. – Дорогой, что происходит? – вдруг раздался голос супруги Льва, которая была моложе преступника в два раза. – Ничего, просто знакомые со склада на ночную смену меня зовут, а я им говорю, что не хочу. Иди спать, я скоро вернусь. – Хорошо. – Послышалось шарканье тапочек по деревянному полу. – Красивая у тебя жена. А дай-ка цветочек я ей подарю. – Что? – голос Льва стал высоким от удивления. – А что? Сам сказал, что красивая и чистая любовь, – первый хитро улыбнулся, поняв, что удачно попал в слабое место торговца голубым ладаном. – На! Вот ваша доля, но чтобы я вас до следующего месяца не видел! Скоты! – Ну чего ты взвелся? – ехидно спросил первый, второй же в это время пересчитывал дублоны. – Проваливай, пока я тебе сам этих цветочков не подарил. – А вот угрожать ком… – жандарм осекся и оглянулся, даже в таком районе не следует раскрывать принадлежность к ордену во время вымогательства. – Нам пора. – Второй дернул напарника за руку. – Тебе повезло, торгаш. Валим отсюда! – голос коменданта эхом пронесся по улице. Вымогатели повернулись и быстрым шагом направились в сторону более богатых районов. Они прошли мимо Игнаца, но не обратили внимания на простого крамольного с бутылкой в руке. План сработал идеально. Преступник улыбнулся и представил, какие лица были бы у этих убийц, мошенников, злоупотребляющих своим положением и несовершенством законов, если бы они узнали, кто стоит за подпольной торговлей голубым амарантом в городе и насколько он был близко. Однако если жандармы сумели вычислить Льва, то они могут попытаться узнать, кто стоит выше. Ужасно неприятная ситуация. Игнац решил подождать некоторое время, прежде чем идти в дом к начальнику склада. Поэтому он начал петь про себя детскую песенку, это было первое, что пришло ему в голову. Спустя ровно четыре минуты ученик в приподнятом настроении пошел к дому. Он не стал стучать в дверь, а открыл ее своим ключом. Еще один принцип учителя: тот, кто находится на вершине пирамиды, должен иметь неограниченный доступ к имуществу нижестоящих. К сожалению, со временем этот принцип слегка изменился, и полномочия начали выделять только самым преданным. Он прошел в захламленные сени, освещенные достаточно хорошо для дома крамольного. Приглядевшись, Игнац даже мог различить незамысловатые узоры на стенах. В главной комнате кто-то тихо разговаривал. Кажется, жильцы даже не заметили скрипа ключа в замке. – У нас нет столько денег. Лечение только началось, наших запасов не хватит до весны. – Они будут. Я поговорю с начальством. – У нас осталось так мало времени. – Все будет, дорогая. – Мама вчера приходила, я не могу больше от нее скрывать. Она задает вопросы, а я не могу объяснить ей, почему я еще не беременна. – Потерпи пару месяцев. Ты слышала слова врача, проблема решается очень быстро. – Но деньги?.. – Будут. Обещаю, будут. – Если они будут брать с нас столько каждый месяц, то никакой зарплаты не хватит, – женщина почти плакала, с большим трудом сдерживая эмоции. Она сидела спиной к Игнацу, но мужчина будто бы видел ее залитое слезами лицо. Лев поднял глаза и заметил своего начальника, но не подал виду. – Слушай, к утру я принесу сюда сто пятьдесят дублонов. Правда, – последнее слово прозвучало не совсем уверенно. – Правда? – переспросила девушка. – Правда, – Лев улыбнулся, глядя на ученика, доставшего мешок с дублонами и одобрительно кивнувшего. – Иди и поспи. Я собираюсь, и уже к утру ты сможешь не беспокоиться о деньгах на лечение. Женщина тихо кивнула и пошла в спальню. Для нее это был уже не первый раз. Она так и не заметила ночного гостя. Возможно, это к лучшему. Нет причин, по которым ей следовало знать лицо Игнаца. Даже если он притворится курьером, лишний человек, осведомленный о его принадлежности к синдикату, ни к чему. Лев встал со стула и жестом пригласил гостя выйти на улицу. Он решил не переодеваться и пройтись до убежища в домашнем. Игнац собрался открыть рот, но вдруг вспомнил еще один принцип: все дела обсуждаются в убежищах, без исключений. Поэтому контрабандисты молча вышли из дома. На улице было еще темно, но из бараков уже начали выползать бедняки, торопящиеся на работу. Среди них затерялись несколько курьеров, только делающих вид, что они законопослушные труженики. Из-за того, что город уже начал оживать, продавцы амаранта смогли спокойно взять по факелу и пойти к убежищу, не привлекая внимания. Когда они пришли в убежище, там было пусто. Лишь кровавое пятно на стене напоминало о сумасшедшем. Работники отлично выполнили свою задачу, но вот смыть кровь и грязь не додумались. Игнац грустно вздохнул, вспомнив друга, которого, возможно, потерял навсегда. Преступники сели на стулья, устроились поудобнее и несколько минут помолчали, собираясь с духом. – Спасибо за пом… – начал Лев. – Она не бесплатная. Мне кое-что нужно. Работа будет сложной, но деньги вы с женой получите. – А… ава… аванс? Так вроде называется. – Именно он. Хорошее слово, умное. – Учитель завещал всегда развивать свое мастерство речи. – Лев гордо поднял голову, несмотря на возраст, он присоединился к организации лишь девять лет назад, но следовал всем заветам и принципам. Для Игнаца, положившего всю жизнь на развитие торговли голубым амарантом, девять лет было немного. – А еще он завещал не гордиться такими малыми достижениями. – Прошу прощения, что забыл этот урок. А что за работа? – Прежде расскажи мне о тех двух идиотах, что решили припереться в самый центр нашей территории ради нескольких десятков дублонов. – Имен не знаю, они представились вымышленными, но знаю, что они что-то подобное творили на западном складе. – Это который у развалин здания городского совета? – Ага. Точно, что произошло, тоже не знаю. Они появились совсем недавно. Думаю, тоже вымогали всякое. – Лев опустил голову. Он винил себя в такой неосведомленности. Его начальник лишь ухмыльнулся, он прекрасно понимал: система, построенная учителем, имела свои недостатки. Даже те, кто стоял почти у вершины, не могли похвастаться возможностью узнать, что творится в городе вне поля их зрения. – Понятно. Вымогательство – это, конечно, не самое лучшее, но с другими мы договаривались раньше. Большая часть комендантов у нас на зарплате. – Хочешь оставить все как есть? Мы им деньги, а они нас не трогают? – Конечно, нет. Эти двое уже изменили свой статус. В тот момент, когда они начали копать под того, кто не является простой пешкой в нашей системе. – И какой же у них теперь? – Трупы. Два все еще ходящих трупа, – голос Игнаца стал холодным и металлическим. Он уже не испытывал никаких эмоций. Кто-то посмел угрожать организации. Угрожать детищу учителя, которое тот отдал своему любимому ученику. Кто-то посмел искать информацию, которую Игнац скрывал сорок лет. Он знал, что учитель должен вернуться совсем скоро, и какие-то два низкоранговых коменданта не посмеют помешать его гениальному плану, каким бы он ни был. – Все в порядке? – Лев смотрел на своего начальника, его лицо стало еще бледнее, чем обычно. Он встал со стула. – Да. Нам надо поговорить о твоих обязанностях на ближайшие два месяца. – Меня повышают? – Временно. – Уезжаете из города? – Не совсем. Да и в городе останутся мои люди, так что все будет под моим контролем, – соврал Игнац. Не следует давать подчиненным шанса думать, что за ними не следят. – Тогда зачем я должен получить новые обязанности? – Я буду слегка занят, так что было бы прекрасно, чтобы кто-то тушил пожары за меня. Вот я и выбрал тебя, а тут как раз и мотивация для тебя появилась. Ой. Извини. Лишнего сболтнул. – Ничего. Я сам собирался попросить о дополнительных обязанностях. – И не получил бы их. Система есть система. – Но мне повезло? – Тебе повезло. – А что будет через два месяца? – Вернешься на свое место, забудешь обо всей информации, что узнаешь за это время. Хотя можешь не забывать, адреса и имена сменятся сразу же, как только я смогу вернуться на свое место. – Хорошо, но я про… – Деньги? Они сохранятся, будешь получать больше до тех пор, пока твоя… проблема не решится. Я бы хотел дать повышенную зарплату тебе до рождения ребенка, но обещать не могу. – Спасибо. Спасибо большое. Вы… я даже не знаю. – Благодари учителя, если бы не он, мы бы никогда не вырвались из нищеты. А теперь внимательно слушай, что ты будешь делать следующие два месяца…Глава 6
Хороший был вечер, нежаркая погода, приятный летний ветер и необычная для этой поры свежесть, появившаяся после небольшого дождя. Все это вместе взятое создавало ощущение уюта и спокойствия, которое так любил комендант Рехор. Он лениво осматривал город, куря трубку и попутно наслаждаясь видом со своего наблюдательного поста. Милые узкие улочки, небольшая площадь в центре, таверна, где сейчас отдыхает много народу, а по соседству с ней парк, где играет красивая музыка и пожилые жители медленно ходят, наслаждаясь природой. Удивительно, как это все не мешало друг другу, а наоборот, создавало цельную картину маленького рая. Даже высокая башня наблюдательного поста и старые военные укрепления на границе не портили атмосферу. Луна уже начала опускаться, и небо окрашивалось в розовый свет. Какое окончание рабочего дня могло быть лучше? До вечера комендант только и делал, что считал налоги и решал спор двух землевладельцев, которые не смогли поделить кусты крыжовника, разросшиеся за пределы фермы. Все это так утомляло, что под конец дня Рехор мечтал лишь об одном: как бы спрятаться от всех наверху башни, залезть в гамак и, полюбовавшись окружающим, лечь спать. Вечером же, когда он услышал мычание коров, возвращающихся с пастбища, на площади начала собираться толпа, ожидающая традиционного театрального выступления. Почти каждый вечер люди сходились посмотреть на молодежь, возрождающую актерское мастерство. Рехор не понимал этой забавы. Сотни раз пересказанные истории, которые успели безнадежно устареть. В тот день по расписанию была комедия про глупого крамольного, который пытался обмануть стражу. Комендант продолжил любоваться вечером. Вдруг он увидел фигуру, бредущую по дороге прямо в поселение. Это насторожило стражника, и он тут же бросился к увеличительному стеклу, чтобы осмотреть новоприбывших. – Идет один, коня нет, одежда дешевая, но целая. Пока. Только бедняков и бродяг мне тут не хватало, еще и птицу с собой несет. Она ж заразная небось. Вот же невезение. Такой вечер испортили, – проговорил полушепотом комендант и только после этого потушил трубку и направился к укреплениям. Он шел быстрым шагом, желая не привлекать к себе внимание горожан, хотя те и так были сконцентрированы лишь на представлении. Рехор добрался до охранного поста, когда путник уже подошел к воротам, и тут же понял, что еще было не так в незваном госте. От него воняло. Не так, как от пьянчуг и бездомных, нет. Это был другой запах, и, по мнению коменданта, лучше бы от странника пахло пивом и мусором. Это был запах крамолы, того самого зловония, что порождает в каждом коменданте ненависть к еретикам и им подобным. Вонь, которую не учуять без специальной подготовки, но если ощутишь ее один раз, она навечно будет вызывать неприятное жжение в носу. Это ни с чем не спутать. – Чего ты хочешь? – спросил комендант, уже понимая, на что ему придется потратить ночь. – Пройти в город, – ответил путник хриплым голосом. – Останусь на пару дней и продолжу путь. – Пройдешь со мной, мне нужно все проверить. И птицу с собой возьми! – прокричал Рехор и про себя добавил: «Отребье!» – после чего направился вниз. Когда он спустился, перед ним предстал нищий, на вид тридцати лет от роду, мужчина. Одет он был в темно-синюю рубаху и потертые рабочие штаны. На спине у него помещалась большая сумка, к боку которой был прикреплен поломанный кинжал, а с другой стороны имелась жердочка, на которой устроилась птица, чистящая изогнутым клювом свои серые перья. Рехор уставился на птицу, пытаясь понять, как настоящий попугай оказался так далеко на западе. Странник сразу поклонился коменданту. – Я готов пройти проверку и следовать инструкции. Я не несу с собой ничего запрещенного. Я не собираюсь убеждать кого-либо в правоте своей веры. Я принимаю законы того поселения, куда прошу впустить меня, – проговорил давно заученные фразы крамольный, после чего поклонился коменданту еще раз, демонстрируя свою покорность. – Хорошо, иди за мной, – прохрипел Рехор и махнул рукой, приглашая еретика. Через минуту они сидели в маленькой каморке для стражников, которая должна была исполнять роль комнаты допроса. Комендант сразу сел в кресло и вздохнул. Он уже проводил проверки, и ему это никогда не нравилось, как, собственно, и любые контакты с дурно пахнущими представителями альтернативных учений. Позади него воздвиглись два стражника, с любопытством рассматривая гостя и его необычного питомца. Путник продолжал стоять, ожидая начала процедур. А вот птица, не понимающая происходящего, тут же слетела с жердочки и приземлилась на стол, поцарапав его. И уже готова была открыть рот, как вдруг замолчала, почувствовав холодный взгляд хозяина. – Давай начнем. Мое имя – Рехор, я комендант и исполняю волю своего лорда в этом поселении. Я отвечаю за безопасность. По приказу своего лорда я проверяю всех отступников, прежде чем пустить их в город, поэтому я хочу убедиться, что ты не опасен. А теперь говори свое имя, крамольный. – Яромир. – Зачем прибыл в город? – У нас закончилась еда, и денег осталось немного. Я и мой спутник решили остановиться здесь на несколько дней. Мы планируем купить провизии и по возможности заработать. – Каким именно образом планируешь заработать? – Я являюсь вольным наемником с большим опытом, но так как вы живете в очень спокойных землях, то, скорее всего, мне придется помогать кому-то по хозяйству. – То есть никакого рабочего плана у тебя нет? – Да. – Это плохо для тебя, конечно. Попугай говорит по-нашему? Выглядит он больным. Весь грязный. – Да, я говорю. И ничего я не больной! Меня зовут Лот, и я гражданин империи, у меня есть документы! Поэтому я требую объяснений, почему нас держат в этой глупой комнате! – вспылил пернатый, после чего расправил крылья, то ли угрожая, то ли пытаясь подчеркнуть свой статус, то ли демонстрируя, что он не такой уж грязный, но его выходка не вызвала почти никакой реакции. Крамольный толкнул попугая и всем видом показал, что Лоту лучше бы перестать высказывать свое недовольство. – Яромир, у тебя есть знаки регистрации? – Да, вот они. – Крамольный закатал рукав рубахи, обнажая страшные клейма. На обгоревшей коже были выведены символы. Лот и стражники резко ахнули, испугавшись вида мяса, а Рехор подвинулся поближе и начал внимательно осматривать руны, попутно сверяя их с надписями из книги. – Здесь написано, что ты был в Зернове во время резни пятьдесят второго. Это так? – Да, я тогда находился в городе, но если вы посмотрите на это клеймо, то увидите, что я не был на стороне восставших, а наоборот, помогал войскам остановить распространение крамолы. Комендант осмотрел клеймо, вздохнул и кивнул. Большое количество рун сильно упрощало проверку, но в то же время без должного опыта можно было запутаться и неправильно понять смысл знаков. Рехор проверил еще несколько надписей и, убедившись, что в остальном все в порядке, продолжил: – По инструкции мне следует предупредить тебя: у нас в поселении нет мест поклонения крамольным сущностям, а население может проводить обряды, принятые в нашем обществе, которые высмеивают тех монстров, что вы считаете покровителями. Вызывает ли это у тебя недовольство? Могут ли возникнуть конфликты на этой почве? – Нет, я отношусь к другим учениям вполне терпимо. Не каждому хватает смелости признать истину. Но я не собираюсь просвещать ваших жителей. Просто хочу подзаработать и посмотреть представление. С вашего разрешения, конечно. Видел у вас очаровательный уличный театр на площади, – ответил Яромир и закашлялся. – Ну-ну. В общем, так. Достаточных оснований, чтобы тебя не пускать, я не вижу. Но не думай, что ты сможешь чувствовать себя как дома. Я заберу твое оружие и осмотрю содержимое мешка. Сейчас ты заполнишь анкету, потом отдашь ее мне и пройдешь досмотр. А вы, господин, – комендант обратился к попугаю, – так как представились гражданином, тоже должны заполнить анкету и пройти осмотр. Чуть не забыл: вы двое должны заплатить пошлину. Если неудобств вы не доставите, вам ее вернут. Все понятно? Путники кивнули, и Яромир начал заполнять обе анкеты. Лот поначалу пытался воспользоваться ручкой, но только пролил чернила и чуть не испортил бланк. Рехор, в свою очередь, взял сумку и небрежно вытряхнул из нее все содержимое. Несколько листков фольги, пара пустых банок и мешочек лекарственных трав. Ничего примечательного, обычный набор путешественника. Но в рюкзаке осталось кое-что еще. Комендант обнаружил дополнительное отделение и вытащил оттуда черный футляр. Он открыл тот и вздохнул еще раз: в шкатулке лежал самострел. Небольшое устройство, похожее на арбалет, но стреляющее кусочками металла с большой скоростью. Штука довольно редкая в их землях, к тому же на самостреле была красивая гравировка, явно сделанная на заказ, должно быть, оружие стоило очень дорого. Конечно же, носить с собой столь интересное изобретение не было запрещено, но то, что крамольный, у которого почти нет денег на еду, носит самострел в сумке, насторожило коменданта. Он забрал ружье вместе с кинжалом и медной пылью, обнаруженной в еще одном кармане. Больше не было ничего интересного, и Рехор решил выйти на улицу. Покинув здание, он приказал двум часовым караулить путников, а сам сел на лавку и достал трубку. Амарант заканчивался, а торговцы по какой-то причине не появлялись уже две недели. Рехор понимал, что, скорее всего, это связано со смертью стареющего. Город в трауре, и нормально торговать в таких условиях невозможно. Комендант втянул ноздрями приятный дым и с грустью вздохнул. Уже стемнело, луна давно ушла за горизонт, а свет звезд столь слаб, что без фонаря нельзя увидеть ничего дальше пары метров. Представление уже давно закончилось, и люди разбрелись по домам, даже из таверны ушли почти все, на улице царила тишина. Поэтому курящий начал бездумно смотреть в пустоту, наслаждаясь прохладой. Он нащупал в кармане два письма. Одно из них было от Рехора, старого друга по гимназии, названого младшего брата, который после обучения отправился в родной город, где живет с престарелым отцом и отчаянно пытается завести семью. Рехора нытье друга слегка забавляло, но он искренне сочувствовал товарищу и собирался принять приглашение и съездить в гости, как только появится возможность. Все-таки коменданты часто уходят в отпуск, сменяя друг друга, или едут в долгие командировки, одну из которых ему обещало второе письмо. В город должен был приехать важный чиновник из столицы. Такие визиты означали лишь одно. Что-то стряслось, и коменданту надо это исправить в срочном порядке. Рехору уже доверяли такие задания, и, как правило, без крови и грязи там не обходилось. Недолгая спокойная жизнь в маленьком городке быстро кончилась.Глава 7
Когда все формальности были соблюдены, уже начинало светлеть. Теперь путники могли оставаться в городе сколь им угодно, и даже если бы они оказались разбойниками, мошенниками, разносчиками болезней или другими вредоносными личностями, коменданту ничего не было бы. Он свою задачу выполнил. Напоследок Рехор попросил Яромира не вмешиваться лишний раз в местную жизнь, после чего наконец пустил их в город. Путешественники сразу пошли к единственной гостинице, та оказалась закрыта на ночь, и странники устроились на лавке неподалеку. Крамольный достал флягу, отпил воды, отлил немного в маленькую миску и протянул ее попугаю. Тот изобразил недовольство и демонстративно отказался, после чего уставился на еретика. С минуту они молча смотрели друг на друга, не решаясь начать диалог. – Ладно, давай высказывай, – наконец нарушил молчание Яромир. – Что за беспредел? Как какой-то мерзкий толстый солдафон может иметь право допрашивать нас всю ночь? Но самое важное – почему ты ему отвечал как тряпка. Когда мы познакомились, ты был в разы решительнее, а тут один ленивый мундир с глупой бородкой помахал своим медальоном, а ты сразу кланяться и пресмыкаться. – Любезничал я с ним, чтобы он впустил нас. Если бы я начал борзеть, как ты, шли бы мы сейчас в другой город, а это три дня минимум. И если бы ты не начал хвастаться своим гражданством, то анкеты нам бы, возможно, заполнять не пришлось. И пошлину не надо было бы платить. – Так это я еще и виноват? – Ага, так что пей и готовься к новому дню. Сегодня твоя помощь мне не пригодится, но тебе все равно не помешает походить со мной. И все же запомни, что с комендантами надо говорить учтиво. Конфликта с ним мы не переживем, а если хочешь бороться, то вначале наберись сил и подготовь план. – Хорошо. И все-таки скажи, почему нужен был тот допрос? Это же зверство какое-то. У нас к крамоле относятся намного лучше. – Извини, дружище, но, боюсь, такой допрос будет ждать нас на всех постах. С другой стороны, ты к этому быстро привыкнешь. Главное – приходить в город не вечером и не ночью, а то видишь, как неудобно получается. О, а гостиницу-то уже открыли. Пойдем, Лот. Хозяин таверны был достаточно мил и не проявлял никакой враждебности, не считая завышенной в три раза цены за комнату, но такую плату он брал со всех посетителей, а особенно с тех, кто носил на себе клеймо отступника. Комната действительно не стоила потраченных на нее денег: старая кровать, скрипящая при каждом движении, небольшой шкаф, повидавший даже больше, чем кровать, деревянная тумба со стоящей на ней лампой. За этот номер можно было требовать максимум половину имперской монеты, но торговец утверждал, что она стоит никак не меньше монеты за ночь, а учитывая, что Яромир будет жить с птицей, ему придется доплатить еще половину за клетку и создание условий для комфортного проживания живности. В чем заключались эти удобства, странники так и не поняли, а клетка, которую предоставили Лоту, оказалась набором медных прутьев, воткнутых в картон и сплетенных между собой. В клетке не оказалось двери, вместо этого крамольный должен был расширять расстояние между прутьями, сгибая и разгибая их. Попугай хотел начать возмущаться, но, вспомнив разговор со своим товарищем, передумал, побоявшись, что их выставят на улицу, и решив обсудить проблемы позже. – Не, ну это ужас. Даже в самые голодные годы я жил в клетках в разы, да нет, в сотни раз лучше, – начал жаловаться пернатый, как только они остались вдвоем в номере. – Не нравится – можешь ночевать на улице, а мне тут хорошо. Уютно, не грязно, да и цена завышена всего в три раза. – Ты серьезно? Я, конечно, понимаю, что не стоило ожидать хоромы, но как же тут все бедно! Посмотри на эту лампу, да у нее масло закончилось уже давно. И никто его не поменял. – Когда мы вчера ночевали под открытым небом, ты что-то не жаловался, а в ту ночь, когда мы покинули твой прошлый дом, пялился на небо, периодически подмечая, как же красивы звезды, и все тебе нравилось. – Ну, так и ждать было нечего, а сейчас мы платим, я хочу комфорта. – Я плачу. И мне достаточно и того комфорта, что я имею, – с этими словами Яромир закинул сумку на полку шкафа, та издала неприятный треск, после чего рухнула вниз, ломая по пути все оставшиеся полки. Крамольный посмотрел на своего спутника и тихо произнес: – Ладно, в этот раз ты прав. – Идем ругаться? – Ты идешь, и не ругаться, а вежливо попросишь предоставить номер лучше этого. Я хотел бы закупиться едой, пока на рынке мало народу, да и работу стоит искать уже сейчас. Так что возьми нам номер и не доплачивай. Я приду уставший и сразу лягу спать. Договорились? – Договорились. Они быстро взяли вещи и пошли к двери. Открыв ее, они обнаружили парнишку лет восемнадцати, всего красного и дрожащего. Увидев крамольного, он громко ахнул и уставился на Яромира. В глазах его были и страх, и удивление, и неподдельный интерес, все эти давно знакомые еретику признаки сразу выдали мальчишку, выросшего на дешевых романах о всемогущих героях и наслушавшегося баек из таверн, решившего посмотреть на «бич общества» собственными глазами. – На диковину поглазеть пришел? У вас тут, похоже, с гостями прям беда, раз на бедняков смотреть ходят, – усмехнувшись, прохрипел еретик и закашлял. – З-здравствуйте, будьте здоровы, – промямлил юноша и опустил голову. – Говори, зачем у двери стоял, или проваливай! – крикнул Лот, предвкушающий ругань с трактирщиком и оттого уже успевший разгорячиться. – Спокойно, Лот. Но, правда, малыш, ты зачем подслушивал? – Я… я не подслушивал. Я хотел бы вас нанять. – Вот дела! Лот, вот и работка появилась. Прям все по маслу. Ну и чего тебе надо? Хулигана отмутузить? Помочь девку охмурить? А может, пива купить? Только учти, за пиво я беру большие проценты. – Н-нет. Я по более серьезному делу. О-опасному. – Ах, опасное, значит. Ну, давай тогда зайдем внутрь, а то кто-то может подслушать наши заговоры. Они зашли в комнату, и Яромир уселся на кровать, продолжая ухмыляться. Паренек несколько секунд собирался с мыслями, после чего сказал: – Мне нужно, чтобы вы сопроводили меня в Мизбург и помогли достать одну книгу. Она находится в библиотеке. – Кратко и по делу. Но ты прав, предприятие опасное. А у тебя есть чем платить? – Д-да, у меня много денег, точно хватит, – парень пытался показать уверенность, но голос его дрожал. – Тебе обязательно идти с нами? Думаю, книгу мы и сами найти сможем. – Я знаю, как выглядит книга и где она, а также я изучил карту города. Это должно б-быть именно сопровождение, – на этот раз голос прозвучал увереннее. – А мы тебе тогда зачем? Раз ты все знаешь. – Защита. – Нет. Не думаю, что оно того стоит, – прохрипел крамольный и отвернулся от «работодателя». – Я плачу два дублона… – Выйди на минутку малыш, нам надо кое-что обсудить, – резко вмешался попугай. Юноша послушно вышел за дверь, а Лот обратился к крамольному: – Два дублона! Да мы на эти деньги недели сможем жить. Давай возьмем парня. – А если он помрет по дороге? Не знаю, как ты, а мне проблемы с мертвым ребенком не нужны. – До Мизбурга четыре часа пешком, сам посмотри на карте. Не успеет помереть. Он по деревне больше за день наматывает. Легкие деньги. – Да знаю я. Просто не люблю я это все. Даже за несколько часов пути успеем проблем с ним огрести. Не помрет, так натрет себе что-то. Болезнь, может, подхватит. Ну, ты понимаешь, по нему же сразу видно, что он из дома только в парк ходит да в школу, если он действительно так богат. Будет ныть всю дорогу. А если тварь какая нападет? Да и в городе может быть небезопасно. Он же заброшен. Вдруг кто приглядел. – Да кому он нужен? Тем более вспомни про мой нюх. Если будет опасность, то повернем назад. А нытье его я сам буду слушать. Давай… соглашайся. Ты же за день максимум три-четыре монеты заработал бы, а тут такой шанс. Надо брать. – Хорошо. Эй ты, я знаю, что за дверью ты прекрасно нас слышишь. Входи. Слушай сюда. Мы брать тебя не хотим. Спокойно, Лот. Но, так и быть, возьмем. Сейчас ты даешь мне дублон, потом идешь на рынок и покупаешь за свои деньги эти продукты. Приносишь в наш номер вечером, куда мы переедем, спросишь у хозяина гостиницы. Завтра утром мы выходим. Как только луна взойдет, и ни минутой позже. В дороге ты не ноешь. Делаешь все, что мы скажем. Самодеятельность не приветствуется. Если в городе слишком опасно, мы поворачиваем назад. Дублон я тебе не верну. Второй отдаешь по прибытии обратно. Уяснил? – Да. Тогда до встречи вечером. – Угу. Как тебя звать-то? – Давид. – А что за книга? Если не секрет. – «Огненные напитки темного переулка». – Хорошая книга. Ее и вправду тяжело достать. Хорошо. До вечера, Давид. Юноша быстро дал нанятому дублон и взял список продуктов, после чего опять выскользнул за дверь, а тишину нарушили хлопающие крылья Лота. – С продуктами это ты славно придумал. Да и какой строгий был, я тебя даже испугался немного. – Раз уж платит, то по полной. Зато будет потом деньги ценить, когда его отец узнает, что за книгу пацан отдал два дублона. – А что за книга-то? По названию кажется, что это книга рецептов самогона. – Не. Но близко. Это фиванская художественная литература. Там про девушку из большого города, которая варит самогон и продает его в подвале какого-то дома. – И в чем суть? – Да ни в чем. Просто милое описание жизни человека, отрекшегося от всех амбиций и спокойно работающего. Фиване любили такое. Она там собачек кормит. Отслеживает, как дерево растет. Любуется небом. Когда солнце еще не погасло, оно было очень красивым. – А ты откуда знаешь? – Потом объясню. В общем, книга шикарная, если ты устал от всех этих приключений и боев. – Звучит как-то скучно, по моему мнению. Не понимаю я, зачем читать про кормление собак. – Культура в фиванской империи была другая. Тебе не понять ее так сразу. – И зачем пареньку понадобилась такая книжка? В его возрасте надо про бои как раз читать. – Сейчас книжка считается запрещенной, так что, наверное, он просто хочет попробовать запретное, но слишком умен, чтобы обойтись алкоголем или амарантом. – А почему запрещенная? – Ты меня не слушал совсем? Девушка отказалась от амбиций и живет счастливо. Это же прямой намек на то, что надо прислушиваться к хозяевам. – Чего? Это где такое там написано? – Да везде. Между строк. Так что достанем парню книжку, авось поймет, как мир устроен. Еще и просвещать других будет. Ладно, пойду к коменданту. Нужно предупредить, что завтра отправлюсь прогуляться, но вернусь. А ты иди ругаться, Лот, нам сегодня надо хорошенько выспаться.Глава 8
Вечером Давид действительно принес продукты и дублон, после чего собрался уйти, но его остановил попугай. Яромир уже спал в новой кровати, и пернатому было скучно. Тогда юноша пригласил его на выступление, куда они вдвоем и направились. Сцена, на которой проходило все представление, располагалась на центральной площади. Каждый день люди приходили посмотреть на разные сюжеты. Слухи о таланте актеров расходились по всей округе, и Лот, уже успевший несколько раз услышать о театре, который «точь-в-точь» как в столице, представлял, как все это происходит. Попугай уселся в первом ряду импровизированного зала, представляющего собой дюжину скамеек. Как только птица устроилась, Давид рассказал ей, что будет одним из артистов сегодня и поэтому вынужден уйти за кулисы. На площадь пришло очень много людей. Там были старые и молодые, бедные и богатые, одинокие и семейные. И вся эта толпа мирно распределилась по площади. Каждый занял свое место и ждал начала. Рядом с Лотом сидела богатая, судя по одежде, женщина, которая обсуждала с соседями свою новую породистую кошку. Соседи выглядели беднее ее и, должно быть, были обычными рабочими, но это никак не мешало их общению. «А в Усть-Горе они бы даже на километр друг к другу не подошли. Странно тут все», – подумал попугай перед тем, как на сцену вышли артисты, и зал резко замолк. Началось классическое представление, посвященное великану и двум домам богачей. Те манипулировали здоровяком и втянули его в свои интриги, но в один момент все вышло из-под контроля, и великан самолично уничтожил всех представителей двух семей, после чего покончил с собой. Мораль была проста: фиванские богачи были ужасными злодеями, а гигант, пусть и вырос трехметровым, оказался очень глуп и наивен, за что и поплатился. Актеры действительно старались, и Лот не мог отвести взгляд от сцены, а когда понял, что его с Яромиром путь как раз проходит через места, где и случилась история, то чуть ли не взлетел от счастья. – Ну как, вам понравилось? – спросил Давид, когда они с Лотом уже направились в гостиницу. – Неплохо, но я ожидал большего от тебя. Когда ты сказал, что выступаешь, я подумал, что ты будешь в главной роли. На деле же ты там две реплики произнес, после чего умер, сраженный стрелой. Уж извини. Говорю как есть. – Я еще слишком молод, чтобы меня пускали на важные роли. Хотя в этом случае я сам хотел быть третьим сыном барона. – Почему? – Однажды мы с ребятами купили у одного пьяницы оригинал истории. Он уже был наполовину переведен с фиванского, а мы своими силами постарались доделать перевод. – Это как вы так? Фиванский сложный же. – Упорным трудом. Словари достать нетрудно, после чего можно переводить каждое слово отдельно. Из-за разных значений выбрали те, что подошли по контексту, получилось очень недурно. – Какие смышленые. Молодцы! – искренне восхитился Лот, хотя понимал, что Давид внес очень маленький вклад в перевод. – А что насчет третьего сына барона? – Он в истории был очень важный дядька. Всех обманывал и даже против своих же родственников планы составлял. Я и думал, что дадут сыграть его. – А из него сделали паникера, умершего от стрелы. – Он не от стрелы умер. Точнее, умер, но только первый раз. Потом восстал, но уже как чудище. Драку мы перевести не смогли, но, думаем, там было кровавое побоище. – Так и было. Яромир мне рассказывал, что если крамольные меняют облик, то кончится все кровью. – А он не превратится завтра в развалинах? – Нет. Во всяких чудовищ только или из-за ритуала, или из-за сильнейшей злобы превращаются. Как я понял. – Вдруг обезумеет? – Может быть, но тогда я тебя защищу. Видишь эти когти? Они не только для резки плодов подходят. – Ты тоже можешь сойти с ума. – Нет, я еще не «обкрамолился». Так что все в порядке. – Я это уже несколько месяцев планирую, с тех пор как дед по секрету рассказал. Но раз вы здесь, я решил воспользоваться шансом и надеюсь, вы мне поможете. – Поможем. Только ты бы поменьше болтал обо всем этом, а то вдруг мы плохие наемники и заберем книгу себе. – Вы же так не сделаете? – На лице юноши появилась гримаса страха. – Не сделаем. Но все же будь осторожен. Так. Вот и гостиница. Спасибо за представление. До завтра. – До завтра. Наутро, когда луна только начала восходить, все уже были готовы к дороге. Давид вышел из города первым, отдельно от Яромира с Лотом, чтобы не вызывать подозрений. Еретик с попугаем выдвинулись через пятьдесят минут, но встретили Рехора, который контролировал выход из города лично. Комендант разделил пару и допросил каждого по отдельности, расспросив, куда и зачем они идут, требуя подробностей и пытаясь подловить на лжи. Несмотря на его попытки, путники легко отвечали, следуя придуманной Яромиром легенде. Спустя полчаса комендант выдал крамольному его кинжал и выпустил из города, самострел он возвращать отказался, сославшись на то, что не может доверить такое оружие отступнику, пока тот находится под ответственностью коменданта. Странникам это не понравилось, но они послушно кивнули и вышли из города. Спорить не имело смысла, закон был на стороне толстяка с глупой бородкой. Дорога до Мизбурга оказалась довольно несложной, три часа по имперской дороге – и вдалеке уже показались крыши Колодцев. Увидев их, группа сразу же свернула с дороги и напрямик через поля и небольшие рощи пошла, ориентируясь на крыши. Примерно через полчаса ходьбы они оказались около желоба, появившегося на месте давно пересохшей реки. Яромир начал рассказывать, что с полторы сотни лет назад эта река была важным торговым путем. Благодаря глубине и отсутствию опасных участков по ней могли ходить даже довольно крупные корабли. Город процветал. Еретик с восторгом описывал порты, шумиху на рынке, зажиточных горожан, бродящих по берегу и наслаждающихся пейзажем, будто сам когда-то видел все это своими глазами. Особое внимание крамольный уделил Колодцам – огромным зданиям, по форме напоминавшим ствол приспособления, откуда брали воду, из-за чего они и получили свое название. В годы расцвета Мизбурга, которые пришлись на славные времена, когда люди не отвернулись от хозяев, было построено целых пять колодцев, один из которых поднимался выше облаков. Здания были столь величественными, что их решено было сохранить, несмотря на ненависть ко всему, появившемуся в фиванской империи. К несчастью, именно самое высокое из этих монументальных зданий не прошло проверку временем и упало, оставив на земле лишь груду камней и стекла. Потом Яромир рассказал о семействе хозяина порта, столь богатом, что могло бы купить небольшой регион. У них был огромный особняк на утесе, который им пришлось покинуть, когда река резко пересохла, оставив семью без главного источника доходов. В одном из своих путешествий еретик посетил этот особняк и даже остался в нем ночевать. Крамольный клялся, что даже после того, как из дома вынесли все, что считали ценным, а само здание было покинуто на десятки лет, оно все еще оставалось лучше всех усадеб, что могут позволить себе семьи мануфактурщиков. Однако в этот раз никто не планировал остаться в городе на ночь. Бродя по узким улочкам Мизбурга, путники не встретили практически ни одного живого существа. Это было хорошим знаком, но в то же время настораживало наемника, помнящего, что в прошлый его визит город был наполнен дикими животными, осмелившимися заново его заселить. Однако повсюду встречались следы обитания кого-то разумного или того, кто когда-то был разумен. Деревянные фигурки. Давно потухшие костры. Рисунки мелом на стенах. Яромир достал кинжал из ножен и взял Давида за руку. – Тут крамольные, – сказал он, шепотом слегка подталкивая юношу к стене. – Ты же тоже из них. В чем проблема? – Мы не знаем, насколько эти близки с хозяевами, – ответил за отступника Лот. – Возможно, рядом сошедшие с ума от близкого контакта. Они уже не люди. – Люди. Просто… опасные. – Яромир подошел к простой ловушке и обезвредил ее. – Эти обезумели не до конца, раз ловушки делают, – сказал попугай, принюхиваясь. – Я думаю, их тут немного. Точно меньше семи, иначе бы нас уже встретили. – Запах везде идентичный. Кажется, этовсе сделал один человек. – Если он делает ловушки и костры, то, может, он не безумный вовсе. Может, даже и не крамольный, – вмешался Давид. – Нет. Там были рисунки. Такие создают только те, чей разум уже в ином мире. Лот, запомни их, потом расскажу поподробнее. А теперь лучше просто пойдем в библиотеку и тихо заберем книгу. Библиотека находилась почти в самом центре города, она представляла собой трехэтажное здание, окон в нем практически не имелось, а светильники могли отсыреть за все это время. Это создало бы трудности, особенно если в корпусах не было отдела, посвященного художественной литературе. Но неприятные сюрпризы на этом не кончились. Когда группа уже стояла у дверей, Лот резко захлопал крыльями и закричал. – Я чую, там кто-то есть. Там кто-то прячется. Там… Его клюв тут же был прикрыт рукой, и крамольный, резко сняв попугая с жердочки, начал трясти его, приводя в чувство. – Тише, Лот. Это тот же запах, что и в городе? Попугай кивнул. – Опасности большой нет, думаю, можно попробовать войти, но будем осторожны. И еще, мне кажется, книга будет не в самом хорошем состоянии. – Почему? – тихо спросил юноша. – Многие сумасшедшие не очень любят книги, скорее всего, он приходит сюда, чтобы портить их и этим поднимать себе настроение. Так что не удивляйся, если в твоем томике не окажется нескольких страниц. Сразу предупрежу: то, что он ненавидит книги, не значит, что он глуп. Стоит быть аккуратнее. Так. Вроде все важное сказал. Нам безопаснее держаться вместе. Даже сумасшедшие крамольные нападают, имея численное превосходство. – А они нападут на нас? – Он там, скорее всего, один, так что если нападет, то это не опасно, главное быть осторожными и не нервировать его, может, и без конфликта выйдет. Будем держаться вместе и не станем его провоцировать, а еще не реагируйте, если он начнет вытворять что-то странное. Он будет пытаться нас убедить в своей опасности, но это ложь. Скорее всего. Ну что, готовы? Не дожидаясь ответа, крамольный открыл дверь и почти сразу увидел еретика. На книжном шкафу рядом с окном примостилось тощее, абсолютно безволосое существо. Оно сидело на корточках, подобно человеку, однако длинные костлявые руки, которыми тварь рвала какую-то книгу, говорили, что с человеком оно имеет уже мало общего. Морда была странной формы: верхняя часть напоминала человеческое лицо, разве что глаза больше, но нижняя вытянута, подобно собачьей. Заметив группу, монстр повернулся, повел своим собачьим носом и рассмеялся, то ли демонстрируя, как ему весело, то ли показывая, насколько широко он может открыть свой рот, усеянный четырьмя десятками зубов. Закончив смеяться, умалишенный кинул в Яромира книгу и убежал куда-то вглубь библиотеки. Бросок был несильный, он пока не хотел навредить гостям, но дал понять, что им тут не рады. Ожидаемая реакция. Наемник жестом приказал спутникам идти за ним и пошел вдоль рядов. Судя по знакам, нужный им отдел находился на втором этаже. Группа медленно направилась к лестнице, в то время как в них летели книги и раздавалось рычание существа, смешанное со странным хриплым смехом. После того как одна из книг сбила Лота с его жердочки, свалив попугая на пол, стало ясно, что теперь существо будет проявлять куда большую враждебность. Спустя несколько минут им все-таки удалось добраться до лестницы. Рычание стало злее, но монстр все еще не переходил к открытому нападению. Теперь тварь уже не бросалась книгами, а следила за группой, выглядывая из-за шкафов. Крамольный уже готов был повернуть назад, но Лот остановил его, успокоив и напомнив слова Яромира, что монстр не должен быть по-настоящему опасен. Еретик вздохнул и согласился продолжить авантюру. Когда искатели все-таки добрались до нужного отдела, то почти сразу нашли книгу в синем переплете, ярко выделявшем ее в этом царстве темных тонов. Однако, как только юноша взял книгу, умалишенный решил перейти в открытый бой. Он набросился на мальчишку сверху, придавив его к земле, затем резко выхватил книгу и попытался сбежать, но парень смог схватить существо за ногу. Оно упало и тут же попыталось наброситься на противника, однако получило удар от еретика. Тогда умалишенный взвыл и схватился двумя руками за полку, Яромир понял план твари, когда было уже поздно. Человекоподобное животное резко дернулось, и шкаф начал падать прямо на Давида. Крамольный подался вперед, пытаясь удержать тяжелую мебель. Он смог замедлить падение лишь на пару секунд, но этого хватило, чтобы юноша успел выползти. Тварь же наблюдала за происходящим с еще одного шкафа, продолжая рычать, она держалась за ушибленный живот и не предпринимала попыток атаковать снова. Как только все члены группы встали на ноги, монстр спустился на пол и демонстративно вырвал первую страницу книги. Разгоряченный крамольный бросился к нему, замахиваясь клинком. Тварь неожиданно увернулась и быстрым движением подставила нападавшему подножку. После чего стала медленно пятиться назад, уходя в коридор между шкафами. Яромир вскочил и направился за ней. Преследуя чудовище, еретик очень часто терял след и путался в огромном количестве поворотов. Направо. Налево. Два раз направо. Затем небольшая пробежка по прямой и поворот налево. Только для того, чтобы свернуть на следующем перекрестке. Коридоры стали казаться настоящим лабиринтом, где легко заблудиться. И как только крамольный терял след или останавливался, чтобы отдохнуть и подождать своих спутников, еле поспевающих за ним, в него летели книги, и раздавался звук разрываемых страниц. Спустя полчаса беготни, показавшейся группе бесконечной, сумасшедший все-таки остановился в небольшом тупике. Раздалось рычание, и тварь опустилась на четвереньки, готовясь к броску. Крамольный встал в стойку. Существо резко гавкнуло и кинулось на своего противника, а Яромир бросился ему навстречу, не обратив внимания на то, что умалишенный держит в руке веревку. Та натянулась, и раздался треск досок, потерявших опору и начавших падать прямо под ногами наемника, и он полетел вниз вслед за ними. Он упал в огромную яму, наполненную экскрементами монстра, который начал истерично смеяться и показывать пальцем на попавшего в ловушку. Тварь хохотала так сильно, что начала задыхаться, а видя, как неудачливый охотник пытается выбраться из огромной кучи отходов жизнедеятельности, перешла на гомерический хохот. И в этот момент Лот, все время пытавшийся успеть за Яромиром, резко подлетел прямо к морде бывшего человека и клюнул его в глаз. Смех тут же сменился стоном, и монстр упал на пол. Чудовище стало громко рыдать, прикрывая глаз рукой, пока кровь медленно стекала на пол. Оно завопило: – Мое… не… забирайте, – можно было распознать в этом вопле, полном отчаяния. Монстр встал и поплелся в темноту, продолжая безуспешные попытки остановить кровь. – Бежим. Бежим отсюда! – раздалось снизу, когдаЯромир уже вылез из ямы с помощью Давида. Лот с трудом поднял книгу и спланировал с ней вниз. Юноша взял добычу у попугая, и группа побежала из библиотеки и города. Они остановились только тогда, когда достигли имперской дороги. Юноша упал на колени, снял сумку и положил в нее многострадальную книгу. – На, выпей, и ты тоже, наш бравый солдат. – Яромир достал из рюкзака флягу и миску, налил в посудину воды и протянул ее птице, а флягу – юноше. – Вдохни, выдохни и сделай глоток. Это поможет. Лот, ты в порядке? – Да, – прохрипела птица, после чего отпила из миски и повторила свой ответ, на этот раз без хрипоты. – Тогда можно расслабиться, мы в безопасности. Ну что, орел, с боевым крещением тебя. Тебя тоже, Лот, классно ты с глазом… Не ожидал от тебя. – Ага. Но… он так закричал. – Да… эта тварь… она хотела убить нас… чуть не убила… и смеялась, – прошептал Давид и уставился на наемника глазами, в которых не было ничего, кроме страха. – Бывает, но не убила же. Ничего. Шок пройдет, ты еще смеяться будешь, вспоминая, как в нас книги кидали и как я угодил сам знаешь во что. Я, когда первый раз на дело пошел, потом тоже дрожал, но, видишь, живой. Посчитай до сорока, отвлекись от неприятных мыслей. Юноша отпил из фляги и поднялся, попугай занял свое место на жердочке, и группа отправилась дальше. Яромир пошел сзади, оставив Давида наедине с собой, так он быстрее придет в себя. Лот посмотрел на крамольного и заметил, что тот улыбается, глядя на небо и будто позабыв обо всем, что было в библиотеке. – Один, два, три, четыре… – послышалось впереди. На входе в город группа вновь разделилась. Юноша пошел вперед, не встретив никаких проблем. А вот крамольного впускать отказывались до тех пор, пока тот не смоет с себя грязь и не станет выглядеть подобающе. Рехор показал, где находится ближайший колодец, и даже дал ведро. После водных процедур Яромира все-таки пустили в город, предварительно расспросив о походе и обстоятельствах, при которых дуэт так и не смог найти чернику на продажу… Юноша к тому моменту уже ушел к себе домой, стало ясно, что плату он принесет с утра или не доставит вовсе. Но того дублона, что у них уже был, хватило, чтобы наемник и птица смогли поесть в таверне и прожить в гостинице еще ночь, на этот раз в более дорогом номере. Наутро парень зашел отдать деньги и как бы невзначай упомянул, что прочитал несколько глав. О происшествии с крамольным он не упомянул, будто оно не было самым страшным в его жизни. Давид был спокоен и искренне благодарен, отдав деньги, он быстро ушел, пожелав путникам удачи. – Хороший мальчик. Лот, может, предложить ему идти с нами? Лот? Лот?! – Да! Что? – Что с тобой? – Я все никак не отойду от плача того… чем бы оно ни было. – Он простой крамольный. Просто провел небольшой ритуал, чтобы стать более приспособленным к окружающим условиям. – И ему было больно. А я выколол ему глаз. – Эй, – Яромир обнял попугая, – ты ранил сумасшедшего. Он представлял для нас опасность. А тех, кто представляет опасность, надо бить. – Неправда. – Правда. Нас же в городах убивают, как только мы начинаем терять рассудок. Так почему мы не можем убивать тех, кто хочет нам навредить? – Но ему было больно. – Я понимаю, но такова жизнь. Мы же хотим спасти мир. И ты сказал, что желаешь в этом поучаствовать. – Неужели делать больно обязательно? – К сожалению, да. Вспомни все героические эпосы, которые ты читал. Злодея не победить, если не убить. – Но я поступил плохо. Он так… – Я понимаю. Первый раз делать больно всегда сложно. Но ты поступил правильно. – Ты правда так думаешь? – Да. Помни об этом каждый раз, когда приходится переступать через себя. Ты все делаешь правильно. Мы спасаем этот мир. А без убийства монстров это невозможно. – А людей? Тех, кто еще человек и в здравом уме. Я не хочу убивать их. – Я тоже. Никто не хочет. Мы же не коменданты какие-нибудь. – А ты убивал человека? – Один раз. – Как? – Ты правда хочешь это послушать после того, как… Хотя давай больше не вспоминать об этом. Это была девушка. Я ее задушил. Вначале она убила меня, а потом я ее. Вот и вся история. – Так вот как ты умер первый раз. – Ага. Пойдем поедим. По опыту знаю, что это помогает. А потом свалим из этого города и забудем все как страшный сон. – А ты понял, почему Давид такой спокойный? – Конечно. Он уже один из наших. Наверняка почитал пару глав перед сном и, пока спал, понял истину. – Так, значит, он тоже превратится в это? – Нет. Если не захочет. Да и какая разница? Возможность быть рядом со своими хозяевами стоит небольшой платы. А теперь идем.Глава 9
Тюремная камера была очень старой, заставшей еще те времена, когда коменданты не были скованы законами. Стены в глубоких трещинах, сквозь которые пробивался сероватый мох, от него пахло гниющими огурцами, и целых три стула, ни один из которых не располагал к комфорту. Сиденья были сделаны такими неудобными, что преступники предпочитали помещаться на холодном полу, рискуя заболеть. В коридоре послышались шаги, но Давид никак не отреагировал на эти звуки. Юный актер слишком ослаб, чтобы повернуть голову. Все, что он мог делать, – это лежать и смотреть на соседнюю стену, вдыхая сырой воздух. – Так, значит, он не раскололся? – обладатель ужасного писклявого голоса подошел к решетке и сел на корточки, рассматривая арестанта. – Нет, господин председатель, – ответил ему комендант, который предыдущие недели сдерживал палачей и тайно приносил бедняге дополнительные порции еды. Появление Рехора вызвало восторг среди заключенных. – Какой-то он слишком румяный. Знаете, что я думаю? Пожалуй, можно ужесточить режим, тогда он расскажет нам все секреты своих чудес. Ни к чему жалеть крамольное отребье. – Как я понял, мальчик – просто жертва пропаганды. Крамольный подсунул ему книгу. – Тогда мальчик, как истинный гражданин империи, обязан рассказать нам все секреты. Если это не ложное учение, то и прятать такое умение нет смысла, – председатель довольно хмыкнул и оперся на стену совсем рядом с факелом, чтобы не замерзнуть. – Он и так месяц на сухой пайке. Господин председатель, я не думаю, что стоит так издеваться над простым мальчишкой. Он все равно расскажет обо всем. Через неделю, может, через две. – Нет. Знаете, что я сделаю? Я приказываю передать этого… любителя еретических выступлений и всю его кодлу под мой личный контроль. Пусть их отправят в главную тюрьму региона. Такой наглости, чтобы выступить в центре города, да с такими выражениями, я еще не видел. Им повезло, что вы признали их вменяемыми, но как только появится хоть один признак сумасшествия… Как успехи с поимкой того еретика? – Того, что из Мизбурга, или того, который дал парню книгу? – Из Мизбурга. – Я уже собрал отряд, через несколько дней выдвигаемся. – Знаете, чем я вас сейчас расстрою? Вы должны слегка поторопиться. Пойдемте в ваш кабинет, не хочу говорить при этих… мумиях. – У меня нет кабинета, я делаю все дела на верхнем этаже или на крыше. Следуйте за мной. Они пошли вверх по лестнице, стараясь не смотреть на заключенных, страдающих от голода и обезвоживания. Рехор мог тайно помогать самым юным, не способным осознать всю ситуацию. А вот тем, кто достиг совершеннолетия, комендант не мог помочь, их ни закон, ни мораль стражников не защищали. Он пытался достать информацию любыми способами, стараясь избегать пыток, но все отступники молчали. Жандарм даже послал солдат отыскать книгу, которую Давид принес из заброшенного города, но ничего не вышло. Похоже, что произведение было еще более еретическим, чем выступление актеров, иначе такое нежелание говорить жандарм объяснить не мог. Они поднялись наверх, на самую крышу, откуда открывался прекрасный вид. Импровизированный кабинет коменданта был совсем не похож на место обитания члена ордена, славящегося своей жестокостью и фанатизмом. Милая плетеная мебель, гамак приятного оранжевого цвета, рассада на маленьком балкончике, а финальный штрих – большой толстый пес, греющийся под лучами луны и пускающий слюни. Рехор жестом предложил председателю кресло-качалку, а сам сел на деревянный ящик. – Так о чем вы хотели поговорить? – спросил жандарм, громко выдыхая. Подъем дался толстяку нелегко. – А в этом месте нас никто не услышит? Знаете, информация конфиденциальная. – Конечно. Уверяю, тут нас никто не услышит и не побеспокоит. – Хорошо. Знаете, с чего я начну? С того, что отмечу ваши многочисленные заслуги. Вы ведь знаете, чему обязаны высоким званием, как оказались здесь и почему ваше наказание – это работа в деревне. Думаю, вы прекрасно знали, что рано или поздно вас снова мобилизуют. – Думал, это произойдет чуть позже – лет через пять. – Через пять лет было бы слишком поздно. Знаете, насколько я серьезен? В высшей степени. Наш мир, комендант, очень суров. Угрозы повсюду. Крамольные с их бешенством, бароны на границах пытаются отделиться от империи, варвары, чудовища разных размеров еще не перевелись, да даже земмеры! Жить страшно, но все эти проблемы обезличены. – Так в чем вопрос, господин председатель? Я бы хотел быстрого введения в курс дела, – вежливо перебил начальника Рехор. Солдат ненавидел долгие речи, особенно когда миссия была очень важной, но каждое задание, выходящее за рамки стандартных функций, сопровождалось долгими разглагольствованиями. – У нас есть враг, Рехор. Он давно атакует нас, с того мига, как погасло солнце, но раньше все было лучше. Слышали о недавней смерти стареющего? – Да. Кажется, у него случился сердечный приступ. Совсем молодой был, но такова цена. – Проблемы с сердцем – это абсолютная ложь, которую приказали распространить. Вы, как комендант, должны были понять. Знаете, что произошло на самом деле? – Начальник нагнулся к уху воина и понизил голос: – Его отравили. Страшной дрянью. Беднягу тошнило собственными внутренностями, пока он сдирал с себя кожу. Он даже не от яда умер, а захлебнулся кровью. – О, император… Кто мог сотворить такое? – Толстяк закрыл лицо руками, в голове появлялся образ милого старичка, который помогал всем подряд и тратил все свои деньги на добрые дела. Изображение резко менялось на мерзкую картину. У коменданта появились мурашки. Он лично знал беднягу и представить не мог такой конец. – Наш враг. Знаете, в чем дело, Рехор? Наших стареющих убивают. Одного за другим. Это продолжается уже семьдесят лет, с тех пор, как погасло солнце. Большая часть убийств представлена как несчастные случаи, но тенденцию понять несложно. Знаете, что еще хуже? Преступления разрушают ритуал, после такого ужаса вся сила, дающая нам свет, исчезает. – То есть… – жандарм с трудом выговаривал слова, ужасаясь полученной информации. – Вы просили быстро ввести, я так и сделал. Если враг продолжит свои зверства, то луна перестанет светить. Само собой, все конфиденциально, – председатель замолчал. Подобная информация выбила бы из колеи любого, в том числе и коменданта. Последние десятилетия все только и говорили о важности жертвы, о том, что мир наконец оправился и все идет на лад. И вдруг оказывается, что ничего не налаживается. – А может, нужно провести ритуал заново, создать новых стареющих вместо тех, что погибли? – с надеждой спросил жандарм, вставая с места. Он подошел к ящику с фруктами и взял несколько яблок, Рехору хотелось заесть стресс. – К сожалению, так не получится. Знаете, а я сам подумал об этом только через неделю после получения доступа к информации. – Насколько все плохо? Сколько мест не осквернено? – Почти все поруганы. Осталось чуть больше десяти храмов. Кажется, мы имеем дело с крамольной организацией, действующей очень слаженно и профессионально. – При чем тут еретики? – мужчина задал риторический вопрос. – А кому еще это может быть выгодно? – Понял. Но я не успею защитить десять храмов при всем желании. – Ну вы и шутник, комендант. Мы же не вас одного посылаем. Было завербовано сто двадцать комендантов по всему материку. Операцией командуют сверху, а я лишь посыльный, так что задействованы высшие силы. – Понимаю. Я готов приступить к заданию прямо сейчас. – Отправляйтесь во Врало. Постарайтесь найти угрозу и предотвратить убийство. – Это вся доступная информация? – Конечно, нет. Мы заметили угрозу несколько месяцев назад. Вначале это была лишь теория, но мы начали ее изучать и добыли некоторые материалы. Какие именно? Исторические хроники, описания событий, данные очевидцами, улики, добытые при расследовании комендантами. Правда, никто из них не догадался об угрозе, но их наблюдения могут пригодиться. В городе, куда вы направляетесь, уже есть копия нашего архива. Если нужна будет еще информация, то вы можете обратиться к нам. – У меня появились дополнительные полномочия? – Конечно, вот ваш новый орден. – Ох… Я не подведу. – Искренне на это надеемся. Найдите убийцу.Глава 10
Слабелей являлся неофициальным городом, которому не суждено появиться на картах империи. Поселение, образовавшееся еще до того, как солнце потухло, рядом с местом, которое облюбовал левиафан. Крамольные всегда тянулись на зов тени от тени хозяина, считая своим долгом служить существам, отдаленно напоминающим создателей человечества, по версии самих крамольных. Конечно же, ничего полезного еретики сделать не могли. Почистить чешую, отдать часть своего улова гиганту, построить статую и алтарь на берегу. Самому созданию подобные услуги не были нужны, оно даже не замечало всех трудов поселенцев. Однако в город продолжали прибывать все новые и новые последователи старых учений. В центре располагалась площадь, с которой крамольные могли наблюдать за левиафаном, скрывающимся на глубине. Никто из людей не знал, какого размера существо, так как оно почти никогда не вылезало из своего убежища полностью. Можно было увидеть лишь тень странной формы под водой, но даже она могла повлиять на рассудок маленьких в сравнении с левиафаном людей. Рядом с площадью помещалось несколько крупных арен, на которых поселенцы могли приобщиться к неофициальным учениям, не боясь комендантов. А вот за аренами начинался лабиринт из домов, настолько запутанный, что, не зная дороги, никто не мог добраться до центра Слабелея. Конечно же, это не касалось комендантов. Если бы высшие чины ордена узнали о поселении рядом с левиафаном и решили уничтожить ересь, никакие хитрости крамольного градоустройства не спасли бы. Огонь для солдат лучше любого гида. Еретики пытались обезопасить себя и другими способами: с помощью ловушек, стен и нескольких наблюдательных постов, спрятанных от посторонних глаз. – Красивый лес, жаль, до кораблей еще идти и идти, – назвал пароль бухгалтер, подойдя к нужному дереву. В ответ он услышал карканье вороны, это означало, что никаких проблем нет. Их пропустили без проблем, однако телегу пришлось оставить. Дорога, по которой они ехали до этого, вела в никуда и была обманкой. Путь, по которому доставлялись товары, был скрыт глубоко в лесу, и он был единственным способом попасть в бухту на транспорте. Теперь торговцам пришлось идти пешком. Удивительно, но никакой тропинки не было, несмотря на поток крамольных, проходящих мимо поста каждый день. Что за удобрения использовали местные, Игнац не знал, но впечатлился. Еретики учились прятаться с тех самых пор, как Бедное Дитя объявило войну хозяевам и создало официальное учение, но вот рассвета достигли лишь с помощью учителя. Они прошли по тропе до следующего пункта, где вновь назвали пароль. На этот раз пост был замаскирован под нору, в которой мог обитать барсук. Далее охраны практически не было, по крайней мере, преступники ее не видели. Отправились бы они в путешествие несколькими месяцами позже, скорее всего, за ними наблюдали бы отступники, вооруженные и готовые к бою. Но после того как левиафан показался из воды, Игнац не был уверен, что в городе найдется столько людей, чтобы обеспечить его защиту. – Как думаешь, что сейчас происходит в бухте? – Ты уже спрашивал это несколько раз. Я говорил, что, скорее всего, сейчас там форменное безумие. – А вдруг они набросятся на нас? Их же там несколько тысяч. – Да, думаю, даже десяток наберется, но ты не бойся. Мы же на своих не нападаем, даже когда хозяева забирают наш разум. – Иногда нападают. – Если их провоцируют, но мы не будем. – А если я с ними что-то сделаю? – Что? – Ну, это… скажу что-то не так. Спровоцирую. – Тогда молчи, – Игнац усмехнулся и нырнул в кусты, юноша последовал за ним. Спустя секунду дуэт стоял, глядя на погибающий в агонии город. Разрушенные дома, поломанные заборы, непонятным образом вытащенные в центр поля корабли, а по развалинам ходят крамольные, продолжающие выполнять свою работу. Естественно, никакого амаранта в окрестностях не выращивали. Почва была слишком жесткой для голубого амаранта, который, в отличие от своего черного собрата, мог расти лишь в идеальных условиях. – Они… работают в поле. – Уже хорошо. Значит, нам не нужно отправлять им припасы. А поставки не прекратились, так что все лучше, чем я ожидал. – Можем уходить? – Юноша сделал шаг назад, подрагивая от страха. – Идем! Ты несколько лет ведешь учет, рискуя попасть в лапы комендантов! Ты же уже мужик! Давай! Не бойся своих братьев! Они прошли вперед по центральной улице. Крамольные в полях не обратили даже минимального внимания на новоприбывших, продолжая заниматься своими делами, словно загипнотизированные. Игнац вспомнил рассказы своего учителя и остановился, испугавшись возможного развития событий. Налицо все признаки того, что рабочие отдали свой рассудок хозяевам. Они стали единым организмом, лишенным страха и сомнений. Если представители организации провалятся, у них не будет шанса убежать от этой армии, пусть состоящей только из крестьян. – Они прямо как те, к кому приходят коменданты. – Юноша скрестил руки на груди и слегка сбавил темп ходьбы. – Тише! Не упоминай орден в этом месте. Дальше они шли молча вплоть до городских границ, если полуметровую стену из старого кирпича можно было так назвать. Удивительно, но это было единственное не деревянное здание в городе, да и то почти разрушенное. На входе их встретили несколько крамольных, которые, судя по их виду, были еще в сознании. Они молча кивнули, узнав Игнаца, и предложили пройти внутрь. Среди них выделялся главный крамольный, имевший обруч на шее. Юноша удивился, что скрывающийся от всех лидер организации известен каким-то там рабочим, но уже через минуту до него дошло. Скорее всего, Игнаца тут знают как простого переговорщика и посредника, точно так же, как и в городе. Они прошли в сам город и увидели, что, несмотря на разруху, жители продолжают заниматься своими делами. Сушат одежду, ухаживают за лошадьми, молятся у алтарей и переносят ящики с вкусно пахнущим содержимым. Все выглядело точно так же, как в последний приезд главы организации, за исключением разрушенных домов. И в тот момент, когда преступники уже выдохнули, успокоившись, они увидели то, что их напугало. Дряхлая горбатая старуха, держащая в руках деревянный ящик, пыталась пройти в избу. Проблему составляло то, что проем был мал настолько, что в него и собака не пролезла бы. Однако бабка этого будто не замечала, продолжая свои бессмысленные действия. Она делала шаг вперед, ударялась о стену, мотала головой, делала шаг назад, а потом цикл повторялся. Крамольные, встретившие посланников, даже не обратили на нее внимания, будто разбивать себе лоб вполне нормально. – Она… Что с ней? – бухгалтер вновь не сумел удержать язык за зубами. Игнац отметил, что нужно будет поговорить об этом с протеже, иначе в будущем могут возникнуть неприятности. – Не стоит ее трогать, – быстро ответил крестьянин с «ошейником». – Почему? – теперь еще и пустое любопытство. – Ей это не понравится. Тут надо осторожнее. – Она нападет? – Может. Дальше они пошли молча, не разговаривая о странностях, которых было очень много в городе. Женщина, стирающая одежду, вместо того чтобы развешивать ее, складывала все обратно в таз. Собака продолжала облизывать миску, несмотря на то что та была уже пуста. Были и детали, которые сложнее заметить. Игнац отметил группу детей, которые играли в догонялки, но бегали по одному и тому же пути раз за разом. Также им встретился маляр, стирающий надпись со стены только затем, чтобы потом снова ее начертать. Горожане продолжали совершать действия, будто бы забыв о внешнем мире либо став частью странного цикла. Преступник слышал о таких последствиях контакта с чем-то большим от учителя, но лично столкнулся с подобным лишь в этот раз. Он постарался вспомнить, что нужно делать в таких ситуациях, но абсолютно забыл инструкцию. Пройдя по запутанным улицам, крамольные дошли до местного штаба. Это было единственное здание, более или менее сохранившееся после появления левиафана. Группа прошла внутрь, где, похоже, собрались все, сохранившие разум. Те, кто видел разруху вокруг и поэтому отказывался работать. – Здесь мы в безопасности. Это место не посещает никто из… них. – «Ошейник» подошел к нескольким деревянным ящикам, выполняющим роль стола и стульев, и присел на один из них. – Ага. Значит, теперь мы можем обсудить, зачем меня прислали. – Поставки? Мы же их не прекратили. – Если бы мое начальство волновали только поставки, мы бы просуществовали совсем недолго. – Если бы учитель не помог нам построить этот город, то вашей организации не было бы вовсе, – крамольный улыбнулся и, слегка приподняв голову, оглянулся и посмотрел на своих товарищей, те кивнули, соглашаясь и давая понять, что городским, делающим лишь малую часть работы, тут до сих пор не очень рады. Обязательная часть любых переговоров, пусть и не совсем уместная. – И все же я должен узнать, что происходит. Не хотелось бы, чтобы, когда учитель вернется, у нас всех были сложности с доставкой товара. Он справится со всем, но нам нельзя тратить его время на мелочи. – Ишь ты! Левиафан для него мелочь! Да ты такими темпами скоро с хозяевами на равных начнешь говорить. Но ничего серьезного не случилось, как нам кажется. – Это решат уже мои начальники. Какая ситуация в городе? – Итак. Все началось три месяца назад, когда левиафан показался из воды. Это вы, наверное, уже знаете. Появилась голова почти полностью. Всех и накрыло. Две недели все в цикле были, но что было там, мы не помним. Дед, которого мы послали к вам, в это время был на островах. Поэтому его и не зацепило. Он смог разбудить меня, затем мы вместе вывели из цикла еще нескольких. Затем еще и еще… – Как-то мало людей за столько времени, – прошептал юноша, но из-за эха его слова услышали все. – Какой наблюдательный! Настоящий городской. А ты сам-то с таким помешательством когда-нибудь встречался? – Нет. – Городской. В общем, это действительно почти все, кого мы смогли пробудить. Еще пятеро почти пришли в себя, а рядом с каждым из них двое, которые следят за ними. – Итого пятнадцать, а вместе вас больше полтинника, – Игнац неосознанно стал говорить так же, как и рабочие. Хорошо хоть процесс не осложнился. – А вот тут вы все-таки ошибаетесь, городской. «Цикличные» работают не так хорошо, как те, что в сознании. – То есть поставки могут уменьшиться? – Мы не знаем. Наш счетовод… пострадал от цикла. – Его надо было выводить в первую очередь. Очевидно же! – Не надо злиться, городской. Мы хотели… – Но не сделали. – Да хватит перебивать! – «ошейник» злобно стукнул по столу. – Упал он. С мыса. Мост там был, но разрушился. А этот «гениальный» счетовод в цикле просто упал. Сам шагнул за край. Когда мы вышли из цикла, то увидели лишь труп на рифах. – Что за мост? – голос Игнаца вновь стал металлическим, он пытался вспомнить все мосты неподалеку. – Ведущий к гавани. Его уже починили, хотя сам район пришлось отрезать. Там люди слишком близко к левиафану были, и на них… повлияло. – Агрессивные? – Да. – Человеческий облик сохранили? – Нет. – Печально… Что это за гул? Со всех сторон раздавался шум, будто бы специально вливающийся в уши. Звук был настолько жуткий, что крестьяне в панике начали выбегать наружу, чтобы посмотреть на происходящее. Каждый из присутствующих почувствовал возмущение мира, недовольного тем, что тень от тени крамольных хозяев проснулась. До того, как Игнац выбрался наружу, он услышал вопль своего протеже. – Эй! – крикнул крамольный, чувствуя, как его ноги перестают слушаться, и упал на пол. Он поднял голову и попытался встать, но тут же яркий свет ослепил его. Крамольный уже не слышал криков своих собратьев, он чувствовал тысячную долю силы хозяев, но этого хватило, чтобы полностью забыть обо всех проблемах мира, отдалившегося от своих создателей. Он открыл глаза и увидел знакомый потолок, который не созерцал так давно, но это совсем не смутило Игнаца. – Эй, я вижу, что ты уже проснулся. Вставай! Тебе пора завтракать, – голос учителя был таким приятным. Только услышав его, Игнац смог осознать, насколько ему надоели скрипучие и лишенные эмоций голоса обычных рабочих, с которыми он имел дело. Даже их бухгалтер, который являлся светочем интеллигенции, не мог говорить так красиво. И именно это напомнило контрабандисту о реальном мире, умирающем в агонии без мудрости учителя. – Я… я… Учитель! – Игнац бросился к своему наставнику, упал на колени и обнял его ноги, совсем не чувствуя стеснения. Слезы текли по его лицу крупными солеными каплями, а тяжкие вздохи были такими громкими, что учителю пришлось повысить голос: – Да успокойся ты! Дурной! – Учитель! Я так рад вас видеть. – Я тоже рад тебя видеть, ты стал еще эмоциональней, чем в прошлый раз. – Мужчина легонько похлопал по спине своего ученика, удивительно, но это подействовало мгновенно, и контрабандист тут же встал и принялся вытирать слезы. Он заметил, что ростом немногим ниже своего наставника, будто так и остался в подростковом возрасте. – Я… мне будто бы вновь четырнадцать. Спина и колени совсем не болят. – О, так ты не забыл о реальной жизни. Значит, можно не притворяться. – Просто повезло. Я уже испугался, что мой час пришел. Я в порядке, и это прекрасно. – Ну… ты говоришь со своим воспоминанием, пока твое тело валяется на полу. – И все же я чувствую, что пока не готов уйти, а значит, встреча с левиафаном прошла без потерь. – Да ты его не видел совсем. Свет из его глаз тебя задел немного, вот и все. Это как в тот раз, когда ты проверял свои ноги на прочность, а в итоге осмелился прыгнуть лишь на кучу упавших листьев. – Мне было всего пять лет. – Но возраст не мешал тебе воровать у честных крамольных и питаться бродячими кошками. Этого ты не боялся, – учитель громко засмеялся. – Сироты выживают как могут. Нечего смеяться над этим. Если бы ты тогда меня не подобрал, то я бы сейчас тут не стоял. Судьба моя была бы совсем невеселой. – Ну, не начинай. Ты бы все равно придумал что-то похожее на нашу систему, – учитель уже знал, что пытается сказать его протеже. Очередные благодарности, которые было скучно слышать еще в десятый раз, что уж говорить о сотом или даже тысячном. – Ты… вернулся? – Не знаю. Я же всего лишь мираж, который вызвал твой разум, чтобы ты его не лишился. Отличная защитная реакция, между прочим. Ты точно не сойдешь с ума с такой подготовкой. – Странные слова от миража, но твои советы действительно помогают с крамольными делами. Не твои… – Я понял. Знаешь, а это обидно немного, что я лишь проекция. – Да? Но ведь… – Я шучу. – Эх. Как все сложно. – Игнац схватился за голову, ему было тяжело разбираться во всех особенностях защиты разума от влияния хозяев. – Ну… мы тут еще на пару минут минимум. Не хочешь поговорить о… – Где ты сейчас? Ты уже должен был проснуться, но так и не появился в городе. Что случилось? – перебил ученик, вновь забывший о природе того, кто стоял перед ним. – А мне откуда знать? Я просто образ в твоей больной голове, не желающей понимать, как устроены мои советы! – учитель усмехнулся и слегка повысил голос, посмеиваясь над воспитанником. – Точно. Прости. – И все же. Я же не мог тебя бросить. Или не я. Игнац, выучи уже мои методики. В общем, учитель из реального мира должен был проснуться, но у него же куча дел. Он мир меняет. – Я понимаю, но он мог прислать хотя бы весточку. – Денег не было на письмо, а может, просто занят. Ты же не знаешь, что у него происходит. – Все рушится без его наблюдения так быстро, что я не уверен, смогу ли удержать организацию на плаву до его прихода. – Ну и настрой. Вспомни, что я тебе говорил в детстве, когда ты грустил. – Грустные никогда ничего не добиваются. Я правда стараюсь держать все так, как надо. – И у тебя прекрасно выходит. Прибыль в три раза больше той, на которую учитель рассчитывал в прошлый раз. – Можешь говорить в первом лице, выглядит странно. – На которую я рассчитывал. Ты прекрасно справляешься. – Но ты не появляешься. – Тебе не хватает только моего одобрения? – Я… – мужчина задумался о причине резко появившегося отчаяния. – Да! – Вот! Быстро понял, что да как. Понимаю, что ситуация пугает, но ты все делаешь хорошо. – Эй! Очнитесь! Этот не просыпается! – вдруг раздался грубый голос откуда-то сверху. Игнац поднял голову и понял, что в его воображении сознание не создало крышу. – Тебе пора, а то еще подумают плохое. – Но у меня есть куча вопросов! – Задашь их настоящему учителю! Пока! – Яркий свет вновь ослепил преступника, и тот опять обнаружил себя на грязном полу временного убежища. Вокруг стояли крамольные, с которыми городские общались, а также несколько новых лиц, одетых совсем не так, как одеваются в Усть-Горе. Контрабандист быстро узнал главного из появившихся и понял, что это доставка из центра материка самых важных и необходимых товаров. – Хватит меня трясти, я очнулся! – недовольно проворчал преступник, вставая. – Тогда помогай будить остальных. – Сколько мы лежали? – А? – Сколько мы тут лежали? – Я не знаю. Вы все в пыли. Неделю, может быть. Когда вы приехали? – Восемнадцатого. – А сегодня первое. Повезло вам. – Почему? – встрял в беседу бухгалтер. – Мы должны были приехать десятого, но из-за событий с трирельсом пришлось поторопиться. – Что за события? – О! Да я почти не знаю, что там точно было, но, кажется, кровь, резня, грабеж и боль. Вечером наши расскажут все, а сейчас не отвлекайтесь. – Доставщик схватил следующего из пострадавших и принялся будить. Игнац подполз к своему помощнику и быстро осмотрел его. Юноша был цел, хоть взгляд его слегка помутнел, но это меньшее из зол при встрече с левиафаном. Ученик выдохнул и улыбнулся. – Вы чего? – А ты новость не слышал? Учитель возвращается, я уверен.Глава 11
– И тогда этот земмер мне и говорит: «Дык если печку целый день топить, она же утонет», – Яромир засмеялся над собственной шуткой так громко, что было слышно всему хутору. Остальные сельчане последовали его примеру. Кто-то одобрительно похлопал по плечу крамольного, успевшего за неделю стать полноценным жителем поселения. Тут же на столе появились глиняные кружки, в которых находилась знаменитая местная настойка. – Не, ну, это ты даешь. А дом-то он обустроил или как? – спросил один из слушателей, когда прекратился смех. – Нет. Сказал, что мы, люди, уж больно странные, и жить с нами он не хочет. Земмер назвал кого-то странными, представляете? Вырыл себе норку за городом и живет припеваючи. Мы недавно в гостях у него были. И вот что я скажу: несмотря на то что это нора, живется там лучше, чем в избе. Тепло, уютно и светло. Лот соврать не даст. А? – ответил Яромир и отпил из кружки. – Да не так уж и лучше, не понимаю, как они живут под землей, – ответил пернатый. – Лоту вообще не нравится все, что не изба и не открытое небо. Милочка, налей еще этой дряни. – Крамольный протянул девушке с кувшином свою кружку, после чего отпил и выругался: – Горькая, как яд, зато бодрит, и кашель как рукой сняло. Ты точно не будешь? – Нет. Пойду-ка я полетаю. Что-то настроение у меня не очень. – Давай. Птица вспорхнула, а рассказчика тут же принялись просить поделиться еще какой-нибудь байкой. Наемник, естественно, быстро согласился и рассказал еще одну забавную историю, как у коменданта яйцо в подвале протухло, а он решил, что это запах крамолы, и допрашивал соседей почти месяц. Попугай слышал все это уже сотню раз. Яромир рассказывал о своих приключениях при любой возможности, перемешивая их с проповедями о необходимости восстановления старого порядка. И как бы сильно Лоту ни надоели некоторые из историй, он не мог не признавать, что крамольный достиг невероятного уровня ораторского искусства. Еретик мог попроситься на ночь к семье, и уже к утру все ее члены начинали задумываться о неправильности мира, в котором они живут. Конечно же, пернатому тоже не нравилось происходящее в империи, но что-то его пугало. Слишком уж похожие фразы, аргументы, жесты делал его спутник каждый раз, будто это был уже спектакль, а не откровенный разговор. Вдруг Лот учуял знакомый запах, который не ожидал встретить так далеко от Мизбурга. Он спустился ниже и начал кружить над лесом, высматривая старого знакомого. Ему потребовалось некоторое время, чтобы заметить среди плотно растущих елей огонек трубки, рядом с которым совсем слабо светил костер, прикрытый специальной тканью. Рехор выбрал хорошее место на самом краю леса. Попугай сел на ветку прямо над головой коменданта, но тот даже не услышал, продолжая тихо материться, помешивая бульон. – Можно попробовать? – А! Сгинь, отродье! – жандарм уклонился от возможного удара, встал в боевую стойку, проверил тыл и во время всего перечисленного еще умудрился достать булаву. – Я тут. Сверху. Думал, коменданты должны быть всегда настороже. – Я и был. – Меня не заметил, – Лот засмеялся. – Я не ожидал опасности от птицы. Даже от такой большой. Ты тоже на них посмотреть прилетел? – На кого? – На земмеров. Я тут их как раз жду. – Земмеры? Здесь? А я и не знал. – Да? Вот как. Почему ты тогда прише… прилетел? – Просто хотел проветриться, а потом почувствовал твой… неважно. – Что? Говори! – Твой… запах, а еще очень сильный запах амаранта, – попугай засмущался и закрыл голову своими крыльями. – И чего ты в перья зарылся? – Яромир говорил, что люди обижаются, когда я говорю об их запахе. А ты комендант… – Расслабься, птенчик. Все в порядке. Садись рядом, земмеры скоро вылезут. А амарант у меня хороший. Дорогой сорт. Хочешь, я и тебе дам чутка? – Попугаев не расслабляет амарант. Знаешь, а ведь сегодня вечером мы их обсуждали на хуторе, а тут, оказывается, они совсем недалеко живут. Чудесное совпадение. – На хуторе? – Да, остановились неподалеку. Можешь туда заскочить, там переночевать. – Может быть, по пути в город. Смотри, вылезли, – Рехор указал пальцем куда-то в поле. Луна уже садилась, и было плохо видно даже на открытой местности. Лот присмотрелся, но не смог заметить движение еще целую минуту. Попугай увидел тень странного существа, вылезающего из земли. Разглядеть их на таком расстоянии было сложно, но птице этого вполне хватало. Он уже видел земмеров вблизи и совершенно не хотел повторять этот опыт. – А что они делают? – спросил Лот, глядя на тени, собирающиеся в круг на поле. – Готовятся к пению. – Пению? – Да, сейчас объясню, только с мыслями соберусь, – комендант громко вздохнул, устраиваясь поудобнее на куске ткани и обновляя содержимое трубки. Попугай сел рядом на землю, не решаясь попроситься на ткань. Он являлся представителем одного из крупнейших видов птиц на материке, но, по сравнению с грузной фигурой жандарма, был таким маленьким, что чувствовал себя неловко. – Они… такие странные. Каждый раз удивляюсь, как они вообще живут. – Да. Хотя считают себя самыми великолепными существами наземле. – Как и любой разумный вид. – Ага. Только эти всю свою культуру построили вокруг своей теории создания жизни. Ты ее слышал? – Нет. Разве их не создали хозяева, как всех нас? – Лот слишком поздно понял, как глупо говорить подобные вещи при члене ордена. – Нас создали не они. Эти… существа просто пришли на готовенькое, использовали самых слабых и помешали нам развиваться. Запомни это, птенчик. – Простите. А что у них за теория? – Похожая на ту чепуху, что несут крамольные. Мол, одно из существ из иного мира создало землю и земмеров, как своих детей. – То же, что и в учениях. – А потом начинаются отличия. У них не просто абстрактные «хозяева», а одна конкретная сущность. Земмеры очень гордятся тем, что они связаны с кем-то столь великим. А к нам они относятся как к побочному продукту. – Побочному продукту? – Лот уставился на своего собеседника, выпучив глаза. Его зрачки сильно увеличились от удивления. – Они думают, что люди произошли совершенно случайно. Детям нужно было пропитание, и мать-хозяйка создала траву. Трава росла, а земмеры ее ели, но затем начались проблемы. Где трава, там и насекомые, а где насекомые, там и маленькие звери. Никто этого не хотел, но так уж устроен мир, что со временем все развивается и от простого растения на материке появляется жизнь. Шаг за шагом, и на полях появились животные, в реках – рыба, а в небе – птицы. – А там и люди, – продолжил попугай мысль коменданта. – Тогда мы действительно лишь неудачное последствие. Грустно. – Грустно. – А левиафаны тогда были? Еще до людей. – Не знаю. Да и земмеры тоже не знают, они же не любят воду. – Да, я помню, как они оскорбляются на предложение попить. Единственные существа во всем мире, которые никогда не пьют. Непонятные. – И после всего этого их мать перестала выходить на контакт, игнорируя своих детей. Вместо этого они наткнулись на других существ, не желающих идти на контакт и очень злых. – Какой ужас. – В голове Лота тут же возник образ Яромира, готового умереть за хозяев. – Но они не сдались и продолжили жить. А теперь вот мы услышим их прекрасное пение. Ну, часть его. Всю мелодию мы не сможем уловить. – Я знаю. Хотя не понимаю почему. – Я тоже не знаю почему, если честно. А ты умен для птицы. – Учусь у Яромира. Кажется, скоро начнут, – Лот кивнул на толпу теней, начавших слегка раскачиваться. Он ошибся, и первых звуков пришлось ждать еще несколько очень неловких минут. Даже лес перестал шуметь, будто не желая мешать подземным жителям. Вскоре тихий женский голос донесся с поля. Он был таким печальным, что у Лота начало болеть сердце. Почему-то ему вспомнились родные края, из которых его увезли очень давно. К сожалению, он не знал языка и не мог понять, о чем поют странные существа. Попугай повернул голову и увидел Рехора, вытирающего слезы. – Они… они зовут свою маму, – сказал комендант, угадывая вопрос. После этого они слушали песню, под конец обнявшись, прочувствовав всю тоску народа, потерявшего своего родоначальника. Было что-то магическое в пении этих странных существ, которые были так не похожи на людей. – Рехор, а можно вопрос? Откровенный, – голос Лота дрожал, попугай никак не мог перестать плакать. – Конечно, птенчик, когда еще разговаривать откровенно, если не ночью под пение земмеров? – толстяк усмехнулся. – Ты ведь комендант. Ты делал людям больно? – Да. Много раз. Такая вот работа. – А тебе не было стыдно за это? Даже не так. Ты чувствовал вину за содеянное? Оно вроде все правильно сделалось. – А внутри все равно кошки скребут. Во сне видишь лица и слышишь крики. – Да. – Конечно, было, птенчик. Только настоящий монстр не испытывает вины за причиненную боль. – Рехор подсыпал в трубку еще амаранта. Лоту стало немного сложно дышать. – И как ты тогда живешь? – Терплю. Я всю жизнь этим занимаюсь. Раньше оправдывался тем, что это благое дело, а я весь такой защитник. Так многие делают. Это правильно. Но мне не помогает. – Мне тоже, – сказал Лот и ахнул, поняв, что признался в преступлении коменданту. – Он представлял опасность? – Да. – Тогда я тебя не арестую. Я нашел другое оправдание. Я стараюсь обойтись малой кровью. Если это просто мальчишка, заигравшийся в крамолу и решивший устроить революцию, воруя яблоки, то я его публично выпорю. Но убивать за это глупо. А теперь с другой стороны. Когда я вижу опасного убийцу, который может лишить жизни невинных, пусть даже и крамольных, я истребляю его на месте. В общем, что бы я ни делал, я ориентируюсь на количество жертв. Это единственное, что имеет значение. – А что мне делать теперь? Я уже сделал больно. – Помешай кому-нибудь сделать больно. Это может помочь. – Рехор в очередной раз вытер слезы и протянул платок Лоту. – А кому? – Лот попытался вытереть слезы, но не смог дотянуться лапами. – Это ты сам решай, птенчик. В нашем мире полно плохих людей, так что злодея найдешь легко, – сказал комендант, придя на помощь. – Рехор, а ты думаешь, мы сможем жить в мире, где нет всего этого ужаса? – Да, но не скоро. Ну вот, земмеры закончили петь ту часть, что мы можем услышать. – Тогда мне, наверное, пора. – Лот встал и помотал головой, стряхивая слезы. Он чувствовал неловкость оттого, что расплакался в присутствии врага. Пусть и такого слабого. – Да. Я, наверное, сейчас соберусь и поеду в тот хутор. Он же там? – Да, давай провожу. Вместе веселее идти. – Конечно.Глава 12
Во время его рассказа в хутор вернулись охотники и рабочие, и возле костров стало еще больше народу. Также Яромиру, как гостю, принесли на подносе вкуснейшее мясо зайца, который еще пару часов назад бегал по лесу. Такое внимание не могло не нравиться. Да и в целом хутор был идеальным местом для жизни. Добрые люди, знающие друг друга уже много лет, вкусная еда, отсутствие комендантов и уединение с природой. Рай. Яромир даже задумался, не осесть ли ему в одном из хуторов, когда его путь закончится. И оттого горько было слышать очередной оскорбительный выкрик в сторону лорда соседнего удела, решившего принести изменения в этот тихий уголок. – Спасибо, было очень вкусно. Я устал. Скажете Лоту, где я устроился, когда он прилетит, – произнес крамольный и уже начал вставать, как вдруг к нему подбежали несколько молодых сельчан и принялись уговаривать его провести с ними еще время. – Луна только садится, побудь с нами еще. Или пойдем танцевать, – сказала селянка, сидевшая по соседству, и кивнула в сторону, откуда раздавались звуки народных инструментов. – Эх, ладно. Но только один танец. Налейте-ка тогда мне еще, мне уже начинает нравиться вкус… – не успел он договорить, как один из пьяниц отдал ему кружку, наполненную до краев. Яромир сделал несколько глотков и поставил кружку на стол. Крамольный встал, готовясь к танцу, но быстро понял, что ноги его уже не держат. Он решил отдохнуть и продолжить сидеть за столом, наблюдая за сельчанами. Плясали они неумело, не попадали в ритм, и выглядели их хореографические упражнения столь непривычно для глаза, что Яромир, видевший в свое время изысканные торжества в столице, так и не смог понять, почему эти беспорядочные движения называют танцами, и весь вечер вспоминал свою молодость, которую он хотел провести так, распивая горячительное с друзьями и веселясь всю ночь, а не сгибаясь над учебниками. Яромир потрогал свой нос и пробормотал небольшой стишок, помогающий запомнить алфавит. Затем крамольный решил отвлечься, пока не начались воспоминания о прятках в подвалах и тайных собраниях крамольного сопротивления. Он посмотрел по сторонам и увидел трактирщика, с которым можно будет поговорить. – Эй! Дружище, у тебя прекрасная настойка. – Спасибо. Старый рецепт. – Трактирщик принял горделивую позу. – Насколько старый? – Когда мой предок услышал, что фиванский император сошел с ума и съел всю свою семью, то бесплатно раздал всем в городе по кружечке. Чтобы пришли в себя. – Вот это да. А чего раньше не рассказывал? – Ты не спрашивал. – А вот теперь спрашиваю. Как придумали? Как менялся со временем? И главное, как ты варишь эту бурду из шишек? Обрабатываешь чем-то? А может, сорт особенный? О, Лот. – Ага, ты, я вижу, веселишься вовсю. Я тут кое-кого встретил. – О, кого? Надеюсь это наш хороший знакомый. – Можно и так назвать. Он там. Коня привязывает. Крамольный отстал от трактирщика, поставил кружку и направился с Лотом к импровизированным конюшням. Там стоял бородатый крупный мужчина, одетый в плащ, под которым угадывалась броня. На поясе у него висела стальная булава, которая внушала страх. Он повернулся к беднякам, и Яромир увидел знакомый орден на воротнике пришедшего. – Ты бы снял орден. Тут комендантов не жалуют, – усмехнулся наемник. – Не положено. Орден является обязательной частью формы. А я имею право остановиться здесь на ночь, как бы кому не нравилась моя профессия. Вот подтверждение, я выполняю волю лорда, и вам следует оказать мне поддержку в соответствии с девятнадцатой статьей коде… – начал отчитываться комендант, голос его при этом был равнодушным и безэмоциональным, будто бы металлическим, словно он не плакал полчаса назад над песней земмеров. – Смилуйтесь надо мной, боги. Почему ты такой зануда? Мне твоих занудств еще у Мизбурга хватило. Извини, если грубо. – Работа. Хочешь не хочешь, а начнешь говорить только приказами, – выдохнув, сказал Рехор, и его голос стал более нормальным. – Здесь не земли твоего лорда, и отправили тебя не порядок у нас наводить, я надеюсь. Так что можешь говорить как человек и расслабиться, – сказал еретик и удивился, то осмелился говорить с комендантом так фамильярно, видимо, настойка, которую крамольный распивал весь вечер, помогла ему начать вести себя менее официально. Они направились к костру, где и устроились. Поначалу сельчане восприняли появление человека в форме с неудовольствием, но, когда еретик заступился за него, коменданту позволили остаться и отдохнуть. Но перед тем как принести еду начали просить рассказать что-то из жизни коменданта. – Да не буду я, что за просьбы еще? – начал уже возмущаться комендант, но крамольный и тут помог найти с сельчанами общий язык. – Это традиция такая, сел к костру – рассказывай историю. Ну же, Рехор, не поверю, что у тебя не было никаких интересных историй, – продолжал настаивать еретик под одобрительные возгласы толпы. – Ладно. Вот недавно было что-то. Даже не знаю, как сказать. Я узнал, что в развалинах неподалеку от моего города есть крамольный, сошедший с ума, – комендант посмотрел на Яромира, и от его взгляда тот протрезвел за секунду. – Решено было устранить потенциальную угрозу, пока не поздно. Взял людей и пошел к его библиотеке. Закрыли все окна и выходы из здания и начали искать. Четыре дня гонялись, поймать не могли. На пятый поймали. – Ого, вот это да! Заслуживает аплодисментов! – закричал кто-то из толпы и поднял кружку, призывая всех отметить поимку существа, о котором многие лишь слышали. – Я еще, это… не все. Ну, дык поймали мы его. Уже готовились привить и вырезать позвоночник, но тварь сдалась и взмолилась о пощаде. В таких ситуациях мы должны действовать по обстоятельствам. Я решил, что крамольный заслуживает пощады на время. Он не атаковал солдат, а лишь прятался. Связали его и поволокли в темницу. Допрашиваем и пытаемся разобраться в его бреду. Попутно пробуем его вылечить. У еретика загноился глаз, да так, что когда его поймали, то у него уже лицо черное от гноя было все. А я тогда фивань учить опять пытался. И книгу с собой на дежурство притащил. Когда караул сменялся, оставил на полу. Этот монстр книгу-то стащил по-тихому. Другие стражники и не заметили. И вот я потом еду ему в камеру приношу, а он мне на фиванском «спасибо» говорит. Все ахнули. – Ага. Страшно было. Поначалу. Я знания напряг и попытался с ним поговорить. А он на фиване и отвечает, и говорит, будто учил ее лет десять, а не пару дней. – И что, что говорит-то? – Да ничего полезного. В основном о том, что книги – зло, культура – зло, языки – зло, и все такое. Хозяева придут – и всем нам кранты. Нужно вернуть старые порядки, пока не поздно. – А как он фивань-то выучил? Она же сложная. – В том-то и суть. Видать, крамольный умный шибко попался. А может, из-за влияния сущностей такой. Обычно еретики деградируют до уровня животных. В общем, после исследования его логова стало ясно, что он от группы отбился. Сейчас эту группу ищут. Может, кого-то уже поймали. По толпе прошли восторженные возгласы, и теперь уже никто не воспринимал Рехора как чужака и коменданта. Теперь он стал частью хутора, хоть и всего на один вечер. Солдату тут же принесли кружку настоя из шишек и мясо. Яромир отошел в сторону, желая избежать неудобных вопросов. Молодежь вернулась на поляну и продолжила танцевать под необычную, но очень красивую мелодию народных инструментов. Неподалеку от поляны для танцев начали накрывать стол, теперь пришла очередь охотников есть, и блюда для них были подобающие. Разнообразное мясо, птицы, дикая свинья, заяц, несколько телячьих вырезок, купленных на рынке в городе, и практически полное отсутствие овощей. Лишь на одном подносе лежала кучка соленых огурцов, но никто из сельчан, кроме самого старого охотника, к ним не прикоснулся. Яромира попросили присоединиться к трапезе, но после нескольких минут прослушивания непристойных историй охотников он понял, что у него напрочь пропал аппетит. Поэтому он взял себе небольшой кусочек грудки и совсем немного настойки. Однако коменданта истории не смутили, и он с удовольствием вгрызался в стейк, слушая про беднягу, насадившегося на сук в лесу. Когда Рехор отошел от стола, к нему тут же подбежали две женщины среднего возраста. По их виду сразу стало понятно, что они хотят пристать к диковинному гостю и задать ему множество неприятных вопросов. В первую очередь они начали расспрашивать коменданта, по какому делу он прибыл в хутор, а когда узнали, что он направляется в город, стали интересоваться зачем. Комендант отшучивался и не отвечал на вопросы, проявляя максимально возможную сдержанность. Затем сплетницы сделали вывод, который им показался очевидным. Комендант – та еще сволочь, а едет он в город, чтобы помочь строить проклятый трирельс. И отчасти они были правы. В последнее время все больше народа открыто выражало недовольство масштабным изобретением, пошли слухи, что в каком-то хуторе хотят саботировать строительство. И никакого компромисса. Городской управляющий хотел договориться с хуторами мирно, предлагал работу, жилье, и не за стеной, где ошиваются крамольные, а прямо в городе, и все это бесплатно, но каждый раз получал отказ, а то и угрозу. Вот и решили, что строительство, каким бы недовольством оно ни сопровождалось, нужно завершить, а с проблемами разбираться потом. Естественно, это только ухудшило ситуацию, и теперь Рехора, которого уже признали виновным, засыпали аргументами, которые должны были его «образумить», а также перемежали доводы оскорблениями. Служащему пришлось выслушивать речи о важности природы и о том, что ни одна постройка не должна настолько вредить окружающему миру, также сплетницы не упустили шанса упрекнуть солдата в том, что он за деньги готов встать на защиту любого, даже самого мерзкого мнения. Комендант не перечил им, не перебивал и не пытался уйти, молча слушая ту чушь, что говорит каждый, кто хочет оставить лес в прежнем состоянии. – Дамы, дамы, что вы пристали к гостю? Он же только-только пришел, ни поесть, ни повеселиться, ни выпить нормально не успел, а вы к нему с разговорами, – вдруг раздался мужской голос за спинами. Троица споривших обернулась, и перед ними предстал молодой мужчина, он, улыбаясь, подошел к компании и отвел Рехора в сторону, сплетницы же молча на это смотрели и, когда комендант со спасителем ушли, вернулись к своим делам. Яромир взял кружку и пересел поближе, чтобы лучше слышать разговор. – Ох уж эти двое, им только дай повод – раскудахтаются будь здоров. – Угу. – Слушай, друг, прости за это, некоторые просто не могут без скандалов, тем более в последнее время. – Да не, все хорошо. Я на них не в обиде. – Вот и славно. Меня, кстати, Чеслав зовут. – Селянин протянул руку. – Рехор, – сказал солдат и пожал руку своему спасителю. – Мой отец тут кто-то вроде главного старейшины, так что, если будут вопросы или захочется остаться подольше, обращайтесь к нему или ко мне. – Спасибо, но я тут лишь на одну ночь. Отдохну, а сразу после того, как луна встанет, отправлюсь в город. – Хорошо. И хорошо, что вам в город, а не к нам, – попытался пошутить мужчина. Комендант шутку не оценил. – Значит, есть причины, чтобы коменданты заинтересовались вашим хутором? – Рехор нахмурил брови. – Нет, нет. У нас тут спокойная деревушка, никаких нарушений. Спросите кого хотите, у нас за шестьсот лет существования самое интересное – это кража осла три века назад, – Чеслав улыбнулся, ожидая, что толстяк оценит его вторую попытку пошутить. Как несложно догадаться, комендант даже не понял, что это была шутка. – Допустим. А то, что отчетность за три века имеете, это похвально. А если я спрошу насчет количества крамольных в селе? – Ну, вон тот наемник с попугаем. А так никого. Всех, кто обращается, что, признаюсь вам, случается не чаще, чем раз в несколько лет, сразу отправляем подальше. – Поверю на слово, но, если у вас есть бумаги, я бы попросил их посмотреть, – при этих словах Рехор указал на свой орден, показывая, что это не просьба, а приказ. – Может у отца есть. Пойдемте на поляну в центре, он наверняка там. Они пошли на поляну, как вдруг Чеслав резко ускорил шаг и побежал в самую середину, к паре танцующих хуторян. Громила выше двух метров прижал к себе маленькую девушку и танцевал с ней, по крайней мере до тех пор, пока к нему не подбежал Чеслав и не начал выяснять отношения. Громила и селянин, который был раза в полтора меньше его, кричали, оскорбляли друг друга и махали руками, в то время как дама, из-за которой и случилась эта ссора, стояла и молча смотрела на разборку. Неожиданно Чеслав замахнулся и с яростью ударил великана, все ахнули. Большой человек даже не пошатнулся, вместо этого он ударил в ответ одной рукой, и его противник отлетел на метр. После великан медленно подошел к лежащему дохляку и собирался пнуть беднягу, как вдруг к нему подбежали защитники Чеслава и накинулись на него толпой, пытаясь свалить гиганта. К этому моменту подоспел и Рехор, он одним выкриком закончил потасовку, которая с минуты на минуту должна была превратиться в балаган. Яромир, наблюдавший за сценой драки все это время, подбежал к Чеславу и протянул ему руку. Подняв покалеченного, он убедился, что здоровье хуторянина в порядке, и произнес: – Прежде чем воевать, убедись, что у тебя есть силы на это. – Потом, заметив выбитый зуб и струйку крови изо рта селянина, крамольный похлопал пострадавшего по плечу и повел в избу, где начал осматривать его рану. – Прости, пожалуйста. – Ничего серьезного, но давай без драк, а то в таком раннем возрасте негоже без зубов ходить. А вот, вижу, еще один пробел. Тоже в драке выбил? – сказал Яромир, достав старую флягу из рюкзака и протянув ее бойцу. – Да, месяц назад. Этот дылда тогда тоже к Райне лез, только тогда после его удара я не упал. – И как, победил? – Нет. Но от Райны он отстал. На месяц. Что это за лекарство? – Валерьяна, одуванчик, шалфей, мышесбор и, конечно же, немного спирта. Так что пей, не стесняйся. – Спирт же нельзя, если кровь течет. – Если немного и в настойке, то можно. Уже легче? – Да. – Вот и славно. И перед тем как лишишься следующего зуба, вспомни: «Прежде чем воевать, убедись, что у тебя есть силы на это». – Хорошо. Яромир отдал Чеславу еще одну флягу и вышел из избы. Танцы уже закончились, и сельчане разошлись по домам. Единственным, кто остался сидеть у костра, был Рехор, с аппетитом поедающий куропатку. Крамольный подсел рядом и около минуты молчал, ища тему для разговора. – Слушай, ты же прямиком из города. Как там Давид? – Казнен недавно, после того как сошел с ума. Приготовил плов из троих людей. Вылили на него бочку меда Идеса прямо на площади, чтобы наглядно было. – Ужасная смерть. – Да. Даже не верится, что мед, способный причинить столько боли, необходим для работы всех больших устройств. Я бы не хотел видеть такое у себя в городе, даже если в комплекте будет трирельс. – Ты бы о трирельсе так не говорил. – Ах да, эти сельчане. Сам-то как к этому всему? – Да никак, построят и построят, не построят и не построят. – О, наконец-то нормальное мнение, выпьем за это! – Назвать мнение крамольного «нормальным»! Комендант, да вы стоите против своей же идеологии, – сказал еретик, еле сдерживая хохот. – Тут есть пиво или что-то вроде такого? – спросил комендант, стараясь не реагировать на шутку крамольного. – Не-а, нормального алкоголя тут нет, но есть эта настойка из шишек. Только это… вкус… специфический. – Ну, давай, попробую. Яромир встал и пошел к стойке, где был трактирщик, однако начал разговаривать с хуторянином и задержался. Когда он вернулся, то увидел, как Рехор наблюдает за пьяницей, перебравшим настойки. – Ну и дрянь, – сказал комендант вслух. – Именно так. Вот ему на вид лет пятьдесят, в летах уже, а пить так и не научился. – Яромир, тебя только за смертью посылать – и то опоздаешь. Ну и где настойка? – Вот, но помни: она необычная. – Наемник протянул коменданту кружку, тот взял ее, и путешественники чокнулись, будто они давние приятели. Потом резким движением отхлебнули, после чего Рехор выплюнул настойку. Крамольный посмотрел на него с улыбкой. – Чего это горчит так? Аж больно, – прорычал комендант. – Ничего, второй раз горчит не так сильно, потом еще легче идет. Посмотри на сельчан, пьют как воду. – Да уж. Но я все же откажусь. Пойду спать. Доброй ночи, Яромир. – Доброй ночи, комендант Рехор. Крамольный направился в избу, предназначенную ему на время. За прошедшие две недели, пока наемник жил на хуторе, эта изба стала ему практически родной. Небольшой дом, в котором была всего одна комнатка, и то заставленная мебелью. Вместо кровати гамак, а под ним сундуки, где должны храниться все вещи гостя. Однако Яромиру сундуки были ни к чему, все его добро помещалось в сумку. Также в комнате имелось кресло, весьма мягкое и удобное. Рядом с ним импровизированный очаг – круг из камней, внутрь которого нужно засыпать тлеющие угли. Кто-то из сельчан уже сделал это, и в комнате было тепло. Лот уже устроился и лег спать. Делал он это необычно, не как все попугаи. Пернатый практически лежал на полу, лишь немного опираясь головой на стену. Крамольный улегся в гамак и быстро уснул.Глава 13
Когда он проснулся, увидел Чеслава, держащего свечу, а рядом с камином Райну, подкидывающую новую порцию углей. Яромир сразу понял, зачем они пришли. Он встал и молча залез в груду хлама, лежащего в углу. Порывшись минуту, крамольный достал небольшой сверток, от которого исходил сильный горький запах. – Ты уверен, что она сработает? – спросила Райна, беря сверток. – Уверен. Это не первая взрывчатка, которую я делаю. – И она сможет взорвать трирельс? – вмешался Чеслав. – Конечно, нет, я уже объяснял. Хватит драться со всеми подряд. Райна, скажи ему. – Если взорвем сам трирельс или вокзал, то подожжем мед Идеса. Токсины уничтожат все вокруг. Поэтому мы взорвем лишь один из рельсов, заставив трирельс сойти с пути. Желательно разрушив при этом вокзал. – Умница какая. Тебя бы в поселение у левиафана. А с рельсом взрывчатка справится на ура. – Никаких левиафанов. Не нужно нам фиванских пережитков. – Каждый имеет право на свой взгляд. Однако позвольте рассказать вам о… – Вообще-то мы бы с удовольствием послушали, – вмешалась Райна, – но сейчас тебя зовут на охоту. Вот мы и пришли. За взрывчаткой и передать приглашение. Ты пойдешь? – Да, наверное. – Тогда умывайся, и идем, тебя ждут около бань на окраине, – деловито произнесла Райна и направилась к выходу, затем повернулась, взглядом позвала Чеслава, и тот ушел за ней. По лицу мужчины было видно, что он хотел послушать историю, но не мог возражать вожаку. Пара ушла, перед этим еще раз уточнив время вылазки с крамольным. Яромир нехотя встал и начал собираться, он подошел к ведру с водой и умылся. Сделал он это не столько для очищения своего лица, сколько для того, чтобы прогнать сон. Затем наемник взял со стола бутылку с травяным настоем, самострел и кинжал. Лота он будить не стал, решив дать попугаю заслуженный отдых. Выйдя на крыльцо, крамольный открыл сосуд и вылил часть содержимого на себя. Настой щипал глаза и не очень приятно пах, однако он должен был скрыть запах охотника и тем самым дать ему преимущество. Он быстрым шагом направился к окраине хутора, где его уже ждала группа охотников. Их было всего шесть человек, не считая Яромира. Четверо мужчин, среди которых и Чеслав, оделись в простые темные рубахи и такие же темные штаны, взяли в руки луки, просто, но практично. Необычным было то, что все охотники явились абсолютно босыми, видимо, считали, что так их шаги будут тише. Помимо мужчин, в группе находились две женщины, но на них была обувь, да и в руках они держали не луки, а ведра и необычного вида сети, это показалось еще более странным, чем отсутствие обуви у охотников. – А почему эти двое с ведрами? – спросил крамольный, как только подошел к группе. – Это у нас всегда так, все равно к реке поначалу идем, поэтому этих рыбачек с собой берем. Безопаснее и веселее, – ответил ему самый старший из охотников. Он был уже преклонного возраста, и волосы его успели сильно поседеть, однако старик явно выступал лидером в отряде. – Может, их тогда в охотники? Рыбу все равно мало кто любит. – Звали. Им рыбачить больше нравится, – и старик махнул рукой, после громко сказал: – Идем! – и семеро отправились в лес. До реки они шли молча и останавливались лишь для того, чтобы проверить силки. Всего было найдено три куропатки и один заяц. Неплохо, но этим всю деревню не накормить. Охотники заметно помрачнели. «Похоже, обычно в силках больше дичи. Но ничего. Поймаем еще», – подумал Яромир. У реки группа разделилась: две девушки начали расставлять специальные сети, один из охотников решил остаться с ними для защиты, остальные разбились на пары. Крамольный оказался в паре со старшим. Они направились на восток вдоль реки, надеясь встретить зверя, идущего на водопой. Шли против ветра и могли не бояться того, что добыча их учует. Пожилой охотник осторожно ступал по земле своими босыми ногами, не издавая абсолютно никакого звука. Иногда он был настолько бесшумен, что у Яромира создавалось впечатление, будто старик переставал дышать. Пытаясь не отставать от товарища, крамольный тоже снял ботинки и ходил без обуви по сырой земле, однако ничего, кроме неприятных ощущений в ступнях, это не дало. – Ты под ноги смотри. Через раз на ветку наступаешь. И в грязь не плюхайся, шлепки раздаются, – шепотом сказал седой, слыша, что Яромир не справляется. Тот постарался последовать очевидному совету, но все равно наступал куда не нужно, правда, теперь он делал это немного реже. – Стой, – вдруг шепотом сказал старик. – Заяц. Вон там, – и указал вперед. Действительно, в сорока метрах впереди виднелся маленький зверек с серой шерстью. – Подберемся поближе? – спросил Яромир, ожидая указаний. – Ни к чему. Смотри, – сказал охотник еще тише, чем в прошлый раз, после чего быстрым движением натянул тетиву и выстрелил. Он попал прямо в шею зайца. – Ого, – только и смог выдавить из себя Яромир. – Во, вот что значит опыт. А ты все отказываешься из лука учиться стрелять, – громко сказал седой, подбегая к туше зверька, как вдруг остановился и прислушался. Крамольный также замер и попытался вычленить из лесного шума то, что заставило его напарника остановиться. Причиной всему оказался олень, пришедший к реке. Животное не заметило охотников и спокойно пило воду, не догадываясь о грозящей ему опасности. Старик потянулся за стрелой, но его остановил еретик. Он указал на свой самострел, после чего прицелился и выстрелил. Грохот выстрела эхом прокатился по лесу. Олень дернулся и побежал в чащу. Кусок металла застрял в дереве, не задев добычу. – Вот это да! Теперь у этого оленя будут проблемы со слухом, и когда он состарится и станет совсем беспомощным, ты его и поймаешь. – Старик похлопал Яромира по плечу и улыбнулся. Крамольный промолчал. – Эх. Ты всю дичь в лесу перепугал. Если наши товарищи ничего не поймали, то придется вечером идти, пойдем обратно. В деревню.Когда они вернулись в село, вторая группа еще отсутствовала, но вернулись рыбачки. Они притащили с собой дюжину лещей, каждый не меньше трети метра. Девушки были очень рады улову и удивлены, так как не ожидали такого количества рыбы вне больших озер. – Мы там одно место нашли. Лужица. Метров сорок-пятьдесят в длину. Но рыбы там столько, что руками можно черпать, – похвасталась одна из них перед стариком, тот одобрительно фыркнул, после чего пошел в общую столовую. Яромир же направился домой. Сняв с себя снаряжение, он дал Лоту домашнее задание – прочитать еще один текст о фиванской мифологии здешних мест, после чего попытаться выяснить, в чем истинная мораль истории. Попугай любил копаться в прошлом, однако после прочтения истории о двух домах баронов и гиганте резко потерял интерес к сюжетам без интриг и кровавых баталий. Крамольный попытался объяснить ошибку восприятия пернатому еще раз, но это было бесполезно. Грустно вздохнув, преступник отправился искать работу. Дело нашлось быстро. Одна пожилая дама попросила еретика помочь позаботиться о могилах, которые уже несколько месяцев оставались неухоженными. Крамольный с радостью согласился. – Ой, спасибо большое. В последнее время ни у кого нет времени заняться кладбищем. Сорняки никто прополоть не может, кресты починить, обелиски из камня помыть, – прохрипела старуха, как только еретик зашел на кладбище и взял инструменты для работы. – А ты точно ничего вредного не занесешь? – Ничего не занесу. Я лишь хочу помочь, – ответил ей Яромир и направился к первой могиле. – Это соседка моя, баба Шура. Весной скончалась, такая трагедия. Она у нас, знаете ли, предсказательницей была. Вот стояли дни, теплые, безветренные, тихие, а Шура поглядит в свою книжечку и как начнет всех предупреждать. Гроза, мол, ливень, ураган и левиафан знает что. Мы над ней посмеемся, пошутим. А вечером возвращаемся домой все мокрые. Смотрим, Шура сидит у себя на крыльце, глядит то на нас, то на тучи и улыбается. Странная она была, нелюдимая. За ягодами с нами не ходила, на реку тоже, что уж говорить о плясках? Все дома сидела, а уж если выгонят насилу, то она от матери не отходила да за руку ее держала, и что бы ни произошло – не отпустит. А как мать ее померла, а за ней и отец, так вообще за крыльцо ни ногой. Сидит себе в избе и днем и ночью да книжку свою заполняет. Мальчишки ей еду носили, а она им погоду на неделю рассказывала. Был у нее один любимчик, Миша. Его все в шутку называли Мишка Лопоухий, уж больно уши у него были большие. И зубы кривые. Но Шура его любила. Общались они много. Прошлым летом, помню, дело было, собрались детишки на речку. Вон их могилы, кстати. Только к утру нашли. Утонули все, кроме Миши. Он тогда в камышах запутался, но нос из воды вытащить смог и не утоп. Мы все за него так испугались. А он вечером того же дня с кровати встал, к родителям подошел и изъявил желание учиться у бабы Шуры. Те опешили, но разрешили. Глупцы, прости господи. Яромир, там камень наклонился, поправь, пожалуйста. Вот, теперь ровно. – Так что дальше? – Все дальше, тут вон еще две дюжины камней обмыть надо. И изгородь еще. – Я не про это. Что там с мальчишкой-то? Почему глупцы? – А… Да потому что никто не знает, чему она его учила, никто его не спрашивал ни о чем. Так он и учился восемь месяцев, зимой вообще у нее ночевал через день. А мы как бы и не против были. Говорили: «Учится изо всех сил, вот умник-то растет». Эх. А весной поехали родители с Мишей в город материалов каких-то купить. Вроде черепицу на крыше хотели сделать. Едут, значит, к рынку, а их человек в форме остановил да как начнет орать: «Крамольным запрещено находиться на этой территории города без разрешения». Оказалось, старая все это время его ритуалам всяким учила да фивани в придачу. Все в шоке были. Парня в город забрали, допрашивали. А когда за бабкой пришли, она уже обезумела от страха. Как кинется на коменданта, аж сбила. Потом с криком на родителей кинулась, покусала их. Будто собака. И в лес. Два дня искали, а как нашли… Ну, ты понимаешь. Шестое правило, или как оно там? – Ужас. А парень как? – Еще хуже, без бабки он почти сразу крамоле поддался. Тоже что-то в тюрьме своей устроил, там его и зарубили. А вон там у нас Сашка похоронен, трудяга был мужик, в огороде обожал работать…
Последние комментарии
13 часов 28 минут назад
17 часов 43 минут назад
20 часов 1 минута назад
21 часов 51 минут назад
1 день 3 часов назад
1 день 3 часов назад