Ночь саламандры. Пройти по краю [Любовь Валерьевна Романова] (epub) читать онлайн

Стихи Натальи Колесниченко.

Стихи Владимира Высоцкого.

— Ничего не понимаю, — жалобно протянула Анька, — куда это нас зашвырнуло?

Отвечать ей никто не рискнул. С версиями было туго. Даже у депферов. Вместе с остальными членами двух орденов они потрясенно таращились на своды гигантского зала, сквозь прозрачные стены которого смотрела непроглядная зелень океанской воды. В неподвижном прохладном воздухе висел запах морской капусты. Под ногами тихо шуршал белый песок. В зале было светло, как в торговом центре на Рождество, при этом, сколько Женька ни крутила головой, не смогла обнаружить ни одного светильника.

— Кажется, это пещера, — предположила Мади.

— На дне океана, — добавил Антонио.

— Большая, вздохнула Анька. — Где ж тут искать Розовую жемчужину?

— Не надо искать, — на этот раз Женька сориентировалась первой. — Вон она, в бассейне.

На ее слова среагировали представители обоих прибывших в подводную пещеру орденов. Три десятка пар глаз немедленно уставились на серо-зеленый прямоугольник бассейна в центре зала. Из его середины в потолок била.струя воды метра полтора в высоту. На ее вершине танцевал розовый мячик размером с крупный апельсин.

— Нужно просто доплыть и взять? — Салага, один из двух крысюков, таскавшихся за Анитой, начал расстегивать мастерку.

— Зачем плыть-то? — усмехнулась Мади. Она успела подцепить толстую бирюзовую фибру и взмыть в воздух. — Тебе искупаться приспичило?

Крыланы из Утренней звезды тоже начали один за другим отрываться от белого песка. Внезапно Женьку кольнуло ощущением неправильности происходящего. Если учесть,что Розовая жемчужина настоящая, ее должны охранять. Очень хорошо охранять. То есть того, кто попытается схватить атрибут, наверняка ждет неприятный сюрприз.

- Стой! — Женька подпрыгнула и вцепилась в ногу Мади. — Все слишком просто!

— Да ладно! — француженка попыталась вырваться, но потеряла равновесие и плюхнулась на землю. — Пусти! Пока мы тут телимся, другие прикарманят нашу жемчужинку!

В подтверждение ее слов четыре крылана из Ордена Утренней звезды заскользили в сторону бассейна. Им хватило нескольких секунд, чтобы оказаться у края его мутного зеркала. Увидев это, Мади принялась отбиваться от Женьки с утроенным усердием. Анька с парой девчонок-крыланов нерешительно поднялись в воздух.

Навстречу крыланам из бассейна вынырнули четыре фигуры. Они зависли в воздухе неровной шеренгой, преградив путь к жемчужине.

— Это еще что за чуды-юды? — пробормотал Фил, мальчишка-депфер.

— Смотрите, они одного цвета с водой. Такие же зеленые, — тихо добавила Мади. — И одежда зеленая, и лица...

Оба ордена подались вперед, пытаясь разглядеть обитателей подводной пещеры. Женьке пришли на ум ледяные скульптуры. Ими украшали главную площадь ее родного города на Новый год. Странные существа очень походили на полупрозрачных снегурочек, аленушек и прочих принцесс изо льда, только были гибкими и подвижными. Прямо как Терминатор во второй части старого американского боевика.

«Големы, мать твою! — запыхтело у Женьки в ушах. Щека отчаянно зачесалась. Это означало, что нагар снова выполз из-под мастерки на всеобщее обозрение. — Водные эле-ментали, гррр! Ну же! Неужели, кроме меня, никто не распознал этих монстров? Эх, салаги, книжки нужно читать!»

Барька у Женькиных ног тревожно зарычал. Шерсть на белом загривке встала дыбом, образовав драконий гребень от холки до хвоста. Вардак с элементалями знаком не был, но явно собирался ликвидировать этот пробел.

Крыланы Ордена Утренней звезды начали наступление. Крепкая светловолосая девица попыталась перемахнуть через голову ближайшего голема. Остальные Люди ветра резко ушли вниз в надежде пролететь над самой поверхностью воды.

Не тут-то было. Обитатели бассейна оказались куда проворнее незваных гостей. Они то и дело оказывались на пути охотников за Розовой жемчужиной. В движениях порождений зеленого бассейна было что-то странное. Женька прищурилась.

Точно!

Монстры перебирали руками, словно хватались за разбросанные там и тут линии движения. Но это была только видимость. Фибры для полета им требовались не больше, чем карнавальные крылышки — дельтапланеристам. Воздух отлично держал элементалей и так. Впрочем, на этом странности не заканчивались. Было еще кое-что.

- Мне кажется, или один из монстров девчонка? — спросил рядом Фил. — И волосы у него... нее длинные. Прямо как у белобрысой крыланки!

— А самый правый вон на того парня похож! — добавила Аня.

— Да это же копии! — звонко шлепнул себя по лбу Антонио. — Каждый крылан сражается со своим водяным клоном.

— Правда! Правда! — поддержали его все вокруг.

«Ну и что ты на это скажешь?» — мысленно обратилась Женька к Еркуту.

«А что тут скажешь, гррр! Мистика, мать твою! Волшебство недоделанное!» — сердито рявкнул нагар и затих. Похоже, рассчитывать на ценный совет от подземной ящерицы не приходилось.

Наблюдая за игрой в догонялки над бассейном, члены обоих орденов приблизились к водной глади почти вплотную. Все завороженно смотрели, как крыланы отчаянно пытаются подобраться к жемчужине, но пока ни одному из них не удалось хотя бы на полметра сократить расстояние до розовой бусины. Водяные копии не пытались нападать. Словно надоедливая мошкара, они висели перед носом каждого из охотников за атрибутом, ничего не предпринимая.

Все изменилось, когда светловолосая девушка попробовала оттолкнуть своего клона. Он качнулся назад, быстро восстановил равновесие и толкнул крылана в ответ. Силы порождению бассейна было не занимать. Пролетев пушечным ядром над водой, девушка рухнула к ногам зрителей. Несколько секунд она лежала неподвижно. Потом издала едва слышный стон: «Слава всем богам Края, — подумала Женька, жива».

С этого момента водяные копии точно подменили. Они ринулись к противникам и одного за другим вышвырнули на берег.

— Монстры учатся драться! — воскликнул рядом Антонио.

Его слова словно разбудили членов обеих команд, и они с боевым воплем рванули к бассейну.

— Бей уродов! — различила Женька в нестройном хоре тоненький голосок Фила.

Едва толпа приблизилась к бассейну, как из воды вынырнули новые монстры. Каждый безошибочно выбрал свой оригинал и преградил ему путь к жемчужине. Двойники кошек и крысюков встретили гостей на берегу, фальшивые крыланы — в воздухе, а лже-деп-феры — в воде.

Водяные монстры оказались хорошими учениками. Стоило применить против них «кошачью лапу» Людей крыш или «смерч-бросок» Людей нор, как они немедленно повторяли увиденное и обращали новое оружие против нападающих. Кое-кто из депферов и крыланов попробовал воспользоваться своими способностями — подцепить жемчужину фиброй, откачать воду из надоедливых двойников и поднять волну, чтобы жемчужину выбросило на берег. Без толку. Местная вода не хотела подчиняться Людям глубины, а фибры проходили сквозь порождения бассейна, как через болотный туман. Похоже, Малышка A-но позаботилась, чтобы атрибут оставался неуязвимым не только для обычных людей, но и для обитателей Края.

В отчаянии Женька подобралась к краю бассейна. Поверхность воды немедленно подернулась рябью, забурлила, заклокотала, поднялась бугром и превратилась в Женькину голову. Очередной монстр поднялся по пояс из серо-зеленой мути и замер, ожидая развития событий.

Противные мурашки покрыли Женьку с макушки до пяток. От вида собственного SD-отражения ничего не стоило тронуться умом. Двойник бессмысленно таращился мутными глазами, по-собачьи наклоняя голову то вправо, то влево. Но самым жутким было не это. Внутри копии металась белесая рыбина. Ее лишенная глаз морда тыкалась изнутри то в глаз, то в подбородок, то в плечо монстра.

От неприятного зрелища Женьку отвлек грозный рык Бармалея. Вардак за ее спиной сцепился со своим двойником.

«Назад, прочь!» — мысленно завопила Женька. Но Бармалей и не думал обращать внимания на приказы хозяйки. Он усердно мутузил невесть откуда взявшуюся собаку, пытаясь ухватить ее за зеленую холку.

От страха у Женьки закружилась голова. Ей хватило последних приключений драчливого пса, чтобы начать впадать в панику при малейшей угрозе его здоровью. Она лихорадочно поискала взглядом, чем бы отогнать двойника вардака. На глаза попалась низенькая ограда. Металлические прутья, увенчанные круглыми набалдашниками, точно английские гвардейцы в меховых шапках, стояли вокруг бассейна, Женька потянула за один из прутьев и без труда выдернула его из песка. В руках оказалось подобие легкой булавы.

— А ну пошел! — завопила Женька, подбегая к дерущимся собакам. Она размахнулась и ударила монстра по спине.

Тот отскочил от противника и, припав грудью к земле, повернул к Женьке острую морду. В незрячих глазах мелькнуло что-то похожее на боль. Женька застыла в нерешительности. Одно дело лупить бесчувственного голема и совсем другое — живое существо.

Пару секунд она и лже-вардак смотрели друг на друга. Потом очертания зеленого пса поплыли, словно тот был куском подогретого желе, опали, потеряли форму. На мгновение монстр превратился в полупрозрачную медузу, а затем и вовсе исчез. На песке осталось только мокрое пятно.

Под куполом пещеры стало тихо, как на кладбище. Крики нападавших резко смолкли. Женька подняла глаза и увидела своего двойника. Зеленая фигура стояла на расстоянии пары метров, сжимая в руках железный прут с круглым набалдашником.

«Гррр, малышка! У твоей сестрички какой-то враждебный вид!» — гаркнуло в голове.

— Спасибо, КЭП, за ценное наблюдение, — буркнула Женька в ответ.

Похоже, она открыла големам новый способ наносить урон противнику. Подражая ей, монстры мигом разобрали ограду на прутья и теперь плотным строем надвигались на растерянных членов орденов. Три десятка зеленых фигур, и в руках у каждой покачивается булава.

— Мы попали, — выдохнула Анька, приземляясь на песок.

«Права, как никогда, милашка!» — согласился с ней нагар.

***

Портал Людей зноя привел их на остров. Каменистый кусок суши среди бескрайней морской глади. Из него, будто серый палец мертвого титана, прорастал высокий утес. Подножие исполина занимало почти всю площадь островка. Свободной оставалась только узкая полоска гальки у самой воды.

Прибывшие мигом разделились на две группы. Орден Голодных глаз, в котором состоял Федя, отбежал метров на тридцать и теперь обсуждал план действий.

— Я правильно понимаю, что Хрустальный утес надо искать наверху? — Анита кивнула в сторону скалы. Теплолюбивая русалка зябко ежилась под ледяным ветром.

— Похоже на то, — согласился с ней Учур.

— Так чего вы ждете, крыланы? — аккуратные брови бразильянки взметнулись вверх. — Фибры в руки и вперед!

В разговор поспешила вмешаться девчонка-лисичка. Тим никак не мог улучить случая, чтобы узнать ее имя.

— Не получится, Анита. Эта скала покрыта настоящим панцирем из фибр. Какое-то древнее плетение — нам не в жизнь не распутать.

— Ну и что? — встрял Бруно. Ему тоже приходилось несладко под кусачим ветром. Загорелый нос итальянца сделался пунцовым, а на щеках появились два алых пятна.

— Мы не сможем подлететь к скале. Фибры не дадут, — терпеливо объяснила девчонка.

— Верно говорит, — согласился с ней Учур.

Из сказанного крыланами Тим сделал один вывод — придется лезть. Он повернулся лицом к утесу и обнаружил у его подножия Ларса. Бывший глава Людей сети неуклюже штурмовал почти отвесную стену. Правда, пока ему удалось преодолеть метра полтора, не больше.

Их взгляды встретились, когда Тим приблизился к скале.

— Здесь можно подняться, — сдавленно сообщил Ларс через плечо. Путь наверх давался ему тяжело. — Ничего не мешает. Наверное, между скалой и фибрами есть свободное пространство.

— Я понял, — Тим не отводил тяжелого взгляда. Перед глазами стояла сцена избиения Ларсом беспомощного Морока. Появился соблазн дождаться, когда остроухий залезет повыше, а потом помочь ему спланировать вниз.

— Мне всего лишь хотелось быть полезным, — тихо сказал Ларс.

— Из штанов не выпрыгни. От усердия, - процедил Тим. Потом обратился к членам ордена. - Эй, кошки, крысюки, айда наверх!

Дважды приглашать не пришлось. Вскоре четверо Людей крыш и трое из Людей нор полным ходом карабкались к вершине. От земли их уже отделяло не меньше пары десятков метров. Оставшиеся внизу сделались крошечными, а море вокруг, наоборот, будто увеличилось в размере. Слева поднимались кошки и крысюки Ордена Голодных глаз. Похоже, перебрав все варианты, они тоже пришли к выводу, что нужно отправить вперед штурмовую группу.

— Предлагаю прибавить скорости! А то нас сделают, не глядя! — Бруно приходилось кричать, чтобы перекрыть шум ветра. Здесь, наверху, он хлестал еще сильнее, чем у воды.

— Погодите, — рядом очутилась Минг, девчонка из китайской фратрии кошек. — Внизу что-то происходит.

Тим посмотрел на галечную полосу и с удивлением обнаружил, что та опустела.

— Да они за нами лезут, — хмыкнул Бруно. — Соскучились, что ли?

— Орден Голодных глаз, получается, тоже? Минг кивнула в сторону соперников.

Команда Феди не меньше Ордена Потерянного замка стремилась покинуть ровную землю. Даже Борова, и того взгромоздили на крохотный выступ на высоте человеческого роста. Китаянка была права - внизу творилось что-то странное.

- Спускаемся! — решил Тим.

- Обалдел?! - Голос Бруно сорвался на возмущенный дискант. — Идем наверх! Чем скорее мы отыщем этот гребанный Утес, тем быстрее все закончится!

— Мы должны им помочь, — коротко ответил Тимофей.

Больше он препираться не стал. Оттолкнулся от холодного камня и прыгнул вниз. Двадцать метров - сущий пустяк для тренированной кошки. Даже если предстоит приземлиться на крупную гальку. Подошвы изготовленных под заказ кроссовок мягко спружинили, гася скорость падения. В следующее мгновение Тим услышал перепуганные голоса.

— К нам! Скорее сюда! Не стой! — кричали висевшие на скале члены ордена.

— Чего? — растерялся Тим. И вдруг почувствовал, как подошвы начали стремительно нагреваться. Не просто нагреваться — плавиться.

От гальки, насколько хватало глаз, поднимались ниточки пара. С поверхности прибрежных камней испарялась влага. Остров постепенно превращался в гигантскую сковородку, под которой какой-то шутник врубил на полную мощность газовую конфорку.

- Черт! Черт! - выругался Тимофей и в один прыжок оказался на стене - над головой у Аниты и Учура. Пятки горели будь здоров!

— Сейчас, потерпи! — забормотала русалка.

Под ее строгим взглядом на уровне ног Тимофея возник козырек из воды, который тут же замерз, превратившись в ледяной выступ.

— Прижми подошвы, — скомандовала Анита. — Полегчает!

К моменту, когда Тим смог думать о чем-то кроме своих поджаренных пяток, сверху спустилась штурмовая команда.

— Вам нужно подняться еще метра на три, — сказала Минг, обращаясь к депферам и крыланам. — Дальше стена более пологая. На ней можно спокойно дождаться, когда мы сгоняем наверх и вернемся обратно.

— Это вряд ли, — подал голос все время молчавший Ларс.

— Силенки иссякли? — фыркнула Анита.

Но экс-предводитель пауков оставил выпад русалки без внимания.

— Остров продолжает нагреваться, — спокойно объяснил он. — Попробуйте, камни уже не такие холодные. Причем на уровне ног они теплее, чем на уровне головы. То есть жар движется снизу вверх. Если застрянем здесь еще на немного, превратимся в головешки.

Несколько секунд все молчали. Потом начали ощупывать каменную стену.

— Точно.

— Он прав.

— Чертова скала нагревается!

Тимофей бросил взгляд в сторону соперников. Орден Голодных глаз тоже смекнул, что к чему. Кошки с крысюками спустились к оставленным внизу товарищам, и теперь всем табором медленно ползли к вершине. Боров, замотанный в чью—то куртку, был привязан к спине самого мощного из Людей нор. Широкая морда упитанного бульдога ошарашенно таращилась на происходящее вокруг.

— То есть, чтобы остаться в живых, нам нужно полным составом подняться наверх, — подвёл итог Тимофей. — Все понятно. Двигаемся. Минг и Бруно, идите первыми. Разведывайте, что там к чему. Остальные кошки и крысюки пойдут за крыланами и депферами. Будем ловить сорвавшихся.

Он вовсе не собирался командовать. Само вышло. И ведь никто не стал спорить. Все, даже Бруно, послушно развернулись и поползли наверх. От камешка к камешку, от выступа к выступу, все дальше и дальше от узкой полосы раскаленной добела гальки.

***

Из стены подземной пещеры вынырнула пара фиолетовых шляпок.

— Мы на месте. Как слышно? Прием, — отрапортовал один из грибочков.

— Агент Хромулька, агент Лапушка, доложите обстановку, — донесся из ближайшего тоннеля голос Малого. Он, как и оба его протеже, делал вид, что говорит по рации, будто настоящий боец спецназа.

— Обстановка сносная, — отозвался грибок по имени Хромулька. — Зверюга спит, озеро не бурлит, из двуногих и мохноспинных поблизости никого не наблюдается.

— Ни единой живой души, босс! Свариться мне заживо! — добавил Лапушка.

В отличие от остального города Норного братства, темнота в этой части подземелья не была кромешной. От молочной глади Белого озера исходило легкое свечение. Время от времени из мутной глубины поднимались стайки пузырьков, а иногда, примерно раз в пять минут, по воде пробегала волна, и пещера наполнялась низким гулом.

Там, на дне, обитал огромный кальмар—альбинос. Случалось, что его бесцветные щупальца взлетали над поверхностью озера, хватали зазевавшегося шерстокана и утаскивали в глубину. Если же исполина что—то сильно сердило, белая вода начинала кипеть.

Но сейчас озеро было спокойным. Точно огромный ночник, оно освещало низкий свод пещеры, сложенные на берегу валуны и черные провалы тоннелей, уводивших в разные уголки подземного мира. На выходе одного из тоннелей возникла призрачная махина. Спустя несколько мгновений к озеру неторопливо выплыла гигантская Крыса с Чухонем на спине. Между серебристых ушей мохнатого зверя, будто бравый капитан на мостике парусного судна, стоял Малой.

— К операции «Достань гигантского слизняка» готовы? — рявкнул он.

— Всегда готовы! — хором ответили агенты, гордо выпятив ножки.

Синегриб повернулся к Чухоню.

— Начинаем?

Тот ловко соскочил с Крысы, извлек из— за пазухи кожаный мешочек и вытряхнул из него на ладонь крупный алый камень. В полумраке пещеры атрибут Людей нор казался почти черным, словно сгусток венозной крови.

— Давай! — кивнул глава Норного братства.

— Запе-е-е-вай! — гаркнул Малой.

И в следующее мгновение пещера содрогнулась от вопля трех луженых глоток:

— Выйду ночью в по-о-о-ле с коне-е-е-ем, — орали синегрибы. — Ночкой темной ти-и-и-и-хо пойде-е-е-ем. Мы пойде-е-е-ем с ко-о-о-нем по-о-о-о полю вдвоем..,

— Не годится, — после третьего куплета Чу— хонь поднял руку, останавливая концерт. — Нужно что—то поэнергичнее.

— Понял, начальник! — отозвался Малой. — Народ, даешь поэнергичнее!

И пара мелких грибков тут же отозвалась новой песней:

— Группа крови — на рукаве, мой порядковый номер — на рукаве...

— Пожелай мне удачи в бою, — присоединился к ним Малой. — Пожелай мне...

Недалеко от берега у поверхности озера появилось темное пятно. С минуту, пока звучала песня, оно маячило неясной тенью, а потом превратилось в продолговатый холмик на молочной простыне. Этот холмик уставился на собравшихся блюдцем круглого глаза.

— Йесс! — воскликнул Хромулька, закончив петь. — Мы его зацепили!

— Зацепить—то зацепили, — покачал головой Чухонь. — Только не разозлили.

— Потому что песни приличные поем! — догадался Малой. — Зверюга слушает да жизни радуется. Чего ему злиться—то?

— Что же делать? — всплеснул пластинками под шляпкой Лапушка. — У нас же репертуар — сплошной изюм. Мы абы чего не исполняем!

— Так напрягитесь! — мрачно посоветовал Чухонь. — Нам позарез нужно расшевелить эту креветку!

Грибы озадаченно повертели шляпками, пошелестели пластинками, и вдруг, не сговариваясь, хором грянули:

— Натура—а—а—альный блондин на всю страну такой один! И молодой, и заводной, и знаменит, и холостой!

Уже к концу второго куплета вода начала закипать. Когда же Лапушка затянул голосом застрявшей в заборе козы: «Муси—муси, пуси—пуси, — миленький мой, я горю, я вся во вкусе рядом с тобой», — обитатель озера и вовсе вышел из себя. Поверхность воды вспенилась, словно по ней прошлись гигантским миксером, и пещеру мигом затянуло густым туманом.

— Продолжаем в том же духе! — заорал Малой. — Клиент вот—вот дозреет!

— О Боже, какой мужчина! Я хочу от тебя сына! — ответили ему Лапушка и Хромулька очередным поп—шедевром. — Я хочу от тебя дочку! И точка! И точка!

В непроглядном тумане уже поднималась туша разгневанного меломана. Гигантская плеть щупальца взметнулась к потолку пещеры и ударила туда, где мгновение назад приплясывали синегрибы.

— Я иду такая вся в «Дольче Габана». Я иду такая вся — на сердце рана, — заверещали они еще громче, улепетывая в разные стороны.

На берегу остался только Чухонь. Он стоял и завороженно смотрел, как перед ним распускается огромная хризантема белесых щупалец. Лепестки исполинского цветка были сплошь усеяны круглыми присосками, а в самом центре, там, где полагалось находиться пестику и тычинкам, зиял черный клюв. Он до смешного напоминал клюв попугая. Казалось, внутри чудовища сидит прожорливая птица, которая хватает и заглатывает всю подвернувшуюся живность.

— Чтоб мне сдохнуть! — выдавил Чухонь, крепче сжимая Рубиновый глаз.

Щупальца кальмара прекратили свой медленный танец и резко потянулись к крысюку. Клюв на секунду приоткрылся. Этой секунды хватило, чтобы метким броском послать алый камень в пасть чудовища.

Почувствовав в глотке инородный предмет, кальмар ненадолго прекратил наступление. Судорожное сокращение пробежало по бледному телу. Следом еще одно. Чудовище издало жалобный писк, после чего наконец—то сумело проглотить угощение.

— Зашибись, парень! Ты это сделал! — донесся из тумана голос Малого. Грибок обосновался где—то на потолке. — Теперь наш камешек ни одна саламандра не отыщет! Лучше, чем этот морепродукт, охранника не придумаешь!

— Ты мозг — ага, ага! — хором пропели невидимые в тумане Лапушка и Хромулька.

— А теперь беги—и—и—и—и!

Чухонь едва успел увернуться от удара щупальцем. Одновременно второй отросток чуть было не обвился вокруг его поясницы. Чудовище явно рассчитывало поужинать юным крысюком.

Гастрономическим планам помешала Крыса. Зверюга вылетела из тумана и приземлилась между Чухонем и кальмаром. Серая шкура вспыхнула желтым пламенем, хвост превратился в огненный хлыст, на кончиках усов заплясали алые искры. Чухонь и глазом не успел моргнуть, как его мохнатая подруга обернулась Крысоматерью — тотемом Людей нор.

Ей хватило разок рыкнуть, чтобы перепуганный головоног убрался восвояси. Спустя несколько минут поверхность озера была безмятежно ровной, словно в нем не водилось никого крупнее инфузории туфельки.

Синегрибы, как горох, попадали с потолка Крысе на спину. Устроившись на мохнатой холке, они тут же начали перебирать все подробности минувшей встречи с подводным чудовищем.

— Вы видели, видели, как я просвистел у него под щупальцем?

— А как я шлепнулся этому слизняку прямо на голову? Видели?

— А как я его в бок саданул?

— А как он от меня шарахнулся?

Короткая стычка стремительно обрастала новыми подробностями. С каждой минутой заслуги грибочков становились все весомее, а их противник все свирепее. Они продолжали трещать и когда Чухонь гладил шерстяной лоб своей защитницы, и когда бормотал ей слова благодарности, и когда все вместе, наконец—то, двинулись прочь от Белого озера.

Едва компания скрылась в одном из тоннелей, из—за валуна в самом дальнем углу пещеры поднялся крысюк. Его штаны и фуфайка были покрыты толстым слоем грязи, из—за чего их запросто можно было перепутать с поверхностью камня.

— Дела—а—а! — Старик Хрясь, а это был именно он, звучно поскреб пятнистую лысину. — Рубиновый глаз, значицо, теперь у кальмара в животе. Дела!

Тело слушалось плохо. После полугодового сна Ларсу пришлось приложить немало усилий, чтобы просто заговорить. Язык еле ворочался во рту, губы с трудом размыкались, каждое слово давалось, как восьмидесятилетнему старику подъем пешком на десятый этаж.

С руками и ногами дело обстояло на удивление не так плохо. За это стоило благодарить Севера. Изобретатель устроил Ларсовских на специальных кроватях, которые каждый час делали им массаж. Наверное, поэтому мышцы окончательно не атрофировались. Словом, после пробуждения Ларс вполне мог стоять на ногах, но был почти не способен поддерживать беседу.

Первым, кого увидел бывший предводитель Людей сети, стал молчаливый человек в белом халате. Кажется, врач и, кажется, не имевший ни малейшего отношения к Людям Края. Он осторожно отключил приборы, помог беглецу одеться и проводил до вагонетки. Та доставила Ларса в подвал жилой многоэтажки. Он вышел на поверхность в неприметном дворе спального района, где его уже ждала машина с головастым карликом за рулем.

Пока легковой автомобиль катил куда-то по одному водителю известному маршруту, Ларс жадно рассматривал ночной город. После виртуальной игры краски реальности казались приглушенными, контуры размытыми, все объекты словно утопленными в фон. Это вызывало у бывшего пленника легкое раздражение – желанная свобода вдруг оказалась куда невзрачнее надоевшей тюрьмы. Ничего, скоро привыкну, мысленно успокоил себя Ларс.

- Приехали, - прошамкал карлик. - Выгружайся. Видишь кирпичный дом? Квартира 34. Тебя там ждут.

- Кто? – хрипло спросил Ларс.

- А я откель знаю? Что сказали, то и передал.

Пока Ларс искал тридцать четвертую квартиру, в нем крепла уверенность, что за ее дверью его ждет Дина. Ну конечно! Кто еще мог организовать побег? Прошло время – кошка перестала дуться, соскучилась и решила вернуть своего парня в мир людей. Оказавшись перед металлической дверью с покрытием под красное дерево Ларс даже состряпал на лице кривую ухмылку. Мол, я тебе, конечно, благодарен, но не стоит переоценивать свое значение в моей жизни.

Ему открыла не Дина.

Ларс даже закашлялся от неожиданности. На пороге стоял еще один карлик. Этот был одет в черный бархатный камзол, коротенькие панталоны, белые колготки и темные остроносые туфли. Его похожая на сушеную грушу голова нелепо торчала из белоснежного воротника-пачки. Глазки-буравчики настороженно обшаривали фигуру Ларса.

- Чего так долго? – буркнул карлик. – Шевелись! Я еще хочу к ужину успеть. - Он развернулся и поковылял вглубь квартиры. – Дверь запри. Нам тут непрошенные гости ни к чему.

Ларс повертел головой. Вряд ли здесь хоть что-то могло заинтересовать «непрошенных гостей». Квартира была совершенно пустой. Более того, в ней полным ходом шел ремонт. Белые стены явно ждали обоев, а недавно покрытый лаком паркет прятался под листами картона.

Следуя за карликом, Ларс оказался в небольшой квадратной комнате. Ее освещала свисавшая с потолка электрическая лампочка. За окном давно стемнело.

- Хватит глазеть! – прикрикнул на Ларса коротышка. – Приготовься! Сейчас отправляемся.

В маленьких узловатых ручках точно из воздуха материализовалась изящная шкатулка. На круглой крышке Ларс успел рассмотреть томную даму в розовом платье до пола, рядом с которой склонилась пара кавалеров в напудренных париках.

За полгода в игре Ларс привык к разным чудесам, но то, что произошло в следующую минуту, оказалось из ряда вон даже для него. Одной рукой карлик ухватил беглеца за локоть, большим пальцем другой ловко сбил крышку со шкатулки. Обжигающий ветер заставил Ларса зажмуриться. Несколько секунд он не мог сделать ни единого вдоха – воздух стал невыносимо горячим. Перед глазами заплясали алые и оранжевые пятна. Ненадолго возникло ощущения падения.

- Эй, спящая красавица, открывай глаза! – прошипел рядом карлик, едва все снова вернулось в норму. – И кланяйся, кланяйся! Не стой столбом телеграфным!

Комната бесследно исчезла. Вместо нее обнаружилось гигантское помещение, чьи потолок и стены терялись в темноте. Единственным источником света была дальняя стена. Большая ее часть представляла собой что-то вроде перегородки из огнеупорного стекла, за которой гудел раскаленный крематорий.

Перед этим «окном в ад» располагался полукруглый подиум. На нем темным силуэтом на фоне золотисто-оранжевых всполохов возвышался трон - массивное сооружение со спинкой в духе готических соборов.

- Вижу, что не дождусь от тебя приветствия, - донесся из него скрипучий голос. Говорившего не было видно, что не помешало Ларсу узнать его.

- Не дождемся, не дождемся… от невоспитанного мальчишки… - забормотало из темноты на несколько голосов.

Ларс подождал, когда шепот стихнет, выпрямился и сказал, тщательно выговаривая каждый слог.

- Привет, Бормотун, - речь давалась с трудом, язык все еще не желал слушаться. – Или теперь я должен называть тебя иначе? Избавителем? Благодетелем? Спасителем?

- Называй, как хочешь, паучишка, - захихикало существо в глубине трона.

- Паучишка… Паучишка… Как хочешь, так и называй…

- Тогда пусть будет Бормотун.

Ларс дал когда-то это прозвище, так и не добившись от странного существа, как его зовут. Кстати, что собеседник – мужчина, бывший предводитель пауков тоже сильно сомневался. Создание вполне могло оказаться древней старухой – определить по голосу было невозможно. Кроме того, Бормотун точно специально, не использовал слов, которые смогли бы выдать его пол.

Находясь в игре, Ларс много думал о своем странном знакомом. Первый раз их встреча состоялась там, где тогда еще одиннадцатилетний Костя Ларсовский меньше всего ожидал – в созданном им самим виртуальном доме с приведениями. Ларс придумал его от скуки. И из желания потренировать только-только открытые способности. И вот однажды, когда будущий предводитель расы пауков бродил по захламленным коридорам нарисованного мирка, вслушиваясь в далекие завывания его жутких обитателей, из пыльной темноты возникла сгорбленная фигура в плаще с капюшоном.

Как Бормотун попал в место, путь в которое был открыт только представителям пятой расы, что за загадочные существа сопровождали шепотом каждую сказанную им фразу, какую внешность скрывал наглухо запахнутый плащ и низко опущенный капюшон – Ларс так и не узнал. Он много раз пытался проникнуть в мысли Бормотуна, но и это у юного паука не получилось. Так же как Женька или Морок, бесполый был недоступен для «подключения». Он оставался белым пятном, зоной тишины, сгустком темноты в мире, где для мальчишки с уникальными способностями не было секретов.

Впрочем, как вскоре выяснилось, секретов-то вокруг хватало. От Бормотуна Ларс узнал о существовании Края с его скрытыми от глаз обычных людей подземными городами и разбросанными по миру резиденциями. А узнав, уже не мог остаться в стороне. Каждая встреча с бесполым существом в капюшоне усиливала в душе юного паука презрение к четырем инорасам и в тоже время разжигала желание стать полноправным членом таинственного сообщества Края.

Масло в огонь мальчишеских амбиций подлил рассказ Бормотуна о Людях зноя, лишенных самоуверенным и высокомерным начальником человеческой спецслужбы своих способностей. Бесполый туманно объяснил, что был одним из предводителей исчезнувшей расы, и поделился планами на возвращение былого могущества. Ларс и сам не заметил, как оказался втянутым в его игру. Это Бормотун помог своему протеже найти других пауков и подсказал, как подчинить себе их волю. Только потом, спустя месяцы бесконечных попыток вырваться из нарисованной клетки, Ларс понял, что был всего лишь марионеткой в умелых руках скрипучего пройдохи.

— Славно, что плен не отбил у тебя память. Надеюсь, твой талант тоже цел?

— Соскучился по настольным играм? — Ларс перестал обращать внимание на шлейф шепота, следовавшей за каждой фразой Бормотуна.

— Мне больше не нужны развлечения. Мне нужны те, кто разделит со мной управление новым миром. Миром, где Люди зноя станут главной расой планеты.

— Ух ты! А что по этому поводу думает Морок?

— Морок? Ты сказал, Морок? — Бормотун засмеялся. На удивление заразительно. — Можешь сам спросить у него!

— Да... спроси... спроси у него сам... — радостно заухало отовсюду.

Чавкающий звук за спиной заставил обернуться. Неожиданно Ларс обнаружил рядом с собой лапу. Гигантскую когтистую лапу, покрытую черными костяными пластинами. Если бы эта конечность принадлежала ящерице, то она должна была быть размером с грузовую фуру. Ларс невольно попятился назад. Проверять, так ли огромен скрытый темнотой хозяин лапы, желания не возникло.

Чавканье стало громче и превратилось в утробное бульканье, а затем темнота выплюнула человека. Некоторое время тот лежал на полу неподвижно. Потом зашевелился, уперся руками в каменные плиты и поднял голову.

Им оказался Морок.

Ларс не сразу узнал его. Одежда начальника СКК была измята, щеки запали, под глазами залегли лиловые круги. Руководитель спецслужбы, надменный, самоуверенный, способный просчитать действия противника на добрый десяток ходов вперед, сейчас походил на бомжа, подцепившего смертельную болезнь.

- Как видишь, малыш, то, что думает это ничтожество, больше никого не волнует. Ни СКК, ни расы Края не смогут мне помешать. Очень скоро Люди зноя станут теми, кем должны быть – хозяевами этого мира. Хочешь быть одним из нас?

- Но я не человек зноя, - Ларс не мог отвести глаз от поверженного врага. Глава пауков тысячи раз представлял его таким – измотанным, несчастным, больным. Но в своих фантазиях именно он, Ларс, побеждал руководителя спецслужбы. Ларс, а никто другой

- Да, не всем везет при рождении, - захихикал Бормотун. Его смех тут же подхватили невидимые подпевалы. – Но ведь у тебя есть особый талант, не правда ли? А мне нужны таланты. Так что решай…

Воспаленные глаза начальника СКК сфокусировались на Ларсе. Уголки рта едва заметно дернулись. Он ухмыляется, догадался бывший глава Людей сети. Несмотря на свое положение, Морок снова насмехался над ним!

Согласен! – бросил Ларс, глядя в глаза руководителя спецслужбы. - Я с вами!

Он шагнул к Мороку и, больше не пытаясь скрыть злобы, ударил его ногой в лицо.

***

Женька зажмурилась. Она не смогла заставить себя смотреть, как Ларс бьет ее отца.

- Зато теперь ты знаешь, что он жив. - Эдда аккуратно закрутила крышку фарфорового флакона из-под духов, и парившее над ним изображение с Мороком, Ларсом и темной фигурой на троне немедленно исчезло. Словно полоса света, после того, как задернули шторы. – Пока.

Видеотрасляция была беззвучной. Тим и Женя не услышали ни слова из сказанного. Впрочем, смысл происходящего был ясен и так - Ларс каким-то невероятным образом оказался на свободе, и теперь работает на того, кто похитил руководителей Края. Женьку трясло после увиденного. Хотелось броситься с кулаками на Эдду и лупить ее, пока не расскажет, как найти отца.

Почувствовав настроение хозяйки, вардак, глухо рыча, начал наступать на Эдду. Но та даже не обратила на пса внимания. «Назад!», - мысленно скомандовала Женька. Здравый смысл подсказывал, что на случай нападения, у итальянки припасена пара неприятных сюрпризов.

- Где это место? - спросил рядом Тим с нескрываемой ненавистью. - Где вы держите Кирилла Михайловича и остальных?

- Там, куда ни вам, ни прихвостням из СКК никогда не попасть, - Эдда одарила друзей улыбкой оголодавшей акулы. Зубы у итальянки были мелкие, отчего казалось, что их во рту у тетки Бруно вдвое больше положенного. - Выполните мои условия, и он вернется.

- Как же, вернется! Вы нас за идиотов держите?

- Уууу, какие мы недоверчивые, - кошка сделала несколько неторопливых шагов в сторону застывших перед Книгой ревущего огня Жени и Тима. Те невольно подались назад. - И пугливые вдобавок!

Эдда остановилась, сложила руки на груди. Элегантная, в узком темно-синем платье ниже колен и приталенном пиджаке из черного бархата, она отлично вписалась бы в любой модный журнал, который публикует фотографии моделей старше сорока.

- Чего вы хотите от нас? - Женька наконец-то справилась с бившей ее дрожью. - Какие условия?

- Достаньте мне атрибуты рас Края, и твой папочка может идти на все четыре стороны.

- Только он? А Марта, Недана, Леон?

- На них предложение не распространяется.

- Почему?

- Не твое дело. У тебя есть шанс спасти отца. Воспользуйся им.

- А гарантии? - встрял Тим.

- Их нет, - Эдда снова продемонстрировала мелкие зубы. - Я всего лишь дарю надежду. Это лучше, чем ничего.

- Зачем Людям зноя атрибуты? - спросила Женька напрямую.

Аккуратные брови итальянки приподнялись в наигранном удивлении.

- М-м-м, значит, мы в курсе, кто за всем стоит? Скоро, очень скоро саламандры вернутся, а пока, милые детки, у вас есть уникальный шанс заслужить их снисхождение к вашим прошлым шалостям – принести то, что требуется.

- Для чего? – упрямо повторила вопрос Женька. – Что им дадут атрибуты других рас?

Молчание итальянки длилось секунд десять. Кошка размышляла, стоит ли отвечать.

- Они сфокусируют энергию, которая наполнит Людей зноя потерянными способностями, - наконец объяснила Эдда.

- Какую энергию? Откуда она возьмется? - вмешался Тим.

- Разве вам не рассказывали страшилку о трех городах, которые разом превратились в дома престарелых?

- Но ведь тогда речь шла о возвращении молодости, а не способностей, - поморщилась Женька.

- Именно поэтому нам нужны атрибуты и главы фратрий. Они превратят одно в другое, энергию жизненной силы - в энергию способностей инорасы.

- Значит, опять погибнут люди. Сколько, на этот раз?

- Сущий пустяк. Может миллион или два. Какая разница? Ведь никого из них вы не знаете лично. Это не родные, не друзья и даже не соседи. Всего лишь цифры в новостях...

- И Вы на полном серьезе думаете, что мы станем вам помогать? - не выдержал Тим.

- А вы на полном серьезе верите, что у вас есть выбор? – Эдда спросила это таким тоном, словно обращалась к трехлетнему ребенку.

- Да мы просто не будем этого делать и все! И Кудаю расскажем! Он быстро вычислит, где вы прячете Кирилла Михайловича!

Итальянка с напускной усталостью закатила глаза.

- Наивность – сестра глупости, – она подняла руку и звонко щелкнула пальцами.

Едва эхо щелчка растаяло в пыльном царстве книг, как ряды полок на одной из стен разошлись в стороны, и из возникшего проема хлынули люди в темной одежде. Нет, не люди! Женька почувствовала, как покрывается липким потом. Орги! Не менее двух десятков молчаливых фигур без лица окружили друзей. Один склонился над столом, обдав Женьку запахом влажной земли, и забрал с таким трудом найденную Книгу.

- Удивлены? – поинтересовалась Эдда. – На стороне Людей зноя хватает крысюков. Кое-кто из них сумел договориться с нашими гммм… младшими братьями по разуму.

Большинство жителей Края считали оргов бездумными автоматами. Остальные предполагали существование у них коллективного, или как его еще называли ученые, распределенного разума. Точно у пчел или муравьев. То есть каждый орг в отдельности не отличался ни умом, ни сообразительностью, зато все вместе они были способны на самые сложные мыслительные операции.

- А теперь, когда тут собралась такая теплая компания, поговорим напрямую, - К концу фразы тон кошки изменился, растеряв всю притворную сладость. – У вас есть неделя, чтобы принести оставшиеся три атрибута. Иначе Морок умрет. Медленно и мучительно.

Женька судорожно сглотнула.

- Вы можете позвать на помощь СКК. В этом случае твой папа, дорогая, умрет быстрее. Если кто-то кроме вас двоих узнает о нашем разговоре, не важно, в СКК или Лейхтштайне, нам это тут же станет известно. Вы даже себе не представляете, какое количество жителей Края поддерживает Дерр-Марра.

- Но почему? – тихо спросил Тим.

- Молодость - награда, которая стоит пары, как вы это называете, бесчеловечных поступков, - Мечтательно улыбнулась итальянская кошка. - Увы, мы все стареем. И все мы этого не хотим. Саламандры – пока единственные, кто научился противостоять времени.

- Неужели все это ради вечной молодости пары десятков психов?

- Не только. Есть и другая причина – человечество. - Эдда не стала обращать внимание на грубость Тимофея. – Популяция обычных людей давно нуждается в хорошей прополке. Их слишком много. Пора поменять соотношение сил в пользу Края.

Женьку неожиданно осенило.

- Погибнет ни один, и не два миллиона, - сказала она. – А гораздо больше. Так ведь?

- Это важно? Разве между одним или десятью миллионами есть принципиальная разница? - пожала гренадерскими плечами итальянка. – Но давайте к делу. Завтра руководитель лагеря объявит о продолжении состязаний. Чтобы не произошло, вы и остальные должны в нем участвовать.

- Не произошло что? – Тим прищурился.

- О, не нужно портить себе сюрприз. Просто помните, если начнутся массовые отказы, Морок что?

- Умрет… - одними губами произнесла Женька.

- Именно.

- Зачем вам наша помощь? - спросил Тим. – Если Людям зноя так нужны атрибуты, почему их просто не забрать? Сомневаюсь, чтобы они сильно охранялись.

- Видишь ли, мой милый мальчик, - Эдда неожиданно оказалась совсем близко. Орги перегруппировались, позволяя кошке подойти к Тимофею почти вплотную, и в то же время не давая ему с Женькой двинуться с места. – В течение этих нескольких дней, что вы отрезаны от мира в своем сказочном замке, в Крае успело многое произойти. – Рука итальянки с длинными жемчужными ногтями ласково взъерошила кудри Тимофея. Женьке вдруг почудилось в этом движении что-то неприличное. Наверное,Тимке тоже, потому что его уши мгновенно вспыхнули. - После исчезновения Марты, Леона и Неданы, все расы заподозрили неладное. Аналитики СКК успели поделиться догадками о сути готовящихся событий со своими прихвостнями. И теперь все штаб-квартиры рас находятся под особой охраной, - кошка провела тыльной стороной ладони по щеке Тимофея. Эдду явно забавляло его смущение.

- Значит, не так-то у вас и много шпионов, - Женька попыталась переключить на себя внимание итальянки.

- Вполне достаточно, – Даже не взглянув в ее сторону, кошка продолжала играть с Тимофеем. Теперь ноготь ее указательного пальца не спеша чертил линию на груди Женькиного друга. – Просто есть вещи, которые приятнее делать чужими руками. Приятнее и быстрее.

Эдда неожиданно выпрямилась, развернулась на сто восемьдесят градусов и поплыла к выходу из библиотеки. Женька почувствовала, как орги подталкивают ее и Тима следом. Пришлось повиноваться.

- Запомните, голубки, - бросила итальянка через плечо. – Один из вас должен принести мне оставшиеся три атрибута. Только тогда у Морока будет шанс отпраздновать пятнадцатилетие дочери. Иначе, наш договор расторгается.

- То есть Серебряная кошка уже у вас? – обреченно спросила Женька.

- Разумеется. Вчера вы имели дело с настоящим атрибутом, а не с копией. Сейчас он находиться в нужном месте и ждет своего часа. Очередь за остальными.

Процессия пересекла главный зал и двинулась к винтовой лестнице, ведущей в башни. Женька чувствовала, как Бармалей жмется к ее ногам. Орги не на шутку напугали отважного вардака.

- В надежном месте? – сделал Тим последнюю попытку.

- Да, мой рыжеволосый ангел, - усмехнулась Эдда. – Очень надежном.

К этому моменту они успели добраться до площадки, где дожидался друзей макет замка. Оглядев его, итальянка велела подготовиться к обратному переходу.

Женька поспешно притянула к себе Бармалея и сжала руку Тимофея. Через пару секунд в лицо ударил горячий ветер. Мир на мгновение превратился в раскаленную печь, чтобы тут же обернуться полутемной площадкой перед запертой дверью. На стене рядом с ней по-прежнему подрагивала неисправная лампочка. Откуда-то снизу доносилась приглушенная музыка. Устроенный Нектаром бал был в разгаре.

К счастью, ни один из оргов за ними не последовал. Мрачные воины подземного города остались в Потерянном замке, а вместе с ними и Книга ревущего огня.

- Вот мы и дома, - промурлыкала Эдда. Затем быстро сняла с пальца неприметное кольцо из серого металла и, грациозно присев на корточки, поместила его в одно из окошек миниатюрного замка, - Елочка, гори!

И замок загорелся. Зеленые и голубые змейки пламени охватили донжон, опутали две гордые башенки, перекинулись на окрестные пристройки и, наконец, превратились в настоящий костр. Женька отвела глаза. Вид горящего замка причинял почти физическую боль. Точно в этом костре горела последняя надежда вырваться из подстроенной Эддой ловушки.

***

- Подожди! Ты куда? – Тим едва поспевал за подругой.

Как только Эдда скрылась из вида, Женька припустила вверх по винтовой лестнице. На обгон можно было не рассчитывать – в узкий проход едва протискивался один человек.

- Ну, хватит, а! Остановись!

Лицо неожиданно лизнуло холодным воздухом. Глухая темнота лестницы сменилась прозрачным сумраком зимней ночи. Тим не заметил, как оказался на узком балконе, огибавшем башню под самой крышей. Под ногами лежал утоптанный снег. Значит, место пользовалось популярностью.

Женька наконец-то сбросила скорость. Остановилась, уткнулась лбом в каменное ограждение и затихла. Бармалей уселся рядом, задрав острую морду. На ней было написано глубочайшее сочувствие.

- Я не хочу, не хочу, не хочу об этом думать, - забормотала Женька. Она повернулась к ограждению спиной и опустилась на корточки. – Закрою глаза и вижу, как Ларс его… в лицо…, а я сделать ничего не могу.

- Почему не можешь? - Тим сел рядом. – Мы чего-нибудь придумаем. Нужно только мозги напрячь!

- Когда мы что-нибудь придумаем, они его убьют! Если еще не…

- Не убьют. Он им нужен. Чтобы нас шантажировать. И СКК. А еще как зритель. Это же из-за него тогда Люди зноя остались ни с чем. Вот Нота теперь и куражится. Так что кого-кого, а твоего отца она убивать не станет.

- Ему, наверное, сейчас очень плохо.

- Плохо. Но это же Морок. Он переживет. И не с таким справлялся, - Тимофей старался говорить как можно убедительнее. Под конец он и сам начал верить своим словам. – Ничего, они еще пожалеют, что решили нас впрячь в это дело. Вот увидишь.

«Интересно, если ее обнять, она не станет вырываться? - вдруг подумалось Тиму. – Взять и сгрести в охапку. Вроде, когда утешают, всегда так делают».

Но узнать реакцию Женьки на объятия Тиму не удалось. Неожиданно татуировка на ее шее пришла в движение.

- Какого черта ты молчал? – с внезапным негодованием воскликнула Женька.

- Я? – опешил Тим.

Нарисованный ящер перекинулся на щеку подруги, покрыв серебристым узором половину лица.

- Ай! – она резко прижала руку к виску.

- Ты чего?

Женька повернулась к Тимофею. Взгляд у нее был безумный, а лицо под вязью нагара стало таким белым, что, казалось, начало светиться изнутри.

- Тебе плохо что ли? – растерялся Тим.

Женька ответила не сразу. Помолчала немного, словно прислушиваясь к своим мыслям, а потом выпалила:

- Еркут прочитал все, что было написано в Книге ревущего огня.

- В смысле?

- Прочитал и запомнил.

- Серьезно? Он так умеет?

- Для меня это тоже новость.

- Эээээ… когда вернемся в гимназию, на истории Края я буду сидеть с тобой. Договорились?

- Тим, это не шутка! Я теперь знаю все подробности этого мерзкого обряда. Церемония Поглощения – вот, как он называется, - Женька прикрыла рот рукой, словно пыталась справиться с приступом тошноты. Секунд через десять она продолжила. – Знаешь, почему о Людях зноя тринадцать лет было ни слуху, ни духу? Они растили Граусена.

- Кого?

- Помнишь картинку в книге? Это Граусен - чудовище с пятью тушками и одной пастью. Оно… Короче, чтобы вернуть расе способности, эта тварь должна была стать взрослой. Что говорила Эдда?

- Эдда? Когда? – не понял Тим.

- Когда ты ее подслушивал возле чулана. Помнишь, она сказала что-то о Дымном расколе.

- А! Церемония состоится на вторую луну после Дымного раскола.

- Дай календарь!

Тима слегка задел командный тон подруги, но сейчас было не до споров. Он сунул руку за пазуху и вытащил книжку.

- Где же это?

Пока Женька лихорадочно листала хрусткие страницы, нагар на ее лице вытворял нечто невообразимое. Извивался, гонялся за хвостом, перебирал лапами и высовывал раздвоенный язык. Тим заподозрил, что вся эта рептилья йога рассчитана на него одного. Чтобы произвести впечатление. Женька как-то рассказывала, что ее нагар – тот еще позер.

- Вот! Смотри! – Женька нашла нужную страницу. – Дымный раскол – это что-то вроде Нового года у Людей зноя. Его празднуют… Сейчас… Так, десятого дня Нохарта… Это где-то в начале зимы.

- «Что-то» и «где-то» - очень растяжимые понятия.

- Хочешь сам посчитать? – Продолговатый глаз нагара, находившийся в это момент точно в центре Женькиного лба, нахально подмигнул Тимофею.

- Э-э-э… нет, спасибо.

- «Вторая луна» означает конец второго месяца! Черт, получается, совсем скоро.

- А точнее?

- Не знаю!

- А нагар, что говорит?

- Нагар? – Женька фыркнула, - Говорит, что он гоблин и, что до весны не будить.

- Гммм… То есть нам нужно найти кого-то, кто шарит в этом календаре?

- Ну да.

- Ладно, даже если мы узнаем точную дату церемонии, какая с этого польза?

- Какая? - Женька задумалась. - Мы можем попробовать его сорвать…

Тимофей на это предложение только скептически почесал подбородок.

- Что еще там было написано? Зачем, например, нужны Морок и другие?

- Они… они…, - Женькины руки принялись нервно теребить шнурок платья. – Они еда.

- Черт! – В животе у Тимофея образовалась пустота. Такая неприятная сосущая пустота, которую не заполнишь никакими булочками Мамаши Мурр. – То есть их уже…

- Нет, это случится во время церемонии.

- А сколько всего должно быть… еды?

- По представителю от каждой расы.

- Но твой отец ни к одной из рас не относится.

- Поэтому его могут отпустить. Или не могут. Ведь, с другой стороны, он принадлежит сразу четырем расам. В Книге упоминается, что такие, как он... как мы, способно ускорить Церемонию, но можно обойтись и представителями четырех рас.

- А Ларс? Его тоже того… пустят в расход?

- Сомневаюсь. Этот ритуал придумали в средние века. Сам понимаешь, тогда Людей сети еще и в проекте не было. К тому же природа пауков отличается от остальных рас. У них нет тотема, и атрибута, вероятно, тоже.

- Вероятно, но не точно. Мы можем просто не знать.

- Верно.

- Получается… - от закравшейся в голову догадки Тимофею стало совсем скверно. – Недана, Марта, Леон. Не хватает крысюка. Эдда говорила о ком-то, кого охраняет зверь. По-моему, есть только один член Норного братства с четвероногим телохранителем.

Тим и Женька посмотрели друг на друга и хором выдохнули:

- Чухонь!

«Миленькая посадка!» — радостно проворковал нагар, едва Женька вылетела из портала. Ей понадобилось пару секунд, чтобы понять причину веселья вредной ящерицы.

— Ой! — дочь Морока обнаружила, что сидит на коленях Учура.

Она попыталась вскочить на ноги, но в этот момент на ее собственных коленях материализовался Тимофей, на которого немедленно шлепнулся Фобби.

— Эй, раздавите! — донесся из-под ку-чи-малы стон ларда.

— Дышать не могу! — пролепетала

Женька.

«А-а-а-а, кошмар! Возмутительная невоспитанность! Как можно вот так, без спросу, плюхаться на чужие колени! — где-то на полпути из Ферлоренштайна в конечную точку короткого путешествия подземная ящерица решила примерить роль легкомысленной принцессы. — Стража! Позовите стражу! Пусть она бросит этих нахалов в темницу!»

Друзьям понадобилось не меньше минуты, чтобы расползтись в разные стороны. Местом их посадки оказалось старинное кресло с линялой обивкой и резными ножками из темного дерева. Его королевская спинка и пышные валики подлокотников смотрелись до странного неуместно в крохотной комнатке с голыми стенами. В помещении не было окон. Источником света служила тусклая лампочка. Она пряталась за решеткой торчавшего из стены металлического плафона.

— Гляньте, — Учур привлек внимание друзей к продавленному сиденью. — Такое ощущение, что до нас сюда еще много кто приземлялся.

— Наверное, кресло специально поставили, — догадался Тим. — Чтобы падать на мягкое. То есть кто-то регулярно пользуется порталом, привязанным к медальону.

До Женьки только сейчас дошло, что о счастливом спасении говорить пока рано. Преследователи могут нагрянуть в любой момент. Остается только догадываться, кто ими руководит. Эдда? Ларс? А может, загадочная Дита, кем бы она ни была?

— Нужно срочно выбираться, — заключила Женька и направилась к ведущей из ком

наты двери.

За ней обнаружился коридор. Узкий, сырой, с рядом зарешеченных лампочек. Точно таких же, как та, что осталась за спиной. Металлические плафоны напоминали рыцарские забрала, поэтому, проходя мимо, Женька поймала себя на странном чувстве, будто это шлемы замурованных в стену паладинов.

«Где мы? — мысленно спросила она нагара. — В подвале Ферлоренштайна?»

«Ой, ну что за глупости, я прямо не знаю! Как мы можем быть там, когда мы здесь?»

Интонации ящера были такими жеманными, что дочери Морока жутко захотелось отвесить воображаемой принцессе подзатыльник. Увы, в этом случае досталось бы ее собственной, Женькиной, голове, потому что

никаких других голов в распоряжении нагара не имелось.

«Здесь — это где?» — раздраженно спросила она.

«В Лёйхтштайне, разве не ясно? Вернее, под ним!»

— Что?! — от неожиданности Женька застыла на месте. На нее налетел идущий следом Тимофей.

— Ты чего?

— Еркут утверждает, что мы в подвале Лёйхтштайна!

— Ерунда какая! — возмутился Фобби. — Я наш подвал, как двигатель Зверя, знаю. Такого коридора там нет! Клянусь обещанным мне тортиком Женщины-Горы!

«А кто сказал, что мы в подвале? — фыркнул нагар. — Точно, не я! Потому что я сказал «под Лёйхтштайном»! То есть гораздогораздо глубже любого подвала. Примерно на уровне подземелья Исси, только в Австрии, а не в Италии».

Женька передала друзьям слова нагара. Лица всех троих сделались озадаченными.

— А как отсюда выйти, твой... этот... ящер знает? — спросил Тимофей.

— Нет, не знает. Такое ощущение, что это место существует само по себе. Без связи с внешним миром.

— Жуть какая, — выдохнул Фобби. Не то из вежливости, не то от отсутствия интереса он не пытался расспрашивать, с каким таким загадочным ящером общается Женька. Просто верил на слово.

— Слушайте, если это место такое таинственное, может, именно здесь держат Морока и всех остальных? — предположил Тим. — Спроси у нагара. Пусть проверит.

«А без подсказок я бы сам не догадался, ага! — по тону Еркута Женька поняла, что эта идея не приходила ему в голову. Или куда там приходят идеи живым татуировкам. — Нет здесь Морока».

Дочь начальника СКК испытала разочарование. На долю секунды она поверила, что отец находится где-то рядом. Это было бы так логично: тайное подземелье, в которое можно попасть только через портал, проложенный из Потерянного замка. Увы, в словах Еркута сомневаться не приходилось. Он в таких вещах не ошибался.

Или все-таки ошибался? Как показывал опыт, навигационная система нагара переставала работать, когда ей приходилось проникать через живые объекты. Если учесть, что все похищенные должны сейчас находиться в окружении плоти Граусена, то они вполне могут оставаться невидимыми для подземной ящерицы.

— А как насчет... — начал было Учур.

«И Марты тоже нет. И Неданы с Лионом!»

— Эдда! Может, она тут? — предположил Тим.

— Опять мимо, — озвучила Женька ответ нагара. — Эдда и Тимур Сергеевич наверху, в Лейхтштайне.

— Ладно, тогда давайте искать выход, — вздохнул Тим. — Должен же он где-то быть. Хотя бы в виде еще одного портала.

Возражений не последовало. Друзья постояли немного, решая, в какую строну идти, и продолжили путь в уже выбранном ранее направлении. В конце концов, между левой стороной коридора и правой не было никакой разницы.

***

Поиски пути наверх сопровождались причитаниями Фобби.

— Зверюга мой бедненький! Зверюга несчастненький! Как ты там без меня? — ныл карлик. — Стоишь один-одинешенек в холодном сугробе, ждешь своего Фобби, а он тютю, бродит не пойми где...

— Ну хватит! — не выдержал Тимофей. Снегоход, конечно, было жалко, но причитаниями его из Потерянного замка не вытащишь. — Если семье, которой ты служишь, удастся задуманное, то всем нам будет не до снегоходов. Хана нам всем будет, вот!

— Зря ты так, Тим! — насупился Фобби. — Во-первых, никакой семье ни я, ни мой народ не служим! Мы просто замок бережем до лучших времен. Следим, чтобы он не одряхлел совсем, как тот же Ферлоренштайн. А во-вторых, нечего судить о целой семье по одной психопатке. Или даже по двум психопаткам.

Между прочим, знаешь, почему такие как я уже много столетий помогают Дерр-Марра вести хозяйство? Знаешь?

— Нет. Расскажи, — попросила вместо Тимофея Женька.

— В благодарность бабке Гедера — Премудрой Облавии, храни Огненная Саламандра ее пламенную душу. Четыре века назад мой народ жил неподалеку от владений Дерр-Марра, на земле одного местного барона. Если покопаться в человеческих библиотеках, можно узнать его имя. Так вот, этот барон, пусть его заднице достаются в аду самые горячие сковородки, повадился устраивать охоту на жителей нашей деревушки. Хватал тех, кто помоложе, и выпускал в ночной лес. В одной рубахе. Босиком. Ну, а потом со своими дружками выслеживал и убивал. Как диких зверей. Развлекался так.

— Вот урод-то! — процедил Тимофей.

— Не то слово, — согласился Учур.

— Добрые люди донесли о проказах барона Облавии, — продолжил Фобби. — И та решила навестить соседа. Заявилась прямо во время очередной охоты, когда собачья свора только-только загнала одну из наших. Представьте себе: темный лес, лай собак, на земле девчонка корчится, над ней на лошадях гарцуют довольные охотники, и вдруг — бабах! — из портала выходит Облавия. Причем не абы как выходит, а с положенными в таких случаях спецэффектами: огнем, дымом и оглушительным грохотом. Лошади с перепугу на дыбы встали, седоки на землю попадали, собаки хвосты поджали и в кусты. Негодяям тогда несладко пришлось. Наша благодетельница так их приложила, вернее, поджарила, что едва живыми уползли. Барон, так тот до самой смерти не мог в зеркало смотреться. Физиономия в сплошной рубец от ожога превратилась. А ведь раньше красавцем себя мнил.

— Неужели он не пытался отомстить? — спросил Тим.

— Одной из Людей зноя? Смеешься? — искренне удивился карлик. — Конечно, нет!

— А твоим предкам?

— Может, и попытался бы, да Облавия их быстренько в Лёйхтштайн забрала. Мол, живите под защитой замка, сколько душе угодно. И ведь ничего в обмен не потребовала. Мои предки сами напросились по хозяйству помогать. Чтобы хоть как-то отплатить за ее доброту и щедрость.

После рассказа Фобби друзья некоторое время шли молча. Каждый обдумывал услышанное. Первой заговорила Женька.

— Жалко, что Нота с Дитой совершенно не похожи на свою прабабушку, — вздохнула она. — Вряд ли она бы стала уничтожать человеческие города и устраивать жуткую церемонию с участием чудовища. Даже ради возвращения своему народу утраченных способностей.

Тим ни секунды не сомневался, что Женька нарочно закинула эту удочку. Фобби сам должен был поинтересоваться, о каких городах и церемониях речь? Если хочешь изменить чье-то мнение, не важно — о человеке или событии, — инициатива должна исходить от собеседника. Иначе тебя попросту не захотят слушать, а заставишь выслушать — не поверят ни единому слову.

Карлик, разумеется, попался. Тут же начал расспрашивать Женьку, что она имела в виду. После этого оставалось только обстоятельно изложить собранную информацию. И про мгновенное старение жителей трех городов, и про похищение руководителей фратрий, и про грядущий ритуал во время ночи Дымного Раскола.

— Это все из-за Гедера, — сказал Фобби, едва его спутники закончили рассказ. — Если бы не он, ничего бы такого не случилось.

— Почему? — удивился Тимофей.

— Потому что всех своих детей нужно одинаково любить! И умных, и глупых, и сильных, и слабых... Нас в семье — четверо. Я, сестра и два брата. Так мама всегда следила, чтобы каждому ласки поровну доставалось. Никого не выделяла, никого не хвалила и не ругала больше остальных. Потому что каждого любила. Сильно-сильно! — Фобби ненадолго замолчал, предаваясь приятным воспоминаниям. А потом продолжил уже другим тоном. — Я вот думаю: самое страшное, что может сделать мать или отец, — это не полюбить своего ребенка. Ремнем по заднице отходить, высмеять при чужих людях — все ерунда. А вот не полюбить... Ничего хуже быть не может!

Тимофей невольно поежился. Ему вдруг вспомнился дом его приемных родителей, где он с братом прожил несколько невыносимо долгих лет. Совместные ужины в гробовом молчании, неловкие разговоры ни о чем, внезапные проверки карманов, учебников, электронной переписки... Да, Фобби был прав, нет ничего хуже отсутствия любви.

— Гедер не любил Диту? — тихо спросила Женя.

— По-моему, он никого не любил. Разве что себя, — хмыкнул Фобби. — Фрау Ригхтен-шмульк, бывало, хватит брусничной настойки и давай рассказывать, как ее прабабка жалела сестер из-за того, что не досталось бедняжкам родительской любви. Особенно, конечно, Диту. Гедер ее вообще не замечал. Будто не было у него второй дочери. Кстати, моя прапрапрапрапрабабушка работала няней близнецов. Как раз, когда им исполнилось по шестнадцать лет, она решилась поговорить с Гедером. Мол, Дита нуждается в отце и все такое.

— И что? — спросил Тим.

— А ничего. После этого разговора няньку никто не видел. Пропала.

— Как это? — удивилась Женя.

— А так — была и нету. Одна из жутких загадок замков Дерр-Марра...

— Стойте! — отвлек друзей от разговора Учур. — Чувствуете?

Все разом замерли.

Прислушались.

В коридоре было по-прежнему тихо. Если не считать звука капающей воды. Его глухо

ватое эхо металось между покрытых слизью стен.

— Сквозняк, — пояснил лард. — Он стал гораздо сильнее. Такое ощущение, что тут где-то находится боковое ответвление.

Новый коридор обнаружился метров через пятьдесят. Провал уводил в непроглядную темноту, из которой тянуло прелым теплом.

— Мне кажется, нам туда, — полушепотом сказала Женька. — Там как будто есть кто-то,,, или что-то... живое. Не могу объяснить.

От ее слов Тимофей мигом покрылся гусиной кожей. Вспомнилось жутковатое изображение Граусена в Книге Ревущего Огня. Хотя какой к черту Граусен, если нагар не почувствовал ни Морока, ни Марты? Раз нет пленников, нет и темницы. Если, конечно, безголовое чудовище можно назвать темницей.

— Идем! — решительно произнес Тим. — Вариантов все равно немного.

Компания покинула освещенное пространство и продолжила путь в полной темноте. Отчего-то хозяева подземелья поленились снабдить этот коридор лампами. Может, потому, что он никуда не вел? Тим загнал поглубже неприятную мысль. Меньше всего ему хотелось заблудиться в каменном лабиринте, затерянном в недрах австрийских Альп.

Как обладатель ночного зрения Тимофей шагал первым. Следом, деликатно придерживая его штанину, плелся ничего не видевший Фобби. Позади сохранившая остатки кошачьих способностей Женька вела за руку Учура. Тим поймал себя на том, что постоянно оглядывается на друзей. Ему не особо нравилась внезапно возникшая между ними симпатия. Уж лучше бы алтаец или, как там его, лард, общаясь с дочерью начальника СКК, и дальше изображал кусок бревна.

— Эй, эй, вы слышали? — Фобби потянул своего проводника за униформу, заставив того остановиться.

— Что именно?

— Вот, опять! Ну же...

Воздух в коридоре странным образом завибрировал. Словно гигантская музыкальная колонка где-то вдалеке разродилась низким, едва различимым для человеческого уха, рокотом.

— Стихло, — прошептала Женька. — Что это было?

— А черт его... — Тим пожал плечами.

История повторилась минуты через три. На этот раз рокот прозвучал гораздо отчетливее. Очевидно, они приближались к его источнику.

— Будто в животе у кого-то урчит, — усмехнулся карлик.

— Очень большом животе, — мрачно заметил Тим.

— И не одном, — добавила Женька. Что именно она имела в виду, пояснений не требовало. Тимофей и так отлично ее понял.

Впереди забрезжил свет. Золотистые отблески на стенах слегка колебались, будто их отбрасывал качавшийся на ветру фонарь. Друзья сбавили шаг. Теперь они старались ступать как можно тише, и если переговаривались, то только шепотом.

Коридор неожиданно повернул и вывел ко входу в просторное помещение. Его своды терялись в густой темноте. Тускло освещенное пространство пронизывали беспорядочно разбросанные колонны. Массивные, узловатые, они, будто стволы могучих деревьев, расширялись к основанию, врастая в каменный пол воображаемыми корнями.

Единственный источник света находился на противоположной стороне зала. Это была стена, превращенная, как показалось Тимофею, в огромную плазменную панель. На ней, заливая окружающее пространство оранжево-алым сиянием, кипела раскаленная магма. Изображение выглядело настолько реальным, что экран вполне можно было принять за окно, выходящее в жерло настоящего вулкана.

На фоне плазменной панели черной аппликацией выделялось стоявшее на небольшом возвышении кресло с высокой спинкой. Трон хозяина подземного царства у окна в самую жаркую часть Преисподней. Тимофей передернул плечами. Мрачное местечко.

— Ну и вонь, — скривился карлик, осторожно выглядывая из-за его спины.

— Прямо как на кухне фрау Рихтеншмульк, — не удержался Тим.

— Я попрошу... — начал было Фобби обиженно, но его перебила Женька.

— Тихо. Не до кулинарных споров. Лучше скажите, куда нас занесло?

— Тайная резиденция Дерр-Марра? -предположил Учур.

— Тогда где все? — Тимофей со своего места, не отрываясь, осматривал помещение. Пока ему на глаза не попалось даже намека на чье-то присутствие. Если, конечно, не считать странных звуков, услышанных еще в коридоре. — Ну, там, заговорщики всякие? Охрана?

— А зачем тут что-то охранять? — хмыкнула Женька. Она невзначай почесала щеку, заставив любопытного ящера юркнуть за воротник. — Если попасть можно только через Потерянный замок, а как выбраться, даже нагар не знает.

— Что же нам делать? — выпуклые глаза Фобби заметно увлажнились. Похоже, коротышка ни на шутку испугался навсегда застрять в подземелье.

— Предлагаю идти вдоль стены, — сказал Учур. — Наверняка здесь найдется еще пара коридоров. Изучим их все. Рано или поздно выход найдется.

За неимением других идей предложение было принято. Друзья двинулись в путь, обходя зал против часовой стрелки. Метров через двадцать Тим неожиданно зацепился ногой за основание одной из колон. Он обернулся, пытаясь разглядеть в полутьме причину едва не случившегося падения. Глаза сами собой переключились на кошачье зрение.

— Вот же блин... — Тимофея прошиб холодный пот.

Коготь! Странный выступ, подвернувшийся под ногу, оказался гигантским когтем. Он соединялся с огромным кожистым пальцем, который, в свою очередь, был частью покрытой чешуей лапы. Узловатые колонны, державшие, казалось, невидимый свод пещеры, являлись ничем иным, как ногами невероятно, невообразимо, непередаваемо большого существа!

Взгляд Тимофея совершил медленный подъем по бурой чешуе. Наверху, почти в полной темноте, он разглядел чуть подрагивающую плоть ее владельца. Граусена! Очевидно, друзья находились под одним из животов чудовища.

— Эй, ты чего там застрял? — будто через ватную завесу донесся до Тима Женькин голос. — Кого-то увидел?

Ему не пришлось отвечать. Спустя пару мгновений, его спутники тоже сообразили, что к чему.

«Шайзе!* Мать твою! Ох, черт!», — огласилась пещера сдавленными восклицаниями.

* Шайзе — Дерьмо.

— К стене, быстро! — коротко скомандовал Тим, одновременно отпрыгивая подальше от гигантской лапы. Главное, выбраться из-под чудовища — остальное потом.

Дурное предчувствие не обмануло. Едва друзья отбежали на максимально возможное расстояние, как туша монстра пришла в движение. Живой свод над головами спутников заходил ходуном, лапы одна за другой начали приподниматься над полом, чтобы через мгновение ударить в него, поднимая облака пыли.

А затем раздался оглушительный рев. Будто сотня раненых слонов решила разом выразить миру свое негодование. Не выдержав, Тим согнулся пополам, зажав уши руками. Сверху на него посыпались мелкие и не очень камешки. Пещера задрожала, завибрировала под напором утробного вопля Граусена.

На мгновение звук прервался. Наверное, безголовому монстру потребовалось набрать воздуха в гигантские легкие. В эти несколько секунд накрывшей пещеру тишины Тимофей услышал шаги около дюжины пар ног.

Он поднял голову.

Вдалеке, на противоположной стороне подземного зала, мелькали темные фигуры. Человек десять, может, больше. Они двигались плавно, чуть заторможено. При этом слаженно, будто подчинялись беззвучному ритму.

Орги.

Лоб и спина Тимофея покрылись холодным потом.

Граусен снова заорал. Истошно, будто невидимое лезвие, не торопясь, отрезало от него кусок за куском.

А потом произошло совсем уж неожиданное.

Сверху, из-под брюха монстра, обрушился поток жидкости. Место ее падения находилось в каких-то полутора метрах от скорчившихся на полу друзей. Тим машинально зажмурился, чтобы брызги не попали в глаза. Когда он открыл их, то обнаружил, что на полу в луже воды — или что-там могло исторгнуть из себя многопузое чудовище -барахтается человек.

— Папа? — тихо сказала Женька во внезапно наступившей тишине. И через секунду уже громче добавила, — папа!

Сам Тимофей ни в жизнь не узнал бы начальника СКК. Мокрая одежда липла к телу. Волосы, всегда лежавшие серебристым панцирем, превратились в сосульки. Правая скула опухла, на ней цвел фиолетовый синяк — привет от Ларса.

— О Господи, Женя, Тим, что вы тут... -произнес Морок, неловко поднимаясь на ноги. — Учур, и ты здесь!

— Нас заметили, — вместо приветствия выпалил лард, — уходим!

Алтаец развел сжатые в кулаки руки, словно удерживая пучки натянутых веревок. Очевидно, он успел вооружиться фибрами.

— Бежим. Нужно успеть добраться до коридора, пока нам не перерезали путь, -Женька подставила отцу плечо и буквально поволокла его прочь от места падения. Тим, Учур и Фобби поспешили следом.

— Эй, мы же не в ту сторону! — внезапно сообразил Тимофей, но менять направление было поздно. Они бы просто не успели добраться до коридора, через который попали в зал Граусена, раньше охраны. Оставалось только искать новый, еще не исследованный.

— Сюда, — услышал Тим голос Фобби. — Я нашел! Нашел другой тоннель!

Коротышка не соврал. Неровная стена пещеры зияла черным провалом. Пара коротких прыжков, и Тимофей оказался у входа. Одновременно с ним туда подоспела пара оргов.

Черная, похожая на нейлон ткань плотно обтягивала лица самых зловещих обитателей подземных городов. Оба нападавших были на голову выше Тима. Под мешковатыми комбинезонами угадывались долговязые фигуры. Приспешники Эдды и Людей Зноя не издавали ни звука.

Тим не стал дожидаться, когда безликие перейдут к гипнотическому гудению. Просто ударил ближайшего кошачьей лапой.

Без предупреждения.

Джентльменское поведение уместно, если отвечаешь только за себя и ни за кого другого. Получил по шее, пока расшаркивался перед противником, — страдает только твоя шея. Когда же надо прикрывать спины друзей, тут не до дуэльных кодексов.

Орг отлетел к ноге-колонне. Сполз по ней на пол и больше не двигался. Тимофей постарался, чтобы ближайшие несколько минут безликий не доставлял хлопот. Затем полностью переключил внимание на второго противника. Правда, в случае с ним вмешательства не потребовалось — Учур справился сам.

Орг корчился возле ног алтайца, хрипя и хватаясь за шею скрюченными пальцами. Лард медленно разводил над ним руки в стороны. Очевидно, затягивал удавку из невидимых фибр.

Тим давно заметил, что его приятель по части рукопашной схватки куда эффективнее прочих крыланов. Там, где остальные Люди ветра возились с мощными, но, увы, слишком трудозатратными приемами, Учур действовал просто и быстро. Вероятно, сказывался многовековой опыт обладания способностями разных рас.

За время короткой схватки Женька с Мороком успели нырнуть в проход. Тим и Учур последовали за ними. Новый коридор заметно отличался от предыдущего. Один поворот, и беглецы попали совсем в другой мир: бронзовые светильники, мягкий коричневый ковер на полу, обивка из оливкового шелка на стенах. Похоже, где-то здесь обитали остатки рода Дерр-Марра.

— Куда теперь? — Женька оглянулась на Тимофея. Морда нагара прочно обосновалась на ее виске.

— Вперед, — ответил Тим. — Куда еще?

За спиной послышалось нарастающее гудение. Орги явно обнаружили подбитых товарищей. Полминуты, от силы минута и преследователи будут рядом.

Внезапно на пути беглецов появился тот, кого Тимофей рассчитывал встретить здесь в последнюю очередь.

Ларс.

Он вышел из бокового ответвления коридора и застыл на месте, удивленно уставившись на едва не сбившую его с ног компанию.

Произойди это столкновение днем раньше, до совместного покорения морского утеса, Тим, не задумываясь, поступил бы с пауком точно так же, как оргом пару минут назад. Но сейчас перед ним стаял не просто враг, а враг, который, одно мохнорыло разберет каким образом, умудрился стать еще и немного другом.

Первым пришел в себя Ларс. Глянул за спину беглецов, туда, где вот-вот должны были появиться преследователи, и шагнул в сторону, уступая дорогу.

— Поворачивайте сюда. Первая дверь по левой стороне. Там часы на стене. Переведете обе стрелки на двенадцать и попадете в замок.

— Думаешь, мы идиоты? — полушепотом спросила Женька. — Не понимаем, что это ловушка?

Ларс встретился взглядом с Тимофеем.

— Иначе отсюда не выбраться, — медленно проговорил остроухий. — А я попробую задержать этих... которые сзади...

— Идем, — принял решение Морок. — Нечего ждать.

Они поспешили в боковой коридор. Дверь, о которой говорил Ларс, нашлась сразу. Идущий впереди Фобби толкнул ее, и вся компания ввалилась в тесную комнатушку.

Первое, что увидел Тимофей, был скелет. Человеческий. Судя по размерам, детский. Кости одной из его рук до сих пор болтались в прикованном цепью к стене металлическом браслете. Взгляд невольно сфокусировался на лежавшей рядом длинной светлой косе. Скелет был не просто детским. Он принадлежал давным-давно умершей девочке. И умершей, похоже, не самой легкой смертью.

— Давайте сюда, скорее! — Учур сориентировался раньше остальных. Он уже стоял рядом с настенными часами.

Ничего другого в комнате не было. Только скелет и часы. Старые ходики в деревянном корпусе. Над циферблатом с фигурными стрелками Тим разглядел крошечную дверцу. Очевидно, из нее должна была вылетать кукушка.

— Нужно всем взяться за руки, - быстро проговорил Учур. - К стрелкам и правда привязан портал.

—Знать бы, куда он ведет, - пробормотал Тим себе под нос.

— Фобби, ты чего там возишься? — окликнула карлика Женька.

Коротышка стоял у скелета несчастной девочки. Тимофею показалось, что Фобби снимает с него какое-то украшение. К горлу подкатила тошнота. Последнее, что можно было ожидать от лупоглазого карлика, это склонность к мародерству. Но на выяснение отношений совсем не осталось времени. Стрелки под пальцами ларда сошлись на двенадцати, и Тимофей привычно зажмурился, ощутив горячее дыхание очередного портала.

Его окружала вода. Безмятежная, будто утро в захолустном санатории. Она колебалась у рта, омывала лицо, приятно обволакивала тело. Кирилл плыл, широко раскидывая руки, и время от времени делал большие глотки. Вода была вкусной. Такой вкусной, что, казалось, исчезает во рту, не успев коснуться гортани.

Морок с тихим стоном вернулся к реальности. Темнота, спертый воздух, тупая боль во всем теле. Он посмотрел на циферблат наручных часов. Излучавшие тускло-зеленый свет стрелки показывали не только время, но и число. Выходило, что заключение длится без малого семьдесят три часа. Если верить ученым, человек способен протянуть без воды около пяти суток. Трое из них уже миновали.

Стараясь снова не застонать, Кирилл перевернулся на другой бок. После встречи с Ларсом сила, удерживавшая Морока в висячем положении, куда-то исчезла. Очевидно, тюремщики решили, что от избитого начальника СКК сюрпризов ждать не приходится. В конце концов, дальше туши Граусена все равно не сбежать. Это было правдой — нагар не позволял своему хозяину проникать сквозь живую плоть. Так что надежнее тюрьмы, чем внутри чудовища, придумать было сложно.

Короткого контакта с внешним миром хватило Мороку, чтобы понять, почему он тут очутился. Из-за собственной самонадеянности. Долгое отсутствие ошибок развращает — оно отучает сомневаться в сделанных выводах, заставляет недооценивать противника, Кирилл осторожно пошевелил во рту распухшим языком. Если в ближайшие несколько часов в организм не попадет хотя бы несколько глотков воды, о работе над ошибками можно забыть.

Хотя бы несколько глотков...

Рука Кирилла в который раз нащупала висевшую на шее жемчужину. Бесполезная игрушка! Он перепробовал все способы активировать полученный во время посвящения в депферы артефакт. Пытался раздавить, раскусить, тер между ладоней, смачивал слюной, кровью, потом — без толку. Похоже, чудесные свойства жемчужины были не более чем легендой. Или все дело в потерянных способностях? Возможно, Малышка А-но имела обыкновение помогать только своим — Людям глубины.

Постепенно его накрыло ватным одеялом полусна-полуобморока. Он снова очутился в воде. Ее глянцевая поверхность простиралась до самого горизонта, смыкаясь с пасмурным небом. Кирилл сделал несколько взмахов руками, и сам не заметил, как бескрайний водоем сменился мрачной комнатой. На ее полу, среди разбросанных игрушек, он обнаружил сидящих друг напротив друга девочек: свою дочь и божество Людей глубины.

— Возьми жемчужину и спаси отца, маленькая кошка, — от шепота богини у Морока засосало под ложечкой. Он попытался окликнуть Женьку, но внезапно обнаружил, что не может дышать — странная комната была заполнена водой...

В панике Кирилл открыл глаза.

Он действительно находился под водой. Но стоило приподнять голову, как она очутилась над водной поверхностью. Кирилл закашлялся. Долго пытался отдышаться. Потом принялся пить. Осторожно, растягивая каждый глоток, подолгу задерживая спасительную влагу во рту.

Вода была прохладная. Чуть солоноватая, как в минеральных источниках. Поначалу ее поверхность находилась на уровне колен, но к моменту, когда Кирилл утолил жажду, доставала уже до пояса и продолжала не спеша прибывать. Начальника СКК охватило беспокойство. Что, если жемчужина не остановится? Как тот горшок, который похоронил под кашей целую деревню? Перспектива утонуть привлекала ничуть не больше, чем смерть от жажды? Даже меньше, так как грозила случиться гораздо быстрее.

Морок несколько раз ударил кулаком в живую стену. Невидимая в темноте поверхность воды покачивалась уже на уровне груди. Еще немного, и она затянет холодную удавку на шее. Кирилл потянулся за жемчужиной, Ее не было. Подарок шутницы А-но сделал свое дело и исчез.

Неожиданно вода пришла в движение. Забурлила, заколыхалась, резко поднялась до самого подбородка и тут же схлынула. По стенам камеры пробежала судорога. Похоже, исполину пришлась не по душе роль аквариума. Раздался хлюпающий звук, буд-то кто-то втянул молочный коктейль через соломинку, и уровень воды начал стремительно падать, Кирилл включил фонарик-брелок и успел разглядеть в его холодном свете горлышко воронки. Вода уходила через возникшую в полу щель.

Морок поспешно высвободил из связки самый большой ключ — узкий металлический цилиндр сантиметров двенадцать в длину. Он открывал один из квартирных замков. В момент, когда почти вся вода покинула темницу, начальник СКК резким движением вставил ключ между краями расступившейся плоти.

Дно камеры судорожно задергалась, пытаясь ликвидировать временный шлюз. Не тут-то было. Ключ надежно сидел на месте. В конце концов, Граусену удалось почти полностью закрыть щель, оставив лишь небольшое отверстие. Через него с некоторым трудом, но все же можно было просунуть руку. И то, если бы не мешал установленный поперек ключ.

Кашель.

Кирилл услышал его, едва смолк шум воды. Внизу кто-то отплевывался от подарка волшебной жемчужины.

Начальник СКК опустился на корточки.

— Эй... Слы... слышите меня? Кто вы? — от пережитого обезвоживания язык все еще плохо слушался.

— Кирилл? — донеслось после паузы снизу.

— Марта? — у Морока заныло в груди. Он был не единственным пленником чудовища Людей зноя.

***

Маленькая A-но была постоянна в своих привычках. Едва ли ни каждая встреча с ней заканчивалась для Женьки стремительным полетом сквозь очередной портал. Поэтому она почти не удивилась, когда мир перед глазами рассыпался в пыль, а затем снова собрался, но теперь уже в виде замковой площади. Снег, солнце, колодец с саламандрой на крыше, игра света в оконных витражах — все осталось таким, каким выглядело час назад, когда воспитанники лагеря покидали Лёйхтштайн.

Одновременно с Женькой на площади очутились остальные члены обоих орденов. Перемещение застало их в разгар драки. Кто-то закрывался от удара и прибыл в позе скрюченного радикулитом старичка. Кто-то, наоборот, нападал, поэтому, очутившись в Лёйхтштайне, продолжил движение и угодил в ближайший сугроб,

«Эк тебя, дворняга, потрепало, гррр! — внезапно напомнил о себе нагар. — Зеленая уродина дала прикурить нашему пушистику!»

Женька испуганно поискала взглядом вардака. Тот сидел поблизости, страдальчески прижимая уши. Выглядел Бармалей помятым. Судя по бурым пятнам на шее, псу пришлось несладко.

«Покажи!» — мысленно скомандовала Женька, подбегая к собаке.

Едва ее пальцы коснулась грязной шерсти, как рука начала зудеть. Из-под мокрого рукава мастерки вынырнула серебристая лапа нагара. Ниточки рисунка скользнули по пальцам и потекли дальше, на кожу вардака.

— Эй! Ты чего? — удивилась Женька. Еще ни разу Еркут не пытался выбираться за пределы ее тела.

«Ну что, морда ушастая, давай-ка тебя подлатаем! — запыхтел Еркут . — А то на что ты нам, гррр, такой дырявый сдался? Никакой пользы с тебя — одно расстройство!»

Бармалей в ответ удовлетворенно заурчал, и в Женькином сознании возникло изображение крошечной ящерки, которую нежно вылизывает огромный собачий язык. Что любопытно, никакой конкретной собаке язык не принадлежал. Просто болтался в воздухе, теряясь верхним краем в густом тумане.

- Вот, значит, как ты умеешь, — Женька наблюдала за манипуляциями нагара. Не прошло и пары минут, как от рваных ран на шее Бармалея остались только поджившие рубцы. - Почему же вчера не стал его спасать? Зачем разрешил отнести в замок?

«Потому что слишком дорого нам обошлось бы такое спасение».

— То есть?

«Ты думаешь, милая, я за счет чего его лечу? У меня своих ресурсов нет, — это был редкий случай, когда Еркут перестал дурачиться и говорил почти серьезно. - Я же паразит. Хоть и симпатишный. И как паразит пользуюсь силами своего хозяина».

— Моими, значит.

«Ну, а чьими же еще? У тебя помаленьку отъедаю, ему отдаю».

— Я не против, — Женька нежно потрепала пса между ушей. — Позавчера я была готова что угодно отдать, лишь бы он выжил!

«Ты готова, а я нет! — отрезал нагар. — Спасти его от верной смерти означало сократить твою жизнь лет на тридцать. Можешь собой сколько угодно жертвовать, но помни — у нас с тобой одно тело на двоих. Ты заболеешь — я заболею, ты состаришься — я подряхлею, ты умрешь — я тоже... того...»

Это объяснение навело Женьку на неожиданную мысль.

— Получается, ты умеешь перераспределять между нами жизненную силу. Почти какДерр-Марра?

Продолжение разговора пришлось на время отложить. Рядом с Женькой и Бармалеем очутилась светловолосая девица из Ордена Утренней звезды. Та, которая первой кинулась в драку с обитателями зеленого бассейна.

— С кем это ты разговариваешь?

— Э-э-э.. Да так, — Женька торопливо прикрыла нагара ладонью другой руки. — С Бармалеем.

Белесые брови девицы в недоумении поползли вверх. Кажется, в ее картине мира разговор с собакой находился где-то между ловлей крокодилов в кухонной раковине и охотой на зеленых человечков. Хорошо, что о голосе в Женькиной голове знали только самые близкие люди.

— Ой! Это же... — девица наклонилась и что-то подобрала на снегу. — Розовая жемчужина? Как она здесь...

Женька положила ее рядом с собой, когда бросилась осматривать вардака. Атрибут Людей глубины оказался слишком большим, чтобы уместиться в кармане.

На мгновение Женька и крылан встретились взглядами. В серых с желтоватыми прожилками глазах девушки мелькнуло понимание. Она — совершенно точно — сообразила, кто раздобыл жемчужину и вытащил оба ордена из подводной пещеры. Несколько секунд тяжелого молчания, и девчонка вскинула руку с атрибутом над головой.

— Алле! Орден Утренней звезды! — заорала она на весь замок. — Розовая жемчужина у меня! Мы победили!

Женька потеряла дар речи.

«Браво, гррр! — нагар снова превратился в сварливого гнома. — Хватай все, что плохо лежит! Ставь подножки! Плюй в чужие кружки! Какай на соседское крыльцо! И будешь молодцом, гррр!»

Все дальнейшее происходило слишком быстро, чтобы Женька успела вмешаться. Девицу мгновенно обступили члены ее ордена, загородив обманщицу. Одновременно возле колодца разлилось оранжевое сияние, из которого вышли две команды, отправленные на поиски атрибута Людей ветра. В первых рядах шагал Тимофей. Он вместе с парнишкой из Голодных глаз держал над головой Хрустальный утес.

— Расступи-и-и-ись! — перекрыл радостный гомон пронзительный голос Нектара.

В толпе появился Тимур Сергеевич в сопровождении разодетого крысюка, самодовольной Эдды и команды магистров. Шум резко пошел на убыль. Воспитанники лагеря поспешно разделились на ордены, образовав четырехугольник,

Женька протиснулась поближе к Ане с Антонио. Мокрая одежда противно липла к телу. Конечно, нагар не давал своей хозяйке замерзнуть, повысив температуру их общего обиталища до максимума, но приятного все равно было мало. Словно торчишь в бане, завернутый в мокрое ватное одеяло.

— Я не сомневался! — Тимур Сергеевич сделал многозначительную паузу. — Ни секунды не сомневался в том, что вы справитесь.

— Зато мы сомневались. И сильно, — пробурчала Анька. После схватки с зелеными големами у нее на скуле багровел кровоподтек.

— Я бесконечно рад и горд за вас! — продолжал директор лагеря, постепенно повышая уровень торжественности. — Вы отлично научились использовать способности друг друга. Вы действовали не просто как команда. Вы действовали, точно дружная семья, в которой каждый член готов в нужный момент подставить плечо друг другу, поддержать, протянуть руку...

Женька поймала себя на чувстве неловкости. Еще никогда на ее памяти Тимур Сергеевич не позволял себе таких пафосных речей. Будучи хорошим учителем, он всегда оставался предельно конкретным и слегка ироничным. Что же с ним произошло?

— У нас возникло небольшое осложнение, — резкий голос Эдды заставил встрепенуться. — Два ордена — Потерянного замка и Голодных глаз — утверждают, что на равных участвовали в поисках атрибута. Они поставили меня... нас перед выбором: либо засчитать обеим командам победу, либо обеим же — поражения. Я... э-э-э... мы не любим ультиматумов. Поэтому, не скрою, вероятность второго варианта была высока...

Ордены, о которых шла речь, расстроенно загудели.

— Но! — Эдда подняла указательный палец. — Тимур Сергеевич убедил всех нас проявить лояльность. Поэтому вместо двух мы имеем сегодня сразу три победителя! Орден Потерянного замка и Орден Голодных глаз получают за испытание по одному баллу! Поздравляем!

Затем последовала торжественная передача атрибута и, как водится, оглушительное ликование. Женька вдруг заметила, что члены обеих команд то и дело одобрительно хлопали Ларса по плечу и жали ему руку. За какой-то час бывший лидер пауков умудрился стать для них своим. Или, по крайней мере, сделал в этом направлении просто-таки гигантский шаг. Даже Тимка и тот, казалось, больше не сторонится остроухого. Неужели... Нет! Думать об этом было слишком страшно.

— А вот с атрибутом Людей глубины не возникло никаких разночтений, — Эдда перевела взгляд на Зану. Та весело тряхнула кудрявой копной — девушка явно гордилась победой своих подопечных.

«Мнимой победой! Мнимой, гррр! — злобно заворчал нагар. — Чего ты молчишь? Сейчас самое время сказать! Тебе все поверят!»

Держа жемчужину на вытянутых руках, светловолосая девица зашагала к Эдде. Движения обманщицы были скованными, неуклюжими. Она явно ждала разоблачения.

— Женек, скажи честно, это ведь не она, а ты достала жемчужину! — взволнованно зашептал Антонио. — Я знаю! Я видел, как ты шла к бассейну.

— И я видела! — поддержала его Аня. — А эта крыса белобрысая, как там ее, Оливия, что ли, она все время рядом со мной была.

— Давай, признайся! И мы, считай, почти выиграли!

Женька лихорадочно соображала. Если она сейчас настоит на победе своей команды, то Орден Утренней звезды гарантированно проиграет в общем зачете. Впереди осталось последнее испытание, а значит, подопечные Заны попросту не смогут набрать больше одного очка. Какой им тогда вообще интерес сражаться? А вот Орден Белого волка, напротив, обязательно попадет в призеры. Даже если с Рубиновым глазом не повезет, у Женькиной команды все равно уже будут звенеть в копилке две победы. Сколько бы соперники ни старались, обойти лидера им не удастся. Черт, ну чем думала эта Эдда, устраивая такое кривое состязание?! С другой стороны, а вдруг расчет был именно на Женьку с Тимом? Может, по мнению итальянки, это их задача сделать так, чтобы все ордены боролись до конца в полную силу? Хотите спасти Морока — выкручивайтесь! Тогда получается, выходка Оливии - не проблема, а большая удача!

— Да не в чем признаваться, — Женька вымученно улыбнулась, старясь не встречаться с друзьями взглядом. — У меня ничего не получилось. Я не смогла дотянуться до жемчужины. Это сделала Оливия.

Едва стихли аплодисменты и поздравления, как слово снова взял Тимур Сергеевич.

— Теперь у каждого ордена по одной победе. То есть у всех у вас, друзья мои, абсолютно равные шансы отправиться в Глэдвил. Исход наших соревнований решит последнее испытание — поиски Рубинового глаза. Я не скажу, когда и где они будут происходить. Это тайна. Пока же от всей души рекомендую отдыхать и наслаждаться зимними каникулами.

— Можно спросить? — Маленький Федя поднял руку. — Скажите, Тимур Сергеевич, а если бы мы не справились... Ну, если бы не успели залезть на скалу, если бы не разгадали головоломку... Вы бы не стали нас спасать? Так, что ли?

— О чем ты, Федя? - наверное, таким тоном привычные к роскоши вельможи интересовались ежедневным рационом бедноты. «Что? Одна миска постной похлебки на весь день? Да полно вам». — Вашей жизни и здоровью ничего не угрожало. Можете мне верить. А теперь бегите в свои комнаты. Жду вас через полчаса на обеде. На этот раз Мамаша Мурр превзошла себя!

Женьку дернули за рукав, когда она направлялась в компании Аньки и Тони в сторону башни Ордена Белого волка. Это был Тимофей.

— Встречаемся после обеда на лестнице возле запертой комнаты. Той самой, — коротко бросил он и смешался с толпой.

***

У хорошей песни должно быть много слоев. Один раз послушал — кажется, все понял. Потом через месяц-другой снова включил и вдруг обнаружил, что до этого в лучшем случае снял верхний слой, а там их, как черепах до дна Мирового океана, — видимо-невидимо.

Тим любил песни-головоломки, многоуровневые сооружения, вроде торта «Наполеон». Были даже такие, которые он, сколько ни слушал, не мог разгадать. Приходилось копаться в интервью и блогах автора — вдруг тот где-нибудь обмолвится, что имел в виду.

У Наты Кей, автора песен из российской фратрии Людей ветра, каждый альбом сплошь состоял из ребусов. Тим успел усвоить, что к большинству из них требовался ключ. Что-то вроде пары случайных фраз или рассказанной между делом истории. Тогда тугая спираль музыкальных строк взрывалась новым смыслом, и каждое слово вставало на свое место.

Эта песня давно ждала ключа. И сейчас, слушая хрипловатый голос Наты Кей в наушниках, Тим впервые по-настоящему понимал, о чем она. Вернее, начинал понимать.

Ната Кей рассказывала чужую историю. Ее обрывки плыли сейчас над главным залом Лёйхтштайна — над заставленными тарелками столами, хохочущими воспитанниками и снующими туда-сюда карликами.

Это была история Дины и Ларса.

Тим проследил за хмурым взглядом сидящего напротив экс-предводителя пауков. Он то и дело поглядывал в сторону стола, за которым обедали магистры. Дина, на вид вполне оправившаяся после утреннего потрясения, о чем-то весело болтала с красавчиком Дэвом. Тимофей мог поспорить, что за время трапезы она ни разу не посмотрела в сторону бывшего парня.

Тимофей передернул плечами. Что с ним? Откуда это сочувствие к остроухому? Неужели Ларсу все-таки удалось залезть к нему в голову?

Вряд ли. Дело совсем не в Людях сети. Не в Ларсе с его паучьими способностями.

Дело в песне.

* Слова Н .Колесниченко

Боковым зрением Тим заметил, как Женька выскочила из зала. Все, пора. Он рассовал по карманам крохотные пирожки с мясом и грибам. «Райское наслаждение на один укус», как их называла Мамаша Мурр.

— Ты куда? — Учур увидел, что его приятель собирается встать из-за стола.

— Э-э-э-э... на улицу, — Тимофей не хотел никого посвящать в их с Женькой планы. -Дело есть.

— Ну и ешь свое дело, — хмыкнула Анита, строя глазки Бруно. — А мы будем есть суп Мамаши Мурр. Он вкуснее.

Лестница встретила Тима запахом пыли и картофельного пюре. Каким-то неведомым образом ароматы из кухни достигали башни.

— Есть новости? — Женька ждала его, сидя на ступенях. Вымокшую во время состязания за атрибут униформу сменили серо-зеленый свитер, джинсы и короткая синяя куртка. У ног дремал Бармалей. Стоило Тиму приблизиться, как вардак поднял голову и пару раз добродушно ударил по полу хвостом -поприветствовал.

— Как посмотреть.

Стараясь не тратить времени даром, они обменялись рассказами об утренних приключениях. Женька раз десять переспросила, не чувствует ли Тимофей чужого вмешательства в свои мысли? И тот поклялся, что нет. В конце концов, слабая симпатия к Ларсу, возникшая из-за спасения Борова, особой роли не играла.

— Нам срочно нужно узнать точную дату ритуала Поглощения, — подвела итог Женька. — Появились идеи, как это сделать?

— Спрашиваешь! — Тим прислушался к доносившимся снизу звукам. — Например, одна из них сейчас поднимается по лестнице.

Робкие шаги. Чем ближе к друзьям, тем тише они становились. Зато звон бубенчиков звучал все отчетливее. Наконец, в полутьме блеснули настороженные глаза.

— Карлик? — удивилась Женька.

— Это Фобби, — представил Тимофей. — Иди сюда. Я кое-что тебе принес.

— Эй, ты понимаешь, как я рискую? — Выпуклый лоб коротышки сложился в страдальческую гармошку. — У фрау Ригхтенш-мульк на каждом шагу шпионы. Если она узнает...

— То сварит тебя живьем в самом большем котле. Я в курсе, — кивнул Тим и протянул карлику один из пирожков. - Это лекарство для храбрости. Очень помогает.

Угощение так быстро пропало из вида, что даже Тимофей со своей кошачьей реакцией не успел проследить его маршрут.

— Добрый день, фройляйн! — обратился карлик к Женьке, проглотив пирожок. -Только не подумайте, что я вас не узнал.

Очень даже узнал! Ваша улыбка снилась мне прошлой ночью!

— Это вы управляли той смешной каретой! — улыбнулась Женька.

— Чем же она смешная? — бубенчики на одежде карлика обиженно зазвенели. — Никакая она не смешная! Между прочим, возила еще самого Гедера Дерр-Марра! Сколько веков прошло, от хозяина, небось, и горсточки праха уже не осталось, а Пых-телка моя все бегает. Гоняет старушка, будь здоров! Слушай, Тим, если у тебе больше нет пирожков, то я, пожалуй, пойду...

— Держи, вымогатель! — Тимофей протянул еще один «райский укус». — Поможешь нам — получишь целых три.

— Говори, — быстро кивнул карлик.

— Дымный раскол. Расскажите об этом празднике.

— Хммм, — Фобби озадаченно поскреб под колпаком лысоватую голову. — Праздник как праздник. В начале зимы. Ночь, когда Земля раскололась, выпустив на волю Огненную Саламандру. Мы в этот день большой костер разводим. Танцуем, песни поем, огнеящеров в небо запускаем, барашка жарим.

— А вторая луна после Дымного ракола — это когда?

— Ну... — карлик принялся сосредоточенно шевелить губами. — Так послезавтра уже. Считается, что на вторую луну, то есть в ночь с Бархарт на Герархарт — это месяцы по-старинному так назывались — Огненная Саламандра вошла в полную силу и изрыгнула из себя первых Людей зноя. Как бы родила. Поэтому для них этот день, вернее ночь, особенная. Ночь саламандры, во.

— Значит, послезавтра? — повторил Тим.

— Ага.

Женька сдавленно вздохнула. На спасение Морока и остальных пленников осталась какая-то пара дней!

— Это все? — засуетился Фобби. — Тогда давай пирожки, и я побегу. Если фрау Ригхтеншмульк обнаружит, что меня нет...

— Посадит на вертел и изжарит вместо барашка, — подсказал Тим. — Не спеши. Еще не все. Как попасть в Потерянный замок?

Карлик удивленно захлопал белесыми ресницами.

— Тут я вам не помогу. Уж, извиняйте, фройляйн!

— Три пирожка и ужин в придачу, — повысил ставки Тим.

— Нет, серьезно, я не могу...

— Три пирожка и два ужина в придачу! — подключилась Женька. — Мой тоже забери.

— Вы просто не поняли. Я бы помог, да не могу. Потому что не знаю дорогу в Ферлоренштайн, — и добавил, понизив голос, — это та-а-а-айна! Во! Да и на что он вам сдался? Его же забросили давно! Там ни ремонта, ни отопления — тьфу, мусор один!

Тимофей молча достал оставшиеся пирожки и сунул их карлику. Кажется, им с Женькой предстояло найти другой путь к месту, где держали Морока.

— Погоди, — Женька поймала за кафтан готового сбежать коротышку. — Ты здесь, получается, главный по транспорту, так, что ли?

— Все верно, — просиял Фобби. — И водитель, и механик. И доставить, куда хочешь, могу, и мотор перебрать.

— А что-нибудь побыстрее твоей Пыхтел-ки в Лёйхтштайне найдется? Только с хорошей проходимостью? Чтобы не по дороге, а прямо по лесу ездить?

— Ну, конечно, фройляйн! О чем речь! Мы же не дикари какие-нибудь! У меня тут такой зверь в конюшне стоит! До ближайшей деревни часа за три добегает. А это миль сто будет. Полторы сотни километров, если по вашему считать.

— То, что надо! — обрадовалась Женька. -Тогда отвези нас сегодня кое-куда.

Бармалей, весь разговор посапывавший у ног хозяйки, внезапно поднял голову. Напряженно посмотрел на уводившую под крышу лестницу, но тут же расслабился. Вильнул хвостом, опустил морду на лапы и снова задремал. Наверное, птица, подумал Тим.

— «Кое-куда» — это куда? — насторожился коротышка.

— Недалеко, — успокоил его Тимофей. Он сразу сообразил, что задумала подруга. Нагар показывал направление, в котором находится Ферлоренштайн, но Женьке не хватало скорости, чтобы добраться до Потерянного замка раньше, чем тот сменит месторасположение. Быстрый снегоход вполне может решить эту проблему.

— Ну, не зна-а-а-аю...

— Десять. Нет, пятнадцать пирожков! — выпалил Тим.

— И большой торт от Мамаши Мурр. С клубникой, — добавила Женька.

Карлик громко сглотнул. Его выпуклые глаза подернула влажная пелена.

— Вы меня не обманываете? Женщина-Гора может специально для меня испечь торт? Честно-честно?

— Абсолютно! — с отчаянной уверенностью в голосе сказала Женька. — Она нас с Тимом, знаешь, как любит? Что попросим - все сделает!

— Тогда договорились. Только... - Фобби воровато оглянулся, — Не говорите никому. Если фрау Ригхтеншмульк узнает...

— То — хррр... ~ Тим и Женька синхронно провели большими пальцами себе по горлу.

— Точно! — согласился с ними Фобби и умчался вниз по лестнице.

— Знаешь, чего мы не спросили? — заговорила Женька после недолгого молчания. -Какого размера этот его зверь? Хватит ли там места на нас двоих?

— Троих, — на узкой лестнице, ведущей к опоясывающему башню балкону, стоял Учур. — Потому что я еду с вами.

Подъем дался тяжело. Если уснул ближе к рассвету, то нечего рассчитывать на легкость в теле и ясную голову поутру.

— Вставай, соня-засоня, живо! — услышала Женя Анин голос. Ну почему некоторые люди, когда проснутся, считают, что все должны немедленно последовать их примеру?

— Фигушки! — буркнула Женька, не открывая глаз.

Одеяло самым предательским образом начало сползать на пол. Ну конечно! Анька подцепила его фиброй и теперь тянула к себе.

«Барька, помоги!» — мысленно попросила Женька.

«Есть!» — отозвался вардак, подскочил к кровати, ухватил одеяло зубами и одним рывком сдернул его с хозяйки.

— Да не Аньке! — возмущенно завопила та. Но, похоже, пес тоже принадлежал к лагерю негодяев, уверенных, что друзей надо будить ни свет ни заря. Он взлетел на кровать и начал облизывать Женькино лицо, шею и все, до чего только мог дотянуться.

— Брысь, морда бандитская!

Едва Женьке удалось спихнуть с постели вардака, как на его месте очутилась Анька. Забралась с ногами на кровать и принялась тараторить, словно зубрилка-отличница:

— Ну, давай, колись, как оно все прошло? Ты помирилась с Тимкой? Да, помирилась? Он тебя поцеловал? А в любви признался? Я подруга — мне можно рассказать. Ох, видела бы ты, что после вашего побега с Анитой творилось! Как она рвала и метала! Кстати, кажется, у нее что-то с Бруно наклевывается. Ты же знаешь, у меня глаз-алмаз на такие веши!

Под трескотню Ани все события минувшей ночи разом пронеслись перед глазами.

— Тим! Он уже заходил? — Женька резко вскочила с кровати и заметалась по комнате в поисках одежды. Кошачья униформа нашлась в углу, один из черных замшевых битников валялся под Анькиной кроватью, второй почему-то стоял в камине.

— Ну, ты даешь, Смородина! Даже на ночь со своим Тимофеем не можешь расстаться. Нет, не заходил.

— Это хорошо. Значит, ничего не случилось, — она была уже одета. Осталось умыться и почистить зубы.

— Не случилось чего?

— Я фэ фказала, нифиво! — Женька поелозила щеткой во рту и набрала воды. В их комнатке имелся кран с раковиной. Не джакузи, конечно, зато не нужно по каждому пустяку бежать в холодный санузел в конце коридора.

Через пару минут Женька была одета и умыта, то есть готова к любым неприятностям. Правда, как вскоре выяснилось, торопиться не имело смысла. Сначала ей пришлось полчаса ждать, пока все проснутся и подтянутся к башне, потом еще час завтракать под впечатления членов Ордена Белого волка от вчерашней победы, и лишь затем наступило время идти на утренний сбор. Там-то Женьку с Тимофеем и настиг сюрприз, о котором предупреждала Эдда.

— Прежде чем объявить следующее состязание, я хотел бы озвучить одну хорошую новость, — бодро начал Тимур Сергеевич.

Директор лагеря вместе с Эддой стоял перед шеренгой воспитанников. Утреннее солнце слепило глаза, поэтому Женьке приходилось смотреть на крылана и ненавистную итальянку сквозь влажную пелену.

— Если человек совершил плохой поступок, а потом искренне раскаялся, он достоин прощения. Я хочу, чтобы вы помнили об этом.

— О чем он? — хмыкнула рядом Анька.

— Понятия не имею, — ответила ей Мади.

— С сегодняшнего дня с нами в лагере будет находиться тот, кто не понаслышке знает, что такое вина и настоящее раскаяние, — Тимур Сергеевич оглянулся на человека, идущего со стороны дверей замка. — Мы ждем тебя.

— Обалдеть!

— С ума сойти!

— Мохнорыло мне за пазуху! — голоса собравшихся слились в один негодующий хор.

Только у Женьки не нашлось слов. На минуту она просто лишилась способности говорить — через замковый двор шел Ларс.

Его длинные светлые волосы подлетали при каждом шаге. Полы серого плаща скользили по утоптанному снегу. На лице сияла широкая улыбка а-ля Капитан Америка, из-под плаща выглядывал дымчатый френч с серебряными пуговицами, застегнутыми под самое горло. К нему прилагались черные штаны и берцы. Когда Ларс приблизился, Женька без труда различила на его груди нашивку в виде черного паука с короткими лапами.

— Да чтоб мне сдохнуть! — голос Антонио перекрыл царивший шум. — Этот гад нас летом чуть не угробил! А теперь мы era простить должны! Может, еще и наградить прикажете?!

Вперед вышла Анита. Мотнула гривой каштановых кудрей и решительно произнесла:

— Если он будет жить в замке, я вернусь домой. Кто со мной?

— Я! Я! — вокруг мгновенно вырос лес рук. Ларс остановился посреди площади и принялся с интересом разглядывать собравшихся, переводя взгляд с одного сердитого лица на другое.

Женьке показалось, что на плечи ей опустили пару чугунных гирь. Она посмотрела в сторону Тимофея. Тот стоял мрачнее грозового неба и пытался прожечь взглядом дыру в остроухом парне, еще совсем недавно доставившим ему и его друзьям столько хлопот. Руки Тим не поднимал — тоже сообразил, что наступил момент, о котором говорила Эдда. Теперь либо они с Женькой остановят разгорающийся бунт, либо Морок погибнет.

— Подождите! — от волнения Женькин голос некрасиво сорвался. — Мы не должны вот так сразу все решать! Пусть Ларс что-нибудь скажет. Дайте ему слово!

Наверное, предложи это кто-нибудь другой, его бы и слушать не стали. Но с Женькой дела обстояли иначе.

— Да, пусть что-нибудь скажет! — присоединился к подруге Тимофей. — Полгода в виртуальной каталажке — это вам не крем-брюле! Может, и правда раскаялся там, поумнел!

Женькин взгляд случайно упал на Дину. В груди что-то сжалось. Девушка едва стояла на ногах. Появление бывшего парня явно выбило ее из колеи.

— Ладно, — Анита вскинула подбородок. — Пусть говорит.

Остальные нехотя опустили руки. Это означало, что Ларс получил хоть и призрачный, но шанс убедить воспитанников лагеря в своем праве находиться среди них.

Тим ожидал чего угодно, но только не такой грандиозной подлости. Его потрясло даже не появление Ларса, а поведение Тимура Сергеевича. Это что же выходит, наставник на стороне Людей зноя? Бред! Но тогда как объяснить его проповедь о прощении остроухого поганца?

Тем временем Ларс заговорил. Негромко, без спецэффектов — как будто стоял не среди рассерженной толпы, а в компании приятелей.

— Я не согласен с Тимуром Сергеевичем. Раскаяние не облегчает вины. Если из-за тебя погибли люди, раскаянием их не вернешь. А из-за меня погибло много людей.

Площадь ответила удивленной тишиной. Никто не ожидал от бывшего предводителя пауков подобных слов.

— Предложение вернуться в реальный мир стало для меня сюрпризом. Честно. Я бы на месте Тимура Сергеевича и Эдды ни под каким видом не дал мне второго шанса.

— Так и проваливай назад! — выкрикнул кто-то из толпы.

— Но мне сказали, что я нужен Краю. Что мои способности уникальны, и нет смысла хоронить их в виртуальной тюрьме. Поэтому я здесь, — Ларс сделал паузу. Его узкое лицо заливало утреннее солнце, придавая бледной коже неестественно розовый оттенок. — Знаете, там, в игре, было странно. В этом нарисованном мире я впервые в жизни смог по-настоящему поговорить с отцом, разрешил маме обнять себя, понял, что потерял девушку, которую любил больше жизни...

Взгляды воспитанников лагеря метнулись к Дине. Та и бровью не повела, словно Ларс говорил о ком-то другом. Тим поймал себя на чувстве уважения к кошке. Для девчонки она неплохо держалась.

Ларс продолжал говорить. Он рассказывал о законах виртуальной игры, о своих попытках выбраться из нее, о родительском доме среди лип и двумерном человечке, ставшим для него единственным другом. Голос главы Людей сети окутывал призрачной паутиной, сбивал с мысли, заставлял сочувствовать.

Черт! Он же нас обрабатывает, сообразил Тим. Потому-то Тимур Сергеевич и взялся его поддерживать. Ларс нащупал в учителе крупицу надежды на перевоспитание гаденыша и раздул ее в большое желание наставить «бедняжку» на путь истинный. Теперь крылан смотрит на подлеца сиропным взглядом и одобрительно кивает. Остальная публика тоже начинает покачиваться в такт монологу. Просто коллективная медитация какая-то!

— Что бы Ларс не говорил, каждый человек заслуживает еще одного шанса, — взяла слово Женька, когда остроухий закончил.

— Еще одного шанса всех нас укокошить? — в голосе Аниты явно поубавилось уверенности.

— Это зависит только от нас, — Женька вышла вперед и оказалась в паре шагов от Ларса. — Вряд ли один представитель Людей сети может чем-то навредить целому лагерю.

— Гипноз, внушение, не? — усмехнулась бразильянка. — Кажется, по этой части Люди сети большие специалисты.

— Люди сети не могут вложить в ваши головы то, чего в них нет. Они лишь усиливают те мысли и чувства, которые вы и так думаете или испытываете. Не Ларс заставил тогда крысюков наброситься на парижских туристов — Люди нор и без него хотели крови. Не Ларс вынудил друзей Аниты осушить целую деревню. Это Нил и Тиаго, забыв все на свете, устраивали фонтаны. Мы сами, а не Ларс, отвечаем за свои поступки, — Женька ненадолго умолкла, переводя дух. Нагар тем временем осторожно высунул морду из-за ворота куртки. Ящерица явно изучала лица воспитанников. Пыталась вычислить потенциальную угрозу. — А теперь скажите,у кого из вас мысли настолько черные, а желания настолько гадкие, чтобы бояться присутствия Ларса?

Никто не издал ни звука. Тим усмехнулся: Женька просто гений! Надо же, как все повернула! Теперь никто не рискнет требовать выдворения Ларса из замка.

— Я рад! — вмешался Тимур Сергеевич. — Я искренне рад, что вы все правильно поняли! Осталось только определить нашего гостя в один из орденов. Думаю, Орден Потерянного замка — то, что надо. Там как раз одного человека не хватает.

Члены ордена за спиной Тимофея ответили недовольным бормотанием. Если и могло быть что-то хуже, чем появление Ларса в лагере, так это необходимость провести с ним бок о бок все каникулы. Тим осторожно покосился на застывшую рядом Дину. Ее лицо сделалось настолько белым, что начало отливать зеленью.

— Это чистый садизм, — прошипела Анита. — Он же был ее парнем...

В этот момент тот, о ком говорила русалка- приблизился к притихшей команде Дины. Кивнул сразу всем и никому в отдельности и втиснулся в ряд между Анитой и Тимофеем: Тому на мгновение удалось поймать взгляд н Ларса. Тим ожидал обнаружить в нем самодовольство, насмешку, высокомерие, но вместо этого... Он попытался найти подходящее слово... Кажется, это была растерянность. Или даже подавленность. То ли остроухий, войдя в образ раскаявшейся сиротки, не позволял себе расслабиться ни на секунду, то ли на самом деле не испытывал радости от происходящего.

— А теперь поговорим о сегодняшнем состязании, — слово взяла Эдда. Она вышла вперед, задвинув Тимура Сергеевича за свою широкую спину. — Сегодня вам предстоит добыть не один, а сразу два атрибута: Утес света крыланов и Розовую жемчужину депферов.

Сразу два? Тим тихо чертыхнулся. Люди зноя решили не тянуть резину, а как можно скорее разжиться всеми атрибутами.

— Мы разделим вас на две большие команды, — продолжала Эдда. — Орден Потерянного замка и Орден Утренней звезды будут сражаться за атрибут Людей ветра. Орден Белого волка и Орден Голодных глаз — за символ Людей глубины. Те два ордена, которые вернуться с добычей, станут победителями.

Тимофей озабоченно провел пятерней по и без того лохматым волосам. Похоже, события развивались по худшему сценарию. Находись Женька все время неподалеку, был бы шанс нейтрализовать Ларса. Даже потеряв способности, подруга оставалась неуязвимой для паучьих приемов. Но на расстоянии от ее защиты не будет проку.

На замковой площади внезапно образовалась толчея. Эдда велела всем воспитанникам разделиться на две части. Ордены ненадолго смешались друг с другом.

— Тим, — Женька незаметно очутилась рядом. — Ты... Ты только там, куда вас отправят, не делай ничего с бухты-барахты... Ладно? Помни, что Ларс может... ну, ты понимаешь...

Тимофея прошиб пот. Он так же, как и остальные, теперь имел все шансы попасть под влияние остроухого.

- Думаешь, этот скунс сможет меня загипнотизировать? — Тимофей постарался, чтобы вопрос прозвучал как можно небрежнее. — Гипнотизерку сломает!

Женька только покачала головой.

— Меня там не будет.

- Ну и что. Я справлюсь.

Пока они говорили, воспитанники лагеря выстроились в две параллельные цепочки. Перед каждой Эдда опустила в снег по небольшому предмету. Издалека было не разглядеть, какому именно.

Едва итальянка отступила назад, как на месте оставленных ею вещей выросли черные провалы метра по два в высоту. Они напоминали порталы крыланов. Только края отверстий не переливались всеми цветами радуги, а трепетали лепестками золотистого пламени, почти незаметного в лучах солнца.

— Радужное лассо? — спросил Тим. — Оно же тут не действует!

— Не действует, — мрачно согласилась Женька.

— Берем друг друга за руки, — скомандовала Эдда, — и шагаем в проход. Каждый — в свой.

— Не надо пугаться, — подбодрил растерянных воспитанников Тимур Сергеевич. — Благодаря неожиданно пришедшей помощи нам удалось кое-что изменить в технологии Радужного лассо. Теперь оно совершенно безопасно.

Женька издала звук, похожий на кошачье фырканье.

— Ага, потому что это никакое не Радужное лассо, а порталы Людей зноя, — потом бросила на Тимофея тоскливый взгляд, от которого у того заныло под лопаткой. — Пошли. Нам пора.

Удар. Еще удар.

Лязг шпаг.

Топот ног.

Серебряная молния прошла рядом с грудью одного из противников. Кусок кружевного жабо медленно спланировал на пол. Зрители ахнули. Кто-то зааплодировал. В следующую секунду отрезавшая воротник шпага уперлась в шею соперника.

- Фехтуешь, как девица, - насмешливо заметил победитель. Широкополая шляпа и маска скрывали его лицо.

- Тебе мало моего поражения? - выдавил проигравший. Это был красавчик Дэв. Голубой камзол и кружевное жабо делали его похожим на актера из очередной экранизации «Трех мушкетеров». – Унизить хочешь?

- Ты сам себя унизил … - победитель убрал шпагу, а затем сорвал с головы шляпу. Длинные темные волосы рассыпались по его плечам и спине. – Проиграв мне!

- Это же Дина! – воскликнул кто-то из девчонок в толпе сгрудившейся вокруг места дуэли.

- Как она отделала Дэва! – радостно подхватил мальчишеский голос.

Тим по этому поводу испытал смешанные чувства. С одной стороны, он терпеть не мог смазливого крылана. С другой, к Дине тоже не испытывал особой симпатии. Но дралась протеже Марты все-таки классно! Тут не поспоришь. И ведь ей даже в ускоренный режим переходить не пришлось – без него справилась.

Дуэль магистров стала одной из театральных зарисовок, которыми Нектр нашпиговал программу вечернего бала. Тимофей был этому рад. Чем больше представлений, тем меньше танцев. Последние не вызывали у него восторга. Сложно придумать более глупое занятие, чем топтаться на месте, вцепившись в талию девчонки.

Кроме постановочных дуэлей Нектар разбавил бал выступлением карликов-факиров, акробатическим шоу итальянских кошек, смотром мини- шерстоканов и воздушными боями гриффончиков. Открывало же вечер чествование победителей первого состязания, то есть Ордена Белого волка. Принесенная ими статуэтка теперь стояла на специальной подставке в центре зала, а над головами воспитанников лагеря парило призрачное изображение белоснежного волка. Или Бармалея. Кому как больше нравилось считать.

- Это не честно! – сказала рядом Анита.

- Почему? – пожал плечами Тим.

Его сейчас меньше всего на свете интересовали состязания. За пазухой лежала книжка из чулана наверху. Тимофей так и не решился ее открыть. Кто знает, что может случиться. Вдруг, его снова куда-нибудь зашвырнет. В камин, например. А там огонь…

- Потому, что это был Анькин грффончик! Она просто подозвала его и сняла с ошейника карту! Ну, где тут справедливость?

- Нету, - рассеянно согласился Тим.

Весь день он промаялся желанием обсудить с кем-нибудь произошедшее ночью. Сначала думал поговорить с Учуром. Но опасения, что алтаец как-то связан тайнами Лейхтштайна, заставили попридержать язык. Потом решил обратиться к Тимуру Сергеевичу. Даже почти остановил его в коридоре и почти начал рассказывать о своих приключениях, пока не сообразил, чем это грозит. В лучшем случае, наставник снова взял бы с него обещание молчать в тряпочку. В худшем – без лишних разговоров отправил домой.

- И я говорю: нету! – обрадовалась Анита поддержке. – Смотри-ка, кто это? Никак наш недополиморф! Вот же вырядилась!

Женькино появление в компании Аньки и ее итальянского приятеля в леггинсах привлекло взгляды всех собравшихся. И дело, конечно, было не в похожих на пару вареных креветок ногах президента фан-клуба. Дело было в Женьке. В ослепительно-бирюзовом платье до пола она казалась такой невозможно красивой, что Тиму остро захотелось выскочить на улицу и подышать морозным воздухом.

На мгновение фигуру подруги заслонил темный силуэт. Это был Бруно. Квартет карликов не успел закончить вступление, как Женька вместе с итальянцем уже кружилась в толпе танцующих пар.

- Идем, - Тим протянул руку Аните. Та удивленно подняла брови, бросила взгляд в сторону мелькавшего в толчее бирюзового платья, но отказывать не стала. Как всякая русалка, Анита знала, чего хочет, и не собиралась упускать шанса из-за какой-то дурацкой гордости.

- Ладно, идем.

Скептическое отношение к «топтанию под музыку» не мешало Тиму сносно танцевать. Будучи одним из Людей крыш, он мог без труда повторить любое увиденное движение. Поэтому, подхватив Аниту, Тимофей ловко направил ее в самую гущу народа.

- Тебе не надоело? – спросила Анита. Губы девушки коснулись уха Тимофея. Тот попытался отстраниться, но русалка прижалась теснее, - Бегать за Женькой? Я понимаю, когда она была полиморфом. Самая крутая девчонка Края, и все такое… Но теперь Смородина никто. Всего лишь дочка какого-то там Морока. Тоже, кстати, бывшего полиморфа…

Слушая ее в пол уха, Тим обогнул несколько пар и оказался рядом с Женькой и Бруно. Не дав им возможности опомниться, он аккуратно подтолкнул Аниту к итальянцу и одновременно притянул Женьку к себе.

- Вы же не против? – обезоруживающе улыбнулся Тимофей Бруно с Анитой.

Если кто-то из них и был против, то сообщить об этом не смог. Оба на время лишились дара речи: племянник Эдды от удивления, Анита – от злости. Женька же отнеслась к обмену партнершами спокойно. Словно ожидала чего-то подобного. Или была слишком погружена в собственные мысли, чтобы бурно реагировать на нахальную выходку.

- Мне нужно с тобой поговорить, - быстро сказал Тимофей, увлекая ее подальше от разгневанной Аниты и смущенного итальянца.

- Мне тоже, - быстро ответила Женька.

- Правда? - удивился Тимофей. - Может, тогда смотаемся отсюда? Куда-нибудь, где по тише?

- Хорошо. Идем.

Они выскользнули из зала, плотно прикрыв за собой тяжелую дверь. В пустынной галерее к ним присоединился Бармалей. Вардак караулил хозяйку подальше от диковатой музыки в исполнении карликов. Белый зверь поприветствовал друзей радостной суетой и потрусил следом.

Вскоре все трое оказались в галерее, соединявшей донжон со зданием, где жили воспитанники лагеря. По пути они свернули в одну из четырех башен, ту, что служила местом сбора Ордена Белого волка.

- Никого, - прошептал Тим, оглядывая круглую комнату.

Камин давно потух, свечи догорели, и только тусклый розоватый свет фонаря, лившийся сквозь сводчатое окошко, не давал помещению полностью утонуть в ночной темноте.

- Кроме нас – так же шепотом добавила Женька.

Она настороженно уставились друг на друга.

- Я… я должна столько тебе рассказать… - наконец сказала Женька после неловкого молчания.

- И я, - кивнул Тимофей.

***

«Проси о помощи только того, кому по-настоящему веришь. Веришь, как себе». Эти слова, сказанные Агатой, прошлись по Женькиной картине мира безжалостным бульдозером. Еще утром дочь начальника СКК точно знала, что живет в окружении друзей. Не только своих, но и друзей отца. И вот на тебе: о ком ни подумаешь – начинаешь подозревать шпиона Людей зноя.

«Нет, голубушка, Аньке и Дине доверия ни на грош, - подливал масло в огонь Женькиной паранойи Еркут. После встречи с Вечной кошкой подземная ящерица принялась усиленно изображать пикси – маленькое зловредное существо ни то эльфийского, ни то фейского происхождения. – Одна к гипнозам не устойчивая. Чуть что, сразу под негодяйское влияние попадает».

Женька поморщилась. Воспоминание о том, как ее подруга сражалась на стороне Людей сети, было не из приятных.

«О другой вообще молчу, - не унимался нагар. – Стоит дурочке втюхаться посильнее, как баста – друзья не друзья, сородичи не сородичи! Лети все в трубу, гори синим пламенем! А этот твой Кудай энд компания? Наверняка, кто-то из СКК Морока-то и слил. Им это сподручнее всего сделать!»

- И к чему ты ведешь? – не выдержала Женька. Увещевания ящера успели ей порядком надоесть.

«К тому что, кроме нас с Бобиком, не на кого тебе положиться, милая! – очень натурально всхлипнул нагар. – Хотя на сто процентов я бы псу тоже не доверял. Эта дворняжка за мосол помясистее маму продаст…»

«Ужру!» - коротко пообещал бродивший рядом Бармалей. В Женькиной голове при этом явственно возник образ зажатой в собачьей пасти толстой ящерицы.

«Грубиян!» – обиженно фыркнул нагар.

«Дичь!» - флегматично заметил вардак.

На этом Женька перестала слушать перепалку Еркута и Бармалея. Ей вдруг стало ясно, что существует только один человек, которому она может доверять так же как себе, и даже больше – Тимофей. Поэтому Женька не стала сопротивляться, когда друг бесцеремонно отобрал ее у Бруно. Не произойди этого, сама бы отправилась на поиски Тима.

- … и Агата сказала, что эта церемония, ну, которая вернет силу Людям зноя, подробно описана в Книге ревущего огня, - закончила Женька свой рассказ. Он длился не меньше десяти минут. За это время Тим успел раздуть огонь в камине, и теперь на стенах круглой комнаты танцевали отблески языков пламени.

- В книге? - Тимофей расстегнул ворот мастерки и вытащил из-за пазухи небольшую книжицу в потертом кожаном переплете. Ту самую, что попалась Женьке на глаза во время внезапной встречи на кухне. Остатки кошачьего зрения позволили подметить в полутьме детали: кожа грубая, старя, в трещинках. На обложке нацарапан расчерченный на сектора круг. В нем значки. Незнакомые.

- Может быть, это она? – предположил Тим, протягивая находку подруге.

Женька осторожно взяла ее из рук друга и чуть не выронила. Ощущение было таким, словно переплет вибрирует, гудит под пальцами. Находку Тимофея опутывало не меньше десятка фибр. Возле корешка они собирались в сложное плетение.

- Это немного похоже на остатки «Радужного лассо», - озадаченно сказала Женя, разглядывая узор. Разноцветные нити шевелись в нем, пытаясь вырваться на волю. – Его почти закончили. Чтобы произошел переход, нужно было всего лишь потянуть за фибру. – Женька попыталась открыть книгу, но Тим поспешно схватил ее за руку.

- Стой! Эта ерундовина может тебя куда угодно зашвырнуть!

- Не может. Кто-то ею уже воспользовался. «Лассо» больше не сработает.

- Точно? - Тимофей нехотя разжал пальцы на Женькином запястье. - Так чего думаешь, это она? Книга ревущего огня?

Еркут первым отреагировал на вопрос.

«Сливаемся?» - деловито поинтересовался он. Так нагар предлагал свои услуги переводчика, чтобы Женька смогла расшифровать написанное в книге.

«А куда деваться?» - мысленно откликнулась Женька, погружаясь в ставшее привычным ощущение слияния с чужим разумом.

- Нет, это не Книга ревущего огня, - ответила она после недолгого изучения обложки и первых страниц. – Насколько понял мой нагар, это календарь. Думаю, Людей зноя. Смотри, сектора в круге означают месяцы. Их у саламандр, как и у нас, двенадцать. Но количество дней немного другое – тридцать и двадцать девять. Поэтому каждые три года появляется дополнительный месяц – тринадцатый. Как этот календарь, кстати, к тебе попал?

То, что рассказал в ответ Тимофей, многое объяснило. Прежде всего, его эффектное появление из кастрюли и приезд Эдды в замок. А еще подтвердило выводы СКК на счет ритуала. Значит, Люди зноя и впрямь готовят масштабную гадость. И тетушка Бруно с ними заодно. Кто бы сомневался!

- Получается, папу, Марту и остальных держат где-то здесь, - тихо сказала Женька. Она сидела на застилавшей пол медвежьей шкуре, подобрав под себя ноги.

- Не здесь, - покачал головой Тим. Он устроился боком к камину, и золотистое пламя освещало только половину его лица. – Думаю, в Потерянном замке, Ферлоренштайне.

- Логично. Значит, я должна туда вернуться.

- Одна? – Тим поднял бровь.

- Ладно. Мы должны, - Женька улыбнулась.

Ей вдруг стало с ним очень легко. Она подумала, что все люди делятся на тех, с кем удобно в обычной жизни, и тех, к кому хочется быть поближе в трудные времена. Люди мира и Люди войны. С первыми можно без напряжения болтать ни о чем, флиртовать, ходить на вечеринки и назначать свидания. Вторые же... Вторые могут запросто превратить твою жизнь в сплошную головную боль - измучить претензиями, достать глупымивыходками и беспричинными обидами. Но вот случается настоящая беда, и все их заморочки куда-то исчезают. Обидчивость, занудство, раздражительность уходят прочь, освобождая место собранности и уверенности в себе.

- С чего начнем? – Тим поворошил дрова в камине кочергой, заставив огонь разгореться сильнее. – Твой нагар может снова показать дорогу в Ферлоренштайн?

- Сомневаюсь, - Женька вернулась к мрачным размышлениям, мучившим ее с момента расставания с Агатой.

- Почему? Один-то раз уже получилось.

- Понимаешь, Еркут и сейчас чувствует, в каком направлении нужно идти, чтобы попасть в замок. Только…

- Что?

- Оно постоянно меняется. Сначала кажется, что Ферлоренштайн где-то на востоке. Потом вдруг, бац, и уже на севере. А через час – на северо-западе. Как будто этот чертов замок скачет туда-сюда.

- Как же ты в прошлый раз в него попала?

- Если б знать. Случайно, наверное. Близко находилась, и замок не успел поменять месторасположение. Или просто кому-то очень хотелось, чтобы я туда пришла.

Тим помолчал, обдумывая Женькин ответ.

- Так, ладно. Зайдем в другую дверь, - наконец заговорил он. – Я вот думаю, должен же между замками быть короткий путь. Иначе как эти сестры друг к другу в гости бегали? Неужели тратили кучу времени на дорогу?

- Может, они и не бегали, - пожала Женька плечами. – Может, они терпеть друг друга не могли.

- Ага, и мир на пару решили захватить чисто из неприязни друг к другу. Не-е-е, они должны были много общаться.

- Ладно, допустим. М-м-м… Тимур Сергеевич говорил про какой-то секрет. Мол, в Потерянный замок можно попасть, если знаешь его. А еще… - У Женьки в ушах явственно зазвучал голос старухи в черно-желтом платье. Ее слова про маленький замок вполне могли относиться к переходу, который связывает Лейхтштайн с Ферлоренштайном. – Слушай, ты не видел тут маленького замка? Может, макет или миниатюру?

- Что? - Тим неожиданно вскочил на ноги. – Хочешь сказать, в Ферлоренштайн можно попасть через маленький замок?

- Это только версия, - Женька тоже встала.

- Тогда побежали.

- Зачем?

- Проверять ее.

***

Дверь, ведущая в комнату, где исчезла Эдда, разумеется, оказалась запертой. Но для Женьки это не было помехой. Попросив Тима подождать снаружи, она исчезла в деревянной поверхности. Словно вошла в поток падающей воды. Или провалилась в зыбучий песок. У Тимофея от этого зрелища по спине побежали мурашки. Нет, все-таки он никогда не привыкнет к проделкам нагара.

Минут пять от Женьки не было ни слуху, ни духу. Тим уже начал волноваться, не утянуло ли ее в какое-нибудь радужное лассо, состряпанное невесть кем. Но Бармалей, тоже оставшийся на лестничной клетке, кажется, и не думал беспокоиться. Вальяжно развалившись на каменном полу, он прислушивался к происходящему за дверью и время от времени вилял хвостом.

- Помоги! - неожиданно услышал Тим приглушенный голос подруги.

Первым делом появилась ее спина. Или почти спина. Женька двигалась на четвереньках задом наперед. За собой она волокла что-то тяжелое.

- Тяни, - выдавила Женька, едва в дверном полотне показался кусок ноши.

Тимофей ухватил за него и без особых усилий вытащил в центр лестничной площадки уже знакомый замок. Тот, между башен которого был припрятан календарь Людей зноя.

- Хорошо еще, что он не слишком тяжелый, - сказала Женька, отдышавшись.

- Для кошки или крысюка, наверное, - скептически заметил Тим. На него в который раз нахлынуло чувство вины. Останься Женька полиморфом, она бы даже не ощутила веса этой штуковины.

- Нет, правда. Я заметила, что могу таскать сквозь стены только те предметы и живые существа, которые не тяжелее меня самой. Бармалея, например, уже не могу. Вон, какой вымахал!

Пес в ответ на эти слова завилял филейной частью и принялся скакать вокруг. Отмахнувшись от надоеды, Тим опустился на корточки перед макетом Лейхтштайна. А, может, Ферлоренштайна. Женька утверждала, что резиденции Дерр-Марра очень похожи друг на друга.

- Как думаешь, это и есть короткий путь в Потерянный замок?

- Вполне возможно, - Женька уселась рядом. – К этой дверце в стене сходится куча фибр. – Она сделала движение пальцами, словно перебирала невидимые струны. – Думаю, нам нужно просто ее открыть.

- И? Мы окажемся в Ферлоренштайне?

- Или где-нибудь еще…

- Рискнем?

- А куда деваться? Брька, ко мне!

Женька обняла пса за шею, потом, помедлив немного, крепко сжала руку Тимофея. Тот почувствовал нарастающее волнение. Что там за этой крохотной дверцей? Такой же замок? Или очередная кастрюля? А вдруг что похуже?

Женькина ладонь стала совсем холодной. Ей тоже страшно, сообразил Тим. Значит, медлить нельзя. Он быстро протянул свободную руку, нащупал крохотную дверную ручку и дернул на себя.

***

Это не было похоже на радужное лассо. Женька не почувствовала аромата ванили и не увидела разноцветных пятен. Переход выглядел иначе. В лицо ударило нестерпимым жаром, перед глазами вспыхнула и погасла петля огненной змеи. А потом стало темно.

- Кто-то свет вырубил? – спросил рядом Тим.

«Ага, и отопление отключил, - сварливо заметил нагар. – А еще стены облупил и лестницу искрошил».

Судя по зуду на щеке, ящерица активно изучала место, куда занес их портал Людей зноя. То есть вертела нарисованной головой и глазела по сторонам.

- Холодно, - заметила Женька, обращаясь в первую очередь, к своему квартиранту. Шелковое платье оказалось не лучшим нарядом для Ферлоренштайна. В том, что это Потерянный замок, у Женьки не возникло ни тени сомненья. Она узнала и запыленную площадку, и отсыревшие стены, и приоткрытую дверь. За ней два дня назад находилась старуха и три мертвых вардака.

Вардаки! Как же она о них забыла!

- Уходим! - прошептала Женька и кинулась к лестнице.

К счастью, Тим с Бармалеем без лишних разговоров припустили следом. Не прошло и нескольких секунд, как вся троица очутилась в заваленном мусором главном зале.

- И от кого мы рвали когти? – сердито поинтересовался Тим.

Женька коротко объяснила.

- Всего-то! – хмыкнул ее друг. – Считаешь, я бы не справился с тремя дохлыми псами?

- Ну что ты! Как я могла подумать! Просто мне не нравится их запах, - не удержалась Женька от сарказма. Тим явно представлял боевую мощь мертвых псов, исходя из общения с Бармалеем. Все равно, что делать вывод об опасности дикого волка, поиграв с воспитанной овчаркой. – Ничего. Если мы тут задержимся, у тебя еще будет возможность с ними пообщаться.

Последнее было сказано не только для Тима. Еще и для Бармалея. Почуяв близость врага, пес встопорщил шерсть на загривке и принялся злобно урчать.

«Ну что, храбрые мои, вот вы и в Потерянном замке, - насмешливо заметил нагар, одновременно наполняя тело хозяйки блаженным теплом. – Что будете дальше? Ринетесь на поиски Морока с Мартой?»

- Идем искать пленников? – почти одновременно с Еркутом спросил Тим.

«Трепещи, Дерр-Марра! – не унимался нагар. – По вашу душу прибыла целая армия! Два подростка и одна собака! Я бы на их месте сразу сдался. Вот взял бы и сдался».

- Ты что-нибудь чувствуешь? – обратилась Женька к вардаку, игнорируя выпады нагара. – Может папу? Или Марту?

«Нет. Здесь никого, - ответил Бармалей после короткой паузы. – Только… (в Женькиной голове возник смазанный образ старухи) и еще… (затем – трех вардаков)». - В воображении четвероногого друга мертвые псы выглядели куда крупнее и страшнее, чем на самом деле.

- Предлагаю, обыскать весь замок, - Тим подобрал с пола увесистую ножку старинного стула. Взвесил ее в руке, пару раз подбросил и ловко поймал. – Если эта старая стерва смогли похитить Морока с Мартой, я уж молчу про Лиона и Недану, то сумела и спрятать их как следует. То, что Барька ничего не чувствует, еще не значит, что тут никого нет.

Решено было начать поиски с донжона. Друзья осторожно обследовали вторую башню – почти полную копию той, в которой находилась коморка со старухой. Женька заглянула в каждую комнату, при необходимости, проникая сквозь запертые двери, но не обнаружила ни намека на присутствие похищенных руководителей Края.

Вскоре настала очередь помещений, прилегавших к главному залу. Одним из них оказалась библиотека. Она располагалась в точности там же, где библиотека Лейхтштайна – в небольшой пристройке к донджону, с противоположной стороны от двухэтажного здания с фонтаном во дворе.

Тим и Женька с трудом отворили тяжелую дверь. Ее протяжный скрип заметался в пустынном коридоре и умчался куда-то вглубь замка.

- Как думаешь, нас скоро тут обнаружат? – полушепотом спросил Тим.

- Ты уверен, что уже не обнаружили? – так же полушепотом отозвалась Женька. Не смотря на усилия нагара, ей вдруг стало холодно. Даже зубы застучали.

Вид библиотеки храбрости не добавлял. Стены мрачного вытянутого помещения были сплошь покрыты полками с книгами в темных переплетах. Женьке всегда казалось, что комнаты, где много книг, наполнены разноголосым гомоном: чьим-то пением, звонким смехом, детскими криками, звоном посуды, музыкой… Книги замка Ферлоренштайн молчали. И это молчание оглушало сильнее рева толпы. Оно давило на барабанные перепонки и заставляло шевелиться волосы на затылке.

- Не весело тут, - Тим первым перешагнул порог.

За ним вошел Бармалей. Пес сделал несколько шагов и замер, принюхиваясь к застоявшемуся воздуху.

- По-моему, здесь пахнет гарью, - заметил Тим.

- Ага, вроде кто-то свечи недавно жег.

Почти сразу Женькины слова нашли подтверждение. В центре библиотеке, на круглом массивном столе, стоял подсвечник. На нем три огарка. Совсем свежих – восковая поверхность вокруг фитилей не успела покрыться пылью.

- И читал, - Тим склонился над раскрытой книгой.

Примерно так Женька представляла сборники древних заклинаний. Переплет из темной кожи с металлической окантовкой, желтые страницы в серых разводах, замысловатый шрифт, непонятный язык и зловещие картинки. Женя подошла ближе. Картинки, и правда, были зловещими. Вернее, одна. Черно-белая гравюра изображала чудовище. Очень странное чудовище – с десятком толстых туловищ, сходившимся к одной приплюснутой голове. Даже не голове вовсе, а огромной зубастой пасти.

- Вот гадость-то! – не удержалась Женька.

- Да уж, не букет роз, - хмыкнул Тим. – Прочитаешь, что тут написано?

«Еркут!» – мысленно окликнула Женька нагара.

«Что-что, - немедленно отозвался ящер. – Подробный рецепт возвращения могущества Людям зноя. Можете себя поздравить. Вы нашли то, что искали».

- Это… - начала обрадованная Женя.

- Книга ревущего огня, - закончил вместо нее звучный женский голос.

Женьку словно окатили кипятком, а потом окунули в ледяную воду. На пороге библиотеки стояла Эдда, глава итальянской фратрии кошек.

Марта попала в плен на пару часов позже Морока. Малый совет только-только закончился, и Куратор Края осталась совершенно одна в полутемном зале. Конечно, если не считать серебряной кошки — атрибута Людей крыш. Статуэтка стояла на крепившейся прямо к стене полочке. Гладкая поверхность фигурки поблескивала в затопивших помещение сумерках.

Глава Людей крыш глубоко вздохнула и решительно поднялась с пола. По традициям Людей крыш в зале для совещаний не было мебели — только толстый ковер и горы разноцветных подушек.

Женщина грациозно потянулась. Пора было идти к себе. Сегодня они с Ником собирались опробовать новую дорогу, пересекавшую строящийся микрорайон на окраине города. По этому случаю на Марте была надета униформа Людей крыш. Подошвы полусапожек весело пружинили, эластичный материал мастерки и трико облегал фигуру, а кожаный чехол с походным набором инструментов приятно оттягивал пояс. Уставшая от бесконечных дел кошка мечтала поскорее очутиться на крышах.

Она уже направилась к выходу, когда ее взгляд упал на записную книжку в переплете из алой замши. Вещицу оставил кто-то из участников Малого Совета.

Эдда? Да, вероятнее всего, — книжка лежала в том месте, где еще десять минут назад сидела итальянка.

Все случилось за мгновение до того, как пальцы Марты коснулись замши. Пространство свернулась в огненную воронку, лицо обожгло невыносимым жаром, и спустя несколько долгих секунд кошка обнаружила себя висящей в темной камере.

— Значит, итальянка одна из них, — подвела итог Марта, пытаясь разглядеть лицо Морока сквозь отверстие справа от себя. Оно находилось на уровне талии. Приходилось осторожно наклоняться, чтобы заглянуть в образовавшуюся дыру и при этом не крутануться вокруг невидимой оси, удерживавшей кошку в висячем положении.

— Эту новость сложно назвать неожиданной, — донесся голос Кирилла. — Как ты себя чувствуешь?

— Сейчас уже лучше. Спасибо A-но с ее жемчужиной. Еще немного, и от кошки остались бы шкурка да ножки.

Вода, неожиданно хлынувшая из соседней камеры, несколько минут наполняла темницу Марты, а потом стремительно ушла сквозь стены. К счастью, этих минут хватило, чтобы напиться. Мокрая одежда оказалась весьма скромной платой за возможность не умереть от жажды.

— Не понимаю, почему нас держат без воды. Мы же нужны им живыми.

— Ты нужна. По поводу себя я сильно сомневаюсь, — тон начальника СКК стал беспечным. Будто речь шла не о его жизни, а о шоу-программе по случаю весеннего бала кошек.

— И все-таки?

- Думаю, они ждали, когда ты совсем ослабнешь. Чтобы нас напоить, нужно открыть темницу. А это опасно, пока у пленников остаются силы постоять за себя.

Считаешь, кроме нас есть и другие пленники?

— Уверен.

— Где мы? Я понимаю, что внутри Граусе-на, но где конкретно? На желудок не похоже. Иначе нас бы давно переварило.

— Это какие-то пазухи. Вроде щек у хомяка. Место, где хранится еда до того момента, когда придет время ею перекусить.

— Мило. Ничто так не улучшает настроение, как ощущение себя чьими-то припасами.

Они ненадолго замолчали. Марта размышляла над чувством юмора судьбы, закрывшей ее в ловушке вместе с Кириллом. Именно с Кириллом, а не с кем-то другим. Похоже, теперь у них есть все шансы умереть в один день. Вот только состариться вряд ли получится.

Очень давно, когда Морок только-только открыл в себе способности Людей крыш, они были вместе. По-настоящему вместе. И были бы сейчас, не окажись Кирилл полиморфом и не пожелай Марта возглавить российскую фратрию кошек. Когда твоя жизнь так основательно вплетена в ткань истории Края, для личного счастья совсем не остается места. Они оба поняли это почти одновременно.

Поняли и расстались.

Марта никогда не жалела о принятом решении. Жалеть — значит считать неправильным, а это было не так. Просто иногда, особенно в присутствии Женьки, ее одолевала необъяснимая тоска. И тогда Марта разрешала себе помечать, что нет и не было никакой Лены Смородины. А были только они с Кириллом. И Женя... Она ведь вполне могла оказаться ее, Марты, дочерью. Сильной, умной, талантливой...

— Эй, ты чего молчишь? — голос Морока сделался тревожно-теплым, отчего у кошки в груди завозился болезненный комок. Если так пойдет дальше, она вполне может начать оплакивать старую любовь. Плен подействовал на Куратора Края размягчающе. Сейчас самое время взять себя в руки.

— Все в порядке. Думаю, как нам отсюда выбраться,— она постаралось говорить бодро. — Если бы я только могла дотянуться до стен этой чертовой пазухи! Почему в отличие от меня ты не болтаешься, как сосиска на вертеле?

— Наверное, потому что они перестали считать меня опасным. Кстати, а нет ли у тебя с собой чего-нибудь полезного? Возможно, ножа?

— Ножа? — Марта мысленно перебрала содержимое чехла с инструментами. — Есть кое-что получше.

Эта вещь была незаменима на крышах. Костяная рукоять, из которой, по желанию, могла выдвигаться универсальная отмычка или тонкое лезвие стилета в полторы ладони длиной. Марта нащупала его в чехле на поясе и протянула Мороку.

Кошка почувствовала прикосновение руки

Кирилла. Оно длилось чуть дольше, чем требовалось для передачи стилета.

— Держись, — шепнул Морок. — Мы выберемся.

— Я знаю, — ответила Марта. — Главное, не перепутай, в какую сторону копать. Мне не хочется раньше времени очутиться в желудке этой твари.

С минуту из камеры сверху почти не доносилось звуков. Потом Марта снова услышала голос Кирилла.

— Приготовься. Нас может тряхнуть.

И в следующее мгновение туша Граусена содрогнулась от сильной судороги.

***

Несмотря на поздний час, Ферлоренштайн не спал. Словно древний старик, мучимый бессонницей, он таращился в пустоту черными провалами окон, бормотал проклятия полуотворенными ставнями, ворочался в снежной постели, поскрипывая несмазанными петлями распахнутых дверей.

Женька не могла отделаться от ощущения, что потерянный замок за ними наблюдает. Ждет, когда непрошеные гости забредут в одну из расставленных ловушек, чтобы тут же ее захлопнуть. Жаль, что Бармалея пришлось оставить в Лёйхтштайне — с ним бы она чувствовала себя куда увереннее. Но брать вардака туда, где ничего не стоило повстречать его собратьев, было рискованно. К тому же, не факт, что псу удалось бы угнаться за Зверем Фобби.

— Твой нагар чувствует Морока или Марту? — негромко спросил Учур.

— Нет, — ответила Женька. — Так же, как и в прошлый раз, когда мы с Тимофеем здесь были.

— Может, Кирилла Михайловича держат там, где локаторы твоего приятеля не могут его нащупать? — предположил Тим.

«Ишь, умник! — отозвался нагар. — Чтоб ты знал о моих локаторах, едрить твою колотить! Специалист недоделанный!»

— Все может быть, — вздохнула Женька. — В любом случае, нужно искать — других вариантов нет.

— Есть.

Тим и Женька удивленно уставились на Учура.

— Вы говорили, что видели тут Диту, так? Мы должны с ней поговорить, — пояснил он.

Под ногами закрутились барашки внезапно налетевшей поземки. Где-то протяжно заскрипело дерево. Женька поежилась.

— А как же вардаки?

— Оставь их нам, — ответил Тим тоном разбитного супергероя, решившего, что пришло время разобраться с главным злодеем.

«Оставь их нам, беби! — передразнил Тимофея нагар. Ты забыл добавить, «беби», дурачина!»

Женьке пришлось постараться, чтобы не улыбнуться. Обижать парней совсем не хотелось.

Прежде чем отправиться в башню на разговор со старухой, друзьям нужно было решить, что делать с Фобби. Оставаться снаружи карлик категорически отказывался. Во-первых, холодно, во-вторых, скучно. Душа Фобби просила приключений. А именно — сражения. Он не знал, кто такие вардаки и совершенно не интересовался, чего это друзей понесло в Потерянный замок Дерр-Марра, но отчаянно хотел находиться в гуще событий. Поэтому не оставалось ничего другого, как взять коротышку с собой.

Спустя пару минут компания толпилась на темной площадке перед неплотно прикрытой дверью. Из-за нее тянуло сладковатым ароматом гниения.

— Женя, ты ждешь на лестнице, — скомандовал Тим. Не обидно скомандовал, даже спорить с ним не захотелось — на лестнице, так на лестнице. — Остальные входят на счет три. Раз, два...

Тим и Учур действовали на удивление слаженно. Похоже, этим двоим пришлось побывать вместе не в одной переделке. Парни молча ворвались в комнату. Там их уже ждали. Глухой рык и звук ударов оповестил, что драка началась.

Женька заглянула в дверной проем. Тим взял на себя двоих псов. Одного отшвырнул ударом ноги к окну, другого теснил к дальней стене, выбирая момент для нападения.

Учур тем временем успел поймать в ловушку из фибр третьего вардака. Монстр рычал и извивался, отчего только сильнее запутывался в мешанине разноцветных нитей.

Карлик тоже не остался в стороне. Он метался за спинами Учура и Тимофея, выкрикивая, словно футбольный комментатор: «Противник номер один полностью обезврежен. Номер два пока оказывает сопротивление. Осторожно, ситуация обостряется! Собака показывает зубы! Удар, еще удар!»

Отброшенный к окну вардак внезапно вскочил на ноги и гигантским прыжком пересек комнату. Его туша пронеслась над присевшим от страха Фобби. Когтистые лапы ударили в пол, чтобы оттолкнуться для следующего прыжка. Монстра не интересовал Тимофей. Целью дохлого чудовища была Женька.

Нападение оказалось таким неожиданным, что она не успела ничего предпринять. Только зажмурилась.

—В лицо ударило гнилостным смрадом.

Истошно заорал нагар.

Возникло сосущее чувство, будто сквозь тебя мчится призрачный поезд.

И в ту же секунду за спиной раздался грохот неудачного приземления костлявой туши.

«Нет, ну это ни в какие рамки не лезет! -возмущенное тарахтение нагара быстро привело Женьку в чувство. — Я за нее читай на всех языках мира, согревай на холоде, замок ищи, а теперь еще и сражайся! Глядишь, скоро ложку начну держать и с этой ложки тебя кормить!»

«Угомонись, — мысленно цыкнула на него Женька, оглядываясь на валяющегося вардака. До нее с запозданием дошло, что нагар не придумал ничего лучше, чем пропустить мертвую собаку сквозь тело хозяйки. — У нас с тобой одна тушка на двоих. Не забывай!»

— Лихо, — оценил маневр нагара Тим, проносясь мимо Женьки, чтобы заняться оглушенным вардаком.

Спустя пару минут битва была окончена. Все три собаки болтались под потолком комнаты. Плотные коконы из фибр делали их похожими на исключительно уродливых гусениц. Страшно было представить, в каких жутких бабочек они могли превратиться.

— И что мы будем делать, когда придет время этих монстров снимать? — спросила Женька Учура, закрепляющего на высоте последнего из пленников.

— А зачем? Кушать-писать мертвым собакам не надо — пусть себе висят, — флегматично отозвался вечный лард.

На том и сошлись.

Как только с вардаками было покончено, наступил черед заняться той, ради кого друзья явились в башню замка. Пока мимо летали разъяренные псы и звучали удары скелетов о стены, старуха в черно-желтом платье преспокойно посапывала в своем кресле. Женька даже испугалась, что они опоздали и последняя из Дерр-Марра успела испустить дух. Но нет. Стоило Тимофею коснуться ее плеча, как голубоватые веки пришли в движение. Тощая грудь приподнялась в глубоком вдохе, и на Женьку уставилась пара по-рыбьи водянистых глаз.

— Здрасьте, — пробормотала она, просто чтобы заполнить неловкую паузу.

Старуха никак не отреагировала на приветствие.

— Добрый вечер, Дита, — сказал Тимофей громче. — Вы нас слышите?

— Ихр.. досх... мурах... — прохрипела развалина. Потом на мгновение прикрыла глаза, словно собираясь с мыслями, и сказала уже по-русски, — Я не Дита... Сестра... Нота.

— Что?!! — Женя не поверила своим ушам. — Нота? Но все считают, что вы умерли!

— Почти... — сухие губы старухи изогнулись в жутковатой улыбке. — Почти умерла. Потому что это нельзя... нельзя назвать жизнью.

***

— Восхитительна! — сказала Нота, глядя на свое отражение. Она повернулась к зеркалу правым профилем. Потом левым. Приподняла одну бровь. Сложила губы уточкой.

Девушка, отражавшаяся в овальном зеркале на стене одной из комнат замка Дерр-Марра, и впрямь была чудо как хороша собой. Оливковая кожа, миндалевидный разрез желто-зеленых глаз, фантастически узкая талия и змеиная неторопливость в каждом движении. Традиционное платье саламандр делало Ноту похожей на орхидею с бархатисто-черными и ядовито-желтыми лепестками. Яркую, экзотичную, отравляюще красивую.

Сегодняшний день обещал стать отличным продолжением череды триумфов. Последний Прюфинг был с блеском пройден, и теперь ее ждал бал по случаю конца обучения юных саламандр. На нем дочь Гедера назовут лучшей ученицей выпуска. Иначе и быть не может!

Ноту кольнула неприятная мысль. Она ничего бы не добилась без сестры. Без ее открытия механизма переноса жизненной энергии от одного живого существа к другому. Кем бы считали Ноту, не продемонстрируй она на последних трех Прюфингах серию впечатляющих экспериментов? Одной из девиц, наделенных чуть большими способностями, чем остальные? Сильной, но недалекой?

Глупости! Нота свела на переносице темные шнурки бровей. Важно, не что ты умеешь, а как ты этим пользуешься. Как обходишь противника. Как наносишь удар. Как от него уклоняешься. Ее сестра, размазня-Дита, уклоняться не умела. Да и держать, получается, тоже.

После того, как Нота позаимствовала ее открытие, дурочка сдалась без боя. С тех пор бродила по замку блеклой тенью и старалась не попадаться отцу на глаза. Даже оставшиеся Прюфинги отказалась сдавать. Вот идиотка-то! Из-за этого Гедер вообще перестал ее замечать. Везде говорил, что у него только одна дочь — Нота!

В дверь комнаты негромко постучали.

— Кто? — недовольно спросила Нота.

— Можно?

Между парой деревянных створок возникла бледная физиономия Ятта. Нота закатила глаза. Этого еще не хватало! Парень из рода Доварра страшно ее раздражал. Возможно, потому что отец неожиданно проявил интерес к его разработкам, и теперь этот заморыш целыми днями болтался по замку Дерр-Марра. Строил тайные порталы для Гедера. А еще, как успела заметить Нота, втихаря увивался вокруг ее никчемной сестрицы. И на что она ему только сдалась?

— Чего тебе?

— Не сердись. Я с подарком. От моей матери. По случаю того, что произойдет сегодня. Тебя ведь назовут лучшей, — быстро проговорил Ятт, заливаясь свекольным румянцем. — Подарок сделал наш семейный ювелир. Ну, ты же знаешь, сколько стоят его украшения...

— Хеборн Цубациус? — удивилась Нота. Заполучить одну из работ знаменитого мастера, которого много лет назад взял под крыло род Доварра, считалось большой удачей. — Он сделал для меня украшение?

Да. Вот, смотри. Это медальон.

Ятт открыл прямоугольную коробочку из полированного дерева, и Нота не смогла сдержать восхищенного вздоха. На темно-зеленом бархате покоился миниатюрный замок. Точная копия Ферлоренштайна, отлитая из чистого золота. В тех местах, где полагалось находиться окнам, мерцали капельки черных алмазов. Замок крепился к короткой, напоминавшей змеиное тело, цепочке.

— Символ твоей будущей власти, — прошептал Ятт. — Хочешь, я помогу его тебе надеть?

Не будь медальон так несказанно красив, Нота вытолкала бы наглеца взашей! Но черные капли завораживали, лишали воли, требовали немедленно примерить подарок.

— Хорошо. Помоги, — она повернулась к парню спиной и подняла полотно темных волос, открывая точеную шею.

В зеркале Нота видела, как у Ятта задрожали руки и проступили белые пятна на скулах, когда он невольно коснулся ее кожи. «Эгей, а парнишка-то малость влюблен», — мысленно усмехнулась девушка. Пожалуй, стоит немного поиграть с этой мышкой. Пусть Дита в очередной раз почувствует, кто из сестер звезда, а кто — жалкая неудачница.

Все, застегнул, — выдавил смущенный Ятт. — Тебе нравится?

— Конечно, - ей нравится. Правда, сестричка?

Нота и не заметила, что в комнате стало одной Дерр-Марра больше. Дита ни с того ни с сего решила осчастливить сестру своим присутствием. Любимая дочь Гедера медленно перевела взгляд на непрошеную гостью и вдруг застыла, не в силах сказать ни слова. Перед ней стояла ее собственная копия. Красивая, будто тропический цветок.

- Ты и забыла, что мы близнецы? — усмехнулась сестра. — Загар, платье, макияж, и, пожалуйста — нас с тобой не отличить друг от дуга.

— Зачем тебе это? — предчувствие беды сковало тело неприятной тяжестью.

— Затем, что я пришла забрать свое. То, что ты у меня украла.

— Это что же?

— Блестящее будущее, восхищение окружающих, любовь отца. Перечислять дальше?

— Я... я.. не крала...

— Еще как крала. Но теперь это уже не важно. Потому что я стану тобой, и все вернется на свои места.

Нота сделал глубокий вдох и заставила себя успокоится. Ее сестра, видно, совсем умом тронулась, раз явилась к ней с подобными заявлениями.

— Слушай, Дита, беги на кухню и попроси там успокоительных капель. Потому что у тебя, кажется, горячка...

Медальон на шее внезапно погорячел, и, спустя мгновение, тело спеленало странной слабостью. Нота хотела было сорвать безделушку, но не смогла даже поднести к нему руку.

— Ты попалась, сестричка.

Дита едва заметно шевельнула бровью, переводя взгляд на зеркало. В нем Нота увидела, как ее отражение теряет свежесть, волосы тускнеют, кожа покрывается белесым налетом. Зато Дита — наоборот — словно наливалась жизнью, становилась с каждым мгновением все прекраснее.

Нота попыталась закричать, но из горла, будто во сне, не вылетело ни единого звука.

— Этот медальон перераспределяет между вами энергию. Одно необдуманное слово или неверный поступок, и ты превратишься в древнюю старуху. А может даже — в кучку праха, — деловито объяснил Ятт. — Самостоятельно снять его невозможно, даже не пытайся.

От стеснительности Доварры не осталось и следа. Теперь рядом с Нотой стоял уверенный в себе молодой мужчина, светский щеголь, любимец дам.

— Думаю, милый, нужно продемонстрировать все возможности твоего маленького изобретения, — Дита почти вплотную приблизилась к перепуганной пленнице. В зеркале их отражения находились на расстоянии ладони: яркое, полное жизни, — Диты и блеклое, словно покрытое слоем седой пыли, — Ноты. — Тебя зовут Нота, — произнесла сестра с нажимом. — Повтори. Как тебя зовут?

— Нота, — невнятный ответ сам по себе слетел с непослушных губ. Без участия Диты.

— Однако, действует! — Ятт встал по другую сторону от Ноты. Теперь все трое отражались в овальном зеркале. Словно хорошие друзья, собравшиеся вместе отправиться в гости или на вечеринку. — Отличная вещь получилась, скажи, Нота! Моя работа!

— Боюсь, милый, она не оценит, — усмехнулась Дита, беря его под руку. — Увы, моя сестра слишком глупа, чтобы заметить настоящий гений.

— И твой случай это отлично доказывает, — согласился Ятт. — Ну что же, Нота, счастливо оставаться. А нам с Дитой пора на бал. Прости, тебе придется полежать без движения, пока мы не вернемся.

— Не скучай, родная, — бросила Дита, покидая комнату, — Теперь у тебя есть время все как следует обдумать. Много времени...

***

— То есть все эти годы, даже столетия, Дита была Нотой, а Нота — Дитой! — подвела итог Женя, едва дослушав рассказ Дерр-Марра.

Судя по пылающим щекам, заметил Тимофей, он произвел на подругу сильное впечатление. Как и на Учура с Фобби. Оба таращились на старуху, приоткрыв рты.

— Значит, где-то есть еще одна Дерр-Марра, — сказал Тим. — Причем, где-то совсем близко.

— И одному мохнорыло известно, на сколько лет она выглядит. Медальон, судя по всему, продолжает работать. Забирает силу у одной сестры, и отдает другой, — добавил Учур. - Ятт... Черт! Я поверить не могу, что он был одним из организаторов всего этого...

— Нота, — обратилась Женя к задремавшей старухе. — Помогите нам. Скажите, как найти вашу сестру? Ну, пожалуйста.

— Не надо... — проскрипела Нота, не открывая глаз. — Не надо искать. Она скоро сама придет.

И в ту же секунду на башенной лестнице послышались шаги. А вместе с ними — вязкое, лишающее сил гудение.

— Сюда идут огры! — выпалил Тим.

Куда бежать? Только в окно. Женьку на плечи, Фобби под мышку и вперед! Нужно лишь добраться до Зверя, а там — ищи ветра в поле. Точнее, снегоход в лесу. Лишь бы хватило пороху сопротивляться гудению оргов...

— Стой! Я знаю, что делать, — взгляд Учу-ра был устремлен на грудь сонной старухи. Там в пыльном тряпье поблескивал золотой замок с капельками черных алмазов. — Берите друг друга за руки. Быстрее! Сейчас будет жарко!

Когда дверь в комнату со скрипом отворилась, друзья уже падали в обжигающую глубину очередного портала.

— Никто не знает, как выйти из этой игры? — тихо спросил Антонио.

— Из нее нет выхода, — так же тихо ответила ему Аня. — Нам конец.

Ее слова словно послужили сигналом толпе вооруженных клонов. Не издав ни звука, они рванули вперед — каждый к своему оригиналу. Пещера разом превратилась в поле битвы. На земле и в воздухе — повсюду шли сражения один на один. Члены обоих орденов из последних сил уворачивались от ударов тяжелых набалдашников. То и дело раздавались сдавленные крики.

Единственный из монстров, кто остался на месте, был Женькин клон. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, будто размышляя, стоит ли ввязываться в драку. Наверное, для нападения ему требовался повод. Женька должна была, толкнуть или ударить обитателя бассейна, чтобы тот перешел в наступление.

— Не дождешься! — прошипела она, не двигаясь с места.

Женька глубоко вздохнула, пытаясь унять панику. Требовалось срочно найти решение. Любое. Самое дурацкое. Иначе три десятка подростков Края и один глупый вардак рискуют не выбраться живыми из этого кошмара.

«О, Наипрекраснейшая, Что Держит в Своих Восхитительных Пальчиках Судьбу Ее Покорного Раба! — то ли от волнения за хозяйку и Бармалея, то ли из-за извращенного чувства юмора, нагар неожиданно перешел на высокий штиль. — Хочу Заметить, Что Стоящая Перед Тобой Сущность не Может в Полной Мере Считаться Живой».

— Ты о чем? Ох, черт! Поняла! — Женька ощутила прилив оптимизма. Впереди замаячил намек на выход.

Благодаря симбиозу с нагаром она могла ходить сквозь стены, запертые двери и прочие неживые объекты. Ключевое — неживые. Существа из плоти и крови оставались для нее такими же непроницаемыми, как и для любого нормального человека. Но вот вопрос — кем или чем являлся зеленый голем? Можно ли просочиться сквозь него, как, скажем, через дверь?

Не попробуешь — не узнаешь.

— Сливаемся? — шепнула Женька.

«Как Пожелает Моя Ненагляд....»

Конца фразы Женька не услышала. Разум нагара смешался с ее собственными мыслями. Она вдохнула поглубже и быстро зашагала навстречу монстру.

Хлюп. По лицу будто провели мокрым полотенцем. Мгновение назад перед глазами маячила незрячая физиономия зеленого существа, и вот оно уже осталось за спиной. Единственным последствием встречи оказались бусинки влаги на волосах и одежде.

Главное, подумала Женька, не останавливаться. Идти вперед. Кто его знает, чему еще способны научиться обитатели бассейна. Освоили же они боевые приемы рас Края.

Глаза не уловили движения. Наверное, голем успел переместиться, когда Женька моргнула. Только что дорога была свободной, и вдруг на пути снова очутилась зеленая фигура. Рыбина внутри клона перестала метаться. Она присосалась к внутренней стороне лба и теперь извивалась в голове порождения бассейна белесым червяком.

Хлюп. Женька почувствовала, как по щеке мазнуло скользким хвостом. Отчего-то это прикосновение вызвало острое чувство брезгливости. Куда более острое, чем от встречи с водяным монстром.

Женька не успела сделать и пары шагов, как перед ней снова вырос голем. Хлюп. Не останавливаться, только не останавливаться.

Хлюп. Хлюп. Хлюп. Путь к бассейну превратился в бесконечное путешествие сквозь батарею собственных мутноглазых копий. Одежда вымокла до нитки, волосы прилипли ко лбу и щекам, а Женька все и шла и шла, ни на полшага не отклоняясь от выбранного маршрута.

Вот уже и бортик бассейна. Очередной раз вынырнув из монстра, она прыгнула в воду. К счастью, искусственный пруд оказался неглубоким. Воды было чуть выше пояса. По ощущениям, ее температура совпадала с температурой воздуха. Градусов двадцать по Цельсию или что-то около того. Вполне терпимо. Только идти вперед становилось все сложнее. Похоже, сообразив, что задержать Женьку невозможно, монстр решил ее утопить.

В самом себе.

Голем так быстро перемещался с места на место, что Женька просто не успевала набрать в легкие воздуха. Ей приходилось резко уклоняться или внезапно подпрыгивать, лишь бы успеть вдохнуть. Когда она добралась до фонтана, на вершине которого кувыркалась Розовая жемчужина, в ушах шумело, а перед глазами плясали белесые рыбины.

Остался последний шаг — взять жемчужину. И вот тут обнаружилась новая проблема. Как Женька ни старалась, как ни подпрыгивала, она не могла дотянуться до атрибута Людей глубины. Бусина находилась слишком высоко. Любой из обитателей Края достал бы ее без особых усилий. Но только не обычная девчонка. Пусть даже с нагаром на плече.

— Приплыли, — выдохнула вконец вымотанная Женька, обращаясь к монстру. — Кажется, твоя взяла.

Голем не двигался. Он стоял рядом, наблюдал за Женькиными мучениями и не пытался помешать. Наверное, понимал, что победил.

Женька бросила тоскливый взгляд на берег. Ничего не изменилась. Битва по-прежнему шла полным ходом. Кажется, все пока были живы. Только надолго ли?

— Ну, и что мне теперь? Утопиться? — она ненавидела себя за беспомощность. Ненавидела так сильно, что готова была броситься на монстра с кулаками. Но тот опередил ее, незапно уйдя под воду. А затем произошло совершенно невероятное — его руки подхватили дочь Морока под колени и легко подбросили вверх, к атрибуту. Ошарашенная Женька едва успела поймать скользкую от воды бусину.

С ума сойти! Ей помог голем! Жемчужина теперь у нее!

Описав дугу, Женька плюхнулась в воду. И тут обнаружился новый повод для потрясения. У бассейна пропало дно. Будто бы и не было. Женька погружалась все глубже и глубже, а ноги никак не могли нащупать опору. Над головой сомкнулась зеленая гладь. Намокшая одежда превратилась в неподъемный груз, который стремительно тащил вниз, в мутную бездну прямоугольного озера.

Все закончилось еще до того, как пришла настоящая паника. Давление воды внезапно исчезло. Пару мгновений дочь Морока находилась в свободном падении, пока не шлепнулась на что-то мягкое.

Этим мягким оказался пропитанный влагой ковер стального цвета. Он лежал на полу тускло освещенной комнаты. С ее стен смотрели черно-белые фотографии незнакомых людей. Тикали ходики с циферблатом в виде лица печального клоуна. В углу неопрятной грудой лежали игрушки. Потертые меховые зайцы, безглазые медведи, куклы с оторванными конечностями.

Хозяйка этого жутковатого места сидела на кровати возле дальней стены комнаты. Увидев темноволосую девочку, Женька ощутила странную смесь тоски и радости.

— Я по тебе скучала, — прошелестела Малышка А-но.

От ее голоса по комнате прокатилась волна едва заметного движения. Шевельнулись плотно сдвинутые занавески, дрогнули гирьки настенных часов, завозились в углу игрушки.

— И я по тебе, — честно ответила Женя. Она не могла объяснить, что за чувство испытывала к маленькому божеству Людей глубины. Симпатию? Жалость? Страх? Наверное, все вместе и еще немножко нежности. Будто девочка-демон была ее младшей сестрой.

— Почему ты меня бросила? — Малышка спустилась с кровати и уселась перед Женькой, подобрав под себя ноги. Непроницаемо черные глаза под сложенными домиком бровями смотрели с укором.

— Я не бросала!

— Ты решила, что рыжий мальчишка тебе нужнее, чем я!

После этих слов на полу разом прибавилось воды. Лицо клоуна на циферблате часов состроило скорбную гримасу. В комнате стало заметно темнее.

— Если бы я не отказалась от своих способностей, он бы умер! — сказала Женька, помедлив. — Ты же знаешь! Я должна была его спасти!

Божество протяжно вздохнуло. В точности, как это сделала бы пятилетняя девочка, вздумай она поиграть во взрослую женщину.

— А теперь ты пришла забрать мою любимую жемчужинку.

Женька совершенно забыла про атрибут Людей глубины. Кажется, она упустила его, когда начала тонуть. Теперь Розовая жемчужина оказалась зажата в маленьких ручках А-но.

— Прости. Если я не принесу ее Эдде, мой папа погибнет. Плохие люди убьют его.

— Ты думаешь о ком угодно, кроме меня! — насупилась девочка, отчего температура в комнате резко понизилась. Вымокшую насквозь Женьку начало трясти от холода.

— П-прости.

— Что ты все заладила: прости да прости! Давай лучше поиграем.

— Д-давай. А во что?

— В менялки.

— Это как?

- Очень просто. Я что-нибудь прошу у тебя. Если ты соглашаешься мне это отдать, получаешь взамен жемчужину.

— И что же ты собираешься попросить?

— Ну, например... — потянула Малышка.

Раздумывая над просьбой, она подбросила вверх жемчужину, и та превратилась на лету в стеклянный шар. Внутри него шел густой снег. A-но потрясла игрушку, и снег сменился парой дерущихся собак. Белой и зеленой. У Женьки заныло в груди, когда она узнала Бармалея и монстра из бассейна.

— Отдай мне своего песика. Ты ведь боишься, что после смерти он превратится в дохлое чудище. Будет за тобой повсюду таскаться и плохо пахнуть. А я сделаю так, что собачка никогда к тебе не вернется.

— То есть Бармалей умрет? Насовсем? — тихо спросила Женька.

— Конечно. Собачка же не может дышать под водой. Если она будет жить со мной, ей придется стать мертвой собачкой. Но какая тебе разница? Главное, что ты его больше не увидишь.

Драка в шаре разворачивалась не в пользу вардака. Зеленый пес прижимал его к земле. На белой шерсти были явственно видны пятна крови.

— Я... Я не могу его отдать.

— Почему? Ведь иначе ты не получишь жемчужину, а значит, папу тебе не вернут.

—- Просто не могу, и все! — Женька готова была разрыдаться. A-но заставляла ее выбирать между жизнью Морока и Бармалея. Но ведь это неправильно! Нельзя поменять одну жизнь на другую. Даже если речь идет о спасении отца. Даже если цена, — жизнь вардака, а не человека.

— Ладно, — неожиданно согласилась девочка. Она потрясла стеклянный шар, превратив дерущихся собак в круговерть снежинок. — Я пошутила. Не нужен мне твой песик. Лучше отдай... вот эту девчонку!

Женька с удивлением разглядела в шаре Аниту. Та карабкалась по скале. Держалась руками за едва заметный выступ и пыталась вставить ногу в щель между камней.

— Она же тебе не нравится. Давай я ее заберу, а? — Малышка слегка повернула шар, и скала, на которой висела русалка, наклонилась. Ноги Аниты окончательно потеряли опору.

— Нет! — воскликнула Женя. — Не делай этого. Ну пожалуйста!

— Почему?

Почему? Женька не могла ответить. Да, Анита ей не нравилась. Да, она приставала к Тимофею и говорила про Женьку за глаза всякие гадости. Но этого было слишком мало, чтобы желать человеку гибели. Даже в обмен на жизнь твоего отца. «На обещание Эдды сохранить ему жизнь», — поправила себя Женька.

— Потому что она... она... одна из депферов!

— Подумаешь! — пожала плечами А-но. — Это не важно. Значит, не отдашь?

— Нет.

— Ладно. Тогда смотри.

Малышка снова повернула шар, и скала в нем приняла прежнее положение. В то же мгновение рядом с Анитой очутился Тимофей. Подхватил русалку под мышки, помог преодолеть сложный участок, кажется, даже ободряюще улыбнулся. Женька почувствовала, что ее щеки начинают пылать.

— Все,последняя попытка, — A-но тряхнула шарик, устроив в нем очередную метель. — Если откажешься меняться, жемчужина останется у меня. Ясно?

— Да, — вздохнула Женька.

Когда снежинки осели, она увидела Ларса. Он явно находился на той же скале, что и Анита с Тимофеем. Ветер трепал волосы экс-предводителя пауков, отчего светлые пряди то и дело забивались в рот и глаза бывшего парня Дины. Шар показывал Ларса по пояс. Одна его рука была обмотана черным плащом. Кажется, он служил чем-то вроде страховки. Другую Ларс не то кому-то протягивал, не то пытался ухватиться ею за дальний выступ.

— Ну что, меняемся? Ты отдаешь мне злого мальчишку, я тебе — жемчужину. Правда, здорово?

Предложение и впрямь было щедрым. Заполучить атрибут и одновременно избавиться от врага — удачнее не придумаешь. Особенно если вспомнить, как Ларс избивал беспомощного отца.

— Что ты с ним сделаешь? — у Женьки внезапно запершило в горле.

— То же, что и с песиком. Мальчишки, как и собаки, не умеют дышать под водой, -с напускной грустью заметила Малышка.

Не умеют, мысленно согласилась Женька. То есть Ларс — предводитель кучки зомбированных подростков, виновник гибели нескольких десятков человек, обманщик и предатель Ларс — умрет. Тот самый Ларс, которого так любила и продолжает любить Дина. Тот самый Ларс, который пел в мансарде Шепота: «Казалось, она была выше недель и дней...». Тот самый Ларс, чей растерянный взгляд она поймала сегодня утром... Тим никогда не поймет ее выбора.

— Нет, — едва слышно сказала Женя. — Я не могу отдать его тебе.

И в то же мгновение экс-предводитель пауков в стеклянном шаре резко подался назад. Его рука, та, что до этого находилась за кадром, теперь обхватывала упитанную тушку Борова. Ларс прижимал к себе перепуганного бульдога. Женька не могла поверить глазам: рискуя в любой момент сорваться вниз, остроухий злодей спасал Федькину собаку!

Не дав досмотреть происходящее до конца, Малышка подбросила шарик вверх. Когда он вновь очутился в руках A-но, это уже был атрибут Людей глубины — Розовая жемчужина.

— Возьми, — божество депферов протянуло ее Женьке.

— Серьезно? — растерялась та. — Но ведь я же отказалась отдать то, что ты просила.

— Все правильно, — черты A-но внезапно изменились. Теперь на полу сидела девочка с лицом взрослой женщины. — Ты не можешь отдать то, что тебе не принадлежит. Зато я могу отдать то, что принадлежит мне. Возьми жемчужину и спаси своего отца, маленькая кошка.

— Я больше не кош...

Женька не успела закончить. В этот момент ее пальцы коснулись перламутровой поверхности, и комната Малышки A-но исчезла.

***

Полета бульдога Тимофей не видел. Только услышал хрусткий удар, как от приземления увесистого тела на гору щебня, а потом — пронзительный вопль Федора: «Бо-о-р-о-ов.!.

За те несколько мгновений, пока Тим искал взглядом место падения, лоб и спина успели покрыться холодным потом. Боров разбился? Шлепнулся с высоты и теперь лежит изувеченный на раскаленной гальке?

К счастью, самого страшного не случилось. Вывалившись из куртки за спиной крысюка, Боров пролетел метра три-четыре и приземлился на россыпь некрупных камней, заполнявших извилистый желоб в теле утеса. Из давным-давно прочитанной книги Тим знал, что альпинисты называют такие желоба сыпухами. В них скатывались мелкие осколки, образуя бегущую от вершины к подножью «каменную реку» — подвижную и оттого опасную. Ступишь на нее, и тебя потащит вниз, к ближайшему обрыву.

Толстый Боров беспомощно барахтался в камнях. От пропасти собаку отделяло не более полуметра.

— Тихо, тихо, — запричитал вверху Федор. — Боров, миленький, не шевелись!

Боров протяжно вздохнул и замер. Только переводил умоляющий взгляд с одного члена ордена на другого.

— До него не дотянуться, — сказала рядом Минг. Китаянка висела чуть выше Тимофея, страхуя девчонку-лисичку из Людей ветра.

Тимофей прикинул расстояния от «берега» сыпухи до Борова — точно, не дотянуться. Галечная река была около двух метров шириной. Бульдог угодил в середину. Кроме того, край сыпухи не внушал доверия. Камни там были старые, слоистые — они рассыпались в крошку от любого прикосновения.

— Тим, ну пожалуйста! — снова послышался голос Феди. — Помоги ему!

— Нет! — заволновалась Анита. Рука русалки судорожно впилась в плечо Тима. — Я и так еле держусь, не бросай меня тут одну.

За время сложного подъема каждый представитель животных рас взял под постоянную опеку кого-то из стихийников. Тиму, разумеется, досталась Анита. После едва не случившегося падения она не отпускала его от себя дальше, чем на расстояние вытянутой руки.

Большая часть пути осталась позади. От вершины идущих впереди отделяло что-то около пятнадцати метров. Команды противников незаметно смешались друг с другом. Кошки и крысюки одного ордена без лишних вопросов помогали крыланам и депферам из другого. О победе никто не заикался. Будто все участники состязания разом забыли, для чего они здесь. Главное — оказаться наверху, подальше от медленно подбирающегося жара.

— Эй, глядите, что это он делает?

Тим проследил за взглядом Минг. Она смотрела на Ларса. Экс-предводитель пауков был единственным, кто остался без сопровождения. Не то чтобы ему впрямую отказывали в помощи. Просто не предлагали, А он и не просил. Шел себе и шел за остальными. Отставал, конечно, но не сказать, чтобы сильно. Когда бы Тим не смотрел вниз, на глаза неизменно попадалась белобрысая макушка.

— Спасает Борова, — невозмутимо прокомментировал наверху Учур.

— Ого, он использует плащ вместо веревки, — заметил Бруно. — Вот же дурень! Если свалится к бульдогу, их обоих утащит вниз!

— Не могу смотреть! — похожая на лисичку девчонка зажмурила глаза и прижалась лбом к поверхности скалы. — Скажите, когда все закончится!

Ларс тем временем подобрался к краю сыпухи, одним ему понятным способом закрепил плащ в щели, намотал его на руку и потянулся за собакой. Наблюдавшие за происходящим члены ордена разом притихли. Кажется, даже дышать перестали, будто любое неловкое движение могло стать причиной падения.

Вот кончики пальцев Ларса коснулись собачьей морды. Вот бульдог, благодарно виляя задом, осторожно подполз под руку своего спасителя. Тот ухватил его за холку и поволок к «берегу».

— Я сейчас, — бросил Тим Аните. — Держись рядом с Минг, она поможет, — а сам начал поспешно спускаться.

К тому моменту, когда ноги Тимофея коснулись горизонтальной «террасы», находившейся на одном уровне с местом падения бульдога, Ларс уже прижимал к себе дрожащего пса. Здесь, на узкой площадке в полметра в ширину и около двух в длину, к камням было не притронуться. Скала жарила не хуже радиатора в разгар отопительного сезона. Впрочем, стоять это не мешало, даже было приятно ощущать тепло сквозь подошвы кроссовок.

— Героя из себя корчишь? — насмешливо спросил Тим. За минувшие полгода он догнал Ларса в росте, и теперь их глаза находились на одном уровне.

— Просто я был ближе остальных, — пожал плечами разжалованный лидер Людей сети.

— Отважный и скромный. Сейчас расплачусь. Давай сюда Борова.

— Типа, плохим парням спасать собачек не положено?

— Просто это ничего не меняет. Давай пса. Ты все равно его наверх не затащишь.

Ларсу пришлось согласиться. Карабкаться по скале и нести упитанного бульдога было под силу разве что представителям животных рас Края. Поэтому он без лишних слов помог Тимофею устроить Борова за спиной, используя свой плащ как бандаж.

Прежде чем пуститься в путь, Тим посмотрел вниз. Для человека без способностей падение с «террасы» означало верную смерть. Причем, возможно, еще в полете — от удара об острые выступы.

— Ну что, погнали? — спросил Ларс, закончив с попискивающим бульдогом. — А то тут уже, как на печке... Эй!

Рука Тимофея ухватила белобрысого за стойку порядком испачканного френча. Один толчок, и бывший глава пауков отправится в недолгое путешествие к подножию утеса.

— Думаешь, я не понял, чего ты добиваешься? — хриплым шепотом поинтересовался Тим.

— И чего же? — Ларс заметно побледнел, но говорил спокойно.

— Хочешь им понравиться, — Тим кивнул на ползущих по скале членов ордена, — Чтобы потом без проблем залезть в их головы.

— Угадал. Я хочу им понравиться. А ты нет? — рука Ларса потянулась было к зажатому Тимофеем воротнику, но тут же вернулась на место.

— Что я? — не понял Тим.

— Ты не пытаешься никому понравиться? Не хочешь, чтобы тобой восхищались, считали крутым, называли героем? Нет?

— Я для этого не ковыряюсь в чужих мозгах!

— Когда я вытаскивал Борова, тоже ни в чьих мозгах не ковырялся. Знаешь, как-то не очень удобно болтаться над пропастью и заниматься нейрохакингом.

— Зато маленькое геройство отлично понижает сопротивляемость. Так ведь работает твой нейрохакинг?

— Неважно, — Ларс досадливо поморщился. — Короче, либо толкай меня уже, либо отпускай. А то как-то не хочется превращаться в запеканку.

Немного помедлив, Тимофей отступил назад, позволив Ларсу восстановить равновесие, и только потом разжал руку.

— Замечу, что кого-то гипнотизируешь, прикончу, — пообещал Тим.

Ларс вымученно усмехнулся.

— Договорились.

Путь до вершины занял около получаса. Последние пару метров подъем пролегал через совершенно отвесную стену. На ее поверхности было не так-то просто отыскать приличного размера трещину или выступ. Приходилась передвигаться буквально на кончиках пальцев. Тимофей, даже неся за спиной бульдога, не видел в этом особой проблемы. Случались задачи и посложнее. А вот Ларсу было туго.

Глянув вниз, Тимофей внезапно поймал его полный отчаяния взгляд.

— Выдохся? — как бы невзначай поинтересовался Тим.

— Не надейся, — выдавил Ларс.

Тимофей немного поколебался. До истории с Боровом он без размышлений бросил бы поганца на произвол судьбы. Но теперь, после героического спасения собаки, такой поступок попахивал подлостью.

Тяжело вздохнув, Тим немного спустился, подобрался вплотную к измученному горе-альпинисту и прижал его к скале.

— Ослабь руки, — скомандовал Тим. — Дай им отдохнуть.

Экс-предводитель пауков не стал спорить. Разжал пальцы и повис на нежданном помощнике. Тимофей напрягся, ощутив тяжесть чужого тела.

— Все, двигаемся дальше, — сказал он спустя пару минут. — Вправо забирай, там ноги можно нормально поставить.

— Спасибо.

— Иди к черту.

Одной Лунной кошке известно, что ожидал Тим увидеть на вершине утеса. Поросшую травой лужайку? Мрачную пещеру? Или обычный горный пик, увенчанный усилиями какого-нибудь альпиниста флагом своей страны. Если честно, Тим вообще не пытался представлять, что находится наверху. Тем логичнее показалось ему увиденное.

Их с Ларсом встретила идеально круглая площадка. Метров десять в диаметре. Она была чуть утоплена в теле утеса, из-за чего ее окружало естественное ограждение, достигавшее Тимофею до пояса.

Поверхность площадки была выложена разноцветным камнем. Неярким, похожим на гранит. Правда, необычного для гранита цвета. Основное поле серо-фиолетовое, а рисунки — разбросанные в беспорядке многоконечные звезды разных размеров — багрово-красные.

Успевшие взобраться на вершину члены обоих орденов теперь сидели, привалившись спиной к каменной стене. Прятались от пронизывающего ветра. Никаких признаков атрибута крыланов поблизости не наблюдалось.

— Тим! — завопил Федор, вскакивая. — Ты его принес? Как он?

— Забирай своего толстяка, — Тимофей снял со спины куль с Боровом. Пес тут же принялся неуклюже скакать вокруг юного целителя. При этом потешно попискивал и похрюкивал. Наверное, жаловался хозяину на пережитый стресс.

— Спасибо, спасибо, спасибо! — затараторил счастливый Федор. Он обращался к Тиму, но при этом осторожно поглядывал на Ларса. Как бы невзначай намекал, что благодарность адресована и ему тоже.

Освободившись от ноши, Тим с облегчением опустился на отшлифованный камень. Он оказался теплым. Куда теплее, чем стена, по которой они с Ларсом только что карабкались. Судя по всему, круглая площадка собиралась в скором времени превратиться в раскаленную сковородку.

— Что с атрибутом? — спросил Тим у измученных подъемом членов обеих команд.

— Его нет, — откликнулся Бруно. — Мы все тут обшарили. Ерунда какая-то.

— Дурацкое испытание, — подхватила девчонка-лисичка. — Просто чудо, что никто не сорвался.

— Чудо будет, если мы тут не изжаримся, - фыркнула Анита. - Камень все сильнее греется. Еще немного, и можно барбекю делать.

— Неужели Тимур Сергеевич нас тут оставит? - озвучил Федор мучивший всех вопрос. — Даже если мы не найдем атрибут?

В ответ члены орденов неуверенно загомонили:

— Нет! Не может быть!

Тим посмотрел в сторону Ларса. Тот отрешенно бродил по площадке. Время от времени присаживался на корточки и принимался что-то сосредоточенно разглядывать на поверхности камня. Бывший лидер пауков вполне мог оказаться посвящен в планы Эдды на случай провала экспедиции. Неужели тетушка Бруно бросит своего племянника на раскаленной скале? В животе сделалось нехорошо, как от порции стряпни фрау Ригхтеншмульк. От итальянской кошки и не такое можно было ожидать.

— Слушайте, а вам не кажется, что под этими звездами что-то есть? — неожиданно спросил Ларс, обращаясь ко всем сразу. — Они будто бы пружинят. — Для убедительности остроухий пару раз подпрыгнул на одной из багровых фигур. — Может, это рычаги, на которые нужно одновременно нажать, и тогда что-то произойдет? Тайник, например, откроется?

— А тебе не кажется, что этих звезд несколько больше, чем нас, и нажать на все сразу точно не получится? — насмешливо поинтересовался Бруно.

— Тоже мне проблема! — хмыкнула Анита. — Давайте сделаем ледяные глыбы. Весом, вон, с Брунито, например. И поставим их на свободные звезды.

Чтобы осуществить план, понадобилось всего несколько минут. Звезд было на семь штук больше, чем людей, — как раз по одной на каждого депфера. Вскоре все позиции оказались заняты. Основная часть — членами орденов, остальные мутноватыми фигурами из одной Малышке A-но известно откуда стянутой воды. Ларс последним наступил на свободное светило.

Под площадкой немедленно раздался гулкий щелчок, и...

...ничего не произошло.

Послышались разочарованные вздохи.

— Слишком просто, — покачал головой Тимофей, — по-моему, это головоломка. Нужно выбрать какие-то определенные звезды и надавить именно на них. Только вот какие?

Ледяные глыбы тем временем начали стремительно таять. Камень разогрелся настолько, что стоять на нем стало возможным, только переминаясь с ноги на ногу.

— Кажется, я понял! — Ларс запрыгнул на каменное ограждение. — Это не просто звезды! Это созвездие! Точнее, сразу два созвездия: Саламандорр и Фарготиус!

— Чего? — раздались озадаченные голоса.

— Они как бы наложены одно на другое. Нужно просто выбрать правильное. Понимаете?

— Нет! — почти хором ответили члены орденов.

— Смотрите, все просто. Саламандорр -это созвездие на небесной карте Людей зноя. Вы же знаете, что они не признавали человеческих созвездий. Только свои!

— Теперь знаем, — кивнул Бруно.

— А Фарготиус был придуман гораздо позже Людьми ветра.

— Ну да, а еще сорок семь основных созвездий и пятьдесят три дополнительных. Ими теперь все жители Края пользуются, — проявил неожиданные познании в астрономии чернявый парень из Голодных глаз. Тимофей удивленно приподнял брови. Он только сейчас сообразил, что карта звездного неба Края сильно отличается от той, которую изучают обычные люди. На уроках астрономии в гимназии никогда не упоминались ни Большая с Малой Медведицы, ни Южный Крест, ни Кассиопея, ни другие известные с детства названия.

— Точно, — с азартом подхватил Ларс. — В середине девятнадцатого века крыланы решили, что им западло иметь дело с картой, где каждое созвездие посвящено военным победам саламандр, полководцам саламандр, ученым саламандр и их же изобретениям. Поэтому они взяли и всю ее перелопатили. Кое-где границы созвездий сдвинули, соединили звезды в другие изображения, назвали по-своему. Было ночное небо, посвящённое Людям зноя, стало - сразу всему Краю.

— Вот, значит, как появились созвездия Губы Мохнорыло и Бешеный Синегиб? — прыснула Анита.

— Ну, никто не говорит, что все названия оказались удачными, — скорчил физиономию чернявый. Он принадлежал к расе Людей ветра.

— Больше всего разборок было по поводу созвездия, которое заняло место Саламандорра — небесного воплощения тотема Людей зноя, — продолжил Ларс. — Крыланы заменили его своим божеством — Фарготиусом или Пресветлым Фарготом.

— Получается, нам нужно вычислить, какие из этих звезд относятся к Саламандорру, а какие к Фарготиусу? — воскликнул Федор. -И встать на них?

— Это было бы логично,

Тут Тим не выдержал.

— Что за чушь! Созвездие — это всего лишь кусок неба. Как его не называй, оно не меняется — звезды остаются одни и те же.

— Правильно, — Ларса слова Тимофея ничуть не смутили. — Но, как я уже говорил, крыланы немного по-другому поделили звездное небо. Например, те звезды, что были хвостом Саламандорра, стали носом Небесной Крысы — соседнего созвездия. Это во-первых. А, во-вторых, есть еще такая штука, как каноническое изображение. Те есть официальный способ рисовать созвездие. И в такой рисунок Фарготиуса попали далеко не все звезды, которые учитывались в Саламандорре. Конечно, если не брать семь самых крупных, то есть тех, которые находятся ближе к Земле...

— Все, хватит лекций! — закатила глаза Анита. — Давайте что-то делать! У меня уже подошвы дымятся!

Тим невольно посмотрел на замшевые полусапожки Аниты. Потом на свои кроссовки. Нет, дыма пока не было, но стоять на месте становилось все сложнее.

— Командуй, — нехотя бросил он Ларсу. -Куда вставать?

Им повезло. Нужных звезд оказалось ровно по количеству присутствующих на площадке людей. А может, дело было не в везении, а в практическом расчете тех, кто их сюда направил. Ларс немного напутал с крыльями Фарготиуса, но вместе с парнем-знатоком астрономии, в конце концов, вычислил правильные светила.

На этот раз щелчка не последовало. Изображения звезд с легким жужжанием ушли в пол. Неглубоко — сантиметров на двадцать-тридцать. Одновременно из центра круглой площадки совершенно бесшумно поднялся каменный параллелепипед. Его верхняя часть была сделана из серого гранита, поэтому полностью сливалась с основным полем рисунка, изображавшего звездное небо.

Внутри параллелепипеда обнаружилась небольшая ниша. В ней на миниатюрном пьедестале из отполированного черного камня стоял атрибут Людей ветра — Хрустальный Утес. Прозрачная, будто отлитая из стекла фигурка, напоминала силуэтом московский музей космонавтики — тонкий, чуть изогнутый конус, в полторы ладони высотой.

Тим мгновенно оказался рядом с атрибутом. Протянул руку, чтобы схватить его.

— Эй, погоди! — позади возник чернявый парень из Голодных глаз. — С чего ты взял, что он должен достаться твоему ордену?

— Потому что мы молодцы, не? — предположила Анита.

Члены обеих команд плотно обступили параллелепипед.

— Мы тоже его добывали!

— Ларс разгадал головоломку!

— Зато он и Тим позже остальных пришли!

— Потому что вашего бульдога тащили!

Перепалка грозила вот-вот перерасти в драку. Тимофей бросил задумчивый взгляд на разгоряченные спором лица. Вряд ли победивший орден, если такой будет, получит обещанную награду. Вряд ли состязания вообще дойдет до финала.

— Стоп! — Тим вскинул руку и, дождавшись тишины, заговорил. — Все правильно. Мы вместе добывали Хрустальный Утес, а значит, вместе должны принести его в замок. Это честно. — Не дав присутствующим опомниться, он обратился к темноволосому парню. — Возьмем его одновременно. Раз, два, три...

Почти двести лет назад

В неуютной комнате скучали около двадцати юношей и девушек. Все в церемониальной одежде Людей зноя. Дита ее терпеть не могла. И не потому, что считала некрасивой. Просто конкретно ей, Дите Дерр-Марра, желтое с черным ну никак не шло — разом превращало в линялую моль.

Зато Нота выглядела в платье осиного окраса настоящей принцессой. Тоненькой, броской, как ядовитая змейка. Дита протяжно вздохнула — только очень наблюдательный человек смог бы распознать в шестнадцатилетних девушках сестер-близнецов.

- Пламенной души! - один из молодых людей, без дела слонявшихся из угла в угол, опустился на софу рядом с Дитой. - Вам страшно?

— Пламенной. Ни капли, — вяло отозвалась она.

Непрошеный собеседник был не из тех, кто заставляет учащаться пульс и заливаться кокетливым румянцем. Щуплый, невзрачный, с выпирающим кадыком и нелепым пушком на щеках. Разве что с глазами парню повезло. Они были совершенно желтыми, как янтарные бусины, с остро очерченными внутренними уголками.

— А мне страшно, — с неожиданной искренностью признался парень. — Ятт, кстати.

— Дита.

— Моя практическая часть — полная ерунда. Предчувствую провал и пожизненный запрет занимать серьезные должности.

— Вы не шутите? — Дита не могла поверить ушам. Неужели кто-то способен вот так запросто назвать «ерундой» то, что уже через час-полтора придется демонстрировать Малому Совету! Особенно если речь идет о Прюфунге - экзамене, который каждый год сдавали все без исключения Люди зноя в возрасте от десяти до восемнадцати лет.

Прюфунга боялись. К Прюфунгу готовились. Провалиться на Прюфунге хотя бы один раз означало опозорить свою семью и на много лет лишить себя права, когда вырастешь, войти в Большой и Малый Совет Людей зноя. В ночь Дымного раскола все юные саламандры, сидя перед печами или каминами, просили Эххру — дух Прюфунга -быть с ними поласковее в этом году. Считалось, что если задобрить его парой горстей живых лягушек, экзамен пройдет как по маслу. Для этого вся ребятня поголовно обзаводилась аквариумами, где резвились приговоренные к сожжению бедолаги.

Прюфунг состоял из двух частей. Во время первой члены Совета, сидя за длинным столом, забрасывали испытуемого вопросами об истории, политике и науках Края. «Назовите четыре причины Полувековой войны». «Кто придумал Плавиковый переход?» «Перечислите все действующие фракции Большого Совета»...

Во время второй, практической, части Прюфунга юные саламандры демонстрировали, насколько сумели продвинуться за год во владении своими способностями: кипятили воду движением мысли, раскаляли докрасна металлические предметы, плавили песок и разжигали огонь из ничего.

От самых молодых участников экзамена ждали демонстрации силы. Чем больше волы удается превратить в пар или песка -в стекло, тем выше оценка. Но, начиная с шестнадцати лет, саламандрам приходилось быть изобретательными. Теперь на самые высокие баллы могли рассчитывать только те, кто придумают оригинальное применение силе Людей зноя. Именно благодаря Прюфингу был когда-то изобретен метод мгновенного переноса живых существ из одной точки пространства в другую - аналог радужного лассо крыланов. А еще - способ наделять обычные предметы необычными свойствами. Например, превращать обручальное кольцо во взрывное устройство. Или детскую книжку — в дверь, ведущую в соседнюю страну.

— Совсем не шучу, — вздохнул Ятт. -У меня с фантазией беда. Весь год голову ломал, но ничего приличного не придумал. О вас, наверное, такого не скажешь.

Собеседник Диты выразительно посмотрел на стоявшую рядом с софой клетку. Она то и дело притягивала озадаченные взгляды собравшихся. Всем хотелось заглянуть под наброшенный сверху отрез желтого хлопка.

- Что там? Можно посмотреть? — И не дожидаясь разрешения, Ятт приподнял покрывало. — Ого, кролики! Целых два! Для чего они?

Упоминание Ноты, как обычно, испортило настроение. В прошлом году о ней наконец-то узнали за пределами земель Гедера Тогда во время практической части, она разбудила вулкан за окнами замка, где проходил Прюфунг. Старикан дремал уже несколько десятилетий, а тут вдруг выплюнул столб огня и дыма.

В этом фокусе не было ничего сложного. Он не требовал ни смекалки, ни особого мастерства. Только силу. Много силы. А ее у Ноты было с избытком.

— Эй, неужели сестры не делятся своими планами друг с другом?

— Нет. Мы сами по себе.

Это было чистейшей правдой. Нота и Дита готовились к экзамену порознь. Первая просто не нуждалась в компании слабой сестры, вторая не хотела никого посвящать в свое открытие. Уже больше года она умела перераспределять жизненную силу между живыми существами. Забирать ее у одних и отдавать другим.

В клетке Диты сидели два кролика. Один совсем юный — пара недель от роду. Второй старый, потрепанный, готовый в любой момент откинуть лапки. Дита представляла, как даст старого кролика в руки Коросту Бор-Дану, главе Малого совета, а юного - своему отцу. Потом сделает то, о чем до нее никто не додумался, и крольчонок состарится.

- Не для чего! - буркнула Дита. Она отодвинула клетку подальше от любителя совать нос в чужие дела. Ей совсем не улыбалось раскрывать карты раньше времени. Дочь Гедера верила, что после сегодняшнего экзамена все изменится, и отец наконец-то поймет, кто из его детей по-настоящему достоин славы.

— Хотите стать второй Торрой Дот?

Так звали женщину, которая пару веков назад изобрела церемонию Поглощения. Торре было восемнадцать, когда она притащила на свой последний Прюфунг детеныша Граусена и на глазах у изумленного Совета заставила его преобразовать часть собственной силы в умение управлять потоками воды, доступное только депферам. Говорят, благодаря изобретению Торры закончилась Полувековая война. С тех пор к любым опытам, в которых участвовали живые существа, Люди зноя относились с мистическим трепетом. Особенно, если речь шла о таких существах, как Граусен — потомке древних чудовищ.

— Меня устроит, если я стану первой Дитой Дерр-Марра, — без лишней скромности ответила Дита. — Первой и единственной.

— Дерр-Марра? Вы сестра Ноты! — Ятт придвинулся ближе. — Говорят, она готовит что-то грандиозное! Это правда?

— Понятия не имею!

Его жизненная сила перейдет к пожилому зверьку, сделав его молодым.

У Диты приятно щекотало в груди, когда она думала о реакции Совета. Ведь то же самое можно было бы проделывать и с людьми. Например, бесконечно поддерживать молодость в самых умных ученых. Или разом превращать армию врагов в сборище беззубых стариков...

— И вы совсем-совсем не в курсе, что покажет Нота?

— Наверное, заставит извергаться очередной вулкан. Или устроит землетрясение. Она может.

На этом разговор пришлось прекратить. В комнате ожидания появился худощавый мужчина с таким кислым выражением лица, что Дите почудился в воздухе запах лимонной корки.

— Прошу в зал, — сухо пригласил он. -Прюфунг начинается.

Не говоря ни слова, юноши и девушки потянулись следом за пригласившим их членом Совета мимо тяжелых деревянных дверей с фигурными петлями в большое, а вернее, просто гигантское помещение.

В этом зале без проблем уместился бы еще один замок. Сводчатый потолок находился так высоко, что Дита, как ни старалась, не смогла разглядеть украшавшую его роспись. Между столом, за которым сидели члены Малого Совета, и скамьями, предназначенными для юных саламандр, можно было устраивать рыцарские турниры. И то зрители жаловались бы, что самое интересное происходит слишком далеко.

По крупному счету, зал был ничуть не больше, чем того требовали правила безопасности. Иначе каждый из присутствующих рисковал во время какого-нибудь неудачного опыта с силой Людей зноя превратиться в жаркое. Именно поэтому помещение было начисто лишено всего того, что могло воспламениться. Не наблюдалось ни ковров, ни гардин, ни богатых драпировок, ни пышных диванов или мягких пуфиков — только серый угрюмый камень.

— Начнем, пожалуй, — прокаркал Корост Бор-Дан, сутулый старик с лиловым родимым пятном на скуле. Он сидел точно в центре длинного мраморного стола. На груди у него поблескивал тяжелый кулон с крупным желтым камнем. Его рисунок напоминал глаз рептилии. — Первым мы хотели бы сегодня услышать...

Прюфунг потек своим чередом. Саламандры один за другим подходили к столу, отвечали на вопросы, демонстрировали достижения в овладении искусством Людей огня. Ни одно из выступлений участников не произвело на Диту особого впечатления. На членов Совета, судя по всему, тоже.

Похожие на грачей в черных с искоркой мантиях они уже после третьего выступления начали переговариваться друг с другом. Видимо, чтобы окончательно не заскучать.

Единственный, кто не участвовал в обсуждениях, был Гедер Дерр-Марра. Его темноволосая голова ни разу не наклонилась к соседям. Наверное, старенькая няня была права, сказав как-то, что ее господина не очень-то жалуют в Малом Совете.

— Ятт из рода Доварра, мы ждем тебя, -объявил Корост.

Новый знакомый, сидевший рядом с Дитой, удрученно вздохнул и побрел к столу. Если судить по виду, парня ждало фиаско. Однако все вышло иначе. Сносно выдержав теоретическую часть экзамена, он приступил к практике. Извлек небольшой предмет из кармана — со своего места Дита никак не могла рассмотреть, какой именно, — повозился с ним немного, и в воздухе, над головой Ятта, возникла мешанина световых пятен. Через пару мгновений они сложились в ясную картинку.

Это была комната в замке. Участники Прюфунга проходили ее на пути к экзаменационному залу. Стены под панцирем тесно висящих картин, коллекция фарфора в низких стеклянных шкафах, на первом плане круглый столик с блюдом с фруктами. По комнате бродила молоденькая служанка, сметая миниатюрным веничком пыль с мебели. Оказавшись возле блюда, она воровато оглянулась, схватила желтую грушу и спрятала под передник.

- Волновая энергия... в комнате находится передатчик изображения... - донеслись до Диты обрывки негромких объяснений Ятта. На секунду он повернулся боком к членам Совета, и дочь Гедера разглядела, что за предмет сжимает в руке ее давешний собеседник — обычный фарфоровый флакон из-под духов. — Это приемник... ограниченное расстояние... не более десяти миль... очень полезно... возможность узнать, что происходит там, где вас нет...

Члены Совета уже не слушали парня. Они яростно перешептывались друг с другом. Кажется, желтоглазому Доварра удалось их по-настоящему удивить.

Впрочем, открытие Ятта занимало собравшихся ровно до того момента, пока не прозвучало имя следующего испытуемого. Нота Дерр-Марра. Дита заметила, как встрепенулся ее отец. Пока Нота гордо несла себя к столу Большого Совета, Гедер смотрел на нее, не снимая с лица довольной улыбки. Каждый удар о камень легких каблучков отдавался в груди Диты эхом глухой тоски. Смирись, мысленно повторяла она, ты нелюбимая дочь, тут ничего не исправишь.

Но кое-что сегодня изменится — тебя хотя-бы начнут замечать!

Теоретическая часть прошла скомкано. Членам совета слишком не терпелось приступить к практике.

- Мне потребуется помощь, - важно сообщила Нота после того, как без запинки ответила на все вопросы. — Моих ассистентов.

Сидевшие за длинным столом разом перевели взгляды на Короста Бор-Дана. Тот качнул головой, и двери зала, как по команде, распахнулись. Из-за них появились четыре карлика. Они толкали перед собой двух человеческих женщин. Догадаться о том, что это именно женщины и именно человеческие, можно было по юбкам коричневых платьев, которые носили крестьяне во владениях Дерр-Марра. Головы и верхнюю часть тел пленниц скрывали наброшенные сверху мешки. Когда карлики их сдернули, обнаружилось, что одна из женщин -древняя старуха, а вторая — перепуганная девушка не старше участников экзамена.

Диту словно обдало порывом холодного ветра. Зачем тут люди? Практическая часть сестры не подразумевала никаких живых существ. Дита отлично это знала — пару раз, из чистого любопытства, она подглядывала за ее тренировками.

— Я не люблю хвастаться, — звонкий голос Ноты достигал каждого уголка зала. — Но то, что вы увидите сейчас, навсегда войдет в историю Края.

- Да уж, - крякнул Корост. - Скромностью род Дерр-Марра Огненная Саламандра не обделила.

— И не только скромностью, — ничуть не смутилась Нота. - Все мы знаем, что вселенская энергия, которой управляем мы, Люди зноя, может не только пробуждать вулканы, плавить металл и превращать воду в пар. Она же способна дарить и отнимать жизнь. Энергия едина, но ее проявления бесконечны.

Сердце Диты бешено колотилось. Нет, нет, нет! То, что сейчас происходило, не могло быть правдой! Это слишком подло! Слишком жестоко!

— Допустим, ты права. В теории, - подал голос Корост. — А на практике еще никому не удавалось получить власть над той энергией, что наполняет нас и этих... — Бор-Дан брезгливо поморщился, глядя на дрожащих пленниц, — женщин жизненной силой.

— Никому до сегодняшнего дня! — поправила его Нота. — И сейчас вы в этом убедитесь.

Сидевшие рядом с Дитой участники экзамена привстали. Никто не хотел пропустить обещанного ее сестрой чуда. Чуда, придуманного мною, горько подумала Дита.

Она могла посекундно рассказать, что произойдет дальше.

—Глядите, у старухи волосы потемнели! воскликнул кто-то за спиной. — Бабка молодеет!

- А девица, наоборот, - подхватил другой голос. - Стареет. Спина вон согнулась, И коса, коса...

— Совсем белая стала...

Пронзительный вопль заставил всех вздрогнуть. Это кричала помолодевшая старуха. Нет, уже не старуха - девушка.

— Что вы сделали с моей внучкой?! - вопила она, отбиваясь от карликов. — Что вы с ней сделали?

Дита не стала дожидаться конца представления. Она встала, бережно подняла клетку с кроликами и быстро пошла к выходу. У дверей девушка слегка замедлила шаг. Обернулась. Ее взгляд на секунду встретился с глазами отца.

«Он знал, — поняла Дита. — Он все знал заранее».

***

Скайп упрямо повторял одну и ту же музыкальную фразу. На экране запыленного ноутбука маячило окошко вызова. Из него сердито взирала на темную захламленную комнату фотография Тимофея. Нахмуренные рыжие брови и тяжелый взгляд бутылочных глаз не обещал ничего хорошего.

«Рота, подъе-е-ем! Тревога! Сбор! — внезапно грянуло на три голоса. — На план с автома-а-а-атами бего-о-о-ом!»

Армейская песня в исполнении трех синегрибов сильно смахивала на вопли котов, хвативших пузырек валерьянки, но крикунов это ничуть не смущало. Они продолжали голосить, пока из вороха тряпья в углу не вынырнула взлохмаченная голова.

- Малой заткнись! - сонно потребовал Чухонь. — 11 малявок своих угомони!

- Только через твой труп! - выпалила одна из упомянутых малявок.

— У тебя есть два варианта, — пропищала другая. — Либо встать, либо проснуться.

За минувшие полгода Малой прибавил в росте на целых три пальца, а в самомнении и того больше. Поэтому решил, что хватит ему оставаться «мелюзгой на побегушках», и обзавелся парой верных помощников: Лапушкой и Хромулькой. Парочка была вдвое мельче фиолетового гриба, но в карман за словом лезла не чаще своего началь

ника. То есть никогда. Лапушка отличался от прочих синегрибов ярко-голубой шляпкой, Хромулька — кривоватой ножкой.

_ У-у-у, ненавижу! - глава Норного Братства нащупал валявшийся на полу кроссовок и, ориентируясь на голоса, запустил его в надрывавшееся трио.

Грибы завизжали и кинулись врассыпную.

Пение на этом прекратилось. Рулады скайпа тоже. Кроссовок приземлился точно на клавиатуру ноутбука и одной Крысоматери известным образом нажал на кнопку Enter.

- Чухонь! Это ты? - в комнату ворвался тревожный голос Тимофея, а вместе с ним шуршание и пощелкивание. - Отзовись, чучело! Мы тебе целый час названиваем!

— Ты ополоумел? — хрипло спросил Чухонь, выбираясь из груды тряпок. - Половина второго ночи!

В комнате, когда-то принадлежавшей Глухому, свергнутому не без Женькиной помощи тирану Норного братства, стояла широкая кровать. Но юный крысюк предпочитал спать на полу, свернувшись калачиком на сваленной в кучу одежде. На огромное же ложе под бордовым балдахином он складывал шерстоканьи ловушки, гарпуны для охоты на мохнорыл, фонарики без батареек, мотки веревок, ножи, сломанные компасы, увеличительные стекла, грязные носки и прочие очень нужные вещи.

— Тут такое дело... — Тим замялся. Судя по изображению на мониторе, он находился в темном помещении, где единственным источником света был дисплей его телефона. -Ну, короче... Как бы это...

На экране появилась часть Женькиного лица — глаз и кусочек носа.

— Тим хочет сказать, что на тебя охотятся!

— Кто? — Чухонь окончательно проснулся.

— Люди зноя! — выпалил Тим. — Они тебя похитить собираются, как Морока, Марту, Недану и Лиона.

Перебивая друг друга, Тим и Женька быстро рассказали все, что с ними произошло за последние сутки. Потом поделились своей догадкой на счет следующей жертвы саламандр.

Эдда говорила о самом сильном крысюке. Крысюке, которого охраняет зверь, - подвел итог Тим. — Как не крути, это ты, брат.

— Вау, Чухонь, запомни этот день и час! -с преувеличенной торжественностью сказал Малой прямо в ухо. Глава Норного братства и не заметил, как грибок оказался у него на плече. — Если твои таланты признали враги, значит, ты чего-то да стоишь!

— Ох, чувак, ты так крут, что я просто потею под шляпкой! — дурашливо запричитал на другом плече Лапушка.

- Да, точно, ты так крут, что я растекаюсь грибным супом по твоей куртке! — подпел ему Хромулька.

- А еще ты так крут, что я мечтаю стать жульеном на твоей тарелке!

- Ты так круууу...

Состязание в остроумии оборвала пара метких щелчков, которыми Чухонь одного за другим сбил Хромульку и Лапушку со своего плеча.

- Зажарю, - веско пообещал им глава Норного Братства. - И Крысе скормлю.

— Мы не съедобные! — заверещали, барахтаясь на полу, помощники Малого. — Наш папа был мухомором! А мама родом из Припяти!

Когда в комнате установилась относительная тишина, друзья продолжили разговор. Чухонь рассказал Тимке и Женьке об организованной Усом всеобщей мобилизации. Те в десятый раз попросили его ни на шаг не отходить от Крысы.

— Слушайте, я тут одного не понял, — неожиданно замялся Чухонь. — Вам же Эдда, типа, запретила трепаться. Мол, шпионы донесут, и тогда Мороку хана.

— Ну и? — хором спросили Тим и Женька.

— А вы мне все рассказали.

— Ты же свой, — удивился Тим.

— Мы никому больше так не доверяем, как тебе, — очень серьезно сказала Женька. -И потом ты в опасности.

— Понял. Спасибо.

На этом друзья распрощались. Чухонь захлопнул ноутбук и прислушался к звукам за пределами комнаты. Главным среди них был гулкий шум, похожий на рокот набегающих волн. Это дышала Крыса. Она спала в коридоре, занимая своей тушей все пространство от стены до двери — вряд ли кому-то удалось бы проникнуть в комнату, не разбудив ее.

Чухонь вернулся на остывшую лежанку и попытался уснуть. Ничего не выходило.

— Маешься? — спросил из темноты Малой.

— С чего бы это?

- С того, что ты ничего не рассказал им про Рубиновый глаз.

- Так Ус же просил молчать в тряпочку.

Эдда тоже просила. Еще и смертью Женькиного отца угрожала, если ослушается... Глава Норного Братства не стал отвечать. На душе и без того скреблись шерстоканы. Он ведь, и правда, не рассказал друзьям о вчерашнем появлении в бункере Уса - главы Большого Совета Людей нор. Коротышка вытащил из кармана розовый камень величиной с кулачок пятилетнего мальца, сунул его Чухоню и велел спрятать до лучших времен. Да так, чтобы ни одна живая душа не прознала. Вот и думай теперь, правильно Чухонь поступил, что не поделился этим с друзьями, или повел себя, как последняя портянка.

Картина шла туго. Казалось, запертая дверь делала все, чтобы не пропустить ее, цеплялась за каждый квадратный сантиметр старинного холста. Огромное полотно в тяжелой лепной раме весило почти столько же, сколько Женька. То есть имело предельную массу тела для того, чтобы Еркут смог протащить его сквозь преграду.

— Эта? — спросила Женька, едва на лестничной клетке показалась часть картины.

— Да, эта! — Тим подхватил ношу и помог прислонить к стене.

Все трое — Тим, Женька и Учур — замерли перед портретом двух парней в средневековой одежде. Один светловолосый, худой, с выпирающим кадыком на цыплячьей шее, брови и ресницы светлые, почти невидимые.

Второй... Женька смотрела и не могла поверить. Второй был вылитым Учуром. И черты лица, и хмурое выражение, и взгляд узких глаз — на совпадение рассчитывать не приходилось. Художник восемнадцатого, что ли, века изобразил на полотне именно алтайца и никого другого.

— Давай уж, объясняй, — Тим скрестил руки на груди, сурово глядя на приятеля.

Учур остался невозмутимым.

— Только это? Или есть еще вопросы? Задавайте.

— Я видела, как ты превращался в кого-то... или во что-то... — Женька замялась. Ну не скажешь же человеку, что он становился отвратительным монстром с серым треугольным лицом и щелочкой вместо рта. — Тогда, в спортзале. Помнишь? Во время тренировки. А еще у тебя тень иногда пропадает. Может, ты вампир?

— Что это были за порталы, когда мы ветеринара в замок везли? — подхватил Тим. — На радужное лассо не похожи. Ты кто вообще такой?

Алтаец ответил не сразу. Сначала помолчал, сосредоточенно покусывая нижнюю губу, и только потом выдал:

— Я наблюдатель.

— Шпион, что ли? — скривился Тим.

— Нет. Нам незачем шпионить, потому что мы не придерживаемся ничьей стороны.

- Мы?

— Те, кто следят, чтобы Ооман — гигантский камень на вершине мироздания — не покатился вниз. Если это произойдет, наш мир, а вместе с ним и Край, погибнет. Ооман сметет все на своем пути. Начнутся войны, опустеют города, человечество охватят неизлечимые болезни, — Учур вещал тоном шамана, предрекающего своему племени наступление темных времен. — И главное — Край исчезнет. Поэтому мы стараемся находиться рядом с источником угрозы. Чтобы успеть остановить Ооман. Или направить в другую сторону...

Друзья озадаченно переглянулись.

— Забавно. Он всегда такой? - Женька кивнула на Учура.

— Ты меня спрашиваешь? — Тим смешно вздернул рыжие брови. — Он вроде с тобой в одной квартире живет.

— Я за все время и парой фраз с ним не перекинулась, так что тебе виднее.

- Вообще-то всегда, — Тимофей тяжело вздохнул, глядя на приятеля, словно санитар психиатрической лечебницы на новоявленного Наполеона. — Учур, я так понял,камень Ооман — это из той же сказки, что и змей Маракута, и озеро Ку, и небесные мыши, так?

— Это не сказка, — Учучр насупился. -Все, что я тебе рассказывал, и еще много чего другого написано в книгах вечных лар-дов.

— Кого? — почти в унисон переспросили друзья.

— Черт, а я-то думал, что все это алтайские поверья, — хмыкнул Тим.

— Нет. Алтай тут вообще ни при чем, -видимо, сообразив; что разговор предстоит долгий, Учур отошел от картины и уселся на лестницу. — Вечные ларды. Они же наблюдатели. Те, кто страхуют мир от всякой фигни. Я один из них.

«О-о-о! Тайное общество хранителей мироздания! Шикарно! Шикарно! — Женька вздрогнула, услышав радостный рокот нагара. — Немедленно выясни, сколько их! И чего они умеют!»

— Один? — опередил подругу Тимофей. — А кто другие?

— Не другие. Другой. Нас всего двое.

— И вы живете вечно? Не старея, и не умирая?

— И старея, и умирая. Просто мы... ну как бы это... каждый раз рождаемся заново.

Женька была на сто процентов уверена, что разучилась удивляться. Но рассказанное Учуром поразило ее едва ли не больше, чем самое первое посещение Башни кошек или знакомство с собственным отцом.

...Учур помнил далеко не все свои жизни. Может, последние четыре-пять. Остальные лежали на дне сознания серым комом из смазанных картинок, полузабытых запахов и голосов давно умерших людей. Учур, Учул, Чен, Черон, Рон — его имя менялось в зависимости от времени и народа, в который заносило алтайца, нет, не алтайца — вечного ларда — очередное перерождение. Всякий раз он оказывался одним из людей Края, наделенным способностями какой-нибудь из рас.

Впрочем, ларды обладали и собственным талантом. В моменты наивысшей опасности их кожа покрывалась защитным панцирем.

— Мы называем это состоянием зун, — объяснил Учур Жене. — Когда ты откачала из меня воду, я автоматически вошел в него. Чтобы не превратиться в мумию. Знаю, выглядело это не особо приятно.

«Да уж, семейное фото ты бы не украсил», — пробормотал нагар. Судя по всему, ящеру удалось подсмотреть образ изменившегося Учура в Женькиных мыслях.

— А тень? — задала она следующий вопрос. — Помнишь, как ты обещал ничего не рассказывать Мороку про видеозапись со спасением покусанной крысами девушки? В тот момент у тебя не было тени.

— Сейчас ее тоже, кстати, нет, — заметил Тимофей. Лестничную клетку освещал моргающий светильник, поэтому все присутствующие — и Тим, и Женька, и даже задремавший Бармалей — все отбрасывали подрагивающие тени. Кроме Учура.

— Это как бы нормально, — пожал плечами компаньон Морока. — Вечные ларды теряют тень, когда попадают в точку Аши. Ну, то есть, в место и время, где и когда решается судьба Края. Понимаете? Это называется точкой Аши. Оказавшись в ней, очень важно поступать правильно. Не наделать всяких глупостей.

— Это каких, например? — поинтересовалась Женька.

— Никто не знает. Потом станет ясно. Например, правильно ли я поступил, не рассказав Мороку про то, что тебя шантажировал Ларс, заставляя отправится в Рим, или нет. Или, там, спасая жизнь кому-нибудь или вставая на сторону одной, а не другой силы.

— «Правильно» — это как?

— Так, чтобы Ооман остался на месте и ничего не раздавил, Это главный дар вечных лардов. В смысле, способность оказываться в точке Аши и делать выбор. А уж хороший или нет, может сказать только время.

— Я чего-то не понял, — Тим уселся на корточки, привалившись спиной к стене. — Если вы, ларды, такие молодцы, что умеете каждый раз попадать в нужное время и в нужное место, то есть туда, где решается судьба Края, почему же вы не можете просчитать последствия своих поступков? Какой в этом смысл?

Учур развел руками.

— Никакого. Все ошибаются. Мы тоже. Если бы не ошибались, нас было бы не двое на весь Край, а гораздо, гораздо больше. Как когда-то...

...Его память хранила несколько смутных сцен. Смуглые люди с раскосыми глазами сидят в роскошно убранной комнате. Играют в настольную игру. Двигают изогнутыми металлическими трубками каменные фигуры по выбитой на коричневой коже карте. Учур не знал, ни что это за игра, ни кто склонившиеся над ней люди, только чувствовал: они такие же, как он. Наблюдатели.

А еще было женское лицо, смех и две исси-ня-черные косы на узкой спине. Лето, трава по пояс, солнце лижет голову и плечи невыносимо жарким языком, и опять это щемящее чувство родства...

Оно же одолевало Учура при воспоминании о пожаре. Перед глазами пылал длинный дом. Огонь вырывался из бесконечной вереницы окон. На фоне гибнущего сооружения топталась жалкая кучка людей. Мужчины, женщины, подростки. Все как один темноволосые, перемазанные сажей, одетые кое-как, наспех...

— Так кто же второй? — Женька не могла больше выносить зудение подземного ящера в своей голове. Ему не терпелось увидеть картину жизни загадочных наблюдателей целиком.

— Что? — Учур словно очнулся от короткого сна.

— Ты сказал, что вас двое. Кто второй лард?

Учур опустил глаза, наклонился и принялся сосредоточенно почесывать бок спящего вардака.

«Тянет время паршивец, грррр, — тут же заволновался нагар. — Не хочет рассказывать! Колите, колите мерзавца, гррр!»

— Эй, мы ждем! — напомнил приятелю Тим.

— Понимаете, мы ... как бы это... не можем перерождаться просто так, — наконец заговорил Учур. — Для этого нас должно быть двое. Отец и сын. Или мать и дочь. Когда у младшего рождается ребенок, старший в ту же секунду умирает... А этот ребенок...

— И есть только что умерший старший! То есть, теперь уже младший, — поняла Женька.

— Да, правильно.

— Погоди, — в приливе возбуждения Тим вскочил на ноги. — Получается, вы все время меняетесь местами. Сначала один из вас сын, другой отец, а потом наоборот. Так выходит? То есть второй лард должен быть старше тебя?

— Годиться в отцы, — подсказала Женька.

— Верно.

— И кто же он?

Женьку внезапно осенило.

— Если вы отец и сын, то должны быть похожи внешне, правильно? А мы знаем только одного человека... ну, как бы это, восточного типа.

— Тимур Сергеевич! — тоже догадался Тимофей. — Он твой отец и вечный лард!

Учур не стал отвечать. Только пару раз медленно кивнул.

— И пап... то есть Морок знал об этом? — спросила Женька. — Потому и взял тебя компаньоном?

— Да. Морок все знал. Давно уже. Еще до моего последнего рождения. Это Томарр... то есть Тимур Сергеевич тогда, во время кризиса с саламандрами, рассказал ему об Исси. И про Золотую маску. Чтобы спасти Край.

— С ума сойти! — Тим запустил растопыренные пальцы в лохматую шевелюру. — Просто голова трещит от всего этого!

«И не говори, приятель, гррр! — поддержал его нагар. — Был бы у меня мозг, давно бы лопнул!»

«Эй, в отличие от тебя у меня есть мозг, — мысленно напомнила Еркуту Женя. — И если ты не угомонишься, он точно лопнет!»

— Значит, Тимур Сергеевич — твой отец, — уточнила Женька вслух. — Тогда ты должен знать, что с ним происходит. Зачем он поддерживает Эдду? Почему помогает ей добывать атрибуты?

Учур резко помрачнел.

— Потому что случилось самое худшее. То, из-за чего постепенно исчезли остальные ларды.

— О чем ты?

— Мы с Тимуром поругались. Из-за Ларса. Он залез ему в голову и убедил, что Край могут спасти только Люди зноя. Поэтому теперь мой отец на их стороне. То есть мы играем с ним за разные команды. И это катастрофа. Если в паре лардов случаются такие вот неразрешимые разногласия, то рано или поздно один гибнет, а второй доживает свою жизнь до конца и больше не рождается.

— Тогда почему ты с нами, а не с ним? — спросил Тимофей напрямую.

— Потому что вы мои друзья, — только крохотная пауза перед ответом выдала волнение Учура. — Я не могу вас предать.

На площадке стало так тихо, что дыхание спящего Бармалея показалось Женьке рокотом набегающих волн. Она осторожно опустилась на ступеньку рядом с Учуром, заглянула в щелочки темных глаз.

— Ты считаешь нас друзьями? И меня тоже?

— Да, — он пожал плечами. — И тебя. И Тима. И твоего отца. Поэтому хочу его спасти.

— Но... — У Женьки в груди что-то болезненно сжалось. — Но ведь мы с тобой никогда даже...

— Это не важно, — Учур улыбнулся. Один передний зуб у него был на миллиметр короче другого. — Для этого совсем не обязательно разговаривать. И гулять вместе, и на компьютере играть, и в кино ходить — тоже не обязательно. Достаточно просто знать.

Скажи он это иначе, Женька бы не поверила. Но за спокойным тоном вечного лар-да ощущалось непреодолимое одиночество. Огромное, необъятное, немыслимое, простиравшееся на несколько столетий без друзей и семьи. Конечно, если не считать еще одного вечного ларда. Наверняка такого же одинокого.

— И ты знаешь? — Тим сел на ступеньку с другой стороны от Учура.

— Да, знаю. Таких друзей, как вы, я уже давно не встречал. Честно. Последним был вот он, — лард кивнул на портрет.

— Этот парень? — удивилась Женька. -Кто он?

— Его звали Ятт Доварра. Саламандра. В тот раз я родился одним из них. Ятт был очень умным. Это он изобрел для Людей зноя способ трансляции звука и изображения из одного места в другое. А еще придумал, как усовершенствовать порталы мгновенного перемещения...

— Те порталы, когда мы везли ветеринара... — начал было Тим.

— Давай потом, ладно? Я все объясню, но позже. А пока просто скажите: вы берете меня с собой на поиски Потерянного замка?

Тим с Женькой не колебались ни минуты. Хором ответили:

— Берем!

***

Обещанный Фобби «зверь» оказался настоящим зверем. В том смысле, что вся его передняя часть напоминала большую оскаленную морду. Фары походили на пару выпуклых глаз, отлитый из желтого металла герб Лёйхтштайна — на приплюснутый нос, а решетка радиатора была превращена в оскаленную пасть, полную острых зубов. От одного вида снегохода у любого нормального человека должна была начинаться икота и потеть ладони.

— Нравится? — Карлик заглушил двигатель, спрыгнул на снег и любовно похлопал капот Зверюги. — Сам делал. Каждый зубик отдельно отливал. Фрау Рау как увидела, так и села с перепугу в сугроб.

— Еще бы, — хмыкнул Тим, обходя творение карлика по кругу.

Конструкция машины мало чем отличалась от обычных снегоходов: впереди пара широких лыж, позади гусеница, руль, как у мотоцикла, длинное сиденье-седло, обитое мехом бурого медведя. Но несмотря на общее сходство, рядом с любым из современных снегоходов Зверь смотрелся бы, как бронетранспортер на фоне микроавтобуса, — слишком уж массивным и угловатым выглядел любимец карлика.

Тимофей напустил на себя важность и небрежно поинтересовался:

— Сколько кобыл?

— Чего? — опешил Фобби.

— Лошадиных сил сколько, спрашиваю!

— Не-е, лошади тут ни при чем! — карлик обиженно надулся. — Зверюга сам бегает, на бензине. Я специально за ним в деревню езжу. Если не успеваю, могу компотика фрау Ригхтеншмульк плеснуть. Хорошая вещь. До костей пробирает!

— Тихо, кто-то идет! — прервал беседу стоявший поодаль Учур.

Спустя несколько секунд на ведущей от замка дороге показалась Женька. Тимофей облегченно выдохнул. Все шло по плану.

Как и договаривались, сразу после ужина друзья незаметно покинули Лёйхтштайн. Уходили поодиночке, чтобы не привлекать лишнего внимания. Встретиться условились за мостом. Здесь дорога уводила вправо, и вид на замок заслонял сосновый лес. Впрочем, простирайся вокруг чистое поле, вряд ли бы заговорщиков заметили со стен Лёйхтштайна — горная местность уже несколько часов как перешла в полное владение альпийской ночи.

Собравшись вместе, друзья принялись устраиваться на обитом мехом сиденье снегохода. Впереди за рулем Фобби, за ним Женька, потом Учур. Тимофею, как самому цепкому, пришлось ехать стоя, ухватившись за металлическую спинку.

— Не велика проблема! — фыркнул он, когда Женька забеспокоилась, что по пути могут его потерять. — Упаду — догоню. Сомневаюсь, что эта махина ездит быстрее, чем я бегаю.

— Не зарекайся, — хмыкнул Фобби и нажал на газ.

Лучше бы Тим молчал. Из-за его слов карлик решил показать все, на что способен Зверь. Он рванул вперед с такой скоростью, что Тимофей едва сумел удержаться на узкой подножке. Стволы деревьев, черная хвоя, сугробы по обочинам дороги — все слилось в сплошные полосы. Из-за бившего в лицо ветра стало трудно дышать.

— Нам направо! Тим едва различил сквозь шум двигателя Женькин голос. — Замок там.

Зверь заложил крутой вираж и нырнул в лесную чащу у подножия длинной горы. Теперь к попыткам не свалиться со снегохода добавилось новое развлечение — Тимофею приходилось то и дело уворачиваться от заснеженных веток. Похоже, Фобби, лавируя между деревьями, не учитывал, что один из его пассажиров вынужден ехать стоя. Тимофей представил, как поднимает карлика за шкирку и хорошенько встряхивает. «Дай только очутиться на твердой земле, — мысленно пригрозил Тимофей, — фрау Ригхтеншмульк по сравнению со мной покажется тебе доброй феей!» Из-за бесконечных наклонов, приседаний и попыток удержаться на подножке Тимофею было некогда смотреть по сторонам. Поэтому остановка оказалась для него полной неожиданностью. Он поднял глаза и с удивлением обнаружил, что Зверь притормозил перед замковыми воротами.

Их вполне можно было перепутать с воротами Лёйхтштайна, если бы не глубокие сугробы вокруг и полное отсутствие света. Ни единого огонька. Взошедший над Альпами тонкий месяц освещал обветшалые стены, черные провалы бойниц и выщербленные зубья башен. От темной громадины веяло тихой жутью.

— Получилось? — с некоторым сомнением в голосе сказала Женька. — Это Ферлоренштайн?

Первым снегоход покинул Учур. Пока Тимофей растерянно вертел головой, он спрыгнул в глубокий снег и направился в сторону ворот. Вечный лард не успел преодолеть и половину расстояния, когда замок начал светлеть, блекнуть и, спустя несколько секунд, исчез. Только что стоял, и вот уже ни следа. Лишь нетронутое покрывало снега на большой поляне да высоченные деревья в белых шубах вокруг.

— Это что за.. — начал было Тим.

— Шайзе! — ругнулся карлик. — Дерр-Марровские штучки!

— Не успели, — вздохнула Женька, — Ферлоренштайн поменял место. Еще бы чуть-чуть...

— А что нагар? — обратился Тимофей к Женьке. — Он знает, где теперь этот Фер-лоренштайн? Далеко от нас?

Женька ненадолго задумалась. Благодаря кошачьему зрению ее лицо казалось Тимофею прозрачно-белым. Будто вырезанным из профиля молодого месяца.

— Прилично, — наконец отозвалась подруга. — Отсюда примерно три раза по столько, сколько мы уже проехали.

— Ого, — в который раз удивился Тим. — У твоего нагара встроенный GPS-навигатор, что ли? Может, он еще скажет, сколько это в километрах?

— Сказать-то он все может, но точность будет сомнительная, — Женька уставилась в пустоту, явно прислушиваясь к тому, что ей нашептывал нагар. — Кутя, ну, то есть Еркут сам по себе расстояние не определяет. Он его с уже известными отрезками пути сравнивает. Так что получается на глазок. Сейчас по всем прикидкам до Ферлоренштайна минут сорок езды. Как-то так.

— Тогда поехали! — решительно скомандовал Тим. Перспектива провести еще сорок минут на закорках Зверя его совсем не радовала. Но деваться было некуда. — Эй, Учур Тимурович, нам пора!

— Я не Тимурович, — буркнул Учур, забираясь на сиденье.

— А кто? — удивилась Женька. — Если Тимур Сергеевич твой отец?

— И почему он, кстати, Сергеевич? — добавил Тим. — Раз директор лагеря еще и твой сын?

— Сергеем звали его приемного отца, — нехотя объяснил Учур. — В России к учителям принято обращаться по имени-отчеству, поэтому вы знаете Томарра как Тимура Сергеевича. Но вообще ларды не используют отчества. Так сложилось...

Видя, с какой неохотой Учур говорит о своем народе, Тим и Женька не стали больше ничего спрашивать. Покивали, устроились на снегоходе и тронулись в путь. На этот раз именно тронулись — плавно и аккуратно. Фобби успел забыть обиду, нанесенную Зверю Тимофеем, поэтому не стал превращать поиски исчезающего замка в очередные гонки на выживание. Зверь шел быстро, но без рывков и резких поворотов.

Первое время поездка казалась совсем несложной, пока руки и ноги не начали неметь от холода. Тонкие перчатки и кроссовки, прилагавшиеся к зимнему варианту кошачьей униформы, не сильно-то подходили для долгих поездках по альпийским горам.

— Нагар говорит, мы уже близко, — сообщила Женька, когда Тимофей начал всерьез опасаться,что вот-вот свалится со снегохода. Попросить о небольшой передышке ему не позволяла гордость. — Скоро увидим замок.

К счастью, нагар оказался прав. Ферлоренштайн возник, едва Фобби вырулил на берег горной речушки. Лес расступился, и друзья увидели в лунном свете пару тонких башен.

— Пять минут, и мы на месте! — выкрикнул карлик. — Давай, Зверюга, не подведи.

Он прибавил скорости. До замка оставалось всего ничего. Уже можно было разглядеть узкие окошки, зыбкий мостик галереи между башнями, рисунок каменной кладки...

— Нееееет! — Женькин крик пронесся мимо Тимофея и растворился в темноте за спиной.

Все, что пару секунд назад казалось таким ярким и отчетливым, теперь словно проваливалось в туман, медленно растворялось в бархатной синеве ночного неба. Ферлоренштайн в очередной раз менял место своего расположения.

Фобби сбросил скорость, и снегоход замер между парой валунов, похожих на две гигантские вишни под толстым слоем взбитых сливок. Едва стихло рычание мотора, как стал слышен шепот воды в реке. Тимофей поспешно спустился со снегохода и принялся прыгать на месте, пытаясь хоть немного согреться.

— Нужно ехать дальше! — сказала Женька. — Может, на третий раз нам повезет, и мы успеем попасть внутрь.

— Не повезет, — отозвался Учур.

— Откуда ты знаешь? — Тимофей посмотрел на вечного ларда. Тот угрюмо таращился туда, где совсем недавно возвышался силуэт Потерянного замка.

— Вы еще не поняли? Он исчезает, когда мы пытаемся приблизиться. Это не случайность.

— И что же делать? — спросила Женька.

Вид у нее был расстроенный. С каждым перемещением проклятого замка шансов спаси Морока оставалось все меньше. Тим попытался представить, что сейчас чувствует подруга. Получилось плохо. Своих родителей он не помнил — его с братом воспитывала приемная семья, и за все два с половиной года жизни в Башне кошек у Тимофея ни разу не возникло желания ее навестить. Вот если бы внезапно объявились настоящие отец или мать... Но, очевидно, его родители, как и большинство Людей крыш, были лишены родственных чувств и не испытывали потребности отыскать некогда потерянного сына.

— Надо подъехать к месту, где он стоял, — сказал Учур.

— Зачем? — удивился Тим.

— Надо. Может, получится найти короткую дорогу в замок.

Никаких других объяснений от Учура добиться не удалось.

Спустя несколько минут снегоход выехал на открытое пространство, где еще недавно возвышалась заброшенная резиденция Дерр-Марра. Лард немедленно покинул седло Зверя и принялся бродить, словно по невидимому лабиринту, то удаляясь, то приближаясь к озадаченным друзьям.

— Эй, может, объяснишь? — не выдержал Тим. Его порядком раздражала молчаливая многозначительность приятеля.

— Помнишь, как мы везли ветеринара из деревни? — отозвался он, не останавливаясь.

— Еще бы!

— Машина попала в серию порталов, и это сократило нам путь примерно на полтора часа.

- Ну и?

— Эти порталы когда-то построил Ятт по заказу Ноты Дерр-Марра. Их тут по всей округе сотни. Тот, о котором ты говоришь, я заметил, когда мы на автобусе в Лёйхтштайн ехали...

— Заметил? — удивилась Женька. — Как?

— Так же, как крыланы видят фибры. Приглядись к пространству вокруг...

Спустя пару секунд Тимофей услышал удивленный Женькин вздох.

— Тут столько фибр! — сказала она. — Кажется, они складываются в рисунок! Портал? Здесь находится вход в портал?

Женька спрыгнула на землю и побрела по колено в снегу к Учуру.

— Ничего не понял! — раздражение Тимофея усилилось. Его жутко бесило, когда Женька объединялась с кем-то кроме него. Вот сейчас она была заодно с чокнутым недоалтайцем, Это не могло не выводить из себя. — Ты же сам говорил, что твой друг, как там его, Ятт, был саламандрой. При чем тут фибры?

— Формы разные — суть одна, — изрек Учур. Он снова вошел в режим индейского вождя.

Не дождавшись продолжения, Женька взялась объяснять сама.

— Фибры — это линии движения. Они есть везде, где предполагается быстрое перемещение предметов или живых существ. Например, их очень много на спортивных стадионах или в парках аттракционов. Крыланы, когда создают радужное лассо, работают с фибрами. Ну, как с невидимыми нитями. Скручивают, плетут, растягивают...

— Спасибо за урок элементарного Краеведения, — буркнул Тим. Наверное, Женька считала его законченным идиотом, раз объясняла очевидные вещи.

— Люди зноя не видят фибр. Они работают напрямую с энергией. Но даже не видя линий движения, саламандры все равно их создают. Поэтому место их портала будет отмечено плетением из фибр, которые смогут заметить только крыланы. Помнишь, как с переходом, который открывался дверцей в макете замка? Или обложкой найденного тобою календаря?

— Это что же получается, крыланы могут пользоваться порталами саламандр?

— Вроде того, — кивнул Учур. — Вообще-то ими даже обычные люди могут пользоваться. Саламандры привязывали свои порталы к предметам — обложкам книг, там, или крышкам шкатулок. Открыл и — бабах! -попал в точку выхода. Но с порталами, которые болтаются тут по всей округе и не дают задействовать радужное лассо, все по-другому. Предметы, к которым они были привязаны, давно потерялись.

— Поэтому воспользоваться старыми переходами саламандр могут только крыланы. Так? — сообразил Тим.

— Крыланы, которые знают, с чем имеют дело, — согласился Учур. — То есть я и То-марр.

— Эй, нам повезло! — воскликнула Женька. — Я нашла вход. Фобби, подгони-ка сюда своего Зверя.

Карлик, который до этого увлеченно ковырялся в двигателе снегохода, поднял голову.

— Зачем? — он пропустил мимо ушей все, о чем говорили друзья.

— Фокус покажем! — хмыкнул Тим.

Все дальнейшее выглядело, как нарезка кадров из научно-популярного фильма про ночные Альпы. В памяти Тимофея остались только смазанные виды местности там, где Зверь вместе со своими седоками на мгновение выскакивал из одного портала, чтобы тут же нырнуть в другой. Перед глазами Тима возникали и пропадали стволы заснеженных деревьев, искристая скатерть небольшой долины, поворот поблескивающей в лунном свете реки, асфальтовая дорога, снова деревья и снова река. Каждый выход из портала сопровождался ударом в лицо морозного воздуха, каждый выход — волной жара. И все вместе — пронзительным воплем Фобби. Карлик явно не ожидал, что путешествие окажется настолько стремительным.

Когда все закончилось, снегоход стоял посреди площади с колодцем. Темнота и нетронутая поверхность снега вокруг подсказывали, что поиски Ферлоренштайна увенчались успехом — портал Людей Зноя привел друзей в потерянный замок.

Дорога в Лёйхтштайн напоминала возвращение домой остатков побежденной армии. Все — и бойцы СКК, и воспитанники лагеря — мрачно молчали. Рубин был потерян, Чухонь похищен, время. до Церемонии Поглощения стремительно сокр задалось.

Сколько не ломал Тимофей голову над тем, как вернуть Чухоня, ответ приходил только один: нужно искать прямой путь в нору Граусена. Он должен, нет, просто обязан был находиться в Лёйхтштайне. Или где-то рядом. Вряд ли этот... как там его... Седор Дерр-Марра, дед Гедера Дерр-Марра, возводя замок, не предусмотрел такой простой вещи, как спуск в его подземелье.

Очевидно, Женькин отец пришел к тому же выводу. Едва первая партия участников сражения у озера добралась на микроавтобусах СКК до Лёйхтштайна, как он отправил Севера с Учуром искать ведущий в подземелье портал.

Изобретатель пользовался планшетом, который одному Северу ведомым образом улавливал скопления фибр. Учуру хватало способностей крылана и воспоминаний о жизни в стане Людей зноя. Если кто и мог найти чертов вход в чертово логово саламандр, то только эти двое.

Пока шли поиски, Кирилл Михайлович с Никой и Кудаем удалились на оперативное совещание. Тимофей остался в компании членов четырех орденов и их магистров. Словно опасаясь ходить по замку в одиночку, дети Края собрались в обеденном зале. Тех, кому пришлось особенно туго, устроили на матрасах и спальниках. Маленький Федор бродил от одного раненого к другому, снимая боль. Люди Края восстанавливались быстро, но даже им требовалась помощь.

К счастью, в Лёйхтштайн все ордены вернулись в полном составе. Никто не погиб. Так же, как и в рядах СКК. В отличие от защищавших кальмара Людей нор. Страшно было подумать, скольким из них Федор уже ничем не мог помочь. И Чухонь... От мыслей, каково ему сейчас, становилось тошно. Тим стиснул виски ладонями и постарался выгнать из головы подбрасываемые воображением картины. Они только мешали.

— Не хочешь ничего рассказать? — К Тимофею приблизилась Дина. Она напоминала привидение из японской сказки. Очень бледное и очень усталое.

— Например?

— Например, что случилось у Белого озера? — магистр Ордена Голодных глаз, крысюк Дышло, подошел бесшумно. Встал за спиной. — Я видел, сколько наших полегло. И ни черта не понял. А хотелось бы.

— И нам, — подхватила кудрявая Зана. Она возникла рядом с Тимофеем вместе со слегка потрепанным после схватки Дэвом. Оба сложили руки на груди, демонстрируя полную решимость разобраться в происходящем. — Что, значит, Люди зноя возвращаются?

— Зачем им Чухонь? — подхватил Дышло.

— И при чем тут Эдда? — вбил последний гвоздь Дэв.

Тим почувствовал себя свидетелем, вынужденным отвечать на вопросы сразу четырех прокуроров. Причем свидетелем, которого вот-вот зачислят в подозреваемые. Он поежился. В надежде на поддержку поискал Глазами Женьку. Обнаружил ее спящей между Боровом с Бармалеем на краешке одного из матрасов. Хотел было разбудить, но передумал. Сам справится.

— Не вопрос, я все расскажу, — кивнул он. Подождал, пока к магистрам подтянется основная часть воспитанников, помолчал немного, собираясь с духом, и начал, — тринадцать лет назад Люди зноя решили... как бы это попроще сказать, изменить отношение жителей Края к остальному человечеству. Захотели превратить его во что-то вроде батареек, источник жизненной энергии, ну, называйте, как хотите...

Тимофей не мог предположить, что именно ему придется посвящать всех в происходящее. Он не подбирал заранее правильных слов, не выстраивал логических связок. История складывалась сама собой — от решения Морока обменять свои способности на безопасность целого Края и обычных людей до недавнего путешествия в Потерянный замок, а затем — в подземелье Граусена. События одно за другим нанизывались на нитку рассказа, будто только и ждали момента, чтобы превратиться в связную историю.

Когда он закончил, часть слушателей тихо закипала от негодования. И негодование это было направлено на него, Тимофея.

— Почему же вы нам раньше ничего не объяснили? — прошипела Анька, сверкая глазами под каштановой челкой. — Почему Женька молчала? Хороша подруга!

— Получается, Люди зноя нас использовали! — добавил Антонио, хмуря брови. — Нашими руками доставали атрибуты Края...

— Знаешь, это как-то гадко, — щеки Аниты пылали сердитым румянцем, — вы — ты, Учур и Женька — все знали и позволили нам быть какими-то... этими... марионетками!

Возмущение нарастало. Тима охватило беспокойство: начатый Диной разговор грозил перерасти в никому не нужные выяснения отношений.

— Если вы не заметили, нас точно так же дергали за ниточки. И атрибуты мы вместе с вами добывали! Потому что деваться было некуда. Женькин отец находился в заложниках. Марта, Недана и Лион до сих пор у Людей зноя. Теперь еще и Чухонь...

На помощь неожиданно пришла Дина.

— Хватит ныть и жаловаться, — отчеканила она. — Да, скрывали. Да, молчали. А как по-другому? Когда главы фратрий в плену! Когда доверять никому нельзя! Когда нужно действовать в полной темноте! Ребята все правильно делали! Ясно?

— Ясно, — ответил за остальных Бруно. — Пока Тимофеей говорил, он лежал рядышком на принесенном из комнаты матрасе.

Теперь нашел силы встать на ноги. — Чего тут разговоры разводить! Конечно, ты, Женька и Учур нам не доверяли. Особенно мне, — он ненадолго замолчал. Похоже, пытался справиться с головокружением. — Но теперь ты видишь, я и остальные — с вами. До конца... А моя тетка...

— Не надо. Мы все поняли. Мы тебе верим, — загудели воспитанники. Кто-то даже хлопнул итальянца по спине, и тот едва не растянулся на полу.

Разговор занял больше времени, чем можно было ожидать. В зале стало заметно темнее. Короткий зимний день снаружи доживал последние минуты. Еще немного, и придется включать свет.

Из пещеры прибыла последняя партия участников сражения — бойцы СКК. Морок с подчиненными вернулся в зал, чтобы обсудить действия в подземелье теперь еще и с воспитанниками. Его план не отличался ни остроумием, ни изяществом. Пользуясь способностями детей Края, бойцы СКК собирались нейтрализовать саламандр, сколько бы их не оказалось в подземелье, и блокировать Церемонию. Для этого, вероятнее всего, пришлось бы выводить из строя Грау-сена. Если верить всему тому, что сумел прочитать в Книге Ревущего Огня Женькин нагар, процесс превращения силы Людей Края в способности саламандр шел без участия Людей зноя. Все происходило внутри и вокруг исполина.

Обсуждение оборвал скрип дверей. На пороге появились Север с Учуром. Коридор замка был освещен ярче, чем зал, который так и остался погруженным в полумрак. Несколько секунд Тимофей видел лишь силуэты вечного ларда и изобретателя, и эти несколько секунд он продолжал надеяться, что у них все получились — дверь в подземелье найдена. Но вот оба шагнули вперед. Пламя в ближайшем камине озарило лица вошедших.

— Прости, Кир, не вышло, — покачал головой расстроенный изобретатель. — Все, что могли...

Лард промолчал. Он подошел к камину и протянул руки к огню. Лицо одного из последних представителей исчезнувшего народа казалось отрешенным. Будто Учур решал задачу, у которой не было решения.

***

Женьку разбудила сказанная над ухом фраза.

— Что? — она резко села на матрасе.

Полутемный зал наполнял гул разговоров. Если напрячься, можно было различить голос отца, Севера, Тимофея... Но нет, ее выдернуло из беспокойного сна что-то другое. Кажется, вопрос. Или оклик.

«Эй, принцесса, стесняюсь сообщить, но у нас гостья, — мелодично пропел нагар. Похоже, он изображал кого-то вроде наяды. Или сирены. Интересно, считаются ли сирены традиционными персонажами фэнтези? -И она хочет кое-что тебе сказать».

— Гостья? — Женька покрутила головой. Справа, свернувшись калачиком, спал Федор. Слева к верху пузом — Бармалей. -И где она?

— Нет, ну могла бы вести себя потактичнее! — сказал рядом до боли в зубах, до зуда между лопаток, до навязчивой икоты знакомый голос.

— Агата?! — Женька аж подпрыгнула от неожиданности, — Но где вы? Я вас не....

И тут она увидела. Перед ней, развалясь на каменном полу, сидел Боров. На его плоской морде расползалось белое пятно — профиль царицы Клеопатры.

— Вы... бульдог?!!

— Нет! — огрызнулся Боров голосом вечной кошки. — Крокодил! Только очень толстый! И вообще, могла бы промолчать! Я для нее пошла на немыслимое! Опустилась ниже некуда — вселилась в собаку! В это перекормленное чудовище! А она еще иронизирует!

— Я не... — начала было оправдываться Женька, но в планы вечной кошки не входило слушать кого-нибудь кроме себя.

— На что мне твое «я не»? «Я не» в миску не положишь и сметанкой не польешь! Лучше делом займись, — с громким хрюканьем бульдог рухнул на пол, подставив надутый, как барабан, живот. — Чеши!

Женьке не оставалось ничего другого, как подчиниться.

— Эх, чем хорош этот увалень, так это местом Большого удовольствия. Оно у него везде. Ага, ага, и вот тут, слева, почеши. Теперь справа. Ага, — лежа на спине, Агата перешла к делу, Пока ты почивала, Север с Учуром весь замок обшарили, но ни портала, ни обычной лестницы в подземелье так и не нашли. А времени до церемонии Поглощения осталось всего ничего...

Дремавший в глубине сознания ужас немедленно прорвался наружу. Перед глазами пробежала вереница картин ближайшего будущего — одна страшнее другой. Женькина рука замерла над тушей бульдога, чем вызвала взрыв негодования римской кошки.

— Эй, не отвлекайся! Работай! — Агата пару раз изогнулась сарделькой, заставляя Женьку продолжить начатое.

— Что теперь будет?

— Зависит от твоей сообразительности. Вспомни, полгода назад тебе уже приходилось искать дорогу туда, не знаю куда...

— Точно! — Женька вскочила на ноги. — Страпелбел!

Ну как, как она могла забыть? Страпелбел — знаменитое граффити таинственного Джерома Мэснеджера. Он рисовал его на стенах Рима, Парижа, Праги — везде, куда заносила французского художника страсть к путешествиям. Белый силуэт человека в пальто и котелке за минувшие десятилетия обзавелся армией поклонников. Его фотографировали и выкладывали снимки на форумах, посвященных Джерому Мэснеджеру. А еще печатали на открытках, магнитах, марках и кружках. При этом о настоящем назначении Страпелбела знали единицы. Он служил универсальным указателем, проводником в те места, которые не были обозначены в туристических проспектах. Стоило прочитать коротенькое стихотворение, как граффити оживало, и, словно курсор на электронной карте, вело к нужному месту. Благодаря белому человечку во время римских приключений Женька сумела найти путь в подземелье Исси, где хранилась отлитая из золота маска «Уста истины». Так почему же снова не попросить Страпелбела о помощи?

— Погодите, — внезапная мысль умерила Женькин энтузиазм. — Но он же появляется только в городах!

— Ты уверена? Может, стоит проверить?

— Да, да, конечно! Господи, как же это... Люминисцентно-белый человечек грустный появляется там, где скучно и пусто...

От волнения Женька никак не могла вспомнить продолжение.

— Бродит по улицам, не боится холода, — отец незаметно очутился рядом, — маленькое привидение большого города.

- Откуда... — она хотела спросить, как так вышло, что Морок помнит наизусть стихотворение, известное только художникам граффити. Да и то не всем, а лишь самым увлеченным. Но тут ее внимание привлек белый силуэт на стене зала. — Ой, получилось!

Долговязая фигура появилась в узком простенке между парой высоких окон. Несколько секунд Страпелбел пребывал в неподвижности, потом, будто проснувшись, встряхнулся, нарисованной рукой снял с головы нарисованную шляпу и отвесил собравшимся изысканный поклон.

— Смотрите, смотрите! Рисунок двигается! Как это возможно?! Колдовство! — заволновались присутствующие. Они сгрудились, словно зеваки перед выставленной на общее обозрение Моной Лизой, не решаясь подойти вплотную к живому изображению.

- Эй, я тебя знаю! — воскликнул Бруно. — Привет, дружище!

В ответ долговязый отвесил еще один поклон, Специально для итальянца.

- Молодец, дочь! — тихо сказал отец. — Я бы никогда не додумался его позвать.

— Это не я. Агата, — Женька кивнула на бульдога.

Морок только удивленно приподнял бровь, но комментировать обличье римской кошки не стал.

— Задавай вопрос. Пора, — тихо сказал он.

Жене пришлось сделать пару глубоких вдохов, чтобы унять сердцебиение и привести мысли в порядок. Итак, вопрос. Один-единственный. От которого зависит будущее Края, а, может, и всего человечества. Ничего придумывать не нужно. Все должно быть как можно проще.

— Страпелбел, ответь, пожалуйста, где находится вход в подземелье с Граусеном? — голос, на удивление, ни разу не дрогнул. -Покажи дорогу!

Она ожидала, что белый человечек, как и тогда, в Риме, устроит забег по всем доступным для граффити поверхностям. Словно волшебный клубок из сказок, поведет Женьку и остальных к тайному лазу в подземелье. Но все вышло иначе.

Страпелбел крутанулся на одной ноге, на мгновение превратившись в белоснежный вихрь. Когда вращение прекратилось, тонкие пальцы человечка сжимали цилиндр, напоминавший флакон с лаком для волос или Дезодорантом. Плавное движение, и нарисованный флакон выпустил облачко краски.

— Черт, это же баллончик для граффити! — раньше остальных догадался Тимофей. — Страпеб... короче, рисунок пытается что-то сказать!

- Но что? — растерялась Женька. Как баллончик мог быть связан с дверью в подземелье?

— Ну же, шевелите мозгами! — потребовала Агата.

Атмосферу напряженных раздумий нарушил Федор. Он поднял заспанную голову и с удивлением уставился на своего пса.

— Боров, ты разговариваешь?

Агата презрительно фыркнула.

— Ага, еще танцую, пою и стихи сочиняю! — она попыталась умыться, как это делали все кошки. Но упитанная тушка бульдога не удержала равновесия и смешно завалилась на пол. — Вот же увалень неуклюжий!

— У меня только одна идея, — наконец заговорила Женька. — Страпелбел предлагает нарисовать дверь, которая приведет нас к Граусену.

«Милая моя, эта чистейшей воды фантастика! — с интонацией оперной примы заметил Еркут. — Не трать времени на глупости».

— Ерунда какая-то! — одновременно с нагаром прокомментировала Анита.

- Разве? — кошка успела придать Борову вертикальное положение и теперь бульдог, не отводя выпуклых глаз, смотрел на Морока. — По-моему, Кирилл, пора открыть последнюю карту. Рассказать то, чего твоя дочь пока о тебе не знает. Например, о тех семи с небольшим годах, когда нынешний начальник СКК не занимался ничем, кроме путешествий по миру. Кажется, тогда ему нравилось представляться французским художником.

Сообщи Агата, что отец в прошлой жизни пел в церковном хоре или разводил кроликов, Женькино удивление не было бы таким сокрушительным.

— То есть ты — это... это... Ты и Джером Мэснеджер — один человек? — заикаясь, спросила она. — Но тогда... Получается, Страпелбел... Его создал ты! И двери в другие миры! Агата мне рассказывала!

— У тебя хорошая память, ласточка, — усмехнулась римская кошка. — А еще талант к рисованию. Как думаешь, от кого?

— Послушай, Агата, — Морок печально улыбнулся Борову, — ты же понимаешь, что городские легенды сильно преувеличивают мои возможности. Я никогда не рисовал двери в другие миры. И если некоторые из моих творений оживали, то это, скорее, благодаря бурной фантазии поклонников граффити...

— Послушай, Кирилл, — бульдог поднялся на четыре лапы и совершенно по-кошачьи выгнул спину, — одно из твоих творений только что подсказало выход. Да, сомнительный.

Да, странный. Но тебе же известен феномен крайних ситуаций? Когда они случаются, начинают срабатывать самые невероятные вещи. Короче, хватит сомневаться. Послушай совета Страпелбела. Других-то вариантов все равно нет.

Конец спору положил звук опускаемого на пол рюкзака. Женька узнала своего пыльного приятеля, с которым они спина к спине провели немало ночей на темных улицах. В нем умещалось ровно пятнадцать баллончиков с краской — достаточно для любого, даже самого сложного, рисунка.

Рюкзак принес Тимофей. Едва сообразив что к чему, он припустил в соседнее строение, туда, где находилась комната Женьки с Анькой, и вернулся со всем необходимым для граффити.

— Правильно, других вариантов нет, — сказал Тим. — Кирилл Михайлович, нужно попробовать. Вдвоем с Женькой вы можете успеть до полуночи.

— Кстати, я приметил в коридоре отличную стену, — добавил Север. — На ней вполне уместится дверь нужных размеров.

***

Не было боли. Не было тоски. Не было тринадцати лет забвения.

Дита стояла на возвышении спиной к пылающей за прозрачной стеной магме и смотрела на исполина. Двенадцать лет назад он помещался в ящике из-под бутылок с вином, доставленных в Лёйхтштайн по заказу гостившего там Лиона. Сейчас туловища и лапы Граусена заполняли собой всю пещеру.

Скоро.

Скоро начнется то, ради чего возле сцены в почтительном ожидании замерли остатки Людей зноя. В зловонный провал пасти, к которой сходятся пять огромных туловищ, хлынет поток силы. Он потечет сквозь атрибуты рас Края в самый центр громадной туши. Туда, где в теплой нише, свернувшись клубочком, спит маленькая саламандра. Новорожденный тотем Людей зноя.

Дите понадобилась немало времени, чтобы разобраться, что произошло со способностями ее расы. Дочь Гедера хорошо знала две вещи. Первая — нельзя лишить представителей Края способностей — можно лишь перекрыть питающую их энергию тотема. Вторая — уничтожить тотем невозможно.

Как выяснилось, «Уста истины» не совершали ни первого, ни второго. Они лишь вернули цикл жизни Огненной саламандры в нулевую точку — превратили амфибию в беспомощную личинку. Прошла бы ни одна сотня лет, прежде чем кроха снова стала источником силы для целой расы. И еще столько же до момента, когда разбросанные по миру Люди зноя осознали бы себя одним народом — возродили традиции и государственное устройство.

Дочь Гедера не хотела и не могла столько ждать. Поэтому она придумала, как изменить Церемонию Поглощения, чтобы ускорить возвращение Огненной саламандры. И вот теперь, спустя двенадцать лет, Дита ощущала ее движение в брюхе Граусена. Чувствовала, как содрогается плоть чудовища, когда голодная амфибия отрывает от него куски. Тотем Людей зноя не знал благодарности к выносившему его существу. Он хотел только одного — вернуться в отвергнувший его мир.

— А тебе не мало это платье? — услышала Дита ехидное хихиканье за спиной. Старик сидел на троне, когда-то выкованном по заказу деда Диты и Ноты — великого Седора Дерр-Марра.

— Да, не мало? Не мало платье-то? — подхватили глухие голоса, карикатурно копируя интонацию Гедера.

Кромхи. Каста особо приближенных к Ге-деру карликов. Сейчас было трудно вспомнить, в какой момент суровый Дерр-Марра окружил себя услужливыми коротышками, сопровождавшими каждую его фразу подобострастным шепотом. Может, сотню лет назад. Может, раньше. Наверное, с приходом старости, когда почувствовал необходимость постоянного ухода.

Изможденные, оборванные, вечно голодные, они страшно гордились своим служением Гедеру. Ловили каждое его слово, каждый вздох, каждое движение глаз. Дита не переставала удивляться способности своего отца привораживать всех вокруг. Того же Ларса. Ту же Эдду. Крылана-наставника. Оргов. Иногда дочери Гедера казалось, что секрет Дерр-Марра в бесконечном презрении, которое он испытывал ко всем живым существам на планете кроме себя самого. Люди ощущали это презрение и начинали безотчетно стремиться завоевать уважение Гедера. Или хотя бы снисхождение. Впрочем, это былитолько догадки.

Она сделала глубокий вдох, привычно подавляя раздражение, и ответила:

— Это ненадолго, отец. Как только время пойдет вспять, платье снова станет как раз.

— А пока ты похожа в нем на свою прабабку Облавию, когда та лежала в гробу. Кособокая, сморщенная, зато в церемониальной одежде. Нет, желтое с черным не идет старости.

— Не идет, не идет, — радостно подхватили кромхи.

Дита покосилась на толпившихся поодаль Людей зноя. Не долетают ли до них оскорбительные слова отца? Последнее, что сейчас было нужно, это выставлять напоказ семейные распри. От полусотни саламандр, которых удалось отыскать и доставить в пещеру, требовалась абсолютная преданность семейству Дерр-Марра. Гедер это понимал и не повышал голоса. Но и отказать себе в удовольствии поддеть дочь не мог.

— Ты нашла замену Мороку? — неожиданно сменил он тему.

- Да.

- И?

— Эдде не удалось заполучить дочь начальника СКК, поэтому у нас только один вариант.

Визгливое кудахтанье означало, что Гедер смеется.

— Употребить вместо полиморфов мальчишку? Не можешь простить парню, что твой отец уделял ему слишком много внимания? Ты так ревнива, девочка!

Дита едва сдержалась, чтобы не заскрипеть зубами. Подобная болтовня подливала масла в огонь соблазна раз и навсегда избавиться от старика. За бесконечно долгие годы это желание вошло в привычку. С того самого вечера, когда умер Ятт.

— У нас нет ему замены, — ее голос, как обычно, ничем не выдал смеси отвращения, раздражения и глухой ненависти, в которую более ста лет назад переплавилась мучительная любовь к отцу. — Каждое из тел Граусена в конце Церемонии должно получить пищу. После полиморфов Ларс больше остальных подходит на роль пятого представителя Края. Он тоже сильнейший среди подобных себе.

— Жаль, жаль, — старческое лицо скривилось в гримасе притворной скорби. — Впрочем, сдается мне, это он помог Мороку сбежать. Дурачок думал, что я не узнаю.

Слегка наклонившись, Гедер шепнул что-то ближайшему карлику. Тот сорвался с места и исчез в одном из коридоров пещеры. Спустя минут пять оттуда показалась Эдда в сопровождении нескольких оргов. Подземные воины тащили Ларса. На лице бывшего предводителя пауков читалось возмущение и растерянность.

— Ну что, мой друг, — заскрипел Гедер, когда процессия замерла перед его троном. — Пришло время и тебе послужить во славу рода Дерр-Марра. Ты станешь частью Церемонии Поглощения.

— О, я не заслуживаю такой чести, -в тон ему ответил Ларс. Но Дита видела, как побелели его скулы и дрогнул подбородок. Мальчишке было страшно.

— Ты слишком строг к себе, — промурлыкал Гедер, — Подойди поближе, подойди, малыш...

Орги толкнули Ларса к трону. Старик наклонился и провел скрюченными пальцами по щеке парня, заставив того едва заметно поморщиться.

— Полгода в игре слишком сильно тебя изменили, — Гедер, будто большая темная птица, наклонял голову то вправо, то влево. — Ты помог врагу один раз, поможешь и другой.

— Это не правда, — выдавил Ларс. — Я никогда...

— Да, мой маленький, Бормотун все знает, все видит. Он слишком долго жил, чтобы его мог обмануть такой сопляк, как ты.

— Я тебя не обманывал!

— Значит, ты обманываешь себя, — Гедер выпрямился в кресле. — Но я не дам тебе возможности это осознать. Твое место внутри Граусена!

Ларс еще что-то кричал, умолял, оправдывался, пока орги тащили его в темноту. Потом голос мальчишки потонул во влажном чавканье. Тело чудовища приняло в себя очередную порцию пищи. В конце обряда тайные пазухи в гигантской туше откроются, и все представители Края, ждавшие своего часа, попадут в желудки исполина. Это будет означать, что Церемония Поглощения завершилась.

Мышцы под роговым панцирем начали сокращаться. Колонны ног пришли в движение. Монстр загарцевал, будто старый пес в нетерпеливом ожидании прикосновения хозяйской руки. По пещере разнеслось визгливое лязганье. Оно означало, что наверху, почти под самым потолком, открылась зубастая пасть.

— Начинается! Начинается! Слава Огненной саламандре! — зашумели находившиеся в пещере остатки некогда могущественного народа.

Дочь Гедера тоже это почувствовала. Силу. Она устремилась неспешным потоком из мира наверху в растущий тотем внутри Граусена. И одновременно побежала тонкими ручейками от Саламандры к Людям зноя. Те замерли, охваченные острым блаженством. По лицам, подсвеченным алыми недрами Земли, блуждали улыбки.

За спиной послышалось невнятное бормотание. На принесенном из задних комнат стуле дремала старуха в черно-желтых лохмотьях. Нота Дерр-Марра вряд ли понимала, где находится. С того момента, как ее притащили в подземелье, глаза развалины оставались закрытыми. Но сейчас даже она ощущала происходящие изменения.

Кончики пальцев Диты уловили легкую вибрацию. Вскоре она охватила кисти рук, поползла вверх, к плечам. Через несколько минут все тело сотрясали волны накатывающей силы. Одновременно Дита заметила, что в волосах ее сестры появились темные волоски, а скорбно сложенные на коленях руки перестали напоминать птичьи лапы. Вместе с силой Людей зноя к дочерям Гедера возвращалась молодость.

...Посетители бара на окраине австрийской деревушки в ужасе уставились друг на друга. Гремевшая музыка внезапно смолкла, и в наступившей тишине были слышны приглушенные стоны с проклятьями. Парни и девушки, все, кто находились в заведении, стремительно старели. Их лица оплывали, будто подтаявший снег, кожу прорезали глубокие морщины, спины сгибались под тяжестью внезапно навалившихся болячек...

...Молодая женщина дочитала вслух главу и перевела взгляд на лежавших в постелях детей — двух сыновей и дочь. Крик матери захлебнулся в сдавленных всхлипах. С лицами ее детей происходили жуткие метаморфозы. Кожа меняла оттенок с золотисто-розового на землистый, черты лица заострялись, на скулах проступали коричневые пятна, рты превращались в безгубые щели. Не прошло и пары секунд, как на потрясенную женщину из-под одеял смотрели маленькие старички и старушка...

...Терраса наполнилась звуком бьющегося стекала. Гости, собравшиеся на семейный праздник, один за другим выпускали из рук бокалы с шампанским. Кто-то в испуге таращился на скрюченные подагрой пальцы. Кто-то выплевывал сгнившие зубы. Кто-то хватался за стол и стулья, чтобы устоять на внезапно отказавших ногах. Вскоре уже было невозможно отличить детей от родителей, внуков от бабушек с дедушками. Все они превратились в стариков...

Дита расправила плечи. Платье больше не жало в талии. Поясница, побаливавшая все тринадцать лет, перестала напоминать о себе. Исчезла привычная ломота в ногах. Тело сделалось гибким и легким, как когда-то, в далекой юности.

Одновременно стало ясно, что Церемония Поглощения вошла в финальную фазу. Еще десять-пятнадцать минут, и все закончится. Люди зноя вернутся. Теперь уже навсегда.

Ее внимание привлекло движение слева от сцены. Дита медленно повернула голову. Участок стены отполз в сторону, словно был частью замаскированной в каменной кладке двери. Из-за этой двери хлынул мягкий свет. Он обрисовал фигуры людей, сгрудившихся по ту сторону прохода. Их долговязые тени упали на каменный пол, коснувшись головами лап Граусена.

Едва очутившись под землей, Женька услышала требовательный голос Аниты:

- Еще раз! Начали!

И во влажной полутьме грянуло:

«У тебя есть борода — я скажу тебе «да». Если бороды нет, то и «нет» мой ответ! То и нет мой ответ...»

Женька не взялась бы утверждать наверняка, но, кажется, это была песня. Правда, мелодия у нее отсутствовала. Ритм тоже.

Зато страсти хватало на три цыганских табора.

В сумасшедшую какофонию тоненьким шильцем вонзился вопль Малого.

— Не дай себя перепеть! Ударим качественной музыкой по ненавистной попсе!

На призыв откликнулось не меньше сотни синегрибов.

— А-а-а-аве-е-е-е Мари-и-и-и-я-я, — затянули они чистыми, словно у детей в церковном хоре, голосами.

«Красиво-то... — всхлипнул нагар, — сейчас тоже запою».

«Только попробуй, — Женька постаралась как можно отчетливее представить упитанную ящерицу на раскаленной сковородке. — Еще не хватало, чтобы голос в моей голове не только болтал, но и пел».

К этому моменту она успела разобраться в происходящем. В тусклом свете, испускаемым Белым озером, вдоль стены пещеры толпились члены четырех орденов под предводительством своих магистров: сосредоточенной Дины, неотразимого даже в полумраке подземного города Дэва, кудрявой Заны и угрюмого Дышла. Путь к воде им преграждала шеренга молчаливых крысюков во главе с Чухонем верхом на верной Крысе.

Невозмутимость Людей нор с лихвой компенсировали суетливые синегрибы. Их фиолетовые шляпки покрывали подвижной порослью все видимые поверхности пещеры: стены, камни, плечи суровых крысюков и даже широкий лоб Крысы. Местечко между серебристых ушей, как и следовало ожидать, облюбовал Малой вместе с парой своих протеже: Лапушкой и Хромулькой.

За спинами неподвижной стражи то появлялась над молочной гладью, до исчезала белесая туша. Она принадлежала кальмару-альбиносу. Едва ли не самому древнему существу на планете. Женька много чего слышала о его музыкальных пристрастиях. Поговаривали, в приступе гневной меломании он способен заставить озеро выкипеть до дна. А если песня окажется совсем уж невыносимой, головоног вполне может опорожнить желудок. Кажется, именно этого и добивались воспитанники лагеря.

— От уж не думал, что попаду на песенный батл, — усмехнулся Кудай.

— Чтоб на нем еще грибы пели, — гоготнул кто-то из бойцов. Остальные поддержали товарища согласным гулом. Команда Кудая хоть и сохраняла полную готовность к схватке, но то и дело обменивалась кривыми ухмылками. Спецназовцы были удивлены происходящим ничуть не меньше начальства.

— Похоже, никого, кроме детей, здесь нет, — заметил Север. - Ни Эдды, ни оргов.

— Женя, Тим, — окликнул друзей Морок, — думаю, тут вы справитесь лучше нас.

Женька, в отличие от отца, в этом уверена не была. Она представляла себе всю силу желания воспитанников победить в состязании. Каждому хотелось отправиться в Глэдвил. Да еще и во время занятий. Но попробовать вмешаться стоило.

Она и Тимофей переглянулись, одновременно кивнули и вышли на свободное пространство между участниками песенной битвы.

— Замолчите! Тихо! — закричали друзья так громко, как только могли.

Обе песни оборвались. Представители орденов растерянно притихли, грибы встретили нежданную поддержку радостным гомоном: «В нашем лагере прибыло!».

— Чего это мы должны молчать? — громко поинтересовалась Анита.

— Того это! Вас используют! — ответил Тим без обиняков. — Внутри у кальмара настоящий атрибут Людей нор, а не копия. Вас послали сюда, чтобы вы его достали и передали... передали...

Тут он запнулся. Женьке не нужно было объяснять, почему. И так ясно. Передали кому? Никто в лагере не знает о том, что Люди зноя возвращаются. Рассказ об этом будет выглядеть чистой воды фантастикой.

— Ой, вот не надо, ладно! — выступила вперед блондинка из Ордена Утренней звезды. Та, что присвоила себе Женькину победу в состязании за Розовую жемчужину. - Эти двое дружат с Чухонем. Небось давно договорились, чтобы он отдал им атрибут. А теперь нам лапшу на уши вешают!

— Точно! Так и есть! — поддержал ее выкриками Орден Утренней звезды. — Поем дальше!

И своды пещеры содрогнулись от очередного хита.

«Ты чё такая дерзкая, а?» — отбивая ритм, загорланила толпа.

Озеро пошло крупными волнами, вспенилось у берегов, и над головами напряженных крысюков, словно руки кукловода, начали подниматься огромные щупальца.

— Перехожу в контратаку! — взвизгнул Малой. Потом оттолкнутся от Крысиного лба, выгнул толстенькую ножку и прямо в полете запел, — The Show Must Go O-o-o-on!

Он приземлился на пол, когда отзвучала последняя нота музыкальной фразы. В то же мгновение в воздух взмыли Хромулька с Лапушкой.

— The Show Must Go O-o-o-on! — подхватили они дуэтом. Оба спланировали аккурат на плечи так и оставшихся стоять между крысюками и воспитанниками лагеря друзей.

— Е-е-е-е-е! — вступил грибной хор, и дальше бессмертный хит британской рок-группы синегрибы пели вместе.

Наверное, ничего красивее Женька в жизни не слышала. Пещера многократно усиливала звук, добавляла ему глубины и объема. Пение синерибов заставляло вибрировать каждый камешек, каждую песчинку, отдавалось тревожным трепетом в груди, вынимало душу и превращало ее в отжатую досуха тряпочку.

«Малой, ты мой бог»! — не выдержал нагар и тоже запел.

Невзирая на недавнюю угрозу, Женька не стала его одергивать. В конце концов, нужно прощать друг другу маленькие слабости. Особенно когда делишь одно на двоих тело, и у твоего сожителя, слава всем богам Края, нет проблем с музыкальным слухом.

Речитатив воспитанников лагеря звучал все тише и тише. Члены орденов друг за другом присоединялись к синегрибам, вплетая в их хор свои голоса. Кальмар за спинами крысюков по-прежнему маячил над водой, но прибывал явно в благодушном настроении. Он мерно покачивался в такт пению, подняв щупальца над головой. Кто-то из грибочков сунул в них пучки светящихся гиф, отчего увалень начал до смешного походить на тучного фаната рок-группы.

- Кажется, пронесло, - сказал Тим, подмигнув грибочку на своем плече. Не то Лапушке, не то Хромульке, — Синегрибы сами справились...

— Еще бы мы не справились! Ха! — задрал шляпку малыш. — Да ты сейчас смотришь на самого крутого вокалиста всех времен и народов!

— Балда! Тим на белобрысого слизняка смотрит, — хихикнул его приятель на Женькином плече. — А слизняк петь не умеет! Он не по этой части!

— Пффф, остряк недоваренный! — огрызнулся первый грибочек.

Разгореться перепалке было не суждено. У дальней стены пещеры открылся новый портал. Бордовая пасть вытянутого по горизонтали провала озарилась парой алых всполохов и изрыгнула поток темных фигур.

— Орги, — едва слышно выдохнул Тим.

— Орги, орги, орги, — пробежало тревожной поземкой по пещере.

Монотонное гудение пришельцев, будто асфальтовым катком, смяло пение синегрибов. На этот раз безликие не разменивались на воздействие вполсилы. Сразу ударили в полную мощность. Да так, что Женьке едва удалось сохранить вертикальное положение. Она ощутила непреодолимую тяжесть в теле. Руки, ноги, голову, даже язык во рту — все разом потянуло вниз. Захотелось лечь, закрыть глаза и превратиться в один из валунов, что усеивали берег Белого озера.

«Эй, подруга, не спать! — запаниковал нагар. — Ать, два, шагом марш в укрытие! Давай, двигайся куда-нибудь!»

В кои-то веки Женька не могла ничего ответить перепуганному Еркуту. Она просто стояла и безучастно наблюдала за приближением к ним с Тимофеем безликих приспешников Людей зноя.

«Интересно, как огры убивают, — в тоскливом отчаянии подумала Женя. — Душат? Сворачивают шею? Погружают в вечный сон? Почему ей этого никто никогда не рассказывал...»

Они остановились, не дойдя нескольких метров до друзей. Один из оргов шагнул вперед. В его руках поблескивал серебристый плеер, похожий на голову инопланетного робота с парой мощных колонок вместо глаз. С театральной медлительностью орг нажал клавишу воспроизведения звука. Женька могла поклясться, что в этот момент под непроницаемой маской монстр улыбался.

Из динамика ударила смутно знакомая мелодия. А потом манерный женский голос запел песню, посвященную известной обувной марке. Это была самая тяжелая из всех тяжелых артиллерией в мире. Хук справа, свинг слева и сокрушительный пинок под зад, выполненные с идеальной синхронностью.

«Такого шедевра Малому не перепеть, — озвучил Еркут мысли хозяйки. — Хана пришла, когда не ждали».

Все происходившее дальше напоминало чудовищный комок из обрывков дурного сна, фильма ужасов и концерта культовой музыкальной группы. Гипнотические путы слегка ослабли, и к находившимся в пещере частично вернулась власть над собственным телом. К кальмару тоже. Его бледные щупальца тут же взметнулись над головами собравшихся. В одном из них болтался перехваченный поперек тела крысюк. Быстрое движение, и его с невероятной силой швырнуло в стену пещеры. Взбешенный головоног расправлялся со всеми, до кого мог дотянуться.

«Уходим, уходим, уходим!» — истошно завопил нагар.

Другое щупальце ударило о землю перед самым Женькиным носом, только каким-то чудом ее не задев. Она перепрыгнула через влажный отросток и бросилась туда, где должен был находиться отец.

Бежать было непросто. Орги не прекращали гудеть. Они лишь уменьшили громкость, позволив таким образом кальмару выбраться на берег. О дальнейшем плане безликих приходилось только догадываться. Зато их ближайшие намерения не вызывали сомнений. Вокруг завязывались десятки схваток между приспешниками саламандр и Людьми нор. Женька едва успевала уворачиваться от кулаков дерущихся.

Ей преградили путь двое. Крысюк и орг. В первый момент Женьке показалось, что они играют в гляделки. Противники стояли лицом к лицу и неотрывно смотрели друг на друга. Точнее, крысюк смотрел, а насчет безликого оставалось только догадываться. Потом Женька глянула вниз и обнаружила, что руки орга чуть глубже, чем по запястье находятся в животе бойца Чухоня. Прямо внутри! В ту же секунду глаза крысюка закатились, колени подогнулись, и несчастный замертво рухнул к ногам противника.

Женьку замутило. Вот, значит, как они убивают. Руками! Голыми руками!

Она попятилась и уткнулась в кого-то у себя за спиной. Оглянулась. На нее равнодушно смотрела маска без прорезей. Черное пятно вместо человеческого лица. Сгусток темноты. Бездонный омут.

Ужас казался таким плотным, что его можно было резать и раскладывать по тарелкам. Несколько бесконечных мгновений орг безучастно разглядывал внезапно возникшее препятствие на своем пути. Потом резко наклонился, ухватил дочь Морока за талию и перекинул через плечо.

«Эй, куда? — завопил нагар. - Поставь нас на место! Ты, жуть ходячая!»

К своему стыду, Женька даже не пыталась сопротивляться. Страх и продолжавшееся гудение сковывали не хуже наручников. Так бы и болталась вялой сосиской на плече монстра, если бы тот, сделав пару шагов, не дернулся и не выпустил ее из рук.

Женька рухнула на землю, больно ударившись коленкой о некстати подвернувшийся камень. Вскинула голову и обнаружила над собой Тимофея. Его лицо и руки были перемазаны черным. Кровью оргов, догадалась она. Несостоявшийся похититель валялся рядом. Женька не стала к нему приглядываться. Знать, как именно расправился с ним Тимофей, ей совсем не хотелось

— Вставай, — прочитала она по губам друга. В наполнявшем пещеру гуле слов было не разобрать. — Вперед. Я с тобой.

Дальше друзья пробивались к бойцам СКК вместе. Тимофей вытаскивал Женьку из-под щупалец взбесившегося кальмара и закрывал собой от случайных ударов. Она вдруг с удивлением обнаружила, что испытывает странное удовольствие, находясь под его защитой. Каким бы невероятным это не казалось, в потере способностей все же были некоторые плюсы.

«Взрослеешь», — ехидно заметил нагар.

«Подслушиваешь, — мысленно отозвалась Женька. — Хотя божился, что не будешь».

«Рекомендую подумать, зачем эта ошибка природы пыталась тебя украсть»,

— Украсть? — Женька так удивилась вопросу Еркута, что не заметила чьей-то некстати вытянутой ноги и едва не рухнула на пол пещеры.

— Не тормози! — прикрикнул на нее Тим, расправляясь с очередным оргом.

- Не буду, - буркнула она. А сама мысленно завязала узелок на память: нужно потом разобраться, чего хотел от нее безликий. Зачем ему могло понадобиться ее похищать? Если это и правда было похищение.

Путь от центра до края пещеры занял около минуты. Попав в зону относительной безопасности, Тим и Женька оказались в окружении воспитанников лагеря.

— Что происходит? Почему тут орги? — накинулись они с вопросами.

— Люди зноя пытаются вернуть свои способности. Ради этого они готовы положить половину Края и приличную часть всех остальных жителей планеты, — без изысков объяснил Тим. — Если сейчас не поможем Чухоню и СКК, нам всем конец.

Иногда искренность и простота — самый короткий путь к цели. Выложи все, как есть, и люди скорее тебе поверят. Правило не без исключений, но на этот раз оно сработало, как швейцарские часы. Уговаривать никого не пришлось. Спустя несколько секунд Тим уже во всю отдавал распоряжения:

— Учур, ты с девчонками-крыланами вырубаешь музыку. Остальные со мной. Пробиваемся к Чухоню!

— А мы будем психологической поддержкой! — сообщил с потолка Малой. — Эй, народ, нашу, противогипнозную запе-е-е-е-вай!

Как бы громко ни играла музыка, как бы отчаянно ни ревел обезумевший головоног, синегрибам удалось перекрыть царивший вокруг грохот. Их пение нельзя было назвать мелодичным. В нем звучали удары о землю сотен ног идущих строем людей, лязг оружия и предсмертные крики врагов.

Женька нашла валун побольше и вскарабкалась на него. Она видела, как воспитанники лагеря и бойцы СКК теснят оргов к месту, где еще несколько минут назад находился портал. Гудение с каждым мгновением ослабевало. А может, просто его влияние перестало ощущаться из-за песни синегрибов.

Орущий плеер, наконец-то, смолк. Чухоню с командой удалось добраться до охранявшего его орга. Кальмар продолжал метаться, но уже не с таким пылом. Чувствовалось, что грибной хор постепенно успокаивает израненную душу подземного меломана. Еще немного, и он начнет погружаться в воду.

От кипящего озера валил густой пар. Он смыкался плотным занавесом, закрывая от Женьки сцену сражения. Но судя по тому, что кальмар вел себя все тише и тише, а гудение оргов не возобновлялось, волноваться было не о чем.

Мимо скользнула высокая фигура, обтянутая искристой униформой Людей крыш, и мгновенно растворилась в молоке тумана. Эдда?! Женька успела разглядеть светлые волосы и ощутить резкий запах духов. В голове еще не созрело никакого решения, когда впереди полыхнуло сочно-оранжевое зарево. На долю секунды оно, словно софиты на танцполе, высветило темные силуэты участников сражения, Потом каменные своды содрогнулись от дикого, полного боли, рева кальмара, и пещера наполнилась запахом горелой рыбы.

Женька спрыгнула с валуна и бросилась туда, где только что маячил силуэт подземного меломана. Он лежал на берегу оплывшей грудой. Часть обгоревших щупалец ушла под воду, часть сотрясалась в агонии между круглых камней. Под белесыми отростками Женька разглядела кусок серого меха.

Крыса!

Неужели погибла?

Нет, нет, нет!

А Чухонь? Куда он подевался?

Ощущение непоправимой катастрофы легло на плечи холодной тяжестью. В отчаянии она попыталась приподнять ближайшее щупальце. Его тут же подхватили Тимофей с несколькими крысюками. Белесые конечности одну за другой начали быстро растаскивать в стороны.

Оргов поблизости видно не было. По крайней мере, живых. Очевидно, уцелевшие, пользуясь туманом, ушли через портал. Эдда, скорее всего, тоже.

Пока шла работа, к Крысе пробился Федор. Упал на колени, запустил пальцы в густой мех.

— Жива! Она жива! — выкрикнул маленький целитель.

И тут же по серой шкуре забегали желтые огоньки. Крыса восстанавливалась, черпая силу из тотема Людей зноя. По толпе крысюков прошел вздох облегчения. Женькин взгляд скользнул по лицу помогавшего в освобождении Крысы Дышло. Его щеки блестели от слез. И не только его. Многие из детей Крысоматери украдкой хлюпали носами и терли глаза рукавами курток.

— Что это было? Какое-то оружие? — спросил рядом Антонио. Темные кудри председателя фан-клуба как никогда раньше напоминали воронье гнездо. Бледное лицо было вымазано кровью оргов, под глазом багровым цветом наливался фингал.

Толпившиеся рядом члены орденов выглядели не лучше. Растерявшая все свои бабочки-заколки Аня баюкала локоть правой руки. Анита заметно прихрамывала.

— Похоже на то, — хрипло ответил Бруно. Он прижимал мокрую от крови куртку к животу — племяннику Эдды явно пришлось сойтись с кем-то из огров в ближнем бою. К счастью, этому кому-то не удалось довести начатое до конца.

— Кулак жара, — объяснил Учур. Кажется, лард был единственным, на ком сражение не оставило следов. — Люди зноя могли накапливать свою энергию в огнеупорных предметах. Керамических бутылках или шкатулках. Как СКК фибры крыланов в капсулах. Вскрываешь такой предмет в нужный момент, и из него бьет силой саламандры.

— Неслабый прием! — заметил слушавший Чухоня Кудай. Не теряя времени, безопасник вместе с бойцами обследовал нанесенные несчастному головоногу увечья. — Бедняге все пузо разворотило. Эх, жаль парня. У нас с ним музыкальные вкусы совпадали.

— Что с рубином, Валь? — спросил стоявший рядом с тушей Морок.

— Не вижу. Похоже, забрали.

— Ясно, — Женькин отец болезненно поморщился. — все-таки саламандры добились своего.

Наконец, Людям нор удалось поднять мертвого кальмара и оттащить в сторону. Освобожденная Крыса тут же попыталась встать на ноги.

— Давай, маленькая, давай, — подбадривал ее Федя. Рядом с огромным зверем он выглядел Мальчиком-с-пальчиком — тщедушным, белобрысым и ужасно заботливым. Настоящий целитель. Хоть и десяти лет от роду.

Женька с Тимофеем бросились туда, где, по всем расчетам, должен был находиться Чухонь. Под кальмаром, кроме Крысы, обнаружилась пара придавленных оргов без признаков жизни. Главы Людей нор нигде не было.

— Куда он делся? — Тим беспомощно уставился на Женьку.

— Туда же, куда и рубин, — медленно, не желая верить в случившееся, ответила она. — Мы совсем забыли: Чухонь тоже нужен для Церемонии. Не меньше, чем атрибут.

— И где он теперь? Ну, Чухонь? — спросил Федор, глядя по переменно на каждого из друзей.

— Внутри Граусена, — почти одновременно ответили Тим и Женька.

***

Из-под тяжелых складок хламиды показалась рука. Бледная, морщинистая, в пигментных пятнах. Восковые пальцы едва заметно подрагивали, сжимая красный камень — Рубиновый глаз, атрибут Людей нор.

Сколько же этой развалине лет, думала Эдда, наблюдая за фигурой в низко надвинутом капюшоне. Двести? Триста? И что скрывает темная хламида? Бесконечно старого мужчину или не менее старую женщину?

— Мальчишка уже внутри? — проскрипела развалина.

— Мальчишка... мальчишка... он внутри? — привычно зашебуршало из темноты.

— Да, внутри, — ответила Эдда. — Мы можем начать церемонию прямо сейчас.

— Не спеши, кошка. Граусен пока не готов, — бесполое существо поерзало, устраиваясь поудобнее в кресле с высокой спинкой. Оно было повернуто к прозрачной стене, за которой бушевало пламя. В красноватом свете Эдда могла в свое удовольствие разглядывать повелителя исчезнувшей расы. Вернее, его худую фигуру, укутанную в просторную темную хламиду. — Нужно дождаться темноты. Кульминация церемонии должна начаться не раньше полуночи.

— Не раньше полуночи... полуночи... — согласились с Бесполым тихие голоса.

— Ты помнишь о моей просьбе? — осторожно поинтересовалась Эдда.

— Дать тебе посмотреть на смерть Марты? — из темноты шагнул Ларс. Легко поклонился бесполому. Лицо мальчишки кривила гадкая ухмылка. — Старые счеты двух кошек? Кто бы мог подумать! Суровая Эдда настолько сентиментальна, что хочет увидеть, как погибнет в страшных муках ее вечная соперница.

Первым порывом итальянки было осадить сопляка. Но она сдержалась. Только плотнее сжала губы.

— Я ничего не забываю, Эдда. Ты получишь то, что просила, — бесполый подался вперед и по-старчески неловким движением откинул с лица капюшон.

«Старик! все-таки старик», — отметила Эдда.

Даже ей, много чего повидавшей на своем веку, пришлось приложить усилие, чтобы не отвести взгляда. Лысый, без намека на растительность, череп усеивали язвы и бородавки. Лоб спускался крутой складкой на переносицу. Под ним поблескивали щелочки слезящихся глаз. В уголках провала рта пузырилась желтая слюна.

— Что, не хорош? — усмехнулся старик.

Голоса не стали повторять заданный вопрос. Вероятно, посчитали это бестактным.

— Ничего. Еще несколько часов, и мое тело изменится. Наполнится силой, разогнется, помолодеет...

— Помолодеет... помолодеет... станет таким, как когда-то... — радостно подхватили шептуны.

Следуя примеру хозяина, они тоже перестали прятаться. Выползли из-под кресла — три изможденных карлика. Серые лица, глаза-колодцы, ручки-веточки, одеты в бесформенные робы. Пол не определить. Возраст тоже. Старички? Подростки? Мохнорыло их разберет...

— Не сомневаюсь, — Эдда склонила голову, заставив себя перестать разглядывать жутких коротышек.

Каким бы невероятным это не казалось, она узнала сидевшего в кресле старика. Минувшие столетия не смогли изменить очертаний крупного носа и тяжелого подбородка, запечатленных на фамильных портретах. — Все будет, как ты сказал, Гедер...

Первым в комнате появился Малой. Секундой позже — Хромулька и Лапушка. Синегрибы выросли прямо из поверхности письменного стола, за которым страдал над сметой предстоящих шерстоканьих боев Чухонь.

— Нашли! Они ее нашли! — завопил старший из грибов.

— Я же говорил, говорил! — вылез вперед Хромулька. — Ну, кто тут пророк? Кто оракул? Кто супер-предсказатель? Ага-ага.

— А ну цыц! — не выдержал Чухонь. — Объясняйте по-человечески, кто и чего нашел?

— Он еще спрашивает! — возмутился Малой.

— Совсем парень закис со своими счетами, — посетовал Лапушка. — Эй, кто-нибудь, плесните этому недотепе «Грибных дождей». Отличный коктейльчик, сказу я вам. Хорошо прочищает мозги!

Конец грибному выступлению положили два крысюка. Пыхтя и поругиваясь, они втащили в кабинет Чухоня фанерный ящик, прикрытый куском дерюги.

— Все норы обшарили, в каждую дыру заглянули, — важно сообщил дедко Хрясь, вваливаясь в комнату следом за парнями. — Ну, ставьте, ставьте. Будем показывать.

Чухонь вдруг обнаружил, что ноги его почти не слушаются, а сердце бухает в груди тяжелым молотом. Очень медленно Глава Норного братства выбрался из-за стола и приблизился к поставленному на пол ящику, Приподнял колючую дерюгу.

Под ней на подстилке из рваной ветоши лежал новорожденный крысенок. Почти безволосый, с розовой, похожей на свиной пятачок, мордочкой. Это был самый обычный крысенок, если не считать размеров — он заполнял собой весь ящик и мог поспорить по габаритам со взрослой овчаркой.

Чухонь застыл, не в силах пошевелиться. С минуту он таращился на мирно спящего детеныша. Потом опустился на корточки и осторожно коснулся сморщенной спины. В то же мгновение от его пальцев прыснула в разные стороны, разбегаясь по едва заметной шерсти новорожденной Крысы, стайка золотых огоньков.

Узнать о людях крыш все и даже чуть больше вы можете на сайте www.ludikrysh.ru

Женька ни секунды не сомневалась, что Ларс отправил их в ловушку. Туда, где беглецов поджидает еще одна компания оргов во главе с самодовольной Эддой. Но, как ни странно, в комнате, куда зашвырнул друзей бог знает какой по счету портал, не оказалось ни итальянки, ни безликих монстров. Вообще никого.

— Получилось! Мы в Лёйхтштайне! — раньше остальных сориентировался Фобби. - В башне. Ну, там, где вы меня пирожками кормили, только на этаж ниже.

Женька огляделась. По форме и размеру комната походила на ту, в которой доживала свой век одна из сестер Дерр-Марра. Правда, в отличие от убогой темницы Ноты, здесь было куда уютнее. Стены покрывала белая краска, в камине горел огонь, в углу стояло старинное кресло с высокой спинкой, на низком подоконнике — ящик, в нем пара кустиков неизвестного Женьке растения -без цветов, зато с ярко-красными листьями. За большим зарешеченным окном разгорался бледно-лиловый рассвет.

— Половина седьмого утра, — сказал рядом Тим, зевая, - Вот и ночь прошла.

— Смотрите, что это там? — Учур замер у окна. — Почему в такую рань все на улице?

И правда. Женька потерла усталые глаза. Внизу на отливавшем синевой снегу выстроились члены четырех орденов. Перед ними, что-то вещая, расхаживал Тимур Сергеевич. Рядом неподвижно стояла Эдда.

- Ничего не понимаю, — Женька приложила ладонь к стеклу, пытаясь растопить часть морозного узора, чтобы лучше видеть происходящее на площади с колодцем. -Вчера же вечером и Эдда, и Тимур Сергеевич обещали дать всем отдохнуть. Может, что-то случилось?

— Конечно, случилось, — хриплый голос отца заставил обернуться. При свете утра стало еще заметнее, как он исхудал. Под глазами налились желтоватые мешки, на щеках и подбородке засеребрилась щетина, половина лица заметно опухла. Нагар в Женькиной голове сочувственно присвистнул, но от комментариев воздержался. — Я сбежал. Поэтому им приходится торопиться.

— То есть всех наших прямо сейчас отправляют за Рубиновым глазом, — сообразил Тим.

Женька ощутила тягучую пустоту в груди. Если четвертый атрибут окажется в руках Людей Зноя, ничто не помешает им совершить Церемонию Поглощения. И тогда Марта, Лион и Недана погибнут, а миллионы обычных людей мгновенно состарятся! Если вообще останутся в живых.

— Их нужно задержать! — не дожидаясь реакции отца и друзей, Женька выскочила в коридор.

Она слышала за собой топот ног. Тим с Учуром неслись следом. Женька не оглядывалась. Ее интересовал лишь кратчайший путь наружу, в замковый двор. Сейчас она выскочит на улицу и заорет изо всех сил: «Стойте! Стойте! Вас обманывают!» На этом планзаканчивался. Что делать дальше и как объяснять свое нежелание продолжать состязание за право поехать в Глэдвил, Женька не думала. Только бы успеть! Только бы успеть!

Им не хватило какой-то пары секунд. Когда путаница каменных переходов наконец выпустила друзей на волю, в черно-бордовом провале портала исчезал последний воспитанник лагеря. Другой переход, чуть поменьше в диаметре, поглотил Тимура Сергеевича и Эдду. На дворе не осталось ни одной живой души. О том, что мгновение назад здесь были люди, напоминал только хорошо утоптанный снег да пара «ангелов» под окнами замка, там, где сохранилась узкая полоса почти нетронутого сугроба.

— Твою же за ногу! — выругался Тим.

— Звоните Чухоню, — отозвался Учур. — Его надо предупредить.

Но Женька и без подсказок уже искала номер друга в списке контактов. Пара лихорадочных нажатий на сенсорный экран, и трубка равнодушно сообщила: «Абонент не отвечает или находится вне зоны действия сети». Еще одна попытка, потом другая — бесполезно. Мобильник Чухоня молчал. Как и ноутбук с планшетом.

Тяжелая дверь протяжно скрипнула, и на залитый солнцем двор, прихрамывая, вышел Морок, Из-за ворота рубашки начальника СКК на секунду высунулось щупальце нагара. Наверное, подземный ящер в этот момент работал над проблемой терморегуляции человеческого тела в насквозь промокшей одежде, когда на дворе стоит альпийская зима.

— Женя, набери Кудая! - крикнул Морок.

— А если он... ну... — дочь приблизилась к отцу. — Я видела Агату. Кошка сказала, что в СКК...

— Есть предатель. Я догадался. Но это не Кулай. Поверь мне.

Женька послушно выбрала из списка номер. снабженный изображением большеголового робота-трасформера. Тот неуловимо напоминал лучшего друга отца и начальника службы безопасности СКК.

— Привет, красавица! Как ты? — ударил в барабанные перепонки зычный голос. Кулан пытался перекричать рев автомобильного двигателя.

— Дядь Валь, тут папа... Он хочет поговорить.

Женька поспешно сунула мобильник отцу.

— Да, жив... — первым делом сказал он. отвечая на приглушенный поток доносившихся до Женьки вопросов. — И даже цел... В Лёйхтштайне. Да, с Женей, Тимом и Учу-ром. Где держали? Все потом, при встрече... Нет. Только что ушли через портал. Мы не успели их остановить. Послушай, Валь, нужно срочно... Что? Не понял, — на лице Морока возникло выражение крайнего удивления. — Где ты сейчас?

Рев машин. До Женьки дошло, что он доносится вовсе не из мобильного телефона, а со стороны замковых ворот. Не прошло и минуты, как во двор вкатили три черных микроавтобуса. Из первого выпрыгнул Кудай, следом начали выбираться бойцы СКК в камуфляже. Всего человек сорок с лишком.

Их снаряжение поставило бы в тупик любого, кто имел представление о вооружении спецназа. Беглого взгляда хватало, чтобы обнаружить наряду с короткоствольным автоматом нечто, напоминавшее дуэльные пистолеты века эдак шестнадцатого. Латунные стволы с широким, как у тромбона, раструбом и рукоятки из отполированного дерева. Это странное оружие при нажатии на спусковой крючок выплевывало сгусток фибр, которые мгновенно опутывали противника прочной сетью.

Шлем каждого бойца был снабжен дополнительным стеклом — оно позволяло видеть линии движения крыланов. К поясу крепился короткий, похожий на осколок раковины, керамический нож — инструмент для перерезания фибр. На левом запястье каждого бойца тускло поблескивали браслет блокиратора последний версии, С его помощью можно было выборочно отключать способности инорас. Хочешь — только депферов, хочешь — кошек с крысюками или крыланов. Очень удобно в бою. Особенно, когда в твоей команде сражаются представители одной расы, а за противника — другой.

Последними из микроавтобуса выбрались четверо в гражданском. Черноволосая девица с татуировкой-иероглифом на частично выбритой голове — Ника Потапова, главный аналитик СКК. Юркий носатый изобретатель Север. И, наконец, долговязый легко краснеющий парень — бывший соратник Ларса — Хенк.

Женька помнила, что тот был немцем по национальности и до истории с пауками мирно жил где-то под Мюнхеном с родителями и младшей сестрой. Лет в двенадцать в нем проснулись способности Людей сети, из-за чего Хенк попал в поле зрения собиравшего команду Ларса. Вот только в отличие от остальных юнитов немец не сумел пройти инициации. Точнее, не захотел — она угрожала жизни его сестры, одиннадцатилетней Иды. Чтобы защитить ее, парень вышел на связь с Тимофеем и вскоре оказался завербованным СКК. После разгрома пауков Хенк остался в Службе Контроля Края. Как главный и единственный специалист по нейрохакингу. Кажется, он неплохо сошелся с Севером.

Увидев Морока, Кудай бросился к нему и заключил друга в медвежьи объятья,

— Ну, старик, ну, напугал ты нас! — забубнил безопасник. — Думал, все, не увидимся... Тьфу, а чего мокрый-то такой?

— Ну, знаешь, мокрый не мертвый, — устало отшутился Морок.

— Женька, а ну дуй, найди отцу сухую одежду. Окоченеет же!

Только Кудай умел вот так, между делом, разбудить в ней острое чувство вины. И правда, чего она тут стоит, глазами хлопает, когда отец насквозь промок? Еще и голодный небось. Вряд ли в брюхе Граусена ему давали поесть. Женька торопливо скользнула в замок и бросилась на поиски фрау Рау. Уж кто-кто, а смотрительница замка должна была помочь в поисках сухой одежды и плотного завтрака для сбежавшего из заключения пленника.

***

Местом совещания выбрали главный зал. Тот самый, в котором ужинали и обедали гости замка. Бойцы Кудая мигом раздвинули дубовые столы, освободив пространство для обсуждения плана.

Тимофей на пару с Учуром устроились поближе к Мороку. Им не улыбалось оказаться за бортом надвигающихся событий. Достаточно того, что хитрый безопасник отослал Женьку заниматься едой и одеждой. Но с ними такой номер не пройдет, пусть

не надеется.

— Вы вычислили его? — небрежно спросил Тим, обращаясь к Кудаю.

— Кого?

— Предателя. Того, кто помог похитить Кирилла Михайловича и остальных?

- А-а-а-а, этого. Да, вычислили.

Царивший в зале и без того негромкий гомон окончательно смолк. Лицо Ники Потаповой сделалось мрачнее некуда. Хенк отвернулся. Север принялся увлеченно разглядывать разноцветный рисунок, отбрасываемый на каменный пол оконными витражами.

— И? — поддержал Тимофея Морок. — Кто он?

— Вася, — вместо Кудая ответила Ника, — Вася Давыдов. Это я проглядела. Виновата...

— Тихо ты!| — цыкнул на нее Кудай. — Много на себя не бери! Виновата она! Все проглядели. И я, и ты, Кирилл, и Север с Хенком. Все! Думали, парень размазня размазней, только бы под началом Потаповой таблички рисовать да прогнозы строчить, а он вон что — власти настоящей захотел, денег больших, приключений на пятую точку. Устроил, чтобы на электронную почту Кирилла Михайловича и в скайп Неданы пришли сообщения с вирусом. Да не абы каким, а с привязанным к нему портальчиком Людей Зноя. Хитрая штуковина. Стоит коснуться клавиатуры, как — бабах — был человек, нету человека. Только что за компьютером сидел, глядишь — в животе Граусена болтается. С Лионом, правда, все иначе получилось. Тому портал к недописанной картине привязали. Даже не картине, а к лежавшему рядом с ней инструменту. Как там его...

— К мастихину, — подсказал Север. — Художники пользуются. На маленький мастерок похож.

— Во, к мастихину, — согласился Кудай. — Мы после все проверили, ниточки посвязали и вычислили гаденыша, в смысле, Ваську нашего. Сейчас в офисном подвале сидит. Размышляет над содеянным.

— Как же он портал Людей зноя к компьютерным программам привязал? — удивился Тим. — Это же уметь надо!

— Да шут его разберет! Помогли. Видать остались у саламандр еще умельцы. Побег Ларса — тоже его работа. Шустер оказался. Да-а-а... не доглядели мы.

В разговор вклинился телефонный рык виброзвонка.

— Минуту, — Кудай приложил мобильник к уху. В его огромной лапище даже увесистый смартфон выглядел спичечным коробком. — Ага, Ага. Белое озеро, значит. Понял. Так, Хорошо, Кто бы сомневался, что без него не обошлось.

Безопасник поблагодарил невидимого собеседника и нажал на отбой.

. — Ну что, место назначения вычислено. Дети сейчас на Белом озере в городе крысюков. Пытаются отобрать Рубиновый глаз у живущего там кальмара.

— Откуда у кальмара атрибут? — нахмурился Тим.

— Полагаю, от Чухоня, — вымученно улыбнулся начальник СКК. — Наш юный глава фратрии не придумал ничего другого, как скормить рубин подземному чудовищу. Что же, в этом есть некоторый смысл.

— Был бы смысл! — поправил Кудай, сделав ударение на частице «бы». — Не разболтай дедко Хрясь о придумке Чухоня на весь подземный мир. Вот же глупый старикан. Ничего за зубами не держится.

— Ладно, друзья мои, — Морок поднялся со скамьи. — Пора. Времени в обрез.

Но прежде, чем отряд СКК отправился в путь, в зале появилась Женька со стопкой одежды. Вокруг нее, повизгивая от счастья, скакал вардак. Очевидно, Анька, отправляясь в подземный город, заперла пса в комнате, и теперь долговязый шалопай страшно радовался свободе и возвращению хозяйки.

Следом за Женькой и вардаком семенила тщедушная фрау Рау.

— Ах, боже мой! — причитала она. — Да откуда же мне было знать, какие дела тут творятся! Утром все встали и ушли. Даже позавтракать не успели.

— Вас никто ни в чем не обвиняет, фрау Белинда, — пыталась успокаивать ее Женька.

Чувствовалось, что эту фразу она произносит в десятый, если не в двадцатый раз.

— Да как же не обвиняет?! — не унималась смотрительница замка. — Я себя обвиняю! Не заметила заговора! Не помешала! Не сообщила, куда следует! Прозевала!

Острый подбородок маленькой женщины дрожал. Ручки теребили оборку национального австрийского костюма. В обесцвеченных возрастом глазах стояли неподдельные слезы. Тим всегда удивлялся психологии свистунов. Их могли вывести из равновесия самые непредсказуемые вещи.

Пока Морок, отойдя в ближайшую нишу, переодевался в сухое, шесть карликов, среди которых Тимофей обнаружил и Фоб-би, вкатили столики с завтраком: горячими сырниками, блинчиками и бутербродами. Несложно было догадаться, что в дело пошла еда, приготовленная для внезапно покинувших замок воспитанников лагеря.

Бойцы СКК обступили столики, наспех засовывая в рот кулинарные шедевры Мамаши Мурр. Тим с Учуром тоже пробились к источнику счастья. Если уж предстоит воевать с приспешниками Людей Зноя, то лучше всего делать это на полный желудок. Или хотя бы на не совсем пустой.

Утреннюю тишину замка пронзил душераздирающий вопль. Спустя мгновение в зал ворвалось бешеное цунами. Оно имело облик разъяренной Мамаши Мурр в розовом халате, накинутом поверх пенно-кружевного пеньюара.

— Где?! — ревела повариха голосом подстреленного тюленя. — Где эта мерзкая худая дылда, оставившая моих котяток без завтрака?!

Тим закашлялся, подавившись куском бутерброда.

— Вы про Эдду? — осторожно поинтересовался Учур.

— Да, про нее! Эту никчемную поедательницу сельдерея! Как она могла заслать моих лапушек бог знает куда, даже не позволив их накормить! О-о-о-о, только дайте мне до нее добраться! Уши этой кошке оторву и слопать заставлю!

В воображении Тимофея помимо его воли возник боксерский ринг, на котором мутузят друг друга необъятная Мамаша Мурр в красном купальнике и широкоплечая Эдда — в синем. Картинка получилась не для слабонервных. Тим судорожно потряс головой. Привидится же!

— Фрау! Фрау! — донеслось из коридора. — Вы потеряй свой тапочка!

В залитом солнцем дверном проеме появилась низенькая фигурка фрау Ригхтеншмульк. Экс-повариха бережно прижимала к груди розовую тапочку. Обилие атласных бантиков и цветочков делало ее похожей на кусок пышного торта. Маленькие глазки карлицы, обращенные к толстой кошке, сияли искренним восхищением, граничащим с благоговением.

Тимофей обменялся с Женькой и Учуром понимающими взглядами. Пирожки Мамаши Мурр — страшная сила. И не таких, как эта фрау Ригхтеншмульк, укрощали.

— Спасибо, родная! Что бы я без тебя делала, — кошка милостиво приняла тапочку, сунув в нее столбоподобную ногу.

— Так, дамы! — вмешался Кудай. — Всех понимаем, всем сочувствуем. Но сейчас, к сожалению, мы вынуждены откланяться, чтобы разобраться с расстроившими вас подлецами и негодяями, — потом повернулся к дожевывающим завтрак бойцам. — По коням, парни.

Уже сидя в микроавтобусе между Женькой и Учуром, Тим негромко спросил Севера:

— А как мы туда попадем? К Белому озеру? Не на машинах же...

— Машины нужны, чтобы добраться до места, откуда мы через радужное лассо отправимся в подземный город, — изобретатель неотрывно смотрел в свой планшет. На его экране постепенно проступала карта окрестностей, превращаясь из контурного рисунка в объемное изображения. — Тут повсюду старые порталы Людей Зноя. Поэтому с бухты-барахты строить лассо опасно. Нужно найти нетронутое саламандрами местечко. Одно такое находится в паре километров отсюда.

Тим понимающее кивнул. На душе ощущалась странная тяжесть. И дело было не в предстоящей схватке. Его мучило что-то другое — крохотная заноза, засевшая в сознании совсем недавно. Он перебрал в памяти события с момента возвращения в замок.

Вот оно!

Перед самым выходом Тимофей поймал устремленный в толпу бойцов СКК взгляд Фобби. Тяжелый, нехороший — так положено смотреть на лютых врагов и подлых предателей. От этого взгляда Тиму сделалось не по себе. Словно кто-то шепнул, что Василий Давыдов, разоблаченный аналитик СКК, не единственный, от кого нужно ждать удара в спину.

***

Ни одна живая душа не заподозрила подмены. Ни Гедер, ни гости Короста Борр-Дана, собравшиеся в его фамильном замке по случаю завершения очередного Прюфинга. Стоило Дите под руку с отцом ступить в тускло освещенный зал, как их тут же обступили молодые саламандры.

«Пламенной души, Гедер! Пламенной души, Нота! Восхитительное платье! Ты сегодня неотразима!» — звучали со всех сторон льстивые комплименты. Парни и девушки, дети влиятельных родителей и выходцы из скромных семей — никто не хотел упустить случая расписаться в дружбе с дочерью Ге-дера Дерр-Марра. Тот, в свою очередь, смотрел на суетливую толпу свысока. Лишь время от времени позволял себе ответить скупым кивком или полуулыбкой на особо настырные приветствия молодняка.

— Держи дистанцию, Нота, — тихо сказал Гедер, когда толпа вокруг ненадолго поредела. — Улыбайся, разговаривай, но не давай им почувствовать себя с тобой на равных. Ты масло — они вода. Масло с водой не смешивается, все время остается на поверхности.

— Я поняла, — Дита сделала глубокий вдох, стараясь скрыть не отпускавшее волнение. Отец готовил ее к роли, которая с раннего детства отводилась сестре. К тому, чтобы стать первой среди Людей зноя. Кажется, ей, Дите, полагалось чувствовать радость.

Праздничный вечер тем временем катился по много десятилетий назад проложенным рельсам. Все началось с короткой, но зрелищной церемонии Желтого огня. Приветствуя тотем расы, гости разом запустили под потолок сгустки золотистого пламени. Те зависли над возбужденной толпой и тут же осыпались миллионом безвредных искр. Затем последовало оглашение списка саламандр, успешно сдавших Прюфинг. Как и ожидалось, звание самой достойной выпускницы досталось Ноте Дерр-Марра. Дита приняла из рук Короста Бор-Дана, главы Малого Совета, копию атрибута — отлитый из золота оттиск лапы саламандры — и сказала полагающиеся в таких случаях слова благодарности.

Радости не было. Ощущения триумфа тоже. Единственное, что вызывало слабое подобие удовлетворения, — мысли об оставленной дома сестре. С каким ужасом и ненавистью она смотрела им с Яттом вслед! У Диты начинало сладко покалывать в груди от этого воспоминания. Но одной победы над сестрой было мало.

Слишком мало.

За торжественными речами последовали танцы. По наказу отца Дита почти не отвечала на приглашения ровесников. Ее кавалерами были сплошь члены Малого и Большого советов. Впрочем, девушку это не слишком расстраивало. Даже от самых неприятных из них — лысых, пузатых, с нехорошим запахом изо рта — веяло такой силой, что на ее фоне все обаяние молодых саламандр, казалось, не стоило и ложки прогорклого масла.

В конце одного из неторопливых танцев Людей зноя, который достался самому Бор-Дану, Дита поймала вопросительный взгляд Ятта. Заходя на следующий круг, девушка в ответ едва заметно покачала головой — не сейчас. С приглашением придется повременить. Гедер обязательно заподозрит подвох, если увидит их вместе. Он отлично знал, как его любимая дочь относится к Доварра. Уж что-что, а танцевать Нота с ним вряд ли согласилась бы.

Веселье потихоньку пошло на убыль. Музыка звучала тише, а разговоры, напротив, громче. Слуги успели сменить большую часть свечей. Это означало, что праздник перевалил за половину.

— Мы уходим, — тихо сообщил отец.

— Так рано? — удивилась Дита. Никто из приглашенных еще и не думал собираться.

— Чем ценнее гость, тем раньше он покидает торжество, — бросил Дерр-Марра, направляясь прочь из залы. Гедер не допускал даже мысли, что его дочь может ему не подчиниться.

Уже входя в транспортную комнату, специально предназначенную для прибытия и отбытия гостей через порталы, Дерр-Марра поманил к себе Ятта.

— Друг мой, не хочешь ли вернуться вместе с нами?

Отец был подчеркнуто ласков с приятелем Диты. Впрочем, как всегда. Дерр-Марра умел расположить к себе полезных людей. А Ятт с его талантом изобретателя был более чем полезным. За минувший год по заказу Гедера он успел оплести оба фамильных замка Дерр-Марра доброй сотней порталов. Теперь путешествие из Лёйхтштайна в Ферлоренштайн и обратно занимало считанные минуты. И все благодаря Ятту.

— Если не помешаю, — ответил Доварра с подобострастной улыбкой.

— Сегодня важный день для нашей семьи. И я хочу, чтобы ты, как ее ближайший друг, отпраздновал его вместе с нами.

— Спасибо, Гедер.

Дита и Ятт обменялись настороженными взглядами за спиной Дерр-Марра. Нет, в его приглашении не было ничего странного. Последнее время Доварра нередко принимал участие в семейных праздниках. Если так можно было назвать сумрачные посиделки в столовой, во время которых на Диту обращали не больше внимания, чем на старую мебель. Ятт симпатии к нелюбимой дочери Гедера никогда не демонстрировал. Оба, и Доварра, и Дита, чувствовали, что свой союз стоит держать в тайне.

— Ты что-то молчалива сегодня, — внезапно обратился к девушке Гедер.

— Размышляю над достигнутым успехом, — ответила она заготовленной на всякий случай фразой.

— Над успехом не размышляют, — улыбка отца не отличалась привлекательностью. Возможно, из-за того, что она не меняла выражение глаз Гедера, оставляя их холодными и безучастными. — Его празднуют.

Следуя собственной сентенции, сразу после возвращения в Лёйхтштайн Дерр-Марра пригласил Диту и Ятта в библиотеку. Там он наполнил бокалы густым, как венозная кровь, вином.

— За будущее! — отражение свечей подрагивало на стеклянных стенках.

За прекрасное будущее великого рода! — Ятт первым сделал глоток.

Дита колебалась. Что-то мешало ей поднести темную, почти черную жидкость к губам. Ощущение нарастающей тревоги? Усталость от волнений? Страх разоблачения? Она перевела взгляд на отца. Тот стоял возле письменного стола и баюкал бокал в руке. Словно новорожденного котенка.

Высокий. На голову выше Ятта. В черной искристой мантии. Короткий ежик седых волос в полутьме библиотеки казался почти белым. Грубоватое лицо выглядело наспех вылепленным небездарным скульптором — он без труда сумел придать ему благородство черт, но не успел поработать над деталями. На тонких губах Гедера играла полуулыбка.

— Мне даже немного жаль, Ятт, что в этом великом будущем для тебя не оказалось места, — сказал он, чуть шевельнув темной бровью.

И в ту же секунду Доварра закашлялся, выронил бокал, попытался расстегнуть воротничок черно-желтого камзола.

— Ятт! — воскликнула Дита. Она почти бросилась к другу, но в последний момент сумела взять себя в руки. Девушка в ужасе посмотрела на отца. — Ты... ты... Что в вине?

— Яд, Дита. В вине яд.

— Дита? Ты все знаешь... — в груди словно образовался кусок льда, ноги налились холодной тяжестью.

— Было бы странно, не различай я своих детей, — Гедер опустился в обитое кожей кресло, поставив бокал с вином на пол. — Особенно, когда передо мной стоит дочь, с которой связаны все сокровенные надежды моего рода.

— Что? Это ложь!

— Ложь? Нет, Дита. Я самого начала знал, что в тебе скрыт выдающийся талант. Сила Ноты впечатляла, но в ней не было ничего неординарного. А вот твои способности...

— Но почему тогда...

— Почему я делал вид, что не замечаю тебя? — отец откинулся на спинку кресла, прищурился. — Потому что я знал: твой талант не проявится сам по себе. Его нужно разбудить. Разбудить чувством обиды, жаждой мести, нереализованными амбициями.

— Значит, тот Прюфинг... Ты все специально подстроил?

— Ну, конечно. Это я велел Ноте украсть твою идею. А потом помог подготовить выступление на экзамене. Видишь, у меня все получилось. Ты не просто вывела свои способности на новый уровень, ты все спланировала. Ты доказала, что можешь быть идеальным партнером в самой сложной игре.

— Но я не хочу!

— Да неужели? Еще как хочешь, — Гедер поднялся из кресла и теперь стоял рядом с дочерью темной глыбой, заслоняя огни свечей.

Она ощутила его запах. Табака, пороха и соболиного меха. В детстве Дита пряталась за библиотечным креслом и подолгу ждала, когда в него сядет отец. А потом с упоением вдыхала знакомый запах, представляя, что это она, Дита, а не Нота — любимая дочь Ге-дера Дерр-Марра.

Ей вдруг стало до тошноты, до головокружения ясно: она вовсе не хотела мстить отцу. Больше всего на свете Дита мечтала о капле его внимания. Самой малости. Пусть бы он признал свою ошибку: сказал, что Дита значит для него не меньше, чем Нота. Пусть бы разок посадил к себе на колени или взял в горы, или поцеловал на ночь,..

— Дита... — прохрипел Ятт.

Доварра полулежал на полу, привалясь спиной к книжному стеллажу. Сиплое дыхание отсчитывало утекающие минуты. Дита быстро провела ревизию оставшейся у Ятта жизненной силы. Ее количество стремительно сокращалось. Доварре оставалось не более пяти минут.

- Почему ты решил его убить?

- Увы, он предан тебе, а не мне. Это был вопрос времени, кто первый из нас подсыпет другому яд в вино.

— Но Ятт столько всего умеет! Он мог быть полезен!

— Умеет, не спорю. И это делает его еще опаснее. Позови дворецкого. Пусть избавится от тела.

Дита посмотрела на умирающего Ятта. Она никогда не испытывала к нему нежных чувств. Пожалуй, только благодарность за то, что оказался рядом, когда остальные перестали обращать внимание. А вот отца Дита любила. Болезненно, мучительно, но любила. И сейчас ей предстояло сделать выбор: Гедер или Ятт.

Дерр-Марра плохо представлял возможности дочери. Ей хватило бы одной минуты, чтобы вытянуть из него всю жизненную силу и передать ее Доварре. Всего одна минута, и Ятт очнется совершенно здоровым, а Гедер умрет в страшных муках.

Нужно только выбрать: Гедер или Ятт, Ятт или Гедер...

Это был тот замок и не тот.

Женька помнила по фотографиям квадратный скверик с фонтаном. Только там все выглядело ухоженным, а здесь – дорожки и лавочки скрыты под глубоким снегом, одно из деревьев упало, расколов каменную чашу фонтана, постройки смотрят темными окнами с осколками стекол, кругом запустение.

- Такое ощущение, что мы попали в далекое будущее, - сказала Женька вслух. Ей остро захотелось почувствовать присутствие нагара. С ним было не так страшно. – Как будто люди покинули замок лет сто назад и больше сюда не возвращались.

«Гррр! Что за фантазии, крошка! – рявкнуло в голове. Еркут продолжал чудить. Если Женька не ошибалась, на этот раз он представлял себя гномом. – Путешествия во времени – полная хрень! Даже сопливые карапузы это знают!»

- Тогда давай, умник, предлагай свои версии! Что случилось с этим местом?

«Ленивый управляющий, так его раз эдак, угробил хозяйство! В шахты бездельника! В шахты! Грррр! Поставить вагонетку толкать – вмиг работать научится!»

- Ты серьезно? А куда тогда подевались все наши? Тут явно давным-давно никого не было.

«Так эти недотепы еще сюда не доехали. Гррр! Колесо, небось, пробили – стоят, меняют. Резина в наше время дрянь! На камешек наехал – все, караул, авария!»

Спорить с нагаром в ипостаси гнома было бесполезно. Женька обогнула квадратное строение и побрела вдоль высокой стены, сложенной из камней разного размера. Утро, поначалу серенькое и неуверенное, наконец, набрало силу. Теперь, при ярком свете, стало видно, что на ровном покрывале снега, в который Женькины ноги проваливались едва ли не по колено, нет никаких следов. Ни человеческих, ни звериных.

Глухое поскрипывание под подошвами зимних ботинок отдавалось от каменных стен негромким эхом. «Хрум, хрум, хрум, - повторял заброшенный замок. Женька остановилась. Ей вдруг почудился вдалеке звук чужих шагов. Она прошла еще немного и снова замерла. За нею кто-то шел. Противный холодок сполз льдинкой по позвоночнику. Не шел! Бежал. Все быстрее, быстрее… Женька уже собралась дать деру, когда из-за поворота показался преследователь.

- Барька! – в ушах зашумело от облегчения. Ее догонял долговязый пес. Налетел, облизал лицо, принялся поскуливать и скакать вокруг с грацией антилопы гну. – Как же ты меня нашел, Чебурашка?

Она обхватила его ушастую голову руками и притянула к себе. Когда их лбы соприкоснулись, Женька вмиг узнала все, что произошло с Бармалеем за время разлуки. Как он проснулся в теплой темноте автобуса и не нашел рядом хозяйки. Как испугался, начал метаться по салону, заглядывать в лица людей. Потом дождался ночной стоянки, выскочил на улицу и припустил вниз по дороге…

«Выпей валерьянки, дворняга! – вместо приветствия гаркнул ящер. – Ты что-то много волнуешься! Грррр! Вот тебе мой совет, не принимай все так близко к сердцу! Вступай в наш клуб заядлых пофигистов!»

Вардак в ответ сердито рыкнул. Он отлично слышал и по большей части понимал нагара.

Отец однажды объяснил, что все они – Женя, Бармалей и Еркут – находятся в одном на троих симбиозе. Ну, как дерево и гриб на его стволе. Женька тут же вообразила себя старой березой, а собаку с ящером – парой грибочков. Картина вышла слегка шизофреническая. Нет, все-таки куда приятнее было представлять нагара компьютерной программой, вроде скайпа, который дает возможность обмениваться с Бармалеем мыслями. Ну и сам трещит в эфире, не переставая.

- Пора идти, - сказала Женя, выпрямляясь. – Если мы не найдем тут никого живого, придется возвращаться в ближайшую деревню. А это несколько дней пути.

«Там. Запах. Человек», - сообщил вардак. Бармалей не столько говорил, сколько посылал зрительные образы. Женька увидела цепочку следов на снегу и размытый человеческий силуэт.

- Тогда скорее, - обрадовалась она. – Может, поесть дадут!

Они миновали пару сторожевых башен, заброшенный садик с обветшалой беседкой, прошли под растрескавшейся аркой в сухой паутинке плюща и очутились перед главной замковой постройкой. Насколько помнила Женька из уроков истории, ее называли донжоном. Она поднималась мощной громадиной, пронзая светлеющее небо двумя башнями с остроконечными крышами. Верхняя часть здания, освещенная утренним солнцем, казалась розовой, словно сложенной из гигантских кусков отшлифованного коралла. Стекла в сводчатых окнах горели алым отражением встающего из-за гор пунцового шара.

- Красиво, - вздохнула Женька.

«Вход», - привлек ее внимание к приоткрытой двери вардак.

Это была скругленная сверху дубовая плита, перехваченная полосками ржавого металла. Там, где полагалось находиться ручке, висело кольцо. На снегу вокруг не было и намека на то, что последнее время здесь ступала чья-то нога или лапа.

- Ты уверен? – Женька покосилась на вардака. Тот успел сунуть морду в узкую щель и теперь настороженно принюхивался к темноте внутри донжона. Пушистый хвост метался из стороны в сторону.

«Наверху. Кто-то есть», - сообщил он.

Пришлось постараться, чтобы протиснуться вслед за Бармалеем в пространство между каменным косяком и заклинившей дверью. За ней обнаружился длинный зал. Большое пыльное помещение с высоченным потолком. Сверху на цепях, словно огромные пауки, свешивались почерневшие от времени и копоти люстры. Две расположенные друг напротив друга стены украшали каменные колонны, за которыми горели утренним солнцем узкие сводчатые окна. Свет из них расчерчивал заваленный мусором пол розовыми полосами.

- Разруха и запустение, - прокомментировала Женька. Ее голос заметался испуганной птахой между колонн.

«Безобразие! Гррр! – согласился ящер. – Всыпать розгами по мягкому месту тому, кто превратил этот домик в такую клоаку!»

Женькин взгляд привлекло что-то блестящее в ближайшем мусорном завале. Она подцепила заинтересовавшей ее предмет носком ботинка, и на свет с негромким позвякиванием выкатился металлический кубок. Женька подняла его, стерла пыль рукавом мастерки.

«Золото, гррр?» – немедленно поинтересовался нагар.

- Вряд ли. Скорее, сплав какой-то.

Она с любопытством уставилась на ножку кубка. Ее обвивала головастая ящерица. Каждая чешуйка, каждая складочка на упитанном тельце была выполнена с такой тщательностью, что существо казалось живым. Сейчас повернет голову и уставится немигающими глазками.

- Смотри, Кутя, похоже, твой родственник, - поддразнила нагара Женька.

«Гррр! Глупая ты женщина! – возмутился Еркут. – Разве не видишь – это саламандра!».

- Какая разница? Ящерица же! Значит, родня.

«Идем, - прервал вардак назревающую перепалку. – Лестница».

Сама бы Женька ее не в жизнь не заметила. Закрученные спиралью ступени скрывались за ближайшей колонной и уводили под потолок. Пыли на них было столько, что ноги тонули в пушистом покрове по самую щиколотку. Вардак бежал впереди, Женька шла следом.

Чуть выше уровня потолка находилась небольшая прямоугольная площадка с дверью в стене. Тоже тяжелой, дубовой. Женька подергала за кольцо, навалилась всем телом – бесполезно. Дверь была заперта.

«Там никого нет, - успокоил ее вардак. – Нам дальше».

От площадки поднималось еще две лестницы. Каждая вела в одну из башен. Бармалей уверенно направился к дальней.

«Пахнет странно, - сообщил он. – Нехорошо».

Женька невольно принюхалась, но не почувствовала ничего, кроме благоуханья сырости, плесени и пыли. Не хорошо, конечно, но не смертельно.

Подъем длился не долго. Вскоре они очутились перед очередной дверью размером поменьше, и на этот раз приоткрытой. Едва Женька переступила ее порог, как сразу ощутила запах. Его было невозможно перепутать ни с чем на свете. Сладкий, удушливый, вызывающий спазмы рвоты и желание бежать без оглядки – так пахла смерть.

В первое мгновение Женька подумала, что вонь исходит от фигуры в центре комнаты. Там, в кресле с высокой спинкой, полулежала старуха. Она выглядела совершенно высохшей, точно оболочка мертвого насекомого. Казалось, ворвись сюда легкий ветерок, и тонкое лицо со впалыми щеками, длинные седые волосы, полупрозрачные пальца на массивных подлокотниках – все рассыпается в пыль. Вот только платье... Сложно было представить что-то более странное в таких обстоятельствах. Поблескивающая в полутьме ткань напоминала змеиную кожу. Глубокий вырез, зауженная талия, юбка до пола, сшитая вперемешку из черных и ядовито-желтых воланов – этот наряд отлично подошел бы певице в кабаре, но никак не древней покойнице.

Нет, не покойнице! Восковые пальцы внезапно сжали подлокотник кресла, лиловые веки дрогнули, и старуха открыла глаза. Неподвижные, мутные, словно отлитые из пластмассы.

- Пришла… - она говорила не на выдохе, а на вдохе. От этого ее голос звучал как у больного раком гортани. Женьке до рези в животе захотелось броситься наутек, но ноги, словно в ночном кошмаре, наполнила холодная тяжесть.

- Дверь… - прохрипела старуха. – Дверь… В маленьком замке… Закрой… Разорви связь…

Возможно, Женька собралась бы с духом уточнить, какую конкретно дверь имеет в виду обитательница заброшенного замка, но тут случилось неожиданное. Груда тряпья поодаль зашевелилась и начала подниматься. Вот появилась оскаленная морда, в глазницах мощного черепа тускло блеснули желтые огни, лапы с обнаженными сухожилиями уперлись в каменный пол… Через пару мгновений перед Женькой и Бармалеем стоял огромный вардак.

Мертвый вардак.

Еще двое появились из-за кресла, где сидела старуха.

Весь испуг, который Женька испытывала до встречи с подземными псами, не шел ни в какое сравнение с диким, удушливым ужасом, накатившим на нее сейчас. Вот только боялась она не за себя. Ей уже приходилось сражаться со стаей вардаков. Куда страшнее была опасность, грозившая Бармалею.

Он попал к Женьке полгода назад, во время путешествия в римское подземелье. Крохотный белый щенок забрался к ней на руки, накрепко соединив их жизни. Это была не просто фигура речи. Вардаки обладали странным свойством – они мгновенно привязывались к тому, кто первым их коснется. А привязавшись, никогда не покидали хозяина.

Даже после смерти.

Своей смерти.

Если собака умирала, ее тело продолжало двигаться и реагировать на команды. И так, пока не рассыплется в прах. Существовал только один способ избежать превращения вардака в зомби – хозяин должен был сам, голыми руками, убить четвероного друга. Этим человек словно разрывал контракт между собой и вардаком.

Появление миляги Бармалея аукнулось для Женьки навязчивым страхом. Едва ли не каждую ночь, особенно поначалу, ее будил один и тот же кошмар. Женьке снилось, что Бармалей превратился в ходячего мертвеца. Дрожа от страха, она опускала руку, нашаривала в темноте безмятежно спящего пса и с замираньем сердца погружала пальцы в густую шерсть. Проверяла, теплый ли? Дышит? И только убедившись, что собака жива, снова засыпала.

Вардаки приближались. Судя по виду, они умерли не меньше года назад. Из-под облезлых шкур уже успел кое-где показаться скелет.

Женька никогда в жизни не испытывала такого острого ужаса, как сейчас. Ее ночной кошмар только что получил все шансы стать реальностью. Барьке, отважному лопоухому Барьке, просто не выйти живым из этой схватки! От самой Женьки без способностей полиморфа в драке не слишком-то много толку, а значит…

Прыжок почти застал ее врасплох.

Один из варадаков перелетел через Бармалея и едва не дотянулся до Женьки. Помог все еще зажатый в руке кубок и полгода ежедневных тренировок под надзором отца. Женька автоматически присела, отклоняясь в сторону, и одновременно ударила тяжелым сосудом в собачий бок.

Встреча пса со стеной за Женькиной спиной не принесла радости ни стене, ни вардаку. Грохот получился тот еще.

«Уходииииим!» - заверещал нагар.

- Нет! – выкрикнула Женька.

Она бросила взгляд в сторону Бармалея. Тот сдерживал двух других вардаков. Оба были как минимум вдвое массивней молодого пса. Бармалей скалил зубы и припадал к земле. Женька знала: собаки ведут себя так, когда понимают, что противник гораздо сильнее, но не намерены сдаваться. Барька скорее умрет, чем отступит.

Второе нападение дохлого вардака Женька отбила ногой. От удара в собачьем черепе что-то щелкнуло, и челюсти перестали размыкаться. Пес озадаченно замотал головой.

«Разреши слияние», - потребовал Еркут.

- Вот еще! – слияние означало частичную власть над телом. Если нагар ее получит, то тут же заставит Женьку сбежать с места сражения, а она не собиралась оставлять Бармалея одного.

Неполадка лишь ненадолго вывела дохлое чудовище из строя. Уже через несколько секунд послышался мерзкий треск. Вардак, наконец, открыл пасть, при этом, похоже, сломав пару-тройку костей.

Когда его прогнившее тело оторвалось от пола, Женька вдруг почувствовала, что этот бросок она отбить не сумеет.

«Разреши слияние, мохнорыло тебя за ногу, Экскалибур в печень!» - снова завопил нагар.

- Нет, - прошептала Женька, наблюдая, как на нее несутся желтые огни мертвых глаз.

«Как знаешь, - положил Еркут конец переговорам. – А я сливаюсь!»

Темная туша промелькнула над головой, даже не задев. Каменные плиты под ногами потеряли твердость, и Женька провалилась в них, словно в яму с жидкой грязью. Перед глазами сомкнулась чернота. Всего на секунду. А потом Женя обнаружила, что летит к покрытому мусором полу зала на первом этаже.

- Барька-а-а… - закричала она в отчаянье.

Ее вопль прервала встреча с кучей деревянных щепок и каменной крошки. Чтобы смягчить падение, нагар не сразу лишил тело хозяйки способности пропускать через себя твердые предметы. Женькины ноги ушли в каменный пол по самые колени, прежде чем движение вниз окончательно прекратилось.

Она больше не слышала привычного бормотания Еркута в голове – только тихий шорох. Как во время листопада в осеннем лесу. Сливаясь с сознанием, нагар терял возможность говорить с хозяином тела – ящер становился чем-то вроде потока навеянных извне мыслей или внутреннего голоса.

«Уходи, быстрее, - шепнул этот голос. – Если Барька поймет, что ты в безопасности, он постарается сбежать. Это единственный способ ему помочь».

Женька не стала больше спорить. Выбралась из груды обломков и метнулась к двери.

На улице глаза защипало от непривычно яркого света. В комнате старухи царил сумрак, а здесь хозяйничало солнце. Не замедляя шага, Женька пересекла площадку перед входом в донжон, и едва не врезалась в стену, услышав позади звук бьющегося стекла, а затем – глухой удар. Под окнами донжона, подняв сверкающее облако снежинок, приземлился мертвый вардак. Чудовище тут же начало подниматься, собираясь броситься в погоню.

«Отлично! – подумала Женька. – У Бармалея стало одним противником меньше!»

И припустила прочь из жуткого замка.

***

- Никого не вижу, - донесся из рации сквозь потрескивание голос Дины.

- Я тоже, - отозвался Тим, немного сбавив скорость. - Километров двадцать уже пробежали. Пусто.

- Ищем, ребята! – подключился Тимур Сергеевич. Вместе с его глубоким голосом в эфир ворвался свист ветра. Значит, крылан находился в воздухе – скользил по фибрам, изучая раскинувшийся внизу лес. – Она должна быть где-то рядом.

Поисковая группа покинула замок минут через тридцать после того, как Тим прибежал к Тимуру Сергеевичу с сообщением о Женькиной пропаже. Директор лагеря собрал всех кошек с крыланами (от остальных рас в этой ситуации было немного толку), разбил на команды и отправил прочесывать окрестные дороги.

- Эй, смотри, тропинка! – услышал Тим голос Антонио за спиной. – Вдруг Женя на нее свернула?

- С чего бы это?

- Срезать захотела, - пожал плечами итальянец и, не дожидаясь реакции напарника, направился в лес.

Этот смуглый парень с копной темных кудрей вызывал у Тимофея приступы острого раздражения. И все из-за Женьки. Тим наотрез отказывался понимать их дружбу. Антонио или Тоня, как его называли в гимназии, куда он поступил незадолго до приезда Аниты, всюду таскался за своим кумиром – ловил каждое слово, радостно поддакивал и заставлял всех вокруг выражать бурное восхищение любым Женькиным поступком. Даже после того, как она лишилась своих способностей. Этот факт фанатского пыла ничуть не остудил. Скорее наоборот – дал повод для нового потока хвалебных песен. «Ах, какой подвиг, какой подвиг! Тим, это она все ради тебя! Ты же ей благодарен? Правда?»

Правда, мохнорыло тебе за пазуху! Благодарнее некуда!

Тим остановился в нерешительности. Идти за этим чокнутым или продолжить исследовать трассу? Зачем бы Женьке сворачивать в лес? С другой стороны, она говорила о способностях своего нагара находить самую короткую дорогу. Вдруг, это именно она? Тогда почему Женька так и не появилась в замке? Последний вопрос вызвал, шерстокан знает какой по счету, приступ мутного страха. А еще – чувство вины. Не психуй Тимофей, как последний баран, в Женькином присутствии, сидел бы в автобусе рядом с ней. И тогда бы она уж точно не потерялась в зимнем лесу. Да еще без теплой одежды. Воображение нарисовало белую, как мел, Женьку, сжавшуюся в комочек под стволом одного из этих гигантских деревьев…

На душе у Тимофея стало так скверно, что впору было разбежаться и со всей дури врезаться башкой в какую-нибудь елку потолще. Но вместо этого он сердито сплюнул в снег и припустил за Антонио.

- Я закончила с четвертым квадратом. Женьки нет! Совсем нет! – неожиданно запричитала голосом Аньки рация на поясе. – Тимур Сергеевич, слышите? Она замерзла, наверное! Лежит где-нибудь, присыпанная снегом… Но я все равно перехожу к пятому квадрату, как вы сказали…

Директор лагеря разбил пространство вокруг замка на квадраты, и поручил каждому из крыланов проверить их один за другим. Сейчас над Альпами кружило шестнадцать представителей Людей ветра. Слава Лунной кошке, места тут безлюдные, а то австрийские форумы уже бурлили бы от обсуждения снятых на видео неопознанных летающих подростков.

- Пятый – это наш, - сообщил Антонио, обернувшись. Тим успел его нагнать, и теперь оба трусили по тропинке, не переходя в ускоренный режим, чтобы не пропустить ничего важного. – Нюта сейчас над нами.

- Понял. Не идиот.

- Ой! Я ее вижу! Слышите, вижу! – снова завопила Анька. –

Она бежит через лес! Женька-а-а-а! Я к тебе-е-е!

Прямо по курсу, над деревьями, мелькнула темная фигура – Анька пошла на снижение. Значит, Женя совсем рядом. Где-то впереди. Тим и Антонио обменялись быстрыми взглядами и сорвались с места. Каждый хотел быть первым, кого она увидит.

Им потребовалось секунд двадцать, чтобы выскочить на небольшую прогалину. Одновременно в сугроб возле тропинки плюхнулась Аня. Летала она так себе, а уж приземлялась вообще скверно. Сразу после ее грациозной посадки из-за еловых веток показалась Женька. Последний раз Тим видел ее такой разве что во время передряги на Сан-Марко – волосы всклокочены, в глазах отчаянье, по лицу мечется нагар. За ней явно кто-то гнался. Едва заметив друзей, Женька затормозила, развернулась на сто восемьдесят градусов и приготовилась к нападению.

- Сейчас появятся! – крикнула она через плечо. – Вардаки! Трое!

Первым сориентировался Тимка – выступил вперед и задвинув подругу себе за спину. В этот момент он испытал некое подобие эйфории. Ему былоне важно, с кем предстоит драться и сколько их окажется. Главное, что он наконец-то сможет защитить Женьку. Он – ее, а не наоборот. Впервые со дня их знакомства Тим был куда более серьезным противником, чем дочь начальника СКК.

Секунды текли одна за другой, а на тропинке никто и не появлялся. Антонио и Аня, вставшие рядом с Тимом, начали переминаться с ноги на ногу.

- Они были! Честное слово!

Тимофей почувствовал осторожное прикосновение Женькиной руки к лопатке. От него по всему телу прокатилась лавина мурашек. Тим передернул плечами и обернулся.

Женька…

Какой же маленькой и хрупкой она сейчас выглядела. Кончик носа порозовел, огромные серые глаза налились упрямыми слезами.

- Были! Гнались за мной от самого…

- Женёк, да будет тебе! – заворковала Анька. Многочисленные заколки на ее коротких каштановых волосах вспыхнули разноцветными огоньками. – Всю ночь одна в холодном лесу – еще и не такое померещится. Вардаки! Откуда им тут взяться? Они же твари подземные…

- Смотрите, - привлек их внимание Антонио.

Еловая ветка, прикрывавшая заснеженным пологом тропинку, качнулась, пропуская одного из псов Исси. Он сделал парочку неуверенных шагов и завалился в сугроб.

- Барька! – растолкав друзей, Женька бросилась к неподвижной собаке.

Тим подался следом. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять: Бармалею пришлось туго. Его шерсть из белоснежной превратилась в бурую. Одно из ушей стало короче на четверть, на холке и шее виднелись окровавленные следы чьих-то когтей, но больше всего досталось боку. Чтобы справится с приступом тошноты, Тимофею пришлось зажмуриться и сосчитать до трех. Рана Бармалея была страшной. По-настоящему страшной. Бедный пес громко дышал с легким поскуливанием, но сознания не терял. Почувствовав Женькино присутствие, он приподнял морду, шевельнул хвостом и снова уронил голову в снег.

- Сейчас, сейчас… - шептала над ним Женька, как сумасшедшая. – Мы тебе поможем. Только потерпи чуточку, ладно?

Движение воздуха заставило Тима оглянуться. На прогалину за спинами друзей аккуратно опустился Тимур Сергеевич. Полы его короткого плаща красиво взметнулись и снова вернулись на прежнее место. Ткань плотного серо-голубого комбинезона едва заметно поблескивала в утреннем солнце. Но ярче всего горела эмблема Людей ветра на груди – белая, слегка асимметричная галочка, очень смахивающая на логотип одной спортивной корпорации.

Зимний вариант одежды Людей ветра плохо вязался с внешностью наставника. Смуглая кожа, стрижка под ноль и узкие глаза делали его похожим на сенсея из старых фильмов про нидзя. Куда больше директору лагеря подошло бы кимоно и меч за спиной.

Тимур Сергеевич стремительно пересек прогалину, присел на одно колено.

- Раны очень серьезные, Жень. – Осторожно начал он, осмотрев Бармалея. – Ты помнишь, что происходит с вардаками после смерти?

- Нет! Он не умрет! Не смейте так говорить! – закричала Женька. Ее лицо свело судорогой от сдавленных рыданий. – Мы отнесем его к Шепоту, к Феде. Они вылечат…

- Женя, милая, это вардак! – Тимур Сергеевич положил руку на Женькино плечо. – Способности наших целителей на него не подействуют.

За спиной директора лагеря один за другим приземлились еще трое крыланов – два парня и девушка. Все они теперь стояли молча, как скорбящие родственники на похоронах.

- Мы еще даже не попробовали ему помочь! – Женькин голос сорвался на шепот. – Что вы предлагаете? Задушить его? Убить? И все из-за того, что Баря может превратиться в… в… в монстра?

- Прости, Жень, – вздохнул наставник. – Но время на принятие решения не так много. К тому же радужное лассо в этих краях не действует. Мы просто не сумеем быстро доставить Бармалея в замок...

Наблюдать дальше за Женькиными мучениями Тим не мог.

- Хватит! – Он отодвинул ее в сторону, опустился на корточки, подсунул руки под несчастного пса и осторожно поднял. Сосем не тяжело. Можно много километров прошагать. Правда, сейчас нужно не шагать, а бежать. Да еще на полной скорости. – Я отнесу его в замок. Через полчаса буду там. Тоня! – разом порозовевший итальянец выступил вперед. – Давай со мной. Подстрахуешь, если вдруг устану. Все, погнали!

Женька не проронила ни слова. Только таращилась на Бармалея и время от времени всхлипывала. Тим глянул на ее заплаканную рожицу в последний раз, потом развернулся и, мгновенно переходя в режим ускорения, помчался через лес в сторону асфальтовой дороги.

- Погодите, погодите, - вмешался Север, выдающийся изобретатель в команде Морока. – Вы хотите сказать, что все эти годы Кир не спускал глаз с потерявших способности саламандр?

- Тебя что-то удивляет? – Кудай, руководитель службы безопасности СКК, изобразил недоумение на квадратной физиономии. В отсутствии шефа он сидел во главе длинного стола для совещаний. – Согласись, это как бы логично.

- Логично-то логично, но почему он мне ничего не сказал? – худой изобретатель принялся обиженно пощипывать поросшую светлой щетиной щеку.

- А смысл? – пожала плечами Ника Потапова. При взгляде на девушку было не просто распознать в ней начальника аналитического отдела СКК. Иссиня-черные волосы покрывали ровно половину головы. Вторую, гладковыбритую, украшала татуировка в виде замысловатого иероглифа. На скулах поблескивали металлические имплантаты – дорожка из трех глянцевых кнопок с каждой стороны. Бровь, крыло носа и язык щеголяли пирсингом, а помада на губах имела цвет угольной пыли. – Тринадцать лет Люди зноя сидели тихо. Кто спивался, кто от депрессии лечился…

- До последнего времени, - вздохнул Кудай. – Но пару недель назад все изменилось.

Этот разговор происходил на вторые сутки после исчезновения Морока. Кудай, став автоматически главным в СКК, пригласил обсудить ситуацию Севера, Нику и ее подчиненного - Васю Давыдова. Последнего, долговязого парня с глазами бассет-хаунда, нередко посещали озарения, что делало тридцатидвухлетнего аналитика полезным участником мозговых штурмов.

Помещением для совещаний, где сейчас сидело четверо сотрудников Службы контроля Края, владел сумрак. Он вольготно расположился под плотно закрытыми жалюзи, свернулся серой кошкой возле огромного серебристого кресла хозяина кабинета и заполз под стол. Только столешница из темного дерева осталась за пределами его влияния. Ее, так же как и лица собравшихся, освещала голограмма с изображением замка в Альпах. Она была похожа на зависший в воздухе экран призрачного телевизора с диагональю около сорока дюймов.

Под окном, за пределами освещенного пространства, сидел кот. В его присутствии не было ничего удивительного. Увалень Морза уже года три квартировался в офисе СКК. Странность заключалась в другом – во внимании, с которым равнодушный ко всему, кроме куриных потрохов, толстяк наблюдал за происходящим. Со стороны могло показаться, что он не просто дословно понимает человеческую речь, но и старательно запоминает услышанное.

- Наши источники донесли, что Люди зноя начали выходить из апатии, - продолжил безопасник. – Поползли слухи о некоем событии, которое все изменит.

- И? – Север оставил в покое щеку и принялся накручивать на палец светлые волосы. – Вы узнали, что это за событие?

- Мы думаем, речь о ритуале обмена, - сказала Ника.

- Это как с Золотой маской Исси?

- Да. Вроде того. Только в обратном порядке. Речь о возвращении способностей Людям зноя.

- Мать моя женщина!

- Кирилл Михайлович нашел пару упоминаний об этом ритуале в библиотеке Лейхтштайна, - Ника щелкнула миниатюрным пультом, и изображение замка сменилось фотографией уютного помещения, сплошь заставленного шкафами с книгами. - Проанализировав информацию из разных источников, мы пришли к выводу, что ритуал состоится двадцать первого июня будущего года. По календарю Людей зноя…

- У них есть свой календарь? – удивился Север.

- Угу, а еще свой язык с шестнадцатью падежами, двадцатью склонениями и алфавитом, в котором шестьдесят семь букв, - не удержался Давыдов. – Учить бесполезно. Только если, как Кирилл Михайлович, с помощью нагара осваивать.

- Давайте ближе к делу, - нахмурился Кудай.

- Согласно календарю Людей зноя, двадцать первое июня, то есть день летнего солнцестояния, называется Огненным расколом. Он упоминается везде, где заходит речь о ритуале обмена.

- И что собой представляет этот ритуал? – спросил Север.

- Без понятия, - ответил за Нику Кудай. – От слова «вообще».

- Все источники ссылаются на какую-то Книгу ревущего огня с подробным описанием ритуала, - подхватила Потапова. – Но мы так и не смогли ее отыскать. Известно только, что для обмена требуется посредник. Возможно, артефакт на подобии Золотой маски, а возможно – какое-то устройство. Скорее всего, эти тринадцать лет Люди зноя занимались его созданием или поисками, поэтому старались не привлекать к себе внимания.

- Тогда следующий вопрос: на что саламандры хотят выменять свои способности? Ну, вы меня понимаете, чтобы продать что-то ненужное, нужно купить что-то ненужное…

- Угу, а у нас денег нет, - закончил Кудай начатую Севером цитату. – Зато есть одно подозрение.

- На сегодня мы знаем о похищении четырех человек. Кирилла Михайловича, Марты, Лиона и Неданы, - Ника кивнула на голограмму. Там одна за другой возникли фотографии перечисленных людей. – Если убрать из этого списка руководителя СКК…

- То мы имеем трех самых сильных представителя своей расы, - закончил изобретатель. – Ну, если конечно, пользоваться системой замера потенциала жителей Края, разработанной моей скромной персоной. Не потеряй Кир своих способностей, он тоже вписывался бы в эту картину.

- Возможно, в отношении Кира сработал другой мотив – месть, - заметил Кудай. – Он нужен не как участник обмена, а как свидетель триумфа.

После слов безопасника кабинет накрыла вязкая тишина. Каждый из присутствующих невольно задумался о том, что сейчас происходит с их руководителем. Оптимизма эти мысли никому не прибавили.

- А что касается остальных, - прервала молчание Ника, - то мы с Васей ставим на жертвоприношение. Похоже, сила Марты, Леона и Неданы – это подобие платы за возвращение способностей Людям зноя…

- Давайте-ка подведем итог, - Север вскочил и начал нервно прохаживаться по полутемному кабинету. Его ноги то и дело проплывали перед носом кота Морзы. Тот пристально следил за ними, ни на секунду не выпуская изобретателя из поля зрения. – Мы имеем кучку заговорщиков, решивших вернуть себе былое могущество. Так? Так. Сделать они это собираются с помощью малопонятной манипуляции, намеченной, по оперативным данным, на день летнего солнцестояния. Так? Так. Исходя из того, что информации ноль, мы за полгода до упомянутых событий отправляем на место предполагаемого безобразия кучу детей. Ну, в лучших традициях средневековых монархов – забрасываем бродячих циркачей в стан противника. Я ведь правильно понял, ритуал должен состояться в австрийских Альпах?

- Да, - нехотя отозвался Кудай. – Есть такая версия. А по поводу детей…

- Чем ближе к месту проведения ритуала, тем безопаснее. Так было написано в одном из источников, - поспешила объяснить Ника, точно торопясь оправдать принятое Мороком решение.

- Итак, мы забрасываем в Альпы детей и ждем, что противник проявит себя, - продолжил Север. - И он, удивитесь, проявляет! Начинает похищать одного за другим сильнейших представителей рас. Причем открывает сезон охоты не с кого-нибудь, а с самого Морока. Вывод?

- Ритуал состоится раньше, – подвел итог Вася.

Судя по выражению лица Ники и Кудая, эта мысль не была для них новой.

- А теперь давайте, я угадаю, чего вы ждете от меня, - Север снова уселся в кресло и принялся барабанить пальцами по столешнице.

- Угадывай, - махнул рукой Кудай.

- Вы хотите, чтобы я отыскал путь в Потерянный замок.

Троица согласно промолчала.

- Есть одна небольшая загвоздка. Я уже пытался сделать это. Почти восемь лет назад.

- И?- как всегда в минуту волнения голос подвел Нику, превратившись в неженственный бас.

- И ничего. У меня не получилось.

- Черт возьми, Север! – Кудай ударил кулаком по столешнице, отчего та загудела, а голограмма подернулась рябью. – Так попробуй еще раз! Там же Кир!

Ответить изобретатель не успел. Неожиданно кабинет наполнился низким прерывистым сигналом, смахивающим на кряканье утки.

- Это что? – удивился безопасник.

- Это Ларс, - ответил Север, уставившись на экран своего коммуникатора. – Кто-то взломал игру…

***

Замковый дворик был до краев полон солнца. Оно вспыхивало крохотными огоньками на спинах сугробов под стенами донжона, играло в витражах узких окон, делало тени высыпавших на улицу воспитанников резкими, а все цвета – неправдоподобно яркими. Женька щурилась на прозрачно-голубое небо и немного жалела, что не прихватила из дома солнечных очков. Сейчас они пришлись бы очень кстати. И не только, как защита от альпийского солнца. Через затемненные стекла было бы удобно наблюдать за сценками, разыгрывавшимися вокруг колодца с саламандрой.

Анька прогуливалась под ручку с Мади из французской фратрии Людей ветра. Хрупкая, светловолосая девчонка со стянутыми к носу чертами лица по непонятной Женьке причине старательно изображала милую дурочку. Беспрерывно щебетала о парнях, кафешках и салонах красоты. А еще называла всех вокруг не иначе как «зайками» и «пупсятками».

- Даже не верится, что у нее самые высокие в параллели балы по алгебре и физике, - как-то поделился Антонио. – И что главное хобби этой «зайки» - мотогонки с препятствиями.

Женька хорошо понимала его недоумение. В ее голове тоже не укладывались причуды забавной француженки. Сейчас королева мотогонок на пару с Аней совершала променад вокруг красавчика Дэва. Каждый раз, попав в поле его зрения, девчонки начинала так усердно стрелять глазами, что оставалось только удивляться, как на серо-голубом комбинезоне магистра не появлялось обугленных отверстий.

И все-таки двум обольстительницам с их наивными маневрами было далеко до Аниты. Русалка действовала куда изящнее. Он собрала вокруг себя парней из своего ордена, и, став центром маленького кружка, принялась что-то громко рассказывать. При этом постоянно поправляла каштановые волосы, играла ямочками на щеках и томно закатывала глаза. Мальчишки млели и охотно изображали бандерлогов: «Мы слышим тебя, Каа!»

За компанию с ними млел и Тимофей. Интересно, что же он все-таки делал в кастрюле? Впрочем, не важно. Сейчас Тимка вместе с остальными, открыв рот, слушал русалку. Кажется, даже вставлял в ее рассказ какие-то шуточки. Анита то и дело принималась хохотать, красиво закидывая голову. От этого Женькино настроение портилось со скоростью закипающего электрочайника.

«Не кисни, милая! Знаю я, чем тебе помочь! – неожиданно напомнил о себе нагар. – Одно заклинаньеце, и лицо этой липучей селедки покроется огромными мерзкими бородавками!»

Любитель фентези снова вошел в роль. Кажется, на этот раз – старой ехидной ведьмы.

«Или хочешь, я превращу ее нос в пятачок! Такую маленькую розовую плюшечку с парой дырок! Как тебе идейка?»

- Было бы не плохо, - Женька не смогла отказать себе в удовольствии мысленно заменить точеный носик Аниты свиным рылом и рассыпать по румяному личику с десяток крупных бородавок. – Жалко только, что колдовство не входит в список твоих опций.

«Не беда. Настоящая ведьма и без колдовства сумеет организовать маленькую пакость. Эй, дворняжка! – обратился Еркут к слонявшемуся поблизости Бармалею. – Не хочешь поднять хозяйке настроение?»

«Я? – встрепенулся пес. – Всегда! Готов! Говори!»

«Будь лапушкой, забеги в комнату Аниты и … ну не знаю, на кровать что ли написай!»

«Без проблем! Сейчас!»

Вардак почти сорвался с места, когда Женька во весь голос гаркнула:

- Стоять!

Гомон во дворе тут же смолк, и все начали оглядываться в поисках источника вопля. Женька тоже для виду повертела головой, чтобы отвести от себя подозрения. Одно дело, когда разговариваешь сам с собой, и совсем другое – когда сам с собой кричишь.

«Даже не думай! Ошейник надену! – мысленно пригрозила Женька вардаку. Тот виновато вздохнул и улегся на снег у ног хозяйки. – А тебя, Кутя, без чтива оставлю!»

«Ладно, дело твое, - легко согласился нагар. – Не хочешь, чтобы Белобрысик пописал ей на кровать, пусть пока…»

- Только попробуй! – перебила его Женька, обращаясь к Бармалею.

- Обязательно попробую! – пообещал за спиной бархатный голос.

Женькино сердце сделало тройное сальто в груди и спикировало вниз – по ощущениям, на дно желудка. Ну конечно, это был Бруно! Загорелый итальянец стоял позади, скрестив на груди руки. В стеклах его солнечных очков отражался колодец под шапкой снега, кусочек голубого неба и растерянная Женькина физиономия.

- Только скажи чего, - закончил он.

- «Чего» что?

- Чего попробовать?

- Лучше, не надо, - прыснула Женька, сообразив, о чем в тот момент шла речь.

Приезд Бруно не был для нее новостью. О появлении делегации во главе с Эддой судачил с утра весь лагерь. Поговаривали, что кроме Мамаши Мурр, да прибудет Лунная кошка с этой святой женщиной, итальянка привезла еще кого-то важного. Но кого именно, пока оставалось загадкой.

Бруно, конечно, не постеснялся воспользоваться ситуацией. Иначе в лагерь ему было не попасть – по словам всезнающей Нюты, учился он так себе. Впрочем, уже не учился. Кажется, школу племянник Эдды закончил еще в прошлом году.

- Ладно, не буду. Только пообещай, что первые три танца на сегодняшнем балу мои.

- Сегодня будет бал? – удивилась Женька. Она об этом еще не слышала. Все говорили только о начале состязаний.

- Конечно, в честь первого победителя! – приподняв очки, подмигнул Бруно. – То есть нашего ордена.

- И не надейся! – в тон ему ответила Женька.

На этом разговор пришлось закончить. Из дверей донжона показалась процессия во главе с Тимуром Сергеевичем. В отличие от воспитанников, которым магистры велели одеться как можно удобнее и теплее, ее участники предпочли средневековый наряд. Начальник лагеря кутался в темно-синий плащ. Семенившая рядом фрау Рау осталась в традиционно австрийском платье, снабдив его широким палантином из бежевой шерсти. Эдда, при виде которой Женька не испытала ни грамма радости, предпочла белоснежную тунику, отделанную серебряной тесьмой, и небесно-голубой плащ с капюшоном.

Но всех их затмевала Мамаша Мурр. Ее внушающая уважение фигура была облачена в широченный балахон до земли. По большому счету, он мог сойти за средневековый наряд, если бы не цвет. Вряд ли во времена мрачной инквизиции дамы носили туалеты окраски «ядерный лимон». Собственно, больше всего повариха напоминала гигантский желтый цитрус, решивший прогуляться по замковому дворику.

При виде этого «фрукта» воспитанники лагеря в очередной раз устроили проверку прочности многовековых стен – принялись оглушительно орать и хлопать в ладоши, приветствуя автора бесподобного завтрака.

- У меня для вас есть еще одна приятная во всех отношениях новость, - сообщил Тимур Сергеевич, когда вопли немного стихли. – Сегодня вечером состоится первый бал!

Начальнику лагеря пришлось снова сделать паузу – уж больно бурно члены орденов отреагировали на это сообщение. Правда, не все, а только девчонки. Радость мальчишек оказалась гораздо сдержаннее. Их куда больше устроила бы война. Или, на худой конец, рыцарский турнир.

- Тишина! - Тимур Сергеевич поднял руку. – И чтобы бал стал по-настоящему незабываемым, к нам, сюда, в замок Лейхтштайн, приехал признанный специалист по такого рода мероприятиям – бессменный организатор шерстоканьих боев, традиционного Весеннего бала кошек и еще десятка праздников Края.… Вот теперь, друзья, можно кричать. Встречайте! Нектар!

Выход знаменитого стилиста напоминал появление кролика из шляпы фокусника. До последнего момента Нектара прятался за необъятной Мамашей Мурр. Стоило Тимуру Сергеевичу объявить шоумена из подземного мира, как звезда подиума выскочил вперед и, словно собираясь сказать тост, замер с поднятой рукой. Другой он прижимал к боку крохотного шестокана Лапулечку.

Женька всегда считала, что боги Края пошутили над стилистом, сделав его крысюком. Хрупкий, жеманный, с большими, будто подведенными, глазами и относительно маленькими кистями рук, он сошел бы за кого угодно, только не за обитателя подземного мира. Некоторые даже поговаривали, что Нектара – полукровка. Мол, его мать была одной из Людей крыш. Но Марта, когда Женька напрямую спросила ее о такой возможности, искренне посмеялась.

- Люди нор рождаются только от союза крысюков и обычных женщин, - объяснила главная крошка Края. – Чаще всего ребенок оказывается просто человеком. Только в одном случае из ста, а то и реже, появляется мальчик, принадлежащий к подземной расе. Лет до семи-восьми он живет на поверхности, пока за ним не явится Ловец.

- А дети остальных рас? Как им передаются способности? – заинтересовалась тогда Женька. – Если, например, мама крылан, а папа депфер? Кто у них родится? Крыланодепфер?

- Нет, у жителей Края все иначе, чем у обычных людей, - улыбнулась Марта. – Ребенок может унаследовать способности только одного из родителей и стать либо стопроцентным крыланом, либо стопроцентным депфером. Иначе Край населяли бы сплошь полиморфы.

И все-таки при взгляде на Нектара было невозможно распознать в нем одного из Людей нор. В отличие от неприхотливых сородичей, он очень трепетно относился к своему внешнему виду. На этот раз знаменитый стилист нарядился в странный гибрид костюма средневекового вельможи и прикида металлиста. От первого он позаимствовал длинный приталенный камзол из малинового бархата, белую сорочку с пышным жабо, белоснежные шаровары и треуголку с пером. От второго – широкий кожаный пояс с металлическими шипами, кожаные налокотники и высокие ботинки на платформе. Все вместе смотрелось диковато, но, как ни странно, гармонично. Даже мохнатая Лапулечка, похожая на серебристое облачко с парой малиновых заколок-бантиков, и та вписывалась в странный ансамбль.

- Бурре! Ригодон! И менуэт! Это все, что я могу сказать, - манерно сообщил Нектар. Потом отвесил изящный поклон и покинул сцену. В смысле, шагнул назад, к Мамаше Мурр.

- О чем это он? – удивилась стоявшая рядом Анька.

- О танцах, - снисходительно просветил ее Дэв. – Он перечислил названия трех средневековых танцев. Бал же все-таки.

После лаконичного выступления Нектара последовало представление каждого из орденов. Тот, в котором состояли Женька, Антонио и Аня, с сегодняшнего утра назывался Орденом Белого волка. Разумеется, в честь Бармалея. Вардак был единогласно признан талисманом и почетным членом команды красавчика Дэва.

Отряд Феди стал Орденом голодных глаз. Не сложно было догадаться, что это название родилось еще до завтрака. Подопечные кудрявой Заны представились, как Орден Первой звезды, а команда Дины, Тима и Учура – Орденом Потерянного замка. Последнее название немного удивило Женьку. Отчего-то ей казалось, что легенда о Ферлоренштайне известна только ей и Тимуру Сергеевичу. Впрочем, долго размышлять на эту тему не пришлось. Начальник лагеря приступил к рассказу о сути первого испытания.

- Как вы знаете, у каждой расы есть свой атрибут, - начал он. – Розовая жемчужина – у Людей глубины, Утес света – у Людей ветра, Рубиновый глаз - у Людей нор и Серебряная кошка – у Людей крыш.

Женька узнала о существовании атрибутов совсем недавно. Им были посвящены целых два урока истории Края. Например, Розовая жемчужина – представляла собой увеличенный вариант тех жемчужин, что получал каждый из депферов при посвящении. У Женьки тоже хранилась такая – продолговатая, похожая на перламутровую дыньку. Люди глубины утверждали, что подарки Малышки А-но таят в себе запас воды. Если хозяина жемчужины угораздит оказаться где-нибудь в пустыне, то сувенир морского божества может спасти от жажды. Но это все в теории. На деле Женька не знала никого, кто сумел бы извлечь из подарка маленькой богини хоть каплю влаги.

Самая главная Розовая жемчужина находилась в подводной резиденции Неданы где-то у берегов Ново Зеландии. Лежала на бархатной подушке и выносилась на всеобщее обозрение лишь по случаю больших праздников. Кажется, это сокровище было получено во время посвящения одной из легендарных русалок. О причине ее легендарности Женька, убей мохнорыло, не помнила, зато знала, что жемчужина весит почти триста грамм. Словом, на шее или пальце такую гирьку не потаскаешь.

- Цель сегодняшнего испытания – найти атрибут Людей крыш, - продолжил тем временем Тимур Сергеевич, - Серебряную кошку.

Речь шла об отлитой из серебра статуэтке. По приданию, она была подарена одной из предводительниц ночного племени без памяти влюбленным в нее королем Франции. Каким именно, история умалчивала. Вернее, разные источники рассказывали о разных монархах, поэтому Люди крыш предпочитали не заострять внимания на его имени.

- А чего ее искать-то? – громко удивился Федя. – Она в нашей Башне хранится! В главном зале.

- Друзья мои, конечно, речь идет не о самих атрибутах, а об их копиях, - улыбнулся Тимур Сергеевич. – Атрибуты слишком ценны, чтобы становиться частью даже таких важных состязаний как наши.

Ценность сокровищ Края измерялась не денежными единицами. Атрибуты давали возможность напрямую обращаться к своему божеству. Они гарантировали, что любой вопрос или просьба о помощи будут услышаны. Кроме того, атрибут исполнял роль символа власти и переходил от одного главы Большого совета к другому. Как скипетр с державой или корона с мантией.

- Итак, сегодня вам предстоит отыскать Серебряную кошку, - продолжил начальник лагеря. – У магистра каждого ордена есть карта, на которой указано место первого испытания. Как только вы его пройдете, получите указание, куда двигаться дальше. Когда все испытания останутся позади, вам откроется место, где спрятана Серебряная кошка. Побеждает тот орден, который принесет атрибут в замок. Внимание! Время пошло!

Кажется, Женька никогда в жизни не испытывала такого азарта. Желание отправиться на неделю в легендарный парк аттракционов неожиданно задвинуло на второй план и загадку Потерянного замка, и фееричное появление Тимофея из кастрюли, и упомянутое поварихой исчезновение Марты, и даже предвкушение вечернего бала. Главным стала победа.

Нечто подобное происходило и с остальными членами ордена Белого волка. Стоило Дэву передать своим подопечным карту с указанным на ней местом первого задания, как все они сгрудись вокруг клочка коричневой бумаги, и начали лихорадочно разбирать нарисованную на нем схему.

- Ой, это же в замке, - раньше остальных сообразил Фил, двенадцатилетний депфер из фратрии Владлены. – Где-то в подвале. Нам туда!

Он оказался прав. У найденной по карте двери в слабоосвещенном подвале донжона их ждал карлик. При появлении гурьбы возбужденных членов ордена его и без того кислая физиономия скривилась в гримасе глубочайшего недовольства. Женька успела заметить, что низкорослые обитатели замка по большей части не испытывали особого восторга от присутствия в его стенах оравы подростков. Этот коротышка, похоже, не был исключением. Храня презрительное молчание, он встал с корточек и распахнул тяжелую дверь.

- Шестоканы? – удивленно воскликнул Антонио, первым переступив порог.

Их было видимо-невидимо. Крупные, с проседью на спинках, маленькие, похожие на сгустки серого тумана, мощные и косматые «тяжеловозы», юркие и лоснящиеся декоративные «милашки» – все они таращились на членов ордена выпуклыми глазами и тихо потрескивали.

- Какие пупсятки! – взвизгнула Мади в припадке умиления.

- Фу! Гадость! – скривилась Аня.

Жители Края никак не могли определиться в своем отношении к пушистым малышам, которых разводили Люди Нор. Кто-то считал шерстоканов милыми зверьками, кто-то – мерзкими волосатыми насекомыми. С одной стороны, так же как и кухонные прусаки, питомцы крысюков имели шесть лап, пару длинных усиков и размножались, откладывая яйца. С другой – тела шерстоканов покрывала мягкая серебристая шерстка, ничуть не похожая на хитиновый панцирь, а огромные синие глаза поблескивали как минимум собачьим интеллектом.

Люди нор страшно гордились своими «братьями меньшими». Под землей на много километров раскинулись целые фермы по разведению шерстоканов. Изделия из их невесомой шерсти имели большой спрос у представителей всех без исключения рас Края. Кроме того лохматых тараканов использовали как вьючных животных во время работ под землей, а еще дрессировали для охоты на мохнорыл и шерстоканьих боев. Самых же маленьких, карликовых шерстоканчиков, ценители вида держали вместо комнатных собачек. У Марты жил один такой – пушистая кроха по имени Юла. Каждый раз, оказавшись в Башне кошек, Женька не могла удержаться, чтобы не потискать малыша. Юла совсем не казался противным. Скорее наоборот – забавным, смышленым и ужасно симпатичным.

- Кхе, кхе… - привлек к себе внимание карлик сердитым покашливанием.

Убедившись, что глаза всех собравшихся обращены к нему, он вытащил из-за пазухи скрученный в трубочку лист желтой бумаги, не спеша развернул и начал читать:

- Первий заданий! Слушай внимательно! – с русским языком карлик имел натянутые отношения. - Ви должны выстроить представленных звери в форме герба замок Лейхтштайн до того, как упадет последний песчинк.

Члены ордена вслед за коротышкой перевели взгляды на песочные часы. Большие, размером с пятилитровую банку, они крепились к стене коридора на уровне Женькиной груди. На дне часов, словно снег в лунную ночь, поблескивала горка белого песка.

- Айн, цвайн, три! – торжественно произнес малыш, встал на цыпочки и перевернул стеклянный сосуд.

Орден Белого волка охватила паника.

- Как выстроить? Где? Кого? – принялись допрашивать друг друга его члены.

- Скорее! Скорее! Уже половина песка вытекла!

- Разве шерстокан - зверь?

- А кто-нибудь знает, как выглядит этот чертов герб?

Неожиданно для себя Женька растерялась. Она ничем не могла помочь своей команде. Способности нагара были ну совершенно бесполезны. И никаких путных идей в голову не приходило. Оставалось только тихонько стоять в сторонке и не мешать.

- Да вот же он, герб Лейхтштайна! – воскликнул Фил. Белобрысый парнишка с выступающими вперед, как у кролика, передними зубами, оказался самым глазастым в Ордене Белого волка.

- Точно! – обрадовались остальные. – Смотрите, ящерица на фоне щита.

Кроме радости Женька ощутила легкую досаду. Ей ничего не мешало первой заметить барельеф в виде изящной ящерки, а точнее саламандры, на стене комнаты с шерстоканами.

- И как их, спрашивается, построить в форме этого герба? – спросила Анька, тоскливо глядя на мохнатое стадо. – Эй, крысюки! Есть идеи?

К счастью, идеи были. Трое угрюмых мальчишек из Людей нор особым свистом заставили шерстоканов сгрудиться в центре комнаты. А пятеро депферов создали под пушистыми крохами поток, одной Малышке А-нно известно, откуда стянутой воды. Он подхватил визжащих зверей, закрутил, завертел, одновременно принимая форму саламандры на щите. Тушки вымокших шерстоканов в точности повторили его форму. Меньше чем через минуту на полу комнаты пыхтел и отфыркивался мохнатый герб Лейхтштайна. Чтобы не дать рисунку разбежаться, крыланы накрыли его частой сетью из фибр, прижав испуганных шерстоканов к каменным плитам.

- Годится, - милостиво кивнул карлик, оценив результат работы. – Вот вам следующий карта.

Когда последняя песчинка скользнула сквозь стеклянное горлышко часов, Орден Белого волка сломя голову несся к выходу из донжона. Место очередного задания находилось за его пределами.

По дороге им встретился Орден Потерянного замка. Щеки его членов пылали, глаза горели – кажется, соперникам тоже повезло, и теперь они бежали в подвал, чтобы выкладывать замковый герб из мокрых шестоканов.

- Эй, волки! Чего хвосты поджали? – задиристо выкрикнул кто-то из несущейся мимо гурьбы.

- Только в ваших мечтах, потеряшки! – беззлобно огрызнулась Аня.

Вардак поддержал ее грозным рыком, заставив пару девчонок из вражеского лагеря с визгом отскочить в сторону.

Женька успела выхватить взглядом раскрасневшегося Тимофея и ни на шаг не отстававшую от него Аниту. В руке она сжимала карту. Кажется, русалка успела стать лидером своего ордена. Зависть кольнула ядовитой иглой. Женька отвернулась. Ничего, она тоже себя покажет! В следующем задании и покажет!

Увы, сбыться Женькиным планам оказалось не суждено. В следующей точке от участников состязания потребовалось пройти лабиринт из фибр, не задев ни одной призрачной нити. Никому из крыланов такой акробатический этюд оказался не под силу. То, замирая на одной ноге, то, двигаясь ползком, они преодолевали от силы пару метров, пока не совершали ошибку. Лабиринт немедленно взрывался визгливым хохотом. Его издавали жуткие каменные рожи на стенах, державшие в зубах кончики всех невидимых нитей. Скорее всего, с подобной задачей могли бы справиться гибкие кошки, умей они видеть фибры. Но эта способность, к сожалению, была доступна лишь Людям ветра.

Решение нашла Мади. Француженка предложила депферам наполнить лабиринт паром, а своим сородичам, крыланам - подсветить фибры лазерными указками. В молочной дымке рубиновые лучи были видны не хуже натянутых бечевок, и Антонио без труда преодолел паутину. Даже в отведенное время уложился. Последние несколько песчинок в точно таких же, как возле шерстоканов, часах скатились вниз, когда он уже стоял в окружении друзей и размахивал добытой картой.

Все получилось как нельзя лучше. Вот только Женька снова оказалась не у дел. Пользы от нее было не больше, чем от Бармалея. Даже меньше. Тот хотя бы делал вид, что охраняет свой Орден. Бегал вокруг и облаивал нахальных синиц.

Согласно полученной карте, следующий пункт назначения находился за стенами замка. Где-то в лесу. Пока члены Ордена летели к месту, обозначенному на листке пожелтевшей бумаги бордовым крестом, Анька с парой девчонок-крыланов взмыла вверх. Они горели желанием выяснить, как обстоят дела у соперников.

Разведывательная операция длилась около пяти минут.

- Потеряшки покончили с шерстоканами и чешут к лабиринту, - выпалила Анька, неуклюже приземляясь в сугроб. У ее спутниц посадка вышла куда изящнее.

- То есть мы идем с ними ноздря в ноздрю, – уточнил Антонио, потирая раскрасневшиеся ни от мороза, ни то от пылких взглядов, которыми Анька одаривала всех без исключения парней, щеки. Женька даже не минуту задумалась, а не влюбился ли ее кудрявый Санчо Панса в бойкую Анюту?

- И не только с ними, между прочим, - встряла Мади. Француженку немного раздражало повышенное внимание итальянца к ее приятельнице. - Эти, которые с голодными глазами, кажется, тоже справились со вторым заданием. Иначе чего бы они так орали?

- Короче, чтобы всех их обогнать, требуется супер-рывок! Чудо, то есть, – резюмировал Антонио.

И чудо появилось. А точнее, спикировало с вершины ближайшей ели, стоило компании оказаться на нужной поляне. Как и полагается настоящему чуду, оно было в перьях. Правда, лишь наполовину. Остальную его часть покрывала короткая жесткая шерсть песочного цвета.

- Петька? – не поверила Женька глазам.

- Петька! – оглушительно заорала Аня, узнав любимого питомца из замка крыланов в Абхазии. – И тебя сюда привезли! Ну, дела!

Подобно настоящему грифону, Петька был на переднюю половину птицей, на заднюю – зверем. Правда, не львом, а, скорее, таксой. Коротколапой, мускулистой и жутко драчливой. Завидев удивленного вардака, Петька тут же выгнул спину, поднял пестрые перья на холке и принялся урчать, точно маленький мотоцикл.

- Он не может к нам подойти, - сообразила Мади. – Глядите, его сетка из фибр не пускает.

Как вскоре выяснилось, невидимая сеть не пускала не только Петю. Она накрывала куполом всю поляну, где резвилось около трех десятков грифончиков.

Эти животные были искусственно выведены генетиками Людей крыш. Никакой особой пользы своим хозяевам птицы-таксы не приносили. Их держали для души. Как дань уважения божеству расы – Пресветлому Фараготу.

Возле небольшого просвета в призрачных нитях членов ордена ждал очередной карлик. Женька сразу его узнала. Это был возница каретотрактора.

- Привет, красавица! – улыбнулся он Женьке. Наверное, веселый кучер был единственным среди коротышек Лейхтштайна, кто не питал неприязни к гостям замка. Женька даже почувствовала укол совести, что так и не узнала, как его зовут. – Народ, готовьтесь к самому сложному испытанию. Сомневаюсь, что вам вообще удастся его пройти. Кто в своих силах не уверен, может сразу в замок отправляться. Я пойму, - малыш состряпал на младенческой физиономии суровую мину. Подождал немного, не откажется ли кто от игры, и только потом продолжил. – Последняя карта, которая приведет вас к месту, где находится Серебряная Кошка, прикреплена к ошейнику одного из этих зловредных монстров. Спрятана под перьями - снизу не разглядишь. Чтобы ее раздобыть, придется каждого изловить и ощупать. Дело это не из легких. Все звери с характером. Кусают без предупреждения. И орут как павлины в брачный период, - карлик поковырялся мизинцем в ухе. – Из-за них я, кажись, на одну сторону оглох. Вернусь – буду у Фрау Рау компенсации требовать. Ну да ладно. Время у вас пять минут. Начинаем?

- Не нужно, - неожиданно отозвалась Нюта. – Я уже нашла карту.

Во время тирады карлика она сидела на корточках и, просунув руку в щель между фибрами, почесывала Петьку под хищным клювом. Чудо произошло, когда ее пальцы скользнули ниже и нащупали свернутый тугой трубочкой кусок бумаги. Это была карта.

- Ничего себе! Один шанс из тридцати! Вот это повезло! – загомонили члены ордена.

- Да уж, - поскреб в затылке обескураженный карлик. – Бывает.

Не желая больше терять времени, друзья развернули карту, определились с направлением и поспешили через лес на поиски обозначенной на ней поляны. Меньше чем через десять минут они были на месте.

- Эй, а где же Серебряная кошка? – растерялся Фил. – Тут ни следа!

Поляна и правда выглядела так, точно с начала зимы на нее не ступала нога человека. Снег лежал ровным покрывалом без единой складочки. Молчаливые ели стояли тесным хороводом, отбрасывая на искристую поверхность сугробов синие тени. Лесом владела тишина. Ее нарушали только редкие крики птиц да поскрипывание на морозе могучих деревьев.

- Там что-то есть, - неожиданно сообщил один из крысюков. Люди нор умели чувствовать пустоты под землей. – Точно в центре поляны. Нужно копать.

Все, как по команде, принялись разгребать снег. Под ним обнаружилась гладкая поверхность, сквозь которую лился голубоватый свет.

- Стекло, - сказал Тони.

- Толстое, - добавила Мади. – Не разобьёшь.

Вскоре стало ясно, что странная поверхность имеет форму квадрата со стороной чуть меньше двух метров. Когда членам ордена наконец-то удалось освободить стекло от наледи, стало возможным разглядеть то, что находилось под ним. В центре залитого голубым сиянием пространства угадывалась фигурка кошки на невысоком столбике-постаменте.

- Похоже, нашли, - обрадовалась Анька. Ее комбинезон превратился в снежный панцирь. Заколки-бабочки, еще утром украшавшие короткие каштановые волосы, куда-то пропали.

- Нашли-то нашли, - буркнул Антонио, косясь на растрепанную Аньку, - Только как ее оттуда достать?

- Очень просто! – ответила Женька, изо всех сил сдерживая ликование. Наконец настала ее очередь совершить что-то полезное. – Сейчас все будет!

Стоило записать на видео ошарашенные лица членов Ордена, когда Женька, точно в зыбучий песок, начала погружаться в освобожденное от снега стекло. Раз – и над ее макушкой сомкнулся прозрачный панцирь. Два – и ноги уперлись в дно спрятанного под землей куба.

Внутри стеклянной темницы было душно и тихо. Сквозь мутную стенку проступали смазанные силуэту членов ордена, но голосов не доносилось. Опустив голову, Женька обнаружила в полуметре от себя статуэтку кошки. Тоненькую, изящную, успевшую за долгие столетия покрыться благородной патиной.

- Привет, - улыбнулась Женька, протягивая к атрибуту руку. – Вот ты и попалась…

Но взять статуэтку ей не удалось. Серебряная кошка неожиданно подняла острую мордочку, встала на все четыре лапы и, не спеша, потянулась.

- Ну и холодина тут! – произнес на удивление знакомый голос. – И кто только придумал в Альпах курорты устраивать?

Когда человеческому сознанию не хватает информации – звуков, образов, запахов, оно порождает фантомы. Начальник Службы контроля Края Кирилл Мороков знал это, как никто другой. Во время посвящения в Люди нор ему пришлось провести трое суток в полной тишине и темноте. На исходе второго дня в крохотной пещерке полтора на полтора метра возник светящийся силуэт женщины, и зазвучало тихое пение. У Морока пошел мороз по коже, когда он узнал голос матери, умершей много лет назад. Это было, пожалуй, самое сложное из четырех посвящений в расы Края. Но, черт возьми, та тишина и та темнота не шли ни в какое сравнение с тем, что окружало Морока сейчас.

Он раскинул руки и попытался дотянуться до стены странной тюрьмы. Бесполезно. Только потерял равновесие и кувыркнулся вокруг невидимой горизонтальной оси, находившейся где-то на уровне пояса. Кирилл болтался в густой темноте, словно нанизанная на резинку погремушка. При этом ничего не видел, ничего не слышал и не мог ни к чему прикоснуться.

Последнее, что запомнил Морок, перед тем, как очнутся здесь, было бормотание. Как ни странно, Женькино. Кирилл уже собирался покинуть штаб-квартиру СКК, чтобы отправиться домой, когда услышал ее голос. Это было очень странно, ведь дочь еще утром отправилась в Альпы.

Он встал из-а стола, и вдруг потерял равновесие. Стены кабинета, аквариум с рыбами-ангелами, механические скульптуры в стеклянном шкафу, арбалетная мишень на двери – все поплыло, смазалось и провалилось в серую муть. Осталось только бормотание. Оно нарастало с каждым мгновением, пока не сравнялось по силе с грохотом несущегося на расстоянии вытянутой руки железнодорожного состава... А потом наступила тишина.

«Может, я оглох?» – с тревогой подумал Кирилл. Чушь! Он отлично слышал, шуршание своей одежды и сдавленные ругательства. Или ослеп?Кирилл попытался перейти на ночное зрение. Бесполезно. Одна из последних способностей полиморфа покинула его. Так же как умение видеть фибры.

К счастью, в кармане брюк болталась связка ключей на брелке со встроенным диодным фонариком. Кирилл вытащил безделушку и нащупал тугую кнопку. Холодный свет озарил неровные стены. Материал, из которого они были сделаны, больше всего походил на темную замшу. Тюрьма напоминала мешок около двух метров в ширину и трех – в высоту.

Мешок без единого намека на выход.

Внимание Морока привлекло едва заметное движение – легкое подрагивание замшевой поверхности. Он как можно ближе поднес к ней фонарик и разглядел сетку пульсирующих сосудов. Лоб и спина покрылись испариной. Стенки странной темницы состояли из плоти живого существа, внутри которого каким-то невероятным образом очутился начальник СКК.

***

Первая мысль была о блинах. Тонких горячих блинчиках со сгущенкой. Еще, не успев окончательно проснуться, Женька поняла, что зверски голодна. Но стоило открыть глаза, как голод вытеснила тревога за Бармалея. Лежанка была пустой. Куда же он пропал?

«Я тут! - сообщила ушастая морда, выглянув из-за массивной кухонной двери. – Гулял».

- Что значит «гулял»? – обомлела Женька. – Ты же несколько часов назад умирал!

Бармалей решил не отвечать на не совсем понятные заявления. «Смерть» была для него абстрактным понятием, и пес не мог взять в толк, чем она способна помешать утренней прогулке.

- Ну-ка иди сюда, - Женька похлопала себя по колену, подзывая Бармалея. Осторожно провела рукой по белоснежному боку, нащупала шрам. Свежий, но вполне заживший. – Как такое возможно, Баря? Прошло-то всего ничего!

«Еркут, - Бармалей радостно вильнул пышным хвостом. – Он полечил».

Пару секунд у Женьки перед глазами разбегалась паутинка серебристых линий татуировки. Так вардак «рассказывал» хозяйке о том, что сделал ночью нагар.

- Занятно, - хмыкнула Женька. Похоже, ей предстояло еще многое узнать о связи между подземной собакой и ящерицей…

Ящерицей!

Разговор с вардаком заставил вспомнить о Тимке. Прикосновение прохладной руки, обветренные губы, взгляд, полный отчаянной решимости… Мамочки ро́дные! Тимофей собирался ее поцеловать! Женька вскочила и принялась в волнении метаться по кухне, налетая то на стол, то на стулья. Щеки пылали жарче каминной решетки, сердце стучало так, словно решило поставить рекорд по количеству ударов в минуту. И надо же было этому треклятому нагару проснуться в неподходящий момент! От его неожиданного вопля Женька стушевалась и предпочла припустить от Тимки наутек.

- Кутя! – взревела она. – Выползай, гад!

«Ах, моя милая, ну зачем так кричать? – проворковало в голове. Судя по тону, ящерица играла роль кого-то вроде жеманной феечки. – Воспитанные девочки всегда умеют держать себя в руках!»

- Я тебе дам воспитанную девочку! Ну, кто тебя просил вопить голосам пьяного гоблина: «Давай, крошка, поцелуй его взасос!» А? Скотина ты неугомонная!

«Скотина? Фу! Это так грубо! Я сейчас упаду в обморок!»

- Это вряд ли.

«Почему?»

- Потому что ты – всего лишь голос в моей голове!

«Тогда твоей голове придется упасть в обморок вместе со мной! Ну, давай!»

- Нет!

«Ну, пожа-а-а-луйста! На одну минуточку! В маленький пустячный обморок! Я еще никогда-никогда этого не делал!»

- Ты самый гнусный воображаемый друг из всех воображаемых друзей на свете! Вернусь к Исси и попрошу обменять тебя на приличного нагара. Такого, который не будет лезть в мою личную жизнь, - Женька без сил опустилась на одеяло. – И чего мне теперь делать?

«Может, поесть?» - предложил вардак, уставившись в надежде на расстроенную хозяйку.

- Вариант, - вздохнула та.

Мамаша Мурр всегда говорила: «Если ты зашла в тупик, нужно перекусить». Судя по габаритам гениальной поварихи из Башни кошек, в тупике она бывала регулярно. Женька вытащила из кармана мобильник и посмотрела на экран. Семь вечера – время ужинать.

- Ладно, идем, - она встала и, как могла, привела себя в порядок: одернула форму и пригладила волосы. Без душа, расчески и сменной одежды лучшего эффекта все равно не добиться. – Веди нас, феечка!

«Милая моя, сначала тебе нужно представить то, к чему мы должны прийти», - пропел нагар.

- Гммм… В таком замке должны обязательно подавать баранью ногу, - мечтательно предположила Женька. Потом зажмурилась и нарисовала в воображении истекающее соком мясное блюдо. – Ну как?

«Ближайшая баранья нога находится почти в двухстах пятидесяти километрах от тебя».

- Жалко. Тогда, может, жареная картошка найдется? – перед глазами возникла горка исходящего паром картофеля.

«Чуть меньше ста километров, заинька», - отозвался Еркут.

- Что же они тут едят? Отбивные?

«Около ста пятидесяти километров».

- Жареную курицу? Котлеты? Овощной салат? Пельмени? Квашеную капусту? Сыр? Колбасу?

Женька перебрала наугад все блюда, которые ей когда-нибудь приходилось пробовать, но ответы нагара не отличались большим разнообразием – все вкусности находились слишком далеко.

- Ориентироваться на еду было плохой идеей, - сделала Женька вывод, - Будем искать человека. Например, Тимура Сергеевича. Он ведь, наверное, сейчас ужинает вместе со всеми.

С новым «маячком» дело пошло куда веселее. Нагар немедленно сообщил, что нужно покинуть кухню и подняться на первый этаж. Так Женька и сделала. Миновала мрачный коридор с каменными головами, взбежала по лестнице и оказалась в другом коридоре – уютном, теплом, с высокими сводчатыми окнами.

Сквозь них в замок смотрела альпийская ночь. Женька замедлила шаг и приникла к стеклу. За ним все было синим. Синий снег, синее небо, синие стены Лейхтштайна, небольшая синяя площадь с домиком посередине. Нет, не домиком – колодцем. Его венчала остроконечная крыша, покрытая черепицей. На самом деле, черепица была теплого красно-коричневого цвета, точь-в-точь, как на замковых башнях, но это днем. А сейчас даже примостившаяся сверху саламандра, выкованная из темного металла, казалась синей с фиолетовым отливом.

Приплюснутая морда ящерицы была обращена к Женьке. То ли от инея, то ли из-за розоватого света низеньких фонариков по краю площади, казалось, что глаза тотема исчезнувшей расы поблескивают в темноте. Совсем, как живые.

Женьке стало зябко.

- Почему мы оказались в замке Дерр-Марра? Разве мало мест, где можно было провести зимние каникулы? – спросила она вслух. Женька сразу хотела задать этот вопрос Тимуру Сергеевичу, но забыла. Беспокойство за Бармалея в тот момент занимало все ее мысли.

Ни нагар, ни вардак не ответили.

Постояв еще с минуту у окна, она двинулась дальше и вскоре очутилась перед огромной дверью из темного дерева. Чтобы открыть ее, пришлось со всей силы потянуть за чугунное кольцо, обвитое уменьшенной копией саламандры на крыше колодца.

За дверью Женьку ждало легкое потрясение. Перед нею предстал знакомый зал. Его было не сложно узнать по огромным люстрам и колоннам вдоль стен. Но здесь, в Лейхтштайне, он сиял тысячами свечей, мерцал позолотой старинных рам с портретами угрюмых людей, поблескивал тяжелым шелком бордовых гардин и витражами окон. Наверняка, днем в хорошую погоду солнце расписывало каменный пол разноцветными узорами. Но сейчас главным украшением зала были эмблемы четырех рас. Они парили на высоте двух человеческих ростов и медленно вращались вокруг своей оси.

Ослепительно белое облако, принявшее удивительным образом форму ассиметричной галочки – знака Людей ветра.

Поток воды, застывший в виде эмблемы Людей глубины – силуэта рыбьего хвоста. Вода плескалась, стремилась вырваться на волю, но не могла освободиться от невидимого панциря.

Две параллельные черты с рваными краями перечеркивали квадратную пластину из серебристого сплава – знак Людей нор. Как будто гигантская крыса оставила след зубов, пробив ими насквозь кусок металла.

И, наконец, эмблема Людей крыш. Она казалась проекцией лунного света на невидимую поверхность. Время от времени внутри кольца по ломаной линии, напоминавшей то ли профиль кошки, то ли силуэт крыла летучей мыши, пробегали огоньки. Это завораживало не хуже костра в ночном лесу.

Под эмблемами вовсю шло застолье. Народ сидел за пятью длинными столами. Точнее, за четырьмя длинными и одним коротким. Он стоял в противоположном от Женьки конце зала. За ним ужинал Тимур Сергеевич, Дина и еще несколько помощников директора лагеря, успевших выйти из школьного возраста.

По залу сновали карлики с подносами и кастрюлями. Женька узнала одного – он был возницей каретотрактора. Коротышка помахал ей рукой, как старой знакомой, при этом, чуть не выронил огромный чан с чем-то жидким и горячим.

И все же Женьку вывело из равновесия не роскошное убранство зала и не подвешенные на фибрах эмблемы Края. Она вдруг обнаружила, что все за столами одеты в средневековую одежду. Девчонки заботливо поправляли складки длинных юбок, парни пытались приноровиться кто к пышным воротникам, кто к широким поясам. Даже Тимур Сергеевич и тот щеголял в серебристой тунике и темно-синем плаще короля-мага. Только она, Женька, стояла посреди всей этой красоты в кошачьей униформе не первой свежести и с припухшим после сна лицом. Черт! Хуже не придумаешь! Все равно, что заявиться на вечеринку в костюме хот-дога, когда все пришли в вечерних туалетах.

- Ну, наконец-то проснулась! Давай к нам! – позвала ее Анька, сидевшая за ближайшим столом.

Подруга нарядилась в ярко-голубое платье с длинными рукавами. На шее, обоих запястьях и в мочках ушей покачивались гроздья мелкого жемчуга. Аня была самой сумасшедшей из всех сумасшедших фанаток бижутерии. Порой она таскала на себе столько украшений, что оставалось только догадываться, как ей удается летать. Да что там летать! Просто находиться в вертикальном положении.

Женька послушно уселась на скамью между подругой и верным Антонио. Тот, судя по костюму, изображал средневекового менестреля – был одет в бордовый бархатный кафтан с пышными рукавами и короткие черные штанишки, из-под которых выглядывали ярко-красные леггинсы. Сносно, с Женькиной точки зрения, смотрелся только бархатный берет, украшенный белым страусиным пером.

- Ради него и согласился на этот прикид, - объяснил Антонио, отреагировав на Женькино недоумение, и грустно почесал шею под гофрированным, как у Арлекина, воротником.

- Есть хочешь? – спросила Анька.

- Ужасно!

- Тогда, может быть, ты сумеешь проглотить эту гадость.

- Пока удалось только Борову, - заметил Антонию. В доказательство итальянец брезгливо подцепил с ближайшего блюдо нечто, напоминавшее дохлую крысу в томатном соусе и отправил под стол. Оттуда тут же донеслось довольное чавканье. – Хорошая собачка. Все кушает.

Женька начала опасливо изучать то, что подали на ужин. Кроме груды томатных крыс обнаружилась горка странных комочков светло-коричневого цвета, миска с зеленой жижей, ломтики чего-то фиолетового и прозрачного и еще множество разных странностей похожих на еду не больше, чем Мамаша Мурр – на топ-модель. Не мудрено, что у нагара не вышло найти дорогу в обеденный зал. Такие угощения могли прийти Женьке на ум разве только на конкурсе «Самое неаппетитное блюдо столетия».

Она собралась с духом и откусила кусочек от фиолетовой дольки, немного смахивающей по виду на мармелад.

- Вот отрава-то! – скривилась Женька. Долька оказалась жутко кислой и одновременно горькой.

- Отрава? – удивленно приподнял брови Антонио. – Производители всех смертельных ядов планеты сейчас пишут возмущенные петиции. Рядом с этим кулинарным шедевром даже цианид – мятные конфетки.

- Кажется, вот это можно есть, - Нюта положила на тарелку подруги порцию темных шариков.

- Угу, если убедить себя, что жуешь маслины, - хмыкнул Антонио, отправляя в рот парочку. – Солененькие. Но нос лучше зажать.

Женька попыталась подцепить один вилкой. Ничего не вышло. Шарик уворачивался, как живой. Пришлось прицелиться получше и быстро всадить столовый прибор в гладкий темный бочок.

Шмяк!

Женьке только показалось, что зубцы вилки пробили масляную кожицу. В последний момент шарик-таки сумел из-под них выскочить. Он описал красивую дугу и шлепнулся прямо…

- Ой, - Женька уставилась на место падения шустрой маслинины.

Им оказалось декольте Аниты, сидевшей по другую сторону стола, наискосок от Женьки, Ниюты и Антонио. По случаю массовой игры в средневековье, русалка надела шикарное изумрудно-зеленое платье с глубоким, как Марианская впадина, вырезом.

Увлеченная погоней за ужином, Женька не сразу заметила бывшую соратницу по венецианскому сражению. Если честно, они с Анитой уже давно старались не замечать друг друга. Причиной был Тимка. Грудастой русалке втемяшилось в голову, во что бы то ни стало заполучить Женькиного друга. Вот и сейчас она сидела рядом с ним.

Тим поднял голову и одновременно с Анитой удивленно уставился на Женьку. Таким она его еще не видела. Привычная кошачья униформа уступила место белоснежной рубахе с широкими рукавами и длинным кружевным воротником. А еще – черной кожаной жилетке и ремню через грудь. Кажется, его называли перевязью, и, кажется, на нем полагалось носить шпагу. Есть или нет у Тимофея шпага, Женька проверить не могла. Все, что находилось ниже пояса, было скрыто столом. Но и без шпаги Тимофей выглядел настоящим испанским корсаром. Отросшие почти по плечи медные кудри теперь были очень кстати – добавляли полноты образу.

Женька судорожно сглотнула. Почему она раньше не замечала, какой он красивый? Ничего удивительного, что русалка положила на него глаз. И как, скажите, с ней тягаться? Особенно, после звездной реплики нагара во время едва не случившегося поцелуя?

Кажется, Тимофей тоже подумал о неловкой сцене на кухне. Уголки его рта дернулись, зеленые глаза потемнели. Он наклонился к Аните и что-то сказал на ухо. Женьке стало больно дышать, когда она увидела, как та потянулась к нему, чуть ли не прижалась!

- Вот еще! – громко ответила русалка на неслышный вопрос Тимофея. Демонстративно сложила пальцы щепоткой и не спеша извлекла шарик из декольте. Потом еще более демонстративно промокнула испачканную грудь салфеткой. – Никаких пробоем!

Тимофей, глядя на эти манипуляции, залился краской, а за ним и все парни, сидевшие рядом. Только Учур остался невозмутимым, словно гробница фараона.

Женька уже собралась было извиниться, но Анита ее опередила.

- Ты очень меткая, - сказала она с милой улыбкой. – Жалко, что без способностей полиморфа от этой меткости мало толку.

Нет хуже гадостей, чем те, что притворяются комплиментами. Никогда не знаешь, действительно тебя хотели обидеть или просто неудачно похвалили. Впрочем, тут гадать не приходилось – насмешливый взгляд Аниты говорил сам за себя.

- Да что ты! – быстро отреагировала Нюта. – Разве мимо такой выставки колбасно-молочных изделий промахнешься! – и сопроводила свою реплику многозначительным взглядом ниже подбородка русалки.

Теперь настала очередь Аниты покраснеть.

- Не надо завидовать, - прошипела она.

Назревавшую военную кампанию прервал голос Тимура Сергеевича.

- Надеюсь, мои дорогие, вам удалось насытиться этим… гммм… прекрасным ужином, - начал он, встав из-за стола - Его, как и не менее гммм… прекрасный обед приготовила глубокоуважаемая фрау Ригхтеншмульк.

На открытое пространство между столами выплыла карлица, одетая в землистый балахон до пола и мятый колпак. Маленькие черные глазки смотрели с таким высокомерием, словно горбунья была королевской поварихой, которую заставили готовить простолюдинам.

- Интересно, глубокоуважаемая фрау Рихтеншмяк сама-то свою стряпню пробовала? – тихо спросил Антонио.

- А чего, думаешь, она такая злая? – невесело усмехнулась Аня.

На Женькины колени легло что-то теплое. Она осторожно приподняла края скатерти и увидела умильную морду Бармалея.

«Дай поесть. Еще того… - в Женькином сознании возник незабываемый образ крысы в томатном соусе. – Вкусненького!»

Ну, хоть кто-то ляжет сегодня спасть сытым, подумала Женька, скармливая сначала вардаку, а потом Федькиному Бульдогу остатки так и неопознанного блюда.

- Теперь, друзья, давайте поприветствуем фрау Белинду Рау, - продолжил тем временем Тимур Сергеевич.

Рядом с ним очутилась невысокая дама. Еще не старая, но уже пожилая. Золотистые кудряшки кокетливо выбивались из-под белоснежного кружевного чепца с загнутыми уголками. На остром носу поблескивали аккуратные очки без оправы. Маленькие ручки находились в непрерывном движении – то смахивали пылинки с бархатного темно-синего кафтана, то поправляли длинную атласную юбку стального цвета с оборками по подолу. Все вместе: кудряшки, чепец, быстрые движения, острый нос – делали фрау Рау похожей на маленькую проворную птичку.

- Свистун, - определил Антонио.

- Чего? – не поняла Нюта.

- Она обычный человек, - пояснила Женька. – Который знает о существовании Края и помогает его обитателям. Ну, там, держит гостиницы, кафэшки, мастерские по пошиву униформы…

- Или, как эта фрау Рау, работает смотрителем в замке, - добавил Тоня.

- А-а-а-а, - Нюта отпила светло-оранжевой жидкости из глиняной кружки. Передернула плечами, поморщилась. – Фу, кислятина. У нас, ну, у крыланов, их называют знающими. Выходит, она одна из знающих.

- Ах, как чудесно, что этот замок снова наполнили детские голоса, - залепетала фрау Рау с заметным немецким акцентом, когда смолкли приветственные аплодисменты. В приливе чувств австрийка прижала к груди сложенные замочком руки. – Я так рада, так рада! Тринадцать лет он пустовал, а теперь, слава богам Края, ожил. И все благодаря вам, хорошие, ненаглядные, мои, - на щеке женщины блеснула слеза. – И вам, Тимур Сергеевич! Дайте, я вас обниму и расцелую!

- Ну, будет, будет, фрау Белинда, - не на шутку смутился Тимур Сергеевич. Впрочем, обнять себя разрешил, и даже дал поцеловать в обе щеки.

- Пора перейти к главному, - продолжил он, когда фрау Рау наконец-то успокоилась и села за стол. – К программе нашего пребывания в замке.

Зал ответил напряженным вздохом. Женька и сама вдруг ощутила странное волнение: что же их ждет? О каких состязаниях шепчутся все вокруг? Зачем Тимур Сергеевич попросил взять с собой средневековую одежду? Ну не за столом же сидеть!

- Здесь, в этом зале, собрались представители четырех рас Края, - директор лагеря двинулся вперед, мимо притихших на своих местах воспитанников. – Люди нор!

Сквозь параллельные прорези в квадратной металлической пластине над головами собравшихся внезапно ударил рубиновый свет, и знак подземной расы начал вращаться с утроенной скоростью. Все присутствующие крысюки разом издали ликующий вопль.

- Люди глубины!

По эмблеме с силуэтом рыбьего хвоста пробежал синий всполох. Она тоже прибавила в оборотах, вызвав шквал радостных криков в рядах депферов.

- Люди ветра!

- Мы-ы-ы! – завизжала рядом Анька.

Ее голос влился в общий хор крыланов, который троекратно усилился, когда облачная галочка засияла золотистым светом. Словно внутри туманного сгустка кто-то зажег маленькое солнце.

- И, конечно, Люди крыш!

Огоньки, бегавшие по эмблеме, начали расти. Через пару секунд они заполнили всю поверхность кольца с кошачьим профилем, заставив ее пылать, словно африканская луна в безоблачную ночь.

- Мяу! – закричали кошки, не сговариваясь.

В приливе внезапного счастья Женька набрала в легкие воздуха, чтобы присоединиться к общему безумию, как вдруг одернула себя. Разве она одна из Людей крыш?

Нет.

Может, была когда-то, но сейчас в ней почти не осталось способностей детей Лунной кошки. Тогда почему она продолжает делать вид, что имеет к ним хоть какое-то отношение?

Радость, еще полминуты назад такая огромная, свернулось до размера десятикопеечной монетки. Глупости! Женька упрямо мотнула головой. Подумаешь! Не в хоровых воплях счастье. Она все равно остается частью Края, и пусть кто-нибудь попробует убедить ее в обратном!

Дав воспитанникам вволю накричаться, Тимур Сергеевич поднял руку над головой. В зале немедленно установилась тишина. Директор лагеря подождал секунд десять и снова заговорил.

- А сейчас, когда каждый из собравшихся преисполнился гордостью за свою расу, я прошу на время забыть, что вы депферы, крысюки, крыланы и кошки. Эти две недели в стенах Лейхтштайна мы будем, прежде всего, Людьми Края.

- Крысюк кошке не товарищ! – гаркнул сидевший за одним столом с Женькой Салага. Остальные представители Людей нор поддержали его радостным гоготом.

- Идиоты! – прошипела Нюта.

- Я хочу, чтобы вы не просто стали товарищами, Салага, - Тимур Сергеевич холодно глянул в строну тут же притихшего парня, - Я хочу, чтобы вы научились сотрудничеству. Научились дополнять способности друг друга и действовать сообща.

- Я же говорила! Мы будем соревноваться смешанными командами! – победно сообщила Анита. Она обращалась только к Тиму, но говорила громко, чтобы все слышали.

- Правильно, Анита, - улыбнулся директор лагеря. – Ты не единожды ездила в «Синие камни» и поэтому знаешь, что будет тут происходить. Но даже ты не догадываешься, насколько захватывающее приключение на этот раз приготовили для вас мои помощники.

Тимур Сергеевич обернулся к своему столу и один за другим представил сидевших там парней и девушек. Грациозную, как молодая пантера, Дину, курносую, с облаком мелких кудряшек крылана Зану, угрюмого крысюка Дышло и неправдоподобно красивого, словно герой анимэ, крылана Дэва. По словам директора лагеря, каждый из них должен был курировать одну из четырех команд.

- Интересно, а как нас разделят на эти самые команды? – спросил Антонио. – Мы же все разные. Ну, по силе. А команды должны получиться одинаковые. Чтобы у каждой был шанс победить.

- Хороший вопрос! – Тимур Сергеевич прищелкнул пальцами. – Оценить силу каждого из вас очень не просто. По большому счету, на это способно только одно существо на свете – тотем вашей расы.

Свет неожиданно погас. Гореть остались только четыре эмблемы, и те почти вполовину сбавили яркость. Женька почувствовала, как ее тело сковало странное оцепенение. Руки и ноги покрылись гусиной кожей, волосы на голове точно взъерошил невесть откуда взявшийся ветерок. Присутствие чего-то сильного и древнего легло холодной тяжестью на плечи, сдавило грудную клетку, защекотало под ребрами.

- Смотрите, Лунная кошка! Там, возле окна, - воскликнул кто-то поблизости.

- Ой, Фаргот! Прямо под потолком!

- Правда! Правда! Я тоже вижу!

- Это Крысомать, мохнорыло мне в штаны! Она смотрит на меня!

- Ой, Малышка Ан-но! Снаружи, за окном. Ей, наверное, холодно.

Женька крутила головой в попытках разглядеть хоть один из тотемов, но напрасно. И Пресветлый Фаргот крыланов, и Крысомать Людей нор, и Лунная кошка Людей крыш, и Малышка Ан-но депферов оставались для нее невидимыми.

Это было обидно.

Предсказуемо, справедливо, но все-таки обидно.

В центре зала, там, где стоял Тимур Сергеевич до того, как погас свет, начали друг за другом вспыхивать разноцветные огоньки. Синие, желтые, малиновые, зеленые… Когда их скопилось не меньше полусотни, они принялись кружиться, словно снежинки в метель, пока не образовали воронку мерцающего вихря. Небольшую, метра полтора в высоту.

Несколько секунд она покачивалась на месте, а потом разлетелась яркими звездочками по всему залу.

- Идите каждый за своим огоньком, - услышала Женька голос Тимура Сергеевича. – Он приведет вас к тем, кто на две недели станет вашей семьей.

Зал Лейхштайна наполнился приглушенным топотом. Воспитанники лагеря встали из-за столов и направились вслед за светлячками. Женьке тоже пришлось подняться – проворные карлики начали сдвигать столы и скамьи к колоннам, освобождая большую часть пространства.

Свечи в люстрах снова вспыхнули. Стало светло. Женька потерла глаза, переходя на обычное зрение, и вдруг обнаружила, что в одиночестве стоит в центре зала. Вокруг толпились кучки воспитанников, собранные тотемами в четыре группы, и только Женька осталась без команды.

К горлу подкатил подлый комок. Ну почему, почему все так? Она же не для себя старалась! Для Тима! И для остальных людей, заболевших от укуса крыс! За что ее наказывают?

- Не огорчайся, - Тимур Сергеевич встал перед расстроенной Женькой, ласково похлопал по плечу. – Присоединяйся, к кому захочешь. Просто выбери.

- Иди к нам? Давай, сюда! – немедленно принялись зазывать ее из всех команд.

Надо же, удивилась Женька, кажется, им не важно, что она уже не полиморф и вряд ли окажется по-настоящему полезной. На душе разом потеплело. В конце концов, жила она до тринадцати лет без этих тотемов, и дальше проживет. Подумаешь!

Женька оглядела каждую из команд. Федя попал в одну, Анька с Антонио – в другую. В третьей команде вообще не оказалось никого из близких друзей, зато в последнюю угодил Тимофей. Он напряженно смотрел на Женьку, ожидая ее решения.

Стоило их глазам встретиться, как уголки его губ поползли вверх. Женькино сердце подпрыгнуло в груди. По телу прокатилась горячая волна. Как будто не было той дурацкой сцены на кухне. И полугода беспрерывных ссор тоже не было. А были только прогулки по крышам, ночь, разноцветные квадратики окон темных многоэтажек, Женькино посвящение в Люди крыш, во время которого Тимофей бросился ей на выручку, их сумасшедшее бегство в Абхазию, его неожиданное появление у Исси …

Она улыбнулась в ответ и уже почти шагнула к Тимке, когда рядом с ним возникла Анита. Вынырнула из толпы и обвила его руку своей. Это вышло так непринужденно, словно русалка тысячи раз проделывала подобные вещи. Женька застыла, словно пойманная арканом призрачных фибр. Тимофей даже не пытался отстраниться. Стоял, как ни в чем не бывало, и продолжал улыбаться. Разве что теперь немного неестественно.

У Женьки в голове как будто взорвался воздушный шарик. Несколько секунд она не двигалась, борясь с желанием сорваться с места и убежать, потом медленно повернулась и пошла туда, где радостно махали ей Нюта и Тони.

Почти двести лет спустя

Посадка получилась не из мягких. Женька шлепнулась на асфальт, клюнув подбородком колено. С минуту она сидела, таращась на свои ботинки, пока не поняла, что замерзает. Там, куда ее занесло, было чертовски холодно.

А еще темно.

И шел снег.

Женька поспешно встала и огляделась. Она стояла на пустынной дороге, по обе стороны которой чернел лес. За ним сквозь ажурную завесу хлопьев можно было различить синие горы.

«Это Альпы, - сообразила Женька. – Я в Австрии».

От морозного воздуха в голове стремительно прояснялось. Ну, конечно! Пару дней назад начались зимние каникулы, и лучших воспитанников гимназии Края отправили на две недели в настоящий австрийский замок с непроизносимым названием. Не то Легтштайн, не то Лёйхтштайн… Точно, Лёйхтштайн! Им предстояло встретить Рождество, потом Новый год и еще одно Рождество, сражаясь на рыцарских турнирах, запекая каштаны в огромных каминах и танцуя на балах. У Женьки все пело внутри, стоило подумать о грядущем путешествии. Она даже забежала в Башню Кошек, где Марта подобрала для нее в гардеробной Людей крыш средневековое платье – очень красивое: из бирюзового шелка, с длинными рукавами и шнуровкой на спине. Женька спрятала его в атласный чехол и аккуратно положила в чемодан поверх остальных вещей.

Чемодан! Где ее чемодан?

Последний раз она видела ярко-красного толстяка, когда Тимка помогал засунуть его в багажное отделение автобуса. Этот автобус должен был отвезти их в замок. Вообще-то сначала планировалось попасть туда с помощью радужного лассо, но потом оказалось, что это не лучшая идея. Искусство крыланов действовало в этих краях через пень-колоду. Особенно, когда речь шла о переброске не одного-двух, а нескольких десятков человек. Были все шансы приземлиться в паре сотен километров от нужного места. Или еще чего похуже. Поэтому, у подножия Альп, куда учеников гимназии имени Галлы Гай привел туннель синегрибов, их встретили два заранее арендованных автобуса.

Женька отлично помнила, как сидела в конце салона одного из них. Справа крепко спала Анька. Они сдружились во время истории с нашествием крыс. Слева дрых Федор, десятилетний ученик целителя. А внизу, под сиденьем, потявкивали во сне на два голоса Бармалей, детеныш подземных псов из римской Клоаки, и толстый бульдог Боров.

Кажется, Женька тоже задремала.

Задремала и что? Вывалилась из автобуса?

Она подышала на озябшие пальцы. Температура вряд ли превышала минус пять-семь градусов. Как ни хороша была кошачья униформа, а мастерка с трико вряд ли смогли бы согреть кого-то в такую погоду. То есть Женька имела все шансы превратиться к утру в эскимо без палочки.

Кажется, это был случай, который принято называть крайним. Самое время обращаться за помощью к другу.

- Е-Е-ЕРКУ-У-УТ! – позвала Женька вслух.

«Чего желает Ненаглядная Владычица Сердца и Обоих Полушарий Моего Мозга?» – прозвучал в голове вопрос подземного ящера.

Плечо, где находилась изображавшая его татуировка, начало покалывать. Это означало, что серебристый рисунок пришел в движение. Женька заполучила его в начале лета, во время незапланированного посвящения в Исси. Так называли себя люди, много веков назад покинувшие Край и обосновавшиеся в римском подземелье.

- Может, заметишь, что мы замерзаем? – сварливо поинтересовалась Женька. Она предпочла общаться со своим квартирантом вслух. Нагару все рано, а ей приятно – хоть какая-то иллюзия дружеской компании.

«Говорите только за себя, Властительница Моего Маленького Мира, Ограниченного Вашими Несравненными Размышлениями! Мне чужды неудобства человеческого тела».

- Да, только окочуримся мы с тобой вместе. Поэтому, будь другом, повысь температуру нашего общего жилища!

«Строго говоря, о, Госпожа Моих Грез, Надежд и Терзаний, Ваше бесподобное тело нельзя назвать… »

- Кутя! – не выдержала Женька.

Покалывание на плече немедленно усилилось. От него по телу начало расползаться тепло. Меньше, чем через минуту, Женьке уже казалось, что она находится в хорошо протопленном помещении.

- Все. Стоп! Этого хватит!

«Если не ошибаюсь, о, Прекраснейшая, Чей Облик Вдохновляет на Созерцание Вечности, я просил не называть меня этим нелепым именем», - обиженно сообщил Еркут.

- Кажется, я просила тебя не говорить высоким штилем, Кутя, – с легким злорадством напомнила Женька. – А то я чувствую себя героиней графоманского фэнтези!

Высокий штиль был следствием увлечения нагара эпопеями про волшебные мечи, магию, высокородных эльфов и злобных гоблинов. Женька же терпеть не могла весь этот коктейль а-ля дедушка Толкиен. Но деваться было некуда. Уговор есть уговор. Она регулярно читает вслух героическую чушь – ящер откликается на все ее просьбы и лишний раз не ковыряется в потаенных мыслях. А еще не растет. В смысле, татуировка не увеличивается в размерах, как это происходило с остальными нагарами.

- А теперь, мой высокопарный друг, не хочешь рассказать, как мы тут оказались? – спросила Женька. Она все не могла решить, в какую сторону двинуться – вверх по дороге или вниз.

Еркут молчал.

- Алле! Только не говори, что ты снова вообразил себя призраком старого колдуна и решил прогуляться сквозь стены!

Такое в их совместной биографии уже случалось. Тогда Женьке пришлось долго объяснять озадаченному учителю истории Края, почему она посреди урока просочилась сквозь парту с полом, словно капля воды через кусок марли, и очутилась в кабинете математики. Слава всем богам Края, там в тот момент не оказалось никого, кто бы мог наблюдать Женькино не самое изящное падение с потолка.

«Не колдуном, - нехотя отозвался нагар. – Лунным драконом».

- Кем-кем?

«Драконом, сотканным из лунного света, - пояснил Еркут мечтательно. - Он скользит ночами над Землей, неся на своих невесомых крыльях…»

- Можно не продолжать. Все и так понятно. Из-за твоих ролевых игр я провалилась сквозь пол движущегося автобуса. Прямо на дорогу. Отлично! Великолепно! И чего теперь делать? Может, хотя бы подскажешь, в какую сторону мы ехали? Вниз? Вверх?

«Вверх».

Женьке почудились виноватые нотки в голосе нагара. Разумеется, только почудились. Ведь, на самом деле, никакого голоса она не слышала. Их с нагаром разговор был не более, чем обменом ментальными посланиями. По крайней мере, со стороны Еркута.

- Уже что-то, - вздохнула Женька, шагая в гору. – Если не ошибаюсь, в замок мы должны были приехать к утру. То есть пешком туда тащиться как минимум сутки. Или даже двое.

А если перейти в ускоренный режим, то хватило бы и пары часов, мелькнула подлая мысль. Женька придавила ее привычным усилием воли. Не жалеть. Ни о чем не жалеть. Она все правильно сделала – спасла Тимку, заплатив способностями полиморфа.

Иначе было нельзя!

Да, нельзя. Но порой хотелось повеситься от невозможности одним прыжком преодолеть пропасть между двух многоэтажек. Или разогнаться до скорости ветра, летя по дороге Людей крыш. Или потянуть за призрачную фибру и…

Стоп. Не жалеть. Главное – не жалеть.

Строго говоря, после ритуала обмена в Аметистовой пещере Женька не превратилась в обычного человека. Она все еще отлично видела в темноте, чувствовала близость воды и различала фибры. Видела, чувствовала, различала, но воспользоваться не могла.

- Слушай, а к этому замку не ведет какая-нибудь тайная лазейка? – снова обратилась Женька к нагару. – Может, есть дорога покороче?

«Гммм…»

- Посвяти меня в свой эльфийский, «гммм» значит да или нет?

«Я не могу однозначно ответить на трудный вопрос сей,

О, Госпожа Моя, о, Бесподобно Прекрасная Женя»

Переход на распевный лад Женьку ничуть не смутил. С точки зрения нагара, именно так полагалось общаться драконам. Вероятно, подземный ящер снова вообразил себя одним из крылатых сородичей. Дело привычное. Гораздо любопытнее было другое.

- Не можешь однозначно ответить? Что это значит? Первый раз слышу, чтобы у тебя были проблемы с навигацией.

«Должен просить вас еще раз представить тот замок,

Ради которого прибыли мы в эти земли».

Представить замок? Пожалуйста. Женька сосредоточилась, воскрешая в памяти стены, сложенные из серо-желтого камня, острые шпили двух главных башен, широкий ров и воздушный мост. Она видела все это на фотографиях, которые ученики гимназии жадно разглядывали перед поездкой.

- Ну как? Достаточно? – Женька хорошо понимала, зачем нагару изображение Лейхтштайна. Зрительный образ для подземных ящериц – что-то вроде маяка. Ориентируясь на него, они могут безошибочно привести хозяина к нужному месту или человеку. Смотря, что или кого представляешь.

«Вправо от этой дороги уходит тропинка.

Смело иди по ней в лес – она выведет к замку».

- А долго идти? – Женькино настроение резко пошло вверх.

«Точно сказать не могу – этих мест я не знаю.

Может быть час или два, но, клянусь, что не больше».

- Да, друг Еркут, точности тебе не занимать. И на этом спасибо. Два часа – не двое суток. Дойдем. Даже проголодаться не успеем.

Как и обещал нагар, Женька почти сразу наткнулась на узенькую тропку, уводившую прочь от автомобильной трассы. С момента приземления на заиндевелый асфальт мимо так и не проехало ни одной машины. Терять было нечего. Женька покинула обочину и вошла в лес

Что это был за лес!

Ожившая сказка! Угодья Госпожи Метелицы. Страна белобородых великанов…

По обеим сторонам от присыпанной снегом тропинки поднимались могучие ели. Такие Женька видела только в Чехии, рядом с лагерем «Синие камни». Понадобилось бы не меньше трех взрослых мужчин, чтобы обхватить ствол большинства из них.

Запас перьев в небесной перине вскоре иссяк, и над Альпами показался ослепительно белый месяц. Совсем молодой – тоненький. Он рассыпал по лесу пригоршни сверкающих алмазов, отчего шапки и шубы спящих великанов вспыхнули миллионом огоньков.

- Эй, дружище, ты должен это видеть! - прошептала Женька.

«Я могу подняться повыше?» – оживился нагар.

- Можешь. Выползай.

Щека сразу зачесалась. Женьке не нужно было заглядывать в зеркало, чтобы узнать, как это выглядит со стороны. На скуле появилась нарисованная мордочка ящерицы и принялась удивленно таращиться продолговатым глазом на все вокруг.

«Это…это…это…», - в восторге заклокотал нагар.

- Красиво, - помогла Женька. – Это с ума сойти как красиво!

Сложно было сказать, сколько продолжалось ночное путешествие. Сотовый телефон остался лежать в кармане куртки в автобусе, а наручных часов Женька не носила. Небо в просвете между еловых макушек начало светлеть, когда впереди замаячили знакомые башни.

- Почти пришли! – обрадовалась Женька. И тут ее впервые кольнуло сомнение: замок так близко, а вокруг никаких признаков человеческого присутствия. Ни полянок, оборудованных под пикники, ни аккуратно сложенных опавших веток, ни указателей для туристов – ни-че-го.

Сомнение усилилось, едва Женька приблизилась к замковым воротам. На открытое пространство перед занесенным снегом мостом не выводило других дорог, кроме найденной нагаром тропинки. Автомобильной трассы не было и в помине. Да и сам замок выглядел заброшенным: света нигде не горит, черепица на башнях осыпается, на въезде сугроб по пояс.

- Странно как-то, - сказала Женька, ни к кому не обращаясь. – На фотографиях все смотрелось по-другому.

***

- Просыпаемся, друзья! – разбудил Тимофея голос Тимура Сергеевича. – Приехали!

Автобус осторожно миновал мост, затем одну арку ворот, потом – другую, нырнул в темный тоннель и оказался во дворе замка. Тим поспешно прильнул к просвету в морозном узоре на окне. Сквозь него он разглядел площадку с заваленным снегом фонтаном. Маленький скверик в самом сердце замка. Круглую чашу обступали деревья. Под ними дремали, укрывшись белыми попонами, каменные лавочки.

Сквер находился внутри квадрата, образованного двухэтажным зданием. В него вело четыре входа, расположенных на одинаковом расстоянии друг от друга. В окнах горел свет – там готовились к прибытию оравы усталых и оголодавших путешественников.

- Большая просьба, по замку не расползаться. Выйти и ждать возле автобусов, - снова заговорил в динамик Тимур Сергеевич. – Кстати, перед заселением нам обещали приятный сюрприз.

Стараясь не выдать любопытства, Тим первым поспешил к выходу. Спрыгнул на покрытую тонким слоем снега брусчатку и замер, таращась на диковинную картину. Рядом с автобусом стояли два карлика.

- Эй, чего встал, как истукан? Пунш будешь? – спросил один мультяшным басом.

Он едва доставал Тимофею до пояса. Широкоплечий, слегка кособокий, с короткими ножками и ручками. Лицом кроха напоминал пятилетнего ребенка, который провел все пять лет за барной стойкой в обнимку с кружкой пива.

- Пунш? Настоящий? С ромом? – удивился Тим.

- Раскатал губу! С ягодами, корицей и мускатным орехом. Наливать?

Оба карлика были одеты в шутовские костюмы, сшитые из кусков коричневой и бордовой ткани. Наряды дополнялись остроконечными капюшонами с бубенцами и башмаками с закрученными носами, на кончиках которых тоже позвякивали металлические шарики. Один из карликов, похожий на пятилетнего выпивоху, помешивал черпаком пунш в закопчённом чане. Второй – мрачный горбун – суетился возле переносной жаровни. На ней медленно вращался золотистый кусок мяса.

- Да, да, конечно наливать! – опомнился Тим. Горячий пунш, даже без рома, был сейчас лучшим сюрпризом из всех возможных. Если не считать истекающего соком ломтя мяса на толстенном куске черного хлеба.

Получив и первое, и второе, Тим отошел в сторону. К деловитым коротышкам уже начал подтягиваться заспанный народ из автобусов. Через пару минут возле чана с жаровней собралась жующая и прихлебывающая обжигающий напиток толпа.

Неожиданно грянула музыка. Ее играли еще четыре карлика в коричневых балахонах до земли. Такие инструменты Тим видел только в научно-популярных фильмах про времена короля Артура. Кожаный мешок с торчащими из него дудками, гибрид балалайки и скрипки, смешной деревянный саксофон и бубен, в который полагалось лупить обмотанной тряпьем палкой.

- Классно играют, - услышал Тимофей за спиной.

Он тяжело вздохнул и обернулся.

Ну, конечно. Антита. Кто же еще?

Она появилась в гимназии имени Галлы Гай спустя пару месяцев после начала учебного года. Перебралась из Бразилии в Россию, чтобы учиться в единственной в мире школе для детей Края. С тех пор, куда бы Тимофей ни пошел, русалка оказывалась рядом. Стреляла глазами, часто дышала, и заводила дурацкие разговоры о природе и погоде.

Следом таскалась ее новая свита, заменившая Тиаго и Нила – два здоровенных крысюка. Оба участвовали в заворушке на Сан-Марко. Одного, по иронии Людей нор, звали Салага, другого – Прыщ. Но сейчас их поблизости отчего-то не наблюдалось.

- Угу, - глубокомысленно промычал Тим, жуя мясо с хлебом. Рядом с Анитой ему всегда становилось неловко.

- Такое ощущение, что в этом замке живут одни карлики, – Анита придвинулась ближе, расстегнула до середины молнию на ярко-голубой спортивной курточке, взмахнула гривой каштановых кудрей, надула губки – словом, продемонстрировала стандартный набор охотничьих приемов юной русалки. Слава Лунной кошке, пустила пока в ход только легкую артиллерию. – Никогда их столько в одном месте не видела.

Тимофею стало жарко.

- Угу, - отозвался он еще более глубокомысленно и в отчаянье поискал глазами Женьку.

Конечно, на помощь подруги в такой ситуации Тимофей не рассчитывал. Это было бы глупо. К тому же они с Женей последнее время почти не разговаривали. В ее присутствии с ним творилось что-то странное. Накатывало раздражение, и с языка срывались всякие гадости.

- Это тебя Маард-Кут жрет, - объяснил Учур после того, как Тим в очередной раз насмерть разругался с Женькой.

- Кто меня жрет? – опешил Тим.

- Маард-Куд. Змей такой. Если человек себя виноватым чувствует, Маард-Куд в него забирается и начинает внутренности поедать. Человек из-за этого злится, сам не свой становится.

Тимофей давно привык к странным представлениям приятеля об устройстве мира. С костром у него полагалось здороваться, икоту вызывала какая-то старушка, что бросает камешки в загадочное озеро Ку, а звезды были дырками, проеденными в небесном своде белыми мышами. Наверное, во все это верили на Алтае, откуда Учур был родом. Он провел детство в одной из горных деревень в компании наставника-крылана, и только чуть меньше года назад стал компаньоном Женькиного отца, начальника Службы Контроля Края.

Раньше, до летних событий в Венеции, Учур сТимом даже знакомы не были. А после неожиданно подружились. Каждый день возвращались вместе из гимназии, совершали на пару ночные вылазки на крыши и даже несколько раз попадали в переделки с одичалыми оргами – полуразумными жителями подземного города.

- Вона как! Значит, во всем виноват этот самый Маракута, - не удержался Тим от сарказма. – Может, стоит его турнуть из моей тушки? Глистогонного попить? А?

- Глистогонного? – Учур ненадолго задумался. – Нет, не поможет. Он в тебе крепко засел.

- То есть надо ждать, пока печень с почками сожрет и сам уйдет?

Крылан холодно посмотрел на Тимофея.

- Ты не можешь изменить того, что для тебя сделала дочь Кирилла Михайловича, вот и психуешь, - алтаец никогда не называл Женьку по имени. – Из-за нее ты стал тем парнем, который лишил Края последнего полиморфа.

Возражать не имело смысла. Учур попал в точку. Тиму действительно казалось, что при взгляде на него, все жители Края думают: «Лучше бы она дала ему умереть. Это было бы правильно». Вот только его мнения тогда, в Аметистовой пещере, никто не спросил. А стоило. Он ни за что не согласился бы на спасение такой ценой.

- Эй, ты уснул что ли? – Анита игриво подергала Тимофея за рукав куртки. – Кстати, слышал новость? Нас всех разделят на команды и устроят большое соревнование, – русалка отхлебнула пунша из глиняной чашки. - Хочешь, ко мне пойти?

- К тебе?

- Ну, да. В команду. А ты что подумал? - она кокетливо посмотрела на него сквозь пар, исходящий от горячего напитка.

- Я… э-э-э… - Тимофей жутко смутился.

Его спас Учур. Алтаец появился рядом, сложил руки на груди и тоном вождя индейского племени произнес.

- Не трогай его. Он мой.

- В смысле? – растерялась русалка.

- В смысле, в моей команде, - раскосые глаза смотрели на Аниту без всякого выражения. - А ты что подумала?

Анита скорчила недовольную мину и уплыла прочь. Тим давно заметил: народ в гимназии старался держаться от Учура подальше. Кажется, его побаивались.

- Тимур Сергеевич сказал, брать вещи и идти, куда карлики покажут, - сообщил приятель. – Нас будут по комнатам расселять.

Все приехавшие начали разом возвращать пустые кружки и забирать свои сумки из багажного отделения. Тим подошел к автобусу последним. Его черный рюкзак с серебристой эмблемой Людей крыш на кармане – кругом, с заключенным в него силуэтом ни то профиля кошки, ни то крыла летучей мыши – сиротливо ждал хозяина. Тимофей потянул за лямку и вдруг с удивлением обнаружил еще один багаж – красный чемодан.

Почему Женька его не забрала? Где она вообще?

Тим вдруг сообразил, что не видел с утра не только Женьки – Бармалей тоже пропал. Детеныш подземных псов за минувшие полгода заметно подрос и превратился в худого, длинноногого шалопая белоснежной масти. Он не мог и минуты усидеть на месте. Сейчас ушастый дурень должен был бы носиться по скверу, облаивать карликов, выпрашивать мясо и хватать всех за ноги. Куда, мохнорыло побери, эти оба запропастились?

В салоне автобуса их тоже не было – Тим заглянул туда первым делом. Конечно, Женька могла слинять, чтобы исследовать замок, или умчаться куда-нибудь по распоряжению Тимура Сергеевича…

Нет, не слиняла и не умчалась.

Что-то случилось, неожиданно понял Тимофей.

Причем, что-то плохое.

«Ложи-и-и-ись!» - хором завопили Еркут и Бармалей.

Не разбираясь, что к чему, Женька рухнула в снег. Спустя мгновение, рядом с ее головой приземлилась чугунная сковорода. Сантиметров десять левее, и в честь дочери начальника СКК можно было бы сочинять некролог.

- Что! Швыряться моим инвентарем!!! – раздался сзади разгневанный голос.

Услышав его, Женька тут же вскочила на ноги. Она чуть не задохнулась от радости, когда поняла, что голос принадлежит Мамаше Мурр! Самой лучшей поварихе из всех поварих на свете! Ее монументальная фигура сейчас нависала над тщедушной карлицей. Та стояла на крыльце черного входа в донжон, уперев узловатые руки в дверной проем, и не желала пускать чужачку на свою территорию.

- Нихт! Не входить! – вопила фрау Ригхтеншмульк, от возмущения путая русские и немецкие слова. – Унести отсюда свой барахло! Это майн владенья!

- Твайн, твайн, - пыхтела в ответ толстуха. У ее ног лежала огромная сумка, из которой торчала кухонная утварь. Видно, повариха не стала полагаться на авось и захватила в Австрию все необходимое для готовки. – А дети здесь майн живут! И этим детям нужно как следует питаться!

«Пирожки с мясом! – Бармалей узнал исправно подкармливавшую его Мамашу Мурр и от радости начал пританцовывать на месте, – Куриные котлеты! Свиная рулька!»

«Ставлю на толстую кошку, - категорично заявил нагар в Женькиной голове. – Если эти двести килограмм живого веса решат идти на таран, то коротышке не поздоровится!»

- Дети питаться как короли! – не унималась карлица. – А если кому-то не нравится мой пища, значит, у него нет вкуса!

- Совести у тебя нет! – всплеснула руками Мамаша Мурр, - От такой еды не только короли – тараканы передохнут!

- Не сметь! Протест! Наглый ложь!

Голова низкорослой фрау Ригхтеншмульк находилась на одной высоте с прикрытым бордовой шубой, животом Мамаши Мурр. Пытаясь выглядеть хоть чуть-чуть внушительнее, повариха Лейхтштайна то и дело подпрыгивала на месте. Но даже в прыжке ее макушка оказывалась лишь на уровне четвертого по счету подбородка толстухи.

Женька подобрала сковороду и подошла поближе к спорящим поварихам. Она оказалась единственным свидетелем ссоры. Никаких других зрителей в этот час поблизости не наблюдалось. Просто, в отличие от Женьки, никто из обитателей замка не давал своему отцу тожественную клятву каждое утро выползать на пробежку. Морок считал, что хорошая физическая форма в комплекте со способностями Еркута могут уравнять Женькины шансы в спарринге с любым из жителей Края. Поэтому к моменту приземления в сугроб чугунной сковородки, одетая в бело-голубой спортивный костюм, потрепанные кроссовки и меховые уши Женька уже минут сорок наматывала круги вокруг залитого солнцем замка.

- Кисочка моя! – воскликнула кошка, едва Женька попала в поле ее зрения. – Как же ты исхудала! Один нос остался! Ну, ничего, я тобой займусь.

Пообещав это, Мамаша Мурр немедленно перешла к решительным действиям. Она опустила на макушку карлицы тяжелую руку, заставив фрау Ригхтеншмульк прекратить прыжки. Другой рукой повариха из Башни кошек ловко вставила в рот коротышке невесть откуда взявшуюся булочку. Злобная карлица была готова немедленно выплюнуть сдобный кляп, но не тут-то было. Еще никому на этом свете не удавалось по своей воле отказаться от еды, приготовленной Мамашей Мурр. Фрау Ригхтеншмульк замерла, неожиданно распробовав, какой шедевр кулинарного искусства попал ей в рот, зажмурилась и принялась, не спеша, пережевывать угощение.

Воспользовавшись передышкой, толстуха подхватила сумку и вошла внутрь донжона. Женька прошмыгнула за ней.

- Когда же вы приехали? – спросила она, с наслаждением вдыхая исходящий от поварихи аромат пряностей.

- Ночью, – ответила толстуха, шагая по коридору. - Как услыхала, что наших лапонек тут голодом морят, так все самое необходимое в котомочку покидала, - Мамаша Мурр тряхнула сумкой, в которой запросто уместилась бы средних размеров лошадь, - И к вам полетела.

«Сейчас расплачусь, - всхлипнул нагар. – Мамаша, я ваш навек! Готов немедленно переселиться на обширные угодья дамы моего сердца! Обещайте только не менять отношения к еде».

Женька на секунду задумалась, кого именно сейчас изображал Еркут, и пришла к выводу, что самого себя.

- И как добрались? – вежливо поинтересовалась она.

- Хорошо, если бы не эти итальяшки! - проворчала Мамаша Мурр. – Ох и утомили же они меня своим галдежом. Чисто галки, честное слово.

- Зачем же вы с ними ехали? – удивилась Женька. – Попросили бы Марту – она бы для вас персональный транспорт раздобыла.

- Марту? Так нет же ее! Пропала! Вот и пришлось самой попутчиков искать.

- Что?!! – Женька выронила сковородку, и та с жутким грохотом ударилась о каменный пол. – Марта пропала?

- Э-э-э-э… нет… ну… – на упитанной физиономии поварихи отразились мучения человека, сболтнувшего лишнее. – То есть, конечно, пропала, но не в том смысле. Она же теперь первое лицо Края. Дел выше крыши – вот и пропадает, моя худышка, днями и ночами на разных совещаниях и встречах…

Решив, что удачно вывернулась, Мамаша Мурр гулко вздохнула. Как лошадь в стоиле.

«Готовить эта Мечта поэта умеет, а врать нет! – сделал вывод нагар. – Пожалуй, не стану я к ней переезжать. Нет скучнее собеседника, чем тот, который не может убедительно соврать!»

Если последнее утверждение Еркута вызывало сомнение, то с первым Женька согласилась на все сто – врать Мамаша Мурр не умела. Но и рассказывать правду явно не собиралась. Нужно будет после подъема поговорить с Диной. Уж кто-кто, а помощница Марты наверняка знает, что случилось с ее начальницей.

Чутье первоклассной поварихи безошибочно привело Мамашу Мурр к дверям кухни.

- Ну-с, посмотрим, что у нас тут.

С Женькиной точки зрения, то, что открылось им за скрипучей дверью, выглядело, прямо скажем, не аппетитно. Почти, как блюда фрау Ригхтеншмульк. Просторное помещение без окон заливал мертвенный свет дневных ламп. Камин с огромным дымоходом, кажется, давно не использовали. Еду готовили на трех газовых плитах, покрытых слоем жира и нагара. Повсюду стояли и висели не слишком чистые кастрюли, сковороды, тарелки, черпаки, дуршлаги, терки и прочая кухонная утварь. В центре владений злобной карлицы, словно горное плато над равниной, возвышался массивный стол. Его непропорционально толстые ножки величественно поддерживали исцарапанную столешницу из цельного дуба.

Изучая пространство для кулинарных маневров, Мамаша Мурр подплыла к одной из плит, на которой стояла закопченная кастрюля. Она была такой огромной, что приготовленного в ней супа, наверняка, хватило бы на обед для всех обитателей замка.

- Чем же, интересно, эта ужасная женщина собиралась вас сегодня кормить? – спросила Мамаша Мурр, заглядывая под внушительную, как рыцарский щит, крышку.

- И-и-и-у-а-у-у! – неожиданно завизжала повариха и совершила невероятный для своей комплекции прыжок. Толстуха взлетела к потолку и приземлилась точно на стол в позе голливудской женщины-кошки: одна нога согнута в колене, другая отставлена в сторону, рука упирается подушечками пальцев в деревянную поверхность. Полы бордовой шубы при этом взметнулись вверх, словно плащ супергероя, открыв на мгновение обтянутые черными мастеркой и трико устрашающие формы Мамаши Мурр.

Каким бы крепким не казался кухонный стол, а приземления поварихи Людей крыш он пережить не сумел. Четыре дубовые ножки разом разъехались в стороны, и столешница вместе с оседлавшей ее кошкой рухнула на пол. Грохот вышел отменный. Вряд ли после такого в замке остался хоть один спящий человек.

В этот момент кастрюля на плите пришла в движение – задрожала, заходила ходуном и, завалившись набок, выплюнула вместе с клубом пыли Тимофея. Он прокатился кубарем по полу и растянулся прямо перед Женькой.

- Доброе утро, - только и нашлась она, что сказать.

- Уже? – Тим вытаращил глаза, и Женька увидела, как его зрачки сначала, словно у кошки на свету, превратились в узкие щели, а потом стали самыми обычными – круглыми. Это означало, что он перешел от ночного зрения к нормальному.

- Что «уже»?

- Уже утро?

- Ну да. А ты как думал?

- Не важно, - Тимофей поднялся и попытался отряхнуть одежду. Чище она от этого не стала. Посеревшей рубахе и покрытой пылью жилетке теперь могла помочь разве что хорошая стирка.

- Эй, с тобой все нормально? – спросила Женька. Тим вдруг показался ей таким измотанным и несчастным, что она вмиг простила ему вчерашнюю выходку Аниты. И чего было менять его команду на Анькину? Получается, русалка добилась своего.

Женька опустила глаза и неожиданно обнаружила у себя под ногами небольшую книжечку в коричневом переплете. На обложке был изображен круг, испещренный незнакомыми символами. Рука сама потянулась, чтобы поднять находку, но Тимофей опередил подругу. Схватил книжку и быстро сунул себе за пояс.

- Вполне, - отмахнулся он. Потом повернулся к продолжавшей сидеть на упавшей столешнице поварихе. – Извините, Мамаша Мурр, что напугал вас. Я не хотел.

- Эй, погоди! – опомнилась Женька, когда Тим уже стоял в дверях. – В кастрюле-то ты чего делал?

- Спал, - пожал он плечами и вышел из кухни.

***

Сонный Нил лениво покачивал на волнах одноэтажный плавучий домик. Его обшитые зеркальными панелями стены пылали в лучах зрачка восходящего бога Ра. На срезанной под углом крыше была установлена солнечная батарея. Собранная с ее помощью энергия превращалась в электричество, которое питало весь привычный современному человеку набор бытовой техники: кондиционер, холодильник, телевизор, микроволновку и другие чудеса цивилизации. Спутниковая тарелка над огромным, во всю стену, окном подсказывала, что обитатель дебаркадера без проблем общается с внешним миром. А маленький садик, устроенный на деревянной площадке перед входом, намекал на хороший вкус своего владельца.

Внутри плавучего дома царила прохлада. Единственное окно смотрело на запад. Открывавшийся из него вид был готовой фотографией для туристического буклета: залитый оранжевым солнцем берег реки, зеленые зонтики пальм у воды и конусы лилово-желтых гор над ними. Все это отражалось в коричневых водах неторопливого Нила, придавая картине живописную завершенность.

Недана, глава Большого Совета Людей глубины, оторвала взгляд от окна и снова посмотрела на экран ноутбука. Тот пестрел таблицами финансовых отчетов. Минувшая ночь была посвящена проверке денежных дел российской фратрии депферов. Никаких подвохов, кроме парочки мелких ляпов, Недана обнаружить не смогла – дебит с кредитом сходился, доходы превышали расходы, многочисленные предприятия, разбросанные по всему свету, исправно приносили прибыль. Иными словами, Владлена по всем признаком со своими обязанностями руководителя фратрии справлялась…

Владлена… Глава Большого совета прикрыла уставшие за ночь глаза и помассировала веки подушечками пальцев. В тысячный раз она задавала себе один и тот же вопрос: «Правильно ли было оставлять похожую на королеву пиратов русалку у руля самой большой фратрии Людей глубины?» Не стоило ли заменить ее тем, кто не успел себя запятнать союзом с Ларсом?

Разговор в кабинете Морока сразу после событий в Венеции не принес облегчения. Недана долго расспрашивала начальника СКК о природе воздействия пауков на попавшие в их сети жителей Края. Выходило, что внушением Ларс не занимался – своих идей в чужие головы не закладывал. Мальчишка всего лишь усиливал мысли и желания, которые и без того гнездились в умах заговорщиков. Иными словами, Владлена в тайне питала надежду поскорее избавиться от Главы Большого совета и занять ее, то есть Неданы, место. Забавно. Так же как Марат, Эдда, Пилар и еже с ними рассчитывали повысить свой статус в мире Края…

Размышления Неданы прервал монотонный звонок. На экране возникла табличка вызова. Вот же помянешь черта… Глава Большого совета ткнула курсором в зеленую кнопку.

- Приветствую тебя, ранняя пташка! – сказала Недана шутливо-торжественно.

Те несколько секунд, пока загружалось изображение собеседника, она разглядывала свое лицо, появившееся в нижнем углу экрана. Загорелая кожа, веер глубоких морщин на щеках, покрасневшие с недосыпа глаза, шапка седых волос подстриженных в форме лысеющего одуванчика. Обычные люди не давали ей больше пятидесяти, ну, пятидесяти пяти лет. На деле же Недана недавно разменяла двадцать третий десяток. Хороший возраст, чтобы задуматься о преемнике. Или преемнице.

- Надеюсь, не разбудил, - на экране возникло встревоженное лицо Марата, главы фратрии Людей ветра. Горизонтальный залом в центре благородного лба и слега потрепанный вид гусарских усов подсказывали, что крылан звонит не «за поболтать».

- Чего тебе, Марат? – Недана не удержалась от зевка.

- Скажи мне, что происходит?

- Прости?

- Ты должна знать. Ты все всегда знаешь.

Очередной зевок умер в зародыше. Глава Большого совета депферов в недоумении уставилась на крылана.

- Если мне не изменяет память, - медленно произнесла она. – В нюансы летних событий ты был посвящен гораздо больше моего.

- На этот раз я не в курсе.

- Я за тебя рада. А теперь, может, объяснишь, чего конкретно «ты не в кусе»?

Марат отстранился от экрана компьютера. Стало видно, что крылан сидит в залитой утренним солнцем студии своего приятеля-художника.

- Лион пропал.

- Когда?

- Вчера вечером.

- У поклонниц искал? Кто у него сейчас в фаворитках?

- Нет, тут что-то другое. Я не хочу посвящать тебя во все подробности. Скажу одно – его похитили.

- Мило. Марта в курсе?

- Марты тоже нет. У меня… у меня есть источники в Башне кошек. Там считают, что она исчезла. Как и Лион.

Информация была слишком бессмысленной, чтобы вызвать тревогу.

- А Морок как это все комментирует?

- Он тоже.

- Тоже что? Пропал?

- Да. Одновременно с Мартой.

- Марат, - Недана постаралась говорить как можно мягче. Еще не хватало схлопотать истерику от этого влюбленного мальчишки. – А тебе не кажется, что Марта и Кирилл могут проводить время вместе? Ты же знаешь, они друзья…

Молчание крылана длилось секунд пять.

- Давай обсудим мои душевные терзания в другой раз, - сказал он холодно. – Эта ситуация к ним не имеет никакого отношения.

- Не имеет, так не имеет, - Недана улыбнулась. О влюбленности главы российских крыланов в прекрасную кошку судачил весь Край. Впрочем, уже не судачил – эта новость успела протухнуть лет пять назад. – От меня-то ты чего хочешь?

- Теперь, пожалуй, только предупредить. Что-то зреет. Будь осторожна.

Закончив разговор, Недана глубоко задумалась. Кем-кем, а дураком Марат не был. Его умозаключения вполне могут оказаться верными, и Марта, Морок, Лион действительно исчезли по некой общей причине. Неужели и впрямь похищение? В таком случае, почему именно этот состав? Потерявший способности полиморф, первое лицо Края и талантливый художник-крылан? Что у них общего?

От пришедшего в голову ответа Недану бросило в жар. Нет, это не возможно! Нужно еще подумать…

Чтобы унять волнение, глава Большого совета Людей глубины выставила руку вперед и, точно перебирая невидимые клавиши, пошевелила пальцами. Земля в цветочных ящиках и горшках под окном сделалась влажной. Стебли и листочки налились соком. Не успевшие распуститься бутоны пришли в движение, распространяя по плавучему дому нежные ароматы.

Не вставая из плетеного кресла, Недана занялась кофе. Электрический чайник в мгновение ока наполнился водой, которая тут же закипела. Шарик сердито булькающей жидкости просочился через носик и перекочевал в глиняную турку, где его ждала горка предварительно насыпанных молотых зерен. Когда по дому разлился умопомрачительный аромат свежезаваренного кофе, раздался второй звонок.

- Слушаю тебя, - суховато сказала глава депферов, приняв вызов.

Ответа не последовало. Экран на секунду погас и тут же вспыхнул ослепительно-белым светом – таким невыносимо ярким, что Недана зажмурилась. А когда вновь открыла глаза, не увидела ничего кроме кромешной темноты.

***

В постройке, отведенной под жилище воспитанников Края, было шумно. Народ успел проснуться и теперь предавался нехитрым развлечениям. Кто-то жонглировал с помощью фибр вещами соседей, кто-то устраивал бои водяных големов, кто-то играл в догонялки, задействуя при этом стены и потолок коридора.

Тим увернулся от водяного шара величиной с арбуз, и нырнул в свою комнату. Там никого не было – ни Бруно, ни Учура. И слава Лунной кошке. Значит, объяснение по поводу ночного отсутствия можно отложить на потом.

Рассказывать о пребывании в странной комнате Тиму не хотелось. Итальянец мог сразу помчаться с доносом к тетушке, а Учур... Мохнорыло разберет, кто такой этот алтаец. Стоит ли ему вообще что-то говорить. Особенно, если сам не понимаешь, с чем столкнулся.

Оказавшись запертым, Тим, не стал впадать в панику. Телефон исправно ловил сигнал, а, значит, можно было в любой момент позвать на помощь. Вот только кого? Тимура Сергеевича? Нет уж! Тиму хватило наказания за похищение ветеринара. Начальник лагеря потребовал оплатить из денег, регулярно перечисляемых на банковскую карту фратрией кошек, ремонт помятой «шкоды». Теперь придется на полгода забыть о покупке нового планшета. Дину? После вечернего разговора похожая на японку кошка была последней, с кем хотелось иметь дело. Женьку? Нет! Сам угодил в ловушку, сам и выбирайся. По крайней мере, убедись, что не можешь этого сделать. Придя к такому решению, Тим принялся обшаривать стены, пол и потолок в поисках потайного хода. Увы, ничего похожего тут не наблюдалось. Комната представляла собой непроницаемый куб, под завязку набитый всяким барахлом.

Темнота и усталость действовали не хуже снотворного. Тим присел передохнуть на груду попахивающей гнилью одежды и не заметил, как задремал. Ему показалось, что сон длился от силы минут двадцать, но этого времени отчего-то хватило, чтобы выспаться.

Встав отдохнувшим, Тим приступил к изучению сложенных в комнате вещей. Вдруг удастся найти какой-нибудь инструмент, который поможет открыть дверной замок. Неожиданно за спинкой одного из кресел обнаружилось нечто любопытное. Точная копия Лейхтштайна. Только очень маленькая – ниже колена.

Прикосновение к пику одной из двух самых высоких башен отозвалось странной дрожью во всем теле. Как будто пыльный макет находился под небольшим электрическим напряжением. Тим присел перед ним на корточки и принялся с любопытством разглядывать зубчатые стены, имитацию каменной кладки, витражи в окнах и устройство внутренних двориков. Ночное зрение придавало уменьшенной копии Лейхтштайна особую таинственность. Все детали были словно наполнены изнутри зеленоватым светом, отчего замок казался обиталищем злобных духов.

За миниатюрным донжоном Тимофей вдруг заметил книжку величиной чуть больше ладони взрослого мужчины. Находка стояла вертикально, как на библиотечной полке. Тим потянул вещицу и снова ощутил уже знакомую дрожь.

На первый взгляд, ничего особенного книжка собой не представляла. С палец толщиной, в мягком переплете из грубой кожи. На обложке был нацарапан круг, разбитый на четырнадцать секторов. Внутри и снаружи теснились незнакомые значки. То ли буквы, то ли иероглифы.

Тимофей хмыкнул и попытался открыть книжку. Вот тут-то все и произошло. Перед глазами полыхнул огненный круг, комната свернулась до размеров сундука, и Тим почувствовал, что его колени упираются в подбородок. Желудок скрутило от дикого ужаса: «Меня сейчас раздавит!» К счастью, для настоящей паники времени не хватило. Сверху ударил свет, и Тим обнаружил над собой перекошенную физиономию Мамаши Мурр.

Размышляя над случившимся, он умылся и переоделся в униформу кошек. Грязную одежду сложил неаппетитной грудой возле кровати, книжку, которую больше не решился открывать, сунул под матрац. Наверное, стоило пойти к Тимуру Сергеевичу и все рассказать…

Может, и стоило, но страшно не хотелось.

В конце концов, слежка за главой фратрии не входила в список достойных похвалы поступков. Окажись Эдда замешанной в чем-то криминальном, другой разговор. А так… пара непонятных фраз, упоминание какого-то обряда и таинственное исчезновение из запертой комнаты. Нет, с визитом к директору лагеря имело смысл подождать.

Закончив приводить себя в порядок, Тим выскочил из комнаты и едва не налетел на уже знакомого карлика с лицом малолетнего пьяницы. Тот что-то торопливо жевал под дверью. Заметив Тимофея, коротышка вжал голову в плечи и прикрыл рот рукой.

- Я тока пофробовал, - испуганно выдавил он с набитым ртом. – Один раз откуфил и фщё.

- Э-э-э-э… приятного аппетита! – сказал Тимофей, таращась на карлика.

До того, как его застали врасплох, он явно толкал куда-то столик на колесиках. На нем стояла пара больших блюд с горой горячих бутербродов и сложенных треугольниками блинчиков, а еще чайник и пирамиды глиняных кружек. Исходивший от еды мог разбудить покойника. Не было никаких сомнений в том, что угощение приготовлено Мамашей Мурр.

- Пожалуйста, только не говори ничего фрау Ригхтеншмульк! – заныл карлик, сложив коротенькие ручки в умоляющем жесте. – Она меня прикончит! Сначала подвесит за ноги, потом вспорет брюхо, выпотрошит внутренности и сварит в самом большом котле!

- Но за что? – не понял Тим.

- Как за что? За то, что попробовал еду, приготовленную ее злейшим врагом. То есть фрау Мурр. Женщина-гора выгнала нашу фрау Ригхтеншмульк из кухни, и сказала, что не даст той и пальцем притронуться к еде для гостей. Все будет сама готовить!

Радость, которую испытал Тим от этого известия, не поддавалась описанию. Он готов был прямо сейчас начать сооружать памятник Мамаше Мурр. Или, на худой конец, сочинять хвалебную песню в ее честь. А еще, кажется, стало ясно, о каком сюрпризе говорил Бруно. Ну, конечно, речь шла о приезде гениальной поварихи. Стоило сообразить это раньше, во время внезапной встречи на кухне.

- Что же вам теперь ничего не есть? – спросил Тимофей.

- Для нас готовит фрау Ригхтеншмульк.

- Не повезло, - искренне посочувствовал Тимофей. – Питаться такой гадостью…

- Почему гадостью?! – коротышка прищурил выпуклые, как у чихуахау, глаза. – Фрау Ригхтеншмульк когда-то считалась лучшей поварихой европейских фратрий Людей зноя! Она готовила для самих Дерр-Марра!

- Правда? – насторожился Тим. С Женькиных слов, он отлично знал о роли двух сестер в судьбе Края. Выходит, носатая карлица прислуживала тем, кто по вине Морока навсегда лишились своих способностей.

- Чистейшая правда! Никто не готовит вкуснее фрау Ригхтеншмулька! – карлик сказал это так громко, будто надеялся, что носатая карлица его услышит.

- Чего же ты тогда бутерброды Мамаши Мурр таскаешь? – язвительно поинтересовался Тим.

- Не удержался, - сник коротышка. – Они так вкусно пахли.

- С правдой не поспоришь, - Тим схватил один из блинчиков и целиком затолкал в рот. – Клянуф, никому не рафказывать о тфоем мафеньком префательстве.

Это обещание успокоило карлика. Он ту же сообщил, что его зовут Фоббусом или Фобби. А еще рассказал, что направляется в башню, где собрались все те, кто живет с Тимофеем в одном крыле. Мол, главный, то есть Тимур Сергеевич, велел развести еду по командам, а не кормить гостей в общем зале.

Радостный рев, раздавшийся при появлении нагруженного едой столика в сопровождении Тима и Фобби, только каким-то чудом не сравнял Лейхтштайн с землей. Оголодавшие подопечные Дины повскакивали с мест и ринулись навстречу угощениям Мамаши Мурр. Тим едва успел схватить пару бутербродов и блинчик. Последний он украдкой сунул Фобби. Уж больно печально коротышка смотрел на пустеющие тарелки.

- Бери, не трусь, - шепнул ему Тим. – Никому не расскажу.

Жуя и отхлебывая горячий чай, все расселись на полу круглой башни. Тимофей тоже устроился на шкуре какого-то лохматого зверя, привалившись боком к одному из трех старинных кресел. Кроме них в башне не было другой мебели. Зато там был огромный камин, кабаньи головы на стенах, гора шкур на полу и чужеродный в средневековой обстановке тепловентилятор.

- Ну, я жду! – отвлек Тимофея от созерцания интерьера сердитый голос Дины. – Не хочешь рассказать, где тебя всю ночь носило?

Семнадцать пар глаз уставились на Тимофея. Вопрос явно предназначался ему. Вот ведь незадача, откуда она узнала? Как пить дать, от этого гада Бруно. Иначе чего он так лыбится, харя итальянская!

- Разве не понятно? – усмехнулся племянник Эдды. – Наш Тимоша решил не терять времени. Правда, Анита?

- Ты хочешь поговорить об этом? – улыбнулась русалка, подмигивая итальянцу.

Похоже, Тимофей по-настоящему влип. Тимур Сергеевич сразу после приезда в Лейхтштайн ясно дал понять: кто будет после отбоя шататься по замку, мигом отправится домой. Большинству воспитанников подобный проступок сошел бы с рук, но только не Тиму. Во-первых, история с австрийским ветеринаром сделала его кандидатурой номер один на вылет. Во-вторых, Дина приложит все силы, чтобы убрать Тимофея подальше от Женьки. Только дай повод.

- Так как? - продолжил итальянец, поглядывая на Тима. – Мы уже перешли к решительным действиям? Или мнемся пока?

- Отличный вопрос! - как можно беспечнее подхватил Тим, - ВЫ (многозначительный взгляд на Аниту и Бруно) уже перешли к решительным действиям? Или мнетесь пока?

Народ вокруг захихикал. Племянник Эдды открыл рот, чтобы отбить удар, но Учур его опередил.

- Я дважды предупреждать не стану, - внушительно сказал алтаец, глядя на итальянца. – В следующий раз до отбоя не вернешься, закрою дверь на ключ. Можешь потом хоть всю ночь решительными действиями заниматься.

Это был шах, мат и нокаут в одном флаконе. Бруно замялся, подыскивая подходящий ответ, но ничего удачнее, кроме «с больной головы на здоровую» так и не придумал. Анита одарила Тимофея кокетливым взглядом, а Дина махнула рукой.

- Мохнорыло с вами. Давайте-ка вернемся к делу. Итак, все согласны с названием «Орден потерянного замка»?

- Да, да, - отозвались собравшиеся.

Тим вопросительно глянул на сидевшего рядом Учура.

- Команды превратились в ордены. Наш теперь называется «Орден потерянного замка». Дина – его магистр, - шепотом объяснил Учур.

- Почему именно «потерянного»? – спросил Тим.

- Ты что, легенду не слышал? – перехватила вопрос Анита. – Про Ферлоренштайн?

Легенду Тим слышал. После исчезновения и возвращения Женьки ее рассказывали все, кому не лень. Вот только странно, что их орден так увлекся историей семьи Дерр-Марра. Ведь Ферлоренштайн был чем-то вроде символа лишенной способностей расы.

- И кто предложил такое чудесное название? - невзначай поинтересовался Тим, словно ни к кому не обращаясь.

- Бруно, - буркнул Учур.

«Любопытно», - отметил про себя Тимофей. Почти так же любопытно, как ящерица в ухе итальянца, которая может оказаться никакой не ящерицей, а саламандрой. То есть тотемом Людей зноя.

- А теперь переходим к самому приятному! – сказала Дина торжественно. – К главному призу наших состязаний.

Члены ордена нетерпеливо заерзали на местах.

- Кто знает, что такое Глэдвинд?

- Парк аттракционов? – спросила девчонка-крылан с густо усыпанным веснушками лисьим личиком. – Только он уже много лет закрыт.

- Представьте себе, Глэдвинд восстановили и скоро туда начнут пускать туристов. Если мы победим, то имеем все шансы стать первыми его посетителями. Главный приз… - Дина сделала паузу, обводя взглядом раскосых глаз притихших в нетерпеливом ожидании членов ордена. – Это целая неделя в парке Глэдвинд сразу после зимних каникул!!!

Башня задрожала от ликующего вопля. Невероятно! Круто! Волшебно! Пока все остальные будут тосковать на уроках, члены победившего ордена отправятся в Ново Зеландию! Именно там находился легендарный парк аттракционов. Двадцать лет назад он был создан компанией фантазеров, состоявшей из представителей четырех рас Края. Говорят, что крыланы собрали для Глэдвинда по-настоящему головосносительные карусели. Депферы сконструировали комплекс фантастических водных горок. Крысюки выкопали пещеры с привидениями. А кошки соорудили целый город батутов.

Несколько лет после открытия парк не знал отбоя от посетителей. Разумеется, попасть в него могли только жители Края. Обычным людям вход туда был заказан. На какие только ухищрения не шли местные журналисты в надежде разгадать тайну странного парка. Тим когда-то читал, что один, особенно упрямый, даже сделал подкоп и пробрался в пещеры крысюков. Вот повеселились австралийские синегрыбы, всю ночь гоняя бедолагу по подземным закоулкам.

После этого случая парк закрыли. В статье, попавшейся Тиму, намекалось на какие-то «заинтересованные силы». Как пить дать, речь шла о Людях зноя. Насколько Тимофей успел разобраться, пакостничество было в природе саламандр.

Но, кажется, все позади. Глэдвинд снова откроют. Впервые с момента прибытия в Лейхтштайн Тим ощутил настоящий азарт. За неделю в легендарном парке аттракционов стоит побороться!

Успевшие угомониться подопечные Дины услышали приглушенный визг со стороны башни соседей.

- Кажется, им тоже рассказали про Глэдвинд, – заметила девочка-лисичка.

- Вот теперь начнутся бои без правил, - в наступившей тишине сказала Анита.

Тиму от этих слов сделалось неуютно. Точно чья-то мрачная тень накрыла комнату, погрузив в тревожный сумрак лица членов Ордена Потерянного замка.

Люди уже много веков спорят, есть у человека душа или нет, но никто не ставит под сомненье, что она может болеть. Женькина душа болела просто невыносимо. Возможно, прямо сейчас несчастный Барька умирал. Или уже умер, а ее рядом не было. И все потому что, она который час трясется в несуразной колымаге!

Когда приехало это чудо-юдо, Женька даже на минуту забыла об израненном псе – таким странным показался ей гибрид кареты и трактора. Собственно, это и была карета – старинная, черная, с позолоченными виньетками на дверцах и крыше. Только вместо ажурных колес ее несли четыре гиганта, обутые в резиновые шины с мощным протектором. Лошадей не наблюдалось и в помине. Зато сзади громко чихала синим дымом выхлопная труба.

- Про́шу, фройляйн! – весело крикнул с облучка карлик в шутовском наряде. – Хорошо, был неподалеку, а то от замка до вас полдня пилить.

- Данке, - пискнула Женька и полезла по лесенке внутрь урчащего чудовища.

Тимур Сергеевич последовал за ней. Анька тоже попыталась пробраться в чудну́ю повозку, но директор лагеря поймал девушку за локоть и вкрадчиво попросил составить компанию трем крыланам. То есть вернуться в замок по воздуху. Анька обиженно оттопырила нижнюю губу, тряхнула каштановой челкой, однако спорить с главным наставником Людей ветра не рискнула.

Каретотркатор задрожал, запыхтел и тронулся с места. За запотевшим окном поплыли залитые солнцем Альпы. Женька сжала руку в кулак и приложила боком к стеклу. Потом над получившимся отпечатком нарисовала кончиком пальца пять точечек – одну побольше, остальные поменьше. Вышел след босой ножки. Совсем маленькой, как у лепрекона. Интересно, в этих горах живут лепреконы? Или только карлики, которые водят помесь кареты с трактором и распевают дурными голосами песни по-немецки? Даже за рокотом двигателя не стоило труда различить рулады, которые выводил низкорослый возница.

- Ты уже готова рассказать, что с тобой случилось? - мягко спросил устроившийся напротив Женьки Тимур Сергеевич.

- Готова, - вздохнула та.

Директор лагеря внимательно выслушал историю падения сквозь днище автобуса, потом отчет о путешествии через зимний лес. Как только Женька подошла к описанию замка, точно два шерстокана, похожего на Лейхтштайн, брови крылана поползли вверх. Он подался вперед и схватил Женьку за запястье.

- Ты видела там какие-нибудь символы? Может, герб замка? Или роспись на стенах?

- Ящерицу! – вспомнила Женька о потерянном во время драки кубке. – На ножке металлической чаши. Точнее, не ящерицу, а саламандру. Так сказал нагар.

- Что сделал твой нагар?

- Сказал, - пожала Женька плечами. – Если это важно, в тот момент он воображал себя гномом, поэтому хрипел и орал как пьяный лифтер.

Тимур Сергеевич был явно озадачен. Кажется, не намного сильнее, чем историей с заброшенным замком.

- Насколько мне известно, нагары не говорят. Они проникают в твои мысли и становятся…

- Ага, внутренним голосом. Пап… то есть Морок тоже удивлялся. Мой еще и книжки дурацкие читать заставляет. Скоро начнем с ним на косплеи ездить. У всех нагары как нагары, и только у меня толкиенист.

Уголки рта Тимура Сергеевича слегка дрогнули. Кажется, он понял Женькино недовольство. Еще бы! Половина российской фратрии Людей ветра развлекалась сочинением фанфиков. Преимущественно, про драконов, эльфов и прочих единорогов.

- А сейчас? Сейчас он тоже говорит?

- Нет, - вздохнула Женька. – Молчит. Это все из-за Барьки. Еркут… Понимаете, ему очень-очень плохо. Так же как и мне…

- Значит, нагар назвал ящерицу саламандрой, - Крыла поспешил сменить тему. - Хорошо, продолжай. Что произошло дальше?

- А потом мы увидели старуху…

Женька как можно подробнее описала древнюю развалину в броском платье и последовавшее за встречей с ней сражение с тремя вардаками.

С каждый сказанным словом Тимур Сергеевич становился все более сосредоточенным. Он попросил в подробностях описать черно-желтое платье. Потом несколько раз уточнил, уверена ли Женька, что перед ней были именно вардаки, а ни какие-нибудь потрепанные жизнью волки. И наконец, заставил раз десять подряд повторить то, что сказала обитательница заброшенного замка.

- Маленький замок…, - задумчиво повторил он, и устало потер переносицу.

- Что это значит? Вы поняли?

- К сожалению, нет.

- А остальное? Замок? Старуха? Подземные собаки? Нужно туда вернуться и во всем разобраться!

- Это было не плохо, но, к сожалению, вряд ли возможно.

- То есть?

Вместо ответа крылан расстегнул молнию на комбинезоне и достал из-за пазухи планшет. Оживил прикосновением экран, вывел на него карту Альп, увеличил изображение. Перед Женькой открылся вид на заснеженные горы и лес с высоты птичьего полета.

- Это Лейхтштайн, - показал Тимур Сергеевич на отчетливо различимые башенки. Потом сдвинул изображение. – Тебя мы нашли вот здесь. – Смуглый палец крылана с аккуратным ногтем уперся в ковер сплошного леса. Сколько ты бежала от замка?

- Минут десять. Может, пятнадцать.

- То есть он должен находиться где-то поблизости. А теперь смотри, - крылан немного уменьшил изображение. Потом еще, и еще. Вокруг места, где Нюта заметила Женьку, простирался лес.

На много километров.

То там, то здесь его прорезали черные ленты не замерзающих на зиму горных рек, кое-где топорщились заснеженные утесы и белели пятна полян, но замка не было и в помине.

- Что это значит? – Женькин голос неожиданно сделался тоненьким и ломким, как корочка утреннего льда. – Вы думаете, я все это придумала? Что на самом деле никакого замка не существует?

- Еще как существует, - Тимур Сергеевич вернул планшет в карман комбинезона и пристально посмотрел Женьке в глаза. – Его называют Ферлоренштайн.

- Потерянный замок? – с появлением в ее жизни нагара, Женька начала немного ориентироваться чужих языках.

- Именно.

- Потерянный замок семьи Дерр-Марра.

- Это же… - Женька почувствовала неприятный холодок внизу живота.

За школьными занятиями, попытками ужиться с нагаром в одном теле и Тимкиными выходками она успела позабыть подробности ТОГО разговора с отцом. Сестры Дерр-Марра… Пара психопаток, возглавлявших тринадцать, нет, теперь уже четырнадцать лет назад исчезнувшую расу Края – Людей зноя. После того, как они опустошили три человеческих города, Морок спустился к Исси и попросил у Золотой маски навсегда избавить мир от угрозы Дерр-Марра. В результате Люди зноя полностью лишились своих способностей, а отец – своих. Это была цена, которую потребовала маска за помощь. Точно такую же цену заплатила и Женька за спасение Тимофея.

- Да, тут сложно ошибиться. Судя по всему, ты была в замке Ноты Дерр-Марра, - Тимур Сергеевич скрестил на груди руки и откинулся на обитую пунцовым бархатом спинку сиденья. – Мы думали, Нота погибла. Так же как и ее сестра. Потеряв способности, многие из Людей зноя предпочли… скажем так… добровольно уйти из жизни.

Женька едва не спросила: «Почему?» Но вовремя сдержалась. Сейчас было не место и не время для подобных разговоров.

- Дита Дерр-Марра умерла более десяти лет назад, - продолжал директор лагеря, - А ее сестра Нота бесследно исчезла из поля зрения Края и СКК.

- Вы думаете, это она? Ну, старуха?

- Очень похоже. Платье, судя по твоим описаниям – традиционная одежда исчезнувшей расы. Черное с желтым – расцветка огненной саламандры, тотема Людей зноя. Он же изображен на кубке. И главное – вардаки. Ноту Дерр-Марра много лет подряд сопровождали три огромных белых пса. Выходит, это были собаки Исси. Видимо, Нота когда-то побывала в римской Клоаке.

- А замок? Это нормально, что его как бы нет?

- Для Ферлоренштайна – более чем. Согласно легенде, он был построен еще дедом Ноты и Диты – Седором Дерр-Марра. Когда-то ему было предсказано, что в его роду появятся две сестры-близнеца. Одна из них, та, что умнее, сильнее и решительнее, то есть Нота, изменит ход истории и сделает Людей зноя правящей расой на планете. Тогда Седор собрал всех ученых своего народа и приказал возвести замок-крепость, дорогу в который сумеет найти только тот, кто знает его секрет. Все остальные же смогут увидеть башни Ферлоренштайна из окон замка-близнеца, но лишь в момент вспышки молнии, - крылан протер запотевшее стекло кареты и посмотрел за окно. Там по-прежнему показывали сказочные горы и лес зимней Австрии. - Знаешь, я как-то был в Лейхтштайне во время грозы и видел Потерянный замок. Все как в предании – во время каждой вспышки молнии на горизонте возникал силуэт Ферлоренштайна.

- И? Вы отправились его искать?

- Нет. Каждый раз он появлялся в разных местах. Тогда я подумал, что гораздо больше ему подошло бы название Блуждающий, а не Потерянный замок… Мне интересно, как ты в него попала?

- Это все Еркут, - Выслушав историю Ферлоренштайна, Женька почти сразу поняла причину случившегося. – Нагар ориентируется на картинки в моей памяти. Замки похожи, вот он и вывел меня к ближайшему из двух близнецов.

- Любопытно. Очень любопытно. Думаю, стоит чуть позже снова попробовать найти туда дорогу.

- Да, наверное… Если Барька поправится.

На этом их разговор закончился. Женька снова ушла в невеселые мысли о несчастном Бармалее, и Тимур Сергеевич предпочел оставить ее в покое.

Лунная кошка знает, сколько времени они сидели в противоположных углах кареты, думая каждый о своем. Чтобы не задремать под монотонный гул двигателя, Женька глазела на окрестности сквозь отпечаток ножки лепрекона. Повозка то поднималась на возвышенность, и тогда пассажирам открывался щемяще прекрасный вид на серебристые горы, то вдруг оказывалась на дне ущелья, где ее обступали каменные стены многовековых скал.

- Эй,фройляйн! – карлик прервал пение и принялся барабанить по крыше кареты. –Клянусь последним здоровым зубом, вы никогда не видели такой красоты!

Мотор заглох. Взобравшись на очередную гору, каретотрактор остановился. Женька распахнула дверцу и высунулась из теплой, обитой бархатом кабины на морозный воздух.

Впереди, внизу, в складках лесистых гор, чудесной елочной игрушкой сиял замок. Освещенные полуденным солнцем стены казались сложенными из золотых кирпичиков. Над черепичными крышами двух главных башен юркими змейками трепетали белые флаги. Арочный мост перед главными воротами, затейливая каменная кладка, зубцы на стенах – все это делало Лейхтштайн похожим на груду искристого кружева. Словно великан, проходя мимо, снял с себя ажурное жабо и сложил его горкой. Замок был так невозможно, невообразимо, непередаваемо прекрасен, что у Женьки запершило в горле, и начали слезиться глаза.

«Смотри, Кутя! - мысленно обратилась она к нагару, - Тут должна жить принцесса, которой мечтает полакомиться дракон. Прямо как в твоих любимых книжках».

Но Еркут никак не отреагировал на призыв. Наверное, все не мог прийти в себя после случившегося с Бармалеем.

Внезапно альпийскую тишину нарушил рев легкового автомобиля. Он пронесся мимо, едва не сбив зазевавшуюся Женьку, и, повизгивая тормозами, полетел в сторону замка. Карлик на облучке проводил его заковыристой тирадой по-немецки.

«Переведешь?» – снова попыталась растормошить нагара Женька.

Бесполезно. Ящерица меланхолично молчала.

Спустя полчаса, повозка неуклюже въехала в замковые ворота.

- Смотри-ка, Жень, тебя встречают, - улыбнулся Тимур Сергеевич.

На площадку рядом с фонтаном высыпал народ. Женька тут же узнала этот квадратный дворик: каменные скамейки, старые деревья, за ними двухэтажная постройка с круглыми башенками по углам – все, как в Потерянном замке.

Так и не так.

Снег убран, фонтан целехонек, стволы деревьев покрыты блекло-голубой краской, в окнах поблескивают стекла. Лейхштайн отличался от Ферлоренштайна, как улиточный домик с жильцом внутри отличается от покинутой ракушки.

Стоило Женьке выбраться из каретотрактора, ее немедленно обступили обитатели зимнего лагеря Края. Крыланы в серо-голубых комбинезонах с плащами до локтя, крысюки в ватных зеленых штанах с малиновыми лампасами и темно-серых куртках, кошки, чья обычная униформа дополнялась, по случаю зимы, облегающей черной курткой с капюшоном, и депферы, одетые, как Малышка А-но на душу положит.

- Все в порядке?

- Голодная?

- Жива?

- Замёрзла? – принялись все разом забрасывать ее вопросами.

Щеки самым подлым образом залила краска. Женьке так и не успела привыкнуть, что в гимназии Галлы Гай к ней относились совсем иначе, чем в родной школе. Здесь она среди друзей. И плевать на потерянные способности.

- Это что такое?! – Директор лагеря указал на брошенную поперек двора слегка помятую зеленую «шкоду». Ту самую, что обогнала их на подъездах к Лейхтштайну.

Ответа Женька не услышала. Ее подхватила под локоть вынырнувшая из толпы Нюта и потащила прочь от фонтана.

- Что с Бармалеем? – попыталась вывернуться Женька.

- Сейчас все узнаешь, - отмахнулась подруга.

***

Тимофей уже несколько раз порывался встать и не мог. Вязкая дремота не давала ему открыть глаза. Он сидел на полу замковой кухни, привалившись спиной к стене, и слушал монотонную ругань ветеринара, колдовавшего над полуживым вардаком.

У пузатого австрийца было предостаточно поводов для негодования. Во-первых, бедолагу вытащили из-за накрытого стола уютного деревенского кафе. Во-вторых, засунули в его же собственный автомобиль и заставили гнать, на чем свет стоит, к черту на куличики. В-третьих, предъявили собаку с разорванным боком и потребовали совершить невозможное – поставить несчастную животину на ноги. А как тут, скажите, ее поставишь, когда одному Богу известно, отчего она до сих пор не испустила дух!

Наверное, Тим ненадолго провалился в крепкий сон и поэтому не сразу заметил Женькино появление.

- Как он? – неожиданно разбудил его голос подруги.

Ветеринар разразился в ответ потоком немецких слов, среди которых отчетливо звучало «шайзе». Похоже, австриец все еще был зол на своих похитителей.

- Мы его зашили, - с невозмутимостью Будды «перевел» Федька. – И впихнули три кило лекарств. Я, конечно, ничего не понимаю в этих подземных собаках, но, по-моему, Барьке лучше.

- У-а-а-а-у-у-у-а-а, - поддержал его Боров утробной трелью. Толстый французский бульдог всегда и во всем соглашался со своим юным хозяином.

После этого Тим некоторые время не мог различить ни слова, пока вдруг Женька совсем рядом не спросила полушепотом:

- Откуда он тут взялся?

- Ветеринар-то? – тихо уточнила Аня.

- Ну да!

- Это все Тимка твой на пару с Учуром. Как только стало ясно, что Шепот псу не поможет, эти двое припустили в город, откуда мы на автобусах ехали. Один бегом, дугой – по воздуху. Можешь себе представить? Отыскали там врача, скрутили и в машину…

- Ничего не понимаю! Как? Они бы ни за что не успели раньше нас с Тимуром Сергеевичем!

- Не спрашивай. Мы тут все репу чешем.

У Тимофея взмокли ладони от воспоминания об обратной дороге в замок. Может, ему все это почудилось? Ага, еще показалось, померещилось и вообще приснилось! Особенно, тот момент, когда перед лобовым стеклом машины разлилась мерцающая пустота, а потом, как во время слайд-шоу, замелькали, сменяя один другой, альпийские пейзажи… Черт возьми, что же такое сделал этот Учур?

- И все-таки? – не унималась Женька. – У тебя есть идеи?

- Идеи? Конечно, есть!

- Ну?

- Любовь, бэби! – пропела Анька дурным голосом. – Она творит чудеса!

Вот ведь коза! Тим почувствовал, что его уши начали пылать и потрескивать не хуже поленьев в кухонном камине. Эта Анька успела порядком поднадоесть со своими подначками. А ведь была нормальная девчонка! Пока не встретила Ларса и не рассталась с Гришкой. После реабилитации она просто помешалась на всем, что касается отношений. Любой взгляд и жест понимала, как предложение руки и сердца. Ну не сумасшедшая ли? И как только Женька с ней водится?

- Хватит, Ань! – шикнула на подругу Женька. – Ты же знаешь, что Тим…

Продолжения расслышать не удалось. Тимофей даже собрался было воспользоваться кошачьим слухом, но во время одернул себя. Нет, так нельзя.

Кажется, он снова задремал. Две пробежки подряд – сначала с умирающим вардаком на руках, потом почти за сотню километров в городок у подножья Альп – порядком истощили его силы. Между парой бестолковых снов он вдруг открыл глаза и увидел перед собой Женькино лицо. Совсем близко – на расстоянии дыхания.

- Что? – испуганно дернулся Тим. В груди образовалась гулкая пустота, словно летишь в бездонную пропасть. Стало холодно и одновременно жарко. Женька… Она действовала на него, как… как… черная дыра на стайку астероидов – тянула, грозила утащить в темноту, забыть о обо всем на свете и наделать глупостей.

- Спасибо… - Женькины глаза и губы в полутьме казались совершенно черными. В замковой кухне не было окон, и мрачное помещение с низким сводчатым потолком освещалось только огнем в камине. – За Барьку.

Ее ладонь осторожно коснулась щеки Тимофея. Кожу обожгло, точно к ней прижали кружку с горячим чаем. Стало душно. Тим судорожно втянул воздух и накрыл Женькину руку своей.

- Пожалуйста…

Сколько они так сидели? Пару секунд или целую вечность – Тим не смог бы ответить. Воздух вокруг них загустел и превратился в прозрачный янтарь. Время сбавило ход, словно нарочно давая возможность сделать что-то важное, к чему давно готовился и никак не мог набраться смелости.

Все, дальше тянуть было нельзя. Тим подавил приступ паники и наклонился к Женькиным губам.

Ее лицо внезапно изменилось. Брови удивленно приподнялись, глаза расширились. Она отстранилась от Тимофея, быстро высвободив руку.

- Я… я… мне нужно к Бармалею, - выдавила Женька и метнулась в дальний угол кухни.

Тим остался один. Растерянный и злой. Он безуспешно пытался справиться с шумом в ушах и бешеным серцебиением, одновременно ругая себя за глупость. Ну, зачем, скажите, ему приспичило лезть к ней с поцелуями? Да и вообще… Стоило давно догадаться, что Женькин поступок в Аметистовой пещере был никак не связан с ее к нему отношением. Это что-то вроде героического самопожертвования. Есть повод для подвига – значит, убейся, а соверши его. И не важно, ради кого – Тима, Федьки, вардака или… ну, там, полутора десятков покусанных крысами незнакомых людей.

Стоило сразу встать и уйти. Но Тим во время не сделал этого и продолжал, как дурак, маяться в своем углу, прислушиваясь к затихающим голосам. Спина и ноги затекли. Он осторожно пошевелил ими, и в кожу немедленно впилась пара сотен невидимых иголочек. Сидеть дальше не было сил.

Тим встал и огляделся.

Кухню покинули все, кроме вардака и Женьки. Кто-то заботливо приволок ей подушку со стеганным одеялом, и теперь она спала, положив руку на холку своего верного зверя. Внутри Тима что-то сжалось, ни то от щемящей тоски, ни то от нежности. Надо же, Женька его только что отшила, а он раздумывает, не подоткнуть ли ей одеяло.

Чтобы отвлечься от глупых мыслей, Тим начал усердно разглядывать Бармалея. Как он? Похоже, гораздо лучше. Перевязанный бок мерно поднимался и опускался, лапы смешно подергивались. Совсем, как у здорового пса. Наверное, в этот момент ушастый лоботряс гонял по снегу своего приятеля – толстяка Борова. А может, охотился на белок в ближайшем лесу.

В огромном кухонном камине уютно потрескивали дрова. Огонь почти потух, и красные огоньки углей подмигивали из него сотней сердитых глазок. Редкие язычки пламени худо-бедно освещали сложенные из камня стены и длинный деревянный стол с парой громоздких стульев. Другой мебели на кухне не было. Строго говоря, как кухню это помещение давно не использовали. Еду готовили в соседнем зале, где заправляла носатая карлица. После доставки ветеринара в замок, Тим наведался к ней в надежде подкрепиться. Пришлось сильно постараться, чтобы впихнуть в себя ее стряпню. Уж лучше бы обитателей лагеря продолжали кормить хлебом и приготовленным на огне мясом, чем кулинарными недоразумениями ворчливой поварихи.

Потоптавшись в нерешительности, Тим подошел к камину, взял приставленную к стене кочергу и поворошил угли. С полсотни оранжевых искорок немедленно устремилось вверх, в пасть прожорливого дымохода. Тимофей нащупал в полутьме пару поленьев и бросил их в оживший огонь. Это было все рано, что подоткнуть одеяло в мужском исполнении. Разжечь посильнее огонь, чтобы твоя девчонка не замерзла. Тим невесело усмехнулся: похоже, это все, что ему остается.

Перед тем, как покинуть натопленное помещение, он снова приблизился к вардаку с Женькой. Наклонился и осторожно погладил кончиками пальцев широкий лоб спящего пса. Взгляд невольно скользнул по руке подруги. На тыльной стороне ладони можно было без труда различить серебристую татуировку. Надо же, куда перебралась. Тим поежился – Женькин нагар нагонял на него жути. Особенно, когда начинал шевелиться, как сейчас. Тоненькие усики тянулись к вардаку, точно раздумывали, не поменять ли хозяина.

Неожиданно Тим обнаружил, что нарисованный глаз таращится прямо на него. Между лопаток пробежал неприятный холодок. Тимофей отпрянул, попятился к двери и поспешно выскочил из кухни.

Коридор снаружи освещали электрические светильники в виде львиных, птичьи и крысиных голов. Золотистое сияние лилось сквозь клыкастые пасти и прищуренные глазницы, отбрасывая на стены хищные тени. Веселенькое место, ничего не скажешь. Оно наводило на мысли о древней казни, когда отрубленные головы врагов насаживали на шесты и выставляли на всеобщее обозрение. Тим испытал некоторое облегчение, найдя, наконец, ведущую наверх лестницу.

Он поднялся на несколько ступеней и замер, заслышав приглушенные голоса. Говоривших было двое. Одного Тим узнал сразу – Тимур Сергеевич. Меньше всего сейчас хотелось попасться ему на глаза – наверняка, придется держать ответ за похищение ветеринара. Можно спорить на банковскую карту Людей крыш, что директор лагеря лично разбирался со всеми претензиями сердитого австрийца и сейчас не прочь задать виновнику хорошую взбучку. Поэтому Тим вжался в стену и приготовился ждать, когда путь наверх будет свободен.

Одно дело, запретить себе подслушивать разговор девчонок и совсем другое – отказаться от того, чтобы узнать, о чем совещаются взрослые. Это даже не подслушивание вовсе, а разведка на территории противника. Ничего стыдного – сплошная доблесть! Быстро убедив себя в этом, Тим закрыл глаза и представил лицо Тимура Сергеевича: высокий смуглый лоб, глаза с лукавым прищуром, слегка оттопыренные уши…

- … что значит, исчез? – услышал Тим голос директора лагеря.

- А то и значит. Телефон отключен, в штаб-квартире не появлялся, дома никого. Я приезжал, запасным ключом дверь открыл – еле от попугая отбился. Животина со вчерашнего дня не кормлена. Кирилл такого ни за что не допустил бы.

Второй голос принадлежал Кудаю. Собеседником Тимура Сергеевича был безопасник Службы Контроля Края. Интересно, когда это он успел сюда примчаться?

- А что Марта? – спросил крылан. – Она обычно в курсе его дел.

- Не поверишь, Марта тоже пропала. Ник, ну, ее приятель, уже с ног сбился. Та же история: телефон молчит, в Башне не объявлялась…

До Тима с запозданием дошло, о чем толкуют Тимур Сергеевич и Валентин Кудаев. Начальник СКК и Куратор Края, по совместительству Глава Большого Совета Людей крыш, бесследно исчезли. С ума сойти! Это же из ряда вон! Они не из тех, кто могут взять и раствориться во вселенском эфире. А Женька? Ей нужно поскорее все рассказать. Как только проснется…

Тем временем директор лагерь с безопасником пообещали держать друг друга в курсе событий и распрощались. Тим уже приготовился продолжить путь, когда снова услышал голос Тимура Сергеевича.

- Тимофей, тебе не надоело на лестнице топтаться? Поднимайся уже.

Вариантов не было – пришлось выполнять указание. Директор лагеря встретил Тима сардонической улыбкой настоятеля Тибетского монастыря. Это означало, что разговор будет более чем серьезным.

- Ты все слышал?

Тим в ответ неопределенно пожал плечами. Ну не признаваться же, в самом деле, что подслушивал.

- Надеюсь, ты понимаешь, что Женьке пока лучше ничего не рассказывать?

- Но почему? Морок же…

- Правильно, ее отец. Именно поэтому. Твоей подруге и так последние сутки хватило поводов для переживаний. Дай ей прийти в себя. А мы пока во всем разберемся.

- Мы – это вы и я?

- Мы – это я и Служба Контроля Края. Так что, Тим? Обещаешь молчать?

Тимура Сергеевича вопросительно приподнял одну бровь, собрав половину лба в гармошку.

- Обещаю, - вздохнул Тим. – Чего уж.

- Прекрасно. А теперь поговорим о ветеринаре. Ты же не рассчитывал, что я забуду о вашем с Учуром подвиге?

В этот вечер знаменитый художник, чьи картины уходили за баснословные деньги на мировых аукционах живописи, и ближайший друг главы российской фратрии Людей ветра Леон предавался одиночеству. Делал он это, как всякая утонченная натура, с расстановкой, сидя в удобном кресле и попивая Бордо 1989 года. Темно-красная жидкость покачивалась в бокале, отражая черный бархат абхазского неба. Оно с интересом наблюдало за крыланом сквозь стеклянный купол потолка его студии во флигеле замка Людей ветра.

Леон гораздо легче всех прочих перенес выход из-под влияния Ларса и преданных ему юнитов. Крылан быстро убедил себя, что его вины в случившемся нет, и решил не нагружать и без того ранимую душу ненужными угрызениями совести. Конечно, как истинно утонченная натура, Леон не мог оставаться таким, как прежде. Поэтому на полгода погрузился в меланхолию. В результате стал чаще заговаривать с многочисленными поклонницами о бренности бытия и добавил своим и без того невеселым полотнам еще большей мрачности.

Сейчас он разглядывал одно из них, почти законченное. Работа стояла на мольберте в центре круглой студии, залитой мягким светом антикварного торшера. Сюжет картины был для Леона более чем традиционным. Пустынная дорога, автомобиль с фургоном и гигантская воронка смерча над ним. Вокруг серого ствола торнадо вращались обломки чьих-то жилищ, небо закручивалось бурой кроной и готовилось поглотить жалкого муравья, за рулем которого оцепенел от ужаса крохотный человечек.

Воспевание мгновения перед катастрофой предавало полотнам Леона жуткую притягательность. Посетители выставок подолгу застревали перед каждым, словно ожидая, что цунами наконец-то смоет несчастную деревушку со скалистого берега, пожар выжжет город дотла, а седой вал проглотит рыбацкую лодку. Или наоборот – стихия внезапно помилует своих жертв и в последний момент пройдет стороной.

Поднеся в очередной раз бокал ко рту, Леон обнаружил, что он пуст. Художник потянулся за стоящей на полу бутылкой и вдруг услышал странное гудение. Словно в студию невесть откуда просочился рой растревоженных пчел.

- Пресветлый Фаргот! – пробормотал крылан озадаченно.

Гудение нарастало. Леон поднялся, сжимая в руке горлышко бутылки с остатками вина. Поискал глазами источник звука и остановил взгляд на картине. Монотонный гул явно шел из нее.

- Что за хрень? – совсем не утонченно поинтересовался Леон и приблизился к мольберту.

Стоило художнику оказаться на расстоянии полуметра от своего творения, как изображение ожило. Веретено смерча внезапно изогнулось, направило на крылана, точно шланг гигантского пылесоса, вращающуюся воронку и начало расти. Спустя мгновение перед Леоном ревела бездна самого настоящего торнадо.

Он попытался закричать, но прожорливый смерч тянул воздух из легких, не давая издать ни звука. Хотел отступить назад, сбежать из мастерской или, на худой конец, поймать пару фибр и попытаться расправится с одичавшей картиной, но ветер, толкавший крылана в воронку, спеленал, скрутил его, сделав беспомощнее младенца.

Сопротивления Леона хватило ненадолго. Меньше чем через полминуты студия опустела. Ветер стих, смолк рев торнадо, полотно снова стала самой обычной картиной. Только опрокинутый торшер и лужица Бордо на полу наводила на мысль, что с хозяином мастерской произошло что-то нехорошее.

***

- Что ты творишь, Тим! – Дина схватила его за локоть и толкнула к стене коридора.

- Не твое дело! – огрызнулся Тимофей, пытаясь вырвать руку.

Ничего не вышло – кошка держала крепко. Ее слегка раскосые глаза в тусклом свете развешанных по стенам ламп смотрели холодно, почти равнодушно. Совсем недавно Тим поймал себя на мысли, что после истории с Ларсом начал побаиваться Дины. Она стала другой. Как будто внутри похожей на японку помощницы Марты поселилось что-то чужое – непонятное и оттого жутковатое.

- После встречи с Шираау-чу всегда так, - со знанием дела объяснил Учур, стоило Тимофею поделиться с приятелем своими ощущениями. - Был человек – стала пустыня.

- После встречи с Ширау-кем? – хохотнул Тим, - Это родная сестра той змеи, которая жрет мои кишки?

- Шираау-чу не змея, а зверь, - невозмутимо объяснил алтаец. - Он наполовину покрыт перьями, наполовину – иглами. У него три головы. Одна – страсть, другая – ненависть, третья – страх. Каждая изрыгает огонь. Разок дыхнет, и все, кирдык, нет у человека души – только плешь выжженная, на которой потом много лет ничего не растет. Так и с твоей кошкой. Она же любила этого Ларса?

- Вроде того.

- А он скотиной оказался. Выходит, Шираау-чу первой головой на нее подышал – все внутри пожег…

Сейчас, глядя в темные омуты глаза Дины, Тим подумал, что Учур был не прав. Не пожог, а заморозил. От кошки веяло холодом, как от распахнутого зимней ночью окна.

- Это ты зря! – покачала Дина головой. - Все, что касается Смородины – мое дело. Поэтому выкладывай, чего у тебя с этой русалкой? Думаешь, я не видела, как она твою руку схватила?

Кровь прилила к ушам и щекам Тимофея. История с Анитой была самым глупым недоразумением в его жизни. Он не сразу почувствовал ладонь русалки. Только когда увидел, как изменилось лицо подруги, сообразил, что твориться неладное. А потом уже было поздно – Женька присоединилась к команде красавчика Дэва.

- Отстань, а! – взмолился он. – И без тебя тошно!

- Послушай меня, если тебе приспичило поразвлечься с русалкой, тогда оставь Женьку в покое. Увижу рядом с ней – мало не покажется.

Тим холодно прищурился.

- Пытаешься вину загладить? После инрижки-то с Ларсом? – насмешливо спросил он. – Потому и рвешься Женьку опекать?

Назови он ее безмозглой курицей, реакция не была бы такой острой. Лицо Дины словно подернулось инеем – разом сделалось бледным и безжизненным. Она отпустила локоть Тимофея и равнодушно бросила:

- Ваша с Учуром комната последняя перед лестницей в башню, – Дина сунула ему в руку старинный бронзовый ключ с завитушками. – Проваливай.

И не дожидаясь ответа, зашагала прочь. Шлейф роскошного платья из черного шелка заскользил следом за ней по каменному полу коридора. В этом наряде Дина с ее гладкими темными волосами до пояса и глазами цвета припорошенной пылью травы походила на дочь чародея. «Очень могучего и очень злого», - добавил про себя Тимофей. Повезло же ему на пару с Учуром оказаться под ее началом.

Тимофей тяжело вздохнул, вскинул рюкзак на плечо и побрел к своему новому жилищу. Радовало только то, что жилище было временным. Каких-то две недели, и он вернется домой, в Башню кошек. Лишь бы дождаться.

Однако стоило повернуть старинный ключ в такой же старинной замочной скважине и открыть тяжелую дверь, как Тим усомнился в своем желании поскорее покинуть замок. В их с Учуром комнате было хорошо. Да что там – в ней было просто замечательно!

Каменные стены с парой пыльных гобеленов, сводчатое окно, надежно закрытое стеклопакетом, высоченный потолок, двухъярусная кровать, шкура бурого медведя на полу и камин. Самый настоящий камин – с прокопчённой решеткой, свежей золой и пирамидой из березовых поленьев. В углу комнаты поблескивала груда ржавых рыцарских доспехов. Ее, словно камень на кургане, венчал шлем с погнутым забралом.

- Не слабо, - прокомментировал Тим, скидывая рюкзак.

Он пошарил рукой по стене в надежде найти выключатель - его не было. Комнату полагалось освещать парой старинных канделябров со свечами. Когда Тимофей зажег один, то разглядел три маленьких дирижабля, парящих под потолком. Он потянул к себе тот, что висел немного ниже других, и летательный аппарат беспрепятственно оказался у него в руке. Цеппелин состоял из трех баллонов, похожих на дыню сорта «Торпеда» – одной побольше и двух поменьше – кучи пропеллеров, раскладных крыльев и пассажирской корзины. Что-то похожее Тимофей видел только однажды – во время интернет-трасляции с фестиваля воздухоплавательных аппаратов в Верхней Австрии. Его каждый год проводили местные крыланы.

- Эти штуки начиняют фибрами, - раздался сзади голос Учура.

От неожиданности Тимофей выпустил дирижабль, и тот неторопливо вернулся на прежнее место.

- Ты по лассо что ли сюда прошел? – сердито поинтересовался Тим.

Свечи на канделябре в его руке озарили неровным золотистым светом лицо приятеля. Узкие провалы глазниц, запавшие щеки, короткий точеный нос – не человек, а какой-нибудь дух из алтайского леса. Причем, не самый добрый. Да еще крадется тише кошки.

- Из-за фибр они могут летать сколько угодно долго, - как ни в чем не бывало, продолжил Учур. – Ты на каком уровне будешь спасть? Верхнем, нижнем?

Тим перевел взгляд на кровать.

- Спрашиваешь! – он оттолкнулся от пола и мгновенно очутился на втором ярусе. Растянулся в полный рост на белом шерстяном одеяле, сунул руки под голову и закрыл глаза. Жить можно. Завтра с утра он найдет Женьку и уговорит перейти в свою команду. А еще попросит Аниту не лезть с глупыми приставаниями. Все наладится…

- Привет соседи! – неожиданно услышал Тим знакомый голос.

Бруно?

Этого-то сюда кто принес? Тимофей свесился с кровати, чтобы убедится, что слух его не обманул. В дверях действительно стоял рослый итальянец в нелепой униформе со стразами.

- Каким ветром? – недружелюбно поинтересовался Тимофей.

Учур угрюмо молчал.

- Нормальная встреча! – хмыкнул Бруно. За время не самой мучительной разлуки он еще сильнее загорел, срезал последнюю дреду, болтавшуюся у него на затылке во время приключений в Венеции, и проколол хрящ уха. Теперь в нем поблескивала серьга в виде золотой ящерицы. – А где «Привет, дружище! Как мы по тебе скучали! Не устал ли с дороги?»

Произнося всю эту чепуху, итальянец пересек комнату и по-хозяйски поставил свою сумку на нижний ярус кровати. Тот, который предназначался Учуру.

- Ты что, с нами жить будешь? – Тим спрыгнул на пол и встал рядом, скрестив руки на груди.

- Вроде того. Меня в эту комнату Дина отправила. Чтобы вы вдвоем не скучали.

- А в замок ты как попал? Что-то я тебя в автобусах не видел.

- А кроме как автобусом сюда, конечно, не добраться, - усмехнулся Бруно. - Я с остальными на минивэне приехал. Во дворе стоит…

- С остальными? Это ты о ком?

- Это я о сюрпризе. Завтра узнаете. А вообще я теперь, ребята, в вашей команде. Так Тимур Сергеевич решил, - Бруно расстегнул сумку. – Слышал, вы тут оголодали на местных харчах-то. Подкрепиться не хотите? – и вытащил слегка помятую коробку пиццы, прозрачный контейнер с помидорчиками черри и пару бутылок колы-кэт. Ее разливали где-то в Испании предприимчивые свистуны.

Не будь Тим таким голодным, он бы, пожалуй, послал итальянца вместе с провизией куда подальше. Тоже благодетель нашелся! Но живот выразил одобрение предстоящей трапезой раньше, чем Тимофей успел открыть рот – радостно заурчал, требуя немедленно приступить к банкету.

Пока Бруно вытаскивал еду и искал поводы поддеть новых соседей, Учур разжег огонь в камине. Вскоре они втроем ели разогретую на решетке пиццу и запивали ее колой-кэт из пластиковых стаканчиков, тоже привезенных итальянцем.

Проблема третьего спального места решилась неожиданно просто. Когда Тим сообщил Бруно, что по его милости, одному из них придется провести ночь на полу, Учур молча встал и закинул свою сумку на кровать, устроенную почти под самым потолком, сбоку от окна. Наверняка, хитрый алтаец заметил ее сразу, как вошел. Поэтому и про ярусы спросил. Чтобы лучшее место без вариантов досталось ему. Вот жук!

- Кстати, а в какую команду Женя попала? – как бы невзначай поинтересовался Бруно. В этот момент он полулежал на медвежьей шкуре, опершись на локоть, и дожевывал последний треугольник пиццы.

- А тебе-то что? – насторожился Тимофей.

- Да так, думаю, не попроситься ли к ней.

- Зачем?

- Тебе не все равно? Ты же теперь с этой, как ее, Лолитой или Анитой…

- Что?!! – Тим вскочил на ноги, пролив остатки колы на пол. – Кто тебе сказал?

- Все говорят, - пожал плечами Бруно. – Ну а чего, нормальная девчонка – симпатичная. Просто мне худышки больше нравятся.

У Тимофея все оборвалось внутри. Вот идиот! Он-то думал, стоит поговорить завтра с Женей, и проблема утрясется. Откуда ему было знать, что в лагере уже назначили Аниту его девушкой?

Времени исправить последствия собственной глупости почти не осталось. Если встречаться, то сейчас, ночью. Утром будет поздно. Утром вокруг Жени начнет увиваться этот итальянский пижон, и он-то уж из шкуры вылезет, чтобы у Тимофея ничего не вышло.

- Ты куда? – спросил Учур, увидев, что его приятель направился к выходу.

- Скоро вернусь, - бросил тот и выскочил за дверь.

В коридоре было гораздо прохладнее, чем в протопленной комнате. Тим пожалел, что не успел поменять маскарадный костюм на привычную униформу. Жилетка почти не грела, кожаные штаны шуршали при ходьбе, сапоги бухали по каменному полу, а белая рубаха светилась в полутьме не хуже неоновой вывески. Ладно, в конце концов, он не по крышам отправился гулять – и так сойдет.

По левую руку от Тимофея шли двери, ведущие в спальни парней из его команды. Девчонок разместили ниже – на первом этаже одной из граней четырехугольника, образованного зданием со сквером и фонтаном во дворе. По углам квадрата находились круглые башни. Предполагалось, что они станут местом общего сбора для каждой из команд.

Тим скользнул на лестницу ближайшей из башен. Так же как и коридор, ее освещали только тусклые лампы, заключенные в металлические клетки. Круглые плафоны из матового стекла за решеткой были перечеркнуты нарисованными поверх вертикальными зрачками. Прямо как у Людей крыш. Создавалось ощущение, что замок наблюдает сотней недобрых глаз за всем, что происходит в его стенах.

На втором этажа Тима встретил гомон девчоночьих спален.

- Смотри, все просто, накручиваешь волосы на бигуди, повышаешь влажность вокруг головы, потом разом вытягиваешь всю воду, и оп-ля – кудри готовы! – громко объясняла Анита за слегка приоткрытой дверью.

Пришлось прижаться к стене, чтобы не попасть в луч света. Тим постоял так с минуту, прислушиваясь к болтовне девчонок – вдруг заговорят о нем. Ему не очень-то нравилась приставучая русалка, но сам факт интереса к себе признанной красавицы невольно заставлял сердце укорачивать интервал между ударами.

Так и не услышав ничего интересного, Тимофей пошел дальше. Куда же поселили команду Дэва? Вроде бы толпа его подшефных свернула после галереи, соединявшей здание, где жили воспитанники, с донжоном, направо. То есть нужно миновать еще одну башню, и искать там.

Сказать оказалось проще, чем сделать. Башня была занята. В ней, вокруг горящего камина устроились на застеленном шкурами полу подопечные Заны, смешливой девушки из российской фратрии крыланов. Тимофею, которому не улыбалось отвечать на дурацкие вопросы, пришлось ждать, пока народ не доругается из-за названия для своей команды.

- Ну, почему, почему вы не хотите называться «Орден ясной звездочки»? - канючила девчонка лет девяти.

- Тогда уж сразу «Орден плюшевого мишки»! Чего стесняться? – подтрунивал над ней белобрысый верзила.

- Или розового пони! – вторил ему темноволосый парень.

Минут через десять, так и не договорившись, «мишки» со «звездочками» разбрелись по спальням, а Тим продолжил поиски комнаты подруги. Он миновал крыло команды Заны, и очутился в новом коридоре. За любой из ближайших дверей могла находиться Женька. Тимофей вытащил телефон и приготовился набрать СМС. Нужно просто попросить выйти ее из комнаты. Даже если это не то крыло, ему понадобиться не больше минуты, что бы оказаться в правильном месте.

Вот только, что он скажет? «Я ни в чем не виноват – Анита сама?» Глупо! Или «давай попробуем начать все сначала». Что «все»? С какого «начала»? Бред! Ему вдруг вспомнилось выражение Женькиного лица, когда он попытался ее поцеловать. Лоб Тимофея покрылся испариной, пальцы, сжимавшие телефон, стали липкими и непослушными. Страшнее всего сейчас было увидеть холодок непонимания в огромных серых глазах: «Мы просто друзья, а ты что себе придумал?»

Стоп, хватит паниковать! Лети все в пропасть, он расскажет правду. Расскажет, как видит Женьку каждую ночь во сне, как рисует ее профиль на полях тетрадей, как в груди что-то взрывается, стоит ненароком коснуться худенького плеча или руки…

Большой палец Тимофея заметался по сенсорной клавиатуре. «Если ты еще не спишь, - набрал он, - выйди…». Легкий шорох, движение воздуха… Тим не смог бы ответить, что заставило его поднять глаза. Впереди, там, где от коридора ответвлялась галерея, ведущая в донжон, мелькнула фигура. Узнать статную женщину в светлом узком платье ниже колена, манто из серебристого меха и маленькой, надвинутой на лоб шляпке, не составило труда. Это была Эдда, глава итальянской фратрии Людей крыш. Тим много раз видел высокую блондинку с крупным носом на фотографиях в сети, а еще – в Венеции, когда столкнулся с ней на площади Сан-Марко сразу после завершения Конклава.

В любой другой ситуации Тим не обратил бы на появление итальянки особого внимания. Мало ли почему ей приспичило прогуляться по замку посреди ночи. Наверняка, она приехала сюда вместе со своим племянником Бруно и решила осмотреться. В любой другой ситуации Тимофей позволил бы Эдде продолжить путь, но сейчас он готов был ухватиться за самый глупый предлог, чтобы только немного отсрочить пугающую встречу с Женькой. Поэтому Тимофей сунул телефон с незаконченным сообщением в карман и последовал за маячившим в путанице теней силуэтом.

Эдда двигалась рывками. То переходила в ускоренный режим, то замирала и начинала прислушиваться, не идет ли кто за ней. В такие моменты Тим нырял в ближайшую нишу или прятался за пыльными портьерами и ждал, пока итальянка успокоит свою подозрительность.

Двигаясь друг за другом, они очутились в донжоне, обогнули по коридору обеденный зал и начали подниматься по узкой лестнице. Преследование увлекло Тимофея. Итальянка определенно что-то скрывала. И это «что-то» мало смахивало на упомянутый Бруно сюрприз. По крайней мере, Тиму хотелось так думать. Иначе какого мохнорыла он сбежал от Женьки!

Где-то над головой раздался негромкий скрип. Тимофей прибавил скорость и оказался на прямоугольной площадке. Лампа-глаз на стене беспрерывно мигала, норовя вот-вот погаснуть. В ее судорожном свете он успел заметить, как качнулось кольцо на массивной двери, вырезанной из куска темного дерева.

Похоже, погоня подошла к концу. Насколько Тимофей сумел разобраться в планировке замка, Эдда привела его в одну из двух главных башен Лейхштайна, а значит, за дверью, скорее всего, находилась комната средних размеров. Тим не стал тратить время на размышления о том, насколько правильно шпионить за главами чужих фратрий - он зажмурился и старательно нарисовал в воображении лицо итальянки: холодный взгляд свелых глаз, рельефный нос с раздвоенным кончиком, тонкие губы и увесистую нижнюю челюсть…

- … нам нужен самый сильный! – ворвался в голову Тимофея старческий голос. Визгливый, словно несмазанные качели – он мог принадлежать как женщине, так и мужчине, если тому и другому стукнула добрая сотня лет.

- Самый сильный… самый… самый… – эхом повторили за говорившим неопознанного пола с десяток приглушенных голосов.

Тимофей даже потер уши ладонями – не чудится ли? Больно уж странным показалось ему услышанное.

- Это сложно, - виновато ответила Эдда. Судя по интонациям, итальянка побаивалась собеседника. – Зверь все время рядом. Он не дает подобраться…

- В звере вся сила! - проскрипело в ответ.

- Сила… сила… - тут же согласились голоса-шептуны.

- Зверя тоже нужно взять. Он неотделим от источника.

- Неотделим… неотделим… он нам нужен…

- Сколько у меня осталось времени? – покорно спросила глава римских кошек.

- Его не осталось.

- Не осталось…. уже не осталось…

- Обряд состоится на вторую луну после Дымного Раскола. Ты должна успеть.

- Хорошо, - Эдда шумно выдохнула. – Остальные появятся в ближайшее время.

У Тимофея голова шла кругом. О чем говорит тетка Бруно? И, главное, с кем? Кто такие «остальные»? Что за обряд?

Голоса неожиданно стихли. Связь с Эддой пропала. Тим попытался ее возобновить, но не смог. Странно. Причина потери контакта могла быть только одна – итальянка удалилась на слишком большое расстояние. Но как? Чтобы покинуть комнату, она должна была выйти через дверь. Может, Эдда стоит сейчас с другой стороны в полной тишине и ждет, когда любопытный мальчишка попытается пробраться внутрь? Сомнительно. Тогда бы он слышал ее дыхание, сердцебиение, шорох одежды – человек не может совсем не издавать звуков.

Устав от догадок, Тим потянул за кольцо. Размер комнаты оказался именно таким, как он себе представлял – около четырех метров в длину и трех в ширину. Правда, это стало ясно не сразу. В первый момент помещение показалось крошечным из-за заполнявших его вещей. Два антикварных кресла, облупившийся черный комод, зеркала в кованых рамах, башни старинных книг, отлитые из металла бюсты бородатых мужчин и крючконосых женщин, стопки гобеленов, посуда, статуэтки, картины – все это грозило рухнуть под собственной тяжестью и заполнить тот единственный пятачок, оставшийся пока свободным.

Тим пару раз моргнул, переходя на ночное зрение – если не считать идущего снаружи света, в комнате царила абсолютная темнота. Окон не было и в помине. Вентиляции, похоже, тоже – воздух казался густым, как прошлогодний мед, пропитанный запахами, пыли, плесени и старой бумаги.

Но куда, синегрибы ее дери, подевалась Эдда? Не в комод же забралась, чтобы неожиданно выскочить оттуда с криком «Сюрприз!» Тимофей озадаченно обвел комнату взглядом. Ее стены почти полностью скрывали картины разных размеров – от совсем маленьких, величиной с ноутбук, до пары настоящих гигантов в человеческий рост. На них были нарисованы люди в старинной одежде.

Кто они? Бывшие хозяева Лейхштайна? Почему тогда их изображения спрятаны от чужих глаз? Тимофей в задумчивости поскреб макушку. Количество загадок росло с каждой минутой. Но все они оказались ерундой по сравнению с той, что таилась на одном из полотен. Картина привлекла внимание Тимофея, потому что изображала пару парней его возраста. Оба в бархатных темных кафтанах и дурацких, как у Антонио, воротниках. Один – невнятный блондин с глазами подвыпившего кролика, другой… Тим зажмурился, подождал несколько секунд и снова открыл глаза.

Ничего не изменилось. Из старинной, богато украшенной рамы на него смотрел Учур! Учур, которому недавно исполнилось пятнадцать лет, и большую часть из них он провел в глухой деревне на Алтае!

- Обалдеть и не встать, - глубокомысленно заметил Тим.

Может, это розыгрыш? Или парень просто похож на алтайца?

Ничего подобного. Тим слишком хорошо знал своего приятеля, чтобы ошибиться. У его двойника с картины было то же выражение лица, та же посадка головы, тот же крошечный залом над правым уголком рта, что и у Учура. Другими словами, на полотне века эдак восемнадцатого стоял компаньон начальника СКК собственной персоной.

- Мда-а-а, - Тимофей запустил пальцы в волосы, точно это могло помочь навести порядок в голове. – Дела-а-а…

Дверь за спиной резко захлопнулась. «Крак!» - повернулся ключ в замочной скважине. Тим рванул назад, навалился на дубовую плиту, пару раз ударил плечом, приложив всю силу Людей крыш – бесполезно. Он оказался заперт в набитом антиквариатом чулане. Без света, окон и источника воздуха.

Нет наказания хуже скуки. Разве только скука, которая будет длиться вечно. День за днем, год за годом, без надежды на амнистию.

Ларс нащупал рядом с собой гладкий, словно отшлифованный морем, камешек, вложил в кожеток рогатки и прицелился в одну из звезд «Южного креста». Кажется, она называлась неуклюжим словом «Акрукс».

Маленький снаряд с протяжным свистом ушел в густую синеву ночного неба. Спустя пару секунд, до Ларса донесся звук удара. Бамс! Как будто камешек угодил в пустую консервную банку. Акрукс обиженно мигнул и упал за горизонт, перечеркнув темный купол прерывистой линией.

- Сын, оставь небо в покое! – раздался снизу недовольный голос отца. Сейчас он, наверняка, стоял у окна, перевесившись через подоконник, и пытался разглядеть происходящее на крыше дома. Их с мамой дома – двухэтажного коттеджа в гуще цветущих лип.

- Почему? – лениво поинтересовался Ларс, прицеливаясь в следующую звезду. Как там ее? Гакрукс что ли…

- Из эстетических соображений. Со звездами ночное небо смотрится лучше, чем без них.

Бамс! Несчастный Гакрукс отправился следом за Акруксом.

- Константин, мать твою! – взревел отец. – Я поднимаюсь!

- Не надо, - усмехнулся Ларс. – На сегодня я закончил.

- Зачем ты его доводишь? - прошелестело рядом.

Ларс скосил глаза на примостившуюся поблизости фигуру. Его собеседник был похож на героев мемо-комиксов, заполонивших последние пару лет социальные сетки. Головастый человечек с глазами разного размера, скрюченным туловищем и конечностями-прутиками. Самым удивительным в облике уродца было то, что в отличие от окружающего мира, он существовал в двухмерном пространстве. Как рисованная мультяшка в снятом на камеру фильме.

- От скуки, - пожал плечами Ларс и растянулся на все еще хранившей тепло вечернего солнца черепице.

- Врешь. Ты просто не даешь ему забыть, что все это не настоящее, - человечек согнул тоненькие ножки в коленях и обхватил их такими же тоненькими ручками.

- Возможно. Но и от скуки тоже.

Это было правдой. Ларс отчаянно скучал. На первых порах, оказавшись пленником компьютерной игры, он пытался выйти на связь с внешним миром. Просиживал долгие часы за ноутбуком, надеясь нащупать случайную лазейку во всемирную паутину. Напрасно. Техники СКК позаботились о том, чтобы юный комбинатор никого больше не потревожил.

Тогда он начал придумывать развлечения в пределах нарисованной тюрьмы. Закатывал дикие оргии, баловался цифровыми наркотиками, устраивал резню между преступными кланами (такие тут тоже водились), отправлял в отставку и восстанавливал в должности местного мэра и даже как-то раз покончил жизнь самоубийством, врезавшись на дельтаплане в стену небоскреба.

Родители наблюдали за метаниями сына с пониманием. Не одобряли, но и не мешали. Они были уверены: мальчик рано или поздно адаптируется. Придумает себе приличную работу, обрастет друзьями, научится получать удовольствие от жизни. А почему нет? Жизнь – она везде жизнь. Что снаружи, что в Игре. И там, в настоящем мире, поводов для маленьких радостей ничуть не больше, чем здесь, в уютной матрице.

На исходе третьего месяца Ларс сумел проникнуть в сердце Игры. Обошел умело выставленную Севером защиту, разобрался с программными кодами и стал обладателем связки отмычек от всех дверей виртуального острога. Нет, ни одна из них не вела на волю, зато теперь пленник запросто управлял движением небесных светил, мог без лишних усилий организовать землетрясение с наводнением, был способен превратить всех аборигенов в лягушек, отрастить пару лишних конечностей и заселить окрестные рощи розовыми единорогами. По сути, он стал богом маленького цифрового мира. Богом, который готов был удавиться от тоски.

- Воскреси Ее, - предложил Двухмерный. Ларс нарисовал человечка, когда только-только осваивался в роли главного мага и волшебника Игры. – Полегчает.

- Неа. Я стер файл, - помедлив,ответил пленник.

- Ну и дурак.

- Есть такая версия.

Речь шла о Дине. Не той, что осталась снаружи, а той, которую Ларс собрал из бесконечных шаблонов, хранившихся в Игре. Лицо сердечком, раскосые глаза, по-восточному слегка приплюснутый нос, гладкие волосы до талии…

Получилось похоже. Очень похоже.

Изнутри мир Игры, включая населявших его людей, выглядел совсем иначе, чем на экране компьютера. Все казалось настоящим. Облака на небе, куст акации под окном, кофе в чашке, и Дина тоже… Увы, только казалось.

- И чего теперь делать будешь?

- Как обычно.

- То есть ничего? – во время разговора рот плоского человечка поочередно принимал одно из двух положений: «изогнут в дурацкой ухмылке», «вытянут в постную линию». Изогнут – вытянут, изогнут – вытянут.

- То есть, как обычно.

- Может, пора сменить обстановку?

- Армагеддон что ли устроить? Неа, родителей жалко. Они только здесь собачиться перестали. Жить вместе научились.

- Я про другое. Тебе на волю пора.

- Издеваешься? – Ларс хмуро уставился на Двухмерного. Похоже, мыслительные алгоритмы, заложенные в приплюснутую голову, породили не самое удачное чувство юмора.

- Ничего подобного. Смотри, - уродец указал едва различимой в вечерней полутьме ручкой куда-то за горизонт.

В одном месте его линию перекрывала непроницаемо черная клякса. Ларс резко сел. Прищурился. Клякса стремительно росла – прямо на него двигалось воздушное судно.

- Откуда? – из-за нахлынувшего волнения голос дал мальчишеского петуха. Никаких аэростатов, цепеллинов и парапланов поблизости находиться не могло. Все летательные аппараты были отправлены в утиль не меньше месяца назад.

- Снаружи, - ответил Двухмерный.

Ларс на секунду оторвал взгляд от темного пятна, закрывавшего уже треть горизонта, и уставился на человечка. В тусклом свете его набившая оскомину физиономия, казалось, строит мерзкие гримасы. Морщится, показывает нарисованные зубы, вращает точечками зрачков.

- Но как?

- Чего как? – передразнил Двухмерный чужим, непривычно визгливым голосом. – Пользуйся, пока предлагают, и не рассуждай. Терять-то тебе все равно нечего….

Судно бесшумно зависло над крышей дома. Прямо перед Ларсом появилась лестница из цепей и металлических перекладин.

- Давай, проваливай! – хихикнул человечек. – Тебя вроде как ждут.

Сердце отчаянно билось где-то под ключицей. Пытаясь не обращать на него внимания, Ларс прислушался к голосам родителей внизу. Взгляд скользнул по прямоугольнику оранжевого света на траве, под окном гостиной…

«Терять-то все равно нечего», - мысленно повторил Ларс и ухватился за подернутую ржавчиной цепь.

***

- Агата? – Женька не поверила глазам. С момента, как ее оставили способности полиморфа, Вечная кошка ни разу не давала о себе знать. Видимо, потеряла интерес к незадачливой подопечной. И тут на тебе – появилась в виде атрибута Людей крыш.

- Есть сомнения?

- Просто на этот раз Вы выглядите немного… гммм… необычно.

Во время летних приключений дух Агаты, принадлежавшей когда-то кошке царицы Клеопатры, предпочитал приходить к Женьке в телах живых представителей племени усато-полосатых. В смысле, тех, что лакали молоко и были покрыты шерстью.

- А куда деваться, когда на сто верст ни одной кошки? - металлический хвост недовольно ударил по круглой подставке, излучавшей голубое свечение. – Не в волкодава же твоего вселяться! Так низко я пока не пала.

Сверху послышались глухие удары. Члены Ордена Белого волка не могли взять в толк, почему Женька не возвращается.

- Меня зовут. У нас состязания, и…

- … И тебе пора заканчивать с детскими играми, - прервала ее кошка. – Неужели ты думаешь, я заявилась бы в этот холодильник, не будь у меня серьезного повода? Твой отец в беде.

- Что? – Женька вдруг почувствовала острое желание немедленно сесть. Пусть даже на ледяной пол.

- И не только он. Весь этот мир в самое ближайшее время ждут очень неприятные события.

Рука невольно потянулась к телефону. Нужно позвонить отцу.

- Не стоит. Он не ответит.

- Почему? Что с ним? Он… жив?

- Пока да. Вопрос, надолго ли?

- Я должна вызвать Кудая с Севером, рассказать все Тимуру Сергеевичу…

- Стой. Будь у них возможность помочь, я говорила бы с ними, а не с тобой. Или ты думаешь, мне нравиться нянчиться с оплакивающей свои способности девчонкой?

- Я не… Черт! Это все не важно!

- Зришь в корень – не важно. Поэтому слушай внимательно. Морок, Марта, Лион и Недана похищены. Сейчас они там, где будет находиться центр, скажем так, грядущего катаклизма.

- Это где?

- Это здесь, во владениях рода Дерр-Марра. Тебе нельзя покидать Альпы. Все произойдет очень скоро.

- Произойдет что?

- А как ты думаешь? Люди зноя вернуться. Ради меньшего тот, кто заварил эту похлебку, даже не почесался бы.

- И что я должна сделать?

Кошка прикрыла черненые глаза и совершенно по-человечески шлепнула себя по лбу лапой. Звук получился неприятный.

- Скажи, это учеба в гимназии так скверно сказалась на твоих умственных способностях? Раньше ты не спрашивала меня «что делать»? Сама как-то справлялась.

- Раньше я была полиморфом, - огрызнулась Женька, - А сейчас…

- А сейчас у тебя наконец-то появилась возможность показать, чего ты стоишь. Ты, Евгения Смородина, а не «та, которой повезло родиться полиморфом».

- Знаете, если папа с Мартой, и правда, в беде, то последнее, что им нужно – это мои попытки кому-то что-то показать!

После этой реплики Агата выдержала недолгую паузу и продолжила совсем другим тоном. Куда более светским.

- Ладно, милая. Хочешь полной дезинфекции мозга? Пожалуйста. Я готова разобраться с тараканами в твоей голове. Итак, по-твоему, перестав быть полиморфом, ты превратилась во всеми любимое, но, увы, бесполезное существо. По крайней мере, боец из тебя никудышней. А значит, чем самой лезть в пекло, стоит позвать взрослых дяденек и попросить их во всем разобраться. Так?

- Нет! Я просто… - Женька на секунду спрятала разгоряченное лицо в ладони. – Я просто боюсь не справиться.

- А ты не бойся. Это убивает нервные клетки. Лучше подумай о другом. Способности четырех рас не сильно-то помогли твоему отцу в войне с сестренками Дерр-Марра. С чего ты взяла, что эти же способности выручили бы тебя?

Эта мысль оказалась для Женьки новой. И правда, с чего?

- Сила, подобная той, что ты потеряла, побуждает нас искать простые решения. Действовать напролом. Тот, кто слаб, выбирает окольные пути. И эти пути, уж поверь старушке Агате, обычно оказываются куда более верными. Поэтому подбери сопли, дорогая, и займись делом.

- Уже подобрала, - буркнула Женька. Слова кошки подействовали на нее, как хороший подзатыльник. Причем, заслуженный. – Может, теперь ты расскажешь все, что знаешь? Как пропал Морок, Марта и остальные? Кто их похитил? Где держат?

- Мне известно ровно столько, сколько обсуждалось на совещании в СКК, - кошка сжато пересказала то, о чем совсем недавно говорили сотрудники Морока. Она упомянула о ритуале обмена, о недоразумении с датой его проведения и о загадочной Книге ревущего огня. – Чего бы ты ни предприняла, запомни одно – доверять никому нельзя. Саламандры не смогли бы так близко подобраться к твоему отцу, не помогай им кто-то из своих. Проси о помощи только того, кому по-настоящему веришь. Веришь, как себе. Даже больше, чем себе…

На этом разговор пришлось закончить. Под ногами у Женьки вырос небольшой холмик. Его стенки задрожали, покрылись трещинами и осыпались внутрь. Из образовавшегося в промерзлой земле отверстия возникла перемазанная физиономия Салаги, одного из крысюков Ордена Белого волка. Видимо, у стеклянного куба не было нижней стенки.

- Ты это чего тут? – сердито поинтересовался Салака. – Нам, типа, давно пора быть в замке!

Женька снова посмотрела на Агату и совсем не удивилась, обнаружив, что дух Вечной кошки успел покинуть серебряную статуэтку. Теперь ее можно было забирать.

- Подсади меня! – скомандовала Женька, сунув атрибут в карман. Она только сейчас сообразила, что не смогла бы выбраться без чужой помощи.

- Че? А! Понял! – крысюк вылез из подкопа, подхватил Женьку под коленки и подбросил вверх. Легко пройдя сквозь толстую стенку куба, она растянулась на снегу.

- Наконец-то! Мы чуть не свихнулись, пока ждали! – принялись суетиться над ней члены ордена. – Потеряшки совсем близко! И эти, которые с утренней звезды, тоже на подходе!

Женьке было немного неловко перед друзьями. По большому счету она ничем им не помогла. Скорее наоборот – только задержала. Но после встречи с Агатой победа в состязании перестала казаться такой уж важной.

Дверь детской тоненько пискнула, впуская дворецкого.

- Господин Гедер желает дочерям доброго утра! – сообщил он, входя в залитую утренним солнцем комнату.

Это был крохотный человечек в зеленом, похожем на панцирь майского жука, камзоле. Несмотря на несерьезный рост, коротышка умудрялся поглядывать сверху вниз на всех обитателей замка. Кроме, разумеется, господина Гедера, главы рода Дерр-Марра. Ради него дворецкий менял привычное выражение лица «меня окружают одни недоумки» на «нас с хозяином окружают одни недоумки».

Появление коротышки заставило Диту оторваться от рыцарского романа, а ее сестру-близнеца - прекратить рисовать в альбоме парящую курицу. Нота почему-то называла ее драконом, хотя даже старенькой няне хватило одного взгляда, чтобы признать в крылатом чудище обычную пеструшку.

- Папа вернулся?! – радостно воскликнула Нота, услышав слова коротышки, - Где он?

- Ждет во дворе.

Альбом с курицей тут же полетела в сторону. Нота промчалась мимо дворецкого, едва не сбив того с ног, и выскочила в коридор. Оттуда донесся затихающий топот ног. Дита отложила книгу и направилась следом.

- Не вас, - карлик неожиданно преградил ей путь. - Только сестру. Господин Гедер желает позаниматься с ней перед обедом.

- А я? – удивилась Дита. – Его же не было целую неделю! Он не хочет меня видеть?

- Только госпожу Диту, - повторил карлик. Дворецкий пару раз моргнул вороньими глазками, шагнул назад и закрыл перед носом Диты дверь.

Почти минуту она не двигалась с места. От обиды в груди стало горячо, как внутри самого большого замкового камина. Дита давно начала замечать, что отец относился к ней иначе, чем к сестре. С Нотой он мог часами просиживать в библиотеке, водил на конные прогулки в горы и даже иногда брал с собой в долгие путешествия. С Дитой же… В лучшем случае спрашивал дочь, как прошел ее день. В худшем – просто не замечал.

- Что с тобой, ягненочек? – донесся из кресла голос няни. После смерти хозяйки она стала единственной женщиной в окружении пятнадцатилетних девочек-близнецов. Няня тоже была карликом. Как и все слуги в замке рода Дерр-Марра. Так повелось много веков назад – племя маленьких людей жило под одной крышей со знатной семьей расы саламандр.

- Он меня не любит, - тихо сказала Дита.

- Глупости! – покачала няня слишком большой для ее роста головой. – Все отцы любят своих девочек. И твой тоже.

- Он не хочет меня видеть.

- Хочет. Просто твоя сестра сильнее тебя, поэтому требует чуток больше пригляда. Тому научи, это покажи…

- Ну да, конечно! Когда-нибудь она изменит ход истории! – горько сказала Дита. - Сделает Людей зноя главными на Земле! Я столько раз это слышала! Все носятся с ней, как с фарфоровой вазой!

Дита приблизилась к окну. За ним искрилось сугробами и сияло синим небом зимнее утро. Сквозь покрытое инеем стекло был виден замковый дворик с колодцем. На его остроконечной крыше, изогнув толстую спинку, сидела отлитая из металла саламандра – тотем Людей зноя.

Неподалеку стояла Нота. Судя по напряженной позе и облаку пара, сестре было поручено вскипятить воду в колодце. У нее как всегда получилось. Довольный отец, высокий, плечистый, в седой шубе до земли, похлопывал дочь по плечу. Это означало похвалу.

Жар в груди сделался невыносимым. Дита прижалась лбом к ледяному стеклу и тихо, чтобы не расслышала няня, прошептала:

- Может быть, она сильнее меня, зато кое-чего Нота не умеет!

Снаружи, на краю желоба крыши соседней постройки, рядком ютились голуби. С десяток сизых шариков. Дита оглядела их, сложила губы трубочкой и втянула в себя воздух. Словно подула, только наоборот.

Голуби замерли. Несколько секунд они, будто заколдованные, сидели неподвижно, а потом один за другим начали замертво падать с крыши. Одновременно на бледных щеках дочери Гедера проступил едва заметный румянец.

Это было необычно — Конклав, который могли не собирать десятилетиями, проводили второй раз за год. И не в пространственном кармане, как требовали того обычаи, а на крыше Башни кошек.

Несмотря на холодное время года, здесь, над промерзшим городом, казалось, царила июльская ночь. Под ногами стелилась шелковистым ковром зеленая трава, в расставленных тут и там металлических чашах пылал огонь, над головой мерцали звезды. Ни трава, ни звезды не были настоящими. Первая при ближайшем рассмотрении оказывалась синтетической имитацией, вторые — крохотными светодиодными лампочки на стеклянном куполе, надежно укрывавшем крышу высотки от непогоды. Но иллюзия была настолько убедительной, что собравшиеся нет-нет, а ощущали легкое касание летнего ветра и аромат ночных цветов.

Представители четырех рас сидели на разбросанных повсюду подушках. Никаких трибун, никаких церемониальных плащей, никаких пышных приветствий — Люди крыш, отвечавшие за организацию, терпеть не могли формальностей. Встреча членов Больших советов Края напоминала вечеринку по случаю Весеннего бала кошек. Хотя ждать весны оставалось еще не меньше месяца.

— Тоже мне Конклав, — проворчала рядом с Женькой Анька. — Привратника нет, в дубль-пространстве участников никто не закрывает, ну и вообще... нас позвали. Разве на Конклавы зовут тех, кто еще не совсем вырос?

За минувшие пару недель Анька успела прийти в себя. По крайней мере, перестала реветь по каждому поводу. Но погибшего Антонио в ее присутствии старались не вспоминать. Во всяком случае, вслух. Мысленно Женька то и дело ловила себя на попытках обратиться к кудрявому итальянцу — окликнуть, о чем-то спросить, отвесить шутливую оплеуху. Словно Тони, смешливый непоседливый Тони, все еще был рядом.

— Какая разница, — пожал плечами Тим. Он сидел, скрестив ноги. Время от времени выдирал из мягкого покрытия травинки и принимался исподтишка щекотать ими Женькину шею. — Конклав — не конклав. Можно Советом Советов назвать. Смысл-то один — решить, что делать с Людьми зноя. Ну, и заодно с Ларсом, Эддой и... — Тим покосился на Учура.

— Томарром, — добавил тот. — Тимуром Сергеевичем.

— Ага.

Компания замолчала. О наставнике крыланов, вечном ларде Тимуре Сергеевиче тоже старались не говорить. Предательство учителя не укладывалось в голове ни у кого из его воспитанников. Все ждали решения Конклава и заодно ответа на мучивший вопрос: почему?

Собравшиеся зашумели, приветствуя Куратора Края. В дверях космического лифта возникла Марта. Прошла к низкому креслу, скользя по траве шелковым подолом лилового платья, грациозно села.

По правую руку от нее устроились главы фратрий Людей крыш. Одни женщины. Гладкие, вальяжные, все в вечерних платьях. Дальше - крыланы. В пику кошкам, одетые сплошь в льняные балахоны, просторные рубахи и широкие брюки. Среди Людей ветра Женька заметила Марата. Тот при виде Марты, как обычно, раздул ноздри и начал старательно приглаживать капитанские усы. Влюбленность в главную кошку Края, по всем приметам, так и не отпустила бедного Главу российской фратрии крыланов.

По соседству с Людьми ветра сидели крысюки. Угрюмые, короткостриженные, в темных куртках и разноцветных спортивных штанах с лампасами. Чухонь тоже находился там. Вид у него был мрачнее некуда. После гибели Крысы в другом настроении Женька его не видела. Она и Тимофей пытались разговорить приятеля, только без толку. Чухонь, как-то разом повзрослев, отгородился от друзей стеной холодного отчуждения, ушел с головой в дела Норного братства. Больше ни Ус; ни Нектар не решались лезть к нему с наставлениями. Все положенные главе фратрии решения пятнадцатилетний Чухонь принимал самостоятельно. Морок на днях сказал, что когда-нибудь парень станет одним из самых успешных руководителей Края. Наверняка, со временем возглавит Большой совет Людей нор. Может, даже сменит Марту на посту Куратора.

Рядом с крысюками, небрежно развалясь на траве, сидели депферы. На фоне остальных участников Конклава они казались толпой безмятежных хиппи. Клетчатые рубахи, рваные джинсы, кроссовки и линялые майки — будто всю их компанию разом перенесли на Башню кошек из какого-нибудь приморского городка. Даже переодеться не дали.

Неданы среди Людей глубины не было. Она умерла через несколько дней после спасения из туши Граусена. Так и не пришла в себя. Почтенный возраст, как объяснил целитель депферов, не оставил шансов на восстановление измученного организма.

В ее ноутбуке было найдено записанное на видео послание. В нем Недана рекомендовала назначить главой Большого совета Людей глубины Владлену. И вот теперь могучая атаманша, одетая в белоснежную сорочку, кожаные бриджи, жилетку и высокие сандалии со шнуровкой до колена, сидела в первом ряду своих новых подопечных. Поигрывала, не вынимая из ножен, морским кортиком, изучала задумчивым взглядом присутствующих.

Круг замыкала компания гимназистов, участвовавших в событиях под Лёйхтштайном. Тут были далеко не все, кому пришлось сражаться с Людьми зноя. Женька, Тим, Федор, Учур, Аня, Мади и четверо магистров, включая Дину. Ни Бруно, ни Анита на Конклав не явились. Оба сейчас развлекались где-то на испанских пляжах. Вместе, если верить фотографиям, каждый день появлявшимся в социальной сетке Края.

Женьку их страстная дружба ничуть не задевала. Кажется, даже наоборот — радовала. Потому что когда тебе по-настоящему хорошо, хочется, чтобы и у других все складывалась. А Женьке было хорошо. Она с напускной сердитостью отмахнулась от Тимкиной травинки и сдвинула руку так, чтобы запястье слегка касалось его колена. Совсем чуть-чуть, но Тимофей тут же притих, прекратил манипуляции с искусственным газоном и, кажется, едва заметно покраснел. Впрочем, в неровном свете пламени в чашах сказать наверняка было сложно.

— Я, Марта, одна из Людей крыш и Куратор мира Края приветствую уважаемый Конклав! — голос кошки, вроде бы негромкий, заполнил софой все пространство под куполом. — Каждое из решений, которое будет сегодня принято, абсолютно и неоспоримо. Отменить его может только следующий Конклав, собранный по согласию Больших советов четырех рас.

Сразу после приветствия Марты перешли к делу. Первый вопрос — судьба Эдды — не занял много времени. Итальянку единогласно отправили на остров в Белом море, куда время от времени ссылали жителей Края. Тех, что представляли опасность. Разумеется, речь шла только о животных расах. Ни крыланов, ни депферов не мог удержать какой-то затерянный в водной глади кусок суши. Поэтому для них существовали иные способы наказания.

Вторая тема обсуждалась чуть дольше. Конклав решал, что делать с двумя десятками выживших Людей зноя. Как выяснилось, способности к ним все-таки вернулись. Не полностью, но даже этого было достаточно для беспокойства. Серьезного беспокойства. Гибель рода Дерр-Марра не могла гарантировать, что завтра кто-нибудь из его последователей не организует еще одну Ночь саламандры.

В конце концов, представители четырех рас согласились отдать пленников на поруки СКК. Морок, скромно занимавший место позади импровизированного трона Марты, пообещал держать Конклав в курсе судьбы каждого из детей огненного тотема.

— Легко отделались, — мрачно заметила Мади.

— Это потому, что все люди, ну, кто постарел, после смерти Дерр-Марр вернули себе свой возраст, — объяснил Федя.

— Ага, если не считать тех, кто мгновенно умер от инфаркта или рака, — француженке явно не нравился исход переговоров относительно Людей зноя.

— Тихо вы, — шикнула на друзей сидевшая чуть в стороне Дина. — Наболтаетесь еще.

Третьей темой Совета Советов стало восстановление потерянного замка Ферлоренштайн. После гибели брата-близнеца он неожиданно прекратил метаться в пространстве и стал вполне доступен для визитов гостей. Оставалось только привести его в порядок. И вот тут руководителей фратрий ждал сюрприз.

Металлические створки лифта разъехались в стороны, и на крышу высыпал с десяток карликов. Возглавляемые Фобби, они прокатились пригоршней бусин между рядами удивленных участников Конклава и сгрудились перед Мартой.

Мы согласимся только на центральное отопление! Никаких каминов! — с напором заявил Фобби, — Мебели из Икеи тоже нам не надо. Все должно быть антикварное! И про Wi-Fi не забудьте! И про спутниковое TV!

— Но в Австрии нет центрального отопления... — заметил кто-то из крыланов.

- И с Wi-Fi в Альпах не очень...

— Ничего не знаем, — отрезал Фобби, скрестив руки на груди. Его костюм с бубенцами, исчез, как, впрочем, и костюмы остальных карликов. Теперь бывшие слуги Дерр-Марра щеголяли в художественно порванных джинсах, берцах и кожаных куртках с разноцветными вставками. — Это наше требование. И мы от него не отступимся!

Марта устало закатила глаза. Чувствовалось, что две недели под одной крышей с толпой энергичных коротышек дались ей не просто.

— Фобби, я уже не раз говорила, что ваши требования...

— Мы сражались с вами в одном строю! — перебил ее малыш. — Мы обезвредили главную злодейку! Мы рисковали собой ради будущего Края! А теперь этот Край не желает раскошелиться, чтобы восстановить наше родовое гнездо!

Но не центральное же отопление в Австрию ради вас проводить! — возмутился Лион. Если судить по виду, художник полностью восстановился после плена в Грау-сене. Крылан выглядел отдохнувшим, отъевшимся и вполне довольным собой.

— Что? Кто это сказал? — Фобби умело изобразил легкое презрение на полудетской физиономии. Не настолько оскорбительное, чтобы спровоцировать ссору, но достаточно обидное, — Не тот ли, чью драгоценную задницу две недели назад извлекли из желудка монстра? И теперь обладатель этой самой задницы жалеет денег на центральное отопление для своих спасителей?!

— Вообще-то не вы меня спасали! — надулся Лион. — И в Абхазии, где живет моя фратрия, между прочим, тоже нет центрального отопления!

— Ха! Сравнил слона со светофором! Так в Абхазии и снег по полгода не лежит!

Минут на пятнадцать чинное мероприятие превратилось в азиатский базар. Все кричали, возмущались, стыдили карликов и громко требовали тишины. Посреди всего этого гвалта Федор наклонился к Женьке и сказал на ухо:

— Просто им в Башне кошек жить понравилось. Вот и тянут время. Не хотят домой возвращаться.

— Еще бы, — хмыкнул Тим, — на харчах-то Мамаши Мурр хорошо. А в Австрии снова придется привыкать к стряпне старой ведьмы.

— Не придется, — покачал головой Федор, — она все это время у Мамаши Мурр кулинарные уроки брала. Кое-чему научилась.

Попререкавшись еще минут пять, карлики удалились с гордо задранными подбородками. Поле битвы осталось за ними. Конклав так и не пришел ни к какому решению, а значит, можно было и дальше оставаться в Башне кошек — валяться целыми днями на подушках, поглощать булочки Мамаши Мурр и рубиться в компьютерные стрелялки.

В дверях лифта компания Фобби столкнулась с Тимуром Сергеевичем. Глянула на него и, мигом растеряв всю браваду, юркнула в кабину. При появлении ларда под куполом мгновенно установилась тишина. Участники конклава жадно разглядывали изможденного, разом постаревшего наставника крыланов и одновременно старались не встречаться с ним взглядом.

— Приветствую тебя, Конклав, — сказал Тимур Сергеевич, очутившись перед Мартой. — И тебя, Куратор Края, и тебя, Морок, и всех вас, главы фратрий. Приветствую и прошу назначить заслуженное наказание. Тому, что я делал, находясь в Лёйхтштайне, не было и нет оправдания...

Женька почувствовала, как напрягся рядом Учур. Просто окаменел. Она бросила острожный взгляд на его лицо. Черты едва заметно заострились, точно юный лард собирался перейти в состояние зун.

— Перестань, Тимур! — вмешалась Владлена. — Мы все знаем, что ты был под влиянием Ларса!

— Был, - согласился Тимур Сергеевич. — Но Женя тогда, на площади перед замком, правильно сказала, — наставник не смотрел в сторону притихших воспитанников. — Ларс не вкладывает в голову чужих мыслей. Он лишь усиливает те, что есть.

- И какие же твои мысли, Тимур, этот мальчик усилил настолько, что ты перешел на сторону Людей зноя? — негромко спросил Морок.

Лард ответил не сразу. Сначала помолчал, глядя куда-то в даль. Словно накрывавший крышу купол был прозрачным и позволял видеть то, что творилось за много-много километров от места проведения Конклава.

— Он... Дерр-Марра обещал помочь найти других лардов. Утверждал, что знает еще несколько пар. Ларс лишь заставил меня поверить в его ложь.

— Это не ложь.

Женькин взгляд метнулся к отцу. Тот вышел вперед, остановился напротив Тимура Сергеевича. Морок был на полголовы выше ларда. Странно, раньше Женьке казалось, что они почти одного роста. Будто события в Альпах легли неподъемной тяжестью на плечи наставника, заставили согнуться, стать ниже.

— Что? Что ты...

— Это не ложь, Тимур. Мы пару месяцев наблюдали за двумя женщинами в Польше и парой мужчин в Англии. Не были уверены на сто процентов, поэтому не хотели тебя зря обнадеживать. Но теперь я могу сказать точно: это ларды. Вы с Учуром больше не одиноки,

Все гимназисты разом перевели взгляды на алтайца. Тот сидел, не шелохнувшись. Только глаза блестели ярче обычного.

Обсуждение того, что делать с Тимуром Сергеевичем, длилось недолго. Наставника слишком любили, чтобы не простить ему ошибки. Конклав в считанные минуты принял решение отказаться от какого-либо наказания и вернуть ларду право и дальше возглавлять гимназию Галлы Гай. Тот пытался возражать, но его не стали слушать. Прирожденный учитель должен работать учителем. Все другие варианты сродни преступлению против подрастающего поколения.

Наконец, Конклав подобрался к последнему из намеченных вопросов. Место Тимура Сергеевича перед креслом Марты занял Ларс. К Женькиному удивлению он был одет так же, как тогда, в мансарде Шепота — в камуфляжные штаны, темную футболку и кроссовки. Будто всем видом старался показать, что больше не имеет ничего общего с тем собой, который заслужил заключение в компьютерной игре.

На груди Ларса висел крупный медный кулон в форме полусферы. Персональный блокиратор, догадалась Женька, — усовершенствованное изобретение Севера. Оно не давало экс-предводителю пауков влиять на Конклав.

— Константин Ларсовский, — заговорила Марта. — Мы знаем, что ты рисковал собой, помогая Краю. Мы знаем, что эта помощь едва не стоила тебе жизни. Но мы также знаем, что ты играл на стороне Людей зноя. Будь добр, объясни мотивы своих поступков.

— Все дело в моей расе, — спокойно, даже буднично ответил Ларс. — Таких, как я, будет становиться все больше и больше, и вскоре Краю придется признать, что существует шесть, а не пять инорас. Я... я должен был сделать все, чтобы, когда это произойдет, у нас оказалось как можно меньше врагов. Понимаете? На мне лежит ответственность за судьбу своего народа. Пусть пока маленького. Почти незаметного. Но ведь сути дела это не меняет. В общем, я не мог ссориться с Людьми зноя.

— И все-таки поссорился, — Марта красиво изогнула одну бровь. — Почему?

— Ну-у-у... — как показалось Женьке, Ларс растерялся, Может, просто не мог поступить иначе.

— Почему?

— Не знаю.

— Все он знает, — зашипел Тимофей. — Пытался сразу и перед нашими, и перед вашими выслужиться.

— Может, и так, — пожала Женька плечами. — Весь вопрос, зачем. Отец ему верит. Говорит, Ларс действительно считает себя в ответе за судьбу расы. А когда ты не один, в смысле, когда за тобой семья, там, страна, народ, то правила игры... не знаю, меняются, что ли. Тут и изворачиваться начнешь, и поступать, как последний подлец. Лишь бы своих защитить.

— Ерунда! — пыхнул Тим, но Женька знала: все его негодование — по большей части игра на публику. Если бы будущее Ларса зависело только от Тимофея, у паука не было бы ни малейшего повода для переживаний.

Впрочем, никто из Конклава тоже не стал особо настаивать на наказании. Как и Люди зноя, Ларс оказался переданным СКК. Единственное условие, озвученное главами фратрий: экс-предводитель пауков ни при каком раскладе не имеет права снимать блокиратор. Только если с исследовательскими целями в присутствии Севера. Возможно, когда-нибудь это решение пересмотрят, но пока блокиратор должен быть намертво пристегнут к телу паука. Словно GPS-датчик к ноге преступника.

Конклав почти закончился. Женька следом за Тимом поднялась с места, и вдруг ощутила зябкое покалывание на коже. Будто из невидимого окна потянуло морозным воздухом. Она подняла глаза и увидела, что прямо к ней по траве — мимо Марты, мимо ошарашенных глав фратрий, мимо чаш с огнем идет Малышка А-но.

***

Тим никогда не видел тотема Людей глубины. Даже на картинках. В отличие от крыланов, которые вставляли изображения Пресветлого Фаргота куда только можно, депферы не утруждали себя подобными глупостями. И все же Тимофей мгновенно узнал темноволосую девочку. Хотя бы потому, что вряд ли на Земле отыщется еще одна с глазами, радужки и белки которых поглотила непроницаемая чернота.

Не обращая внимания на удивленные восклицания собравшихся, A-но приблизилась к Женьке. Тим почувствовал, как от соседства с чужим тотемом немеют пальцы ног и по телу расползается вязкая слабость.

— А он ничего, симпатичный. Хоть и рыжий, — прошелестело божество, глядя на Тима. Впрочем, из-за нефтяной пленки, затянувшей глаза Малышки A-но, о том, куда она смотрит, приходилось только догадываться. — Терпеть не могу рыжих. Все они психопаты. Даже те, что клоуны. Особенно клоуны.

— Привет, — не обратив внимания на обидные слова в адрес друга, Женька тепло улыбнулась гостье.

— И от меня привет, — сказал Морок за спиной Тимофея.

— Какой ты старенький стал, — протянула девочка, обращаясь к Кириллу Михайловичу,

— Да ну, — судя по голосу, Женькин отец улыбался. — Мы не виделись всего тринадцать лет. Неужели за это время я успел состариться?

- Не снаружи. Вот тут, — A-но коснулась ладонью груди.

Тима передернуло от вида ее ногтей. Синих с черными полукружиями у основания. Будто по каждому съездили молотком. Брррр.

— Но вообще-то я спросить пришла, — продолжило божество. — Не надоели вам эти глупые татушки? Ну, ящерицы?

Тим обернулся и успел заметить, как дочь с отцом обменялись тревожными взглядами.

— Ты хочешь что-то предложить? — осторожно спросил Морок.

— Ага. Отпустить их на волю.

— Отпустить нагаров? — Женькин голос дрогнул. Ящер на ее лице заметался, завертелся, будто перепуганный зверек в клетке. — Это... это правда возможно?

— Конечно. Если хочешь.

— А что будет с ним? С моим нагаром? — она прижала руку к щеке, и Еркут затих под ней, сделался почти неподвижным.

— Отправится обратно в подземелье.

— Но он не хочет! Там ужасно скучно!

— О-о-о! — A-но звонко шлепнула себя ладошкой по лбу. В ее исполнении фейспалм вышел очень выразительным. — Тебе не все равно, чего он там хочет? Нет?

Слова божества в точности совпали с мыслями Тимофея. Он бы на месте Женьки на что угодно согласился, лишь бы избавиться от этого кошмара на лице. Хотя, с другой стороны, способность ходить сквозь стены и понимать все языки мира — штука полезная. Это если еще не вспоминать об умении принимать чей угодно образ. Правда, Женька наотрез отказывалась повторять фокус, когда-то проделанный ею в лагере «Синие камни». Тогда она, чтобы спасти заложников, несколько часов изображала начальника человеческой спецслужбы. Правда, потом долго не могла прийти в себя — уж больно неприятным оказался этот вид магии нагара.

— Ладно, дай мне самой с ним поговорить, — A-но шагнула к Женьке и коснулась пальцами ее щеки.

Оба — и нагар, и Женька — дернулись от внезапного контакта с божеством, но остались на месте — каждый на своем.

— Эй, он это серьезно? — возмущенно воскликнула девочка спустя секунд десять. — Ну и запросики!

— Ты не можешь сделать того, что он просит? — спросила Женька.

— Кто? Я не могу? Да вот еще!

Очень медленно A-но отняла руку от щеки Женьки, и Тим с удивлением обнаружил, что за пальцами с черно-синими ногтями тянется какая-то полупрозрачная субстанция. Это было похоже на тонкую пленку, испускающую едва заметное голубое свечение. Малышка резко отвела руку в сторону, и субстанция отделилась от Жениного лица.

А потом раздался дурашливый голос:

— Очуметь можно! Батюшки! Я теперь лунный дракон! Круть какая! Ой, а почему такой мелкий? Да я же меньше Бармалея!

Источник причитаний завис в полутора метрах над газоном. За считанные секунды из бесформенного комка он превратился в прозрачную, точно отлитую из стекла, ящерицу с крыльями. Слегка нелепую, но все-таки красивую.

— Послушай, зайка, а нельзя ли меня сделать чуток покрупнее? — снова заверещала ящерица, обращаясь к божеству.

— Обойдешься! — фыркнула A-но в ответ.

— Ну, нет так нет.

Нагар попытался набрать высоту, но вместо этого спикировал винтом под ноги участников Конклава. Крякнул и снова попробовал взлететь. Не вышло. Крылья категорически не слушались новорожденного дракона.

— Нет, ну что за безобразие! Я не умею летать!

— Учись, — ехидно посоветовала А-но. — Глядишь, получаться начнет. Через год, другой.

Наблюдая за неумелыми маневрами нагара, Тим не сразу заметил появление новых тотемов. Только когда по телу пробежала знакомая дрожь, а спина покрылась мурашками, он обнаружил, что рядом сидит Лунная кошка. Жмурится наполненными зеленоватым сиянием глазами и помахивает хвостом.

Крысомать и Фаргот тоже были здесь. Тим отлично видел обоих. Как и остальные участники Конклава, если верить восторженным охам и ахам. По неведомой прихоти четыре божества в кои-то веки решили показаться представителям сразу всех рас Края.

— А ты, папа маленькой кошки, не хочешь расстаться со своим ящером? — обратилась A-но к Мороку.

— Спасибо за предложение, но нет. За тринадцать лет я успел с ним сродниться. К тому же он оказался очень полезным компаньоном.

— И ты не согласился бы отдать его в обмен на... — девочка сделала вид, что задумалась, — способности полиморфа?

— Предлагаешь снова им стать?

Тимофея бросило в жар. Если A-но ответит утвердительно, если превращение в полиморфа в принципе реально, значит, к Женьке могут вернуться способности четырех рас Края. И что тогда? Дружба, которая вот-вот собиралась превратиться в нечто совсем иное, останется просто дружбой. Сложно быть парнем девчонки, которая может уложить тебя одной левой. Или не сложно? Может, просто нужно привыкнуть?

— Не-а, не предлагаю. Мы тут подумали, — A-но пробежала невидящим взглядом по остальным тотемам. — В мире Края больше не будет полиморфов. Но мы можем вернуть тебе способности одной из рас. Какой захочешь.

К своему стыду, Тим испытал облегчение. Глянул украдкой на Женю, но так и не сумел разобраться в выражении ее лица. Расстроена? Или, наоборот, довольна? Способности одной расы лучше, чем ничего.

— Спасибо, Малышка A-но, но я снова скажу: нет, — ответ Морока вызвал волну удивленного ропота среди участников Конклава. Главы фратрий не могли поверить, что Кирилл Михайлович по собственной воле отказывается от столь щедрого подарка. — Одна из главных задач СКК — это поддерживать равновесие сил Края. И для этого мне нужно быть либо полиморфом, либо обычным человеком. Третий вариант — уйти в отставку. Поэтому я выбираю — оставить все как есть.

— Смотри, не пожалей, — A-но нахмурилась, и Тимофею показалось, что воздух под куполом сделался сырым и затхлым. Откуда-то принесло запах несвежих полотенец.

— А ты что скажешь? — девочка повернулась к Женьке. — Примешь наш подарок?

— Да, — без колебаний ответила та. — Я тоже могу выбрать только одну расу?

— Ага.

Женька замолчала, медленно переводя взгляд с A-но на Крысомать, с Крысоматери на Лунную кошку, с Лунной кошки на Пре-светлого Фаргота. У Тимофея аж в носу защекотало от возмущения.

— Чего думаешь? Все и так ясно! Ты должна стать кошкой!

— Должна? — Женька обожгла его сердитым взглядом. Потом посмотрела на Малышку А-но. — Я могу принять решение позже? Через неделю? Или две?

Тиму пришлось прикусить губу, чтобы не брякнуть лишнего. Ну, зачем, зачем ждать две недели, когда все и так ясно? Он глянул на Морока, ожидая, что тот вправит дочери мозги, но начальник СКК молчал.

— Можешь! Думай сколько хочешь, маленькая кошка! — на бледном личике божества вспыхнула озорная улыбка. — А когда надумаешь — просто позови нас.

Тотемы один за другим начали покидать Башню кошек. Сначала, махнув хвостом, исчезла в стене купола Лунная кошка. Потом рассыпался на сотню желтых огоньков Пресветлый Фаргот. Крысомать постояла с минуту мордой к лицу с осиротевшим после гибели мохнатой подруги Чухонем и тоже ушла. Просто растаяла в воздухе.

Последней Конклав покинула Малышка A-но. Словно тяжелый занавес, она раздвинула полотно реальности, и шагнула в образовавшуюся щель. За ней Тим успел разглядеть темную комнатку с грудами сваленных по углам игрушек и настенными часами в виде лица печального клоуна.

Стоя между двух реальностей — Башней кошек и мрачной детской — A-но обернулась и помахала Женьке с Мороком рукой. А Тиму показала язык. Розовый, совершенно человеческий.

***

Предчувствие праздника — лучше самого праздника. Ожидание — ценнее подарка. Пока выбор не был сделан окончательно, Женька ощущала себя сразу томной русалкой и гибкой кошкой, проворным крысюком и вдохновенным крыланом. Быть никем и одновременно всем в потенциале — в сто раз увлекательнее, чем остановиться на чем-то одном. Конечно, рано или поздно она позовет тотемы и скажет, кем хочет стать. Но пока... пока можно просто мечтать и жить с ощущением весеннего ветра в голове.

— Скорей, давай руку! — Тимофею не терпелось затащить Женьку на узкий деревянный мостик, болтавшийся между крышами двух пятиэтажек. Как пить дать, его построили кошки. Они любили обустраивать свои дороги такими вот хлипкими сооружениями.

— В два счета ведь грохнусь, — Женя опасливо посмотрела вниз, на безлюдный дворик. Приземляться придется в кучу подтаявшего снега. С учетом, что на нагара больше рассчитывать не приходится, ничем хорошим такой полет закончиться не может.

— И поделом тебе. Нужно было сразу выбирать Людей крыш.

— А если я хочу стать одной из Людей нор?

Тимофей сделал преувеличенно серьезное лицо и голосом строгого участкового спросил:

— Девочка, девочка, почему у тебя такие большие руки?

— Чтобы крепче обнять тебя, дитя мое, — ни секунды не думая, ответила Женька. Потом почесала нос и добавила, — нет, не Людей нор. Ну их. Лучше — Людей глубины.

— Девочка, девочка, почему у тебя такие большие губы? - переиначил вопрос Тим и тут же смешался. Ему и Женьке одновременно пришел в голову один и тот же ответ, вогнав обоих в краску.

Женька неловко сунула Тиму руку, и тот помог ей перебраться с чердака на крышу. Бармалей издал жалобную трель. Он тоскливо смотрел на хозяйку из чердачного окошка, не решаясь идти следом.

«Жди», — мысленно приказала она, спрыгивая на влажный от растаявшего снега мостик.

«Не ходи, не ходи, не ходи, боюсь, боюсь, боюсь», — забубнил вардак в ее голове.

Слава всем тотемам Края, нагар больше не составлял ему компании. Иначе эта парочка сейчас устроила бы настоящий бедлам с трагическими завываниями о Женькиной безответственности.

Цепляясь за Тима и веревочные перила, она сама не заметила, как оказалась на середине подвесной дорожки. Мост подрагивал и раскачивался, будто подумывал, не стряхнуть ли с себя не в меру самоуверенную парочку.

— Теперь смотри! — Тимофей притянул Женьку к себе и, обняв за плечи, указал вперед.

С того места, где они стояли, открывался вид на реку, противоположный берег с башенками новостроек и небо. Огромное вечернее небо. Оно выглядело так, будто над ним поработал художник-экспрессионист. Сначала плеснул на холст алой краски — закатного солнца. Потом оранжевой и розовой — пронизанных последними лучами облаков. И, наконец, сизой, синей, фиолетовой — подступающей ночи.

— Красиво! — выдохнула Женька.

— Ага, очень.

Она вдруг поняла, что Тим смотрит вовсе не на закат, а на нее. Смотрит сосредоточенно, с веселым отчаяньем во взгляде. Словно решаясь на прыжок в пропасть. В глазах потемнело, когда Тим коснулся ее волос. Потом медленно наклонился и...

— Нашел! Я вас нашел! — пронзительно заорало над головой.

Женька и Тимофей резко отстранились друг от друга, едва не свалившись с моста. По лицам обоих мазнуло волной теплого воздуха. Нагар промчался мимо, врезавшись в кирпичную стену дома. Сполз по ней на пару этажей вниз, затем встряхнулся и снова взмыл в небо.

— Так-с, над этой фигурой высшего пилотажа нужно еще поработать! — деловито сообщил он застигнутым врасплох Женьке и Томофею. — И чего это мы тут делаем? А-а-а, целуемся! Нет, ну ни на минуту их не оставишь! Эй, Бобик, а ты куда смотрел? Я же тебе говорил: следи в оба! Чуть зазеваешься, и все — мы ей по боку, одни мальчишки на уме!

Не переставая трещать, Еркут нырнул в чердачное окошко. Судя по звукам и долетавшим до Женьки мыслям вардака, в кои-то веки летающая ящерица решила проявить подобие тактичности — оставить бывшую хозяйку наедине с другом.

- Скажи честно, он тебя и раньше так донимал? Ну, пока сидел в твоей голове? — спросил Тим.

— Бывало и похуже.

- А тогда, в Лёйхтштайне? Это ведь нагар...

— Ага.

- И что он сказал? Ну, когда я собирался...

Женька встала на цыпочки и шепотом повторила на ухо Тимофею фразу, которая во время зимних каникул поставила крест на так и не случившемся поцелуе. Лицо друга сморщилось в болезненной гримасе. С полминуты Тим переваривал услышанное и вдруг лукаво улыбнулся.

— У меня есть только один выход, — сказал он, глядя Женьке в глаза, — последовать совету твоего нагара.

Рука Тимофея осторожно легла на ее затылок. Женька зажмурилась и почувствовала нежное прикосновение к губам. Вголове стало шумно и пусто. В этой пустоте одинокой звездочкой вспыхнула мысль: «Спустя годы, когда мне придется вспоминать свой первый настоящий поцелуй, я подумаю об этом вечере, этом небе и этом мостике между двух миров: миром, где есть я и Тим, и миром, где мы с ним вместе».

Женьке и в голову не могло прийти, что представитель саламандр явится по воздуху. Когда она в очередной раз потянула за края сомкнутых створок, заставляя Граусена вопить от боли, над его спиной возникла фигура в темном балахоне. Тот самый мужчина, что стоял на сцене, рядом с сестрами Дерр-Марра.

«План удался. Птичка прилетела на зов вонючки», — не замедлил прокомментировать нагар.

Стоило ногам незнакомца коснуться туши монстра, как на соседнее туловище приземлился Тимофей. Женьке пришлось постараться, чтобы при виде друга не спрятать руки за спину.

— Это отец Диты и Ноты, — крикнул он ей. — Самый главный у саламандр.

— О-о-о, детский сад в полном сборе, — усмехнулся Гедер. Он попеременно поглядывал то на Тима, то на Женьку.

«В полном сборе и боевой готовности! Приветствует дом престарелых!», — тоном командира на плацу отрапортовал нагар, заставив свою хозяйку неожиданно пожалеть, что его не слышат окружающие.

Туловище, на которое опустился Гедер, находилось по другую сторону от круглой пасти Граусена — зловонной серединки чудовищно уродливого цветка. Там, на дне темной ямы, если приглядеться, можно было заметить красноватый отблеск. Не сильный. Как от накрытого пледом фонарика.

— Значит, ты дочь Морока, — у Дерр-Марра был красивый голос. Не низкий и не высокий, с запрятанным в глубине приятным скрипом. — Да-а, у судьбы странное чувство юмора. В решающий момент она свела меня с дочерью того, кто лишил мой род будущего. Просто прекрасно...

Еще не закончив говорить, Гедер вскинул левую руку, направив на Тима поток смертоносного зноя.

— Тиииим! — заорала Женька.

Тот среагировал с небольшим опозданием. Бросился вперед, выходя из-под удара, но не успел набрать достаточную высоту для прыжка через колодец пасти. Ему не хватило каких-то полметра, чтобы удачно приземлиться на противоположной стороне. Пару мгновений в разноцветной паутине фибр маячило его перекошенное лицо, а потом Тим исчез за зубастой кромкой.

Ужас ударил под дых, выбив воздух из легких. Нет, нет, нет, он не мог погибнуть так глупо! Женька упала на колени перед провалом. Посмотрела вниз.

Три ряда изогнутых в разных направлениях клыков не оставляли надежды на спасение. Взгляд заметался в лабиринте розоватых кинжалов и вдруг поймал сомкнутые пальцы. А потом, чуть ниже — бронзоволосую макушку. Тим висел, вцепившись в зуб одной рукой. Очевидно, отсутствие там, внутри Граусена, опоры для ног не давали кошке выбраться наружу.

— Сейчас!

Женька всадила невидимые когти Людей нор между роговых пластин, уперлась коленом в ближайший ряд зубов. К счастью, они были круглыми по форме. Без режущего края. Прежде чем протянуть руку, она бросила взгляд в сторону Дерр-Марра. Тот стоял все там же, за провалом, и со снисходительным интересом наблюдал за происходящим.

— Время, — услышала Женька голос Ге-дера, — оно такое коварное. Сражаешься до последнего, рискуешь жизнью, держишься изо всех сил, и, кажется, почти победил. А потом — ах, ваше время вышло...

«Это он так на окончание Церемонии намекает! — объяснил нагар. — Философ доморощенный».

Ей, наконец-то, удалось дотянуться до запястья Тимофея. Женька покрепче сжала пальцы и в который раз мысленно поблагодарила Крысомать за своевременный подарок. Что бы она сейчас без него делала! А внешность? Да гори эта внешность огнем! Проживет как-нибудь!

Аккуратно, стараясь не задеть торчащие тут и там розоватые пики, Женька извлекла друга из пропасти. Держа на вытянутой руке, встретилась с ним взглядом. Выражение лица у Тима было странным. Еще бы! Не каждый день твоя подружка превращается в Халка. Можно понять.

Она изловчилась и закинула его себе за спину. Тим мягко приземлился на гладкие пластины. Но порадоваться его счастливому спасению никто из них двоих не успел. Гедер, еще мгновение назад гадко ухмылявшийся по ту сторону пасти, вдруг очутился рядом с Тимом и Женей. Какую из проснувшихся способностей Людей зноя он при этом использовал, оставалось только догадываться. Или, может, не в способностях было дело, а в природной скорости и сноровке.

Из раскрытых ладоней Дерр-Марра в друзей ударили струи жара. Женька в панике перемахнула через ближайшее тело монстра, старясь убраться как можно дальше с линии огня. Тим повел себя иначе. Нырнул под обжигающий поток и рванул прямо к противнику. Саданул головой в живот. Потом перелетел через согнувшегося пополам Гедера и ловким пинком отправил его в пасть Граусена.

Женькин план оказался за полшага от выполнения. Кольцо силового потока должно было вот-вот замкнуться. Если Гедер окажется внутри исполина, система наверняка выйдет из строя.

Очутившись на краю провала, Гедер вытянул руки вперед, пытаясь удержать равновесие. Даже выпустил очередную порцию огня в расчете на эффект реактивной тяги. Справился. Перестал раскачиваться. Развернулся с приторно-сладкой улыбкой на лице, готовый выдать очередную сентенцию.

Тело Граусена резко наклонилось. Крики внизу стали чуть громче. Что-то бухнуло, грохнуло, послышались одиночные выстрелы.

Так и не успевший отойти от края провала Гедер неловко взмахнул руками и скрылся в пасти исполина. Правда, далеко улететь не успел. Полы темного балахона зацепились за зубы монстра, и Дерр-Марр повис, держась за грязно-розовые, будто вырезанные из кварца, клыки.

Закончить начатое не было никакой возможности. Гедеру ничего не стоило обдать волной зноя того, кто попытался бы спихнуть его вниз. Но и выбраться самостоятельно сразу не получалось.

«Время, время! Пока он будет там болтаться, церемония закончится! — заволновался нагар. — Ну же, крошка, шевелись! Делай что-нибудь!»

Женька начала лихорадочно озираться в поисках решения и вдруг остановилась взглядом на металлических мостках под сводом пещеры. Едва удержалась, чтобы не вскрикнуть. Там, ухватившись руками за ржавые перила, неподвижно стояла одна из сестер Дерр-Марра. Какая именно, сказать было трудно. Выглядела она жутко: платье разорвано, волосы спутаны, лицо в пыли.

Саламандра прибывала в странном оцепенении, Безучастно наблюдала за происходящим, не пытаясь помочь отцу. Смотрела вроде на Гедера, а вроде и в пустоту. Словно спала, широко распахнув яркие, поблескивающие в полутьме глаза.

Он тоже ее заметил.

- Дочка! Дочка! - закричал Гедер. - Я тут!

Девушка вздрогнула. Шевельнула темными бровями. Проснулась. Одним движением перемахнула через перила и спрыгнула на спину Граусена. Приблизилась к краю пасти.

Тим и Женька переглянулись. Что делать? Пытаться помешать извлечению одного чудовища из другого и схлопотать порцию зноя? Или подобраться ближе и, теряя драгоценное время, ждать удобного случая для нападения?

Пока они колебались, девица протянула отцу руку. Тот, ставя ноги между клыками, начал подниматься. Ткань балахона затрещала. Пара резких движений, и его обрывки полетели в пропасть. Гедер остался в том, что находилось под просторной робой: синих джинсах, кроссовках, болотной кенгурятнице. Прозаичнее не придумаешь. Наводящий ужас руководитель сгинувшей расы предпочитал носить самую обычную одежду.

— Спасибо, родная! — он уже стоял на спине монстра, самодовольно улыбался, поглядывая на притихших друзей. — Я запомню этот момент, Нота. Он потом тебе зачтется. Когда вся семья снова будет в сборе: я, ты, твоя сестра...

Случившееся дальше оказалось настолько неожиданным, что Женька даже не успела как следует удивиться. Сознание фиксировало происходящее, не давая эмоциям поспевать за событиями. После слов отца Нота дернулась, словно от удара по лицу, и что-то пронзительно закричала на незнакомом языка.

Всего несколько фраз.

Потом сделала шаг назад для разбега и ринулась на Гедера. Она обхватила его руками, увлекая вниз, в раскрытую пасть Граусена. Черные и желтые воланы платья, копна темных волос, пятно зеленой кенгурятницы — все смешалось, смазалось масляным рисунком под рукой неловкого художника, превратилось в размытый след стремительного падения двух тел. Не прошло и пары секунд, как оба Дерр-Марра исчезли. На этот раз окончательно. Тим и Женька остались одни на спине внезапно ставшего неподвижным Граусена.

— Что она кричала? — медленно спросил Тимофей.

— Ненавижу, ненавижу тебя, чудовище, — ответила Женька, повторяя перевод нагара. Ее колотил внезапно нахлынувший озноб. — Умри!

— Хорошо, что кошки не живут с родителями.

— Да, наверное.

Спокойствие было недолгим. Друзья ощутили, как под ногами нарастает вибрация. Спустя несколько секунд Граусена уже трясло. Все сильнее и сильнее. Женька правильно рассчитала: закольцованная сила Края начала изнутри разрушать того, кто ее накапливал.

Рядом с чмокающим звукам распахнулись створки пазухи, которые Женька безуспешно пыталась открыть раньше. На соседних туловищах почти одновременно произошло то же самое. Чпок, чпок, чпок — в тех местах, где у нормальных млекопитающих полагалось находиться холке, возникли отверстия около полуметра в диаметре.

Женька ощутила касание удушливого страха. Она стояла, не в силах заставить себя заглянуть в ближайшую пазуху. Что там внутри? Живой пленник? Или нечто бесформенное, жуткое, что еще совсем недавно было человеком?

— Ну, давайте! Покажитесь, уроды! Чего прячетесь? услышали друзья воинственный голос, доносившийся из ближайшего отверстия.

— Чухонь, — одними губами сказал Тим.

И Женька почувствовала, как ее колени подгибаются от облегчения.

***

Они все были живы. Чухонь, Марта, Недана, Лион... Невидимые путы, удерживавшие их в подвешенном состоянии внутри пазух, быстро ослабевали, и в течение пары минут друзьям удалось вытащить пленников на поверхность.

Меньше всего, как успел заметить Тим, досталось главе Норного Братства. На то, что он побывал в плену, намекали только темные круги под глазами. Вероятно, там, у Белого озера, Чухоня хорошо приложили головой.

Остальным почти пять суток без еды, воды и света нанесли куда больший урон. Марта с Лионом едва стояли на ногах. Оба исхудавшие, бледные, со слипшимися волосами. Недана была без сознания.

— Тут еще кто-то есть! — крикнула Женька, склонившись над пятым отверстием в теле Граусена. Тим при взгляде на подругу в очередной раз поймал себя на ощущение неправильности. Внезапно вернувшиеся способности что-то изменили в ее внешности. Но окружавший их всех кошмар никак не давал Тимофею сосредоточиться и понять, что именно.

— Кто?

— Не поверишь...

Она наклонилась ниже, почти провалившись в дыру, и вытащила за ворот темного пиджака Ларса.

— Всем привет! — прохрипел бывший предводитель пауков.

Стоило Женьке его выпустить, как остроухий потерял равновесие и упал на колени.

Закашлялся. Похоже, ему тоже пришлось несладко.

Разбираться с самочувствием освобожденных пленников было некогда. Граусена трясло так, что сохранять вертикальное положение стало невозможно. Чудовище больше не ревело. Только время от времени издавало жалобные стоны. Интересно, осознавало ли это безголовое существо, что доживает последние минуты? Вряд ли. Страх и боль по-настоящему испытывает только тот, кто понимает их значение — сравнивает с прошлым опытом и делает выводы. Впрочем, это соображение не помешало Тимофею поймать себя на уколе жалости к несчастному монстру.

— Тим, скорее! — Марта уже стояла на металлической дорожке под потолком и помогала взобраться на нее Лиону.

Чухонь подхватил Недану и вместе с ней запрыгнул на мостки. Тимофей втащил Ларса. Следом взлетела Женька.

Едва ее ноги оторвались от спины Граусена, как чудовище начало оседать и заваливаться на бок. Огромную тушу продолжало трясти. Но теперь судорожные сокращения мышц исполина больше напоминали предсмертную агонию, чем вибрацию под напором силы Края.

Подгоняя другу друга, спасенные пленники вместе с Женькой и Тимом нырнули в темноту коридора. Там оказалось неожиданно холодно. Каменные стены поблескивали инеем. На каждом шагу попадались скопления ледяных кристалликов, которые искристыми бородами сползали от потолка к полу.

— Что за черт? — Чухонь на бегу пнул одну из них.

— Это из-за саламандр, — бросила Женька через плечо. Она возглавляла их небольшую процессию. Прислушиваясь к подсказкам нагара, вела к главному залу пещеры, где шло сражение. — Люди зноя же энергию для своих фокусов из окружающего мира тянут. Рядом с Граусеном сейчас жарко, зато здесь холодно.

Они миновали несколько поворотов и лестниц, спускаясь все ниже и ниже. Пару раз на пути попадались более благоустроенные участки подземелья. С картинами на стенах, старинными светильниками и коврами. В одном из таких местечек Тим заметил несколько низкорослых фигур, бросившихся наутек при виде гостей. Карлики, служившие роду Дерр-Марра, по всем приметам, бежали с тонущего корабля.

Багрово-золотистые отблески на стенах коридора оповестили, что конец путешествия близко. Шум схватки, который до этого разносился по переходам ровным гулом, обрел отчетливость. Стали слышны отдельные крики, выстрелы, всхлипы умирающего Граусе-на и звуки глухих ударов, будто гигантская ночная бабочка бьется в оконное стекло.

Вскоре процессия оказалась у выхода. По расчетам Тимофея он должен был находиться с противоположной стороны от нарисованной двери.

— Ого! — Женька замерла на границе коридорного сумрака и освещенного пространства зала.

Они все замерли. Стояли и смотрели, как из груды подрагивающей плоти исполина ударяет столб огня. А следом, с секундной задержкой/ пещеру рвет на части пронзительный звук — хоровой гудок десятка обезумевших электричек.

Вместе с пламенем из Граусена вырвалась огромная ящерица. Своим размером она не уступала взрослому слону. Или даже паре-тройке слонов, решивших поиграть в паровозик. Ее полупрозрачное тело казалось сотканным из разноцветных огоньков. Увесистая голова, упитанное туловище, крепкие лапы — все это производило впечатление непомерной мощи.

Саламандра!

Огненная саламандра!

Несмотря на прерванную Церемонию, она успела вернуться и обрести силу.

Пылающая амфибия зависла под потолком, покрутила приплюснутой головой и ринулась туда, где стояли сбежавшие пленники. Тимофей успел заглянуть в несущиеся на него черные провалы раскосых глаз тотема. Все равно что посмотрел в пустоту далекого космоса. Три раза умер и три раза воскрес. Погрузился в холодную воду и прыгнул в кипяток...

— Иииииии, — на одной ноте затянул рядом Лион.

А потом саламандра исчезла из поля зрения. Ее сбил бросившийся наперерез серый зверь.

— Крыса! — гаркнул над ухом Чухонь.

Глава Норного Братства прямо с Неданой на руках попытался прорваться в зал мимо Тима. Но тот его не пустил. Перегородил дорогу, выставив руку.

— Не надо. Она сама.

И вдруг нахлынуло. По позвонкам сбежал ручеек колючих мурашек. В голове сделалось гулко, а в груди горячо. Тим увидел женщину с головой кошки. Одно из воплощений тотема Людей крыш.

— Сохмет, — шепнула Марта. — Она здесь. Чтобы помочь...

Воинственная ипостась Лунной кошки выглядела иначе, чем раньше, во время его, Тимофея, посвящения в Люди крыш. Белое платье до земли сменил светлый плащ и ле₽кие доспехи: приталенная кольчуга, массивные наплечники, защита для ног и рук.

Наряд богини казался скроенным из стекла и звездной пыли. Он излучал мягкое сияние, делавшее Сохмет похожей на залетевшего в пещеру светлячка.

— Фаргот! — воскликнул Лион, — Пресветлый Фаргот с нами! Вон он, вон...

— Малышка A-но тоже пришла, — сказала Женька. — Я ее не вижу, но чувствую. Они все тут. Все тотемы Края.

Саламандра и Крыса метались ослепительным клубком под потолком пещеры. Врезались в стены, разлетались в стороны и снова сплетались в смертельной схватке. В момент, когда противники на пару секунд зависли в неподвижности, стало возможным разглядеть страшную рану на боку спутницы главы Норного Братства.

— Нет, нет! — закричал Чухонь и снова попытался прорваться за пределы коридора.

— Стой! — Женька схватила его за капюшон куртки. — С ней ничего не будет! Тотемы бессмертны!

— Тотемы — да! А моя Крыса — нет! Она живая!

— Но ведь... — Тим не сразу сообразил» о чем говорит Чухонь,

Потом понял. Крысомать была единственной из тотемов, кто, кроме божественного, имел земное воплощение, И это воплощение регулярно хотело есть, любило, когда ему чешут между ушами и было таким же уязвимым, как все создания из плоти и крови. Да, когда в Крысе просыпался тотем, она могла ходить сквозь стены и ревела погромче Граусена, но при этом оставалась уязвимой.

Именно из-за земного воплощения Тим мог ее видеть. Ее и Сохмет, которая сейчас гигантскими прыжками перемещалась по стенам пещеры. Пару раз она вступала в схватку с огненной ящерицей, и тогда световой клубок тел тотемов начинал биться о каменные своды с особой яростью.

Огненную саламандру Тим тоже видел. Вероятно, из-за наполнившей ее силы Края, в которой как минимум одна пятая принадлежала Людям крыш. Фаргота и А-но — нет. Но если судить по нервному состоянию Лиона, божество крыланов принимало в драке не последнее участие. Значит, и Малышка, скорее всего, тоже.

Битва тем временем продолжалась. Очень скоро стало ясно: в пещере оставаться нельзя. Каменные своды могли рухнуть в любой момент, погребая под собой всех свидетелей сражения.

— К двери в Лёйхтштайн не пройти! — прокричала Женька в самое ухо Тимофея.

Тот согласно кивнул. Пытаться сейчас пересечь зал было равноценно прогулке под минометным огнем. Очевидно, все, кто мог, давно убрались обратно в замок. Тела тех, кто не мог, лежали на полу пещеры обугленными останками.

— Надо идти к порталу! В ту комнату с часами! — ответил Тим.

— Я поведу! — щеки Ларса горели лихорадочным румянцем. Кажется, плен в Граусене произвел на остроухого сильное впечатление. Может, даже более сильное, чем заключение в компьютерной игре. — Тут совсем рядом.

Оглушительный треск на секунду задержал процессию. В пылу сражения тотемы врезались в прозрачную стену, за которой корчилась раскаленная магма. Перегородка не выдержала. Она покрылась мозаикой трещинок, и после небольшой задержки взорвалась миллионом мелких осколков.

Казалось, странная стена и впрямь была сделана из стекла. Стекла, благодаря тайному искусству Людей зноя, ставшему прочнее любых известной человеческой науке материалов. Но даже оно не выдержало встречи с разъяренными божествами. Из возникшей прорехи хлынул поток лавы.

В пещере тут же сделалось невыносимо жарко, словно в железной бочке, целый день простоявшей под африканским солнцем. Стало нечем дышать.

Бежать пришлось по мгновенно наполнившимся дымом и пылью коридорам пещеры. Поворот, еще один — и, наконец, та самая дверь. Компания влетела в тускло освещенную комнатку. Тим отметил, что скелет девочки куда-то исчез. Зато часы были на месте.

— За руки! Быстрее! — выкрикнула Женька.

Ее рука очутилась в его. Или наоборот? Он вдруг обнаружил, что, как ни старается, не может обхватить ладонь подруги. Будто его собственная рука сделалась по-детски крошечной.

Удивление вспыхнул и пропало. Все внимание Тимофея уже было поглощено Ларсом, который переводил стрелки ходиков на двенадцать часов.

***

В первое мгновение после возвращения в Лёйхтштайн Женьке показалось, что ее накрыло почти осязаемым одеялом тишины. В комнате с красными цветами на подоконнике было темно и прохладно. Огонь в камине не горел. Свет проникал сквозь окно, за которым на площади с колодцем разгоняли синеву альпийской ночи розовые фонари.

— Чувствуете? — вдруг спросил Ларс.

Женька сразу поняла, о чем он. Удары. Они разносились по замку едва ощутимой вибрацией. Оконное стекло отвечало на нее тоненьким дребезжанием, похожим на жужжание комара.

— Тотемы, — шепотом объяснил Лион то, что и так все поняли.

— Замок может не выдержать, — сказал Тим. — Скорее! Нужно найти остальных...

— Остальных? — У Женьки заныло в груди. — А вдруг никто... ну, кроме нас...

Тимофей не стал дослушивать. Распахнул дверь и выскочил из комнаты.

— Идемте! — донеслось уже с лестницы.

Весь путь до места с нарисованным на стене входом в подземелье Женька проделала почти бегом. Перед последним поворотом она невольно замедлила шаг. Ждет ли их кто-нибудь? И если ждет, то кто? Потом вдохнула поглубже и одновременно с Тимофеем шагнула в просторный коридор, ведущий в главный зал Лёйхтштайна.

Их было от силы человек десять. Морок, Кудай, Север, кое-кто из бойцов СКК и воспитанников лагеря. Помятые, в саже, едва живые, они стояли, что-то напряженно обсуждая. То и дело поглядывали в сторону двери в подземелье.

— Смотрите! Вернулись! — прорезал гул разговоров Федькин вопль.

Целитель чуть не сбил Женьку с ног. Налетел, обнял, обдав запахом гари, уткнулся мордахой в плечо. Вместе с ним подбежали Бармалей и Боров. Оба принялись вертеться вокруг, цокая когтями по полу и норовя поставить на хозяев передние лапы.

«Я знал, я знал, я знал», — радостно повторял вардак в Женькиной голове. Так, что нагар в конце концов не выдержал и прикрикнул на пса: «Да уймись ты, дворняжка белобрысая! И без тебя реветь охота!».

Почти одновременно с целителем возле Женьки очутился Морок. Тоже обнял. Прямо вместе с Федькой. Потом притянул к себе Тима. Взъерошил спутанные волосы, прижал его голову к своему виску.

— Живы, главное — живы, — бормотал отец, тихонько покачиваясь. Словно баюкал потерянных, а потом найденных детей.

Затем начали подходить остальные. Женька успела краем глаза заметить Учура, Бруно, Дину, Зану с Дэвом, Салагу... Каждое новое лицо вызывало в ней два противоположных чувства: облегчение и тревогу. Облегчение от того, что, слава всем богам Края, друзья живы и здоровы настолько, чтобы стоять на своих двоих. И тревогу за тех, чья судьба была пока неизвестна.

Женя отстранилась от отца и заглянула ему в лицо.

— Это все, кто... совсем все?

— Нет, конечно, — успокоил тот. — Другие снаружи. Ника еще днем заказала автобусы. Так что большинство погрузили и кое-кого уже даже отвезли до ближайшего места, откуда можно построить портал.

— И много...

Она не нашла в себе сил закончить вопрос, но Морок ее понял.

— Потом, Жень. Потери посчитаем потом. Сейчас нужно выбраться отсюда.

К этому моменту в коридоре появились отставшие Марта, Лион, Ларс и Чухонь с Неданой на руках. Реакция собравшихся была не менее бурной, чем на Тимофея и Женьку. Никто из участников битвы уже не надеялся, что похищенные представители рас Края будут спасены.

Женька заметила, как по лицу отца при виде Марты пробежала судорога облегчения. Они ничего не сказали друг другу, но взгляды выдавали обоих с головой. У этих двоих явно была своя история. Что-то большее, чем просто сотрудничество двух руководителей Края.

Едва различимые удары внезапно утроили силу. Как будто битва тотемов переместилась ближе к поверхности Земли. Все, кто находился в коридоре, поспешили к выходу. Минуя нарисованную дверь, Женька с удивлением обнаружила, что волшебство потеряло силу. Теперь это было просто граффити. Яркое, реалистичное, но все-таки граффити.

— Кого это они ведут? — вопрос Севера заставил Женьку оторвать взгляд от рисунка и посмотреть вперед.

Навстречу покидавшим замок участникам битвы двигалась процессия карликов. Перед собой они гнали сгорбленную женщину. В неярком свете развешанных по стенам ламп она казалась скелетом, наряженным в черно-желтое платье. Сквозь седые пряди длинных волос на покидавших замок людей смотрели темные провалы глазниц.

— Принимайте преступницу. Сбежать хотела, — заговорил Фобби, когда процессии встретились. — Но мы-то замок как облупленный знаем. Сразу изловили.

Тон и поза коротышки подсказывали, что за последние сутки он успел стать лидером у своих соплеменников.

— Это же... это же фрау Рау! — удивился Тим, во все глаза таращась на пленницу.

— Только постаревшая, — тихо добавила Женька. — Лет на двадцать.

Не просто постаревшая. Продолжавшая стареть с невероятной скоростью. Ее щеки все глубже проваливались в и без того обтянутый кожей череп. На лице одно за другим появлялись коричневатые пятна. Волосы отваливались и сползали по платью серебристой паутинкой. Не в силах больше стоять, старуха села на пол.

Отец опустился перед ней на корточки. Чтобы их лица находились на одном уровне.

— Вы ведь никуда не собирались бежать, Дита? — мягко спросил он.

Дита? Женьку выдернули из легкого оцепенения. Ну, конечно! Кто же еще? Дита и смотрительница Лёйхтштайна — хрупкая Суетливая австрийка, что так переживала по поводу заговора Людей зноя — один человек. Все эти годы она преспокойно жила в своем замке. Занималась хозяйством, принимала время от времени гостей и потихоньку растила Граусена. Очень удобно.

Старуха в ответ на вопрос Морока едва заметно покачала головой.

— Как это не хотела?! — набычился карлик. Остальные коротышки поддержали его недовольным ропотом. — Да мы за ней полночи по замку гонялись! Тоже мне, не хотела!

— Показать ему медальон! — с сильным акцентом предложил один из карликов.

— А, ну да! — Фобби суетливо похлопал себя по костюму с бубенцами и вытащил из-за пазухи невзрачную подвеску на цепочке. — Я как эту висюльку там, в подземелье, увидел, сразу узнал. Она моей пра-пра-пра-... короче, прабабке принадлежала. В семье ее портрет сохранился. На нем она с медальоном на шее.

— Эта та прабабка, что няней у Дерр-Марра работала? — уточнил Тим.

— Ну, дык, а какая же? Она. В комнате с часами ее скелет лежал. Замучил Гедер бедняжку. Приковал к стене, не поил, есть не давал...

— Отец... Гедер, он...

Женька вздрогнула от скрипучего голоса старухи. Фобби замолчал, так и не закончив фразы.

— Гедер не терпел, когда с ним спорили. А няня... она меня защищала...

— В общем, едва мы поняли, как этот изувер обошелся с одной из нас, сразу решили помочь. Не, вы не подумайте, мы раньше о заговоре ничего не знали. Просто начали сами вход в то подземелье искать.

— И нашли? — Север высунулся из-за спины Морока.

— Нашли, чего же не найти. На хозяйственном дворе, за гаражом.

Изобретатель пристыженно охнул. Бросил взгляд в сторону нахмурившегося Учура. Там они искать не додумались.

— Скелет прабабки забрали. Похоронили чин чинарем. И вот эту задержали.

— Я не собиралась сбегать, — снова заскрипела старуха. — Некуда. У меня кроме этого места ничего... Просто думала, дождусь здесь, когда... когда...

Женька поежилась. Ей стало не по себе от обреченности, прозвучавший в словах Диты.

— Почему вы так постарели? — напрямую спросила Дина. — Ведь до возвращения способностей там, в пещере, выглядели гораздо моложе.

Лицо Диты странно сморщилось, и до Женьки с отсрочкой дошло, что она улыбается.

— Потому что они ушли. Отец и сестра. Мы были как замкнутая система. Пока она работала, в ней сохранялась небольшая часть сил Огненной саламандры, и мы продолжали жить. Не стало Гедера с Нотой, и я начала стареть. Смешно, правда? Ненавидела обоих, особенно отца, а избавиться ни от кого из них не могла. Жить хотела. Зато теперь свободна...

Она начала тихо клониться вбок, и Морок поддержал ее. Помог лечь на спину.

— Нелюбовь... Нелюбовь к детям — проклятие нашего рода, — после небольшой передышки продолжила Дита. Ее голос хрипел, воздух вырывался изо рта со свистом, но слова звучали отчетливо. — Облавия, моя прабабка, не любила Седора. Уж Саламандра поймет, за что. Обо всех заботилась, всех привечала, ко всем была ласкова, только сына не жаловала. Терпеть не могла. Седор не любил Гедера. Считал его слабым и никчемным, не упускал случая поддеть. Гедер... отец не любил ни меня, ни сестру. В детстве думала, Нота для него свет в окошке, а я — только повод для раздражения. Двести с лишним лет мне понадобилась, чтобы понять: он одинаково не любил нас обеих. Не любил... Уж лучше бы ненавидел. Потому что нелюбовь хуже ненависти. Ненависть означает, что тебя замечают, признают твое существование, а нелюбовь... это как бесконечное падение в пустоту. Нет ничего страшнее нелюбви... Особенно нелюбви, которую из поколения в поколения передают по наследству...

Старуха сделала глубокий вдох и замолчала. Ее лицо застыло пергаментной маской, рот изогнулся в жутковатом оскале, и нагар в Женькиной голове тихонько шепнул: «Все, умерла».

Глухие удары, сотрясавшие замок, на минуту смолкли. Будто прознавшие о смерти хозяйки Лёйхтштайна тотемы заключила короткое перемирие. Склонившиеся над старухой люди молчали. Никто не двигался. Последние слова Диты продолжали звучать отголоском могучего колокола. Нелюбовь. Нелюбовь к детям. Нелюбовь по наследству...

Женька с трудом проглотила подступивший к горлу комок. Мысли путались, сердце оглушительно стучало. Ей никогда не приходилось видеть смерти. Такой смерти. Не в схватке, а от старости. Спокойной, умиротворенной, с финальным аккордом последних слов.

— Пап? — она подняла глаза на отца и обнаружила, что тот уже некоторое время смотрит на нее.

— Как только вернемся, навестим маму. Вместе, ты и я, — быстро проговорил он.

Стоило ему это сказать, как все встало на своё место. Да, нужно навестить маму.

Прийти к ней и ее смешному доктору в гости, поболтать, напиться чаю с домашним тортом, наплести кучу небылиц.

Только потом. Когда все закончится.

Новый удар оказался сильнее предыдущих. По полу и стене с глухим треском поползла трещина. Оставаться на месте дольше было нельзя. Участники сражения, спасенные пленники, карлики под предводительством Фобби разом бросились к выходу, спеша поскорее выбраться наружу.

Тело Диты так и осталось лежать в коридоре умирающего замка.

***

Автобусы остановились в том месте, где дорога поднималась на возвышение. Солнце альпийского рассвета окрасило их глянцевые бока в алый цвет. Большинство участников сражения, в первую очередь тех, кто получил ранения, давно отправили домой. Оставшиеся — всего человек сорок вместе с ватагой карликов — наблюдали за гибелью Лёйхтштайна.

Тим стоял между Женькой и Мартой. Он завороженно смотрел, как пламя лижет каменные стены замка, как вырывается из стрельчатых окон черный дым, как одна за другой исчезают в огне тонкие башни.

— Бывают истории великой любви, а бывают — большой нелюбви, — тихо сказала Марта.

Тим бросил быстрый взгляд на ее слегка отретушированный утренним солнцем бледный профиль. Так и есть — история большой нелюбви. И все, что случилось за минувший год, — было частью этой истории. Авантюра Глухого, решившего заполонить город крысами, дурацкая Игра Ларса, теперь вот — Церемония Поглощения со всеми вытекающими. А еще — появление Женьки, знакомство с Учуром и Чухонем, поступление в гимназию имени Галлы Гай. Все это тоже странным образом вплеталось в историю рода Дерр-Марра, дополняло ее, не могло существовать в отдельности...

— Смотрите, смотрите! — заволновалась стоявшая неподалеку Мади. — Фаргот! Он вырвался наружу!

Горящий замок дрогнул и разом просел, выпустив гигантский сгусток огня. Тим тоже увидел. Но не Фаргота, а силуэт огромной кошки, выскочивший из пламени. Темная аппликация на розовом небе, подсвеченная по контуру голубым сиянием. Божество потянулось, выгнуло спину и лениво растаяло в вышине,

— Тотемы Края покидают замок, — сказала Женька, — Они победили.

— Значит, все? — неизвестно у кого спросил Тим. И этот неизвестно кто ему не ответил. Люди вокруг знали ровно столько, сколько он сам, и каждый из них надеялся, что да, все. Совсем все. На сто процентов все.

— Вы видели? — рядом появился Учур. Физиономия в саже, одежда с чужого плеча, взамен своей, сгоревшей. Мотнул головой куда-то в сторону. — Там... Чухонь, он того...

Друзья разом повернулись.

Глава Норного братства сидел прямо на асфальте, прислонившись спиной к автобусному колесу. Голова Чухоня была опущена, лицо спрятано в изгиб локтя, только темный ежик волос и видно.

У Тимофея все заныло внутри. Не нужно спрашивать, чтобы догадаться — Крыса так и не вернулась. А ближе нее у Чухоня никого не было. Все равно, что потерять родного человека. Сестру там — Тим тяжело вздохнул — или брата.

Женька его опередила. Подошла к Чухоню, села рядом, коснулась плеча друга. И тут же отдернула руку. Принялась удивленно ее разглядывать. Сначала одну. Потом другую.

— Ты чего? — тихо спросил Тим.

— Они нормальные! Как раньше! — Женька сунула ему под нос обе ладошки. Самые обычные — маленькие, девчачьи. Чумазые только.

— А какими им еще быть? — Тимофей никак не мог взять толк, что так разволновало подругу.

— Ты не понимаешь, не понимаешь! — принялась возбужденно повторять она. — Это значит, что мои способности, ну, те, что от Людей нор, исчезли. Были-были, а потом пропали. И случилось это из-за того... из-за того...

— Из-за того, что Крыса погибла, -не поднимая головы, закончил вместо нее Чухонь.

Она была готова и одновременно не готова к случившемуся. Женька наносила белым баллончиком блики на ручку нарисованной двери, когда пространство вокруг начало пульсировать, уши заложило, в затылке на мгновение возник болевой комок, и медная ручка под струйкой белой краски обрела объем.

— Получилось? — Морок был удивлен не меньше дочери. На его скуле виднелась коричневая полоса — след краски. Отец здорово рисовал. Ловко, точно, уверенно. Лучше Женьки. Ей пришлось это признать.

— Кажется, — выдохнула она и собралась потянуть за дверную ручку.

— А ну кыш!— прикрикнул Кудай.

Ее мигом оттащили от приоткрывшегося прохода.

— Приготовились. Вперед! — скомандовал Морок. На секунду его рука крепко сжала плечо дочери. — Пожалуйста, постарайся не лезть в самое пекло!

— Папа! — Женька не смогла скрыть возмущения. Уж кто-кто, а отец должен был понимать, что значат для нее эти слова.

— Просто помни: ты больше не полиморф.

Словно сообщил инвалиду, что он инвалид. Щеки обожгло смертельной обидой. Но на препирательства времени не было. Бойцы СКК уже входили в образовавшийся проем. Следом шли воспитанники: впереди кошки и крысюки, за ними крыланы и депферы.

— Ставьте щит! Ставьте! — возбужденно повторяла Анита. В ее распоряжениях не было необходимости, но желание командовать ни на минуту не изменяло русалке.

Щит. Что-то вроде огромного заслона из воды и фибр — совместное творчество двух рас. Прием, отработанный еще со времен чешского лагеря «Синие камни». Пока Женька с отцом возились с дверью, члены орденов тренировались в его возведении. Призрачному щиту полагалась принять на себя первые удары Людей зноя.

Против ожиданий, подземелье встретило прохладой. Стекавшаяся к Граусену сила Людей зноя ничуть не изменила температуры пещеры. По крайней мере, пока.

Женька почти ничего не видела за спинами идущих впереди. Только слышала оглушительный рев многоногого чудовища и ощущала его отвратительный запах. Попыталась дышать ртом, но тут же отказалась от этой затеи — воздух казался густым, жирным, он будто стягивал все внутри масляной пленкой, вызывая рвотные спазмы.

А потом впереди рвануло. Словно две гигантские ладони сошлись в оглушительном хлопке. Женька ощутила на лице обжигающие брызги. Толпа воспитанников качнулась назад, едва не сбив ее с ног. Воздух резко погорячел и тут же вернулся к прежнему состоянию. Послышались автоматные очереди, которые почти тут же стихли.

— Держись поближе к выходу, — прокричал ей на ухо один из бойцов СКК, очевидно, получивший от Морока поручение присматривать за его беспомощной дочерью. — Чуть что, сразу беги. Поняла?

— Да, — покорно кивнула Женька.

Она готова была завыть от отчаяния. Отныне ее главная задача — не защищать, не спасать, не помогать, а прятаться! Быть слабой и уязвимой! Иногда — девочкой, которую можно героически вытаскивать из всяких передряг, а чаще — просто обузой. Да, есть нечто волнующее в том, чтобы находиться под защитой Тимофея. Но только до тех пор, пока знаешь: наступит момент, и ты сможешь сама подставить ему плечо.

Женька не могла.

Больше не могла.

Мягкий толчок в спину заставил повременить с окончательным погружением в бездну отчаяния. Женька оглянулась. Ее взгляд уткнулся в широкий лоб, поросший жесткой шерстью. Чуть ниже лба, на уровне Женькиной груди находился огромный розовый нос с расходящимися от него лучами серебристых усов.

«Посмотрите, кто пришел! — напомнил о себе нагар. В его ментальном голосе ощущались развязые интонации подвыпившего гоблина. — Мышка-норушка, хвостатая зверушка!»

Женька пару раз моргнула. Нет, это была не галлюцинация, вызванная вонью Граусена, — на пороге нарисованной двери и правда стояла Крыса. Ее массивная туша едва помещалась в проеме, Длинный хвост все еще находился в Лёйхтштайне.

— Привет! — пролепетала Женька, ощущая прилив радости. — Как же ты сюда попала?

На ум приходил только один ответ: добралась по тоннелю синегрибов.

«Эй, ты же знаешь, что в Альпах эти жульены недоделанные свои коридоры не прокладывают? — немедленно сообщил нагар. — Ей бы пришлось километров сто по поверхности бежать! Как ты себе это представляешь? Смотрите на всех телеканалах Европы: гигантская крыса скачет галопом по австрийским дорогам!»

«Синегрибы могли вывести тоннель в лес, — мысленно парировала Женька. При всей своей болтливости грибы строго следили за соблюдением секретности. — Там бы ее никто не заметил».

Пожалуй,. эта версия все объясняла. В том числе, почему Крыса появилась лишь сейчас. Словно желая подтвердить Женькину догадку, зверюга качнула головой. Потом вздохнула, обдав дочь Морока запахом шампиньонов, и опустилось на живот.

«Гляди-ка, милашка хочет, чтобы мы на нее сели! — мгновенно сообразил нагар. — Давай, чего тянешь? Седлай лошадку, пока сама предлагает!»

Женька и не думала никого ни за что тянуть. Она тут же забралась на спину Крысе, почувствовав, как ее шерсть плотно охватывает ноги. Захочешь — не свалишься.

Крыса поднялась, и Женька взлетела над головами своих спутников. Несколько мгновений она изучала открывшуюся картину.

В неровном багровом свете у ног чудовища шли десятки сражений. Люди зноя в черно-желтых костюмах делали все, чтобы не подпустить никого из нападавших к огромному Граусену. Кто-то из саламандр то и дело вскидывал руки, и пространство перед ним искажалось, словно в потоке горячего воздуха над костром.

Один из бойцов СКК попал под струю такого воздуха. Секунды три он стоял живым факелом. Потом повалился на пол и больше не двигался. Жар был таким сильным, что подчиненный Кудая умер почти сразу. Женька зажмурилась, пытаясь не думать, кого из веселых, вечно подтрунивавших над дочерью начальника, парней постигла такая жуткая смерть.

За спинами саламандр она разглядела человек семь депферов. Некоторых из них Женька встречала во фратрии Владлены. Слава богу, самой атаманши в пещере не было. Значит, хотя бы глава подопечных Малышки A-но осталась верна Краю. Но вот другие... Пятеро мужчин и две женщины, одетых, как водилось у Людей глубины, в джинсы, кроссовки, рубахи и футболки навыпуск. Они блокировали усилия Аниты и ее команды, Не давали детям Края откачать из противников воду.

Кроме того, наличие депферов легко объясняло, почему никто из СКК не пользовался автоматами. Подопечные Малышки А-но, как ни одна другая инораса, умели выводить из строя огнестрельное оружие.

Со способностями Людей ветра в команде Края тоже все было непросто. Их фибры натыкались на невидимые потоки раскаленного воздуха, создаваемые Людьми зноя, и скукоживались, словно капроновая лента при контакте с пламенем.

С невысокой сцены за происходящим наблюдали двое. Стройная девица в черно-желтом платье до пола и массивный мужчина в темном балахоне. Наряд последнего в сочетании с седым ежиком волос делал своего хозяина похожим на предводителя тайной секты, в свободное от зловещих ритуалов время занимающего пост руководителя крупной компании. Этакий президент совета директоров со странным хобби. Властный, уверенный в себе, с целым набором скелетов в шкафу.

В глубине сцены на стуле сидела еще одна девушка. Издалека очень похожая на первую. Эта вторая словно спала. Ее голова была опущена, спутанные темные волосы неряшливой паклей закрывали лицо.

Нота и Дита Дерр-Марра, обе помолодевшие, догадалась Женька. Она поежилась, сообразив, что это означало для людей наверху. О личности мужчины оставалось только догадываться.

Женька еще раз окинула взглядом поле битвы. Пока у СКК и детей Края были шансы подобраться к чудовищу и, возможно, остановить Церемонию, но с каждой минутой вероятность успеха становилась все более сомнительной. Саламандры набирали силу. Сколько осталось времени? Пять, десять минут? А потом... Потом Люди зноя станут непобедимыми, и СКК придется бежать обратно, в Лёйхтштайн.

Пора было действовать.

Как именно, долго размышлять не пришлось. Женька качнулась вперед, заставив зверя под собой двинуться с места. Она направила Крысу в один из ближайших коридоров, что, как сырные дырки, испещряли серый камень. Нужно было найти обходной путь к Граусену.

В коридоре оказалось холодно и сыро. Ни ламп, ни ковров, одни голые стены. Женькина макушка едва не задевала потолок — строители туннеля явно не рассчитывали, что по нему будут разъезжать на гигантских крысах.

Зверюга сделала несколько прыжков, потом развернулась и нырнула прямо в стену. Прежде чем зажмуриться, Женька успела увидеть, как шерсть Крысы вспыхнула желтыми огоньками — спутница Чухоня ненадолго стала настоящей Крысоматерью, тотемом Людей нор.

Погружения в холодный камень Женька не почувствовала. Только тело окатило потоком колких мурашек. Когда она открыла глаза, то обнаружила, что находится в другом коридоре, который вскоре вывел их все в тот же зал, прямо к одной из утроб монстра. Навигационная помощь нагара не потребовалось. Крысомать справилась сама.

Теперь над головой едва заметно подрагивал кожаный мешок. Снизу живот чудовища не был защищен роговыми пластинами — только чешуйчатой, как у змеи, шкурой.

— Ты же можешь до него допрыгнуть? — спросила Женька, наклонившись ксеребристому уху Крысы. От туши Граусена их отделяло метра три. Может, меньше. — Есть шанс, что Чухонь там, внутри.

Ответ на заданный вопрос пришел самым неожиданным образом. На Женьку внезапно обрушился поток новых ощущений. Руки, особенно запястья, начали дико чесаться. Запахи стали невыносимо острыми, краски — яркими, тело — невесомым.

«Ах ты ж... Что... Где... — заволновался нагар и вдруг выпалил, — мать моя ящерица, да к тебе вернулась сила полиморфа!»

Манжеты мастерки затрещали, натягиваясь до предела. Женька ошарашенно уставилась на собственные руки. Они сделались огромными. Как минимум в два раза больше, чем были до этого.

— Не полиморфа, — упавшим голосом ответила она. — А Людей нор. Я стала крысюком... крысючкой... крысой... О Господи!

«Кукушка мне в лоб! — удивленная морда нагара очутилась на одной из раскрытых ладоней. — Ничего себе, какое раздолье! Погоди, ты же даже инициации не прошла. Я ничего не путаю?»

— Не прошла. Кажется, это подарок. От Крысоматери.

***

Выставить щит было ошибкой. Просто катастрофой. В первые же минуты в пещере он столкнулся со стеной жара, которой саламандры загородили от нападавших Граусена. Вода в щите депферов мгновенно превратилась в пар, а потом последовал взрыв.

Громкий хлопок.

Фонтаны кипящих брызг.

Горячая пелена.

Больше всего досталось бойцам СКК. Они шли первыми. Воспитанников лагеря почти не задело. Только оглушило слегка и обожгло раскаленным воздухом. Неприятно, но жить можно. И сражаться тоже.

Почти сразу Тим понял: прорваться к Граусену по земле, как планировали Кудай и Морок, не удастся. Люди зноя хорошо держали оборону. С какой бы скоростью ни двигались кошки и крысюки, они неизменно оказывались перед заслоном обжигающего воздуха.

— Давай наверх, — прокричала Тимофею на ухо Минг из китайской фратрии Людей крыш. — Запрыгнем на этого монстра. Саламандры не рискнут его поджарить.

Тим был согласен.

— Мади, Аня, — окликнул он Женькиных подружек-крыланов, — прикройте нас. Отвлеките этих троих.

— Можем, — кивнула Мади.

Пара мужиков в угольных камзолах с лимонными вставками и девица в черно-желтом платье до пола загораживали просвет между двумя схватками с участием бойцов СКК. В драку троица не вступала. Она явно намеревалась и дальше держать периметр.

— Я с вами! — Тони вклинился между Тимофеем и Минг. Часть кудрявой шевелюры итальянца была опалена, из-за чего шароподобная прическа теперь напоминала по форме надкусанное яблоко. — Просто мечтаю посмотреть на это безобразие с верхотуры!

В момент, когда коридор между схватками увеличился, Мади с Анькой начали действовать. Они синхронно опустились на одно колено и сделали движение руками, будто каждая бросает по паре шаров для боулинга.

Спустя мгновение саламандры-мужчины рухнули на каменный пол пещеры, очевидно, сбитые с ног фибрами девчонок.

— Вперед! — воскликнул Тони, перекрывая шум сражения. Не дожидаясь остальных, итальянец ринулся к Граусену.

— Стой! — заорал Тим.

Он видел, как девица-саламандра в растерянности делает шаг назад, потом фокусирует взгляд на размытой фигуре Тони, и вскидывает руки. Когда итальянец, оторвавшись от пола, оказался точно над ней, пространство вокруг председателя Женькиного фан-клуба поплыло,5 смазалось, словно искаженное дыханием доменной печи.

Время замерло.

Увязло в прозрачном киселе.

Тимофею показалось, что он целую вечность смотрит на темную мушку, попавшую в плен бесцветного янтарям — зависшую в полете фигуру Антонио из итальянской фратрии Людей крыш. Смотрит, как тело Тони окутывает голубоватое пламя, как итальянец на фоне тысяч алых огоньков, отраженных пластинами Граусена, превращается в сверхновую. Вспыхивает только что родившейся звездой и падает к лапам чудовища.

— Неееееет! — истошно заорала Анька. — Тоооониии!

Ее крик смешался с другим воплем. Минг. Она прыгнула чуть позже Антонио и теперь, пронзительно крича, каталась по полу — Лицо! Ей обожгло лицо! — Мади заметалась между корчившейся от боли китаянкой и воющей от ужаса подругой. Похоже, для бедной Аньки Тони значил больше, чем для остальных. Гораздо больше. — Помогите! Кто-нибудь!

Из царившей вокруг толчеи выскочил Федор. Бросился к раненой кошке, ухватил ее за руку.

— Сейчас, сейчас! — забормотал юный целитель. Потом глянул на Тима, — её надо вынести в замок!

— Я помогу, — вместо Тимофея ответил появившийся рядом Салага, крысюк её свиты Аниты.

Он бережно поднял тихо стонавшую кошку и быстро понес к нарисованной двери. Федор семенил рядом, не отпуская руки китаянки. Не давал боли стать невыносимой.

Тим оторвал взгляд от широкой спины крысюка и посмотрел на то, что осталось от Тони. Его тело все еще было охвачено пламенем, но огонь с каждой секундой ослабевал. Тимофей судорожно втянул в себя вонючий воздух пещеры. Смерть Женькиного друга вызвала странную апатию. Не было ни ужаса, ни жалости. Только навязчивый метроном простой мысли: зато он умер почти мгновенно, зато он умер почти мгновенно, зато он умер...

— Морок! Морок! — резкий, каркающий голос внезапно перекрыл шум схватки. — Ты узнал меня?

Говорил мужчина в темном балахоне. Он стоял на сцене под защитой не менее десятка саламандр. Люди в черно-желтой одежде занимали позицию перед каменным помостом, не давая СКК подобраться к предводителю вернувшейся расы.

— Еще когда ты прятался под капюшоном, Гедер. Я давно понял, кто стоит за всей этой историей, — Морок говорил спокойно. Будто находился у себя в кабинете.

«Гедер? Это же отец Ноты и Диты, — сообразил Тимофей. Тот, который манипулировал дочерьми, заставляя их ненавидеть друг друга. Как же он не помер за столько лет? Без способностей-то?»

— Ты все еще надеешься мне помешать, недополиморф? Или, может, рассчитываешь вытащить из Граусена ту симпатичную кошечку? Должен тебя расстроить, она давно превратилась в протоплазму.

Он говорит о Марте! Тима прошиб холодный пот. Неужели никого из похищенных уже не спасти? Ни Марту, ни Чухоня!

— Моя главная задача, Гедер, не дать твоей расе окончательно угробить этот мир, — без лишних эмоций отозвался Морок. Тимофей не видел его за дымом и фигурами бойцов. Только слышал невозмутимый, почти равнодушный голос. — Все остальное не важно.

Диалог двух отцов — Женькиного и Ноты с Дитой — прервал вопль Граусена. Монстр взревел тысячей потревоженных медведей, закричал голосами миллиона подбитых птиц, загудел обезумевшим электросоставом. Перебирая столбами ног, исполин качнулся вглубь пещеры, потом назад. Навис над оцепеневшими Людьми зноя.

И тут время выкинуло новый фокус — припустило, как показалось Тимофею, с утроенной скоростью. Все происходящее превратилось в слайд-шоу, где каждому событию было отведено всего по одному кадру.

Вот бойцы СКК, воспользовавшись замешательством, пытаются смести цепочку саламандр. Вот в гуще противников мелькает светлая шевелюра Эдды. Итальянка что-то держит перед собой на вытянутых руках.

— В сторону! В сторону! — орет Кудай. И толпа нападающих резко расступается, образуя коридор до самой нарисованной двери.

Тим тоже понял, что должно произойти. Еще одна демонстрация боевых возможностей саламандр. Он подхватил под мышки Аньку и постарался отпрыгнуть как можно дальше от предполагаемой зоны поражения.

Следующий слайд был заполнен мощной струей пламени. Она ударила из того места, где находилась Эдда, и достигла стены пещеры. К счастью, тех нескольких секунд, пока итальянка ждала, когда Люди зноя освободят пространство для удара, хватило Кудаю, чтобы разогнать бойцов и воспитанников. Все успели убраться на безопасное расстояние.

Или не все?

Едва огонь иссяк, как Тим увидел объятую пламенем фигуру. Она стояла точно напротив Эдды. Стояла! Прямо, уверенно, не проявляя ни малейшего намерения рухнуть замертво.

— Кто это? Почему он не падает? — донеслись редкие вопросы из оцепеневшей толпы воспитанников лагеря и бойцов СКК.

Горящий человек передернул плечами. Языки пламени на его одежде один за другим превратились в струйки дыма. Он оглянулся на людей у себя за спиной, точно желая проверить, не стоит ли ждать нападения с тыла.

— Твое ж мохнорыло! Пресветлый Фаргот! — заахали все вокруг, разглядев его лицо. — Это не человек!

Существо походило на представителей homo sapiens только количеством конечностей: две руки, две ноги. В остальном оно куда больше тянуло на инопланетного монстра. Кожа серая, голова вытянутая, носа нет, вместо рта узкая щель...

В горле пересохло. Тим тихо чертыхнулся. До него дошло, кого он перед собой видит. Учура! Очевидно, вечный лард вошел в состояние... как там его? Точно — состояние зун.

Убедившись, что все в порядке, Учур уверенно зашагал к сцене. Эдда шарахнулась в сторону, точно рядом с ней проплыла гигантская шаровая молния. Возле помоста дорогу алтайцу преградило другое существо. Тоже серокожее с щелью вместо рта. Этот лард был немного выше Учура и шире в плечах.

Тимур Сергеевич, догадался Тимофей. У него заныло в груди. Неужели сейчас произойдет то, чего больше всего боялся его приятель, — один из двух последних лардов на Земле погибнет.

Если не оба.

Взгляд Тима поискал в толпе Людей зноя Ларса. Наверняка, это он влиял на Тимура Сергеевича, I заставляя вести себя, как последний придурок! Нужно было придушить остроухого еще на утесе.

Но в следующую секунду Тим понял, что ошибался. Тимур Сергеевич не стал нападать. Наоборот — он резко развернулся и прикрыл Учура от волны пламени, пущенной Гедером. Одежда наставника — средневековый камзол и синий плащ — вспыхнула, как вязанка пересушенного сена. Лард начал методично охлопывать себя, сбивая огонь. Было не похоже, чтобы он представлял для него смертельную опасность.

Учур же, воспользовавшись заминкой, бросился к спящей Ноте Дерр-Марра. Взлетел на сцену, приблизился к дочери Гедера.

Длинные серые пальцы потянули за цепочку на шее девушки и сорвали медальон — маленький, отлитый из золота замок с россыпью черных бриллиантов. Тим не мог его видеть со своего места, но отлично помнил, как выглядело роковое украшение.

Ноте потребовалось совсем немного времени, чтобы прийти в себя. Она выпрямилась. Открыла глаза. Словно не замечая склонившееся над ней серокожее существо, посмотрела по сторонам.

Ее взгляд остановился на Дите.

Стремительный бросок, и обе Дерр-Марра покатились по сцене, выдирая друг у друга волосы. Тим не отказался бы послушать, о чем так пронзительно кричат две разъяренные саламандры, но, к сожалению, не понимал древнего языка Людей зноя

Свара сестер, наступление СКК, пьяные танцы Граусена — все это отвлекло защитников исполина, заставив разорвать линию обороны. И Тим понял: у него появился шанс.

Шанс. Достать. Гедера.

***

Происходящее смахивало на дурной сон режиссера фильма ужасов.

Под ногами ходила ходуном одна из пяти туш Граусена. Рядом, на расстоянии вытянутой руки, дышала смрадом гигантская пасть чудовища. Она напоминала круглый провал в земле, края которого окаймляли кинжалы розоватых зубов в несколько рядов.

Женьке не требовались способности Людей зноя, чтобы ощутить невероятно, невообразимо, непередаваемо мощный поток энергии, вливавшейся в тело монстра. Она различала скопления фибр. Разноцветные нити, словно металлические стружки под действием магнита, выстраивались по направлению движения силы.

Прямо над пастью, под самым сводом пещеры, висели ржавые мостки — узкая дорожка с перилами. Один ее конец был приварен к закрепленной в потолке паре прутьев. Другой уводил в темноту очередного коридора.

«Небось,, специально повесили. Чтобы эту вонючую милашку было сподручнее кормить. Свининкой, там, бараниной, — сделал вывод нагар. И тут же дурашливо пропел, — Жила-была милашка, воняла, как какашка. И каждый день, поверьте мне, съедала по барашку!»

— Все может быть, — пробормотала Женька.

Гастрономические пристрастия Граусена — последнее, что ее сейчас волновало. Гораздо важнее было отыскать пазухи, в которых находились пленники. Если еще находились.

«Смотри, смотри, вот эта уродливая складка очень напоминает то, что ты ищешь!» — воскликнул Еркут.

Ящер, как обычно, выполз из-под спортивной куртки и теперь, судя по ощущениям, изучал все вокруг продолговатым глазом. Женька не возражала. Было бы глупо отказаться в такой ситуации от третьего глаза. Пусть даже нарисованного.

Она опустилась на колени. Попыталась развести в стороны два сомкнутых края плоти. Взгляд невольно задержался на руках. Женька на секунду зажмурилась, будто надеясь, что они станут прежними. Куда там! Кажется, теперь это навсегда. Даже после появления нагара ощущение собственного уродства не было таким острым, как сейчас.

Стоп! Хватит! Нечего думать о ерунде!

Женька поудобнее ухватилась за ороговевшие края складки и снова потянула их в разные стороны. Со всей подаренной Крысоматерью силой.

Под руками что-то хрустнуло, но створки предполагаемой пазухи остались неподвижными. Зато туша Граусена пришла в движение. Сидевшая на корточках Женька потеряла равновесие и растянулась на теплых пластинах, покрывавших тело монстра. Пещеру сотряс ужасающий вопль исполина. Сверху посыпался песок и мелкие камни.

«Вот разошелся-то, дурень многопузый! — возмутился нагар, едва Граусен замолчал. — Додумаешь, вавку задели! Сдержаннее надо быть! Терпеливее!»

Когда чудовище немного успокоилось, Женька повторила попытку. И снова без результата. Если не считать очередного вопля монстра и судорожных сокращений мышц спины. Женьке пришлось изо всех сил вцепиться в костяные пластины, чтобы не полететь вниз.

— Черт! Черт! Черт! Не получается!

Она в отчаянии поискала еще что-нибудь, напоминавшее закрытое отверстие. Такое, в которое мог бы протиснуться человек.

Бесполезно. Ничего похожего поблизости не было.

— Наверное, уже поздно. Спасти никого нельзя, — тихо сказала она не то нагару, не то самой себе.

«Можно спасти тех, кто пока жив, — неожиданно серьезно откликнулся Еркут. — Тебя, меня, Бармалея, Тима, отца, Федьку... Нужно просто придумать другой способ остановить Церемонию. Не вытаскивая Чухоня с Мартой».

— Угу. Просто придумать другой способ, — невесело усмехнулась Женька и вдруг замерла, пораженная внезапно пришедшей в голову мыслью. Странной. Сумасшедшей. Но, кажется, не лишенной логики. — Этот монстр... Он же, как огромный аккумулятор. Накапливает в себе энергию Края, превращает ее в силу Огненной саламандры и отдает Людям зноя.

«Капитан Очевидность аплодирует тебе стоя!»

— А если... представь, если Граусен не сможет отдавать силу? Только принимать?

«Тогда он... хммм... лопнет?»

— Что-то в этом роде.

«Предлагаешь заткнуть выходное отверстие?»

— Нет! То есть не совсем. Кое-что по-лучше!

***

Тим всегда считал, что зла в чистом виде не существует. В любом негодяе, если как следует покопаться, отыщется обиженный ребенок. У каждого чудовищного поступка рано или поздно обнаруживается по-человечески понятная первопричина. Но сейчас что-то подсказывало: стоявший перед ним человек был стопроцентным злом. Без поправок на трудное детство и скользкие подоконники.

— Брысь, — сказал он, делая круговое движение руками, словно раздвигая перед собой высокую траву.

Глубоко посаженные глазки маслянисто блеснули, тонкие губы сложились в брезгливую ухмылку. Воздух вокруг Гедера мгновенно раскалился до температуры плавления металла, но за долю секунды до этого Тим успел прыгнуть.

Смертельно опасная зона осталась внизу. Люди зноя могли нагревать лишь небольшое пространство рядом с собой. И очень ненадолго. Через секунду температура воздуха возвращалась к исходной точке. Поэтому, когда ноги Тима коснулись каменной сцены, угроза сгореть заживо миновала.

Правда, ненадолго.

Еще одно движение рукой, и еще один поток убийственного жара. На этот раз Гедер ударил под углом вверх — чтобы не позволить проворному противнику выпрыгнуть из зоны поражения.

Тиму не оставалось ничего другого, как прижаться к полу. Обжигающее дыхание лизнуло волосы на затылке. Запахло паленым.

Следующего выпада Тим ждать не стал. Рванул к Гедеру.

Призрачные когти кошачьей лапы разорвали балахон, оцарапав кожу на груди Дерр-Марра. В последнее мгновение он успел отшатнуться, и боевой прием Людей крыш не нанес особого урона.

Взгляды противников встретились.

В глазах предводителя саламандр читалось презрение и раздражение. Бесконечное презрение и такое же бесконечное раздражение. Он явно не рассчитывал на помеху в виде мальчишки из фратрии кошек. Особенно в момент, когда вершится судьба великого рода Дерр-Марра. Судьба человечества и Края вряд ли могли интересовать такого самодовольного мерзавца, как он.

Тим ответил кривой ухмылкой, уходя от струи огня. Гедер выпустил сгусток пламени и одновременно другой рукой раскалил воздух над головой противника. Чтобы помешать тому прыгнуть.

Но на этот раз Тим и не думал прыгать. Он скользнул в сторону, попутно сбивая ладонью огонь с рукава мастерки. Оказался у Гедера за спиной.

Удар. Один единственный. Его могло хватить, чтобы покончить с отцом двух сумасшедших сестер. Тимофею почти удалось всадить мгновенно материализовавшиеся когти в прикрытую капюшоном шею противника. Если бы не три коротышки. Они неожиданно возникли в складках балахона Дерр-Марра, словно в течение всего боя прятались под его подолом, и тут же метнулись к Тиму.

— Проччччь от хозяина! — успел разобрать он в испускаемом карликами шипении.

Призрачные когти рассекли воздух и исчезли. Возможность покончить с Гедером оказалась упущена. Тим снова попытался обойти противника, но без особого успеха. Мерзкие малявки так и лезли под ноги. Отвлекали, не давали сосредоточиться на сражении.

Он схватил за шкирку одного из карликов и швырнул в Гедера. Пронзительно орущий от нарастающей боли и приготовился прыгнуть. Но тут Дерр-Марра совершил такое, что мгновенно расстроило все планы. Он опустил руки раскрытыми ладонями вниз и ударил в пол потоком горячего воздуха.

Тим отшатнулся. Обожженная щека мгновенно среагировала на изменение окружающей температуры палящей болью. Два оставшихся в живых карлика метнулись в разные стороны, не желая повторять судьбу товарища.

Дерр-Марра же заметно напрягся, побагровел физиономией и... оторвался от пола. Медленно, через силу преодолевая земное притяжение, его грузное тело устремилось к потолку пещеры. Достигло уровня спин Граусена, повисело немного и исчезло за тушей монстра.

— Бэтмен недоделанный, — пробормотал ошарашенный Тим.

Он бросил короткий взгляд на сражавшихся у сцены людей. СКК и воспитанники снова отступали под напором саламандр. То здесь, то там догорали страшные костры чьих-то тел. Пещера тонула в дыму, подсвеченном багровым сиянием магмы за прозрачной стеной позади сцены.

Ад. Так должен выглядеть ад, подумал Тим. Потом разбежался и прыгнул, рассчитывая приземлиться на спину монстра.