Планета любви [Ольга Соболевская] (fb2) читать онлайн

Ольга Соболевская Планета любви

… Иногда я думаю, что всё, что человек может оставить о себе —

это историю своей любви. И маршрут своего движения к свету.

И по факту, это всё равно одно и то же.

Елена Касьян

Вступление

Это- история о любви.

Название же — «Планета любви» — имеет много значений, начиная с известного сайта знакомств и далее в бесконечность … но пусть каждый найдёт своё сам.

Упомяну также, что я не психиатр и не могу достоверно ставить или описывать диагнозы расстройства личности, но посвящаю эту книгу тем, кто, отыгрывая свой сценарий нелюбви, строил отношения с нарциссами и психопатами.

Это книга — предупреждение. Лучше знать о том, как действует медленный яд нарциссического абьюза.

Но всё происходит не случайно, и наши близкие — зеркала наших страхов и боли, и пройдя эти уроки, мы обучаемся именно Любви.

Ибо, как поет незабвенная «Агата Кристи»,

«Боль — это боль, как ее ты ни назови;

Это страх — там, где страх, места нет любви».

А где есть любовь, там нет боли.

Итак, начинаю!

Все нижеизложенное никакого отношения к действительности не имеет и является галлюцинацией. Особенно — про неправильное хранение оружия. Так-то, товарищ майор!

И никто не может быть признан виновным в совершении преступления и подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговору суда и в порядке, установленном УПК РФ.

И, разумеется, любые совпадения совершенно случайны.

1. Весна и начало Лета

Давай вечером с тобой встретимся,

Будем опиум курить-рить-рить.

Давай вечером с тобой встретимся

По-китайски говорить.

Не прячь музыку, она опиум

Для никого, только для нас.

Давай вечером умрём весело,

Поиграем в декаданс.

«Агата Кристи» («Опиум для никого»)

Знакомство

В тот год был март, весна, и я очень хотела любви. Я загадала: «Хочу встретить мужчину, с которым мне бы было интересно».

Мою анкету на сайте знакомств «лайкнул» рыжий мужчина 40+, чуть старше меня. Посмотрела — умный, саркастичный, очень непростой… да и «квартира-машина-свободен». Котиков любит. Мы перешли в вотсап.

Почти сразу — неожиданное. «Работаю сейчас мусорщиком на помойке». Шутка? Высылает видео: мусор, узбеки, мешки, крысы и бесконечные чайки. Я хотела закрыть диалоговое окно, но вслед прилетела визитка: «А раньше работал здесь». Бывший чиновник Смольного из сферы крайне меня интересующей (у меня появилась идея грандиозного прожекта, и было крайне важно узнать, есть ли шанс его протолкнуть «туда»).

«И как же Вы дожили до жизни такой?» — спросила я в предвкушении душещипательного рассказа. «Помойка хорошо мозги прочищает от всяких дурных мыслей, возвращает радость к жизни и учит ценить каждый ее день», — прилетело в ответ. А еще чуть позже: «Это ненадолго. Осмотрюсь и начну жить». Становилось все интереснее. Появились и вопросы по моей работе. Созвонились. Вполне адекватный, решила я, только голос безрадостный, замогильный.

Прошла неделя. Он писал в одно и то же время. Я с нетерпением смотрела на телефон. У нас создалась своя традиция. Выяснилось еще, что у моего друга были сильные магические, совсем не «светлые» способности, которые он в свое время заглушал сильнодействующими наркотиками. Он еще и был на войне, нет, не за идею — просто любил стрелять и не хотел жить. Итак — эзотерика, управление снами, сарказм, раскопки, антиквариат и… многое другое, чрезвычайное мне интересное, даже котики. Я предложила дружить. Уже в тот момент я понимала — это не про дружбу.

В эту неделю я увидела странный сон, даже не сон — это было видение на грани бодрствования. Я видела приближающееся лицо моего нового друга, и в моем сознании прогремела фраза: «Я буду оберегать тебя». Я рассказала ему про это, на что сразу же получила такой ответ: «Нет, я с тобой ничего не делал… Но я умею входить в сны».

Договорились, что он меня заберет и привезет к себе показывать свою коллекцию. И мы будем разговаривать и пить вино… Я никогда не езжу в гости к незнакомцам. Но он был уже близкий и свой. Да он мне может и не понравиться — понадеялась я.

Он мне не понравился. Выглядел старше и… несколько потасканно. Худой. Мешки под глазами. Большие голубые глаза показались мне — безумными. Взгляд — тяжелым. Голос — как из могилы. А лицо — как из моего сна… Мы приехали на почти незнакомую мне окраину города. Безликие улицы, утыканные высокими домами.

Панельная двенадцатиэтажка, однушка, заваленная антиквариатом. Без телевизора и компа. Иконы, мебель с гнутыми ножками, ножи, военные газеты, часы, фарфоровые куклы, немецкие каски — много-много странных старых вещей. Особенно досталось большому балкону. На стенах картины. В углу комнаты стоял большой старый чемодан — на нем лежали старинные кинжалы. «Приехала к явному психу. Сейчас меня разрежет и в чемодан сложит», — подумалось на мгновение… И кровать, большая белая кровать — среди всего этого загробного мира она казалась единственной живой. Я смотрела на нее и как-то обреченно знала, что на этой кровати я буду заниматься любовью с этим странным человеком.

— А пистолет у Вас есть? — спросила я.

Он поднял матрац у изголовья и протянул пистолет.

— А он не выстрелит?

Забрал пистолет, вытащил патроны, отдал мне:

— Теперь нет.

— А бомбы у Вас есть?

— Есть мина, противопехотная, где-то на балконе лежит.

Он закурил. Ощутимо запахло анашой.

— Натуральный продукт, я курю больше 20 лет, как сигареты, не волнуйтесь.

Еще и это…

Оружие и антиквариат мне быстро надоели, и мы пошли на кухню пить вино и разговаривать.

Он был превосходным, активным слушателем: запоминал имена, понимал суть событий. Иногда договаривал мои мысли или не высказанное, но громко подуманное: он действительно умел их читать. Я рассказала, наверное, почти все, на тот момент важное, даже про прежнюю любовь, потом — плакала. Было странное ощущение, что «все вот это», наконец, закончилось. Он сказал, что немного меня полечит, и положил руки мне на голову. Мне показалось, что мой мозг «считывают» руками, но это было уже неважно, потому что резко наступило облегчение и расслабление. «Ты не останешься со мной — у нас нет будущего, но у тебя все будет очень хорошо. Только как и когда — рассказывать не буду».

Он стал уже совсем близкий, я попросила меня поцеловать. Это было нежно и очень знакомо. Пытаясь продолжить это общение, я потянула его на кровать, но неожиданно: «Ольга Викторовна, ну мы же не в борделе, я так не могу». Мы разделись и встали под душ.

Мы стояли под струями воды, и я с изумлением смотрела на него: он был рыжим, юным, тонким мальчиком с ярко-голубыми глазами и красивыми зубами — впервые за это время он улыбался. — Боже, какой же ты красивый, — сказала или подумала я — это же было не важно.

Он смывал с меня косметику, мочил волосы:

— Вам так намного лучше.

Время было уезжать.

— Оставайтесь. Если Вы сейчас уедете — то никогда не вернетесь.

И я осталась. Мы заснули в обнимку, голые, под одним одеялом, а я никогда так не засыпала с мужчиной. Помню, что я крепко спала те несколько часов.

Как всегда рано утром я проснулась. Поискала наощупь бутылку с водой — нашла пистолет. Мой новый друг спал очень тихо. Я потянулась носом к его коже и вдохнула: шея и плечо пахли чем-то легким, нежным и очень приятным. Я выглянула в окно. «Как много чаек…. Да залив же близко», — подумала рассеянно, взяла приготовленный с ночи неудобный коврик и пошла на кухню делать йогу. Начинался новый день новой жизни.

Новый день

Я осталась у него до конца дня. Ярко светило солнце, был конец марта, теплый день этой обещавшей стать очень счастливой для меня весны, я звала его на прогулку, но мой друг не хотел выходить из дома. «В следующий раз погуляем — все же впереди», — подумала я.

И иконы, и оружие, и сбруя мертвецов уже не казались зловещими, алкоголь — крепким, еда с помойки (а это были даже не просроченные продукты из хороших магазинов) была вкусная, а мой новый друг, Николай Викторович, назовем его сокращенно НВ- оказался милым, интересным, смешным и даже интеллигентным. Мы валялись голыми в кровати и смотрели дурацкий фильм с телефона, я смеялась, а он саркастично шутил — он умел шутить, но сам никогда не смеялся… И еще… НВ говорил мне:

— Спасибо Вам… Я так не проводил время очень давно, лет десять, а то и больше.

И я чувствовала, что стала ему очень нужна.

Но в эту идиллию резко вторгались и иные моменты… Он постоянно нарушал мое личное пространство, словно прощупывал меня. А мы были у него дома, и он… очень странно, но … был мне совсем чужим человеком…

В то утро НВ ходил по квартире голым. Голый мужчина, с которым у меня даже "ничего не было". Я понимала, что он намеренно хочет меня шокировать.

В воскресенье у меня — особые онлайн-практики, типа медитаций. Я попросила НВ выйти из кухни. Но он демонстративно сел на стул, нога на ногу, достал пиво и чипсы (ими все было завалено) и пристально посмотрел на меня. Шла явная — и злая — пародия на кино.

— А сейчас Вы выйдете из кухни и вернетесь, ТОЛЬКО когда я освобожусь, и будьте добры привести себя в приличный вид, — сказала я жестко, как нападающей собаке…Промелькнула мысль: «Я же в ЕГО квартире…» Но ТАК — он понял. Он вышел и более мне не мешал.

Было и такое: НВ внимательно посмотрел на меня …

— Ольга Викторовна, на будущее, когда будете оставаться на ночь с незнакомцем — будьте аккуратнее. Не все такие, как я, можете нарваться на неприятности, — безразлично сказал он и поправил очки.

— Я никогда так не делаю, и Вы меня вчера очень просили остаться…

— Не думаю, — ответил он, лёг на кровать и начал лайкать женщин с сайта.

— Прекратите, Вы что, не можете дождаться, когда я уеду?!! — в бессилии закричала я.

— А почему Вы так реагируете? — спросил НВ… и улыбнулся. А потом опять было все весело и хорошо.

И еще было очень странно для меня, что НВ, такой взрослый мальчик, с двадцатилетним опытом семейной жизни и взрослыми детьми — два раз в день созванивался с мамой. Мама жила с папой и была весьма бодра, а тут такое… По разговорам я поняла, что мама не только в курсе, чем питалось ее чадо, но и что я приехала и осталась в квартире, и что это даже как-то заранее обсуждалось. «Ну, может так и выглядят хорошие отношения с родителями», — подумала я, у меня-то этих хороших отношений никогда не было…

Я осталась до вечера и уехала, ибо меня ждала голодная киса. На прощание НВ резюмировал:

— Подумайте, надо ли Вам вот это все.

— Я подумаю.

— Но вы меня будете часто вспоминать. Вы будете думать обо мне.

В такси я думала… что все это очень странно, но четко понимала, что он мне нужен. Я думала только о нем.

Я позвонила:

— Я подумала — пусть идет как идет.

А весь следующий день он словно был рядом, я не находила себе места, я очень скучала…

Но он не звонил. Позвонила я, вечером, сама:

— Я больше не могу так — постоянно думаю о вас, я хочу Вас видеть, я приеду.

И услышала холодное:

— Учтите, это Ваше решение. Я здесь ни при чем… Но я всегда рад Вас видеть.

И вечером следующего дня я, в домашней одежде НВ, ставила тарелки в посудомойку… «Как все стремительно произошло, а ведь я его совсем не знаю, и у нас даже секса не было еще», — рассеянно промелькнула мысль и сразу же исчезла: мне было так хорошо…

Мой новый мужчина

Началась новая жизнь. И я, как Алиса, упавшая в черную дыру и попавшая в загадочный мир, училась в этой реальности жить.

Я жила два дня у себя, на северо-западе, с кошкой, и два-три дня на ЮЗе у моего нового любимого мужчины.

Странно, но мы полностью перешли на Вы и называли друг друга по имени-отчеству. Это был прекрасный реверанс, придававший изысканность нашим странным будням, и некой границей — «отдалением», — чтобы не захлебнуться от бесконечной невероятной нежности, которая, как мне казалась, между нами была. Лишь один раз, в момент сильной близости, я назвала его «Коленька», и замерла — это было слишком «без кожи». НВ тоже это понял: «Ольга Викторовна, ну я же не идиот».

— Ольга Викторовна, у меня никогда такого не было, — говорил он мне между поцелуями. — А у Вас были такие отношения?

— Никогда, НВ, никогда… — И мы целовали друг другу руки.

Он больше не был живым мертвецом, каким показался мне в первое мгновение, со мной он словно оживал, и даже вел себя иногда так же как я.

И да — он умел читать мысли, я узнала это еще в первый день… «А не пойти ли нам гулять на Горьковскую?» — громко подумала я, и НВ мне ответил: «Нет, только не на Горьковскую!». «Как Вы так можете», — пожала плечами я. С НВ я быстро разучилась удивляться.

НВ отличало редкостное обаяние. Это было обаяние юного мальчика, милого, но иногда довольно жестокого. Иногда то, что он творил, было бы дико, странно, да и местами отвратительно для взрослого 46-летнего мужчины, с высоким давлением и морщинами, но для меня он был рыжим голубоглазым мальчиком, пахнущим нежностью и чем-то безумно приятным, на этот запах не повлияли ни курение, ни годы алкоголя и наркотиков. Рыжие волосы, худое тело, ноги — как у балерины. Я гладила эти золотисто-рыжие волосы, среди них — совсем чуть седины, время пощадило.

— НВ, мой солнечный мальчик, что будет, когда Вы поседеете? Я буду страдать… МММ?

— МММ… Ольга. Викторовна, я буду краситься.

А сквозь это очарование проступали какие-то совсем непонятные для меня черты.

У НВ были довольно странные принципы. Не вязавшиеся с его интеллектом, адекватностью, да и декларированной любовью к людям. Хотя какая там любовь. «Странных нет в принципе, есть плохие или хорошие… Кстати, я всегда считал, и это мой маленький принцип, что хорошим — хорошо, а х*** вым — х***ево». К какой категории себя причислял НВ — я так и не поняла. «Ещё чтобы сделать человеку хорошо, надо сделать х***ево, а потом сделать как было».

Не могу даже сказать, что НВ искренне любил котиков. Любил скорее на расстоянии, ибо своего кота и больших улиток сдал маме на дачу. Так проще.

Вначале мне казалось даже забавным, что он, как ребенок, перекладывал ответственность за себя — на других, в том числе — на меня.

— Ольга Викторовна, вот вы сейчас уедете, а я, я — что буду делать — сидеть и это крутить? Мне будет скучно без Вас. — И НВ ловко и привычно крутил на руке железный кастет.

Как-то раз НВ напился особенно сильно. По нему это почти никогда не было заметно, но тут утром выглядел он более чем обычно «не очень». Я его проводила на помойку и вскорости ушла на встречу с клиентами. Доехав, НВ «оборвал» мой вотцап.

— Ольга Викторовна, как Вы могли отпустить меня в таком состоянии? И за руль? О чем Вы думали, я мог не доехать! И НВ высылал мне видео — «размышления на помойке у дохлой крысы Машки», и это мне казалось очень трогательным. Хотя, что он «взрослый» — конечно, напомнила.

Еще до встречи, когда мы переписывались, у меня сложилось ощущение, что меня «испытывают на прочность». Да НВ этого и не скрывал. Жесткий выпад в мой адрес и внимательный взгляд… — «Ольга Викторовна, я проверяю, как вы реагируете, и как и что можно с Вами». И так было довольно часто, НВ проверял меня, а я его твердо осаживала. Пока я была сильная и уверенная, он останавливался всегда. Я же сразу же приучилась не расслабляться до конца в его присутствии, всегда была «в тонусе» и встречала его как прирученного, но все же опасного зверя, который в любой момент может напасть.

К тому же НВ был манипулятором. У меня было ощущение, что забытую книжку о подобных переговорах я изучала на практике довольно часто. Манипуляции были, казалось бы, безвредные и, использовались в основном как «уход от темы». Ну не хотел он что-то отвечать или делать — и вдруг на мой вопрос следовало, например, такое: «Ольга Викторовна, а что это за употребленное Вами слово, извольте дать точное определение, что оно значит… не смотрите в словарь, точное не можете? Что значит — примерное? Вы используете слова, значение которых Вы не знаете, и после этого кем Вы себя считаете? Что Вам дали Ваши образования? Из какой деревни Вы приехали?» — подобное было одним из самых мягких приемов. Кстати, в некоторых случаях — например, на значение слов — у НВ была прекрасная, просто энциклопедическая память.

Меня это восхищало. Боже, какой умный у меня мужчина! НВ же был не просто природным манипулятором, он еще изучал НЛП, будучи начальником отдела маркетинга крупной фирмы, а еще он умел читать мысли… Противостоять и получать ответы от него в таких разговорах было невероятно сложно и очень интересно. Я на него не обижалась: то ли он меня щадил — то ли мне было очень хорошо.

При этом — тогда— я ему безоговорочно верила. Мне предельной честностью казались даже эти манипуляции — это была некая тень, изнанка, которую не таясь показывали мне.

С ним было весело, даже когда он мрачно бурчал, что мир его не устраивает. Интересно. Неожиданно. НВ много рассказывал о своем прошлом, знал и пережил он много необычного. Рассказывала и я, а НВ всегда очень внимательно слушал.

Я с ним много смеялась… Странно, но при умении прекрасно и едко шутить — НВ никогда не смеялся. Не смеялся даже от травки. И только изредка улыбался, в основном во время любви.

Друзей у НВ не было. По его словам — умерли почти все, с остальными общался раз в год по телефону. Но были у НВ какие-то странные знакомства — в основном не счастливые, побитые жизнью, запутавшиеся люди. С ними НВ долго обсуждал их проблемы по телефону, иногда посылал мизерные суммы и давал «добрые советы». В некотором роде он был «вершителем судеб». Как-то он сказал: «Я их наставляю на путь истинный!» А на мое «зачем Вам это все» ответил: «Люди ко мне тянутся». …Я же никогда не верила в доброту и «христианские ценности» НВ. В переписке до знакомства это безусловно присутствовало, но в реальности он был довольно злым мальчиком.

Еще у НВ была пара знакомых психологинь с сайта знакомств; по словам НВ, они тоже с ним «советовались». Как-то он обмолвился, что знакомились с ним за последние годы в основном именно психологи, но личные отношения не завязывали. Говорили: «Вы очень интересный человек, НВ, но у Вас очень много проблем». «Ну и дуры», — думала я.

Надо сказать, НВ умудрился еще двадцать лет отжить с женой и родить двух двойняшек. Сбежала жена четыре года назад, причем окончательно и навсегда. Жену, по его словам, НВ любил и после развода — долго болел.

— Вы знали, что разведетесь? И что нужно делать или не делать, чтобы развода не было?

— Да — я все знал. Но я не мог поступать иначе… Я не мог остановиться.

Но конкретные причины развода НВ не называл, только буркнул что-то про обвинения его в инфантилизме.

И еще — с первого дня он стал самым родным и единственным для меня человеком. Он заменял мне все и всех. Даже покинутую кошку. Я к нему даже не привыкала. Казалась, я знала его очень давно, но мы были разлучены, а теперь опять встретились.

Счастливый быт. Помойка

Наши романтические будни были не вполне обычны.

Ибо в будние дни НВ «работал» мусорщиком на мусорном полигоне.

Чаще всего встречались мы в 17.20. К отдаленной станции метро подъезжала старая чёрная иномарка в белых чаечных разводах. Обычно в это время НВ был раздражен. На помойке все идиоты, чайки срут на голову, вокруг говно, всюду пробки, водить никто, кроме него, не умеет, линзы ему мешают, солнце светит в глаза, он хочет пива… Я радостно смеялась: это было так не похоже на мой пристойный обычный остальной день.

Мы заходили в ближайший «Дикси».

— И как можно покупать это г — но, когда качественные продукты бесплатно лежат?

— НВ, лучше поцелуйте меня, прямо здесь, у хлеба!

— Ольга Викторовна (честно и быстро целует в губы), не надо ко мне приближаться, волосы котиками пахнут…

Потом, прикупив различное спиртное (а пили мы практически всегда) и обязательно пиво для НВ, мы выгружали дары помойки из багажника и заносили в квартиру. Ибо «помойка кормит».

НВ, отхлебнув пива, начинал дары разбирать и при необходимости тщательно мыть. Найденное обычно состояло из «аэропорта», находящегося неподалеку от полигона — это то, что забыто, изъято из ручной клади и списано из ресторанов — попадались хорошие шмотки и еда. Были продукты, у которых приближался к завершению срок годности (обычно это «Окей», «Перекрёсток» и неплохие сети, на помойке продукты из «Пятерочки» и «Дикси» презирали). Были и интересные, антикварные вещи.

Итак — классификация найденного.

1. Забытые вещи из аэропорта — одежда. Одним из первых подарков стала для меня оригинальная дублёнка, НВ гордо так накинул ее на меня: «Носить будете». И я действительно носила её всю следующую зиму.

Но чаще было так:

— Вот прекрасная зимняя куртка, мой размер, мне идет, хорошая куртка, зимой носить буду…

— НВ, зачем вам еще одна куртка, все завалено ими, а вы носите одну куртку в сезон? Вот Ваша косуха с 90-х на стуле в коридоре лежит…

— У меня с 90-х все тот же размер, между прочим. Носить и ее буду. А куртку зимнюю, хорошо, на дачу отвезу, буду носить на даче.

На дачу такое отвозилось регулярно. Там был специальный двухэтажный огромный сарай под шмотки НВ: мальчик страдал синдромом Плюшкина. Как-то НВ посчитал — только зимних курток там было около сорока штук.

2. Забытые вещи из ручной клади. Тут королевой полей была мицеллярная вода, ее отнимали у многих в аэропорту при осмотре клади

— НВ, зачем опять два флакона, вы же ей не пользуетесь…

— Ольга Викторовна, так и Вы забирайте, и мне пригодится, на даче соседям подарю.

И остальное — начатые дезики, парфюм, шампуни, бальзамы, все для бритья и даже шампунь для белых собак…

3. Алкоголь. Встречалось и импортное пиво, и хорошее вино. Местные узбеки все найденные красивые бутыли дарили НВ. Это богатство было запечатано и почему отправлялось на помойку — мне было не совсем понятно. Ну иногда могла быть повреждена этикетка…

4. Еда. Разная. Запечатанная. Обычно с кончающимся сроком годности. Да, я ела с помойки три месяца жизни — и это казалось тоже необычно прекрасным.

5. Таблетки и витамины. НВ чрезвычайно заботился о здоровье. Постоянно мерил давление. Стала мерить его и я: должно же быть общее развлечение. НВ горстями ел таблетки от всего, а сильные таблетки покупал по рецепту от брата-врача или без рецепта: фармацевты ему почему-то их продавали. А уж витамины с помойки проглатывались горстями по утрам и запивались крепким чаем — алкоголь утром нельзя, ибо за руль.

6. Разное. В основном антиквариат. Оружие и наркотики тоже были. НВ везло на анашу. Как-то он приволок что-то, что надо было заряжать, кажется, для сигарет. НВ поставил это в коридор, и оно взорвалось, испортив часть найденной обуви. Впрочем, к тому, что что-то взрывается, НВ было не привыкать еще с раскопок. Привыкла и я. Как будто всю жизнь так жила.

НВ ушел на свою помойку за пару месяцев до моего появления в его жизни, и сразу было понятно, что это явление временное, но нахождение там умного, образованного, необычного мужчины было слишком странным. Причем, НВ был настоящим аристократом не только по речи и поведению. Чистая одежда, ухоженные ногти, дорогой парфюм… даже небольшую бородку он брил специальной машинкой.

Что его там держало? Мы часто говорили об этом.

На помойке было много необычных вещей, а НВ признавал, что у него был синдром Плюшкина. Говорилось, что помойка сейчас как-то структурирует его жизнь: утром рано за руль.

Но было и еще то, что рассказывалось почти после каждого рабочего дня. Там, среди узбеков и других не сильно развитых людей, — НВ был великий Гуру помойки. К нему обращались за «добрым советом» по поводу найденных вещей и сильно его уважали. Даже старшие называли его — Ога. А самый уважаемый узбек даже предлагал отдать за НВ свою младшую дочь. Узбеки показывали НВ свои находки — НВ определял ценность найденных вещей. Ни дня не обходилось без подношений и даров Оге: НВ дарили дорогой алкоголь, антикварные штучки, экзотическую технику и его любимое — зимние куртки. Это было традицией помойки — местные обитатели любили дарить друг другу свои находки.

«Начальников» НВ мне порою было даже жаль, не с такими «работниками» они умели общаться. «Задержаться? Мы же договор подписывали, что в 16,30 рабочий день заканчивается, а подписать договор, это как перед Аллахом поклясться», — глумился над ними НВ.

И в наших обсуждениях мы неоднократно касались того, что после помойки надо «что-то делать нормальное» — а это определенное решение… А пока можно было «не жить».

Мы готовили, принимали душ, пили, НВ курил анашу — впрочем, по нему это было не очень заметно, — занимались любовью (глаза в глаза, «смотрите на меня именно сейчас») и разговаривали. Разговаривали мы постоянно. Прошлое, настоящее, неявное… да все подряд. Мне было очень интересно его слушать. Но когда уже было видно, что НВ пьян, он начинал рассказывать про войну… Я его останавливала. Тогда, в тот год, это было далеко и не интересно.

И два основных вопроса, которые я в первые дни задавала НВ, натыкаясь на что-то «новое» в необыкновенной квартире: «А это не взорвётся?» и «А из этого убивали?» Хотя сразу уже было понятно — взорвется, если (дернуть, стукнуть, нажать), и убивали. Чего уж.

Квартира напоминала филиал «Юноны». Там действительно были и предметы из антикварного магазина, который НВ держал на знаменитом рынке. И прошлые коллекции НВ, в том числе с раскопок, которыми НВ увлекался с юности. Теперь же этот своеобразный музей пополнялся вещами и с помойки.

Однажды НВ притащил найденный приемник — магнитофон, кажется, кассетный.

— Я решил социализироваться и буду слушать радио, — сообщил он мне, и приёмник был торжественно поставлен в совместный санузел.

Послушав 5 минут «радио рок», НВ сообщил, что за 15 лет ничего не изменилось… Потом приёмник зашипел и был закинут в угол, к остальным вещам.

В квартире была и другая жизнь, но неприхотливая, не мешающая хозяину, который об этой жизни изредка заботился. На кухне жил чайный гриб. До этого я видела такой лишь у бабушки. Он как-то существовал, менял вкус — тогда НВ мыл его под водой и заливал заново. Гриб был коричневый и немного похожий на постаревшую медузу. И много цветов — лианистых, фикусных — я видела, как НВ рвал отростки в горшках, которые стояли на окнах в парадных, куда доводилось нам заходить. У растений были большие зеленые листья, и они не цвели — зато их можно было долго не поливать.

Про любовь

Иногда казалось, что я не встречала более осознанного мужчины, чем НВ. Бывало, когда случались какие-то напряжения в отношениях или что-то не устраивало, я говорила ему много важного и честного, и основной посыл сказанного был — так измените свою жизнь, выйдите из этого! НВ же отвечал: «Вы совершенно правы Ольга Викторовна. Я все это понимаю, но не знаю, что с этим делать. Скажите, что?». И тут я терялась… «Вы же взрослый…» И НВ опять ничего не делал.

Запомнилась третья встреча, точнее, мой третий приезд. Были выходные, и у нас случилось-таки это — долгий, безумного приятный и нежный, даже не секс (это уже тогда был не секс), а нежный и глубокий процесс, которым и НВ оказался доволен.

А в воскресное утро я села на кухне в свои медитации. Пару раз мне пытался помешать НВ — он вбегал в кухню с распахнутыми глазами: «Ольга Викторовна, посмотрите на это», я же наискосок лишь увидела экран телефона с открытым Сбером. Закончив, вошла в комнату. НВ был озадачен. Он обнаружил, что с карты снялись алименты и что-то еще, и там осталось 600 рублей. Надо сказать, НВ был редкостным инфантильным лаки, жил он в тот период с основном с хаотичной продажи антикварных вещей, и какие-то деньги у него были всегда, а тут такое.

— Ольга Викторовна, я получил инсайт, я понял, что я трачу жизнь, я осознал, что все надо менять (далее было много верных и важных слов)… Вот Вы — девочка более социальная, скажите мне — что делать???

— НВ, Вы безусловно правы, так давайте же…

— Да, я все понимаю. Но я не знаю, как жить с этим осознанием. Я отдаю себе отчет в том, что это ведет к деградации и является для меня губительным, но я пошел за водкой.

Красивое умное лицо. Уверенные печальные глаза. На лице — понимание жизни. Ну да, что тут скажешь… больше 11 утра, магазины уже продают…

Вечером НВ был уже уставший, но по моей просьбе он сделал мне массаж. Я засобиралась домой, выглянула из коридора … Мой мужчина заснул прямо на массажном столе, как всегда, очень тихо, рука с фашистским перстнем свесилась вниз, изящная рука… Я его растормошила, он мутно посмотрел на меня и посетовал, что я бросаю его без ужина. Я кинула вещи и пошла на кухню разогревать котлеты. В тот момент я поняла, что люблю его.

Надо сказать, что на следующий день НВ решил свои материальные проблемы — купили антикварную ложку, выставленную им на аукционе. Он сразу получил деньги, перевел мне потраченное на такси, а потом мы целый день искали ложку в этом квартирном бардаке. Даже нашли.

Про любовь и … эмпатию

Еще пару наших «встреч» я молчала. Было странно, как будто тщательно прячешь то, что явно видно. Я старалась об этом не думать, но скрывать это было невозможно, невыносимо. НВ стал все чаще внимательно смотреть на меня.

— Я не могу больше, у меня такое чувство», что Вы роетесь в моей голове! — не выдержала я.

— Я не специально, мне — тоже не надо, но фон и какие-то обрывки я слышу — я не могу выключить это.

К слову, потом я решила его никогда не обманывать, и стало сразу все равно — говоришь ты или молчишь. Я даже забыла про эту очередную странность, точнее, это тоже стало фоном моей жизни.

Открылось все, когда я что-то разогревала на плите, НВ тоже готовил, мы перебрасывались фразами, и вдруг он сказал:

— Ольга Викторовна, как-то у нас по-дружески отношения складываются, по-братски — сестрински, я не имею в виду секс… Или так и должно быть после 40?

Я развернулась к нему.

— Нет. Я Вас люблю. Очень. И Вы догадываетесь об этом.

НВ включил вытяжку, закурил у плиты … красивая коричневая сигарета, золотая зажигалка, тонкая рука с черным кольцом, горбоносый профиль.

— Ольга Викторовна, мой психиатр сказал, что я не способен испытывать сильные чувства… У меня почти нет эмоций, совсем нет эмпатии. Я же говорил Вам, что 7 лет сидел на солях, после этого становятся «овощами», а у меня с головой все в порядке. Но некоторых эмоций я не могу испытывать вообще. И это скорее всего не изменится. Я не смогу полюбить Вас так сильно, как Вы этого заслуживаете.

Я вспомнила своего бывшего любимого — «холодного мальчика».

— Только лишь? Я привыкла, знаете ли, мужчины с проблемами в эмоциях — это моя карма.

— Я рад, что Вы все так спокойно и адекватно воспринимаете. Тогда не вижу никаких препятствий в продолжении наших отношений.

И мы поцеловались.

С тех пор НВ стал как-то особенно нежен ко мне. Он даже сразу, при встрече, до того, как я подходила, раскрывал объятия. «Отсутствие эмоций» меня в тот момент нисколько не озаботило. Я любила, но при этом чувствовала себя свободной, я была в полете и дарила свою любовь этому рыжему мужчине, а он — разрешал себя любить и предавался этому процессу с видимым удовольствием. Тогда я думала, что отсутствие эмоций — это про отсутствие розовых соплей, ревности и букетов.

К тому же получилось, что статус наших отношений больше беспокоил НВ.

— Ольга Викторовна, нам надо что-то делать с нашими отношениями. Вот Вы приезжаете ко мне, потом уезжаете, это уже неприлично, какой-то бордель, надо определяться, — иногда, как девочка, выговаривал мне он.

Я улыбалась:

— Вы сначала свою жизнь устройте. На помойке, для начала, перестаньте ловить дзен.

После таких разговоров ничего не происходило, но мне было очень приятно. Я считала, что я — осознанная, красивая, независимая, зарабатывающая без напряга выше среднего — в чем-то облагодетельствовала странного мальчика с помойки, которому я так нужна. И я могу, если что-то случится, уйти в любой момент. А сейчас есть только этот прекрасный день, и пусть еда с помойки, и этот дальний район, и очень неудобно медитировать и работать в этой квартире — это все решаемо и временно, а пока — я люблю и счастлива.

Я его называла ведьмой

Рыжей ведьмой. Этому мальчику не шло слово «ведьмак». Буряты называли его «черным шаманом». Он был со способностями, которые не заглушились ни спиртным, ни наркотиками, хотя тут он, безусловно, старался…

Наш разговор еще в переписке коснулся тем не вполне «земных». Это очень заинтересовало меня и несколько сблизило нас — хотя тут сразу обозначилось и наше сильное различие. НВ был ушедшим в православие «темным», я же изучала и практиковала — нерелигиозное, «светлое». И ранее, до всей этой эзотерики и встречи с НВ — мне снились странноватые сны, как я предполагала, навеянные дозорами Лукьяненко. Но вспомнила я о них только при знакомстве с НВ, уж очень они были похожи на его истории.

У НВ было особое восприятие мира… я не знаю, где была правда или ложь в его рассказах, но поначалу они меня зачаровали…

«Я с детства всякое видел и наяву, а больше во сне. Не отпускает, увы:(думал кукуха поехала, в институте мозга лежал месяц, если коротко — все в порядке:) мне в нашем дацане лама все разложил очень четко что откуда почему, потом и духовник мой примерно тоже сказал, доолгая история. В православии это называется бесноватость, в буддизме черный лама, проще шаман только весьма специфичный. Звучит так себе, но никуда не денешься:(отрабатываю карму за себя и своих предков, гештальты закрываю.

Первые странные сны появились еще в детстве, я их почти не помню, затем был период с 15–17 лет, когда они были настолько же четкими и "выпуклыми", как и сейчас, но носили менее негативный окрас и в большей степени были связаны с видением странных мест и существ. Тогда я являлся сторонним наблюдателем, не принимая участия в их деятельности, теперь же я становлюсь активным участником всего происходящего, да и сами сновидения переместились в тематику "кровавых мальчиков". Полное впечатление, что я живу еще одной странной жизнью, после чего на сон как таковой времени не остается и утром состояние абсолютно разбитое, будто не отдыхал, а мешки ночью разгружал».

Кое-что он записывал. Читать его записи было невыносимо, это проникало в мозг. Он видел духов умерших, особенно умерших недавно, слоняющихся по земле. Они приходили в снах, а иногда наяву — страдающие, непонимающие, растерянные, иногда лишь частично в виде тел… Это был не самый приятный дар.

Также к нему приходили другие темные, некоторые ему почему-то угрожали, хотя он был как раз из них. Когда я поселилась в этом странном месте, мне тоже начали сниться сны, но об этом позже.

В НВ, по его словам, была вселена некая сущность — это был красный дракон. Сущность очень сильная, защищающая от прочих темных, но тяжелая для самого хозяина. Некоторые это видели, его даже как-то из церкви выгнали.

Вначале мои практики НВ, особо не вникая, — порицал.

«То, чем ты занимаешься, — это игрушки, и весьма опасные. То, что ты получаешь, — это иллюзия и крохи, то, что придется отдать, — несопоставимо. Поверь, я этом вынужден жить и, к сожалению, расплачиваться. Мне повезло осознать себя и понять многие вещи и их подлинный смысл. Только цена высока, я потерял семью, друзей, разрушил много отношений и буду огребать до конца жизни».

НВ говорил, что сущность его мучила. Что когда она становилась активной, он начинал говорить, в том числе и незнакомым людям, различные мерзости. Он даже мог догнать человека на улице и оскорбить его. Знаете, есть такие сумасшедшие? А тут — симпатичный рыжий мужчина…

НВ с юности сильно пил, курил и сигареты, и травку, любил «лечиться» мухоморами, а в зените своей, в ту пору внешне очень благополучной жизни — подсел на соли. Он был солевым наркоманом семь лет, пока не слез с этого сам, на острове с водкой и феназепамом… Одна из версий — НВ ушел в наркоманию, чтобы сущность его покинула: наркоманов она не жаловала. Другой версией появление соли в жизни НВ, правда, было появление на свет долгожданных детей — близнецов, которые громко орали и мешали заснуть.

Как я сказала, НВ теперь считал себя православным, исповедовался, причащался и даже имел духовника… Но я этого в реальности не наблюдала. При мне он даже не ходил в церковь. НВ носил огромный крест на чёрной нитке, вместе с ладанкой, но, по моим наблюдениям, это единственное, что в нем было от православия. И техники он использовал совсем не православные — такие, как постановка защит. Но НВ уверял, что с черным колдовством завязал и выкинул все свои мистические приборы в речку на маминой даче в прошлом году.

Ведьм любых мастей НВ страшно не любил, хотя с ними, бывало, общался. Кажется, он просто ревновал, что не он один особенный.

Он утверждал, что нет «белых» колдуний, в том числе и среди тех, чей дом увешан иконами. А за всю помощь расплачивается потом обратившийся, и не только оплаченной суммой.

НВ не любил мою кундалини йогу, он считал ее явлением от «дьявола». Хотя и не мешал особо. «СА ТА НА МА», — медитировала я на кухне, потом бежала поцеловать любимого.

— Ольга Викторовна, всё, Сатану вызвали? — интересовался он.

— НВ, зачем, у нас давно все на месте! — бодро рапортовала я. Хорошо, когда тебя понимают.

НВ много рассказывал о потустороннем мире еще до нашей личной встречи, потом первые две недели, а потом — замолчал и даже перестал отвечать на мои вопросы. Когда сны начали сниться мне.

Мои сны и моя реальность

НВ многое рассказывал и про сны… Что-то я запомнила из наших долгих разговоров на кухне. Помню отдельные фразы… Например, если тебе снится угрожающая тебе сущность — нельзя бояться. Надо знать, что сон твой, и бояться надо тебя (например, ты можешь запереть сущность и оставить в своем сне, и сущности об этом знают).

А вскоре уже мне стали сниться странные сны.

В основном это были приходящие в мой сон темные, я их называла ведьмами. Они предлагали общение и сотрудничество, говорили, что мы с НВ такие же, как они. Я сообщала, что они сильно ошибаются, и выставляла ведьм вон. НВ же даже во сне не принимал участия в этом, отстранялся, вела беседы только я. Страха не было, было какое-то веселое любопытство: за время близкого общения с НВ я привыкла к разного рода странностям, и это стало обычной жизнью. Прогоняешь ведьм, просыпаешься и нащупываешь рядом заряженный «макаров». Утром за завтраком (ему черный чай до верха кружки, овсянку залить водой, мне же — что найду) я пробовала поговорить:

— НВ, перестаньте на мою половину свои шмотки складывать. Если что — я отстреливаться не буду. Вы не научили. Да, и опять ваши приходили, предлагали дружить, второй раз за неделю, это уж перестает быть томным, разберитесь, плиз!

НВ, вздыхая, поправлял очки и молча принимался за завтрак.

НВ мои сны чрезвычайно не нравились. Сначала он заявил, что у меня есть небольшие способности, поэтому мне категорически нельзя «туда» лезть, потом — что у меня совершенно нет способностей, и лезть «туда» тем более не надо. И рассказы и обсуждения мистики также прекратились и далее не поддерживались — в редких случаях он давал довольно скупые ответы на мои вопросы. Мои сны его почему-то злили… Но я подумала, что он меня так оберегает.

Запомнились два особых сна. Однажды, единственный раз на моей квартире (все остальные сны мне снились только рядом с НВ), мне приснился секс с суккубом. Все было очень явственно, я помню, как чувствовала проникновение этого существа, его тело, страсть, а когда я решила завершить это и волевым усилием пришла в себя — то увидела, что исчезла лишь верхняя часть существа, а нижней половиной он был во мне. Я чувствовала его ноги, движения, член, и вновь усилием воли его прогнала.

Второй раз мне приснилось, как НВ мне передавал науку управление снами … И показывал, как противостоять тем потусторонним сущностям. Странное ощущение — сущности были не страшными и не романтичными, скорее противными, и их можно было побороть силой воли и мысли. Помню внутреннее осознание, что он меня учил уничтожать своих — он был такой же, как они, но отделившийся. А сам процесс управления снами я не записала и вскорости забыла, помню только, как правильно просыпаться из подобных «кошмаров».

В то время я к своим занятиям кундалини йогой я добавила ещё и специфические световые практики — как онлайн с проводником, так и полностью самостоятельные. Вначале я НВ про них не рассказала — я сама не до конца верила в них и периодически думала, что занимаюсь какой-то фигней. В первые пару недель я просто выставляла НВ из помещения или уходила сама — вопросов он не задавал. На третью неделю, когда я сидела в практике (выглядело так: я сижу на полу, глаза закрыты и в ушах наушники), вошёл НВ, посидел в комнате пару минут с бутылкой пива — и вышел. Он ничего не говорил об этом полдня. Потом, резко прервав наш текущий разговор, спросил:

— Ольга Викторовна, а Вам не кажется, что это вампиризм? Ну, Вы сидите в столпе света, я понимаю, Вам кайфово, но он же идет откуда-то? Я не понял ещё, из какого эгрегора…

— Где вампиризм то, НВ?

— Ну а вдруг кому-то не хватит?

Я от такого видения справедливости пожала плечами и только могла сказать сакраментальное «НВ, не дое***тесь до моей духовной жизни».

Кстати, НВ всегда чувствовал, когда я рядом с ним садилась под луч. Его просто передергивало. «Вы опять поля чистите!» — сразу высказывалось мне. Много позднее я узнала от проводников, да и НВ это подтвердил: ведьмы не любят эти лучи, они не приятны «сущности» ведьмы, и сущность начинает отыгрываться на самом «носителе»… Но, по словам НВ, его сущность его тоже покинула. Кто выдержит-то его долго…

День рождения любимого

Жаркий май. У НВ день рождения. Я знаю, что он любит цветы, у него много цветов в горшках, и мне хочется подарить красивое и о любви — пусть это будут розы, букет роз цвета страсти-тёмно-алые и ярко-белые — цвета чистоты. Пусть букет будет большой, 25 цветов, ведь ему не никогда не дарили цветы… А вдруг обидится?

День рождения утром, я же встречаюсь с ним накануне вечером, я переживаю, что утром может подвести доставка цветов…. Пусть будет заранее.

Я стою у метро, в бумаге — 25 алых и белых роз, я их прячу в тень, воздух раскален…Подъезжает чёрная машина… Я опять переживаю — а вдруг обидится, он же мужчина … НВ "с работы", я не раскрываю упаковку, но говорю, что цветы… — «Ну лучше бы в горшке». В квартире я снимаю упаковку, а там — такое богатство. НВ растроган,он говорит, что я его удивляю, что ему никогда не дарили букеты, фотографирует, отсылает родителям. Я слышу разговор, хотя привычно затыкаю уши…. «Зачем заранее??? Плохая примета», — раздается из динамика голос матери. Потом я спрашиваю НВ: «Мать была недовольна, что заранее?». «Нет, сказала, что — красивые».

8 мая

Дождливое весеннее утро, я собираюсь по делам, параллельно общаясь по телефону с подругой-психологом. НВ необычайно деятелен — он начал разбирать заваленный балкон, что само по себе является подвигом.

— Ольга Викторовна, посмотрите, что я нашел, раньше это в аптеке продавалось!

НВ вбегает в кухню, всклокоченный, рыжий, довольный — как со слитком с прииска — со склянкой в руках. На склянке «Кокаин» и еще что-то аптечное написано: явно раритет.

Я хвалю, разглядываю, хвастаюсь подруге. НВ исчезает в дебрях балкона, а я опять — в телефон.

— Ольга Викторовна, я нашел!

— НВ, что это за хрень??!

— Это мина из Донбасса.

— Она не взорвется?? Впрочем, о чем я… Куда Вы собираетесь ее положить?

— В ящик стола можно. (В комнате НВ стоял деревянный письменный стол с вензелями и гнутыми ножками, кажется, 18 век).

— НВ, главное, уберите с прохода. И пылесосить комнату теперь я точно не буду.

Убегает. Проходит минута. С балкона доносится:

— Ольга Викторовна. Я нашел!!

— Боже, Наташа, опасаюсь представить, чему он так радуется… — философски замечаю я подруге.

На пороге вновь взъерошенный НВ, глаза горят, в руках увесистый полиэтиленовый пакет с чем-то сушеным.

— Это мухоморы! А я мухоморы полгода не ел.

Вскоре и я уезжаю, оставив НВ в хозяйственных хлопотах. Через несколько часов он начинает звонить — воспитывает, умничает, даже наезжает — боже, мой мальчик соскучился, надо спешить домой… На кухне сидит НВ, он необычайно юн, общителен, стремителен. Он читает Бодлера «Падаль», а потом мы танцуем что-то безумно парное и сексуальное под «Сектор ГАЗА». Он очень артистичен и мил, мы как всегда что-то пьем, проводим счастливый вечер, занимаемся любовью, засыпаем…

Утром 9 мая я бегу по солнечной весенней широкой улице — с одной стороны пустырь и трубы, переходящие в набережную, с другой — стена безликих высоких домов — самое романтичное место нашего края света. Делаю селфи — залив, чайки, весна, мои рыжие волосы растрепались от весеннего ветра.

А НВ нехорошо. Он съел-таки эти мухоморы — все. И запил водкой и пивом. Вместо уборки балкона. Но делать нечего, нужно по делам на ближайший огромный рынок, да заодно и меня выгулять. НВ вял, еле плетется, я его оббегаю кругами:

— Николай Викторович — весна!! А Вы полный старик! Следующий мой мальчик будет на 15 лет младше!

Но сама верю только в вечную весну.

Мама на даче. Кольцо

Раньше я иногда думала, что если бы родители НВ уже умерли, то я бы могла быть с ним вечно.

В первые месяцы я была ослепительно счастлива с НВ. Несмотря на и вопреки всему. Но я могла смириться со всем — с работой на мусорке, с отсутствием материальной помощи, с приходящими во сне ведьмами, с домашним образом жизни без выездов и прогулок (хотя как это было сложно), и с постоянным алкоголем… Но в его жизни — были еще родители. Их было очень много. Особенно и постоянно — Мама. Родители почти все время жили на большой даче в поселке под Вырицей.

Несмотря на то, что у мамы был папа, с которым она как бы образцово счастлива в браке, старший сын — вполне благополучный, и точно не наркоман, большая дача и котики — мама маниакально участвовала в жизни младшенького Коленьки. Она занимала роль старшей жены, разве что без секса. Папа, впрочем, это странное поведение и дикость этой ситуации — принимал и поощрял. Да и он активно общался с младшим отпрыском, чуть реже мамы. НВ ездил к родителям постоянно на дачу, но по весне, когда появилась я — ездить практически перестал, чем они были крайне удивлены.

Мама покупала НВ и квартиру, когда он развелся. Надо сказать, что квартира просто была создана для ОДНОГО человека: все, кроме санузла, было без дверей, и туда помещались только Коля, цветы в горшках и прочие Колины шмотки. И конечно, находилась квартира близко от квартиры Мамы, да и дача была не так далеко. Также мама покупала ему трусы в цветочек и в лианы.

Созванивались они 2 раза в день, утром и вечером, вечером строго в десять. Что ели, что пили, как здоровье, погоды, гряды, давление, что на работе — созвоны были весьма информативные и подробные.

Более того, кажется, он рассказывал вообще все… «Что делаем? Налаживаем интимную жизнь!». Запомнила фразу: «Ольга Викторовна говорит мне такое, что я наконец не чувствую себя полным чмом…»

Несколько раз НВ, когда много выпивал, и его начинало вырубать раньше десяти — просил меня сказать матери, что он спит. Голос матери был крайне недовольным, но поднять трубку было необходимо — она звонила не переставая, пока на звонок не реагировали.

Первый их разговор при мне состоялся на нашем первом свидании. Я очень удивилась, услышав отчет НВ о том, как он привез к себе барышню. Он и про это говорит, недоумевала я… Потом уже не удивлялась. Динамик у НВ был громкий, иногда мне приходилось закрываться в ванной, чтобы не слышать не только его, но и ее.

Забавно, что за первую неделю, когда мы с НВ переписывались, что только было не рассказано, но про наркотики и родителей — ни слова. НВ был умным мальчиком.

Мое частичное поселение к НВ родители (по словам НВ) как бы одобрили (наконец Коля не один-одинешенек), но радости особой со страны матери я не слышала. Это все было странно, я тогда еще не думала, что мать из «старших жен», я очень надеялась, что у него, в отличие от меня, просто Очень Хорошие Отношения с родителями.

Прошел апрель и май, наступило лето, и НВ начал постоянно уезжать на выходные к родителям. Мне казалось, что мы были — парой, я начинала недоумевать, я хотела быть с ним, да и очень хотелось на природу, на дачу… Я очень надеялась, что родители меня полюбят, особенно когда увидят, как я люблю НВ. И я напросилась на длинные июньские выходные в их дачную резиденцию— полуостров в деревеньке под Вырицей. НВ не порадовался моей просьбе, сказав впоследствии: «Пришлось бы очень многое объяснять». Но согласился.

Перед выездом он начал давать мне важные напутствия.

— О наркотиках и о том, что я был на войне, — не говорите. Они это не любят, это болезненные темы. Подлижитесь к маме, соврите, изобразите паиньку, предложите вымыть посуду — она откажется, но оценит. Скажите за столом, что не пьете, они все равно нальют, но так будет лучше…

— НВ, я не собираюсь ни под кого подстраиваться, тем более врать и изображать не себя — не стану, — возмутилась я.

Итак, мы взяли найденные на помойке и замаринованные с вечера шашлыки, новые найденные вещи оттуда же, погрузились в черный «ниссан» и поехали на дачу.

А вечером, пред этим знаменательным событием, НВ подарил мне кольцо. Кольцо было из белого блестящего металла, очень красивое, похожее на обручальное, оно лежало в маленьком прозрачном пакете, как из магазина. Разумеется, НВ сказал, что нашел его в помойке. «Очень подойдет к Вашему браслету, наденьте». Кольцо «село» на палец, как влитое. Я долго любовалась своей рукой. Это кольцо осталось со мной надолго…

ДАЧА

Я часто вспоминала эту поездку в гости. Так плохо меня еще никто не принимал.

Летним солнечным утром мы заехали на большой участок — полуостров, окруженный маленькой извилистой речкой — ручьем. Родители уже встали, вышли к нам — видно было, что и меня ждали.

Мать, очень активная, подтянутая мадам, протянула мне руку для рукопожатия. Я не ожидала этого, но слегка прикоснулась к протянутой руке. «Какая рука вялая, твердости нет в характере», — изрекла мать и далее полностью переключилась на Колю. Отец пошел в дом, я пошла следом. «Куда мне положить вещи?» — спросила я. «Пусть Коля разбирается», — ответил грузный, похожий на ученого мужа, отец, развернулся и ушел в гостиную. Я стояла в доме одна, сжимая сумку и пакет с вещами… Почему они мне так не рады, куда исчез НВ, мой НВ?

Потом мы все были в большой кухне-гостиной, мать готовила и разговаривала с НВ, отец смотрел на огромный экран телевизора. НВ вел себя отстраненно и был похож на маленького мальчика. Я подходила к нему, обнимала, а он отворачивался, шептал: «Ольга Викторовна, это неудобно сейчас».

Я трогала улиток НВ, гладила котиков, и мне было не по себе. Иногда на меня тоже обращали внимание, например, чтобы узнать, люблю ли я копаться на огороде (это такая шутка в стиле семьи была, как мне потом объяснил НВ). Атмосфера просто «звенела». Находиться в «этом» долго я не могла.

Рядом с дачей, кроме поля, луж и ручья, ничего не было. Я взяла старенький, еще советский велосипед и поехала в Вырицу плавать. Выезжая из поселка, я остановила велосипед, села на обочину и построила маршрут на карте. Оказалось, что мной во все глаза наблюдали соседи. И доложили, что я пИсала на обочине. Потом это бурно обсуждалось родителями НВ, не при мне, конечно, они были из «интеллигентных» и сделали замечание только ему за мое недостойное поведение.

Вернулась я нескоро, дорога была тяжелая. Далее все шло также, с неприятными «шутками» родителей («Где НВ?» — «А он уехал к другой в город уже»). Кстати, их раздражало и то, как мы обращались друг к другу. «Так ты, Коля, у нас, оказывается, Николай Викторович», — возмущалась мать.

За поздним обедом мы выпили, НВ быстро «поплыл», его тут же, совершенно без моего вмешательства с ненужными вопросами, начали тюкать и алкоголем, и наркотиками, и помойкой — видно было, что это стало привычным. Но он стал более нежен и внимателен ко мне и при них, мне уже не казалось, что я одна среди врагов.

Спали мы на 2 этаже, НВ задержался внизу, я переживала. Когда вернулся, сказал, что провел воспитательную работу, чтобы я не обращала внимание на этих сумасшедших пенсионеров — шутки у них дурацкие. «Они только с друг с другом общаются хорошо. Всех остальных они не любят».

Мы начали целоваться, и вдруг я открыла глаза и увидела, что все вокруг было в ярко-зеленой пелене: комната, кровать, НВ, вся белая ночь — сам воздух вокруг нас был — зеленого цвета. Зеленый свет заполнял все пространство, как в сказке, хоть я была совершенно в сознании, и это было безумно прекрасно.

— Посмотри, — (от неожиданности я перешла на ты) — видишь, что все зелёное?

— Зелёное — это же хорошо. К деньгам, — промурлыкал НВ, и я опять закрыла глаза.

В 4 утра я проснулась. Страшно тянул низ живота, похоже, после первого летнего купания начинался цистит. Проснулся и НВ. Они приложил руку к моему животу, и с каждой минутой мне становилось все легче, боль уходила. Я немного повернулась. Рука НВ была, как приклеенная на клей к коже. «Это всегда так, не волнуйтесь», — сказал он, и я опять провалилась в сон.

Гроза. Важный разговор

Утром второго дня я не стала ждать повторения вчерашнего и, быстро перекусив, села на старенький велик и опять поехала в Вырицу.

Уже будучи в Вырице, увидела на небе темные тучи, прогноз обещал грозу, но я не поверила прогнозу и выехала на большую трассу, где меня застала гроза и такой сильный дождь, что я еле успела спрятать телефон, а ехать по трассе на старом драндулете стало практически невозможно. В секунду я полностью вымокла, велик барахлил, рядом неслись большие машины, обдавая меня грязной водой из-под колес.

Когда дождь закончился, я достала телефон и увидела пропущенные звонки от НВ. Я вернулась грязная и такая уставшая, что родители меня даже особо не трогали. И НВ был со мной.

После обеда мы вышли за участок.

— Ольга Викторовна, Вы становитесь все важнее для меня. Если раньше Вы занимали вот столько места (НВ отметил небольшое расстояние на коленке, помню, он был в голубых рваных джинсах), но теперь — столько, — и руки сильно разъехались в стороны. — Мне этого не нужно. Я переживал, когда вы попали в грозу. Могли бы набрать меня, я бы Вас встретил. Но зачем мне эти переживания?! Я не хочу этого.

Я смотрела на него и думала, что это почти как признание в любви. И теперь все будет хорошо. И это правильно.

— Зачем Вы переживаете, ведь все идет как надо? И я Вас очень люблю и не оставлю, мы справимся.

— Но Вы еще и не та женщина, которая мне нужна. Мне нужна женщина, которая обо мне бы заботилась.

Я сразу представила маму, готовящую себе «смену», и твердо сказала:

— Вы — взрослый мужчина, НВ, в наседке не нуждаетесь, а я Вас люблю. Все остальное — решаемо.

И мы пошли к извилистой речке курить. Вскоре там появились родители, НВ сразу выбросил сигарету, я почему-то тоже. Почувствовала себя, как в школе…

Но наконец мы остались одни — у речки. Мы целовались, НВ курил анашу, он был безумно красив и казался совсем мальчиком — выгоревшие, уже не золотые, а светло-русые волосы, распахнутая джинса на загорелой безволосой груди, почти постоянная улыбка. Я его таким сфотографировала, и запомнила, запомнила навсегда… И я очень много смеялась. Смеялась я и когда мы пришли на родительский участок, а НВ нес за мной одеяло, как королевскую мантию. Мать копалась на грядке, но, увидев это, бросила свои тяпки и начала кричать: «Коля, пусть она надо мной не смеется». Мы с НВ переглянулись. «Боже, какая ревность, не увидел бы — не поверил», — заметил он. И я порадовалась, он — адекватен, он все понимает, он со мной.

За ужином случился странный «скандал». Папа поднял тост за президента. И обычно аполитичный НВ вступил с папой в дебаты. Это очень напоминало конфликт поколений из русской классики: отец, мэтр медицинских наук, грузный, консервативный, с благородной сединой — и юный революционер — сын. И все — на прекрасном правильном русском языке… это было очень аристократично. Я зачарованно, не отрываясь, смотрела на НВ… «Боже, какой у меня мужчина», — думала я, замирая от восторга, и мне так хотелось встать и зааплодировать. «Это он перед Вами выпендривается, обычно такого нет!» — сказал мне отец.

В тот вечер НВ был уже пьян. По телевизору шёл концерт ко дню России — пели что-то про кольцо, которое нельзя дарить.

— А Коля кольцо уже подарил, и все уже сделал, — сказал вдруг НВ, как мне показалось, с легкой досадой или сожалением. «Что он переживает? Не предложение же он мне сделал», — подумалось тогда мне. Но что-то звучало нехорошее в этих словах, и я их почему-то запомнила.

Вечером НВ опять исчез, я устала его ждать наверху и пошла искать по дому. Увидела отца: «Где НВ?». «Зачем он Вам, оставьте его матери, пусть общаются, что — нельзя потерпеть?» — раздраженно сказал мне папа. Я вышла на крыльцо — НВ с матерью сидели в креслах и привычно интимно разговаривали. Да, в эту беседу мне лучше было не влезать. Я почувствовала себя лишней, развернулась, в гостиной опять встретила отца. Я пожелала ему спокойной ночи. «Сладких снов», — сказал мне он и фальшиво улыбнулся. Я поднялась наверх и заплакала. Мне было очень, очень обидно, я чувствовала, что они отнимут у меня моего любимого навсегда. Вернулся НВ, ему не надо было ничего объяснять… Он успокаивал меня, целовал… «Не обращайте внимания, Ольга Викторовна, поэтому я и не хотел Вас брать сюда, дело не в Вас, я мог пригласить кого угодно — с таким же чудовищным результатом…» Мы обнялись и заснули.

Утром мы уезжали. Мать не хотела выходить провожать, но отец настоял. На прощание я подошла к ним, посмотрела в глаза и твердо сказала: «Спасибо за всё». Мне казалось, что я победила.

«Я никогда сюда больше не приеду», — сообщила я НВ.

Мой день рождения и Уход с помойки

А следующие выходные были жаркими и очень счастливыми. У меня — день рождения в воскресенье, но с пятницы НВ был только мой.

Стояла адская, невыносимая жара, юго-запад — дома, асфальт — был в горячей дымке, в квартире, которая еще и выходила на южную сторону — невозможно дышать. В морском ресторане в трех остановках от дома, куда мы добирались перебежками по тени, — не работал кондиционер, через панорамные стекла виднелась серая панорама ЮЗа… А НВ так органично и по-светски смотрелся в ресторане, что я еще больше влюбилась, ибо я видела его в подобном заведении впервые.

В воскресенье мы поехали на залив за Лебяжье. Мы целовались в воде, потом валялись на пляже, а НВ был мой самый любимый мужчина, и я была ослепительно, невозможно счастлива. Поздравил он меня только в само время рождения, он помнил. Мы лежали на пляже, в обнимку, он — одетый, в куртке, на полотенце; с выгоревшими волосами и бровями он был почти блондином …Я сверху, в купальнике.

— Ольга Викторовна, всего Вам самого замечательного, и пусть все будет так как Вы захотите.

— А если я захочу Вас — навсегда? — замирая, спросила я.

— Мы будем работать над этим, — промурлыкал НВ, а я уже знала, что сделала свой выбор, совсем, навсегда, и пусть идут к черту все прогнозы… Родители НВ меня не поздравили.

На следующие выходные я отдала НВ маме и поехала купаться за город, к своему бывшему мужу, он был мне как дальний родственник. И там я все бесстыдно и радостно рассказала бывшему. Ему было больно, но я нисколько его не жалела, я скучала по НВ. НВ звонил мне, я долго не брала трубку… «Еб****сь?» — «НВ, мой любимый мужчина, как Вы можете думать такую хрень, Вы — единственный мужчина для меня», — кричала я на всю деревенскую улицу….

Я приехала в воскресенье на Ленинский, потом подъехал он — юный, счастливый, жаркий, с похмелья. Мы занимались любовью под душем, я была в летнем платье, но это было неважно. Потом я оставила мальчика на два часа и пошла делать маникюр… По возвращении увидела — полутруп, эйфория отошла и остались лишь последствия возлияний… Квартира была раскалена — ночью мы несколько раз вставали, чтобы встать под холодный душ. В этой жаре мы как-то и отметили трехмесячное знакомство — мы начали отмечать эту дату. Строили планы на дальнейшую жизнь, думали, как разместить капиталы НВ (он продал общую с женой квартиру).

В первых числах июля НВ сказал:

— Ольга Викторовна, помойка уже перестала быть приколом, а стала — жизнью. Добили вы меня (с матерью). Я увольняюсь с помойки, как вы и хотели.

Боже как я была счастлива, помню, как НВ меня передразнил, по-девичьи всплеснув руками и взвизгнув.

2. Жаркое лето и осень

Плещется ром, и кокаин

Желтыми пальцами в тонкие ноздри.

Вы предлагаете вместе уйти.

Поздно, милая дамочка, поздно!

«Агата Кристи» («Декаданс»)

Начало нового периода

Наконец-то! Вот и закончилась эта странная помойка. Впереди почти целое лето, жаркие дни и прохладные ночи, самый лучший и любимый мужчина — мой мужчина будет со мной!

— НВ, поехали отдохнем пару дней под Выборгом на речке, здесь невозможно! — радостно предлагала я.

Финансовое положение НВ и расходы меня не волновали, у меня «попёрло», деньги давались легко, и я вполне могла за него заплатить. Наверное, впервые в жизни я готова была платить за мужчину! Но НВ явно отмазывался. «Потом поговорим, завтра скажу» и подобное. Зная уже, что НВ — не любитель честных разговоров, я его «прижала к стенке».

— Вы не поедете со мной, да?

И он мне сказал, что — другие планы. Он решил отдохнуть и собрался на дачу к маме. Месяца на два-три. Будет приезжать. Когда — неизвестно. Надо поливать цветы. Всё.

— А как же я? Я — Ваша женщина, у нас же отношения, я не хочу без Вас два-три месяца!

НВ безучастно смотрел на меня. Глаза за стеклами очков казались — пустыми.

— А что такого, — безразлично сказал он и начал собираться на летний отдых.

И тогда я четко осознала, что передо мной — стена и что бы я ни сделала — он уедет. Мне его не остановить, не поговорить, не поплакать. Что чувствовала я — его не волновало. Совершенно. И он уехал.

Возвращаться в город НВ стал чуть ли не раз в неделю, на день-два. Поливал цветы и жил со мной — я подстраивалась и приезжала. Ему было так удобно. Я недоумевала, устраивала «разговоры»… Говорила о том, что приняла решение быть с ним — этого решения он от меня добивался все три месяца нашей жизни. Все было бесполезно. НВ будто бы не понимал, о чем я. Как будто ничего не помнил.

Каждый раз я надеялась, что это все, но его прибытие на даче затягивалось еще на неделю. Мы списывалась и созванивались. Было очень жаркое лето, на освободившиеся выходные (НВ приезжал обычно в воскресенье) я снимала квартиры и отели, плавала в Ленобласти, гуляла… все время одна.

Когда он приезжал — чаще всего было по-прежнему, нежно и любимо. «Все это скоро закончится, и НВ будет со мной, он просто устал, Олюся, ты зря к нему пристаешь», — успокаивала себя я.

В ту пору произошло еще несколько забавных историй…

О невечной любви и женском коварстве или ПЕРЕКРЕСТОК ЛЮБИМЫХ МУЖЧИН

НВ был у меня не первым любимым мужчиной… с этого перекрестка.

Ирония заключалась в том, что мой предкрайний любимый жил со всем своим многочисленным семейством ровно на другой стороне огромного проспекта нашей окраины мира. Общение наше прекратилось за год до описываемых событий на очень плохой ноте. Позже, осознав необходимость прощения бывших «обидчиков», я стала его поздравлять с престольными праздниками, но постоянное общение мы возобновили, лишь когда оказались соседями.

Через месяц моего пребывания на ЮЗе я кинула «бывшему» фото нашего общего пустыря — это было самое романтичное место поблизости… Оказалось, он уже видел пробегающую меня из своего окна, но не поверил глазам: «Почему ты здесь находишься???!!!» Он прекрасно понимал, что райончик-то действительно… на любителя. Я сказала, что живу и здесь, и на севере. Подробности решила не уточнять.

С предкрайним любимым, назовем его ДС, в начале нашего соседства я лишь переписывалась, изредка — созванивалась. Это была забавная игра, мне нужны были консультации соседа по району, да и соскучилась я по нашему милому общению. Но я избегала встреч, да и не видела в них смысла.

Спустя два месяца мы случайно встретились на пробежке и обнялись. ДС явно рад был меня увидеть. Потом он сделал серьезное лицо. «Значит, у тебя своя очень веская причина быть здесь…» И понимающе и многозначительно посмотрел на меня. Я покивала, что да, а сама весело удивилась — неужто он думает, что из-за него??? И истинную причину моего пребывания на ЮЗе — не озвучила.

Как-то ДС «вывозил» меня из района на север. Подъезжал к моему «соседскому» дому огородами, чтобы «чтобы жена не увидела». Поразительно, но он вел себя так, как раньше, двусмысленно и немного виновато, как будто у нас по-прежнему были «непонятные отношения».

Так продолжалось еще с месяц, мы изредка случайно виделись, я флиртовала, веселилась и никак не объясняла причины нашего соседства. НВ активно участвовал в обсуждениях моих пробежек, с ними было здорово и забавно обсуждать — других. Хотя, кажется, ему такой сосед не сильно нравился.

Открылось все, когда мы встретились с ДС после пробежки и активно флиртовали на площадке с тренажерами. Раздался звонок от НВ.

— НВ, я сейчас общаюсь с ДС, закончу — и вернусь к Вам.

Когда я повесила трубку, мой собеседник, видимо, «опешил». Возникла неловкая пауза — и опять звонок от НВ.

— Ольга Викторовна, я плохо расслышал, повторите мне все, что Вы сказали.

— НВ, я сейчас тусуюсь с ДС, закончу — и вернусь к Вам

— Привет ему от меня передайте!

И к ДС, окончательно покрасневшему:

— Привет тебе от твоего настоящего соседа… И я все рассказала. ДС покрылся красными пятнами. Мне это понравилось.

Абсолютно счастливая, я прибежала к НВ!

— Как Вы кстати позвонили! И два раза! Я Вас обожаю, Вы все правильно сделали…

— Олька, боже мой, не зря красилась, бежала — волосы назад! Отомстила…

Много позже я спросила ДС, действительно ли он считал, что я жила рядом, специально снимая квартиру, чтобы просто находиться рядом и дышать с ним одним воздухом? Он подтвердил! И сказал, что даже немного расстроился, узнав, что это не так.

И вдруг я вспомнила, что давно, признавшись в любви «бывшему», я поняла, что про любовь он «ни в зуб ногой», несмотря на наличие семьи… И я, как всегда, решила его просвещать. Я скинула ему фильм «Письмо незнакомки», пояснив, что моя любовь похожа на любовь, описанную Цвейгом. И спектакль «Письмо незнакомки» мы оба смотрели — общая подруга была хорошей актрисой. Так вот, незнакомка, вернувшись в город детства, поселилась неподалеку от предмета своей вечной любви. Что бы дышать одним воздухом и смотреть в его окна. И ДС поверил Цвейгу.

Вот и учи на примерах классической литературы…

Про товарищество

В то лето я рассеяно между делом просматривала какой-то глуповатый сериал. Помню, на чем смотреть перестала. Там был сильно плохой человек, за которого по недомыслию вышла главная героиня. Так вот, она нашла у него в вещах настоящий пистолет — и ВСЕ ОСОЗНАЛА. Приходит он такой как всегда домой, а она такая стоит, всей позой выражая осуждение и ужас и на пистолет лежащий показывает, а он такой голову опускает, ибо это провал. А я думаю — боже мой, что за фигня, разве в жизни такое бывает…

Я ехала с работы, и мы договорились встретиться у Дальнего магазина. Дальнего — это пять минут от дома, НВ считал это настоящей прогулкой. Мой мальчик опаздывал, позвонил предупредить — голос сосредоточенный, четкий — а ещё недавно с дивана "мм… мм" вяло так отвечал. Я удивилась.

Пришёл, невзирая на жару, в наглухо застегнутой куртке, в настроении недовольства миропорядком. «Я не понимаю, на улице не девяностые, как так можно, ну что за люди…» Дома снял куртку, внизу портупея и до боли знакомый, любимый пистолет.

— Ну рассказывайте, НВ, что у Вас наслучалось…

Рассказал. Один из фронтовых товарищей НВ, кореш из девяностых, заимел прибыльный бизнес. Это была суровая коллекторская служба, из запрещенных. Исполнителями были те самые, кто привык стрелять, из наших городских и пришлых «оттуда, где стреляли». По словам НВ, те, не местные, были самыми опасными — мальчики, выросшие на войне, ничего более не хотели знать, легко вписывались в подобные истории и лезли в драки со случайными прохожими.

Методы выбивания долгов были самые проверенные. Например, должника избивали, отвозили в лес и под дулом заставляли копать себе могилу. А потом, на готовой могиле, давали шанс позвонить свату-брату, чтобы те пообещали закрыть долг, финансовых подробностей не помню. И сейчас в тех должниках оказались представители какой-то семьи Кавказа, которые и могилу вырыли, и долг вернули, но обиделись чрезвычайно и назначили стрелку главному «боссу». Состав был узким — они приехали вдвоем, а босс, вспомнив про товарища, что умеет стрелять в людей и живет неподалёку (да, стрелка была на нашем чудесном пустыре, куда-то в трубы и полынь), вызвонил НВ. Ну тот во имя старинного товарищества поехал, посидел в машине, поскучал, в окно посмотрел.

— НВ, а если бы пришлось стрелять?

— Я бы стрелял сначала в ноги, хотя товарищ просил, если что не так, — убить их сразу.

— Нафига Вы туда поперлись?

— Ну я его с 94-го знаю (напомню, что давность знакомства — показатель важности человека). Но больше не пойду. Я ему все объяснил. (Проще — вынес весь мозг). Мне такие проблемы не нужны. Кстати, он в замы звал, но я отказался.

— А чего пистолет в карман просто не сунули? Сбруя то зачем…

— Да он виден был в кармане — неудобно.

Ну что ж, человек пришел на выручку… А я бы не пошла — предала товарища.

Еще раз про оружие

Подошёл срок, когда НВ нужно было получить новое разрешение на оружие, ибо 5 штук огнестрела из всей коллекции были официальными.

Вначале он купил какую-то справку о том, что он хранит оружие в сейфе.

Далее он обманул психиатра, ибо на официальном учете он не стоял, и получил справку о психическом благополучии.

Потом следовал нарколог.

— Ольга Викторовна, а давайте Вы вместо меня пописаете в баночку, — придумывал решение НВ. Но как дадут писать, мы не знали, и НВ пару недель обходился без анаши. Удивительно, но проверку он прошел, хотя в выданную баночку в туалете мог пописать любой посетитель шумного коридора в диспансере.

Остался последний шаг — предъявить оружие, но тут-то НВ обнаружил, что одну «единицу» он куда-то запихнул. Он поругался с тётенькой, которой должен был предъявить огнестрелы, и велено было ему без пистолета потерянного не являться. НВ придумывал с товарищами с Юноны варианты перебить там что-то на другом пистолете, но что было на потерянном — НВ тоже не помнил.

Он переворошил балкон. На даче они с родителями разобрали весь двухэтажный сарай со шмотками НВ. Нашли еще штук двадцать огнестрела — НВ утверждал, что не один месяц можно было бы обороняться на даче с таким арсеналом. Наконец пистолет был найден, тетенька обижена и посрамлена, а мальчик радостно обмывал и обкуривал разрешение на ношение.

Как-то раз в эти странные жаркие дни мы с НВ валялись на кровати. НВ читал что-то в телефоне — как всегда про оружие и антиквариат. А я рисовала ему косметическим карандашом сисечки по животу — много, как у котиков. Вдруг НВ отвлёкся от чтения и внимательно посмотрел на меня:

— Я не понимаю, Ольга Викторовна, почему Вы меня совсем не боитесь?

— С чего мне Вас бояться? — удивилась я.

— У меня с головой плохо, квартира завалена оружием. А вдруг меня перемкнет, и я Вас убью?

— Мой любимый, мой рыжий солнечный мужчина, — целовала я его в каждую нарисованную сисечку. Боже, какой он был — милый, хороший, смешной…

Конечно, я его не боялась.

Про театр

Прошел почти месяц, как НВ отсиживался на даче. Я отчасти смирилась, но начала придумывать, под каким же предлогом его «вывести в свет»… И все же отвоевала обещание сходить со мной в театр и ресторан. Угощала и приглашала я. «Тебе не стыдно?» — спросила НВ мама. Но… НВ согласился идти со мной!

Пошли мы не в обычный, а в иммерсивный театр, я хотела узнать, как проходят подобные зрелища. Да и НВ развлечение — пообщаться с актерами, не все же с престарелыми родителями.

В субботу днем, когда мы собирались, НВ стал вести себя странно — например, упорно пытался пойти в театр в майке-«алкоголичке». Пришлось на него сильно «наехать», ибо просьб переодеться он не воспринимал. Остановившись, признался, что сильно укурился новой травой, но: «Ольга Викторовна, не переживайте, я возьму себя в руки».

Вначале все шло нормально, мы на скорую руку сходили в ресторан и добрались до представления.

Представление же было о мистическом Петербурге — в каждой комнате «погружение» в сюжет происходило в определенных интерьерах и с участием какого-то персонажа. Зрителей вместе с нами было 8 человек.

Первым на вводную беседу с нами вышел «Пушкин». Актёр явно переигрывал, был довольно высокомерен и неуважителен к зрителям. Я взглянула на НВ — мой мальчик улыбался. «Зря он так», — слегка пожалела я Пушкина.

«А почему у Вас такие большие пейсы?» — перебил Пушкина НВ. Далее — началось. Впервые я наблюдала со стороны, как общается НВ с человеком, которого хочет «раздавить». Это было похоже на последнюю игру кошки с мышкой — мышь добивалась для развлечения, упорно, безразлично, жестоко.

Улыбающийся НВ, вперив в Пушкина неподвижный взгляд, вел с ним непонятную со стороны беседу, не давая ему сойти на другую тему, при этом практически каждая фраза, каждый вопрос уничтожал собеседника, хотя не было сказано ни одного бранного слова. Пушкин было опешил, он был загнан в угол. Актерство ему не помогало. Зрители же внимательно и недоуменно наблюдали за происходящим, очевидно, считая это частью игры

Пушкин, конечно, сам нарвался, но я его пожалела, да и театральное действо надо было спасать и заканчивать не относящийся к представлению разговор. Вспомнив предыдущую «ролевую» фразу Пушкина, я в тон этой реплики перебила НВ: «Николай Викторович, чем больше Вы затягиваете это недостойное Вас действо, тем дольше оно не закончится, и тем дольше Вы не пойдете на Невский проспект в ресторацию откушать водочку». НВ пожал плечами и умолк. Пушкин сказал мне тихо: «Не ожидал, спасибо».

Далее НВ не стал сильно мучить актеров, да и они, очевидно, предупреждённые, нас тщательно избегали, а мы… мы во время представления, пока актеры пугали остальных, целовались в углах полутемного лабиринта комнат «Мистического Петербурга».

Потом мы гуляли, мальчик сильно напился и домой дошел уже не в адеквате.

НВ все понравилось. Вспоминал это, как хороший содержательный вечер и интересный театр. Я же… наконец в тот вечер была рядом с ним.

Начало конца

Закончился жаркий, южный июль, наступил август. Но НВ по-прежнему жил на маминой даче. Приезжал на день-два, поливал цветы, приезжала я… и опять казалось, что все по-прежнему, но потом он опять уезжал дней на пять или на неделю.

Жарко, говорила я себе, он не хочет сейчас ничего решать, ведь как приедет — придётся, по той же работе, но… ещё чуть-чуть, он отдохнёт — и мы будем вместе.

В тот жаркий период я много работала и легко зарабатывала. Утром ездила на озеро плавать, вода была горячей уже в 8 утра. В городе находиться было невыносимо, и на пятницу-субботу я уезжала в Кронштадт, Токсово, Выборг, много гуляла по заливу, пила шампанское и ела морепродукты в прибрежных ресторанах. Я писала, звонила НВ и бесконечно спрашивала: «Когда Вы приедете, рыжий, мой самый любимый мужчина на земле, я очень скучаю по Вам, вышлите мне свой портрет, у меня кончились Ваши фотографии!» И НВ высылал мне фотографии, где он с обнимку с котиком.

«Вы самый красивый, я очень хочу Вас обнять, очень жду», — писала я и высылала свои селфи — на озере, на сделке, с кошечкой. Работу НВ так и не искал, хотя необходимость это сделать явно мучила его, и родители долбали. Мне он тоже отчитывался, что скоро приедет — и все будет. И работа, и отношения. А пока была странная летняя пауза.

Я не понимала — как можно взять и бросить женщину, с которой ты практически жил, и уехать к маме? Взрослому мужчине? Впрочем, я понимала, что взрослым НВ не был.

Еще меня поражало периодами — полное игнорирование меня, моего существования. Как будто бы мы и не были вместе.

И я вдруг отчетливо стала замечать, что он много хоть и по мелочи — врет. Врал НВ, как дышал, совершенно искренне, и казалось, что он даже себе в этот момент — верит.

Особенно это замечалось, когда он обещал что-то одновременно маме и мне, то врал, например, мне, когда приедет в город. Хотя знал, что не приедет он в этот день, я уже слышала по громкому телефону его обещания маме. Казалось, он оттягивает момент, когда его поймают, чтобы сказать — «А тебе просто показалось».

Как-то НВ рассказал свою детскую историю. Когда ему было десять, мать заставляла его пылесосить в комнате. Он же включал пылесос и занимался своими делами. Через время мать обнаружила подмену. Так вот, подобным образом он действовал очень часто.

Я начала все чаще выяснять отношения и слышала в ответ: «Ну, уехал, ну, живу у мамы, а что тут такого-то?». «А как же я?!!!» На это вопрос ответа я не получала.

У НВ чаще стали случаться необъяснимые вспышки злости из-за ерунды. Например, как-то я начала открывать дверь в квартиру снаружи, а НВ, одновременно, — из квартиры. Замок застрял, НВ устроил истерику, но мне удалось открыть дверь. Он продолжил на меня орать, но я жёстко сказала: «А сейчас я пойду под душ, а Вы заткнетесь. Когда я выйду, Вы со мной спокойно поздороваетесь». Через три минуты я вышла, и НВ меня спокойно поцеловал.

Так обычно все быстро и заканчивалось, но я знала — нельзя было показывать свою слабость перед НВ, никогда. Когда он физически был со мной, мне казалось — я могу с ним справиться. Но с этим его отсутствием — я была бессильна. Я стала часто и много плакать.

И еще… Я заметила, что у НВ сильно обрубается память после принятия определенной дозы алкоголя и прочих «натуральных» продуктов. И он это знал и тоже тщательно скрывал. В «моменте» этого было не заметно, он казался здравым и адекватным, но когда на следующий день я начинала задавать вопросы о вчерашнем, то догадывалась, что он может не помнить половину вечера.

Я уже ничего не понимала.

Мне все это надоело, работа тоже поутихла, и жажда дальних странствий вновь дала о себе знать. Уже несколько лет у меня была мечта. Место в очень красивых горах, где все натуральное (домашнее вино из-под коровы), где удивительные красоты для одиноких прогулок, холодная горная речка, очень мало народа и при этом хороший сервис. И такое место я нашла. НВ тоже благословил меня на поездку, сказав, что как раз когда я приеду, вернется в город и он.

Я забронировала эко-гостиницу в Северной Осетии, недалеко от Кармадонского ущелья — места гибели Бодрова. Кроме отеля, в посёлке не было никакой инфраструктуры, даже магазина, почти не брал интернет… Только еда из ресторана, дикие кони, домашние коровы и алабаи. Холоднющая речка с купальней и качелями, и виды… Боже, какие виды.

5 месяцев

Договорились, мы отметим наши пять месяцев знакомства, и НВ отвезет меня в аэропорт. Если бы поездка перенеслась на неделю раньше, НВ не мог бы — у отца день рождения и надо готовиться к куче гостей, резать салаты и прямо вот никак было не уехать в город, до которого добираться было минут сорок пять…. Но поездка не перенеслась, и очередного конфликта не было.

К НВ я приехала уже с вещами, мы одели меня как на Северный Кавказ — в полувоенные брюки НВ защитного цвета с офицерским ремнем и камуфляжной футболкой, также мне был выдан огромный рюкзак цвета хаки. С этим хорошо смотрелся любимый пистолет на портупее.

Как уже повелось, мы выпили и пообедали, НВ разморило, и он лег спать вечером, было около 19.ч. Я же пошла гулять по ЮЗу. И зачем-то купила нам еще по пиву.

Ближе к девяти я начала будить НВ и как-то неловко встала коленом на его любимые очки, они захрустели, НВ резко проснулся и увидел меня, пиво, разломанную оправу.

Дальше пошло как-то сумбурно, обидно, окончательно. НВ был страшно зол на меня и за эти очки, и вообще за мое существование, в чем-то меня обвинял… Это было так холодно и жестоко, как будто мы и не были близки. Я начала говорить о его нездоровых отношениях с родителями, он же закричал: «Я их знаю 46 лет, а не как Вас, пять месяцев, и меня родители любят!!! В отличие от Вас». Впервые мы легли спать, не помирившись.

Утром я гуляла по пустырю и встретила ДС с собакой. «Похоже, мы скоро перестанем быть соседями», — сказала я с горечью. Когда вернулась, НВ уже встал и поливал цветы — он был вежлив, прохладен, целовать меня отказался.

Только когда привёз в аэропорт, дежурно обнял на прощанье.

И я улетела во Владикавказ.

И тогда я решила сломать ногу

Конечно же, мне не пришло в голову такое решение. У меня началось прекрасное путешествие, которое меня, как всегда, переключало на другую волну.

В тот же день НВ написал ВК пост о том, что не предают только котики, они могут просто согреть. Иллюстрировалась же эта мудрая мысль картинкой, где НВ мужественно стрелял из ружья. Я оставила коммент: «При вашем уровне ответственности за других лучше завести камни. О них, в отличие от котиков и женщин, не надо заботиться, и под солнцем они становятся теплыми». Пост был сразу же удален.

Из Владикавказа меня увезли в деревню.

Это были изумительные два дня. Светило солнце, я прыгала по камням у быстрой горной речки, окуналась в ледяную воду, затем падала на нагретые доски купальни, долго качалась на высоких качелях и любовалась на горы, поднималась наверх, смотрела на ущелье, трогала коров, пила непьяное домашнее вино и даже подружилась с местным алабаем. Впереди были шесть сказочных дней в деревне и чудная экскурсия по Осетии.

Утром второго дня я упала прямо на большой поселковой дороге и разодрала ягодицу. На ровном месте. Но я не придала этому значения.

А на третий день я пошла гулять на гору над Кармадонским ущельем. Возвращаясь, споткнулась почти на ровном месте — маленький камушек попал под ногу — и резкая страшная боль, невозможность ходить, случайный встретившийся человек в этом безлюдном месте… Меня нашли, привезли в город, загипсовали, а оставшиеся дни я сидела и смотрела на горы с балкона.

Возможно, я хотела, чтобы меня пожалели. Как в детстве, когда я болела. Но точно, это был показатель, что что-то шло не так. Меня привезли домой. Нога была загипсована старым стандартным гипсом. Я была на костылях, на которых совершенно не умела ходить.

В аэропорту меня встретил НВ. «ООО, капитан Флинт», — приветствовал он меня и закружил на аэропортовской тележке. Мы решили переночевать у НВ, а потом узнать, можно ли мне поставить облегченный гипс, с которым я могла бы ходить без костылей — у НВ был брат в медицине и «связи».

Гипс не поменяли — все было «серьёзно». НВ ухаживал за мной как неопытная, но обязательная сиделка. Вечером я узнала, что он опять собирается на дачу на неделю. Мы начали разговаривать.

Ничего не было

Мой самый любимый, близкий, единственный мужчина на земле…

— Я Вам ничего не обещал. Вы всё придумали, мы даже не встречались, у нас не было отношений. Вы иногда приезжали, оставались на ночь, я не возражал. Какая ответственность? Да Вы изнасиловали меня, в конце концов, я не собирался с Вами спать. Наши отношения — это только Ваши иллюзии.

Это было настолько чудовищно, насколько и убедительно, я начала было проваливаться в бездну своей вины — ничего не было, я все придумала, я недостойна быть рядом с ним…. Но я стряхнула морок.

— НВ, Я не сумасшедшая!!! Мы жили вместе 4 дня в неделю, у меня ключи, вот моя одежда! Мы вместе спали, покупали продукты, занимались этим, блин, бытом. Вы неоднократно настаивали, чтобы я переехала совсем, с кошкой, Вы говорили, что я стала Вам дорога, говорили не раз! Я ничего не придумала!

НВ помолчал и спокойно ответил:

— А может, Вы и правы… Вы же знаете, я много принимал серьезных наркотиков и сейчас как аквариумная рыбка: в одну сторону плыву — помню, в другую — уже не помню. Я не помню этого, может и говорил… А знаете, может то, что Вы сказали — и было настоящей правдой, а то, что сейчас — нет? Кто знает? Да и какая уже разница?

И тут я разрыдалась от невозможного бессилия. Я не могла остановиться, слезы стекали в тарелку с едой, в чашку с вином…

НВ печально смотрел на меня, удрученно качая головой, словно я была дорогой сломанной куклой, которую уже невозможно починить.

Я плакала ночь, сразу, как проснулась, — все утро. НВ обещал остаться еще на день. Я слышала утром, как он говорил матери по телефону: «Я не могу сейчас приехать. Так получилось. Тут проблема. Потом расскажу». И как орала она в трубку: «Не понимаю, в чем дело??? Приезжай, я тебя жду». И конечно, она была вкурсе, что я в гипсе и на костылях…

Назавтра НВ меня отвез меня домой и оставил с костылями, кошечкой и парой мешков продуктов. На всякий случай («Вам же в эти три недели не понадобится, а вдруг потеряете?») забрал у меня ключи от своей квартиры. Ключи попросили родители. И уехал к маме на дачу, ибо мама просила убирать урожай. Через пять дней вернулся: нужно было меня показать врачу и поменять гипс, потом, переночевав, опять отвез меня и уехал, на этот раз до снятия гипса, еще на две недели. «Последние, Ольга Викторовна, я потом вернусь в город и пойду на работу…»

В те встречи, когда я была в гипсе — мы не занимались любовью. НВ как-то сторонился, игнорировал меня. Я уже не чувствовала себя желанной женщиной, я чувствовала себя обузой. Калекой.

Помню момент, когда он приехал ко мне домой, в день, когда собирались снять гипс. Я его встретила на костылях. Он сразу кинулся к моей кошечке обниматься, потом — менять ей горшок. Не смотрел мне в глаза. Впервые, за все наше знакомство, мне показалось, что ему было неловко передо мной.

Сидя с гипсом, в первую неделю моей изоляции, я написала ему письмо. Мне очень важно было ему это сказать, я даже предупредила о письме, но письмо это так и не отправила.

Письмо

Душа моя, у меня что-то произошло внутри, и стало очень спокойно и ясно. И то, что я думаю про тебя, — тоже сложилось и выстроилось. Я не претендую на «истину», но я вижу так.

Ты инфантильный мальчик? — Да это правда. Только боишься ты не ответственности и обязательств — это у тебя все это есть и этим даже можно манипулировать тем, кому ты это позволяешь — твоим родителям. Да и с эмоциями у тебя, нетрезвого — совсем неплохо.

Но самое печально, что ты — зависим. Зависим и от людей (вспомним жену — так трагически перенести разрыв, да потом еще и болеть — это не признак «великой любви» и не таинство «церковного брака» — это зависимость слабого маленького мальчика). Где-то в детстве сбой пошел, который был нужным образом взращен… не будем про карму. Отсюда и наркотики, и алкоголь, и все остальное. Собственной внутренней опоры нет. И в тех же отношениях ты боишься именно очередного проявления зависимости: «Я начинаю за тебя переживать, а мне это не нужно». Родители, кстати, чморя и «любя» тебя — усердно этой зависимостью пользуются… ну ими-то ты «приватизирован» до смертного одра, это понятно.

И перспектива живых взрослых отношений с тобой весьма сомнительна.

«Девочкам» ты подойдешь на время — побухать, поговорить и потрахаться, а потом тебя «заберут» родители, или «девочкам» неинтересно станет… ибо других бонусов от общения с тобой нет.

Взрослому человеку — ты не подходишь. Видишь ли, женщину нельзя достать, потусить и в ящик сложить — или это уже блядство, а ты «для сиюминутных (редких) встреч вряд ли подходишь». Ах да, в голову же забит «вариант»: «Мне нужна женщина, которая будет за мной ухаживать». Короче — «мама» или «узбечка». «Узбечка» и огород вспашет, и глаз не поднимет (ну тебе ж на помойке дочку коллега сватал), с «мамой» сложнее — там раздел сфер влияний с другой мамой пойдет… А тебе самому-то нужна еще одна «мама»? Кстати, по моим наблюдениям, ты и без бытовых «ухаживаний» сам неплохо справляешься, памперсы не нужны.

Давай пофантазируем дальше. Родителей не станет.

Гм, лучший вариант — «мама», обихаживающая старенького «мальчика» (и кашку приготовить, и бутылку спрятать, а вечером рюмку под закуску налить) и вспахивающая уже свой огородик на даче.

Если останешься один и не пустишь пулю в лоб, то картинка такая — будет сидеть престарелый пьяненький и/или обкуренный «мальчик» на огороде и в ворон стрелять. И байки травить, если кто-то захочет их слушать. Потрясающий пример для подрастающего поколения, кстати. А уважать-то дети тебя будут… Поверь моему опыту — ты на моего отца несколько похож.

Если картинка нравится — вперед, рыбкой. Если не очень — я бы предложила тебе для начала и критиканство отодвинуть, и эмпатию развивать, что ли. И обязательно — найти опору в себе, в душе своей, или как это нравится называть. Начинать взрослеть. Я сама в процессе перехода, поэтому могу сказать, что это больно, но не все время.

Целую, Ольга Викторовна.

Я сама во всем виновата

Прошло 3 недели. Вскоре мне должны были снять гипс. Я очень переживала, постоянно думала, что же случилось с ним, с нами, что не так со мной… но ответов не находила. Я почти все время плакала, у меня стали сильно вылезать волосы. Я понимала, что, когда гипс снимут — мне надо будет уходить от НВ.

Уходить…

За несколько дней до снятия гипса мы серьезно поговорили. Помню, я в тот день, как обычно, много плакала. Я и очень хотела, чтобы он приехал пораньше — он же оставался на даче.

Итак, вечером мы созвонились… НВ сушил мухоморы на даче в гостиной, я же, уже по обыкновению, рыдала в телефон, лежа дома.

— Ольга Викторовна, а ведь у нас могли бы быть замечательные, просто прекрасные отношения, — сказал НВ, я представила, как он развешивает на ниточках уже просушенные на печке шляпки мухоморов.

— Так в чем же дело??? — взмолилась я.

— Вам надо прекратить бухать. Совсем. Я понимаю, что это на многом завязано и все совсем не просто. Но! Я с Вами стал очень много пить. Раньше такого не было. И сейчас нет. Я совершенно трезв.

— И всего лишь? И у нас будут замечательные отношения? Только это? И Вы будете со мной? Я все этим так испортила? Если бы я не пила — все было бы иначе?

— Конечно, — подтвердил НВ.

Я почувствовала себя ужасно… виноватой. Я из-за своих дурацких привычек чуть не потеряла самого любимого мужчину! Я ревностно взялась за «здоровый образ жизни». НВ пару раз проконтролировал меня по телефону — и конечно, сказал, что я нетрезва, хотя это была не правда. Но я его очень любила и очень ждала!

Наконец он меня отвез к доктору, и мне сняли гипс.

В первый же вечер НВ взял бутылку водки и предложил мне. Я отказалась. Тогда он налил себе рюмку водки и чокнулся… с моим лбом. И посмотрел пристально на меня — своими холодными и пустыми глазами. Я резко смахнула его руку. Больше я ему не верила.

— А что, Ольга Викторовна, чокнулись бы… Кстати, есть повод: у нас же теперь нет секса, и мы вроде как дружим? — язвительно спросил НВ.

Опять… вместе?

НВ почти вернулся в город и даже стал искать какую-то работу в сфере массажа. Это не укладывалось у меня в голове! Образованный умница, со своими сверхспособностями и интуицией — он пошел не на бирже играть, как хотел еще в мае, а положил деньги от продажи семейной квартиры в банк на депозит и пошел по пути по пути наименьшего сопротивления. Так мама сказала.

Помню, как он ехал на дурацкое, с моей точки зрения, собеседование. Я не стала спрашивать по телефону о результате — взрослый мужчина, сам решит, что сказать. «Вам все равно, что у меня с работой, Вам все равно на меня», — возмутился с порога НВ, ведь я, в отличие от его матери, не оборвала ему телефон. Но он так воспринимал любовь и заботу.

Я стала приезжать и оставаться. И все пошло как бы по-прежнему, почти как весной. В наши отношения вернулись занятия любовью. Но я отчаянно не верила НВ. Не могла.

Я почти перестала плакать. Я опять стала пить вино. Не подстраиваться под НВ. Чего-то требовать. Отслеживать ложь. «Отстаивать границы». Я стала немного «замороженной»… НВ же — все больше и больше — пытался причинить мне боль.

Мои болевые точки он прекрасно знал и довольно редко упрекал меня в бесхозяйственности, ибо я сразу же интересовалась его финансовым положением, наличие у меня неплохого интеллекта тоже не ставилось под сомнение. Чаще всего «бил» он по внешности и возрасту.

Когда сняли гипс, я запереживала из-за фигуры: я не потолстела, но почти не двигалась месяц… Уговорила НВ сделать мне массаж. Потом спросила, как у меня…

— Вы очень растолстели. Кожа дряблая. В Вашем возрасте это не пройдет!

— Я не могла растолстеть, на мне юбка болтается!

— Нет, Вы растолстели — вот растяжки, посмотрите в зеркало. Это не пройдет никогда…

Мы с юбкой были явно не правы. А он получал видимое удовольствие от этого бреда.

Помню, как я посмотрела в зеркало и себе понравилась:

— Боже, какая я красивая и юная…

— Ольга Викторовна, Вы выглядите на свои 45 лет, не менее, Вас обманывают, да и Вы себя обманываете… Только я скажу Вам правду.

Помню, когда он решил меня «полечить» и положил руки на голову:

— Какая хрень у Вас в голове про отношения… Что за бред. Это перед скорым климаксом.

Я резко смахнула руки:

— Вы в своем уме — своей женщине говорить такое???

— Люди не хотят слушать правду. Сколько говорил себе — надо молчать…

— НВ, шли бы Вы работать по призванию — черной ведьмой. И тогда на Ваше «У тебя проблемы, ты скоро умрешь» — Вам бы делали КЮ и несли бы деньги, почитая за гуру! Вас же с нормальными людьми нельзя выпускать общаться!

НВ обиженно замолкал, он хотел какой-то иной реакции…

А однажды, в те (уже редкие) моменты, когда мы обсуждали все на свете, я поделилась с ним идеей своего давнего проекта, который так и не претворила в жизнь, но сейчас бы так хотелось. НВ равнодушно смотрел на меня и молчал.

— Почему Вы молчите? Вы что, не верите, что у меня вообще что-то получится? Вы не верите в меня?

— Не верю. И ничего у Вас не получится.

Как-то, для некого задания по психологии, я попросила НВ назвать мои хорошие качества… Он долго отмораживался, потом процедил сквозь зубы: «Прекрасное чувство юмора»…

Наши встречи тоже изменились. Вечера мы проводили за «телевизором» — с телефона НВ смотрели выпуски «На ножах» и за едой и питьём критиковали чужую кухню.

В квартире царил легкий разгром… Я научилась не мусорить, но быт был не для меня. У НВ руки тоже были не «хозяйские». Еще в мае слетел кран в умывальнике, и мы месяцами включали воду в санузле огромным гаечным ключом, и это так раздражало НВ…

НВ стал меньше по количеству пить, но все чаще употреблял анашу и мухоморы …

Кстати, о мухоморах: по словам НВ — то было воистину магическое лекарство. Они собирались на маминой даче и сушились на кухне, потом, полюбовавшись яркими шляпками, НВ толок их в чудодейственный порошок. Итак, мухоморы помогали от высокого давления, они помогали как заснуть вечером (а с этим у НВ были большие проблемы), так и проснуться утром и чувствовать себя очень бодро. Со временем, правда, от них становилось нехорошо, и они ни в чем не помогали — хотя… не учитывалось и количество, и в то, чем это запивалось/закуривалось.

Вообще НВ был за «натуральные» продукты, и его нынешняя, не химозная, наркомания преподносилась как здоровый и правильный образ жизни.

В октябре его «вызвали» под Псков на знаменитый остров — на нем он лечился от «солей» водкой, феназепамом и православием. Позвали, ибо умерла хозяйка дома, где он жил. НВ посетовал, что он опять, как черный шаман, провожает других на смерть, и уехал на несколько дней. Вернулся воодушевлённый — вот какая она, настоящая простая и христианская жизнь:

— Там мало пьют, но все курят траву, даже батюшка!

— Батюшка — наркоман, это нормально для Вас? — спросила я. Хотя чего уж спрашивать…

Помню, я тогда прильнула к нему, у меня болел живот:

— Пожалейте меня, НВ.

— Ольга Викторовна, я уже нажалелся на острове, все этого от меня хотели… Устал изображать.

Все свои финансовые потребности я закрывала самостоятельно. Как-то НВ сделал резкое замечание про качество моего нижнего белья — и я пошла покупать новое белье сама, хотя выдвинула ультиматум, что он мне отдаст деньги с первой зарплаты.

Я все чаще чувствовала, что живу какой-то чужой, убивающей меня жизнью: жизнью, в которой нет меня.

Я тихонько вывезла большую часть своих вещей из квартиры НВ домой. Я его по-прежнему любила, очень любила, но я чувствовала, что вот-вот что-то окончательно произойдет, и мне нужно будет уйти… И на вопрос про Новый год, а тогда была середина октября, НВ ответил: «Конечно, с мамой на даче… Но рано говорить об этом».

Мы больше не говорили о «сверхъестественном», но именно в то время мне приснился странный сон, о котором я упоминала… как НВ учил меня справляться с темными сущностями, если я их повстречаю. Я не записала сон и ярко помнила его лишь после пробуждения. И запомнилось только чувство — нет, не страха, а муторного омерзения от проявления сущностей и осознание, что он, хоть и помогал мне — был такой же, как они..

27 октября, 7 месяцев знакомства, разрыв

НВ нашел на балконе старую шашлычницу, и у меня была такая, в детстве… И 27 октября, в очередной юбилей — 7 месяцев со дня знакомства, — мы решили сделать шашлыки. НВ неосторожно пообещал открыть бутылку портвейна 82 года рождения из своей коллекции — я настояла, чтобы он хоть чем-то пожертвовал ради меня… Я, по согласованию с любимым, купила мякоть ножки индейки: как и положено мякоти с ноги, она была срезана ошметками, а не ровными толстыми кусками.

НВ неважно себя чувствовал, был не в духе и раздражён. Он лежал на кровати с телефоном и явно не хотел веселиться, я же хотела праздника и была изрядно голодной. Я даже сама нанизала мясо на шампуры и все-таки попросила НВ пойти на кухню и включить шашлычницу.

Дальнейшее помню, как в замедленной съёмке… Первое — его недовольный крик с кухни:

— Ольга Викторовна!!!

Я уже ЗНАЛА, что будет какая-то серьезная претензия.

— Ольга Викторовна, что это за мясо? Что ЭТО за куски? Вы не способны даже мясо нормальное купить, просто купить мясо! — раздраженно выговаривал он, не слушая мои попытки объяснить, что мясо с ноги — всегда такое… Причитал, что со мной все не так, еще и это… Что ему лучше жить одному…

Он этим злым раздраженным монологом перечёркивал все — нашу близость, и этот праздник, и мою, такую ненужную теперь — любовь.

Я заплакала. Горько, навзрыд.

— Мне очень больно. Как же Вы так можете с живым человеком? — сквозь слезы, в отчаянии спросила я…

— Ольга Викторовна, не устраивайте здесь театр — Вы в свои сорок пять лет и с Вашим послужным списком давно уже ничего не чувствуете, перестаньте врать! — сквозь зубы процедил он.

Я посмотрела в глаза НВ. За стёклами очков они казались пустыми.

Я зашла в ванную и закрыла дверь. Посмотрела в зеркало. Распухшая, косметика размазана, новое красивое платье, купленное для него, было таким нелепым… Я знала, что он меня уничтожает. Он отказывал мне в праве чувствовать. И мне надо выбрать себя — и уйти. Невзирая на всю любовь. Иначе — меня не будет. Это было невыносимо, это было дико, но иначе было нельзя. И, не переставая рыдать, я пошла собирать оставшиеся вещи.

— Куда Вы пойдете в таком состоянии? Оставайтесь, поешьте. Вы сейчас уедете и напьетесь, и ничего хорошего не будет. Что такого я сказал? Да, я знал, что мне жить лучше одному, когда Вас и в проекте не было… А тут Вы так неожиданно свалились на меня, я не могу привыкнуть, мне сложно… Я Вас послал? Нет, я ничего не делал. Это ТЫ себя послала. САМА.

Но я опять повторяла: «Разве ТАК можно с живым человеком?» и получила ответ: «Да, с живым человеком ТАК нельзя».

Мы ели приготовленный НВ шашлык, пили коллекционный портвейн и молчали. Иногда я начинала плакать. Слезы, уже по традиции, падали в стакан.

Потом НВ опять попросил: «Оставайтесь». Я осталась, легла в кровать… Лежать с ним рядом было невыносимо, как будто это уже был не мой близкий и любимый человек. Вдруг он повернулся, начал меня обнимать: «Ольга Викторовна, давайте уж обниму, а то вдруг уедете навсегда…» И как-то все подтаяло: мой рыжий, мальчик… Он даже пообещал, что на выходные останется в городе, не поедет к маме и покажет мне осенний Ломоносов …

Рано утром я проснулась. Было холодно и окончательно внутри. Запихнула в сумку пару важных вещей (колготки и кроссовки все же оставлю, не жалко), села в машину к НВ. Он отвез меня к метро. Я впервые не поцеловала его на прощанье и даже не обернулась.

Я уходила и ничего не могла с этим сделать.

Я не понимала, что это за сила, выше меня, которая чётко знала, что вернуться к любимому мальчику — это как схватить за хвост ядовитую змею.

Завершение отношений

Я не звонила НВ 4 дня. Вначале он мне писал, как будто ничего не случилось. … «Как зубья?» (Я была у стоматолога). «Сладких снов»… Потом я заблокировала его в мессенджерах.

У меня было чувство, что иначе нельзя, как будто более высокая и мудрая часть меня приняла единственное возможное решение, а слабая и земная женщина не могла этому противиться, но сердце рвалось, мне казалось, что я САМА закапываю в могилу мои отношения, мою любовь…

На третий, затем на четвертый день я начала умирать от боли. Мне казалось, что любимого вырывают из меня, как кусок мяса, как кусок тела. Я видела, как он постепенно уходил из моей жизни, как убрал статус ВК «есть подруга», и не могла даже позвонить — я не понимала, что мне делать, и не делала ничего.

На пятый день, в понедельник, я не выдержала. Меня скручивало боли и ужаса оттого, что я разорвала отношения, что — навсегда, и я позвонила НВ, в слезах, я хотела всё вернуть.

Он уезжал на неделю на дачу. Он понял, что ему без меня лучше. Я же решила наконец с ним поговорить. Выяснить отношения. Начать сначала. С обязательствами. Хотя проиграла уже и без них. Я писала ему, что чувствую. Анализировала отношения. Скидывала умные психологические статьи. Просила решение. Давала время подумать. Звонила…

— Ольга Викторовна, взгляните на меня безэмоционально и перекреститесь, что всё кончилось. …Скажем спасибо друг другу за прекрасные семь месяцев и разойдёмся. Я ничего не хочу менять. С Вами или вообще — не знаю, но сейчас НИЧЕГО не хочу менять в своей жизни. Может быть — захочу потом. Но это не точно.

Когда он вернулся в город, я ещё раз звонила, раздавленная этим невозможным и непробиваемым тяжелым окончательным холодом, я согласна была просто приехать… НВ укладывал вещи в стиралку, и ему это было не интересно. Я прекратила звонить и писать.

3. Долгая зима

Убей меня, убей себя —

Ты не изменишь ничего.

У этой сказки нет конца —

Ты не изменишь ничего.

«Агата Кристи» («Опиум для никого»)

Боль

Потом была боль. Три недели боли. Я засыпала с болью, и только просыпалась — чувствовала эту боль. Впрочем, и сны — были про него. Что мы опять вместе. Или что мы — разошлись навсегда. Я больше ничего не помню про эти недели.

Разве что — я отчаянно решила найти себе мужчину. До Нового года. Разместилась на сайте знакомств, как «в сердцах» и пообещала НВ при последнем разговоре. Сразу же — лайк от него. Я смотрела на его анкету на сайте, меня обожгло как хлыстом — болью: он искал другую женщину. Я разрыдалась, я писала ему: «Зачем, зачем Вы это сделали, зачем показали мне, что Вы — здесь кого-то ищете??? Мне больно…» И получила ответ: «А что такого? Оценил Ваши прелести по достоинству».

В конце месяца боль отступила. Я сходила к психологу на песочную терапию, да и вообще много «работала над собой». У меня появились новые планы, я съездила к старому другу в Москву. Я думала, что всё кончилось. В то время мне написал НВ. Обычный разговор про «как дела» и «нашла ли себе мужика». Я первая завершила переписку.

Я даже решила написать статью-пособие для пострадавших на любовном фронте — как быстро и правильно пережить расставание. Мне казалось, что все можно изменить реально быстро и без бесконечных страданий. Впрочем, и в этой страной эйфории я постоянно думала о нем…

Было недоумение. И много вопросов… Что произошло этим летом, и так резко? Почему он ТАК со мной? Что я сделала? Я не понимала, что случилось с нашими отношениями. Что у него в голове?

Я не знала, что это только начало.

Прошла осень, наступал Новый год. Я сидела на корпоративе в дружественной компании, было скучно, но вдруг одна дама допустила комичную оговорку. Я чуть не захлебнулась салатом, а потом посмотрела вокруг — никто не понял смешное. Мне было не с кем посмеяться, не с кем так поговорить, как с ним: в моем окружении не было таких людей. И я почувствовала, как соскучилась по моему солнечному мальчику, я слишком помнила, как мне было с ним смешно.

С мужчинами у меня не складывалось. Помню только одного странного человека. Мы сидели в кафе, он много говорил, я из вежливости слушала и скучала, но одну фразу запомнила: «А отсутствие эмоций — это же психопатия!» Но тогда я не стала разбираться с этим.

Новый год я решила встретить одна, В Кронштадте. Тридцать первого днем я обедала одна в кафе, оно было еще пустым. Среди поздравлений мне прилетело сообщение от НВ. Он длинно поздравлял меня с Новым годом, слал множество приторных пожеланий. От боли, как от неожиданного удара, у меня остановилось дыхание. Сообщение — этаким нарочито небрежно — слащавым тоном — было мне прислано специально. Показать, как я не значу и не значила для него ничего. Нет, это не потому, что он мужчина и не подумал, что он же пишет. Он очень хорошо меня знал и специально именно так напоминал мне о себе.

Я плакала в кафе, потом в гостиничном номере. Я пила шампанское и писала ему сообщения, а потом блокировала номер. Так я встретила праздник, утром проснулась — опять в слезах. И заблокировала его во всех мессенджерах и сетях.

С той ночи я опять постоянно думала о НВ. И бесконечно говорила о нем, говорила с собой и как бы с ним, с двумя подругами, потому что они мне ничего не советовали, с бывшим мужем — к которому я приезжала в провинцию, как к старшему брату — пила глинтвейн, каталась на лыжах, плакала и говорила…

Я не могла понять, почему так? Почему он предал меня? Почему наши отношения так изменились, ведь ничего не произошло? Как он мог так? Почему я убежала? Или мне все это показалось, а я просто не смогла удержать любимого мужчину? Я вообще не достойна любви? А если бы я еще весной сказала, что хочу быть с ним всегда, а не шутила про непредсказуемость и изменчивость жизни, если бы не обиделась, а если бы промолчала, а если бы не ушла — перестав отвечать в сетях, а если бы вымыла пол… Я очень хотела его вернуть. И надеялась, что мы сможем поговорить и все исправить, и он все поймет. Но я не звонила и не писала, не снимала блокировку сообщений. Не могла, как не могла ранее не уходить от него.

Но происходило и другое, важное. Я встречала рассветы, гладила кошку, любовалась на красоту изменчивого мира и как-то отчаянное смотрела — внутрь себя. Мне нужно было выкорчевать боль, которая была только моей болью. И быть свободной. Быть счастливой. Быть. У меня не было другого выхода.

А часть жизни была по-прежнему — как в тяжелом бреду. Я думала о нём, лишь проснувшись …иногда мне даже казалось, что мы занимаемся любовью, что я целую его. А иногда — что мы продолжаем жить вместе, говорить о разном… Я чувствовала, что мы связаны. И он, с его способностями, знает это. Из того смутного периода помню увиденное в медитации — я его очень люблю, а он убивает меня на поле иван-чая, прямо в цветах.

Я делала различные эзотерические и психологические практики на «разрыв». Ничего не помогало. Даже если становилось полегче, то ночью он опять мне снился. Иногда я просыпалась с чувством удушья.

Я разблокировала его вотсап. Вся моя жизнь была подчинена его циклам — год знакомства, его день рождения (писала, поздравляла, очень мило и хорошо ответил и всё), его сообщениям — поздравлением с Пасхой, с моим днём рождения… Тогда я ясно чувствовала, что у него есть другая женщина.

Так прошла зима, весна и лето. Наступила осень. Я очень надеялась, что он вернется сам. Или что-то произойдет.

Снова осень

Осенью, спустя год после фактического расставания, мы стали переписываться опять.

Началась мобилизация, а НВ, с его боевым стрелковом опытом, да на этом же участке подходил для войны идеально. «Да и пусть воюет, а я его буду ждать», — придумалось мне.

Я ему написала. Несостоявшийся герой ответил: «На даче, гряды копаю. Вот такой я мамкин вояка». Не пустила, мама, видать. Гряды мамы — были позорны, и я написала ему довольно резкое, «тролльное» сообщение в его же стиле. Он мне ответил так же, потом написал еще через день — мне показалось, что я его задела за живое… Среди сарказма и мата прозвучала фраза: «Да, я не твой герой».

С тех пор он стал писать раза три в месяц, с определенной периодичностью, всегда нетрезвый. На следующий день — исчезал.

О, эти неожиданные и такие долгожданные сообщения…

Например: «Ну что, Ольга Викторовна, настало время поговорить? Вы перестали бухать и стали постигать азы готовки и уборки, или тверди земные о хляби небесные скорее ударяттцо?» А дальше я начинала отвечать — вначале шуточно, потом реагировать все эмоциональнее, потом… После первого такого общения я не спала ночь, а на следующий день уже собиралась приехать, ждала его звонка. Но он не отвечал… «Вы опять ничего не помните, как рыбка? Пришлите уж рыбку тогда!» — разозлилась я. Он выслал мне красивую картинку кота-рыбы… И исчез. Опять дней на десять…

Ровно в дату разрыва — поздравил с «исходом». И опять переписка и полный игнор поутру. Я взывала к его разуму, но опять втягивалась в эту ненормальную игру… потому что ещё любила его. Потом несколько дней плакала. Когда я приходила в себя — опять получала сообщение. Мне казалось, это не прекратится никогда. Но я его не блокировала. Если он пишет — значит, он скучает по мне?? Значит — это не конец?

И я писала ему письма, неотправленные письма…

«Я слишком много писала о тебе. В одну из ночей я не могла заснуть. Меня «накрыло» такое сильное чувство к тебе, что он осознания безнадежности — невозможно было дышать. И я стала пропускать эту любовь из своего сердца в твое, я посылала этот поток тебе, где бы ты ни был. И он шел, сильный, прямой, из сердца в сердце, а потом поток любви прошел, и стало спокойно, как будто произошло что-то нужное. И я крепко заснула».

Поле с иван-чаем

Прошло больше года после нашего расставания, это уже напоминало болезнь, а не любовь. Это ненормально, я же владею разными, даже эзотерическими техниками, почему не проходит??? И встречались то мы немного, всего лишь семь месяцев. Еще и это удушье… и поле с иван-чаем… Я стала искать регрессолога через знакомых. Но к специалисту не пошла: были проблемы с финансами, так как работой я почти не занималась в то время.

Но, видимо, запрос мой был очень сильный…

Холодный тёмный вечер. Я сидела на кухне многоэтажки, и меня накрывало волнами муторной боли. Я не пила алкоголь, но состояние было — как в тумане. Я не думала специально об НВ, но фоново — я думала о нем всегда.

И как вспышка — то ли воспоминание, то ли знание… одномоментно. Один миг, но в нем я знала все.

Была уже предпоследняя война, и места те же — то ли юг России, то ли Украина … НВ был кем-то вроде полицая или старосты — на службе у немцев, на нем — полувоенная зеленая форма. Он — тоже рыжий, но намного моложе… Лето, розово — сиреневое поле в иван-чае, и он меня душит. Я ему чем-то помешала. Я могла убежать, но не убежала. И вот я умираю от его рук. А я так люблю его, и мне так обидно, и больно, и непонятно, как же он так со мной может. А ведь именно это я чувствовала при нашем расставании, откуда-то зная, что если я не уйду — он меня уничтожит.

Я очнулась, закашлялась, меня вырвало… очень неприятно, когда тебя убивают. Но главное — я была такой слабой и безвольной в этом видении. И тошнило еще и от этого. В тот момент я чувствовала — знала — что это правда. Конечно, на следующий день я засомневалась… может быть, эта смерть в иван-чае была придумана моим измученным мозгом, как некое объяснение происходящего…

Но вот что я записала тогда.

1. Я поняла — насколько я стала сильнее. Потому что это чувство муторности было не только от убийства и от того, что убийцей был — он, а от себя самой в этом видении, я была в нем — очень слабая и слишком — «жертва».

2. В момент нашего расставания я действительно «сохраняла себя», и этот знание «сверху» — это и был выбор, испытание, и я его выдержала в этот раз и выбрала себя. Я думала раньше, отчасти с подачи НВ, что у меня плохо с головой, что я все придумала, а могла бы и не расставаться, и все бы было прекрасно. И это я все разрушила.

3. Странно даже мечтать о воссоединении с человеком, который готов меня убить, если я ему просто помешаю. Пусть даже убить — лежа на диване, ментально. С того видения — он мало изменился…

И как удивительно — я увидела свою прошлую жизнь! Но как же это неприятно и жестко…

Снова кольцо

На следующий день я проснулась. Возникло ясное понимание, что надо жить дальше, что-то решать с финансами, работой… Я вышла на кухню, и взгляд упал на кольцо от НВ. Оно по-прежнему было со мной все это время. Иногда я его вновь начинала носить, а потом снимала, чтобы меньше думать о нем. Но оно всегда было со мной и лежало где-то рядом.

Я почувствовала, что кольцо надо убрать из моей жизни. Впервые мне было его не жаль, хоть оно было так красиво. Выкинуть — найдет кто-то, а этого нельзя было допустить. Закопать? Что-то «темное» в этом есть. Я решила, что кольцо правильнее утопить в речке и сделать это как-то символично.

Я выкинула кольцо в черные ноябрьские воды Карповки и долго смотрела, как оно, сверкая, уходило на дно.

На следующий вечер мне — впервые за год и два месяца — позвонил НВ. Он был сильно пьян и очень зол. Я не пожелала долго с ним говорить и… даже сердце не дрогнуло.

Написала ему сообщение «на завтра». «Вы были пьяны, о чем и сообщили, как всегда матерились, и решили со много "по***ть" ибо выпили. Я два раза отказалась по этой же причине, и предложила Вам совершить это действо в трезвом состоянии. Вы сказали, что "это вряд ли" и бросили трубку».

В ответ я получила это.

«Ты дура в проведении любых обрядов, не твое, если хочешь получить действие — нужна твоя кроффф,)))) а тебе фигу, ты не знаешь что это и как снять, хотя, может, и не зассышь».

Я забила в Яндекс фразу про заговоры и кровь. Какая прелесть… Я вспомнила, как он мне дарил это кольцо и какие у нас были тогда чудесные отношения… Поставить какую-то хрень на кольцо, а потом мне еще и не сказать об этом при расставании. Знать, как я мучаюсь (а вдруг отчасти и из-за этого, уж больно мне легко стало без кольца), а потом ВОЗМУТИТЬСЯ, ЧТО Я ЕГО ВЫКИНУЛА??? Хотя чему я удивляюсь, «А что такого-то?». И как он узнал о кольце?

Я написала НВ с просьбой мне позвонить и объясниться. В адекватном состоянии.

Он позвонил.

Опять он был злой, с первой же секунды «наезжал», цепляясь за каждое слово. И удалось узнать лишь это.

В ночь, накануне которой я выбросила кольцо, НВ приснился яркий сон. Он видел черные воды реки, вначале туда полетели его настенные старинные часы с кукушкой, затем мой йоговский браслет, затем — кольцо. Он подробно описал, как медленно опускалось кольцо в воду — это было точно так же, как в реальности. Только воды в его видении были зловещими.

— НВ, что за обряд Вы сделали с кольцом, и почему у меня, по Вашему мнению, не получится его снять? Причем здесь моя кровь?

Я совсем забыла, как разговаривать с НВ.

— Ольга Викторовна, а нафига Вы выкинули кольцо? Оно — платиновое было. Что значит — Вы не знали и я не говорил, я как раз говорил это. Сдали бы на переплавку… У Вас сейчас денег много? Вижу, что у Вас проблемы, а давайте посчитаем, сколько Вы денег выбросили в речку… Ну оно весит примерно…

У меня не получилось узнать, что мне было нужно, НВ виртуозно переводил разговор и опять «бил по больному». Я попрощалась, сказав, что выкину и его часы с надписью «Картье» — надеюсь, там не будет сюрпризов. НВ стал слать мне гадкие, какие-то цыганские сообщения, я не отвечала. Так закончился день. И да, мне было больше не больно. А часы я показала в мастерской и с чистой совестью выкинула — это была дешевая подделка.

Я немного начала чувствовать жизнь, на какой-то миг мне даже понравился другой мужчина…

Последний разговор

По традиции, НВ появился через 10 дней. В то время я запоем штудировала литературу про людей без эмпатии — нарциссов и психопатов, общалась с психологами и потерпевшими, и нисколько не удивилась. Оригинальное поведение НВ вполне укладывалось в стандартные схемы этих расстройств.

«Ольга Викторовна, не сочтите за труд отправить мне видео с помойки, что я Вам отправлял. У меня телефона ку-ку:((».

Память для меня — было святое, видео было найдено, потом я отправила и другие его фотографии. Целый день мы переписывались, как прежде, я уже понимала, что меня затягивает в этот омут, но радовалась каждому сообщению, а к вечеру по мере опьянения НВ в сообщениях опять появился мат… а потом я получила свою фотографию того периода, крайне интимную. И сразу нахлынуло, вспомнилась, мы же были так близки….

«Так телефон то "ку-ку"? Как фота сохранилась?»

«На память Коле об Оле… Ленинград 20 21…» — далее следовала просьба показывать это всем, кто будет «приставать» ко мне. Очевидно, я должна была любить его вечно. Впрочем, как только НВ услышал упрек от меня и слово любовь, со словами «Энергия высоких чувств всегда позитивна» он слился. Что ж, он н получил свою пинту крови, а «разборки» ему были не нужны.

Я нашла его на сайте знакомств. Он туда недавно заходил. Там были размещены фотографии, которые я ему вчера высылала.

Я уже не спрашивала, как так можно со мной, ибо понимала, что в его мире именно так и можно. Но я не могла понять, когда же это кончится у меня. «Неужели это навсегда?» — в отчаянии спрашивала я вселенную… Сделала практику кармической отвязки, которая обычно совсем не помогала в случае с НВ, и в слезах легла спать.

Проснулась утром. Мне больно? Нет не больно… Все было нормально, как будто не было этих месяцев. У меня ПОЛУЧИЛОСЬ, что бы он мне ни говорил!

Далее — было его длинное поздравление с Новым годом, на которое я не ответила, а потом… я заблокировала его навсегда.

Я его вспоминала, но все реже, наплывами, когда слышала какую-то песню, выбрасывала вещи, связанные с ним, писала эту книгу… Думаю, настало время поставить точку, но перед этим…

Послесловие

Оглядываясь назад — я вижу эту историю, как странный сюрреалистический фильм, который не имеет ко мне никакого отношения. Но она оказалась очень важной в моей жизни.

У каждого — своя вечная точка опоры. И она внутри, а не в другом человеке. Все внешнее, будь то любая материя, даже человек, отношения — могут исчезнуть… или же такая внешняя «опора» окажется ложной.

У каждого свой путь. И главное на этом пути — начать ЖИТЬ.

Люди, которые становятся близкими, встречаются не просто так. Я не смогла бы изменить эти отношения. Но я увидела в пустых глазах моего самого любимого человека (именного любимого — поэтому и вгляделась), как в кривом зеркале — другую сторону себя, свою измученную Тень. Не любящую, отвергающую и убивающую себя, свою душу, свои таланты, живущую иллюзиями и страшно боящуюся себя, мира, любви. Спрятаться, не взрослеть — и ничего не делать. С болью и опытом преодоления этой боли — выходило это стремление убежать, уничтожить себя. Это боль, истоки которой я находила глубоко внутри себя, стала инициацией — в ней умирало ложное и страшное. И следом за умиранием — я стала чувствовать и счастье, и любовь. А любовь не надо нигде искать, для нее не нужен другой человек — ею пронизан весь мир. И новые, здоровые отношения — могут только увеличить эту любовь.

Сейчас же, обращаясь к духу этого необычного человека, я могу сказать лишь: «Я люблю тебя. Я благодарю тебя за всё, что я прошла в такой короткий срок». И чувствую ответное тепло. Потому что мы — связаны.

Всё мы связаны живой сетью света, вся планета, планета любви.

Оглавление

Вступление

1. Весна и начало Лета

2. Жаркое лето и осень

3. Долгая зима

Послесловие