Бесплотные герои. Происхождение образов "Илиады" [Лев Самуилович Клейн] (fb2) читать постранично, страница - 2

Троянская война по данным эпоса. Участники войны.

Мы не раз в дальнейшем будем возвращаться к этим событиям порознь, но полезно запомнить их связь, последовательность, систему.

Высказав свою констатацию насчет малой читаемости Гомера, Виламовиц добавил: «Но гомеровский вопрос — популярен». Гомеровский вопрос возник за сто лет до Виламовица и волнует ученых еще сегодня, сто лет спустя. Это вопрос о том, как родилась поэма — один ли у нее автор, Гомер, сложивший также и «Одиссею», или эти поэмы принадлежат разным поэтам, даже разным группам певцов и складывались постепенно.

Возник этот вопрос из-за того, что поэма крайне сложна и местами запутана (ее не случайно мало читают). В ней множество противоречий и неувязок, крутых поворотов действия, не объясняемых ничем, кроме чуда, вмешательства богов. То есть сомнительны и логика событий, и их реальность. Соответственно, вопрос распадается на два вопроса. Первый: представляет ли собой поэма произведение одного автора, или она складывалась постепенно, усилиями многих творцов и составителей. И второй вопрос: историчны ли события, отраженные в поэме, и если да, то когда они происходили.

Первый вопрос подняли аббат д'Обиньяк (середина XVII века), Джамбаттиста Вико (рубеж XVII–XVIII веков) и Ф. А. Вольф (конец XVIII века). С выступления последнего антиковеды разделились на «аналитиков», расчленяющих поэму, и «унитариев», отстаивающих единого Гомера. Спорят до сих пор с великим ожесточением. В XIX веке чаша весов склонялась на сторону аналитиков, которые построили ряд взаимоисключающих версий постепенного сложения поэмы. Отсутствие согласия между аналитиками способствовало тому, что в XX веке преобладание получили унитарии.

В конце 20-х годов XX века гениальный американец М. Пэрри доказал, что «Илиада» и «Одиссея» — произведения устного народного творчества, фольклорные. Только в таких произведениях столь часто повторяются целые словосочетания, эпитеты намертво соединены с именами и названиями и т. д. Это заключение придало больше веса теориям аналитиков, но, с другой стороны, это же позволило унитариям списывать огрехи и противоречия поэмы на счет неграмотного слепца-сказителя, который, однако, сочинил все сам.

В последние десятилетия появились так называемые неоаналитики. Сохраняя убежденность в едином авторстве Гомера (и оставаясь в этом смысле унитариями), они стали обнаруживать в «Илиаде» сюжетные куски, перенесенные туда из других поэм Троянского цикла (в древнегреческом — кикла) — «киклических», ранее считавшихся более поздними, чем гомеровские «Илиада» и «Одиссея». Неоаналитики не отрицают, что дошедшие до нас обрывки киклических поэм по всем признакам поздние, но полагают, что в них представлены поздние обработки, а в основе лежат очень древние песни. В представлении неоаналитиков Гомер заимствовал из этих древних песен так много, что по сути оказывается уже не единоличным творцом.

Таким образом, точки зрения аналитиков и унитариев сблизились. Унитарии признают теперь большую роль фольклорного фонда и использование разнообразных вкладов, заимствований, а аналитики — значительную обработку и унификацию, проведенные составителем. Если оба компонента налицо — творчество и компиляция, — то от очень тонкой оценки пропорций, от скрупулезного взвешивания зависит, считать ли сказителя творцом или составителем и обработчиком, а соответственно — признать авторство за одним поэтом или отдать его многим певцам.

Я, признаться, больше склоняюсь в сторону аналитиков, и у меня есть на то свои основания. В частности, меня заинтересовало странное дублирование многих имен в «Илиаде»: Парис — он же Александр, Троя — она же Илион, река Ксанф носит другое название Скамандр, ахейцы именуются также данаями и аргивянами… Когда я проследил, как распределяются эти синонимы по песням «Илиады», то оказалось, что не случайно, как попало, а очень избирательно, с заметным распределением, группируясь между собой. И эти группировки увязались с разными сюжетными линиями, позволяющими предположить разные по происхождению вклады в поэму. Но эти выводы я излагаю в другой книге («Анатомия „Илиады“»), подготавливаемой к печати, и в специальных статьях, которые уже напечатаны в научных журналах «Народы Азии и Африки» (1986, № 4, и 1990, № 1) и «Вестник древней истории» (1990, № 4).

Здесь меня больше занимает второй вопрос — о реальности, историчности событий и героев «Илиады». Наивная вера в историчность всего, что поведал миру древнегреческий певец (единоличный или собирательный), сменилась скептическим отношением европейских ученых, развивавших в XIX веке аллегорическую концепцию мифологии, в частности на основе «метеорологической» теории: сюжеты мифологии и фольклора трактовались как аллегорическое изображение извечных тем — борьбы света со тьмой, зимы с летом, дня с ночью, грозы с солнцем, солнца с луной и т. п.

Новый подъем доверия к Гомеру был порожден общим