Птенец человеческий [Федор Галич] (fb2) читать онлайн

Федор Галич Птенец человеческий

С самого детства Андрей терпеть не мог голубей, и как только он слышал их воркование в него, будто бы, вселялся бес. Истреблял он «посланников мира» разными способами: стрелял по ним из рогатки, кидал в птиц камнями, натравливал на них собак, подбрасывал в их стаю кошек, но они, как назло, жили с ним в одном дворе и перелетать в другое место обитания не собирались.

За его предвзятое отношение к сизым «соседям» жильцы дома даже придумали ему обидное прозвище «ВОРОБЕЙ», и как только он очередной раз устраивал охоту на своих пернатых врагов, они, пытаясь пристыдить хулигана и тем самым отбить у него желание заниматься птичьими репрессиями, нараспев дразнили его из окон, скандируя на всю улицу: «АНДРЕЙ-«ВОРОБЕЙ», НЕ ГОНЯЙ ГОЛУБЕЙ!» Андрею от этого массового порицания было ни жарко, ни холодно. В момент атаки в Андрее засыпали стыдливые угрызения совести, а вместо них просыпался (ничего невидящий и не слышащий вокруг себя) дикий зверь, сосредоточивший всё своё внимание исключительно на дичи. Соответственно, и до соседских нареканий ему было, как до «фонаря».

В то время, пока другие мальчишки целыми днями по двору гоняли футбольный мяч, Андрей с утра до вечера устраивал голубиные засады и без устали стрелял по ним из своей самодельной рогатки. Иногда его пульки достигали цели, и из крыльев подбитых голубей эффектно отлетали отстреленные перья. В таких случаях Андрей победно улюлюкал на весь двор и торжественно втыкал трофейные перья себе в голову, подражая индейцам.

Непримиримая война «воробья» с голубями длилась долгие восемнадцать лет, пока Андрея не призвали в армию.

Как только суровые, подтянутые и дисциплинированные дяди увели коротко стриженого неоперившегося юнца на «переделку» в настоящего мужчину, жильцы дома (вместе с сизыми «соседями») с облегчением выдохнули, и во дворе наступило двухлетнее перемирие.

Два года службы Андрея в Воздушно-Десантных Войсках пролетели для жильцов дома (особенно для голубей) как два дня, и появление во дворе грозного «ОРЛА» в голубом берете переполошило весь дом: мужики заохали, бабы «закудахтали», голуби (проглотив подступивший к горлу комок) притаились.

Выслушивая подробные рассказы напившегося, по поводу возвращения, Андрея о том, как ему в армии приходилось есть голубей, жильцы дома заметно напряглись и с ужасом представили, с какой лёгкостью этот возмужавший натренированный «индеец» набросится на своего непримиримого пернатого врага и, захватив его в «плен», начнёт снимать скальпы или просто превратит жилой дом в концентрационную голубиную «птицефабрику».

Уговорив родителей Андрея разменять квартиру и отселить взрослого парня подальше от греха и от их дома, жильцы быстро нашли подходящий вариант размена и даже организовали за свой счёт переезд.

Заселившись в отдельную квартиру, расположенную на самом верхнем этаже пятиэтажного кирпичного дома на окраине города, двор которого славился отсутствием в нём сизых тварей, Андрей начал самостоятельную размеренную и спокойную гражданскую жизнь. Правда, наслаждался он ею совсем недолго и вскоре стал замечать на своём балконе громко воркующих голубей.

— Да как же они меня вычислили!? От меня что, семечками за версту воняет или свежеиспечённой сдобой? — завопил Андрей и, обнюхав (на всякий случай) свою одежду, принялся искать под рукой что-нибудь тяжёлое, чем можно было бы «звездануть» по этим пучеглазым доставалам.

Энергичное размахивание шваброй из стороны в сторону и «покрытие" этих городских «куриц» трёхэтажным матом практически не оказывало на наглых птиц никакого устрашающего эффекта. Напуганная псих-атаками бывшего десантника пернатая «гвардия» временно отступала, «отстреливаясь» при взлёте белым помётом и, облетев дом вокруг, снова приземлялась, как ни в чём не бывало, на балкон Андрея, словно на свой собственный аэродром.

К привязанным (за перила балкона) блестящим золотинкам и компакт-дискам голуби быстро привыкли и, не обращая на них внимания, продолжали обживать своё новое пристанище, увеличиваясь с каждым днём в количестве.

Подбрасывать на балкон отравленную еду Андрей не рискнул, так как боялся, что голуби могут сдохнуть где угодно: на крыше их дома, на чердаке, на детской площадке во дворе, в конце концов, на его же собственном балконе и начать гнить, распространяя повсюду мерзкую вонь и заразу. К тому же, отравленная еда могла упасть с балкона и стать случайным кормом для собак и кошек, а ходить и оправдываться потом перед владельцами домашних животных да собирать голубиные трупы по всей округе не входило в его планы. Гонять птиц, как в детстве по двору было уже не солидно, а оставлять всё как есть, ему не позволяла его хроническая ненависть к этим «красноглазым» чудовищам. Нужен был такой способ, который бы прогнал этих тварей раз и навсегда. Чтобы они боялись к нему приближаться даже на пушечный выстрел.

Отыскать ответ на самый волнующий вопрос его жизни Андрей решил на «Птичьем рынке». Где, как ни там, можно было найти любую информацию о птицах и получить именно ПРАКТИЧЕСКИЙ, а не философски-теоретический, народный совет.

Интуиция его не подвела и в ближайшие выходные доказала свою правоту.

Познакомившись на рынке с птицеловом Васей, Андрей узнал, что от голубей можно избавиться двумя способами: экзотическим и акустическим. Экзотический способ предполагал на балконе присутствие пауков-птицеедов. А акустический — наличие звуковой записи с криками хищных птиц. Мол, если ежедневно включать в квартире аудиозапись со звуками орлов, беркутов или соколов, то голуби подумают, что в квартире завелись хищники и, чтобы не стать их сытным обедом, улетят навсегда.

Подробно описав все плюсы и минусы этих вариантов, новый знакомый Андрея, почёсывая затылок и осматриваясь по сторонам, негромким заговорщицким тоном добавил, что если Андрей желает купить пауков-птицеедов, то у него есть телефончик разводчика этих прожорливых пресмыкающихся. А если ему больше по душе бескровно-музыкальный формат избавления, то ему лучше заглянуть в лавку «Пение птиц», расположенную при входе на рынок.

— У них такое количество записей, что они с лёгкостью подберут душераздирающую песню даже для самого искушённого и бесстрашного голубя! — заверил Василий и, язвительно похихикав, указал пальцем в сторону тёмно-синей палатки.

Поблагодарив своего нового знакомого, Андрей дружески похлопал Васю по плечу и направился в музыкальный киоск.

Обколоченный брезентом прилавок, конечно, мало напоминал киоск, но у сидящего на раскладном стульчике дряхлого старичка вид был такой важный, что складывалось впечатление, будто он не торговец дешёвой «пиратской» продукцией, а самый известный в мире саунд-продюсер, эксклюзивно представляющий лучших певцов на Планете. Хотя, что касаемо «певцов», то положа руку на сердце, так оно, наверное, и есть. А вот насчёт «продюсера» — это был, конечно, ещё большо-о-ой вопрос. Можно, конечно, представить, что дом у старичка переоборудован в профессиональную студию звукозаписи, и что у него там сидят на контрактах в золотых клетках холёные «певцы», которые напевают дедуле (с утра до вечера) нетленные хиты… Но судя по количеству и разнообразию дисков, стопками разложенных по прилавку и полкам, старичок давно должен был жить не на Земле, а летать в облаках, или жить в каком-нибудь птичьем «царстве-государстве». Да и стиль одежды старичка выдавал, что он не гламурный «продюсер», а обыкновенный алкаш.

Из маленьких обшарпанных динамиков до ушей Андрея доносилась приятная мелодичная трель соловья, а до носа — неприятный «выхлоп» перегара «продюсера».

— Что-то интересует? — сухо спросил старик и, крякнув два раза, как утка, кашлянул в свой кулачок, словно в невидимый микрофон.

— Меня интересует пение, а точнее громкие крики хищных птиц, способные вызвать голубиный испуг, — чётко и громко выкрикнул Андрей, слегка наклонившись к старику.

— А твоего крика, они что, не боятся? — вздрогнув от неожиданности, поинтересовался старик и потряс в ухе пальцем. — Я бы испугался, если бы был голубем!

— Простите меня, но я почему-то подумал, что вы плохо слышите, — попытался оправдаться Андрей, и его лицо заметно покраснело от смущения.

— Плохо я только выгляжу, а вот слышу я превосходно! Вот вы, к примеру, сможете отличить на слух хотя бы пение соловья от пения канарейки? Готов поспорить, что вы способны отличить только крик петуха от крика вороны! А я могу различить соловьиную серенаду влюблённого «жениха» от грустной песни «женатого» самца! Поэтому, очень вас прошу больше не орать в моё чувствительное ухо, а говорить спокойно, — вежливо попросил старичок и, с деловым видом музыкального эксперта, сощурившись, принялся сосредоточенно перебирать на прилавке диски, пытаясь подобрать что-нибудь подходящее.

Порывшись в своих архивах примерно с минуту, старичок пожал плечами и, сморщив в недоумении небритое лицо, разочарованно произнёс:

— К сожалению, ничем не могу вам помочь. У меня, конечно, есть записи криков хищных птиц, но я думаю, что голуби не поверят в их угрожающий клик и заподозрят подвох. Это я вам как специалист говорю. Дело в том, что для обычного человека пение птиц это всего лишь простой свист, не отличающийся один от другого. А на самом деле, смысл этих криков абсолютно разный. Как бы вам, это понятнее объяснить? — сам себе задал вопрос старичок и, потерев немного сморщенный лоб как «лампу мудрости», продолжил делиться своими соображениями. — Вот вы представьте себе обратную ситуацию, при которой, не вы, а птицы решили вас напугать и, купив на человеческом рынке запись с человеческими криками, включили её вам. Вы напугаетесь, если услышите нарезку громких, несвязных мужских фраз: «ЗИНА, ПОЙДЁШЬ В МАГАЗИН — КУПИ МНЕ ВОДКИ!»; «ДА КОГДА ЗАКОНЧИТСЯ ЭТА ДОЛБАННАЯ ХОЛОДИНА?»; «ВОТ УРОДЫ КРИВОНОГИЕ, КТО ЖЕ ТАК БЬЁТ ПО ВОРОТАМ?»; «КУДА ТЫ ЕДЕШЬ, ОБЕЗЬЯНА С ГРАНАТОЙ?». Ну, как, страшно вам станет? Принимаете вы эти посланные фразы на свой адрес? Я думаю, что нет. Вот и у меня, примерно, такие же записи, только на птичьем языке. Вам нужен угрожающий воинственный дикий боевой клич, а в моей широко представленной фонотеке, в основном, сборники позитивных песен и лирических «романсов». Так что не обессудьте, — ещё раз извинился старик и развёл руки в стороны.

Поблагодарив птичьего меломана и добросовестного продавца за честность, противоречащую законам коммерции, Андрей собрался было уже покинуть музыкальную лавку, как вдруг услышал оптимистический возглас старика:

— Постойте, я вспомнил! Мне тут недавно принесли диск с криками какой-то древней птицы! Она столь редкая, что даже я не понимаю, о чём она поёт, но орёт она так, что если вы включите этот диск у себя в квартире, то обосрутся не только голуби, но и соседи! Моя целевая аудитория — уравновешенные любители природной гармонии и релаксации, а не психически расстроенные звукофилы с хроническими запорами. В связи с этим, мои клиенты вряд ли купят этот «некондиционный товар». А вам этот диск возможно и пригодится. Так что заберите-ка вы лучше себе это «пугало» и включайте своим пернатым «друзьям» на устрашение, а себе — на здоровье! — усмехнулся старичок и, достав из-под прилавка запылившийся аудиодиск, на котором было маркером размашисто написано: «Аргентавис», протянул его Андрею.

— Сколько я вам должен? — радостно поинтересовался Андрей и шустро выхватил из кармана кошелёк.

— Забирайте даром. Вот соловьи у меня в цене. Их хорошо разбирают. А это «ретро» и бесплатно никто не берёт. А выкинуть жалко. Если будет от него польза в решении ваших проблем, то занесёте потом копеечку, а не будет пользы — просто выкиньте на помойку, да и всё, — ответил старик и, подмигнув Андрею, принялся аккуратно складывать разбросанные по прилавку диски обратно на полки.

Вернувшись с рынка домой, Андрей, первым делом, вставил диск в компьютер и, затаив дыхание, включил запись. Через несколько секунд в мощных акустических динамиках раздался резкий душераздирающий протяжный крик. У Андрея бешено заколотилось сердце, волосы на голове встали дыбом и затряслись руки. Судорожно выкрутив уровень громкости на ноль, Андрей погрузил комнату в полнейшую тишину, прерывающуюся лишь его учащённым тяжёлым дыханием.

— Ни хрена себе, птичка спела! Я от страха чуть яичко не снёс! — вслух пробормотал Андрей и, вытерев холодный пот со лба, прилёг на диван. — По сравнению с этим криком вой Собаки Баскервилей звучит как нежное колыбельное мурлыканье! ВСЁ! Фестиваль альтернативной птичьей музыки начнётся прямо с завтрашнего дня! Посмотрим, как отреагируют красноглазые слушатели на «артиста» с именем «АРГЕНТАВИС»?! — решил Андрей и скривил всё ещё напуганное лицо в довольную улыбку.

На следующее утро Андрей проснулся в хорошем настроении, быстро умылся, позавтракал, широко распахнул дверь на балкон и включил диск. Чудовищный крик, как спущенный с цепи страшный зверь, вырвался из колонок, вылетел на балкон и эхом разнёсся по всему двору. Шумная улица, заполненная утренним многоголосием ярких звуковых красок проснувшегося города, вмиг онемела, непривычно погрузившись на минуту в молчание. Стихло всё! Дворник, выронив метлу из рук, перестал мести тротуар и встал как вкопанный, с открытым ртом, озираясь по сторонам. Собаки перестали тявкать. Кошки мяукать. Воробьи чирикать. Голуби ворковать. Машины заглохли. Трамваи остановились. Всё замерло, будто кто-то умер или началась война.

В кромешной тишине, чувствуя себя Властелином Мира, Андрей стоял на своём балконе в гордой позе Императора и победоносно смотрел вниз, наслаждаясь дворовым трепетом перед его могуществом.

Конечно же, минута тщеславия Андрея не могла длиться вечно и, через несколько секунд, она закончилась одновременно вместе с аудиозаписью. Улица стала понемногу оживать, а опустевший двор заполняться торопящимися на работу и на учёбу заспанными жильцами дома. Андрей тоже был вынужден покинуть «императорский» балкон и вернуться из минутного умопомрачительного состояния (похожего на эйфорию) в свой обычный, реальный, серый, как голубь, мир.

После второго сеанса звукотирании Андрей с восторгом подметил, что голуби сменили место дислокации и массово эвакуировались на какой-то запасной, неведанный ему, «аэродром». На третий концертный день Андрей уже ликовал от того, что во время «выступления» Аргентависа голуби облетали стороной не только его балкон, но и весь двор. Радость от победы была упоительно сладкой, но нашлись-таки завистники, бросившие в бочку мёда — ложку дёгтя. Оказывается, ежедневные музыкальные утренние процедуры имели сильный побочный эффект и, кроме голубей, негативно влияли ещё и на соседскую «живность».

Увлечённо борясь с голубями, Андрей, также как в детстве, не обращал внимания на недовольства жильцов дома, и даже не подозревал, что во время «выступлений» Аргентависа, столетний попугай из второго подъезда умер в клетке от разрыва сердца. Что аквариумные рыбки (в панике расплываясь в разные стороны) насмерть разбивались о твёрдые стёкла. Как кошки (потеряв аппетит) отказывались от корма, а собаки боялись выходить во двор на прогулку и ссались прямо в подъезде. Узнал он об этом на четвёртый день «фестиваля альтернативной птичьей музыки», когда в очередное, доброе, без-голубиное утро его разбудила не приятная мелодия будильника, а настырный звонок в дверь.

— Ну, кто там, ещё? — громко спросил Андрей и, нехотя выйдя из спальни в прихожую, посмотрел в дверной глазок.

— Участковый! Лейтенант Сердобин. Откройте, пожалуйста, дверь! — ответил полицейский и поднёс к «глазку» раскрытое удостоверение сотрудника Внутренних Дел.

— Что случилось? — заспанным голосом поинтересовался Андрей, приоткрыв немного входную дверь.

— В районное отделение полиции поступила коллективная жалоба от жильцов вашего дома. Они считают, что вы незаконно содержите в домашних условиях Динозавра и боятся проживать рядом с вами. Кроме того, ваше животное издаёт такие звуки, что соседские дети от страха писают в штаны, а пожилые крестятся и пьют валокордин.

— Нет у меня никакого животного! Один я живу! А что касается жалоб соседей, то, насколько я знаю, маленькие дети писают в штаны и без повода, а пожилые так много пьют разных лекарств, что им может и не такое померещиться! — отрапортовал Андрей и собирался, было, уже закрыть перед участковым дверь, но тот, шустро просунув ногу в дверной проём, воспрепятствовал прекращению диалога.

— Простите меня за навязчивость, но я должен отреагировать на сигнал и разобраться в конфликтной ситуации. Поймите меня правильно, это моя работа. Можно, если вы, конечно, не против, я лично осмотрю ваше жилое помещение?

— Да, ради Бога! Милости прошу в мой «Парк Юрского периода»! Входите! — гостеприимно, с нотками иронии, предложил Андрей и, изображая из себя экскурсовода, пригласил участкового в квартиру.

Участковый, вынув из кобуры пистолет, снял его с предохранителя и, выставив его перед собой на вытянутых руках, медленно переступил порог квартиры.

— Где вы их прячете? — шёпотом поинтересовался участковый, энергично зыркая по сторонам.

— Крокодилов в ванной, карнозавров на кухне, а птеродактилей на шкафу. Больно уж они любят высиживать яйца под потолком! — также тихо признался Андрей и, саркастически усмехнувшись, добавил: — Вы, наверное, решили, что отыскать в городе настоящего динозавра гораздо проще, чем разыскать настоящего преступника, и бросились выполнять месячный план? Или вам, действительно, больше заняться нечем, как будить «ни свет — ни заря» честных и законопослушных тружеников? А может, вы побоялись, что мои динозавры уйдут на работу в зоопарк, и вы их не застанете дома?..

Не реагируя на издевательский тон и колкие предположения подозреваемого, участковый внимательно осмотрел каждый уголок квартиры и, не обнаружив никаких следов жизнедеятельности каких-либо животных, от досады всплеснул руками. — Ну, что же за народ у нас такой мнительный?! Всё им динозавры повсюду мерещатся!..

— А вы их на употребление наркотических средств, в следующий раз, проверьте. Глядишь, и динозавры сразу отыщутся. Уверен, дальше воображения своих хозяев, они убежать точно не могли, — всё с той же иронией в голосе произнёс Андрей, продолжая глумиться над блюстителем власти.

— А кто тогда, по-вашему, каждое утро издаёт жуткие крики из вашей квартиры? — не унимался участковый, заталкивая пистолет обратно в кобуру.

— Если вы, уважаемый «Шерлок Холмс», намекаете на то, что я прячу в своей квартире «Собаку Баскервилей» и выпускаю её поутру во двор, чтобы пугать соседей, вы сильно ошибаетесь. И если вы обратитесь к дедуктивному методу установления истины, то сами убедитесь в этом. Какие у меня могут быть причины выживать из дома людей? У меня ведь должен быть мотив преступления? Родственников среди жильцов дома у меня нет. Имущественных споров — тоже. А то, что у меня из окон по утрам раздаются душераздирающие крики, так это, извините, моё личное дело! Вот, к примеру, из вашей квартиры ведь наверняка тоже иногда доносятся страстные и громкие женские крики по ночам?! Но это ведь не причина писать на вас жалобу? А вот мои УТРЕННИЕ крики почему-то всем мешают? А вдруг я страдаю от запоров, и каждое утро ору во время фекальных «родов»? У нас что, теперь и утреннее сраньё запрещено законом?..

— Ну, всё, хватит юродствовать! — прервал Андрея участковый, — Простите за столь ранний визит и за причинённые беспокойства. Надеюсь, ваши соседи впредь будут относиться к вашей личной жизни с пониманием и перестанут строчить мне на вас жалобы. Я им, конечно, посоветую пользоваться в такие пикантные моменты берушами, но и вы пообещайте, что будете вместе с вашими половыми партнёрами испытывать удовольствие немножечко тише.

— Хорошо. Обещаю вам, что как только эти педерасты отстанут от меня, так сразу прекратятся и крики, — заверил Андрей и, в подтверждение своих слов, утвердительно покачал головой.

Услышав слово «педерасты», участковый бросил на Андрея брезгливо презрительный взгляд и молча покинул квартиру.

Демонстративно захлопнув за полицейским дверь, Андрей вернулся к своим «баранам», а точнее, к птицам и, включив компьютер, стал готовить трек с ужасающей «трелью» к воспроизведению.

Отсутствие голубей во дворе ещё не доказывало их полную капитуляцию и не гарантировало исчезновение сизокрылых из города. Эти ушлые «мигранты» могли запросто погостить недельку-другую у дальних «родственников» и вновь вернуться на облюбованное ими место, как только «фестиваль» закончится. Учитывая эти обстоятельства, Андрей решил не прерывать «гастроли» Аргентависа из-за каких-то гнусных жалоб и продлить «фестиваль альтернативной птичьей музыки» ещё на одну недельку, дабы усилить положительный эффект, а заодно, и укрепить свои, расшатанные голубями, нервы.

Пользуясь (данной Государством) законной властью и (данной Господом Богом) красноречивой убедительностью, участковый выполнил своё обещание и официально «заткнул» любопытные уши соседей берушами. В свою очередь Андрей не стал делать тише крики Аргентависа и проводил ежедневные звуковые экзекуции с той же продолжительностью и на прежней громкости.

Чувствуя абсолютную власть над природой и безнаказанность перед людьми, Андрей каждое утро вальяжно выходил на балкон и, словно дирижёр, размахивая руками в такт крикам Аргентависа, управлял этой птичьей «симфонией», не удосуживаясь даже смотреть вниз, на онемевшую от страха «оркестровую яму».

Однако, заткнутые (участковым) уши не мешали жильцам дома открывать на Андрея рот и всё чаще в сторону «дирижёрского» балкона из соседних «лоджий» сыпались на «маэстро» многочисленные проклятия. Подобно злому гению, Андрей, как тонкий ценитель тяжёлой «орнитологической музыки», продолжал купаться в леденящих душу звуках, не обращая внимания на недовольные вопли невежественных слушателей, которым, по всей вероятности, в детстве медведь наступил не только на ухо, но и на эстетический вкус!

Сделав неутешительные выводы о том, что проклятия для чёрта это всё равно, что комплименты для барышни, жильцы дома плюнули на Андрея и, чтобы не растрачивать последние нервы, перестали обращать на его выходки внимание.

К концу второй недели «фестиваля» соседи даже стали немного привыкать к утреннему оранью Аргентависа, а некоторые оптимисты, ласково прозвав его «городским петухом», перестали заводить будильники и просыпались от его звонких криков.

Выдрессированные жильцы дома, как спящие в казарме солдаты, услышав утреннюю «сирену», одновременно, как по команде, соскакивали с кроватей и, вставив в уши беруши, начинали собираться на службу.

Люди настолько свыклись со своей участью, что стали относиться к этому неизбежному шумовому недоразумению примерно так же, как если бы под окнами их дома проходила железная дорога, по которой каждое утро, с грохотом, проносился бы товарный поезд. Но однажды, «поезд» почему-то не пронёсся. На следующее утро из квартиры Андрея тоже не раздался, уже знакомый всем, скрежещущий крик. Невольные слушатели сначала восприняли это затишье как антракт, а когда «концерт» не продолжился и на следующий день, подумали, что «фестиваль альтернативной птичьей музыки», наконец-то, подошёл к концу! Как и принято, в таких случаях, тонкие ценители тишины бурными аплодисментами встретили это радостное событие и стали требовать выхода «маэстро» на финальный поклон, чтобы выразить ему своё признание. Однако, непрекращающиеся овации были напрасными и остались без внимания. «Дирижёр» так и не вышел на опустевший балкон к своим утомлённым «поклонникам». Опущенный «занавес» на окнах хранил зловещую тайну «закулисья», и всерьёз встревоженные жильцы дома вызвали полицию.

Взломанная, при понятых, дверь с хрустом распахнулась и в квартиру, так же медленно, как и в прошлый раз, с вытянутым перед собой пистолетом, вошёл участковый.

Обстановка в квартире была прежней, следов ограбления или другого какого-либо преступления участковый не зафиксировал и на то, что Андрей переехал в другое место — тоже было не похоже. Все вещи лежали на своих местах, кружка с остывшим кофе стояла возле включенного компьютера, кровать в спальне была не заправлена, ботинки с курткой находились в прихожей. Складывалось впечатление, будто хозяин только что встал с постели, пошёл посрать и провалился. Чтобы удостовериться в обратном и исключить эту нелепую версию, участковый (не веря в то, что он это делает) даже проследовал в туалет и с любопытством заглянул в унитаз. Не обнаружив следов смыва Андрея, он опросил толпившихся возле входа в квартиру шушукающихся соседей, составил протокол осмотра помещения и, опечатав входную дверь, отправился на поиски пропавшего.

Тщательно распутывая это мистическое дело, следователи прокуратуры всё больше запутывались и вязли в нём сами. Ведь если опираться на свидетельские показания предыдущих соседей пропавшего, сообщивших о его хронической «голубофобии», которой, по их словам, он страдал с самого детства, то у следователей вырисовывалась только одна-единственная картина происшествия. И выглядела она так:

«Дворовые голуби, мечтая отомстить обидчику за свои многолетние страдания, сумели выследить беспощадного «тирана» и, подкараулив его в подворотне, возле новой «штаб-квартиры», свели с ним счёты!»..

Мотив следователям был понятен, а вот детали этого возможного преступления им были не ясны. Что они с ним могли сделать? Насмерть заклевать, а труп до неузнаваемости обосрать помётом? И как об этой единственной версии следствия доложить руководству?

В конце концов, отчаявшиеся следователи (для вида) отработали все возможные версии и со спокойной душой, в связи с отсутствием улик, положили дело Андрея на полку нераскрытых преступлений.

Голубиная вендетта, конечно, была бы красивым и логичным финалом этой истории, но на самом деле, истинной причиной исчезновения стали вовсе не голуби…

В то злополучное утро Андрей, как обычно, заварил себе кофе, включил в компьютере (гоняющую по всему телу мурашек) композицию Аргентависа и, размахивая образной дирижёрской палочкой, вышел на балкон.

Закрыв глаза, он попытался представить себе эту могучую и сильную птицу, способную издавать такие адские звуки. В воображении Андрея она была похожа на гигантского птеродактиля с длинным зубастым (как пила) клювом. По его мнению, именно таким клювом можно было издавать эти жуткие скрежещущие звуки.

Рождённые (первобытным криком Аргентависа) фантазии мгновенно перенесли Андрея в Эру Динозавров, словно в компьютерную виртуальную игру. Долго не думая, он вселился в воображаемый персонаж и начал облетать свои новые владения в образе грозной птицы. Он взмывал высоко к солнцу, пикировал «камнем» вниз, пролетал над бескрайними зелёными полями с мирно пасущимися на них стадами динозавров, под ним проплывали синие реки и голубые озёра с плескающимися в них Лох-несскими чудовищами. Он, как бесшумный «истребитель», носился над пугливой девственной природой и ощущал себя неуязвимым ЦАРЁМ зверей, птиц и рыб.

Неожиданно закончившийся в компьютере музыкальный трек, словно острый нож, подрезал крылья Андрея и стал тянуть его к Земле, пытаясь вернуть мечтателя из виртуального мира обратно на реальный балкон.

Не желая выходить из образа, Андрей решил ещё хоть ненадолго продлить приятные ощущения и, грациозно размахивая руками, продолжал парить в виртуальных облаках. Издавая теперь уже своим ртом громкие, хриплые звуки выученной наизусть «песни» Аргентависа, Андрей вдруг почувствовал, как его тело в один миг стало невесомым и, словно подхваченное ветром, взмыло высоко вверх. Впервые испытывая такие сильные галлюцинации, он ещё крепче зажмурил и без того крепко закрытые глаза и, полностью расслабив тело, отдался охватившим его ощущениям.

Подозрение, что с ним происходит что-то неладное, закралось в Андрея лишь тогда, когда звуки города стали постепенно утихать в его голове, а шелест крыльев, наоборот, стал каким-то отчётливым и слишком реальным. Подумав, что это уже не шутки, Андрей корректно вышел из виртуальной игры, мысленно вернулся на балкон и осторожно приоткрыл глаза..

Малюсенькие коробочки многоэтажных домов медленно уходили от него вдаль, зашториваясь полупрозрачными, как тюль, облаками. От страха у Андрея перехватило дыхание, а учащённое биение сердца перешло на литаврную дробь. Он резко и крепко зажмурил глаза, потряс головой (чтобы окончательно избавиться от застрявших в его голове галлюцинаций и заложенности в ушах), перестал махать руками, больно ущипнул себя (для верности) и снова, с опаской, медленно приоткрыл сначала один глаз.

К радости Андрея, город исчез. А вот чувство полёта, к сожалению, не улетучилось. Белые густые облака (окружающие его как мыльная пена) сначала погрузили Андрея в мысль о том, что он по какой-то причине умер на своём балконе, и в данный момент его душа летит на небеса. Но потом, неприятный запах и равномерное шуршание крыльев всё же поставили под сомнение его предположение.

— Ведь не может же сопровождающий душу Ангел, так сильно вонять?! — убеждал себя Андрей и, морально подготовившись к самому худшему, поднял голову вверх, чтобы заглянуть в лицо предполагаемой опасности.

То, что увидел Андрей, точно было не лицом и абсолютно не совпадало с его виртуальными представлениями. Огромная чёрная птица, держащая Андрея своими крепкими лапами, была больше похожа на гигантскую чёрную ворону, чем на белокрылого Ангела.

Андрея пронзила брезгливая дрожь и, вздрогнув всем телом, он попытался стряхнуть с себя эту мерзкую тварь, но потом, опомнившись и представив, что будет, если птица выпустит его из своих лап, крепко вцепился руками в её скрюченные шершавые когти, как в парашютные стропы. От стойкого неприятного птичьего запаха, большой высоты и от самого факта, что его, как червяка, куда-то тащит огромный монстр, у Андрея закружилась голова, и к горлу стала подступать тошнота.

Закрыв глаза, Андрей попытался полностью абстрагироваться, прийти в себя, сосредоточиться, трезво оценить обстановку, понять, что с ним происходит и принять разумное и единственно правильное решение, как действовать дальше.

Сбросив с себя истеричную обреченность, повисшую на его ватных ногах, и призвав на помощь единственное, что могло в данный момент к нему прийти — ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ и ЛОГИКУ, начал спокойно рассуждать:

— Для начала мне нужно понять, кто она такая и куда она меня несёт? Одно ясно точно, это не Ангел. А раз это не Ангел, значит, мы летим не в Рай. Если эта страшная чёрная птица меня тащит в Ад, то лететь мы должны не вверх, а вниз. Отсюда следует, что наш путь лежит и не в Ад. Тогда куда я ещё могу лететь на такой «дуре»? Нечто похожее я наблюдал в мультфильме «Доктор Айболит», где доктор летел, сидя на орле, в Африку, к берегам Лимпопо, на помощь больным обезьянам. Но я что-то не припоминаю, чтобы мне поступали предложения сняться в художественном фильме в роли ветеринара. А может, эта птица из страны Великанов, которая летела на юг и, пролетая мимо нашего города, решила мной подкрепиться? Ведь недаром же вокруг меня всю жизнь ютились голуби! Я, видимо, действительно выделяю какие-то аппетитные запахи, и птицы считают меня съедобным деликатесом. Тогда почему она меня до сих пор не сожрала? Решила полакомиться мной позже, или мне предстоит сыграть роль «гостинца» для её птенцов, принесённого из-за границы?..

Увлекшись домыслами, рассуждениями и догадками Андрей не заметил, как быстро пролетело время и как далеко залетело его тело. Опомнился Андрей лишь тогда, когда цепкие лапы птицы разжались, и его задница плюхнулась на что-то мягкое и слегка колючее.

— Гигантское гнездо! — сдавленным голосов прошептал Андрей, бегло осмотревшись по сторонам, — Ну, всё, сейчас меня станут рвать на куски, — обречённо подумал Андрей и, съёжившись, прижался к стенке гнезда, прикрывая лицо руками. Но довольная птица удовлетворённо и миролюбиво смотрела на Андрея, не показывая никаких признаков агрессии. Андрею даже показалось, будто её клюв ласково улыбается ему. При свете яркого солнца она уже не казалась Андрею такой страшной и хищной. Её тёмные перья переливались на солнце, как ровно сложенный веер, сверкая всеми цветами радуги.

— А где же голодные птенцы? — вдруг спохватился Андрей, вспомнив, что он не гость, а «гостинец», и внимательно, сквозь растопыренные пальцы принялся осматривать гнездо, пытаясь найти в нём хоть какие-то бытовые доказательства их присутствия. Как ни странно, в гнезде было чисто, уютно и никакими птенцами даже и не «пахло». — А что, если эта птица, ещё пока не «мать», а лишь созревшая «девица», которая живёт одна в гнезде, мечтая отложить в нём яйца? А меня сейчас использует как приманку, чтобы заманить самца на «романтический ужин» и, побаловав его столь редким угощением, соблазнить? Ну, уж нет! Чтоб меня заживо склевал какой-то ухарь перед тем, как трахнет эту «курицу»? Я этого точно не перенесу. Я лучше заранее сдохну и испорчу хозяйке блюдо, чем стану экзотическим «фуагра», у которого заживо выклюют печень! — решительно заявил Андрей сидящей напротив него птице и, зажмурив от страха глаза, выпрыгнул из гнезда.

В последние секунды своей жизни, Андрей скомкано пробежался по самым приятным эпизодам прожитого пути и, наспех попрощавшись с родителями, морально приготовился встретить смерть. Но вместо хлёсткого удара о землю, он резко взметнулся вверх и через пару мгновений вновь очутился в знакомом гнезде. Недовольная птица легонько тюкнула клювом по голове провинившегося Андрея, как бы в знак назидания, и громко, пронзительно заверещала.

Услышав знакомые нотки в голосе, Андрей ахнул от удивления и понял, что перед ним стоит та самая древняя и таинственная птица с красивым именем АРГЕНТАВИС! В голове Андрея сразу всё встало на свои места. Он понял, что каким-то случайным образом (то ли на хвостах перелётных птиц, то ли благодаря своему невероятно тонкому слуху) до неё долетели звуки записи с аудиодиска и, проснувшийся в ней материнский инстинкт, привёл неудержимую птицу к дому Андрея. Пеленгуя родные звуки как радиомаяк, она примчалась на зов своего птенца и, отыскав его, отнесла блудного «сына» обратно в родной дом. Иначе, как ещё можно было расценить её недовольство и испуг за его повторную попытку «побега» из гнезда?!..

Это прояснённое обстоятельство кардинальным образом поменяло сложившуюся ситуацию и предоставило Андрею великолепный шанс остаться живым. Но для этого, ему нужно было оставаться для счастливой «матери» её найденным птенцом, и всё делать для того, чтобы она не заподозрила обмана и не растерзала его со злости, как «провалившегося» разведчика.

Для начала, нужно было как-то начать общаться с ней и говорить на одном языке. Сообразив, что записанные на диске звуки не вызвали в птице негативных эмоций, Андрей осторожно, понемногу, короткими фрагментами, начал воспроизводить выученные наизусть фразы с диска своим голосом, пытаясь максимально подражать крикам Аргентависа. Внимательно наблюдая за реакцией птицы на издаваемые им звуки, Андрей делал выводы и определял примерное значение этих «речей»; таким образом, шаг за шагом, он пытался познать птичий язык и научиться на нём говорить. Масло в огонь его оптимизма «подливали» известные примеры того, как человек, оказавшийся на диком острове, находил общий язык с местными аборигенами, или, оказавшись в чужой стране, не зная их языка, за короткое время с лёгкостью овладевал им. Правда, незнание птичьего языка и неумение «чирикать» на нём было ещё только «цветочками». А вот «ягодки» начались в тот момент, когда «мама» стала приносить своему «птенчику» первую еду и настойчиво совать её в рот Андрея. Червяки, пауки, иногда даже дохлые грызуны, принесённые птицей, «выворачивали» желудок Андрея наизнанку, но ему, на самом деле, нужно было чем-то питаться, чтобы жить, и со временем, он привык к предлагаемому «меню» и с радостью открывал перед «мамкой» рот. Конечно, крупных грызунов он незаметно выбрасывал из гнезда, чем-нибудь отвлекая птицу в этот момент, а вот насекомых он заглатывал с удовольствием. Особенно ему нравились жирненькие гусеницы сливочного цвета, по вкусу напоминающие креветок! Когда птица приносила именно их, Андрей радостно хлопал в ладоши и, постанывая от удовольствия, аппетитно их уплетал. Пауки были неприятными снаружи, но чрезвычайно вкусными внутри, некоторые особи по вкусу напоминали жареный арахис, а некоторые — мякоть кокоса, приправленную корицей. Чипсы Андрею заменяли сушёные коконы бабочек, а чёрные, панцирные жуки были для него семечками, которые он шелушил по вечерам. Саранча и кузнечики ему, однозначно, не нравились из-за их длинных и острых лапок, то и дело впивающихся в нёбо. Приносимые во вместительном клюве птицы личинки муравьёв придавали его трапезе кислинку, а на сладкое ему доставались пчелиные соты. Запивал он это всё дождевой водой, а если долго стояла жаркая и засушливая погода, то птица приносила ему питьё в клюве.

Большое значение для создания птичьего «имиджа» Андрей придавал внешнему виду. Он понимал, что процесс оперения неизбежен и чтобы птица не заподозрила в нём подброшенного «кукушонка», кропотливо прилаживал (используя подручные средства) оброненные птицей перья к своим рукам и ногам. Особо красивые перья он «втыкал», как в детстве, в голову, только в этот раз он больше был похож не на индейца, а на обросшее, волосатое, бородатое, ЧУДО в перьях! Но судя по тому, с каким умилением на него смотрела счастливая птица, было понятно, что для неё он был самым красивым птенцом на всём белом свете!

В моменты одиночества, когда птица улетала на очередные поиски еды, Андрей коротал время в раздумьях о своём будущем. Его школьных знаний по зоологии вполне хватало для того, чтобы осознать, что будущего у него, к сожалению, нет. Что рано или поздно, его вытолкнут из гнезда, и его невероятное приключение когда-то закончится. Но, не желая сдаваться, он искал любые способы сбросить с себя хандру и поверить в чудо. Иногда в его мрачных мыслях проступали оптимистичные прояснения и, отыскивая в памяти примеры сверхъестественных способностей человека, Андрей пытался внушать себе, что ещё не всё потеряно. Сто раз в день, как мантру, он повторял народную мудрость о том, что раньше, человек выше своей головы прыгнуть не мог, а в современном мире люди с лёгкостью доказали, что невозможное — возможно. Опять же, вспоминая о том, что, будучи десантником, он выпрыгивал из самолёта, распускал парашют и благополучно приземлялся целым и невредимым, подумывал, а почему бы в момент выпадения из гнезда ему не раскрыть что-нибудь подобное? Приделанные перья к ногам и рукам имели, сугубо, маскировочную цель и, естественно, не могли удержать его в воздухе. А вот расправленный в стороны домашний халат, (который был его единственной одеждой, принесённой на себе из прошлой человеческой жизни, вполне мог серьёзно снизить скорость падения. Или взять, к примеру, тех же кошек! Они и без всякого халата падают с большой высоты и не разбиваются. Как это у них получается? Крылья ведь у них из жопы не растут?! Значит, кошки во время падения умеют «включать» вокруг себя энергетическую «подушку безопасности» и, тем самым, смягчают удар при падении. А человек, в отличие от кошек, своим страхом перед неминуемой гибелью блокирует энергетические системы самосохранения и превращает своё упругое совершенное тело — в совершенно беспомощный, обречённый, вялый, падающий «мешок» с говном. Подобной аналогией может служить пикирующий самолёт с неожиданно заглохшими двигателями, и в этой экстренной ситуации у «пилота» есть два варианта:

ПЕРВЫЙ — выпучить от страха глаза, вцепиться мёртвой хваткой в штурвал и с истошным криком выдавливать из организма все оставшиеся энергетические жизненно важные запасы до тех пор, пока земное притяжение не размажет падающий «корпус» самолёта о твёрдую поверхность.

А вот ВТОРОЙ вариант, как раз, подразумевает не «пережигать» энергетические запасы криком и паникой, а, наоборот, сконцентрировав всю энергию в голове, попытаться пробудить и завести «спящие» двигатели организма, расправить «крылья», распушить «хвост», подобрать «шасси» и парить над облаками, как птица. Человек ведь научился плавать, как рыба? Почему же он тогда не может научиться и летать, как птица? Пусть не так быстро и не так высоко, но всё же летать?

Целыми днями, неделями, месяцами он ломал себе голову эти вопросом, а перед птицей ломал комедию, симулируя заторможенность своего развития. Но как бы Андрей не оттягивал тот самый главный и торжественный день для любого птенца, когда он должен вылететь из родного гнезда во взрослую жизнь, этот страшный для него день настал. Сказать, что этот день к нему «подкрался» незаметно — было нельзя. Андрей понимал, что это важное событие для любой птичьей семьи произойдёт неизбежно и морально был готов к нему в любой момент. Он даже неоднократно представлял себе этот последний день своей жизни. Как его птичья «мама» (вскормившая его, согревавшая его своим теплом холодными ночами и ставшая уже такой родной) собственнокрыльно вытолкнет его из этого уютного гнезда, а он, вместо того, чтобы научиться летать, беспомощно шлёпнется с огромной высоты о твёрдую землю.

Стоя перед птицей на коленях, обхватив руками её горячее тело, Андрей, уткнувшись лицом в пушистую грудь, человеческим шёпотом просил у неё за предстоящий конфуз прощения. Слёзы ручьём текли из его глаз, словно пропитывая солью её будущую душевную рану. Прощаясь с ней, он искренне надеялся, что своим «материнским» сердцем она почувствует, поймёт и простит его за то, что он не оправдает её птичьих надежд, и она не сможет гордиться своим воспарившим над Землёй «сыном». Что вместо того, чтобы превратиться в красивую, большую птицу, он предательски, в один миг, разобьёт о землю все её старания и сделает её вновь несчастной и одинокой.

Птица же, принимая жаркие объятия (упирающегося и цепляющегося за неё) «птенца» за страх «сыночка» перед неизвестностью, со знанием дела подталкивала глупышку к краю гнезда, предвкушая материнский экстаз от его первого полёта. Поняв, что силы не равны и сопротивление бесполезно, Андрей набрал полные лёгкие воздуха и, поддавшись «материнской» воле, вывалился из гнезда.

Услышав вслед ободряющий крик птицы, Андрей начал сумбурно и активно размахивать изо всех сил руками. Хватаясь за воздух, как за поручни, он пытался поймать воздушную волну, чтобыпроскользив по ней, как по ледяной горке, подпрыгнуть, словно на трамплине и, широко растопырив руки с ногами, взмыть в небо. Но быстро приближающаяся к Андрею земля демонстрировала на небе полное «безволнье», штиль и безоблачную ясность. Парящей над ним птицы Андрей тоже не наблюдал и, соответственно, надежды на спасение у него разбились чуть раньше него самого.

В последний момент, привычно закрыв глаза, он постарался представить летящую на него землю — голубым, глубоким, прозрачным бассейном, а себя — ныряющим с вышки в воду пловцом. И как только он почувствовал в расслабленном теле схожую с подводными ощущениями невесомость, Андрей резко оттолкнулся о воздушное пространство, имитируя «всплытие» на поверхность после нырка. Проплыв по воздуху несколько метров вверх, Андрея снова начало тянуть вниз, ко «дну». Сделав повторный «гребок» руками в воздухе, его тело вновь послушно взлетело на несколько метров ввысь и по плавной траектории совершило образный полукруг.

Ощущая в себе необыкновенную лёгкость и незнакомое, до сей поры, чувство не свободного, а управляемого полёта, Андрей боялся открывать глаза, чтобы не «сглазить» и не вспугнуть эту хрупкую надежду на спасение. Он не хотел увидеть себя, со стороны, лежащим в окровавленной нелепой позе, предполагая, что физически он должен быть уже мёртв. Однако, в то же время, чётко ощущая по-прежнему торчащие из него руки и ноги, он понимал, что вылетевшая из тела душа не могла быть «укомплектована» частями бывшего тела. Это, конечно, могло быть всего лишь симптомами мышечной памяти, но в любом случае, новые ощущения были настолько приятными, что Андрею было уже всё равно, умер он или нет. Если умер, то смерть показалась ему не такой уж и страшной и болезненной! А если случилось чудо, и он научился по-настоящему летать, то на это он непременно должен был взглянуть собственными глазами! Приняв окончательное решение встретиться с явью взглядом, Андрей уверенно приподнял дрожащие от страха веки.

Проплывающие под ним зелёные деревья и кусты то приближались, то отдалялись от него, в зависимости от взмахов его рук. Балансируя между небом и землёй, Андрей чувствовал себя суперменом, первым Человеком-птицей на Земле. От радости он издавал громкие и протяжные крики, но эти крики уже мало напоминали человеческие. Не в состоянии насытиться новыми ощущениями, он жадно порхал над землёй, стараясь облететь каждый уголок зелёной Планеты и побывать там, где ещё не вступала нога человека. Ему хотелось рассказать о своих сверхспособностях всему миру: родителям, соседям, коллегам, голубям, а ещё лучше — показать! Но, в то же время, на параллельном курсе, вместе с восторгом, летели ещё и сомнения о том, как люди воспримут его обретённые фантастические способности? Разделят ли они его радость или запрут его в клетку и будут изучать как редкий вид, пока он не заговорит, как попугай, и не раскроет им секрет своих способностей? И что он им в таком случае расскажет? Как его похитила огромная древняя птица, поселила его в своём гнезде, выкормила насекомыми и выбросила с высоты птичьего полёта, чтобы он научился летать? Тогда на него точно наденут смирительную рубашку, поселят в «клетку» для душевнобольных и начнут принудительно лечить его от «мании летания» до тех пор, пока он не станет самым обыкновенным человеком, который сможет летать лишь только во снах.

— Ну, уж, не-е-ет! К людям я больше не вернусь! Раз уж я заново рождён, чтобы летать, я не стану снова ползать! — тихонько «прочирикал» себе под «клюв» АндрейТавис, и полетел в сторону родного гнезда.