Секретарша на витрине. Двадцать пять странных историй из практики регрессионного терапевта [Ханс ТенДам] (fb2) читать онлайн

Ханс ТенДам Секретарша на витрине Двадцать пять странных историй из практики регрессионного терапевта

Вступление

Альфред Хичкок однажды сказал, что кино — это жизнь, из которой вырезали наиболее скучные сцены. Регрессии редко бывают скучными, и этого уж точно нельзя сказать об историях, рассказанных здесь, ведь они были отобраны именно потому, что необычны и раскрывают собственную суть.

Являются ли эти сессии типичными для регрессионной терапии? И да, и нет. Да, потому что большинство моих коллег найдут в них много знакомого. Нет, потому что в этих сессиях было нечто особенное, они либо имели оригинальный, или, по крайней мере, неожиданный поворот, либо научили меня чему-то новому. Не все сессии проходят так гладко, как эти. С другой стороны, многие довольно часто проходят гладко. Важно также, что хорошее начало — это уже половина дела.

Обычно я называю себя регрессионным терапевтом. В конце концов, не всё в нашей работе связано с прошлыми жизнями. Но большинство историй в этой книге — это истории души, охватывающие несколько жизней. Отсюда и такой подзаголовок.

Ханс ТенДам

История первая Секретарша на витрине

Женщина, о которой повествует эта реальная история, была секретарём президента крупной фирмы. Она была старше всех других секретарш, и наименее привлекательной. И находилась одновременно и на вершине, и на дне неформального рейтинга среди секретарш.

Её появление в закрытой столовой на крыше офисного здания вызывало беспокойство у её более молодых, более привлекательных и более бойких коллег. Она была вооружена мрачным, напряжённым и чрезвычайно неодобрительным взглядом. Её тёмные глаза казались даже круглее и больше, чем на самом деле. Сразу становилось понятно, что у неё не было отношений с мужчинами — вероятно, никогда. Женщинам было с ней неловко, впрочем, как и мужчинам. Некоторые считали её ведьмой. У неё и правда был немного пугающий вид.

У старшего сына президента была проблема, с которой не могли справиться доктора, и даже в Майами, Вашингтоне и в Лондоне. В конце концов, этот мужчина прошёл со мной сессию с регрессией в прошлую жизнь, которая решила его проблему и изменила его жизнь.

И президент пригласил меня провести выходные в его поместье, вдали от большого города. Там были его сыновья, жена, внучка, директор подразделения, открытый всему новому, несколько знакомых, и его секретарша со своей близкой подругой, которая во всех отношениях могла бы быть её сестрой: с такими же страшными выпученными «ведьминскими» глазами.

Первой легла внучка, умная и чуткая девушка восемнадцати лет. Она прошла смелую и трогательную сессию. Лёд тронулся, и один за другим на матрас ложились остальные. Тамплиер, продолжавший жить в тени разрушения своего ордена; средневековый крестьянин, восставший против жестокой эксплуатации и погибший вместе с товарищами в сарае, подожжённом солдатами… Для терапевтов прошлой жизни — привычная работа, для участников — впечатляющие выходные. Все, кто хотел, прошли сессию.

А секретарша? Она наблюдала за всем этим затаив дыхание, почти застыв. Она хотела, но не решалась тоже пройти сессию. Возможно, она решится на это в воскресенье вечером, когда все разъедутся по домам и никто не будет при этом присутствовать? Подруга, которая приехала с ней на машине, согласилась подождать. Так всё и случилось.

Она не захотела ни ложиться, ни закрывать глаза. Она вжалась в угол широкого низкого подоконника. О чём будет эта сессия? Она рассказала о своей проблеме. А также о том, что никогда и никому прежде об этом не рассказывала.

Каждое утро она приходила на работу где-то между десятью и десятью тридцатью, и оставалась до половины восьмого — восьми часов вечера. Все думали, что она это делает, чтобы показать другим, что занимает особое положение в компании. Но она это делала, только чтобы избежать часа пик. У неё была странная фобия: что она непременно попадёт в аварию в час пик, и будет лежать на улице, у неё задерётся юбка, и толпа будет глазеть на её, возможно, не совсем безупречные трусы.

Она могла справиться с этим страхом, только дождавшись, пока не закончится самое плотное движение часа пик. Она всегда чувствовала себя напряжённой, вела машину весьма торопливо, и испытывала облегчение, лишь въезжая на парковку под офисом или под высоткой, в которой жила.

Я начал сессию.

— Вы чувствуете этот страх сейчас?

— Да.

— Что вы сейчас чувствуете в теле?

— Мне становится жарко.

— Где именно?

— В лице. И я напряжена — во всём теле.

— Просто пойдите назад в тот момент, когда вы всё это чувствовали первый раз.

Ей три года. Они гуляют. Папа хочет её сфотографировать, но возится с фотоаппаратом. Полдень, очень жарко даже для и без того жаркой страны. На ней тяжёлое длинное платье. Она почти теряет сознание. Она хочет попить чего-нибудь холодного. Отец злится, что дочь ноет, и продолжает бороться с фотоаппаратом.

Чёрт возьми, хоть раз сделай радостное лицо, когда я пытаюсь тебя сфотографировать!

В этот момент в ней что-то надламывается. Она сдаётся. Её всё равно никто не услышит. С ней всё равно никто не будет считаться. Люди на неё смотрят, но никто никогда её не замечает. Жизнь никогда не будет радостной.

Я позволил ей помочь той трёхлетней девочке^[1].

Она тронута, она плачет. Это чувство очень хорошо ей знакомо, слишком хорошо! Девочке дают попить холодной воды.

Она ошеломлена, что прочувствовала это так глубоко, и что это чувство возникло так быстро. Всё это глубоко её трогает. Теперь она неотрывно смотрит в окно.

Мой внутренний детектив ещё не удовлетворён. Всё это объясняет жар, но не напряжение и страх перед часами пик из-за нижнего белья.

Просто пойдите назад в ситуацию напряжения и нижнего белья.

Только теперь её глаза закрываются.

Ей семнадцать. У неё дома большая вечеринка, она только что сдала выпускные экзамены в старшей школе. Ей никогда раньше не разрешали устраивать вечеринки или даже приглашать домой друзей, не говоря уже о бойфрендах. Но сейчас её родители разрешили, потому что выпускные вечеринки — это традиция. Её родители богаты и хотят похвастаться.

Двухэтажная квартира битком набита одноклассниками. Полно закусок и напитков, и скоро будут танцы. Подвыпившие дети из богатеньких семей давно научились искусству празднования у своих родителей.

Она появляется стильно, по традиции ближе к концу вечеринки. Модное платье, только до колен. Туфли на каблуке, не слишком высоком, но хорошо демонстрирующем её ножки. Как принцесса, она спускается по лестнице. Все смотрят.

Когда она уже почти спустилась, к ней подлетает отец и даёт такую сильную пощёчину, что она падает с лестницы, пропустив несколько последних ступенек.

Шлюха! Иди сейчас же в свою комнату и надень приличное платье!

Она лежит на полу, шокированная, смущённая, униженная, с задранным вверх платьем. В мгновение ока из величавой принцессы она превратилась в убогую шлюху, лежащую там перед всеми.

Теперь в ней надламывается не только ребёнок, но и женщина. На всю оставшуюся жизнь.

Она возвращается в здесь и сейчас, в смятении, внезапно всё понимая. Она не хочет больше разговаривать. Она меня благодарит, и просто хочет уйти.

В сумерках поместье кажется опустевшим и мрачным. Ещё нет и четырёх, а кажется, что уже ночь — такое тёмное небо.

Примерно через год я снова в этой стране. Я просматриваю список сессий, по три в день. Последний в этот день — та самая секретарша. Она бодра, жизнерадостна, и, по её словам, ей совершенно не нужна терапия. Она пришла только для того, чтобы рассказать свою историю. Я цитирую её по памяти.

Когда в тот воскресный вечер я ехала домой, начался настоящий ливень. Дождь лил так сильно, что видимость была всего несколько метров. Обычно дорога домой занимает два часа, но в тот раз заняла все четыре. Я и так далеко не суперводитель даже при самых благоприятных обстоятельствах, а тогда мне приходилось так пристально вглядываться в дорогу, что я ни на мгновение не могла задуматься о нашей сессии.

Я отвезла подругу домой, поставила машину на парковку, поднялась на лифте, вышла на своём этаже и достала ключи. И тогда, в одно мгновение, сессия меня настигла. Я вставила ключ в замок с ощущением, что время остановилось, и я знала: моя жизнь никогда не будет прежней. Я изменилась.

Я вхожу и вижу свою квартиру. Это очень большая квартира, даже слишком большая для одинокой женщины вроде меня. Всё тёмное — стены, мебель. Вся эта мебель унаследована от родителей и от других родственников. И я осознаю, что это не моя квартира, что это квартира умерших, и что я живу там, среди них, как полумёртвая. И я решаю, что избавлюсь от всего, что мне не нравится, и перекрашу всю квартиру в очень светлый цвет. В такой, какой я сейчас себя ощущаю. Такой, какая я есть, хотя я никогда раньше этого не осознавала.

По совпадению — а может, не случайно — всего через пару дней освобождается квартира этажом выше. Я снимаю её на несколько месяцев, беру то немногое, что хочу оставить, и говорю родным, что те могут забрать из квартиры внизу всё, что захотят, а остальное пойдёт на благотворительность. Мои родственники думают, что я сошла с ума, но я-то знаю, что к чему. Это они сошли с ума, сами того не зная, и я была одной из них. Но не теперь.

После того, как квартира была полностью убрана и отремонтирована, я туда вернулась и заново обставила её светлой современной мебелью.

Я по-прежнему предпочитаю избегать часы пик, но страха больше нет. Те выходные в прошлом году и та сессия — лучшее, что когда-либо со мной случалось. Вот деньги за эту сессию.

Я говорю, что не могу взять деньги за сессию всего в полчаса. Я лишь полчаса слушал и ничего не делал. Она с лёгкостью отклоняет мои возражения:

Я просто хотела рассказать вам свою историю.

Можете добавить меня на свою витрину.

Что я здесь и делаю, хотя и с запозданием.

Что бы мы, как регрессионные терапевты ни делали, мы не делаем это сами. В душах наших клиентов происходит больше, чем мы в состоянии увидеть или даже представить. Это совместное предприятие. Мы проделываем лишь половину работы. И в случаях, подобных описанному выше, — меньше половины.

И сами на этом учимся. Наш взгляд становится острее, а суждения — мягче. И подумать только, что это будет продолжаться и продолжаться!

История вторая Рождённый в панике

Он полицейский. Далеко за пятьдесят, типичный мужчина из Брабанта, католического юга Нидерландов, с его особенным протяжным говором. Надёжный, добрый, даже мягкий. Но внешность обманчива, говорит он.

Когда он на службе, у него появляются странные, нездоровые мысли.

Если я сейчас на полной скорости въеду на тротуар, то вот те двое мужчин и та женщина мгновенно умрут. Если я позволю машине въехать вон в то дерево, то мгновенно умру.

Он сосуд, полный скрытой агрессии. Он боится, что с ним что-то не так. Он беспокоится, сильно беспокоится. Откуда берутся эти нездоровые мысли? Он что, садист? Или мазохист? Или, может быть, и то, и другое?

Что он чувствует прямо сейчас, когда об этом говорит?

Напряжение.

Просто пойдите назад в тот момент, когда вы первый раз чувствовали это напряжение.

Ему три года, и он гуляет с мамой и папой вдоль пруда. На болотистом берегу лежит упавшее дерево. Отец на нём балансирует, и матери это очень не нравится. Он вот-вот угодит в грязь в воскресном костюме! К этому месту приближаются другие гуляющие. Скоро они увидят, как он выставляет себя дураком! Может, он поскользнётся прямо в тот момент, когда они подойдут! Матери стыдно до смерти. Она шипит, вся взвинченная, что он должен немедленно сойти с этого бревна. Теперь уже его отец злится на жену. Сын чувствует это едва сдерживаемое напряжение между отцом и матерью. Он ощущает чувство паники и тоже становится напряжённым.

Но гуляющие проходят мимо, и ничего не происходит. И только настроение к тому времени изрядно испорчено. Когда они идут дальше, мать слишком сильно сжимает его руку. Мальчику больно, но он не осмеливается что-то сказать или заплакать.

Я пытаюсь выудить из этой ситуации как можно больше, ищу заложенный постулат^[2], но не могу найти ничего, кроме того, что такое напряжение между его родителями в то время не было чем-то необычным.

Какой-нибудь более поздний опыт этого напряжения? Это тоже ни к чему не приводит. Тогда я иду другим путём: к более раннему опыту напряжения. И тогда мы попадаем в яблочко.

Он получает впечатления о своём рождении. Он слышал об этом рассказы. Младенец застрял, его мать теряла много крови. Акушерка в панике, мать в панике, отец, — все в панике. В опасности жизнь и матери, и ребёнка. Затем, наконец, приходит доктор, которого вызвали. Он тоже встревожен, ругается и начинает паниковать. Роды длились четыре часа, и он и его мать едва выжили.

Пока он об этом рассказывает, его тело начинает прогибаться назад, и вот он уже лежит на диване, с выгнутой спиной, со слезами напряжения и боли на глазах.

Никогда прежде — и никогда после этого — я не боялся, что соматика^[3] сессии может нанести вред, но на этот раз я уже не был так уверен. На мгновение я испугался, что он и в самом деле переломит себе спину.

Я чередую «Прочувствуй всё» с «Высвободи всё напряжение этого опыта из своего тела прямо сейчас; отпускай, отпускай».

Он закатывает глаза и стонет, что ощущает это во всём теле. Младенец, по-видимому, засел плечом за лобковой костью матери, и его рука застряла. Он так напряжён, что становится совершенно негибким и застревает. Дюйм за дюймом его нынешнее тело движется по дивану назад, соскальзывая с него. Я, насколько могу, стараюсь его поймать.

На полу его скованное тело с прогнутой спиной продолжает двигаться, дюйм за дюймом. Он потеет. Он выбивается из сил, и затем обмякает. Он расслабляется, и ему нужно в уборную. На этот момент наша сессия длится более полутора часов. Когда он возвращается, то рассказывает о процессе своего рождения немного больше, о чём знает из рассказов.

О боже, опять начинается!

Тело берёт своё, и напряжение возвращается в полную силу. На этот раз он позволяет себе сразу рухнуть на пол. У меня большой кабинет, в котором можно проводить даже групповые занятия, и его медленное движение по полу начинается снова.

Я ничего не делаю, только остаюсь рядом и постоянно повторяю, что его тело всё помнит и может это отпустить. И что он может отправить всё напряжение, которое впитал от других, обратно им. Он плачет от облегчения, когда я это предлагаю, но физическая судорога не ослабевает. Через час он шепчет с закрытыми глазами:

Всегда так происходит на этих ваших сессиях?

Я уверяю его, что ещё не сталкивался с этим настолько сильно и настолько продолжительно. Он чувствует, что должен продолжать. Он перепроживает весь тот опыт в реальном времени. Проходит почти четыре часа, прежде чем он наконец расслабляется с глубоким вздохом. Я хвалю его за то, что он выжил, и подтверждаю, что ему более чем рады в этом мире.

Почему всё прошло именно так? Должно ли было всё быть именно так? Мог ли я ускорить или облегчить этот опыт? Точно не знаю, но подозреваю, что нет.

Ему нужно ещё полчаса, чтобы восстановиться настолько, чтобы он смог доехать до дома. Он чувствует себя странно, легко, другим человеком, говорит он мне.

Дорога домой занимает у него более трёх часов, и по пути ему приходится делать остановки. Когда он возвращается домой посреди ночи, то знает, что стал другим человеком. Он чувствует себя счастливым. Настолько счастливым, что будит жену и дочь и посвящает их в свой странный, изнурительный, но прекрасный опыт. В течение многих дней после этого он чувствует себя легче, более расслабленным и более счастливым, чем когда-либо.

Он звонит мне и рассказывает о чудесном изменении, об огромном облегчении от того, что в нём не осталось больше скрытой, кипящей агрессии. А затем он в своей чистой южной манере дарит мне самое замечательное дополнение к гонорару, которое я когда-либо получал:

«Для меня вы заслуживаете рая!»

Это может с лихвой компенсировать то время, которое я… впрочем, не стоит об этом.

История третья Аристократичная стерва с домашним тортом

Иногда исцеление не в самой терапии, а просто в том, чтобы сказать что-то дельное. Или пуще того: в случайном высказывании безо всякого терапевтического намерения.

Перед началом моего семинара в качестве приглашённого лектора ко мне подходит невысокая крепкая дама и пристально смотрит в глаза. Я случайно не Ханс ТенДам?

Неизменный подросток во мне тут же думает: «Что я наделал на этот раз?» Но класс набит битком, и я уже стою спиной к стене. Сопротивление бесполезно. Поэтому утвердительно мычу.

Полгода назад я послала к вам своего двоюродного брата. Он посещал психиатра, который поставил ему диагноз «маниакально-депрессивный психоз». Я настояла, чтобы он поехал к вам. Та сессия с вами решила все его проблемы.

Слава Богу, я уж было подумал, она скажет, что сессия вообще не сработала. Получив от неё несколько подсказок, я вспоминаю этого молодого человека.

Когда он звонил, я отметил тогда для себя перепады настроения. Про психиатра и маниакально-депрессивный диагноз я ничего не знал. Почти без исключения, маниакально-депрессивные люди приходят к нам в маниакальной фазе, и даже достаточно эффективная сессия не принесёт большого прогресса. Однако та сессия, по-видимому, сработала хорошо.

Я начинаю чувствовать себя весьма довольным собой, но она прерывает мою счастливую череду самовосхваляющих мыслей.

И знаете, что ему действительно помогло?

Понятия не имею, я же делаю столько всего полезного.

То единственное предложение, которое вы ему сказали в дверях, когда жали руку на прощание.

Я всё ещё без понятия.

Вы ему сказали: «А что касается перепадов настроения, то их не бывает только у психопатов». И тогда все его тревоги испарились.

Случайное попадание. Но это научило меня кое-чему важному. Если лаконичное замечание, позволяющее взглянуть на вещи в перспективе, может оказать такое влияние, то сколько хаоса могут привнести ошибочные диагнозы?

Сколько людей, которые какое-то время просто чувствовали себя несчастными, теперь, после посещения психиатра, страдают от настоящей депрессии? И сколько людей с обычными и естественными перепадами настроения теперь «знают», что у них маниакально-депрессивный психоз?

Сколько женщин, которые ведут себя как мужчины в сексуальном плане (то, что принято называть «здоровым» для мужчин), ходят с ярлыком нимфоманки? И с представлением о себе, что они, и это же совершенно очевидно, нимфоманки? Нет, дамы, вы такие же здоровые, как и настоящие мужчины.

И сколько женщин, разделяющих свой разум на отделы, что также является типичной мужской чертой, предположительно страдают от расстройства множественной личности? (Ныне это Диссоциативное расстройство идентичности)

И мы даже не говорим о таких модных ярлыках, как СДВГ и аутизм, которые уже потеряли всякие границы. Точно так же, как здравое замечание может выпустить ложный воздух из раздутого диагностического пузыря, так и подобные диагнозы, к сожалению, могут наполнить его ложным воздухом.

Джонни ничего не может поделать, потому что у него СДВГ. То есть мама и папа Джонни не могут ничего с этим поделать. И теперь они получают доступ к государственному здравоохранению и так далее. Когда диагноз вызывает болезнь, то взгляд на вещи в перспективе и здравый смысл могут восстановить здоровье.

Какое отношение всё это имеет к названию главы? Очень малое. Я хочу поговорить о важности случайных мимолётных замечаний, которые могут освобождать и излечивать. А это было лишь общее отступление.

Она настоящая леди. Аристократичная, и всё такое. Ей немного за семьдесят, она безукоризненно одета в наряд, привезённый прямиком из Парижа или Лондона. В дополнение — идеальный акцент высшего общества.

Господин ТенДам!

Она произносит моё имя мелодичным и изящным голосом. К сожалению, я не могу воздать ему должное в письменной форме.

Господин ТенДам! Вы, вероятно, думаете, что эта высокомерная аристократичная стерва вообще здесь делает, разговаривая с терапевтом прошлых жизней? Но я слышала о вас много хорошего от своего двоюродного брата. И я могу выглядеть высокомерной аристократичной стервой, и я разговариваю, как аристократичная стерва, и все мои подруги — настоящие аристократичные стервы, но вы должны мне поверить, что это не так, совсем не так.

И в чём моя проблема? Я, как бы это сказать, не в ладах с собой и со своей жизнью. Как будто я попала не в ту историю. Я часто спрашиваю себя, кто или что я на самом деле.

Мы проводим три сессии. На первой она в основном рассказывает историю своей жизни, вторая сессия посвящена её подготовке к жизни, а на третьей в основном проводится оценка.

Она выросла в 1920-х годах в богатой семье в Вассенаре, элитном курорте неподалёку от Гааги. Её отец владеет акциями. Занимается табаком, каучуком, чаем, маслом. Голландия избежала разрушений Первой мировой войны. Shell уже процветает. Это ещё до Великой депрессии. У них несколько десятков слуг. За ужином дети должны стоять за столом, пока их отец и мать едят. Когда родители заканчивают, дети проходят к своему столу, и там их обслуживают.

Передо мной мелькает образ периода расцвета богатого гаагского патрициата. Кареты, первые автомобили, воскресные прогулки в парке, покупка пирожных в местных кондитерских.

Она подготовила свою жизнь весьма основательно^[4]. Она видит привлекательного молодого человека и хотела бы, чтобы он стал её будущим отцом! Она видит, как тот знакомится с её будущей мамой (разумеется, оба в сопровождении!), всё это очень приятно и очаровательно. Она с нетерпением ждёт возможности воплотиться у них в качестве их дочери.

У неё приятное детство. Она знакомится с прекрасным молодым человеком, перспективным инженером одного из лучших технических университетов, который, похоже, действительно сможет добиться успеха. Великая Депрессия всех отрезвляет, но они по-прежнему живут в достатке. Она ждёт ребёнка. Они образцовая пара.

Затем приходит Вторая мировая война. Её муж работает над новой технологией большого военного значения, и в мае 1940 года, когда Нидерланды вот-вот будут захвачены нацистами, через неделю после начала войны, его спешно переводят в Англию — работать на британцев, и чтобы его знания не попали в руки немцев.

Внезапно она остаётся одна с ребёнком. Банковский счёт быстро истощается, деньги на домашнюю прислугу вскоре заканчиваются, и она остаётся с новорождённым на руках. Она не научилась ничему практическому, например, как менять подгузник или пользоваться тряпкой. Её деньги истрачены или заблокированы за границей. Она в отчаянии.

Она учится кормить и заботиться о ребёнке, но есть риск стать бездомной. Что она умеет делать? Она хорошо образована, свободно говорит по-немецки, по-английски и по-французски, и в итоге устраивается в Транспортную службу немецкой армии на Фредерик-стрит в Гааге.

Помню, как я шестилетним мальчиком ходил через тот двор, и мне говорили, что там были «немцы». Где их только не было тогда в Гааге?

Она молода, приятна, хорошо выглядит и нуждается в защите. Немецкий офицер жалеет её, и через некоторое время они становятся любовниками.

Когда её муж в 1945 году возвращается из Англии и узнаёт, что она спала с врагом, то немедленно с ней разводится. Она обесчестила и его и свою собственную семью. Во второй раз она теряет всё и снова падает в чёрную дыру.

Господин ТенДам, ну почему всё это должно было со мной произойти?

Я вдруг выпаливаю:

— Из-за всего этого вам удалось не превратиться в высокомерную аристократичную стерву.

Её глаза расширяются от удивления и от внезапного понимания. Она выкрикивает, ещё более аристократичным голосом, чем раньше:

— Точно! Точно! Конечно, господин ТенДам, вы абсолютно правы! Точно!

У неё озарение. За несколько минут она впервые примиряется со своей жизнью. Она не может с этим справиться, и не может поверить, что это никогда не приходило ей в голову раньше. Благодарная и воодушевлённая, она уходит.

Когда она возвращается на третью и последнюю сессию, то озорно на меня смотрит.

Господин ТенДам! Я понимаю, что в вашей профессии не принято принимать подарки, но я надеюсь, вы сделаете небольшое исключение для пожилой дамы. Я принесла вам домашний торт. Нет ничего более буржуазного, не правда ли?

Я согласен, и я правда не могу отказаться от торта.

По окончании сессии ещё раз убеждаюсь, что удачное мимолётное замечание может оказать большее влияние, чем подобающая сессия.

История четвёртая Тупой нимфоман

Как любая хорошо образованная женщина сразу поймёт из названия, эта история о мужчине. Она о сессии, проведённой в Нидерландах не так давно, поэтому я изменил некоторые детали, чтобы обеспечить анонимность. Любое сходство с кем-либо, кого вы знаете, совершенно случайно.

Итак, мужчина. У него была хорошая карьера, он начал вести собственный бизнес, но сейчас он сидит дома, без работы. Клиент приходит ко мне с тремя проблемами.

Первая проблема в том, что у него время от времени случаются приступы гнева без какой-либо видимой причины. Иногда на дороге, но в основном с женой.

Вторая проблема в том, что если есть такая возможность, он целый день смотрит порно в интернете. Жена об этом знает. Они решили, что на компьютер нужно установить пароль. Пароль знает только жена. Но иногда она забывает выключить компьютер, и тогда он снова весь день сидит перед экраном.

К тому времени, когда он обращается ко мне, у него за плечами более восьмидесяти сессий терапии: гипнотерапия, НЭИ (нейроэмоциональная интеграция) и прежде всего — более шестидесяти сессий регулярной психотерапии. Результат? Теперь ему легче говорить о своих проблемах. Так он мне и сообщает.

Я отвечаю, что могу сразу поставить один диагноз: он довольно туп. Кто станет посещать психолога больше года каждую неделю, если это ни к чему не приводит? Разве нельзя понять, работает это или нет, после нескольких сессий?

Он катится со смеху.

А третья проблема? Раньше он преуспевал, у него был собственный магазин рыболовного снаряжения, и он даже помогал другим владельцам магазинов с ИТ-приложениями. Но однажды его самооценка просто рухнула, без всякой видимой причины, он начал сомневаться в себе, и последнее время стал всё более пессимистичным в отношении своих навыков и способности добиться хоть чего-либо в жизни.

Что спровоцировало что? Он не знает наверняка, но подозревает, что неуверенность в себе — самая старая проблема. Только после того, как он потерял бизнес, он начал смотреть порно в Интернете, и у него появились эти странные вспышки гнева.

Давайте тогда начнём с неуверенности в себе?

Он колеблется. От чего он хотел бы избавиться больше всего? Вообще-то, от этих вспышек гнева. Затем разобраться со своими интернет-привычками, и только потом работать с неуверенностью в себе. Я считаю этот порядок странным, но клиент всегда прав.

Что он чувствует, когда начинается приступ гнева? Сильную фрустрацию. Как будто он где-то в ловушке, не может откуда-то выбраться.

— Вы чувствуете эту фрустрацию прямо сейчас?

— Да.

— Почувствуйте её настолько сильно, насколько сможете… Пойдите назад к тому моменту, когда вы впервые испытывали сильную фрустрацию, будто вы в ловушке, не в состоянии выбраться, ощущая и чувствуя всё, что вы чувствуете прямо сейчас.

Он попадает прямиком туда куда нужно.

Париж, около 1890 года. Бедный район за пределами центра города. Мостов через эту часть Сены ещё нет. Только шаткий паром, на котором он каждый день ездит на работу. Он рабочий на унылой серой фабрике. Он приходит домой весь серый. У него серая жизнь, серая работа, серый дом, и у него серое будущее. Лишь одна вещь придаёт цвет его жизни: секс с женой. Я не спрашиваю подробностей, просто мычу в знак понимания.

У них рождается ребёнок, затем ещё один. Его жена становится всё более измученной, и всё меньше и меньше интересуется сексом. Она отказывает ему в единственном, что придавало цвет его существованию. В своём раздражении, он начинает с ней ссориться.

Но жизнь для неё слишком тяжела: вечно не хватает денег, постоянные беспокойства о детях, об одежде, о топливе на зиму, о невозможности посетить врача, которого они не могут себе позволить.

Он отчаянно ищет выход: другую работу с более высокой оплатой. Но ничего не получается, и он становится всё более и более озлобленным и разочарованным. Он как в ловушке. Он ноль, он не может обеспечить жену и детей.

Однажды утром у них происходит очередная ссора. Пока рабочий на фабрике, жена берёт детей, садится на паром и вместе с двумя детьми прыгает за борт на середине Сены. А потом ему приходится их опознавать.

Он становится алкоголиком, теряет работу и спустя несколько недель или месяцев лежит при смерти за грудой дров в переулке или на скотном дворе. У него лихорадка, и он едва осознаёт, что умирает.

После смерти он не встречается с женой и детьми. Взаимное разочарование, гнев и стыд слишком велики.

Я позволяю ему персонифицировать^[5] рабочего, и затем приглашаю его жену и детей из прошлого войти и встретиться с ним. Все несчастья более чем столетней давности прорываются наружу. И он узнаёт в ней свою нынешнюю жену. Эмоция!

Теперь всё становится на свои места. Он понимает, откуда берутся вспышки гнева и низкая самооценка. И даже откуда взялась его интернет-сексуальная зависимость.

Он говорит мне, что понимает, что всегда искал женщин с таким же манящим взглядом, как у его жены тогда, когда между ними ещё всё было хорошо. И он также понимает, почему их недавние дискуссии о том, заводить ли детей, были такими горячими — у обоих такие противоречивые чувства надежды и страха.

Такое бывает довольно часто: на первый взгляд, совершенно несвязанные проблемы проявляются как одно взаимосвязанное целое. Но редко заявленные в начале работы проблемы кажутся настолько разрозненными, и в итоге оказываются настолько сильно переплетёнными.

Если вы выигрываете джекпот, из игрового автомата сыплются монеты. С катарсисом примерно так же. После, а иногда и во время физического и эмоционального катарсиса^[6] сыплются монеты. Внезапно всплывают всевозможные инсайты, переплетения и взаимосвязи, включая проблемы, не упомянутые во время вводной беседы.

Одна женщина-психолог сразу после сессии позвонила дочери:

— Дорогая, ты слышишь этот звон на заднем плане?

— Нет, ничего не слышу. Какой звон?

— Звон монет, которые продолжают сыпаться у меня в голове.

Мы, регрессионные терапевты, любим звук джекпота. Возможно, мы склонны к азартным играм. В Интернете ведь тоже можно играть в азартные игры. Но мы же не настолько тупые, правда?

История пятая Тоска по дому и тяга к суициду

Мой друг-ясновидящий, который к тому же магнетизирует людей, направляет ко мне на лечение 21-летнюю девушку. Последние несколько лет у неё суицидальные наклонности. Один раз она пыталась перерезать себе вены, и её на шесть месяцев поместили в лечебницу. Сейчас она в дневном психиатрическом стационаре с групповыми занятиями. Она их ненавидит, и они совершенно ей не помогают. Это уже само по себе повод для самоубийства.

Она живёт с разведённой матерью и младшей сестрой пятнадцати лет. Над семьёй постоянно нависает тень того, что она каждый день находится на грани того, чтобы покончить с собой. Единственное, что удерживает её на плаву, — это магнетическое лечение, проводимое раз в две недели вышеупомянутым экстрасенсом. Но теперь девушка позвонила ему и сказала, что не может больше выносить жизнь, даже до следующего приёма. Её и без того хрупкая воля к жизни близка к пределу. Очевидно, срочный случай. Меня просят принять её в ближайшие дни.

Я спрашиваю её о наихудшем чувстве и о том, где она ощущает его в теле. Она указывает на верхнюю часть горла: она ненавидит дышать. Другие заряды находятся у неё в груди, животе и в ногах.

Я позволяю ей представить, что напряжение проявляется из этих частей тела, как некая субстанция. Из её ног выходит масса, похожая на йогурт.

Она чувствует некоторое облегчение, и я позволяю ей пойти назад к тому времени в её жизни, когда это напряжение было самыми сильными. Ей пятнадцать, и отец щупает её за грудь.

После того, как мы проработали эту ситуацию катарсически, я спрашиваю о более ранних опытах, но больше ничего не приходит. У неё есть воспоминания о детстве, но нет ощущений предыдущей жизни, или чего-то до этого.

Неделю спустя она звонит и говорит, что этот опыт был для неё странным, но что у неё появились более ясные воспоминания об отце, и что она больше не чувствует побуждения покончить с собой. Она колеблется между жизнью и смертью: и то, и другое одинаково непривлекательно.

Ещё через неделю наша вторая сессия. Девушка чувствует себя некомфортно и беспокойно, особенно в животе и в ногах. В груди у неё спокойно.

— Где вы, в вашей жизни, чувствовали себя наиболее спокойно, наиболее умиротворённо?

— На жарком испанском пляже.

— Сейчас вы получаете впечатление о том, что именно делало вас там спокойной и умиротворённой.

Теперь она попадает прямиком в перепроживание. Она в лесу на краю тропического побережья. Чернокожая женщина с тремя детьми, где-то в Мозамбике или в Южной Африке, она светится от счастья: от природы, климата, жизни, мужа, детей, своего племени. Она чувствует себя как дома.

Та жизнь, по-видимому, непосредственно предшествовавшая, заканчивается внезапно и насильственно — в результате войны или, по крайней мере, набега.

Я делаю предположение, что, возможно, она не сколько хочет умереть, сколько тоскует по Африке и о той жизни. Она потрясена, впечатлена, сбита с толку, как будто очнулась от странного сна.

И, как всегда, теперь начинают сыпаться монетки. Теперь она понимает, почему никогда не чувствовала себя как дома в Нидерландах. И почему она не похожа на родных или на других девочек в школе. Она понимает, почему её всегда считали аутсайдером, и почему она себя таковой чувствовала. И почему её привлекают чернокожие — особенно чернокожие мужчины.

Девушка выписывается из психиатрического стационара, но не может убедить психиатра, что больше не склонна к суициду. Но что ещё более важно, он не может её убедить, что она всё ещё склонна к суициду. Его злит её упрямство.

Она заканчивает учёбу и уезжает в Африку работать волонтёром в школе.

Этот случай не является типичной терапией для суицидальных людей. По моему опыту, суицидальные наклонности редко вызваны травмой прошлой жизни. Обычно это обсессор^[7]. И нам очень редко требуется более одной сессии, чтобы от него избавиться.

Кстати, я не считаю, что наша работа — помогать людям избавляться от суицидальных мыслей. Наша задача — помочь им стать теми, кто они есть. Неподдельное желание смерти столь же естественно, как и искреннее желание жить. Мы не пытаемся искоренить желание смерти, но мы выясняем, почему слаба воля к жизни.

Я сталкивался с несколькими случаями, когда депрессия была основана на подсознательной тоске по дому и стремлении вернуться к счастливой жизни в тёплой и солнечной стране. Это едва ли напрямую связано с физическим климатом. И в тропиках можно найти холодные головы. И даже в Нидерландах люди могут быть солнечными, тёплыми и сияющими, поверьте мне на слово.

А как этот случай отразится на статистике психического здоровья нашей профессии? Никак: исцеление всего после двух сессий регрессионной терапии, но пациент отказался от дальнейшего лечения. Вот почему статистика так полезна.

История шестая Семья в гестапо

Я уже точно не помню, с чем он пришёл. Содержание той сессии стёрло из моей памяти первоначальный запрос. Этот клиент часто чувствовал себя очень плохо, при этом без особой причины.

— Пойдите назад в то место и время, когда вы ещё чувствовали себя хорошо.

— Я гора.

Мужчина говорит нерешительно и удивлённо. Он гора, где-то в Северной Африке, он знает это сразу. Он становится более взволнованным, когда описывает, что чувствует. Это как быть лёгкой вулканической породой, легко рассыпающейся и несколько пористой, как туф.

— Каково это?

— Приятно. Очень хорошо.

— Сейчас вы получаете впечатление о том, что в этом самое приятное.

А теперь он становится по-настоящему взволнованным. Когда идёт дождь, поверхность впитывает воду. И это похоже на рай. Но разве там часто идут дожди? Нет, очень редко, но именно это делает их еще более райскими.

Хорошо. Я просто принимаю всё, как идёт.

Сейчас вы получаете впечатление о первом моменте, когда вы начали чувствовать себя плохо.

Приближается мужчина в длинном чёрном кожаном пальто. Он входит в эту гору, и гора начинает дрожать. Клиент трясясь лежит на кушетке. Мы не можем выяснить, что этот человек делает в горе. У человека нет с собой взрывчатки, клиент в этом уверен. Это явно скорее образ, чем воспоминание. В Северной Африке нет мужчин в чёрных плащах, входящих в горы и заставляющих их дрожать. По крайней мере, без взрывчатки. А чёрные кожаные пальто не слишком хорошо сочетаются с погодой. Куда двигаться дальше?

Сейчас вы получаете впечатление о жизни, в которой встречали этого человека.

Он видит себя мужчиной лет тридцати, отлично одетым, в маленьких тонких очках в золотой оправе. Он молодой банкир-еврей во Франции, вероятно, в Париже. У него красивая жена и двое детей, шестилетняя девочка и четырёхлетний мальчик. Он ласково улыбается.

Сейчас вы видите ситуацию с тем мужчиной в чёрном кожаном плаще.

Он напрягается, стонет и извивается, и мне требуется довольно много времени, чтобы он сказал, где он и что происходит. Он стоит в кабинете. За письменным столом сидит офицер гестапо. Перед столом стоит тот самый мужчина в длинном чёрном плаще. Позади банкира два немецких солдата. Напротив него, у стены, стоят его жена и двое детей.

Человек в плаще — коллаборационист. Это ещё самое начало немецкой оккупации. Немцы хотят иметь кого-то, кто сможет точно информировать их о том, что происходит в еврейской общине. Коллаборационист знает такого человека. Это тот, кому всегда доверяют, и который может потерять всё, если не будет сотрудничать. Он сообщает гестапо, что нашёл того, кто идеально для этого подходит. Всеми любимый и хорошо информированный слабак.

Они говорят, что от него хотят. Банкир не способен отвечать. Он вообще не способен говорить. Его мозг не в состоянии понять концепцию предательства. Мужчину как будто парализует, и он не может ничего сказать.

Они указывают на его жену и детей. Их убьют, если он не будет сотрудничать. Он в отчаянии, но всё ещё в оцепенении, не в состоянии отвечать. Жена видит его реакцию и начинает на него кричать. Мальчик начинает плакать, ничего не понимая. НО ОН НЕ МОЖЕТ ОТВЕТИТЬ. ОН ГОРА.

Человек в плаще начинает всё больше приходить в ярость. Он всё так хорошо продумал, а теперь его позорят перед гестапо!

Они теряют терпение. Офицер за письменным столом приказывает первым застрелить мальчика. Мать истерически кричит, и раздаётся выстрел. Теперь он хочет сотрудничать? Или им нужно застрелить и его дочь? И его жену? Он как будто окаменел. Тогда убивают его дочь. Он остаётся в оцепенении.

Офицер гестапо бурчит коллаборационисту, что тот выбрал самого глупого из глупых евреев. Ничего нельзя доверить этим французам! Немец встаёт и говорит солдатам, что эта женщина — «горячая девчонка».

Отведите их в подвал и делайте с этими двумя всё, что хотите.

Они проживают ещё одну ночь и один день, в оргии насилия, крови и принуждённого секса. Мой клиент катается по кушетке в ужасе, страдании и стыде.

— Мне так стыдно!

— А вы посмотрели в глаза жене и детям?

Нет, он не смел, даже в том кабинете наверху. Я заставляю его посмотреть в глаза жене. Он читает в них только непонимание, упрёк и полнейшее смятение. Мальчик смотрит в полнейшем непонимании, и он не может установить с ним контакт. И затем он смотрит в глаза шестилетней дочери.

Он рычит, сжимается, задыхается, потому что в её глазах он видит только любовь и глубокое, зрелое понимание. Он ошеломлён, и глубокая, непостижимая, сильная эмоция вырывает его из всего этого страдания и ужаса.

Я говорю ему, что он не сделал там ничего плохого. Он просто не мог пойти на подстроенные манипуляции и махинации, потому что в своей основе он был горой. Гора просто остаётся собой. Ему нужно было сделать только одно: посмотреть в глаза жене и детям.

Он хочет от дочери прощения, но её взгляд делает это ненужным. Она родилась у него, чтобы в тот самый момент быть на его стороне. Вера может двигать горы, как и любовь.

Я не раз сталкивался с тем, что прямой взгляд в глаза в последние минуты жизни может всё кардинально изменить.

Молодую женщину на телеге полуголой подвозят к эшафоту, где для неё уже подготовлен столб. Толпа насмехается и разглядывает привлекательное тело, которое скоро должно рассыпаться в огне. Этот мир ужасен, люди ужасны, так жестоки, так глупы!

Пойдите к последнему моменту, когда вы заметили по-настоящему человеческий взгляд.

И тут она понимает, что поймала такой взгляд по дороге, на телеге: взгляд девочки из окна первого этажа. Девочки лет восьми, которая спокойно и глубоко на неё смотрит. И в этот момент их души соприкасаются друг с другом. «ОДНА ИЗ НАС! ОНА ОДНА ИЗ НАС!»

И тогда ужас тает, и душа может снова выйти из тьмы на свет.

Или мясник, вспарывающий женское тело от живота до горла и заглядывающий своей жертве в глаза — и от её взгляда отшагивающий прочь от края пропасти в бесконечную чёрную похоть и сладкое небытие (т. е. то абсолютное зло, которое может уничтожить душу полностью).

В конце сессии я позволяю клиенту пойти на ту гору с дочерью. Он обнимает девочку, и его слезы смешиваются с ласковым дождём. Теперь он и человек, и гора. А потом он идёт к жене и просит у неё прощения. Но не может до неё достучаться. Она до сих пор в ужасе от того, что произошло. Но он чувствует, чтовсё будет хорошо, что он это исправит.

Он больше не чувствует себя плохо. Он получает впечатления из жизни молодого банкира-еврея, когда всё ещё было хорошо. Я даю ему почувствовать, что такого есть у него сейчас, чего тогда ещё не было у банкира. Ему трудно выразить это словами, но он чувствует это сильно и ясно.

Только ужас гестапо мог сдвинуть эту гору с места. Но без дочери он бы не справился.

В нашей профессии иногда трудно сохранить глаза сухими.

История седьмая Молодая вдова в чёрном

Я в Токио. Всё уже начинает становится однообразным. В течение нескольких дней три японки из разных городов просят сессии, потому что не могут найти подходящего мужа. Я вздыхаю и говорю переводчику, что в следующий раз мне лучше прихватить с собой чемодан, полный подходящих холостяков, чем предлагать сессии регрессии.

Это, похоже, одинаково во всём мире: если вы женщина, вам тридцать пять, и у вас хорошее образование и работа, но нет мужа, то можете попрощаться с браком. Одна бразильянка подсчитала, что на каждого холостого мужчину в этой возрастной группе приходится семь незамужних женщин. Подходящий мужчина в таком возрасте может легко заполучить себе девушку помоложе, которая, в свою очередь, будет смотреть на него с восхищением и находить его интересным. По крайней мере, какое-то время.

Мой переводчик спрашивает, понимаю ли я, почему так много женщин приезжают в Токио, чтобы пройти со мной сессию. Я не понимаю.

Помню ли я сессию шесть месяцев назад с женщиной, у которой была такая же проблема, и которая вспомнила, что была голландкой? Да, помню. Что ж, через несколько недель после сессии она встретила мужчину мечты и удачно вышла замуж. И эта история, видимо, разошлась. Так это сессии «Я тоже так хочу»! По моему опыту, у них меньше шансов на успех, хотя статистику по этому поводу я не вёл.

Во время первого визита в Японию с сессиями в Токио и Осаке я ожидал встретить прошлые жизни из самой Японии, но с ними я столкнулся лишь во время третьего визита.

Мужчина описывает, что он всегда молится после возвращения с битвы домой. Я хочу похвастаться эрудицией.

— В буддийском храме или в синтоистском?

— Нет, я вижу витражи, это похоже на средневековый собор.

Вот как. А в другой раз происходит бой на мечах.

— Вы самурай?

— Нет, римский солдат. Мы сражаемся такими короткими прямыми мечами.

Ах да, понимаю. И я даже наткнулся на голландку — прошлую жизнь одной клиентки. Вот об этом и пойдёт короткий рассказ.

Женщине едва за сорок. Она в отчаянии, не знает, что делать. Почему ей никогда не встречается подходящий мужчина? Ей кажется, что на ней проклятие.

Я позволяю ей осознать, где она чувствует это проклятие в теле. Когда она думает, что останется одинокой, и о возможном проклятии, у неё появляется холод на плечах. Мысль, которая сопровождает это ощущение: «Я всегда буду одна». На её глаза наворачиваются слёзы.

Пойдите назад в то место и время, где и когда вы ещё не чувствовали холода и несчастья, во время и место без проклятия.

Клиентка почти сразу попадает в тот опыт.

Она девятнадцатилетняя красотка, вот-вот выйдет замуж за настоящего красавца. Она подцепила самого симпатичного парня в деревне. Через год у них рождается ребёнок. Она счастлива, как принцесса.

Когда я запрашиваю впечатление о времени и месте, то узнаю, что это происходит почти триста лет назад и, к моему удивлению, в деревне в Нидерландах.

Пойдите к началу холода, страданий и проклятия.

Теперь слёзы текут свободно, хотя японцы не плачут так, как бразильцы.

Её муж погибает в результате несчастного случая на работе, вероятно, на верфи. Она видит себя в чёрных одеждах.

В том же году её маленький сын умирает в лихорадке от болезни. Теперь в деревне знают наверняка. Она, с этими соблазнительными глазами и слишком красивым лицом, — ведьма! Бог, должно быть, покарал её.

Всю оставшуюся жизнь женщина вынуждена ходить в чёрном, и её постоянно оскорбляют. Каждое воскресенье в церкви она вынуждена сидеть на самой дальней скамье. Остаток её жизни — ужасная кальвинистская тюрьма. Она была мертва внутри уже задолго до того, как умерла.

А тело, которое ещё так многого хотело и так многое могло предложить, ходит скованное, подвергаясь неодобрительным взглядам. Она живёт в серости и продолжает бродить в серости после смерти.

Понимает ли она теперь, откуда исходит это проклятие? Теперь ей это совершенно очевидно.

Пришло время снять проклятие. Я провожу персонификацию.

Просто представьте, что вы дома, в любимой комнате, там, где вы любите посидеть, когда просто хотите немного предаться размышлениям.

По у неё нет такого места. Она до сих пор живёт с родителями. У неё нет места, которое ощущается как её собственное.

Я видел то же самое накануне: пятидесятидвухлетняя женщина, которая по-прежнему живёт и работает со своими родителями, и теперь хотела бы начать собственную жизнь. «Не то чтобы я хотела бросить своих родителей!» — спешно добавляет она.

Тогда найдите любое другое уединённое место, где вам уютно и комфортно.

Она видит себя сидящей в природном горячем источнике в окружении кустарников.

Сейчас вы видите, как к вам приближается эта вдова-голландка.

Дама в чёрном подходит и нерешительно останавливается у края источника.

Просто пригласите её к вам присоединиться.

Ей нужно снять это чёрное одеяние. Это занимает некоторое время, по-видимому, оно состоит из многих и сложных предметов одежды. Затем она входит в источник.

Внезапно моя клиентка напрягается на диване и издаёт приглушённый крик. Как только вдова-голландка входит в воду, горячий источник превращается в лёд. Клиентка вся дрожит. Она в шоке.

О боже, что теперь? Мне приходит удачная мысль.

У неё осталось ещё что-нибудь на голове?

Действительно, простенький чёрный чепчик. Моя клиентка, всё ещё дрожа, помогает вдове снять чепчик, тогда вода вновь становится горячей. Голландка плачет от счастья, когда чувствует тепло. Они обнимают друг друга, полные теплоты.

Она понимает, что умерла?

Да, но по-настоящему — только теперь. Разница до и после её смерти была такой незначительной. Всё так и оставалось серым и холодным.

Теперь, когда вы умерли, вы можете снова встретиться со своим мужем и маленьким сыном.

Они появляются у края источника. Её счастье — полное

— У вас остаётся ещё что-нибудь от этого проклятия?

— Нет, ничего. Я так счастлива.

Кажется уместным, что терапевт из Голландии помог японке освободиться от древнего голландского тёмного кальвинистского проклятия. И, судя по всему, несколько месяцев спустя эта японская Спящая красавица нашла своего японского принца. И пусть с этих пор её брак будет похож на уютный горячий источник.

История восьмая Хрипящие лёгкие

Ему тридцать девять лет, у него борода, двое детей, и он недавно развёлся. Одной из причин развода были его хрипящие лёгкие. Когда темнеет, он чувствует давление в лёгких, и у него начинается учащённое, свистящее дыхание, громче храпа. Рядом с кроватью всегда стоит кислородный баллон, и во время сна его рот закрыт небольшой маской. Не очень хороший рецепт для интимной обстановки в спальне.

Ему не везёт ещё больше. Он из богатой семьи. Поэтому, когда в местной больнице у него ничего не нашли, он отправился в лучшую университетскую клинику страны. Затем — в Лондон, Майами и Вашингтон. Но так ничего и не обнаружено.

Почему только когда темнеет?

Он понятия не имеет. Я провожу с ним исследование ауры^[8].

Когда он смотрит на своё тело со стороны, то не видит ничего примечательного. Но потом всё-таки что-то замечает. В слабом белом свете вокруг тела появляется маленькая чёрная точка, где-то над левым лёгким. Я позволяю ему к ней приблизиться. Кажется, это небольшая дырочка. Я позволяю ему заглянуть внутрь неё. Даже тонкий серебристо-белый луч света не достигает её дна. Это бездонная дыра, поэтому я применяю стандартную процедуру:

Представьте, что вы становитесь очень маленькой точкой света и спускаетесь в эту крошечную дырочку.

Он ощущает, что спускается, как ему кажется, бесконечно долго, в кромешную тьму небытия. Затем он резко останавливается. Он в совершенно тёмной комнате и, когда ощупывает пространство руками, ощущает лишь гладкий цементный пол.

Вы можете найти стены?

Ведь не бывает безграничных цементных полов. Мужчина ползает, пока не нащупывает пальцами стены, но больше ничего, ни окон, ни дверей, лишь гладкие стены. Мне приходит мысль, что он мог умереть в полной темноте, например, задохнувшись в обрушившейся шахте. Его нынешние хрипы могут соответствовать пневмокониозу (лёгкие, заполненные пылью) в последние моменты прошлой жизни.

По опыту я знаю, что можно усилить ощущения удушья, мысленно уменьшая пространство.

Сейчас вам кажется, что стены надвигаются на вас всё ближе и ближе.

Он вздыхает, но с большим облегчением. Я совершенно ничего не понимаю. Что это? Облегчение?

Представьте, что пространство становится всё больше и больше.

Теперь у него приступ паники. Он практически хрипит по-настоящему. Он паникует, поэтому я быстро инструктирую его, что пространство снова становится меньше. Это его успокаивает. Я вообще ничего не понимаю. Что это такое?

Обойдите комнату, шаг за шагом, прощупайте все стены полностью и весь пол полностью, ничего не пропуская. Где-то в этом пространстве есть что-то, что имеет к вам отношение.

И через несколько мгновений, которые тянутся, как столетия, он что-то находит. На полу. Он дотрагивается до этого чего-то: женщина, обнажённая, мёртвая. Мы не можем её оживить, и ничего другого он не находит. Остаётся кромешная тьма.

Сейчас вы получаете впечатление об этой женщине, когда она ещё не была обнажённой и мёртвой. Впечатление того времени, когда с ней ещё всё было в порядке.

Клиент ощущает себя молодой женщиной с длинными тёмными волосами, которая любит мужа и двухлетнюю дочь. Глаза клиента бегают в стороны под закрытыми веками. Он так счастлив!

Сейчас вы получаете впечатление о том, как это счастье закончилось.

Они евреи, где-то на Балканах. Их сгоняют вместе со многими другими и загружают в грузовики. Но в спешке и панике, когда им приказывают покинуть свои дома, она поспешно, тайно передаёт дочь с деньгами и драгоценностями нееврейскому соседу.

Во всём страхе и ужасе, пережитом затем, у неё в голове постоянно крутится только одна мысль: «Что с моей дочерью?»

Транспортировка и газовая камера — лишь дурной сон.

Что случилось с моей дочерью?

Ничто больше не имеет значения. Мир остановился. Что случилось с моей дочерью?

Мой клиент на диване плачет, как женщина в отчаянии. Я позволяю ему сесть на пол газовой камеры и положить голову этой женщины себе на колени. Теперь они плачут вместе.

Сейчас вы получаете впечатление о том, что случилось с вашей дочерью.

У него перехватывает дыхание. Он видит, как девочка выросла и пережила войну. Я быстро вычисляю в уме. Газовые камеры самое раннее — конец 1942, и самое позднее — начало 1945 года. Так что девочка родилась самое раннее в 1940 и самое позднее — в 1943 году. Сейчас 1992 год.

Если она ещё жива, сейчас вы получите впечатление, где и как она живёт прямо сейчас.

Google-карт тогда ещё не существовало, но для его сознания это не важно. Он видит под собой карту Соединённых Штатов и приближается к ней с невероятной скоростью. Где-то на юго-востоке, вероятно, в Техасе, восточнее Хьюстона. Пригород, улица, подъездная дорожка, приличный американский дом. Он стоит у двери, замерев, слишком взволнованный, чтобы продолжать.

Сейчас вы получаете впечатление о том, кто там живёт.

Он видит женщину лет пятидесяти. Мужа нет, или он сейчас в отъезде. Кажется, есть дети, но они уже покинули дом. Она играет на фортепиано — довольно хорошо.

Она знает своих родителей?

Он кивает.

Она знает, что сделала её мать, чтобы её спасти?

Он кивает.

Какая у неё была жизнь?

Хорошая жизнь, но не без этой тени. Я шепчу ему на ухо:

Значит, она пережила войну. Значит, вы перехитрили немцев.

Теперь он катается и раскачивается, переполненный горем, гневом, гордостью, снова гневом и снова горем, и снова счастьем и гордостью.

«МОЯ ДОЧЬ ЖИВА. Я ПЕРЕХИТРИЛА ИХ. Я ЭТО СДЕЛАЛА!»

Он стонет, тихонько мычит и почти ревёт.

Почувствуйте, что когда придёт время, вы снова встретитесь.

Да. Это правда. Твёрдая правда. Он чувствует это костями. Он входит в состояние глубокого покоя и открывает глаза.

Только после того, как клиент ушёл, я вдруг понимаю его странную реакцию на то, что стены смыкаются, а потом размыкаются. Чем меньше площадь, тем меньше жертв. Чем больше — тем больше жертв.

Местный психолог, который сидит в холле отеля и следит за приходом и уходом моих клиентов, видит, как мужчина выходит из лифта.

Я никогда раньше не видел, чтобы, человек так сильно изменился за один час.

Спустя полгода я узнаю, что хрипы у клиента окончательно прекратились в тот же день. Больше никаких кислородных баллонов.

Так что если решение не могут найти в Париже, Нью-Йорке или Лондоне, среди современной медицины от кутюр, я бы посоветовал: попробуйте регрессионную терапию. Если не сработает, никакого вреда не будет. А если сработает, то иногда она творит чудеса.

История девятая Психиатр, не познавшая любви

Входит бойкая женщина лет тридцати. Хорошо одета, с хорошей стрижкой и спокойным, умным взглядом. Выглядит скорее итальянкой, чем бразильянкой. Она психиатр в маленьком городке в отдалённом районе. Живёт независимо. Я никогда не думал, что у психических заболеваний в маленьком городке может быть такая привлекательная сторона.

Мои размышления прерываются, когда она говорит о своей проблеме, подчёркнуто деловито и доходчиво: она не знает, что такое любовь. Я чувствую, что запросто могу выпалить что-нибудь неприличное, но не даю себе времени даже подумать об этом. Я надеваю внутренний костюм терапевта и начинаю сессию. Причина в предыдущей жизни, рестимуляция в момент её рождения^[9]и несколько детских опытов. Обычная регрессионная работа. Когда клиентка уходит, она довольна сессией, а я доволен собой.

Полгода спустя в получасе езды от Рио я провожу мастер-класс в заповеднике, расположенном высоко между крутыми горами, где мобильные телефоны не ловят, и где прохладно даже в середине лета. В перерыве ко мне подходит женщина. Я её узнаю. Психиатр.

Она рассказывает о той сессии и о том, насколько она ей понравилась. Я спрашиваю её, как долго она практикует. Семнадцать лет.

Бывают моменты, когда вдруг чувствуешь себя ужасно старым. Это был именно такой момент. Я бы упал со стула, если бы сидел, а не стоял прислонившись к стене. Оказывается, ей всего сорок два. Ладно.

Она признаётся, что записалась ко мне на следующую неделю, потому что хочет поработать над своей реальной проблемой. Её реальной проблемой? Что может быть реальнее, чем не знать любви?

Когда она приезжает через несколько дней, то сразу переходит к делу. Она не знает настоящего секса. У неё нет оргазмов.

На мгновение мне кажется, что я всё-таки почерпнул что-то полезное из курса психологии в университете. Конечно, любовь — это сублимация. Всё дело в сексе. Почти на десять минут я становлюсь фрейдистом, пока не обнаруживаю, что всё обстоит совсем иначе и в итоге ещё проще, чем можно было подумать.

Она правительница в замке где-то в Центральной или Восточной Европе, три-четыре века назад, проводящая настоящий террор. Кажется, что она какая-то тёмная колдунья, накопившая власть и богатство с помощью чёрных искусств. Существуют женщины, которые превращают сексуальность в своего рода чёрное искусство (так мне рассказывали), но она — настоящая колдунья. Её ненавидят и боятся.

Даже муха, слишком долго играя у свечи, в конце концов опалит крылья. Люди восстают и подавляют немногочисленных солдат в замке. Разъярённая толпа врывается в её покои, чтобы убить.

По это не так просто сделать. Люди знают, что она ведьма, и что после смерти она будет бродить вокруг, как дьявол, и мстить. И как всем известно, это можно предотвратить, только вбив деревянные колья в её тело. Они вытаскивают её на улицу и втыкают один деревянный кол ей между грудей, а другой — в таз, прямо над лобком. В мгновение ока я понимаю: неспособность любить, неспособность заниматься сексом.

Она в ярости. Как они смеют, эти глупые свиньи! Как они могут полагать, что она позволит себя убить этим простолюдинам! Как виртуозный факир, она погружается и глубокий транс. Она ничего не чувствует и продолжает пристально и насмешливо смотреть в глаза нападающим. Если бы можно было убивать взглядом… Люди разбегаются, а она остаётся там, пригвождённая к земле. По никакие ментальные силы в мире не могут долго противостоять нескольким кускам грубого дерева, пронзающим тело насквозь. Она умирает в твёрдом убеждении, что не сдастся и ничего не будет чувствовать.

Ничего не чувствовать — не очень хорошо для личной жизни, и совсем не хорошо для сексуальной жизни.

Мои ученики знают, что если вы умираете, и что-то вторглось или проникло в тело, например, стрела, копьё или кинжал, то это телесное ощущение переносится в следующую жизнь. Как будто в теле ещё что-то застревает.

Оставшуюся часть сессии мы заняты тем, что пытаемся вытащить колья из её тела. Адская работёнка. Не потому, что это было ужасно, а потому, что её презрение и неприятие взбунтовавшейся толпы настолько глубоко укоренились, что признание того, что она действительно умерла, стало почти недоступным. Мне нужно, чтобы она для начала приняла эти колья, прежде чем мы сможем попытаться их убрать. По-настоящему непростая работа.

Многие психиатры так или иначе «заражаются» от своих клиентов. Но эта женщина была совершенно «чистой». Теперь я понимаю, почему. Она не позволяла себе подвергаться «обычным» влияниям. Знаменитый голландский футболист Йохан Кройф сказал бы: «В каждом недостатке есть своё преимущество».

Если и она уже влюбилась и испытала оргазм — надеюсь, с одним и тем же парнем, — (прошу прощения, партнёром) цена, которую она, возможно, за это заплатит, — сложности, большая подверженность проблемам её пациентов и ускоренное старение.

Жить — значит пробираться вперёд, не так ли?

История десятая Вонь у городских ворот

Выходные возле голландских дюн. Группа людей, которым просто любопытно, что такое регрессии в прошлые жизни, и могут ли они испытать их на себе.

В группе присутствует финансовый директор, таких редко встретишь в подобных группах. Но, как все настоящие мужчины, он попал под влияние своей жены.

Воскресное утро, после кофе. Воодушевлённый женой, он готов попробовать регрессию. Интересно посмотреть, как это будет. Он ложится. Остальные собираются вокруг нас, его жена в первом ряду.

Я размышляю, как подступиться к такому крепкому орешку, но мои профессиональные раздумья прерываются, потому что мужчина начинает кривить лицо. Он, нахмурившись, оглядывается вокруг, откидывает голову в сторону и принимает вид человека, который испытывает что-то противное. Неужели нельзя было подождать, пока я буду готов?

Что происходит?

Он отворачивает голову, насколько это возможно.

— Что происходит?

— Они так ужасно воняют!

Постепенно ситуация проясняется.

Он — это она. Молодая девушка у городских ворот. Двое солдат, охраняющих ворота, впустят её только после того, как она окажет им обоим «услугу».

Обычно меня это не смущает, но эти действительно жутко воняют!

Она уступает, но её лицо говорит о многом. Почему она так хочет войти в город? Она ходит по тавернам, где фермеры и путешественники пьют, едят и играют в кости и карты. Она присоединяется к ним в качестве «спутницы», и когда какой-нибудь из мужчин её хочет, они уединяются в комнате наверху. Так она получает еду, питьё и тепло.

Ей, оказывается, лет шестнадцать-семнадцать. Это где-то в средиземноморской стране. Вокруг все невысокие и темноволосые, а она выделяется высоким ростом и особенно длинными светлыми волосами.

Её мать в своё время забеременела от блондина-северянина. Девочка росла с матерью, и они жили как изгои. Её мать умерла молодой, а она должна выживать, так ведь?

В бульварных романах Нидерландов и соседних стран главная героиня — неизменно белокурая, но мужчину её мечты соблазняет красивая черноволосая женщина, очаровывающая его своими женскими происками.

Только преодолев немалые трудности, герой обнаруживает, что черноволосой верить нельзя (это секс, а не настоящая любовь!) и что всё это время его ждала терпеливая, только с виду скучная, но любящая и доверчивая героиня. Влюблённые, рыдая, падают в объятия друг друга, а ненадёжная черноволосая смуглянка должна покинуть сцену через боковую дверь.

Я убеждён, что в испанском и итальянском бульварном чтиве манипулятивную, тёмную роль играет светловолосая ведьма.

Как бы то ни было, парни падают штабелями при виде этой блондинки. Но вечером, когда таверны закрываются, ей приходится ночевать среди свиней в хлеву. На глазах финансового директора проступают слёзы. Он видит и проживает, как девушка в возрасте семнадцати лет умирает от голода и холода в придорожной канаве.

Он открывает глаза так же внезапно, как их закрыл, и понятия не имеет, что только что пережил. Его жена хранит гробовое молчание. Она обещает рассказать ему что произошло, позже. Даже интересно, как они будут сидеть в машине по дороге домой этим вечером.

Чего только странного не бывает. Даже в благополучном браке.

История одиннадцатая Тридцать фунтов излишка

Представляясь, она сразу заявляет, что у неё нехватка одного и излишек другого. Тридцать лишних фунтов веса, и нехватка одного мужчины. Раньше она была привлекательной девушкой, но от былой красоты мало что осталось, и у неё никогда не ладилось ни с мальчиками, ни потом с мужчинами. Она приходит с проблемой этих лишних тридцати фунтов, но на самом деле, ей хотелось бы узнать, что с ней не так.

Это женщина далеко за тридцать, которой скорее дашь за сорок. Она выглядит старой, пассивной, смирившейся. Но, видимо, это не совсем так — ведь она пришла за помощью.

Пойдите назад к последнему моменту в вашей жизни, когда всё ещё хорошо.

По этой команде мы идём к хорошему ощущению и выясняем, когда всё пошло не так.

Она краснеет. Ей пятнадцать, и она стоит перед своим домом и хихикает с подружками. Вскоре становится ясно, почему она краснеет. На другой стороне улицы кучка парней наблюдает за девушками и, очевидно, говорит о них. Один из парней переходит улицу и говорит ей, что она нравится его другу, и что тот хочет с ней встречаться. Этот друг — самый старший из группы, ему почти девятнадцать. Девушка чувствует себя польщённой, краснеет и убегает в дом. Конец истории.

Что происходит дальше? Ничего. Видела ли она когда-нибудь этого юношу снова? Нет. А кого-нибудь из других мальчиков? Нет. В том месте что-то произошло? Нет. Я пробую любую возможную взаимосвязь: следующий раз, когда она краснеет, следующий раз, когда она стоит на улице, следующий раз, когда она хихикает с подружками, что угодно. Ничего, совсем ничего.

Я знаю, мы что-то пропустили, что что-то упускаем, но не знаю, что именно. Общие инструкции типа «Перейдите к следующему важному событию» также ничего не приносят. Как будто с тех пор ничего важного не произошло.

Тогда я позволяю клиентке увидеть ситуацию сверху, как мы это называем, с высоты птичьего полёта. Она парит над дорогой прямо между парнями и девушками. Я позволяю ей увидеть, как этот парень переходит улицу в замедленном темпе, я разрешаю ей просканировать ситуацию энергетически, но это всё равно ничего не даёт.

Просто представьте: что-то или кто-то в этой ситуации — ключ ко всей оставшейся жизни.

И наконец-то, наконец-то что-то происходит. Она чувствует, что парит на сторону парней, пока не зависает прямо над мальчиком, который ею интересуется.

— Сейчас вы получаете впечатление о том, что он думает или чувствует.

— Он в меня влюблён! Он от меня без ума!

Но она его с тех пор больше не видела.

Оставайтесь с ним и пойдите в то событие или происшествие, которое объясняет, что с ним стало с тех пор.

Через несколько дней этот парень идёт по улице и вдруг падает. К нему бросаются прохожие. Скорая помощь. Я позволяю ей почувствовать то, что чувствует он, когда падает в приступе. Юноша чувствует глубокий пронзающий удар в сердце, теряет сознание и умирает.

Его последняя мысль — удивление, насколько может быть больно, когда ты влюблён. Он следует за своим любящим сердцем, приходит к ней, обнимает её, и с тех пор становится любящим аттачментом^[10].

Кажется, он так и не понимает, что умер. Он не хочет ничего знать, не хочет думать, потому что он счастлив, ведь теперь он всегда будет со своей возлюбленной. Когда ею интересуются другие парни, он злится и защищает её от них. Она его, только его!

Оказывается, со временем он пробрался к ней внутрь.

Нам требуется немало усилий, чтобы заставить его осознать, что его тело увезли в машине скорой помощи, а в больнице констатировали смерть от остановки сердца.

Только когда он видит горе родителей и собственные похороны, до него доходит, что произошло. Девятнадцатилетние парни редко думают о смерти. Они думают о привлекательных девушках (гораздо позже в жизни это может вернуться опять). Мы позволяем ему уйти с его родственником, с дядей, если я правильно помню^[11].

Моя клиентка вспоминает, что в то время слышала о юноше, который умер на улице, но она никогда не связывала эту историю с тем парнем через дорогу.

Ей понадобилось более двадцати лет, чтобы это понять, лет, в течение которых она никогда не чувствовала себя по-настоящему плохо (неудивительно, когда рядом с тобой и внутри тебя влюблённый парень), но в течение которых она бессознательно тратила впустую лучшие годы своей жизни.

За три месяца она похудела более чем на двадцать фунтов и продолжала терять вес без каких-либо диет. Как она поживает с тех пор, мне неизвестно.

Ну а я узнал, что когда чувствуешь пронзающий удар в сердце, то это вовсе не означает, что это любовь. По крайней мере, не всегда.

История двенадцатая Маркетолог без проблем

Бразилия, Сан-Паулу. Крошечная квартирка в большом жилом районе переделана под импровизированный кабинет психотерапии. Посреди паркетного пола — кровать. Следующий пациент!

Входит огромный (по бразильским меркам) мужчина лет тридцати пяти. Он пожимает мне руку с силой больше обычного, и прежде чем я успеваю что-то сказать, проходит мимо подготовленного для него стула и церемониально укладывается на кровать. Он смотрит в потолок, на мгновение закрывает глаза и говорит, что на самом деле у него нет проблем, и он пришёл исключительно из любопытства. Затем клиент сообщает по-голландски, с сильным акцентом, что мы можем говорить по-голландски.

Маленьким мальчиком он иммигрировал с родителями-голландцами. И у него нет проблем, так как он менеджер по маркетингу в бразильском филиале известной транснациональной корпорации. Как будто это что-то объясняет.

На мгновение я просто не знаю, как реагировать, поэтому молчу (молчание — самое недооценённое вмешательство). Несколько предложений спустя он говорит, что у него бывают приступы депрессии. И он также припоминает, что не так давно находился с этой проблемой в лечебнице. Он глубоко вздыхает. Что ему делать?

— Чувствуете ли вы эту депрессию прямо сейчас?

— Да, она всегда присутствует фоном.

На самом деле он уже долгое время чувствует себя очень и очень уставшим. Он вздыхает, и кажется, что у него уже слишком мало энергии для сессии.

Просто пойдите назад в то место и время, когда вы ещё не были уставшим, когда вы чувствовали себя бодрым и счастливым.

Он расплывается в улыбке, ему это нравится, и он моментально туда попадает.

Лондон, около 1740 года. Он клерк в книжном магазине. Фантастика! Преддверие эпохи Просвещения в самом прогрессивном секторе самого прогрессивного города, в самой прогрессивной стране мира. В книжных магазинах — сами издатели, просвещённые писатели ещё лично встречают своих просвещённых читателей. Это как сёрфинг на вздымающейся волне новой эры. Новая эпоха!

Мужчина на кровати дышит медленно и глубоко, мотая головой из стороны в сторону, чтобы охватить взглядом весь книжный магазин. Он явно очень счастлив. Мир интересен, жизнь интересна. Высвобождающийся интеллект расширяется и напрягает ментальные мускулы, открытие за открытием, открытие за открытием.

— Как вы себя чувствуете?

— Ярко, возбуждённо, счастливо.

Молодой человек в книжном магазине чувствует себя хорошо, и у него всё хорошо. Владелец магазина относится к нему как к сыну, которого у него никогда не было.

— Просто перейдите к следующему моменту ясности, возбуждённости и счастья.

— Я могу стать владельцем магазина!

Он снова погружается в счастье, гордость и удовлетворение среди всех этих интересных книг и разговоров с интересными людьми.

Просто перейдите к следующему моменту ясности, возбуждённости и счастья.

Теперь он сильно краснеет. В магазин приходит девушка. Вскоре они увлечены оживлённой беседой. Она умна, начитана и хочет читать ещё больше. Он показывает ей книгу. Они стоят вместе перед витриной магазина, чтобы уловить дневной свет, глядя в небольшую книгу. Она стоит рядом, её волосы касаются его щеки. Он сходит с ума; он безумно влюблён.

Просто перейдите к следующему моменту ясности, возбуждённости и счастья.

Они женаты! Клиент катается по кровати со слезами на глазах. Это вершина счастья.

Просто перейдите к следующему моменту ясности, возбуждённости и счастья.

Двое прекрасных детей, мальчик и девочка, такие же красивые, как их мама! И они, как кажется, уже в раннем возрасте любят книги.

Иногда на сессии наступает момент, когда вы начинаете завидовать клиенту. Обычно это бывает в конце, но на этой сессии — практически в самом начале. Он затихает.

Перейдите к первому моменту депрессии (пока я не лопнул от зависти).

Он корчится на кровати. Он почти рычит, он едва может выдавить слово. Чума. У его детей жар. Отчаявшиеся молодые родители видят, как умирают их дети. Он сходит с ума от горя. А потом оказывается, что и его жена подхватила болезнь. Она также впадает в лихорадку и умирает. Он хочет умереть. Но не может заставить себя совершить самоубийство.

Перейдите к следующему ухудшению ситуации.

Несколько месяцев или, может быть, полгода спустя. Он подсел на выпивку, потерял магазин. Затем он теряет дом, становится бездомным и бродит по улицам.

Перейдите к следующему ухудшению ситуации.

И теперь мы попадаем прямо туда, куда нужно.

Восход. Прекрасное осеннее утро. Роса. Поёт птица. Он полусидит, полулежит на обочине просёлочной дороги. Вдали в золотом утреннем свете виднеется Лондон. Он промёрз до костей, совершенно окоченел. Красота вокруг его больше не трогает. Ничто его больше не трогает, даже его несчастья. Он апатичен, его мозг затуманен или хуже того: разъеден. И там он умирает.

— Куда вы идёте потом?

— Никуда.

Он там и остаётся. И затем удивлённо говорит, что как будто видит современное время через прозрачный экран. Просёлочная дорога — теперь широкая улица в городе, мимо проносятся машины. Не знаю, почему, но я сразу же подумал об Эджвэа-роуд, сегодня это оживлённая улица Лондона.

На этой сессии я узнал, что прошлые жизни могут оставаться в том месте, где умерли, и что значительная часть энергии той прошлой личности может пребывать там и по сей день. А когда вы что-то обнаруживаете, то через некоторое время можете осознать, что уже встречали указания на это и в своей работе, и в литературе.

— Значит, часть вас всё ещё остаётся там?

— Да (удивлённо).

— А эта ваша часть осознаёт, что она умерла?

До него начинает доходить.

Если вы мертвы, то находитесь в той же реальности, в которой находятся и ваши умершая жена и дети. Почему вы с ними не встретились?

Без понятия.

Сейчас вы получаете впечатление о том, как ваша жена смотрела на вас после того, как умерла.

Он ошеломлён. У него перехватывает дыхание. Он видит, как его жена и дети смотрят на него с бесконечной жалостью, видят, как он губит себя пьянством, и как он становится бедным и грязным. Как бы они ни пытались, они не могут до него достучаться.

Сейчас вы получаете впечатление о том, где они находятся в тот момент, когда вы умираете на обочине.

И теперь его по-настоящему охватывают эмоции. Он сжимается, вытягивается, крутится, корчится и плачет. Любимые ждут его, но он их не видит. Теперь, через их глаза, он видит, каким его видят они: мрачным, больным, свёрнутым в колючий клубок, не желающим видеть и чувствовать, не желающим больше существовать.

Они всё ещё вас любят?

И они всё ещё любят вас таким, какой вы есть сейчас, лежащим здесь, на этой кровати, в этой комнате?

И тут наступает катарсис: бессловесный, неописуемый. Возвращение любви, которая никогда по-настоящему не уходила.

Сильная радость и сильное горе вызывают одинаковые физические реакции, становясь почти невыносимыми.

Просто скажите им, что вы надеетесь встретиться с ними снова.

Теперь он становится безмятежным, совершенно спокойным и умиротворённым. Умиротворённость — это следствие катарсиса.

Чуть позже он уходит, пошатываясь и слабо держась на ногах, немного напоминая женщину, которая недавно родила.

История тринадцатая Амбиции и адское пламя

Я вздрагиваю, когда она входит ко мне в кабинет. Кажется, что с ней что-то не так. Её лицо. Её рот. Искажены. Всё её лицо слегка искажено. Когда она подходит ближе, сквозь клочья волос я вижу её череп. Усталые, большие, чувствительные глаза. Олень, который перестал бежать и уже даже не глотает воздух.

Она рассказывает свою историю. Она фламандка, двадцать два года, почти двадцать три. Когда ей было одиннадцать, прямо перед ней взорвался газовый баллон. Её охватил шар пламени, который сжёг более половины её кожи: всё лицо и большую часть туловища, кроме нижней части спины. Оттуда пришлось срезать части кожи, чтобы пересаживать их на пострадавшие участки тела. Почти полтора года она провела подвешенной на ремнях, голая, покрытая лишь жгучей болью. Но она выжила.

Когда ей было семнадцать, она хотела любви. Но единственный парень, которого она смогла заполучить, физически был для неё отталкивающим. Когда они занимались любовью, она чувствовала себя грязной.

Потом у неё начало болеть влагалище. Жгучая боль, когда он в неё входил. Врач обнаружил, что у неё там прыщи. Девушка чувствовала себя ещё более грязной. Специалист был грязным старикашкой, который с явным удовольствием заглядывал ей между ног. Он устранил прыщи. Каким-то электрическим прижигающим аппаратом. Но дал ей недостаточно наркоза. Она кричала, когда он выжигал первый прыщ, и видела дым, поднимавшийся у неё между ног. Она не должна ныть! Она чувствовала глубочайшую ярость и ненависть, которые когда-либо испытывала. Что этот человек знал о боли? Но прыщи исчезли.

А теперь, когда её парень в неё входил, та же жгучая боль начала возвращаться опять. Даже когда прыщей уже не было. Она просит моей помощи, потому что чувствует, что её воля к жизни пошатнулась. Она на грани краха.

Что ей нужно в первую очередь? Очищение и охлаждение. Противоположность огня — вода.

Представьте, что вы собираетесь принять ванну в самой чистой и прохладной воде, какая только существует. Где вы?

Она видит небольшой лесной пруд, окружённый густой листвой, где её никто не сможет увидеть.

Просто войдите в воду и почувствуйте, как смывается всё, что вам не принадлежит. Вода также входит внутрь и очищает вас там.

Она становится очень тихой. Ей не нужно ничего говорить. Я думаю о том времени, когда она становилась женщиной, голая, изуродованная и выставленная на всеобщее обозрение, полная ран и шрамов.

Почувствуйте свои рубцы. Сейчас приближается животное, самое дружелюбное животное, которое вы когда-либо встречали.

Олень. Самка. Этот олень лижет её покрытую шрамами кожу. Потом прибегает собака и встаёт на страже. И появилось ещё третье животное, которого я уже не помню.

Животные окружают и утешают её. Она чувствует, что становится чистой и спокойной. У нас уходит на это чуть больше получаса. Я предлагаю в следующий раз посмотреть, была ли причина у того, что с ней произошло.

В следующий раз, когда она появляется, я опять вздрагиваю. Ей уже лучше. Жгучая вагинальная боль почти прошла. Она ложится.

— Закройте глаза, и когда почувствуете, что готовы, скажите «да».

— Да.

— Вы идёте назад в другое время, в другое место, которое позволяет вам понять, почему всё это с вами произошло.

— Я вижу туфли.

— Какие это туфли?

— Чёрные туфли с большими пряжками. Мужские туфли.

Клиентка видит себя мужчиной. Чёрная одежда и чёрная шляпа. Она описывает архетипического пуританина конца XVII века в Англии или в Америке. Сейчас она лежит на кушетке и выглядит сильной и самодовольной. Этот человек больший католик, чем сам Папа Римский, хотя о пуританине так не говорят. Он посещает каждую церковную службу и всегда сидит в первом ряду. Он богобоязнен, и за это высоко ценится пуританским сообществом. Он чувствует, что находится в правильном месте, хотя внутри чувствует некий холод.

— Вы женаты?

Этот вопрос вызывает у клиентки беспокойство.

— Нет.

— Сейчас вы получаете впечатление о том, какое отношение это имеет к огненному шару в этой жизни.

Он видит девушек и молодых женщин. Они не богобоязненны, не благочестивы.

Сейчас вы видите их в наименее благочестивом состоянии.

Они многозначительно смеются. За этим стоит дьявол! Он их предупреждает.

Перейдите к моменту, который производит на вас самое большое впечатление.

Танцы!

Что может быть даже менее благочестивым, чем танцы?

Она не может ответить, как бы я ни настаивал.

Очевидно, что в его глазах нет ничего хуже танцев. Она — теперь он — полностью блокирует этот вопрос. Одна девушка лучезарно смотрит на мужчину, с которым танцует. И мимоходом бросает тот же лучезарный взгляд и на пуританина. И тогда он не понимает, что его поразило. Он сходит с ума. Он проклинает и её и всех других девушек и женщин, которые спят с дьяволом и соблазняют богобоязненных мужчин. Они будут вечно гореть в адском пламени!

Кого-нибудь из них сожгли как ведьму?

Пуританин кивает. Он там был.

Мы переходим к его собственной смерти. Он умирает, чувствуя холод.

Просто пойдите на Место Обзора^[12], чтобы посмотреть назад, на ту жизнь.

Он съёживается, чувствуя стыд и вину.

И что вы тогда делаете?

И теперь всё становится на свои места. Он должен искупить вину!

Я думаю о бывших кальвинистах, которые дистанцировались и освободились от кальвинизма, однако весьма по-кальвинистски. Я думаю о яром еврее, который в прошлой жизни был офицером СС, и который после смерти решил фанатично искупить вину за содеянное.

Вы сами решили восстановить справедливость?

Она кивает.

Разве не было другого пути?

Похоже, другие отговаривали его от того, что он планировал сделать, но пуританин был непреклонен. Так же, как он всегда был впереди всех в церкви, более благочестивый, чем сам священник, теперь он хочет расплатиться за свои ошибки самым экстремальным образом, какой только можно вообразить.

Я заговорщически склоняюсь к клиентке и шепчу ей на ухо:

— А вы амбициозны, не так ли?

Она снова кивает. Позже она мне рассказывает, что в момент, когда я спросил её об этом, она испытала глубокий шок. Она до глубины души почувствовала, что её подловили.

Мы говорим о всепоглощающем огне амбиций, и как трудно его умерить. В конце концов, ведь это огонь нашей собственной души. Но это больше, чем огонь. Какое значение имеют амбиции в окружении животных, возле тайного лесного озера? Никакого. Ведь существует и прохладная вода души.

Пуританин смотрит на обожжённую девушку, подвешенную на ремнях в больнице. А девушка смотрит на него. Слёзы. В глазах пуританина, и в глазах девушки на моей кушетке.

На третьей и последней сессии мы говорим о второй сессии и о том, как она на неё повлияла и как её изменила. Вагинальные боли прошли. Осталась только определённая чувствительность. И должен появиться новый бойфренд. Она уже распрощалась с нынешним.

Что ей делать с оставшейся частью нынешней жизни? Как женщина, её жизнь уже обозначена, хотя едва началась. Мы делаем проход в будущее^[13].

Вы просыпаетесь. Прошло пять лет.

Она идёт на открытие выставки. Своих работ.

Может быть, она — фламандская Фрида Кало?

В амбициях ведь нет ничего плохого, верно?

История четырнадцатая Мрак и нижнее бельё

Это история из доисторического периода терапии прошлых жизней начала 1980-х. Впервые у меня группа людей, которые вместе хотят попытаться вспомнить что-то из своих прошлых жизней. Эксперимент. В те выходные я обнаружил, что это может иметь терапевтический эффект. Сессия, описанная здесь, была почти терапией.

Человек с добрым, благородным, точёным лицом — я бы даже сказал, ликом. И с очевидно добрым, благородным и точёным умом. Он главный закупщик в известном универмаге, в отделе женского белья. Будь я женщиной, я бы ни минуты не сомневался, что ему можно доверить это дело.

Мужчина ложится и закрывает глаза. Он погружается глубоко, очень глубоко. В тишину. Слова приходят медленно и сбивчиво. И голос у него звучит на октаву ниже, вместо чистого тенора — тяжёлый бас.

Где вы?

Он пожимает плечами.

Посмотрите вокруг.

Его это нисколько не трогает. Пробую телесные ощущения:

— Посмотрите на собственное тело. Что вы видите?

Спустя долгое время:

— Мои ладони.

Он звучит удивлённо, как будто только вышел из наркоза и ещё не до конца понимает, где находится и что видит.

— Что у вас с ладонями?

— Онитёмные.

Когда он поворачивает руки, ладони кажутся менее тёмными. Мы узнаём, что он чернокожий. Постепенно ситуация проясняется.

Воскресный полдень, он стоит на набережной маленького жалкого порта где-то на южном побережье Соединённых Штатов. Примерно 1925 год. Всё заброшено, повсюду мусор. Несколько старых газет медленно кружатся в лёгких порывах ветра.

Он капитан порта или скорее помощник капитана порта. Единственный чернокожий в округе, у которого есть машина. Разве он этим не гордится?

— Нет.

Ему наплевать: и на работу, и на жизнь. Он медленно движется в мире мрака и отвращения, почти апатично.

Пойдите к концу этой жизненной ситуации.

Он видит собственную похоронную процессию. В том же настроении. Жизнь или смерть — не имеет большого значения. Он видит вход на тихое ухоженное кладбище. Но процессия минует этот вход, потому что им надо пройти дальше: ко входу на кладбище для чернокожих.

Даже в смерти они так и не понимают.

Куда вы хотите пойти теперь? Куда вы идёте?

Он снова пожимает плечами.

Просто пойдите назад к ситуации, в которой вы ещё не были так мрачны.

И теперь приходят эмоции. Он едва может лежать спокойно. Он влюблён. Абсолютно, полностью, до глубины души. А она влюблена в него. Они пожирают друг друга глазами.

Кто она? Няня или гувернантка в богатой семье, около двадцати лет от роду, из Германии. Невероятно светловолосая и невероятно белокожая.

Так что ничего не может быть. Это невозможно. Это сводит их обоих с ума, пока она не решает вернуться в Германию. А он остался брошенным, безутешным, со смертью в сердце. Но её образ остаётся выжженным в душе. И что это за образ? Когда он был ближе всего к раю? Её нижнее бельё.

В то время я мало знал о том, как жизни могут быть связаны между собой. Как души могут задерживаться после смерти в местах или в настроениях. Поэтому я не высвободил этого псевдо-обсессора^[14], потому что я не знал, что это необходимо, и не знал, как это сделать.

Но сюжет мне был ясен. Чего хотел этот мужчина? Только одного. Чтобы его душа отправилась в Европу. И чтобы иметь возможность заключить её в объятья, он должен был стать белым. Но в то же время его отчаяние, вероятно, было настолько глубоким, что он не смог достичь её лично. Тем не менее образ, выжженный в его душе, продолжал работать, проявляясь в его нынешней профессии.

Вы могли бы подумать, что нижнее бельё по большей части приходит из Франции, но вы и понятия не имеете, сколько его импортируется из Германии.

История пятнадцатая Экстремальное преображение: трансформация каланчи

Начало 1990-х. Место встречи — гостиница Holiday Inn в пригороде крупного города на восточном побережье США. Небольшая смешанная группа американцев собралась, чтобы посмотреть, смогут ли они получить подлинные воспоминания о прошлых жизнях. Он из Европы, знаете ли.

Непонимающие сотрудники отеля стелят на пол арендованного, отрезанного с двух сторон складными стенами зала, матрас. Зал ассоциируется со встречами торговых представителей, юбилеями, прощальными приёмами и распродажами местного универмага. Из-за складных стен доносится гул.

Это воскресенье, второй и последний день семинара. Следующий клиент — девушка лет двадцати с небольшим, ростом под два метра. Она ещё не совсем знает, как носить своё длинное тело. Она не уверена в себе и не уверена в этой сессии. Честно говоря, она думает, что скорее всего не сможет этого сделать. Тем не менее она ложится, а остальные придвигают стулья вперёд, любопытствуя, как получится у самой странной из них.

Просто чувствуйте, что вы не уверены в себе, и думайте, что вы не можете этого сделать. Пойдите назад в тот момент, когда вы впервые почувствовали себя неуверенно и подумали, что не можете этого сделать. Где вы и что происходит?

Клиентка глубоко вздыхает и сбивчиво говорит, что находится на поляне в лесу. Ночь, но на небе полная луна. На ней простое белое платье и сандалии. У неё на ладони змея, которая только начала обвиваться вокруг её руки.

Теперь она видит в траве группу молодых девушек, смотрящих на неё снизу вверх. Она объясняет им, как жрицы управляются со змеями. Но она неловкая, змея соскальзывает с руки, падает в траву, и её трудно найти в лунном свете. Девушки хихикают, и она чувствует, как краснеет. Какая неловкая! Этот образ плавно переходит в общий вид леса в лунном свете.

Как вы чувствуете себя сейчас?

Она снова глубоко вздыхает.

Вообще-то сейчас она довольно спокойна.

Хорошо, просто пойдите в то место и время, которые очень важны для вас.

Она снова вздыхает и катается взад-вперёд. Потом начинает напрягаться, и ей хочется развести руки.

Вы можете это сделать.

Стулья отъезжают назад.

— Что происходит?

— Я не знаю, я не понимаю, но чувствую, что приближается Бог.

В зале повисает мёртвая тишина. Может ли Бог приближаться к кому-то в Holiday Inn?

— Просто позвольте Богу к вам приблизиться. Какое ваше первое впечатление?

— Я вижу чистое голубое безоблачное небо. Огромная птица спускается на меня и входит в меня.

Она описывает религиозный обряд где-то в Андах. Она мужчина-жрец, стоящий между двумя другими жрецами. Местное население стоит перед ним на коленях. Когда божество в него входит, то говорит его устами. Он говорит сообществу, как они должны разрешать свои споры, что им делать со своими животными, землёй, соседями. Он исцеляет больных возложением рук и всех благословляет.

Она говорит без колебаний, спокойным, низким голосом.

— Как вы чувствуете себя здесь?

— Глубоко удовлетворённым. И всё же как будто я что-то упускаю.

— И что вы делаете с этим чувством?

— Я вижу, что отказываюсь от своего положения и становлюсь затворником в горах, как отшельник.

Однако отшельник не остаётся один. Жители деревни его находят. Он снова даёт им советы, но без соединения с Богом. Жрец просто использует здравый смысл и бесстрастность. Он находит новое удовлетворение и в конце концов умирает довольным.

— Но я по-прежнему что-то упускаю.

— Сейчас вы получаете впечатление о том, что вы всё время упускаете.

Теперь образ смещается к восьмилетнему мальчику, избранному жрецами. Это большая честь для него и его семьи. Всем это очень нравится, и ему в том числе.

Но я также хочу остаться с мамой и папой и играть с друзьями.

Теперь её голос звучит грустно.

— Пойдите назад к отшельнику, который сидит перед своей пещерой в конце жизни. Если вы там, скажите «да».

— Да.

— Сейчас вы видите, как приходит тот восьмилетний мальчик, мальчик, который тосковал по маме и папе и хотел играть.

Её лицо смягчается, дёргается, а потом на её глаза наворачиваются слёзы умиления, счастья, утешения, возвращения домой.

— Это то, что вы упустили?

Она кивает, не в силах говорить. И тут её лицо снова меняется.

— Что происходит?

— Я вижу, как приближается большая птица.

Божество возвращается и хочет снизойти в жреца. Девушка крутится и вертится.

— Я не могу этого сделать! Для меня это слишком, слишком!

— Где мальчик?

— Он стоит рядом со мной.

— Он видит эту птицу?

— Да, он сияет.

— Возьмите мальчика на руки. Почувствуйте, что вы сливаетесь с ним. Мальчик теперь внутри вас. Почувствуйте себя восьмилетним мальчиком. Где вы чувствуете этого мальчика в теле?

— Его голова в моём сердце.

— Теперь вы можете принять божество?

Она кивает и снова медленно и нерешительно разводит руками, словно птица, вылупляющаяся из яйца и впервые расправляющая крылья. Её лицо становится умиротворённым.

— Божество нисходит?

Она кивает.

— Подождите немного, прежде чем он снизойдёт в вас. Кто этот Бог?

— Я не знаю.

— Кто этот Бог?

— Я не знаю!

Она почти выкрикивает, и корчится.

— Кто этот Бог?

Я говорю это глубже и повелительнее с каждым разом, становясь всё ближе и ближе. И затем приходит высвобождающий ответ, шёпотом, который заполняет весь зал:

— Это истинная я.

— Почувствуйте эту истину. И сейчас позвольте ему снизойти в вас.

И вот она лежит. Мощная, изящная, наполненная, красивая, в непоколебимом спокойствии и глубине. Проходит много времени, прежде чем девушка выходит из транса. Пока она вздыхает и расслабляется, я склоняюсь над ней и спрашиваю заговорщицким шёпотом, который слышен всем остальным:

— Вы ещё помните ту девушку, которая была так не уверена, что сможет это сделать?

Она открывает глаза и улыбается мне.

Да, но это было давно.

Она садится. И тогда я спрашиваю, чтобы установить наверняка, кто она.

Женщина.

Она смеётся.

— Теперь вы, и мужчина, и женщина, и ребёнок, и взрослый, и человек, и больше, чем человек.

Это то, что сегодня я называю Великой Интеграцией^[15].

Как сказано в Книге Бытия, в начале земля была безвидна и пуста.

Земля была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою.

Где сейчас витает Дух Божий?

Я знаю. Над неуклюжими девушками-переростками, которые нерешительно ходят по улицам на своих низеньких каблуках, не уверенные в своём макияже.

История шестнадцатая В поисках нужного сплава

Это история о регрессии без терапии. Я в Токио, с видом на Башни Роппонги, недалеко от места, где красивые люди Токио совершают покупки и гуляют. Крайне вежливый и корректный джентльмен-японец записался на сессию. У него самая странная просьба, с которой я когда-либо сталкивался: он ищет подходящий сплав для замены свинца в трубах.

Он владелец семейного бизнеса в металлургии. Компания была основана около 1870 года его прадедом и передавалась от отца к сыну.

Один из их продуктов — труба, используемая сантехниками для установки водопровода в домах и зданиях. В этих трубах много изгибов, поэтому требуется пластичный металл. До конца XIX века для водопроводных и дренажных труб использовался только свинец, потому что он очень гибкий. Но свинец очень токсичен, и его использование в водопроводе в наши дни запрещено.

Поэтому ему нужен другой рецепт, другой сплав. Он убеждён, что занимался обработкой металла и в других жизнях, и ему пришла в голову идея обратиться к этим прошлым жизням посредством регрессии, чтобы найти решение. Такой запрос встретишь не каждый день.

Мы попадаем в прошлую жизнь в Германии XIX века, около 1840 года. Плавка и обработка металлов производится на заводе, который примыкает к железному руднику. Личность прошлой жизни заинтригована и внимательно выслушивает вопрос, но не может дать ответ. Он с гордостью показывает свою фабрику, довольно современную для того времени.

Мы уже многое знали, но не были достаточно продвинуты, чтобы ответить на ваш вопрос.

Мы пробуждаем другую жизнь, связанную с металлом. Теперь появляется южноамериканский индеец, живущий в Чили XVII века. Он торговец простыми железными предметами: для сельского хозяйства, деревообработки и украшения. Всё довольно примитивное. Он не разбирается в сплавах. Он просто покупает и продаёт железные орудия.

Я не могу помочь вам с вашим вопросом, но могу помочь улучшить продажи, потому что это ваше слабое место.

Мой клиент это признаёт. Он инженер, человек, более привычный и знакомый с производством, чем с продажами. Ему бы пригодился более коммерческий подход.

Мы не добились большого прогресса. Идти дальше назад бесполезно. Поэтому я предлагаю отправиться в будущую жизнь. На самом деле я не верю, что этот подход действенен или надёжен, но в этот раз я придерживаю своё неверие на время этой сессии. В конце концов, речь идёт о деловой информации, а не о любопытстве в отношении будущего.

Появляется его будущая жизнь. Мой клиент мгновенно приходит в восторг, когда ему показывают фабрику будущего. Он с трудом понимает, что там происходит. Сплавы? Без проблем. Здесь можно изготовить любой мыслимый сплав.

Металлы «сплетаются» с помощью нанотехнологий, атомный слой за атомным слоем. Многие металлические сплавы являются «умными», то есть они приобретают разные характеристики при разных условиях, таких как температура, давление, влажность или контакт с другими металлами. Его будущая жизнь показывает, как делается нужный ему сплав. Но, увы, это выше его понимания. Эти знания попросту слишком продвинуты. Тем не менее мой клиент совсем не разочарован. Этот визит на фабрику будущего (скорее лаборатории в огромном чистом помещении) глубоко его тронул.

И вот, когда он уже выходит из сессии, вдруг появляются трое джентльменов-японцев: его покойный отец, покойный дед и покойный прадед, основатель фабрики. Они становятся в линию и почтительно кланяются преемнику. Родственники желают всего наилучшего ему и его фабрике и выражают ему своё доверие. Они говорят, что следили за этой сессией с большим интересом и очень сожалеют, что в их время такого не было. Снова коллективный поклон, и они исчезают.

Мой клиент уходит, глубоко тронутый. Не знаю, нашёл ли он сейчас свой сплав.

История семнадцатая Лучезарная секс-работница

Февраль. В Токио холодно и рано темнеет. В 18:00 приходит третий клиент за день. Это молодая женщина. Белая меховая куртка, меховые сапоги и зонт. Она исполнена жизни. В квартире сразу становится свежо, как будто ворвался чистый зимний воздух. Она садится и с любопытством меня рассматривает. Она сияет. Моё первое впечатление, что она совершенно не выглядит обеспокоенной, как обычный пациент. Она полна жизни и кажется даже счастливой.

Она пришла с тремя проблемами. Во-первых, она практически лысая. Я этого не заметил, но она наклоняется ко мне, и у неё на черепе действительно видны проплешины. Я говорю, что всё не так уж плохо, и показываю ей свой череп. Она смеётся.

Бывало хуже. Когда ей было семнадцать, она была полностью лысой и носила парик. Когда она впервые влюбилась, и у неё появился парень, она чувствовала, что между ними не должно быть никаких секретов. Поэтому она сказала ему, что лысая, и сняла парик. Он пришёл в ужас и постарался уйти как можно быстрее. Для неё это был очень болезненный опыт.

Вторая проблема, с которой она пришла, в том, она хочет заниматься социальной работой, но не может, потому что у неё нет сердца. Ведь нужно иметь сердце, если хочешь заниматься социальной работой, верно?

Я чуть не падаю со стула. У такого лучезарного человека, как она, нет сердца? Тем не менее я покорно записываю её второе желание.

И третье её желание состоит в том, что она хочет понять, почему она выбрала свою нынешнюю профессию. Ей было десять, когда она уже знала, чем хочет заниматься, когда вырастет. Какая у неё работа? Она секс-работница. Секс-работница? Проститутка? Переводчик объясняет, что она не проститутка, она работает только руками. Секс-работница, работающая руками? Но не проститутка? Я не понимаю и пытаюсь представить, в чём именно заключается её работа. Но перестаю пытаться почти сразу же, как начинаю. Просто потом уточню после сессии.

Я чувствую себя немного странно, растерянно. Возле меня на кушетке сидит весёлая, энергичная молодая девушка, которая лучезарно смотрит на меня, пока переводчик переводит. Или это лишь профессиональная улыбка и поза? Кажется, нет. Я снова беру себя в руки и сосредотачиваюсь на сессии.

Мы начинаем с её лысой головы. Через исследование ауры^[16] она обнаруживает в своей голове что-то очень тяжёлое и очень красное. Оно начинает светиться и становится яркой лавой. Когда ей было восемь, оно, как яростная энергия, вошло ей в голову от матери. Что оно делает в её голове? Ничего. Ничего? Нет, она держит это под контролем, но оно ощущается очень тяжёлым.

А что произойдёт, если вы не будете полностью держать его под контролем?

Она видит, как лава медленно поднимается и разрушает корни волос. У неё первое прозрение за эту сессию, когда она понимает, что вызвало облысение. Мы возвращаем лаву её матери и проводим работу с внутренним ребёнком, с той восьмилетней девочкой. Она безмерно счастлива, когда в голове становится прохладно и светло. Она говорит скальпу, что теперь всё позади, что лава ушла до тех пор, пока её голова и скальп не почувствовали себя счастливыми. Восьмилетняя девочка тоже счастлива.

Затем идём к её сердцу. Этого сердца уже нет, оно пропало ещё до её рождения, когда она была ещё в утробе у матери. Её мать его украла. Мы исследуем кармические отношения с матерью и то, почему она у неё родилась.

Короткий экскурс в прошлую жизнь, где она действительно тогда из-за матери потеряла сердце. Мы возвращаем сердце. Она ощущает полноту в груди, и у неё в глазах стоят слёзы. Теперь она чувствует, как сердце колотится в теле. Хорошая работа, но я по-прежнему поражён очевидным фактом, что кто-то может быть настолько полным жизни и сияющим, имея две такие проблемы.

Теперь к её выбору профессии. Ей было десять, когда она уже знала, чем хочет заниматься позже. Простите, но сейчас мне придётся сказать прямо: профессионально дрочить мужчинам. Да, это довольно странный карьерный выбор, когда тебе десять.

Я провожу персонификацию.

Сейчас вы видите, как причина вашего карьерного выбора входит в вашу комнату.

Появляется испанская танцовщица фламенко. Она сводит мужчин с ума. Если они что-то от неё хотят, танцовщица высокомерна и насмешливо им говорит, что тем следует делать.

Девушка всё понимает. Я тоже. Нам не нужно толком интегрировать ту жизнь, жизнь уже интегрирована. Так она по-своему пыталась загладить вину.

Она открывает глаза, она яркая и счастливая. Её голова ощущается лёгкой, сердце — полным, и её таз теперь также свободен. Судя по всему, карма была возмещена.

Она говорит, что теперь может начать заниматься социальной работой. Я объясняю, что она совершала большую работу с тазовой энергией и таким образом неосознанно удерживала тяжёлую голову в равновесии. Тяжёлая голова и пустое сердце — это делает верх тяжёлым. Но её таз был противовесом голове. Она это понимает, по крайней мере, чувствует.

Необычайно удовлетворённая клиентка покидает здание после чёткой и мощной сессии.

Я не могу удержаться и обращаюсь к переводчику за разъяснениями относительно японских выражений. Проститутки «делают это» с мужчинами за плату. Секс-работницы сидят за перегородкой только с одним отверстием на нужной высоте. Странный мир.

Но переводчик рассказала кое-что ещё. Год назад эта же клиентка проходила сессию по поводу облысения у приезжего американского гипнотерапевта, который звучным голосом внушал ей постгипнотические внушения, что волосы снова отрастут. Очевидно, безрезультатно.

Я встретил его на улице в Токио. У него пышные волосы в комплекте с усами и бородой, очень ухоженные. На ум приходят нехорошие мысли.

Даже в самой загрязнённой среде может расцвести что-то прекрасное. Бедные и жалкие парни даже не знают, что упускают.

У нас странная профессия. Я думаю, что её можно расценивать как социальную работу.

История восемнадцатая Тигр и неудачный брак

Сан-Паулу, суббота, около четырёх часов дня. Настроение в группе отличное. Это двухдневный семинар по регрессионной терапии. К этому времени обед уже переварен, и глаза снова ясные.

Бразильцы легковозбудимы, но психологи склонны быть несколько отстранёнными и аналитичными. Они не зря изучали психологию, и эта наука вряд ли делает кого-то более спонтанными. Однако к этому времени они больше бразильцы, чем психологи. Демо-сессии прошли хорошо, объяснение вполне улеглось. В этой компании я чувствую себя Санта-Клаусом.

Группа располагается на подушках, матрас в центре готов. Кто следующий?

На группу падает тень. Единственная женщина, которая нерадостна и не выглядит счастливой, церемониально укладывается на матрас. Всё в ней серое и тяжёлое, как будто она окружена парами свинца. Я чувствую, что сам становлюсь серым, тупым и тяжёлым. Конечно, не должно иметь значения, что вы находите клиентку непривлекательной. И всё же я чувствую, как энергия меня покидает. Ладно, возьми себя в руки и выполняй свой долг. Профессионал ты или нет?

На матрасе лежат двадцать лет несчастливого брака, хотя этого я ещё не знаю. Каков её запрос? Женщина чувствует себя несчастной, незащищённой, нелюбимой, угрюмой, непривлекательной. Где она ощущает эти чувства в теле? В животе. Тяжёлое, болезненное чувство. Как будто в это место пинают. Но это также и ощущение жжения. Она страдала от этого чуть ли не с детства. Врачи так и не смогли ничего обнаружить.

Она попадает в предыдущую жизнь. Она только что вышла замуж, сразу после смерти родителей. Они живут в её родительском доме. Её муж, как и все в городе, знает, что где-то под домом спрятан тайник с деньгами. Только она об этом ничего не знает. Он начинает у её выведывать, но она и правда ничего не знает. И там на самом деле ничего нет.

Муж всё больше и больше злится и в конце концов запирает её в подвале. Она останется там, пока не скажет ему, где деньги. Он приходит в ярость, когда она лишь продолжает растерянно на него смотреть. Глупая сука! Тупая сука! Он начинает её избивать, а затем, пьяный в стельку, забивает её ногами до смерти. В живот. Женщина умирает от внутреннего кровотечения. Последние слова, которые она слышит, это что «женщины глупые и ничего не знают».

Я женщина, я глупа.

Она узнаёт этого мужчину? Да, это тот же муж, что и в этой жизни.

Здесь вы как терапевт должны быть осторожны. Проекции маячат за каждым углом. Наименее надёжны такие регрессии, в которых проблемы этой жизни проецируются на предыдущую жизнь. Карма с вашей женой только что была отработана, а ваша новая девушка — ваша душа-близнец. Или «Даже тогда Пит не считался с моими чувствами».

Я прошу её вернуть нынешнему мужу все заряды, которые он тогда в неё вбил. Она колеблется. И я чувствую, что наблюдающие тоже сомневаются. Разве так можно, правильно ли это? Я настаиваю. И она это делает.

Как сейчас чувствует себя её живот? Явно лучше, но чувство жжения полностью не исчезло. Я прошу её пойти ещё дальше назад во времени, следуя за ощущением в её животе^[17].

Теперь появляется очень могущественная женщина, чистокровная соблазнительница, с аурой из острых жёлтых и чёрных точек. Она хищница. Уничтожает мужчин; их деньги, их брак, их репутацию. Мужчины такие доверчивые! Такие глупые!

Но я не эта женщина!

Я оглядываюсь по кругу. Ей никто не верит. Самое плохое, что она тогда когда-либо сделала? Один мужчина покончил с собой. Она смеётся от удовольствия, когда об этом узнаёт. Теперь она узнаёт этого мужчину. Это её муж из прошлой жизни и из этой. Она перестаёт возражать, что она не та женщина. Она расслабляется, её дыхание становится глубже и медленнее.

Как ваш живот сейчас?

Странное ощущение вздутости. А теперь ещё раз глубокий удар. Как больно! Но она остаётся тихой, спокойной, расслабленной, выжидающей.

Сейчас вы идёте ещё дальше назад во времени и месте, назад к первопричине этого ощущения у вас в животе.

И здесь мы находим ключ.

Трёхлетняя девочка забрела из деревушки на берегу реки в джунгли. Она напугана, одинока, потеряна. «Мамочка! Где мама? Почему мама не приходит?» И тут появляется тигр. Один удар когтя вспарывает ей живот, и тигр её съедает.

С такими вещами уже я сталкивался и раньше, поэтому понимаю, что будет происходить, и знаю, что спрашивать.

— Куда она идёт после смерти?

— Я не знаю.

— Где ты сейчас?

— Я не знаю.

— Вокруг тебя светло или темно?

— Темно.

— Холодно или жарко?

— Тепло.

— Сейчас ты получаешь впечатление о том, где ты находишься.

И тут она обнаруживает, что находится в чреве тигра.

Напуганные, потерянные дети, когда больше не могут вернуться к семье, часто это делают. Мир ужасающий, чудовищный — это они испытали в предсмертные минуты. Единственное безопасное место от хищника или кровожадного зверя — оставаться внутри него.

Затем мы переходим к моменту смерти тигра. Засуха. Он умирает от жажды.

Но что происходит, когда тигр умирает, а ребёнок с ним отождествляется? Душа человека гораздо сильнее души животного. Как только девочка перевоплощается, она забирает с собой душу тигра — в своём животе. Это превращает её в пожирательницу мужчин и вызывает постоянную жгучую боль в животе. Вплоть до нынешней жизни.

Я позволяю клиентке представить естественную среду обитания тигра. Там она может его выпустить. Я превращаю руку в когтистую лапу, мои ногти плотно упираются ей в живот, как когда-то когти тигра. Я говорю, что вскрою ей живот, и тигр сможет вернуться туда, откуда пришёл. Я царапаю в полную силу. Она наполовину приподнимается и издаёт звериный рёв, который слышно в соседнем квартале. И падает обратно на матрас. Когда она подтверждает, что тигр ушёл, я медленно убираю руку. В комнате воцаряется тишина.

Я даю ей персонифицировать трёхлетнюю девочку, женщину-хищницу и женщину в подвале, чтобы они познакомились друг с другом. Хищница смягчается, а маленькая девочка заботится об обеих. Клиентка измотана и медленно открывает глаза. Она молчит.

Следующее утро, ровно девять. Люди заняты разговорами друг с другом и пьют кофе. Звенит звонок. Я оказываюсь у двери первым. Моя вчерашняя клиентка. Со странным взглядом в глазах. Она хочет мне что-то рассказать.

— Это касается вчерашней сессии?

— Да.

— Я бы предпочёл, чтобы вы рассказали об этом всей группе.

— Когда я вчера вечером вернулась домой, я чувствовала себя виноватой, что увидела такое о своём муже и отправила ему назад свою боль в животе. Он спросил меня, как прошёл мой день. Я чуть сумку на пол не уронила. Я замужем уже двадцать лет, и он никогда, правда никогда не спрашивал меня, как прошёл мой день.

Я чувствовала, что это как будто не со мной. Мы легли спать. В половине двенадцатого меня разбудил муж. Он сказал, что у него жгучая боль в животе. Я не знала, что сказать. Я снова почувствовала себя виноватой.

Боль была такой сильной, что мы посреди ночи поехали в больницу. Ждём доктора. Четверть второго. Он говорит, что мне следует поехать домой, потому что мне завтра рано вставать. Я не могу поверить в то, что слышу. ОН ЗАБОТИТСЯ ОБО МНЕ! Такого со мной раньше не было.

Врач ничего не обнаружил. Сегодня утром муж уже не чувствовал боли, но хотел снова лечь спать. Когда я ехала сюда, то чувствовала себя так странно. Впервые за двадцать лет я чувствую себя замужем.

Мужчины, никогда не связывайтесь с женщиной, у которой внутри тигр. Лично я не замахнулся бы дальше девушки с пантерой.

И дамы, всё ещё может наладиться, всё ещё может обернуться хорошо. Поверьте мне.

История девятнадцатая Ночь души

Женщина, логопед, сорок лет, замужем, двое детей. Уравновешенная, современная, образованная, эмансипированная. Она напоминает мне известную голландскую телеведущую, однако с духовными интересами. Можно встретить и похуже.

Мы в Лиссабоне. У нас плотный график, по 2,5 часа на сессию. После получасового перерыва следующая клиентка уже стоит на пороге кабинета. Ей пришлось ехать полдня, и в тот же день она должна вернуться домой.

Она обеспокоена, очень обеспокоена. Она боится ментального выгорания. Прежде чем я успеваю узнать, чего она хочет от сессии, клиентка начинает рассказывать. История занимает более двух часов, и она интенсивнее и отчаяннее всех, какие я когда-либо слышал. Она попала в самое прекрасное и в то же время самое ужасное путешествие, какое только можно представить: незапланированное, неконтролируемое мистическое развитие.

Год назад она ещё была нормальной, и с трудом может вспомнить, как это было спокойно и приятно. Затем она стала практиковать Рэйки. Эта практика показалась ей такой красивой! Рэйки 1, и Рэйки 2… У неё был к этому талант. Вскоре у неё стало больше клиентов, чем она могла принять.

Затем произошло нечто чудесное: она получила опыт сверхъестественного блаженства. Пробовала поделиться этим с мужем. Её дети тоже странно на неё смотрели, когда она пыталась передать им то, что пережила. Иногда её так захватывало неземное счастье, что она едва могла работать. Она чувствовала себя великолепной и безграничной и могла объять весь мир. Мастера Рэйки её хвалили. Она была поистине счастлива.

А потом появилась другая сторона. У неё начались приступы неописуемой душевной боли. Как будто она чувствовала всё отчаяние всех людей в её городе. Или всё одиночество всех живых существ в окрестностях. Она попала в тёмные бездны, о существовании которых даже не подозревала.

Её мастера Рэйки с заботой проводили с ней больше Рэйки, но это не помогало. Она пошла в церковь и молилась Марии. Тогда она начала чувствовать все страдания всех, кто молился Марии, и мировые страдания самой Марии.

Она уже не знала, как с этим справляться. Она не знала, что делать. Небесное блаженство и адская агония её изматывали. Никто не мог помочь. Её работа, её брак, её материнство — всё это грозило исчезнуть в космических волнах нечеловеческого блаженства и нечеловеческой тьмы.

Мне было ясно, что её душа теряет границы, что большие врата уже открыты настежь. Ей пришлось прекратить Рэйки, потому что лечение, которое ей давали, лишь усиливало боль. Ещё бы: метод раскрытия, когда вы и так уже широко раскрыты, контрпродуктивен. Если вы обнаружили неожиданные пробоины, не нужно, чтобы вам помогали их ещё больше раскрывать.

Её рассказ о замешательстве и ментальной «морской болезни» захлёстывал меня своими волнами. Но хотя она рассказывала свою историю со всей горячностью, и с дикими взглядами и жестами, но тем не менее, довольно рационально и в хронологическом порядке, так что она оставалась понятной. И каждый раз, когда она описывала происходящее с ней, она снова как будто погружалась в это частью своего разума. Рассказывая, она всё это перепроживала.

У меня было не так много знаний и опыта в этой области, однако достаточно, чтобы понять, что она вступила на путь ненаправляемого, неконтролируемого мистического развития. Я смог вставить лишь несколько предложений об unio mystica (мистическом союзе) и ночи души. Поскольку она почувствовала, что я её понимаю, она, очевидно, ощутила необходимость излить весь опыт в этой области.

И потом у нас осталось всего пятнадцать минут. С большой решимостью я должен был заставить её сделать что-то, что могло бы ей помочь. Чем более чрезвычайна ситуация, тем больше необходимость в простом решении.

Я дал ей команду пойти назад в прошлую жизнь, в которой было понимание мистицизма, но в которой у неё были достаточные границы эго. Практически всегда вы попадёте в жизнь мужчины, так как чёткие границы — это слава и проклятие мужчин.

Закройте глаза, загляните внутрь себя и пойдите назад, к мужской стороне себя, которую вы сможете использовать для восстановления своих границ.

Я представлял себе, что это будет могущественный, мудрый мужчина — примерно такой, каким я хотел бы видеть себя. Она тут же попала куда-то, но в ситуацию, которая, казалось, скорее ухудшала, чем улучшала её состояние: в грязном подземелье лежал мужчина, умирающий от истощения, голода и безысходности.

Думая на ходу, я заподозрил, что мы нашли не ресурс, который я хотел найти, а причину её потери границ. Поэтому я предложил ей войти в подземелье женщиной из сейчас, чтобы помочь или хотя бы утешить умирающего человека. Она дрожала всем телом и сделала такой жест руками, как будто положила голову мужчины себе на колени. Она плакала и тряслась от сострадания к жалкой груде человеческой сущности.

Вы видите его глаза?

Это самый простой способ определить, вступаете ли вы в контакт непосредственно перед или после чьей-то смерти.

И тут происходит нечто совершенно неожиданное: она входит в спокойное состояние экстаза. Ей трудно объяснить, что происходит. Мужчина открывает глаза, и она видит самый дружелюбный, спокойный, мудрый и сильный взгляд, который когда-либо видела. Она исчезает в его глазах, и в то же время он исчезает в её глазах. Далее следует невероятное интегративное слияние.

Единственное, что я знаю ещё нужно сделать — поскольку я едва могу дотянуться до неё словами — это сказать, что ей нужно, если она — это он, интегрировать его в своё тело^[18]. Я несколько раз с полной силой ударяю ладонями по её коленям, с каждым ударом словесно подтверждая, что он остаётся внутри неё. Это единственный способ, который я могу придумать, чтобы физически заякорить эту интеграцию, не причинив ей вреда.

А затем всё заканчивается. Она тяжело дышит, растерянно смотрит вокруг, смеётся и плачет, и снова смеётся, и успокаивается, пока её взгляд не становится спокойным, её тело не становится спокойным, комната не становится спокойной, и даже я сам не становлюсь спокойным.

Она ещё не осознаёт, как и что произошло, но она — это снова она, и больше, чем когда-либо прежде. Она укоренена в самой себе. Теперь у неё достаточно глубокие корни, чтобы ей не нужно было безгранично изливаться в мистических переживаниях, не закрываясь при этом от всего и всех вокруг. В последнюю минуту я даю образ парусника: чем больше паруса, тем глубже киль, и тем больше должен быть шверт под килем.

Мужчина, которым она когда-то была сама, — это шверт под её килем или балласт в её корабле, или как вам угодно на это посмотреть. Теперь она понимает, что он был проповедником, которого власти посадили в тюрьму. Сломить его не смогли, а так как к тому времени пыток, по-видимому, не применяли (полагаю, это конец XVII века), его просто оставили там умирать.

Уставшая, удивлённая, счастливая и спокойная, она уходит. Мы договариваемся, что она может написать мне, чтобы рассказать, как идут дела, или задать вопросы. Когда я вернусь в страну, она может попросить повторную сессию.

Через месяц я получаю электронное письмо, полное изумления, что теперь все проблемы позади. Через три месяца она мне пишет, что у неё опять бывают плохие моменты. Из-за недоразумения она пропускает приём во время моего следующего визита. Затем она мне пишет, что спад был временным, и у неё все хорошо.

А я в очередной раз понимаю, как может пригодиться общее образование. И что странные встречи учат вас моментам, которые вы можете применить позже. У меня так в жизни всегда: я просто случайно узнаю некоторые фрагменты, которые гораздо позже пригождаются, чтобы кому-то помочь. Когда я утверждаю, что у меня лишь несколько клочков знаний, другие считают, что это ложная скромность, и что на самом деле я знаю очень много.

Трудно оставаться скромным. Если только не осознаёшь, сколько ещё знаний у нас отсутствует, и сколько неведомой поддержки мы иногда получаем. Если бы мы были древними греками, то мы бы всё это обожествляли. Не в бога, а в богиню. Просто чтобы вы знали.

История двадцатая Сила останавливать

Я уже точно не помню, каков был запрос для сессии, но это было связано с болями, физической и душевной болями, чередующимися и накладывающимися друг на друга. Сессия проходила во время курса обучения регрессионной терапии в Бразилии.

Это была крепкая женщина, сложённая как пловчиха. Тело, которое ассоциируется с тюленями или дельфинами. Она ложится, двигается вперёд-назад, а затем «ныряет».

Пойдите назад, во время и место до всей этой боли.

Клиентка начинает излучать глубокое счастье и с трудом находит слова, чтобы описать переживания. После множества уточняющих вопросов вырисовывается более-менее понятная картина.

Она — часть кольца, которое парит в космосе. Их в кольце двенадцать. Что они делают? Очищают. Они окружают что-то кольцом и очищают пространство между собой.

Они сталкиваются с чем-то чёрным, горячим и злым. Чем-то, что явно нуждается в немедленной тщательной очистке. А потом — неописуемый ужас: когда они его окружают, она чувствует безмерную боль, что-то рвётся, и кольцо размыкается. В ужасе она видит, что один из двенадцати отделился и начинает падать в глубокую тьму. Остальные одиннадцать летят за ним, или падают за ним, крича в панике. Связь потеряна.

Женщина чувствует себя горящей, обугленной, оторванной от других и падающей раскалённой чёрной глыбой в море какой-то планеты. Ничего не осталось. Она больше ничего не чувствует, не ощущает, её больше нет. Даже ужас прошёл. Что бы я ни предложил или спросил, никакого отклика.

Пойдите в первый раз, когда вы снова что-то ощущаете, пусть даже очень незначительное.

Она губка, чёрная губка, которая колышется на дне мелкого моря. Она описывает себя — без осознанности, без воли, без памяти.

Здесь мне не с чем работать.

Перейдите к первому серьёзному изменению в вашей ситуации.

Кит — или дельфин — съедает эту губку. Когда кит всплывает на поверхность, она ошеломлена всем этим светом и пространством. Так здесь целый мир! Итак, первое, что возвращается, — это определённая осознанность.

Перейдите к следующему серьёзному изменению в вашей ситуации.

Теперь она видит группу людей-обезьян. Черноволосые мужчины, сидящие в кругу. Они по очереди бросают в друг друга большие камни. Если кто-то быстро не пригнётся, камень ударит его по голове, и тот останется лежать на земле, истекая кровью. А остальные издают глубокий, задыхающийся рык. Клиентка чувствует, что теперь она — один из этих мужчин, а пыхтение и рычание — это предшественники смеха. Злорадство! После осознания возвращается воля, хотя и сильно обожжённая и обугленная. Что-то, напоминающее ту тёмную штуку, которую их кольцо когда-то пыталось очистить.

Через несколько последующих жизней, в которых она учится использовать черноту внутри себя всё более и более изощрёнными способами, мы приходим к её теперешней жизни. В здесь и сейчас к ней возвращается память: третья вещь, которую она утратила.

Где сейчас эта чернота?

Она вплетена во всё её тело. Если она ей не поддаётся, думая, чувствуя или делая что-то чёрное, то та причиняет ей боль, физическую или ментальную, или и ту, и другую одновременно. Чернота горячая. Она в ней горит.

Я позволяю её сокурсникам визуализировать, как они протягивают сквозь неё очищающее поле. Она сама визуализирует, как горячая чёрная энергия или вещество покидает её ткани. Постепенно напряжение и боль исчезают. Она дышит глубже и спокойнее. По движениям её головы можно понять, что она проверяет все части своего тела. Затем она молчит.

— В вас осталось ещё что-нибудь от этой черноты?

— Да.

— Вы можете это вытащить?

— Нет.

— Вы хотите это вытащить?

— Нет.

Она удивляется собственному ответу.

— Оно всё ещё причиняет боль?

— Да.

— Просто представьте, что оно болит, потому что находится не в том месте. Вы видите и чувствуете, что сейчас оно направляется туда, где ему место. Оно принимает правильную форму и правильный размер в нужном месте.

Чернота передвигается к её рукам, и становится кружочками чуть больше монеты евро на каждой из ладоней.

— Что оно там делает? Что это такое?

— Это моя способность останавливать.

И это именно то, чего кольцо не могло делать: останавливаться. Иметь возможность сделать паузу и оценить, насколько разумно безоговорочно окружать всё, с чем они сталкиваются. Уметь останавливаться означает не делать всё на автомате. Это позволяет провести осторожную оценку. Это также означает не увлекаться всем и вся. Знать и уважать свои пределы.

Если вся её боль и страдания длились полмиллиона лет, не слишком ли это много времени для того, чтобы обрести нечто настолько простое, как два чёрных кружка на ладонях?

Вероятно, нет.

Я позволил ей почувствовать, что случилось с остальными одиннадцатью. Они все где-то на Земле. И однажды она их встретит. Ей даже кажется, что она уже встретилась с тремя или четырьмя из них.

А теперь она больше не хочет говорить. Она хотела бы остановить сессию. Я призываю её продолжить ещё немного, чтобы проверить её вновь обретённые способности. Ни за что, она останавливает сессию!

Она открывает глаза и встаёт. Я говорю, что вижу ещё два чёрных круга. Да, она может останавливать глазами. Позже, за ужином, её муж это подтверждает.

История двадцать первая Медленное ускорение

Группа, которая интересуется получением воспоминаний о прошлых жизнях. Женщина хочет знать, почему она чувствует себя такой непохожей на других людей.

Пойдите назад к самому старому воспоминанию внутри вас. Пойдите назад к самому началу.

Она ощущает себя во Вселенной. Она совсем одна, сама по себе, и это приятно. Когда я позволяю ей посмотреть на себя со стороны, она видит себя как энергетическую сущность, симметричную со всех сторон, с довольно сложной структурой.

— Что вы там делаете?

— Я существую.

— Перейдите к первому по-настоящему новому опыту.

Теперь она валун в реке. Она чувствует покалывающие чередования спокойной и бурной воды. И ещё есть какое-то мерцание, такое быстрое, что она едва его воспринимает. Затем она изумлена. Камень откатывается в сторону.

Похоже, она ощущает смену времён года, а это быстрое стробоскопическое мерцание, которое она едва воспринимает — это смена дня и ночи. Всё, что происходит, — это то, что камень немного смещается или перекатывается раз в столетие или в два. Все эти изменения заставляют её нервничать.

— Что вы там делали?

— Привыкала к материальным вещам и к переменам. Становилась быстрее.

— Перейдите к следующему по-настоящему новому опыту.

Она бронтозавр, и греется на солнце, наполовину погрузившись в воду.

Что производит на вас наибольшее впечатление?

Ощущение солнечного тепла на коже. Тепло — это новый опыт, очень приятный.

Что наименее приятное?

Эти другие мелкие животные вокруг неё, которые двигаются так быстро, что она не может их видеть. Маленькое животное (одно из первых млекопитающих?) подходит к воде и пьёт. Она его слышит, но к тому времени, когда поворачивает голову, животное уже исчезает. Они очень раздражают, эти мелькающие туда-сюда маленькие пушистые существа, которых никогда толком не разглядишь.

С этими ощущениями солнца на коже, теперь она привыкла к физическому. И стала намного быстрее, чем валун в ручье, но всё ещё намного медленнее по сравнению с теми мелкими животными.

Перейдите к следующему по-настоящему новому опыту.

Онатрёхлетняя девочка в племени неандертальцев. Они сидят вокруг костра, она на коленях у матери. Она чувствует тепло огня. И тепло её матери — это что-то совершенно другое. По-настоящему новый опыт, от которого она становится очень спокойной.

Есть ли ещё что-нибудь новое? Она играет с крошечными костями, складывает их в кучку или кладёт друг напротив друга, или делает фигурки на земле. Играть — это тоже совершенно новое.

Есть ли ещё что-нибудь новое? Один из мужчин держит на палке над огнём небольшой кусок мяса, чтобы поджарить. Мясо соскальзывает с палки и падает в огонь. Мужчины смеются. Смех, чувство юмора, что может быть новее этого?

Полная странных новых впечатлений, она возвращается в здесь и сейчас. На вид обычная женщина, довольно деловитая.

История двадцать вторая Доисторический экстаз

В самом начале, когда регрессии были ещё тем, что отвлекало от моей настоящей работы, ко мне часто направляли необычные случаи. Эти направления исходили от альтернативных и духовных целителей, странных людей, которые занимались странными вещами, но иногда сталкивались с чем-то настолько странным, что даже они не знали, как с этим справиться.

И это такой случай. Она знает всего несколько слов по-голландски. Она родом из горной местности Мексики и замужем за голландским «варваром».

Клиентка живёт недалеко от Схипхола, аэропорта Амстердама, и у неё трое детей. Она маленькая и хрупкая, весит меньше пятидесяти килограммов. (Во избежание недоразумений, я говорю об этом не потому, что меня интересуют физические качества моих клиенток, а потому, что это имеет отношение к данной истории). Красотка. И очень чувствительная. По крайней мере, наполовину экстрасенс, а может, и полностью, если захочет. В чем её проблема?

Она узнала, что большая часть запада Голландии находится ниже уровня моря. У неё появились образы наводнения, которые всё больше усиливались. Она всё больше пугалась этих образов, а образы усиливались её страхом. Типичный повод для обсессий, и одна из главных проблем, с которыми могут столкнуться, и которым могут поддаться, чувствительные и творческие умы, занятые умственным или, не дай Бог, духовным ростом.

Мало что столь же опасно, как творческое мышление, хотя в настоящее время существуют курсы, которые превозносят его преимущества и, как кажется, не замечают его недостатков. Поэтому многие духовные и чувствительные люди впадают в необоснованные предсказания или ожидания, или попадают под чары сомнительных «проводников» — часто созданных ими самими мыслеформ, часто сущностей, которых они неосознанно притянули.

Зачастую их жизнь становится всё более и более сложной, они всё больше устраняются из общества с его требованиями и ожиданиями; у них развиваются проблемы со здоровьем, проблемы в отношениях или финансовые проблемы, или всё из вышеперечисленного.

И как они на всё это реагируют? Погружаются во всё более духовную жизнь. Они запутываются в собственных сетях, сводя с ума и себя и близких, и усложняют жизнь здравомыслящим регрессионным терапевтам, создавая сомнительную репутацию всей экстрасенсорной сфере. Но пока оставим это в стороне.

Проблема у моей клиентки была более управляемой. Но не была от этого проще. Как можно нормально воспитывать детей, когда вы в своём воображении всё время видите, как они тонут вместе со многими другими?

Образы становились настолько сильными и подробными, что она с трудом могла дальше жить. Естественно, она консультировалась с медиумами, ясновидящими и экстрасенсами, которые давали советы и лечили её энергетически. Результаты смывало в течение нескольких дней. Простите за эту метафору.

Как и у многих чувствительных людей, у неё были свои особенности. Она не хотела ложиться и закрывать глаза.

Тогда просто оставайтесь сидеть.

Она сидит на удобном диване.

Этот диван ощущается как-то не так.

У меня нет обычного стула с прямой спинкой? Нет. Ближе всего к этому моё офисное кресло. Оно подойдёт. Клиентка катит его на середину комнаты и опускает так, чтобы её ноги касались пола. Без подсказки закрывает глаза. Что теперь? Понятия не имею. Быстрая бессловесная молитва, и я импровизирую.

Пойдите в то место и время, где нет ни малейшего страха затопления.

Негативное утверждение, которое, согласно некоторым школам регрессионной терапии, увеличит, а не уменьшит её страх. Быстрые молитвы заставляют нас забывать о профессионализме. Но я уже это сказал, и теперь жду.

Её голова слегка двигается вперёд и начинает очень медленно поворачиваться влево и вправо, как будто она оглядывает равнину или что-то в этом роде. Очень медленно. Её шея как бы вытягивается и снова очень медленно поворачивается из стороны в сторону. Она, по видимости, во что-то где-то глубоко погружена. Я не имею ни малейшего представления, где она, но это кажется противоположным страху, поэтому я оставляю её там. Но это занимает много времени, и я начинаю терять терпение.

И тут происходит нечто совершенно неожиданное. Она издаёт странный воркующий звук. Высокий мурлычущий звук, который обычно издают манерные, аристократичные пожилые дамы, когда едят невероятно вкусный торт («Агата, ты обязательно должна это попробовать!»).

Звуки продолжаются и становятся громче, и уже очевидно, что она в необычайно приятном состоянии ума. Это экстаз, но какой и как — остаётся для меня загадкой. Я внимательно прислушиваюсь, чтобы уловить малейший шум за второй дверью, ведущей в коридор между комнатами в доме. Слышат ли это мои дети? А моя жена? Похоже на… ну, вы знаете.

С этими ритмичными выдохами она, кажется, более или менее возвращается в здесь и сейчас, но держит глаза плотно закрытыми, видимо, не желая выходить из состояния блаженства.

Где вы? Что происходит? Вы мужчина или женщина?

Она сильно качает головой из стороны в сторону, улыбаясь моему полному непониманию.

Я бронтозавр.

Это был мой первый опыт встречи с динозавром, и хотя он не будет последним, с таким сталкиваешься не каждый день.

Каково это — быть бронтозавром? В одно слово — восхитительно. Огромный размер, гигантский вес, ощущение этой массы!

Она в полной мере этим наслаждается. И конечно, здесь ей не страшны потопы. Вода приятная. Двигаться легче, и с такой шеей можно достать до довольно большой глубины.

Чтобы быть уверенным, я спрашиваю, где она чувствует страх наводнения в теле. Динозавр наслаждается моими глупыми вопросами и качает головой: «Нет» — как это может сделать только бронтозавр, по крайней мере, когда его персонифицирует миниатюрная женщина.

Очевидно, что этот опыт заставляет её чувствовать себя хорошо и, вероятно, может решить её проблему. Как я могу углубить её опыт? Возможно, поможет компания.

Вы там одна?

Лучше бы я не спрашивал. Её шея снова вытягивается. Она смотрит до упора влево, а затем медленно до упора вправо. Затем ещё немного назад и направо, и тогда из этого крошечного тела исходит невероятный рёв. Его должно было быть слышно на даже улице.

— Что там?

— Мой муж!

Судя по всему, самец-бронтозавр ещё крупнее, тяжелее и медленнее. Более потрясающий. Я не знаю, как спариваются бронтозавры, но могу поспорить, что понадобились бы затычки для ушей, если бы они занимались любовью в радиусе полумили от нас.

Моя клиентка возвращается в здесь и сейчас через несколько минут. Я решил больше ничего её не спрашивать и ничего ей не предлагать. Она устала, но счастлива. Как и положено после экстаза. И страх наводнений ушел, его точно нет.

Была ли она когда-нибудь бронтозавром? Я, конечно, не знаю наверняка, но этот опыт кажется идеальным противоядием от её страха наводнения. Возможно, это было шаманское путешествие, и она нашла своё тотемное животное или животное силы. По крайней мере, для этого страха и этого исцеления.

С тех пор я дважды сталкивался с опытом бронтозавра. В обоих случаях это был опыт собственной истории души, глава в познании планеты и привыкании к материальному миру.

В одном кейсе, описанном в предыдущей главе, главным приятным ощущением было солнечное тепло на коже, а главным неприятным ощущением — огромная инерция.

В другом кейсе основное удовольствие доставляла возможность смотреть поверх деревьев. Это было настолько важно, что я подозреваю, что опыт до этого был ближе к земле.

Боюсь, в этом опыте нет рецепта для счастливого брака. Или всё же есть? По крайней мере, он означает что ожирение не всегда должно быть помехой или бременем. Утешительная мысль для некоторых из нас. Но не будем переходить на личности.

История двадцать третья Куда идут просветлённые будды?

На этот раз более свежий кейс. Группа японских студентов, ближе к концу обучения. Я собираюсь продемонстрировать «стежковую сессию».

Это сессия, в которой вы начинаете с предполагаемой самой ранней жизни. Вы идёте к опыту смерти, ненадолго оглядываетесь на прошлую жизнь, а затем переходите к следующему рождению. Впечатление о жизни, взрослении, о взрослой жизни, а затем — к опыту смерти. Оглядываемся назад и переходим к следующей жизни. Это про то, чтобы обнаружить — и получить опыт — общей нити, проходящей сквозь все эти жизни. Если кажется, что первая жизнь имела место очень давно, я предлагаю клиенту перейти к следующей значимой жизни, к той, которая иллюстрирует общую нить.

Сегодня мой объект (простите, субъект) для демонстрации — один из неизменно редких мужчин в группе. Он не уверен, какая из его жизней самая древняя: греческий философ в Афинах, по крайней мере, некто, интересующийся философией, или что-то, напоминающее внеземную жизнь.

Мне-то ясно, кто из них окажется древнее. Вы вряд ли встретите кого-то, кто между древней Грецией и нынешним временем возьмёт внеземной отпуск, а затем снова радостно воплотится здесь, на Земле. Тем не менее я позволяю ему персонифицировать обе жизни и представить их друг другу. Грек узнаёт инопланетянина, но не наоборот. Таким образом, грек уже нёс в себе память о внеземной жизни, но не наоборот. Поэтому мы начинаем с внеземного опыта.

Несчастный случай в космосе, недалеко от Земли. Похоже, многих мёртвых тянет на нашу планету. Первое впечатление — невероятная красота. Это встречается на удивление часто. По-видимому, немногие планеты такие голубые и полноводные, как наша.

Его первая жизнь на Земле — первобытный человек, охотящийся в джунглях. Он абсолютно наслаждается ошеломляющей силой своих телесных инстинктов. Он чувствует себя наполненным огромной энергией, которой никогда раньше не знал. В детском энтузиазме он не успевает вовремя остановиться и падает с обрыва.

Затем клиент получает какие-то смутные, смешанные впечатления, которые он ощущает как несколько примитивных жизней. Следующее чёткое впечатление — жизнь в Афинах. Он видит Парфенон. Теперь он хочет чего-то более цивилизованного. Он торговец, но интересуется философией. Жизнь, полная мыслей, но также с неким ощущением, что есть ещё что-то, нечто, что он упускает.

Эмоции, вот чего ему не хватает. Тогда, в следующей жизни он — женщина. Внебрачный ребёнок, которого после небольшого торга допускают до своего рода местного двора. Она удачно выходит замуж, но её муж узнаёт, что она на самом деле его не любит (читай: имеет любовника) и изгоняет её с ребёнком. Она оказывается в деревне и ведёт простую жизнь, полную труда, однако очень счастливую. Она умирает, наполненная множеством эмоциональных впечатлений, которые испытала.

Затем опять какие-то смутные впечатления эмоциональных жизней. Следующая жизнь, которая перед нами предстаёт, — буддийский монах, желающий выйти за пределы эмоций. Он достигает сатори (просветления).

Мой субъект (теперь назовём его правильно) умолкает в кресле, и тишина теперь заметна во всей группе. Он дышит спокойно и особенно глубоко. Когда монах умирает, то чувствует, что поднимается выше, чем в прошлый раз, и оказывается в идеальном состоянии. Он описывает себя, без тени скромности или нескромности, как просветлённого Будду. Тишина становится глубже и дольше.

По прошествии некоторого времени в глубоком молчании я задаю заземляющий вопрос.

— Как долго вы там провели в земных годах?

— Сто, двести лет.

Я и раньше слышал, что когда человек чувствует полную свободу в том, воплощаться ли ему снова или нет, наступает период между жизнями около двухсот лет. Так что ответ звучит правдоподобно.

— Что заставляет вас вернуться?

— Мне не хватает какой-то глубины. Мне не хватает в эмоциях более глубокого слоя.

Он возвращается как девушка-японка. Она симпатичная и пользуется большим вниманием у молодых мужчин. Она добра ко всем, но выходит замуж за человека, к которому стремится её сердце.

Во время свадьбы её закалывает ножом в грудь молодой человек, который, по-видимому, был от неё без ума, неверно истолковал её доброту, и теперь мстит за то, что почувствовал себя преданным. Она умирает в глубокой боли, удивлённая тем, что как мало она, по-видимому, понимала о более глубоких эмоциях.

Ещё одно смутное впечатление, и клиент попадает в Англию XIX века. Он пастор, дослужившийся до епископа. По-видимому, англиканская церковь. Он много работает и усердно учится, сравнивает версии Библии и изучает богословские и философские труды.

Когда он тяжело заболевает, он так и не продвинулся в поисках глубины. На больничной койке его навещают главы церкви и представители аристократии. Он ценит такую признательность, но его сердце она не трогает.

Затем, на смертном одре его посещает какой-то странный проповедник, старик, на которого церковный истеблишмент смотрит косо. Проповедник не отвечает на его вопросы, а кладёт руку на грудь епископа в том месте, где тот был ранен ножом, когда был японкой. Тогда прорываются чувства и инсайты. Он умирает глубоко тронутым. В сессии это нежданный катарсис, тело мужчины извивается от эмоций, особенно после того, как он узнаёт в том старом проповеднике своего нынешнего учителя дзен.

Но, по-видимому, он может пойти ещё глубже. Он возвращается как японец, в жизни непосредственно перед нынешней. Он становится солдатом и достигает офицерского звания на японском военном корабле. Вторая мировая война. В корабль попадает торпеда, и хотя он выживает, сотни его людей погибают. Он испытывает глубокую ответственность, глубокую связь и глубокое чувство вины.

Позже он в самолёте, который сбивают, и он чувствует, что заслуживает смерти.

Теперь он снова японец, терапевт, всегда стремящийся познать более глубокий смысл человеческой жизни.

Я позволяю ему персонифицировать жизни, которые он прожил, и разместить их по кругу. Буддийский монах стоит прямо напротив, спокойно глядя ему прямо в глаза.

А как себя чувствует инопланетянин? Очевидно, ему было не трудно здесь воплотиться. Обычно история бывает совсем другая. Но нет, он очень доволен. Он приобрёл гораздо более богатый опыт, чем если бы остался там, в космосе. Он глубоко благодарен.

Был ли это действительно несчастный случай или за этим был таки какой-то план?

Инопланетянин низко кланяется: это был шанс.

Это, конечно, не означает, что привлекательная юная леди, доброжелательная ко всем, особенно к вам, всегда была просветлённым Буддой. Но никогда не знаешь наверняка.

История двадцать четвёртая Злой кузнечик

Даже в самом начале своей регрессионной работы я иногда сталкивался с внеземным опытом. Эти истории не всегда были ясными. Вскоре я обнаружил, что эти истории достаточно часто уже изначально были приукрашены или драматизированы. Только со второй или третьей попытки эти истории приземлялись куда нужно, если я могу использовать эту метафору. Только тогда они становились логичными, осмысленными и получали какую-то связь с настоящей жизнью.

История, которую я хочу рассказать, хороший тому пример. Юная леди, о которой пойдёт речь, в своих сессиях всегда бесстрашно сталкивалась с проблемами и вызовами, но на этот раз понадобилось несколько обходных путей.

Если я правильно помню, зарядом контракта^[19] был гнев. Она видит себя инопланетянином, который кружит вокруг Земли на маленьком исследовательском корабле, а затем пытается где-то приземлиться. Она выглядит как похожее на насекомое существо, которое в её человеческом сознании больше всего напоминает большого кузнечика. Я сталкивался с такими похожими на кузнечиков существами на нескольких сессиях.

Зонд приземляется в пустыне. Но неожиданно судно тонет в песке. Песок начинает скользить. Кажется, это зыбучие пески.

К её ужасу, небольшая разведывательная капсула оказывается полностью погребённой. Она ждёт, и ждёт, и ждёт, и ждёт своих спутников с корабля-базы. Но, видимо, она не стоит того, чтобы её спасать, и корабль-база оставляет её позади. Через долгое время она умирает, а её сознание остаётся в капсуле. После периода, который, вероятно, длился несколько тысяч лет, капсула взрывается, и её сознание высвобождается. На этом месте уже было построено поселение, и сотни или тысячи людей гибнут в огненном шаре. Она безмерно довольна.

Первая её встреча после этого происходит с другой душой, полной ненависти, которая хвалит её за огромный взрыв, который стоил жизни стольким людям. Клиентка рассказывает эту историю без каких-либо эмоций. На самом деле она ничего не имеет против этого взрыва и всех смертей и разрушений.

В конце концов она впервые воплощается как человек. Она девочка в каком-то племени, которая ничего не понимает в жизни вокруг себя, и которую не понимают другие. Когда ей исполняется восемь, её изгоняют из племени. Девочка присоединяется к стае волков, потому что бегает лучше всех, и волки любят и уважают её.

Как раз в это время была популярна книга «Бегущая с волками» Клариссы Пинколы Эстес^[20], поэтому я не исключаю, что она романтизировала свою историю в этом направлении.

Сессия в общем-то не помогла клиентке справиться с её гневом, поэтому мы возвращаемся к его поискам. Теперь она испытывает огромный гнев по отношению к этой планете. Земля коварна. Она казалась такой красивой, но подложила зыбучие пески.

И она чувствует огромную злость на собратьев-кузнечиков, которые бросили её там гнить. Она связывает огненный шар взрыва с собственным гневом и чувствует в этом разрушении облегчение. Первая встреча с другой душой, которая сама очень разгневана.

Затем появляется гнев против племени, изгнавшего её, и гнев волков против людей. Всё понемногу проясняется, но катарсис не наступает. Пока мы не узнаём реальную историю.

Она оказывается довольно самодовольной и несносной особью на том космическом корабле. Она хочет исследовать Землю в одноместной капсуле. Ей в этом отказывают, так как она ещё слишком импульсивна, слишком неопытна. Она не может переварить отказ. Во время перерыва, своего рода сиесты, она отправляется покататься — пробирается в такую капсулу и отправляется на поиски приключений.

Но когда песок начинает осыпаться, она впадает в панику, и сказываются её пробелы в обучении. Кроме того, вероятно, присутствует азарт от того, что она тайком сбежала, и стыд, когда станет очевидно, что она ещё не в состоянии адекватно действовать в условиях стресса.

Теперь клиентка выясняет, что корабль-база долго и безуспешно её искал, поминутно сканируя всю планету, но так и не смог её найти. Только после тщетных поисков космический корабль продолжает свой путь.

Так что, во всей истории сквозит эгоцентричный гнев и изрядная доза стыда. Добавьте капельку отчаяния, и вы получите рецепт, как никогда по-настоящему не любить Землю, и не чувствовать себя как дома здесь, на Земле. Мы даём клиентке связаться с кораблём-базой и её собственным миром. Только теперь наступает настоящий катарсис.

Через несколько месяцев девушка приходит с небольшим опозданием. Она только что была на пробежке. Для развития икроножных мышц. Она совсем не похожа на кузнечика, но я в очередной раз осознаю, как удивительным образом эти странные истории души связаны с, казалось бы, тривиальными деталями повседневной жизни.

История двадцать пятая Ах, какой милый котёнок!

Я заканчиваю самым началом: моим самым первым сеансом терапии, когда я ещё не знал, что восстановление прошлых жизней может исцелять. Я упал в пучину и обнаружил, что могу плавать и даже спасать других. И это научило меня забывать мои интеллектуальные и общепринятые предубеждения и оставаться с клиентом.

Женщина далеко за тридцать. После моих пока ещё неловких внушений она оказывается перед небольшим домом. Всё тихо, ничего не происходит. Она не понимает. Постепенно её голос становится детским, непонимающим. И ситуация понемногу проясняется.

Она девочка лет шести, стоит в дверях. Мама и папа лежат в постели в гробовой тишине. Почему они ничего не говорят? Она с трудом осмеливается подойти ближе. Шаг за шагом она продвигается к кровати. Мама и папа по-прежнему не реагируют. Она трясёт мать. Та холодная. Теперь девочка сама застывает. Что ей делать? Она видит себя идущей к дверному проёму после того, как прошла целая вечность. Она ничего не понимает.

Снаружи на неё пристально смотрят жители деревни. Почему они так странно смотрят? Затем происходит что-то ужасное. К ней подходит мужчина с мешком на голове с прорезями для глаз. Он хватает её, ведёт к реке и топит.

Женщина рассказывала всё это голосом маленькой девочки и сейчас в полном отчаянии. Я включаю свой самый успокаивающий голос.

— Сейчас вы под водой. Чувствуйте течение. Вода хочет помочь вам и куда-то несёт. Если вы посмотрите вверх, вы увидите на поверхности свет. Вы чувствуете, что становитесь спокойнее, и свет на поверхности становится всё ближе. Вы становитесь всё спокойнее и спокойнее, а свет всё ближе и ближе.

Вода смывает с вас всё, что вы только что пережили. Вы становитесь всё спокойнее и чище. Пусть всё это несчастье с вас смывается.

Сейчас вы чувствуете, что вода становится мельче. Вы чувствуете землю. Сейчас вы можете встать. Вы выходите из воды и замечаете, что вас вынесло на остров на реке. Пойдите и сядьте на тёплый песок и позвольте солнцу вас высушить.

Я пытаюсь успокоить душу ребёнка, умершего в панике. Но что теперь? Вспоминаю, что где-то читал, что после жизни нужно оглянуться на свою жизнь, открыть книгу жизни и прочитать её. Поэтому я продолжаю:

— Вдруг вы ощущаете что-то у себя на коленях. Что это?

— О, это милый котёнок!

У неё на коленях сидит мокрый, едва не утонувший котёнок, и она начинает его утешать и ласкать, говорить ему нежные слова.

В мгновение ока я соображаю, что котёнок олицетворяет её, и что она утешает себя. И в тот же миг я понимаю, что такой котёнок несравненно утешительнее для шестилетней девочки, чем открытая книга, даже если бы это была книга с кучей картинок.

Я следую за её историей до тех пор, пока котёнок не высыхает и не начинает довольно мурлыкать у неё на коленях. Затем я предлагаю, чтобы она, как взрослая женщина из сегодняшнего дня, посмотрела назад, чтобы понять, что же тогда произошло.

Судя по всему, была эпидемия, чума или что-то такое. Её родители умерли. Ещё при подозрении на болезнь девочку поместили к соседям, но она не понимала, почему её не пускают обратно к маме и папе. Возвращаться домой было строго запрещено, но она прокралась обратно. Дом должны были сжечь. Позже, в её уме, она видит, как это и произошло. Может быть, она что-то об этом услышала и хотела предупредить родителей.

Когда она выходит из дома, встревоженные соседи её видят. Теперь она тоже может быть заражена. Теперь им придётся убить и её. Это делает сосед, тщательно закутанный, в перчатках и маске, чтобы минимизировать риск заражения, а также потому, что не хочет, чтобы малышка его узнала. Я предлагаю клиентке увидеть лицо человека, и как он выглядел, когда её топил. Она видит слёзы, текущие по его щекам. Ужасное чудовище становится добрым, сострадательным человеком со смертью в сердце.

Маленький труп бросают в дом и всё предают огню. Взрослая женщина всё это видит, но девочка по-прежнему сидит на острове с котёнком, крепко прижимая его к коленям. Сейчас за ней приходят родители. Она блаженно счастлива.

Когда женщина выходит с сессии, неопределимый страх, который сопровождал её всю жизнь, исчез.

Я встретил её снова, двадцать восемь лет спустя. Всё возвращается, все возвращаются.

Примечания

1

Работа с Внутренним ребёнком — настоящий взрослый помогает ребёнку, которым был сам, например, утешая, или в данном случае — выслушивая его. Взрослый сейчас даёт ребёнку то, в чём тот нуждался тогда, и заботится о нём.

(обратно)

2

У людей может быть фиксированное представление о себе, выводили решение, которое работает как самореализующееся пророчество. Мы можем распознать его, например, в утверждениях, которые они повторяют снова и снова.

(обратно)

3

Телесные реакции во время или непосредственно перед перепроживаемым опытом.

(обратно)

4

В промежутках между жизнями люди, по-видимому, могут подготавливать свою следующую жизнь, обычно начиная с выбора своих будущих родителей.

(обратно)

5

С помощью персонификации мы просим клиента вызвать источник проблемы (в данном случае предыдущую жизнь) как личность, чтобы пообщаться, повзаимодействовать и, возможно, исцелить последнюю — и интегрировать ее с текущей личностью клиента.

(обратно)

6

Греческий: очищение, очистка, духовное очищение. Ментальное, эмоциональное и психологическое освобождение от проблемы; длительное облегчение и понимание.

(обратно)

7

Энергия умершего человека, который по той или иной причине прикрепился к живому человеку вместо того, чтобы пойти дальше, и который воздействует или даже влияет на мысли, чувства или желания живого человека.

(обратно)

8

С помощью исследования ауры вы можете дать клиенту возможность локализовать любые физические боли и неудобства. Они проявляются в виде свечения вокруг тела, которое визуализируется клиентом. Является это настоящей аурой или нет, не имеет значения.

(обратно)

9

Что-то происходящее в определённый момент вашей жизни, что пробуждает травмирующее воспоминание о том, что произошло раньше, в прошлой жизни.

(обратно)

10

Часть души умершего человека, которая по той или иной причине прикрепилась к живому человеку; обсессор.

(обратно)

11

Душе умершего не место на земле. Мы позволяем забрать эту душу любимому человеку, который умер раньше, чтобы она перешла на другую сторону.

(обратно)

12

В промежутках между жизнями вы находитесь в некой точке обзора, откуда можете взглянуть на свою прошлую жизнь, откуда можете увидеть, как вы провели жизнь, и сможете сделать из этого выводы.

(обратно)

13

Мы позволяем клиенту пойти в определённый момент в будущем; пробуем выяснить, к чему может привести нынешнее решение.

(обратно)

14

Часть души прошлой жизни, которая после смерти застряла в само наложенных ограничениях. Псевдо-обсессор может и сегодня блуждать или пребывать в теле нынешнего человека так же, как аттачмент.

(обратно)

15

Великая интеграция — это когда все части нашей души доступны и открыты друг для друга, когда существует гармония и взаимосвязь между всеми сторонами нашего «я», будь то части прошлых жизней или нашей нынешней жизни.

(обратно)

16

При котором вы выходите из своего тела и смотрите на свою собственную ауру.

(обратно)

17

Физическая боль во время сессии может служить «мостом» ко времени и месту её возникновения.

(обратно)

18

Такие опыты не всегда являются собственными прошлыми жизнями человека. Только если клиент уверен, что это его собственная прошлая жизнь, он может впитать энергию этой прошлой жизни в себя как утерянную часть души.

(обратно)

19

Во время вводной беседы я договариваюсь со своим клиентом о том, над чем конкретно мы будем работать. Это я называю «контрактом». Обычно это то, что больше всего беспокоит человека.

(обратно)

20

Women who Run with the Wolves, Clarissa Pinkola Estes

(обратно)

Оглавление

Вступление

История первая Секретарша на витрине

История вторая Рождённый в панике

История третья Аристократичная стерва с домашним тортом

История четвёртая Тупой нимфоман

История пятая Тоска по дому и тяга к суициду

История шестая Семья в гестапо

История седьмая Молодая вдова в чёрном

История восьмая Хрипящие лёгкие

История девятая Психиатр, не познавшая любви

История десятая Вонь у городских ворот

История одиннадцатая Тридцать фунтов излишка

История двенадцатая Маркетолог без проблем

История тринадцатая Амбиции и адское пламя

История четырнадцатая Мрак и нижнее бельё

История пятнадцатая Экстремальное преображение: трансформация каланчи

История шестнадцатая В поисках нужного сплава

История семнадцатая Лучезарная секс-работница

История восемнадцатая Тигр и неудачный брак

История девятнадцатая Ночь души

История двадцатая Сила останавливать

История двадцать первая Медленное ускорение

История двадцать вторая Доисторический экстаз

История двадцать третья Куда идут просветлённые будды?

История двадцать четвёртая Злой кузнечик

История двадцать пятая Ах, какой милый котёнок!

*** Примечания ***