Сказки и мифы папуасов киваи [Автор неизвестен - Народные сказки] (pdf) читать постранично, страница - 4

создает коллизии, заставляющие нас вспоминать ситуации,
знакомые по некоторым типам сказок. Например, у одного героя вырас­
тает на голове дерево. Другой тоже хочет, чтобы у него выросло дерево,
идет тем же путем, что и первый, но у него ничего не получается, и
тогда он, подобно незадачливым персонажам сказок, прибегает к искус­
ственным средствам и погибает. Налет несерьезности, дегероизации, новеллистичности есть в этих рассказах. Избавление от необычного свой­
ства герои воспринимают как благо. Даги, у которого правая рука была
чудовищно длинной, радуется, когда она приобретает нормальные фор­
мы. Кроме того, его тело, до этого все покрытое растительностью, при­
обретает обычный человеческий вид. Женщины, благодаря которым все
эти превращения совершаются, наносят на тело Даги орнамент, таким
образом довершая процесс превращения чудовища в человека. По это­
му поводу Даги устраивает праздник и собирает гостей (см. ндст. сб.,
№ 88). В этом рассказе есть детали, которые говорят о его связи с ми­
фологической историей. В варианте, также записанном Г. Ландтманом,
отмечены магические свойства чудовищного персонажа. Кроме того,
Даги, ставший человеком, оказывается впоследствии отцом брата и се­
стры, которые вступают в брак и дают начало населению данного регио­
на. Как известно, мифы о брате и сестре — родоначальниках племени
или народа — принадлежат к числу древних и известны во многих мес­
тах. Тот же Даги и его сын Нуе фигурируют в рассказе о появлении
первого кокосового ореха.
Переходные черты от мифа к сказке отчетливо обнаруживаются в
рассказе, который Г. Ландтман разбил на два: «Юношгц меняющий кожу»
и «Танец для Понипони» (см. наст, сб., № 102). Первая часть многими
мотивами живо напомнит читателям, воспитанным на европейском
фольклоре, популярные темы и образы классических сказок: герой —
«неумойка» валяется в золе, покрытый струпьями; девушки, среди ко­
торых он находится, третируют его, и лишь одна — младшая — жалеет
его и заботится о нем; герой наделен способностью преображаться, ме10

пять кожу, становиться птицей и вновь обретать человеческий облик;
младшая из девушек видит его преображенным, решает стать его женой
и сжигает старую кожу юноши. На память приходят сюжеты «Амур и
Психея», «Финист — ясный сокол», «Змей-жених». Кое в чем новогвиней­
ская сказка может восприниматься в плане предыстории этих сюжетов.
Главное сходится — это сказка о чудесном женихе и о невесте — девушке
с добрым и любящим сердцем. Но у кивай сюжет получает свое развитие
и обнаруживает отчетливые связи с мифологией. Жених и невеста не
становятся супругами. Сестры противятся этому, на юношу претендует
старшая. До сих пор характер коллизии и самый тип повествования
соответствовали в общем сказочным канонам. Но в тот момент, когда,
казалось бы, сюжет приближался к развязке, наступил перелом и пове­
ствование пошло по «непривычному» пути. Этот путь возвращает рас­
сказ в лоно архаического мифа. Действие переносится на остров Мури,
хорошо известный в мифологии кивай: именно сюда пришел знаменитый
герой Соидо, здесь он посадил культурные растения и деревья. В рас­
сказе появляются Муриваногере (по другим мифам — тесть Соидо) и
его дочь Понипони, мифическая невеста. Ей предстоит выбрать жениха
среди многих претендентов, каждый из которых должен исполнить та­
нец. Особенность, отличающая миф от традиционной сказки, .заключа­
ется в том, что соперники — одновременно люди и животные. Связь с
системой тотемизма здесь очевидна, но осуществляется она для разных
персонажей по-разному, иногда — лишь через символы. Бывший «неумойка» танцует, приняв вид белой цапли, и Понипони танец нравится,
но ей не нравятся длинные ноги, шея и клюв птицы. Наконец выбор
ее падает на акулу. Дальнейшие эпизоды рассказа полностью проясня­
ют его мифологическую направленность: повествование о ссоре и драке
между соперниками — птицами и представителями морского царства —
дает основание для целой цепи этиологических построений, для объяс­
нения фактов местной истории, происхождения предметов и т. д. Сю­
жет рассыпается на эпизоды, не очень связанные повествовательно,
представляющие интерес постольку, поскольку в них содержится толко­
вание тех или иных загадок окружающей природы, местной истории и
социальных отношений. Процесс образования сказки, таким образом,
остановился на полпути. Это касается в одинаковой степени и сюжетики и персонажей, одни из которых полностью еще принадлежат мифо­
логическому миру, а другие уже стоят одной ногой в мире сказочном,
К числу этих последних принадлежит и «юноша в язвах», в образе ко­
торого есть и черты тотемного предка, основоположника кивай, и при­
знаки сказочного героя, чудесного жениха, которому уготована горькая
участь — жить поочередно в двух разных кожах до той поры, пока не­
веста, движимая